Своенравная добыча Светлана Казакова
        Сказки о любви #3
        Княжество моего отца в опасности, и нам пришлось попросить о защите правителя соседней страны. В уплату ему предлагали земли и рабов, золото и самоцветы. Но он пожелал меня…
        СВОЕНРАВНАЯ ДОБЫЧА
        Светлана Казакова
        ПРОЛОГ
        В подземелье замка было темно, и факелы, укреплённые на стенах, лишь слегка рассеивали полумрак. Стены источали холод, однако сыростью не пахло. Шаги гулко отдавались в каменном коридоре. Когда в ответ на появление Эрланда раздалось приветствие, древние стены откликнулись эхом, на разные лады повторяя слова колдуна. Некоторые из этих призрачных голосов шипели, как змеи, другие звучали звонко, точно капель по весне.
        - Добро пожаловать, мой повелитель!
        Колдун уже ждал. Склонился в поклоне, выпрямился и указал на большой медный котёл, доверху наполненный водой. На скуластом лице колдуна промелькнула гордость за то, что лишь он мог предложить.
        - Подойдите ближе!
        Эрланд приблизился и заглянул в котёл. Поначалу ничего не происходило, но затем по воде пошла рябь. Колдун зашептал слова заклинания.
        - Я покажу вам её.
        В воде на миг показалось отражение самого Эрланда, которое сменилось другой картиной. Перед ним появилась девушка. Она умывалась, брызгая на себя водой. Поблескивающие в свете утреннего солнца капли стекали по её лицу, шее, небольшой упругой груди под тонкой сорочкой. Незнакомка обладала нездешней, но притягательной красотой. Экзотический разрез глаз, смуглая кожа, гладкие тёмные волосы. Девушка была хрупкой и нежной, как дивный цветок.
        Эрланд подумал, что скоро он вдохнёт её аромат, и почувствовал возбуждение. Если один только взгляд на ту, что сейчас далеко, вызывает такие ощущения, что же будет, когда она окажется рядом? Он знал, что испытывает сейчас.
        Предвкушение.
        - Она может почувствовать, что мы за ней наблюдаем?
        - Не думаю, - покачал головой колдун. Он тоже наклонился над котлом, и складки его плаща задели плечо Эрланда. - Простите, повелитель. Я не могу поддерживать связь долго. Но теперь вы знаете, кто она и как выглядит.
        Эрланд кивнул, продолжая смотреть на девушку. Скоро они встретятся. Он и та, что станет его добычей.
        Теперь она расчёсывала волосы. Её губы шевелились - похоже, девушка что-то напевала. Жаль, что зачарованная вода не передаёт звуки.
        - Вы знаете, что нужно делать, - проговорил колдун, о присутствии которого правитель почти забыл.
        - Знаю. Не нужно мне беспрестанно об этом напоминать, - отозвался Эрланд. Он не повысил голос, но собеседник тут же попятился и склонил голову, признавая собственную неправоту.
        …А в это время в столице княжества Ив-Лин, в краю, где цветут самые душистые ночные цветы, младшая дочь князя Аньяри, проводя по волосам серебряным гребнем, вздрогнула, ощутив вдруг пробежавший по коже холодок, похожий на дуновение ветра. Ей показалось, будто за ней следит чей-то пристальный взгляд. Но в комнате никого больше не было.
        ГЛАВА 1
        - Яри! Где ты? - звонкий голос моей единокровной сестры послышался из коридора. Спустя несколько мгновений она заглянула в комнату. - Что ты так долго приводишь себя в порядок? Я тебя повсюду ищу, а ты всё ещё тут копаешься!
        - В чём дело?
        Я отложила гребень и обернулась. В утреннем свете, проникающем сквозь зарешеченные окна, Ильма выглядела особенно красивой. Её румяное лицо обрамляли локоны оттенка цветочного мёда, а талия, туго затянутая корсетом, казалась такой тонкой, что удивительно, как она вообще дышала.
        Мы с сестрой очень разные. Она белокожая, светловолосая, похожа на фей, о которых рассказывается в сказках. Её женственная фигура с пышной грудью и широкими бёдрами, как и полагается, напоминает песочные часы. А я смуглая, у меня прямые волосы, а что до фигуры, то у сестры уже в пятнадцать лет грудь была больше, чем у меня в мои девятнадцать с половиной. Всё потому, что у нас с Ильмой разные матери.
        Однако, несмотря на такое несходство, мы с сестрой всегда были очень дружны и всем делились. Тревогами и радостями, каждым секретом. Вот и сейчас она пришла ко мне, чтобы о чём-то рассказать.
        - Ах, Яри, ты ещё не слышала?! Отец получил ответ от правителя Лундсфальда. Тот обещал нам помочь!
        У меня точно камень упал с души. Наш отец - князь Ив-Лин - очень боялся той опасности, что нависала над всеми нами, точно валун на обрыве. Маленькие княжества всегда лакомый кусочек для захватчиков, а у нас к тому же добывали редкие самоцветы. Чтобы избежать большего из зол, отец сам решил попросить о помощи правителя крупной соседней страны, чья сила и могущество вызывали страх в сердцах врагов. И пообещал, что за покровительство Лундсфальд может потребовать любую плату.
        - А скоро он лично приедет к нам! - воскликнула Ильма.
        - Кто?
        - Сам правитель Лундсфальда! Представляешь? Мы будем принимать у себя такого великого человека!
        Я поёжилась. Почему-то стало не по себе. Имя Эрланда Завоевателя, правящего Лундсфальдом, было овеяно тайнами и легендами. Никто не знал, что из этого правда, а что лишь выдумки певцов и сказителей. Одно ясно - это непростой человек.
        - Он уже известил, чего хочет в уплату? - спросила я.
        - Нет! - покачала головой Ильма. - Но отец непременно предложит ему самое лучшее, что у нас есть. Когда речь идёт о безопасности княжества, он не поскупится.
        - Верно, - согласилась я.
        Казалось бы, всё наладилось, но отчего на душе стало так тревожно?..
        - Поторопись! - напомнила мне Ильма. - Отец не любит, когда опаздывают на завтрак. Это нарушает наши традиции, - передразнила она.
        Сестра была права - отец любил, когда за завтраком вся семья собиралась вместе.
        - Уже бегу, - кивнула я, натягивая платье.
        Мне приходилось одеваться самостоятельно - это было частью моего наказания. Даже корсет я начала носить такой, с которым могла справиться без посторонней помощи. Впрочем, с моей худобой я не слишком-то нуждалась в корсете, так что это была скорее сила привычки.
        В столовую мы с Ильмой явились по отдельности - отец приказал ей держаться подальше от меня, так что мы разговаривали тайком. Я надеялась, что однажды он сменит гнев на милость, но пока родитель не на шутку на меня гневался. Он едва глянул в мою сторону, когда я заняла своё место за большим столом.
        За завтраком Регвин Альбиар, князь Ив-Лин и мой отец, объявил о том, что я уже успела узнать от Ильмы.
        - Это огромная честь для нас, - произнёс он в завершение своей речи. - Поэтому я надеюсь, что вы не посрамите меня и княжество. Слышишь, Аньяри?
        Я потупилась и кивнула. Отец назвал меня полным именем, хотя обычно все звали меня просто Яри. Моё имя, как и внешность, отличалось от прочих имён, что звучали под небом княжества. Его мне дала моя мать - чужеземка, которая приглянулась отцу во время одного из его путешествий. Он привёз её сюда и сделал своей второй женой. Она смирилась и дала мне жизнь, но каждый день скучала по родине. Лекари говорили, что её убила болезнь, мне же казалось, что всему виной тоска по далёкой стране, из которой она была родом.
        Я никогда там не бывала. Ни разу за всю свою жизнь не покидала пределы княжества Ив-Лин. Как, впрочем, и моя сестра Ильма.
        Тут редко что-то менялось. Одни и те же традиции и церемонии, почти всегда одна и та же погода. Под окном спальни, которая прежде была общей для нас с Ильмой, благоухали ночные цветы, самый прекрасный из которых - Ив-Лин - и дал название княжеству. Рабы возделывали землю, трудились на добыче самоцветов и выполняли другую работу, в том числе и в нашем дворце. Вольнорожденные жители занимались кто чем - шили одежду и обувь, торговали, проживали день за днём.
        Скорый приезд правителя Лундсфальда обещал принести в княжество дуновение свежего ветра, нездешнего и холодного, как те края, из которых он к нам направлялся.
        ГЛАВА 2
        Дворец охватила суета. Шутка ли - приезд такого важного гостя! Тут, наверное, не только дворец, но и всё княжество на ушах стояло.
        Я не могла понять, что со мной происходит. Нужно ведь радоваться тому, как всё в итоге сложилось. Теперь мы будем под защитой такого сильного союзника, с каким все прочие возможные враги и связываться не захотят. Это ли не счастье? Но почему, узнав о скором приезде к нам правителя Лундсфальда, я сильнее ощущала нечто странное? Дурное предчувствие. Мурашки по коже и всё нарастающий страх, причём я сама не понимала, чего или кого боялась.
        Никто моего состояния не разделял. Все волновались, конечно, но это было скорее приятное волнение. Отец не скрывал своей радости. Он был счастлив, что княжество Ив-Лин не будет завоёвано и попрано ногами захватчиков, которые наверняка не оставили бы князя в живых. Ильма тоже радовалась и то и дело принималась гадать, каков из себя этот Эрланд.
        А мне даже ночь, тёплая, наполненная ароматами цветов, не принесла облегчения. Я проснулась, дрожа всем телом. Принялась озираться вокруг и даже зажгла свечу. Что меня разбудило?..
        Казалось, будто я снова, как и утром за умыванием, чувствую чужой взгляд. Внимательный, настойчивый, бесстыдный. Кто-то, оставаясь незримым в рассеивающем темноту свете тонкой свечи, с жадным интересом разглядывал меня, а я сидела на краю постели в одной тонкой сорочке, обнимая себя за плечи и не понимая, что со мной творится.
        Меня с детства учили, что для женщины нет ничего плохого в том, чтобы быть робкой, пугливой и слабой. Что для того, чтобы отвечать за неё и защищать её, существуют мужчины. Отцы, братья, мужья. В моём случае ещё и рабы. Двое из них стояли в коридоре, чутко сторожа мой сон. Я могла бы позвать их, но что я им скажу? Что за мной наблюдает невидимка?
        А затем они доложат отцу, что его дочь выжила из ума, и это позволит ему с чистой совестью избавиться от меня. Запереть где-нибудь в горном монастыре, где девушки закрывают лица, живут на хлебе и воде, а ещё денно и нощно молятся за благополучие княжества. Больше ничего им не позволено, даже смеяться и то запрещается.
        Вот уж нет, не дождутся!
        Я стиснула зубы, встала с кровати и шире распахнула окно, впуская в комнату напоенный благоуханием воздух. Цветы пахли так сладко, так дурманяще, что даже у меня, с самого рождения привыкшей к этим ароматам, кружилась голова. Могли ли за мной следить через окно? Нет, едва ли. Ведь сад тоже охраняется со всех сторон, и никто чужой туда не проник бы. Даже нашим рабам дозволено заходить в сад лишь днём, чтобы позаботиться о растениях. Так, выходит, мне всё это мерещится?..
        Вдруг показалось, что кто-то позвал меня по имени.
        - Аньяри…
        Я не могла понять, откуда доносится зов. Голос был тихим, шепчущим, но однозначно мужским. Я никогда не слышала, чтобы мужчина обращался ко мне так - вкладывая в звучание моего имени что-то, чему я не могла подобрать названия. Но от этого все волоски на коже встали дыбом, соски затвердели, точно от холода, а внизу живота томительно потянуло. Да что со мной такое?!
        Я рывком захлопнула окно, вернулась в постель и укуталась в одеяло. Свечу так и не погасила. Она горела до самого утра, даже когда меня всё-таки сморил сон.
        Когда рассвело, мой ночной страх немного притупился. Меня окружали люди, я старалась ни на минутку не оставаться в одиночестве, чтобы больше не чувствовать того, что так меня напугало. Я ведь не обезумела! Я действительно слышала голос, чувствовала на себе чужой тяжёлый взгляд, и моё тело реагировало на них так странно, как никогда и ни на что прежде. Но я понятия не имела, что всё это могло означать.
        Может, мне довериться Ильме? Сестра не станет надо мной смеяться и к отцу с докладом не побежит. Я ведь тоже храню её тайны. Однако что мне ей сказать? Всё, что у меня есть, это лишь смутные ощущения. Да и не до того ей сейчас. Ильма занималась тем, что заказывала себе и мне заодно новые платья, в которых нам предстояло встречать Эрланда Завоевателя.
        Мы не знали точную дату его приезда, но тот неотвратимо приближался.
        Время бежало быстро. Я попросила одну из рабынь ночевать со мной, чужое мерное дыхание в комнате успокаивало, и случившееся той ночью больше не повторялось. Так минули дни и ночи.
        А затем наступил день, когда в ворота столицы княжества Ив-Лин въехал правитель Лундсфальда. Я не сомневалась, что все жители города прилипли к окнам и высыпали на балконы, чтобы получше рассмотреть статную мужскую фигуру на большом чёрном коне. Вместе с правителем приехали его слуги - рабства в Лундсфальде не было.
        Эрланд спешился и вошёл во дворец, где его уже встречали. Отец вышел к нему в сопровождении супруги, матери Ильмы, и своих приближённых. Были в их числе и мы с сестрой, облачённые в новые платья. Моё было красным, как кровь, как алые самоцветы, самые дорогие из всех, что добывали в княжестве. Его подол стелился по полу, непривычно пышные рукава сковывали движения, и поклонилась я неловко. А затем подняла глаза на высокого незнакомца, который тоже как раз посмотрел в мою сторону, и мне вдруг стало нечем дышать. Я узнала этот взгляд, хотя никогда не видела его воочию, только чувствовала.
        Столкнувшись с ним наяву, я не выдержала и соскользнула в беспамятство. Тьма обволокла меня, уводя за собой. Но даже тогда мне казалось, что я вижу его взгляд и слышу зовущий меня голос.
        ГЛАВА 3
        Когда очнулась, показалось, будто всё случившееся за последние дни было всего лишь сновидением. Договор отца с правителем Лундсфальда. Странные преследующие меня ощущения. И взгляд, который словно проникал в самую душу. Вот бы это действительно оказалось просто сном!
        Но на мне было то самое платье. Алое, праздничное. Туго затянутый корсет больно сдавливал рёбра, и я, приподнявшись, поморщилась.
        Кто-то принёс меня в мою комнату и оставил здесь одну. Нужно вернуться к остальным. Извиниться перед отцом.
        Прежде я никогда не падала в обмороки и этот собиралась свалить на корсет.
        Я уже собиралась выйти, когда вдруг скрипнула дверь, и появилась Ильма. Сестра выглядела очень взволнованной. Бросившись ко мне, она порывисто схватила меня за руки.
        - Ах, Яри, как жаль, что ты всё пропустила! Это… это было великолепно! Я только взглянула и, кажется, навсегда потеряла покой, а ещё…
        - Постой, - нахмурилась я. - Ты обо мне совсем не беспокоишься? Твоя сестра валялась тут без сознания, а ты приходишь и, даже не спросив, как я себя чувствую, восторгаешься…
        А кстати, чем это она так восторгалась?
        - Я же вижу, что ты в полном порядке! - отмахнулась Ильма. - Самый обычный обморок юной девицы! Переволновалась немного и ничего не ела с самого утра, только и всего!
        Сестра принялась расхаживать по комнате, шелестя юбками.
        - Правитель Эрланд привёз нам подарки! Какой же он! Я просто слов не нахожу! Вот бы отец выдал меня за него замуж! О большем и мечтать не нужно!
        Я нахмурилась. Похоже, Эрланд Завоеватель полностью оправдывал своё прозвание. Ему понадобилось совсем мало времени, чтобы сердечко Ильмы оказалось в его плену.
        - Он совершенен… Самый красивый мужчина из всех, каких я видела… И такой сильный… Говорят, он гнёт железо голыми руками! Представляешь, Яри?
        - Даже представлять не хочу!
        - Скучная ты! - фыркнула сестра, усаживаясь на мою кровать. - Ты просто не понимаешь… А он…
        - Где он сейчас?
        - Отец показывает ему наши лучшие земли. Они вернутся к вечеру. Будет пир!
        - Зачем показывает?
        - Чтобы предложить их ему, конечно! Земли, золото, самоцветы! И ещё рабов, хотя, если в Лундсфальде рабства нет, правитель может сделать их вольными…
        Я напряжённо думала, почти не слушая щебетание собеседницы. Как это всё объяснить? Почему взгляд Эрланда показался мне тем самым, что я ощущала на себе, когда находилась в полном одиночестве? Это исключено! Правитель Лундсфальда ведь был далеко, когда со мной происходили эти странности. И он не колдун. Иначе слухи об этом уже давно дошли бы до княжества.
        - Ты пойдёшь на пир в этом же платье? - спросила Ильма.
        - А разве мне сшили ещё что-то новое?
        - До чего же ты рассеянная! Конечно! Но это красное лучше! Однако ты не должна выглядеть лучше меня! - ревниво добавила сестра. - Правитель Эрланд должен смотреть только в мою сторону - а вдруг и вправду посватается ко мне!
        - Ты всего однажды его видела и совсем не знаешь, а уже хочешь на него замуж? - спросила я непонимающе.
        - А что тут такого? Это достойная партия для старшей дочери князя. Лучшая из возможных.
        - И тебя не смущает, что ты…
        - Молчи! - обожгла меня взглядом светлых глаз Ильма. - Только попробуй рассказать отцу правду! Нужно было сразу говорить, раз тебе на меня наплевать, а не сейчас!
        - Мне вовсе не наплевать. Я просто за тебя беспокоюсь… Вот и всё.
        - Я способна о себе позаботиться, - фыркнула рассерженная Ильма. - Не волнуйся. Придумаю что-нибудь, когда дойдёт до дела.
        Как у неё всё легко! Я бы на её месте не была такой спокойной и беспечной. Но спорить с ней я не стала, чтобы не поссориться.
        Время до вечера пролетело быстро. На пир прибыли самые влиятельные люди в княжестве Ив-Лин. Каждому из них хотелось выразить свою благодарность правителю Лундсфальда.
        За большим столом я сидела далеко от Эрланда, в окружении незамужних дочерей вельмож. А Ильма, пользуясь тем, что она была любимицей нашего отца, выпросила место прямо напротив нашего гостя. Чтобы он мог оценить её во всей красе, особенно вырез на платье, открывающий полную грудь.
        Я же даже смотреть в его сторону боялась. Сидела потупившись, точно не на празднике. Мне кусок не лез в горло в то время, как все остальные произносили благодарственные речи и вовсю славили Эрланда Завоевателя.
        - Вы уже решили, что хотели бы получить от нашего княжества взамен на вашу помощь и защиту? - спросил его кто-то, и моих ушей достиг голос правителя, от которого по коже пробежала уже знакомая дрожь.
        - Да, я принял решение, но скажу его позже и лично князю.
        Интересно, чего он захочет? Не думаю, что рабов. Наверняка самоцветы, которые ценятся дороже всего. Разноцветные, блестящие, очень дорогие. Они - то, чем издавна гордится Ив-Лин.
        Впрочем, не моё дело. Отец разберётся сам. Я всего лишь младшая дочь. Не наследница. Эта роль уготована для будущего сына третьей жены отца, которой не было за столом - со дня на день ожидалось появление на свет её первенца.
        Я так и не подняла глаз до самого окончания долгого пиршества. Когда разрешили встать из-за стола, постаралась держаться поближе к дверям и, воспользовавшись тем, что отец на меня не смотрел, выскользнула в коридор. Сердце стучало так быстро, словно за мной гнались.
        ГЛАВА 4
        Князь Регвин Альбиар был доволен. Всё шло как по маслу. Правитель Лундсфальда согласился взять княжество под свою защиту и даже лично приехал к ним. Пусть теперь все возможные противники знают, кто на стороне Ив-Лин! Сейчас, когда со дня на день появится на свет наследник, долгожданный сын после двух дочерей, это особенно радовало.
        Лишь одно смущало князя - Эрланд Завоеватель до сих пор не дал понять, что он желает получить в уплату. Правитель рассматривал земли, перебирал драгоценные самоцветы и даже на рабов согласился взглянуть, вот только никак не выказал свой интерес хоть к чему-нибудь из этого. Впрочем, на пиру он сказал, что принял решение и поговорит с князем позже.
        Регвин заметил, как покинула зал Аньяри. Что за девчонка! В последнее время она стала совсем несносной. Первая супруга вовсю пилила князя, чтобы он избавился от Яри, например, поскорее выдал её замуж, но где это видано, чтобы младшая сестра выходила замуж раньше старшей? Сначала нужно подыскать выгодную партию для Ильмы и лишь затем подумать, что делать со второй его дочерью.
        Пока всё равно не до этого. Сначала нужно уладить все вопросы с Эрландом. Остальные заботы подождут.
        Пир удался на славу. Расстарались и повара, и виноделы - всё для дорогого гостя. Под конец, когда все женщины вышли и в зале остались одни мужчины, молодые рабыни исполнили полный соблазна танец, от которого даже у престарелых княжеских вельмож маслено заблестели глаза. Альбиар всё поглядывал на правителя Лундсфальда - не заинтересуется ли? Князь готов был отдать ему лучших рабынь, которые бы денно и нощно услаждали его взор и тело, но во взгляде синих глаз Эрланда Завоевателя отражался лишь вежливый интерес к иноземным традициям, не более.
        Что же ему тогда нужно?
        Ответ на этот вопрос Регвин Альбиар получил позже - когда за окнами уже стемнело, а гости покинули дворец. Они с Эрландом остались наедине. Им подали вина и лёгкие закуски - после пира, впрочем, ничего и не хотелось, но то была дань уважения.
        - Я готов выслушать вас, - прижав руку к сердцу в известном благодарственном жесте, произнёс князь.
        - Вы уверены, что готовы отдать мне всё, что я попрошу? - ответил правитель Лундсфальда.
        - О, разумеется!
        - Тогда обойдёмся без лишних слов.
        - Слушаю! - подался к нему Регвин.
        - Я хочу вашу дочь.
        Князь изумлённо заморгал. Сначала ему даже показалось, что он ослышался. Всё же годы уже не те, слух мог и ослабнуть.
        - Простите, что?
        - Вашу дочь, - повторил Эрланд. Слова падали точно камни. У князя голова пошла кругом, но он тут же задумался о возможной выгоде такого брачного союза, который лишь укрепит договор между Ив-Лин и Лундсфальдом.
        - Ильму? Вы женитесь на ней? Поверьте, на приданое я не поскуплюсь!
        - Я имею в виду другую дочь.
        - Аньяри? - неприятно удивился князь. - Но… - Он подбирал слова, чтобы не обидеть собеседника. - Видите ли, по нашим традициям, младшая сестра не должна выходить замуж вперёд старшей. Да и сомневаюсь, что она станет вам достойной женой. Вот Ильма…
        - Разве я говорил о женитьбе? - перебили его.
        Альбиар приоткрыл рот. Он ведь не всерьёз, правда? Неужели…
        - Вы хотите взять её в наложницы? Дочь князя? - заикаясь, спросил он. - Но…
        - А разве её мать не была вашей наложницей?
        - Она была второй женой! - оскорбился князь. - Наши законы разрешают многожёнство. Вернее, разрешали в прежние времена, но я…
        - Вы решили, что являетесь исключением, - холодно усмехнулся высокий гость.
        - Прошу вас, подумайте ещё! На что вам Аньяри? Я могу дать вам столько рабынь, что сможете каждую ночь месяца вызывать к себе новую! А ещё самоцветы! Вам же понравились наши самоцветы!
        - Я всё сказал. Я хочу вашу младшую дочь, - твёрдо повторил Эрланд. - Больше мне ничего от вас не нужно. Если вы не готовы отдать её мне, наш договор отменяется. Подумайте хорошенько.
        Регвин Альбиар сглотнул, глядя на собеседника, как кролик на удава. Похоже, тот не шутит. Ему действительно приглянулась Яри. И когда только успела? Они ведь почти не виделись - при первой встрече она потеряла сознание, а на пиру сидела далеко и почти сразу убежала к себе.
        Аньяри его дочь, кровь от крови и плоть от плоти. Он помнил её совсем маленькой - забавной смуглой малышкой, так не похожей на старшую сестрёнку. Помнил её слёзы, когда она потеряла мать. Помнил, как обещал, что будет заботиться о ней. Даже сейчас, когда она так его разочаровала и была наказана, он желал видеть её за столом каждое утро.
        Но как же быть с Ив-Лин? Княжество будет завоёвано, если не приобретёт сильного союзника! Прежде им как-то удавалось уклоняться от опасности, где хитростью, где откупами, но сейчас власть в нескольких соседних государствах сменилась, и едва ли у них получится и дальше держаться в стороне от междоусобных войн. Регвин Альбиар стареет, а его наследник ещё не родился. Они все могут погибнуть, если правитель Лундсфальда откажется им помогать.
        Альбиар тяжело вздохнул, глядя на оплывающую свечу. Он чувствовал себя такой же свечой - уставшей, неотвратимо гаснущей. Но его сын станет новым огнём и будет гореть ярко, освещая всё княжество. Однако Яри тоже ему не чужая. Он дал ей жизнь, вырастил и воспитал - для того, чтобы она стала женой и матерью, а не согревала чью-то постель, как бесправная рабыня. В нём боролись князь и отец. Князь победил.
        - Я согласен. Но сначала… Вы должны кое-что о ней узнать, - вымолвил Регвин, отчаянно надеясь, что Эрланд Завоеватель не передумает, когда услышит то, что князь собирался ему сказать.
        ГЛАВА 5
        Эрланд Завоеватель не ожидал особого сопротивления, однако то, как быстро сдался князь, почти даже не пытаясь вступиться за дочь, вызывало одно лишь презрение. Люди так вероломны. Они с лёгкостью предают, находя себе множество оправданий. Вот и сейчас Регвин Альбиар решил, что княжество и будущий сын важнее, чем судьба девушки. Он жертвовал ею и, похоже, вовсе не считал, что совершает низкий поступок.
        - Видите ли, Яри… - пробормотал князь Ив-Лин, склоняя голову. - Мы не уследили за ней. Она больше не невинная девица.
        Эрланд нахмурился. Неужели Аньяри уже отдала кому-то свою девственность? Невозможно. Колдун бы предупредил! И всё же…
        - Вы проверяли? - спросил он.
        - Нет, но… - растерялся князь.
        - Так проверьте! Прикажите лекарке, старшим женщинам. Или я сделаю это сам.
        - Не нужно! - выпалил Альбиар. - Я тотчас же распоряжусь о проверке! Даже не беспокойтесь!
        - Я хочу, чтобы о результатах доложили мне лично. Не вам и не кому-либо ещё. Ясно?
        - Но я её отец и имею право!
        - Теперь Аньяри больше не ваша, - обронил правитель Лундсфальда, разворачиваясь спиной к собеседнику. Вопрос решён, им больше нечего обсуждать. - Она стала моей.
        Ответ на поставленный вопрос Эрланд получил в тот же вечер. В его покои робко постучалась пожилая женщина, оказавшаяся повитухой, которая присматривала за младшей женой князя. В своём деле она разбиралась и уж точно могла отличить девственницу от той, чтобы уже была с мужчиной.
        - Я сделала то, что мне велел князь, - прошамкала она. - Подсыпала его дочери немного сонного порошка, чтоб не брыкалась. Я всегда даю его женщинам, дабы они смогли быстро заснуть без боли после родов.
        - Так она до сих пор спит?
        - Вскорости проснётся.
        - И что вы узнали? - поторопил её Эрланд.
        - Напраслину на неё возводили, вот что! Девица она, никем ещё не тронутая. Уж можете мне поверить!
        Правитель Лундсфальда вознаградил повитуху и отпустил её восвояси. Сидеть в четырёх стенах не хотелось, спать тоже, и он отправился бродить по коридорам дворца. Уже наступила ночь, и сейчас здесь было тихо - не то что на пиру. Дни в княжестве Ив-Лин куда длиннее, чем в северной стороне, где находился Лундсфальд. Темнело позже, а ещё здесь распускались знаменитые ночные цветы, аромат которых проникал сквозь открытые окна.
        Возвращаясь к себе, в безлюдном коридоре Эрланд встретил Аньяри. Она едва не наткнулась на него и, ойкнув, отпрыгнула в сторону. Девушка была в длинной накидке поверх ночной сорочки, волосы свободно падали на плечи.
        - Откуда ты? - остановил он её, перегородив дорогу.
        - Иду из купальни, - отозвалась она, низко опустив голову, чтобы не встречаться с ним взглядом. Того и гляди убежит и спрячется. Точь-в-точь как мышка, завидевшая кота.
        - Из купальни?
        - Да. У нас принято соблюдать чистоту, - добавила она почти с гордостью. - Пожалуйста, позвольте мне пройти…
        - Да, ты чиста, - вспомнив слова повитухи, произнёс Эрланд и, не выполнив просьбу Аньяри, прикоснулся к её волосам, намотал на палец гладкую тёмную прядь.
        Что в ней такого, что один взгляд, одно прикосновение возбуждают в нём желание? Почему её хрупкая, едва расцветшая женственность обещает больше удовольствия, чем крепкое зрелое тело её сестры? Ведь те женщины, что бывали в постели правителя Лундсфальда прежде, скорее походили на Ильму, чем на Аньяри.
        Он толкнул девушку к стене, зажал между ней и своим телом. Наклонился, чтобы накрыть ртом мягкие губы, сладкие, как аромат ночных цветов Ив-Лин, смял их в жёстком, жадном поцелуе. Сбросив мешающую накидку, провёл руками по плечам Аньяри. Её кожа была нежной, шёлковой. Запах ещё влажных волос кружил голову, опьянял сильнее самого хмельного вина. Эрланд обхватил тёплую округлость груди, наслаждаясь её упругостью. С губ девушки сорвался протестующий стон, она попыталась оттолкнуть мужчину, упираясь ладонями ему в грудь, но ей не удалось даже сдвинуть его с места.
        Он сам отпустил её. Разжал руки, хотя ему нестерпимо хотелось продолжить. Пойти до конца, сделать с ней всё то, чего желал, не выпускать из рук до самого утра. Но сдержался. Ещё не время.
        - Ступай…
        Эрланд вернулся к себе. В отведённой ему спальне было темно. Но вот чего он точно не ожидал, так это того, что окажется там не один. Однако правитель Лундсфальда не ощущал опасности. Навстречу ему шагнула женщина, лицо которой он не мог разглядеть в темноте.
        - Кто ты?
        - Я рабыня, мой господин, - прошелестел её голос. - Князь прислал меня, чтобы развлечь вас этой ночью. Пожалуйста, не прогоняйте, иначе он будет очень сердит на меня за то, что не справилась!
        Зашуршала ткань, обнажённые руки незнакомки обвили его шею. К нему прильнула мягкая грудь, не скованная жёсткими корсетами, которые здесь принято было носить. Похоже, женщина сбросила с себя почти всю одежду.
        - Прошу вас, позвольте мне остаться… - горячо зашептала она.
        Эрланд всё ещё был возбуждён после встречи с дочерью князя в коридоре. Его ладони помнили нежность кожи девушки, на языке ощущался вкус её губ. Одного поцелуя оказалось недостаточно. Хотелось ещё, хотелось большего. Неутолённое желание выло в нём голодным зверем, требуя своего.
        А запах… Проклятье! Эта рабыня пахла почти так же, как Аньяри. Сладко, дурманно. Как здешние ночные цветы. Почему их аромат так кружит голову? Можно опьянеть, лишь вдыхая его, и никакого вина не нужно.
        ГЛАВА 6
        В непроглядной ночной темноте все ощущения обострялись. А женщина, которая пришла к правителю Лундсфальда под покровом тьмы, явно хорошо знала, чем и как завлечь мужчину. Она тесно прижималась к нему полуобнажённым телом, тяжело дышала, выдавая собственное непритворное возбуждение. Шаловливая ручка подползла к его паху. Незнакомка снова зашептала:
        - Только не гоните меня прочь, мой господин… Вам понравится… Я обещаю…
        Сопротивляться этому тягучему, как смола, соблазну, сладчайшему запаху и теплу женского тела становилось всё тяжелее. Провёл по оголённым покатым плечам незнакомки, скользнул ладонями ниже, нетерпеливо потянул вверх подол, под которым ничего не было - только она сама, горячая, влажная. Эрланд невольно сравнил недавние ощущения, и его запал приутих. Не та, которую он желал… Не Аньяри… Это её тонкий стан и маленькую грудь он хотел сжимать в ладонях, её вкус чувствовать на губах, её стоны слышать, раз за разом побуждая девушку к тому, чего она ещё никогда прежде не испытывала. Другая, пусть даже такая страстная, распалённая и готовая на всё, могла стать лишь неравноценной заменой.
        Он перехватил запястья рабыни, которая уже начала его раздевать.
        - Князь сказал, зачем он прислал тебя ко мне? Я его об этом не просил. Отвечай!
        - Просто чтобы развлечь вас, господин мой… Таковы законы гостеприимства. Почему вы спрашиваете?
        - Мне это не нужно. Уходи!
        - Но, господин!
        - Здесь все рабыни такие дерзкие? Уходи! - оттолкнув её, повторил Эрланд. - Можешь солгать, что я остался тобой доволен, чтобы тебя не наказали.
        Он ожидал, что женщина послушается. Она действительно направилась к двери, но вместо того, чтобы открыть её и выйти, вдруг громко, истошно закричала - так, что её явно услышали во всём крыле дворца. А затем, не прекращая вопить, вновь пробежала вглубь спальни.
        - Отпустите меня! На помощь! Спасите хоть кто-нибудь! Отец! Яри!
        В коридоре загремели шаги, дверь распахнулась, едва не слетев с петель. В комнату ворвались люди. У некоторых из них при себе оказались подсвечники с горящими свечами, рассеивающие густой мрак. Среди вбежавших в гостевые покои оказалась и Аньяри. А посреди комнаты, обхватив плечи руками, стояла полуголая старшая княжеская дочь - фигуристая блондинка Ильма, которая так жадно смотрела днём на подарки правителя Лундсфальда, впрочем, как и на него самого. Всхлипывая, она бросилась к младшей сестре. Обернулась, показывая пальцем на Эрланда.
        - Он напал на меня, Яри! Затащил к себе в комнату, раздел! Он хотел, хотел меня…
        - Тише, тише… Пойдём со мной… - успокаивала её Аньяри. Выходя из комнаты, напоследок бросила на него такой яростный взгляд, точно хотела прожечь насквозь - столько возмущения, боли и ненависти отразилось в её глазах.
        Но то было лишь начало. Немедленно позвали князя Ив-Лин. Тот пожелал сперва поговорить с дочерью, а уже затем - наедине - с гостем.
        Вид у Альбиара был уже не такой, как недавно. Всклокоченные волосы торчали в разные стороны, руки дрожали, как у запойного пьяницы, и стало яснее ясного, что глава княжества уже немолод. Казалось, он раздавлен случившимся, однако всё равно пытался бравировать тем, что приходится отцом двух незамужних девицам.
        - Кажется, вас интересовала Яри, а не моя старшая дочь, - произнёс он.
        - Ваша старшая дочь - шлюха, - обрубил Эрланд. - Видели бы вы, что она вытворяла, со стыда бы сгорели. Сама явилась в мою спальню и предложила мне себя, назвавшись присланной вами рабыней.
        - А как вы можете это доказать?! - вскричал князь. - Ильма утверждает, что вы хотели надругаться над ней и силком затащили её к себе, когда она всего лишь проходила мимо! Ни у вас, ни у неё нет свидетелей того, как всё было на самом деле! Те, кто явился на её крик, говорят, что она тряслась от страха! Аньяри там тоже была!
        - Велите повитухе проверить и старшую дочь тоже. Уверен, она окажется порченым товаром. Или вам это известно, потому и спешите поскорее сбыть её с рук?
        - Да как вы!.. - Регвин Альбиар вскочил, но затем, видимо, вспомнил, с кем разговаривает, и поник головой. - Какой же позор, позор… Моя жена не переживёт, если все узнают… Кто захочет взять в жёны Ильму, когда слухи о том, что между вами произошло, выйдут за пределы дворца? А это случится, непременно случится… Люди не умеют держать рот на замке.
        Князь вдруг бросился к правителю Лундсфальда и рухнул перед ним на колени.
        - Умоляю вас, женитесь на Ильме! Я дам любое приданое, столько, сколько пожелаете! Дам золото, дам самоцветы… А что до Аньяри, так она будет более покладистой, если сестра тоже поедет с вами. Мои девочки очень привязаны друг к другу, они не смогут жить в разлуке!
        Эрланд поморщился. Направляясь сюда, он не думал, что так получится. Собирался лишь озвучить свои условия и уехать с девушкой. Теперь же её старшая сестра устроила переполох на весь княжеский дворец, а отец валялся у него в ногах. Раньше надо было караулить дочку, чтобы сейчас не пришлось слёзно молить о том, чтобы прикрыть свой и её позор.
        Кстати говоря, как так вышло, что князь Ив-Лин всерьёз считал, будто не Ильма, а её младшая единокровная сестра потеряла невинность до свадьбы?.. Что-то тут нечисто. Надо бы выяснить.
        ГЛАВА 7
        Ильма горько плакала. Я ходила вокруг неё кругами, не зная, как и чем утешить. Кто бы мог подумать, что правитель Лундсфальда набросится на мою сестру, как дикий зверь?
        Впрочем, он ведь и на меня тоже…
        Я помнила жар его губ, горячие сильные руки, почти до боли стискивающие моё тело. Всё случилось так внезапно, что я даже пискнуть не успела. Не успела и убежать - он стоял, перегородив мне дорогу, высокий и крепкий, как скала.
        Меня никогда прежде не касался подобным образом ни один мужчина. Не трогал, не целовал. Я втайне представляла, конечно, как это будет в первый раз, но никогда не думала, что так. Как будто ураган, сметающий всё на своём пути, обрушился на меня. Но ведь затем он меня отпустил…
        Я горько усмехнулась. Отпустил. Ещё бы. Убедился в том, что моё тело не такое красивое и женственное, как у Ильмы. Вот оно и не вызвало в нём желания.
        А затем ему подвернулась моя сестра…
        Правду говорят, будто в Лундсфальде живут настоящие варвары!
        - Яри… - позвала меня Ильма, и я подала ей воды. Всех рабынь мы из комнаты выгнали - она не хотела никого видеть. Только меня.
        - Отец что-нибудь придумает, - попыталась я её успокоить. - Он не оставит это просто так. Вот увидишь!
        - А если он и меня тоже накажет, как тебя?
        - Как видишь, это не так страшно…
        Да, я действительно была наказана, вот только за то, чего не совершала. Отец и его супруга, мать Ильмы, думали, что тот оставшийся неизвестным мужчина несколько месяцев назад тайком навещал меня. И что на постели осталась моя кровь.
        На самом же деле тот человек провёл ночь не со мной, а с моей сестрой.
        Ильму толкнула на этот шаг вовсе не любовь. Простое любопытство. Ей хотелось узнать, о чём украдкой шепчутся рабыни и что за тайна происходит между мужчиной и женщиной, когда на землю опускается ночь.
        Почему я взяла на себя её вину? Не только из-за того, что отец, увидев, как я прячу окровавленную простыню, сам сделал ошибочные выводы. Не только из-за слёз сестры, которая умоляла меня не говорить правду. Отец как раз начал подыскивать ей мужа, и этот позор мог лечь на всех нас, не только на Ильму. Ведь младшую дочь всегда судят по старшей. Если старшая оступилась, младшая по умолчанию считается распущенной. Та, что родилась раньше, первой выходит замуж, и ей никак нельзя посрамить семью.
        К тому же отец и Ильма были моими единственными родственниками по крови. Я рано лишилась матери, не была знакома ни с кем из её родных, оставшихся далеко за морем, не знала даже, из какого она рода. Когда моя мать покинула мир живых, у меня остались только отец и сестра, и я была очень привязана к ним.
        Вот и сейчас Ильма проливала слёзы, а я чувствовала её боль как свою и всем сердцем ненавидела Эрланда Завоевателя.
        * * *
        - Поднимитесь, - велел Эрланд. Противно было смотреть на то, как князь Ив-Лин рабски унижается перед ним. Неужели у этого человека совсем нет гордости?
        Впрочем, с такой дочерью - неудивительно.
        - Вы женитесь на Ильме? - повторил князь.
        - Скажите, что вам важнее? - медленно, чтобы дать собеседнику как следует осознать эти слова, спросил Эрланд Завоеватель. - Доброе имя вашей семьи, пусть даже купленное за золото и самоцветы, или безопасность княжества, которую вам может дать союз со мной? Вы уже согласились пожертвовать одной дочерью, так чем лучше другая?
        - Вы не понимаете, - с трудом вставая на ноги, выдавил Альбиар. - Ильма - старшая. По нашим традициям…
        - Бросьте! - отмахнулся правитель Лундсфальда. - Вы уже доказали, что можете использовать традиции и законы по собственному усмотрению. Вот и многожёнство себе разрешили. Да и с рабынями наверняка не гнушались развлекаться. Так ведь?
        - Кто не грешит по молодости? - пробормотал князь, устало потирая лоб. Казалось, за минувшие после пира часы он постарел лет на десять. - Но ведь разгорелся большой скандал… Аньяри я бы отдал вам по-тихому, солгал бы что-нибудь о её судьбе, к ней и свататься-то пока не начинали, сначала ж сестре надо замуж выйти… А о том, что Ильма побывала в вашей спальне, скоро станет известно всем за пределами дворца…
        - Да, в лицемерии вы преуспели.
        - Так, выходит, ваш ответ нет? Вы… не дадите согласия на женитьбу? Не хотите подумать ещё немного?..
        - Я уже сказал вам, чего хочу за наш договор. Предельно ясно. И это не золото, не земли, не самоцветы. И не ваша старшая дочь, готовая лечь под первого встречного. Кажется, в княжестве Ив-Лин есть женские монастыри? Так вот и отправьте её туда. Пусть вымаливает прощения за грехи.
        Регвин Альбиар уронил голову на дрожащие руки. Похоже, такого он действительно не ожидал. Если поначалу Эрланд даже заподозрил, что князь сам придумал весь этот хитроумный план подложить в постель гостя Ильму, чтобы спихнуть её замуж, то сейчас был почти уверен в том, что для отца поступок старшей дочери оказался немалым потрясением.
        В дверь внезапно постучали.
        - Кто там ещё? - поднял голову Альбиар. - Я ведь приказал не беспокоить. Что случилось?!
        В комнату робко заглянула немолодая рабыня.
        - Простите, господин… У вашей младшей жены начались роды. Тяжёлые. Повитуха говорит, может и не выжить. А ещё… Похоже, у неё близнецы…
        ГЛАВА 8
        Я не припомню такой суматохи во дворце за все годы, что провела здесь. Она не коснулась разве что княгини Мильданы, матери Ильмы, которая благополучно проспала всю ночь после своего вечернего успокаивающего чая, куда явно добавляли что-то покрепче безобидных травок. Всё потому, что первая супруга князя была склонна к нервическим расстройствам, а в последнее время, когда родить ему наследника вот-вот должна была другая женщина, и вовсе отличалась нетерпимостью ко всему. Впрочем, на встрече правителя Лундсфальда и на последующем пиру она держалась весьма сдержанно. «Внешние приличия должны быть соблюдены», - таково было её правило.
        В ту долгую ночь всё изменилось. Для княжества, для отца. И в первую очередь для нас с сестрой.
        У младшей жены князя Ив-Лин родились близнецы. Долгожданный наследник, крепкий, крупный. И дочь. Она оказалась послабее, но упорно цеплялась за жизнь. А вот их мать умерла при родах.
        Я почти не знала эту молодую женщину. Она старалась держаться в стороне от нас с Ильмой. Учитывая, что третья по счёту жена нашего отца была лишь немногим старше нас обеих, она, должно быть, чувствовала неловкость, когда встречалась с нами. Впрочем, за завтраком та обычно тоже сидела за одним столом со всей семьёй, но почти всегда помалкивала. Насколько я знала, отец не обижал её и очень ждал рождения сына, подарить которого ему не смогли ни Мильдана, ни моя покойная мать.
        Теперь князь стал дважды вдовцом.
        На Ильму отец смотрел строго и осуждающе - как и на меня после того, как решил, будто я не сохранила невинность. А ещё велел повитухе до того, как она покинула дворец, запереться в комнате с моей сестрой и двумя рабынями. Что они там делали, я не знала, однако когда женщина вышла, Ильма со злости начала крушить мебель, даже зеркало разбила, а это ведь, как известно, плохая примета.
        Прежде во дворце такого не случалось. А теперь на всех нас налетел ветер перемен. Да такой, что нам с сестрой пришлось навеки покинуть место, где мы родились и выросли.
        - Ильма отправится в монастырь, - объявил отец, позвав к себе нас обеих. Его глаза были сухими, но я видела, что всё случившееся терзало его. Даже радость от рождения наследника не могла затмить все остальные потрясения этой ночи.
        - Но… почему? - спросила я. - В чём её вина? Ведь правитель Эрланд сам…
        - Довольно! - отрезал князь. - Не желаю больше ничего об этом слышать и говорить. Пусть готовится, откладывать её отъезд не хочу.
        - А как же я? - решилась спросить. - Меня тоже… в монастырь? Да?
        - Нет. Ты поедешь в Лундсфальд. Эрланд пожелал тебя в уплату за наш с ним договор.
        - Что значит «пожелал»? - выдохнула я, не желая верить в то, что слышу. - Как?.. Вы что, отдаёте меня за него замуж?
        - Не спрашивай ничего, - устало вздохнул отец. - Просто поезжай с ним. Это станет залогом безопасности для княжества. Может, он на тебе и женится… потом… Всякое случается.
        В тот разговор я больше ничего не сказала. Слишком была ошеломлена. Как, впрочем, и слышавшая всё это Ильма.
        - Значит, поедешь с правителем? - бросила она мне, когда мы вышли в коридор. - И как тебе эта новость? Рада, что не в монастырь, как я?
        - Ты что, думаешь, я этого хочу?! - я изумлённо вытаращилась на сестру. - Хочу уехать с ним? Да если бы только у меня был выбор!
        Ильма вдруг рассмеялась - неприятным каркающим смехом, совсем не похожим на тот, каким она смеялась обычно. Я не на шутку испугалась за неё. Уж не помутился ли её рассудок после сегодняшней ночи?
        - Почему ты? - выдавила она, и из её глаз на меня будто посмотрела сама тьма. - Почему он выбрал тебя? Скажи!
        - Ты с ума сошла! - всплеснула руками я. - Да ты… Ты должна радоваться, что этот негодяй… этот насильник не захотел забрать тебя!
        - Радоваться? - выплюнула сестра. - Чему? Тому, что меня запрут в монастыре до конца моих дней?
        - Я бы скорее выбрала монастырь, чем то, что для меня приготовили! - отозвалась я, уже совершенно ничего не понимая.
        Похоже, Ильма действительно не в себе. Её ведь ждало блестящее будущее. Помолвка, пышная свадьба, жизнь в роскоши. А теперь ничего этого не будет. Ей всю оставшуюся жизнь придётся закрывать лицо, питаться лишь хлебом и водой и забыть чуть ли не все слова, кроме молитв. Но почему она злится на меня? За что?..
        А всё из-за проклятого Эрланда!
        Я ненавидела его всем сердцем. Ненавидела и боялась. Зачем ему я? Что он собирается со мной делать? Отпустил же меня тогда в коридоре, значит, не захотел…
        Позже я снова попыталась поговорить с отцом, но он не пожелал меня слушать.
        - Тебе что, плевать на всех нас и на княжество? - спросил у меня. - Если его захватят, мне отрубят голову, а твоего младшего новорождённого брата вздёрнут на пики. Такой судьбы ты для нас хочешь? Я дал тебе жизнь, вырастил тебя, не скупился на дорогие подарки. Настало твоё время сделать что-то для меня.
        - Но отец!
        - Хватит! Вы с твоей сестрой меня очень разочаровали. Одна надежда, что мои младшие дети окажутся не такими.
        Я сдержалась, не заплакала при нём. Убежала и дала волю слезам в дальнем уголке сада. Они текли не переставая. Я плакала от жалости к себе самой, разом потерявшей любовь отца и сестры, а взамен получившей лишь неизвестное будущее в незнакомом краю с чужим пугающим человеком. От жалости к Ильме, несчастной, опозоренной. От жалости к той, которая произвела на свет моих брата и сестру, и это убило её. Почему так тяжело быть женщиной?..
        «Я не сдамся, - решила я, стискивая зубы. - Ни за что».
        ГЛАВА 9
        Мёртвых в Ив-Лин погребали сразу, без долгих прощаний. Эти похороны были скромными, хоть и в княжеской семье. У Эрмины, младшей отцовской жены, не было родственников, поэтому перед склепом собралось совсем мало людей. В числе которых, разумеется, мы с отцом и Ильмой. Явилась и снова ставшая единственной супругой князя Ив-Лин Мильдана, для которой все перемены во дворце наверняка стали огромным потрясением, хотя она этого и не показывала на людях.
        Я для неё всегда была чужачкой, бесполезной падчерицей, той, что посмела родиться на свет, потеснив место, которое занимала Ильма в сердце отца. Должно быть, княгиня радовалась тому, что скоро я уеду и больше не буду мозолить ей глаза. Вот только ей предстояло разлучиться и с родной дочерью.
        Уже на другой день с рассветом Ильму ожидало отправление в монастырь. Я пыталась поговорить с ней, но сестра ни в какую не желала. А потому я решила заглянуть в детскую, где мирно спали мои брат и сестра, чтобы хоть разок посмотреть на них. Такие маленькие, беззащитные. Тихо, чтобы не разбудить их, я наклонилась над висящими рядышком колыбельками.
        Сейчас, когда я на своём опыте узнала, как ненадёжна бывает земля под ногами, как всё может измениться в одно мгновение, я заранее боялась за их судьбу. Пусть на княжество и не нападут, теперь, когда оно под защитой Лундсфальда, иных опасностей это не отменяет. Я склонилась ниже и зашептала:
        - Пусть боги оберегают вас. Пусть любящая душа вашей матери Эрмины и её забота останутся с вами. Пусть вы всегда будете поддерживать друг друга.
        Я не знала, имеют ли мои слова хоть какую-нибудь силу, но всегда верила, что если желать чего-то искренне, от всей души, то это поможет. Мне даже показалось, будто, когда я напоследок осеняла детей защитным знаком, с моих пальцев сорвались едва видимые светящиеся нити, завязавшись в узел. Померещилось, должно быть.
        Я так устала, что даже переживания отхлынули прочь, как вода при отливе. Хотелось лишь добраться до своей комнаты и заснуть. Но там меня поджидало новое испытание.
        И у него было лицо Эрланда Завоевателя.
        Увидев его, я отшатнулась к стене. Что он тут делает?.. Уже пришёл заявить свои права на меня? И его впустили? Впрочем, о чём это я. Разве кто-нибудь защитит меня сейчас, когда родной отец мною пожертвовал? Никто, кроме меня самой.
        - Почему вы здесь? - спросила я. Губы дрожали, но я очень старалась держать голову высоко. Пусть знает, что говорит не с бесправной рабыней, а с дочерью князя! Хотя я сейчас мало чем отличалась от тех же рабынь, это не значит, что и вести себя должна так же. - Вам мало того, что вы вынудили отца заставить меня ехать с вами в Лундсфальд?
        - Он тебе уже сказал? - осведомился Эрланд.
        - Да, - кивнула я. - Скоро я буду в полной вашей власти. Так можете вы хотя бы сейчас, пока я ещё дома, дать мне возможность побыть в одиночестве?
        - Могу.
        - Правда? - я недоверчиво взглянула на мужчину.
        В спальне горели всего две свечи, позволявшие разглядеть не так много. Широкие плечи под тканью камзола, тень щетины на лице, глаза… синие, кажется. Они составляли резкий контраст с густыми чёрными волосами. Мне не хотелось его рассматривать, однако мой взгляд невольно то и дело обращался в его сторону. Врага надо знать в лицо.
        - Тебе не тяжело? - спросил он.
        - Тяжело?
        - Дышать. В этом, - кивнул на мою одежду правитель Лундсфальда. Я поняла, что он имеет в виду корсет.
        - Я привыкла.
        Эрланд вытащил из-за пояса нож, и вот тут мне в самом деле стало нечем дышать. Что он задумал? Нужно бежать!
        Я уже успела развернуться к двери и коснуться её ладонями, когда меня остановили. Сильные руки удержали за плечи за мгновение до побега. Стало страшно - страшнее, чем в коридоре, когда этот же мужчина набросился на меня.
        - Не бойся, - это прозвучало как приказ.
        Он вдруг полоснул ножом по шнуровке корсета.
        - Наши женщины такого не носят.
        - Я не одна из ваших женщин! - выпалила я, прижимая к груди пострадавшее платье.
        - Но скоро станешь ею.
        - И что же вы цените в них?
        - Кротость и послушание.
        Я прикусила губу - с такой силой, что во рту появился вкус крови. Вот, значит, как? Не дождётся правитель того, что я тоже стану тихой и покорной, никогда и ни за что!
        - Повернись.
        - Зачем вы это делаете? - всё ещё стоя к нему спиной, спросила я. - Вы не умеете по-другому обращаться с женщинами? Ухаживать, говорить красивые слова? Как в романах… В Лундсфальде так не положено?
        Эрланд вдруг рассмеялся. Наверное, ему показались забавными и наивными мои слова. Что поделать, если я так мало знала о жизни?..
        Да, собственно говоря, и не хотела знать. Мне было уютно и хорошо с книгами и вещами, которые хранили память о детстве. Некоторые из моих старых игрушек мама сама сшила. Я никогда не стремилась поскорее повзрослеть, выйти замуж, как того хотела Ильма. А ещё из-за своей необычной внешности я не считалась красавицей, и на меня почти не обращали внимания, не смотрели так, как на сестру.
        - У нас говорят, если цветок Ив-Лин пересадить в другую почву, он не приживётся. А я ведь даже не цветок, я человек. Почему вы уверены, что я смогу жить в чужой стране?
        - Ты сможешь, - сказал повелитель Лундсфальда.
        Мне бы его уверенность!
        - И что же меня там ждёт?
        - Ты. Будешь. Моей, - делая паузы после каждого слова, произнёс он.
        ГЛАВА 10
        Близость Аньяри сводила с ума. Почему она такая?.. Гибкая, нежная. Пахнущая здешними цветами и чем-то ещё, свойственным только ей. Точно созданная специально для него.
        - Я стану вашей… кем? Добычей? Игрушкой? А что будет со мной, когда вы натешитесь? Отправите обратно? - не оборачиваясь, спросила младшая княжна Ив-Лин.
        - Нет. Сюда ты больше не вернёшься. Да и к кому тебе возвращаться?
        Он надавил на больное место, напомнив о том, что её родной отец, почти не споря с этим требованием, согласился отдать дочь иноземцу. Жестоко, да. Но чем раньше Аньяри с этим свыкнется, тем лучше для неё самой. Только близкие люди предают. Чужие предать не могут.
        - И больше не надевай это орудие пыток. Твоя талия и без него тонкая, - добавил Эрланд, и в подтверждение этих слов на талию девушки легли его ладони. С лёгкостью её обхватывая.
        Аньяри вздрогнула и забилась в его руках, как пойманная в силки птичка.
        - Не надо… Пустите! Пожалуйста, - выдохнула она. Ей явно пришлось переступить через свою гордость, чтобы просить его. А ему отчаянно не хотелось её отпускать.
        Хотелось совсем другого. Раздеть её догола, увидеть её красивое тело без всех этих тряпок. В Лундсфальде женская одежда была гораздо проще - верхнее и нижнее платье, летом потоньше, зимой поплотнее, чулки, и всё. А тут девушек заворачивали не пойми во что. Ничего, скоро Аньяри будет носить то, что нравится ему.
        - Пустите… - повторила она, когда он скользнул ладонями выше, к её груди. Накрывая волнующе приподнятые вырезом платья полушария и слегка сжимая их. Жаль, что он разрезал на ней не всю одежду.
        Склонив голову, мужчина припал губами к нежной коже девушки между плечом и шеей. Аньяри дёрнулась и замерла, почти не дыша. Но в этом не было ни капли смирения - она лишь застыла, как кусок льда, очевидно, решив, что показной безвольностью добьётся большего, чем упорным сопротивлением.
        Как будто знала, что укладывать в постель бесчувственную куклу ему не хочется.
        Позволив себе ещё несколько мгновений касаться её, жадно вдыхать аромат кожи и волос, Эрланд разжал руки и вышел, хлопнул дверью.
        Пока он ещё мог сдерживать себя.
        Пока.
        Наступило утро. Все желающие проводить в монастырь старшую княжескую дочь высыпали во двор. Вышел и Эрланд, скорее от скуки, нежели из желания ещё раз увидеть Ильму.
        Сегодня она выглядела уже не так, как на пиру в честь его приезда. Простое платье, убранные под чепец волосы, заплаканные глаза, похожие на тёмные провалы на бледном лице. Ильма поочерёдно подходила к тем, с кем хотела попрощаться навсегда, ведь из монастыря, как известно, не возвращались.
        Напоследок она приблизилась к правителю Лундсфальда и, задрав голову так, чтобы услышал только он, прошипела:
        - Вы ещё пожалеете.
        А затем развернулась и, ни на кого больше не оглядываясь, зашагала к карете.
        Эрланд бросил взгляд на Аньяри, которая сделала несколько шагов вперёд, будто желая уехать вместе с Ильмой. Девушка прижимала к лицу носовой платок, вытирая слёзы. От этого даже зло брало.
        Знала бы она, какова на самом деле её сестрица!
        Чего Эрланд никак не ожидал, так это того, что Аньяри сама подойдёт к нему после отбытия Ильмы.
        - Вы очень спешите уехать? - спросила она, глядя на него исподлобья.
        - А что? - осведомился он.
        - Мы можем сначала дождаться возвращения провожатых сестры? Хочу удостовериться в том, что она благополучно добралась до монастыря. На дорогах сейчас неспокойно…
        - Ладно, - согласился Эрланд. - Но за это ты меня поцелуешь. Сама.
        - Что?.. - отшагнув, вымолвила девушка.
        - Меня ведь ждут дела в Лундсфальде. А задерживаться здесь уже ни к чему. Если не поцелуешь, отправимся в путь прямо сейчас.
        - Даже не дадите мне собрать вещи?
        - Когда доберёмся, ты получишь всё, что тебе нужно.
        - Хорошо… - Аньяри сделала глубокий вдох, точно готовясь нырнуть в воду, и огляделась по сторонам. Проверяла, не смотрят ли на них? Даже если за ними наблюдали сотни глаз, Эрланда это не волновало. - Закройте глаза.
        - А не обманешь? - усмехнулся он, когда она принялась торговаться.
        - Нет. Просто… Если вы будете на меня смотреть, я не смогу…
        Эрланд прикрыл веки, чувствуя, как проникает сквозь них солнечный свет. Здесь, в княжестве Ив-Лин, было много солнца. Гораздо больше, чем на его родине.
        Когда к его рту неумело прильнули губы девушки, эти тепло и свет будто проникли в его кровь, обжигая и наполняя до краёв. Аньяри явно намеревалась откупиться одним лишь лёгким касанием, но мужчина ей не позволил - крепко притиснул к себе, целуя уже сам и так, как ему хотелось. Размыкая её губы своими, чуть прикусывая нижнюю, наслаждаясь этой шёлковой нежностью и забивающим ноздри ароматом невинного соблазна.
        Пусть самые благоуханные здешние цветы раскрывались только ночью, их запах навсегда пропитал эту девушку.
        К сладости её губ вдруг примешался привкус крови, и, разорвав поцелуй, Эрланд увидел алую каплю, которую Аньяри инстинктивно слизнула с губ.
        - Это я сделал?
        - Нет, - буркнула она, мотнув головой. - Но всё равно… из-за вас. Так вы сделаете то, что обещали? Я с вами расплатилась. Даже с лихвой.
        - Я всегда выполняю свои обещания. Так и быть. Поедем позже.
        Пользуясь тем, что он выпустил её из объятий, девушка упорхнула.
        ГЛАВА 11
        Когда правитель Лундсфальда наконец-то меня отпустил, я бросилась бежать и наткнулась на ту, кого меньше всего хотела сейчас видеть.
        - Бесстыжая! - глядя на меня, точно на какую-то букашку, осмелившуюся сесть на рукав её платья, выплюнула княгиня Мильдана. - Так и льнула к нему, так и льнула! Я всё видела! - пригрозила она мне пальцем, поджав тонкие губы.
        Я предпочла ей не отвечать. Обидные слова, которые ещё недавно ранили бы до слёз, сейчас отлетали от меня, не принося ничего. Ни боли, ни возмущения. Как будто эта женщина кричала из-за прозрачной стены. Она никогда меня не любила, и едва ли я когда-либо вообще имела шанс заслужить тёплые чувства с её стороны, стань я хоть воплощением всех мыслимых и немыслимых достоинств. Всё потому, что я ей не родная. Наверняка Мильдана была против женитьбы князя Ив-Лин на моей матери, вот только злость за то, что ему не хватило одной супружницы, срывала на мне.
        - Отец вам не сказал? - спросила я равнодушно. - Правитель Эрланд сам пожелал забрать меня. Зато ваши любимые самоцветы останутся в неприкосновенности.
        - Ты даже корсет не надела! - обвинительно выкрикнула первая и теперь уже точно единственная жена отца, словно не слышала того, что я ей говорила.
        Да, я действительно не стала надевать сегодня корсет. Но не из-за требований Эрланда. Просто нехорошо себя чувствовала в преддверии ежемесячных женских недомоганий, и от одной мысли о том, что придётся затягиваться в тугой корсет, живот начинал ныть ещё сильнее.
        Да и до приличий ли сейчас?..
        - Прошу меня извинить, но мне нужно собираться в дорогу, - бросила я и, не слушая, что кричит мне вслед княгиня, отправилась к себе.
        В своей комнате я намазала саднящую губу травяной мазью, чтобы снять боль и заживить вновь открывшуюся ранку. От воспоминаний о навязанном поцелуе в мои мысли снова пробрался Эрланд Завоеватель. Он пугал меня. Удивлял. Я не знала, чего от него ожидать.
        Этот мужчина затащил в свои покои мою сестру, но забрать с собой почему-то захотел меня. Почему? Неужели всё дело в девственности?
        Но как он узнал?..
        Я вспомнила повитуху, которая входила в комнату к Ильме, и тот погром, который сестра устроила, когда та вышла. Выходит… её проверяли? А меня тогда почему не стали?
        Так, получается, отцу теперь известно о нашем обмане?..
        «Младшую дочь судят по старшей», - снова вспомнились мне расхожие слова, которые частенько повторяла одна из моих нянек. У неё самой было две дочери-погодки, так что она знала, о чём говорила. А ещё она любила напоминать, что мужчины грубы и похотливы, как скоты, и от них любой приличной девушке, будь она дочкой хоть князя, хоть простого человека, нужно держаться подальше.
        До свадьбы.
        Вот только если старшая себя запятнала, на младшей тоже жениться побрезгуют.
        Наверное, потому правитель Лундсфальда и берёт меня не в жёны, а просто так. Точно рабыню. На них ведь не женятся.
        От этих мыслей горько стало и на душе, и во рту - точно от лекарства из коры хинного дерева.
        Почему Ильма не смогла приберечь своё любопытство до того, как вышла бы замуж? А теперь и не выйдет. Скоро за ней навсегда закроются двери монастыря.
        Да лучше бы меня тоже там заперли! Молилась бы да радовалась солнцу. Всё лучше, чем стать игрушкой в руках человека, который играет со мной, точно хитрый кот с глупой мышкой!
        Неужели ему - там, в Лундсфальде - не хватает девушек? Краше меня, нежнее, светловолосых и белокожих, как и положено северянкам… Благосклонных к нему. Он ведь далеко не уродлив. Вон даже Ильме поначалу приглянулся…
        На сердце от этих размышлений стало ещё тяжелее, но я больше не плакала. Слезами горю не поможешь. Позвала рабынь и с их помощью начала упаковывать свои вещи. Пусть говорит всё что хочет, а совсем уж налегке я не поеду. Хоть что-то привычное из дома я должна с собой взять, раз уж больше сюда не вернусь.
        Эрланд ко мне больше не приходил, но я на всякий случай переоделась в самое унылое и закрытое из своих платьев. И в одиночестве старалась не оставаться - держала при себе прислуживающих мне рабынь. Хотя если бы он всё-таки явился, кто бы помешал ему их прогнать?
        Но, к моему облегчению, не пришёл. К вечеру живот заболел совсем уж нестерпимо - должно быть, к обычным признакам недомогания добавилось усугубившее их беспокойство. Пришлось спускаться в кухню и варить лечебный отвар. Этот рецепт знали и рабыни, и можно было сказать им, чтобы сделали и принесли в спальню, но почему-то, когда я готовила его сама, боль проходила быстрее. Под конец я добавила немного мёда, чтобы подсластить малоприятный вкус, и, немного остудив, выпила залпом.
        Облегчение наступило почти сразу. Поздним вечером кухня пустовала, но и аппетита сегодня ни у кого не было. У меня уж точно. Я даже к обеду и ужину не выходила - сил не было, да и не хотелось сидеть за одним столом рядом с отцом и его супругой. Без Ильмы, без Эрмины. Их пустые места только напоминали бы о том, что никто из них больше не вернётся. А вскоре и моё место опустеет.
        Но для отца ещё есть надежда. У него ведь осталось двое детей. В том числе и сын, наследник, которого он ждал так долго.
        Перед окном в кухне висели сушёные травы и пряности. Их запах щекотал ноздри. Слегка поскрипывали полы, когда я на них наступала. Всё так уютно, привычно. И уже скоро перестанет быть моим домом.
        Ещё немного побыв там наедине с собой, я возвратилась в свою спальню и попыталась заснуть.
        А на другой день вернулись провожатые сестры и принесли страшную, дурную весть - по дороге в монастырь Ильма бросилась с обрыва в реку.
        ГЛАВА 12
        - Она сказала, что хочет побыть одна, попрощаться с привольем… - хмуро переглядываясь и явно ожидая скорого наказания за то, что недоглядели за княжной, бормотали мужчины в простой дорожной одежде. Среди них были и рабы, и свободные. Отец выделил немалую охрану - боялся, что с Ильмой по пути может что-нибудь случиться.
        Не зря боялся…
        Я смотрела на них, всё ещё до конца не веря в то, что слышу. Не понимая, как моя старшая сестра, всегда такая гордая, бойкая, порывистая, могла по собственному желанию распрощаться с жизнью - самым ценным даром, что только может быть. Неужели она настолько не хотела в монастырь? Или всё дело в том, что её опозорили? Этого она не пережила?
        Мой взгляд наткнулся на стоящего тут же Эрланда, и руки сами собой сжались в кулаки. Хотелось наброситься на него, ударить. Но куда уж мне. Я по сравнению с ним - как едва оперившийся гусёнок перед бывалым дворовым псом. Бравады, может, и много, а вот силёнок маловато.
        Да и не пройдёт боль, даже если ударю. Даже если пущу ему кровь. Никогда не пройдёт.
        Из рассказов провожатых Ильмы выходило, что по дороге, когда они остановились на короткий привал, она попросила оставить её одну. Хотела напоследок вдохнуть воздух свободы, немного побыть в одиночестве. В монастыре-то, говорят, такой возможности не предоставляется. Сопровождающие послушались, решив, что она никуда не денется. Да и дочь князя всё-таки, не какая-нибудь каторжница, которую везут под конвоем.
        Когда же они вернулись за ней, то обнаружили, что личные вещи сестры, с которыми она не расставалась, лежат у самого края обрыва над рекой Полынь. Гребень, флакончик с нюхательными солями. Даже туфли. А ведь всякому известно, что самоубийцы всегда разуваются перед тем, как наложить на себя руки. Для того чтобы не входить в мир за гранью жизни в обуви.
        Пытались, конечно, поискать, созвали людей из окрестных деревень, те обшарили реку баграми. Но отыскали только накидку княжны, а её саму - нет. Течение слишком уж быстрое. Даже нырять пытались, только вылезли на берег, отплёвываясь и разводя руками. Река не просто так называется Полынь - вода в ней горькая и неполезная, пить её нельзя, даже от нескольких случайных глотков можно расстройство желудка получить. Отравляет её что-то. Может, какие-нибудь ядовитые растения, что стелются по дну, кто их знает.
        Туфельки Ильмы привезли в качестве доказательства. От одного взгляда на них у меня потемнело перед глазами. У меня были такие же - чёрные, с блестящими пряжками и туго обвивающими ногу ремешками.
        Я кусала губы, снова разбередив кровоточащую ранку. Заплакать не получалось. Все слёзы точно высохли, не успев пролиться.
        Если бы сестра осталась жива, пусть даже в монастыре… Но она выбрала другую судьбу. Сама, никому не сказав.
        - А вы окрестности обыскивали? - услышала я вдруг спокойный голос правителя Лундсфальда. - Может, сбежала она. А для вас, ротозеев, спектакль устроила.
        Я бросила в его сторону яростный взгляд. Да как он только посмел так подумать?! После того как сам же подтолкнул Ильму к шагу с обрыва…
        - Помилуйте, господин, куда ж ей бежать? - оторопело уставился на него один из мужчин. - Места там глухие. Не сгинет в лесном болоте али в когтях диких зверей, так работорговцам попадётся. Княжна же, к суровым условиям не приучена. Далеко бы она ушла босиком?
        - Так обыскивали или нет? - повторил свой вопрос Завоеватель.
        - Глянули маленько, покричали. Но весь лес не прочёсывали. Дикий он, заколдованный.
        - Да с чего бы ему быть заколдованным? - Эрланд возвёл глаза к высокому потолку. - Князь мне лично писал, что в княжестве Ив-Лин никто не практикует колдовство.
        - Так-то оно так. - Мужчина покосился на отца, который стоял, закаменев, как одна из дворцовых статуй. Рядом с ним точно с таким же видом застыла княгиня Мильдана. - Однако же гиблое там место. Люди пропадают без следа. И вода в Полыни неспроста горька, что слёзы.
        - Так сам же сказал - люди в болоте тонут, в когти зверям попадаются или к работорговцам. А то, что вода непригодна для питья, не только колдовством объяснить можно. Да что с вами говорить! - махнул рукой правитель Лундсфальда и обернулся ко мне. - Нет тела - нет и похорон. Так что пора собираться в дорогу, нечего больше откладывать.
        - Вы… вы всегда такой чёрствый и бесчувственный?.. - выдохнула я. - У нас вторая смерть в семье! И всё это началось, когда вы тут появились!
        - Может, сейчас и меня колдуном назовут? - усмехнулся он. - Подумай лучше над тем, сколько здесь было бы смертей, если б я не приехал. Новый король Даргарии весьма тщеславен и уже давно точит зубы на земли Ив-Лин. Про него поговаривают, он любит развлекаться с молоденькими рабынями. Только живыми их потом никто не видит.
        Я вонзила ногти в ладонь и посмотрела на отца. Он молчал. Так, словно соглашался с этой резкой, приправленной угрозами отповедью.
        - Соболезную, - коротко бросил Эрланд князю и Мильдане, после чего снова посмотрел на меня. Я демонстративно отвернулась, чтобы он не видел моих слёз, которые всё-таки брызнули из глаз. - Готовься отправиться в путь, Аньяри.
        - Может, ещё на одну ночь задержитесь? - подал голос отец.
        - Ни к чему. Благодарю за гостеприимство, - ответил правитель Лундсфальда, и в его голосе мне почудилась издёвка. - Попрощайтесь с дочерью, князь.
        ГЛАВА 13
        Я всё ещё не очень хорошо себя чувствовала, но решила не просить повелителя Лундсфальда о новой отсрочке. Проще из камня выжать воду, чем разжалобить чёрствое сердце этого человека! К тому же неизвестно, чего он потребует за новый договор. Снова поцелуй? Нет уж, я ещё прошлый не забыла.
        То, как Эрланд целовал, явственно вспомнилось - так, словно и сейчас это ощущала. Собственнически, властно, бескомпромиссно. Совсем не похоже на робкие, трепетные соприкосновения губ, которые описывались в романах - обычно в самом конце, когда герои уже обручены, а то и женаты. А он, должно быть, всё делает так же, как целуется. Как права была няня, когда предупреждала меня насчёт мужчин, которым от девушек только одного и надо!
        При мысли о том, что близок тот день, когда Эрланд Завоеватель утвердит на меня свои права, начинали дрожать колени. Я будто очутилась в кошмарном сне, который никак не заканчивался. Мне всё ещё не верилось в то, что Ильмы нет в живых, а я сама больше не принадлежу себе и не хозяйка своим действиям. За меня уже решают, что мне делать и во что одеваться. Что дальше?..
        Прощание с отцом вышло торопливым и скомканным. Он сказал мне несколько донельзя высокопарно прозвучавших слов. Что-то о моём долге перед княжеством и благодарности за приносимую мной жертву, а также о надежде, что все предстоящие мне испытания будут встречены с достоинством и я не поступлю так же, как моя сестра. Напоследок отец как-то быстро и суетливо, точно боялся, что я его оттолкну, коснулся сухими губами моего лба. Княгиня Мильдана со мной прощаться не пожелала, да я и не ждала от неё благословений и наставлений - всё же она мне не родная мать.
        А вот к близнецам я заглянула. На сей раз они не спали. Заглянув в их ещё по-младенчески светлые глазёнки, я снова мысленно пожелала этим невинным крохам благополучия, здоровья и счастья в будущем. Жаль, что они меня не запомнят. Но я знала, что буду вспоминать о них каждый раз, когда меня начнут одолевать сомнения и желание сбежать от правителя Лундсфальда.
        В том, что так будет, я не сомневалась. Мне не хотелось уезжать с ним. Несмотря на то что отец оказался не той крепкой стеной, каким я всегда хотела его видеть, и не встал на мою сторону, Ильмы больше нет, а Мильдана возненавидела меня ещё сильнее, - здесь всё своё. Здесь мой дом. Что меня ждёт в чужих краях? Несладкая участь постельной игрушки для Эрланда Завоевателя? А как он поступит со мной, когда вволю наиграется и я стану ему не нужна?..
        «Сюда ты больше не вернёшься», - вспомнила я его слова.
        Во дворе меня уже ждала карета. Сам Эрланд и его люди приехали верхом, но я сомневалась, что выдержу весь путь, учитывая, что мой опыт ограничивался лишь недолгими конными прогулками в дамском седле. Потому отец и выделил для меня карету. Он порывался также отправить со мной одну или нескольких рабынь, но правитель не позволил. Сказал, что в Лундсфальде у меня будут служанки, а в дороге обойдусь и без них.
        Спорить я не стала, хотя с компаньонкой мне, разумеется, было бы несколько спокойнее.
        Навсегда покидая дом, я не удержалась от того, чтобы смотреть в окошко кареты, жадно впитывая всё, что видела. Яркую зелень листвы, тонкие стебли цветов, изящные беседки, в которых мы с сестрой любили играть в прятки, когда были детьми. Всё здесь хранило память о моём детстве и подростковых годах. Пусть они и не были совсем уж безоблачными, я всё равно чувствовала себя куда счастливее, чем сейчас, отправляясь в пугающую неизвестность. Мне не хотелось прощаться.
        Но вот за нами закрылись ворота. Я скомкала в ладонях подол дорожного платья и всхлипнула. Но тут же стиснула зубы. Вот уж нет, не дождётся! Ни слезинки больше не пролью!
        Надо держаться даже наедине с собой. Может, отец и поступил со мной низко, тут он прав. Кроме достоинства, у меня ничего больше не осталось. Разве что ещё невинность. Надолго ли?..
        Я продолжала смотреть в окошко, провожая глазами пока ещё знакомые места. Мне не так уж часто доводилось покидать пределы княжеского дворца и ближайших его окрестностей. Сейчас я вдруг задумалась о причине. Неужели отец стыдился меня? Моей необычной внешности и того факта, что матерью мне приходилась чужестранка.
        Свой третий брак с юной Эрминой князь мог объяснить тем фактом, что у него не имелось наследника. Но тогда, когда он привёз в Ив-Лин мою мать, княгиня была ещё молода и вполне могла бы родить ещё детей, кроме Ильмы. Однажды отец рассказал, что девушка-иноземка, впоследствии давшая мне жизнь, очаровала его с первой же встречи. Он увидел её и не мог удержаться. Даже не вспомнил о супруге и дочери, которые ждали его во дворце. Но она была гордой. А потому согласилась уехать с ним лишь в том случае, если Регвин Альбиар назовёт её своей женой.
        Я бы и рада была тоже быть гордой, вот только моего согласия никто не спросил. Эрланд попросту увёз меня с собой, воспользовавшись тем, что отцу стал нужен союз с Лундсфальдом. Мечты о том, как однажды во дворце появится прекрасный благородный мужчина и посватается ко мне, развеялись горьким дымом.
        Пейзаж за окошком стал однообразным, и я сама не заметила, как задремала. Проснулась, когда остановилась карета. Дверца приоткрылась, и ко мне заглянул один из слуг Эрланда Завоевателя - по виду совсем ещё мальчишка.
        - Привал, госпожа! Не хотите ли размять ноги? Да и перекусить вам нужно, давненько небось не ели.
        ГЛАВА 14
        Ноги действительно устали. Хотелось немного пройтись, ощутить под подошвами твёрдую землю, а не раскачивающийся пол кареты. А ещё после выпитой сегодня ещё одной кружки лечебного отвара тянуло уединиться где-нибудь в кустиках, раз уж туалетных комнат в лесу не предусмотрено. Так что на предложение я охотно согласилась. Отказавшись от вежливо предложенной мне руки, вышла сама.
        Может, и не все в Лундсфальде такие уж дикари, как мне казалось…
        - Прошу вас сюда! - позвал меня к опушке леса слуга. Там уже разводили костёр, в воздух поднимался запах дыма. - Вот, если устали, можете тут посидеть! - указал он мне на расстеленные на траве шкуры какого-то северного зверя.
        - Пока хочу пройтись, - отказалась я.
        - Только не уходите далеко! Повелитель распорядился за вами присмотреть! Да и небезопасно госпоже одной гулять по лесу!
        - А ты уверен, что сможешь меня защитить? - недоверчиво хмыкнула я.
        - Конечно, госпожа! Я ведь будущий воин! У меня и нож есть!
        Я вздохнула. Сколько лет пройдёт до того, как этот вихрастый мальчишка поймёт, что быть воином - это не игра? Едва ли он уже видел, как проливается в бою чья-то - или его собственная - кровь. Но так уж издавна повелось. Мужчин с детства тянет к войне, а женщин - к домашнему очагу.
        - Как тебя зовут? - спросила я.
        - Люк, госпожа.
        - Можешь ненадолго оставить меня одну, Люк? Мне нужно… Ты же понимаешь?
        Мой юный охранник покраснел так густо, что мне даже стало его жаль. Я всё ещё хорошо помнила, каково быть нескладным подростком. Каждая мелочь вгоняет в смущение.
        - Да, конечно, госпожа! Я вовсе даже не собирался за вами подглядывать! И прослежу, чтобы другие не смотрели в вашу сторону! Только будьте поблизости, очень вас прошу! А то, если потеряетесь, мне повелитель голову оторвёт!
        Судя по тому, какой взгляд бросил в нашу сторону Эрланд Завоеватель, как раз отдающий какие-то приказания другим слугам, эти слова явно не были преувеличением. Едва ли он слышал наш с Люком разговор, но краем глаза всё же наблюдал за мной. Впрочем, едва ли правитель Лундсфальда считал, что я сбегу от него по дороге. Он прекрасно знал, что мне некуда бежать. Как и то, что мы с ним оба понимали - именно я являюсь залогом его помощи Ив-Лин. Не выполню свою часть сделки я - наказаны будут все. В том числе едва родившиеся дети Эрмины и ни в чём не повинные мирные жители княжества.
        Лес был наполнен щебетом птиц и насыщенными ароматами трав, уже поспевших ягод, разогретой солнцем земли. Люк, как и обещал, ждал меня поодаль, отвернувшись и даже зажав уши, но я всё равно чувствовала неловкость, так что постаралась сделать свои дела побыстрее. Выбрав кусты погуще, я юркнула в них.
        А когда вышла и уже собралась вернуться к ожидающему меня слуге, у меня вдруг всё поплыло перед глазами. Я уже не понимала, где нахожусь, хотя точно знала, что рядом стоянка Эрланда и его людей - ведь только недавно слышала их голоса, а сейчас тишина. Да и мальчишка должен быть поблизости.
        - Люк! - позвала я его. - Люк, где ты?! Эй!
        Вместо пронизанной солнечным светом опушки я вдруг очутилась в непроходимой чаще. Здесь было куда тише… И страшнее. От каждого треска сучьев под ногами по коже пробегали мурашки. Я не понимала, как могла оказаться в таком месте, когда ещё недавно находилась в совершенно другом.
        - Ау! - позвала я, понимая, что сейчас обрадовалась бы любой живой душе. Даже правителю Эрланду, появись он передо мной. - Люди!
        Никто не откликнулся.
        Постепенно голова перестала кружиться, а зрение стало яснее. Но я по-прежнему оставалась не на светлой окраине леса, где была совсем недавно, а в сумрачной чаще. И понятия не имела, где нахожусь и каким образом сюда попала.
        Это всё ещё Ив-Лин? А если это тот же сам лес, возле которого бросилась в реку Ильма? Если он действительно заколдован, а потому заманивает к себе людей, чтобы они сгинули там бесследно? Но если сестра не покончила с собой, а заблудилась в лесу, зачем она сняла обувь? Тут ведь даже в туфлях ходить тяжело, куда уж босиком…
        Я упорно шла вперёд, не понимая, куда иду. Время будто перестало существовать. Я уже падала от усталости, когда вышла к просёлочной дороге и без сил рухнула на её обочину, уже не заботясь о том, чтобы не испачкать платье, уже местами разорванное ветками и шипами цепляющихся за меня кустов.
        Если есть дорога, то есть и люди, которые по ней ездят!
        Кажется, я ненадолго провалилась в сон, а когда открыла глаза, услышала топот копыт и конское ржание. Кое-как поднявшись и открыв глаза, увидела, что ко мне приближается обоз, сопровождаемый несколькими всадниками. Интересно, кто бы это мог быть?..
        Они подъехали ближе, один из мужчин спешился и подошёл ко мне. Такой высокий и крупный - мне даже жалко стало его коня. Я уже открыла рот, чтобы попросить о помощи, но осеклась, столкнувшись с хищным взглядом незнакомца.
        - Ого, да это просто милость богов! Смотрите, кто нам так вовремя попался! Приедем на торги не с пустыми руками! - услышала я, и у меня снова потемнело в глазах - теперь уже от осознания собственной невезучести.
        Похоже, мне не посчастливилось встретиться с работорговцами, и один из них решил, что я вполне подхожу им в качестве товара.
        ГЛАВА 15
        Никто бы не сказал, что я не сопротивлялась. Сопротивлялась, да ещё как. И когда меня, не дав и слова сказать, перекинули через плечо и потащили. И когда закидывали в одну из повозок. Я кричала, дёргалась из последних сил, молотила работорговца кулаками по спине, но ему мои удары были что комариные укусы.
        - Я дочь князя Ив-Лин!
        - А я его младший брат! - расхохотался тот. - Ну ты и выдумщица! Ишь что сочинила - княжеская дочка! Приутихни, пока не отведала плётки! Не хочется товар портить!
        - Отпустите! Вы не имеете права! Я родилась свободной!
        - Так и сидела бы на свободе под защитой семьи, не шаталась бы по лесу! А коли не сиделось, то не обессудь! Нам тоже на что-то жить надо!
        Когда люди, сопровождающие в монастырь Ильму, говорили, что она могла попасть в руки работорговцев, я не верила, что это действительно так. Что такое может произойти в княжестве - ещё вчера ты была вольной, а сегодня тебя по праву сильного превратили в рабыню. И нет ни единого доказательства того, что я действительно дочь князя. Даже откупиться нечем. Отправляясь в дорогу, я не надела ни одно из своих украшений.
        Крупный бородатый работорговец не был со мной как-то намеренно жесток. Он действительно всего лишь делал свою работу. Даже как-то отстранённо, точно та ему уже поднадоесть успела.
        - Брыкливая больно, придётся связать, - ворчал бугай, обвивая меня верёвками по рукам и ногам. - Сиди смирно, не то синяки будут! Ишь какая норовистая!
        Мы ехали долго или мне только так показалось. Повозка то мирно катилась, то тряслась на ухабах. Стянутые конечности затекли и болели уже почти нестерпимо, когда дорога наконец-то закончилась. Снова появился работорговец. Меня, как куль с мукой, вынесли из повозки и не слишком-то аккуратно сгрузили в каком-то помещении, бросив на устланный ковром пол.
        Поначалу ничего не происходило, затем ко мне подошла женщина в возрасте княгини Мильданы и принялась развязывать верёвки, помогая себе ножичком.
        - Эх, и накрутили-то узлов, навертели! - пробурчала она. - Устала? Ничего, сейчас отмоешься, распаришься в горячей водичке, и всё пройдёт!
        - Я не хочу… - отказалась я, но та строго качнула головой.
        - Как это не хочешь? Вот ещё удумала спорить! У тебя грязь на шее и репьи в волосах!
        Меня проводили в другую комнату, где уже наготове стояла большая деревянная бадья, почти доверху наполненная водой. Я действительно чувствовала себя чумазой после дороги и леса, но мыться здесь? В незнакомом месте, в присутствии чужого человека?
        - Раздевайся уже! - всплеснула руками женщина. - Чего я там не видела? Или помочь?
        - Не надо… - отказалась я.
        Расстёгивая платье, рассматривала мою тюремщицу. Та не выглядела злобной - обычная замотанная женщина вроде одной из наших поварих. Приземистая, некрасивая, с крючковатым носом, обветренной смуглой кожей.
        Может, она сможет мне помочь?..
        Однако стоило мне об этом заговорить, как меня не больно, но обидно шлёпнули по губам.
        - И думать не смей! Угодила сюда, так обратного хода нет! Захлопнулась клетка за птичкой!
        - Но так же нельзя!
        - А ты думала, откуда рабы берутся?
        - Ну… - растерялась я. - Рождаются ими? Их привозят из других стран?
        - А то в других странах не люди живут! Ты и сама на местную не похожа! Давай полезай, покуда вода не остыла!
        На пол упала последняя деталь моего гардероба, и я шагнула в воду. Та мягко обволокла тело, снимая боль в мышцах. Не слушая моих возражений, женщина принялась намыливать и тереть грубой мочалкой мою спину.
        - Что делать-то умеешь? - осведомилась она, распутывая мои волосы.
        - Читать, писать, музицировать, - перечислила я то, чему меня учили во дворце. - Могу список блюд составить. Готовить… не умею. Зато целебные мази и отвары делаю, - добавила я, порадовавшись тому, что утром не забыла о кровоостанавливающей траве. Кажется, та подействовала, хотя живот ещё немного ныл.
        - Ох, горюшко! Да я не о том спрашиваю! Мужчин ублажать обучена?
        - Нет! - вспыхнула я. - И вообще… Я никогда…
        - Тю! Девственница! Ладно, давай-ка домывайся сама, а потом приведём тебя в товарный вид!
        Вылезать из воды не хотелось. От тепла я даже расслабилась. Если закрыть глаза, можно представить, что я дома… В дворцовой купальне. Всё как обычно, Ильма жива, и скоро нас позовут ужинать.
        Но вернулась всё та же женщина с более молодой помощницей, и мне пришлось покончить с водными процедурами.
        На меня надели непривычный костюм, состоящий из тугого короткого лифа, едва прикрывающего грудь, и низко сидящих шаровар из полупрозрачной ткани, к которым прилагался широкий пояс со множеством длинных подвесок. Всё яркое, пёстрое, как оперенье павлина. Даже на лицо и губы нанесли краску, чего я никогда раньше не делала. Часть волос закололи на затылке, чтобы не падали на лицо, оставив остальные пряди распущенными. Они были влажными, хоть их и хорошенько просушили полотенцем.
        - Станцевать-то хоть сможешь?
        Я кивнула.
        - Тогда, как тебя выведут, пляши, да позавлекательней! Так, чтоб тело показать! Если не хочешь, чтобы раздели прямо на помосте.
        При этих словах я передёрнулась. Она говорила так спокойно. Точно это самое обычное дело - выставить девушку на всеобщее обозрение раздетой догола.
        Где-то через четверть часа, которые я провела в напряжённом ожидании, вернулся знакомый работорговец - видимо, он был главным среди моих похитителей. Окинул меня с головы до ног одобрительным взглядом и велел идти за ним. Ещё и пальцем погрозил:
        - И чтоб без глупостей, а то плётка при мне!
        Она действительно была при нём - чёрная, кожаная, многохвостая. Я сглотнула, глядя на неё, и ответила коротким кивком. Мужчина ухмыльнулся:
        - Так-то. Плясать будешь? Сказать, чтоб музыку играли?
        - Да, - глухо ответила я, обнимая себя за плечи.
        А затем меня провели по длинному тёмному коридору и вытолкнули на помост.
        ГЛАВА 16
        Бежать было некуда. И в комнатах, и в коридоре я внимательно осматривалась по сторонам. Но окна были наглухо забраны решётками, двери моя надсмотрщица запирала, да и охраняли их наверняка. В силе работорговца, который к тому же был тут не один, я уже успела убедиться. Да и плётку он бы наверняка использовал по назначению без долгих раздумий.
        Когда оказалась на помосте, лица стоящих вокруг людей слились в неразличимую массу. Не хотелось видеть выражения на них. Похоть, жадное любопытство. Никто не смотрел на меня как на человека, как на личность, равную им. Все видели только рабыню.
        От их взглядов хотелось спрятаться, но к моему костюму не прилагалось никакой накидки. Гладкие доски помоста холодили босые ноги - обувь у меня забрали. А тут уже и музыка зазвучала. Гремели барабаны и ещё какие-то инструменты. Я оглянулась на работорговца, и тот красноречиво указал на плётку.
        Вспомнив предупреждение о том, что меня разденут, если не начну танцевать, я повела бёдрами и вскинула руки. Я знала, какой танец они хотят увидеть. Нам с Ильмой когда-то показывала такой одна из рабынь.
        Не думала, что мне это однажды пригодится.
        Я двигалась, кружилась, отбивала ритм, не глядя на зрителей. Лишь краем уха слышала мужские голоса, которые вмешивались в звучание музыки. Похоже, за меня уже торговались.
        О том, что ещё немного, и права на меня предъявит какой-нибудь покупатель, старалась не думать. Может, мне повезёт, и с ним получится договориться? Я не сомневалась, что отец даст за меня щедрый выкуп. А Эрланд? Он ведь наверняка решил, что я сбежала от него…
        Но я точно знала - произошло что-то странное. Не бывает такого, когда просто заходишь в кусты на лесной опушке, слыша человеческие голоса поблизости, а выходишь в густой чаще, где даже птицы не поют. Неужели слухи не врут и лес действительно заколдован?
        - Хватит! - выкрикнул похитивший меня мужчина. Музыка тут же смогла. - Кто даст больше?! - обратился он к зрителям.
        Я замерла на месте и, тяжело дыша, опустила голову. И откуда у меня только силы взялись на этот танец? Я ведь даже не помнила, когда ела в последний раз.
        - Эта девушка моя, - услышала я знакомый голос и, не веря в то, что вижу, уставилась на приближающегося к помосту правителя Лундсфальда.
        Может, он мне мерещится?..
        - Э, господин! Что значит «ваша»? - возмутился ошарашенный работорговец. - Ещё скажите, что заберёте её без денег!
        - Этот вопрос мы решим, а пока… - Эрланд Завоеватель посмотрел на меня ледяным синим взглядом, который мог заморозить всё вокруг. - Спустись с помоста, Аньяри.
        Я повиновалась. Из толпы раздались выкрики. Я узнала лицо человека, который шагнул ко мне, предупреждающе косясь на остальных. Это был один из слуг Эрланда. Как они меня нашли?
        Никогда не думала, что буду так рада их увидеть!
        - Как же вас так угораздило, госпожа? - пробормотал он, и у меня от этого неловкого сочувствия защипало глаза.
        Разговора между главарём работорговцев и правителем Лундсфальда я не слышала, но, когда он подошёл и повёл меня прочь от помоста, нас никто не остановил. Наткнувшись на острый камешек, я невольно вскрикнула. Эрланд бросил взгляд на мои ноги и вдруг подхватил меня на руки. Так и нёс, пока не посадил на лошадь. Сам сел позади меня, крепко прижимая к себе.
        Его тело было горячим и твёрдым, и, чувствуя его так близко, я лишний раз пошевелиться боялась.
        Место, где продавали рабов, располагалось на окраине какого-то городка. Наш путь лежал в другую сторону. Всадники спешились возле разбитых у дороги шатров, и меня опустили на землю. Правитель Лундсфальда кивнул мне на самый большой шатёр. За всё время мужчина не проронил ни слова. Когда мы с ним оказались в шатре, наконец-то заговорил. Я ожидала резких окриков, нотаций, даже оскорблений, но он лишь указал на ведро с водой и коротко произнёс:
        - Умойся.
        А я и забыла, что моё лицо в краске…
        Вода была прохладной. Я тёрла щёки, пока они не покраснели, также смыла неприятную жирную краску с губ. Оглядевшись, увидела знакомый сундук с моей одеждой.
        - Переодевайся, - приказал Эрланд.
        - А вы… выйдете?
        - Я с тебя теперь глаз не спущу.
        Пальцы дрожали, пока расстёгивала крючки на лифе один за другим. Когда щёлкнул последний, ощутила, как на плечи легли мужские ладони. Вздрогнула. Когда он успел приблизиться? Так неслышно, точно хищник подкрался к добыче. Одна его ладонь по-хозяйски накрыла живот, вторая грудь. Это было впервые, когда он касался меня даже без тонкой преграды одежды, и я чувствовала его руки обнажённой кожей.
        ГЛАВА 17
        Эрланд не просто хотел напугать девушку, когда сказал, что теперь не сведёт с неё глаз. Он действительно собирался держать её при себе до окончания их дороги. Даже если ему придётся привязать Аньяри к себе, он её не отпустит. Хватит с него и той ошибки, которую правитель совершил, приставив к ней Люка. Теперь никаких больше охранников из числа слуг - он сам станет её стражем.
        И она никуда от него не денется.
        Когда княжна так внезапно пропала с окраины леса, точно испарившись, Эрланд подключил к поиску всех. Не только своих людей, но и жителей окрестных деревень. Благо при себе у него имелась подписанная князем грамота, предписывающая оказывать правителю Лундсфальда всяческое содействие.
        От одного из крестьян удалось узнать, что он стал свидетелем того, как работорговцы забирали девушку, похожую на Аньяри. Другой рассказал, где находится место, куда её могли отвезти. Следовало поспешить.
        Эрланд лично поехал туда. Чутьё подсказывало ему, что они напали на верный след. Так и оказалось. Когда он присоединился к толпе торгующихся, дочь князя уже была на рабском помосте. И не просто стояла там, а танцевала!
        Кто бы мог подумать, что она так умеет? Её гибкая фигурка двигалась с удивительной пластичностью, и каждое движение обращало внимание на изящество тонких рук и щиколоток, округлость бёдер, подчёркнутых специальным поясом для танцев. Завораживающее, соблазнительное зрелище.
        От того, как смотрели на неё другие мужчины, хотелось вырвать им глаза, а работорговца, посмевшего выставить Аньяри на торги, заколоть как свинью.
        Когда музыка стихла и танец закончился, правитель Лундсфальда приказал слуге проследить за девушкой, а сам разобрался со здоровяком, вздумавшим качать права. Здесь тоже пригодилась грамота от князя. Услышав слова Эрланда, мужик вытаращил глаза.
        - А она ведь говорила, что приходится ему дочкой! Но я-то откуда мог знать, что не выдумывает? - ошарашенно пробормотал он. - Мы бы, может, её и не взяли, но больно уж неудачный день выдался, а тут такая находка!
        Затягивать разговор с этим ничтожеством правитель не желал. Взяв на руки Аньяри, увёз её прочь - туда, где его люди разбили шатры. Когда они вошли в приготовленный для него шатёр, первым делом велел ей умыться - он терпеть не мог, когда женщины малевали лицо.
        - Переодевайся, - отдал приказ Эрланд. Вещи её уже перенесли сюда. Их было не слишком много - похоже, собираясь в дорогу, княжна захватила только самое необходимое.
        Пока она растерянно переводила взгляд с него на сундук, мужчина рассматривал её, и руки его сводило судорогой от желания прикоснуться к ней, а член с каждым мгновением становился всё твёрже.
        Её грудь была соблазнительно приподнята хитроумно скроенным лифом, и капли воды, стекая по шее, скапливались в ложбинке. Стройные ноги, обычно спрятанные под юбкой, сейчас были открыты мужскому взгляду. Те, кто придумал такие наряды, преследовали цель не скрывать женское тело, а показать его с самой выгодной стороны, и это им удалось.
        Хотелось самолично выпороть её - да так, чтобы неделю сидеть не могла. В наказание за своеволие, за побег, за то, что все эти похотливые мужики на торгах пялились на неё. Хотелось немедля разложить прямо тут на полу, даже не снимая с неё этих рабских тряпок. А ещё - той части его личности, которая ещё не разучилась чувствовать - иррационально хотелось обнять её от облегчения за то, что Аньяри жива, здорова, никто ей не навредил. И никто не помешает его планам на неё.
        Когда он отказался покидать шатёр, девушка как-то обречённо отвернулась и начала раздеваться.
        Поначалу Эрланд собирался просто смотреть. Но затем не выдержал - приблизился, прикоснулся. А когда ощутил под ладонями нежную бархатистую кожу, уже не смог остановиться.
        Аньяри была прекрасна. Сейчас, когда на ней оставались только пёстрые куски ткани, ничего общего не имеющие с благопристойной одеждой. Вздымающаяся грудь, плоский живот, не прикрытый низким поясом. При мысли о том, как на неё смотрели на торгах, хотелось зарычать. Только он имеет право видеть её такой!
        Сегодня она не притворялась бесчувственной и равнодушной к его касаниям, как тогда в её комнате. Эрланд ощутил это, когда одна его рука скользнула к обнажившейся девичьей груди, а вторая легла на живот. По её телу пробежала дрожь, но не от одного лишь страха, а ещё и от возбуждения. Пока робкого, не осознаваемого ею. Но у правителя Лундсфальда было достаточно опыта, чтобы понять - в юной княжне пробуждалась женщина. И лишь от него зависит, какой она станет. Запуганной и сломленной, не знающей себя и не умеющей наслаждаться или открытой и чувственной, способной брать и отдавать сполна.
        Он будет её наставником. Обучит и страсти, и покорности. А сегодня их первый урок.
        Первый, но далеко не последний.
        Уже расстёгнутый верх её костюма мешал, и мужчина нетерпеливо стянул его. Всё ещё стоя позади неё, одну из другой вытащил из густых тёмных волос девушки сдерживающие их шпильки. Убрал длинные пряди в сторону, чтобы открыть шею, прижался к ней губами, ощущая под кожей частое биение пульса. С губ Аньяри сорвался тихий полувздох-полустон. Похоже, ему удалось найти чувствительное местечко на её теле.
        Первое из них.
        Вторым оказались соски. Маленькие, тёмно-розовые. Прикасаться к ним, чувствовать, как они твердеют, становясь похожими на горячие камешки, кружить по нежной чувствительной коже, сжимать, чуть потягивать - оказалось особенным удовольствием. Изысканным десертом. И реакция была соответствующей. Девушка сперва зажималась, пыталась избежать его ласк, сгорбиться и закрыться локтями, но Эрланд не позволил. И получил свою награду, когда княжна часто задышала и прикусила губу, чтобы не застонать.
        Этого он и добивался. Мало чести в том, чтобы силой взять женщину, грубо нагнув её и дав себе волю. Совсем другое - сделать так, чтобы она сама захотела отдаться. Сломить сопротивление не просто за счёт того, что она физически слабее, как поступает большинство мужчин. Отыскать в её теле ту потайную пружину, которая выпустит на волю чувственность, разбудит тайные желания. Не выпускать из постели до того, пока за окном не заалеет рассвет. Так, чтобы стонала, вскрикивала и просила ещё…
        Вот только не всегда хватало терпения. Особенно сейчас. Особенно с ней - с той, от вида и близости которой его кровь начинала кипеть, а перед глазами темнело от желания немедленно сделать её своей. Полностью. По-настоящему.
        Но стоило ему развязать пояс и провести ладонью по тонкой ткани шаровар, как Аньяри снова начала вырываться. В ответ правитель сильнее и ближе притянул её к себе. От того, как тесно прижались к его паху упругие ягодицы, желание стало и вовсе нестерпимым.
        Однако ему тут же вспомнились слова колдуна, и это слегка охладило порыв. А если что-то пойдёт не так? С лишением девственности придётся подождать до Лундсфальда.
        А пока…
        - Не дёргайся! - рыкнул Эрланд. - Сегодня то, чего ты боишься, не произойдёт. Но я и так зол на тебя, поэтому лучше придержи свою строптивость!
        Девушка замерла. Так-то лучше. Он снова погладил гладкий подрагивающий живот и скользнул ладонью ниже, не проникая под ткань. Та, впрочем, почти не мешала ощущениям. А ещё оказалась полупрозрачной…
        Аньяри испуганно всхлипнула, когда его пальцы накрыли низ живота и вторглись между бёдер, а мгновением позже инстинктивно подалась к его руке.
        Чуткая, отзывчивая девочка. И влажная… для него. Только для него.
        - Ты моя, Аньяри… - хрипло выдохнул он. - Помни об этом. И не смей больше от меня убегать!
        ГЛАВА 18
        Я не понимала, что со мной происходит. У меня пересохло во рту, чаще забилось сердце, внизу живота стало горячо. Всё тело горело в невидимом огне, плавилось, таяло, как воск. Стихли все звуки, кроме дыхания мужчины и моих прорывающихся сквозь стиснутые зубы стонов. То, что Эрланд со мной делал, было стыдно, порочно… Но эти незнакомые ощущения, что завладевали мной, не могли оставить равнодушной. Хотя я и очень, очень старалась.
        Нянюшка предостерегала меня. Говорила, что это может доставить удовольствие только мужчинам, а для женщины почти всегда означает боль, унижение, долг. Надо терпеть, чтобы не рассердить мужа, чтобы стать матерью, чтобы тебя не бросили на произвол судьбы, чтобы… Много причин.
        Я тоже терпела. Сначала. Помня о том, что правитель Лундсфальда в любой момент может передумать, вернуть меня отцу, отказаться от договора.
        Что он там говорил про короля Даргарии?
        Но ни одно из предупреждений и недомолвок из тех, что долетали до меня раньше, не могло передать всей гаммы ощущений, которые застигли меня врасплох. Когда горячие губы припадали к моей шее, а чуть шершавые пальцы терзали соски. Когда подгибались колени, а единственной опорой было твёрдое мужское тело за моей спиной.
        Властная ладонь в очередной раз не остановилась на животе, а двинулась ниже. Я судорожно свела бёдра и забилась в руках Эрланда, но вырваться мне не позволили. От жаркого стыда вспыхнули щёки. Правитель сказал, что не сделает того, чего я больше всего боюсь, прямо сейчас, но ведь когда-нибудь это произойдёт? И если он не солгал, то чего хочет, собственнически трогая меня между ног? Касаясь самого сокровенного местечка моего тела сквозь шаровары, под которыми больше ничего не было… Их тонкая ткань служила крайне ненадёжной преградой и совершенно не притупляла ощущения. Такие сильные. Такие непривычные.
        - Ты моя, Аньяри… - услышала я у самого уха. - Помни об этом. И не смей больше от меня убегать!
        Голос не слушался, но я всё же ответила:
        - Я не убегала…
        Я не задумывалась, какой реакции ожидала в ответ на признание, но уж точно не такой. Эрланд вдруг убрал руку, развернул меня боком к себе, и только что ласкавшая меня ладонь вдруг с силой опустилась на мои ягодицы. От неожиданности и обжёгшей кожу боли я вскрикнула.
        - Тебя когда-нибудь пороли, Аньяри? - спросил правитель. - Отец или мачеха. Они наказывали тебя таким образом? Ремнём, розгами, крапивой… Может, кто-нибудь ещё?
        - Н… нет, - ответила я со всхлипом и вздрогнула от следующего звонкого хлопка. Пока он шлёпал меня далеко не в полную силу, но мне и этого хватало. - Никто…
        - А следовало бы. Лживая, непослушная девчонка! - Эрланд ударил снова, и у меня из глаз брызнули слёзы. - Я не терплю, когда мне врут. Как ты оказалась в том доме, если не сбегала?
        - Так случилось… Я как будто перенеслась куда-то… В лес… куда дальше того места, где мы остановились на привал… Я шла, искала выход… А потом, когда нашла дорогу, меня похитили.
        Поверит ли он моим словам? Я бы, наверное, и сама не поверила, если бы не испытала всё произошедшее на себе. Но что это было? Колдовство, морок, особенности самого леса? Хорошо ещё, что в болота не попала…
        - Я бы не стала от вас убегать! Вы же тогда… откажетесь от союза с княжеством. Так ведь?
        - И что бы ты делала, не успей я вовремя? - не отвечая на мой вопрос, задал свой правитель Лундсфальда. - Если бы тебя продали какому-нибудь жирному старику? Думаешь, тот стал бы с тобой церемониться?
        - Почему вы мне не верите?! - выкрикнула я, поворачивая к мужчине залитое слезами лицо. Сталкиваясь взглядом с его потемневшими, как штормовое море, глазами. От ярости или от возбуждения?..
        - И как ты это объяснишь? Скажешь, лес заколдован? Взял и перенёс тебя прочь от меня?
        - Кто знает?.. Иногда и самые невероятные объяснения верны, - ответила я. - Да мне не меньше чем вам хочется узнать, как так вышло!
        - Можешь ещё раз умыться и переодеться, - разжимая руки, сказал Эрланд. - Потом тебя покормят. Шатёр охраняется, и на сей раз не тем горе-охранником, который тебя проворонил.
        - Люк! - вспомнила я про мальчишку. - С ним всё в порядке? Вы его…
        - Он получил своё наказание.
        - Как вы могли наказать Люка?! Он же ещё ребёнок! И он не виноват! Дикари! Варвары!
        - Значит, вот оно как… - с медленной, угрожающей интонацией произнёс Эрланд. - На твоей родине людей выставляют на торги, как скот, а варвары и дикари мы. Так?
        Я зажмурилась, будто желая отогнать вставшее перед глазами воспоминание. О равнодушии в глазах работорговцев. О сальных взглядах их клиентов, которые липли ко мне, пока я была на помосте.
        Неужели и для дворца рабов и рабынь покупали так же? Тех, что сильные и крепкие, для работы, а привлекательных девушек… Я помнила, что когда-то привозили и таких, однако служанками становились не все из них, да и Мильдана красивых и молоденьких недолюбливала и выживала их. Выходит, отец и его приближённые с ними… Меня замутило, и на плечи словно разом обрушилась вся усталость последних дней.
        За что мне всё это?.. Чем я прогневила богов? Я словно повзрослела, разом перешагнув через несколько лет, а вернуться обратно к прежней жизни и блаженному неведению уже нельзя. Не получится. Так же, как нельзя возвратиться в княжество после того, как мы окажемся в Лундсфальде.
        Эрланд не отпустит. Да и действительно - к кому мне возвращаться? Двери родного дома для меня навсегда закрыты, и нет никого, кто ждал бы меня обратно.
        - Аньяри! Что с тобой? - донёсся до меня словно издалека мужской голос. Но ответить, проваливаясь в тёмное забытьё, я уже не могла.
        ГЛАВА 19
        Тьма отпускала неохотно. Находясь в странном состоянии, в котором перемешались сон и явь, я могла представить, будто всё по-прежнему. Подарить себе ещё хоть несколько мгновений иллюзии того, что ничего не произошло. Что моя жизнь не изменилась так бесповоротно. Но голос, вторгавшийся в тишину, не позволял.
        - Да разве ж так можно?! - громко причитал кто-то. - Довели барышню до голодного обморока! У неё же небось маковой росинки во рту с утра не было!
        Я уже не понимала, сколько прошло времени, какой сейчас день. Открыв глаз, увидела склонившуюся надо мной незнакомую женщину лет пятидесяти в простом домотканом платье и низко надвинутом на лоб платке. Она чем-то напомнила мне ту самую няню, слова которой в последние дни не раз оживали в моей памяти. Та не была рабыней, а во дворце проработала несколько лет. Воспитывала чужого ребёнка, чтобы её собственные дети ни в чём не нуждались.
        - Госпожа ведь по виду самая настоящая, - продолжала говорить незнакомка, точно сама с собой. - Совсем не то, что рабыни или наши деревенские девчонки. Слабенькая, к тяготам не привыкшая. Ручки нежные, кости тонкие, что у той курочки. Однако ж не телом, так душой иные барышни потвёрже других будут, - добавила, склонив голову и рассматривая меня. - Очнулась? На-ка, выпей маленько.
        Я приподнялась на локтях, по-прежнему ощущая слабость во всём теле. Мне протянули глиняную кружку с терпким травяным напитком. Я узнала укрепляющий отвар, который и сама умела готовить.
        - Вот так, пей, теперь полегчает. Женщины - народ терпеливый. И не с таким справляются.
        Отвар был щедро сдобрен мёдом, потому оказался не горьким, но меня всё равно подташнивало. Должно быть, от голода. Что бы мне ни пришлось пережить за последнее время, как бы ни терзалась моя душа, организм нуждался в пище.
        Находилась я всё в том же шатре. Только теперь на мне были не рабские шаровары, а одна из моих ночных сорочек. Кто меня переодевал?..
        - Я знахарка из деревни. Тейза моё имя, - представилась та, что напоила меня отваром. - А твоё как?
        - Аньяри, - ответила она. Прокашлялась и, сделав последний глоток, вернула опустевшую кружку. - Можно просто Яри.
        Раньше меня так называли только близкие, но сейчас они не со мной. А полное имя не самое простое для местных жителей. Зато оно всё, что осталось у меня от матери.
        - Кто он тебе? Этот красивый мужчина. Суровый такой.
        Я догадалась, что она говорила про Эрланда. Ильма тоже считала его красивым… Неужели он действительно так забеспокоился обо мне, что разыскал и позвал сюда эту женщину?
        А в самом деле, кто мне правитель? Хозяин? Любовник?
        Не зная, что ответить, я передёрнула плечами.
        - У него внутри горит огонь. Сжигает его, точит… И с каждым днём всё сильнее, - сказала вдруг знахарка. - А что у нас может потушить огонь? Вода, верно?
        - Да, - согласилась я, не понимая, о чём она говорит. Огонь внутри правителя Лундсфальда? Да от его взгляда замёрзнуть можно!
        Память тут же подкинула воспоминание о его горячем теле, которое тесно прижималась к моему. Я покраснела. Речь ведь не об этом шла, а о его душе.
        А душа у него покрыта ледяной коркой…
        - Я не колдунья, но чую кое-что. Ещё матушка моя чуяла, а до неё бабка. Вот и скажу тебе - стань той водицей, что зальёт огонь, пока пламя не спалило его окончательно. Только не позволяй ему больше доводить тебя до такого состояния, - погрозила мне пальцем собеседница. - А то на одних только отварах жить будешь.
        - Виноват не только он, - вздохнула я. А кто ещё? Отец? Работорговцы? Лес, который увёл меня прочь от правителя Лундсфальда, словно не желал, чтобы я уезжала с ним?
        Однако вина Эрланда тоже есть. Я помнила всё - его жестокие, ранившие меня слова, его руки, которые могли приносить как наслаждение, так и боль. Наслаждение… Пугающее, незнакомое. Лучше бы он во всём оставался грубым и безжалостным - тогда было бы проще его ненавидеть.
        - Вы, говорят, в Лундсфальд путь держите? - продолжала расспрашивать меня знахарка.
        - Да, - кивнула я, садясь поудобнее. - Скажите, а вы не знаете… Лес, который находится невдалеке, действительно заколдован?
        Ведь считается, что в княжестве нет колдовства. Так говорил отец, и всю мою жизнь у меня не было причин сомневаться в его словах. Но ведь и те люди, которые сопровождали сестру в монастырь, тоже что-то говорили про лес… Они даже как следует обыскать его побоялись. Неужели Ильму постигла та же судьба, что и меня?
        - Тебе кто-то что-то про это наплёл? - наклонилась во мне Тейза. В шатре был полумрак, лишь немного рассеиваемый огнём двух свечей, и глаза женщины сверкнули, как у кошки. - Или сама веришь в колдовство?
        - Я уже не знаю, во что верить, - призналась я.
        - Вот что, милая… Колдовство существует, это правда, только везде своё, разное. В том же Лундсфальде. Или там, где люди выглядят так, как ты, - добавила она, явно намекая на мою непривычную для княжества внешность, доставшуюся мне от мамы. - Я тебе больше ничего не скажу. Наступит время, сама разберёшься. Только помни про огонь и воду и держись этого мужчины.
        - Держаться его?..
        - Почему нет? Женщине без опоры никак. А он высокий, крепкий… пока. Но и ты ему нужна, тут уж я не ошибусь. Нужна даже больше, чем он тебе.
        ГЛАВА 20
        Обратная дорога обещала продлиться куда дольше, чем путь в княжество. А всё из-за девчонки. Сначала она пропала, и её искали, разбирались с вконец обнаглевшими работорговцами. Всё это потребовало времени. А ещё Аньяри оказалась слабее, чем Эрланд предполагал, и снова хлопнулась в обморок - так же, как тогда, когда впервые его увидела.
        Это обстоятельство ещё больше утвердило мужчину в мысли, что в жёны она не годится. Ведь супруга в первую очередь нужна для того, чтобы произвести на свет наследника. Сильного, крепкого, достойного трона Лундсфальда. А если ребёнок пойдёт в мать? Слабак правителем стать не сможет.
        Когда девушка не пришла в себя даже после того, как Эрланд похлопал её по щекам, пришлось отправиться в ближайшую деревню на поиски кого-то сведущего в лекарском деле. Но сначала он переодел Аньяри, чтобы не оставлять её в одежде продажной рабыни. Вытащил из её сундука первую попавшуюся сорочку, сдёрнул с девушки шаровары, при этом не отказав себе в удовольствии полюбоваться её обнажённым телом, которое в изменчивых отблесках свечного огня выглядело ещё соблазнительнее.
        Такая нежная, хрупкая - казалось, её изваяли из воска… Почему его так сильно влечёт к ней? У правителя Лундсфальда никогда не бывало недостатка в женщинах - многие из них были куда ярче, искуснее, красивее, и ни одну из них он не брал в свою постель дважды, хотя иные и умоляли его об этом. Но когда Эрланд прикасался к Аньяри, ему становилось мало всего: её тепла, запаха, близости. Хотелось большего, хотелось всего, присвоить её, не отпускать… Его, будто в жаркий день, мучила иссушающая жажда, утолить которую могла только эта девушка, пролившись в горло родниковой водой, прохладной и чистой. Но до того, как они окажутся в его замке, он не должен идти до конца - сначала нужно ещё раз поговорить с колдуном, удостовериться в том, что всё пройдёт так, как нужно.
        «Что ж, пока придётся довольствоваться малым», - с сожалением подумал Эрланд, когда нагота Аньяри скрылась под отделанной тонким кружевом белой тканью. Но, как известно, чем острее предвкушение, тем сладостнее будет наслаждение. А уж ждать он умел…
        Знахарка из ближайшей к их стоянке деревни уже собиралась ложиться и не умела читать, потому княжескую грамоту прочесть не смогла, но от звонкой монеты не отказалась. С собой она прихватила укрепляющий отвар и, оказавшись в шатре, попросила оставить её наедине с девушкой. Вышла через некоторое время, когда у правителя Лундсфальда уже заканчивалось терпение.
        - Заснула ваша болезная! Теперь до утра проспит! - проговорила знахарка, пряча руки от ночной прохлады в карманы платья. - Только вы уж поосторожней с ней, господин! Игрушки имеют обыкновение ломаться, знаете ли. Да, и накормить как следует не забудьте!
        Эрланд поморщился. Виданное ли дело - какая-то деревенская баба осмеливается его учить. Не удостоив её ответом, он шагнул в шатёр.
        Знахарка не солгала. Аньяри действительно спала, повернувшись на бок и по-детски подложив руку под голову. Во сне лицо её выглядело безмятежным, счастливым даже. Склонившись над ней, мужчина коснулся ладонью её прохладного лба. Сбросив с себя одежду, он погасил свечи и лёг рядом со спящей. Притянул её к себе. Она глубоко вздохнула, но не проснулась.
        * * *
        Мне снился хороший сон. Сладкий и тёплый, как лакомство из теста с корицей, которое готовила мама. Она рассказывала, что такое очень любят на её родине - я помнила это, хотя почти всё из того, что её касалось, успело позабыться с годами, слишком мала я была тогда. Меня легонько покачивало, будто я лежала на дне лодки, а все горести прочь уносила вода. О чём-то это слово мне говорило, но во сне было не до того, чтобы думать о таких вещах.
        Когда я ещё бодрствовала, со мной беседовала знахарка. Напоследок она коснулась рукой моего лица. Пригладила волосы и шепнула:
        - А теперь спи! Сон блаженный, сон земной пусть останется с тобой. Унесёт печали все, точно ветром на росе…
        Но всё на свете рано или поздно заканчивается. Подошёл к концу и сон, подаривший мне отдых, в котором так нуждалось моё измотанное тело. Когда открыла глаза, чувствовала себя гораздо лучше, чем вчера.
        Захотелось потянуться, как следует размять мышцы, но не получилось. Что-то мешало. Ощутив за спиной прижимающееся ко мне большое горячее тело, я замерла, почти не дыша.
        Эрланд! Что он здесь делает? Почему лежит совсем рядом? Шатёр ведь большой, так что мог бы спать и отдельно… Или лундсфальдец так выполняет свою недавнюю угрозу глаз с меня не спускать?
        Он слишком, слишком, слишком близко!
        Хуже всего было то, что я даже выбраться из его хватки не могла. Его ладонь лежала у меня на животе, нога крепко прижимала мои ноги, придавливая их к укрывающей пол шатра мягкой шкуре, служившей импровизированной постелью. Сорочка на мне задралась выше колен самым неприличным образом, а на мужчине, судя по ощущениям, вообще ни клочка одежды не было!
        То ли я всё-таки разбудила его, когда пошевелилась спросонья, то ли правитель Эрланд проснулся сам, но что-то изменилось. Его дыхание стало другим. Я почувствовала на себе пристальный взгляд и крепко зажмурилась.
        Может, получится притвориться, будто ещё сплю?..
        - Я знаю, что ты не спишь, Аньяри… - хриплым после сна голосом проговорил он.
        ГЛАВА 21
        - Маленькая притвора, - с кошачьими интонациями хмыкнул Эрланд, и мне вспомнилась детская считалка.
        «Глупенькая мышка, говорит ей кот. Глупенькая мышка, прыгай прямо в рот». Сейчас я чувствовала себя такой же мышкой в цепких лапах.
        Правитель убрал ногу, но не успела я облегчённо выдохнуть в надежде, что вот-вот получится ускользнуть, как ладонь, лежавшая на моём животе, скользнула выше. Большим пальцем он обвёл сначала одну твёрдую вершинку, натянувшую тонкую ткань, затем вторую. Поиграв с грудью, провёл рукой по моему бедру, задирая сорочку почти до талии.
        - Что вы делаете?.. - выдохнула я.
        - А на что это похоже?
        Я закусила губу, ощутив, как его длинные пальцы проникли между бёдер, задев какое-то особенно чувствительное место. С губ сорвался невольный стон. Эрланд, точно музыкант, умело играл на моём теле мелодию, а я ничего не могла этому противопоставить.
        Когда он развернул меня на спину, я ещё сильнее зажмурилась, чтобы не видеть его голым.
        - Открой глаза, Аньяри…
        - Нет, - выдавила сквозь зубы. При мысли о том, что я лежу перед ним в проникающем в шатёр солнечном свете почти не прикрытая одеждой, стало стыдно так, что наверняка покраснели даже мочки ушей. Пусть разглядывает меня, если ему так угодно, а я на него смотреть не буду!
        - В кого ты такая строптивица? Уж точно не в отца… Взгляни на меня, ну же!
        - Не хочу.
        - Не делай вид, что я тебе противен.
        Я не видела, но чувствовала, как мужчина потянул с плеча сорочку, обнажая полушарие груди. В следующее мгновение кожи коснулось горячее дыхание, и он втянул в рот сосок, а затем, выпустив, подул на него. От резкой смены ощущений я громко ахнула, но глаза так и не открыла.
        - Твоё тело выдаёт тебя, - удовлетворённо проговорил Эрланд.
        - Тело - ещё не весь человек, - отозвалась я, упорно не желая признавать его правоту.
        - Аньяри!
        - Вы потребовали, чтобы я поехала с вами. Я еду. А послушания вам никто не обещал! - выпалила я.
        - Не захотела по-хорошему - будет по-плохому! - прорычал он, накрывая меня своим телом.
        Я вскрикнула от испуга, ощутив его так близко. Широкая грудь с жёсткими волосками упиралась в мою, ставшую невероятно восприимчивой к прикосновениям. Между моих ног, раздвигая их, вторглось его колено, и я почувствовала, как что-то коснулось внутренней стороны бедра.
        Неужели правитель собирается прямо сейчас?..
        - Не бойся, - будто прочитав мои мысли, выдохнул он. - Твоя девственность останется при тебе. Пока.
        Вот уж спасибо за уточнение! А то я раньше не поняла, что меня взяли в постельные игрушки! И чем правитель Лундсфальда после такого отличается от тех, кто покупает рабынь?!
        А потом он начал двигаться, то приподнимаясь надо мной, то прижимаясь практически вплотную, и каждый раз, когда его твёрдая плоть задевала нежные складки, меня пронзало какое-то незнакомое ощущение. Острое и пряное. Внизу живота точно стягивался горячий тугой узел, и я сама не понимала, чего мне сейчас хочется больше - чтобы мужчина остановился или чтобы продолжал.
        Его движения стали резче, быстрее, дыхание участилось. Он будто чувствовал боль, но я не могла понять, в чём её причина. Поцелуй, который огненным цветком вспыхнул на моих губах, не имел ничего общего с нежностью.
        * * *
        Вот ведь упрямица! Она так и не открыла глаза, держа веки сомкнутыми. Упорно делая вид, будто ничего не чувствует и никак не реагирует на его действия. Но тело отвечало за неё. Прерывистым дыханием, затвердевшими сосками, которые на вкус оказались похожими на изысканное лакомство, выступившей между стройных ног влагой.
        Удерживаться, чтобы не перейти черту, было невероятно сложно. Эрланд не привык ни в чём себе отказывать, а сейчас в его венах словно текла обжигающая лава, и от наложившегося на утреннее возбуждение желания сводило все мышцы. Ничего не хотелось так сильно, как вторгнуться в девушку, сделать своей, ощутить её полностью, а не так, как сейчас, чувствуя её горячее лоно лишь снаружи, распаляя себя каждым движением навстречу. Но с этим спешить нельзя. Слишком многое зависит от того дня, когда он возьмёт Аньяри в свою постель по-настоящему, и если сейчас пойти на поводу у пьянящего искушения, можно совершить непоправимую ошибку.
        А пока…
        Правитель накрыл её губы своими, проникая языком в её рот так же, как хотел бы войти в её тело. Утверждая своё право на неё. Обещая себе не выпускать свою добычу из опочивальни целую ночь до рассвета, упиваясь её близостью. Скоро. Осталось лишь немного подождать.
        * * *
        То, что он со мной делал, было неправильно и греховно. Неужели это и есть то, о чём говорила няня, предупреждая меня о мужчинах, которым только одного надо? То, что так хотелось познать Ильме? Но ни одна из них не выглядела довольной. Сестра и вовсе не пожелала ничего рассказывать, лишь поморщилась, когда я осмелилась спросить, что она чувствовала в ту ночь, когда к ней приходил тот человек.
        Приоткрыв глаза, я увидела, что Эрланд нависает надо мной, опираясь на руки, чтобы не раздавить моё тело своим - сильным и крупным. Его голова запрокинулась, сквозь стиснутые зубы вырвался негромкий стон. Ему что, действительно больно?
        Но почему?..
        Что-то липкое и горячее вдруг выплеснулось на мой живот, и правитель отстранился. Я снова зажмурилась. Пусть думает, что я на него вовсе не смотрела.
        - Собирайся, - услышала я. - После завтрака продолжим путь.
        ГЛАВА 22
        Когда я покинула шатёр и, жмурясь от яркого солнца, остановилась у входа, ко мне тут же бросился Люк.
        - Госпожа, госпожа! Как я рад, что с вами всё благополучно! - воскликнул он, широко улыбаясь. - Вы заставили всех переволноваться!
        - А с тобой всё в порядке? - спросила я, с тревогой вспомнив слова правителя о наказании.
        - Да что со мной станется! - отмахнулся Люк. Выглядел он вполне весёлым и довольным жизнью. Славный паренёк.
        Мне всегда хотелось иметь младшего братишку…
        Вспомнилось вдруг с привкусом горечи, что теперь брат у меня есть. Вот только я не увижу, как он растёт, взрослеет. Не узнаю, на кого будет похож.
        - Пойдёмте же скорее на завтрак, госпожа! - Люк потянул меня к костру, откуда тянуло вкусными запахами. Там уже собрались люди Эрланда.
        Кровь бросилась в лицо, когда я подумала, что все они в курсе ночёвки их господина в одном шатре со мной. Хоть я и смыла с кожи следы того, что происходило между нами утром, и оделась как можно скромнее, всё равно чувствовала себя опороченной, грязной. И его слуги наверняка догадываются, что он со мной делал…
        Как они теперь будут ко мне относиться? Насмешничать украдкой? Презирать? Я и сама себя презирала. Пусть мои руки слишком слабы, чтобы оттолкнуть такого крупного и сильного мужчину, я могла бы оставаться холодной и равнодушной к его прикосновениям, но не вышло.
        Однако то, чего я опасалась, не произошло. Никто из мужчин, сопровождающих нас, не усмехался мне в лицо. Наоборот, все вели себя очень почтительно. Уступили самое удобное место, предложили лучшие куски жаренного на костре мяса, даже не бранились в моём присутствии, хотя я уже успела заметить, что лундсфальдцы более грубы, чем уроженцы Ив-Лин. Удивительно…
        Когда появился Эрланд, я заставила себя не смотреть в его сторону, точно даже взглядом боялась выразить лишнее. Живот мой был уже полон - не став отказываться от угощения, я воздала должное разыгравшемуся аппетиту. А после вчерашнего укрепляющего отвара и крепкого сна чувствовала себя на редкость хорошо. Правда, отправляясь по надобности в укромные кусты, не могла не вспомнить того, что случилось в прошлый раз. Однако сейчас всё обошлось, и я заняла положенное мне место в карете, пока мужчины, быстро собрав и погрузив всю поклажу, рассаживались по коням.
        Дорога пошла под уклон, и карету почти не трясло. Пейзаж за окошком радовал глаз яркой зеленью и наливающимися на деревьях плодами. Совсем скоро мы пересечём границу княжества, и я больше никогда сюда не вернусь…
        Смирилась ли я со своей так внезапно настигшей меня судьбой? Нет, не смирилась и не собиралась. Но за минувшие дни я будто на несколько лет повзрослела. Теперь мне хорошо известно, что близкие люди могут предать, пожертвовать тобою, как пешкой, - в этом Эрланд Завоеватель был прав, как ни тяжело признавать. А ещё я узнала, что за любым красивым фасадом может скрываться гнилое чёрное нутро, и, считаясь просвещённым государством, Ив-Лин является местом, где человека - девушку - могут похитить и выставить на рабский помост, чтобы продать её тело и свободу. Когда мой мир ограничивался привычными и безопасными стенами дворца, я оставалась в блаженном неведении. Сейчас эти стены рухнули, и горькая правда обрушилась на меня во всей своей неприглядности.
        «Женщине без опоры никак», - вспомнились мне слова деревенской знахарки. Она наказывала мне держаться правителя Лундсфальда и ещё что-то говорила про огонь и воду, но смысл её слов ускользал от меня, как серебристая рыбка в воде. Вспомнив ненасытный поцелуй Эрланда нынешним утром, я обхватила себя руками за плечи, словно по коже пробежал холодный ветер. Я не могла простить этого человека, приложившего руку к тому, как переменилась моя жизнь. После его появления во дворце у меня не стало сестры, отец разом превратился в чужого человека, а меня саму ждёт постыдная участь постельной услады. Каждый раз правитель будет входить ко мне, не спрашивая разрешения, проводить ночи в одной постели со мной, брать моё тело, прикасаться как ему вздумается, учить послушанию, точно норовистую лошадь или собаку, которая сначала не слушается хозяина, а затем лижет ему сапоги… Неужели это всё, что готовит мне судьба?!
        Эти мысли только подстегнули мою злость на Эрланда и на себя за позорную слабость, которую он заставил меня пережить в шатре, и я сжала руки в кулаки, комкая подол платья. Несправедливо! Пусть я всего лишь девушка, всего лишь младшая дочь, у меня тоже были свои мечты и надежды, тоже есть гордость! Я ему ещё покажу! Не дождётся от меня рабской покорности! Никогда! Можно сломить сопротивление тела, но не мятежной души!
        Но что же всё-таки произошло в лесу? Я ведь не сошла с ума… А слова знахарки, увы, не пролили свет на случившееся, только запутали всё ещё больше. Что она там говорила про разное колдовство, в каждой стране своё? В Лундсфальде и там, откуда родом моя мать… Жаль, что она так рано покинула этот мир, не успев ничего мне поведать о своей родине. И какое это может иметь отношение к произошедшему?
        А Эрланд… Отчего мне казалось, будто он наблюдал за мной задолго до нашей первой встречи? Я ведь узнала его взгляд и потеряла сознание, когда впервые его увидела! Спросить бы его напрямую об этом. Но ответит ли?..
        ГЛАВА 23
        Следующий привал состоялся возле озера. У меня уже устали ноги, и хотелось немного прогуляться. Разумеется, одну меня не оставили. Теперь за мной присматривал не только Люк, но и прочие сопровождающие. А ещё - сам Эрланд лично.
        Не хотел, чтобы его добыча снова исчезла…
        Место, где остановилась карета и всадники, оказалось очень живописным. Большое озеро с чистой по виду водой притягивало взгляд. Так и хотелось окунуться, смыть дорожный пот, но не на глазах же у стольких мужчин!
        Достаточно и того, что их предводитель видел меня практически без одежды.
        - Не отходи далеко! - приказал мне правитель Лундсфальда. - Уже скоро поедем дальше! Я не хочу снова тратить время на твои поиски.
        Я закусила губу. Его слова прозвучали без малейшей заботы. Да и умел ли он вообще о ком-нибудь заботиться?
        За неимением желанного уединения приходилось довольствовать тем, что было мне доступно. Красивым видом. Свежим воздухом. Твёрдой землёй под подошвами туфель. Не беспокоясь о закрытом тёмном платье, я села прямо на траву и с наслаждением вытянула ноги.
        Как же хорошо, что, даже когда, казалось бы, теряешь всё, составлявшее незыблемую основу твоей жизни, остаются вот такие простые радости! Но будут ли они у меня в Лундсфальде? Или Эрланд Завоеватель запрёт меня где-нибудь в башне своего замка?..
        Я мало что слышала о его стране. Говорили, будто в тех краях холодно, а природные условия достаточно суровы. Впрочем, как и люди, которые там живут.
        После дороги меня немного разморило, и я прикрыла глаза, чувствуя на веках солнечное тепло. Сейчас бы представить, что я где-нибудь в дворцовом саду… Но увы, даже фантазия отказала мне в том, чтобы хоть ненадолго погрузить в иллюзию, будто всё в порядке, и моя жизнь не свернула в неизвестность так круто и необратимо.
        Вдруг что-то изменилось, разом схлынула блаженная нега, и меня точно хлестнуло ощущением близящейся опасности.
        - Госпожа, поберегитесь! - услышала я отчаянный крик Люка.
        Открыла глаза и завизжала от испуга, увидев прямо перед собой оскаленную пасть какого-то чудовища. Иначе его и назвать было нельзя. Размером он казался примерно с волка или крупную собаку, но стоял на задних лапах. Передние же, с огромными когтями, тянулись ко мне. Длинное тело, поросшее клочковатой чёрной шерстью, страшная вытянутая морда, а глаза…
        Они светились красным!
        Я понимала, что наверняка не успею убежать. Всё тело словно окаменело от пронизывающего до костей ужаса, я упёрлась ладонями в землю, попыталась отползти, поджать ноги… А оживший кошмар всё приближался.
        Я и не заметила того момента, когда появился Эрланд. Он был вооружён и двигался точно молния. Сверкнул клинок, и из распоротого горла чудовищного зверя хлынула кровь. Её брызги попали на меня - на одежду, на руки, даже на лицо. Массивное тело нападавшего покачнулось и рухнуло на землю, туда, где только что были мои ноги.
        Я судорожно открывала рот, как выброшенная на берег рыба. Казалось, будто задыхаюсь. Меня трясло, как в лихорадке, а ощущения от липкой чужой крови, пропитывающей ткань платья, вызывали омерзение и дрожь во всём теле.
        Ещё немного, и… Я была бы уже мертва. Если бы лундсфальдец не появился так вовремя…
        Он приблизился и резко поднял меня с земли, схватившись за моё плечо одной рукой, а в другой всё ещё сжимая меч.
        - Аньяри! Да что с тобой такое?! - рявкнул мужчина. - Никогда не видела, как убивают?
        - Нет, - выдавила я.
        - И на охоте не бывала?
        Я покачала головой. Никогда. Ильма не раз ездила с отцом и его приближёнными. А меня не брали, да я и не стремилась. Какая радость может быть в том, чтобы видеть гибель беззащитных животных и птиц? Да ещё потехи ради, чтобы потом похваляться трофеями. Ведь никто из этих людей не голодал, и у них не было нужды добывать себе пищу таким варварским способом.
        Но это существо, кем бы оно ни было, ничем не походило на обычных лесных зверей. Скорее выглядело порождением бездны, в которую, как говорят церковники, после смерти попадают души грешников. При мысли о том, что ещё немного, и эти острые клыки сомкнулись бы на моей шее, меня затрясло ещё сильнее.
        - Не вздумай снова терять сознание. Всё уже позади, - сказал мне Эрланд и кивнул в сторону озера. - Можешь искупаться и сменить одежду.
        - Но…
        - Никто не будет на тебя смотреть. Только я. Все слышали? - обернулся он к остальным, и те, отвернувшись, зашагали в сторону, где стояли привязанные к деревьям лошади. Последним был Люк. Перед этим он бросил на своего господина восторженный взгляд, а мне улыбнулся.
        Похоже, этот мальчишка действительно восхищался Эрландом Завоевателем, да так, что даже наказание от него принимал как награду. А теперь и вовсе… После того как тот убил едва не растерзавшее меня чудовище.
        Я покосилась в сторону распростёртой на траве мохнатой туши, и меня опять затрясло. Что это такое? И почему, проигнорировав всех других, кто находился рядом, оно ринулось в мою сторону с явным намерением напасть именно на меня?..
        - Тебе помочь раздеться, Аньяри? - спросил Эрланд.
        - Не стоит, - отозвалась я. - Но мне понадобится чистая одежда из моего сундука. И… спасибо за то, что спасли.
        ГЛАВА 24
        - Можешь сходить за одеждой, - отозвался правитель Лундсфальда. На моё «спасибо» ничего не ответил. Или он рассчитывал на благодарность иного рода?
        Я зашагала обратно к карете, думая о том, как тяжело всё-таки путешествовать в мужской компании одной, без компаньонки. Будь со мной хотя бы рабыня, я бы чувствовала себя куда спокойнее. Но пора привыкать к тому, что я больше не княжна. Кто знает, что меня ждёт в скором будущем? Может, Эрланд Завоеватель из меня самой служанку сделает?..
        Подойдя к карете, услышала разговор.
        - Что это за тварь? - спрашивал один из наших сопровождающих другого. - Никогда такую не видел! А клыки-то - что сабли!
        - И не говори! - отозвался его собеседник. - А ведь она мимо меня промчалась, но даже глазом в мою сторону не повела. Прямиком к госпоже рванула!
        - Вот странность! Может, этой зверюге башку отрубить да забрать в Лундсфальд? Пусть колдун на неё поглядит - а вдруг он знает, как такие называются?!
        Я передёрнулась. Эти слова ещё больше укрепили мои опасения. Нападение неизвестного чудовища действительно выглядело так, словно кто-то спустил его с цепи и натравил на меня, как охотничьего пса.
        Но кто? Кому я успела перейти дорогу? Да и откуда вообще взялось такое существо?
        Вспомнив пылающие красным огнём злобные глаза, я до боли стиснула руки в кулаки.
        Ещё недавно казалось, что так резко изменившаяся жизнь стала мне не мила. Но, когда смерть дохнула мне в лицо, я испугалась так сильно, что вдруг поняла - я хочу жить. Несмотря ни на что.
        Вытащив из сундука смену одежды, я вернулась обратно к озеру, вид на которое закрывали деревья и кусты, и остановилась, растерянно глядя на Эрланда.
        Он уже успел раздеться. Не полностью, но и того, что я видела, вполне хватало для того, чтобы смутиться. Его рубашка была расстёгнута, обнажая плоский живот и крепкую смуглую грудь с развитыми мышцами. По коже за пояс штанов сбегала дорожка чёрных волос. Всё его тело дышало силой, уверенностью, мужественностью.
        Кровь бросилась мне в лицо, и я поспешно отвернулась, чтобы не разглядывать его так откровенно.
        - Поторопись, Аньяри! - услышала я и поднесла руки к застёжке на лифе.
        Раздеваться перед этим человеком мне доводилось уже не в первый раз, и всё же пальцы дрожали, когда я боролась с крючками и стягивала с себя плотную ткань. Платье упало на землю, и я осталась в одном нижнем белье. Увы, кровь убитого чудовища, насквозь пропитав платье, запачкала и нижнее бельё, что было надето над ним.
        Придётся раздеться полностью.
        Я сознавала, что сейчас и здесь, в солнечном свете, я открыта перед Эрландом целиком и полностью, во всех подробностях. И даже стоя к нему спиной, не сомневалась, что он на меня смотрит, чувствовала его взгляд кожей. Сделав глубокий вдох, развернулась и встретилась с его глазами. В них расплавленным золотом горело желание. Сейчас я знала, как оно выглядит, и всё равно до конца не могла поверить в то, что именно я вызвала его в этом мужчине, который наверняка знавал женщин куда красивее меня. Женщин, которые смотрели на него иначе… Которые мечтали оказаться в его постели, а не пытались всеми силами избежать этого.
        Тогда зачем ему я?.. Ведь правитель мог получить гораздо больше. Неужели я стою дороже редких драгоценных самоцветов и плодородных земель княжества, которые ему предлагали?
        Ответа на этот вопрос я не могла подобрать, как ни ломала голову. Его знал только сам Эрланд. Но говорить мне о причине он не спешил.
        Чувствуя обдувающий тело прохладный ветер, я вошла в озеро. Оно тоже не было тёплым - чувствовалась близость Лундсфальда. Я снова задрожала, только теперь от холода, а не от страха или потрясения, отголоски которых ещё ощущались. Набрав полные пригоршни воды, тёрла руки, лицо, шею, избавляясь от пятен отвратительной липкой крови, которая даже пахла как-то странно. Несмотря на пробегающие по коже мурашки, я погрузилась глубже, позволяя чистой влаге омыть меня, стереть все следы того, что произошло только что.
        Я могла умереть, но я жива. И хочу оставаться живой! Хочу ходить по земле, дышать, чувствовать воду и скользящий по волосам ветер, озёрное дно под ногами и…
        Вздрогнув, когда его руки обвились вокруг меня, я вскинула взгляд на Эрланда. Его горячее тело особенно жарко и остро ощущалось по контрасту с прохладой воды и воздуха. Мужчина смотрел на мои губы так жадно, словно для него во всём мире не существовало ничего более желанного.
        - Ты ещё не поблагодарила меня, Аньяри… - проговорил он.
        Так и знала, что простого «спасибо» ему будет мало!
        - И какой же благодарности вы желаете? - спросила я. Вариантов было не так много, и всё равно мне становилось не по себе от его взгляда. Я будто оказалась вне времени и пространства, срываясь в омут тёмно-синих глаз.
        - Прикоснись ко мне, - ответил Эрланд.
        Я стиснула зубы. Касаться его самой? Такого мне ещё не приходилось делать - обычно это он трогал моё тело, и все мои попытки оттолкнуть его терпели крах. Но сейчас руки мужчины просто лежали на моей талии, не торопясь подниматься к груди или спускаться ниже пояса. Похоже, на сей раз он действительно хотел, чтобы мы с ним поменялись местами.
        ГЛАВА 25
        - Я не отпущу тебя, пока ты этого не сделаешь, - сказал Эрланд.
        Можно было не сомневаться - не отпустит, но всё же я попыталась возразить.
        - Нам ведь нужно ехать дальше…
        - Только я решаю, когда мы поедем.
        И то верно, едва ли кто-то из его людей станет возражать против долгого привала.
        - Ну что, хочешь стоять тут, пока не замёрзнешь?
        Вот ведь… упрямый! Зачем ему непременно нужно, чтобы я к нему прикоснулась? Разве мало того, что уже было?
        Набравшись храбрости, я осторожно прижала руки к его груди, на которой мои ладони казались совсем маленькими.
        - Этого недостаточно, - проговорил мужчина.
        Кто бы сомневался?..
        Зажмурившись, двинулась рукой выше, ощущая горячую кожу, переплетения крепких мускулов и отчётливое биение. Такое сильное, уверенное. А я-то было подумала, что у правителя Лундсфальда сердца нет.
        - Посмотри на меня.
        Опять начинается! Я открыла глаза и закусила губу, посмотрев на мужчину. Ему нужно так много - моё тело, мой взгляд, мои прикосновения. Он словно хочет присвоить меня всю. Вот только отдать ему душу он заставить не в силах.
        - Не отводи глаз, Аньяри. Я ведь не противен тебе. Хотя тебе очень хочется притвориться, будто всё, что ты делаешь, - что мы делаем, - по принуждению.
        - А разве не так?
        - Настоящего принуждения ты ещё не знала, - отозвался правитель, и в его голосе мне померещилась угроза.
        - Я не…
        - Продолжай.
        Мои ладони поднялись к его широким плечам и легли на них так, точно это было вполне естественным движением, затем снова плавно двинулись ниже, поглаживая, изучая. Я впервые в жизни прикасалась к полуодетому мужчине, да и видеть их мне во дворце не приходилось. Мачеха рьяно соблюдала приличия, так что даже рабы носили полностью закрытую одежду.
        Вот только за своей родной дочерью княгиня не уследила.
        Воспоминание об Ильме снова разбудило в груди знакомую ноющую боль. Где она сейчас? Жива или действительно покончила с собой, как решили отцовские слуги?
        Я никогда не считала Ильму воплощением всех мыслимых и немыслимых достоинств. Как старшую дочь князя Ив-Лин и единственную у своей матери её, разумеется, баловали, так что княжна привыкла получать всё, чего ей захочется, не терпя отлагательств. Но она была моей сестрой, нас связывали кровные узы, мы выросли вместе, а теперь я даже не знаю, что с ней сталось.
        Я вздрогнула, когда в озере плеснула какая-то мелкая рыбёшка, задев меня скользким хвостом, и покачнулась от испуга. Так и упала бы, если бы не подхвативший меня Эрланд. Невольно подавшись ближе к нему, плотнее прижалась ладонями к его телу, а губами коснулась шеи. Это точно сорвало невидимую пружину. Мужчина резко выдохнул, притягивая меня к себе ещё ближе, его руки легли на ягодицы, сжали, а губы нашли мои, целуя жгуче, жадно, бескомпромиссно.
        * * *
        Это было безумие. Наваждение. Эрланд уже давно не был подростком и умел сдерживать плотские желания, но эта девушка точно утаскивала его в пучину. Своим дерзким взглядом, словами, близостью гибкого обнажённого тела. А уж когда она коснулась его так робко и неумело, а чуть позже её сладкие губы раскрылись навстречу его губам, он едва смог остановиться и не овладеть ею немедленно.
        Но нельзя. Пока нельзя. Сначала нужно добраться до замка, где ждал колдун.
        Правитель вынес Аньяри на берег и поставил на землю. Дрожа от холода, она начала одеваться. С неохотой отведя от неё взгляд, Эрланд посмотрел туда, где лежало убитое им существо.
        Ни он сам, ни его люди никогда ни с чем подобным не сталкивались. Едва ли это был простой одичавший зверь. Здесь пахло колдовством, а то, что тварь целенаправленно нападала именно на Аньяри, внушало опасения. Особенно после того, что произошло с ней в лесу. Если рассчитать время, она действительно не смогла бы так быстро дойти от опушки до той дороги, на которой её подобрали работорговцы. Девушку будто перенесли вглубь леса с таким расчётом, чтобы она или заблудилась, или сгинула в болоте. То, что ей удалось добраться до проезжего тракта, стало своего рода везением.
        Но и в этом случае её ждала серьёзная опасность. Если бы правитель не успел к торгам, княжну бы продали. Несомненно, он отыскал бы покупателя, но где гарантия, что тот не надругался бы над девушкой раньше, чем её вырвали бы из его рук?
        При мысли о том, что такое вполне могло произойти, Эрланд заскрипел зубами. Хорошо ещё, что не в привычках работорговцев портить товар. Девственницы стоят дороже, а для этих людей выгода на первом месте.
        Сначала лес и похищение, а теперь внезапное нападение - и то, и другое обращено против Аньяри. Как будто кто-то очень не хотел, чтобы она покинула княжество и уехала с правителем в Лундсфальд. Один немаловажный вопрос - всё это подстраивает её личный враг или его, Эрланда?..
        - Я готова, - услышал он, и княжна прошла мимо него, поддерживая подол длинного платья. Такого же унылого и тёмного, как и предыдущее, испорченное кровью убитой твари. Как будто она намеренно старалась закрыться и выглядеть как можно более незаметной. Но Эрланд знал, каково её тело под этим платьем. Его руки помнили волнующие округлости, плавные изгибы фигуры и нежность кожи, к которой так безумно хотелось прикоснуться снова.
        ГЛАВА 26
        Я села в карету, и через некоторое та, покачиваясь, сдвинулась с места.
        Дорога продолжалась.
        Меня никто не видел, так что я сбросила тесные туфли и с ногами забралась на сиденье, устраиваясь поудобнее. После купания в прохладной воде тело казалось лёгким как пёрышко, кровь бежала быстрее. Или это от того, что делал со мной правитель, когда мы стояли в озере?
        Я закусила губу. В ушах звучали его слова. «Я не противен тебе». Невыносимо было слышать их снова и снова. А хуже всего то, что он прав…
        Его прикосновения не вызывали гадливости. Желание, отражавшееся в синих глазах, пробуждало во мне не омерзение, как сальные взгляды покупателей рабынь на мой танец, а что-то другое, что волновало и вызывало странные ощущения. Что-то, природу чего я пока не понимала.
        Нельзя не признать, что Эрланд красив, но не смазливой и жеманной, а суровой мужественной красотой. Силён. Отважен. А ещё он не позволил работорговцам продать меня и спас мою жизнь, убив чудовище. Теперь я в неоплатном долгу перед ним за это.
        Быть может, если бы правитель Лундсфальда появился в моей жизни иначе, к примеру, посватался бы ко мне по всем правилам, был учтив, внимателен, я бы даже могла проникнуться к нему совсем другими чувствами. Много ли нужно неискушённой девушке, чтобы влюбиться? Но он вошёл в мою жизнь как завоеватель; не спрашивая моего согласия, увёз из родного дома; каждый раз, когда ему того хотелось, трогал моё тело так, как только муж может касаться жены. Сделал бесправной рабыней, забрал из княжества без всякой надежды вернуться. И как я должна относиться к нему после такого?..
        А ведь есть ещё та изменившая всё ночь, когда Ильма оказалась в его комнате. Не случись этого, отец не отправил бы её в монастырь. Даже если бы он выяснил, что она больше не невинна, всё могло бы решиться по-другому. Ей могли бы найти мужа, за богатое приданое и выгодный шанс стать зятем князя Ив-Лин согласного взять в жёны опороченную девушку. Но столь громкий скандал, что произошёл во дворце, так просто не замять. Пошли бы сплетни. Да и отец не на шутку разозлился, а потому посчитал, что монастырь будет лучшим наказанием для разочаровавшей его старшей дочери.
        К тому же теперь у него действительно есть ещё дети и новая возможность воспитать их другими, не такими, как мы с сестрой…
        От этой мысли защипало глаза. Самый родной человек, давший мне жизнь, с лёгкостью отказался от меня, расплатившись мною, как звонкой монетой. Что случилось с Ильмой, и вовсе неизвестно. Жива ли она или нет, кто знает… У меня никого не осталось в этом мире.
        Есть только чужеземец, который увозит меня в свою холодную страну, приручает, как строптивую кобылку, и требует послушания.
        Я обхватила колени руками, уронила на них голову и сама не заметила, как задремала. Когда карета неожиданно остановилась, подпрыгнув перед этим на ухабе и накренившись вбок, я едва не свалилась с сиденья. Туфли куда-то укатились, и пол холодил ступни сквозь ткань чулок, когда я встала на ноги.
        Дверца открылась.
        - Вы в порядке, госпожа? - заглянул ко мне Люк.
        - Что произошло? - спросила я. Да куда же подевалась моя обувь? Не стоило мне так расслабляться!
        - Колесо отвалилось. Придётся чинить. Похоже, у нас ещё один привал! - воскликнул мальчишка, широко улыбаясь. Я даже позавидовала ему. Мне бы такую способность всегда и всему радоваться. Но увы, я её безнадёжно утратила. Вместе с детством.
        - Это уже Лундсфальд? - поинтересовалась я, выглянув из кареты. Мы снова были в лесу. А впереди высились горы, казалось, задевавшие макушками низкое, затянутое облаками небо.
        - Ещё нет, но он уже совсем близко! Вы можете немного отдохнуть, пройтись, только не потеряйтесь снова! Ой, а почему вы босиком? - смутился мой собеседник.
        - Сняла туфли, а теперь не могу найти, - призналась я.
        - Так вот же они! - Ловкий паренёк юркнул в карету и, пошарив по полу, вскоре продемонстрировал мне одну, а затем другую бархатную туфельку. - Позвольте мне, госпожа…
        - Не слишком ли много ты на себя берёшь? - услышала я, и тут перед нами появился Эрланд Завоеватель собственной персоной. Люк громко ойкнул и покраснел до кончиков ушей. - Иди, я сам помогу девушке обуться.
        - Что вы делаете? - растерянно спросила я, когда слуга отдал туфли хозяину.
        - Разве не видно? Сядь, Аньяри, и позволь мне тебе помочь. Ты поранишь ноги, если выйдешь из кареты босой.
        Я села обратно на сиденье, гадая, что случилось с правителем Лундсфальда. Уж не подменили ли его? То просит к нему прикоснуться, то отдаёт приказы, а теперь вот собирается помогать мне надеть обувь, как заправская горничная. А ведь для этого ему придётся встать передо мной на колени! Ох…
        Ощутив прикосновение к щиколотке, я вздрогнула. Мужчина провёл вдоль от пятки до поджавшихся пальчиков, отчего стало немного щекотно. Тонкие чулки совсем не мешали чувствовать, какие горячие у него руки. Будоражащее тепло волной пробежало по коже, поднимаясь от ног к низу живота. Сейчас всё моё тело было целомудренно прикрыто одеждой, и всё же отчего-то казалось, будто Эрланд снова проделывает со мной нечто неприличное.
        Решившись, опустила глаза. Лучше бы не смотрела… Что-то было в его высокой фигуре, склонённой к моим ногам, для чего ему пришлось слегка присесть перед каретой. Что-то, отчего я смущалась едва ли не больше, чем когда раздевалась под его взглядом. Моя ступня казалась совсем маленькой, полностью помещаясь в широкой мужской ладони.
        - Ты такая чувствительная, - хмыкнул он.
        - Пожалуйста, прекратите… - выдохнула я, когда его пальцы, поглаживая, скользнули выше, под широкий подол платья. На нас уже наверняка посматривали, и если правителя это не смущало, то я готова была провалиться под землю со стыда. - Я обуюсь сама.
        - Такая соблазнительная… И капризная, - добавил Эрланд, натягивая туфельку на мою левую ногу. - Но это поправимо.
        ГЛАВА 27
        Эрланд и сам не смог бы точно сказать, что его подтолкнуло предложить Аньяри помочь ей обуться. Он ведь не служанка в самом-то деле! Неужели приревновал к мальчишке? Глупости какие-то! Он никогда и ни с кем не испытывал ничего, даже отдалённо похожего на ревность, а сейчас ему просто не понравилось то, что кто-то может прикоснуться к его собственности.
        А ещё прежде мужчина даже не догадывался, что столь невинное действие, как надевание туфель на полностью одетую девушку, может оказаться таким возбуждающим. Но, касаясь её изящных маленьких ног сквозь тонкую, как паутинка, ткань, почувствовал, как едва утихшее желание в нём снова начинает расти и горячить кровь. Хотелось задрать длинный подол и вторгнуться в это совершенное тело, даже не сняв с неё чулки.
        Аньяри тоже что-то чувствовала, правитель в этом не сомневался. Слышал по её дыханию, вырывавшемуся из приоткрытых розовых губ, видел по глазам, которые, хоть и метали в него молнии, а всё же затуманивались от желания, чтобы он не останавливался. Невыносимо! Ещё и это некстати сломавшееся колесо! Новая отсрочка на пути к долгожданной цели!
        Эрланд резко выдохнул, затягивая ремешки на туфлях княжны. Он сам заманил себя в ловушку. Раздразнил прикосновениями к ней, тем, что позволял себе разглядывать её обнажённое тело во всех заманчивых подробностях. Лучше бы подождал со всем этим до Лундсфальда. Прелюдия слишком уж затянулась.
        Его последняя фраза явно ей не понравилась. Аньяри поджала губы и отвернулась, чтобы не смотреть на него. Гордая. Хотя, если так подумать, гордость - это всё, что у неё осталось. Всего остального она в одночасье лишилась.
        Испытывал ли правитель сожаление? Нет. Это чувство было ему неведомо. А уж после того, как он увидел, с какой лёгкостью отказался от младшей дочери Регвин Альбиар и до чего хитрой стервой оказалась её старшая сестрица, и вовсе не осталось никаких сомнений. Аньяри следовало забрать из того гадюшника, который по какому-то недоразумению именовался княжеским дворцом.
        К тому же эта девушка была нужна ему самому. Очень нужна. В ней его спасение. Его единственная надежда. И отпускать её Эрланд не собирался ни в коем случае.
        Близок тот момент, когда она станет принадлежать ему полностью.
        А пока его добыча, сердито нахмурив лоб, спрыгнула с подножки накренившейся кареты и сделала несколько шагов, разминая ноги. Правитель не сводил с неё взгляда. А она отвернулась от него, всем своим видом выражая нежелание смотреть, слышать и говорить с ним.
        Строптивица! Ничего. И не таких укрощали.
        - Госпожа! - крикнул Люк. - Я нашёл малину! Дикая малина, очень вкусная!
        Аньяри направилась было туда, откуда её звал слуга, но Эрланд окликнул её:
        - Эй! Куда это ты собралась? А спросить разрешения? Забыла, что тебя недавно чуть не сожрали? Или снова хочешь заблудиться?
        - Я могу пойти к Люку? - спросила она, обернувшись.
        - Пойдём вместе.
        Всё равно, пока ремонтируют карету, делать нечего. Зачем им вообще нужна эта карета? Посадить бы девушку перед собой в седло и гнать во весь опор. А её вещи можно и в лесу оставить. Всё необходимое она получит и в Лундсфальде.
        Аньяри зашагала впереди него, решительно развернув плечи. Если мальчишка и удивился, когда увидел, что вместе с ней к нему подошёл правитель, то ничего не сказал. Лишь кивнул на заросли дикой малины, увешанные крупными спелыми ягодами.
        - Оставь нас, - коротко приказал ему Эрланд.
        - Да, господин! Я всё равно уже наелся! Даже полные карманы набрал!
        Когда тот скрылся, возвращаясь к остальным, мужчина взглянул на девушку, которая потянулась к ближайшему кусту малины и тут же отдёрнула руку, уколовшись шипами.
        Да, долго бы она одна в лесу не продержалась…
        Отгоняя от себя мысль о том, что уже дважды за последнее время мог навсегда потерять Аньяри, Эрланд взял её за локоть и осмотрел пораненную руку. Там, где нежную кожу пронзил самый острый из шипов, выступила капелька крови. Наклонившись, он провёл языком по ранке.
        - Что вы делаете? - выдохнула княжна.
        - Сядь! - указал ей на удобное место поблизости правитель. - Иначе все руки исколешь. Я сам соберу для тебя малину.
        - Вы могли приказать Люку это сделать, - заметила она, но больше ничем возражать не стала. Уселась на траву, как ей и велели. Всегда бы так.
        Сорвав пригоршню ягод, Эрланд бросил их ей в подол и сам сел рядом. Взял одну ягодку, раскусил, краем глаза наблюдая за тем, как то же самое делает девушка. Прикрыв от удовольствия глаза, она улыбнулась.
        - Сладкая…
        - Ты слаще… - хрипло пробормотал Эрланд. Потянулся, чтобы слизнуть с приоткрытых губ малиновый сок, углубил поцелуй, проникая в её рот языком. Аньяри отклонилась назад, упираясь ладонями в его грудь. Всё ещё упрямо сопротивлялась. Ему… и себе.
        Не удержав равновесия, она повалилась на спину, глядя на него расширившимися глазами. Правитель склонился над ней, сминая ягоды между их телами, накрывая её собой. Снова поцеловал, с жадностью, ненасытно. Упёрся ладонями в землю по обеим сторонам от её головы, стиснул в пальцах остро пахнущие травинки. Как же тяжело сдерживаться рядом с ней… Пить её дыхание, прикасаться и останавливаться раз за разом. Кто бы мог подумать, что невинная девушка может оказаться самим воплощением соблазна?..
        ГЛАВА 28
        Малину я всё-таки поела. Немного. После того как правитель нацеловался со мной вволю. К счастью, больше ничего он не делал - не трогал меня, не пытался раздеть. Только целовал мои губы, лицо, шею над воротом платья и дышал так тяжело и рвано, словно чувствовал боль.
        А хуже всего, что и во мне самой что-то откликалось на его действия, жар настойчивых губ, тяжесть мужского тела надо мной. Даже понимая всю неправильность и порочность происходящего, я не могла ничего поделать с этими ощущениями, от которых по коже пробегала дрожь, твердели соски, а низ живота наливался теплом. Это было сильнее меня.
        Когда мы возвращались к остальным, я думала, что все наверняка сразу же поймут, что мы занимались не только малиной. Всё было понятно по моему виду. Волосы растрёпаны, на измятом платье пятна от раздавленных ягод.
        Стыд-то какой!
        Но затем мне стало не до того. Потому что над нами что-то громко затрещало, и ближайшее дерево вдруг начало заваливаться. Я вскрикнула, не понимая, что происходит, а следом почувствовала, как руки Эрланда отталкивают меня в сторону и я падаю в траву.
        Всё произошло очень быстро. Когда угрожающий треск стих и я поняла, что могу двигаться, поднялась на ноги. Увидела дыру на платье - очередном из испорченных за этот долгий путь из княжества в Лундсфальд.
        Правитель лежал на земле. Услышав меня, он поднял голову и явно с трудом сел. Я кинулась к нему.
        - Цела? - спросил Эрланд.
        - Да. Вы ранены! - воскликнула я. - Вам очень больно?
        - Жить буду, - скривился он, когда я попыталась помочь ему подняться. В эту минуту я не думала больше ни о чём. Только о том, что этот человек снова спас мне жизнь.
        - Как оно могло упасть само? Даже без урагана, почти без ветра… - подумала я вслух. - Неужто корни сгнили?
        - Или кто-то заставил их сгнить, - бросил в ответ правитель.
        Ему удалось встать на ноги. Прихрамывая и тяжело опираясь на меня, лундсфальдец зашагал туда, где ждали слуги. Карету уже починили, но никто не ожидал очередной неприятности.
        Я настояла на том, чтобы осмотреть его раны на боку и на ноге и приложить к ним целебные травы. Жаль, что отвар сейчас не приготовить, но так тоже неплохо. Правитель Лундсфальда сильный мужчина, и скоро всё должно зажить без следа.
        - Что это вы задумали? - спросила я, когда Эрланд направился к своему коню. - Вы не сможете сейчас ехать верхом! Садитесь в карету!
        - Уверена, что хочешь ехать вместе со мной? - спросил он, обернувшись.
        - Лучше так, чем если свалитесь по дороге! - буркнула я.
        Пространство кареты показалось совсем маленьким и тесным, когда в неё сел правитель. Отодвинувшись подальше, я отвернулась к окну. Всё, что могла, я для правителя уже сделала, а развлекать его по дороге вовсе не обязана.
        * * *
        - О чём ты думаешь, Аньяри? - осведомился Эрланд. Мысль о том, что она снова могла погибнуть, придавленная деревом, не давала покоя. Какой же гад всё это творит прямо у него под носом?..
        «Найду - убью», - решил он твёрдо.
        - А разве вам интересно, что у меня в голове? Вы же только тело моё и замечаете! - бросила ему дерзкая девчонка. Нахохлилась, как маленький сердитый воробей, не поворачиваясь к спутнику.
        Правитель Лундсфальда наклонился к ней, вдыхая аромат волос.
        - Если не хочешь, чтобы я прямо сейчас занялся тем, что меня больше всего интересует, поговори со мной.
        - О чём?
        - Можем поиграть в игру, - усмехнулся он. - Вопрос за вопрос. Что скажешь?
        - Ладно. Только сами потом не пожалейте. Могу я спросить первой?
        - Валяй, - милостиво разрешил мужчина. Вспомнились прикосновения её нежных пальчиков, когда она перебинтовала его раны. Казалось, от них даже боль притупилась.
        - Как вы это делали?
        - Что?
        - Наблюдали за мной на расстоянии.
        - С помощью колдуна, - сказал правду Эрланд. Странное дело. Тот же так уверенно говорил, что девушка ничего не заметит!
        - Но… зачем?
        - Это уже второй вопрос. А теперь моя очередь… Почему твой отец считал, что ты не девственница?
        Княжна ответила не сразу, но всё же выдавила:
        - Из-за сестры.
        - Я так и думал. Глупый поступок - позволить очернить себя, выгораживая кого-то, кто за это даже благодарен не будет. Стоило оно того?
        - Вы… Ничего вы не понимаете! - выпалила она. - Судите людей по себе! А мне и не нужна была никакая благодарность! Я просто…
        - Ты посчитала, что будущее сестры важнее твоего собственного. Или тебе это внушили отец с мачехой? Так ведь?
        Девушка угрюмо сопела, не спеша отвечать.
        - Вот что я тебе скажу, Аньяри. Легко пользоваться чужой добротой и благородством, особенно когда у самого за душой ничего из этого нет. Но тут есть и твоя вина - ты сама позволила тебя использовать. Считаешь, это я - бессердечный чужак - играю с тобой, не считаясь с твоими чувствами? А разве твои родственники делали не то же самое? О да, они прикрывались вашей кровной связью, благопристойностями и прочим дерьмом, - не заботясь о том, чтобы смягчить свои грубые слова, добавил он. - Подумай об этом на досуге, и ты поймёшь, что я прав.
        - Моя очередь, - метнув на него рассерженный взгляд, проговорила она. - Ответьте, пожалуйста, правду. Что на самом деле моя сестра делала в вашей спальне в ту ночь?
        - Да уж точно не то, что она изобразила, - поморщился Эрланд. - Неужели ты ещё не поняла, что мне нужна ты, Аньяри? Что я тебя хочу, что у меня всё тело сводит от желания сделать тебя своей! Думаешь, сгодилась бы мне замена в лице этой Ильмы? Вы с ней даже не похожи.
        - Да, - глухо отозвалась девушка. - Мы не похожи. Она красивее… была.
        ГЛАВА 29
        Я твердила себе, что это всего лишь слова. Не пощёчины, не удары хлыста. Что они не могут причинить мне боль.
        Но мои мысленные уговоры помогали слабо. Что-то внутри болезненно сжималось от каждого слова правителя Эрланда. От того, что я понимала - он прав.
        Прав почти во всём.
        Люди, которых я с детства любила всем сердцем, которых считала самыми близкими, самыми родными, действительно попросту воспользовались мною. Должно быть, они никогда не ценили меня так же, как я их. Я думала, что Ильма испытывает ко мне те же чувства, что я сама к ней, ту же привязанность, ведь она не раз защищала меня от гнева княгини. Как, впрочем, и отец. Несмотря на нелюбовь ко мне Мильданы, я никогда не считала себя запуганной и никому не нужной падчерицей из сказки, где была ещё злая мачеха и добрая фея. Я казалась себе вполне довольной жизнью, свободной, любимой дочерью и сестрой. И мне не так уж сложно оказалось смириться с бесчестьем и отцовским наказанием, когда я не стала отрицать, что тот мужчина приходил ко мне, а не к сестре.
        К тому же моя ложь, тогда показавшаяся такой невинной, пошла на пользу нам обеим. Имя старшей княжеской дочери не покрылось позором, который в любом случае перекинулся бы и на меня как на младшую. Да и слухи не пошли далеко, чего нельзя сказать о скандале с правителем Лундсфальда.
        Неужели он сказал мне правду? Эрланд в самом деле не затаскивал Ильму в свои покои? Она пришла к нему сама?..
        Мне вспомнилось вдруг, как сестра восторгалась им, называла красавцем. Говорила о его подарках. Я тогда едва очнулась от обморока и плохо себя чувствовала, но сейчас её слова звучали в ушах так явственно, словно я заново их слышала.
        «Какой же он! Я просто слов не нахожу! Вот бы отец выдал меня за него замуж! О большем и мечтать не нужно!» - щебетала Ильма, расхаживая по моей комнате. Её глаза блестели.
        «Он совершенен… Самый красивый мужчина из всех, каких я видела… И такой сильный… Говорят, он гнёт железо голыми руками!» - восклицала она. Что ж, сейчас я не сомневалась в том, что руки у него действительно сильные.
        - Аньяри… - послышался, вмешиваясь в мои раздумья, голос Эрланда. Он звучал как-то странно. Казалось, будто мужчина… умиляется? Да нет, глупости. Разве ему такое чувство знакомо?
        Могла ли моя сестра раздуть тот скандал, когда поняла, что обольстить правителя у неё не получится? Но зачем? Неужто думала, будто он на ней женится после такого?..
        Впрочем, вполне возможно. Ильма привыкла получать всё, что пожелает. И мужчины не исключение.
        Но как же больно, если это правда! Больно… за неё. Сама вырыла себе яму.
        - Аньяри… - повторил Эрланд. - Какая же ты ещё глупышка… Моя глупышка… Да с чего ты взяла, что твоя сестра красивее, чем ты? Тебе кто-то это сказал?
        Я сжала губы, не отвечая.
        - Посмотри на меня, - потребовал он. - Я докажу тебе, как ты красива. Как ты прекрасна. Как желанна. Вот увидишь.
        - Если ваши доказательства будут такими же, как то, что я уже видела от вас, то лучше не надо, - проговорила я. Губы едва шевелились, точно их заморозили. - Поверю вам на слово.
        * * *
        Эрланду совсем не нравилось видеть Аньяри такой. В ней словно погас огонь. Она закрылась, ушла в себя.
        Проклятая Ильма! Проклятый князь! До чего они довели эту девочку! Она ведь понимала, не могла не понимать, каково их истинное лицо! И всё равно любила отца и сестру, потому что больше ей некого было любить.
        Правитель не понимал этого. Его мать умерла при родах, её он совсем не знал. Отец покинул мир живых позже, но к тому времени, как его забрала смерть, он едва ли вообще помнил о том, что у него есть сын.
        Глядя в его лицо, отсутствующее, лишённое даже отзвука каких-либо чувств, Эрланд пообещал себе, что не станет таким. Что избавит себя от проклятия, найдёт верный способ, который не успел отыскать его родитель. И нашёл.
        Аньяри оказалась не такой, как он представлял. С каждым днём эта девушка удивляла его всё больше. А удивляться Эрланд Завоеватель ещё не разучился.
        Ни одна женщина ему до сих пор не перечила. А уж о тех, что оказывались в его постели, и говорить нечего. Каждая считала за счастье привлечь внимание правителя.
        Однако больше всего его приводила в изумление не сама девушка, а то, как она притягивала к себе различные неприятности. Сначала неожиданное исчезновение в лесу и работорговцы, затем атака неизвестного существа, а вот сейчас её едва не придавило упавшее дерево. Всё это плохо пахло и уже никак не могло оказаться простым совпадением.
        - Теперь спрошу я, - проговорил Эрланд, глядя в лицо княжны, которая сидела напротив. - У тебя есть враги, Аньяри? Ты подозреваешь кого-нибудь в том, что случилось с тобой по дороге?
        - Нет, - ответила она, пожимая плечами. - Мне некого подозревать. И врагов у меня нет - кроме вас.
        - Я тебе не враг, - отозвался правитель, начиная злиться. Ну что за девчонка?! Мало он её спасал, так теперь ещё и в недруги записала?
        - Да, и с колдовством я тоже никогда прежде не сталкивалась. До вашего появления в моей жизни, - добавила она дерзко. А потом снова отвернулась к окну, надув губы.
        - Тебе будет легче, если смиришься.
        - С чем? С тем, что теперь я - ваша рабыня? И останусь ею до конца дней своих?
        - Разве с тобой обращаются как с рабыней? Ты путешествуешь в карете, мои люди называют тебя госпожой. Не дразни судьбу, Аньяри, если не хочешь, чтобы всё стало только хуже.
        - Вы мне сейчас угрожаете? - Повернув голову, княжна подняла на него глаза.
        ГЛАВА 30
        Я прямо смотрела ему в лицо, и воздух с танцующими в лучах солнечного света пылинками, казалось, дрожал между нами. Правитель снова оказался прав - меня увозили из княжества со всем возможным комфортом, называли госпожой и смотрели без пренебрежения, как будто я была гостьей, а не пленницей Эрланда. Но кто может гарантировать, что в Лундсфальде меня ждёт то же самое?..
        Уж точно не этот мужчина, которому я по-прежнему не доверяла. Да, он спас мою жизнь и уже не раз. Разумеется, я была ему благодарна, однако не сомневалась, что даже это правитель Лундсфальда делал в первую очередь для себя, а не ради меня самой.
        Потому что я ему зачем-то нужна. Но зачем?.. Неужели ему действительно так уж сильно приглянулось моё тело, что он не взял у отца больше ничего из того, что ему предлагали?
        Отчего-то мне в это не верилось. Я не переоценивала себя, пожалуй, даже наоборот, успев свыкнуться с тем, что по меркам Ив-Лин вовсе не считаюсь красавицей. Но ведь к услугам этого человека явно великое множество женщин всех мастей, и едва ли я в чём-то их превосхожу.
        Эта мысль посещала меня не первый раз, однако никакого ответа я так и не нашла. А тут ещё упоминание колдуна, который помогал Эрланду наблюдать за мной, находясь на расстоянии. Ради чего всё это?..
        Но я почти не сомневалась в том, что правду он мне не скажет, даже спроси я напрямую. Или уклонится, или солжёт. Вот и сейчас мне отвечали так, что его слова можно было трактовать двояко.
        - Угрожаю? Ну что ты, Аньяри. Разве могу я обращаться с княжной как с рабыней? - хмыкнул правитель.
        - Вы уже это делаете, - буркнула я, разом припомнив всё, что происходило в шатре, на озере, в лесу…
        - Ничего подобного, - усмехнулся собеседник. - Рабынь не соблазняют. Им не доставляют удовольствия.
        Я фыркнула. Удовольствие, как же. А меня он спросил, хочу ли я этого?
        Не спросил и, судя по всему, не собирается.
        - Может, тебе и нравится чувствовать себя жертвой, - добавил он всё с той же кривой усмешкой, которая делала его похожим на разбойника. - Представлять себя невинной девицей, бесцеремонно похищенной захватчиком, оторванной от семьи. Но на твоё положение можно взглянуть и по-другому.
        - Как, например?
        - Ты ведь не думала, что всю жизнь проживёшь под боком у отца? Пусть князь и считал тебя опороченной, он всё равно наверняка планировал подыскать тебе какого-нибудь непритязательного супруга. И едва ли стал бы дожидаться, пока ты в кого-то там влюбишься. После сестры настала бы и твоя очередь выйти замуж, Аньяри. А новобрачный непременно потребовал бы исполнения супружеского долга.
        - Но это было бы после свадьбы!
        - О чём я и говорил. Ты просто маленькая ханжа. Готовая раздвинуть ноги перед тем, кто заключит с тобой официальный брак вне зависимости от того, сумеет ли этот некто разбудить в тебе женщину. В чём я, по правде говоря, очень и очень сомневаюсь. С жёнами обычно не церемонятся. Потому что это и ни к чему. Они ведь уже завоёваны и в полном распоряжении супруга, так зачем стараться попусту?
        - Я тоже в вашей власти, хоть и не как жена, - краснея до корней волос, ответила я. Мне не нравилось, куда свернула беседа. Хорошо ещё, что никто нас сейчас не слышит.
        - Однако я ведь не взял тебя силой. Не третирую тебя, не бью, не морю голодом. А твоё тело реагирует на меня, - добавил Эрланд. - Не отрицай это. У меня достаточно опыта, чтобы распознать возбуждение женщины.
        - Может, вы и правы. Но только тело. Не душа, - дрожащим голосом сказала я.
        - А душа твоя мне и не нужна, - ухмыльнулся он. - Оставь её себе. Тела мне вполне достаточно.
        Я вспыхнула. Хотелось возмутиться, закричать, толкнуть его в грудь. Но слова застревали в горле. Я просто не могла придумать, что ответить на такую прямоту. А потому снова замолчала, со страхом думая о том, что меня ждёт в Лундсфальде. Постель правителя - это уже без вариантов. А что ещё?..
        Пожалуй, насчёт того, что отец выдал бы меня замуж, Эрланд тоже прав. Сейчас я понимала, что жизнь сложнее, чем мне казалось прежде, и отдавала себе отчёт в том, что всё могло получиться совсем не так, как в моих грёзах, в которых во дворце появлялся красивый, исполненный благородства молодой человек и делал мне брачное предложение. Человек, в которого я бы влюбилась, может, не с первого, но уж со второго взгляда точно.
        Но ведь существовала и такая вероятность, пусть даже и совсем маленькая! А теперь ничегошеньки из того, что я себе намечтала, не будет. Ни ухаживаний, ни сватовства, ни помолвки, ни предсвадебных церемоний… Ничего не случится. Одним своим приездом Эрланд Завоеватель изменил моё будущее и разрушил воздушные замки.
        - Вы же… вы дали понять, что не станете брать меня силой, - напомнила я ему, набравшись смелости для нового возражения. - А сейчас говорите, будто желаете заполучить моё тело вопреки желаниям моей души. Мне кажется или вы противоречите сами себе?
        Мужчина посмотрел на меня, и я невольно опустила глаза, чтобы не столкнуться с ним взглядами.
        - Тебе кажется. Мне ни к чему принуждать тебя разделить со мной ложе, Аньяри. Ты сама этого захочешь.
        ГЛАВА 31
        В ответ на слова правителя я только фыркнула. Хах! Потрясающая самонадеянность.
        Больше никак не прокомментировав сказанное им, я снова отвернулась к окну. Пейзаж начал меняться. Похоже, мы наконец-то подъезжали к Лундсфальду.
        Чуть позже, искоса бросив взгляд на Эрланда, я заметила, что он, кажется, задремал. По сравнению с его обычным видом мужчина выглядел немного иначе, и я даже заволновалась немного. А если у него жар?
        Искусству врачевания, приготовлению целебных мазей и отваров меня учила одна из лекарок - их частенько вызывали во дворец к Мильдане. Княгиня мучилась от мигреней, которые делали её и без того тяжёлый характер совершенно невыносимым. В такие дни даже Ильма предпочитала избегать общения с матерью и большую часть времени проводила со мной.
        Как-то пожилая лекарка варила на кухне отвар для своей пациентки и, увидев, что я с любопытством наблюдаю за ней, поинтересовалась, не желаю ли тоже научиться. Я желала. Почему-то меня очень заинтересовало то, как из трав и корений готовится что-то совсем другое - пусть обычно малоприятное на вкус, но зато полезное.
        Ученицей я оказалась хорошей. Отец не возражал. Лекарей и лекарок в княжестве уважали, ведь за неимением колдовства только они могли поправить чьё-то здоровье.
        Одними лишь отварами и мазями дело не ограничилось. Меня также научили ухаживать за больными и оказывать первую помощь, если кто-то поранился. Я и не думала, что однажды эти знания пригодятся мне по дороге из Ив-Лин в Лундсфальд.
        А если я всё же переоценила свои способности, и рана оказалась куда серьёзнее? Если правитель умрёт от полученных ранений? Да меня в таком случае даже смогут обвинить в его смерти, ведь это же я его лечила!
        Перегнувшись через разделяющее нас довольно тесное пространство, я протянула руку и коснулась ладонью лба мужчины. Горячий. Но не настолько, чтобы подозревать самое худшее.
        Я громко ахнула, когда Эрланд вдруг открыл глаза и перехватил моё запястье.
        - Что это ты задумала, Аньяри?
        - Ничего, - откликнулась я, силясь высвободить руку из хватки его пальцев, но безуспешно.
        - А зачем ты меня трогала?
        - Просто проверяла, нет ли у вас жара!
        - Разве это делают не губами?
        - Не… необязательно, - пробормотала я. Да, помнится, мне говорили, что губами даже лучше. - Рукой тоже можно.
        - Нет уж, раз взялась лечить меня, делай всё как надо, - явно наслаждаясь моим замешательством, парировал собеседник. - Я ведь пострадал, спасая твою жизнь. Скажешь, не так?
        Надеюсь, он не станет припоминать мне это до конца жизни!
        - Хорошо, - буркнула я.
        - Тогда пересядь ко мне, так тебе будет удобнее.
        Я стиснула зубы. Надо думать, что он просто пациент. Просто захворавший человек, которому нужна моя помощь. Да и при всей его силе перетянутые чистой тряпицей раны не позволят ему наброситься на меня. Ждал же всё это время, не торопясь лишать меня невинности.
        Кстати говоря, почему? Ведь у него было достаточно времени и возможностей. Он целую ночь провёл в шатре рядом со мной.
        А вдруг, пока я была в беспамятстве или крепко спала после отвара знахарки, правитель всё же воспользовался удобным случаем?!
        Нет, едва ли. Я бы наверняка почувствовала хоть что-нибудь. Да и крови не было…
        Отгоняя от себя эти мысли, я села рядом с ним. Даже в сидячем положении Эрланд был значительно выше меня. Для того чтобы коснуться губами его широкого лба, мне пришлось немного приподняться.
        В это самое мгновение карету тряхнуло на ухабе, и я, потеряв равновесие, повалилась прямо на мужчину. Вместе со мной он немного отклонился назад, удерживая меня руками, и вместо лба мои губы скользнули по его щеке, колючей от щетины. Стало неловко - даже такое простое действие у меня не получилось!
        - Аньяри… - проговорил, морщась, правитель. Должно быть, я задела его раны или они снова заныли от толчка. - Я-то думал, девушка из такой семьи, как твоя, должна быть грациознее лани, а ты в иные моменты больше напоминаешь дикого кабана.
        - Я не виновата, что карета… - отозвалась я, нахмурившись. Вот уж с кем, а с диким кабаном меня ещё не сравнивали! - Вам очень больно?
        - Переживу. Даже если ты надеешься на другой исход. Я ведь тебе ненавистен, в чём ты пытаешься себя уверить.
        - Я не… - отозвалась я, не осмеливаясь поднять глаза. Он находился слишком близко, я видела мощную шею, верх смуглой груди под распахнутым воротом. Одна его ладонь всё ещё лежала на моей пояснице, обжигая прикосновением даже сквозь ткань одежды.
        В моих ушах снова будто зазвучали его слова, сказанные, когда мы стояли в воде озера. Вспомнилась горячая кожа под ладонями. Когда я перевязывала его, всё было по-другому.
        - Что ты там бормочешь?
        - Я не ненавижу вас, - произнесла я. Говорить эти слова оказалось непросто. Я ведь почти уверила себя в том, что правитель Лундсфальда самый главный мой враг. Винила его в том, какая судьба постигла сестру. Но за время нашего путешествия из княжества на родину Эрланда что-то между нами изменилось.
        Вот только я не знала, к добру или к худу.
        Когда ненависть раскалённым маслом кипела в моей крови, она поддерживала меня. Мою боль, мою ярость, моё желание не сдаваться. А сейчас…
        Сейчас я не могла понять, что чувствую по отношению к нему, и это пугало.
        ГЛАВА 32
        Мы въехали в Лундсфальд на исходе дня, а замка правителя достигли, когда уже стемнело. Мне казалось, что Эрланд должен жить в столице, но нет. Его окружённый северными горами замок располагался в глуши, и пейзаж, открывавшийся из окна, выглядел мрачным и бесприютным.
        Выйдя наконец-то из кареты, я ощутила, как сердце стиснула холодная рука страха. Тут всё было иначе, не так, как в княжестве. Во-первых, ощутимо холоднее. Во-вторых, совсем другие звуки и запахи. Я привыкла слышать пение ночных птиц и аромат знаменитых цветов Ив-Лин. Тут не было ни того, ни другого. Лишь в горах время от времени угрожающе кричала какая-то птица, наверняка хищная.
        А замок и вовсе казался грудой серых камней, ничем не напоминая изящный княжеский дворец, в котором я родилась и выросла.
        Я никогда здесь не приживусь!
        Правитель тоже вышел из кареты и бросил на меня взгляд.
        - Добро пожаловать в Лундсфальд, Аньяри. Мои слуги покажут тебе твои покои. Не советую тебе их покидать, если не хочешь быть наказанной за непослушание.
        - Мне… ждать вас сегодня вечером? - спросила я, кусая губы.
        - Не сегодня. Если ты забыла, я ранен. Да и дела ещё есть. Так что пока можешь отдохнуть от моего внимания, - усмехнулся мужчина. - Недолго. Может, даже соскучиться по мне успеешь. Тем горячее будет наша долгожданная ночь.
        «Не дождёшься!» - мысленно буркнула я, презрев все правила этикета, вслух же не сказала ничего. Понадеялась лишь, что меня накормят. И что в этих покоях имеется купальня. Я наверняка выглядела сущим чучелом в порванном и грязном платье. Неудивительно, что слуги Эрланда Завоевателя, высыпавшиеся во двор, точно горох из разорванного мешка, кидали на меня озадаченные взгляды.
        Они явно не так представляли себе княжну Ив-Лин. Либо просто не ожидали, что их господин вернётся в Лундсфальд со мной. Но давать им объяснения о том, кто я такая и что здесь делаю, он не спешил, приказал лишь, чтобы меня отвели и поселили в замке, а также унесли туда мои вещи.
        Я так устала, что с трудом переставляла ноги, входя под своды старинного замка. Внутри тоже было холодно, но теплее, чем на воздухе. Обстановка выглядела довольно дорогой, но не слишком роскошной. Промелькнула мысль, что, будь тут хозяйка, всё бы выглядело по-другому. Но женат правитель не был.
        Мне выделили две вполне просторные комнаты, между которыми наличествовала дверь. Вместо привычной для меня купальни имелось небольшое помещение, снабжённое устройством для подогрева воды. Оно заинтересовало меня, и я поинтересовалась, как это работает.
        - Так на колдовстве, - ответила мне круглолицая служанка лет сорока. - Колдун наладил. А вот и ванна, можете искупнуться с дороги.
        Ванна выглядела монстром на четырёх массивных ножках и на ощупь оказалась просто ледяной, так что горячая вода пришлась весьма кстати.
        Что же до комнат, то мебель в них была добротной и крепкой. На кровать мне смотреть не хотелось. Вид из окна я увидеть пока не могла - нужно дождаться рассвета.
        - Кто здесь жил раньше? - спросила я всё у той же служанки, которая расставляла по комнате подсвечники.
        - Так это женские покои. В последнее время никто. А раньше матушка повелителя туточки обитала, не жаловалась. Давненько её нет в живых. Как сын-наследник родился, так и не стало бедняжки. Тётка моя была у неё в услужении. Но убирались тут всегда, не сумлевайтесь, да и подновили кое-что.
        - Выходит… мать вашего господина умерла при родах? - уточнила я. Получается, мы с Эрландом чем-то похожи… Он тоже не знал женщину, которая дала ему жизнь. Как и я почти не помнила свою. - И его отец не женился снова?
        - Да как бы он женился, если… - начала женщина, но вдруг осеклась, словно прикусив язык, и напустила на себя угрюмый вид. - Недосуг мне с вами балакать, госпожа хорошая. Давайте лучше подмогну вам вымыться да одёжу сменить, а то срамота одна.
        Я опустила глаза, обозрела дыру на платье, пятна от малины и согласно кивнула. И правда, срамота. Вот только правитель тоже приложил руку к моему виду.
        - Вам бы наряды пошить, как в Лундсфальде носят, - продолжала она, ведя меня туда, где стояла уже виденная мной ванна. - Займусь-ка я этим. И питаться вам надобно хорошо, чтоб мясо на костях наросло.
        Я поёжилась. Меня ведь не съесть собираются. Но в желудке неприятно посасывало от голода, так что возражать не стала.
        Какое же наслаждение - сидеть в горячей воде! Та текла резво, быстро наполнила и согрела ванну. Поначалу я немного стеснялась присутствия служанки, но почти сразу усталость и желание смыть с себя пот и дорожную грязь взяли своё. Положив голову на бортик, я блаженно прикрыла глаза. Сейчас бы заснуть…
        - Да погодите дремать, вы ж ещё не ужинали! Как дитё малое, право слово! - всплеснула руками служанка. - Сейчас еду принесут!
        - Спасибо… - отозвалась я, приподнимая отяжелевшие веки. - А… как тебя зовут? Как мне к тебе обращаться?
        - Бритта я. Ух и диковинная внешность у вас, госпожа! Волосы что дотлевающий в очаге уголёк, а глаза-то как изогнуты не по-нашенски… А вот округлостей бы на боках побольше, да и спереди не хватает… И чем же вы повелителю по вкусу пришлись? Ума не приложу. Неужто наскучили ему местные девицы?
        Я стиснула зубы.
        Самой хотелось бы это узнать.
        ГЛАВА 33
        После ванны мне помогли одеться в чистое и принесли ужин - не кулинарные изыски вроде паштета из гусиной печени, но всё вполне сытное и вкусное. Сидя за столиком в одной из комнат, я ела, а Бритта разбирала мой сундук. К её ворчанию я уже даже начала привыкать и радовалась хоть такой компании.
        - Вам обязательно нужны платья по местному обычаю! - говорила она, встряхивая вещи, которые доставала. - Ну что это такое? Тонюсенькое же! Дунь - и разорвётся! У вас там что, и ткать как следует не умеют? А ведь зима близится! Зимой без тёплых чулок и накидок никак!
        Может, всё не так уж плохо в моём положении? Ко мне приставили служанку и даже поселили в довольно уютных покоях, которые когда-то принадлежали матери Эрланда. Может быть, я ему… хоть немного не безразлична?..
        «Конечно не безразлична, - скептически ответила я себе. - Он тебя хочет уложить в постель. А как получит желаемое, так кто знает, что глупую княжну ждёт дальше?»
        Эта мысль отрезвила, и я, отбросив пустые надежды, ещё энергичнее заработала челюстями. Мне нужно набираться сил. Чтобы противостоять этому мужчине и не поддаваться свойственным женщинам слабостям.
        За всю свою жизнь я ещё ни разу не влюблялась. Только читала о любви в книгах и украдкой мечтала о ней. Но встреча с правителем Лундсфальда доказала, что в жизни всё совсем не так, как бывает в романах. Что мужские желания грубее и куда более приземлённые, чем там пишут. Что они вовсе не заключаются в том, чтобы с благоговением целовать женскую ручку да вести в танце.
        Интересно, а Эрланд вообще танцевать умеет?
        Да и разве пример Ильмы меня ничему не научил? Она ведь действительно провела ночь с мужчиной, не будучи его женой. Этого её поступка я до сих пор понять не могла - неужели простое любопытство может толкнуть на столь опрометчивый шаг? Такой позор… Ей ещё повезло, что в случившемся впоследствии обвинили меня…
        Я встряхнулась, напоминая себе о том, что в настоящее время старшую дочь князя Ив-Лин никак нельзя назвать везучей. Неизвестно, жива ли она вообще. Может, кто-нибудь помог ей скрыться от её сопровождающих, чтобы избежать пожизненного заключения в монастыре?.. Но кто? Не отец ведь… и не княгиня Мильдана, хотя кто знает. Она ведь очень любила свою единственную дочь. Могла и придумать что-нибудь, чтобы ей помочь.
        Однако едва ли я когда-нибудь узнаю, как всё было на самом деле.
        * * *
        Вечер клонился к ночи. Колдун редко покидал своё подземелье, но на этот раз Эрланд вызвал его к себе. Тот осмотрел раны правителя и удовлетворённо хмыкнул.
        - А она неплохо их обработала и перевязала!
        - Считаешь, её способности к врачеванию имеют отношение к её дару?
        - Может быть. Думаю, когда княжна училась лечить, это, безусловно, сыграло свою роль, но пока дар не раскрыт, он не работает в полную силу. Учитывая, что девушка и сама пока о нём даже не догадывается.
        - Да, уверен, что она ни о чём не знает, - заметил Эрланд задумчиво. - А скажи-ка… Почему меня так сильно тянет к ней?
        - Тут всё просто, повелитель. Ваше тело знает, что в этой девушке ваше исцеление. Потому вас к ней и влечёт.
        - Так дело только в этом?
        - Разумеется! Неужели… что-то в вашем отношении к княжне столь разительно отличается от простого, только лишь более сильного, чем обычно, вожделения мужчины к женщине? Какие-то чувства?
        - Нет! - мотнул головой правитель Лундсфальда, отгоняя смутные мысли, похожие на тени кружащихся вокруг огня белёсых мотыльков. - О чём ты говоришь? Какие ещё чувства я могу испытывать к ней, помимо желания взять её в постель и наконец-то достигнуть своей цели?
        - Теперь она близка, повелитель, очень близка! Но только сначала вам нужно залечить ваши раны! И… вы ведь позволите мне увидеться с ней?
        - Если это пойдёт на пользу делу, почему нет? Ты можешь её навестить. Только помалкивай о том, для чего она мне нужна!
        Этим первым вечером Эрланд не пошёл к Аньяри. Он и так знал, что устроилась княжна со всем удобством. И распорядился также, чтобы за пределы женских покоев её не выпускали.
        А ночью она приснилась ему. В этом сне - прорисованном до мельчайших деталей, удивительно ярком и жарком, как огонь - его добыча принадлежала ему по-настоящему, отдаваясь силе его желания. Её тело изгибалось под ним, глаза были блаженно прикрыты, с губ срывались громкие стоны удовольствия. Так же, как тогда в шатре, правитель касался её бархатной кожи, втягивал в рот твёрдые розовые соски, сжимал упругие ягодицы. Но сейчас ему было позволено гораздо больше.
        Ему было позволено всё.
        И он, раздвинув нежные бёдра Аньяри, снова и снова погружался в неё. Властно, алчно, неутомимо. Слыша её полные страсти крики и наслаждаясь всем происходящим.
        Когда проснулся, член казался каменным от неудовлетворённого желания. Подобные жаркие сновидения не случались с ним с ранней юности, когда Эрланд ещё только становился из мальчишки мужчиной и начинал заглядываться на женщин. А вот теперь снова, да ещё так, что всё тело ноет от напряжения, а пока давать себе волю нельзя.
        Что эта девчонка с ним сделала?!
        ГЛАВА 34
        Первая ночь в замке повелителя Лундсфальда прошла достаточно мирно. По правде говоря, поначалу мне было страшно. Особенно после того, как Бритта ушла и я осталась совсем одна в женских покоях. Напоследок служанка наказала мне никуда отсюда не выходить. Под предлогом того, что, пока я не пообвыклась здесь, могу запросто заблудиться.
        - Да и едва ли повелитель вам позволит повсюду тут расхаживать, - добавила она без обиняков. - А вы ж ему кто будете, госпожа хорошая? Неужто невеста?
        - Спроси об этом у него! - так же прямо ответила я, начиная злиться. Да, Бритта помогла мне и была настроена в целом доброжелательно. Но всё-таки это не значит, что я должна обсуждать с ней такие вещи.
        Да и что сказать? Сама до сих пор толком так и не узнала, что Эрланду от меня нужно. Если только постель, зачем оказывать мне такие почести и селить меня там, где когда-то жила его мать, супруга прежнего правителя Лундсфальда?
        Я не понимала его, а ещё больше не понимала себя. В чувствах творился полный раздрай. Лучше бы я продолжала и дальше ненавидеть этого мужчину, чем вот так…
        Может, он попросту устал от продажных девок и решил обзавестись высокородной любовницей, к которой до него никто не прикасался? Со мной ведь можно не только развлекаться на ложе. Ещё я гожусь на то, чтобы поговорить, да и правилам светского этикета обучена, так что в обществе со мной появиться не стыдно. И лечить умею - на случай, если пригодятся мои способности. Сплошная польза.
        Но что со мной будет, когда он женится? Комнаты эти придётся уступить супруге Эрланда, очевидно. А дальше что?..
        Ох и дурные же мысли полезли в голову. Забравшись на постель, я закуталась в одеяло. Свечи не погасила - обычно не боялась темноты, но тут, в незнакомом месте, было жутковато оставаться один на один с негромкими шорохами, время от времени нарушающими тишину.
        Лучше уж так, при свете.
        А ещё я боялась, что правитель всё-таки придёт ко мне, несмотря на его раны. Явится, чтобы заявить на меня свои права, и никто не защитит меня от пугающей силы его страсти. Но он не пришёл.
        Я сама не заметила, как заснула, а, когда открыла глаза, уже рассвело. Свечи догорели и погасли, как и камин. Стоило мне поставить босые ноги на пол, как их тут же пробрало холодом.
        «Здесь нужно постелить ковры», - подумалось мне. Тут же вспомнились вчерашние слова Бритты о том, что без тёплой одежды в Лундсфальде не обойтись. Она действительно оказалась права.
        Если я уже сейчас начинаю мёрзнуть, то что будет зимой?..
        Память подкинула воспоминание о горячем теле Эрланда. Когда он прижимался ко мне в шатре, было жарко… Очень жарко.
        Вот уж ни за что! Я поджала губы, отгоняя непотребные мысли. Лучше сама себе сошью тёплые вещи, все пальцы иголками исколю, а об него греться не стану!
        Я торопливо оделась. Вскоре пришла Бритта с завтраком. Она всё так же ворчала, но я уже перестала обращать на это внимание. Не моё дело приструнивать здешнюю прислугу. Да и не рабыня она, чтобы всегда и во всём быть тише воды ниже травы.
        - Повелитель-то, оказывается, поранился по дороге! - говорила она, накрывая на стол. - Но ничего, это дело поправимое. Он мужчина сильный и выносливый… Да и колдун его быстро на ноги поставит. У вас на родине есть колдуны?
        - Нет, - отозвалась я. Слова о колдуне внушали неясный страх, но и интерес тоже. Вот бы увидеться с этим человеком…
        - Как же вы без них справляетесь?
        - Нормально мы справляемся! - буркнула я. А ведь то, что происходило со мной и Эрландом по дороге, явственно попахивало колдовским вмешательством. И то, как я заблудилась в лесу, точно провалившись в невидимую дыру в пространстве, и жуткое чудовище, что едва меня не сожрало…
        - Он ещё отцу повелителя служил, - продолжала служанка. - Колдуны такие… дольше живут, чем простые люди. По его виду ни за что не скажешь, что лет ему уже много.
        - А вы тут не боитесь? - спросила я, имея в виду не только её, но и людей из Лундсфальда вообще.
        - Чего же? - изумилась собеседница.
        - Ну… этого вашего колдуна. Того, что он захватит страну, убьёт правителя, чтобы занять его место… Может, ему тоже захочется власти.
        - Эк вы сказанули, госпожа! Да как же он такое непотребство сотворит-то? Колдуны испокон веков клятву дают, что не навредят тому, у кого служат. А этот уже дважды поклялся. Спервоначала отцу нашего повелителя, а затем и ему самому!
        Вот оно как… Я задумалась. Как же много я ещё не знаю о Лундсфальде… Да и узнаю ли? Если меня не станут выпускать из комнат, единственным источником информации так и останется Бритта. А ещё сам Эрланд. Если, конечно, он вообще пожелает со мной разговаривать.
        В Ив-Лин у женщин тоже было не так много возможностей. Они не занимались государственными делами, не решали какие-то важные вопросы наравне с супругом. И всё же не были затворницами. Хотя… я ведь правителю не жена и даже не невеста. Всё равно что рабыня. Я в полной его власти. Мои желания никого здесь не интересуют, даже служанку, твёрдо уверенную в том, что она лучше меня знает о моих потребностях.
        Например, сменить гардероб - сшить мне новый по местной моде. Этим Бритта и занялась сразу после завтрака. Заставила раздеться до нижнего белья и встать прямо, обмерила меня со всех сторон и пошла за тканями. Хотя бы в их выборе она собиралась со мной посоветоваться. Но это была лишь иллюзия свободы, а мне хотелось куда большего.
        ГЛАВА 35
        Минуло несколько дней - долгих, однообразных. Здесь даже время, казалось, шло медленнее. Смогу ли я когда-нибудь к этому привыкнуть?..
        Как и сказала Бритта, из женских покоев меня не выпускали. Я предприняла несколько попыток покинуть их, однако стоящие у дверей мужчины с оружием не силой, но твёрдо заставили меня развернуться. На мой вопрос о том, почему мне нельзя отсюда выходить, ответили, что таков приказ их повелителя.
        Кто бы сомневался!
        Таким образом, мне ничего не оставалось, кроме как сидеть в комфортабельных стенах моей тюрьмы, довольствуясь лишь этими комнатами и видом на скалистые горы из окон - величественным и холодным. Единственной моей спутницей на эти дни оставалась всё та же Бритта. Она приносила еду, помогала мне в бытовых вопросах, шила одежду. Мода в Лундсфальде оказалась очень простой, я бы даже сказала - грубоватой. Никаких изысков вроде привычных мне кружев, оборок на платьях и прочего здесь не признавали. И, как мне и говорил Эрланд, корсетов местные женщины действительно не носили. Впрочем, данное обстоятельство мне скорее нравилось, чем нет.
        Понемногу, исподволь я расспрашивала приставленную ко мне служанку, желая выведать у неё как можно больше о месте, в котором я оказалась. И о замке, и о самом Лундсфальде, а также о правителе и местных обитателях. Поначалу она отвечала на мои вопросы с видимой неохотой и о некоторых вещах, как я могла понять, намеренно умалчивала, однако постепенно моя копилка знаний пополнялась новыми фактами.
        В свою очередь я старалась оказывать женщине ответную любезность и рассказывала ей про Ив-Лин. После этих разговоров мне порой становилось очень грустно, несколько раз даже не получалось удержаться от слёз, которым я давала волю, оставаясь наедине с собой. Я скучала. Скучала по княжеству, по дворцу, по ночным цветам, аромат которых был неотъемлемой частью моей прежней жизни. Иногда мне снилось, что я снова дома и ничего не изменилось, а наступавшее утро каждый раз приносило разочарование, когда я осознавала, что всё не взаправду.
        Эрланд не приходил ко мне. Должно быть, долечивал раны или занимался другими делами, к которым я не имела никакого отношения. Несколько раз я поинтересовалась у Бритты, как он, и та ответила, что поправляется. Это меня успокоило. Теперь хотя бы никто не обвинит меня в том, что я не помогла ему, когда он поранился. А дальнейшее выздоровление правителя - не моя забота. У него тут наверняка свои лекари имеются, более опытные и умелые, чем я.
        Никто другой меня тоже не навещал, хотя я бы не отказалась увидеть моего старого знакомца Люка. Но однажды дверь, ведущая в коридор замка, отворилась, и в комнату, где сидели мы с занятой шитьём Бриттой, вошёл просто одетый мужчина. Он выглядел необычно - слишком светлая кожа, гладко зачёсанные тёмно-русые волосы, худое скуластое лицо. Но самыми странными казались его глаза. Такие чёрные, что зрачков было почти не видно, и на белом, точно присыпанном мукой, лице они выглядели пугающе.
        Я невольно отшатнулась, увидев его, а незнакомец вдруг улыбнулся, разглядывая меня с явным интересом. Но интерес этот казался не мужским. Не таким, с которым смотрел на меня правитель Лундсфальда. Во взгляде человека было что-то другое. И мне это очень не понравилось.
        Я бросила напряжённый взгляд на свою компаньонку, но та вовсе не выглядела сильно удивлённой или напуганной, так что и я постаралась расслабиться.
        - Кто вы, господин? - спросила я.
        - Так это ж колдун! - пробурчала себе под нос служанка.
        - Оставь нас! - отрывисто бросил ей визитёр, и женщина, поднявшись с места, вышла за дверь. Мне хотелось крикнуть ей, чтобы она не уходила, чтобы не оставляла меня наедине с этим мужчиной, но язык точно прилип к нёбу. Я сцепила руки в замок и опустила глаза, не желая смотреть на того, кто стоял напротив, изучая меня взглядом.
        И почему он так меня напугал? Да, внешность необычная, даже отталкивающая, но никаких видимых уродств я не наблюдала. Или всё дело в том, что передо мной колдун, а я боялась колдовства, хоть и никогда с ним не сталкивалась? Но ведь этот человек служит на Эрланда! Выходит, тот разрешил ему со мной встретиться!
        Узнать бы только, по какой причине он здесь…
        - Не бойтесь меня, госпожа, - проговорил мужчина. - Меня зовут Ритаур, я колдун, и повелитель во всём мне доверяет. Вы можете считать меня своим другом.
        Вспомнился рассказ Бритты о том, что колдуны дают клятву не вредить тем, кому они служат. Но ко мне это не относится. Мне никто подобных клятв не давал, так что никаких оснований для доверия у меня не имелось.
        - Здравствуйте, - ответила я. - Почему вы здесь? С правителем что-то случилось?
        - С ним всё в полном порядке. Вы храбрая девушка. Не растерялись и обработали его раны не хуже, чем сумел бы любой врачеватель.
        - Это был мой долг. Правитель Эрланд… пострадал из-за меня. Да и лечить я умею… немного.
        - Как вы, госпожа? Вам нравится то, как вас здесь разместили? Есть какие-нибудь пожелания?
        - Мне не позволяют даже выходить из женских покоев, а я хотела бы увидеть замок. И… и подышать свежим воздухом. Почему нельзя?
        - Увы, такое разрешение может дать только сам повелитель. Но я передам ему ваши слова. Уверен, скоро он и сам вас навестит.
        Несмотря на горящий камин, по телу пробежала холодная дрожь.
        - Скажите ему, чтобы не торопился, - произнесла я.
        - Отчего же так? - осведомился колдун.
        - Я не соскучилась, - выпалила я первое, что пришло в голову, и осеклась, увидев на лице собеседника кривую усмешку.
        ГЛАВА 36
        Несколько долгих дней Эрланд не видел Аньяри. Имелись другие накопившиеся за время его отсутствия дела, да и раны ещё не до конца зажили. Кроме того, он боялся, что не сможет сдержаться, когда окажется с ней наедине. А колдун сказал не спешить, и в таком вопросе правитель ему доверял. Слишком уж многое зависело от их первой совместной ночи.
        Ничего. Он уже достаточно ждал. Подождёт ещё немного.
        Зато потом…
        Слуги исправно докладывали ему о том, как поживает девушка. Она пыталась выйти за пределы женских покоев, но ей - по распоряжению самого Эрланда - не позволили. Ни к чему ей тут повсюду расхаживать. Её присутствие и без того вызывает повышенный интерес, хотя никто и не был настолько глуп, чтобы обсуждать княжну в его присутствии. Имелся ещё один повод не выпускать её из отведённых ей комнат - она вполне могла попытаться сбежать и тем подвергнуть себя очередной опасности.
        Слишком уж своенравная ему попалась добыча.
        Правитель не солгал Аньяри, когда сказал, что в Лундсфальде в женщинах прежде всего ценят кротость и послушание. Жена должна слушаться своего мужа и подчиняться ему, ведь недаром слова о повиновении супругу она произносит в свадебных клятвах. Муж в свою очередь заботится о жене, защищает, обеспечивает её и детей всем необходимым, а если может себе это позволить, то и сверх того. Все особы женского пола, которые служили в замке, были или старыми девами, не желающими сидеть на шее у отцов и братьев, или одинокими вдовами. Замужние женщины не работают - иначе любой высмеет главу семьи и будет иметь на то полное право.
        Другой вопрос, если супруг, допустим, пострадал и больше не может работать. Но и в таком случае на помощь обычно приходили братья или другие родственники. Они же помогали и вдовам, которые также могли повторно выйти замуж.
        Правителю все эти постулаты казались вполне очевидными и не лишёнными здравого смысла. Лундсфальд - северный край, зимы здесь суровые, и прожить одному никак невозможно. Однако если каждой девушке вздумается своевольничать, никакого порядка не будет - ни в семьях, ни в стране. Куда деваться женщине, у которой нет ни мужа, ни родичей? Не так-то просто устроиться на работу хотя бы простой служанкой. Да и мужчине без жены нелегко. Должен ведь кто-то поддерживать огонь в очаге, пока человек тяжко трудится, своим потом и кровью добывая пропитание.
        Но Аньяри этого словно бы и не понимала. Годы, что она прожила в княжеском дворце, не научили её даже столь очевидным вещам. Книги задурили ей голову, внушили ложные представления о том, что мужчина должен ухаживать, говорить сладко, точно его язык обмазан мёдом, танцевать и прочие глупости. Эта девчонка попросту не понимала, что в жизни всё совсем не так, как в романах. Красивыми словами семью не прокормишь, а дом держится не на плясках.
        Эрланд и сам не чурался грубой работы. Когда в первый год его правления в горах, где добывали камень, случился обвал, он наравне с другими помогал его разбирать. То время стало очень тяжёлым для всех. Почти в каждый дом пришло горе. Но его подданные выстояли, и это помогало держаться ему самому - даже тогда, когда он узнал, что почти наверняка повторит отцовскую судьбу.
        Наверное, тогда правитель и начал понимать - он нужен этим людям. Ему не на кого оставить страну, которую Эрланд сделал сильнее и расширил за счёт завоёванных соседних земель. Пусть сейчас они живут мирно, одни их остерегаются, другие, как князь Ив-Лин, рассчитывают на их помощь. Он, правитель Эрланд, получивший в наследство не только Лундсфальд, но и семейное проклятие, должен жить дальше. Пусть даже ему придётся пролить кровь, голыми руками разрыть землю и зубами выгрызть шанс на жизнь для себя и тех, кто будет плотью от плоти его.
        Новых правителей Лундсфальда.
        Поначалу шанс на избавление никак не желал отыскиваться. А затем колдун рассказал ему про Аньяри, младшую дочь князя Ив-Лин. Когда-то этот человек взял в жёны ту, которую безуспешно разыскивал отец Эрланда, когда он сам был ещё ребёнком. Уж неизвестно, какими льстивыми речами Регвин Альбиар её завлёк, однако единственная девушка из рода уехала с ним в княжество. Где и умерла. О девочке, появившейся на свет в результате второго брака князя, мало кто знал. Она почти не покидала дворец в отличие от его старшей дочери Ильмы, с которой правитель имел несчастье столкнуться, когда приехал за её сестрой.
        Это во многом из-за неё Аньяри смотрела на него так. С затаённой ненавистью, со страхом, с нежеланием его видеть. Девушка в его присутствии точно выпускала колючки, невидимые, но острые. Лишь в редкие моменты она оттаивала, точно лёд по весне, и тогда Эрланд мог наблюдать её настоящую. Такую чистую и нежную, словно сотканную из лунного света, но в то же время чувственную, отзывчивую, самоотверженную.
        Ему вспомнилось, как Аньяри, пытаясь проверить его самочувствие, упала на него в карете, а чуть позже, сама не заметив, как это произошло, задремала на его плече. Во сне её лицо выглядело спокойным и умиротворённым. Тогда, глядя на неё, правитель дал себе обещание, что никому не даст её в обиду и непременно отыщет того, кто подстраивал все эти опасности для жизни младшей княжны на пути из Ив-Лин в Лундсфальд.
        ГЛАВА 37
        После ухода Ритаура, который, к счастью, не стал задерживаться, я ненадолго прилегла и сама не заметила, как задремала. Проснулась от ощущения обращённого на меня чужого взгляда. Поначалу решила, что вернулся колдун или, может быть, Бритта снова по обыкновению пришла ко мне, но, открыв глаза, увидела сидящего на краешке моей кровати Эрланда.
        Я тут же вскинулась в испуге и едва удержала рвавшийся с губ вскрик. Мы с правителем были наедине. Комната погрузилась в вечерние сумерки, свечи не горели, и лишь огонь в камине рассеивал полумрак. Я видела, как внимательно смотрят на меня глаза мужчины, казавшиеся тёмными при таком освещении, с какой силой его смуглые пальцы сжимают край наброшенного на меня одеяла. Неужели он пришёл для того, чтобы…
        Я закусила губу и поборола трусливое желание спрыгнуть с постели. Что толку? Долго я от Эрланда убегать не смогу. Этот замок принадлежит ему - так же, как новая одежда, которую сшили для меня. А за порогом женских покоев стоят его люди, которые без его позволения ни за что меня отсюда не выпустят.
        Я в полной его власти, и мне ещё в Ив-Лин было известно, что именно нужно от меня правителю Лундсфальда.
        Опустив глаза на собственные руки, я сделала глубокий прерывистый вдох. Как это будет? Он просто навалится на меня, задирая подол платья? Развернёт спиной к себе - так, чтобы не видеть моего лица? Или… сначала произойдёт то же самое, что было в шатре?..
        При воспоминании о прикосновениях рук Эрланда, будивших внутри что-то сладостное и греховное, у меня задрожали пальцы, и я спрятала их под одеяло. Но тут же сделала глубокий вдох и подняла голову, встречая взгляд правителя. Пусть лучше всё произойдёт сейчас, потому что от растянутого на часы и дни ожидания неминуемого только хуже.
        Я устала бояться.
        Но, к моему удивлению, мужчина не набросился на меня немедленно. Даже не прикоснулся. Только смотрел.
        - Вы… - начала я. Голос не слушался, и пришлось сначала прокашляться, а уже затем продолжить. - Что вам нужно?
        - Сегодня ты ужинаешь со мной, - известил правитель. - В столовой замка - тебя проводят. Надень что-нибудь красивое.
        С этими словами он поднялся и вышел, а почти сразу же в комнате появилась служанка. Точно под дверью стояла! И, уж конечно, та была в курсе того, что этим вечером я ужинаю не здесь и не одна.
        Красивый наряд я тоже позволила выбрать Бритте - она в здешней моде разбиралась лучше меня. По правде говоря, это требование Эрланда меня несколько удивило. Не всё ли ему равно, что с меня снимать?..
        Недавно сшитое платье, которое надела на меня служанка, оказалось в самом деле прекрасным и… белым. Белым, как свадебное. Я только губу закусила, глядя на него. Это выглядело жестокой насмешкой над моим положением в Лундсфальде. Будь я в действительности наречённой, всё было бы совсем по-другому, а так мне лишь в очередной раз напомнили, кто я теперь…
        Всего лишь добыча правителя. Всего лишь выкуп, отданный отцом за безопасность княжества. Мои желания не учитываются, и никаких прав у меня нет. Уже не дочь, ещё не жена. И едва ли когда-нибудь ею стану.
        Кому нужна обесчещенная невеста, да ещё и без приданого?..
        Но, несмотря на осознание всего этого, в столовую я шла с гордо поднятой головой. Видела обращённые на меня взгляды, слышала шепотки за спиной и делала вид, что не обращаю на них ровным счётом никакого внимания. К такому мне было не привыкать - в родном княжестве моя необычная внешность тоже привлекала внимание. Люди удивлялись тому, что мы с Ильмой совершенно не похожи, и временами довольно громко выражали жалость к «бедняжке Аньяри, которой едва ли светила бы достойная партия, не будь она княжеской дочерью». Увы, понятия красоты в Ив-Лин во всём разнились с тем, как выглядела я сама. У меня не имелось ни светлых вьющихся локонов, ни пышной груди, ни пухлых губ. Всё это с избытком досталось сестре, походившей на её мать, а я… я уродилась точной копией своей, ни одну чёрточку не унаследовав от отца.
        Но ведь когда-то она ему понравилась. Он любил её! Я не сомневалась в этом, ведь иначе князь не привёз бы в Ив-Лин чужеземку, назвав её своей пусть второй, но всё же супругой, а не наложницей. А это означало, что и меня кто-нибудь может полюбить. И ждала… ждала день за днём, что такой человек однажды появится в моей жизни…
        Но приехал Эрланд Завоеватель. Он ничем не напоминал галантных кавалеров из книг. Не ухаживал за мной. О чувствах ко мне не сказал ни единого слова. Просто увёз с собой.
        А сегодня… Сегодня наверняка тот самый день, когда я стану женщиной. Его женщиной.
        Правитель уже ждал меня в столовой - огромной зале, стол в которой явно был рассчитан на то, чтобы за ним собиралось множество людей. Но сейчас там сидел только один человек. Со мной стало двое.
        Повара явно расстарались - поданные нам кушанья не только издавали дразнящий аромат и завлекательно выглядели, но и на вкус оказались выше всяких похвал. Я думала, что мне кусок в рот не полезет, но, стоило отведать приготовленную на углях рыбу, как поняла, что аппетит всё-таки проснулся, и воздала должное угощению. Сидящий напротив Эрланд с усмешкой на губах наблюдал за мной, и на его лице плясали отблески свечных огоньков.
        - Тебе нравится, Аньяри? - спросил он, подливая в мой бокал ежевичное вино, подогретое с мёдом и пряностями. Сперва я хотела отказаться, но затем всё же сделала глоток, за ним другой. От терпкой сладости с чуточку щекочущей язык остринкой по телу разливалось тепло и какое-то ещё ощущение, незнакомое, но очень приятное.
        - Вы могли бы и не спрашивать, - отозвалась я, покосившись на полупустое блюдо передо мной. - Всё очень вкусное. Передайте мою благодарность тем, кто это готовил.
        - Ты ведь знаешь, что проведёшь эту ночь со мной? - резко сменил тему беседы правитель, и я вздрогнула, но постаралась ничем не выказать вновь охватившего меня смятения.
        ГЛАВА 38
        Эрланд говорил уверенно и спокойно - так, словно о давно решённом вопросе. Должно быть, действительно не сомневался, что всё произойдёт так, как он решил. Моё мнение не учитывалось. В его глазах это выглядело сделкой - в обмен на безопасность княжества, подданных отца, моих брата и сестры, которым ещё и месяца не исполнилось, правитель Лундсфальда получил меня. Никаких иных трактований нет и быть не может.
        - Думаю, ты поняла, что для меня важна добровольность, - добавил он, изучающе глядя на меня. - Да и друг к другу мы уже достаточно привыкли за время пути из Ив-Лин. Так что мне бы не хотелось, чтобы ты шла на ложе с видом жертвы, идущей на заклание.
        В ответ я лишь усмехнулась. Как у него всё просто! Неужели все мужчины такие же? И мой отец? Любил ли он по-настоящему мою маму или просто пожелал её тело?
        Может быть, любви и вовсе не существует? Всё, о чём я читала и грезила, всего лишь красочные придумки книжников? А в действительности мужчины и женщины просто сходятся по разным причинам. Едва ли Мильдана пылала любовью к князю, когда выходила за него замуж. Она просто видела в браке с ним свою выгоду, вот и всё.
        Но я женой не стану. А впрочем, какая теперь разница? Кому в этой чужой стране вообще есть дело до моего честного имени, если даже родному отцу на него наплевать?..
        - Ты ведь осознавала, что рано или поздно это случится, Аньяри? - спросил Эрланд. - Или ждёшь, что я стану говорить тебе красивые слова, о которых ты читала в романах? Так я не тот человек, который придаёт значение подобным вещам.
        Я кивнула. Разумеется, не тот. На обходительного кавалера этот мужчина ни походил ничуточки. Его руки привыкли держать оружие, а не букеты цветов, да и смысла в том, чтобы их дарить, правитель наверняка никакого не видит. Но и такие, как он, нравятся женщинам - может быть, даже больше, чем те, которые виртуозно умеют ухаживать за дамами.
        - Что будет, если я забеременею? - решилась спросить я. Вопрос был немаловажный. Прежде чем лечь в постель этого человека, я должна была выяснить, что происходит в Лундсфальде с детьми женщин, которых не берут в законные супруги.
        - Этого не случится.
        - Как вы можете быть уверены? - нахмурилась я. Мне приходилось слышать о настойках и отварах, которые препятствовали зачатию, но гарантированного действия они не имели. Да и готовить такие я не умела, ведь никогда раньше не имела в них надобности.
        - Не забывай, что на меня работает колдун, - хмыкнул собеседник, протягивая мне пузырёк из тёмного стекла, который до поры до времени стоял в тени возле графина с вином. - Ты будешь добавлять пять капель этого средства в любое питьё раз в день. Не пытайся меня обмануть, - добавил он строго.
        - Вовсе даже и не собиралась! - отозвалась я. Тут же отвинтила тугую крышечку и демонстративно налила травянисто пахнущую янтарную жидкость в вино, отсчитав пять капель. Одним махом опрокинула в себя напиток и закашлялась от неожиданности - очень уж резковато-пряный вкус имело колдовское лекарство.
        - Отведай десерт, - Эрланд кивнул на блюдо с нарезанным большими кусками пирогом с ягодной начинкой.
        - Благодарю, я сыта.
        - Тогда, думаю, мы можем идти.
        Встав из-за стола, я зажала в ладони пузырёк и направилась к двери. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что правитель следует за мной. После выпитого вина голова немного кружилась, тело казалось невесомым - я наверняка смогла бы оторваться от земли, будь за моей спиной лёгкие крылья.
        Вот бы стать птицей и улететь!
        В женских покоях было тихо и пусто. Даже охрана у дверей не стояла. А впрочем, кого охранять, если я находилась в столовой вместе с тем, кто отдавал им приказания?
        Бритта уже успела убраться и расстелить постель. При взгляде на белоснежные накрахмаленные простыни я задрожала, точно от холода, хотя камин горел ярко. Обычно служанка тоже уходила, оставляя меня готовиться ко сну, но сейчас… сейчас я не сомневалась в том, что она знала, что в спальню я вернусь не одна.
        Руки мужчины легли на мои плечи, а уже в следующее мгновение он развернул меня к себе и сразу же приник к губам. Так неистово и ненасытно, словно умирал от жажды и каждый поцелуй был глотком воды. Под этими ласками я показалась себе крохотной, как песчинка, подхваченная ветром.
        А Эрланд всё продолжал жадно целовать, с силой проводя ладонями по моим плечам, стаскивая с меня одежду. Позолоченные пуговички разлетелись в разные стороны, не выдержав такого напора. Было немного жаль, но я тут же забыла о них, когда верхнее платье соскользнуло с тела, а за ним последовало нижнее, больше напоминающее тонкую сорочку. Чтобы раздеть меня, ему потребовалось совсем мало времени. Но я даже не заметила, что на правителе тоже осталось мало одежды. Его рубашка была расстёгнута, и, коснувшись обнажённой кожей твёрдой широкой груди, я вздрогнула.
        Похоже, все его раны успели зажить. Он снова был горячим и сильным. И не намеревался останавливаться. Подхватив меня под бёдра, Эрланд приподнял меня и почти сразу же опустил на постель. Его губы короткими поцелуями прошлись по моей шее, нашли грудь, обхватили затвердевший сосок. Спустились к низу живота, и я ощутила, как горячий влажный язык скользнул между моих ног, затем ещё раз… и снова, задевая какую-то особенно чувствительную точку. Это заставило выгнуться и застонать. Я едва не захлебнулась воздухом - таким сильным и острым было охватившее меня чувство. Ошеломительным. Я потерялась в ощущениях, тяжело, сбивчиво дыша и невольно ещё шире разводя бёдра. Никогда не чувствовала ничего подобного и даже не догадывалась, что такое вообще возможно.
        Правитель навис надо мной, и я увидела его глаза, казавшиеся сейчас почти чёрными, точно всю синеву радужки поглотила тьма.
        - У меня есть причина настаивать на этом, Аньяри, - хрипло выдохнул мужчина. - Потерпи… Тебе может быть больно.
        ГЛАВА 39
        - Нет! - сорвалось с моих губ, когда я ощутила на себе тяжесть мужского тела. - Я не хочу… Не надо…
        Упёрлась ладонями ему в грудь, но правитель, казалось, уже не замечал моего запоздалого сопротивления. Даже когда я вонзила ногти в его кожу. Даже когда впилась зубами в плечо и почувствовала во рту вкус крови.
        - Поздно, девочка… - услышала я, а в следующее мгновение тело пронзила резкая боль. Она была такой же всеобъемлющей, как недавнее наслаждение. И такой же опустошительной.
        Я зажмурилась, из глаз брызнули слёзы. Но оттолкнуть Эрланда больше не пыталась. Он прав - теперь уже поздно. Я сама дала на это согласие. Как и мой отец.
        Дальнейшее продолжалось недолго, но мне показалось, будто прошла целая вечность. Я неподвижно лежала с закрытыми глазами, пока мужчина размеренно двигался надо мной. Кажется, он действительно старался как-то сдерживать себя, чтобы не причинить мне ещё больше боли, однако благодарности за это я не испытывала. Как и вообще ничего. Все мои чувства будто затянулись морозным узором.
        Я не думала, что смогу заснуть после всего, что произошло, но и сама не заметила, как провалилась в сон. Правитель Лундсфальда так и не ушёл, он лежал рядом, прижимая меня к себе. Однако наутро, когда меня разбудило появление служанки, его уже не было.
        Пока готовили утреннюю ванну, я поднялась с кровати. Низ живота побаливал, между ног саднило, но в целом я чувствовала себя лучше, чем предполагала. На постели обнаружились алые пятна, похожие на цветки маков. Моя кровь. Вспомнился обычай вывешивать простыни как доказательство невинности новобрачной.
        Но в моём положении это ни к чему.
        Я подобрала с пола пузырёк, который выронила вчера. К счастью, он не разбился. Накапала в воду и залпом выпила, уже начиная привыкать к резковатому вкусу колдовского снадобья.
        Накинув халат, я отправилась в ванную. Хотелось поскорее смыть с себя следы прошедшей ночи. Тёплая вода с добавленным в неё отваром ромашки приятно обволокла тело, лаская кожу и унося с собой боль.
        Закрыв глаза, я прислушалась к себе. Что я ощущаю сейчас? Обиду? Стыд? Злость? Следовало бы разобраться в этом, но пока не получалось. Словно морозный узор, сковавший мои чувства, ещё не растаял.
        - И не надо делать такое лицо! - привычно ворчала Бритта. - Все женщины через это проходят. А вам так повезло! Очень повезло! С самим повелителем! Он у нас такой видный мужчина! Будь мой муженёк хоть чуточку похож на него, уж я бы времени даром не теряла…
        - Ты замужем? - немного удивилась я, взглянув на служанку.
        - Была. Отец, земля ему пухом, подыскал мне жениха, когда я была такой, как вы, если не младше. Тот оказался немолодой, неприглядный, рыжебородый. Как я плакала, как умоляла не отдавать меня за него! Но никто, конечно, не послушал…
        - А что было дальше?
        - Деток нам Единый не дал. А затем я овдовела и пошла к повелителю в услужение. Вот и весь сказ.
        Я помолчала.
        - А вы будьте похитрее, госпожа! - опять сменила тему собеседница. - Попробуйте договориться с повелителем, маленько подластиться к нему, попросить, коли чего от него хотите. Особенно сразу после… На то женщинам голова и дана. Вода камень точит.
        Мне вспомнилась знахарка из деревни. Она тоже говорила, что я должна стать водой. Правда, многое из её слов я до сих пор так и не поняла…
        * * *
        Ничего не произошло. Он не чувствовал в себе никаких изменений. Проклятие всё ещё действовало, цепко оплетая его невидимой паутиной, и ночь, проведённая с Аньяри, никак на это не повлияла.
        - Вы уверены, что… гхм-м-м… княжна действительно отдалась вам по собственной воле? - осведомился Ритаур, подтвердивший то, что правитель Лундсфальда уже понял и сам.
        - Если она и передумала, то в самый последний момент! - бросил в ответ Эрланд. Слова колдуна неприятно задели, заставив вспомнить боль и неприятие в глазах девушки. Она ведь получила удовольствие от предварительных ласк, в этом он не сомневался! Но затем что-то пошло не так, Аньяри начала сопротивляться, даже укусила его, а он… Он уже не смог остановиться.
        Ему никогда прежде не приходилось брать женщин силой, и случившееся то и дело неприятно напоминало о себе, как навязчиво-горький привкус на языке.
        - Считаешь, дело в этом? - спросил правитель у собеседника.
        - Всё может быть, - кивнул тот. - Так что вы уж будьте с ней помягче. Постарайтесь завоевать её доверие.
        Он в ответ лишь усмехнулся. Колдун просто пока не знает младшую княжну Ив-Лин. Даже после того, как по дороге в Лундсфальд Эрланд трижды спас её, она всё равно видела в нём своего главного врага. Или нет? Ведь тогда в карете Аньяри сказала, что не испытывает к нему ненависти…
        - А её дар? Он проснулся? - уточнил правитель.
        - Надо бы проверить, - задумчиво отозвался Ритаур. - Вы позволите мне снова с ней встретиться? Сейчас необходимо понаблюдать за девушкой, иначе…
        - Иначе что? - нахмурился Эрланд.
        - Я ведь уже предупреждал вас, что не могу отвечать за последствия. Сложно заранее предугадать, что повлечёт за собой раскрытие дара. А ваше проклятие…
        - Моё проклятие никуда не делось! Что могло пойти не так? Ты сам мне сказал, что я должен взять в постель девушку из определённого рода, и я нашёл её!
        - Возможно, одного раза недостаточно, - заметил колдун. - Сделайте так, чтобы госпожа Аньяри сама этого возжелала. А я в свою очередь прослежу за тем, чтобы она не навредила ни себе, ни кому-либо ещё.
        ГЛАВА 40
        Первую половину дня ничего не происходило. Бритта поохала над оторванными пуговицами на белом платье и взялась их пришивать. Мне тоже захотелось чем-то занять руки, и я попробовала украсить один из новых нарядов вышивкой, вот только призвания к рукоделию у меня никогда не было, так что только пальцы себе исколола.
        А затем меня опять навестил колдун - вошёл так тихо, что даже пол не скрипнул под его шагами.
        Увидев нежданного визитёра, я вздрогнула. Зачем он снова сюда явился? Я не понимала, что ему от меня нужно.
        - Доброго дня, госпожа! - проговорил Ритаур, как и в прошлый раз, выставив из комнаты служанку, чтобы остаться со мной наедине. - Как вы себя чувствуете? Могу я чем-нибудь помочь вам?
        - Всё в порядке, - холодно отчеканила я. - Мне ничего не нужно, спасибо. Вы уже помогли, - добавила, кивнув на столик, где стоял полученный от Эрланда пузырёк.
        - Не нужно так сердиться, - хмыкнул он. - Я ведь не враг вам. Даже наоборот - я на вашей стороне.
        - Ой ли? - усомнилась я. - Вы ведь служите правителю. Разве нет?
        - Это вовсе не означает, что мне безразлична ваша судьба. У вас здесь больше нет сторонников, княжна. Не отказывайтесь от моего участия так сразу, я ведь могу вам ещё пригодиться.
        Я недоверчиво глянула на него. До чего же странный тип этот колдун… С чего бы ему предлагать мне дружбу?
        Вспомнила, что именно он помогал Эрланду наблюдать за мной на расстоянии, и спросила, почему он это делал.
        - Повелитель сам вам об этом расскажет, - ответил на мой вопрос Ритаур. Кажется, ему не очень-то понравилась моя осведомлённость. - Если пожелает.
        - А если не пожелает?
        Колдун приподнял брови. Мне на мгновение показалось, что сейчас он начнёт советовать примерно то же, что и Бритта. Дескать, будь полюбезнее с правителем, и тот станет шёлковым. Но, к счастью, рекомендаций в том же духе не последовало. Мужчина лишь наклонился ко мне, вглядываясь в мои глаза.
        - Удивительное дело… - пробормотал он.
        - Что вы делаете? - отшатнулась я.
        - Впервые такое вижу.
        - Да о чём вы?
        Меня уже не на шутку беспокоили его слова и поведение, а Ритаур всё продолжал меня рассматривать, словно какое-то диковинное существо. Но отвечать на мои вопросы, увы, не спешил. А затем раздались негромкие шаги, и в комнату вошёл Эрланд. Его появление отвлекло колдуна. Тот выпрямился и, не прощаясь, скрылся за дверью - быстро, как тень.
        - Что он тебе сказал, Аньяри?
        - Ничего! - буркнула я, пожав плечами.
        Мне показалось, будто правитель отводит глаза, точно не желает сталкиваться со мной взглядом. Неужели… сожалеет о том, что произошло ночью? Даже не верится!
        А впрочем, о чём ему сокрушаться? Я ведь просто-напросто выполнила свою часть сделки. И всё в самом деле могло быть куда хуже - жёстче, грубее, унизительнее. Он был бережен и ласков со мной, как мог, и я действительно на это согласилась, а то, что в последний момент пошла на попятную, не его вина. Мне просто стало вдруг страшно от безвозвратности того, что должно было случиться. И Бритта в чём-то права, говоря, что все женщины через это проходят. Где гарантия, что супруг, которого нашёл бы для меня отец, оказался бы лучше и благороднее?..
        - Если у тебя есть какие-то жалобы или вопросы, обращайся с ними ко мне, а не к нему, - проговорил Эрланд. Да он никак ревнует? Ему не понравилось, что другой мужчина был со мной наедине?
        - Да, у меня есть жалобы! - выпалила я, поднимаясь с места. - Я сижу тут, как в темнице! Вы… вы заперли меня, словно канарейку в клетке, и я день-деньской почти никого не вижу, кроме вас, одной служанки, колдуна, да ещё тех верзил с оружием, которых выставили у дверей моей тюрьмы!
        - Хочешь поселиться в одном помещении с прислугой? Или переехать в мою спальню? Могу устроить.
        - Я просто хочу иметь возможность выходить из этих комнат! И книги! Мне нужны книги!
        - Уже торгуешься? - прищурился Эрланд. - И что же я получу взамен? Что ты можешь предложить?
        - Вам мало того, что вы уже взяли?! - возмутилась я.
        - Скажем так, не вполне достаточно. Но я готов пойти на уступки. Если ты будешь вести себя благоразумно.
        - Что вы хотите этим сказать? - нахмурилась я.
        - Я не первый день живу на свете, Аньяри. И мне очень не хочется, чтобы ты натворила глупостей. Не забудь, что нам до сих пор не известно, кто подстраивал все те опасности, с которыми ты столкнулась по дороге.
        Я закусила губу. Признавать правоту собеседника отчаянно не хотелось. Что-то внутри так и подбивало идти наперекор, не слушать его, возражать. Но тут правитель говорил о том, что тревожило и меня саму. Мы в действительности так и не узнали, кто наслал на меня то чудовище, повалил дерево и подстроил всё так, чтобы я заблудилась в лесу.
        - Так и быть, - выдохнула я. - Если вы позволите мне отсюда выходить и читать книги, я буду осторожна. Чего вы ещё хотите?
        - Ты станцуешь для меня, Аньяри. Только для меня. Так же, как танцевала на рабском помосте.
        Я вздрогнула. Зачем он напомнил? Думает, мне приятно об этом вспоминать? Бесчувственный, бессердечный! Ладно, будет ему танец… да такой, что до конца жизни не забудет!
        ГЛАВА 41
        Правитель исполнил свою часть нашего с ним договора уже в тот же день. Я наконец-то получила возможность покинуть женские покои и увидеть в замке что-то ещё, кроме коридоров и столовой. Моей провожатой стала Бритта, а один из охранников следовал за нами на некотором отдалении, молчаливой тенью напоминая о том, что я тут скорее пленница, нежели гостья.
        Впрочем, когда я вспоминала о страхе, который ощутила, когда на меня бросилось чудовище у озера, то понимала, что это разумный компромисс. Однако неужели Эрланд решил, что неизвестный враг достанет меня даже здесь? Не в Ив-Лин, а на чужой территории, в его замке, который наверняка отлично охраняется. Хотя если учесть, что в нападениях на меня замешано колдовство, то всего можно ожидать… Вот только я до сих пор не понимала, кому и когда успела перейти дорогу, что вызвала все эти угрозы.
        Бритта, как оказалось, работала на правителя Лундсфальда уже много лет, так что в замке ориентировалась как рыба в воде. После дворца, в котором я родилась и выросла, старинное каменное строение с продуваемыми всеми сквозняками длинными коридорами по-прежнему казалось мне на редкость унылым, но служанка очень любила это место и не уставала благодарить Эрланда за то, что он позволил ей здесь остаться. Судя по всему, вдовам в здешних суровых краях жилось довольно тяжело.
        А впрочем, в княжестве наверняка не легче…
        «Женщине без опоры никак», - вспомнились мне слова деревенской знахарки Тейзы. Может, она и была права, однако пока я не готова была искать опору в правителе Лундсфальда, о котором она мне говорила в тот день. Хотя тот факт, что он разыскал её и позвал, можно было трактовать как его заботу обо мне…
        Я вздохнула.
        Почему всё так сложно?
        Тут ещё и воспоминания о прошедшей ночи полезли в голову. Горячее сильное тело мужчины, шёпот, слетающий с его губ… Таких нежных и жарких, что, стоило оживить в памяти их прикосновения, как в животе что-то сжималось в тугую спираль.
        - Ну как вам тут, госпожа? - услышала я голос моей спутницы и резко встряхнула головой, отгоняя мысли о том, что произошло между мной и Эрландом. И наверняка произойдёт снова… Не просто же так он потребовал от меня танец.
        - Довольно уныло, - честно призналась я, глядя в узкое окно, больше напоминавшее бойницу. За ним расстилался гористый северный пейзаж под тусклым небом, по которому проплывали набухшие тучи. А в княжестве сейчас ещё тепло…
        Замок был под стать владельцу - производил впечатление внешним видом, крепостью древних камней и основательностью постройки, но казался холодным и далёким даже сейчас, когда я вроде бы стала одной из его обитательниц. Так же, как и правитель… Даже после нашей близости, после того откровенного разговора в карете я всё ещё не могла понять его и, находясь рядом, будто бы смотрела на него издали.
        Впустит ли он когда-нибудь меня в свою душу и мысли?..
        * * *
        Колдуна Эрланд обнаружил в библиотеке. Тот перелистывал книгу за книгой, откладывал, брал следующую. Лицо его, обычно лишённое эмоций, сейчас выражало озадаченность.
        - Ну как? - спросил правитель без долгих предисловий. - Что тебе дала встреча с Аньяри? Ты почувствовал её дар?
        - Боюсь, у меня для вас неутешительные новости, повелитель, - произнёс Ритаур, отложив очередной толстый том. - Видите ли, есть все основания предполагать, что княжна прошлой ночью сама заблокировала свой дар, едва тот начал пробуждаться. Неосознанно, интуитивно, даже не подозревая о том, что делает.
        - И что теперь? - нахмурился Эрланд. - Это обратимо? Ты сможешь его разблокировать?
        - Не я, - вздохнул собеседник. - Только она сама может. И наверняка лишь в том случае, если искренне захочет помочь.
        Колдун хотел добавить что-то ещё, но в это время открылась дверь и в библиотеку в сопровождении служанки вошла Аньяри. Увидев, что тут уже кто-то есть, она дёрнулась к выходу, но правитель удержал её. Заглянул в глаза, осмысливая только что услышанное.
        Заблокировала свой дар, надо же… Возможно, всё дело именно в этом? Проклятие не снялось, потому что княжна не позволила её колдовскому дару раскрыться?
        О том, что он проклят, Эрланд знал ещё до того, как умер отец. Видел всё, что с ним происходило, и знал, что его самого ждёт то же самое. Эта неотвратимость давила, точно огромная каменная плита.
        А затем Ритаур рассказал ему о незнакомке, близость с которой могла бы спасти его от страшной участи повторить отцовскую судьбу.
        - Эта девушка должна быть чиста телом и душой. Когда вы возьмёте её в постель, в ней проснётся истинный дар, который пока лишь слегка временами пробивается наружу и о котором ей едва ли известно. В ней ваша надежда, повелитель.
        Узнав о том, что для него ещё не всё потеряно, правитель Лундсфальда нашёл возможность разыскать младшую дочь Ив-Лин и сделать её своей. Увы, даже колдун не знал, какие ещё последствия может повлечь за собой пробуждение её дара, не мог предугадать и заранее предупредить Эрланда о том, что такое возможно - она попросту закрыла ту дверь, за которой пряталась возможность его исцеления. Но время ещё оставалось, и он был твёрдо намерен добиться своего, пока дремлющее в его крови проклятие, уже время от времени дававшее о себе знать и менявшее его, не вошло в полную силу.
        ГЛАВА 42
        - Можно здесь осмотреться? - спросила княжна Ив-Лин. Её взгляд устремился к сопровождающей её служанке и снова вернулся к правителю. - Или… я могу вернуться позже, если позволите мне уйти.
        Эрланд не убрал руку, преграждающую ей путь к двери в коридор. Сглотнул, глядя, как взволнованно приподнимается грудь девушки под платьем, как бьётся тоненькая жилка на шее - под кожей, к которой так и хотелось прикоснуться. Чтобы почувствовать её всю - такую юную, живую и прекрасную, хоть и не сознающую своей красоты и того эффекта, который она на него производила.
        Он уже обладал ею, но его чувственный голод никуда не делся. Сейчас, когда Аньяри стояла так близко, желание снова пробуждалось в нём. Платье на ней было достаточно скромным и закрывало всё тело, но Эрланд знал, какая она под плотной тканью, помнил нежность её кожи, упругость груди, вкус влаги между её ног, которую он собирал губами этой ночью.
        Однако глаза девушки метали молнии, а из головы не выходили недавние слова колдуна о заблокированном даре. Аньяри не знала о нём и сделала это неосознанно. Потому что, соглашаясь по велению долга и разума провести ночь с Эрландом, на самом деле этого не желала?..
        Но как… как заставить её захотеть помочь? Отдаться ему по собственной воле, по искреннему желанию, а не из-за того, что это было условием поддержки Лундсфальда для княжества Ив-Лин. Что сделать, чтобы добиться этого?..
        Рассказать о проклятии? Но где гарантия, что Аньяри поверит ему? Она ведь пока даже понятия не имеет о своём даре, тот продолжает спать в ней, прорываясь лишь изредка, но не раскрывшись полностью. Да и даже в том случае, если Эрланд расскажет, захочет ли она помогать тому, кто, не церемонясь, увёз её из родного дома? И будет ли это желание продиктовано голосом не разума, а сердца?
        А хуже всего то, что он уже практически не понимал, что у неё на душе. И вообще чувствовал всё меньше с каждым днём, с которым впитанное с кровью отца проклятие глубже завладевало им, прорастало, как опухоль. Постепенная утрата эмоций являлась первым его признаком. Эрланд уже давно не умел смеяться так же беззаботно, как когда-то в детстве и ранней юности, всё меньше вещей становилось способно вызвать на его губах хотя бы мимолётную улыбку. Чувства превращались во что-то далёкое, бессмысленное, ненужное.
        Но это только цветочки. Дальше станет только хуже. Вслед за эмоциями его оставят и другие ощущения. Это пока он желает Аньяри так сильно, потому что его тело знает, что в ней его исцеление. Другие женщины уже некоторое время не вызывают в нём и десятой доли этой отчаянной жажды. Со временем Эрланд, как и его отец, перестанет испытывать не только душевную, но и физическую боль, вкус еды и питья, тепло и холод. А закончится всё потерей рассудка и мучительной смертью.
        Правитель знал, какое будущее его ждёт, смотрел ему в лицо и замечал первые приметы надвигающегося кошмара. А единственная надежда, если верить словам Ритаура, заключалась в этой девушке, дочери князя Ив-Лин и последней из рода иноземных колдуний, давно умершая представительница которого когда-то прокляла одного из предков Эрланда. Однако даже после первой ночи с Аньяри проклятие не отступило. Если колдун прав и всё дело в том, что она заблокировала дар, его задача в том, чтобы добиться от неё не просто покорности и согласия лечь с ним в постель, а искреннего желания подарить ему себя. Но как это сделать?..
        - Можешь осмотреться, - проговорил Эрланд, отводя взгляд от соблазнительного зрелища, которое представляла собой девушка. - И взять книги. Любые, какие захочешь.
        - Благодарю, - отозвалась она вежливо и, обогнув мужчину, чтобы не задеть ненароком, направилась к дубовым книжным шкафам, крепким и основательным, как и сам замок. Правитель смотрел ей вслед, в бессильной ярости сжимая кулаки. Неужели он настолько противен княжне, что ей неприятно даже случайно коснуться его?!
        А ведь ночью, когда Эрланд ласкал её тело, такое нежное и податливое, она раскрывалась перед ним, вспыхивала от разбуженной страсти, стонала от наслаждения. Но затем всё закончилось, и, когда Аньяри засыпала рядом с ним, он видел на её ресницах капельки слёз. Она плакала из-за той причинённой им боли, которую переживает каждая девушка, становясь женщиной с её первым мужчиной, или по другой причине?..
        Ему некому задать этот вопрос. У правителя Лундсфальда не было ни матери, ни сестры. Даже кормилица, в чьи руки отдали новорождённого Эрланда, уже покинула этот мир. Да и самой княжне тоже не с кем поговорить о том, что между ними произошло ночью. Не с прислугой же.
        А времени остаётся всё меньше - проклятие набирает силу. Как скоро его оставит и мужская сила, что случилось с отцом, который вызывал к себе женщин одну за другой и каждый раз подолгу бушевал из-за того, что у него ничего не получалось ни с одной из них? Когда наступит тот день, когда даже Аньяри перестанет будить в нём желание, которое он пока ещё испытывал рядом с ней?..
        ГЛАВА 43
        Чувствуя взгляды, направленные мне в спину, я направилась к книжным шкафам. Пробежалась глазами по полкам, коснулась массивных переплётов с потемневшими от времени буквами. Книг было довольно много - уж точно не меньше, чем в личной библиотеке князя Ив-Лин.
        Выходит, не такие уж варвары лундсфальдцы, какими они мне представлялись.
        - Так вы, госпожа, учёная, - пробормотала Бритта, подойдя ко мне ближе. - Грамоту разумеете. А я за всю жизнь ни одной буковки так и не выучила… да и где бы энто учение мне пригодилось-то?
        - Зато ты замечательно умеешь шить, - отозвалась я. - А хорошие мастерицы своего дела везде нужны. Кстати говоря…
        Я покосилась в сторону Эрланда и колдуна, но те нас, кажется, уже не слышали - мы с моей спутницей отошли достаточно далеко от мужчин.
        - Сошьёшь для меня кое-что?
        - Что, госпожа?
        - Костюм… для танцев.
        От того вульгарного наряда, который на меня надели в доме работорговцев, я избавилась ещё по дороге, но танцевать для правителя в тех платьях, которые у меня имелись, было бы смешно. Они для этого никак не предназначались. Нет уж, если он желает увидеть танец, полный соблазна, так тому и быть. Теперь моя очередь подразнить его. Главное, чтобы не оказалось так, что я дёргаю тигра за усы…
        - Для танцев? - удивилась Бритта. - Сошью, почему нет, только расскажите сперва, как он должен выглядеть. А вы что же, госпожа, танцевать собрались?
        - Может быть, - хмыкнула я, потянувшись за книгой, название которой показалось мне любопытным. - Но тут важнее не то, кто танцует. Важнее - кто это видит.
        Книга оказалась руководством по лекарскому делу - весьма обстоятельным и даже с картинками. Я решила взять её с собой, чтобы изучить на досуге. Всё же не хотелось, чтобы мои знания о том, как лечить людей, растерялись. Кто знает, когда они могут пригодиться… Лучше освежить их в памяти и приумножить за счёт опыта других людей, написавших эту книгу.
        Что же до художественных произведений, таковые в библиотеке имелись тоже, но они, судя по всему, мало напоминали привычные мне романы, которые я читала в княжестве. Да и не тянуло меня сейчас на них - всё же многое из того, что там написано, мне сейчас казалось лишь сладкоречивой выспренной ложью. А вот мимо сборника сказок и легенд Лундсфальда я пройти не смогла и также прихватила его с собой.
        - Нашла что-то интересное для себя? - осведомился у меня Эрланд, когда я выходила из библиотеки.
        - Нашла, - отозвалась я, толкая дверь. На сей раз мне мешать не стали и я беспрепятственно вышла в коридор, где терпеливо ожидал мой провожатый. - Думаю, мы можем вернуться, - сказала я Бритте, и та согласно кивнула в ответ.
        * * *
        Всё то время, пока Аньяри выбирала книги, чинно прохаживаясь между рядами шкафов, Эрланд наблюдал за ней издали. Стоящий возле него Ритаур, судя по всему, делал то же самое, и это почему-то раздражало. Пусть интерес колдуна к девушке объяснялся исключительно наличием у княжны дара, правителю всё равно очень не нравилось то, как он на неё смотрит.
        Когда она вышла, Ритаур проговорил:
        - Я тут вот что подумал, повелитель… Если взять девушку в постель оказалось недостаточно, может быть, вам жениться на ней? Прошу вас, не отказывайтесь сразу, подумайте над этим.
        - Ты ведь знаешь, что я не собирался жениться до того, как снято проклятие.
        А если оно не снимется, то и вовсе никогда. Эрланд решил это давно, ещё в юности. Тогда, когда его отец уже одной ногой стоял на пороге смерти.
        - Однако же на сей раз ваше исцеление может зависеть именно от женитьбы, - заметил колдун. - Поймите, я на настаиваю, но всё же… Это может быть решением… учитывая, что времени у вас остаётся мало.
        - Не напоминай! - бросил в ответ правитель. - Сам знаю. Думаешь, княжна вот так запросто согласится стать моей женой?
        - А у неё есть выбор?
        Эрланд задумался. Хотела ли Аньяри за него замуж? Разумеется, её отец был бы только рад вот таким образом породниться с правителем Лундсфальда, но его младшая дочь вполне могла рассуждать по-другому и вовсе не желать этого…
        А он сам? Хотелось ли ему не просто делить ложе с Аньяри, а сделать её супругой, той, что будет жить в этом замке и в покоях его матери на законных основаниях? Надеть свадебное ожерелье на её шею. Официально представить её людям из знатных родов Лундсфальда, с которыми он обязан считаться, ведь в случае, если с ним что-то случится, а наследника не останется, на престол взойдёт один из них. Некоторые из них уже не раз спрашивали правителя, когда же он вступит в брак, ведь отец в его возрасте уже похоронил жену.
        Эрланд зажмурился, отгоняя воспоминания о родителях. Он всегда, ещё с детства, знал, что должен быть сильным. Достойным своего места и того имени, которое носил. Его учили привязанность считать слабостью, никому не показывать своих чувств. Даже тогда, когда они ещё звенели в нём в полную силу. Правитель Лундсфальда, как и его предки, брал приступом чужие города, но ему никогда не приходилось завоёвывать женщин, добиваться их расположения - желающих согреть его постель и без того находилось предостаточно. То, что принесла в его жизнь дочь князя Ив-Лин, было с ним впервые.
        ГЛАВА 44
        - Аньяри… Моя Аньяри… - шептал мне правитель. Его ладонь поглаживала мою спину, неспешно опускаясь ниже, и от этих прикосновений по коже словно разбегались жаркие сладкие волны.
        - Не ваша, - упрямо отвечала я.
        - Твой отец отдал тебя мне.
        - Но не я.
        - Когда ты устанешь сопротивляться? - медленно, растягивая слова, произнёс он. - Ты ведь тоже хочешь этого, я знаю. Ты вспыхиваешь, как огонёк, при моём появлении, тебя не отвращают мои касания, и твоё тело совсем не против того, чтобы принадлежать мне… Я знаю, как распознать женское возбуждение. По дыханию, по глазам, по тому, как дрожит и срывается твой голос… Если я сейчас дотронусь до тебя там, внизу, под платьем, ты окажешься влажной. Даже если это ещё не ясно тебе самой, у меня нет сомнений в том, чего ты желаешь, когда я рядом.
        Вместо ответа я стиснула зубы и отвернулась. Хотелось зажать уши, чтобы не слышать, но и тогда его слова достигли бы меня. Потому что Эрланд был прав.
        Я действительно испытывала то, о чём он говорил. Но сдаваться не собиралась. Да, я в его власти, он получил разрешение отца делать со мной всё, что ему заблагорассудится, а затем спас меня от работорговцев и верной смерти, но я тоже имею право голоса.
        У меня есть право решать, когда и на каких условиях это произойдёт снова!
        Мужчина приподнял мой подбородок, так что я увидела его глаза совсем близко. Синие, потемневшие, как предгрозовое небо, опасные… Он наклонился к моим губам, и я зажмурилась…
        А мгновение спустя открыла глаза. Вскинувшись в кресле, где придремала за книгой, осмотрелась и выдохнула, осознав, что всё мне только приснилось. Демонов Эрланд… он теперь и в сны мои пробрался!
        Сидящая неподалёку Бритта дошивала по моему эскизу костюм для танцев.
        - Безобразие-то какое. Срамота, - укоризненно заметила она, встряхивая наряд. Лёгкая ткань взметнулась и опала, тонкая, как усыпанная каплями росы садовая паутинка. Серебристые нитки, которым была вышита укороченная юбка, сверкнули в лучах скупого северного солнца. - Неужто вы это и вправду это на себя наденете, госпожа?
        - Надену, - ответила я. - Эрланд… Ваш повелитель так распорядился.
        - А, ну коли для повелителя, тогда можно. Вы уж будьте с ним поласковее, госпожа. Кто знает, сколько ему осталось…
        - Что? - насторожилась я. Очень уж странно прозвучали эти её слова. - О чём ты?
        - Я ничего не говорила! - быстро воскликнула собеседница, отводя взгляд. - Почудилось вам. Чем лясы точить, примерьте-ка лучше, впору ли…
        - Ты мне зубы не заговаривай! - одёрнула я её. - Говори, что имела в виду! Правитель… нездоров?
        Мысли лихорадочно заметались в голове. Эрланд не походил на больного, никаких признаков хвори я в нём не замечала. Совсем наоборот - он выглядел крепким и сильным мужчиной, а его руки с лёгкостью могли бы сломать мои кости. Я ведь видела, как он убил то чудовище, и могла оценить быстроту реакций. Да и раны на нём зажили довольно скоро и, насколько я могла судить, без каких-либо осложнений.
        Но услышанное от служанки вдруг напомнило мне о том, что говорила о правителе Лундсфальда знахарка Тейза. В ушах зазвучали её слова: «У него внутри горит огонь. Сжигает его, точит… И с каждым днём всё сильнее». А ещё она сказала, что он высокий и крепкий, но почему-то добавила «…пока». Выходит, тоже о чём догадывалась?..
        Бритта упорно молчала, отвернувшись к окну, и, похоже, сожалела о том, что ненароком мне это сболтнула. Но слово, как говорится, не воробей. И сказанное ею заронило в моей душе сомнения, подкреплённые теми неясными пока замечаниями, которые обронила деревенская знахарка. Она говорила про Эрланда, про сжигающий его огонь… И про то, что я нужна этому человеку даже больше, чем он мне.
        - Пожалуйста, не молчи! - воскликнула я. - Продолжай, раз начала! Я никому не расскажу, что узнала об этом от тебя, обещаю!
        Служанка вздохнула.
        - Когда отец повелителя помирал, то сам на себя стал непохож… - проговорила она. - Не соображал уже ничегошеньки. Исхудал до костей. А ведь недюжинной силой мог похвастаться когда-то… И до женского полу охоч был, ох как… Но то всё в прошлом. А повелитель смотрел на него и знал, что и ему то же самое предстоит… если раньше не погибнет…
        Я заморгала, осмысливая то, что только что услышала. Выходит, Эрланд обречён?.. И знает об этом.
        - Это какая-то наследственная болезнь? - спросила я. - Или… Это проклятие? Проклятие, наложенное на весь род! Так ведь, Бритта?
        Женщина устало кивнула. Мне вспомнилось, что она рассказывала о себе, о своей тёте, которая прислуживала матери нынешнего правителя Лундсфальда. Такие вещи, как недомогания и обстоятельства смерти, от близкого круга не утаишь. Но наверняка людей, работающих в замке, обязали молчать об этом. Или они молчали по собственной воле, потому что были верны тем, кому служили.
        - Но при чём тут я? - подумала вслух, вновь вспоминая то, что говорила мне тогда в шатре знахарка. Огонь, который терзает этого мужчину… Вода, что зальёт огонь…
        - Может, вы родите повелителю наследника? - предположила собеседница.
        - Наследника? Вот уж что ему точно от меня не нужно! - фыркнула я, покосившись туда, где стоял пузырёк со средством от возможной беременности. Пожелай Эрланд, чтобы я стала матерью его ребёнка, он не заставил бы меня пить колдовское снадобье.
        Нет… Здесь дело в чём-то другом. И я намерена это выяснить.
        - Отцу правителя… было очень плохо? - спросила я.
        - Да, госпожа, - отозвалась Бритта. - На него сваливалось одно за другим, не в одночасье. Точно кто-то хотел, чтобы он сполна пережил и боль, и унижение, а после и вовсе рассудка лишился.
        Меня передёрнуло. Кто мог проклясть весь род, да ещё так жестоко? Чем виноваты были те, кто ещё даже не появился на свет?
        - Тебе известно, с чего всё началось? И когда? - спросила я. Ведь был же кто-то, кто навлёк на потомков это проклятие!
        - Нет, госпожа. Если кто и знает, так только сам повелитель. Или колдун.
        Она права. Ритаур, как и сам Эрланд, вполне мог знать. Вот только я сомневалась, что кто-то из них мне с готовностью об этом расскажет.
        ГЛАВА 45
        Повелитель Лундсфальда был в отъезде, так что мы с ним не виделись несколько дней. Я радовалась этой передышке - следовало многое обдумать после разговора с Бриттой, из которого я узнала о проклятии здешнего правящего рода. Увы, пока ничего нового об этом выяснить не удалось, но я не сидела без дела - теперь, когда мне разрешили покидать женские покои, осматривала замок, наблюдала за его обитателями, даже в кухню заглядывала. Я не знала, как объяснил моё пребывание здесь Эрланд, но лишних вопросов мне никто не задавал. Да и по замку я ходила не одна, а, как и в первый раз, в сопровождении приставленной ко мне служанки и охранника.
        Время от времени меня навещал колдун. Он задавал странные вопросы - о моём детстве, помню ли я свою мать, не осталось ли у меня что-нибудь от неё. Я отвечала, что всё детство провела в княжеском дворце, мать почти не помню, потому что была ребёнком, когда её не стало, и мне от неё ничего не осталось. Об этом я и сама жалела, даже расспрашивала отца и Мильдану, но мне ответили, что моей матери по причине её болезни было не до того, чтобы задумываться о моём наследстве, а со своей родины она ничего не привезла. «Разве тебе чего-то не хватает?» - с укоризной спрашивала меня княгиня, возводя глаза к потолку и явно мысленно называя меня неблагодарной девчонкой, а то и как-нибудь похлеще.
        Я понятия не имела, почему это интересовало Ритаура, но на мой прямой вопрос он не ответил, ловко обойдя его. Спрашивать о загадочном родовом проклятии, что лежало на Эрланде, я у колдуна пока не решилась. Не хотела подвести Бритту, которая рассказала мне о нём по секрету.
        Наряд для танцев, сшитый для меня ею, ждал своей очереди. Лишний раз я в его сторону даже не смотрела, всё ещё не зная, наберусь ли смелости для того, чтобы станцевать в нём перед взором правителя Лундсфальда. И как узнать у него побольше о проклятии так, чтобы нарушившая обещание молчать о нём служанка не пострадала от гнева Эрланда? Женской мудрости в беседах с мужчинами мне не от кого было научиться, лукавить я тоже не умела. А расспросить прямо… едва ли лучший выход сейчас, если этот человек пока не доверяет мне.
        Когда-то я сказала правителю, что цветок Ив-Лин никогда не приживётся на другой земле, но, вопреки этим словам, жила и дышала на чужбине, изо дня в день привыкая к суровой природе Лундсфальда, которую я наблюдала из окон замка. Жаль только, на прогулки меня не отпускали. Решение об этом мог принять только Эрланд, а его пока не было.
        В день, когда он вернулся, после нескольких унылых непогожих дней выглянуло солнце. Я проснулась, нежась в долгожданных лучах. Завтрак для меня уже стоял на столике возле кровати.
        О возвращении правителя мне сообщила Бритта.
        - Сами к нему пойдёте али дождётесь, когда он к вам заглянет? - спросила она, помогая мне завязать верхнее платье на спине.
        - Увидим, - отозвалась я, пожав плечами.
        - Вы уж, госпожа, не говорите ему, о чём я вам проболталась… А то ведь и со двора прогнать может. Нрав у повелителя строгий.
        - Не скажу, - отозвалась я. Если бы сам Эрланд признался… Но как навести его на разговор о проклятии?
        А вечером одна из служанок заглянула и сказала, что правитель ждёт меня в своих покоях.
        - Велел передать, что ждёт обещанного, - добавила она, и я поняла, что речь идёт о танце. А я-то уж было подумала, что он забыл о своём желании! Выходит, напрасно…
        С помощью Бритты, которая по-прежнему считала этот наряд слишком неприличным, я переоделась в юбку, которая была короче привычных мне, открывая щиколотки, и короткий лиф - почти такой же, что в прошлом костюме. Чтобы не ходить в таком виде по замковым коридорам, поверх набросила длинную накидку. Перед тем как выйти из комнаты, вспомнила о пузырьке с колдовским зельем и проглотила залпом положенное количество капель, растворив их в воде.
        Ведь одним лишь танцем могло и не ограничиться…
        Уже стемнело, и мы с моими провожатыми никого не встретили. В спальню правителя, которая находилась на некотором отдалении от женских покоев, я вошла одна. Сердце трепетало, как пойманная в силки птичка, но я не смогла бы сказать, от страха или от волнения.
        Эрланд уже ждал меня. Пока я осматривалась в довольно-таки просто и даже аскетично обставленной комнате, он поднялся с кресла у камина и шагнул ко мне. Его ладони скользнули по моим плечам, сминая ткань накидки, дёргая завязки. Когда та оказалась на полу, правитель отошёл на два шага, чтобы рассмотреть меня, глядя с таким жадным вниманием, что становилось неловко. Я же, наоборот, опустила глаза, зная, что он сейчас перед собой видит.
        Низко сидящая юбка мягко спадает по бёдрам и заканчивается лишь чуть ниже колен. Она такая тонкая, что кажется невесомой. Лиф тоже больше обнажает, чем прячет. Взору мужчины полностью открыты мои обнажённые руки, плечи, верх груди с ложбинкой, тонкая талия и плоский живот. И пусть я никогда не могла похвастаться выдающимися формами, он не может отвести от меня взгляд, который я чувствую точно обжигающее кожу прикосновение.
        - Ты полна сюрпризов, Аньяри… - услышала я, и на мои губы сама собой наползла улыбка. Но погодите, повелитель! Вы ещё не видели моего танца.
        Посмотрим, как вы после него заговорите…
        ГЛАВА 46
        Я толкнула Эрланда в грудь и дала ему понять, чтобы занял место зрителя и не мешал мне. А затем начала танцевать. Благо пространства в не заставленной мебелью комнате было вполне достаточно, и я не рисковала вероятностью обо что-нибудь споткнуться и потерять равновесие.
        Музыки не было, поэтому я отбивала ритм деревянными браслетами. Их для меня отыскала Бритта. Сказала, что здешние ремесленники делают такие, но носят их обычно простые девушки, которые не могут позволить себе украшения из камней и металлов. Это было именно то, что мне нужно. Что же до драгоценностей, то самоцветов я навидалась в княжестве и никогда не испытывала особого интереса к тому, чтобы владеть ими и цеплять их на себя, даже когда никто меня не видит.
        Мне не так часто приходилось практиковаться в танцах, но правитель Лундсфальда явно не был изощрённым ценителем в отличие от моего отца и его приближённых, на чьих праздниках гостей развлекали танцовщицы и музыканты из числа рабов. Всё время, пока я скользила по комнате, кружилась, изгибалась перед ним, взгляд мужчины не отрывался от меня, жадно следуя за каждым моим движением. Я чувствовала его на себе, и кровь приливала к телу не столько от разгорячившего меня танца, сколько от того, как смотрел на меня Эрланд.
        Прежняя я наверняка смутилась бы от этого неприкрытого мужского желания, что отражалось в его глазах, но я уже не была той Яри, что жила во дворце князя, не желая видеть плохое в мире и собственной жизни, прячась от этого за страницами книг, в которых всё было красиво, правильно, чисто… и лживо. Благородные герои, прекрасные дамы, сладкие речи, поцелуи рук, свадьбы, на которых заканчивались все прочитанные мною романы. Всё это было лишь выдумкой.
        Теперь я узнала настоящую жизнь. Жизнь, в которой есть грязь, зачастую прикрытая вычурной позолотой. Рабство, обман, похоть. Отцы, которые отдают родных дочерей ради своей выгоды. Сёстры, которые не испытывают ни малейшего угрызения совести, подставляя под удар тех, с кем связаны кровными узами. Чёрное колдовство, которое может принимать любые формы, чтобы навредить, повинуясь чьей-то злокозненной воле.
        Сейчас, когда мне было известно всё это, я уже не боялась. Не боялась правителя и его интереса ко мне. Что мне ещё терять? Я уже отдала ему свою невинность, уже стала его. Но стал ли он моим?..
        В завершение танца я опустилась на колени перед креслом, на котором сидел Эрланд, и юбка легла вокруг моих ног, как лепестки распустившегося цветка. Сделав глубокий вдох и набравшись смелости на дальнейшее действие, я медленно провела ладонью по смуглой колючей щеке и придвинулась так близко, что наши губы почти соприкоснулись. В эти мгновения мы не были ни врагами, ни господином и его наложницей, ни теми, кого соединил договор, по которому я живу в замке правителя Лундсфальда, а он берёт под своё покровительство Ив-Лин. Мы стали просто мужчиной и женщиной. Теми, чьи тела и желания стремились друг к другу, и не имелось никаких поводов для того, чтобы остановиться, прекратить игру в шаге от поцелуя, разорвать касания рук.
        - Я соскучился… - хрипло выдохнул Эрланд.
        - Я тоже… - тихо отозвалась я и с изумлением поняла, что говорю правду. Всю дорогу из княжества правитель находился рядом, так что я начала привыкать к нему. В минуты, когда мне угрожала опасность, он всегда приходил на помощь. А здесь, в замке, мы отдалились друг от друга. И до, и после той первой ночи.
        - Что на тебя нашло, Аньяри? Не скажу, что мне не понравилось, но… Я не узнаю тебя.
        - Прежде вы искушали меня… - проговорила я, опуская глаза. - Всегда только вы… Мне захотелось проверить, сможем ли мы поменяться ролями.
        - Вот оно как! Ты не перестаёшь меня удивлять, маленькая проказница, - хмыкнул он. - Но теперь… теперь моя очередь тебя соблазнять… Только не проси пощады! Сама меня раздразнила!
        Я ничего не успела сказать, а сильные руки уже подхватили меня, отрывая от пола. В следующую минуту я оказалась на коленях у Эрланда. Его губы нашли мои, смяли в долгом ненасытном поцелуе, руки скользнули по спине, потянув за тонкие завязки, на которых держался верх танцевального костюма. Ещё не распустив их до конца, мужчина приник ртом к моей шее, к приподнятой лифом груди. С жаркой нетерпеливой алчностью, так, словно меня могли у него отобрать в этот самый момент.
        Мне вспомнился рассказ Бритты. Когда я поподробнее расспросила её о проклятии, она, пунцовея, сказала, что у отца нынешнего правителя под конец жизни совсем ничего не получалось с женщинами. Что их приводили к нему ночь за ночью, однако всех он после бесплодных усилий отправлял прочь.
        Неужели Эрланда ждёт то же самое?.. Не потому ли он так сильно хочет меня, так отчаянно спешит насладиться мною напоследок, до того, как лишится самой этой возможности? Точно ребёнок, дорвавшийся до сладостей и знающий, что больше его в кладовую, где они хранятся, не пустят.
        Но это не объясняет того, что объектом столь сильного желания правителя Лундсфальда стала именно я… Не Ильма с её белокурыми локонами, пухлыми губами и женственными округлостями. Не какая-нибудь другая девушка, красивая, страстная и готовая подарить себя этому мужчине.
        Эрланд, резко выдохнув, потянул вниз стягивающий грудь лиф, горячие губы накрыли затвердевший сосок, и мне стало не до размышлений. Я непременно подумаю об этом, разберусь во всём и узнаю правду о его проклятии, но после… Не сейчас.
        ГЛАВА 47
        Подхватив на руки, Эрланд перенёс меня на кровать. Ощутив спиной мягкость пахнущего горьковатой травой покрывала, я выдохнула и приподнялась, наблюдая за мужчиной, который склонялся надо мной. По коже пробежала дрожь предвкушения. Сейчас я уже меньше боялась грядущей боли и неизвестности. Ведь в прошлый раз правитель был достаточно нежен со мной, так что опасаться грубости и принуждения с его стороны мне тоже не приходилось.
        Сегодня я пришла к нему сама. Я могла бы поспорить с ним о выставленном мне условии, отказаться от танца, не просить служанку сшить для меня этот развратный костюм. Но я сама выбрала дорогу, которая привела меня в эту спальню, в его постель…
        Мужчина развязал и отбросил в сторону лиф, обнажив грудь. Дальше последовала очередь юбки, но её он снимать не спешил. Гладил мои ноги, скользил ладонями по ткани, забираясь под широкий подол. Недавняя жадность уступила место томительной неспешности, от которой со мной происходило что-то странное. Хотелось, чтобы он не сдерживал себя, чтобы снова стал напористым и нетерпеливым, как тогда, когда целовал меня в кресле.
        Но Эрланд не торопился. К тому моменту, когда юбка оказалась бесстыдно задрана до пояса, а его пальцы добрались до внутренней стороны бёдер, я уже изнывала от желания почувствовать эти касания сильнее, глубже… А он будто нарочно меня изводил, не позволяя этому случиться.
        - Пожалуйста, прекратите так делать… - выдохнула я, когда правитель в очередной раз убрал ладонь, едва притронувшись там, где мне больше всего хотелось ощутить прикосновение.
        - Разве я мучаю? Я учу тебя, Аньяри… учу наслаждаться. Знакомлю тебя с твоим телом.
        - Я с ним и так давно знакома, - проворчала я.
        - Разве? Сомневаюсь… - хмыкнул Эрланд, легко, дразняще задевая особенно чувствительное местечко, отчего я невольно выгнулась навстречу ему и шире развела ноги. - Ты когда-нибудь ласкала себя там?
        - Нет!
        Да как он вообще может о таком спрашивать?! Это непристойно, стыдно и вообще… Я стиснула зубы, чтобы не застонать от того, что его руки творили со мной.
        - А хотелось бы?
        - Н… нет…
        - Врёшь. Если я сейчас выйду из комнаты, оставив тебя неудовлетворённой, разве ты не продолжишь то, что я начал? Но я этого не сделаю… Хотя… Может, как-нибудь в другой раз.
        * * *
        Он гладил нежные женские лепестки, лаская каждую сокровенную складочку, медленно обводил набухший бугорок. Княжна задышала быстро, прерывисто. Эрланд скользнул пальцем в увлажнившееся лоно, и её тело тут же напряглось.
        - Отпусти себя, - проговорил он. - Расслабься… Позволь себе наслаждаться.
        - Я не могу… - выдохнула Аньяри, вдруг запоздало вспомнив о стыдливости. - Это неправильно… Грешно…
        - Нет никакого греха в том, что мы делаем, если это по нраву обоим. Поверь мне. Ты же видишь, как сильно я тебя хочу?
        Свободной рукой правитель обхватил её запястье и потянул ладонь к своей промежности, к напряжённому твёрдому члену, который немедленно толкнулся к ней сквозь ткань, ощутив прикосновение.
        - Мне снова будет больно?..
        - Нет, - пообещал он. - На этот раз не будет. Я постараюсь.
        Ему вспомнились слова колдуна. Тот говорил, что она должна сама пожелать этого. Отдаться ему не по велению разума, не просто выполняя долг, а искренне, по-настоящему.
        Только тогда это поможет освободиться.
        - Ты хочешь меня, Аньяри? - пытливо спросил Эрланд, заглядывая в её глаза. - Хочешь, чтобы я взял тебя?.. Скажи мне!
        - Да…
        Торопливо освободившись от одежды, он навис над ней и тут же толкнулся вперёд, входя в податливое тело.
        - Да-а-а, Эрланд… - простонала она, впервые называя его по имени.
        Это оказалось так невообразимо хорошо - гораздо лучше, чем в первый раз. Сейчас правитель уже меньше сдерживался и осторожничал, чтобы не причинить ей боль, а потому позволял себе куда больше. Двигаться быстрее, вовлекая Аньяри в свой ритм, притягивая ближе к себе, забрасывая её ноги себе на бёдра. В ней было тесно и влажно. Он так и не снял с неё юбку, и тонкая прохладная ткань скользила по их разгорячённым телам.
        Подавшись к нему навстречу и расцарапав ногтями его спину, княжна вскрикнула, но не от боли - Эрланд точно это знал. Как и то, что сегодня он доведёт её до вершины наслаждения. Поднимется туда вместе с ней.
        Правитель был достаточно опытен для того, чтобы не торопиться, растянуть эти мгновения до финала, но сейчас получалось с трудом. Слишком острыми были все ощущения, каждое из которых подхлёстывало его, доводя до исступления. Слишком уж восхитительной и желанной была раскинувшаяся на постели девушка. Она тяжело дышала, задевая его грудь твёрдыми сосками, стонала, кусала манящие розовые губы. Такая нежная, открытая, страстная, невинная и порочная одновременно…
        Когда по её телу пробежала горячая волна, меняющая местами небо и землю, так, что поджались пальцы ног, а голова запрокинулась, Эрланд отпустил себя, чтобы достигнуть пика удовольствия вслед за ней.
        Некоторое время спустя, когда ощущения немного схлынули, княжна произнесла:
        - Это не будет предметом торга между нами… Всё что угодно… только не то, чем мы занимались сейчас… Обещайте мне!
        - Обещаю.
        - Я вам не… не продажная женщина!
        Он невольно улыбнулся и провёл пальцем по её губам, которые даже в такой момент не смогли выговорить грязное слово.
        - Клянусь Лундсфальдом, всеми его горами и скалами, я никогда не считал тебя продажной женщиной.
        - Правда? - отозвалась она недоверчиво. - Но вы же… Я же… нахожусь здесь только для того, чтобы развлекать вас…
        - Ты выйдешь за меня замуж, Аньяри?
        ГЛАВА 48
        - Ты выйдешь за меня замуж, Аньяри?
        Вопрос прозвучал так неожиданно, что я почти решила, что он мне попросту почудился. Не мог же Эрланд всерьёз… Или мог?
        Я заскользила взглядом по широким плечам, литым мышцам, твёрдой груди… Весь он выглядел воплощением силы и мужской красоты. Рядом с ним моё собственное тело казалось ещё более тонким и хрупким, чем само по себе. Кажется, теперь я понимала Ильму. Этот человек действительно притягивал к себе, порождал желание прикоснуться к нему, заглянуть в манящую синеву его глаз, ощутить тепло крепких рук, которые умеют быть такими нежными…
        Возможно, какой-нибудь другой женщине этого было бы достаточно. Но мне хочется большего. Узнать, что у него на душе, в мыслях. Выяснить правду о проклятии, о котором правитель Лундсфальда упорно молчит, не желая мне рассказывать. Неужели всё действительно так, как сказала Бритта, и вся эта мощь, всё великолепие его тела станет бесполезным? Неужели он утратит желания и чувства, а затем и разум? Лишится всего, что делает его самим собой…
        От этой мысли похолодело в груди. Даже по коже пробежали мурашки. Я поёжилась и натянула на себя край покрывала.
        - Так что ты скажешь? - поторопили меня с ответом.
        - Почему? - спросила я.
        - Что почему?
        - У вашего предложения должна быть какая-то причина. Вот и пытаюсь в ней разобраться… Моё приданое вам не нужно, иначе не отказывались бы от самоцветов и остального, что предлагал отец. Что ещё? Сама я? Едва ли… Ведь я и так в полной вашей власти.
        - А ты изменилась, Аньяри… - проговорил мужчина, как-то странно взглянув на меня.
        - Учителя хорошие были, - ответила я. - Если бы вы хотели взять меня в жёны, то попросили бы у отца моей руки ещё тогда… До того, как увезли меня из княжества.
        - Я не собирался жениться в ближайшее время. - Эрланд как-то устало выдохнул и поднялся с кровати, ничуть не стесняясь своей наготы. - Ни на тебе, ни на ком-либо ещё.
        - Что же заставило вас передумать?
        Правитель стремительно вернулся и наклонился надо мной, опираясь ладонями о кровать, но не касаясь меня. Его глаза, не отрываясь, пытливо смотрели на меня, на губах не было и тени улыбки. Мне захотелось коснуться влажной от пота пряди волос, падающей на его высокий лоб, и я сжала руку в кулак, комкая гладкую ткань покрывала.
        - Ты уверена, что хочешь это узнать, Аньяри?
        От этого взгляда вдруг стало не по себе. В самом ли деле мне нужна эта правда? Смогу ли я её вынести?
        И всё же я, проведя языком по пересохшим губам, ответила утвердительно. Мне нужна правда. Я смогу.
        - Тогда слушай.
        Эрланд снова забрался на постель, притянул меня к себе, обнимая, и начал говорить.
        Часть его рассказа была мне известна со слов Бритты. Сейчас он со своей стороны поведал о том, что случилось с его отцом. Тот не скрывал от него правду о лежащем на них обоих проклятии с того времени, как его признаки начали проявляться всё сильнее, ломая и перекраивая когда-то несгибаемого правителя Лундсфальда.
        - И… что же дальше? Вы не пытались узнать, с чего всё началось? Неужели проклятие необратимо? - спросила я, кусая губы.
        - Как оказалось, у меня есть одна возможность спастись от него. И у отца была. Вот только он не успел ею воспользоваться.
        Услышать то, что последовало за этими словами, я никак не ожидала. Когда Эрланд продолжил, я невольно рванулась вперёд, поднимаясь и выскальзывая из его рук. Меня била дрожь, а слова мужчины продолжали звучать в ушах даже после того, как он их договорил. Проклятие на род правителя наложила женщина из моих предков? И чтобы снять его, нужно…
        - Взять меня в постель?.. - выдохнула я, обнимая себя за плечи.
        - Это не помогло.
        - В первый раз. А сегодня? - обернулась я. Эрланд, не отрываясь, смотрел на меня.
        - Боюсь, и сейчас тоже. Прислушайся к себе… Чувствуешь что-нибудь?
        - Кроме потрясения? - усмехнулась я. - Нет… Глупости какие-то… Нет у меня никакого дара! Ваш колдун посмеялся над вами!
        - Твой дар просто ещё не проснулся. Ритаур так говорит. И у меня нет причин ему не верить.
        - Но свадьба… Неужели вы считаете, что это поможет? Ведь условие уже выполнено, и… - запнулась я. - Вы ведь на самом деле хотели вовсе не меня… Всё дело только в проклятии?
        - Аньяри!
        - Вас ничуточки не волновали мои чувства и переживания, потому что вы рассматривали меня только как средство для вашего излечения. В самом деле - никому ведь не интересно, что испытывает трава, когда её срывают, чтобы сделать отвар… Или курица, из которой готовят бульон для больного. Но я человек. У меня тоже есть гордость и право знать, для чего я вам нужна.
        - Аньяри! - прорычал он.
        - Почему вы не рассказали мне раньше?!
        - Я правитель. Думаешь, мне легко признаваться в своей слабости? Скажи я тебе об этом ещё в Ив-Лин, ты могла бы раскрыть мою тайну своему отцу.
        - Но те, кто служат в замке, ведь знали правду?
        - Мои люди верны мне и не без оснований. Они знают, что всегда, что бы ни случилось, я на их стороне. Что я не буду купаться в роскоши, пока они голодают, и стоять в стороне, если им что-то грозит.
        - Да вы просто совершенный повелитель! - выкрикнула я. - Куда уж до вас такой букашке, как я? Только на то и годна, чтобы стать для вас лекарством. А что вы собирались делать со мной после того, как проклятие было бы снято? Если сами же сказали, что не намерены отпускать меня обратно в княжество!
        - Никто не может знать, как ты изменишься и чего захочешь от жизни, когда проснётся твой дар. В том числе и ты сама. Но я бы щедро вознаградил тебя, и ты могла бы остаться со мной…
        - Идею со свадьбой вам тоже подал колдун или она ваша? Потому что просто взять меня в постель оказалось недостаточно? Решили сделать это снова, но теперь по закону?
        - Аньяри, ты…
        - Я дам вам ответ позже, - глухо проговорила я. В груди будто что-то оборвалось. Даже во рту загорчило, но глаза оставались сухими.
        Ни за что не позволю себе слабость заплакать при нём!
        ГЛАВА 49
        Когда я вернулась в женские покои, за окнами уже светало. Бритта ещё не пришла, чтобы заняться своими делами, и мне никто не мешал побыть наедине с собой. Следовало хорошенько всё обдумать.
        Мысли теснились в голове, а на душе было тоскливо и маетно. Причём я сама не могла бы с точностью ответить почему. Что такого сказал правитель, что это так меня расстроило? Да, утаил правду о причине того, зачем пожелал меня и забрал из родного дома. Но теперь-то мне всё известно!
        Он рассказал о том, что я должна снять с него проклятие, именно тогда, когда я начала к нему привязываться. Вот и объяснение тому, что этот мужчина так сильно вожделел меня и оберегал, не позволив мне погибнуть по дороге в Лундсфальд. Разве могла я понравиться ему без этой необходимости, сама по себе?..
        Даже предложение мне сделали лишь под давлением обстоятельств! И теперь я должна дать ответ. Чем скорее, тем лучше, ведь первые признаки того, что унесло жизнь его отца, уже проявились у Эрланда.
        Сейчас я понимала, что мои полудетские мечты были преувеличенны и наивны, однако кое-что из них так и не изменилось. Я всё ещё твёрдо знала - если и выходить замуж, то по любви… Да и где гарантия, что свадьба избавит мужчину от проклятия, раз уж даже ночи, проведённые вместе, не помогли?..
        Вспомнив недавние ласки, ощущение наполненности и биения чужого пульса во мне, собственные неудержимые стоны, я залилась краской. Всё тело наполнилось волнующим теплом от этих сладких, как варенье из лепестков роз, воспоминаний. Меня ведь и правда тянуло к нему… сильно. Когда я сказала, что хочу его, то не кривила душой. И после, едва мы разомкнули объятия, не пожалела о случившемся. Но этого недостаточно… Желание, притяжение двух тел - это ещё не любовь.
        Иначе всё было бы слишком просто.
        Вот только у меня даже выбора особого нет. Пока ещё правитель не угрожал мне и не принуждал к свадьбе, однако явно не собирался долго ждать моего ответа и в любой момент мог напомнить о том, что я плачу ему собой за безопасность княжества, за то, чтобы жизни младших детей моего отца ничего не угрожало. А если он умрёт от проклятия? Кто тогда станет править Лундсфальдом? Для того, кто придёт на его место, эта договорённость ничего не будет значить. Ив-Лин снова окажется под угрозой… Княжество с его плодородными землями и самоцветами - лакомый кусок для любого захватчика, отец стареет, а его наследник ещё слишком мал, чтобы занять место князя Ив-Лин.
        Эрланд мог бы завоевать мою родину и забрать меня силой, что не составило бы для него затруднений, но он решил заключить договор. Благородство ему не чуждо, разве что проявляется оно у него своеобразно. А что до чувств, так они, судя по тому, что говорил сам Эрланд и рассказывала мне о его отце Бритта, уже начали исчезать. Осталось лишь телесное влечение, жажда, которую удовлетворяла близость со мной. Но не потому ли он начал испытывать её, что его тело знало: только я смогу его исцелить?
        Я посмотрела на свои узкие ладони, такие привычные, такие слабые. Неужели в них действительно есть какая-то ещё не раскрытая сила? Сила, которая должна была проснуться уже после первой ночи с правителем Лундсфальда, но этого почему-то не произошло. А если колдун попросту ошибся? Может, род Эрланда Завоевателя проклял кто-то другой, и я не имею к этому ни малейшего отношения? Со стороны отца в моём роду точно не было владеющих колдовством. Что же до матери, то о ней я практически ничего не знала, кроме того, что Регвин Альбиар привёз её из дальних краёв, а я унаследовала её внешность, да ещё имя, которое она мне дала.
        «Нужно поговорить с Ритауром», - приняла я решение.
        * * *
        - Почему меня это не удивляет? - проговорил колдун, когда правитель сообщил ему о реакции Аньяри на его рассказ о проклятии.
        - Насмехаешься? - прищурился Эрланд. Чувствовал он себя на редкость отвратно. Почему-то, когда вспоминалось, как смотрела на него девушка, в нём оживало что-то, похожее на давно забытые угрызения совести.
        - Что вы, повелитель, как я могу шутить такими вещами?! - вскричал Ритаур. - Однако… Позвольте мне сказать. Вы ведь имеете дело не с какой-нибудь простушкой, которой пообещай свадьбу да украшения, и та вся ваша. Госпожа - дочь князя, пусть и не наследница. И кровь рода её матери, в котором испокон веков рождались колдуньи, тоже говорит в ней. Ей и так пришлось переломить свою гордость, когда она сама пришла к вам.
        С этим правитель не согласиться не мог. Аньяри действительно оказалась гордой. И неглупой. Как она быстро сделала выводы и поняла, что к решению о свадьбе его подтолкнули слова колдуна! Несмотря ни на что, княжна не собиралась ни на миг становиться покорной и кроткой. Даже танцуя перед ним и отдаваясь ему этой ночью, она не просто подчинялась его желаниям, а поступала так, как хотелось ей самой. Делала собственный выбор.
        - Женитьба на ней - ваш единственный шанс, повелитель, - напомнил Ритаур. - К сожалению, я не могу обещать вам, что ваше проклятие непременно снимется после свадьбы. Но вы должны использовать эту последнюю возможность - и поскорее, пока не стало слишком поздно.
        ГЛАВА 50
        - Как вы узнали? - спросила я, глядя в странные глаза колдуна. Они походили на глубокие, затягивающие в свою черноту колодца. - Как выяснили, что я - именно та, что нужна правителю для исцеления?
        Мне даже не понадобилось никого просить о том, чтобы устроить встречу с Ритауром. Он пришёл ко мне сам. Несмотря на бессонную ночь, я не могла сомкнуть глаз - как чуяла, что тот явится ко мне для разговора.
        К этому времени я уже множество раз обдумывала и передумывала свой ответ насчёт свадьбы. Похоже, у меня в самом деле нет выбора. Если я откажусь выходить замуж за правителя Эрланда, я ничем не помогу ни ему, ни себе, ни княжеству, которое, несмотря на предательство отца и вероломство Ильмы, оставалось моей родиной и домом двух невинных малышей, которые пока ещё не ведали о несправедливости этого жестокого мира.
        - Сначала я узнал о вашей матери, - ответил мужчина спокойно. - Она была последней из своего рода, в котором редкий колдовской дар передавался исключительно по женской линии. Когда-то в нём рождались самые сильные колдуньи, но однажды дар в них заснул. От предков им передавались какие-то сведения, книги заклинаний. Но воспользоваться ими новые дочери рода уже не могли.
        - Мне ничего такого не передавали! - сказала я чистую правду.
        - Верю. Но вы родились и не там. Не на родине вашей матери. Отец повелителя должен был забрать её, сделать своей… Но он не успел - князь Регвин Альбиар оказался первым. А затем она оставила этот мир. Хоть и не сразу, но до меня дошли сведения о том, что на свет появились вы, а, значит, род не угас…
        - И всё же откуда вы узнали, что проклятие на предка Эрланда наложила колдунья из моего рода?
        - Из старых летописей. Я тщательно изучал всё, что мог найти. Очень уж меня беспокоили все эти вопросы. Кем она была, с чего всё началось… Вам ведь тоже это интересно, госпожа?
        Я кивнула. Он прав. Мне действительно хотелось узнать, как так случилось, что вина за проклятие лежала на одной из моих прародительниц.
        - Лундсфальд редко жил в мире, и повелителя не напрасно называют Завоевателем. Его предки были такими же. Однажды один из них пошёл штурмом на приморский вольный город. Там он и встретился с той, что прокляла его. Не только его, а весь его род. Должно быть, он не поверил ей сразу. Ведь проклятие тем и особенно, что оно не поражает своего носителя мгновенно, а прорастает в нём день за днём, год за годом.
        Мне отчего-то представилась хищная паутина, которая оплетает крепкое дерево. Постепенно, поначалу даже незаметно. Тянет из него жизненные соки и медленно убивает. Таково и проклятие. Очень жестокое, беспощадное.
        От этого представшего вдруг перед глазами образа по коже пробежала холодная дрожь.
        - Вы многое выяснили, - заметила я. - Однако же ваши выводы о том, как снять проклятие, оказались неверными. Этого не случилось после того, как правитель… взял меня в свою постель.
        - Потому и я предположил, что в этом случае нужна свадьба. Брачные узы особенные, как и сам ритуал обручения… Они соединяют двух людей, делают их одним целым в тот самый миг, когда те дают свадебные клятвы.
        - Но ведь пока нельзя утверждать, что это станет решением, которое положит конец проклятию.
        - Мы не узнаем этого наверняка, пока не проверим, - отозвался собеседник, пожимая плечами.
        - Эрланд… ваш повелитель сказал, что никто не знает, как я изменюсь после того, как раскроется мой дар. Это правда? - задала я волнующий меня вопрос. - Я в самом деле могу стать другой?
        Ритаур кивнул.
        Я закусила губу, размышляя. Можно ли ему верить? Я уже начала меняться, это правда. Подобно тому, как из неповоротливой гусеницы появляется на свет легкокрылая бабочка, преображалась и я. Но загадочный колдовской дар, о котором шла речь, тут был ни при чём. Я просто взрослела. Выбралась из кокона дворцовой жизни, увидела мир за его пределами, стала женщиной…
        О том, чтобы когда-нибудь научиться подчинять себе то, что неподвластно обычному человеку, я даже никогда и не мечтала.
        - Понимаю, что сейчас вы сердитесь на повелителя, - проговорил колдун. - И вы правы в своей обиде на него. Он не сказал вам, для чего вы ему нужны, не сделал предложение стать его женой сразу, ещё в княжестве. Вы считали, что в Лундсфальде станете для него всего-навсего постельной игрушкой, капризом искушённого мужчины. Ведь так?
        - Да, - краснея, призналась я. Этот человек меня будто насквозь видел. - Я не думала, что всё так обернётся…
        - Вы ничего подобного и предположить не могли, верно? Повелитель ведь кажется таким сильным, несгибаемым… Разве можно хоть на миг даже подумать, что он обречён на верную гибель?
        Я вздохнула, вспоминая слова знахарки из деревни. Теперь они стали ясны мне. Правитель Лундсфальда пока ещё силён и крепок, но его пожирает огонь.
        А я вода…
        Если и Тейза, и Ритаур правы в отношении меня и Эрланда, выходит, я действительно та, что нужна ему?..
        - Но что он будет делать после свадьбы? - спросила я. - Ведь брак, даже заключённый вынужденно, не разорвать! А в том случае, если и это не поможет, правитель меня возненавидит…
        - Давайте не будем заглядывать наперёд, - хмыкнул колдун. - Пусть всё идёт своим чередом. Вы ведь уже поразмыслили? Готовы согласиться? Дайте повелителю ответ, которого он ждёт, и начинайте готовиться к свадьбе.
        ГЛАВА 51
        Когда я пришла в уже знакомую мне комнату, за окнами сгустились сумерки, и мои шаги гулко отдавались в почти опустевших коридорах. После разговора с колдуном я добавила ещё несколько штрихов в картину ситуации, в которой мы с правителем Лундсфальда оказались, но прояснилось ещё далеко не всё. Ведь никто не смог бы пообещать, что наша свадьба станет тем, что избавит его от проклятия.
        Кроме того, я не могла понять себя. Свои чувства. Что я в действительности испытывала к этому мужчине? Доверяла ли ему? Лелеяла ли хотя бы в глубине души надежду на то, что мы сможем стать не просто равнодушными друг к другу супругами, как мой отец и княгиня Мильдана, а настоящей семьёй?
        В спальне Эрланда не было.
        - Повелитель принимает ванну, - сообщил мне с поклоном один из его личных слуг. Он указал на примыкающую к комнате дверь, как и в женских покоях. - Вы можете войти.
        - Я могу подождать его здесь, - смущённо ответила я.
        - Он сказал, чтобы вас провели к нему сразу же, как вы появитесь, - заметил в ответ на мои слова собеседник. Я вздохнула. Наверное, так в самом деле будет лучше - моё дело не терпит отлагательств.
        - Входите, а я с вашего позволения покину вас, - произнёс он, и я толкнула дверь, за которой находилось небольшое помещение, в котором стояла большая, наполненная водой ванна.
        Сидящий в ней мужчина был полностью обнажён. Я отвела взгляд. Казалось бы, уже видела его без одежды, а рассматривать вот так прямо всё равно стыдилась.
        - Я ждал тебя, Аньяри. Подойди ближе. Или ты всё ещё меня боишься?
        - Нет, - покачала головой я, осознавая, что говорю сущую правду. Во мне действительно не осталось перед ним страха. - Я пришла дать вам ответ.
        - Говори.
        - Я выйду за вас замуж… - приблизившись, выговорила я. - Но вы не станете отыгрываться на мне или моих близких, если вдруг окажется, что для снятия проклятия этого недостаточно. И тот, кто станет править Лундсфальдом после вас, не оставит Ив-Лин без своей защиты хотя бы до тех пор, пока не подрастёт мой брат. Думаю, впоследствии можно будет договориться и на другую плату за покровительство. Но это уже не мне решать.
        - Договорились, - ответил он, и я не удержала вздоха облегчения.
        Самое главное сказано. Я думала, что теперь смогу уйти обратно, но Эрланд не позволил. Удержал за руку, привлёк к себе, так что мне пришлось наклониться к нему, и я едва удержалась на ногах, ощутив жаркие прикосновения его губ к шее.
        - А если кто-нибудь войдёт? - запоздало спохватилась я. Мало ли, вдруг слуга вернётся. То, что мы делаем, верх неприличия!
        - Никто не войдёт, - нетерпеливо откликнулся правитель.
        - Правда? - я покосилась на дверь, но тут же поняла, что просто не смогу сейчас уйти.
        Притяжение сильнее меня. Сильнее нас обоих. Мои руки скользят по широким плечам, касаются влажных волос, а губы уже ищут поцелуев. Совсем мало времени прошло с нашей прошлой близости, недостаточно, чтобы соскучиться, но мне уже мало его, мало этих прикосновений… Хочется большего.
        Что со мной происходит?..
        Мои нетерпение передаётся и мужчине. Он обхватывает меня за талию и затаскивает в воду прямо в одежде, которая тут же намокает, облепляя тело, как вторая кожа, и ничего не скрывая. Напряжённые соски упираются в такое ненужное сейчас платье. Эрланд ласкает их сквозь ткань, обводит пальцами, и с моих губ срывается короткий стон. Я подаюсь ему навстречу и сама бесстыдно тяну вверх подол, чтобы соприкоснуться кожа к коже, без преград.
        Снимать с себя мокрую одежду то ещё испытание, но правитель помогает мне, и скоро платье тяжёлой грудой оседает на полу рядом с ванной.
        Он берёт кусок мыла, смачивает его в воде, проводит им по моей спине, рукам, груди… Затем скользит ладонью по намыленным местам, размазывая пену. Дразнит уже очень твёрдые соски, низ живота, чувствительный узелок между ног, отчего я не могу удержаться от долгого протяжного стона.
        Эрланд приподнимает меня и насаживает на себя, проникая сразу на всю длину. Это не больно, просто очень необычно. Вот так, в тёплой воде…
        - Двигайся, Аньяри. Ты ведь сверху… Представь, что танцуешь на мне.
        Это звучит настолько же бесстыдно, насколько и возбуждающе. И я раскрываюсь навстречу ему, подаваясь то вперёд, то назад, приподнимаясь и опускаясь на твёрдый горячий ствол. Пусть неумело и по наитию, но мужчине нравится, я чувствую его реакцию, и от этого во мне самой закручивается огненная спираль, готовая вот-вот развернуться.
        Он опускает руку, касается меня там, где соединяются наши тела, и я вскрикиваю от пронзительно-острого наслаждения. А затем начинает двигаться вместе со мной, наращивая темп. Вода выплёскивается за борта ванны, а с моих губ срываются громкие стоны.
        Может быть, когда спадёт проклятие, то, что влечёт нас друг к другу, тоже исчезнет. Может быть, когда-нибудь Эрланд даже удивится тому, что когда-то так сильно жаждал меня. Но в эти томительно-сладкие, как расплавленный мёд, минуты я - всё, к чему он стремится. Сейчас только во мне сосредоточены все его желания и стремления. А в нём - мои…
        Позже, когда погасли наполняющие тело опаляющие искорки и я обессиленно прижалась щекой к его влажному плечу, правитель заговорил.
        - Завтра я снова еду по делам. Хочешь со мной? - удивил он меня вопросом. Я даже приподняла голову, чтобы заглянуть ему в глаза.
        - Хочу, - призналась без раздумий. Я совсем мало видела Лундсфальд. Только из окошек кареты по дороге из княжества.
        - Тогда иди к себе. Тебе нужно хорошенько отдохнуть перед дорогой. А если останешься здесь, мы оба не выспимся.
        - Но как я пойду… в таком виде? - отозвалась я, смущённо покосившись на промокшее насквозь платье.
        - Я дам что-нибудь накинуть. Ходить голышом по коридору тебе не придётся. Только я могу видеть тебя такой… невеста, - хрипло добавил он, обжигая меня взглядом.
        Я закусила губу, и это невинное действие заставило его вновь потянуться ко мне. Поцелуй получился медленным, тягучим, сладким. Как десерт после основного блюда.
        - Ты не забываешь принимать снадобье, которое я тебе дал? - спросил мужчина, когда мы оторвались друг от друга.
        - Всё, с кем вы делили постель, это пили? - спросила я. И сама себе удивилась. Неужели ревную?..
        - Я не могу позволить себе заводить детей, покуда проклятие не снято, чтобы не передать его своему сыну так же, как мой отец передал мне.
        - Так, значит… - растерялась я от того, что мне самой не пришёл в голову такой простой ответ. - А ваша мать… Её ведь убило не проклятие?
        - Верно… - Эрланд поднял на меня тяжёлый сумрачный взгляд. - Её убил я.
        Да, Бритта ведь рассказывала, что матушка правителя умерла при родах. Однако… Мне вспомнились слова обучавшей меня лекарки. Она говорила, что иногда женщины не выдерживают, если что-то пошло не так… или ребёнок слишком большой. Возможно, это и стало причиной смерти той, что подарила Эрланду жизнь?
        Как его, должно быть, все эти годы мучило чувство вины за то, что случилось с ней!
        ГЛАВА 52
        Мы отправились в дорогу ранним утром. Эрланд сказал, что путь предстоит недолгий, но карета там не проедет. Он спросил, не желаю ли я ехать вместе с ним на его коне, но я отказалась, и для меня подобрали смирную лошадку с конюшни правителя. Даже женское седло нашли. Я погладила Звёздочку - так её звали - между чутких ушей и угостила яблоком, прежде чем оседлать.
        Помогая мне собраться в дорогу, Бритта поздравила меня с тем, что я стала невестой, и сказала, что приготовления к свадьбе уже начаты. Как же быстро разносятся слухи! Ещё она сообщила, что Эрланд должен представить меня знатным жителям Лундсфальда, и в честь этого в замке будет устроен праздник.
        - Не лучше ли совместить представление со свадьбой и не звать гостей дважды? - вслух подумала я.
        - Что вы, госпожа! Надо же всех уважить и сделать всё как полагается! Повелитель и так поспешил со свадьбой, ведь обычно у богатых людей помолвка занимает полгода, а то и больше! - всплеснула руками служанка, удивляясь моей непонятливости.
        Я вздохнула. У Эрланда нет полугода в запасе. Каждая минута дорога.
        Если бы только быть уверенной в том, что свадьба ему поможет…
        Я по-прежнему не чувствовала в себе никаких изменений, которые можно было бы объяснить пробуждением колдовского дара. Правитель и Ритаур тоже больше ничего об этом не говорили. Кстати говоря, колдун с нами не поехал.
        Нас сопровождали только несколько человек из свиты Эрланда. Среди них оказался и мой старый знакомец Люк. Я была очень рада снова с ним увидеться и перекинуться несколькими словами, а вот правитель в нашу сторону поглядывал сердито и вскоре отозвал парнишку к себе. Я сморщила нос, пряча улыбку. Неужели приревновал?..
        Воздух в Лундсфальде был прохладным и свежим. Непривычным после княжества. Хорошо, что Бритта успела сшить для меня тёплые вещи, в том числе и длинный плащ, подобных которому мне никогда прежде не приходилось носить. Просто не имелось в них нужды. Климат в Ив-Лин гораздо теплее.
        Наш путь лежал в один из городов, увидеть который мне оказалось очень любопытно. Как выяснилось, он считался столицей Лундсфальда, однако правители испокон веков жили в окружённом горами замке, не желая переезжать в город. За порядком в нём следил наместник, назначенный самим Эрландом. До столицы от замка было не очень далеко. Я даже устать не успела, хотя давно не ездила верхом.
        Город оказался некрупным и мало походил на столицу. Однако выглядел он довольно-таки уютным и живописным. Невысокие каменные дома, вымощенная брусчаткой мостовая, по которой звонко зацокали копыта наших лошадей, дым, колечками поднимающийся из труб в ярко-синее северное небо.
        В большом и солидном доме наместника нас уже ждали. В мою сторону здесь смотрели с не меньшим любопытством, чем в замке. Однако ещё до того, как вышедший навстречу хозяин дома задал вопрос, меня ему представили.
        - Аньяри - дочь князя Ив-Лин Регвина Альбиара, - сказал правитель, взяв меня за руку. - И моя невеста. Прошу любить и жаловать.
        - О-о-о… - протянул мужчина средних лет с выдающимся под одеждой животом. - А мы и не знали. Поздравляю вас, повелитель!
        - Я не успел ещё созвать гостей, но скоро в замке будет праздник, - ответил ему Эрланд. - Вы приглашены. Не забудьте захватить с собой вашу супругу и детей.
        Пока они решали важные государственные дела, меня проводили в гостиную, где я была со всем радушием встречена женой наместника. Она оказалась по виду ровесницей Мильданы, но куда более приятной женщиной - круглой и румяной, как сдобная булочка. Меня тут же принялись угощать под предлогом того, что я выгляжу слишком уж худенькой.
        - Скоро зима, а зимой теплее тем, у кого жир нарос на костях! - приговаривала хозяйка дома, подкладывая мне рыбного пирога на тарелку. - Или тем, у кого горячий мужчина под боком, - добавила она лукаво, бросив взгляд в сторону двери. - Но ведь и для мужчины важно, чтобы женщина была покруглее, так что вы кушайте, госпожа, кушайте на здоровье!
        Я едва не подавилась, догадавшись, на что она намекает.
        Покинув гостеприимный дом, мы отправились в столичную резиденцию правителя, где Эрланд решил провести ночь. В Лундсфальде темнело рано, так что пускаться в обратную дорогу в тот же день было бы неразумно. Я не возражала, к тому же его здешний особняк понравился мне больше, чем замок, по коридорам которого гуляли сквозняки.
        Пока слуги растапливали камины и застилали постели, правитель повёл меня в сад, окружающий особняк. Он мало походил на дворцовый сад в княжестве - совсем другие кустарники и деревья, да и не цвело уже ничего, не сезон. Но на меня вдруг нахлынули воспоминания.
        Я со вздохом отвернулась, желая скрыть свою внезапную грусть, и вдруг увидела…
        - Что это? - изумлённо спросила я, глядя на мягкие белые хлопья, что невесомо кружились в воздухе. - Так красиво! И холодно… - озадаченно добавила, когда почувствовала их лёгкое касание на ладони.
        - Ты никогда раньше не видела снег? - отозвался Эрланд.
        - Нет. Никогда… Только читала, помнится… Так вот он какой! - воскликнула я, заворожённо разглядывая невероятную узорчатую снежинку, которая таяла от тепла моей руки. - Это… это потрясающе! Спасибо, что взял меня сегодня с собой! - подняла взгляд на своего спутника и, не удержавшись, обняла его за шею. Привстала на цыпочки и ткнулась губами в колючую щёку.
        Эрланд уставился на меня, и я впервые увидела его… смущённым? Да нет, не может быть! Наверняка просто показалось.
        Когда вернулись в дом, там стало уже гораздо теплее. Спустя некоторое время мы вкусно поужинали, а затем правитель, который сегодня не переставал удивлять меня, предложил мне составить ему компанию в гостиной, пока он будет изучать полученные от наместника важные бумаги. Библиотеки здесь не было, и книг оказалось мало, но я всё же сняла одну из них с полки и растянулась на ковре у камина, наслаждаясь теплом и домашним уютом.
        А за окном продолжал падать снег, окрашивая всё вокруг белым. Глядя на эту картину, я ощущала, как замирает что-то в груди, и не могла найти названия этому чувству. Может быть, во мне просыпалась надежда на то, что счастье ещё возможно?..
        ГЛАВА 53
        В уютной гостиной мы просидели допоздна. Покончив с делами, Эрланд присоединился ко мне, по-простому расположившись у камина и потягивая ароматное подогретое вино с щекочущими язык заморскими пряностями. Мы разговаривали обо всём, ведь теперь, когда я узнала о проклятии, между нами больше не было запретных тем.
        А ещё целовались. Я и не догадывалась прежде, что одни только поцелуи могут приносить столько удовольствия. Как и о том, что это можно делать множеством самых разных способов - нежно и трепетно лаская губы, чуть прикусывая, жарко сплетаясь языками. У меня голова шла кругом, а мужчина всё целовал горячо и неутомимо, давая лишь несколько мгновений на то, чтобы перевести дух. Когда мы оторвались друг от друга, губы у меня красноречиво припухли и их немного покалывало, но это того стоило!
        Удержаться от продолжения было невероятно трудно. Но мы оба помнили о том, что завтра нам предстоит обратная дорога. Потому и спать отправились в разные комнаты. После водных процедур я переоделась в захваченную с собой ночную рубашку и провалилась в сон, крепко обнимая подушку. А проснулась от собственного крика.
        Похоже, мне приснился какой-то кошмар, в котором смешалось всё, что произошло за последнее время. Я видела перекошенное от злобы лицо Ильмы, холодный взгляд равнодушного к моим мольбам отца, оскаленную пасть чудовища у озера, ухмылку работорговца, падающее на меня дерево, которое в сновидении казалось в два раза шире и выше, чем наяву. Тяжело дыша, я попыталась подняться с постели, чтобы выпить воды, и тут в мою спальню с оружием наперевес ворвался правитель Лундсфальда.
        - Аньяри! - воскликнул он, бросившись ко мне. Но сначала быстро осмотрел всё вокруг, чтобы убедиться, что мне не угрожает от затаившегося в комнате врага. - Что случилось?!
        - Н… ничего… - содрогаясь всем телом, выдавила я. - Всего лишь… дурной сон… Простите, что разбудила…
        - Всего лишь? Да на тебе лица нет! - Эрланд присел на краешек кровати, и в неярком свете едва просыпающейся за окном зари я увидела, что он выглядит непривычно взволнованным. Неужели действительно так перепугался из-за меня? Я тут же напомнила себе, что это только из-за того, что, если со мной что-нибудь произойдёт, я не сумею избавить его от проклятия.
        - Всё пройдёт, - отозвалась я и вдруг с удивлением осознала, что самого правителя в моём кошмаре не было. Выходит, я уже перестала считать его врагом? Он стал для меня кем-то другим, тем, кого я больше не боялась, кого начала понимать и принимать…
        Эта мысль напугала меня едва ли не больше, чем жуткое сновидение. Я замотала головой, отгоняя её, как надоедливую муху, и натянула на плечо сползший ворот ночнушки. Эрланд тем временем принёс мне воды из стоящего в комнате графина, и я жадно осушила бокал до дна.
        - Я останусь с тобой, - решительно заявил мужчина, когда я напилась, и улёгся рядом. Притянул меня к себе, и, ощутив тепло его тела, я прикрыла глаза. Как хорошо, если есть тот, кто приходит, когда тебе страшно…
        Наутро мы отправились в путь обратно в замок, и оказалось, что выпавший снег не растаял, а покрыл всё вокруг своей белизной, точно мягким лебяжьим пухом. О случившемся ночью правитель не напоминал, я тоже не заговаривала об этом, желая поскорее забыть всё, что мне приснилось, вновь с головой погрузив в то, что я желала оставить в прошлом. «Это просто сон, просто плохой сон, который ушёл с рассветом…», - повторяла я себе, поглядывая на Эрланда, который так хорошо держался в седле, что казалось, будто они с его крупным чёрным конём представляют собой одно целое, так слаженны были все их движения.
        Эта поездка что-то изменила между нами. Даже в замке, когда мы вернулись и я отправилась в женские покои, я помнила всё и знала, что никогда не забуду. Кружащиеся в свете фонарей снежные хлопья, огонь в камине, вкус горячего пряного вина, поцелуи… И сильные тёплые руки, что обнимали меня до самого утра. Просто обнимали, согревая и даря ощущение безопасности.
        В замке уже началась подготовка к свадьбе и приезду гостей, которым правителю надлежало меня представить. Коридоры наполнились шумом и голосами - вокруг перемывали и перетряхивали всё, что только можно. Бритта же занималась тем, что продолжала шить для меня новый гардероб. И свадебное платье… Ворчливая, но добросердечная моя компаньонка заявила, что я должна стать самой красивой невестой из всех, что видел Лундсфальд, а уж если эта женщина что-то решила, то берегитесь все, кто встанет у неё на пути.
        Платье действительно выходило великолепное. Нежное, подчёркивающее моё хрупкое телосложение, изящное, с прозрачной фатой, обшитой тончайшим кружевом. Но с каждым днём, приближающим назначенную дату свадьбы, мне становилось всё беспокойнее.
        В отличие от других невест, я не боялась того, что меня ждёт в первую брачную ночь. Потому что уже знала это. Знала и желала. Прикасаться к мускулистому телу мужчины, ощущать на своей коже его руки и губы, разделять с ним одну на двоих страсть… Вот только поможет ли ему наша свадьба? Ведь мой дар пока никак не давал о себе знать. А если колдун ошибся и всё окажется бесполезным?
        Я окажусь бесполезной…
        ГЛАВА 54
        У правителя Лундсфальда в преддверии нашего бракосочетания было много дел, но он не упускал случая заглянуть в женские покои. Составлял компанию за обедом, спрашивал, не нужно ли чего. Однажды, не выдержав, потянулся ко мне, когда я его провожала. Притиснул к стене, целуя так, что слабели колени, нырнул рукой под платье. И надо же в такой момент появиться Бритте!
        - Экие вы нетерпеливые, - проворчала она чуть позже, когда мы с ней остались наедине. - Неужто обождать мочи нет? Оно понятно, что дело молодое, а всё ж таки нежелательно до свадьбы-то… Примета у нас есть. Когда дата уже назначена, жениху лучше от невесты подальше держаться. И в наряде свадебном раньше времени перед ним ни в коем случае не показывайтесь! Ясно вам?
        Я кивнула, но слова женщины почти сразу же вылетели из головы. Не до примет было. Меня терзал другой страх.
        Поможет ли свадьба? Спадёт ли проклятие? Смогу ли я спасти Эрланда?
        Я так долго и напряжённо размышляла об этом, что даже по ночам не могла как следует выспаться, забывалась сном лишь под утро. А потому твёрдо уверена в том, что появление незнакомки мне не приснилось. Та проскользнула в мою комнату неслышно, остановилась возле кровати, и я испуганно вскинулась, разглядывая в свете луны и разожжённого на ночь камина девушку с тёмными глазами, так похожими на мои.
        - Кто… кто вы? - выдохнула я, когда смогла говорить.
        - Ты ещё не догадалась? - мягко улыбнулась мне нежданная гостья. От неё не исходило никакой угрозы, и я немного расслабилась, решив никого не звать. - Ну здравствуй, правнучка.
        - Вы! - воскликнула я, начиная понимать. - Колдунья! Это вы прокляли одного из предков Эрланда?!
        Она выглядела моей ровесницей, но я помнила, что говорю с той, что была гораздо старше меня. И на призрака вовсе не походила. Казалась такой же живой и осязаемой, как и я сама.
        - Верно. Меня зовут Линнари. И да, это я наложила на него проклятье.
        - Он надругался над вами? - спросила я смущённо.
        - Нет! Нет, но… Пожалуй, лучше начать с самого начала, хотя кое-что ты уже знаешь, - приступила она к рассказу.
        Линнари жила в вольном городе. Никто не входил в него с мечом, не осаживал, не брал приступом. Город находился у моря, от его берегов отплывали корабли с товарами и пассажирами, а ещё не так далеко находились соляные прииски.
        Но однажды там появился человек, возомнивший, что сможет стать первым, кто завоюет вольный город.
        - Я была колдуньей… По-настоящему сильной. Когда оказалось, что в городе недостаточно солдат и оружия, что есть большая вероятности всем оказаться в плену, меня отправили к завоевателю.
        - Чтобы вы убили его?
        - Нет. Чтобы переубедила… Но у меня не вышло. Даже после того, как я провела с ним ночь, подарив ему свою невинность… После того, как пообещала, что смогу принести блага, несопоставимые с захватом моего города, он всё равно оставался непреклонен. И тогда… - вздохнула Линнари, и взгляд её затуманился.
        - Тогда вы прокляли его, - продолжила я, и она кивнула.
        - Я не думала, что этим навредила не только ему, но и себе.
        - Как?..
        - Мой дар был чистым светом. Тем, что исцеляло, давало надежду. Я сама окунула его во тьму, использовав во зло. Сама отравила его… После этого он заснул в других женщинах моего рода. В твоей бабушке, матери… И в тебе, - добавила она.
        Я сделала глубокий прерывистый вдох. Даже виски сдавило. Всё, что услышала сейчас, было так неожиданно, странно…
        - После… мне казалось, что всё осталось в прошлом. Но я сделала кое-что ещё, сама тогда не догадываясь. Наложив проклятие на повелителя Лундсфальда, я связала свой род с его. Он не отступился, и городу пришлось покориться его власти, чтобы не быть разорённым… А я перебралась в другие края, где нашла мужа… Он был хорошим человеком, однако полюбить его я так и не сумела. Даже после того, как у нас родилась дочь. Уважала его, пыталась стать ему безупречной женой, но моё сердце тосковало по чему-то далёкому… По кому-то…
        - И моя мать не была счастлива с моим отцом по той же причине? - спросила я. Все говорили, что она умерла от тоски по родине. Выходит, всё гораздо сложнее…
        - Да, - кивнула собеседница. - Прокляв того человека и его потомков, я прокляла и свой род по женской линии, лишила дочь и внучку возможности использовать свой дар и быть счастливыми в любви… Это стало моим наказанием.
        - И вы не могли обратить сказанное вами вспять?
        - Нет, к сожалению… Слова имеют силу. Проклиная, я выпустила их. Выпустила зло, которое впиталось в мою и его кровь. Обратного пути не было.
        - Но колдун сказал правителю…
        - Что для того, чтобы снять проклятие, ему нужно взять тебя в постель? Да, сказал. Этот Ритаур проделал большую работу. Однако кое в чём он ошибся. Ведь этого оказалось недостаточно.
        - Да, - согласилась я, склонив голову.
        - Вы с Эрландом - новые люди, родившееся гораздо позже того, что тогда произошло. Ты не я, а он не его предок. Насколько я могу судить, нынешний правитель гораздо менее кровожаден и более человечен. Как думаешь, Аньяри, ты сможешь его полюбить? Или… уже любишь?
        - Я… - растерялась, не зная, что отвечать. Опустила глаза, комкая в ладонях край одеяла. Люблю ли я Эрланда?..
        - Истинная любовь - это не одно лишь плотское влечение, которое ты уже познала. Любят не только телом, но и душой. Сердцем, - добавила собеседница и в подтверждение своих слов прижала руку к груди. - И разумом. А твой разум пока беспокоен и мечется. Но близко то время, когда ты поймёшь, что действительно чувствуешь. Только не ошибись с выбором!
        Я хотела спросить, что она имела в виду, но Линнари уже исчезла, попросту растворилась в лучах лунного света, оставив после своего удивительного появления больше вопросов, чем ответов.
        ГЛАВА 55
        О встрече с Линнари я никому говорить не стала. Ни Эрланду, ни колдуну. То, о чём она мне рассказала, должно было остаться только между нами. Её появление, объяснения которому у меня не имелось, позволило мне заглянуть в прошлое, узнать о том, с чего всё началось, не со слов изучившего старые летописи Ритаура, а от непосредственной участницы тех давних событий. Теперь мне стало известно, почему колдовского дара не было ни у моей матери, ни у бабушки, которых я не знала.
        Он попросту не проснулся. Как и мой собственный. Но слова Линнари натолкнули меня на одну мысль. Если проведённых с правителем ночей оказалось недостаточно, может быть, поможет любовь? Но какой она должна быть? С чьей стороны? Только с моей или… с его тоже?..
        А способен ли Эрланд вообще полюбить? Ведь проклятие уже начало действовать. И вполне вероятно, что для него это вообще невозможно…
        Но тогда есть ли смысл в нашей женитьбе? Ведь брачные клятвы вовсе не означают, что супруги будут любить друг друга всю дальнейшую жизнь. Мне ли этого не знать - нагляделась в своё время на отца и Мильдану.
        Однако уже поздно было отменять свадьбу - назначенный день приближался, в замок начали съезжаться гости, и я не могла опозорить правителя своим отказом. А потому оставалось лишь надеяться на то, что это поможет. Ведь при одной мысли о том, что ему придётся умереть такой же страшной смертью, какая досталась его отцу, у меня темнело в глазах.
        Правитель Лундсфальда не был безгрешным. Он тоже завоёвывал чужие земли, как и его предки до него. Но за то время, что мы пробыли вместе, я успела немного его узнать. И не сомневалась в том, что Эрланд - не сторонник бессмысленной жестокости. Он, как умел, заботился о своей стране, о населяющих её людях, обо мне, и не его вина в том, что некому было научить будущего правителя любить…
        Те, кто правили Лундсфальдом до него, уже сполна заплатили за содеянное. Как и сама Линнари, которая обратила свой светлый дар во зло. Теперь дело за нами. Сумеем ли мы жить по-другому, иначе распорядиться тем, что нам дано, не ступив на путь наших предков? Это и было основным вопросом, который поставила передо мной та, что когда-то была молодой колдуньей из приморского вольного города.
        И мне от всей души хотелось оправдать её доверие. Как и доверие Эрланда. Я видела в его взгляде надежду и замечала, как он изменился, когда мы начали узнавать друг друга лучше, становиться ближе не только как любовники, но и как те, кто не боится говорить о том, что на сердце.
        Может быть, для нас двоих действительно ещё не всё потеряно?..
        * * *
        Алдан Ольсо являлся единственным наследником одной из знатных семей Лундсфальда. Его старший брат погиб несколько лет назад, отец тоже недавно покинул этот мир, а мать удалилась в монастырь. С этих пор Алдана стали принимать повсюду как главу семьи, хоть и был он пока не женат и довольно-таки легкомыслен, что признавал и сам.
        А также слыл тем ещё бабником и сластолюбцем.
        Вот и сейчас в его постели находилась пригожая иноземка, неожиданная встреча с которой оказалась настоящим подарком судьбы. Таких красоток ещё поискать! Ольсо не смущало даже то обстоятельство, что прелестница, назвавшаяся Ирмой, почти ничего о себе не рассказывала. Главное, что та хороша и страстна настолько, что даже его, сильного молодого жеребца, превзошла в умении наслаждаться близостью мужчины и женщины без оглядок на приличия. Очень уж ей нравилась поза наездницы, а ему - наблюдать за ней, будучи снизу, и распаляться ещё сильнее от каждого взгляда, каждого движения.
        Он обхватил зазывно подпрыгивающие груди и жадно смял их в ладонях. Она великолепна! Какое тело! Гладкое, белое, соблазнительно округлое в нужных местах. Крутые бёдра плавно переходили в стройную талию, а то, что повыше, так и вовсе оказалось вне всяких похвал - все прочие мысли разом улетучивались из головы, когда видел перед собой эти увенчанные алыми вершинками полные спелые плоды, которые так и просились в рот. Настолько привлекательной и горячей любовницы у него никогда прежде не бывало. Всё же в Лундсфальде женщины холодноваты, как и здешний климат, и такого огня, такой ненасытности в постели от них не дождёшься.
        - Проси чего хочешь… - благодарно выдохнул мужчина, когда смолкли их общие сладострастные сны, и белокурая бестия легла головой на его грудь, удовлетворённо облизывая пухлые губы.
        - Возьмите меня с собой в замок вашего правителя… Очень хочется на него посмотреть… И на свадьбе погулять…
        - Но… как? - растерялся он. Не такого пожелания ожидал Алдан - думал, что у него попросят какой-нибудь подарок вроде женских побрякушек. - Как я тебя представлю?
        - Придумайте что-нибудь, - промурлыкала она, потираясь об него грудью, отчего его мужское достоинство снова воспрянуло. - Вы сможете, я знаю. Вы ведь такой умный…
        А правда, почему бы и нет? Ведь его представят как Алдана Ольсо и добавят «со спутницей», называть её имя поначалу вовсе не обязательно, а если спросят, кто она ему, выкрутится как-нибудь. Зато будет кому согревать его постель в холодном замке, да и не придётся сидеть одному, когда все вокруг будут с жёнами или невестами.
        - Ну что, возьмёте меня с собой? - поторопила его с ответом Ирма, царапнув грудь любовника острыми коготками.
        - Возьму! - решительно заявил он, подминая её под себя.
        ГЛАВА 56
        - Вы красавица, госпожа, - тепло, по-доброму улыбнулась Бритта, расправляя на мне складки красного платья, очень идущего к моим чёрным волосам. Я настояла на том, чтобы уложить их так, как привыкла носить, не по местной моде. Всё равно выдать меня за здешнюю не удалось бы, уж слишком я от них отличалась.
        Я твёрдо решила всегда и во всём до конца оставаться собой. Той, кто я есть. Дочерью князя Ив-Лин, внучкой колдуньи Линнари, невестой правителя Лундсфальда…
        Моя прабабушка, выглядевшая по-прежнему юной и прекрасной, являлась ко мне ещё раз. Накануне пира, на котором Эрланд обязался представить меня знатным людям своей страны. Я спала, но сразу же проснулась, ощутив лёгкое, как дуновение ветра, прикосновение невесомой руки к моему лбу.
        - Запомни то, что я скажу, Аньяри, - наклонилась ко мне колдунья. - Я больше не смогу к тебе прийти, поэтому слушай внимательно. Слушаешь?
        - Да! - выдохнула я, разом позабыв о сне.
        - Помнишь, что я тебе говорила о любви?
        - Да… Но… Вы снова собираетесь спросить, люблю ли я правителя?
        - На этот вопрос должна ответить в первую очередь твоя душа, а не разум и не тело. Но вот что важно, Аньяри… Любовь не даётся даром. Порой она требует от человека жертв. А потому хорошенько подумай, готова ли ты принести жертву. Сделать свой выбор тебе придётся совсем скоро. Когда сделаешь шаг, будь уверена в том, что не пожалеешь.
        - Вы снова говорите о выборе! - воскликнула я, ничего не понимая. - Пожалуйста, объясните! Неужели нельзя сказать пояснее?
        - Нельзя, - покачала головой Линнари. - Я связана клятвой божествам, которые позволили мне с тобой встретиться. А потому это всё, что я могу сказать. Но ты вспомнишь мои слова, я знаю. И верю в тебя.
        Договорив, она обняла меня, и я закрыла глаза, представив себе, что вместе с ней меня обнимает и моя мама. И бабушка… Я так нуждалась сейчас в их поддержке!
        Когда разомкнула влажные от выступивших слёз веки, рядом уже никого не было.
        Вспомнив о приходе колдуньи, я глянула в зеркало, сравнивая себя с ней. Да, мы действительно очень похожи. Кровь женщин из рода Линнари оказалась гораздо сильнее отцовской, поэтому на него я не походила совсем.
        Как и на Ильму…
        - Спасибо, - улыбнулась я Бритте. - Ты хорошо постаралась. Ты ведь останешься со мной и после свадьбы?
        - Куда же я от вас денусь? - ответила она и тут же склонилась в поклоне перед вошедшим в комнату Эрландом, а затем тихонько выскользнула из женских покоев, оставляя нас с правителем наедине.
        Поймав на себе его взгляд, я почувствовала, как к лицу прилила кровь. Он смотрел так… со значением, что казалось, будто в своём воображении мужчина уже снимает с меня платье, расплетает волосы, развязывая стягивающие их алые ленты, горячо целует… Даже пальчики на ногах поджались от предвкушения того, как это будет.
        Но нельзя. Нужно обождать до первой брачной ночи. Осталось уже совсем чуть-чуть. Мы и так поспешили, нарушив традиции. Сегодня представление невесты, а через пару дней уже свадьба.
        А затем его взгляд вдруг резко изменился - теперь он смотрел на меня так, точно не узнавал.
        Нахлынул тошнотворный страх, и я медленно сделала шаг вперёд, сокращая расстояние между нами.
        - Эрланд… - Я взяла его лицо в ладони. - Это я, Аньяри, - проговорила терпеливо, стараясь не поддаваться близящейся панике. - Я с тобой. Ты ведь помнишь это?
        Правитель откликнулся не сразу, и моё сердце замерло при мысли о том, что сейчас он просто уйдёт, оставив меня наедине со страхом и неизвестностью.
        - Да… - услышала я, и, слегка повернув голову, Эрланд коснулся губами моей руки. - Да, Аньяри… Идём?
        Я выдохнула и, потянувшись к нему, поцеловала в губы. Легонько, коротко, просто, чтобы полнее ощутить его близость. Мне впервые довелось увидеть столь явное проявление отравившего его кровь проклятия, и становилось не по себе от мысли о том, что окажусь бессильна ему помочь.
        Но я всё равно останусь с ним. Буду рядом. Рядом до самого конца.
        - Я должна оставаться до тех пор, как все не разойдутся? - спросила уже по дороге в зал, куда правитель чинно вёл меня под руку.
        - Нет. Можешь уйти пораньше. Ведь тебе надо готовиться к свадьбе. Только не сиди одна - пусть с тобой будет хотя бы служанка. И охрану от твоих дверей я убирать не буду.
        - Вы думаете, что… - запнулась я. Неужели Эрланд боится, что на меня снова начнутся покушения? Но ведь все они происходили ещё в княжестве, а сейчас мы в Лундсфальде!
        - Осторожность никогда не помешает, - ответил он.
        В большом зале уже собрались приехавшие в замок гости. Даже не ожидала, что их будет так много - столько, что засажен оказался весь длинный стол. Лица сливались перед глазами, в ушах звучали приветствия, поздравления и льстивые фразы.
        Это возвращало меня в воспоминаниях к тому пиру, который устроил отец в честь прибывшего в княжество правителя Лундсфальда. Но тогда наша история только начиналась, и я не знала, чего ждать от погружённого в туман будущего. А сам Эрланд был для меня чужим пугающим человеком.
        Когда он поднялся, чтобы представить меня как свою наречённую, мне тоже пришлось встать. Рядом с ним я, как и прежде, чувствовала себя маленькой и хрупкой. Но теперь этот мужчина больше не представлял для меня угрозу. Наоборот - правитель стал тем, кто защищал и берёг меня, разделял со мной мои тревоги и страхи. И мне вопреки всему отчаянно хотелось верить, что он делает всё это не только из-за проклятия и спящего во мне колдовского дара.
        ГЛАВА 57
        Оставшиеся до свадьбы дни пролетели быстро. На моём общении с гостями правитель не настаивал, даже наоборот - требовал, чтобы я поменьше выходила из женских покоев. Прямо как дракон из старых легенд - ревниво прятал своё сокровище от посторонних глаз.
        Впрочем, я и не возражала. В отличие от Ильмы, которая любила блистать своей красотой и красноречием, мне не особо-то нравилось появляться на людях. Даже не завидовала сестре, когда отец брал её с собой куда-нибудь, а меня оставлял дома.
        К тому же требовалось соблюдать приличия. Я и так нарушила их, живя под одной крышей с женихом до свадьбы. Не все ведь знали, что у нас с Эрландом особые обстоятельства.
        Платье Бритта закончила, и наконец настал тот день, когда я надела его, готовясь дать будущему супругу брачные клятвы.
        Не такой я представляла свою свадьбу. Очень уж неспокойно было на душе. Не радовал даже чудесный наряд, над которым так усердно трудилась мастерица. Было страшно. А ещё настораживало то, что служанка ко мне не пришла утром, как обычно, и пришлось одеваться самой. Как она могла не явиться в такой важный день? Неужели её заняли другими делами?
        Закрепив на волосах фату, я подхватила пышный подол и толкнула дверь, отделяющую женские покои. За ней обычно стояли мои охранники, но сейчас я никого не обнаружила. Да что здесь творится?..
        С каждой минутой волнуясь всё сильнее, я зашагала по коридору. В замке было непривычно тихо. Никто не разговаривал, не сновали юркие служанки, и лишь мои шаги нарушали тишину.
        Стараясь не поддаваться холодящему кровь страху, я направилась к комнате правителя. Сейчас мне было не до того, чтобы думать о непристойности появления невесты в спальне жениха до свадьбы. Да и о плохих приметах тоже. Что-то случилось. Я чувствовала это и отчаянно боялась не успеть.
        Хотелось увидеть Эрланда, убедиться в том, что с ним всё в порядке.
        Но мне перегородили дорогу.
        - Ильма?! - ошеломлённо воскликнула я, уставившись на молодую женщину, в которой я узнала свою пропавшую сестру. - Ты жива! Но как… как ты здесь оказалась?
        - Не рада меня видеть? - усмехнулась она, откидывая за спину растрёпанные светлые пряди. Платье на ней было белым, как и моё, точно Ильма тоже решила одеться невестой. Вот только её наряд пятнали алые следы, наводящие на нехорошие мысли. - Я прятала лицо на пиру, но ты в мою сторону даже не посмотрела. Нехорошо, сестричка…
        Она шагнула ко мне, и я невольно отшатнулась. Не нравилась мне эта усмешка на её губах. Как и эти пятна, яркие, похожие на свежую…
        - Да, это кровь, - бросила Ильма, небрежно хлопнув по ткани. - Даже не спросишь чья? Неужто нисколько не любопытно?
        - О чём ты говоришь?.. - пробормотала я. Моя сестра кого-то убила? Она последовала в Лундсфальд за мной, чтобы расстроить мою свадьбу?
        - Из-за тебя я потеряла всё! - выкрикнула Ильма, топнув ногой, как капризный ребёнок. - Всё моё будущее рухнуло! И правитель… Почему он достался тебе? Чем ты лучше меня?
        Я не отвечала, с ужасом глядя на неё.
        - Отец всегда говорил мне, что я его самая любимая дочка! Что я самая красивая девушка во всём княжестве! Нет, во всём мире! Я не могла и подумать, что этот мужчина обратит внимание не на меня, а на тебя! На тебя!
        - Ильма, пожалуйста… - выдохнула я, не желая всё это слушать.
        - Нет, погоди! Я тоже забрала кое-что твоё! Книги заклинаний, гримуары… То, что оставила тебе твоя покойная мать. Матушка спрятала их, а я нашла! И решила во что бы то ни стало научиться колдовать! Не хочешь узнать, как мне это удалось?
        Она понизила голос и наклонилась ко мне.
        - Я взяла немного твоей крови, Аньяри. Из фамильного хранилища, где хранится кровь всех, кто принадлежит к княжеской семье. Крови и волос с твоего гребня… Этого оказалось достаточно для того, чтобы знания раскрылись передо мной, приняв меня за тебя. А затем… затем я начала приносить жертвы, чтобы получить силу. Про это не было сказано в книгах. Но один из рабов был издалека, и он кое-чему меня научил.
        - Прекрати! Ты не знаешь, о чём говоришь! Я не верю, что ты на такое способна!
        - А придётся поверить, сестрёнка… Моими первыми жертвами были рабыни - я подмешивала им в питьё яд, и никто не заподозрил меня в их смерти, ведь они измотаны работой и часто болеют. А затем потребовалось что-то покрупнее, и я вспомнила о третьей жене нашего отца, которая всегда меня раздражала.
        - Нет!
        - Да, - хмыкнула та, кого я уже не могла назвать сестрой. - И ещё кое-что. Думаешь, на то, чтобы лишиться невинности, меня толкнуло простое любопытство? Ну и дура же ты, если тогда мне поверила! Это тоже была жертва - отдать свою девственную кровь до свадьбы и того мужчину, который её пролил.
        - Он ведь сбежал!
        - Сначала сбежал, а затем вернулся… и нашёл свою смерть. В моих объятиях. Так же, как кое-кто ещё.
        Я заледенела. Эти пятна на белом платье… Ильма возомнила себя невестой?..
        - Где Эрланд?
        - Беги к нему, - ухмыльнулась она. - Может, ещё успеешь. Мне он больше не нужен. Беги, попрощайся! А потом я приду за тобой.
        - Ты обезумела… - проговорила я, едва шевеля губами, рывком оттолкнула её с дороги и опрометью ринулась на поиски правителя, едва не наступая на путающийся в ногах длинный подол.
        - Ты не должна была добраться до Лундсфальда! - кричала мне вслед старшая дочь князя Ив-Лин. - Я сделала всё, чтобы тебе помешать! Ты сама виновата в том, что сейчас происходит!
        Внезапно эти крики смолкли, прекратившись. Я обернулась, не зная, что увижу, и обнаружила Ритаура. Ильма лежала у его ног сломанной куклой.
        Она не дышала.
        - Вы… убили её? - спросила я, вернувшись туда, где он стоял. Ноги дрожали. Колдун обхватил меня за плечи, и, заглянув в темноту его глаз, я едва не потеряла сознание.
        - Соберитесь, госпожа! Сейчас вам надо идти к повелителю. Только вы можете ему помочь!
        - Где… где все? Что она с ними сделала? Неужели… - я боялась продолжить. Ильма околдовала их, чтобы не мешали? Ведь не могла же она убить всех в замке!
        Могла. Я вдруг поняла это со всей очевидностью. То чудовище, в которое превратилась моя сестра, было способно на всё.
        - Они спят, просто спят… Зарезала она только одного, Алдана Ольсо, который приехал с ней. Я слишком поздно понял, что что-то неладно. Но повелитель… Боюсь, она могла ему навредить, а моих сил уже не хватит…
        Я, не дослушав, снова побежала туда, куда рвалось моё сердце, толкнула дверь знакомой комнаты и увидела распростёртого на кровати Эрланда. Бросившись к нему, ощупала, чтобы убедиться в том, что он не ранен. Крови не обнаружила, правитель выглядел слабым и лишь едва приподнял веки, когда я обхватила ладонями его лицо.
        Яд! Ильма сказала, что травила рабынь! Могла ли она и сейчас сделать то же самое? Но как мне его спасти? Я не знаю, что это за отрава, и не успею сделать противоядие!
        - Ты здесь… - услышала я, и из глаз водопадом хлынули слёзы.
        - Не умирай, Эрланд! Пожалуйста, только не умирай! Пожалуйста… - кричала и плакала я, отчаянно кусая губы.
        Мне вспомнилось сказанное Линнари. Что она имела в виду, когда говорила о жертве? Неужели кто-то из нас двоих должен погибнуть?..
        Это не такие жертвы, которые приносила Ильма. Не ради могущества и обретения способности колдовать… Всё, что мне нужно, - увидеть его живым и здоровым.
        Свободным от проклятия и недосягаемым для чужой злобы и ревности.
        - Я люблю тебя… - срывается с моих губ. Я говорю эти слова, не задумываясь, не взвешивая, не сомневаясь. Говорю то, что подсказывает мне сердце.
        В этот момент что-то происходит… Мои руки наполняются неведомой прежде искрящейся энергией. Я вижу исходящее от них серебристо-белое, как лунный свет, сияние, и понимаю, что мне это не мерещится.
        Свечение разгорается всё ярче, впитывается в грудь мужчины, к которой я изо всех сил прижимаю ладони, проникает в кровь, наполняет его… Покидает меня, как вода, что вытекает из кувшина. Гасит огонь и наконец иссякает, опустошив меня полностью.
        Эрланд открывает глаза.
        ЭПИЛОГ
        Несколько месяцев спустя
        В Лундсфальд пришла весна. Пока тихая, по-северному неспешная, но птицы пели уже по-другому. И на лицах всё чаще расцветали улыбки.
        Проснувшись утром раньше жены, правитель некоторое время наблюдал за ней, не желая тревожить её сон. Но вот Аньяри открыла глаза, сладко потянулась, и её пальцы легли на его щёку. А он склонился к ней и, не удержавшись, припал к полуоткрытым губам.
        Желание по-прежнему было сильнее его. Однако сейчас к телесной жажде примешивалось что-то ещё. Поначалу бывшее незнакомым, странным, но такое важное и необходимое. Эрланду хотелось не просто овладеть княжной и разделить с ней наслаждение, но и сделать так, чтобы в его объятиях она навсегда забыла о боли, одиночестве, печали. Видеть улыбку на её лице, от которой на щеках Аньяри появлялись ямочки, слышать её смех.
        Никогда прежде с правителем Лундсфальда не происходило такого. Его двери всегда были закрыты. Ему совершенно не хотелось привязываться. Ни к кому. В том числе и к этой девушке, такой нежной, хрупкой, ни на кого не похожей. Он избегал откровенных разговоров с ней, не желая подпускать её ближе. Сейчас Эрланд осуждал себя прежнего за то, что доставлял ей боль своей холодностью и равнодушием, сожалел о том, как поступал с ней раньше.
        Он открыл для неё мир чувственных удовольствий, но Аньяри сделала для него гораздо больше.
        Она научила его любить. Вернула ему чувства. Подарила то, чего Эрланд уже не ждал от жизни, - возможность быть не только свободным от проклятия, но и счастливым.
        Теперь он желал лишь одного - стать достойным её любви и доверия. А потому даже ни минуты не сомневался, когда перед свадьбой Аньяри сказала ему: «Я хочу, чтобы отныне Лундсфальд жил мирно. Не нападал ни на кого. Ты можешь мне это обещать?» Правитель дал ей слово и скорее умер бы, чем нарушил его.
        * * *
        Линнари всё же пришла ко мне ещё раз. Только уже не наяву, а во сне. И сказала, что утраченный мной колдовской дар возродится в нашей с Эрландом дочери. Правда ли это? Узнаем, когда она появится на свет.
        Имя для неё я уже выбрала.
        Мой же едва проснувшийся дар, что стал принесённой мной жертвой, выгорел дотла, когда я спасала правителя. Ильма, чьи попытки избавиться от меня по дороге в Лундсфальд провалились, в самом деле отравила его, заколдовав слугу, который принёс Эрланду ядовитый напиток. Мне удалось его исцелить, а проклятие… Исчезло ли оно из-за дара или потому, что мы больше не враждовали друг с другом? Потому, что между нами протянулись совсем другие нити, чем изначально, не договорённости и не вожделения, а чего-то гораздо большего.
        Того, что никто уже не в силах у нас отнять.
        Я напрасно боялась - влечение между нами не исчезло. Однако теперь я понимала, что хотела сказать мне Линнари. Там, где только лишь страсть оказалась бессильна, пришли на помощь любовь и надежда.
        Сейчас, когда всё самое страшное позади, я оглядываюсь назад и желаю удачи себе прежней. Той девочке, чей мир разрушился, чтобы восстановиться заново. Желаю ей не сломаться. Выстоять. Верить.
        Потому что впереди её ждёт любовь. Счастье. Будущее, которого могло не быть, если бы в княжество однажды не приехал чужеземец.
        Суровый замок в северных краях станет для неё домом, а тот человек, который когда-то вызывал страх, заботливым мужем и защитником.
        - Ты не добыча, Аньяри. Ты моя награда, - сказал он мне в день нашей свадьбы. Нашей настоящей свадьбы, не вынужденной, а заключённой по обоюдному желанию и, как я всегда мечтала, по любви.
        Теперь я точно знаю, что настоящая любовь не возникает из ничего. Она появляется там, где в ней нуждаются. Где есть сердце, готовое впустить её в себя.
        Моя любовь родилась из взросления, из ненависти и обиды, из жалости и восхищения этим мужчиной, который ворвался в мою жизнь подобно урагану, и оказалось, что я всегда ждала только его. Эта любовь похожа на ночные цветы Ив-Лин, которые прорастают без спроса и, раскрываясь, наполняют всё вокруг сладким незабываемым ароматом. Я не побоялась ради своей любви рискнуть жизнью и знаю, что никогда не позволю ей угаснуть во мне.
        А вместе мы преодолеем всё. Я верю в это, когда смотрю на своего мужа. Когда вижу, как он изменился.
        Самое прекрасное и удивительное, что может такой высокий сильный мужчина, руки которого привыкли сжимать оружие, это быть нежным. Осторожно подбирать с земли выпавшего из гнезда птенца. Ласково гладить проказливого котёнка. Прикасаться к женщине так трепетно, что тонкая ткань сорочки под его широкими ладонями почти не сминается - лишь с лёгкостью соскальзывает с тела, оставляя меня обнажённой. От этой нежности перехватывает дыхание, дрожат колени, когда я тянусь к нему, обнимая его за шею, и губы сами собой тянутся к его губам.
        - Люблю тебя… - выдыхает он между кружащими голову поцелуями.
        - Ты нужен мне, Эрланд… - шепчу я. - Нужен мне таким. Только ты…
        И мир вспыхивает мириадами искр.