Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ДЕЖЗИК / Казанцев Александр : " Шахматы На Дне Колодца " - читать онлайн

Сохранить .
Шахматы на дне колодца Александр Петрович Казанцев
        #
        Казанцев Александр
        Шахматы на дне колодца
        Александр Казанцев
        ШАХМАТЫ НА ДНЕ КОЛОДЦА
        (Повесть написана совместно с Мариавом Сияниным.)
        "Любовь это и есть одно из самих
        удивительных чудес Света!"
        Глава первая
        РАСКОПКИ
        Археолог Детрие стоял на берегу Нила и кого-то ждал, любуясь панорамой раскопок. Кожа его от загара так потемнела, что не будь на нем светлого клетчатого костюма и.пробкового шлема, его не признали бы европейцем. Впрочем, черные холеные усы делали его похожим на Ги де Мопассана. Непринужденность гасконца и знание местных диалектов позволяли ему быстро сходиться здесь с людьми. Особенно помогало знание арабского языка и наречия, на котором говорили феллахи.
        Трудно ладить было лишь с турками. Кичливый паша в неизменной феске, от которого зависело разрешение на раскопки в Гелиополисе, неимоверно тянул, потчуя Детрие черным кофе, сносно болтая по-французски и выпытывая у него о парижских нравах на плас Пигаль. Он не преминул похвастаться, что знает наизусть весь Коран, хотя и не понимает ни одного арабского слова, что, впрочем, не мешает ему править арабами. В душе он, конечно, презирал неверных гяуров за их постыдный интерес к развалившимся капищам старой ложной веры, но и обещал европейцу, обещал, обещал... Однако разрешение на раскопки было получено лишь после того, как немалая часть банковской ссуды, выхлопотанной парижским другом археолога графом де Лейе, перешла от Детрие к толстому паше. Таковы уж были нравы сановников Оттоманской империи, по владениях которой скрещивались интересы надменных англичан и алчных немецких коммерсантов, требовавших под пирамидами пива и привилегий, обещанных в Константинополе султаном.
        Детрпе мало интересовался этим соперничеством. Как чистый ученый, он больше разбирался в борьбе фараонов и жрецов бога Ра, древнейший храм которого ему удалось раскопать.
        В 1912 году отмечалось это выдающееся достижение археологии. Храм был огромен. Казалось, кто-то намеренно насыпал здесь холм, чтобы сохранить четырехугольные колонны и сложенные из камней стены с бесценными надписями на них. Но сохранили их не разум, а забвение и ветры пустыни.
        Археолога Детрие заинтересовали некоторые надписи, оказавшиеся математическими загадками. Жрецы Pa - и математика!
        Это открывало много.
        Об одной пз таких надписей, выбитой иероглифами на гранитной плите в большом зале, и написал Детрие в Париж своему другу, математику, пообещавшему в ответ самому приехать на место раскопок.
        Его и ждал сейчас Детрие. Но меньше всего думал он увидеть всадника в белом бурнусе, подскакавшего на арабском скакуне в сопровождении туземного проводника в таком же одеяпии.
        Впрочем, но его ли друга можно было встретить в Булонском лесу во время верховых прогулок в весьма экстравагантном виде?
        То он был в цилиндре, то в турецкой феске, то в индийском тюрбане. Ведь он прослыл тем самым чудаковатым графом, который сменил блеск парижских салонов на мир математических формул.
        Кстати, в этом он был не так уж одинок, достаточно вспомнить юного герцога де Бройля, впоследствии ставшего виднейшим физиком (волны де Бройля!).
        Детрпе и граф де Лейе подружились в Сорбонне. Разные специальности. выбранные ими, разъединяли, но не отдаляли их друг от друга. Они всегда вместе гуляли по бульвару Сен-Мишель и встречались на студенческих пирушках, пили вино, пели песни и веселились с девушками.
        Но главное, что связывало их, была "масонская ложа шахматистов", как в шутку говорили они. Оба были страстными шахматистами. Играли они примерно в равную силу, по граф де Лейе увлекался шахматными этюдами и не без успеха составлял их сам, получал призы на международных конкурсах. И если они не играли очередную партию, то, собравшись вместе, рассматривали этюды Лейе плп классиков шахматной композиции. Эта общая привязанность к мудрой игре сделала само собой разумеющейся взаимную выручку. Вот почему граф де Лейе помог археологу добыть необходимые средства для раскопок и теперь сам по просьбе собрата по "шахматной ложе" примчался сюда.
        Граф осадил коня и ловко соскочил на землю, восхитив тем проводника, подхватившего поводья.
        Друзья обнялись и направились к раскопкам.
        - Тебе придется все объяснить мне. как в лицее, - говорил граф, шагая рядом с Детрие в своем развевающемся на ветру бурнусе. Его тонкое бледное лицо, так не вязавшееся с восточным одеянием, было возбуждено.
        - Раскопки ведутся на месте одного пз древнейших городов Египта, методично начал археолог. - Гелиополис - город Солнца. В древности его называли Ону плп Ей-н-Ра. Здесь был религиозный центр бога Ра, победителя богов, который "пожирал их внутренности вместе с их чарами". Так возвещают древние надписи: "Он варит кушанье в котлах своих вечерних... Их великие идут на его утренний стол, их средние идут на его вечерний стол, их малые идут на его ночной стол..." - декламировал цитаты археолог.
        - Прожорливый был бог! - рассмеялся граф.
        - Эти религиозные сказания отражают не только то, что Солнце всходит над горизонтом, "пожирает." звезды, но и отражают, пожалуй, реальные события древности.
        - Битву богов с титанами?
        - Нет. Воевали между собой не столько сами боги, сколько жрецы, им поклонявшиеся. Так, с жрецами бога Ра всегда соперничали жрецы бога Тота-Носатого (его изображали с головой птицы ибиса), сыном которого считался фараон Тутмос I. Любопытно, граф, что наследование престола у египтян, как пережиток матриархата, шло по женской липпи.
        - Постой, великий древнечет. Я в невежественной своей темноте слышал лишь о двух египетских царицах Нефертити и Клеопатре. Обе украсили бы собой бульвар Сен-Мишель.
        - Жила и другая, как раз дочь Тутмоса I, и, быть может, даже более прекрасная, чем эти прославленные красавицы. Однако Клеопатра, как известно, была гречанкой (по линии Птолемея, соратника Александра Македонского). А Нефертити не правила страной. Она была лишь женой фараона Эхнатона. Ее изображали даже сидящей на коленях у мужа...
        - Какая непростительная добродетель!
        - А вот жившая много раньше Хатшепсут (или Хатазу), та была единовластной правительницей, женщиной-фараоном, едва ли но единственной за всю историю Египта.
        - Постой, постой! Не о ней ли говорят, что она была ослепительно красимой?
        - Видимо, о ней.
        - Как же она воцарилась? Как королева красоты?
        - На ней и сказалась матриархальная традиция наследования престола, который передавался не сыну. а дочери фараона. И чтобы стать фараоном (влияние побеждающего патриархата), этот сын должен был жениться на собственной сестре, которая уступит ему трон.
        - Высшая форма аристократизма! - воскликнул граф. - Прямой путь к вырождению через кровосмешение. Недаром я до с их пор холост!
        - Хатшепсут - дочь Тутмоса I, раздвинувшего границы своего царства Та-Кем за третьи пороги до страны Куш и доходившего до Cиpии, до берегов Евфрата. Она наследовала от отца власть фараона и передала ее по традиции своему супругу и брату Тутмосу II. Он был болезнен и царствовал лишь три года. А вот после его смерти Хатшепсут не пожелала передать при жизни власть фараона своей дочери и ее юному мужу, впоследствии Тутмосу III, и стала царствовать сама. За двадцать лет властвования она прославилась как мудрая правительница и тонкая художница.
        - Так это про нее говорили, - воскликнул граф, - что она красивее Нефертити, мудрее жрецов, зорче звездочетов, смелее воинов, расчетливее зодчих, точнее скульпторов и ярче самого Солнца?
        - Пожалуй, это не такое уж преувеличение. Действительно, эта женщина глубокой древности должна была обладать необыкновенными качествами, чтобы удержать за собой престол. Ей пришлось изображать себя на нем в мужской одежде с приклеенной искусственной бородкой.
        - Фу, какая безвкусица! - возмутился граф. - Дама в усах!
        Ярмарка!
        - Ты не сказал бы этого, увидев ее скульптурные изображения. Они прекрасны!
        - Рад был бы полюбоваться. Где их найти?
        - Это нелегко. Большинство ее изображений уничтожено мстительным фараоном Тутмосом III, захватившим трон после Хатшепсут и прославившимся как жестокий завоеватель. Но все равно тебе стоит посмотреть поминальный храм Хатпгспсут в Фивах, грандиозное здание с террасами, на которых при ней рос сад ДПКОВПНЕЫХ деревьев, привезенных из сказочной страны Пунт.
        Увы, теперь вместо деревьев можно увидеть лишь углубления в камне для чернозема, в котором росли корни, да желобки орошенпя. Но все равно зрелище великолепное - гармонические линии на фоне отвесных Ливийских скал высотой в сто двадцать пять метров. Такой же высоты был здесь и холм: мы раскопали его, чтобы освободить под нпм храм бога Ра. Его ты и видишь перед собой. Учти - в нем бывала сама Хатшепсут. Быть может, она здесь боролась с врагами престола, отстаивая свои права фараона и. .
        - И?
        - И женщины, - улыбнулся археолог.
        - Снимаю шляпу перед древней красавицей. А что, если она касалась рукой вот этой колонны? - и граф погладил шершавый от времени камень, потом стал оглядывать величественные развалины, пытаясь представить среди них великолепную царицу.
        Глава вторая
        ЗАДАЧА ЖРЕЦОВ БОГА РА
        Археолог пропел друга в просторный зал с гранитной стеной и остановился перед выбитой на камне четыре тысячи лет назад надписью.
        - Я переведу тебе странную надпись. Оказывается, жрецы не только сажали на трон фараонов, вели счет звездам, годам и предсказывали наводнения Нила. Они были и математиками! Слушай:
        "Эти иероглифы выдолбили жрецы, бога Ра. Это стена. За стеной находится колодец Лотоса, как круг солнца, возле колодца положен, один камень, одно долото, две тростинки, одна тростинка имеет три меры, вторая имеет две меры. Тростинки скрещиваются всегда над поверхностью воды в колодце Лотоса, и эта поверхность является одной мерой выше дна. Кто сообщит числа наидлиннейшей прямой, содержащейся в ободе колодца Лотоса, возьмет обе тростинки, будет жрецом бога Ра.
        Знай: каждый может стать перед стеной. Кто поймет дело рук жрецов Ра, тому откроется стена для входа. Но знай: когда ты войдешь, то будешь замурован. Выйдешь с тростинками жрецом Ра. Помни, замурованный, ты выбей на камне цифры, подай камень светом-воздухом камеры. Однако помни: подать надо только один камень. Верь. Жрецы Ра будут наготове, первосвященники подтвердят, таковы ли на самом деле выбитые тобой цифры. Но верь.
        Сквозь стену колодца Лотоса прошли многие, но немногие стали жнецами бога Ра. Думай. Так. советуют тебе жрецы Ра".
        - Как это понять? - спросил граф.
        - Ради этого я и просил тебя приехать. Очевидно, здесь проходили испытания претенденты на сан жреца бога Ра. Их замуровывали за этой стеной до тех пор, пока те или решали задачу, передавая через отверстие для спета и воздуха камень с выдолбленным ответом, или умирали там от истощения и бессилия.
        - И вы откопали эту экзаменационную аудиторию?
        - Конечно. Мы можем пройти в нее. Тростинок там не сохранилось, так же, как и колодца, но камень для ответа и даже медное цилото лежат на месте. Пройдем, для пас это не так опасно, как для древних испытуемых.
        - Прекрасно! - отозвался граф и храбро шагнул в пролом стьны.
        Они оказались в нс-большом каземате, напоминавшем каменный ьющок. Свет проникал через пройденный ими проем и маленькое отверстие, сделанное как раз по размеру лежащего на полу камня из мягкого известняка. Рядом лежало и медное долото.
        - Должно быть, маловато верных ответов было выбито этим долотом, сказал археолог, поднимая его с полу.
        - Почему ты так думаешь?
        - Я бился над этой задачей несколько дней. Но я завтракал, обедал, ужинал регулярно. Боюсь, что в этой камере жрецов остались бы мои кости.
        - Прекрасно! - задумчиво повторил граф. - Попробуем перевести твою надпись еще раз. На математический язык и сопроводим чертежом на этой тысячелетней ныли.
        И граф, взяв у Детрие долото, нарисовал на ныльном полу камеры чертеж, говоря при этом:
        - Колодец - это прямой цилиндр. Два жестких прута (тростинки), один длиной два метра, другой - три, приставлены к основанию цилиндра, скрещиваясь на уровне предполагаемой воды в одном метре от дна. Легко понять, что сумма проекций на дне цилиндра мокрых или сухих частей тростинок будет равна его диаметру - наидлиннейшей прямой, содержащейся в ободе колодца Лотоса, как говорится на языке жрецов.
        - Мы обнаружили остатки ободов колодца, но сами они, увы, не сохранились.
        - А жаль! Можно было бы вычислить длину царского локтя, которая поныне остается загадкой.
        - Ты можешь вычислить?
        - Если ты меня замуруешь ЗДРСЬ.
        - Ты шутишь? Это нс шахматный этюд! Замуровать себя?
        - Конечно! Я уже считаю себя замурованным. Я мысленно возвожу в проеме каменную стену. Ты можешь оставить меня здесь.
        Я не проглочу ни крупинки еды, не выпью ни каплп влаги, даже вина... пока не решу древней задачи. Жди моего сигнала в окошечке "свет - воздух". Считай, здесь написано: кто не думает, тот не ест... ни фигур, ни пешек, и он весело подмигнул.
        Детрие знал чудачества своего друга и не стал с ним спорить.
        Он оставил математика в древнем каземате, напоминавшем склеп, наедине с древней задачей жрецов. Интересно, имел ли шансы шахматист и математик двадцатого века пройти испытание на сан жреца Ра четырехтысячелетней давности?
        Выйдя в просторный зал, Детрие оглянулся. Ему показалось, что вынутые его рабочими гранитные плиты каким-то чудом снова водрузились на место, превратив стену зала в сплошной монолит.
        Археолог даже затряс головой, чтобы отогнать видение.
        Во всяком случае, математик имел право на уединение для решения, быть может, сложной задачи, которая археологу оказалась не по плечу.
        Детрие вышел на воздух.
        Пахнуло жарой. Солнце стояло пад головой. До обеда было еще далеко. Детрио вздохнул, представляя накрытый стол.
        Проводник в бурнусе держал под уздцы двух лошадей, укрыв их в тени. По Нилу плыли лодки с высоко поднятой кормой и загнутым носом. В небе - ни облачка.
        Детрие сел в тени колонны и погрузился в раздумье. В его воображении вставали жрецы Ра, владевшие математическим аппаратом лучше, чем он, человек двадцатого века, окончивший Сорбонну.
        Что происходило в каменном склепе колодца Лотоса с замурованными там претендентами на служение богу Ра? Сначала из окошечка просовывался камень с выбитыми на нем цифрами, может быть, неверными. Потом через это отверстие до слуха проходивших мимо жрецов могли доноситься крики, стоны, мольбы умирающим с голоду испытуемых, которым не суждено было стать служителями храма. Не суждено? Нет! Они не могли ими стать, как не смог бы стать жрецом Ра сам Детрие.
        Археолог так живо представил все это себе, что передернул плечами.
        Тень переместилась. Археологу пришлось пересесть, чтобы спастись от палящих лучей.
        Несколько раз он возвращался в зал, граничивший с камерой колодца Лотоса, - ни звука.
        Мучительно хотелось есть. Детрие, как истый француз, был гурманом. Он рассчитывал вкусно пообедать со своим гостом и никак не ожидал его новой эксцентричной выходки - лишить себя, да и его, обеда из-за решения древней задачи!
        Они должны были поехать во французский ресторан мадам Шпко. Турки особенно любили посещать его из-за пленительной полноты (в их вкусе) хозяйки. Она, верно, уже заждалась, исхлопоталась. Вчера она согласовывала с Детрио замысловатое меню, которое должно было перенести друзей на бульвар Сен-Мишель идп на Монмартр. Креветки, нежнейшие креветки, доставленные в живом виде из Нормандии, устрицы. И белое вино к ним. Спаржа под соусом из шампиньонов. Буайбссс - несравненный рыбный суп. Бараньи котлеты с луком и картофель по-савойски или бургундские бобы. И вина! Топкие французские вина, для каждого блюда свои: белые или красные. Наконец, сыры. Целый арсенал сыров, радующих сердце француза! Это на тот случай, если господа не наелись и хотят закрепить ощущение сытости в желудке.
        И, наконец, кофе и сигары во время задушевного послеобеденного разговора.
        Ждать уже не было сил. Детрие решил любым способом вызволить друга из заточения и решительно направился к каземату. Однако насилия не понадобилось. Еще не войдя в зал Стены, он услышал стук. Из окошечка выпал камень и лежал теперь перед ним на полу. Он нагнулся, чтобы поднять его.
        О боже! На нем медным зубилом были нацарапаны (кощунственно нацарапаны на бесценной реликвии!) какието цифры...
        Детрие, возмущенный до глубины Души, поднял камень и прочитал!
        "d=1,231 меры!"
        В "замурованном" проеме стоял сияющий граф де Лейе. Его узкое бледное лицо, казалось, помолодело.
        Археолог с упреком протянул ему камень:
        - Ты исцарапал реликвию!
        - Иначе мы не смогли бы обедать, - обескураживающе заявил математик и улыбнулся совсем по-мальчишески.
        - Но я не могу проверить, - развел руками Детрие.
        - Боюсь, что ты, археолог, не больше древних жрецов разбираешься в аналитической геометрии. Но все же смотри (рис. 01).
        PIC-01.GIF
        Обозначим длину мокрой части короткой тростинки через "J", теперь представим, что тростинка скользит одним концом по вертикали, а другой по горизонтали (по дну колодца). Из высшей математики известно, что точка на расстоянии d будет описывать эллипс. Я записал уравнение этого эллипса. Вот оно:
        FORM-01.GIF
        - Теперь все очень присто, - продолжал граф де Лейе. - Нужно решить это уравнение для Y=1 и Х=r^2-1 - величина проекции мокрого отрезка длинной тростинки. Получаем уравнение. Правда, четвертой степени, к сожалению:

5r^4-20r^3-20r^2-16r-16=0
        Как тебе нравится? Красивое уравнение? Если узнаем величину, то легко получить и диаметр из зависимости.
        FORM-02.GIF
        Детрие почесал затылок, рассматривая чертеж на пыльном полу и написанные формулы:
        - И такие уравнения решали древнеегипетские жрецы?
        - Ничего не могу сказать. Совершенная загадка! Нам, математикам двадцатого века, решить такие уравнения под силу только потому, что, к нашему счастью, формулы для корней такого уравнения были получены в XVI веке итальянским математиком Феррари, учеником Кордано.
        - И ты решил?
        - Конечно! Считай меня отныне жрецом бога Ра. Диаметр колодца равен = 1,231 метра, то есть меры. Мы не знаем, какая она была! Дай мне найденные здесь ободы, и я скажу тебе, какова была эта мера, скорее всего царский локоть древних египтян.
        - Увы, я уже признался тебе, что ободы не сохранились, так же как и тростинки. Именно поэтому ты не сможешь стать жрецом Ра.
        - Как так? - возмутился граф де Лeйe.
        - В надписи сказано, что жрецом станет тот, кто, решив задачу и сообщив ее ответ, выйдет из камеры с тростинками. А тростинок у тебя нет. Какой же ты жрец.
        И оба француза расхохотались.
        Проводник уступил свою лошадь археологу, и учение поехала к ресторану мадам Шико.
        - Дорого бы я дал за то, чтобы узнать, - сказал математик, - как они умудрялись три с половиной тысячи лет назад решать уравнения четвертой степени?
        - А может быть, у них был какой-то другой способ? - усомнился археолог.
        - Ты шутишь! - рассмеялся граф де Лейле, - Это невозможно! - и он пришпорил коня.
        Глава третья
        ИЗБРАННИК ПРЕКРАСНЕЙШЕЙ
        Когда жрецы с бритыми головами без париков ввели черноволосого юношу в зал Стены, его охватила дрожь.
        На гранитной плите грозной преградой перед ним вставала надпись.
        Он познавал жуткий смысл иероглифов, и колени его подгибались. Если бы Прекраснейшая знала, на что он обречен! Своей божественной властью она спасла бы его, отвратила бы от пего неизбежную гибель, уготованную бессовестными жрецами, так обманувшими ее!..
        "Сквозь стену колодца Лотоса прошли многие, но немногие стали жрецами бога Ра. Думай. Цени, свою жизнь. Так советуют тебе жрецы Ра".
        Совет жрецов! Совет нечестивости! Удар копьем в сшшу, а не совет!
        Если бы знала Прекраснейшая о существовании зала Стеньг, о колодце Лотоса, об этой надписи и неизбежной теперь судьСе ее юного друга, которого через три тысячи ударов сердца заживо замуруют в каменном колодце Смерти!
        Юноша туно смотрел, как жрецы вынимали из стены тяжелые камни, чтобы потом, когда он "пройдет сквозь стену", водворить пх на место, отрезав его от всего мира, оставив без еды и питья в каменном мешке его, живого, сильного, ловкого, которого любила сама Прекраснейшая, подняв его из пыли, когда он целовал следы ее ног!
        Могла ли подумать живая богипя, что жрецы Амопа-Ра предадут ее? нe они ли по воле оо отца, Тутмоса I, после кончины се супруга и брата Тутмоса II возложили на голову Прекраснейшей бело-красные короны страны Кемпт? Не они ли присвоили ей мужское имя "Видящего истину Солнца" - "Маат-ка-Ра", которое не смел произнести вслух ни один смертный? И не они ли отвергли притязания на престол юного мужа ее дочери, которая при жизни матери не могла наследовать фараонову власть и передавать ее супругу? И не жрецы ли Амона-Ра объявили святотатством богослужение жрецов Тота-Носатого, провозгласивших самозванца фараоном Тугмосом III?
        И вот теперь...
        Ужель жрецы Амона-Ра устрашились женской любви Божестнной к низкорожденному, поднятому его из праха, в котором надлежало лежать, распластавшись на земле, каждому неджесу или роме, свободному или коренному жителю страны Та-Кем?
        О чем можно передумать за три тысячи ударов сердца? Какие картины короткой своей жизни снова увидеть?
        Дом родителей, простых нечиновных роме на берегу царицы рек Хапи. Ночи на плоской кровле с любимой звездой Сотис на черном небе, по которой жрецы предсказывают наводнение. Пыль окраин Белой Стены (Мемфиса), где только улицы перед дворцами и храмами были залиты вавилонской смолой, чтобы глушила студ копыт и шум колес. Тайная дружба с детьми домашних рабов, в рабы в каменоломнях, измученные, безучастно-терпеливые к побоям и окрикам надсмотрщиков. Детские игры с щенком гиены в каменоломне предков, из которой уже взяли весь ценный камень.
        Уединение в заброшенном каменном карьере, где он, еще мальчишка, пробовал высечь голову прекрасной женщины. Она жила в его незрелой мечте. И когда уже юным атлетом, способным перегнать быстрейшего из эфиопских скороходов, что бегут впереди колесницы властителя, побороть сильнейшего из его стражей или соперничать с ваятелем любого храма, он увидел ее, Прекраснейшую, узнав в ней свою Мечту. Она снизошла до того, чтобы посмотреть состязания юношей, и отметила его среди победителей.
        Он лежал в пыли у ее ног и надеялся поцеловать след ноги несравненной, изваять которую достоин лишь лучший из оживляющих камень.
        Сначала она сделала его своим скороходом. Однажды жрецы Носатого пытались перехватить его, несшего царский папирус.
        Получив несколько ран, он все же отбился от нападающих и доставил послание в храм Амона-Ра. И тогда в одной из комнат хра"
        ма, где жрецы Ра пытались спасти ему жизнь, она удостоила его светом своих глаз. Она была живой богиней, Видящей Истину, а пришла в келью к раненому юноше как женщина. Он попросил у жрецов мягкой глины и к следующему ее приходу сделал ее лицо, пообещав перевести его на камень, Прекраснейшая смеялась, говоря, что она словно смотрится в зеркало. И в знак своего восхищения работой юноши подарила ему отшлифованную пластинку редчайшего нетускнеющего металла - железа, оправлентого в золотую рамку. В нее можно было смотреться, как в поверхность гладкой воды.
        Царица сделала его потом ваятелем при Великом Доме, как иносказательно надлежало говорить об особе фараона.
        Прекраснейшая сама владела тайной глаза. Ее руки были безошибочны. И они были еще и нежны, что узнал Сененмот в самый счастливый день своей жизни. Он делал одно изваяние царицы за другим и не переставал восхищаться божественной, не смея даже и помышлять о земной любви. Но живой богине было дозволено все. Однако она стала нс только божественной возлюбленной сильного и талантливого юноши, но и его заботливой наставницей.
        Она не уставала учить его премудростям знания, доступным только ей и жрецам.
        Жрецы встревожились. Слишком большую власть мог получить этот новоявленный избранник Прекраснейшей. Однако удалить его от божественной ни у кого не было средств. Ни у кого, кроме тех, кто... обладал хитростью и лукавством. А эти свойства высечены на оборотной стороне Знания.
        Жрецы, советники Прекраснейшей, льстиво хвалили Сенепмота, одобряя внимание к нему Хатшепсут. Они поощряли даже ее занятия с ним, уверяя, что высшее Знание может оправдать близость низкорожденного к ярчайшему Светилу, каким была властительница.
        И тогда царица Хатшепсут согласилась, чтобы ее ваятель стал жрецом бога Ра. Казалось, в этом нет ничего плохого. Обретая жреческий сап, Сепенмот входил в высший круг, очерченный вокруг золотого трона.
        Сененмот тоже согласился на посвящение. Ему еще не побрили наголо, как предстояло, голову, а лишь подстригли его черные кудри и повели в священный город храмов "Ей-н-Ра", расположенный к северу от Мемфиса, столицы владык Кемпта.
        Великий храм бога Ра не просто потряс Сененмота. Он пробудил в нем страстное желание создать храм еще более величественный и прекрасный, посвященный Прекраснейшей, ее неумирающей красоте. П не из холодного камня создал бы он его, не мрачными статуями и колоннами внушал бы преклонение перед Прекраснейшей, а перенесенным в храм лесом живых растений, которые террасами спустятся с холма, по высоте равного величайшей из пирамид. И не голый камень пустыни, тысячелетия отражающий солнечные лучи, а живая зелень благоухающих деревьев, поглощающая эти лучи, журчание ручьев и птичий гомон говорили бы всегда не о смерти и величии почившего, а о неумирающей красоте живого!
        С этими мыслями юный ваятель Великого Дома вошел в храм бога Ра, чтобы стать его жрецом.
        Но...
        Его провели в зал Стены, где он прочитал жуткую надпись.
        Оказывается, для того чтобы стать жрецом бога Ра и остаться приближенным своей божественной возлюбленной, Сененмот должен был на правах испытуемого пройти через каземат колодца Лотоса, откуда не было выхода замурованному там, если не будет им решена неразрешимая для простого смертного задача жрецов.
        Но был ли Сененмот простым смертным? Помнил ли он то, чему учила его божественная наставница, повелевавшая видимым миром? Равная богам, непостижимая для людей! Но если она равна богам, неужели не придет она к нему на помощь? Он устремит к пей свою мольбу, свой зов, который не может не услышать любящее сердце женщины или возвышенные чувства богини.
        Думая о неи, юноша Сененмот храбро ступил через порог проделанного в стене жрецами проема. Он увидел перед собой круг колодца, рядом небольшой кусок известняка и около него медное долото. И даже небольшой камень для ударов по долоту при выбивании цифр был здесь припасен.
        Глава четвертая
        КОЛОДЕЦ ЛОТОСА
        Жрецы с удивительной сноровкой заделывали за спиной заключенного стену, намертво замуровывая его. Собственно, ата келья была уготована ему как могила, куда запрятан отныне неугодный жрецам любимец живой богини, спрятан с ее согласия, раз она одобрила решение сделать его жрецом Ра, правда, не подозревая, какой ценой он может заплатить за такую попытку.
        Сененмот верил, что она даст о себе знать, что она хватится его, потребует от жрецов, чтобы он вернулся, узнает об их коварном заговоре и придет к нему на помощь! Он верил в это, и силы не изменяли ему.
        В камере становилось все темнее. Только через небольшое отверстие, через которое едва можно просунуть припасенный для ответа на задачу камень, пропускало теперь свет. За стеной слышались глухие удары. Жрецы завершали замуровывание...
        Глаза постепенно привыкали к полумраку. Напротив оставленного отверстия "свет - воздух" у стены что-то белело.
        Сененмот сделал шаг вперед, впервые после того, как он застыл перед кругом колодца, пока жрецы заживо замуровывали его. Он сделал шаг и остановился. Он различил, наконец, что привлекло его внимание.
        Это был человеческий череп... и кости скелета с поджатыми ногами. Видимо, несчастный умер сидя или скорчился на полу.
        Немного поодаль лежал еще один скелет... и еще...
        Жрецы, которые только впустили его в каземат, не позаботились убрать останки тех, кто хотел и не смог стать жрецами Ра!
        А может быть, вовсе и не хотел, а насильно был брошен сюда, чтобы самому себе вынести смертный приговор в горьком бессилии решить непосильную задачу.
        Впервые Сененмот подумал о задаче. До сих пор он даже не допускал мысли, что ее можно решить. Надпись на стене, отделившей его теперь от мира, отпечаталась у него в мозгу всеми своими иероглифами. Он мог бы начертать их на каменном полу.
        Он взглянул на пол и увидел две тростинки неравной длины.
        Ах вот они! Одна две меры длиной, другая три. Если их опустить в колодец, они скрестятся на поверхности стоящей там воды в одной мере от дна.
        Сененмот встал на колени и заглянул в колодец. Было слишком темно, чтобы разглядеть, где в нем вода. Во всяком случае до псе не удалось дотянуться рукой, чтобы зачерпнуть ее ладонью и напиться.
        Губы Сененмота ссохлись, и он провел по ним языком. Но пить еще не хотелось.
        Он встал и прошелся по темнице. В противоположном углу обнаружил еще несколько человеческих черепов и груду костей.
        Похоже, что кто-то намеренно свалил все эти останки в одну кучу.
        Это могли сделать лишь те, кто лежит сейчас и виде нетронутых скелетов... или те, кто счастливо вышел отсюда жрецом бога Ра.
        Может быть, они, прежде чем попасть сюда, изучали науку чисел? А он, Сепепмот, имел лишь одну учительницу - в Любви и Знании. Что вынес он из преподанных уроков? Знает счет, познал части целого и умеет соединять и разделять их. И только...
        О тайне, скрытой в треугольниках, он лишь мельком слышал от своей наставницы. В священном треугольнике одна сторона имела три меры, другая четыре, а третья непременно заключала в себе пять мер! В том таилась магическая сила чисел! А как связать наидлиннейшую прямую, содержащуюся в кольце обода, с ее выпрямленной длиной? Эту тайну, говорят, знали жрецы и хранили ее как святыню. Как же стать жрецом, не ведая этих тайн?
        Тысячи ударов сердца замурованного юноши сменяли одна другую. Глаза его привыкли к полутьме, и он вместо решения задачи, от которого зависела его жизнь, стал рисовать на полу воображаемый уступчатый храм, который мечтал построить своей богине, если бы остался жив и вышел отсюда.
        Однако выхода из колодца не было. Гармоничные, задуманные им линии уступов не будут волновать людей в течение тысячелетий, они умрут вместе с незадачливым ваятелем и несостоявшимся зодчим у этого колодца Лотоса. И какой-нибудь другой приговоренный к смерти несчастный или вразумленный Знанием будущий жрец соберет его истлевшие кости, свалит их в кучу вместе с останками других неудачников.
        "Нет!" - мысленно воскликнул Сененмот и вскочил на ноги.
        Он стал яростно метаться по каменному мешку, как неприрученная гиена, натыкаясь на стены.
        Сколько времени прошло? Село ли солнце?
        Впервые он ощутил голод и жажду.
        Где же Прекраснейшая? Неужели богиня не чувствует на расстоянии его беды? Или она придет? Ступая своим царственным шагом, заставляя падать ниц, распростершись на земле, всех встречных жрецов, включая самого Великого Ясновидящей!.
        Но Хатшепсут не игла.
        Сененмот сел у колодца, взял долото и малый камень, придвинул к себе большой и стал что-то выбивать на нем.
        Неужели он уже решил задачу смертников? Или божественная неведомым способом внушила ему правильное решение?
        Нет, никакого ответа юноша не знал. Он выбивал на мягком камне силуэт своей божественной возлюбленной, профиль Хатшепсут.
        Но нет! Напрасно ему надеяться, что жрецы, завороженные знакомым лицом, возникшим на камне, освободят его. Не для того они бросили его сюда!
        Однако Хатшепсут не может не хватиться своего любимца, она придет, непременно придет. И тогда услышит ею голос. Он будет звать ее и откроет ей через отверстие "свет - воздух" коварный замысел жрецов. Она спасет его, спасет!
        Время шло. И никто не окликнул заключенного в смертную камеру юношу через узкое отверстие, сообщавшее его о внешним миром, вернее с залом Стены, скрытым в огромном храме.
        Страшно хотелось есть и пить.
        Глава пятая
        ПРОТИВ ТЕЧЕНИЯ
        На следующий день после обеда в ресторане мадам Шико археолог Детрие вместо со своим гостем, математиком графом де Лейе, отправились в Фивы.
        Граф непременно хотел увидеть своими глазами чудо архитектуры, гениальное творение древнего зодчего - поминальный храм великой царицы Хатшепсут в Дейр-эль-Бахари.
        Они выбрали водный путь и, стоя на палубе под тентом небольшого пароходика, слушали усердное хлопанье его колес по мутной нильской воде и любовались берегами великой реки.
        Графа интересовало все: и заросли камышей на берегах, и возникавшие неожиданно скалы, и цапли, горделиво стоящие на одной ноге, и волы на горизонте, обрабатывающие поля феллахов.
        В заброшенных каменоломнях он воображал себе толпы "живых убитых", трудившихся во имя величия жесточайшего из государств, как сказал о Древнем Египте Детрие.
        Двести пятьдесят с лишним километров вверх по течению пароходик преодолевал целый день с утра до позднего вечера.
        На палубах то появлялись, то сходили на берег бородатые феллахи, одетые в дурно пахнущие рубища, заставлявшие графа закрывать нос тонким батистовым платком. Арабы, истовые магометане, расстилали на нижней палубе коврики для совершения намаза, в вечерний час возносили свои молитвы Аллаху. Важные турки в фесках делали в эти минуты лишь сосредоточенные лица, не принимая молитвенных поз.
        Худенький чернявый ливанец-капитан предложил европейцам укрыться у себя в каюте, рассчитывая вместе с ними выпить пива, но они отказались, предпочитая любоваться из-под тента берегами.
        Граф восхищался, когда Детрие бегло болтал с феллахами на их языке.
        - А что ты думаешь? - с хитрецой сказал Детрие. - Когда я бьюсь над непонятными местами древних надписей, я иду к ним для научных консультаций. Сами того не подозревая, они помогают мне понять странные обороты древней речи и некоторые слова, которые остались почти пе изменившимися в течение тысячелетий, несмотря на давление чужих диалектов, в особенности арабского и теперь турецкого.
        К сохранившемуся древнему храму Хатшепсут в Фивах французы успели добраться лишь на следующее утро.
        Как зачарованные стояли они на возвышенности, откуда открывался вид на три террасы бывших садов Амона. Садов не осталось, но чистые, гармоничные линии, как и обещал Детрие, четко выступали на фоне отвесных Ливийских скал, отливавших огненньш налетом, оттененным небесной синевой. Древние террасы храма и зелень былых садов когда-то сказочно вписывались в эту гармонию красок.
        - Это в самом деле восхитительно, - сказал граф.
        - Теперь представь себе на этих спускающихся уступами террасах благоухающие сады редчайших деревьев, их тень и аромат.
        - Великолепный замысел! Кто построил этот храм? Мне кажется, создателя должна была вдохновлять красота Хатшепсут.
        - Храм сооружен для нее гениальным зодчим своего времени Сененмотом. Он был фаворитом царицы Хатшепсут, одновременно ведая казной фараона и сокровищами храмов бога Ра.
        - Он был кастеляном?
        - Он был художником, ваятелем, зодчим и жрецом бога Ра.
        - Жрецом Ра? Значит, ему пришлось пройти через каземат колодца Лотоса, - с хитрецой заметил граф.
        - Я не подумал об этом. Но, очевидно, это так. Строитель удивительного храма, по-видимому, был неплохим математиком, решая уравнение четвертой степени, доступное лишь вам, современным ученым.
        - Математиком? Ха! Мало быть математиком! Как математик, я нашел решение, а как шахматист... опроверг его.
        - Вот как? Но ты же утверждал вчера, утверждал, что иного решения и быть не может.
        - Шахматный этюд верен, пока не опровергнут.
        - Ты хочешь сказать, что вычисленный тобой диаметр 1,231 меры неверен?
        - Диаметр именно таков, но вычислен он был не так, как сделал я, дитя двадцатого века.
        - Как же ты пришел к этому?
        - Понимаешь, я твердо верю, что шахматы в какой-то мере отражают жизнь. Их можно представить себе как своеобразное зеркало. В шестьдесят четыре клеточки, конечно. А если так, то... любую ситуацию, или многие из них, можно выразить шахматной позицией. Вот я и попробовал показать на шахматной доске ситуацию, в которую вчера попал в каземате колодца Лотоса, когда решал задачу египетских жрецов. И представь себе, отыскивая позицию, отражавшую мои искания, я обнаружил в решении созданного по этому поводу этюда свою собственную ошибку! Это лп не зеркало жизни? Ты все поймешь, если разберешь этюд. Конечно, пользуясь при этом некоторыми ассоциациями.
        - Ассоциациями? Значит, ты увидел решение задачи жрецов через шахматы? Я правильно понял?
        - Через шахматы, друг мой, через наши с тобой любимые шахматы. Я всю ночь, пока ты спал под хлюпанье пароходных колес, возился с шахматной позицией. Не угодно ли посмотреть?
        - Конечно! Что это, этюд?
        - Если хочешь, то мой новый этюд. Белые начинают и выигрывают?
        Граф быстро расставил шахматы на столике под тентом.
        Несколько пассажиров равнодушно взглянули на европейских путешественников, которые, видимо, хотят убить время или выиграть заклад. Темнокожий араб в чалме даже спросил:
        - Сколько стоит партия у саибов?
        - Миллион! - весело ответил Лейе.
        Араб попятился. Эти неверные - большие шутники. И у них не хватает почтительности.
        - Больше миллиона! - продолжал граф. - За подобные открытия можно запросить и больше, куда больше. Однако смотри. У белых незавидное положение, как у меня или моих предшественников в каземате колодца. У черных на ладью и слона больше, да и грозные пешки надвигаются на короля (90).
        CHESS-90.GIF
        - Постой, дай подумать. Но где здесь тайна колодца?
        - Вот именно шахматная тайна колодца! Попробуем сейчас наити ее с тобою имеете. Ведь заработаем миллион, не правда ли?
        Ну. если не наличными, то в собственном сознании.
        - Разве что так! - рассмеялся Детрие.
        - Прежде всего надо справиться с черной ладьей, занимающей восьмую горизонталь.
        - Прекрасно! Я даже вижу, как это можно сделать!
        - Ты всегда хорошо решал мои этюды. Итак?
        - Пожертвуем белого ферзя на а8.
        - Правильно! 1. а8Ф+ Л : а8.
        - Теперь вилка!
        - 2. Кс7 Кра7 3. К : а8.
        - Черт возьми! Получилось даже больше чем я хотел. Черным надо держать белую пешку слоном.
        - Даже дне! 3. . .Cf6 4. cd e3 (91) - черным ничего другого не остается, как рваться самим в ферзи.
        CHESS-91.GIF
        - Белые успеют раньше превратить свою пешку!
        - Но которую! В этом вся загвоздка. В ней и заключена тайна колодца Лотоса.
        - Как так?
        - Вчера, если хочешь знать, я пошел ложным путем, жертвуя пешку на d8. отвлекая черного слона и ставя своего ферзя на h8.
        - Казалось бы, достаточно для выигрыша.
        - В этом вся хитрость! Казалось бы! Мне тоже казалось вчера, что решение уравнения четвертой степени открывает тайну колодца Лотоса. Это как бы по течению...
        - А надо против течения? Понимаю.
        Глава шестая
        ШАХМАТНАЯ ТАЙНА
        - Будем считать, что по течению нашу лодку решателей понесет так, показывал на шахматной доске граф де Лейе (91).

5. d8Ф? С : d8 6. h8Ф е2 7. Фd4+ - белые стремятся сразу решить исход боя, взять черного слона с шахом и сделать возможным ход Kpf2, задерживая черные пешки. Но...
7. . .Кс5! - кто бы мог ждать? Вроде бы бесполезная отдача коня. Но черный слон уже не окажется под ударом. 8. Ф : с5+ Кр : а8 9. ФЬ4 (92), и теперь белые, похоже, спокойно задерживают черную пешку ферзем. Словом, образно говоря, совсем так, как я решал эллинтическое уравнение четвертой степени! Все ясно. Раз это решает, значит, древние египтяне знали корни такого уравнения и наши представления о примитивности их знаний были ошибочными!
        CHESS-92.GIF
        А так ли это? Помнишь, как на бульваре Сен-Мишель у нас ценилось остроумие? Тогда внимай: 9. . .е1Ф+ 10. Ф : е1, и теперь изящное 10. . .f2 (93) - нахальная вилка пешкой! Королем, как бы он ни был возмущен, сразить безумного солдатика нельзя из-за 11. Кр : f2 Ch4+ с выигрышем ферзя. Но ферзем-то кто помешает?
        CHESS-93.GIF
        - Кажется, вижу! - вмешался Детрие и показал: 11. Ф : f2 СЬ5 12. Ф : Ь6, и черным пат!
        - Сам нашел! А белым надо выиграть, получить звание жреца бога Ра! Значит, неверен был мой ход рассуждений - всего лишь легкое плавание по течению. Надо найти иное решение, то самое, которое отыскивали замурованные претенденты на жреческое звание! Должно быть, в нашем теперешнем представлении они шли против течения, как этот наш пароходик, плывущий по Нилу, или как он там у вас именовался - Великий Хапи?
        - Да, Хапи. Опровержение очень остроумное. Но каково подлинное решение, известное первосвященникам бога Ра? Покажи хоть на шахматной доске.
        - Изволь, мой друг! Пусть это будет шахматной тайной колодца, как ты сказал, хотя бы потому, что, создавая это произведение, я весь был в колодце! - и граф де Лейе расхохотался. - Смотри (91), не пешку "d" надо жертвовать, а пешку "h", чтобы получить ферзя на d8 - 5. h8Ф С : h8 6. d8Ф с2 7. Фа5+ КрЬ7 8. ФЬ4+ (91). Только так, в расчете на дальнейший шах с поля f8.

8. . .Крс8 9. КЬ6+, препятствуя жертвой коня ходу СсЗ. Ведь черные спят и видят пойти сюда слоном и провести свою пешку "е" в ферзи. Поэтому они отвергают жертву.
        CHESS-94.GIF
        CHESS-95.GIF

9. . .Kpd8. Ну если им так хочется, пожалуйста! 10. Kpf2 СсЗ (95) 11. Фf8+ Kpc7
12. Kd5+ Kpd7 13. К : с3 К : сЗ 14. Фg7+, - и вот теперь белые выигрывают коня и партию!
        - Так в чем же ты видишь принципиальную разницу в этих двух различных путях к псевдовыигрышу и выигрышу?
        - В измерении, мой друг.
        - В измерении?
        - Да. Чтобы найти путь к выигрышу, нужно было измерить ходы появившегося ферзя. Первый, ложный, вариант основывался на общих принципах. Вот и задачу жрецов я решал в общем виде, а не в конкретном случае. А что должен был делать несчастный испытуемый, сидя голодным в каземате колодца Лотоса?
        - Что?
        - Не выводить общие формулы, а измерять конкретные размеры...
        И граф де Лейе щелкнул перед носом друга пальцами.
        - Знай, мой друг, что все познаваемое человеком он измеряет - даже в шахматах их мерой ходов фигур! Уверен, что древние египтяне считали, что быть мудрым - это уметь измерять! Они измеряли уровень воды вот в этом самом Ниле, по которому мы плывем, измеряли наделы земли феллахов, число рабов и число талантов золота. Измеряли высоту пирамид и длину их теней.
        - Значит, измерения?
        - Да. Решение задачи не в общем виде, а в нахождении частного решения путем измерения образца.
        Глава седьмая
        СЕДАЯ ПРЯДЬ
        Сколько времени можно бесполезно просидеть у колодца, в котором где-то внизу есть вода? Но как достать ее, если рука не дотянется? Сененмот убедился в этом, едва вошел сюда.
        Тростинки! Две тростинки разной длины! Кстати, задача требует назвать длину наидлиннейшей прямой, заключенной в ободе колодца! Можно измерить ее тростинкой. Но как? Какими мерами он располагает? Тростинка в две меры, тростинка в три меры, и... можно еще получить и одну меру как разность их длин. Достаточно ли это для измерения, если не знаешь магических чисел?
        Сложив вместе две тростинки, Сененмот убедился, что поперечник обода колодца несколько больше одной меры. Но насколько? Как это определить?
        Он представил себе, как тщетно силились решить это те, от кого остались здесь черепа и кости.
        Он встал и уложил все черепа в одну кучу, кости скелетов - в другую.
        Он непроизвольно прибрал свое последнее жилище, в котором ему предстояло закончить жизнь. Кто приберег его кости?
        Смертельно хотелось пить, даже больше, чем есть.
        Как было сказано в иероглифах, заключавших надпись?
        "Сквозь стену колодца Лотоса прошли многие, но немногие стали жрецами бога Ра. Думай. Цени свою жизнь. Так советуют тебе жрецы Ра".
        "Думай!" До сих пор он не думал, он только ждал помощи извне. А если надеяться на это нечего? Тогда надо думать, как советуют жрецы! Думать! Но что может придумать он, знающий лишь части целого числа, не прикасавшийся к магическим числам?
        Нет! Он может придумать многое, очень многое! Аллею статуй Прекраснейшей... Сады на уступах храма, который он для нее выстроит! Постой же, постой! Если тебе известны части целого, то вспомни: как раз частей целого и не хватало при измерении поперечника обода колодца! Частей целого! Но как эти части определить? Чем?
        Пить, пить! Только пить! В голове мутится. Очевидно, солнце прошло зенит и все живое спряталось в тень, предаваясь дневному сну.
        Сенепмот спать не мог и не хотел. Он хотел пить!
        И тогда ему пришло в голову, что у него есть тростинки, достающие до дна колодца. Их можно смочить в воде, а потом обсосать.
        Спеша, он стал опускать обе тростинки сразу, вынимать их из колодца и жадно обсасывать. В рот попадали лишь капли влаги, но и это было наслаждением.
        Сотни раз, не меньше, опускал Сененмот тростинки в колодец Лотоса, прежде чем хоть слегка утолил жажду.
        Теперь он умрет не сразу - не от жажды, а от голода... Жить без пищи можно много дней. Неужели же Она не придет?
        Нет! Жрецы не допустят ее в зал Стены, скроют его существование... или покажут, разве что для того, чтобы прочитала надпись с заданием испытуемому и узнала его судьбу.
        Но если она будет рядом, он должен почувствовать ее близость!
        Выглянуть в отверстие "свет - воздух" невозможно, до него едва дотянуться руками, чтобы выбросить камень с ответом...
        И даже голоса ее он не услышит, потому что она в немом молчании прочитает надпись и с поникшей головой выйдет из зала.
        Хатшепсут, Хатшепсут, моя Хатшеисут! Отзовись! Ведь тебя любит твой Сененмот! И ради любви к тебе не хочет умереть!
        А если не хочешь умереть, то внемли жрецам, которые написали: "Думай. Цени свою жизнь".
        Думать? Думать, думать, ради нее и ради себя!
        Прекраснейшая учила, что наука чисел построена на измерении.
        Но чем измерять ему, замурованному? Измерять есть чем, только надо подумать как! Есть ведь целых две тростинки. Их можно использовать для измерения требуемой наидлиннейшей прямой - поперечника обода колодца!
        На тростинках есть меры: одна, две, три, но нет частей целого.
        А нельзя ли получить эти более мелкие меры?
        Вооружившись медным долотом, Сененмот прежде всего отметил на тростинках величину одной меры, двух мер, три меры. Затем он отметил и величину наидлиннейшей прямой, заключенной в ободе колодца, которую нужно было измерить. Вычтя из нее одну меру, он получил часть целого, которую пока не знал, как измерить. Он стал ломать себе голову над тем, какие величины для измерений может он получить. Он начал думать, действовать, и уже одно это придало ему силы.
        В голове просветлело, и как-то сама собой пришла мысль, что если тростинки опускать в воду наклонно, то мокрые части на тростинках будут разные.
        Он тотчас опустил тростинки одну за другой, вынул и примерил. Оказалось, что разность длины мокрых частей будет для него новой мерой, малой мерой, как он назвал ее.
        Отметив ее надсечкой, он стал размышлять, что бы измерить этой новой мерой. Ведь она же была долей целого, долей одной меры. Интересно, сколько раз уложится новая мера в одной мере?
        Он тщательно измерил половину короткой тростинки, где поставил отметину одной меры.
        Радости его не было границ!
        Малая мера уложилась в одной мере ровно шесть раз!
        Работа уже увлекла Сененмота. Он представлял себе, что Прекраснейшая руководит им, находится где-то рядом. Но на самом деле она была далеко, и он доходил до всего сам.
        В его руках уже была одна шестая меры. Можно ли ею измерить наидлиннейшую прямую, поперечник круга? Эта длина была у него отмечена на длинной тростинке. И он тотчас приложил ее к своим новым мерам.
        И сразу уныние овладело им. Все напрасно. Ничего не получилось.
        Малая мера уложилась семь раз, а восьмой раз вышла за пределы отметины.
        Сокрушенно смотрел Сененмот на лишний отрезок. И вдруг понял, что обладает еще одной мерой. Надо было тут же определить, какую часть главной меры она составляет.
        Он судорожно стал измерять не веря глазам.
        Его новая самая маленькая мера (лишнего отрезка) уложилась в главной мере десять раз! Итак, как учила Прекраснейшая, он имеет в измеряемом поперечнике одну целую (шесть малых мер) и еще две лишних меры - то есть одну треть.
        Однако из этой трети нужно вычесть одну десятую.
        Теперь ученику Хатшепсут ничего не стоило сосчитать, что наидлиннейшая прямая, заключенная в ободе колодца, имеет длину в одну и семь тридцатых (37/30) меры. Это и есть ответ, его теперь нужно лишь выбить на мягком камне, что послужит ключом к запертой двери в Мир, над которым властвует Божественная!
        Сененмот принялся за дело. Он торопился. Торопился выйти из склепа, забыв, что голоден.
        Современники Сененмота, как и он сам, не знали десятичных дробей, не умели выразить одну треть, как 0,3333 в периоде, и не догадались бы вычесть из этой величину одну десятую, получив поперечник обода колодца =1,2333 меры. Это на две тысячных меры отличало измеренную юношей величину от той, которую люди почти через четыре тысячи лет научатся вычислять с помощью математики, которую сами назовут высшей. Но для жителей древнего царства Кемпт полученный Сененмотом результат был практически точен. Более точного они и представить себе не могли. И жрецы, задумывавшие задачу, очевидно, и рассчитывали, что найденные дополнительные меры целое число раз уложатся в основной мере.
        Сененмот вытолкнул камень через отверстие "свет - воздух".
        Теперь оставалось ждать, когда жрецы выполнят то, что гласит надпись, встретят его с тростинками, как нового жреца бога Ра!
        А если они не выполнят этого? Если они предпочтут, чтобы он остался в каменном мешке колодца Лотоса?
        Но до его слуха донеслись глухие удары. Жрецы стали размуровывать узника, ставшего их новым собратом.
        Они вынули гранитные плиты.
        Юноша с огромными продолговатыми глазами, держа в каждой руке по тростинке, вырос в образовавшемся проеме. В его черных волосах серебрилась седая прядь.
        - Приветствую тебя, новый жрец бога Pa! - встретил его Великий Ясновидец. - Ты показал себя достойным великого дела служения богу Ра и Божественной. Жрецы сейчас обреют твою голову и дадут тебе парик, но прежде взгляни на свое отражение. - И он передал Сененмоту отобранную у него при заключении в каземат колодца Лотоса отделанную золотом зеркальную пластинку из какого-то редкого нетускнеющего металла. И он увидел свою седину, которой заплатил за найденное решение.
        Божественная будет видеть его отныне лишь в парике жреца.
        Она не узнает, чего стоило ему его возвращение к ней.
        Глава восьмая
        ХРАМ ЛЮБВИ
        - Так значит, заключенный в каземат колодца Лотоса не вычислял диаметр колодца, как это ты делал вчера, - говорил Детринe, складывая шахматы в коробку, - а измерял его.
        - Хотел бы последовать его примеру! - пылко объявил Лейe.
        - То есть?
        - Измерить длину царского локтя, как я тебе уже говорил.
        - Но ведь ободов колодца не осталось, как и тростинок.
        - Зато остались пирамиды. Да, да, пирамиды! Одна из которых, самая высокая, имеет высоту ровно в миллиард раз меньшую среднегодового расстояния Земли от Солнца.
        - Ты думаешь, древние египтяне умели измерять даже космические расстояния?
        - Или те, кто руководил ими, вроде их якобы слетевшего с неба бога Тота с его таинственными скрижалями, где заключены тайны знаний, еще не достигнутых полностью и в наше время.
        - Так в чем же заключен царский локоть?
        - Пока это лишь гипотеза, но... я уверен, что царский локоть заключен в высоте пирамиды Хеопса, а следовательно, в расстоянии от Земли до Солнца целое число раз! Вот это стоит проверить, привлекая и открытый тобой колодец Лотоса. Его ведь можно реконструировать!
        - Как? Ты и это уже понял?
        - Отчасти. Пока я понял, что геометрическая задача жрецов таит в себе неразгаданные тайны геометрии. Я вот тут вычислил в уме, что от поверхности воды в колодце до верхнего конца длинной тростинки было расстояние, равное корню квадратному из трех. А до верхнего конца короткой - ровно в три раза меньше.
        - Корень квадратный из трех? А что это означает?
        - Ему придавал большое значение Архимед. Большой катет прямоугольного треугольника с углом в 60°, где малый катет равен единице, а гипотенуза определяется двумя V(3). Выраженный Архимедом с огромной точностью простой дробью V(3) встречается в ряде математических выражений. Думаю, что геометров двадцатого века заинтересует, как построить колодец Лотоса с помощью линейки и циркуля, найти связь между
60-градусным прямоугольником и хитрой фигурой жрецов.
        - И Сененмот все это решил? Как он смог?
        - Шерше ля фам, как говорим мы, французы, ищите женщину!
        Ведь его любила красивейшая женщина мира. Чего не сделаешь во имя любви! И этот созданный математиком храм я решусь назвать "храмом Любви".
        - Да, храм в Деир-аль-Бахири достоин этого, - вздохнул археолог Детрие. - Это одно из чудес света.
        - Ну конечно же! - подхватил граф. - Любовь - это и есть одно из самых удивительных Чудес Света!

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к