Сохранить .
Якудза из другого мира. Том IV Алексей Владимирович Калинин
        Якудза из другого мира #4
        Время идет, я меняюсь и приобретаю вес в обществе, как преступном, так и аристократическом. Теперь я из породы хищников, мелких, но опасных. Не-не, я не крыса - предпочитаю называть себя хорьком.
        И чтобы хорек справился с крупным тигром мы решили вызвать самого мощного духа. Вот только косяк маленького тануки внес свои коррективы и вышло всё опять через одно место.
        А что вышло? Да как всегда - бои, интриги, секс, и обучение…
        Якудза из другого мира IV
        Глава 1

* * *
        Нет ничего лучше, чем сходить в жаркую баньку после изнурительных тренировок. Чтобы каждая клеточка тела завернулась в тюрбан кайфа и просигнализировала мозгу, что в ближайшее время лучше не беспокоить - клеточка ушла в отрыв. Чтобы мышцы из каменных превратились в обычные жесткие, но расслабленные. Чтобы не стоять в тяжелой и беспонтовой стойке всадника и втыкать в воздух удары.
        Мало того, чтобы не втыкать, так надо было ещё и выговаривать названия ударов, чтобы мой маленький товарищ мог повторить за мной.
        Мы тренировались на заднем дворе дома сэнсэя Норобу, неподалеку от сада камней и выполняли удары руками. Тренировались настолько давно, что руки уже сами собой делали фигуру из трех пальцев и норовили показать усталым глазам. А мозг периодически напоминал об обжигающем паре и расслабляющей атмосфере уединения.
        А что? Сейчас бы в баньку и пару-тройку банок пива, да чтобы запотевшего, со слезой. И банщицу симпатичную, да веселую. Понятно, что девушки не отказались бы от кваса и мускулистого массажиста, но по мне лучше пиво и банщица. Думаю, что мужчины со мной будут солидарны. Ещё веничек дубовый и прорубь рядом. Вот о таком я мечтал под июньским солнцем, когда в сотый раз вытирал пот со лба.
        Мечтал, но вместо этого в пятитысячный раз командовал:
        - Джеб дзедан! Суторето дзедан! Джеб тюдан! Суторето чудан!
        Тануки по имени Киоси, а по фамилии Аяда, стоял рядом и повторял за мной. Левый прямой в голову, правый прямой в голову, левый прямой в корпус, правый прямой в корпус. Выполнял старательно, с чувством, толком, расстановкой.
        Сэнсэй сначала наблюдал за нами, но после того, как его начали донимать мухи, он скрылся в дому и уже больше получаса не показывался. Мы тренировались упорно, потому что в скором времени должны были совершить нападение на главный офис якудзы. А тут лучше подготовиться капитально, чтобы минимизировать потери и утраты.
        - Джеб дзедан! Суторето дзедан!
        - Босс, а можно задать вопрос? - подал голос Киоси.
        Это он меня называл боссом. Мелочь, а приятно. Это если учесть, что я из касты хининов и даже ношу татуировку на щеке, обозначающее моё место в местной иерархии. Хотя, касту неприкасаемых с названием хинин упразднили, но старшее поколение и те, кто родился до вступления силы закона о равноправии, всё ещё красуются с веточкой сакуры на щеке. Красивая метка низшего сословия.
        - Чего тебе, дружище?
        - Вот как так сказать девочке, что она тебе нравится? Ты же вроде как мастер в этих делах?
        Я оглянулся на дверь в дом. Сэнсэя не видно. Стебаться некому, а вот если мальчишка хочет узнать по поводу привлечения внимания девчонок, то он обратился по адресу. Я не ловелас, но от веселого перепихончика никогда не откажусь. Да и как тут отказаться, если вселился в молодое тело у которого гормоны прут изо всех щелей?
        - Делай вид, что мы продолжаем тренироваться. Вдруг сэнсэй выглянет…
        - Понял, босс!
        Я продолжил выполнять прямые удары, Киоси старательно их повторял. Со стороны могло показаться, что мы полностью ушли в тренировочный дзен.
        - Тебе нравится девочка в классе?
        - Да, но я не знаю, как сделать так, чтобы она посмотрела на меня не как на придурка, а как на мальчика, с которым можно дружить…
        - Сумкой по башке бил? За косички дергал? Бэнто прятал?
        - Ну-у-у… - замялся тануки.
        - Ясно. Значит, дело хуже, чем я предполагал. Тут тактика нужна… Стратегия!
        - Какая стратегия, босс?
        - Узнай её интересы, изучи информацию, которой она увлекается. Чтобы было о чем поговорить. Следи за собой, не пачкай одежду и не ходи вечно растрепанным. Будь естественным. Дай девочке знать, что она тебе нравится: бросай на неё неоднозначные взгляды, обращайся к ней чаще, чем к остальным, выделяй из толпы. Не хвались своими победами, но преподноси их как нечто само собой разумеющееся. Как будто ты каждый день преодолеваешь Фудзияму. Не забывай делать ей ненавязчивые, искренние комплименты…
        - Какие-такие комплименты, босс?
        - Ну, допустим, ты мог бы сказать, что когда впервые увидел её, то сразу же забыл обо всём на свете. Или похвалить её волосы и сравнить по легкости с облачками на небе… Или сказать, что тонешь в глазах, как в глубоком омуте и впервые тебе не хочется выплывать… Вот как-то так, Киоси.
        - Красиво говоришь, босс. Я так не смогу, наверное… У меня при виде её язык сразу в полено превращается. И хочется сказать что-то хорошее, а язык не может. Вот и приходится бить сумкой, чтобы хоть как-то выразить то, что накипело…
        - Досадно, конечно. Так, с панталыка не возьмешь, тем более девочку… Ну, мы можем, порепетировать. Вроде как тренируем сейчас удары, чтобы в нужный момент не облажаться. Вот и с комплиментами можем так сделать. Представь, что я девочка, которая тебе нравится…
        Киоси на мгновение замер и уставился на меня расширенными глазами. Он даже забыл про то, что надо делать удары, на что я тут же скомандовал:
        - Джеб дзедан! Суторето дзедан! Джеб тюдан! Суторето чудан!
        Это вывело его из ступора. Киоси послушно начал вспарывать воздух, но через несколько секунд сказал:
        - Босс, ты, конечно, извини, но вот ты ни грамма не похож на Кэори.
        - Чудак! Я и не должен был похож. Ты можешь всего лишь представить, что говоришь свои слова Кэори. Закрой глаза, если тебе трудно и попытайся представить с закрытыми глазами. Вот, допустим, я это ты, а ты это я. И тогда бы я сказал следущее… - я пожевал губами, чуточку подумал и сказал. - Я постоянно думаю о тебе. Каким-то образом тебе удалось навечно поселиться в моих мыслях. Когда смотрю на зефир, то вспоминаю твоё имя, такое же воздушное и легкое. Когда вижу, как течет вода в реке, то сразу же вспоминаю твою походку, такую же плавную и неторопливую. Когда вижу Фудзияму, то сразу же думаю о твоём лице, таком же величественном и прекрасном…
        - А я… - Киоси всё-таки закрыл глаза, но продолжал исполнять удары. - А я… А я… Очень ценю и уважаю твоё мнение. Мне нравится, как ты одеваешься и как от тебя пахнет. Когда ты идешь по улице, то кажется, что сакура сбрасывает цветы, чтобы не сгорать от стыда, проиграв соревнование в красоте…
        - Ух, вот это ты загнул. Но красиво. Давай дальше, - подбодрил я тануки.
        Я продолжил делать удары, старался, чтобы наши удары были похожи.
        - Ты украшаешь этот мир и делаешь его лучше… - уже увереннее сказал Киоси. - У тебя такая кавайная внешность, что никто не сравнится с тобой по красоте. А твоя душа такая добрая и нежная…
        - Кхм… Мальчики… Я думаю, что вы на самом деле очень много времени проводите вместе… - раздался за нашими спинами ехидный голос сэнсэя. - Не, я не гомофоб, я просто против пидаров…
        Мы с Киоси замерли. Не сомневаюсь, что не только в моей голове возник вопрос: как долго за нами наблюдал сэнсэй? Что конкретно он слышал?
        - Мы это… Я… А вот Киоси будет выступать в спектакле и поэтому… - попытался оправдаться я и почувствовал, как уши полыхают ярче пламени.
        - Да! Я в спектакле… того… этого… - вякнул Киоси.
        - Какой-то странный у вас спектакль, - покачал головой сэнсэй. - Чтобы парень парню в любви признавался…
        С его довольной рожи не сходила улыбка. Он поймал двух мальчишек «на горячем» и теперь развлекался по полной. Я улыбнулся в ответ и поймал себя на том, что улыбка вышла виноватой. Вот как будто я и в самом деле сделал что-то плохое.
        Если вы не знаете, кто я такой, то могу представиться, пока уши горят ярче кумача. Итак, я попаданец. Тот самый, про собратьев которого написано около полумиллиарда книг. Попал из обычного Санкт-Петербурга в мистическую Японию. Местный мир отличается от нашего наличием магии, оммёдо по-местному. Тут также стреляют, любят, предают и возвышенно признаются в ненависти.
        Как будто взяли, да и закинули в технологический современный мир с элементами манги Наруто.
        В прошлой жизни я подвизался наемным убийцей. Был убит одной из жертв и перенесся в тело старшеклассника, который к тому же ещё и оказался из касты неприкасаемых. Правда, после закона хинины стали в равных правах с остальными людьми, но… Сила привычка порой сильнее законов, поэтому приходится бороться и с проявлениями дискриминации.
        Попал я в ласковые руки Мизуки Сато, дочки главаря одного из кланов якудзы Казенотсубаса-кай, которая тут же ответственно спихнула меня под нежное крыло засушенного терминатора по имени Норобу. Сэнсэй Норобу сначала не хотел меня обучать, но потом сжалился, и в итоге мы с ним скорешились настолько, что души друг в друге не чаем. Но на людях постоянно собачимся, чтобы люди не увидели наших слабых мест.
        Так как я в теле хинина, то и судьба моя должна быть незавидной. Максимум - работа ассенизатором или другая какая грязная шабашка. Простолюдину из бывшей касты неприкасаемых императорский дворец не светит. Но родители Изаму Такаги (так зовут пацана, в теле которого я обретаюсь) решили, что пусть у их сына судьба будет лучшей, чем у них. Родители добровольно пошли в рабство, лишь бы Такаги мог выучиться в старшей школе среди детей аристократов и стать человеком.
        Да-да, вот такая вот самоотверженность. Однако, их мысли встали поперек горла одному полицейскому чину, который по совместительству был главой другого клана якудза Хино-хеби-кай. Сынок полицейского, Сэтору Мацуда, учился в одном классе со мной! И это донельзя раздражало старшего комиссара. Он начал чинить мне различные козни, шантажировать жизнью родителей, заставлять участвовать в соревнованиях со смертельным исходом, но в итоге моё кунг-фу оказалось сильнее.
        На жизненном пути к нашему с сэнсэем тандему присоединился маленький оборотень - тануки по имени Киоси. Он оказался непоседливым, ленивым и непослушным. Возможно, именно поэтому и взяли на воспитание - мы ещё надеялись сделать из него человека.
        После смерти старшего комиссара Сэтору взял на себя управление кланом якудза. Он так ловко подставил меня под месть рыжеволосой кицунэ по имени Шакко, что та едва не укокошила вашего непокорного слугу. На этот раз мне повезло. Не укокошили. Хотя и очень старались.
        В процессе моего укокашивания получилось выяснить, что и Сэтору и Шакко глотали волшебные пилюльки одного из аристократов. Стали при этом очень быстрыми и сильными. А фармацевт-аристократ вознамерился уничтожить меня. Причем не один, а вместе с девятью друзьями, которые тоже были не пальцем деланные. Постепенно у меня получилось убедить их всех, что моё кунг-фу со времен старшего комиссара не ослабло. После этого я обрел проблемы с девятью отцами-аристократами, но вроде бы получилось и это разрулить. У меня на руках оказалась запись признания доктора с пилюльками. Правда, эта запись стоила жизни одному неплохому человеку, но… Месть за этого человека была достойной.
        Теперь же кицунэ Шакко узнала про обман, но в итоге на неё нацепили ошейник, готовый в любую секунду взорваться. Мало этого - Сэтору предупредил, что дальше она будет участвовать в «Черном Кумитэ», где после трех боев получит право снова сразиться с ним. Сэтору пока был уверен, что у него получилось меня завалить путем утопления, я же не торопился его разубеждать.
        Вот и тренировались мы на заднем дворе сэнсэя… пока он не возник, как всегда невовремя.
        - Ладно, ребята, не надо оправдываться. Просто не теребонькайте друг другу, а то до добра это не доведет. Лучше на девчонок переключитесь, научитесь им комплименты говорить… - покачал головой Норобу.
        - Да мы это…
        - Да мы то…
        - В общем, Изаму, слушай сюда, мне плевать, что вы тут делали, но вы прекратили тренировку, а это вообще никуда не годится. Завтра будете тренировать удары с утра и до тех пор, пока солнце не скроется за домом господина Нагано.
        - Простите, сэнсэй! - хором сказали мы и поклонились.
        - Не прощу. Сказал, что будете отрабатывать и будете отрабатывать! Но это будет завтра. А сегодня… Пойдем, Изаму, я приготовил большой круг для призыва могущественного сикигами. Нужно несколько капель твоей крови, чтобы сикигами слился с тобой и мог помочь в поединке с Сэтору.
        - Чего? - я постарался, чтобы мои брови не улетели от удивления куда-то на затылок.
        - Ничего. Я вызову могущественного сикигами, чтобы он тебе помог. Тебе ещё сколько раз нужно это повторить?
        - Не нужно мне повторять… А это… Надо будет сексом с кем-то заниматься?
        - Нет, пока не победишь Сэтору, ни в одну дырочку соваться нельзя… Что приуныл? Я пошутил. Этот сикигами будет питаться твоим боевым духом, поэтому не затягивай со встречей Сэтору.
        Я взглянул на сэнсэя. На этот раз на морщинистом лице не было и тени улыбки. Он смотрел на меня совершенно серьезно.
        - Подожди, а если я не успею? Что тогда?
        - Тогда он за месяц высосет твой боевой дух подчистую и оставит только пустую оболочку. Это будет прекрасным дополнением к пустой голове. Так что ты обретешь единение и покой…
        А вот на этот раз улыбка расцвела буйным лотосом. Сэнсэй все-таки сумел меня подколоть и теперь страшно гордился этим. Я в ответ скорчил рожу.
        - Ладно, пойдем, покажешь, что у тебя там за сикигами такой, - махнул я рукой.
        - Отнесись к этому ритуалу серьезно. Это тебе не хухры-мухры, это могущественный сикигами, следовательно, он требует тщательного подхода. Одна ошибка и всё пойдет насмарку. Да что там насмарку, может произойти такое, что и придумать нельзя. Вернее, можно, но я столько сакэ не выпью. Поэтому ты, - палец сэнсэя показал на Киоси. - Оставайся на месте и даже не вздумай заходить во время ритуала. Дождись того времени, когда мы выйдем на улицу. Понял или уши надрать?
        - Понял! - тут же ответил Киоси. - А в дырочку подглядывать можно?
        - Мал ты ещё в дырочку подглядывать! Вот подрастешь немного и тогда в столько дырок заглянешь… В общем, чтобы духу твоего в доме не было!
        Киоси вздохнул, что-то пробурчал себе под нос. Тихо пробурчал, чтобы сэнсэй наверняка не расслышал. Он направился к торчащему из стены крану. Там мы иногда набирали воду для полива небольшого сада и умывались, когда было особенно жарко. Вот и сейчас, после тренировки было классно умыться. Я с завистью посмотрел, как он плещется и фыркает под струей холодной воды.
        А мне бы в баньку… Но ладно, после ритуала с сикигами обязательно выберусь на горячие источники и уже там оторвусь по полной…
        - Идем-идем, а то мы так до вечера не справимся, - поторопил меня сэнсэй, когда увидел, что я застыл.
        Я вздохнул и пошел следом за сэнсэем. Знал бы, что случится - тренировал бы удары неделю и не заходил бы в дом. Увы, рядом не было девочки-оракула по имени Сузу, которая предупредила бы меня о том, что произойдет на ритуале.
        В большой гостиной на полу кругом стояли зажженные свечи. Между ними лежали полоски бумаги с заклинаниями. Старательно вычерченные иероглифы содержали в себе странные имена и названия, которых я даже не знал. По сути их можно сравнить с белибердой, какую пишут дети, когда только-только учатся писать. Но явно эта белиберда была очень важной, потому что сэнсэй сразу стал серьезным.
        - Садись напротив меня, ученик. Смотри вот на эту свечу и старайся сильно не моргать. Думай о хорошем, а когда я скомандую, то протяни вперед руку. Не гляди на меня так испуганно, я всего лишь возьму пару капель твоей крови. Нужно для ритуала. Не вздумай даже трогать бумагу - если испортишь написанное, то может появиться вовсе не тот, кого мы вызывали.
        Я уселся в позу лотоса на указанное место. Не могу сказать, что эта поза далась мне легко - небольшое пузико мешало. Да, я похудел со времени попадания в новое тело, но до идеала было ещё как до Китая пешком. Не очень далеко, но и не очень близко.
        Сэнсэй начал трясти над огнем свечек небольшим предметом, похожим на детскую погремушку. Из этой погремушки выпадали легкие хлопья, которые окрашивали пламя в разнообразные оттенки. Вместе с этими потряхиваниями сэнсэй заурчал, как будто сытый тигр. В урчании слышались слова, но разобрать их значение было невозможно.
        Я смотрел во все глаза, как в центре разложенных ромашкой бумаг с иероглифами возникла зеленая воронка. Небольшая, не выше метра. С каждой новой секундой воронка уплотнялась. На стенке воронки проявились глаза. Красные глаза. Они крутились, будто на карусели, то и дело вспыхивали, когда в очередной раз попадал в их поле зрения.
        - Это кто?
        - Заткнись и не мешай! Не отвлекай! - прикрикнул сэнсэй.
        Пришлось замолчать. Сэнсэй прикрыл глаза, когда тряс «погремушкой» над последней свечкой и резко сказал:
        - Протяни руку, мой ученик!
        Я только собрался протянуть, как в гостиную ворвался маленький ураган.
        - Сэнсэй! К нам пришел Исаи Макото! - выкрикнул Киоси. - А-а-а-а! Что у вас за хрень на полу? Да что же это такое?
        На крик влетел Исаи. Одноклассник с прической Соника из детской компьютерной игры распахнул глаза и… запнулся.
        Так удачно запнулся, что плюхнулся на пол, проехал пару метров, скомкал один из листков бумаги и вздернул голову от боли. Из его расквашенного носа вылетела струйка крови и несколько капель попало в зеленую воронку. Грохнул гром, а из воронки вверх ударили молнии.
        - Да что же вы наделали, сволочи? - взревел сэнсэй. - Уходи! Уходи! Я вызывал не тебя! Убирайся прочь!
        Зеленая воронка моментально стала черной и увеличилась до человеческого роста. Многочисленные глаза в ней вспыхнули алым пламенем. Крутящийся дым взлетел в воздух, а в следующую секунду втянулся в разбитый нос Исаи. Тот только шмыгнуть и успел. Сразу же воцарилась тишина.
        Мы все застыли, переглядываясь. Первым дернулся сэнсэй. Он потянулся было к палке, а его взгляд уткнулся в Киоси.
        - Я не виноват! Я нечаянно! - взвизгнул тануки и полетел к выходу.
        Мы проводили взглядами улепетывающего виновника. Сэнсэй только вздохнул на это и повернулся к Исаи. Тот встряхивал головой, как будто пытался уложить мозги на место.
        - Исаи? Ты как? - спросил я.
        - Жалкий простолюдин! Как ты смеешь обращаться к аристократу? - пробасил Исаи. - Да я тебе башку за это снесу!
        Сэнсэй подошел, распахнул зрачки Исаи, вгляделся в них и вздохнул ещё горше. Я такой вздох слышал всего пару раз и оба эти раза не приносили нам ничего хорошего.
        Эх, а ведь я просто мечтал о баньке… Похоже, что поездка на горячие источники откладывается на неопределенное время.
        - Сэнсэй, - позвал я негромко. - Что там?
        - Пиздец, - на чистом японском ответил Норобу.
        Глава 2
        Та ситуация, которую сэнсэй так емко описал одним словом, раскрылась в полноте своего содержания чуть позже. Сначала я не понял размеров глобального масштаба трагедии. Подумаешь - вместо одного сикигами вызвали другого. Делов-то. Выбросить его из Исаи обратно, да провести новый ритуал…
        Однако, всё оказалось гораздо веселее…
        И веселье началось, когда глаза Исаи заволокло черным туманом. Вот честное слово - только что карие глаза хмуро пялились на нас, а в следующую секунду роговица, радужка и склера полностью оказались поглощены непроглядной чернотой ночи. Мой друг с прической компьютерного ежика Соника осмотрелся по сторонам.
        Как будто впервые видел местное окружение. Впервые видел нас.
        Верхняя губа Исаи дернулась, показывая короткие клыки, как будто он пытался напугать нас и пародировал оборотня. Но мы уже оборотней видали, с одним я даже занимался сексом. Вернее, с одной, а то подумаете ещё что-нибудь в стиле сэнсэя…
        - Исаи, с тобой всё нормально? - снова попытался я воззвать к голосу разума друга-одноклассника. - У тебя глаза убитые… Чего ты такое куришь-то? Отсыпешь на забивку?
        Бездонные глаза-колодцы уставились на меня. Губа дернулась сильнее. Мне показалось или в самом деле кругловатое лицо чуть вытянулось, скулы заострились, а надбровные дуги чуть выдвинулись вперед?
        - Грязный хинин, снова ты… - прошипел Исаи, а потом взревел. - Я тебя убью!
        - Да иди ты в жопу! Друг ещё называется… Сразу же убивать вздумал! Подумаешь, получил сикигами - это не повод для убийства! Приди в себя, Исаи! Ты сможешь справиться с этим духом! Ну чего ты так смотришь? Тебе бы капель каких глазных… «Визину» там или ещё чего похлеще…
        - Не смей так со мной разговаривать! - крикнул Исаи, и кинулся на меня с кулаками.
        Пусть я и устал после тренировки, но успел заблокировать прямой в челюсть. После этого сделал танцевальное па, подставил ножку и удачно положил Исаи на пол. Он пытался вырваться, шипел, колотил ногами, но я был сверху и старательно прижимал его к полу.
        - Да не дергайся ты так, а то присечон испортишь. Или же мне глаз выколешь. Черт, каким ты гелем мажешь кончики? Они тверже камня!
        Исаи вертелся вьюном, сыпал трехэтажным матом, но явно сила была на моей стороне. Я и весил больше, да и мускулатуры успел поднабрать. К нашему веселью присоединился сэнсэй, который исподтишка ткнул Исаи в мизинец иглой и успел отскочить прежде, чем ему прилетело в пятачину.
        - Ты его держишь, Изаму?
        - Держу… сэнсэй, - с пыхтением ответил я.
        - Хорошо держишь?
        - Хорошо держу…
        - Да, это главное - хорошо держать. Иначе, если будешь плохо держать, то он побьет тебя, а может и вовсе убьет. Он может… Так что держи его лучше, Изаму… - почему-то голос сэнсэя начал понемногу отдаляться.
        Он как будто отступал и нес всякую околесицу, лишь бы я…
        Я оглянулся, чтобы посмотреть на сэнсэя - что он там задумал? И каково же было моё удивление, когда вместо старого Норобу увидел крадущегося Исаи.
        А кто же тогда у меня в руках?
        Опустил глаза и тут же зажмурился, когда прилетела оплеуха от сэнсэя. Да как так-то? Он вывернулся из-под меня и вскочил на ноги. Ринулся было к Исаи, но тот одним махом схватил нож и приставил к своему горлу:
        - А ну назад! Назад, я сказал, дряхлый подонок! Иначе сделаю такую дырочку в вашем друге, что потом хрен запломбируете! Хорош же ты, хинин, раз не смог распознать замену тел, а это чуть ли не с уровня «Солдат» в башку закладывается!
        - Исаи… - растерянно произнес я.
        - Нет твоего друга, хинин. Я завладел его телом и теперь оно полностью в моей власти, - улыбнулся тот, кто недавно был моим одноклассником. Он посмотрел на свои руки, взглянул на тело. - Эх, а я уже начал забывать каково это - быть живым. Сказал бы вам спасибо, но слишком вас ненавижу, ёбаные утырки.
        - Кто ты? - спросил я, чуть смещаясь в сторону. - И за что нас ненавидишь?
        - Кто я? Ха-ха-ха, а ты спроси у своего старого пердуна-учителя. Этот шакал сразу всё пронюхал. Так ведь, дерьмоомедзи?
        - Ты не должен был тут появляться, - процедил Норобу.
        - Кому и что я должен - вас это вообще не волнует. Сейчас же… Кстати, старый пердун, а сколько ты говорил у меня есть времени? Месяц? Не вздумай пиздеть - я чую ложь! - сказал Исаи.
        Или это не Исаи? Это сикигами в теле Исаи, поэтому так и будем называть его именем одноклассника. Надеюсь, что мой товарищ не сильно пострадает от такого вселения. Хотя, судя по всему, ему достался довольно-таки боевой сикигами. И что будет дальше?
        - Месяц… - буркнул Норобу. - Слышь, оставь пацана… Если уж пошел такой расклад, то возьми моё тело…
        - Твоё тело? Да ты никак дурной, трухлявый пень? Стану я менять молодое тело аристократа, полное жизни и гормонов, на дряхлый и морщинистый скелет нищего оммёдози? Да меня ни одна девка не взглянет, а я хочу вкусить в полной мере всю прелесть месяца новой жизни. Хинин, чего глазами лупаешь? Ещё не вкурил, кто я?
        - Ну… У меня есть пара предположений… - неуверенно сказал я, глядя на сэнсэя.
        Конечно, предположений у меня была масса, но очень не хотелось, чтобы сбывались самые худшие. Однако, если бутерброд падает на пол, то он чаще всего шлепается маслом вниз. По закону подлости…
        - Какой же ты идиот, хинин! С того времени, как мы виделись в последний раз, ты ни на грамм не поумнел. Всё такой же дебила кусок. Но почему ты ещё жив, идиот? Как тебя не убили? - спросил Исаи.
        Похоже, что сикигами не рассчитал силу и лезвие ножа прорвало кожу. По шее одноклассника скатилась алая капля, раскрашивая белую рубашку лепестками мелких роз. Сэнсэй дернулся, но Исаи метнул на него взгляд и задрал голову выше.
        - Не дергайся, трухлявый пень! Твоей сверхскорости не хватит, чтобы остановить движение! - рявкнул Исаи.
        - Сука ты…
        - Не, я молодой кобелек. А вот насчет сучек… Ох, сколько же я их попользую, пока не кончится месяц… - мечтательно сказал Исаи.
        Он медленно двинулся к выходу. На лице играла зловещая улыбка. Сумасшедшая улыбка…
        - Ты всё равно вернешься обратно в дзигоку! - буркнул сэнсэй.
        - И что? Но этот месяц я проведу так, чтобы было о чем вспоминать всю оставшуюся вечность, - хмыкнул Исаи.
        - Оставь пацана, вдруг тебе от этого скидка будет в аду?
        - Нет там никаких скидок. Вот когда попадешь - убедишься сам. Получишь по полной, старый хрыч. А я буду находиться рядом и смеяться, глядя на твои мучения. Я уже договорился с демонами, - снова оскалился Исаи. - Но ты попадешь туда позже своего ученика. Хинина я заберу раньше… Чего моргаешь, неприкасаемое отродье? Думаешь, что если смог избавиться, то можно выдохнуть спокойно? Да вот хуй ты угадал. Вместе отправимся в дзигоку… Заберу тебя с собой, но прежде… прежде ты увидишь, как родные и близкие начнут отворачиваться от тебя. Ты узнаешь боль и горечь смерти. Хлебнешь моей мести сполна! Но это будет в будущем, а сейчас… Сейчас я хочу развлечься! Не прощаюсь, уёбки!
        Исаи подбросил нож к потолку, а пока тот летел, вращаясь в воздухе, мой одноклассник попытался выскочить наружу. Сэнсэй дернулся было за ним, однако нож изменил направление и полетел уже в Норобу, сверкнув окровавленным лезвием.
        Сэнсэй за долю секунды хлопнул в ладоши, словно убил надоедливого комара. Лезвие ножа остановилось в считанных сантиметрах от морщинистого лица.
        - Не дай ему уйти! - выкрикнул сэнсэй.
        Я тоже вскочил на ноги, но Исаи быстро сделал мудры и по ногам ударила морская волна, отбросившая меня назад. Исаи чуть удивленно взглянул на свои руки, а в следующую секунду блокировал быструю атаку сэнсэя. Норобу снова перешел в сверхскоростной режим. Однако, Исаи (или тот, кто в него вселился) сам был не промах.
        В воздухе замелькали руки, ноги, склянки, плошки. Мне это напомнило бой сэнсэя против господина Ицуми, когда тот был под воздействием препарата. Правда, на этот раз бой закончился очень быстро - я даже не успел войти в режим замедления.
        Сэнсэй вылетел из поднятого облака пыли. Он ударился спиной о стенку и сполз по ней на пол.
        - За сэнсэя ответишь! - выкрикнул я и бросился в бой.
        Вскоре я аккуратно лег рядом с сэнсэем - скорость сикигами оказалась в три, а то и в четыре раза выше моей. Даже тренируемые недавно прямые удары не помогли - этот засранец был чересчур быстр.
        - Не дай… ему уйти… - проговорил сэнсэй.
        - А как? - задал я резонный вопрос.
        - Да хуй его знает… - последовал не менее резонный ответ. - Расскажи, как надо баб соблазнять…
        - Какие же вы слабые… Я мог бы убить вас прямо сейчас, но… Я предпочту увидеть ваши страдания. Это будет скрашивать мои дни в аду. Пока, доходяги, - помахал рукой Исаи.
        Чтобы хоть как-то выплеснуть злость от побоев, я метнул первую попавшуюся под руку вещь. Вещью оказался камень, которым сэнсэй иногда придавливал пергамент, чтобы тот не загибался при письме.
        Камень росчерком молнии устремился к спине Исаи, но тот в последний миг обернулся и вынул снаряд из воздуха. В его черных бездонных глазах не было и тени издевательства. Он просто сжал пальцы, а в стороны брызнули каменные осколки. Как будто внутрь снаряда вставили петарду и вот сейчас она рванула. Камешки заколотили по стенам и полу.
        - Мы тебя всё равно достанем. Достали один раз, достанем и ещё, - прошипел сэнсэй.
        - Да вы уже меня достали, ушлепки. Обоссать бы вас, да время тратить жалко.
        После такого трогательного прощания Исаи окончательно покинул наш дом.
        - И где носит Киоси, когда он так нужен? - задал риторический вопрос сэнсэй.
        Он лежал на спине и смотрел в местами выщербленный потолок. Выбоины остались после сражения. Да и на полу была гора осколков, валялись разорванные в пух и прах сухие травы. Мы с сэнсэем лежали так, как будто не было в мире ничего важнее лицезрения потолка.
        Я просканировал тело, переломов не нашлось, но вот ушибов мягких тканей, синяков и ссадин нахватался изрядно. Примерно также выглядел и сэнсэй.
        Дух в теле Исаи оказался очень силен.
        - Зачем тебе Киоси? - спросил я, когда пауза затянулась.
        - Чтобы в ухо дать. Ты-то вон уже получил, тебя лупить бесполезно. Хотя и мог ради порядка чуть подольше посопротивляться…
        - Ага, и отнимать боевую славу у лучшего бойца клана Казено-тсубаса-кай? Нет уж, я думал, что ты немного полежишь, подумаешь о прекрасном, а потом встанешь и вытащишь из Исаи сикигами. Возможно, даже за яйца, если они есть у бесплотных духов.
        - Это не сикигами, Тень. Вернее, сикигами, но не те, которые помогают людям. Это онрё - призраки людей, которые умерли с такой неистовой яростью, страстью или ненавистью, что не в силах спокойно уйти в мир мертвых.
        - Призраки?
        - Такие души превращаются в мощных разгневанных духов, разрушающих все на своем пути. Онрё появляется таким, каким был в момент своей смерти. Часто такие призраки при жизни бывают жертвами войны, стихийного бедствия, предательства, убийства или самоубийства, при этом на их телах видны раны, ожоги и прочие следы той смерти, которую им пришлось принять.????
        - Но у этого ничего не было видно.????? ?? ??? ??? ?? ?? ?? ??? ?? ??? ?? ??? ?? ??? ???? ??? ??? ??? ???? ????? ????
        - Потому что он вселился в человека. Цель у любого онрё только одна - месть! У него достаточно сил, чтобы легко и быстро убить любого человека, но чаще всего мстительный дух предпочитает преследовать свою жертву долгое время, всячески отравляя жизнь и наблюдая за ее мучениями и страданиями - и в конечном итоге: смертью.
        - Ага, всё как этот утырок обещал.
        Я думаю, что вы уже догадались, кто был тем самым утырком, занявшим тело Исаи? Как нет? Да это же прямо на поверхности лежит. Вас же не били по голове, как только что меня, так что поводов тупить нет.
        - Да, обещал… Чаще всего онрё насылает страшные проклятия на человека или место, которые становится объектом преследования. Эти проклятия могут передаваться другим людям через близкий контакт, словно заразная болезнь, создавая широкий круг смерти или разорения, куда оказываются втянуты множество людей.
        - Вот почему он говорил о родных и близких? Надо бы обезопасить моих родителей.
        - Твои родители на другом конце света. Вряд ли онрё попрётся так далеко, чтобы вершить месть. Хотя, сила опустошения у онрё гораздо мощней и шире, чем у других призраков. Для их гнева не существует конкретной цели, они хотят одного - уничтожить. Более того, месть онрё практически невозможно утолить, в отличие от большинства других призраков.
        Я прикусил губу. Значит, вместо сикигами, который должен был помочь мне справиться с Сэтору, я обрел нового врага. Да, я туплю…
        - В то время, как обычный юрэй будет появляться лишь до тех пор, пока не будет изгнан или успокоен, ужасное проклятие злобы онрё будет довлеть над местом еще долгие годы после того, как призрак отправиться в иной мир. Иногда проклятие онрё рождается не из ненависти и желания отомстить, а из страстной любви, которая извращается в неистовую ревность.
        - Ну, в моём случае вряд ли этот призрак страстно любил меня.
        - Знаешь, разгневанный онрё будет преследовать своего бывшего возлюбленного, обрушивая гнев на его новую любовь, следующий брак и детей. В конечном итоге, человек которого так любил дух при жизни, будет лишен всего, и ему останется лишь умереть. Но каково бы ни было происхождение онрё - неистовая ненависть или столь же неистовая любовь, - неразборчивый гнев делает его самым опасным из всех сверхъестественных существ Японии.???? ????? ?? ??? ??? ?? ?? ?? ??? ?? ??? ?? ??? ?? ??? ???? ??? ??? ??? ???? ????? ????
        - Вот ни хрена не привлекательная перспектива. Я как-то видел фильмец, где девчонку утопили в колодце, а она потом распространила видеокассету и кошмарила всех зрителей подряд, вылезая из экрана через семь дней. Ну да, люди смотрят фильм, а через семь дней она за ними приходит. Похоже, что это из той же оперы… И кто этот призрак, который захватил тело Исаи?
        Сэнсэй даже поперхнулся. Он уставился на меня, словно ища в уголках глаз насмешку. Насмешки не было, я действительно не понимал. Возможно, что дело было в том, что я немало людей отправил на тот свет. А возможно, причина была в недавно упомянутых ударах по голове.
        Норобу перевернулся на живот и показал на одну из бумажных лент. Она первая скомкалась, когда влетел Киоси.
        - Что ты видишь, Тень?
        - Могучий сикигами вызывается вплоть до смерти сына старшего комиссара Мацуда, - сказал я по памяти, пожав плечами.
        - Нет, ты прочитай так, как возникло переплетение, - покачал головой сэнсэй.
        Я пробежал глазами скомканную полосу и почувствовал, как на затылке зашевелились волосы.
        Киоси так удачно наступил на бумагу, что в итоге появилась надпись:
        «Вызывается могучий сикигами старшего комиссара Мацуда!»
        - Вот, а твой одноклассник ещё и кровью подкрепил вызов. Так что теперь в теле Исаи находится твой заклятый враг… Хотя, если хочешь, то можешь отправиться в путешествие. Мир большой, документы тебе справим новые. Потерпеть-то нужно будет всего месяц, а потом вернешься и будет всё по-старому…
        - Подожди, то есть как по-старому? А Исаи? Он же что… Он умрет?
        - Всё равно он рано или поздно умрет. Не сейчас, так через семьдесят лет. Какая разница для бесконечной вселенной мгновение жизни какого-то мальчишки?
        Я помотал головой.
        - Нет, сэнсэй. Нужно найти выход для Исаи. Нужно спасти его в конце концов!
        - Да с какого перепуга-то?
        - Ну, хотя бы с такого, что он мой друг. А мы друзей в беде не бросаем! Вон он как на крик Киоси выскочил. Если бы тут нас убивали, то сразу бы вступил в бой.
        Сэнсэй поджал губы, тяжело вздохнул и, неожиданно, улыбнулся:
        - Тень, я от тебя другого и не ожидал. За друга всегда надо впрягаться. Ладно, мне ещё нужно порыться в записях. Я никогда не изгонял онрё, нужно основательно подготовиться.
        Он вытащил из воротника иглу с каплей крови Исаи. Внимательно всмотрелся в неё, как будто она могла рассказать о секретах уничтожения выпущенного онрё.
        - А я как могу помочь? - кашлянул я, когда пауза затянулась.
        - А ты… - сэнсэй обвел взглядом разгромленную комнату. - А ты можешь здесь убраться. Вот не люблю я беспорядок… Всё-таки твой друг приходил, так что сам знаешь - за друга всегда надо впрягаться.
        Глава 3
        До вечера мы с сэнсэем успели не только вылечить друг друга, но ещё и убраться. Хотя тут надо бы уточнить, что лечились мы вместе, а убирался только я один. Сэнсэй сказал, что у него много дел и вообще - не дело оммёдзи по дому с веником бегать. Его ждали высшие сферы и низшие демоны.
        Да-да, не вру, вот прямо так и сказал. Ещё и бородкой потряс для убедительности. Умеет всё-таки сэнсэй так трясти бородкой, что сразу понимаешь - придется всё делать самому. Нет, я не ворчу, я всего лишь констатирую факт и поднимаю тучу пыли, убирая осколки. Циновки с пола я уже вытащил наружу и как следует встряхнул, чтобы избавиться от застрявших мелких заноз.
        Я давно уже предлагал сэнсэю закупиться небьющейся посудой. А что? Вон моим соседям из другого мира этот совет очень сильно помог. Андрей и Маринка любили друг друга страстно, по-испански. Сцены ревности у них были тоже такими, что под окнами собирались бабки «на послушать». Старушки тащились от этих сцен больше, чем от бразильско-турецких сериалов. Они выходили с семечками, орешками и бутылками воды.
        Как всегда жалобно звякали тарелки, в стены ударяли чашки и стаканы, а большие салатницы совершали короткий перелет, чтобы потом коротким вскриком пожаловаться на жизненную несправедливость. После такого бурного выяснения отношений всегда следовало примирение с ритмическим стуком спинки кровати о стенку. А через час-два выходил Андрюха, виновато оглядывался по сторонам, также виновато улыбался и вываливал в мусорный контейнер белые осколки. А на следующий день затаскивал в дом новые тарелки, чашки, стаканы…
        После пятого скандала я не удержался и дал совет о небьющейся посуде Андрею. Тот немного подумал и согласился. И знаете что? После нового скандала тот не вышел на улицу с мусорным пакетом. А потом скандалы начали стихать. Вот, не поверите, но они становились всё тише и тише. В основном была ругань, но не было привычного звона.
        А потом и вовсе стихли. Андрюха как-то мне признался, что сейчас в семье более-менее воцарился мир. Вроде как орать-то, если не получается шарахнуть тарелкой так, чтобы осколки брызгами разлетелись в разные стороны. Приходится брызгать потом при «примирении», так что в доме появилось спокойствие. Конечно, бабки у подъезда были недовольны такой заменой, но кто же слушает пенсионеров?
        Вот таким макаром небьющаяся посуда принесла мир и покой в наш дом. Успокоила страстную ревность Андрея и Маринки. Почему бы и сэнсэю не закупиться такой же посудой? Заодно и перестал бы тратиться на покупку новой, когда дом посещал проказник Киоси…
        Увы, на все мои предложения сэнсэй отвечал, что его дед ел из керамической посуды, его отец ел из керамических мисок и он сам будет есть только из керамики. А если мне не нравится, то я могу есть и вовсе из пластиковых контейнеров. Или с земли на улице, чтобы не пачкать посуду.
        В общем, сэнсэй постоянно отказывался, а это значило, что я, как достопамятный Андрюха потащусь завтра на рынок за новыми мисками. Пока же я мёл, убирал, пылесосил, как Золушка, честное слово.
        Да мне вообще должны были молоко за вредность давать! Где тут профсоюз для учеников мудрых оммёдзи?
        - По приютам я с детства скитался-а-а, - затянул я негромко жалостливую песню из «Республики ШКИД». - Не имея родного угла-а-а. Ах зачем я на свет появился-а-а? Ах зачем меня мать родила-а-а?
        - Без души поешь, ученик! - окрикнул сэнсэй. - Подпусти надрыва в голос и слезу не забудь. Если дальше так будешь продолжать, то можешь сесть возле какой-нибудь дешевой дрочильни в квартале Кабуки-тё и зазывать клиентов. От них отбоя не будет!
        Вот же засранец, умеет иногда подковырнуть так, что голову сломаешь прежде, чем найдешь достойный ответ. В Японии квартал Кабуки-тё является отдушиной для сексуально озабоченных ребят. Правда, закон запрещает проституцию, но запрещает с необычной трактовкой - нельзя брать деньги за вагинальное проникновение с последующей оплатой. А так… отсосочные, дрочильни и прочие анально-оральные категории платного секса доступны для охочих до этого дела.
        - Похоже, что ты знаешь толк в зазываниях Кабуки-тё. Не удивлюсь, если сам там в бурную молодость подрабатывал…
        - Тень, я никогда не продавал свою честь! - послышалось с кухни. - Это недостойно мужчины.
        - А её и не обязательно продавать, её же можно сдавать в аренду!
        - Ходишь по острию меча. Не боишься поскользнуться и отрезать себе самое дорогое?
        - Так ты первый начал!
        - Мне можно, я старше и умнее!
        Вот и что на это скажешь?
        Я не нашелся что ответить, поэтому продолжил подметать пол. Совок прилежно забирал мусор, чтобы потом добавить его к общей куче.
        - Тень, неужели твой язык выплюнул все колючки, и ты не знаешь, что ответить мудрому сэнсэю? - послышался ехидный голос Норобу спустя две минуты.
        - Знаю, но мудрый сэнсэй пусть лучше занимается своими делами в хорошем расположении духа, чем он будет творить добро в плохом.
        - Ммм… Неужели в голове моего ученика наконец-то начали появляться умные мысли?
        - Они всегда там были, - огрызнулся я в ответ. - Только ты почему-то их всегда игнорируешь.
        - Да как их не игнорировать-то? Я же тебе дал прямую наводку на то, где искать Исаи, а ты пытаешься меня оскорбить, - хмыкнул Норобу.
        - Дал наводку? Да на что… Сэнсэй, неужели ты думаешь, что…
        - Конечно! Куда ещё пойдет освободившийся дух, который долго был без секса? - в комнату вошел сэнсэй.
        - Думаешь, пошел трахаться?
        - Не сомневаюсь. Он же хочет пуститься в отрыв, так что…
        - И ты не хочешь поймать его?
        - А что мы сейчас можем сделать? Обезвредить его? Это можно было сделать здесь, где онрё Мацуды ещё держалось за выход из дзигоку, а там… Там он будет гораздо сильнее. Даже наша скорость нас не спасет.
        В руках Норобу держал старинный пергамент. Он сдул пыль со стола и разложил раритет на поверхности. Я взглянул на пожелтевшую поверхность, но ни слова не разобрал. Вроде бы частично знакомые иероглифы, но смысла в них не было. Они походили на загорающих черных тараканов, которые вольготно раскинулись на морском побережье.
        - Что это? Рецепт куриной лапши? Почему иероглифы странно расположены?
        - Нет, Тень, это даже не рецепт приготовления мозгов для одной пустой головы. Это манъёгана, неофициальный язык японской аристократии. Сейчас этот язык уже подзабыт, и только истовые хранители традиций могут изъясняться на нём. Но вот оммёдзи должен знать его. На нем написаны многие труды из старины глубокой… Как раз на нём и должна храниться запись о том, как победить онрё.
        - Да? И совершенно случайно этот свиток оказался у тебя?
        - Дурак ты, что ли? - насупился сэнсэй. - Кто же такую редкость будет хранить у себя? Этот свиток хранится в библиотеке главного оммёдзи. Дзун Танагачи. Старый идиот, который верит в чистоту помыслов и колдовское братство.
        - А ты уже не веришь?
        - Потому и дожил до таких преклонных лет, общаясь с якудзой. Это Дзуну Танагачи легко - он закрылся в своей башне и общается только с приглашенными людьми. Меня он ни разу не пригласил… Да я бы и не пошел. Не о чем мне разговаривать с выжившим из ума стариком.
        Я только покачал головой. Это сколько же должно быть лет оммёдзи Танагачи, если сэнсэй называет его стариком?
        - Ладно, свиток с рецептом победы над онрё у Дзуна Танагачи. Исаи шляется по Кабуки-тё, а это что за свиток у тебя? Что это за хрень?
        - Старинный рецепт. Я думал, что вспомню его свойства, если приготовлю, но пока что не получается вспомнить…
        - И поэтому принес сюда? От пыли свиток не испортится?
        - На кухне запах стоит после зелья, вот я и вышел, чтобы не вдыхать его сверх меры. Я же пока не вспомнил, что это за зелье такое получилось.
        Из кухни и вправду потянуло странным запахом. Он чем-то напоминал булочки с корицей и изюмом. Приятный такой запах. Завлекающий. Я невольно сглотнул слюну.
        - А ты точно не ужин делал? Прям жрать захотелось…
        - Точно. Вот что это за рецепт? Вот никак не могу вспомнить… - почесал голову сэнсэй.
        Я подмел пол целиком. Теперь следовало вымыть пол, чтобы не осталось даже мельчайших осколков и можно будет принести циновки с улицы. Всё это время сэнсэй сидел, сжав голову руками. Так старательно сжимал, что были видны побелевшие костяшки пальцев.
        - Нет, всё равно не могу вспомнить. Похоже, что старость подкралась настолько незаметно, что я даже не успел приготовить ей чай для гостей… А ведь я должен был сохранить остатки чести, чтобы суметь принять её достойно…
        - Да причем тут честь и память? Сэнсэй, просто признайся, что тебе слишком часто били по голове.
        - Эх, я бы ударил тебе по голове, но не думаю, что это принесет какую-либо пользу. Даже сотрясения мозга не случится, ведь трястись там нечему…
        Я же только вздохнул и пошел за ведром воды и тряпкой. После помывки пол блестел, как у котика яйца. Можно было застилать циновками. На улице солнце уже почти полностью скрылось за крышами домов. Ещё немного и ночная жизнь придет на улицы Токио. Выползут те, кто днем отсыпается. Или же те, кто настолько заработался, что ему срочно нужна пьянка для снятия стресса.
        Сэнсэй всё также сидел за столиком. Он водил пальцем по иероглифам и шевелил губами. Похоже, что память о рецепте так к нему и не вернулась. Я неторопливо расстелил циновки. На двух из них остались следы от упавших свечей. Похоже, что их придется заменить.
        - Стесняюсь спросить, не пришла ли умная мысль в убеленную сединами голову?
        - Отстань, Тень, я в печали.
        - Понятно. Так что мы будем делать с Исаи? Может, у меня получится подпоить его и привести обратно? А что? В этом квартале и не такое случается.
        - В этом квартале ничего не случается. Он находится под защитой клана Татсунокучи, а этот клан никогда не позволит чему-либо случиться в месте, где деньги текут рекой. Наш клан в дружеских отношениях с ними, поэтому не стоит ссориться с…
        - А я и не собираюсь ссориться. Я только хочу найти Исаи, дать ему по башке и привезти сюда. Вполне невинное желание.
        - И этим действием ты можешь доставить клану большие проблемы. Ты не просто дашь по башке однокласснику - ты лишишь заработка другой клан якудзы. А что это, если не прямое оскорбление? Нет надо действовать хитрее и осмотрительнее. Нам нужен план, как поймать того, кто гораздо сильнее нас.
        - А если вызвать нового сикигами? Если заставим его вселиться в меня и тогда я накостыляю Исаи, а заодно покалечу Сэтору?
        Сэнсэй только горько вздохнул. Он открыл свою «погремушку», из которой сыпались на огонь волшебные крошки, и показал, что она почти пуста. Жалкая щепотка сиротливо пересыпалась на дне артефакта.
        - Увы, порошка для вызова почти не осталось. Чтобы его создать нужно не меньше недели. А это тоже время. Неизвестно, что выкинет твой друг за этот период.
        - А что он может выкинуть?
        Ответом мне был телефонный звонок. Я тут же подскочил к лежавшему мобильнику и присвистнул - на экране высветилась довольная рожа Исаи.
        - Алло?
        - Хуем по лбу не дало? - послышалось довольное хихиканье одноклассника. - Классная шутка, слямзил её у русских…
        - Похоже, что тебя обидели - всех выебли, а Исаи не увидели. Мы долго так можем перекидываться шутейками. Ты лучше вернись обратно. Вернись, а? Я всё прощу…
        - Дурак ты, хинин! Я не вернусь! Зато я узнал, что Сэтору не в курсе, кто убил его отца. Ха-ха, как интересненько! Интересненько же, скажи!
        - Ничего интересного, сплошной голяк. Исаи, ты сейчас в каком месте?
        - Ну, тут мыльно, влажно, тепло… В общем, тут классно. Но не в этом суть. Скажи, хинин, как тебе лучше будет умереть? В яме со скорпионами или на деревообрабатывающем станке, когда с тебя будут снимать стружку за стружкой?
        Я заметил, что сэнсэй прислушивается к нашему разговору. На заднем фоне действительно были слышны звуки капающей воды.
        На горячих источниках? В сэнто? Где он мог быть?
        - Я вообще не собираюсь умирать. А вот тебя я по любому грохну!
        - Конечно же грохнешь. Обязательно грохнешь… Но… Слушай, хинин, а мы с тобой так и не договорились по поводу «Черного кумитэ»! Помнишь, я сказал, что ты будешь выступать до тех пор, пока не сдохнешь? Так вот, пора бы вернуть тебя в настоящий мир боевых искусств. Я думаю, что на следующей неделе ты выйдешь на арену.
        - Никуда я не пойду, - буркнул я в ответ.
        - Пойдешь как миленький! Или я передам Сэтору последнюю просьбу его отца. Ну же, хинин, не будь таким букой. Дай мне позабавиться напоследок - покажи хороший бой. Если покажешь, то я… Я обещаю не трогать сэнсэя. По крайней мере, не убью его первым.
        Я поднял глаза на Норобу. Тот мрачно смотрел в ответ.
        - Ты же всё равно собираешься всех убить.
        - И что? Я не убью его первым - это уже плюс. Хинин, решайся! Или я расскажу всё Сэтору и мы с ним вместе распнем твоего учителя, как христианского бога, или же ты выступишь и потешишь мою душу. Не ссы, хинин! Или всё-таки решишь струсить?
        - Я не трус. И тебе ли этого не знать!
        - Я знаю это. И поэтому спрашиваю - ты согласен?
        Сэнсэй молчал. Он предоставил право выбора мне.
        - Слышь, утырок, я выступлю на «Черном кумитэ», но ты должен пообещать мне не трогать никого из моих близких!
        - Согласен! Но я первой трону не твоего близкого человека, а ту сучку, которая вытащила пули из моего пистолета. Помнишь, как ты меня убил? Она думала, что всё закончено, но… Я нашел её. Помнишь ту сисястую шатеночку? Конечно же она меня не узнала… Так вот, сейчас она меня обслужит, а потом… Хочешь домашнее видео? Могу скинуть!
        - Сука! Не трожь девку! Она…
        - Она продала своего господина! Я мог дать ей многое, а она продалась за грязные деньги грязного хинина. И я сейчас покажу ей, как это плохо - предавать старшего комиссара Мацуду…
        После этого телефон отключился.
        Я перевел взгляд на сэнсэя. Тот кашлянул и показал мне на мобильник:
        - Ты можешь и дальше сидеть столбом. Но можешь позвонить Мизуки и попросить пробить то место, откуда звонил этот ублюдок.
        Звон от удара ладонью по лбу можно было услышать за три квартала. И чего я сразу об этом не подумал?
        Звонок Мизуки занял времени меньше минуты. Ещё через пять минут она перезвонила и сказала, что вызов был произведен из «влажных спален» Кабуки-тё. Сэнсэй после этого с усмешкой взглянул на меня. Вроде как он был прав.
        - Собираемся и едем! - сказал я.
        - Да-да, конеч…
        Со стороны послышался звук падения тела, а после звон разбитой посуды.
        Опять осколки убирать!
        Мы с сэнсэем за доли секунды оказались возле двери на кухню. Там, на полу, лежал бездыханный Киоси. На его губах пузырилась пена, а возле носа был виден оранжевый ободок. Разбитая чашка с тем же оранжевым напитком лежала рядом.
        Вот ещё чего не хватало для полного счастья. Похоже, что непоседливый тануки пробрался на кухню, чтобы потихоньку стырить кое-что из продуктов и отсидеться в безопасном месте. Пробрался и не смог удержаться от того, чтобы не хлебнуть так вкусно пахнущей жидкости.
        Каков стервец? Побоялся, что его тоже привлекут к уборке и выждал момент, когда мы будем в комнате и будем заняты. Ох и хитрюга. Только его хитрость на этот раз не удалась - похоже, что он отхлебнул не из той чашки.
        Сэнсэй всплеснул руками:
        - Я вспомнил, что это за рецепт!
        Я же подскочил к Киоси, нажал на сонную артерию.
        Она не пульсировала!
        Я тут же перевернул маленького тануки на спину, начал делать искусственное дыхание через платок и непрямой массаж сердца. Увы, все мои усилия пропали даром. Тануки не подавал признаков жизни. Он лежал на полу, в окружении осколков и выглядел таким умиротворенным, как будто только что наелся от души горячей кукурузы.
        Лечение из ладоней не помогало - я не знал, где болит у маленького тануки. Синеватый дым растекался по телу лежащего Киоси и спадал на пол. Сэнсэй же стоял в дверях и покачивался с пятки на носок. Похоже, что произошедшее с Киоси его нимало не интересовало.
        - Сэнсэй! Что за рецепт? Что с Киоси? Сердце не бьется!
        - Он сдох, - спокойно пожал плечами сэнсэй.
        Глава 4
        Вот как вот можно быть таким спокойным? Это же не какая-то дворняжка с улицы отмучалась - это друг и соратник. Это даже ученик, пусть и по кличке «Убыток». Я не верил своим глазам - да не может сэнсэй быть настолько жестоким.
        Ну да, натворил Киоси дел, но ведь это всё решаемо… наверно. А так… Стоять, прислонясь к косяку и смотреть на лежащего малыша-тануки… Который ещё и умер из-за того, что кто-то не закрыл чашку с позабытым зельем.
        Пусть Киоси и взял её без спроса, но ведь его потом можно наказать за это? Можно в угол поставить, на колени, на горох. Но не лишать же просто так жизни, а потом любоваться делом рук своих?
        Нет, я вообще не могу такого понять! Не могу понять и принять!
        Я быстро перевернул Киоси на живот, перекинул его через колено и попытался вызвать рвотные массы. Да куда там… Легче было бревну блевануть, чем холодеющему Киоси.
        Провел рукой по мальчишеской голове, взъерошил жесткие волосы. И что? Это всё? И мальчишка вот так вот просто умрет на полу старого колдуна из-за дурацкой ошибки?
        - Неужели нельзя ничего сделать?
        - Можно. Выволоки его на улицу, чтобы не вонял. Оно… знаешь ли… когда человек умирает, то и обосраться может. Вот поэтому иногда хочется повеситься с тоски, а как представишь, что зайдет та же Мизуки, а я вишу с высунутым языком, да ещё и обосранный… Нет, лучше пока небо покопчу.
        - Ты, коптитель! - не выдержал я. - У тебя ученик умер, а ты только о себе думаешь! Нельзя же быть таким…
        - Каким? - с легкой ухмылкой спросил сэнсэй.
        - Таким распиздяем! - сорвалось с моих губ. - Он же уходит от нас! Он умирает! А ты стоишь и языком мелешь! Давай, сделай что-ни… Ой-ё…
        Сэнсэй сделал «что-нибудь». Он подхватил моё оставленное ведро с грязной водой и окатил меня с ног до головы. Волна хлестнула в лицо, заставив меня проглотить остальные колючки под языком.
        - Охладись чуток, Тень, а то ты слишком раздухарился. Ладно, пошутил я над тобой и будет. Ничего с твоим подручным не случится. Он выпил зелье, которое погружает в летаргический сон. Неужели ты думаешь, что я буду хранить свитки без особой отметки? Чего ты киваешь, стервец? Слишком уж ты плохо обо мне думаешь. Через три дня очнется и будет бегать как ни в чем не бывало. Но вот по поводу оттащить я не шутил. За это время он обделаться может по уши. Вытащи его в палатку. Пусть там полежит, всё не так вонять будет.
        - Вот же ты…
        - Распиздяй? Я запомню это название, дорогой ученик, - хмыкнул сэнсэй. - При случае напомню.
        - Но я же не знал!
        - А тут и знать нечего. Ты должен безоговорочно доверять старшему брату. Якудза только на этом и держится. На доверии, служении оябуну и незыблемости традиций. Ты можешь прочитать кодекс правил, который висит на самом видном месте генерального офиса. Один из пунктов гласит: якудза не должен себя вести непристойно и отступать от принципа уважения старшего младшим. Сейчас ты нарушил этот пункт. И как же ты себя будешь вести дальше?
        Я угрюмо взглянул на сэнсэя. Шутит или нет? Вроде бы не похоже - лицо серьезное, сморщенное.
        Блин, там девчонку хотят замочить, а он тут решил меня вежливости поучить? И ведь не скажешь ничего в ответ - любое слово может повернуться против тебя.
        - Молчишь? А ведь ты должен хотя бы покаяться и извиниться передо мной. Как сказал один из оябунов якудза: «Когда якудза грабит людей, связывается с наркотиками, нападает на жителей, членов их семей и детей - это больше не якудза, это просто мафия». К таким бы я отнес и тех, кто оскорбляет своих учителей. Неужели ты стал мафией, Тень?
        - Прости, сэнсэй, - сказал я. - Я был неправ. Я не должен был выпускать эмоции на волю. Я лишь…
        - Да понимаю я, - махнул рукой Норобу. - Ты всего лишь увидел мертвого друга и подумал, что можешь его оживить. Знаешь, я бы на твоём месте обложил сэнсэя покрепче…
        Вот теперь на лице Норобу показалась улыбка.
        - Что-о-о?
        - А то - между собой мы можем сраться сколько угодно, но на людях тебе необходимо выказывать мне почет и уважение.
        Я сидел в луже воды, с мертвым Киоси на руках, облитый, оплеванный и должен был уважать сэнсэя? Похоже, что вся гамма эмоций отразилась на моём лице, так как Норобу поднял руки и произнес:
        - Всё, хватит рассиживаться. Пошли ловить твоего Исаи. Отнеси Киоси, переоденься и выдвигаемся…
        - Но как мы будем его ловить? Он же быстр, как понос.
        - Я возьму с собой наручники из магического металла. По крайней мере, он не сможет воспользоваться оммёдо, а это уже половина победы.
        Мне оставалось только вздохнуть на это. Но спорить дальше было чревато. Та рыженькая девчонка могла в любой миг оказаться лицом к лицу с возродившимся маньяком, поэтому следовало торопиться.
        Киоси я спрятал в его уличной палатке. Накрыл покрывалом, подложил руку под щеку. В общем, сделал вид, что он спит. Если никто не будет его окликать, то может и прокатить. После этого быстренько умылся, переоделся и вышел к сэнсэю. Тот уже был нарядно одет. Серое кимоно с вышитыми золотой нитью тиграми облегало сухонькую фигуру старика. Жидкие пряди волос и бородка тщательно расчесаны и топорщились веселенькими завитушками.
        - Сэнсэй, ты как на свадьбу собрался, - не удержался я от подковырки.
        - А что? В моём возрасте секс как первая брачная ночь у молодых - неуверенность, желание и преждевременное семяизвержение, - хмыкнул Норобу. - Поэтому буду брать опытом и видом…
        - То есть ты тоже…
        - Неужели ты думаешь, что если этот засранец не появится в Кабуки-тё, то я упущу шанс наведать старых подруг? Эх, знал бы ты, сколько веселых ночей я украшал криками страсти…
        - Не знаю и знать не хочу, - буркнул я в ответ.
        - Ну и дурак, - улыбнулся старик. - А между тем, хозяйки лав-отелей ещё помнят меня. И знаешь что… Одна из них, госпожа Хадзуки, даже помогла с розыском той рыжевласки…
        - Неужели той самой? - недоверчиво покосился я на старика. - А если это другая?
        - Нет. Это Миюки, - уверенно сказал Норобу. - Сейчас она взяла другое имя, но разве от якудзы можно что-то утаить? Её скрыли от возможного преследования Хино-хеби-кай. Но после того, как она рассказала всё о неизвестном мужчине, который прокрался в спальню старшего комиссара, ей разрешили остаться в Токио. Сэтору Мацуда махнул на неё рукой, ведь она побывала под воздействием порошка правды. Единственно, что Сэтору не знает пока об антидоте, который помогает врать… Но я иногда узнаю, как у девчонки дела - вдруг кто из Хино-хеби захочет с ней поближе познакомиться?
        - И пока никто не знакомится?
        - Хино-хеби сейчас не до этого. Сам знаешь, что между ними и Тораноаши развязалась война. Вернее, ты её развязал.
        - Было дело… А каков план?
        - План прост - ты посидишь с девчонкой во «влажных спальнях», а я побуду рядом. Как только Исаи придет, мы его атакуем, нацепим наручники и притащим обратно. На этот раз постарайся всё-таки войти в режим ускорения. Я знаю - ты можешь. Видел, как управлялся с тем обдолбышем в зверином обличии.
        - Я тогда за тебя испугался. Ладно, план - говно, но лучше нет. Выдвигаемся. Веди меня, мой престарелый…
        - Распиздяй, - закончил за меня сэнсэй.
        - Эх, чувствую, что ты мне долго будешь это вспоминать, - покачал я головой.
        - А ты как думал? Оскорбление старшего брата вообще-то карается отрубанием мизинца. Но ты тогда не сможешь правильно делать мудры, а это чревато для нас обоих. Поэтому пока поставим галочку и поедем. Госпожа Хадзуки пообещала придержать девочку для тебя. Она думает, что ты будешь её ублажать, так что возьми побольше денег.
        - Возьму столько, чтобы всем хватило, - с улыбкой ответил я.
        - Эх, опять ненужные траты, бесполезные хлопоты… Убил бы Мацуда девчонку - глядишь и подобрел бы…
        - Сэнсэй, я вызвал такси, - сказал я, сделав вид, что не слышу бормотание.
        Таксист привез нас в Кабуки-тё. Сэнсэй Норобу выскользнул в тот момент, когда машина только-только остановилась. Я посмотрел ему вслед и вздохнул - понятно, платить опять придется мне.
        - Если хотите, то я могу за небольшую плату провести вас туда, где невообразимо чувственные девушки сделают вам… - начал было негромко таксист, когда я протянул ему деньги.
        - Ещё одно слово и невообразимо чувственные мужчины накостыляют тебе по шее! Ишь ты, небольшую плату он захотел! - раздался голос сэнсэя с улицы. - А ну езжай отсюда, пока шины в целости. Ух, до чего же народ оборзел - отбивают хлеб у кликуш.
        Такси стартовало с места, не дожидаясь новых гневных тирад сэнсэя. И это правильно - обвинения пожилого человека в квартале удовольствий вряд ли пройдут мимо тех ушей, кому они адресованы. А тут уже таксисту не поздоровится - он и в самом деле своими словами создавал конкуренцию зазывалам. Мало кому нравится такая нездоровая конкуренция… Скорее всего могут запомнить номера машины, а наутро обрадовать владельца прорезанными шинами. И это только на первый раз.
        Если вы вдруг посчитаете сэнсэя стукачом, то можете попытаться представить, как бы вы почувствовали себя, если бы ваша премия ушла другому человеку, который добыл её не вполне законным путём.
        Мы же тем временем зашли в один из лав-отелей, где номера снимаются на час-два или чуть больше. Возле входа нас приветствовали выкрашенные в золотой цвет слоны, вставшие на задние ноги и выпрямившие хоботы вверх. На вершине каждого хобота красовался полураскрытый цветок лотоса, сделанные так искусно, что… В общем, под ночным освещением казалось, что слоны вытягивали вовсе не хоботы, а огромные фаллосы.
        - Прекрасные статуи. Сразу же намекают, что внутри ждет только покой и уединение, - покачал головой Норобу.
        - Да уж, с такими хоботами разве что орехи колоть. Ну что, веди же меня в сад разврата, дорогой сэнсэй.
        - Идем, - кивнул Норобу и толкнул массивные коричневые двери с золочеными ручками.
        За дверями нас встретили большие китайские фонарики, стеклянные бусы, картины на стенах и невысокая старушка в кимоно, которая была так густо накрашена, что походила на засохшую малярную кисть. Если где и есть конкурсы на белые старческие лица с намалеванными глазами, мелкими губками и бровями враскось, то эта взяла бы главный приз.
        - Доброй ночи, госпожа Хадзуки, - вежливо поклонился сэнсэй. - Ваша красота как всегда настолько ослепительна, что ваш дом сияет сильнее тысячи солнц.
        - Доброй ночи, господин Норобу. Вы как всегда обходительны и учтивы, - также поклонилась женщина. - Знали бы вы, как часто я вспоминала вас и ваши приключения в нашем квартале. Если бы вы ещё и заходили почаще, чтобы мы могли вместе предаться воспоминаниям…
        - Они всегда ласкают мою память лепестками сакуры. Оборачиваясь на свою прошедшую жизнь, могу сказать, что в ней было мало светлых моментов. А большинство из них связано с вашим именем, - ещё глубже поклонился сэнсэй.
        Я кланялся вместе с ним. Проклятый японский этикет. Если эти два престарелых любовничка продолжат дальше соревноваться в искусстве лести, то напрочь забудут, зачем мы здесь. Так и будут беспрестанно кланяться и говорить друг другу любезные скабрезности.
        Но мы-то тут за другим!
        Я вежливо напомнил о себе покашливанием. Сэнсэй даже не обратил на меня внимание. Тогда я поклонился изо всех сил так, что коснулся носом выпрямленных коленей. После этого встал и сказал удивленно глядящим на меня старикам:
        - Простите, что сейчас прерываю ваш очень красивый и поэтичный разговор, но позволено ли будет мне поинтересоваться - не приходил ли к вам молодой человек с прической как у компьютерного ежика? Его ещё зовут…
        - Молодой человек, у нас гости редко называют своё настоящее имя, - осадила меня холодным голосом женщина. - Господин Норобу, что это за грубиян рядом с вами? К тому же ещё и хинин… Он ваш чистильщик тапочек?
        Я даже ошалел слегка от такой резкой перемены. Только что пожилая женщина улыбалась, любезничала с сэнсэем, а в следующий миг на её месте оказалась Снежная Королева. Да-да, по-другому и не скажешь. Каждое слово падало льдинкой на красный ковер и разбивалось на мелкие кусочки, оставляя за собой след инея.
        - Простите его, госпожа Хадзуки. Этот неотесанный кирпич на самом деле драгоценный камень, а я тот самый гранильщик, который должен вытесать из него совершенный алмаз. Мой ученик, Изаму Такаги. Да, он хинин, но очень хороший мальчик. Ещё бы научился язык держать за зубами и слушать, что ему говорят, - покачал головой сэнсэй.
        - Да уж, тяжело вам приходится, господин Норобу. Сейчас такая молодежь пошла, что хоть стой, хоть падай. Не слушают и не уважают старших, прекословят и думают, что они умнее. А как только что-либо случается…
        - Так сразу же бегут за советом, - подхватил Норобу. - Увы, мы с вами были такими же, госпожа Хадзуки. Это сейчас мы стали чуть старше, опытнее, а вы ещё и красивее…
        - Ну что вы, господин Норобу… Вы меня смущаете, - приложила ладонь к наштукатуренной щеке старушка.
        - А как смущается моё сердце, когда я вижу вас во всем блеске и великолепии…
        Ну вот, опять затянули свою волынку. Похоже, что они могли начать разговор на любую тему, а потом съехать на привычную лесть. И как долго это будет продолжаться?
        Впрочем, пока что не слышно криков, не слышно полицейских сирен и не раздаются выстрелы на улице. Значит, Кабуки-тё пока что живет обычной веселой жизнью.
        Я ждал целых пять минут… Представляете? О чем можно говорить пять минут при встрече? Просто поздоровались, чмокнули друг друга в щечку и потом перешли к делу. Но нет, этот японский политес.
        Старики рассыпались друг перед другом в вежливых словах, льстивых словах, красивых словах. Они сыпали ими беспрестанно, словно стремились перещеголять друг друга в льстивом батле. Им бы на антибитве реперов выступать, вот там бы взяли первый приз. А так… Я стоял, они кланялись и любезничали.
        Много ли я узнал из их слов? Только то, что сэнсэй у меня духовитый мужик, а старушка раньше была самой красивой из всех женщин мира. Это можно было уместить и в одно предложение, а не рассыпаться по ковру блестящим бисером.
        Эх, в таких случаях мне вспоминается мой друг, с которым жили в одной общаге, когда учился. Пашкой его звали. Так вот этот Пашка, на утро после вечеринки, очень любил поговорить. А так, как нам нужно было переться около двух километров то в основном он говорил со мной. И мог нести всякую чушь, вроде чукчи из анекдота, который что видел, то и пел. А я всегда жутко страдал с похмелья, так что вы можете представить себе моё состояние, когда я шел рядом.
        И вот в один из таких прекрасных дней, когда я уже примерился к валяющейся в траве палке, чтобы огреть ею излишне болтливого товарища по спине, в моей голове что-то щелкнуло. Вот как будто переключили клавишу выключателя. Щелк! И я уже не слышу своего товарища. Он что-то говорит, а я не вникаю! Идет только жужжание, как от басовитого шмеля. Жужжание и только! Я иду рядом с ним и только поддакиваю в тех местах, где Пашка набирает в грудь воздуха.
        В этот момент я понял, что познал дзен, и мне уже не страшны рассуждения Пашки о кузнечиках, комарах, голых ножках и прочей белиберде, которую он увидел на улице.
        Вот в таком же примерно состоянии я и провел пять минут раскланиваний и любезничаний. Включился только в тот момент, когда понял, что два старика смотрят на меня.
        - Доброй ночи, уважаемая госпожа Хадзуки. Прошу прощения за свою грубость и нетактичность, но не могли бы вы всё же ответить на мой вопрос? Не заходил ли к вам мой одноклассник с торчащими во все стороны волосами?
        - Нет, молодой хинин. Никого такого я не видела. К тому же, как только господин Норобу позвонил, я тут же дала задание на дозор для нашей охраны. Найти фотографию твоего одноклассника в сети не составило труда - вы же молодые-озорные всюду оставляете свои физиономии. Даже не задумываетесь, что они могут быть использованы полицией или же преступниками.
        - Госпожа Хадзуки, о каком дозоре вы говорите? - поднял я бровь, проигнорировав извечный стон о хреновой молодежи.
        - В квартале Кабуки-тё есть специально обученные люди, которые находятся на всех входах в квартал и не пускают тех, на кого им указали, - терпеливо пояснил Норобу. - Если же указанные люди прорываются, то тогда тут уже вступают силы якудзы. Они быстро объясняют правонарушителям их неправоту и нежелание их видеть в квартале.
        - Ну, слабое утешение, - покачал я головой. - Исаи может запросто мимо них проскользнуть.
        - Всё-таки утешение, - отрезала госпожа Хадзуки. - Как бы быстр не был твой Исаи, но камеры всё равно его засекут. А это уже будет предупреждение для нас. Тут не всё так просто, мальчик-хинин. Тут крутятся большие деньги, которые нужно оберегать. Поэтому нас и берегут, чтобы не дай боги что-то с нами не случилось.
        - Хорошо если так, - проговорил я.
        - Но всё-таки, чтобы всё прошло успешно, мы будем охранять Миоки, - сказал Норобу.
        - Да, конечно. Господин Норобу, мы можем с вами посидеть в комнате напротив, а молодой хинин… - госпожа Хадзуки стрельнула в мою сторону глазками. - Молодому хинину Миоки хотела высказать благодарность наедине. Хотя, судя по его поведению, благодарности он явно не заслуживает.
        Я опустил голову. Вот ещё. Я же извинился!
        - Проводите же нас, прекрасная госпожа Хадзуки, - улыбнулся сэнсэй. - И угостите меня чаем. Я помню, как вы прекрасно умеете заваривать хосино-мидори…
        - Ну что вы, я всего лишь люблю своё дело, - загадочно улыбнулась хозяйка отеля в ответ.
        Госпожа Хадзуки позвала девушку из прислуги, наказала ей встречать гостей, а сама взялась проводить нас.
        Сам отель представлял из себя среднюю гостиницу, где люди пережидают пару-тройку дней перед перелетом. Чистенько, приятненько, но небогато. Нет той пафосной позолоты, которой гордятся пятизвездочные отели. Всего лишь временное пристанище. Либо уголок, где можно без посторонних глаз заняться сексом.
        Мы поднялись на третий этаж. Госпожа Хадзуки приглашающим жестом распахнула дверь перед сэнсэем и поклонилась. Мне же она показала на дверь напротив.
        Я подмигнул сэнсэю, мол, не теряйся. Тот сделал вид, что ничего не заметил. Он важно прошел в номер, и госпожа Хадзуки закрыла за ними дверь. Мне ничего другого не оставалось, кроме как стукнуть пару раз в номер по соседству, а потом дернуть дверь.
        Дверь распахнулась также легко, как и моя челюсть, которая отпала, когда я увидел обнаженную рыжеволосую девушку на кровати. Она чуть застенчиво улыбнулась и поманила меня пальчиком.
        Глава 5
        Мой удивление граничило с офигеванием, если не сказать похлеще. Тут за порогом маньячилло с торчащими во все стороны волосами носится, как заправский ирокез, вышедший на тропу войны, а она тут…
        - Не помешал, Миоки? - спросил я, уставившись на её пышную грудь.
        - Ничуть, Изаму-кун, - промурлыкала она, потянувшись сытой кошкой. - Я ждала тебя.
        От этого потягивания у меня внизу живота потяжелело. Темно-розовые соски уставились на меня тупыми наконечниками затаившихся стрел любви. Я старательно отводил взгляд от небольшой тропинки интимной стрижки, по которой спускался вытатуированный скалолаз. Спускался в ущелье…
        - Вообще-то нам сейчас нужно поостеречься, а не заниматься глупостями, - пробормотал я, всё также пялясь на стены, потолок.
        Взгляд всё равно притягивал тот самый скалолаз. Знает ли он, что ждет его внизу? Знает ли, какая его там ждет жопа?
        Тьфу ты, о деле надо думать, а не о пути вытатуированного скалолаза. Ему-то хорошо, он висит и не колышется, а мне каково?
        - Я согласна перейти к более серьезным вещам, - с легкой улыбкой протянула Миоки. - Я могу по разному поблагодарить тебя за спасение и вообще…
        - Вот «вообще» не надо, - сказал я, отведя взгляд в очередной раз. - Японо туристо, облико морале! Ферштейн?
        - Ух, ты ещё и по-иностранному ругаться можешь? Ты крайне интересная личность, Изаму-кун. Я восхищаюсь, как ты всё провернул с комиссаром Мацуда, а ты ещё и иностранные языки знаешь… Можешь меня как-нибудь красиво обругать? Меня это заводит…
        Вот жеж… И ведь вроде льстит, а с другой стороны - приятно же. Умеет Миоки делать приятно… и скалолаз так подмигивает, как будто о многом знает. Но черт побери! Надо держать себя в руках! Надо! Надо!
        Хотя, гораздо охотнее я подержал бы в руках кое-что другое…
        - Миоки, ты понимаешь, что сейчас вообще происходит?
        - Меня хочет убить какой-то маньяк, - пожала плечами Миоки. - Думаешь, что это в первый раз? Да если бы за каждого маньяка, которого я встречала на жизненном пути, мне давали сотню иен, то я давно бы миллионершей стала.
        Ага, значит, она не знает, что за ней вышел на охоту не просто маньяк, а тот самый, которого она помогла отправить в преисподнюю. Миоки тем временем легко соскользнула с кровати и подплыла ко мне плавной походкой. Её огромные карие глаза смотрели так, словно старались затянуть в свою глубину, заворожить, заколдовать.
        - И что? Ты не боишься?
        - С тобой рядом мне ничего не страшно. И ещё, Изаму-кун, в нашем отеле есть десятки лазерных ловушек, внизу сидят два охранника уровня «Специалист», рядом находится оммёдзи клана «Крылья ветра», а передо мной стоит смущенный воин. Самый сильный воин из тех, кого я только знаю. И это не лесть, Изаму-кун. Ты и в самом деле на многое способен… Так позволь же мне хотя бы отчасти поблагодарить тебя за то, что ты сделал…
        Я вздрогнул, когда она взяла меня за руку и положила ладонь себе на грудь. На такую теплую, мягкую, сочную…
        Не знаю, сколько во мне лопнуло нервов в тот момент, когда я смог отодвинуть руку в сторону. Похоже, что я постигаю тот самый дзен, когда получается усмирить плоть. И в этот момент Миоки кладет мою вторую руку на свою грудь…
        Очнулся я уже на надувном матрасе… Да, есть такие матрасы во «влажных спальнях», в тех местах, где боди-массаж делается человеческим телом. Что представляет из себя это извращение? Довольно-таки интересное занятие, скажу я вам. Если когда-нибудь надумаете такое делать, то весьма рекомендую… со второй половинкой. Тут вам и массаж, и помывка, и снятие сексуального напряжения.
        Клиента раскладывают на надувном матрасе - чтобы было потом легче помыть после банных утех. Под голову кладут подушку, накрытую простыней. Она ещё служит и упором для захвата рук. Массажистка или массажист (кому как нравится) поливает вас и себя подогретым прозрачным маслом для эротического массажа. Лучше всего подогреть его в руках, чтобы не ежиться от холодных прикосновений. После этого начинает ластиться и тереться о вас со всех сторон, попутно разминая и разглаживая тело. Масло дает достаточную силу скольжения, феромоны возбуждают, а элементы массажа расслабляют натруженное тело.
        В общем, очнулся я в тот момент, когда Миоки наносила на мою спину теплое масло. Причем на голое тело… И когда только успел раздеться?
        Эх, вот что молодость делает - когда кровь приливает к нижней головке, она отливает от верхней, и та перестает соображать. Уже не раз ловил себя на мысли, что в своём мире смог бы удержаться от секса, а в этом… В этом гормоны берут верх над разумом. Если вы молоды, то вы меня понимаете, если были молоды, то понимаете лучше кого бы то ни было.
        - Что же ты делаешь? Мы же должны… - попытался я воспротивиться теплой прозрачной жиже, пахнущей лавандой.
        Пытался ускользнуть от теплых рук и цепких пальцев. Да куда там…
        - Изаму-кун, ну что ты как девочка? Не ломайся, я всего лишь сделаю тебе массаж. Ну, куда ты пополз? Не уползай, ты мне мешаешь…
        А ползти было трудно. Тем более трудно тем, что восставшая плоть уперлась в валики надувного матраса и не пускала на волю. А уж когда ещё оскальзываешься на масле, то побег из ванной и вовсе комнаты становится проблематичным.
        - Миоки, будь серьезнее! Ох, не хватай меня за яйца… хотя нет, схвати разочек. Да как же ты это делаешь? Нет-нет-нет, нам… Да твою же дивизию, я и в самом деле, как девочка в первый раз… Но нам всё равно нужно быть настороже… Нет, не грудью по роже, а настороже! Да что же ты со мной дела…
        Миоки весьма умело заткнула мой фонтан красноречия своей пышной грудью. Да, она скользнула рыбкой по моему телу и как пробкой бутылку заполнила полость губ. Вот чем лучше всего заткнуть рот неуверенного в себе мужчины. Нет, я не то чтобы был неуверен в себе - как раз моя уверенность торчала каменной башней. Я был неуверен в другом - не возникнет ли снова тот самый гребаный закон подлости и в самую пикантную минуту не ворвется ли этот бешеный сикигами в теле моего друга?
        А Миоки тем временем ловким броском через бедро заставила меня принять нужное положение. Я уткнулся лицом в подушку. Бороться с девушкой, облитой с ног до головы маслом было нереально. Нет, конечно можно было её вырубить, но почему-то очень не хотелось. Наоборот, тело хотело лечь и расслабиться. Хотело получить то самое удовольствие, вместо которого обычно огребало синяки и ссадины.
        По моей спине прокатились кругляши крепких грудей. Я чувствовал, как набухшие соски терлись о кожу. И это было приятно.
        Ухо пощекотало дыхание Миоки. Она обхватила мою талию ногами и принялась разминать мне плечи. Низом спины я ощущал её жаркую промежность, которой Миоки двигала по моему позвоночнику. И это тоже было приятно.
        Мой каменный член едва не проткнул прорезиненный матрас, пока девушка скользила телом по моей спине, пока нежными движениями рук не заставляла расслабиться каждую мышцу, пока её горячее дыхание на моих ягодицах вызывало оторопь и заставляло мурашки гоняться друг за другом.
        - О-о-о, Миоки… мы должны остановиться, - я всё-таки нашел в себе силы сказать это.
        - А мы скоро и остановимся. Да-да, мой Изаму-кун, мы скоро так резко остановимся, - прошептала мне на ухо девушка, когда в очередной раз проехалась телом по моей спине. - Не тревожься за это. Доверься мне.
        И я доверился. Доверился настолько, что даже позволил себе закрыть глаза. Уже с закрытыми глазами я почувствовал, как Миоки скользнула под мою левую ногу и ткнулась своей обжигающей пещеркой в мои напряженные яички. И это тоже было приятно. Конечно же приятно - мою ногу массируют крепкие пальцы, которые скользят и чуть ли не срываются от сжатия, а яички массируют влажные губы.
        Непередаваемые ощущения, скажу я вам. Потом в действие пошла вторая нога, когда Миоки рыбкой протиснулась под неё. Пальцы похрустывали, щиколотки пели от удовольствия, а пятки вообще находились на седьмом небе от счастья. Надо ли упоминать о кайфе для яиц? Думаю, что вы и сами всё поймете.
        А потом меня перевернули.
        Вот прямо так легко и незатейливо, что я даже ойкнуть не успел. Только шлеп! и я уже лежу на спине, а по мне теплой улиткой ползает Миоки. Её груди плавно скользят, переваливаются упругими шарами. Сосочки щекочут грудь, живот, спускаются ниже и вот уже мой член оказывается в упругом плене, состоящем из двух чудесных дынек.
        - Какой же он твердый, Изаму-кун, - проворковала Миоки. - Да им можно орехи колоть…
        - Мы… должны… остановиться… - из последних сил сказал я.
        И что вы думаете - мы остановились? Да вот фигушки.
        Я пытался сосредоточиться на крашеном потолке, на коричневых с зелеными листочками плитках на стене, на блестящем кране, но всё было бесполезно - умелые руки Миоки заставляли забыть обо всём на свете. Тело кричало от наслаждения, но я мычал - всё-таки я мужчина и кричать не должен.
        Миоки оседлала меня сверху. Она скользила по моему правому бедру, растирая живот и периодически прикасаясь сосками к возбужденному члену. Загадочная улыбка вкупе с лисьим разрезом глаз делали её похожей на… кицунэ!
        Перед глазами мелькнула догадка - а не происки ли это Шакко? Может, снова наводит на меня… ох… как же хорошо она всё на меня наводит…
        И в то же время… Я защищен от сглаза, от наведения порчи, от… от вездесущих титек не защищен. На миг мне показалось, что Миоки вся состояла из скопления упругих грудей - настолько они были всюду…
        Миоки скользила по моей ноге, разминала мой живот, грудь, плечи. Она чуть покусывала мочки ушей, когда добиралась до них и целовала в бедро, когда спускалась обратно. Вот так вот и моталась плавно туда и обратно. Несмотря на сексуальное возбуждение и расслабление всего тела, мне всё-таки хотелось улыбнуться, когда я представлял нас со стороны. Это было то ещё зрелище.
        И как-то так получилось само, что я оказался внутри Миоки. Вот только-только она куснула меня за ушко и поплыла вниз, чтобы снова оказаться на бедре, как я чуть двинул в сторону тазом…
        - Ах! А вот такого я не предвидела, - прошептала Миоки, когда я вошел в неё совсем чуть-чуть.
        - Проказница, как же ты такое не предвидела? Да ты вертелась возле него, как заведенная, - проговорил я в ответ.
        - От тебя ничего не скрыть, Изуми-кун…
        - А и не надо ничего скрывать, - легкий толчок бедрами. - Я же открыт к общению, - ещё один толчок. - Готов к проникновенному разговору и осознанию всей глубины наших рассуждений…
        - Неужели хочешь проникнуть на всю глубину? - чуть подняла бровь Миоки. - Ох, какой же горячий и большой…
        - Проникнуть на всю глубину? Со временем можно попытаться…
        Миоки запрокинула голову, закатила глаза и начала двигать бедрами, постепенно запуская меня в себя. Она опускалась всё ниже и ниже, насаживаясь на торчащий член и обволакивая его горячей теснотой. Она почти достигла белесого обруча презерватива и тут же начала движение вверх. И когда только успела надеть презерватив? Вот что значит расслабился - даже не чувствовал ласковые прикосновения…
        - Как же хорошо, Изаму-ку-у-ун, - простонала Миоки, когда медленно опускалась в очередной раз.
        Она всё также поднимала голову к потолку, предоставляя мне шанс любоваться точеной шеей, большой грудью, плоским животом и широкими бедрами. Я погружался в неё и выныривал почти полностью только для того, чтобы погрузиться вновь.
        Через пять минут неторопливого секса Миоки улыбнулась с небольшой проказинкой и выпрямила ноги в идеальном шпагате. После этого она оттолкнулась от моей груди руками и четыре раза обернулась на члене вокруг своей оси. И это было приятно.
        - Как тебе, Изаму-кун? - спросила Миоки.
        - Чудесно, - вырвалось у меня.
        - Тогда дальше будет лучше, - сказала Миоки, а после оттолкнулась сильнее и раскрутилась ещё.
        Благодаря маслу она не встречала сопротивления, выпрямленные в шпагате ноги проносились над моим носом. Она отталкивалась и отталкивалась. На краткий миг мне это напомнило вертящиеся лопасти вертолета. Я даже подумал, что мы сможем взлететь над надувным матрасом. Что он вообще для этого и предназначен - ловить падающих людей, чтобы смягчить удар.
        Миоки вращалась уже так быстро, что я даже успел испугаться - вдруг она сорвется вбок и тогда мой торчащий член будет сломан? А что, такое тоже могло быть. Но всё-таки это была секунда испуга, следом меня захлестнула волна горячего приближающегося оргазма.
        - Миоки! - вскрикнул я, когда поймал в воздухе вертящиеся «лопасти» и насадил на себя полностью.
        - О-о-о, Изаму-у-у-у! - простонала она в ответ и изогнулась так, что коснулась головой своей попки. После этого она забилась в пароксизме оргазма.
        Я же испускал из себя сперму с такой силой, что обеспокоился выдержкой резинового изделия - выдержит ли? Выдержал. Когда Миоки вернулась к прежнему состоянию, то я вышел из неё, придерживая резиновое кольцо. И резиновое изделие выдержало такую проверку.
        Капли влаги стекали по груди Миоки, когда она потянула меня за собой, к смесителю с шлангом, укрепленным в стене на уровне пояса. Я присел на небольшую пластиковую табуретку, возле слива в полу, а Миоки открыла смеситель и подставила руку под струю воды. Плеск наполнил небольшую влажную спальню. Девушка отрегулировала температуру воды и направила её на мои ноги.
        Теплые струйки ударили по коже.
        - Я сейчас смою масло, а то оно будет мешать при перемещениях, - улыбнулась Миоки.
        - Конечно, а я буду только рад этому, - ответил я, подставляя спину под упругие струи.
        На тело легли пузырьки от вспененного шампуня. Они лопались и щекотали расслабленную кожу.
        - Ох, Изаму-кун, а ты всё также не собираешься успокаиваться, - прощебетала девушка, когда коснулась моего вздыбленного члена.
        - Вообще-то я собираюсь поплескаться ещё и в ванной, - подмигнул я ей.
        - Да? Тогда прошу за мной.
        Она потянула меня в небольшую ванну, которая была наполовину заполнена подсиненной водой с ароматом сирени. Но стоило ей только повернуться ко мне спиной, как я совершил небольшой маневр, заставивший Миоки вскрикнуть от неожиданности, а меня заурчать от удовольствия. Я снова вошел в девушку.
        Миоки уперлась руками в края ванной и чуть расставила ноги, чтобы мне было удобнее входить. Она призывно улыбнулась мне, когда я сдавил её бедра чуть сильнее и вошел на полную.
        - Ох, Изаму-кун, а ты любишь неожиданность…
        - Да, обожаю сюрпризы, - усмехнулся я в ответ.
        - Тогда вот тебе ещё один сюрприз…
        Миоки элегантно подняла правую ногу и положила её мне на плечо. Она стала походить на лук, а вот стрелу… Стрелу я продолжил запускать в мишень до тех пор, пока её тело не пронзили очередные судороги. Тогда уже и я не стал сдерживаться. Это было то ещё зрелище…
        Ванную мы так и не приняли. Миоки полила меня из шланга, смыла шампунь вместе с остатками эротического масла и осталась во влажной спальне, чтобы привести себя в порядок.
        Я вышел из влажной спальни такой расслабленный и удовлетворенный, что даже сперва не понял - откуда в комнате отеля взялся вихрь?
        А вихрь пролетел мимо меня, промчался во влажную спальню, крутанулся вокруг остолбеневшей Миоки и тут же вылетел обратно. Он быстро подлетел к окну и выскочил наружу. Я только и успел, что швырнуть вслед огненный шар. Увы, вихрь был быстрее огненного снаряда.
        Когда же я кинулся к окну, то заметил на балконе отеля напротив сидящего на перилах Исаи. Он радостно улыбнулся мне и помахал рукой.
        - Первая жертва есть! Хинин, это тебе для того, чтобы ты не передумал выступать на «Черном Кумитэ»!
        После этого он спрыгнул вниз и растворился в толпе праздношатающихся людей. Преследовать его не было смысла. Я ринулся во влажную спальню и обнаружил там лежащую на полу Миоки. В сток для воды тянулась кровавая дорожка…
        Глава 6
        - Сэнсэй! Сэнсэй Норобу! Да где же тебя демоны таскают, старый ты… - я не успел договорить, как дверь в номер распахнулся. На пороге возник Норобу, за его спиной маячила госпожа Хадзуки, поэтому я пересилил себя и закончил. - И умудренный жизнью наставник! Тут нужна твоя помощь!
        Я в это время зажимал вспоротую яремную вену на шее девушки. Надеюсь, что успел вовремя и в рану не попали воздушные пузырьки. Сама по себе рана не выглядела ужасающей - сочится темно-багровая кровь, неторопливо и без вырывающихся струек. Однако, она же является одной из самых опасных. Не дай боги в кровь попадут воздушные пузырьки… Они же доберутся до сердца и застопорят моторчик ко всем чертям.
        Может быть и внутреннее кровотечение, когда кровь стекает в грудную клетку и поддавливает легкое и сердце, вплоть до их отказа. Также вместе с кровью может, в зависимости от повреждения, туда попасть и воздух, вызывая схожий результат. Вот поэтому я и звал на помощь сэнсэя, не отрывая пальцев от раны.
        - Изаму! Тебя вообще с женщинами оставлять нельзя! - буркнул сэнсэй, тут же всё понявший.
        Понять-то он понял, но вот без бурчания было не обойтись. С его ладоней потек синеватый дымок. Он обволакивал шею Миоки и курился возле моих пальцев.
        Глаза Миоки были закрыты. Она словно спокойно спала, если только можно спать на полу в ванной комнате и в луже воды. Сэнсэй занимался своими делами, но нет-нет, да и кидал взгляд на сочные груди девушки.
        - Убийца! - неожиданно заголосила госпожа Хадзуки. - Хинин - убийца! Помогите! Убили Миоки!
        С этими криками она выскочила из номера и понеслась с приличной для старухи скоростью по коридору отеля.
        - Не дергайся! - рявкнул Норобу, когда я собрался было отпустить зажимаемую рану и броситься за старухой. - Мы потом всё объясним. Сейчас нужно спасти жизнь этой красотки. Не должны такие титьки сгореть в крематории раньше времени.
        - А ты поэт, - покачал я головой.
        - Я слишком много видел, чтобы заворачивать грязь в красивую обертку.
        Синеватый дымок струился всё сильнее и сильнее. На коже лба сэнсэя выступили капли пота. Судя по виду, ему приходилось нелегко. Однако, он не сдавался. Его руки словно сгребали невидимую хворь и вытаскивали её наружу. Под моими пальцами слабой пульсацией отдавалось сердце Миоки.
        Вот как же так произошло? Где хваленые дозоры? Почему этот стервец смог так легко вломиться в район Кабуки-тё и проникнуть в отель?
        Да понятно, что очень быстрый и всё такое, но я же сейчас в мире, где сверхскоростью никого не удивишь. Даже сам, при помощи указок сэнсэя, достигал такого эффекта. Правда, башка потом раскалывалась, так как нейроны в мозгу гибли миллиардами, не выдерживая такого напряжения. Словно с похмелья ходил пару дней.
        Однако, такая скорость всё равно меньше скорости пули, так что Исаи по любому должны были срисовать на подходе. Да и потом, когда он растворился в толпе, никто не поднял панику. Или старуха перехвалила дозорных, или…
        - Можешь потихоньку отпускать, - проговорил сэнсэй и тяжело вздохнул. - Вроде бы успели.
        - Будет жить?
        - С тобой? Вряд ли. Но сама по себе ещё покуралесит. Теперь сожми края раны, а я постараюсь сделать так, чтобы шрам был незаметен. А то нельзя такие красивые титьки портить багровым разрезом.
        Я только покачал головой. Аккуратно отпустил рану. Кровь перестала сочиться, над ней прозрачной пленкой застыл легкий дымок. Чуть дунь и слетит эта оболочка. Снова начнется багровая капель. Я осторожно положил пальцы рук рядом с краями раны и сомкнул их. Руки сэнсэя накрыли порез. Из-под них вырывался тот же самый дым, словно старик курил, а выхлоп направлял на сложенные лодочкой ладони.
        Через минуту он выдохнул и разогнулся.
        - Вот и всё, Изаму. Вот и всё. Что могли, то сделали. Дальше всё будет зависеть от девчонки. Захочет жить - выкарабкается… Сейчас же ей нужно как следует поспать. Похоже, что здорово ты утомил девчонку…
        На шее Миоки осталась легкая ниточка, похожая на паутинку. Всё-таки полностью шрам удалить не удалось. Однако, если не знать, куда смотреть, то можно и не заметить. Тем более, что у Миоки было на что посмотреть и кроме шеи.
        - Да чего утомил-то? Она мне боди-массаж сделала, - пожал я плечами.
        - Ага, а две обертки от презерватива просто так валяются. Или вы сначала наливали в них воду, а потом бросали в прохожих? - сэнсэй показал на два вскрытых прямоугольничка на краю ванной.
        - Отстань, ты и сам… А почему ты сам наполовину голый? Неужели так распарился от чая? - нахмурился я, когда заметил, что сэнсэй стоит передо мной по пояс обнаженный.
        На сухощавом теле красовались цветастые татуировки якудзы. Он хмуро взглянул на себя. Потом бросил:
        - Тебя это не касается. И вообще, вместо обсуждения одежды любимого и дорогого учителя, перетащил бы эту красотку на диван, да накрыл бы полотенцем. После этого и сам можешь одеться, а то мне тоже неприятно смотреть на твоё голое пузо.
        Я спохватился - ведь после любовных утех с Миоки так и не успел накинуть даже банный халат. Подхватил на руки девушку и перенес её в комнату. Застеленный простыней диван словно намекал, что после массажа могло быть продолжение. Увы, продолжению было не суждено случиться.
        Но каков же всё-таки засранец этот комиссар. Сумел дождаться до того момента, когда я почти целиком ослаблю бдительность и атаковал. В стратегии ему не откажешь. Я бы и сам лучшего момента не придумал бы.
        Тело Миоки легло на диван. Да, меня смущали кровавые потеки, оставшиеся на чистой простыне, но стирать их… Пусть лучше потом сама проснется, очнется, помоется. А уж постирать простыню - это слишком малая цена за спасенную жизнь.
        Сам в это время натянул штаны. Всё-таки светить хером рядом с лежащей без сознания девушкой для меня считается моветоном. Норобу тоже сходил за своей одеждой и вернулся.
        - Да накинь ты на неё покрывало, извращенец малолетний! - сказал сэнсэй, когда его взгляд снова упал на девушку. - И ни в коем случае не говори, что девчонка жива. Так она проживет дольше…
        - Я так и знал, что тебя возбуждают молодые и красивые, - хмыкнул я в ответ.
        Но всё-таки принес покрывало. Миоки лежала такая беззащитная, спутанные влажные волосы прилипли к щекам, губы чуть приоткрыты. Я накрыл её покрывалом. Сделал, как просил сэнсэй.
        - Вот он! - раздался за моей спиной голос госпожи Хадзуки. - Вон, уже тело моей девочки упаковывают. Думают, что смогут вынести её из Кабуки-тё… Миоки… Моя девочка…
        Когда обернулся, то увидел трех человек в черных костюмах, черных очках и с такими каменными выражениями на лицах, что их можно было принять за ожившие памятники. Судя по широким плечам, набитым костяшкам кулаков и нескольким шрамам на лицах, это были вовсе не нянечки детского сада.
        Они стояли с таким видом, словно делали по нашему заказу ремонт, а мы собрались кинуть их на деньги. Макушка хозяйки чуть-чуть высовывалось из-за мощны плеч.
        - Госпожа Хадзуки, вы говорите не совсем то, что есть на самом деле, - терпеливо заметил сэнсэй.
        - Господин Норобу, наши с вами отношения не должны мешать торжеству правосудия. Хинин убил мою девочку, а теперь… Что скажут люди? Что в отеле госпожи Хадзуки можно спокойно убивать массажисток? Нет уж, дорогой господин Норобу, даже наша симпатия не может облегчить всей тяжести случившегося, - покачала головой госпожа Хадзуки.
        - Тогда у меня к вам будет просьба, - поклонился сэнсэй. - Возможно, последняя.
        - Что вы хотите, господин Норобу?
        Сэнсэй сделал два шага вперед. Люди в черных костюмах тут же преградили ему путь, создав нечто вроде футбольной стенки.
        - Я хочу сказать вам всего лишь пару слов на прощание. Поблагодарить за чудесный чай и за теплую дружескую беседу. Но хочу сказать вам это лично, без лишних ушей.
        - Мальчики, пропустите его.
        Футбольная стенка разошлась в стороны. И ведь ни один мускул не дернулся на каменных лицах. Я даже засомневался - это вообще лица? Может, это маски, а под ними скрываются веселые радостные рожицы.
        Сэнсэй подошел к своей бывшей любовнице, наклонился над ухом и что-то быстро прошептал. Госпожа Хадзуки медленно кивнула. Сэнсэй вернулся в комнату. Я за это время успел полностью одеться. Миоки лежала под покрывалом. Её дыхание было таким слабым, что со стороны можно запросто принять за труп.
        - Ну что, хлопцы, с какого парома будете? - спросил я, когда троица чуть посторонилась, словно приглашая нас на выход.
        - Мы из клана Татсунокучи. Не делайте глупостей, ублюдки, и тогда дойдете до вакагасира своими ногами. Ваш представитель уже спешит в офис. Если бы вы не были из якудзы, то вас давно бы уже вытаскивали в черном мешке, - процедил один из мрачных типов.
        - А вот за ублюдка ты мне ответишь, - ласково сказал Норобу. - Не таков оммёдзи Норобу, чтобы спускать лай шакалятам. Я тебя запомнил, шестерка.
        - На выход! Не принуждайте нас заставлять вас идти силой! - сказал другой, сунув руку за лацкан пиджака.
        Вряд ли он хотел вытащить из подмышечной кобуры цветочный букетик - слишком уж мало этот человек был похож на фокусника. На бандюгана да, но никак не на фокусника.
        - Всё-всё-всё, мы идем мирно. Знаем, что шаг влево и шаг вправо будет восприниматься как попытка к бегству, а прыжок станет провокацией. Ребята, в конце концов одно дело делаем. Даже можем как-нибудь в баре встретиться, в бильярд погонять, пару банок опрокинуть, - миролюбиво сказал я.
        Ссориться с Татсунокучи после произошедшего нам было не с руки, поэтому и дергаться лишний раз не стоило. Это сэнсэй хорохорился, но ему надо было поддерживать статус, а мне… А мне надо было выжить. Выжить, чтобы решить кучу проблем: поймать Исаи, освободить Шакко, завалить Сэтору, помочь мести Киоси и Окамото. Целей много, так что не стоило рыпаться раньше времени.
        - Проходите.
        Мы прошли, причем сэнсэй пробуравил взглядом того самого крепыша, который посмел сказать про нас плохое. Крепыш выдержал его взгляд. Похоже, что был слишком сильно уверен в поддержке своего клана.
        Госпожа Хадзуки пробормотала какое-то проклятие и плюнула в мою сторону. Плевок пролетел рядом. Я промолчал. В её глазах я убийца, но что будет, когда Миоки проснется?
        Понятно, что сэнсэй захотел сохранить спасенную жизнь девушки втайне. В наше время никому нельзя доверять. Возможно, дух комиссара совершит ещё одну попытку, когда узнает, что первое покушение провалилось.
        Мы прошли по улице полквартала. Знающие и понимающие толк в процессии люди с удивлением смотрели в нашу сторону. Но никто не подошел и не спросил - почему двое людей из Казено-тсубаса-кай идут в сопровождении троих головорезов Татсунокучи?
        Меньше знаешь - дольше проживешь. Эта поговорка актуальна не только для России.
        Вскоре мы зашли в офис Татсунокучи. Над дверями была латунная эмблема клана. Она подсвечивалась снизу, чтобы издалека было видно, куда обращаться в случае оказания такой помощи, какую не могут предоставить полицейские.
        Трое сопровождавших короткими кивками приветствовали стоявших у входа похожих на них мужчин. И где же берут таких здоровых и мрачнорожих? На каком конвейере штампуют?
        Двое кивнули в ответ и раскрыли перед нами двери с бронированными стеклами. Да уж, через такие стекла не сразу удастся пробиться в случае нападения. За дверьми оказался серый холл с темно-сиреневой плиткой.
        Провожатые довели нас до двери на втором этаже, один из них открыл дверь и поклонился:
        - Господа, виновники доставлены.
        - Пусть зайдут! - послышался вальяжный голос изнутри.
        - Говорить буду я, - быстро прошептал Норобу. - И по возможности не открывай рот.
        - Понял, - шепнул я в ответ.
        Мы зашли внутрь. Наши сопровождающие остались снаружи. Из тех троих людей, что сидели внутри, я знал только вакагасира Иширу Макото. Мы с ним как-то провели небольшую операцию по утихомириванию девяти аристократов. Правда, не сошлись во взглядах по поводу утихомиривания, поэтому расстались не особенно хорошо.
        Он сидел в кожаном кресле, чуть наклонившись вперед, как будто собрался рассказать смешную историю и потребовался зрительный контакт со слушателями. Крепкий японец с набриолиненными волосами, в которых уже угнездилась благородная проседь. Дымчатые очки в дорогой оправе были скорее данью моде, чем затемнением - свет в комнате и так был приглушен, создавая атмосферу таинственности.
        Двое других были мне незнакомы. Один лысый, как коленка королевы красоты, и с большим шрамом, пересекающим лицо наискось. Ему как будто влупили когда-то лопатой и с тех пор мужчина с гордостью носит этот отличительный знак.
        Второй был широколицым и с фигурой борца сумо. Он так далеко откинулся в кресло, что мне поневоле стало жаль спинку - очень большой вес ей приходилось выдерживать.
        Перед ними находился большой мраморный стол с золотой окантовкой. На столе красовались легкие закуски и небольшие бутылочки сакэ. Мужчины в дорогих костюмах соображали на троих…
        - Поклонись, - прошипел сэнсэй.
        Сам он уже согнулся в вежливом поклоне и теперь стоял так, как будто обронил монетку. Я тут же согнулся чуть ниже его. Всё-таки он учитель, поэтому и спину мне было надобно сгибать сильнее.
        Трое ограничились кивками. Они не вставали, смотрели на нас исподлобья, словно мы нарушили их ужин своими мелкими проблемами.
        - Вы были слишком заняты? Почему нам пришлось так долго вас ждать? - спросил Иширу Макото.
        Во как, с первых же слов пошел прессинг и внушение чувства вины. И это от своего же…
        - Макото-сан, мы торопились как могли, но вот мои старческие колени уже не те, что в молодости, когда я добывал славу для клана Казено-тсубаса, - ответил сэнсэй. - Просим простить, господа вакагасиры.
        - Ваши непорядочные действия заставили нас собраться здесь… потратить своё время, - заметил лысый человек. - Нам же не нужно озвучивать причину?
        Его неторопливые слова падали полновесными каплями свинца. Собери эти слова, переплавь и получатся прекрасные пули.
        - Это связано с телом девушки, которая работала у госпожи Хадзуки, - ответил сэнсэй с поклоном. - Господин Нобоу Харада, мы знаем, почему нас так «вежливо» пригласили.
        Сэнсэю удалось интонацией выделить упор на слове.
        - Эх, пропал вечер в казино, - покачал головой здоровяк-сумоист. - Ведь это и в самом деле были вы.
        - Господин Тоши Мурада, мы оказались рядом. Вот в чем наша вина, - поклонился сэнсэй и ему.
        - Госпожа Хадзуки утверждает, что это молодой хинин убил её девочку. Вроде, как они были раньше знакомы и в порыве ревности хинин вскрыл вену девке, - сказал Иширу. - И хинин ещё угрожал самой госпоже Хадзуки…
        - Это неправда! - вырвалось у меня.
        Я тут же получил отчетливый тычок по ребрам. Сэнсэй зло взглянул и сжал губы, превратив их в тонкую полоску.
        - Значит, госпожа Хадзуки, наша давняя коллега и оправдывающая своё положение женщина оклеветала вас? Значит, девка ещё жива? - поднял бровь лысый Нобоу.
        Я понял, что попался в ловушку. А ведь сэнсэй предупреждал меня о том, чтобы я держал рот на замке.
        - Я сочувствую нашей старой подруге, которая пустила под свою крышу такого человека, - покачал головой Тоши Мурада. - Вряд ли ей будет приятно узнать, что её назвали лгуньей.
        Мы с сэнсэем стояли, как два провинившихся школьника, уперев взгляды в пол.
        - Норобу, ты вроде бы был раньше знаком с госпожой Хадзуки? - спросил Иширу, когда пауза несколько затянулась.
        - Да, у нас остались хорошие взаимоотношения. Иногда созваниваемся, обмениваемся поздравлениями на праздники, - ответил сэнсэй.
        - Так почему же подобное случилось под крышей её дома? Это неуважение к старой подруге - привести в её дом убийцу, чтобы он зарезал одну из работниц, - снова покачал головой Тоши.
        Этот пухлый человек своим покачиванием очень напоминал фарфоровую фигурку толстого монаха, которую тронь за башку, и та будет качаться, пока не обретет вновь равновесие.
        - Мы хотели спасти девушку от убийцы, - проговорил сэнсэй. - Увы, наша миссия не увенчалась успехом. Убийца оказался слишком быстр…
        - Значит, вы не смогли остановить убийцу, которого… Которого никто не видел? Госпожа Хадзуки сказала, что она передала дозорным фотографию убийцы, но те не видели никого даже близко похожего на него, - сказал Нобоу.
        - И это дает нам право сделать предположение, что мальчишка-хинин специально прокрался в дом госпожи Хадзуки. Прокрался, отвлек внимание госпожи знакомством с Норобу и убил ту самую девку. Это печально, молодой хинин, - сказал Тоши.
        Сэнсэй молчал. Пауза снова затянулась. Нас разглядывали лениво и не торопясь, как туристы смотрят на спящих под полуденным солнцем слонов.
        - Я этого не делал, - буркнул я.
        - Чего ты не делал? Ты не пришел в дом госпожи Хадзуки? Или ты не отвлек её внимание знакомством со старым Норобу? Чего ты не делал, хинин? - тут же подхватился Нобоу.
        Надо же, разводят, как воры в законе. Тем тоже палец в рот не клади - целиком руку откусят. Как пристанут к одному слову, так и навешают гору собак.
        Сэнсэй только вздохнул на это.
        - Я не убивал девушку, - ответил я. - Это подстава какая-то.
        - Да? Но девушка убита, репутация отеля госпожи Хадзуки испорчена, так что вряд ли ты окажешься безнаказанным, хинин из клана Казено-тсубаса-кай, - Тоши сделал упор на последнем слове.
        - Мы сами накажем его, Мурада-сан, - сказал Макото.
        - Уверен, что накажете. Однако, одного наказания мало. Нужно понимать, что подставлять кобуна, мелкого якудзу, таким способом никому не нужно. Но и пятно от трупа надо очистить. Если клан Татсунокучи оставит это без внимания, то создастся прецедент и люди будут борзеть. А на спрос за свою борзоту начнут тыкать случаем с этим хинином. Вроде как якудза Татсунокучи ничего не может сделать с одним человеком, так чего же она будет делать с другим? Клан Татсунокучи потеряет лицо и авторитет. Всё понятно? - спросил Нобоу.
        - Всё ясно, - поклонился сэнсэй.
        - Если мы накажем хинина сами, то он будет сидеть в переходе без ног и с одной рукой, а он ещё молод. Но мы не можем отпустить его просто так. Макото-сан, мы можем предложить такой вариант развития событий: хинин идет в полицию и там всё рассказывает про случившееся. Семь-десять лет для такого молодого пацана не срок. Смертную казнь за шлюху он не получит, но справедливость восторжествует. Так мы сможем исчерпать возникшее недоразумение, - произнес Тоши.
        Возникла пауза. Иширу Макото посмотрел на нас долгим взглядом. Несмотря на то, что мы с ним не сошлись в одном из вопросов, я всё-таки был его подчиненным. Был из семьи. А не верить тому, кого привела дочь оябуна, тоже чревато. Мизуки Сато будет в ярости, что он не смог меня отстоять. Иширу Макото сейчас оказался между двух огней. И отдать меня будет плохо, и защитить меня - тоже будет плохо.
        - Господин Тоши, господин Нобоу, - начал сэнсэй. - Я полностью согласен с вами, что мой ученик должен быть наказан за такой серьезный проступок. Однако, Изаму сказал правду, и мы действительно ожидали убийцу, который всё-таки сумел нас обмануть. Я несу ответственность за своего ученика и виноват не меньше, чем он. Изаму достоин наказания, но… прежде, прошу вас дать нам неделю отсрочки. Через неделю я или найду настоящего убийцу или лично отведу Изаму в полицию. Чтобы доказать всю серьезность своих слов, я…
        Сэнсэй схватил со стола небольшой нож, положил руку на столешницу и одним махом отхватил первую фалангу мизинца.
        Глава 7
        Я смотрел на обрубок пальца и не верил своим глазам. Вот так просто взять и отрезать от себя кусок тела? Да ещё и ни за хер собачий? Я не имею ввиду, что за собачий хер нужно резать пальцы, но просто так, невиновному человеку и делать себя частично инвалидом?
        Сэнсэй даже не пискнул. Он с достоинством выпрямился и протянул мне окровавленную руку. Я тут же сообразил, что нужно делать и приступил к лечению. Трое вакагасир спокойно взирали на то, как останавливается кровь на морщинистой руке. Сэнсэй здоровой рукой помогал мне залечивать рану. Отрезанная фаланга пожелтевшей изюминой лежала в лужице крови.
        - Это весьма серьезный поступок, сэнсэй Норобу. До этого момента вы смогли дожить с пальцами, а теперь, из-за ошибки ученика покалечили себя. Что же, такое поведение достойно уважения. Я думаю, что мы сможем дать вам неделю на розыск настоящего убийцы. Если он существует, конечно, - проговорил Нобоу.
        Норобу молча слушал. Его губы чуть подрагивали, но сам он не произнес и звука.
        - Я поддерживаю слова своего брата, - сказал Тоши. - Но если по прошествии недели вы не сможете разобраться с причиной трагедии в доме госпожи Хадзуки, то молодой хинин по доброй воле отправится за решетку. Благодари своего учителя, хинин, он купил тебе свободу своей честью.
        Сэнсэй поклонился в ответ на такие слова. Его резкий взгляд заставил и мою спину согнуться. Три вакагасиры смотрели на нас спокойно, без агрессии. Похоже, что нам и в самом деле удалось выторговать неделю на розыск Исаи.
        Иширу Макото поднялся и поклонился сидящим вакагасирам:
        - Господа, благодарю вас за ясный ум и верные решения. Надеюсь, что наши кланы и в дальнейшем останутся на волне дружелюбного сотрудничества…
        - Вакагасира Иширу Макото, - Тоши встал и поклонился в ответ дружеским поклоном, - я рад, что вы очень быстро откликнулись и смогли приехать. Это многое говорит о клане Казено-тсубаса - такую поддержку редко встретишь в наше время. Хинину посчастливилось быть принятым в ваш клан.
        - Иширу-сан, - вслед за Тоши поднялся и Нобои. - Ваше участие в жизни клана неоценимо для его существования и развития. Просим вас передать господину Сато нашу признательность и безграничное уважение.
        - Благодарю вас от лица Казено-тсубаса-кай. Обязательно передам ваши слова господину Сато, - снова поклонился Иширу.
        - Спасибо за ваше терпение и понимание, - сэнсэй тоже изобразил вежливый поклон. - Мы оправдаем ваше доверие.
        Да сколько же кланяться-то можно? А ведь ещё нужно и счет про себя вести, чтобы не распрямиться раньше времени. Иначе самый вежливый поклон будет воспринят не так, как его хотят преподнести. Да, вот такие вот устои и традиции…
        После взаимных раскланиваний и уверений в вечной дружбе и бесконечной радости от сотрудничества, мы втроем покинули здание офиса Татсунокучи.
        Уже в машине Иширу Макото повернулся к нам и устало спросил:
        - Сейчас-то что?
        Этим самым вопросом он очень сильно напомнил мне Мизуки, которая начала почти также отвечать на звонки с моего телефона.
        - Мы в самом деле ловили убийцу, который вознамерился ни с того, ни с сего убить девушку, - ответил Норобу.
        - А вам-то какой интерес до этой шлюшки?
        - Ну… - замялся сэнсэй Норобу. - В своё время мы с её мамой были очень близко знакомы, поэтому…
        - Она твоя дочь?
        - Да как ты мог такое подумать? Нет, просто мы в очень хороших отношениях, и я иногда приглядываю, - вдохновенно врал сэнсэй.
        - Норобу, последнее время ты и твой ученик слишком часто оказываетесь в центре внимания. Вам необходимо быть скромнее, а то никаких пальцев не напасешься…
        Я молчал. Возможно, потому что меня не спрашивали, а возможно потому, что сэнсэй успел ущипнуть меня за бок так сильно, что я понял - мои слова тут не нужны. И так уже наговорил на фалангу пальца.
        - Иширу-сан, это был мой промах. Возможно, я уже старею и клану «Крылья ветра» нужно искать другого оммёдзи, но ещё может быть такое, что нам попался очень хитрый и сильный противник…
        - Надеюсь, что второе и также надеюсь, что вы с ним справитесь за отведенное время. Наш оябун, Сато-сан, недавно интересовался делами хинина. Слышишь, пухлый? Тобой интересовался сам оябун. А уж если такой человек спрашивает про кобуна, то это неспроста. Тебя или повысят… или повесят. Разница в одной букве, а какова пропасть между словами?
        Я кивнул. А что я ещё мог сказать? Слишком уж много тины в воду напустил сэнсэй, чтобы так взять и подыграть ему. Приходится только смотреть и слушать, чтобы не напортачить ещё больше.
        После этого зазвонил телефон Макото. Тот отвлекся на разговор и словно забыл о нашем существовании. Мы с сэнсэем оказались предоставлены сами себе. Сэнсэй молчал, я тоже не был расположен к травле анекдотов. Так мы и доехали до дома. Иширу сухо попрощался с нами, взглянув на покалеченный палец сэнсэя напоследок. Норобу поклонился отъезжающей машине, я с неохотой сделал также.
        Уже дома я проверил лежащего тануки, а после спросил сэнсэя:
        - И что это всё обозначает?
        - Что именно? - скорчил непонимающую моську сэнсэй.
        - А вот эта ложь про то, что девушка мертва?
        - Она мертва. Для всего мира она мертва. Найдут какого-нибудь замерзшего бомжа, сожгут в крематории, и потом поставят урну в храм. Всё честь по чести. Мертва твоя Миоки…
        - Она не моя и… И ты же сам сказал, что она не мертва!
        - Не поднимай голос на учителя, пока учитель не поднял на тебя палку! - резко оборвал меня сэнсэй. - Весь этот цирк устроен с единственной целью - дать девчонке возможность уйти спокойно. Я не верю никому из якудза - они запросто могут рассказать о Миоки другим людям. Она уедет в другой город, страну, и заживет там новой жизнью с новыми документами. Госпожа Хадзуки этим обеспокоится. А мы поможем финансово. Вернее, ты поможешь, - улыбнулся сэнсэй. - Ты же у нас богатый самурай…
        Тут надо упомянуть, что про деньги сэнсэй сказал не просто так - моя идея с созданием социальных сетей сработала на отлично и небольшой процент периодически капал мне на карту. Яхт и дворцов купить нельзя, но на хорошую жизнь хватало. Норобу же запретил тратить излишки денег, предложив их вкладывать в ценные бумаги. Чем я и занялся. В итоге за месяц накопилась приличная сумма - кубышка на черный день. Вот про эти деньги и говорил сэнсэй.
        - Хорошо, а что же за представление ты устроил у вакагасир? Что за мама и дочка?
        - А как ещё объяснить наше появление? Сказать - ребята, мы тут вызвали дух бывшего комиссара, которого сами и грохнули, так что вы уж не ругайте нас сильно? Да за вызов духа бывшего главы якудза нас по головке не погладят. И нечего кивать на тануки, он вообще сопля недоразвитая, с него взятки гладки.
        - И нужно было ради этого резать мизинец? С какой стати вообще вы, якудза, херачите себе эти пальцы? Нельзя просто сказать «извините»?
        Сэнсэй покачал головой. Он взглянул на окно, где уже светлел край небосклона. После этого подошел к шкафу с настойками и эликсирами. Там Норобу подхватил несколько пузырьков, плошку, бамбуковую кисточку для размешивания и длинную пипетку. Всё это он разложил на столике, взглянул на меня и сказал:
        - Это называется юбицуме, укорачивание пальца. Ритуал имеет древние корни и выражает признание вины средней тяжести. Своего рода искупление во имя справедливости. За эту вину тебя не убьют, но и отпустить просто так не могут, поэтому и придумали юбицуме. Раньше не было огнестрельного оружия, оммёдо было доступно не всем, вот в среде якудза и сражались в основном мечами. Когда отрубаешь одну фалангу, то хват рукояти становится слабее - мечник в таком случае будет более зависим от своих друзей и партнеров. С укорачиванием мизинца на другой руке меч выбить ещё легче.
        - Значит, извиняясь, ты автоматом становишься слабее, лишь бы твой начальник простил косяк?
        - Можно и так сказать, но можно сказать и не так грубо, - задумчиво произнес сэнсэй, раскладывая пузырьки и начиная священнодействие медицинской науки.
        Он брал пипеткой несколько капель из одного пузырька, после этого из другого, третьего, шестого. И только в одному ему ведомой последовательности. При этом он постоянно помешивал в плошке. В комнате противно запахло аммиаком.
        - Что ты делаешь? - не выдержал я.
        - Новый палец, - пожал плечами сэнсэй. - Не может оммёдзи остаться без необходимого ему инструмента. А если в следующий раз мудра сложится не так? Что тогда будет?
        - Не знаю, - пришла моя очередь пожимать плечами.
        - А я знаю. Видел один раз, как человек после юбицуме попытался сотворить огненный шар, а в итоге сам вспыхнул, как чучело на праздник весны.
        - И всё из-за отсутствия пальца?
        - Да. Нарушаются меридианы и боевой дух выплескивается вовсе не так, как задумывалось. А ты почему спать не идешь? Тебе разве через несколько часов не в школу?
        - В школу? Вообще-то я пока ещё мертв для Сэтору Мацуда…
        - И что? Завтра ты оживешь и явишься на уроки. Отсутствие можно оправдать болезнью. Если будут спрашивать, то я подтвержу. Если будут просить справку от врача, то я могу её написать от руки, вроде как лечился дома.
        - Но Сэтору…
        - Зассал?
        - Пффф, вот ещё. Ему меня уже два раза не удалось убить. Не удастся и на третий! Но думаю, что ты прав и мне стоит быть рядом с Исаи. Мало ли какую хрень выкинет этот урод!
        Я чуть подумал, а потом ударил кулаком по столешнице:
        - А знаешь что… Идут они все на хуй! Мне уже запарило бегать, прятаться, скрываться. Я же не нападал на них первым, это они… Вот пусть сами и расхлебывают то, что просили.
        - В правильном направлении думаешь, ученик, - поджал губы сэнсэй. - Вот за это тебя хвалю сверх меры. Подойди сюда и придержи вот тут…
        Сэнсэй вытащил из плошки нечто розовато-желтое, напоминающее детский пластилин, оставленный на солнце июльским днем. Он прикрепил это нечто на обрубок и чуть прикрыл глаза. Я понимал его - еле затянутая рана должна ныть так, что все другие мысли уходили прочь.
        - Чего придерживать-то? Вот эту соплю?
        - Эта сопля - мой будущий палец, так что отнесись к нему с уважением, - хмыкнул сэнсэй.
        Следующие пять минут мы старательно пытались придать «пластилину» форму фаланги пальца. За образец брали фалангу правого, непострадавшего. И получилось не то, чтобы совсем непохоже… Получилось совсем никак. Как если бы сэнсэй окунул здоровый палец в соус и теперь тот застыл неприглядным наперстком, цвета детской неожиданности.
        - А ты точно уверен, что тебе такой палец нужен? - спросил я.
        - Вали спать, Тень. Утро уже не за горами. Хотя бы чуточку отдохни, - усмехнулся сэнсэй, любуясь полученным результатом. - У нас начинается новая тренировка.
        - Какая?
        - Тебе понравится. Тебе же нравится, когда жилы трещат и кости хрустят? Так вот, это будет теперь твоим постоянным состоянием. Ты можешь справиться с убыстрением, тебе осталось только научиться его удерживать. Да, мы пока что проиграли Исаи… Проиграли Мацуде, но нужно учесть, что сейчас он в пике своей формы - энергия молодого тела фонтанирует в нем, но чуть позже, через пару-тройку дней Исаи начнет сдавать. Нам бы только это время продержаться… И продержимся - главное, не дать этому маньяку убить кого-либо ещё.
        - Я не дам ему этого сделать. Я решил, сэнсэй, что мой класс принадлежит только мне. И отдавать его на потеху воскресшему уёбку я не намерен. Если будет нужно, то стану биться до последней капли крови.
        - Ты хочешь защитить тех, кто рядом? Тех, кто над тобой смеялся и унижал? Ты хочешь защитить аристов?
        - Аристов?
        - Да, сокращение от аристократов. Много чести их так называть в приватной беседе, - сказал сэнсэй, всё также аккуратно поправляя палец.
        - Аристы… Какая-то смесь между аистами и артистами, - хмыкнул я в ответ.
        - Как хочешь, так и называй.
        - Я вот что подумал, сэнсэй. Если этот утырок хочет моих мучений, то он будет стебаться надо мной во время уроков. Начнет подкалывать и всякое такое. Но если я выпущу все свои колючки из-под языка, то смогу вывести его из себя.
        - А вот это уже дело. Когда он веселится, то его боевой дух вырастает…
        - А когда злится, то падает?
        - Да, ученик. Это интересное замечание.
        Я от волнения встал и прошелся из угла в угол. Одна мысль мелькала в голове проблесковым маячком, и я всё-таки решил её высказать:
        - Мацуда не скажет Сэтору обо мне. Он продержится до последнего, чтобы полностью насладиться видимой победой. Он будет ломать меня, как металлический прут. Но попробуй сломать ртуть, а ведь она тоже металлом числится. Значит, на все его подколки я буду отвечать другими. И на все его ухищрения отвечать своими. Он хочет убить тех, кто мне дорог? Но он даже не знает об этих людях! Так что он будет узнавать, станет искать…
        - И что?
        - А то, что ему при этом придерживаться образа Исаи. Его отец и мать вряд ли оставят без внимания такую вещь, как изменение характера собственного сына. Значит, в домашней среде ему предстоит быть вежливым сыном и послушным ребенком. В это время можно тоже его потроллить. Уж что-что, а создавать неприятности я умею.
        - Мне нравится блеск в твоих глазах, Тень!
        - А мне нравится жить, сэнсэй! И если какой-то призрачный уёбок будет на меня письку дрочить, то отрублю ему эту письку ко всем чертям собачьим!
        - Нет, тебе точно нужно поспать. Ты стал слишком возбужденным, а это плохо воздействует на засыпание. У нас ещё неделя, так что не стоит раньше времени перегорать…
        Я и сам чувствовал, как изнутри меня разрывает непонятная сила. Хотелось бежать, бить воздух, кричать и хохотать. Это решение отказа от пряток словно сняло с меня ограничение. Теперь я вышел на тропу войны. «Смерть» Миоки мне очень не понравилась.
        Не понравилась тем, что слишком всё было легко и просто. Исаи каким-то образом смог просочиться мимо хваленых камер и дозорных. Госпожа Хадзуки сразу же обвинила меня и побежала за бугаями. Даже когда сэнсэй что-то прошептал ей на ухо, она не отступила от своих показаний. Назвала меня убийцей и всё тут.
        Я посмотрел на сэнсэя. Тот терпеливо, как будто собирал мандалу, водил маленьким скальпелем по «пластилину», отрезая лишнее, подравнивая и укорачивая местами. А мог ли сэнсэй быть замешан во всём этом?
        Вряд ли. Но его мотивы тоже остались для меня не до конца ясны. Очень много белых ниток на черной поверхности. Я хребтом чувствовал развод. Вот только не понимал - откуда именно его ждать?
        - Иди спать, Тень. Тебе осталось пара часов…
        - Хорошо, тогда я пойду, - кивнул я в ответ. - Но прежде, скажи, сэнсэй, что ты прошептал на ухо Хадзуки?
        - Только то, что она всегда была для меня красоткой и красоткой останется в памяти, - хмыкнул сэнсэй.
        - А если серьезно?
        - А если серьезно, то велел ей продолжить играть свою роль возмущенной и испуганной хозяйки отеля. Также сказал, что Миоки жива, но пусть пока поспит. Вот и всё. Всё остальное госпожа Хадзуки сделает сама. Она не дура оставлять Миоки в отеле, так что за её судьбу переживать не стоит. А ты… ты подозреваешь меня в чем-то?
        - Да есть пара моментов…
        - Придет время, и ты всё сам поймешь, Тень, - улыбнулся сэнсэй.
        - Я не люблю, когда мной играют.
        - Никто не любит, но многие соглашаются на роль героя, при этом оставаясь трусом в душе. А вот труса мало кто хочет играть, похоже потому, что слишком натурально получится…
        - Сэнсэй Норобу, я доверяю тебе, но порой твои действия заставляют меня сомневаться в правильности принятых решений.
        - Не сомневайся, Тень. Это тебе не идет. Сомнения прокладывают путь страху, так что гони их из души. Будь чист и светел, как… Как мой новый палец!
        Сэнсэй показал мне мизинец с целыми фалангами! Даже ноготь был похож на настоящий.
        - Прикольный протез, - кивнул я. - Почти не отличишь от настоящего.
        - А это и есть настоящий, - улыбнулся сэнсэй.
        Он чуть коснулся лезвием скальпеля верхушки пальца и на свободу вырвалась капелька крови.
        Глава 8
        Казалось, что я только закрыл глаза, а будильник на телефоне уже вовсю насвистывает свою противную утреннюю побудочную песнь. Эх, был бы на месте телефона петух, то мы бы завтракали куриной лапшой…
        Ненавижу просыпаться от будильника телефона. Это наталкивает меня на мысль о кнуте надсмотрщика, который вместо спины херачит по ушам. Да ещё так противно тренькает, со вкусом. Похоже, что телефоны только для того и придумали, чтобы мешать людям нормально высыпаться.
        Что? Не верите? Я тоже так раньше думал. Предполагал, что телефон только для связи. А вот хрен там. Даже если никто вам не будет звонить целую неделю, и вы уже решите, что всё - пропали для мира, то попробуйте покемарить днем хотя бы часок! Ага, хрен там - обязательно в этот момент позвонит какая-нибудь сволочь, которой срочно нужно вас предупредить, что с вашей карты сняли деньги. Или захочет убедиться - какой телевизионный канал вы смотрите? Или же предложат пройти бесплатную консультацию в стоматологической клинике.
        Сука, аж бесит порой такая хрень. И ведь меняешь телефонный номер, меняешь оператора, даже думаешь страну проживания сменить… Но мне кажется, что даже в солнечной Якутии, когда решите покемарить на шкурах в теплой юрте, обязательно под полог просунется оленья голова и четко поставленным компьютерным голосом предложит пройти стоматологический осмотр на телевизионном канале, пока у вас на карте не сняли деньги.
        Глаза медленно открылись, мозг включился в работу мгновением спустя. Я посмотрел на бесстыжий телефон, который с наслаждением распевал песни о приходе нового дня, и даже не предполагал, что от смерти его отделяют доли секунд, которых с головой хватит на полет с тумбочки до стены.
        Но вставать всё-таки надо. Поэтому я выключил телефон и принял сидячее положение. Тяжелая голова начала клонить меня обратно, но кто она такая, чтобы приказывать мне? Всего лишь сосредоточение умных мыслей, а вот упасть и уснуть в то время, когда Исаи на свободе было не самой умной мыслью.
        Поэтому я сделал то самое взбадривающее упражнение, какое использую всегда, когда нужно перебороть сонливость. Я изо всех сил напряг все мышцы в теле, даже уши слегка хрустнули, а спустя пять секунд такого напряженного состояния с выдохом расслабил.
        Вот если вам трудно вставать по утрам, то попробуйте - встряски хватит, чтобы дойти до умывальника, а там… А там уже куда кривая выведет. Либо обратно на постель, потому что все кругом пидары и никто не оценит такого подвига, либо вперед, на улицу - нести добро со злобной рожей.
        - Ты выглядишь отвратительно, - сказал сэнсэй, когда я протащился в ванную комнату.
        Он сидел возле столика с мандалой и неторопливо заполнял цветным песком рисунок. Вот и чего ему не спится? Вечер был насыщенным, нервов потрепалось немало, так чего же старым костям не лечь и не расслабиться? Так нет же, сидит, песочком балуется. Ещё и меня подстебывает…
        - А тебе, лысый, я телефон не скажу, - пробормотал я старую рекламную запись, ставшую в моём мире мемом.
        - Если ты желаешь меня таким образом обидеть, то напрасно. Я в состоянии отрастить новые волосы на голове… Или подсыпать тебе в еду небольшую дозу порошка, от которой твои белокурые локоны покинут глупую башку, - флегматично заметил сэнсэй.
        И ведь подсыпет. С него взятки гладки. Загадочная японская душа. Вот в загадочности схожа с русской - такая же тьмутаракань непроглядная, широкая и разливанная.
        - Всё понял, дурак и выгляжу отвратительно…
        - Отлично. Теперь быстро приводи себя в порядок и готовься к тренировке. У нас мало времени, так что не заплетай косички…
        Я даже на мгновение застыл. Потом посмотрел на сэнсэя и увидел на его лице довольную ухмылку.
        - Сэнсэй, я всецело тебя уважаю, но…
        - Но сейчас перестану нести хуйню и пойду умываться! Ты так хотел сказать, ученик? - улыбку сдуло с лица учителя также легко, как песок с мандалы залетевшим сквозняком. - А ну, быстро попиздовал в ванную!!!
        - Так точно! - вырвалось у меня.
        Вот до чего же в этот момент сэнсэй напомнил майора Славу Соколова. Тот тоже не любил напрасно тратить время. Я подорвался и едва ли не вышиб дверь ванной. Там по скоренькому умылся и выскочил уже посвежевший и готовый «упасть-отжаться».
        Сэнсэй встретил меня с комплектом утяжелителей в руках. Жилет, утяжелители на руки и на ноги выглядели потрепанными, словно их часто использовали в прошлом.
        - Это те самые утяжелители, с которыми я обучался ближнему бою. Надевай их, Тень.
        - А они хотя бы чистые? Или пахнут потом?
        - Ты хочешь поговорить об этом? - тоном заправского психолога спросил сэнсэй. - Хочешь напрасно потратить неделю отпущенной жизни на свободе?
        Я покачал головой и залез в утяжелители. Жилет-утяжелитель, пояс для отягощений, нарукавники и утяжелители для ног. Чем-то они мне очень сильно напомнили Доспех Воли из «Оммёдо кудо», вот только вес…
        Вес у них был около семидесяти килограммов! То есть на двадцать килограммов тяжелее Доспеха Воли!
        Кряхтение невольно вырвалось из моих легких, когда я попытался сделать шаг. Меня тянуло к земле жестким магнитом. Вот прямо-таки хотелось лечь и не вставать. Не вставать до тех пор, пока не снимут все эти долбанные железяки.
        Я в корне задушил эту слабость. Просто представил себе, как выдираю подлюку в виде кобры из груди да так душу её, что та через секунду обвисает раскрытым капюшоном.
        Надо! А если надо, значит, надо!
        - После пробежки возвращайся, - сказал сэнсэй. - На пробежку даю тебе двадцать минут. Время пошло.
        Стиснув зубы и стараясь не хрустеть сухожилиями, я выбрался из дома. Пот сразу же выступил на коже лба, словно влага пошла приветствовать утро. Да по фиг. Пусть сейчас капает пот - зато потом будет легче.
        Я выдохнул, пару раз присел, привыкая к новому весу, и потом неторопливой трусцой двинулся прочь от дома.
        Бег с отягощениями не посоветую начинающему бегуну. Нет, ни в коем случае. Вот когда уже бегун промчится пару тысяч километров нормальным бегом, когда мышцы окрепнут и привыкнут к нагрузке, тогда и можно цеплять утяжеления. До той поры лучше не калечить организм.
        Это только в фильмах могут сразу надеть по три-четыре утяжелителя и херачить в гору, улыбаясь голливудской улыбкой. На деле же это пот, боль в мышцах и страстное желание бросить всё на хер, лечь и умереть вот прямо тут, под камушком…
        Однако, когда у человека появляется цель перестать скрываться, когда между бровями пролегает жесткая складка, когда губы сжимаются в полоску, а в такт тяжелым шагам звучат слова из песни Юрия Хоя: «Всё заебло, заебло, заебло!» - в такой момент приходит даже не второе, а пятое дыхание.
        Я бежал, чувствуя, как руки и ноги наливаются свинцовой тяжестью, и думал - если дух комиссара начал убивать, то он вряд ли остановится. Ему хочется увидеть моё унижение, хочется увидеть мой крах. А я с таким трудом завоевывал уважение, что он явно не откажется растоптать его в пух и прах.
        Что же, тогда стоило зайти с другой стороны. И он будет угрожать информацией о своей смерти. Мда, надо выбить из его рук этот козырь.
        План понемногу начал сформировываться в моей голове. Мысли отвлекали от ноющих от напряжения мышц. Я бежал, огибая редких прохожих.
        Так, стоп, а почему редких? В это время улицы уже наполовину наполнены трудягами, которые спешат на работу пораньше.
        Нет, я не остановил свой бег, но взглянул на экран мобильника…
        Ёж твою медь! На час раньше поднялся!
        А ведь помнил, что ставил ровно на шесть. Впрочем, зная сэнсэя, ранней побудке не стоило удивляться. Похоже, что тренировка и в самом деле будет серьезная.
        Двадцать минут подошли к концу, когда я с высунутым на плечо языком добежал до дома. На травке небольшого газона в позе лотоса восседал умиротворенный сэнсэй. По благодушному виду не скажешь, что он изверг и тиран. А ещё лыбился так, словно с утра чекушку выпил.
        Желание лечь и помереть молодым усилилось и окрепло. Пришлось и его душить в себе. Не таковский Изаму Такаги, чтобы из-за боли в мышцах сдаваться! А уж Игорь Смельцов и подавно не такой…
        - Вернулся? Вот и хорошо. Тогда пойдем на задний двор.
        - Я бы и тут полежал… лишний часик… который ты не дал мне доспать! - с горем пополам отдышался и даже скорчил недовольную рожу.
        - На том свете отоспишься! Сейчас нужно не о сне думать, а о бодрствовании. Идем же! - нетерпеливо притопнул ногой сэнсэй.
        По пути я заглянул в палатку Киоси - не очнулся ли?
        Нет, маленький тануки лежал всё на том же месте, где я его оставил. Только мухи появились, надо будет потом липкую ленту натянуть, чтобы крылатые твари не смели срать на друга.
        За домом меня ждала вырытая больше, чем на полметра в глубину, яма. Такие ямы выкапывают для того, чтобы воткнуть туда столб, залить бетоном и забыть на время. Узкая, глубокая, неподалеку от сада камней.
        - Спрыгивай, ученик, - показал на неё сэнсэй.
        - Я же потом не вылезу. Или ты хочешь посадить меня, как дерево, чтобы я чуть подрос и стал сильнее?
        - Если бы я хотел, чтобы у тебя подросли мозги, то окунул бы в яму другой стороной тела, - вздохнул сэнсэй. - Нет, для скорости тебе понадобится взрывная энергия ног. Ты должен будешь двигаться наравне с Исаи, который подпитывается духом Мацуды. А это потребует очень много сил и энергии. Сейчас тебе нужно натренировать умение срываться с места в один миг. Спускайся и выпрыгивай наружу.
        - Да я и без утяжелителей так не смогу, - запротестовал было я, на что тут же получил укоризненный взгляд сэнсэя.
        - Если я смог, то и ты сможешь, - ответил он. - Я никогда не прошу невозможного, ученик…
        После этих слов сэнсэй легко спрыгнул в яму, хмыкнул и выпрыгнул наружу так легко, как будто внизу были пружины.
        - Спрыгивай.
        После такой демонстрации мне оставалось только устыдиться собственной слабости. А то как же - древний, как навоз мамонта, старик смог, а мне, молодому полудурку это не под силу?
        Что же, расчет на «слабо» возымел нужный эффект, и я спрыгнул в яму. Попробовал выпрыгнуть и понял, что зря купился на слова старика. Мне не то что выпрыгнуть - мне даже подпрыгнуть не удалось.
        Чтобы лучше представить, в какой ситуации я оказался, то попробуйте прыгнуть, не сгибая колени. Да-да, вообще не сгибая колени, чтобы не было возможности задействовать другие группы мышц кроме икроножных. Высоко ли вы подпрыгните? А если сверху ещё нагрузить семьдесят килограммов?
        Яма не зря была такой узкой. Стоять в ней было тесновато, но можно, а вот прыгнуть - это уже сверхзадача. Колени упирались в стенку
        - Что, Тень, не получается взорваться? Не получается выплеснуть боевой дух в нужной точке?
        Ещё и хихикнул вдобавок. Я попытался снова. Ещё и ещё раз. Да куда там. Быстрее улитка переберется через Фудзияму, чем я выпрыгну из этой ямы.
        - Я знал, что взял в ученики не самого талантливого человека. Надо было присмотреться к этому лохматому Исаи. Он бы запросто вылез из такой неглубокой ямки. Ха-ха-ха. Да уж, он бы и из ямы в человеческий рост смог бы выбраться!
        Вот вряд ли что может быть хуже для душевного состояния, когда смотрят на твои неудачные попытки и к тому же ещё ржут от души. Сэнсэй не скрывал своего веселья. Я взглянул на его хитрые глаза и всё понял. Похоже, что ему нужно было вывести меня из «зоны комфорта». Нужно растормошить меня, чтобы открылись нужные запасы боевого духа.
        Ведь каким-то образом я смог войти в ту скорость, с которой сражались покойный ныне Ицуми и сэнсэй. Значит, и такую малость, как выпрыгнуть из ямы я смогу сделать!
        Я сосредоточился на носках ног, которым выпала нелегкая задача и попытался опять выпрыгнуть. И опять… Снова и снова неудача. Какая уже по счету? Да насрать! Я взглянул на смеющуюся рожу сэнсэя и снова принялся выпрямлять носки.
        - А вот если ты обделаешься от напряжения… Тебе это поможет с прыжками? - спросил сэнсэй, чуть склонив голову на плечо. - А что? Вес же убавится…
        - Ты издеваться будешь или помогать? - спросил я, когда чуть не упал после неудачного приземления.
        - Я и помогаю. Я всеми силами освещаю тебе дорогу, но путь ты должен пройти сам. Тень, ты смог справиться с Ицуми, когда уже не было никаких шансов на спасение. Сейчас ты тоже сможешь справиться. Соберись также, как тогда. Вот что ты тогда делал? Помнишь?
        Конечно же помню. Я тогда лежал и охреневал от происходящего. Передо мной крутились две воронки, состоящие из кулаков и стоп. Эти две воронки сталкивались между собой и разлетались в стороны, когда одна из них поднахерачивала другой.
        А ещё я делал упражнение на освобождение разума…
        Я закрыл глаза, чтобы не видеть ехидной рожи сэнсэя, выставил перед собой руки, согнул ладони в кистях. После этого начал вращать левую ладонь по часовой стрелке, а правую против часовой. Сосредоточившись на вращении, я очистил разум от ненужных мыслей.
        - А теперь ощути внутри себя боевой дух. Ощути течение его огненной мощи. Почувствуй, как он пламенем протекает по меридианам и стремится выплеснуться в мудре. Раскрой свои возможности, Тень…
        Голос сэнсэя вгонял меня в транс. Я и в самом деле начал видеть, как по моему телу побежали искорки. Эти искорки мчались как машины по скоростным трассам вдоль длинных серых линий. Они мчались то в руки, то в ноги, то в голову. Центром их массовки было солнечное сплетение, в основном искорки вылетали оттуда, как трамваи из депо.
        - А теперь прикажи своему боевому духу насытить стопы и попробуй выпрыгнуть из этой неглубокой ямы. Не выходи из своего состояния покоя. Увидь, как боевой дух идет вниз. Увидь, как он скапливается в нужном месте. Увидь всё это и выпрыгни.
        Искорки устремились вниз, к носкам. Они летели туда так быстро, как будто опытные регулировщики позакрывали другие трассы и направили все машины вниз. Сколько их было? Сотня? Две? Я видел, что мои ноги погрузились в огонь. Пальцы ног пылали толстыми фитилями старинных фонарей.
        - Прыгай!
        Я прыгнул…
        Даже услышал щелчок, с каким носки выпрямились…
        И уже в следующий миг я ощутил свои ноги на свободе и чуть расставил их в стороны. В пятки тут ударила мягкая земля.
        - Вот, а я тебе говорил, - торжествующе произнес сэнсэй. - Главное - поверить в себя самому и не давать никаким посторонним перешептываниям сбить тебя с истинного пути.
        Я открыл глаза. Взглянул на сэнсэя. Чуть выдохнул. Это было… Это было… Это было охеренно!
        Тело наполнило то самое чувство, которое я испытал, когда был на арене. Чувство могущества и счастья. Да-да, именно счастья. Как будто не осталось в мире проблем, а мне остается только наслаждаться каждой секундой прожитой жизни. Впереди светлое будущее, без тучек и даже без облачков…
        Очень похоже на множественный оргазм, какой дарит великолепная любовница. Да что там оргазм - накатившее чувство было куда лучше оргазма. Я словно напитался силой. Она плескалась во мне и переливалась, как нечто огромное и разрушительное. Однако, она же могла и созидать - дайте мне инструменты и материалы - за день новый дом поставлю!
        - Ты чего, Тень? - спросил сэнсэй. - Перенапрягся, что ли? Чего так улыбаешься-то?
        - Похоже, что я только что перешел на новую ступень, сэнсэй. Перешел на уровень «специалист».
        - Да ладно? - удивленно вскинул брови сэнсэй. - Такой потрясающий прогресс за такое короткое время? Ты шутишь, Тень…
        Я подпрыгнул - утяжелители не казались такими уж трудноподъемными. Тело не болело, а наоборот - было здоровым и сильным.
        - Да нет же! Я чувствую в себе то же самое, что и в тот раз, на «Черном Кумитэ». Или нет, это чувство даже сильнее! Я сейчас многое могу сделать! Хочешь, раскидаю твой сад камней ко всем демонам?
        - А ну стоять! Не трогай камни, извращуга хуев! Знаю, как тебя к ним тянет, но нет! Даже не косись в их сторону. Вставай в стойку и покажи мне новый уровень!
        И я показал! Да ещё как показал, даже не снимая утяжелителей. Наш спарринг с сэнсэем продлился целых десять минут, прежде чем он ловкой подсечкой не опрокинул меня на землю и не затолкал в яму по пояс.
        - Похоже, что и в самом деле у тебя появился новый уровень, Тень! - услышал я приглушенный голос Норобу. - Что же, это хорошо для нашего дела. Теперь отправляйся в школу и… И попытайся поймать своего друга.
        - А ты чем будешь… тьфу-тьфу… Да вытащи меня… Тьфу-тьфу… земля в рот лезет…
        Сэнсэй выдернул меня из земли, как морковку.
        - А я подготовлюсь к небольшому путешествию. Мы должны будем навестить оммёдзи Дзуна Танагачи. Сейчас проваливай, мне ещё нужно готовиться, а тебе бы умыться не мешало.
        Я только покачал головой, глядя на уходящего сэнсэя. Теперь ещё и путешествие к сильному колдуну намечается. Что же, оно явно того стоит, если поможет нам одолеть духа комиссара.
        Как только перестал качать головой, так сразу же взглянул на часы и всплеснул руками:
        - Твою же дивизию! Опаздываю в школу!
        За следующие пять минут я не только умылся, но и переоделся, почистил зубы, перекусил на ходу и выбежал из дома Норобу.
        Тело было легким, хотелось даже не бежать, а лететь. Уже на подходе к школе я увидел стоящую полицейскую машину, приветливо кивнул сидящей внутри девушке-офицеру и забежал на территорию.
        Наш класс потихоньку выползал на стадион. Мне надо было переодеться и присоединиться. Среди учеников я увидел Исаи. Он стоял рядом с Кимико Миура и что-то ей едва слышно говорил.
        Точно, он же думал, что я до сих пор кручу с бывшей подругой Сэтору. Неужели он назначил её второй целью?
        Печально, конечно, но это второстепенное. Сейчас мне нужно отобрать главное оружие, которым владеет дух комиссара. Я нашел глазами Сэтору Мацуда. Он сидел на зрительском месте и даже не думал переодеваться. Молодой оябун Хино-хеби-кай сегодня решил навестить школу. И это как нельзя было мне на руку.
        Я начал приводить в действие свой план. Подбежать к стадиону было делом нескольких секунд, следом я крикнул что было силы:
        - Сэтору Мацуда! Я знаю, кто убил твоего отца!
        Шажок
        Вот и пришла та минутка, которая должна решить для вашего сердца следующую задачу - перейдете вы в следующую лигу вместе с Игорем Смельцовым, или останетесь терпеливо сидеть на берегу и ждать, пока килограмм ирисок проплывет мимо вас.
        Для тех, кто всё-таки рискнет присоединиться, Изаму изобразит вежливый поклон и вечную признательность. Понятно, что не без ехидства, но иначе это был бы не Изаму Такаги.
        Дальше идет развитие событий, где снова появится «старая гвардия», где хинину снова придется нелегко, где Шакко будет сражаться на «Черном Кумитэ», где новые враги коварнее и злее. И всё это с ненавязчивым юмором и славянским (слегка разгильдяйским) взглядом на устои и традиции японского общества.
        До встречи на страницах книги, уважаемые читатели. И спасибо вам за то, что остаетесь с Изаму:-)
        Глава 9
        Вряд ли можно сказать, что Сэтору взглянул на меня спокойно. Скорее, я даже увидел, как дернулась его правая щека. Может быть ещё очко сжалось до размеров мышиного глаза, но это я уже не разглядывал. Я шел к его скамеечке.
        - Такаги-сан, почему вы не в форме? - спросила учительница физкультуры Минори Икэда.
        - Госпожа Икэда, доброе утро! Я всегда в форме, но сегодня имею освобождение. Легкая простуда не позволяет заниматься, - ответил я с улыбкой.
        - Надеюсь, что на следующее занятие вы будете здоровы.
        - Буду жив и здоров, в этом не сомневайтесь!
        Минори кивнула и отвернулась, словно забыла о моём существовании. Впрочем, мои слова были адресованы не для неё, а для Исаи. Для того злобного духа, который сидел внутри моего друга. Надо было видеть, как перекосилось его лицо. Похоже, что Исаи пытался улыбнуться, но дух комиссара не давал этого сделать. А может быть это было подобие злобной гримасы.
        Я же поднялся на скамейку к Сэтору и присел рядом. Моя рука в кармане черной ветровки оттопыривала ткань. Многозначительно оттопыривала.
        - Почему ты жи… Почему ты жизнерадостный такой? - поправился Сэтору.
        Правильно поправился. Нас могли услышать посторонние люди, а этого не хотелось ни мне, ни ему. Пусть рядом с нами никого не было, но оммёдо может позволить не только хорошо видеть, но и хорошо слышать. Не нужно чужим ушам принимать такую информацию.
        Сэтору начал плести мудры, а я чуть дернулся к нему и отчетливее натянул ткань куртки:
        - Не вздумай, а то я шмальнуть успею, несмотря на всю твою скорость!
        - Не дергайся, это Кокон Непроницаемости… А вот насчет «шмальнуть» я бы не был так уверен, - хмыкнул Сэтору.
        - Да мне насрать на твою уверенность. Я знаю, что ты огребешь раньше, чем на пальцах покажется огонёк, оябун Хино-хеби-кай, практикующий стихию Огня, - я чуть дернул рукой в кармане.
        Со стороны она была не видна, но для Сэтору вполне могла казаться пистолетом. Да, я блефовал, но хороший понт дороже денег. Если меня поймают с оружием на территории школы, то это будет означать только исключение. Безвозвратная утрата тех друзей, с которыми уже успел сблизиться. Впрочем, на друзей у меня сейчас были свои планы… Пока же я отчаянно изображал пистолет в кармане.
        Сэтору снова хмыкнул и завершил мудру. Вокруг нас появился едва видимый кокон, по которому пробегали голубоватые искорки. Похожие искорки я видел недавно, когда гнал их по боевым меридианам вниз, в стопы. Свисток Минори Икэда и выкрики ребят словно отрезало. Мы оказались внутри Кокона Непроницаемости.
        - Почему ты не сдох? - спросил Сэтору.
        - Эх, сколько я зарезал, сколько перерезал, сколько душ я загубил… - пропел я таинственным голосом. - Не всё так просто, Сэтору, не всё так просто. Я оказался слишком хорош для ада и слишком плох для рая. Потому снова здесь - набрать недостающих баллов.
        - Как ты выбрался? - чуть слышно спросил Сэтору.
        - А тут вообще всё просто - мимо проплывала черепаха. Я цапнул её за ногу и всосал весь воздух из её легких. Потом отпустил наверх, чтобы она захватила кислород, и снова подтянул. Вот так вот и дышал, пока не допрыгал до берега. А там уже по сваям, по сваям… В общем, хочешь жить - не так раскорячишься.
        - И что теперь? Хочешь жаркой мести? - спросил с усмешкой Сэтору.
        - Буду. И тебе буду и ещё кое-кому. Но пора переходить к делу. Мы можем ещё полчаса поговорить о погоде, о птичках, о планах на урожай… по-аристократическому обычаю, но я предпочитаю брать быка за рога и пригибать его к земле.
        - Это потому, что ты не аристократ, - заметил Сэтору.
        - Нет, потому что я говорю с ровней себе, - отрезал я. - И могу с чистым сердцем сказать, что это я убил твоего отца. Убил не аристократа, а отпрыска хинина.
        Сказал я негромко, но слова для Сэтору прозвучали громче взрыва петарды. Он побледнел и отшатнулся. Его ладони невольно дернулись друг к другу, а пальцы сложились было для исполнения мудры силы.
        - Так всё-таки тебе втащить? Или выслушаешь моё предложение? - вкрадчивым голосом поинтересовался я. - Если сейчас состоится бой между нами, то тебя выкинут из школы. Заступиться уже некому - отец дожидается тебя на том свете, а враги будут только рады твоему низвержению. А если убьешь меня, то полицейские будут преследовать тебя всю жизнь. Они как раз прохлаждаются за воротами и изнывают от безделья.
        - Ты грязный хинин…
        - Твой отец сказал мне по секрету, что и в тебе протекает четверть хининской крови. Так что не будь таким букой - не ругай хининов…
        - Ты врешь! Я настоящий аристократ!
        - Да-да-да… Но ты забываешь, что аристократом нужно быть, а не казаться. Но мне насрать на твоё положение в обществе, насрать на твои гнилые корни, насрать на то, кем ты себя считаешь. Я считаю тебя рваным гандоном и хочу убить. Причем убить жестко и медленно, чтобы ты мог в полной мере ощутить все прелести смерти. Когда мы сможем сойтись в бою?
        Ноздри Сэтору раздувались, как будто он изо всех сил сдерживал себя. Кровь отлила от побелевшей кожи и прилила к белкам глаз. Его руки сжимались и разжимались, словно тренировался с невидимым кистевым эспандером.
        Я заметил, как Исаи оглядывается на нас. Он пытался прочитать по губам и я дал ему эту возможность. Губами проговорил фразу: «Нашел я хутор». Судя по румянцу на лице, он понял правильно, понял, что я вовсе не хутор имел ввиду. Однако, Исаи показал на бегущую Кимико и провел пальцем под подбородком. Трудно было не понять такой жест. Если я не участвую в «Черном Кумитэ», то Кимико прощается с жизнью.
        В принципе, я мог бы и забить на это, но смерти одноклассниц не входили в мои планы.
        Когда же повернулся к Сэтору, то заметил, что тот с натяжкой улыбается. Так могут улыбаться люди на толчке в минуту дикого запора.
        - Хм… Заманчивое предложение, Изаму-кун, - сказал Сэтору. - Однако, я чуть не забыл, что обещал бой одной твоей подружке. И получится некрасиво обманывать девушку. Тем более, что если вдруг ты выиграешь и победишь меня, то её симпатичное колье заставит головку прыгать отдельно от тела. Да-да, Изаму-кун, я сделал небольшую закладку на непредвиденный случай. Вот поэтому я не боюсь что ты «шмальнешь». Ты слишком благороден для такой низости.
        - Ты очень мало обо мне знаешь, оябун. Знал бы больше - убил бы раньше.
        - Да уж, знал бы о смерти моего отца раньше… Вряд ли ты получил бы такую легкую смерть…
        - У нас с тобой проблема, Сэтору. И сразиться мы не можем, и оставить всё просто так я не могу. Рано или поздно ты до меня доберешься. Знаешь что… - в моей голове мелькнул проблеск «гениальной» идеи. Кинув снова взгляд на Исаи, я решился сказать. - Мы поступим, как твой отец поступил со мной… Вызывай Дьявольский Шар.
        Как вы помните, вызов Дьявольского Шара формирует в воздухе шаровую молнию, которая скрепляет договор двух людей. В своё время отец Сэтору поймал меня, тогда ещё неумёху и никчемыша, на эту самую молнию. Если одна из сторон нарушает договор, то его поражает удар молнии с небес. Своего рода договор без обмана на самый крайний случай.
        - Зачем это? - сощурился Сэтору.
        Его и без того узкие глазки вовсе превратились в щелочки.
        - Договариваться будем. У меня к тебе есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Я хочу твоей смерти. И ты хочешь моей. Это наше дело, но… Также и Шакко тоже в очереди на твой труп. Так что давай договоримся сразу - мы проведем три боя в одной команде против других команд. Три боя, после которых выступим против тебя.
        - Двое на одного? - хмыкнул Сэтору. - Это же не благородно.
        - Благородство у тебя появляется только тогда, когда оно тебе выгодно, Сэтору Мацуда, - хмыкнул я. - Неужели ты откажешься от такой возможности - убить двух врагов сразу?
        - Я и так могу это сделать.
        - Поэтому я и говорю тебе - призывай Дьявольский Шар. При нем мы договоримся и начнем нашу игру. Или погибнем на «Черном Кумитэ», а ты насладишься видом нашей гибели, или же пройдем все три боя и сойдемся в схватке с тобой. Ну что, Сэтору, готов?
        Он немного подумал, пожевал губами, а потом улыбнулся.
        - Знаешь, я уже не раз представлял, что скажу убийце отца, когда увижу его перед собой. В голову приходили разные пафосные глупости, грязные ругательства, умные слова. И всё это кажется таким нелепым, таким смешным, когда вижу тебя перед собой, хинин… Скажи мне, как умер мой отец?
        - Дьявольский Шар, оябун. После него и поговорим.
        Сэтору хмыкнул, кивнул и начал вязь мудр. Вскоре перед нами возникла шаровая молния.
        - Как заключать договор? Какие нужны слова?
        - Ну вот, сам просил вызвать Дьявольский Шар и сам же не знаешь, что и как говорить?
        - Начинай… - с нажимом проговорил я.
        - Я, Сэтору Мацуда, оябун Хино-хеби-кай, заключаю договор с хинином Изаму Такаги на предмет того, что не буду пытаться убить его до тех пор, пока он не проведет три боя… - медленно начал Сэтору.
        - Не проведет три боя в паре с кицунэ Шакко, - поправил я.
        - Пока Изаму Такаги не проведет три боя в паре с кицунэ Шакко, я буду терпеливо дожидаться финала боев. До этого времени Изаму Такаги не будет пытаться убить меня. И только после истечения трех сражений мы сможем сойтись в последней битве. Ты согласен, Изаму Такаги?
        - Согласен! - буркнул я.
        Из Дьявольского Шара выплеснулись две молнии и резко ударили по нашим ладоням. Я даже не успел отдернуть руку. Мгновением после этого Дьявольский Шар растворился в воздухе, как будто его и не бывало. Только отчетливо запахло озоном.
        Занимающиеся на поле ребята обернулись на вспышку. Я улыбнулся в ответ и помахал рукой, мол, всё нормально. Видел, как пролегла озадаченная морщинка между бровей Минори, как склонила голову на бок Кацуми, как чуть приоткрыл рот Исаи. Всем им было крайне интересно - о чем мы договорились? Что случилось в Коконе?
        Сэтору даже не взглянул в ответ на заинтересованные взгляды.
        - А всё таки я не мог на тебя подумать… Ты был слишком слаб после кумите… Похоже, что я тебя очень и очень недооценивал. Возможно, надо было подольше остаться на пирсе, чтобы посмотреть на пузырьки воздуха… Хинин, а ты смелый парень. Если бы не вся эта свистопляска, то я с радостью взял бы тебя в вакагасиры. Мне нужны такие отчаянные ребята…
        - Зато мне не нужны оябуны-предатели. Те, кто предают своих подчиненных потому, что им так выгодно. Шакко работала на тебя, а ты её так подставил…
        - Вот только не надо мне читать мораль. Она всего лишь кицунэ, которой место в зоопарке. Что она увидит дальше в жизни, когда убьет меня? Только панель и ничего более? Да и то, панель будет самого низкого пошиба. Месть сожгла её душу, теперь это пустая оболочка, которая хочет только одного - убить!
        Я смотрел в его холодные глаза. А ведь он и в самом деле верил в то, что говорил. А я? Что могу ему противопоставить?
        Могу. Я могу противопоставить ему ту ненависть, от которой он сейчас сгорает. Сэтору подписал договор не со мной, а с небесными силами. Теперь мы оба будем ходить друг возле друга, как орущие коты, которые вздыбливают шерсть и выгибают спины. Но дальше оров и пускаемых искр дело не доходит до когтей.
        Что мне дал этот договор? Гарантию того, что я доживу до последнего боя. Гарантию того, что Шакко доживет до последнего боя, а не взорвется её бедовая головушка от пожелания Сэтору.
        Я с усмешкой помахал Исаи. Он пока не догадывался, что произошло. Дух комиссара внутри Исаи заорал бы от возмущения, узнав, что его сын лично подарил время жизни заклятому врагу. Для меня же этого времени было с избытком. Если мы с Норобу не сможем за неделю одолеть Исаи, то и на будущее можно особенно не рассчитывать.
        Будущего просто может не быть. Но сейчас я улыбался. Маленькая победа одержана. «Черного Кумитэ» избежать не удалось, но зато мы станем сражаться в паре с Шакко, а это уже неплохо. Можно даже сказать, что это вообще отлично! Пусть эта девчонка подставила меня под удар, но обижаться стоило не на ранивший меч, а на руку, этот меч державшую.
        Сейчас я с этой рукой скрепил договор, заодно слегка обезопасив своих друзей. Осталось только объявить об этом духу комиссара.
        Что же, первая часть плана прошла неплохо. Теперь можно покататься по ушам Исаи. Что же, пора извлекать из-под языка колючки.
        - Сэтору, я не буду угрожать тебе. Придет время и мы сразимся. Тогда я не буду смотреть на то, что у тебя была тяжелая жизнь. Я просто отберу её. Или отдам свою, если придется.
        - Как умер мой отец? - проговорил Сэтору.
        - Я отдал ему пистолет и предложил покончить с собой. В пистолете была всего одна пуля. И он направил пистолет на меня. Правда, он не знал, что пистолет испорчен… Остальное ты знаешь сам.
        - Какими были его слова перед смертью?
        У меня на миг мелькнуло желание спошлить, прикольнуться, выбесить этого урода, но я сдержал его и ответил:
        - Он не хотел умирать и сказал, что ты отомстишь за него.
        Сэтору взглянул на меня холодными глазами:
        - Он был прав. Я отомщу за него. Ты пожалеешь, что родился на свет, хинин.
        - Да? Тогда до встречи. Надеюсь, что мы не станем обниматься на прощание? Сними свой Кокон, оябун Хино-хеби.
        - А все-таки, как ты выбрался из воды? - проговорил задумчиво Сэтору и убрал защиту от подслушивания.
        - Ловкость рук и никакого мошенничества, - поднялся я со скамьи. - Всего лишь ловкость рук.
        Я быстрыми шагами спустился вниз, чувствуя спиной прожигающий ненавидящий взгляд Сэтору Мацуда. Ко мне подскочил вихляющейся походкой Исаи.
        - Эй, хинин! Привет! Как ночь прошла? Надеюсь, что секса было вдоволь? Даже когда тебя вызвали к вакагасирам…
        - Твоё остроумие похоже на два пальца, оно также вызывает рвоту, - ответил я с милой улыбкой.
        Исаи чуть нахмурился.
        - О чем вы говорили с Сэтору?
        - Я вызвался на «Черное Кумитэ». Будем сражаться в паре с Шакко.
        - С кем? - непонимающе поднял бровь Исаи.
        - С кицунэ, которую ты подобрал и которой запудрил мозги.
        - Ах, эта простушка. Да-а, её приятно было потрахивать в своё время. Значит, теперь она на «Черном Кумитэ»? Что же, она всё-таки докатилась до этого…
        - Докатилась с помощью твоего сынули. Кстати, папаша, я сказал Сэтору, что это именно я убил тебя.
        - Не ты убил, а пистолет в руках. Это был несчастный случай.
        - Твоё рождение, комиссар, вот это настоящий несчастный случай. Не греби всё под одну гребенку. Ведь ты являешься прямым доказательством того, что человек может жить без мозгов. Ха! Да любому дураку было бы ясно, что никто в здравом уме не даст тебе заряженный пистолет в руки. А ты… «несчастный случай» - передразнил я его.
        Надо было видеть, как румянец возник на щеках Исаи. Похоже, что своими колючками я вывожу его из себя. Что же, надо бы продолжить разговор в этом стиле.
        - Не забывайся, с кем ты разговариваешь, хинин, - процедил Исаи.
        - А я и не забываюсь. Ведь ты же наполовину сам хинин. Так что брат по крови. Вообще-то это примитивно и банально, но в твоём случае сойдет за глубокую и оригинальную мысль. И не морщи лобик, а то у Исаи после тебя морщинка останется.
        - Обиделся на хинина?
        - Обидеть может только равный, а ты мне вообще не ровня. Ты даже не человек, а всего лишь бесплотный дух, вышедший погулять на время.
        - Заткнись! - прошипел Исаи.
        - С чего бы это? Недостаток ума не стоит компенсировать хамством. Это чересчур даже для тебя, комиссар, - ответил я с улыбкой.
        - Я буду убивать твоих друзей одного за другим. Вот тогда и посмотрим, как ты будешь улыбаться, хинин.
        - Потому что я хинин - у меня нет друзей. Ты попал пальцем даже не в небо, ты засадил им себе в жопу по локоть и теперь ворочаешь там. Мало того - тебе это нравится, комиссар. Я буду выступать на Кумитэ. Так что твои угрозы смерти моим знакомым всего лишь пук в тазик с мукой. Уйди с дороги - мне нужно подготовиться к следующему уроку.
        Я обогнул краснющего от злости Исаи. После этого пошел походкой свободного человека к школе. Вторая часть плана пришла в действие. Теперь надо только выдержать характер…
        Глава 10
        На уроке истории мы изучали Россию. Я даже взгрустнул слегка, когда увидел знакомые пейзажи. Березки, дубки, луга и поля. Также были города и мегаполисы. Москва и Санкт-Петербург… Вот обязательно съезжу туда, когда всё закончится.
        Зачем?
        Чтобы пройтись по знакомым местам и посмотреть, как они выглядят в этом мире. А что? Вы бы не хотели вернуться туда, где когда-то были и увидеть изменения? Сравнить с вашими воспоминаниями?
        Я бы хотел. Хотел увидеть улучшения и улыбнуться. Или же увидеть ухудшения и чутка взгрустнуть. Никто же не думает, что в другом мире будет также, как и в предыдущем? Да, параллели есть, были войны.
        Каких-то не было… Например, Гитлера остановили ещё в сорок втором. Война закончилась быстрым натиском и невероятно мощной атакой колдунов, которые вышли из Сибири. Язычество ходило наравне с христианством. Даже магия в России была разной - христианская - духовная, и языческая - природная. Тоже пять стихий развития магий и такие же, как и в Японии родовые кланы.
        Всё, решено - съезжу! Вот закончу с делами и съезжу!
        Сэтору сидел с легкой усмешкой на губах. Он явно был доволен тем, что сейчас происходит. Я тоже был доволен. Если Мацуда думает, что он победитель, то пусть находится в плену иллюзий.
        Исаи переписывался с Кимико. Хм… Пускай переписывается. Бумажные лягушки прыгали с одного стола на другой, когда учитель Минори Такахаси поворачивался к доске, чтобы записать очередную дату или событие.
        Кацуми поглядывала на меня, а я поджимал губы и делал рожу кирпичом. Я уже успел перекинуться смсками с Масаши Окамото и другими друзьями. Написал: «Сэмпай, ради нашей дружбы - мы должны придерживаться враждебной линии поведения. Так нужно. Я объясню, когда всё закончится».
        В ответ приходили недоуменные рожицы-смайлики, но рядом стояли слова: «Если так нужно, то ты теперь мой враг!»
        Исаи знал про наши отношения, так что необходимо было их порушить. Это тоже было частью плана. Ведь если нет друзей, то нет того, чья смерть задела бы больнее.
        Кацуми не поняла смс, вернее, не захотела принимать без объяснений, поэтому придется бить девочку по больному месту. Нет, не по жопе - по гордости. Да, это будет жестоко, но ради жизни подруги на что не пойдешь?
        - Таким образом, род Ростовых оказал неоценимое влияние на развитие технологического прогресса, - сказал Минору Такахаси, подчеркивая финал урока.
        - Такахаси-сан! - поднял руку Исаи.
        - Да, Макото-сан, - поднял бровь учитель.
        - Скажите, а вот в России были крепостные… Они похожи на наших хининов или жили лучше, чем эти? - Исаи выразительно посмотрел на меня.
        - Как бы вам сказать, Макото-сан. Крепостные в России были привязаны к какому-то одному человеку-хозяину, а вот у нас хинины были в роли неприкасаемых. Они были свободны, но находились на ступень ниже обычных людей. По крайней мере до тех пор, пока в силу не вошел антидискриминационный закон. Да, это случилось не так давно, поэтому ещё живы предрассудки. Изаму, я на вашей стороне и понимаю, как вам сейчас тяжело.
        Я только ухмыльнулся в ответ.
        - Значит, хинины были даже хуже крепостных?
        - Не смешивай теплое и мягкое, Исаи-кун, - сказал я вместо учителя. - Крепостными называли крестьян, а хинины были свободными людьми. Крепостных можно было продавать, можно было менять, как рабов, а хинины… Впрочем, тебе ли не знать, как прекрасны бывают хинины по ночам.
        По классу прошелестел смешок. Румянец вспыхнул на щеках Исаи. Я скорчил глупую рожу и захлопал глазками, как будто бабочка крылышками.
        Бяк-бяк-бяк…
        Прозвеневшая трель английского Биг Бена спасла дух комиссара от очередной глупости. Я же вздохнул, как будто сожалея о невысказанных словах.
        - Господа ученики, не забывайте, что нужно прочитать параграф двадцать три. На следующем уроке поговорим про Альянс Победы. Тот самый, который перевернул весь ход сражения. До встречи на следующем уроке.
        - Хорошо, господин учитель, - поклонились ученики.
        Учитель Такахаси забрал свои материалы и вышел. Ученики достали бэнто. Настало время большой перемены. Я тоже достал своё и навострил палочки.
        - Изаму, что с тобой сегодня? - подошла ко мне Кацуми.
        В своей школьной форме она казалась такой беззащитной. Вот только можно ли назвать беззащитным человека уровня «мастер»? Надо ли бояться за неё? Всё-таки лучше будет обезопасить её.
        - Утида-сан, прошу прощения? - сказал я максимально холодно.
        Я заметил брошенный взгляд Исаи. Конечно, память Макото давала комиссару информацию о том, что мы дружим с Кацуми, поэтому надо было сейчас поссориться с ней. Надеюсь, что в следующий раз она меня простит.
        Кацуми держала в руках бэнто с рисом, рыбой, овощами и листьями имбиря. На её губах играла застенчивая улыбка. Эх, такая милашка, что прямо скулы сводит.
        - Почему ты не меняешься со мной бэнто?
        - Утида-сан, я устал от вашей готовки. Честное слово, устал. Можно я поем нормальной еды?
        Чувствовал себя гандоном, но иначе нельзя. Я должен был её оттолкнуть. Она вспыхнула, но осталась на месте. На нас обернулись. Одноклассники уже привыкли к тому, что Кацуми подкармливает бедного хинина, а тут…
        - Ты же не говорил, что тебе не нравится моя готовка.
        - Не хотел обижать, Утида-сан. А теперь… Теперь мой желудок протестует настолько, что хочется блевать. Даже при виде вашего бэнто.
        Кацуми выпрямилась. Её губы сжались в одну полоску. Руки закрыли пластиковую крышку, а сам бэнто убрался за спину.
        - Приятного аппетита, Такаги-сан, - чуть поклонилась она и отошла.
        Род Утида является древним. А древность предполагает такие душевные качества, как сдержанность и выдержка. Её брат, Акира, один раз не выдержал, сорвался и сломал мне ногу, но тогда был очень жесткий повод. А так… Кацуми повела себя очень достойно - не посрамила свой род.
        А я? А я может быть отвел от неё удар. А может и нет. Что в голове у этого пиздюка, который завладел телом моего друга?
        Я старался не смотреть на Исаи, но боковое зрение отметило ухмылку на тонких губах. Вы не поверите, но и у Сэтору появилась такая же ухмылка. Как будто они оба пародировали одну и ту же ехидную усмешку.
        - Ты очень грубо поступил, - прошипела Минори Матисуда, когда проходила мимо.
        - Вот твоё мнение забыл спросить, - бросил я в ответ.
        - Хам, - хмыкнула она. - Неужели ты переходишь в разряд хикикомори?
        - Сама ты кикимора.
        - Нет, дурачок, ты не понял. Хикикимори являются закрытыми от социального общества людьми. Неужели ты хочешь быть таким отщепенцем?
        - Да насрать, - пробурчал я, закидывая в рот кусочек ярко-оранжевого лосося.
        - Ты странный, Изаму… Может, поэтому ты мне и понравился, - прошептала Минори, коснувшись губами моего уха.
        В голове помимо воли вспыхнули сцены из порнофильмов. Я невольно сглотнул и поймал взгляд Исаи.
        - А ты мне ничуть не нравишься. Проваливай.
        - Я знаю, что ты суров на вид, но очень нежен. Мне Кимико немало рассказала…
        После таких слов Минори отошла прочь, чуть повиливая бедрами. Оставленный после неё легкий шлейф сиреневых запахов ещё полминуты будоражил кровь и вызывал шевеление ниже пояса.
        Хикикомори… Люди, которые не хотят видеть других людей, не хотят социализации и вообще хотят только одного - чтобы их не трогали.
        Был у меня в Питере такой знакомый-хикки… Сидел на шее престарелой мамы, бренчал на гитаре и мечтал о мировой славе, но чтобы не выходить из квартиры. Старушка подрабатывала уборщицей в офисе неподалеку, так как пенсии не хватало на прокорм двоих. Таскала покупки, готовила, стирала, убиралась под заунывное гитарное бренчание.
        Знакомый только говорил, что у него депрессия, что он не может видеть людей, что он сейчас допишет песню, заработает миллионы и тогда… Старушка только вздыхала и продолжала убираться. Но рано или поздно всё заканчивается. Со смертью матери закончилась и болезнь знакомого хикки.
        Голод вынудил идти к людям. Устроился грузчиком, стал сам себя обеспечивать. Нашел женщину с ребенком. Гитару продал. Жизнь более-менее устроил. Вот только маму этим он уже не вернет, а говорить ей банальное «спасибо» язык не поворачивался. Бабульки у подъезда говорили, что он убивался на могиле матери целую неделю, всё просил прощения за свою тупость и лень…
        Но, если меня хотят считать хикикомори, то пусть считают. Я не буду возражать до тех пор, пока не выгоню духа из Исаи. До той поры контакты лучше минимизировать.
        - Да уж, в этом и состоит различие между крепостными и хининами - крепостные не посмели бы поднять голос на господ, - сказал Исаи на весь класс.
        - Может быть поэтому и вспыхивали такие частые восстания, что людям было что сказать во весь голос. А кто не хотел слышать, тому снимали голову с плеч, - ответил я не менее громко.
        - Во, что-то мне послышалось, - Исаи выставил в мою сторону ухо. - Неужто у Изаму голос прорезался?
        - Исаи, это вовсе не смешно, - ответила Кацуми. - Такаги не виноват, что у него род ниже твоего. Если бы мы сами могли выбирать, кем нам родиться, то все были бы императорскими детьми.
        - Ты права, Кацуми. Не мы выбираем, а небеса - кому родиться в достойной семье, а кому в семье хининов, - соскользнул Исаи. - Видишь, хинин, даже твоя подруга против тебя.
        - У тебя твои мозги против тебя, но ничего - живешь же как-то, - вяло бросил я в ответ. - Ты вставляешь свои слова в рот Кацуми, а это недостойно мужчины, который привык отвечать за свои поступки.
        - Откуда хинину знать о достоинстве? - скривил губы Сэтору.
        - Правильно, сынок, так его, - улыбнулся Исаи.
        На эти слова Сэтору резко повернулся к улыбающемуся и одним текучим движением оказался возле него. Мало кто в классе заметил, как Сэтору успел схватить Исаи за лацкан пиджака и подтянул к себе. Многие увидели только как Сэтору прошипел в лицо одноклассника:
        - Ты что - в отцы мне намылился? Ещё раз такое скажешь и будешь подбирать кусочки поганого языка по всей школе.
        - Сэтору! - вскрикнула Кимико.
        Она подскочила к ним и схватила Сэтору за поднятую руку. Я даже не стал вмешиваться - вот бы сынуля нахуячил папаше…
        - Ох, совсем испугался, - улыбнулся в ответ Исаи. - Ты такой грозный, что меня даже гордость распирает. Правильно, только таким должен быть человек, который хочет управлять стаей волков.
        - Идиот, - отшвырнул его Сэтору. - Ты слишком часто бился башкой о дерево.
        Исаи упал на стул, а возле него тут же начала хлопотать Кимико. Я наткнулся на взгляд Исаи - он показывал мне поднятый большой палец. Я же показал в ответ палец средний. Думаю, что мы поняли друг друга. Ему понравилось, что сделал его сын, а я высказал свои мысли о том, куда они могут оба пойти.
        После уроков я задержался и присел на скамеечку. Хотел увидеть, как Исаи покидает школу - проконтролировать, что никто из моих друзей не пострадал. Масаши прошел мимо с каменным лицом. Даже не взглянул в мою сторону.
        Красавец! Прямо-таки актерище!
        Другие тоже шли мимо отщепенца, который принял на себя тяжелую роль хикикомори. Ну и пусть… Пусть идут, зато живые. А я потом найду, что соврать в своё оправдание. Сэтору прошел, сосредоточенный и не поднимающий взгляда. За воротами его встретил черный «Мерседес». Не сомневаюсь, что бронированный.
        Кацуми тоже не посмотрела на меня. Прошла королевой. Даже не так - прошла оскорбленной королевой.
        Ну что же, так надо, девочка, так надо…
        Почти все вышли из школы, кроме Исаи. Вон даже показалась Минори Матисуда.
        Правда, меня насторожило, что Минори шла одна, без своей лучшей подруги Кимико. Пусть Кимико и засранка редкостная, но она не должна сегодня умереть. Если этот гандон комиссар вдруг вздумал её убить потому, что мы встречались несколько недель, то я должен ему помешать.
        Я подскочил к Минори и подмигнул ей:
        - Привет, красотка!
        - А ты не страдаешь раздвоением личности? - задумчиво задала она вопрос. - Недавно ты был редким говнюком, а теперь называешь красоткой.
        - Да ладно, просто настроение было паршивым. Не выспался и всё такое. Ты извини, если что…
        - Понимаю, у самой бывают ПМС…
        - Чего-о-о? Нет у меня никакой ПМС, что ты за глупости говоришь?
        - Вот, ты снова возвращаешься на привычный уровень говнюка, - опустила глаза Минори.
        - Извини-извини. Что-то я последнее время слишком часто извиняюсь… А где твоя подруга?
        - Ой, кто-то у нас ревнует? - подняла тонкие бровки Минори. - Пора бы уже отпустить Кимико из своего сердца.
        - Да ладно, я просто поинтересовался. Может быть, я хочу пригласить тебя на свидание, но не хочу, чтобы рядом ошивалась Кимико.
        - Даже так? Хм… Ко мне ещё ни разу не пытались пристать, чтобы подкатить шары к подружке, - улыбнулась Минори. - Это должно быть забавным.
        - Рад, что тебя это развеселило. Так где эта… - я пощелкал пальцами, словно подбирал слово, которым можно назвать Кимико.
        - Не утруждай себя в поиске ругательств. Я в принципе не против где-нибудь пообедать. Подружка в классе. Она осталась, чтобы убраться вместе с Исаи. Эй, ты куда?
        - Я забыл в классе телефон. Сейчас заберу и мы пойдем… пойдем куда-нибудь, - махнул я рукой уже на бегу.
        Добежал до класса и заглянул внутрь через замочную скважину. Внутри никого не было. Тогда я тихонько потянул на себя дверь и заглянул уже более серьезно. В классе никого. Только две сумки на столах. Сумка Исаи и сумка Кимико.
        Они вышли куда-то?
        В конце коридора краем глаза заметил легкое шевеление - это поднималась на второй этаж прическа Соника. За долю секунды я оказался внутри класса, тихо прикрыл дверь.
        Зачем я так сделал? Спросите чего-нибудь полегче.
        Голоса Исаи и Кимико приближались. На размышление времени не было, поэтому я метнулся туда, где стоял в стеклянном шкафу человеческий скелет. Двери шкафа были зашторены бамбуковой циновкой, которая не пропускала свет, чтобы кости не выцвели и не пожелтели ещё больше.
        Рядом с этим экспонатом я и уместился, придерживая дверь изнутри кончиками пальцев. Снаружи меня было трудно увидеть, а вот сквозь щели в циновке я мог наблюдать за тем, что творится в классе.
        А в классе творилось то самое, что так хотел сделать дух комиссара - он собрался заняться сексом с Кимико.
        Пока что они зашли оба в приподнятом настроении. Похоже, что ходили за инструментами уборки - в руках у каждого было по ведру и по тряпке. Ведро и тряпки опустились на пол. И как-то так получилось, что руки одноклассников соприкоснулись.
        Вы тоже думаете, что это случайность?
        Ребята выпрямились, но Исаи не отпустил ладонь Кимико. Он накрыл её руку своей и улыбнулся.
        - А ещё я говорил ему, что такую девушку нельзя упускать, но разве Изаму меня послушает? - сказал Исаи, чуть наклонившись к потупившейся Кимико.
        - Исаи-кун, что ты такое говоришь? Ты меня смущаешь, - ответила Кимико. - И вообще, мы с Изаму уже расстались…
        - Эх, он дурак, что так поступил. Вот я бы ни за что на свете не отступился бы от тебя. Боролся бы до конца. Ложился бы спать с твоим именем на губах и с ним же просыпался… - говорил Исаи, подходя к Кимико вплотную.
        Я видел, как начала топыриться его ширинка. Похоже, что Кимико тоже это заметила, потому что застенчиво перевела взгляд в сторону.
        Исаи взял её за подбородок и поднял лицо к себе. Аго-куи…
        Мать твою! Он сделал «аго-куи». Этот популярный в фильмах жест когда-то сделал и я. Как раз с Кимико.
        - Не надо, Исаи, - прошептали её губы. - Мы с Изаму давно расстались и теперь… Я таю… Не надо…
        - Да. Не надо, но если очень хочется, то можно, - прошептал он в ответ и поцеловал Кимико.
        Та ответила на поцелуй. Похоже, что ещё немного и я стану свидетелем порносцены. Не то, чтобы очень хотелось, но если я хочу сохранить жизнь Кимико, то должен буду промолчать. Тогда, возможно, дух комиссара поймет, что Кимико вовсе не страдает без меня.
        Выйти сейчас означало спалиться по полной. Так что придется ждать, пока секс закончится, а потом уже покинуть класс. Только вот стоял я не очень удобно - таз скелета упирался мне в бок, а это было неприятно. Надо чуть сдвинуться в сторону.
        И вот надо же такому случиться, что только я собрался устроиться поудобнее, чтобы уставиться в потолок, а вовсе не наблюдать за сценой в классе, как скелет покачнулся, а его черепушка весело прыгнула на меня сверху. Сам скелет упал на дверь. Дверь не была готова принять на себя его вес и распахнулась, отпустив безголового всадника на волю.
        Кимико вскрикнула, когда скелет с грохотом вывалился наружу. Исаи с интересом уставился на меня, держащего в руках череп соседа по шкафу. Я тоже перевел взгляд на черепушку - она улыбалась, довольная произведенным эффектом.
        - О, бедный Йорик! - вырвалось у меня. - Бля буду, я знал его, друг Исаи…
        Глава 11
        - Ты… Ты подглядывал за нами? - спросила Кимико.
        - Да ты что? Как ты могла такое подумать? Разве не видишь, что этого хинина не привлекают девушки и вообще живые люди? Ему общество скелетов больше по душе, - хихикнул Исаи.
        - Да уж, порой дохляки бывают на редкость милые и симпатичные, но иногда встречаются такие уёбки, что аж скулы сводит, - мило улыбнулся я в ответ.
        - А ты осмелел в последнее время. Неужели тебя так впечатлил случай со шлюхой?
        - Что ты имеешь в виду, Исаи? - захлопала глазами Кимико. - С какой шлюхой?
        - Мне кажется, что он имеет в виду тебя, Кимико, - не мог удержаться я от подколки. - Хотел бы отыметь так, но пока что остается только «в виду»…
        - Как это грубо, хинин, - поджала губы Кимико.
        Вот и ещё одна девушка поджимает губки. Ну что же, правильно делает. Я бы на её месте вообще леща бы отвесил. На ровных щечках вспыхнул румянец. Смущение или возмущение? Всё-таки надеюсь, что смущение.
        - Да уж какой есть. И тебе это раньше нравилось.
        - Выходи из класса, нам ещё убраться надо, - ледяным тоном проговорила Кимико.
        - Аккуратнее убирайтесь, а то вдруг ты упадешь и напорешься на какую-нибудь палку.
        - Каким же ты можешь быть…
        - Гандоном? - поднял я бровь. - Это только цветочки, милая. Я могу быть и хуже. Учти это, Исаи.
        - Ты хочешь бросить мне вызов? - Исаи даже подался вперед.
        Вот тут бы и нацепить на него наручники из магического металла, но вряд ли этот урод позволит такое с собой провернуть. А делать подобное на глазах Кимико, да ещё когда полицейская машина дежурит у школы…
        - А почему бы и нет? - улыбнулся я в ответ. - Давай, помашемся? Тут неподалеку есть клуб «Оммёдо кудо», там и схлестнемся раз на раз. Или зассал?
        - Да вы чего, мальчики? - захлопала глазами Кимико. - Вы же были друзьями. Изаму, что с тобой творится?
        - Всё нормально. Ну так что, вихрастенький, раскрасишь носик красненьким?
        - Да запросто!
        - Исаи! - вцепилась в него Кимико. - Не обращай внимание на этого полудурка. Он ревнует, что я не с ним. Нам ещё надо доубираться, а потом… Потом проводишь меня?
        - Грех не проводить такую красотку до кустиков, - снова вмешался я. - Я вот…
        Шлеп!
        Пощечина была резкой и ощутимой. Впрочем, я на неё откровенно напрашивался, поэтому даже не стал уклоняться. Щека вспыхнула ожогом.
        - Уходи прочь, ты мне противен, - процедила Кимико.
        - Да и ты мне уже не очень сильно нравишься. А вот целуешься ты сильнее, чем бьешь…
        От следующей пощечины я легко уклонился и отступил на пару шагов, чтобы не провоцировать новую атаку.
        - Пока, голубки. Не сильно шумите, а то придут люди и увидят, что вы тут сношаетесь, а ещё у вас скелет на полу… Вот все удивятся-то…
        - Завтра, хинин. Мы с тобой сойдемся завтра, - негромко сказал Исаи. - Сегодня вечер будет посвящен одной прекрасной даме…
        Кимико с недовольством глянула на него. Мда, похоже, что вечер комиссару я слегка обломал. Ну, это хорошо. Правда, не получилось его пленить, но если завтра попробовать сопоставить его силу с моим новым уровнем, то можно будет попытаться и нацепить браслеты…
        Надеюсь, что смогу хотя бы отчасти надрать ему задницу.
        Сейчас же я вышел из класса походкой победителя и лишь улыбнулся, когда услышал, как об дверь шмякнулась мокрая тряпка. Что же, этот раунд остался за мной. Неприятно порой быть говнюком, но каково же приходится врачам, которые вынуждены говорить неприятные вещи пациентам? Или они уже настолько прониклись цинизмом, что говорят как есть и не заморачиваются над подыскиванием нужных слов?
        Да и хрен с ними. Главное, что дух в теле Исаи увидел, что Кимико не так уж важна для меня. Что её смерть вовсе меня не взволнует. Надеюсь, что он это увидел, а то подглядывание, подколки и пощечина выглядели больше, как жесты отчаяния и ревности. Завтра увидим.
        Сегодня же я вышел из школы и… увидел, как возле живой изгороди стоит Минори.
        Девчонка ждала меня!
        Черт, а я напрочь забыл, что пригласил её на свидание. Сколько же она тут тусуется? Полчаса? Надо бы прикинуться ветошью, вроде как имел в виду, но не сегодня или вообще потом…
        - Привет, красотка! Чего тут туфли изнашиваешь? - спросил я, подходя ближе.
        - Жду тебя и думаю о том, куда ты пригласишь голодную девушку, - надула губки Минори. - Или ты забыл, что хотел свидания. Ой, вижу, что ты нашел телефон?
        Она показала на мою пылающую щеку. Что ей на это ответить? Что шел-шел, споткнулся, упал, очнулся - на харе пощечина?
        - Нашел, но мобильник почти сел. Хотел спросить у Кимико зарядку для телефона и вот… - я невольно потер щеку.
        - Что «вот»?
        - Да вот зарядка у неё не той системы… Ладно, пойдем в кафе «Такашито». Тут неподалеку и там очень вкусно готовят. Прямо пальчики оближешь.
        - Твои пальчики? - заигрывающим тоном спросила Минори.
        - Только если будешь есть из моих рук, - парировал я.
        Мы прошли мимо полицейской машины. Моя знакомая Наоки Хикамару ещё раз приветственно кивнула. Но выходить из машины не стала. Продолжила нести службу.
        - Знакомая? - спросила Минори.
        - Как-то спрашивал у неё в кобане дорогу, разговорились про рис и его приготовление. Вот с тех пор и здороваемся друг с другом.
        Ну не мог же я сказать, что пришел в кобан к девушке-полицейскому для того, чтобы написать заявление по поводу нападения трех аристократов… Которые, кстати, потом ещё и успешно скончались. Как и другие семь… Ну, вы должны помнить этих утырков во главе с господином Ицуми.
        - Прямо так разговорились про рис? Ни про что другое?
        - А про что мы могли ещё поговорить с полицейским? Не про ловлю же бандитов…
        - Не знаю, - задумчиво проговорила Минори. - Недавний случай в спортзале как раз такой разговор и предполагался…
        - Это уже другое дело. С госпожой Хикамару мы говорили только о рисе, - отрезал я и тут же перевел тему. - Вот ты какой рис себе будешь заказывать?
        - Я бы хотела кацудон, - мечтательно проговорила Минори. - В твоей кафешке это подают?
        - А ты не боишься за свою фигуру? - поднял я бровь.
        Надо сказать, что кацудон не совсем подходил для диеты молоденькой девушки. Это свиные отбивные в панировке, с карамелизированным луком и яйцом, с гарниром из риса. Сплошные углеводы и жиры.
        - Не боюсь. Я много тренируюсь, поэтому калории сжигаются на раз-два-три, - улыбнулась Минори. - Ещё и танцую, а на это тоже много энергии тратится. Так что кацудон будет в самый раз.
        Весь последующий путь мы проделали в пустопорожней болтовне ни о чем. Дорога пролетела быстро и вскоре мы оказались возле «Такашито».
        Что мне сразу не понравилось, так это стоящие возле кафешки мотоциклы. Одиннадцать байков. Черные, с наклейками на баках в виде языков пламени. Местами светились флаги Японии. И машины явно не из дешевых. «Хонды», «Сузуки», «Кавасаки». Что же за гости сегодня в «Такашито»?
        - Может, пойдем в другое место? - спросила Минори, глядя на мотоциклы.
        Из кафешки донесся звон разбитой посуды, а следом грянул хохот луженых глоток. Похоже, что там было весело…
        - Ну-у-у, думаю, что кацудона лучше, чем тут, нам не подадут, - ответил я и взял Минори за руку. - Но ты можешь пока подождать на улице. Я схожу на разведку, и, если что… пойдем в другое место.
        - Давай, сразу пойдем?
        - Не трусь, Минори, я быстро, - подмигнул я девушке и пошел в сторону входа.
        В небольшом кафе пахло сигаретным дымом, пивной отрыжкой и крепким мужским потом. Одиннадцать мужчин в кожаных куртках сидели за двумя составленными столами. На столешницах были навалены разные блюда, причем ели тут не палочками - при мне один из мотоциклистов взял пальцами водоросли удона и отправил в рот.
        Двадцать два глаза уставились на меня. Я понимал их недоумение - редко кто войдет в заведение, перед которым наставлены байки с агрессивной символикой. Всё равно что зайти в бар, перед которым стоят танки.
        Но я не «редко кто» - я человек, которому не наплевать на Аяку, официантку кафе.
        - Кафе закрыто! - крикнул один из сидящих, мордатый бритоголовый крепыш. - Ищи себе хаванину в другом месте, хининчик.
        Десять глоток одобрительно заржали. Они смотрели на меня оценивающе, как на мясную вырезку на прилавке.
        - Да, это спецобслуживание и сейчас нас кое-кто спецобслужит, - икнул другой. - А ты вали дрочить в другое место.
        Снова раздался смех.
        Я моментально оценил обстановку. Так, одиннадцать рыл под хмельком. Рожи наглые, развязные. Татуировки на пальцах показывают, что не стесняются быть вне общества. Косухи, штаны с заклепками, черепа и скрещенные ножи нашивками на рукавах. Одна из банд босодзоку?
        Аяка из-за стойки взглянула на меня испуганно. На её белом передничке отпечаталась чья-то пятерня, испачканная в соусе. Мда, Джуну Танаке, её парню и моему другу, такое отношение к подруге явно не понравится. А если я сейчас уйду, то вряд ли всё закончится благополучно.
        - Мир вам, добрые люди. Я всё время тут кушаю. Позвольте же и сейчас мне пообедать. Госпожа Аяка, будьте любезны, принесите удон с курицей, - вежливо улыбнулся я в ответ.
        - Не носи ему ничего, красотка. Сказано же, что закрыто на спецобслуживание. Может тебе уши прочистить? А что, мы можем - приставим твою башку к глушаку, да и продуем как следует, - сказал мордатый.
        И снова дебильный смех одобрения. Интересно, а если этой гогочущей орде показать танцующий пальчик, они будут также смеяться? Судя по лицам, не отягощенным интеллектом, будут. Ещё и аплодировать начнут.
        - А я всё-таки присяду и поем, - снова сыграл я наглухо отмороженного.
        На этот раз смех стих. Мордатый отправил в пасть очередную порцию лапши, запил пивом из кружки. После этого он откусил желтыми зубами край кружки, сплюнул окровавленную стекляшку и грохнул искалеченную тару о стол. Грохнул с такой силой, что кружка разлетелась на тысячу осколков, а в руке мужчины осталась ручка с острыми краями.
        Мужчины посторонились, пропуская громилу ко мне. Я же присел на бордовую кожу дивана, показывая полное смирение и согласие с несправедливой судьбой, которая послала ко мне этого дьявола в коже.
        - Значит, ты не слышишь меня, хинин? - спросил мордатый, нависая надо мной кожаной скалой.
        От него несло пивом, сигаретным дымом, потом и мочой. Похоже, что мылся этот байкер только тогда, когда над Японией шел дождь. Кожаная куртка хрустела, проминаясь в потертых сгибах.
        - Я слышу вас, - с легким поклоном ответил я. - Но также слышу и свой желудок, а он говорит, что очень сильно хочет кушать. Вот, слышите, как бурчит? Громче моторов ваших мотоциклов.
        - Вот этой стекляшкой я сейчас вырежу твои глаза, уёбок, - громила показал мне ручку от кружки.
        На острых краях играли отблески ламп.
        - Зачем это вам? Неужели вам нужны мои глаза? Я не понимаю… - я продолжал валять дурака, а сам оценивал положение противника.
        Если ударить прямо сейчас по паху, то он сложится пополам. Следом удар ребром ладони по основанию черепа. Затем изо всех сил шарахнуть башкой о стол так, чтобы остатки серого вещества встряхнулись и, возможно, встали на место. От этого удара один противник будет нейтрализован, останутся десять. Против них придется применить технику боя «один против толпы» - стараться двигаться так, чтобы один человек постоянно мешал остальным. Потом вырубать этого одного и передвигаться к следующему…
        Пахнущая табаком рука сграбастала меня за лацкан пиджака также, как недавно Сэтору хватал Исаи. Я не смог выдержать отвратное дыхание из пасти мордатого и чуть отклонился. Ручка приблизилась к моему лицу.
        - Ты что, лошара, вообще не отдупляешь, что сейчас с тобой будет? - прорычал мордатый.
        - Сейчас будет… - я не успел закончить фразу, после которой засадил бы коленом промеж ног мордатого хмыря.
        - Я полицию вызвала! - раздался крик Аяки.
        Ну вот зачем? Могла бы полицию и чуть позже вызвать… Даже не дала мне поразвлечься.
        - Чего ты сделала, шлюха? - прорычал мордатый, не отрывая от меня взгляда налитых кровью глаз.
        - Я вызвала полицию, скоро они будут здесь, - тонким голосом ответила Аяка.
        - Повезло тебе, хинин, - отбросил меня мордатый и повернулся к девушке. - Зря ты это сделала, сучка. Мы вернемся и спалим твоё кафе до тла.
        - Не надо этого делать, - с поклонами выбежал хозяин кафе, господин Каджи Вада. - Умоляю вас - не нужно этого делать. Я вообще… вообще уволю эту официантку. Господа из клана «Черные призраки», прошу вас, не нужно держать на нас зла. Мы вообще… мы вообще дарим вам угощение за счет заведения. Да что там за счет заведения - я высчитаю всё съеденное и выпитое вами из жалования этой официантки.
        - Вада-сан, что вы такое говорите? - вскрикнула Аяка. - Я же хотела, как лучше!
        - Молчи, ты уволена! - взвизгнул хозяин заведения.
        На его визг мужчины расхохотались. Они, как и я, видели, что Аяка побледнела, а на глазах её показались слезы.
        - Это несправедливо!
        - Это будет тебе уроком, сучка. А тебе, хинин, считай повезло! В другое время отпиздил бы тебя, как грушу в спортзале! Собираемся, парни! По коням!!! - зычно гаркнул мордатый.
        - Настоящие мужчины заплатили бы за себя и не перекладывали вину на беззащитную женщину, - заметил я, когда байкеры начали выходить из кафе.
        - Да он вообще блаженный. Может завалить его, чтобы не мучился? - обратился один из байкеров к мордатому.
        Тот смерил меня испытующим взглядом и покачал головой.
        - Пусть попердывает себе потихоньку. О таких лошков и руки марать не хочется. Он хинин, его и так природа обидела…
        После таких слов кожаные мальчики покинули заведение «Такашито». Угрюмый хозяин сумрачно скрылся за стойкой. Аяка подошла к моему столу и встала, смотря сквозь стеклянные двери на отъезжающих мотоциклистов.
        - Я…
        - Изаму! - присела рядом со мной Аяка. - Не надо, пусть едут.
        - Но они же…
        - И что? Подумаешь… Лучше с ними не связываться.
        - И ты согласна за них заплатить?
        - А будет лучше, если они тут всё разгромят, тебя и господина Ваду поколотят, а меня трахнут на столе? По очереди…
        - Но что на это скажет Танака?
        - А что он скажет? Я просто сообщу, что уволилась с этого места работы и нашла другое место.
        Из-за стойки показался хозяин заведения. Он с недовольным лицом швырнул конверт на стол Аяке и произнес:
        - Тут расчет. Можешь не пересчитывать.
        - Господин Вада, но зачем вы так? - попытался я урезонить хозяина. - Ведь Аяка столько времени проработала здесь.
        - И что? Из-за неё я потеряю своё место работы. Полиция приедет, покрутит носами и уедет ни с чем. Потом эти босодзоку на мотоциклах вернутся и сожгут моё кафе. А я не успел заплатить страховку. И останусь я на улице, с больной женой и тремя детьми. И кто подаст старому нищему? Нет, всё очень плохо. Нужно выставлять кафе на продажу, пока покупатели не узнали про угрозы босодзоку.
        На улице взревели моторы мотоциклов. Байкеры начали покидать стоянку перед кафе.
        - А за сколько вы хотите его продать? - поинтересовался я как бы между делом.
        - За шестьдесят миллионов кто бы взял, - вздохнул господин Вада.
        Я прикинул сумму на своём счете, которая пришла от денег с процента от социальных сетей, подумал, что можно будет занять у Мидзуки, под предлогом кормежки со скидкой проживающих рядом якудза, и решил:
        - Хорошо, я куплю у вас «Такашито» за пятьдесят пять миллионов.
        - Ты? Но откуда у хинина такие деньги? - недоверчиво уставился на меня Вада.
        - Вас это вряд ли должно беспокоить. В конце концов, у меня есть друзья, которые одолжат нехватающую сумму.
        - Тогда за семьдесят миллионов продам это великолепное кафе. В нагрузку предоставлю все контакты поставщиков, поваров и официантов.
        - Пятьдесят пять миллионов, и я спасу вас от разорения. Иначе я сейчас же распространю в социальных сетях информацию о том, что кафе «Такашито» вскоре будет сожжено бандой байкеров.
        - Ты ставишь ногу мне на горло, молодой человек! - взвыл господин Вада.
        На его покатом лбу выступили капли пота. Дряблые щеки дрожали от возмущения, а пальцы теребили края рубашки.
        - Не надо было прогибаться под хамящего клиента и увольнять Аяку. Кстати, Аяка, я ни хрена не понимаю в ресторанном бизнесе - ты пойдешь управляющей в это кафе?
        Девушка удивленно распахнула глаза:
        - Из официанток в управляющие? Ты поистине удивительный человек, Изаму Такаги. Конечно же пойду!
        - Тогда, господин Вада, подготавливайте бумаги купли-продажи, я передам их своему юристу, а после подпишем сам договор. Насчет денег не сомневайтесь - они у меня есть.
        - Но как же задаток, господин Такаги? Что бы вы уже не передумали…
        Он перешел с «ты» на «вы» - неплохой знак. Деньги быстро учат человека вежливости.
        - Будет задаток. Сегодня же я…
        Мои слова прервал женский крик с улицы. Кричала Минори…
        Глава 12
        Рев моторов ударил по ушам, когда я выскочил на улицу. Рев прогрохотал громовыми раскатами, а уже в них я услыхал раскатистый смех мордатого. На его сиденье я увидел перекинутую Минори. Она болтала ногами, пыталась вырваться, а мордатый прижал её попу к бензобаку и не давал вырваться.
        - Отпусти её, сучий потрох!!! - крикнул я, пытаясь переорать рев моторов.
        - А ты догони, уёбок!!! - заржал мордатый в ответ.
        Одиннадцать человек одновременно тронулись с места, оставив после себя густое облако выхлопных газов. Они стартовали так резко, что на асфальте остались полосы жженой резины.
        И ведь они сейчас увезут Минори. А там… Вряд ли девушке аристократического рода позволят остаться в живых после того, что собираются с ней проделать… Род Матисуда откроет на них охоту и вырежет все семьи, которые вырастили таких сыновей.
        Или же это сделаю я!
        - Петля Времен! - закричал я что было мочи, метая петлю из молнии в отставшего мотоциклиста.
        Потрескивающий аркан пролетел над припаркованной «Сузуки Витара» и захватил шею босодзоку. Я дернул так, что изогнулся всем телом и привлек конец аркана к левой лодыжке. Из облака дыма винной пробкой выкинуло крайнего байкера в сторону машины.
        Должен сказать, что «Сузуки Витара» пострадала больше, чем шлем проломившей её лобовуху босодзоку. Шлем спас мужчину от порезов, но защита заканчивается над воротником, а удар ребром ладони по этой зоне очень хорошо выключает оборзевших байкеров.
        Стащить куртку со вставками а-ля черепаха и шлем с бессознательного тела не представляло большого труда. Мужчина повалился на асфальт, но мне было не до него. Вроде жив и ладно.
        В нос ударил запах застарелого пота, когда я накинул чужую куртку. Со шлемом было хуже, но я заставил себя подавить рвотные позывы и напялить шлемак. Поднять рычащий мотоцикл было делом нескольких секунд. Между ног завибрировало, когда я повернул ручку газа. Байк тут же рванулся вперед, как свободолюбивый мустанг, впервые ощутивший на себе седока.
        Я чуть придержал разгоряченного коня, приноровился к весу и припустил вслед за удирающими мотоциклистами.
        - Изаму, будь осторожен! - раздался мне вслед крик Аяки.
        - Не забудьте про задаток! - следом донесся голос господина Вада.
        Да уж, только про задаток мне сейчас и думать.
        Я выжимал рукоять газа и чувствовал, как знакомое упоение радостью от владения телом снова наполняет меня восторгом. Я жил и это было прекрасно! Мог выжимать газ до отказа, мог мчаться сквозь ветер и хохотать ему навстречу, чувствуя, как ветер пытается затолкать хохот обратно.
        И вместе с тем я ни на секунду не отвлекался от намеченной цели. Догоняя банду, я не думал о своей сохранности. В голове стучала мысль о спасении одноклассницы.
        Мимо пролетали припаркованные машины. Проносились удивленные лица прохожих. Даже одна ворона покрутила пером крыла возле виска, когда я едва не ударил по наглому клюву.
        Вряд ли остальные босодзоку видели, что произошло с их товарищем. Кто-нибудь и видел проблеск молнии в дыму, но не больше…
        Я же догонял их и думал - каким образом сделать так, чтобы Минори меньше всего пострадала? Доехать с ними вместе до места прибытия, а уже там наказать всех подряд? Повозить ебальцами по асфальту и заставить выучить - кто тут папочка?
        Вряд ли хороший вариант. Судя по крепким фигурам, ребята были знакомы со спортом не понаслышке. А если судить по дорогим байкам, то и с деньгами у них не плохо. А если есть деньги, то есть время на обучение оммёдо. Скорее всего, это меня провезут по асфальту, а уже потом намотают на ступицу.
        Нет, этот вариант не подходил. Значит… Значит будем разделять и властвовать. То есть буду херачить каждого по отдельности, пока мы едем на точку.
        Самого отстающего я догнал на светофоре. Этот босодзоку как раз закладывал вираж, параллельно с этим следил за тем, чтобы уйти от столкновения слева. Легкий толчок ноги заставил его руль дернуться сильнее, и вот уже мотоцикл скачет по асфальту, а сам мотоциклист с ором влетает под легковушку.
        Машина вильнула влево, но затормозить не успела. Колеса проехались по ногам неудачливого байкера. Красная влага брызнула на асфальт, пачкая белые разделяющие полосы. Сам байкер выл и ругался, поднимая руки к небу. Минус два…
        Всё это я видел в зеркале заднего вида, догоняя следующего мотоциклиста. Похоже, что тот видел падение и догадался, кто был виновником. Он оглянулся на меня, разматывая мотоциклетную цепь на поясе, а я показал средний палец в ответ.
        Чего уж тут скрываться?
        Байкер красовался стилизованным горящим черепом на спине. Этот череп пялился на меня провалами глаз и зловеще улыбался, предвкушая вид моего падения. Вот только я такого удовольствия доставлять ему не собирался.
        Вдавить газ. Я оказываюсь рядом. Подставляю руку под взмах цепью. Доспех Духа выдерживает этот удар. Перехватываю, наматываю на руку и дергаю на себя. Дергаю так, чтобы приблизить гонщика. В следующий миг кулак с цепью летит навстречу шлему противника.
        Вот он-то не обезопасил себя Доспехом Духа. Конечно, он же был уверен в том, что этот пухлый хинин не последует за ними. А делать Доспех на ходу опасно. Можно вырулить не туда и влететь…
        Босодзоку и влетает в припаркованный у магазина автомобиль. Сначала я вижу, как под моим кулаком разбегаются белые трещины шлема, потом стекло проламывается и усиленный сталью удар ломает мотоциклисту нос.
        Тут любой потеряет управление. Даже к гадалке не ходи.
        Фигура человека переворачивается в воздухе и шлепается на капот. Мотоцикл пролетает дальше и врезается в столб. В небо взлетают встревоженные вороны и от испуга покрывают тело мотоциклиста белыми шлепками. Минус три…
        Меня раскусили…
        Последние мотоциклисты начали оглядываться. Один из крайних вытащил бейсбольную биту и начал вращать её в воздухе. Они огибали машины и чуть притормаживали, пока остальные мчались вперед. Ещё немного и я их настигну.
        Похоже, что сейчас состоится игра. И явно не в бейсбол. Что же, ребята, поиграем… Я вскакиваю на кожаное сиденье и сгибаюсь, готовясь к прыжку. Чуть поправляю движение мотоцикла.
        - Лови, сука! - кричит тот, что с битой, а второй кидает ему огненный шар.
        Шар оказывается отбит и молнией летит ко мне. На раздумья нет времени. Я выпускаю руль из рук и взлетаю в воздух. Огненный шар пролетает подо мной и уносится в сторону газетного киоска. Красивое сальто заканчивается ударом обеих ног в грудь того, кто с битой.
        Второй оказывается сбит мотоциклом. От удара он отлетает на пять метров и катится по земле. Я поднимаюсь с земли, чтобы подсечкой сбить чувака с битой. Бита дзенькает возле моей головы.
        Зачем такая вещь будет валятся на асфальте?
        Я тут же подхватываю её и за пару ударов лишаю байкера возможности творить мудры. Его матерному реву позавидовал бы даже наш прапорщик Васюкин. Второй поднимается с земли и мотает головой, пытаясь выгнать звон из ушей. Я добавляю звона дирижерской палочкой - битой. Довожу до такого состояния, что от музыкальной какофонии мотоциклист вырубается на плитках тротуара.
        Жалко? Ничуть. Они бы меня вряд ли в живых оставили. А так… Один без сознания, второй орет благим матом - я вообще Мать Терезой себя ощущаю. Мог бы и бритвочкой по горлышку чик сделать, ан нет…
        Пусть живут себе.
        - Запомни, я не сука. Я кобель! Гав-гав! - гавкнул я, обращаясь к парню с покалеченными кистями.
        - Тебе всё равно крышка. Мы найдем тебя и…
        - И сакэ угостим. Всё понял, жду встречи. А сейчас отойди, а то зашибу ненароком, - сплюнул я, садясь на мотоцикл парня.
        - Это мой байк! - взвыл он. - Возьми лучше вон его.
        - Грабь награбленное! - рявкнул я в ответ. - Сарынь, на кичку!
        - Чего?
        - Хуй через плечо, пока не горячо. Покеда, фраер!!! - гаркнул я, засунул биту на место и крутанул ручку газа.
        Я стартовал под горестные вопли обезмотоцикленного парня. А есть такое слово «обезмотоцикленного»? Явно нет, но, надеюсь, вы поняли, что я имел в виду.
        Минус пять. Уже не плохо. Осталось шесть. Вот только с этой быстрой дракой надо было наверстывать упущенное - нужно догонять остальных.
        В последний раз я видел, как они повернули направо. На драку с двумя мотоциклистами ушло не больше минуты, так что удалиться остальные успели порядочно. Вот только если срезать через две улицы…
        Там, где поехали эти утырки, находились три светофора. Надеюсь, что они горели красным. Мне же можно было проскочить узенькими улочками бедного квартала, что я и сделал.
        Мотор рычал под ногами. Руль подергивался, когда я старательно объезжал рытвины, заполненные мазутной водой и от этого очень коварные - неизвестно, какая у них глубина.
        На меня накричали, мне в спину швырнули ледяной шар, который с успехом отбил Доспех Духа. Ещё два раза на меня замахнулись, когда я с ревом пролетел мимо уличных кафешек. Да уж, босодзоку тут явно не любили.
        Да и кому понравятся молодые парни, у которых в венах вместо крови течет бензин? Которые готовы вспыхнуть от малейшей искры… Вот только напали эти парни на человека, который тоже не пальцем делан.
        Я выскочил из темноты узкой улочки как раз вовремя, чтобы увидеть удаляющиеся фонари стоп-сигналов на мотоциклах. Что же, светофоры не подвели и задержали утырков нужное время. Похоже, что мне сегодня везло.
        Вот только продлится ли это везение дальше?
        Вряд ли - мотоциклы свернули на трассу АН1. А это значило, что сейчас уже начнется выживание на скорости. Там уже не прокатит неторопливое постукивание по шлемам. Там уже нужно что-то поэффективнее.
        Ладно, разберемся с этим «поэффективнее». Я быстро привел Доспех Духа в порядок и помчал следом за мотоциклистами.
        Едущие рядом машины возмущенно сигналили, когда я неожиданно пролетал мимо, но разве буду я останавливаться и узнавать причину гудка? Мне не до этого - жизнь одноклассницы в опасности.
        Так и есть - они выехали на трассу и помчались по магистрали. Шесть человек, не считая Минори. Шесть человек, которые только что потеряли пять бойцов и даже не остановились помочь. Вот и говори после про байкерское братство… А может это босодзоку такие? Наплевали на своих и поехали дальше. А что остальные? А остальные догонят…
        Я же вот догоняю…
        Что делать? Что делать? Что делать?
        Если сейчас затормозят и встретят меня вшестером, то это всё равно будет очень много. Значит, надо сделать так, чтобы их не было так много…
        Как я сделал прошлый раз? Подпрыгнул, встал на сиденье, чуть подправил мотоцикл…
        Теперь надо сделать также. Думаю, что всё получится. А если упаду… То Доспех Духа не даст разбиться до конца. По крайней мере, я на это надеюсь.
        Мотор взревел, сердце застучало, я от широты душевной пукнул… А что? Не держать же всё в себе. Это только супергерои не пукают, а остальные пердят от души. Не верите? Спросите у Шрека.
        Возможно, именно последний звук привлек внимание крайнего мотоциклиста. Он обернулся и помахал мне рукой. Вроде как пропускает вперед. Или…
        Или делает вид, что пропускает, а сам огреет сейчас по шлему арматуриной и будет в моей башке отголосок далекого колокольного звона. Мда, если хорошо огреет, то может и Доспех Духа пробить.
        Ладно, чего рассусоливать? Если приглашают, то нужно кивнуть и ехать.
        Вот только как я кивнул, так этот мотоциклист сразу же повернулся, чтобы выровнять руль. Ну да, по полупустой трассе всё равно ползли машины, отвлекаться надолго нельзя. Это же думал и его коллега, рычащий мотором чуть справа. Он показал другу поднятый большой палец. Вроде, всё хорошо!
        Я тоже так подумал, поэтому дал газа так, что мотоцикл взвился на заднее колесо и полетел вперед. Сам же снова запрыгнул на сиденье и, как заправский эквилибрист, начал маневрировать, приближаясь к мотоциклисту.
        Проходит пять ударов сердца. Я выравниваю мотоцикл, жму рукоять газа до отказа, посылая его вперед, а сам в невероятно головоломном прыжке перелетаю на крышу мчащейся рядом «Мазды».
        Мотоциклист не понял, что это навалилось на него сзади. А когда разобрал, что находится между двумя мотоциклами, которые слились в бурном стальном сексе, то было уже поздно. Руль нижнего мотоцикла крутанулся влево. Верхний придавил байкера к бензобаку и не дал выпрыгнуть из седла. Так, бутербродом, мотоциклы запрыгали по гладкой поверхности магистрали.
        Минус шесть…
        Стоило мне только коснуться ногами крыши «Мазды», как я тут же спрыгиваю на мотоцикл идущего справа. От толчка тот еле-еле выправляется, но вот защититься от удара в затылочную часть не успевает.
        Обмякшее тело покидает мотоцикл также легко, как выбрасывают игрушечную куклу из окна едущего автомобиля.
        Минус семь…
        Остаются четверо. Лидер впереди поднимает руку и показывает на съезд. Четверка сворачивает за ним.
        А я? Меня подождите!
        Дальше начинается гонка за лидером. Четверка мотоциклистов явно не хочет, чтобы их догнали, поэтому мчит так, словно спасаются от цунами. Но я не цунами, я быстрее и неумолимее.
        Вот один из мотоциклов чихает и отстает. Похоже, что не рассчитал с бензином. Моя расправа с ним скоротечна и быстра. Несмотря на скорость, я успеваю сделать Земляной Меч и что есть силы огреть парня по спине.
        В эту секунду я сам себе напомнил казака, который на полном ходу рубит шашкой.
        Как и следовало ожидать - парень пригибается, уходя от удара. Однако, он не знает, что удар нацелен не на него - Земляной Меч срывает крышку бензобака и калечит приборную панель. Удар настолько хорош, что теперь без капитального ремонта не обойтись.
        Мне в спину прилетает сразу три огненных шара, но Доспех Духа их выдерживает. Хотя и надо бы его подправить…
        Минус восемь…
        Трое уходящих вдаль мотоциклов съезжают с асфальта на лесную дорогу и невольно притормаживают. Тут-то я их и догоняю.
        Девятого я срываю арканом молнии на землю, а десятый оборачивается на меня и теряет бдительность. Его мотоцикл с шумом, треском, матом влетает в кусты.
        Минус десять…
        Остается только лидер с Минори на сидении.
        Он вихляет по песку, пытается уйти от меня, но кто ездил по лесу, тот знает, как коварны сосновые иголки, которые под колесами превращаются в ледяную скользь. Я придерживаюсь одной скорости и всё равно медленно, но неуклонно настигаю мордатого.
        Неожиданно он резко сворачивает в сторону и… глушит мотор. В бешенстве он срывает шлем и отбрасывает в сторону. Минори вскрикивает, но тут же получает ладонью по попе и замолкает. Мордатый показывает мне на место неподалеку.
        Неужели мордатый хочет боя?
        Я тоже сворачиваю, но в другую сторону. Мы остановились на небольшой лужайке среди бамбукового леса. Высокие стволы подпирали небо, а узкие листья давали прохладу и тень. Изумрудная трава мягко спружинила, когда я поставил на неё ногу.
        - Ну что, уёбок, ты всё-таки смог это сделать, - прошипел мордатый, слезая с мотоцикла. - А надо ли было тебе так стараться?
        Он выхватил засапожный нож, другой рукой схватил Минори за волосы и поднес лезвие к тонкой шее. Я же снял шлем и чуть отвел его в сторону.
        - Отпусти девчонку, - сказал я в ответ. - Отпусти. Тогда я позволю тебе уйти.
        - Да кто ты такой?! - взревел мордатый. - Кто ты, демоны тебя раздери?
        - Всего лишь посетитель кафе. Человек, которому небезразлична судьба другого человека, - пожал я плечами. - А ещё я очень голоден и мой кацудон, наверное, уже остыл.
        - Сейчас тебе нечем будет его жевать, хинин, - хмыкнул мордатый. - Иди сюда и встань на колени! Давай! Или ты хочешь, чтобы я нарисовал твоей подружке ещё одну улыбку? Под подбородком…
        Он нажал лезвием на кожу Минори так, что на серебристой полоске стали показалась капелька крови.
        - Эй-эй, хорош, чего ты делаешь? Я иду-иду. Не надо только резких дви…
        Я честно пытался быть самой любезностью, убаюкивая бдительность мордатого, но когда заметил, что тот напряг пальцы, чтобы одним движением перерезать Минори горло, то выбросил вперед руку со шлемом. Снаряд пролетел небольшое расстояние за доли секунды и врезался точно в широкий лоб.
        Буммм!
        Следом я хватаюсь за руку с ножом и дергаю её прочь от горла девушки. Мне в ответ прилетает удар кулаком в челюсть.
        Пусть! Истощенный Доспех Духа выдерживает этот удар и распадается. Пусть! Зато Минори свободна.
        - В сторону! - кричу я и бью костяшками пальцев прямо по кадыку мордатого.
        Вырываю нож и отбрасываю его в сторону. Он втыкается точно в бамбуковый ствол и расщепляет его по середине.
        - Изаму…
        - В сторону! - я отталкиваю её и сам отшатываюсь под градом ударов.
        Кадык у мордатого оказался крепче, чем я думал… Я блокирую удар за ударом, но мордатый явно не собирается сдаваться так легко. К делу он подключает ноги. А это уже удары ботинок с металлической окантовкой.
        Я не успеваю блокировать очередной удар и в левом глазу вспыхивает звездное небо. Опять отшатываюсь и пытаюсь ударить в ответ. Но куда там. Из-за подбитого глаза второй тоже не хочет открываться. Слезы, сопли, дикая боль.
        Надо убрать боль в подсознание. Надо справиться с собой…
        Но как это сделать под непрестанной молотилкой?
        - Оковы Земли! - слышится женский вскрик и…
        И в следующую секунду удары останавливаются. Я отступаю ещё на пару шагов и вижу, что руки и ноги мордатого захвачены толстыми полосами, вырвавшимися из-под травы. Он рычит, изо рта брызгает слюна, но не может даже и пошевелиться.
        - А я ведь предлагал тебе просто так уйти… - сказал я, подходя ближе.
        - Да он хотел со мной такое сделать! - взвизгнула Минори.
        Она подскочила и что есть силы ударила мордатому промеж ног.
        Ух, даже я поморщился… Что же говорить за мордатого?
        А вот поговорить как раз стоило - он взревел, дернулся и его правая рука оказалась на свободе. Он тут же принялся освобождать другие части тела. За доли секунд я схватил Минори и спрятал её за спину. В следующий миг взвился в воздух и что было сил шарахнул коленями прямо в широкомордое лицо.
        Босодзоку как-то неуверенно хрюкнул, посмотрел на меня удивленно, а потом его глаза сложились в кучку, и он завалился на бок.
        - Как мы его, а? - восторженно вскрикнула Минори.
        - Вообще классно, - сказал я, проверяя пульс. - Сработали на отлично.
        - Он жив?
        - Да жив, вот только в отключке. Но скоро проснется, так что нам лучше убираться отсюда, - сказал я, шаря по карманам босодзоку.
        - Ты что делаешь, Изаму? Ты его грабишь?
        - Он не заплатил в кафешке за свою банду, так что это будет его платежом, - помахал я извлеченным замусоленным бумажником. - И это… Поехали уже отсюда, а? Тут неподалеку ещё один остался. Может с минуты на минуту нагрянуть.
        - Поехали, - потянула за руку Минори. - Тут в нескольких километрах есть горный водопад, мы как-то сюда приезжали на пикник. Там можешь умыться, а то ты весь грязный и пыльный. И я… тоже умоюсь вместе с тобой.
        Она произнесла последнее предложение таким глубоким грудным голосом, что у меня невольно участилось дыхание.
        Глава 13
        Ласки я начал получать ещё в процессе движения. Словно невзначай Минори касалась моего плеча подбородком, то её руки опускались с талии ниже. А уж как она прижималась ко мне…
        Даже кожа чужой куртки не помогала защититься от чувства обжигающего тела. Мягкие груди упирались мне в спину, а дыхание прорывалось через шум мотора. Волей-неволей я тоже начал возбуждаться. Да, сначала я хотел направиться прямо в Токио, но потом всё-таки решил заехать на водопад. Умыться.
        Мотор рычал, создавая вибрации. Изумрудные ветки хлестали по шлему, стараясь если не сбить на ходу, то хотя бы навернуть как следует. Руки Минори уже вовсю шарили по моему телу, сжимая и разжимая пальцы на коже куртки.
        Подруга Кимико… Можно ли заниматься с ней сексом? А почему бы и нет? В конце концов, если она сама хочет… У меня найдется лишний часок для этого. А что? Война войной, а мужское естество тоже иногда требует выхода. Тем более, что мужское естество затвердело и по твердости стало похоже на хромированный руль.
        И не надо на меня смотреть с укоризной - ничуть не сомневаюсь, что в молодости вы тоже думали только об одном. Ну, иногда мысли переключались на еду…
        - Через пять километров будет поворот! - крикнула на ухо Минори. - Останови ненадолго!
        - А потерпеть не можешь? - расценил я её вопрос не совсем так, как она задумывала.
        - Я-то могу, а вот ты…
        Её шаловливые пальчики пробежали вверх-вниз по ширинке.
        Такой намек сложно не понять. Я притормозил, ожидая, что будет дальше? А дальше произошло вот что - Минори соскользнула с сиденья и вжикнула молнией на моих брюках. Наружу вырвался каменный член. Одноклассница улыбнулась ему, как старому другу.
        - Ого, какой он у тебя… Я думала, что у хининов татуировка и на члене тоже есть…
        - А она и есть, надо только приглядеться, - ответил я.
        - Где?
        - Так вот, возле основания, - показал я на место, где заканчивается лобок и начинается вздыбленная плоть. - Чуть стерто, но разглядеть можно.
        - Да где? - ещё ниже наклонилась Минори.
        - Ну неужели не видишь? Вот же она, - ткнул я пальцем в первую попавшуюся точку.
        - Не вижу, - покачала она головой.
        - Значит, надо лупу… Или приглядеться чуть лучше.
        От старания Минори даже приоткрыла рот, стараясь разглядеть мифическую татуировку. Мне оставалось только двинуть тазом чтобы загнать окаменевшую головку в плен мягких губ. Что я и сделал…
        - Упф! - выдохнула девушка, когда так и не смогла разглядеть рисунок, зато получила мясную затычку в рот.
        - Ой-ё! - выдохнул уже я, когда ласковый язычок пробежался по головке и лизнул уздечку.
        - Приятно? - спросила Минори.
        Она с чпоканьем освободила мой налившийся орган и начала легко водить по нему пальцами. Вверх и вниз. Вверх и вниз…
        - Невероятно… А как ты будешь смотреть в глаза Кимико, когда с ней встретитесь?
        - А что с её глазами? С её глазами всё в порядке - она видела твоего малыша, не ослепла… Правда, не видела татуировки, но сдается мне, что тату стерлась от очень частого использования…
        И всё это время она говорила, глядя на меня снизу вверх, держа член как микрофон. Осталось только музыку поставить, чтобы она исполнила какую-нибудь зажигательную песню.
        - Да ну, ты наговариваешь… ох… - вырвалось у меня, когда она чуть сжала напрягшийся орган и снова взяла его в ротик. Черноволосая макушка ритмично задвигалась над моей ширинкой. - Я же почти ни с кем… Ой… Да как же ты это делаешь?
        Легкий чпок и на меня снова взглянули хитрые глаза. К паху подкатило блаженство и сосредоточилось в агрегате, который она держала в руках. А ведь над головкой ещё работал и язык. Мало того - это был очень ловкий и умелый язычок. Обрабатывала так, что волны блаженства пробегали по телу и заставляли выгибаться.
        - Похоже, что ты активно тренировалась, - я положил руки на макушку и чуть надавил на голову девушки.
        Почувствовал, как головка потерлась о нёбо. Минори закашлялась. Я тут же отпустил её на волю.
        - Ух-ух, Изаму-кун, не надо так резко… - Минори утерла губы тыльной стороной ладони.
        За нами наблюдали две яркоголовые амадины. Похоже, что они учились, как нужно делать друг другу приятно. Мне почему-то от этих взглядов стало неловко.
        - Слушай, мы же не так далеко отъехали… Может, двинемся в сторону водопадов?
        - Конечно двинемся! Только чур я буду рулить! - вскрикнула Минори.
        - Как это? - не понял я.
        А надо бы напомнить, что член у меня всё ещё был в неге ласковых поглаживаний. И она хочет рулить? Да это же будет выше моих сил… Или она что-то другое имела в виду?
        И в это время, пока я разрывался между тем, чтобы схватить Минори в охапку, приставить к мотоциклу и как следует соединиться, она хитро улыбнулась и подняла края юбочки. На свет показались белые кружевные трусики, которые, впрочем, медленно поползли вниз под напором двух пальцев. Взгляд Минори следил за мной, а я завороженно, как удав за кроликом, следил за передвижением кружевной материи.
        Заметил, что небольшой островок материи поблескивал от выступившей у Минори влаги. Эх, как же она возбудилась…
        - А я могу вот так, - Минори перешагнула через кружева и одним быстрым движением нацепила трусики на приборную панель.
        - Нашла чем гордиться, - хмыкнул я в ответ.
        - А ещё вот так, - хитрюга легко перекинула ногу через бензобак, чуть подпрыгнула и…
        Опустилась она точно на мой дрожащий от напряжения каменный отросток.
        - О-о-о! - вырвался из её горла крик, когда полностью опустилась на торчащий член.
        - Ого-го, - ответил я в том же тоне. - А ты полна сюпризов.
        - То ли ещё-о, будет, - полупростонала-полупропела Минори.
        Она дернула рукоять газа и мотоцикл прыгнул вперед. От неожиданности я схватился за её талию и подался по направлению движения. Девушка ещё раз вскрикнула, и снова крутанула рукоятку. Дальше началось безумство…
        Мотоцикл прыгал вперед, меня бросало следом, и я входил так глубоко, что чувствовал влагу на яичках. Потом отбрасывало чуть назад и снова вперед.
        Ветви хлестали по нам, мотоцикл вихляло из стороны в сторону, но Минори в последний момент выравнивала его и снова подавала вперед. Юбка задралась на талию и продемонстрировала две аппетитные булочки, которые покраснели от шлепания и трения.
        Я рванул блузку на груди Минори, лифчик застегивался спереди и, вскоре, две груди оказались в моих руках. Минори с улыбкой оглянулась, когда я начал мять их, как антистрессовые мячики. Мять мягкие груди и резко входить в мягкое нутро - что может быть лучше на свежем воздухе?
        Мы ехали мимо скал, мимо вековых сосен, а белки взирали на нас удивленными глазами. Одна даже запустила шишкой, правда, попала в шлем, но всё равно обидно. Я её запомнил и при случае обязательно запущу шишкой в ответ. Еловой шишкой, а не той, на которой сейчас подпрыгивала Минори.
        - Да-а-а, о да-а-а! Как же хорошо! Как же хорошо-о-о! - стонала Минори, задавая ритм странному сексу.
        Я крепился, сдерживался, чтобы не кончить раньше времени и проконтролировать тот момент, когда Минори выпустит руль из рук. Хлюпанье, рев моторов, шлепки голой попки по паху - всё это создавало дикую какофонию для аккомпанемента бурной страсти.
        - Какой же твердый! Изаму-кун! Изаму-кун! Я больше не могу сдерживаться! Я больше не могу-у-у-у! - провыла Минори и упала на бензобак, подняв к небу аппетитную попку.
        Не зря всё-таки я сдерживался - в этот миг успел перехватить руль, и удержал колесо от въезда в поросший желтоватой травой бурый камень. Если бы не моя реакция, то бурный секс мог бы закончиться переломами или ещё чем похуже.
        Я притормозил, поставил на подножку, чуть подождал, пока Минори утихнет в своих судорогах, а после перевернул её на спину и, глядя в глаза, вошел уже основательно. Поддерживая её за ягодицы, я входил в жаркую пещерку так активно, что хлюпание, стоны и вскрики раздавались эхом в ущелье.
        Да что там говорить - я сам был сосной, которая валилась в обжигающее ущелье, и творила там такой бедлам, что порой даже приходилось чуть приостанавливаться, когда ногти Минори впивались в мои бедра. Вот только приостанавливаться с каждым разом становилось всё труднее и труднее.
        - Да-а-а! Вот так! Вот так! Сильнее! Ещё! Ещё-о-о!
        Я пыхтел, как паровоз, придерживая ноги Минори на своих плечах. Пыхтел и входил поршнем в хорошо смазанный цилиндр. Я сам был мотоциклом и скользил по влажной от дождя дороге. Входил в крутой занос и благополучно выходил обратно.
        Мы так раздухарились, что я начал делать трюки на мотоцикле. Правда, стояли на месте, но Вип, Найноклок, Морская звезда, Скорпион, Супермен с захватом седла, Захват переднего крыла, Капитан Морган и прочие фигуры мотофристайла мы проделали не по одному разу, прежде чем Минори снова не затряслась в бурном оргазме.
        - Ты лучший! Лучший! Лу-у-у-учши-и-ий, - простонала девушка, обессиленно упав на мотоцикл.
        Вот тут уже и я дал себе волю. Наклонив девушку над седлом чужого мотоцикла за десяток фрикций достиг оргазма.
        Я изогнулся, выплескивая белые плевки на покрасневшую кожу попки. Внизу живота словно взорвался ящик с праздничными петардами. В глазах даже потемнело, когда тело затрясло от удовольствия. Ноги подкосились, но я смог удержаться сам и удержать от падения Минори.
        - Как же классно-о-о!
        - Да уж, неплохо, - поддакнул я. - Ты сама страсть, малышка.
        - Ой, как же хорошо… меня давно так… кхм, теперь понимаю, почему злится Кимико, когда смотрит на тебя. Ещё бы - такого любовника потеряла, - Минори потерлась щекой о куртку.
        - Не будем о ней, - мягко ответил я девушке. - Она сейчас с Исаи, поэтому…
        - Глупыш, она потому и с Исаи, что хочет позлить тебя. У Исаи же девушка есть, они помолвлены и после школы поженятся.
        От жеж! Я и забыл, что у Исаи есть девушка! Значит, дух комиссара сегодня всё-таки попробует женского тела. Я взглянул на часы - даже если сейчас выехать, то я вряд ли успею доехать до Токио, а там… А что там? Я же не знаю, где находится подруга Исаи. Вряд ли отец и мать аристократа будут сообщать такую информацию хинину, даже если я одноклассник их сына.
        Вот только если Минори спросит, но и она…
        Да, впрочем, рано или поздно, но дух комиссара добьется своего. Так уж лучше он пусть займется сексом с подругой Исаи, чем с какой-нибудь проституткой и подхватит букет венерических заболеваний. У него в запасе месяц, так что убивать подругу он не будет, а знать о том, что секс подруги будет не с сознанием Исаи, а с духом комиссара буду только я.
        Подленько? Да и по хер. Всех не спасти, а изменить подруга Исаи ему теоретически не сможет - телом Исаи будет с ней.
        - О чем задумался, Изаму-кун? - проговорила Минори и коснулась пальцем морщинки между сдвинутыми бровями. В следующую секунду она отдернула палец с искренним испугом. - Извини-извини-извини, я не хотела! Прости меня, пожалуйста, я клянусь, что больше никогда в жизни такого не повторю!
        Я с недоумением посмотрел на неё. Что за тараканы пляшут в голове этой девицы? Только что мы едва не разрывали друг друга на куски от страсти, а сейчас она смотрит на меня огромными глазами и неподдельным страхом.
        - Чего ты, Минори-тян? - спросил я, сжимая её пальцы в ладонях. - Всё же нормально было. Чего ты испугалась?
        - Прости, Изаму-кун. Я просто… просто я однажды так дотронулась до переносицы Сэтору и в него словно вселился демон.
        - Да? Но я не Сэтору, в меня никто вселяться не собирается, - обнял я девушку и прижал её к себе. - А как всё это произошло?
        - Ох, не хочу вспоминать.
        - Ну, не хочешь, так не хочешь, - пожал я плечами и отстранился.
        Как в лучших японских аниме, я встал на краю дорожки, сложил руки на груди и встал в позу огорченного мужчины. Если не получается продолжить разговор при помощи уговоров, то нужно это сделать психологией.
        Холодность и отстраненность после жаркого секса? Да я тот ещё манипулятор. Конечно же Минори сломалась через полминуты.
        - Да там не было ничего такого, - проговорила она за спиной. - Мы всего лишь гуляли в парке вместе: я, Кимико и Сэтору. Они, как всегда, держались за руки, а я шла рядом и притворялась, что не завидую. Потом мы сели на скамеечку, и я начала кормить голубей. А они устроили веселую возню. Конечно же я пришла на помощь подруге. Мы хотели схватить Сэтору за руки, чтобы потом повалить его на скамеечку. В пылу борьбы так получилось, что я ткнула пальцем ему в переносицу…
        - И это всё? - спросил я, когда Минори замолчала.
        - Ну да, всё. Я больше ничего не успела сделать, а Сэтору словно подменили. Только что он улыбался и весело хохотал, а в следующую секунду превратился в изрыгающего проклятия демона. Он накричал на меня, довел до слез Кимико и бросился прочь. В этот день мы больше его не видели. Правда, на следующий день он извинялся, говорил, что сам не знает, что с ним произошло и вообще всё скидывал на биполярное расстройство личности…
        - О как, а у него есть биполярочка? Жили у бабуси биполярны гуси? То в маньячке, то в депрухе - хосподи-исусе?
        - Нет у него никакого расстройства, но он пытался всё свалить на него. Я сама до конца не поняла, что именно произошло. Ведь невинное касание… что оно может сделать?
        Что касается Сэтору, то я получил неплохую информацию. Небольшую, но неплохую. Значит, что-то у него связано с точкой на переносице - осталось выяснить, что именно?
        - Не переживай ты так, - повернулся я с улыбкой. - У меня таких заскоков нет. Просто не люблю, когда от меня что-то скрывают, даже что-то незначительное - это говорит о недоверии к человеку. Ладно, проехали. Так что, покажешь мне свои водопады?
        - А мы почти на месте, - огляделась по сторонам Минори. - Через пару километров находится водопад Фукурода, но там постоянно туристы тусуются. А вот если проехать влево, то там будет небольшой водопадик. Как раз можно помыться двум людям. Да и лишние глаза не увидят…
        Я подошел к мотоциклу и легко завел его. Металлический зверь понятливо заурчал. Эх, жаль, что придется его бросить, когда заедем в Токио - слишком уж он мне понравился. Судя по улыбке Минори, он ей понравился тоже.
        - Ну, чего улыбаешься? Поехали! - шлепнул я по сиденью позади себя и снял трусики с приборной панели. - Может, наденешь?
        - А зачем? Всё равно же снимать, - с улыбкой ответила Минори.
        Она легко запрыгнула на сиденье и обняла меня за талию. На этот раз уже не пыталась поглаживать пах. Пока…
        Когда же мы приехали на место, то я целую минуту любовался скрытым от людских глаз в чаще леса небольшим водопадом. Вокруг него стояли густые орешники, которые живым щитом скрывали природную красоту для избранных. Вода падала с небольшого выступа и плескалась в маленьком прудике. Высота небольшая, чуть выше человеческого роста, так что грохота не было, скорее присутствовала позванивающая капель, успокаивающая и навевающая негу.
        Белые буруны растворялись в пузырьках воды и пропадали, неторопливо протекая ручьем дальше. Папоротники склоняли острые листья к воде, словно пытались смочить их и чуть ослабить воздействие теплой погоды. Кусты орешника ловили случайные капли, чтобы заточить в них солнечных зайчиков и поиграть на зеленых ладошках.
        - Красиво, - проговорил я, любуясь падающей водой.
        - Да? Красив только водопад, или найдется ещё что-то, что может порадовать глаз? - тронула меня за плечо рука Минори.
        Я оглянулся и присвистнул - за то время, которое прошло в любовании водопадом, она успела раздеться и закрутить волосы наверх. Стояла передо мной, как лесная нимфа, соблазнительная в своей наготе и сексуальная в своих формах.
        - Думаю, что мы сможем не только глаза порадовать, - ответил я ей и притянул для долгого поцелуя.
        Глава 14
        Домой я доставил Минори на закате. Как раз в это время въезжала машина её отца в ворота трехэтажного особняка, белеющего фасадом на фоне аккуратно постриженных деревьев. «Тойота» остановилась, заехав наполовину, заднее стекло опустилось и на нас взглянула убеленная сединами голова.
        Я поставил мотоцикл на подножку. Минори слетела ласточкой с нагретого сиденья и подбежала к машине:
        - Папа, привет! А это мой друг и одноклассник Такаги Изаму.
        По японской традиции принято ставить фамилию перед именем, когда представляешь человека. Первое время не мог привыкнуть и думал - какими же все-таки странными именами называют родители детей, очень похожими на фамилии…
        Пока я глушил мотор, пока неспешно слезал и подходил для поклона, господин Матисуда произнес гортанно:
        - Минори, у тебя есть жених. Невесте неуместно кататься на мотоциклах с другими мальчиками.
        - Но, папа, Изаму мне только друг и ничего более, - прижала ладони к щекам Минори.
        Ага, видел бы её отец, какие чудеса недавно Минори вытворяла на своём «друге и ничего более»… Но, фотографий я не делал, да если бы и делал, то не настолько выжил из ума, чтобы показывать их главе рода Матисуда. Яйца мне ещё пригодятся…
        - Господин Матисуда, я только подвез вашу дочь. Минори в высшей степени очень скромная (водительница мотоцикла?) и очень образованная девушка. (да уж, опыта ей в образовании сексуального напряжения не занимать) Прошу прощения, если позволил плохим мыслям коснуться нашей невинной поездки, - я вежливо поклонился и снял шлем.
        Надо было видеть, как гримаса брезгливости перечеркнула вежливое полотно лица. Да, в следующую секунду Матисуда взял себя в руки, но мне хватило и одной секунды, чтобы увидеть весь спектр эмоций, который вырвался наружу при появлении татуировки на щеке.
        Если до этой минуты мне было чуточку неловко от мысли о том, что я трахнул чью-то невесту, да при этом ещё и смотрю в глаза её отца, то мелькнувшая гримаса послала на хрен всю неловкость. Для этого аристократа я был человеком второго сорта, недостойным даже посмотреть на его шикарный особняк, не то, что дотронуться до его дочери… Я улыбнулся как можно приветливее. В голове крутились сцены из недавнего прошлого.
        - Благодарю вас, Такаги-сан, - похоже, что Матисуда неимоверным усилием заставил свою шею согнуться в коротком кивке. - Моя дочь после школы выйдет замуж, так что появление на людях с посторонними молодыми людьми может скомпрометировать Минори в глазах общества. Прошу вас помнить об этом и в следующий раз не подвозить мою дочь, а заказать такси, если хотите оказать услугу.
        Минори виновато посмотрела на меня из-под ровной челки. Я же лыбился во все тридцать три зуба. Скомпрометировать? Да если бы нужен был компромат, то белки в лесу могли бы запросто выторговать пожизненный запас орехов. Хорошо ещё у белок не хватает ума пользоваться фотокамерой.
        - Я не хотел расстраивать вас своей услугой, господин Матисуда, - снова поклонился я, как этого требовал этикет. - Минори, в следующий раз я не поступлю столь опрометчиво и не буду пользоваться помощью мотоцикла. Я не буду так рисковать и подвергать опасности твою будущую жизнь. Прошу простить меня.
        Кивок господина Матисуда дал понять, что мои слова зашли ему в уши. Пусть я и хинин, но вежливый и как раз такой раболепный, какой и должен быть при виде аристократа. Румянец на щеках Минори обозначил, что она тоже поняла двоякость слов о «помощи мотоцикла». А намек на «следующий раз» вызвал улыбку на лице.
        - Минори, с тобой учатся вежливые и учтивые молодые люди. Это хорошо, но тебе самой не стоит забывать о приличиях молодой аристократки. Прощайте, Такаги-сан.
        - Всего доброго, господин Матисуда, - я вежливо поклонился и сделал так, чтобы веточка сакуры показалась в своём лучшем ракурсе.
        Надо было видеть, как мимолетная гримаса вновь скользнула по холеному лицу. После этого отец Минори кивнул и поднял стекло. Из отражения на меня уставилась моя рожа, на которой сверкала глупая ухмылка. Красавчик, да и только…
        Машина тронулась и оставила нас двоих.
        - Значит, ты невеста и после школы сразу замуж?
        - Да, мой жених сейчас учится в университете на последнем курсе. Мы закончим учебу вместе и тогда поженимся, - кивнула девушка.
        - Уверен, что он будет счастлив в браке…
        Минори покраснела и протянула мне руку:
        - До завтра, Изаму-кун. Прости, что так получилось с папой.
        - До встречи, Минори-тян, мне было очень приятно прокатить тебя на своём… - тут я сделал многозначительную паузу и докончил, - мотоцикле.
        Минори снова приложила ладошки к щекам, хихикнула, а потом опустила глаза и убежала.
        Я бы и сам так хихикнул, но, под зорким глазом камер не стал этого делать. Вдруг они ещё и записывают? Вроде бы ничего фривольного себе не позволил, но мало ли…
        Да уж. Жизнь у аристократок не сахар. Выйдет замуж, да и осядет дома, наблюдать за слугами и изредка выбираться на званые вечера. Тоска смертная. Как птичка в золотой клетке. На работу если и выйдет, то посадят её какой-нибудь секретаршей, а чтобы занять руководящую должность…
        Нет, тут даже всего влияния господина Матисуды не хватит. Слишком уж тут люди держатся за рабочие места. Да-да, если вы заняли какое-либо место, то, скорее всего, до конца дней своих рабочих и будете пахать в этой организации. А уж если уволят, то найти новое место уволенному будет ой как нелегко. Попадешь в черную книгу и обретешь проклятие отказа от работы. При этом, когда женщина уходит по беременности, то замену ей тут же находят и вряд ли вернут при возвращении, поэтому и назначают неохотно женщин в руководство. Мужчина точно не забеременеет и не покинет место у руля…
        Заехав подальше от дома Минори, я бросил мотоцикл. Если найдут босодзоку, то их счастье. Если же не найдут, то я не виноват. Ну, или виноватым себя не считаю - это вознаграждение за моральные потери. На такси доехал до кафе «Такашито» и передал вытащенные у мордатого бандита деньги. Немного, но в качестве залога сойдет.
        Господин Вада слегка попричитал, что этого мало и вообще, надо бы поднять цену за кафе, но я напомнил о силе интернета. Напомнил, скорчив серьезную моську. Моська получилась настолько серьезной, что для умасливания мне выделили суп-мисо и удон. Аяка подсела и спросила, что и как прошло с освобождением. Я пожал плечами - в ближайшее время босодзоку беспокоить явно не будут, а если осмелятся, то человек из Хино-хеби снова вернется.
        Аяка по секрету сказала, что господин Вада после нашего ухода очень сильно переживал - вернусь я или нет? Даже курительную палочку поставил в своём офисе за моё возвращение. В последнее время дела у Такашито вообще идут не очень хорошо, а тут ещё и эти босодзоку нарисовались. Так что я был вроде ангела-спасителя.
        - Во как, а раньше не могла сказать? - насупился в ответ. - Я бы ещё ниже цену сбил.
        - Не могла, всё-таки он хороший дядька.
        - Этот дядька тебя уволил.
        - Ой, да ладно тебе! - отмахнулась Аяка. - Он увольняет меня семь раз в неделю, так что я уже привыкла.
        Я только хмыкнул в ответ - кругом одни заговоры. После плотного ужина помчался домой, и вот тут меня ждал сюрприз…
        Возле ворот стоял знакомый черный «Мерседес». За рулем сидел хмурый Хаяси. Он кивнул мне, когда я приветственно махнул рукой.
        Если Хаяси здесь, то вряд ли для того, чтобы просто постоять у ворот и похмуриться. Значит, у нас в гостях была Мизуки Сато. Давненько её не видел, надо зайти - поздороваться. Однако, первым делом я проведал тануки. Киоси продолжал спать своим зачарованным сном. Мух стало больше - я так и не купил липкую ленту. Хреновый я товарищ…
        - Ничего, скоро очнешься и тогда помоешься! - сказал я, помахав полотенцем над лежащим Киоси.
        Мух позабавили мои махания, и они вылетели на перекур, чтобы обсудить действия блондинистого пухляша.
        - Ты зайдешь или возле тануки ляжешь? - донесся из окна раздраженный голос Мизуки.
        - Я тоже рад гостям! - крикнул я в ответ. - Сейчас зайду!
        Как только зашел в дом, оставив обувь на пороге, так сразу же почувствовал неладное. Вместо ароматов заваренного чая в воздухе витали тяжелые запахи спирта и лекарственных мазей.
        Мизуки вышла из комнаты сэнсэя с нахмуренными бровями:
        - Где ты был, малыш? Почему оставил сэнсэя одного?
        - Сначала учился, а потом нечаянно купил кафе.
        - И всё? Это все проблемы, которые у тебя были?
        Я почувствовал неладное. Неспроста она так спрашивала… ох и неспроста. А ещё брови на красивом лице так хмуро изгибались, что начали походить на мохнатую сойку.
        - Что с сэнсэем?
        - Умер твой сэнсэй, - бросила Мизуки. - Умер, пока ты кафешки направо и налево покупаешь…
        - Норобу! - с криком я ворвался в комнату сэнсэя.
        - Да кому ты веришь? - прозвучал в ответ скрипучий голос.
        Сэнсэй лежал на своей кровати, укрытый одеялом. На его лице красовались кровоподтеки и синяки в таком количестве, словно Норобу упал с площадки пятого этажа и носом пересчитал все ступеньки. Синева боролась с багрово-желтыми пятнами за территорию. Нос навис переспелой сливой над пухлыми губами. И без того узкие глаза вообще превратились в две щелочки, между которыми вряд ли пролезет лезвие бритвы.
        - Кто? - вырвалось у меня.
        - Хуй в кожаном пальто, - проскрипел Норобу. - Сам себя покалечил из-за того, что у меня такой непутевый и ленивый ученик.
        - Да чего ты сразу? Утром же друзьями были… Кто тебя так разрисовал?
        - Сказал же - сам!
        - Да сам ты себе прыщ выдавить не сможешь, всё тануки заставляешь. Чего ты…
        - Это Дзун Танагачи его околдовал, - произнесла Мизуки. - Заставил его тело самому себе наносить удары.
        Дзун Танагачи… главный оммёдзи, у которого мы должны были попросить свиток, где описан способ борьбы с онрё. Получается, что сэнсэй Норобу не дождался меня, пошел сам и…
        - Куда же ты один-то? - покачал я головой. - Надо было подождать…
        - Малыш, а вот не хрен было заставлять старика ждать! Если договорились, то, значит, договорились! - рявкнула Мизуки. - Он твой наставник, а ты… ты подвел его! Так не делается, малыш! Для этого должны быть очень веские причины!
        - Но я…
        - Что «но я»? Будешь отмазываться? Тебе сказал наставник, чтобы ты пришел после школы домой, почему ты так не сделал? Какая причина послужила твоей задержкой?
        - Я сказал Сэтору, что это я убил его отца, - упавшим голосом проговорил я в ответ.
        - Что ты сделал? - ахнула Мизуки. - Неужели тебя так много били по голове, что мозг её покинул? Ты охренел?
        - Да нет, мы договорились на моё участие на «Черном Кумитэ»…
        - Твоё… участие… - на щеках Мизуки выступил румянец. - Как?
        Она подошла вплотную, я почувствовал запах её духов, а глаза едва не сломал, пытаясь не дать им опуститься ниже линии женского подбородка.
        - Ну да, когда мы вызвали онрё старшего комиссара Мацуды, то другого выхода не оставалось, чтобы он не убивал моих друзей. Иначе…
        Хрясь!
        Должен признаться, что видел движение руки Мизуки. Даже перехватил в воздухе, заблокировав удар. Только потом сообразил, что надо было допустить оплеуху. Красивое лицо исказилось злобой на миг. Следующий удар я уже не успел заметить. Даже не сообразил поставить щит или накинуть Доспех Духа. Зато, когда меня ослепила вспышка и возникло ощущение полета, я успел пожалеть об этом.
        Меня пронесло по гостиной, моей комнате, выбросило в окно, а приземлился уже на палатку Киоси. Под моим весом она промялась и сложилась карточным домиком. Я запутался в стропах и начал выбираться, под крики Мизуки, вылетающие из окна:
        - Да вы совсем охуели? Что вы творите, демоны сутулые? Как можно было вляпаться в такое дерьмо? Мало того, что вы вляпались, вы извалялись в нем с ног до головы. Какого хуя вы творите? Что в ваших пустых головах? Ладно, этот молодой уёбок, а ты, сэнсэй Норобу, почему ты его не остановил? Зачем вызвали дух убитого? Вам своих врагов мало?
        - Чего это Мизуки-сан раскричалась? - раздалось подо мной. - И почему тут так пахнет?
        - Киоси? Ты очнулся? - вскочил я на ноги и тут же схватился за грудь.
        Удар Мизуки был очень силен. У меня только с третьего раза получилось вздохнуть. Ух, врезала так, словно хотела выбить из меня всё дерьмо одним ударом.
        Пока я сдерживал выступившие слезы и пытался унять жар в груди, попутно сканируя тело на предмет повреждений, из-под полога вылезла заспанная рожица Киоси.
        - Чего там? - кивнул он на дом, откуда доносились крики Мизуки.
        - Мизуки-сан распекает сэнсэя за плохую выучку своих учеников, - проговорил я.
        - Ух, бедный сэнсэй Норобу. Кстати, а почему я здесь и кто навалил в мои брюки?
        - А ты ничего не помнишь?
        - Помню, как слегка испортил ваш ритуал, потом пробрался в дом и попробовал очень вкусное… А потом уже на меня кто-то упал, а сам я оказался в палатке. Это ты упал, босс?
        - Да, поскользнулся на подоконнике, - пожал я плечами. - Ладно, пойдем спасать сэнсэя, пока Мизуки не прикончила его окончательно.
        В дом мы входили уже осторожно. От Киоси шел очень стойкий запах… Я старался не дышать рядом с ним.
        - Киоси… - произнес сэнсэй, заметив около меня маленького оборотня. - Ты проснулся…
        - Ага, вернулся! - Мизуки метнула в меня гневный взор. - А ну, рассказывай всё по порядку. Почему от тануки так пахнет?
        - Тебя испугался, - ответил я. - Ты же вон какая грозная.
        - Я сейчас тебе ещё разок накачу, малыш! Не беси меня! А ну, садись и рассказывай, что у вас произошло!
        - Ты давай в ванную и отмывайся как следует. Потом приходи, на кухне немного лапши осталось, - сказал я тануки.
        Тот кивнул в ответ и испарился. После этого я присел возле сэнсэя и поправил ему одеяло:
        - Ты как, сэнсэй Норобу?
        - Бывало и лучше, ученик… Но терпимо… терпимо…
        - Не испытывай моё терпение, малыш! Я сейчас тебя ещё раз ударю! Вот только после второго удара ты станешь похож на сэнсэя! А-а-а, так ты накинул Доспех Духа? Хитрец… А ну, рассказывай всё как было!
        - Расскажи, Изаму, - кивнул сэнсэй. - Не играй с огнем… Видишь, госпожа Сато настроена решительно.
        Не Мизуки-сан, не Мизуки-тян, а госпожа Сато. Похоже, что Мизуки своей гневной отповедью разозлила старика. Она неторопливо перевела взгляд на старика, а потом вернула его обратно.
        Помните, что я говорил о роли женщин на руководящих должностях? Уверен, что даже после беременности Мизуки с легкостью заберет своё место обратно. Она могла быть очень убедительной… Даже грудь отозвалась наплывом боли в ответ на мои мысли.
        Я вздохнул и начал говорить. Рассказал всё, что вы и так знаете, чуточку приукрасил свою роль в сложившейся проблеме, но, в целом, поведал всё близко к тексту. Когда же рассказал о босодзоку, то брови Мизуки взлетели чуть ли не к линии бровей. Правда, я умолчал о Минори… из скромности.
        - Один? Против одиннадцати? Это… Малыш, это очень круто. Врешь, наверное? И было-то их всего трое…
        - Нет, их было одиннадцать, - флегматично ответил я. - Сам не понял, как это произошло…
        - Он перешел на уровень «специалист»… - подал голос сэнсэй. - Сегодня он мог даже горы двигать…
        - А-а-а, - протянула Мизуки. - Тогда понятно. При получении нового уровня дофамины просто сходят с ума и появляется та хрень, которую все именую удачей. Удача была на твоей стороне, малыш. Не увлекайся этим, а то дофамины могут и обмануть. А вообще… Вообще вы долбоебы. Что старый, что малый… Зачем нам неприятности с кланом Татсунокучи?
        - Никаких неприятностей не будет, Мизуки-тян, - ответил я. - Сэнсэй оставил им свой мизинец в качестве извинения, я тоже извинился. Мы предоставим убийцу Татсунокучи.
        - Как? Эх, у меня к Мацуде тоже есть незаконченное дело… Может быть не зря он появился, я ещё помню раны на руке… Но вот как быть с убийцей? Пока что Татсунокучи считаю им тебя. Сдашь друга?
        - Нет, мы вытащим Мацуду из Исаи. Когда Дзун отказался отдать свиток добровольно, то я скинул просьбу о помощи «старой гвардии». Теперь нам осталось составить план, выкрасть свиток и освободить мальчишку… - сказал сэнсэй. - Дел на вечер, не стоит даже беспокоиться.
        Мизуки только покачала головой. На её красивом лице было написано, что она вообще не в восторге от происходящего.
        - Как там Сузу? - попытался я перевести тему разговора.
        - Хорошо, обживается с родителями потихоньку. Пока что используем её по минимуму, чтобы не пережечь дар оракула. Кстати, она сказала, что ты, малыш, умрешь от руки кицунэ, - вздохнула Мизуки. - Вот так-то, а ты за эту кицунэ впрягаешься на «Черном Кумитэ»…
        Глава 15
        Мизуки уехала, всё такая же рассерженная и злая. Правда, согласилась выделить деньги на покупку кафе. Сказала, чтобы господин Вада подготавливал документы.
        До полуночи мы с Киоси хлопотали возле постели сэнсэя. Я лечил, вытирал лицо влажной тряпкой, делал небольшую передышку и снова простирал ладони над сухоньким телом. Киоси же подтаскивал воду, обычно два раза, так как в первую ходку расплескивал даже литр воды в десятилитровой кастрюле. Порой выливал на сэнсэя. Мне даже казалось, что это была месть за вынужденный мертвецкий сон. Правда, Киоси всегда извинялся, но я видел по глазам сэнсэя, что тот вовсе не прощал маленького оборотня.
        В конце концов, мы настолько достали Норобу своими метаниями, что он выгнал нас из своей комнаты и велел не заходить до утра. Киоси остался спать в моей комнате, так как его палатка жутко воняла и сегодня была на проветривании.
        Во сне он метался и всё куда-то порывался убежать. Я спал чутко, поэтому то и дело просыпался. Утром встал разбитый, как будто всю ночь грузил вагоны углем и уснул на двадцать минут.
        - Ох, как же хорошо я выспался, - потянулся на полу Киоси. - Давненько так хорошо не спал…
        - Да ты продрых больше двух суток. Куда же в тебя лезет?
        - Босс, мне сил для игр и роста нужно очень много, - застенчиво потупился Киоси.
        - Вот, ты ещё и рекламными слоганами заговорил… Нет, много спать тебе нельзя.
        - Изаму! Подойди сюда! - позвал из своей комнаты сэнсэй.
        Я тут же подскочил. Сэнсэй сидел в позе лотоса с таким невозмутимым выражением лица, как будто только что поймал дзен, умножил его в десять раз и теперь купается в лучах покоя и равновесия. Постель была убрана, в воздухе витали ароматы сандала и корицы. С лица сэнсэя почти сошла синева, остались чуть красноватые разводы и припухлости.
        - Неплохо выглядишь. Вчера было гораздо хуже, - заметил я.
        - Я тебя не льстить позвал, - буркнул сэнсэй. - За лестью я прихожу к гейшам, они в этом деле гораздо лучше смыслят.
        - А чего тогда?
        - Я позвал тебя узнать по поводу предстоящего боя. Ты и в самом деле собрался биться с комиссаром?
        - Да, другого выхода не было. По глупости вляпался в их интимную сцену.
        - Ну да, подглядывать недостойно самурая - надо было подслушивать. Теперь чего уж…
        - Я не думаю, что он нанесет мне больше потери - мне же скоро выступать на кумитэ. Так, унизит и только…
        - Унизит и только… - хмыкнул сэнсэй. - А если что поломает?
        - В любом случае - отступать уже поздно. Заодно попробую - как я держу удар с новым уровнем?
        - Не вздумай только показывать, что обрел «специалиста». Будь скромен и выдержан. Лучше подставить хлебало сейчас, чем огрести по нему кувалдой в будущем. Пусть он так и считает тебя слабаком и рохлей… И да, слабак и рохля, почему ты ещё не на тренировке?
        - Так ты же сам меня позвал!
        - Для того и позвал, чтобы дать напутствие и волшебный пендель. Хули встал? Бегом на тренировку!
        Мой долгий и пронзительный взгляд наткнулся на ледяную стену. Сэнсэй был непрошибаем. И зачем только над ним вчера полночи скакали? Никакой благодарности.
        Я не видел, как он улыбнулся мне в спину, но Киоси на пробежке сказал, что видел его добрую улыбку. Вот же старый черт - вроде и матюгается, а всё равно мной гордится. Вон как его рожу подрихтовал, и не скажешь, что сэнсэй от другого оммёдзи выхватил люлей.
        Утяжелители, которые ещё вчера мне казались неподъемными веригами до получения нового уровня, сегодня были не тяжелее Доспеха Воли. Хм, какой же тогда будет Доспех Воли? Не тяжелее шубы?
        Киоси бежал со мной рядом и непрерывно трещал обо всём на свете. Похоже, что за время, проведенное во сне, его язык соскучился по общению и теперь болтал без умолку. Я же поддакивал иногда и думал про грядущий бой. Если выступить в полную силу, то вряд ли смогу победить, зато открою свои возможности. Если же выступить как слабый герой, который идет до конца, но которому не хватает сил, то получу так, как и говорил сэнсэй.
        Судя по улыбке Исаи, бить он будет по лицу, чтобы удары были видны на следующий день. Чтобы я пришел в класс разрисованный под леопарда, но способный выдержать кумитэ. Так что же, надо будет подыграть комиссару. Пусть разукрасит… Сэнсэй в случае чего подлечит, а уж синяки и ссадины… Это всё со временем пройдет.
        - Ладно, Киоси, говоришь ты всё верно, - прервал я словесный понос тануки. - А вот попробуй-ка догони меня!
        Я припустил по улице с удвоенной скоростью, преодолевая сопротивление земного притяжения. Чтобы догнать, Киоси пришлось замолчать и выложиться по полной. Тут уже не до разговоров было.
        В школе меня встретили холодные взгляды. Аристократически холодные. Вот такие взгляды были в первый день, когда я пришел в школу. Думаю, что именно на такие взгляды наткнулся и сам Изаму Такаги, пока управлял своим телом. Высокомерием несло так, что если бы оно пахло сиренью, то можно было подумать, что я по уши зарылся в лепесточки отборных цветков.
        Но вряд ли кто будет сравнивать высокомерие с сиренью. С говном - да, потому что оно схоже по звучанию с гонором.
        Что же, и я сделал рожу кирпичом, чтобы не выделяться из толпы. Поймал взгляд Масаши Окамото, но только дернул бровью, мол, потом всё объясню. Масаши понятливый парень, не стал подходить. Я продолжил строить из себя загадочного лорда Байрона.
        Кацуми даже не взглянула в мою сторону. Хм, похоже, что с ней будет труднее всего помириться. Но пока ладно - пока лучше держать её на расстоянии. Зато приход Кимико живой и здоровой меня отчасти порадовал. Всё-таки комиссар ничего не сделал с девчонкой. Под «ничего» я имел в виду не убил и не покалечил, а уж что касается интимной части, то это меня не волнует.
        Вот Минори как раз наоборот - подскочила, прощебетала приветствие и попыталась даже чмокнуть в щеку. Однако, я вовремя поймал её на подлете и сурово так произнес:
        - Простите, госпожа Матисуда, но я не доступен для ласк и нежности.
        - Чего-о-о? - удивленно спросила Минори. - Ты чего, Изаму?
        Краем глаза я заметил заинтересованный взгляд Исаи. Блин, не хочу быть говнюком, но надо. Нельзя давать этому ушлепку даже намека на какие-либо чувства к Минори.
        - Госпожа Матисуда, я не хочу повторять дважды. Ваше присутствие заслоняет мне доску. Прошу вас присесть на место и сосредоточиться на учебе.
        - Ну ты… - Минори вспыхнула. - Ну ты…
        - Госпожа Матисуда, я не понимаю вашего раздражения. Прошу прощения, мне нужно подготовиться к уроку.
        - Отойди от него, Минори. Ты можешь чего-нибудь подхватить. Мало ли где этот хинин лазил, вчера вон в шкафу со скелетом обнимался, - не замедлила встрять Кимико. - Он подглядывал за мной и Исаи…
        Теперь уже весь класс обернулся на нас. Сейчас мне полагалось покраснеть и смутиться. Я напрягся изо всех сил, даже в ушах затрещало. Опустил взгляд и сделал вид, что смущен до крайности.
        - Да уж, настоящий аристократ никогда бы себе не позволил себе до такого опуститься, - произвела добивающий удар Минори.
        Она отошла царственной походкой к своему месту и прошептала на ухо Кимико так, чтобы все услышали:
        - Теперь я понимаю, Кимико-тян, почему у вас ничего не получилось…
        Я всё ещё держал маску смущения. У меня даже получилось сделать так, чтобы уши горели. На самом деле дико хотелось ржать, но я сдерживался изо всех сил. Да уж, после такого позора трудно будет отмыться, но вот смогу ли я отмыться от крови одноклассников, если заинтересованный взгляд Исаи всё-таки найдет себе жертву?
        Кацуми даже не обернулась. Однако, я видел, как на её щеках играл румянец. Исаи же лыбился во всю. Он явно наслаждался моим унижением. Что же, ему сегодня ещё предстоит испытать на мне свою скорость и силу удара, так что пусть пока улыбается.
        У нас было такое упражнение - проход через строй с блокировкой. Выстраивались два ряда солдат на расстоянии трех метров друг от друга и каждый проходил через этот строй. Подходил к одному, тот наносил три удара, которые нужно заблокировать, отступал к другому, снова блокировал удары и шел дальше. Блокировал, шел, блокировал, шел. Когда доходил до конца, то становился в строй и бил уже в полную силу.
        Понятное дело, что в стою никого не щадили, поэтому редко когда обходилось без выбитого зуба. А взгляды у солдат были такими же, как сейчас у одноклассников - жесткие, напряженные, безжалостные. Хм, как же немного надо для полного счастья…
        Сэтору не взглянул на меня, только дернул губами в ответ на заявление Кимико. Мне понадобилось не меньше двух недель, чтобы завоевать авторитет и всего несколько дней, чтобы потерять его. В таком вот подвешенном на ниточках нервов состоянии я и досидел до конца уроков.
        Да, теперь я был отщепенец. И не раз и не два кривая ухмылка появлялась на лице Исаи. Ух, как же я старался видеть не лицо друга, а рожу комиссара. Я даже кусал себя за палец, когда позволял себе думать плохо именно об Исаи. Нет, он бы так не поступил. Поэтому и надо его выручать!
        - Ну что, Изаму-кун, не откажешься от своих слов? - с улыбкой подошел после уроков Исаи. - Весь класс уже в курсе нашего вызова, так что многие хотят посмотреть на наш поединок.
        И снова кругом жесткие глаза. Так и хотелось воскликнуть: «Ребята, я не гандон! Я вынужден быть таким, чтобы оградить вас от опасности!» Хотелось, но я молчал. Ответил же совсем другое:
        - Я не отступлюсь от своих слов. Ты хочешь поединка - я не буду убегать. Идем! Я попрошу Акиру предоставить нам на время зал для оммёдо.
        - Я сам посмотрю на ваш бой, - подал голос со своей парты Сэтору. - Вот только хочу напомнить тебе, Такаги, что через два дня у тебя другое важное мероприятие. Исаи, не бей хинина слишком сильно, иначе я могу огорчиться.
        Я понял, что это за важное мероприятие. Судя по ухмылке, Исаи тоже понял это. Ну что же, значит, у меня появилась ещё одна небольшая поблажка - из-за желания увидеть меня на арене комиссар вряд ли будет калечить серьезно. Ему нужно зрелище, нужен бой, а что у меня будет рожа разбита - это не так уж и важно.
        - Я понял тебя, сы… Сэтору-сан, - склонил голову Исаи. - Я буду сдерживаться.
        - А вот я не собираюсь этого делать, - хмыкнул я в ответ.
        - Тогда идем, не будем сотрясать воздух ударами слов, лучше преобразуем их в удары тела, - с улыбкой сказал комиссар в теле Исаи.
        За нами потянулась половина класса. Вторая отправилась домой. Я порадовался, что во второй оказалась Кацуми. Она явно не хотела смотреть на это представление.
        - Акира-сан, - поклонился я сэнсэю клуба «Оммёдо Кудо». - Прошу прощения за просьбу, которую собираюсь озвучить…
        - Ты ещё даже не попросил, а уже спрашиваешь прощения? - сощурился Акира, глядя на толпу за нашими спинами. - Что же такое ты хочешь просить, Изаму-кун?
        - Я прошу позволения использовать зал для оммёдо, - сказал я. - У нас с Исаи произошло небольшое столкновение и мы хотим по-пацански померяться силами. Чтобы не разрушить всё вокруг, прошу позволения устроить поединок в зале…
        Акира смерил взглядом меня, потом посмотрел на Исаи.
        - Самым лучшим боем считается тот, который не состоялся. Вы уверены, что не хотите сотворить как раз самый лучший бой?
        - Утида-сан, - поклонился Исаи. - Наш разговор касается девушки. И его так просто не завершить. Мы надеемся с помощью зала урегулировать этот вопрос.
        - Что же, тогда проходите. Только… Только у нас там нет мест для зрителей, так что придется остальным подождать на улице.
        Вперед выступил Сэтору:
        - Утида-сан, прошу вашего позволения встать в углу зала и устроить видео-конференцию для остальных. Чтобы меня не задело, я накину Доспех Духа и постараюсь не попадаться под удары поединщиков.
        Акира взглянул на меня. Я кивнул. Пусть так. Исаи нужно возвыситься и унизить меня. Так или иначе он это сделает, а уж будет использовано видео или не будет - большой роли не играет.
        - Что же, тогда проходите. Остальных прошу не мешать поединщикам. Вот только у меня вряд ли найдется доги для вас…
        - Мы будем сражаться без доги. Просто разденемся по пояс, - мило улыбнулся Исаи.
        Ну да, на моём пухлом фоне его поджарая фигура будет выглядеть гораздо выигрышнее. А я… А мне и не нужно побеждать и выигрывать. Мне нужно хотя бы чуть-чуть ослабить онрё, чтобы он использовал силы для своего красования. Для своей победы.
        Кимико и Минори уже вовсю шептались, поглядывая то на Исаи, то на меня. Явно сравнивали, вот только сравнение шло не в мою пользу.
        - Я согласен, - сказал я.
        - Что же, тогда я могу предоставить вам зал для оммёдо, но… - Акира выдержал паузу. - Но с одним условием - я буду рядом. Я буду вашим судьей.
        - Но этого можно и не делать, - запротестовал Исаи. - Мы и сами разберемся.
        - Я буду рядом для того, чтобы вы нечаянно не убили и не покалечили друг друга, - ответил Акира. - Только с таким условием я пойду вам навстречу.
        - Я согласен, - буркнул Исаи.
        - Тогда вперед, поединщики, - сказал Акира. - Зал в вашем распоряжении.
        А дальше мы разделись по пояс, прошли в зал и начали разминаться. Сэтору встал в дальний угол и, после небольших манипуляций, направил на нас камеру телефона.
        - Я заступлюсь за честь прекрасной дамы, потому что не должно в нашем классе быть подобного…
        - Хорошо пиздеть, утырок! Давай я тебе просто по щам нахуячу и разбежимся краями. Вернее, я разбегусь, а ты останешься лежать, обоссанный и немного огорченный, - предложил я.
        Всё-таки в разговорной дуэли чаще всего побеждает быдлячья сторона. Какими бы красивыми эпитетами и метафорами не сыпал интеллигент, матерный ответ всегда будет выглядеть злее и острее.
        - Я буду…
        - Да мне по хуй, - отмахнулся я, не давая даже закончить начатую пафосную речь.
        Я ещё и улыбнулся. Этого дух комиссара уже не выдержал. Он быстро соорудил мудры, чередование которых я постарался запомнить.
        - Золотой Змей! - выкрикнул Исаи, после чего запустил в меня длинную полосу огня.
        Ага, это проба сил. Эффектно, красиво, но почти безболезненно. Ориентировано на связывание противника в горящем широком обруче.
        - Земляной Щит! - гаркнул я в ответ и метнулся вперед.
        Огненная лента разбилась о щит. Куски разлетелись в разные стороны, но никто не пострадал. Я должен был это сделал на прежнем уровне и я это сделал.
        Губы Исаи тронула улыбка.
        - Забавно. А так? Каменный Дождь!
        Вот, это уже знакомая техника. Против неё снова Земляной Щит и отпрыгивание в сторону, но в этот раз я позволил камням задеть свою ногу. Бедро вспыхнуло болью, на штанине образовалась прореха. А до Исаи было ещё десяток метров.
        - Петля Времен! - крикнул я в ответ, атакуя и выбрасывая лассо из молний.
        Исаи легко переместился в сторону, даже успел поковырять в носу. Акира мрачно смотрел на нас. Сэтору бесстрастно застыл в углу с направленной камерой.
        - Так может сдашься, хинин? - спросил Исаи. - Принесешь извинения…
        - Может отсосешь? Тогда я тебя отпущу подобру-поздорову.
        - Дерзкий хинин! Стрелы Грома!
        В меня полетели блестящие стрелы молний. Похоже, что я начал выводить онрё из себя. Хрустальный Щит разбился на куски от прилетевших молний. Правда, я уже ушел кувырком в сторону и даже швырнул огненный шар в ответ.
        От фаербола Исаи отмахнулся также легко, как от надоедливой мухи.
        - Так что, ещё не хочешь сдаться, полудурок? - рявкнул я и выпустил ещё три шара.
        - Тебе? Да ты вообще в своём уме? - Исаи грациозно ушел от атаки, после чего запустил в меня земляную волну.
        Я мог бы отпрыгнуть в сторону, но вместо этого поставил Земляной Щит и сам скрючился за ним. Следом ещё одна техника, и ещё, и ещё… Я запоминал, откладывал в памяти, фильтровал и старался не ударить в грязь лицом. При этом пытался увернуться, но так, чтобы не слишком показывать свою ловкость. Уворачивался неловко и запоминал… запоминал… запоминал…
        Кто-то скажет, что это глупость - выходить против заведомо сильного противника нарываться на пиздюлины. Для меня же это было тактическим ходом. Так я узнавал сильные оммёдо комиссара, который мог использовать только знания Исаи.
        Да, это было одной из тех причин, по которой я согласился выступить против комиссара. Когда же он пошел по второму кругу, а потом и по третьему, то я решил, что пора завязывать. «Удачно» напоролся на земляную волну и даже не выставил щит.
        Ух, блин! Меня так подкинуло, что даже что-то хрустнуло в ушах. Надеюсь, что это не косточки…
        Приземлился тоже не очень удачно - прямо в горящий обруч. Теперь хрен пошевелишься - дернешься вправо-влево и тут же получишь ожег. Этим и воспользовался подошедший с улыбкой Исаи. Что же, я и сам собирался заканчивать бой, так что пришла пора получать по щам, после картинно падать на колени, но не сдаваться до полной потери сознания.
        Так всё и произошло. Причем без пафосных речей. Как только Исаи открыл рот, я сразу же плюнул и попал ему в лоб. После такого дух комиссара не стал себя сдерживать.
        Я насчитал десять ударов по роже, прежде чем согнул колени и упал. Удары были не очень сильными - дух мог бить сильнее, но явно рисовался и представал перед камерой под красивым углом. Акира пока молчал, сурово глядя на нас. Я уже отключил боль, поэтому оставалось картинно встать и, после ещё трех-пяти ударов упасть на песок зала.
        Упал красиво. На спину. Попытался привстать, но руки отчетливо задрожали, подогнулись и я рухнул уже окончательно.
        Акира подскочил ко мне, выбросил, как в ринге десять пальцев и замахал руками, останавливая бой.
        - И это всё? - сморщился Сэтору. - Как же скучно. Я тебя переоценивал, хинин.
        Он выключил камеру и вышел прочь из зала.
        - Это будет тебе уроком, хинин, - сказал Исаи. - До встречи.
        Он тоже почти вышел, когда Акира похлопал меня по плечу:
        - Ничего, ты хорошо сражался, друг… Но не всегда же выигрывать. Иногда нам попадаются и более сильные противники.
        - Друг? - повернулся Исаи. - Хм, а это интересно… Всего доброго, Утида-сан.
        - И вам всего доброго. Поздравляю с заслуженной победой.
        Я видел заплывшими глазами, как Исаи посмотрел в ответ долгим пронзительным взглядом. Черт, а ведь этот взгляд не предвещал ничего хорошего.
        - Благодарю, - коротко ответил Исаи, после чего вышел.
        Глава 16
        Добрался до дома на такси.
        Акира предлагал мне обратиться в больницу, но я отказался. Внутреннее сканирование показало, что жизненно важные органы не задеты, а синяки и ссадины скоро заживут. Акира чуть-чуть поколдовал над моим лицом, чтобы остановить кровь. Вправил сломанный нос, отчего я весьма натурально ойкнул.
        - Ты уверен, что доедешь сам? - спросил Акира, когда Дыханием Жизни поправлял мне лицо.
        - Уверен. Всего каких-то несколько царапин… подумаешь, - легкомысленно отмахнулся я. - А тебе, Акира-сан, огромное спасибо за предоставленный зал.
        Ещё не хватало, чтобы Акира сопровождал меня и увидел гостей сэнсэя Норобу. Нет, лучше как-нибудь сам доберусь.
        - Тебе точно это было нужно? - спросил Акира.
        - Точно, - уверенно кивнул я в ответ. - Пусть Исаи думает, что сейчас он победил. На самом же деле проиграна битва, но не вся война. Я проанализирую бой и обязательно выявлю свои слабые стороны, чтобы их усилить.
        - Тебе не хватает скорости против него, - покачал головой Акира. - Думаю, что на тренировках мы этим и займемся.
        - Благодарю. Тогда до следующей тренировки?
        - До свидания, Изаму-кун, - ответил Акира.
        Мы с ним раскланялись, после чего я вышел нетвердой походкой из зала. Эх, если бы я только знал, что вижу этого улыбчивого здоровяка в последний раз…
        Мои одноклассники уже успели рассосаться, так что не встретил косых взглядов и кривых улыбок. Что же, на этом спасибо. Покажусь им завтра, ну, а сегодня меня ждал теплый прием у «старой гвардии».
        Дома меня встретили шесть пар глаз. Шесть мужчин сидели за столом и ужинали. Только одного из них я не знал. Бизон, Змей, Нагаи, Кот, Норобу… А вот шестым был старик благородной наружности, с высоким лбом и умными глазами. В своём бежевом костюме с черным галстуком и дорогими запонками он походил на очень обеспеченного человека. Или же на крестного отца мафии, только кота на коленях не хватало. Похоже, что это и был тот самый Ягуар, которого от меня скрыли в ту заварушку с Кибаято.
        - Здарова, атцы! - приветствовал я их, входя в дом.
        - Каков учитель, таков и ученик, - вместо приветствия бросил Бизон. - У тебя-то чего рожа разбита?
        - Повздорил слегка с онрё, - ответил я.
        - Хороший способ, чтобы отправиться на тот свет как можно быстрее, - заметил Змей.
        - Увы, я вынужден вертеться, чтобы наоборот никто туда не отправился.
        - Да, мы знаем о вашей проблеме, - махнул рукой Кот. - Уважаемый Дзун Танагачи неправ, что не хочет помочь в этой беде. Ведь онрё может после смерти врага вообще пойти в отрыв… Пока его сила не иссякнет, таких дел может наворотить…
        - Я как-то пытался договориться с ним о лекарственных травах для моего кота, так этот оммёдзи даже слушать меня не стал, - глубоким баритоном отозвался тот, кого чуть позже назовут Ягуаром. - Очень сильно Дзун оторвался от простого народа.
        - Что же, друзья, тогда я предлагаю вам напомнить этому старому хрычу, что нельзя другого старого хрыча заставлять самому себе кулачишком в лицо тыкать! - Норобу как будто прихлопнул муху на столе, отчего все плошки, миски и пиалы слегка подпрыгнули.
        Кстати, посуду он вытащил праздничную. Такую на моей памяти вытаскивал только лишь один раз и то, для основательной протирки, а потом убрал обратно. Вот что значит - дорогие гости…
        - И что же ты предлагаешь, уважаемый Норобу-сан? - спросил Нагаи.
        - А вот что…
        Норобу махнул мне рукой, чтобы я присоединился к обсуждению плана. После того, как он рассказал о своей задумке, причем вместо объектов использовал плошки и миски, я был первым, кто произнес:
        - Это безумие…
        - Долг платежом красен. А я хочу отдать свой долг, - сурово произнес Норобу.
        Глядя в его глаза, я вспомнил одного старика, жившего в моем доме. В том, далеком прежнем мире… Пожилой сосед часто сидел во дворе на скамейке, иногда ел пирожок или мороженое, всегда угощал свою собачку со словами «должен будешь». Забавный такой старикашка, Павел Сергеевич…
        Псинка была обычной мирной, старенькой дворняжкой. Редко тявкала на котов, иногда пыталась пугать голубей. Но всегда отзывалась на свист и подбегала с затаенным страхом в глазах - погладишь или ударишь?
        Однажды весь дом не мог уснуть из-за внезапного концерта: лай, вой, сначала в квартире, а потом стало слышно на улице, как будто псина выскочила на балкон. Было темно уже, и со двора его пытались угомонить, но всё равно пёс выл.
        Постучали в квартиру - никто не ответил, ни шума, ни звука, как будто собака осталась одна. Соседи забеспокоились, вызвали спасателей - пожилой ведь человек, могло что-то и случиться. Вскрыли дверь, а там картина маслом: хозяин в коридоре на полу, инсульт, но ещё живой!
        Про пса вспомнили в последний момент, он не вышел к людям, полаял ещё немного, поскулил и как-то стих. Только соседка спохватилась, когда деда унесли уже, пошла искать собаку, не оставлять же одного.
        Зашла соседка в комнату и ахнула: окно было открыто на проветривание, пёс вскочил на подоконник и звал людей, держался лапами. А когда все зашли, захотел слезть и зацепился ошейником от блох за щеколду на окне. Пока хозяином занимались, пёс задушился, бедолага.
        Павел Сергеевич выжил, его спасло то, что помощь прибыла вовремя. Помню, первый раз он вышел из дома после больницы, сел на скамейку во дворе. Один. Я тогда ждал друга у подъезда, он должен был подъехать и забрать меня для помощи на даче. Я тогда поинтересовался здоровьем, Павел Сергеевич сказал, что всё нормально. А потом помолчал и произнес: «Долг платежом красен. Тузик мне всё вернул». Вот почему-то сейчас Норобу напомнил мне этого самого Павла Сергеевича.
        Однако, как бы то ни было, но спустя пять часов мы оказались в полном снаряжении в районе Асакуса, у храма Сэнсодзи неподалеку от пятиярусной пагоды, в которой и обосновался главный оммёдзи Дзун Танагачи.
        Ночь уже покрыла небо одеянием ниндзя, разбросала по небу сюрикены-звездочки, а потом ещё зашвырнула до кучи месяц, похожий на каму.
        Нервничал ли я перед предстоящим действием? Немного было. Я давненько не проникал скрытно в здания, поэтому боялся, что новое тело может подвести. Руки могут не выдержать, и я сорвусь… Однако, я гнал прочь эти мысли - если идти на дело и бояться, то можно забыть про успех. Опасаться можно, но бояться - никогда!
        По плану именно мне предстояло сыграть главную роль в предстоящем спектакле. Конечно, все из «старой гвардии» предложили свои кандидатуры, но Норобу отмел все возражения одной простой фразой:
        - Доверьтесь мне также, как я доверяю ученику.
        После этого мужчинам сказать было нечего. Поэтому мы заняли позиции согласно сумасшедшему плану сэнсэя Норобу и приготовились ждать первого сигнала. Я изображал туриста-зеваку, которому совсем нечего делать, кроме как восхищаться красотой архитектуры. А полюбоваться было на что. Вся постройка с ее легкими, грациозно изогнутыми крышами, такими воздушными на их несложных подпорах, производила впечатление ясной гармонии, спокойной уравновешенности и завершенности.
        Ровно в полночь храм закроется, а тех, кто останется на площади, попросят удалиться монахи. Вежливо попросят. Если вежливость не поможет, то в ход пойдут девата и уже тут спорь не спорь, а выкинут за милую душу. Кто такие девата? Каменные изображения лесных духов, божеств. Сильные, как сто быков, но тупые, как сто баранов.
        Их активизирует на ночь главный оммёдзи Дзун Танагачи. Вот до активизации мы и должны были успеть. Пять человек из «старой гвардии» образовали пятиугольник на территории вокруг пагоды. Если провести между ними линии, то получится правильная пентаграмма. Хоть демона какого вызывай, или курьера из фастфуда.
        - Хорошей охоты, Тень, - раздался позади голос сэнсэя.
        - Хорошей охоты, - отозвался я и пошел к пагоде, доставая телефон.
        Со стороны можно было подумать, что я шел для того, чтобы сфотографироваться на фоне закругленных крыш. Но у меня другие цели. А телефон так… для отвлечения внимания возможных внимательных глаз.
        Пагода приближалась с каждым шагом. Далеко выдвинутые крыши придавали ей форму кастрюлек, поставленных одна на другую. Существует поверье, что это сделано для того, чтобы упавший с неба дракон не разрушил основание пагоды, а отскочил от крыш и навернулся вниз. На самом же деле это сделано от капель дождя - крыши выносят их подальше от фундамента, а тот дольше служит, не поддаваясь силам природы. У нас для этого делают водостоки по трубам.
        Какой способ вернее и лучше? Да хрен его знает, но выдвинутые далеко крыши смотрятся красивее.
        Вот как раз к одной из таких крыш, смотрящих на восток, я и подошел. Сделал всего одну фотографию, когда с другой стороны пагоды раздался звук взрыва, а в ночное небо рванулся столб огня.
        Первая стихия была для меня сигналом. Ягуар выпустил из рук в небо целый фонтан огненной массы, отвлекая на себя внимание неожиданным фейерверком. Я мигом убрал телефон в карман и подскочил вверх.
        Ну, держи меня хваленая крыша!
        Пальцы схватились за край, я с трудом подтянулся и перекинул ногу через край. Всё-таки лишний вес дает о себе знать - зря я сегодня так налегал на свинину…
        - Что вы делаете?! Тут нельзя запускать фейерверки! - раздались по ту сторону голоса монахов.
        - Да что вы, я же от восторга! Тут такая красота, что я не удержался! - прозвучал громкий голос Ягуара.
        Я перевалился и приник к черепице крыши. Огляделся - внимание редких в этот час посетителей было обращено к нарушителю спокойствия.
        - Пожалуйста, покиньте храм!
        Я начал движение вверх по скату.
        - Нет, не выгоняйте меня, прошу! Дайте ещё секунду насладиться красотой храма. Возможно, я больше никогда не увижу ничего подобного! Да куда вы меня ведете? Ну что же вы за люди?
        Я прошел на сторону правее. Замер за перилами, скрываясь в тени. Следующим должен быть Кот.
        Он не сплоховал! В небо ударил фонтан воды, да ещё подкрашенный чем-то таким ярким, что всё вокруг окрасилось в зеленый цвет. Монахи бросили Ягуара и кинулись к Коту. Я же в это время беспрепятственно проник на следующий уровень.
        - Да перестаньте вы ущемлять права народа на восхищение! Я, может, хочу песню спеть, а пою из рук вон плохо, поэтому и швыряюсь фонтаном воды!
        - Но тут нельзя, тут люди молятся!
        - Пусть себе молятся, я же на них не брызгаю! Да куда вы меня ведете? Пустите, я ещё не до конца восхитился.
        Следующим стал Нагаи. Он выпустил в небо целый дождь из разноцветных камней, которые звонко застучали по храмовым плитам. Я за это время успел выбрать нужное положение и перебраться на другой этаж.
        - Простите, братья-монахи, но я тоже не мог удержаться от восхищения!
        - Но ваши камни… Они же могут кого-нибудь покалечить! Вам лучше покинуть храм!
        - Да я ничего плохого не делаю! Рядом со мной никого нет, так что никто не пострадал! Да куда же вы меня ведете?
        Новый уровень. Я постарался справиться с дыханием. Как же всё-таки тяжко давались упражнения после драки с Исаи…
        Пучок молний прорезал ночное небо и заплясал, сверкая голубоватыми вспышками. Новая крыша. Бизон не подкачал. Выпустил оммёдо от души.
        Я подхватил занозу на средний палец правой руки, мелочь, а неприятно.
        - Простите, братья-монахи, но и я! Я тоже! Я тоже не мог удержаться от восхищения!
        - Уберите ваши молнии… Они же могут кого-нибудь покалечить! Вам лучше покинуть храм!
        - Да я ничего плохого не делаю! Я просто выпускаю в небо молнии и всё! Мы живем в свободной стране и тут каждый может выпустить в небо молнию, если ему вдруг захочется! Да куда же вы меня ведете?
        Новая позиция и последняя крыша. После неё вход в кабинет Дзена Танагачи. Мне необходимо притаиться за дверью, когда в действие вступит последний акт сумасшедшей пьесы.
        Вихрь разросся до размеров маленького урагана с противоположной от меня стороны, перетаскивая внимание на себя. Там снова раздались причитания монахов, а уже их перекрывал голос Змея.
        Он сейчас сдерживал ураган, вырывающийся из ладоней, и сопротивлялся действиям монахов.
        Если Норобу всё правильно рассчитал, то сейчас должен будет показаться Дзун Танагачи. Я притаился за расписной дверью, готовый проскользнуть в неё незаметной тенью, когда выскочит рассерженный хозяин здания.
        Вот только Норобу просчитался с тем, что дверь у Дзуна открывалась не наружу, а внутрь. Она распахнулась, а потом в самом деле вышел старик в белоснежном кимоно, расшитом золотом. Его длинные волосы шевелились за спиной, как будто от неспокойного ветра. Спрятаться у меня не получилось, поэтому первым, что он увидел, был я, сидящий в самой неприглядной позе.
        - Ты тут что, срать удумал?! - вскричал старец, направляя на меня пальцы.
        В следующую секунду со мной что-нибудь произойдет нехорошее, поэтому я не стал ждать эту секунду и ударил что было мочи апперкотом. Вот обычно стариков не бью, но тут… Растерялся, что ли?
        Главный оммёдзи оказался не готов к такому повороту событий, поэтому взял, да и хлопнулся в обморок. Нет, я не в полную силу бил, всё-таки имею уважение к старости, но так уж получилось, что Дзуну хватило и такого удара.
        - Опс, - вырвалось у меня. - Я не виноват…
        Вот прямо как Киоси, когда накосячит. Что же, делать было нечего - старик вскоре мог прийти в себя, поэтому я ринулся в его кабинет.
        Норобу сказал, что свиток победы над онрё должен лежать где-то отдельно, но вот где? В захламленном свитками кабинете сам черт ногу сломит. Они лежали на полу, на подоконниках, в шкафу, под шкафом, на шкафу. Только небольшая дорожка вела от стола к двери, по ней я и прошел, почесывая голову.
        Ну и где тут искать свиток? Рядом со столом стоял небольшой плетеный сундук, похожий на те корзины для белья, с какими женщины ходят на речку. В нем с горкой были уложены свитки. Представляли они из себя ценность? Да хрен его знает…
        Дзун Танагачи простонал за дверью. Похоже, что скоро очнется.
        Придется рисковать. Второго такого шанса вряд ли представится, поэтому я схватил сундук, закинул его на плечи и выскочил наружу. Дзун ещё лежал, но его руки уже начали подергиваться. Значит, вскоре очнется и тогда мне придет толстый северный лис. Песец, по-нашему.
        Этому зверьку я был не рад, поэтому взлетел на перила и прыгнул ласточкой вниз…
        Нет, я не самоубийца, рожей в каменные плиты втыкаться не собирался. Я знал, что тут рядом находится сэнсэй Норобу, который приготовит мне Облако Любви, на которое его ученик удачно приземлился.
        - Нашел свиток? - тут же спросил подскочивший сэнсэй, когда я сполз с эфемерной воздушной подушки.
        - Да хуй его знает. Схватил первое, что попалось под руку, - мотнул я головой на сундук.
        - А Дзун? Почему его не видно?
        - Пришлось вырубить дедушку. Ты же не сказал, что дверь открывается внутрь, а не наружу.
        - Так я и сам не знал, - пожал плечами сэнсэй. - Ладно, уносим ноги, а то Дзуну хватит ума активизировать дэват раньше положенного срока.
        Мы уже были за пределами храма, когда сэнсэй остановился и выстрелил в небо яркой радугой. Она широкой полосой устремилась в ночь, и где-то возле месяца, похожего на каму, разлетелась яркими брызгами. Это был сигнал остальной пятерке уходить.
        Мы же поспешили домой. Сэнсэй то и дело косился на сундучок со сказками, но сдерживал себя от того, чтобы остановиться и начать его потрошить. Я же шел торопливым шагом и посасывал палец, пытаясь вытащить занозу.
        Я ещё не знал, что оставил каплю крови на столе главного оммёдзи. Мелкую капельку, которую обычным глазом-то хрен заметишь. Вот только у Дзуна Танагачи был необычный глаз. Впрочем, пока что я торопился на станцию, где мы условились встретиться с остальными членами налета. Торопился и не знал, чем обернется наш «успешный» поход.
        Глава 17
        Всю ночь старички негромко переговаривались в гостиной. Они разбирали украденный сундучок и делились впечатлениями. Сквозь сон до меня иногда доносились их слова:
        - А вот это для чего? Неужели прямо там мазать? Ценная находка…
        - Ого, а так можно было? Как же Дзун Танагачи испорчен…
        - Сколько всего тут интересного. Как же здорово, что мы провернули это дельце…
        - Вот он, тот самый свиток! Твоему ученику везет, как будто искупался в Ручье Удачи. Надо же, схватить именно то, что нужно.
        - Да уж… Но может быть Дзун после моего визита захотел найти этот свиток и случайно положил его в сундучок?
        - Всё может быть, а вот это вот радует от души. Ну всё, теперь ещё и жену порадую…
        Такие слова пробивались и тут же уносились прочь. Хотя спал я чутко, но усталость от боя, от лазания по пагоде взяла своё и заставила глаза не размыкаться до самого утра.
        Утром же меня разбудил Киоси. Причем разбудил беспардонно - потыкал длинной веткой в щеку через окно. Я тут же схватил ветку и сломал кончик. Вот если бы ткнул мечом, то вряд ли бы такой фокус получился.
        - Босс, нам пора на тренировку, - тихим шепотом произнес тануки.
        - Что ты за человек? Даже поспать не даешь… - простонал я в ответ. - Убил бы, да уже привык.
        - Ну, я не совсем человек, - последовал ответ. - А тренировку пропускать нельзя - тебе же скоро на кумитэ…
        - Эх, если меня там убьют, то хотя бы высплюсь, - прошипел я и начал собираться.
        Вот только не говорите, что когда вы не выспались, то находитесь в отличном состоянии духа и от вас прямо-таки пахнет бодростью. Ни за что не поверю. Что в том мире, что в этом, невыспавшийся человек являет собой образец дурного характера и отвратительного поведения. А если недосыпание превращается в повседневную обыденность, то и вовсе становится невыносимым вурдалаком.
        Да что я вам объясняю? Думаю, что вы и сами пребываете иногда в таком состоянии, которое потом заглушается литрами кофе или бодрящими энергетиками. И всё-таки есть одно средство, которое помогает мне если не улучшить настроение, то, по крайней мере, сделать жизнь более сносной.
        Это холодный душ!
        Да-да, не удивляйтесь, одна минута под холодным душем утром дает такой заряд бодрости, что хочется выбежать и сразу начать что-нибудь делать. Как минимум - согреться. Но если достоять минуту до конца, то потом, после обтирания, выходишь с таким ощущением, что самое плохое уже позади, и хуже, чем эта минута, за день больше ничего не произойдет.
        Однако, на этот раз я решил использовать душ и обтирание позже, после тренировки. Причиной тому стал взгляд, брошенный в гостиную. Там, возле стола, заваленного свитками, сидели в позе лотоса шесть человек «старой гвардии». Глаза закрыты, позы расслаблены, на лицах покой и умиротворение. Вот хоть прямо сейчас бери холст и рисуй картину «Старые монахи на привале».
        Я не стал их беспокоить, а отправился на пробежку, напялив утяжелители. Нет, можно было бы обойтись и без них, но… Если я хочу отмудохать духа, то надо быть быстрее, выше и сильнее, чем сейчас.
        После пробежки мои старички всё также сидели на своих местах. По лысой голове Змея безнаказанно ползала муха, а тот словно не замечал. Я даже приставил зеркальце к губам Норобу, но нет, они все дышали. Значит, это настолько погрузились в медитацию, что позабыли про всё на свете.
        Я всё-таки принял ледяной душ, взбодрился и помчался в школу. Киоси отправился в свою школу, в которой учились обычные ребята, а не дети аристократов. Порой я даже ему завидовал - там не нужно следить за собой и погружаться в хитросплетения интриг. Там можно было быть самим собой…
        Подумывал ли я о переходе? Ну вот ещё. Я упрямый. И если родители Изаму Такаги хотели, чтобы их ребенок выучился в высшей школе, то не стоит их расстраивать. Я выучусь. Пока что меня прикрывали якудза, поэтому я шел им навстречу, но в дальнейшем…
        Как ни настаивал сэнсэй Норобу на татуировке на спине, но я её делать не собираюсь. Мои знания и навыки можно использовать в военном деле. После универа, да ещё со связями в высшем обществе можно построить неплохую карьеру. А если я нанесу клеймо на спину, то сам себе закрою врата в высшее общество.
        Да-да, я не собирался всю жизнь быть отщепенцем и подбирать крохи со стола аристократов. Меня как-то самого посетила мысль стать аристократом. А что? Я буду первым хинином, который получит герб и станет самым наглым выродком из всей среды этой напыщенной знати.
        Может быть, такого и не произойдет, но помечтать-то я могу?
        А если почитать, как вели себя аристократы, то иногда и задумаешься - а на хрена нужен такой расклад? Чтобы всю жизнь ходить по линеечке, кланяться строго под определенным углом и улыбаться так, словно только что вышел от последнего осмотра дантиста.
        Да и по поводу секса раньше было вообще швах. Вплоть до конца Второй мировой войны нагота в Японии не вызывала вожделения. Даже отвращение вызывала, как будто не красивое женское тело представало перед самцом, а синюшная курица с советского прилавка. Другое дело - сложные конструкции из роскошных шелков богатых расцветок. Каждый из многочисленных, как лепестки хризантемы, слоев одежды отличала своя степень интимности.
        Разворачивая женщину, как куколку шелкопряда, мужчина затягивал удовольствие с той истомой, которой не понять нашему времени, листающему «Плейбой» и облизывающемуся на бикини. Очищенная вкусом, воспитанная стилем и изощренной традицией чувственность была способна переносить эротический вектор с обнаженного тела на полуодетое. Возбуждались на рукав!
        Вспоминая свои приключения в классе и на мотоцикле, могу сказать, что сейчас гораздо, гораздо проще. То ли аристократки стали менее утонченные, то ли нравы стали свободнее. Хотя, если судить по некоторым найденным записям, то до прихода самурайского класса были другие предпочтения. Общественное мнение осуждало изъяны в туалетах дам куда строже, чем легкость их поведения.
        Да что там говорить, когда до начала военных действий был целый ритуал прелюбодеяния. Ночь с возлюбленной, во время которой кавалер, вооруженный опытом китайской постельной науки, не позволял уснуть ни себе, ни даме, завершалась с криком петуха. До первых петухов дрючились! Покинув ложе, любовник торопился домой, чтобы написать стихи о невыносимости разлуки - обязательно до того, как обсохнет утренняя роса, замочившая его одежды. Выбрав «почтальона» приятной наружности и прикрепив к посланию перо убитого петуха, прервавшего ласки, кавалер не считал дело завершенным до тех пор, пока не получал стихотворного ответа.
        Во как! Вот с такими вот заморочками и жили дворяне до прихода самураев с их кодексом бусидо. Потом военщина исправила множество параграфов уклада, но всё равно красота ухаживаний и эстетика слов были сильны в крови аристократов.
        Чтобы стать им ровней придется жопу разорвать на британский флаг.
        А на хрена мне становиться аристократом? Я задумывался над этим не раз, но в конце концов вывел для себя однозначный ответ - для того, чтобы бросить вызов обществу и доказать, что и хинины могут быть с голубой кровью. Чтобы ткнуть всех этих белоручек носом в дерьмо и заявить во всеуслышание: «Ребята, вы такие же, как и остальные, только бабла побольше и гонора через край!» Для этого и ещё…
        Чтобы переломить существующие до сих пор убеждения, что хинины - это низшая каста. Возможно, так было раньше, но сейчас пора бы истории прогнуться под моей грязной пяткой.
        Войду в парламент - Палату пэров (кидзокуин) и начну указы разные подписывать… А что? Как было в мультике из моего мира: «А я и в цари записаться могу! Да! А кто тут… Кто тут, к примеру, в цари крайний?» Понятно, что на пути меня будут ожидать всяческие палки в колесах, но, волков бояться - срать не ходить.
        Ой, не смотрите на меня так - уж и помечтать нельзя!
        С такими мыслями я и добрался до школы. Каково же было моё удивление, когда возле школы стояла не одна полицейская машина, а целых три!
        Что же там случилось?
        И не спросишь ни у кого - я же скрываю дружбу и со всеми как бы на ножах. Посмотрел на часы - до нулевого урока ещё пятнадцать минут, поэтому успею поздороваться с Наоки Хикамару.
        Девушка-полицейский дежурно улыбнулась мне, когда я склонился в приветственном поклоне.
        - Доброе утро! Что-то случилось, Хикамару-сан? - спросил я крайне вежливо.
        Полицейские очень любят вежливость, если не верите, то попробуйте нахамить кому-нибудь из них при встрече.
        - Для кого-то оно доброе, а кто-то уже его не сможет увидеть, - вздохнула девушка. - Простите, Такаги-сан, вырвалось. Здравствуйте. Да, случилось. Вчера вечером был убит Акира Утида…
        Меня как мешком с картошкой по башке шарахнули. Как так-то? Только вчера с ним виделись, нормально расстались и… Вот тебе на…
        - Как… кх… кх… - не смог я справиться с комом в горле. - Как это случилось?
        - Он вышел с территории школы и направился к себе домой. По пути его мотоцикл сбила машина, а потом неизвестный, который сидел за рулем, напал на господина Утида. Он двигался настолько быстро, что камера наблюдения, укрепленная на перекрестке, не позволила рассмотреть его лицо. А машина оказалась угнанной со стоянки неподалеку. Похоже, что он следил за господином Утида… После нападения убийца тут же скрылся…
        - И что… Акира не смог противостоять этому убийце? Да он же был главой клуба «Оммёдо Кудо».
        Был… Как же легко вылетело это слово…
        - Увы, после столкновения он не успел прийти в себя. А удары нападавшего были настолько сильны, что Утида-сан скончался, не доехав до больницы. Проходившие мимо люди пытались помочь Дыханием Жизни, но… - девушка-полицейский вздохнула.
        Другие её коллеги опрашивали проходящих школьников, показывали фотографии Акиры. Некоторые из моих одноклассников показали на меня. Я же сразу рассказал госпоже Хикамару о том, что вчера в клубе «Оммёдо Кудо» провел бой с одноклассником, в котором потерпел поражение. После этого отправился домой, залечивать побои.
        Синяки ещё не сошли с моего лица, так что они подтвердили слова.
        - А вечером вы никуда не выходили?
        - Мы с сэнсэем гуляли возле храма Сэнсодзи, там какие-то пять идиотов начали запускать в небо магические всплески, и мы решили убраться от греха подальше, - пожал я плечами.
        Сказал вроде бы и правду, но не всю. Однако, не говорить же ей, что я залез на пагоду и вырубил главного оммёдзи Дзуна Танагачи. Конечно, это будет сильным алиби, но его можно использовать для другого обвинения.
        И тут я наткнулся на довольную рожу Исаи. Он улыбался и подмигивал мне, сделав приглашающий жест встать рядом.
        - Прошу прощения, Хикамару-сан, мне пора, - чуть поклонился я. - Очень жаль, что семью Утида постигло такое горе. Я скорблю вместе со всеми. Акира был отличным сэмпаем…
        - До свидания, Такаги-сан. Если что узнаете, то дайте мне знать, - кивнула девушка-полицейский в ответ.
        - Обязательно дам, - ответил я и соврал.
        Я уже знал, кто проделал такое с Акирой. Я видел этого ублюдка, который стоял и лыбился в десяти шагах от полицейских машин. Глубоко вздохнул и выдохнул, сдерживая бешенное сердцебиение.
        Я ни в коем случае не должен показывать горе и несчастье! Я не должен давать этому пидару повод для радости!
        - Вижу, что ты побледнел, Изаму-кун, - радостно осклабился Исаи. - Даже синяки стали отчетливее видны.
        - Ну ты и гнида, - прошипел я в ответ. - Я всё равно найду способ тебя уничтожить…
        - Ага, вижу, что ты грустишь о потере друга. Что же, это хорошо… Это очень хорошо. А уж как исказится горем личико Кацуми? Как ты думаешь - стоит её навестить на похоронах? Говорят, что на похоронах девушки больше всего нуждаются в утешении. Я её утешу изо всех сил, а потом, когда начну ебать, расскажу, как убил её братишку…
        Мне нужно поставить памятник только за то, что я сдержался и не вбил кулак в это улыбающееся лицо. Как я сдержался? Неизвестно… Уже потом, анализируя эту ситуацию, понял, что в тот момент бросил взгляд на клуб «Оммёдо Кудо». На миг мне показалось, что там, возле дверей, стоял и махал рукой Акира.
        Это длилось всего лишь мгновение, а в следующую секунду я выдохнул. Даже нашел в себе силы скривить губы в улыбке.
        - Мне безразличны твои слова, брат по хининской крови…
        - Я не хинин! - вскричал Исаи.
        - А я не люблю сливки. Надеюсь, это компенсирует полученную информацию?
        На нас начали оглядываться. Двое из класса даже показали в нашу сторону полицейским, на что те кивнули. Хикамару покачала головой, когда полицейские направились было в нашу сторону. Она сказала несколько слов коллегам, те вернулись на свои места.
        - Ты очень сдержан, Изаму-кун, - справился с собой дух в теле Исаи. - Но знай - я всё равно смогу вывести тебя из равновесия. Я ещё увижу слезы на твоих щеках…
        - Надеюсь, что это будут слезы твоего сына, - ответил я, не моргнув глазом. - Сэтору так ими зальется, что забрызгает всё вокруг.
        Лицо Исаи покраснело. На виске активно застучала венка. Он хотел что-то добавить, но потом махнул рукой и отправился на урок.
        Я пошел следом. Нужно было отсидеть хотя бы на первом уроке, чтобы не поставили прогул. Кацуми по понятным причинам в классе не было. Я сел за парту и сдвинул брови, стараясь казаться угрюмым и злым. Одноклассники поглядывали на мои синяки, но не злорадствовали, а тихо посмеивались.
        Хинину указали на его место, теперь этот выскочка не должен рыпаться. Вот только выскочка разозлился ещё больше, чем был раньше. А злой хинин - это смертельно опасный хинин…
        До конца урока досидел как в тумане. Учитель что-то говорил, я вроде бы даже что-то записывал, но вот о чем именно шла речь - убей не помню. В голове звучали прощальные слова Акиры: «Тебе не хватает скорости против него. Думаю, что на тренировках мы этим и займемся».
        Не только мне не хватило скорости против этого злого духа онрё. Я иногда замечал довольную усмешку Исаи. Напасть на него сейчас приравнивалось к исключению из школы, поэтому приходилось изо всех сил сдерживаться.
        После первого урока я отправился домой. Мне срочно нужно было узнать - что раскопали старички-разбойнички против онрё. Если он начал убивать, то вряд ли остановится…
        Дома мои старички уже вышли из зачарованного медитативного сна и теперь снова копошились в свитках. Один из них был отложен в сторону. Остальные делились на две кучки - посмотренные и ещё не вынутые. Похоже, что отложенным был тот, который нужен.
        - Здарова, атцы, - приветствовал я старую гвардию невесело. - Вижу, что вы отыскали то, что вам нужно.
        - А ты чего такой грустный? Оценку меньше десяти получил? И почему так рано? - спросил Норобу.
        - Ушел… В общем, онрё убил Акиру Утида. Он был братом моей одноклассницы и мастером клуба «Оммёдо Кудо», - ответил я. - Онрё начал убивать…
        - Это плохо, - покачал головой Бизон. - Но пусть тебя утешит то, что мы нашли способ, как его победить.
        Я вздохнул. Жаль, что этот способ не нашелся хотя бы на пару дней раньше.
        - Что это за способ?
        - Мы связались с онрё Оивы. Смогли убедить её помочь нам справиться со злым духом комиссара. Нам пришлось сегодня три часа пробыть в мире духов и… знаешь ли, это очень утомительно, поэтому мы не отказались бы отобедать в том кафе, которое ты собираешься покупать, - сказал Норобу.
        - Я видел вас в позе лотоса, так это вы заглядывали в мир духов?
        - Мы жрать хотим, хинин, - буркнул Бизон.
        - Да-да, сейчас пойдем, я вас угощу, - кивнул я в ответ. - А кто такая Оива?
        - Кто такая Оива? - удивился Змей. - Чему ты его учишь, Норобу? Каждый, кто сталкивался с сикигами, знает про неё.
        Норобу насупился и сказал:
        - Мой ученик прилежно учится. Не всё и сразу ему вываливать. Он впитывает всё постепенно…
        - Мог бы и побыстрее впитать, а то очень долго, - снова пробурчал Бизон.
        - Я уже начал задумываться о целесообразности угощения, - парировал я.
        - Нет-нет, тризну по умершему мы должны справить, - тут же вмешался Кот. - Помянем твоего друга, заодно немного передохнем от переборок магических свитков. Нашли тот самый свиток, благодаря которому Дзун Танагачи заставил сэнсэя поколотить себя.
        - Но мы ушли от темы Оивы - кто это? - не дал я разговору уйти в сторону.
        - Оива была замужем за ронином - самураем без хозяина. Иэмон был вынужден изготавливать зонты, чтобы содержать жену и новорожденного сына, - начал рассказ Норобу. - Это было настолько унизительно для бывшего самурая, что он начал ненавидеть молодую супругу. В ней он видел источник своих бед и совершил целую серию убийств.
        - Во как? То есть не смог покопаться в себе и попробовать изменить собственную участь? - спросил я.
        - Я могу и не рассказывать, если будешь перебивать, - одернул меня Норобу. - Иэмон был плохим человеком. Еще до свадьбы жертвой Иэмона стал отец невесты, осведомленный о злодеяниях ронина, которые тот совершал ранее. Затем сосед - дед девушки, влюбленной в Иэмона, уговорил того угостить жену «тонизирующим средством», которое в действительности было ядом, вызывающим мучительную смерть. Оива умерла в жутких мучениях, а Иэмон даже не попытался её спасти. Вскоре ронину пришлось избавиться от слуги - свидетеля преступления. А за ним последовал и сын…
        - Темное было время, - сказал Ягуар, когда Норобу взял паузу для передышки.
        - Во время свадебной церемонии Иэмон по ошибке отрубил голову своей новой невесте, так как вместо нее привиделось изуродованное мучениями лицо умершей жены. Позже, пытаясь мечом отмахнуться от призрака убитого им слуги, нечаянно убил и старика-соседа. Привидение Оивы продолжало истязать подлого мужа до тех пор, пока тот не совершил сеппуку. Куда бы он ни шел, везде являлся зловещий лик Оивы. Уже над упавшим Иэмоном вспыхнул бумажный фонарь, а из дыма этого огня проявилось тело призрака, которое стояло рядом с ронином до тех пор, пока тот не испустил последний вздох.
        - Да уж, суровая тетка, - покачал я головой. - И что же она вам рассказала?
        - А вот угостишь нас обедом, тогда и скажем, - хитро взглянул на меня Норобу.
        Я только покачал головой. Да уж, против такого хитреца не попрешь. Ладно, Акира будет отомщен, а если за способ мести придется заплатить за обед на шестерых человек, то это не такая уж огромная цена. Я готов выложить больше, лишь бы не было смертей моих друзей и близких…
        Глава 18
        В кафе «Такашито» нас приветствовала радостная улыбка господина Вада. Он выскочил из своего кабинетика и начал кланяться так часто, что стал похож на завтракающего дятла.
        - Господа, господа, как же я рад видеть вас в своём кафе. А вы, господин Такаги… Ух, как я рад видеть вас. У меня всё готово к продаже… Договор подготовлен, все контакты с поставщиками записаны, действия с проверяющими тщательно законспектированы. Когда мы можем подписать, чтобы вы вступили в права владельца?
        - Я… - я почувствовал, как мою руку дернули.
        - Господин Вада, это грубо - сразу переходить к делу, - остановил мой ответ Норобу. - Мы сначала должны будем вкусить ваших яств, чтобы оценить по достоинству. Да и этикет предписывает сперва поговорить о погоде, о здоровье, о всяких разных приятных мелочах, чтобы создать нужную атмосферу.
        Господин Вада так и застыл с распахнутым ртом. Мы же прошли в кафе. Я заметил, как идущий позади мастер Нагаи пальцем помог челюсти господина Вада принять привычное положение. Даже чуть лязгнуло при смыкании.
        - Добрый день, господа, - к нам с поклоном подскочила Аяка. - Рада приветствовать вас в нашем заведении.
        - Вот это и будет моя будущая управляющая, - обернулся я к старикам. Аяка Такамаду. Моя хорошая знакомая и девушка моего хорошего друга. Она занята, благородные мужи, так что подберите слюни.
        Старички и в самом деле выпятили груди, расправили плечи, а заодно постарались стать выше. Ни у кого это не получилось, но выглядело забавно.
        - Как невежливо, - покачал головой Бизон. - Похоже, что грубость переходит от одного хозяина кафе к другому. Эй, господин Вада, вы долго будете стоять у дверей? Может всё-таки угостите нас на правах пока ещё хозяина?
        Слова Бизона послужили толчком, пробудившим господина Ваду от зачарованного сна. Он рассыпался в извинениях, чуть ли не станцевал перед нами «Цыганочку с выходом» и самолично усадил каждого гостя за стол. Он уже был знаком с сэнсэем Норобу, поэтому понимал, что остальные шесть престарелых мужчин тоже не лыком шиты.
        Он рассыпался в любезностях, говорил так много и витиевато, что вскоре запутался в словесных завесях и убрался подобру-поздорову подальше. Аяка тем временем вынесла чай и бутылочки сакэ. Рядом с ними удобно устроились порезанные ломтики тунца, лосося и угря.
        Я скромно присел с краю, чтобы не тревожить старичков, если вдруг захочется в туалет. Юбка Аяки коснулась моего колена, девушка улыбнулась. От неё пахло булочками и карри. Эх, покуралесили мы в своё время…
        - Девочка, а что у тебя есть для шестерых взрослых мужчин и одного бледного юноши? - спросил Норобу.
        - У нас…
        Договорить Аяка не успела - от мощного пинка дверь слетела с петель и едва не ударила её по плечу. Спас её только мой резкий рывок. Аяка упала на наши колени, её тут же сбросили вниз, под прикрытие стола.
        Мужчины вскочили в ту же секунду, как на пороге показался армейский ботинок, для устрашения украшенный шипами.
        - Всем стоять!!! - грохнул грозный голос.
        Следом за ботинком показалось дуло револьвера. Черный зрачок смотрел мне в переносицу. Неприятно так смотрел, пристально…
        Револьвер в руках сжимал тот самый мордатый босодзоку, чей мотоцикл послужил нам с Минори пристанищем для секса. Его рожа была красной от напряжения, а глаза настолько искрились ненавистью, что я даже слегка испугался за бамбуковые стойки - вдруг загорятся?
        Следом за мордатым вошли ещё трое из его банды. Где остальные? Может, ждут снаружи?
        - А можно мы всё-таки присядем? Мы не в том возрасте, чтобы долго на ногах находиться, - ответил Змей с легкой улыбкой.
        - На вас мне насрать, - прорычал мордатый. - Мне нужен вот этот ублюдок!
        Черный зрачок револьвера снова качнулся, показывая на меня. Ага, как будто без этого было неясно, что они пришли не просто так - сакэ испить и удоном закусить.
        Старички опустились обратно на кожаные сидения. Рука Норобу не дала Аяке высунуться наружу. Я видел это краем глаза, всё своё внимание сконцентрировав на пальце босодзоку, лежащем на спусковом крючке.
        Ягуар же спокойно взял бутылочку с сакэ и разлил по небольшим пиалам. Остальные старички подняли эти пиалы, в один голос воскликнули: «Кампай!», после чего выпили и закусили.
        - Кхм… Тут вообще-то меня убивать собираются, - уведомил я бесстыжие лица.
        - Да-да, господа, надо отодвинуться, чтобы кровь не забрызгала наших одежд, - кивнул Норобу своим коллегам по разбою.
        - Говорят, что соль хорошо отстирывает кровь, - сказал Бизон.
        - А мозги? Мозги отстирывает? - осведомился Кот.
        - Ну, скоро узнаем, - пожал плечами Норобу. - Пока что по второй, братья?
        Вот ни грамма сочувствия. Похоже, что старичков искренне забавляла эта ситуация. Вот кого это вообще не забавляло, так это лидера босодзоку. Мордатый напрягся так, что прилившая к щекам кровь сделала из его лица подобие запрещающего сигнала светофора.
        Его друзья, все в цепях и коже, смотрели на нас настороженно. Ладони в крагах крепко сжимали биты. Неужели они собрались играть в бейсбол?
        - Где мой мотоцикл, уебан? - рявкнул босодзоку, когда старички выпили во второй раз и сразу же закусили.
        - Изаму, ответь мужчине, где его мотоцикл и пусть проваливает, а то он начинает мне не нравиться, - чуть пьяным голосом попросил сэнсэй Норобу.
        Хотя голос был и пьяным, но вот глаза сэнсэя были абсолютно трезвыми. Да уж, чтобы споить такого опытного в попойках человека, Аяке нужно будет не раз смотаться на кухню за пополнением.
        - Он остался в районе Нэгима, возле моста Печали. Ключи я выбросил в ручей, так что без тебя мотоцикл не заберут, - пожал я плечами. - На этом всё?
        - Не всё! Ты мне не ответил за моих ребят! - грозно прорычал мордатый.
        - Ты их мотоциклы тоже спер? - удивленно спросил сэнсэй. - Нет, Изаму-кун, воровать нехорошо! Так и якудзой можно стать.
        - Да-да, и жизнь твоя тогда не будет стоить и ломаной иены, - поддакнул Нагаи, отправляя очередной ломтик лосося в рот.
        - Лучше учись, молодой хинин. Ведь молодым у нас везде дорога, а старикам у нас везде почет, - с укоризной проговорил Бизон. - Правда же, молодой человек с револьвером в руках?
        - Да чего вы несете, старичьё? - не выдержал мордатый. - Или вам сакэ в голову ударило?
        - Эх, похоже, что сегодня мы где-то подхватили проклятие грубости, - покачал головой Норобу. - Сначала нагрубил хозяин «Такашито», потом нагрубил ученик, а теперь ещё и мускулистый мужчина с лицом красивого красного цвета… Друзья, нужно срочно поставить благовония для отведения такого проклятия.
        - Да-да, я слышал, что однажды один почтенный самурай был так проклят, - подхватил Змей. - Он слышал со стороны только грубость. Даже соловей на цветущей ветке сакуры посылал его на хуй, а не пел, как обычно, тоскливые красивые песни…
        - И я слышал эту историю… В итоге самурай был вынужден сделать себе сеппуку. Вот до чего довели его грубые слова, - поддержал Кот.
        - Давайте же выпьем, братья, за мир во всем мире. За вежливость, благородство и такт. Кампай! - воскликнул Ягуар.
        - Кампай! - отозвались старички.
        Мордовороты, которые пришли с лидером, переводили взгляд с одного пожилого человека на другого. Я молчал. Давил в себе лыбу и молчал. Пока мордатый злится, он напряжен и растерян. Он хочет показаться злым и агрессивным, но его мелкое подергивание левого глаза выдает растерянность.
        - Заткнитесь! А ты… - зрачок револьвера снова дернулся вверх-вниз, пристально глядя на меня. - Выходи наружу!
        - Позвольте поинтересоваться, а чем наш друг заслужил такое обращение? Мы только сели, а он за…
        Ягуар не успел договорить - нервы мордатого не выдержали. Его ладонь тыльной стороной шарахнула в ухо сидящего Ягуара. Улыбки тут же исчезли с лиц «старой гвардии».
        - Ты ударил нашего брата, щенок, - медленно проговорил Бизон.
        - Да я вас сейчас всех тут положу, ебанутое старичьё! - чуть ли не взвизгнул мордатый. - Я же хотел по-хорошему, но вы так не хотите! Значит, будет по-плохому!
        - Кто это, Изаму? - спросил Норобу.
        - Этот мужчина схватил Минори Матисуда. Он схватил её за волосы, угрожал зарезать и даже немного пустил кровь, когда прислонил нож к горлу, - ответил я.
        Вот сейчас пришла пора напрячься, так как револьвер в руках мордатого отчетливо задрожал.
        - Держал девушку за волосы? Угрожал зарезать? Хммм… Изаму, похоже, что мы нашли убийцу той массажистки, - подмигнул мне сэнсэй.
        - Что-то я не совсем понимаю? - поднял я бровь. - Как так?
        - Хватит пиздеть! Ты, белобрысое говно, а ну встал и вышел! Я не буду больше таким мягким! Сейчас я начну убивать твоих престарелых любовничков по од…
        Хлоп!
        Мордатый не успел договорить. Норобу хлопнул в ладоши, отчего мужчина, увешанный цепями, как новогодняя елочка гирляндами, замер с приоткрытым ртом. Он не видел, как Норобу под столом плел хитросплетения мудр. Хлопок завершил всё это сложение оммёдо.
        - Молодой человек, не стоит нападать на стариков. А тем более не стоит им грубить. Иначе всё может закончиться очень и очень плачевно, - неторопливо произнес сэнсэй.
        - Буйвол, что с тобой? - осторожно коснулся плеча лидера один из его приспешников. - Ты чего завис?
        - Буйвол? - поднял бровь Бизон. - Странно, а ведь похож. И хайло такое же…
        - Заткнитесь! Вам слова не давали, - огрызнулся другой. - Эй, Буйвол! Что вы с ним сделали?
        - Вы слышали когда-нибудь о Ядовитом Кулаке? - замогильным голосом спросил Змей.
        - Ч-чего?
        Голос так хорошо удался Змею, что босодзоку невольно чуть отшатнулись. Все, кроме лидера. Тот так и замер с остекленевшим взглядом и ниточкой слюны, протянувшейся от губы до блестящей заклепки на груди.
        - Ядовитый Кулак - это техника ниндзюцу, благодаря которой одно прикосновение руки ранит противника, а потом причиняет ему неимоверные страдания. Чтобы приобрести это свойство, рука воина целый месяц подвергается воздействию специального яда, вывариваемого из ядовитых насекомых, растений и грибов, - говорил Змей неспешно. Он словно загипнотизировал босодзоку и те слушали его, чуть приоткрыв рты. - Боль при этом такая ужасная, что многие не выдерживают и порой отрубают себе кисти, лишь бы остановить этот кошмар. Но тот, кто выдерживает, приобретает ни с чем несравнимое оружие, которое постоянно находится при нем. Правда, рука при этом приобретает цвет свежесорванного салата…
        - Зачем ты это нам рассказываешь? - спросил босодзоку.
        Его расширенные зрачки ясно говорили о том, что он сейчас предпочел бы оказаться как можно дальше от этого места. Чтобы не видеть ни шестерых старичков, ни меня, ни своего застывшего в странном оцепенении лидера. И чтобы не слышать этот замогильный голос, который низкими вибрациями пробирает до печенок.
        - А затем, чтобы ты знал, как отличить мастера Ядовитого Кулака от простого обывателя. Чтобы не нарваться на такого и не умереть в страшных муках от случайного прикосновения, - Змей вытащил правую руку из-под стола и приветственно помахал.
        Она и в самом деле приобрела зеленоватый оттенок! Вот прямо как он и рассказывал…
        - Вы… вы… вы… - заикаясь, попятился один из босодзоку.
        - Я против вас ничего не имею. Вы можете уходить, но вот ваш приятель останется. Не беспокойтесь, он будет жить, это я вам обещаю, - сказал Норобу убедительно.
        Да, когда нужно, сэнсэй может убеждать без труда. Под его взглядом из-под насупленных глаз босодзоку начали отходить.
        - Но как же… - начал было один из них.
        - Вам же сказали, что Буйвол будет жить. Он оскорбил одного из стариков действием и стремлением убить. За это должен понести кару. Но жить он будет, грешно убивать такого здорового мужчину, когда он сможет принести пользу стране. Старость нужно уважать, а не херачить её по уху. Вот как раз уважению он и научится. Чего непонятного? Он вернется к вам, но позже, - проговорил Бизон. - Сейчас же убирайтесь или разделите его судьбу!
        На ладони Бизона вспыхнул небольшой шар огня, который постепенно начал разрастаться.
        Я тактично не вмешивался в разговор. Чего тут говорить-то? Ребятам были продемонстрированы умения стариков. Если у них остались хоть какие-то зачатки разума, то должны понять, что тут им ничего не светит.
        Босоздоку ещё раз переглянулись между собой и вышли из кафе. Мордатый продолжал стоять библейским соляным столбом. Моторы мотоциклов взревели, а после рев начал удаляться.
        Эти «друзья» напомнили мне одну историю, рассказанную знакомым бизнесменом за кружкой чая. Я тогда выслеживал Витю Горбыля, законника, которого заказали его же близкие друзья, и вливался в среду, чтобы разузнать о Вите побольше. Вот как-то на приеме мне и присел на уши бизнесмен по имени Владимир Васильевич. Этот самый Владимир чем-то походил на Ягуара, такой же знающий себе цену человек с пронзительным взглядом.
        Он рассказал, как в начале 2000-х начал вести своё дело, как крутился и вращался юлой, стараясь заработать лишнюю копейку. За десять лет постоянной нервотрепки смог сколотить приличное состояние, познакомился с такими людьми, с которыми не зазорно было самому президенту поздороваться. Близкий друг постоянно приглашал на дачу, где самолично делал шашлыки и клялся в вечной дружбе. Друзей - море и все верные, как псы. Всё было в шоколаде до тех пор, пока Владимир Васильевич не перешел дорогу одному из главнюков.
        Вот тогда он и ощутил, каково бывает, когда тебя подставляют по полной. Когда проверки идут одна за другой, а кругом всё рушится. Был хуже нищего, так как над нищим не висят миллионные долги дамокловым мечом. Вот тогда Владимир Васильевич и обратился к друзьям за помощью. Однако, в хорошие времена и друзья хорошие, а вот в его ситуации…
        От него отвернулись все, даже самый близкий друг. Он просил хотя бы о какой-нибудь работе, чтобы продержаться черные дни, но как будто кричал в пустоту. Продал всё, что только можно было, чтобы хоть как-то прожить и погасить часть долга. Сын после школы бегал на подработки, жена работала на трех работах, сам вертелся, как белка в колесе.
        За шесть лет сумел выправить дела, обратно выкупить проданную дачу, квартиру. Сумел снова встать на ноги и даже устроил сабантуй по этому поводу. Пригласил тех, к кому раньше обращался за помощью, но кто отвернулся в трудную минуту. Откликнулась и приехала половина из приглашенных. Тогда он поднял тост: «Спасибо вам, друзья, за то, что в трудную минуту не поддержали и не протянули руку помощи. Если бы вы выручили меня тогда, то я так бы и работал каким-нибудь сантехником, довольствуясь крохами со стола, а так… Вы правильно сделали, что отвернулись от меня. Ведь только когда человек находится в самой глубокой жопе, он начинает мобилизовать скрытые возможности, чтобы вырваться из этой жопы. Вы помогли мне и я вам за это благодарен от души».
        Владимир Васильевич рассказал мне этот тост с такой грустью в голосе, что я невольно спросил: «И что друзья?» «Они разъехались после моего тоста. Сразу же нашлись неотложные дела, а я сидел за столом со своим сыном и женой и чувствовал себя самым счастливым человеком на свете!»
        Вот почему «друзья» мордатого напомнили мне сказанную фразу, что в хорошие времена и друзья хорошие.
        - Они ушли? - из-под стола высунулась голова Аяки.
        - Да, девочка, вылезай, - сэнсэй Норобу помог девушке выбраться.
        Аяка вылезла, отряхнула колени, после чего опасливо покосилась на стоящего Буйвола:
        - А что с ним?
        - А с ним приключился Норобу, - хмыкнул Кот. - Дружище, прикажи ему что-нибудь сделать?
        - Буйвол, станцуй нам танец «Одори», - сказал Норобу.
        Мордатый медленно, очень медленно начал пародировать танец журавля на рисовом поле. Прикольный танец, я потратил неделю, чтобы научиться правильно двигаться. Под «правильно двигаться» я понимаю движения исполненные достоинства и чести.
        Женщины и мужчины танцевали «Одори» по-разному. Мужчины выбрасывали правую ногу и руку вперёд, касались носком земли, а затем шагали правой ногой накрест. Действие повторяли левой рукой и ногой. В процессе руки описывали треугольники. Мужчины танцевали согнувшись, вскинув руки выше плеч. Последовательность танца для женщин та же, однако из-за тесного кимоно они не могли ни согнуться, ни сделать больших шагов.
        Вот сейчас Буйвол и вытанцовывал, под одну ему слышимую музыку. Аяка во все глаза смотрела на этого кожаного великана, который позвякивал цепями не хуже Кентервильского привидения. А тот выделывал коленца, ухал и грохотал тяжелыми башмаками.
        - Это то самое оммёдо? - спросил я.
        Сэнсэй Норобу кивнул:
        - Неподготовленный человек легко попадется на подобные чары, а вот Дзуна Танагачи уже таким не пронять. Буйвол явно такого не ожидал, потому и находится сейчас под моими чарами… Он ответит за свои оплошности…
        - А что это за Ядовитый Кулак? - задал я вопрос Змею. - Когда мы заходили в кафе, то рука у вас была обыкновенная. Что за зеленый цвет?
        - Да уж, Змей, если бы я тебя не знал столько лет, то обязательно бы поверил, - поддержал меня Бизон.
        - Ах это, - усмехнулся Змей в ответ и обтер ладонь салфеткой. - Это васаби. Натер, пока никто не видит, да и напустил таинственности. А что? Вы развлекаетесь, а мне нельзя?
        - Ч-ч-что у в-в-вас тут п-п-п-происходит? - вылез господин Вада и остановился, когда увидел танцующего Буйвола.
        - Школа танцев имени сэнсэя Норобу, - ответил за всех Кот. - Если не хотите присоединиться к этому красномордому, то тащите угощение на стол!
        Через десять минут стол просто ломился от яств. Утолив первый голод, сэнсэй, я и мастер Нагаи отправились в Кабуки-тё. Буйвол послушно плелся за нами, подчиненный воле сэнсэя. Так как мы не могли выдать Исаи, то решили, что роль жертвенного агнца исполнит здоровенный Буйвол.
        А что? Он и так много где накосорезил, так что угрызения совести по этому поводу меня не грызли. Если бы Норобу не зазомбировал парня, то у меня между бровей могла появиться аккуратная дырочка. А я предпочитаю видеть подобную дырочку в головах плохих людей, а не своей.
        Нас снова встретили вакагасиры клана Татсунокучи Тоши Мурада и Нобоу Харада. На этот раз я молчал, а говорили только мастер Нагаи и сэнсэй Норобу. Буйвол подтвердил, что взрезал шею девушке. Подтвердил, что хотел убить меня. Сказал, что обязательно сделает это, как только окажется на свободе.
        Пусть девушка была другая, Минори, а не Миоки, но вот в остальном Буйвол не сказал ни слова лжи. На вопрос - как он проскользнул мимо камер? - Буйвол просто пожал плечами. Сказал, что не заметил их, а они не заметили его. Счастливое совпадение.
        Говорил он слегка заторможено - повторял то, что ему наговаривал всю дорогу Норобу.
        - Ну что же, ты убил девушку, - сказал Тоши Мурада. - Этим самым ты лишил госпожу Хадзуки заработка на ближайшие пять лет. Это не маленькие деньги, поэтому мы не можем тебя убить, пока ты их не вернешь. Ты должен будешь отработать этот долг. Через десять лет строительных работ сможешь вернуться к обычной жизни. Считай это милостью с нашей стороны - девушку уже не вернуть, а ты будешь жив и относительно здоров… Ты всё понял?
        - Понял, - Буйвол послушно кивнул.
        - Эй, уведите нового рабочего! - крикнул Нобоу Харада в коридор, а после повернулся к нам. - Примите наши искренние сожаления о том, что мы подумали на вас не очень хорошо.
        В офис зашли двое человек, которые увели послушного Буйвола. Нагаи с едва видимым облегчением выдохнул.
        - Да что там, - отмахнулся сэнсэй Норобу. - Главное, что всё хорошо закончилось, а не то, как вы о нас подумали. Мы тоже очень рады, что всё утряслось…
        - Сэнсэй, вы отрастили новый мизинец? - поднял бровь Мурада.
        - Вы очень приметливы, господин Мурада, но нет - это протез. Он приклеен на животный клей, поэтому не могу пока снять его, - с улыбкой сказал Норобу. - Он мне необходим для создания мудр.
        - Что же, тогда не будем задерживать вас, господа, - встал и поклонился Нобоу.
        - Вы вовсе нас не задерживаете. Ваше общество очень радует нас, - вежливо ответил Нагаи.
        Они ещё пять минут покланялись друг другу, попричитали разные вежливые вещи, а после расстались. Когда мы вышли из офиса Татсунокучи, то я тоже с шумом выдохнул:
        - Блин, вот уж не думал, что прокатит…
        - Малыш, у нас и не такие вещи прокатывали, - хмыкнул сэнсэй. - Знал бы ты, что нам предстоит с самой грозной онрё… Это покажется тебе детской шалостью…
        И в самом деле, то, что произошло с Оивой, вообще ни в какие рамки не входило…
        Глава 19
        Мы вернулись обратно в кафе. Там гвардейцы уже изрядно успели поднабраться и теперь пели что-то вроде «Там, где сакура шумит над речной волной. Слагали хокку мы о любви с тобой». Судя по количеству пустых бутылок из-под сакэ - они явно тут не грустили.
        Аяка обрадовалась нам, как спасителям. Подскочила с немым вопросом в глазах. В ответ я только улыбнулся, мол, беспокоиться не о чем. За соседним столиком сидел сумрачный Джун Танака, который неодобрительно поглядывал на расшалившихся стариков. Норобу и Нагаи сразу же приняли «штрафные пиалы».
        - Привет, Джун-кун! - подмигнул я другу, когда присел напротив. - Чего какой невеселый?
        - Здравствуй, Такаги-сан, - кивнул он в ответ. - Ты же так меня просил называть тебя на людях?
        - Да, на людях только так. В кругу родных и близких можно по-другому!
        - Тогда за родных и близких! - поднял пиалу Бизон, услышав мои последние слова.
        - Кампай! - грянул хор голосов.
        Джун недовольно оглянулся на стариков.
        - Это твои друзья?
        - Да, они помогают мне в одном деле… В общем, Джун, я пока не могу рассказать о нем, но как только всё закончится, так сразу же во всём признаюсь. Пока что нам нужно держаться на расстоянии.
        - Ты уже знаешь про Акиру?
        Я кивнул.
        - Не догадываешься, кто это мог сделать? - Танака попытался просверлить меня пытливым взглядом. - А вот у меня есть небольшие наметки…
        - Джун, не лезь в это. Я не хочу, чтобы ещё и ты пострадал.
        - Так ты знаешь? - пальцы Джуна схватили меня за отворот куртки.
        Старички при этом смолкли. Улыбки ещё не сошли с их лиц, но глаза уже стали суровыми.
        - Я знаю. Я занимаюсь этим. И могу тебе поклясться - смерть Акиры не сойдет с рук его убийце.
        - У вас проблемы, мальчишки? - послышался голос Бизона. - Может, выйдите, разберетесь между собой?
        - Их не должны видеть вместе, - покачал головой Норобу. - Пацан, отпусти моего ученика. Мы делаем всё возможное, чтобы отомстить за вашего сэмпая.
        Джун сверкнул глазами в ответ:
        - Как? Вы тут напиваетесь и хотите таким образом отомстить за Акиру?
        - Какое неуважение! - Ягуар хлопнул по столу ладонью с такой силой, что пиалы, миски и плошки подпрыгнули в воздух. - Мы рискуем жизнью перед тем, как отправиться к…
        - Постой, Ягуар! - воскликнул Норобу. - Мальчишке вовсе не зачем знать подробности. Изаму, посоветуй своему другу успокоиться. Если он хочет помочь, то пусть не мешает…
        - Джун, поверь мне, - я взглянул прямо в покрасневшие глаза Танаки. - Мы сделаем всё возможное для того, чтобы убийца был наказан.
        - Но кто он? Ты можешь мне сказать?
        - Ты же всё равно не поверишь. Лучше оставайся здесь и защити Аяку. Так будет лучше… для всех.
        - Для всех?
        - Для всех, пацан. Для всех… Мы не знаем - сможем ли вернуться обратно, поэтому и пьем, - совершенно трезвыми глазами посмотрел Змей. - А если не вернемся все вместе, то получится, что этот гандон победил. А так… Мы оставили запись в доме Норобу. Если не вернемся, то возьми с собой мелкого пиздюка Киоси, да отправляйся мстить за всех. Но сделай это только завтра - сегодня Аяка и кафешка в опасности. Защити их… и это… не мешай нам опрокинуть по последней. Правда, братья?
        - Кампай! - воскликнула «старая гвардия» в один голос.
        - Настолько всё серьезно? - повернулся ко мне Джун.
        - Даже больше.
        - Понятно. Держи меня в курсе, Изаму-кун. Мои руки в твоём распоряжении.
        Я кивнул и отправился за стол к старикам. Надо было успеть перехватить хотя бы пару булочек, а то в желудке кишка кишке била по башке. Джун отсел от нас подальше. Аяка принесла ему чай, и они пустились в легкое воркование. Иногда я ловил на себе взгляд друга.
        Вскоре Норобу вызвал две машины такси. Мы погрузились в них, причем судьба распорядилась так, что я сел в центре, между сэнсэем и Нагаи. От запахов перегара меня едва не стошнило. Даже порадовался, что не плотно поел.
        Мы доехали до Сугамы довольно быстро. Старички высыпались из такси. Если до этого момента они дурачились, пели песни, рассказывали разные забавные случаи, то сейчас были сосредоточены и… и трезвы! Весь хмель как рукой сняло.
        - Есть время веселиться, а есть время для работы, - сказал Норобу в ответ на мой взгляд. - Мы потом снова позволим алкоголю ударить по мозгам, а пока что надо быть собранными.
        - Зачем мы сюда приехали? - спросил я в ответ. - Что тут?
        - А тут как раз и располагается могила Оивы. Утром у нас получилось выйти с ней на связь… Мда, глупо прозвучало относительно того, кто умер в семнадцатом веке, - покачал головой Кот.
        - Так это вы утром все вместе на связь выходили? - вспомнил я сидящих в трансе старичков.
        - Да, и теперь мы тебя отправим к ней, - кивнул сэнсэй.
        - Куда к ней? На тот свет?
        - Не надейся. Тут неподалеку её могила. Связь души и тела сильнее всего тут, так что в этом месте она сильнее всего. Оива пожелала тебя видеть. Думай, что говоришь и говори только то, что думаешь - она это чувствует. Не облажайся, пацан, - прогудел Бизон. - Войдем в транс все вместе, а дальше ты отправишься один… Никто из нас тебе уже не поможет. Так что надейся только на себя.
        - Да, Изаму, такое условие Оивы. Мы не можем ему противиться, иначе она откажется помогать. Она хочет поговорить с тобой… - проговорил сэнсэй.
        Я оглянулся по сторонам. Мы находились невдалеке от оживленной улицы. И что? Нам прямо тут придется входить в транс?
        - Идем. Нам ещё нужно подняться наверх, а такая прогулка очень вредна для старческих косточек, - проговорил Кот, показав на серое пятиэтажное здание.
        Сквозь паутину электрических проводов я взглянул наверх. Подняться для меня туда не было проблемой, но вот для старческих ног и правду могло показаться трудностью. Почему паутину проводов? Потому что из-за сейсмической активности глупо помещать под землю электрические коммуникации - замучаешься искать обрыв, произошедший из-за очередного землетрясения. Поэтому и живет Токио под сетью проводов, словно его поработили гигантские пауки, раскинувшие над городом свою паутину.
        - Наверх так наверх. Кто последний, тот вонючий старикашка, - проговорил Змей и первым устремился в подъезд.
        Остальные последовали за ним. Я не хотел оставаться в конце, но меня беспардонно отпихнули так, что едва устоял на ногах. Как вы догадались - «вонючим старикашкой» пришлось становиться вашему непокорному слуге. Хорошо хоть обошлось без подколок - на бетонной крыше мужчины стали серьезны и собраны. Пусть от них и несло, как от спиртзавода во время разлива новой продукции, но держались они молодцами.
        - Присаживайся, пацан. Держись за наши руки и думай только о хорошем. Возможно, это будут твои последние мысли, - сказал Бизон, подавая остальным пример.
        Мужчины сели кружком. Я тоже нашел себе место среди них, с трудом скрестив ноги в позе лотоса. Каждый вытащил из-за пазухи небольшую миску и поставили их перед собой. Когда только успели свистнуть в кафешке?
        Один за другим старички сделали мудры. В мисках появились различные природные составляющие. У одного плеснулась вода, у другого просыпался песок, у третьего заплясало пламя, четвертый создал в миске небольшую ветряную воронку, а пятый создал небольшую шаровую молнию, плюющуюся редкими щупальцами по краям. Норобу положил в свою миску маленькую фасолину, которая под его пассами проросла и поднялась к небу зеленым ростком.
        Мы взялись за руки. Тихое гудение ветра, потрескивание пламени, шелест пересыпающегося песка, пощелкивание молнии, плеск воды и постукивание ростка фасолины создало еле слышную музыку.
        - А теперь закрой глаза и полностью очисти разум, - проговорил Норобу. - Мы будем твоими проводниками в потусторонний мир. Доверься нам, Изаму. Доверься своим инстинктам. Доверься воздуху, воде
        Я попытался. Шесть стариков тоже закрыли глаза.
        Сначала ничего не происходило. Я чувствовал, что сижу на холодном бетоне, что мои пальцы стискивают руки сидящих рядом стариков.
        Но это было сначала. Прошло около сорока стуков сердца, когда темнота перед глазами начала рассеиваться. Так расходится ночная хмарь, когда в права вступает весеннее утро. Светлеет, понемногу проступают очертания предметов, и вот уже не за горами восход солнца, а щебетание ранних птах вселяет надежду, что жизнь не закончена и она будет идти своим чередом.
        Также светлело и перед моим внутренним взором. Вот только предметов вокруг не было. Был только мягкий свет, и он шел одновременно отовсюду. Казалось, что я сам состою из света и это от меня идёт свечение.
        - Открой глаза, мальчик, - послышался мягкий женский голос.
        Я распахнул глаза и охнул. Вместо крыши пятиэтажного дома перед моим взором открылась зеленая площадка величиной с половину теннисного корта. Аккуратно подстриженная трава казалась настолько изумрудной, словно состояла из ценных камней. За пределами травы курились облака, как будто мы были на верхушке Фудзиямы в ненастный день.
        В центре площадки на качелях из виноградной лозы сидела женщина с таким прекрасным лицом, что у меня даже на миг захватило дух. В следующий миг захватило другие члены тела.
        Женщина была красива настолько, что даже не передать словами. Точеный нос, полные губы, огромные глаза… Она как будто только что сошла с подиума, где завоевала титул «Мисс Вселенная». Её полупрозрачные одежды чуть развевались под легким ветерком, намекая на то, что под ними скрываются формы, от вида которых можно сойти с ума.
        Черные волосы словно окунули в гудрон после чего сложили в замысловатую прическу со множеством украшений и заколок. А руки… Руки как будто никогда не знали работы и были созданы только для того, чтобы соревноваться по нежности с лепестками роз.
        - Э-э-э-э, здрасте, - только и смог проговорить я в ответ.
        - Сакуру покрасьте, - хмыкнула женщина в ответ. - Это всё, что ты хочешь мне сказать, Изаму-кун?
        - Н-нет, у меня ещё есть вопрос к вам… Вы же та самая Оива?
        - Вот так вот сразу? Как грубо, но я сделаю снисхождение на то, что мы с тобой коллеги, пришелец из другого мира, - улыбнулась жемчужными зубами красотка. - Да, я та самая Оива…
        Во как? Похоже, что в этом мире уже не скрыть свою истинную сущность. Я усмехнулся, встал и поклонился по-русски, в пол да ещё и с движением руки.
        - Тогда исполать вам наше с кисточкой. А почему же мы коллеги, позвольте спросить?
        - А ты не помнишь свою прошлую жизнь? - женщина провела рукой по лозе и с подобия веревки сразу же спустилась виноградная гроздь. Полными губами она отщипнула одну ягоду и прожевала, после чего спросила. - Ты всю жизнь прожил мстительным духом. Ты убивал тех, кто портил жизнь другим. Разве мы с тобой в этом деле не коллеги?
        - Не, ну если так посмотреть, то коллеги… - хмыкнул я в ответ. - Так может быть, как коллега, поможете мне в одном деле?
        - Уничтожить другого коллегу? - подняла Оива бровь. - А так ли это хорошо?
        - По крайней мере, не очень плохо. Онрё комиссара творит беспредел. Он словно с цепи сорвался, пытаясь уничтожить меня, как морально, так и физически. Так если есть возможность убить его окончательно - почему бы это и не сделать?
        - Убивать одного коллегу, чтобы сделать хорошо другому… - проговорила Оива и снова отщипнула виноградинку. - Не думаю, что это хорошая идея.
        Во как. А чего же тогда я здесь делаю? Зачем стою на площадке и смотрю, как обедает женщина? Неужели нет других интересных дел?
        - А тот… Другой коллега… Он уже приходил к вам, просил убить меня? - спросил я чтобы хоть как-то поддержать разговор.
        Полные губы чуточку скривились. Женщина сорвала три ягоды и протянула их мне. Я сделал несколько шагов и оказался рядом. Ух, а как от неё пахло… Как будто все цветы мира отдали свои самые лучшие ароматы для создания капли духов.
        Кожа рук могла соперничать по мягкости с бархатом. Я сглотнул, когда прикоснулся к тыльной стороне ладони. Три виноградинки пролетели внутрь без остановки, я даже не почувствовал вкуса.
        - Ко мне многие приходят. В основном те, кто просит мести. Вот ты… ты разве пришел не за этим?
        - За этим… - признался и вздохнул. - За этим и за помощью. Хочу остановить его, пока он не совершил ещё больше убийств.
        Женщина встала. Всего два слова и одно действие, но сколько же было грации в этом самом действии… Ветер снова разыгрался, запутавшись в полупрозрачных одеждах. Перед моими глазами возник кусочек белого бедра, оно почти сразу же прикрылось одеянием. Женщина прошла к краю и повела рукой.
        Я невольно замер, ожидая, что из рукава кимоно выплеснется озеро, а потом вывалятся два лебедя для плавного и тягучего заплыва. Но нет, и озера не было, и лебедей не видно. Зато под движением руки разогнались облака, обрамляющие изумрудный островок. Они разошлись в стороны, как будто под влиянием мощных вентиляторов.
        - Ты просишь помочь, но делаешь это без должного уважения. Посмотри, вот эти люди тоже жаждали мести. И они до сих пор ждут, когда я обращу на них свой благосклонный взгляд.
        Я подошел, встал рядом и заглянул за край.
        Етить-колотить!!!
        На сколько хватало глаз растянулось людское море лиц. Люди стояли, молча подняв лица к краю парящей платформы и смотрели. До них было около двадцати метров. Безмолвные, умоляющие, плачущие. Мужчины и женщины, старики и дети. Все они смотрели снизу вверх с такой надеждой, что у меня невольно защемило под ложечкой.
        - Это что же… Это…
        - Да, это те, кто может стать онрё, если выберется отсюда, - проговорила Оива. - Вот только я не разрешаю им покидать свои владения.
        - Но почему?
        - Потому что месть разъедает душу. Она занимает место, которое предназначено для любви…
        - Я никогда не испытывал любовь, - сказал я в ответ. - Так что у меня хватает места для мести.
        - Место для мести, - задумчиво произнесла Оива. - Забавное словосочетание…
        Она отвернулась и пошла к своим качелям. Облака постепенно начали соединяться, закрывая людей внизу. Ещё минута и последний взгляд закрыла туманная пелена.
        Со вздохом я повернулся. Оива чуть покачивалась, толкая ножкой изумрудную траву. Её взгляд был устремлен вдаль, как будто там она увидела нечто очень важное. Даже когда я подошел ближе, то она всё также продолжила смотреть в никуда. Меня как будто уже не существовало.
        - Скажите, вы поможете мне одолеть моего врага? - наконец спросил я, когда молчание стало слишком тягостным.
        - А зачем? Всё равно твои друзья рано или поздно умрут. Ничто не вечно на Земле, а так… Возможно, онрё может помочь друзьям избежать горя и разочарования, тоски разбитых сердец и боли обманутых ожиданий… Возможно, он помогает им, а не вредит.
        - Так может быть пускай они покинут мир в отпущенный им срок, а не с помощью этого хмыря?
        - Нет, если он вырвался на свободу, то пусть насладится этим временем. У онрё так мало удовольствий, - чуть потянулась Оива.
        Я видел, как под одеждой поднялась высокая грудь.
        - Так что… помощи от вас мне ожидать не стоит?
        - Нет, не стоит, - покачала головой женщина. - Пусть мстительный дух развлечется в последний раз прежде, чем навсегда покинет Землю. Тем более, что он из Японии, а ты гайдзин… Он роднее… Ты можешь уходить, пришелец из другого мира…
        Я стоял возле неё, смотрел в бесстрастное лицо. Понимал, что все уговоры напрасны. Она сама онрё. К тому же ещё и расистка…
        Горькая усмешка коснулась моих губ. В Японии я хинин - из низшей касты. В мире японских духов - гайдзин, иностранец. Похоже, что везде я лишний и презираемый.
        Ну, раз так, то хуже уже не будет…
        Я поднял руку и положил ладонь на высокую грудь. Эх, какое же дивное ощущение…
        Оива вздрогнула. Теперь её лицо уже не казалось таким уж холодным и отстраненным. Она с удивлением посмотрела на мою руку. Её глаза расширились.
        - Ты… что себе позволяешь?
        - Да ладно… Чё ты? - задал я риторический вопрос и накрыл её губы своими губами.
        Она ударила меня в грудь кулаками, но я вовремя схватился за лозу и только благодаря этому не отлетел в сторону.
        - Как ты посмел? Наглец! Да я тебя сейчас швырну вниз, к остальным… Ты тут останешься навек!
        - И целый век я буду рассказывать, какая у тебя прекрасная грудь. Левая… Интересно, а правая такая же? - я тут же накрыл и правую грудь ладонью.
        - Ах… - выдохнула Оива.
        Две груди оказались в моих руках. Они напоминали мягкие булочки, только-только разогретые и извлеченные из микроволновки. Волосы возмущенно качнулись от моего прикосновения. Её женственный аромат заполнил ноздри, и это вызвало новую, ещё большую волную наслаждения внутри меня. Это был запах женщин, желавшей и желанной. Я глубоко вдохнул аромат её тела. Он был сладострастный, нежный, и я не чувствовал ничего кроме него.
        - А теперь поцелуйчик на прощание и можно присоединяться к тем бедолагам, - ляпнул я и впился в губы Оивы.
        От неё веяло такой сладостью и свежестью, что я невольно задохнулся на миг. Я наслаждался горячим дыханием, срывавшимся с её губ и наполнявшим мой рот. Наши языки неистово боролись друг с другом. И даже кулачки, бьющие меня в грудь, понемногу слабели.
        Похоже, что я побеждал…
        - Так нельзя! - простонала Оива. - Так не должно быть!
        - Нельзя так нельзя, - пробубнил я, продолжая покрывать поцелуями мягкие губы. - Но если очень хочется, то можно.
        Мои руки проскользнули за отвороты одежды и ловкими хорьками нашли то, что недавно сжимали. Теперь я уже всерьез принялся изучать кончиками пальцев шелковистость кожи и возбуждение сосков.
        - Как же сладко…
        Оива уже не отстранялась. Её дыхание стало прерывистым и громким. Она всё также сидела на качелях, а я нависал над ней и делал всё, что хотел. Но так было недолго. В какой-то миг я почувствовал, что женские руки проскользнули в мои штаны для того, чтобы обхватить кулачком мой ноющий орган. Она двигала им медленно и аккуратно, в то время как моя рука легла между её приоткрытых ног, чтобы найти тёплую и влажную киску.
        - Ах!
        Сначала ноги сжались от моего прикосновения, но после того, как кимоно было распахнуто на груди, а женское тело предстало в своей красоте, Оива сдалась на милость победителя. Её ноги медленно разошлись в стороны, а пальцы сумели погрузиться в мягкость и влажность сладострастия.
        - Ах, ещё… Ласкай же, ласкай…
        Легкие одежды слетели прочь, и мы предстали друг пред другом обнаженные и с явными признаками вожделения на телах. Мы хотели друг друга. Пусть это было безумством, но это было моим безумством, и я не хотел отступать перед ним.
        Оива подняла ноги, как бы приглашая меня приступить к действию. Я опустился между ними на колени. Опустив глаза вниз, я увидел, что она была влажная и готова, влага блестела на губах её вагины. Оива легонько взяла мой орган и направила в себя.
        - У меня никогда ещё не было на качелях…
        - А у меня никогда ещё не было в мире духов… Я так давно не ощущала мужчин…
        Толстая головка проскользнула между её горячих, влажных губ и погрузилась в обжигающую страсть. Никогда я не чувствовал подобного невероятного жара, а узость отверстия была такой, что приходилось проникать с трудом. Медленно, очень медленно я погружался всё глубже и глубже в тело Оивы. Я хотел её до конца, вкусить её обжигающее нутро, которое поглощало меня. Казалось, что это погружение будет продолжаться бесконечно.
        - Ещё, ещё… Глубже… Дай мне почувствовать всего тебя…
        Наконец, я почувствовал, что наши лобковые волосы соприкоснулись. Я был полностью в ней. Так мы задержались на какое-то время, просто наслаждаясь этим ощущением. Подтянувшись на лозе, я приподнялся, чтобы посмотреть на нас внизу. Увиденное и то, что мы были спарены, чуть не вызвало у меня оргазм, но я справился с этим чувством. Мои глаза поднялись, и я увидел большие груди, которые под своим весом немножко расплющились, но всё ещё сохраняли свою отменную выпуклость. Видеть красивое лицо было верхом наслаждения. По нему блуждало выражение похоти желанной женщины.
        - Какой же ты нахал… Возьми меня… Ах… Бери меня… Бери… Как же глубоко-о-о…
        Под такие возгласы я начал неторопливо раскачивать Оиву. С каждым разом чуть быстрее от себя и чуть быстрее обратно. Её кожа и в самом деле была очень мягкой и шелковистой на ощупь. Невероятная фигура сводила с ума одним своим видом. Я крепился изо всех сил, лишь бы не кончить раньше времени только от одного любования.
        - Как же сладко… Изаму… Пришелец… Ещё…
        Мы двигались, наслаждаясь нашими ощущениями. Затем я начал почти полностью выходить из неё и снова глубоко входить. Вскоре Оива подняла бёдра и обхватила ими меня так крепко, что я даже испугался - поломать же может. Наша страсть нарастала вместе с нашей скоростью движений до тех пор, пока мы не достигли крайней степени возбуждения. Мы хрипели и стонали, наши тела слились, издавая громкие развратные шлёпающие звуки. Так продолжалось пока мы оба не достигли вершины, не слились в едином оргазме.
        Я уже был готов выйти и не кончить в неё, но Оива прижала меня крепко к себе. Её слова желания наполнили мои уши, она просила меня заполнить её горячим семенем. Меня ничего уже не могло остановить. Мой орган набух и затвердел, как боевой посох. Яйца подтянулись, подгоняя мою сперму вверх, и она с силой начала выплескиваться, наполняя её обжигающее лоно.
        - А-а-а-а!!!
        Оива закричала и забилась так продолжительно и громко, что вряд ли люди снизу не поняли, что происходит на проплывающей над ними платформе. Мне даже показалось на миг, что я услышал одобрительные крики.
        Когда я вышел из неё, то она расслабленно улыбнулась и произнесла:
        - Наглец… За это я не сброшу тебя вниз, но… Если хочешь, чтобы я помогла тебе, то придется повторить…
        - Да? Тогда я готов приходить за помощью каждый вечер. Вот только как на это уговорить стариков?
        - Я думаю, что мы сможем договориться, - произнесла Оива и потянулась ко мне губами.
        А я что? Я не мог отказать женщине, тем более, если она согласилась мне помочь.
        Глава 20
        - Мы не хотим знать, что ты там делал! - в один голос заявили старики, когда я вынырнул из мира духов.
        - То есть как не хотите? Я что - зря эпитеты и метафоры подбирал во время…
        - Заткнись! Прояви уважение к этой очень уважаемой женщине с нечастной судьбой! - взревел Норобу.
        - Отлично! Тогда я не смогу вам поведать то, что она сказала!
        - Нет, что сказала, ты можешь повторить, - пожал плечами Ягуар. - Но не более.
        - Да… Да… Да, Изаму, сделай это ещё раз, - съязвил я, за что сразу же получил оплеуху от сэнсэя.
        - Говори только по делу, иначе мы снова тебя отправим в мир духов и на этот раз навсегда.
        - Ладно-ладно. Я всё понял, дурак, исправлюсь, - почесал я затылок. - Можно было и не колотить, у меня же там сосредоточие духа и силы.
        - У тебя везде сосредоточие духа и силы. Но это не повод затыкать фонтан красноречия, когда он начинает брызгать не чистой водой, а дерьмом и другими нечистотами.
        - Красиво. Мог бы просто ещё раз намекнуть, чтобы я просто перестал пошлить.
        - Так что сказала тебе эта благородная женщина с несчастной судьбой? Расскажи нам, умный юноша, который всегда думает о своих словах прежде, чем они вырвутся наружу? - спросил Змей мягко, словно стараясь сгладить впечатление от оплеухи сэнсэя.
        - Вот это другой разговор, - кивнул я в ответ и начал рассказывать.
        Мой рассказ занял не очень много времени. Впрочем, его можно было бы уместить и вовсе в несколько предложений, но я не мог позволить такому действию закончиться так быстро. В итоге мой рассказ затянулся на десять минут. Причем восемь из них я уточнял детали.
        Когда же я закончил, то все шесть старичков смотрели на меня с таким недоверием, что невольно закралась мыслишка - а не переборщил ли я с придуманными излишествами?
        - Как-то глупо и нелепо звучит многое из того, что сказано твоим учеником, сэнсэй Норобу, - сказал Бизон. - Может быть отвесишь ещё одну оплеуху, чтобы резким движением отсечь лишнее?
        - Эй, тогда можете заявиться сами к Оиве и усомниться в её словах, - тут же отступил я на пару шагов. - Правда, не думаю, что ей это понравится…
        - Мальчишка… - покачал головой сэнсэй. - Оива уже сказала нам, что именно нужно делать для освобождения от онрё комиссара Мацуды. Так что твоя ложь только огорчила тем, что принимаешь нас за дураков. Она просила только лишь одного - посмотреть на тебя. Неизвестно, для чего ей это было нужно, но мы её просьбу исполнили. Теперь можем приступать к самому изгнанию. Через три дня полная луна как раз вступит в свои права, так что нам нужно будет подготовиться…
        Похоже, что тут все развлекались. Мне на ум пришла довольная улыбка Оивы, когда я покидал её платформу. Вот уж кто развлекся, так это она… Я-то думал, а она… И эти…
        Эх, кругом одни интриги!
        - Значит, шашлыка и пива не будет? - всё ещё с надеждой в голосе спросил я. - Можем просто остановиться на рисовых шариках по утрам. Да я даже согласен хотя бы на удон с курицей по вечерам… Ай, сэнсэй! Ой, дядька Ягуар!
        - Стой, паршивец! А ну вернись! - прокричал Бизон, тоже занося руку для удара.
        Ага, так я и остался на месте.
        - Догоняйте! Кто последний, тот вонючий старикашка! - выкрикнул я и помчался в сторону двери.
        Как раз вовремя захлопнул металлическую перегородку за собой - в неё влетел водяной удар, и оставил снаружи вмятину в форме кулака. Если бы такой примчался мне, то я воткнулся бы в противоположную стену стойким оловянным солдатиком, да и проторчал бы так до следующей весны.
        Когда же я быстро слетел вниз, то догадайтесь - на чьи веселые улыбающиеся рожи наткнулся? Как оказалось, сэнсэй быстро всех спустил с помощью магии Ветра, а потом Кот перехватил его у земли. Я снова был «вонючим старикашкой»…
        В этот вечер мы всё-таки разработали план, который поможет вытащить духа из тела Исаи. Осталось только заманить его в нужное место. Заодно позвонили Мизуки с просьбой о помощи. Когда изложили суть дела, то она с радостью согласилась помочь. Как вы помните - у неё на комиссара тоже был зуб.
        Киоси подслушивал под окном, но после того, как Кот пригрозил оторвать ему уши, скрылся в своей палатке и не выходил вплоть до самого ужина. Думаю, не стоит говорить - кому пришлось готовить ужин на всех…
        Развели дедовщину, старые гвардейцы…
        Но сетовать и тем более стонать не пристало самураю, поэтому я хреначил на кухне, как проклятый, чтобы приготовить вкусную еду для «самых мудрых на свете мужчин». Всё-таки они мне помогают. Да, может быть больше они помогали сэнсэю, но в лучах их помощи грелся и я.
        Правда, после обильного ужина мне пришлось пойти ночевать к Киоси, так как дорогим гостям не хватило места в гостиной. Хорошо ещё, что тануки успел у себя убраться и проветрить. Мы с ним немного поболтали о том, о сём, а после меня сморил сон. Мне нужно было набраться сил перед «Черным Кумитэ»…
        На следующее утро я размялся без отягощений. Сэнсэй сказал, что в этот день лучше поберечь силы. Лучше оставить их на бой. Остальные старики с ним согласились. Правда, завтрак всё равно пришлось готовить мне. Но да ладно, жареную рыбу, рис и овощи приготовить было нетрудно.
        В школе отметился на «нулевом» уроке, после чего улыбнулся Исаи, который сидел на своём месте и щерился во все тридцать три зуба.
        - Чего случилось, придурок? Чего улыбаешься? - прошипел он, когда наткнулся на мой взгляд.
        - Да вот слышал, что настоящие аристократы владеют не только рукопашным боем, но ещё и кендо - боем на мечах? Вот думаю, если в тебе хининская кровь, то вряд ли ты умеешь взять меч с нужной стороны…
        - Что-о-о? - прошипел Исаи. - Да у меня седьмой дан!
        - А у меня ядерная ракета в сарае и сто сорок две наложницы, - хмыкнул я. - Если ты победил меня в низменном бою, то сможешь ли одолеть в бою аристократов?
        Удочка закинута, рыбка насаживается на крючок. Остается только подсечь и потянуть…
        - Когда и где? - прошипел Исаи.
        - Сегодня я на «Кумитэ», но через три дня, когда приду в себя, то жду тебя вот по этому адресу. Тут зал кендо, где нам никто не помешает, - я протянул визитку с адресом.
        - А как же другие? - Исаи оглянулся на заинтересованные лица ребят.
        - Не надо других. Если ты действительно считаешь себя аристократом, то будет порка бамбуковым мечом, а если я тебя одолею, то от позора не отмоешься. Или ты струсил?
        Вот сколько ребят ловятся «на слабо»? Думаю, что Исаи и сам бы попался на такое, поэтому я, после анализа собственного поведения, когда гормоны заставляют совершать нерациональные глупости, решил и комиссара проверить на взаимодействие духа с телом. И не прогадал…
        - Я? Струсил? Перед каким-то хинином? Да никогда!
        Всё-таки мальчишеский азарт смог преодолеть рассудительность комиссара. А его заносчивость вкупе с прошлой победой… Думаю, что вы уже сумели догадаться - я не просто так проиграл, а попробовал силы соперника и раззадорил его на следующий бой. Если вы сами когда-нибудь дрались, то можете вспомнить, с каким легким превосходством смотрели на соперника, который вам проиграл. Или же тот взгляд, который бросал на вас выигравший соперник.
        Чувство превосходства над противником приравнивается к самой большой ошибке, какая только может быть в бою. Даже если вы выиграли один раз, то это вовсе не означает, что второй раз вам тоже удастся одолеть соперника. Это означает, что противник будет более подготовлен к следующему бою.
        Увы, мальчишеский задор пополам с юношеским максимализмом шарахнул по разуму комиссара и заставил забыть об осторожности. Я поджал губы и кивнул в ответ:
        - Тогда через три дня. Чтобы нам никто не смог помешать - биться будем ночью. Увы, только в это время зал будет свободен. И я думаю, что смогу доказать тебе, что настоящий путь меча отличается от подлости подножек.
        - Я буду ждать этого, - прошипел Исаи в ответ. - Надеюсь, что после сегодня ты сможешь туда прийти.
        - Приду в любом случае, даже если принесут…
        Я подсек рыбку, направил её прямо в сеть. Теперь осталось только подождать и надавать этой щуке по хлебалу от души. Красный от возмущения Исаи отвернулся от меня. Он уставился на доску с таким яростным выражением на лице, что будь доска живым существом - испугалась бы и смылась подобру-поздорову.
        Меня же ждало «Черное Кумитэ». Ждала встреча с Шакко.
        Сэтору делал вид, что меня нет в классе, но я видел, что он то и дело поглядывал на часы. Он словно подгонял взглядом стрелочку на циферблате. Всё-таки редкое самообладание для молодого человека, против клана которого сейчас ведется война.
        Да-да, я смог стравить два клана якудзы между собой и теперь то тут, то там вспыхивали стычки. Потери пока что были небольшими, но всё равно - счет по людям шел не в пользу Сэтору.
        Кацуми по причине траура снова пропустила урок. Церемония погребения Акиры должна будет состояться завтра и я… Если я выживу сегодня… обязательно буду на ней присутствовать.
        После школы, которая прошла как в дыму, я быстро забежал домой, переоделся и помчался на «Черное Кумитэ». Путь до арены показался мне очень коротким. Вроде бы сел на станции Симбаси, и вот тебе уже Радужный мост. Знакомый мужчина с кислым лицом отвез меня в уже знакомое место.
        Черт побери! А ведь я думал, что уже никогда сюда не вернусь!
        Вот что значит, не зарекайся от «Черного Кумитэ». И ведь приперся по собственной воле! Приперся за Шакко…
        Хоть она и сучка лисохвостая, но я почему-то считал себя обязанным ей помочь. Да, из-за неё меня едва не грохнули, из-за неё произошли смерти ребят из моего клана, да много ещё где она накосячила… Но почему-то мне казалось, что без неё не одолеть Сэтору Мацуда.
        И пусть оракул и тэнгу в один голос говорили, что я приму смерть от руки кицунэ, но… Я не верил им. Ведь нет судьбы, кроме той, которую делаем мы сами. Эту фразу в фильме «Терминатор 2» вырезала на столешнице Сара Коннор, когда отправилась менять свою судьбу.
        Эту фразу я написал на листке бумаги, который потом вложил в рюкзак, пока ехал в поезде. Пусть это будет не так символично, как у Сары Коннор, но я должен был сделать какой-нибудь пафосный жест, чтобы отвлечься.
        На этот раз мужчина не стал меня заводить в комнату для демотивации - там не было комиссара Мацуда. На этот раз меня провели прямо к винтовой лестнице. Знакомая старушка, которая умеет складывать ступени и превращаться в горку.
        - Ну, ты это… обратись к врачу, что ли? - сказал я на прощание молчавшему до этого мужчине. - С больной простатой лучше не затягивать.
        - Прощай, молодой болтун, - ответил мне кислолицый.
        - Эх, в следующий раз приготовь чаю, что ли? - спросил я, начав спускаться по лестнице. - Хоть посидим-хлебнем на дорожку.
        - Если он только будет - следующий раз, - прошипел мужчина.
        Он хлопнул в ладоши, после чего ступени сложились в гладкую поверхность. Тело полетело вниз, а руки пытались уцепиться хотя бы за что-то, чтобы приостановить падение. Куда там… Меня несло со всё увеличивающейся скоростью, и попутно ударяло о стены, дезориентируя в пространстве. К счастью, это продлилось недолго и вскоре путь закончился обрывом.
        Перед глазами полыхнул яркий свет. Тело оказалось в свободном падении. Я попытался изогнуться в воздухе кошкой, чтобы упасть на ноги, но не получилось и здорово приложился копчиком о твердый песок.
        - Изаму? Ты здесь? - раздался удивленный голос Шакко. - Ты жив?
        - Да хуй его знает… шваркнулся так, что мог и помереть.
        Я потер копчик, после чего взглянул на Шакко. Кицунэ была в облегающем ярко-оранжевом коротком камзоле и такого же цвета облегающих шортах. На ногах мягкие сапоги с оранжевой окантовкой. В общем, секси-конфетка - мечта анимешника. Даже обруч на шее не портил общего впечатления.
        - Но что ты тут делаешь?
        - Сижу на песке и стараюсь языком пересчитать зубы. Вроде все на месте, - улыбнулся старой знакомой. - А ты похорошела…
        - Мы будем биться друг с другом? - спросила она.
        - Не-е-е, мы будем биться вон с ними, - показал я пальцем на открывшиеся в потолке отверстия.
        Оттуда выскочили две фигуры - мужчина и женщина. Полуобнаженный мужчина походил на варвара, такой же мускулистый, рожа в шрамах, а в руках здоровенный топор. Женщина же была миниатюрной брюнеткой, с длинной косой и острыми длинными когтями.
        Они встали в двадцати метрах от нас, с интересом разглядывая соперников. «Варвар» хрустнул шеей.
        - На «Черном Кумитэ» начинаются парные бои! - провозгласил сумрачный голос невидимого диктора. - Бой длится до смерти одной пары. Если участники отказываются сражаться, то умирают на месте. Начинайте бой! И пусть победит сильнейшая пара.
        - Так зачем ты здесь? - прошипела Шакко, чуть пригибаясь к песку арены. - И как ты выжил?
        - Чтобы помочь тебе. Не задавай глупых вопросов. По крайней мере сейчас, - ответил я, наблюдая за двинувшейся к нам парочкой.
        - Хинин и кицунэ! - высоким голосом воскликнула женщина. - Неужели не нашлось кого-нибудь поинтереснее? Молот, возьми себе мальчишку, а я возьму девочку - поиграем, а потом поменяемся.
        - Ррры! - согласно ответил варвар.
        - Какой он у тебя болтливый. Прямо стендапер. Так и болтает без остановки, - улыбнулся так широко, как только мог. - Может быть ещё какую шутку сбацает?
        - Сбацает… Тебе по башке, мудила! - выкрикнула женщина.
        Она выбросила руки вниз. В тот же миг её ногти увеличились в размерах, а возле моих ног взорвался песок. Десять черных длинных корней тут же оплели мои руки и ноги. Варвар тут же кинулся вперед, поднимая топор над головой. Похоже, что её слова были только отвлечением внимания, а жертвой обоих бойцов должен стать я.
        - Шакко, работаем! Чего застыла? - выкрикнул я, пытаясь соединить руки для мудр.
        Видимо, мой крик заставил девушку очнуться. Она перекувырнулась в воздухе, бросаясь вперед и, что было силы ударила обеими ногами в грудь здоровяка. Тот только отшатнулся от удара, но не упал.
        Впрочем, и Шакко не ударила как следует, а воспользовавшись широкой грудью противника как трамплином, прыгнула обратно ко мне. Во время полета туда и обратно, она успела сотворить два кинжала, которыми и рубанула по выросшим из песка корням.
        - Ай, сучка крашенная! - воскликнула женщина, тряся руками.
        С кончиков пальцев срывались небольшие алые брызги.
        - Чой-то крашеная? - поправила Шакко прическу. - Это мой натуральный цвет…
        Варвар же подскочил и нанес удар ужасающей силы. Вот если бы я оставался на месте, то развалился бы на два ровных Изамчика. На левую половинку, и на правую. Но я не такой дурак, чтобы ждать прихода остро заточенного лезвия.
        Отскочив назад, вызываю старый добрый Земляной Меч. Пусть улыбка скользит по губам нападающих - Земляной Меч отработан у меня до такой степени, что не уступит и стальному прототипу.
        Этим самым Земляным Мечом я и пронзаю воздух, целясь в кадык варвара. Увы, здоровенные мышцы не повлияли на скорость мужчины - он отскакивает в сторону так же легко, как кошка от положенного рядом огурца.
        - Рррры! - показывает зубы.
        - А хули делать, - развожу я руками.
        Варвар снова нападает, а я блокирую удар за ударом. Мощные удары, невероятно сильные. Они не позволяют перейти в контратаку, я только защищаюсь.
        Шакко же плетет мудры. Я вижу краем глаза, как позади неё вспучивается песок, как из него высовывается каменная рука. Огромная каменная рука великана.
        - Осторожно! Сзади! - рвется из груди крик.
        Но Шакко только улыбается. Она продолжает улыбаться до тех самых пор, пока каменная рука не устремляется вниз.
        - Шакко!
        Я захватываю воздух, проскакиваю под ударом варвара, перекатываюсь и бью рукоятью меча прямо в пах.
        Не по-пацански? Да мы и не пацаны…
        По крайней мере этот побледневший здоровяк. Он на секунду останавливается и этой секунды мне хватает, чтобы ударить что есть силы по икрам, лишая его подвижности. Потом варвар оживает и мне снова приходится уходить от ударов.
        - Твоя подружка сдохла! - слышится радостный крик женщины. - Сдавайся и ты, хинин! Тогда тебя ждет быстрая смерть.
        Каменная рука великана поднимается, а под ней… А под ней ничего нет!
        - Не пизди, сучка! - из песка позади женщины вырывается Шакко и втыкает кинжалы прямо в бедра противницы.
        Дикий визг вырывается из женской глотки. Она бьет назад. Её руки удлиняются и превращаются в плети. Эти плети с такой быстротой и силой хлещут по ускользающей фигурке кицунэ, что я на миг даже начинаю сомневаться в нашей победе. К тому же и варвар прибавляет в скорости.
        Я отскакиваю и творю Земляной Щит, лишь бы выгадать немного времени на передышку. Выгадываю всего две секунды. После этого Щит разлетается на куски, а на меня бросается разъяренный варвар.
        Однако, мне хватило этих двух секунд, чтобы создать лассо из молний. Бросок варвара как раз приходится туда, где его ожидает сверкающая петля. Чуть быстрее, чем обычно, я обегаю кругом и ещё больше запутываю варвара. Он пытается вырваться, пытается напрячь мышцы, но…
        Каменный Дождь и Иней делают свою работу. Мне остается только подойти к обессиленному телу и добить его. И уже в тот миг, когда я поднимаю Земляной Меч для финального удара, я слышу позади свист рассекаемого воздуха.
        В последний миг падаю на колени, как будто извиняюсь перед варваром за своё грубое поведение, и вижу, что его голова разлетается на части, как спелый арбуз после выстрела из дробовика.
        Плеть-рука женщины промахивается по мне, зато находит новую цель. Противница от растерянности даже забывает, что надо продолжать бить.
        - Минус один! - вырывается у меня.
        - Огненный Смерч! - кричит Шакко и протягивает руки к женщине.
        С кончиков её пальцев срывается целая река пламени, которая поглощает женскую фигурку. Раздается дикий крик, а в воздухе плывет мерзкий запах паленых волос и сгоревшей кожи. Крик вскоре прекращается, когда на песок падает обугленный труп, отдаленно напоминающий противницу.
        - Минус два! - устало произносит Шакко, опускаясь на песок. - Так зачем ты вернулся, Изаму?
        - Победила пара Изаму-Шакко! - провозгласил мрачный голос. - Попрощаемся с ними до новой встречи.
        - Мы своих на войне не бросаем, - успеваю ответить я прежде, чем в шею впивается дротик со снотворным.
        Глава 21
        Никогда не любил похороны. Да, частенько был виновником их возникновения, но сами похороны никогда не любил. Да и что там любить? Скорбь, уныние и грусть?
        Это ритуальным агентствам хорошо - к ним обращаются постоянно и в любом случае без работы не останутся. В моём мире стоило только «Скорой» и полицейским посетить умершего, как на пороге появляется агент похоронных услуг. Сам собой! Из ниоткуда. Естественно, «Скорая» стучит агентам и получает за это процент. Ну в крайнем случае медики или санитары могут дать просто визитку.
        И тут уже идет развод по-полной. Люди наживаются на горе и растерянности родственников как могут. Да-а-а, кто-то может сказать, что это бизнес. Но это грязный бизнес. И это говорю я - один из поставщиков клиентов для похоронных бюро.
        Хотя, черт с ними. Уверен, что те, кто наживается на чужом горе - будут гореть в аду на самой жаркой сковородке. Для меня припасена тефалевская, с антипригарным покрытием… Или какая там самая прочная и долговечная?
        Однако, как бы я не ненавидел похороны, но присутствовать на проводах Акиры просто был обязан. В первую очередь, чтобы не дать духу комиссара в теле Исаи осуществить задуманное. Да и проводить мастера тоже необходимо - выказать дань уважения, провожая в последний путь. В путь становления Буддой…
        Да-да, тут так порой задействуют иносказание смерти - стал Буддой. Вишь, как красиво - не зажмурился, а стал Буддой. Не хухры-мухры и с боку бантик.
        Но, я чего-то разболтался, а мне ещё надо было одеться соответственно случаю. После «Черного Кумитэ» меня снова аккуратно выбросили на площадку возле дома Норобу. Киоси с горем пополам затащил моё храпящее тело в палатку. Там я слегка отоспался и даже немного поворчал на сэнсэя, когда он разбудил меня рано утром.
        Ворчание никак не сказалось ни на самом сэнсее, ни на его совести. Он даже пригрозил вылить на меня тазик с холодной водой, если я сейчас же не встану. Пришлось сейчас же вставать. «Старая гвардия» отсыпалась после трудной ночи, они всю ночь разбирали свитки главного оммёдзи и готовились к предстоящей битве с духом комиссара Мацуда. Я и сам понимал, что сейчас всё серьезно. И раньше было не до хохотулек, но сейчас что-то такое предстоит, отчего Японию тряхнет пару раз.
        Однако, понимание пониманием, а вот приготовиться было необходимо. Мы с Норобу отправились к знакомому портному, где мне была сделана последняя примерка и через полчаса я получил в личное пользование черный костюм. К нему прилагалась белая рубашка и галстук, но эти атрибуты я уже купил раньше.
        Знал бы, что там случится… Да всё равно бы поехал.
        В этот день нас пятерых из «Оммёдо Кудо» отпустили пораньше с уроков. С нами вместе ушел Исаи - сказал, что был одним из друзей Акиры, поэтому считает своим долгом проститься с ним. Заскочить домой и переодеться было минутным делом, тем более, что возле школы меня встречал Хаяси. Я упросил по видеосвязи Мизуки отпустить водителя на полдня, чтобы не показаться таким уж нищебродом в глазах других людей. Мизуки поджала губы, покачала головой, но всё-таки сжалилась надо мной.
        Ну да, если там будут люди высшего света, то надо хотя бы немного соответствовать их статусу. Род Утида уходит корнями глубоко в историю, его знает вся аристократия. Многие из тех, кто будет на похоронах, вряд ли взглянут на белобрысого юношу, но обязательно заметят татуировку на щеке. Чтобы её хотя бы немного оттенить и понадобился дорогой костюм и красивая машина.
        Если я собираюсь войти в это общество, чтобы потом стать по меньшей мере ровней, а по большей мере и вовсе возвыситься над ними, то нужно создавать хорошее впечатление сразу.
        А в целом… Не хотелось, чтобы комиссар исполнил свою месть. Стоило только подумать, что Кацуми окажется в его объятиях, как сразу же кровь бросалась в голову, а сердце начинало стучать так, словно только что взбежал на сорокапятиэтажный дом.
        Мы приехали к дому Утида днем. Машин было очень много, поэтому Хаяси высадил меня возле ворот, а сам отправился искать место для парковки.
        Особняк за коваными воротами мало напоминал дом новых русских, которые кичатся роскошью. Скорее это был двухэтажный дом без особых излишеств, построенный из современных материалов, но стилизованный под историческую пагоду. Первый этаж был широким, не меньше двадцати метров в длину и пятнадцать в ширину. На стропилах далеко выходящей крыши висели бумажные фонари. По случаю дневного времени они хранили огненное молчание и сумрачно покачивались от легкого ветерка.
        Стены второго этажа выполнены из больших, слегка затемненных, обзорных окон, а над ними снова далеко выдавалась вперед черепичная загнутая крыша. По собственному опыту лазанья по таким крышам, могу сказать, что выглядит черепица красиво, но совершенно не предназначена для того, чтобы по ней ходили. Поэтому те фильмы, в которых ночные воины стремительно проносятся бесшумными тенями по подобным крышам, потеряли достоверность. Хотя, в тех фильмах и сражаются, стоя на чуть склонившихся стеблях бамбука…
        Справа, возле декоративного пруда, зеленели раскидистые, но невысокие сосны. Серые валуны камней у пруда напоминали застывших черепах. Через узкое место перекинут мостик. И всеми любимые карпы взирали из водной глади на собравшихся у главного входа людей.
        На меня посмотрели несколько удивленно, вернее, на мою татуировку на щеке. И то, смотрели так в основном взрослые люди, а молодежь лишь взглянула и перестала обращать внимание. Кто-то из знакомых кивнул, а остальные продолжили скорбеть.
        Зато, когда нашел взглядом дух комиссара, в теле Исаи, то тот быстро обнажил зубы в улыбке, больше напоминающей оскал, а затем снова сжал губы в тонкую линию. Даже начал перебирать четки в руках, создавая вид, что молится богам за то, чтобы те благосклонно приняли Акиру в свои ряды. Вот же ушлепок - прямо кожей чувствую идущие от него волны ненависти.
        Перед главным входом в дом семейства Утида установлено место прощания. Холм из живых цветов, свечи, возвышенные надписи на подставках. Акира взирал с большого портрета на подходящий народ. Художнику удалось так искусно передать ободряющую улыбку и печаль в глазах, что невольно щемило в душе, когда смотришь на него.
        Кацуми стояла в стороне, опустив глаза. Рядом с ней стояли отец с матерью. Похоже, что на третий день слезы вымыли большую горечь утраты, потому как семейство Утида принимали соболезнования со скорбью на лице, но без рек из глаз.
        Каждый из приходящих подходил к цветочному холму, кланялся, что-то шептал и отходил к семье, чтобы сказать слова утешения или посочувствовать. Ребята из «Оммёдо Кудо» все как один делали поклон «сэнсэй-ни рэй». Поклон приветствия и прощания с тренером…
        Я тоже сделал подобный поклон перед портретом Акиры. Сердце чуть сжалось от сожаления о том, что мы больше никогда не увидимся.
        - Прощай, мастер, который встал на защиту хинина, - негромко сказал я, не поднимаясь из поклона. - Ты был нормальным мужиком и верным товарищем. Я обязательно отомщу за тебя, Акира-сэнсэй.
        Пламя десятков свечей дернулось ко мне, как будто под дыханием огромного великана. За спиной послышалось негромкое перешептывание. Я же разогнулся, кивнул на прощание изображению Акиры и твердым шагом направился к отцу Кацуми.
        Традиционный конверт с деньгами в качестве соболезнования был перетянут черной и серебряной шнурками. Это сэнсэй Норобу научил, за что ему особая благодарность. Он также просветил меня в том, что деньги нужно отдавать только главе семьи, а уже он будет передавать их жене. Так делается для того, чтобы показать, кто именно глава семейства распоряжается в доме, и лишь из его рук проливается благосостояние на остальных обитателей дома.
        - Господин Утида, я искренне скорблю вместе с вами, - поклонился я главе дома, передавая конверт. Акира-сэмпай был очень высоконравственным человеком. Он всегда воспитывал в своих учениках понимание необходимости защищать добро. Защита слабых всегда ставилась во главу занятий «Оммёдо Кудо». Для меня он всегда останется воплощением чести и достоинства. Вам стоит гордиться таким сыном.
        - Благодарю вас за добрые слова, Такаги-кун, - кивнул мне мужчина с широким лицом и мрачным блеском в глазах. - Я горжусь своим сыном и тем, что его окружали только хорошие люди.
        Он взял конверт и передал его жене. Теперь я могу обратиться к женщине.
        - Госпожа Утида, примите мои соболезования, - сказал я с поклоном. - Мы с вашим сыном были знакомы не очень долго, но это не помешало ему спасти жизнь ученика, поэтому я буду являться его должником до тех пор, пока лично не приду к нему принести благодарность за содеянное в нашем мире. Вы воспитали отличного сына и не сомневаюсь, что много хороших душевных качеств передали ему именно вы.
        - Благодарю, Такаги-кун, - поклонилась в ответ женщина с привлекательными чертами лица. - Акира рассказывал нам о вас и отзывался только положительно. Спасибо, что вы пришли почтить его память.
        Конверт перекочевал из рук женщины в специально подготовленную шкатулку. Она стояла рядом с хозяйкой дома на небольшом столике. Число поставленных в ряд конвертов уже превысило половину и вскоре потребовалось бы её опорожнить, чтобы появилось место для складывания новых.
        После этого я поклонился уже Кацуми:
        - Кацуми-тян, я сожалею, что Акира так рано покинул нас. Он был отличным товарищем, великолепным другом, который без раздумий приходил на помощь. Я горжусь тем, что знал его и был в рядах его учеников. Крепись, Кацуми, ты всегда можешь рассчитывать на меня.
        Кацуми блеснула глазами, но справилась с собой и опустила взгляд. Вежливость и корректность надо было соблюсти, а отмудохать за мою грубость на той перемене она всегда успеет. Пусть пока мы были в ссоре, но ссора могла закончиться также, как и началась, но этот момент требовал, чтобы она приняла соболезнования и поблагодарила за них.
        - Изаму-кун, спасибо за слова поддержки. Акира всегда отзывался о тебе хорошо. Даже когда произошло недоразумение, то он после него очень страдал и переживал. Я рада, что вы помирились и что мой брат обрел в твоём лице верного товарища и ученика.
        Я поклонился ещё раз и после этого отошел в сторону. Кацуми снова сверкнула глазами, но в этот раз уголки её губ чуть поднялись, как будто сомневались - растянуться ли в улыбке или всё-таки сохранить скорбь на лице. Я едва заметно подмигнул. Этот знак был только для Кацуми, и она поняла его правильно, так как позволила губам на несколько секунд принять положение вежливой улыбки.
        Отошел недалеко, к семейству Танака, которые были тут в полном составе. Когда Джун один раз показал мне фотографию своей семьи, то я сначала не поверил, что самому старшему из семьи было сто пятьдесят семь лет. Сейчас же воочию увидел этого высохшего старца, который сидел в инвалидном кресле, но глаза его оставались всё такими же молодыми и бодрыми, как в ту пору, когда он воевал против власти сёгуната.
        Подходить к самому семейству из десяти человек я не стал, а остановился в трех шагах, там, где стоял Джун. Я не был знаком с его родными, то есть вежливо поклонился им и получил кивки в ответ. Там были одни взрослые, которые могли себе позволить не кланяться в ответ молодому человеку. Зато мы с Джуном церемонно поклонились друг другу. Как равные, хоть щека у престарелого главы семейства и дернулась при таком виде. Но никто не выказал недовольства.
        Японцы умеют сдерживаться.
        - Ты готов рассказать? - спросил Джун вместо приветствия.
        - Джун, я давно готов, но пока не могу, чтобы не подставлять тебя под удар. Даже разговаривать с тобой опасно, поэтому пока что попрошу тебя держать уши на макушке и присмотреть за Аякой. Опасность может распространиться и на неё. Я сейчас должен уйти, чтобы больше никто не пострадал…
        - Ох и темнишь ты, Такаги-сан… Но если ты так делаешь, то явно неспроста. Удачи тебе в твоём пути.
        - Благодарю за пожелание, но я подошел не за этим. У меня к тебе просьба…
        - Говори.
        - Я попрошу лишь об одном - не давай Исаи оставаться наедине с Кацуми… Не смотри в ту сторону, слушай меня. Они просто не должны оставаться наедине. Ты сможешь это сделать?
        - Да, это сделать я смогу, - кивнул Джун. - Буду хвостиком таскаться за Кацуми, но зачем? Исаи же твой друг. Мы же вместе… тогда…
        Он не стал говорить, что мы все вместе как-то квасили, потому что это могли услышать уши родственников. Но мы поняли друг друга.
        - Так надо, Джун-кун, поверь мне - так надо. Если уместны такие слова, то ради Акиры…
        Он поджал губы, но потом снова поклонился:
        - Хорошо. Ещё раз пожелаю удачи на твоём пути.
        В принципе, можно было и проваливать, так как уважение и последнюю дань я выказал, но что-то меня держало здесь. И это «что-то» занимало тело моего друга Исаи Макото.
        Он со своей прической Соника выглядел по меньшей мере нелепо на похоронах. А его родители даже не подозревали, что сейчас их любимый сын находится во власти злобного онрё. Для них он оставался всё тем же сыном, который может быть слегка изменился.
        Исаи подошел к портрету Акиры, склонился в поклоне и в этот момент все язычки пламени свечей отшатнулись от него. В этот раз великан сделал вдох… Две свечки даже потухли, а ведь никакого ветра не было…
        Исаи выпрямился и отошел к семье Утида. Подскочивший слуга тут же зажег пламя на потухших свечах и не смог удержаться от отдергивания руки, когда загоревшаяся свеча полыхнула огнем и обожгла ему палец. Средний палец правой руки, которой слуга тут же неосознанно затряс, при этом громко вскрикнув. Чтобы остудить ожог, он сложил остальные пальцы в кулак, тоже неосознанно. Получилось, как будто слуга показывал Исаи в спину тот самый жест с отогнутым средним пальцем, который так обожают в американских фильмах.
        Это продолжалось всего несколько секунд. Слуга тут же спохватился и взял себя в руки, но для меня это было посланием Акиры духу комиссара Мацуды. И послание это было вполне очевидным. Но самое главное - Исаи обернулся на вскрик и увидел этот самый жест.
        Ох, как же перекосилось его лицо… Я едва не прыснул, но сумел сдержаться. Всё-таки смех сейчас неуместен. При взгляде на других людей заметил, что не только я сжимаю губы. Остальным тоже показалось, что Акира был недоволен.
        Однако, Исаи сделал морду кирпичом и пошел раскланиваться с семейством Утида.
        Я задержался возле выхода. Нет, я не собирался ехать в крематорий, там ждать пока сгорит тело Акиры и рассказывать трогательные истории из жизни сэнсэя «Оммёдо Кудо». Нет, не для этого. Мне хотелось перекинуться парой слов с духом комиссара и сделать моральный выпад ментальным мечом, чтобы ещё больше ослабить силы Мацуды.
        Когда же Исаи закончил растекаться мыслью по древу, наливая литры вежливых слов в угнетенное семейство Утида, то на смену ему пришли его родители. Сам же Исаи оказался доступен для связи, чем я и воспользовался.
        - Комиссар, а ведь на твоих поминках было гораздо меньше людей, - сказал я, когда подошел достаточно близко.
        - Зато они все были искренни, а тут… Тут только из-за благосклонности Утида все собрались, - поморщился Исаи.
        Ага, в ход пошло умаление достоинств другого человека. Это показывает неуверенность человека.
        - Вряд ли. Тут много учеников, которые сожалеют о смерти учителя и всеми фибрами души ненавидят его убийцу. А у тебя всё было наоборот - люди веселились от мысли о твоей смерти, и благословляли убийцу. Знал бы ты, как мне икалось в день твоих похорон.
        - Ты всё лжешь, мерзкий хинин, - прошипел покрасневший Исаи. - Провожающие меня воскуривали благовония с единственной целью - чтобы моё пребывание на том свете было светлым и достойным. Таким же, как при жизни.
        Я сдержался, чтобы не растащить губы в улыбке. Думаю, что озорных чертенят в моих глазах было достаточно. Похоже, что я нащупал слабое место в обороне соперника. И не воспользоваться этим местом в дальнейшем будет глупостью.
        Подлость?
        Возможно. Но так уж меня учили - подлость в бою считается доблестью. Уже потом, когда выживешь, можешь всех посылать. Для войны же сгодятся все приемы. В ушах даже прозвучал голос майора Славы Соколова: «Благородство ты можешь проявлять только до первой плюхи. После - наиболее рациональным поведением в драке является самое подлое. Очень важен психологический момент. Можешь плакать, унижаться, падать на колени. Обосрись - тебя не будут воспринимать всерьез. И зря! С колен в пах бить - легче легкого. Понял?»
        - Всего доброго, Макото-сан, - подмигнул я Исаи. - Надеюсь, что к нашей новой встрече вы не простудитесь и явитесь в полном здравии.
        - Не надейся, хинин. Я знаю, что такое достоинство и честь, поэтому с удовольствием истреблю несовершенство и подлость, - прошипел комиссар в теле друга.
        Как раз подошли родители Исаи. Я приветствовал их легким поклоном и проследовал к выходу.
        По пути поймал взгляд Джуна. Он подмигнул мне и чуть склонил голову. За Кацуми я мог не переживать.
        В спину ударил налетевший ветерок, как будто это Акира похлопал по плечу. Я шел к машине с легким сердцем и чувствовал, как ветерок лохматит волосы.
        Глава 22
        - Ну какого хрена ты машешь синаем, как будто мух гоняешь? Движение должно быть плавным и резким одновременно. Это достигается длительными тренировками, - поучал меня сэнсэй Норобу на другое утро после похорон Акиры.
        Старая гвардия чинно расселась в холодке и наблюдала за тем, как сэнсэй гонял меня по заднему двору бамбуковым мечом. Я отбивался как мог таким же мечом-синаем, но десяток красных рубцов уже вздулось на теле. При этом самому сэнсэю так и не смог зарядить по плешивой макушке. Хотя и очень старался.
        А старички-разбойнички развлекались вовсю, наблюдая за моими унижениями и получением звездюлей. Сэнсэй с присущей ему быстротой разделывал меня под орех синаем и подставлял бамбуковый меч каждый раз, когда я думал, что вот-вот огрею быстрого противника. Киоси запрягли бегать в магазин на другой улице - в дом сэнсэя ему строго-настрого запретили соваться. Во избежание ликвидации этого самого дома.
        - Может, вам сначала на палочках для еды потренироваться? - прокомментировал Бизон. - А то вижу, что мальчик не справляется с синаем.
        - «Мальчик» нормально справляется с синаем! - огрызнулся в ответ и тут же пропустил удар по плечу. - Вот ещё бы комментаторы не отвлекали.
        - Комментаторы не отвлекают, а пытаются залить хотя бы пару капель мудрости в переполненный чайник глупости, - с важным видом проговорил Змей, наполняя себе очередную чашку чая. - Тебе бы слушать, да мотать на ус, а не противоречить старшим.
        В этот момент сэнсэй снова пошел в атаку. Синай пронзил воздух. Я еле-еле успел увернуться и отмахнулся в ответ, метясь по ногам. Норобу же взвился в воздух, растопырив руки и ноги, отчего стал похож на древесную лягушку в прыжке, а уже на приземлении добавил мне рубец на плече возле левого уха.
        - Да уж, крайне грубый и невежливый молодой человек. Такого только хорошая жена исправит, - покачал головой Ягуар.
        - Рано мне ещё жениться! Мне ещё погулять надо! - выкрикнул я, отражая новый удар.
        Сэнсэй сделал три шага, плавный пируэт и оказался у меня за спиной.
        Как так? Я же ни на секунду не выпускал его из вида! В следующий миг мне прилетела оплеуха.
        - Не отвлекайся во время боя ни на что! - гаркнул отскочивший в сторону сэнсэй. - У тебя есть враг - только ему отдай все свои мысли и всё своё внимание!
        - Да они же…
        - Они не будут биться в полнолуние - это будет твой бой. И поверь мне - там будет очень много отвлекающих факторов.
        - Да, ему точно нужна жена. Тогда он не будет бояться смерти, - послышался голос Кота.
        - А может быть даже начнет искать её, - глубокомысленно заметил Нагаи.
        Я слышал их краем уха, но сам сконцентрировался на сэнсэе и его подвижной фигуре. Вот он шагнул в правую сторону, но его глаза на миг, всего лишь на краткий миг стрельнули влево. Ага, это ложный маневр! Я тут же ударил влево, туда, где по моим прикидкам окажется тело сэнсэя. И сразу получил по шее синаем. Хорошо ещё, что плашмя, но шлепок был звучным.
        - Враг всегда лжив. Враг всегда подл. Враг всегда обманчив. Не верь врагу, даже если он будет хрипеть при смерти. Только пронзив его сердце, можно послушать последний правдивый выдох, - сказал сэнсэй. - Ты сейчас купился на старый прием «игра глазами». Не стоит ни оборачиваться, когда противник смотрит на что-то за твоим плечом. Не стоит пытаться предугадать, что будет в следующий миг - ты должен знать, что случится. Войди в один ритм с противником, а потом стань быстрее.
        - Ну ни хера себе ты загнул…
        - Или будешь убит, - пожал плечами сэнсэй.
        - А вот если бы ты чаще был с женщиной, то научился бы контролировать свои движения и свою координацию, - послышался голос Бизона.
        - Да-да, ведь женщина… Она как меч! - воскликнул Ягуар. - Такая же стройная и гибкая, как катана…
        - А ещё может ранить до глубины души, когда обругает последними словами, - поддержал его Кот.
        - Или может вырезать твоё сердце и забрать себе, не отпуская ни на миг, - ответил Змей.
        - А ещё всегда ищет ножны понаряднее, чтобы показаться на людях и вызвать восхищение одним своим появлением, - дополнил мастер Нагаи.
        Они что там - бухают? Я отразил очередной удар сэснея и на секунду оглянулся. Этой секунды хватило, чтобы заметить, как Змей прячет в широкий рукав кимоно белую бутылочку.
        Точно бухают. Вот жеж какие…
        - Не отвлекайся! - рявкнул в очередной раз сэнсэй, когда новым ударом заставил меня упасть на колено.
        - Да я не отвлекаюсь. Я предельно собран и серьезен. Даже больше, чем твои бухающие дружки! - тут же сдал я булькающих философов.
        - Чего? Вы там без меня? - удивленно вскинул брови сэнсэй, когда посмотрел на своих друзей.
        - Ха!
        Я сделал выпад и всё-таки ударил Норобу по бедру. Вскользь, но ударил же!
        - Ты смотри, а у мальчишки таки получилось, - присвистнул Бизон.
        - Да это Норобу зевнул. Ему слишком скучно стало бить чурбан на ножках, - возразил ему Змей.
        - Удар был сделан неплохо, - ответил им сэнсэй. - Ученик применил правильную тактику. А вот вы, многоуважаемые засранцы, могли бы и подождать меня.
        - Не отвлекайся, сэнсэй, - подмигнул я ему.
        - А ты быстро учишься, - усмехнулся тот в ответ. - Научился бить на отвлечение. Надеюсь, что используешь это в бою против онрё.
        - В том бою я готов использовать всё, чему научился, - серьезно ответил я.
        - Хорошо, я понял твой уровень. Он не нулевой, но явно тебе привычнее сражаться ножами, чем мечом.
        - Да, что есть, то есть.
        - Но для онрё будет нужен меч, поэтому запоминай всё также, как запоминал оммёдо. Я знаю, что память у тебя хорошая, поэтому смотри, а потом пытайся повторить.
        Сэнсэй встал в свободную стойку - сейган. То есть меч впереди под углом в тридцать пять градусов, правая рука почти выпрямлена, а ладонь обхватывает рукоять у гарды. Левая чуть согнута и ладонь обхватывает рукоять ниже. Правая нога впереди, левая на полметра отстает.
        Всё это фиксировалось в уме, занося данные в отдельную ячейку.
        - Для того, чтобы выполнить правильный хороший удар, нужно свести воедино пять составляющих: дистанция, ударная часть меча, крепость рук, дух и готовность к дальнейшей атаке. Самый главный удар кэндо - мэн, удар в голову. Нужно держать меч на прямой линии и не сдвигать его во время нанесения удара.
        - И как же это сделать?
        - А вот смотри. Кулак правой руки должен быть чуть ниже плеча. Кулак левой на уровне солнечного сплетения. Правда же просто? Дальше, кончик меча на уровне темени или бровей. Тоже не сложно. А вот и сам удар.
        Сэнсэй взмахнул мечом и одновременно двинулся вперед. Он ударил правой ногой землю, как будто передавая импульс удара в замах и сам удар. Синай застыл возле моего лба в нескольких миллиметрах. Ветер от удара колыхнул волосы.
        - Киай! - выкрикнул сэнсэй в этот миг.
        Однако, я не моргнул, даже когда синай оказался в опасной близости от кожи, поэтому успел заметить, что левая нога без задержки подтянулась к правой и сэнсэй снова оказался в свободной стойке.
        - Всё понял?
        - Да вроде бы да.
        - Тогда повтори!
        Я встал в стойку, всё выровнял так, как это недавно сделал сэнсэй, а после произвел удар. Причем повторил всё в точности, как он. И всё равно морщинистое лицо перекосилось недовольством.
        - Сейчас-то что не так?
        - Ты забыл выкрикнуть «киай».
        - Подумаешь, а сам удар как?
        - Сам удар недостаточен, если ты не делаешь выкрик, - донеслось со стороны стариков. - Это не просто крик, это составляющая удара.
        - Да ладно…
        - Прохладно, - покачал головой сэнсэй. - Резкий выдох увеличивает быстроту и силу. Вот если дрова колол, то знаешь. Ага, знаешь. Потом, громким криком ты можешь отвлечь противника или вовсе его напугать. Выведешь из психологического равновесия и можешь брать хоть голыми руками. К тому же сам крик идет непосредственной атакой. Если гаркнешь как следует, то можешь поразить врага на расстоянии.
        - Оглушить?
        - Ну да, мастер-каратека Мияги Тодзюн тренировал свои выкрики на морском берегу, стараясь переорать шум волн во время шторма. И у него получалось.
        - И обязательно кричать во время удара?
        - Ты чем слушаешь?
        - А если ночная вылазка? Чтобы прошла в полной тиши.
        - Тогда тебе больше нужна точность удара, а не психологическая атака. Но во время дуэли ори что есть мочи.
        - Да это как-то не по-пацански… - пожал я плечами.
        - Ты… Ага, ты надо мной издеваешься… Ну что же, я могу тогда отправиться к друзьям, а ты вскоре отправишься к праотцам. Вот уже над ними позабавишься в полной мере. А я умываю руки.
        - Киай! - тут же выкрикнул я, показывая удар.
        Старички замолчали, глядя на меня. Сэнсэй Норобу медленно кивнул:
        - Повтори!
        - Киай! Киай! Киай! - один за другим выполнил я три удара. - Скажи, сэнсэй, а можно другой выкрик использовать? Он более подходит к случаю, да и психологическая атака усилится…
        - Какой же крик ты собираешься использовать, мой ученик?
        - Хуяк! - сделал я идеальный удар под названием «мэн».
        - Ой дура-а-ак, - покачал головой сэнсэй.
        - Так можно?
        - Тебе? Тебе можно, - хмыкнул Норобу. - Даже нужно. Это и в самом деле отражает твою сущность.
        - Ладно, шутки в сторону. Я всё понял и весь во внимании. Учи, сэнсэй! - сделал я такой же поклон, какой делает каждый ученик перед учителем.
        - Давно бы так… А то всё дурью маешься. Запоминай новую стойку… Должен признаться, что впервые вижу такого ученика, который всё схватывает на лету. Надеюсь, что это не всего лишь стойка и удар?
        - Я постараюсь остальные выполнить в точности, как это делаешь ты…
        Следом у нас пошли новые стойки. Новые удары. Блоки и увороты. Всё это заняло два часа. Я впитывал новую информацию как губка. Впитывал и повторял с точностью до миллиметра. В конце тренировки я повторил один в один сложнейшую ката, которую показал сэнсэй. Норобу двигался рядом, творя смертельную вязь синаем, а я тенью повторял за ним движения.
        Старая гвардия сначала посмеивалась над моими потугами, но потом перестала. Умудренные опытом воины смотрели, как искусство из одного сосуда мудрости переходит в более молодой сосуд. Они не видели, как за их спинами пытался повторить удары и стойки Киоси. У него слабо выходило, но он старался, как мог.
        - Киай!!! - в две глотки гаркнули мы с сэнсэем, когда нанесли последний удар.
        Может быть, мне показалось, но старички вздрогнули от наших воплей. По крайней мере, вороны точно слетели с проводов и закружились над нашим домом, натужно каркая.
        - Теперь я тебя подготовил к честному бою, - поклонился сэнсэй.
        - Благодарю за науку, сэнсэй Норобу, - чинно поклонился я в ответ.
        - А вот с нечестным боем уже познакомлю тебя я, - откликнулся Кот и поднялся со своего места.
        Чуть покачиваясь, он перелез через собратьев по оружию и встал рядом с сэнсэем. Тот с легким поклоном передал ему синай. Кот в ответ кивнул и перехватил за рукоять.
        Эх, как же от него разило сакэ…
        - С нечестным боем? - поднял я бровь.
        - Ага! Неужели ты думаешь, что такой гандон, как Мацуда, будет биться честно? Совсем дурак? Или Норобу тебе слишком часто синаем по башке бил? Конечно же будет нечестный бой. И я тебе сейчас буду показывать все увертки и трюки, какие только вспомню.
        - А ничего, что ты в таком состоянии?
        - Чем… ик… чем тебе не нравится моё состояние? - покачнулся Кот.
        Он попытался устоять на ногах, но земля явно спешила принять его в свои объятия, поэтому Кот переступил два раза, взмахнул синаем и… И кончик синая застыл у меня под подбородком, а сам Кот замер в странной позе, опираясь на левую руку и согнув ноги. Он как будто собрался проблеваться по пьяному делу, вот только синай под моим подбородком не дрожал!
        - Мастер Пьяного Клинка приветствует тебя, юный ученик! - торжественно проговорил Кот. - С этой секунды мы начнем наше обучение по полной программе.
        А дальше началось такое, что даже в китайских фильмах не всегда увидишь. Я нападал, а Кот неожиданно контратаковал и наносил удар по кистям, одновременно уходя с линии атаки. Навязывал дистанцию, то заставляя меня устремляться следом, то оказываясь так близко, что глаза начинали слезиться от перегара. Финты с последующей атакой были так быстры, что я не раз подставлял бок под удар, обманутый резким разворотом или же перебрасыванием меча из одной руки в другую.
        О комбинациях мощных ударов я просто умолчу. Я не знаю, какие синаи были у Норобу, но они каким-то чудом выдерживали эти удары. А удары со вложенной силой? О-о-о, это вообще сказка. Я бил, Кот зеркально отражал и в последний миг вкладывал всю силу, едва не вырывая синай из рук. Направлено это было на то, чтобы сбить меч противника вниз и открыть тело для следующего удара.
        Кот контролировал мой клинок и не стеснялся при случае лупашить по ногам. В основном бойцы защищают тело и голову, а вот про ноги забывают. Кот здорово напомнил мне про их защиту… И как он орал! Эх, первые три атаки прошли впустую из-за ступора от криков. А противник этим пользовался и не забывал при этом шататься.
        Он двигался словно долбанный «Пьяный Мастер», только если и строил рожи Джекки Чана, то за маской кота их всё равно было не видать. Меня это злило, бесило, раздражало.
        Если вам когда-нибудь приходилось драться с пьяным человеком, то знаете каково это. Вроде бы валишь его на землю, пару раз приложишься ногой, чтобы понял и отстал. А он не понимает, встает и с настырностью жука-навозника норовит влезть в новое говно.
        - Запоминай удары и не давай ему вывести себя из душевного равновесия! - послышался крик со стороны сэнсэя.
        Правда, когда я оглянулся, то увидел, что он поднимает при этом чашку с сакэ, но к совету решил прислушаться. В конце концов - холодная голова всегда придет на помощь пламенному сердцу.
        Ррраз! Синай пошел влево. Я видел уже это движение раньше и после того, как кисть Кота начала чуть смещаться право, взвился в воздух и перелетел через рассекающий воздух синай. Остановил кончик своего синая возле маски Кота.
        - Неплохо. Для начинающего очень неплохо, - добродушно донеслось из-под маски. - А теперь вот так!
        Сначала пошел финт справа, но не такой, в котором мой клинок должен был избежать контакта с мечом противника. Напротив, они соприкоснулись как при обычном ударе. Разница же в том, что к моменту соприкосновения моя рука расслаблена. Меч Кота снес мой клинок, но рука не остановилась и прошла дальше налево, волоком таща за собой оружие.
        После того, как мой клинок проскочил под мечом противника, я сразу же нанес очень сильный удар в гарду вражеского меча. Вектор его движения и так был направлен слева направо относительно меня, а я еще и подтолкнул его, используя силу Кота против него самого.
        Следующее действие вполне очевидно - по открытому противнику пришелся прямой удар. От тычка Кот отшатнулся на несколько шагов.
        Со стороны старой гвардии донеслись аплодисменты. Да, они были жидкими, но они были аплодисментами. Кот хмыкнул из-под маски, а потом обрушил на меня целый ураган ударов. Вот тут уже пошла настоящая жара.
        Я вертелся ужом на раскаленной сковородке, подпрыгивал, блокировал, ускользал и сам контратаковал. И все это время не позволял эмоциям брать верх над холодным расчетом.
        Пот заливал глаза, синай стал уже неподъемным. Вечер раскрасил тусклыми красками небо. А мы всё сражались и сражались. Руки гудели, ноги выли, легкие раздувались кузнечными мехами. Однако, я не отступал ни на шаг.
        - Довольно! - выкрикнул Кот и отскочил назад. - Ты молодец! Я передал тебе всё, что знал сам. Ты готов к бою с духом комиссара.
        Он поклонился мне, а я сделал ответный поклон. Памятуя о том, что мы сейчас изучаем финты и всякие подлючие штучки, я не опускал глаз. Именно поэтому я блокировал удар Кота, который тот нанес исподтишка. Блокировал, а потом сразу же контратаковал, остановив синай в миллиметре от маски. Так мы и замерли - Кот с отброшенным в сторону синаем, а я с идеально исполненным ударом «мэн». Ах да!
        - Киай! - прокричал я запоздало.
        - Молодец!!
        - Нормально так!
        - Герой! Заслужил пиалу риса!
        - Вот так вот и надо!
        Все эти крики донеслись со стороны «старой гвардии». Я чинно поклонился в ответ. Всё-таки старички-разбойнички могли научить молодое поколение кое-чему.
        Я поблагодарил стариков за науку, после отправился внутрь дома.
        - Босс, это было круто, - проговорил Киоси, когда я прошел в дом.
        - Налей ванну, брат Киоси, - прохрипел я. - Налей холодную воду и добавь туда лед. Сделай доброе дело, а то я сейчас сдохну.
        Киоси понятливо кивнул и побежал набирать ванну. Вскоре оттуда раздался звон разбившейся посуды, но я уже был настолько уставшим, что просто махнул рукой. Разгоряченное тело погрузилось в ледяную ванну, и я почувствовал, что ноющие мышцы начинают успокаиваться.
        Глава 23
        Рано или поздно, но в жизни каждого человека наступает момент, когда он должен для себя решить - тварь он дрожащая или право имеет. После этого момента жизнь человека идет по одной из двух дорог. Или человек переступает через себя и сам формирует свой успех, сидя на облучке с высоко поднятой головой, либо ломается и бросает вожжи, позволяя коням жизни трясти своё дряхлое тельце по ухабам судьбы.
        Наступил такой момент и для меня. Сегодня ночью наступит тот миг, к которому я шел всё это время. Если раньше комиссар по сути сам лишил себя жизни, то сегодня это должен сделать я. Под полной луной дух комиссара Мацуды должен отправиться туда, откуда он и вылез - в местный аналог преисподней. В ад… Дзигоку, то есть мир мертвых, которых от мира живых отделяет река Сандзу. Если слышали про Стикс, то сможете себе представить и Сандзу.
        В это утро я проснулся чрезвычайно бодрым. А как же иначе - если вдруг придется умереть, то лучше это сделать с бодрой улыбкой и веселыми огоньками в глазах. И, как ни странно, вовсе не было страха. То есть я знал, что сегодня ночью могу умереть окончательно, но вот ни капельки этого не боялся.
        Возможно это потому, что умирать я не собирался от слова «совсем».
        - Сегодня хороший день, чтобы напоить клинок кровью! - приветствовал моё пробуждение сэнсэй. - И сегодня будет хорошая ночь для того, чтобы порадовать звезды танцем смерти.
        Его соратники ещё похрапывали, вольготно раскинувшись на полу в различных позах. Сэнсэй же сидел перед своей мандалой и мирно посыпал песочком. Он был одет в шикарное кимоно, какое я ни разу на нем не видел. Красный шелк искусно перевит золотыми нитями так, что казалось, будто это живые драконы неторопливо порхали над огненной рекой.
        - Знаешь, похоже, что я заражаюсь поэтичностью твоей речи. Порой даже думаю так, что мысля закручивается в тугую спираль и хреначит остальные мысли, когда раскручивается в обратку.
        - Мда, недостаточно ты заражен, так как эпитеты твои грубы и чрезмерно угловаты. Владение мечом и боевыми искусствами гораздо превышают владение языком и мозгами.
        - Потому что привык решать проблемы отнюдь не языком, - насупился я в ответ.
        - Не дуйся, лучше шуруй на пробежку и не напрягайся чересчур - береги силы для ночи.
        - Так это из-за ночи ты сейчас так вырядился?
        - Да, у меня сегодня праздник… Либо горе, если не вернешься с поля боя. Но в любом случае, я должен выглядеть достойно!
        Я только хмыкнул и отправился на ежедневный ритуал. Выходной день, можно было бы спать и спать, но враги не спят и нам нельзя. Как говорится - на том свете отоспимся. Правда, с этой поговоркой я в корне не согласен - хрен вот в аду выспишься. Там, где постоянная движуха и крики боли, там не до сна.
        Тануки бежал рядом. Киоси всю пробежку был молчалив и сосредоточен. Я тоже не любитель разговаривать во время бега. Во время бега отлично думается, но вот разговоры разговаривать… нет уж, для этого есть более спокойная обстановка. Уже возле дома Киоси произнес:
        - Босс, ты должен сегодня вернуться…
        - Я вернусь, - с железобетонной уверенностью ответил я.
        - Да, ты же мне обещал разобраться с Хаганеноцуме. Но почему-то всё время откладываешь…
        Я резко развернулся и схватил Киоси за плечи. Вперил в него взгляд так, словно собирался через глаза разглядеть цвет печени. Малыш-тануки побледнел, но не отвел глаза. Игра в гляделки продолжалась около минуты, после чего Киоси моргнул.
        Тоже моргнул пару раз. Всё-таки психологическое воспитание - это не мой конек. Но после произнес:
        - Если обещал, то выполню. Обещал повесить полочку на следующей неделе - повешу! И не надо каждые полгода напоминать об этом…
        Губы Киоси дрогнули, после чего растянулись в улыбке:
        - Я верю тебе, босс, и… И желаю удачи!
        - Хорошие оценки из школы будут лучшими пожеланиями удачи, Киоси. Собирайся на уроки и знай… - тут надо было произнести что-то мудрое и возвышенное, поэтому я попытался вспомнить, о чем там говорил сэнсэй. - Знай, что сегодня хороший день чтобы напоить клинок звездой смерти.
        Киоси на несколько мгновений завис, похлопал глазами, а потом спросил:
        - Босс, ты хоть сам понял, что сказал?
        - Не, но эту херню мне сэнсэй поведал, - я почувствовал, как краснеют щеки.
        Против такого аргумента Киоси ничего не мог возразить. Он молча кивнул и пошел собираться в школу. Сдается мне, что попроси его прыгнуть с небоскреба и предоставь в качестве обоснуя слова «так сэнсэй сказал», то прыгнет без раздумий. Слишком велик авторитет Норобу, чтобы усомниться в его словах.
        Я же привел себя в порядок и тоже поспешил на занятия. «Старая гвардия» всё ещё отсыпалась. Им нужны были силы для ночного бдения. Если что-то пойдет не так, то с поля боя может не вернуться не только белобрысый хинин. Но они не могли отказать Норобу - дружба для этих людей была не просто красивым словом. У меня таких друзей в прошлой жизни не было, поэтому я и завидовал сэнсэю белой завистью…
        В школу почему-то сегодня не пришла Кацуми. Ещё и Исаи не пришел. Это не могло не насторожить. Если общаешься с жестоким и бесчестным человеком, то всегда ждешь какой-то подляны. Вот и сейчас, когда я увидел два пустующих места, то внутри пробежал холодок. И это у меня? У убийцы, которому чужды человеческие страсти? Хотя, вряд ли и в прошлой жизни я сумел бы отвернуться от опасности, которая подстерегала бы моих друзей.
        Возможно, именно поэтому я никого и не допускал в круг друзей, ограничиваясь только знакомыми. А знакомые как приходят в нашу жизнь, так и покидают её, не оставляя в душе почти никаких следов. Следы оставляют любимые и друзья…
        Замкнутый круг - я завидую Норобу потому, что у меня не было таких друзей, и не подпускал никого из возможных друзей близко, чтобы потом не испытывать горечь утраты.
        Твою дивизию! А ну, соберись, Игорь Смельцов! Нечего нюни распускать! Ты знаешь, что делать, поэтому делай!
        Я с трудом дождался звонка на перемену и связался с Джуном Танаки. Он мне ещё в день похорон Акиры отписался, что мою просьбу выполнил. Причем выполнил так, что едва не огреб люлей от раздраженной Кацуми. Мешался, путался под ногами и лез со всякой чепухой, но не оставлял Исаи наедине с девушкой.
        - Привет! Не видел Кацуми? - написал я сообщение.
        - Привет. Сегодня не видел. Видел вчера, как они с Исаи уходили после школы. Прости, но я ничего не мог сделать - Кацуми пообещала мне устроить очень большие проблемы, если я снова буду преследовать их. А ты куда пропадаешь после первых уроков?
        - Всё по делам, да по делам. Как успехи у Аяки? Справляется с новой должностью?
        - Всё норм. Пока входит в курс дела. Готов рассказать, что ты задумал?
        - Завтра, Джун. Расскажу всё завтра.
        На этом я отключился. Мда, ситуевина. Вчера смылся пораньше, а Кацуми ушла с Исаи. Дух комиссара явно сделал это неспроста. Нет, я не сомневался в благопристойности Кацуми - не такая это девчонка, чтобы вот так вот просто раздвинуть ноги после сочувствия. Да и уровень боевых искусств позволял ей в случае чего отбиться даже от Исаи.
        Но вот заныло что-то глубоко внутри, как будто там поселился неугомонный комар, который своим нудным жужжанием задумал свести меня с ума. И это понемногу начинало выводить из состояния бодрости и душевного равновесия.
        Я набрал номер Кацуми. Пусть мы и были в ссоре, но если я сейчас услышу её голос, то попрошу прощения. Либо просто скажу, что ошибся номером. Либо…
        Гудки из коробочки телефона словно издевательски напевали: «Ло-о-о-ох! Ло-о-о-ох! Ло-о-о-ох!» И продолжали обзываться так до тех пор, пока механический вежливый голос не сказал, что абонент сейчас вообще не абонент.
        Абонент не абонент…
        Это плохо. Искать телефон родителей и узнавать у них - поднимать лишний шум и тревожить родных. Тоже не вариант. Тем более расстраивать их после похорон Акиры не годится от слова «совсем».
        Если Кацуми просто обиделась на меня и не берет трубку, то как я буду выглядеть в глазах родных? Дурачком каким-то?
        Дурачком выглядеть не хотелось. Оставался последний вариант, поэтому я выдохнул и написал Исаи:
        - У нас всё в силе? Не зассал?
        Он ответил через несколько секунд:
        - Всё в силе. Тебя ещё ждёт сюрприз, уёбок. Готовься! И да, у твоей подружки очень мягкие губки…
        Понятно. Значит, Кацуми у него.
        Я снова глубоко вдохнул и заставил себя разжать ладонь, в которой тоненько хрустнул телефон. Вот поэтому я раньше и не заводил друзей… Не только я нащупал уязвимое место в обороне комиссара, он тоже смог просчитать меня.
        Сердце начало биться сильнее, кровь ударила в виски.
        Зараза! Какой же он всё-таки гандон…
        Я ушел из школы. Ушел тихо, чтобы не привлекать внимание. Потом наверстаю упущенное, а сейчас… Сейчас мне было не до учебы.
        Додзё «Оммёдо Кудо» встретило меня молчанием. Я поклонился духу додзё, разулся и прошел внутрь. Маты чуть шуршали под босыми ногами. Пройдя в центр, я уселся в позу «лотоса». В любимую позу сэнсэя.
        Зачем я это сделал? Да хрен его знает. Мне нужно было обрести душевное спокойствие, поэтому я и сделал так. Сел, чтобы помедитировать.
        Вдали прозвенел звонок, собирающий детей на урок. За дверью додзё стихли детские голоса. Я погрузился в тишину и самосозерцание. Пытался представить себя на берегу озера или на цветущем лугу, но ничего не получалось. Медитация не приходила - адреналин гулял по телу и требовал выхода. В голове сменялись картинки Кацуми одна за другой, и не все эти картинки были благопристойного характера.
        С закрытыми глазами я сидел около десяти минут. Тишина давила на уши, нарушаемая только сипом дыхания и стуком сердца. Справиться с собой не получалось. Тело продолжало гнать адреналин.
        - Ну и хрен ли ты тут расселся? - послышался негромкий голос.
        Говорили как будто из трубы. Я распахнул глаза и огляделся по сторонам. В додзё я был один. Даже ветерок из приоткрытой двери убежал искать более интересные занятия. Пылинки плыли в солнечных лучах осколками искр, чтобы тут же пропасть, как только покидали освещенную зону.
        - Ты кто? - спросил я в ответ.
        - Фудзияма в пальто. Ты сам знаешь ответ, - ответил голос.
        - Акира?
        - Вообще-то я спросил, хрен ли ты тут расселся?
        Мне показалось или в голосе в самом деле послышалось раздражение?
        - Я тут пытаюсь помедитировать и успокоиться.
        - И как?
        - Не получается, - со вздохом произнес я.
        - Ты должен научиться владеть своими чувствами и эмоциями. Как палочками-хаси или как шваброй. Горячая голова не принесет успеха, если не подкреплена холодным расчетом.
        - Тяжеловато это…
        - Воину и не должно быть легко. Воин вступает на кровавый путь боли для того, чтобы тем, кого он защищает, жилось легче. Это великое самопожертвование во имя другого человека и называется доблесть воина. Воин следует пути чести, но должен знать, что эта дорога всегда ведет к смерти.
        - Я знаю, но…
        - Никаких «но». У воина не должно быть сомнений. Воин борется против зла и всегда защищает свой дом. Защищает своих родных и близких. Только так и никак иначе! Ярость, страх, разочарование, обида, боль - всё это должно уйти прочь, когда воин выходит на бой. Есть только противник и он должен умереть. Либо сам воин должен пасть от руки врага. И это тоже великая честь!
        - Но я не хочу падать от руки врага. Мне ему наебенить хочется, - я уже увидел, откуда идет звук, и теперь с трудом сдерживал улыбку. - Но для этого мне нужно обрести покой и равновесие.
        - Твой покой находится в сердце. Равновесие в центре солнечного сплетения. Расстояние друг от друга небольшое, поэтому помоги им соединиться и оставь гнев за спиной. Выдохни и соедини ладони.
        Я выдохнул, левой ладонью провел по воздуху от сердца до солнечного сплетения, а правой поднял воздух с живота. Между ладонями возник небольшой огненный шар.
        Хм! И без мудр!
        Фаербол соткался из воздуха! Я улыбнулся и с новым выдохом послал фаербол в сторону предполагаемого звука. Огненный шар влетел в небольшую бамбуковую перегородку и разметал её на куски. Обгорелые обломки разлетелись в стороны, а за самой перегородкой…
        Никого не было!
        - Ну и кто ты после этого? - раздался голос. - Я тебе помогаю, а ты моё додзё рушишь…
        - Акира, прости, я не со зла.
        - Тогда убери тут всё и… и не грузись мыслями о предстоящем бое - я помогу в меру своих небольших сил…
        - Акира, скажи - Кацуми у Исаи? - спросил я, замораживая горящие куски.
        Ответом было молчание. Голос не отвечал. Я убрал остатки перегородки, поклонился додзё и произнес:
        - Эх, Акира… Я отомщу за тебя.
        В приоткрытую дверь влетел ветерок и снова мне показалось, что Акира похлопал по плечу. Теперь сердце успокоилось. Тело Изаму Такаги снова подчинилось мне. Всё-таки трудновато порой справиться с выплеском эмоций у этой молодежи. Уже прожжённые циники лет в тридцать-тридцать пять будут вспоминать о всплесках мочи в голове и удивляться - как же они дожили до таких лет с такой бесбашенностью?
        Я поспешил домой. Там меня встретила Мизуки Сато. С ней за столом сидели мужчины из старой гвардии и вели неспешную беседу. Мизуки передала мне то, что я просил её привезти. Передала, но взяла обещание, что я обязательно верну после боя. Я поклялся.
        Если выживу, то верну. А если нет, то… мертвые сраму не имут.
        За полчаса до полуночи мы прибыли в установленное место. Зал кендо был также молчалив, как и зал «Оммёдо Кудо» днем. Я вошел внутрь, поклонившись духу додзё. Этот зал был выбран неслучайно, но об этом будет сказано позднее.
        Включил свет и осмотрелся. Высокий потолок поддерживали колонны в два обхвата, увитые пеньковой веревкой. Колонны одновременно являлись и поддерживающими опорами, и мешками для отработки ударов. Пенька местами так размахрилась, что казалась пушистым мхом на северной стороне деревьев.
        Стилизованные под тростниковые циновки маты устилали деревянный пол. На двух стенах закреплены большие ростовые зеркала, а на других картины цветущей сакуры, девизы школы и плакаты со стойками и ударами.
        Как в боевиках и фильмах про мечников, я уселся в конце зала, ожидая своего противника. Тот явился за пять минут до полуночи. Исаи вошел неторопливо, оглядываясь по сторонам. За ним следом шла Кацуми. Она не поднимала головы, глаза опущены в пол и что-то было в её походке такое, что заставило меня насторожиться.
        Такую походку я не раз видел у соседа-наркомана из другого дома, когда тот возвращался после очередной вечеринки домой. Он шел расслабленный, переставлял ноги так, как будто щупал ими землю. Что творилось в тот момент перед его глазами - трудно ответить на этот вопрос. А сам он не мог, поскольку в это время его язык отказывался работать.
        А у Кацуми ещё и руки были заведены за спину. Не удивлюсь, если ещё и скованы магическими наручниками.
        - Всё-таки пришел, хининская твоя морда, - проговорил Исаи. - Что же, тогда пора научить тебя хорошим манерам и в благородном бою на мечах, а не только повозить рожей по татами. Учти, я сдерживаться не собираюсь. Как в постели с твоей подружкой… Ха-ха-ха!
        Психологический удар был нанесен. Что же, похоже, что бой уже начался. Я улыбнулся в ответ и деланно зевнул:
        - Смерть не прибавила тебе чувства юмора, Мацуда. Как не умел шутить, так и сейчас не научился. И даже лучшие комики страны не смогут тебе в этом помочь. Ты такая же бездарность, как и твой сын.
        - Не трожь сына, ушлёпок!
        - А ты отпусти Кацуми, разъёба пиздопупырчатая!
        Он оглянулся на девушку. Та всё также стояла, опустив голову.
        - Да уж, отпустить Кацуми… Помнишь того гениального паренька Ицуми? Так вот у меня осталось кое-что из его припасов. Заначка на черный день, так сказать. Сейчас твоя девочка под хорошей дозой успокоительного. Это чтобы не дергалась.
        - Отпусти её и покинь тело Исаи. Тебе всё равно не гулять по этой земле, так что сделай хотя бы напоследок доброе дело, - я размотал подарок Мизуки и отложил тряпицу в сторону.
        Под электрическим светом заблестели ножны меча, чью рукоять украшала золотая морда дракона.
        - О-о-о, да ты приготовился, хинин! Отрадно это видеть. Этот меч пригодится, когда я после сегодняшней ночи начну вырезать Казено-тсубаса-кай. Но и я приготовился…
        Исаи вытащил из кармана половинку маленького шприца, куснул себя за указательный палец и выдавил каплю крови в эту заполненную на два миллилитра синей жидкостью половинку. Присоединил поршень. Затем резким движением сорвал с иглы наконечник, и быстро уколол Кацуми.
        Девушка вскрикнула и вскинула голову. Теперь её взгляд приобрел осмысленность, она огляделась по сторонам и увидела меня:
        - Изаму! Кх… кх…
        - Побереги пыл, девочка! - хохотнул Исаи. - Он тебе пригодится ещё на пять-семь минут.
        - Что ты сделал, урод? - вскочил я на ноги, глядя, как Кацуми схватилась за грудь и попыталась вдохнуть.
        - Всего лишь связал жизнь со смертью. Капля крови Исаи, лекарство Ицуми и тело Кацуми - в итоге получается выбор: одна жизнь из двух. Если ты меня не убьешь, то Кацуми через семь минут умрет. Если же убьешь, то умрет Исаи. Ещё никому не удавалось преодолеть действие этого лекарства. Кого ты выберешь? Друга или девушку?
        Я обнажил меч. Вот этого мы не предусмотрели…
        Нельзя терять ни секунды!
        Глава 24
        - Ну что, узкоглазый, наебенить тебе железякой? - прорычал я, вставая в стойку киношного Конана.
        Тупорылая стойка - всё открыто и ничего не защищает, но смотрится эффектно. Достаточно, чтобы поддразнить противника.
        - Сам узкоглазый, - рыкнул Исаи в ответ.
        И ведь ничего не возразишь - в этой жизни я и в самом деле был узкоглазым. Но вот от «ругательного расизьму» ещё избавиться не успел…
        С легким шорохом меч Исаи покинул ножны, а в следующий миг друг взлетел в воздух. Его раскинутые в стороны руки и поджатые ноги создавали образ летящего орла. Или петуха, в иносказательном смысле…
        Ладони сжимают рукоять, и блестящая полоса выбивает искры из падающей стали. Один проблеск, второй, третий… В руки отдается вибрация ударов. Они так быстры, что глаз едва успевает следить за пронзающим воздух мечом. Но я не зря прибыл раньше - успел всё-таки сконцентрироваться на скорости и теперь не уступал Исаи. Или думал, что не уступал…
        Звон мечей наполняет додзё. В свете электрических ламп кажется, что в наших руках не полоски стали, а два проблеска молнии. И этими молниями мы стараемся поразить друг друга.
        Блеск-удар, блеск-удар. Я отступаю на два шага назад. Корчу рожу, как будто бью изо всех сил и стараюсь успеть блокировать удары.
        В голове же отражается время - шесть с половиной минут. Примерно столько остается жить Кацуми. За проблесками мечей и звоном стали я вижу, как девушка бледнеет.
        Ждать нельзя! Мне ещё нужно сделать так много…
        Я блокирую очередной удар и наношу три росчерка. Наношу быстро, пока блокированный меч с рукой относит в сторону. Медлить нельзя ни минуты!
        Росчерки не как у киношного Зорро, нет - росчерки соединяются в треугольник на груди Исаи. Треугольник, верхушкой вверх. Прости, дружище, что приходится портить твою шкуру!
        В этот миг Исаи отшатывается и недоуменно смотрит на грудь. На белой рубашке возникают красные полосы прорех. Тут же правая стена вспыхивает огнем. Это в дело вступил один из «старой гвардии». Во мгновение ока стену охватывает пламя. Языки огня лижут окна, картины, зеркало, скрывают их под собой, превращая поверхность в сплошную полыхающую стену.
        Ягуар не подвел. Первый символ сыграл свою роль и теперь наше додзё дополнительно освещается пламенем. Ловушка начинает схлопываться.
        Почему треугольник? Как мне сказал сэнсэй: эта фигура символизирует единство разума, тела и духа. Пять символов созданы древними оммёдзи и напитаны сакральным смыслом до краев. Каждой стихии соответствует свой треугольник, только у воздуха и земли есть черта по центру, а у огня и воды нет. Стихия молнии настолько нестабильна, что древние решили не заморачиваться и изобразили в привычном виде - как знак пресловутого Зорро, поставленный на попа. Такой можно увидеть на трансформаторах, с доброй надписью: «Не влезай - убьёт!»
        - Во как? - с интересом оглядывается Исаи. - Это интересно… Нечестно, но интересно… Мы же хотели без оммёдо?
        - А это и не моё оммёдо. И не тебе говорить о чести, когда привел с собой Кацуми.
        Шесть минут мелькает в голове. Осталось шесть минут…
        На разговоры нет времени, поэтому я прыгаю вперед. Выпад, взмах, уклон. Лезвие проносится над головой, и я вижу, как перед глазами падает белокурый локон. Мда, стрижку я не заказывал, поэтому блокирую очередной удар и отскакиваю назад.
        Исаи прыгает следом. Полоса стали проходит справа, я отстраняюсь и ударяю снизу вверх. Исаи успевает отшатнуться, бьет по ногам, но тут уже спасибо за науку Коту - я подпрыгиваю вверх и ухожу от атаки. Не стал раскидывать руки в стороны и пародировать орла - не до этого.
        Это в фильмах прикольно смотреть, как противники встают в эффектные позы и замирают, пока кровь стекает по лезвию. В бою же каждое движение должно быть направлено на причинение максимального ущерба противнику и минимальным энергетическим затратам бьющего.
        Ещё одна полоса возникает на груди Исаи. По центру треугольника, почти параллельная основанию. Эта полоса делит алую фигуру на маленький треугольник и трапецию.
        Знак воздуха… Теперь над головой появляется полоса серого тумана. Она заволакивает беленый потолок и деревянные балки перекрытий дымным маревом. Клубы тумана завихряются, образуя иногда интересные фигуры. Вот только нет времени эти самые фигуры рассматривать.
        - Ты на мне рисуешь? - удивленно говорит Исаи, оглядывая свою грудь.
        - Нет, так получается само, - отвечаю я и сам слышу, насколько неубедительно это звучит.
        Исаи закручивается вокруг своей оси и неожиданно выстреливает мечом. Удар настолько быстр, что я не успеваю среагировать. Чуть позже бедро вспыхивает болью. Исаи уже находится на безопасном расстоянии и поднимает над головой меч. На лезвии ни капли крови, а вот у меня уже мокнут прорезанные джинсы. В прорехе виден порез. Не очень опасный, но кровью истечь можно. Если вовремя не залечить, то…
        Так нет же этого самого времени. В голове и так мелькает цифра 5.30. Кацуми падает на одно колено, не отрывая взгляда от нас. Она пытается сложить мудры, но ничего не получается - непослушные пальцы отказываются складываться.
        - Я тогда тоже порисую немного, - улыбается Исаи. - Рана за рану, хинин.
        Выпад, ещё выпад, я отскакиваю и понимаю, что он теснит меня к огненной стене. Блокивка выпадов занимает всё внимание. Теперь комиссар уже не шутит. Он понимает, что я не просто так рисую на теле друга. Что я замышляю подлость и редкую гадость.
        Конечно замышляю - не зря же пропускаю удар в опасной близости от бока и добавляю росчерк на груди противника.
        Твою мать! Возвратным движением Исаи разрезает джинсы на другой ноге и теперь уже левая нога вспыхивает болью.
        Пять минут…
        - Что? Не нравится? Больно, хинин? - спрашивает Исаи, замирая в нескольких метрах от меня.
        - Когда режусь при бритье и то больнее, - цедят мои губы, а тело пытается восстановить дыхание.
        Первые капли пота просачиваются на лоб и вот-вот покатятся вниз, чтобы попытаться разъесть глаза. Рукоять меча становится тяжелее, как будто меч впитывает в себя кровь Исаи. Рядом со стеной жарко - пламя пусть и колдовское, но шашлык может приготовить за пару минут.
        Порезы на теле Исаи понемногу темнеют, переходят в зеленый цвет. Это было бы хорошим знаком, имей я в запасе хотя бы минут пятнадцать, но сейчас… Колдовской меч просто не успевает вытянуть достаточно жизни, чтобы замедлить комиссара достаточно для нанесения точного удара.
        Исаи бросается в бой так отчаянно, что мне порой приходится сдерживать руку, лишь бы не нанести нечаянный смертельный удар. А комиссар явно это чует и подставляет шею под клинок. Он как будто играет со мной, перемещаясь бабочкой по додзё.
        Четыре с половиной минуты… Черт, почему же мне не удается порезать в очередной раз это вертлявое существо с прической Соника?
        Кацуми падает на колени. Она бледнее выпавшего снега. Я отвлекаюсь на миг и невольно вскрикиваю, когда клинок Исаи режет предплечье.
        - Ага, хинин, больное место не дает воли? Ты скован и связан своей болью. А я продолжаю рисовать на твоём теле. Ты чувствуешь это счастье? Чувствуешь, как боль наполняет тебя?
        А что я мог ответить? Конечно же чувствую. Конечно же было больно - я специально не отключаю боль, чтобы не пропустить тот самый заветный момент… Но об этом я скажу позднее. Пока же стискиваю зубы, стараясь не давать крику боли вырваться наружу. И у меня это получается.
        - Это даже не боль. Вот когда твои мозги разлетелись по комнате, а в кулак впился осколок зуба, вот это была боль. А так… Фигня из-под ногтей. Всё-таки не зря Миоки вытащила твои пули, а ты даже не просек, что мой пистолет испорчен. Ты по жизни лох, Мацуда.
        - Миоки сдохла, хинин! Я не знаю, каким образом тебе удалось выкарабкаться из той ситуации, но сейчас ты попал в худшее положение. И это ты лох, хининское отродье.
        - Ты ошибаешься. Миоки жива и здорова. Видел бы ты, как она хохотала над тобой и твоей безуспешной попыткой. Она сказала, что твои руки также коротки, как и мужское достоинство.
        Четыре минуты. Но надо! Надо вывести его из себя, чтобы он открылся!
        - Ты лжешь, хинин!
        - Да мне насрать. Думай, что хочешь, но Миоки жива! Ты не довел удар до конца.
        Исаи падает на колени, старается попасть по ногам. Однако, меня обучал Кот, а его науку я успел впитать в полной мере. В мгновение ока взлетаю вверх и уже в падении выбрасываю руку.
        Ещё одна полоса появляется на теле Иоси. Параллельная одной из боковых сторон треугольника.
        - Тварь! - вскрикивает Исаи.
        - От твари слышу-у-у! - отскакиваю я и замираю в позе готовности к бою.
        Немного бы отдышаться, но некогда - в голове возникает изображение электронных часов, на которых стоит три минуты и тридцать секунд.
        Кацуми медленно валится на бок. Её глаза открыты, она смотрит на меня и обхватывает руками живот, как будто там сосредоточение всей боли. Рот раскрывается, как у выброшенной на берег рыбы. Она пытается схватить воздух, протолкнуть его в легкие, но не может. На белой коже появляется синюшный оттенок.
        Что же за лекарство приготовил тот урод, которого сэнсэй отправил на тот свет?
        - Держись, Кацуми, я сейчас! - выкрикиваю я и набрасываюсь на Исаи.
        Снова звон клинков наполняет додзё. Мы вертимся друг возле друга, как два льва, сражающихся за властью над прайдом. Вот только Исаи всё ещё быстр, а я чувствую, как силы покидают тело. Уходят, вместе с текущей из ран кровью…
        Проблески меча заставляют меня вскидывать руки и отражать удары. Но с каждым разом это делать всё труднее и труднее.
        - Я тебе нарисую ещё одну татуировку, хинин! - выкрикивает Исаи, а после моя левая щека вспыхивает болью. - Я сделаю её красивее, чем эта гребанная веточка сакуры!
        И как только я проглядел удар?
        Отмахиваюсь, снова отмахиваюсь, кручусь и пытаюсь достать, чтобы провести ещё одну полосу… Но не тут-то было. На все мои атаки в воздухе будто материализуется меч комиссара и только выбитые искры падают на татами.
        Ухожу от очередного удара и в глаза бросается надпись на стене додзё: «Первое правило кендо - искусство боя изучай только для защиты!» Чуть дальше второй штандарт с надписью: «Второе правило кендо - самое главное в бою следовать первому правилу кендо!»
        И я ухожу в глубокую защиту. Ухожу так глубоко, что меч Исаи не может достичь меня. Но и я в ответ не могу сделать ни одну контратаку. А время уходит… Осталось две с половиной минуты…
        Выпад вперед. Звон клинков. Я оскальзываюсь и вынужден одной рукой придержаться за пол. Исаи тут же наносит удар сверху, но я ловлю равновесие и ухожу в сторону. Он добавляет силы инерции толчком плеча. Я влетаю в стену огня…
        Тут же отпрыгиваю прочь, но на рукав и на бок запрыгивают резвые язычки пламени. Приходится перекатиться, чтобы сбить их. В это время Исаи делает невероятный прыжок с занесенным мечом. Он должен располовинить мою голову пополам, но вот мне этого отнюдь не хочется…
        Блок мечом. Удар. Кисть взрывается болью. Меч противника скользит по лезвию и впивается в левое плечо. Ещё одна вспышка боли, от которой хочется вытянуться в струнку, вытянуться на носках, лишь бы ослабить её. Лишь бы убрать…
        Почему не убираю боль? Чтобы поймать нужный момент. Чтобы сделать всё как надо…
        - Ты слаб, хинин! Ты очень слаб! Как ты только дожил до этого момента?
        - Люди добрые попадались, - сплевываю я.
        Струйка крови падает на татами возле огненной стены и сразу же начинает пузыриться, испаряясь от жара.
        Исаи вновь бросается в атаку. Меч свистит слева от головы, справа, над ней. Я в последний миг успеваю отдернуть такую нужную часть тела, чтобы продолжить бой и всё-таки выгадываю момент - на груди Исаи возникает ещё одна полоса!
        Гексаграмма, которая более известна в моём мире под названием «Звезда Давида» прорезанными росчерками украшает тело друга. Тут же возникают ещё две стихии - одна стена превращается в сплошной земляной оползень, другая в непроницаемый водяной поток.
        - Твою же мать… Это круто, хинин. Не, в самом деле круто! Создать для себя гробницу из стихий… Пришла пора умирать!
        Полторы минуты. Кацуми корчится на татами от боли, но не отрывает от меня глаз. Я не должен подвести!
        Бросаюсь вперед, пируэтом ухожу от взмаха меча, переступаю в полоборота и что есть силы бью локтем по улыбающимся губам. Исаи отшатывается, сплевывает кровь, кривится и заносит меч для удара. Пора! Шаг вперед под смертельный взмах. Пастью дракона на рукояти я ударяю снизу по навершию его меча. Путь к последнему знаку свободен, но не тут-то было.
        Рука Исаи летит назад, но этот засранец успевает перехватить рукоять за спиной и, когда я прицеливаюсь для последнего символа, бьет исподтишка. Лезвие меча входит в мой живот так же легко, как нож в малиновое желе.
        Я спотыкаюсь, во рту снова появляется противный глоток крови, который нужно немедленно сплюнуть, так как проглотить не получается.
        - Ты труп, хинин! Я победил! - говорит Исаи, после чего движением кисти поворачивает меч и вытаскивает его из меня.
        Горячая лава поселяется внизу живота. Горячая лава разъедает кожу и стремится залить всё вокруг. Перед глазами темнеет. Неужели это всё? Неужели всё напрасно?
        И сейчас я упаду на колени, истеку кровью, а Кацуми умрет в нескольких шагах от меня?
        Или всё-таки я не вошь дрожащая, а право имею?
        Вот если бы я снимался в каком-нибудь дешевом боевике девяностых, то сейчас появился бы сэнсэй, наорал бы на меня. Я мигом бы вспомнил, что «жи-ши» пишется с буковой «и», а потом бы навалял противнику по первое число.
        Но я не в дешевом боевике. Я в чертовой, мать его, Японии. И я должен отомстить за хинина, которого щемили всю жизнь, и которого едва не убили в мусорной подворотне. Я не герой боевика, я убийца, который избрал своей работой проводы на тот свет различных гандонов. И сейчас один гандон как раз передо мной.
        Он ждет, когда я его провожу. Так не хуй его разочаровывать!
        Я обнажаю окровавленные зубы в улыбке и плюю в улыбающееся лицо Исаи не хуже записного верблюда. Противник явно не ожидает, что в глаза полетит такой крупный сгусток. Мальчишка отшатывается, а я взмахиваю мечом, который по тяжести кажется мне круче железнодорожного рельса.
        Раз, два, три!
        Над правым глазом Исаи расцветает символ молнии. Он делает мальчишку похожим на узкоглазого Гарри Поттера, только круглых очков не хватает, мантии да гребаной палочки. Вместо палочки у него есть меч и как раз им он собирается пронзить моё бренное тельце ещё раз.
        Выпад. Я пропускаю клинок мимо себя и ударяю ребром ладони в основание шеи. Исаи пролетает дальше и едва не вписывается в последнюю стену, которая покрывается вязью молний. Молнии переплетаются между собой. Они снуют, трещат и пытаются дотянуться до любого предмета, который оказывается на расстоянии вытянутой руки.
        Исаи чуть-чуть не дотягивает до соприкосновения. Он замирает всего в нескольких сантиметрах от выскочившего протуберанца. В паре метров корчится на полу Кацуми. А я не в силах ей помочь… Вернее, я могу, но тогда убью друга. А этого я не хочу.
        Выбор достойный королей - либо позволить умереть подруге, либо убить друга…
        Исаи проводит рукой по лбу и стряхивает набухшую кровь.
        - Ловушка Пяти Стихий… Хитро, хинин, хитро! И как же я сразу не догадался? Откуда такие знания о древних искусствах?
        В мозгу мелькает цифра один. Всего минута…
        Ловушка Пяти Стихий должна предотвратить ускользание онрё из зала. Теперь, к какой стене не сунься - везде наступает смерть. Пять стихий закрыли путь к отступлению. Закрыли как человеку, так и духу. Можно пробиться через пол, но сколько времени на это уйдет? За это время я порежу его на небольшие котлеты…
        Остается последний элемент, который должен сотворить сэнсэй. Пять стихий и область духа. Надеюсь, что Норобу не подкачает. Да что там надеюсь? Я уверен, что сэнсэй не подкачает. Недаром же старая гвардия расположилась шестиугольником вокруг додзё и каждый ждал, пока на теле Исаи появится свой символ.
        В сэнсэе я уверен, но не уверен в себе - смогу ли нанести удар, который…
        - Бейся, уёба головастая! Бейся! - вскрикиваю я.
        Пот разъедает глаза. Тело теряет кровь если не литрами, то стаканами. И некогда залечить. И некогда выдохнуть. И некогда перевести дух…
        - А зачем? Ты всё равно скоро умрешь и тогда ловушка схлопнется. Мне остается только подождать. А пока мы ждем, давай-ка посмотрим на смерть твоей подружки…
        Он скользит к Кацуми быстрыми шагами, бьет вниз, как будто пригвождает змею к траве, а я… Я не успеваю…
        Сука! Я этого не ожидал!
        Я бросаюсь вперед, но не успеваю… Словно в замедленной съемке вижу, как окровавленное лезвие меча устремляется вниз и заостренный кончик касается одежды Кацуми…
        Касается и замирает…
        Комиссар раздумал убивать девушку? Вот вообще на него не похоже.
        Но нет, он наваливается на рукоять всем весом, а лезвие… Лезвие уходит в сторону, втыкается в пол, и я вижу, что полоску стали сдерживают две синеватые ладони. Через миг одна синеватая ладонь устремляется вверх и ударяет Исаи в подбородок.
        Исаи отшатывается, а с пола… Черт побери, пот разъедает глаза, приходится смахнуть его, чтобы увидеть, как с пола поднимается знакомый силуэт. Акира Утида в форме клуба «Оммёдо Кудо».
        Сэнсэй справился со своей задачей, вызывал духа. Теперь осталось дело за мной.
        Призрак зависает перед Исаи. Это не настоящий Акира, но от этого вряд ли менее опасный. Он коротко бьет Исаи в челюсть и того отбрасывает прочь на пару шагов. Парень с прической Соника отмахивается мечом в ответ, но тот пролетает сквозь дымчатое тело призрака. Раз, второй, третий. Удары проходят мимо, не нанося призраку никакого вреда.
        - Изаму, помоги этому человеку встретиться со мной! - прогудел призрак Акиры тем самым голосом, какой я слышал в додзё «Оммёдо Кудо». - У меня есть к нему пара вопросов. За Кацуми не беспокойся. Я знаю, что делать.
        - Я убил тебя один раз, убью и второй! - взвизгивает Исаи.
        Он бросается вперед с поднятым мечом, но в этот раз Акира эффектным ударом ноги с разворота бьет в грудь парня. Как раз в центр гексаграммы. Исаи отлетает ко мне, а я…
        Я отбрасываю прочь сомнения. Если получилось у «старой гвардии», то получится и у меня. Обязательно получится. Возношу меч вверх и пять стихий соединяются в лезвии меча. Оно становится золотым, блестит так, что глазам больно. А может это силы покидают меня?
        Чуть приседаю, прицеливаюсь и бью точно в солнечное сплетение Исаи. Меч с драконьей головой на рукояти пронзает друга насквозь.
        Тот падает на меня так, как будто давно не видел и очень рад видеть. Падает в объятия… Меч выпадает из рук Исаи. Я вижу, как призрак Акиры склоняется над телом Кацуми, а та выгибается, как от разряда током и захватывает воздух…
        - Ты всё-таки убил друга, - шепчут губы Исаи.
        - Нет, я убираю из его тела врага.
        Меч всё также блестит, даже вырвавшись из тела с другой стороны. Его блеск настолько ослепителен, что кажется, будто он заливает комнату. Заливает её настолько, что невольно приходится сощуриться. Но даже через сомкнутые ресницы виден ослепительный свет. Как будто смотришь на летнее солнце закрытыми глазами.
        Такое продолжается недолго - через пару секунд свет меркнет. А вместе с ним меркнет и потрескивание молний, шум оползня, плеск воды, свист ветра и гул огня.
        - Мальчики, вы так забавно обнимаетесь, - раздался знакомый женский голос. - Ого, пришелец из другого мира, а в таком виде ты тоже ничего…
        Я распахнул глаза. Мы с комиссаром были на островке Оивы. За травянистым краем всё также клубились облака, а Оива… Она слегка покачивалась в десятке метров на своих качелях, веревки которых уходили в неизмеримую высоту.
        И комиссар… Я отступил. Теперь это был уже не Исаи. Нет. Передо мной стоял тот самый комиссар Мацуда, каким я запомнил его в нашу первую встречу. В полицейской форме всё такой же грозный, но… Он зажимал живот, а сквозь пальцы сочилась красная кровь.
        - Оива? Неужели этому подонку удалось всё-таки вытащить меня наружу? - Мацуда хмуро взглянул на меня. - А ты кто ещё такой?
        То есть как кто?
        Я осмотрел себя. Черт побери, а ведь сейчас я тоже был не Изаму Такаги, а Игорь Смельцов собственной персоной. Моё прежнее сильное жилистое тело, а не грузное мешкообразное тельце Изаму. Привычные джинсы, кожаная куртка и футболка. Жесткий ершик волос, двухдневная щетина.
        Эх, как же классно хотя бы на миг вернуться в собственное тело.
        - А я тот, кого ты недавно называл хинином! - я улыбнулся в ответ и потянулся.
        - Как? А разве…
        - Мацуда, ты был плохим мальчиком. Он победил, а это значит, что тебе пора отправляться обратно, - произнесла Оива, покачивая ножкой.
        - Подожди, но мы же с тобой онрё! А он ещё и гайдзин… Неужели ты поможешь не мне, а ему? - Мацуда продолжал зажимать рану на животе.
        - Он - настоящий онрё. Он явился в наш мир для мести. Он должен отомстить всем, кто обижал хинина, кто его унижал и убивал. И в этом он близок мне по духу. А ты… Какой же ты онрё? Ты сам нажал на спусковой крючок, когда хотел подло выстрелить в спину белобрысого мальчишки. То, что он перехитрил тебя, говорит о многом. Мацуда, ты должен вернуться обратно. Ты проиграл. Прими это со стойкостью самурая!
        Комиссар растерянно посмотрел на Оиву. Перевел взгляд на меня.
        - Ты из другого мира? Так вот почему я не смог справиться с обычным хинином. Если бы я только знал…
        - Незнание закона не освобождает от ответственности, - блеснул я юридическими познаниями. - Я обещал, что убью тебя, Мацуда? На этот раз я выполнил своё обещание. Сейчас тело Исаи усиленно лечат оммёдзи, а тело хинина недолго будет пустовать без нового хозяина. Дух Акиры начал снимать действие твоего лекарства. А ты… Ты в своей упертости и блеске самолюбования напрочь упустил из вида возможность ловушки. Ты думал, что поймал Будду за яйца, а оказалось, что это он привел тебя на убой. Так что прыгай за борт и жди появления своего сына. В скором времени он к тебе присоединится.
        - Я… Я не хочу… У меня Сэтору… Я даже не попрощался с ним. И вообще, я… Я заберу тебя с собой! - выкрикнул Мацуда и бросился вперед с расставленными руками.
        Он явно хотел увлечь меня за собой, сбросить с площадки к молчащим в ожидании людям. Вот только я этого не хотел!
        Я видел, как удивленно распахнулись глаза Оивы, а в следующую секунду мой кулак на рефлексах воткнулся в перекошенную рожу комиссара:
        - За Изаму!
        Он отшатнулся. Ох, как всё-таки классно на время вернуться в собственное тело… Я улыбнулся и осыпал комиссара градом ударов, заставляя его двигаться к краю площадки. Нет, я бы мог перекинуть его через себя, и дело бы на этом закончилось, но у меня было ещё несколько посланий…
        - За семью Такаги! За Хино-хеби! За Миоки! За Акиру! За Шакко! - и добавил уже от себя. - За Родину! За Сталина!
        Комиссар замахал руками, пытаясь удержать равновесие на краю площадки. Вот в этот момент надо бы как киношный царь Леонид зарядить ему копытом с криком: «Это Спарта!» Но я попрощался с комиссаром так, как научили меня Акира и сэнсэй.
        Свел воедино ладони на уровне солнечного сплетения и выпустил огненный шар с истошным воплем:
        - Хуйя-а-а-ак!
        - А-а-а-а-а-а!
        Фаербол снес комиссара с площадки. Клубы дыма развеялись, показывая, как неторопливо падает размахивающий руками человек. Он падал в толпу людей, которые обратили головы вверх и в ожидании кривили губы. Среди них я увидел Акиру Утида, который улыбнулся мне и показал поднятый большой палец над сжатым кулаком.
        Комиссар долетел до стоящих и скрылся в переплетении рук, голов, ног. Его фигура растворилась в безбрежном океане человеческих тел, а облака сомкнулись, закрывая прореху.
        - Ты отомстил, пришелец из другого мира? - тихо спросила Оива.
        - Не до конца, госпожа, - поклонился я в ответ. - Не до конца…
        - Тогда… Тогда возвращайся. Тебя там ждут друзья. А когда придет время… Когда придет время, то ты придешь обратно ко мне. И тогда обязательно покажешь, что ты умеешь в этом теле, - подмигнула Оива и чуть облизнула губы.
        - Думаю, что покажу не раз, - подмигнул я в ответ.
        Женщина повела рукой и всё кругом вспыхнуло белым светом. Тем самым светом, который принес меня сюда.
        - Изаму! Изаму-кун! Изаму! Ты жив? - раздался голос Кацуми. - Ответь! Ответь же! Изаму-кун!
        К голосу добавилась тряска. Такая жесткая, что моя голова болталась из стороны, грозясь вот-вот оторваться.
        - Да не болтай ты так, Кацуми, - ответил я негромко. - А то голова отломается и помру геройски, молодой да неженатый… Мне сейчас не тряска, а массаж нужен… Не исключено, что даже эротический… Позови какую-нибудь гейшу, дать номерок?
        - Дурак! - ударил меня в грудь девичий кулачок. - Какой же ты дурак…
        Я выдохнул и слабо улыбнулся.
        Глава 25
        Если вы завтракали-обедали-ужинали на природе, то знаете, что аппетит на свежем воздухе сильнее, чем в помещении. Мой желудок активно урчал, напевая веселую голодную песенку, пока мы с Кацуми подходили к берегу Токийского залива. Я делал вид, что так и надо. Кацуми тактично не замечала.
        Мы шли по тропинкам садов Хамарекю. Тех самых садов, где я обучался оммёдо, и где меня оставил ночевать «заботливый» сэнсэй. Понятное дело, что тут уже не было тех двух утырков, которые вознамерились побить застрявшего белобрысого хинина. Всё-таки трупы надо за собой убирать…
        И всё-таки воспоминания не давали спокойно пройти мимо этого места. Вот тут на меня напал тощий, а вот тут упал здоровяк. И ничего! Абсолютно ничего не напоминало прошедшую битву. Даже трава росла также, как до этого. Хотя она могла многое рассказать Кацуми о той ночи, когда она приехала на выручку. Какое же счастье, что трава не из болтливых…
        - Вот тут ты учился оммёдо «Земляной меч», - показала Кацуми на берег. - Давай тут и остановимся?
        - Отлично, это очень хорошее место для обеда, - улыбнулся я в ответ.
        Мы устроились на траве. Теплый июньский день выгнал на прогулку мамаш с детьми, которые задорными выкриками создавали белый шум. Волны Токийского залива дополняли эту музыкальную какофонию бэк-вокалом.
        - Я никогда раньше не сбегала с уроков, - призналась Кацуми, раскрывая свой рюкзак.
        - Разве?
        - Да. В младших, в средних и в старших классах я всегда досиживала до конца уроков и потом уходила в клуб…
        - Значит, я на тебя плохо влияю, - хмыкнул я в ответ, почесав затылок.
        - Да ладно. Наверное, надо попробовать в этой жизни всё. Хотя бы раз, - улыбнулась Кацуми.
        - Я бы так не думал.
        - Ты о чем?
        - Я о наркотиках, об алкоголе, о беспорядочных половых…
        - Хватит. Я поняла. Но я не о том веду речь, а о небольших грехах, о небольших оплошностях. Вот ты допустил такую, когда при всех унизил меня…
        Я поджал губы. Шпилька в мой адрес прошла. Пришлось вложить максимум искренности в голос:
        - Кацуми, так было нужно. Я не мог подвергать тебя опасности. Я поругался со всеми, с кем только был близок. Я не мог иначе…
        - А сейчас? Сейчас можешь?
        - Да, сейчас могу. Телом Исаи завладел дух моего врага. Я… я победил его. Но ещё рано расслабляться. Впереди ещё не один бой.
        - Дух врага… Скажи, а это как-нибудь связано с Акирой? Знаешь, в том додзё я почувствовала прикосновение брата, а потом смогла дышать нормально. Уже после этого я видела, как ты вонзил меч в Исаи, и вы оба упали…
        - Ты видела Акиру? - сделал я удивленное лицо.
        - Нет, не видела, почувствовала его прикосновение. Знаешь, когда я делала что-либо правильное или хорошее, то он всегда проводил ладонью по моим волосам, - Кацуми показала как.
        - Это называется против шерсти.
        - Я не знаю, как это у вас называется, - чуть надула губки Кацуми. - А у нас это называлось знаком одобрения.
        - Значит, он тебя «одобрил», а после этого ты смогла дышать?
        - Да. Я сразу кинулась к тебе, старалась привести в чувство, а потом ты ляпнул какую-то глупость и провалился в беспамятство. А потом пришли старые уставшие господа и забрали тебя вместе с Исаи…
        Да-а-а, несколько дней назад всё так и было. Старая гвардия забрала меня и Исаи с собой. Нас обложили лекарственными травами, посыпали лекарственными порошками, кололи лекарственными иглами. При всём при этом сэнсэй ругался лекарственным матом. Старая гвардия сумела вырвать из лап смерти как Исаи, так и меня.
        Сэнсэй лично позвонил родителям Исаи, сказал, что на их сына и его ученика было совершено нападение якудзы. Даже не постеснялся сказать, что это были Хино-хеби-кай, старый интриган. После этого Исаи забрали приехавшие родственники и вот уже несколько дней о нем ни слуха, ни духа. Жив, не совсем здоров, но с надеждой на выздоровление.
        Мидзуки Сато забрала у меня меч с золотой головой дракона. Сказала, что нечего мальчишке баловаться с таким сильным артефактом. Я не стал спорить. Да и как поспоришь, когда лежишь перемотанной мумией в дыму благовоний и мечтаешь только об одном - почесать нос?
        Старая гвардия теперь в полном составе отправилась нежиться в горячие источники Нанки-Сирахама. Сэнсэй оставил меня в качестве старшего и строго-настрого наказал - если по приезду увидит вместо дома развалины, то один за другим засунет в меня все камни из сада камней, а потом пустит плавать в залив. Надеюсь, что вам не очень интересно - каким путем он собрался засовывать камни?
        Тануки был на седьмом небе от счастья, когда меня принесли домой. Да, изрезанного, исколотого, избитого, но живого. Он не отходил от меня до тех пор, пока его не выгоняли в школу или спать. Всё свободное время Киоси тщательно исполнял роль «принеси-унеси-подай-пошел на фиг-не мешай».
        В дом сэнсэя приезжал сам оябун Сато. Он поговорил о чем-то с сэнсэем, потом похвалил меня за выдержку и выносливость. Сказал, что я могу далеко пойти с такими данными. Поделился последними новостями с фронта войны между Хино-хеби и Тораноаши-кай. Похвастался, что Казено-тсубаса обзавелся новыми освободившимися территориями. И сказал, что в этом немалая доля моих заслуг. После этого оябун умчался по своим делам в сопровождении охраны.
        Сэнсэй сказал, что такое появление господина Сато очень хороший знак. Возможно, дальше меня ждет повышение по карьерной лестнице. А может и нет - что у этих главарей на уме, только они и знают.
        Сегодня же я позвал Кацуми пообедать в парке. Пообедать и прогулять оставшиеся уроки.
        - Скажи, Кацуми, а ты ничего не знаешь про Исаи?
        - Вроде бы поправляется. Мой отец созванивался с его отцом и тот сообщил, что нашему однокласснику лучше. А чего ты спрашиваешь? Ты же сам можешь ему позвонить.
        - Да? А как? Его номер не отвечает.
        - Он же потерял старый номер. А вот его новый…
        Кацуми продиктовала, я записал и произнес:
        - Извини, я позвоню?
        - Конечно. Я подожду, - Кацуми даже отвернулась, сделав вид, что совсем не интересуется происходящим.
        Исаи ответил на пятый гудок:
        - Алло?
        - Эй, Исаи Макото, приветище тебе от Изаму Такаги!
        - Изаму-кун! Привет! Как твоё здоровье?
        - Уже вышел в школу, начал прогуливать… На мне же как на собаке заживает… А ты когда выйдешь?
        - Мне сказали, что через неделю приду в форму. Изаму-кун, должен сказать тебе спасибо за то, что ты спас меня от онрё. Я видел всё глазами, но ничего не мог сделать…
        - Да ладно, ты же тогда попал случайно под… под горячего духа. Кстати, а зачем ты тогда пришел в дом сэнсэя Норобу?
        - Я хотел лично пригласить тебя на день рождения. А получилось…
        - Да уж, получилось не совсем хорошо. Прости за подарок…
        - Ничего, раны затягиваются и скоро от них не останется и следа. Я очень виноват перед семейством Утида за то…
        - Это был злой дух. Сейчас он получил сполна, так что твой долг исчерпан. Ты ни в чем не виноват, Исаи. Поговорим об этом позже, если захочешь, - я взглянул на Кацуми.
        Не следует сейчас бередить рану рассказами про Акиру.
        - Хорошо, тогда до встречи. У меня есть много, что тебе рассказать. Похоже, что комиссар не ждал твоей победы. Он думал, что будет со мной до конца, а после умрет и заберет меня с собой. Поэтому особенно и не скрывался.
        - Отлично! Тогда до встречи! Поправляйся, Исаи-кун!
        - И ты поправляйся, Изаму-кун.
        На этом наш телефонный разговор закончился. Я взглянул на Кацуми. Она всё также любовалась волнами залива.
        - Поговорили. С ним всё нормально, скоро сможет вернуться в школу.
        - Это хорошо. Скажи… Изаму… А ты специально тогда просил Джуна Танаки влезать между нами с Исаи?
        Она взглянула на меня своими большими глазами. Я мог бы причесаться, глядя в собственное отражение.
        - Да, не хотел, чтобы ты оставалась с ним наедине.
        - А я… Я специально пошла на сближение с Исаи, потому что видела, как это тебя злит…
        - И я ничего не мог сказать.
        - Вот так вот, из-за непонятной ситуации мы могли остаться навек врагами.
        - Знала бы ты, как меня это тревожило…
        Я вздохнул. Её глаза были рядом, её губы были рядом. Сама Кацуми была рядом и от этого становилось хорошо на душе. Как-то в этот миг стало тепло и уютно, словно сел возле потрескивающего камина, закутался в теплый плед и хлебнул горячего глинтвейна. Кацуми почувствовала моё состояние, она подалась вперед, сложила губы для поцелуя и…
        В этот момент звякнул мой телефон, предупреждая, что кто-то именно в этот момент захотел сообщить что-то важное. Это звяканье нарушило всё волшебство нашего общения. Я сжал губы и чуть отстранился. Кацуми снова потянулась было поцеловать, но я крепко взял её за плечо. Взглянул в глаза и доверительным тоном произнес:
        - Кацуми-тян, я пока не готов к серьезным отношениям. Я обещал твоему брату всегда защищать и беречь тебя - я всегда буду это делать. Поэтому позволь сейчас уберечь тебя от сближения со мной. Ещё не все онрё на этой земле повержены, ещё не все мечи убраны в ножны…
        Она вздохнула. Чуть отстранилась и опустила глаза:
        - Я понимаю. У тебя свой путь и рядом нет места для такой, как я…
        - Не говори глупости. Возможно, именно для тебя это место я и придерживаю. Но поверь, пока я не завершил одно важное дело - я не могу допустить, чтобы враги воспользовались моим слабым местом, как это сделал онрё, вселившийся в Исаи.
        - Так значит… я твоё слабое место? - вспыхнула робкая улыбка на лице Кацуми.
        Вот что же вы за народ такой - женщины? Я вам про одно говорю, а вы слышите только то, что хотите услышать. И если попытаюсь донести истинный смысл фразы, то обижаетесь и считаете меня черствым, как недельный батон.
        - Да, ты моё слабое место. Я очень переживал за тебя в додзё и не мог раскрыться в полную силу, чтобы дух не воспользовался моими эмоциями.
        Приходится подтверждать услышанное Кацуми - так меньше времени уйдет и меньше нервов.
        Она подняла глаза, в уголках которых росинками повисли слезы. Шмыгнула носом, а потом извлекла из рюкзака своё бэнто и протянула со словами:
        - Герою нужны силы. Теперь-то ты можешь взять моё бэнто?
        Желудок торжествующе вскричал. Мне даже стало чуточку неловко за его трубный глас, поэтому я взял подношение и отдал свою коробку с обедом в ответ:
        - Конечно же возьму. А вот у меня сегодня бэнто с королевскими креветками. Кстати, его приготовили в моём собственном кафе. Да-да, перед тобой владелец небольшого кафе «Такашито». Если дашь списать алгебру, то я даже разрешу тебе заказать одно бесплатное печенье с предсказанием.
        - Ого, господин Такаги? - подняла бровь Кацуми. - Да вы растете… Надо же - своё кафе. Вот только я думаю, что за алгебру одного печения маловато. Тут попахивает блюдом от шеф-повара…
        - Эй-эй-эй, я недолго владелец кафе, а ты уже хочешь меня разорить? Три печеньки и чай?
        - По рукам! - подставила ладошку Кацуми.
        Я хлопнул тихонько в ответ, и мы рассмеялись, довольные завершенными торгами.
        Краем глаза я заглянул в телефон, где мигало сообщение от Сэтору: «Через неделю очередное кумитэ в три часа дня». Я вздохнул и откусил рисовый хлебец, захрустел, подмигивая Кацуми и показывая большой палец. Точно так же показал, как это делал Акира, когда принимал падающее тело комиссара. Кацуми улыбнулась в ответ.
        Что будет дальше? Будущее покажет. Но я сдаваться не намерен - я должен идти до конца, чтобы освободить на своём пути место для Кацуми или другой хорошей девчонки. И пусть передо мной встанут хоть тысячи Сэтору Мацуда вместе с отцами - я не отступлюсь. Я пройду свой путь, ради которого пришел в этот мир. Пройду и точка!
        Над Токийским заливом неторопливо, вразвалку шлепало солнце, которому ещё предстояло увидеть грядущие сражения в маленьком Токио. Мы же обедали и вряд ли в мире в этот момент нашелся бы такой человек, который был бы также доволен жизнью, как мы двое.
        КОНЕЦ ПЯТОЙ КНИГИ.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к