Сохранить .

        Свет Дивояра Марина Николаевна Казанцева
        Планета эльфов #8
        Власть сверхлюдей и человеческие пороки власти.
        Глава 1
        Весна пришла так внезапно, словно долго готовилась преподнести сюрприз: пряталась, таилась, скрывалась среди лесной глуши, хоронилась под высокими речными берегами, а потом как нагрянула, словно обрушилась на землю. Ещё вчера мело по затвердевшему насту, и небо скрывалось в тяжёлых, мутных облаках, а утром всё пошло таять, да так резво, что в снег ступить нельзя - проваливалась нога, а под настом уже текли ручьи. Дороги превратились в сплошную слякоть, и, в общем, к вечеру стало ясно: весна пришла - окончательно и бесповоротно.
        Два месяца друзья провели в скитаниях по Селембрис - Паф спешил наверстать упущенное время, потерянное за четыре года. Он неутомимо рыскал на своем крылатом жеребце с востока на запад, и частенько наведывался в южные районы, где зима была мягче, а то и вовсе её не было. Товарищи посетили многие города, но одного Паф избегал: он не желал входить в зоны наваждений - ему претила сама мысль снова примерить на себя судьбу иного героя, прожить его историю и вынести по выходе память о нём, как о самом себе. Влияние зон наваждений порой оказывало очень сильное действие, так что пережитые приключения неохотно отделялись от собственной памяти.
        Лён понимал состояние товарища - смерть в образе Алариха оставила в его душе страшное, неизгладимое впечатление. Паф ни словом не обмолвился более о том, как был герцогом Вероньярским. Но иногда Лён замечал, как друг его похож на этот испарившийся из самой истории образ. Так же черны длинные, чуть вьющиеся волосы Пафа, так же смугло его красивое лицо, так же щурит он тёмно-серые глаза. Он так же высок, так же статен, как Аларих.
        Да, Паф изменился с тех пор, как они расстались в замке Гонды - он вырос, словно в том кристалле, что скрыл его в себе, он жил таинственной, непостижимой, призрачной жизнью. Испытание Гранитэли наложило на его облик черты умершего героя. И, как в той прекрасной и трагической истории, в которой Гедрикс был подданным Алариха, Лён чувствовал и видел, что сам он, также, как его далёкий предок, уступает другу во внешности. Паф превратился в эффектного, красивого и явно аристократичного молодого человека. И, как тогда же, он был явно слабее своего товарища в магическом искусстве. Как был он на момент исчезновения учеником магистра, так и остался, а Лён за прошедшие четыре года необыкновенно возрос в своих силах - это говорили и Магирус, и Брунгильда.
        Удивительно, насколько же не шло Пафу его имя.
        Поздним вечером два друга торопились на своих летучих скакунах, чтобы до ночи успеть найти места в какой-нибудь гостинице. Будь с Лёном его волшебный перстень, все было бы просто: можно было бы раскинуть тёплую палатку прямо посреди леса, или на обочине дороги. Там нашлись бы постели с меховыми одеялами, жаровня, и друзья спокойно провели ночь в тепле, а утром могли улететь, не заботясь об оставленных вещах. Сейчас же приходилось беспокоиться о ночлеге - всё-таки не лето. Но даже так нынешние странствия их отличались необыкновенными удобствами - совсем не, что двое мальчишек, ночующих в снегу под елкой и постоянно озабоченных поисками пищи. Теперь у них была волшебная скатёрка и полные кошельки золотых монет.
        Завидев издали огни, оба послали коней к земле - запрет появляться в городах на лунных жеребцах был по-прежнему в силе. Да и сами они понимали, что появление волшебников среди людей может привлечь к ним ненужное внимание. А так просто два богатых молодых человека путешествуют на прекрасных белых жеребцах. Обычно Лён для полной уверенности прикрывал волшебных скакунов лёгкой завесой незаметности, тогда масть коней не привлекала вообще ничьего внимания. Вот и теперь оба поспешно гнали к большим городским воротам, которые обычно закрываются на ночь. Одна створка уже стоит на месте, и лишь во вторую половину прохода протискиваются редкие прохожие и проскакивают припозднившиеся верховые.
        Друзья придержали коней у самых ворот, и Лён уже приготовил монету, чтобы бросить её стражникам - те укажут, где можно быстро найти хорошую гостиницу. Но отчего-то оба человека, и пожилой, и молодой, смотрели мимо припозднившихся гостей и даже не обратили внимания на золотой - оба увлечённо глазели вверх, над головами всадников.
        - Что там нашли? - недовольно спросил Паф, раздосадованный задержкой.
        - Да вон звезда какая-то странная, - ответили ему стражники, продолжая пялиться на небо.
        В той стороне, откуда прибыли друзья, на небе действительно горела очень странная звезда.
        Весь день светило яркое весеннее солнце, как было всю неделю. Снега растаяли и сошли, оставив за собой распутицу. Но к вечеру подул холодный ветер, небо заволоклось тучами, как это нередко бывает весной. И вот теперь все звёзды скрывались за глубоким облачным покровом, и лишь в разрывы синих туч прорывался бледный свет луны. Тем более странно, что в другой стороне сияла на небе одинокая звезда, лучам которой не были препятствием холодные непроницаемые облачные массы. Между мрачными клубами прожигала себе путь яркая точка света, а вокруг неё ходила волнами полупрозрачная радужная пелена. Зрелище было удивительным и совершенно непонятным.
        - Что ж это такое? - с любопытством спросил молодой стражник.
        - Не знаю, - со страхом отвечал пожилой.
        Два молодых волшебника тоже не знали, что это такое, поэтому, не задерживаясь на разговоры, поспешили проскользнуть в ворота и отправиться на поиски гостиницы, на которую им указали привратники.
        - Давай завтра отправляемся к Магирусу, - сказал Паф.
        - А почему не к Брунгильде? - спросил Лён, отпуская Сияра, чтобы тот вместе с братом отправился летать в ночное небо, ловить атласными боками свет луны, взбивать копытами густые тучи, дышать кристальным холодом высот.
        Появление этой удивительной звезды явно что-то означало. Вот только что? Завтра же они отправятся в долгий перелёт и к вечеру достигнут замка на Шеманге. А пока долгий путь с юга измотал обоих, и друзья, едва перекусив, упали в тёплые постели, что располагались в гостиничной комнате.
        Утром молодых людей разбудил шум внизу гостиницы - на первом этаже явно было слишком много народу для буднего дня.
        - Эй, вставайте! - постучал у дверей хозяин. - Ваши кони прилетели!
        - Наши кони - что?… - изумлённо вскрикнул Лён.
        - Требуют вас немедленно позвать!
        Что такое?! Как их кони, Сияр и Вейко, могли нарушить запрет и появиться без зова хозяев прямо у гостиницы?
        Лён и Паф быстро одевались. Неужели это как-то связано с необычной звездой, вчера взошедшей среди неба? Или случилось что-то ужасное? Но почему-то в это никак не верилось.
        Друзья выскочили из своей комнаты, причём, хозяин, полный, рыхлый человек, поспешно отскочил, чтобы дать им путь. Оба поспешно скатились с лестницы и вылетели в большое помещение первого этажа, в каких обычно собирается проезжая публика, чтобы перекусить с дороги или просто гуляют весёлые компании.
        В трапезном зале находилось множество людей разных сословий и разного достатка. При виде двух молодых постояльцев, прибывших вчера под ночь, все замолчали и уставились на них во все глаза.
        Что случилось? Чего там натворили их летучие жеребцы?
        - Здрассьте… - с загадочным видом поклонился какой-то местный олух.
        - Здрассьте, - отрывисто бросили друзья и устремились на выход, пока чего-нибудь не произошло.
        Выскочив на улицу, они обнаружили большое скопление народу - люди стояли широким кругом, посреди же нетерпеливо кружили два сказочных белых жеребца с серебряными копытами, такими же гривами и хвостами. И крылья - крылья-то видны! Огромные, пяти метров в длину, оперенные белоснежными перьями, они так и нагнетали ветер.
        Толпа расступилась, пропуская двух молодых господ.
        - Хозяин! - раскатисто заржал Сияр, - Летим скорее! Наши собираются!
        - Куда? - оторопело спросил Лён.
        - К волшебникам! - заголосил Вейко.
        - Зачем? - растерялся Паф - его конь ни разу с ним не говорил.
        - Дивояр возвращается!!! - пронзительно затрубили оба жеребца.
        Тут Лён и Паф догадались посмотреть наверх - взгляды толпы то и дело поднимались в небо.
        Вчерашняя звезда перешла в зенит и теперь переливалась ярким светом, с которым едва могло соперничать восходящее светило. Разноцветная корона, вчера бледная, нынче играла множеством насыщенных цветов. А тонкие иголочки лучей превратились в мощное сияние. Дивояр возвращается! Вот почему лунные кони более не прячут крылья!
        Два красивых рослых молодых человека, одетых, хоть не слишком богато, но достаточно солидно, на глазах у всей толпы вскочили на своих диковинных коней. Зачарованные зрелищем зеваки в испуге отступили, когда неземные жеребцы ударили копытами в серый камень мостовой.
        Развернувшись друг от друга, кони резко взметнули огромными крыльями, нагнетая воздух. Со свистом разлетелась пыль, и люди бросились прочь, закрывая руками головы, глаза. Ещё один могучий взмах, и оба жеребца поднялись в воздух, унося прочь своих таинственных и странных седоков. Кружа друг против друга по широкой расходящейся спирали, летающие кони восходили в небо, к ослепительно сияющей звезде. И взяли курс на север.
        Когда улёгся ветер, поднятый крылатыми конями, то люди посмотрели в небо и увидали, как высоко, почти под облаками скользили лёгкие белые птицы, они неслись на север - туда, куда ушла зима.

* * *
        Глухие, непроходимые, не знающие ни голоса, ни вида человека, северные мрачные леса. Дикие скалистые утёсы да бурное течение реки Шеманги, каким оно бывает выше по течению - лишь дальше речная гладь раскинется и приобретет степенность, полноводность и обрастёт по краю городами, селеньями, деревнями. Но здесь, где выбрал себе место для жилья Магирус Гонда, нет ни селений, ни троп людских. Вот он, крутой и неприступный сланцевый утёс - навис вершиной над речной стремниной, доступен лишь для птиц и лунных жеребцов. Но что это?! Где замок?! Где резные каменные стены?! Где башенки, где крытый черепицей двускатный гребень крыши?! Где переходы, лесенки, мосточки?! Где плитчатый прекрасный пол двора?!
        Два всадника растерянно кружили над пустой вершиной - нет ни следа стоящего недавно здесь дворца. Чудесный замок, любовь Магируса, приют Зоряны - всё исчезло!
        Нет, они ошибиться не могли! Десятки раз Лён летал над этим местом, он знал подступы к Зоряне с любой стороны - с воды и с суши, снизу, сверху по течению, с юга, запада, востока! Он много раз в любую, самую плохую погоду находил сюда дорогу! В любое время дня и ночи, в любой сезон!
        - Как такое может быть? - изумился Паф, посылая своего Вейко на плоскую вершину, где камня не осталось от прекрасного и неприступного жилища дивоярца Гонды. Разрушили враги? Тогда где остатки камня - не унесла же их река!
        На ровной поверхности горы всё чисто - нет ни камушка, ни пыли. Лишь посреди ровно срезанной площадки лежит оброненная кем-то вещь - изящный вышитый кисет из тонкой замши. Этот маленький мешочек из бордовой кожи Лёну, кажется, знаком. Нет, Магирус не курил табак - за дивоярцами такого не водится обычно. Но что-то такое было…
        - В таком кисете, я помню, хранилась у Магируса одна вещица, - припомнил Лён.
        Да, это точно - в этой штуке держал Магирус под подушкой маленький серебряный шарик-колокольчик с волшебным камешком внутри - аквамарином! Давно как это было - столько лет назад! Когда были они с Пафом мальчишками и отправились однажды на поиски Натинки!
        Лён поднял с земли кисет и удивился: в нём что-то было! Внутри мешочка лежала серебряная табакерка, какие иной раз Магирус покупал у мастеров по серебру в те дни, когда бывал со своими учениками в городах.
        Если бы не тяжесть табакерки, кисет давно бы сдуло прочь - такие здесь в холодные сезоны гуляли ветры и такие завывали бури. Но в серебряной вещице вместо табаку лежала краткая записка: летите к Дубу. Гонда.
        Друзья подняли глаза к небу - там, среди несущихся холодных туч бестрепетно сияла новая звезда.
        - Летим к Брунгильде!
        Великий дуб располагался намного южнее и западнее утёса на Шеманге. Тут тёплые низинные места, непроходимые чащобы, могучие дубравники и строевые сосны ловят ветры и гасят их разгульные порывы. Пока летишь на лунном жеребце над тёмными массивами лесов, над плавными изгибами равнинных рек, то видишь на огромных друг от друга расстояниях, как возвышаются волшебные дубы - выше самых рослых братьев. Они царят над самым старым лесом, зелёными кудрями ловят тучи, раскидисто-корявыми руками останавливают ветер и кажется, что корни их насквозь пронизывают землю и выходят с обратной стороны, свисая в недра мироздания. Из всех величественных великанов, чьи предки населяли этот мир, особо выделялся дуб Брунгильды - он самый старый был среди своих собратьев.
        Уже на подлете к лесной школе стало ясно, что тут действительно собираются маги - над дубом так и кружили летающие жеребцы. Товарищи послали коней вниз и вскоре опустились на зелёную поляну сбоку дуба. Тут уже вовсю заявила свои права весна, хотя все окрестные леса ещё только освободились от снегов, и друзья своими глазами видели, что крестьянские поля ещё покрыты серой пеленой.
        С высоты виднелись мелкие человеческие фигурки - они перемещались по поляне, собирались в кучки. Тут же располагались цветные шатры, расставлены столы и мебель - прямо под небом, на холодной по-весеннему земле. Их увидали и замахали платками.
        Едва высадив всадников под дубом, Сияр и Вейко тут же взмыли вверх - на встречу с братьями. У них тоже был праздник, и белая стая лунных жеребцов принялась весело летать кругами, гоняясь друг за дружкой.
        Оказавшись на земле, они с волнением огляделись. Кругом были незнакомые люди, большей частью молодые ребята, не старше лет двадцати. Они гуляли по поляне, или сидели кучками, часто посматривая вверх, на сияющую дневную звезду. Другие, старше и степеннее, сидели у самого дуба, за столами и беседовали. А ещё вокруг мельтешела ребятня с сияющими от восторга глазами - ученики Брунгильды, которые жили в дубе.
        Вот из-за стола поднялась знакомая фигура - это Магирус Гонда машет им рукой, приглашает к себе.
        - Мои ученики, - сказал он собравшимся магам, и те с одобрением окинули взглядами фигуры молодых волшебников.
        Сидевшие у стола Брунгильды люди были настоящими дивоярцами, это сразу ощущалось - в манере разговора, в стройности фигур, в выражении глаз, в благородстве лиц, в явном интеллекте. Выглядели они вроде молодыми, и в то же время взглядом выдавали в себе большой опыт и многие годы. У некоторых были пепельные волосы, как у Магируса. Другие сохранили естественный цвет волос. Все они явно принарядились для такой встречи, и выглядели празднично.
        Сидело их тут, под великим дубом, восемь человек, и было в них нечто очень сходное, выдающее принадлежность к некоей высшей породе. Не та явная царственность монархов, которая выдает привычку повелевать, а некая глубокая посвящённость в тайны мира, что возвышало их над всеми обитателями Селембрис, ставило выше королей. Надо же, сколько дорог изъездил на своём коне Лён за эти годы, сколько повидал городов, через сколько королевств проехал, а даже не знал, что в волшебной стране помимо Брунгильды и Магируса есть другие дивоярцы. Просто не догадался, вот что удивительно. Но, если тут есть и другие магистры, то должны быть и их ученики, такие же будущие маги небесного города, как Лён и Паф.
        Компания молодых людей, гуляющая в стороне от дуба, на поляне, которая служила ученикам, живущим в дубе, классом в тёплое время, оказалась состоящей из юношей и девушек не старше двадцати лет. Самый младший выглядел лет на пятнадцать. Были они как раз учениками магов, прибывших на встречу к Брунгильде. Здесь все дожидались прибытия Дивояра.
        Никто не спал, и просторный шатёр с коврами, лежанками и одеялами пустовал - все находились снаружи. Прямо на траве располагался низкий столик с самоваром и угощением. А гости сидели вокруг кто на чём - кто на подушках, добытых в палатке, кто на каких-то низеньких скамеечках, кто просто на траве. Здесь состоялось первое знакомство тех, кого ждёт долгий век на службе великому городу. Это были тщательно отобранные среди множества учеников кандидаты в дивоярские маги.
        Были они внешне разными, как их наставники, и в то же время удивительно походили на своих учителей. Так в двух немного высокомерных юношах, явно аристократического вида Лён сразу признал учеников того мага, что очень тепло беседовал с Гондой. Их звали Фабиан и Алатрез. Эти двое жили со своим учителем Вэйвэ Валандером в его великолепном замке высоко в горах и происходили из семей знатных горцев, что было заметно по их тонким благородным лицам. Они как раз рассказывали своим новым знакомым о жизни в горах.
        Приземистый крепыш Турайк, похожий на гнома, с широким простым лицом и сильными руками, жил со своим наставником в холме, в подземных хоромах. Этот парень учился у своего учителя оружейному искусству, весьма редкому и очень ценимому среди магов, потому что оружие, которое они изготовляли, было поистине бесценным - настоящие дивоярские клинки, именуемые небесной сталью.
        Среди девушек, красивых, нарядных и порядком высокомерных, одна очень отличалась и внешним видом, и манерой поведения. Энина была невысокой, скромно одетой и простенькой. Рядом с прочими она проигрывала своей хрупкостью, застенчивостью и неяркой внешностью. Её личико с узким подбородком, слишком светлой кожей и бледными веснушками украшалось только пышными светло-русыми волосами, их придерживал простой деревянный гребень, в то время как у других девушек волосы были искусно убраны.
        Пока все остальные с азартом рассказывали о своём житье-бытье, о приключениях и чудесах, какие видели в своих путешествиях по волшебной стране, Энина подобралась к Лёну и Пафу сзади и тихонько спросила:
        - А правда, что вы жили в этом дубе?
        - Правда, - с улыбкой ответил Лён.
        - А я знаю вашу учительницу, - просто сказала Энина, - Она к нам прилетала. Я жила в лесной школе, только не такой, как ваша. У нашей Виринеи просто большой деревянный дом, тоже в лесу. Она с Фифендрой часто встречалась, когда они собирались на Лысой Горке, чтобы выпить зелья и полетать.
        Вот здорово как оказалось! Энина была ученицей одной из тех колдуний, с которыми встречалась Фифендра!
        - Твоя учительница тоже там? - спросил Паф, кивнув в сторону стола магистров.
        - Нет, её там нет, - качнула головой Энина, - Она не дивоярская волшебница, просто собирает детей и учит их мастерству. Мне кажется, она сама из вашей школы, только говорить об этом не любит. Фифендра не всех ведь оставляет у себя, многих просто передает своим бывшим ученицам - они содержат такие же лесные школы.
        Это было интересно, и Лён с Пафом, ничего не знающие об этой стороны жизни лесных волшебниц, внимательно слушали Энину. Теперь многое из прежних событий получило своё объяснение и стало выглядеть иначе.
        Одним из первых воспоминаний Лёна о лесной школе была история о том, как они с Пафом тащили к Лысой Горке котёл с варевом. И про ведьм, которые там встречались. Тогда два ученика лесной колдуньи думали, что собираются в полнолуние на этой горке старые карги, настоящие бабы Яги. А оказалось, что ведьмы вовсе не старухи, это они просто пугали учеников. Чтобы те не вздумали когда не надо шататься куда не следует.
        Все эти старухи, которые были вовсе не старухами, хотя и жили удивительно долго, ранее были ученицами Фифендры и продолжали её дело - собирали у себя детей с магическими данными. Тех, в ком талант был явно заметен, передавали в школу великого дуба, где продолжался отбор. Энину же не передали только потому, что у неё оказался особый дар, которым Брунгильда не обладала и, следовательно, учить ему не могла. Энина владела редким даром целительства.
        Они отвлеклись от тихой беседы и прислушались к тому, что с большим увлечением обсуждали остальные. Фабиан и Алатрез увлечённо рассказывали о том как они со своим учителем, магистром Вэйвэ Валандером отбивали атаки вурдалаков в тот год, когда случилось нашествие чёрного войска Лембистора. Все помнили эти события и с огромным интересом дополняли повествование деталями.
        "Вот интересно, - подумал Лён, - Что они сказали, если бы узнали, что демон теперь живёт себе тихонечко в одном хорошем городе под видом скромного лекаря?"
        - А я слышала, - снова зашептала Энина почти в ухо Лёну, - Что Лембистора победили двое учеников Брунгильды.
        - И кто тебе сказал такое? - так же тихо спросил он.
        - Виринея. Она сказала, что демона убил парень с мечом из небесной стали.
        - Ну да? - с лёгким самодовольством заметил Лён, - И кто он?
        - Наверно, он сидит там, с учителями. Или, может, ещё не прибыл? Ты его видел, Лён?
        - Не знаю. Нет, не видел, - обескуражено ответил он.
        - Жаль. О нём рассказывали истории на ярмарке, когда мы были на Кудовае. Говорили, что он нашёл дивоярский меч сам, ещё до того как попал в Дивояр.
        - Да? А как вообще-то находят дивоярские мечи? - спросил совсем сбитый с толку Лён. Может, рассказы эти ходят вовсе не о нём, а о ком-то другом? К тому же, он ни разу не удосужился побывать на Кудовае с того памятного раза, как Брунгильда выводила их на ярмарку.
        - Ну ты смешной, - засмеялась Энина. - Их не находят. Их выковывают в Дивояре. Только магистр может обладать мечом из небесной стали.
        Ближе к ночи волнение среди магов усилилось - они собирались группами и застывали, глядя на небо, где в глубокой бархатной тьме, украшенной щедро рассыпанной алмазной крошкой, сияла нарастающим светом самая большая звезда. Её лучи теперь затмевали звёзды, мантия света расширилась, в центре пульсировала уже не точка, а пятно. Луна казалась бледной рядом с этим новым светилом, лучи которого заливали поляну и близлежащий лес переливающимся светом. Зрелище было неописуемо прекрасным, таинственным и даже страшным. Вся жизнь как будто замерла в лесах, не летали птицы, и только лунные кони кружили в опалесцирующих лучах нарождающегося портала - меж двух миров раскрывался пространственный проход.
        Глава 2
        На востоке ярко зарделась длинная полоса, предвещающая скорый восход солнца. Низкие облака разгорались золотым сиянием - они разделяли глубокую синеву ночи и бледный свет утра. Из глухих лесов, монолитными, тёмными громадами лежащих по земле Селембрис, с хриплыми криками взлетели стаи птиц, словно приветствие рассвету.
        Яркая звезда в центре звёздного шатра внезапно побледнела, радужные лучи рассеялись, а в центре начала выпучиваться неясная масса, как будто из распоротой подушки вылезала вата. Из одной точки стремительно вытекали облачные пузыри и тут же раздувались, рождая множество золотисто-белых облаков - всё это расползалось в стороны, образуя чёткое, неразмытое, плотное очертание, как будто в небе рождался воздушный остров.
        Поверх компактной груды стали пробиваться золотистые лучи, образовывая сияние, а в следующий миг с востока грянул яркий солнечный залп, отчего корона над облаком заходила множеством цветов. И тут с неба стали низвергаться летающие жеребцы - кони спешили к своим хозяевам, и к Пафу с Лёном подскочили Вейко и Сияр. По всей поляне маги взлетали на своих коней и тут же поднимались в небо. Навстречу прибывшему на Селембрис Дивояру взлетали белые птицы с всадниками на спинах.
        Сияр мощно загребал крыльями, вознося своего хозяина высоко над утренней землёй, холодный воздух закипал от множества тревожащих его всадников. Крылатые жеребцы несли волшебников к пылающему холодным светом облаку, с которого местами косо стекали лёгкие хрустальные струи - вода рассеивалась в воздухе и терялась, не долетая до земли. Из дальних мест, из лесных чащоб, от глухих гор восходили новые и новые стаи летучих скакунов.
        Лён потрясённо озирался: он не знал, что на Селембрис так много дивоярских магов - их было не менее двух сотен! Сияр меж тем уносил его всё выше, в холодные потоки верхних слоёв атмосферы, и ветер засвистел в ушах, а под ногами проплывали облака. Дивояр всё не был виден, но облако, которое несло его, разрослось на половину неба, на фоне гигантских огненно-фиолетовых клубов всадники на лунных жеребцах казались крошечными фигурками, маленькими птичками. Один за другим они ныряли в плотную туманную массу и исчезали. И вот Лён с Пафом пересекли невесомую водяную струю и с разлёту вонзились на своих конях в облачное дно - казалось, будто перед ними нечто твёрдое. Едва густые пары воды охватили Лёна, ему показалось, что заложило уши. Не было видать ни зги, пропали звуки, но Сияр уверенно летел вслед за неясной тенью - то был конь Брунгильды, Светанго.
        Восхождение сквозь облако было совсем недолгим, в один момент непроглядная тучевая завеса раздёрнулась, и глазам представилась фантастическая картина. Вынырнув из плотного тумана, Сияр слегка взлетел над обширной равниной, вся поверхность которой представляла всё то же облако - крупные округлые клубы с ровными очертаниями лениво переворачивались и растекались по огромному полю, дальний край которого казался горизонтом, а сзади видно, что облачное поле круто обрывается вниз. По всей равнине текли, как по простой земле, водные потоки. Они скользили к берегам облачного острова и, низвергаясь с края, пропадали.
        Из-за обрыва всплывали новые и новые крылатые кони, из глубины облака выныривали всадники на лунных жеребцах, и необыкновенные создания грациозно опускались серебряными копытами прямо на непрозрачные седые холмы и шли по ним, как по земле! По голубой равнине двигались, не опуская крыльев, сотни жеребцов, они неслись от краёв к центру, туда, где посреди громадной облачной равнины возвышались аметистовые стены Дивояра! Глаза смотрели и не могли насытиться величием и мощью прекраснейшего города, собравшего в себе весь цвет магии и чародейства. Поистине, минута та останется навечно в памяти того, кто в первый раз увидит волшебный город, небесную столицу множества миров, любовь и гордость многих поколений, отдавших жизнь и силы за процветание обители мудрости и силы.
        Высокие кружевные башни источали яркий блеск, за которым было сложно разглядеть подробности. Громадные ворота принимали в свой распахнутый зёв человеческие толпы, где каждый человечек казался маленькой букашкой на фоне поистине титанической постройки. И всё при том имело вид воздушной лёгкости, и как могло быть иначе, если город стоял на облаке, как на земле!
        Сияр поднёс своего хозяина к самым воротам, а дальше Лён и Паф спешились, с некоторым страхом и волнением ступая на мягкие покровы серебристо-голубого цвета. Нога не провалилась сквозь непрозрачную поверхность, которая всего минутой ранее ничем не воспрепятствовала им вынырнуть на своих конях из непроглядно-плотной облачной среды.
        Подошвой ощущалось нечто упругое, но разбираться в этом было некогда - всадники вокруг спешивались и направлялись к воротам. Товарищи тоже поспешили и подошли ко входу вместе с другими, незнакомыми им девушками и юношами. Взрослые дивоярцы высаживались прямо у ворот, и Лён с Пафом давно потеряли из виду Брунгильду, как пропал среди множества прибывших в небесный город волшебников и Магирус Гонда.
        Даже издали ворота выглядели ошеломляюще огромными, что Лён невольно вспомнил ворота Дерн-Хорасада, которые поразили его своим величием и которые сравниться не могли с драгоценными воротами Дивояра, выточенными из хрусталя и отделанными драгоценными камнями. Здесь было такое великое богатство, какое недоступно ни одному монарху ни одной страны, в каком бы мире тот ни жил. Немые от потрясения, входят оба друга стометровой аркой, раскинувшейся над головами толпы, как радуга в небе.
        Нет слов, чтобы описать то, что увидели они за городской стеной. Дивояр был городом дворцов, каждый из которых был чудом. Мощёная опалесцирующим камнем мостовая разбегалась на улицы, вдоль которых высились чудесные постройки, материал которых было невозможно узнать. Множество шпилей уходило высоко в небо, и башни стояли лесом. Мосты и виадуки, под которыми текли сияющие потоки вод. Наверно, они имели выход за пределы города и образовывали там те неиссякаемые ручьи, воды которых дождём срывались вниз.
        Толпа прибывших новичков шла по мостовой, а над их головами летели в своих развевающихся на ветру плащах и без помощи крылатых жеребцов настоящие дивоярские маги - все собирались к центру города. Высокие постаменты с изваяниями неизвестных существ, драконов, грифонов, орлов, единорогов, химер стояли вдоль дороги. И вот новая высокая арка - тонкое кружево её состояло из множества хрустальных журавлей, которые едва касались друг друга крыльями, носами и ногами. Всё это образовывало как бы толстую, прозрачную трубу - та изгибалась над мостовой, а за этим входом открывалась площадь.
        На дальнем краю площади располагалось огромное здание, а посередине было озеро в форме звезды - от его восьми концов брали начало потоки и рассекали площадь на восемь секторов. Через реки переброшены ажурные мостики, и площадь представляла собой сложный архитектурный ансамбль. Здесь собрались все новые дивоярцы.
        Было их не так уж много, не более двухсот, и они казались на этой огромной площади маленькой кучкой, столпившейся у одного края озера, как раз на треугольнике меж двух гигантских зубцов звезды. На остальных треугольниках стояли небольшими группами настоящие дивоярские маги.
        Солнце уже всходило над краем облака и освещало эту удивительную картину бледно-золотым светом, отчего все башни и все строения засияли ещё ярче. Вода посередине бассейна забурлила, и в воздухе без всякой опоры возникла фигура в мантии. Хотя расстояние было значительным, ведь в окружности звезда имела не менее сотни метров, можно было очень хорошо разглядеть этого человека - то ли тут имел место оптический фокус, то ли воздух Дивояра был так прозрачен.
        В руках человека был жезл, навершие которого источало пульсирующий свет. Человек был в возрасте, но не стар - его волосы выглядели довольно странно: длинные, тщательно расчёсанные и уложенные пряди попеременно белого и чёрного цвета, такой же полосатой была и его бородка - белая посередине и чёрная по краям. Он медленно развёл руки в стороны, требуя тишины, и площадь стихла, только остался нежный звук текущей в желобах воды да лёгкое пение прозрачных фигур, что вращались на башнях вместо флюгеров.
        - Приветствую вас, юные дивоярцы, - сочной волной расплылся над площадью голос, исходящий от фигуры.
        Это был ректор дивоярского университета, самый главный волшебник в Дивояре - Вольт Громур. Речь его была недолгой - это было торжественное приветствие, а большего в первые минуты сказать и нельзя - воспитанники слишком волновались. Наверно, они так же, как и Лён, нетерпеливо ждали прибытия Дивояра несколько лет, придумывали его облик и мечтали о том месте, что займут среди дивоярцев. Несомненно, если их сюда позвали, значит, они нужны. Каждый мечтал внести свою драгоценную лепту в славную историю небесного города. Достаточно вспомнить, с каким трепетом и почтением произносят имя великого города на Селембрис.
        Ученикам не терпелось немедленно броситься в классы и начать учиться, овладевать великой наукой магических искусств, скорее стать равными прославленным магам. Впереди их ждёт долгая и славная жизнь, служение великому городу. Но ректор тут же немного остудил пыл новобранцев - занятия начнутся только через неделю, а пока по случаю прибытия на Селембрис семь дней будут идти торжества, ознакомление с городом, размещение новоприбывших, им объяснят условия жизни, введут в курс всех тонкостей - без этого тут можно просто заплутаться. В помощь молодым выделят студентов второго курса.
        Студенты второго курса стояли неподалёку - их разделял с только что прибывшими треугольник воды, второкурсники заняли соседний угол звезды. Их можно было прекрасно рассмотреть. Все они были одеты по-разному, некоторые даже экзотически. И было их гораздо меньше, чем первокурсников - всего около сорока.
        Глаза второкурсников внимательно смотрели на ректора, и лишь один парень, стоящий с краю, на минуту повернул голову к новеньким. Ректор в это время как раз сказал, что второкурсники помогут первогодкам в знакомстве с Дивояром, и вся группа тут же перевела глаза на старших. Но те не шелохнулись, и только один взглянул на своих будущих подопечных.
        Был он весьма примечателен, и чувствовалась в нем порода - нечто неуловимо выдающее принадлежность к высшему порядку, чем молодёжь похвастаться не могла. Но далее разглядывать второкурсников было неудобно, тем более, что те не шелохнулись, и первогодки снова стали слушать ректора. А Вольт Громур уже представлял преподавателей, среди которых Лён с радостью узнал Брунгильду и Магируса.
        Рядом так же волновались другие первокурсники - кажется, они догадались, что попасть в небесный город ещё мало, надо успешно окончить учёбу, чтобы остаться здесь. Здесь всё было для них настолько необычно, настолько превосходило самые смелые мечты, что молодые дивоярцы робели и невольно сбивались в кучки. Вот и Лён с Пафом старались оставаться поблизости от тех, с кем познакомились у дуба.
        Несколько высокомерные ранее горцы Фабиан и Алатрез старались не терять друг друга и только растерянно озирались, не в силах, видимо, поверить, что в самом деле оказались в Дивояре. Изящный, тонкий Валерон, типичный городской аристократ, и простоватый Турайк перестали ревниво коситься друг на друга и тоже держались рядом. Девушки сбились стайкой и с интересом поглядывали на старшекурсников. И только Энина не искала знакомства с новыми подругами - она подошла к Лёну и Пафу, выделяя их из всех новых знакомых.
        Наверно, в Дивояре всё иначе, не так, как было раньше. Во время учёбы у дуба мальчишки всегда держались отдельно от девочек, а те особенно и не стремились к общению - точно так, как всегда бывает в младших классах. А тут Лён вдруг с трепетом понял, что началось совсем иное, взрослое время. Со всеми этими молодыми и старшими магами ему предстоит провести много-много лет. Они перезнакомятся за время учёбы, а потом будут нести свою службу. Всё время, что будет плыть над Селембрис великий небесный город, они будут друзьями, соратниками. И длиться это будет по человеческим меркам невообразимо долго - лет сто! Пока Дивояр не покинет волшебную страну и не отправится по своему пути в следующий мир. И там тоже будет продолжаться служба. И так пройдёт ещё несколько сотен лет, и летающий город снова возвратится на Селембрис, а Лён и Паф всё ещё будут молоды, потому что маги живут очень долго! Все они ещё очень долго будут молоды, и время свяжет их долгой-долгой дружбой. И будут дни, когда соберутся они вместе под каким-нибудь гигантским дубом в ожидании возвращающегося Дивояра и будут целую ночь смотреть в
небо, сидя за столом и вспоминая многие истории из прошлого. И будут дни, когда они прибудут на Селембрис после долгого плавания по иным мирам, чтобы встретиться после долгой разлуки со старыми друзьями.
        Удивительные видения-картины проплывали в сознании Лёна - он словно грезил наяву и видел самого себя, и Пафа, и новых своих друзей, и старших дивоярцев, их нестареющие лица, их подвиги, их славу, их величие и немеркнущий свет Дивояра. Судьба, перед которой власть королей - ничто.
        Лён не заметил, как речь ректора закончилась, и раздались аплодисменты, а затем тут же над площадью взлетели фейерверки, заиграла музыка, и толпа первокурсников стала потихоньку отходить от края озера. Лён с Пафом на всякий случай держались за руки, чтобы не потеряться в толпе. Так получилось, что группа с поляны Брунгильды тут же откучковалась от остальных, да и среди прочих первокурсников явно происходило деление - кажется, это происходило стихийно. И тут к группке из пятнадцати человек подошёл второкурсник - это был как раз тот юноша, что стоял с краю и посмотрел в сторону первогодков.
        Звали его не вполне обычно: Очерота. Волосы его были белы, как горные снега, а глаза имели отчётливый янтарный цвет. Гортанным голосом он призвал к себе внимание маленькой группы и тоном, не терпящим возражений, возвестил, что он назначен сопровождающим группы.
        Глаза пятнадцати человек тут же обратились к второкурснику, и девушкам он сразу понравился: Очерота вправду был хорош собой: высокий и стройный, с загорелым худощавым лицом, одетый экзотично, но очень красиво - на нём была короткая замшевая куртка с длинной бахромой, как у индейца, но со множеством всяких деталей. Такие же замшевые штаны и высокие кожаные сапоги. Плащей второкурсники не носили, так что первое, на что указал новый наставник, так это на то, что и они плащей в Дивояре носить не будут - до тех пор, пока не получат диплом. Плащи разрешается брать только в дорогу, когда им вздумается посетить Селембрис.
        - Нам разрешается спускаться вниз?! - изумлённо спросили прибывшие.
        - Конечно, - с видом превосходства всё знающего человека ответил Очерота, - Вы здесь не в тюрьме. Ваши кони всегда готовы служить вам. Вы сможете их найти на облачном лугу, где они пасутся и отдыхают в те дни, пока Дивояр будет плыть через Селембрис. Но не советую делать это немедленно - нельзя нарушать график занятий. Вам скажут, когда у вас будет свободное время.
        Хоть и выглядел он не совсем обычно, и голос у него был отнюдь не ласковый, но гидом он оказался очень хорошим. Первым делом Очерота повёл свою группу в то место, где они теперь будут жить. Он кратко объяснил, что учащиеся живут в студенческом общежитии при университете, а по окончании курса уже могут выбрать себе в городе своё собственное жилье.
        - Для скорости здесь перемещаются примерно так, - сказал он, эффектно воздев руки и призывая к себе внимание.
        Он топнул ногой в сияющую мостовую и негромко воскликнул:
        - Летим!
        И тут же всплыл над площадью и начал парить над головами первокурсников, объясняя суть явления:
        - Пока вы не умеете это делать сами, силы Дивояра заботятся о вас, достаточно лишь сказать, чего ты хочешь, и представить себе, как это будет выглядеть. Сейчас вам нужно лететь за мной.
        Первокурсники тут же затопали ногами в брусчатку и стали подниматься в воздух - всё было действительно очень просто. Что-то держало их в воздухе, как в невесомости. Постепенно группа выровнялась, глядя на провожатого, а тот парил на высоте пяти метров в вертикальном положении.
        - Совсем необязательно принимать горизонтальное положение, чтобы лететь, - сказал Очерота, - Иначе вы будете смешно выглядеть в своих плащах.
        Он развернулся и небыстро двинул в сторону, чуть оглядываясь через плечо, чтобы видеть, все ли поспевают за ним. Наверно, в этой группе все были способными учениками, потому что легко освоили науку быстрого перемещения по улицам небесного города. Лён опасался за Пафа, но напрасно - тот прекрасно справился.
        Группа поплыла над площадью, на которой не осталось стоять ни одного человека - все первокурсники разлетелись за своими гидами.
        Очерота прибавил скорости, и его группа тоже поспешила. Все они были обременены дорожными плащами и вещевыми сумками. Некоторые одеты слишком тепло, поскольку явились из холодных областей. Так что стая летающих первокурсников выглядела действительно несколько смешно. Полы плащей болтались за спиной, мазали по лицам летящих рядом. Капюшоны надувались ветром и парашютами трепетали позади головы. Тяжёлые сумы вообще свисали, подобно узелкам, какие в сказках носят аисты. У кого-то стали сползать сапоги, когда за отвороты проникал упругий воздух.
        - Теперь поняли, почему мы не носим тут плащей? - спросил Очерота, убедившись в мучениях своей группы. Про юбки он тактично ничего не сказал, но всем стало ясно, что этот вопрос девушкам ещё предстоит решить. Недаром многие второкурсницы были одеты, как мужчины.
        - А почему женщинам-преподавателям юбки не мешают? - поинтересовалась Энина, держа подол обеими руками.
        - О, вот это и есть то, что называется умением летать самостоятельно, - подняв палец, ответил Очерота, - В двух словах, предваряя объяснения преподавателей, я скажу, что опытные дивоярцы могут создавать вокруг себя нечто вроде защитного кокона.
        - А столкновения в воздухе происходят? - подал голос Лён.
        - Происходят, к сожалению. Так что лучше летать небыстро и невысоко, пока не научитесь защищать себя коконом.
        - Небось, второкурсники летают быстро и высоко, - ревниво высказал горец Алатрез, замучанный своим меховым плащом, который в полете громко хлопал полами, а на вираже ослеплял своего хозяина, заботливо напяливая ему на глаза тяжёлый капюшон.
        - Уж будь уверен, - отвечал старшекурсник, быстро идя на посадку. Его стая не успела сообразить, что к чему, как просто последовала его примеру и легко опустилась вниз. Наверно, этот парень обладал даром обучения других, поскольку, как заметил Лён, не все его товарищи повели первокурсников на экскурсию.
        Они облетели громадное здание университета, так, чтобы можно было рассмотреть его вблизи. Высокие восьмиугольные башни с зубцами по верху украшали корпуса. Массивные двери, к которым вели широкие лестницы, глубоко уходили в сводчатые арки. Окна тоже были высоки, и, несмотря на огромные размеры, весь ансамбль имел очень лёгкий вид.
        - Я не заметила тут никаких растений, - заговорила Энина, когда группа пешком приблизилась ко входу, где уже высаживались другие первокурсники.
        - Здесь есть растения, - отозвался Очерота, - Но для них нужно создавать условия. Вы всё увидите со временем.
        Улицы Дивояра действительно не имели никаких садов, и ничего зелёного тут не было - весь город был сплошным сиянием, как будто был целиком построен из драгоценных минералов.
        - А сколько курсов всего в университете? - спросил снова Лён и удивился, услышав ответ: в дивоярском учебном заведении всего два курса. И обучение длится не по году. Перейти на второй курс можно, только получив зачёт по всем предметам первого. Во время обучения состав групп изменяется - более способные перебираются в первые группы, откуда и производится потом перевод на второй курс, причём не в конце определённого срока, а по мере сдачи предметов. Так происходит постепенный и постоянный отбор. Кто-то проходит обучение быстро кто-то медленнее.
        - А есть выбывшие? - спросил Алатрез.
        - Есть, - кивнул старший, - Но это не значит, что они просто отчисляются. Дивояр заботится о них и находит им службу внизу, ведь, что ни говори, маг, хоть и не слишком способный, всё же маг, и лучше иметь его в союзниках, чем в противниках.
        - Ты говоришь так, как будто где-то идёт война, - невольно заметил Лён.
        - Всякое бывает, - туманно ответил Очерота, - Пока не время об этом распространяться, но тот, кто попал сюда однажды, уже устроен в жизни. И вообще, всё очень индивидуально: ещё неизвестно, что лучше: служить внизу или быть на побегушках тут.
        - Но уж почётнее точно, - пробормотал Паф так тихо, что услышал только Лён и понял, как сильно встревожили Пафа эти слова - ведь он был наверняка самым слабым магом в этой группе. Только Брунгильда отчего-то всё время успокаивала его, говоря, что всё в порядке.
        Тем временем группа поднялась по ступеням к самой двери, то и дело уворачиваясь от садящихся на широкую лестницу других стай.
        - Вот так никогда не делайте, - с неудовольствием заметил Очерота, указывая на лихую посадку одной группы - те опередили его стаю и высадились у самого входа. - Для таких дел есть балконы, а сигать прямо на ступеньки - ума много не надо.
        Тем не менее, он приветствовал кивком предводителя той группы - они явно хорошо знали друг друга.
        Войдя монументальными дверями в просторный холл, беловолосый проводник позволил им оглядеться. Весь огромный зал был завешан щитами с таинственной и сложной символикой.
        - Это висят гербы тех, кто своей жизнью прославил Дивояр, - серьёзно и торжественно произнёс Очерота, - Позднее вы познакомитесь с историей миров и узнаете о славных подвигах этих дивоярцев. Я ознакомлю вас наскоро с расположением помещений, покажу учебные площадки, библиотеку, но прежде есть маленькое дело.
        Он остановил свою группу, и все окружили его кольцом, ожидая, что он скажет.
        - Видите ли, тут принято на время обучения сдавать магические вещи. Так что, если кто из вас обзавёлся каким-либо волшебными предметами, лучше сразу выкладывайте, иначе это может сильно повредить вам в оценке ваших успехов. Всем этим пользоваться вы будете потом, когда получите степень магистра. Если же покинете Дивояр раньше времени, вам всё отдадут обратно. А сейчас - извольте. Все обереги, все наговорники, талисманы, амулеты.
        В воздухе возник сам собой большой серебряный поднос и издал требовательный звон.
        - Ваши сокровища будут надёжно спрятаны, - объяснил гид, - Можете ни о чём не беспокоиться.
        Ученики переглянулись, и никто особенно не стал торопиться, только Турайк достал из-за пазухи маленький кожаный мешочек и положил на поднос.
        - Это непустеющий кошелёк, - несколько стеснительно сообщил он.
        - Не надо комментариев, - прервал его старшекурсник, - Ничего и никому объяснять не надо - раз имеешь, значит, по праву.
        Тогда Энина вынула из волос и задержала в пальцах обыкновенный с виду деревянный гребешок. Ей явно было жалко расставаться с ним, и девушка просительно посмотрела на наставника.
        - Неужели так обязательно… - пробормотала она, - Чего уж тут такого - просто, чтобы с волосами долго не возиться по утрам.
        Все засмеялись, потому что волосы Энины, длинные и бледно-золотые, тут же распушились и приподнялись, отчего вид у неё стал такой, словно она чего-то дико испугалась.
        - О, Дивояр! - буркнул Очерота, беря у неё из рук гребень и неловко втыкая его обратно в волосы девушке. - Будешь тут на лету в волосах путаться!
        Было ещё несколько мелких предметов, которые своим ученикам подарили их наставники. Так у Валерона оказался оберег от болотной нечисти, у Азора несгорающая спичка, у Айгена стеклянный шар-будильник, который ему Очерота тоже оставил, как Энине её гребень.
        Настала очередь Лёна, и он с неудовольствием открыл свою суму. Даже Брунгильда не знала о всех его богатствах. С волнением он выложил на поднос золотой колокольчик с дудочкой и помедлил. Старший ничего не выразил в лице и терпеливо ждал. Лён вздохнул и добавил гребёнку с тремя сломанными зубьями. Потом зеркальце, которое ничто не отражало, и камень-голыш. Он ждал, что Очерота поймёт, что эти вещи эльфийские, но ничего не произошло. Под конец он достал скатерть-самобранку и положил сверху.
        Старшекурсник посмотрел на груду предметов, которая скрыла под собой магические богатства всех остальных членов группы, и щёлкнул по подносу ногтем - тот издал тонкий звон.
        - Не всё, - сказал гид.
        Тогда Лён выложил последнее: мешочек с зелёным камнем, что остался после того, как Гранитэль покинула своё место заточения.
        - Никто не будет это трогать? - с понятным лишь одному ему беспокойством спросил он.
        - Никто твоих вещей не тронет, - пообещал Очерота. Он хотел было повернуться и двинуть дальше, как поднос снова зазвенел.
        - Парень, ты что-то ещё утаил, - удивлённо заговорил второкурсник, снова возвращаясь к теме.
        - Что же? - растерялся Лён, открывая сумку, - Разве книги? Но они не магические.
        Он вытащил и показал всем две книги - одну от Гедрикса, вторая принадлежала перу Скарамуса. Но поднос опять требовательно зазвенел, и от его края отделился тонкий белый лучик и указал прямо на отворот куртки Лёна.
        - Давай, показывай, что там, - потребовал Очерота, и Лёну пришлось открыть свою иголку.
        - Волшебная? - осведомился второкурсник, - Сама штопает носки?
        Все засмеялись.
        - Нет, это оружие, - краснея, признался Лён.
        - Оружие сдаём, - со смехом отвечал Очерота.
        Лён положил иголку на поднос, и все двинули было прочь, но вредная посудина на этот раз так заголосила, что снова пришлось вернуться.
        - Ну ты нас утомил, - нетерпеливо заявил старший, - Все лучшие места разберут, и будете все пятнадцать в одной комнате ночевать, и так года два-три.
        Иголки на подносе не было.
        - Где она? - недоумённо спросил Очерота, не делая попытки пошевелить магические вещи, чтобы поискать, не завалилась ли вещица под них.
        Лён тронул себя за отворот и обнаружил, что заветная иголочка снова таинственным образом вернулась на своё место.
        - Она меня не покидает с тех пор, как я её приобрёл, - объяснил он.
        - Ну, оставь себе, - ответил сбитый с толку второкурсник, - В конце концов, надо же чем-то носки штопать!
        Но проклятый поднос заголосил так, что на них стали обращать внимание.
        - Это не иголка, - терпеливо объяснял Лён, смущённый взглядами всей группы, - Это дивоярский меч.
        - Ты прибыл уже с дивоярским оружием? - недоверчиво спросил второкурсник, - Как такое может быть? Тебе выдадут его не раньше, чем ты получишь степень магистра.
        В разрешение этой странной ситуации в помещение вошла Брунгильда.
        - Лён, я говорила с ректором, - быстро сказала она, подойдя вплотную к группе, - Тебе разрешено оставить меч у себя, но ты не должен пользоваться им, пока находишься в Дивояре.
        Очерота был в замешательстве, но не стал перечить преподавателю. Валькирия провела пальцем по краю подноса, и настырная штуковина моментально испарилась.
        Против опасений старшего, никто их комнаты не захватил и не оставил группу ночевать всем пятнадцати в одной палате. Чего-чего, а комнат тут было предостаточно - на любой вкус и требование. Можно было по желанию поместиться в одиночку, или вдвоём. И вообще - как угодно.
        Все выбранные ими спальни располагались в одной башне - для удобства. Внутри здания блеска было гораздо меньше, чем снаружи, и хорошо - так уютнее. Коридоры были светлые и широкие, отделка их и стиль менялись с каждым поворотом: малахит, яшма, опал, турмалин и другие минералы. Витражные окна перемежались с небольшими круглыми прозрачными оконцами, в которые было видно далеко, и открывался захватывающий дух вид. Лестница повторяла восьмиугольное сечение башни, и через каждые два пролёта выводила на площадку - там были двери в жилые помещения. Туда Очерота и заводил своих подопечных. На каждом этаже он оставлял двоих-троих, и вот на пятом остались только Лён и Паф.
        - Ну, вот и ваши апартаменты, - сказал проводник, отворяя дверь внутрь, - Сами во всём разберётесь. Через час встречаемся в холле, и отправимся знакомиться с планом Дивояра.
        Он покинул двоих друзей и вышел с площадки на небольшой балкон.
        - Спускайтесь лётом по лестнице! В случае чего - обойдетесь синяками! - крикнул он на прощание и легко перемахнул через перила.
        Глава 3
        - Сколько я мечтал об этом, - сказал Паф, обводя глазами роскошное убранство большой и светлой комнаты. - А теперь мне страшно.
        Если друг признается в этом, то наверняка, действительно чувствует себя нехорошо. Ему запало в голову, что он будет здесь всех хуже, потому что потерял слишком много времени, пребывая в состоянии комы в Красном Кристалле. Но Лён так не думал. Во-первых, впечатление, которое произвела на него группа, было весьма невысоко. Только Фабиан и Алатрез выглядели уверенными в себе, а остальные тоже были подавлены, настолько потрясло их величие и могущество Дивояра.
        - Ты же слышал: из университета могут отчислить, - продолжал Паф, кидая на кресло свою дорожную суму.
        - Но это не значит, что такого человека кидают на произвол судьбы, - возразил Лён не слишком убедительно, - Очерота вообще не стал подробно об этом говорить. Его бы не спросили - он бы не сказал.
        Они пошли вдвоём оглядывать свои апартаменты, как сказал проводник.
        Комната оказалась тут не одна, и неудивительно - башня в поперечнике была просто огромна. Каждому тут нашлось по спальне, ещё общая комната, большая ванна, балкон, множество шкафов, в которые нечего было положить. Шикарная мебель, ковры на полу, множество замысловатых светильников - всего они посмотреть не успели, поскольку решили быстро освежиться с дороги.
        - Ты знаешь, когда-то я считал, что ты живёшь в мире могущественных волшебников, - сказал Паф, остановившись на пороге ванной комнаты, в полу которой располагался глубокий бассейн, из лазурита, и массивные золотые горгульи с разинутыми над голубой чашей ртами, кажется, были кранами.
        - Подумай сам! - продолжил он. - Вода из стены, говорящая трубка на верёвке, ящик с картинками, коробка с холодом, самоходные повозки! Великий Дивояр, а уж эти кожаные куртки с клёпками на пацанах Комара - просто умопомрачение какое-то! Как я тебе завидовал - жить в такой роскоши!
        Они расхохотались и вошли в королевскую ванную. Разбираться с водопроводом долго не пришлось: у одной горгульи вместо глаз были рубиновые капли, у другой - голубые камушки, и Лён уверенно определил, что это горячая и холодная вода, а вот у третьей во лбу был эмалевый диск, а на нём была нарисована розочка.
        - Розовая вода, - без колебаний ответил Паф и нажал на розочку. Из пасти горгульи капнула розовая капля, и от неё распространился действительно аромат розового масла. Капля протекла по пустому дну ванны.
        - Ну вот, теперь мы будем благоухать розами, как барышни, - с сожалением сказал Лён, открывая оба крана и наполняя ванну пенящейся водой.
        - А теперь тут, кажется, лаванда, - изрёк Паф тоном естествоиспытателя, обнаружившего особо редкий вид бабочек.
        - Не трогай! - вскричал Лён, но не успел остановить товарища. К аромату розы добавился аромат лаванды. Пока они не разберутся в этой системе, им придётся быть осторожными.
        Времени для церемоний не было - им дали только час, чтобы освоиться. Поэтому Лён и Паф вдвоём занырнули в громадную ванну. После своих скитаний по Селембрис они не успели заглянуть в баню и теперь оба нуждались в хорошей мойке. Так что, дивоярские удобства оказались очень кстати.
        - Вот это называется шампунь. Им моют голову, - назидательно сказал Лён беря с края бассейна и передавая другу высокий флакон из цветного стекла, внутри которого густо переливалась и опалесцировала розовая жидкость.
        - Я знаю, что такое шампунь, - сердито сказал Паф, отбирая у него бутылочку. - Наверно, тут жили до нас молодые барышни - всё-то тут пахнет розами!
        Одно было жалко: после такой прекрасной ванны надевать на себя одежду, в которой они скитались по Селембрис целый месяц. Но всё оказалось совсем иначе - в Дивояре все бытовые проблемы решались исключительно легко. Шкафы, которые они оставили пустыми, теперь оказались наполнены одеждой на любой требуемый фасон. Так что, когда новые жильцы по-королевски роскошных апартаментов в поисках полотенец сунулись искать по полкам, то обнаружили невообразимо щегольский гардероб! Всё, что нужно молодым людям - от нижнего белья до рубашек, обуви и головных уборов. Да, если уж Дивояр брал их на полное содержание, то делал это с императорской щедростью.
        Теперь Лён понял, отчего в те далёкие дни, когда полтергейст из волшебной страны нагрянул в его школу, никого из селембрийцев не поставили в тупик и удивление все технические чудеса его мира. Фифендру нисколько не смущали ни телефоны, ни водопровод, ни телевизоры, ни машины. А вот взять и так просто полететь без крыльев на любой высоте - это землянам слабо?!
        Они оделись, причесались и выглянули на балкон.
        - Ого, наши собираются, - с лёгкой тревогой сказал Паф, посмотрев вниз. - Смотри, осваивают левитацию. Носами так и пашут булыжник.
        С высоты пятого этажа было хорошо видно как из входных дверей кубарем выкатываются некоторые первокурсники. Один неумело дунул так, что перелетел через всю площадь. Второкурсники с хохотом ловили своих неумелых подопечных.
        - А ведь нам с пятого этажа катиться, - напомнил Паф. - Пошли скорей позолоту со стен сдирать макушкой!
        - Ещё чего, - пробормотал Лён, видя, что внизу действительно собралась почти вся группа. Он не хотел и не собирался позориться. Потом как-нибудь, в свободное время отработает навыки левитации, а сейчас служить посмешищем старшекурсникам как-то не катило. Наверно, тут, несмотря на все чудеса магии, всё то же, что и везде - старшие прикалываются над младшими.
        Он обхватил товарища за плечи и совершил мгновенный перенос в пространстве. Оказавшись позади всей группы, они услышали Очероту:
        - Куда они девались? - встревожено спросил тот. - Только что торчали на балконе!
        - Наверно, зацепились за какую-нибудь горгулью и висят теперь там, - заметил Турайк, вытирая кровоточащий нос.
        - Нет там никакой горгульи, - ответил старшекурсник, одним жестом создавая из воздуха большой носовой платок и подавая его первокурснику, совершившему не слишком удачный вылет.
        - Значит, по лестнице дуют пешком, - недовольно бросил Фабиан, аристократическое чувство которого было оскорблено разорванным рукавом куртки. - Нечестно так! Мы ждать их должны, пока они там приковыляют!
        - Вы о ком? - невинно поинтересовался Лён. - Кто опаздывает?
        Очерота поперхнулся, увидев его. Но тянуть время было некогда - все группы разлетались.
        - На марше я немного придерживаю вас, - предупредил второкурсник. - А то позору не оберёшься! Но вы старайтесь и сами овладевать приемами. Помните: всё просто, только надо чётко представлять, чего хотите.
        - Мы постараемся, - за всех пообещал Лён.
        Они снова взлетели над землёй и легко понеслись следом за своим провожатым. Действительно, всё получалось очень просто, поскольку обнаружить, где именно и в чём именно их придерживает Очерота, совершенно невозможно - всё казалось естественно.
        Все группы знакомились с Дивояром по одному плану, поэтому, когда их стая прилетела к месту плана, все прочие уже были тут. Стаи по пятнадцать-двадцать человек медленно кружили над огромным кругом, выложенным цветной мозаикой.
        Это был план города, где были обозначены все значимые места и улицы. С высоты десятка метров было прекрасно всё видно, и удивительно то, что плоские изображения теперь казались объёмными - это был настоящий маленький Дивояр. По его улицам двигались крохотные фигурки, кто-то пролетал над крышами, маленькие тени от домов падали на мостовую, выложенную бисеринками. В центре была круглая Площадь Звезды, и восьмиугольный бассейн с самой настоящей водой. Улицы лучами отходили от середины и образовывали ровную паутину, в ячейках которой стояли сказочно прекрасные дворцы. Некоторые улицы образовывали сплошные анфилады, под которыми проходили арочные проходы. Воздушные мосты соединяли берега пяти рек, текущих из вершин Звезды.
        На краю главной площади располагалось здание Университета - квадрат с широким периметром и застеклённым внутренним двором. Высокие восьмиугольные башни с зубцами оканчивались плоскими площадками, и Очерота сказал, что эти площадки служат в качестве учебных классов - занятия, как и в лесной школе, проводились на открытом воздухе.
        - Вот здесь располагается виварий, - объяснял гид, показывая длинным тонким лучом из трубочки на секцию, что располагалась в стороне от университета. - Это северная сторона города. Запомните, Дивояр ориентирован по сторонам света, у него есть север, запад и все такое прочее. То есть северная сторона всегда смотрит на север, а южная - на юг, и так далее. Сделано это для удобства.
        В виварии у них тоже будут проходить уроки. Далее следовали оранжереи, где они в своё время увидят много чего интересного.
        Во время краткой ознакомительной лекции Лён посматривал по сторонам и разглядывал другие группы, зависшие вокруг карты Дивояра.
        У каждой группы был свой гид. Один такой изящно возлежал в воздухе без всякой опоры, словно с удобством расположился на невидимой кушетке, и легко поводил палочкой, показывая своей группе чудеса Дивояра. Его подопечные чувствовали себя в новой обстановке очень стеснённо - ещё не привыкли. Они висели в воздухе, как будто кто-то держал их на невидимых нитях - ноги беспомощно повисли и болтались, как лишние. Они не знали так же, куда девать руки. Вся группа невольно приняла наклонное положение, как будто устремилась к своему наставнику.
        Лён перевёл глаза на своих товарищей, с которыми ему придётся учиться два курса. Тут была та же картина: все висели с таким видом, как будто их подвесили под куполом цирка, да так и забыли снять. Ему это не понравилось, и Лён изменил положение на вертикальное. Теперь он парил в естественной позе, как будто стоял на твёрдой поверхности. Пользоваться этим свойством Дивояра оказалось до удивления легко.
        Очерота закончил объяснения, перевернулся и двинул прочь, уводя за собой группу. Летающие первокурсники миновали площадь и попали в жилой район Дивояра. Сияющие дворцы, стоящие здесь, образовывали улицу. Сверху было видно, как вдоль блестящей мостовой легко скользят одиночные тени - волшебники жили своей жизнью. Они ходили по мостовой по двое-трое, а то и поодиночке, заходили в дома и выходили из них, не обращая внимания на зависших в воздухе экскурсантов.
        - У каждого есть свой дом, - сообщил гид. - Вообще, домов тут больше, чем жильцов, ведь многие дивоярцы остались в других мирах - собирать и учить новых волшебников. Это есть одна из миссий магов, обязательное задание. Так оставались в вашем родном мире ваши учителя, и так остались в моём мире многие молодые выпускники университета. Пройдёт пятьсот лет, и Дивояр совершит полный круг, тогда учителя придут в своё небесное жилище, принеся с собой редкие семена подлинного магического дара.
        Очерота пошёл на посадку, и вся группа тут же спикировала на блестящие камни мостовой.
        - Давайте заглянем в одно из пустующих жилищ, - предложил наставник. И все с охотой согласились.
        Великолепие убранства и сказочная пышность - таковы оказались впечатления от дворца. Дивоярцы жили в невообразимой роскоши, перед которой меркли дворцы королей как на Земле, так и на самой Селембрис. Лишь сверкающие покои Эйчварианы, волшебницы погибшего мира и тётки Гедрикса, могли сравниться с этим. Это было невозможно описать, настолько изумительны были эти чертоги - подлинно небесная Валгалла, рай, Элизиум.
        Как-то странно было себе представить, чтобы валькирия, которая в привычном понимании Лёна совсем не тяготела к роскоши - достаточно вспомнить её лесную школу в дубе - могла жить в таких условиях. Уютный, тёплый замок Магируса - Зоряна - тоже никак не мог сравниться с этой вызывающей роскошью. Но по тому, как небрежно миновал Очерота сияющие коридоры, выложенные драгоценными камнями, как плиточной мозаикой, Лён понял, что дивоярцы не слишком упирают на это сказочное великолепие - оно для них привычно.
        Да, здесь всё полно магических вещей и бытового волшебства: живущий здесь не стал бы утруждать себя готовкой или стиркой. Множество комнат с роскошной обстановкой, где каждая стена была целой сокровищницей - всё это любой дивоярский волшебник мог получить в пользование, просто очутившись в Дивояре.
        - Когда вы пройдёте посвящение и станете подлинными дивоярцами, - сказал им Очерота, остановив свою группу под высокой аркой, ведущей во внутренний дворик, где переливался хрустальными бусинами фонтан и множество экзотических растений переплетали свои ветви по аметистовым столбам, - вы сможете занять такой же дом.
        Группа очарованно внимала его словам, а Лён словно грезил наяву - ему виделась совершенно отчётливо та комната, в которую он поднимался однажды в своём сне: восьмиугольное помещение с дверью наподобие крыльев бабочки. Там было четыре портрета в витражах, три из которых были его предки - Гедрикс, Финист и Елисей. А четвёртым был он, Лён. Вещий сон открыл ему, что его будущее определено: он настоящий дивоярец!
        Вечером на площади Звезды состоялся праздник - отмечали прибытие небесного города в мир Селембрис. Многие маги Дивояра были родом отсюда. Пятьсот лет назад они оставили свою страну и отправились в плавание по мирам Содружества, выполняя свой долг - держать присоединённые миры в равновесии и безопасности.
        Фонтан в центре восьмиконечного бассейна бил в ночное небо упругими струями, которые меняли цвет, и казалось, что не вода взлетает вверх и осыпает толпы лёгкими каплями, а драгоценные камни искрами извергаются из волнующейся ряби.
        Дно фонтана подсвечивалось изнутри, и мятущиеся потоки света отражались в высоких облаках. Свет площади затмевал и сами звёзды - над Дивояром стояло зарево, бьющее из его стен. Лёгкие столы и кресла располагались по всей площади, и на них сами собой возникали удивительные яства. Множество народу, среди которых было много молодых и не слишком молодых - все гуляли. Иные дивоярцы парили в воздухе вместе со своими столиками, другие пролетали сквозь воды фонтана, отчего на минуту менялась настройка, и фонтан начинал выделывать струями хитрые фигуры. Второкурсники шалили, как первоклассники: они старались удержаться над главной струёй, но быстрый поток воды моментально сносил их прочь, отчего взрослые дивоярцы хохотали.
        Первокурсники ещё чувствовали себя здесь стеснённо и держались стаями. Они во все глаза смотрели, как веселятся старшие товарищи. И завидовали их свободе и простоте.
        Мокрый и счастливый Очерота подошёл к своим подопечным. Он развёл руки в стороны, легко тряхнул кистями, и вода с его одежды моментально испарилась, а волосы тут же высохли и снова распушились лёгким белым облаком.
        - Я первый раз прошёл через Портал! - непринуждённо воскликнул он, нисколько не стесняясь быть откровенным. - О, вы бы видели отбытие Дивояра из Жаворонара, моего родного мира! Когда-нибудь вы повидаете такие удивительные страны! Но на Селембрис я в первый раз. Я слышал, здесь такие чудеса! Покажете мне как-нибудь? Это один из старейших миров Содружества и здесь полно оставшихся от эльфов артефактов!
        - А разве Жаворонар не подобен Селембрис? - поинтересовался кто-то.
        - Нет, конечно! Жаворонар - молодой мир, заселённый переселенцами, - ответил старшекурсник, - Наша планета прекрасна, но на ней нет и в помине эльфийских чудес. Я надеюсь, вы будете мне гидами, как я помогаю вам освоиться в Дивояре.
        Обрадованные первокурсники наперебой взялись рассказывать Очероте о том, что видели и знали на Селембрис. Лишь Лён и Паф молчали. Паф мало что видел в своей жизни, разве что в те времена, пока слонялся вместе с другом по просторам волшебной страны и попадал из приключения в приключение. А потом Паф угодил в ловушку, и четыре года, в которые он мог бы возрастать в силе чародейства, прошли для него впустую. Ему нечего было рассказать такого, о чём бы не поведали взахлёб его сокурсники - они много путешествовали со своими учителями и многих тайн Селембрис навидались.
        Очероте рассказывали о таинственных зонах наваждения, попасть в которые равносильно тому, чтобы пережить лично какую-нибудь историю из жизни сказочного героя. Ему рассказывали об удивительных лесных и горных существах, о жителях подземного мира - гномах, о русалках, водяных и леших.
        Турайк рассказал о том, как случилось нашествие на волшебную страну, и как они с учителем оборонялись от вурдалаков. А Фабиан и Алатрез, которые хвастались под дубом про то, как они с Вэйвэ Валандером лихо отбивали нападения мутантов, теперь смотрели на невысокого и плотного Турайка удивлённо и явно смущались. Похоже, в прошлый раз они несколько подсочиняли и приукрасили своё участие в борьбе против полчищ Лембистора. А вот теперь этот крепыш, похожий на молодого гнома, рассказывал такие подробности, какие мог знать лишь тот, кто действительно имел дело с творениями демона-дракона.
        Лён никому из однокурсников не рассказал, что лично знаком с этой подлой тварью и многие пути они изъездили и исходили вместе. Даже Паф не знал всего того, что испытал Лён во время Жребия - он умолчал перед товарищем об этом эпизоде своей жизни, иначе велик был риск случайно проболтаться. И ещё понял он, что селембрийцы, включая и старших волшебников, практически ничего не знают о Лембисторе. И даже Долбер, который бок о бок с хитрым демоном путешествовал по мирам Жребия, так и не понял, что это за существо. Как отнеслись бы они к известию, что жестокий и безжалостный выходец из лимба теперь мирно коротает дни в одном захолустном городке в должности скромного лекаря. Ещё одна тайна, которую Лёну придётся замалчивать перед товарищем - четыре года легли между ним и Пафом. И вдруг он понял, что между ним и Лембистором сложилась некая таинственная связь, некая тщательно скрываемая нить. Как будто знал Лембистор что-то о нём - знал, и не хотел сказать. И некого спросить об этом, поскольку верный его друг и советчик, Гранитэль, оставила его.
        Тоска и боль среди шумного и яркого праздника вдруг сковали сердце Лёна, и он не слышал, о чём его спросили.
        - Лён, а что же ты молчишь? - спросил Очерота. - Ты где-нибудь бывал?
        - Да, я бывал на Кудовае, - растерянно ответил он, не зная, что сказать.
        Все засмеялись. Кто не бывал на Кудовае?! Оказывается, многие там были не по одному разу, а Лён в своих скитаниях лишь однажды посетил весёлую ярмарку волшебников. Кстати, Кудовай! Очероте не мешало бы посетить это чудное местечко! А будет ли возможность? Отпустят ли их из Дивояра?
        Ну, вы чудаки, смеялся Очерота. Это вам не тюрьма! Конечно же, отпустят! Пять дней в неделе учебные, а два - выходные. Всё, как у людей. Ваши кони пасутся на облачных лугах - как надо будет, свистнете. Молодые дивоярцы по выходным обычно удирают вниз, ведь там у них много знакомых.
        Товарищи рассказывали Очероте о Селембрис, и Лён с изумлением вдруг понял, как мало знает он о волшебной стране. Это он-то, который так много путешествовал по ней!
        Оказывается, что на ярмарку прибывают не только дивоярцы, но и вообще все маги, которые не замечены в плохих делах. Помимо тех, кто составлял особую касту среди волшебников Селембрис, есть и другие: те, кто обладает малой мерой силы. Они зарабатывают себе на жизнь своим небольшим искусством. Одни, как Магирус, ведут торг с купцами. Другие делают всякие магические поделки и продают их на ярмарке в Кудовае. Дивоярцы стремятся помочь младшим братьям и охотно приобретают у них всякие чародейские вещицы. Вот таким, например, был шар-будильник Айгена или гребешок Энины.
        Пока небесный город не прибыл на Селембрис, многие дивоярцы промышляли в случае необходимости простой торговлей всякими вещами и снадобьями. Это ещё была и практика для учеников - не все они станут небесными магами, кому-то это составит средства к существованию. Но учеников, которые по выходным будут отправляться вниз, снабдят карманными деньгами, чтобы они не зарабатывали себе на пропитание рыночными фокусами и не подрывали авторитет небесного города. Да, они на полном содержании - от шампуня для волос до амуниции.
        Лён с Пафом вспомнили о тех блаженных временах, когда жили они в замке Гонды, под ласковым вниманием Зоряны, и помогали своему учителю готовить всякие волшебные снадобья. Вспомнились и уроки Фифендры, когда она нещадно их гоняла за ошибки в составлении травяных сборов и небрежно произнесённые слова заклинания.
        - Не хотите пойти потанцевать, - спросила вдруг, подсаживаясь к двум друзьям, Энина.
        Девушка переоделась и сменила своё, похожее на деревенский наряд платье на одежду, которую предложил им Дивояр. Теперь на ней не было юбки, и одета она была, как многие волшебницы, в одежду, близкую к мужскому типу. На ней были узкие кожаные брюки с отделкой по бокам, высокие изящные сапожки, и лёгкая щегольская куртка. Но в качестве компенсации этому неженственному наряду, она высоко уложила свои волосы и скрепила их драгоценными шпильками, а на затылке прятался скромный гребень, который лишь один и держал непокорные волосы Энины.
        - Вы всё время молчите, - продолжила девушка, глядя на товарищей своими ясными серыми глазами. - Я тоже ещё не чувствую себя уверенно. Надеюсь, это скоро пройдёт.
        - Да, как-то не слишком по себе, - сознался Паф. - Такая роскошь во всём.
        - Вам сколько лет? - спросила девушка у них.
        - Нам исполнилось восемнадцать, - ответил за обоих Лён.
        - Не может быть, - не поверила Энина. - Ты явно старше. Тебе, наверно, лет двадцать пять.
        Лён невольно поднёс к лицу пальцы и коснулся щёк. Он всё время забывал, что изменился внешне. Да, он действительно был старше, но вот на сколько? Сколько лет ему накинул темпоральный вихрь, в который он попал в пещере, когда разрушился Красный Кристалл?
        - Я всё хотел спросить: что случилось с твоим лицом? - спросил его Паф позднее, когда они уже возвращались, усталые и переполненные впечатлениями, в свою великолепную комнату в башне университета.
        - Я попал под волну ускоренного времени, когда раскрывался твой Кристалл, - неохотно ответил Лён. - В одну минуту для меня минули несколько лет, а сколько - я не знаю.
        - Ты выглядишь старше меня, - заметил Паф. - Энина приняла тебя за моего старшего брата.
        Глава 4
        Занятия в университете шли совсем не так, как они ожидали. Паф думал, что их сейчас начнут обучать заклинаниям и потребуют продемонстрировать умения переводить воду в вино и обратно. Он знал, как замечательно освоил Лён это несложное умение трансформирования вещества, но понятия не имел, что товарищ умеет проделывать со своим телом такие метаморфозы, как превращение тела в живой камень и последующее хождение сквозь горы!
        - Лён, пожалуйста, не помогай мне, когда у меня будет плохо получаться, - просил он. - Я не хочу вводить учителей в заблуждение относительно моих способностей. Обман противен и унизителен. Я лучше буду фокусы на ярмарке показывать, чем стану притворяться тем, кем не являюсь.
        Да, характер Пафа давал себя знать: товарищу действительно претила ложь, а объяснять сокурсникам, почему у способного, по мнению Брунгильды и Магируса, ученика случилась такая досадная задержка в развитии, гордость не давала. Будь, что будет, упрямо решил Паф и более не выказывал при товарище страха перед будущим. А Лён, признаться, подумывал об этом: чтобы незаметно своей силой подправлять неважные результаты Пафа. Но первый же учебный день показал им, как они сильно ошибались. Занятия в небесном университете не напоминали ни в малейшей мере учёбу в школе или даже уроки возле дуба.
        Прежде всего, тут не было понятия учебных часов, да и уроков самих, как таковых, не было - то есть не было академического часа. День не делился расписанием на разные предметы, а целиком принадлежал одному преподавателю. Как брал их с утра один учитель, так весь день с ними и проводил.
        Занятие по предмету напоминало не лекцию, а беседу. Ученики могли свободно спрашивать о чём угодно, даже если тема не касалась предмета напрямую. Учителя считали, что всё необходимое так или иначе попадёт в головы студентов, и свободно отвлекались в сторону от плана. Мало того, они редко весь день торчали в одном помещении: занятие часто походило на экскурсию. Нередко группа отправлялась вместе с преподавателем вниз, на землю Селембрис. Тогда все садились на своих волшебных скакунов и стаей срывались с края облака.
        Бывали экскурсии по городам, причём, лунные кони уже более не прятали своих крыльев, как было это в отсутствие небесного города. Теперь, когда класс вступал в городские ворота, летучие кони гордо несли своих седоков меж двух поднятых крыльев. Это шествие всегда сопровождалось толпой, и молодые дивоярцы стали привыкать к торжественной и почётной своей роли.
        Часто они отправлялись в пустынные места, и преподаватели показывали им удивительные и необъяснимые феномены волшебной страны.
        Первым преподавателем, с которым встретилась группа, была валькирия Брунгильда. Лён с Пафом очень обрадовались этому и ещё больше обрадовались, когда узнали, что боевому искусству первокурсников будет учить Магирус Гонда.
        Одним из предметов Брунгильды была история Селембрис. Вот тут все с изумлением поняли, как мало они знают об этой удивительной стране. Все сведения учеников были разрозненны и лишены систематичности. Они были знакомы со многими артефактами, но не задумывались об их происхождении, назначении, то есть были ничуть не лучше тех деревенских жителей, которые прекрасно знали, например, о существовании Переходников, но понятия не имели, кем, зачем и для чего они поставлены.
        Многие физические свойства волшебной страны и пространства, которое она занимала, были им неведомы. Многие понятия не имели, что вообще всё может быть иначе. Лён, который родился в ином мире, знал об этом. В частности, он знал, что на Селембрис не взрывается порох или другие взрывчатые соединения. Что нитроглицерин тут только горит, как спирт. А другие вообще не имели понятия о взрывчатых веществах - само понятие явления им было незнакомо.
        Брунгильда объяснила причину этой неосведомлённости: на Селембрис искусственно созданы такие физические параметры пространства, чтобы никакие взрывчатые вещества тут не работали. В других мирах, не входящих в Содружество, это не так. Это создает эффект замедленного развития общества но это же оберегает людей от глобальных разрушительных проектов. Так что, одним из предметов будет изучение техногенного развития изолированных планетных миров.
        - Она говорит о мире, в котором жил ты? - спросил Паф на ухо.
        - Да, - ответил Лён, и Паф покачал головой, поскольку вспомнил, что так и не сумел понять объяснения товарища по поводу того, как работает телевизор или даже говорящая трубка.
        - У меня вопрос, - поднялся с места Лён. Все они сидели на открытой площадке на вершине одной из башен университета. Валькирия стояла перед ними, опираясь на копьё, которое Лён и Паф привыкли постоянно видеть при ней. Такой они за все годы, проведённые у дуба, уже видели её не раз, а прочие и знать не знали, что Брунгильда могла предстать в виде старой ведьмы Фифендры. Здесь, в Дивояре, героический облик валькирии казался самым естественным, а её богатое боевое одеяние - достойной данью роскоши небесного города. Теперь оба товарища видели свою учительницу совсем иными глазами.
        - Говори, Лён, - тут же ответила Брунгильда.
        - Наверно, я единственный из класса, кто родился в техногенном мире, - начал он, и ни сколько не сомневался, что это так - Лён уже знал, что все прочие сокурсники родились в Селембрис. - И я могу предположить, что многие миры прошли в своём развитии гораздо больший путь, нежели моя планета.
        Брунгильда коротко кивнула в то время как все прочие начали переглядываться и пожимать плечами.
        - Я хочу спросить: не опасно ли лишать волшебные миры таких вещей, как порох и другие взрывчатые вещества? Ведь возможно вторжение извне. Как такой мир будет защищать себя, как будет противостоять захватчикам?
        - Хороший вопрос, - согласилась преподавательница. - Вполне резонный, учитывая то, что ты действительно родился в техногенном мире. Прочие ученики скорее ожидали бы вторжения магических орд, как было при Лембисторе.
        - А как ты думаешь, что станет со средствами нападения противника, с так называемой техникой, когда она вторгнется в пространство Селембрис? - спросила она своего ученика.
        - Ничего просто работать не будет! - воскликнул Паф, который уже имел понятие о том, что телевизор, если его отсоединить от источника питания, немногим отличается от каменного валуна.
        - Да, вот Паф у нас имел удовольствие побывать в техногенном мире и встретиться с техникой, - тут же поддержала его валькирия. Все заинтересованно повернулись к Пафу, а Энина, как единственная девушка в группе, посмотрела на него с восторгом.
        "Ну да, помню я, как он пятился от унитаза и требовал выпустить его во двор! - развеселился про себя Лён. - А стиральная машина его чуть не свела с ума!"
        - И как там, Паф? - с большими глазами спросил Турайк, который большую часть своей жизни провел с учителем в холме и походил на рослого гнома.
        - Круто, - отвечал Паф, не желая привлекать к себе лишнее внимание, потому что был он в мире Лёна всего неполных два дня.
        Глава 5
        Селембрис была особенным миром среди Содружества Миров. Она являлась главным и связующим миром среди кольца планет, объединённых пространственным коридором. Кольцо - сказано условно, поскольку это понятие отражает лишь последовательность перехода Дивояра от мира к миру. Страна Селембрис называлась среди прочих миров Планетой Эльфов, потому что когда-то, в незапамятные времена она была ими создана - так полагают дивоярцы, потому что первые люди, переселившиеся на Селембрис, ещё встречали странных и таинственных обитателей волшебной страны. Но то были незапамятные времена. И свидетельств об этом не сохранилось, только устные предания, которым, как известно, особенно доверять нельзя. Да, то, чем теперь владеют дивоярцы, некогда принадлежало другому народу.
        Постепенно среди людей стали проявляться носители особой силы - маги. Их также называли волшебниками. На Селембрис волшебство казалось совершенно естественным, и неудивительно: ведь люди, населяющие этот мир, были потомками бежавших от преследования земных чародеев. Впрочем, не все - многие были обыкновенными людьми. Но маги быстро объединились и стали поддерживать друг друга, сохраняя общие интересы. Они хотели сохранить Селембрис в первозданном виде, сохранить её удивительную красоту, не извращая природу, не разрушая заповедные места и не вытесняя их таинственных обитателей. Это было хорошее намерение, и оно увенчалось успехом - волшебная и обыкновенная жизнь на Селембрис прекрасно уживалась, благо, что страна просторна. Но маги продолжали искать следы эльфов, чтобы понять, что же именно заставило их уйти. Никаких посланий новым поселенцам те не оставили, но временами появлялись слухи, что там или в другом месте видели эльфов. Нередко это было правдой, потому что время от времени кто-то из людей и даже магов попадал неведомым путём к маленькому доброму народцу, который назывался Цветочные        Эти милые крохотные создания обитают в некоей замкнутой области, куда нет входа. Только желание этих удивительных существ позволяло кому-нибудь изредка проникнуть в их волшебную страну, которая называется Эльфира. Вернувшиеся оттуда рассказывают о чудесах, а иных эльфы награждают и сокровищами. Но в целом, никто в Дивояре не верит, что эти крошки как раз и были тем некогда могучим народом, который сотворил Селембрис и вечный город Дивояр, потому что цветочные эльфы, в сущности, совершенные дети, лакомки и озорники, поэтому никто из взрослых попасть в их мир не может - это доступно только детям.
        Однажды древние маги обнаружили оставленный своими обитателями город - вся гигантская система прекрасно сохранилась. Неразрушимое создание таинственных владык Селембрис, он был пришвартован высоко в горах и словно ждал новых владельцев.
        Много-много лет потратили сильнейшие волшебники на то, чтобы разобраться в устройстве города и научиться пользоваться им. Город предоставил им огромные, поистине безбрежные возможности, и овладевшие им маги теперь могли силами сравняться с прославленными богами древности. Надо ли говорить, что найденное эльфийское сокровище они использовали лишь на сохранение Селембрис, чтобы не позволить своим собратьям, расселившимся по всему лику волшебной страны, разорять прекрасное творение ушедшего народа.
        Среди удивительных машин, созданных гением эльфов, были устройства, изменяющие физические свойства мира, и маги воспользовались этим, чтобы не допустить среди людей появления разрушительных изобретений. К этому времени маги Дивояра, так был назван летающий город, успели побывать на многих иных планетах и увидеть последствия так называемой цивилизации, все достижения которой призваны облегчить жизнь людей, и все приобретения которой в конечном счете разрушают мир.
        Селембрис стала миром, в котором техническое развитие, бывшее проклятием многих миров, стало невозможно. Вместе с тем дивоярцы следили за тем, чтобы конфликты между народами не принимали вида тотальной бойни. Постепенно всё население страны признало справедливость правления Дивояра, тем более, маги избегали вмешиваться в дела людей без необходимости, они вовсе не преследовали такую цель, как абсолютная власть.
        Однако, вполне благополучная жизнь, в условиях изобилия привела к ожидаемой проблеме - угрозе перенаселения. К тому времени дивоярцы обнаружили, что летающий город может перемещаться меж мирами. Вполне пригодные для жизни планеты обнаруживались одна за другой - туда и уходили излишки населения. Прекрасные планеты, некогда найденные эльфами, стали новыми домами для людей. Туда, вместе с людьми, шли и маги, чтобы своими способностями поддерживать мудрую политику Дивояра. И город уже не плыл над одной лишь Селембрис, а на равное время посещал все иные планеты, названные Содружеством. Там устанавливались машины эльфов, чтобы сохранять в отсутствие Дивояра те же свойства пространства. Но мир Селембрис оставался материнским миром, попасть в который и пожить там было мечтой любого мага из других миров. Более нигде во всей Вселенной не было такой удивительной планеты.

* * *
        В здании Университета имелось обширное здание библиотеки, в которую заглядывали не только студенты, но и магистры. Это было уникальное собрание множества книг, фолиантов, рукописей, манускриптов, свитков. Библиотека делилась на два отдела: один, доступный каждому, второй - только с разрешения Ректора. Первый отдел свободно посещался всеми студентами, где они могли взять любую книгу - хоть в читальном зале с ней сиди, хоть домой бери. Все книги этого отдела были напечатаны на общем языке, некоторые были переводами.
        Как в обыкновенной земной библиотеке, книги здесь делились по тематике. Огромный раздел, состоящий из сотни высоченных полок, плотно уставленных потрёпанными фолиантами, включал в себя фольклор Селембрис - тут были сказки и волшебные истории, совсем, как в замке у Магируса. Открыв огромную, тяжёлую книгу, можно было прочитать истории, которые происходили в той или иной зоне наваждения. Книжные шкафы стояли, как солдаты, в затылок друг другу, а сбоку от них имелась обширная площадка, где можно было посидеть и полистать книгу.
        Столы примыкали к высоченной, метров в семь, стене, на которой имелась карта Селембрис - мозаичное изображение, и вот на ней указывались места, где располагались зоны сказок. Масштаб тут не был указан, потому что в волшебной стране, как говорила не однажды лесная колдунья Фифендра, вёрсты немеряны. Зато подробно указывалась сетка дорог и расположение крупных городов - это могло служить ориентиром. Такие же карты, только более подробные, лежали в шкафу, чтобы каждый мог подойти и посмотреть. Конечно же, Лён первым делом бросился исследовать карту - ему хотелось знать, где именно он был. Оказалось, что за шесть лет, в общей сложности проведённых на Селембрис, он исследовал не так уж много. Но и не мало, потому что прочие из его группы ещё меньше путешествовали самостоятельно.
        Следующий отдел, более скромный, содержал данные об артефактах - это были результаты исследования многих дивоярских магов: тщательно проверенные факты, предания и сказания о происхождении этих удивительных явлений. Тут можно было встретить сборник рассказов о посещении страны Эльфиры разными людьми и волшебниками. Здесь можно было прочитать об Ороруме, включая занятную сказку про великана Рдлды-Елды, который шатался к каменному оракулу, чтобы узнать, куда девал он накануне испечённый хлеб. Но к этой же истории прилагался десяток других, которые тоже рассказывали историю Орорума - все они звучали по-разному!
        Был раздел, посвящённый эльфам, он содержал в себе не слишком достоверные сведения, о чём в книгах давалось предупреждение. Обширные учебные разделы, содержащие специальную и справочную литературу, исторические данные, наглядные пособия и пр.
        Библиотека содержала в себе так много, что даже простой беглый просмотр каталога вызывал головокружение - это была мудрость, собранная теми, кто жил по полтора тысячелетия. Нужен поистине мафусаилов век, чтобы одолеть хоть часть её.
        Следующим замечательным местом, где нередко проводились занятия групп, был экзопарк. О, это было нечто особенное! Парк смыкался одной своей стороной со зданием, где располагался музей естествознания. Дело в том, что музей был как бы продолжением экзопарка. Когда какой-нибудь из обитателей зверинца инопланетных монстров доживал свою жизнь до естественного конца, его помещали в прозрачную колонну, где экзотическое животное замирало навеки, сохраняя тот вид, который ему присущ.
        Студенты шли по огромному холлу музея, под его мозаичными потолками, где с обеих сторон проникал свет сквозь высоченные стрельчатые окна, оконные промежутки украшены выпуклыми барельефами, изображающими мифических существ - горгульи, химеры, драконы, морские существа, величественные, как Нептун, гигантские змеи и сидящие на них верхом нечеловеческие существа - много-много всего. Украшение зала само по себе было музеем. Но преподаватель, приведший сюда группу, привлекал внимание студентов к содержимому колонн.
        В тот день занятия вёл Вэйвэ Валандер, которого Лён приметил, когда волшебники собирались на поляне под дубом Фифендры, то есть Брунгильды. Это был статный, весьма рослый человек, по виду лет тридцати пяти - сорока. Чёрные с проседью волосы, холёная бородка и неожиданно лохматые брови, из-под которых смотрели острым взглядом ярко-серые глаза. Лицо у него было худощавым, очень привлекательным, как хорош собой был и сам он, но было ощущение, что Валандеру было отнюдь не тридцать пять лет, а гораздо больше. Двигался он с грацией, присущей человеку, который привык вращаться в высшем свете.
        И, удивительно дело, ученики этого магистра, Фабиан и Алатрез, были на него похожи так, что их можно было принять за сыновей. Они бессознательно повторяли за своим учителем манеру двигаться, держать высоко голову, смотреть с прищуром, цедить слова. На самом деле между ними не было никакого близкого родства. Примечательно, но и Лён с Пафом весьма походили на своего второго учителя - Магируса Гонду, как будто волшебство, которому он их обучал, запечатлелось и во внешности.
        Валандер останавливался у некоторых колонн и рассказывал о том, где это животное ранее водилось, что из себя представляло. Как оказалось, большая часть экспонатов в той или иной мере обладали волшебными свойствами. Некоторые были обитателями миров Содружества, другие добыты невесть где. Некоторых даже нельзя было показывать живьём, до того это были агрессивные твари. Так, проходя мимо одной колонны, Лён вздрогнул и задержался. Тварь, которая казалась совершенно живой, застыла в прозрачном стекловидном материале, оскалив чудовищные зубы и нацелив на зрителя кошмарные когти-клинки. Длинные клочья шерсти свисали с её горбатого загривка, на котором топорщились короткие жёсткие крылья. И только глазки существа были безжизненны, на самом деле они должны гореть огнём.
        - Сквабар, - невольно проронил Лён, потрясённый видом существа, рядом с которым выжить было невозможно.
        - Ты слышал о сквабарах? - поинтересовался преподаватель, подойдя ближе.
        - Читал, - тут же опомнился Лён.
        Но не выдержал и спросил:
        - А где это водится?
        - Мы не знаем имени мага, который добыл его, - пояснил Валандер, - иначе это было бы отражено в табличке. Но в хрониках Содружества содержатся данные, в которых упоминаются сквабары. Откуда берутся эти твари - неизвестно, но есть достоверные данные о том, что существуют, помимо миров Содружества, иные миры, в которых невозможно находиться человеку, и которые предназначены лишь для таких тварей. Мы называем их демонскими мирами, потому что не однажды происходил прорыв из смежного пространства, и тогда воины Дивояра защищали мир, который подвергся нападению.
        - А на Селембрис они нападали? - тут же поинтересовался Паф.
        - Есть записи о прорывах на Селембрис, - пояснил преподаватель. - В давние времена такое случалось отнюдь нередко, но дивоярцы сумели отыскать способ справляться с этим. Не спрашивайте, как - это тема не разглашается среди учащихся. Об этом известно только кругу посвящённых, то есть магов, чей авторитет бесспорен и кто доказал великому небесному городу свою верность. Хочу только сказать, что Дивояр обладает многими такими средствами, о которых никто не подозревает, не случись иной напасти.
        Невольно пришло на ум воспоминание о полчищах сквабаров, вылезших неизвестно откуда и уничтоживших целую область, центром которой был Дерн-Хорасад. Ведь эта земля тоже была частью Селембрис! Была, пока один начинающий маг не явился туда со своим Перстнем Исполнения Желаний и не свернул пространство в точку. Поэтому он не стал более задавать вопросов, но про себя подумал, что надо бы отыскать в библиотеке Дивояра все сведения о сквабарах. Кроме того, сквабары что-то знали о Джавайне, о котором волшебники ни сном, ни духом не ведали.
        - Некоторые из тварей весьма долгоживущи, - распространялся Вэйвэ Валандер, ведя свою группу по широкому проходу между двумя рядами колонн. Солнце проникало сквозь окна музея и рассеивалось радужными лучами среди колонн, отчего смотреть иной раз было неудобно: всё пространство внутри помещения как будто заполнялось мятущимся светом. Поэтому Валандер одним жестом приказал окнам потемнеть, а колоннам - подсветиться. Тогда в музее наступил лёгкий полумрак, среди которого мягким золотистым светом вспыхивала та или иная колонна, к которой подходила группа. Остальные же походили на высоченные, но слабые светильники. Выглядело это неописуемо, и Валандер явно наслаждался эффектом. Даже его ученики, Фабиан и Алатрез, которые, как знал Лён, с самого детства прожили рядом со своим учителем в его прекрасном горном замке, ничуть не уступающем Зоряне, а, если честно, то гораздо более великолепном. Аристократизм обоих учеников великого магистра явно родом оттуда, от светских привычек Вэйвэ.
        - Некоторые вообще питаются непонятно чем, так что иной опытному исследователю годами приходится выяснять, как именно пополняет иная тварь свой запас жизненных сил. В процессе обучения вы узнаете совершенно удивительные вещи! Вы приобщаетесь к великой и нескончаемой работе, суть которой есть познание многообразия мира! В своё время, когда я был лишь немного старше вас и окончил второй курс университета, моей практикой было исследование миров, не попавших в Содружество. Тогда я и заразился этой исследовательской горячкой! Многие из этих экспонатов доставлены сюда мной и моими товарищами. Нас называют охотниками, а иногда даже охотниками за нечистью. Это не совсем верно, потому что далеко не все твари, которых мы добываем, есть агрессивные и обладают тёмной магией. Но, в целом, я не отрицаю того, что мои пристрастия лежат именно в области монстрозоологии.
        Валандер искренне увлёкся, глаза его сияли, он словно погрузился в воспоминания о тех чудесных днях, когда служил Дивояру, бесстрашно выходя со своим магическим оружием во враждебные миры.
        - Да, мы охотники! И, если кто из вас решит заступить на этот путь, то должен многому научиться! Вам предстоит освоить много дисциплин, одной из которых будет умение сражаться. Этому вас обучит мой друг, с которым мы не однажды прошли через демонские миры и добыли не одну опасную зверушку.
        - Кто это? - невольно спросил Лён в то время как Фабиан и Алатрез с гордостью посматривали на сокурсников.
        - Магирус Гонда, - ответил Вэйвэ.
        Лён и Паф так и застыли, не в состоянии что-либо говорить. Их учитель, их добрый, деликатный Магирус Гонда был охотником за магической нечистью! Он прошёл многие сражения и добыл для Дивояра великолепные экземпляры! Он повидал такие жуткие миры, которые представить невозможно!
        - Да, как-нибудь мы с вами соберёмся в библиотеке, и я вам покажу атласы демонских миров, - продолжал преподаватель. - Это такая штука, которая как бы запечатлевает другой мир, показывая его в динамике движения, даёт возможность как бы увидеть его изнутри, но не позволяет вам погибнуть при соприкосновении с ним.
        - Что-то вроде кино? - не удержался Лён.
        - Ну да, - слегка удивился Вэйвэ, взглянув на любознательного студента, и тут же вспомнил:
        - А, мне говорили, ты из технологического мира, а не из Содружества.
        - А это плохо? - осторожно поинтересовался Паф, бросив на товарища взгляд.
        - Нет, почему же? Это довольно редко, но вполне нормально. Такие случаи бывали. Вы уже слышали, что есть миры, оставленные Дивояром?
        Все кивнули - это говорила им Брунгильда.
        - А почему? - тут же задала вопрос Энина.
        - Прорыв технологии, - ответил Вэйвэ. - Машина лишь до какого-то момента способна удерживать пространство в состоянии стагнации, а потом всё же происходит прорыв. Рано или поздно происходит.
        - Дивояр когда-то был на Земле? - спросил Лён, не сомневаясь в ответе.
        - Нет. Он не был там никогда.
        - Как?! Но мне Брунгильда говорила… - ошеломлённо пролепетал Лён.
        Вэйвэ вдруг остановился, оглянулся на него и сказал:
        - Сейчас не время говорить об этом, тема нашего урока другая. Если хочешь, можешь исследовать этот вопрос - отыщи материалы в библиотеке. Кажется, это называется "Древнейшая история планеты Земля". В своё время многие из нас предприняли экскурсии по этой планете, так что мы знаем её хорошо - на её примере мы изучали предмет "Технологическое развитие миров", особенно тему прорыва. Ваша планета интересный экспонат в истории миров. В своё время я писал реферативную работу на эту тему - можешь поискать в библиотеке. Но Дивояр там не был никогда.
        Преподаватель двинулся дальше, давая тем понять, что разговор, случайно ушедший в сторону от темы занятия, не стоит продолжать, и группа последовала за ним, и Лён вместе с ними, гадая про себя: всё ли он понял правильно из слов Брунгильды. У него-то как раз создалось впечатление, что она говорила о том, что некогда Дивояр плыл и над Землёй, пока однажды не покинул её навеки.
        Весь день они ходили по музею, который ветвился на галереи, делился на этажи. Сюда они потом смогут придти в любое время, чтобы изучать экспонаты и порыться в документах. Сегодня в экзопарк группа не попадёт - времени недостаточно. Но Вэйвэ будет у них вести монстрозоологию ещё много дней, так что, в конце концов, это место перестанет их удивлять. Преподаватель только показал своим подопечным с балкона на огромный парк, простирающийся очень далеко и представляющий собой подобие лабиринта. Это были вольеры, в которых в тщательно подобранных условиях содержались удивительные существа, собранные со всех миров.
        - Сегодня вы прослушали вводную лекцию, которую можно назвать ознакомительной, - сообщил им преподаватель, прощаясь со студентами на пороге музея. - Следующий раз мы с вами встретимся через неделю. Запомните, мой день вторник.

* * *
        Лён очень хотел встретиться с Брунгильдой и выяснить, что же именно неправильно понял он в отношении Земли.
        - А тебе оно надо? - недовольно спрашивал Паф, поскольку один был в курсе, что Лёна так занимает этот вопрос. Ему же было непонятно: ведь друг покинул свой прежний мир, теперь он больше не принадлежит ему, теперь Селембрис стала его домом, а Дивояр - его судьбой.
        - Мне просто интересно, - объяснял Лён, а Паф не соглашался: в Дивояре и так слишком много всего, что следует понять, усвоить, запомнить. Так много, что посторонние задачи уже лишние - хватило бы ума и способностей на необходимый минимум.
        - По-моему, Валандер даже пожалел, что обмолвился об этом, - сказал Паф.
        Это было точно, такое же впечатление создалось и у Лёна, и всё же этот вопрос не давал ему покоя, и Лён подумывал уже, не отыскать ли ему Брунгильду и не спросить ли у неё. Но Дивояр огромен, и где, в каком его доме, на какой улице поселилась валькирия - неизвестно, потому что преподаватели жили не в университете, а занимали какой-нибудь дворец.
        - Как ты думаешь, между волшебниками есть семьи? - спрашивал Лён со своего дивана, когда они ближе к вечеру располагались в общей гостиной с книгами в руках.
        - Ну, ты даёшь! - вздыхал Паф из-за какой-нибудь "Классификации болотной нечисти и происхождения оных видов".
        - Выходит, у них чисто товарищеские отношения?
        - Отстань! Во, смотри-ка, про болотную кикимору! Наша Дёрка кикимора болотная?
        - Она самая. И училка наша по физре - тоже. Они близняшки.
        Паф большими глазами смотрел из-за книги, хмыкал и становился очень похожим на себя, каким он был в детстве - открытым, искренним и весёлым.
        Глава 6
        Самым поразительным в жизни студентов Дивояра было то, что между старшим и младшим курсом отсутствовала всяческая вражда, не было никаких конфликтов, не проявлялась ни в малейшей мере агрессия, заносчивость, соперничество. А это было именно то, чего опасался Лён, да и Паф тоже. Лён слишком хорошо помнил свою школу, где "салагам" постоянно впаривали в голову, чтобы помнили своё место. Он прекрасно знал, какие отношения царят в армии - пресловутая дедовщина. Он полагал, что в любом месте, где рядом сосуществуют старшие и младшие, всегда должна быть дедовщина. Здесь было не так.
        В лесной школе Фифендры он имел возможность наблюдать такие конфликты - там люди были, как люди. Это тогда ему казалось, что Фифендра сквозь пальцы смотрит на драки. Только позже он понял, что это совсем не так: она наблюдала, позволяя конфликту созреть. Если примирения не происходило, она сама вмешивалась, как в случае, когда Лён и Паф сцепились с Долбером. Методы разборок у неё были свои, порой жестокие - так она заколдовала всех троих и отправила в Дёркино болото добывать перстень с трилистником. Как позже узнал Лён, ничем особенно этот перстенёк примечателен не был, а являлся лишь поводом - Брунгильда сама же его в болото и закинула.
        Вернулись тогда из этого уморительного похода все трое товарищами, и более уже не пересекались. Потом он уже вспомнил, что и с другими учениками ведьма прибегала к тому же методу, только делала это в соответствии с характерами испытуемых. После такого однажды пара учеников скоро покинула школу. Кажется, их пристроили у кого-то из волшебников в качестве прислуги, к простой работе, на которой не научишься магии, а только будешь тупо тереть, перемешивать, варить, выпаривать, возгонять вещества, чистить посуду, собирать и сушить травы, подметать полы. Это было как раз то, о чём говорилось между ребятами вначале: повезёт, попадёшь к хорошему волшебнику, будешь учиться магии. Не повезёт - будешь просто прислугой. Да, так они думали тогда и боялись, не зная, что следует предпринять, чтобы не попасть к плохому волшебнику. Теперь же стало ясно: на самом деле Брунгильда этих двоих просто исключила, выставила вон. Он поначалу думал, что эти ребята оказались не способны к магии, но это явно было не так - у одного способности были очевидны.

* * *
        Среда была днём Магируса Гонды. Рано утром, едва только длинные лучи солнца коснулись улиц Дивояра, и высекли из мостовых яркие искры, в комнатах Лёна и Пафа мелодично заиграли тонкие колокольчики - это была побудка. Им давалось достаточно времени, чтобы умыться, собраться и встретиться у фонтана. Оба друга наскоро приняли душ, выбрали одежду на выход, причесались.
        Наконец, оба собрались, вышли на балкон и спрыгнули прямо в прохладный, лёгкий воздух. А затем пошли на вираже в обход здания, потому что их башня была не угловой, а находилась сбоку от центрального входа. Они летели к месту сбора. Лён избегал показывать при всех, что умеет прибегать к мгновенному переносу. Кроме того, он мог переноситься только в место, которое видел, или хотя бы точно представлял, что там, а фонтан располагался с другой стороны здания.
        Очерота, который нередко встречал их там, поначалу следил за Лёном, поскольку не забыл, как в первый день тот оказался у него за спиной в то время, когда второкурсник ждал его совсем с другой стороны. Но Лён благоразумно ни в чём не оправдал надежд старшего товарища. Теперь он знал, что свойством мгновенного переноса владеют далеко не все магистры, а в этом случае неумно будет проявлять слишком большие способности. Это его даже забавляло.
        Они прибыли на этот раз первыми и получили немного времени, чтобы полюбоваться главной достопримечательностью Дивояра.
        Кристальная звезда водоёма трепетала мелкой рябью, отчего казалось, что весь пятиугольный бассейн наполнен множеством бриллиантов, настолько необыкновенно и ослепительно сияла в нём вода. Высокие струи фонтана взлетали вверх и тонкими изящными дугами не просто низвергались вниз, а выделывали чудные фигуры, как будто устья, исторгающие воду, находились в постоянном движении. Само по себе это зрелище просто завораживало, поэтому студенты ждали с нетерпением того момента, когда вечером после двухдневных выходных снова начнётся веселье на площади.
        Подопечные Очероты договорились собираться на занятия у фонтана, другие группы - на вершине своей башни. Третьи взяли манеру встречаться у главного входа. Четвёртые брали старт с чьего-нибудь балкона. Это нужно было для того, чтобы не создавать кутерьмы и не перемешиваться группами - всё постепенно входило в привычку.
        Теперь Лён и Паф с наслаждением прогуливались под облаком мелкой водяной пыли, рассеянной в воздухе. Их не тревожило, что одежда напитается влагой - день обещал быть жарким. Сегодня они встретятся со своим любимым учителем - Магирусом Гондой, и он снова будет их учить магическому бою. Что-что, а этот раздел науки давался Пафу превосходно.
        Ещё в те времена, когда они оба были подростками и находились в обучении у Гонды, он не мог среди них выделить кого-то одного - оба были хороши. Но у Лёна осталось одно удивительное воспоминание о том времени, когда он пребывал в образе Гедрикса. В те дни, когда он рос в поместье своего отца, то есть не своего, а отца Гедрикса, рыцаря Гебриана, он вместе с Аларихом занимался изучением боевого искусства. Позднее это обучение продолжил отец Алариха, герцог Розебрахер. И вот от этого погружения у Лёна остались немалые навыки, что и заметил Магирус Гонда, когда его ученик преодолел наваждение и вернулся обратно к своим ученикам. Паф не вернулся, и оттого не с кем было сравнить своё умение. Теперь же Лён ломал голову, как спросить товарища, сохранил ли он боевые навыки Алариха, как память о нём.
        - Давненько что-то я не учился у Гонды, - издалека начал подкапываться Лён.
        - Да? А разве в те годы, что меня не было, ты не брал у него уроков? - удивился Паф, и это был первый раз, когда он заговорил о своём отсутствии без мрачной гримасы.
        - Нет. Я путешествовал, - не сказал правду и не соврал Лён.
        - А зачем тебе? - заинтересовался друг. - У тебя же дивоярский меч, он сам даёт тебе и силу, и умение.
        - Ты забыл, что здесь мне запрещено им пользоваться. До конца обучения он будет покоиться в отвороте моей куртки, как простая иголка.
        - А, - кивнул Паф.
        Потом помолчал немного и добавил:
        - Не знаю, хватит ли теперь моего умения, чтобы быть не хуже прочих. Столько времени потеряно.
        - Ты помнишь, как ты был Аларихом? - прямо спросил его Лён.
        Друг опять кивнул.
        - Тебя учил владению мечом свой отец, герцог Розебрахер.
        - Лён, это же был сон. Простое наваждение. Мало ли что приснится человеку.
        - Нет, Паф, это была реальность. Я был там с тобой, был твоим вассалом, Гедриксом. Твой отец, вернее, отец Алариха, герцог Розебрахер, учил нас обоих. Неужели эти навыки тебе только приснились?
        - Конечно, - ответил Паф, не понимая, чего от него хочет товарищ.
        Большего Лёну добиться не удалось - Паф начисто отрицал реальность происшедшего с ним во сне. Он даже не понимал, как это может быть, ведь сон есть сон. Возможно, причиной неверия было то, что Паф не прошёл множества погружений, в отличие от своего товарища. Он знать не знал, насколько сильно каждое такое наваждение впечатывается в память, характер и сознание человека. Он не понимал, как можно отождествлять себя с наведённым образом. Всё потому, что они слишком долго были разлучены.
        К месту сбора стали слетаться товарищи из группы - одна за другой фигуры вылетали из-за крайней башни и ловко планировали, делая посадку. Фабиан с Алатрезом и на этот раз поступили по-своему - они перемахнули здание университета поверху. Последним прибыл Очерота.
        - Всё в сборе? - спросил он, пересчитывая свою группу по головам. - Кстати, сегодня наши занимаются на одной площадке с вами.
        - Как это? - не поняли первокурсники.
        - Так это. Магирус, как говорят, большой мастер магического боя, так что нам интересно посмотреть. Мы с нашей группой договорились перенести занятия и побывать с вами. Кажется, вы двое несколько лет были его учениками?
        - И Брунгильды тоже, - скромно ответил Лён.
        Им обоим досталась новая порция изумлённых взглядов - эти двое занимались у таких учителей! Магирус Гонда, охотник за нечистью, великий магистр, и легендарная валькирия Брунгильда!
        - Ну, уж теперь не знаю, как я буду, - шепнул на ухо товарищу Паф.
        - Брось! - также шёпотом ответил ему Лён, заметив краем глаза, как покраснели и отчаянно переглянулись между собой Фабиан и Алатрез. Их учитель был экзобиологом, а боевое прикрытие осуществлял Гонда. Приятно было видеть немое восхищение в глазах Энины.
        - А без волшебной иголочки мы как? - с подначкой спросил Валерон.
        - Не фонтан! - небрежно отвечал Лён, и тут все засмеялись.
        - Что значит "не фонтан"? - спросил Очерота.
        - По-нашему, по земному: нет проблем, - немного смутившись, объяснил Лён - чёрт знает как у него вырвалось это чисто школьное выражение, которое, вообще говоря, может означать всё, что угодно.
        На карте города корт найти было совсем не сложно, а вот разобраться в путанице воздушных мостов, сияющих светом башен и хитросплетения улиц, оказалось совсем не так просто. Поначалу Очерота будет провожать их, а потом они будут собираться самостоятельно. Так что, перелетев напрямую через множество дворцов, второкурсник привёл свою команду на открытую площадку, где уже прогуливались и разминались шестеро взрослых парней - второкурсников, он седьмой.
        - Однако, если группы так мельчают… - заметил Паф, тревожно взглянув в полёте на Лёна.
        - Я слышал, что группы второкурсников формируются по предметам, - ответил тот. - То есть, эти специализируются на магическом бое. Они будущие боевые маги и куратором у них Гонда.
        Идя на посадку, товарищи молча переглянулись - дай им Судьба, они непременно постараются попасть в группу Гонды, чтобы тоже стать боевыми магами. Недаром учитель говорил, что Лён самый настоящий дивоярский воин.
        Матовое покрытие корта давало ногам хорошее сцепление - все учебные площадки были таковы, а посреди центральной стоял, одетый в лёгкую учебную кольчугу, сам Магирус Гонда. Высокий и стройный, по виду не более тридцати лет, лишь пепельные волосы, забранные сзади в хвост, позволяли думать, что худощавому, по-юношески гибкому дивоярцу гораздо более лет, чем кажется.
        Старшая группа уже была готова, то есть, одета в такие же лёгкие кольчуги и со шлемами на головах - Магирус же имел голову открытой.
        - Ну, вот и вы, - ласково встретил он прибывших на первое занятие юных магов.
        Первым делом им выдали по защитному комплекту - прямо из воздуха Гонда начал выдёргивать одну за другой кольчуги, украшенные по груди синей нашивкой, в то время как у старшего курса нашивки были красные. Прибывшим объяснили, что таскать с собой защитный комплект нет необходимости - всё появится само собой, причём у каждого свой личный. Также просто возникли и шлемы, внутри которых имелись новенькие чистенькие подшлемники.
        - Со временем они у вас станут потными и тёмными, - сообщил новоприбывшим Очерота. - А кольчуга будет свидетельствовать о ваших успехах. Чем меньше повреждений, тем лучший ты боец.
        У него кольчуга носила следы многих пропущенных ударов, и вообще, все старшекурсники выглядели отнюдь не празднично в отличие от младших, которые надели только что подаренные им доспехи, каждому пришедшиеся впору, как будто делалось по нему. Даже невысокая Энина, когда подпоясалась пластинчатым поясом и надвинула на лоб шлем, выглядела похожей на стройного юношу.
        Лён вдруг почувствовал волнение - такое возбуждение его всегда охватывало перед боем. Сердце застучало сильно и уверенно, в венах забурлила кровь. Руки так и зачесались, только оружия в них не было. Того и гляди, выскочит из-за ворота его волшебный меч и сам нырнёт в кольчужные перчатки.
        - Первый семестр обучения вы будете держать в руках самое обыкновенное, не магическое оружие, - сказал новым ученикам Гонда. - И сражаться будете без применения магических приёмов. Потом уже по вашим успехам я буду выбирать из вас способных. Сейчас же я хочу провести пробные поединки, чтобы иметь представление, кто из вас что может. Не стесняйтесь, если ваше умение невелико - не всем предстоит стать боевыми магами. Некоторые вообще не будут иметь иных боёв, кроме учебных. Но краткий курс должны освоить все - в жизни всякое может пригодиться. Противников каждому я подберу сам. Итак, кто желает первым?
        - Я, - сказал Паф.
        Магирус кивнул, как будто только этого и ждал. Второкурсники, которые до этого момента стояли с совершенно невозмутимым видом, тут же посмотрели на отважного новичка, словно оценивали, так ли он умел, как дерзок.
        Паф вышел вперёд. По сравнению со старшекурсниками он нисколько не проигрывал внешне, наоборот, он был выше иных, и великолепно сложен. В руках у него не было никакого оружия в то время, как все старшекурсники имели мечи. Лён, который в свою бытность на Селембрис повидал всякого, сразу понял, что вооружение второкурсников составляют прекрасные, искусно выкованные, отменные клинки, какие там, внизу, можно купить разве что за очень большие деньги. Таким оружием не стыдно сражаться королям, пусть даже гарды у них весьма скромны, зато качество стали выше всех похвал.
        - Подними руку и скажи: мой меч! - велел Пафу Гонда.
        Тот так и поступил: поднял вверх закованную в кольчужную перчатку руку и уверенно сказал, как будто приказал кому-то невидимому:
        - Мой меч!
        И в тот же миг его рука обхватила за рукоять невесть откуда взявшийся клинок, по виду точно такой же, как у старших. Те глянули на оружие Пафа и переглянулись, а после этого как-то сразу его зауважали. Похоже, Паф в чём-то превзошёл их ожидания.
        - Теперь это твой учебный меч, - сказал ему Магирус, ничуть не удивлённый. - Он будет возникать в твоей руке всякий раз, когда ты придёшь тренироваться на эту площадку. Это твоё личное оружие, самый настоящий меч. Он подобран именно под тебя, под твоё умение, твои способности и твой характер.
        С кем будет сражаться Паф в этот свой первый урок в Дивояре? Лён боялся, что учитель выберет его - очень не хотелось скрещивать оружие с Пафом, хотя в прежние времена они выступали на учёбе друг против друга. Магирус поступил иначе.
        - Очерота, - сказал он, и белоголовый старший тут же вышел вперёд. Магирус поставил их друг против друга и быстрым жестом обвёл лицо сначала Пафа, затем старшего.
        - Чтобы вы не повредили лица друг другу, - пояснил учитель. - По ногам бить не разрешаю - удары в корпус, плечи и по голове.
        Он тут же отскочил прочь и занял место среди зрителей.
        Очерота принял классическую боевую стойку, а Паф неспешно сделал своим мечом несколько взмахов над головой - воздух так и загудел под мощным оружием. Кажется, он проверял его, потому что на лице его появилось довольное выражение - оружие оправдало себя в его глазах. И далее противники начали наносить друг другу лёгкие удары, словно испытывали друг друга на крепость. Второкурсник двигался прекрасно - грамотно, легко, изящно. Но Паф всё же был быстрее, он словно был рождён для боя, настолько экономными, компактными, точными были его манёвры. Постепенно бой начал накаляться, теперь уже удары клинков высекали искры, а Гонда всё не подавал сигнала к остановке.
        Лён поначалу с тревогой смотрел на друга, но Паф держался так уверенно. Он начал наступать и теснить Очероту, лицо которого словно окаменело - он понял, что противник ему попался нелёгкий. Клинки со свистом скользили друг по другу, и второкурсник начал терять дыхание. Лён видел, как Паф предпринял серию ударов, которым его обучал Магирус, а Очероте это было незнакомо - он не учился столько лет у Гонды. Наконец, учитель остановил бой. Старшекурсник утирал пот, а Паф стоял спокойно.
        - Если бы мне позволили прибегнуть к магии, я бы его вмиг… - пробормотал Очерота.
        - Вот именно, - согласился Гонда. - С магией гораздо проще - так можно одолеть любого бойца-немага. А что ты будешь делать с магом? Ведь в комплексном бою суммируются два умения: магическое и немагическое. Так что прежде, чем перейти ко второй части обучения, потренируетесь ещё в первой. Вот почему я совместил две группы.
        - Паф, ты молоток! - в восторге шепнул товарищу Лён.
        - Ага, два попадания по рёбрам и перебитая ключица, - ответил тот.
        - Что?!!
        - Так было бы, если б не кольчуга - магическая вещь.
        - Значит, всё-таки Гонда подхитрил? - тихо засмеялся Лён.
        Голос учителя настиг его:
        - Лён, я, кажется, тебя кое-чему научил? Не хочешь показать класс комплексного боя?
        Он сразу встрепенулся - О, этого он очень хотел!
        - Помни, твоя иголка не должна покидать твой воротник, - тихо напомнил Гонда, и Лён сразу опомнился. Блин, это же совсем не то, о чём он думал! Обыкновенный меч!
        - Мой меч, - коротко сказал он, подняв вверх руку, и в ней тут же очутилось прекрасное оружие, которое пришлось по его руке. Клинок был замечателен, не хуже, чем у Пафа, и старшекурсники тут же это оценили - второй ученик Гонды оказался так же серьёзен, как и первый.
        Против Лёна выставили снова второкурсника, которого звали довольно экзотично: Пантегри. Парень выглядел внушительно: ростом немного выше Лёна и гораздо мощнее. Короткая стрижка, из-за чего волосы стояли на голове дыбом - такую причёску носили на Земле крутые ребята - но пятнистая: на рыжем фоне жёлтые пятна. Он походил на своё собственное имя, потому что напоминал крупного, сильного зверя - барса. По сути, это был самый настоящий воин, и он смотрел на Лёна с небольшой усмешкой. Худощавый противник явно проигрывал ему в стати.
        "Магический бой, магический бой", - говорил себе Лён, вспомнив совсем некстати, как справился он однажды голыми руками с шестью противниками, у которых были кастеты и ножи - это было так давно, ещё в той жизни, когда в школьном дворе на него напала банда Мордатого.
        Пантегри не стал принимать боевых стоек, он сразу занёс меч, и Лён увидел, что лезвие движется дискретно - это лишало противника возможности определить траекторию клинка. Обыкновенный боец не успел бы собраться и понять, откуда ждать удара. Размазанное движение лишало его ориентации. В следующий миг Лён машинально прибег к простейшему приёму - переместился к противнику за спину и плашмя хлопнул того по пояснице лезвием меча.
        - Не играть! - крикнул Магирус Гонда, и этот суровый окрик привёл Лёна в себя, потому что противник внезапно и мгновенно вывернулся - перед глазами снова было его лицо, и меч Пантегри тут же схлестнулся с оружием Лёна.
        Всё произошло в долю секунды - рукоять выбило из рук, словно бешеный поезд промчался мимо, и Лён увидел, как его клинок, медленно кувыркаясь, летит в сторону. В следующий миг Лён переместился и уже хотел схватить клинок за рукоять, но тут же налетел на препятствие: перед ним возникло лицо Пантегри - противник владел перемещением в пространстве! Старшекурсник мгновенно просчитал реакцию Лёна - он переместился вслед за улетающим клинком и опередил того. Мощные грудные мышцы Пантегри - вот что встретило лицо молодого волшебника, едва он выскочил в намеченной точке, где думал подхватить своё оружие! Если бы не защита Гонды, щека Лёна разодралась бы от удара о металлическое плетение!
        Пантегри не просто владел перемещением в пространстве - он мастерски владел им. Перенос на долю секунды раньше дал старшекурснику огромное преимущество, которым он и воспользовался: едва Лён вынырнул в реальность, его отбросило, как мяч от стены - перемещение в занятую противником позицию!
        Лён отлетел назад - безоружный, беспомощный, ошеломлённый. Он проиграл, едва начав бой! Со стороны всё выглядело наверняка мельканием, в котором не различить фигур и выпадов. Только Гонда с его магическим умением мог различать детали боя.
        Он приготовился упасть на покрытие, потому что ноги не поспевали за его полётом - сейчас он грохнется позорно! И тут же совершил новый прыжок в пространстве - на месте, только в иное положение. Теперь он снова твёрдо встал на ноги. И тут же прыгнул снова - меч! Во время этой схватки меч продолжал падать.
        Он должен взять свой меч! Не сдаваться! Не проигрывать! Умри, но сделай!
        Пантегри был великолепен. Как будто статуя стояла - неподвижное, прекрасное изваяние со сверкающими глазами, и лишь рука с оружием опять дискретно поднялась, и падающий клинок Лёна снова был отбит - оружие, потерянное своим хозяином, взлетело по дуге, вращаясь и издавая гулкий вой, а Лён лишь проследил его полёт - меч улетал за пределы корта. Бой окончен.
        В следующий миг он вдруг почувствовал в себе глухое биение, как будто нечто громыхало внутри него, как будто гигантский молот отбивал в него, как в набат. Звуки нарастали, делались невыносимо тяжкими, врезались в уши, давили мозг. Мощная пульсация захватила в себя Лёна, и он начал вибрировать ей в такт. А в следующий миг ясность мысли снова обрелась. И он увидел, что его противник почти застыл - Пантегри двигался, но так медленно, так неуклюже, как будто увяз в густой среде! И ещё увидел Лён всю группу - они застыли с раскрытыми ртами, как будто захлебнулись криком. И Магирус Гонда, следящий за падающим мечом, тоже неподвижен!
        Лён посмотрел дальше - за пределом корта были смазанные тени, на фоне которых медленно вращался его клинок. Тот падал, но никак не мог упасть.
        "Замедление времени!" - вдруг понял он. Такое уже было! Однажды, когда он ввязался в бой с целым стадом нечисти, когда ему катастрофически не хватало времени, Гранитэль замедлила для него его ход! Но здесь нет Гранитэли!
        "О, если ты мне помогаешь с того края бытия! Из Сумерек, из призрачной, из нереальной жизни! О, Гранитэль, ты не оставила меня!!"
        И в тот же миг он бросился вперёд, преодолевая вязкость пространства. Он миновал застывшего Пантегри, чьи глаза с твёрдостью и торжеством смотрели на пустое место - туда, где больше не было его!
        Меч медленно снижался, вращаясь и ловя поверхностью внезапно ставший прерывистым свет солнца. Рукоять шла вниз, как минутная стрелка на больших часах, и в нижней точке своего вращения плотно легла в кольчужную ладонь. Пальцы сжались и потянули за собой ставший необыкновенно тяжёлым клинок. Он сопротивлялся, но, придя в движение, покорился руке и дальше пошёл совсем легко.
        Пантегри завершал медленный замах, инерция ещё вела его. Лён встал напротив него, уже более никуда не торопясь. Дождался, когда руки противника, держащие двуручный меч, достигли нужного положения, затем нанёс по навершию меча Пантегри один сильный, точный удар снизу, как будто выбил болт из паза. Сверкающая полоса стали выскользнула из рук Пантегри и снова пошла вверх, а тот остался, сжимая руками пустоту. Одним ударом Лён переориентировал полёт меча, и тут послушно полетел в сторону - медленно, плавно, неотвратимо.
        Полоса крепчайшей стали вдруг вырвалась из рук Пантегри - меч взвился, словно реактивный снаряд, и на глазах своего обалдевшего хозяина со свистом улетел далеко за предел корта. Лён стоял неподалёку, опираясь на своё оружие, и усмехался.
        - Невероятно! Ты превзошёл сам себя! - воскликнул Гонда, бросаясь к Лёну и осматривая его клинок - оружие было всё то же, Лён не сшельмовал и не воспользовался своим дивоярским мечом.
        - А если без магии?! - жалобно вскричал Пантегри, осознав своё поражение.
        - О! - только и ответил с опаской Лён. Без магии он против него точно не устоял бы!

* * *
        "Ответь мне, Гранитэль!"
        Молчание, настолько глухое, каким никогда не было молчание принцессы. Он не чувствовал её присутствия. Пришла на миг, совершила чудо и снова удалилась в сумрачный свой край.
        - Лён, это бесподобно! - Паф был настолько восхищён, что забылся и допустил жест, к которому давно уже не прибегал: по-детски начал теребить его за руку.
        - А? Что? - Лён вышел из задумчивости.
        Занятия окончились, и всё уже двигались к столовой. В стороне и немного выше стаей летели старшекурсники. Ни на ком уже нет кольчуг и шлемов, оружие после окончания занятий испарилось.
        - Паф, это ты здорово сражался. Без всякой магии, против противника, который гораздо старше тебя. Я же не зря говорил тебе, что уроки, полученные от Розебрахера, остались в тебе.
        - А, ты об этом? - небрежно отмахнулся Паф. - Ты ошибаешься. Причина этому иная. Просто я уже имел навыки боя с мечом, ещё до того как попал к Фифендре.
        - Как это? - не понял Лён. - Ты вспомнил, кем ты был?
        - Я вспомнил, как с детства меня обучали владению оружием. Попав к Фифендре, я забыл о том, забыл также и своё умение. Но после воскрешения снова вспомнил. Пусть мне было двенадцать лет, когда я оказался в лесной школе - по меркам Фифендры переросток - но я уже умел сражаться, хотя и лёгким оружием.
        Группа подлетела к зданию университета, и друзья замолкли. Вся группа, вместе со старшекурсниками-жаворонарцами спешила в студенческую столовую - подкрепиться до второй части учебного дня.
        Сегодня друзья были героями, а это очень приятно. Второкурсники смотрели на них с уважением, а Пантегри встал и подошёл к столу.
        - Отчего бы вам не сесть с нами? - дружелюбно спросил он, и в этом чувствовалась подлинная искренность - ни малейшей фальши. А ведь Лён помнил его глаза: твёрдый, беспощадный взгляд. Это был боец! Если бы не та странность, что имела место, Лён бы точно проиграл.
        Конечно, они пошли и сели со старшекурсниками - сама по себе великая честь быть принятым в их круг, ведь это молодые дивоярцы, прошедшие первый порог испытаний, без пяти минут магистры!
        - Как ты это сделал? - спросил Пантегри.
        - Замедление времени, - честно ответил Лён, и все второкурсники расхохотались: Пантегри думал запросто поживиться магическим приёмом! Так ему и открыли! Ведь это личный секрет!
        - Научишь меня как-нибудь? - всё же не сдавался второкурсник.
        - Едва ли, - покачав головой, признался Лён. - Я сам не знаю, как делаю это.
        Да, никто не спорит. Некоторые вещи открываются по наитию, и потом сколько магов бьётся, чтобы раскрыть, определить, зафиксировать природу необыкновенного явления. Так, именно так века копилась мудрость Дивояра. И Лён вдруг понял великую и непреложную истину, в которую с трудом поверил бы, скажи ему кто это раньше: дивоярцы есть высшие существа, стоящие над человеческой природой, свободные от низости пороков, чистые душой и преданные сердцем делу. Теперь он понял, по какому принципу осуществлялся тщательный отбор в волшебных школах: добросердечие и сознание долга прежде самого себя - вот важная черта подлинного дивоярца, а уж магическая сила - второе. Таков Магирус Гонда, такова Брунгильда, два учителя, оставившие в сердце Лёна глубокий след и воспитавшие в нём личность.
        Глава 7
        На схеме небесного города, как она была обозначена на одной из площадей, при более пристальном рассмотрении не всё было понятно. Так однажды Лён, зависнув над картой, искал на ней дом, в котором жила Брунгильда. Ему надо было переговорить с волшебницей, но без посторонних ушей, а сделать это во время занятий решительно невозможно - все вопросы надо задавать вслух, при всех, чтобы и ответ узнали все. Такое дело Лёна не устраивало - он хотел узнать кое-что о Земле. Всё знали, что он родом оттуда, и что покинул свой мир навсегда - портал между Селембрис и Землёй закрылся, поэтому простой перенос, каким пользовался Лён ранее, теперь был невозможен - только из Дивояра и только по разрешению Совета. Никто бы не понял интереса Лёна, даже Паф его не понимал.
        И вот он кружит в воздухе над картой, пытаясь дознаться у этого своеобразного путеводителя по Дивояру, где же живёт валькирия. По изображению небесного города, по его улицам и площадям видно движение - много мелких точек пересекают его во всех направлениях. Можно попросить карту показать, где собралась его группа, она покажет, где находится каждый. При желании можно попросить дать увеличение. Лён пробовал не раз - всё получалось, но вот теперь он никак не может отыскать Брунгильду.
        Магирус Гонда был на корте, занимался со вторым курсом. Вэйвэ Валандер, как всегда, свободное время проводил либо в музее, либо в парке. А Брунгильда как сквозь землю провалилась. Впрочем, скорее уж сквозь облако.
        "Может, она отправилась куда-то?" - думал Лён. А что, вполне возможно, ведь преподавателей никто не держит на привязи, это для студентов выход на Селембрис ограничен. Он уже хотел бросить свой поиск и отправиться в библиотеку, что-нибудь порыть самостоятельно - да разве что отыщешь, если не знаешь где искать?!
        И тут маленькая звёздочка поисковика вдруг замигала на карте. Надпись на общем языке гласила, что это именно валькирия - она просто ниоткуда возникла! Если бы она была в каком-нибудь доме, то звёздочка бы показала, а тут вынырнула с пустого места. Впрочем, место было отнюдь не пустое: на карте с высоты десятка метров выделялось объёмное изображение большого здания с полусферической крышей, окружённое другими строениями, поменьше. Жилые кварталы отступали от этого места. Никаких дорог и улиц туда не вело, и никаких надписей не имелось.
        - Карта, что это за место? - спросил у карты Лён.
        - Запрещённый сектор, - ответил голос невидимого существа.
        Запрещённый сектор в Дивояре?! Что это такое?
        Лён забыл про своё первоначальное намерение и ринулся на поиски Очероты - второкурсник никогда не отказывал ни в помощи, ни в совете - всё, что знал он, было доступно любому из его группы. Старшего товарища он отыскал в одной из башен - там жила группа из семи человек, которые в будущем должны стать боевыми магами.
        Лёна встретили приветствиями - он был тут свой после того показательного боя, что он устроил на первом же занятии.
        - Скажи, Очерота, что такое Запрещённый Сектор?!
        - Запрещённый Сектор? Ну, это же элементарно: туда вход ограничен. Это место могут посещать лишь члены дивоярского Совета, - ответил старшекурсник.
        - Даже не все магистры?!
        - Ну да, - подтвердил старший, не понимая, что же тут такого.
        - А что там может быть? - не отставал Лён.
        - Откуда же мы знаем? - поразился его настойчивости Пантегри. - Раз запрещено, значит нельзя.
        Пришлось Лёну удовольствоваться этим, поскольку ничего более старшекурсники объяснить ему не могли - раз запрещено, значит, нельзя! Старшие знают, что делают. Выходит, Брунгильда член дивоярского Совета!
        Он не успел догнать валькирию, потому что она прямым ходом направилась в деканат и там надолго задержалась. Лён решил проверить другую свою идею и направился в библиотеку.
        В библиотеке всё было устроено для удобства пользователей. Существовал подробный алфавитный указатель, тематический каталог и другие приспособления. Так, например, можно было воспользоваться простым поисковиком для отыскания ответа на любой доступный этому устройству вопрос. Эта штука походила на обыкновенный куб из неизвестного материала с косо срезанной верхней гранью. Таких по всей библиотеке находилось до сотни - они всегда пользовались большой популярностью у молодых дивоярцев. Вот Лён и подлетел к одному такому "оракулу", как их тут прозвали.
        - Что такое Джавайн? - шёпотом спросил он, приникая к самой поверхности, чтобы никто не слышал.
        - Нет определения, - ответил тихий голос.
        Что это значит? В Дивояре ничего неизвестно про Джавайн?!
        - Ну, хорошо. Тогда объясни мне, как найти книгу "Древнейшая история планеты Земля"? - спросил он, не надеясь получить ответ. Но, к удивлению Лёна, оракул не отказался: он дал подробное описание, где найти эту книгу. Так что, как сказал ему монстрозоолог Валандер: просто пойти и взять в библиотеке эту книгу, так и оказалось всё довольно просто. Наконец, Лён получил в руки здоровенный фолиант, обшитый тиснёной кожей, с коваными уголками, полный красочных иллюстраций, выполненных в средневековой манере.
        Текст был исполнен крупным шрифтом, но очень уж старинным - новые книги в дивоярской библиотеке отличались большей современностью. Плотные, чуть желтоватые страницы, разделялись с трудом - видимо, книга не одно столетие пролежала невостребованной. Если бы небесном городе была пыль, то на этом экземпляре должен образоваться толстый слой. И вот Лён принялся усердно разбирать написанное, отыскивая то, что его интересовало: был ли Дивояр на земле или нет? Почему мнения преподавателей так расходятся. Он отлично помнил, как Брунгильда говорила ему, что небесный город ранее посещал его планету. А Валандер начисто отрицает такое. Но в последнем Вэйвэ всё же прав: не стоит с каждым вопросом бежать к учителям, самому надо искать и разбираться. Этот труд того стоит: по пути многое интересное можно узнать. Так было и на сей раз.
        Эта книга была результатом обобщённых исследований многих поколений дивоярцев с подробным указанием источников. Но источников было так много, что Лён понял: обращаться к ним он не будет, во всяком случае, в ближайшие сто-двести лет. Но вот что изумило его: среди источников имелись и труды Брунгильды! Она была автором части материалов! И вот, начав читать, Лён узнал, что валькирия была, можно сказать, его соотечественницей! Она родилась на Земле! Много веков назад она была рождена от могучего волшебника по имени Один, которого даже считали богом!
        - Ну и ну! - потрясённо сказал он сам себе и углубился в чтение.
        И вот перед ним стала разворачиваться грандиозная картина незримой деятельности дивоярских магов на Земле. В далекой-предалёкой древности они свободно жили и действовали на его планете, перемещаясь туда так же легко, как с Дивояра на Селембрис, когда великий город плыл над волшебным миром. Вот что привлекало их там.
        Маги искали на планете Земля следы эльфов. Они даже полагали, что таинственный народ, бесследно исчезнувший с Селембрис, переселился на Землю, но оказалось, что всё наоборот: эльфы покинули Землю и переселились на Селембрис. И всё же следы пребывания древних волшебников явственно оставались на этой планете.
        И вот путём долгих поисков было обнаружено, что некогда на земле была более древняя цивилизация, чем те варварские общества, во время которых родилась Брунгильда. В те времена Земля была малонаселена, в основном это были полудикие кочующие племена, а между тем во многих местах имелись монументальные и настолько древние постройки, что отнести их возникновение к возможностям бронзового века было невозможно.
        Это были и мегалитические комплексы, вроде Стоунхенджа, и артефакты Урука, и многие наглядные свидетельства существования Атлантиды. И вот, собрав все факты воедино, дивоярцы пришли к выводу, что на Земле существовала древнейшая працивилизация, следы которой почти уничтожило время. Потом выяснились немаловажные детали: оказывается, до этой цивилизации существовала ещё одна, ещё более древняя!
        Феноменально то, что Первая (так условно её назвали) обладала куда более могущественными знаниями, нежели Вторая. Создатели Первой пользовались электричеством и энергией ядерного распада. Им был знаком также ядерный синтез. Они строили летательные корабли и выходили в околоземное пространство! И вдруг произошла катастрофа - нечто уничтожило эту пра-пра-цивилизацию. По одним источникам это был потоп, по другим - падение гигантского метеорита. Практически на пустом месте стала возникать Вторая волна заселения Земли. И тут-то обнаружились занятные факты.
        Вторая цивилизация не поднялась до уровня Первой. В отличие от неё, она развивалась долго и не ознаменовалась никакими великими открытиями. По сути, это был затянувшийся Железный Век, так и не достигший своего расцвета. Причины исчезновения этой Второй волны неизвестны, возможно, это тоже было какое-то глобальное событие. Но от тех времён сохранилось нечто: в земле, в воздухе этой планеты присутствовали следы мощного энергетического воздействия. И, разобравшись в этом досконально, учёные-маги пришли к выводу, что наблюдают остаточные явления от действия преобразующей метрику пространства машины, подобной той, какой владел Дивояр! Это было открытие! И мнения учёных разошлись: одни утверждали, что Дивояр посещал Землю, иначе откуда следы воздействия, которые со временем просто рассеялись? Другие спорили с ними, и не без причины.
        Дело в том, что траектория прохождения через Порталы во все времена существования небесного города осталась неизменна! Иными словами, все места, которые когда-либо посещал небесный город, зафиксированы раз и навсегда! Вот откуда происходят разногласия, и до сих пор мнения дивоярцев по этому поводу расходятся. Одни утверждают, что факт пребывания селембрийского чуда на Земле не подтверждается данными, а другие указывают на остаточные явления в метрике пространства.
        Итак, каковы выводы? Первые люди, жившие на Земле, обладали техническими возможностями, они достигли высокого уровня развития, а потом какая-то катастрофа смела эту цивилизацию с лица планеты. Вторая развивалась уже в условиях такого же влияния, какое оказано на Селембрис и миры Содружества: ограничение возможностей затормозило развитие агрессивной технологии.
        Но всё же что-то произошло, потому что и Вторая волна затухла. Развитие Третьей происходило в условиях остаточных явлений, и по мере восстановления метрики стало возможным новое техническое развитие. В какой-то момент произошёл самый настоящий прорыв, и настоящая земная цивилизация стремительно стала приобретать черты Первой. К тому времени эльфов на Земле уже давно не было. Но так же давно их не было и на Селембрис.
        Ну, что ж? По крайней мере, это был ответ на один вопрос, который мучил Лёна. Теперь он мог предположить, что в Запрещённом секторе Дивояра, куда ход был открыт только членам Совета, могли содержаться секретные устройства, оставшиеся от эльфов, если именно они и были создателями великого небесного города.
        Глава 8
        Однажды в конце учебной недели, когда все молодые дивоярцы получили свои законные отпускные для того, чтобы свалить из небесного города вниз и провести два дня в веселье и удовольствии, к Лёну в комнату явился Паф. Лицо его было сердитым.
        - Объясни, пожалуйста, - требовательно заявил он, встав перед диваном, на котором валялся с книгой Лён. - Ты монахом стать решил, или просто избрал такой оригинальный способ повихнуться?!
        Лён удивился и оторвался от книги. Он воззрился на Пафа, не понимая, какие у того претензии.
        - Так, что тут у нас? - иронически спросил тот, присаживаясь на корточки и разваливая стопку книг, которая стояла возле дивана, чтобы удобней было дотянуться.
        - Ах, классификация вампиров! Понимаю, это очень важно! Да, тут я умолкаю: как жить на белом свете, если не знаешь, на какие видовые группы делятся упыри!
        - Да я не читал её, - начал неохотно оправдываться Лён. - Просто взял до кучи.
        - Ничего, ничего - потом прочитаешь. А вот это: "Метаморфозы зон наваждения". По скромным подсчётам на Селембрис существует более сорока тысяч сказочных зон, любая из которых имеет до сотни уровней погружения. И все их ты собрался изучить?
        Паф поднял глаза на Лёна - товарищ смеялся.
        - А что ты предлагаешь? - Лён зевнул и потянулся. В самом деле, чувствовал он себя не слишком хорошо. Глаза щипало, они слезились. Кажется, он действительно перезанимался.
        - Я предлагаю тебе срочно привести себя в порядок и отправляться с нами в дорогу. Ты стал похож на замшелого лесовика, - серьёзно ответил Паф.
        Друг выглядел очень элегантно, даже франтовато - такими становились почти все, кто попадал в Дивояр. Здесь им не приходилось заботиться о пропитании, спать где попало, шататься в одной и той же одежде по любой погоде.

* * *
        За стеной Дивояра погода оказалась совсем иной, нежели внутри - в черте летающего города не ощущалось ни пронизывающего ветра, ни моросящей сырости. Открытые улицы небесной обители магов не были подвержены изменениям погоды, по ним в любой сезон можно было перемещаться в лёгкой одежде, зато снаружи сразу почувствовалось наступление осени. Всё лето Лён провёл затворником в стенах университета и пропустил самое благодатное время на Селембрис.
        Лунные кони паслись на облачных лугах, и стаи белых кобылиц, как лебедицы, плавали среди клубящейся тяжёлой влаги, сопровождаемые юными созданиями - крылатыми жеребятами. Молодое поколение волшебных созданий от природы было диким и сторонилось людей. Пройдёт немало лет прежде, чем лунные жеребцы станут подчиняться хозяевам своих отцов. Пока же лишь взрослые самцы оторвались от стада и полетели к своим всадникам, безошибочно узнавая, когда молодые дивоярцы вздумают отправиться на прогулку по Селембрис.
        - Прости меня, Сияр, - смущённо проговорил Лён, гладя своего коня по шее - он забыл про своего друга, и два месяца с лишком летучий конь лишь с завистью смотрел, как прочие молодые дивоярцы уносятся в небо над Планетой Эльфов.
        В небольшой группе, которая отправилась нынче в субботний полёт, были старшекурсники и первокурсники. Конечно, тут оказался и Пантегри - он особенно подружился с Лёном и его другом Пафом, потому что будущее их уже отчётливо обрисовалось: два младших дивоярца явно были боевые маги. Так оказалось, что других учащихся из группы Лёна тут не оказалось: ни Фабиана, ни Алатреза, которые всегда старались оказаться на переднем плане. Не было тут и Энины. Лён поначалу решил, что это случайность, спросил об этом Пафа, но тот так загадочно усмехнулся и переглянулся с Кречетом, причём Пантегри тоже ухмыльнулся.
        - У нас своя компания, Лён, у них - своя, - уклончиво ответил Очерота, как будто цель поездки составляла тайну. И вообще, Лён с удивлением понял, что Паф прекрасно вписался в эту взрослую компанию и был тут совершенно своим, а он, Лён, чувствует себя отчего-то новичком и не понимает намёков, которыми обмениваются товарищи. Чего-то они тут мудрили. Вот так-то, не надо было с головой уходить в книги и пропускать такие важные мероприятия, как развлечения по выходным!
        Далеко внизу, с головокружительной высоты, виднелась местами скрытая утренним туманом, прекрасная земля Селембрис. В волшебном мире всё шло своим, законным чередом: кончилось лето, его сменила осень, и обширные леса теперь пестрели яркими цветами - багряными, алыми, разнообразной желтизной, бледной зеленью ушедшего лета и густой, сочной еловой тенью. Стальным отливом отдавали реки и озёра, и убранные пашни лоснились дородной пышностью великолепных чернозёмов, мерцали блёстками болота, возносились горные хребты, вдали раскинулось широко море - огромный и прекрасный мир величаво плыл под куполом небес.
        - Летим на Кудовай? - перемогая холодные упругие потоки воздуха, крикнул Пафу Лён.
        - Нет! - ответил тот. - На Кудовай отправимся в следующий раз, а сейчас другая программа!
        Кажется, у этой компании уже было всё слажено и продумано, так что Лёну оставалось только дождаться, когда станет ясно, что же всё-таки за программа наметилась тут. Летели они довольно далеко, минуя мелкие населённые пункты, и вот с высоты стал виден большой город с опоясывающей его крепостной стеной. Молодые дивоярцы пошли на снижение и направили своих коней не на дорогу, занятую телегами, фургонами, верховыми и пешими, а в сторону - на обширный луг.
        На дороге, ведущей к Ворнсейнору - так называлось это место в королевстве Сильвандир, одном из множества, какими была полна земля Селембрис, было оживлённое движение, которое нарушилось из-за прибытия летучего отряда. Возник небольшой затор.
        - Вот почему мы предпочитаем садиться в стороне от дороги, - объяснил Лёну Пантегри. - Чтобы не возникало сумятицы.
        Наверно, действительно, пока ещё на Селембрис появление дивоярцев во всем их великолепии было зрелищем необычным - ранее такого не было, и маги небесного города так явно себя не обнаруживали перед народом.
        Крылатые кони не стали прятать крыльев, как это было ранее - на этот раз группа молодых дивоярцев выглядела торжественно. Легко ступая по земле стройными ногами, лунные жеребцы понесли своих хозяев к воротам, и было это зрелище неописуемо великолепно. Было на что посмотреть, когда пять жеребцов, изящно покачивая поднятыми крыльями, несли своих красивых всадников. Стоит ли удивляться тому замешательству, что возникло среди простых крестьян, купцов и прочих, глядящих на это зрелище!
        Дорогу от поля отделяла молодая рощица частых, переплётшихся между собой деревцев. Кроме того, густой подлесок делал рощицу непроницаемой для взгляда. Она скрывала за собой, что происходило на дороге. А там что-то пошло не так.
        - Наверно, засмотрелись на нас и сцепились колёсами, - со смехом сказал Паф.
        - Да, уж это зрелище, - согласился Пантегри. - Но это только поначалу, пока не привыкли.
        Маленький отряд из пяти всадников на крылатых конях вышел на край дороги, где происходила какая-то возня. И тогда лишь они обнаружили, что толпа глазела в другую сторону. На молодых магов посматривали с любопытством, но основное внимание людей было обращено вдоль пути - издалека стремительно приближалась к городу некая процессия. Именно для неё старались освободить дорогу, уводя повозки к краю.
        С дробным топотом, сопровождаемая звуками труб, приближалась нарядная, большая, шумная толпа верховых. Богатая упряжь лошадей, яркие одежды герольдов, лес колыхающихся перьев на шляпах, парчовые плащи, разгорячённые молодые лица, пышные женские наряды, крики егерей, смех, восклицания - всё это заполонило дорогу, привлекая к себе внимание людей, а дивоярцы стояли на краю луга и смотрели на это зрелище. Судя по всему, это возвращались с охоты местные аристократы, потому что на повозках лежала добыча, а псари, идущие следом за яркой, пёстрой толпой, с трудом удерживали возбуждённо рвущихся борзых. Это был великолепный выезд.
        - Пусть пройдут, - сказал один из старшекурсников, провожая взглядом верховых, которые с любопытством поглядывали в сторону дивоярцев, застывших на краю дороги. - Это королевская охота.
        Но Лёну стало вдруг ясно, что товарищи испытывают некоторую досаду оттого, что не их прибытие стало сенсацией дня.
        В толпе охотников особенно выделялся один всадник. Наверняка, это был сам король Сильвандира. Молодой, красивый, необыкновенно изящный и в то же время мужественный, он был окружён толпой таких же молодых аристократов и знатных дам. Взгляд короля на мгновение упал на дивоярцев. Монарх замедлил ход своего вороного, и вместе с тем придворные тоже обернулись, обнаружив, что помимо мужиков, ремесленников и купцов на процессию смотрят необычные гости.
        Король и его свита проследовали дальше, а от ближайшего окружения монарха отделился один всадник и направился к маленькой группе.
        Приблизившийся человек оказался вовсе не так молод, как показалось поначалу, особенно издалека. Просто он был худощав, подвижен и, как говорится, хорошо сохранился. Лишь лёгкая седина в чёрных волосах и редкие серебристые пряди в красивой, щегольской бородке-эспаньолке, выдавали его возраст. Глаза же его были ярки и выделялись на благородном лице, как два агата.
        - Просим прощения за неловкость. Мы не сразу заметили ваше прибытие, - с лёгким поклоном обратился к дивоярцам человек. - Мы ожидали извещения и потому не были готовы встретить вас.
        Глаза незнакомца легко пробежались по лицам молодых магов, словно пытались отыскать кого-то одного. Он замолк, ожидая ответа, но дивоярцы промолчали - кажется, никто не понял, о чём идёт речь. Молодые люди стали переглядываться.
        - Маг Дишоан покинул нас около недели назад, - продолжил свою непонятную речь незнакомец. - Я полагаю, среди вас присутствует тот, кто пришёл ему на смену?
        - Мы… Наверно, тут какая-то ошибка, - проронил, наконец, Пантегри. - Нас никто никуда не посылал.
        - Возможно, тут действительно ошибка, - учтиво ответил человек. - Видите ли, мы не знаем, должен ли иметь место какой-то церемониал встречи нового мага, и мы решили, что ваше прибытие как раз и есть такой церемониал. Ведь придворный маг Дишоан пробыл на своём посту с того дня, как Дивояр покинул Селембрис, то есть более пятисот лет. Понятно, что никто из нас понятия не имеет, как надо встречать нового мага.
        Незнакомец умолк и снова стал разглядывать молодых людей.
        - Придворный маг? - удивился Лён. - Разве дивоярцы служат при дворах монархов?
        - Конечно! - удивился его незнанию придворный. - Так было всегда. Разве вы не знаете?
        И он с сомнением посмотрел на их крылатых скакунов.
        - Мы просто студенты, - извиняясь за ошибку, признался Очерота. - У нас выходные, и мы отправляемся на эти два дня вниз, погулять.
        - Так вы не в назначение? - озабоченно спросил человек.
        Его заверили, что точно не в назначение. Наверняка надо ждать извещения от Дивояра.
        Недоразумение этим исчерпалось, и незнакомец поспешил догнать ушедшую к городу процессию. Пока они так беседовали, движение на дороге возобновилось, и молодые люди погнали своих коней к воротам.
        Они с триумфом проехали в ворота, на этот раз снискав внимание толпы.
        - Итак, чего мы ищем? - осведомился Лён, полагая, что теперь-то ему должны открыть причины той странной таинственности, которая окружала это путешествие. В конце концов, он имеет право знать, во что намереваются его втянуть, и ещё неизвестно, согласится ли с планом на выходные.
        - Давайте зайдём сюда, - предложил Очерота.
        Он указал на гостеприимно распахнутые двери городской харчевни, откуда тянуло вкусными запахами. Судя по всему, заведение процветало, поскольку располагалось в высоком чистом доме, с большими окнами, без обычной грязи перед фасадом, которая частенько встречается у придорожных трактиров. Отпустив коней, которые тут же взмыли в небо, вызвав ненадолго переполох на улице, молодые люди всей компанией вошли под гостеприимный кров. Тут их встретили с радушием, под которым, как заподозрил Лён, скрывалось опасение перед могущественными хозяевами земель Селембрис, охранителями её чудес и стражами её покоя.
        Внутренняя обстановка не разочаровала - тут действительно было чисто, уютно, и публика приличная. Приветливо кивнув посетителям, старшие дивоярцы отошли в угол, к незанятому столу. Хоть второкурсники, прибывшие из другого мира, тут были новыми людьми и, следовательно, незнакомыми с обычаями, они вели себя свободно, как будто ничего другого и не предполагали, привыкнув везде встречать почёт и уважение.
        Очевидно, дивоярцы в каждом мире, который охранялся ими, чувствовали себя хозяевами. Так, во всяком случае, подумалось Лёну, и эта свобода и независимость были ему очень приятны. Быть дивоярцем - это не только высокий и почётный долг, но и большое преимущество.
        - Давайте поговорим за едой, - распорядился Пантегри, глядя на стол, тут же обильно, как по мановению волшебной палочки, уставившийся едой - быстрая прислуга тут же прилетела с кухни. Моментально сбросила старую скатерть и постелила новую, на которую поставили прекрасную посуду с замечательным угощением.
        - Времени у нас порядочно, - продолжил он. - Чтобы поговорить о некоторых щекотливых моментах.
        - О чём, например? - тут же насторожился Лён, сообразив, что позвали его с собой не случайно. К тому же Паф имел вид слегка отстранённый, словно предоставил старшим товарищам самим всё объяснять. Однако те предпочли сначала хорошо закусить и выпить весьма недурного вина.
        - Я думаю, тебе стоит немного отвлечься от теории и посмотреть на реальную жизнь, - доброжелательно заговорил Очерота.
        Ба! Сейчас начнётся наставническая проповедь, начатая утром Пафом! Сейчас его будут просвещать насчёт того, как именно следует развлекаться.
        Он не ошибся.
        - Ты ведь уже в курсе того, что дивоярцы не заводят семей. Причиной тому странный рок, который неизменно разрушает их семьи и губит их детей, - серьёзно продолжил Пантегри.
        Это Лён уже знал, на собственной шкуре изучил. Брунгильда и Магирус уже говорили ему, что волшебники избегают долгих отношений. Не создают семьи и вообще оставляют своих детей где-нибудь подальше от себя.
        - Это делает их жизнь несколько легкомысленной, - заметил Очерота, отрезая себе мяса. - По крайней мере, на посторонний взгляд.
        - За этим вы меня сюда позвали? - со смешком спросил Лён.
        - Ну да, - просто ответил другой старшекурсник. - Это является одной из обязанностей старшего курса, да и просто товарищеской помощью. Видишь ли, порой очень трудно преодолеть навязанные обществом условности. То, что для простых людей является моралью, для дивоярца - не более чем отвлечённое понятие.
        - Вы что, хотите сказать, что дивоярцы выше законов Селембрис? - спросил сбитый с толку Лён.
        - Они выше общепринятой морали, - заметил Очерота.
        Паф молчал, лишь поглядывая на товарища, и в его взгляде трудно было что-то прочесть - то ли он соглашался с доводами, то ли просто молча отрицал их.
        - Лукавое рассуждение, - усмехнулся Лён.
        - Вот именно. Очень трудно примирить требования сердца с вынужденной необходимостью, - загадочно ответил старший.
        - Вы не могли бы выражаться яснее?
        - Яснее выглядит так: мы прибыли сюда для встречи с девушками. Раз мы не можем иметь семьи и не можем позволить себе сердечной привязанности, мы оставляем себе лишь право удовлетворения естественных желаний, - просто объявил Пантегри, - каждый это делает по-своему, как умеет.
        - Вы собираетесь посетить улицу красных фонарей, - догадался Лён, поскольку знал, что в каждом городе есть такая улица.
        - Я - да, - беззастенчиво подтвердил Пантегри. - А вот у Дияна есть девушка из бедной семьи. Он ей платит за это.
        - А если получится ребёнок? - ошеломлённый этой сногшибательной откровенностью, спросил Лён.
        - Тогда он оставит ей достаточно средств для дальнейшей жизни и оставит её, - прямо ответил старшекурсник.
        - У дивоярцев это называется: сеять семена магии, - заметил Очерота.
        До Лёна стало доходить: то, о чем с ним говорят, не шутки и не разврат. Это действительно единственная возможная реальность без потерь обойти последствия рока, преследующего дивоярцев, как плата за могущество. Он вспомнил слова Брунгильды, которая деликатно пыталась ему это объяснить. И, если бы он не был так занят своими книгами, давно бы вписался в ту реальность, которой жили его товарищи.
        Он вспомнил записи Гедрикса. Его предок принял этот рок как неизбежность, и покорился ему. Судьба погубила его родных - мать, отца, тётку он убил сам. Король-маг, вечный скиталец, писал о том, что во всех мирах, где был, оставлял своих потомков. В его немногословном изложении это выглядело благородно, а действительность оказалась неприглядна.
        Пришло на ум воспоминание о Румистэле, в личности которого Лён побывал, когда попал в зону наваждения. Смутные впечатления, оставленные в его памяти этим загадочным принцем, сообщали о череде случайных встреч, краткой страсти и неизбежных разлук. Румистэль был дивоярцем и нёс свой рок.
        - Ты не можешь жить подобно скопцу, - терпеливо объяснял Очерота, - ты молод, полон сил, и долго ещё будешь таким. Считай, что это твой долг перед Дивояром.
        - Сегодня мы первый и единственный раз говорим с тобой об этом, - добавил Пантегри. - Дивоярцы обычно не распространяются перед прочими о своих проблемах. Это дело каждого. Поначалу ты будешь привязываться к своим избранницам, и они будут привязываться к тебе. Разрыв отношений всегда труден. Но лучше так, чем оставлять женщине в наследство свой рок. Если ей повезёт, то ребёнок будет обыкновенным человеком. Ген магии вообще может молчать многие поколения.
        - А как относится общество к таким матерям-одиночкам? - горько спросил Лён, понимая, что теперь неизбежно будет оставлять за собой череду несчастий и брошенных детей.
        - О, вот это и есть наша задача - создавать у общества терпимое отношение к такой проблеме. Кроме того, такая женщина будет достаточно обеспечена, а деньги в человеческом мире вообще имеют решающее значение. Я тебе так скажу: всех побочных проблем существующего положения вещей зараз не обговорить. Да оно и не нужно - само со временем объяснится. Просто прими всё как есть.
        - Да, - сказал Пантегри, поднимаясь с места и выкладывая на стол золотые монеты. - Сейчас мы разойдёмся каждый по своим делам. Не берите много в голову - само собой образуется. Это не обязанность и держать ответ ни перед кем не надо.
        Покинув гостеприимную харчевню, молодые дивоярцы вышли на улицу. От предложения направиться на улицу красных фонарей Лён вежливо отказался. Его не стали уговаривать - пусть всё сам решает. Паф остался с товарищем.
        - Тебя уже приобщили к решению проблемы рока? - спросил Лён друга, соображая, где тот пропадал каждые выходные дни и отчего возвращался такой загадочно-весёлый.
        - Да, - просто ответил тот. - И не скажу, что это было неприятно.
        - Почему же ты не пошёл с ними? Из-за меня?
        - Нет. Я не осуждаю твою щепетильность, - быстро ответил друг, - я сам был ошарашен, когда они мне это изложили. Но сейчас понимаю, что так проще и честнее, чем ходить вокруг да около.
        Лён понимал, что откровенность старших товарищей продиктована отнюдь не цинизмом, а необходимостью. Если бы он был более любопытным и менее увлечён "теорией", то давно был бы в курсе дела и легко вписался в реальность. Это было гораздо лучше, чем если бы в таком деликатном вопросе его взялись просвещать старшие маги - Магирус и Брунгильда. Очевидно, эта тема действительно в Дивояре не муссировалась.
        Не имея никаких конкретных планов и ничего особенно не ища, они просто побрели вдоль по улице, рассматривая лавки и глазея на товары. Давненько Лён вот так просто не шатался по городу. Денег у них было в достатке, ничего не стоило расположиться с удобствами в любой гостинице. Дивояр решал все их проблемы, кроме той единственной, с которой каждый справляется в одиночку.
        Дорога вывела к большой площади, три стороны которой составляли высокие трёхэтажные каменные дома с балконами. А четвёртая сторона представляла собой фигурную решётку, за которой далеко простирался парк, и вдали виднелись монументальные здания. У ворот толпились люди, стояла стража, проезжали экипажи, то и дело проскакивали верховые. Похоже, это была резиденция королевского дома. Лёну вспомнился двор короля Киарана Железной Пяты - очень уж походил и парк, и дворец, и само устройство города на исчезнувший город Дюренваль.
        Лён отвлёкся от своих мыслей и посмотрел на Пафа. Что толку так просто стоять и глазеть на выезды? Надо определяться и зайти куда-нибудь. Если честно, то Лён уже жалел, что оставил свои уютные покои в башне университета, книги и прочие удобства.
        Выражение лица Пафа ему показалось странным - тот словно глубоко ушёл в свои мысли. Не отрывая пристального взгляда от здания дворца, он как будто о чем-то напряжённо размышлял.
        - Тебе знакомо это? - спросил Лён просто так, чтобы вернуть товарища в мир.
        - Мне так показалось, - тут же ответил тот.
        - А, может, ты действительно тут был когда-нибудь? До того, как попал к Фифендре в заколдованный лес?
        - Возможно, - кратко ответил тот.
        - Ведь ты же говорил, что вспомнил что-то, - продолжал допытываться Лён. - Ведь ты учился владеть оружием. Может, ты был пажем?
        И тут же замолчал, потому что вспомнилось ему отчётливо, как рассказывал ему Долбер о своем видении при Ороруме. Он видел некое видение из прошлого, но неправильно его истолковал.
        Паф повернул к товарищу лицо, на котором застыло серьёзное выражение.
        - Я узнал здесь одного человека, - глухо сказал он. - Того самого, который к нам подъехал, когда королевский кортеж ехал в город. Только в моей памяти он моложе.
        - Как он назвался?.. - попытался вспомнить Лён.
        - Он никак не назвался, - ответил Паф, - Но я знаю его имя. Это Грай Лейхолавен. Но больше я ничего о нём не знаю.
        Это было интересно, и стоило проверить эту информацию если имя подтвердится, то Паф, скорее всего, попал в лесную школу из этих мест. Но ведь лес, где стоит великий дуб, находится отсюда очень далеко - много дней пути понадобится даже конному, чтобы достичь зачарованного леса. Наверняка, для того, чтобы избавиться от ребёнка, проявившего магические дары, можно найти лесок поближе.
        - А если поговорить с этим человеком? - предложил Лён. - В конце концов, мы дивоярцы.
        Паф махнул рукой и направился в проход между домами.
        - Если я прав, то через несколько домов по этой улице нам встретится гостиница "Королевский боров", - заявил он.
        И вот удивительно - в самом деле, через несколько домов по указанной Пафом стороне обнаружилась гостиница, на вывеске которой красовалась искусно вырезанная из дерева кабанья голова. Это было чрезвычайно интересно - удивительный случай занёс их в город, о котором память Пафа содержала отрывочные сведения.
        - Ну да, а вон на той стороне, дальше по улице, стоит дом королевского врачевателя, мэтра Дидизака, - весело сообщил паф.
        И они прибавили шагу, чтобы проверить догадку.
        - Э, нет, - озадаченно произнёс Лён, очутившись перед кирпичным домом с крытым входом и забранными решётками окнами. - Тут совсем иное имя на вывеске.
        "Лечу от грыжи, грудной жабы, геморроя, гнилых зубов, кишечных колик и многого другого, - гласила на всеобщем языке большая доска, прибитая на дверь. - Нарывы, чирьи, мужская слабость, выпадение волос, бородавки, белая горячка, роды", и ниже гордо красовалось имя: Фазиско Ручеро, хирург, член Королевской врачебной Академии.
        Лён огляделся - да, это то самое место, где он нашёл Лембистора, благополучно окопавшегося среди банок с двухголовыми уродцами и вырезанными аппендиксами. Только тогда была зима, и прибыл Лён на это место с другой стороны улицы, потому сразу и не узнал.
        - Наверно, я всё же ошибся, - признался Паф.
        - Но здесь точно врач живёт. Может, продал практику.
        Ведь точно продал - Лембистор так и сказал, что купил её у старого врача, ушедшего на покой.
        Лёну очень хотелось зайти сюда и кое-что спросить у бывшего демона. Нечто очень важное. Но как сделать это, не привлекая сюда Пафа?
        С хорошими деньгами можно на целый день нанять экипаж и с комфортом прокатиться по улицам, не привлекая ненужного внимания своими белыми конями. Так они и сделали. Для начала решили съездить в городской парк, где по воскресеньям проводились народные гуляния и где можно встретить горожан всех сословий. В конце концов, надо же как-то с девушками знакомиться!
        Они прокатили мимо врачебного кабинета и Лён не нашёл удобной причины, чтобы заглянуть туда - ни грыжи, ни геморроя, ни белой горячки у него не было. Не имелось также грудной жабы, кишечных колик, ни малейшей бородавки. Тем более не ожидалось родов. Может, пожаловаться на мужскую слабость? Сидит ведь там, среди своих банок с проспиртованными младенцами и законсервированных селезёнок его старый враг. Небось, гадает: не заявится ли в гости дивоярец?
        - Давай заглянем в кондитерскую лавку, - предложил Паф, вновь обретя прекрасное настроение.
        - Кто знает, может, с девушками познакомимся? - подмигнул он.
        - Здесь? Девушки? - удивился Лён. Но всё же выбрался из удобного экипажа и пошёл за другом. В самом деле, недурно было бы иметь при себе в качестве подарка коробочку конфет. Им всё равно нечего делать. Никаких особых планов нет.
        Паф увлёкся исследованием множества кондитерских изделий, горой выставленных посреди торгового зала на конической стойке. А Лён обратил внимание на столики у окна, где сидели посетители и с аппетитом поглощали всякую снедь. Чудесно пахло свежим кофе, даже слюнки потекли.
        Он подошёл к прилавку, чтобы сделать заказ. Кондитер с радушной улыбкой передавал покупателю нарядно упакованный свёрток с большим бантом наверху - явно подарочный вариант. Покупатель любезно благодарил. Он уже собрался отчалить от прилавка и двинуться к двери, как вдруг его нежно взяли под локоть и спросили в ухо:
        - Как бородавки изводятся, дражайший мэтр Ручеро?
        - Прекрасно! - мгновенно отвечал тот, замерев со своей коробкой.
        - О, добрые приятели! - просиял кондитер.
        - О да! - с чувством ответил Лён.
        - Геморрой сильно беспокоит? - осведомился доктор, задрав верх свой мягкий нос картошкой, чтобы посмотреть на рослого знакомца.
        - Почти прошло, - порадовал его пациент. - Но у меня деликатный вопрос.
        - Конечно, - тут же согласился эскулап.
        Легко продефилировав по залу, они спланировали за свободный столик.
        - Итак, что за проблема? - спросил Фазиско, напяливая на нос пенсне.
        Лён оглянулся. Кажется, Паф застрял у витрины с пирожными.
        - Ты мне чего наврал? - напрямки спросил доктора настырный пациент.
        - О чём вы? - не моргнул глазом тот.
        - Ты говорил, что в этой тушке нет ни малейших магических возможностей, - напомнил Лён.
        - Ну да, - подтвердил Лембистор, блестя линзами пенсне. Коробку он держал перед собой, как будто думал при помощи конфет спастись от дивоярца.
        - А я вот помню кое-что, - коварно напомнил мстительный волшебник.
        Фазиско вопросительно поднял свои реденькие брови, наморщив лобик и как-то странно растопырив уши.
        - В тот день, когда мы последний раз встретились в школе. Ты ещё хвастался, что собираешься отправиться весенний полёт. Ну, накануне Вальпургиевой ночи!
        Полный непонимания и абсолютно честный взгляд круглых глазок.
        - И ты ловко перебросил шмуртов обратно в астрал, - закончил свою речь дивоярец.
        - А, вот оно что, - вздохнул Лембистор и положил свою коробку. - Вспомнил всё-таки. Я думал, до тебя не дойдёт, как до жирафа.
        Дивоярец ждал, и по его решительному виду было ясно, что так просто от него отделаться не удастся.
        - Да, я соврал, - с достоинством признался бывший демон. - Но соврал я позже, когда это действительно стало правдой. Следовательно, я сказал истину.
        Дивоярец озабоченно потрогал воротник куртки. Он оглянулся и посмотрел: не закончил ли Паф рассматривать пирожные и не собирается ли подойти к столику.
        - Дело в том, - быстро заговорил Лембистор, проследив за взглядом собеседника, - что я лишился в ту же ночь даже того небольшого магического дарования, которое было свойственно телу этого проходимца, Павла Андреевича. Шмуртов я действительно перебросил в Селембрис, где-то тут шляются эти мелкие террористы. Но в ту же ночь я выпил волшебного вина и отправился в полёт. И вот после этого магический дар оставил меня.
        - Как это? - удивился Лён.
        - Представь себе! - развёл руками Лембистор и снова оглянулся на Пафа. - Он не узнает меня?
        - В таком-то виде? - усмехнулся Лён, прекрасно понимая опасения своего врага. Действительно, узнай Паф, что в этом дряблом тельце поселился демон Лембистор, благодаря стараниям которого друг перенёс тяжкие испытания и потерял четыре года жизни, ничто Лембистора не спасло бы от расправы.
        Он не слишком верил старому врагу - тому соврать, что глазом моргнуть. Но времени на разговоры не было, и Лён позволил демону смыться со своей коробкой. Когда Паф подошёл, место напротив уже было пустым.
        - Ты чего так долго рассматривал пирожные? Никак выбрать не мог? - шутливо спросил Лён друга.
        - Нет. Не поэтому, - медленно ответил тот, садясь за столик. - Видишь ли, я помню эту лавку. И кондитера помню. И помню, как мы бегали сюда за пирожными с воздушным кремом.
        - Кто же ты? - дрогнувшим голосом спросил друг.
        - Призрак, - ответил тот таким голосом, что Лёну стало страшно.
        Глава 9
        Первый урок превращений прошёл очень весело - вот теперь-то молодые дивоярцы, наконец, узнали, зачем у магов порой по две-три личины. Лён уже как-то привык, что Брунгильда иногда превращается в старую ведьму Фифендру (правда, в Дивояре этого ни разу не случалось).
        Явившись на первое занятие по курсу с таинственным названием "Автоморфизм", ученики высшей школы увидели, что в зале присутствуют несколько магов, а не один преподаватель, как обычно. Здесь была Брунгильда, ведущая этот курс, Вэйвэ Валандер, у которого вообще в тот день не было у первокурсников занятий. Присутствовал незнакомец с чёрной бородкой и очень живыми глазами - он весело оглядывал прибывших студентов, и вообще, маги были настроены очень задорно - они то и дело посмеивались и оглядывали учеников, пропуская между собой какие-то шуточки. Были также и несколько пожилых магов - ветеранов, постоянных заседателей магической библиотеки.
        На Селембрис уже была зима в самом разгаре - внизу метели так и заносили снегом не только деревни, но и города, а трескучий мороз пугал на ветвях ворон. Близилось Рождество, и ожидались зимние каникулы - студенты намеревались весело их провести внизу, целых две недели. Над небесным городом стояла сплошная снежная пелена - снег сыпал непрерывно в течение уже нескольких дней. Однако, на улицах Дивояра снега не было - какое-то невидимое поле прикрывало его сверху, и снег испарялся, едва касаясь прозрачного воздушного купола.
        Итак, едва собравшись в теплом, просторном учебном зале на очередное занятие, студенты догадались, что сегодняшний урок будет наверняка веселым - что-то старшие диворцы замышляли, иначе откуда такие лукавые улыбки на их лицах?
        - Прошу внимания! - хлопнула в ладоши Брунгильда, выйдя на середину зала, где встали полукругом студенты первого курса.
        - Как видите, сегодня урок веду не я одна. Сегодня мне пришли помочь коллеги, а немного позже ожидаем прибытия самого декана - Вольта Громура.
        Переждал удивлённый гул учащихся, она продолжила:
        - Курс автоморфизма делится на две основные части - превращение в иные жизненные формы и возрастное преобразование. Те, кто учился у меня в лесной школе, видели меня совсем в ином виде - такой я им являлась первые несколько лет. Опытные маги обычно имеют два-три основных образа. Вот зачем это нужно.
        И далее ученики узнали, что потрясающее долголетие дивоярцев есть отнюдь не их личное свойство - обычно маг живёт ненамного дольше обыкновенного человека, даже если поддерживает себя разными магическими зельями. Но полторы-две тысячи лет дивоярец живёт только после процедуры инициации, когда благополучно заканчивает небесный университет, получает звание магистра и направляется на службу. Первым служением выпускника является обязательное курирование какого-либо королевского дома. Это продолжается и после того, как Дивояр покидает очередной мир и уходит в пространственный проход в следующий мир Содружества.
        В каждом мире оставлены на служение такие маги - до следующего прихода небесного города. Это длится лет примерно пятьсот - очень долгий срок для человека. И на веку придворного дивоярца сменяются порой до десятка поколений королей и правителей. В памяти всех людей королевства придворный маг выглядит нестареющим и всегда одинаковым - солидным и благородным. Человеком в возрасте. На самом деле он может быть по меркам Дивояра довольно молод. Но есть в этом некий фокус.
        Дело в том, что сохранять постоянную молодость нельзя - так быстрее происходит изнашивание образа. Дивоярцы умеют растягивать молодой вид практически на всю свою жизнь. Во время отсутствия небесного города они предпочитают сохранять вид старцев и стариц - так внушительнее и экономнее. А по прибытии Дивояра они снова подвергаются процедуре обновления.
        Вторым сроком служения является преподавание - так, например, те, кто отслужил пятьсот лет на Селембрис в разных королевских домах, теперь принимают обязанности преподавателей в университете. Когда Дивояр спустя пятьсот лет покинет эту волшебную страну и отправится в очередной мир Содружества, опытные маги принимают второй вид служения - поиск одарённых детей и воспитание их в своей маленькой школе. Когда небесный город снова возвращается в очередной раз на Селембрис, старшие маги опять идут служить преподавателями - как Брунгильда, Магирус Гонда, Вэйвэ Валандер и многие другие. Сегодня здесь присутствуют маги первой службы, и второй, а также отслужившие всякие сроки совсем пожилые маги - можно сказать, пенсионеры. Они доживают свой век в Дивояре, и только волшебная сила эльфийских машин поддерживает их в добром здравии.
        Когда Брунгильда сказала это, взгляды студентов с любопытством обратились к трём пожилым волшебникам, которые в отличие от более молодых коллег, сидели в высоких креслах. Это были как раз те старички, которых Лён часто видел в библиотеке, где они тихо перелистывали фолианты или что-то писали. Бороды у них были совсем белые, реденькие и как бы воздушные. И были похожи все трое друг на дружку, как близнецы.
        Теперь они сидели под взглядами учеников и блаженно жмурились - непонятно, отчего. Вид у них был довольный, как будто пенсионеры ожидали от урока чего-то приятного.
        - Итак, - чему-то улыбаясь, сказала Брунгильда, - сейчас мы вам покажем превращения в разные возрасты.
        Она встала в центре полукруга, чтобы все ученики хорошо могли видеть её. В следующий момент облик волшебницы в одну секунду преобразовался - только что перед глазами учеников стояла красивая, стройная и полная здоровья женщина, а в следующий миг она превратилась в худую старую каргу с горбатым носом, седыми бровями, лохматыми седыми волосами и мрачно-подозрительным взглядом. Изменился не только облик, но и одежда - теперь перед всеми стояла самая настоящая баба Яга с кривым посохом-корягой в руке вместо сияющего копья небесной стали.
        - А что, в таком-то видочке я вам не нравлюсь? - ехидно спросила она, обводя полукруг ошарашенных внезапным превращением студентов глубоко посаженными глазами. - А вот так я коротала времечко на Селембрис! Да-с, и некоторые полагают, что я питалась нерадивыми учениками!
        - Вообще-то, некоторых стоило бы съесть, - добавила она каркающим голосом под хохот магистров, а студенты только улыбались - они догадались, что самим старшим дивоярцам этот урок чистая потеха, и впереди группу ждёт ещё немало комических моментов. Они не ошиблись, только не знали, насколько это будет смешно.
        - Ну, так оно, конечно, приятно, - продолжила меж тем Фифендра, абсолютно неуместная среди сияющих палат Дивояра. - Однако надо меру знать. А вот в таком вот виде я пятьсот лет провела в одном из северных княжеств.
        Вид валькирии опять преобразовался - происходило это не совсем мгновенно, но совершенно невозможно было увидеть, как именно живописные лохмотья лесной ведьмы превратились во вполне приличное платье, а сама Брунгильда предстала в виде женщины лет тридцати - такой Лён и Паф её видели в тот день, когда впервые посетили Кудовай. Пепельные волосы Брунгильды были те же, что и торжественном облике - это её особенность.
        Вторым на сцену вышел Вэйвэ Валандер, монстрозоолог. В Дивояре он выглядел лет на тридцать, был ловок и подвижен. А тут перед глазами учеников его внешность потекла, неуловимо преобразовываясь, и Вэйвэ превратился в величественного старца, чем-то похожим на Сарумана из фильма "Кольцо всевластья". Только одет теперь он был богато - длинная мантия, расшитая драгоценными камнями по высокому воротнику, сложно вышитые обшлаги, кольца и перстни, высокая шапка из куницы с драгоценным алмазным пером и роскошной застёжкой - весь облик его являл собой важность и значимость.
        - Вот таким меня могли бы помнить двенадцать поколений королей, которым я служил, - глубоким, бархатным баритоном сказал Валандер, обычный голос которого звучал совсем иначе - звонкий тенор.
        Лён оглянулся на Фабиана и Алатреза, учеников Вэйвэ от последнего выпуска - в глазах тех сияло изумление и почитание. Наверно, они никогда не видели своего учителя таким величественным.
        Заглянул на открытый урок и Магирус Гонда, тоже продемонстрировав класс преобразования возраста - впервые Лён и Паф увидели его в ином виде.
        Магирус вышел в центр, на мгновение замер. Пепельные волосы его выцвели и превратились в серебристый туман. Благородное, чуть удлинённое лицо покрылось сетью лёгких морщинок, глаза стали печальны и светлы - перед учениками стоял настоящий северный волхв, в длинном овчинном тулупе. Минуту он держался этого возраста, а затем вернулся к прежнему. С удивлением Лён понял, что никогда не видел своего учителя в каком-либо ином виде, словно тот вовсе не берёг свою молодость, расходуя её с небрежной расточительностью.
        Забежал ненадолго ректор университета, Вольт Громур. Он оживлённо приветствовал коллег, поздоровался с молодёжью - чувствовалось, что он торопится куда-то, но к уроку отнёсся со вниманием.
        - Я сейчас, что называется, в среднем дивоярском возрасте, - сказал Вольт, который выглядел лет на пятьдесят, но это хорошие пятьдесят лет - цветущий вид, явно отличное здоровье. Внушительный, хотя и не крупный мужчина - стройная талия, прямые плечи.
        - Мой вид сейчас соответствует моему возрасту, - сказал Вольт Громур, - Но было время, когда я надевал на себя облик степенного мужа. На самом деле я был таким.
        Тут он на глазах у всех легко преобразился в стройного черноволосого юношу - безбородого, с глянцевито-чёрными кудрями, смугло-румяного, южного типа. В молодости Вольт Громур был очень хорош собой.
        Ещё несколько магов заглянули в учебный зал и продемонстрировали превращения, всякий раз изменяя не только облик, но и одежду - это был высший класс магии, и студенты уже не смеялись. Затем настала очередь дивоярских пенсионеров - трёх старичков-библиотекарей. Один из них поднялся со своего кресла - тоненький от старости, с невесомой бородой, но глаза его сияли.
        - Когда-то я был таким, - вибрирующим старческим дискантом произнёс он, и облик его начал меняться. Студенты смотрели, затаив дыхание, ожидая увидеть превращение в статного юношу с прямой спиной и стройными ногами.
        На старце сначала преобразовалась одежда - длинная безрукавная мантия, обшитая мехом, укоротилась и превратилась в атласный камзол, стали видны узкие короткие штаны с щегольскими прошвами, теплые меховые тапочки превратились в лаковые туфли на каблучке, украшенные драгоценными бантами. Но это всё оказалось не так интересно, как облик самого мага: теперь на учеников с довольной улыбкой смотрел молодой человек, только выглядел он очень уж неестественно: слишком гладок, слишком румян, чересчур черноволос, загнутые усики над румяным ротиком смотрелись, как приклеенные, брови изогнуты, как лук, грудь колесом - такой лубочный образ получился! Минуту он с довольным видом поворачивался во все стороны, демонстрируя своё великолепие, потом отчего-то стал надувать щёки, как будто не мог сдержать икоты, покраснел, сильно выдохнул и тут же превратился снова в маленького старичка.
        - Ну вот так, - слегка задыхаясь, но с гордостью сказал он, падая обратно в кресло.
        Ученики переглядывались, стараясь сдерживать улыбки, но старички с одобрением захлопали в ладоши своему коллеге. Второй был ничуть не лучше - очевидно, в почтенном возрасте маги уже не могли воспроизвести достаточно убедительный образ, не говоря уже о том, чтобы долго удерживать его. Третий тоже под уважительные аплодисменты магистров показал облик опереточного красавца - завитого, как херувим, и румяного, как матрёшка. Всё это было очень смешно, но студенты старались не смеяться, чтобы не обидеть почтенных пенсионеров - а те были ужасно довольны.
        Тут в класс влетел ещё один маг.
        - Простите, я опоздал! - воскликнул стройный черноволосый молодой человек, одетый с той роскошной простотой, какая характерна для обитателей Дивояра.
        - Диш, я думала, ты уже не придёшь, - с улыбкой сказала Брунгильда. И тут же представила его студентам:
        - Диш Венсенна, он отслужил придворным магом, а теперь вернулся в Дивояр. Не обманывайтесь его молодым видом - ему не меньше семисот лет.
        Магистр изящно раскланялся, а затем картинно засучил рукава, собираясь продемонстрировать преобразование.
        - Итак, пятьсот лет я пребывал в таком вот облике, - сказал он. И вид его тут же изменился, теперь это был крепкий, высокий мужчина лет под шестьдесят, с прямой спиной, надменного вида. Борода его, как у Вольта Громура, была двух цветов - чёрно-седой, только короче. Изменилась и его одежда - из удобного для полёта костюма она превратилась в торжественно-официальную.
        - Меня зовут Дишоан Венсенна, - изменившимся, каким-то колдовски притягательным голосом сказал он и обвёл учеников яркими чёрными глазами.
        А потом он превратился в старикашку - болтливого, вертлявого и сопливого.
        - Вот в таком дурацком виде я шатался по городу и вынюхивал тайны! - старчески писклявым голосом сообщил он, - Раскрывал заговоры, вычислял мятежников, обезвреживал крамолу. Могу доподлинно сказать вам, о студиозусы, что плетение интриг и страсть к политическим переворотам есть любимейшее занятие придворной знати. И вам ещё предстоит узнать много чего интересного по этой части. Маскировка, друзья мои, есть первое правило практикующего придворного мага, потому что подчинённая вам публика отнюдь не спешит делиться с вами своими тайнами.
        - Это несколько позже, - прервала его Брунгильда, - молодые люди ещё не знакомы с искусством придворной интриги.
        Настал самый интересный момент: студентам предстояло освоить автоморфизм.
        - Нужно ясно представить свой облик, - объясняла Брунгильда. - Не разбрасывайтесь и сегодня не пытайтесь освоить более, чем одно преобразование.
        Наверно, мало у кого что бы получилось, но в этот раз студенты прошли обряд инициации на волшебной книге - это способ передачи магических данных. Большая, толстая книга с плотными, старыми страницами, лежала на столе, и Брунгильда по очереди проводила перед ней учеников - она накладывала руку ученика на страницу, придерживая ладонь его своей рукой.
        - Маг, инициированный на книгу, может провести к ней другого человека - таким образом осуществляется преемственность магии, - говорила она. - Волшебники, которые создали эти книги, давно уже ушли от нас, но мудрость их живёт. Их сила вложена в эти книги, они дарят вам свой талант - таким образом мы и развиваем мощь Дивояра.
        Лён почувствовал, когда положил руку на пожелтевшую страницу с чуть выцветшей рунной вязью, как сильные потоки энергии пронзают его ладонь - такое ощущал он лишь однажды, когда его меч влил в него неведомую силу. Тогда Лён побеждал чудовищ и совершал подвиги. Вот, значит, как передается сила! Кто-то вложил магическую энергию и в его меч Джавайна! Наверно, это были те, кто был до него - потомки Гедрикса, блуждающего короля Дерн-Хорасада. С потоком энергии он ощущал, как недоступное до этого момента волшебство возрастного изменения становится как бы частью его - вместе с силой пришло знание. Это дарили ему частицу своего дара ушедшие в вечность дивоярцы.
        - Ну, первая попытка, - сказала Брунгильда, отчего-то улыбаясь, - Представьте, как вы будете выглядеть в старости.
        На лицах пятнадцати студентов, стоящих посреди зала полукругом, выразилась озабоченность - они пытались увидеть себя в преклонных летах. Нет, выглядеть такими, как старички-пенсионеры, никому не хотелось. Это уже на самый конец останется, а пока надо представить себя в благородном возрасте мудрости и силы.
        - Не изображайте ничего, - вмешался в процесс Диш Венсенна, наблюдая старания учеников со своего кресла. - Не придумывайте себе вид. Просто мысленно гоните свои годы вперёд.
        Другие магистры тоже давали советы. И вот у кого-то что-то стало получаться.
        Фабиан и Алатрез начали изменяться. Волосы у них побелели, отросли до лопаток, а на подбородках образовались бородки. Они явно подросли, расширились в плечах, обзавелись бицепсами, и вот перед глазами магистров уже стоят два моложавых, румяных, картинно-мускулистых старца с неестественно юными глазами и словно приклеенными бородами. Магистры так и покатились со смеху.
        У других тоже получалось смешно: Турайка разнесло вширь, отчего он сделался как бы квадратным. Щеголеватый Валерон не мог никак справиться с излишней худобой. Энина сделалась похожей на кормилицу, что её огорчило до слёз.
        Лён ни с того, ни с сего вдруг вспомнил превращение Гонды, он подумал, что хотел бы выглядеть в старости, как его учитель - наверно, это и помогло ему.
        - Неплохо, - сказала Брунгильда, окидывая своего ученика любопытным взглядом. Она совершила сложное движение рукой, и посреди помещения появилось большое зеркало на ножках.
        Лён увидел свое отражение и жадно вгляделся в себя: каким он будет через много лет?
        Такой же худощавый, высокий, прямой. Тонкие, интеллигентные черты лица, почти нет морщин, только кожа потемнела и стала суше. Серо-стальной цвет волос, более густых и слегка вьющихся. Что-то необыкновенно знакомое смотрело на Лёна из зеркала, как будто эти прищуренные глаза с морщинками он уже где-то видел. Если бы была у него борода, то был бы он похож… на Гедрикса! Того, чей каменный облик он видел в непроницаемой гробнице, плывущей по холодному и бесплодному морю одного из мёртвых миров!
        - Ты хорошо справился, - сказала ему Брунгильда, а Лён подумал, что у него как раз ничего не получилось - это не его образ, просто он надел на себя личину совсем другого человека.
        Он обернулся, чтобы отойти, и чуть не вскрикнул от изумления. Перед ним стоял рослый, крупный мужчина, с мощными плечами, крепкой грудью и сильной шеей. Полуседые, густые волосы, твёрдые черты лица, обветренного и потемневшего во многих походах, жёсткий и уверенный взгляд стальных глаз.
        - Вайгенер! - невольно почтительным шёпотом обронил Лён. в его памяти мгновенно вспыхнул знакомый облик старого герцога, отца Алариха - того, кто с шести лет учил его и своего сына приёмам боевого искусства.
        - С чего ты взял? - чужим голосом спросил Паф, проверяя рукой в перчатке на плече кольчугу - настоящая?
        Образ, воссозданный так точно, тут же потёк, как будто Пафу стоило больших сил удерживать его - и через секунду перед Лёном снова стоял его друг, без всякой кольчуги.
        - Паф, у тебя прекрасно получилось, - похвалил его Гонда, но тот только сдержанно кивнул. Кажется, он был недоволен результатом. Почему Паф принял вид человека, которого не признает когда-то реально существующим - из той истории, о которой он отказывался говорить вообще. Значит, думал всё же об этом! Значит, вспоминал!
        - Лён, это был просто сон! - с досадой сказал Паф позднее, когда вся группа уже направлялась во время перерыва в столовую. Потрясенный обликом Пафа, Лён нарушил установившееся между друзьями обыкновение более не вспоминать вслух о том, как они оба попались в сети Лембистора и угодили в призрачное пространство наваждения. Паф упорно называл это сном. Ну да, вся эта чужая жизнь приснилась ему, и никаких более тайн! Да надоело уже! Мало ли что с кем случается в волшебной стране, где можно попасть на такие магические чары! Досадно то, что у Пафа не получилось нужное волшебство, он не в себя превратился, а в другого человека, в призрак. Так что, зря Брунгильда его похвалила - при всей убедительности образа это был не Паф.
        Да, подумал тогда про себя Лён, возможно, происшествие, пережитое другом в том наваждении, оказало на него гораздо более сильное воздействие, нежели тот соглашается признать.
        В тот день Лён не понял этого неясного предупреждения, хотя были и другие признаки, как бы странности, связанные с Пафом. Лишь потом, спустя немало времени, он связал их все воедино и понял, что это такое было на самом деле.

* * *
        Второй частью курса автоморфизма было очень важное для волшебника умение превращаться в зверей и птиц - это называется "другие живые формы". Почему так неопределённо? Это они увидели на уроках - что такое "другие" формы.
        До рождественских каникул оставалось чуть более недели, и за это время группа могла освоить только самые начатки сложных превращений. Вот теперь Лён узнал, как осуществляется это дело - до этого он только удивлялся: куда девается основная масса тела, когда он оборачивался хоть тем же соколом? Из всей группы только он один владел превращением, для остальных это умение пока ещё было недоступно.
        - Животный автоморфизм, или превращение в другие жизненные формы есть свойство сворачивать вокруг себя пространство, - сказала им Брунгильда. - Одним это дается от рождения, другие приобретают через инициацию по книге магических знаний. Надо ли говорить, что у первых это умение развито сильнее, и результаты многообразнее. Но не расстраивайтесь, одну-две живых формы, необходимых для вашего служения и просто для удобства, вы приобретёте. Таким же свойством владеют и зоны наваждения - по-вашему, сказочные области. Но это остатки эльфийского влияния, и они гораздо более изощрённы, чем доступно кому-либо из нас. Мы до сих пор изучаем зоны наваждения, их влияние на гостей. Попав в такую область, можно приобрести совершенно фантастический вид - таким образом зона включает гостя в историю.
        Слушая валькирию, Лён тут же вспомнил, как побывал в сказке про Щелкунчика и стал деревянной куклой.
        - Итак, как я уже говорила, превращение в иные формы есть способ сворачивания пространства вокруг себя. Когда это происходит, преобразование касается не только тела, но и одежды - она тоже преобразуется, согласно выбранному образу, но сохраняя некоторые особенности вашего облика.
        Лён тут же вспомнил, как побывал с Костяном в истории про Добрыню, как стал рыжим конём - он тогда сразу догадался, что именно цвет его волос задал масть для Бурка.
        А как легко он превратился в ёжика - наверно, потому, что однажды Фифендра превратила его в этого зверька. А Паф тогда был хорьком - может, оно ему как-то поможет?
        - Превращение кого-то другого в зверя, птицу или земноводное, - валькирия чуть выдержала паузу, но не посмотрела на своих бывших учеников, - это то же сворачивание пространства вокруг него. Иногда и такое нужно.
        - Очень сильные волшебники могут превращаться и в насекомых.
        Лёну тут же пришла на ум сказка о царе Салтане, как там князь Гвидон превратился в шмеля. А ведь, наверно, есть и такая сказка в одной из зон наваждения! Может, в самом деле, был такой волшебник?
        Ему очень хотелось продемонстрировать свои превращения - ведь он уже умеет обращаться совой, соколом, ёжиком! Но было как-то неудобно лезть впереди всех и отвлекать к себе внимание товарищей, а те прямо не сводили глаз с Брунгильды. Лён решил быть скромным и подождать с демонстрацией своих возможностей.
        - Я понимаю, как вам сейчас трудно - ведь от вас требуют того, чего вы пока не умеете. Но в этом вам поможет знакомая вам книга превращений. Вы уже инициированы на неё, так что можете теперь просто пользоваться ею - ищите её в библиотеке, читайте, проникайтесь знанием. Теперь это ваше достояние.
        С этими словами Брунгильда отошла и открыла глазам учеников небольшой изящный столик с раскрытой книгой, которого - все могли поклясться в этом! - до сего момента тут не было. А волшебница не сделала ни единого жеста!
        Желтоватые пергаментные страницы с неровными краями содержали рунный текст - язык Дивояра.
        "А ведь я тут ни разу не видел цветного символьного письма!" - подумал Лён. Эльфийская письменность - где же она в этом городе, оставшемся после эльфов? Все книги в библиотеке содержат либо общий язык, либо лунные руны.
        Эта мысль задержала его, и он подошёл к столику уже после всех.
        - Начнём с тебя, Фабиан, - сказала Брунгильда, выбрав почему-то не своего лучшего ученика, а воспитанника Вэйвэ Валандера.
        - Давай, Фабиан! - подбодрил товарища Алатрез - эта пара всегда действовала сообща, как близнецы.
        Фабиан медлил, он опасливо держал ладонь над страницей, не решаясь прикоснуться без помощи преподавателя.
        - Однажды меня так шарахнуло, - стыдливо признался он сокурсникам, - думал заглянуть в книгу учителя.
        - Да уж, с неделю лежал без чувств! - подтвердил его товарищ.
        Все с опаской чуть отодвинулись от книги.
        - Фабиан, я знаю о твоем страхе, - спокойно вмешалась Брунгильда, - Для начала проведи ладонью поверх страницы, не касаясь её - книга ответит.
        Юноша так и поступил - на его лице проявилась радость: книга подтвердила, что узнала его, инициация точно состоялась. После чего он уже уверенно положил ладонь на лист. Текст под его рукой поплыл, линии рун расплылись, и мелкие чёрточки закружились, а затем соединились уже не в текст, а в изображение. Под рукой Фабиана образовался рисунок.
        - Книга сообщает тебе, в кого ты можешь превращаться, - оповестила его Брунгильда, - твой образ - лис.
        На странице в самом деле был изображён лис, но картина не была неподвижной - животное двигалось, что-то вынюхивало, пыталось рыть, вертелось.
        - Очень важно в преобразованном виде сохранять свое сознание, - сказала преподавательница, - это умение приходит не сразу, и в виде животного его примитивное сознание поначалу будет преобладать. Для достижения успеха нужна тренировка, поэтому заглядывайте свободное время почаще в библиотеку и превращайтесь. А теперь, Фабиан, представь, что твое тело преобразовывается в лисье!
        Фабиан минуту сосредоточенно смотрел на книгу и свою ладонь на ней, затем начал стремительно съёживаться. Тело его сжалось, одежда моментально превратилась в шерсть, вырос пушистый хвост, лицо вытянулось и заострилось. Секунду лис ещё стоял на задних лапах, держась передними за стол, затем опустился на четыре точки и жалобно тявкнул. А потом как дёрнул прочь! Отлетел к стене, затравленно начал вертеться, и погнал скачками по периметру, задерживаясь по углам и неистово скребя когтями. Потом он под хохот класса налил со страху лужу.
        - Давай. Иди сюда, - терпеливо стала подманивать его Брунгильда. В её руке появился комок чего-то не слишком приятно пахнущего. Но лис повёл носом и начал приближаться к преподавательнице, опасливо косясь на остальных. Наконец, она его поймала, успокоила и поднесла к книге - одно касание, и Фабиан снова в человеческом виде - встрепанный, испуганный и ошалевший.
        - Ничего, ничего, - утешала его валькирия, - зато теперь вы можете представить, каково будет тем беднягам, которых вы заколдуете по минутной прихоти.
        - Ну как, Фабиан? - жадно спрашивали его.
        - Ничего не помню, - признался он.
        Следующей была Энина. Книга выдала ей образ птички - очень соответствовало её характеру. Серенькая такая трясогузочка - трясет хвостиком, как обычно это делала девушка, только со своими непослушными волосами.
        Алатрез превратился в голубя, Турайк, как следовало ожидать, в медведя. Едва превращение свершилось, как группа в испуге кинулась врассыпную - такая получилась громадная зверюга! Все уже так и думали, что превращение идёт в сторону уменьшения, а тут такое!
        Он так дико заревел, забил себя в грудь лапами. Брунгильда уже хотела набросить на него чары ограничения, как вдруг медведь странно улыбнулся своей хищной пастью, и глухим, низким голосом проговорил:
        - Да не дрейфьте вы все. Я вполне собой владею.
        - Турайк, у тебя дар превращения! - воскликнула валькирия.
        - Ага, я и раньше превращался, - согласился зверь, мирно садясь на свой объемный зад. - В таком виде я вурдалаков давил.
        Он легко, без всякой помощи со стороны книги, превратился обратно в человека и получил заслуженную порцию аплодисментов.
        Все с восторгом смотрели на него - тихий, застенчивый, довольно неуклюжий Турайк оказался магом-превращенцем, сильным бойцом с нечистью!
        Почти вся группа прошла первое испытание - кое-кого пришлось ловить, что и делалось с хохотом. Были птицы - от коршуна до зяблика. Были лесные звери, даже мышь-полёвка (очень ценное свойство! - сказала валькирия). И вот в конце испытания остались Паф и Лён - двое, которых считали в группе самыми сильными магами, что, конечно, было неправдой. Просто авторитет Брунгильды и Магируса Гонды был так высок среди студентов, что их умение легко проецировали и на их учеников - всё же из всего множества учащихся лесной школы только эти двое прошли отбор. На самом деле Паф явно не был в себе уверен, только мужественно скрывал свои сомнения.
        Когда взгляды всех обратились к оставшимся двоим, Брунгильда тоже, наконец, решила заняться ими.
        - Кто первый? - спросила она, хотя прекрасно знала, что Лён умеет обращаться в птицу - несколько лет назад, во время событий в деревне Блошки он неожиданно продемонстрировал такое умение. Тогда он первый раз превратился сам в сову. А потом уже научился оборачиваться соколом и вороной. Да, птицы ему удавались, это получалось у него легко. Но, кроме этого, он умел ещё кое-что! Он умел превращаться в любую жизненную форму! Мало того, он умел превращаться в камень - это умение Лён унаследовал от своего далёкого предка, Говорящего-Со-Стихиями, великого волшебника, короля Дерн-Хорасада - Гедрикса!
        Лён уже приготовился продемонстрировать весь спектр своих умений, но Брунгильда сказала:
        - Положи руку на книгу.
        Зачем? Он и так всё умеет. Сбитый с толку Лён повиновался и ощутил нечто странное: книга как будто признала его, но сделала это слишком торопливо, словно отгородилась от него.
        Растерянный Лён глянул на страницу и увидел знакомое: сову, ворону, сокола, ёжика. А где же земноводные формы? Где каменный человек?
        - Ого! - не удержались от почтительного восклицания сокурсники. Как же, их товарищ владеет превращением в несколько видов!
        Ничего не понимая, он послушно обернулся совой и плавно полетал под потолком. Затем - соколом, вороной, побегал по залу ёжиком, уворачиваясь от рук развеселившихся товарищей. Ему искренне рукоплескали, его искусством восхищались - это было в самом деле большое умение, доступное порой не всякому дивоярцу. Ведь многие освоили превращение только в один какой-то вид. А тут первокурсник с лёгкостью демонстрирует автоморфизм высшей пробы. Да, он мог бы торжествовать и гордиться собой, если бы давно не привык к своему умению. Как-то в голову не приходило, что это такая сложность. И тут он вспомнил: а ведь Брунгильде не известно, что он умеет превращаться в камень! Он ей не рассказывал, что было во время путешествия в поисках Красного Кристалла! Как решил тогда всё сохранить в тайне, так и выполнил свое намерение!
        Лён ещё немного подождал: не предложит ли ему преподаватель показать ещё какие-то превращения, но она его не пригласила. Взгляды всех обратились к Пафу - он оставался последний.
        Паф не волновался, он был спокоен, даже слишком спокоен. Подойдя к книге, он не колеблясь положил руку на страницу, и под его ладонью тут же нарисовался облик зверя - волка. Красивый матёрый хищник прямо с пергамента прицельно глянул на каждого, кто стоял над книгой, и уселся, словно ожидал представления. Тогда тело Пафа быстро преобразовалось, и вот уже мощный серый зверь опустился на четыре лапы и обвел всех разумным взглядом.
        - Я уже был волком, - глухо, но довольно отчетливо сказал он. - И освоил превращение.
        - Да, Паф во время нападения Лембистора был заражён и превратился в волка, - заявила Брунгильда, - после исцеления он сохранил свое умение изменяться.
        Лён почувствовал несказанное облегчение: его товарищ не осрамился, а даже оказался лучше многих остальных. Надо же, как неожиданно пригодилось то, что когда-то они оба считали несчастьем - заражение Сидмуром! Но, кажется, он не рад своему успеху - Паф выглядел в тот день задумчивым и отрешённым.
        - Что тебе опять не нравится? Ты прекрасно прошёл превращение, и сохранил свою память. Мне вот, помню, когда я был ёжиком, совсем не так везло! - наконец, спросил его Лён. Надо же, он искренне радуется за друга, а тому, похоже, вообще его магическая удача безразлична.
        - А, ты вот о чём, - рассеянно отозвался тот, - Нет, я не о том думаю. Это правда здорово, что мне пригодилось то лембисторово заражение. Я потом попробовал - у меня опять получилось. Я действительно владею превращением - без всякой книги.
        Он покачал головой, как будто думал о чем-то совсем другом, а успех на уроке его мало заботил.
        - Тогда что же? - нетерпеливо спросил Лён, которого уже стал раздражать постоянно отстранённое состояние товарища, как будто тот всё время думал о чем-то своем. Так оно и вышло.
        - Понимаешь, - медленно заговорил Паф, словно обдумывал каждое слово, не зная, стоит ли вообще делиться своими мыслями. - На прошлом уроке, когда мы проходили возрастное изменение…
        Лён уже приготовился что-то услышать про герцога Розебрахера из Вайгенера, но Паф сказал другое:
        - Этот маг, который прибыл позже других, - продолжал Паф, - этот Диш Венсенна…
        Ожидая услышать про Вольта Громура - это ведь он запоздал! - Лён очень удивился. Диш Венсенна, тот весёлый волшебник, который сболтнул больше, чем следовало, и которого Лён не знал совсем - он-то чем заинтересовал Пафа?
        - Я ведь его знаю, - продолжал меж тем товарищ, - я его помню.
        - Откуда? - удивился Лён.
        - А помнишь: тот человек в Ворнсейноре, где мы были с Пантегри… Ну, когда мы видели королевский выезд. К нам тогда подъехал один человек из свиты короля и спросил, когда к ним прибудет в назначение новый дивоярец.
        Да, было что-то такое, вспомнилось Лёну. Стояли они на обочине дороги всей своей крылатой стаей, а мимо проезжал к городу охотничий кортеж. Тогда от него отделился один человек и подъехал к молодым дивоярцам с вопросом: не присланы ли они на новое назначение. В тот день они не поняли, о чём вообще идёт речь. Что-то ещё говорил этот чернобородый - Лён того уже не помнит.
        - Он назвал одно имя - Дишоан, - продолжал Паф.
        Вот этого Лён не помнил - ни имени, ни самого факта. Почему же Паф запомнил это?
        - Я знаю мага Дишоана, - ответил на его безмолвный вопрос друг, - Только помню его совсем другим - более старым. Именно таким, как выглядел он в тот день, когда мы проходили возрастные превращения. Вот почему я никак не узнавал его, когда встречался с ним в коридорах университета.
        - Откуда ты можешь его знать? - удивился Лён, понимая, что открывается какая-то удивительная тайна из прошлого его друга.
        - Он был именно тот, кто удалил меня из королевства Сильвандир, - поднял на него глаза Паф, - Из-за внезапно открывшихся во мне магических данных. Мне было лет семь, когда я первый раз случайно превратился в волчонка. Так что, это мой врождённый дар, а лембисторово зелье его только усилило.
        Не зная, что сказать, Лён безмолвствовал.
        - И помню я ещё одного человека - того, что назвал мне имя Дишоана. Это Грай Лейхолавен, премьер-министр королевства Сильвандир. Это он настоял на моей высылке за пределы королевства. Да это и само было очевидно: обладателей хоть малой магии люди отделяют от себя. Меня отдали одному колдуну, а потом переправили к Фифендре - вот почему моя память так долго не открывалась: я дважды прошёл через забвение!
        Лицо Пафа раскраснелось, глаза сверкали - что-то сильно доставало его в этой обычной, в общем-то истории. Вот прочему он помнил улицы и узнал королевский дворец. Теперь Лён понял, почему в момент высвобождения из Красного Кристалла Паф сказал, что он вовсе не Паф - в тот момент он вспомнил себя прежнего. Свое настоящее имя.
        - Кто же ты, Паф? - с невольной дрожью в голосе спросил он.
        - Я Алай Сильванджи, младший сын покойного короля Сильвандира! - резко ответил тот, словно наносил кому-то невидимому резкий удар шпагой.
        - Они отказались от меня! - не в силах более сдержать ярости, говорил он. - Выгнали меня! Избавились! Сейчас на троне мой старший брат - Дарейн, это его тогда мы видели во главе процессии. Ему досталось королевство, а я лишний! Ну, пусть! Мне досталось гораздо больше - я дивоярец! Может, не самый одарённый, но представитель высшей власти на Селембрис! И плевать я хотел на это маленькое королевство! Мне дела нет до них!
        Глава 10
        Рождественские каникулы обещали быть грандиозным удовольствием. С удивлением Лён понял, что за все годы пребывания в волшебной стране, он ни разу толком не видел рождества. То ли сказывалась привычка своего родного мира, где этот христианский праздник скорее был наносной модой, нежели народным обычаем. Мама никогда не справляла Рождество, и он думал, что это то же самое, что Новый Год. И потом, время от времени являясь в Селембрис, он всякий раз миновал декабрьскую пору, поскольку более всего любил весну и лето. Но теперь иное дело, теперь он приобщится ко всем обычаям Селембрис.
        Надо сказать, что Рождество праздновали отнюдь не везде в волшебном краю, а только часть северных районов, в местах обитания которых прижился похожий на европейский стиль быта. Во многих местах процветало язычество, и дивоярцы никогда не вмешивались в верования народов и не диктовали свой образ миропонимания. Но Рождество любили все, впрочем, так же, как праздник Симхайн - для молодых дивоярцев это было то, что называют словом шоу. На то они и каникулы, чтобы веселиться!
        Когда по случаю отмены занятий старая группа собралась в прежнем составе, было решено снова лететь в город Ворнсейнор, поскольку там у некоторых были свои дела. Старшекурсники решили начать новый год с новых знакомств, вознаградить своих веселых подруг сполна и распрощаться. Ничего особенного с их точки зрения в этом не было, и, видимо, делали они это уже не в первый раз. Потому и Лёну советовали не заморачиваться этическими соображениями и решать свои дела просто и предельно чётко.
        Дело в том, что у Лёна дела на личном фронте были весьма плачевны. Едва он покидал по выходным дням небесный город и отправлялся с товарищами вниз, то терял всякую уверенность в себе. Молодое тело требовало своего, и аппетиты его находились в расхождении с требованиями рассудка. Он пытался освоить ту завидную непринуждённость, которая так легко удавалась Пантегри - тот всегда был душой компании. Девицы так и липли на него, атмосфера вокруг него искрила весельем. Он умел, что называется, отрываться. Крестьянский сын, проведший первые семнадцать лет в сельской общине, он был весьма прост в вопросах пола и всегда имел успех у женской половины. И остальные жаворонарцы тоже очень легко вписывались в любую обстановку веселья. Даже Паф имел успех у девушек - несмотря на свой довольно замкнутый характер. А вот у Лёна ничего не клеилось.
        Как-то не так его воспринимали - то ли слишком интеллигентен, то ли просто не понятен. Девушки рядом с ним скучали. Сколько раз он видел, как Пантегри буквально завораживал их свои простым обаянием деревенского парня. Они вились вокруг него и прямо в рот ему заглядывали. Сидит очередная барышня рядом с Лёном и прямо млеет - в компании так весело! Но стоило отделиться и направиться в оплаченный номер, как девица тут же становилась скучна, капризна, придирчива. Они все не скрывали того, что делают своё дело за деньги, и желали получить как можно больше. Но у Лёна оставалось постоянно неприятное чувство, что он покупает услуги. Ему было противно, он нисколько не привязывался к своим избранницам. Но не жить же из-за этого скопцом! Так что эти субботние и воскресные прогулки для него были мучением.
        У Пафа всё было не так - он был величественно небрежен в отношении своих дам, но они его слушались и никогда ни в чем не перечили - чувствовали власть. Лёнова же Грета едва оставалась с ним наедине, тут же начинала кукситься и капризничать. Он понимал, что девица разводит его на деньги, алчно стремясь вытрясти из него как можно больше.
        Дело в том, что она вовсе не была проституткой, а до встречи с ним вообще была невинна. Бедная девушка, рано отданная в услужение. Ничего ей в жизни не светило, и встреча с дивоярцем должна бы являться для Греты настоящей удачей - он оставлял у неё раза в три больше, чем было принято среди молодых людей. Он платил ей по-княжески, а в ответ одни слёзы и надутые губы. Иногда ему казалось, что она издевается над ним, или просто мстит за своё униженное положение. Он даже жалел её, но уходя, всегда вздыхал с облегчением. И вот теперь по примеру своих друзей он решил с ней расстаться.
        Можно было просто ничего не говорить, а более не посещать её. Но при прощании было принято оповещать об этом и дарить хорошие подарки - того требовал обычай. Пусть девушка более не ждёт своего ветреного дружка, а займется, наконец, чем-то солидным. Дело в том, что за время полугодовой встречи каждая из них накапливала солидный капиталец, на который можно было уйти из услужения по найму, открыть свою лавочку или пошивочную мастерскую. В конце концов, на избранниц дивоярцев всегда неплохо смотрели местные женихи - особенно без гроша за душой. Так что, Грета собрала вполне солидную кубышку от встреч с Лёном - давно пора уже дать ей отставку. Бедная швея и оделась за его счет, и давно уже не работала у своих прежних хозяев.
        Как всегда, разговор начался с совершенно неопределённых обвинений - как-то умела она всё выворотить наизнанку. Личико у Греты ангельское, но характер совершенно иной. Может, она считала, что это плаксивое выражение ей очень идёт? Делает её изысканной? Может, так по её представлению ведут себя знатные дамы, а Грете очень хотелось быть богатой и знатной. Иногда она, забыв зачем встречается с Лёном, лежит в темноте и мечтает о том, как она держалась бы, если бы была богатой. Алчность этой девушки из простонародья была неприкрытой, но тот же Пантегри не находил в этом ничего удивительного.
        "Ты знаешь, как много им приходится работать, чтобы обеспечить себя? - говорил он, - А у многих ещё целая куча младших братишек и сестрёнок, да ещё и родители требуют возместить им заботы, вложенные в неё! Бедняжка должна вертеться и крутиться, чтобы везде успеть, а ведь хочется ещё и развлекаться!"
        У Греты выходило всё так, что она вроде как в жертву себя приносит - любовь продает! Это ей-то, честной девушке таким приходится заниматься. Заплатив требуемую сумму, Лён уже без всякого удовольствия занимался с ней любовью. И даже так она умудрялась испортить ему настроение. Может, чувствовала, что она совсем не в его вкусе. Ему действительно претили все эти деревенские простушки - матрёшки, как называл их Паф. Во вкусе Лёна были совсем иные женщины - таинственно волнующие, как девушка-жук Газуелла, изысканно прекрасные, как Ираэ, величественные, как Гранитэль. Они оставили в нём память о себе, и Лён никак не мог примириться с убогой необходимостью уступать примитивным требованиям плоти. Нет, все эти деревенские визгливые девчонки лишь до времени, пока он молод и учится, а потом он будет искать себе совсем других женщин!
        - Ты не слушаешь меня! - обиделась Грета.
        - А что ты такое говорила?
        - Нет, ну я тебе уже полчаса толкую, а ты меня не слушаешь! - разозлилась она.
        - Ну повтори - не перетрудишься.
        - Нет, это просто издевательство какое-то! - завелась она уже всерьёз.
        - Ты сразу говори: сколько, - нетерпеливо прервал он эту атаку, которая всегда проходила по одной и той же схеме.
        - Ты хочешь сказать, что я продажная женщина?! - взвизгнула она.
        О, кошмар!
        - Я что - шлюха?! Проститутка?!!
        Ну все, пошло-поехало.
        - Ты относишься ко мне, как к ничтожеству! - уже всхлипывала она, сидя в постели с картинно распущенными кудрями. Волосы у неё действительно были хороши - красно-рыжие, густые, вьющиеся локонами. Вот на них-то Лён и запал. А ещё на эти розовые щёчки и пунцовые губки. Да, хороша она показалась ему в тот день, когда он впервые увидал её. Тогда товарищи оказали ему неоценимую услугу: Пантегри лично переговорил с ней и своим обаянием легко уломал девушку. Она согласилась на встречи с Лёном охотно - а что ещё нужно? Да ей ни в жизнь таких денег не заработать, а то подомнёт её по пьяному делу какой-нибудь извозчик, и будет она всю оставшуюся жизнь растить от него прорву детей да вести нищее хозяйство. Дивоярцы считались хорошими клиентами: добры, обходительны, щедры.
        - Мне просто стыдно за тебя, когда мы сидим в компании! - продолжала развивать тему Грета. - Все веселятся, а ты сидишь, как будто тебя это не касается!
        - Тебе-то что за дело?
        - Вот посмотри, каков Пантегри! Вот это кавалер! Как я завидую его девушке! - разошлась она.
        - Ну так иди к Пантегри! - обозлился дивоярец и начал одеваться.
        - Вот так всегда! - зарыдала она. - Одни грубости! Все девушки рассказывают, как им хорошо со своими ребятами, а я одна молчу.
        Он без слов натягивал рубашку - его уже до смерти достали эти нелепые претензии. Надо кончать эти встречи с Гретой, всё равно ничего путного из этого не выходит.
        - Ты что - уходишь? - напряжённо спросила она.
        - Ухожу, - буркнул он и начал шарить в карманах, доставая припасённые деньги - всю сумму, отложенную на прощание. Это были вообще все деньги, какие у него были, он не оставил себе даже на рождественские гуляния.
        - Ты думаешь ТАК со мной расстаться? - зловещим тоном спросила она. - Поиграл и бросил? Ты думаешь ЭТИМ со мной расплатиться?!
        Он хотел что-то ответить, но тут в дверь постучали. Грета взвизгнула и с наигранной стыдливостью прикрылась одеялом.
        За дверью ждал Паф - уже одетый, невозмутимый. При виде взъерошенного Лёна он несколько удивился:
        - Что, твоя устроила на прощание сцену? Почему ты не поставишь её на место?
        - Как? - измученно спросил Лён. Ему было стыдно.
        - Подожди минутку, - ответил друг и вошёл в покинутую Лёном комнату, откуда доносились рыдания, изрыгаемые бесчестно покинутой соблазнённой девушкой - подлый колдун использовал её, как дешёвую тряпку и выкинул за ненадобностью! Как она теперь в глаза добрым людям смотреть будет! Кто её теперь замуж возьмёт?! Что она скажет маме? Отец из могилы проклянёт её!
        За дверью всё мгновенно смолкло. Через минуту Паф вышел, держа в руках кошелёк товарища - там оставалось ещё порядочно денег!
        - Что ты с ней сделал? - удивился Лён. - Убил?
        - Ха! - чуть усмехнулся Паф, - Всё гораздо проще: я сказал ей, что ты предлагаешь ей руку и сердце, то есть собираешься на ней жениться.
        - А она?!
        - А она, конечно, в ужасе отказалась. Жена дивоярца - вот кошмар!
        Он сначала думал, что это шутка, ведь своим поведением Грета как раз и наводила его на мысль жениться на ней, а это невозможно! И не только потому, что она противна ему, но ещё и потому, что так не принято среди дивоярцев. Одно дело жениться на равной себе, другое - на девушке низшего сословия, которая теперь явно сообразила, насколько легче зарабатывать деньги в постели. Недаром многие из них становятся содержательницами притонов.
        - Муж-дивоярец - хуже не придумаешь! - со смешком заметил Паф. - Связываться с магом вообще занятие не из почтенных, на это идут от большой нужды. Так что, особо ей гордиться нечего. Но хорошие деньги недурно сглаживают общественное осуждение.
        Так с изумлением Лён узнал, что население Селембрис имеет к небесным магам двоякое отношение: с одной стороны их уважают и боятся, как представителей неоспоримой власти, а с другой стороны не слишком любят, считают заносчивыми и надменными.
        - Я же говорил тебе: вылезай почаще из своих книжек, - толковал Паф, - Теория, конечно, нужна, но жизнь порой подносит такие сюрпризы!
        - Ты только не говори нашим, как я лоханулся! - зашептал смущённый Лён.
        - Само собой. И вообще, не бери в голову, ты в этом не виноват. Такие вещи надо понимать. Представь себе: простая, бедная, не слишком умная девица со вбитой в голову общепринятой моралью. Ей внушено, что продавать себя за деньги - стыдно. А куда деваться: век, что ли, служить посудомойкой? Ну пролетит в каждодневных заботах её миловидность очень быстро - кому она будет нужна? А деньги - это уже серьёзнее. За деньги можно и сокровищем пожертвовать. Но как быть с моралью? Как совместить несовместимое? Как потом оправдывать в глазах общества нажитое легким трудом имущество? Ведь их хоть открыто и не осуждают, но всё же брезгуют - связь с дивоярцем вещь не слишком почётная: а ну как маленький маг народится? Или, представь, пройдёт несколько поколений, и во вполне благополучной семье, к тому времени уже довольно солидной и состоятельной, родится ребёночек с магическими данными - как я, например. Какая-то из моих прабабок подгуляла с дивоярцем.
        Паф усмехнулся, а Лён слушал, широко раскрыв глаза: такая сторона жизни как-то прошла мимо его сознания. Он всегда думал, что дивоярцев на Селембрис уважают - ведь они защитники волшебного мира!
        - Вот твоей девушке и требуется какое-нибудь оправдание. Таким делом может послужить любовь. Да-с, любовь. Ну, на худой конец страсть, увлечение - не смогла, мол, совладать с природой. Денежки денежками, а я вся такая естественная! А ты ей этого дать не догадался, не умел быть обольстительным, как наш Пантегри - образец обаяния. Надо сказать, талант - не поймёшь, где играет, а где всамделишный. Вот он настоящий дивоярец, поскольку лишён сомнений.
        С этими словами друга в голове Лёна сами собой всплыли слова Лембистора, брошенные им в досаде: настоящий дивоярец - никогда не оправдывается, ни в чем не сомневается. Демон ошибся - Лён не обладает этими качествами.
        - Ты слишком для неё интеллигентен, - продолжал Паф в то время, как они оба выходили на улицу, оставив Грету с её деньгами, - Она тебя не понимает. Для неё ты худший вариант дивоярца.
        - Так что же делать? - спросил Лён, ошеломлённый такой простотой и откровенностью друга - когда Паф всё это понял?
        - Да то и делать: что хочешь, то и делать. Будь проще и не мучай себя размышлениями. Не устраивает тебя женщина - оставляешь и уходишь. Ты кого ищешь?
        Лён задумался - не такой ему рисовалась избранница сердца. Да, он подсознательно всё время искал идеал. Слишком большое влияние на него оказало общение с Гранитэлью, а также первый сексуальный опыт, который помог ему освоить первый полёт в Вальпургиеву ночь. Осталась в памяти и прекрасная Ираэ - как укор слишком прагматичному отношению дивоярцев к теме любви.
        - Я тоже об этом размышлял, - продолжал Паф, надевая на руки перчатки, а на голову пушистую меховую шапку из песца - на улице шёл снег. - Каждый дивоярец, как я понял, решает свой вопрос по-своему. Никто не следует правилам в точности. И влюбляются, и тайно женятся, и детей заводят на свое несчастье. Или на счастье - уж не знаю. Сейчас мы как бы проходим первый этап посвящения в проблему, а потом всё как-то перетрётся - жизнь не обманешь.
        Они медленно двинули вдоль улицы, разглядывая цветные фонари и гирлянды - город гулял. На улицах полно народу, на площади перед дворцом играют музыканты, продаются горы всякой снеди. Обольстительно пахнет горячими пирогами. Народ хаотично перемещался в разных направлениях, было много подвыпивших и веселых людей, смеялись девушки. Дивоярцев то и дело задевали плечами и не особенно обращали на них внимание, да и едва ли можно было признать в этих вполне добротно, но не особо богато одетых молодых людях высокопоставленных гостей - они терялись в общей суете праздника.
        - Когда-то я очень любил выбираться за пределы дворца, - мечтательно сказал Паф, рассеянно глядя на раскрытые ворота королевской резиденции, - Мы с братом обожали такое проделки. Забегали в кондитерскую, словно своих поваров не хватало! Подвязывали господину лекарю к дверной ручке дохлую крысу - весело! Только в зону наваждения не ходили - отец настрого запретил. Наша мать однажды там пропала.
        - Зона наваждения? - очнулся Лён.
        - Ну да, разве ты не видел, когда мы приближались к городу сверху? Это такой пустынный район - там нет ни пашен, ни селений. Некогда мой уж не могу сказать точно в каком поколении пра-пра-прадед, Сильван Хромой, вольный наемник, вторгся в эту область во время одной междоусобной войнушки, убил местного короля и овладел королевой. Человек он был жестокий и грубый, в средствах не стеснялся, жаждал власти и денег. Афёра его вполне удалась, и он занял место на троне, тем самым положив начало династии Сильванджи. Так вот, королевство было довольно слабым именно по той причине, что соседствовало с областью наваждений. Жителям всегда здесь было тесно - королевство зажато между горами, соседними владениями и зоной волшебства. Население увеличивалось, требовалось больше земли для посева, а дивоярцы запрещали вторгаться в зоны сказки. Представь, там великолепные долины, полноводные реки, а трогать всё это нельзя. Мало того, зона постепенно расширялась - никто не знает, почему это происходит. Но жители думают, что это работа Дивояра - есть причина людской подозрительности и недовольству. Так постепенно в зоне
сказки оказалось несколько селений со всеми жителями, и судьба их неизвестна. Так что положение у моего брата незавидное - не хотел бы я быть на его месте. Ведь потеря части владений это всегда утрата какой-то ремесленной области. Представь, тут запрещено добывать железную руду, хотя горы содержат месторождения полезных ископаемых. Поэтому все металлические изделия тут покупают у соседей - за большие деньги, между прочим! Это опасная разбалансировка государственного экономического уклада. И вот был бы я герцогом Дагмурским, вторым лицом после короля - такая мелочь при громком звании! Нет, мне повезло, что я оказался магом и попал в Дивояр. Я готов нести служение при любом королевском дворе и соблюдать интересы Дивояра, а значит и Селембрис. Люди слишком быстро плодятся, им всегда мало земли, доходов, власти - отсюда войны. Им мало просто жить безбедно - надо как можно больше захапать себе. Совсем, как эта Грета - дали денег, в ней тут же проснулась алчность. И давай она выматывать из тебя как можно больше. Это обычное человеческое свойство, за что я презираю людей. Дай им волю, они всю волшебную
страну разорят. Дивоярцы правильно делают, что неукоснительно и последовательно придерживаются своей линии - и так веками, тысячелетиями. И я готов служить верой и правдой этой великой идее.
        Паф разгорячился от своей речи, словно спорил с невидимым собеседником. И Лён понял, что не всё так просто у него - какие-то вопросы он всё ещё решает для себя. Не прошла у него обида на мага Дишоана и на премьера Лейхолавена. А что, собственно, случилось? Ничего особенного - обычное дело в волшебной стране. У ребёнка обнаружился дар магии. И его тут же поспешили от греха подальше отправить в лес к какой-нибудь местной бабе Яге или колдуну. Себе дороже оставлять при себе такое дитя - кончится оно плохо. Не потому ли отец Пафа, то есть Алая - таково его настоящее имя - долго не прожил после этого? Всё же сказался странный магический рок, преследующий дивоярцев.
        - Я тоже так считаю, - согласился Паф, когда друг высказал это предположение. - Ни в чем он не виноват, не ему решать было.
        - Ты его любил? - спросил Лён.
        - Да, - печально ответил принц-изгнанник.
        Зона наваждения в самом деле подходила вплотную к городу, она даже захватила часть предместий - сверху оно было не слишком видно, поскольку всё покрывала густая снежная шуба. И всё же можно было отличить, где проходила граница - заснеженные поля, селения были связаны сетью дорог, и все они обходят стороной вполне пригодную на вид местность - с виду необитаемую. Лён уже знал по опыту, что видимость может быть обманчивой - войди он в такую зону, там обнаружится совсем другое. Ему прямо засвербило заглянуть в зону сказки. Только Пафа туда не затянешь - похоже, его нелюбовь к таким местам внушена ему с детства, а трагическое приключение в образе Алариха только закрепило эту стойкую неприязнь.
        Так получилось, что собравшись вечером в облюбованной гостинице города Ворнсейнора, молодые дивоярцы решили посидеть тёплой компанией прежде отхода ко сну. Все прекрасно погуляли, кое-кто закончил свои дела в этом городе и готовился к освоению новых горизонтов на любовном фронте. Как бы там ни было, беседа была живой и увлекательной, тем более, что тут не было развесёлых девиц-хохотушек. Зашла речь и о зоне наваждения. Давно жаворонарцы, у которых на родине не было ничего подобного, мечтали заглянуть в эти волшебные места и испытать на себе их действие. Но соваться в такое предприятие без опытного провожатого дело скверное - можно потеряться, а у них каникулы только на неделю. В зоне теряется чувство времени: там можно прожить целый год, а снаружи пройдёт всего день. Можно вообще попасть под такое влияние, что совершенно утратить свою личность. Нет, без опытного сопровождающего никак нельзя! И так вышло, что в этой компании только один Лён оказался таким бывалым путешественником по зонам сказок. Кому, как не ему вести всю группу в поход!
        Надо думать, Паф тут же отказался - нет, он не ходок по зонам наваждения! А Лён повидал их много и уже не терялся в них, сохраняя и ощущение времени, и память о себе.
        - Интересно, там сейчас лето? - мечтательно спросил Диян.
        Жаворонар холодная планета - на ней большей частью царит холод. Селения его обитателей расположены в горных областях. Так что, вполне понятно желание жаворонарцев поскорее увидеть селембрийское лето.
        Оно могло быть всяко - Лён уже видал такое: сезоны в зачарованных областях вполне могли не соответствовать погоде снаружи. Короче, чем дольше длился разговор, тем более он склонялся к мысли, что следует посетить область сказки. Одно препятствие: Паф. Оставить его одного?
        - Да шут с вами, идите! - засмеялся тот, - Я подожду вас тут. Одного дня вам хватит?
        На следующий день с утра пораньше, ещё до полного наступления рассвета, группа дивоярцев двинулась в сторону заколдованной зоны. Шли они пешком, не призывая к себе летучих скакунов - идти всё ничего. Нападавший за ночь свежий снег скрипел под подошвами добротных сапог, и дышалось на удивление легко и приятно - погодка стояла та ещё! Молчаливой группой дивоярцы миновали закрытые по раннему часу увеселительные заведения центра города, мирно спящие дома, и только дворники скребли широкими лопатами рыхлый снег у дверей жилищ. Группе молодых людей перебежала дорогу тощая городская крыса и скрылась арке на противоположной стороне улицы.
        - Эх, дубовый лист! - вдруг вспомнил с досадой Лён, - Забыл отдать порошок от крыс!
        Он пообещал хозяину постоялого двора, где они обычно ночевали во время своих поездок в Ворнсейнор, принести магическое средство для уничтожения крыс. Хозяин гостиницы был человеком чистоплотным и заботился об удобстве гостей, за что его дивоярцы и предпочитали прочим. На неделе Лён приготовил по книгам нужное зелье да забыл отдать.
        - Ничего, - ободрили его, - завтра отдашь.
        Жаворонарцам не терпелось испытать действие зоны наваждения.
        Всё оказалось просто: один из районов города вплотную ютился возле мелкой речушки, через которую был переброшен мостик - это и есть вход в зону наваждения. За речкой, через прибрежную полосу, глухой стеной стоял сонный зимний лес, и мелкие бедные домики, теснящиеся на краю речки по эту сторону, выглядели испуганными. На мосту не было следов, и пышные снежные покровы по ту сторону тоже выглядели нетронутыми.
        - Это нам пахать ногами? - удивился один из старшекурсников, разглядывая дикую местность на том берегу.
        Лён велел товарищам положить руки ему на плечи и так двинуться по мосту. По мере продвижения к середине вид местности на другом берегу менялся: слева вдали стали восходить бледные дымки, как будто там в снегах пряталась забытая деревня - одна из пропавших в зоне наваждения.
        А прямо простиралась ровная широкая дорога, с двух сторон зажатая безжизненными белыми полями, и уходила она в неровный, тонкий и бледный мираж, в котором бродили неясные тени - это зона встречала своих гостей, ждала от них, чего они хотят. Как только каждый определится в желании, миражи растают, а вместо них выступит на первый план неотличимая от реальности картина - это знал Лён по материалам Дивояра, из опыта многих поколений магов. Он умел управлять этой странной и фантастической "машиной" воображения.
        Едва сойдя с мостка на дорогу (откуда она только взялась?!), дивоярцы, как один, обернулись и посмотрели назад. На стороне, которую они только что оставили, не было и признаков жилья - город как пропал.
        - Вот этот мостик есть дорога обратно, - сказал Лён. - Обитатели здешнего городка ничего не знают об этой дороге, для них речка выглядит совершенно непреодолимой преградой.
        И в самом деле, тихая речка теперь неслась тёмным бурливым потоком, через который пролегала несерьёзная бревенчатая переправа - мост без перил.
        - Если вы видите мост, значит, не потеряли памяти, - продолжал вводить товарищей в курс дела Лён. - Если же с кем такое случится, ведите его за руку через мост - так можно вывести любого, а снаружи пройдёт только день. Я даю нам такое задание - зона сама подберёт вам приключение, согласно вашего характера и ваших тайных мечтаний. Здесь никогда не знаешь, что встретишь. Если будете держаться за руки, то попадёте всей кучей в одну историю, а пойдёте сами по себе - каждый найдёт своё приключение.
        Напоследок они все встали кругом, и Лён громко произнёс в воздух: три дня! Через три дня его товарищей вынесет какими-то путями к этому мосточку, и они будут по ту сторону ещё долго обалдело вертеть головами, пытаясь разобраться, что же было с ними настоящего, а что привиделось.
        Он видел, как все четверо жаворонарцев двинули прямо по дороге и растаяли в воздухе - зона приняла их и пошла морочить каждого на свой лад. Лён остался один и огляделся - его заинтересовали эти дымки, на которые жаворонарцы не обратили внимания - они рвались в приключения, а Лёна интересовала судьба исчезнувших поселений.
        Как только он двинул в сторону жилья (несомненно, эти дымки идут из печных труб!), как почувствовал слабое прикосновение к своему сознанию, но отказался принять его в себя, и зона не стала навязываться. Он будет просто наблюдателем, сохраняя на это время свою память. Будь он один, так окунулся бы с охотой в приключение, а тут на его ответственности товарищи.
        По мере продвижения по узкой дороге стали появляться огоньки, потом неясные тени превратились в домики, очень похожие на те, что остались позади. Ещё шаг, и домики изменились - теперь это уже были двухэтажные постройки, появились улицы, замелькали человеческие фигурки. Лес отодвинулся почти к горизонту, и перед глазами дивоярца появилась панорама средневекового города: с ратушей, колокольней, теснящимися кирпичными домами, узкими улочками, фонарными столбами. И, главное, тут тоже было Рождество!
        Поскрипывал под подошвами свежевыпавший снег - тут был вечер, не утро, как снаружи. Горожане уже закончили свои дневные хлопоты и теперь собираются вечерком у домашнего очага за ужином. И ему бы не мешало отыскать пристанище.
        Городок выглядел сказочным - совсем, как на иллюстрациях к сказкам Андерсена. Мрачные тяжёлые дома нависали над узенькими улицами. Редкие прохожие зябко кутались в чёрные рединготы, на головах у мужчин - цилиндры. Пара женщин в вязаных шалях, похожи на кормилиц - они торопливо пробежали по своим делам. Хвойные венки на дверях, свет свечей за окнами, где-то поют рождественские гимны. Здесь только встречали праздник, а за рекой праздничные колокола уже отзвучали - время явно тут текло по-своему. Или это зона так встречает гостя?
        Лён искал какую-нибудь гостиницу, чтобы переночевать. Можно попроситься и в какой-нибудь бедный дом - хозяева будут рады получить немного денег. Тут внимание его привлёк некий пожилой господин, с опаской переходящий улицу. Худой старик чем-то напомнил дивоярцу мэтра Лялямбра, старого антиквара, торговца подержанными заморскими диковинами и никому ненужными картами. Будь этот господин ростом пониже и более согнут - точно был бы похож на Клопфеникуса Лялямбра! Даже чёрный плащ похож, только цилиндр лишний - в Дюренвале носили щегольские шляпы с перьями, а не эти скучные и бесполезные головные приборы!
        Старик пересёк скользкую дорожку (явно здешняя детвора раскатала!) и подошёл к низкому крыльцу с железными перилами. Большим ключом он открыл замок и собрался скрыться в темных недрах холодного дома.
        Лён уже хотел двинуться дальше, как вдруг увидел нечто особенное в облике жилища: на маленьком балкончике второго этажа выглядывала из окна труба телескопа! Старик-то звездочет! Ему только колпака недостает со звёздами.
        - Позвольте вас спросить, не могу ли я снять где-нибудь жильё на три дня? - задержал старика мягкий голос.
        Тот обернулся и увидел молодого человека, одетого, как студент из зажиточного дома: в подбитый ватой зимний редингот добротного твида с меховой накидкой, в хороших сапогах с меховой опушкой, с новым цилиндром на голове. Нет, кажется, этот молодой человек не собирается над ним шутить, он в самом деле приезжий, возможно, перевелся из другого города в местный университет. Определённо, надо ему помочь, ибо где же он в такой поздний час найдёт себе ночлег?
        - Хотел бы я вам помочь, юноша, - с достоинством учёного человека ответил старик, - но где я могу расположить вас? Мой дом холоден, я не могу предложить вам горячий грог и рождественского гуся, потому что не увлекаюсь этими бесполезными предрассудками и не трачу драгоценное время на пустое веселье.
        - Вы звездочёт? - спросил наблюдательный молодой человек, указывая пальцем на трубу.
        - Я астроном, - снисходительно ответил старик, который вовсе не так уж походил на Лялямбра - первое впечатление оказалось обманчиво.
        Надо же, астроном! До сих пор Лён ни разу не встречал на Селембрис человека, который бы увлекался этой наукой. Даже дивоярцы не рассматривали небо в телескопы, у них и науки такой как астрономия не было! И самих звёзд, находясь в летающем городе, увидеть невозможно - мешало вечное сияние света.
        - Я тоже немного знаю астрономию, - скромно признался он, пытаясь растопить в старике недоверие. - У меня была даже маленькая подзорная труба, и я смотрел через неё на созвездие Большой Медведицы.
        Это была истинная правда: действительно у Лёна была когда-то детская подзорная труба, и он в самом деле увлекался в школе астрономией.
        - Ну да? - скептически спросил старый астроном. - Разглядеть созвездие Большой Медведицы в подзорную трубу?
        - Ну да, - без тени смеха признался странный студент, которому по его положению следовало сидеть сейчас в кабаке с дружками, пить вино и тискать распущенных девиц.
        - Мне подарила эту трубу мама, когда мне было семь лет, - пояснил молодой человек, - И я хотел увидеть через неё, куда падают звёзды.
        - Ах вот оно что! - оттаял старик. Он оценил тонкий юмор и расположился к юноше. Всё же интеллигентного человека видно сразу - не станет такой шляться по кабакам с компанией всяких горлопанов, заметен всё же человек науки.
        Так Лён попал в дом старого астронома Юста Достаса. Старик, такой неприветливый сначала, оказался очень неплохим собеседником, он даже угостил своего случайного собеседника жидким чаем, воду для которого грел на спиртовке. В доме у него было холодно, большой камин плохо обогревал помещение, в котором дуло в окна, потому что рамы растрескались и просели, и снег лежал по подоконникам. Наверно, старый астроном настолько увлечён своим занятием, что и не замечает, насколько жалок его быт. Кругом всё носило следы запущенности, на обветшалой мебели лежала пыль. Зато у него была солидная библиотека. Так они сидели и баловались разговорами, грея руки о щербатые чашки с чаем и пуская носами клубы пара, и Лён уже начал жалеть, что попросился в этот дом.
        - Юноша, а вы случаем не диворярец? - вдруг спросил старик-астроном, пристально глядя в глаза своему гостю.
        Тот немного растерялся - не прошла маскировка! - но честно признался: да, дивоярец. Надо же, в сказочной зоне знают про Дивояр!
        - Мне оно, в общем, всё равно, - потирая отчаянно мёрзнущий нос, проговорил Юст Достас, - но я давно уже наблюдаю в определённые часы в небе некий странный объект, артефакт, и не могу дать этому никакого объяснения. Я искал в старых источниках, спрашивал в Университете, но выяснил только одно: странное небесное тело, называемое Белым Принцем, ранее на небосводе не наблюдалось. Вот я и хотел бы у вас спросить: как будете в наших местах в следующий раз, так потрудитесь разыскать в ваших архивах какие-нибудь сведения.
        - Может, это звезда? - усомнился дивоярец.
        - Едва ли. Видите ли, я всё же ученый, а не звездочёт какой-нибудь. Я практикую научные методы наблюдения. Во-первых, объект имеет отчётливо вытянутую форму, чего нельзя наблюдать у звёзд, даже при оптическом искажении света. А во-вторых, объект проходит по внутренней орбите между нами и Луной!
        - Как это можно знать?! - изумился Лён.
        - Э, милый мой, у меня ведь не детская подзорная труба, - насмешливо отвечал астроном, явно потешаясь над изумлением гостя. - Это очень просто: в момент лунной фазы, когда наш естественный спутник имеет вид месяца, в определённое время можно наблюдать прохождение артефакта на фоне тёмной половины! И сейчас как раз такой час! Хотите видеть?
        Ещё бы не хотел! Лён был прямо ошарашен! Он думал тут встретить сказку, а нашел настоящего ученого!
        Проследовав по шаткой лесенке на второй этаж, он обнаружил там запустелую маленькую комнатушку, из мебели в которой только было старое бюро, стул и телескоп, выставленный в открытую створку окна.
        - Конечно, это создает в доме невыносимые условия, - извинился перед гостем Юст, - в окно постоянно дует, наносит снег - никаких дров не хватит для обогрева. Но передвигать телескоп - значит, сбивать настройку. Я уж лучше потерплю.
        Да, это настоящий учёный!
        - Итак, через несколько минут вы сможете видеть прохождение Белого Принца, - озабоченно глядя на часы-луковку, проговорил Достас.
        Лён уже пристроился возле холодного окуляра. И действительно, через пару минут в поле зрения вплыла белоснежная иголка, похожая на отломившийся кусочек снежинки. Разрешение старого телескопа не позволяло разглядеть подробности, но явно было то, что это не звезда!
        - Ну, что скажете? - волновался рядом учёный.
        - Первый раз вижу! - признался дивоярец.
        - А вы разглядели там поперечные выступы, округлости и блеск отдельных частей? Это явно сложный объект!
        Лён не успел ничего этого разглядеть, но осталось впечатление такое, что старому астроному удалось разглядеть больше. И всё это было захватывающе интересно!
        - Я посмотрю в архивах Дивояра! - честно пообещал он, уверенный в том, что если уж есть где сведения об артефактах Селембрис, то искать их надо в Дивояре.
        Всё самое интересное уже прошло, и осталось только как-то устроиться на ночь, чтобы дождаться завтрашнего дня. Вот тут пожалел Лён, что не оказалось у него при себе скатерти-самобранки, раз уж его дивоярское происхождение для старика больше не тайна.
        Астроном по старости лет спал мало, был аскетом и весь погружён в науку. Спальным местом ему служил сундук с двумя книгами вместо подушки и старым пледом вместо одеяла. А гостю устроиться было негде. Такая непростая задача привела старика в глубокие раздумья: куда уложить рослого молодого гостя?
        - А знаете что? - вдруг осенило учёного. - Пока ещё не совсем поздно, давайте я отведу вас к одной моей хорошей знакомой. У неё большой дом, полный детей, но и для вас местечко найдется. Она будет рада паре монет, которые вы можете дать ей за ночлег. Для Марты это большое подспорье, ведь она содержит дом для сирот. И всё это, заметьте, за свои средства! Просто добрая душа. Иногда, когда мне перепадает за публикации немного денег, я помогаю ей. Последнее время настало, господин дивоярец, последнее время. Скоро их выселяют из дома за неуплату налогов - где бедной женщине тащить такое хозяйство!
        Наскоро заперев дверь и обмотав горло длинным вязаным шарфом, учёный-астроном двинул вместе со своим гостем вдоль по улице. Старика тревожил кашель - сухой и настырный. Одет он был слишком легко - старый редингот практически не грел. А мороз был немалый - градусов, наверно, двадцать.
        - Неужели у вас нет вещей потеплее? - спросил у Юста дивоярец, - почему вы не накинете на плечи ваш плед? Так простыть недолго - вон уже кашляете.
        - Я? - удивился старик, - Да разве это кашель? Нет, юноша, я с молодости отличаюсь здоровьем. А слишком тепло одеваться тоже ни к чему, это делает человека изнеженным.
        Дивоярец ничего не отвечал на это, потому что его внимание привлекла девочка лет семи, худенькая, бледная. Она сидела, спрятавшись ветра за углом дома. Старая юбчонка да ветхая шаль составляли её одеяние, и из-под оборванных серых краев с протертой вязкой виднелись тонкие ручонки, совершенно посиневшие от холода. В руках у девочки был большой коробок спичек. Она заторможенно подняла на двух прохожих затуманенные страданием глаза.
        - Господин, - хрипло обронили белые губы, - купите спичку… Ради Рождества, купите спичку.
        Негнущимися пальчиками она достала из коробки большую спичку и чиркнула ею о край коробка. Вспыхнул огонёк, и девочка прикрыла его ладошками, умоляюще глядя на молодого, тепло одетого человека.
        - Вы курите? - спросил Лёна астроном, нетерпеливо топая в снег сапогами.
        - Нет!
        - Тогда пойдём. Всё, девочка, спичка пропала.
        Она не ответила, лишь бережно сохраняла огонёк в ладонях - чуть-чуть тепла для замерзающей маленькой девочки.
        Как во сне Лён достал из кошелька три золотых монеты и хотел отдать их девочке, но Юст ухватил его за руку.
        - Не делайте этого, расточительный молодой безумец! - прошептал он в ухо своему знакомцу, - ваши деньги пропадут зря! У девчонки дурная родня - злая мачеха и алкоголик-отец! У них куча своих детей, которым есть нечего, вот они и выгоняют сироту на улицу, заставляя зарабатывать. У неё всё равно всё отнимут, да ещё и потребуют больше! Самая малая монета в вашем кошельке - целое состояние! Где это несчастное дитя найдёт менялу, чтобы перевести вашу дивоярскую валюту в местные деньги? У вас есть эре?
        - Нет, - ответил Лён, соображая, что деньги его в самом деле слишком велики.
        - Тогда пойдём - мы ничем не можем ей помочь. Она обречена - холод доконает её.
        - Я оставлю ей монету!
        - Она примёт её за безделицу, игрушку - для неё крупные деньги ничего не значат, она их никогда не видела.
        Он не мог поверить в это - до сего момента власть денег казалась Лёну абсолютной силой, во всяком случае, среди людей! Он достал одну монету и подбросил её девочке в подол. А она, как бы находясь в прострации, зажгла следующую спичку, снова спрятав огонёк в ладошках.
        - Идёмте, юноша, - печально сказал астроном, - сейчас вы увидите целый дом таких сирот. Им повезло, у них есть добрая Марта, земной ангел.
        - А что же делать с ней?!
        - Ничего. Такова жизнь.
        - Давайте отведём её к Марте!
        - Её завтра выселяют из дома - за неуплату налога. Если вам некуда девать деньги - помогите там, где это можно! Время, юноша! В двенадцать будет поздно. Поверьте мне, она уже не чувствует холода - смотрите: она улыбается. Не мешайте, бедное дитя уже видит ангелов. Уходим, мы бессильны.
        И астроном потащил своего нового знакомого прочь от умирающего ребёнка.
        - Не знаете, так я скажу вам: смерть не самое худшее, что может приключиться с человеком. Самое скверное: дурная жизнь! Вот ещё один безвинный ангел покинул эту юдоль скорби!
        - Странная у вас философия! - буркнул Лён, снимая с себя теплый бурнус и бросаясь обратно к несчастной девочке.
        На совершенно белом лице ребёнка застыло действительно счастливое выражение: она смотрела в небо, где за сплошь падающим снегом не были видны звёзды. В окоченевших ладошках догорал огонёк.

* * *
        "Уж не знаю, что это за сказки такие тут водятся, но мне, кажется, выпало наблюдать жуткую реальность", - мрачно думал Лён, шагая за старым Юстом. Не полагал он, что на Селембрис может кому-то житься так плохо. А собственно, чему удивляться - где люди, там неравенство и угнетение. Вон Грета - как заведёт себе швейную лавку, так начнёт за гроши эксплуатировать таких сирот!
        Такое отчаянное чувство им владело: мог вмешаться и не сделал! Что за мысли тогда копошились в его голове? Ах, да, он думал: это же зона сказки, здесь всё не по-настоящему! Будь такая возможность вернуться назад на десять минут - что бы он сделал? И с тяжёлым чувством понял, что ничего - всё было определено до его появления тут, он подоспел лишь к финалу. Мелькали ещё в мыслях нелепые затеи: схватить ребёнка, укутать в плащ, скорее бежать в лавку за дровами, едой, горячее питье! Скорее свистнуть Сияра, гнать в Дивояр, искать целительницу Энину. Но рассудок говорил: всё напрасно, уже поздно, ты ничего не можешь сделать - старик прав. И всё же… как тяжело…
        Глава 11
        Дом матушки Марты смотрелся довольно солидно - высокое крыльцо парадного входа, массивные фронтоны, лепнина, чугунная ограда. Но при этом была видна и удручающая нищета: парадное заколочено, кое-где облетела штукатурка, угол дома разрушался, окна заклеены бумагой.
        Как поведал словоохотливый учёный, дом остался женщине от мужа, но сохранить его ей не удалось. Бургомистр приглядел себе солидное строение и пожелал купить его за сущие гроши. Бездетная вдова отказалась продать его за те смешные деньги, что ей предлагали, и надумала устроить в нём приют для сирот. Но хитрый городской чиновник подстроил дела так, что спустя несколько лет содержательница приюта оказалась в долгах. И растить сирот, за половину которых никто не вносил платы, оказалось совершенно разорительным.
        Ещё пару лет она рассылала прошения по богатым домам, но получала сущий мизер - кто станет рушить планы бургомистра? Немного помогал ей Юст Достас - от его-то нищенской оплаты за преподавание в университете! А теперь стало совсем плохо: теперь её не только лишают дома, но и ещё она должна в казну немалую сумму. Откуда что взялось - она не понимает, но против судейского решения не пойдёшь - завтра им дадут встретить Рождество в приюте, а послезавтра она должна вывести оттуда всех детей. И куда идти? Хоть бы лето было, можно было бы на воле поспать под кустом! Можно пойти по крестьянским дворам и просить еды. Но в конце декабря, в самые морозы?..
        - Голубушка Сью, попросите-ка нам матушку Марту! - нежно обратился Юст к пожилой и хмурой экономке, похожей на вяленую воблу.
        - Никакая я вам не голубушка! - сварливо отозвалась та, шумно бросая вперёд себя набитый узел.
        - Матушка Марта отправилась в церковь к заутрене - думает, вымолит чудо! Придёт ангел и подарит ей кошелёк, полный золотых гульденов! А я вот ждать не буду, когда меня выставят вон - сама уйду!
        С этими словами экономка натянула на себя потёртую заячью шубу, напялила подшитый ватой капор и ухватила узел.
        - Я всё сделала, что могла! - громкогласно возвестила она. - Лучше бы денежки в уплату налога отдала, а в Рождество можно и кашей наесться! Да не моё это дело, хозяевам виднее!
        На этой ноте она закончила свой монолог, спустилась с крыльца и решительно зашагала прочь от приюта.
        - Вы не думайте, что она злая, - растерянно забормотал Юст, глядя вслед сбежавшей прислуге. - Но ведь её тоже нужно понять: год без жалованья!
        - Сколько нужно для уплаты налога? - прямо спросил Лён.
        - А сколько есть? - оживился учёный, уже зная, что дивоярец человек не бедный.
        Он рассмотрел содержимое замшевого кошелька и сказал:
        - Половина, считайте, уже есть!
        - А вторая?
        - И-ии, забудьте! Денег взять неоткуда! Если вам действительно не жалко, то на эти денежки можно для сироток снять домик где-нибудь в деревне и безбедно прожить до весны. В тесноте, да не в обиде.
        Как быть? Лён понимал, что его возможности в данном случае ничего не решают. Мелькали всякие мысли: обернуться совой, полететь в дом бургомистра и напугать его. Но что сделаешь с продажной судебной системой - одно неизбежно тащит за собой другое! Запутаться можно. Тут в самом деле нужно чудо. Только где его взять.
        К удивлению Лёна в доме было тихо - дети мирно спали по своим кроваткам. Они ждали наступления завтрашнего дня, когда под большой елкой найдут благотворительные игрушки и дешёвые сладости. Их дожидается на кухне большой торт, собранный на сбережённые средства - вот почему сердилась Сью. Но она сделала всё, что обещала: торт удался на славу.
        - Марта в церкви, а Сью покинула приют, - шёпотом говорил Юст, оглядывая большой полутёмный зал, освещаемый только уличными фонарями.
        Елка была невысока и довольно тощевата - совсем дешёвенькая. Игрушки и украшения большей частью сделаны руками ребят, а внизу, на посыпанной блёстками вате, стоят разноцветные коробки, книжки, куклы с потёртыми щеками - явно не новые, "благотворительные"!
        В зал вошёл старый человек с длинным красным носом, но не дед Мороз - на этом была потёртая фуфайка и метла в руках.
        - Огюст, ты тоже покидаешь матушку Марту? - спросил ученый.
        - Зачем вы пришли, господин учёный? - спросил тот вместо ответа, глухо кашляя в кулак. - Так ещё хуже. Лучше бы не приходили. Я дождусь утра, чтобы крысы не растащили подарки. А потом уйду. Крыс стало много, вот что.
        Он ещё что-то бормотал, покидая зал.
        - Он хороший человек, - убеждённо проговорил Юст, глядя вслед дворнику, - но жизнь так тяжела. Однако, крыс действительно много, поэтому пойдёмте наверх, к детям, чтобы было кому с ними быть в эту ночь. А утром отпразднуем с ними вместе Рождество. А потом поможем собраться. Поверьте, юноша, ваши деньги тут спасение! Неужто не жалко?
        Вдвоем они тихо пробрались на второй этаж, где в комнатках, укрытые самодельными тряпочными одеялами, спали мальчики и девочки от трёх до десяти лет.
        - Вот они, ангелочки, - умильно шептал старый учёный, - ничего не знают. Пусть завтрашний день будет для них праздником. Завтра я буду им читать сказки и рассказывать про падающие звёздочки - надо верить в удачу, юноша! Обязательно надо верить в чудо!
        Он поправил одеяла на одной сладко спящей малютке и чуть задержался возле одной кровати - пустой. Гладко застеленное одеяло, а на подушке кольцо, оклеенное ватой - игрушечный нимб, какие дети надевают на Рождество, изображая ангелов.
        - Крошка Мари, - прошептал учёный почти беззвучно, и холодная старческая слеза выкатилась из его глаза и повисла на кончике длинного носа.
        - Никто не знает, что произошло в тот день, - рассказывал Юст немного позже, когда они оставили спаленки и отправились вниз - на кухню, чтобы не дать крысам сожрать торт, коли уж добрая Сью отказалась его охранять. И то сказать, ей год жалованья не платили - понять надо человека.
        - Да, было это ровно год назад, - рассказывал учёный. - Мари тогда было семь лет, совсем, как девочке со спичками. Я думаю, они обе теперь с ангелами.
        Учёный поднял на Лёна усталые глаза, и тот вдруг понял, сколько же мужества надо этому человеку, чтобы при такой жизни не утратить оптимизм и продолжать искать в людях доброе. Но есть же они, матушка Марта, например.
        - Она всё мечтала отыскать горшок с золотыми монетами - прямо бредила этим. Говорила: для матушки Марты, чтобы господин бургомистр не отобрал у неё дом. Верите ли, изрыла своей детской лопаточкой весь двор. Крошка Мари такая красивая была - сама, как ангел. А куда идут красивые девушки без приданого, без дома и родителей - все знают. У Марты сердце кровью обливалось - как объяснишь бедняжкам, что будущее у них незавидное. Некрасивую девушку возьмут в услужение - поломойкой или на кухню. А красивых хозяйки в дом не берут - сами знаете почему. Нельзя бедным девушкам красивыми быть. Вот малышка и бредила кладом. А прошлой зимой, перед самым Рождеством, надумала Марта в подвале разобраться - там всякого барахла ненужного! Может, удастся что сбыть старьевщику. Сью с Огюстом помочь взялись, а тут и Мари просится: возьмите её тоже, она взрослая! Ну как откажешь, для ребёнка что подвал, что чердак - таинственная пещера с сокровищами! Ну, вы знаете, на всяком празднике детвора обязательно выбирает королеву бала, так вот королевой всякий раз была Мари. Огюст корону ей вырезал из жести, звёздочками из фольги
украсил. Дети стекляшки всякие находили и приносили ей - как-то она приделывала их на эту корону. Но главного бриллианта не хватало…
        Старик глубоко закашлялся и вытер несвежим платком пот со лба - ему явно было нехорошо.
        - Наверно, она надеялась отыскать в подвале какие-нибудь стекляшки. Девочка же - ей хочется украшений. Боже мой, где же Марта? Почему не идёт? Ну, сходила к заутрене, не обязательно же всю ночь стоять! Может, если часть долга возместить, выселение отложат? Вы точно не передумали деньги дать? Сумма все же большая. Могли бы в банк положить, проценты иметь. Ах, что это я, у вас, у дивоярцев, вообще это не в почете - у вас же волшебство. Так, о чем я?
        - Что случилось с Мари? - спросил Лён, заинтересованный этой историей. Он прислушивался к происходящему в доме: ждал, что прозвенит колокольчик у двери, придёт Марта и можно будет с бумагами отправляться к господину бургомистру - а уж там-то он сумеет припугнуть хитрого чиновника!
        - Она вошла в подвал, - устало приклонил голову к мощному пузатому дубовому буфету астроном, - а оттуда не вышла.
        - Как?!
        - Не знаю. Сью говорит, что видела, как она рылась в старых коробках. Выхода из подвала иного нет, кроме как через кухню. Окошки маленькие - котёнок только и пролезет. Услышали вскрик - обернулись, а Мари нет, только корона жестяная валяется. А уж она корону так просто не бросила бы, это же её королевская корона! Потом нашли на этом месте странный камешек, какого матушка Марта никогда не видела в своем хозяйстве. Большой такой, холодный, чисто-голубой. Сью говорит: бриллиант! Откуда бриллианты в таком доме? Да такой бриллиант должен стоить огромное состояние! Они у ювелиров все наперечёт, у каждого свое имя, своя история, своя судьба! А тут невиданная огранка! Бедная девочка, я ведь обещал ей в тот год сделать особенную игрушку. И не сделал. Зато теперь вот сделал, да поздно уже. Эхе-хех, нет чуда, нет его…
        Учёный ещё покашлял, запахнул на груди плотнее сюртук и прикрыл глаза.
        - А дальше?
        - Прикрепили мы этот "бриллиант" к жестяной короне - в память о Мари, потому что больше никто её с тех пор не видел. Думали, будет эта корона, как талисман. Кто-то из детей даже насочинял, что душа Мари в этом бриллианте. Такие выдумщики эти дети. Но корона пропала очень скоро, вот и всё… Пойду-ка я прилягу возле камина. У Марты сегодня натоплено тепло - напоследок, наверно. Не уносить же с собой дрова. Поставлю стулья и улягусь. Вы последите тут за тортом? А то в самом деле, крыс что-то много развелось в этом году - чуют что-то, наверное.
        - Я послежу, - пообещал дивоярец, помогая обессиленному старику добраться до стульев.
        Странный это дом, как будто наблюдает за гостем. Чуть слышные трески, шёпот, стуки. Может, домовые? Интересно, Огюст охраняет подарки, как обещал, или тоже оставил пост?
        Лён вышел из большой и холодной кухни, где на столах уже были приготовлены к завтрашнему отбытию мешочки с крупой, сахаром, солью, мукой и другими продуктами - на такое количество детей это очень мало. Дня на два-три. Эх, где его волшебная скатерка!
        Зал был тёмен, лишь отсвечивали на тщательно натертом паркете блики от уличных фонарей. Где-то далеко пропел колокол. Всё, полночь - Марта не успела.
        Вдруг Лён вздрогнул: ему показалось возле ёлки что-то странное, чего тут раньше не было. Может, Огюст оставил?
        Возле ёлки стоял стул - совсем не подходящий старинному интерьеру: настоящий офисный стул с полыми металлическими ножками и обтянутым чёрной тканью сиденьем. А на стуле стоял и таращил нарисованные глаза деревянный урод с огромными зубами, в которых был зажат орех!
        - Ни фига себе! - неизящно выразился Лён и ошалело огляделся.
        На массивном комоде стояли три клетки: одна с желтенькой канарейкой. А две с попугаями: красно-зелёным и жёлто-синим!
        - Чивы-чивы! - сказала канарейка, просыпаясь, и завертелась на жердочке.
        Тут деревянный уродец с громким стуком свалился со стула и остался валяться с задранными плоскими ножками, раскрашенными под сапоги. У-ии - со скрипом опустились эти коротенькие обрубочки. Канарейка опять что-то горячо зачирикала.
        Оборачиваясь по сторонам, Лён ошалело отступил. Этот стул - откуда он! И этот деревянный, с зубами… Всё так странно знакомо. Это же сказка про Щелкунчика! Что он в ней делает и в качестве кого?! Тут с елки соскользнул и упал на паркет обклеенный разноцветной фольгой Арлекин!
        Времени терять было нельзя - сейчас явятся крысы, и начнётся эпохальное сражение!
        Быстрый оборот вокруг себя, и на месте, где стоял дивоярец, прямо в воздухе возникла светло-серая сова. Бесшумно взмахивая пышными крыльями, она поднялась под потолок и огляделась. Место на шкафу вполне устроило её, и она опустилась в этот тёмный закуток, где обнаружила довольно удобную подставку с поперечной планкой. Села на неё и замерла в неподвижности.
        - @@@@@@! - сказал Щелкунчик.
        - &&&&&&&! - ответила канарейка.
        - ?!
        - !!
        Нелепая игрушка попыталась встать, некоторое время тщетно колотила ножками по паркету, затем неловко извернулась, упёрлась зубами в пол и задрала вверх деревянный зад. В таком виде Щелкунчик застрял надолго, но потом прибыла помощь в виде красной тележки с бочкой и выдвижной лестницей, и генерала поставили на ноги.
        Огромными глазами сова рассматривала картину. Как это может быть?! Эти события происходили два года назад! Вот это - Лён-Щелкунчик, и он же снова тут! Един в двух лицах! Встретился сам с собой! Вот что за сова торчала тогда на шкафу! Наваждение, право слово, чистое наваждение! Вот так зона сказки!
        Канарейка меж тем как-то сумела выбраться из клетки, попугаи тоже оказались на свободе, и теперь вся троица летала кругами вокруг ёлки, причём птичка очень энергично выражалась на своем птичьем языке.
        "Привет, Лембистор! - весело подумал Лён, едва не гугукнув от изумления, - живёшь себе в шкурке Павла Андреевича и ни сном, ни духом не ведаешь, что стал частью зоны наваждения!"
        Демон в канареечном обличии меж тем покинул зал в сопровождении своей свиты, а Щелкунчик принялся нудно слоняться вокруг ёлки. Внизу шла какая-то тихая возня, разглядеть было решительно ничего невозможно, и только стук деревянных сапог выдавал, что забавный уродец всё ещё тут.
        "Так, скоро на сцене должен появиться док Красин в виде Крысакуса Шестнадцатого!" - вспоминал Лён.
        Бедные дети, завтра их встретит разорённая ёлка, разграбленные подарки и торт, над которым жестоко надругались попугаи!
        Он плохо помнил последовательность событий - мозги у него тогда были деревянные. А всё потому, что подлец док вколол ему много всякой дряни - вот Зона и переиначила на свой лад дубовое состояние пациента. Всё правильно: док Красин - крыса с шизоидным уклоном, Лембистор - трепло копеечное, а Лён был полным дубаком.
        Щелкунчик произнёс краткую, но выразительную речь и, по-строевому топая ногами, замаршировал прочь от ёлки. Генерал, ёлки-палки!
        Что там дальше? Лембистор, кажется, во что-то вляпался, в какую-то историю попал - после этого он прилетел с драным хвостом и орал про дока Красина всякие небылицы. А сам док, то бишь Крысакус Шестнадцатый (почему шестнадцатый? - простым сложением голов эта цифра не получается), скотина из скотин и крыса из крыс, откуда должен появиться? Где крысы живут? В подвале! А единственная лестница, ведущая наверх, выходит на кухню - таковы точные наблюдения нашего учёного-астронома.
        Сова бесшумно сорвалась из своего тёмного угла и легко выпорхнула прочь из зала.
        Канарейка точно попалась - её утаскивали в нору крысы, а сама наглая птичка была распростёрта на жутком пыточном оборудовании. Надо же, что можно соорудить из обыкновенной мышеловки!
        "Попарься, милый, попарься! Нет дыры, в которую бы ты не влез!"
        Впрочем, сова не сомневалась: Лембистор из петли без мыла выскользнет.
        Бац! - донеслось из холла! Ой, как бы Юста Достаса не разбудили!
        Бравый деревянный генерал разбил хрупкое девичье сердце прекрасной балерины - вон его кусочки валяются на полу. На этом трудном участке пути король Крысакус надёжно застрянет до конца операции,
        "Так, это я всё видел. Сейчас я буду слоняться по кухне и произносить нелепые речи, а потом помогу Крысакусу втащить свой экипаж на кухню. Да, Щелкунчик в моем исполнении был отнюдь не героичен, и отправить в небытие крысиного шизоида ему помог обычный случай. А кто крысиное войско победил? Неужели канарейка?! Она же столько там шаталась со своими адьютантами! Я даже не знаю, что произошло в зале!"
        Слабый свет свечек, горящих на ёлке, чуть освещал круг вокруг неё, а под потолком царила глубокая тьма. Сова незаметно проскользнула на свое место на шкафу. Вокруг елки шла тихая баталия, звуки от которой не разбудили бы даже чуткий стариковский сон.
        Серой массой подползали из тёмных углов крысы, только глазки их алчно светились красными огоньками - зрелище довольно жуткое. Слабый писк, шуршание и лёгкий топоток - кто это? Сверху видно было плохо - мешала елка, но какое-то движение среди игрушек было заметно: стреляли хлопушки, высыпая дождь конфетти, летели спирали серпантина - всё это мало тревожило крыс.
        Была мысль выйти из укрытия и врезать крысам по-настоящему. Уж он бы мог, он же дивоярец! Но, с другой стороны, всё это уже было - помнит он и ошеломляющий разгром в зале после того, как действие подошло к финалу. Помнит и исчезновение крысиного войска, значит, как-то всё получилось, хоть и не по известному сказочному сценарию. Неужели это заслуга канарейки-Лембистора? Было оно всё, было! Так или иначе, получилось! Важен результат, а не кто его достиг. Так что благоразумие требовало оставаться на месте - а то неизвестно, что из его вмешательства может получиться. Вдруг изменится сам ход событий Жребия!
        Блистательная птичья троица влетела в зал с небольшой кастрюлькой, полной белого порошка. Канареечка что-то выделывала, скрытая от глаз наблюдателя ёлкой, но было видно, как во все стороны летит этот самый порошок. Крысам оно не больно понравилось - они шипели и плевались. Только большого вреда им эта химическая атака не принесла. Понятно, что Лембистор в образе канарейки тоже испытывает изменение сознания - он втянулся в этот сказочный образ и теперь пытается как-то компенсировать своей активностью бездеятельность недотёпистого Щелкунчика. А тот, идиот, где-то шатается со своими туманными идеями в деревянной башке!
        Что делать? Вмешаться, но как?
        "Если я сейчас не вмешаюсь, слабая оборона игрушек будет прорвана!"
        Но не помнил он, чтобы в тот раз кто-то большой пришёл на помощь! Не было никакого дивоярца! Крысы просто начали взрываться - чихать и взрываться! Хотя, нет, этого он видеть как раз не мог - он подоспел уже когда всё было кончено. С чего он взял, что крысы должны перелопаться? Ах, это же из новогодних елочных представлений, куда его водила в детстве мама! Куда же они в этот раз девались? Ведь ни одной тушки он не нашёл, когда вернулся в зал!
        Под покровом темноты на шкафу произошло некое незаметное для участников сказочного сражения событие. Никто не видел как чучело совы трансформировалось в размытые очертания человеческой фигуры. Человек на шкафу был скрыт от любого чужого глаза какой-то таинственной завесой. Под этим покровом невидимости он достал из кармана плоский предмет, похожий на женскую пудреницу. Раскрыв пудреницу, дивоярец легко дунул в неё, и над полем сражения поплыл тонкий дымок. Он опускался на пол и смешивался с сахарно-соляной-мучной смесью, которую раскидали из кастрюльки попугаи. Крысы подняли вверх носы и принюхались. Тут первая из них подпрыгнула и чихнула, в тот же миг её тельце разлетелось серым порошком. А потом пошло чихать и лопаться. Через минуту всё было кончено - порошок для уничтожения крыс действовал безотказно!
        Игрушки радостно попискивали, канарейка что-то торжествующе чирикала, попугаи суматошно летали взад-вперёд, и среди этой счастливой суматохи лишь чучело совы неподвижно таращило свои круглые глаза.
        Как же теперь быть? Помнил он из этого погружения, какой разгром постиг празднично украшенный зал из-за его приключения. Это в сказке всё так просто, а тут реально засыпанный белой смесью пол, растерзанные подарки, сожженные свечи, мусор и грязь! Да, Лён помнит с каким чувством он тогда покинул это место: хорошо, что дети не проснулись и не увидали все это безобразие. Но теперь, когда придёт из церкви Марта, когда проснётся старый учёный, когда дети выйдут из своих спаленок в радостном ожидании подарков и праздника - как Лён будет объяснять им то, что они увидят? Рассказывать сказку про крыс и Щелкунчика? Кстати, где он?
        В свете догорающих свечей в зал вошёл юноша в синем мундире, белых лосинах и чёрных сапогах. На голове его криво сидел парик из пакли. Освобожденный от колдовства Щелкунчик оглядел зал, и выражение тоски появилось на его исхудавшем лице. Затем он с тяжёлым вздохом поднял с пола и поставил на ножки пуфик, сел на него. Что-то бросил в сторону щебечущей канарейки, снова замолчал, опустив голову и что-то разглядывая в своих руках.
        Затаив дыхание, Лён смотрел на самого себя - это было два года назад!
        Чуть слышный звук, как будто откупорили бутылку - из зала испарился стул с чёрным сидением! Это стул из кабинета дока Красина! Потом исчезла канарейка. А потом тот, двухлетней давности Лён в маскарадном костюме гвардейца поднялся с места, что-то со звоном бросив на пол, окутался разноцветным дымом и тоже пропал. Тишина настала в зале. Вокруг елки валялись неподвижные игрушки, мусор усыпал пол, с елки свисали остатки дождя и гирлянд, догорали свечи, грозя пожаром - всё было просто ужасно!
        В полной тишине со шкафа слетела светло-серая сова. Плавно колыша своими пышными крыльями, она медленно опустилась на оставленный пуфик. После чего произошло мгновенное преображение, и вот уже на этом детском сидении обнаружился молодой человек. Он осмотрелся по сторонам, и на лице его появилось растерянное выражение - действительно, нарядно украшенный к празднику зал выглядел так, словно здесь всю ночь дебоширили черти.
        "Хоть бы одно путное заклинание я знал на этот случай! Хоть бы, как в истории про Гарри Поттрера сказать "репаре" и махнуть волшебной палочкой! Нет, искусство магического боя - пожалуйста! В старика превращаться - извольте! А чтобы убрать весь этот мусор и привести игрушки в нормальный вид - не умею! Чего же я умею?!"
        Идиотская ситуация! Тогда, два года назад он просто улизнул отсюда, а вот теперь должен давать какие-то объяснения по поводу происшедшего. Ведро поискать! Срочно! Ведро, тряпку, метлу!
        Он бросился на выход - в сторону кухни, должно же там найтись что-то! Ногой дивоярец задел что-то, и оно с пугающе громким звуком улетело в холл. Господи, да это же та самая корона, в которой щеголял Крысакус! Да, теперь он вспомнил! Именно с этой вещью Лён пришёл в зал, когда всё было кончено. Тогда он был в отчаянии - ещё бы! Ведь док Красин был прекрасным кандидатом для тела Лембистору. Лёну его нисколько не было жалко - такой подлец этот доктор! И вот он сам его испарил при помощи своей дивоярской иголки - хотя, понятия не имеет, как именно.
        Лён выскочил в холл, чтобы поймать скорее эту злосчастную корону, пока она своим дребезжанием всех не перебудила. Подхватив жестяную вещицу, он мельком глянул на кухню. О, кошмар! Он не уберёг торт!
        По всему полу размазаны прекрасные масляные розы - кулинарное творение Сью безнадёжно обезображено. Вся кухня представляет собой зрелище чудовищного разорения. Нет, ему это и за целый день не убрать. О, чертовы попугаи, о проклятые крысы!
        Лён стоял в растерянности с жестяной короной в руках. В ладонь ему вонзился мелкий металлический заусенец, и молодой маг невольно опустил глаза. В первый миг он смотрел на большой голубой прозрачный камень прекрасной огранки, пока в памяти не всплыли слова старого ученого, про то, что дети называли этот камень бриллиантом. Действительно похож.
        Пальцы коснулись холодных граней "бриллианта", и в тот же миг слабая молния пронзила руку Лёна - вплавленное в его тело наследие Гедрикса дало о себе знать. Этот камень действительно был бриллиантом, самым настоящим. Он же был магическим кристаллом, эльфийским осколком! Вот что за бриллиант был вставлен в корону Мари!
        Он стоял посреди разгрома и задумчиво тёр щёку. Теперь всё понятно, теперь он может сказать, что произошло. Очевидно, один из разлетевшихся эльфийских кристаллов попал каким-то путём в подвал старого дома матушки Марты. Он там валялся, возможно, много лет, пока однажды не попал в руки маленькой девочке, мечтающей о том, чтобы найти клад. Мари испарилась, как случилось это с Гранитэлью - эльфийский кристалл нельзя трогать людям. Только потомки Гедрикса способны без вреда для себя брать в руки это опасное сокровище. Мари теперь в этом кристалле. Теперь это настоящий бриллиант, а вовсе не стекло. И как быть? Отдать Марте это богатство, за которое она выкупит не только дом, но и безбедно сможет жить со своими сиротками? И в то же время он не может этого сделать - кристаллы следует собрать все до единого.
        Да, он забыл о своем долге, оставленном ему Гедриксом. Забыл о том, что спрятал во дворце Дерн-Хорасада каменный шар с включёнными в него кристаллами. Как теперь ему достать эту сокровищницу, если того края больше нет? Значит ли это, что он теперь свободен от своего долга? Сколько ещё таких кристаллов раскиданы по всему свету, и сколько ещё людей попадётся в их ловушку?
        - Мари! - тихо позвал он в кристалл.
        - Кто ты? - отозвался прозрачный голос.
        - Мари, ты понимаешь, что с тобой произошло?
        - Да, я уже поняла это - ко мне пришло знание. Я заключена здесь навечно. Где-то есть тысячи таких кристаллов, в них заключены пленники - такие же, как я. Они меня зовут, и говорят, что если мы соберёмся вместе, то освободимся.
        - Они говорят это? - изумился дивоярец. - И что тогда будет с ними?
        - Они станут ангелами, - прошептала девочка.
        Они станут ангелами? Что это значит?
        - Мари, прошу тебя, ради матушки Марты и её сирот, ради старого Юста, который любит тебя, сделай что-нибудь для этого дома! - умолял Лён, уже слыша звуки просыпающегося дома. Внизу хлопнула дверь - это вернулась из церкви хозяйка приюта. Заскрипели стулья за неплотно прикрытой дверью, послышался глухой кашель - это просыпался старый учёный. Послышалось щебетание наверху - это поднимались дети.
        - Сегодня детей выселяют из дома! - зашептал Лён в кристалл, - Бургомистр отнимает его у матушки Марты! Ты любишь её, Мари, так сделай что-нибудь для бедной женщины и её сирот!
        Пожилая женщина с утомлённым лицом, побледневшим от целой ночи молитв, вошла в холл, развязывая на ходу шаль и снимая капор. Она поискала глазами стул, чтобы можно было снять тяжёлые башмаки, и взгляд её попал на старую детскую коляску, сиротливо торчащую перед входом в кухню.
        "Наверно, дети играли", - подумала она и, тяжело ступая натруженными ногами, пошла на кухню - посмотреть, сделала ли Сью торт, как обещала.
        Торт был там, стоял на столе во всей своей красе - сказочное масляно-бисквитное великолепие, настоящее произведение искусства. Нет, что ни скажите, а Сью даже при её ворчливом характере всё же изумительная повариха. Её охотно возьмут в любой богатый дом, потому что готовит она чудесно. Если бы только Марта могла выплатить этой доброй женщине причитающееся за год жалованье! Нет у них в это рождество ни положенного случаю гуся с яблоками, ни других торжественных блюд - торт это всё.
        Вздохнув, Марта пошла в зал - посмотреть на ёлку. Ещё полчаса, и дети понесутся наперегонки вниз - за подарками. Да, она полгода собирала тайком и выпрашивала у знакомых старые игрушки, коробки из-под шляп и сигарет, обклеивала их выпрошенной у табачника блестящей бумагой, клеила звёздочки. Хорошо ещё, господин астроном помог - кое-какие игрушки вырезал своим ножичком.
        Ёлка выглядела прекрасно. В свете наступающего утра она казалась густой и ровной, как кипарис. На ней поблескивали гирлянды, которые дети так старательно клеили, бумажные фонарики, снежинки. Торжественно ожидали своего часа тоненькие свечки, сиял натертый мастикой пол. Всё было чудесно, если не думать о том, что сразу после праздника им придётся покинуть этот прекрасный дом. А ей так и не удалось договориться о найме нового жилья - никто не сдает дома без предварительной оплаты.
        Женщина вернулась в холл и взялась рукой за старую детскую коляску, в каких девочки катают кукол. Коляска Мари, откуда она тут взялась? Неужели кто-то лазил в подвал?
        Сломанная коляска с выбитой осью тяжело накренилась на пол, из неё свисала выцветшая елочная мишура. Едва пальцы Марты коснулись борта старой коробки, у той внезапно провалилось дно, и на холодный пол вывалилась с громким звоном целая куча золотых монет! Всё это богатство раскатилось по всему холлу, нарушая веселым шумом утреннюю тишину. Тут же весь дом наполнился детскими воплями, радостными криками, откуда-то приковылял, поправляя воротник, господин Юст, прибежал заспанный дворник Огюст.
        - Нет, я не могу так! - рявкнул за спиной матушки Марты, застывшей в изумлении, грозный голос, и в холл вплыла кухарка Сью.
        - Вот, матушка, вам деньги, не обессудьте - все мои сбережения! О Господи, что это?! - и суровая Сью застыла со своим тощим кошелёчком, а посмотреть было на что: весь холл был, как звёздами, усеян золотыми монетами.
        - Это чудо, - пролепетала матушка Марта, глядя на собравшихся вокруг неё домочадцев.
        В один момент до всех дошло, что теперь они не будут бедствовать. Дети запрыгали вокруг матушки, старая Сью прослезилась, Огюст молился, господин учёный тоже подозрительно поблёскивал глазами.
        - Неужели это его плата за ночлег? - шептал он что-то странное самому себе, с восторгом глядя на старую коляску Мари. - Неужели сделал свое чудо и оставил нас?
        Но тут на сцену вышел тот самый молодой человек, которого старый астроном заподозрил в том, что именно благодаря ему появилась волшебным образом целая куча несомненно золотых монет.
        - А я тут крыс у вас всех перевёл! - стряхивая с себя паутину, сообщил молодой дивоярец. - У меня с собой как раз зелье было против крыс, так я их всех прогнал! И ещё нашёл вот эту старую коляску с какими-то вещами. Там, кажется, елочная мишура, игрушки, звёздочки? Давайте всё повесим на ёлку - красивее будет!
        Ему поверили - какое-то объяснение волшебным образом возникшему кладу должно быть! Но дети говорили, что это Мари с небес помогла им, потому что она теперь ангел!
        - Скажите правду, - тихонько спросил у юноши старый учёный астроном, пока Марта под радостные вопли детворы аккуратно резала торт и раскладывала нежные, ароматные куски по тарелкам. - Скажите честно, это ведь вы сотворили этот клад?
        - Нет, господин, учёный, - честно отвечал молодой маг, - это точно не я. Скажу правду: это Мари.
        А вечером того же дня, когда все собрались у жарко натопленного камина, старый Юст стал рассказывать детям сказки. И самой лучшей сказкой была история про Щелкунчика и чудесное сражение елочных игрушек с трёхголовым крысиным королём.
        Еще два дня провёл гость в стенах чудесного дома Марты, где жили такие добрые люди, а теперь все в нём были по-настоящему счастливы. Когда наутро пришли приставы, чтобы очистить дом и сдать его на торги, им показали целую кучу денег, которая была гораздо больше того, что собирался уплатить за дом господин бургомистр. По такому случаю городской совет срочно пересмотрел решение и оставил матушку Марту с её сиротами на месте - до аукциона, потому что совершенно ясно: предоставленная ею сумма в несколько раз превышает стоимость дома, и женщина легко выкупит свое имущество обратно.
        Единственный, кто остался недоволен, так это господин бургомистр. Но, говорят, что на следующий день он уже передумал и отказался оспаривать решение городского совета. Дело в том (это прислуга рассказывает, чему просвещённые люди верить никак не могут), что в ту же ночь к нему явилась говорящая сова - прямо в спальню! Что уж такого она ему сказала, история о том умалчивает, но господин бургомистр наутро отдал местной типографии распоряжение напечатать воззвание к горожанам проявлять к сиротам милость и по праздникам не жалеть для детей из бедных семей куска пирога и пары поленьев, дабы те могли встретить Рождество, как полагается, а не мёрзнуть в эту святую ночь у холодного очага без куска хлеба.
        Конечно, все горожане были восхищены благородством господина бургомистра, и целый день из состоятельных домов выносили куски праздничной снеди и раздавали бедноте. Надо сказать, прекрасный обычай появился в том городе отныне. Местное общество любителей литературы решило отметить это дело и заказать сборник рождественских сказок, знаете кому? Ну да, Юсту Достасу, учёному астроному и преподавателю местного университета.
        - Знаете, какой будет одна из сказок? - блестя глазами, говорил в тот день старый астроном своему новому знакомцу, - Я назову её "Девочка со спичками"! Я хочу, чтобы у богатых людей зрели в сердце доброта и сострадание!
        На это Лён не нашёлся что ответить, только смотрел во все глаза на местный аналог знаменитого земного сказочника Ганса Христиана Андерсена.

* * *
        Полный необыкновенных впечатлений, он задумчиво ходил возле мостика на ту сторону реки - у выхода из зоны наваждения. Из небольшого расследования получилось целое приключение, которое только добавило вопросов в и без того солидную коллекцию неясных ситуаций. Думая об обнаруженном артефакте по имени Белый Принц, Лён ожидал подхода своих друзей-дивоярцев. Несомненно, они тоже побывали в необыкновенных приключениях - ведь отправились они в неведомое вчетвером. Какие фантазии одолевали мужественного Пантегри? О чем мечтал жизнелюбивый Очерота?
        Очнулся Лён от звуков далёкого лошадиного ржания и посмотрел на дорогу, откуда должны были появиться его товарищи. Зыбкие черты гористой местности и холодного сияния северного моря постепенно таяли за спиной у конной четвёрки - те приближались скорым галопом, и меховые плащи тяжело бились за их плечами. Рогатые шлемы украшали их головы, и звон нагрудных конских украшений тонко доносился издали. Мираж за спинами всадников погас, и местность снова принимала обычный вид. Ещё через мгновение прозрачная волна прошла по фигурам всадников, и вот Лён уже видит четырёх пеших людей - в меховых шапках, шубах, нисколько не напоминающих видение. Среди них выделяется ростом сильная фигура Пантегри - это они, его друзья.
        Чем ближе подходили они, тем яснее виделось выражение их лиц - очарованное и ошеломленное. Они вертели головами, словно пытались найти то, что было только что и исчезло. Реальность возвращалась, а наваждение уплыло - Лён помнил как труден этот переход, как будто ощущаешь потерю чего-то необыкновенного, части самого себя.
        Подходя ближе, Пантегри смотрел сквозь пространство - куда-то вдаль, как будто всё ещё пребывал в своем приключении - по его и прочих виду можно понять, что первое путешествие их в зону наваждения оставило во всех четверых поразительный след: все четверо как будто не могли проститься с очарованием приключения. Чудесно встретила их волшебная страна. Поистине, Селембрис уникальна - нет равных ей среди прочих миров!
        - Я был Гаральдом Гардрадой, - обронил Пантегри, предваряя все вопросы. - Мы были там с моей дружиной, и друзья мои были моими верными соратниками. Мы шли, как ураган, по чужим землям, мы пели славу Одину и опрокидывали чаши Тору. Перед нами трепетали страны, и меч мой покорял владык от Альбиона до Византии. Обо мне слагали саги, и был я богам подобен силой. Великим конунгом я был и погиб в бою, как воины, достойные Валгаллы.
        Он не мог никак расстаться с образом великого вождя и был молчалив против обыкновения - как его друзья-жаворонарцы.
        Лён был ошарашен - он читал про подвиги Гардрады ещё в свою бытность на Земле, когда у него был компьютер. Да, читал, и не восхищался деяниями этого отчаянного головореза, жадного до золота и славы. Страшными были нашествия диких викингов по землям, по которым он прошёл - разорение, убийства, пожары. Это его воины развлекались тем, что подбрасывали вверх младенцев и разрубали их одним ударом. И в этот образ внедрила Пантегри зона?! Этот герой был его идеалом? Наверно, так. Пантегри настоящий воин, недаром его определили в боевые маги. И всю его жаворонарскую дружину - все семь человек были прирождёнными охотниками и воителями. Таков был суровый мир Жаворонара.
        Глава 12
        Белый Принц! Что же это за таинственный летающий в небе Селембрис объект? Лён был уверен, что в библиотеке Дивояра он найдёт исчерпывающий ответ и в следующие выходные принесёт его старому астроному Юсту Достасу. Но, к своему удивлению, на первый же запрос он получил сухой ответ библиотечного поисковика: нет данных. Следующие запросы по теме астрономических исследований тоже результата не дали: дивоярские маги вообще не занимались наблюдением за звёздами! Вопросы к преподавателям вызвали недоумение: зачем Дивояру заниматься вопросами, далёкими от насущной необходимости, когда задача летающего города есть более практичная: следить за сохранностью мира Селембрис и других миров.
        - Лён, звёзды вечны и неизменны, на наш век их хватит, - мягко объяснила ему Брунгильда, - Зачем нам тратить силы и разум на изучение того, чего мы никогда достичь не в силах, потому что Дивояр плывёт всегда по одному и тому же пути.
        С удивлением Лён понял: а ведь действительно Дивояр в небо не глядит, в нём даже звёзды не видны - настолько перекрывает небесные светила мощная видимая аура города волшебников - даже ночью на улицах его светло, почти, как днём.
        И всё же затея разузнать что-то о таинственном небесном объекте стало для Лёна делом чести: какой-то нищий учёный из сказочной зоны может разглядывать небо в объектив своей старенькой трубёшки, а дивоярцам с их поистине необъятными возможностями нет до этого интереса! Так, первым делом надо бы как-то разжиться средством наблюдения за небом. То есть нужен телескоп! Надо либо добыть его где-то, либо сделать самому. Он не представлял себе ни объема работ, ни устройства прибора - только чисто теоретически. Нужны линзы - где их взять? Кого спросить?
        В один из дней, когда вся сдружившаяся за год компания отправилась в очередное турне по девушкам, Лён отговорился какой-то причиной и укатил совсем по другим делам - он направился к мастерам по стеклу, чтобы договориться о выплавке и шлифовке линз.
        Разговор с владельцем одной лавки стеклянных изделий дал не тот результат: его просто не поняли: стеклодувы не отливают стеклянные изделия, а выдувают их - это тонкостенные изящные бокалы, вазы, статуэтки и прочая. Есть ещё изготовители оконных стёкол, но такого, чтобы делать какие-то там непонятные линзы - нет, таких мастеров хозяин не знает. Непонятно было торговцу - чего хочет от него этот господин?
        Огорчённый неудачей Лён уже собрался на выход, как к нему повернулся один из посетителей лавки, до этого молча разглядывавший цветные фиальцы для духов. Едва этот высокий худой человек в богатой длинной собольей шубе обернулся, то Лён сразу признал в нём старого знакомого, которого он по наивности ранее считал филином. А оказалось, что этот старый маг на самом деле человек, только легко оборачивался птицей - так ему было удобнее жить на дубе у Фифендры. И вот Лён с радостью увидел знакомое лицо: Филиппа Эрастовича Гомонина, который однажды вел в их классе фантастический урок древней истории. Подозревал Лён, что старый учитель был старше вообще всех ему знакомых дивоярских магов, потому никогда и не представал в молодом виде. Возможно, он так стар, что видел своими собственными глазами события Троянской войны! Эх, забыл Лён о старом учителе, а надо было бы расспросить о многом!
        Узнав о проблеме Лёна, Гомоня призадумался.
        - Пожалуй, можно справиться с твоей задачей. Действительно, в Дивояре на звёзды не глядят. А вот кое-где очень даже глядят. Есть у меня знакомые среди учёной братии. Хоть науки на Селембрис не в почёте, однако ж куда спрячешь человеческую любознательность.
        Так Лён познакомился с представителями редкого на Селембрис вида: учёными. В волшебной стране действительно, наука развивалась мало, и больше в отношении практическом - для обустройства быта. Чисто познавательная деятельность была тут людям чужда: а смысл какой? Ну будешь ты умело классифицировать разных там букашек-таракашек. Зачем всякая там математика-физика, а тем паче астрономия - всё, что нужно люди получили от своих отцов: зодчество, работы с металлами и камнями, выделка кож и текстиль, выплавка стекла, разведение домашнего скота и сельское хозяйство. Для лечения болезней есть травники, если у кого болезнь тяжёлая, то - знахари. Всё, что нужно для жизни, у людей есть, а сверх того - занятие для чудаков. Главное - не навредить природе волшебной страны, сохранить реки и землю чистыми, леса не вырубать сверх положеного. Можно и нужно жить с природой в гармонии - утверждали учёные мужи. Вот этому и надо учить народ. Конечно, не одним хлебом насущным жив человек. Для радости души есть музыка, живопись, сочинительство - тем более что эти вещи творятся из ума и больших жертв от природы не требуют.
Да, человеку мало только прокорма, он деятелен духовно, но в этом отношении следует развиваться осторожно, так что наука есть не что иное как избыток рассудочной составляющей человечества. Это лишь развлечение, которое не должно становиться достоянием многих, иначе оно может разрушить гармонию общества и привести ко многим разрушениям.
        Так говорили Лёну учёные мужи, собравшиеся в тесном помещении кафедры университета в одном из крупных городов, куда молодого дивоярца привел Гомоня. Тому в диковинку было видеть этих пожилых, а большей частью старых представителей науки. Сухощавые, с выбритыми по тамошней моде подбородками, в больших шубах, поскольку в едва топленом помещении было довольно холодно, в плоских средневековых шляпах, они напоминали ему портреты с картин Гейнсборо, Брейгеля, Брехта. Председатель общества чем-то походил на Эразма Роттердамского.
        Странно было Лёну, он не понимал, что интересного нашёл тут пенсионер-дивоярец Гомоня. Хотя никогда Лён не видел, чтобы тот творил волшебство. Разве только если его удивительные уроки, во время которых словно наяву переживаешь всю атмосферу эпохи, или погружаешься в историю, как происходит это в зоне наваждения. Поистине, из всех волшебников Дивояра Гомоня был самым удивительным, поскольку владел искусством очарования. Его тут, кажется, знали и считали за своего, хотя он и дивоярец. Учёные охотно с ним беседовали, и большая часть рассуждений сводилась к философствованию, к сложным терминологическим дуэлям, к игре понятий.
        Всё это было Лёну неинтересно, потому что он не видел в этих отвлечённых от реальности философских вопросах ничего практически полезного.
        - Так-то оно так, - соглашался с очередным доводом в пользу усекновения наук Гомоня, - но и пребывать в перманентном состоянии наука не может - она просто превращается в софистику, а учёные вырождаются со временем в напыщенных жонглёров словами. Но и с другой стороны: чрезмерное развитие науки всегда влечёт за собой разрушение окружающей среды. Кто может остановить процесс, который по мере развития будет только набирать мощь и будет из умственных построений превращаться в самостоятельную движущую силу. Ведь если наука будет делать жизнь людей проще, удобнее, комфортнее, чем меньше надо будет людям прикладывать усилий для обеспечения жизни, тем более они будут входить во вкус и вкладывать в развитие такой науки средств, тем самым двигая её и побуждая к дальнейшему развитию и тем самым всё более разрушая среду жизни.
        - Не знаю, о чем вы говорите, - пожимал плечами "Эразм", - как может наука быть вредной. Это же простое рассуждение о свойствах веществ, о человеческой природе, математические выкладки, которые отнимают у природы лишь самую малость - в виде бумаги, на которой пишутся формулы. Так ведь любовная переписка нашего герцога с его возлюбленной может составить несколько томов нашей библиотеки. И то на бумагу используется всякий мусор - тряпки, щепки. Это скорее полезный оборот отходов, которые ранее просто бы сжигались.
        - А вот вам представитель мира, в котором наука довела природу планеты до ужасного состояния. Наш знакомый попаданец, его зовут Лён, он из другого мира, - несколько запоздало представил Лёна Гомоня.
        Учёные оживились, стали разглядывать попаданца через очки, задавать вопросы - очень им хотелось знать, как наука может разрушить среду обитания. Рассказывать им об этом было трудно, поскольку те иных наук, кроме философии, математики и описания букашек-таракашек не знали. Короче, вся их наука оказалась чистым разглагольствованием, и Лён вспоминал другого учёного - герцога Кореспио. В чем состояла его наука? Тот был исследователем явлений природы, но так и не смог найти ответы на свои вопросы. Да, надо признать, что положение учёных в волшебной стране плачевно: им не выйти за пределы средневековых схоластических рассуждений. Влияние Дивояра наложило вето на эту область человеческой деятельности. Ведь учёные мужи повторяли то, что говорилось более развёрнуто и аргументировано на уроках в небесном университете. Но почему Гомоня своими лёгкими подкалываниями и намёками сверлил дырочки в этой плотно зацементированной плотине общественного мнения?
        - Ах, так вас интересуют звёзды? - снова напялил на нос очки Эразм, - Да-с, интересная штука. Звёзды - это маленькие зеркальца, прикреплённые в день творения Селембрис к хрустальным сферам. Сферы двигаются и перемещаются с разной скоростью, оттого движение звёзд неравномерно, и они смещаются относительно друг друга, А Луна содержится на самой внешней сфере, которая вращается всего быстрее, и оттого Луна уходит к горизонту ранее всех прочих небесных светил.
        - Да?! - изумленно спрашивал Лён. - А откуда вы знаете про эти сферы?
        - Это, юноша, совсем просто! - важно отвечали учёные мужи. - Если бы над Селембрис не было бы хрустальных сфер, то воздух с неё давно бы улетучился.
        Да, они были удивительны. Странно в них сочеталось стремление к знанию с совершенно средневековыми предрассудками и устойчивостью мнений. Хорошо, что Гомоня словом не обмолвился о том, что его визави дивоярец, иначе эти старички не были бы с ним так просты. Наконец, он получил то, за чем пришёл - доступ к телескопу. Штука эта была крупнее, чем у астронома-любителя Юста, да и оборудована серьёзнее. Университет средств на это баловство не давал, так что старички скинулись в шапку и на свои средства устроили это чудо науки, а уж место на вершине университетской башни им Совет выделил.
        - Насчёт белого принца сказать не могу, - проворчал Эразм, наводя телескоп на известный ему участок неба, - но вот некий объект, который мы называем Иглой Снежной Королевы, видеть можно.
        - Я всё время оспаривал это название! - вмешался другой учёный, - Как можно называть иглой объект, у которого есть поперечные утолщения?! Я считаю, его надо называть Веретеном Спящей Красавицы!
        - Это неправильно! - вмешался третий. - Вот в трактате о падающих звёздах дан рисунок этого объекта, и по форме его следовало бы назвать Жезлом Деда Мороза! Иначе чем объяснить эту окантовку в верхней части…
        - Похожую на балюстраду! - вмешался четвёртый, - Вот почему объект следовало бы назвать Летающей Башней!
        - Принцессы Рапунцель! - язвительно хором подхватили коллеги.
        Ясно было, что небесный объект давно и прочно занимает умы учёных, побуждая их к постоянным спорам.
        Наконец, Лён сумел приникнуть к окуляру. Не слыша более аргументов, которыми перекидывались учёные, он вертел ручками настроек, стараясь поймать в фокус некий объект удлинённой формы.
        Этот прибор действительно был сделан хорошо - Белый Принц смотрелся крупнее, были заметны выступающие детали. И в самом деле, его можно с некоторым натяжением назвать и Иглой Снежной Королевы, потому что он сверкал, и Веретеном, потому что в середине было утолщение, и даже Жезлом, из-за сложной формы наконечника. Но гораздо более ему подходило название Летающей Башни - из-за балконообразного бордюра вокруг вершины, если основанием считать расширенный конец. Более всего эта штука напоминала ёлочное украшение, какое сажают на вершину. И, кажется, Лён знал, что это такое!
        "Белый Принц, Белый Принц, - лихорадочно соображал он, - никакой это не Белый Принц! Это башня! Это башня Гедрикса, в которой он улетел из умирающего мира, когда разрушился Кристалл!"
        Да, он узнавал её, именно такой он её помнил после того, как побывал в наваждении, которое наслала на него Гранитэль. Вот оно, это утолщение тронной залы, где сидела Эйчвариана и где она лишилась жизни. Эта башня - часть дворца, который был в горах Кентувиора! И эта башня… способна летать. Она - летательный аппарат, изделие неизвестных умельцев, которые могли делать изумительные вещи! Только одна раса знала такой расцвет технологии: соединившие магию и науку эльфы. Это их руки создали летающий город Дивояр.
        - Ну что, на что похоже? - спрашивали Лёна учёные.
        - На башню! - выдохнул в изумлении он.
        - Ну-уу… - разочаровался Эразм, - А, по-моему, на Иголку Снежной Королевы!

* * *
        Башня Гедрикса! Это она! Тогда, если верить описанию в послании короля-скитальца, внутри существует помещение, в котором есть воздух. Ведь Гедрикс покинул башню при помощи своего Перстня, простым пространственным переносом! И, как понял Лён из описания, трон Эйчварианы есть пульт управления кораблём! Ведь то, что башня есть корабль - несомненно! Во всяком случае, так подсказывал рассудок, или Лёну просто хотелось так думать. В любом случае, его прямо стала преследовать мысль попасть в эту башню. Но как?
        Совершить пространственный бросок? Опасно - он никогда не прыгал на такие расстояния, даже просто с облачного края перенестись вниз не решался. Само умение подсказывало ему, что для переноса он должен чётко видеть место и определять расстояние, а Белого Принца он может видеть только в телескоп. Задача была настолько трудна, что практически неразрешима. Мог бы это сделать кто-нибудь из волшебников Дивояра? И потом, можно ли рассчитывать на то, что в башне сохранился воздух? Свет там точно был - он сам видел это сияние из тронной залы, превосходящее отражённый свет самой башни. Сколько тысяч лет сохраняется там свет? Это поистине великое изделие великой расы. Почему они ушли? Почему покинули свое творение?
        Однажды он задал такой вопрос на занятии, которое вела у них Брунгильда.
        - Почему? - задумалась она, - Мы задаем себе такие вопросы. Боюсь. Ответ будет неприятен: эльфы оставили свою страну оттого, что люди им неприятны. Человек ведь по своей природе разрушитель, первым делом на всяком новом месте он берётся подчинять себе среду, присваивая себе то, что ему не принадлежит. Но ведь иначе он не может выжить. И тогда чудеса эльфийского творения вступают в противоречие с человеческой нуждой - кто-то должен уступить. Мы пытаемся сохранить то и другое, не позволяя людям разрушать природу Селембрис, ограничивая их в возможностях. Это справедливо, потому что мы здесь пришельцы.
        Что он думает найти в той башне? Он сам того не знает. Но мысль попасть туда прочно поселилась в голове Лёна. Он перечитывал много раз книгу Гедрикса, пытаясь представить себе, как это происходило. И память, вынесенная из пережитой истории, словно наяву рисовала тронный зал и кресло на возвышении - он словно был там. Много времени он пытался отыскать хоть какие-то зацепки в дивоярских источниках и уже хотел идти за помощью к старшим товарищам.
        В университете было правило: обращайся с особенным вопросом к преподавателю лишь тогда, когда поиск твой не привел к результату. Время быстрых вопросов и таких же скорых ответов миновало, теперь, если вопрос не относился к уроку - ищи сам. Причина в том, что во время такого усиленного поиска попутно обреталось очень многое - это и есть система обучения в Дивояре. Можно стать экспертом в некоторых вопросах, обучаясь таким образом. И только уж когда совсем ничего не получается, спрашивай старших - кто-то из них может и помочь.
        Так, намучившись с поисками сведений о Белом Принце, Лён уже хотел идти за помощью к Брунгильде - может, особый раздел библиотеки что-то прояснит. Но далее пошли события, которые заставили его надолго забыть о таинственной летающей башне.
        Случилось это уже ближе к весне, когда прошёл почти год с того времени, как они попали в Дивояр. К тому моменту учебные планы двух друзей разошлись - Лён за успехи был первым на их потоке переведён на второй курс и стал заниматься по высшей программе. Паф остался на первом курсе, но для двоих друзей это не означало расставания: они по-прежнему жили в тех же комнатах. Паф отнёсся к этому спокойно: он знал, что товарищ его гораздо более одарён и будет продвигаться в учёбе быстрее. Новая программа заставила Лёна заниматься ещё более усердно, он даже перестал по выходным дням спускаться вниз - ему надо было догнать старшекурсников.
        Однажды вечером, задержавшись дольше всех в читальном зале, Лён почувствовал, что страшно устал - глаза уже слезились от чтения. Он откинулся на стуле, прикрыл веки. Так, сидя в расслабленной позе, он отдыхал в полной тишине. И вдруг послышались голоса: кто-то, вернее несколько дивоярцев приближались со стороны входа.
        Не хватало только, чтобы его тут застали с книгой - последуют вопросы: зачем да почему так поздно? И Лён притушил огонёк, который освещал ему страницы - верхнее освещение уже было выключено.
        - Скажите, Гомониил, - раздался хорошо знакомый голос Вольта Громура, ректора университета, - как вы могли вручить такую страшную вещь необученному магу, фактически подростку?
        - Должен ли я напоминать вам, что не обязан отчитываться в своих действиях? - ответил незнакомый голос, в котором ощущалась звучность и глубина. Обладателем его мог быть только крепкий, молодой и сильный человек.
        - Я не прошу так много, - вежливо отозвался ректор. - Но вы могли бы просто объяснить свои мотивы.
        - Так скажем, предчувствие, - ушёл от прямого ответа тот, кого назвали Гомониилом.
        - Ошибка исключена? - чуть помолчав, спросил Вольт Громур.
        - Исключена. Мы проверяли, - неохотно ответила валькирия.
        - Всё это очень скверно, вы с Магирусом напрасно так поступили, - возразил ректор. - Что молчите, Гомониил? Ваших, между прочим, рук дело!
        - Позвольте, воздержусь, - невозмутимо ответил тот.
        - Я подумала, что если это он, то какая уж там к черту щепетильность! - призналась валькирия.
        - Ну ладно, - вздохнул Вольт Громур, - с этим мы как-нибудь разберёмся. Сейчас другая проблема. Надо обсудить вопрос с его товарищем, Пафнутием, который вовсе не Пафнутий. Как он в учёбе?
        - Средне, - коротко ответила валькирия.
        - Я слышал, у него было что-то такое, что задержало его в развитии?
        - Да, было, - подтвердила Брунгильда. - Произошло несчастье, и он четыре года провёл в зачарованном состоянии. Я полагаю, именно это ослабило его возможности.
        - Сейчас это уже неважно, - прервал её Вольт Громур, - Ему придётся оставить университет.
        Сердце Лёна так и ухнуло - случилось то, чего он боялся. Весь предыдущий разговор он не понял, но вот последняя часть: его друга признали слишком неспособным к учёбе и отправляют вниз. А это означает, что они расстанутся. Ну разве только будут видеться на выходных. Ему стало дико обидно и горько, потому что он не видел, чтобы Паф был уж больно хуже других.
        Голоса удалились, и разобрать, о чем говорят преподаватели, стало невозможно. Но Лён и так услышал самое главное. С тяжёлым сердцем он вернулся к себе, не зная, как сказать другу о том, что его отчисляют. Пафа на месте не было - наверняка, он весело проводит время где-нибудь с друзьями. В Дивояре полно таких мест.
        На другой день Пафа вызвали к ректору с последнего занятия. Лён об этом не знал, поскольку занимался теперь с группой старшекурсников. Но, придя домой, нашёл товарища очень мрачным. Паф сидел на диване в гостиной, по-турецки сложив ноги, как часто сидел в детстве, и каким-то застывшим взглядом смотрел в никуда. Лицо его было бледно, а губы сжаты.
        Всё понятно, ему уже сказали.
        Не зная, чем утешить друга, Лён присел рядом.
        - Мой брат умер, - проронил Паф.
        - Что? - не понял Лён.
        - Я говорю, мой брат, король Сильвандира, Дарейн - умер, - терпеливо повторил Паф.
        Совсем не это ожидал услышать Лён и потому медленно соображал, как связана эта несомненно плохая новость с тем, что он слышал в библиотеке. Сильвандир - это, кажется, то королевство, где они бывали вплоть до Рождества. И где у Лёна была эта неприятная история с Гретой.
        - Этот тот человек, которого мы видели в тот день, когда я первый раз туда попал? - совсем тупо спросил он.
        - Наверно, так, если ты имеешь в виду королевскую охоту, - отозвался потерянным голосом Паф.
        Лён всё не врубался.
        - И теперь Вольт Громур со всем Советом говорят, что я должен прервать учёбу и занять место короля.
        - Так они знают?!
        - Похоже, они давно всё знают, - криво усмехнулся Паф.
        Вот о чем шла речь! А вовсе не о том, чтобы исключить Пафа за неуспеваемость! Как хорошо, что Лён не успел проболтаться про подслушанный разговор!
        - Что же ты не рад?
        - А чему радоваться? - Паф поднял на него тоскливые глаза, - Я готовился стать магом Дивояра, нести высокое служение. А теперь я должен возвратиться в это задрипанное королевство, из которого меня давно изгнали, и в котором я всем чужой. Ну и что с того что я по крови Сильванджи? Даже брат, встреть меня, так не узнал бы. А кто ещё меня там помнит? Дарейн, мой брат, такой молодой - отчего он умер? Чёрт, если бы там вовремя прислали придворного мага, то такого не случилось бы! Всё дело в том, что вовремя не прислали замену Дишоану! Новый маг не допустил бы этой смерти. Он успел бы вызвать целителей из Дивояра!
        Паф ещё много чего горячо говорил, а Лён думал только одно: так или иначе, они расстанутся. Паф возвращается в свое королевство, он - будущий король, Алай Сильванджи, теперь про имя Паф придётся забыть.
        - Они сказали мне, что это ненадолго, - услышал он далее.
        - Кто - они?
        - Совет магов! Да ты меня не слушаешь! Говорю тебе, это ненадолго - лет на пять. Что оно значит этот срок для мага! Мы легко переживём это!
        - Прости, не понял - почему?
        - Потому что это на время. Меня всё равно никто всерьёз в этом королевстве не примет. Поэтому я должен сделать то, что не успел сделать мой брат - жениться. Когда родится принц, новый придворный маг будет назначен регентом, и я буду свободен. Понимаешь, всего пять лет! Потом я вернусь в Дивояр и продолжу учёбу. Но на счету у меня уже будет плюс в назначении, ведь эта пятилетняя отсрочка есть не что иное как стажировка. Ну просто у меня она случилась несколько ранее обычного. Все молодые магистры после окончания университета отправляются служить при королевских дворах. Ну, у меня будет служба короля, а не придворного мага - все и дела!
        А ведь действительно так! К тому же, не век они будут вдвоем - наверняка их потом распределят в разные места. Слишком хорошо было бы проходить стажировку вместе. Следующий же день показал, что Лён ошибался.
        В середине дня его вызвали прямо с занятий Вэйвэ Валандера - тот не был членом Совета и потому ничего не знал. Учитель очень удивился, но возражать посланнику ректората не стал. Не зная, что и думать, Лён отправился в отдельно стоящее здание Совета - то с круглой крышей, которое не просматривалось на карте Дивояра. Посыльный, молодой магистр прошлого года выпуска, подвёл его к глухой стене без всяких признаков прохода, и приложил к ней ладонь. После чего взял Лёна за руку и прошёл вместе с ним прямо сквозь стену. Наверно, это было что-то вроде инициации.
        Внутренне устройство Запретной Зоны разительно отличалось от интерьера внешних зданий - тут вообще был совсем иной дизайн и другие материалы. Затруднительно было определить из чего сделаны стены, полы, перемычки: полупрозрачный местами, похожий на дымчатый хрусталь составлял массивные колонны длинного кольцевого коридора, залитого ярким белым светом. За первым кольцевым коридором шёл второй - внутренний, тоже кольцевой, но уже не с колоннами, а с арками - поразительно однообразными и в то же время в этой скупом, лаконичном дизайне была своеобразная, функциональная красота, только неизвестного Лёну назначения. Никаких привычных для Дивояра украшений, изящных скульптурных деталей, тонкой резьбы, инкрустации!
        Пройдя за посланником Совета одной такой аркой, Лён ступил на круглую площадку. Вокруг всё заволокло серебристым дымом, потом мигнул свет, и оба молодых человека оказались в Зале Совета Дивояра.
        В красивом помещении без признаков входа-выхода, с расположенными по всей окружности окнами сидели за круглым же столом члены Совета, среди которых была и Брунгильда. Отдельно сидел знакомый Лёну маг Дишоан - тот, которого помнил с детства Паф, и который пятьсот лет был придворным магом королей Сильвандира. Даже страшно представить, скольких монархов проводил в последний путь этот молодой человек с щегольскими усиками и живыми, блестящими глазами.
        В первое мгновение внимание Лёна отвлекли окна: в них во все стороны был виден Дивояр, а в то же время он прекрасно помнил, что снаружи у здания Совета нет окон - стена была сплошной. И, мало того, радиус здания гораздо больше размеров этого круглого помещения, так что окна просто не могли выходить наружу! Вот это шуточки у эльфов с пространством!
        - Присаживайся, Лён, - позвала его Брунгильда и указала на стул, стоящий чуть в стороне от стола - так, чтобы все сидящие члены Совета могли видеть его.
        - Мы позвали тебя за одним очень важным делом, - заговорил приветливым голосом Вольт Громур, по каждую руку которого сидело по восемь членов Совета. Остальные места пустовали, из чего можно было заключить, что для решения этого вопроса Совет собрался не в полном составе.
        - Я слышал о твоих успехах, - продолжил глава Совета и ректор университета, - я полагаю, немного можно назвать студентов, которые бы так преуспевали в учёбе и были так усердны, как ты.
        Прочие согласно склонили головы, из чего можно понять, что кандидатура Лёна ранее обсуждалась по какому-то вопросу.
        - Полагаю, при твоём подходе к делу учёбы ты должен закончить второй курс где-то к осени. Но, к сожалению, тебе придётся на некоторое время прервать учёбу. Не знаю прямо, как быть. Брунгильда вон говорит, что ты вполне можешь освоить большую часть курса заочно, только надо снабдить тебя книгами и программой обучения. Кроме того, ты сможешь хотя бы день в неделю возвращаться сюда и проходить практику. Может, и правда - при твоих-то явных способностях.
        - А в чём дело? - осмелился спросить Лён.
        - А ты не знаешь? Не догадываешься? Тебе твой друг Алай Сильванджи ничего не сказал?
        Наверно, в его лице выразилось такое удивление, что члены Совета решили, что он вообще ничего не знает.
        - Старший брат Пафа, король Сильвандира Дарейн, умер, - сообщила Брунгильда, - какая-то скоротечная форма болезни - в три дня угас. К сожалению, ко двору Сильвандира не был вовремя назначен новый придворный маг. Наше упущение. И теперь твоему другу следует принять корону, поскольку он единственный прямой наследник этого рода. Мы понимаем, что он не рад такому назначению, ведь ожидал он гораздо большего. Но это начало службы, её следует исполнить с честью. Поскольку ты самый близкий ему человек, мы решили послать на это служение вас обоих. Ты назначаешься новым придворным магом Сильвандира. Я понимаю, как ты должен быть обескуражен. На такой пост назначают опытного магистра, прошедшего практику в нескольких королевских дворах, под рукой старшего товарища. А у тебя никакого опыта. Дело в том, что служение при дворе это более политическое дело, нежели магическое. Нам очень важно иметь своего человека на каждой ключевой точке возможных событий. Это многостороннее служение порой требует знания человеческой психологии, умения наблюдать и различать признаки мятежа, обмана, заговора. Кроме того,
придворный маг есть представитель Дивояра, как бы его лицо. Это рука высшей власти, которая соединяет скоротечные интересы земных властителей и вечные задачи Дивояра. Не будь наших людей в королевских домах, не действуй они там с авторитетом небесного города, не будь их усилия объединены по всей Селембрис, внизу очень скоро разгорелись бы захватнические войны, разграблялись бы земли, пошло бы уничтожение уникальных мест.
        - Твоя задача на этот период проще, - продолжил Вольт Громур. - Ты лучший кандидат на место возле молодого короля, а коронация состоится очень скоро. Было бы плохо, если бы Паф, то есть Алай отказался - причину этого объяснит маг Диш Венсенна, которого мы специально пригласили за тем в Совет.
        Маг Дишоан встал со стула и обратил к Лёну свое молодое лицо.
        - Короли Сильвандира - прямые потомки некоего наемника, который убил местного короля и присвоил его трон, жену и королевство. Поскольку уж такое всё равно случилось, правление нового владыки приняли де факто. Но мятежный характер первого Сильванджи проявляется в его потомках. Так в королевстве постоянно зреют какие-нибудь заговоры. Надо сказать, последний король Сильвандира, Дарейн Сильванджи, был вполне послушным Дивояру правителем - заговор зрел под руководством младшей ветви, герцога Грая Лейхолавена, первого министра королевства и советника короля. Дело в том, что это небольшое королевство находится в очень трудном положении: с одной стороны его теснит зона наваждения, с другой - два крупных и богатых королевства. Ремесленничество в Сильвандире зависит от импорта, а цены на товары диктуют два соседних государства. Это очень сильно экономически ослабляет Сильвандир. Вдобавок зона наваждения явно перемещается, захватывая пригодные для жизни места. По сути дела, это королевство экономически умирает. Разумнее всего его было бы разделить на две части и отдать каждую половину двум его соседям. Но
сделать это напрямую было бы очень неправильно, потому что это вызвало бы опаску и недоверие в отношении Дивояра - каждый монарх цепляется за свое правление, а каждая страна желает независимости. Такие вещи надо делать постепенно.
        - Вот почему мы решили отправить на служение вас двоих, - снова включился Вольт Громур, - Алаю не хочется быть королём этой нищей страны - он уже видит свое будущее совсем иным, гораздо более славным, и его можно понять. Всё, что ему нужно - это принять номинальное правление, жениться и родить наследника. Король-дивоярец - это не самый желанный вариант для его подданных, они будут недовольны. Так что, единственной для него поддержкой будешь ты, его друг. Именно ты отправишься с миссией сватовства к соседнему королю, поскольку первое сватовство потеряло смысл - король Дарейн умер. Алай женится на невесте своего брата - фактически этот брак уже обговорен между королевскими домами. Сменился лишь жених. Законный наследник будет принят народом, но воспитан он будет нашим человеком - новым придворным магом, который заступит на твое место. Страна будет постепенно привыкать к мысли о необходимости раздела и слияния. В конце концов, наша цель - сохранение народа и земли, а вовсе не монаршьи амбиции. Вот твое задание, Лён, и мы рассчитываем, что ты поймёшь всё правильно и сделаешь всё, как надо.
        - Вы встретите сопротивление со стороны герцога Грая, - снова заговорил Диш Венсенна, - это умный и коварный человек. Он имел большое влияние на короля Дарейна и после его смерти был первым претендентом на трон. Теперь с возвращением младшего сына надежды Грая оборвались. Поэтому берегитесь - герцог ваш враг, тем более что он в народе популярен. Он не станет выражать вам свое недоверие открыто - для этого он слишком тонкий политик. Но будет ежеминутно стремиться подорвать ваш авторитет среди окружающих, восстанавливать их против вас.
        - Твоему другу будет очень трудно, - с сочувствием добавил ректор, - ты хотя бы сможешь посещать Дивояр, ты сможешь совершенствоваться в магии, а для него всё это на весь период правления будет закрыто - король не должен быть магом, иначе подданные не будут доверять ему. Они будут думать, что он подослан Дивояром специально затем, чтобы довершить распад королевства. Герцог Грай очень постарается внедрить эту мысль в народе. И так уж репутация нового короля не слишком гладкая - в свое время его удалили от двора именно по причине магических данных. Пафу придётся расстаться со своим крылатым конем. А ты сможешь летать на своем Сияре - это будет разделять вас, он будет тосковать.
        Конечно, он принял этот пост, как почётное задание. Он первый среди молодых магов, который принял служение при дворе прежде окончания университета.
        - Кроме того, - добавила Брунгильда, - тебе вручается медальон магистра, хотя ты ещё не закончил обучения. Это беспрецедентный случай, но мы знаем, что ты очень способный студент, и сумеешь преодолеть все трудности. А после окончания вашего срока вы вернётесь в Дивояр и пройдёте через Источник Жизни, как мы все, чтобы получить свои первые пятьсот лет будущего долголетия.
        - Мы верим в тебя, Лён, - сказали ему в Совете.
        Глава 13
        Не так должно проходить назначение на королевскую службу - Лён уже видел в какой торжественной обстановке молодых магистров отправляют служить вниз - о, тут было порядком всяких ритуалов! А их обоих назначили в спешке. Так что все церемонии были предельно сокращены.
        - Ты должен получить настоящий дивоярский меч, - озабоченно сказала Лёну Брунгильда за два дня перед отправкой на Селембрис.
        - Я знаю, что у тебя уже есть меч, - предупредила она его недоумённый взгляд, - но твой меч совсем другой, он не на виду, а дивоярский меч - твое свидетельство посвящения в магистры. Ступай к своему товарищу, Турайку - он поможет тебе выбрать оружие.
        - А Паф? - только и спросил Лён.
        - С этим придётся подождать, - покачала головой валькирия.
        Да, Паф ещё не стал магистром и меча получить пока не мог. Но не это главное - оба отлично понимали это - у короля не должно быть атрибутов волшебной власти. Придётся Пафу подождать.

* * *
        Турайк занимался в общей группе лишь по самым необходимым предметам - его теперь тоже выделили в отдельный класс, в котором было ещё всего двое учеников. Руководителем этого отдельного класса был учитель Турайка - тот самый, с которым он с детства жил в горе. Учитель его был мастером-оружейником и выковывал волшебные мечи из лунной стали - знаменитая дивоярская сталь!
        Каждый меч имел свое посвящение и принадлежал одному хозяину. Турайк был самым способным учеником магистра-оружейника, он уже сам выковывал мечи, для чего нужен был самый настоящий дар. Оружейники никому, кроме своего цеха, не открывали тайн ковки волшебной стали, у них были свои книги, свои заклинания и своя тайна. Их мечи не требовали заточки, никогда не тускнели и не поддавались коррозии. Никто не знал как добывается волшебный металл для этого оружия.
        - Я ждал тебя, - сказал Лёну Турайк, едва тот вошёл в мастерские.
        Хоть это и была самая настоящая кузня, походила она на сказочные чертоги древних богов, а сам бывший сокурсник походил теперь на мифического богатыря - за год учёбы в Дивояре Турайк изменился и приобрёл степенность мастера редкого умения, потому что прирождённые маги-кузнецы в Дивояре были самой большой редкостью.
        - Меня предупредили, - продолжил он, проводя своего друга в конец помещения, - и я подобрал тебе меч. Я сам изготовил его. Моё первое настоящее оружие посвящено тебе.
        В отдельном помещении на обложенных драгоценной материей полках, в великолепных ножнах хранились дивоярские мечи - для будущих магистров следующего выпуска. Здесь лежит оружие для Пантегри, Очероты, Дияна, Азора и других второкурсников - скоро они в торжественной обстановке примут его и оно будет их спутником до конца их долгого дивоярского века.
        Совсем не так им вручат эти изумительные мечи, тихо переливающиеся лунным светом, от которого всё помещение хранилища было заполнено мерцающим сиянием - необыкновенно и волшебно! В этом месте царила тайна, и Лёна дрожь взяла от необыкновенной силы, звучащей в голосе простоватого Турайка. Возможно, это допущение в святая святых дивоярских кузнецов есть самый больший почёт, который только могут оказать эти таинственные умельцы.
        Товарищ взял с отдельной полки одиноко лежащий меч в изумительных по красоте ножнах, украшенных драгоценными камнями, и бархатной салфеткой бережно смахнул невидимые с них пылинки.
        - Потом, когда он себя проявит в деле, - любовно сказал Турайк, нежно гладя сияющую сталь, - ты дашь ему имя. Это будет твоя и его тайна - никому не говори как ты назвал свой меч.
        В голосе молодого кузнеца как будто пели скрипки - так ласково и душевно он говорил о лунной стали, как будто пел песню возлюбленной своей. О, да, это действительно была тайна, скрытое от всех непосвященных общение с душой металла, животворение и волшебство!
        - Дай правую руку, Лён, - сказал Турайк, беря его за ладонь и накладывая на рукоять меча.
        Тонкий долгий звон наполнил всё помещение, когда рука Лёна, поверх которой лежала широкая ладонь Турайка, коснулась оружия. Одновременно молодой мастер оружия запел странную мелодию на незнакомом языке, и меч подпевал ему. Странные вибрации пронизали ладонь молодого магистра - не так, как когда-то это было с его мечом Джавайна, тот как будто поил своего владельца силой, а этот словно узнавал его, записывал в себя явные только одному ему приметы хозяина.
        - Он знает, что у тебя есть ещё один меч, - сказал Турайк, - ты никогда не должен обнажать оба сразу.
        - Почему?
        - Потому что твой первый меч не наш, - странным голосом ответил мастер - как будто осуждал товарища.
        Его меч Джавайна, который все называли дивоярским - не дивоярский?!
        - Турайк, откуда ты это знаешь? - севшим голосом спросил Лён, до того он был поражён внезапной правдой, в которой отчего-то нисколько не сомневался.
        - Я говорю с лунной сталью, - просто ответил тот.
        - И что она говорит?!
        - Твой меч эльфийский, и я не знаю, откуда ты его взял, а спрашивать не буду.
        - Мне дал Гомоня!
        - Его дело, - кратко ответил неразговорчивый Турайк, явно давая понять, что разговор окончен.
        Едва они покинули помещение хранилища, как тут же встретили старшего мастера дивоярских кузнецов. Кряжистый, как его ученик, с широкими плечами, бородатый, он уже ждал молодого магистра возле наковальни, перед вечно горящим горном с драконьим огнём. Он велел Лёну обнажить новое оружие и положить его лезвием на наковальню.
        - Клянись, - прогудел он низким басом, - что никогда не обнажишь оружие против своих братьев-дивоярцев!
        - Клянусь! - твёрдо сказал он.
        Турайк проводил его до выхода из святилища кузнецов, и Лён не устоял перед тем, чтобы задать товарищу мучающий его вопрос - кому как не волшебникам-кузнецам знать это?!
        - Скажи, Турайк, что бывает с теми, кого сражает дивоярский меч?
        - Они умирают, - удивлённо ответил тот.
        - А куда попадают их души?
        - Н-не знаю… - ещё более удивился молодой кузнец.
        - Я где-то читал, что лунная сталь отправляет души убитых ею прямо в лимб, - схитрил Лён.
        - Нет, что ты! - помотал кудрями Турайк, - Вовсе нет! Наши мечи такого не делают!
        - Тогда что такое Каратель?! - в отчаянии что-либо узнать о своем таинственном мече воскликнул Лён.
        - Я первый раз слышу такое имя для меча, - признался Турайк, Но я ведь ещё молодой мастер, я не все книги прочёл и не всю историю знаю. Я поищу что-нибудь, спрошу у учителя.
        Лён уже пожалел о вырвавшихся к него словах. Может, и не стоило втягивать в это Турайка. Но члены Совета всё равно знают, что у него Каратель, а вот что это значит - тщательно умалчивают.

* * *
        Прощание с товарищами было недолгим - их же не в ссылку отправляют! Паф уже знал, что ввиду особенностей его правления он не сможет в течение следующих пяти лет встречаться со своими однокурсниками, к которым привязался за этот год, а также со второкурсниками, которые уже считали его за своего - никто из магов не должен посещать короля Алая, чтобы не создать впечатления, что при дворе Сильвандира что-то затевается - в народе королевства и без того гуляют слухи, раздуваемые герцогом и его кликой.
        Лён откровенно побаивался не справиться, а Паф, или Алай Сильванджи, как следовало его теперь называть, держался уверенно - вот в этом сказывалось его благородное происхождение.
        - Лён, это всего лишь люди, - говорил он, - недалёкие, озабоченные только сегодняшним днём, не глядящие в будущее. Они готовы хищнически выбрать все ресурсы своей земли, чтобы набить карманы сегодня, а завтра будут искать виноватых в своих проблемах. В нас обязательно будут видеть источник всех бед, даже не сомневайся. Или я не знаю людей. Не зря же они так старательно удаляют от себя детей хоть сколько-нибудь имеющих магические данные - боятся: а вдруг чего? Но, как видишь, ни моего брата, ни моего отца это не уберегло: рок достал их. Мне жаль Дарейна, я его помню, когда мы были детьми. Он ничего дурного мне не сделал. Но и ему не повезло. Так что, не буду никогда жалеть о том, что я маг от рождения - у меня свой путь, отличный от того, что предназначен людям Сильвандира. Когда срок моего служения закончится, я возьму себе новое имя. Алай Сильванджи - это имя из прошлого, Паф - забавное имя, которое дала мне Фифендра на время забвения. Я найду себе новое. А ты, Лён?
        - Н-не знаю, - оторвался тот от своих мыслей. - Наверно, мне тоже стоит взять себе новое имя.
        Ему нравилось имя Румистэль - вот этим бы именем он хотел назваться. Однажды присвоив себе это имя, он даже чувствовал себя иначе. Но Румистэль был дивоярец, и странно показалось бы кому-то, если он взял бы себе чужое имя. Разобраться бы в Хрониках Дивояра и выяснить, чем был знаменит этот магистр. Лён не догадывался, насколько он близок к своему желанию.

* * *
        - Прежде, чем ты вступишь на путь своего служения, - немного торжественно сказал ему на следующий день Магирус Гонда, - ты должен познакомиться с аллеей Героев Дивояра - так благодарит великое небесное сообщество волшебников своих собратьев, павших на своем посту.
        Каждый, кто вступает на должность придворного мага, должен знать имена тех, кто трагически погиб в этом служении. Это посвящение памяти должно бы состояться среди выпускников университета - в торжественной обстановке. Но с назначением Лёна приходилось спешить, поэтому пришлось торжественной части ограничиться ознакомлением с Хрониками Героев.
        Магирус привёл своего ученика в библиотеку и разложил перед ним прекрасный фолиант, в котором последние страницы были пусты.
        С волнением приступил Лён к этому чтению - знакомиться с историей придворных магов, расставшихся с жизнью на службе Дивояру, на благо Селембрис. Он читал краткие, но славные истории о сражениях с враждебными магическими ордами - это были древние времена, о борьбе с аномалиями, прорывах орд чудовищ из других миров - не всегда жизнь Селембрис была безмятежна.
        Очередное имя в этом списке мужественных служителей Дивояра заставило его вздрогнуть - он сначала даже не понял, отчего. А потом вдруг всплыло в памяти полузабытое: Воронеро. Выпускник небесного университета, достойно прослуживший в городе Дерн-Хорасаде целых триста лет, был жестоко убит заезжим магом-авантюристом - далее имя этого преступника было старательно замарано, как будто самый след этого мерзавца старались стереть из истории Дивояра. Но Лён-то знал, кто этот маг!
        Историческая справка кратко упоминала о том, что произошло в области пространственной аномалии. Несколько волшебников небесного города приобрели смерть в попытках противостоять страшному вторжению орд чудовищ из адского мира. Но это случилось уже позже, и говорилось об этом кратко - только для справки. Может, и были где другие хроники, которые бы рассказали подробнее о проникновении на Селембрис сквабаров, пласкатов, серых упырей, змееголовов и многого другого, но эти книги ещё надо поискать. А краткая история мага Воронеро, погибшего от руки наглого претендента на трон Дерн-Хорасада - вот она.
        С понятной дрожью читал Лён строки о самом себе, потому что не было другого человека, который убил мага Воронеро! Здесь были указаны и мена свидетелей, которые наблюдали это, и среди них упоминалось имя Скарамуса Разноглазого. Сомнений нет - это та история, в которой Лён предстал перед жителями Дерн-Хорасада как принц Румистэль, наследник Гедрикса! Это он и есть убийца мага Воронеро!
        Он помнил это холёное лицо, обрамлённое чёрными кудрями, презрительный взгляд тёмных глаз, уверенный жест. Он словно снова видел, как прямо на ходу Воронеро превратился в громадного коршуна и свирепо ринулся, чтобы смести прочь наглого мальчишку, который вообразил, что он есть потомок короля Гедрикса и нахально заявил претензии на наследство. И как в один миг Воронеро распался на две половинки, когда навстречу ему блеснул Каратель. Как обуглились две части, на которые распалось тело придворного мага. Тогда ещё Лён с чувством победителя подумал, что это должен быть очень чёрный маг, если Каратель так с ним расправился. И вот оказалось, что он ошибся! Воронеро - дивоярец! Его имя вписано золотом в когорту павших смертью храбрых! А Румистэль, выходит, теперь враг Дивояра! Вот здорово, кого же он тогда подставил?
        Больше ему читать не хотелось, уж больно жуткой оказалась новость. Теперь, понятно, он не может назваться Румистэлем. Не случайно вымарано тут некое имя - он уверен, какое имя скрыто этой нестираемой чёрной полосой. Может, оно так сделано именно потому, что история осталась невыясненной - кто выступил под именем Румистэля.
        Но выяснить, кто такой этот наследник Гедрикса, именем которого он назвался не однажды, надо выяснить - теперь Лёну хотелось этого ещё больше.
        На следующее утро ему торжественно, при собрании Совета вручили орден Дивояра - украшенный драгоценностями медальон на золотой цепи - такой был у всех магистров. Это была алмазная восьмиконечная звезда, заключённая в круг небесной стали. А потом отдали все те магические вещи, которые он сдал при поступлении в Университет.
        - Они твои, - сказал с уважением Вольт Громур, вручая всё на том же серебряном подносе Лёну скатерть-самобранку, волшебный голыш, старую роговую расчёску с выломанными наполовину зубцами, эльфийское зеркальце, помятый колокольчик и поцарапанную золотую дудку, - наверно, ты знаешь как управляться с этими вещами. Может, они пригодятся тебе в твоей службе. Не урони честь Дивояра, сынок. Будь всегда достоин.
        А потом он вместе с Алаем - Пафа придётся забыть - в сопровождении торжественной группы старшекурсников ринулся вниз с облачного края на лунных жеребцах - великолепное зрелище!
        Ещё через день состоялась коронация Пафа, вернее, Алая Сильванджи. Прошло всё довольно гладко - не было никаких неприятностей. Сама церемония была долгой и торжественной, во время которой Паф держался превосходно. В большом помещении столичного собора, где собралась вся знать Сильвандира и духовенство в праздничных ризах, послы соседних государств и придворные маги - молодые, только что поставленные в служение маги из разных миров Содружества, такие разные внешне, но несущие в своих чертах явную аристократичность Дивояра. Стояли плотной группой торжественные и взволнованные друзья-второкурсники, как принято оно при назначении, а тут два события соединились воедино - коронация молодого правителя и прибытие нового придворного мага.
        Лён, как принято в регламенте, вручил своему другу корону Сильвандира - как бы сам Дивояр тем самым благословлял нового монарха на служение не просто государству - всей волшебной стране Селембрис! Алай Сильванджи пал на одно колено, принимая дар, а на груди его сиял множеством бриллиантов передаваемый из поколения в поколение медальон королей Сильвандира - тот первый, что был изготовлен по приказу самого Сильвана Хромого, основателя династии Сильванджи. Вручая молодому королю потомственную диадему, Лён видел, как глубоко взволнован его друг, как загорелся румянец на его щеках, какой блеск появился в его глазах и как наследственно горда была его осанка. Он слышал шёпот восхищения среди собравшихся на церемонию - король Алай Сильванджи был красивым молодым мужчиной.
        Может быть, подумалось, Лёну, правление его вовсе не будет таким, как предупреждал маг Диш Венсенна - короля явно приняли, как своего. Но, мельком глянув в сторону, он увидал надменное, бледное лицо герцога Лейхолавена, стоящего в толпе. Горящие глаза и полный ненависти взгляд, направленный на короля - всего мгновение Грай Лейхолавен не мог сдержать себя. А в следующий миг он встретился глазами с Лёном, и тут же чёрное пламя гнева погасло в его породистом лице, а вместо этого появилась чуть заметная, тонкая усмешка. Посмотрим, - как будто лукаво говорила она.
        "Вот враг наш", - подумал в тот момент Лён.
        Что им Лейхолавен со всей своей злобой отстранённого от трона претендента?! Всего лишь маленькая кучка заговорщиков, а за Лёном и молодым королём Алаем весь Дивояр - великая мощь объединённой магии и мудрость веков!
        - Грай Лейхолавен! - обратился в конце этого долгого дня к герцогу король Алай Сильванджи, нарушая все требования этикета и отстраняя свою свиту, - я помню вас, дядя.
        - Не знаю, о чём Вы говорите, Ваше Величество, - церемонно поклонился коварный царедворец, за приторными манерами скрывая враждебность.
        - Не врите, дядя, - жёстко прервал его Алай, - вы помните меня. Я мог бы рассказать вам много эпизодов, о которых помним только я и вы - так что нет нужды делать вид, что вы не верите в моё законное право на трон!
        - Всё проще и всё сложнее, сир, - мгновенно подобрался, как леопард, этот красивый сорокалетний мужчина и вопреки этикету пристально посмотрел в глаза короля.
        Ещё секунду Алай смотрел в эти непроницаемые зрачки, а затем резко двинул прочь.
        Маг Дишоан был прав: искать компромисса с герцогом Лейхолавеном было бесполезно - этот властолюбивый и высокомерный царедворец будет гнуть свою тайную политику.
        - Лён, не будем тянуть со сватовством, - устало сказал другу король Алай, небрежно отослав свою свиту и желая остаться наедине со своим придворным магом.
        Он бросился в массивное кресло с бархатным красным сидением и с благодарностью принял из рук друга бокал с вином.
        - Завтра же отправляйся в Бреннархайм и проведи все эти дурацкие церемонии, как надо, - сказал король. - Чем быстрее мы сделаем это, тем скорее отделаемся.
        - Ты хоть видел портрет принцессы? - спросил Лён, присаживаясь в другое кресло и кивая на столик, где среди присланных покойному королю Дарейну подарков скрывалась шкатулка с портретом невесты.
        - Какая разница? - поморщился Алай, - Принцесса не конь - ей в зубы не смотрят. Эта свадьба политический ход - всего лишь. Будь дочь короля Бреннара похожа на тролльчиху, она всё равно должна родить ребёнка.
        Не знай Лён своего друга так хорошо, он бы неприятно удивился тому поистине монаршьему бесстрастию, с каким тот относится к выбору своей невесты. Но молодой придворный маг понимал, что за этой холодной невозмутимостью кипит лава - Пафу лет пять, не меньше, предстоит жить не своей жизнью, под внешностью заботливого государя пряча суть предателя своего народа - тяжёлое ярмо. Честному и прямолинейному Пафу это должно быть отвратительно. Жить с нелюбимой женщиной он уже научился - тому способствовали обычаи дивоярцев, которые таким образом избегали действия таинственного рока волшебников. Поэтому Пафу действительно всё равно, какова будет та принцесса.
        - Диш Венсенна уже сказал мне, - улыбнулся Паф, словно прочитал мысли друга, - принцесса глуповата, можно сказать - дурочка. Красивая дурочка. Так даже лучше, потому что бедняжка не знает, что её ждёт. Как только она родит наследника, я отрекусь от трона в пользу младенца, и её положение будет незавидным - бывшая королева! Наверняка её отошлют в монастырь, где и запрут до конца жизни. Жаль, конечно, но что такое судьба человека, когда страна пропадает!

* * *
        Насколько мало королевство Сильвандир, он понял, как только взмыл на своём Сияре высоко над землёй и полетел прочь от Ворнсейнора на юг - к Бреннархайму. Раньше Лён как-то не задумывался над этим, а теперь хорошо всё рассмотрел: да, вот она, зона наваждения - неясные черты местности, словно подёрнутые туманом, начинались прямо у черты города и уходили к северу. Возможно, раньше эти места принадлежали потомкам Сильвана Хромого, а теперь этот обширный край выскользнул из-под власти потомков старого авантюриста.
        Невысокие горы ограничивали королевство с западной стороны - лежало владение короля Бреннара - Бреннархайм. И с востока подступало богатое королевство Воннэдрильм, которому тоже не давали покоя земли Сильвандира. Не будь тут Дивояра, оба государства разодрали бы на части маленькое королевство и без того терпящее бедствие. Так что, небесные покровители нашли действительно единственный план сохранения и зоны сказок, и населения Сильвандира - постепенное и мирное разделение надвое с последующим присоединением к более богатым соседям-государствам.
        Лён совершил высоко в воздухе круг, желая более подробно рассмотреть местность - где-то тут должен быть тот город, в котором он провёл три удивительных дня, видел себя самого в образе Щелкунчика и познакомился со старым астрономом Юстом. Вспомнилось Лёну как ещё недавно он горел затеей непременно отыскать способ проникнуть на летающую по орбите башню Гедрикса - за всей суетой с назначением он как-то забыл об этом. Но ничего, ещё будет время заняться этой задачей - он вовсе не обязан безвылазно торчать в королевстве Сильвандир. Как дивоярский маг, он вполне свободен и может подниматься иногда в летающий город, может совершать дальние полёты.
        Лён плотнее запахнул на груди меховой плащ из чернобурки, подарок Пафа, и погнал Сияра на запад, к Бреннархайму - поскорее выполнить свою задачу со сватовством. Дело это уже решённое, так что просто надо соблюсти необходимые формальности. Ох, сколько раз он будет этим заниматься, когда его поставят уже в настоящее служение - на пятьсот лет!
        Гоня летучего коня на запад, он заметил внизу среди заросших кустарником равнин голую верхушку кургана, с одной стороны прихваченного лесом, а с другой открытого на проходящую дорогу. Наверно, местная Лысая Горка - подумал он с улыбкой. Наверняка где-то тут в этих глухих лесах прячется со своей маленькой школой очередная волшебница. Ему снова стало хорошо - люди с их мелочными заботами и суетливыми амбициями ушли из его мыслей, а душу снова вошла Селембрис со своими тайнами.
        Весна уже вовсю брала своё - леса ещё чернели мрачной сыростью, кое-где сохранился слежавшийся и почерневший снег, а открытые места уже обзавелись весёлой, молодой, зелёной порослью и высыпали на пригорках жёлтые веснушки мать-и-мачехи. Целый год прошёл с того момента, как вернулся Дивояр - целый год! И два года назад он оставил свой мир. Как там они все? Как течёт у них время, сколько лет прошло? А надо ли вспоминать? У него теперь новая жизнь, он служит Дивояру.
        С такими мыслями он пересёк невидимую границу двух королевств, заметив только заставу на тонкой ниточке дороги - обратный путь его будет отнюдь не так скор, придётся сопровождать кортеж принцессы. Весь положенный такому случаю ритуал ему объяснили ещё в Дивояре, и теперь с понятным волнением он готовился ко встрече принцессы. Да, было в этом что-то от той истории, что прочитал он много лет назад в библиотеке Магируса Гонды - теперь он тоже ехал встречать невесту своего сюзерена, поскольку формально Лён теперь считался подданным короля Алая Сильванджи.
        О, как забавно! Ведь в Бреннархайме будет первая часть церемонии бракосочетания, на которой он будет символически изображать короля, как свадебный дружка. Ему, как заместителю жениха, будут оказывать почести, он будет церемонно чмокать воздух возле опущенной фаты невесты, изображая поцелуй под "горько"! Все положенные в эту неделю балы он будет танцевать с принцессой с королевским бантом на плече, и, отвечая на его вопросы, она будет покорно ронять "да, сир"! А ночью они будут спать в одном покое (хоть и на разных кроватях, слава Дивояру!), разделённые наследственным мечом Сильванджи, который у него с собой! Вот такие забавные обычаи бывают в королевствах! Да-с, не могут же короли ездить друг к другу в гости, а на свадьбе быть должны - вот и делят свадьбу на две части!

* * *
        Работа, проделанная магом Дишоаном, оказалась не напрасной - его записи, сделанные мелким, ровным почерком на рунном языке Дивояра, очень помогли Лёну. Из этих отчетов можно было знать всё о всех при дворе короля Бреннара. Ещё не видя никого, Лён уже со всеми познакомился, благодаря прекрасно исполненным портретам.
        Король Бреннар оказался крупным, солидным человеком в возрасте около пятидесяти лет. Знал по именам Лён и всех его придворных, служащих и даже слуг. Только придворный маг оказался новым - прежний оставил место своего служения и отправился в Дивояр, на новый пост. А теперь вместо прежнего мага здесь появился новый, окончивший университет магистр, который прошёл курс предварительного обучения при владетельных дворах ещё до прибытия на Селембрис - Лаки Брайк. Так что, новый маг Бреннархайма был жаворонарец, на что указывала его своеобразная внешность - светловолосый, горбоносый, с аскетической внешностью. Он тоже назначен был сюда недавно - чуть раньше Лёна. Оказалось, что почти год некоторые королевства оставались без нового мага, а не только Сильвандир - всё дело в переменах.
        Между служащими при дворах магами всегда поддерживались отношения, и время от времени в отсутствие Дивояра они собирались вместе - материалы, которые получил Лён от своего предшественника, были составлены на основе данных от прежнего мага короля Бреннара. Это была слаженная, четкая командная работа - своеобразная агентурная сеть охватывала все заселённые земли Селембрис.
        Сватовство, как и говорили Лёну, было делом чисто формальным - всё давно уже решено. Принцесса Лилиана была сосватана ещё для Дарейна, а теперь лишь жених сменился.
        Всё было именно так, как описал маг Дишоан, кроме одного. Лён думал увидеть придурковатую принцессу, а вместо этого увидел настоящую красавицу. В первый момент он даже испытал волнение, когда принцессу подвели к его руке - Лён исполнял роль дружки, как и положено по этикету. В какой-то момент ему показалось, что он и есть жених, а эта девушка, скромно потупившая глаза, его невеста. А когда она взглянула на него, он вдруг почувствовал глухой удар в сердце.
        Кого она ему напоминала? Чья это матовая кожа, чьи длинные ресницы, ровные дуги бровей и гладкие тёмные волосы? Эта лебединая шея и гордая осанка? В какой-то миг ему вдруг показалось, что он снова встретил свою несчастную любовь - графиню Ираэ, которую поглотил чудовищный вихрь времени - темпоральная аномалия. Но в следующее мгновение уже понял, что ошибся - когда она глянула ему в глаза и тут же опустила взор - по этикету. Нет, это не Ираэ Бланмарк - куда тем нежным, лилово-бархатным глазам до этого взгляда, похожего на блеснувшее острие кинжала! Он не мог рассмотреть цвет её глаз - его скрывали длинные ресницы, но ему вдруг показалось, что он снова видит… Он видит Гранитэль! Да, это аристократично бледное лицо, его овал, маленький упрямый рот, тени на веках, разительный контраст между чёрными волосами и белой кожей ему напоминал принцессу-призрак!
        Наверно, он застыл, держа в своей руке её тонкую кисть, потому что вокруг недоумённо зашептались. Но в следующий миг Лён взял себя в руки и что-то даже сумел пробормотать про то как очарован красотой принцессы. Кажется, этот комплимент все приняли как должное - неловкость была забыта.
        А дальше для него всё было, как в сказке. Сухие слова, описывающие свадебный церемониал, как было оно в материалах Дишоана, вообще померкли перед красотой и торжественностью этого великолепного спектакля. Все знали, что он не король Алай, но вели себя с ним, как с царской особой. Был роскошный бал и не менее роскошный пир - нечто подобное тому он видел в Дерн-Хорасаде, где правил печально погибший герцог Ондрильо, но впервые за всё время Лёна не мучили печальные воспоминания о том несчастье, что он принёс в тот край. Да, обстановка дворца превосходила роскошью родовое гнездо Алая, как и сама страна была богаче.
        Двух своих дочерей король Бреннар выдал замуж в солидные королевские дома, осталась лишь младшая, которую тут отчего-то считали немного тронутой. Но почему? Ничто в её лице и в глазах не выдавало недостатка ума, а придворный маг Бреннара, Лаки Брайк, тоже отчего-то сказал, что принцесса Лилиана глупа.
        Во время танца он ловил её взгляд, и в те редкие моменты, когда она поднимала глаза, в них проскальзывал на мгновение острый интерес - она его тоже разглядывала. Но, Дивояр свидетель, не было в них глупости! На его вопросы она отвечала кратко, но точно. На комплименты лишь тонко улыбнулась, отчего он понял: Лилиана не хочет говорить. Может, именно эта сдержанность и считается тут глупостью, потому что дамы при дворе вели себя жеманно и кокетливо - очень похоже на то, что он видел в Дюренвале. Наверно, такое поведение считается здесь подходящим для благородной девушки, а молчаливую и отнюдь не кокетливую Лилиану посчитали глупой. Вот в чем было дело!
        "Как жаль, - думал он, глядя на свою партнёршу, пока вёл её в танце (как хорошо, что Ираэ научила его танцевать!), - как жаль, что она не так глупа, как говорят. Ведь ей предназначено скверное будущее".
        Бедняжка, она собиралась стать женой короля Дарейна, и была бы при нём настоящей королевой. Знает ли она о том, что готовится ей? Незавидная судьба. Представить невозможно это изумительное лицо в обрамлении монашеской накидки, а эту дивную фигуру запрятанной в бесформенную чёрную хламиду.
        "Неужели я влюбился?! - с изумлением спрашивал он себя. - С первого взгляда?"
        Да, как тогда - в Ираэ Бланмарк, которой было лишь достаточно взглянуть на него своими необыкновенными глазами, и он затрепетал. О, сердце, ты, оказывается, живо!
        А с чего он взял, что страсть теперь вечно будет ходить стороной от него? То воздержание и холодность в отношении женщин, навязанные Дивояром - естественно ли? Или он просто изголодался по красивым женщинам? Признаться, те "матрёшки", с которыми ему приходилось иметь дело в этот год, его всегда оставляли равнодушным - неудивительно, что и они им не восхищались.
        Ужасно было бы влюбиться в супругу своего короля! Прощай душевное спокойствие, а он-то думал, что достиг вершин бесстрастия, как настоящий дивоярец!
        Роскошный бал ещё продолжался, когда молодых торжественно отправили в опочивальню. Лён знал, что ничего между ними не будет - он скорее руку себе отрубит, чем посягнёт на жену короля - ведь Лилиана теперь жена Пафа, то есть короля Алая! Неделю будет продолжаться свадьба, и семь дней он будет ложиться на соседнее ложе - символически изображая короля.
        Отгоняя от себя нелепые и стыдные мысли, Лён позволил облачить себя в одеяние для сна - длинную атласную рубашку и расшитый золотом тяжёлый бархатный халат. Волнение и страх. Три дня, всего три дня. Скорее бы уж освободиться от этого поручения и вручить принцессу Пафу. А ему ещё сопровождать её в пути - ещё три дня!
        Когда за ним закрылись двери опочивальни и опустились тяжёлые парчовые портьеры, он в первый миг был ослеплён темнотой - лишь ощущался запах растопленного камина, благовоний, горящих свечей. Потом полутьма рассеялась, и глазам предстало видение роскошного королевского ложа, с одного края которого неподвижно лежала одетая в белое принцесса. Посередине кровати отсвечивал огнём свечей длинный наследственный меч Сильванджи - он символически изображал короля.
        Лилиана приподняла голову и с любопытством взглянула на Лёна, а затем перевела взгляд на столик с его стороны - там стоял бокал на высокой ножке. Очевидно, он должен принять это питье - таков обычай.
        - Спокойной ночи, господин магистр, - сказала она своим ровным глубоким голосом.
        - Спокойной ночи, - пробормотал он, испытывая разнеживающее действие прекрасного вина, которое только что выпил - оно оказалось очень кстати.
        Второй день прошёл не менее прекрасно - снова торжество, снова танцы. А ночью опять меч между ними. Лён думал, что не сможет спать, но, очевидно, волнение и усталость брали свое - он засыпал без сновидений.
        "Опаивают, что ли?" - подумалось ему утром четвертого дня, когда пробуждение далось ему с трудом. Наверно, причиной этому та чаша вина, выпиваемая перед сном - он всё же не привык напиваться на ночь. И вот перед пятой ночью он взял в руки кубок и незаметно опустил в него палец - точно, в вине сонное зелье. Распознавать эти трюки он научился ещё до прихода Дивояра - однажды это спасло его. Было это в одно из погружений Жребия, когда воры-артисты, называющие себя мутузниками, думали подпоить его и ограбить.
        Немного задержал бокал в ладонях, Лён прочитал про себя заклинание метаморфозы - чего-чего, а превращать вино в воду у него получалось ещё лучше, чем воду в вино! Уже лёжа на месте и закрыв глаза, он чувствовал, что принцесса смотрит на него. Наверно, ждёт действия напитка, иначе она не сможет спать спокойно. Всё это было довольно глупо - разве он зверь какой-нибудь, чтобы нарушить клятву? И Лён добросовестно засопел носом, чтобы показать, что он заснул.
        Некоторое время всё было тихо, а потом раздалось слабое шуршание - как будто принцесса вставала с места. Потом едва слышный звук шагов, лёгкая возня, шелест ткани. Тонкий сквознячок - и всё стихло.
        Что это было такое? Лён открыл глаза и осмотрелся. Место на другой половине кровати пустовало - принцесса покинула его. Что за тайны? И вообще, куда она девалась?!
        Массивная входная дверь открывалась вовсе не беззвучно - уж это он точно помнил. Да и звук шагов доносился совсем с другой стороны. Не могла она выйти в дверь! Значит, есть какой-то потайной выход. А зачем? От кого прятаться? Ведь считается. Что господин магистр спит. Или всё же не доверяют?
        Всю ночь он пролежал без сна, а наутро незаметно для себя впал в дрёму. Когда же проснулся, рядом, на другой половине кровати лежала и спала принцесса. Или притворялась, что спит.
        Лён и не обратил бы на это внимания - да мало ли какие предосторожности тут предпринимаются! - но на следующий день он разговорился с магом Лаки Брайком, жаворонарцем.
        - Брайк, скажи, - обратился Лён к собрату с той простотой, какая имела место среди равных по рангу дивоярцев, - нельзя ли обойтись без этой чаши перед сном? Неужели мне не верят - думают, я посягну на честь принцессы?
        - Что за чаша? - удивился тот.
        Так Лён узнал, что подавать чашу вина перед сном жениху не было тут в обычае. Зачем же подавали ему снотворное? Странно как-то.
        В этот раз Лён точно так же сделал вид, что пьёт вино, а сам обратил его в воду. Улегшись спать, он вскоре услышал, что принцесса снова встала, накинула на себя верхнюю одежду и обулась. Сквозь ресницы он проследил, куда она направилась - в тёмном алькове была спрятана потайная дверь! Снова слабая струя сквозняка, и принцесса тихо сбежала.
        Он сел в постели и призадумался. Что за дела? Куда она направилась? И спросить ни у кого нельзя - кто знает какую тайну он тут нарушит!
        Идти за ней в халате и шлёпанцах? Нет, в этот раз Лён не последовал за ней, а вот на следующую ночь предусмотрительно прикрыл халатом одежду.
        Это была последняя ночь в королевстве Бреннархайм - завтра прощальный завтрак, и кортеж принцессы направится в сторону Сильвандира.
        Едва дверь за Лилианой закрылась, Лён тихо поднялся и обулся - всё остальное уже было на нём. Отыскал в глубине алькова дверь, скрытую за драпировкой, нащупал едва заметную дырочку скважины и прошептал отпирающее слово. Дверца бесшумно отворилась, а за ней оказался тесный и тёмный проход. Не рискуя зажечь огонёк, дивоярец двинулся вслепую, ощупывая руками стены. Принцесса не слишком опередила его, и вскоре Лён услышал шуршание - это задевала за стены одежда девушки. А вскоре стал заметен и огонь свечи, тщательно прикрываемый ладонью.
        Бесшумно следуя за ней, Лён терялся в догадках. Что за тайны? Он должен знать, что здесь творится - что за жену он привезёт Пафу? Может, здесь что-то совсем дурное? Хоть Алай и не собирался долго править, но всё же относился к вопросам чести серьёзно. Может, тут имеет место тайная любовь?! Вот уж совсем плохо! Он, Лён, подавлял в себе все мысли о Лилиане, а она, выходит, бегает ночами на свидание?!
        Дунувший в лицо ночной ветер дал знать, что потайной ход кончился - вывел наружу, в лесные заросли. На небе сияла полная луна, перед глазами стоял тёмной стеной старый лес, позади возвышались башни королевского дворца и доносилась далёкая музыка, а впереди убегала в ночную сень одетая в тёмное принцесса. Да, тут действительно имела место тайное свидание.
        Девушка уверенно шла по лесу, словно видела в темноте, как днём - ни один сучок не треснул под её лёгкими ногами. Она изредка оглядывалась, но не обратила внимания на сову, которая перепархивала с ветки на ветку, а иногда кружила над деревьями. Лес был странно тих - не было обычных ночных звуков. Холодная сырость пронизывала принцессу, и она куталась в свою тёмную накидку. Быстрым шагом, иногда переходя на лёгкий бег, она удалялась от дворца. Впереди лес как будто разредился, открывая вид на громаду каменного утёса. Большая гора возвышалась среди леса, и низкая дыра зияла у самого её основания - в этот тёмный зёв и направилась принцесса. Едва пригнувшись, она проскользнула внутрь и вынула из-под полы свечной огарок. Зажгла его и двинула дальше по проходу. Ещё немного, и открылась низкая пещера, освещаемая светом факела.
        В пещере были двое.
        - Когда ты выполнишь свое обещание, Лиланда? - раздался капризный голос.
        - Милая девушка, - заговорил другой голос - низкий, хриплый, картавый, - ты должна спасти меня.
        - Да, я знаю, - ответила принцесса, - но нужно немного подождать.
        - Подождать, подождать! - злобно заговорил первый голос, судя по всему, принадлежавший юной леди, - Сколько можно ждать?! Ты вышла замуж - что тебе ещё надо? Я выполнила уговор, а ты свой - нет! Когда я получу своего принца?!
        - Дорогая девушка, - вступил второй голос, - освободи меня от чар, и я награжу тебя по-королевски.
        - Пока не получается, - нервно ответила принцесса, - нет необходимого заклинания.
        - Когда же оно будет? - разозлилась неизвестная.
        - Милая девушка, - противно проквакал второй голос, каждое слово которого сопровождалось странными шлепками, - помоги мне, я дам тебе сундук с сокровищем.
        - Сокровище нам самим понадобится! - возразил первый голос, - А с неё достаточно того, что она вышла замуж! Мне надоело ждать! Я хочу своего принца!
        - Ну подожди, Лилиана, - сказала принцесса, - Мне нужно добыть книгу, в которой нужное заклинание. Ты думаешь это такое простое дело - добыть книгу? Ты знаешь как дивоярцы дорожат своими книгами? Каких, ты думаешь, трудов мне стоило заманить его сюда?
        - Какую ещё книгу?! - оскорбилась та, которую принцесса отчего-то назвала Лилианой. - Ты ни про какую книгу не говорила! Ты говорила, что как только выйдешь замуж, так сразу расколдуешь моего принца!
        - Да прекрати! - теряя терпение, крикнула принцесса, - Всё время ноешь! Разве я вышла замуж? Это не король, а только его посланник - настоящая свадьба будет в Сильвандире!
        - А, так ты уедешь! - заблажила странная девушка, - Бросишь нас! Такого уговора не было, я пойду и всё расскажу папе!..
        - Ну хватит! - рассердилась принцесса. - Спи давай!
        Что там дальше произошло, неизвестно, но ответа не было - вместо этого послышался храп.
        - Дорогая девушка… - раздался гнусавый голос.
        - Вот блин! - совсем неподобающе выразилась принцесса, оставаясь посреди захламлённого, воняющего костями и тряпками помещения. Она повернулась ко входу и уже думала уйти, как вдруг насторожилась: в ночной тиши отчётливо послышались неторопливые шаги - кто-то новый появился на сцене.
        Из тёмного прохода в пещеру вошёл молодой дивоярец и застал такую картину.
        Среди раскиданных тряпок, костей и грязной посуды сидело мерзкое чудовище, отдалённо напоминающее человека - здоровенное чучело с плотной зелёной чешуёй вместо кожи, с полным крупных жёлтых зубов ртом, с большими острыми ушами и когтистыми лапами. Одето это чудо было в кожаную жилетку и штаны - одежда расползалась на нём по швам, потому что была не по размеру.
        Привалившись к уроду, сидела среди хлама девушка в богатом, но заляпанном сальными пятнами платье, с плохо убранными волосами - она сонно смотрела на пламя факела и, кажется, была не в себе. У ног этой странной пары копошились и ползали жабы. А посреди пещеры стояла принцесса Лилиана. Она обернулась и растерянно отступила - кажется, приход дивоярца для неё оказался полной неожиданностью.
        - Милый юноша! - тут же обратился к дивоярцу зелёный монстр, - я заколдованный принц! Помоги мне избавиться от чар, и я награжу тебя сокровищами!
        Внимательно осмотрев пещеру и особенно живность на полу, дивоярец обратился к принцессе:
        - Что тут происходит?
        - Меня заколдовала злая колдунья! - тут же охотно объяснил чешуйчатый принц.
        - А тут что у нас? - поинтересовался маг, наклоняясь к сидящей девушке и отводя от её лица спутанные волосы.
        То, что он увидел, потрясло его. Несколько раз он переводил глаза с запущенной и грязной особы, сидящей среди хлама и лягушек, на застывшую посреди пещеры принцессу. Поразительно, но даже несмотря на следы грязи на лице полусонной девушки, на её сбитые волосы и нездоровый вид, было совершенно отчетливо видно, что она и Лилиана - одно лицо!
        - Что это такое? - выдохнул дивоярец, отступая от изрядно пованивающей барышни.
        - Кто ты? - спросил он в упор, приближаясь к принцессе, которая с досадой покусывала губы.
        - Чем ты тут занимаешься? - жёстко спросил он, беря её за подбородок и поднимая её лицо к свету факела. А в следующий момент удивлённо провёл пальцами по её гладкой щеке - следы чар, вот что почувствовал он! Тут имело место такое-то наваждение!
        - Лир-от! - сказал Лён, закрывая один глаз.
        Облик Лилианы тут же потёк, словно маска сползала. Задрожали черты, неуловимо изменяясь. Изменялись сами краски. И вот перед поражённым дивоярцем стояла совершенно иная девушка. Цвет волос её был красно-медным, а глаза отчетливо блеснули изумрудной искрой. Независимо выпрямившись, она стояла перед Лёном, с вызовом глядя на него. А он уже отнял ладонь от глаза - теперь это уже не было нужно, наваждение сошло.
        Молча он смотрел на неё, не веря себе, и вот едва сумел проговорить:
        - Н-наташа…
        Глава 14
        Она вздрогнула. Расширенные её глаза изумлённо уставились на Лёна, и он, наконец, увидел их настоящий цвет - изумрудно-зелёный. Таких глаз у неё раньше не было!
        - Наташа, это ты? - ещё раз позвал он, надеясь, что ошибся, и всей душой желая, чтобы это чудо не исчезло. Вот эти медно-красные волосы, которые он так и не сумел забыть, которые ему снились ночами. Тот самый цвет, из-за которого его притянуло к Ираэ! Он в каждой женщине искал Наташу! И даже в Грете!
        - Кто ты? - потрясённо выдохнула она.
        - Ты меня не помнишь? - спросил он, всё больше убеждаясь, что не ошибся.
        - Милый юноша, - проквакал грубым голосом чешуйчатый монстр, роняя с каждым словом изо рта жаб и лягушек, - я заколдованный принц.
        - Нет, я тебя не узнаю, - нервно ответила она, - Но откуда ты знаешь моё имя?
        - Значит, это всё же ты! - покачал он головой, обходя её и жадно впитывая глазами каждый штрих её фигуры, каждую черту её почти забытого лица. Она здесь, в Селембрис - что это значит?!
        - Лёня?.. - неуверенно сказала она, следя за ним своими необыкновенными глазами, каких раньше у неё не было. Откуда эта пронзительная болотная зелень?
        - Добрый юноша, - снова взял голос тип с зубами, и с каждым словом изо рта у него опять валились жабы, - снимите с меня заклятие - я принц.
        Да, это она! Теперь это точно - ещё не узнав его лица, Наташа узнала его самого! Конечно же, он изменился - даже не только потому что стал выглядеть старше из-за темпорального скачка, ещё и потому, что жизнь в Дивояре наложила на него свой отпечаток - он стал иным.
        - Как ты оказалась тут, Наташа? - спросил он, не в состоянии сдерживать нежность в своем голосе, - Разве ты не уехала с родителями в Прагу?
        - Пойдём отсюда, - ответила она, обводя взглядом загаженную пещеру. Да, тут воняло, и запах был вполне конкретен.
        - Дорогой юноша, - тут же с готовностью подал свою реплику зелёный урод, - я заколдованный принц. Сними с меня чары, чтобы я мог жениться на принцессе! Я дам тебе сундук с золотом!
        - Что с этой девушкой? - спросил Лён, понимая, что в этом деле ему придётся обнаружить немало тайн.
        - Она дочь короля Бреннара, - ответила Наташа, - Видишь ли, эта дура влюбилась в заколдованного принца, которого злая колдунья обратила в тролля.
        - Это и есть тролль, - заметил Лён, бросая взгляд на "принца". Он немало часов провёл в экзопарке монстрозоолога Вэйвэ Валандера и знал наперечёт все виды троллей. Этот был зелёный гриндрил из гор Хаска-Монар, в целом не опасный, одержимый лишь одной навязчивой идеей: жениться на принцессе. Все тролли этого вида болтали об одном: что-де они заколдованные принцы и обещали в случае снятия заклятия непременно вознаградить спасителя сундуком с сокровищами. Этот в точности соответствовал приметам вида.
        - Я знаю, - кивнула Наташа, - но она верит. Мы с ней договорились, что я помогу ей бежать со своим принцем, а для этого займу её место во дворце - никто не заметит подмены. Лёгкое наваждение, и даже король ничего не узнает. А там я уеду в Сильвандир - стану королевой.
        - А её куда? - кивнул Лён на спящую принцессу.
        - Она решила бежать со своим принцем. Не хочет замуж по расчёту, хочет по любви.
        - И что с ней дальше будет? - допытывался он, не зная, что и думать: неужели Наташа не понимает этого?
        - Будут маленькие зелёные тролльчата, - усмехнулась она, - как-то эти твари размножаются.
        Так неприятно кольнула в сердце эта насмешливая небрежность. Да, принцесса Лилиана дура - маг Дишоан был прав - но разве она заслуживала такой жестокости? Мало того, она явно была под чарами - понимает ли это Наташа?
        Они вышли на свежий воздух из провонявшей острыми троллячьими испарениями пещеры - в этой вони скрыт важный компонент тролльей магии: она действует на принцесс одуряющее. Чем дольше нюхать гриндрила, тем менее он кажется противным.
        - Видишь ли, там, в этих Блошках, в деревне, где мы с тобой провели летний месяц, было кое-что, чего ты и твои дивоярцы не заметили, - сказала ему Наташа.
        - Ты почему-то не любишь дивоярцев, - заметил он.
        - А есть за что любить? - вскинула она голову. - Они ведь держатся хозяевами на Селембрис! А разве они создали эту страну? Здесь и до них была магическая жизнь. Но нет! Они желают всё устроить только по своему образцу: это можно, это нет! С чего они взяли, что могут приказывать другим магам - не дивоярцам?! Только потому, что однажды нашли заброшенный эльфийский город?
        - Как ты очутилась здесь, Наташа? - прервал он её.
        - Не зови меня этим именем, - ответила она, - Наташи больше нет. Меня зовут Лилиана, я жена короля Алая Сильванджи. Уже утро близится, пойдём обратно. Сегодня нам двигаться в путь - успеем наговориться. Значит, ты придворный маг короля Сильвандира? Занятно получается. Ну что ж, ты с самого начала был дивоярцем.
        - Очень занятно! - невесело усмехнулся он, следуя за ней к тайному входу в подземелье, - А ты снова оказалась в принцессах, как тогда - в тот раз, когда мы с Пафом тебя искали. У тебя привычка, что ли?
        Когда они вернулись в опочивальню, уже занимался бледный рассвет, но спать не хотелось.
        - Это ты подсовывала мне сонное зелье в вине? - спросил он.
        - Конечно, - кивнула она, - мне не надо было, чтобы ты видел как я ухожу ночью. Надо же что-то поесть отнести принцессе.
        - Я всё-таки не понял, почему тебя так беспокоит отношение Дивояра к другим магам. Насколько я понимаю, их никто не обижает, если они не нарушают закон.
        - Закон Дивояра? - усмехнулась Наташа. - А если нарушают? Дивоярцы действуют в своих интересах, для чего любые методы хороши. А когда это делают другие, не их компании маги - их наказывают.
        - Это делается в интересах Селембрис… - заговорил Лён.
        - Ты помнишь лесную ведьма Марию? - глухо спросила Наташа, искоса бросая взгляд на Лёна.
        - Помню… - отозвался он, и перед глазами всплыло это лицо, которое он никак не мог забыть, и тот момент - когда он отправлял болотную ведьму в лимб. Его меч, Каратель, предназначен как раз для таких дел.
        - За что вы её казнили?
        - А тебе её жалко? - изумился Лён.
        - За что? - настойчиво повторила она.
        - За то, что она посягнула на души, - глухо ответил он. - Это одно из самых тяжких преступлений - насилие над личностью.
        - Кого она лишила души?
        - Марианну! Она вынула из неё душу и вселила в неё свою. Мария хотела жить в её теле.
        - Нет! - сверкнув своими яркими глазами, ответила Наташа.
        - Что - нет? - опешил он.
        - Она не вселила свою душу в Марианну! Так что же ты отправил в лимб, дивоярец? Тело без души? Какой был смысл?
        Перед глазами Лёна вдруг чётко развернулась картина: он, волшебники и ведьма. Они вчетвером стоят под ярким лунным светом на лесной поляне. Лица дивоярцев суровы, Мария спокойна, и лишь он ощущает трепет. Он знает, что сейчас будет, и готов принять свой долг. Ведьма виновна. Она должна умереть - таков закон. Так почему же она не мечется, не просит пощады. "Исполняй свой долг, дивоярец", - как будто подбадривает его. И было что-то, что ему потом долго не давало покоя - он думал, что это тяжкое чувство от первой в своей жизни казни. А теперь отчётливо вдруг вспомнил: её лицо, обращённое к нему - на нём была… усмешка. Как будто ведьма их перехитрила.
        - Почему ты вспомнила об этом?
        - Почему они её убили? - упрямо спросила Наташа.
        - Потому что виновна.
        - Нет, - с кривой усмешкой покачала она головой. - Потому что она была инициирована на Книгу! А раз так, то может ещё раз ей овладеть! Вот причина, дивоярец! Им нужна была Книга!
        - Какую книгу? - даже вспотел он от неожиданной мысли.
        - "Гениус Алама"! А особенно последнюю её главу: чёрные страницы "Инфернас Олэ"!
        - Откуда ты это знаешь?!!
        - Потому что я сама на неё инициирована, - мрачно ответила Наташа. - Пока вы там со своими дивоярцами творили справедливость, ведьма приобщила меня к Книге.
        В этот момент Лён понял выражение "как громом поражённый". Казалось, в голове его разверзлась пропасть, куда ухнуло всё, что он знал до этого.
        - Но это невозможно… - соображал он, - Инициировать на магическую книгу простого человека невозможно - нужны магические данные!
        - Так и не догадался? - иронично обронила Наташа. - Как ты думаешь, я попала в Эльфиру?
        Он молчал, соображая. А как, в самом деле? До этого он думал, что её позвали к себе цветочные эльфы. А теперь уже не знал, что и думать.
        - А вот Мария сразу поняла, что у меня магический дар.
        Наташа подняла ладонь, и на кончиках её пальцев затанцевали фиолетовые молнии.
        - Почему же ты мне не сказала, что у тебя такой дар? - измученно спросил он.
        - Посмотрела, как вы расправились с Марией. А я ведь такая же.
        - Нет, ты не такая…
        - Такая! - поддразнила она его, - Ты знаешь, что я могу убивать словом?
        - Зачем ты мне всё это говоришь?! - отчаянно воскликнул он.
        Зачем она говорит всё это ему, дивоярцу, долг которого избавлять Селембрис от чёрных магов, а она инициирована на "Инфернас Олэ"! Что делать?!
        - Ты с чем играешь?! - вспылил он. - Рассчитываешь на моё покровительство? Что я буду покрывать твои проделки? Кого ты успела убить?..
        - Одну гадину, - хладнокровно ответила она, - мразь, пиявицу, жизнесосущую тварь. Вот таких должны уничтожать ваши дивоярцы, а не таких, как Мария или я. Не в том причина, что мы можем. А в том, что мы третья сила. Первая - Дивояр, вторая - люди. А третья - мы, неорганизованные маги с неконтролируемыми способностями. Так что, ты выдашь меня?
        Голова болела, на душе было муторно. Казалось, радоваться нужно - Наташа нашлась! Она здесь, на Селембрис! А всё оказалось так не просто. Откуда в ней этот дух авантюризма, эта дерзость, эти зелёные глаза?
        - Мне нужна эта книга.
        Он не сразу понял, что она сказала.
        - Что?
        - Мне нужна книга "Инфернас Олэ", - повторила она.
        - Да ты с ума сошла! Даже и не вздумай! Дивояр хранит свои книги так, что к ним не всякий посвящённый проникнет! И ты думаешь, я стану помогать тебе в таком деле? Зачем оно тебе?
        - У нас было мало времени, - объяснила она, - всего ночь. Мария успела только несколько заклинаний на меня перевести. Так что я как бы недоучившаяся ведьма. Поэтому меня преследуют неудачи. Я потому и оставила своих родителей - снабдила их деньгами, спасибо эльфам, отправила их жить в нормальную страну, и распрощалась с ними, чтобы их не настиг магический рок. И так уж довольно того, что со мной в том мире всякие неприятности случались - я притягиваю их.
        - Это обычное дело для волшебников, - устало отозвался Лён, - наши родные тоже страдают от магической отдачи. Поэтому волшебники не заводят семьи.
        - Нда? А ты знаешь, что этот вовсе не обязательно? И рецепт содержится в "Инфернас Олэ"! Именно это скрывает эта книга, а вовсе не демонскую магию.
        - Откуда ты знаешь?!
        - А оттуда - от Марии! Сколько поколений болотных ведьм владели этой книгой! Именно "Инфернас Олэ" отменяет закон магической отдачи.
        - Ну хватит! - прервал он её, - сейчас у меня совсем другая проблема, нежели воровать для тебя книги из библиотеки Дивояра. Утро наступило, и сегодня мы должны отправляться в путь - в Сильвандир.
        - Думаешь, не успеем собраться? - деловито спросила она.
        - Я думаю, ты не можешь быть женой Алая.
        - Это ещё почему?
        - Чёрт побери, потому что он мой друг!
        - А! - насмешливо ответила она.
        - Потому что это Паф! Он и есть король Сильвандира!
        - О! - изумилась она, - Это уже серьёзнее! Но знаешь что? Я думаю, что меня это не остановит - я готова выйти замуж за Пафа.
        - Ну, дура! - разозлился Лён, - Ты думаешь, что станешь королевой?
        И рассказал ей в запальчивости все планы дивоярцев касательно королевства Сильвандир.
        - А потом тебя отправят в монастырь! - мстительно закончил он.
        - Да, я всё-таки права была насчёт дивоярцев, - подумав, ответила она. - Ну что, опять облом судьбы - вот он, мой роковой дар, работает!
        Она замолчала, Лён тоже задумался. Ой, скверно всё как получается. Везти Наташу в Сильвандир, где её ждёт отнюдь не королевский удел - дико не хочется. Достать из леса эту занюханную троллем принцессу, настоящую идиотку, и привезти её в жёны другу - вообще кошмар! Приехать с пустыми руками - позор! Что делать?
        - Мне надо поспешить, - деловито обронил он, вставая с брачного ложа и затягивая на себе ремень, - Я успею слетать в лес и привезти сюда настоящую принцессу Лилиану. Ты поможешь мне её отмыть и одеть - В Сильвандир я повезу именно её, а ты уйдёшь и скроешься. Если твоя афера откроется, тебе не сдобровать. Ты знаешь как дивоярцы обходятся с такими, как ты, а тут ты влезла в запланированное ими дело. Маг Лаки Брайк не слишком ещё тут освоился, к тому же он не селембриец и не привык обращаться в светском обществе. Но он не дурак и скоро в этом разберётся.
        - Ты думаешь подсунуть Пафу ту придурышную? - насмешливо спросила Наташа. - Советую подумать. Она уже примерно полгода под воздействием тролля - столько же и я тут нахожусь. Я думаю, она со своим принцем давно уже любовники, так что ты рискуешь привезти королю Алаю беременную мелкими зелёными тролльчатами особу. Хорошая пара для короля!
        Ох, верно! А он и не подумал! И всё же надо было как-то позаботиться о несчастной глупой принцессе. Но что сделать, куда её пристроить? Вернуть обратно отцу? Дать денег и куда-то отправить?
        Неразрешимые задачи множились вокруг молодого придворного мага, словно торопились подтвердить роковое влияние его дара. Так что он всё предпринял попытку спасти настоящую Лилиану - обернулся соколом и наскоро отправился в бледном свете наступающего весеннего утра в ту пещеру. Обратно он надеялся привезти девушку уже на Сияре.
        Но всё разрешилось само собой - может, не лучшим образом, но разрешилось. Пещера, где сидел полгода со своей принцессой зелёный тролль, теперь пустовала. Лягушки и жабы тоже все исчезли - наверняка гриндрил их всех подобрал до единой и снова запихал в себя. Зелёные тролли из Хаска-Монара селятся поблизости от болот и глотают болотную воду вместе с головастиками. Те размножаются внутри огромного, как котёл, троллячьего желудка, питаясь пищей хозяина, а потом спешат покинуть тёплое местечко и вылезают наружу по пищеводу. Гриндрил обожает свой выводок и постоянно пасёт его. Так что, как бы там ни было, чешуйчатый урод вместе со своей принцессой свалил из пещеры, чем избавил Лёна хотя бы от проблемы что-то придумывать для спасения глупенькой принцессы. Ну что ж, волшебная страна живёт своими законами - надо же как-то троллям размножаться!

* * *
        И вот везёт он невесту короля Алая, уже почти жену, лесной дорогой, под сенью высоченных мрачных елей - вот такой оказался этот лес, который он видел сверху, когда летел на Сияре. Большой кортеж, сплошь состоящий из подданных короля Бреннара - молодые вельможи, послы, прислуга, охрана. Второй день они в дороге, а завтра их встретят в королевстве Сильвандир.
        Что делать? - эти мысли так и метались в голове Лёна. Он представлял себе приезд в столицу Сильвандира, Ворнсейнор, как он сам подводит Наташу (не мог сказать - Лилиану) к руке короля Пафа, то есть Алая. И далее она становится его женой. А после всё, как сказал Паф - её отправят в монастырь, а ребёнка заберут. Наташа, Наташа, зачем же тебе это нужно?!
        Отдать её Алаю?! Которому вообще всё равно на ком жениться! При этой мысли в сердце Лёна закипал гнев. И ревность.
        А может всё объяснить ему? Они же друзья - сколько раз спасали друг друга, почти братья. Сказать: это твоя жена, с которой я символически обвенчан от твоего имени, но ты не должен быть ей мужем, потому что… потому что я её люблю!
        "Дубовый лист, и как следовало мне поступить, когда я узнал, что Лилиана - это Наташа?! Сватовство уже состоялось. Всё было договорено, и вдруг я разрушаю брак на том лишь основании, что невеста моя знакомая девушка! Кто бы понял? Едва ли даже Паф поймёт. Ты оставил её, Лён? Оставил в том мире, который покинул, и даже не пытался отыскать? Значит, она теперь больше не твоя, а самый факт подмены - чепуха, ведь эта свадьба лишь формальность!"
        Остался всего день, завтра они уже вступят во владения Сильванджи. На границе их встретит торжественная группа посланников, и к Лилиане уже не подойти. Истекают последние часы, когда они могут спокойно поговорить - никто не препятствует магу из Сильвандира беседовать с принцессой. Вот ближе к вечеру поставили в лесу палатки, разожгли огонь, стали готовить пищу. Принцесса отдыхает в своём прекрасном шатре из плотного, удерживающего тепло сафьяна карминного цвета, с золотыми кистями по краю крыши и бархатной завесой у входа. Теперь им даже не поговорить - слишком много ушей вокруг.
        Как переломить это непонятное наташино упрямство? Как объяснить ей в какую афёру она влезла, что шутки с Дивояром опасны? Лучше бы ей сбежать, пока есть возможность - он продумывал как помочь ей незаметно покинуть сопроводительный кортеж и бдительную охрану. Надо как-нибудь исхитриться и переговорить с ней - только бы она не препятствовала.
        Так Лён бродил в тревожных размышлениях по ночному лагерю, вызывая удивление воинов-охранников - те недоумевали, шепчась между собой: чего молодому магу не спится? Опасность, что ли, чует? И то сказать, есть отчего - поблизости ведь зачарованный край, а в нем всякой нечисти полно!
        Это неожиданное появление Наташи на Селембрис вывело Лёна из обычного равновесия. Всплывали в памяти дни их безмятежной дружбы, счастливое время, когда были живы мама и Семёнов. Спать не хотелось, зато вспоминались события тех давних дней, когда Наташа попала в плен к Лембистору, а Лён и Паф её спасали. Вот удивительно! И теперь они собрались все вместе: они трое и Лембистор - в одном королевстве! Ох, что же будет! И всё же… как она была лягушкой в Сидмуре, а он был ёжиком!
        - Ах, ёжиком!.. - вдруг сообразил он.
        Ну, конечно! Соколом ночью летать трудно - ничего не видно, сова наоборот очень заметна будет. А вот ёжик! Он же может незаметно проползти под пологом палатки! Он даже сможет поговорить с ней! Как раньше не догадался!
        Лён огляделся - посмотрел на воинов, стоящих на посту и сидящих у огня, на мирно беседующих молодых вельмож, посланных в сопровождение принцессы. Ночной лес стоял плотной, едва различимой стеной, высокие деревья нависали над поляной, тянуло из чащи зыбким холодком. Надо скрыться под деревьями, чтобы никто не видел как он обратится ёжиком, но не слишком далеко от палатки принцессы - чтобы не пришлось далеко бежать на коротеньких лапках.
        Как будто прогуливаясь, он направился к деревьям, и уже хотел скрыться в тени, как вдруг за спиной раздался крик - визжала девушка из прислуги, а следом раздался дикий рёв - как будто неведомое чудовище взбесилось. А потом заходила ходуном палатка принцессы - словно внутри разразилась битва. Колья с треском подламывались, как тонкие палочки, ткань рвалась и трещала, а служанка всё орала и орала, как будто её резали, да зверь рычал, аж прям захлёбывался. В лагере началась паника - все, бегали, кричали спрашивали в чем дело.
        Лён на мгновение растерялся и застыл, пытаясь понять, что происходит. Потом сорвался с места и бросился к палатке Лилианы, хотел схватить плотную ткань и сдёрнуть - что же такое там происходит?! Кто напал на Наташу?! Но тут палатка окончательно свалилась, и что-то внутри стало кататься по земле, наматывая полотна ткани и запутываясь в верёвках. Стражники тоже подоспели и с возгласами страха пытались как-то остановить это страшное в своей непонятности движение, как вдруг палатка с рёвом потащилась к лесу. Пропахав кусты, огромный ком с треском ввалился в лес. Там что-то ещё раз грохнуло, свистнуло, ухнуло, а затем навстречу мужчинам выскочила обезумевшая от ужаса служанка.
        С пронзительным воплем она кинулась к Лёну, вцепилась ему в руки и повалилась наземь, не переставая кричать - бедная девушка явно лишилась рассудка. Стражники бросились в лес искать пропавшую принцессу, но вскоре вернулись, волоча за собой лишь разодранную палатку - принцессы след простыл.
        Ничего разумного от служанки добиться не удалось. Только кое-как, сквозь слёзы и обмороки выудили у бедной девушки скудные сведения. Она только помогла принцессе лечь в постель, задула свечи, и тут что-то накинулось на них обеих, так зарычало ужасно. А потом она вообще ничего не помнит и не понимает, и как оказалась тут - тоже не помнит.
        До самого рассвета все, кто был в походе, шарили по кустам, кричали в лесу - звали принцессу Лилиану. С приходом света ещё раз обыскали лес - никаких следов. Принцесса исчезла.
        - Это был тролль, он пришёл за ней! - всё ещё дрожа от пережитого, сказала служанка. Да, она теперь вспомнила, что сначала почувствовала противный запах, а ещё она смутно ощущала, что он такой громадный, а потом как пошёл всё кидать! Но как попал в палатку, почему никто не видел - непонятно!
        - Он пришёл за ней! - шептались стражники, переглядываясь друг с другом.
        - Это он за ней пришёл! - расстроено переговаривались между собой сопровождающие.
        Оказалось, что все в королевском дворе Бреннархайма прекрасно знали, что принцесса путается с троллем, да только говорить боялись - надеялись, что уедет Лилиана в другое королевство, и дело это само собой прекратится.
        "Чёрт, они все знали! - зло подумал Лён, - А знал ли Дишоан?!"
        Первый приступ паники у него уже улёгся, и чем дольше все искали принцессу по лесу, тем больше Лён задумывался. Странно это как-то. Он хорошо знает троллей, все их способности и повадки. Гриндрилы магически очень слабы - как мог такой подобраться незаметно? И, кроме того, зелёные вообще не агрессивны, даже робки, несмотря на устрашающую внешность, вся их деятельность сводится к болтовне. При случае они могут набраться смелости и украсть принцессу, но поднимать такой скандал, переполошить лагерь, полный вооружённой охраны - нет. На такое они неспособны.
        На рассвете, пока все бегали по лесу и кричали, он достал свое заветное эльфийское зеркало и пожелал увидеть Наташу.
        Бледный свет утра расцвел в маленьком серебряном кружке, и Лён увидел спокойно едущего берегом реки всадника. Изображение стало постепенно нарастать, и тут всадник словно почувствовал взгляд: он обернулся и посмотрел наверх. Это была она. Одета в мужскую одежду, яркие волосы спрятаны под шляпой. Как будто поняла она, что Лён видит её - улыбнулась и помахала рукой: прощай!
        Да, он не ошибся: представление с троллем было розыгрышем. Наташа в самом деле владеет магией, так ловко она всех провела. Не доверяла она ему больше, и пути их снова разошлись. Спросила же она его: сдашь меня дивоярцам? А он упёрся в какие-то сентенции. Как он может сдать её - он сам преступник! Это же он убил мага Воронеро. Да и в любом случае не сдал бы. Много тайн ему приходится хранить от тех, кого он сам любит и кому доверяет - вот это тяжело. Но что делать: раз взялся молчать - молчи теперь и дальше. А тайны множатся и множатся.
        Пришла она внезапно, пронеслась, как яркая звезда, по его жизни, и снова улетела за горизонт. Как странно… печаль и радость…
        Глава 15
        - Ты потерял её? - в голосе короля Алая звучал с трудом сдерживаемый гнев.
        - Похитил тролль?! Что за чушь?! А ты был для чего? Не мог справиться с паршивым гриндрилом?!
        Торжественная кавалькада во главе с королём Алаем выехала навстречу принцессе и ждала их на границе королевства, за безлесым холмом. И вот они встретились: растерянные, подавленные потерей подданные Бреннара, испуганные стражники и не могущий ничего путного сказать придворный маг Сильвандира, который позорно проворонил принцессу.
        Сопровождающие короля обменялись за его спиной ехидными улыбками: молодой дивоярский маг провалил первое же задание, да прямо с треском провалил! Упустил невесту короля!
        Да, первые минуты Лёну дались нелегко - не мог он договориться с Пафом откровенно, не мог ему при всех открыть правду. Пришлось терпеть его монарший гнев. Но разозлился тот по-настоящему. Пропажа невесты из-под самого его носа, да ещё при его друге - это для короля позорно. Как вынести это перед народом Сильвандира? И это королю, чей авторитет чуть выше травы на Лысой Горке! Тому, кто был изгнан из королевской семьи из-за своих колдовских способностей? Кому не доверяют первые лица государства? Который шлялся тут почти полгода со своими беспутными дружками по кабакам с дешёвыми девками?!
        От унижения перед своими подданными у Пафа даже пятна по лицу пошли - так он был разгневан.
        Сопровождение принцессы Лилианы отпустили, и те были рады убраться - им было очень не по себе, на них лежала ответственность за пропажу невесты. И вот королевский кортеж возвращается в Ворнсейнор, его встречают толпы - с цветами, музыкой, а всадники просто молча проскакали мимо и скрылись во дворце.
        - О чём ты думал? - мрачно спросил Паф, сидя в кресле в своем кабинете и держась за голову обеими руками. Был он бледен, с кругами под глазами.
        - Надо было послать сюда гонцов и доложить о похищении, - продолжал он резким голосом, не глядя на своего друга, - А самому искать, искать, чёрт возьми! Ты не должен был покидать то место, нужно было послать за собаками, за егерями! Вы должны были перерыть тот лес до последней ветки! Чёрт побери, Лён, как ты меня подвёл!
        - Паф, ты не понимаешь…
        - Алай! Нет больше никакого Пафа! Запомни, мы здесь с тобой не в игры играем! - взорвался тот.
        - Я думал, ты меня выслушаешь, - внутренне закипая, сказал Лён.
        - Говори, - кратко бросил король.
        Он откинулся в кресле и сложил руки на груди, устремив взгляд на своего придворного мага. Глаза у Алая были покрасневшие, как будто он давно не спал и много нервничал. Но губы сжаты, он думал о своем и не собирался принимать всерьёз объяснения товарища. Как был он в торжественном одеянии, в котором ехал на встречу невесты, так и остался - даже не переоделся. Царский пурпур и золотой орёл на драгоценной цепи, только корону снял.
        Был уже поздний час. Все унизительные подробности скандала с пропажей невесты короля, пронёсшегося по Ворнсейнору, как ураган, уже позади. Всё самое худшее уже произошло: и напрасные приготовления к церемониальной встрече принцессы, и толпы у ворот дворца, и обмороки дам, и разговоры о троллях, насмешливые взгляды придворных, и особенно тонкий сарказм в голосе герцога Лейхолавена, когда тот, изящно пожав плечами, обронил небрежно:
        - Молод ещё!
        И непонятно было, о ком он говорит - о короле или о его придворном маге. Оба они из одного теста сделаны, оба подосланные казачки. Надо сказать, много сторонников в тот день прибыло у Грая Лейхолавена - к герцогу присоединились даже те, кто накануне с надеждой смотрел на короля Алая. Как выдержать достойное лицо в такой непростой ситуации? Кто угодно смутился бы и растерялся.
        Рассказ Лёна стёр с лица короля выражение гнева.
        - Вот оно как? - удивлённо протянул он, машинально потирая ноющие виски.
        - Да, пожалуй, ты правильно сделал, что позволил утащить её, - наконец, решил Алай, - Вот было бы дело, если у меня вместо наследника появился бы выводок тролльчат! Чёрт, это было бы совсем уж скверно!
        Он так разволновался, что вскочил с места и начал мерить шагами кабинет.
        Конечно, Лён не рассказал всей правды. Он поведал лишь о том как принцесса опаивала его вином на ночь. А сама убегала в лес к своему зелёному принцу. Лён обнаружил это дело лишь в последнюю ночь перед отъездом и не знал как поступить, ведь он понятия не имел сколько времени она уже общается с троллем. Знают о том в Бреннархайме или нет - ему ведь не скажут ни за что. Раз Диш Венсенна даже не знал. Про подмену принцессы он ничего не рассказал - это уже будет лишним, раз невеста всё равно исчезла.
        - Да, да, это так, - задумчиво качал головой Паф, - да только дело очень скверно. В народе сейчас идут толки про принцессу. Сам понимаешь, раз её похитил тролль, она теперь порченая. Но честь обязывает пойти и отбить её у тролля. И с Бреннархаймом ещё неизвестно что получится - они вполне могут выдвинуть нам ультиматум, как за оскорбление чести рода - кто же признается, что товар-то был с изъяном. Нет, брат, тут дело политическое. Так что, с троллятами там или без них - принцесса должна быть возвращена.
        - Паф, я завтра отправлюсь в Дивояр - просить совета, - сказал Лён.
        - Сколько раз напоминать, я - Алай, - резко ответил тот, - Вот так забудешься и при всех меня назовёшь этой детской кличкой. Я же тебя не зову Лёлё!
        - Тебе, наверно, нелегко пришлось все эти дни, - наконец, догадался Лён в чем причина усталого вида друга.
        - Да уж, - кивнул тот, - герцог вовсю старается, раздувает страсти, сеет смуту и раздор. Понимаешь, откуда-то просочилась информация о планах дивоярцев - о разделении страны и расселении народа. Тут такое кипение идёт сверху донизу - от дворца до последнего коровника - все только и судачат о том, что я предатель. Свадьба могла бы разрушить все эти слухи: раз король женится, значит, собирается править. А тут такое… А самое главное, Лён, они все правы: я предатель.
        Уже позже, в своих покоях, когда Лён впервые за эти десять дней смог лечь в нормальную постель и отдохнуть, а сон, как назло, не шёл к нему. Так, болезненное состояние полудрёмы, всё время прерываемое неясной тревогой. Но вот под утро он всё же забылся глубоким сном. И пришло к нему во сне видение.
        Стоит Лён на уходящей в обе стороны прямой дороге, небо над головой низкое, бесцветное, давящее. По обе стороны ровного, как шоссе, пути далеко за равниной, покрытой седой травой, смутно темнеют горы.
        - Бесконечная дорога… - прошептали сами собой во сне его губы.
        И тут прямо перед ним, невысоко над землёй, как дым от извержения вулкана, вспухло грозовое облако. Синие клубы разошлись и открыли окошко, а в окошке - Паф. На голове королевская диадема, на груди знак власти - золотой орёл, а сам весь в пурпурном.
        - Ты потерял её?! - яростно крикнул Паф.
        Да, это было то самое видение, которое Лён видел, когда устроились они на ночлег в зачарованном лесу во время одного из погружений Жребия.

* * *
        Рано-рано утром, когда после почти бессонной ночи король пошёл проводить своего мага и товарища - Лёну достаточно было выйти на любой балкон, чтобы призвать Сияра и запрыгнуть ему на спину.
        Они шли по тихому дворцу, мимо дремлющей стражи. По дороге наткнулись на сваленное в кучу добро - это было имущество, оставшееся от принцессы: разодранная в тряпки палатка, сундуки с нарядами и прочие вещи. Всё это как подобрали и привезли с той злополучной поляны в лесу, так и не знали что с этим делать - свалили в угол и оставили. Теперь из разбитого сундука вывалились испачканные вещи.
        Король задумчиво поднял с пола тонкий кружевной платок с монограммой и повертел его в руке.
        - Ты знаешь, кого она мне напомнила на своем портрете? - продолжил он, поднося вещицу к лицу, - Ты не поверишь, но она напомнила мне принцессу Гранитэль. Было какое-то едва уловимое внешнее сходство, но внутренне… Подумать только, что за дура - влюбиться в тролля!
        Он понюхал платочек и искоса глянул на Лёна.

* * *
        - Плохо, очень плохо! - покачал головой Вольт Громур, когда все члены Совета, какие только были в Дивояре, собрались в круглом зале заседаний.
        Все сошлись на том, что нельзя было возвращаться в Ворнсейнор без принцессы - хоть зимуй там, в лесу, а найди! По крайней мере, хоть вид сделай, что ищешь. Ну понятно, принцесса, связавшаяся с троллем, на место королевы Сильвандира не годится, да и вообще уже никуда не годится. Бреннар очень ловко спихнул с рук порченый товарец - какой теперь с него спрос? Условие-то он выполнил - дочь отдал за короля Сильвандира. А Лён не мог довезти девушку без проблем. Впрочем, так и так всё скверно.
        План дивоярцев, разработанный так детально, провалился. И теперь надо снова что-то придумывать. Нет, к такому повороту вещей дивоярцы явно не были готовы - надо же, какой-то зелёный гриндрил! Лён очень умно не рассказал всего, что произошло в ту ночь на лесной поляне, упомянул лишь кратко, что тролль унёс принцессу - иначе дивоярцы быстро распознали бы обман.
        - Лён, тебе необходимо найти принцессу Лилиану и доставить её в Ворнсейнор. По крайней мере, люди должны видеть, что твои слова не выдумки. Иначе позор для короля Алая, решат, что его намеренно обвели вокруг пальца, оскорбили. Тогда война неизбежна, - сказали в Совете.
        Но если найти принцессу и предоставить её как неопровержимое доказательство того, что в дело вмешался его величество Случай - с кем не бывает в волшебной-то стране! - то можно дело это замять. Сторона Бреннархайма принесёт извинения - не доглядели, мол! И бракосочетание будет считаться недействительным - с тролльчихой?! А так невозможно будет найти новую невесту.
        - Ты справишься, Лён, или нужна помощь? - спросила его Брунгильда.
        - Я справлюсь! - пообещал он.
        Никакой помощи ему не надо! Особенно от дивоярцев - чтобы случайно не вскрылась правда!
        Он ожидал гораздо худшего - думал, что его будут ругать и смеяться над ним. Но встретил понимание, поддержку и сочувствие. Да, он был так поспешно назначен на эту должность, толком не прошёл подготовки. Да и всё бывает. В целом Лён очень ободрился после этого разговора в Совете и теперь горел желанием скорее догнать эту одурманенную троллем принцессу и доставить её в Ворнсейнор. Не Наташу же он искать будет!
        Чуть не бегом он бросился на выход из здания Совета, но Брунгильда его задержала.
        - Мы забыли кое-что ещё с этим твоим поспешным назначением, - сказала она своему бывшему ученику, и в глазах валькирии сиял тёплый свет.
        - Вы с Пафом больше не студенты университета, а у вас там остались вещи. Ты у нас вообще магистр, так что тебе полагается свое отдельное жилье. Такой порядок! В Дивояре много пустующих домов - их хозяева не скоро снова заселятся в них. Так что можешь выбирать любой. Твои товарищи помогут тебе перенести твои и Пафа вещи. Жилище твое будет неприкосновенно - ты наложишь на него свое слово. Обоснуешься, и это будет твой дом на время твоего служения, когда ты будешь посещать Дивояр. Не спеши, отправишься завтра утром.
        Это было очень кстати. Ведь некоторые вещи он не хотел бы доверять чужим рукам. В его с Пафом комнате хранится тот самый эльфийский кристалл, в котором заключена Мари - он вынес его из посещения зоны наваждения рядом с городом Пафа. Пардон, Алая! Если будет он находить и другие кристаллы, то ему понадобится хорошее убежище, чтобы было где хранить это опасное сокровище.
        Тут вспомнилось и про сокровищницу Гедрикса, которая теперь сгинула вместе с областью аномалии. Да, там было много зелёных кристаллов, и целая россыпь кристаллов с жильцами. Теперь уже ему никогда не достать эту часть осколков и, значит, никогда не выполнить завет короля-мага. И стоит ли вообще собирать эти осколки, если невозможно собрать разбитый Живой Кристалл? И собирать-то его незачем, ведь Аларих с Гранитэлью теперь находятся в призрачном Сумраке - там их дом.
        Так он думал, когда отправился выбирать свободное жильё. Обходя один сияющий дворец за другим, он был погружён в свои мысли. Хотелось всё сделать поскорее, чтобы немедленно отправиться на поиски настоящей Лилианы. И ту неожиданно в воротнике запела тихим голосом его иголочка, его меч Джавайна. Что такое? К чему оно?
        Очнувшись, Лён обнаружил, что стоит возле одного из крайних жилищ, почти у самой стены города. Вот перед этим стройным и затейливым домом и запело его необычное оружие.
        Дом пустовал - двери были открыты.
        На улице Аметистовой стоял этот дом - название не случайно, потому что дорога здесь была вымощена сияющим бледно-лиловым камнем - все улицы в Дивояре имели названия драгоценных камней, и цвет их подходил названию. Так удобнее различать с высоты полёта разные жилые секторы. Все они располагались широким кольцом вокруг ансамбля центральной Площади Звезды и Университета и делились цветами радуги на разные участки. Изумрудный сектор - монстропарк и сады. А остальные просто пестрели и сияли переходящими цветами. Всего секторов было восемь, и они разделялись реками, текущими из озера Звезды.
        Долго не раздумывая, Лён зашёл в этот дом - ему вообще всё равно где селиться. Он и не забрёл так далеко, если бы не ушёл в свои мысли. Но тут ему понравилось.
        Похоже, каждый маг украшал свое жилище по-своему, а во время заселения очередного жильца тот подбавлял что-то свое. Кто-то из бывших обитателей увлекался мозаичной живописью - все стены представляли собой восхитительные витражи, сквозь которые смутно проглядывали контуры соседних помещений. Сюжеты картин напоминали сказочные иллюстрации. А ведь когда-то и он неплохо рисовал!
        Это чудное творение неведомого мастера отвлекло Лёна от тяжёлых дум, и он с увлечением начал обходить своеобразную картинную галерею, двигаясь через анфилады. Отчего его иголочка запела? Что за знак подавала хозяину?
        Всё было очень интересно, да только времени в обрез. Знакомые старшекурсники - Пантегри, Очерота и Диян помогли ему перенести его и Пафа (Алая!!) вещи, одежду, книги. Теперь у него есть неприкосновенное жилище! Теперь он может быть спокоен за свои кристаллы, а они ещё будут находиться. Ему придётся заняться этим, чтобы не было случаев, как с Мари. Вот только отслужит он с Пафом положенный срок и займётся. Обязательно.
        Это хорошее место для всех его сокровищ - для хранения эльфийского кристалла подошла высокая хризолитовая ваза на постаменте посреди одной комнаты - представилось как будет постепенно годами наполняться эта ваза зелёными осколками. Нашли место среди книжных полок и две его драгоценные, тщательно скрываемые от чужих глаз книги - жизнеописание Гедрикса и хроники Скарамуса Разноглазого.
        Эта комната тут будет тайной, сюда не заглянет никто даже из друзей, когда придёт им желание навестить своего товарища в его новом доме, на неё положено двойное заклятие. Здесь новый хозяин оставил и свои сокровища, пока не нужные в дороге - золотую дудочку, вызывающую духов ветра, волшебный голыш, поднимающий острова в море, непонятного назначения костяной гребешок, мятый золотой колокольчик и зеркальце.
        На глаза попала прекрасная коралловая шкатулка, лежащая на полке - на её крышке из мельчайших драгоценных зерен была выложена прекрасная мозаика: всадник на крылатом лунном жеребце. Немного подумав, из какого-то неясного желания Лён отцепил от воротника и положил туда свою таинственную иголку - меч Джавайна. Сейчас, пока он носит в ножнах настоящий дивоярский меч, непонятный Каратель вызывал смутное опасение. Почему Каратель?
        Вспомнился подслушанный в библиотеке разговор, когда Вольт Громур спросил у некоего Гомониила - почему тот вручил подростку этот меч. На это неведомый маг ответил, что не обязан объяснять свои поступки. Как это не обязан: Вольт Громур глава Совета, фактически - глава Дивояра. И кто такой Гомониил, чтобы ему не подчиняться?

* * *
        - Зеркальце, покажи мне настоящую принцессу!
        Эльфийское зеркальце послушно засветилось мягким светом, и в его круглом окошечке показалась женская фигура в нелепой одежде. Теперь на девушке было надето какое-то платье тёмного цвета, неуклюже скроенное, поверх фартук из дерюги. На голове грубого холста чепчик. Принцесса находилась, судя по всему, в тёмной пещере, где ничего толком видно не было.
        Удобная эльфийская вещица во многом облегчала хозяину дело: она показала по его желанию с высоты место, где прятались тролли. Это была излучина реки, с внешней стороны ограждённая каменным плато - вот там, среди скал и глубоких щелей прятались беглецы. На другом берегу, как раз на выступающей мысом излучине, имелась примета: зелёный холм, на вершине которого виднелись старые развалины, заросшие зеленью. Наверно, тут когда-то был замок, а теперь только остатки фундамента.
        С помощью того же зеркальца Лён выяснил, куда убежала эта пара - в область наваждения, как раз около королевства Сильвандир. Тролль унёс принцессу в зону сказки, откуда наверняка и явился.
        Выйдя за порог своего жилища, новый магистр наложил на дверь именное заклятие - теперь его жилище неприкосновенно.
        Глава 16
        У очарованных земель, или по-дивоярски - зон наваждения, есть одна особенность: откуда бы вы ни приблизились к этому месту извне, вам всякий раз будет преграждать путь неширокая и неглубокая река с крутыми бережками. Но стоит пожелать проникнуть в волшебное место, как тут же откуда-то появляется мостик через реку. Некоторые думают, что мостики всегда стоят на месте, но это не так. Просто путник, спешащий в очарованную землю, уже заранее как бы прокладывает себе путь - неудивительно, что с той стороны его уже ждёт дорога. Иди по ней, и она выведет тебя к твоей истории. Но сверху, с высоты полёта лунного коня, не видно никакой речки - очарованные земли едва ли отличаются от обычных земель Селембрис, только городов не видно - всё как бы сплошная дикая природа.
        Примерно зная расположение границ зоны наваждения, Лён уже на подступе к ним опустил коня на землю. Тогда перед ним через минуту открылся вид на узкую лесную реку - путь в зоны наваждения всегда лежал через воду. Войти в них легко - выйти трудно! Вот обратный путь где попало не пролегал - тут надо было знать выходы. И знали их только дивоярцы - те, которые не раз бывали в таких зонах.
        Был тут один маленький секрет: найти выход из очарованной земли можно только там, где однажды вошёл в него. Так что, войдя в зону на границе Сильвандира, со стороны Бреннархайма, молодой дивоярец уже точно знал, где находится ещё один выход - прямо на Ворнсейнор, где однажды он посетил волшебное место с товарищами-старшекурсниками. В тот раз он попал в прошлое - на два года назад, и встретил астронома Юста Достаса. Вот был случай заглянуть к нему и поведать про Белого Принца. Ведь в зоне наваждения время не имеет значения - выйдешь всё равно через заданное время. Лён назначил себе привычные три дня - через три дня он должен доставить беглую принцессу в Ворнсейнор.
        Всадник на белом коне легко преодолел расстояние до городка, в котором пару месяцев назад он побывал в приюте матушки Марты и видел самого себя в образе Щелкунчика. Ах, дубовый лист, каким же удивительным теперь ему казалось то время погружений в Жребии - сколько приключений, сколько удивительных людей! А теперь ему казалось, что он высох, как старый лист, за своей учёбой. Чем больше знаний, тем меньше удивления перед чудесами.
        Здесь уже царило тепло конца мая - блаженная пора, которую Лён так любил. Чудесная погода стояла в той земле, и подумалось, что наконец-то старый Юст отогреется от своего кашля - болен старик, что бы там ни говорил.
        "Надо было захватить ему волшебных микстур Энины!" - подумал с легкой досадой на свою недогадливость Лён. Ведь мог бы сообразить! Энина, будущий дивоярский целитель, очень хорошо умела составлять оздоровительные зелья - это у неё талант.
        В городок он въехал, как обыкновенный путник - его конь убрал свои огромные крылья по просьбе седока, и даже масть Сияра прикрыта завесой незаметности. Улицу Лён узнал сразу, а проехав мимо приюта, был приятно удивлён тем какой теперь этот дом стал нарядным - отремонтирован фасад, поправлено крыльцо, уделана крыша, забор стоит целёхонек. Сразу видно, что деньги пошли этому большому дружному семейству на пользу. Зайти бы не мешало, да некогда. В следующий раз!
        Вот тот угол, где замерзла бедная девочка. Может, теперь, благодаря удивительным сказкам старого астронома, жители этого городка стали добрее к бедным. А вот и дом старика Достаса. Стал как будто новее, покрашен, окна на верхнем этаже теперь опять со стёклами - кажется, у преподавателя университета дела тоже пошли на лад. Может, ему неплохо заплатили за издание сборника сказок?
        Едва Лён поднёс руку к колокольчику, чтобы позвонить, дверь неожиданно распахнулась. Но вместо старого сказочника на порог вышла молодая пара - худощавый горбоносый юноша со светлыми волосами до плеч, одетый в элегантную тройку хорошей материи теплого цвета топлёных сливок и прекрасный высокий цилиндр бежевого атласа. Спутницей его была симпатичная молодая особа в пышной юбке, с нарядной пелеринкой на плечах, в новеньком капоре, из-под кружевного края которого выглядывали тщательно завитые локоны.
        - Простите, а могу я видеть господина астронома? - немного растерялся Лён.
        Может, к старику приехали родственники? Или он пустил на постой жильцов? Или даже умер?!
        - Кого? - удивился молодой человек, - Здесь нет никаких астрономов.
        - Но как же так?! Не столь давно я был у него? Может, старик умер, и вы приобрели этот дом после него?
        - Простите, - немного холодно ответил молодой человек, разглядывая пришельца, одетого излишне тепло для почти летней погоды, - но этот дом я ни у кого не купил - он достался мне в наследство от моих родителей. Я здесь живу уже двадцать пять лет. А это моя жена, Алиса, и мы торопимся в гости.
        Он нетерпеливо взял под руку свою жену и попытался обойти настырного гостя. Наверно, в лице Лёна выразилась такая растерянность и огорчение - он ничего не понимал, поэтому незнакомый обитатель дома остановился и сочувственно спросил:
        - А что вы хотели? Вам зачем-то нужен этот астроном? Странно, я преподаю в местном университете, но не знаю в нашем городе ни одного астронома - кому нужно смотреть на звёзды?
        - Да я просто хотел передать ему кое-какие сведения… - гость отошёл от крыльца и направился к своему коню, смирно стоящему поодаль без всякой привязи.
        - Постойте, - поспешил за ним молодой человек, - может, я могу вам чем-нибудь помочь? Давайте ваши бумаги - я отыщу такого человека и передам!
        - Да не надо, - нехотя отозвался явно расстроенный пришелец, - я думаю, что ошибся…
        Да, наверно, он действительно ошибся, ведь это зона наваждения - мало ли какие удивительные превращения она может сотворить. И вот на этом месте живут совсем другие люди - наверно, это другая история.
        - Юст! Сколько можно ждать? - позвала своего мужа молодая особа, нетерпеливо постукивая зонтиком о каблучок.
        От какой-то догадки Лён медленно повернулся обратно, поражённый отчего-то до глубины души.
        - Простите, я не представился, - немного смутился франтоватый молодой человек, - Юст Достас, преподаватель университета!
        - Минутку, Алиса, я сейчас! - извинился он перед своей молодой женой. - Простите, мы торопимся на крестины к нашим хорошим знакомым - госпоже Марте Андерсен и её мужу, Петеру Андерсену!
        - Это вон в том большом доме? - осенённый неожиданной догадкой, спросил Лён, указывая вдоль улицы в ту сторону, откуда пришёл.
        - Да, а вы знаете эту семью? Удивительные люди! Госпожа Марта так любит детей, а ей так долго не давалось обрести ребёночка! Ах, впрочем, я заболтался! - Юст с улыбкой обернулся к своей жене и помахал ей рукой, - Так что у вас, давайте поскорее, пожалуйста.
        - Я просто хотел рассказать господину Ю… астроному про Белого Принца, - пролепетал Лён, во все глаза глядя на молодого Юста Достаса.
        - Белый Принц?! - поднял тот брови, - Что это такое?
        - Артефакт, - волнуясь, сообщил пришелец, - Такое неизвестное тело, летающее над Селембрис выше атмосферы, но ниже лунной орбиты.
        - О чём вы говорите? - снова не понял учёный, - Разве что-то может самостоятельно двигаться вне хрустальных небесных сфер? Кто вы вообще?
        - Я дивоярец, - сообщил ещё более изумлённый Лён.
        - А это что такое? - ещё больше удивился Достас.
        - Э… Это такой летающий над облаками город.
        - А, понимаю, волшебство! - улыбнулся Юст, кивая нетерпеливо зовущей Алисе. - Простите, юноша, мне некогда заниматься сказками. Если увижу вашего чудака-астронома, так обязательно передам. Как, говорите, зовут его?
        - Ю… Никак! - тут же спохватился дивоярец.
        - Ну, Юст!! - разгневанно топнула ножкой госпожа Алиса.
        Молодая пара поспешно убежала - они в самом деле опаздывали и рисковали не поспеть к крестинам младенца госпожи Марты. Ах, Марта, Марта, что же сталось с твоим младенцем, если ты спустя годы стала собирать вокруг себя бедных сирот и опекать их по мере своих сил! Ведь теперь Лён понял, что попал в прошлое этого городка, когда Юст Достас был молод и женат, а матушка Марта только ещё родила ребёнка. Что же происходит? Неужели зачарованная зона устроена по тому же принципу, как и аномальное пространство, где Лёна кидало по пластам времени в поисках Дерн-Хорасада? А это совсем не то, что говорилось в книгах Дивояра. Выходит, он сам сообщил будущему астроному про Белого Принца и про Дивояр?! Откуда же вообще взялось это название, если они с Юстом просто передали его друг другу? Непонятно. Парадокс какой-то.
        Зачарованные земли, творение давно ушедших мастеров - что же это такое?! До этого он думал, что они лишь развлечение, сказочное наваждение, как говорили книги Дивояра.

* * *
        Теперь молодого дивоярца ничто не должно отвлечь от дела. Времени у него достаточно, но хотелось побыстрее покончить с этой историей и успокоить кривотолки вокруг репутации молодого короля Алая.
        Приятно было пробираться нехожеными местами, среди буйной дикой природы - совсем не то что смотреть сверху на обширные лесные массивы - тут запахи, тут суетится мелкая жизнь, тут лесные речки и прозрачные ручьи. Так и мерещится за каждым деревом, за каждым холмом что-то удивительное, сказочное, пьяняще-необыкновенное! Как надоела эта сухая рациональность обучения, авантюризм кипит в крови. Снова хочется рискованных приключений, в какие он попадал не раз.
        Давно же он не ночевал в лесу. Давно не спал под звёздами! Комфорт и удобства лёгкой жизни дивоярца стали тяготить его, а душа вдруг возжелала свободы. Ох, как весело они проводили с Пафом время! Как шатались по Селембрис свободные, беспечные, порой голодные, без каждодневного крова над головой, но какая была у них дружба! А теперь его товарища запрягли в скучные, напряжённые обязанности, надели на шею золочёное ярмо, отяготили душу.
        Не глядя и привычно Лён нащупал рукой дорожную суму, открыл её и начал искать в ней волшебное зеркальце - чтобы уточнить дорогу. Отчего-то вещица никак не попадалась под пальцы. С небольшой досадой он отвёл взгляд от дороги и заглянул в суму: ну где там затерялась эта штучка? Пошарил ещё - и не нашёл. Что такое?! Неужели потерял? И вдруг вспомнил, что так и не положил этот волшебный компас в дорожную суму. Вот так раз! Как же он теперь найдёт троллей? Неужели придётся возвращаться? Обратно в Дивояр? Наверняка волшебное зеркало осталось лежать на столе в потайной комнате. Но тогда он потеряет время, и пройдёт более трёх дней.
        Молодой дивоярец поднял коня в воздух, чтобы осмотреть местность. Да, это похоже на то, что он разглядел в зеркальце - видел он там особую примету, вот она, перед глазами - видна сверху, как на ладони.
        Река, с одного берега подпираемая горами, другой берег - низина, на излучине реки - холм. А на холме - замок, к нему ведет ровная тропа. Судя по всему, жилище обитаемо - на огороженном дворе гуляла домашняя живность. Вот так раз, а почему он видел тут развалины? Или ему сверху показалось, и принял он за разросшиеся кусты зелёные крыши замка?
        Чтобы не было лишних вопросов, дивоярец опустился на землю и пешим ходом приблизился к жилищу, взобрался по расчищенной от камней тропе и въехал на горку.
        Подъехав к небольшому уютному замку, Лён с любопытством оглядел стену из валунов, скреплённых раствором, отыскал ворота и постучал дверным кольцом - гостя на Селембрис принято встречать с душой.
        Спустя некоторое время со скрипом отворилось маленькое оконце в массивных дубовых воротах, обитых железной решёткой, и в отверстие спросили вкрадчивым голосом: кто?
        - Я путник, добрый человек, прошу ночлега, - ответил Лён положенной формулой просьбы гостеприимства.
        - А у нас места мало, - бесстыдно соврал непонятный голос в дыре - не разобрать: пожилой мужчина или старая женщина.
        - Это как же мало? - усмехнулся дивоярец такой наглой лжи, - У вас домище вон какой огромный! Неужто для одинокого путника лавки не найдётся?!
        - А у нас семья большая! - продолжал упорствовать хозяин.
        - А у меня терпение лопается! - рассердился дивоярец. - Открывай сейчас же!
        - А ты чего орёшь, не у себя дома! - окрысились в дыре.
        - Да я…
        Окошечко захлопнулось. Ну что ты будешь делать!
        Сгоряча Лён хотел показать нарушителям закона как следует принимать путешествующих дивоярцев - махнуть на своем крылатом жеребце через стену да грохнуть об землю пару огненных шаров, но передумал. Может, хозяин в отлучке, а прислуга боязлива. Не следует так вызывающе вести себя. Короче, сел он тут неподалёку на пригорочке, пустил коня отдохнуть, а сам развернул скатерть-самобранку и начал ужинать.
        Дело шло совсем к вечеру, совсем уже смеркалось. И, судя по всему, принимать ночлег Лёну придётся прямо здесь - на взгорке. Хорошо, что у него с собой подарок Пафа - меховой плащ, а то ночи наверняка по раннему летнему времени прохладные. Никто так к замку не подъехал - хозяин не вернулся.
        "Может, давно в отъезде, вот прислуга и обнаглела?" - сонно соображал Лён, укладываясь набок на сухом пригорке - Сияр уже улетел кружить под звёздами и ржать на Месяц.
        Разбудил его чей-то топот и яркий свет факела. Сощурив со сна глаза, дивоярец разглядел всадника на бешеном жеребце - тот в нетерпении бил копытом в землю, хрипел, как барс, и свирепо фыркал. Всадник, свесившись с седла, пытался разглядеть при свете факела спящего у ворот человека.
        - Ты кто такой? - раздался нетерпеливый голос. - Почему здесь лежишь?
        - Так внутрь не пускают… - устало отозвался Лён.
        - Кто не пускает?! Как посмели?!! Путника не приветить?!!! В пепел обращу мер-ррзавцев!
        Ого, кажется, хозяин воротился! Сейчас наведёт порядок.
        От мощного удара содрогнулись створки ворот - ну и силища была у господина!
        - Ленда, Бакида, спите вы там, что ли?! Чем занимаетесь в моё отсутствие?!!
        За воротами началась суета, причитания, замелькали огни.
        - Что? Не пойму что вы там бормочете! - кричал грозный хозяин в окошко, створку которого выбил с одного удара.
        - Сейчас, сейчас, батюшка, сейчас, родимый! - орали оттуда.
        - А? Я не слышу!
        - Сейчас, говорю! Засов заклинило!
        - При чём тут засов?! - гневно разразился витязь, мощно потрясая ворота.
        - Да не толкай ты! Хуже только! Сейчас багром поддену!
        - Ты почему, Бакида, гостя не пустила?!
        - Какого гостя?! А? Не знаю никакого гостя! А? Болтался тут какой-то оборванец, просил чего неведомо - я всех пускать должна? Да не тряси ты, князь - мешаешь только!
        - Это мой дом, Бакида, а не твой! Ты, кажется, забыла, что я тебя так же с дочерью впустил? - крикнул князь, свешиваясь с седла, чтобы заглянуть в окошечко.
        - Так мы, батюшка, всё для тебя, для тебя стараемся! Ночей не спим, куска не доедаем, все стережём твои хоромы, все бдим! А то нагрянут враги да все и разграбят. Откуда я знаю, кто он такой - может, лазутчик вражеский!
        Внутри, наконец, что-то громко ухнуло, послышался металлический удар, и ворота с трудом стали отворяться. Князь спрыгнул с седла и сильной рукой попятил непослушную створку, открывая дорогу гостю.
        - Вот скаредная баба! - с досадой бросил он, отряхивая плотные кожаные перчатки.
        Теперь Лён мог получше разглядеть его. Высокий, выше своего гостя дивоярца, шире в плечах и мощнее статью. Одет в странные латы, покрытые поверх металла эмалью, отчего казалось, что они пылают собственным багряным светом, а не отражают свет факелов. Красный, переливающийся плащ, высокий шлем с позолоченным драконом наверху мешал разглядеть лицо. Но разглядывать было некогда - хозяин жилища заговорил с той, кого назвал Бакидой.
        - Откушай, зятёк, хлеб-соль! - усердно кланяясь, приговаривала женщина - пожилая, круглая, богато, но безвкусно одетая. Она оправдывалась перед разгневанным князем, через слово приговаривая "откушайте хлеб-соль, зятёк", при том усердно подсовывая под нос зятьку этот самый хлеб-соль - большой румяный каравай. Голос её, какой-то неопределённый, журчал с утомительным однообразием, как будто завораживал. Говорила она быстро, словно роняла слова, как горох, и вскоре действительно оболтала уставшего князя и заставила его и гостя оторвать и съесть по кусочку хлеба. Уж после этого было как-то неудобно ругать хитрую старуху.
        Гнев князя улёгся, он расстегнул на своем коне подпруги, сбросил наземь упряжь и, больше не заботясь о своем животном, позвал за собой гостя, приглашая пройти в дом. Лён заметил, что коня хозяйского никто не принял - тот сам пошёл по двору и зашёл в открытые двери сарая. Ну и порядочки, однако, в княжьем доме.
        Просторный зал не был освещён, и очаг был холоден - хозяина явно тут не ждали.
        - Ну велел же: всегда будьте наготове к моему приезду! - с досадой говорил тот, обходя помещение и обнаруживая то там, то тут непорядок.
        - Темень, грязь, холод! - в сердцах бросал он.
        И тут сделал нечто необычное, чего Лён никак не ожидал: резко повернувшись вокруг себя, князь обвёл холл вытянутой рукой, и от его пальцев полетели огненные стрелы! В одно мгновение зажглись факелы на стенах, загорелись свечи и запылали в огромном камине брёвна! Помещение мгновенно осветилось, открылись подробности действительно плохой работы прислуги: везде неприбрано, вещи валяются не на местах, какие-то тряпки накиданы по углам.
        Он ещё раз обвёл рукой помещение, целя на этот раз по полу - разбросанное барахло начало вспыхивать, сгорало быстро, оставляя курящийся дымком пепел. Лёну стало ясно, что он попал в гости к настоящему огненному магу. А тот уселся за большой дубовый стол, грохнул по столешнице кулаком и рявкнул:
        - Еды давай, Бакида!
        Вбежала та самая пожилая тётка, бросая досадливые взгляды на гостя - звали его тут, явился!
        - Сейчас, батюшка, сейчас! - торопливо зачастила она, без всякой пользы бегая по залу.
        - Ой что же всё пожёг, порушил?! - причитала она, хватаясь за сгоревшие тряпки.
        - Ой, факелов-то сколько для чего зажёг, ой свечки-то не бережёт!
        - Да что ты, в самом деле?! - рассердился хозяин, - Моё добро мне же и жалеешь?! Где мясо, вино, свежий хлеб?! Где вода для умывания, где рушники? Где мои собаки, чёрт возьми?!!
        Последние слова он прокричал в страшном гневе, и Лён с неудовольствием подумал, что попал как раз на семейную разборку. Уж лучше бы не будил его гостеприимный хозяин этого дома, на пригорочке спалось весьма неплохо.
        - Ой, а собаки больно много жрут, - снова заскулила Бакида, - им мясо, мясо всё давай! А где им мяса напастись?
        - А где мои стада овечьи да козьи?! - снова громыхнул хозяин, - Где пастухи? Всё продала, скаредина, всё в деньги обратила?!
        - А денежки-то вот они! - заголосила противная старуха, - в сундуке лежат-покоятся, сердешные! Они ни есть, ни пить не просят! Ни выпасу, ни водопою не хотят!
        - У, старая ведьма! - с отвращением сказал князь.
        - Вот так всегда, - признался он, - никого пригласить в дом не дает, а кого ни приведи - позор мне как хозяину.
        - А отчего же вам не выгнать её и не позвать другую управительницу? - осторожно поинтересовался гость.
        - А она не управительница, она мне тёща!
        Лён едва не присвистнул от удивления: уж больно не соответствовал вид князя, явно благородных кровей человека, и этой алчной, хитрой старухи. Совершенно ясно, что хозяин внезапно нагрянул в дом из долгой отлучки, а его тут не ждали. И вот теперь ему неловко перед гостем, которого полагается встретить, угостить и спать уложить. А в доме, судя по всему, полный бардак и развал. Да, есть отчего расстроиться. Лён уже подумывал как бы поделикатнее предложить свою помощь - выложить на стол свою волшебную скатёрку, но опоздал с идеей.
        - Ну ладно, - мирно сказал князь, оглянувшись на простывший след Бакиды - та якобы отправилась собрать на стол угощение, - не будем поминать дурное. Не кручинься, гость, будет тебе и сытный ужин, и мягкая постель.
        С этими словами он скинул с рук тяжёлые перчатки и достал из-за пазухи мешочек тонкой алой кожи. А то, что случилось дальше, невольно вызвало у Лёна вскрик: он не сдержался, когда в пальцах князя увидел Перстень Гранитэли! Это он, это, несомненно, он! Даже не просто две золотые змейки, держащие бриллиант, даже не огранка камня, не его цвет, а то знакомое ощущение, какое возникло у Лёна - это присутствие Гранитэли!
        - В доме гость, а у нас снова беспорядок, - обронил хозяин, бросив искоса взгляд на гостя.
        В тот же миг всё вокруг неуловимо преобразилось - пропал мусор на полу, а сам пол стал чище и светлее, застлался сам собой коврами. Стол и лавки словно обновились, заблестели подсвечники, просветлели окна, помещение приобрело уютный вид, исчез запах нежилого, а в довершение всего стол накрылся парчовой скатертью, а на ней быстро возникло обильное угощение.
        - Спасибо, принцесса, - ласково проговорил князь в перстень и жестом пригласил гостя к столу.
        - Не удивляйся ничему, - сказал он гостю, большими глазами глядящему на эти чудеса, и скинул с головы шлем с крылатым драконом, богато украшенный рубинами.
        Ярко-красные волосы, похожие на огонь, упали на широкие плечи нового знакомца.
        Теперь, когда шлем не скрывал его, Лён мог разглядеть лицо князя: его кожа была золотисто-смуглой, как будто хранила отблески огня от необыкновенных волос. А глаза играли искрами, как будто внутри этого необыкновенного человека горело пламя. И эти волосы, эти огненные волосы, как в сказке про Яхонта, которую однажды рассказал Лембистор!
        - Ну, здравствуй, Румистэль! - неожиданно сказал князь онемевшему от изумления гостю, - А меня зовут Финист!
        Глава 17
        - Ну что ты сразу замолчал? Да, я волшебник. Но ведь и ты волшебник. Откуда ты? Зачем идёшь? Где твой конь, Румистэль? - этими вопросами Финист, сказочный герой из снов Лёна забросал своего гостя. При этом он открывал судки, накладывал в тарелки мясо, резал хлеб, наливал вино - словом, вел себя, как хозяин. Финист вообще разом делал несколько дел - как будто его переполняла беспокойная огненная энергия.
        "Я - Румистэль?!" - ошеломлённо спрашивал себя Лён.
        - Я заехал в эти места, чтобы отыскать одну принцессу, которую похитил зелёный тролль, - признался он, едва придя в себя от потрясения. Он всё ещё не понимал, куда попал: ведь Финист жил давно! Очень давно! Порядка тысячи лет назад!
        - Твоя невеста? - спросил Финист, оставляя нож и поднося ко рту на двузубой вилке кусок мяса.
        - Нет, не моя. Она невеста короля, которому я служу.
        - Зачем она королю? - покачал головой Финист, от этого движения его красные пряди вспыхнули, как оживший костёр.
        - Кому нужна принцесса, на которую положил свою грязную лапу жабоглот? Другое дело - казнить погань! Я ненавижу троллей! Вот моё слово грязным тварям!
        С этими словами князь выставил руку, и в его ладони сам собой вырос… меч Джавайна!
        Потеряв всякий дар речи, Лён тупо уставился на такое знакомое оружие. Это ж его меч! Ему ли не узнать его?! Даже внутри отозвалось знакомым ощущением силы! Его меч в чужих руках - в руке Финиста, сказочного героя, огненного князя!
        - Чего ж ты замер? - мирно спросил Финист, - Это мой Каратель, он убивает только колдовскую нечисть, он отправляет их прямо в лимб, где им и место. Ибо вылезли они из мерзкого, холодного, неживого болота обратной стороны Селембрис. Там они скитаются, воя и срежеща зубами, там они терзают друг друга от ненасытной алчности и злобы. А здешний светлый мир не их стихия, здесь душам лимба не должно быть места.
        - Откуда ты узнал меня? - всё ещё не веря в происходящее спросил Лён.
        - Я видел тебя, - метнул на него быстрый взгляд Финист, - На Бесконечной Дороге. Ты стоял там на обочине, и я услышал имя в воздухе: Румистэль.
        Да, он помнит человека на красном коне, с красными волосами, в яркой алой мантии - тот проскакал мимо и кивнул ему!
        - Что такое Бесконечная Дорога, Финист?! - жарко спросил Лён.
        - Память предков, - спокойно ответил тот, - Разве ты не знаешь? В одну сторону - прошлое, в другую - будущее. Но трудно продвинуться в будущее - время не пускает.
        - Ты много повидал, Финист… - начал Лён, думая как разговорить ему этого необыкновенного человека и как бы не сболтнуть лишнего.
        - Да, я много повидал! - обратил к нему свои необыкновенные вишнёвого цвета глаза хозяин замка, - У меня есть дело, которым я занимаюсь уже много лет. Я собираю осколки Вечности, таинственные кристаллы, которые разлетелись по множеству миров. Я ищу их во враждебных человеку мирах, среди гнездилищ нечисти и нежити, и дьявольских вотчинах, и огненных стихиях. Я князь огня, я огненный потомок Великой Саламандры, я семя Гедрикса. Как и ты, Румистэль. Не зря же мы встретились на Бесконечной Дороге. Откуда ты, мой брат?
        - Я из другого времени, - глухо обронил Лён, - я родился лет через тысячу после тебя. Наверно, ты мой предок, потому что я видел тебя во снах, ты приходил ко мне на помощь, когда я погибал. Я видел в видении твой портрет в каком-то неведомом месте, мне о тебе говорил мой перстень - вот этот!
        Глубокое чувство раздирало ему душу, когда он указал на чёрный бриллиант, который столько лет был ему другом и о котором он смутно тосковал. Ах, Гранитэль, помнишь ли ты меня - ведь моё время для тебя ещё не наступило!
        - Вот как! - изумился Финист, снова обратя к своему собрату яркие вишнёвые глаза.
        - И меч Джавайна, - продолжал Лён, - он и сейчас хранится у меня в небесном доме.
        - Много ли ты собрал кристаллов, мой друг? - спросил потомок саламандры, князь огня.
        - Нет, пока немного, - с неловкостью признался Лён, - если честно, всего один, и тот случайно. Однажды я нашёл сокровищницу Гедрикса, куда он складывал осколки, но сейчас путь к ней закрыт, боюсь, навеки. А даже без одного кусочка собрать великий Живой Кристалл нельзя. Но что толку искать осколки? Гедрикс думал, собрав Кристалл, оживить свой погибший мир и поднять из смерти Алариха. Это всё уже не нужно.
        - Гранитэль свободна?! - со страстью спросил князь.
        - Гранитэль свободна, - твёрдо ответил Лён, - Однажды я нашёл Красный Кристалл, где в заключении томился Аларих, и она открыла его. А потом я видел их обоих в Сумраке, безсолнечной стране, где живут души.
        Долгий вздох пронёсся по залу - это был ответ Гранитэли.
        Как ему хотелось попросить Финиста дать подержать чёрный бриллиант, снова услышать голос принцессы, снова ощутить её теплое участие к себе. Но здесь он для пленницы кристалла незнакомец.
        Закончив ужин, хозяин замка встал и подошёл к дальней стене, что-то сделал там, и вдруг стена разверзлась - оказалось, что в ней имеется хорошо спрятанный тайник, куда Финист сложил свой меч, походную суму. Снял с шеи мешочек, бережно сложил в него перстень Гранитэли, и тоже убрал в тайник. После чего закрыл, и на стене не осталось ни малейшей щели.
        Едва оба поднялись с места, как со стола исчезла скатерть, и все судки с ней - как будто не было ничего. Но тут случилось нечто.
        Шаркая подошвами, в зал вошла Бакида, неся с усилием большой поднос с едой.
        - Вот, зятёк, отведай, - пробухтела она, ставя еду на стол - там были разные пироги, жареное мясо, - Сейчас за вином сбегаю.
        - Да уж не надо бы, - ответил Финист, с сомнением разглядывая пироги - вид у них был явно не сегодняшний, - мы уже поели.
        - Опять своей колдовской еды наелся! - вскричала тёща, - Тружусь, тружусь, стараюсь, стараюсь - никакого уважения!
        - Да у тебя пироги не первой свежести, - попытался увещевать скандальную старуху зять.
        - Да что же - выбрасывать добро?! По ветру пускать?! Ждёшь, ждёшь его - никогда не скажет надолго ли уехал!! Гадай вот!! Ждала на той неделе - не приехал! Ждала вчера - не прибыл!
        Голос у неё был донельзя визгливый - прямо мозг сверлил! Наверняка такие разборки старуха устраивала князю всякий раз, так что он быстро сдался, взял с подноса пирог и начал есть.
        - А ты, батюшка? - умильно обратилась к гостю враз подобревшая Бакида.
        Лён последовал примеру хозяина. Пирог оказался, хоть и вчерашним, но вполне съедобным - готовить Бакида явно умела.
        Летняя ночь короткая, а ужин был слишком поздним и обильным, и в спальни хозяин с его гостем поднялись уже ранним утром. Лён чувствовал усталость, а Финисту как будто всё нипочём. Он поднялся по винтовой лестнице на второй этаж своего маленького, но ладно сложенного замка.
        "Если есть тёща, то где жена?" - подумал Лён. Не удержался и спросил хозяина.
        - Спит, моя маленькая певунья! - с лаской в голосе ответил Финист, - Не хотел её будить. Она к хозяйству неспособна - порхает, как птичка. Да и зачем ей руки свои нежные работой портить - она мне утешение, моя радость. Пусть прислуга всё делает, а Бакиде только распоряжаться надо умно. Завтра поищу новых, жалованье вперёд заплачу на полгода. Я долго в отъезде бываю - случается месяца по два-три. Ну, Румистэль, вот твоя опочивальня. Ты уж поищи себе чего-нибудь сам - найдёшь какие-нибудь одеяла-подушки. Кровать, я полагаю, старая перечница не продала!
        Князь указал гостю на дверь его спальни, но расстаться они не успели. Отворилась дверь в другой стене, и оттуда выбежала прелестная девушка.
        Насколько отвратительна была Бакида, настолько хороша была Ленда. Светлые, волнистые волосы едва не до колен, огромные голубые глаза, нежная кожа с тонким румянцем, фигура - тростиночка.
        - О мой князь! - радостно вскричала она, - Что же меня матушка не разбудила?! Не я встретила тебя, рушник не подала, воды не полила!
        - Не горюй, свет мой, - нежно ответил Финист, - Я не хотел тебя тревожить до утра!
        - Зачем же, сокол мой ясный, один во тьме бродил, никто тебе ни угощения не поднёс, ни чары не налил!
        - Забудь плохое! - засмеялся князь, принимая жену в объятия, как мощный дуб приголубливает тонкую берёзку, - И встретили меня, и чару поднесли, и рушники подали. Пойдём, былиночка моя, встретим приход утра любовью!
        - Постой, а это кто?
        Она выглянула из-за плеча Финиста, как птичка из-за дерева. Глаза пытливо смотрят на незнакомого ей человека.
        - А это гость, сокровище моё. Он устал, спать хочет, не задерживай его.
        Князь так и пылал желанием, глаза его метали страсть.
        - Гость? - строго спросила Ленда. - Гостя надо встретить достойно, накормить.
        - О, солнце моё, ну не начинай! - простонал Финист, - Ты ещё скажи: в баньке попарить! Да сделали уже всё без тебя! Ну какая из тебя хозяйка - ты дела в руках отроду не держала! Для чего я тебе прислугу нанял? Чтобы ты руки не портила домашней стряпнёй и прядением! Пошли со мной!
        - Прислуга была плохая! - возразила Ленда. - Я прогнала её.
        - А, это ты прогнала её, не мама, - с иронией заметил князь.
        - Ты всё время маму мою ругаешь, а она не спит, не ест, только о хозяйстве твоем печётся.
        - Ну пусть печётся, - смиренно согласился Финист, снова делая попытку увлечь жену на ложе.
        - Ты редко тут бываешь, а как приедешь, так всем недоволен! - продолжала выговаривать юная жена.
        Наблюдать эту умилительную домашнюю сцену Лёну не хотелось - тут разыгрывался один из семейных спектаклей, в которых юные прелестные создания проверяют свои остренькие коготки на размякшем от чувств супруге. Князь Финист был без ума от жены.
        Сон что-то не шёл, да и как спать когда случилась такая встреча! Удивительно, неужели никто из дивоярцев не знает, что зачарованный земли не что иное как зона переменного времени! Да, так стоило бы их назвать. Гость, явившийся в такую область, переносится в прошлое - в один из слоев времени! Чем больше ходишь в зону, тем дальше отправляешься назад! Вот почему по возвращении проходит не более трёх дней, а то и меньше! Чудеса и только!
        Он много раз ходил в зоны наваждения, попадал в самые разные истории - раз сто, не меньше. Бывал в очень старых сказках и легендах, а вживую с потомком Гедрикса встретился впервые. Значит, это в принципе возможно - надо только найти нужную область. Или это потому что Финист поселился как раз в такой зоне - ведь они вне влияния Дивояра.
        Тут в голову Лёну пришла такая мысль, от которой он даже вскочил с места, растеряв остатки желания поспать. О, Великий Дуб, а не потому ли это случилось, что он вошёл в зону без своего меча Джавайна?! Мог ли этот меч оказаться в одном пространстве сам с собой?! Интуиция и логика говорят, что нет - не может! И перстня Гранитэли с ним сейчас нет - вот почему оказалась возможна встреча! И Гранитэль его не узнала - для неё ещё в будущем встреча с последним потомком короля-мага. Она лишь почувствовала родство. Вот почему принцесса пришла в такое замешательство тогда, когда он вышел из зачарованных земель, где был в образе Румистэля - она не могла понять, где был сам Лён при этом погружении! Дубовый лист, до чего же всё сложно! И она сказала: Румистэль тот, кто будет после тебя.

* * *
        - Брат, могу ли я чем-нибудь помочь тебе? - спросил утром Финист, когда гость покинул свою опочивальню.
        - У меня простое дело, - отозвался тот, - где-то в этих местах скрывается тролль с похищенной принцессой. А вот я могу ли чем тебе помочь?
        - Пойдём на реку, - чуть запоздал с ответом князь, - Искупаемся, смоем пыль странствий, поговорим. Я тут говорить не хочу - тёща больно любопытна, так и подслушивает. Погодка хороша как, Румистэль! Водица, как парное молоко, трава свежа.
        - Хочу вот о чем спросить, - заговорил князь, когда оба они искупались и разлеглись на травке - обсохнуть и порадоваться яркому солнечному утру.
        - Скажи мне, дивоярец, не владеешь ли ты секретом любовного зелья?
        - Зачем тебе? - изумился тот.
        - Да видишь ли какое дело, - смутился Финист, - жена моя больно холодна. Сам я горяч, а она не разделяет моей страсти. Я как спешу домой после долгой отлучки, весь сердцем рвусь, желаю встречи, чаю сладостных объятий, пылаю весь, горю. А она, как малое дитё - играет словно мною. Словами говорит: люблю, а в деле всё мысли у неё гуляют где-то. То вдруг хозяйкой вздумает прикинуться - вчера вот, то начинает хлопотать, как будто в самом деле собралась что делать. Ты уж, наверно, понял: Ленда у меня хозяйка никудышная, всё так и валится из рук - вся в свою мамашу. Да мне того не надо, я не в работы её взял, она мне для услады сердца, моя душа к ней прикипела.
        Встретил я её по осени, когда возвращался из своего похода, среди глухого леса. Сидела она на порожке ветхой избушки, пела песню да косы расплетала. Жила она в этой развалюшке с матерью вдвоём - беднее некуда. Я ехал мимо, увидал и думаю: кто тут в моём владении без моего спроса поселился? Она скорее, как полагается, господина встретила, вынесла воды в ковшике, поклонилась и попросила дозволения пожить до весны в заброшенной сторожке. А там они уйдут куда глаза глядят.
        Так тронула меня её хрупкая краса. Глаза её чистые, невинные, небесной синевы, как будто в душу мне проникли, пленили сердце, разволновали душу. А вскоре я посватался к ней, и стала она у меня в дому хозяйкой. Да что сказать - хозяйкой! Не привыкла она быть хозяйкой, не научена ни одному делу, беспутной матери дитя. Глупа моя тёща, бестолкова, жадна и лжива. Но что поделаешь - родная мать моей жене! Как прогонишь - с кем моей птичке время коротать, пока я рыскаю иными землями. Да вот досада: сердце у неё ещё не пробудилось, страсти не ведает, огня не знает. Лепечет, смеется, как милое дитя, хохочет, прыгает, играет. Вроде рада, а как насытить мужа жениной любовью, как отдаться пылкому объятию - так, как ледышка, холодна. Иной раз я нарочно задержусь в дороге. Ну, думаю, соскучится, а она всё та же - в глазах невинность, а на устах пустая болтовня. Что делать, дивоярец? Я слышал, вы на всякие зелья мастера. Нет ли у тебя заветного состава для пробуждения любви?
        - Нет, Финист, у меня с собой такого нет, - признался Румистэль, слегка смущённый откровенными словами своего собрата. Выслушав его признания, дивоярец как будто заново увидел своего необычного знакомца.
        Да, Финист очень отличался от доселе виденных людей. Говорил он, как обыкновенный человек, а внешность его была ангелоподобна - настолько, что казалась нереальной. Сейчас, в свете яркого утра, его волосы казались буйным пламенем, которое бросает ветер - алые, как кровь, исходящая из сердца. Его лицо как будто высечено из живого камня, драгоценного, тёплого, жаркого агата - бесподобно гладка кожа, ни складки, ни морщинки. Торс прекрасен, словно отлит из металла - каждая мышца так и играет. А глаза как будто дышат пламенем живым - багряным, сочным, нежно-страстным.
        Признаться, никогда ещё не видел дивоярец такой необыкновенной красоты. Куда до Финиста его жене - она лишь слабый отблеск красоты, лёгкий ветерок, тогда как Финист - огненная буря. Как любить такого? Как не робеть наивной девушке, как не пугаться буйной страсти? Она, может, и полюбить-то не успела - просто обрадовалась, что после всех скитаний и нищей жизни оказалась в богатом доме, обрела покой, довольство.
        - Я думаю, она просто ещё не открыла в себе страсть, - мягко заговорил дивоярец, стараясь как можно меньше уязвить чувство Финиста, - Сколько ей? Шестнадцать? Мой друг, она ещё ребёнок. Дай ей созреть, и расцветёт она как женщина под жарким солнцем твоей любви. А пока, конечно, ей всё в новинку - мужняя жена, хозяйка в большом доме - и маму слушает, и мужа.
        - Ну ладно, Румистэль, пойдём. Солнце уж высоко.

* * *
        - Бакида, ты выгребла вчера уголья из очага? - строго спросил тёщу Финист, - Отнесла, куда я говорил?
        - Да что я тебе - сотня рук у меня, что ли?! Подай, приготовь, сделай! Разорвусь я что ли?!
        - Так ты не вынесла?! - с досадой воскликнул хозяин замка, - Значит, мой конь опять голоден остался?!
        - Да я к твоей конюке подступить боюсь! - взвизгнула разозлённая старуха, - Такую зверюку в дом приволок! Попалит всё тут!
        Гость с удивлением слушал эту перепалку. Кормить коня угольями - этакого он пока что не видал!
        Князь бросился в дом, в тот зал, где они с гостем время коротали.
        В очаге лежал остывший пепел, от прогоревших брёвен осталась куча угольёв.
        - Так и есть - не выгребла! - с досадой бросил Финист.
        Бегом он направился в сарай, куда вчера зашёл его скакун. Сегодня при свете дня Лён мог увидеть необычную масть этого мощного, как сам хозяин, животного. Высокий, выше в холке любой лошади, конь имел странный окрас шерсти - никогда такого дивоярец до сих пор не видел. Тёмно-карминной была шкура финистова жеребца и ало-красными были хвост и грива. Необычна и морда - как будто лошадиная, но в то же время такой хищный оскал!
        Завидев хозяина, животное гневно затопало копытом в пол, как будто негодовало за то, что его вовремя не накормили. Большое железное корыто перед ним было совершенно пусто - измятое, побитое. Видно, что конь в негодовании колотил по нему ногами. Так отчего же не вывести его на луг, подумал дивоярец, вон трава какая сочная. Или он, как Сияр, травою не питается? Может, тоже диковина какая, мало ли каких чудес на свете. Нет, точно, конь у Финиста не прост, как не прост и сам хозяин!
        - Горай мой, ты прости меня! - ласково обратился Финист к своему коню. - Захлопотался я вчера, о тебе забыл. Всю ночь стоял не кормлен! Подожди немного, я сейчас тебе свежих угольев нажгу!
        Выбежав стремительно из конюшни, сложенной, как всё здесь, на века - из тёсаного камня, скреплённого раствором, князь ринулся к поленнице.
        - Не трогали, что ли ничего? - с удивлением спросил он, оглядывая аккуратно сложенные распиленные и расколотые чурбачки - как раз под женскую руку, чтобы не тяжело было брать. - Что же они жгли на кухне, чем питались? Ну, женщины!
        Он быстро набрал охапку дров, сложил посередь двора и без всякого кресала, лишь щёлкнув пальцами, высек длинный язык пламени, который вмиг охватил дрова и начал бешено плясать, пожирая сухое дерево. Необычное то было пламя, не так горело, как привычное всем - с шипением и гулом огонь пожирал топливо, быстро истончая поленья, в минуту сморщивая их и расщепляя. Через несколько минут от большой охапки дров остался только круг пульсирующих красным светом, дышащих жаром угольёв. А Финист уже спешит в конюшню и выводит своего коня.
        - Ну вот, Гораюшко, тебе свеженькие угольки! - уговаривал он своего любимца.
        И перед глазами изумлённого дивоярца конь резво подскочил к кострищу и начал зубами хватать и таскать из него кипящие огнём угли! Быстро всё очистив, Горай потряс гривой, махнул хвостом, запрокинул голову и издал необыкновенно низкий рёв - так лошади не ржут! Шкура его, доселе тёмно-карминного цвета, словно расцвела и зажглась ярким алым цветом, как волосы хозяина.
        - Конечно, она его боится! - заметил Финист, - Где женщине совладать с таким! Зря я на неё накричал. Самому надо было позаботиться вчера, да всё как-то не так пошло с начала. Ну ладно, поел, иди в конюшню.
        - Твой конь ест горящие угли? - едва поверил своим глазам дивоярец, который уж каких только чудес не повидал в небесном городе.
        - Мой конь не как все! - ответил Финист, - Твой, как я знаю, тоже не траву щиплет. Лунные кони питаются холодным светом луны или отдалённым светом звёзд - они порождение иного мира. И мой Горай не здешних кровей, он - он гипподраг. Это я его так называю. По вашему он - метаморф.
        Метаморф! Вот это да! Вот это повезло Лёну увидать один из редчайших видов иноморфов! В Дивояре он усердно изучал науку Вэйвэ Валандера - экзобиологию и видел в зоопарке и в музее многие редкие виды, но метаморфа там не было.
        Дело в том, что метаморф по идее дракон, но в чистом виде в природе не существует. Это странное существо отличается от прочих совершенно необычным образом размножения. У метаморфов самок не бывает - только самцы. В брачный период самец ищет себе пару, и подходит ему самка любого драконьего вида. Ухаживает он необыкновенно красиво, а в момент соединения просто сливается с самкой в одно существо, воплощая в себе сразу два вида - свой исходный и вид самки. Получается гибридное существо с признаками обоих животных. Оно вынашивает потомство и в удачном случае рождает пару новых метаморфов, которые будут отличаться от родителей. В дальнейшем оба самца тоже соединятся с кем-нибудь, тем самым происходит постоянное изменение вида метаморфа - он всегда иной. Разрешившись от потомства, странное животное опять становится самцом, сохраняя черты изменения. Но бывают случаи, когда метаморф, устав искать самку-драконницу, влюбляется в другое достаточно крупное животное, вот тогда получается совсем уже диковинный гибрид. Вот так некий измаявшийся от одиночества метаморф однажды лишил Финиста его коня - красного
огненного жеребца. Слившись воедино, эти двое породили новое существо, которое князь сумел приручить - гипподраг имел черты обеих исходных форм: в обычном мире он принимал вид лошади, а в огненном - вид дракона. Редко кто из дивоярцев, путешествующих по иным мирам, мог похвастаться тем, что видел метаморфа, так что Лёну несказанно повезло!
        Ты был когда-нибудь в огненных мирах, дивоярец? - спросил Финист.
        - Нет, никогда, - признался тот.
        - Мой конь - я так привык его называть - как раз оттуда. Поэтому он питается огнём или горящими угольями. Ты не вздумай руку протянуть к нему или коснуться - можешь остаться без руки, а то и вовсе погореть. Он дикий, хоть и не злой - слушается лишь хозяина. Пальнёт огнём - вмиг сгоришь!
        Разговор прервался - подошла Бакида. На лице её плавала неискренняя улыбка - старуха явно заискивала с зятем.
        - Изволь, батюшка, откушать! Я уж расстаралась для тебя и для гостя! Вчера, уж не обессудь, не ждали тебя ввечеру-то. Заявишься, как тать ночной, не известишь, ни сокола пошлёшь. Откудова мне знать? Вот я и не подготовила свежего поесть. Нам с дочкой много ли надо - мы остаточками пропитаемся. Не медли, зятёк, давай к столу. Небось проголодался с дороги-то?
        - Нет, не проголодался! - поддразнил старуху князь, - А тебе и твоей дочери благодарение моё - откушали мы с гостем от ваших угощений! Опозорила ты меня, старуха! Ты и твоя дочь-лентяйка, жёнушка моя ненаглядная!
        - Ой, ой, - испугалась Бакида, - Ты никак осерчал? Прости, зятюшка! Прости старуху! Пойди скорее к столу - всё уж ждёт! Пироги остынут!
        - Нет, я сначала соколов проведаю, - строптиво ответил зять.
        - Да что они тебе, эти соколы, никуда не улетят!
        Но князь не слушал - беспокойный Финист уже увлёк своего гостя наверх башни, где под самой крышей был приют для ручных соколов.
        По дороге князь толкнул рукой закрытую глухую створку окна. На следующем витке опять открыл окно. На третьем уже рассердился:
        - Да что это такое?! Я же говорил: окна не затворять! Ну, если…
        Добежав до верха, где под самыми стропилами располагались деревянные рамы для соколов, он окончательно рассвирепел:
        - Всё закрыто! Чем ей соколы-то помешали?! Кормушки пусты, воды нет!
        Ударами кулака он вышиб прочь затворы вместе с рамами, и в помещение ворвался свежий ветер, пронизывая соколятню насквозь и изгоняя едучий дух сухого помёта.
        - Псарей прогнала, соколятников выжила - чёрт, а не баба! - бормотал Финист, сбегая вниз по лестнице.
        - Покушать, барин! - тут же встретила его внизу наглая старуха, усердно кланяясь чуть не до земли - в руках она держала большую посудину с водой, а на плече - не первой свежести рушник.
        Князь фыркнул и забегал по двору, в раздражении пиная всякий хлам. Потом вспомнил о госте и сдержался.
        - Пойдём, поедим, Румистэль, - позвал он.
        Поесть, конечно, следовало - солнце уже близилось к полудню, но Румистэль засомневался: а какова еда у этой дрянной хозяйки?
        - Готовить она умеет, - успокоил его Финист, увлекая дивоярца к столу, - Чего-чего, а пироги стряпать, пиво варить, похлёбку или что ещё - это у неё выходит. Жадна только. А вот Ленда - та поварничать не научена.
        Стол в самом деле выглядел прилично. И пироги с козлятиной были хороши, и мясо приготовлено прекрасно, и пиво свежее. Не было, правда, ни фруктов, ни овощей, ни зелени.
        - Чего яблок пожалела? - отмякнув от своего гнева, спросил Финист у Бакиды.
        - Какая еда яблоки? - пробурчала та, глядя, как хозяин с гостем с аппетитом уминают всё подряд, - Трава она и есть трава - проку никакого.
        "Жадничает, наверно", - догадался дивоярец.
        Но старуха сама взялась подкладывать им на тарелки снеди - подвигала блюдо с пирогами, подливала пиво, подсовывала кашу. Всё было очень хорошо - видать, старалась тёща за вчерашнее.
        Наевшись от души, гость почувствовал себя благодушно. И Финист подобрел, уже не столь сурово глядел на тёщу.
        - Ты, Бакида, больше соколов моих не тронь, - назидательно сказал он, - они нужны мне. Воды им наливай в моё отсутствие, еды клади, а то от рук отобьются, дом забудут.
        - Дурью маешься, зятёк, - отозвалась та, - Играешься, ровно ребёночек.
        - Ты не перечь, - настаивал князь, - Соколы у меня не для забавы. Они мне вести приносят со всего мира, рассказывают мне куда ехать и где чего искать.
        - А? - удивилась старуха, - Вон оно что! Для дела, значит? Не подумала. Ладно, прости, зятёк. Буду следить. А ты подарки мне привёз?
        Князь поморщился от такой откровенной алчности и велел подать седельную суму, которую вчера скинул с коня вместе с упряжью.
        - Вот тебе, Бакида, как ты любишь - камней драгоценных.
        С этими словами он достал из сумки мешочек с разноцветными камушками и отдал их тёще. Она уж с нескрываемым интересом полезла в суму взглядом, но Финист решительно отстранил старуху:
        - Не тронь, Бакида! Сума заговорена - ненароком нос оторвёт!
        Старая скряга с ворчанием удалилась, а Финист подмигнул гостю:
        - Не верит - думает, камушки получше я утаил. Шарит по углам - тайник ищет. Только эльфийские кристаллы ей не достать - они у меня в хорошем месте. Да надо бы придумать куда их спрятать понадёжнее - велик запас собрался. Кто знает, беды бы не случилось.
        - А что ты сделаешь со своими кристаллами? - спросил дивоярец у князя.
        - А что я с ними сделаю? - удивился тот, - Их надо все собрать - до единого осколка. А я разве знаю, где спрятаны остальные.
        Он немного помолчал, потом добавил:
        - Соколы весть принесли, так что завтра, Румистэль, мне опять в поход.
        Не успел Румистэль ответить, как в трапезную вбежала Ленда.
        - Господин сердца моего, - вскричала девушка, - никак покидаешь меня?!
        - А ты подслушивала, солнышко моё? - нежно улыбнулся князь, лаская взглядом лицо своей прекрасной жены, а рукой обвивая её стройную фигуру.
        - Конечно, нет! - с забавной детской непосредственностью она отрицала очевидный факт, - Просто хотела знать, не покинешь ли ты меня вскоре.
        - Я должен ехать, Ленда, - просто сказал князь, а в голосе его звучала печаль.
        - Должен, должен! - мило гримасничая, передразнила она. - А мне ты ничего не должен? Опять мне плакать в тоске и одиночестве, глядя на дорогу да ожидаючи тебя.
        - А ты подружек позови, - серьёзно отвечал князь, гладя её по распущенным золотым волосам.
        - Да ну, подружек! - капризно нахмурилась жена, - Будут тут трещать да бегать! Неровен час, чего утащат!
        - Это тебя мать твоя так научила? - печально спросил Финист.
        - Вот ты снова мать мою ругаешь! - с подступающими к прекрасным глазам слезами воскликнула она, - Не угодит она тебе никак!
        - Ничуть, душа моя, - ласково отвечал Финист, - Как я могу сердиться на Бакиду, когда она мне подарила тебя, прелестная моя жена?
        - Ах, вот как? - кокетливо потупила та глазки, - Тогда мне покажи, как в самом деле меня любишь.
        - Немедленно. Сейчас же! - шутливо отозвался князь и подхватил на руки лёгкую, как пёрышко, жену.
        - Да нет! Не так! - она с напускной досадой колотила его кулачком по крепкому плечу. - Ну тише ты, медведь! Перед гостем неудобно!
        Румистэль с улыбкой отвернулся, чтобы не мешать влюблённым - он тут лишний. О, ему знакомо это нехитрое девичье кокетство, эта притворная суровость, надутые губки и плутовство во взгляде! Это игра, древняя, как мир, игра - женщина проверяет свои чары, свое извечное девичье колдовство. Дёргает за струны сердца, привораживает душу, порабощает своей власти волю. Проверяет, ищет тот предел, за который ей ступить нельзя - где та черта, за которой мужчина твёрд, как холодный камень. Нет большей радости для любящей жены как вынудить мужчину отложить подальше долг, забыть обязанность - всё то, что отвлекает его от дома и гонит прочь.
        Сейчас в своем любовном гнёздышке она будет уламывать супруга, умоляя отложить хоть на денёк, на недельку, месяц-два поездку за какими-то делами, которые не переводятся у Финиста. Сколько выпадет ей, простой девушке, таких разлук! В печальных ожиданиях будет проводить она долгие дни одиночества, и юность нежная её будет утекать подобно воде в ладонях. Пока однажды он возвратясь, вдруг увидит, что любовь его состарилась, угасла, как огонь в покинутом очаге.
        Век Финиста продлится долго, очень много лет. А она всего лишь человек, чья жизнь - мгновение.
        Глава 18
        - Сколько тебе лет, Румистэль? - спросил князь, спозаранку явившись в опочивальню гостя.
        - Мне? Восемнадцать, то есть, двадцать… один? - соображал полусонный гость. - Или двадцать пять? Не знаю.
        - А, ты ещё молод, - кивнул Финист, ничуть не удивляясь такому странному ответу, - Мне тоже около четырёхсот - годом меньше, годом больше - разницы-то никакой!
        - Я вот что подумал, - продолжил Финист, - ты ведь утратил Перстень прежде того как начал собирать осколки. Это плохо. Видишь ли, Гранитэль открывает мне двери в иные миры, а вот как ты будешь со своим делом справляться? Но я могу открыть тебе одну потайную дверь.
        После такого заявления он присел на край постели и, сияя своими чудными глазами, предложил:
        - Ты огненные миры видал? Если не видал, то вот тебе оказия: я отправляюсь нынче опять в поход.
        Услышав такое, дивоярец взмыл с места, враз проснувшись. Огненные миры - о них говорил Магирус Гонда, как об очень опасном месте, которое требует большого мужества, умения и магической силы. Лён видел тех удивительных тварей, которые добыты в экспедициях в эти жуткие места. Некоторых приходится держать в специальном отделении вивария, в искусственно воссозданной среде, некоторых можно видеть только в виде чучел, запаянных в магическое стекло, а некоторых вообще никак нельзя увидеть - их даже мёртвых не сдерживает никакая защита. Их Лён видел только в рисунках Вэйвэ Валандера и в большой книге монстров, которую собирали не одну тысячу лет. О, вот это порождения демонских миров!
        - Что у тебя за оружие? - поинтересовался князь. - А, меч Дивояра, лунная сталь! Хорошее оружие. А у меня сам знаешь что - меч Джавайна. Он защитит и тебя, и меня. На будущее будешь знать - пригодится, когда сам пойдёшь на поиски кристаллов.
        - Твои доспехи не годятся, - придирчиво осмотрел он одежду Лёна, - не на прогулку едем.
        Но всё же велел одеться и выйти во двор. Там уже было всё готово к новому походу - конь оседлан, накормлен угольями - из его пасти так и полыхало. К седлу приторочена знакомая сума.
        Пока хозяин задержался в доме, Лён свистнул своего Сияра, и с неба сиганула белая птица - расправив огромные крылья, на двор опустился величественный лунный конь. Огненный жеребец-дракон недовольно затрубил, и на этот зов из дома вышел Финист.
        - Твоего коня тебе скоро придётся отпустить, - сказал он, - Там, куда идём мы, твоему жеребцу будет плохо. Вернёмся - снова позовёшь его.
        А потом проговорил в свой перстень:
        - Гранитэль, моему брату нужна новая одежда, мы отправляемся в горячие миры.
        Одежда на Лёне волшебным образом сменилась - теперь он облачён в такие же алые доспехи, как Финист, с таким же огненным плащом. И только оружие осталось прежним - подаренные Турайком ножны светят холодным лунным серебром, в котором не отражается алый цвет доспехов.
        - Мой огненный жеребец - Горай, летать в нашем воздухе не может, - сообщил Финист, вскакивая в высокое седло, - крылья у него распускаются только в огненной стихии. Но скачет он семимильными скачками. Ты уж, Румистэль, как-то поспевай за нами.
        - Вон видишь ту вершину? - указал князь на горку с той стороны реки - туда, где возвышалась каменная гряда, и где дивоярец предполагал искать гриндрила с похищенной принцессой. Гриндрил с принцессой подождёт - тут намечается дело поинтереснее.
        - Оттуда и начнём скакать, - и князь взвил своего Горая в воздух.
        Раздался гул, взлетела пыль столбом, разнесло по углам двора всё, что на месте не лежало, зазвенели камни, красная молния вместе с седоком рванула и унеслась прямо поверх высокой каменной стены.
        Секунду Лён опешил, а потом сообразил что делать.
        - Держись, Сияр, - сказал он своему коню.
        Затем сосредоточился, мысленно охватил себя и лунного жеребца, наметил точку и совершил мгновенный пространственный бросок вместе с конём.
        - Справляешься, - кивнул дивоярцу князь, потом указал рукой в перчатке следующую горку - на полпути к горизонту.
        Ещё прыжок - они приземлились почти вровень. А дальше дивоярец приспособился прыгать одновременно с Гораем - и пошли они махать по десятку миль зараз. Пролетали мимо леса, как зелёные лоскутки, мелькали реки, как серебряные нити, долины и ущелья, горы и моря - ох, велика Селембрис! Пустыни миновали, над кораблями в океане пролетали они, как два алых метеора, ногами кони не успевали воды коснуться, как следующим скоком преодолевали сотни вёрст - вот это была скачка!
        И вот опустились кони на каменистую равнину - позади лес, а впереди - пустынные горы.
        - Вот там, Румистэль, находится вход в преисподнюю, - сказал Финист, указывая на горы.
        - Изнанка Селембрис - лимб, обратная сторона творения, хаос. Лимб не холодный и не горячий - он не есть вещество, а пристанище изгнанных духов. Туда отправляет меч Джавайна чудовищ - в бездну на вечное мучение и скитание среди духов тьмы. Поэтому помни, дивоярец - хочешь ли ты такой судьбы тому, кого убиваешь Карателем.
        - Зачем нам туда? - голос Румистэля невольно дрогнул, такое действие на него оказала речь огненного князя.
        Вспомнил он дракона-Лембистора и его дикую злобу, которую тот вынес из лимба. Каким образом освободился он от хватки смерти? Как сумел подчинить себе эту таинственную среду?
        - Там, в зёве преисподней, находятся входы во враждебные миры. Слушай. В глубине гор есть пещера - её очень строго охраняют твои друзья из плавающего в небе города. Войти туда просто - выйти нелегко. На вход накинуты магические сети - они не дают вырваться на волю исчадиям лимба и существам иных миров. Случись такой прорыв - начинается сражение, и дивоярцы уничтожают армии чудовищ. Это страшная битва, Румистэль. Со мной Каратель, а это значит, что однажды мне придётся стать участником такого сражения - это значит, что война придёт на Селембрис. Ты тоже однажды примешь этот меч, а значит, в твое время тоже явится на нашу землю беда. Знай, брат, и помни: дивоярцы боятся мага, пришедшего с Карателем. Они знают, что приход меча Джавайна означает скорую войну. Поэтому будь осторожен и не говори лишнего. У тебя свои дела помимо дивоярских.
        Он не успел спросить что это значит - так торжественен и грозен был голос Финиста - потому что в следующий миг князь взял с места и помчался к горам. Горай на этот раз не покрывал одним прыжком семь миль, но стлался над землёй, как язык пламени, и так же полыхал огнём алый плащ всадника. Лён ринул следом и легко догнал огненного князя, а тот поднял коня и взлетел на горную седловину, где остановился.
        - Здесь отпусти своего Сияра, - сказал он Лёну.
        Внизу открывался вид на чуждую и непривычную для Селембрис картину: в окружении непроходимых горных цепей располагалась впадина, словно искусственно расчищенное от камня место - как будто огромный великан выломал отсюда скальную породу и закидал обломками все проходы и перевалы, чтобы не было подхода к этому месту. Плоская каменная равнина черна, как будто в ней сотни лет горели пожары, а нынче всё потухло. Среди этой черноты едва заметен был низкий вход в пещеру - как будто нависшее веко каменного великана.
        - Не думай, что тут никого нет, - тихо проронил Финист. - Они здесь - бдят, следят непрерывно. Здесь всё опутано магическими сетями. Но ждут гостей они оттуда, а не туда. Поэтому садись, дивоярец, на моего Горая позади меня и держись крепче - сейчас мой конь одним прыжком нырнёт в зёв преисподней.
        Если кто и был тут, то мог видеть только как метнулась длинная алая стрела - настолько быстр полёт иноморфа. Мгновение - и нет никого.
        В первый миг Лёну показалось, что он окунулся в сплошную непроглядную тьму, в которой нет ни искры света, но в следующий момент он изумленно огляделся. Летели они вдвоем на диком красном жеребце сквозь странное явление - иначе не назовёшь. Естественно было бы подумать, что за входом в пещеру тотчас должны быть стены, но тут было всё иначе. Ни пола, ни стен, ни ясного верха и низа, ни ощущения пространства, ни сколь-нибудь ясного представления о расстоянии - настолько странно и невероятно было место, куда они попали. Как ориентировался в этой неопределённости Финист - уму непостижимо!
        Вокруг смешение разных цветов, проносятся метеорами вспышки, как будто сам воздух стал видимым и осязаемым. Но ветра не было, как будто не летели два всадника на красном жеребце, а просто висели в воздухе, а мимо них неслась та непонятная среда, исторгающая из себя вспышки, вздохи, шелест, мерцание огней и дальнее, еле уловимое, тяжёлое переливание неизвестно чего.
        Жеребец Финиста, огненный Горай, легко перебирал в воздухе ногами, как будто мчался по земле, но не было впереди ничего, к чему он мог бы стремиться.
        - Откуда ты знаешь куда лететь? - спросил князя Лён - странно же здесь звучит голос: как будто угасает у самых губ.
        - Желать, стремиться, хотеть, - отрывисто бросил тот.
        В какой миг всё вокруг изменилось - Лён не понял, но вот мерцающее непонятно что куда-то исчезло. Момент перехода уловить невозможно, но внезапно открылась глазам обширное на первый взгляд пространство: красный конь с двумя всадниками на спине застыл посреди гигантской сферы, медленно переливающейся бело-голубым, словно по её поверхности текли облака. Расстояние до стен определить сложно - то далёким казалось оно, то близким: сфера как будто дышала. Но не это привлекло внимание Лёна: по всей поверхности сферы были открыты круглые зёвы. Некоторые казались неподвижными и глубоко-черными. Другие пульсировали и исторгали свет. Некоторые изрыгали из себя краткие языки пламени, которое тут же гасло. Из других сочились разного цвета дымы и тоже исчезали, словно прозрачный воздух внутри сферы тут же гасил всё, что роняли эти устья.
        - Смотри, это входы в иные миры, - обведя вокруг рукой, сказал Финист, - Это место есть Граница Миров. На самом деле их гораздо больше, чем видишь входов. То, что открыто сейчас, есть близкая тебе необходимость - это значит, что в скором времени тебе может понадобиться посетить какие-то из этих миров.
        Среди огромного пространственного пузыря висела крохотная пульсирующая, как сердце, точка - это два рыцаря сидели на спине у огненного жеребца. Без ветра развевались алые плащи, как будто реяли в невесомости, и яркие крылья адова жеребца неподвижно раскинуты, как будто удерживают хрупкое равновесие в этом странном месте.
        - Нам туда, приготовься, - кратко обронил Финист и, не давая времени своему товарищу опомниться, рывком бросил своего коня к проходу, из которой вырывались языки багрового пламени.
        Сфера оказалась даже больше, чем казалась - полёт Горая длился несколько минут, в течение которых отверстие медленно вырастало в размерах и наконец, приняло вид огромного смрадного зёва, откуда остро тащило гарью и несло горячим духом. Но тут Гранитэль, видимо, приняла меры и защитила своего рыцаря и его товарища - Лён почувствовал, как его охватило знакомое ощущение магической защиты, оно давало уверенность, вливало в него силы.
        Огненный конь с низким рёвом пролетел в огромную смердящую дыру. Горай окутался пламенем, его крылья стали источать длинные языки огня, как продолжение огненного оперения, его пышный хвост превратился в длинную чешуйчатую змею с гребнями по верху, на голове выросли рога, а морда обрамилась роговыми пластинами - метаморф превратился в красного дракона!
        Лён думал увидеть чёрную, выжженную поверхность другой планеты, какие именовались огненными мирами. Но увидел дикую и по-своему прекрасную картину.
        Множество дымов вздымалось снизу и неровно восходило к мрачно-багровому небу, расписанному грузными, провисающими облаками: яростно-жёлтыми, синюшно-пламенными, глухо-чёрными. Клубящиеся столбы дыма, стройные дымки, свистящие пары, распухающие всеми цветами пухлые грибы, многослойные, перевивающиеся нитями, стелющиеся, ходящие воронками, взрывающиеся и пролетающие змеями - всё кругом было заполнено дымами. В воздухе носился запах гари и едкий серный дух, перебиваемый тяжёлыми битумными испарениями. В мутном, загаженном воздухе носился пепел, а внизу, среди дымов, пробивались языки пламени - что-то ещё могло гореть в этом выжженном мире!
        Полёт огненного дракона над этим царством огня проходил высоко, метаморф облетал густые дымные столбы, искал места, где что-то можно было видеть. Внизу же, едва горячим ветром сносило тучи пепла, смещалась дымная завеса, открывался вид на землю: она горела. Сквозь непрозрачную пелену пробивалось пламя, текли огненные реки, собираясь из кораллово-изломанных огненных ручьев, тлела почва, горели камни. Иногда вздымались пылающие столбы, иногда взлетали снопы искр. Треск, гул и рёв.
        Красный жеребец, которому подобная стихия была близка, радостно трубил, проплывая над равниной, испещрённой глазками тлеющих углей, над горами, которые изрыгали реки лавы и пускали шумные фейерверки, над ущельями, по дну которых текли тяжёлые, густые потоки расплавленных пород.
        - Здесь нет ничего живого? - прокричал Лён в ухо Финисту - до того мешал шум.
        - Есть! - крикнул тот, обернувшись, - В некоторых местах сохранились мхи! Есть и животные, только особенные! Мы сейчас доберёмся до места, где можно будет опуститься - Горай знает, куда летит! Там осмотримся и начнём поиск! Держись, дивоярец! Свалишься - камнем полетишь вниз!
        - А я могу оборачиваться птицей!
        - И не вздумай! - прокричал в ответ князь, - Забыл тебя предупредить: сгоришь, как тряпка! Защита Гранитэли положена на человека, а птица её лишается! У тебя крылья сгорят!
        Да, лунный жеребец в такой стихии не выдержал бы и минуты! Только огненный дракон мог бы здесь летать.
        Картина внизу несколько изменилась: дымы теперь полого стлались над землёй, воздух чуть очистился, и стала видна сама земля. Это оказалась равнина, заключённая между чёрными горами. Огня тут было меньше, только иногда прорывались из глубоких трещин языки пламени, да фонтанировали искрами гейзеры. Поверхность спекшейся в камень почвы местами выглядела покрытой серо-бурой плесенью - сверху не видно что это такое, может, осадки пепла. Прямо на эту равнину правил Финист, выискивая место для посадки.
        - Вот это местный мох, - сказал Финист, едва дракон высадил своих всадников на относительно свободном от огня месте - искры хоть и долетали, но сквозь магическую защиту пробиться не могли.
        Князь нагнулся и поскрёб рукой в перчатке в почвенной щели, он достал оттуда сухие бурые лохмотья - это был мох, единственное, что росло в этом гибельном и непригодном для жизни месте.
        - Вот этим мхом, - сказал он, растирая в пальцах легко осыпающуюся массу, - питаются некоторые виды мелких ящериц.
        Тут же попалась на глаза одна из таких ящериц - ничего не боящийся, маленький, хищный зверёк, одетый, как в латы, в прочную роговую чешую, выскочил откуда-то и принялся быстро выскребать когтистыми лапками мох из трещины. Тощий и длинный, он в один миг опустошил несколько щелей и тут же удрал.
        - Здесь нет крупных животных, - поведал Финист, - они не выживут. А эти умеют находить щели и прятаться в них от огненных бурь. Те проходят порой лавинами и сжигают на своем пути все мхи - вот откуда в воздухе столько пепла.
        Они пошли по земле, которая вздрагивала от внутренних толчков, обходили стороной маленькие жерла огнедышащих гейзеров. Финист выбирал дорогу там, где росло больше мхов - эти селились на наиболее безопасном месте. Он вёл своего товарища к пещере, которую обнаружил во время своих скитаний по диким стихиям - всё же он был огненный князь, потомок Саламандры. Ему, как и его коню, эта среда близка.
        Дракон шёл сзади, неуклюже волоча по земле свои ставшие огромными крылья. Он жадно оглядывался, с шумом раздувая бронированные ноздри, глаза его источали алый свет. Он выглядел возбуждённым.
        - Истосковался, - заметил Финист, - самку хочет. Я ему обещал после этого раза обязательно отправимся на поиск огненной драконницы.
        - А где живут такие? - отвлёкся от созерцания дикой местности Лён.
        - Нигде особо не живут - они скитальцы, их носит по мирам. Поэтому отыскать пару моему Гораю трудно. К тому же, именно таких немного. Огненные драконы иных видов приручить невозможно - они слишком дикие и враждебные. Но есть и другая причина.
        Иноморфов, как знал из дивоярского курса Лён, великое множество. Иногда их ощибочно называют оборотнями. Некоторые из них размножаются очень странно, вот к такому типу принадлежал Горай. Вот Финист и поведал о диковинном способе приносить потомство у драконов вида Горая. У них размножение происходит путём поглощения самки, поэтому каждая самка приносит потомство только один раз. Это ставит популяцию на грань вымирания. Найдя самку, дракон-самец исполняет брачный танец, необыкновенно красиво ухаживая за своей избранницей - лишь бы найти, а так всякая сгодится! Потом они сливаются в экстазе, и самец буквально втягивает в свое тело самку - они сливаются воедино! И он становится как бы два в одном - самец и самка одновременно. Это диковинное создание откладывает два яйца, одно из которых будет самец, второе - самка. Таким образом количество драконов этого вида не может увеличиваться - только уменьшаться в случае потери, так что к настоящему моменту этот вид почти исчез. Вот в чём причина нетерпения Горая - он давно не мог найти себе невесту.
        Рассказывая всё это, Финист подошёл к подножию горы, к нагромождению каменных обломков, отколотых от верха землетрясением и хаотично раскиданных по земле. Среди этих титанически огромных останков скал скрывался вход в пещеру - обоим рыцарям надо было переночевать, потому что наступала ночь, и всё вокруг погружалось в непроглядную тьму. Дракон остался снаружи и развлекался тем что подпаливал огнём из пасти местных ящериц.
        - Как ты будешь искать кристалл? - спросил Лён, идя вслед за своим собратом и протискиваясь в узкие щели между огромными валунами.
        - Мой меч укажет путь, - ответил Финист, - я уже сейчас чувствую его нетерпение - эльфийский осколок близко. Завтра начнём поиск.
        Он остановился перед одной большой глыбой, перекрывшей путь - она упала сверху, отколовшись от монолита, и теперь почти наглухо закупорила вход в пещеру, остался лишь узкий лаз внизу и сбоку, в который нормальный человек едва протиснется. Обоим магам не хотелось становиться на четвереньки и пролезать в этот крысиный лаз.
        Князь уже снял перчатку, чтобы открыть перстень Гранитэли - с её помощью он думал избавиться от препятствия на пути, но тут дивоярец посторонил его.
        - Пусти, брат. Дай, попробую, - попросил его Румистэль.
        Он хотел проверить свою власть над камнем - послушается ли тот.
        Положив руки на громадный обломок - выше его роста - он сосредоточился и начал искать внутреннюю связь с камнем. Это базальт, значит, его порода - с базальтами он уже имел дело.
        Отрешившись от всего, он начал петь песню без слов, звуки которой не в силах повторить человеческое горло. Он и не думал, что поет вслух - казалось, что эти рокочущее, как вздох земли, пение рождается и звучит только в его рассудке. Но Финист почтительно отступил, насколько позволяла теснота внутри прохода - он в первый раз наблюдал явное магическое умение своего гостя. Сын Саламандры сложил руки на груди, забыв надеть перчатку, и на среднем пальце его чёрным огоньком горел эльфийский камень, как будто Гранитэль молча наблюдала на странным гостем огненного князя.
        Камень дрогнул под руками Румистэля и начал медленно отрываться от земли. Воспарив на высоте около метра, он помедлил, словно думал. Руки дивоярца оторвались от его боков, и теперь Румистэль стоял спокойно, лишь закрыв глаза, словно грезил. Огромный валун поднялся ещё выше и медленно двинул в сторону, переместился за нагромождение более мелких камней и с шумом опустился где-то за пределами видимости.
        - Смотри-ка, получилось! - словно удивился пришедший в себя дивоярец.
        - Ты говоришь к камням, - с уважением отозвался Финист. - Это умение Гедрикса, нашего предка. Никто, насколько знаю, из его потомства не обладал такой силой.
        - Да, я умею говорить к природному камню, - согласился Лён, нисколько не выглядя усталым.
        - И как ты приобрёл это умение?
        - Оно само проснулось во мне, - признался дивоярец, - Наверно, это в самом деле наследие Гедрикса. Однажды я попал в некое приключение, в котором как бы слился со своим предком. Я чувствовал себя этим героем, и его память осталась во мне. Я до сих пор ощущаю зов этого необыкновенного человека, хотя уже и не путаю себя с ним. С тех пор я научился проходить сквозь камень. Однажды я так попал в гробницу Гедрикса. И было это по пути в великий город, оставленный им, в Дерн-Хорасад. Да, голос Гедрикса всё ещё звучит во мне.
        - Это как в очарованной земле? - спросил князь.
        - Примерно так, - согласился дивоярец.
        - И где такое место? - полюбопытствовал Финист. - Я тоже хочу обрести такое умение.
        - Это не зона сказки, - тут же стал серьёзным Лён. Он хотел бы сказать, что попал в это приключение благодаря некоему демону Лембистору и тому перстню, который сейчас надет на пальце Финиста, и чей бриллиант сейчас наблюдает за событиями. Но не знал, следует ли говорить это - не повлияют ли его слова на действия Гранитэли в будущем.
        - То есть как не зона наваждения? - не понял Финист, - Насколько знаю, Румистэль, только в зачарованных землях можно погрузиться в бывшую историю и побывать в другом обличье.
        - Нет, не только, - ушёл от прямого ответа Румистэль, не желая углубляться в эту тему.
        - И всё же? - настаивал князь - он, кажется, начинал сердиться: вспыльчивый потомок Саламандры не обладал терпением.
        - Давай зайдём в пещеру, - покачал головой дивоярец, - смотри, небо уже совсем темно. Кто знает, что за твари тут водятся, помимо ящериц.
        - Скажи мне, Румистэль, где находится то место! - взмолился Финист, - Я тоже хочу побыть в истории Гедрикса и обрести его память! Я много думал о нём, но не представляю как выглядит земля, в которой он родился, каким был Аларих, его друг. Какой была Гранитэль!
        Последние слова он произнёс с явной страстью и волнением, отчего подумалось Румистэлю, что его новый друг, как он сам некогда, влюблён в принцессу! Но Лёну досталось это от самого Гедрикса, а что движет Финистом?
        - Я столько лет, как каторжный, собираю эти кристаллы! - горячо говорил князь, - И конца этому не видать! Я ничего более не делаю, как только собираю кристаллы! И я хочу знать, кому я служу?! Кто повинен в том, что эти опасные осколки разлетелись по множеству миров, что они приносят зло и несчастье, что из-за них гибнут целые миры - такие, как этот! Ты не видел каких чудовищ порождает иной такой кристалл?! Так знай, что никто из нас до самой смерти не сможет остановиться в этих поисках, пока не соберёт все. Я хочу знать, что за тварь такая была эта Эйчвариана, что по своему жестокому капризу заставила Гедрикса разбить Живой Кристалл! О, если бы я мог быть там, я бы не пошёл у неё на поводу, а сразу убил бы её своим мечом, чтобы на веки вечные угодила она в лимб, на самое дно его, и сгинула там в вечных мучениях! Пусть её душа горит там неугасимым огнем, если у неё вообще есть душа! Скажи мне, Румистэль, где искать воссоединения с памятью Гедрикса? Где это место?
        Поражённый этой прорвавшейся душевной болью Финиста, Лён вдруг почувствовал всё то, что до сего момента было от него скрыто: потомки Гедрикса расплачиваются за его ошибку своей жизнью, заключённой в рабство цели! Вечный поиск, и нет надежды увидеть исход! И сам он тоже невольник этой кармы! И для чего? Только ради химеры воссоздать для Алариха снова тот мир, который был разрушен? Но ведь Алариху это уже не нужно, его душа с душой Гранитэли освободилась и сейчас находится в Сумраке, переживая свою призрачную жизнь, как реальную! Безумец был Гедрикс, когда написал каждому из трёх своих потомков-магов завещание и требовал собрать все кристаллы до единого!
        - Нет, нет такого места, - пробормотал он, растерявшись и оглядываясь на тёмный вход пещеры, всей душой желая прервать этот разговор - войти, заняться приготовлением к ночлегу, посидеть у костерка (ах, впрочем, чёрт с ним, с этим костерком - тут только огня недоставало!).
        - Это вообще не место, - продолжал он, - Это…
        И он невольно бросил взгляд на Перстень.
        - Это Гранитэль! - всё вдруг понял Финист, - Перстень отправил тебя в это путешествие в прошлое?!
        - Нет, нет, я не знаю, как это было! - защищался Лён. - Это не прошлое! Это…
        Он в замешательстве замолк, потому что сам не знал как именно объяснить это погружение в личность предка. Только эльфы знают как это устроено. Или эльфийские кристаллы…
        - Довольно, - вдруг протянул перед собой ладонь Финист, как будто запрещая говорить далее. Он словно что-то понял, вмиг охладел, пришёл в себя и обрёл самообладание. Может, потому, что узнал: путь к Гедриксу у него на пальце.
        - Темно уже, - деловито заметил он, оглядываясь вокруг.
        На самом деле было вовсе не так темно: небо над горами озарялось вспышками, летали огненные шары, вспыхивали и шипели гейзеры. Мутно-багровое небо лишь немного потемнело да облака стали более черны. Но среди камней поселилась тьма, и земля едва различима под ногами.
        - Давай, Румистэль, устраиваться на ночь, - предложил Финист, снимая шлем с высоким гребнем и пригибая голову, чтобы пройти в пещеру, ибо вход был низок для рослого сына Саламандры. - Здесь действительно водятся помимо ящериц такие гадкие твари, которые питаются отнюдь не мхом! А завтра посветлу отыщем кристалл, ибо мой меч говорит мне, что он неподалёку. На этот раз мы справимся быстро.
        Дивоярец обрадовался тому, что опасный разговор закончился, тоже снял шлем и поспешил войти в пещеру следом за собратом. Внутри была сплошная тьма, и оба потомка Гедрикса, повелевающие стихиям, одновременно выбросили в воздух огни, чтобы осветить небольшую пещеру, где думали заночевать.
        - А-ааа-ааа! - раздался дикий вопль и заметался под сводами пещеры.
        Глава 19
        В первый момент Лён ничего не понял - слишком резок оказался переход от темноты снаружи к яркому свету от огней, которые они с Финистом зажгли вместе. Наверно, это получилось не нарочно, но теперь яркий свет озарял всю внутренность пещеры, безжалостно обнажая страшную картину.
        К дальней стене судорожно отползал жутко изуродованный человек. Поначалу даже сложно было в нем признать человеческое существо - столько было на нем шрамов, ожогов, ран. На теле, едва прикрытом лохмотьями, не было здорового участка - старые и новые язвы, рубцы, волдыри. Голова совершенно лысая, покрыта струпьями. Руки и ступни ног в каких-то не то грязных бинтах, не то самодельных обмотках. Человек отползал прочь от входа, загораживая лицо ладонью, поверх которой смотрели совершенно безумные глаза - без ресниц. Весь грязный, тощий, вымазанный сажей, он являл собой ужасное зрелище.
        - Нет, нет, нет, нет… - бормотал он сорванным, хриплым голосом и отползал, в безумном ужасе глядя на двоих вошедших людей.
        Финист и Лён переглянулись, не зная, что и думать - откуда здесь, в этом гиблом месте, человек? И что же пришлось вытерпеть этому несчастному, если он пришёл в такое состояние? Чем питался всё это время - а, судя по количеству ожогов, он провел тут не один день.
        - Не пугайся, пожалуйста, милый человек, - осторожно заговорил Финист, делая шаг вперёд, но ответом был пронзительный вопль - как будто кошке наступили на хвост. Несчастный в смертельном ужасе смотрел на ярко-красные волосы князя.
        - Он нас боится, - с огорчением заметил Финист. В самом деле, было чего испугаться - ведь огненный князь выглядел слишком экзотично для обыкновенного человека.
        Тогда вперёд выступил Лён - ему было ужасно жаль этого беднягу, которого судьба закинула в такое пекло.
        - Послушайте… - как можно ласковее заговорил он, опускаясь перед незнакомцем на одно колено, чтобы быть ближе к тому - присесть на корточки мешали латы. Тот сделал попытку отползти, передвигаясь на пятой точке и отталкиваясь от пола тощими ногами.
        - Мы вас не обидим, - успокаивающе продолжил Лён.
        - Почему ты обращаешься к нему, как будто его много? - поинтересовался князь.
        - Пожалуйста, не мешай, - повернулся с просьбой к нему Лён, поэтому не заметил, что в глазах незнакомца появилось осмысленное выражение - тот рассматривал дивоярца: его волосы, его красные доспехи, его лицо. Кажется, он начал соображать, что это не враги. Но всё ещё не верил и сделал попытку отползти подальше, но дальше уже была глухая стена, и несчастный прижался к ней спиной, выставив перед собой обе руки, словно надеялся, что такая слабая защита ему поможет. В одной руке его оказался странный, грязный, горелый, пованивающий предмет, в котором с трудом можно было узнать ящерицу, какую видели два путешественника в этой долине. Очевидно, бедняга питался вот такими ящерицами, поджаривая их на раскалённых камнях где-нибудь возле гейзера.
        - Как же он заполз сюда? - удивлялся Финист, - Неужели в ту самую дыру пролезал?
        Да, наверно, эта пещера многие дни была ему домом, но как его занесло сюда?
        - Ты хочешь есть? - стараясь говорить отчетливо, обратился Финист к бедолаге, словно говорил с глухим, - Румистэль, давай его накормим - смотри, до чего отощал. То удивительно, что вообще выжил!
        Лён заметил, что при слове "есть" у несчастного дёрнулся кадык - он понимал их речь.
        Финист между тем, не смущаясь присутствием хозяина жилья, располагался на ночной отдых. По его неслышному приказу Гранитэль освободила обоих рыцарей от громоздких алых доспехов и от стёганых подстёжек, снабдив их новой, удобной и красивой одеждой. В пещере откуда-то взялись лёгкие одеяла для ночлега. Воздух сделался прохладным и чистым, что было приятно после изнуряющей жары, которая царила на этой планете. Финист удобно уселся на одеяле, и тогда перед ним образовался низкий столик, уставленный посудой с замечательной едой - это Гранитэль проявила свое обычное гостеприимство.
        При виде такого обилия еды у несчастного человека выкатились глаза - он уставился на стол, как завороженный.
        - Давай, иди сюда, - как больного умом, поманил его Лён.
        Дрожащими руками бедняга схватил хлеб и прижал его к грязному лицу, вдыхая запах. А потом начал глотать всё, что ему предлагали - почти не жуя. Неудивительно, что через полчаса ему стало плохо, и он схватился за живот. Повалился наземь, закатил глаза и принялся мучительно икать, постанывая.
        - Э, как бы не кончился, - с опаской проговорил Финист.
        Незнакомец с трудом поднялся и пошёл на выход - его сотрясали рвотные позывы.
        - Вот так накормили! - огорчился Лён, но тут снаружи донёсся трубный рёв дракона, и следом пронзительный визг. С невиданной прытью больной вскочил обратно в пещеру. С невнятным воплем он бросился в самый дальний угол и зажался там.
        Ну да, ошарашенные своей неожиданной находкой, рыцари забыли предупредить бедолагу, что снаружи находится огненный дракон, который вовсе не безопасен и отнюдь не дружелюбен, особенно с незнакомцами. Тот принялся дрожать и плакать, и вообще являл собой зрелище такое жалкое и ничтожное. Попытки поговорить с ним ни к чему не привели - неизвестный как будто не понимал речи.
        - Намаялся ж ты, человече, - вздохнул Финист, - Живучий, однако, если столько выдержал!
        Следовало до завтра выспаться, потому что с утра начнутся поиски волшебного кристалла.
        Лён с удовольствием растянулся на чистом одеяле, и некоторое время сонно смотрел в неровный потолок пещеры. Воздух был приятен и свеж, приключение было интересным, но в глубине души засела грусть - он думал об утраченном Перстне. Несколько лет, проведённых в дружбе с призрачной принцессой, привязали его к Гранитэли - теперь он тосковал по ней. Как никогда он ощущал свою потерю: она рядом, но совсем чужая, не узнает его. Когда-нибудь она узнает, что Лён и был тем, кого Финист называет Румистэлем? Что она тогда ему сказала, возле выхода из зоны сказки, когда он побывал в образе этого таинственного принца, который, что ни говори, не есть Лён? Она сказала: Румистэль тот, кто будет после тебя? Где же он, этот неуловимый герой-двойник? Везде он оставил след. В какое время ни попади, он там уже побывал или его там ждут.
        Сон незаметно втянул Лёна в себя, обволакивая мягкими волнами и убаюкивая чуть заметной мелодией. Казалось ему, что летит он высоко-высоко над странной местностью - так летают в детстве. Где-то далеко в тумане невысокие горные вершины, а внизу - гладкая равнина, покрытая кое-где редким травяным покровом жухлого цвета. Равнину надвое делит ровная, прямая, как нить, дорога, а по ней бредут люди. Откуда бредут, куда бредут?
        Лён посмотрел туда, откуда вытекала эта длинная людская река, и увидел, что исток её лежит меж двух горных вершин. Непроходимые гряды кольцом охватили равнину и образовали глубокую чашу, с одной стороны в которую просачивалась длинная процессия, и вытекала с другой стороны - в такую же воронку между двумя горами. Значит, там, откуда входят - прошлое, а в другой стороне - будущее? Идут, идут они по этой дороге, нескончаемо идут. И всё никак не покинут котловину. Страшно тут, как будто время остановилось.
        Непонятно как он сумел снизиться и полетел над головами толпы, причём, никто не обратил на него внимания. Вот идёт мама, как тогда…
        - Мама, почему ты тут, а не в Сумраке? - спрашивает он, и сердце сжимается от тоски по ней.
        - А я в Сумраке, - спокойно отвечает мама, не глядя на него и продолжая мерно идти вперед - переход через узкую горловину был совсем близок, рукой подать.
        Он поднял голову и посмотрел на всю толпу, идущую за мамой, как будто она была их предводительницей, вожаком. Вон их сколько, его предков. Вон видна среди пеших людей высокая фигура на коне. Кажется, что это далеко, но почему так хорошо видно? Лён уже знает, что это - Елисей. А ещё дальше - красная фигура - очень далеко, но всё видно. Это Финист.
        Всё так же неведомым путём рея в воздухе над идущей мамой, он оглянулся и посмотрел вперёд, и сердце ёкнуло в груди - в той одинокой фигуре, что далеко шла впереди всей колонны, он узнал себя. Но как же так? Вот же он, парит вверху - он вообще вне времени!
        Отлетев от мамы, Лён подлетел к невысокому подростку с рыжими волосами - отчего же раньше он себя не видел? Да, таким, наверно, он и был в тринадцать лет, когда первый раз попал в Селембрис. Как странно себя видеть - словно бы чужой.
        - Куда идёшь ты, Лён, - спросил он у самого себя.
        - Вперёд, - ответил тот, - к тому, кто будет после меня.
        И указал рукой в горный проход.
        - Там Румистэль? - в волнении спросил старший Лён, витающий в воздухе над дорогой.
        - Конечно, - уверенно ответил подросток и замолчал так, что Лён понял: больше тот ничего не скажет.
        "Как преодолеть время?" - подумал Лён. В прошлый раз оно сопротивлялось, и каждый шаг давался страшным усилием. И не заметил сразу, что начал скольжение в воздухе - прямо по направлению к проходу среди гор. Так легко было теперь, как трудно в прошлый раз. Наверно, это потому что тогда он шёл по дороге, а теперь летит! Но радость от своей власти над Дорогой переполнила его сердце - так, что он смеялся.
        Оглянулся назад - как все далеко! Посмотрел вперёд: близко выход! Сейчас он минует это узкое горлышко и увидит Румистэля! Наконец, он спросит: скажи, Румистэль, где тебя искать? Кто ты такой, Румистэль?
        И видит: правда, не обманул он сам себя - впереди идёт фигура. Знакомый плащ из чернобурки, пепельные волосы. Ты, Румистэль?
        Он подлетает ближе, боясь, что принц исчезнет. Всё так же с воздуха, чуть опережает кого-то такого знакомого и заглядывает в лицо.
        - Гедрикс?! - отшатывается он так, что чуть не падает на землю.
        И видит он, что впереди толпа - все идут по длинной-длинной дороге, уходящей туда, куда Лён только что вошёл - в будущее. Как он попал опять в начало?! Там, откуда он вышел, должен идти он сам - последний в роду Гедрикса! Парадокс, небывальщина, абсурд!
        - Да это же сон, сон! - говорил он сам себе, в отчаянии оттого что ничего у него не получилось. Сон обманул его, вывернул видения наизнанку и склеил события в непрерывную ленту. Такое бывает во сне, когда никак не освободишься от кошмара, от однообразно повторяющейся чуши.
        Гедрикс уходил по Бесконечному пути вперёд и никак не удалялся - его высокая фигура всё так же маячила на ровной, гладкой ленте дороги.
        "Если там будущее, - думал Лён, паря в воздухе, - то прошлое в другой стороне".
        Нигде на всей этой дороге он не нашёл Румистэля - этот таинственный потомок Гедрикса скрыт во времени. И Лён быть им никак не может - он только что видел себя.
        - Где ты, Румистэль?
        Взгляд его обратился к узкой горловине, которую он только что миновал. Будущее его обмануло. А прошлое?
        Медленно, словно боясь спугнуть догадку, он двинул по воздуху туда, откуда вышел Гедрикс, племянник волшебницы Эйчварианы, уничтожившей по глупости целый мир и поплатившейся за то своей головой, навеки сброшенной племянником в лимб, ледяное узилище навеки погибших душ.
        Едва он оказался в горловине меж двух гор, как на дороге образовалась человеческая фигура - она шла в одиночестве. И в первый миг Лён подумал, что увидел Румистэля. Но это был не он - по дороге шла женщина.
        Недоумевая, он приблизился и вдруг вскрикнул в гневе:
        - Эйчвариана?!
        Молодая женщина, закутанная в синий плащ, подняла голову и посмотрела наверх.
        - Гедрикс, мальчик мой! - вскрикнула она, а в следующий миг разочарованно опустила голову - нет, ошиблась.
        Нет, то была не волшебница Рагноу, не царственно-прекрасная Эйчвариана. Её лицо, её красота, но глаза выдавали иную душу. И тут вдруг Лён с внезапным всплеском сердца понял кого видит: мать Гедрикса, сестру Эйчварианы! Ту, что погибла при осаде замка Вероньяр, когда шестилетний Гедрикс бежал через тайный ход. Об этом он забыл. В памяти осталась только Эйчвариана, эта ненавистная убийца, а про её сестру он забыл.
        И далее взгляд его с твёрдостью устремился вперёд - туда, где прошлое открывает все тайны. Сегодня его день.
        Словно из воздуха вышла высокая худощавая фигура - с каждым шагом она становилась отчетливее. А в следующий момент это уже был всадник, но конь под ним менялся каждый миг. То это белый крылатый лунный жеребец, то вдруг он превращается в грифона и так же торжественно шествует по полотну дороги. То превращается в гигантского орла и тут же - в белого дракона. Яркий свет вдруг охватил фигуру принца, и все краски померкли в этом сиянии - теперь фигура была серебряной.
        "Великий волшебник Джавайна!" - сами собой всплыли в памяти Лёна слова Эйчварианы - так она сказала о своем отце, деде Гедрикса. Том самом, который создал для своих дочерей целый мир и отбыл неизвестно куда. Вот эта фигура всегда была за пределами внимания Лёна! Он не вспоминал об этом! А тот, в кого пошёл своим магическим дарованием Гедрикс, прародитель всех, кто прошёл по Бесконечному пути, тот, кто говорил ко всем стихиям, и был Румистэль! Вот почему его не видно на дороге! Он вне времени! Повелитель времени! Волшебник Джавайна! Не Дивояра - нет! - древнего эльфийского Джавайна!
        Все эти мысли быстрее молнии сверкнули в сознании Лёна, пока он смотрел на серебряного всадника. Румистэль приблизился, сияние вокруг него стало ослепительным. И вот Лён увидал прекрасное лицо принца эльфийской крови, его необыкновенные, яркие глаза, серебряные волосы, схваченные бриллиантовой диадемой. Пышный белый мех плаща, мягко колыхался в такт неспешному аллюру крылатого жеребца, плавно стлался согласно невесомому движению грифона, вздымался от взмахов орлиных крыльев и трепетал под молниями, что источали крылья белого дракона. В руке принца был меч Джавайна.
        Видение настолько поразило Лёна, что он завис над полотном дороги, не имея сил оторвать взгляд от неземной картины, и опомнился лишь тогда, когда всадник буквально наехал на него. Мощная фигура на таком же мощном скакуне надвинулась со всей скорости на Лёна, а в следующий миг прошла сквозь него, как нереальная. Дивоярец оглянулся: куда девался Румистэль? Дорога оказалась пуста.
        Он очнулся с сердцебиением, лицо покрыто потом, в голове гудит набат.
        Кругом спокойно - спит на своем одеяле Финист, мирно дышит во сне. Бедняк, которого они вчера обнаружили тут, тоже спит - вертится, чешется, поскуливает. Что же это было такое? Что видел Лён во сне? Было такое ощущение, что был это даже не сон, а явь. Бесконечная дорога, дорога родовой памяти, которая пролегает в каждом человеке, проходит через скрытые глубины его подсознания. Что-то в этом видении было не то, нарушена логика. Что-то сон хотел сказать ему.
        Постепенно Лён успокоился, усталость брала свое. И вот снова задремал. Сколько времени он проспал - неизвестно, но во сне с кем-то ожесточённо пересекался, спорил, обвинял, ругался. И этот кто-то, невидимый, но очень злобный, орал ему в ответ: ты виноват, что со мной это случилось! Ты сделал меня таким! Ты меня предал, отнял у меня всё! Ты убил меня, ты бросил меня на мучения! Ты, ты, проклятый Румистэль! Из-за тебя я стал драконом! Это было то единственное тело, которое мне оказалось доступно, когда я по твоей милости попал в лимб! Огненный дракон из мира Унгалинг, который есть чудовищный сон лимба!
        Лён злился, что-то пытался возразить, но никак не мог заставить замолчать этот мерзкий голос, твердящий: Унгалинг, Унгалинг!
        Что за Унгалинг, какой Унгалинг? - сердился он. А голос отвечал из тьмы: сквабаров помнишь? Пласкатов помнишь? Про жажлоков слышал? Вот это Унгалинг, где всё мертво, и мертвечина эта хочет поглотить живое - твой мир, Румистэль, твою драгоценную Селембрис! Ненавижу!!
        Он снова проснулся и понял, что наступило утро. Но вместо сияния солнца в пещеру проникал мрачный дрожащий багровый свет. Это огненный мир, куда они с Финистом проникли, чтобы найти зелёный кристалл.
        Как-то слабо вспоминалось то, что виделось во сне - как будто память утратила самое важное из этого странного сна. Проклятый голос невидимки отвлёк его своими злобными выкриками, посеял в душе пакостное чувство, заставил забыть нечто необходимое. Только осталась в памяти картина, прямо зацепилась: тот незнакомец, которого звали Румистэль. Вот он настоящий принц, а не Лён. Теперь он знает, что произошла ошибка и его приняли за другого. А он ни в малейшей мере не похож на того внушительного и властного всадника, который не только не узнал его, а даже проехал сквозь, как через пустое место.
        Сон рассеялся, окончательно оставил Лёна. Дивоярец сел на одеяле и потёр глаза. Хоть в пещере, благодаря Перстню, воздух был свеж и прохладен, отчего-то чуть ныл левый висок, и непонятная тяжесть была в голове. Наверняка этот мир пронизан враждебными человеку излучениями, возможно, радиоактивен. Как объяснишь это Гранитэли - наверняка она понятия не имеет, что это такое. Вот Финист - он наверняка не подвержен воздействию вредных энергий, ведь его природа близка огненным мирам. Наверно, Гедрикс вовсе не случайно оставил потомка среди обитателей горячих миров - он знал, что придётся разыскивать кристаллы среди самых враждебных стихий. И Елисей, сын Борея, ему подвластны воздушные и водные стихии - в каких мирах он искал эльфийские осколки? А чей потомок сам Лён? От кого он унаследовал способность обращаться в камень? Вспомнилась ему каменная демоница, дочь царя Лазаря от каменной девы Дарины.
        - А где наш друг? - спросил Финист, едва открыл глаза и огляделся в небольшой пещере.
        Действительно, они были в пещере вдвоем, а хозяин этого жилища исчез! Ушёл ночью, до рассвета, пока рыцари мирно спали?
        - Не верит нам, боится, - покачал головой князь.
        Наверно, в самом деле так.
        - Как же он сумел миновать Горая? - недоумевал Финист.
        Да, вчера дракон так напугал несчастного, когда беднягу затошнило и он вздумал выйти на волю.
        Как бы там ни было, надо было собираться и идти на поиски кристалла. Жаль, конечно, бедолагу, его можно было спасти, вывезти отсюда в нормальный мир, вылечить. Не утерпел, струсил, перепугался непонятного и удрал. Короче, оставили ему пищи - такой, чтобы не портилась в удушливо-жарком воздухе этого мира.
        Оба рыцаря уже выходили из пещеры в полном вооружении - Гранитэль снова облачила их в алые доспехи, и невидимая магическая защита охраняла их от обжигающей атмосферы этой кошмарной планеты. А тот несчастный сейчас где-то задыхается от жгучего, горчащего пеплом воздуха, в котором мало кислорода.
        - А где Горай? - растерянно спросил Финист, выйдя из каменного лабиринта на открытое пространство равнины.
        Со вчерашнего вечера дракон устроился возле входа в пещеру, чтобы охранять покой своего хозяина и его друга - он не мог вот так просто покинуть свой пост! И вот теперь его тут нет.
        - Он вернётся? - с надеждой спросил Лён.
        - Конечно, вернётся. - уверенно ответил князь, - он хоть и не говорит, но всё понимает. Без нас он не выберется отсюда, ведь сам он не сможет найти выход, он невидим с этой стороны.
        Меч короля Гедрикса и волшебные осколки эльфийского кристалла были как-то связаны - это Лён заметил ещё в то приключение по воле Жребия, когда побывал Румистэлем. Вот и теперь Финист вышел на открытое место и повёл вокруг себя мечом. Вспышка на лезвии тут же указала направление поиска, и оба рыцаря начали взбираться на гору, чтобы видеть местность. Без дракона такой подъем был труден, хоть доспехи их были почти невесомы, и горячий воздух не проникал под латы.
        За пределами долины картина менялась: земля источала неровные, дрожащие, синие огни, как будто пламени не хватало воздуха. Местами взлетали вверх огненные птицы, пробегали зигзагами огненные змеи, из трещин в иссохшей почве шёл столбами дым, а за всей этой адовой картиной раскинулось зрелище совсем страшное - там текла огненная река. И именно туда указывало сияние меча Джавайна! Там, за грядой чёрных, закопчённых гор, за глубокими морщинами земли, за непроходимым огненным потоком, скрывался тайник, в котором спрятан волшебный осколок. Трещина ли это в земле, или камень, оплавленный дыханием огня и спрятавший в себе эльфийское зерно - им предстояло обшарить все это смертельное пространство и найти осколок Вечности. Тут только перед Лёном встала во всей своей тягости задача, которую взвалил на своих потомков король Гедрикс - вот так ему придётся добывать каждый кристалл, идя по следу, годами доискиваясь сведений, ища следы! На это уйдёт вся жизнь!
        - Давай, - сказал кратко Финист и первый сделал шаг вниз по склону.

* * *
        Несколькими часами ранее, до того как два витязя проснулись от своего ночного сна, хозяин пещеры, некто, кто так и остался неизвестным, открыл глаза в темноте и прислушался к дыханию гостей. Эти двое спали на прекрасных чистых покрывалах, мирно дыша во сне - спокойные, безмятежные. Их не было видно во тьме пещеры, потому что дрожащее багровое зарево, просачивающееся снаружи, света не давало. Но несчастный оборванец, хозяин этого убогого жилища, угадывал состояние гостей каким-то непонятным образом. Его опалённые ноздри шевелились, уши настороженно искали звук - всё было тихо, гости действительно спали, их дыхание было ровным и свободным. И немудрено: впервые в этом убежище можно было спокойно дышать, воздух сейчас был чист и прохладен. Но хозяина пещеры это, кажется, не успокоило. Он неслышно сел в темноте, подобрав свои тощие ноги, потом так же бесшумно поднялся, всё прислушиваясь и принюхиваясь. А затем по стеночке осторожно начал продвигаться на выход.
        У самой дыры, ведущей наружу, он оглянулся на двух спящих, и на грязном, измождённом лице его появилось нехорошее выражение: кажется, он не был благодарен двоим пришельцам за сытную еду и все прочие добрые дела. В следующий момент он насторожился и вслушался в происходящее снаружи. Там не было спокойно: всё так же гудел воздух, глухо вздыхала земля, всё время что сыпалось, катилось, шипело, ухало, а временами раздавались далёкие взрывы и полыхало пламя.
        Всё это, кажется, нисколько не беспокоило тощего оборванца, но он напряжённо искал каких-то иных звуков. И вот уловил шумный вздох огненного дракона, и, как ни странно, не испугался, а даже расплылся в кривой улыбке, обнаружив обломанные, почерневшие, редкие зубы.
        Обитатель пещеры уверенно двинулся по лабиринту из крупных осколков и осыпей из мелкой крошки - он шёл на выход, где спал дракон. Теперь неизвестный уже не выказывал признаков испуга, как было в тот раз, когда он выскочил из пещеры, чтобы исторгнуть из себя поспешно съеденную пищу. Нет, теперь он пробирался уверенно, хоть и бесшумно - наверно, он столько раз ходил этим путём, что знал тут каждый камешек и каждую трещину - ни одна песчинка не была потревожена его ногами, обутыми в рванину. И вот он добрался до последнего валуна - далее уже было свободное пространство, где только гейзеры время от времени выбрасывали в воздух сноп пламени, да удушливые жёлтые дымы сочились из всех щелей. Среди этого спокойно располагался огромный красный дракон - он не спал, а лежал на брюхе, широко раскинув свои оперённые твёрдыми пластинами крылья, и только поворачивал голову из стороны в сторону, словно сторожил сон своих всадников.
        Человек застыл у выхода. Замерев вприсядку за последним валуном, и разглядывал во все глаза огненное чудовище, прячась всякий раз, когда дракон поворачивал голову, украшенную длинными шипами, в его сторону, и снова высовывался, когда Горай отворачивался.
        Но вот незнакомец стал делать что-то странное - осторожно обвёл себя с головы до ног ладонью в грязном бинте, и с ним начала происходить метаморфоза: на месте, где только что сидел, свернувшись в комок, человек, появился новый камень. Едва дракон отворачивался, камень быстро передвигался. Стоило дракону повернуть голову к пещере - камень застывал на месте. Так примерно за полчаса ложный камень отодвинулся достаточно далеко, за пределы зрения дракона. Тогда человек снова принял свой вид и, осторожно двигаясь, отошёл ещё дальше. И там остановился, снова во все глаза разглядывая огненного красавца, благо, что тот светился своим светом и был весь на виду.
        Иноморф явно беспокоился - что-то не давало ему спокойно спать. Его огромные алые глаза мерцали, шкура вспыхивала искрами, по крыльям пробегали волны света. Будь тут Финист, он сразу бы сказал: Горай находится в состоянии нервного возбуждения, ему не терпится идти искать самку. Дракон ждал утра: хозяин обещал, что как только они найдут ещё один камешек, так сразу отправятся искать Гораю невесту. Скорее бы утро.
        Внезапно дракон насторожился - какой-то посторонний звук вторгся в какофонию привычных шумов огненного мира - среди шипения, взрывов, гула и уханья раздался тихий зов - его кто-то звал!
        Горай, Горай, - с нежным смехом звал прекрасный голос.
        Дракон вскочил с места и огляделся, и увидел: на вершине небольшой горки сияет что-то странное - как будто светлая птица призывно машет крыльями. Он рванулся с места и одним длинным прыжком перемахнул на горку - и ничего не обнаружил. Разочарованный дракон оглянулся и снова видит: вон вдалеке призывно машет золотыми крыльями изумительно прекрасная драконница! О, моя красавица, откуда ты?!
        Он только хотел взреветь в восторге, как она пропала! Исчезла с места и всё! Горай подавил в себе возглас радости и стал прислушиваться - не подаст ли голос прелестная особа? Перевалил через горку и поднялся выше, но с высоты да в темноте ничего почти не видно. И он снова опустился наземь в надежде, что ему не привиделось чудесное явление. И вправду - вдалеке опять мелькнуло светлое пятно, и раздался чудный зов: Горай, Горай!
        Он опять хотел трубить - а она опять исчезла! Ну девушка, зачем вы так? и вдруг снова - о, прелестница! - за очередной горкой! Выглядывает, крыльями изящно трясёт, головкой вертит. Хотел герой вострубить, как полагается огненному дракону при виде самки, а она так внимательно посмотрела на него и вид сделала: сейчас исчезну.
        Всё понял, милая, больше так не буду. Вот только дай схватить тебя, а там пасть мне не заткнёшь: наорусь от души.
        И он взлетел вверх и сделал великолепную свечу. А она давай низом от него удирать, да так изящно, что у Горая прямо дух захватило. Скажите, незнакомка, откуда вы взялись?!
        Ах, вам какое дело, я тут гуляю, может.
        Я с вами, барышня, дружить хочу!
        Ай, бросьте, вы такой обманщик.
        О, нет! Я вас люблю!
        А чем докажете? Вы точно любите меня?
        Люблю, люблю!
        Да? Ну ладно. Но только не здесь, у меня гнездо неподалёку.
        Куда лететь? Я быстро!
        Ах, какой вы торопыга! Я так не могу! Я сейчас обижусь!
        О, милая, как ты прекрасна, я очарован, восхищён, я трепещу, горю, пылаю! Иди ко мне, любовь моя!
        Кокетка вертится, трясет хвостом, шеей извивает, крыльями призывно взмахивает - зовёт, зовёт!
        "О ты, обитель наслаждений, огненная роза страсти, пламенный бутон любви! Я грезил о тебе, и ты в мечтах ко мне являлась. И облик твой недосягаемо-прекрасный будил желание во мне. Но вот проснусь - и нет тебя! Неужели ты и сейчас есть мой обман, мой призрак золотой, мой сон неуловимый?! Вот так всегда ты ускользала, едва я начинал искать тебя! Не улетай, прекрасный сон, не покидай меня, не оставляй уныло изнывать от одиночества и боли!"
        "Сюда, сюда, Горай! Спеши за мной! Я тебя ждала, я знала - ты придёшь! Настал наш час! Ты меня любишь?"
        "Больше света, больше жизни, больше хозяина! Лишь ты одна владеешь мной!"
        Обезумев от страсти, дракон кидается на драконницу - обнять и слиться, стать одним и обладать ею! Он сломлен, подчинён, готов сам в ней раствориться. Налетает грудью и бьется о сухие камни - опять пропала! Ну где же ты, любимая?! А она опять откуда-то возникла и смеется, манит, дразнит, зовёт, обманывает, обещает. Очаровательна, плутовка.
        Он сам не заметил как далеко ушёл от своего хозяина, и лишь тогда драконница вдруг остановилась, раскрыла крылья, поднялась на задних лапах и встала в полный рост - великолепная, как самый дивный сон!
        Сюда, ко мне, мой герой! Ко мне, Горай! Коль любишь, будешь мой!
        И он с разлёту кинулся, раскинув крылья, желая её всей своей огненной душой. А она всё ещё по-детски кокетничала, не понимая его страсти - ещё раз отступила, и снова Горай ударился о землю грудью. Но что это? Как будто зелёный огонёк мигнул среди камней у самых ног прелестницы - прекрасных, длинных, стройных? Ах, что за дело Гораю до зелёных огоньков, когда он, наконец, обнял свою любовь, привлёк её к себе и перед самым последним мигом, прежде чем исчез, вобрал её в себя, как растворил.
        - Что за чёрт?! - вскричал грязный, оборванный, покрытый болячками человек, на миг появившийся на месте красного дракона, когда тот поглотил иллюзию золотой драконницы. В следующее мгновение человек исчез, превратившись снова в огненного дракона Горая. Драконницы уже нигде не было, а дракон отчего-то растерянно оглядывал себя, как будто до этого никогда себя не видел.
        - Что это со мной такое? - панически бормотал дракон, ощупывая себя жёсткими когтистыми пальцами. Он обернулся назад, посмотрел на хвост и издал настоящий драконий рёв - как будто сам себя испугался. Потом начал скрести себя по морде лапами, приговаривая: давай, преображайся!
        Преображение ему удалось, но, судя по всему, не слишком. Красный дракон видоизменился, преобразившись в нечто, похожее на человека, покрытого плотной красной чешуей с головы до ног, и даже физиономия у него была покрыта чем-то вроде крокодильей кожи. Глаза же оставались драконьими - только теперь приобрели ярко-жёлтый цвет. И зрачки вертикальные.
        - О, ужас! Я теперь дракон!
        Потом человек-дракон принялся что-то искать на земле. Ему было неудобно - длинная морда мешала - и он выворачивал голову вбок, чтобы рассмотреть что-то под своими лапами. Далее он встал на четвереньки и опять искал - уже на ощупь. Всё более проявляя признаки паники.
        - Куда он подевался? - в волнении спрашивал странный человек самого себя. Наконец, бросил поиски и воззвал:
        - Горай, ты где?!
        Протяжный рёв был ему ответом, но звучал он так странно, как будто из утробы.
        - Он проглотил его?! - в ужасе вскричал человек-дракон, хлопая себя по плотному бронированному брюху.
        - Горай. Ты там? - спрашивал он свой желудок, - Ты говорить умеешь?
        Ответом снова был глухой рёв - Горай не умел говорить!
        - Но ведь ты любишь меня! - настаивал странный человекообразный монстр.
        В ответ раздалось возмущённое ворчание.
        - А так? - и пластинчатая тварь преобразилась в красного дракона.
        Горай, которого поглотил кристалл, и который сам теперь был внутри человеко-монстра, нежно что-то пролепетал.
        - Проклятие, я могу им управлять только в облике дракона! - выругался неизвестный, - Тупая ящерица, как мне с ним обращаться? Вот не подумал! Горай, ты меня любишь? Сделай мне мешок золота, Горай!
        Вместо мешка золота вокруг красного дракона запорхали золотые вспышки. Когда всё промелькалось, на земле не оказалось ни золотинки - Горай не знал что такое золото и что такое мешок!
        - Ах, идиот! - взвыл гибрид человека и дракона, - Пропал кристалл! Впустую истрачен!
        Он принялся неистово колотить себя по голове кулаками, топча когтистыми ногами сухую землю.
        - Горай, вынеси меня из этого мира! Отправь меня куда-нибудь в нормальное место! - орал он.
        - Чёртов дивоярец! - рычал он, размётывая хвостом камни, - Чертов Румистэль! Опять я с тобой накололся! Теперь я вообще не человек! Я тварь хвостатая!
        Он попытался преобразиться во что-то другое. Получился странный, совершенно дьявольского вида конь, потом здоровенная змея с тремя хвостами, потом трёхголовая огненная гидра и в завершение - опять человекообразный монстр.
        - Мне летать надо! - заскрежетал тот мощными зубами, совершенно целыми, нисколько не похожими на жалкие обломки, какие были во рту прежнего человека.
        И тут же преобразился в дракона - тот взмахнул огромными крыльями и легко взмыл с земли. От радости он харкнул длинной струёй огня, очень удивился, даже обрадовался, проделал в воздухе несколько пируэтов и полетел над изрыгающей дымы и языки пламени землёй.
        - Что это? - заинтересовался он, увидев с высоты двоих людей в красных латах, которые перескакивали через глубокие трещины и медленно двигались, обходя вылетающие из разломов языки пламени. - А, так это Румистэль со своим приятелем! Так, так, а не могу я как-то использовать это обстоятельство? Давайте рассудим здраво: хорошо бы было обоих этих оставить на этой планете. Летать, как птицы, они тут не смогут - уже опробовано, крылья обгорают. Заветного перстня у нашего дивоярца больше нет - уже приятно! Но и без них я не найду выход! Ну что ж, придётся немного потерпеть.
        Внизу его заметили, и Финист принялся размахивать руками, призывая к себе беглого иноморфа.
        Дракон спикировал с высоты и перед самой землёй остановил падение, мощно вывернувшись, и опустился перед двумя людьми.
        - Ну вот, я же говорил, что он вернётся! - обрадовано воскликнул князь, гладя Горая по ноздрям.
        Оба рыцаря сели на спину дракона, теперь им будет намного проще искать кристалл! Финист правил в полете, летя в направлении, которое ему указал волшебный меч короля Гедрикса. Вскоре он снова достал его, чтобы уточнить направление, но безотказный доселе волшебный компас на этот раз что-то закапризничал: он давал вспышку в любом направлении, куда бы князь его ни повернул. Некоторое время рыцари на драконе летали кругами, потом растерянный князь проговорил:
        - Не знаю что и думать! Меч показывает, что камень везде!
        - Может, их тут россыпь? - предположил дивоярец.
        - Да всё возможно! Я и такое видел! Но, выходит, осколки рассыпаны по всей округе! А я не вижу ни единого огонька! А здесь сплошной камень везде!
        По предложению дивоярца оба высадились на каменное плато, куда ранее указывал меч - Лён думал, не поможет ли его магическое зрение отыскать в толще природного камня скрытые кристаллы. Ведь ему удалось такое однажды, когда он отыскивал клад Гедрикса в толще базальта под Дерн-Хорасадом! И вот смотрит он в глубину, и не видит ничего - нет там кристаллов! Ни единого!
        - Что за чудо?.. - бормочет князь и снова ищет осколок при помощи меча Джавайна.
        Вот поворачивается вокруг себя, уже ни на что не надеясь (кажется, это путешествие в опасный огненный мир было напрасным), и меч дает отчетливую вспышку.
        - Ну-ка, Горай, сдвинься с места! Румистэль, осколок под ним!
        Горай послушно отошёл в сторону, рыцари бросились на это место - и снова ничего не нашли. Таинственным образом эльфийский осколок всякий раз перемещался. И его никак невозможно было обнаружить.
        - Одно остается предположить, - расстроено сказал принц Румистэль, - Горай его сожрал!
        - Да ну! - не согласился князь Финист. - Тогда ему бы не поздоровилось! Он бы сделался невидимым.
        - А что, такого быть не может?
        - Да может, Румистэль, в том-то и дело, что может! Только это очень плохо, потому что дракон - существо малоразумное, он может под дурным влиянием порождать такие жуткие вещи! Не приведи Джавайн, кому достанется такой камешек!
        После нескольких часов безуспешных поисков оба рыцаря признали, что на этот раз действительно вышла ошибка - осколка Вечности они не нашли, и меч что-то не то показывал.
        - Первый раз со мной такое, - опечаленно признался Финист. - До сих пор меч меня не подводил.
        Они попробовали прибегнуть к помощи волшебного Перстня, но Гранитэль тоже ничего не знала - она не могла определить, был ли волшебный кристалл вообще тут когда-либо. Так неудачей закончился этот поиск.
        Расстроенные рыцари снова сели верхом на Горая, и тот послушно поднялся в воздух, неся на своем огромном теле двух всадников. Огненный дракон летел туда, куда правил его хозяин - к проходу, через который можно попасть на Границу Миров, а оттуда уже вылететь в Селембрис.
        Дыра в небе была не видна со стороны планеты, только Гранитэль могла открыть этот портал. И вот перед глазами рыцарей засветился среди буро-багрового неба, насыщенного копотью и грузными облаками пепла, круг чистого голубого цвета - это уже была видна Граница Миров. Ещё немного, и всадники на драконе нырнули бы в отверстие, которое уже было велико. Но тут случилось непредвиденное.
        - А что, Румистэль, не хочешь ли остаться в этом замечательном месте? - спросил вдруг Горай низким голосом, чуть повернув голову назад.
        - Что? - не понял Румистэль, а князь Финист, правящий драконом, даже растерялся - его дракон говорит!
        - Нехило было бы пожить тут десяток лет? - ехидно осведомился дракон, переходя на медленный планирующий полёт.
        - Кстати, спасибо за защиту, - продолжил он, - если бы не этот твой прощальный дар, я точно бы пропал.
        - Горай, ты знаешь Румистэля? - изумлённо спросил Финист. - Румистэль, отчего ты не говорил, что знаешь моего дракона?! Как ты говоришь, Горай?!
        - Скажи мне честно, рыцарь, - вместо ответа задал вопрос Горай, - кто твой дракон?
        - Кто ты? - не понял Финист, - Ты иноморф, Горай.
        - Ах, вот в чем дело! - с непонятной яростью вскричал дракон, делая вираж в сторону и избегая близости отверстия.
        - Эй, рыцари, - насмешливо заговорил он, - А здорово я вас обдурил! Ха-ха-ха, я представляю, какие у вас сейчас глупые физиономии! Ваш кристалл во мне! А в кристалле ваш Горай, так что я вам не скотина, чтобы возить вас на спине!
        С этими словами он ловко скинул со спины обоих седоков и стрелой помчался прямо в голубое отверстие портала, раскатисто хохоча и крича:
        - Разбейся в лепёшку, Румистэль!
        Оба человека, кувыркаясь, полетели наземь. Но длилось падение не более нескольких секунд, а в следующий момент что-то остановило этот страшный полёт в бездну огня и дыма. Оба рыцаря вдруг замерли на высоте, а потом без всякой видимой причины их понесло наверх - прямо в голубой портал, который так и был открыт.
        Как две красных птицы, на большой скорости, они проскочили через проход и быстро понеслись по сияющему тоннелю, а впереди мелькала огненная искра - то улепётывал дракон. Почувствовав погоню, он обернулся, увидел преследователей и понял, что дело нешуточное - его настигали, и скоро он попадётся рыцарям! Один из них уже доставал свой страшный меч, который зовется Каратель!
        В этот миг тоннель кончился, и троица вылетела в огромный пространственный пузырь, называемый Граница Миров.
        - Что, Румистэль, обломалось тебе?! - загоготал дракон, с бешеной скоростью несясь по кругу и удирая от преследования - рыцари всё так же неведомым путём перемещались в пустоте.
        - Кто он?! - прокричал товарищу князь. - Ты его знаешь?!
        - Да понятия не имею! - прокричал в ответ Румистэль, летя с такой скоростью, что плащ его сносило в сторону, и тот бешено дрожал под напором воздуха.
        - Ты меня помнишь, Румистэль?! - злобно орал дракон. - Это из-за тебя всё произошло! Это ты всё натворил! Тебе было жалко для меня кристалла! Но вышло по-моему! Теперь и у меня есть Осколок! Горай, убей обоих!
        Долгий гром вдруг разразился в чистой голубизне огромной сферы Границы Миров - мощный звук, как будто тысячекратно усиленное рычание гигантской твари. Дракон, летящий перед преследователями, как будто споткнулся и закувыркался, издавая пронзительные вопли. Потом как будто невидимая рука ударила его. Иноморф потерял направление, сбился и с лёту угодил в одно из зияющих отверстий в сфере. Пронзительный вопль резанул по ушам, и тут же оборвался.
        Сумасшедший полёт двух рыцарей по сфере прекратился, они снова зависли в центре и смотрели на отверстие, в котором исчез дракон.
        - Он сгинул, - наконец, промолвил Финист, - Из лимба не возвращаются.
        - Что-то мне так не кажется, - пробормотал Румистэль, - Знаю я одного типа, который дважды побывал в лимбе и не умер.
        - Такого быть не может! - возразил князь, - В лимбе нет ничего вещественного, это обитель проклятых духов!
        - О, да, - подтвердил дивоярец, - Но ты забыл, что у этого одушевленный эльфийский кристалл. Поверь мне, с таким кристаллом даже лимб не страшен.
        Оба снова замолчали. Финист явно переживал гибель своего дракона - он не верил, что в лимбе можно выжить. Случилось нечто непредвиденное и непонятное. Не тот ли человек, которого они встретили на этой земле, сумел как-то обмануть Горая? Недаром же он тайком сбежал. И эти его слова - как будто он знает Румистэля.
        Лён думал о другом, и мысли его тоже были невеселы. Одна догадка просилась на ум, да больно уж невероятная. Да, кажется, только что он видел как Лембистор стал драконом. Что-то такое демон бормотал однажды, и было это во время Жребия, когда направились Лён со своим старым недругом в область наваждения - туда, где оба они претерпели странные изменения. Да, Лембистор стал Ратмиром, а Лён превратился в Румистэля. Опять Румистэль, всё с ним связано! И крикнул тогда Кирбит, то есть Лембистор, что угодил он однажды в огненный мир Унгалинг и не нашёл бы выхода оттуда, если бы не сострадание одного огненного дракона, который отдал ему, умирающему во враждебной среде, свое тело. И что произошло слияние сознаний, и Лембистор изменился - он стал драконом с памятью человека. Тогда Лён не поверил ему, думал: треплет, как обычно. Но вот всё сложилось именно так, и очень похоже на то, что говорил демон. Дракон-иноморф каким-то образом соединился с… кем? Неужели с тем оборванцем, который даже говорить не мог?! Неужели это было всё притворство? Но кто он? Откуда знает Румистэля? И орал он именно то, что снилось
накануне Лёну! Именно эти слова: ты во всем виноват - в том, что случилось со мной, ты бросил меня! Как будто Лён во сне услышал мысли этого человека. Но кто он, кто?
        Догадка ещё более невероятная осенила его, и он не мог ей поверить. Дракон кричал: пожалел для меня одного кристалла, Румистэль! Был человек, который охотился за кристаллами, и которого Румистэль обратил на пятьсот лет в камень. Лавар Ксиндара! Несчастный, гибель которого Лён тайно оплакивал уже более двух лет! Человек из далёкого прошлого, из времени Дерн-Хорасада! Всё сходится! Всё сходится! Лавар Ксиндара тот, кто стал драконом Лембистором?! Невероятно! Ответить на этот вопрос может только один человек: некий плешивый докторишко в столичном городе королевства Сильвандир.
        - Он говорил что-то про то, что нападёт на Селембрис. Это правда? - прервал молчание Финист.
        - Он сделает это, - кивнул Румистэль, - через много-много лет мы встретимся с ним, и я отправлю его обратно в лимб. Правда, ненадолго. Наши пути ещё будут не раз пересекаться, и он много чего сделает дурного. Но в конце концов его настолько обломают, что он угомонится и будет тихо-мирно коротать свой век, опять превратившись в человека и начисто лишась всяких магических способностей.
        - Да? - оживился Финист, с любопытством и уважением глядя на собрата, - Ты таинственная личность, Румистэль. Иногда ты кажешься таким простым, наивным, даже неумелым. А потом вдруг проявляешь такое знание о том, что было или ещё будет. Кто ты, Румистэль?
        - Я сам ещё не знаю, - признался принц, вспомнив свой странный сон про Бесконечную Дорогу.
        Глава 20
        - Где путь, которым мы проникли сюда? - спросил Румистэль, оглядывая окна в другие миры.
        - Нет, мы не вернёмся тем путём, - ответил Финист, - Там нас ждут сети дивоярцев. Ничто не может пройти через эту защиту - не перескочишь даже прыжком через пространство. Многие маги небесного города ткали эту сеть. И не стоит пытаться проскочить её. Есть другой путь. Я никогда не возвращаюсь домой без добычи - в моей суме всегда есть найденные осколки. И ты увидишь сейчас как нужно отыскивать кристаллы. Это тайна, Румистэль, древняя тайна ушедшего народа.
        И с этими словами Финист указал на одно отверстие, в котором была сплошная чернота, но было также ощущение безбрежного пространства, непостижимой глубины.
        - Дивоярцы не смотрят в небо, Румистэль, - усмехнулся Финист, - поэтому они не знают… И не узнают никогда, потому что эта тайна не для них.
        Что именно? Что за тайна, которая недоступна волшебникам летающего города?
        - Желай попасть туда, - шепнул дивоярцу огненный князь, - не Гранитэль несла нас по Границе Миров - мы летели силой воли! Стремись, мой друг! Иначе как ты будешь собирать кристаллы?
        И он первым двинул по воздуху к отверстию портала.
        Лён испугался. Он подумал, что князь сейчас нырнёт в портал, а он останется висеть тут, как муха - беспомощный, не знающий дороги. И никто не спасёт его отсюда. Как он летал, когда гнался за Лембистором? Да он откуда знает! Он думал, что это сила Гранитэли несёт их обоих.
        Князь уже подплыл к отверстию и оглянулся. Давай же, Румистэль!
        Собравшись с духом, Лён сосредоточил всё внимание на отверстии портала, представил, как плывёт к нему по воздуху, как приближается, расширяется эта дыра. Как становится больше него, и вот он уже, как мелкая птичка над бездонным колодцем, в глубине которого… Звёзды! Он видит звёзды! Он не заметил как приблизился к порталу и теперь заглядывает в него у самого края.
        Финист уже был над центром отверстия. И было оно огромно, как футбольное поле.
        Преодолевая страх, Лён приблизился к товарищу и отважился взглянуть в дыру. Совсем не так он себя чувствовал, когда они проникли в огненный мир. Тогда был дракон - большой, надёжный и послушный. А оказалось, что только воля Финиста управляла этим полётом!
        Там, из центра портала, открывалась совершенно иная картина: огромный серебристый диск висел в черноте Космоса, весь испещрённый пятнами и тенями.
        - Это Луна, - сказал Финист, - Сейчас мы попадём на неё.
        Это было удивительно: оказывается, порталом можно пользоваться, как поисковиком! Кто придумал эти странные устройства переноса? Неужели, эльфы? Или это следы какой-то древней цивилизации, более старой? Выходит, пространство буквально пронизано такими переходами? Как будто нет расстояний.
        В окне портала медленно вращалась Луна - огромная, близкая, отлично видная в деталях - каждая тень ясна. Отчетливо видны впадины и горы на освещённой стороне, а половина утопала в тени.
        - Сейчас ты увидишь, Румистэль, - сказал Финист, взял друга за руку, и оба нырнули в отверстие.
        В следующий миг рыцари очутились на поверхности Луны - без всякого полёта и падения.
        - Я выбрал место и пожелал переместиться туда, - объяснил князь.
        Здесь не было воздуха, вес ощущался намного меньше, а кругом была серая равнина, покрытая мелкой пылью и камнями, виднелись зубчатые горы. Любая неровность рельефа отбрасывала резкие тени - точно так, как рассказывалось в научно-популярных фильмах. Но не это поразило Лёна: высоко над горизонтом висел огромный шар - бело-голубой с одной стороны и черный с другой - Земля. Сколько раз он видел такую картину по телевизору, и всякий раз его поражало ощущение нереальности - наблюдать свою планету со стороны! Не просто с МКС, а с Луны!
        В другой стороне среди космической черноты висело ослепительное Солнце, заливая серые лунные равнины безжалостным белым светом.
        Давящее чувство возникло где-то в области диафрагмы, и страх, настоящий страх сдавил горло. Он в безвоздушном пространстве, в мертвой пустыне, которая безжизненнее самых дьявольских миров. Он без скафандра, а разум говорил, что это невозможно! Только магические доспехи, созданные Гранитэлью, защищали его тело от мгновенной смерти.
        - Смотри, Румистэль, - сказал Финист.
        И прозвучало это так, словно говорил князь в воздушной среде - без всякого искажения. Да, доспехи волшебного кристалла служили лучше человеческой техники.
        Рукой, закованной в перчатку, Финист указывал на голубой диск планеты.
        - Земля… - отозвался дивоярец. Хотя, почему - Земля? Разве Луна не видна с Селембрис? Может, эта голубая планета вовсе не Земля?
        - Твоя планета? - спросил князь, повернувшись к Лёну - так странно было видеть его незащищённое лицо! Лён осознал, что и его не отделяет от ледяного пространства ни стекло, ни что иное. И странно было: дышал он без всякого усилия.
        - Д-да, - не слишко уверенно сказал Лён.
        - Смотри не так как обычно. Смотри магическим зрением. Ты потомок Гедрикса - тебе оно доступно.
        Лён не понимал, в чем дело - как смотреть? Куда смотреть?
        Он начал разглядывать планету, надеясь, что слой облаков разредится, и можно будет увидеть очертания суши.
        Очень скоро Земля переместилась в зенит, как будто время здесь бежало быстрее, чем обычно. И тут из-за горизонта выплыла… ещё одна Земля!
        - Что это?!
        - Смотри.
        Первая Земля ещё не достигла противоположного края видимости, вторая ещё не поднялась в зенит, как из-за горизонта в той же точке поднялась ещё одна планета! Несколько иная, чем первые две - на ней было меньше облаков, отчего суша виднелась довольно хорошо. И очертания этой суши были незнакомые! Что это такое?!
        Через минуту в небе над Луной проходил целый парад планет - разных по величине и цвету!
        - Луна - это портал миров, - сказал Финист ошеломлённому дивоярцу, - Вот что я хотел тебе показать. Вот таким образом я ищу кристаллы, разбросанные по планетам. Все они находятся каждая в своем пространстве, а Луна - связующий центр. Она видна со всех планет. Я думаю, это сделали эльфы, только не знаю - зачем.
        Цепочка планет протянулась через всё небо, как гигантские бусы.
        - Видишь это свечение? - указал Финист на один кроваво-красный диск, - это огненный мир. А вот этот, дымно-чёрный, демонский мир - обитель, населённая тёмными магическими существами. Таких можно видеть много, и в некоторых из них тебе придётся побывать. А вот как ты будешь находить кристаллы.
        И Финист достал из ножен свой меч Джавайна - оружие, силы которого Лён, оказывается, не знал!
        Князь наставил острие меча на крайнюю планету и начал медленно перемещать, и вот над второй же меч выбросил сноп искр.
        - Там скрыт эльфийский кристалл?! - воскликнул Лён.
        - Если бы так просто, Румистэль, - проворчал Финист, - смотри сюда!
        И он достал из сумки, что висела у него через плечо, знакомое эльфийское зеркальце! Точно такое Лён оставил в своем новом доме, что в небесном городе над Селембрис! А если бы он взял его с собой - что тогда?
        Раздумывать над этим было некогда - Финист уже навёл на вытянутой руке маленькое зеркальце на вторую планету - движение по небу прекратилось, и теперь огромные разноцветные диски просто висели над поверхностью Луны. Умом Лён понимал, что в реальности этого нет, что каждая планета, магически связанная с луной, обреталась в своем пространстве, а сейчас он просто видит совмещённые ракурсы.
        Зеркальце в руке огненного князя работало совсем не так, как привык видеть Лён: непостижимым образом в этом маленьком круглом оконце возникла объемная картина, которую можно было видеть, не напрягая зрение. Как будто наблюдающее око двигалось сквозь слои атмосферы, летело на поверхность планеты, пронзая облака - всё совершенно бесшумно. И вот оно задержалось, словно обозревало окрестности, а посмотреть было на что: далеко внизу раскинулась роскошная земля, и океан отсвечивал солнечным пятном, и далее виднелись с этой огромной высоты - моря, горы, пропасти, равнины, леса, реки. А над всем этим плыла среди облаков яркая звезда. Словно чувствуя желание Лёна, звезда стала приближаться и заняла весь обзор. Это же город на облаке - Дивояр! Какой же он маленький по сравнению с Селембрис! И странно - ведь это знает каждый! - великий город виден с каждой точки Планеты Эльфов! Точно так же, как видна ночью с любой точки Луна. Разве это все не говорит о том, что земля Селембрис плоская, как рассказывала детям Фифендра? А между тем с лунной орбиты Лён явно видел, что Селембрис - круглая! Что же это -
оптический обман?
        - Хочешь рассмотреть? - с улыбкой спросил Финист, и послушное его воле зеркальце приблизило изображение, и Лён увидел Дивояр, как на ладони - то, что можно было видеть только на его карте. Эти сияющие в свете солнца башни, хрустальные мосты, и водоем-звезда! Много народу на его улицах! Кто шёл по аметистовым и жемчужным мостовым, кто летел, полно студентов вокруг здания университета, летают группы.
        - А можно рассмотреть поближе?! - в волнении воскликнул Лён.
        - Ну, если хочешь…
        И зеркало послушно увеличило изображение.
        Он никого из них не знал! Ни одного из студентов! Чужие лица!
        Но Финисту было не до Дивояра. У него свои планы и своя задача. В наведённом на Селембрис эльфийском зеркальце быстро менялись картины - изображение проскальзывало, как на экране монитора.
        - Сколько ни наводи меч на Селембрис, он обычно дает вспышку, - заметил Финист. - Это из-за одного места. Я много раз там бывал и ничего не находил.
        - И что за место?
        Зеркальце послушно показало вид с высоты: прекрасные, обширные леса Селембрис - великолепное зелёное покрывало, кое-где расшитое блестящими искрами озёр и строчками рек. Земля стала приближаться, и среди нетронутых чащоб открылся невысокий холм с небольшим камнем на верхушке, похожим на надкушенную горбушку.
        Чего-то такого Лён и ожидал - предчувствие было, что так просто эта история с Дерн-Хорасадом не закончилась. Этот холм - всё, что осталось от огромной области, центром которой был город короля Гедрикса. Пространство, стянутое практически в точку - вот в этот холм. А камень на вершине его - всё, что осталось от горы, где был спрятан Красный Кристалл. Значит, где-то там по-прежнему скрыты эльфийские осколки - те, которые он запечатал в каменный шар и оставил в своей комнате во дворце регента, в Дерн-Хорасаде. Вот этот клад, до которого добраться невозможно, всё время сигналит, как будто ждёт того, кто растворит затворы пространства. Он был там, об был совсем близко к кристаллам, он практически держал их в руках. Мог вынести и не вынес. Дубовый лист, ну что за неудачник!
        - Вот это и есть путь домой, - продолжал Финист, который что-то всё это время говорил, а Лён пропустил его слова.
        - Наводишь зеркало на нужное место, даешь изображение и переносишься! - сказал князь. - Ты же умеешь перемещаться на далёкое расстояние?
        - Ну да, - озадаченно ответил Лён, хотя сам толком не знал, умеет ли он это делать. Он прыгал на видимое расстояние, а тут… кто знает. Финисту больше четырёхсот лет, он многое умеет, а Лёну… может, двадцать, может, двадцать два. Да он сам не знает, каков его возраст.
        - Обычно я не возвращаюсь без добычи, - покачал головой Финист и повёл мечом вдоль цепи планет.
        - Хорошая планета, - сказал Лён, - Это Марс.
        - По-нашему - Дьявольское Око, - отозвался Финист.
        Круглый маленький волшебный экран давал большую картину - не спрашивайте как! На рыже-красной морщинистой поверхности планеты, скупо освещённой далёким солнцем, лежало и смотрело на звёзды гигантское лицо. Слабая дымка атмосферы не препятствовала обзору. Где-то там, среди замороженной пустыни затерялся маленький кристалл. Его следовало отыскать.
        Место было выбрано - лучше приметы для переноса, чем это известное по фотографиям лицо, не выбрать.
        Для Лёна это был первый пространственный скачок на такое огромное расстояние - раньше он просто не задумывался над этим. Для переноса надо ясно видеть место, а сейчас для этого всё есть. Но мысль о расстоянии и о том, что переноситься придётся в место, лишённое воздуха, пугала. Можно подумать, что сейчас он в лучшей ситуации! Как быстро ко всему привыкаешь!
        Он глянул в зеркало и представил самого себя, стоящего на этой тёмно-красной равнине, вот возле того камня, недалеко от тени, которую отбрасывает высокая гора в форме лица. А лицо ли это, или просто игра света и тени? В следующий миг он оказался на равнине, под мрачно-красноватым небом Марса, с которого сияло маленькое солнце - ослепительная белая звезда, лучам которой не препятствовала разреженная атмосфера. Огромная равнина, распахнутая до самого горизонта, усыпанная сухой раскрошенной породой ржавого цвета, как будто изъеденной изнутри пустотой - так хрупки были камни Дьявольского Ока. Три тупоконечных вершины, странного вида горы, виднелись вдали - странно похожие на египетские пирамиды, но отсюда рассмотреть их было сложно, а Финист явно спешил - он направился к огромной, со сглаженными формами горе. Это было то самое Лицо, про которое когда-то читал и смотрел фильмы Лён.
        Вблизи Лицо оказалось огромной горой из шершавого кирпично-красного камня, местами сильно выветренного. Монумент простирался в обе стороны на километр и возвышался крутой стеной на огромную высоту, где плавно закруглялся. Не было у него чёткой грани, которая бы отделяла "щёку" от почвы - на этом месте скопилось огромное количество каменной крошки и песка. Может, приносили его сюда пылевые бури. А, может, это миллионы лет осыпались с монолита выветренные крупицы породы. Была в этом какая-то древняя и уже никому не доступная тайна.
        - Мне интересно знать, это в самом деле скульптура или случайное совпадение формы? - спрашивал Лён, оказавшись у подножия горы.
        - Почему ты думаешь, что она похожа на лицо? - отозвался князь.
        - Ну… у нас на Земле все это знают. Учёные в телескоп видели, беспилотные летательные аппараты посылали к Марсу. Снимки получали.
        - Не знаю, о чем ты говоришь, - пожал плечами Финист, - В тебе много странного, Румистэль. Если бы я точно не знал, что ты последний потомок Гедрикса, я бы поостерёгся с тобой водиться. Давай так: мне нет дела до этой горы, меня интересует лишь кристалл.
        Надо же, а ему казалось, что вот сейчас, когда он совершенно фантастическим образом попал к артефакту, про который знает каждый человек на Земле, сейчас эта тайна раскроется, и Финист как раз тот, кто ВСЁ знает. И вот Лён тут, у этой удивительной штуки, а Финисту нет дела до неё! Он только показывает этому странному неумёхе Румистэлю как надо обращаться с зеркальцем и мечом Джавайна. И ничего сверх того, что требуется для дела! А ведь правда Лён ничего не знает, и его всему надо учить. Но как же быть: он здесь, у знаменитого Лица, и ничего так и не узнает? Может, где-то у основания, возле уха, есть заветная дверца? Туда войдёшь, а там ответы на все вопросы! И дорога к инопланетянам!
        - Какая точность попадания! - удивился Финист. - Камень наверху.
        Пока Лён грезил о своих фантазиях, князь при помощи своих магических приборов выяснил, где именно находится потерянный кристалл - лезть надо туда, наверх.
        - Конечно, я могу просить о помощи Гранитэль, - заметил князь, - Но хочу тебя познакомить с некоторыми вещами.
        С этими словами он достал из сумки следующий предмет: знакомый Лёну голыш! Во время путешествия к Дерн-Хорасаду, когда кораблю проходил через диковинные миры, Лён бросил в море такой камешек, и вырос на этом месте чудный остров!
        - Когда бросаешь в воду, вырастает остров, - сообщил Финист, - когда на землю - гора.
        Он бросил серый голыш на сухую почву Марса, и тут под ногами обоих рыцарей стала вспучиваться земля - твёрдый камень попёр из неё со страшной силой. Он рос, как мыльный пузырь, и два рыцаря, стоящих на его плоской вершине, стремительно возносились. Новая гора сравнялась с каменным Лицом, но пошла и выше. И вот с возвышения два человека в странных нарядах смотрят на гигантское продолговатое лицо.
        Да, это было именно лицо - отчетливо видны узкие сомкнутые губы, длинный нос и закрытые глаза. Надбровные дуги тонки и изящны, лоб ровен, скулы едва выделяются. Заметно, насколько выветрилась крепкая порода, отчего всё лицо как бы в оспинах, царапинах. Трещинки, как тонкие морщинки. Но каменный человек спит своим вечным сном - спокоен, как будто тысячелетия ждёт того, кто его пробудит.
        - Возможно, здесь когда-то была жизнь, - сдержанно заметил Финист, видя волнение своего спутника.
        - Тебе тоже интересно?
        - Я видел в своих скитаниях много погибших миров. Одни - от старости, другие - от природных катаклизмов, третьи - по чьей-то злой воле.
        - Неужели тебе не хочется знать, что это такое?
        - На Селембрис тоже когда-то жили каменные люди, - отозвался князь, - Могучее племя, первородные которых были настоящими великанами. Потом этот народ начал мельчать, а потом и вовсе исчез. Возможно, когда Селембрис от старости покроется песком времен, когда космические ветры сдуют с неё последние крохи воздуха и выметут пыль жизни, откроются лица древних великанов, которые спят, поросшие землёй. Смотри, Румистэль!
        Финист протянул руку к подбородку статуи, и тут стало происходить нечто удивительное - там, где должна быть шея статуи, поднялись и заходили маленькие песчаные вихри. Они росли и множились, и вот песок и камни стали разлетаться в стороны, и глазам двух рыцарей постепенно открывалось тело - стройная фигура с ладонями, сложенными на груди. Статуя была огромна, она была похоронена в земле в слегка наклонном положении, а лицо её было немного запрокинуто.
        - Ну, ты доволен? - спросил Финист, делая шаг с вершины камня и переносясь в пространственном прыжке на лицо каменного великана.
        Ступая по щеке, князь подошёл к глазнице спящего и достал из уголка глаза маленький кристалл.
        - А теперь назад, Румистэль, - сказал он, переносясь обратно на гору. Там он поднял с поверхности плоский голыш - первый, что попался под руку, и гора стала стремительно уменьшаться. Вскоре от неё не осталось и следа.
        Немного отойдя, Финист обернулся к Лицу, и по безмолвному приказу князя, вся порода, вынутая магическими силами Перстня, легла обратно - сын саламандры уважал покой умершего мира.
        Обратный перенос на Луну был лёгок: зеркало показало рыцарям то место, где остался след их ног, и оба мгновенно вернулись в исходную точку.
        "Когда-нибудь американские астронавты найдут на Луне следы наших подошв, и запрячут эту информацию среди прочих государственных тайн", - подумал Лён, обернувшись на следы своих и Финиста подошв - ребристые отпечатки явственно виднелись на неподвижной серой пыли мертвенно-холодной лунной поверхности.
        - На Селембрис? - предложил Финист, - Тебе ещё надо завершить свои дела - отыскать твою тролльчиху.
        Огненный князь был совершенно чужд таких отвлечённых размышлений, он видел свою жизнь и свою задачу просто, не рассуждая о посторонних вещах и не отвлекаясь на абстракции. Его не увлекала необычность и таинственность природных и магических явлений - он был воин, и весь смысл его жизни состоял в преданном служении кем-то заведённому порядку.
        Финист нашёл при помощи зеркала место, куда хотел высадиться со своим спутником - не слишком далеко от своего дома.
        - Я хочу тебе кое-что показать, - сказал он Лёну.
        Как много тайн успел открыть он своему младшему собрату, у Лёна уже голова шла кругом, он боялся что-нибудь забыть.
        Высадились они в дикой местности, где не было никаких городов. Стояли вековые леса с такими огромными дубами, что впору думать, что это магические деревья. Но лес возвышался чуть поодаль, а перед глазами Лёна раскинулась чем-то знакомая панорама.
        Большая проплешина среди первобытного леса, а на ней понатыканы какие-то огромные, как шатры, каменные головы: на них явно различались лица, закрытые глаза, нависшие брови, толстые носы. Некоторые ушли в землю по самые скулы. На иных были каменные шлемы. Всё это войско крепко спало, и сон его, похоже, будет вечным.
        - Вот про таких я тебе и говорил, - указал на одну голову Финист. - Они давно уже спят, и уходят в землю. А когда-то стояли тут целой армией. Бывало время, когда под звуки волшебных труб каменные великаны кальмданги просыпались и шли, чтобы изгнать врага с земель Селембрис. Не было силы, способной победить их. Но время оказалось сильнее.
        Да! Он вспомнил! Это так похоже на то, что он видел во время своего путешествия по путям Жребия! Они были тут втроем - вместе с Долбером и Кирбитом! В одной из этих голов была пробита пещера. И в этой пещере Лён нашёл эльфийский клад!
        Он обернулся к князю и хотел уже было рассказать ему об этом, но князь пошёл между голов, нашёл крайнюю и положил руку на крутой бок каменного шишака.
        - Он стар, - сказал князь, - потому что даже камень умирает. Но может сослужить нам последнюю службу. Он будет охранять сокровища, которые я тебе передам перед своей кончиной. Никто, кроме Румистэля, не сможет взять наследство. Вот в этом месте я тебе оставлю в наследство магические вещи - золотую дудку, вызывающую ветер, голыш, который ты видел, роговой гребень - если отломать от него зубец и бросить наземь, то вмиг вырастет огромный лес. Колокольчик, который вызывает птиц. И зеркальце, без которого тебе не обойтись в твоем деле. Когда придёт моё время оставить поиски, я приду сюда и спрячу внутри этой головы волшебную котомку с этими дарами. Теперь ты знаешь, где их искать. Когда придёт время - кальмданг откроется.
        Лён был так поражён, что даже не промолвил про то, что уже нашёл дары - он только молча кивнул головой. Вот, значит, кто сюда запрятал эльфийские вещи! А Лембистор, трепло, чего наврал? Типа, какой-то чёрный незнакомец ехал в лимб и по дороге спрятал вещи у местного шамана! Ой, Лимб, вернусь, откручу тебе твою плешивую башку! На этот раз точно не пожалею!
        - Свисти своего крылатого жеребца, - просто сказал князь.
        - Сияр! - крикнул в небо Лён.
        С высоты уже спускался лунный конь, как Финист сунул в рот два пальца и оглушительно свистнул.
        Прямо в воздухе, над верхушками дубов, образовался силуэт с просторными крыльями, и через пару секунд перед князем величественно садился на землю мощный зверь - помесь орла и льва. Это был грифон.
        Глава 21
        В замке Финиста их явно не ждали: Бакида думала, что зятёк вернётся самое малое через месяц, а он - нате вам! - трёх дней не прошло, как уже примчался.
        Удивительно как старуха умудрилась за эти три дня снова захламить все помещения - кругом опять всё неприбрано, все вещи валялись не по местам, на кухне запустение. Перины свалены в кучу посреди коридора, одеяла, простыни и покрывала висят на лавках, перилах, кучей на столе, подушки по углам.
        - Да чем ты, Бакида, тут занимаешься, когда меня дома нет?! - сурово спросил князь Финист.
        - Да кто же знал, что ты так скоро воротишься?! - не скрывая неприязни ответила старуха, - Только думала прибраться, все вещи повытаскивала, думала проветрить, постирать, а он уж тут!
        - Да врёшь ты всё! - отмахнулся князь от тёщи и быстрым шагом направился в трапезную.
        - А это что такое? - удивился Финист, обнаружив, что просторный зал тоже стал складом всякого барахла, а стену, в которой был его тайник, заставили какими-то досками, сломанными балдахинами, спинками кроватей.
        - Да вытащить не успела! - заголосила подоспевшая следом Бакида, - Одна ведь всё, кому помочь! Сломалась кровать, я её и выставила, да силушки нету! Стараюсь, стараюсь для него, а он… Э-ээх!
        Князь не успел ничего ответить, как с лестницы раздался громкий вскрик:
        - Финист мой, сокол ясный! - радостно вскрикнула Ленда и стремглав бросилась к мужу - так обрадовалась его скорому возвращению. И вдруг нога её попала на какую-то брошенную на ступеньке мелочь, подвернулась, и девушка с жалобным криком упала, едва успев схватиться за перила.
        - Солнце моё! - в ужасе вскричал Финист и, бросив всё, кинулся на спасение своей любимой.
        - Жива ли?! - с болью в голосе спрашивал он, схватив жену в охапку.
        - Жива, жива, - кивала она, насилу сдерживая слёзы.
        - Всё ты, проклятая старуха! - гневно крикнул он оборотясь к Бакиде.
        - Я?!! Я всё виновата?!! Опять всё я!!! - и с рёвом кинулась прочь.
        Девушка зарыдала совсем отчаянно, отчего Финист прямо-таки потерял голову. Он подхватил жену на руки и попытался отнести в верхние покои, да нога запуталась в каких-то брошенных тряпках.
        - Румистэль, ты что ли помоги! - в сердцах обратился он к другу.
        Лён пошёл впереди, расчищая князю путь до опочивальни. Как следовало ожидать, разбитая кровать оказалась как раз оттуда. И потерявшую сознание княгиню не на что было положить. Потом искали приличного местечка, пока приводили юную хозяйку в чувство, искали воды в кувшинах - напрасно искали - солей там всяких ароматических (а то мало подарков князь привозил!), платком махали над бледным личиком бедняжки, пытались разобраться что с ногой, нет ли перелома. Князь рычал, а дивоярец едва сдерживал улыбку - вот не повезло мужику с тёщей! Наконец, к ночи всё угомонилось, заплаканная юная жена сомкнула очи, и утомлённый князь прикорнул возле, и зловредная старуха убралась подальше с зятьковых глаз, и гость нашёл среди бардака себе местечко.
        Наутро Финист поднял дивоярца - дела того тоже требовали своего, и надо было помочь гостю отыскать троллей, пока те не почуяли погоню и не удрали.
        - С моим волшебным зеркалом это будет просто, - говорил князь, спускаясь по лестнице на первый этаж замка, где он оставил вчера суму. Из-за несчастья с женой он забыл спрятать её в тайник, к тому же помешал развал, который устроила в трапезной дурная тёща.
        - Где моя сумка?! - рявкнул он, едва сошёл вниз и обнаружил, что за ночь там произошли перемены - неугомонная старуха решила там прибраться и всё стащила в одну кучу перед входом в трапезную. Теперь куча барахла загораживала вход.
        "Нарочно она, что ли?" - дивился Лён.
        - Опять лается, батюшки мои! - обозлилась старуха, являясь с большой посудиной, полной горячих пирогов. - Ну не успела, пироги пекла! Всё угодить тебе пытаюсь!
        - Ну ладно, забудь, - смутился князь.
        - Ты, поди, на речку? - подобострастно осведомилась старая ведьма. - Так погоди, пирогов вот в корзинку положу - покушаете там.
        - Давай, клади, - миролюбиво согласился князь, который в самом деле собирался прогуляться с гостем, но не на речку, а немного дальше - к пещерам среди высоких скал на той стороне реки. Где-то там ютятся беглые тролли.
        - Где моя сума? - покладисто осведомился он, стараясь больше не злить старуху.
        На лице последней образовалось выражение глубокого раздумья, она неуверенно посмотрела на завал в проходе.
        - А где-то там, зятёк, я не разобрала ночью-то, когда всё собирала.
        - Бакида, мне нужна моя сума!
        - Да отыщу я! Куда ей деваться!
        - Найдёшь - не трогай! Эта штука опасная - руки оторвёт!
        - Да я что, воровка что ли?!! Того не тронь, этого не тронь! Туда не ходи, этого не делай!!
        - Тьфу! - плюнул князь, покидая дом в сопровождении гостя.
        - Пристала с пирогами, - проворчал он, с досадой швыряя в сторону узелок со снедью. Некогда им будет угощаться выпечкой Бакиды - не на прогулку идут, не купаться на речку!
        Оба уже спустились с горы и теперь шли протоптанной тропинкой - к реке.
        - Ну вот, Румистэль, с зеркальцем бы мы куда скорее сделали дело! - огорчённо сказал Финист, глядя с пологого берега на далеко уходящие скалы с другой стороны.
        К сожалению, зеркало осталось в суме, и там же остался Перстень, который мог бы легко добыть из кучи хлама заветную дорожную суму огненного князя.
        Сейчас день, а днём гриндрилы спят - их время ночное, когда они выходят на поиски лягушек и прочей живности для прокорма. Так что, увидеть их сверху, летая над местностью на лунном жеребце, не получилось бы.
        Князь меж тем осматривался, что-то ища в небе. И вдруг резко свистнул.
        - Вон соколы мои летают, - указал он в точку, парящую высоко в зените. - Эх, кабы мои птички были натасканы на троллей!..
        - А, я знаю птичку, которая натаскана на троллей, - странным голосом сказал дивоярец и в ответ на удивлённый взгляд князя ловко обернулся вокруг себя и в момент обратился соколом.
        - Перебирайся через реку, - проклекотал он довольно отчётливо, и полетел к другой стороне, легко набирая высоту.
        Глядя на стремительно улетающую птицу, князь улыбнулся и исчез с места, мгновенно очутившись на другом берегу - на плоском верху каменной гряды, изрезанной глубокими щелями.
        Обыкновенному человеку лазать среди этих узких провалов, осыпей и острых гребней было бы очень трудно, но для двоих волшебников это не составляло труда. Один летал поверху, рассматривая местность и ища следы пребывания таких неопрятных существ, как гриндрилы - те обычно обозначали место своего пребывания кучей отбросов перед входом. Другой легко перемещался с места на место моментальными прыжками через пространство - возникал то там, то тут.
        Прошло немало времени, пока они обыскивали скалы и лазали по углублениям. Нигде никаких следов бежавших гриндрилов.
        - Послушай, Румистэль, - сказал, наконец, уставший князь, - чего зря мучиться - пойдём, достанем мою суму. В ней зеркальце - враз всё разглядим.
        Совет был в самый раз, потому что дивоярец тоже устал и проголодался, а пироги они легкомысленно выкинули. Так что оба направились обратно в замок, поглядывая по сторонам: куда они закидали узелок с пирогами?
        - Смотри-ка, - позвал дивоярца Финист, указывая в сторону от тропы, - плакали, Румистэль, наши с тобой пироги!
        В том месте, куда они кинули тёщин узелок, теперь валялся большой бродячий пёс. Салфетка, в которой были завязаны пироги, растрепанная и измусоленная - голодный пёс явно порвал её, и слопал завтрак. Теперь блохастый бродяга блаженствовал: вольно развалился на солнышке и умильно жмурился.
        Широким шагом князь вошёл в свой дом и направился к трапезной. Подойдя же, с удовольствием заметил, что за время его отсутствия Бакида расчистила проход. Всё же, как ни глупа старуха, а что-то делает по дому. Не вовремя только затеяла перестановку.
        - Что ты делаешь, Бакида? - спросил он, проникнув в зал и обнаружив свою тёщу усердно роющейся в углу.
        Она обернулась, и князя неприятно поразило выражение её лица - старуха смотрела на него, выпучив глаза. И весь вид её казался странно чужим.
        - Что с тобой? - удивился он ещё больше, когда она ничего не ответила и продолжала пялиться на зятя.
        Тут он увидел в её руках свою дорожную суму - ту самую, заговорённую, за которой шёл. Её он обронил вчера среди развала в трапезной, когда кинулся на помощь своей любимой жене.
        - А, не терпится! - понял всё князь: как же, вчера он не поднёс старухе обычного подарка, с каким всякий раз является из странствий, - Ну, прости. Не успел. Да и отсутствовал недолго.
        Старуха оскалилась, и князь с изумлением увидел, каковы её зубы - длинные, кривые, синеватые, отдельно друг от друга! Как он доселе не замечал такого?! Ну и тёща у него! Настоящая ведьма!
        - Давай сюда, Бакида, - сдержанно сказал он, протягивая руку и медленно подходя к ополоумевшей старухе. - Опасная это штука. Говорю же: руки оторвет.
        В ответ раздался такой зловещий смех, и потащило странным запахом - как будто от мертвеца!
        Бакида на глазах менялась - вместо обычной пожилой женщины перед глазами изумлённого витязя являлась жуткая тварь: серое морщинистое лицо, покрытое множеством волосатых бородавок. Огромный синий рот с торчащими зубами и фиолетовым языком. Глаза провалились и теперь сверкали из глубоких нор, как горящие угли. И ростом она оказалась гораздо выше - едва ли не с рослого сына саламандры.
        - А кушал ли ты пирожки, зятёк? - прорычала жуткая тварь.
        - Нет, не кушал… - невольно ответил Финист, ошеломлённый этой метаморфозой.
        - То-то и гляжу: не кушал! - зловеще расхохоталось чудище.
        - Финист, сокол мой ясный! - вскричал кто-то позади витязя, и странен был этот голос - хрипло-визгливый, как ржавая пила.
        Князь стремительно оборотился и увидел Ленду, вбегающую в зал. Но - ужас! - что за вид был у неё!
        Прекрасного лица как не бывало - на его месте была жуткая серая харя, похожая на свиную, а вместо золотых волос, волнами сбегающих на плечи и за спину - бурые космы, висящие сальными прядями. Была она в чудесном платье, что привёз ей из странствий муж, но платье расходилось в боках по швам, и торчали из прорех свисающие складки грубой, серой кожи.
        - О, рыцарь мой! - прорычала она кошмарным голосом и протянула к нему когтистые лапы, поросшие серой шерстью.
        - Ай, не старайся, доченька! - насмешливо закаркала мамаша. - Твой муженёк сегодня пирогов не ел.
        - Как не ел? - опешила красотка, - Ты его опять забыла накормить?
        - Да наплевать! - махнула лапой серая тролльчиха, - мы получили что хотели. Теперь, доченька моя, ты у нас будешь королевой, богатая будешь! Мы с тобой ещё покажем им всем!
        - Моя жена… - растерянно попятился князь Финист, не в силах оторвать взгляд с чудовища в платье его жены. Он в ужасе смотрел на отвратительное существо - с ним он проводил ночи любви, ему дарил ласки, поцелуи! Как они его околдовали!
        - А, так мне больше не надо притворяться?! - взревело чудовище, обильно обрызгав Финиста вонючими слюнями. - Урод проклятый, сколько я из-за тебя вытерпела! Твои поганые объятия! Только и лез в спальню! Чайник медный! Горячий, гад - едва терпела!
        - Щас, доченька, - свирепо сопела мамаша, - мы его прикончим. Теперь наша взяла.
        Немой от изумления и ужаса Финист обратился взглядом к тёще и снова увидел в её руках свою суму.
        Заговорённая сума - с ней троллям не справиться. Он не шутил, когда говорил, что Бакиде руки может оторвать, вздумай она искать что-то в его суме. Но в следующий момент случилось иное: Бакида одним движением разорвала суму - непонятно как тролльчиха сумела снять заклятие.
        Из нутра заговорённой сумки посыпались магические принадлежности князя, все его тщательно сберегаемые вещи. Обычно он прятал их в тайник в стене. А теперь эта добыча досталась троллям.
        У серых, которых называют грау, тоже есть своя магия - троллья. Это не гриндрилы, основное оружие которых - вонь. Эти владеют тёмными силами - магией, подобной демонской. Одно из самых сильных их умений - приворотная магия, за которой некоторые отчаянные люди ищут троллей грау. Только опасная это штука - любовное наваждение.
        Старуха-тролль и её дочка околдовали князя, приняв человеческий вид и внушив ему любовь к беззащитной девушке. Наваждение поддерживалось заговорённой пищей, которую Бакида усердно подавала князю. Наевшись, он становился добр, его бдительность притуплялась, а влечение к жене усиливалось. Так они и водили его в потёмках почти полгода. Надо думать, старуха прогнала из замка всех людей - на всех наводить заклятие сложнее. Удалила всех собак и лошадей - они чувствуют враждебных существ. Чего ж она искала все время, пока Финист был в отъезде?
        - Вот оно! - сказала тролльчиха, вперившись алчным взглядом в раскатившиеся по полу эльфийские сокровища - зеркальце, гребёнку, дудочку, камень-голыш, зелёный огонёк кристалла и главное - Перстень Гранитэли!
        Финист понял, что она искала, зачем ковыряла стену, за которой прятался заговорённый тайник! А он-то думал: откуда все эти царапины на крепчайшем камне? Ох, заполоскала она его мозги своими зельями, а то бы давно догадался! Тролльчиха искала Перстень Гранитэли! Перстень Исполнения Желаний! Она надеялась воспользоваться им! О, глупая тролльчиха! Никто, кроме хозяина, не может пользоваться Перстнем! А сейчас, когда Гранитэль видит, что происходит, она сама вмешается!
        - Вот оно! - свирепо смеясь, прорычала Бакида и протянула лапы к… зелёному кристаллу! Не к Перстню - к осколку!
        "Ох, дура!" - только и подумал Финист.
        Большая серая клешня коснулась зелёного камушка, и в тот же миг Бакида испарилась - кристалл поглотил её. И вот на полу лежит уже не зелёный огонёк, а мутно-пепельный гладкой огранки неровный полудрагоценный камень.
        Здоровенная, как бочка, Ленда оказалась проворней князя - она кинулась вперед него и оттолкнула своим толстым телом - он не успел схватить свой Перстень - чёрный бриллиант улетел от пинка троллихи в угол.
        - Ну как, мамань? - спросила молодая тролльчиха, жадно хватая камешек и зажимая его в своей грубой ладони.
        - Щас сделаю, - ответил голос существа, ставшего пленником кристалла.
        И тут ошеломлённый Финист понял, что его провели - тролльчихи знали про свойство эльфийского камня!
        Со зловещим выражением на харе Ленда повернулась к мужу: ну, вот теперь она отомстит за все его пылкие объятия и унизительную любовь! Миновать её и схватить Перстень Гранитэли было совершенно невозможно - она загораживала князю путь.
        Высокая фигура сына саламандры вдруг окуталась пламенем - яростный огонь рванул от Финиста во все стороны и объял всё помещение, превратив его в адскую топку, в которой сгорело в мгновение всё, что могло гореть. Фигура тролльчихи окуталась пламенем, и из этого огненного кокона раздался пронзительный вопль:
        - Мамаша!
        - Ну ты и сволочь, Финист! - прогремел под сожжёнными балками помещения голос Бакиды - как будто близкий гром ударил.
        А потом разразилась молния: блистающий разряд вырвался из-под потолка и пронзил то место, где был секунду назад князь - он юзом скользнул по полу и чуть не поймал ладонью свой Перстень. Но младшая тролльчиха снова его опередила: пронзительно вереща от боли, со скоростью, странной для такого неуклюжего тела, она дала ему ощутимого пинка в бок - так, что он ударился в стену.
        Едва огонь исчез, глазам предстала совершенно голая молодая грау - одежда на ней сгорела от огня, какой наслал князь, и всё безобразие серой тролльчихи теперь предстало перед глазами обманутого мужа.
        - О, ужас… - только и промолвил он при виде слоновьих форм свое прекрасной Ленды - серая толстая кожа свисала большими складками с её боков и бёдер, толстые копыта - ногами не назовёшь, кожа вся в пупырьях и огромных бородавках. А в следующий миг отвратительная особа вдруг оказалась разряжена, как императрица - в совершенно безвкусное платье из сияющей парчи, щедро украшенное драгоценностями. На шее - десятка два ожерелий, руки по локоть в золотых браслетах. Высоко поднятые сальные волосы забраны в хвост, а тот схвачен гигантским алмазным бантом. И громадные серьги по обе стороны закопченной хари - маманя приукрасила дочку по своему вкусу.
        - Что, получил, скотина?! - радостно запрыгала Ленда, громко шлёпая по полу босыми лапами.
        Миг - и Финист исчез с места.
        - Нет, урод, не скроешься! - гулко разнёсся по опустевшему помещению голос невидимого существа. Теперь Бакида обладала мощью, равной Гранитэли, и свою ярость она желала обратить на ненавистного зятя.

* * *
        Лён ждал князя во дворе, а тот что-то задерживался. Меж тем до дивоярца вдруг дошло, почему они не обнаружили гриндрилов в пещерах. И почему приметы, показанные зеркалом ещё в Дивояре, оказались неверны. Ну конечно! Он погрузился в далёкое прошлое - зона наваждения уже второй раз играет с ним в какую-то странную игру! А гриндрил с похищенной принцессой остался в своем времени - когда от замка на этой горе останутся развалины! Вот так всё объясняется! Как сразу не догадался! Просто удивительные события пошли одно за другим, так что только удивляться оставалось!
        Ему захотелось поскорей вернуться. Снова обладать своими волшебными вещами и своим заветным мечом Джавайна. Хотелось посмотреть в зеркальце и узнать, куда девалась Наташа, чтобы отыскать. Как он неразумно позволил ей бежать - надо было сделать это совсем иначе. Ещё навестить Лембистора - как-то язык не поворачивался назвать его Лаваром Ксиндарой. Хитрая сволочь этот Лембистор - ведь он наврал тогда Лёну: сказал, что встречался как-то давно с неким Лаваром Ксиндарой, и тот порассказал ему что-то. А ведь сам и есть Ксиндара! Горько и обидно было оттого, что так повернулось дело: Лён два года тайком казнит себя за гибель друга, а оказалось, что всё не так. И радоваться надо, что Ксиндара не погиб, и веселиться нечему: вот как Лембистор получил драконье тело! Типа, согласился один дракон отдать ему свое тело, пожалел беднягу! А как было на самом деле - вот это и узнать. Как он обманул Горая? Только выбраться из этого времени. Скорее отыскать беглую принцессу и покончить с этим делом.
        Звук топота, как будто князь бежал - торопился к дивоярцу с зеркальцем. Лён обернулся, чтобы сказать Финисту, что не стоит так спешить: напрасно искать гриндрилов среди скал, потому что…
        - Беги, Румистэль! - крикнул Финист, налетая на дивоярца и увлекая его прочь от дома - в раскрытые ворота.
        - А что такое?.. - растерялся тот.
        - Беда! - выкрикнул князь, останавливаясь на секунду и оборачиваясь к дому.
        И тут крепкое здание, сложенное из гранитных кирпичей, покоящееся на фундаменте из громадных блоков, вдруг как содрогнется! Стёкла в окнах посыпались дождём, крыша с главного корпуса слетела прочь, башни покосились, а соколятня отвалилась и стала осыпаться.
        - Что это? - потрясённо пролепетал Лён, на его глазах происходило нечто необъяснимое.
        - Это тролли! - вскричал князь и снова потащил гостя прочь.
        Гриндрилы? Откуда им тут взяться? Как тролли могут такое делать?!
        Из перекосившейся двери замка вылетело на двор нечто странное - не то женщина, не то чучело. Блестящие тряпки, надетые на ней и множество всяких украшений говорили в пользу первого, но фигура, рост, лицо… При ярком свете дня это существо выглядело отвратительно и комично. Оно завертелось вокруг себя, словно что-то искало, потом увидело князя и его гостя - дивоярца, вытянуло в их сторону толстый когтистый палец и завизжало:
        - Мамаша, вот они!
        - Зови Сияра, Румистэль, - шепнул Финист, - надо удирать - это тролли.
        - Но это грау! - удивился дивоярец, не понимая, что происходит. Бежать от тролля, хоть и от грау? Откуда здесь взялась троллиха? И что случилось с домом?
        Крепкая каменная кладка дома вдруг дала сразу десяток трещин - как будто что-то неудержимо распирало её изнутри. И вдруг словно взорвалась - во все стороны полетели кирпичи. Посреди дома вырастало что-то, оно ширилось и стремилось вверх, только разглядеть, что это такое среди клубящейся пыли было невозможно.
        Оба человека остановились и оцепенело смотрели на совершенно невероятную картину: из оседающей постепенно пыли выступила гигантская фигура. Сначала проявились бешеные глазки, потом запылённая физиономия с непропорционально толстым носом и торчащей на макушке крышей, а затем и всё огромное тело.
        - Да, грау! - крикнул в ответ Финист, - Они меня околдовали! И тебя тоже! Бакида нашла осколок кристалла!
        Громадина высотой метров пятьдесят выставила из развалин чудовищную ступню - босую ногу грау! Как ступит - только гром пошёл! Второй шаг - пошёл оползень с вершины.
        - Я их раздавлю! - густым басом проревела чудовищная тварь в то время, как младшая троллиха в восторге прыгала среди падающих балок, кирпичей…
        - Мы сделаем больше, - продолжала сотрясать землю Бакида, - мы уничтожим небесный город. Теперь они все ничто против меня, потому что я чувствую в себе страшную силу. Я могу всё! Эта земля будет нашей! Здесь не будет ни одного человека! Я их всех убью! Не будет никакой дряни - только мы, тролли!! Только грау!
        - Я буду королевой! - рычала и гримасничала Ленда, нечувствительно топая босыми пятками по развалу.
        Внезапно от Бакиды пошёл густой дым, широкими полосами он обвивался вокруг гигантской фигуры троллихи, закручивался всё стремительнее, создавая удушливый ветер. Шум быстро перешёл в рёв, и вот уже на месте жуткой фигуры образовался громадный торнадо и продолжал расти, уходя в небо и широко раскидывая грязно-серые клочья туч. На земле сразу потемнело, понесло холодом, промозглой сыростью. В верхней части воронки раскрылся громадный толстогубый рот и показались длинные зубы. Затем прорезались глаза и посмотрели вокруг.
        - Ну всё, Финист, тебе конец! - проревела Бакида и с бешеной скоростью ринулась на двоих людей.
        Визжа, как циркулярная пила, только раз в сто громче, громадный столб пронёсся по холму вниз, пропахивая глубокий след в почве.
        Две крылатые тени стремительно скользнули сверху - к сыну саламандры и дивоярцу - таинственный грифон, какой когда-то служил Гедриксу, и летающий лунный конь - Сияр. Эти двое, верные друзья своим хозяевам, сами пришли на помощь.
        С двух сторон в мутный, грязный столб торнадо ударили мощные снопы огня - оба огненных мага послали такой силы потоки пламени, что трава вокруг загорелась от жара. Огонь самый большой ужас троллей - они его панически боятся.
        Но Бакида была уже не троллем, а кристаллом, подлинной силы которого никто не знал. Откуда берутся эти чудовищные энергии, откуда черпается магическая мощь?
        Жуткая пасть раскрылась в голове воронки.
        - Э, - презрительно проревела Бакида, - слабаки!
        И тут разразилась потоком молний, которые, казалось, испепеляли самый воздух. Горел лес, река расплескалась, и обнажилось русло, в воздухе витали густые клубы пепла. Тьма застила всё вокруг. Дрожала земля.
        - Я отвлеку её, а ты убей младшую тролльчиху, - не отводя глаз от страшного зрелища, сказал вдруг Финист.
        - Убить Ленду? - поразился Лён.
        - Тролльчиху! - яростно крикнул князь. Среди грохота катящихся с горы камней, свиста ветра и стонов земли его голос едва был слышен, но выражение лица, огонь в глазах - всё говорило о том, что битва ожидается не на жизнь, а насмерть.
        Там, наверху, где несколько минут назад был замок огненного князя, среди развалин неистово плясала мерзкая тролльчиха, ревя от радости и исторгая гнусные ругательства. Там, под грубыми копытами грау, под тоннами обломков, где-то глубоко лежали магические вещи князя и самое главное - Перстень Гранитэли. Чёрный бриллиант слеп и глух, пока не находится в руках хозяина. Принцесса ничего не знает о происходящем и не может придти на помощь. Они двое против мощи одушевлённого эльфийского кристалла, и жилец его - грау. Там где-то лежит под развалинами меч Джавайна - оружие, призванное истреблять чудовищ. Что может сделать тут магия дивоярца? Как выдержать Финисту убийственный напор владеющей теперь всеми стихиями злобной твари? Она даже не с ними воюет - она уничтожает саму землю!
        Убить Ленду - это выход! Она и лишь она есть движущая сила для кристалла. Для неё творит Бакида свое разрушение, потому что даже троллям ведома любовь. Родительская любовь к своим потомкам.
        Глава 22
        Красная молния сорвалась с места и понеслась в облёт гигантского смерча, ходящего по исковерканной земле и вырывающего громадные куски почвы, ломающего камни, рвущего с корнями лес - всё это подхватывалось неистовым потоком, перемалывалось и наполняло воздух, делая его похожим на густую взвесь. Ничто живое не могло вынести такой атаки. Но князь, сын огненной саламандры, мог делать то, что недоступно многим дивоярским магам. Вот теперь Лён увидал силу настоящего потомка Гедрикса!
        Огненный поток прорезал путь Финисту - огромная струя пламени прожгла дорогу в сокрушительном месиве воздуха, земли и растёртых в щепу древесных останков. Белое пламя мгновенно испепелило пространство перед летящим грифоном, и струи горячего пепла, как взрывом разнесло по сторонам. Огненный князь летел на своем таинственном летучем звере, выбрасывая впереди себя ревущую струю огня, а от руки его, вытянутой к смерчу, крылом срывалась смерть - ослепительная река пламени. Он нёсся стремительно вокруг бурого столба смерча, словно наматывал на его гигантский, подвижный ствол обуздывающие ленты пламени. Огненные кольца опутывали тело смерча и прожигали его насквозь, с оглушительным шипением пластая на круги. Громадный, высотой до неба, столб дыма, грязи и обломков зашатался, распадаясь на обессиленные потоки. И те просыпались наземь, лишённые опоры.
        - Нет, так меня тебе не взять! - расхохотался голос, похожий на гром - его раскаты осязаемо наполнили пространство, давили на слух, резали по глазам, вызывали дрожь.
        Вся поднятая масса почвы и вырванных деревьев, мусора, воды и грязи вдруг обрушилась на землю, вызвав грохот - казалось, что смерч умер, но только на мгновение. А в следующий миг из глубины растерзанной земли пошли вспучиваться чёрные бугры, вершины их лопнули, из гигантских земляных яиц вырвались клубящиеся змеи. Сколько хватило взгляда, в этой мутной мгле извивались тысячи и десятки тысяч щупалец! Они выросли до неба и теперь метались, ощупывая каждую пядь пространства - пытались поймать огненного князя. Проворные хоботы свивались вокруг летающего грифона, мгновенно завязывались в узел, но Финист тут же ускользал, совершая прыжок в пространстве вместе со своим конём. Он так и метался среди бешено мотающихся вихрей. Под рёв Бакиды и её проклятия. И каждый миг казалось, что храбрецу вот-вот придёт конец.
        - Румистэль! - крикнул князь, уводя внимание тролльчихи в сторону - от холма с развалинами замка, последнего приюта нетронутой земли, ещё покрытого травой, закиданной мусором и грязью. На его вершине бешено выплясывала Ленда, веселясь и скаля зубы. А у подножия застыл, глядя на чудовищную и неравную битву дивоярец со своим белым скакуном.
        - А! - очнулся Лён, стряхивая с себя оцепенение.
        Убить тролльчиху, убить Ленду - вот выход!
        Он посмотрел наверх, откуда доносился топот, катились камни, довершая хаос под горой, и слышался утробный смех. Финист отвлекает старшую тролльчиху, уводит её от горы, чтобы он, Лён, мог добраться до Перстня Гранитэли. Каждый миг грозил князю гибелью. Лишь то, что старуха пока не вполне освоила свои возможности и предпочитает по своей троллячьей привычке кидаться грязью и рушить всё вокруг, дает князю шанс продержаться. Тупая тварь пока не знает, что можно манипулировать пространством и временем - вот настоящее оружие! Убить тролльчиху!
        Как, как убить?! Он безоружен, а грау точно знает, что пускать врага к похороненным под развалинами замка сокровищам нельзя! Она топчется на них, вдавливая в холм обломки, кроша каменные блоки. И там, под её ногами - кошмар какой! - находятся все кристаллы, собранные Финистом за четыреста лет! Случайно попади тролльчиха хоть ногтем на ноге на такой кристалл, и он её поглотит. И тогда будут два инициированных тролльчихами кристалла, каждый из которых по-прежнему любит другого! О, ужас! Вот это ситуация! Они же тогда будут непобедимы!
        - Сияр, дружок, не в службу, а в дружбу! - дрожа, припал Лён к уху своего верного коня. - Отвлеки тролльчиху, а я попытаюсь раскопать хоть что-нибудь в развалинах!
        Он повязал вокруг шеи Сияра свой алый плащ - покажется издалека, будто он сам сидит на крупе лунного коня.
        Верный Сияр без слов взлетел от подножия холма и резвой белой молнией с трепещущим алым цветком над крупом пошёл в облёт молодой тролльчихи, стражем чужих сокровищ торчащей на холме. Прошёл раз, вернулся, ещё раз скользнул перед носом.
        - А, пожаловал! - зловеще расхохоталась Ленда. Сгребла здоровенными лапищами из-под ног груду камней и запустила в летающего жеребца.
        Вдалеке клубились и метались в небе грязевые змеи, сверкали выбросы огня - шла неравная битва сына саламандры и всесильного, хоть и глупого чудовища. А на холме была своя война: обозлившаяся серая красотка здоровенного роста кидалась камнями в неуловимую молнию - Сияра.
        Каждое мгновение дорого - сейчас она докопается до фундамента!
        Одним быстрым переносом Лён оказался на вершине - за спиной у разъярённой грау. Он выхватил из ножен дивоярский меч - тот, что подарил ему Турайк. Ах, если бы сейчас с ним был его Каратель, меч Джавайна! Отправить грау в лимб! Какие ж идиоты они были, что отправились на поиски гриндрилов без настоящего оружия! Думали, так просто!
        В одном пространственном прыжке он пересёк расстояние между ним и тролльчихой - пан или пропал, что будет! Вынырнув у самой её спины, он резко ударил по серой, складчатой шее - снести башку!
        Лезвие глубоко прорезало грубую, как у носорога, кожу, и дивоярец мгновенно отскочил в сторону - всё тем же переносом.
        Взбешенная тролльчиха поняла, что её обманули: вот коварный враг, не на летучем жеребце, а за спиной! Она схватилась руками за шею, из которой потекла зелёная густая жижа - троллячья кровь. Но слишком медленно потекла - дивоярец не задел артерию! Но только разозлил тролльчиху. Удар огненным шаром, от которого люди приходили в ужас, на неё не подействовал - она только отмахнулась от него. Зато как врезала толстенной короткопалой ножищей в месиво из обломков - так брызнул широкой струёй поток острых камней.
        Прыжок через пространство - и Лён снова у неё за спиной. Что делать, какие силы применить, какой приём?! Мгновение решает всё! Не было у него такого противника никогда, ведь это же не бой на магических мечах!
        Мгновенный перенос, и он снова наносит режущий удар. Раз за разом он налетает на тролльчиху и полосует её толстую шкуру своей сталью. Колющие удары не достигают цели - шкура очень толста, не достать до сердца! У грау три сердца, и упрятаны они под толстыми рёбрами. Она слишком медленно истекает кровью, и сил в ней ещё так много!
        - Румистэль!.. - доносится издалека голос. Финист изнемогает, его грифон почти лишился сил. Да где ж ты, Перстень! Ну, выскочи из-под ноги проклятой грау, увидь, что твой хозяин погибает!
        Лунный жеребец совершает отчаянный поступок - он налетает на тролльчиху и всеми четырьмя ногами бьет её в спину. Но слишком слабо - она не упала, а только споткнулась! Старуха вложила в неё много силы - грау, даже самцы, так могучи не бывают!
        - Оторву копыта! - рычит покрытое скользкой зелёной жижей чудовище. Вся её шея изрезана множеством ударов - со всех сторон. Непонятно, на чем держится. Но дивоярский меч не может проникнуть сквозь носорожьи складки до позвоночника.
        Следующий налёт отважного Сияра оказался неудачен: тролльчиха подловила его и одним ударом громадного кулака свалила лунного коня, и покатился он с протяжным стоном вниз по склону и исчез из виду.
        Тьма охватила рассудок молодого дивоярца. Его конь, его верный друг, лунный жеребец Сияр! Думал ли когда-нибудь его хозяин, что лунного коня можно ранить или даже убить?! Никогда, за всю историю Дивояра крылатые кони не погибали ни в одной битве! Когда умирал его хозяин, они исчезали неизвестно куда, но конь никогда не умирал раньше дивоярца! Лён думал, что эти сыновья Луны вообще неуязвимы! Вот почему он не боялся за Сияра, когда шёл в битву против вурдалаков! Но где твой разум, Румистэль - разве не священное оружие Джавайна давало коню неуязвимость?! Ты предал друга, Румистэль, ты небрежно оставил свое оружие, ты подвёл товарища, который тебе верил!
        - Гранитэль!! - бешено вскричал он, рубя наотмашь слабой сталью Дивояра чудовищную шею грау. - Отзовись! Неужели ты не видишь: твой хозяин погибает!
        В беспамятстве он сам не помнил, что творил, откуда взялись силы и умение: от рук его исходили молнии, скручивался воздух, разверзалась под ногами земля, кипели камни, а в глубокой яме выбитой ногами грау, возилась она сама - залитая кровью, жестоко изрезанная, но всё ещё живая. Глухой рёв исторгала та мерзкая дыра, что была на месте её рта, искромсанные острием дивоярской стали глазницы слепо искали врага, обрубки пальцев упрямо и бессмысленно ловили воздух. Чудовищной живучестью напоила мать-тролльчиха свою тролльчиху-дочь. Вот что может сделать эльфийский кристалл в руках чудовищ!
        Одной рукой она ловила дивоярца, а второй рыла, рыла землю под собой! И вот один зелёный огонёк выскочил из земли! Мгновение, и он бы стал добычей Ленды!
        Как сокол, ринулся дивоярец на тролльчиху - она, поверженная наземь, уже изо всех сил долбила пятками в крошево камней, острых балок, выбивая тучи острых крошек, и те летели в глаза дивоярцу. Воздушные удары отбивали эти смертоносные осколки, и те неслись обратно, вонзаясь в тело Ленды, вызывая её пронзительные вопли - она звала мать. Но та не слышала её. И он колол её, колол и бил своим мечом, кромсал, резал, проклинал, кричал и снова бил. О, что за силища в этой страшной твари! Не убить, не уничтожить, не остановить!
        Жуткий удар потряс всё тело истерзанной земли, так что холм подпрыгнул, высоко вскинув размолотые камни замка вместе с тролльчихой. Истерзанная, воющая туша взлетела вверх и тут же рухнула обратно. И дивоярца подкинуло вместе со врагом, и так же рухнул он обратно - на её поганое, неистребимое тело.
        Он оглянулся - на битву Финиста с Бакидой. Со дна выбитой этой дикой схваткой ямы, откуда ничего нельзя увидеть.
        Громадная гора высотой до неба видна даже через край - там, где только что была равнина. А сверху стремительно падали ещё несколько гигантских вершин с плоскими подошвами, как будто срезанных ножом длиной в десяток километров. Удар, удар о землю. Бакида пытается раздавить сына саламандры, как надоедливую муху. Жив ли Финист - неизвестно, ничего не видно в этой тьме.
        Как чует Ленда близкую подмогу - шарит, ищет, роет землю. Гора окровавленного, воняющего тухлым, мяса. Но живёт! Непостижимо, неестественно, чудовищно!
        Каждая секунда на счету, и каждый миг как на волоске: кто первый одолеет.
        - Мой меч! - забыв о том, что его меч Джавайна не с ним, крикнул обезумевший дивоярец.
        Как было с ним однажды, когда забылся он в бою с крылатым огненным драконом-оборотнем Лембистором, когда почувствовал вдруг в себе небывалую и неведомую силу, когда на миг поверил, что может он приказывать всему - живому и неживому, повелевать воздухом, водой, огнём и камнем, что стянуты к его рукам невидимые нити, управляющие движением ветров, течением вод и тайными земными токами, в тот день, когда почувствовал он в себе такую мощь и власть, несвойственную смертным, что крикнул, не колеблясь и не сомневаясь, что исполнится по его слову: мой меч! Мой меч Джавайна, ты никогда меня не покидал! Так отчего же нынче ты не служишь мне и не повинуешься моей руке?! Не узнаешь хозяина, Каратель?!
        Безмолвное сияние на миг резануло по запорошенным глазам, казалось, следом должен разразиться гром, но вместо этого запела яростную песню волшебная сталь неведомого Джавайна. К нему тянуло тайно сердце, и он, как путеводная звезда, как маяк во тьме кромешной, звал к себе и говорил к душе. И как тогда рука вдруг обрела вновь твёрдость, и быстрые потоки силы потекли по изнемогшим мышцам, и Лён поднялся, как тогда, над перепаханной землёй холма, как будто крылья выросли из его плеч, и вознёсся, как крылатый ангел мщения с пламенеющим в руке мечом.
        - Убить! - твёрдо повелел он и кинул белую молнию Джавайна в истерзанную, но живучую тролльчиху.
        Сияющая полоса одним ударом рассекла чудовищное тело грау.
        - В лимб! - пронзительно крикнул Лён, испытывая к этой твари такую ненависть, что сам готов был волочь её в мир проклятых навеки душ.
        Короткий вскрик, и чудовище распалось на две части, обе засмердели, быстро сворачиваясь в кожурки, и вот на месте Ленды больше нет ничего.
        Он вскочил на край ямы, встрепанный, растерзанный, покрытый грязью, кровью грау, собственными ранами. Дикими глазами он смотрел вдаль, пытаясь понять: изменилось ли что со смертью Ленды. Где князь, где тролльчиха? Не видно ничего.
        Тогда он бросился опять в яму и израненными, болящими руками стал разгребать плотно спрессованный завал. Спасибо Ленде - она так постаралась, а то бы легко раскопала.
        О, до чего же всё медленно! Руки, руки, вам не взять эту утрамбованную каменной крошкой массу! Гранитэль, умоляю, помоги…
        Оглушённый от боя, беспомощно царапал он камни разбитыми в кровь пальцами, барахтался на дне ямы, покрытый грязной кровью грау. Ах, если бы он был Румистэль - тот, настоящий! Тот воин с беспощадным взором, непобедимый сын эльфийского народа. С чего он взял, что Румистэль - эльфийский принц?.. Не знаю, не знаю, мне всё равно… Перстень, ну почему ты не хочешь признать меня?…
        - Я, Румистэль, приказываю… - едва шепчут искусанные губы.
        Немеющие пальцы натыкаются на что-то, глаза не видят - что именно. Грязными кулаками Лён протирает веки, чувствует, как режет глаза. Нет защиты - гол и беспомощен.
        Сквозь кровавую пелену видит, что в руке его Перстень Гранитэли. Вспомни меня, принцесса… мы были с тобой друзьями.
        - Я, Румистэль, приказываю!
        Забыв о боли в глазах, он видит, как рассыпается прахом ближайшая гора, свалившаяся с неба, как наковальня. Растаяла вторая - как не было её. Опять равнина - чёрная, грязная, разворошенная, вся в ямах и буграх. Где река, где каменное плато на том берегу - нет разницы, всё стерто. В небе чёрные тучи - застыли, свесив вниз лохмотья, как будто раздумывают.
        Вот медленно редеет, расходится густая пелена, в прорехи просачивается свет, и открывается жуткая картина разгрома - всё изломано, стерто, как будто громадный астероид упал на землю и перепахал её.
        Лучи солнца словно разгоняют тучи, и вот их нет, остался только чёрный столб посреди арены страшной битвы - он медленно и неуверенно колеблется, словно растерялся.
        В верхней части столба прорезается огромное лицо, похожее на физиономию Бакиды. Провалами на месте глаз, бездонными грязными норами смотрит она на дивоярца с огромной высоты.
        - Убил мою девочку, да? - гремящим голосом спрашивает она, продолжая колебаться туда-сюда.
        Князя Финиста нигде не видно.
        - И после этого думаешь остаться жить? - спросила тролльчиха, и голос её крепчал.
        - Ты думаешь, одна любовь способна управлять кристаллом? - зловеще продолжила она.
        - Нет, ты ошибся, дивоярец!! - прокричала грау, - Ненависть тоже сила! Ради моей дочери я не пощажу Селембрис!
        А в следующий миг столб растёкся широко-широко, как будто превратился в кипящий вал, и тот двинул на Лёна, разинув пасть километров в сто, а из пасти бешено сверкали глазки. Вся эта махина со скоростью ураганного ветра летела на дивоярца, и было это пострашнее Ленды.
        - Я справлюсь с ней, Румистэль, - спокойно сказал голос Гранитэли.
        Вот когда он смог увидеть настоящие возможности эльфийского кристалла.
        Пространство вокруг волны, силой похожей на цунами, заколебалось, всё видимое заходило ходуном, как будто кто-то тряс полотно с нарисованной картиной. Искривлялись очертания горизонта, земля смешалась с небом. Хлопок с боков смял гигантскую волну, превратил её в пухлый рот. Непонятные силы вывернули, растянули, перекрутили, прихлопнули сверху, снизу, и вот неровная спираль кружит по одному месту. Пронзительные вопли несутся из неё, она как будто потеряла ориентир и мечется. Одна за другой в ней стали рваться вспышки, и каждая выворачивала этот живой столб, меняя его конфигурацию.
        Замыкание пространства, сворачивание его, наслоения новых и новых оболочек - всё это уменьшало видимый объём монстра, созданного живым кристаллом - Бакидой. Тролльчиха понятия не имела, что может делать при помощи тайных энергий Космоса опытный жилец эльфийского осколка. Лён сам впервые видел такую мощь Гранитэли.
        Он не сразу понял, откуда к нему явился его конь - Сияр был жив, без всяких признаков повреждений. Это сила Перстня восстановила его!
        Как оставила его боль, куда девались раны, как сошла с него грязь и кровь - не заметил! И весь он снова чист, одет. На бедре висит в ножнах подаренный Турайком меч лунной стали, в руке другой - небесный клинок Джавайна. Как будто не было того жуткого боя в яме!
        Но где же Финист? Выжил ли собрат? Тревога владела сердцем Лёна, но верить не хотелось, что Гранитэль не сохранила своего рыцаря. Ведь бился сын саламандры один на один, без всякой помощи Перстня с самой Бакидой, которая сильнее Ленды, как ураган сильнее ветра! Ведь по небу били эти каменные наковальни величиною с гору! Ох, князь, не был ли этот бой последним подвигом в твоей борьбе с Судьбой?
        И видит он: идёт к нему издалека Сын Саламандры, шагает по истерзанной земле, как будто семимильными шагами движется, похожий на живой огонь. Глаз не заметил, как минул Финист разделяющую его и Лёна пропасть. Как поднялся на вершину разбитого холма - не увидал. И вот стоит он рядом, жив и невредим - протяни руку, и коснёшься. Нет ран на нём, цела одежда. И меч в руке - знакомый меч Джавайна! Глядит на друга-брата Финист - как будто бы издалека, лицо печальное и мудрое. И кажется он как будто нереальным.
        Что с тобой? - хочет спросить Лён, но видит, что между ним и князем как будто колышет тонкая, чуть видимая плёнка. Идёт волнами, трепещет.
        - Я хотел тебе сказать, мой брат, - заговорил Финист, и странен его голос - как будто прозрачный, далёкий, гасимый эхом. И в то же время близкий, ясный, глубокий.
        - Ты должен знать, где ждут тебя все собранные мной кристаллы, - продолжил тот, как будто не замечал замешательства на лице собрата, - Моё жилище ненадёжное убежище для такого опасного сокровища. Ты видишь, брат, что может натворить кристалл в руках алчных и жестоких. Вот так, Румистэль, погибли многие миры из тех, где я собирал осколки Вечности. Не оставляй нашего дела, Румистэль, собери всё и спрячь в тайном месте.
        Он говорил, и лик его менялся с каждым словом. С изумлением и ужасом Лён наблюдал как теряется, увядает яркая красота огненного князя. Как бледнеет лицо, и усыхают щёки, как теряют сочный алый цвет его пышные огненные пряди, как выцветают глаза цвета дикой вишни. А преграда между ними меж тем становится всё явственней и ощутимей, и князь словно удаляется, хоть и стоит на месте. И за спиной его как будто мелькают кадры - сияют неземные солнца, пышут пламенем горячие миры, мёртвые пустыни ледяных планет, сменяются тьмы преисподних на огни великих городов, укрытые снегами горы на безжизненные каменные плато - быстрее и быстрее, уже мелькают так, что глаз не может уследить. А Финист ровен и спокоен, и голос его всё так же неизменен, и только облик старится и гаснет.
        - Ты найдёшь то, что я собрал, когда пройдёшь через меня. Там оставил я наследие свое. Прощай, мой брат, больше не встретимся с тобой, пока твой путь не приведёт тебя к Вечности.
        Яркие глаза Финиста совсем потухли и превратились в прогоревшие угли. Алые волосы теперь седы, как остывший пепел. Вместо меча в худых старческих ладонях - посох. Видение затягивалось дымкой, теряло краски, ускользало. Миры за его спиной прекратили свой сумасшедший бег, и вот лишь седой грифон медленно поднимает тяжёлые веки и смотрит на дивоярца белыми от старости глазами. Старец поднял руку и растаял.
        Ошеломлённый, с чувством невообразимой потери, ничего не понимая из последних слов Финиста, дивоярец повёл вокруг себя взглядом, словно пытался убедить себя, что происшедшее с ним, все эти путешествия с потомком Саламандры по мирам лишь приснились ему, и сон был странно ярок и реален.
        Что видит он, стоя на холме и обозревая далеко окрестности, по которым только что гулял смертельный вихрь, всё круша и уничтожая?
        Все разрушения, что натворила бешеная тролльчиха, как бы затянуло время: река мирно течёт среди зелёных берегов, каменное плато, изрытое прибрежными пещерами, на другой стороне. Зелена трава и цел луг. И лес стоит. И холм. Он пуст - нет ни следа от разрушенного замка, не видно на ровной верхушке его остатков фундамента - тех самых, что видел Лён в своем волшебном зеркале, как будто никогда на этом месте не стояло жилище.
        Теряясь в догадках и не веря своим глазам, Лён искал на заросшей невысокой, ровной травкой вершине холма следы каменной кладки. Он же помнил правильные очертания заросшего дёрном и травой фундамента. Не было ничего, всё было пусто.
        И тут услышал ржание своего коня: лунный жеребец вытянул шею и кого-то приветствовал взмахами крыльев.
        Лён посмотрел в ту сторону и увидал: издалека несутся к нему два всадника на летучих скакунах. Нет сомнения: это дивоярцы.
        Глава 23
        - Это Брунгильда, - вдруг сказал Сияр.
        - Откуда ты можешь знать? - изумился хозяин, разглядывая двух магов, что быстро поднимались к нему по пологой стороне холма - шлемы не дают рассмотреть их лица. Но в походке, в уверенных движениях, в ощутимой силе, несомненно, узнаются дивоярцы.
        - Это мой отец - Светанго! - гордо отвечал Сияр. И сорвался с места, и помчался к рослому, прекрасному, с серебряной гривой и хвостом коню. И удивительно: встретились оба, как родные: обнюхались, прижались шеями и принялись так ласково играть, как только могут кони - безгрешные, чистые своими таинственными душами совершенно неземные существа. Едва ли Сияр мог ошибаться - они признали друг друга, это несомненно. Вот и дивоярцы очень удивились, даже остановились, изумлённо рассматривая игры коней. Женщина убрала руку с рукояти меча.
        - Кто ты, незнакомец? - спросила она, подходя вместе со своим спутником к Лёну. И сняла свой крылатый шлем.
        В первый миг он хотел сказать: здравствуй, Брунгильда! Но тут же и осёкся: эти синие глаза его не узнавали, и это лицо было лицом юной валькирии. Её волосы не пепельные - цвета воронова крыла, а фигура более тонка, но чувствуется в ней большая сила.
        Он в замешательстве молчал, но тут снял дивоярский шлем второй человек - мужчина. Едва сдержав вскрик, признал Лён в этом человеке - кого бы? Вольта Громура! Молодого - такого, каким видели его студенты на уроке автопревращений! Невозможно сомневаться: это его смоляные завитки, его смуглая кожа, его глаза! Нет двухцветной бороды, нет чуть заметных морщинок под глазами. И он не узнает своего студента!
        - Скажи нам, друг, - заговорил Вольт, быстро обшаривая взглядом фигуру Лёна. - Мы видели здесь что-то странное, чего не можем объяснить.
        - Подожди, Вольт, - остановила его валькирия, - мы не знаем, кто этот человек.
        - Посмотри, у него на груди знак Дивояра, у него меч нашей стали, его конь - лунный, и он знает твоего Светанго, и Светанго его знает!
        Молодой Громур протянул руку и указал на медальон магистра, который вручили Лёну перед его назначением на пост придворного мага Сильвандира.
        - Да, вижу, - сдержанно отозвалась Брунгидьда, - но я его не помню. Я не видала этого лица среди наших братьев.
        Её синие глаза холодно и испытывающе смотрели на Лёна, его оружие, одежду, медальон, остро проникали в самые зрачки, быстро оценивая его: враг или друг?
        - Мы наблюдатели, - наконец, сказала она, - и обнаружили нечто странное в этом месте, но не могли толком понять, что происходит. Видно только, что в зоне происходит что-то странное, словами не передать! Как будто земля и воздух затанцевали, задрожали, пошли волнами! Мы решили, что эти искажения - начало нового прорыва. А у нас, как назло, все боевые части стянуты на другом фронте. Мы думали, тут тоже началось вторжение, а позвать на помощь было некого - вот и кинулись вдвоем, хоть разобраться в обстановке. Но, кажется, всё мирно и тихо - ложная тревога. Ты видел здесь что-нибудь, незнакомец?
        - Нет, я ничего не видел, - солгал он, ибо как можно было объяснить все странности происшедшего с ним.
        - Скажи, незнакомец, как тебя зовут, почему ты странствуешь вдали от Дивояра, раз уж у тебя есть все признаки принадлежности к нашему славному браству? - с заметным дружелюбием заговорила Брунгильда.
        Этого вопроса Лён ожидал. Кем назваться? Сказать свое настоящее имя - и через тысячу лет Брунгильда снова встретит его под тем же именем. Но раз та, поздняя валькирия его не узнала, значит, его тайна проникновения в прошлое осталась нераскрытой.
        - Меня зовут Румистэль, - твёрдо заявил он, - я странствующий маг, судьба забросила меня в далёкие миры, и я искал выхода в Селембрис. Я рад знать, что мой путь окончен, и я снова с братьями.
        - Я слышал о пропавших в иных мирах магах, - дрогнувшим голосом сказал Громур, - плохая это судьба.
        - Мы уже думали, что прорвало ещё в одном месте, - добавила валькирия.
        - Ещё в одном? - не понял Румистэль.
        - Да, наши силы стянуты в одно место, где случился магический прорыв
        - враждебные твари валят валом. Идёт война, Румистэль.
        - Где это?.. - дикая догадка вспыхнула в его сознании, и мысленно он умолял: Судьба, не надо так жестоко!
        - Там произошёл прорыв. Наши части стянуты в том месте, братья сдерживают напор чудовищ. Вот почему мы с Брунгильдой остались без подмоги - мы наблюдатели, стражи.
        Приходилось лишь догадываться, о чем они таком говорят и что значит "наблюдатели".

* * *
        Надеялся он, что при пересечении зоны сказки, он попадёт в свой мир, свое время, где его тоже ждёт долг - перед другом, перед Дивояром. Но ничего не случилось: трое всадников пересекли неглубокую извилистую речку по мостику и вышли в пустынном месте, среди сплошных лесов. Здесь была совсем другая картина, нежели ранее. Вон там, к востоку, должно лежать королевство Сильвандир. А вон там - Бреннархайм. Все предположения Лёна о свойствах заповедных зон оказались неверны, и он не знал как объяснить то, что с ним случилось - как будто это какая-то игра, затеянная кем-то свыше, а он лишь пешка в этой истории, где правила никому не известны. Одно лишь ему стало понятно: что произошло с Финистом - то преображение, которое с ним произошло буквально в течение пары минут.
        Вначале Лён подумал, что видит ускоренное действие времени, как наблюдал это однажды - когда под хроноволну попали герцог Ондрильо и несчастная Ираэ. Но та картина за плечами князя… Этот калейдоскоп миров, и то, что сказал Финист. Очевидно, долгая жизнь была у сына саламандры, и собрал он много-много кристаллов, пока хрупкая человеческая природа не перестала более служить мощному духу огненного князя. И та прозрачная преграда между ними в последний миг перед расставанием навеки была преградой времени. И причиной этому был его меч - меч Джавайна, который он призвал к себе на помощь. Только думал Лён, что своей волей подчинил себе меч князя - пока Финист владел этим таинственным оружием, которое всё больше и больше задает Лёну загадок. Но вот увидел точно такой же меч в руке князя - он через века только должен найти своего нового хозяина, последнего потомка Гедрикса. Вот почему между ними встала преграда времени и отбросила Лёна, но - куда?
        Так думал он, пока три крылатых жеребца несли своих всадников к краю зоны наваждения. И вот все трое опустились наземь, потому что сверху речки не видать. Тут же появилось извилистое русло и простой бревенчатый мост через неё - этим путём дивоярцы и вышли наружу, где природа неизменна, а реальность устойчива.
        Всё изменилось, только одна примета оказалась на месте: высоко в небе плыл сияющий Дивояр - пышные клубы плотно прикрывали его снизу, и не были видны его сказочные башни, но свет, исходящий от него, короной стоял над краем облачного острова, как будто солнце прилегло отдохнуть на пышную перину.
        Три всадника, едва выскочив из зоны наваждения, тотчас же взмыли вверх и стали набирать высоту, одновременно взяв направление на юг. Туда сейчас стремились, потому что сердца Брунгильды и Громура горели болью за Селембрис. А тот, кто был виновен в этом несчастье Планеты Эльфов, сейчас летел рядом и думал: точно ли он сможет что-то сделать. Все его магические вещи, которые могли бы чем-нибудь помочь - дудочка, вызывающая ураганы, голыш, который может выставить гору на пути врага, гребешок, который мгновенно выращивает непроходимый лес, и даже колокольчик, который зачем-то собирает птичьи стаи - всё это осталось там, в далёком будущем. У него есть только меч Джавайна, которого до ужаса боятся сквабары. А почему - он не знает. Наверно, потому, что раньше этот меч принадлежал блистательному Румистэлю, настоящему истребителю нечисти, имя которого Лён нахально присвоил. Он даже не представлял себе размеров несчастья. Он-то полагал, что область Дерн-Хорасада с самого начала была замкнута в непроходимое кольцо!
        Три белокрылых птицы, несущие седоков, миновали все человеческие поселения, города и государства - далее была дикая, незаселённая местность. Таких много на Селембрис, которая не вся отдана в пользование людям - волшебники по возможности ограничивали распространение поселенцев, сохраняя места обитания древних существ Планеты Эльфов.
        Отдай людям всё, и они уничтожат всё. Они выгрызают своими слабыми орудиями недра Селембрис, чтобы добыть себе металлы и драгоценные камни и изгоняют тем древние народы - гномов, которые тысячелетиями тихо рыли свои подземные ходы и бережно собирали по крупинке свои сокровища. Люди сбрасывают в реки отходы кожевенных, красочных и других производств, отравляя тем самым воду и изгоняя из рек робких русалок и водяных. Они строят свои города, вырубая леса и лишая пристанища леших и других - полевых, болотных, луговых, чащобных и многих-многих исконных обитателей Планеты Эльфов.
        У Дивояра трудная задача: он охраняет интересы тех и других обитателей Селембрис, сдерживая напор быстро распространяющегося человечества и тихо угасающего древнего населения волшебной страны. И, надо сказать, Лён определённо более на стороне последних, потому что они часть вольной природы, а люди - её антагонисты и поработители. Он знает, что люди могут натворить со своей планетой. Так что, дивоярцы правильно делают, что ограничивают возможности человека, ему и так дано слишком много.

* * *
        С высоты птичьего полёта видны внизу наспех возведённые барьеры - валы и глубокие рвы, заполненные водой. Местами стоят огромные щиты, местами горит огонь - всё это протянулось длинной полосой и уходило вдаль, где рыжие дымы восходили высоко в воздух, растворялись в нём и не давали ничего видеть. По обе стороны барьера вроде одно и тоже - там и тут леса, горы, реки. Где-то совсем далеко, на уровне горизонта угадывается море: над ним нет задымления. Дальше вся огромная территория теряется в тумане, и можно только догадываться, сколь велика площадь края, поражённого вторжением. С обеих сторон идёт какая-то непонятная суета.
        Трое подлетали к линии защиты, и пока трудно определить - что же именно тут творится. Носятся над землёй крылатые кони, внизу кипит работа, снуют люди, раскинуты временные лагеря, двигаются обозы, горят костры.
        Никто на них не обратил внимания, когда лунные кони опустились наземь - тут было полно таких коней, и все дивоярцы - мужчины, женщины - одеты в знакомые по выделке доспехи. Сияр, Светанго и конь Громура, изящно перебирая стройными ногами, легко понесли всадников вдоль оборонных укреплений, перемахивая через брошенные повозки, груды снаряжения, обходя костры и палатки. Здесь были не только волшебники, но и люди - целые бригады испачканных в земле, потных мужчин - они рыли зачем-то глубокий котлован. Кипели котлы в полевой кухне, был наскоро устроен лазарет. А далее - страшные предположения лезли в голову! - свежие холмики, насыпанные плотными рядами. И было их так много - целое поле!
        - Скажи, Брунгильда, - наконец, обратился к валькирии Лён, устав наблюдать массу непонятного, - рвы и огонь от сквабаров?
        Уж он-то знал, что такие меры для сквабаров не препятствие - чудовища огненных миров не боятся пламени!
        В ответ услышал страшные слова:
        - Рвы и огонь от людей, - ответила валькирия, останавливаясь перед большой палаткой. - Тысячи их пытаются прорваться из кольца, но мы не можем допустить распространения заразы. У нас нет средств борьбы с этой страшной болезнью - только огонь.
        - Мы едва успели захватить эпидемию в самом начале, - пояснил Громур, - много народу успело погибнуть. Но и после смерти они опасны, даже ещё опаснее, потому что зараза быстро распространяется. Хорошо ещё, что тут безлюдная местность. Вот эти котлованы роются для того, чтобы сжигать тела. Раньше мы их просто хоронили, пока не поняли свою ошибку.
        - Но огненные рвы сдерживают и червей, - объясняла Брунгильда, показывая на высокие языки пламени, - черви не погружаются глубоко в почву, поэтому огненный ров для них хорошая преграда. Все леса и вся зелень по ту сторону широкой полосой выжжены дотла, чтобы лишить паразитов питания. Но для этого нужна древесина и каменный уголь, и мы вынуждены разорять леса и недра Селембрис. Ну, ничего, скоро всё будет по-другому.
        С этим ободряющим словом она оставила Лёна и Громура и вошла в походный шатёр с символом Дивояра на верхушке: на синем флаге запечатлена в алмазах восьмиконечная звезда.
        Голова шла кругом от всего этого, непонятности множились, а разгадок не было. Но билась настойчиво в голове одна мысль, которой он боялся доверять: Дерн-Хорасад - говорило ему сознание. Отброшенный хроноволной ещё дальше в прошлое, он наблюдает извне агонию умирающей области с городом короля Гедрикса в центре. Оттуда пошла нечисть, и все факты говорили о том. Единственное, что позволяло думать, что это не так - это отсутствие эффекта пространственного пузыря, которое сделало замкнутой область Дерн-Хорасада. Герцог Кореспи Даэгиро ничего не говорил о баррикадах по границам заражённого края, он упоминал о странном искажении метрики.
        Лён стоял и озирался вокруг, на спешащих людей, на лошадей, тянущих возы с дровами.
        - Вольт, как далеко тянутся такие заграждения? - спросил он у будущего ректора Дивоярского университета.
        - По всей границе области, - ответил тот.
        - И много это?
        - Очень много. Весь Дивояр занят на обороне, даже учёба в Университете прекратилась.
        - А почему вы вместо таких жалких мер не примете настоящие, магические меры?
        - Румистэль, сквабаров невозможно убить летающим огнём, они настоящие порождения преисподней! Одеяла, серых жаб, змееголовов - можно, а сквабаров - нет! Его надо изрубить в куски, чтобы он, наконец, подох! Ты знаешь, сколько наших погибло?! А пиявцы, которые идут сплошным потоком и жрут всё - один прорыв, и полоса смерти! А червяки, которые выгрызают начисто все живое на земле и под землёй! У нас нет выхода, как только запереть их в этой области и охранять периметр!
        - Но сколько же ресурсов надо для этого?! Почему вы не поставите магическую сеть?
        - Какую сеть? Откуда нам её взять?!
        - Но как же так…, - забормотал Лён, вспоминая как они с Финистом проникли в защищённый магической сетью проход в Портал миров. - Такая сеть, как отражающее поле…
        У них нет магической сети? Почему же она тогда была? И почему границы зараженной проникновением области открыты? Как он винил себя за то, что эта несчастная земля оказалась изолирована от остального мира, за то, что погибала, не получив помощи от дивоярцев. А оказалось, что она вовсе не закрыта, и нашествие грозит распространиться по всей Селембрис и уничтожить волшебную страну! Что же происходит? Ничего не понятно. А если эта область ещё не свёрнута, то получается, что где-то там, в центре этого проклятого места хранится заветный шар с кристаллами, которые собрал Гедрикс! Выходит, их можно достать!

* * *
        - Пусть выйдут все, - сказала валькирия, стремительно входя в палатку главнокомандующего обороной.
        - Ты что, Брунгильда, - недовольно ответил немолодой маг с седоватой бородкой на мужественном лице, склонившийся над раскрытой книгой, стоя в окружении воинов. - Мы совещаемся, а ты что здесь делаешь? Почему покинула наблюдательный пост?
        - Срочное сообщение, касается только членов Совета, - дерзко ответила та.
        Архимаг сделал жест к присутствующим, прося их выйти.
        - Ну? - коротко спросил он, опираясь обеими руками о край стола.
        Валькирия подошла к столу и оперлась обеими руками на другой край стола, нависнув над книгой и приблизив лицо к главнокомандующему.
        - Корс, нашёлся человек, по всем описаниям соответствующий пророчеству, его имя - Румистэль, - тихо, но отчетливо произнесла Брунгильда.
        - С чего ты взяла, что это тот самый Румистэль? - после минутного замешательства, спросил военный вождь, - Мало ли кто присвоит себе это имя? Да и возможно ли даже самому сильному магу прожить такое огромное количество лет? Даже если он будет периодически подпитываться из дивоярского источника Молодости. Он стар?
        - Нет, он очень даже молод! - стремительно мотнула длинными чёрными кудрями Брунгильда.
        - Имя ничего не значит! - уверенно заявил Корс Филфхариан, - Нужны настоящие подтверждения пророчества - это Каратель и способность прочитать Книгу! Если он обладает всем этим, он спасет нас. Если нет, я даже не подпущу его, как бы он там ни назывался, к секретным документам.
        Резкие слова архимага прервало громкое завывание труб - играли тревогу.
        С неба стремительно падали крылатые кони и тут же взмывали вверх, вознося своих хозяев. Сотни вооружённых людей лезли на укрепления. Заряжались невиданные орудия - громадные арбалеты, укреплённые на вышках. Были и другие приспособления, непонятного назначения.
        Лён бежал вместе со всеми, стараясь не отстать от Брунгильды. Вместе с ней и Вольтом он вскочил на лунного коня. И вот с небольшой высоты, увидел приближение к границе нескольких разрозненных фигур, прикрытых облаком пыли. Неслись они быстро, но было их немного. Если это и есть атака, то довольно слабая.
        Он сразу понял, что видит сквабаров - ни с какой иной тварью нельзя было спутать эти тёмные фигуры, подпрыгивающие при беге и слегка планирующие на коротких крыльях.
        Белые молнии со всадниками на спинах налетели на стремительно несущееся войско чудовищ - неуклюжие с виду сквабары, помесь медведей и драконов, двигались огромными прыжками, отталкиваясь от выжженной земли своими крепкими птичьими ногами, а передние - медвежьи лапы с неимоверно длинными синими когтями, нацелены вперед, как будто твари уже чувствовали в них добычу. Короткие кожистые крылья помогают тварям, позволяя чуть планировать в прыжке, и оттого казалось, что чудовища летят на бреющем полёте над самой землёй. Глаза горят мрачным адским пламенем, синие пасти раскрыты и брызгают слюной. Именно такими помнит их Лён - с тех самых пор, как побывал в образе Гедрикса и убивал их своим мечом. Вот этим - Карателем, мечом Джавайна. Его боялись сквабары до умопомрачения. Но почему?
        И видит он как спрыгивают со своих коней отважные дивоярцы - мужчины и женщины, на равных! - взлетают кони ввысь и парят над полем боя, пронзительно крича. И началась страшная сеча - десять на одного сквабара. Магический бой при полном напряжении сил.
        Когда был он Гедриксом, не помнил, как сражались со сквабарами воины Стауххонкера - там было месиво, в котором ничего невозможно разобрать. Он помнил только безумие, которое владело им, и ярость, и рёв меча, и крики умирающих сквабаров. Тогда он думал, что порубал примерно половину, а остальное сделали солдаты. И вот теперь понял, что ошибся: человеку не выстоять против сквабара, даже кучей - это совершенная машина для убийства. Он помнит, как непрерывно сверкал его клинок, как сила переливалась в его мышцы, как бил он неотрывно, как будто утонул душой и разумом в кровавом пространстве, где царила одна лишь смерть. А теперь он понял, что сам убил всех тварей острова Рауфнерен. Солдаты ж просто умирали.
        Огромная туша обладала необыкновенной проворностью: сквабар вертелся, прыгал, хаотически метался, рубя вокруг себя длинными когтями, как будто то острые ножи, насаженные по ободам несущейся боевой колесницы. Два дивоярских воина в сияющих латах с мечами в руках непрерывно перемещались вокруг одной твари, каждую секунду они делали пространственный скачок, действуя слаженно, синхронно, отточено, показывая высший класс дивоярского магического боя. Один вызывает атаку на себя, второй перемещается за спину твари и наносит небесной сталью удар. И тут же исчезает, едва избегнув лап чудовища. С минуту они бьются, и вдруг пропадают. И тут вступает другая пара дивоярцев - новая, поскольку выдержать такой бой более минуты невозможно. Так они меняются, доводя чудовище до бешенства, изматывая его. Из порезов на сквабаре сочится густая синяя кровь, заливает землю. Это страшно, потому что ноги дивоярцев скользят. Упал - погиб.
        Сколько же порезов на чудовище, вся спина иссечена, крылья - в лохмотья! И вот не выдерживает, падает одна тварь. Затем другая. Поле боя залито синей кровью, усеяно откромсанными клочками шерсти, мелкими кусками мяса. А дивоярцы, шатаясь и оглядываясь, идут к щитам, установленными между укреплениями. Большая створка приоткрывается и пропускает воинов, и тут же снова закрывается на запор.
        - С одеялами легче, - небрежно скажет потом Брунгильда, когда отойдёт от боя, - они не такие вертлявые и вообще не обладают магией. Сквабары хуже всех. В каком аду родились эти твари?!
        "Почему я не вмешался в сражение?" - мрачно думал Лён, лёжа поздно вечером в отведённой ему палатке. Ведь он имел опыт битвы с этими порождениями огненных миров, он знал их повадки и манеру нападать кучей. Совершенно очевидно, что лезть со своим мечом в гущу схватки, где мелькают в пространственных прыжках дивоярцы, нельзя - своих порубит. И всё же увиденное потрясло его.
        Он чуть задремал, но проснулся от звуков чьей-то возни. Открыв глаза, в свете факела увидел, что сосед его по койке, Вольт Громур, одевается.
        - Что, тревога? - спросил Лён.
        - Нет, - отрывисто ответил тот, обуваясь, - один из наших погиб, отравился - кровь сквабара попала под латы.
        В лазарете, завернутое в простыни, лежало неподвижное тело. С содроганием увидел Лён знакомые страшные черты умершего от яда сквабара: синее лицо, перекошенное мукой, прокушенные губы. Такими были лица солдат, погибших там, на ледяном поле возле острова Рауфнерен.
        Группа дивоярцев молча стояла вокруг, никто не прикасался к умершему.
        Тело вынесли на простынях, без всяких церемоний сбросили в недавно вырытый котлован - на слой сухих дров - и встали по кругу, всё так же молча. Среди магов были и люди - бородатые мужчины, вооружённые луками и с полными колчанами стрел. Наверно, это было прощание с товарищем.
        Пришли другие, сверху накидали ещё дров поверх тела, щедро полили маслом и вот одним щелчком Корс Филфхариан высек длинную искру, от которой занялось пламя. И тут Лён увидел то, о чем писал в своей книге отец Корвин.
        Покойник вдруг сел среди огня, раскидав дрова, открыл белые глаза и дико зарычал. В тот же миг ему в грудь вонзились сразу с десяток стрел. Заражённый опрокинулся на спину, потом снова попытался встать, и снова лучники метко пронзили ему голову. Весь утыканный стрелами, похожий на дикобраза, он ещё пытался встать, но огонь пожирал его. Об этом писал Скарамус Разноглазый: тела заражённых ядом сквабара следовало сжигать, а пепел смешивать с глиной. Теперь Лён воочию видел как оно происходит - никакие слова не могли передать этого страшного зрелища.
        Когда от тела остался только пепел, его залили водой и засыпали растёртой глиной, смесь потом тщательно перемешали баграми.
        - Раньше мы их просто предавали земле, - сказал Лёну один один из дивоярцев, когда после церемонии погребения все отправились досыпать до рассвета.
        - Но это оказалось ошибкой. Потом только узнали, как с ними надо поступать.
        - А могилы? - спросил Лён, кивая на еле виднеющиеся в свете молодого месяца холмики.
        - А, ну это те, кого порвали одеяла или укусили серые жабы. Или змееголовы - они не опасны так, как эти или черви. Вот тех, кого заразили черви, надо тоже сжигать, но они не оживают.
        Глава 24
        Остаток ночи прошёл спокойно, но Лёну не удалось даже глаз сомкнуть: всё точили его тревожные мысли, думалось ему про область Дерн-Хорасада. Всё говорило за то, что он в самом деле вернулся к этой, казалось бы надёжно похороненной временем истории.
        Думалось о погибшем дивоярце и о том, сколько таких смертей уже вписано в священную Книгу Героев Дивояра. Это была одна из тех войн, о каких упоминала Брунгильда в его время - там, в Дивояре будущего, далеко от этого страшного времени. Он понимал, каких сил и средств стоит небесному городу защищать покой Селембрис. А что было бы, если бы Дивояра сейчас не было в небе Селембрис? Как было во время нашествия Лембистора.
        Поражала беспомощность дивоярцев в деле отражения атаки обыкновенных и тупых монстров из враждебных миров - не то рассказывала своим студентам историк Брунгильда. По её увлекательным урокам выходило, что сообщество небесных магов одерживали блестящие победы, благодаря своим объединенным волшебным силам и мощи плавающего города. Может, он не всё ещё видал?
        Перед самым рассветом он, кажется, задремал, потому что проснулся оттого, что его трясли за плечо.
        - Хочешь отправиться с нами в патрулирование? - спрашивал Вольт, застёгивая на себе защитную амуницию.
        С сомнением Лён смотрел на эти заговорённые латы - плохо они защищали от когтей чудовищ, и кровь сквабаров легко проникала под эти сочленения.
        - Возьми себе запасной комплект, - указал в угол, где были свалены детали доспехов, Вольт Громур. И Лён догадался, что эти панцири, шлемы и кольчуги остались от тех, кто погиб по тем или иным причинам - глубокие царапины и вмятины говорили лучше всяких слов.
        - Нет, мне не надо, - отказался он.
        На воле их уже ждала Брунгильда - в боевом снаряжении, вся в нетерпении. Рядом уже слонялись три коня - Сияр, Светанго и жеребец Громура.
        - Мы собираемся пролететь над укреплениями, - сообщила валькирия, - посмотрим границы соединения участков и повидаем товарищей.
        Лёну хотелось бы иного: проникнуть вглубь заражённой территории и посмотреть, что там творится. Была у него мысль заглянуть и в Дерн-Хорасад. Уж больно надо было забрать оттуда спрятанный им каменный шар - хранилище кристаллов. Судя по тому, что происходит тут, события в городе короля Гедрикса уже давно минули тот день, когда он сам под именем Румистэля явился в этот город и отыскал Красный Кристалл - именно с того момента началось открытие пространственных тоннелей, в конечном счете погубивших эту местность. Так что, где-то там ждёт его сокровищница короля, к которой не мог проникнуть Финист, ибо область эта в его дни уже была закрыта - что-то произошло между этим и тем временем. Да, несомненно, хроноволна отбросила его ещё дальше в прошлое - вот почему на месте замка Финиста не было даже следов застройки: нынче на этом холме ещё нет ничего.
        Полёт над укреплениями подтвердил самые худшие подозрения: магическая защита дивоярцев сводилась к примитивным заградительным мерам: рвы с огнём, насыпи с постоянно бдящими арбалетчиками, вышки с наблюдателями и щиты-ворота с наговорёнными отражающими матрицами. Везде, по всему периметру, были организованы эти трудоемкие и малоэффективные барьеры. Много народу, в том числе и людей. Опять те же ямы с приготовленными дровами и горючей смесью. В воздухе происходило непрерывное патрулирование - летали двойками и тройками на своих крылатых конях дивоярцы. Вольт и Брунгидьда приветствовали своих товарищей и летели дальше, гораздо дальше границ своего участка. И вот довелось Лёну увидать страшную картину, о которой Вольт говорил просто.
        На одном из участков граница проходила по гористой местности - низкое, изрезанное длинными ущельями плато. Внешний край его был ровный, как стена. А под стеной - в несколько десятков рядов наклонно и часто углублённые в породу стволы деревьев с обитыми металлом остриями - те смотрели вверх под таким углом, что вздумай что живое упасть с высоты - не долетело бы до земли, потому что колья встретили бы это тело в воздухе. Так можно было бы остановить сквабаров, вздумай они прыгать с края плато. Но в горах были сквозные узкие проходы, как коридоры, высеченные в толще камня - точно такие, в какой попал Лён, только он угодил в глухую щель, без выхода наружу. Вот эти проходы у самого края стены были плотно заложены камнями. И вскоре стало понятно - почему.
        Внизу по горному проходу шли люди - длинная человеческая вереница, среди которой были лошади и ослы, несущие кладь. Это беженцы, стремящиеся покинуть заражённую местность. Они двигались к искусственной преграде, как будто не знали о её существовании.
        Летящая на своем Светанго Брунгильда вдруг заложила крутой вираж и пошла вниз - к скоплению палаток и складам дров.
        - Тревога!! - крикнула она, пролетая перед наблюдательной вышкой.
        А в лагере уже бежали дивоярцы и вскакивали на коней, поспешно слетающихся на призывный вой труб - всё пришло в движение. Крылатые стаи залетали над местом, где намечался прорыв, а в тесноте каменного лаза, уже началось разрушение заграждения. Мужчины с кирками, верёвками и молотами упорно лезли по неровностям камней наверх и вбивали в щели длинные штыри, к которым вязали верёвки. А далее при помощи животных раскачивали камень и тянули. Кладка начинала шататься, отдельные камни уже падали, но это не смущало людей. Их не смущало и присутствие дивоярцев, которые кружили над скоплением народа и громкими криками предупреждали тех.
        Лён спустился ниже, почти до самого края ущелья, и увидел тех, кто пытался вырваться из заражённой области.
        Не было на этих лицах ни следа болезней и страшного недуга, были они лишь запылены и усталы, и присутствовало в них какое-то ожесточение.
        - Уходите! - кричали сверху дивоярцы, - Уходите, иначе будете уничтожены!
        - Мы не заразные, - отвечали снизу и не переставали рушить стену.
        - Мы вас не выпустим наружу!
        - У нас дети, - говорили беженцы и поднимали над головами младенцев.
        - Здесь вас ждёт смерть! - громовым голосом крикнула Брунгильда, - Ни один из вас не получит спасения, потому что мы не можем рисковать!
        - Вы клялись защищать нас! - отвечали снизу, - Вы - дивоярцы!
        - Они не остановятся, - сказал Вольт, опустившись на край высокой стены рядом с Лёном.
        Женщины и подростки стали подбирать камни, обильно валяющиеся под ногами, и принялись швырять их в дивоярцев, собравшихся по линии обрыва. Никогда ещё Лён не видел на лицах простых селембрийцев такой ненависти к волшебникам небесного города. Этим несчастным нельзя выходить за границы заражённых земель - их уделом была смерть.
        Умом Лён понимал, что действия дивоярцев - единственное верное средство для защиты остальной страны, ибо ничто не смогло бы сдержать убийственную заразу, проникшую сюда из дьявольских миров. И он не удивился, когда на стены были занесены огнемёты, и горючие жидкости потоками полились на толпу, и заполыхал огонь, из которого понеслись вопли и проклятия, и вся узкая каменная тропа превратилась в жаркую топку. И лунные кони плакали и кричали, паря над местом гибели своих бескрылых собратьев, и в лицах дивоярцев застыло ожесточение и боль. Они губили тех, кого должны были защищать. Вот это был малый пример того, что происходило по всему периметру - для этого служили рвы, в которых не иссякал огонь и в которых горели древние леса Селембрис. Такая страшная рана была на лице прекрасной волшебной страны. Вот о чем говорили Хроники Героев Дивояра. Всё это было. А вот и тот, кто виноват в этой ужасающей трагедии. Купил бы он такой ценой спасение Пафа, знай он о таких последствиях?
        "Наверно, нет…", - отрешённо думал Лён, улетая следом за Громуром и Брунгильдой от пекла, в котором сгинули десятки жизней, которые, скорее всего, так и так были уже обречены.
        О, если бы мог он изменить это прошлое! Если бы вернуться обратно, в тот момент, когда нашёл он этот Красный Кристалл, в котором покоился Паф! Ведь говорили же пророчества, предупреждали, об этом писал Скарамус Разногласый - прихода Румистэля ожидали, именно он открыл дороги в адские миры, и попёрла в эти пространственные норы всякая смертельная нечисть! О, если бы он был внимателен и слушал то, что говорил ему герцог Ондрильо, который вовсе не напрасно пытался отговорить Румистэля от его затеи добыть Кристалл! Подсовывал ему богатство, предлагал власть, унижался, был готов отдать и свою любимую невесту, только не тронь Кристалл, Румистэль! А он пёр с горделивостью не знающего сомнений идиота! Что бы сделал он, зная все последствия своего поступка? Имея Перстень - всё! Он мог бы перенести Кристалл с телом друга в любой безжизненный мир и там раскрыть его! Это было бы при возможностях Гранитэли совершенно просто! Ох, как он сейчас нуждался в разговоре с ней! Как хотел вернуться и заглянуть в сумеречную зону, чтобы спросить принцессу: знала ли она о последствиях раскрытия Кристалла? Ох, что ты
натворил, глупый Румистэль!
        Его сознание как будто раздвоилось: одна часть испытывала муки вины за все то, что он увидел, а вторая расчетливо прикидывала - как ему оторваться от своих спутников и попытаться отыскать руины Дерн-Хорасада, где покоится тот каменный шар с эльфийскими кристаллами. Где-то там, среди разрушенного города, на месте дворца регентов ждёт его это хранилище кристаллов, собранных королём Гедриксом. Он не сомневался, что его сокровищница уцелела во всеобщем хаосе, который постиг великий город. Но валькирия и будущий ректор университета как будто считали своим долгом быть ему неотлучными гидами - они так и летели по обе стороны, словно конвоировали.
        По прилёте в лагерь Брунгильду вызвал к себе архимаг Корс Филфхариан - наверно, для того, чтобы услышать про обстановку на линии обороны - в палатку главнокомандующего то и дело вскакивали с донесениями гонцы и патрульные.

* * *
        - Ну, что? - спросил Брунгильду Корс, едва они на минуту остались одни в палатке - всех остальных он выслал.
        - Пока никак, - доложила валькирия, - случая не было, наверно.
        - Найди предлог лететь внутрь области, - быстро приказал Филфхариан, - вынуди его проявить себя.

* * *
        - Наблюдатели доложили о приближении пары монстров, - сообщила Брунгильда, выходя из штаба обороны.
        - Ну, с парой мы справимся своими силами! - небрежно бросил Вольт Громур.
        - Ты хочешь, Румистэль, так оставайся здесь, - озабоченно обратилась к гостю валькирия, - это опасно. А мы должны лететь - чем дальше встретишь тварей от границы, тем лучше.
        Он усмехнулся: да, конечно, сиди тут, Румистэль, а то опасно - сквабары поцарапают да так, что личико посинеет!
        Конечно, он воспользовался предложением заглянуть вглубь зоны поражения - чем дальше, тем лучше.
        Увиденное его поразило. Он ожидал увидеть картины полного вырождения области, какой она была, когда встретил он кочующее племя. Но, едва летающие кони пересекли широкую полосу выжженной земли, глазам открылась вполне мирная картина: зелёные поля, леса, совершенно невысохшие озёра, реки. В туманной дымке ближе к горизонту явно угадывалось море. И целы были города, но прятались за высокими крепостными стенами. И только приглядевшись, он понял, что поля заросли сорной травой, и деревенские поселения покинуты - их затянула буйно разросшаяся зелень. Дороги были пустынны и местами вообще терялись, затянутые жадной растительностью.
        - Там всё сейчас кишит червями, - сказала валькирия, заметив его интерес, - Нельзя есть ничего, растущего в земле - никаких корнеплодов. Пока люди разобрались в этом, много народу перезаразилось. Кто уцелел, попрятались в городах, но у них сейчас трудно с пропитанием.
        Это же говорил Лёну и старый Лялямбр Клопфеникус, торговец редкостями в городе Дюренвале!
        - Мы сбрасываем сверху мешки с продовольствием, но у них развилась такая спекуляция! - продолжил Громур.
        - Животноводство у них практически уничтожено, - снова вступила валькирия, - кто ел заражённое мясо, все заболели. Беда в том, что у поражённых червями долгий период до появления первых признаков болезни, и он успевает заразить кучу народу, пока не начнёт блевать червями.
        - Среди наших заражения были? - догадался спросить Лён.
        - Были, - печально ответила Брунгильда, - погибли несколько целителей, причем, лучших. Мы же не сразу выявили болезнь. Вот почему у нас сейчас такие проблемы с лечением. Мы вынуждены прибегнуть к полной изоляции местности от прочих земель Селембрис.
        С каждой минутой выявляются всё новые и новые подробности бедствия. Да, теперь понятно, отчего жители этой местности так ненавидели волшебников и магов - вот во что вылилась эта изоляция. Во время герцога Даэгиро казнили за одно подозрение в колдовстве. А что сейчас там, внизу за время - до или после Кореспио?
        На засаду они попали внезапно: похоже, их выслеживали, пока они летали в небе. Внизу, на весёлой, светлой полянке, стоял новорождённый оленёнок, покачиваясь на тонких ножках возле мёртвого тела своей матери. Он поднял узкую головку с большими торчащими ушами и жалобно заблеял, словно просил защиты у странных летающих созданий.
        - Даже не думай, Румистэль, он болен, - заметила Брунгильда, доставая короткий дротик.
        Сияр замедлил и перешёл на планирование, почувствовав неуверенность своего всадника - тот в самом деле думал опуститься и осмотреть новорождённого. Все трое зависли над поляной, и в этот миг из кустов метнулись змеистые тела, снабжённые перепончатыми крыльями - это оказались засевшие в засаде змееголовы. Быстрые, как молнии, они сразу ринулись к горлам людей. А те не были готовы к нападению, и даже оружие их было в ножнах.
        Мгновенное чувство опасности пронзило Лёна ещё до того как он увидел стремительные серые силуэты, но сотой доли секунды ему хватило, чтобы в его руке сам собой возник его волшебный меч Джавайна, который звали в Дивояре Карателем. Это была его работа - убивать чудовищ. И ещё долей секунды позже, даже не вникая в суть, чисто рефлекторно, тремя точными движениями Лён разрубил влёт три серых тушки, раскромсал прямо в воздухе, и только чёрные ошмётки ударили в Брунгильду и Громура.
        - Вот это да! - воскликнул Вольт, так и не успев достать свой дивоярский меч.
        - Ты мастер! - с уважением отозвалась валькирия, во все глаза рассматривая меч в руке гостя.
        Ответить он не успел: из тех же зарослей послышались нежные курлыкающие звуки, как будто самка лебедя звала своего избранника к любви.
        - Что это? - изумился Вольт Громур, и в глазах его появилась томная поволока - он как будто попал под гипнотическое влияние.
        - Стой, Вольт! - крикнула Брунгильда, - Это же сквабары!
        Послав своего Светанго прямо на коня Громура, она едва не сшибла последнего с седла, но успела ухватить за шкирку. Но тот уже и сам пришёл в себя, ошалело моргая глазами и испуганно глядя вниз. А там уже выскочили из кустов и выделывались, высоко подпрыгивая и трепеща грубыми крыльями, пять сквабаров.
        - Иди сюда, котёночек! - звали они курлыкающими голосами и тут же хрипло гоготали.
        Достать летающих дивоярцев твари не могли, зато издевались над ними в свое удовольствие.
        Лён и забыл, что сквабары умеют говорить! У этих тварей был странный и чужой разум, направленный на уничтожение всего живого. Они мгновенно порвали в тряпки новорождённого оленёнка, даже не пытаясь съесть его, и теперь топтались и подпрыгивали среди кровавых останков малыша.
        - Мальчик мой, - нежно ворковала огромная медвежья туша, и странно было, что эти удивительные звуки извлекала жуткая крокодилья глотка с синим языком и длинными чёрными зубами. - Иди ко мне, малыш, я тебе что-то покажу.
        Обращались они почему-то исключительно к Громуру, а Лёна и валькирию как будто игнорировали.
        Кони протестующее заржали и попытались подняться выше - им были гадки эти твари.
        Сами собой пришли на память строки из книги отца Корвина, или Скарамума Разноглазого. Этот косоватый молодой служитель церкви описывал в своей книге странные повадки сквабаров, и было это, несомненно, плодом большого опыта, а Лён на то внимания не обратил! Застенчивый, худой отец Корвин написал в своей книге о том, что сквабары заманивают мужчин обольстительным говорением из укрытий и придорожных кустов. Кто вышел за пределы заграждения, тот и погиб! Теперь только он понял, что это был гипноз!
        - Смотри сюда, тварь, - вскипев гневом, сказал он, и в руке его воссиял ослепительным светом его меч Джавайна.
        При полном молчании обеих сторон он обвёл своим оружием себя и своего коня, и окутался ярким сиянием непробиваемых доспехов, и конь его Сияр сделался неуязвим. И тогда ринулся, как молния с небес, прямо в кучу застывших от удивления сквабаров, как коршун в стаю уток. Один - на пятерых.
        О, было время, когда его боялись не какие-то там жалкие пять тварей - он победил целое войско во время путешествия по этому краю! В те дни, когда уничтожили эти порождения преисподней всё живое на выжженных равнинах, раскатали по камешку все города и выели все селения, он убивал их, проливая на обесплодевшую землю их мерзкую чёрную кровь - вот это была месть! Как гнал он их к пылающей адской глотке, из которой вышли они и куда спасались! Как устал он от воспоминаний о своих ошибках, как жаждал хоть что-то сделать в отмщение за этот несчастный край! Он во всем виноват, во всех потерях дивоярцев, во всех смертях, в погибели прекрасных и талантливых людей - Ондрильо и его сестры, в уродстве Даэгиро и принцессы Фантегэроа, в страданих мутантов, сожжённых на кострах и многом, многом другом!
        Как мало врагов! Как мало ему этих пятерых сквабаров! Пять жалких тварей вместо армии, какую уничтожил Гедрикс! Какая сила им сейчас владеет, какая ярость! Как свирепо поёт его волшебный меч Джавайна, делая свою работу - уничтожая и отправляя в лимб чудовищ! Умрите, мрази! Сдохните! Сгинь, зараза!
        Его клинок погас, потому что больше не было врагов - кругом смердели разрубленные туши, залитые чёрной кровью. Один прыжок - и вынес Сияр всадника из смердящего месива. Тогда сошло на нет сияние, делавшее коня и хозяина неуязвимыми, и сам собой пропал клинок в руке. И вот он видит спешащих к нему дивоярцев - изумление и страх в глазах Громура, торжество и радость - у Брунгидьды.
        - Ты великий воин, Румистэль! - воскликнула она, как будто он в самом деле совершил подвиг! Подумать только - искромсал пятерых сквабаров! Да их тут полчища потом будут! Это же только первые "ласточки"! Дивоярцы не понимают, что их ждёт! Если эта область ещё не превратилась в полные руины, то это значит, что нашествие ещё толком не началось! Ещё не открылись дыры, через который войдёт сюда адский огонь! И это всё при том жалком оборонном мероприятии, которое они только и сумели наладить?! Где мощь Дивояра?! Где его власть?!

* * *
        - Тебя зовёт наш военный вождь - Корс Филфхариан, - сообщила Лёну валькирия, и в голосе её звучали ноты уважения.
        Вольт Громур куда-то исчез - как прибыли они, так и испарился. Может, отправился на наблюдательную вышку - тут каждый человек при деле, спать некогда. Все устали до чёртиков - уже почти год держат оборону. Даже студенты отозваны с учебы и мобилизованы в оборону.
        Немолодой, но крепкий мужчина с седоватой бородкой стоял возле стола с разложенными бумагами. Внимательные глаза его острым взглядом окинули фигуру посетителя - того самого мага Румистэля, о котором они с Брунгильдой говорили. Похоже, вид нового мага ему не слишком понравился - вождь коротко кивнул.
        - Брунгильда рассказала как ты бился со сквабарами, - заговорил он сразу о деле, - один пятерых - это подвиг. Но, как я понял, ты сражался каким-то другим мечом - не нашим?
        - Да, мой меч зовут Каратель, - ответил он, недоумевая. Когда-то Брунгильда сама ему сказала, что его меч особенный и что его имя - Каратель. Было это ужасно давно - в деревне Блошки, где он казнил деревенскую ведьму Марию за преступление.
        - Я могу его видеть? - сдержанно спросил архимаг, а в глазах его явно читалось недоверие.
        Он много раз демонстрировал Брунгильде возможности своего меча, и она знала, что его оружие способно превращаться в иголку и само находит место за отворотом его куртки.
        Не говоря ни слова, Лён вытянул перед собой руку и как будто собрал пальцы вокруг невидимого эфеса, в тот же миг в его ладони послушно образовалась удобная, прохладная рукоять меча, и вырос в ровное, сияющее белое пламя средней длины клинок.
        - Ты бился этим? - изумлённо спросил Корс Филфхариан, - У него же лезвие в два раза короче дивоярских мечей! Тебе пришлось вплотную приближаться к сквабарам! Как ты уцелел?
        В ответ Лён молча окутался сияющим пламенем, и на нём образовались великолепные доспехи, в которые он наряжался всякий раз, когда хотел того - вот почему ему не требовалось обычное дивоярское снаряжение.
        - Да, ты впечатлил меня, - едва переводя дух от непонятного волнения, сказал Корс, - Если бы у нас был хоть десяток таких мечей, мы бы прошли по всей земле и уничтожили всю нечисть.
        Вот это и тревожило Лёна: они думают, что можно рано или поздно уничтожить всех чудовищ, зачем и держат границы открытыми. Они не знают наверняка, что и море в этой области уже полно всяческих монстров, и горы Дерн-Хорасада - сплошные дыры в адские миры. Что нечисть будет идти и идти потоком в поисках пищи, пока не иссякнет и не закроется источник, питающий этот исход.
        - Почему вы не поставите магическую преграду? - спросил он, понимая, как трудно это объяснять - откуда им знать, каков источник его знаний об этой области.
        - Мы делаем, что можем, - ответил архимаг, - день и ночь наши люди стоят перед щитами и насыпями, сдерживая напор чудовищ и прогоняя толпы заражённых. Но у всех есть предел - они выдыхаются, а не все умеют держать щиты.
        Лён промолчал: он терялся в догадках и никак не мог увязать известные ему данные в целую картину. Возможно, сжатие области началось не сразу после раскрытия Красного Кристалла - он же просто раньше думал так, без всяких на то оснований. Возможно, был период, когда сначала границы областей были проницаемы. Но он не видел того, он в это время находился на горе, где таял кристалл с телом Пафа и видел всю картину в ускоренном темпе. Он видел как сворачивалось и закукливалось пространство, и думал. что процесс пошёл с самого начала. А оно оказалось совсем не так: для Селембрис это был по меньшей мере год несчастий и напряжённой обороны.
        Он бы и дальше молчал, но тут Корс сдвинул с места большую карту, на которой легко узнавалась поражённая область: вот оно, море Неожиданностей, вот горные цепи, вот острый треугольник, на котором когда-то стоял Дюренваль, вот на другой стороне моря длинная коса, в основании которой звездой сияет Дерн-Хорасад, как центр этого маленького мира, а вот вокруг моря множество значков - дубовый лист, это же всё города и страны! А по периметру этого огромного участка - замкнутая линия, расчерченная на отрезки с подписями, цифрами, крестиками и знаками - оборонный вал!
        Он думал, архимаг пригласит его к карте, но тот небрежно скинул её на пол, а под картой обнаружилась книга, раскрытая на середине. На одной странице была какая-то картинка, а другую закрывала рука старшего мага.
        - Скажи, Румистэль, - со странной торжественностью заговорил Корс Филфхариан, - сколько магических языков ты знаешь?
        Этот вопрос застал Лёна врасплох. А какие магические языки он знает?
        - Ну, всеобщий, рунный, - несколько обескуражено произнёс он и замолчал. Упоминать цветное письмо не имело смысла - ему знакомы несколько символов из этого языка да ещё иногда приходят на ум фразы или слова.
        Валькирия и архимаг переглянулись, и было заметно выражение разочарования на их лицах: они явно ожидали другого.
        К чему-то велась вся эта игра, было у Лёна такое чувство, что его старательно проверяли, и вот последнего испытания он не прошёл.
        - Значит, ты не сможешь прочитать что здесь написано, - заметно упавшим голосом произнёс военный вождь.
        - Думаю, что нет, - вежливо ответил Лён. Хорошо было бы сейчас раскланяться и отвалить, потому что, судя по всему, как-то дивоярцы с этой проблемой справились в этом далёком прошлом: земля Селембрис жива и процветает. Ни болезней, ни сквабаров нет, а область Дерн-Хорасада закрыта навсегда. Вот сейчас надо придумать подходящий предлог и удалиться, а затем простым переносом в пространстве перескочить границу области и заглянуть в город Гедрикса.
        - Это очень старая книга, - покачала головой Брунгильда, - и в ней написано как раз о том как поставить непроницаемую преграду - на века.
        А он что может сделать?
        - Когда-то наши предки-маги нашли заброшенный летающий город эльфов, - так же покачивая головой, произнёс Филфхариан, - Многие поколения минули, пока мы научились пользоваться его чудесами и стали продолжать дело, которое почему-то оставил великий народ. Многое ещё нам неизвестно. Вот эта книга одна из таких, содержащих тайное знание. Здесь нарисовано устройство, какие мы нашли в Дивояре. Но вот как действует оно - не можем прочитать. Я изучил много языков, в том числе и ныне мёртвых, но никогда не видел такого: либо это очень древний язык, либо это тайнопись.
        Произнося всё это и смотрел на Лёна, как будто говорил: ну давай, ну напрягись и вспомни.
        Своими словами и скрыто звучащей просьбой Корс накладывал на душу Лёна такую тяжесть, как будто уже видел в своем госте спасение, а тот взял и подкачал. Нельзя было так уйти, даже не попытавшись. И Лён уже искоса поглядывал на плотные желтоватые страницы книги, которую в жизни никогда не видел. Была у страниц какая-то странная крупно-зернистая структура, хотя сами они выглядели гладко.
        С вынужденным чувством он подошёл к столу, и Корс повернул к нему развёрнутую книгу.
        Рисунок ничего Лёну не сказал, а вот текст… минуту-две он тупо созерцал ровно написанные строки, в которых говорилось: "Преобразователь пространства создает виды непроницаемых барьеров в зависимости от настроек. Для этого надо…". И так далее - подробные инструкции с указанием цифрами и знаками. На современном русском языке!
        - Не знаешь, - тяжело вздохнул Корс, по-своему истолковав молчание гостя. - Ну, что ж…
        - Где у вас находятся эти приборы? - спросил Лён.
        - Ты можешь сказать что здесь написано?!!
        - Да. Могу, хотя и не понимаю, откуда взялся здесь этот текст - на этом языке пока не говорит ни одно живое существо во всей Вселенной. Его время ещё не наступило.
        Да, сейчас, наверно, на Земле Кирилл и Мефодий знакомят племена руссов с придуманным специально для крещения Руси новым алфавитом, и язык технического описания для всех просто абракадабра. Здесь, на Селембрис, маги и то разговаривают более связно, несмотря на то, что ушёл он в прошлое куда как больше, чем на тысячу лет. Хотя, кто знает - время здесь и там течёт неодинаково.
        - Эти магические вещи находятся в Дивояре, - с нескрываемым торжеством произнёс Корс Филфхариан, - мы покажем их тебе, пришелец. Но скажи нам, не принадлежишь ли ты к тому таинственному народу, который создал такие удивительные Приборы? Я правильно произношу их название?
        Только этого ему не хватало - чтобы его приняли за эльфа. Он похож на остроухих? Нет, язык инструкций не был эльфийским, и вряд ли можно как-то объяснить такой странный факт, как описание работы, сделанное на современном Лёну русском языке. Он устал от загадок и хотел всего лишь помочь дивоярцам. Ему надо было возвращаться, чтобы исполнить то, за чем он пустился в свой путь - изловить тролльчиху и доставить её в Ворнсейнор к королю Алаю. Но путешествие затянулось, и Лён опасался, что оно поднесёт ему ещё какой-нибудь сюрприз.
        Путь до Дивояра был неблизким, хоть и виден был небесный город из любой точки Селембрис - странное и необъяснимое явление. Так оно было и во времени Лёна. Днём и ночью плыло по небу светящееся облако, с которого лились хрустальные струи - восемь рек, исходящие из вечного источника, - Звезды на центральной площади перед Университетом.
        В какой-то миг, когда лунные кони встали своими серебряными копытами на голубую почву Дивояра, показалось ему, что он вернулся в свое время, потому что рядом с ним была Брунгильда - очень похожая на саму себя, разве только моложе и стройнее. Но сам город, его вечные ворота, и лунные стада, пасущиеся на его облачных лугах, и жемчужная мостовая, и хрустальная арка - всё те же. Здесь было всё до щемления в сердце знакомо: и площадь Звезды, и Университет, и цветные секторы жилых кварталов. Подумалось, что вот пойди сейчас в Зелёный сектор, и найдёшь там монстрозоолога Вэйвэ Валандера, и он увлечённо рассказывает молодёжи про то как они с Магирусом Гондой добывали для монстропарка особенно занятных чудищ.
        Но улицы летающего города оказались на удивление безлюдны, и не летали толпы студентов над башнями Университета. Совершенно очевидно, что все заняты на обороне области Дерн-Хорасада.
        - Наверно, ты устал с дороги, Румистэль? - обратился к Лёну военный вождь, - Брунгильда, помоги гостю найти подходящий дом, где он сможет отдохнуть и привести себя в порядок, а я пока пойду и расскажу новость главе Совета.
        Лён сразу направился в Аметистовый сектор - к своему новому жилищу, которое толком не успел ещё освоить, а Брунгильда - за ним. На прощание она почему-то переглянулась с Корсом, но Лён этого не видел.
        Свой дом он нашёл сразу - тот стоял свободен.
        - Вижу, я тут не нужна, - с улыбкой заметила Брунгильда, - ты найдёшь здание Совета?
        - Конечно, - рассеянно кивнул Лён. Ещё бы он не нашёл здание Совета! Ещё хотелось заглянуть в те комнаты, где они прожили с Пафом целый год, пока тот не стал королём Сильвандира.
        Он подошёл к двери и протянул к ней руку, ожидая встретить отказ, ведь тут, в этом времени, он не был инициирован на это жилище. Оно случится позднее, через тысячу лет. К его удивлению, дверь мягко отворилась, как будто он был хозяином этому дому.
        Внутри всё было так же, как оставил он в далёком будущем - всё на тех же местах, как будто никто тут не жил за эту тысячу лет. И вазы, и вещицы, и шкатулка в самоцветной комнате. Но не было его вещей, которые он спрятал перед уходом в свой долгий поход.
        Вымывшись в роскошной, как всё здесь, ванне, одевшись в чистую одежду, он почувствовал себя прекрасно - это был его дом. И пошёл с ещё мокрыми волосами в обход своих владений. Двойственное чувство владело им: как будто растворился он меж временами и ощущал себя одновременно и во времени, где остались его друзья, и этим временем, где был он сам себе незнакомым, зато все остальные были почти те же.
        Он шёл по этим дивным апартаментам, переходя из комнаты в комнату и, чтобы избавиться от ощущения нереальности, вёл по стене рукой, касаясь пальцами прохладных самоцветных мозаик. Одна особенно его заинтересовала: меж двух колонн из полупрозрачного материала красовалась надпись на языке, которого он не знал: выложенная по кругу разноцветными драгоценными камнями цветная надпись эльфийских символов. Рубины, сапфиры, бериллы, изумруды, аквамарин и другие камни складывались в слова, а посередине сиял, рельефно выложенный из светлых изумрудов настоящий с виду, хоть и меньше по размеру Живой Кристалл, подобный тому, какой разбил Гедрикс!
        Вне себя от изумления, Лён прикоснулся к нему пальцами, и от этого слабого прикосновения цельная стенная панель мягко разошлась, открыв проход в новое помещение.
        Едва войдя внутрь, он понял, что уже видел это помещение - во сне! Восьмиугольная комната с четырьмя витражными окнами, искусно сложенными из драгоценных камней всех оттенков, отчего изображения казались объемно-живыми. Четыре портрета были на этих окнах, которые не вели никуда и не могли смотреть на улицу - он помнил расположение комнат в доме!
        Мужчина в плаще из чернобурки - таком, какой подарил Лёну Паф! - с мечом Джавайна в твёрдо сжатой руке. За его спиной был вид Северных Ворот Дерн-Хорасада! Золотая корона охватывала его лоб и пепельные волосы, и подобные мрачным тучам глаза в упор смотрели на Лёна. А за ним лежит в мирной позе крылатый Грифон и смотрит умными глазами, как будто узнает. Это Гедрикс!
        Второй тоже знаком: чистые синие глаза, русые кудри, расшитый серебром лазоревый кафтан, и тот же меч Джавайна. За спиной его далёкие заснеженные горы и видно вдали глубоко-синее море, и серебристые облака плывут по небу. Белый конь за его спиной, крылатый лунный скакун Дивояра! Это сын Борея - Елисей!
        На третьей картине такой знакомый - как живой! - Финист, сын Огненной Саламандры. В своих красных доспехах и с красным огненным драконом позади - это Горай! Фон за его плечами не оставляет никаких сомнений: огненный мир, где текут реки лавы и идут дожди из раскалённых углей.
        И вот четвертая картина: на ней он, Лён. Хотя, нет, это не он, потому что нет у него такого пронзительного взгляда, и лицо его не так прекрасно. И не было никогда у него белого крылатого дракона. Это Румистэль - таинственный герой, имя которого он себе присвоил. И за спиной его чернота космоса, пронизанная звёздами и летящей кометой.
        Ну вот и всё, он нашёл то место, где пряталась эта тайна. Но что за ней? Зачем всё это сделано и какой в этом смысл, кроме невообразимой красоты? Вспомнились ему собственные бредни: вот он приходит в эту тайную комнату и складывает найденные эльфийские осколки в высокую прекрасную вазу посреди комнаты. Вот она, эта ваза - ростом в половину человеческого роста. Но вот заглянул он в неё с тайной надеждой, что найдет полный клад кристаллов, а там пусто.
        Ну что ж, ещё одной тайной больше.
        Он оделся и вышел из дому, который сам закрыл за ним дверь. Направился к зданию Совета, по дороге пролетев над картой Дивояра, где всё было точно так, как в далёком будушем, кроме одного: не мелькали над улицами и домами крохотные фигурки диворяцев, потому что Дивояр был пуст.
        Он полетел к зданию Совета и увидел под стенами этого огромного круглого цирка белого цвета, не имеющего окон. Одиноко бродящую фигуру - это, как тысячу лет спустя, ждал его провожатый. Сейчас его инициируют на проход сквозь стену.
        - Здравствуй, я Магирус Гонда, - сказал ему красивый молодой человек с длинными светлыми волосами и чуть печальным взглядом светлых глаз.
        Глава 25
        - Это я заметил что-то странное в земле наваждения, - сообщил молодой Магирус, - Мы думали, что это ещё одно вторжение, а послать было некого - все отправились на оборону прорыва, и в Дивояре остались только библиотекари, декан и мы, наблюдатели.
        Второй или третий раз слышит Лён это слово, но только сейчас задумался: а что это значит? Они как-то видят что происходит в зонах сказок?
        Магирус подвёл его к стене, взял за руку и легко провёл через сплошную поверхность, похожую на белый кварц, испещрённый тонкими прожилками. И вот опять он очутился в знакомом кольцевом коридоре с массивными полупрозрачными колоннами и высокими арками. Снова прошёл во внутреннее помещение и оказался в зале, который в его время служил собранием Совету. Опять эти огромные окна, но перед каждым окном сидят в высоких креслах молодые дивоярцы и глядят в эти окна, в которых меняются картины. Но видно там не улицы Дивояра, а с огромной высоты наблюдается земля Селембрис!
        - Вот это кресло моё, - с улыбкой указал на пустое место Магирус Гонда, - а вот мой сектор наблюдения. Он повёл рукой перед гладким стеклом, и изображение стало приближаться. Потом повёл вверх, и поплыла по окну картина дальних земель - всё чётко и ясно. Так вот что такое эти окна - они наблюдательные экраны! Значит, тогда, когда его позвали в Совет для направления на службу, эти экраны специально были замаскированы под окна?! Выходит, ему не доверяют, если даже Магирус Гонда, который не был членом Совета, знал о назначении этих экранов, поскольку был наблюдателем! Наверно, эти молодые юноши и девушки, которые сидят в креслах, тоже недавние выпускники Университета, и они посвящены в эту тайну, которая, может, вовсе и не тайна!
        Он сдержался и с честью вынес этот удар: ничто в его лице не дрогнуло и не выдало смятения. Слишком много за последнее время ему приходилось притворяться и лгать. Он увязает в тайнах, они множатся, придавливая его. И вот теперь дорогие учителя - Брунгильда и Магирус оказались скрытны с ним и не посвятили его в простые вещи, доступные каждому молодому дивоярцу. Или это оттого что он не доучился?
        Вошедший в зал Корс Филфхариан прервал эти невесёлые размышления. Архимаг тоже выглядел посвежевшим - наверно, за многие дни, проведённые за осадой заражённых земель Дерн-Хорасада, он был, как все остальные, лишён нормальных условий.
        - Идём, Румистэль, - сказал он, - я покажу то, что мы нашли среди сокровищ, оставленных эльфами.
        И он пригласил гостя с собой, выведя его из зала.
        Здесь, внутри Запрещённой Зоны, было много всяких помещений, и они подчинялись какому-то единому плану, располагаясь по кольцевым линиям, в центре которых царило помещение Совета. В одном из кольцевых коридоров скрывались закрытые помещения, в одно из них и провёл Лёна Корс.
        Там на столе находился точно такой предмет, какой был изображён в книге. Только на странице он был выполнен в виде грамотного чертежа: прекрасно сделанная изометрическая проекция с полным соблюдением пропорций. По форме преобразователь походил на усечённый конус с чуть выпуклыми боковыми поверхностями из непонятного материала, по звуку похожего на металл, а по полупрозрачности - на минерал. Поверх усечённой верхней части располагались кругом разноцветные прозрачные шары. А внутри шариков размером с мандарин скрывались высокие сбоку, но просматриваемые сверху цветные символы эльфийского письма! Это точно была эльфийская вещь. Но выполненная в такой безупречно технической форме! Сквозь чуть прозрачный корпус преобразователя слабо просматривались сложные внутренности, только ничего разобрать было невозможно. Рядом лежала раскрытая на той же странице книга - всё было готово к работе.
        Лён приступил к переводу инструкций на общепринятый язык, каким все пользовались на Селембрис и к которому он сам давно привык. Он объяснял значение каждого шара, и это для него самого было открытием: сейчас он узнавал что означают те или иные символы. Инструкция была составлена толково и грамотно: лучше не придумать.
        Таких преобразователей должно быть двенадцать. Их врывают в землю или углубляют в камень, или опускают на морское дно - абсолютно неважно. От конфигурации установки зависит то, что получится. Если поставить два преобразователя, то между ними получится защитная сеть, своего вида поле, имеющее ориентацию на вход и выход. То есть, войти можно, выйти нельзя. А поставленные по кругу двенадцать сообщают непроницаемость заданной области. Это идеальная защита, образующая сферу, и работает она без видимых источников энергии практически вечно.
        Вот теперь Лён понял, почему сейчас дивоярцы понятия не имеют о магической сети - они сейчас ещё не знают о ней. А во время Финиста такой сетью был закрыт вход в Портал Миров. И такие же устройства, очевидно, создали вокруг области Дерн-Хорасада непроницаемый кокон, со временем стянувшийся в нуль. Не Гранитэль, а именно он был причиной этому явлению. Сколько он носил в душе тяжести из-за этого, сколько раз думал: если бы не эти непроницаемые границы, то несчастным была бы оказана помощь от Дивояра. И вот оказалось, что волшебники не смогли бы ничего исправить: случившееся несчастье превосходило их возможности. И вот теперь он сам помогает установить над этой областью пространственный кокон, как будто выполняет то, что наказал ему герцог Даэгиро: пойди и сделай это. Как будто знал прозорливый учёный, каким-то мистическим путём учуял, что именно Румистэль свернул и уничтожил пространство вокруг Дерн-Хорасада.
        Он проглотил комок, застрявший в горле, и продолжал диктовать старательно записывающему на всеобщем языке Корсу:
        - Таким образом, поворот регулятора со знаком"…" на пол-оборота делает ограниченную область непроницаемой изнутри.
        - Изнутри… - по-ученически договорил старательный Филфхариан, тщательно выводя знаки всеобщей письменности.
        "А поворот регулятора на полный оборот заставляет пространство области постепенно сжиматься, где полное сжатие зависит от площади охвата", - прочитал Лён про себя дальше.
        - И? - спросил архимаг.
        Секунду Лён помедлил, но в ушах так явственно звучало: пойди и сделай это!
        - Поворот регулятора на полный оборот заставляет пространство области постепенно сжиматься, где полное сжатие зависит от площади охвата, - закончил он читать инструкции.
        - Что это значит? - спросил Филфхариан.
        Лёну было все ясно - этот язык был для него родным, и все понятия укладывались в его представление, а для Корса это было абракадаброй - ему всё приходилось разъяснять.
        - Это значит, что через некоторое число лет заражённая область стянется, как портниха стягивает ниткой прошитые края прорехи, - терпеливо объяснил он. Это архимагу было понятно.
        - Вы останетесь с нами, Румистэль? - неожиданно спросил Филфхариан, отчего-то сменив форму обращения из дружеской на официальную.
        - Здесь, в Дивояре? - растерялся он. Нет, его это не устраивает, он должен искать способ вернуться в свое время.
        - Конечно. Ваш дом всегда ждёт вас, - серьёзно ответил военный вождь.
        Наверно, они за ним наблюдали, ведь экраны зала Советов могут переключаться на внутренний обзор Дивояра. Могут ли они видеть то, что происходит внутри дома, и если так, то плохое убежище избрал он для хранения кристаллов.
        - Я ухожу, Корс, - ответил он, - я странник по другим мирам. Когда-нибудь я вернусь в наш небесный город.
        - Да, понимаю, - согласился тот, - мы благодарны тебе, Румистэль, и твое имя будет внесено в списки Героев Дивояра.
        Вот этого не будет, подумал Лён. Он видел списки Героев Дивояра - его имени там не было. И в той единственной записи, где он должен был фигурировать - в упоминании о гибели мага Воронеро - имя Румистэля вымарано. Так что, Лён ошибся: он не присвоил себе чужое имя - он и есть Румистэль. Это он пришёл и убил мага Воронеро и разрушил Дерн-Хорасад, это он однажды вернётся в руины великого творения своего предка, чтобы забрать оттуда спрятанный каменный шар с кристаллами. Отыщет, где Финист спрятал свою долю эльфийских осколков. Найдёт то, что оставил Елисей. И сам соберёт всё недостающее. Надо только найти хорошее место для хранения, чтобы больше никто и никогда не дотронулся до страшных зелёных кристаллов.
        Он вышел за ворота Дивояра, сопровождаемый своими старыми друзьями, которых он любил: валькирией Брунгильдой, Магирусом Гондой и будущим деканом Университета - молодым Вольтом Громуром. Они пойдут и установят вокруг области Дерн-Хорасада двенадцать машин, преобразующих пространство, и начнётся сжатие этой области. Тогда уже не нужно будет сутками бдеть на наблюдательных вышках, заполнять рвы лесом и углём, держать из последних сил щиты, терять товарищей и убивать беженцев.
        - Не провожайте меня, - сказал он на прощание, потому что не хотел, чтобы они видели, куда он направляется. А его путь лежал туда, где они его нашли. Была надежда, что войдя в зону наваждения, он выйдет в своём времени.
        Они остались на грозовом облаке, которое несло Дивояр, как остров несёт волшебный дворец из сказки, а он спрыгнул на своём Сияре вниз и тут же совершил далёкий пространственный прыжок - прямо ко входу в очарованные земли.
        Перейдя речку по мосточку, он сразу понял, что не ошибся: налево от мостка выглядывали из холмов остроконечные крыши городка, где встретился он некогда с астрономом Юстом Достасом. Но Лён не стал туда заглядывать - его путь лежал к развалинам замка Финиста, и на этот раз он точно знал, что он там увидит.
        Зелёный холм по вершине был украшен старыми, поросшими дерном блоками фундамента, а камни, скатившиеся под гору, давно уже ушли в землю и только неровности напоминали о том, что когда-то здесь было грандиозное побоище.
        Конечно, с зеркальцем было бы гораздо проще, но даже так Лён отыскал следы гриндрилов: этих неопрятных существ выдавал хлам возле жилища и крепкий запах козлиного стойла. Итак, наконец-то он нашёл беглую принцессу и её зелёного кавалера.
        Оставив Сияра подальше, чтобы брезгливый конь не выдал его гриндрилам, Лён подкрался ко входу в пещеру, откуда перло смрадом. Ого, не думал он, что поимка беглой принцессы будет обставлена такими неудобствами. Он вообще не думал как повезёт её обратно! На Сияре разве?
        Чем ближе он подходил, тем более кружилась у него голова. Отчего бы? Ведь когда он отыскал этого зелёного урода в пещере вместе с его избранницей, так не воняло. А ведь они полгода проторчали в той пещере.
        Наконец, он решил действовать в открытую и грубо: чем скорее он покончит с этим, тем лучше.
        - А ну сдавайтесь! - крикнул Лён, врываясь в пещеру и выпаливая первое, что пришло в голову.
        Тут у него в горле запершило, глаза начали слезиться, но всё же он увидел, что принцесса стоит в мешковатом платье и дерюжном переднике возле котла с варевом, в углу сидит и что-то ковыряет зелёный чешуйчатый монстр, а посреди тесной пещеры ползают не то десять, не то двенадцать мелких зелёных тролльчат с лягушками во ртах на манер сосок! Вот почему так воняет: их не двое, а по меньшей мере дюжина!
        - Кто тут припёрся?!! - завизжала дурным голосом принцесса, замахиваясь на незваного гостя здоровенной деревянной поварёшкой. Лицо её было ужасно: на нём явно проступали черты тролльчихи: неровно раздутая физиономия с бугристыми щеками и глубоко запавшими глазами, вся в пупырьях, нос картошкой, а волосы, выглядывающие из-под дерюжного чепчика, превратились в скользкие, грязные сосульки!
        - Дорогой юноша, - вежливо заговорил из своего угла гриндрил, - Я заколдованный принц. Помогите мне, и вас награжу сундуком золота.
        - Щас врежу гаду - будет знать!! - орала принцесса.
        - Ты поедешь со мной! - едва не теряя сознание от вони, приказал дивоярец.
        - Чего?! - ещё громче завизжала тролльчиха. - А этого ты не хотел?
        Тут она бесстыдно задрала юбку, обнажив корявую ногу, обросшую зелёной чешуёй, и выдала такой оглушительный залп!
        Зелёный тип в углу заржал и тоже прибавил ядрёной вони к и без того непереносимому амбре. Дивоярца как ветром сдуло из пещеры.
        Ближе к берегу он опомнился и продышался. Какой кошмар! С чего он взял, что будет просто взять эту осатаневшую тролльчиху? В Дивояре он читал, что гриндрилы довольно тихие существа, вся деятельность которых сводится к трепотне. Но это про самцов - не про самок!
        И как её доставить в Ворнсейнор?! Все думали, что это такое простое дело! Но делать нечего, надо действовать.
        Перед входом в пещеру он совершил несколько глубоких вдохов-выдохов, а потом зажал нос, сжал губы и ринулся внутрь. Ему только схватить принцессу и выволочь наружу. А там как-нибудь уж!
        Одним прыжком он вскочил внутрь и тут едва не получил по голове деревянным черпаком: принцесса поджидала его у входа. Реакции тренированного бойца хватило: он отбил удар. Но тут ноги Лёна поехали на чём-то скользком, и он под радостный вой всего семейства позорно грохнулся на пол в какую-то густую жижу! Себя не помня, он хотел вскочить, но сверху уже обрушивалось на него толстое, как бочка, тело разожравшейся принцессы!
        Непонятно как он увернулся и откатился в сторону, нещадно пачкаясь в липком месиве. Он был так ошеломлён, что даже оглушительный вонизм гриндриловой семейки перестал на него так действовать. Попал наш дивоярец крепко: с гриндрильей мамашкой связываться - ужас!
        Он не успел подняться, как все двенадцать крокодилят набросились на него с писком и стали царапать и кусать! А принцесса колотила его половником везде, куда достанет. И сам гриндрил так дико гоготал, что жабы летели из его рта, как из катапульты!
        Не понял дивоярец как оказался снаружи - избитый, исцарапанный, перемазанный вонючей и скользкой дрянью. Сияр попятился от него и в страхе заржал.
        Нет, так, голыми руками ему с принцессой не совладать. Тут надо использовать какие-то приёмы. Вот, дубовый лист, ничего в голову и не приходит!
        Он дотащился до воды, одуревший от вони и взбешенный от такого дурацкого исхода. Едва отмыл в реке куртку и штаны. Если бы он умел творить новую одежду! Но нет, бытовая магия для него, Героя Дивояра, остается недосягаемым умением!
        Сев в мокрой одежде на бережку, он едва не плакал от отчаяния. Как вытащить эту чёртову тролльчиху наружу? Как доставить её в Ворнсейнор? Убить, что ли?
        Немного посидев, он успокоился и стал мрачно рассуждать: что есть в его магическом арсенале такого, чтобы справиться паршивыми гриндрилами? Потом огляделся и внимание его упало на желтовато-серый песчанник, из которого состояли обточенные ветром скалы. Песчаник - это природный камень, с которым он ни разу не имел дела. Потомок Говорящего-с-Камнем, он умел обращаться с твёрдыми породами: гранитом, кремнем, базальтом, мрамором.
        Он встал с места и подошёл к шершавой стене, приложил к ней ладони и начал искать контакт. Песчаник тупой и ленивый, он не поёт изнутри, а тихо скрипит. Сначала он не отзывался, потом неохотно стал подавать признаки послушания. Что от него хочет Говорящий-С-Камнем? Обрушить камни со свода пещеры? Но не убивать этих вонючек? А почему? Он может и убить. Ну ладно, сейчас устроим хорошенький обвал.
        Под руками дивоярца мелко задрожала скальная порода - вибрация нарастала изнутри и начала распространяться по всей горе. Лёгкое землетрясение заставило прыгать камни по береговой полосе, потом покатились булыжники с вершины. Вода заплясала у берега. А потом с грохотом пошло что-то рушиться в пещере. Ещё через мгновение мимо Лёна вихрем пронеслись два гриндрила, таща в руках орущих диким визгом зелёных тролльчат.
        Монстры быстро улепётывали вдоль по берегу, как вдруг прямо перед ним возник этот настырный тип. Глаза злые, весь мокрый, а в руке - сверкающая полоса стали! Тролли взвыли и, моментально развернувшись, помчались в обратном направлении со своим зелёным выводком. И тут снова непонятным образом этот тип опередил их.
        - Чего пристал, дурак?! - плаксиво прогнусавила принцесса.
        - Милый юноша, - вежливо картавя, заговорил гриндрил, - если это вы из-за того, что я нажевал лягушек…
        - Она пойдёт со мной! - несговорчиво оборвал его обозлённый дивоярец.
        - Ещё чего, урод поганый!! - завизжала тролльчиха.
        - Но как же так, - деликатно возразил тролль, - нас нельзя разлучать, мы семья, у нас детишки.
        - Мне наплевать, - грубо прервал его дивоярец, явно испытывая тошноту от троллячьей вони.
        - И что же будет? - рассуждал гриндрил.
        - Я отвезу её в Ворнсейнор, и сдам на руки королю.
        - Моя жена в объятиях другого?! - воскликнул заколдованный зелёный принц, а принцесса разрыдалась.
        - Да не нужна твоя красотка королю! - теряя терпение, как и последние силы, крикнул дивоярец, - Я покажу её, и пусть она отправляется на все четыре стороны!
        - Слышишь, дорогая, ты только покажешься королю.
        - Я не хочу! - ревела королевна. - Они меня посадят в клетку и будут показывать в цирке!
        - Нет, я её заставлю нюхать розы! - сделав страшные глаза, признался наглый маг, чем вызвал новый взрыв страданий.
        - Вы не заставите мою бедную жену мыться? - умоляюще проговорил тролль.
        Дивоярец обещал, что не заставит.
        - Дорогая, представь, это ненадолго: я буду тебя ждать с детишками, - уговаривал принцессу муж.
        Он взял рыдающую женщину за руку и торжественно подвёл к мучителю.
        - Я вручаю вам мою жену под ваше честное слово, что вы не обидите её, - трогательно заявил гриндрил.
        Вот, кажется, он и добился того, чего следовало. Но как теперь конвоировать эту вонючую тролльчиху к мостику? Как доставить её в город короля Алая? Сияр держится подальше, явно показывая, что он возить на себе эту жуткую особу не согласен. А присмиревшая принцесса стоит тут, сложив пупырчатые руки поверх засаленного передника на своём толстом брюхе и чуть сознание не теряет при одной мысли, что этот мерзкий дивоярец начнёт её лапать своими гадкими руками!
        О, что же делать?!
        - На, набрось на плечи, - с отвращением сказал принцессе дивоярец, доставая свой плащ.
        - Что?! Синий?! - возмутилась тролльчиха.
        Гриндрил хотел поддержать свою жену в таком деликатном вопросе: уж хуже синего только розовый! Приличной тролльчихе подобает одеваться в болотно-серый, а ещё лучше в дерюжный цвет!
        Но тут коварный дивоярец, набрасывая отвратительный атласный плащ на принцессины плечи, чем-то пыхнул ей в нос, отчего она чихнула и мягко повалилась на руки бессовестному дивоярцу.
        Это что ж такое? - хотел возмутиться муж. Как можно порядочную женщину лапать чужому мужику? Но тут нахал испарился вместе с гриндриловой женой.
        Длинными пространственными прыжками - от одного видимого пункта до другого - Лён переносил бесчувственную зелёную красотку, мирно заснувшую от хорошей порции крысиного зелья, которое завалялось в сумке Лёна. Насколько он помнил из курса дивоярской химии, порошок от крыс служит для мелких троллей хорошим снотворным.
        По выходе из зоны сказки его ждал приятный сюрприз: его встречали. Так что, когда он проковылял через мосток с центнером тролльячьего мяса на горбу, то вдруг увидел гвардейцев короля Алая. У него приняли его тяжёлую ношу и затолкали бесчувственную тушу королевны в крепкую железную клетку на повозке. Так что, получилось всё так, как боялась принцесса: она оказалась в клетке.
        И вот въезжают они такой блестящей процессией в Ворнсейнор: впереди телега со спящей тролльчихой, по обеим сторонам почётный эскорт, а сзади истерзанный, провонявший гриндрилами придворный маг.
        - Долго же ты её ловил! - сказал ему вечером Алай.
        Оказалось, что пропадал Лён в своем походе целых две недели. Возможно, это потому, что он выходил из зоны наваждения. Но никогда король Сильвандира не узнает, что именно случилось с его придворным магом и другом детства в этом самом странном из путешествий, которое не сравнится даже с погружениями в Жребии. Однако и в отсутствие Лёна тоже кое-что произошло, но это он узнал потом, а пока следовало разделаться со всеми формальностями.
        Итак, принцессу он добыл, и теперь следовало устроить хорошее показательное шоу, которого ждал весь народ Сильвандира, оскорблённый до глубины своей народной души бессовестным обманом со стороны принцессы. Обиженный за своего короля народ требовал полного морального удовлетворения. Так что беглую принцессу ждал позор.
        Наутро телегу с проспавшейся тролльчихой выкатили на площадь перед дворцом, где уже собрались огромные толпы сильвандирцев, жаждущие зрелищ. В народе ощутимо воняло протухшими продуктами, предусмотрительно подпорченных заранее и завезённых на народное веселье догадливыми торговцами. Все ухмылялись, поглядывая на ворота королевского дворца, тянули шеи, переговаривались, смеялись. Это был заслуженный триумф и полная реабилитация короля. В конце концов, молодой маг тоже неплохо постарался. Никто ведь не думал, каково это тащить на себе такую тушу! Все полагали, что это очень просто: поймать тролльчиху. Гвардейцы двенадцать дней по приказу короля Алая караулили у выхода из зоны наваждения и как увидали дивоярца, волокущего на себе этакую жирную вонючку! Сначала-то выскочил этот крылатый чистюля - оно понятно, не повезёт на себе лунный жеребец такую нечисть! А потом идёт маг Лён и тащит на себе… Ой, эту историю пересказывали всю ночь по кабакам и борделям, а гвардейцы своими собственными глазами видевшие это знаменательное зрелище, стали прямо героями дня. И вот он, долгожданный момент! Сейчас её
вывезут в клетке на площадь и тогда граждане покажут свое верноподданническое рвение.
        Городская стража была стянута на площадь и стояла плотным оцеплением, не позволяя народу пробиться на малый пятачок, куда должны были выкатить телегу с клеткой. Сначала хотели привязать зелёную гадину у позорного столба, но передумали: уж больно сильна, сволочь. В клетке тоже хорошо, и вот взволнованная толпа, наконец, узрела процессию: в раскрытые ворота выезжала телега, запряжённая двумя клячами.
        Толпа взревела и ринулась вперёд, поближе, чтобы рассмотреть чудовище. Стражники в стальных панцирях едва сдерживали толпу, ругаясь и обещая пустить в ход копья. Да куда там, кто их слушал! Ну, кое-как угомонились и стали смотреть. Конечно, было не так интересно, как могло быть. Всё же такие дела надо устраивать получше: нужна программа, нужен конферансье. В конце концов, не каждый день тролльчиху привозят. Но эта как пошла бесноваться и орать, так сразу всем понравилось. Эх, и крутая принцесса попалась! Ну, и лаяла же! Но это только поначалу, а потом ей показали! Вот это нанесли с собой тогда сильвандирцы! Эх, три дня потом площадь убирали!
        Сначала-то она орала, как чумная, потом пошла выть, потом заревела в голос, а потом всю её клетку так забили гнилыми яблоками, протухшими бычьими кишками, прокисшей брюквой, испорченными яйцами, что тролльчихи стало не видать! Стражники сначала сдерживали толпу, а потом как прорвало! Побежали кто куда! Ох, и навеселились тогда сильвандирцы - куда там конферансье! Правда, говорят, кое-кому пальцы-то пооткусало, ну так не надо руками в клетку лазать - есть палки на то! Запомнят этот праздник сильвандирцы, надолго запомнят!
        - Великий дуб, за что они её так? - шептал король Алай, глядя из окна на веселье толпы.
        Никак не думал он, что месть получится такой жестокой. Никак не думал он, что народ так сильно переживал за его поруганную честь. Но, право, то, что там сейчас происходит, в сто раз хуже предательства принцессы.
        Видел он её вчера, когда завезли её клетку на конюший двор. Вышел посмотреть и не узнал в этом страшном обрюзгшем существе прекрасную принцессу. Как быстро происходит превращение!
        Вчера она буянила, требовала отпустить её домой - ей-де обещал тот дивоярец. Ей сказали: завтра после церемонии отпустят. Если бы король Алай знал, во что превратится церемония! И друга не было - Лён срочно укатил утром в Дивояр. Теперь король остро сожалел, что так твёрдо потребовал от Лёна найти беглую принцессу и вернуть её назад. Он не представлял, чего это стоило товарищу - думал, легко! Он только и заботился о своем попранном достоинстве, пылал жаждой мести. Принёс несчастную тролльчиху в жертву своим монархическим амбициям!
        - Не надо, Ваше Величество, не укоряйте так себя, - проговорил за его плечом герцог Грай Лейхолавен - только он один остался с королём, все остальные кинулись в жестокую забаву.
        - Всё ужасно получилось, - покачал головой Алай.
        - В этом нет Вашей вины, мой король. Это толпа, у неё дикие инстинкты.
        - Это мой народ, дядя, - проговорил Алай Сильванджи, отходя от окна и поправляя тяжёлую портьеру, чтобы хоть как-то отгородиться от беснующейся толпы.

* * *
        - Что ж ты так долго, Лён? - встретила его в Дивояре Брунгильда.
        На миг ему показалось, что это та, другая, ранняя валькирия. И подумал он: как же она его не помнит. Но ведь никто не помнил: ни Вольт Громур, ни Магирус Гонда. Так много лет прошло, кто поверит, что он и тот загадочный Румистэль - одно и то же лицо.
        - Так получилось, - уклончиво ответил он, вспоминая свою безудержную ярость оттого, что так был опозорен подлыми гриндрилами - упал, поскользнувшись на жёваных лягушках! Измазался весь, как свинья, и в таком виде явился в Ворнсейнор. Вот смеху-то! Наверно, его и сейчас там обсуждают.
        Ему не терпелось поскорее добраться до своего дома: отыскать тайную комнату и решить вопрос - куда спрятать два кристалла. Хотелось скорее добраться до Сумерек и повидать Гранитэль, расспросить её о многом. Прямо зудело скорее достать Лембистора и задать ему пару щекотливых вопросов и посмотреть на его физиономию. Забрать снова свои волшебные вещи! Ну куча, куча дел, а его допрашивают насчёт тролльчихи!
        Он даже не заскакивал в свой дом - как переоделся в Ворнсейноре, так и бросился в Запретный сектор. Эх, хотелось ему бежать не в Совет, а в библиотеку и искать там сведения о книге, написанной на современном русском языке - откуда она?
        И вот он перед членами Совета - даже не в полном составе! И всё им надо знать!
        Ну как? Ну поймал он эту тролльчху, ну доставил - что ещё? А как поймал? Ну, дубовый лист, ну бросил ей в физиономию горсть крысиного порошка, она и вырубилась! А дальше как? Вот всё им расскажи! Ну да, не слишком приятно было. А тролль? Что - тролль? Не слишком сопротивлялся? А кто его спросил? Не надо было переть принцессу! И всё же, Лён? - интересовалась Брунгильда. Да убил я того гриндрилла! Отчего бы не убить этого зелёного мерзавца, если грау он тоже уничтожил - верно? Правда, про грау он только подумал. Но вот Совету это отчего-то не очень понравилось. Переглянулись они, и Вольт Громур так жалостливо спрашивает: чем же ты его убил? Своим мечом убил, вынужден был врать дальше Лён. Дубовый лист, до чего же он заврался, уже не помнит - в чем и что. Ты убил его Карателем? Ну да, а что? Зачем же так жестоко, Лён? Гриндрилы безобидные существа. Ага, конечно, подумал он, вы бы попробовали драться с самкой! Но всё, слово вылетело - не воротишь. Так и остались члены Совета в убеждении, что он убил гриндрила. Но его это уже не занимало. Он обещал вернуть принцессу её семье, он её вернёт. Её только
покажут народу и отпустят. А сейчас мысли Лёна были заняты другим. Ему полагался краткий отпуск за героическое возвращение принцессы, и он рвался в дорогу.
        Вечером того же дня в Сильвандир прибыли посыльные от Дивояра - студенты во главе с монстрозоологом Вэйвэ Валандером. По приказу Совета они забрали изнемогшую в истерике тролльчиху, чтобы доставить её в Дивояр. Теперь её местом жительства будет экзопарк, потому что мужа у неё больше нет и некому более о ней заботиться. Ей будет обеспечен уход, хорошая кормёжка и просторный вольер с искусственной пещерой.
        Глава 26
        Тих и странен сумеречный край, как будто приглядывается и прислушивается к входящему в него. Нет солнца над головой, и туманный вечер здесь незаметно переходит в беззвездную ночь, тёплую и таинственно-прекрасную. Здесь живут призраки, вернее - души. Это их мир, и тут они реальны. У них есть память, но они не любят возвращаться мыслями в прошлое, и не мечтают о будущем. Для них каждый день как единственный, и нет времени в этом неизменном краю. Поэтому тут не меняется погода, и не приходят смены сезонов.
        Тут нет месяцев и дней недели, нет вчера и завтра. Поистине, этот край следовало назвать Забвение, но для призрачных существ, живущих тут, Сумрак вполне реален, как реальны они сами для приходящих в гости к ним. Не может человек из внешнего мира оставаться тут больше суток - он начинает чувствовать как утрачивает самого себя. Зачем эльфы создали это странное место, не вписывающееся в метрику пространства и не имеющее протяжённости и постоянства формы - неизвестно. Возможно, это вариант зоны наваждения. А если так, то эльфы - существа, далёкие от связи с настоящим и грезящие фантазиями. Они создали волшебную страну со всеми её чудесами и ушли, чтобы сеять по вселенной свои удивительные и противоречивые миры.
        Входя узким коридором между устремлённых в небо скал, теряешься в тени, ибо солнце сюда никогда не попадает. И невозможно заметить этот переход - от дня Селембрис к мягкой полутьме Сумерек. Думай о том, куда ты хочешь попасть, кого желаешь видеть, но никогда не узнаешь никого из других жильцов сумеречной долины - только тех, кого ты помнишь. Сколько живёт их тут и куда деваются они, когда больше некому их навещать - никто не знает.
        Лён удержался от желания навестить маму и Семёнова - он сделает это в следующий раз. А пока Сумрак чувствовал его желание скорее увидеть Гранитэль, и дышащие ночными туманами горы явственно предстали перед молодым дивоярцем. Как тогда, в первое посещение Сумрака, расступались перед ним торжественные, пышные клубы ночной влаги и открывалась тропа, ведущая на перевал. Там, среди мрачных чёрных скал, одиноко возвышался замок с острыми копьями башен и неприступной крепостной стеной. В окнах его редко светили огоньки, но отчего-то казалось, что замок пуст и притворяется, что в нём есть обитатели. Так показалось Лёну в тот раз, так подумалось и нынче.
        Не хотел он видеть Алариха - какое-то неясное чувство возникало при одной мысли о том, чтобы встретиться с погибшим и странно живым в то же время герцогом Вероньярским. Что сказать, когда он спросит про то, что было после его смерти. Как объяснить все сложности и переплетения Судьбы? А, может, он не узнает своего бывшего друга в чужом облике? Нет, лучше не затрагивать эти вещи.
        Наверно, Сумрак знает желания входящего в него - входная дверь замка была приотворена, как будто приглашала гостя. С трепещущим сердцем вошёл он в тихий чертог, где проводила своё время Гранитэль. Лён не сомневался: она сама избрала это место и привела сюда Алариха, чтобы тени Сумрака дали ему иллюзию жизни. Аларих не спасён от смерти - он всё так же мёртв, как мертвы мама и Семёнов, Марианна и Сергей. Какая-то тайна была в этом, и кто, как не Гранитэль, может ответить на неё.
        Чудно устроен Сумрак для входящего сюда живого. Идёшь, и каждый шаг неуловимо меняет перед тобой картину, проясняя её и выделяя детали. Вот только что были безжизненные и холодные горы и дышащие холодными туманами ущелья, а дальше всё стало наполняться запахами, красками, звуками - ощущением реальности. Вот горы покрылись густыми еловыми лесами, и заскользил ветер среди вершин. Туманы отступили в низину, открывая вид на шпили и башни, и крепостную стену, обнимающую древние стены, увитые по низу плющом. И высокий мост, ведущий через пропасть. И решетчатые окна.
        Он был готов увидеть всё, что угодно, но не это. Замок Вероньяр, владение Алариха, каким Лён помнил его из тех времён, когда был маленьким Гедриксом и нашёл пристанище у друга своего отца. Там, среди этих стен, заменивших ему родной дом, провел он годы до того дня как поступил на службу королю Килмару. Вот в этом доме сейчас живёт со своей супругой его друг?! Вот это призрачное счастье есть то, чего хотела Гранитэль?! Загадочна её душа, и нет ответа тайнам, которые хранит в своей памяти принцесса, многие годы бывшая пленницей эльфийского кристалла.
        Лён опустил глаза и увидел на земле ковёр из цветущего вереска, а между пышными, лиловыми волнами отбегала от самых ног узкая тропинка, спускалась с горы и выныривала дальше - среди зарослей боярышника. Всё это сохранила его память - чужую жизнь, прожитую, как своя, до того момента, когда расстался он с Гедриксом и снова стал собой.
        Ноги легко понесли его по этой дорожке, слишком хорошо помня её. Как бегали они по этой горке с Аларихом, как стреляли из лука в мишень, прикреплённую к сухому дереву. Он обернулся и посмотрел назад: вот оно, это старое дерево, как будто возникло из небытия по одному его воспоминанию. Вот это было даже страшно, настолько глубоко и отчетливо читал Сумрак его память, выискивая из неё детали, которые он сам уже забыл. И вот подходит он с невольным трепетом в душе к высоким, неприступным воротам, обитым толстыми полосами металла и способным выдержать любую осаду. Одна высокая створка приотворена, как будто ждут здесь гостя и ничего не опасаются. Мирно поднята и толстая решётка.
        С волнением ступает Лён на широкий мощёный двор, но пусто там - нет никого, и только шаги гостя слегка отражаются холодным эхом. Открыта и входная дверь. Он входит знакомыми ступенями и видит холл всё с тем же оружием по стенам, гобелены, кабаньи и оленьи головы, рыцарские доспехи и щиты, медвежьи шкуры на полу - всё то же, как будто вернулся тот, умерший мир, рассыпавшийся в прах.
        Идёт он знакомой лестницей наверх, где видно в окна далеко раскинувшийся край владений Вероньяра. Мягкий вечер снаружи, и льётся в окна дивный розовато-лиловый свет - последняя минута перед приходом ночи - и всё пронизано в комнате этим прощанием с ушедшим днём, как будто был он в самом деле. Насыщено всё этой теплотой - впитали краски гобелены, прекрасные ковры, барельефные потолки, мягкая, атласной обивки мебель, высокие шкафы с книгами и заваленный бумагами стол красного дерева. Такой комнаты не было в замке Вероньяр, даже будуар госпожи Ассанты, супруги герцога Розебрахера, был гораздо проще. Это комната Гранитэли. И вот она сама за тем письменным столом, откинувшись в высоком кресле, смотрит на него и глаза её улыбаются.
        - Я знала, что ты придёшь однажды, - сказала она, как будто не удивилась, увидев его.
        - А где Аларих? - волнуясь, задал он вопрос, который волновал его не меньше, чем всё, что он приготовил для Гранитэли.
        - Уехал в обход своих владений, - пожав плечами, ответила принцесса. Как будто он сам не мог догадаться, что Сумрак выполнил его настоящее желание, а он не хотел видеть Алариха: уж больно похож Паф на этого рыцаря.
        - У тебя ко мне вопросы, - не то спросила, не то утвердила она, выходя из-за стола и направляясь к окну.
        Он так и не мог понять, чьими глазами он сейчас смотрит на неё: своими или Гедрикса. Он рад её освобождению из плена и рад тому, что она обрела пристанище в этом тихом месте.
        - Догадываюсь, что ты хочешь сейчас знать, - тихо сказала она, подставив своё белое лицо алому свечению заката. - Скажу тебе правду, которую раньше не могла сказать: ты - Румистэль. И ты владеешь временем, как стихией. Но не спрашивай меня о том, что делал ты в будущем - я этого не знаю. Ты должен пройти этот путь. Когда ты завершишь его, мы с Аларихом освободимся из этого заключения в стране грёз и миражей.
        Он слушал её и думал: если сейчас закрыть левый глаз рукой и тихо шепнуть "лир-от", то не откроется ли ему печальная правда этого места. Нет, уж лучше не трогать и оставить как есть.
        - Скажи, Гранитэль, - промолвил он, стоя позади принцессы и любуясь её стройной белой шеей, - скажи мне правду: что случилось с Дерн-Хорасадом, когда ты открыла Красный Кристалл и выпустила Пафа?
        - Что же с ним случилось? - спокойным и ясным голосом спросила она.
        Гранитэль не знает, понял он. Она не сделала ничего такого, чтобы навредить городу короля Гедрикса. Не надо ничего говорить, чтобы не разрушать её призрачный покой.
        - Разве эта область не открылась после того как я разомкнула два кристалла?
        Нет, она не открылась и не могла открыться, потому что причина замыкания была внешней - он сам помог дивоярцам сделать непроницаемой область Дерн-Хорасада.
        - Для него не было никакого промежутка между смертью и иллюзией существования здесь, - тихо сказала Гранитэль, показывая рукой вниз - туда, где ехал по тропинке к мосту конный рыцарь.
        - Он разбил стену в замке Эйчварианы и вошёл внутрь, где ждала его я, и спас меня от злой волшебницы. Мы вместе счастливо вернулись в его наследный замок. Он забыл о короле Килмаре и о тебе, мой друг, забыл. Он не узнает тебя. Вот что такое Сумрак.
        - Ты любишь его, Гранитэль? - спросил он.
        - Я виновата перед ним, - ответила она, - и перед целым миром, который мы с тобой убили. Собери осколки, Румистэль, и зажги новое солнце. Тогда душа моя освободится, и я получу новую жизнь. И мама твоя освободится, и Семёнов. И Марианна с Сергеем. И множество других, кто ждёт своего часа в этой обители безвременья.
        Герцог Вероньярский спешился и направился ко входу в дом.
        - Мне надо уходить, - с чувством тревоги сказал Лён.
        - Иди, - согласилась принцесса.
        - Как мне выйти?
        - Иди как вошёл, он не увидит тебя. Ты для него не существуешь.
        Быстрым шагом, звеня подковками на каблуках, шёл герцог Аларих через тихий холл. Навсегда застыло его лицо в вечной молодости, и красота его была всё та же. Так же стремительно развеваются блистательные чёрные кудри, и тот же сумрачно-напряжённый взгляд, как будто он нескончаемо идёт к недосягаемой цели. Как тень, прошёл мимо него Лён, и был не замечен другом. И было чувство, как будто он видел Пафа - это он сейчас прошёл мимо и не захотел увидеть. На миг закружилась голова, и пришло чувство дежавю, принеся с собой тревогу, как будто что-то говорило изнутри: ничего не кончилось.
        Он вышел в неизменную вечернюю зарю, миновал пустынный двор и вышел на мост. Перейдя через пропасть, он обернулся.
        Замок Вероньяр окутывался клубами холодного тумана и медленно уплывал из виду. Лён посмотрел вперёд: там открылся между скал проход наружу, в Селембрис. Может быть, подумалось ему, весь Сумрак убирается на двух пядях земли, запертых между глухих каменных стен в безлюдных горах в дикой и древней местности Планеты Эльфов. Такое же странное создание, как и сама волшебная страна. Кто знает, может, весь этот мир есть сон разума и обман чувств, а реальность где-то вовне.
        - Мне показалось, что я видел призрак, - сказал Аларих, целуя руку Гранитэли. - Он проплыл мимо меня внизу, и меня обдало ознобом. Гедрикс снова снился мне.
        - Ты знаешь, любовь моя, он умер, - прошептала Гранитэль, гладя чёрные кудри мужа.
        - Да, мне снится как та стеклянная стена в замке Эйчварианы раскалывается, и я вижу массу осколков, пронзающих тело Гедрикса, и ничего не могу поделать. Он спас меня ценой своей жизни.
        - Душа его на небесах, - отвечала принцесса.
        - Да, он с ангелами, - согласился Аларих, - я верю, что ему прощены его грехи. Но ей я не прощу никогда за то, что она так жестоко всеми нами играла! Пусть эта чёрная душа навеки сгинет в лимбе!

* * *
        Доктор Фазиско был доволен: дела у него шли, практика расширялась, пациенты его ценили, и денежки потихонечку прикапливаться стали. Репутация у него была уже такова, что приходили к нему лечиться даже господа из местной знати - что ни говори, столичный всё же город! Он был честен, и за безнадёжных больных не брался - за осмотр таких даже денег не брал. Прямо говорил что к чему, и этим заслужил уважение граждан Ворнсейнора. Мэтра Ручеро поднимали с постели даже ночью, поэтому он не удивился, когда одной апрельской ночью, в его дверь постучали.
        - Да-да. Иду! - тут же отозвался он, поскольку никогда не отказывал в приеме.
        Уличная тьма была насыщена холодной весенней моросью, и сгорбленный от холода господин, пришедший к лекарю, был закутан в тёмный плащ с капюшоном, тяжёлый от влаги.
        - Что у вас? - деловито заговорил Фазиско, помогая посетителю разоблачиться от своих мокрых доспехов, - Зубы болят? Сейчас посмотрим.
        - Нет, роды намечаются, - грубовато пошутил гость, сбрасывая капюшон.
        - Кто рожать собрался? - невозмутимо осведомился лекарь, видя перед собой высокого, стройного молодого человека, о зубах которого никто бы не подумал, что они нуждаются в каком-то лечении.
        - Вы, мой дорогой Лембистор, - язвительно сказал гость.
        - О, по такому случаю поставим чайку! - восхитился хозяин дома. - Я вижу, вам не мешало бы согреться. Горячий чай с лимоном как раз то, что вернёт вам прекрасное самочувствие!
        - С моим самочувствием всё в порядке, - оборвал гостеприимные речи хозяина гость, - Я по делу.
        - Ну что ж, - скучающим голосом отозвался Лембистор. - Понимаю, у вас какие-то проблемы, и никто опять без меня обойтись не может.
        - Боюсь, ты прав, - небрежно обронил дивоярец, заглядывая в освещённую приемную и проверяя, нет ли там кого, кому не следует слышать разговор двух старых неприятелей. А ожидать хорошего, судя по настроению дивоярца, не следовало.
        В уютной приемной комнате Фазиско было тепло и светло, и собеседники уселись в удобные кресла. Для этой мирной обстановки не хватало скромного угощения и обязательного при встрече старого знакомого чая или ещё чего. Но дивоярец отказался от угощения.
        - Итак, я понял, ты что-то там нарыл? Какой-то новый компромат на меня? - прищурившись, спросил Лембистор, видя, что гость что-то молчит и думает о своем.
        - Ты прав, - совершенно серьёзно отозвался Лён, - даже не знаю, с чего начать.
        - С самого простого, - с улыбочкой наклонил свою плешивую головку доктор.
        - Прекрасно, - согласился дивоярец, - Скажи: кто такой Лавар Ксиндара?
        - Ну-уу… - сделал Фазиско губы дудочкой, нисколько не удивляясь вопросу, - Я говорил однажды, этого типа я встретил довольно давно в своих скитаниях по земле Селембрис.
        - И ещё ты говорил, что Ксиндара кончил плохо оттого, что слишком любил якшаться с дивоярцами, - насмешливо продолжил Лён.
        Лембистор озабоченно почесал свою младенческую макушку.
        - Так что же случилось с Ксиндарой? - продолжал допытываться дивоярец. - Он куда-то провалился?
        - Да вроде того, - пробормотал доктор.
        - И куда же?
        - Я думал, он сгорел, - уставил на Лёна свои наивно-честные глаза Лембистор.
        - Я тоже думал, - согласился Лён, - но бедняга угодил в один из огненных миров, конкретно - Унгалинг, а там ему попался один такой дракон, который согласился отдать Ксиндаре свое тело - так получился Лембистор.
        Дивоярец испытывающе посмотрел на собеседника, и в его глазах не было улыбки.
        - Я вспоминал Ксиндару, - глухо продолжил он, - Все два года после возвращения из Дерн-Хорасада я вспоминал его. Он был моим другом, и я думал, что он погиб.
        - Я сожалею, - проронил Лембистор.
        - Ты сожалеешь?! Ты, лживая тварь, ты сожалеешь?! - взорвался дивоярец. - Ты и есть Ксиндара! Тебя я оплакивал два года и не мог ни с кем поделиться своей болью! Я считал себя виновным в твоей гибели. И вот ты - Лембистор! - ты и есть Лавар Ксиндара! Как ты морочил меня, тварь! И ты ещё имел наглость сказать мне, что это Лавар Ксиндара рассказал тебе о Дерн-Хорасаде! Отвечай, скотина!!
        Лембистор прикрыл глаза рукой и некоторое время так сидел. Потом неловко обмахнул пальцами лицо, как будто пытался сбросить невидимую паутину. Потом поднял глаза на кипящего гневом дивоярца, и во взгляде его не было смеха, но не было и страха.
        - Да, Лавар Ксиндара это я, - глухо проронил он, - Да, я тогда считал тебя своим другом. Да, я помню всё это. И я молчал об этом. А кто бы мне поверил? Ты бы поверил? А знаешь, почему я сказал тебе тогда, в тот день, когда мы стояли перед входом в зону наваждения, куда ускакал Долбер, про огненный и страшный мир Унгалинг и про дракона, который дал мне свое тело? Знаешь?
        Лембистор жёстко засмеялся.
        - Потому что я знал, что ты однажды попадёшь туда! Я знал, что ты попадёшь в Дерн-Хорасад, что ты побываешь в Унгалинге, и что с вами - тобой и твоим странным другом - будет огненный дракон, который и стал впоследствии Лембистором. Ты дал мне это имя, Лён. Для тебя это будущее, а для меня уже прошлое.
        Да, тот человек, которого он помнил, как Ксиндару, более не существует. Он прошёл слишком много испытаний и изменений, чтобы остаться прежним. Есть память, но личность уже совсем иная. Сколько лет он отбыл в огненном аду, где должен был погибнуть, если бы не магия защиты, которую в последний момент кинул ему Лён. Да, теперь понятно: тот несчастный, почти утративший дар речи и разум человек в пещере - он слышал разговор Лёна с Финистом, и тот называл своего спутника Румистэлем. Это страшное для Ксиндары имя, имя его врага. Вот почему этот несчастный, прошедший столько мытарств человек закричал, когда его старый враг вошёл в его убежище. А они-то думали, что бедняга настолько одичал от страданий и одиночества, что лишился рассудка.
        На миг Лёну стало до боли жалко Лембистора, ведь это тот, кто по его милости прошёл такой ужасный путь. Тот, кто должен был давно сгинуть в далёком прошлом, а его перебросило через время и покидало по мирам. Как же он живуч, этот старый пройдоха.
        - Кто запечатал тебя в камень? - закрыв глаза, спросил дивоярец.
        - Румистэль. Ты же знаешь - я говорил тебе, - ответил Лембистор.
        - То есть я?
        - То есть ты.
        - То есть я опять побываю в будущем?
        - Выходит, так.
        - Откуда взялся Румистэль? Что за имя?
        - Понятия не имею, - отозвался доктор, дотягиваясь до шкафчика и вытаскивая бутылочку с настойкой и стаканчик. - Будешь?
        - Нет. Не буду. Зачем ты наврал, что Ксиндара рассказал тебе про Дерн-Хорасад, когда ты сам и был там?
        - Не знаю, - пожал плечами Лембистор, - Возможно, просто старался отбрехаться. Ведь на некоторые твои вопросы невозможно ответить.
        - Что ты ещё утаил?
        - У меня была долгая жизнь, - утомлённо покачал головой демон, - Откуда же я знаю, где и в чем мы с тобой пересеклись?
        - За что я тебя заточил в камень?
        - За то, что я пытался проникнуть в Дерн-Хорасад и выкрасть эльфийские кристаллы.
        - И ты сумел пройти через заграждение?!
        - Да, я сумел, - Лембистор оскалил в улыбке аккуратные имплантаты, оставшиеся от Павла Андреевича, - Ты же помнишь, я сам был магом.
        Во всех ответах Лембистора всё было связано, и не было ни единого прокола, но Лён был твёрдо убеждён: враг снова обманул его, опять обвёл вокруг пальца. Страшно это было: понимать, что демону может быть известно что-то из будущего Лёна, потому что для Лембистора это прошлое. И сколько раз они встречались? Что ещё таится за этими непроницаемыми, хитренькими серыми глазками? Нет сомнения, демон ничего не выдаст сверх того, что считает нужным. Какой-то сложный план скрыт в этой маленькой плешивой голове. О, Дивояр, надо же, он - Лавар Ксиндара! Его красивый, мужественный и обаятельный друг, которого он считал погибшим! А он-то думал, что нет ничего хуже гибели друга. И вот, сидит живое подтверждение тому, что бывает нечто в сто раз хуже.
        - Я думал, ты был моим другом, - горько проронил Лён.
        - Я тоже так думал про тебя, - отозвался демон.
        - Ты лгал мне.
        - И ты обманывал меня.
        - Я пытался спасти тебя.
        - Я был тебе предан.
        - Я не могу поверить, что ты - Лавар Ксиндара! - воскликнул Лён.
        - А я могу представить, что ты - Румистэль, - прошептал Лембистор.

* * *
        Он шёл в одиночестве по улицам Ворнсейнора. Сияр унёсся летать со своим собратьями в пасмурном весеннем небе. Лунные стаи поднимались выше облаков и носились там, в прозрачной холодной чистоте, ловя свет месяца и звёзд. Где-то там же, выше слоя облачности плыл и Дивояр, и след его отмечался свечением в середине неба - летающий город был виден на Селембрис отовсюду.
        Весенняя сырость проникала сквозь плащ, и холод подбирался к телу. Нечего делать на улице в такой час, и дивоярец шёл ко дворцу королей Сильванджи. Хотелось выспаться и отдохнуть, а до тёплого дома в Дивояре не достать без Сияра. Были у него ещё свои комнаты во дворце Алая. Туда он и шёл, перескакивая через кучи мусора, неряшливо накиданные не только под окнами домов, но и прямо на тротуар и мостовую. Не было такого раньше в Ворнсейноре.
        Стражники у ворот в королевский дворец покинули свой пост вопреки уставу. Нынче ни за чем особо не следили и потому небольшое нарушение порядка оставалось незамеченным. Во дворце идёт тихая пьянка - вся прислуга набралась, гвардия распоясалась, охрана исполняет свое дело спустя рукава, никому ни до чего нет дела. А Петеру и Гейнцу больше всех надо? Они должны торчать с алебардами под этим нескончаемым дождём возле ворот? Да плевать на всё, в будке теплее, и бутылка припрятана - для согреву помогает. Холодина паршивая такая, как будто не весна, а поздняя осень в самом разгаре.
        - Ты чего видел? - спросил Гейнц, выглядывая из дверей будки.
        - А что там? - лениво отозвался нетрезвый Петер.
        - Шаги как будто. Кто-то подошёл к воротам.
        - Как подошёл, так и ушёл. Закрыто всё, не принимаем, - невесело пошутил молодой напарник.
        Старший и потому ответственный Гейнц всё же накинул плащ и вышел посмотреть.
        Из тусклой полутьмы, скрывающей главную площадь Ворнсейнора, вышла тёмная фигура в плотном плаще и глубоко надвинутом на лицо капюшоне. Размеренным шагом, как будто глубоко задумавшись о чем своём, человек подошёл к решётке ворот.
        "Ступай отсюда, - хотел крикнуть стражник, - всё закрыто".
        Но человек, не сбавляя шага, каким-то непостижимым образом прошёл через решётку и продолжил свое неторопливое движение по плитам двора.
        - Чародей вернулся, - прошептал Гейнц.

* * *
        Во дворце царила странная обстановка. Откуда-то доносились взрывы нетрезвого хохота, тащило холодом и неприятными запахами. Мебель стояла не на своих местах, кое-где в плохо закрытые окна дул ветер.
        Удивляясь, Лён шёл по дворцу. Нигде нет прислуги, местами погасли свечи и приходилось пробираться чуть ли не ощупью. Что-то он не помнит: три дня назад, когда он прибыл в Ворнсейнор, было ли тут такое? Тогда он пролетел в свои комнаты, вымылся, переоделся и, наскоро переговорив с Пафом, умчался в Дивояр. Надо бы узнать как прошло дело с тролльчихой, отпустили ли её.
        Дойдя до своих комнат, Лён обнаружил пьяный караул, заночевавший прямо под его дверью. Неодобрительно посмотрев на них, он не стал будить молодцов, а просто проскочил сквозь препятствие. Надо выяснить, что это за праздник тут такой.
        Одежда, которая ему полагалась по чину придворного мага, довольно неудобна с его точки зрения, потому что была слишком уж украшена жёсткой вышивкой и драгоценностями, а также к ней прилагалась роскошная тяжёлая мантия. Переодевшись, Лён снова совершил скачок через дверь, тем самым не потревожив спящих. Он направился к Пафу, то есть королю Алаю. Не забыть это, а то опять оконфузишься в присутствии врага Алая - герцога Лейхолавена. Противны были Лёну все эти дворцовые интриги, и он понимал, каково его прямолинейному другу приходится в этой атмосфере вражды и подозрительности.
        "Надеюсь, возвращение принцессы развеяло в людях настроение недоверия".
        Как соблюдать положенный этикет, когда на месте отсутствуют все слуги, секретари, лорд-канцлер? Кому доложиться о прибытии? Чёрт, да что у них тут творится? Похоже, Паф в самом деле не может совладать со своими подчинёнными. Как быстро всё разболталось во дворце. Куда девались лакеи, почему нет стражи у дверей в кабинет короля? Свет, проникающий в узкую щель меж неплотно притворённых створок, говорил о том, что в кабинете кто-то есть. И тихие голоса…
        - Ваше Величество, - осторожно постучал Лён, в досаде на то, что вынужден нарушать этикет. Но кого спросить о короле?
        Дверь распахнулась, и в проеме возник Грай Лейхолавен собственной персоной.
        - А, это вы… - обронил он, с неудовольствием оглядывая придворного мага. И отошёл в сторону, пропуская Лёна, как будто более некому было открыть дверь посетителю.
        В кресле у камина сидел Алай Сильванджи. Второе кресло, придвинутое тут же, явно говорило о том, что в нём кто-то должен был сидеть. Кто же?
        Лён огляделся. В полутёмной комнате, кроме короля и герцога Грая, больше никого не было.
        - Иди к нам, Лён, - позвал Паф из своего кресла.
        - Гвардейцы не доложили мне, что ты пришёл, - сказал он, когда к камину было придвинуто третье кресло.
        - Они спят пьяные под моей дверью, - ответил Лён.
        - Понятно, - кивнул Паф, нисколько не рассердившись на такую новость.
        Герцог Грай недобро посверкивал глазами из своего кресла, как будто не одобрял присутствия мага. О чем они говорили тут?
        - Что происходит? - осмелился Лён задать при постороннем вопрос, который уже не мог сдержать - слишком много дикого тут, во дворце.
        - Да, происходит… - Паф покивал головой, как будто всё это находил нормальным, - Вина хочешь?
        - Нет, не хочу. То есть, благодарю, Ваше Величество!
        - Да ладно, у нас теперь без церемоний, - отозвался Его Величество.
        - Так что же происходит? - настаивал придворный маг, косясь на герцога Лейхолавена.
        - Дивоярцы решили ускорить переезд, - ответил вместо короля его дядя, - Вчера нас открыто известили о начале расселения. Народ собирает свои манатки, какие может, дома придётся оставить.
        В голосе Лейхолавена звучала откровенная вражда, и направлена она была конкретно на придворного мага - короля Алая герцог отчего-то не обвинял.
        - Время моего царствования закончилось быстрее, чем мы думали, - с непонятной иронией произнёс король Алай, и Лён вдруг понял, что король тоже пьян.
        - С женитьбой дело прогорело, так что в Дивояре посудили и решили, что можно обойтись и так, - с мрачной гримасой продолжал Паф, - Чего тянуть, коли итог всё равно один. Так что, мы с тобой, мой друг, скоро освободимся. Вернёмся в Дивояр, доучимся на магистров. А, кстати, ты ведь у нас уже магистр!
        - Б-будет весело, - закончил Паф.
        Лён молчал, поражённый этой вестью. Да, они полагали, что по прошествии лет пяти, такого ничтожного срока, оба освободятся от этого внепланового служения и вернутся доучиваться в Дивояр, станут магистрами. Ну вот, оно произошло быстрее. Радоваться надо, так почему Пафу невесело?
        - Его использовали, - проскрипел над ухом голос Лейхолавена. - Я с самого начала говорил, что дело нечисто. Ещё тогда, когда маг Дишоан настоял на высылке принца Алая по причине каких-то там магических данных. Я не сумел переубедить брата - маг Дишоан нашептал ему об опасности для короны. Ну и что - оба они умерли и нехорошей смертью, без видимых причин! Оба - мой брат и король Дарейн! Как будто это рок виноват!
        - Ты считаешь, что их отравили с ведома Дивояра, - грустно покачал головой король Алай.
        - Да, считаю! - непримиримо воскликнул герцог. - Потому что ещё при жизни короля Дарейна появились разговоры о расселении нашего народа и аннулировании королевской власти династии Сильванджи! Да только дело не прошло - Дарейн воспротивился этому насилию! И тут же умирает - накануне свадьбы!
        По спине Лёна отчетливо поползли холодные мурашки: то, что говорил герцог Грай, смутно приходило и ему в голову, но он как-то гнал от себя эти мысли, потому что не мог допустить таких низких интриг со стороны дивоярцев. Всё может иметь совсем иное объяснение. Лейхолавен просто сгущает краски, потому что враждебно настроен к Дивояру. Но Паф… Как он пришёл к соглашению с герцогом? Ведь чуть более двух недель назад, он явно был в конфронтации с этим человеком, его соперником.
        - Я сам, своим королевским авторитетом прямого династического наследника Сильванджи, должен буду руководить этим расселением, - мрачно проговорил король Алай, - предать свой народ, отдать свою землю чужакам.
        - Но ты же говорил… - растерянно проронил Лён.
        Герцог с отчётливой злостью хмыкнул.
        - Я был дурак, - поднял на друга тоскливые глаза Паф.
        - С тобой или без тебя, они бы всё равно расселили Сильвандир, - ответил Лён.
        - Лучше без меня, - покачал головой король.
        - А больше ни зачем ты им нужен и не был, - с едкой иронией ответил герцог, - Тебя сберегали как раз на такой случай.
        Кривая улыбка Пафа лучше всего говорила, что он сам в это верит.
        - Зачем ты к нам пришёл, господин дивоярец? - утомлённо бросил герцог, опершись о подлокотник и пряча бледное лицо в ладонь. - Нас должны были предупредить о твоем появлении, чтобы ты не попал на этот разговор. Но эти пьяные скоты упились до бесчувствия и не выполнили приказ. Зачем ты тут? Подожди немного, всё закончится, и ты освободишься от этой работы.
        - Не смей так говорить о моем друге, - устало обронил Паф, - он не виноват ни в чем.
        Герцог промолчал, глядя из-под пальцев на огонь в камине.
        - Когда начнётся переселение? - подал голос Лён.
        - Завтра начнут отправлять первые партии народа. Начнут с крестьянских хозяйств. Решено сделать это до начала посевного сезона, чтобы не было пахоты. Переселенцев поместят сначала во временных лагерях на восточной границе, а потом будут потихоньку распределять по разным областям.
        - Куда же? Везде всё занято, на каждом клочке королевства свои крестьяне-арендаторы, - возразил Лён.
        - А дивоярцам что?! - сорвался Грай Лейхолавен.
        - Да, полагаю, будут трагедии, - бледно оскалился в улыбке Паф, - Наши арендаторы-земледельцы попадут в крепостную зависимость к аристократам Бреннархайма и Воннэдрильма, а самые крепкие пополнят ряды солдат, их жён рассуют в прислугу, а детишек отправят в приюты. Уже сейчас спекулянты из обоих королевств по дешёвке скупают посевное зерно, ловко принижая плату!
        - Наши землевладельцы расстанутся с наследными владениями, - прошипел герцог, - взамен получат патенты на высокие военные должности в обоих королевствах. На кой чёрт нужны два генерала там, где и одного много?! Кто будет кормить эту чёртову армию?! Неужели непонятно, что нас обрекают на вырождение и смерть? Резервации и кабальный труд - вот что приготовлено для нашего народа!
        Нет, Лён не мог поверить, что всё так скверно. Эта операция по расселению продумана дивоярцами давно. Они, наверно, не в первый раз решают такие сложные вопросы. Паф определённо попал под влияние герцога Грая - родственник всё же! Вот этот тип и накаркал в уши Пафу всякие страсти - его же лишают всяческих привилегий, земли. Наверняка вся аристократия понесёт убытки, но народу будет дана возможность прижиться на новой земле. В конце концов, вся человеческая история есть не что иное как постоянное переселение туда-сюда, с потерями и убытками. И всё же цивилизация всякий раз выигрывает от таких движений народов. Это он уяснил из изучения древней истории Земли и расселения людей по землям Селембрис, в другие миры. Да, сначала трудно, но потом происходит расцвет общества.
        "Я сам-то верю в то, что говорю себе?!"
        Глава 26
        Бледный рассвет выглянул из-за горизонта, и тонкие утренние облака обещали к полудню рассеяться. Кажется, сегодня будет прекрасная погода, кончился этот надоедливый апрельский дождь.
        Как нахохлившаяся птица в ненастный день, город не спешил просыпаться. Не открывались лавки, не было утренней суеты на местном рынке, не топились печи, и не разносился по улицам упоительный запах свежего хлеба, испечённого ночью. Зато прямо от королевского дворца, с пустующего по раннему часу двора вспорхнула белая птица с серебряным хвостом. Среди испарений ночной сырости поднимался белый дивоярский конь, неся на своей спине седока. Крылатый конь уверенно взял курс на Дивояр, плывущий в зените на своем пышном облаке.
        Летающий город никогда не спал, даже ночью в нём продолжалась деятельность, да и ночь там никогда не наступала. Разве что студенты сохраняли какое-то подобие суточного распорядка. Так что, когда Лён ранним утром высадился перед воротами небесного города и полетел над центральной аллей прямо к зданию Совета, он видел множество знакомых лиц. Все заняты какими-то делами, и жизнь кипит в волшебном городе. Навстречу ему попалась стая летающих второкурсников. Как здорово было встретиться снова с Очеротой, Пантегри, Дияном и другими. Как давно они не сидели в кабаке и не гуляли весело и беззаботно по городским улицам, не ходили в зоны наваждений!
        - Привет, Лён! - обрадовался Пантегри, хлопая собрата по плечу прямо в воздухе. - Ты куда запропастился?! Ты, говорят, прекрасно справился со всеми заданиями - мы слышали как тебя хвалил ректор! Ты здорово справился с этой тролльчихой! Ну и принцессочка получилась! Надо же, как здорово ты её разоблачил! Ни маг Диш Венсенна, ни придворный маг Бреннархайма ничего не заметили, а ты её вычислил меньше, чем за неделю! Недаром тебя называют истребителем чудовищ, и меч твой называется Каратель!
        - Постойте, постойте, - растерялся Лён, которого старые приятели прямо закружили в воздухе и атаковали возгласами и вопросами, - почему я истребитель чудовищ?
        - Э, дружок, про тебя уже легенды ходят! - снова захлопали его по плечу, - Знаем мы про то как ты сразил Лембистора - мы специально ходили к младшему курсу, чтобы послушать! И про то как ты там у себя на своей планете раскрыл заговор одной мерзкой колдуньи и вернул Дивояру похищенную книгу! И про то как ты с честью прошёл Жребий Судьбы! И как ты спас своего друга Пафа! И вот теперь расправился с подлым троллем и разоблачил эту тролльчиху, которая так ловко подделывалась под принцессу!
        Ему стало просто жутко: все те истории, которые поминали его друзья, на самом деле выглядели в его глазах совсем иначе.
        - Вот то-то я удивился, когда у этого парня оказался с самого начала какой-то совершенно особенный меч! - восхитился Очерота, - Представляете, он был героем ещё задолго до того как прибыл Дивояр! Ну мы знаем, что ты скромный у нас, но чтобы до такой степени! Да у него одних волшебных вещиц больше, чем у всех первокурсников вместе взятых!
        - Лён, мы гордимся тем, что с самого начала ты стал нашим другом, - совершенно серьёзно и даже как-то торжественно сказал Пантегри. - Поэтому мы сами попросились помочь завершить дело, которое доверил тебе Совет.
        - Какое? - сбитый с толку, спросил Лён.
        Друзья весело расхохотались.
        - Ну, ты нас совсем за дураков не держи! Вы с Пафом отлично справились с задачей. Твой друг тоже крепкий парень - сумел всё взять под свой контроль! Сегодня начинаем расселение Сильвандира, Совет дал нам добро на помощь тебе и Пафу. Мы будем руководить переездом восточной половины, а западную будут выводить в следующем месяце. Так что, Лён, давай скорее к нам, присоединяйся!
        Второкурсники с веселым гамом улетели по направлению к воротам. Нет сомнения, сейчас они садятся на своих крылатых жеребцов и прямым ходом понесутся к Ворнсейнору.
        Ничего особенного они ему не сказали, но почему-то осталось такое неприятное чувство.
        До сих пор он сам не искал Совет - его всё время вызывали. А теперь Лён не знал как следует известить главный совещательный орган Дивояра о своём прибытии. Он просто подошёл к стене и приложил к ней ладонь в надежде, что это сработает - его ведь уже инициировали на прохождение. Маловероятно, но это получилось - стена пропустила его так, словно вообще не была препятствием. И Лён быстро пошёл среди полупрозрачных колонн первого кольцевого коридора. Но арок тут было много, и без провожатого тут явно не просто отыскать дорогу. Вместо центрального зала с окнами наблюдения он попал в незнакомый сектор. То есть, вполне знакомый - всё те же высокие полупрозрачные колонны, но входа в главный зал не было.
        Ну что такое? Он закружился, злясь на себя за то, что не придумал какого-то более удобного способа найти Совет. Да и не Совет ему нужен, а Вольт Громур или Брунгильда! Зря он сюда припёрся! Надо было идти в Университет. Ну и как теперь выйти?
        Что-то в обстановке внутреннего кольцевого коридора показалось ему странно знакомым. Ах, да! Вот в этих стенах скрыты помещения, в одном из которых он побывал - в прошлом, когда привёл его сюда Корс Филфхариан! Да, кстати. Почитать бы про Корса и историю с применением тайного оружия эльфов - преобразователей пространства. Ведь Вольт Громур и Брунгильда прямо участвовали в этой операции. Как бы потихоньку вызнать - что они знают о Румистэле?
        Он решил возвратиться, пока его тут кто-нибудь не застукал и не начал спрашивать - что он делает в запретном секторе. Идя обратно, Лён не удержался и решил потрогать полупрозрачные колонны. Едва его пальцы коснулись материала, похожего на дымчатый хрусталь, как он сразу понял, что это действительно хрусталь. И камень встрепенулся в ответ на прикосновение - минерал что-то почувствовал, он как бы слал в ответ приветствие и спрашивал: собирается ли этот маг пройти внутрь? Как - внутрь? - удивился дивоярец. Что делать внутри? Хрусталь выразил что-то вроде недоумения: тогда зачем трогал его?
        Это открытие поразило Лёна: оказалось, что его как будто тут ждут. И тут же задумался: а вообще-то дивоярцы знают, что материал стен здания Совета - живой? А ведь нигде в книгах не говорилось о том, что небесные маги умеют управлять стихиями. Или говорить к ним. До этого момента он не задумывался о том, насколько уникален его дар.
        "Да, я вхожу", - сказал он хрусталю. Вспомнилось ему как Гедрикс говорил со стеной, перекрывающей подземный ход в замок Эйчварианы. Если бы Аларих тогда не попытался сгоряча разрушить это препятствие, стена точно бы раскрылась и пропустила Говорящего-С-Камнем.
        Он даже не заметил разницы ощущений, когда погрузился телом в дымчатый хрусталь. Внутри что-то было - оно приняло его в себя, и Лён обнаружил, что может каким-то непостижимым образом свободно двигаться внутри колонны. Его тело приняло такую позу, как будто он сидел, а руки разошлись в стороны, и тут же под пальцами оказалось невидимое что-то. А вместе с этим передалась уверенность в том, что он может управлять этим… Этим… Что же это такое?
        Свет за колонной чуть померк, настал лёгкий полумрак, а потом вдруг стало ярко. И вместе с тем он обрёл способность видеть - так далеко, как только мог желать. Вся земля Селембрис была перед его глазами - во все стороны был полный обзор. Над головой его, метрах в ста плыла огромная, пышная и ровная туча, как будто всё небо затянуло облачной периной. А сам он висел в воздухе, находясь внутри прозрачного цилиндра.
        Он хотел осмотреть эту близкую тучу со стороны - хотел убедиться, что это точно Дивояр, и в тот же миг прозрачная капсула сдвинулась с места, бесшумно поплыла вперёд и развернулась. Перед глазами Лёна во всей красе был летающий город - с внешней стороны, где нет ворот. Он видел великолепную сияющую стену небесного города, видел его башни и пасущихся на облаке лунных жеребцов. Вот так висел в своем цилиндре с едва видимыми очертаниями прямо перед краем облака и смотрел на крылатых кобылиц с жеребятами! Он видел их, а они его - нет!
        Отчетливое ощущение, что он может просто силой мысли управлять этим странным средством передвижения, что оно создано для таких, как он, и эта странная тайна Дивояра неизвестна никому, кроме него.
        Послушный желанию своего пилота, странный летательный аппарат, в котором не было ни одной движущейся детали, поднялся выше и предоставил пилоту обозреть небесный город с близкого расстояния - сверху, чего никогда нельзя было сделать верхом на лунном жеребце - кони не летали со всадниками выше Дивояра.
        Он плыл над сияющими башнями, медленно проходил меж высоких шпилей, легко проскальзывал под мостиками, маневрировал на площади Звезды прямо посреди летающих студентов, и его никто не видел! От такого открытия захватывало сердце - ему открылась какая-то древняя тайна! В голову уже просилась догадка, но Лён решил всё проверить. От недавнего подавленного настроения не осталось и следа, теперь его обуревала жажда поиска. А если он влез во что-то запретное? Но эта слаженность в контакте с необычным летательным устройством, сразу пришедшие знания о его возможностях, уверенность в том, что он имеет право пользоваться этой штукой - всё в совокупности говорило о том, что он и этот артефакт созданы друг для друга. Но как и почему?
        Желание вернуться обратно было выполнено тут же: колонна вошла в облако, на котором стоял Дивояр, и точно вернулась на то место, где была до этого. Лён легко вышел из хрусталя, и колонна приняла прежний вид дымчатого минерала.
        Пройдя вдоль колоннады внешнего коридора, он трогал каждую колонну, и везде обнаруживал одно и то же: готовность принять его внутрь и выполнить любое желание - вылет, перемещение, облёт земель, выход в Космос, дальний перелёт с любой скоростью, возвращение обратно. Эти колонны были не что иное как бортовые катера. Тогда что такое сам Дивояр? На этот вопрос у него ответа не было, и колонны на него не отвечали - это вне их компетенции. Но, возможно, обнаружится ещё что-то, если попасть в центр здания Совета - в тот зал, где работают обзорные экраны.
        Итак, у Дивояра есть летающие аппараты, а его маги пользуются для передвижения крылатыми конями, которых надо отпускать на ночь полетать. Которые могут перемещаться только в воздушной среде. Преимущество хрустальных колонн неоспоримо, а дивоярцы по старинке летают на конях. Это надо всё осмыслить.
        Он так задумался, бредя по светлой мостовой площади Звезды, что очнулся только когда его окликнула Брунгильда.
        - Лён, ты в Дивояре? - удивилась она.
        Он немного растерялся, забыв вообще, зачем направился сюда.
        - Ну да, - озадаченно ответил он, стараясь вспомнить, что его так тревожило сегодня утром. Да, что-то там говорили Очерота и Пантегри. И тут кольнула в сердце заноза: о да, все то, что происходит в Сильвандире!
        - Я думала, ты используешь весь свой недельный отпуск! - продолжала валькирия. - Собственно, хорошо, что ты тут. Я хочу тебе от имени Совета выразить благодарность за проделанную работу. Конечно, так не благодарят, тебя и Пафа ещё вызовут для вручения награды. Но раз уж я тебя вижу…Вы оба прекрасно справились с работой - мы даже не ожидали такого успеха. Мы так давно готовили эту операцию, ещё задолго до прибытия Дивояра. Всё время опасались мятежа среди сильвандирцев, особенно в последнее время, когда стала так сильна клика герцога Лейхолавена. Да ещё этот срыв с принцессой - такая неудача! Но вы прекрасно справились.
        - А что мы такого сделали удачного? - тупо спросил он, не понимая причины такого воодушевления: валькирия говорила то же, что и второкурсники. А он ведь сначала подумал, что они прикалываются над ним, насмехаются за то, что он так позорно вляпался в эту историю с пропажей невесты Пафа, а потом ещё так долго искал её.
        - Как вам удалось переломить сопротивление герцога Грая?! Это сильный политический противник - он в состоянии поднять мятеж и вовлечь в войну оба соседних государства! Но авторитет Алая Сильванджи оказался в народе так высок, что население страны безропотно готово исполнить всё, что он скажет. Мы сначала думали, что ваша миссия провалилась, особенно с этой принцессой. А потом вдруг стали распространяться слухи о предстоящем расселении. Мы думали, что вообще всё рухнуло, и придётся применять насильственные меры. Я думаю, это герцог каким-то образом донюхался до тайны и поспешил раструбить о том в народе, чтобы подорвать авторитет Алая. Но просчитался.
        Собственно, спрашивать больше было не о чем. Задавать вопросы о том, была ли смерть короля Дарейна как-то инспирирована Дивояром - бессмысленно. Если и была какая интрига, его всё равно не посвятят в эти планы.
        - Значит, мы с Пафом свободны? Можем вернуться к учебе?
        - Ты уже свободен, - как очень хорошую новость сообщила ему Брунгильда.
        Ну да, конечно. Это должна быть очень радостная для него весть - месяц назад он был бы счастлив избавиться от этого неожиданного назначения. И Паф был бы рад никогда не надевать на себя корону Сильвандира. А уж как рад он должен быть тому, что не придётся ему ждать пять лет, пока родится наследник. Как хорошо, что принцесса оказалась тролльчихой, и как сблизил этот оскорбительный для королевского достоинства факт короля и его народ.
        - Ты устал, - ласково сказала Брунгильда, - советую отдохнуть от дел.
        - Мы вернёмся к учёбе? - тупо спросил Лён, поскольку думал совсем не об этом.
        - Ну-уу, не совсем, - замялась Брунгильда, - Ты у нас теперь магистр, тебе как бы не с руки снова возвращаться в Университет, иначе создастся впечатление, что звание магистра и медальон вообще можно раздавать в обход правил. Это ведь исключительный случай, что вас обоих оторвали от учёбы. Но Паф точно продолжит обучение. Кстати, есть для него и приятная новость: вы же неразлучные друзья, и он может поселиться в обход студенческого устава у тебя в новом доме. Это беспрецедентный случай в истории Дивояра, но в вашем случае это справедливо.
        Неприятно слушать валькирию - она явно в чем-то кривит душой. Может, сознательно, может - нет, но говорит что-то противное её прямой натуре. Все годы Лён доверял своей учительнице, потом так же гордился тем, что он ученик прославленной в Дивояре валькирии, о подвигах которой написана целая глава в Книге Героев. И это запоздалое прозрение о том, что старшие дивоярцы могут быть неискренни и скрытны, очень тяжело отзывалось в душе. А сам-то он кто, пришло вдруг в голову. За последние два года он совершенно изоврался. У него столько тайн от старших товарищей! И ведь на все находятся какие-то оправдательные объяснения! Может, так и у Совета. Вот возникла острая необходимость привлечь к решению старых задач двоих таких юнцов, так не объяснять же им все подробно. Может, они ещё и недостойны знать всё! Может, вообще подкачают и проявят слабость! Вот почему Брунгильда так рада, что они не провалили миссию, оказались достойны доверия! Может, потом когда их и посвятят в детали дела. Вон Пантегри и его товарищи - даже не пытаются вникать в тайные дела Совета, для них это вполне дисциплинированное сознание. Не
дорос до доверия - не пытайся лезть, а пойди и заслужи.
        Вот интересно, пришло в голову Лёну вдруг ни с того, ни с сего, а ведь в прошлом, как он помнит, Брунгильда явно была старшей в связке с Громуром. Да, это он тогда точно подметил: Вольт подчинялся валькирии! Отчего же теперь он стал ректором Университета и главой Совета, а она на вторых ролях? Неужели из-за того, что женщина? Нет, не замечал он, чтобы в Дивояре имела место хоть малейшая дискриминация в вопросах пола.
        - Могу ли я участвовать в переселении сильвандирцев? - с ложью в душе спросил Лён, ничуть не сомневаясь, какой услышит ответ.
        - Конечно, - кивнула валькирия, - Побудь с Пафом, ему сейчас нелегко.
        Тяжело как всё это было. Летел он сюда с какой-то смутной надеждой, что произошла какая-то ошибка, что о чем-то можно будет попросить, придумать какой-то другой выход. Зачем вообще расселять сильвандирцев? Неужели нельзя оставить их на местах и в таком виде присоединить эти области к соседним королевствам?
        Он пришёл к себе домой и брякнулся на кровать. На душе было так погано. Надо было отправляться вниз, быть с другом, которому сейчас так тяжело. А отчего-то на него напала такая апатия. Вот сейчас, когда он свободен от своей миссии придворного мага, он может снова заняться поисками Белого Принца и разгадкой всех тайн, которых накопилось немало. Он может хоть каждый день ходить в зоны наваждения и искать проход в прошлое, чтобы разобраться во многих тайнах - всё это будет незаметно для других, ведь в прошлом можно провести сколько угодно времени, а здесь пройдёт всё ничего. Можно рыться в книгах Дивояра, якобы под предлогом прерванного обучения - только пожалуйста!
        - Лён, - громко разнеслось по всему помещению, - мы ждём тебя в Совете Дивояра.
        Откуда этот голос?! Из здания Совета возможна прямая связь с любым домом небесного города? Как странно, но с чем-то это ассоциировалось.
        - Лён! - снова позвал голос.
        - Я слышу! - крикнул он в воздух, вертя головой и пытаясь определить, откуда идёт звук.
        - Прибудь к нам, к тебе есть дело. Это ненадолго, - совсем обычно прозвучал ответ, как будто говорящий находился рядом.
        От апатии и заторможенности не осталось и следа. Тайны Дивояра продолжали множиться. Да ещё какая-то дурацкая догадка вертелась в голове, не давая ухватить себя.
        Быстро переодевшись, Лён выскочил наружу и полетел в Совет. Его там встретили как положено и провели во внутренние помещения - инициировав на вход! Каждый раз отдельная инициация?!
        - Лён, ещё одно дело, и вы с Пафом свободны, - так встретил его глава Совета Вольт Громур.
        В большом круглом зале Совета, помимо Вольта и Брунгильды было несколько других магов - Лёну они все знакомы. Панорамные окна-экраны показывали мирные картины повседневной жизни Дивояра, наблюдателей перед ним не было, и только пустующие кресла выглядели, как некий просчёт маскировки, который для наблюдательного взгляда мог бы подсказать, что было здесь что-то не так. Всё та же неуловимая догадка брезжила в мозгу, но не давала рассмотреть себя.
        - Подойди сюда, Лён, - приветливо позвал Громур, делая жест рукой возле себя.
        Лён повиновался и, обойдя по дуге большой круглый стол, приблизился к Громуру и посмотрел на лист бумаги, лежащий на столе.
        - Осталось совсем немного сделать, - продолжал глава Совета, придвигая к молодому магистру этот лист с текстом на всеобщем языке. - Надо завершить дело как положено. Вы с Пафом, то есть королём Алаем, должны выступить к народу с торжественной речью по поводу переселения. Надо ободрить людей и объяснить, что всё не так плохо и со временем все неприятности утрясутся. Мы тут составили текст обращения, передай его Пафу, и сам присутствуй рядом, когда он будет обращаться к людям. Чтобы никакой паники и замешательства.
        Молодой магистр, стоя рядом с архимагом, кажется, увлечённо смотрел в текст документа, читая его про себя. Это понравилось главе Совета: хороший, дисциплинированный маг получился из этого недоучившегося студента, о котором говорили, что у него большие данные. И не ошиблись ведь!
        В голове у Лёна тяжело и горячо забухали барабаны. Он не видел листка с текстом на общем языке Селембрис, но по краю круглой столешницы, искусно сделанной из какого-то драгоценного минерала, вплеталась в экзотический узор надпись на таинственном языке цветного символьного письма! Да, что удивляться, ведь дивоярцы не скрывали, что их летающий город принадлежал когда-то эльфам. Но вот первый раз он видит в Дивояре настоящие цветные символы, которых опять же не понимает!
        Как бы естественным жестом он слегка наклонился над столом, словно хотел поближе рассмотреть текст воззвания к народу от имени короля Сильвандира.
        - Тут всё просто, - толковал Вольт Громур, - надо уловить общий смысл и настроение.
        Пальцы непринуждённо и незаметно легли на эльфийскую надпись (что подсказало ему, как следует поступить?). Он чуть вздрогнул, когда легкие токи пронзили его ладонь, и вместе с этим он стал понимать, что тут написано.
        - Возвращайся к Пафу и помоги ему - твоему другу сейчас нелегко, мы понимаем это, - звучал, как издалека голос Вольта.
        Не смысл, а видение пришло к Лёну - такой способ передачи информации. Сами символы несут лишь внешний, облекаемый в слова смысл - для непосвящённых. А вот прикосновение открывает власть над этим местом - тому, кто избран. А он избран, но когда и кем? Его ждёт это место, этот круглый зал, и все эти экраны, и тайные устройства, и скрытые возможности, так бездарно используемые дивоярцами. Где-то глубоко под этой столешницей (которая вовсе не столешница!), в каких-то пространственных карманах, скрыта настоящая сущность этого места - весь этот зал что-то из себя представляет. Но что? Туман в голове, как недостаток знания, молчащей памяти и неполноты самого себя. Но слово пришло к нему: Джавайн. Вот это он ощутил так уверенно, так мощно, как будто что-то включилось внутри него. Да, он был проводником между этим местом и… И своей иголкой, волшебным мечом Джавайна.
        Он более не слышал голос Вольта, взял, как во сне, со стола листок с воззванием, сдержанно кивнул и вышел, забыв о сопровождении.
        - Что с ним? - встревожено спросил Брунгильду глава Совета.
        - Им обоим тяжело, - ответила валькирия, глядя в след своему ученику. - Это испытание, которое мы могли смягчить, провести иначе. По крайней мере, для Пафа.
        - Ты же знаешь: в большой игре большие ставки. Ты первая заметила, что с этим твоим учеником что-то не так. И я сам думаю, что ты не ошиблась: это он. За тысячу лет многое забывается, но это лицо мне снится иногда. Он и Румистэль потрясающе похожи, и ещё этот Каратель.
        - Да, я сама едва поверила, когда увидела в его руках этот неуловимый клинок. Тогда он был ещё мальчиком, и я подумала, что ошиблась.
        Вольт Громур кивал головой, как будто соглашался со всем, что говорила Брунгильда, и слышал это уже не в первый раз. Но она продолжала, как будто не замечала этого:
        - Мы ждали воина, страшного и мощного, а пришёл подросток. Но он и победил Лембистора, как было сказано в пророчестве. И я тогда не могла поверить. А потом мы с Гондой устроили ему испытание - я подробно описала это в отчете.
        - Опрометчивый поступок, - не одобрил Вольт.
        - Да, знаю, ты говорил уже. Но я изумилась тогда: он отправил в лимб ведьму без всякого колебания, как будто не в первый раз убивал человека. Он, городской мальчик из мира, где большинство даже курицу зарубить не в состоянии! Вот тогда я задумалась, когда сопоставила два факта: Каратель в его руках и эту бестрепетность Истребителя Чудовищ. Да, сознаюсь, мы с Магирусом рисковали, он мне потом высказывал не раз за эту афёру. Потом он возвращался из Жребия, с каждым разом всё более замкнутый и ожесточённый, и я могу лишь догадываться, через что ему пришлось пройти.
        - Прошу тебя, Брунгильда, даже приказываю: не делай больше таких опрометчивых шагов, не проверяй его сама. Румистэль это или его наследник - он очень опасен. Я думаю, только не считай меня фантазёром, он из эльфийского народа! Да, я думаю - не смейся надо мной, Брунгильда! - нашей власти над Селембрис может придти конец.
        - Я не смеюсь, - прошептала валькирия, - Мне страшно.
        - Ты видела, как он себя повёл? Я подсунул ему этот листок с формальным воззванием, а он как будто его не заметил - что привлекло его внимание? Что он тут увидел?
        Оба внимательно посмотрели на полированную, без всяких стыков, поверхность стола, украшенную сложным геометрическим рисунком. Решительно ничего особенного.
        - Ладно, давай посмотрим как он выполнит задание, - вздохнув, сказал Громур и, подойдя к одному огромному окну, что-то сделал в нижней его части. Экран мгновенно просветлел, стал виден большой город с дворцовым комплексом в центре, где был обширный парк и мощёный двор. Сейчас вся площадь перед дворцом была заполнена народом, толпа вливалась в открытые дворцовые ворота, и стражники не пытались сдерживать её.
        - Ого, не революция? - насторожился Громур.
        - Едва ли, они не вооружены, - ответила Брунгильда.
        Увеличение изображения позволило увидеть, что у втекающего в ворота народа не было оружия, многие были с детьми, даже с младенцами. Публика пёстрая - от нищих и подмастерьев до богатых ремесленников. Во дворе были брошены без присмотра кареты, и в них забрались кто посмелее, а некоторые даже залезли на крыши экипажей. Самые смелые же торчали на лишённых листвы деревьях.
        Картину внезапно перекрыла крылатая тень, и тут же обнаружился Лён на своем Сияре - он снижался над толпой, правя на широкие ступени входа - больше негде было высадиться, всё занято народом.
        - Вот как… - прошептал Вольт Громур, во все глаза глядя на молодого дивоярца, - заметь, он вышел отсюда самое большее минут десять назад. А на крылатом жеребце лёту до Сильвандира - не меньше часа!
        - Мгновенный перенос, - ответила Брунгильда, - он владеет им.
        - На такие расстояния? - с сомнением поднял лохматые брови верховный архимаг. - Да нам летающие кони были бы не нужны, если бы мы владели такой силой!
        Дивоярец был уже у закрытых наглухо парадных дверей, хотя конь его даже не коснулся копытами ступеней. Ещё миг, и он исчез, очевидно, пространственным прыжком перенесясь внутрь.
        Глава 28
        - Паф, ты здесь? - произнёс дивоярец нелепую человеческую фразу, влетая в кабинет короля.
        - Я здесь, - безучастно отозвался король, не реагируя на имя, которое он велел забыть.
        Никого рядом с Алаем не было - все царедворцы разбежались. И даже герцог Грай отсутствовал. На это обратил внимание придворный маг.
        - А, я отослал его в Лейхолан, - отмахнулся Паф, - Пусть занимается сборами, а то без него всё разграбят.
        - Вольт Громур считает, что тебе следует выступить перед народом, - продолжал Лён, подавая королю бумагу, - Вот текст обращения, чтобы тебе было легче говорить. Я знаю, Паф, как тебе сейчас фигово. Но давай завершим это дело, поскольку оно всё равно неизбежно. Скажи своим людям ободряющее слово, чтобы как можно благополучнее всё прошло.
        Король обернулся от окна, в которое наблюдал скопление народа под стенами дворца, и повернулся к другу. Лицо его было бледно, а губы презрительно кривились. Не глядя на бумагу, он выхватил её из рук Лёна и резко разорвал.
        - Я сам не могу сказать своему народу последних слов?! - чуть не прошипел он. - Долго они ещё будут водить меня, как учёного медведя на верёвке?!
        Он обошёл друга и твёрдым шагом направился вниз - на выход, где на ступенях стража сдерживала толпу. Дворцовая челядь, в страхе бродившая по холлу и заглядывающая в оконца во входной двери, отпрянула прочь, и король сам сильной своей рукой сбросил засовы. Широко распахнув двери, он задержался на миг, толкнув обратно в тень придворного мага - тот бежал за ним следом, как бы предчувствуя беду: что сообщит Алай своему народу?
        - Останься здесь, Лён, - тихо сказал король и шагнул под возросший гул толпы на ступени входа.
        Едва король Алай без мантии и всех знаков королевской власти вышел на ступени, толпа зашумела и тут же притихла, едва властитель Сильвандира поднял руки.
        - Народ мой! - звучным и далеко разносящимся голосом воззвал он, - Жители Ворнсейнора, народ Сильвандира, слушайте меня! Я не прошу вас о преданности мне, но прошу доверия, потому что последнее, что я могу сделать для вас - это призвать вас к благоразумию! Наше королевство перестанет существовать, но вы должны сохранить себя ради ваших детей! Не допускайте мятежа, как бы вам ни шептали разные сеющие панику голоса. Не ищите зла в дивоярцах - они не виноваты в том, что происходит! Не было никакого заговора против моего брата, и никто не убивал моего отца. Всё это происходило много раз под солнцем Селембрис - переселялись народы, были войны, моры и несчастья. Но люди выживали всегда! Вы пойдёте на новые места, лишитесь многого, но со временем всё станет на свои места, и ваши внуки уже не будут помнить этого исхода! Не ищите в этом несправедливости, потому что её нет! Никто не может поставить в вину волшебной земле то, что она живёт по своим законам! Это неизбежность! И потому, внемлите мне, послушайте то, что говорит вам ваш король, пока я ещё король: будьте разумны и не позвольте злым чувствам
овладеть вами! Совершайте свой путь в спокойствии и помощи друг другу! Я отдаю вам всё, что имею, чтобы это могло помочь вам освоиться на новом месте! Вы будете жить, дорогие мои сильвандирцы! Вы будете подданными другого королевства, но я буду помнить вас и защищать, насколько хватит на то моих сил! Не смейте грабить слабых и отнимать добро у обездоленных! Все мародёры будут казнены на месте! Я, король Алай Сильванджи, клянусь моему народу, что не оставлю вас в беде, и буду отстаивать ваши права всегда!!
        Площадь взорвалась воплями, как будто долго сдерживаемое напряжение вдруг сорвало все заслонки. Люди плакали и обнимались. Потом площадь и двор стали пустеть - толпа мирно рассеивалась, все уходили, чтобы собирать вещи и прощаться с домом.
        - Ты забыл сказать, что они должны слушаться распорядителей из дивоярцев, которые специально присланы для организации исхода, - встретил такими словами своего друга Лён, когда король вошёл обратно во дворец.
        - А! - махнул рукой Паф, - сами разберутся.
        Они вернулись в кабинет, где много поколений королей Сильванджи вершили свою власть и суд, подписывали указы и принимали решения. Теперь тут валялись бумаги вперемежку с бутылками.
        - Давай выпьем, - устало предложил король, энтузиазм которого угас тут же, едва он покинул свою трибуну.
        - Ты стал пить? - с неудовольствием заметил Лён.
        - Вернусь в Дивояр и брошу, - угрюмо отвечал Алай. - Одного только никак не придумаю: оставить себе прежнее имя или числиться под новым? А помнишь как я говорил тебе, что хочу сменить имя Паф? Вот, я имел в виду, что буду называться настоящим. А теперь мне стыдно его носить, как будто я вор.
        - В этом нет твоей вины, - присаживаясь рядом в кресло, сказал Лён. Он взял предложенный бокал вина, чтобы не быть укором над душой друга, которому и без того паршиво.
        - Ага, и Лейхолавен так говорил, - кивнул Алай. - Всё это было задумано задолго до того как я родился. Три раза пытались дивоярцы сдвинуть Сильвандир с места, пока не стало так скверно, что дальше некуда. Зона-то подступает. Нет, их винить тоже не в чем, даже если они пытались устроить заговор и подломать королевскую династию. Будь герцог более сговорчив, он бы получил власть. Но Лейхолавен неистовый патриот, а я в данном случае оказался более, чем кстати. Так что не верю я в то, что дивоярцы не готовили такой расклад заранее. Да и факты, предоставленные Граем, говорят за то.
        - Но ты говорил… - ошеломлённо начал Лён, который сам поддался на воззвание Алая, произнесённое с такой страстью и убеждением.
        - Мало ли что я говорил! - сурово прервал его друг, - Зачем я бы стал пугать народ и открывать им правду, которая для них, как младенцам отрава? Их всё равно переселят, и при этом хорошо ограбят! Потому что королям Бреннару и Воннэру зачем какие-то хлопоты, если не для наживы?! Ты сам посуди: какие дивоярцы им указ? Ну переселят к ним беженцев - так это же головная боль! А вот хорошая компенсация в виде награбленного добра - это уже лучше. Тут сколько всего останется потом - приходи и бери! Зона наваждения ещё как медленно будет двигаться, а земли-то ничьи!
        - А ты говорил, что будешь защищать их… - так же растерянно проговорил дивоярец, всё ещё испытывая влияние сильной речи короля.
        - Да, буду, - мрачно ответил Паф, - я буду следить за переселением и тем как устроились мои люди. И буду тормошить дивоярцев и не давать им покою. Я буду чёрной тучей над головами Бреннара и Воннэра, чтобы они не думали, что так просто подгребут под себя мой народ. И внукам их, и правнукам будет помниться это переселение, пока мои люди полностью не ассимилируются в новой среде. А сейчас…
        Он резко встал и бросил в холодный камин недопитый бокал.
        - Сейчас я сяду на своего Вейко и отправлюсь следить за тем как идёт эвакуация!
        Паф решительно затянул на себе ремень и стряхнул с прямых плеч невидимые пылинки. Не было в его глазах ни капли хмеля, а был он твёрд и собран.

* * *
        Снова в Дивояре - теперь он уже не летит подолгу на своем Сияре, а прямо переносится вместе с конём к краю облачного острова. Его миссия, как говорят дивоярцы, окончена, дальнейшее будет происходить без его участия. Ещё месяц, и Паф вернётся в Университет, а со временем это тяжкое чувство предательства уймётся, потому что здравый смысл возьмёт верх. Неизвестно ещё как бы всё происходило, не прими Паф своего участия в переселении Сильвандира - может, под влиянием герцога Грая всё было бы гораздо трагичнее и кровавее. А Паф нейтрализовал своего дядю простым фактом своей принадлежности к правящей династии Сильванджи.
        Теперь можно заняться своими делами и разобраться в накопившихся проблемах. Первое, что занимало Лёна: это открытие того, что колонны внешнего круга в здании Совета есть независимые летающие устройства, он бы сказал: катера для наземного и космического пилотирования. Вот такие штуки оказались спрятаны внутри Дивояра. И этот стол в центре зала Совета - он что-то представлял из себя. И обзорные окна, которые от него скрывали, всё это в совокупности рождало догадку. Дивояр, он же Джавайн, про который Лембистор сказал, что это НЕ ОДНО И ТО ЖЕ, оказались всё же одним и тем же. Эх, меньше верь Лембистору! Откуда Лавару знать, что такое Джавайн?!
        Добраться бы тайком до главной залы Совета, но ведь Запретный Сектор - тайна!
        Он лежал на шикарной кровати, застеленной великолепными покрывалами, и думал, думал. Зачем ему нужен этот катер, так его назовём? Как можно его использовать? Для полёта над Селембрис? Есть летающие кони, есть свойство мгновенного переноса на любое видимое расстояние. Для путешествия в Космос, куда дивоярцы не глядят? Было такое ощущение, что маги летающего города сами не знают подлинных возможностей своей небесной крепости, ведь он же помог им в прошлом овладеть некоторыми секретами, хранящимися в Дивояре с незапамятных времён. И эта книга с техническим описанием, написанным чисто по-русски… Кто ещё, кроме него, мог путешествовать в прошлое? Не ошибся ведь Скарамус Разноглазый, когда высказал такую догадку, что Румистэль - человек из будущего.
        "Надо составить список вопросов", - подумал он, даже не решаясь вслух сказать о своих загадках.
        За бумагой и перьями надо идти в библиотеку - очень кстати, потому что думал он задать несколько вопросов библиотечному поисковику.
        Усевшись в зале читальни подальше от студентов, он застыл с самозарядным волшебным пером в руке: что будет первым пунктом длинного списка накопившихся вопросов.
        "Джавайн", - написал он первым пунктом - так, чтобы, попадись его записки на чужие глаза, никто бы не понял, о чем речь. Это означает: узнать как можно больше тайн волшебного города.
        "Румистэль", - искать всё, что связано с этим таинственным именем, которое лишь отчасти имеет к нему, Лёну, отношение. Не оставляло его память то видение, которое он видел во сне - тот, другой рыцарь, в котором он не мог разглядеть свои черты. Тот великолепный и ужасный, как карающий ангел, небесный воин, чьё имя он себе присвоил.
        "Лембистор", - написал он в третьей строчке. Узнать, откуда у этого посредственного иллюзиониста оказались такие могущественные силы, что позволили ему покорить такой мир, как Сидмур, и вмешаться в жизнь Селембрис - так, что дивоярские маги оказались практически бессильны против него.
        "Лавар Ксиндара", - написал он четвёртым пунктом. Этот человек, которого он никак не мог связать в своем сознании с мелким докторишкой, осевшим в Ворнсейноре, был для Лёна загадкой. И не откроется она, пока он снова не попадёт в прошлое и не сделает того, что уже сделал однажды: не превратит Ксиндару в камень. Эх, и разозлил же его, наверно, тогда этот хитрец, который, оказывается, имел виды на эльфийские кристаллы! А ведь болтал об этом! Может, потому так усердно и помогал лже-Румистэлю, чтобы заслужить хоть один камешек из клада! Он-то думал, что в горах скрыт ухорон эльфийских осколков! Как домогался Лембистор хоть одного такого камушка, какие плёл интриги - вспомнить хоть приключения с царём Лазарем! Нет, ты ошибся, Лембистор, насчет того, что Лён и есть Румистэль, как ошибся насчет того, что Дивояр и Джавайн не одно и то же.
        "Белый Принц", - вывела рука под номером пять.
        О, Белый Принц! С какими воспоминаниями связано это название! Юст Достас, астроном, который открыл Лёну это явление! А ведь мог бы сам сообразить, что где-то на высокой орбите вращается вокруг Селембрис эта летающая башня, вынесшая древнего героя - Гедрикса! - из рассыпавшегося в прах мира. И общество астрономов-любителей, таких забавных старичков - с ними познакомил его старый Гомоня. Старый Гомоня, который и дал ему эту волшебную иголку, которая оказалась мечом Джавайна, и которого до визга боятся сквабары. И этот меч в Дивояре называют Каратель - никакого Джавайна, это название неизвестно даже библиотечному оракулу.
        "Меч Джавайна! - нарисовалось шестым пунктом.
        И вспомнилась ему вдруг песня Пипихи, как пела та на эльфийском языке про великий Джавайн! Она знала про Джавайн! Таинственная и скрытная Пипиха, которую он встретил в прошлом, когда попал в город короля Киарана Железной Пяты и встретил отвратительного и одновременно притягательного человека по имени герцог Кореспи Даэгиро, и тот сказал ему, как будто были открыты этому жестокому мудрецу тайны сердца Лёна! Он сказал: она тебя любит, идиот! Откуда она может любить Лёна, когда он с ней до этого не встречался - ведь встреча с мутузниками произошла во время Жребия! Тогда же Пипиха решила стать пленницей кристалла, спрятанного на вершине Наганатчимы, древних каменных великанов! А потом за этим же кристаллом охотился Румистэль, который оказался в зоне наваждения и как бы слился с Лёном! О, как всё запутано - жизни не хватит, чтобы найти концы! Нашёл ли Румистэль то, что искал?
        "Пипиха", - написал Лён седьмым пунктом.
        Она ждала его в Дюренвале, где её чуть не сожгли за колдовство. Она предварила его приход ста пятидесятью годами ранее, в Дерн-Хорасаде. Она знала этот его путь и отмечала своим присутствием места, которыми он только собирался идти. Что-то она знала о нём, таинственная, неуловимая Пипиха.
        "Клад Финиста", - вот вопрос, ибо сказал огненный князь, к которому Лён за короткое время знакомства успел привязаться, что Румистэль найдёт спрятанные кристаллы, когда - дословно: пройдёт через него. То есть, через Финиста. Как так? Что это значит? Тогда Лён не подумал спросить, да и вряд ли разделённый с ним временем огненный потомок Саламандры услышал бы эти слова. А потом тут же нагрянули эти наблюдатели из Дивояра: Вольт Громур и Брунгильда, отчего у Лёна вообще мозг начал плавиться. И последовали такие вещи, которые объяснить невозможно! Но вот та книга, написанная на языке, который вообще никто в то время прочитать не мог, потому что не было такого языка! Что это значит? Кто оставил эту книгу с подробными описаниями преобразователя пространства - извэк айян! - вот как называются эти штуки! Какой-нибудь путешественник в далёкое прошлое? Страшно подумать, кто может быть им.
        "Книга", - написал он сам себе.
        Какая такая книга? Была ведь ещё одна книга, за которой охотилась Наташа. Охотница за местом королевы! Верно он подметил: это вообще её привычка - прикидываться не тем, кто она есть. А сам-то! Сам он разве не самозванец?!
        Лён хмыкнул над своим немногословным списком. О, Наташа, какая таинственная ты у нас особа. Ведь надо же, скрыла от него, что у неё есть дар, что старуха Мария наградила её там чем-то… Чем же? О чем так намекала бывшая подруга по парте? В чём так непримиримо упрекала дивоярцев? Значит, ей тоже нужна книга - та самая, которую нашли в глухом лесном углу деревни Блошки, у ведьмы Марии? Это "Гениус Алама", страшная книга демонских заклинаний, которую ему даже одним глазком не дали увидать. Вот на этой книге инициирована Наташа?! Ох, чёрт, как же он небрежно отнёсся к этому известию - уж больно был занят этой внезапной встречей: Наташа в роли принцессы, без пяти минут супруга Пафа, то есть, короля Алая.
        "Наташа", - записал он и перечитал свой список. Достаточно этих пунктов, потому что все прочие непонятности, скорее всего, как-то сами разгребутся. Возможно, они есть подпункты этих главных вопросов. С чего начать?
        Была у него такая ясная уверенность, что рано или поздно эти вопросы откроют ему свои тайны, и будет это потрясающе интересно. Возможно, прямо сейчас стоит он на пороге разгадки, и за какой пункт ни возьмись - будет результат. Был бы знак какой: с чего начать. Все они его манили.
        - Лён, вот ты где, а я тебя искал, - к его столу, спрятанному за стеллажами с книгами, подсел Гомоня.
        Давно старый дивоярец не принимал облика филина, и выглядел он несколько моложе того Филиппа Эрастовича Гомонина, каким предстал однажды предстал перед учениками школы Лёна, где даже вёл историю. Прибытие Дивояра преобразило его, и теперь на Лёна смотрел красивый старый человек, благородный в своих сединах и с доброй мудростью в глазах.
        Молодой маг едва успел спрятать свой листок под чистые листы, но Гомоня как будто не заметил этого.
        - Знаешь, зачем я искал тебя? Мы тут со старичками-астрономами помудрили над телескопом. Я сумел раздобыть новые, более мощные линзы, и мы перестроили всю конструкцию. Первым делом я поискал в небе твоего Белого Принца. Или Иголку Снежной королевы - так ты её называл? Неважно. Главное, что это действительно оказалась какая-то башня. Уж не знаю - Рапунцель или не Рапунцель. И там внутри горит свет!
        Он слушал старого учителя и не слышал, что тот говорит.
        Летающая башня Гедрикса, некое странное устройство, очень напоминающее космический корабль по своим свойствам. После того, что Лён обнаружил в здании Совета, ему уже не казалась невероятной та мысль, что народ эльфов был космической цивилизацией. Может, даже он был одним из тех народов, которые населяли в древности Землю и которые так таинственно исчезли. А, главное, он теперь знает как подобраться к этой летающей башне! У него есть средство выйти в космическое пространство!
        Уж не помнит он как отвязался от старого Гомони - поддакивал всему, чтобы не обидеть пожилого мага, а сам думал и представлял как он проберётся в Совет, сядет в таинственный цилиндр, который слушался его, как руки и ноги, и направится на поиски Белого Принца. Зачем ему это надо? Понятия не имеет! Но иметь такую возможность и не воспользоваться! Тайны эльфов начинают открываться перед ним!
        Следующей ночью, когда в Дивояре слегка угомонилась суета, он вышел из своего дома в Аметистовом секторе и направился к карте небесного города. Увидев, что Брунгильда и Громур отдыхают в своих домах, он уверенно направился к Запретному сектору. Конечно, не факт, что там, внутри, никого нет. Может, сидят за своими экранами наблюдатели? Или изучают секретные документы старые маги. Может, сейчас книга, написанная русским языком, уже прочитана, потому что теперь такой язык существует.
        Удивительно, но везение продолжалось: возле Запретного сектора никого не было. И, когда Лён скользнул сквозь стену, то в кольцевом коридоре тоже никого не встретил. Через минуту он уже был внутри дымчатого цилиндра, а ещё через минуту плыл над погружённой в ночь Селембрис.
        Руки, казалось, висят свободно и не падают - как в воде. И ощущал он через пальцы готовую к действию неведомую силу, которая повинуется ему - только прикажи. Выйдя на высокую орбиту, он снова увидел далеко внизу Планету Эльфов. Непонятно, почему маги считают её плоской - это был самый настоящий шар с морями, океанами и горами. Но с одного края его как бы подгрызала серая волна - прямо как будто по линии терминатора, пересекая океан и сушу. Может, это и есть тот самый лимб, о котором столько разговоров? Но почему Дивояр виден с каждой точки на Селембрис? Может, именно это заставляет думать учёных магов, не глядящих в небо, что их земля плоская? Или это одно из чудес волшебной планеты, удивительного создания эльфов?
        Луна была над головой, как рельефный серебряный диск, Лён видел впадины на ней, и горы. И никакой тайны, которая всегда окружала в представлении селембрийцев этот безжизненный спутник Планеты Эльфов. Может, лишь одна: Луна - портал миров. Когда-нибудь он разберётся и в этом. У него будет долгая жизнь, чтобы раскрыть все эти тайны.
        Белый Принц выплыл совершенно неожиданно. Только что его не было, как вдруг он уже медленно вращается в поле зрения. А обзор у Лёна из космического катера был полный - на все 360 градусов во все стороны.
        Летающая башня казалась алмазной, настолько сильно она отражала всеми своими сложными гранями свет Луны, как будто собирала в себя все лучи и играла ими. Сейчас, будучи так близко, Лён уже явно видел: да, это она - башня дворца Эйчварианы. Он её узнал.
        Медленно поворачиваясь, башня показывала то сияющий острый шпиль со странными утолщениями, то отражающее дно комля, в котором не было видно ничего, похожего на дюзы, то боковую поверхность под углом. Каковы размеры этого небесного тела, понять трудно - расстояние не позволяет. Но, помнит Лён, что была она довольно высокой, и помещались в ней просторные покои.
        Невысказанный словами приказ, скорее нарисованная в мыслях картина, и космический катер выполняет заданный манёвр. Дубовый лист, как просто! Прозрачный цилиндр с заключённым внутри человеком подплыл к медленно вращающейся алмазной башне, подстроился под её движение и как прилип напротив панорамного окна в нижней части. Оттуда действительно шёл свет. Сколько же сотен лет горела маяком эта призывная иллюминация?
        Сквозь прозрачные стеновые панели, соединённые только тоненькими ниточками перемычек, видно всё внутри. Всё точно так, как описал в своем послании Гедрикс: большой зал со ступенями в центре. Наверху ступеней трон, как будто из сказки про Снежную Королеву - весь украшен торчащими кристаллами и алмазными звёздами у подлокотников.
        Дивоярец смотрит из своего катера на то, что снилось столько лет ему ночами, и кажется ему, что он всё так же спит. Во сне или не получается ничего, или наоборот - всё слишком просто. Как воочию, видит он лежащее на полу тело обезглавленной Эйчварианы и Гедрикса, сидящего на кресле. Чудится ему, что как только он войдёт в эту необитаемую много столетий башню, сядет в кресло, тронет ручки управления, и откроются ему все тайны, какие только есть в мире.
        Человек в прозрачной колонне несколько секунд смотрел очарованным взглядом на пустующую башню, а потом внезапно исчез и появился в тот же миг внутри освещённого яркими огнями зала - на хрустальных полах башни Эйчварианы. Опустевшая колонна некоторое время держалась рядом, затем отчалила и развернулась в сторону планеты. Никто не видел как она пронзила атмосферу, долетела до ночного Дивояра, вошла снизу в облако, несущее летающий город магов, и бесшумно стала на место.
        Он в башне Эйчварианы! В Белом Принце! Он видел именно это место в своем наваждении, которое наслала на него принцесса Гранитэль, когда погрузила его в воспоминания Гедрикса! Он узнает здесь всё! И рисунок пола, и ступени, и ребристые потолки, и лестницу, ведущую наверх - в его покои, и спуск вниз, куда пошёл он, чтобы попрощаться с Аларихом, заключённым в Красный Кристалл! Да, ведь это было не с ним, а с Гедриксом. Но вот это место, откуда начались его беды. То есть, беды Гедрикса. Как именно забрал отсюда Красный Кристалл Говорящий-Со-Стихиями - неизвестно. Но ведь у него был Перстень, а Перстень может всё. Будь сейчас с Лёном Гранитэль, как легко бы он достиг этого места!
        Как некогда Гедрикс, сел он в кресло Эйчварианы и положил ладони на гроздья алмазных шаров. Если не ошибся он, то это система управления летающей башней, вернее - эльфийским космическим кораблём. На минуту появился страх: а если не справится? Как тогда вернуться обратно? Ведь его прозрачный катер отчалил - он сам это видел. Может, оставшись без пилота, он просто возвращается в порт приписки - Дивояр?
        Едва ладони коснулись сверкающих шаров, как пришла спокойная уверенность: он тут в своем праве. Это Гедриксу пришлось экспериментировать, а Лён получил от управления подтверждающий импульс. Какой рукояти он ни касался - она докладывала о себе. Куда лететь на этой невероятной технике эльфов? Ему все миры открыты, но он не знает местоположения ни одного. И вот, бессознательно перебирая пальцами шары, он почувствовал один, который говорил: обратный путь. Он сообщал, что может вернуться по той же траектории, откуда произошёл последний вылет. Дворец Эйчварианы, место, которого больше не существует. Но пусть эльфийская машина отнесёт его хотя бы туда, где когда-то жил этот мир. А там он сумеет разобраться в управлении и вернётся.
        Летающая башня встала вертикально и начала плавный спуск в атмосферу Селембрис. Изумлённый Лён ничего не понимал: где мир Гедрикса? Почему машина несёт его вниз?
        Спуск в ночи закончился быстро, прекратилось всякое движение, но светлее оттого не стало - за окнами была глубокая тьма, глубже космической, потому что не разрежалась сиянием звёзд и луны. Здесь был полный и абсолютный мрак. Сколько ни приказывал экранам Лён, никакого изображения на них не появилось. Тогда он приказал свету погаснуть: может, эта сильная иллюминация заглушает видимость снаружи. А отчего-то ему казалось, что вокруг башни огромное пространство.
        И вот вглядывается дивоярец за окно, и чудится ему, что внизу есть слабый отблеск. Чуть мерцают вокруг него тонкие перемычки между экранами, чуть видимо поблёскивают ребра потолков, испускает слабый таинственный свет кресло, глубокой, насыщенной тьмой пронизан пол - там, внизу, был раньше выход в другие помещения дворца.
        Он точно помнил, что дворец огромен. Стоял он посреди чудовищно неприступных скал Кентувиора, словно острые носы ракет, устремлённых в небо. Даже снег не держался на этих вершинах - его сдували дикие северные ветра страны Рагноу - владения Эйчварианы.
        "Свет, мне нужен свет!" - позвал он, и тут же башня снова вспыхнула, а вместе с ней зажглось что-то за окнами. И когда Лён увидал это что-то, то понял, что перед его глазами, немного ниже уровня командной рубки находятся все прочие башни дворца Эйчварианы. Вот он, весь, как на ладони - великолепное алмазное безмолвие. Свет от дворца был так ярок, что выхватывал из тьмы то, что было ещё ниже.
        Не сразу Лён догадался что такое видит, а потом пришла невероятная догадка. В этих тупых, покрытых сверкающих инеем рылах, похожих на носы гигантских бомб, он узнал вершины гор Кентувиора! Там, среди высочайших утёсов стоял вечный дворец волшебницы Рагноу, властительницы Севера! Вот они, эти непроходимые бесснежные вершины, поднявшиеся в первый день творения мира Гедрикса!
        Он был уверен на сто процентов, что эта планета распалась на первичные элементы и рассеялась в космическом пространстве - так его уверил сам Гедрикс, так думала Гранитэль!
        Там, где ранее была глухая стена, перекрывающая основание башни, теперь был свободный проход. Очевидно, сев на свое место, башня соединилась с коммуникациями дворца. Это так похоже на фантастические сюжеты, когда техника будущего выполняет самые тонкие работы к удобству человека: происходит стыковка корабля с посадочным терминалом, и соединяются переходы.
        Огромный дворец, словно искусно сложенный из разных минералов - совсем так же, как основание, стены и дома Дивояра. Как он сразу не понял, что они очень похожи - одного народа создание. Но что там, за этой глухой стеной тьмы?
        И вот, устав ходить без толку по пустым залам и переходам, он заглянул на одну наружную террасу и увидел за стеклом странно знакомую фигуру. Большое тело гибрида льва и орла со сложенными крыльями располагалось на широком низком парапете. Оно было покрыто мелкими кристалликами льда, навеки застыв в позе покоя.
        - Грифон! - невольно воскликнул Лён, узнав в этой белой заморожённой фигуре слугу Эйчварианы, которого волшебница послала, чтобы забрать Гедрикса с острова Рауфнерен.
        Голова грифона пришла в движение, передние лапы сдвинулись с места, крылья чуть приподнялись, и вот огромный зверь повернулся к окну. Белые от инея веки поднялись, и открылись янтарные глаза с круглыми зрачками. Мощный загнутый вниз клюв приоткрылся, и до Лёна донёсся низкий голос:
        - Магистр Румистэль.
        Весь белый, он спрыгнул с парапета, подошёл к окну и легко миновал преграду, не разбив прозрачного стекла. Едва грифон вошёл в помещение, как его тело моментально затянуло толстым слоем плотной белой ледяной корки. От зверя потащило диким, невыносимым холодом, как будто он явился прямо из космического пространства. А потом лёд быстро испарился, и вот грифон предстал перед Леном в обычном виде: спереди орёл, а сзади - половина тела льва, обычного львиного цвета - песчаного.
        - Я готов служить, магистр Румистэль, - гортанным, невыразительным голосом сказал он.
        - Что там? - спросил дивоярец, показывая за окно.
        - Мир, - сказал грифон, не удивляясь вопросу.
        Что за мир? Неужели это один из тех, про которые говорилось в книгах Дивояра - про страшные, мёртвые, остывшие, бессолнечные миры? Жуткие призраки погибших планет, ледяные могилы.
        "Как я могу увидеть то, что скрыто в этой тьме?"
        - Включи свет, - просто ответил грифон, как будто читал мысли дивоярцы.
        - Как?! Как включить?!
        Могучий зверь важно кивнул своей пернатой головой и, вальяжно переступая птичьими и львиными лапами, направился к одному из переходов. Приведя магистра в тронный зал, он указал когтем на один из шаров трона и сказал:
        - Вот это включает свет под куполом мира.
        Движение рукояти вперёд дало потрясающий эффект: за окнами дворца, высоко в небе зажглось белое солнце - просто вспыхнуло в зените, как включённая электрическая лампа! Тьма моментально разлетелась в стороны, и глазам Лёна открылось грандиозное зрелище: под чёрным небом, с которого пронзительно светило маленькое солнце, дыбились рылами вверх покрытые сверкающим инеем вершины Кентувиора. И было их там бесконечно много, до самого горизонта, теряющегося во мраке - всё так, как помнил он из своего погружения в историю Гедрикса! Да, это Кентувиор, который называли страной Рагноу, потому что весь Север принадлежал Эйчвариане. И не было безумцев, которые пытались бы пересечь эти ледяные пальцы преисподней. Хотя нет, два всё же были.
        - Что там? - спросил Лён, указывая в одну сторону.
        - Конец мира, - отвечал грифон.
        - Что там? - указывал магистр в другую сторону.
        - Мир, - непонятно говорил грифон.
        - Я хочу видеть мир, - нетерпеливо заявил дивоярец.
        - Надень свою броню, и полетим, - легко согласился грифон.
        Броню? Где её взять?
        И снова странный зверь словно читал мысли Лёна. Ничему не удивляясь, как будто странному его разуму его было недоступно удивление, он протянул толстый загнутый коготь и указал на отворот куртки Лёна - на иголку, то есть его волшебный меч!
        Иголка в его пальцах не превратилась в знакомое оружие, но засветилась, как будто поняла желание хозяина. От неё холодное серебристое свечение быстро поползло по руке Лёна и через мгновение охватило всю фигуру дивоярца. Да, он пользовался этим не раз, но до этого волшебное оружие сохраняло его только от ранений. Неужели оно способно вынести космический холод за окном? А он-то ломал голову как ему добыть что-то вроде скафандра, когда был готов к отчаянному прыжку на огромное расстояние - к Белому Принцу!
        Прозрачный материал окна не был препятствием, когда грифон с сидящим на его спине всадником прошёл его насквозь. Против ожиданий, тело зверя не покрылось снова инеем. И вот крылатый гибрид орла и льва слетел с террасы и плавно понёс магистра над застывшими в безмолвии вершинами Кентувиора в сторону юга.
        - Здесь есть воздух? - спросил своего странного коня Лён, потому что видел: кончики маховых перьев грифона даже не колеблются.
        - Нет, - кратко отвечал грифон.
        - Почему тут так холодно? - продолжал спрашивать всадник, хотя не чувствовал холода.
        - Потому что выключено.
        - Что выключено?
        - Мир выключен, - совсем непонятно прозвучал ответ.
        Наверно, грифону недоступны широкие понятия, и он отвечает так как умеет - по мере возможности.
        Гигантские глыбы Кентувиора кончились внезапно, как будто оборвались, и вот уже далеко внизу в пронзительном холодном свете солнца видны белые равнины и одинокий палец, назидательно торчащий из земли.
        - Что это? - спросил дивоярец, указывая на странную неровную колонну.
        - Сторожевая башня, - ответил грифон.
        Сторожевая башня, сторожевая башня, так и зазвенело в голове. Что-то такое билось в памяти, какое-то название. Гоннерат! Вот что напомнила ему эта стерильная местность под чёрным небом и неестественно белым и холодным солнцем. Как будто всё внизу покрасили из распылителя белилами. И резкие чёрные тени, никаких полутонов.
        "Это безвоздушное пространство!" - вдруг связалось в голове. Белый иней внизу - это кристаллический воздух! Здесь как в космосе. Законсервированный мир. Мир, так похожий на слепок живого мира Гедрикса.
        Он видел внизу пустые русла рек, равнины и горы, но не мог узнать - всё было другим. Не было лесов, только белые холмы. Ему казалось, что он видит промелькнувший внизу Стовирадж - так могли бы выглядеть засыпанные снегом останки крепости. Неутомимый грифон сделал широкую дугу, и вот они уже летят над морем, над молчаливым ледяным простором, засыпанным всё тем же инеем, и кое-где прорезанном глубокими трещинами. И вот перед глазами Лёна выступают посреди моря острые скалы-иглы, сплошь обросшие белым мхом. Они стоят, как частокол, в несколько рядов, а в центре - невысокий остров с уступами. И на вершине - полуразрушенное строение.
        - Это Рауфнерен, - помертвевшими губами говорит магистр.
        - Это Рауфнерен, - ровно отзывается грифон.
        Мир Гедрикса - вот он. Мертвый ледяной мир без воздуха. Граф ошибся: мир не рассыпался в прах, он просто превратился в космическую ледышку.
        - Но где же звёзды?! - вдруг спохватился Лён.
        - Надо включить - и будут, - уверенно подал идею грифон.
        Всё у него надо включить! Звёзды включаются, как солнце? Тоже нажатием рычажка? Не солнце это, а просто лампа в вышине! А звёзды настоящие!
        - Ты можешь сделать сколько угодно солнц, - невозмутимо откликается грифон.
        Он не поверил и продолжал облёт по огромному кругу. Он видел много иных земель - за горами, замёрзшими морями. И вот, когда забрался он далеко на юг, грифон, дотоле молчащий, снова подал голос:
        - Край мира, - сказал он. За горами была непроницаемая тьма, как великая бездна, поглощающая звёзды.
        Вернувшись во дворец, он долго думал, бесцельно бродя по тронной зале и подолгу застывая перед панорамой безжизненного чёрно-белого мира за окнами. Грифон покойно лежал в мирной позе возле алмазного трона и только следил невозмутимыми янтарными глазами за магистром.
        Лён ничего не понимал - всё ранее представлялось его понятиям иным. Дворец Эйчварианы, горы Кентувиора, сторожевая башня Гоннерат, развалины Стовираджа, море Грюнензее, остров Рауфнерен и даже развалины хранилища Большого Кристалла были тут. Но в то же время мир Гедрикса оказался ограничен со всех сторон, он замкнутое пространство! И что там - наверху? Что представляет из себя это чёрное беззвёздное небо? На этот вопрос грифон с уверенностью отвечал, что небо - это небо! Как ещё может быть? Границы огромного пространства, на котором могла разместиться Европа, он назвал "край мира", и для него в этом всё было ясно.
        - Если мы полетим с тобой наверх, - допытывался дивоярец, - куда мы попадём?
        - Мы стукнемся о небо, - говорил грифон.
        Наконец, он устал и сел на единственное место, где было можно отдохнуть - на трон. Так, сидя, он снова положил пальцы на рычаг, который "включил солнце". Лежащий у ступеней грифон поднял голову и посмотрел на Лёна своими умными глазами.
        - Хороший мир - зелёный мир, - сказал он.
        - Для хорошего зелёного мира нужно тепло и солнце, а не какая-то лампа, - проворчал дивоярец, устав от загадок этого сфинкса.
        - Дожми до упора, - ответил терпеливый слуга и снова показал когтем на рукоять.
        Одним движением Лён утопил стержень в подлокотнике, и тотчас холодный, мертвенный свет за окном преобразился в яркий, тёплый свет солнца! А затем снаружи всё заволокло паром.
        - Иди спать, магистр, - позвал его грифон, - Пусть мир пока оттаивает, всё равно до завтра ничего не видно будет.
        Усталый Лён потащился следом за четвероногим слугой и тот привёл хозяина в большую спальню, а в ней стоял уже накрытый стол с горячей едой.
        - Откуда это? - изумился дивоярец, который помнил, что немного ранее дворец был удручающе пуст.
        - Я слуга, я делаю удобно, - туманно объяснил грифон.
        Была, кажется, ночь. И наступил далее день - всё, как положено нормальному, живому миру. И вот Лён, прекрасно отдохнув, выкупался в чудесном бассейне, позавтракал замечательными блюдами, непонятно откуда взявшимися. Но тот, кто угощался от волшебной скатерти, уже не удивляется таким чудесам. Многие дивоярцы умеют из ничего делать что-то, а здесь этим занимается грифон - только и всего.
        - Что получилось? - спросил он, глядя из окна на серые, безжизненные скалы Кентувиора, уходящие к горизонту. Зато сверху ярко светило солнце и бодро голубело небо, И самые настоящие кучевые облака.
        - Пошла трава, - сообщил слуга.
        Экраны-окна послушно показали дальнюю картину: на холмах и равнинах действительно пробилась первая весенняя зелень. Теперь можно было выйти на балкон без защитной магической оболочки. На воле было прекрасно. Ночью Лён слышал вой бури, напрасно бьющейся в плотно прикрытые окна, а теперь дул холодный, но свежий ветер и приносил издалека живые запахи проснувшейся земли.
        Не надо было совершать облёт, чтобы понять, что природа некогда погибшего мира снова ожила. Инея нигде не было, только северные горы, где стоял дворец Эйчварианы, по-прежнему хранили меж своих вершин снега. Море ещё не растаяло, но по руслам рек уже проложила дорогу влага.
        Он не утерпел и, сопровождаемый своим верным спутником, направился осмотреть новорождённую природу. Пусть это не был настоящий мир, а огромное пространство с искусственно поддерживаемой средой, но Лёна он радовал. Вот это было то укромное место, где он сможет спрятать собранные эльфийские кристаллы. Здесь их место, потому что отсюда они и разлетелись по множеству миров, сея смерть и разрушения. Сюда никто не сможет войти без его разрешения, потому что только он умеет управлять башней-кораблём. Но всякий раз пользоваться этой громоздкой штукой?
        - Как же это происходит? - не понимал дивоярец, разглядывая на экранах панорамы оживающего мира, - Ведь Живого Кристалла, который поддерживал здесь жизнь, нет! Солнце, звёзды - всё погасло, когда Гедрикс разбил зелёный шар!
        - Солнце и звёзды включаются, - прилежно ответил грифон на вопрос, заданный чисто риторически. - Тепло включается, и холод. Растения включаются, и звери. И птицы. Весна включается, и лето. Осень включается, и зима.
        - А Рауфнерен включается? - шутливо спросил дивоярец, уверенный, что просто плохо понимает немногословного грифона.
        - Включается, - уверенно ответил тот.
        - А люди включаются? - уже без шутки спросил Лён, которого вдруг осенила надежда - та, которую питал Гедрикс, который думал, что стоит снова собрать Живой Кристалл, как вернётся в полноте весь мир, в котором был Аларих, король Килмар, Стауххонкер, принцесса Гранитэль.
        - Нет, не включаются, - монотонным голосом разбил слуга сумасшедшую надежду дивоярца.
        - Как я могу снова попасть наружу? - спросил ближе к вечеру уставший от впечатлений магистр.
        - Для Говорящего-Со-Стихиями везде выход, - последовал загадочный ответ.
        Выход действительно был прост, гораздо проще, чем вход. Когда грифон отнёс своего хозяина к восточным горам, где возвышалась отвесная стена высотой в несколько километров, Лён понял, что за этим барьером больше ничего нет, и солнце, которое каждое утро вставало из-за этих непроходимых гор, всего лишь имитация светила. Но оно так исправно работало - как настоящее.
        Как глубоко под поверхностью Селембрис скрыто это убежище? Или это снова шутки с пространством, которые так любят эльфы?
        Отбросив все мешающие сомнения, он встал перед этой сплошной стеной и приложил к ней ладони. Отчего-то он ничуть не сомневался, что увидит очередное чудо - ведь всё здесь повиновалось ему, как будто было сделано специально для Лёна. Пока он не знает разгадки этой тайны, но теперь он знает тайну Белого Принца, и открылась невероятная правда мира Гедрикса.
        Под ладонями защекотало. Камень проснулся, ещё дыша многовековым холодом, и сказал: слушаю, хозяин.
        - Открой мне проход наружу, - велел ему хозяин, - и будь готов впустить меня обратно, когда я захочу.
        - Да, Румистэль, - ответила гора.
        В сплошной стене разошлась малая трещина и начала стремительно расширяться. Глубокий и широкий тоннель пролёг в толще горы, и дивоярец пошёл по нему. Свет за спиной ещё не пропал из виду, когда впереди забрезжил другой свет.
        Он вышел из горы и ступил на сочный травяной ковёр. Тут была весна и изо всех сил тянула из земли соки разная зелень: нежно цвела верба, серебрился тополь, сладко пахли берёзовые почки. И небо - голубое-голубое, как то, которое в подземном мире. И солнце - самое настоящее, но кто бы отличил, где поработала природа, а где эльфы. Великий народ, который научился делать живое из всего.
        Он обернулся и увидел, что проход, через который он вышел на Селембрис, находится в боку обыкновенного холма. Не слишком высокого, лысого с макушки.
        - Закройся, - кратко велел Лён проходу, и тот послушно затянулся. Затем дивоярец одним скачком оказался на вершине ровной горки.
        Он так и думал! То-то ему показалась знакомой местность! Этот холм стоит на краю королевства Сильвандир, а дальше по этой дороге доедешь до Ворнсейнора.
        Глава 29
        Королевский дворец являл собой картину разорения, как будто враги пришли злые, поубивали хозяев и теперь тащат добро. Весь двор был завален мусором вперемешку со всяким добром. Тут осколки дорогой посуды, и рваных тряпок, и тут же какие-то мужички торопливо сворачивают парчовые шторы, постельное белье с вензелями королевского дома, тащат мебель, дерутся, орут, матерятся. Во дворце распахнуты окна, словно тюки с награбленным вываливали прямо из окон - на клумбы.
        - Что здесь случилось?! - спрашивал в ужасе Лён, едва высадился с Сияра.
        Никто не обратил внимания на крылатого жеребца, и лишь мутные взгляды нетрезвых людей едва скользили по дивоярцу. От него отпихивались с раздражением, как от надоедной мухи.
        - Что происходит?! - хватал он за рукава людей, которыми был полон дворец, и которые, как муравьи, тащили и тащили богатства королевского дома.
        - Паф, что случилось?! - кричал он, влетая в кабинет короля.
        - А что случилось? - обратил друг к нему красные глаза, сидя среди разгрома.
        - Твой дворец грабят!
        - А, да пусть грабят! - махнул рукой Паф.
        Он сразу понял: друг сломался. Эти равнодушные глаза и запущенный вид яснее ясного говорили чем занимался Паф эту неделю, пока Лён отсутствовал.
        Попытка поговорить по душам ничего не дала.
        - Да к чёрту всё! - озлобленно огрызнулся бывший король, - Кому всё это надо? Кому важно как я выгляжу и что чувствую! Да и вообще, это такая чушь! Мне самому плевать на это! Ты говоришь, всё тащат? Тебе жалко, что тащат, да? Тебе вообще надо беречь всё это барахло? Чтобы оно аккуратненько попало в лапы Бреннара и Воннэра, да? Ты прямо переживаешь за сохранность их имущества? А я так тебе скажу: пусть мои люди тащат всё, что смогут утащить! Если это им хоть в чем-нибудь поможет! Если они сумеют всё это сбыть и получить деньги - пусть волокут! О, мы с тобой герои дня! Мы с тобой прекрасно выполнили миссию - миссию! Я посмотрел как наши с тобой друзья со второго курса помогают налаживать эвакуацию! Они жгут крестьянские хозяйства! Выгоняют народ из сёл и деревень и жгут их дома, чтобы никто не возвратился! Так надо! Это распоряжение Совета!
        - Не может быть, - охрипшим голосом проговорил Лён.
        - Не веришь? Иди и посмотри. Этот город тоже обречён - камня на камне не останется! Чтобы не возвращались, чтобы не пришлось снова раз за разом отыскивать беглецов и выгонять! А ты говоришь мне: тащат!
        - Ну хорошо, а ты видел временные лагеря для переселенцев?
        - Видел, - сказал, как плюнул, Паф, - Это огороженные участки на восточном краю Сильвандира - там заканчивается переселение. В Воннэдрильм пока моих людей не пускают - типа, не все готово. То есть, прикинь, операция готовилась загодя, ещё при жизни отца, а теперь, оказывается, не всё готово! Воннэр хитрый, он наверняка получил денежки от Дивояра на обустройство переселенцев и закрысячил их! А кто проверять будет? Пригнали народ, как овец, и бросили у ограды в чистом поле! Их обобрали ещё на месте: подосланные купчики скупили по дешёвке семенное зерно, скотину, а потом обобрали ещё раз - уже у границы. Ни еды, ни жилья - всё чистая фикция. Народу полно, условий - никаких! Свой же скот режут и едят, так за дрова ещё дерут втридорога. Проклятие, Лён, в какое дерьмо мы с тобой ввязались!
        - Но почему… - ошеломлённо бормотал Лён, - неужели дивоярцы…
        - Да они наверняка всего не знают - им же докладывают те же агенты Воннэра. А Пантегри, который заправляет операцией, хочет с блеском отчитаться, вот и усердствует сверх меры. Восточную часть уже угнали, дома пожгли, городки разграбили мародёры из Воннэдрильма, а я-то, как путный, говорил: не смейте грабить друг друга! Да пусть грабят! Я простодушный идиот, потому что не понимал того, что неизбежно!
        - Но почему всё получилось так гадко?.. - пробормотал Лён, не зная - верить или нет.
        - Да получилось чисто по-человечески! - заорал Паф, - Сначала пафосные речи и слёзы умиления, потом обычная подлянка: типа, своя рубашка ближе к телу! Герцога Грая убили!
        - Лейхолавен убит?!
        - Да! Он вступился за кого-то, и мои же гвардейцы закололи его!
        Паф в бешенстве заколотил по столу кулаками, разбивая их в кровь. Таким его Лён никогда не видел.
        - Я должен пойти и посмотреть, - сказал Лён. - Только ты не думай, что я тебе не верю.
        - Лети и посмотри, - бросил Паф из-под руки.

* * *
        Полёт над восточной половиной Сильвандира показал ужасную картину. Многочисленные деревни и малые городки выглядели так, словно шла война. Дома и крестьянские хозяйства горели, по проселочным дорогам шли разрозненные кучки беженцев, на большой же дороге они сливались в сплошной поток. По обе стороны от колонн беженцев носились лёгкие всадники в мундирах королевской гвардии. То и дело ломались экипажи, их оттаскивали на обочины, чтобы не мешать движению, но заторы были неизбежны. Сверху был слышен многоголосый шум, крики, ржание лошадей, грохот сталкивающихся телег. Многие шли пешком, только с узлами за спиной. Многие вели с собой животных - коров, овец, коз. Бегали вокруг и истошно лаяли собаки - Лён догадался, что их с собой не взяли, и животные бежали следом за хозяевами, не понимая, отчего их бросили.
        Он взял направление на юг - туда, откуда наступала зона наваждения.
        На отдельно стоящем хуторе было какое-то движение. Огороженный постройками двор, амбар и просторный, но пустующий выгул для скота. Небольшое, но хорошее хозяйство. Сверху видно как выносят и грузят на телеги узлы, ящики. Всё, конечно, вывезти не удастся - всего-то две лошади запряжены в подводы. Но позади хутора стоят в ряд ещё несколько лошадей, и чепраки у них, как рассмотрел сверху зоркий дивоярец, цветов королевской гвардии.
        Солдаты заставляют крестьян покидать своё хозяйство, а сами те ни за что не тронутся с места, будут упорствовать и надеяться, что их забудут. Почти везде так. Наверно, ни одно переселение не происходит без таких драм. Плачут дети, доносятся мужские голоса. Делать здесь было дивоярцу нечего - он не может помочь этим людям. Разве время сгладит этот шок. И тут он увидел, в чем причина крика.
        Из дома вышли два человека в синих мундирах гвардейцев. Каждый нес по мешку на плече. На гвардейцев кидалась с руганью женщина, а за подол её цеплялись ребятишки. Лён мигом сообразил, что видит сцену разбоя: вместо того, чтобы помогать переселенцам, солдаты грабят их. Но есть ли смысл оставлять добро, если оно всё равно достанется в пищу либо огню, либо мародёрам. Солдаты, видимо, тоже так думали, а у хозяев хутора было иное мнение.
        Лён снизился и сошёл на землю за постройками. Войдя распахнутыми воротами внутрь двора, он увидел настоящую картину мародёрства. В вещах, собранных беженцами, рылись солдаты. И было их тут не два, а человек семь, если ещё кого-то не было в доме.
        - У нас больше нет ничего! - кричала женщина в то время, когда в сарае раздавались стоны. - Всё отняли!
        - Где деньги?! - орал на неё рядовой гвардеец, - За скотину выручила деньги!
        - Нет, нет! - вопила несчастная, за юбку которой с рёвом цеплялись два малых пацана. - Нам жить будет не на что! Пожалейте детей!
        - Пали давай всё вместе с отродьем! - выскочив из сарая, заорал другой гвардеец. - Всё равно всему гореть!
        Он схватил факел и хотел бросить в сарай с сеном, но наткнулся на незнакомца.
        - Зачем жечь? - вкрадчиво спросил высокий молодой мужчина, одетый не по здешней моде.
        - Приказано, - быстро ответил гвардеец, оглядывая незнакомца и соображая, что он тут тоже не случайно.
        - Ограбили! Изнасиловали! Отца убили! - рыдала растерзанная и избитая женщина, - Мужа сжечь хотят. Деньги требуют за скотину! А самим жить на что?!
        Гвардейцы стали переглядываться и стягиваться в круг вокруг незваного гостя.
        - Вас грабить посылали? - решил обратиться к совести служивых Лён.
        В ответ - ухмылки и наглые взгляды. Мужики чувствовали себя в безопасности - их много, а он один, и вокруг никого, кроме этих крестьян, которым, кажется, всё равно уже никуда не уйти.
        - Разве вы присягу королю не давали? - спрашивал наивный дивоярец.
        На это раздался смех: какая там присяга королю, когда власть меняется. Вот-де новому королю и присягнём.
        Женщина притихла, прижимая к себе двоих детей: она поняла, что незнакомец бессилен чем-либо помочь, а, скорее всего зря влез в свару.
        - Мы тоже люди, - вдруг выступил один из солдат, молодой ещё совсем, почти мальчишка, - нас от дома оторвали на службу, а теперь мы не накопили ничего - с пустыми руками идти в чужую страну?
        - Резонно, - с юморком подтвердил более взрослый, но с таким циничным взглядом, - лошади нынче в цене.
        Он замахнулся факелом и хотел бросить его внутрь сарая.
        - Стой! - тихим, но страшным голосом сказал ему дивоярец.
        Солдаты захохотали, предвкушая новое удовольствие от избиения этого наивного идиота, верящего в справедливость и присягу.
        То, что крикнул дивоярец, никто не разобрал, но то, что произошло дальше…
        На глазах у всех гвардеец, который уже хотел метнуть огонь в сарай, вдруг непостижимым образом начал сжиматься - очень быстро! И через секунду исчез в своей одежде, а та упала наземь, как пустая. И в мгновенно наступившей тишине из ворота мундира выскочила серая крыса и бросилась наутёк.
        - Быть вам крысами, уроды, - зло проговорил странный незнакомец, и глаза у него были страшны, как будто горели холодным огнём.
        Он ещё раз воздел руку, словно хотел поразить мерзавцев молнией, но тут один заорал:
        - Это королевский маг!
        И все оставшиеся солдаты бросились бежать.
        Такое бешенство им овладело, никогда ещё он не жаждал так убийства. Такая ненависть к наглым, сытым мужикам, которые пользовались властью для того, чтобы гнобить и без того попавших в беду людей. Грабили ограбленных! Обижали несчастных! Что за гадские создания эти люди: у своих глотки готовы вырвать за лишний золотой! Твари подлые и бездушные! А Паф называет их своим народом! Он из-за них чуть с ума не сошёл!
        Удары пламени преследовали гвардейцев по пятам, воздух взрывался перед ними, куда бы они ни бросались, неведомая сила кидала их на землю, вихри подкидывали их в воздух. И страшным громом били в оглохшие уши свирепые слова дивоярца:
        - Лимб по вас плачет, мрази!
        Когда он вернулся, женщина с тихим плачем перевязывала избитого до полусмерти мужа.
        - Вы можете взять лошадей этих негодяев, - сказал он ей, - продашь и получишь деньги.
        - Хуже будет, - мотнула она растрепанной головой, - узнают, вообще убьют. Они нас потом обязательно встретят на дороге.
        - Женщина, - озарённый внезапной мыслью, заговорил дивоярец, - грузи всё на лошадей и отправляйтесь в зону наваждения. Там есть город, и вы устроитесь в нём спокойно.
        - В зачарованную землю? - испугалась женщина.
        - Я говорю тебе: это лучше. Там живут хорошие люди. Я провожу вас.
        Он помог им собрать имущество, уложить в тюки, и двинул маленький караван к границе зоны наваждения. Перед беглецами появилась речка и мостик через неё. Хуже им там будет или лучше - едва ли Лён когда-нибудь это узнает, потому что зачарованные земли каждому дают какую-то новую судьбу.

* * *
        "Не знаю, хорошо я сделал или плохо", - думал он позднее, когда летал в тот день над восточной половиной Сильвандира и видел множество трагедий. Не обязательно таких, какая едва не случилась на том хуторе, но по-своему жестоких. Отрывать людей от места, лишать их почти всего и высылать неведомо куда - разве не ужасно? Его уже не удивляло, что в обстановке всеобщего бедствия многие люди становятся вандалами. Экстремальные условия пробуждают в толпе дикие инстинкты, и в лидеры выходят не самые лучшие типы. Вот тогда слетает с человека поверхностный налёт цивилизованности, и становится он зверем, пьянеющим от безнаказанности.
        Возвращаясь обратно в Ворнсейнор, увидел он своих друзей из Дивояра: отряд второкурсников, которые помогали осуществлять переселение.
        Крылатые жеребцы порхали над восточной окраиной столицы. Самый густонаселённый район, где теснились ремесленные кварталы, мастерские, мелкие лавки и, конечно, дома терпимости.
        На узких улочках по обе стороны теснились гружёные подводы - это готовилась на завтра новая партия переселенцев. Процесс шёл организованно - сразу видно твёрдую руку дивоярцев. По серединам улиц летали туда-сюда конные второкурсники и раздавали указания: что брать, а что оставить, потесниться, прижаться к дому, пропустить. Всё это командным голосом, не терпящим возражений. Те, кто посостоятельнее, получали больше внимания, у них были лошади, чтобы везти их скарб - вот их большие экипажи занимали солидную часть улицы. А были и другие, у которых не было возможности купить лошадь, и их пожитки лежали тут же - в узлах и сумках.
        Здесь было всё спокойно и пристойно, как вообще возможно сделать это в подобной ситуации, когда людей ради какой-то непонятной им необходимости сгоняют с места и лишают большей части нажитого добра. Но мародёрства здесь не было - хоть это хорошо.
        Лён ехал на своём Сияре посреди улицы, по узкой полосе, освобождённой для завтрашнего выезда, и смотрел по сторонам. Да, здесь тоже царила подавленность, уныние и слышались порой рыдания, но за последние часы его сердце как будто оглохло - столько он навидался сегодня. Он ехал во дворец, к Пафу, чтобы провести с ним всё то тяжкое время, пока будет завершаться эта миссия.
        - Господин дивоярец! - раздался пронзительный голос, и к Лёну бросилась женщина.
        - Простите меня, господин, - заплакала она, хватая его за сапог и падая на колени.
        - Грета? - изумился он.
        - Господин дивоярец, - упорно не называла она его по имени, - сжальтесь надо мной!
        - Что с тобой случилось? - смягчился он при виде её непонятного горя.
        - Я только что купила домик, - заливаясь слезами, проговорила девушка, - Я же не знала, что так выйдет! Потратила денежки на швейную мастерскую, а теперь надо всё бросать! Нет у меня денег, чтобы купить лошадь и тележку! Такие цены грабительские! С пустыми руками пойду!
        Тут она так горько зарыдала, что у него сжалось сердце. Бедная девочка только думала наладить жизнь!
        Что делать, как помочь ей? Нет у него с собой ни монеты, и лошадь взять негде, потому что нет сейчас просто свободных лошадей!
        В замешательстве он начал оглядываться по сторонам, не зная, что можно предпринять, и увидел внимательные взгляды: на Грету смотрели, и читалось в этом презрительное: шлюха! Дивоярская шлюха, так тебе и надо! Никто ничем тебе не поможет!
        - Оставь все вещи, Грета, - сказал он ей, - пойдём со мной.
        Она так и обмерла, вся сникла от отчаяния. Он потянул её к себе, посадил на коня сзади и велел крепко держаться за него. Потом, не обращая ни на кого внимания, направился к королевскому дворцу.
        - Всё украдут, - сказала Грета за его спиной.
        - Неважно, - ответил он, хотя и сам не знал, как будет он решать её судьбу.
        Западная половина города пока стояла нетронута - здесь начнут сборы через месяц, когда покончат с восточной частью.
        С девушкой за спиной Лён проехал под удивленными и завистливыми взглядами прямо на двор перед дворцом. Провёл испуганную девушку по разорённым коридорам и провёл её в свою комнату, которую никто не посмел трогать даже без всякого заклятия.
        - Побудь пока здесь, - сказал он ей, - А завтра что-нибудь придумаем.
        Конечно, он мог добыть ей денег, но сейчас у него не было на это времени.

* * *
        Тот холм на границе королевства Сильвандир, в котором был вход в подземную страну, здесь назывался эльфийским холмом. Про него ходили сказки, как про всякое такое место, что-де в незапамятные времена жил в этом холме таинственный народ остроухих. Что открывались раз в тысячелетие у подножия холма зелёные ворота, и выезжала на белом коне королева эльфов со своей свитой. И что бывало такое: забирали к себе эльфы кого-нибудь из людей, и тогда такой человек пропадал навеки, и никто не знал, что с ним дальше было. А другие говорили, что видели людей, вышедших из холма. Говорили, что время внутри страны эльфов течет вспять, и тот, кто попадал туда, уже никогда не старел. Входил такой человек туда старцем, а выходил молодым.
        Теперь Лён точно знал, что это всё сказки и небылицы. Эльфийский холм на краю королевства Сильвандир уже лет так полторы тысячи стоит пустой: столько лет назад погиб мир внутри него. И только теперь до молодого дивоярца дошло как именно это случилось.
        От Гедрикса, от его памяти он получил непоколебимое убеждение, что мир его погиб оттого, что эрл разбил Живой Кристалл. Все годы своих странствий, до самой смерти, Гедрикс винил себя в убийстве своей родной страны. Лён теперь знал, что граф не виноват ни в чём. Кристалл не управлял жизнью подземного мира, не он содержал своей силой гармонию этого замкнутого пространства. Не с разрушением Кристалла замерзло море Грюнензее и осел ледяными хлопьями воздух. Это сделала Эйчвариана - при помощи рычагов управления погодой. Просто выключила этот мир. Сделала это за своей надобностью - хотела попасть в Джавайн!
        Как он ненавидел эту подлую гадину, которой было ничто погубить множество народу ради своей прихоти. И самое гадкое то, что она сделала это так, чтобы Гедрикс подумал, что в этом его вина. Он не знал как унести огромный кристалл, и разбил его - это она дала ему невыполнимое задание!
        Это всё он думал, пока смотрел с высоты полёта грифона на цветущий мир внизу. За две недели его отсутствия выросли по удивительному эльфийскому волшебству прекрасные леса и наполнились чистой водой реки. Снова бил прибоем в берега великолепный Грюнензее, как и другие моря этого огромного пространства. Здесь возвышались горы и были чудные, плодородные долины. Здесь уже летали пчёлы, бабочки, реки полны рыбой, завелись лесные и полевые звери. Откуда, из каких тайников были взяты их зародыши? Как всего за две недели снова ожила эта дивная страна?
        Летал он и на Рауфнерен, где снова гремели мощным, устрашающим прибоем грозные скалы-иглы, охраняющие разорённое хранилище кристаллов.
        Дворец в горах, который он больше не называл дворцом Эйчварианы, стал его домом, куда он перенёс свои драгоценные эльфийские осколки, о которых всё время беспокоился, покидая свой дом в небесном городе. Сюда он будет сносить всё, что отыщет. А он найдёт и клад Финиста, и добычу Елисея, добудет и тот каменный шар, сгинувший в окрестностях Дерн-Хорасада.
        Вот так делил он свое время между радостью и горем. Ещё две недели шло переселение восточной части Сильвандира, и ничего хорошего для народа в этом не было. Он не оставлял Пафа, который пытался ободрить свой народ и говорил ему: так надо, сейчас трудно, но потом всё утрясётся, терпите, люди. Его друг отдал всё, позволил разграбить наследие королей Сильвандира, чтобы облегчить людям переезд. Он лично казнил мародёров и летал на своем белом жеребце Вейко над восточными землями, гневно карая воров и наказывая самоуправство. Его мучение и страдание понимали все сильвандирцы, и не осуждали своего короля. Что он мог сделать против всесильного Дивояра, хотя сам был дивоярцем! Но и его терпению пришёл конец, когда пришли вести с западного края, от королевства Бреннархайм, что тамошние люди уже потихоньку начинают шарить по территории Сильвандира и грабить население.
        - Этому унижению уже нет предела! - мечась по своему опустевшему кабинету, рычал он.
        Дивояр смотрел на это очень философски: таких переселений на памяти небесного города было уже немало, и опыт тысячелетних магов говорил, что всё утрясётся и образуется. В конце концов, разве не предок Алая, некий варвар-наемник Сильван Хромой устроил в этих землях захватническую резню и порешил тогдашнего короля, завладев его короной и королевой? И ничего - утряслось. А стали бы тогда маги устраивать разборки, судить виноватых и защищать правых - сколько крови ещё бы пролилось! Нет же, признали разбойничий успех Сильвана Хромого как де-факто и приняли как де-юре. Пройдет, Паф, - говорили ему друзья-старшекурсники.
        О, надо видеть как виртуозно производил командование перемещением Пантегри! Присутствовал в этом рослом, честолюбивом жаворонарце какой-то артистизм, когда он выступал во главе отряда эвакуаторов, словно на торжественном мероприятии. Когда он в сопровождении своей свиты на белых жеребцах стремительно облетал идущие колонны беженцев и подгонял господ гвардейцев. Как шли они красивым клином над брошенными и разорёнными сельскими домами и с лёту посылали языки огня в опустевшие постройки, чтобы невозможен был возврат, бегство к прежней жизни. Как горели его глаза, и гордо вздымалась сильная грудь, оттого что чувствовал он свою власть, и за ним была вся мощь небесного города. Вот только теперь Лён осознал, что представляют собой жаворонарцы, и чем вообще завлекает их Дивояр.
        Жаворонар - дикий и неустроенный мир, обиталище охотничьих племён, незнакомых с земледелием, со слабо развитыми ремёслами. Попасть из него окультуренную среду Дивояра, получить все удобства и привилегии небесного мага - это стоит самой искренней преданности! Природная воинственность жаворонарцев идеально сочеталась с кастовой надменностью небесных магов, в итоге давая самых бестрепетных, никогда не сомневающихся слуг Закона. Вот почему Пантегри, Диян и даже более рефлексивный Очерота полагали, что Паф и Лён должны испытывать восторг от своей "миссии". Ведь оба показали себя в учёбе такими крутыми парнями!
        "Ты дикарь, Пантегри!" - бессильно думал про себя Лён, наблюдая, как безжалостно порой обращается тот с людьми.
        Когда к жаворонарцу бросилась с просьбой о помощи девчонка, которая млела по нему в те дни, когда все они были веселы и беспечны, гуляли в кабаках и флиртовали с девушками, Пантегри решительно пресёк малейшие претензии на особое положение: никакого кумовства! И был горд своей принципиальностью.
        Ох, и эти парни его учили жить! Наставляли его как следует справляться с проблемой рока! Говорили об оправданности лёгких отношений. О моральной компенсации за нелёгкое служение дивоярца, поскольку материальное вознаграждение - пошлость! Вот теперь понял Лён, отчего пришлась по душе Пантегри и его друзьям история завоеваний Гаральда Гардрады - этот дикий викинг есть их идеал.
        - Мне никогда не смыть с себя этот позор, - сказал Лёну как-то вечером товарищ.
        Он уже отказался от имени Алай и предпочитал, чтобы его звали по-прежнему - нисколько не идущим ему и вообще ненастоящим именем Паф.
        Назавтра предстояло начинать эвакуацию западной части. После всего того, что было с восточной половиной Сильвандира, народ западной был в ужасе. Завтра утром первые колонны двинут в сторону Бреннархайма и будут идти целую неделю, если не больше.
        - Паф, хотел бы ты быть королём своему народу? - неожиданно прорвало Лёна.
        - Смеёшься, что ли?
        - Спасти хоть оставшуюся половину!
        - Я думал об этом, - устало признался друг, - Летал тайком в Дивояр и просил Совет дать нам пустующие земли, хоть самые плохие. Нет, там последние полторы тысячи лет политика строгая: новых земель не занимать!
        - И всё же есть такая незаселённая земля - большая, огромная. Больше твоей в десятки раз! Ты не представляешь, что это такое!
        И он рассказал другу про свое открытие: эльфийский холм, только не сказал, что когда-то в этом месте произошло. Теперь этого уже не будет: никто, кроме него, не заберётся в хрустальный дворец в горах Кентувиора и не выключит этот мир.
        Сначала Паф отказывался верить, потом воодушевился и буквально ожил. Той же ночью он слетал с Лёном к эльфийскому холму, побывал внутри и вернулся, очарованный увиденным. Это было так чудесно, как в сказке. Они вдвоем разработали план как увести народ в это тайное место. Делать это надо непременно ночью, чтобы дивоярцы в свои наблюдательные экраны не увидели, куда исчезает народ Сильвандира. Надо сделать всё за одну ночь, для чего надо будет устроить последний привал рядом с холмом.
        - Я буду навещать вас и приносить вести сверху! - блестя глазами от радостного возбуждения, шептал Лён Пафу.
        - К чёрту Дивояр! - тихо смеялся Паф. - Я не хочу жить тысячу лет!
        Всё получилось на удивление легко и просто. Благодаря Пантегри и его команде, колонны беженцев были выстроены очень аккуратно - ничего лишнего. Городские районы один за другим двигались в путь - слаженно и чётко, совсем не то, что с восточным крылом. По пути к ним присоединялись сельские части, и всё напоминало хорошо разработанную военную операцию. Никто не знал, что до места назначения сильвандирцы не дойдут. Так двигались шесть дней с ночными остановками, и король Алай не отходил от своего народа, постоянно во всем им помогая, подбадривая, наводя порядок и дисциплину.
        Уже два дня они двигались без сопровождения летучего отряда жаворонарцев - те улетели жечь деревенские дома. Это Лён сказал Пантегри, что не надо делать это на глазах беженцев, чтобы не увеличивать панику. Тот признал свою ошибку и согласился с магом, которого все уважали в Дивояре, и который был живой легендой. Что и говорить, это здорово сыграло на пользу задуманному делу - чем меньше чужих глаз, тем вернее.
        В последнюю ночь Лён открыл перед беженцами проход в подземный мир, и те, невидимые сверху, только под светом луны и звёзд, тихо двинули со всем имуществом и скотом навстречу новой жизни. Там, под холмом, их встретил день, и огромные просторы открылись перед взорами измученных страхом и переживаниями людей. И король Алай Сильванджи повёл свой народ по девственным долинам страны эльфов. Гора за ними закрылась наглухо, но никто не оглядывался в прошлое. Жаль только, не было с ними в это время Лёна - он отправился зарабатывать себе алиби, летая вместе с жаворонарцами над Ворнсейнором и посылая языки пламени в пустующие дома: земли должна быть чистой, когда к ней подберётся граница зоны наваждения.
        А перед самым рассветом он сделал то, о чём давно мечтал, да случая не выпадало. В самый тихий предрассветный час, когда тьма всего гуще, и когда спит всякая природная тварь, возник молодой дивоярец одним пространственным прыжком на голой вершине эльфийского холма, а оттуда слетел на своем крылатом жеребце к подножию горы, поросшей мелкой весенней травкой.
        Открытое пространство, по которому проходила дорога, огибала холм и уходила на Бреннархайм, было нещадно разъезжено колёсами повозок, и по-весеннему сырая почва хранила глубокие колеи и следы множества ног - человеческих и лошадиных. Следы отчётливо вели к подножию холма и резко обрывались на чёткой линии, откуда начинался подъем в гору. Оставлять всё это просто так нельзя.
        Дивоярец неспешно огляделся: на лес, обступающий холм с южной стороны, откуда двигалась зона наваждения. На дорогу, ведущую к Бреннархайму. Потом пошарил в сумке и добыл одну вещицу - старый деревянный гребешок с несколькими выпавшими зубцами. На лице Лёна блуждала загадочная улыбка. Он выломал несколько зубцов и бросил в сторону - прямо на затоптанную почву. В тот же миг из сырой земли пробилось что-то зелёное и принялось стремительно возноситься к небу, утолщаясь и разрастаясь. Огромные, могучие, старые сосны во мгновение ока образовали заграждение перед горой.
        Он отломал ещё несколько зубцов и бросил дальше, и снова выросли мощные старые деревья, как будто не одну сотню лет стояли они тут. Тогда дивоярец бросил наземь весь гребешок, и гигантским полукругом встал в окрестностях холма великанский лес, ушёл широкой полосой вдаль, сомкнулся с древними чащобами очарованных земель, поглотил собой дорогу, ведущую в Бреннархайм, и сделал местность непроходимой ни для каких повозок.
        Зелёная волна неслась на разорённый Сильвандир, жадно поглощая сгоревшие деревенские постройки, оставленные городки, опустевшие замки. Взрывали на возвышенностях землю пухлые ростки и тут же рвались в небо, разрастаясь в огромные дубы, платаны, грабы. По склонам сбегали смешанные толпы липы и берёз. В укромных уголках селились пышные орешники, рябины, черемухи. Берега рек мгновенно заросли ольховником и ивой. На бывших дорогах встали непроходимой стеной густые пихтовые ряды. Зелёная волна пронеслась почти по всей земле опустевшего королевства и стала затихать у восточного края, всё более мельчая и обрамляясь цветущей черёмухой, конским каштаном, ясенем, клёном. Всё завершилось широкой полосой цветущего шиповника - колючими зарослями которого как будто были языком природы, и она сурово говорила: путь закрыт!
        Накануне, до выхода восточной части Сильвандира.
        Было уже совсем темно, когда утомлённое сборами и переживаниями население восточного Ворнсейнора успокоилось в своих домах, к дому с лекарской дудкой на вывеске подошла женщина в тёмном плаще, с капюшоном, накинутым на голову, хотя погода была довольно тёплой. Фонари по позднему времени уже не горели, и лица её нельзя было разглядеть. Возле самой двери посетительница осторожно огляделась: не видит ли кто, что она стучится ко врачу? Наверно, очень деликатное дело было у неё, если решилась она в такой поздний час - уже заполночь - искать помощи у лекаря.
        На требовательный звон колокольчика вскоре послышались шаги, и недовольный голос произнёс:
        - Не принимаю сегодня! Всё уже упаковано к завтрашней отправке.
        - Господин Фазиско, мне очень надо, - умоляюще проговорила женщина в дверную щель.
        - Ну что за срочность?! - сердился за дверью лекарь, - Роды, что ли у кого? Приспичит же в такое время!
        Продолжая брюзжать, он отодвинул пару засовов и впустил ночную посетительницу.
        - Жди здесь, - неприветливо буркнул он, оставляя посетительницу в прихожей, а сам направился со свечой в соседнее помещение. Видно, что подняли лекаря прямо с постели: был на нём халат и ночной колпак, а также тёплые меховые тапки. В доме царила неприбранность и следы сборов - господин врач тоже готовился к переезду на новое место.
        - Сейчас, - забормотал он, заглядывая за упакованные баулы и коробки, - где у меня саквояжик?
        Найдя искомое, он обернулся, и отпрянул, едва не упав через узлы и чемоданы.
        Посетительница не послушалась, прошла следом и теперь эта высокого роста женщина стояла перед лекарем, сбросив с головы капюшон и распахнув тёмный плащ.
        - Так, так, - с расстановкой процедил эскулап, - с чем пожаловали, госпожа Брунгильда?
        Та не ответила сразу, но отвела от невысокого, щуплого эскулапа свой твёрдый взгляд, осмотрела помещение и протянула руку к стулу. Тот с готовностью подскочил к валькирии с любезно растопыренными подлокотниками. Фазиско, не глядя, нашарил сзади ногой табуретку и тоже присел. Очевидно, намечался разговор.
        - Я понимаю, у вас, очевидно, ко мне вопросы, - учтиво начал мэтр Ручеро.
        - Правильно понимаешь, Лембистор, - с усмешкой согласилась дивоярская волшебница. - Вопросы есть. А не ответишь: на себя пеняй - сидеть тогда тебе в садке и жрать червей.
        - Начало хорошее.
        - Итак, есть некоторые странности в последней истории с моим учеником… - начала Брунгильда.
        - Это вы про то, что он оказался королевским сыном? Я тут ни при чём, это всё ваши интриги, - торопливо заговорил Лембистор.
        Валькирия грохнула по столу кулаком, и продолжала:
        - Я говорю о Лёне.
        - А! Чего он снова натворил? - невинно спросил Лембистор.
        - Два года назад ты явился ко мне в лесную школу и рассказал сказочку про зону наваждения. Там, по твоему утверждению, спрятан кристалл с телом Пафа.
        - Я этого не говорил, - быстро ответил демон.
        - А я всё именно так и поняла! - рассердилась валькирия. - Я думала, что Лён отправился на зачарованную территорию. Он вернулся оттуда через месяц, вместе с Пафом, ничего не рассказывая об этом. Но вот теперь я вспомнила то название, которое ты дал в качестве ориентира - Дерн-Хорасад!
        Недоумённый взгляд в ответ.
        - Не понял? - язвительно спросила волшебница, - Заврался, друг-сундук! Дерн-Хорасада давно нет! Этот город исчез вместе с прилегающими областями тысячу лет назад! За столько времени я забыла об этом, и потому не обратила особого внимания на твои тогдашние слова. Ты послал Лёна в область, которой больше не существует, и он вернулся, приведя с собой Пафа. Что ты скажешь на это, Лембистор?
        Некоторое время он пребывал в растерянности, потом неуверенно спросил:
        - А почему вы не спросили у него?
        - Отвечай! - рявкнула Брунгильда.
        - Я не понимаю, - глухо проронил Лембистор, - когда я был там в последний раз, область была труднопроницаема, но доступна. Правда, и был я там достаточно давно.
        - Она окончательно перестала существовать семьсот лет назад. Хочешь сказать, что тебе больше семисот лет?
        - Ну да! - Лембистор как будто удивился, что она до этого не догадалась, - я же был демоном, духом!
        - Я хочу знать, где был наш дивоярец и почему вернулся без своего Перстня?
        - Могу предположить одно… - задумчиво проговорил Лембистор, - Очевидно, кристалл с телом Пафа сохранился где-то в том месте, где ранее был этот город. А вот Перстень… кто его знает. Эти волшебные вещи ведь живут своей жизнью - сами приходят, сами уходят, сами выбирают себе хозяев.
        - Что ты знаешь о происхождении этого Перстня?
        - Да ничего не знаю! Наткнулся как-то в своих странствиях на эту штуку и решил подкинуть вашему дивоярцу - посмотреть, что выйдет. Я думал повлиять на его волю при помощи этой штуки. А что, Перстень в самом деле исчез?
        - Лембистор, - вкрадчиво заговорила волшебница, приблизясь к лицу Фазиско, так что он вынужден был откинуться назад, - ты понимаешь, что теперь у нас на крючке. Я не уйду, пока не получу объяснения этим странностям с Дерн-Хорасадом.
        - Когда я был драконом-магом, - глухо отвечал Лембистор, глядя в пол, - я переделал одну зону наваждения под ложную - хотел заманить в неё вашего дивоярца. Вот так же я обманул его и во второй раз. Мне было нужно принудить его согласиться на мои условия.
        - Как же Паф жил всё это время - разве он не был в Красном Кристалле? Кто же тогда был в этом кристалле? - удивилась волшебница.
        - Я держал Пафа в состоянии магического сна, а потом Лён явился и спас его, как в сказке про спящую царевну, - неохотно отвечал Лембистор.
        - Я так и думала, что здесь что-то не то, - покачала головой Брунгильда, - Да, тут ты провёл нас, демон. Здорово обкрутил. И всё же, я думаю, ты что-то скрываешь касательно этого таинственного перстня и души, заключённой в чёрном бриллианте. Слышала я кое-что о том как получаются такие камни и называются они Исполнение Желаний. И я думаю, ты, Лембистор, знаешь где берутся такие камушки.
        - Я? - усмехнулся тот, - Да уж точно, я бы от такого камушка не отказался. Знать бы, где они лежат.
        Валькирия перестала сверлить его взглядом и поднялась со стула.
        - Хочу тебе сказать, - произнесла она, надевая капюшон, - мы следим за тобой. Я не верю в твои мирные намерения и думаю, что ты затаился неспроста - ты чего-то ждёшь.
        С этими словами она покинула дом лекаря и ушла в прохладную ночь, перед самым наступлением рассвета, когда должна была начаться вторая волна переселения - в Бреннархайм.
        Фазиско вытер вспотевший лоб дрожащей ладонью.
        - О, лимб проклятый, чуть не прокололся! - прошептал он.
        Затем глубоко вздохнул и огляделся на груду упакованных вещей. Чуть не бегом бросился он в свою одинокую, маленькую спальню, где на стуле была аккуратно повешена одежда для выхода.
        Одетый в куртку с накось застёгнутыми пуговицами и неряшливо торчащей рубашкой, лекарь с усилием отодвинул большой комод у стены. За мебелью скрывалась потайная дверца стенного сейфа. Из него выгреб Лембистор мешочки с золотом, покидал всё в сумку и огляделся.
        - Как жаль, - чуть иронично обронил он, - непосильным трудом нажитое добро бросаю.
        А потом решительно покинул дом и ускользнул в глухую предрассветную тьму.
        11 мая 2011 г.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к