Время лживой луны Алексей Калугин
        Золотой век наступил! Информационные башни, внезапно появившиеся на Земле и моментально заполонившие планету, оказались способны исполнять любые желания людей. Это ли не счастье? Но нашлись скептики, которые, поминая бесплатный сыр в мышеловке, с упорством маньяков начали искоренять эти ростки «инопланетного вторжения». Возглавила крестовый поход Россия, которая до последнего времени оставалась свободной от влияния глобального информационного поля. Но и на ее территории периодически прорастали башни, борьбу с которыми вели подразделения ликвидаторов. Рейд вглубь реликтовых Облонских болот для спецгруппы сержанта Макарычева не обещал особых неожиданностей. Однако они начались уже на подходах к объекту. Не будь сержант атеистом, впору было бы назвать происходящее мороком и чудесами…
        Алексей Калугин
        Время лживой луны
        Глава 1
        Информационная башня похожа на воткнутую в небо стальную иглу. Особенно если смотреть снизу, стоя у подножия. Поднимаясь вверх от круглого основания, стены башни плавно сужаются и перетекают в остроконечную вершину, увенчанную тонким шпилем семи-восьмиметровой длины. Поверхность башни серебристо поблескивает, будто состоит из крошечных, почти неразличимых глазом, постоянно перетекающих друг в друга ртутных шариков.
        - Ничего себе дура! - запрокинув голову, ефрейтор Стецук прижал пилотку рукой, чтобы не упала.
        - Бывают и выше, - сержант Макарычев почесал за ухом сидевшего у него на плече большого, пушистого, белого кота. Тот довольно зажмурился и замурчал хозяину в ухо. - Я читал, что самая первая башня уже под двести метров вымахала. И вроде продолжает расти.
        - Так то ж за кордоном, - хитро улыбнувшись, Стецук нарисовал пальцем круг. - А эта, - он похлопал ладонью по неожиданно теплой поверхности башни, - наша, отечественная. По телевизору-то я Луизианскую башню тоже видел. Да, большая. Но впечатление все равно не то.
        - А, все они одинаковые, - пренебрежительно хмыкнул Макарычев. И покосился на кота. - Верно я говорю, Спиногрыз?
        Кот тихо мявкнул и легко, по-дружески куснул сержанта за мочку уха.
        Башня пряталась среди высоких сосен, с голыми внизу стволами и широко раскинутыми в стороны мохнатыми лапами ветвей по верхам. Можно было пройти в пяти шагах от нее, не заметив. Разве что металлический блеск, необычный в лесу, привлек бы внимание случайного путника. Да только ведь и не всякий в такую глушь забредет.
        Взвод сержанта Макарычева и то не сразу вышел к башне, хотя егерь, первым обнаруживший ее, дал четкие ориентиры и даже зарубки местами сделал. А вот провожатым стать егерь отказался. Наотрез.
        - Не, ребята, не пойду, - смоля «беломорину», упрямо мотал головой пожилой, кряжистый мужичонка. - Чо хотите со мной делайте, а не пойду. Я вам наводку дал - остальное ваша работа.
        - А что так, дядя Егор? - спрашивал хорошо знавший егеря капитан Родный.
        - Я такого страху, как там, еще никогда в жизни не терпел, - переходил на полушепот егерь. - Хотьте верьте мне, ребятки, хотьте нет, а только явилась мне там моя жена, Алевтина Петровна, три года тому назад как преставившаяся.
        - Может, померещилось? - недоверчиво щурился капитан.
        - Ну да, конечно, - криво усмехался егерь. - Я-то знаю, как в лесу мерещится. Не ворожба это была, нет. Она, Алевтина Петровна, собственной персоной. С того света явилась, чтобы словечком со мной перемолвиться.
        - И что же она тебе сказала?
        Пожилой егерь нахмурился. Папиросный мундштук пожевал.
        - Соблазнять она меня начала, ребяты… Ну, да, точно. Оставайся, говорит, со мной, мы тут славно заживем. Все у нас будет, чего только пожелаешь… И даже детишек, говорит, завести сможем… У нас, вишь ты, детишек-то не было… Не сложилось, значица… А тут!.. - Егерь в сердцах кинул потухшую папиросу, раздавил ее сапогом. - В общем, сам не знаю, как ушел оттудова. И вот, понимаешь, боюсь, что в другой раз не удержусь и точно останусь.
        - С женой?..
        - Да какая она мне жена! Я ж вам говорю, моя жена, Алевтина Петровна, три года тому назад преставилась! Я, братцы, не дурак, а матерьялист закоренелый, знаю, что никакого загробного мира нету. И, ежели кто помер, так, значица, всерьез и навсегда.
        - Так ты ж сам говорил, - недоумевающе разводил руками капитан Родный.
        - Что я говорил?
        - Что жену видел.
        - Видел. Только жена моя три года как померла. Выходит, не она это была, а тварь чужеродная, решившая мне голову заморочить!.. В общем, как хотите, ребята, а к башне я с вами не пойду…
        В отличие от Закордонья в России-матушке мало кто может похвастаться тем, что собственными глазами видел информационную башню. Поэтому-то и истории про них рассказывают разные. По большей части - удивительные. Случается, что и страшные. Про странных существ, бродящих вблизи башен, да о чудных делах, что возле них творятся, многие говорят. Да только те, кто слушает, как правило, принимают истории эти за пустые россказни.
        - Господин сержант, - негромко окликнул Макарычева рядовой Портной.
        С автоматом на изготовку парень выбрался из кустов, с той стороны, где основание башни, подломив под корень, завалило молодую невысокую сосенку.
        - Оба-на! - тихо произнес сержант, глянув, куда указывал ствол автомата Портного.
        В двух шагах от башни стояла белобрысая девчушка. Лет пять, не больше. С двумя короткими, тоненькими косичками, перехваченными на концах резинками. В простеньком бело-голубом платьице. Босоногая.
        - Что за диво дивное? - сдвинув пилотку на лоб, озадаченно почесал затылок Стецук. - Откуда здесь ребенок? - спросил он и при этом почему-то посмотрел на Портного. Как будто парень мог знать ответ.
        - Тарья, - позвал негромко Портной. - Та-арья…
        - Да? - выглянула у него из-за плеча дородная девица с длинными распушенными черными волосами.
        Сегодня она оказалась одета в легкое, кажущееся невесомым платье с длинным подолом и широкими, будто стелющимися по воздуху рукавами. Причудливые трехцветные узоры расплетались и вновь сплетались при каждом движении девушки. Внешность у нее была яркая, запоминающаяся, эдакая редко встречающаяся северная стать, когда черты лица, по отдельности кажущиеся непропорциональными либо чрезмерно выпяченными, вдруг складываются в удивительный, неповторимый, ни на что не похожий орнамент.
        Портной быстро глянул по сторонам. Как будто боялся, что кто-нибудь обратит внимание на его вымышленную подругу.
        Сержант Макарычев, почесывая одним пальцем кота за ухом, изучал взглядом девочку. А та точно так же глядела на него. Ефрейтор Стецук раскуривал сигарету, ладонью старательно прикрывая зажигалку от ветра. Остальные семеро бойцов взвода стояли на отведенных им позициях, вкруг башни, и ждали приказов. Их мало беспокоило происходящее. Существенным являлось то, что, кроме сержанта, своего, можно сказать, парня, других командиров поблизости не было. А, значит, можно было расслабиться. Покурить. На время позабыть о службе.
        - Что думаешь, Тарья? - спросил Портной.
        - О девочке?
        - Ну а о чем же еще?
        - Убей ее.
        - Ничего себе, ты сказала!
        - Убей, иначе она убьет тебя.
        - С чего бы вдруг?
        - Тебя смущает то, что она похожа на человека. Но на самом деле это монстр, сотворенный информационной башней.
        - Никогда не слыхал о таком.
        - Что ж, все в жизни случается в первый раз.
        - Но это всего лишь ребенок…
        - Объясни мне, умник, как этот ребенок мог один оказаться в тайге, в глуши непролазной, в семидесяти километрах от ближайшего торного пути?
        - Не знаю… Она могла заблудиться.
        - Ага, - саркастически усмехнулась Тарья. - Пошла грибы-ягоды собирать, заблудилась и вышла точнехонько к избушке. А в избушке той живут три медведя. И все как один людоеды. А все потому, что зиму не спали и страшно проголодались. Вот и решили мишки: на хрен нам эта избушка сдалась? Какой от нее прок? Снесли домишко, посадили на его месте спору, и спустя месячишко выросла роскошная информационная башенка, обеспечившая мишек всем необходименьким. Теперь живут мишки в покое и достатке, лапу посасывают да башенку свою информационную похваливают.
        - А девочка тут при чем? - озадаченно шевельнул бровями Портной.
        - При том, что зря она в такую глухомань забралась… Посмотри, ноги у нее босые. Похоже, что она прошла по лесу хотя бы пару километров?
        - Нет.
        - Какие еще сомнения?
        - Зачем башня создала ребенка?
        - Я не знаю.
        - А что, если это все же человек? Созданный башней, но - человек. Способный, как и мы, думать, принимать решения, чувствовать боль.
        - Тогда его тем более следует прикончить, - решительно заявила Тарья.
        - Почему?
        - Потому что мы не знаем, для чего он создан.
        - Ты полагаешь, следует уничтожать все, что мы не в силах понять?
        - Нет, не все, - покачала головой Тарья. - Я не призываю стирать рисунки на плоскогорье Наска или взрывать Стоунхендж. Но то, что ты сейчас видишь перед собой - это явление иного порядка. Это существо из другого, чуждого нам мира. Которое намерено изменить, перестроить наш мир, не спросив, хотим ли мы этого.
        - Сержант, эта девочка…
        - Что? - быстро, будто испугавшись чего, посмотрел на Портного Макарычев.
        - Я про девочку, - кивнул на ребенка солдат.
        - Вижу. Ну?..
        - Странно как-то… Откуда она здесь?.. Босая…
        - Ага, и не говорит ни слова, - кивнул сержант.
        - И смотрит так… - Стецук обхватил себя руками за плечи и поежился, будто от холода.
        Обычно, если в одном из близлежащих поселков пропадал человек - тайга вокруг, так что люди, даже местные, бывает, что и теряются, - солдат посылали лес прочесывать. Последние шесть месяцев ничего подобного не случалось.
        Девочка стояла совершенно не по-детски - широко расставив ноги и убрав руки за спину. И сумрачно, исподлобья глядела на решающих ее судьбу мужчин с оружием, одетых в военную форму. Так, словно прекрасно понимала, что происходит, но при этом ей это было абсолютно безразлично. Как будто здесь находились лишь органы ее восприятия, передающие информацию разуму, прячущемуся где-то в совершенно ином месте.
        Сержант подошел ближе к девочке, остановился в трех шагах от нее и присел на корточки.
        - Как тебя зовут?
        Девочка смотрела на него и угрюмо молчала.
        - Ты любишь кошек?
        Снова никакой реакции.
        Сержант снял кота с плеча и поставил его перед собой на землю.
        - Это мой кот. Его зовут Спиногрыз. Он любит играть с маленькими девочками.
        Портной положил большой палец на затворную раму автомата.
        Сержант погладил кота, проведя ладонью от лобастой головы до мохнатого, как ершик, хвоста, и тихонько подтолкнул его в сторону девочки.
        Спиногрыз сделал два коротких, по-кошачьи осторожных шага. Опустил голову к земле, принюхался. Сделал еще шаг. Посмотрел на девочку. И вдруг выгнул спину, взъерошил шерсть на загривке и зашипел противно и злобно.
        Сержант щелкнул пальцами и протянул руку.
        Кот тут же повернул назад и по протянутой руке вскарабкался Макарычеву на плечо.
        - Плохо дело, - не оборачиваясь, сказал сержант.
        - Да ладно, - усмехнулся Стецук. - У твоего кота сегодня дурное настроение.
        - Ты когда-нибудь видел Спиногрыза в дурном настроении? - через плечо посмотрел на ефрейтора сержант.
        - Ну… Как-то раз он мне руку крепко разодрал.
        - Когда ты у него котлету отнять пытался.
        - Ну и что! Он ел ее прямо на взлетке!
        Сержант усмехнулся, почесал кота за ухом и поднялся на ноги.
        - Егоркин! - крикнул он, отыскав взглядом невысокого, коренастого солдата с коробкой полевой рации на плече. - Ну, что там?
        - Ликвидаторы выехали! - крикнул в ответ солдат.
        - Они уже три часа как выехали!
        - Ну, не доехали еще, - развел руками боец.
        - Видно, застряли где-то, - прокомментировал Стецук. - Или с пути сбились… Ох, уж мне эти городские!..
        - А с девочкой-то что? - спросил Портной.
        - Муратов! Сбегай к машине, притащи одеяло!
        - Он хочет забрать ее с собой? - спросила Тарья.
        - Похоже на то, - кивнул Портной.
        - Нельзя!
        - Почему?
        - Она заражена!
        - Ну, не факт…
        - Вот именно, что факт!
        - Сержант, а что, если девочка заражена?
        - Чем? - сержант посмотрел сначала на Портного, затем на выглядывающую из-за его плеча девушку. - Уинами?
        - Ну, да… Поэтому и ведет себя так… Странно.
        Макарычев сделал знак Стецуку, и тот протянул ему распечатанную пачку сигарет. Сержант курил редко, все собирался бросить, а потому сам сигареты в кармане не носил - отдавал другим на сохранение. Последние полгода, в ходе общенародной кампании по борьбе с курением, контрактникам, которые не имели сей дурной привычки, доплачивали пять процентов к оговоренной сумме. Президентский указ.
        Стецук щелкнул зажигалкой, ладонью прикрыл язычок пламени от ветра. Ему было все равно - он мотал срочную.
        Прикурив, сержант глубоко затянулся, почесал кончик длинного носа двумя сложенными вместе пальцами, между которыми была зажата сигарета, и в задумчивости посмотрел на девочку. Макарычеву уже приходилось принимать участие в операциях по уничтожению информационных башен. Так себе работа - скучная, но непыльная. От него требовалось только оцепить участок, на котором предстояло работать ликвидаторам. Притом что находили новые башни, как правило, в глухих, безлюдных местах, задача носила чисто символический характер. Однажды один из бойцов едва не подстрелил невесть как забредшего в те же самые места сборщика кедровых шишек. А вот иметь дело с маленькими, босоногими девочками, напрочь отказывающимися общаться с незнакомыми людьми, Макарычеву прежде не доводилось.
        Подбежал Муратов с серым шерстяным одеялом, переброшенным через плечо.
        - Отведи ее в машину, - взглядом указал на девочку сержант. - Чаем напои, дай поесть, если захочет.
        - Ясно, - кивнул Муратов. - А одеяло зачем?
        - Так полагается, - строго глянул на подчиненного сержант. - Не в курсе? У человека после нервного шока озноб начинается.
        Муратов с сомнением посмотрел на девочку. Озноб ее вроде бы не бил. И судорога не крутила. Но почему-то бойцу страшно не хотелось даже близко подходить к этому маленькому живому существу.
        - Ладно, действуй! - Макарычев схватил подчиненного за плечо и подтолкнул в нужную сторону. - Можешь без одеяла.
        - А потом что? - спросил у сержанта Портной.
        - Отдадим ее ликвидаторам, - затянувшись в последний раз, Макарычев кинул сигарету подальше в кусты - чтобы никаких следов. - Пусть сами с ней разбираются.
        Муратов осторожно, как кот, приблизился к девочке, наклонился и улыбнулся. Почти заискивающе.
        - Как тебя зовут?
        - Это мы уже проходили, - усмехнувшись, махнул рукой Макарычев.
        Как будто соглашаясь с хозяином, кот одобрительно мяукнул.
        Муратов протянул девочке руку.
        - Тебе не холодно?
        Не поворачивая головы, девочка бросила на него холодный, равнодушный взгляд. Муратов передернул плечами, как будто за воротник ему кинули кубик льда.
        - Ну, ладно… - Он перекинул одеяло через локоть и снова протянул девочке руку: - Пойдем, я отведу тебя к машине. Там у нас есть горячий чай, шоколад…
        Быстро, будто боясь, что солдат убежит и оставит ее одну, девочка схватила его за палец. Рука у нее была холодная, а кожа гладкая, как пластик.
        - Ну, вот и славно, - натянуто улыбнулся Муратов. - Пойдем…
        Макарычев сел на плотный слой сухих сосновых иголок на земле, снял с плеча кота и посадил его рядом с собой. Спиногрыз гордо вскинул голову и кольцом обернул вокруг себя пушистый хвост.
        Что-то негромко насвистывая, Стецук отошел к кустам и расстегнул штаны.
        Портной внимательно наблюдал за солдатом, ведущим за руку маленькую босоногую девочку. Что-то с этой парой было не так. Что-то неправильное сквозило в каждом их движении.
        - Она идет так, будто не чувствует иголок под ногами, - сказала вновь явившаяся из небытия Тарья.
        Точно, отметил про себя Портной, ступает, точно по ковру. А ведь среди сухих иголок и шишки попадаются, и сучки…
        - Симпатичная у тебя подружка, Миха!
        - Что? - непонимающе посмотрел на сержанта Портной.
        - Да не тушуйся, Миха, - усмехнулся сержант. - В зоне информационного поля некоторые особо яркие мысленные образы могут материализоваться. Не на все сто. До состояния эдаких полупризрачных субстанций, - Макарычев кивнул на Тарью. - Подружка твоя?
        - Не в том смысле… - Портной покосился на Тарью. На его взгляд, она вовсе не напоминала призрака. Выглядела, как живая женщина, которую, при желании, и потрогать можно было. - Ну, то есть мы не встречались…
        - Давай, давай, - ехидно улыбнулась Тарья. - Объясни ему, откуда я появилась.
        - Старая добрая знакомая, - нашел нужное, как ему казалось, определение Макарычев.
        - Ну, вроде того, - вынужден был согласиться Портной.
        - И никаких намеков на секс?
        Михаил снова посмотрел на Тарью. Да уж, сегодня она выглядела как никогда привлекательно.
        - Нет, - покачал он головой.
        Возможно, что и с досадой. А, может быть, с обидой.
        - А зря, - выбравшись из кустов, усмехнулся Стецук. - Деваха красивая.
        - Спасибо за комплимент, - улыбнулась Тарья.
        - Черт! - удивленно вытаращился Стецук. - Она и говорить умеет!
        - Что она сказала? - быстро спросил Макарычев.
        - «Спасибо за комплимент»… Так, кажется.
        - Я тоже это слышал.
        - Ну а я что говорю!
        - Мысленные образы, даже материализовавшись, не могут разговаривать.
        - А я могу, - Тарья убрала за ухо упавший на щеку черный, как вселенский мрак, локон.
        - Она может, - подтвердил Портной.
        Внезапно Тарья переместилась так, что лицо ее оказалось вровень с лицом Портного. Глаза в глаза. Если смотреть долго, то можно провалиться в чужой зрачок.
        - Оглянись! - взмахнула рукой Тарья.
        Портной обернулся.
        Девочка, которая прежде спокойно шла рядом с Муратовым, держа бойца за руку, непонятно с чего вдруг начала артачиться. Она упиралась голыми пятками в землю, приседала, пыталась вырвать ладонь из руки Муратова. Но при этом, как и прежде, не издавала ни звука. Портному не было видно ее лица, но он был почти уверен, что на нем все то же отрешенно-бесстрастное выражение. Наверное, потому что лицо Муратова, который видел перед собой глаза девочки, было испуганным. Это был не панический страх, способный заставить человека потерять голову и начать совершать глупости, а страх, произрастающий из растерянности и непонимания, когда не знаешь, что делать, и безумно, до дрожи в коленках боишься совершить неверный шаг.
        - Муратов, что там у тебя? - крикнул Макарычев.
        - Не знаю, господин сержант!.. Она не хочет идти!
        - Конечно, - тихо, так, что услышал ее на этот раз один лишь Портной, произнесла Тарья. - Они подошли к границе генерируемого башней информационного поля. Дальше ей нельзя.
        - Почему?
        - Сломается.
        - Ну, так возьми ее на руки! - приказал Макарычев.
        - Понял, господин сержант!
        Муратов одной рукой сдернул с локтя одеяло, встряхнув, расправил, как тореадор мулету, и попытался накинуть на ребенка.
        Девочка дернулась и откинулась назад так, что почти легла на землю. Муратов потянул ее за руку, пытаясь поднять и завернуть в одеяло.
        И тут-то как раз послышался странный звук, похожий одновременно на протяжный, тонкий свист и змеиное шипение. Едва услышав его, сержантский кот вскочил на все четыре лапы, выгнул спину, ощетинился, встопорщил длинные усищи и зашипел в ответ.
        Из тела девочки, разорвав платье, выскользнуло множество, не меньше сотни, щупальцев - тонких, извивающихся, тускло отсвечивающих, будто алюминиевая проволока. Метнувшись вначале в разные стороны, щупальца быстро собрались в некое подобие готового распуститься бутона. И вдруг, резко распрямившись, устремились к застывшему на месте ошарашенному бойцу.
        - Стреляй! - скомандовала Тарья.
        Рядовой Михаил Портной пошире расставил ноги, поднял автомат, плотно прижал приклад к плечу, тщательно, как на стрельбах, прицелился и нежно, будто только погладить хотел, надавил на спусковой крючок.
        От звука выстрела встрепенулись ветки близлежащих деревьев - сидевшие на них птицы в страхе разлетелись.
        Пуля вошла девочке в затылок и вышла в области лба, выбив часть черепной кости. Малышка посмотрела на Муратова широко раскрытыми, удивленными, а может быть, злыми глазами, раскинула руки в стороны и, не издав ни звука, упала навзничь. Выглядело это крайне неестественно. Будто тряпичная кукла пыталась изобразить невинную жертву солдатского произвола.
        Вытирая о штаны руку, за которую его держала девочка, Муратов попятился назад.
        - Молодец, Портной, - похвалил солдата сержант.
        - Отлично, - шепнула ему на ухо Тарья.
        - Пойдем, глянем, что там? - предложил Стецук.
        Макарычев взял кота под мышку и быстро зашагал туда, где лежала мертвая девочка. За ним - Стецук и Портной. Последнего сержант с собой не звал, но и оставаться на месте тоже не приказывал. Так почему ж не пойти? А Тарья исчезла.
        Кот, зажатый локтем сержанта, начал недовольно ворчать и теребить когтями рукав его куртки.
        - Спокойно, Спиногрыз, спокойно, - погладил кота сержант. - Я уже понял, что ты чуешь измену.
        Мертвое тело, к которому они направлялись, будто ожило. Тонкие щупальца, извиваясь, устремились вверх и вдруг, словно обжегшись, отпрянули, опали к земле и исчезли, ушли, как вода, под слой опавших желтых иголок. Тело же сделалось похожим на оболочку лопнувшей надувной куклы. Казалось невозможным, что совсем недавно, каких-то пару минут назад, эти лохмотья были наполнены жизнью. Или, по крайней мере, выглядели как живая плоть.
        Наклонив голову, Стецук внимательно осмотрел останки. Затем строго посмотрел на Муратова, стоявшего в стороне с одеялом, прижатым к груди.
        - Ну что, добаловался! - во всю глотку рявкнул на солдата ефрейтор.
        Муратов втянул голову в плечи. Он даже зажмуриться хотел, но в последний момент решил, что выглядеть это будет совсем уж глупо. Ему уже не было, как прежде, страшно, но он все еще не понимал, что происходит. В отличие от ефрейтора, который… Который почему-то орал на него.
        Собственно, именно на такой эффект и рассчитывал Стецук - солдат должен быть уверен в том, что командир знает и понимает больше, чем он. Хотя на самом деле это могло быть совсем не так. Да, как правило, именно так и бывает. Особенно когда речь идет о старших командирах.
        - Кончай, - недовольно поморщился Макарычев, в отличие от Стецука не любивший делать ставку на чисто внешние эффекты.
        Ефрейтор присел на корточки. В руке у него оказался выкидной нож. Прежде, чем пустить нож в дело, Стецук эффектно взмахнул им. Как будто иначе бы и лезвие из рукоятки не выскочило. Кончиком ножа ефрейтор осторожно подцепил кожу мертвого существа и потянул вверх. Да, это была уже не девочка с парой умилительных косичек, а именно существо. Чуждое, неведомое и, возможно, опасное. Скорее всего - опасное. Но уже мертвое. На острие ножа повисла странная субстанция, похожая то ли на плевок туберкулезной слизи, то ли на кусок расплавленного пластика, то ли на то и другое одновременно. А может быть, и вовсе ни на что не похожее. Ефрейтор стряхнул мерзкое вещество с ножа и вытер острие о землю.
        - Херня какая-то, господин сержант, - снизу вверх глянул он на Макарычева.
        - Вижу сам, что херня, - озабоченно сдвинул брови сержант. - Другие соображения имеются?
        - Девчонка была связана с башней, - сказал Портной.
        - Ну, это очевидно, - кивнул сержант. - Что дальше?
        - Нам-то что за дело, - Стецук поднялся на ноги и, за неимением воды, только отряхнул руки. - Приедут ликвидаторы, пускай они и разбираются.
        - Видишь ли, дружище, - Макарычев положил руку ефрейтору на черный погон. - Если уж мы столкнулись с этим однажды, то, скорее всего, встретимся снова. И в следующий раз мне хотелось бы, чтобы мы понимали, что происходит, и знали, как нам следует поступать. А не надеялись на то, что хороший парень Миша Портной вовремя нажмет на курок.
        - Да, Портной у нас сегодня герой, - подмигнул солдату ефрейтор. - Где стрелять научился? Не в армии ж?
        - Нет, - коротко ответил Портной.
        Вдаваться в подробности ему не хотелось. Да их, подробностей этих, похоже, никто и не ждал. Во взводе сержанта Макарычева так уж было заведено - каждый имел право держать свой скелет в шкафу. При условии, что твой скелет другим не мешает.
        - Егоркин! - крикнул сержант. - Ну, что там у тебя?
        - У меня все в порядке! - тут же отозвался солдат. - А ликвидаторы, похоже, застряли!
        - Похоже?
        - С базы отвечают, что они уже четыре часа как выехали! Раз все еще не доехали, значит, где-то застряли!
        - Логично, - кивнул ефрейтор.
        Макарычев сорвал травинку, поковырял ею в зубах. Сплюнул в сторону. Задумчиво посмотрел на то, что осталось от девчушки. Кот, которого он все еще держал под локтем, недовольно мявкнул.
        - Муратов! Присмотри за котом!
        Сержант кинул кота солдату.
        Тот не успел даже понять, что происходит, а кот, вцепившись когтями в одеяло, быстро вскарабкался солдату на плечо и уселся там, закинув хвост на спину.
        - А мы? - ефрейтор протянул сержанту пачку сигарет.
        - А мы… - Макарычев потянулся было за сигаретой, но вдруг передумал и только щелкнул пальцами над распечатанной пачкой. - А мы пойдем посмотрим на башню.
        - А чего на нее смотреть-то? - недоумевающе глянул на предельно лаконичную конструкцию Стецук. - Башня - она и есть башня. Дура железная!
        - В том-то и фокус, что не железная, - неожиданно встряла в разговор выплывшая из-за спины Портного Тарья.
        Она встала слева от солдата, почти касаясь его плечом, и кокетливо намотала на пальчик длинный смоляной локон. Ефрейтор только посмотрел на Тарью и тут же потек, как мед на солнце. Глазки заблестели, губы расплылись в улыбке сладенькой.
        - Эх, была бы ты живой, - томно вздохнул Стецук. И тут же, глянув на Портного, добавил: - Без обид, Миха. Я ж не по-настоящему.
        Портной дернул плечом - понятно, мол, о чем речь.
        - То-то и оно, что не по-настоящему, - с показной досадой щелкнула пальцами Тарья. - В этом-то и заключается вся твоя проблема, ефрейтор.
        - Какая такая проблема? - насторожился Стецук.
        - Да та самая, - насмешливо прищурилась Тарья.
        - Нет, - криво усмехнувшись, затряс головой Стецук. - Ты о моих проблемах ничего не знаешь… Да, к черту! Нет у меня никаких проблем.
        Тарья уперлась рукой в крутое бедро, чуть подалась вперед и громким полушепотом произнесла:
        - Я все о тебе знаю, ефрейтор. Ты что, забыл, мы ведь сейчас где?
        - Где? - растерянно повторил Стецук.
        - В зоне информационного поля, - указала на башню Тарья. - Башня сканирует твой мозг и считывает с него всю информацию. Сейчас все твои воспоминания, все страхи и желания витают вокруг, - Тарья взмахнула широкими рукавами. - И я, - она сделала быстрое, резкое движение, как будто комара прихлопнула, - могу этим воспользоваться.
        - Да ладно! - недоверчиво прищурился Стецук.
        - Июньская ночь, сеновал возле пруда, невдалеке ржет лошадь. В тумане ее не видно, но она белая. Зовут ее Ландыш…
        - Хватит! - поднял руку Стецук.
        - Я тоже думаю, что психоанализом мы можем заняться в другое время и в другом месте. И лучше без свидетелей. Верно?
        - Ага, - послушно кивнул ефрейтор.
        - Так что ты про башни? - напомнил сержант.
        - Они не металлические, как может показаться. Любая информационная башня состоит из невообразимо огромного числа крошечных нанороботов. Так называемых уинов - универсальных информационных носителей.
        - Это я знаю, - кивнул Макарычев. - Но сами уины разве не металлические?
        - Увы, - развела руками Тарья. - До сих пор не удалось установить природу материалов, из которых выполнены уины. Вам так же, должно быть, известно, что уины обладают определенным сродством с живыми организмами. Тела людей, живущих за кордоном, в зоне единого информационного поля, буквально кишат уинами. И при этом люди чувствуют себя замечательно.
        - Нарки тоже чувствуют себя превосходно, до тех пор, пока дурь есть, - ввернул Стецук.
        - Правомерное сравнение, - согласилась Тарья.
        - Мы о башне говорим, - снова напомнил Макарычев.
        - Башня, состоящая из плотной массы нанороботов, может менять свою форму и структуру… - Тарья сделала паузу. - Я так полагаю.
        - Это хорошо или плохо? - не понял сержант.
        - Как, по-твоему, откуда появилась девочка? - недовольно сдвинула брови Тарья.
        - Ее создала башня.
        - Я спросила, не кто ее создал, а откуда она появилась? Чувствуешь разницу?
        Макарычев посмотрел на башню.
        - Ты хочешь сказать?..
        - Ну, конечно!
        - Идем!
        Макарычев быстрым шагом направился к башне.
        - Эй! Сержант! - всполошенно взмахнул руками Стецук. - Ты чего задумал?
        - Не хочешь - не ходи, - коротко бросил в ответ Макарычев.
        Стецук быстро догнал и обогнал Портного, шедшего на шаг позади сержанта.
        - При чем тут «не хочешь»! Ликвидаторы нам за самоуправство знаешь как вломят!
        - Не вломят. Прав таких не имеют.
        - Ну, пусть не вломят, - согласился Стецук. - Зато настучат куда следует. А там уж точно вломят. Нам ведь приказано только оцепление выставить. И ждать ликвидаторов.
        - Знаешь что, Стецук…
        - Что?
        - Представь, что это бомба. А саперы где-то по дороге задержались. Так что ж нам теперь сидеть и ждать, когда она рванет?
        - Зачем же сидеть? Нужно отойти на безопасное расстояние.
        - Скучный ты человек, Стецук, - с укоризной вроде как покачал головой Макарычев.
        - Неправда! - ефрейтор бросил взгляд на Портного, будто ища у него поддержки. - Я петь люблю! И анекдоты рассказываю так, что народ ухохатывается.
        - Скучный - потому что прагматизма в тебе до фига, - уточнил сержант.
        - Ну, если ты так ставишь вопрос…
        Слово «прагматизм» вовсе не казалось ефрейтору оскорбительным. Скорее, даже наоборот. Поэтому он решил не продолжать спор. Вон ведь, говорят, что Наполеон тоже был невыносимо скучен, настолько, что у генералов его челюсти сводило, когда он их веселить пытался. И Цицерон…
        - Цицерона никто никогда не называл скучным, - сказала Тарья.
        - Это ты к чему? - удивленно посмотрел на нее сержант.
        - Да так, - махнула рукой девушка.
        Ефрейтор втянул голову в плечи и затаился. Интересно, подумал он, а если каску надеть?
        - На данный момент не придумано эффективного средства экранирования информационного поля, - ответила ему Тарья.
        В основании башни лежал идеальный круг с радиусом метров семь. Поднимаясь вверх, массив башни постепенно сужается, но, стоя у ее подножия, этого почти не замечаешь. Башня растет. Растет постоянно, хотя и незаметно для глаза. По мере того как составляющие ее уины воссоздают себе подобных, основание ее становится шире, а шпиль устремляется выше в небеса.
        Макарычев остановился возле башни. Поверхность, казавшаяся едва ли не зеркальной, тем не менее ничего не отражала. Даже лучи по-летнему яркого солнца, продирающиеся кое-где сквозь густые ветки, гасли и исчезали, попадая на нее. Сержант протянул руку и приложил ладонь к стене башни. Поверхность была абсолютно гладкой. И еще - чуть теплой.
        До сих пор среди ученых не стихают споры о том, следует ли считать уины живыми существами. Да, конечно, природа их небиологическая, но при этом они соответствуют всем тем параметрам, по которым по сей день было принято отличать живое от неживого. Уины обладают способностью осуществлять взаимообмен с внешней средой, причем как на химическом, так и на информационном уровне. Они активно реагируют на воздействие внешней среды, и ответное действие их отнюдь не механистично, а вполне адекватно, можно даже сказать, осмысленно. И, наконец, уины обладают способностью воссоздавать себе подобных. Информационные башни, по мнению все тех же специалистов, являются для уинов чем-то вроде муравейников. Собравшись вместе в огромном количестве, уины могут более активно и целенаправленно заниматься развитием своих квазисообществ - это первое. Башни создают вокруг себя информационное поле, в котором только и могут полноценно функционировать уины, - это второе. И, наконец, с помощью башен осуществляется информационный обмен между отдельными колониями уинов - это третье. Схема получается очень даже красивая, вполне
логичная и в целом непротиворечивая. Но, как известно, в жесткие рамки придуманной им самим схемы ученый, при желании, может загнать все, что угодно. Всякий же, кому на практике приходилось иметь дело или хотя бы наблюдать так называемые феноменальные проявления деятельности информационных башен, понимал, что ни одна из существующих теорий не способна объяснить происходящее. Башни как были, так и остаются загадкой. Главной проблемой двадцать первого века. Серьезным, целенаправленным изучением феномена информационных башен занимаются единицы. В то время как большая часть человечества просто получает удовольствие от тех благ, что без всякого труда можно извлечь из ситуации. Не задумываясь о том, чем это может обернуться завтра. Тем, кто однажды вкусил этого сладкого яда, уже невозможно было представить себе жизнь без мириад послушных уинов, готовых по первому требованию выполнить любое твое желание. Как джинн. Который, как известно, только и ждет момента, чтобы, воспользовавшись оплошностью хозяина, уничтожить его. Причем по его же собственному желанию.
        Ведя пальцем по стене, сержант медленно обошел башню по кругу. Глухая стена с абсолютно однородной структурой поверхности. Временами Макарычев постукивал по стене согнутым пальцем. Звук был такой, будто стучишь по рельсу. Даже если внутри башни имелась какая-то полость, на присутствие ее ничто не указывало.
        Вернувшись к ожидавшей его троице, сержант засунул руки в карманы, прикусил верхнюю губу и глубоко задумался.
        - А ты не можешь заглянуть внутрь? - искоса глянул он на Тарью.
        Девушка отрицательно качнула головой.
        - Ну, если даже она не может… - Стецук развел руками, мол, чего уж нам тогда корячиться.
        - Но ведь девчонка как-то выбралась из башни, - указательным пальцем сержант нарисовал в воздухе короткую дугу.
        - Может, она от нее отпочковалась? - высказал робкое предположение Портной.
        - Тогда на башне имелись бы и другие почки-зародыши, - резонно возразила Тарья.
        - А вы, - ефрейтор указал пальцем сначала на Портного, затем - на Тарью, - разве не об одном и том же думаете?
        - Об одном, - кивнула Тарья. - Только по-разному.
        - Ор-ригинально, - усмехнулся Стецук. - Слушай, сержант, - мысль его быстро приобрела иную направленность, - а может, ломом попробовать?
        - Бесполезно, - ответила за сержанта Тарья. - Уины будут восстанавливать ее быстрее, чем ты - ломать.
        - А мы все вместе! - Стецук воодушевленно поднял сжатые в кулаки руки.
        - Ликвидаторы, чтобы уничтожить башню, заливают ее жидким азотом, - сказал Макарычев. - Глубокая заморозка - единственный способ, с помощью которого можно вывести из строя уины.
        - А чисто механически? - Стецук стукнул кулаком о кулак.
        - Ты когда-нибудь пробовал раздавить блоху? - спросила Тарья.
        - Нет. А что, трудно?
        - Невообразимо.
        - Значит… - ефрейтор сунул сигарету в рот и щелкнул зажигалкой. - Нужно произнести волшебное слово. Что-нибудь вроде: «Сезам, откройся!»
        - Точно! - радостно щелкнул пальцами Макарычев. - Нужно заставить башню открыть вход!
        - Как? - выпустил облачко табачного дыма Стецук.
        - Обмануть ее!
        - Я догадалась! - радостно хлопнула в ладоши Тарья. - Мы натянем на ефрейтора шкурку мертвой девочки!
        - Ага! - насмешливо кивнул Стецук. - Догадливая ты наша! Может, и натянули бы, да размерчик не тот!
        - Мы должны найти вход в башню, - четко отбивая ритм взмахами пальца, произнес Макарычев. - Ну… или хотя бы попытаться найти.
        - А зачем? - задал, в принципе, вполне резонный вопрос Стецук.
        Портной тоже спросил бы сержанта об этом, непременно спросил бы, если бы не субординация.
        - Ну, а чем тут еще заниматься? - недоумевающе пожал плечами сержант. - Сидеть, курить и ждать ликвидаторов?
        - Ага, - расплылся в довольной ухмылке Стецук.
        - Ладно, - махнул двумя пальцами Макарычев. - Давай сигарету.
        Затянувшись, сержант задумчиво уставился на башню.
        Глава 2
        Вызов в штаб, как правило, не сулит ничего хорошего. Поэтому, когда ворвавшийся в расположение роты помощник дежурного по штабу звонко и радостно заголосил: «Сержанта Макарычева к командиру батальона!», сержант снял с ноги тапок и запустил им в посыльного.
        Тот, наученный армейской жизнью, успел увернуться и тут же, дабы не провоцировать сержанта на более жесткие неуставные взаимоотношения, выскочил за дверь.
        - Думаешь, из-за башни? - спросил негромко Стецук.
        - А то, - сержант влез в сапоги, застегнул ремень и одернул куртку. - Ликвидаторы успели стукнуть.
        - Так мы ж думали, как лучше…
        - Ну а получим, как всегда, - по первое число.
        Сержант ткнул ефрейтора кулаком в плечо - не тушуйся, мол, прорвемся, - и, цокая новенькими подковками на сапогах, поспешил к выходу.
        Комбат стоял на широком штабном крыльце, заложив руки за спину, и с тоской наблюдал за тем, как бегает по плацу пара штрафников. У одного в руках была большая кастрюля с ячневой кашей, у другого - сетка яиц. Комбат слыл мастером по делу изобретения наказаний для проштрафившихся бойцов.
        Подбежав к комбату, Макарычев лихо щелкнул каблуками и вскинул руку к пилотке.
        - Господин майор! Сержант Макарычев по вашему приказанию!..
        - Вольно, сержант, - даже не взглянул на Макарычева комбат. И, поведя тяжелым подбородком в направлении штабной двери, недовольно добавил: - Иди. Ждут тебя.
        - Кто? - растерялся сержант.
        Он-то полагал, что втык за самоуправство ему лично комбат сделает. А выходит, дело пошло выше. Так высоко, что даже комбату это не нравится.
        - Сам увидишь, - резко дернул подбородком майор. - В моем кабинете… - и раздраженно: - Что вдруг тебя на подвиги потянуло, Макарычев?
        - Не знаю, господин майор, - честно признался сержант.
        Комбат снял фуражку, протер внутренний ее край платком и снова надел. Коротко бросил:
        - Ступай.
        Это означало, что он сказал все, что считал нужным. Остальное должно было стать для сержанта сюрпризом.
        Макарычев коротко козырнул и побежал вверх по лестнице.
        - А ну, живее! Живее! - раздраженно прикрикнул на бегающих по плацу штрафников комбат.
        Влетев в штаб, сержант, не останавливаясь, махнул рукой помощнику дежурного по штабу, что сидел за пластиковой перегородкой, пробежал по узкому коридору и в некоторой нерешительности остановился перед последней дверью, за которой находился личный кабинет командира батальона. Тот или те, кто ждали его за дверью, явно были чинами немалыми - случай небывалый, чтобы комбат уступил кому-то свой кабинет. А значит, войдя в кабинет, сержанту следовало представиться. Сержант-контрактник, прослуживший без малого четыре года, знал, по крайней мере, полтора десятка способов, как представиться старшему по званию. И то, что годилось для одного, было совершенно неприемлемо для другого. Всего лишь легкой игрой интонациями голоса или едва заметным поворотом поднятой для отдания чести ладони сержант мог выразить свое отношение к тому, с кем предстояло иметь дело. В самом широком диапазоне - от почтительного уважения до уничижительного презрения. Как обращаться к тем, кто находился за дверью, сержант не знал. А майор даже не намекнул. Видно, действительно был зол на Макарычева. Хотя сам Макарычев за собой большой
вины не чувствовал. Ну, что, спрашивается, с того, что, не дожидаясь пентюхов-ликвидаторов, застрявших где-то в пути, как корова в канаве…
        Дверь неожиданно приоткрылась - сержанту пришлось сделать полшага назад, чтобы не получить по носу, - и выглянул из-за нее невысокий черноволосый человек в сером цивильном костюме. Под пиджаком у него была светло-голубая рубашка с неприлично расстегнутой верхней пуговкой. Лицо, помимо длинного, острого носа, украшали усы и аккуратная черная бородка. Одним словом, незнакомец был явно не армейской косточкой. И при этом выставил комбата из его же собственного кабинета.
        Н-да…
        Макарычев недоумевающе смотрел на незнакомца и молчал. Потому что просто не знал, что следует говорить в такой ситуации.
        «Здравствуйте»?
        Или «Разрешите представиться»?
        - Вы ко мне? - спросил чернобородый.
        - Сержант Макарычев.
        Сержант махнул рукой так, что и не поймешь, - не то честь отдал, не то муху со щеки согнал.
        - А, вас-то я как раз и жду.
        Незнакомец приглашающе распахнул дверь.
        Сержант переступил порог. Сдернул с головы пилотку. Скомкал ее в кулаке.
        В кабинете никого не было. Только он и чернобородый. Гражданский. Или…
        В голове у сержанта закрутились очень неприятные мысли.
        - Садитесь.
        Чернобородый указал на ряд стульев, аккуратно выстроенных вдоль длинного, покрытого зеленым сукном стола для совещаний.
        Сержант полагал, что чужак усядется за громоздкий двухтумбовый письменный стол комбата, приставленный к большому столу, как перекладина к букве «Т». В черное полукресло с широкой, удобно выгнутой спинкой. Точнехонько под портрет президента. Однако чернобородый обошел стол и сел на стул напротив сержанта. Переплетя пальцы, положил руки перед собой.
        На вид - лет тридцать семь. Максимум - сорок, если ведет исключительно здоровый образ жизни. Лицо… Да, пожалуй, интеллигентное. Пальцы на руках длинные, тонкие, но, похоже, сильные. На запястье левой руки, между большим и указательным пальцами, небольшой полукруглый шрамик. Как от сведенной татуировки.
        - Моя фамилия - Безбородко, - гражданский улыбнулся и провел ладонью по бороде. - Ну, так уж сложилось… Зовут - Лев Феоктистович. А вы, как я понимаю, Сергей Николаевич Макарычев?
        Сержант молча кивнул.
        - Чудненько! - Безбородко откинулся назад и положил локоть на спинку стула. - Как служится, Сергей Николаевич?
        Макарычев сдвинул брови и подозрительно посмотрел на Льва Феоктистовича. Ему определенно не нравился такой разговор.
        - В каком смысле?
        - Да вообще! - Лев Феоктистович эдак неопределенно взмахнул рукой. - Вы, часом, не курите?
        - Нет, - мотнул головой сержант.
        - А то пожалуйста, - Безбородко сделал жест в сторону большой командирской пепельницы. - Я сам не курю, но мне нравится запах табачного дыма.
        - Нет! - решительно отказался Макарычев.
        - Ну, хорошо, - Безбородко легонько стукнул кончиками пальцев по краю стола. - Собственно, я хотел поговорить с вами о том, что случилось вчера.
        Макарычеву определенно понравилось то, что Лев Феоктистович сказал «случилось», а не «произошло». Потому что случай - это все же следствие непредвиденного стечения обстоятельств, а происшествие - расплата за халатность. Но, будучи человеком искушенным в словесных играх, он все же на всякий случай спросил:
        - А что случилось вчера?
        - Башня, - мило улыбнувшись, напомнил Безбородко.
        - А-а, - многозначительно протянул Макарычев.
        - Так! - решительно хлопнул в ладоши Лев Феоктистович. - Давайте-ка расставим все точки над «ё». Вас, господин сержант, ни в чем не обвиняют. И я не провожу служебное расследование. Мне нужно во всех подробностях узнать, что случилось вчера возле информационной башни, вокруг которой стоял в оцеплении ваш взвод. И расспрашивать об этом я буду всех непосредственных участников событий. Включая виртуальную девушку вашего подчиненного рядового Портного.
        - Так вы и про нее знаете? - удивился Макарычев.
        - Естественно! - Лев Феоктистович всплеснул руками, как будто пораженный наивностью сержанта. - Я же не просто так поболтать сюда забежал! У меня, господин сержант, работа такая - все про всех знать!
        - А, так вы… - начал было Макарычев.
        - Нет! - взмахнув рукой, перебил его Безбородко. - Я не тот, за кого вы меня принимаете! И на этом - все! - Еще один кавалеристский взмах рукой. - Не нужно больше строить догадки! Договорились?
        - Конечно, - послушно кивнул Макарычев.
        - Итак, Сергей… - Безбородко откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. - Вы позволите мне обращаться к вам по имени?
        - Как вам будет угодно, - едва заметно улыбнулся сержант.
        - Вчера ваш взвод получил приказ до прибытия ликвидаторов обеспечить оцепление информационной башни, обнаруженной в лесу егерем Колычевым. Для вас это было уже не первое задание подобного рода?
        - Седьмое, - уточнил Макарычев.
        - И прежде ничего необычного не случалось?
        - Нет.
        Макарычев мог бы ответить, что прежде вообще ничего не случалось. По прибытии на место сержант расставлял своих людей так, чтобы никто не мог подойти к башне незамеченным, после чего оставалось только курить, жевать галеты, травить анекдоты и ждать, когда ликвидаторы подъедут. Ликвидаторы заливали башню жидким азотом. Сверхнизкая температура по сей день оставалась единственным надежным средством, с помощью которого можно было вывести из строя уины. Если башня была большая, как последний раз, они предварительно обкладывали ее по периметру большими брикетами сухого льда. Клубы углекислого газа стелились по земле, доставая едва не до колен. Еще бы пиротехнику да лазерную светоустановку - и было бы точно, как на концерте «KISS». После того как башня рассыпалась, ликвидаторы собирали оставшуюся серую труху в герметично закупоривающиеся, плотные черные пластиковые мешки, еще раз обрабатывали перелопаченную площадь жидким азотом и отбывали восвояси. Тогда и Макарычев снимал оцепление, и взвод отправлялся в расположение части.
        Сержант мог бы рассказать все это Безбородко. Но не стал. Он пока еще не понимал, что вообще хочет услышать от него Лев Феоктистович. А потому решил, что лучше всего точно и коротко отвечать на заданные вопросы.
        - Почему же в этот раз вы нарушили приказ?
        - Я не нарушал приказа.
        - Разве? - прищурился, изображая недоверие, Безбородко.
        - Мне было приказано выставить оцепление, и я сделал это. Мы должны были дождаться ликвидаторов, и мы их дождались. О том, что в зоне оцепления будут расхаживать нашпигованные нанороботами монстры, меня никто не предупреждал. Поэтому мне пришлось действовать по обстоятельствам.
        - Вы могли доложить о случившемся командованию.
        - Что именно? - обозначил усмешку Макарычев. - Что мы нашли возле башни маленькую девочку, которая напала на рядового Муратова, и поэтому нам пришлось ее пристрелить?
        - Можно было начать с того, что это была вовсе не девочка.
        - Девочка, которая не девочка? - Сержант медленно качнул головой из стороны в сторону. - Вы хорошо знаете нашего комбата?
        - Нет. Я только сегодня с ним познакомился.
        - А… Ну так имейте в виду, что это самый прямолинейный и рационально мыслящий человек на Земле, не наделенный даже каплей воображения. Если ему показать картину Кандинского, он, наверное, сойдет с ума. Именно поэтому, как командиру строевой части, ему нет равных. Но только в мирное время. Я битых три часа объяснял ему, что произошло возле башни. За это время мне пришлось написать два десятка объяснительных и рапортов, которые все были изорваны и отправлены в корзину. А рядовой Портной, пристреливший ту самую девчушку, три раза был отправлен на гауптвахту под обещание завтра же отдать его под трибунал и трижды возвращен назад со словами: «Ну, ладно, разберемся, может, все еще не так уж плохо».
        Макарычев глубоко вздохнул и умолк.
        Сорвался.
        Наговорил лишнего.
        Такого, что не следовало бы говорить даже хорошему знакомому. Тем более какому-то там Безбородко. С бородой. Льву Феоктистовичу.
        Вот только как иначе объяснить, почему он начал действовать по собственному усмотрению, не доложив о случившемся командованию?
        Как ни странно, на Безбородко развернутая реплика сержанта произвела самое благоприятное впечатление. Он весело заулыбался и оживленно заерзал на стуле. Казалось, вот-вот - и в ладоши захлопает.
        - Вы замечательно излагаете, Сергей! - сказал Лев Феоктистович и тут же замахал руками. - Нет-нет! Я вовсе не ерничаю! Вы превосходно описали ситуацию!
        В ответ Макарычев сделал скупой жест рукой - мол, ну ладно, будем считать, я рад, что вам понравилось.
        - Ну, хорошо!
        Лев Феоктистович пододвинул поближе лежавшую справа от него толстую синюю папку, аккуратно развязал тесемочки и стал перекладывать находившиеся в ней бумаги.
        - А! Вот! - Безбородко выдернул из папки исписанный от руки листок, радостно посмотрел на Макарычева, взмахнул бумагой в воздухе и хлопнул ее на стол прямо перед изумленным сержантом. - Ваш рапорт?
        - Мой, - не стал отрицать очевидное Макарычев.
        - В нем вы пишете… - Лев Феоктистович прижал указательным пальцем нужную строчку. - «Рядовой Портной выстрелил сразу, как только девочка - скобка - монстр - скобка - попыталась атаковать рядового Муратова». Все верно?
        Макарычев на всякий случай прочитал процитированную строку и, лишь убедившись, что Безбородко ни словом не соврал, кивнул.
        - Да.
        - Чудненько! - Лев Феоктистович выдернул бумагу из-под руки сержанта и спрятал ее в папку. - В связи с этим у меня к вам вопрос. Что значит «попыталась атаковать»?
        - То и значит, - недоумевающе развел руками Макарычев. - Из девчонки полезли щупальца.
        - И вы решили, что это атака?
        - А что еще это могло быть?
        - Что, если попытка контакта?
        - Не знаю, - вынужден был признаться Макарычев. - Может быть…
        - То есть вы не уверены, что это было нападение?
        - Нам всем, всем, кто это видел, показалось, что девчонка ведет себя агрессивно. Хотя… Она не нападала, а пыталась защищаться.
        - Защищаться?.. - Безбородко переплел руки на груди - Ну-ка, ну-ка, очень интересно.
        - К тому моменту, когда девчонка выпустила щупальца, Муратов отвел ее довольно далеко от башни. Возможно, она почувствовала, что скоро пересечет границу информационного поля, а потому начала сопротивляться. Ведь, если я все правильно понимаю, созданные с помощью уинов нанореплики людей не могут существовать вне информационного поля.
        - Верно, - кивнул Безбородко. - Вот только нанореплики знаменитостей, которых можно увидеть за кордоном, не наделены ни разумом, ни свободой воли. Любая из них, не задумываясь, переступила бы черту, отделяющую жизнь от смерти. И умерла бы, не понимая, что происходит, как только составляющие ее уины лишились бы организующего начала. Ваша же девочка принялась активно сопротивляться. Это все равно как если бы куклы из музея восковых фигур побежали на улицу, начнись в здании пожар.
        Не зная, что сказать, сержант пожал плечами.
        - Да, это странно…
        - Более чем! - Лев Феоктистович вскинул указательный палец и посмотрел на Макарычева, как жрец майя на выбранную, наконец-то, жертву. - Выходит, Сергей, ваш солдат выстрелил, не раздумывая?
        Макарычев почувствовал подвох. Безбородко определенно копал. Если не под самого сержанта, так, выходит, под Портного. Что ж, получается, ему стрелочник нужен? Тот, кто за все ответит?
        - Если бы я успел, я и сам выстрелил бы.
        - Серьезно? - вроде как недоверчиво прищурился Лев Феоктистович.
        - Точно, - кивнул сержант и стиснул зубы.
        - А почему?
        - Потому что ясно было, перед нами не человек, а существо из иного мира. Значит - потенциальный враг.
        Лев Феоктистович поднял руку, приложил указательный палец к губам и очень внимательно, как-то совершенно по-новому посмотрел на сержанта.
        - Хороший ответ.
        - Да уж какой есть.
        - Нет, в самом деле хороший.
        Теперь уже сержант смотрел на Безбородко так, будто впервые увидел. Похоже, Лев Феоктистович действительно был искренен.
        - Теперь другой вопрос. Противник атаковал рядового Муратова. Но выстрелил в него Портной. Почему?
        - Почему он выстрелил? - не понял вопроса Макарычев.
        - Нет! - сделал отрицательный жест рукой Лев Феоктистович. - Почему не выстрелил Муратов? У него ведь было оружие?
        - Да, как и у всех.
        - Так почему же, подвергшись нападению, он не стал стрелять?
        Сержант ответил не сразу. Он сначала мысленно прокрутил заново всю ситуацию. Вот Муратов тащит упирающуюся девчонку к машине. Через локоть у него перекинуто сложенное одеяло. Автомат висит на плече. Схватить его, передернуть затвор и нажать на курок - дело двух-трех секунд. Портной стоит чуть в стороне. Его автомат тоже на плече. Правая рука согнута в локте, большой палец засунут под ремень. Рядом с ним Тарья. Они оба смотрят, как Муратов сражается с упрямой девчонкой. Вот сам он, сержант Макарычев, наклоняется, чтобы прикурить от зажигалки, что держит в руке Олег Стецук. Но, не успев затянуться, он услышал выстрел… Нет, сначала что-то коротко и тревожно крикнула Тарья. Он начал поворачиваться, чтобы глянуть, что там случилось. И в этот момент грохнул выстрел. Он успел увидеть, как падает девочка, тело которой оплетено тонкими, блестящими, извивающимися щупальцами. И как в страхе пятится от нее рядовой Муратов… Одеяло он уронил на землю… Но при этом даже не попытался сдернуть автомат с плеча. Почему?.. Прежде Макарычев не задавал себе этот вопрос. И Муратова не спрашивал. Наверное, потому что
ответ казался ему очевидным. И прежде, и теперь.
        - А вы бы не растерялись, если бы у вас на глазах маленькая девочка превратилась в чудовище? - спросил он у Безбородко.
        - Речь не обо мне.
        - И все же?
        - Честно?
        - Хотелось бы.
        - Не знаю. Ситуация действительно необычная, - Лев Феоктистович развел руки в стороны. Он посмотрел сначала на правую ладонь, как будто это была та самая уиновая девочка, о которой шел разговор, потом на левую, как будто это был он сам. - В высшей степени необычная, - сказал он, переведя взгляд на Макарычева.
        - Вот и я о том же, - кивнул тот.
        - Но, посудите сами, Сергей, - Безбородко сначала свел ладони вместе, затем положил перед собой на стол. - Муратов не смог выстрелить в девочку, хотя от этого, быть может, зависела его жизнь. А вот Портной сделал это, не раздумывая, едва почувствовав угрозу.
        - Вы хотите, чтобы я объяснил ситуацию? - спросил Макарычев.
        - Если можете.
        - Муратов видел перед собой девочку. И не смог быстро переключиться, когда она превратилась в чудище. Портной же с самого начала почувствовал что-то неладное.
        - Что именно?
        - Каким образом маленькая девочка оказалась одна в глухом лесу? Если бы она заблудилась, мы бы уже получили сообщение об исчезновении ребенка и вся часть прочесывала бы лес. К тому же Портной обратил внимание на ее босые ноги. Она шла так, будто не чувствовала сосновых иголок, которые должны были колоть ей пятки.
        - То есть вы хотите сказать, что Портной с самого начала видел в девочке врага?
        - Потенциального врага, - уточнил сержант.
        - Интересно! - Лев Феоктистович откинулся на спинку стула. Одну руку он положил себе на плечо, другой обхватил подбородок. - Чрезвычайно интересно!
        - А можно мне вас спросить? - осторожно поинтересовался сержант.
        - Да, пожалуйста! - сделал широкий приглашающий жест рукой Безбородко.
        - Вам известно, что представляла собой та девочка, возле башни?
        - Почему вас это интересует?
        - Подобная ситуация может повториться. И я хочу быть уверен, что поступил правильно.
        - А вы сомневаетесь?
        - Не сомневался до этого разговора.
        - Ага, - Лев Феоктистович снова положил ладони на стол. - Ну, что ж, господин сержант, могу с уверенностью сказать, что вы поступили совершенно правильно. Девочка, которую вы встретили возле башни, была не живым существом. В том смысле слова, как мы его понимаем. Хотя по своей биологической природе она была почти идентична человеку. Разница заключалась лишь в том, что все жизненные функции ее организма выполняли универсальные информационные носители. Благодаря уинам она не испытывала потребности в еде и воде, хотя могла имитировать процесс потребления пищи. Легкие ее функционировали, как у обычного человека, но в случае необходимости она могла бы сколь угодно долго оставаться под водой. Любые повреждения тканей восстанавливались уинами почти мгновенно. Даже выстрел вашего солдата, разнесший ей голову, был не смертелен, поскольку функции, осуществляемые у человека головным мозгом, были перераспределены между заполнявшими организм девочки уинами. То, что уины не стали бороться за жизнь созданного ими существа, объясняется, по всей видимости, тем, что, как вы верно заметили, все происходило на самом
краю накрывавшего башню информационного поля. Еще три-четыре шага в сторону от башни - и существо в любом случае погибло бы. Предвосхищая ваши дальнейшие вопросы, хочу сказать: первое - мы понятия не имеем, для чего башня создала это существо. Второе - мы в своей практике впервые сталкиваемся с подобным. Никогда прежде нам не попадались башни, создающие копии живых существ. Быть может, все дело в том, что у нас в стране информационные башни и все хоть как-то связанные с ними нанотехнологии объявлены вне закона. Вдоль границы выставлен санитарный кордон, предотвращающий прямое проникновение башен на нашу территорию. А те, что прорастают из спор (пути их проникновения на нашу территорию - тема для отдельного разговора), довольно быстро обнаруживаются и оперативно уничтожаются. Видимо, нам просто не попадались башни, достаточно большие, созревшие, чтобы начать плодоносить.
        - А за кордоном?
        - Нам мало что известно о том, что происходит в других странах. Закордонные специалисты уверены, что информационные башни - это чудесный дар жителям Земли, а мы полные идиоты, поскольку не хотим им воспользоваться. Они готовы предоставить нам любую информацию, но специалистов наших к своим башням близко не подпускают. У нас на сей счет особое мнение. Из-за которого всех нас за кордоном считают ретроградами и параноиками. Хотя… - Лев Феоктистович постучал пальцами по столу. Плотное зеленое сукно скрадывало звуки ударов. Безбородко смотрел не на собеседника, а на свои суетящиеся пальцы. Складывалось впечатление, что он сомневается, стоит ли продолжать разговор на начатую тему. Но впечатление это было обманчивым. Лев Феоктистович всего лишь разминал суставы пальцев, которые у него, случалось, ныли. - Нашим коллегам, работающим за кордоном, не раз доводилось сталкиваться с людьми без прошлого, - он бросил взгляд на Макарычева. - Понимаете? Живет себе вполне обычный на первый взгляд человек. Жена или муж. Дети. Однако все попытки разузнать что-либо о его прошлом заканчиваются неудачей. Складывается
впечатление, что в какой-то момент он просто появился из ниоткуда… Мы, понятное дело, догадывались, что тут не обошлось без информационных башен и уинов. Однако были уверены, что созданием рипов - так мы называем суррогатных людей, - занимаются все-таки люди. Реальные. Зачем, почему - это уже другие вопросы. То, что нам стало известно благодаря вам, господин сержант, заставляет совершенно по-новому взглянуть на ситуацию. Если раньше мы лишь предполагали, что появление информационных башен может оказаться началом вторжения на Землю, то теперь…
        Лев Феоктистович оставил фразу незаконченной. Из-за чего она стала казаться еще более зловещей.
        - Вторжение? - тихо повторил Макарычев. - Как в кино?
        - Нет, - улыбнувшись, покачал головой Безбородко - Как в жизни.
        - Почему тогда об этом никто не говорит?
        - Разве? - недоумевающе вскинул брови Лев Феоктистович. - А о чем же мы тогда сейчас с вами разговариваем?
        - Я имел в виду не это. Почему об угрозе вторжения не говорят на правительственном, на государственном уровне? Почему молчат СМИ? Я даже в Интернете ничего об этом не читал. Хотя тема информационных нанотехнологий там обсуждается активно.
        - О, друг мой! О былых заслугах Интернета в области оперативного распространения достоверной информации можете забыть. Сеть давно уже находится под контролем уинов. Любой мало-мальски мощный сервер генерирует информационное поле. Недостаточно сильное для того, чтобы вокруг него начали расти информационные башни, но уины чувствуют себя в нем вполне вольготно. Не могу сказать, насколько эффективно они фильтруют и корректируют проходящую через сервер информацию, но в том, что процесс этот идет, нет никаких сомнений.
        - А почему молчит власть?
        - Власть - это особая песня, - Безбородко усмехнулся так, будто вспомнил бородатый, всем отлично известный, но все равно очень смешной анекдот. - И еще одна тема для отдельного разговора, - добавил он чуть более серьезно. - В двух словах: очень непросто убедить человека в том, что то, что лично ему кажется благом, на самом деле может представлять угрозу для всего человечества. Вот вы, к примеру, господин сержант, хотели бы иметь собственную машину?
        - Нет, - уверенно отказался от щедрого предложения Макарычев.
        - Серьезно? - удивился Безбородко. - Я думал, все мечтают о машине.
        - Я не умею водить.
        - Так можно научиться.
        - Не хочу.
        - Ну, ладно, а что бы вы хотели?
        - Просто так? Задаром?
        - Ну… - Лев Феоктистович чуть поморщился и покрутил кистью руки. - Почти.
        - Хорошую акустическую систему «пять-один».
        - Ну, так вот, представьте, что для того, чтобы получить эту самую акустическую систему, вам достаточно щелкнуть пальцами.
        - И все? - недоверчиво прищурился Макарычев.
        - Еще вам необходимо иметь определенное число универсальных информационных носителей, которые за кордоном используются в качестве общепризнанной валюты. Уже и у нас открылись обменные пункты. Двенадцать уинов за рубль. Уины циркулируют у человека в крови, плавают в цитоплазме клеток, а когда нужно за что-то расплатиться, они изымаются через особый дозатор. В виде перстня, - Лев Феоктистович почему-то показал сержанту средний палец, на котором никакого кольца не было. - Процедура чрезвычайно проста и совершенно безболезненна.
        - И все? - снова спросил Макарычев.
        - Ну, да, - уверенно кивнул Безбородко. - После этого предмет вашей мечты материализуется буквально из воздуха, и вы можете свободно им пользоваться. В зоне единого информационного пространства, разумеется. Вам бы хотелось воспользоваться такой возможностью?
        - А в чем подвох? - подумав, спросил Макарычев.
        Безбородко чуть подался вперед, положил локоть на стол и понизил голос до доверительного полушепота.
        - В том, что никто не имеет понятия, как все это работает. Представьте себе ситуацию - информационное поле исчезло.
        Макарычев представил. Усмехнулся.
        - Здорово. Закордонники останутся с голым задом.
        - Вот именно, - кивнул Лев Феоктистович. - Голые, голодные и злые. И что они сделают?
        - Ломанутся к нам.
        - Точно! - хлопнул ладонью по столу Безбородко. - Потому что Россия осталась единственной страной, не присоединившейся к единому информационному пространству.
        - Еще Ватикан, - напомнил Макарычев.
        - Официально Ватикан отказался присоединяться к единому информационному пространству, но вокруг него так много информационных башен, что практически вся территория оплота католицизма покрыта информационным полем. Люди, живущие в едином информационном пространстве, чувствуют себя добрыми волшебниками, способными создать все, что угодно, одним мановением руки. И наши, глядя на них, тоже хотят так жить. В самом деле! - Безбородко откинулся на спинку стула и широко развел руки в стороны. - Чем мы хуже?
        - Я не понял, - покачал головой сержант. - Вы меня агитируете за информационные башни или против них?
        - Я вас не агитирую, дружище, - улыбнулся Безбородко. - Я пытаюсь вас понять.
        - А-а… - медленно кивнул сержант.
        Безбородко в ответ только подмигнул ему. Но ничего не сказал.
        В кабинете командира части воцарилась тишина. Луч света, продравшись сквозь щель в закрывающих окна темно-фиолетовых портьерах, упал на портрет президента. И сержанту Макарычеву показалось, что и президент подмигнул ему. Странно. Что президенту-то от него нужно? Чтобы грядущие выборы не проспал? Не проспит - дневальный разбудит.
        - Давайте вернемся к тому, что случилось вчера, - напомнил о своем присутствии Безбородко.
        Сержант жестом дал понять, что ничего не имеет против.
        - Так, значит, узнав о том, что ликвидаторы задерживаются, вы решили самостоятельно исследовать башню?
        - Нет, - едва заметно улыбнулся Макарычев. - Узнав, что ликвидаторы где-то капитально застряли, я решил выяснить, каким образом девочка выбралась из башни. Потому что откуда ей еще было взяться?
        - Логично, - согласился Лев Феоктистович.
        Глава 3
        Сержант Макарычев подошел к башне и осторожно, будто боясь испачкаться, а то и заразу какую подцепить, коснулся ее кончиками пальцев. Поверхность башни оказалась идеально ровной и чуть теплой на ощупь. Ну, то, что теплая, неудивительно - могла на солнце нагреться. Странным казалось то, что абсолютно ровная поверхность выглядела так, будто была собрана из мириад крошечных шариков. Оптический, понимаешь, обман. Причем слово «обман» - ключевое.
        Макарычев похлопал по башне ладонью. Щелкнул ногтем. Необычное покрытие будто проглатывало звуки.
        - Может, садануть чем, - уже в который раз предложил Стецук.
        - Садани, - не стал возражать Макарычев.
        - О, я сейчас!
        Стецук довольно улыбнулся - ему давно уже хотелось как следует стукнуть по башне - и побежал к машине за инструментами.
        К тому времени, когда он вернулся, сержант обошел башню вокруг. Поверхность везде была совершенно однородной. Ну, или, по крайней мере, казалась такой. И как, спрашивается, к эдакому подступиться?
        - Не поможет, - покачала головой Тарья, когда Стецук обеими руками взялся за рукоятку тяжелой кувалды.
        - А мы поглядим, - ефрейтор закинул кувалду на плечо.
        - Зачем Герасим с собой эту дуру возит? - спросил Портной.
        Имея в виду, понятное дело, кувалду.
        - Так, на всякий случай… Он у нас вообще парень запасливый.
        Стецук широко размахнулся и, тяжко охнув, саданул-таки кувалдой по башне.
        В том месте, куда пришелся удар, образовалась вмятина. Приличная такая вмятина, размером с кулак и сантиметра два глубиной. Но, прежде чем ефрейтор успел в другой раз поднять кувалду, вмятина затянулась. Как будто и не было ее.
        - Вот же зараза!
        Стецук еще раз, уже с досадой, ударил кувалдой по башне.
        Результат оказался тот же.
        - Ну, ладно!
        Ефрейтор не собирался так просто сдаваться. Он взялся за топор.
        С топором дело пошло веселее. Широкое лезвие легко входило в кажущийся податливым материал, столь же легко выходило, а махать топором все ж не так утомительно, как кувалдой. Да и опыт в этом деле у Стецука какой-никакой, а имелся.
        За десять минут ефрейтор прорубил щель, в которую могла войти ладонь. Но, стоило только ему остановиться, чтобы перекурить, как щель на глазах стала затягиваться.
        - Ах ты, падаль смердящая!..
        Стецук снова ухватился за топорище, явно намереваясь доказать превосходство тупой силы над изощренным разумом.
        - Хватит, - махнул рукой Макарычев. - Оставь!
        Он едва не силой вырвал топор из рук будто взбеленившегося ефрейтора.
        - Нужно действовать иначе, - сказала Тарья.
        Девушка стояла, сложив руки на груди, и смотрела на ефрейтора с насмешкой - Стецук забавлял ее.
        - Как? - спросил Портной.
        - Я знаю! - Стецук дернул с плеча автомат.
        - Только попробуй! - пригрозил ему сержант.
        - За патроны сам отчитаюсь!
        - А я тебе ща сам по лбу дам!
        Недовольно что-то ворча себе под нос, ефрейтор повесил автомат на плечо и полез в карман за сигаретами.
        Словно примеряясь, сержант похлопал по башне ладонью и, запрокинув голову, посмотрел на распарывающий голубизну неба шпиль.
        - Башня состоит из намертво вцепившихся друг в друга нанороботов, - задумчиво произнес он.
        - Ну, можно и так сказать, - подумав, согласилась Тарья. - Хотя обычно их называют уинами.
        - У людей за кордоном уины живут в организме.
        - Вряд ли правомерно говорить «живут», когда речь идет о небиологических объектах.
        - Как же тогда говорить? - покосился на виртуальную девушку сержант. - Существуют?
        - Скажи просто - «находятся», - предложила Тарья. - Это своего рода симбиоз.
        - Находятся, живут - какая разница, - недовольно поморщился Макарычев. - Главное - они имеют сродство с человеческим организмом.
        - Несомненно, - согласилась Тарья.
        - Девчонка была под завязку набита уинами.
        - И что с того? - непонимающе пожал плечами Стецук.
        Тарья, похоже, тоже не понимала, к чему клонит Макарычев. Однако в отличие от ефрейтора она не собиралась вот так просто в этом признаваться.
        - У башни должна быть система опознания «свой-чужой»… - Макарычев попытался ковырнуть покрытие башни ногтем, но у него ничего не вышло - ноготь просто скользнул по гладкой, как отполированной, поверхности. - Которую мы и должны обмануть.
        - То есть ты хочешь, чтобы башня сама открыла перед тобой дверь? - уточнил на всякий случай Стецук.
        - Точно, - кивнул Макарычев. - Сам посуди. Уины воспринимают человеческое тело как естественную для себя среду обитания. Они умеют создавать копии, практически неотличимые от живых людей. Значит, по идее, любого из нас они могут принять за своего.
        - У нас внутри нет уинов, - заметил Стецук.
        - Думаю, это не существенно, - возразила Тарья. - Возле башни напряжение информационного поля должно быть достаточно велико для того, чтобы скрыть информационные лакуны, которые мы собой представляем.
        - А оно, это поле, - двумя сложенными вместе пальцами ефрейтор Стецук постучал себя по виску, - для мозгов не вредно?
        - Для твоих - нет, - усмехнулся сержант.
        - Для того чтобы ответить на этот вопрос, необходимо длительное наблюдение за большой группой подопытных, регулярно подвергающихся воздействию информационного поля, - более развернуто ответила на вопрос ефрейтора Тарья.
        - Спасибо, энциклопедичная ты наша, - недовольно буркнул в ответ Стецук. - Я вот тоже сейчас подвергаюсь…
        Ефрейтор вытряхнул из пачки сигарету и зажал ее зубами.
        - А ведь верно! - молчавший все это время Портной едва не хлопнул в ладоши, когда понял, что нашел ответ на главный вопрос. Ну, или, во всяком случае, подошел очень близко к решению. - Мозг! Наш мозг! - Сложив два пальца, указательный и средний, боец сначала показал их сержанту, а затем повторил жест ефрейтора - постучал себя по виску. - Вот что отличает нас от нанореплик. У созданных башней кукол функции мозга выполняют заполнившие весь их организм уины! Поскольку они всего лишь полифункциональные нанороботы, информационное поле необходимо им для постоянного обмена информацией с башней. Именно поэтому они погибают, оказавшись вне зоны покрытия информационного поля. Значит, для того чтобы обмануть систему башни «свой-чужой», нужно только отключить мозг!
        Стецук ухватил за рукоятку стоявшую у основания башни кувалду и легонько качнул ею из стороны в сторону.
        - Тебе прямо сейчас отключить?
        Портной обиженно нахмурился.
        - Дурак ты, ефрейтор, - Макарычев плюнул под ноги и растер плевок сапогом. - Парень дело говорит.
        - Да ну? - с деланым удивлением округлил глаза Стецук. - Мозги, сержант, это тебе не торшер, чтобы по желанию включать и выключать. Чтобы выключить мозги, существует только один способ. Надежный, проверенный веками, - ефрейтор хохотнул и чуть сильнее качнул кувалду.
        - Достаточно всего лишь ни о чем не думать, - вставил Портной.
        - А я так не умею, - Стецук дернул головой из стороны в сторону. - У меня все время какие-нибудь мысли в голове крутятся.
        - А голосов чужих не слышишь? - с серьезным видом поинтересовалась Тарья.
        - Нет, - так же серьезно ответил Стецук. - Хотя, честно говоря, я особенно-то и не прислушиваюсь.
        - Я могу попробовать, - предложил Портной.
        - Что именно? - не понял сержант.
        - Могу попытаться убедить башню в том, что я свой… Ну, в смысле, нанокопия.
        - И она пустит тебя внутрь?
        - Не знаю, - пожал плечами солдат. - Но если нет других вариантов…
        Других вариантов не было. Если не считать того, что предложил Стецук - облить башню бензином, поджечь, а потом всем разом помочиться на нее, чтобы от перепада температур покрытие треснуло. Выслушав предложение ефрейтора, Макарычев снисходительно похлопал его по плечу - ничего, мол, всякое бывает, - и они вместе отошли в сторону.
        Оставшись один, Портной плотно прижал ладони к поверхности башни, закрыл глаза и прислушался к собственным ощущениям. Шестое чувство не открылось. Интуиция тоже молчала. Грустно вздохнув, Портной с боков прикрыл ладонями глаза от солнца и подался вперед, так, что едва не коснулся носом серебристой поверхности. Напрягая зрение, он пытался хоть что-то рассмотреть в глубине странной зеркальной глади, не отражающей ничего, даже солнечных лучей.
        - Молится он там, что ли? - шепотом спросил у Макарычева Стецук.
        Сержант молча пожал плечами.
        Портной еще раз вздохнул, более протяжно, и сделал шаг назад.
        Михаил любил читать умные книжки, хотя и далеко не все в них понимал, поэтому он был уверен, что сама по себе идея с молчащим мозгом совсем неплоха. Вот только никогда прежде ему не приходилось заниматься ничем подобным. Поэтому и рассчитывать он мог только на удачу или счастливый случай. Зачем он вообще за это взялся? Трудно сказать. Порой люди совершают очень странные, абсолютно необдуманные поступки. Особенно когда хотят произвести на кого-то впечатление.
        Но, сказавши «А», нужно говорить и «Б». Портной сел на устилающие землю сухие сосновые иголки. Положил автомат справа от себя. Скрестил ноги. Ладонями погладил коленки. Возникшая позади него Тарья положила руки солдату на плечи. Поверх черных погон. И - замерла. Будто жена Лота, уставившаяся туда, куда ей не полагалось смотреть.
        - Она тебе никого не напоминает? - тихо спросил у сержанта ефрейтор.
        - Тарья?
        - Ага.
        - Да вроде… нет.
        - А я вот все голову ломаю, где я ее мог видеть?
        - Так спроси у Портного.
        - Не, - качнул головой ефрейтор. - Так будет неправильно. Не по-спортивному. Я должен сам вспомнить.
        Макарычев искоса глянул на ефрейтора и усмехнулся.
        - Что? - удивился тот.
        - Вот потому-то ты и не можешь свой мозг отключить, что он у тебя захламлен черт знает чем.
        - Ну и пусть, - дернул плечом Стецук. И с вызовом вскинул маленький, с умилительной детской ямочкой подбородок. - А мне так нравится!
        Он достал пачку сигарет и протянул Макарычеву. Сержант сделал отрицательный жест рукой. Стецук закурил, выпустил вверх тонкую струйку дыма и посмотрел на спину Портного, все так же неподвижно сидящего в шаге от башни.
        - И сколько мы будем ждать?
        - Ты куда-то торопишься?
        - Нет. Но идея с бензином все же кажется мне…
        Стецук не успел до конца развить оригинальную мысль.
        По зеркальной поверхности башни словно легкая рябь пробежала. Как будто воздух над раскаленными углями колыхнулся. И точно напротив того места, где сидел Портной.
        Так продолжалось секунд сорок. Затем на стене башни явственно проступила полукруглая вмятина, начинающаяся от земли и поднимающаяся на полтора метра вверх, как будто ефрейтор Стецук долго и упорно колотил здесь по стенке кувалдой.
        - Ну, ни фига себе! - удивленно произнес Стецук и, наклонившись назад, оперся на рукоятку кувалды, которую зачем-то прихватил с собой. - Я думал, у Михи ничего не выйдет!
        - Головой нужно работать, ефрейтор, - усмехнулся Макарычев. - Головой!
        Наблюдая за изменениями, происходящими с внешним покрытием башни, Портной никак не мог отделаться от чувства, что он не имеет к этому никакого отношения. Он всего лишь сидел на земле, добросовестно буравил взглядом серебристую поверхность и старался ни о чем не думать. Еще он пытался мысленно окружать себя бледно-голубой с зеленоватыми разводами сферой умиротворенности и покоя - так советовал автор брошюры по аутотренингу, которую Михаил недавно читал. Получалось у него это или нет, сам Портной не понимал. Вернее, ему казалось, что получается. Но это было глубоко субъективное мнение, зиждящееся на подспудном стремлении самоутвердиться. Об этом он смутно догадывался. Тарья молчала. Хотя Портной ощущал ее присутствие за спиной. Должно быть, она не хотела ему мешать. Да и что она, собственно, могла сказать?
        Тем временем полукруглое углубление на поверхности башни сделалось более выраженным.
        Выше стропила, плотники…
        На его месте вполне могла находиться дверь, через которую жокей прошел бы, не пригибаясь.
        Выше стропила, плотники, входит муж, Ахиллесу подобный…
        Портной вовремя поймал выскользнувший из подсознания обрывок стихотворения, смял его в комок и забросил назад. Получилось удачно. Портной даже забыл, чьи это стихи и когда он успел их запомнить.
        Но еще быстрее, чем он успел это сделать, проход в башню открылся. Участок стены, намеченный образовавшимся углублением, исчез, будто распался на атомы под воздействием неведомой силы. Пригнув голову, из прохода вышел мужчина. Не Ахиллес, конечно, но голубоглазый блондин вполне атлетического телосложения. Каждая мышца его тела была настолько четко прорисована, будто ее сотворил резец гениального скульптора. Это было бы заметно, даже если бы блондин был одет в облегающий спортивный костюм. Ну а поскольку он был совершенно голый, можно было по достоинству оценить все его размеры и формы.
        Выйдя из башни, блондин остановился и посмотрел на Портного пустым, абсолютно ничего не выражающим взглядом. Глаза его были похожи на цветные камешки, что некогда вставляли на место глаз в похоронные маски индейцы майя.
        - Здорoво, - произнес негромко Портной, поднимаясь на ноги.
        Он не ждал ответа - но нужно было как-то замять неловкую паузу. А, встав, Портной, долго не раздумывая, с размаху засадил блондинистому культуристу прикладом в живот. Хотел было ниже, да в последний момент передумал - неспортивно как-то. Блондин поступил так, как и полагается нормальному человеку в подобной ситуации, - стиснул зубы, обхватил живот руками и согнулся в поясе пополам. Вот только не издал при этом ни звука. Ну, а Портной, на всякий случай, дал ему еще прикладом по затылку. Блондин упал на колени, ткнулся лбом в землю. Но тут же стал подниматься.
        Вот так уже нормальные люди не поступают.
        Обойдя культуриста, Портной занял место в полукруглом проходе и передернул затвор автомата. Ему почему-то даже не пришло в голову приказать блондину лечь. Он просто решил, что, как только этот нудист встанет в полный рост, он выстрелит ему в спину. Между лопаток. Так, чтобы позвонки вдрызг.
        С боевым кличем, а может быть, воплем, но все равно очень воодушевленным, из кустов вылетел Стецук. Он бежал, раскручивая над головой кувалду, да так быстро, что Макарычев не мог за ним угнаться. Подбежав к блондину, ефрейтор со всего размаха саданул ему кувалдой в грудь. Блондин отлетел к башне и распластался по серебристой стенке, раскинув в стороны руки. Второй удар кувалды в висок опрокинул его на землю.
        - Хватит! - подбежавший сержант схватил Стецука за руку, когда тот уже заносил «оружие», чтобы превратить голову чужака в блин.
        Тяжело выдохнув, ефрейтор опустил кувалду.
        Блондин лежал, уткнувшись лицом в сухие иголки. Совсем как мертвец. Но что-то в нем, в положении его тела по-прежнему настораживало Портного. Быть может, то, что мышцы на теле культуриста, как и прежде, рельефно вырисовывались? Или то, что на нем не было даже капли крови? Хотя ежели тебе по башке со всей дури врежут кувалдой…
        - Вам чего здесь нужно? - недовольно прикрикнул сержант на солдат, покинувших свои посты в оцеплении ради того, чтобы посмотреть, чего это так разорался Стецук. - А ну, по местам!
        Здоровенный голый мужик, над которым с кувалдой в руках стоит ефрейтор, - зрелище то еще! Понятное дело, бойцам хотелось получить какие-то объяснения. Однако сержант явно не имел намерения комментировать происходящее, поэтому бойцы медленно, неохотно начали расходиться по постам.
        - Ты маньяк, Стецук, - беззлобно выговорил ефрейтору Макарычев.
        - Я? - обиженно ткнул себя пальцем в грудь Стецук. - Да я - искоренитель нечисти!
        - Дай сигарету, Ван Хелсинг, - щелкнул пальцами сержант.
        Стецук протянул сержанту пачку.
        - Чо делать-то с ним будем? - кивнул он на блондина.
        Сержант выпустил тонкую струйку дыма и задумчиво посмотрел на разлегшегося на земле чужака.
        - А он ведь не сдулся, как девчонка.
        - Потому что он находится в зоне информационного поля, - ответила ему Тарья. - Следовательно - все еще жив.
        И, словно в ответ на ее слова, блондин неожиданно быстро оперся руками о землю, поднялся на корточки и упруго отпрыгнул к стене.
        - А ну, стой, зараза! - ткнул в чужака стволом автомата сержант.
        Блондин сидел на корточках и настороженно смотрел на окруживших его людей.
        - По-моему, он не понимает, - сказал Портной.
        - Вот ща дам кувалдой-то по башке, враз все поймет, - Стецук подкинул кувалду в руках.
        - Его невозможно убить иначе как вытащив за пределы информационного поля? - спросил у Тарьи сержант.
        - Не знаю, - девушка едва заметно улыбнулась. - Мне не приходилось заниматься этим прежде.
        - Ну, все когда-нибудь приходится делать в первый раз.
        Стецук вроде как с сочувствием даже посмотрел на испуганно вжавшегося в стену башни блондина и, кинув кувалду на плечо, принял боевую стойку.
        - А боль он чувствует?
        - Он вообще-то похож на полного идиота, который ничего не понимает и ничего не чувствует.
        - Странно, девочка-то казалась вполне нормальной.
        - Только не разговаривала.
        - А, может, дадим ему еще раз по башке, свяжем и оттащим туда, где из девчонки черви полезли? - предложил самое простое и разумное, на его взгляд, решение Стецук.
        Сержант в задумчивости почесал висок пальцем. В принципе, предложение Стецука было не лишено смысла. Черт его знает, на что способен этот голый здоровяк?..
        - Нельзя, - Портной указал на проход у себя за спиной.
        - Думаешь, проход все еще открыт, потому что он здесь? - кивнул на нудиста Макарычев.
        - Может быть, да, может быть, нет, - Портной пожал плечами. - Я не знаю. Но мне кажется, лучше пока все оставить как есть.
        - Муратов! - рявкнул во всю глотку сержант. И еще, на всякий случай, свистнул в два пальца. - Тащи сюда два фонаря! - махнул он рукой появившемуся в просвете между деревьями солдату. - Большие, те, что на ремнях! Живо!
        - Ты чо, серьезно собираешься туда лезть? - взглядом указал на темный проход Стецук.
        - Ага, - коротко кивнул Макарычев. - Портной, пойдешь со мной.
        Решив, что это вопрос, а не приказ, рядовой тут же согласился.
        - Пойду!
        - А чего ты так радуешься? - недовольно посмотрел на бойца ефрейтор.
        - Да так, - смутился парень. - Интересно…
        - Интересно ему, - усмехнулся Стецук. И перевел взгляд на нудиста. - А тебе как, интересно, дурилка картонная?
        Глядя ефрейтору в глаза, блондин медленно поднял левую руку и припечатал ладонь ко лбу. Будто комара прихлопнул.
        - Чего это он? - непонимающе сдвинул брови Стецук.
        - Пытается наладить контакт, - ответил Макарычев.
        Забрав у мухой обернувшегося Муратова два больших аккумуляторных фонаря в пластиковых водонепроницаемых корпусах, сержант один кинул Портному, другой повесил себе на шею.
        - Тебе б все шутки шутить, - недовольно скривился Стецук. - А что мне с этим уродом делать?
        - Попробуй научить его говорить, - предложила Тарья. Поймав осуждающий взгляд ефрейтора, она добавила: - Я серьезно. Странно, что нанореплики не могут разговаривать.
        - Может, им не о чем с нами говорить? - предположил Портной.
        - Как это? - не понял Стецук.
        - Ну… Нет общего предмета для обсуждения.
        - Ща я найду ему предмет, - посмотрев на культуриста, многообещающе осклабился ефрейтор. - А то вылез, понимаешь, тут голый…
        - Вот только не увлекайся, Стецук! - пригрозил Макарычев. - А то останемся мы с Портным, по твоей милости, в башне.
        - Слушай, Серег, а что, если правда дверь закроется? - с опаской посмотрел на темный проход ефрейтор. - Может, не в этом голом дураке дело-то?
        - Может, и не в нем, - поправил на плече ремень автомата Макарычев. - Тогда скажешь ликвидаторам, чтобы не особо усердствовали, когда башню сносить станут… Пошли, Портной!
        Сержант щелкнул выключателем фонариков и, пригнув голову, заглянул в ведущий в недра башни проход.
        Сначала он ничего не увидел. Луч фонарика будто скользил по поверхности темной, густой, маслянистой жидкости, частично отражаясь от нее, частично растворяясь в глубине.
        - Это столб, - тихо произнес рядом с ним Портной.
        - Что? - не понял Макарычев. - Какой еще столб?
        - Центральный.
        Портной посветил фонариком в сторону. Отмерив небольшой участок пустоты, луч лег на матово-серебристую, будто рифленую стену. В центре полой башни, пронзая ее насквозь, от основания до самой верхней точки, возвышался столб. Черный, будто вырезанный из тщательно и умело отшлифованного камня. В том месте, где был открыт проход, столб имел примерно два обхвата в толщину. По всей видимости, он являлся главной несущей опорой конструкции башни. Дополнял ее широкий пандус, закручивающийся спиралью вокруг центрального столба. Сглаженные углы, округлые поверхности и покатый пол рождали удивительную иллюзию - будто ты оказался внутри раковины. Ну а поскольку трудно было вообразить столь огромную раковину, казалось, что ты сделался неожиданно маленьким.
        - Я думал, здесь будет интереснее, - произнес разочарованно Портной. Эффект нахождения внутри раковины не произвел на него впечатления. - А может быть, страньше… Какие-нибудь приборы, оборудование…
        - Башня сама по себе является таким большим, странным прибором, - вскинула руки Тарья. - И мы даже представить себе не можем, на что способен этот прибор.
        Держа в одной руке фонарь, другой придерживая автомат за рукоятку, сержант Макарычев начал медленно спускаться вниз.
        - А почему мы идем вниз, а не наверх? - поинтересовался Портной.
        - Не знаю, - честно признался сержант.
        - Все верно, - пришла ему на помощь Тарья. - Башня растет от основания вверх. А не наоборот.
        - Ну и что? - не понял Портной.
        - Самые старые ее конструкции находятся внизу.
        - Ну и что? - повторил свой вопрос Портной.
        - Мы что ищем? - недовольно посмотрела на него Тарья.
        - Не знаю, - пожал плечами солдат.
        - Сержант?..
        - Да ничего мы не ищем, - ответил Макарычев. - Просто так заглянули. В смысле, посмотреть, что тут к чему.
        - Вот! - Тарья подняла палец с таким видом, будто сержант сказал именно то, что она ожидала услышать. - А осмотр нужно начинать откуда?
        - Откуда? - спросил Портной.
        - С начала экспозиции, - тяжело вздохнула девушка.
        - Как глубоко вниз мы уже спустились? - непонятно кому задал вопрос Макарычев.
        - Метров на пять? - предположил Портной.
        Тарья насмешливо фыркнула.
        - Можно точно посчитать, если знаешь глубину одного витка.
        - А ты знаешь?
        - Знаю.
        - И сколько же?
        - Восемь с небольшим.
        - Я почти угадал.
        - Угадал? Да ты ошибся почти на восемьдесят процентов!
        - Не о том речь! - положил конец их спору Макарычев. - Других башен поблизости нет. Верно? Значит, эта выросла из споры.
        - Конечно, - не стала спорить Тарья.
        - Каким образом спора могла оказаться на более чем десятиметровой глубине?
        - Могу с ходу предложить пару-тройку вариантов ответа на этот вопрос. Но сразу предупреждаю: все они довольно глупые. Какой смысл зарывать спору, если достаточно просто бросить ее на землю? Найти ее все равно невозможно, пока она не пойдет в рост.
        - Вот именно! - щелкнул пальцами Макарычев. - Выходит, башня росла в двух направлениях, - сержант направил луч фонарика сначала вверх, затем вниз. - Одновременно.
        - Значит, в землю она уходит так же глубоко, как и в небо? - Портной представил себе такую картину - гигантская игла, пронзающая Землю, - и ему сделалось несколько не по себе. - И мы что, до самого низа будем спускаться?
        - Не дрейфь, Миха, - усмехнулся Макарычев. - Мне и самому страшновато.
        - Тогда, может, вернемся? - первой проявила благоразумие Тарья.
        - Я разве сказал, что мне неинтересно?
        - Мы ничего здесь не найдем, - покачал головой Портной. - Ничего… Это все равно что, оказавшись внутри гигантского транзистора, пытаться понять, как он работает.
        - Хорошее сравнение, - одобрительно хмыкнул сержант. - Сам придумал?
        - Ага.
        Луч фонарика, что держал в руке Портной, лениво и безучастно скользивший по кажущейся чуть шероховатой - только кажущейся! - а на самом деле гладкой, как стекло, стенке, неожиданно провалился в темноту.
        - Вот оно!
        Поудобнее перехватив автомат, Макарычев осторожно приблизился к небольшому округлому проходу, прорезающему стену башни. Чтобы заглянуть в него, сержанту пришлось присесть на корточки. Луч фонарика скользнул по гладким стенам и растворился в темноте. Проход имел идеально круглое сечение. Чтобы забраться в него, нужно было встать на четвереньки.
        - Нам туда не надо, - уверенно тряхнула головой Тарья.
        - Откуда ты знаешь?
        Макарычев сунул руку в проход и провел ладонью по стене. Холодно, гладко и сухо.
        - Я так полагаю, что это ус.
        - Ус? Какой еще ус?
        - Башни размножаются при помощи спор или усов. Как клубника. Созревшая башня выпускает длинный отвод, на конце которого начинает расти новая башня. Такой ус может вытянуться до километра в длину. Именно поэтому Россия создала по всему периметру своей границы защитный кордон - полосу перепаханной земли шириной в километр. Как только ус наружу высовывается, его тут же прижигают жидким азотом.
        Портной тоже заглянул в проход. Ради любопытства. Хотя там и нечего было смотреть, зато потом можно будет рассказывать, как заглядывал в ус информационной башни. Кто еще таким похвалиться может?
        - А почему он полый? - спросил Портной.
        - Наверное, так и должно быть, - Макарычев повесил автомат на плечо и с озадаченным видом поскреб в затылке. - Если подумать, мы ведь ничего толком об этих башнях не знаем.
        - Во многом знании много печали, - глубокомысленно изрекла Тарья.
        - Ну, точно, - криво усмехнулся Макарычев. - Самое время начать вспоминать замшелые библейские афоризмы.
        - А что? - удивленно вскинула бровь Тарья. - По-моему, хорошо сказано. И главное - к месту.
        - Екклесиаст - он всегда к месту.
        Двумя витками ниже того места, где от основания башни отходил полый ус, стены неожиданно разошлись в стороны, а пол сделался почти ровным. Секция башни, в которой оказались любители необычного и странного, была похожа на небольшой круглый зал. Пустой, погруженный во тьму. На другом конце зала имелся спуск, ведущий на еще более низкие уровни. Но, проведя лучом фонарика по стенам, Макарычев понял, что дальше идти не за чем. Они нашли то, что искали.
        С десяток больших округлых вздутий, похожих на полуспущенные пузыри из очень плотной резины, лепились к стене зала подальше от входа. Свернувшись зародышем, в таком пузыре вполне мог уместиться взрослый человек. Портному даже показалось, что стенки некоторых пузырей слегка вздымаются и снова опадают. Хотя не исключено, что это была всего лишь игра обостренного воображения и света на неровной поверхности.
        - Инкубатор, - полушепотом произнесла Тарья.
        - А я думал, уины могут все, что угодно, создать буквально из воздуха, - сказал Портной.
        - Ну, человек - это тебе не компьютер даже, - ответил Макарычев. - Тут, наверное, требуется время, чтобы все как надо собрать, скомпоновать и отладить.
        - А, может быть, они там, - Тарья кивнула на пузыри, - просто ждут своей очереди.
        - Зачем они вообще нужны?
        - Пятая колонна, - процедил сквозь зубы Макарычев.
        А про себя подумал, что надо было взять у Стецука сигареты. Курить, непонятно с чего вдруг, захотелось нестерпимо.
        - Чего? - не понял Портной.
        - Эти существа, созданные башней, интегрируются в наше общество и живут, как самые обыкновенные люди. До тех пор, пока не придет время.
        - И что тогда?
        - Не знаю.
        - Это начало вторжения, - уверенно заявила Тарья. - Нам подсунули бомбу замедленного действия в красивой конфетной обертке. Глупым кажется отказаться, когда предлагают счастье для всех и задаром. Правда же?
        - Мне лично никто ничего не предлагал, - мрачно буркнул Портной.
        - А ты кончай башни-то ломать, - усмехнулась Тарья.
        - У меня эта первая, - смущенно ответил Портной.
        - Ну, так и не бери грех на душу, - все так же с усмешкой продолжала девушка. - Чем тебе эта башня мешает?
        - У нас приказ, - ища поддержки, Портной посмотрел на сержанта.
        - Да не в приказе дело, - тяжело вздохнув, Макарычев вытянул из ножен широкий штык-нож. - Пойдем, глянем, что там, в этих пузырях. А то гадаем тут…
        Сержант подошел к ближайшему вздутию на стене и точным коротким ударом снизу вогнал в него нож. Лезвие почти по рукоятку вошло в пузырь. Сержант обеими руками перехватил рукоятку ножа, пошире расставил ноги и потянул ее вверх. Лезвие продвигалось вперед медленно, будто взрезало не очень прочную, но чрезвычайно вязкую, слипающуюся на разрезе субстанцию. Но, слипаясь, разрез все-таки не срастался заново.
        Прорезав сантиметров тридцать, Макарычев навалился на рукоятку ножа, стараясь повернуть лезвие и расширить разрез. Одновременно он уперся в нижний край разреза каблуком и как следует надавил. Внутри пузыря что-то не то чмокнуло, не то квакнуло, и сразу несколькими тонкими струйками из разреза начала сочиться вязкая, маслянистая жидкость.
        - Помоги! - крикнул сержант Портному.
        Положив фонари и автомат на пол, Портной подбежал к пузырю с другой стороны, просунул в разрез пальцы, ухватился за край и потянул на себя. Материал под пальцами на ощупь больше всего походил на плотную резину, только очень гладкую, без малейших шероховатостей и зазоринок. Настолько гладкую, что поначалу Портной не мог действовать во всю силу - пальцы соскальзывали. Но, приспособившись, он потянул как следует.
        Разрез сделался шире. Но вязкая жидкость из него больше не текла. Та же, что вытекла, разлилась под ногами широкой лужей с неровными краями и источала кисло-сладкий запах. Портной поначалу никак не мог понять, что же напоминает ему этот запах. И вдруг догадался - это же запах кетчупа! Или он ошибся?
        Портной собрался уже было спросить, что думает по этому поводу сержант, но не успел. Оболочка пузыря лопнула сверху донизу, край, за который тянул Портной, отошел в сторону, и в пахнущую кетчупом лужу упал влажный, бесформенный, шевелящийся комок.
        Портной отскочил назад, подхватил с пола фонарь и осветил им то, что лежало на полу. Это был человек. Скорчившийся, обхвативший ноги руками, уткнувшийся лбом в колени. Перемазанный к тому же красноватой вязкой жидкостью.
        - Вот же, черт!
        Портной посмотрел на сержанта.
        Макарычев тоже сделал шаг назад. Однако в руках у него был не фонарь, а автомат, направленный на то, что лежало на полу.
        А Тарья исчезла.
        Собственно, в ее присутствии сейчас не было никакой необходимости. И все равно - странно. Все время ведь была рядом.
        Существо, лежавшее на полу, судорожно дернулось и резким движением выпростало перед собой руку с растопыренной пятерней. Затем одну за другой начало распрямлять другие конечности. Перевернувшись на живот, существо встало на четвереньки. Голова его была опущена. Казалось, оно пыталось рассмотреть свое отражение в луже, в которой полоскались концы его длинных слипшихся волос.
        - Это ж баба! - как будто с удивлением произнес Макарычев. - Точно - баба!
        После слов сержанта Портной тоже приметил, что у поднимающегося на ноги существа была женская грудь. Почему-то открытие это вызвало у солдата не смущение и не удивление даже, а злость. Захотелось тут же, на месте, немедленно прикончить это гнусное существо, родившееся из пузыря для того, чтобы притворяться настоящим, живым человеком. С кровью, бегущей по венам, с собственными мыслями в голове, с прошлым и, быть может, с будущим. Да, с тем самым будущим, которое башни собирались строить по собственному плану. А нам это надо?.. Портной повесил фонарь на плечо и передернул затвор автомата.
        Женщина тем временем поднялась на ноги, чуть развела руки в стороны и замерла в неестественной неподвижности. Лужа, в которой она стояла, начала исчезать, будто всасывалась в голые пятки человекоподобного существа. Всего за полминуты разлитая по полу красная жидкость исчезла, не оставив следа. И столь же странным, противоестественным образом начала высыхать влага, покрывающая кожу и волосы существа.
        Через минуту перед людьми стояла женщина с длинными светлыми волосами, спадающими ей на плечи. На вид ей можно было дать лет двадцать восемь. Может быть, тридцать. Но никак не больше. Портной и Макарычев, стоявшие по разные стороны от новорожденной, видели только ее профиль, но оба готовы были признать ее симпатичной.
        - Ну, что уставились? - услышал Портной голос Тарьи. - Бабы голой не видели?
        Портной не нашел ничего лучшего, как только спросить:
        - А где ее одежда?
        - Какая одежда! - усмехнулась Тарья. - Она ведь только что на свет появилась!
        - Но девочка-то была одета.
        - И то верно, - Тарья с озадаченным видом коснулась пальчиком подбородка. - Может быть, у них где-то здесь и гардероб имеется?
        - Нужен им гардероб, когда вокруг полным-полно уинов, - усмехнулся Макарычев. - Одежда появится, когда в ней возникнет необходимость.
        Женщина, до сих пор стоявшая неподвижно, развела руки в стороны, запрокинула голову назад и чуть приоткрыла рот. Со стороны казалось, что она потягивается, очнувшись после долгого сна. Как кошка, с той же непосредственной грацией.
        - Господин сержант, - негромко позвал командира Портной.
        Он хотел спросить, не пора ли им возвращаться. Они нашли инкубатор чужих - и больше им тут делать нечего. Оставалось выбраться из этой дьявольской гробницы, снова улыбнуться солнышку и дождаться ликвидаторов. А потом, уже вернувшись в часть, написать рапорт обо всем случившемся. Без этого уж точно не обойтись.
        Но сержант отреагировал быстрее, чем Портной успел задать свой вопрос. И совсем не так, как ожидал боец.
        Со словами:
        - Пора с этим кончать! - Макарычев подошел к женщине, которая, как и прежде, не обращала на него никакого внимания, поднял автомат к плечу и ударил ее прикладом в лицо.
        Женщина покачнулась, но осталась стоять.
        Стиснув зубы, Макарычев ударил ее еще раз.
        Еще! Еще! Еще!..
        Он бил с остервенением до тех пор, пока женщина не упала. Ее лицо, которое должно было бы превратиться в кровавое месиво, сделалось похожим на пластилиновую заготовку, в которой лишь угадывались едва намеченные черты человеческого лица.
        Сержант переступил через распростертое на полу тело и, как только существо попыталось подняться на ноги, снова ударил его прикладом в лоб.
        - Без толку, - словно отгораживаясь от происходящего, Тарья сложила руки на груди. - Так ты с ней не расправишься. Она в своей среде.
        Макарычев через плечо глянул на девушку.
        - Что ты предлагаешь?
        - Ну-у… - задумчиво протянула Тарья. Судя по тону, никаких дельных предложений у нее не было. Но она не хотела сдаваться. Потому и сказала: - Можно попробовать отрезать ей голову.
        - Она же думает не мозгом, а уинами.
        - Ну-у… - На этот раз это прозвучало чуть более уверенно. - Быть может, мозг необходим ей для того, чтобы контролировать какие-то жизненно важные функции организма.
        Сержант с сомнением посмотрел на расплющенную голову чужого существа.
        - А что, если у нее вообще нет мозга?
        - Проверь. - Тарья сделала приглашающий жест рукой.
        Портному эта затея не понравилась, но, как младший по званию, он не стал встревать, предоставив сержанту право самому сделать выбор.
        Секунду поколебавшись, Макарычев взялся за рукоятку ножа и поднял ногу, чтобы наступить чужаку на горло.
        И в тот же миг существо, до этого подававшее лишь слабые признаки жизни, вскинулось, обеими руками ухватило сержанта за ногу, оплело его пояс ногами, резко дернувшись, опрокинуло человека на спину и взгромоздилось на него сверху, как наездник. Что оно собиралось сделать, было совершенно непонятно. Но почему-то ничего хорошего никто не ожидал.
        Сержант воткнул в бок чужаку нож, но тот даже внимания на это не обратил.
        - Ну, здорово, - с тоской произнес Портной.
        После чего поднял автомат и короткой очередью, стреляя почти в упор, разнес чужаку голову.
        - Иди, посмотри, были там мозги или нет, - предложил он Тарье.
        Девушка пренебрежительно фыркнула и отвернулась.
        Поди пойми, что у нее на уме.
        - Крови у них нет. - Сержант поднялся на ноги и в сердцах пнул ногой все еще судорожно дергающееся тело. - Это уж точно.
        - Возможно, это только заготовки, - сказала Тарья, по-прежнему глядя в сторону. - Кровь, как и одежда, появится позже.
        - А вам не кажется, что мы строим предположения на тему, о которой не имеем ни малейшего представления? - спросил Портной.
        - Кажется, - тут же кивнула Тарья. - В ученых кругах это называется спекуляцией.
        - А нам это надо?
        Вопрос повис в пустоте.
        Макарычев тронул ногой затихшее было тело, в ответ на что оно вновь начало корчиться в судорогах.
        - Рана на боку затянулась, - сообщил Макарычев. - А голова не восстанавливается.
        - Но при этом тело и не распадается на уины, как было с девочкой, - добавила Тарья.
        - Чуднo, - покачал головой сержант.
        - Почему никто не занимается серьезным изучением информационных башен? - задал неожиданный вопрос Портной.
        - С чего ты это взял? - спросила Тарья.
        - Я ничего не читал на эту тему.
        - Может быть, это закрытые исследования.
        - У меня это седьмая башня. - Макарычев подкинул нож и поймал его за рукоятку. - Ликвидаторы выжигают башни до основания, так, что от них только серая труха вроде золы остается. И не было случая, чтобы вместе с ликвидаторами приезжали ученые, которые что-нибудь там замеряли, брали образцы… - Сержант еще раз подкинул нож. - По-моему, это неправильно.
        Сказал - и направился к следующему вздутию на стене.
        - Почему? - спросил Портной.
        - Потому что врага нужно знать в лицо.
        Макарычев с размаха всадил в пузырь нож и резко дернул его вверх.
        Не дожидаясь приказа, Портной бросился помогать сержанту.
        - Тоже мне, исследователи, - глядя на них, усмехнулась Тарья. - Любимый научный метод - вивисекция.
        То ли оболочка второго пузыря оказалась тоньше, то ли Макарычев с Портным, приспособившись, действовали сноровистее, только распороть пузырь им удалось всего за несколько минут.
        Как и в первый раз, из разреза сначала потекла вязкая жидкость.
        - Господин сержант?
        - Да?
        - Вам не кажется, что эта жидкость кетчупом пахнет?
        - Каким?
        - Что - каким?
        - Кетчупы разные бывают.
        - Не знаю… Да обычным самым…
        - Нет.
        - А чем тогда?
        - Лапшой с креветками.
        - А…
        - Что?
        - Я никогда не ел лапшу с креветками.
        - Напрасно.
        Из разреза вывалилось тело.
        - Вот же мерзость!
        У тела были руки, ноги, голова. Даже глаза, безразлично пялящиеся в пустоту, тоже имелись. Вот только кожи у него не было. Каждая мышца, каждое сухожилие были так четко прорисованы, что чужак мог бы служить превосходным анатомическим пособием для студентов медвуза. Или сниматься в фильмах ужаса.
        Скаля изумительно белые зубы, он начал подниматься на ноги.
        Макарычев подошел к нему сзади, приставил к затылку ствол автомата и нажал на спусковой крючок.
        - Идем дальше, - кивнул он Портному.
        За полчаса они вскрыли все десять пузырей, лепившихся к стенке башни. Из каждого вывалилось тело в той или иной стадии готовности. Все чужаки были убиты выстрелами в голову. Хотя слово «убиты» в данном случае не совсем уместно. Тела с изуродованными головами то и дело начинали судорожно дергаться. Некоторое пытались подняться на ноги, но теряли равновесие и падали.
        - И не противно вам? - поинтересовалась у мужчин Тарья.
        - А чо? - развел руками Портной. - Крови-то все равно нет. Вот с кровью, наверное, было бы противно.
        - Напрасный труд. Все равно ведь, когда прибудут ликвидаторы…
        - У ликвидаторов своя работа, - перебил девушку Макарычев. - А у меня - своя.
        - А смысл?
        - Смысл в том, что теперь я точно знаю - эти твари не люди. И я, не задумываясь, снесу голову любой из них.
        - Вот только как ты отличишь ее от человека, когда встретишь среди людей?
        Глава 4
        - В самом деле! - хлопнул ладонью по столу Безбородко. - Отличный вопрос! Сможете ли вы, сержант, отличить рипа от человека?
        - Кого? - озадаченно сдвинул брови Макарычев.
        - Рипы - так мы называем нанореплики людей, - напомнил Безбородко. - Профессиональный жаргон. Происходит от первых букв английской фразы «Rest In Peace» - «Покойся с миром». Ее обычно на могильных плитах пишут.
        - То есть вы их как бы заранее похоронили? - усмехнулся Макарычев.
        - Может быть, мы их, а может, они нас, - без улыбки ответил Лев Феоктистович. - Время покажет… Так как насчет моего вопроса, Сергей?
        - Я думаю, что смогу отличить рипа от живого человека. Может быть, не с первого взгляда, но смогу. Есть у них что-то необычное в поведении. Какая-то заторможенность, что ли… И взгляд пустой, ничего не выражающий. Хуже, чем у селедки на блюде.
        - Скорее всего, вы имели дело с незавершенными рипами. Башня, в которой вы их нашли, выросла вдали от единого информационного пространства, поэтому ей приходилось экспериментировать. Рипы, которых мне доводилось видеть за кордоном, ничем не отличаются от обычных людей. У них даже кровь течет из порезов.
        - Кот!
        - Кот?
        - Спиногрыз. Так зовут моего кота.
        - И - что?
        - Он чувствует в рипах чужаков. Вообще-то, Спиногрыз очень добрый и ласковый кот. Готов часами лежать на коленях у любого, кто согласится его гладить. Но к рипам он даже подходить близко отказался. Весь взъерошился, шипеть начал. Поначалу, когда он так на девочку отреагировал, я решил, что Спиногрыз просто не в настроении. Такое ведь и с котами случается, если встанет не с той лапы. Но потом я попытался поднести его к тому голому культуристу, которого Портной возле башни вырубил. Реакция была та же самая.
        - В самом деле? - Безбородко двумя пальцами дернул себя за кончик бороды. - Очень интересное наблюдение.
        - Я думаю, любая кошка способна распознать рипа каким-то своим, кошачьим шестым чувством.
        - Возможно, возможно, - дважды кивнул Лев Феоктистович. - При случае нужно будет проверить.
        - Вы занимаетесь изучением башен? - осторожно поинтересовался Макарычев.
        - И этим тоже, - еще раз кивнул Безбородко. И сразу повернул разговор в иное русло: - Сколько времени вы провели внутри башни?
        - Один час и восемнадцать минут. Я засек время.
        - Зачем? - прищурился Безбородко.
        - На всякий случай.
        - Так, значит, перебив всех рипов…
        - Нам не удалось прикончить ни одного из них. Когда мы уходили, все они подавали признаки жизни. Дергались, изворачивались… Некоторые даже пытались подняться на ноги… Но при этом ни один не издавал ни звука.
        - Точно?
        - Абсолютно.
        - Почему?
        - Не знаю. Быть может, они еще не научились говорить?
        - И после этого вы беспрепятственно покинули башню?
        - Да. Проем, через который мы вошли, был все еще открыт.
        - Ликвидаторов не было?
        - Они приехали примерно через сорок минут после того, как мы вышли из башни.
        - Вы рассказали им о том, что видели?
        - Конечно. Но командир отряда ответил мне, что ему нет до этого никакого дела. Его задача - уничтожить башню. И все тут. В общем, я могу его понять… Да и вход в башню к тому времени уже закрылся.
        - Почему?
        - Вскоре после того, как мы с Портным вышли из башни, голый рип, которого охранял ефрейтор Стецук, стал вести себя… беспокойно. Все порывался встать и куда-то бежать. Мы попытались связать его, но он начал активно сопротивляться. Едва не выдавил глаз рядовому Дергачеву… А он ведь здоровый был… В смысле - мускулистый… В общем, нам пришлось его пристрелить.
        - В голову?
        - Да.
        - Подействовало?
        - Нет. Он вроде как и не заметил, что у него дыра в башке… Затих малость, только когда ефрейтор Стецук дал ему по голове кувалдой. Рип после этого упал и принялся землю пальцами скрести, как будто зарыться хотел… Смотреть противно было… Как в кино про живых мертвецов… Стецук предложил даже облить его бензином да, на фиг, сжечь. Чтобы, значит, не раздражал… Но минут через десять рип и сам перестал дергаться. Выпустил щупальца и сдулся, как девчонка. Одна оболочка осталась. И сразу после этого вход в башню закрылся. Так аккуратно, что ни щелки не осталось, ни вмятинки.
        - Тела… Вернее, то, что от них осталось, вы сдали ликвидаторам?
        - Да. Они сожгли их вместе с башней… Самое интересное, я думал, что когда башня рассыплется в прах, на ее месте воронка глубокая останется. Мы ведь метров на двадцать вниз спускались. А можно было и еще глубже. Так нет же, на месте башни осталась ровная площадка. Как будто она прямо на земле стояла.
        - То есть в глазах ликвидаторов вы выглядели, так сказать, трепачами?
        - Вроде того, - помявшись, согласился Макарычев.
        - Ясно, - Безбородко закрыл лежавшую перед ним папку, аккуратно завязал тесемочки, отодвинул в сторону и, сложив руки перед собой, пристально, проникновенно так посмотрел на Макарычева. - Ну, так что мы теперь с вами делать будем, Сергей Николаевич?
        - В каком смысле? - растерялся сержант, никак не ожидавший такого вопроса.
        - Я хочу предложить вам работу.
        - Работу? - вконец запутался Макарычев.
        - Да, - улыбнувшись, кивнул Лев Феоктистович. - Хорошую работу.
        - У меня контракт…
        - А, не беспокойтесь, - махнул рукой Безбородко. - Если дело только в этом, то вопрос с вашим контрактом мы решим на раз. Для того чтобы вы сегодня же могли уехать вместе со мной, мне достаточно сделать один телефонный звонок. Или просто попросить об этом вашего комбата.
        - Даже так… - только и нашел что ответить сержант.
        - А как бы вы хотели? - лукаво улыбнулся Лев Феоктистович.
        Макарычев пожал плечами. Он еще не знал, что за работу собирается предложить ему Безбородко, но уже понял, что готов согласиться. Во-первых, Лев Феоктистович был ему симпатичен. Во-вторых, не просто же так они разговаривали об информационных башнях. Если бы Безбородко собирался предложить ему работу, скажем, вертухая, то и толковали бы они о тюрьмах и заключенных.
        - Я могу вас спросить?
        - Конечно! О чем угодно!
        - Я останусь в армии?
        - И да, и нет. Официально, по всем бумагам, вы будете продолжать служить по контракту в вооруженных силах. Будете получать соответствующие поощрения, награды и прибавки к зарплате. На деле же будете заниматься несколько иной, более серьезной и ответственной работой. Сразу скажу, что и реальное вознаграждение будет значительно выше тех выплат, что оговорены вашим контрактом.
        - На кого я буду работать?
        - На меня.
        - Да, но…
        - Никаких «но», господин сержант. Я уже вкратце обрисовал вам ситуацию. Россия осталась единственной страной, вовремя защитившейся от распространения информационных башен, а соответственно, и от покрытия всей своей территории информационным полем. Весь остальной мир считает, что поступаем мы так в силу своей врожденной тупости и невежества. Они могут осуждать нас за это, стараться вразумить имеющимися в их распоряжении дипломатическими методами, пытаться тихой сапой засеять наши земли информационными башнями. Но открыто лезть в наши внутренние дела они не имеют права. Однако, если мы только дадим им повод… Вот мы с вами, Сергей, уже говорили о том, что население практически не информировано о том, какую угрозу могут представлять собой информационные башни. Дело в том, что у нас наверху, - Лев Феоктистович пальцем указал на портрет президента, - по сей день не сложилось единого мнения по данному вопросу. Пока перевес сил на стороне тех, кто настаивает на необходимости изоляции России от единого информационного пространства. Но перевес этот весьма незначительный. Именно поэтому мы не должны давать
ни малейшего шанса тем, кто лоббирует интересы закордонников. Я приглашаю вас, Сергей, возглавить отряд, или, если хотите, команду особого назначения - по мне, так название не играет большой роли, - которой официально не будет существовать. Ваши люди подчиняются только вам, и никому более. Вы выполняете только мои приказы и отчитываетесь только передо мной лично. А за все ваши провалы и ошибки отвечать придется мне. Перед кем - вам это знать ни к чему. Пока. Ваша команда будет обеспечена всем самым современным оборудованием, амуницией, оружием и транспортом. Нужен будет самолет - вы получите его по первому требованию. Танк - только скажите. Межконтинентальная баллистическая ракета… Нет, ракету вы не получите - наша деятельность пока будет ограничена территорией нашей страны. Пока. - Лев Феоктистович наморщил лоб. - Что еще?
        - Вы не сказали, чем именно нам предстоит заниматься.
        - Ваша работа будет связана с информационными башнями. А именно с пресечением попыток их распространения на нашей территории.
        - Для этого есть ликвидаторы.
        - Ликвидаторы - это мусорщики. Их обязанность - уборка территории. И не более того. Вам же предстоит иметь дело с различными феноменами, порожденными информационными башнями.
        - С чем? - не понял Макарычев.
        - Мы пока еще и сами до конца не знаем, на что способны информационные башни. Но исходим из того, что любое проявление их деятельности таит в себе потенциальную угрозу. Те же рипы, например.
        - Нам придется уничтожать рипов?
        - Возможно.
        Макарычев удовлетворенно кивнул - это ему было понятно.
        - Какова численность и состав команды?
        - Это должен быть небольшой мобильный отряд численностью в десять-двенадцать человек. Не больше. Состав определите сами. Я бы предложил вам непременно взять в команду рядового Портного и ефрейтора Стецука. Судя по тому, что вы о них рассказали, у первого хорошая интуиция, а второй будет любой ценой добиваться поставленной перед ним задачи, даже если для этого потребуется головой проломить стену. Условия - те же, что я вам уже описал. Все отобранные вами люди пройдут ускоренный курс специальной подготовки, включающей не только специальные боевые навыки, но и основы нескольких уникальных профессий. Если вы поймете, что вам в команде требуется специалист в какой-то узкой области, только скажите - и получите самого лучшего.
        - А Спиногрыза можно с собой взять?
        - Непременно!
        - Где мы будем дислоцироваться?
        - У нас будет несколько баз, разбросанных по всей территории страны.
        - Когда я должен принять решение?
        - Сейчас.
        - Тогда последний вопрос.
        - Прошу вас.
        - Почему именно я? Как я понимаю, до вчерашнего дня вы вообще не знали о моем существовании.
        - Верно. Но навести справки о человеке не так уж сложно. Особенно если он служит в армии. То, что я узнал о вас, мне понравилось. Однако, не стану скрывать, выбор мой во многом случаен. Отчет о деятельности некого сержанта, без приказа и, прямо скажем, без особой на то необходимости забравшегося в информационную башню и перерезавшего там с десяток недоношенных рипов, лег на мой стол на следующий день после того, как я получил приказ в кратчайший срок создать команду для выполнения особых операций. На примете у меня никого не было, поэтому я и решил: а почему бы не взять в союзники этого самого сержанта Макарычева? С его уникальным опытом и умением управлять людьми? Вот так, - Лев Феоктистович поджал губы и развел руки в стороны. - Теперь мне остается надеяться лишь на то, что я не ошибся в своем выборе.
        - Я даже не ожидал услышать настолько прямой ответ, - смутился Макарычев. - Честно.
        - Дело в том, Сергей, - Лев Феоктистович положил локти на стол и подался вперед, - что, если мы будем работать вместе, мы должны будем говорить друг другу только правду. Если я что-то не могу вам рассказать - пока! - я так об этом и говорю. Малейшая ложь или даже недоговоренность положит конец нашей совместной деятельности. Это понятно?
        - Конечно.
        - Ну а раз так…
        - Согласен.
        Глава 5
        Пилот не стал сажать вертолет - не было у него такого приказа. И желания, судя по всему, тоже не возникло. Машина зависла в полуметре над рыжей, измятой, спутанной, будто нечесаные космы старой ведьмы, травой. Дождавшись, когда ребята выкинули из десантного отсека все свои пожитки, пилот сделал короткий жест рукой - не то удачи пожелал, не то хотел сказать, мол, дальше сами, как знаете, - и потянул вертолет вверх, в пожухлое серое небо, готовое вот-вот начать кропить землю мелким пакостным дождичком.
        Приложив ладонь козырьком ко лбу, сержант Макарычев посмотрел вслед улетающему вертолету.
        Стецук недовольно пнул ногой рюкзак.
        - И что, дальше пешком?
        Сам ведь прекрасно знал, что других вариантов нет, но ради проформы решил права покачать.
        - А что бы ты хотел? Водные лыжи? - усмехнулся Дробинин.
        Игоря Дробинина предложил Макарычеву в группу Безбородко. Лев Феоктистович отрекомендовал парня как лучшего в восточном полушарии техника-универсала.
        - В какой области? - решил уточнить сержант.
        - Да практически в любой, - скромно потупил взгляд Игорь. - От телескопа до комбайна. Все, что можно разобрать, я потому и собрать сумею. Даже из других деталей.
        Макарычев недоверчиво почесал за ухом.
        - Почему только в восточном полушарии?
        - А те, что в западном, нашим в подметки не годятся.
        На деле оказалось, что Игорь все же самую малость приврал. Он действительно мог разобраться с любым техническим устройством, но было у него одно слабое место - фонарики. Самый обыкновенный ручной фонарик отказывался работать, стоило только Дробинину взять его в руки.
        - Ничего не понимаю, - в отчаянии разводил руками Игоряша, глядя на детали разобранного фонарика. - Тут ведь и ломаться-то нечему! Корпус, рефлектор, лампочка, пара контактов и батарейка!
        Дробинин собирал фонарики, щелкал выключателем, стучал корпусом по ладони, пытался как следует встряхнуть - одним словом, делал все, что делает обычный человек, пытаясь заставить снова гореть внезапно потухший фонарь. Но ежели обычному человеку подобные фокусы порой удаются, то Игоряше погасший фонарик еще ни разу даже не подмигнул веселым желтым глазом.
        - А почему нам никакого средства передвижения не дали? - недовольно поинтересовался Стецук.
        - Это ж болото, - отозвался Портной. - Здесь только пешком.
        Вертолет высадил группу на небольшой открытой площадке, со всех сторон окруженной странным, похожим на мертвый, лесом. Нет, не лесом даже, а диковатыми зарослями, здорово смахивающими на декорации к низкобюджетному постапокалиптическому фильму. Казавшиеся ободранными стволы деревьев, забыв о том, что такое вертикаль, клонились в разные стороны под самыми невообразимыми углами; ветки, облепленные чахлой бурой листвой, переплетались, ломались, тянулись не то вверх, ближе к солнцу, не то к земле, чтобы спрятаться в собственной тени. Просветы между покосившимися стволами казались провалами в полную, абсолютную, смертельно холодную пустоту.
        - Я видел в буржуйских фильмах, - Стецук достал сигарету и закурил. - Там у них полицейские разъезжают по болотам на плоскодонных корытах со здоровенными пропеллерами сзади. Очень здорово, скажу я вам, разъезжают!
        - У них там болота другие, - Дробинин вытянул из общей кучи свой рюкзак, достал из бокового кармана переносную рацию.
        - Как это - другие? - прищурился Стецук недоверчиво, а может, ему сигаретный дым в глаз попал.
        - Мангровые леса, притопленные водой разлившихся рек.
        Игоряша щелкнул переключателем. Рация тихо пискнула в ответ.
        - А у нас что? - не унимался Стецук.
        - Сам попробуй, - Портной подпрыгнул на месте.
        Почва под ним просела, слегка колыхнулась и вернулась в исходное положение. Такое ощущение, будто под ногами лопнувший, а потому потерявший упругость надувной матрас.
        - Ты на вводной лекции спал, что ли?
        Макарычев достал из переноски Спиногрыза и посадил себе на плечо. Кот устроился поудобнее, поджал под себя лапы и потерся щекой об ухо сержанта.
        - Почему это спал! - обиделся Стецук. - Просто лектор был какой-то скучный… Говорил мудрено… В общем, я не все понял…
        - А потому задремал, - закончил за ефрейтора Игоряша.
        - Ну и что, - недовольно скривился Стецук. - Подумаешь, болото. Какая мне разница, сколько там метров до грунтовых вод и какая толщина торфяного слоя у меня под ногами! Я усек главное - вопреки устоявшемуся мнению, в нашем болоте невозможно утонуть!
        - Ошибочка, ефрейтор, - Портной поднял затворную раму автомата, дунул под нее и коротким ударом тыльной стороны ладони поставил на место. - Утонуть в болоте можно очень даже запросто. Если в бочаг свалиться. Однако, вопреки устоявшемуся мнению, трясина не засасывает попавшего в нее человека. Но зато держит так крепко, что без посторонней помощи не выберешься.
        - Ну, а я про что! - как ни в чем не бывало соврал Стецук.
        - Все, закончен перекур, - скомандовал Макарычев, хотя из всей группы курил один Стецук.
        Подхватив свой рюкзак, сержант закинул его на правое плечо, а затем осторожно, стараясь не потревожить задремавшего, а может, только делающего вид, что дремлет, кота, продел в лямку левую руку. Нож - за пояс, автомат - на шею, пистолет - в кобуру. Четыре гранаты - две осколочные, две нелетальные - в карманы разгрузочного жилета. Туда же - запасные обоймы, бензиновую зажигалку, крошечный фонарик-карандаш, плоскую коробку аптечки первой помощи.
        Все.
        - Проверили ПДА.
        Макарычев оттянул рукав куртки. На небольшом плоском дисплее горели девять зеленых крестиков. Девять человек его команды. Все они могли видеть местоположение друг друга, если расстояние между ними не превышало полутора километров. Также ПДА давал возможность обмениваться короткими текстовыми сообщениями, передающимися в кодированном формате.
        - Порядок.
        - У меня работает.
        - Все нормально…
        Семь человек в команде были солдатами из взвода сержанта Макарычева, которые, так же как и он, согласились поменять место службы. И вроде никто пока не жалел. Восьмым был Игоряша Дробинин. Девятым - Петр Петрович Синеглаз. Он был немногим старше других, однако все его называли только по отчеству - Петрович. Синеглаза предложил Макарычеву в группу все тот же Безбородко. Лев Феоктистович определил Петровича как аналитика. Однако в группе все его называли просто всезнайкой. Петрович и в самом деле знал, казалось, все обо всем. А что не знал, легко мог отыскать среди вороха информации, который другому показался бы стогом сена, в котором надо найти иголку. Он всегда носил с собой небольшую, герметически закрывающуюся металлическую коробочку, похожую на портсигар, в которой были сложены флэшки с самой дорогой для Синеглаза информацией. На первый взгляд могло показаться, что хаотическая груда данных из самых различных областей знаний вряд ли могла найти какое-то практическое применение. Однако выданная в нужный момент и правильно использованная информация порой могла помочь выбраться из затруднительной
ситуации. А то и жизнь спасти. Единственная проблемка заключалась в том, что сам Петрович редко делился с кем бы то ни было имеющейся у него информацией. Ее у него нужно был вытягивать. Макарычев считал, что такова уж была натура этого в высшей степени необычного человека. А вот Стецук полагал, что Синеглаз чах над своими гигабайтами, как скупой рыцарь над златом. А потому, по словам все того же Стецука, Петровича следовало не раскручивать на информацию, а раскулачивать. Вот только как это осуществить на практике, ефрейтор не знал. Надеясь подбить клинья под Синеглаза, он то и дело пытался втянуть Петровича в мудреные философские беседы. Вот только философ из Стецука был никудышный. А другого такого молчуна, как Петрович, нужно было еще поискать.
        - Герасим, давай направление.
        Прозвище Герасим еще в роте прилипло к Сергею Пущину. Почему - никто уже и не помнил. Странно, ведь даже по отчеству он был не Герасимович, а Алексеевич. Однако ж как пошло - Герасим, Герасим, - так и осталось. Будто второе имя, что дают шаманы новорожденным, дабы настоящее никто не знал, а значит, и вреда колдовского причинить не мог.
        Пущин неторопливо - он все делал очень внимательно, серьезно, основательно и не спеша - открыл электронный планшет, с виду вроде как самый обыкновенный, но на деле прошедший высокопрофессиональный апгрейд в какой-то спецлаборатории, контакты с которой поддерживал Безбородко. Такому планшетику позавидовал бы сам мистер Бонд. Фокус заключался в том, что открытые коды доступа электронного планшета позволяли комбинировать его основные функции в любых сочетаниях, что могло привести и порой действительно приводило к самым неожиданным результатам. Так, например, однажды планшет начал сам по себе выдавать пророчества в духе «И-Цзынь». И что самое удивительное, несмотря на то что пророчества были весьма туманные, расплывчатые и неопределенные, все они сбывались! Пораженный таким открытием, Пущин хотел было всем о нем рассказать, но, подумав малость, отказался от этой идеи. Ребята, если узнают, либо засмеют, либо начнут использовать его как рыночную гадалку. Скорее всего, и то и другое разом - будут смеяться и просить погадать. А Безбородко может и отобрать планшет, чтобы его в лаборатории заново
протестировали. Герасим же привык к планшету и не хотел с ним расставаться. Это ведь все равно как старый, добрый, самолично пристрелянный карабин взять да с ходу, не глядя, поменять на такой же, только новенький совсем, в заводской смазке, вощеной бумагой обернутый. На такое ж только круглый дурак пойдет.
        - Туда! - указал на северо-восток Пущин.
        - Вот чем мне Герасим нравится, - Стецук локтем толкнул оказавшегося рядом с ним Муратова, - своей конкретикой и определенностью. Никаких тебе азимутов, никаких координат. Широта, долгота, склонение - показуха одна. Герасим сказал конкретно - туда! Значит, туда конкретно и идем! Никаких больше вопросов! Все!
        - Это ты к чему? - Муратов непонимающе посмотрел на разговорившегося ефрейтора.
        - Не люблю ходить по азимуту, - недовольно буркнул в ответ Стецук.
        - А ты по нему ходил? - Портной рукой отвел в сторону мешающую пройти ветку.
        - Я заранее знаю, что мне это не понравится, - сказал, чтобы отвязаться, Стецук и, сделав несколько быстрых шагов вперед, нагнал Синеглаза. - Слушай, Петрович, а живность на этих болотах водится?
        - А как же, - сдвинув брови, аналитик придал лицу серьезное, можно даже сказать, озабоченное выражение. - Жизнь - она повсюду.
        - Не, я не о планктоне, - помахал рукой Стецук. - Я имею в виду что-нибудь крупное, - ефрейтор руками обозначил размер интересующего его объекта, примерно с бульдога. - Такое, что за ногу цапнуть может.
        - По плану мы должны выйти к объекту через четыре часа, как раз к темноте, - сказал, обращаясь к Пущину, Макарычев.
        - По плану - должны, - кивнул тот.
        - Дойдем? - сержант почесал за ухом сидевшего на плече кота.
        - Дойдем, - кивнул Пущин. - Если не застрянем где-нибудь, - и, как будто извиняясь за собственную ошибку, добавил: - Идем-то по бездорожью.
        Для того чтобы ходить по болоту, требуется особый навык. При каждом шаге плотный слой дерна сначала проседает под ногой, а затем чуть подается назад, а то, и того хуже, начинает плыть в сторону. Человеку кажется, что он постоянно теряет равновесие - и чисто психологически неприятно, и на вестибулярный аппарат действует не самым лучшим образом. Это все равно что ходить по палубе раскачивающегося на волнах корабля, когда ровная, казалось бы, поверхность то и дело пытается выскользнуть из-под ног. Для того чтобы не размахивать руками, не делать неверных шагов и не шататься, как болванчик, из стороны в строну, нужно поймать верный ритм движения. Что удается далеко не сразу. И далеко не каждому.
        Петрович помахал рукой, отгоняя от носа здоровенного слепня.
        - Крокодилов здесь точно нет. Но водятся выдры.
        - Выдры разве кусаются? - удивился Стецук.
        - А почему нет? Еще как! К тому же они, случается, бешенство разносят.
        - От бешенства у меня прививка, - усмехнулся Стецук.
        - А как насчет змей? - лукаво прищурился Петрович.
        - У Егоркина, - кивнул на медика Стецук, - чемодан с сыворотками и антидотами.
        - Про змею-минутку, надо полагать, ты тоже все знаешь… - Петрович снова отмахнулся от надоедливого слепня и с безразличным видом посмотрел в сторону.
        Ну, прямо турист в окружении античных руин, сомлевший на жарком солнце и думающий уже не об окружающих его красотах, а лишь о теньке и холодном лимонаде.
        - Что за минутка такая? - напрягся Стецук.
        - Ты же был на лекции, - даже не взглянул на ефрейтора Петрович.
        - Ну, был… Допустим…
        Стецук с опаской посмотрел на Макарычева. Но тот был занят разговором с Герасимом.
        - Что тебе не нравится? - напрямую спросил у Пущина сержант.
        - Нет сигнала маяка, - Герасим показал сержанту планшет, нажал на кнопку масштабирования и, коснувшись пальцем дисплея, отметил точку в левом верхнем углу. - Здесь с вертолета был сброшен маяк, который должен был точно вывести нас на цель. А его нет.
        - Ну, это еще не повод для тревоги, - Макарычев на ходу подтянул автоматный ремень.
        - Конечно, - согласился Герасим. - Всякое могло случиться.
        - Например?
        - Маяк могли найти и сломать аборигены.
        - На маяк прилеплена бирка. «Штуковина сия является собственностью Одной Очень Важной Конторы. Так что либо верните ее за солидное вознаграждение, либо ответите по всей строгости закона».
        - Аборигенам это по фигу… Мне бы точно было по фигу, если бы я всю жизнь прожил среди болот. Для них ведь, наверное, внешнего мира не существует, как такового. Во всяком случае, он гораздо менее реален, чем окружающая топь.
        - Знаешь, я так и не понял, что эти люди забыли среди болот, - честно признался Макарычев. - А этот специалист по Облонским болотам, которого к нам Безбородко привел… Как его?..
        - Вильчиков, - напомнил Пущин. - Видадий Моршанович Вильчиков.
        - Точно! - щелкнул пальцами Макарычев. - Так вот, Вильчиков этот ничего ведь толком не объяснил. Только воду мутил.
        - Зато делал он это весьма профессионально, - заметил шагавший след в след за сержантом Андрей Ерохин. - И с видом таким умным, что и не поспоришь. Мне лично кажется, что люди, живущие на болоте, ищут здесь бога.
        - Эй, Петрович! - окликнул приятеля Стецук.
        - Ну? - вроде как с неохотой посмотрел на ефрейтора Синеглаз.
        - Так что насчет змеи-минутки?
        - Да водится в этих болотах змейка такая. Маленькая. Длиной не больше десяти сантиметров. Невзрачная на вид, серая с бурыми пятнами. Ее среди сырой травы и не приметишь даже. Так вот яд этой змейки действует на дыхательный центр, - Петрович коснулся указательным пальцем виска. - Человек перестает дышать и ровно через минуту умирает от удушья. Полагаю, что в страшных муках. И, обрати внимание, Олежка, поскольку у тебя парализовано дыхание, то ты даже позвать на помощь не можешь. Во как!
        Стецук с минуту сосредоточенно оценивал выданную Синеглазом информацию. После чего почти уверенно заявил:
        - Врешь!
        Резко взмахнув рукой, Петрович поймал-таки в кулак надоедливого слепня.
        - Ну, признайся честно, Петрович, - принялся упрашивать Стецук. - Соврал ведь… А?.. Соврал?..
        Макарычев на ходу оглянулся. Хотел убедиться, что Ерохин не улыбается.
        - Бог? Здесь? Да тут одна мошкара!
        - Бог - он везде, - Андрей и не думал шутить.
        - Ты, часом, сам не верующий? А то, может…
        - Нет, - на этот раз Ерохин таки улыбнулся. - Я ходил на факультатив по современным религиям.
        - И что там? - поинтересовался Герасим.
        - В настоящее время, когда всем понятно, что на небе бога нет, желающие обрести бога ищут его в самых разных, порой совершенно неожиданных местах. Облонские болота в этом смысле место почти идеальное, потому как удалено от цивилизации. Человек, поселившись среди этих топей, вольно или невольно принимает на себя некую аскезу. Ему приходится во многом себя ограничивать, возможно, даже страдать физически. Но это облагораживает его духовно.
        - И что самое удивительное, среди этих осененных божественным духом болот растут себе, разрастаются информационные башни. Как поганки после дождя.
        - Петрович! - Стецук требовательно дернул Синеглаза за локоть.
        - Видал? - Петрович показал ефрейтору кулак, в котором у него был зажат слепень.
        - И чего? - растерялся от такого поворота ефрейтор.
        - У меня там слепень.
        - Ну?..
        - Такой же надоедливый, как и ты!
        Синеглаз с размаха кинул слепня на землю и, прежде чем кровосос успел взлететь, придавил его сапогом.
        - Ну, это ты, Петрович, хватил, - с неодобрением покачал головой Стецук. - Я ведь только спросить хотел…
        - Давай! - с неожиданным энтузиазмом махнул рукой Синеглаз. - Спрашивай!
        - Про змею-минутку соврал?
        - Если скажу, что соврал, тебе легче станет?
        - Конечно.
        - Тогда - соврал.
        Стецук недовольно шевельнул бровями.
        - Чего еще?
        - А если честно?
        - Честно - соврал.
        - Сейчас или прежде?
        - А, иди ты!.. - махнул на ефрейтора рукой Синеглаз и прибавил шагу.
        - Нет такой змеи! - уверенно, чтобы самого себя убедить, произнес Стецук. - Если бы была, я бы о ней слышал! - Ефрейтор достал из кармана сигарету. - Хотя бы краем уха.
        - А ты никогда не задумывался, почему эти болота называют реликтовыми? - спросил у ефрейтора Портной.
        - Реликтовые - значит, древние, - уверенно ответил Стецук.
        - Не совсем так, - покачал головой Портной. - Реликтовые - значит, здесь есть нечто такое, чего нет больше нигде в мире.
        - В смысле?
        - Редкие виды растений. Может быть, даже сохранившиеся с доисторических времен. И животные тоже.
        - Ты это к чему? - подозрительно прищурился Стецук.
        - Просто так, - с невинным видом развел руками Портной.
        Почва колеблется, уходит из-под ног. Будто само понятие «земная твердь» утратило свой смысл, съехало в сторону, перевернулось и превратилось непонятно во что. Все раскачивается и куда-то плывет. Стебли осоки, хлещущие по бедрам, плотные, будто из резины, кособокие, уродливые деревья, тянущиеся изломанными ветками к серому небу, облака, похожие на грязные, мокрые обрывки ваты. Звенящая мошкара, грозной тучей зависшая над головой и так и норовящая прилипнуть к любому, самому крошечному участку тела, сводит с ума. Репеллент ее не пугает. Не та эта мошкара, на которой отраву тестировали. Для здешней мошкары репеллент все равно что бесплатная приправа к основному блюду. Временами плотный слой дерна проседает больше обычного, и тогда под ногой хлюпает вода. Серая, как небо. Разговаривать уже не хочется. Хочется только, чтобы все это поскорее закончилось. Добраться до места, сделать дело и вызвать вертолет. Асфальтовая мостовая. Что может быть прекраснее асфальтовой мостовой?
        - Луна… - полушепотом произнес Муратов.
        - Ну и что? - спросил Портной.
        Он шел, опустив голову, глядя под ноги. Так время, казалось, бежало быстрее. И дорога вроде бы становилась короче.
        - Танцует…
        - Что?
        - Луна на небе танцует.
        Портной посмотрел вверх.
        - Вот же черт…
        Большая белая луна, почти круглая, только с краешку чуть-чуть обрезанная, будто обкусанная, с серыми пятнами пылевых морей, и в самом деле раскачивалась, будто вытанцовывала причудливый менуэт.
        Вправо-влево… Вперед-влево… Влево-вправо-назад…
        И - снова…
        Вправо-влево… Назад-вперед…
        - Оптический обман, - посмотрев на диковинное диво, сделал вывод Егоркин. - Это нас самих мотает, а кажется, будто луна танцует.
        - Нет, - Стецук остановился и поднял руку вверх. - Она действительно пляшет!
        Тут уж все включились в обсуждение.
        - Не может быть…
        - Точно!
        - Херня какая-то…
        - Мираж!
        - Сам ты мираж! Это ж болото, а не пустыня!
        - Значит - глюк.
        - С чего бы вдруг?
        - Болотные испарения.
        - А чего вы все на меня смотрите? - удивился Петрович.
        - Ждем, когда ты объяснишь, что происходит.
        - Понятия не имею!
        - Ладно, пусть это будет только предположение.
        - Я не знаю, в чем тут дело!
        - Петрович, не заставляй себя упрашивать.
        - Честное слово! Мамой клянусь!
        Все. Больше нечего сказать. Никому.
        Тишина. Только мошкара звенит истошно. Да где-то в стороне время от времени что-то хлюпает. Будто кто-то сует ногу в жидкую грязь, а затем вытягивает. Сует - и вытягивает.
        И луна на небе отплясывает свой лунный танец. Будто так и положено. Будто так и заведено от начала времен. С самого сотворения мира.
        - Ладно, пошли дальше, - скомандовал Макарычев.
        - А как же луна? - взглядом указал наверх Дробинин.
        - Луна пусть себе пляшет, - махнул рукой Макарычев. - Нас это не касается.
        - А что, ежели коснется? - подал голос Стецук.
        - Ох, что-то ты последнее время слишком подозрительным стал, Олежка, - натянуто усмехнулся сержант. - Или боишься чего?
        - Боюсь, - не стал отпираться Стецук. - Когда видишь такое, - вверх оттопыренный большой палец, - впору призадуматься о вечном.
        - А на ходу ты думать не умеешь?
        - Ты знаешь, сержант, мне почему-то уже и идти никуда не хочется.
        - А вот об этом я тебя не спрашивал, - покачал головой Макарычев.
        Сказал, быстро провел рукой по спине сидящего на плече кота и дальше зашагал.
        Следом потянулись остальные.
        И в самом деле, нечего стоять да ждать незнамо чего. С каждой минутой темнота становилась все чернее и гуще. А они, между тем, планировали к ночи до деревни добраться.
        - Далеко еще? - спросил сержант у Пущина.
        - Километра три, - ответил Герасим.
        - Надо же, - дернул подбородком сержант. - А глухомань-то какая… И не скажешь, что люди неподалеку живут.
        Макарычев включил притороченный к лямке рюкзака фонарик. Прыгая из стороны в сторону, луч света выхватывал из мрака корявые сучья деревьев, пучки мятой травы, масляно поблескивающие лужицы. А темнота, вместо того чтобы разбежаться, как будто еще гуще сделалась.
        - Фигня какая-то, - недовольно буркнул Макарычев, выключил фонарь и натянул на лицо полумаску с прибором ночного видения. - Вот так совсем другое дело.
        Окружающий мир окрасился в странные зеленоватые цвета. И вроде как плоским сделался. Но зато теперь каждая его деталь была отчетливо видна.
        - Стоп! - поднял руку обогнавший сержанта Герасим.
        Впереди, всего в двух шагах, стояла вода. Не лужица и не бочажок, что порой встречались на пути, - озеро с торчащими из воды кривыми, поломанными деревьями.
        Стецук поднял ком земли и кинул далеко в воду.
        Всплеск.
        Круги пошли по воде.
        - Ну, и на фига ты это сделал? - спросила ефрейтора явившаяся из ниоткуда Тарья.
        - О! Тарья! - обрадовался подруге Стецук. - Давненько тебя не было видно!
        - С последнего рейда, - уточнила девушка.
        Одета Тарья была, как и все, в соответствии с ситуацией. Маскировочная куртка, штаны такого же цвета, на ногах тяжелые непромокаемые ботинки с высокой шнуровкой, длинные темные волосы убраны под крапчатой расцветки кепи. Вот только ни поклажи, ни оружия у нее нет. Да и прибор ночного видения виртуальной девушке без надобности.
        - Ну, раз Тарья здесь, значит, правильным путем идем, товарищи, - довольно улыбнулся Макарычев.
        - Ага, - совсем не весело кивнул Герасим. - Только крюка километров в пять дать придется, чтобы озеро обогнуть.
        - А может, так, вброд?
        Игоряша подошел к самой воде и ткнул в нее слегой, что держал в руке. Полутораметровая палка будто в бездну провалилась.
        - Ох, и ничего себе, - опасливо попятился подальше от берега Игоряша.
        - Наверное, это то самое озеро, на дно которого монастырь погрузился, - произнес негромко Петрович.
        - Какой еще монастырь? - Голос у Стецука не то удивленный, не то возмущенный; почему ему никто о монастыре не сказал?
        - Ты что, лектора вообще не слушал?
        - А он разве что-то дельное говорил?
        На лицах у обоих полумаски с приборами ночного видения, так что переглядываться вроде и незачем. А все равно, вот смотрит Синеглаз на человека, к которому обращается, и точно знает, что перед ним ефрейтор Стецук. Странно даже… Губы он, что ли, как-то по-особому складывает?.. Или аура у него очень уж нестандартная?
        - Как же ты маршрут прокладывал? - с укоризной спросил Макарычев.
        - На карте никакого озера нет, - Пущин для убедительности показал сержанту планшет. - Одно болото.
        - Вода, значит, - подвел итог Петрович.
        - Слушай, Сергей, - обратился к Макарычеву Стецук. - А может, ну его на фиг, этот поселок? Давай здесь заночуем. Раз Тарья с нами, значит, мы уже в зоне информационного поля.
        - Поле очень слабое, - уточнила девушка. - Оно по воде лучше, чем посуху распространяется. А источник там, - кивнула она на воду, - на другой стороне озера.
        - Ну и ладно! - продолжал гнуть свое Стецук. - Мы ведь жесткими сроками не связаны. Завтра и займемся делом. В конце концов, кто виноват, что нас об этом бездонном озере не предупредили?
        - Об озере лектор говорил, - заметил Петрович.
        - Да, но в сослагательном наклонении, - тут же выдал стандартную домашнюю заготовку Стецук.
        Макарычев посмотрел на темную, отливающую призрачным зеленоватым светом водную гладь. Потянул себя за мочку уха. Повернув голову, поймал окулярами инфравизора горящие изумрудами глаза Спиногрыза. Ему тоже не хотелось заявляться ночью в незнакомый поселок. Но, с другой стороны, если заночевать на болоте, так к утру ребята будут мокрые, невыспавшиеся, голодные и страшно всем недовольные. Надо будет сказать Безбородко, чтобы в другой раз его специалисты точнее маршрут выверяли. А то ведь эти самые реликтовые Облонские болота, должно быть, только с самолетов и картографировали. Какой дурак по доброй воле сюда полезет? Только безумные исследователи и экстремалы; первым все одно, куда брести, а вторым - чем больше дерьма, тем краше.
        - В соответствии со статистикой, - подал голос Петрович, - у людей, долго живущих небольшой группой в изоляции от остального мира, как правило, развиваются различные психические отклонения.
        - Точно, - быстро кивнул Стецук. - А мы к этим психам среди ночи завалимся. Прикиньте, что будет!
        - Они не сумасшедшие, - Петрович сделал отрицательный жест рукой, - однако у них могут оказаться совершенно иные, нежели у нас, морально-нравственные ценности и приоритеты. А из заболеваний - маниакально-депрессивный синдром и паранойя в легкой степени.
        - Насколько легкой? - спросил Макарычев просто так, только чтобы что-то сказать.
        - Не знаю, - качнул головой Петрович.
        - Добавьте к этому букет генетических аномалий, как результат близкородственных браков, - сказала Тарья. - Они ведь за женами, надо полагать, не в Облонск ходят.
        - Они воруют забредших на болота симпатичных туристочек, - зловещим голосом произнес Стецук и попытался ухватить Тарью за бока.
        Руки ефрейтора прошли сквозь выглядевшее совсем как настоящее, но все же иллюзорное тело девушки и сцепились в замок.
        - Ой, дурак, - с тоской посмотрела на Стецука Тарья. - Как будто в первый раз.
        - Я тоже предпочел бы переночевать здесь, - подал голос Егоркин.
        И это был уже явный перебор.
        - Я что, на голосование вопрос ставил? Вперед!
        Макарычев жестом велел Герасиму выбирать дорогу. Тот спорить не стал. Сделал пару пометок в электронном планшете, глянул по сторонам и - «Туда!» - указал направление.
        Глава 6
        Я бежал по ночной улице.
        Что со мной?
        Где я?
        Куда я направляюсь?..
        Я не задавал себе эти вопросы - я чувствовал их кожей, всей душой, или что там у меня вместо нее. Они стали естественной, неотъемлемой частью меня самого в тот момент, когда, бросив топор - большой пожарный топор с закругленным лезвием на длинной красной рукоятке, - я выбежал из дома.
        Мне некуда было бежать.
        Я не искал спасения - я пытался убежать от себя самого.
        Бред!
        Морок!
        Наваждение!
        Но когда-нибудь этому ведь должен прийти конец!
        И что тогда?..
        Время от времени словно черные тени мимо проносились смарт-такси. Затемненные стекла скрывали лица пассажиров. Интересно, что они думают, глядя на бегущего человека? Ночь на дворе. Да и костюм на мне совсем не спортивный - брюки, кожаные туфли и белая рубашка с подвернутыми рукавами, расстегнутая до пупа… Или же им нет до меня никакого дела?
        Так.
        Для начала нужно привести себя в порядок.
        Именно.
        Сначала - внешний вид. Чтобы не вызывать подозрения. Затем - мысли.
        Я остановился.
        Черт возьми, куда я вообще бегу?
        От кого?..
        Надо мной зависли три летающих фонаря. Поймали в перекрестье лучей. Со стороны я теперь смотрелся, наверное, как беглец, выбравшийся за колючую проволоку и застрявший на минном поле в луче бьющего с вышки прожектора.
        - Кыш!
        Взмахом руки я попытался разогнать летающие фонари.
        Они чуть раздались в стороны и тут же снова собрались надо мной.
        У, предатели…
        Хотя нет, они именно так и должны себя вести - сопровождать человека, вышедшего из дома в темное время суток.
        А что, если я хочу побыть один, в темноте?
        Вот об этом тебя, приятель, никто не спрашивает. Современный образ жизни гарантирует тебе покой и безопасность. А ежели кто и влезает тихонько в твою личную жизнь, так ты ведь этого и не замечаешь. Верно?.. Не замечаешь, если не хочешь замечать. А нам это надо?..
        Счастье - это когда ты не понимаешь, что происходит вокруг. Кто это сказал? Или я это сам только что придумал?..
        Как бы там ни было, если бы не мои регулярные поездки в Москву, если бы не встреча с майором Ворным, был бы я сейчас одним из многих миллионов счастливцев, живущих, ни о чем не догадываясь, в зоне единого информационного пространства, под сенью информационных башен. В тепле, сытости, довольствии и полном неведении.
        Я застегнул рубашку и заправил ее аккуратно в брюки. Развернул рукава и поправил воротничок. Провел ладонями по волосам. Подумал о зеркале, и оно тотчас же материализовалось на раскрытой ладони. Глянув на себя в зеркало, пригладил выбившуюся прядь волос на левом виске. Ну вот, теперь я выгляжу как добропорядочный гражданин. Конечно, не помешал бы пиджак. Но и без того никто не скажет, что этот весьма представительный, я бы даже сказал, привлекательный мужчина тридцати девяти лет от роду полчаса назад пытался пожарным топором срубить информационную башню на заднем дворе своего дома. Такого же уютного и милого, как и все дома в пригороде Мундэнса. В которых живут милые и глупые, ни о чем не подозревающие обыватели. Люди с мозгами, превращенными в студень.
        Зеркало на внутренней стороне ладони исчезло. Я сжал ладонь в кулак и согнутым указательным пальцем тихонько постучал себя по подбородку.
        За время своего панического, или, нет, скорее уж истерического бегства, я успел умотать за три квартала от родного дома. Я бежал в сторону центра, но еще не выбрался из пригорода. По обеим сторонам улицы тянулись благоухающие цветами живые изгороди. За ними двух- или трехэтажные дома под черепичными крышами. Черепица непременно волнистая, а уж цвет - по усмотрению хозяев. На заднем дворе каждого дома - информационная башня, серебристая игла, нацеленная в небо. Быть может, они ловят сигналы из космоса? Команды тех, кто прислал их на Землю? Или отправляют туда, в неведомые глубины пространства собранную на Земле информацию?..
        Интересно, знают ли они, о чем я сейчас думаю?.. Если исходить из того, что весь мой организм кишит уинами, а вокруг - созданное и контролируемое башнями информационное поле, то наверняка знают. И при этом не предпринимают никаких действий? Может быть, они просто не замечают меня? Как слона, пытающегося схватить за ногу муравья? Значит, уверены, что я не представляю собой никакой угрозы… А в самом деле, какую угрозу я могу для них представлять? Одну-единственную башню срубить не сумел.
        Хотя возможен и другой вариант. Если уины контролируют мой мозг, могу ли я быть уверен в реальности происходящего?
        Но если это бред, то когда он начался? В аэропорту, где меня встретила Настя? Дома, когда я вдруг понял, что Настя не живой человек, а специально для меня созданный муляж? Или - позже? Когда я выбежал на задний двор с топором в руках и принялся с остервенением рубить информационную башню?.. Слабак - не справился. И то, что никто другой на моем месте тоже не справился бы? - не оправдание. За топор ведь взялся я, а не сосед…
        Сосед, кстати, сразу прибежал, услыхав истеричные вопли Настасьи. Жена каталась по траве, рвала на себе волосы и визжала так… Я даже представить себе не мог, что она умеет так голосить. Казалось, еще немного - и от Настиных воплей пространство вокруг нас начнет сминаться, как листок сжатой в кулаке бумаги. Увидав такое - женщина бьется в истерике на траве, а рядышком стоит ее муж со здоровенным топором в руках, - сосед сделал совершенно неправильный вывод - он решил, что подоспел как раз вовремя, чтобы предотвратить смертоубийство…
        Да, именно в этот момент все происходящее стало здорово смахивать на горячечный бред. Или на то, что обычно случается со мной в Москве. Майор Ворный называет это «накатом». И единственное спасение - накатить сверху как следует виски или коньяку. А еще лучше - водки. Весь фокус, как оказывается, в том, что алкоголь воздействует на те же нейронные синапсы, что и уины. Причем так эффективно, что вытесняет последних на периферию, блокируя тем самым их подлючую деятельность.
        Значит, для того чтобы окончательно разобраться с тем, что происходит, нужно выпить.
        Уже не бегом, а быстрым шагом я дошел до ближайшей остановки смарт-такси. Приложил уин-перстень к светящейся красной ячейке. В воздухе передо мной повисла надпись:
        «Заказ смарт-такси - 500 уинов. Оплата проезда - 10 уинов за километр. Подтверждаете заказ?»
        Я ткнул пальцем в последнюю строку.
        Надпись сменилась:
        «Укажите количество пассажиров. 1, 2, 3, 4…»
        Я проткнул пальцем цифру «1».
        «Смарт-такси на одного пассажира. Подтверждаете заказ? Да. Нет.»
        Понятное дело, «да»!
        Из низенького шкафчика на краю тротуара выкатился детский игрушечный автомобильчик, за считаные секунды превратившийся в небольшое одноместное купе. Распахнулась дверца, и я едва ли не с облегчением запрыгнул на единственное сиденье.
        Первым делом я приказал изменить светопроницаемость всех стекол на одностороннюю. Не хотел, чтобы кто-то глядел на меня снаружи. Действие, направленное на чисто психологический эффект, - на самом деле и смотреть-то некому. На улице ночь. Вокруг - ни души. Все добропорядочные граждане спят давно в своих уютных и скучных домах. А я бегаю по улицам. И мне, как ни странно, хорошо.
        Все! Поехали!
        Надпись на лобовом стекле:
        «Назовите адрес пункта назначения либо укажите его на карте».
        Карта тут же, в правом углу. Синей точкой обозначено место, где я нахожусь.
        - Ближайшее смарт-кафе.
        «Перекресток Дженниз и Оушен. Расстояние - три километра триста двадцать три метра. Примерное время в пути - семь с половиной минут. Стоимость проезда вместе с вызовом смарт-такси - пятьсот тридцать три уина».
        - Годится.
        Я приложил уин-перстень к контактной ячейке оплаты, и пятьсот тридцать три уина перекочевали из моего организма в уин-среду смарт-такси.
        Машина отъехала от тротуара.
        В левом углу лобового стекла окошко информации: пройденное расстояние, расстояние, оставшееся до пункта назначения, время, оставшееся до прибытия на место.
        Ночью дорога почти пуста. За все время, что мы ехали, мимо нас проскочили только три машины. И все три двигались нам навстречу. Мое смарт-такси катило, не торопясь и не нарушая правил, аккуратно притормаживая на абсолютно пустых перекрестках. До места мы добрались точно в расчетное время.
        «Желаю приятного вечера», - попрощалось смарт-такси, распахнув передо мной дверцу. И, как только я ступил на тротуар, вновь превратилось в игрушечную машинку, покатившую вдоль бордюрного камня к ближайшей стоянке.
        Вход в смарт-кафе находился ровно в пяти шагах от того места, где я вышел из машины. За стеклянной дверью - голубоватый полумрак. В воздухе, расплываясь дымными завитками, парит надпись: «88». Причем обе восьмерки заваливаются в разные стороны примерно на сорок пять градусов от вертикальной оси. Так что при желании их запросто можно принять за два как следует оттолкнувшихся от горизонтали знака бесконечности. Без разницы, что прежде я никогда здесь не бывал - все смарт-кафе похожи друг на друга. Разница лишь в названии. Обычных кафе и баров, с пузатым барменом, с гордым и немного надменным видом стоящим в окружении стаканов и кружек за отполированным до зеркального блеска прилавком и обозревающим наполненный посетителями зал, как свою вотчину, ни в Мундэнсе, ни вообще где-либо в Закордонье давно уже не осталось. Исчезли за ненадобностью. А жаль. Чего катастрофически не хватает нынешним смарт-кафе, так это теплоты и уюта. Здесь тебя даже не обсчитают чисто по-человечески, и на чай, даже если сам предложишь, все равно не возьмут. Все должно быть правильно и четко. Уин к уину… Уин к уину… Стерильная
чистота. Как в больнице. Или - как в морге.
        Пройдя сквозь туманную пелену двух потерявших равновесие восьмерок - кстати, интересно, почему «88»? - я вошел в помещение, немногим большее кабины московского грузового лифта. Да, в России даже очень тяжелые вещи в случае необходимости все еще перетаскивают с места на место. Поэтому и грузовые лифты у них сохранились. В комнатке - ничего, кроме невысокой тумбы с круглым верхом, по ободу которой бегают огоньки - синие, зеленые, красные. В центре тумбы - контактная ячейка для уин-перстня.
        Нате! - припечатал я тумбу своим уин-перстнем.
        - Доброй ночи, уважаемый Петр Леонидович! - приветствовал меня певучий голосок невидимой сирены, сладко наплывающий сразу со всех сторон и будто заворачивающий все мое тело в почти невесомую, мягкую упаковочную пленку. - Мы рады приветствовать вас в нашем замечательном кафе! - Казенщина! Безликая, холодная и скользкая казенщина! Как странно, почему я раньше этого не замечал? - Вы впервые зашли к нам в гости, поэтому мы еще не знаем ваших предпочтений. Но, если судить по заказам, которые вы делали в смарт-кафе «Пять часов»…
        - Нет! Я сделаю другой заказ!
        - Как вам будет угодно. Столик?
        - На одного.
        Помещение стало просторнее ровно настолько, чтобы в двух шагах от тумбы смог разместиться небольшой квадратный столик, застеленный крахмально ломкой, кипенно-белой скатертью, и плетеный стульчик с гнутой венской спинкой.
        - Подальше.
        Столик отодвинулся от тумбы на пару метров.
        - И ширму.
        Двустворчатая ширма, украшенная традиционным индейским орнаментом из разноцветных изломанных линий, встала возле столика.
        - Свечу? - предложила сирена.
        - Нет.
        - Освещение?
        - Пусть остается то, что есть.
        Мне нравился заполнявший кафе сине-зеленый полумрак.
        - Музыку?
        - Нет.
        - Какие-то особые пожелания?
        - Оставьте меня в покое.
        - Хорошо. Меню на столе.
        - Что у вас есть из выпивки?
        - Все, что пожелаете.
        - Водки!
        - Водки?
        - Проблема?
        - Нет… Сколько?
        - Бутылку! Ноль-семь!
        - Если вы один выпьете семьсот миллилитров водки, ваш организм получит дозу алкоголя, близкую к летальной.
        - А как же уины?.. Они не спасут мою жизнь?
        В ответ - тишина.
        Ха! Однако! Мне удалось поставить в тупик всю информационную систему Закордонья! Она знает, что кишащие в моем организме нанороботы не в состоянии нейтрализовать воздействие алкоголя, но при этом, похоже, понятия не имеет почему.
        - Бутылку водки! - с вызовом повторил я и припечатал перстень к контактной ячейке.
        - Мы бы могли попытаться убедить вас…
        - Не стоит.
        Понятное дело, одному мне бутылку ноль-семь и до утра не усидеть. Да мне это и не нужно! Однако хотелось поглумиться над системой, которая прежде меня водила за нос.
        - В таком случае мы бы хотели порекомендовать вам закуску…
        - Будет надо - закажу… А впрочем, дай-ка соленых сухариков.
        - Сухариков?..
        Мне показалось? Или в голосе сирены и в самом деле прозвучала растерянность?
        - Ну да, сухариков. Ржаных, солененьких… Что, закончились?
        - Нет-нет… Сухарики… А-а-а… Какого размера?
        - Стандартного.
        - Да… Конечно.
        - Я могу пройти к столу? Или у вас еще какие-то вопросы?
        - Нет-нет! Прошу вас! Прошу, Петр Леонидович! Надеюсь, вы останетесь довольны обслуживанием!
        - Посмотрим, посмотрим…
        Я заглянул за ширму. На столе стояла красивая трехгранная бутылка с завинчивающейся пробкой, наполненная прозрачной жидкостью. Без этикетки. Приложил палец к стеклу - теплая.
        - А охладить!
        - Сей момент?
        Стенки графина подернулись белесым инеем. Ну вот, совсем другое дело!
        Я сел за стол, выбрал из выставленной, словно на парад, разнокалиберной посуды пятидесятиграммовую стопку толстого резного стекла. Остальное - бокалы, стаканы, фужеры, рюмки - смахнул со стола. Раньше я никогда так не делал. Но все ведь когда-нибудь бывает в первый раз. Посуда начала исчезать, не долетев до пола. То, что от нее осталось - бесформенные комки, похожие на застывшую слизь, - упало на деревянные половицы, не издав ни звука, и тотчас же тоже исчезло. Я усмехнулся. Забавно.
        Освободившееся место на столе заняла плетеная корзиночка с заказанными сухариками. Стандартного размера. Это оказались ломти хлеба, засушенные и присыпанные солью. Я отломил от одного из них кусочек и попробовал на зуб. Ну, что ж, по крайней мере, вкусно.
        Всклянь наполнив стопку ледяной водкой, я легко поднял ее - водка потекла по пальцам, - отсалютовал непонятно кому и не торопясь, с удовольствием выпил. Поставил стопку на стол и закусил сухариком.
        Что ж, неплохо. Очень даже неплохо.
        После второй стопки изодранные в лохмотья мысли начали собираться в привычный узор. Одна цеплялась за другую, выстраивая аккуратные цепочки логических связей.
        Итак, что мы имеем.
        Первое. Меня, Петра Леонидовича Максина, как представителя Мирового экологического форума, регулярно отправляли в Россию. Где, помимо больших городов, я посещал ряд отдаленных от центра регионов. Даже не подозревая, что основной целью моих поездок было вовсе не знакомство с природоохранительными мерами русских, а пробуждение спор информационных башен. Спора может годами лежать в земле, но прорастать она начнет только под воздействием информационного поля. Пусть это воздействие будет очень слабым и кратковременным, но иначе - никак. Я же, не ведая о том, повсюду таскал с собой генератор информационного поля, замаскированный под старинные карманные часы. Которые четыре года тому назад подарила мне моя будущая жена Настя.
        Второе. Как оказалось, моя жена была не человеком, а рипом, созданным информационной башней. Черт возьми! Вот с этим смириться мне оказалось труднее всего. Настя ничем не отличалась от обычного человека. Если не обращать внимания на некоторые, поначалу кажущиеся совершенно незначительными, странности ее поведения. К примеру, у нее не было никаких предпочтений в еде. Она заказывала и выставляла на стол то, что я просил. И, сидя напротив, мерно пережевывала пищу с абсолютно безразличным выражением на лице. Как будто у нее напрочь отключены все вкусовые и обонятельные рецепторы. Наверное, она вообще могла обходиться без пищи и ела только в моем присутствии. За компанию. Ей было абсолютно все равно, какую музыку слушать. Когда я спрашивал ее о прочитанных книгах, она отвечала коротко: «Понравилось». Или: «Не понравилось». Как вариант: «Не очень». Она даже ни разу не сказала: «Так себе». Мы не встречались с ее коллегами по работе. У нее не было близких друзей. Я ни разу не видел ее родителей - Настя говорила, что они живут на Аляске и не любят покидать свой дом. Не знаю, смог бы я в конце концов сам
суммировать все эти мелкие несоответствия, чтобы в итоге сделать тот вывод, к которому подвел меня майор Ворный.
        Кстати, о Ворном.
        Третье. Майор Российской службы безопасности Ворный Владимир Леонидович. Человек, в обязанности которого входило присматривать за мной во время моих визитов в Москву. И, как ни странно, ставший моим другом. Может быть, единственным настоящим другом, которому я могу доверять. По крайней мере, мне очень хочется в это верить.
        Я опрокинул третью стопку.
        Отлично!
        Все оставалось на своих местах. Реальность не плыла и не изменялась. Провалов в памяти не наблюдалось. Значит, все, что произошло со мной после возвращения из России, случилось на самом деле.
        Вопрос номер один: и что же мне теперь делать?
        Не успел я подумать об этом, как на левом запястье, между большим и указательным пальцами замигал зеленый индикатор вызова. Я раскрыл ладонь. Прежде чем ответить, я хотел узнать, кому это я понадобился в два часа ночи? На прилипшем к ладони виртуальном экране высветилось имя жены.
        Вот это да! Звонка от Настасьи я никак не ожидал.
        Хотя, если подумать, почему бы и нет? Кто еще сможет привести в чувство сбрендившего мужика, как не родная женушка. Она ведь пока даже не подозревает о том, что мне уже все про нее известно.
        Указательным пальцем правой руки я перетянул виртуальный экран на стол, немного увеличил его в размерах, прилепил на заиндевевший бочок водочной бутылки и, подперев голову кулаком, уставился на него.
        Индикатор на запястье мигал, не переставая.
        Минуту. Другую. Третью…
        Я налил водки.
        Выпил.
        Отгрыз уголок от сухаря.
        Пожевал.
        И только после этого ответил:
        - Слушаю тебя, дорогая.
        Так, будто ничего не произошло.
        На экране появилось Настино лицо. Спокойное, как у покойника. Даже и не скажешь, что не так давно она в истерике каталась по траве.
        - Петя?
        Я протяжно вздохнул.
        - Ты ошиблась номером?
        Тень улыбки, скользнувшая по Настиным губам, дала понять, что она оценила шутку.
        - Где ты сейчас, Петя?
        Они что, за полного идиота меня держат?
        - Ты не знаешь, где я сейчас нахожусь?
        Настя даже не попыталась изобразить растерянность или смущение.
        - Я не понимаю, почему ты там находишься.
        - Почему? - Я озадаченно почесал затылок.
        А в самом деле, почему?
        - Понимаешь, мне захотелось выпить.
        Настя тихонько головой качнула.
        - Не понимаю.
        Ясное дело. Не всякую земную женщину подобное объяснение устроит. Что уж говорить о собранной из уинов инопланетянке.
        - Ну, в общем, я сейчас пью водку.
        - Когда ты вернешься домой?
        Ну, ничего себе! Как будто действительно ничего и не произошло!
        - Не знаю… У меня почти полная бутылка.
        - Ты собираешься выпить ее всю?
        - Не знаю… А как там, дома?
        - Все в порядке.
        - Все? - недоверчиво прищурился я.
        На этот раз Настя по-настоящему улыбнулась. Почти как живой человек. Вот только морщинки в уголках глаз у нее при этом не появились. Прежде я бы на такую малость внимания не обратил.
        - Конечно!
        - А Гюнтер?.. Сосед?.. Он как?..
        - Нормально. Я объяснила ему, что мы сначала немного повздорили по поводу перепланировки заднего двора, а потом начали дурачиться. Он все понял. Просил передать тебе привет. И пригласил нас на барбекю в следующую субботу. Я согласилась.
        - Не знал, что ты любишь жаренное на открытом огне мясо.
        - Мне все равно. Но ты ведь любишь.
        - А башня?
        - С башней тоже все в порядке. Ты совершил глупость. С кем не бывает. По счастью, все обошлось. Без последствий.
        Ну, это смотря с какой стороны посмотреть.
        - Так когда мне ждать тебя?
        - Утром, - соврал я и мило улыбнулся. - Не прямо рано с утра, но - до полудня.
        - Хорошо, - Настя улыбнулась в ответ. - Что приготовить на завтрак?
        - Что-нибудь на твой выбор.
        - Мне все равно.
        - Мне тоже… Извини, дорогая, меня тут зовут…
        - Разве ты не один?
        - Нет! Нас тут целая компания! Таких же, как я, лунатиков-полуночников!
        - Ты уверен?..
        - Прости, дорогая, мне пора. Перезвоню, когда буду выезжать. Целую. Пока.
        Я хлопнул в ладоши - экран исчез. А вместе с ним и изображение жены. Или, лучше сказать, теперь уже бывшей жены? Возвращаться домой я ведь не собирался.
        А что же я тогда собирался делать?
        Честное слово, не знаю!
        Одно из неоспоримых достоинств жизни в зоне единого информационного пространства заключается в том, что, уходя навсегда из дома, не надо собирать чемоданы. В этом я сегодня убедился на собственном опыте. О документах, деньгах, кредитных карточках, записных книжках - можно даже не думать. Я ведь сам собой ходячий документ и бумажник в придачу. Все мои уины при мне, плавают в крови и цитоплазме. Любой документ я могу восстановить за две минуты, использовав свой идентификационный код, занесенный в чип уин-перстня. Точно так же я могу восстановить весь свой личный архив, хранящийся в памяти моего домашнего секретаря. Значит, чисто теоретически, я могу отправиться в любое приглянувшееся мне место, снять там квартиру или даже дом и жить в свое удовольствие, пока уины не кончатся. Могу уволиться с прежней работы и найти себе новую. Могу даже оформить развод через единую информационную систему, а потом снова жениться. И даже не один раз, поскольку полигамия уже не под запретом. Вопрос только - зачем мне все это нужно?.. Ну, в смысле, уины, жены и прочие радости жизни?.. Может быть, начать агитационную
работу? Разъяснять несведущим, что происходит вокруг, выявлять рипов, выдающих себя за людей, и предавать их имена огласке. Звать народ на борьбу с инопланетным вторжением…
        Да нет, глупость, конечно. Подавляющее большинство отреагирует так же, как сосед Гюнтер, заставший меня с топором в руках. Проще говоря - решат, что я спятил. И вовсе не потому, что я очень уж похож на сумасшедшего. И не потому, что вещи, о которых я попытаюсь им рассказать, будут здорово смахивать на горячечный бред. А потому, что им не хочется расставаться со своими иллюзиями. Им спокойно и комфортно жить в своем тихом и сытом мирке. Здесь, на Западе, это не проходили, но в России каждому известно, что проще всего заткнуть человеку рот батоном колбасы. А чтобы он после этого почувствовал себя и вовсе счастливым, сунуть в карман карточку на льготный проезд в городском транспорте и пообещать через десять лет стопроцентную прибавку к зарплате. Проблемы у российских властей начались, когда кончилась колбаса. И тогда народ в массовом порядке рванул за кордон, где колбасы, а также сыра, масла и сахара было в избытке. У информационных башен запас жратвы, по идее, неиссякаемый. Вопрос только в том, как долго они собираются нас кормить? И что произойдет, когда они перестанут это делать? Вся голодная и
голозадая кодла хором затянет «Back in the USSR»?
        Ох! От таких мыслей голова может треснуть!
        Я быстро провел ладонью по лицу, налил в стопку водки и выпил. Сухарик пожевал. Не сказать, что сильно полегчало, но зато мысли замерцали в несколько ином ракурсе. Мир, понятное дело, надо спасать. Но для начала нужно все же решить, что самому-то делать? То есть как сохранить себя для дела спасения мира? Кто ее знает, эту систему информационную, что ежели она начнет на меня охоту?.. Хотя, если подумать, какая уж тут, к лешему, охота. Ежели нужно меня прикончить, достаточно в водку, что я сейчас пью, какую-нибудь дрянь подмешать. Или сорганизовать притаившихся в моем организме уинов так, чтобы они мне инсульт устроили… Нет, с инсультом ничего не выйдет - я уинов из мозгов водкой вытравил… Ну, значит, инфаркт! Разрыв аневризма аорты! Прободение язвы толстого кишечника!.. Так почему же я до сих пор жив? Либо я не представляю никакой угрозы для системы. Либо… Либо в ней не предусмотрена сама возможность возникновения подобного отклонения.
        Нда-с, интересная задачка. Не знаешь даже, с какой стороны подступиться.
        Я так задумался, что не сразу заметил снова мигающий на запястье индикатор вызова. Ну, надо же, какой спрос на меня сегодня. Среди ночи! Я подцепил виртуальный экран ногтем и прилепил его к скатерти.
        Все! Финиш! Приехали!
        Со мной хотел пообщаться мой шеф из Мирового экологического форума. А сколько у нас на часах? Два сорок одна! Мило.
        - Слушаю! - бодро гаркнул я.
        - Господин Максин, я вас не понимаю, - в своей обычной манере загнусавил шеф. - Почему вы вернулись из России на три дня раньше намеченного срока? Вы видели реликтовые Облонские болота?
        - Я пытался до них добраться, но не смог.
        - Как это? - удивленно вскинул кустистые брови шеф. - Что значит не смог?
        - По дороге меня пытались убить. Несколько раз.
        - Кто?
        - Злодеи. В основном.
        Шеф наклонил голову и провел кончиками пальцев по морщинистому лбу.
        - И все равно, господин Максин, мне нужен ваш отчет о поездке. Вы понимаете? Нужен!
        - Прямо сейчас?
        - Как можно скорее!
        - Хорошо, - сказал я и, скомкав экран в кулаке, бесцеремонно обрубил связь.
        Определенно, мир сошел с ума. Я говорю «определенно», поскольку уверен, что я-то как раз в своем уме. Звонка от кого мне теперь ждать? От мэра Мундэнса? От зятя моей покойной тетушки? От Первого Секретаря единого информационного пространства?.. А ну их всех!
        Я погрыз сухарик, хлопнул еще стопку водки и решил позвонить полковнику Ворному. А что такого? В Москве сейчас вечер. Хотя и поздний. Интересно, ждет Владимир Леонидович от меня звонка или нет? Прежде я ему не звонил из Закордонья.
        Я приложил уин-перстень к контактной ячейке на торце столешницы.
        - Я к вашим услугам, Петр Леонидович, - прожурчал знакомый голос сирены.
        - Я хочу воспользоваться услугами международной связи.
        - Назовите код региона или город, куда вы хотите позвонить.
        - Москва, - сказал я. И на всякий случай уточнил: - Та самая Москва, что в России.
        - Я поняла, - отозвалась сирена.
        - Звонок на сотовый телефон.
        - Номер?
        Я назвал номер.
        - Предпочитаете громкую связь?
        - Нет, переключите на мою персоналку.
        - Готово.
        В левом ухе сначала что-то негромко щелкнуло. Затем раздались длинные гудки.
        Один… Другой… Третий…
        - Да!
        - Владимир Леонидович!
        - А, Петр Леонидович, - сразу же узнал мой голос Ворный. И при этом вроде как ничуть не удивился. - Ну, как ты там?
        - Паршиво, - честно признался я. - Водку пью. Один.
        - По какому поводу?
        - Моя жена - рип.
        - А, выходит, убедился?
        - Да.
        - И что теперь думаешь делать?
        - Не знаю… Мы поругались, я ушел из дома… Еще и сосед…
        - А что сосед?
        - Заявился, как раз когда я у себя на заднем дворе башню рубил.
        - Рубил башню? - не поверил Ворный. - Чем?
        - Топором… Понимаю, что глупо…
        - Слушай, да ты у нас герой!
        - Ага, - уныло кивнул я. - И что мне теперь делать?
        - У самого идей, как я понимаю, никаких?
        - Абсолютно.
        - Где ты сейчас?
        - Я же сказал, водку пью.
        - Где именно?
        - В смарт-кафе «Восемьдесят восемь».
        - То есть пока у тебя никаких проблем?
        - Ну, если не считать того, что я ушел из дома…
        - Это фигня. Я про настоящие проблемы.
        Я на всякий случай посмотрел по сторонам. Дабы убедиться, не притаились ли где-то рядом проблемы, которыми интересовался Ворный.
        - Пока нет.
        - Ясно, - голос Владимира Леонидовича зазвучал четко, по-деловому. - Значит, так, сиди и жди моего звонка. Сильно на водку не налегай. Я перезвоню часа через полтора-два. Перезвоню обязательно. И будь готов быстро и без вопросов выполнять все мои указания. Усек?
        - Ну, да…
        - Конкретно усек?
        - Да.
        - Тогда - будь здоров.
        В ухе короткий сигнал отбоя.
        Можно ли сказать, что после разговора с Ворным я почувствовал себя спокойнее?
        Да вроде нет.
        Увереннее?
        Тоже нет.
        Но я уже не чувствовал того одиночества, что рвало в клочья мне душу, когда я только сел за столик.
        Я приложил уин-перстень к контактной ячейке.
        - К вашим услугам, Петр Леонидович!
        - Пришло время горячее подавать!
        Глава 7
        Задание было самое обыкновенное. Простое настолько, что с ним могла справиться бригада ликвидаторов. В самом центре реликтовых Облонских болот группа воздушного наблюдения отметила резкий рост информационной активности. Проросли на болоте информационные башни - это и к гадалке не ходи. То, что растут башни эти проклятущие в особо глухих, диких, а порой просто непроходимых местах, дело обычное. Закордонники, забрасывающие эту пакость в Россию, считают, что там ее не найдут. Прикидываются экстремалами или учеными степенями прикрываются и лезут в самую что ни на есть глухомань. Благо мест таких на необъятных просторах матушки-России все еще предостаточно. Там они втихаря бросают споры в землю, устраивают рядышком свое информационное камлание, дабы споры стимул к росту получили, а после убираются восвояси. Довольные и счастливые. Уверенные, что свершили благое дело. Ну, прям как дети малые. А бригадам ликвидаторов после них приходится порядок наводить.
        Причин, по которым на задание тем не менее отправили группу сержанта Макарычева, было две. Во-первых, реликтовые Облонские болота были внесены во Всемирный фонд экологического наследия. Прежде чем десантировать в центр заповедной зоны роту ликвидаторов с передвижной техникой и тоннами оборудования, группа сержанта Макарычева должна была точно определить месторасположение башен и их число. Чтобы, значит, понапрасну камыш не ломать, осоку не топтать и занесенных в Красную книгу комаров не давить. Во-вторых, в зоне повышенной информационной активности находился поселок. Странный поселок. Без названия. Не отмеченный ни в одной переписи. Если верить легендам, что рассказывали жители Облонского края, в незапамятные времена, еще при царе Горохе, никаких болот в этих местах не было. А стоял среди полей монастырь. Когда же вороги на землю Русскую нагрянули и стены того монастыря обступили, хлынула из-под земли вода и поглотила все строение вместе с обитателями его. И образовалось на месте монастыря озеро. А дабы вороги-злодеи окаянные уйти просто так не смогли, разверзлась вкруг того озера трясина
непролазная. В которой все те супостаты и сгинули. Популярный историк Тус Константинович Исинский был уверен в достоверности сей легенды. События, случившиеся на месте будущих Облонских болот, Тус Константинович относил к временам татаро-монгольского нашествия. Имелись у господина Исинского и оппоненты - куда ж без них! - утверждавшие, что легенда об ушедшем под воду монастыре не более чем сказка, подобных которой на Руси полным-полно. И нет никаких фактов, подтверждающих ее достоверность. Да только ведь люди в подавляющем большинстве своем предпочитают верить не серьезным ученым, умеющим обращаться с фактами, а хитроумным фиглярам, ловко манипулирующим именами и датами, которые и красивую историю тебе покажут, и дадут понять, что ты и сам в науке сей разбираешься не хуже признанных авторитетов, и позволят почувствовать себя не кем-нибудь, а наследником предков, чье величие не тускнеет с годами, а, напротив, только ярче блещет. Как бы там ни было, в окрестностях якобы сгинувшего в водах озера монастыря стали селиться святые люди. Отшельники, схимники, тягомотники да юродивые. Кто в шалаше жил, кто
землянку себе откапывал - нормальных домов, в каких людям жить пристало, никто не строил. А еще позже, уже при царе Петре, несколько семей, состоящих из глубоко верующих людей, приехали в Облонск аж из-под Саратова. Прикупив в городке всякую мелочь, в деревенском быту потребную, пришлые побросали свои телеги да лошадей, загрузили на спины здоровенные мешки заплечные и направились в глубь трясины. Бога средь святых мест искать. Все как были - мужики, бабы, старики со старухами да дети малые. Ушли - и с тех пор ни слуху об них, ни духу. Будто сгинули. И лишь в семидесятых годах прошлого века группа ученых, занимавшихся переписью редких растений Облонских болот, по чистой случайности набрела на поселок, в котором жили потомки богоискателей, в свое время на болота жить отправившихся. Было их на тот момент двадцать семь человек. Жили они в небольших рубленых домах. Молились богу да натуральное хозяйство вели. Все, что имели, сами добывали или своими руками делали. О том, что происходит во внешнем мире, и не догадывались. Самолеты, порой пролетавшие по небу, считали дьявольским наваждением. Тогда о них
много в газетах и журналах писали. Какой-то журналист целый год среди отшельников прожил, а после книгу о том состряпал. Облонские отшельники с опаской, но все же научились пользоваться некоторыми благами цивилизации - складными ножами, керосинками, электрическими фонариками. Консервированные продукты произвели на них огромное впечатление. Вот только, попробовав еду из жестяных банок, кое-кто из отшельников занемог. Покидать свою деревеньку отшельники напрочь отказались. А вскоре интерес к ним пошел на убыль. Ну, в самом деле, сколько можно про одно и то же писать? Тем более что в стране происходили события куда более значимые. Сначала генсеки начали помирать один за другим, будто мухи, дустом травленные. Потом грянула перестройка. Следом за ней - развал Союза, неудавшийся путч, тотальная капитализация всего, что можно и, в особенности, чего нельзя, разгул преступности и повальная коррупция. Старого президента сменил новый и принялся по-новому гнуть старую линию - мол, потерпите малость, дорогие сограждане, скоро у вас всего будет в достатке, будете кататься, как сырки глазированные, в маргарине.
Народ ругал президента, но терпел. И тут - появились информационные башни. Случайностью ли было то, что зона информационной активности среди Облонских болот почти точно наложилась на местоположение поселка отшельников-богоискателей? Безбородко полагал, что слепой случай вершит свои дела лишь там, куда люди не успели добраться. А раз так, значит, прежде чем предпринимать какие-либо действия, нужно было разобраться с ситуацией на месте. Что и предстояло сделать группе сержанта Макарычева.
        Макарычеву задание сразу не понравилось - не было у него ни малейшего желания с религиозными фанатиками разбираться. В подобных делах нужно опыт иметь. Да и склад характера особый требовался. Но, поскольку это была не просьба, а приказ, спорить не приходилось.
        - Тарья, а Тарья, - окликнул негромко девушку Стецук. - А кто ты на самом деле?
        - В каком смысле? - не поняла Тарья.
        - Ну, в смысле, реальный прототип у тебя имеется?
        - А то как же!
        - И познакомиться с ней можно?
        - Зачем? - сдвинула широкие черные брови Тарья.
        - Ты не думай ничего плохого, - быстро заговорил Стецук. - У меня намерения серьезные. Нравишься ты мне, Тарья… И по характеру, и вообще… Но мне же, понимаешь, реальная девушка нужна. Вот я и хочу познакомиться.
        - Ничего не выйдет, - решительно отказала ефрейтору Тарья.
        - Почему?
        - Она живет далеко.
        - Ну и что? У меня скоро отпуск будет, вот и съезжу.
        - Ты не в ее вкусе.
        - Откуда ты знаешь?
        - Я и есть она.
        - Да, но тебя ведь Портной придумал. Ты - его виртуальная подруга…
        - Ой, не морочь мне голову, ефрейтор, - недовольно поморщилась Тарья. - Поищи лучше себе другую девушку.
        - Легко сказать, - обреченно вздохнул Стецук. - А где ж мне ее искать?
        - Съезди в отпуск куда-нибудь на курорт. Или - в Закордонье. Посмотришь на тамошних красоток.
        - Не, их не хочу, - решительно отказался Стецук. - Они все ненатуральные. Раньше телки тупые себя силиконом накачивали, теперь - уинами пользуются. Они и лишние калории сожгут, и жирок, где требуется, подчистят, и фигурку подкорректируют, и кожу упругой сделают.
        - И чем же плохо?
        - Тем, что все это ненастоящее. Все равно что соевый бифштекс…
        Стецук определенно собирался развить интересующую его тему, но не успел.
        - Стой! - скомандовал негромко Макарычев.
        Стецук одним движением выдернул из-под локтя автомат.
        Рядом сухо щелкнул затвор автомата Портного.
        - Постреляем? - шепотом спросил у Портного Стецук.
        - Что-то я сегодня не в настроении, - так же тихо ответил Михаил.
        - Сколько до цели? - спросил у Герасима Макарычев.
        - По прямой - около семи километров.
        - Смотри, - рукой указал направление сержант. - Что это за огни?
        Там, куда указывал Макарычев, среди редких деревьев проблескивали тусклые огоньки.
        Портной поднял на лоб маску инфравизора и на несколько секунд плотно закрыл глаза. Огни были отчетливо видны и без приборов ночного видения.
        - На болотах встречаются так называемые блуждающие огни, - сказал Петрович. - Причин, их порождающих, несколько. Это может быть гниющее при определенных условиях дерево. Или электростатические заряды. Огни святого Эльма. Или горючие газы, выделяемые трясиной…
        - Окстись, Петрович, - перебил оратора Дробинин. - Это что, похоже на горящие газы?
        - Больше всего это похоже на огни электрических ламп, - спокойно ответил Синеглаз.
        - Ну!..
        - Этого не может быть.
        - Почему?
        - Потому что мы в центре Облонской трясины. Здесь нет и не может быть электрических огней.
        - А как же деревня?
        - Отшельники не пользуются электричеством.
        - По имеющимся у Безбородко данным, их деревню никто не посещал уже более двадцати лет.
        - Так что же это тогда?
        Макарычев сдвинул на лоб маску инфравизора и приложил к глазам бинокль. Нажал кнопку автоматической подстройки резкости. Огни сделались крупнее, но более отчетливыми не стали.
        - Нам - туда? - кивнул в сторону огней Макарычев.
        Прежде чем ответить, Пущин сверился с показаниями планшета.
        - Туда.
        - К утру как раз дойдем, - усмехнулся Стецук.
        Оптимизма в его словах не чувствовалось. Да и откуда ему взяться-то было, оптимизму? Если с того момента, как группа вышла к берегу безымянного озера, они шли уже без малого пять часов. Все время вдоль кромки воды. И при этом были все так же далеки от цели, как и в начале пути. Нет, Пущин не сбился с пути. Он точно знал, куда идти. Но при этом ему ни в какую не удавалось проложить прямой маршрут к выбранной точке. Будто погань какая болотная глумилась над ними да противно посмеивалась, притворяясь, будто это лягушка квакает.
        - Ах ты плешь гнилая!.. - выругался вполголоса Дробинин.
        Надо ж было так неудачно выбрать место, чтобы ногу поставить! Именно там, где слой дерна не то прогнил, не то продавлен был, не то просто оказался тоньше, чем в других местах. Нога Игоряши по колено провалилась в холодную полужидкую грязь.
        - Давай, - Муратов подхватил Игоряшу под локоть, стараясь помочь выкарабкаться.
        Опершись на руку Муратова, Дробинин потянул ногу вверх, медленно, сантиметр за сантиметром, вытягивая ее из болотной жижи. В какой-то момент Игоряше почудилось, что он чувствует под стопой опору. Хотя, если подумать, откуда ей было взяться? Но Игоряша в тот момент ни о чем не думал - потому что хотел как можно скорее выбраться на относительно твердую почву, - а может, решил, что это бревно какое или камень. Как бы там ни было, Дробинин перенес вес тела на увязшую ногу и еще глубже провалился в грязь.
        Тут уж стало ясно, что одному Муратову Игоряшу из трясины не вытянуть. Уложив Дробинина на живот, с него сняли рюкзак, затем все разом, ухватившись, кто за руки, кто за ремень, кто за штаны, принялись тянуть. Игоряша тихо поскуливал, будто нашкодивший и получивший за это взбучку щенок. Ему было нестерпимо обидно и стыдно. Таким же беспомощным он чувствовал себя лишь однажды, в детстве, когда, забравшись с приятелям на заброшенную стройку, решил спуститься в вырытую бог знает зачем траншею по лежащей наклонной трубе. И застрял примерно на середине пути.
        Когда совместными усилиями ногу Дробинина таки вытянули из грязи, оказалось, что на ней нет ботинка. Вот уж действительно диво дивное. Не расшнуровав, стянуть с ноги армейский ботинок с высоким, чуть меньше, чем у сапога, голенищем, в принципе, невозможно. А с Игоряшиной ноги к тому ж и носок пропал.
        - Ну, здорово, - только и сказал Макарычев, глянув на босую, перемазанную грязью ногу Дробинина.
        - А я тут при чем? - обиженно развел руками Игоряша.
        - При том, что под ноги смотреть надо, - Стецук взмахнул рукой, будто собирался отвесить Игоряше подзатыльник.
        - Так темно же! - на всякий случай втянул голову в плечи тот.
        Естественно, лишнего башмака ни у кого не оказалось. А в одном ботинке далеко не уйдешь. Даже по болоту. Ситуация - глупее не придумаешь. Задание под угрозой срыва из-за потерянного башмака. Макарычев очень легко мог представить выражение лица Безбородко, когда тот получит сообщение: «Срочно высылайте вертолет с левым ботинком сорок второго размера». Вертолет-то он, скорее всего, вышлет. И даже ботинок нужного размера подберет. Но ведь это, помимо задержки на сутки, еще и стыдобища-то какая. Такую историю как анекдот рассказывать можно. И ведь будут рассказывать. Непременно будут. И поминать в ней станут не какого-то там растяпу, башмак потерявшего, а именно что растяпу из группы сержанта Макарычева. Вот так-то. Командир за все в ответе.
        Тарья сложила руки на груди и посмотрела на Игоряшу так, будто он был смертельно ранен и следовало решить, что гуманнее - позволить ему умереть самому или добить, чтоб не мучился.
        - Что делать будем? - спросила она, непонятно к кому обращаясь.
        - Я так дойду!
        Игоряша проворно вскочил на ноги и закинул на спину рюкзак. Как будто всерьез испугался, что его могут бросить, а то и пристрелить.
        Макарычев озадаченно прикусил губу и машинально поднял руку, чтобы почесать кота. Спиногрыз мелодично замурчал в ухо хозяину. Этому злодею, похоже, было все равно, что группа застряла среди Облонских топей. Реликтовых, так их. Он знал, что хозяин его не бросит. А в кармашках сержантова рюкзака лежат пакетики с вкусным кормом. На который никто, кроме кота, не претендует.
        Макарычев долго не думал. С одной стороны, ясно было, что в одном ботинке далеко Игоряша не ходок. При этом с другой стороны вообще ничего не высвечивало.
        - Доставай смену носков и натягивай оба на одну ногу, - скомандовал сержант.
        Дробинин улыбнулся, быстро и преданно, и полез в рюкзак за носками. Чувствовал он себя при этом полным идиотом. Но, как ни странно, идиот этот был счастлив.
        - Дурака-то не валяйте, молодцы.
        Незнакомый голос прозвучал совсем рядом. Густой, сочный, принадлежащий явно уже не молодому мужчине, голос звучал спокойно и уверенно. Не громко, но убедительно.
        Реакция бойцов была вполне закономерной - все разом схватились за оружие, ловя на прицел того, кто назвал их дураками.
        Чужак стоял всего в пяти шагах. Лениво привалившись плечом к покосившемуся деревцу, на сгибе другой руки он держал охотничью двустволку. Он и не думал таиться. Даже странно было, что никто не заметил его приближения. Рост и стать незнакомца совершенно не соответствовали его голосу. Если бы не реденькая бороденка, оторачивающая сморщенное личико, в темноте его можно было принять за четырнадцатилетнего подростка. Одет он был в телогрейку, подпоясанную армейским ремнем, рабочие штаны с карманами едва не до колен и кирзовые сапоги. На голове у странного мужичка была шапка из полинявшего меха, больше смахивающая на ночной колпак.
        - Ты кто такой? - спросил у незнакомца Стецук.
        - Я-то? - мужичок усмехнулся, но с места не двинулся. - Я-то местный. А вы откудова?
        Говор у местного был необычный. Как у русского, долгое время жившего за кордоном. Он правильно строил фразы и верно ставил ударения в словах, но некоторые звуки странным образом растягивал, а другие, наоборот, будто сглатывал.
        Положив руку на ствол автомата, Макарычев заставил ефрейтора опустить оружие.
        - Вы из поселка?
        - Все мы из какого-нибудь поселка, - философски изрек чужак. - Из одного поселка идем, в другой поселок направляемся. Так и бродим цельную жизнь туда-сюда… - Мужичок чуть приподнял кисть левой руки, качнул ею из стороны в сторону, еще раз, нараспев, повторил: - Туда-сюда, - и вдруг ткнул пальцем в Дробинина. - А вот ты, парень, в одном башмаке далеко не уйдешь!
        - Мы из Облонского военного гарнизона, - начал выдавать заготовленную легенду Макарычев.
        Но мужичок будто и не услышал его. Сделав несколько шагов вперед, он сунул свое ружье в руки Муратову:
        - На-ка, подержи!
        Выхватив из-за пояса здоровенный охотничий нож, смахивающий на тесак, и взмахнув им ровно четыре раза, абориген срезал с дерева прямоугольный кусок коры. Присев на корточки возле Дробинина: - Ну-ка, давай сюда свою ногу! - он приложил к Игоряшиной пятке кору, обрезал немного с краю и довольно хмыкнул.
        - Полотенец есть?
        - Есть, - кивнул Игоряша.
        - Ну так давай!
        Дробинин достал из рюкзака полотенце и протянул мужичку. Тот полотенцем прижал кусок коры к Игоряшиной стопе, обернул концы вокруг щиколотки и закрепил обрывком веревки, что вытянул из своего кармана.
        - Ну - так! - довольно хлопнул он Дробинина по коленке. - Не башмак, стать, а идтить-таки можно!
        Мужичок поднялся на ноги, забрал у Муратова ружье и представился:
        - Ну, Антип я.
        - Мы из Облонского гарнизона, - еще раз попытался рассказать свою легенду Макарычев.
        - Ну, вижу я, что вы из служивых, - перебил его Антип. - Да только, может, ты мне о себе по пути расскажешь? Или вы прям тут заночевать собрались?
        - Да нет, мы…
        - Ну, так потопали!
        Антип положил ружье на плечо и уверенно зашагал вперед. Будто ни секунды не сомневался, что остальные потянутся за ним следом. Хотя, с другой стороны, а куда им было деваться?
        - Так вы из поселка? - спросил, догнав мужичка, Макарычев.
        - Ну, - кивнул тот. И скосил взгляд на Спиногрыза. - Славный у тебя котейка.
        Он как будто только и делал, что искал, как бы уйти от разговора.
        - А там что за огни? - кивнул на недавно замеченные таинственные болотные огни Макарычев.
        - Это-то? - Антип даже не глянул в ту сторону. - Ну, так поселок наш.
        - Как так? - удивился сержант.
        - А вот так, - ответил Антип.
        - У вас есть электричество?
        - Ну, есть, понятно, - Антип как будто смутился отчего-то. - Немного, но - есть.
        - Откуда?
        - Ну, генераторы керосиновые. Хорошие.
        - А керосин?..
        - Ну, керосина нам на вертушке доставляют, - Антип покрутил рукой над головой, и сержант догадался, что речь идет о вертолете. - Один паренек из-под Облонска. Валеркой его зовут. Не знаешь такого?
        - Нет, - растерянно качнул головой Макарычев.
        То, что рассказывал Антип, как-то не очень здорово увязывалось с тем, что говорил об облонских отшельниках приглашенный Безбородко лектор.
        - Хороший парень, - продолжал меж тем Антип. - Исправный. Всегда в уговоренный срок керосин привозит. Ну, мы с ним шкурками выдровыми расплачиваемся. И грибками синенькими.
        - Это что ж за грибки такие? - заинтересовался ботаникой Петрович.
        - Ну, маленькие такие, на тонких ножках. Шапочки к ножкам льнут. Бледные, с синеватым отливом.
        - Поганки, что ли? - хмыкнул Стецук.
        - Ну, точно, они и есть. Натурально - поганки. Только особые - синенькие.
        - И зачем же эти синенькие поганки вашему вертолетчику?
        - Ну, он говорит, они сознание расширяют… Хотя честно, парни, я не понимаю, что это значит. Что за сознание такое? Как его можно грибами расширить? И главное - куда? И еще - зачем?
        - Не иначе как галлюциногенные ваши грибочки, - заметил Петрович.
        - Ну, может, и так, - не стал спорить Антип. - Только мне от этого понятнее не становится, зачем Валерке наши поганки. Как будто их в других местах нет?
        - Похоже, что нет, - кивнул Петрович. - Ваши грибочки, Антип, эндемики.
        - Ну и ладно, - махнул рукой проводник. - Пускай будут тем, что ты сказал. Мне без разницы.
        - Слушай, Серега, - тихонько потянул Макарычева за локоть подваливший к нему сбоку Стецук. - А у Антипа этого, между прочим, инфравизора нет.
        - Ну и что? - не понял сержант.
        - Да ничего, - хмыкнул Стецук. - Только тьма вокруг такая, хоть глаз коли… Врубаешься?
        - Хочешь сказать…
        - Однозначно! Рип это, а не человек.
        - Спиногрыз на него не реагирует.
        - Зажрался твой Спиногрыз, - недовольно покосился на кота Стецук. - Нюх потерял.
        - Ну, у меня не только зрение, но еще и слух хороший, - спокойно, не оборачиваясь, произнес Антип. - Я за версту слышу, как комар пищит.
        - Не преувеличивай, - недовольно буркнул Стецук.
        - Ну, хошь, проверим?
        - Сейчас, что ли?
        - Ну, хоть бы и сейчас!
        - Не время сейчас, - положил конец спору Макарычев.
        И незаметно показал Стецуку кулак.
        - Ну, для того чтобы хорошо слышать, нужно жить в тишине, - многозначительно изрек Антип. - Научиться ее слушать.
        - А для того чтобы видеть во тьме, нужно родиться и всю жизнь прожить во мраке, - не удержался-таки Стецук.
        - Не обязательно, - покачал головой Антип. Он, похоже, воспринял замечание ефрейтора всерьез. - Нужно научиться не бояться темноты.
        - И что тогда?
        - И тогда ты сможешь видеть все, что она прячет.
        - Тоже мне, дон Хуан выискался, - обиделся почему-то Стецук.
        - Дон не дон, а мысли интересные, - сказал Петрович, записывавший все, что говорил Антип на диктофон.
        - Ну, так как же вас в наши края занесло? - искоса посмотрел на Макарычева Антип.
        - Мы из Облонского гарнизона, - в третий раз начал заготовленную историю сержант. - Ищем сбежавшего из тюрьмы преступника.
        - Да ты что? - удивился Антип. - Выходит, тюрьмы все еще стоят?
        - А куда ж они денутся? - в свою очередь удивился такому вопросу Макарычев.
        - Отец Иероним говорит, что близится время, когда на земле не будет ни тюрем, ни дворцов.
        - Ну, может, когда-нибудь и придет такое время, - не очень уверенно согласился с незнакомым ему отцом Иеронимом сержант.
        - Но пока стоят?
        - Стоят.
        - И кто ж в них сидит?
        - Преступники.
        - И только?
        - А кто ж еще?
        - Ладно, - махнул рукой Антип. - Забудь… Так, значит, из тюрьмы сбежал преступник?
        - Ну да. И, по имеющейся информации, он мог скрыться на болоте.
        - Не-а, - уверенно покачал головой Антип. - Здесь его нет. Я бы узнал, если бы на болоте появился чужой.
        - Как?
        - Ну, ветерок бы нашептал.
        - А! - махнул рукой Стецук. - Сказки!
        - Ну, вас-то я нашел, - лукаво улыбнулся Антип. - Я, меж прочим, давно уже за вами иду. Присматриваюсь, что за люди такие. Показался, потому что вашему парню помощь потребовалась. Куда б он такой пошел?
        - Так, значит, на болоте чужих нет? - осторожно поинтересовался Макарычев.
        - Нет, - уверенно покачал головой Антип. - Кроме вас - никого.
        - Мы - свои, - улыбнулся болотному жителю Петрович.
        - Ну, не знаю, - серьезно ответил тот. - Пока - не знаю.
        - Мы можем переночевать в вашем поселке? - спросил Макарычев.
        - Ну, а почему нет? Что ж мы, не люди, что ль?
        Незаметно совершив поворот, они шли теперь по направлению к огням поселка, которые, как полагал Макарычев, служили Антипу главным ориентиром. Ну, в самом деле, как еще человек мог верно выбирать дорогу в кромешном мраке? А то, что говорил Антип о своем феноменальном зрении, было, скорее всего, некоторым преувеличением. Похвальбой. Обычное дело - нужно ж чем-то поразить незнакомцев.
        Когда, по прикидкам Макарычева, до поселка оставалось километр-полтора, ну, никак не больше двух, огни впереди исчезли. В один миг. Как будто все разом в трясину провалились.
        - Это что значит? - насторожился Макарычев. - Все разом спать легли и свет потушили?
        - Ну, поселок наш в низине расположен. С того места, где мы сейчас находимся, его не видать. Ща, взгорочек обойдем - и прямиком к нему выйдем.
        - А в низине не топко? - поинтересовался Петрович.
        - Не, - мотнул головой Антип. - Должно бы быть топко, а у нас там как раз наоборот - сухо.
        - Странное место, - заметил Петрович.
        - Хорошее, - уточнил Антип. - И вот что, служивый, - обратился он к сержанту. - Котейка у тебя замечательный. Да только ты лучше спрячь его от греха подальше.
        - А в чем проблема? - удивился Макарычев.
        - У нас в поселке кошек нет. Утки, куры, свиньи, коровы - есть. А кошек и собак - нет. Ну, так сложилось исторически, как говорится. Деды наши, когда жить сюда перебирались, не прихватили с собой кошек и собак. Должно быть, просто забыли. Даже Ной, когда зверье в свой ковчег загонял, и тот наверняка кого-то да позабыл. Ну, а у нас сложилось такое поверье, будто они, деды то есть, зверей этих нарочно с собой не взяли, поскольку зло они в себе несут. У собаки зло в кончике носа, которым она повсюду тыкается, а у кошки - в кончике хвоста, которым она размахивает. Вот такая, понимаешь, история.
        - Очень любопытно! - Петрович закинул автомат за спину. Пальцы его забегали по клавиатуре ПДА. Исследователь взял верх над бойцом, и осторожность уступила место азарту. - Похожее поверье бытовало в Китае. Правда, касалось оно только кошек…
        - Ну, по мне, так все это - сказки бабкины, - перебил, не дослушав, Антип. - Однако ж другие думают иначе. А к традициям, сами небось понимаете, следует относиться с уважением.
        - Да о чем разговор!
        Заведя руку за спину, Макарычев отстегнул подвешенную к рюкзаку переноску.
        Почуяв неладное, Спиногрыз недовольно заворчал.
        Глава 8
        Поселок, а скорее, все же деревенька небольшая, состоял из полутора десятков домов, разбросанных как попало среди кустов и деревьев, таких же корявых и нескладных, как и повсюду. Дома были как старые, вросшие в землю по самые окна, выглядывающие из-под съехавших крыш, будто дикие звери из нор - глаза желтые, злющие, - так и новые, крепкие избы-пятистенки с кирпичными печными трубами, высокими крылечками и резными наличниками на окнах. И едва ли не в каждом окне горел свет.
        - В окнах, между прочим, стекла вставлены, - подобравшись к сержанту справа, едва слышно произнесла Тарья.
        - Вижу, - Макарычев поправил рукой переноску, в которой сидел кот, чтобы не била сзади по бедрам.
        - Откуда стекла?
        - Оттуда же, откуда и электрогенераторы. Бравый вертолетчик Валерка в обмен на галлюциногенные грибочки привозит.
        - Кстати, надо бы взглянуть на эти грибы, - заметил Петрович.
        Возле каждого дома, как и полагается, сарай для скотины и огородец небольшой. Ерохин сразу, как сельский житель, обратил внимание на то, что грядки грамотно приподняты, чтобы растения не гнили, и обнесены деревянными опалубками, чтобы грунт не расплывался.
        В центре деревни стояла рубленая церковь с высокой, метров восемь вверх, колокольней и большим деревянным крестом на самом верху.
        - А ведь не слышали мы колокольного звона, - посмотрел на провожатого Макарычев. - Точно, не слышали.
        - Ну, нет колоколов-то, - как бы извиняясь, развел руками Антип. - Откуда их взять-то?
        - А как же вертолетчик ваш Валерка?
        - Не, он колокол достать не может. Спрашивали уже.
        - Зачем же тогда колокольня, если колоколов нет?
        - Как это зачем? Полагается!.. А вот и мой домишко.
        Антип подвел гостей к стоящему на отшибе дому под крышей из дранки, крыльцом в девять ступенек и прилепившимся сбоку скотным двором. Хозяин распахнул дверь, и на бойцов пахнуло домашним теплом, запахом свежего хлеба, жареной картошки с луком и то ли не добродившего кваса, то ли чуть подкисшего молока. Прямо в прихожей под потолком висела энергосберегающая электрическая лампочка. И не просто на голом шнуре, а с красивым стеклянным плафоном, матовым, с нарисованными бабочками и похожими на колибри птичками. Дверь в комнату была обита черным дерматином с утеплителем - чтобы холод зимой не забирался. Из-за двери доносились звуки музыки. И было это вовсе не церковное песнопение и даже не Кобзон, а какой-то разухабистый новомодный шлягер-пятиминутка, что в столице можно услышать из приоткрытого окошка едва ли не каждого проезжающего автомобиля. Что-то про разбитое сердце, голубые глазки и круглые попки.
        Макарычев с Синеглазом удивленно переглянулись. Как-то не вязалась вся эта обстановка с образом религиозного фанатика, всю свою жизнь прожившего на болоте среди двух десятков таких же капитально отставших от цивилизации родственничков. Что и говорить, странны дела твои, Господи. И более того - чудны и непонятны.
        Переломив двустволку и вытащив из стволов патроны, Антип повесил ружье на крючок и приоткрыл дверь в комнату.
        - Ну, жена! Принимай гостей! - обернувшись, мужичок рукой сделал знак бойцам. - Заходите, служивые! Не стесняйтесь! Рассаживайтесь! А я ща вернусь. У тебя какой размер? - глянул он на Игоряшу.
        - Сорок второй, - ответил тот.
        Антип подмигнул Игоряше и юркнул за дверь, ведущую на скотный двор.
        Петрович снял с крючка хозяйское ружье, внимательно осмотрел его и тихонько свистнул. Ижевская безкурковая горизонталка с дополнительным третьим, нарезным стволом, расположенным под двумя гладкоствольными. Изготовлена в одна тысяча девятьсот семьдесят втором году. А на вид - так совсем новенькое. Даже на лакированном деревянном прикладе - ни царапинки.
        Из всего взвода только Ерохин, приличия ради, войдя в комнату, решил перекреститься на старую почерневшую икону с лампадкой в красном углу. Да и то положил крест слева направо.
        Примерно полкомнаты занимала большая русская печь, вдоль которой тянулась узкая скамья. За печкой, отделенная ситцевой занавеской, располагалась небольшая кухонька. Справа от двери в стенку, оклеенную голубенькими обоями с васильками, были вбиты гвозди, чтобы одежду вешать. В углу под иконой стоял большой обеденный стол, застеленный потертой на углах клеенкой. Посреди стола - импортный бумбокс с вытянутой антенной, захлебывающийся истошной попсятиной. Рядом со столом - холодильник. Сверху на холодильнике - тостер. Освещала комнату старинная пятирожковая люстра с деревянными украшениями и пузатенькими бледно-желтыми плафонами.
        - Да-а-а… - только и смог произнести, взглянув на все это, ефрейтор Стецук.
        У остальных так и вовсе слов не было.
        Стецук же окончательно языка лишился, когда увидел вышедшую из-за занавесочки с цветочками жену Антипову. Если тостеру с бумбоксом в этом доме было не место, то уж этой девице - и подавно. Высокая, стройная, большеглазая красотка с пышными формами и рассыпающимися по плечам темно-каштановыми волосами выглядела так, будто сошла с обложки одного из глянцевых гламурных журналов. Одета она была тоже соответствующе - узкие, вытертые бледно-голубые джинсы с художественными дырами на бедрах - интересно, как она умудрилась в них влезть? - и обтягивающая розовая маечка со стразами и глубоким вырезом, декорированным под случайный разрыв.
        - Здравствуйте, мальчики, - сверкнула голливудской улыбкой хозяйка. - Меня зовут Анжелика.
        - А меня, - поборов приступ слабости, первым решил представиться Стецук, - ефрейтор Стецук!
        - Какое милое имя! - еще шире улыбнулась Анжелика.
        Хотя, казалось бы, куда уж боле!
        Запертый в переноске Спиногрыз недовольно заворочался, заскреб когтями. Дабы не провоцировать конфликт, о возможности которого предупреждал Антип, Макарычев поставил переноску с котом в угол и прикрыл ее парой рюкзаков. Корм и вода в переноске имелись - пересидит пару часов. А более того задерживаться в этом странном - куда там, странном, сумасшедшем! - доме сержант не намеревался.
        - Да вы проходите! Присаживайтесь! - гостеприимным жестом указала на расставленные вкруг стола табуретки и стулья Анжелика. - У меня как раз и ужин готов!
        - Поздновато для ужина, - заметил, присаживаясь на краешек стула, Портной.
        - Так у меня муж всегда за полночь домой возвращается. Я до его прихода ужин в печи держу, чтобы не остывал.
        Макарычев незаметно посмотрел на автоматы, оставленные в углу, там же, где и рюкзаки. Зря они их так бросили. Расслабились. Случись что, разве только он сам да Портной, сидящий напротив, с другого края стола, успеют автоматы схватить. А если противник с оружием в дверь войдет, так и вовсе хана. Макарычев как бы невзначай положил руку на кобуру с пистолетом и, тихонько шевельнув пальцем, расстегнул ее.
        - А что ж это ваш муж ночами на болоте пропадает?
        - Да, как обычно, дела.
        - Дела?
        - Работа.
        - А по хозяйству?..
        - Дома я и сама справляюсь.
        На столе появилось блюдо с рассыпчатой отварной картошкой, присыпанной мелко нарезанным лучком и укропчиком. С пылу с жару, а не в остывающей печи подогретая. Два больших куска желтого масла, положенные сверху, медленно плавятся и стекают янтарными потоками. Рядом - тарелка с нарезанной селедочкой. Дальше - блюдо с запеченной курицей, разломленной надвое и спрыснутой каким-то красноватым соуском. Следом - тарелка со стопкой антрекотов. За ней - тарелка с грудой блинов, больших, с ровными, круглыми краями, прозрачных на просвет.
        - Это она все мужу на ужин приготовила? - шепотом спросил Муратов у Стецука.
        - Ну, может, традиция у них такая…
        Стецуку было не до разговоров - он уже жадно шарил взглядом по столу, не оценивая, а словно пробуя каждое блюдо на взгляд.
        - Что за традиция? - не отставал Муратов.
        - Жрать каждый вечер до отвала… Или гостей к себе приглашать.
        Анжелика положила на стол вилки, и Стецук первым схватил одну из них.
        - Да откуда я знаю! Что ты пристал?
        - А дети у вас есть? - спросила хозяйку Тарья.
        - Дети? - кистью руки Анжелика картинно откинула красиво упавшую на лоб прядь темных волос. - Ну, мы пока об этом не думали…
        - То есть предохраняетесь?
        - Тарья, - процедил сквозь зубы Портной, посчитавший последний вопрос слишком уж интимным. И даже попытался ткнуть ее локтем в бок. Понятное дело, безрезультатно.
        - Конечно, - ничуть не смутилась Анжелика.
        - А презервативы вам Валерка-вертолетчик привозит? - продолжала гнуть свою линию Тарья.
        - Да-а, - еще шире улыбнулась Анжелика.
        - В обмен на синенькие грибочки?
        - В этом году был хороший урожай, - Анжелика нырнула за ситцевую занавеску и вернулась с тарелкой нарезанного большими, в два пальца толщиной, ломтями теплого домашнего хлеба.
        Макарычев не понимал, к чему клонит Тарья, но чувствовал, что завела она этот разговор неспроста. А потому и не перебивал.
        - А какой маркой презервативов вы пользуетесь?
        - Простите? - непонимающе наклонила голову к плечу Анжелика.
        - Я про марку презервативов спрашиваю. Какие вам ваш курьер привозит?
        - Не знаю, - безразлично качнула головой Анжелика. - Все необходимое Антип сам заказывает.
        - Меню к ужину тоже муж составляет?
        - Конечно.
        - А вы сами что больше всего любите?
        - Мне все равно.
        Распахнулась дверь, и в комнату, весело улыбаясь, вбежал Антип. Телогрейку он скинул, и теперь на нем была гимнастерка образца сорок пятого года. А странный меховой колпак так и остался на голове.
        - На-ка! Примерь! - Антип кинул Дробинину пару новеньких хромовых сапог. - Для себя берег. Но для хорошего человека не жалко.
        - Да нет, спасибо, не надо, - принялся отказываться донельзя смущенный таким вниманием к своей босой ноге Игоряша.
        - Надевай, тебе говорят! - шутливо притопнул ногой Антип. - Ишь ты! Собрался босиком по болоту шастать!
        Игоряша размотал полотенце на левой ноге, натянул новый носок и сунул ногу в сапог.
        - Ну, как?
        - Точно впору! - топнул каблуком по полу довольный Игоряша.
        - Ну и ладно, - подхватив стоявший у стены табурет, Антип присел к столу. - Ну а чего ж не угощаетесь? Давайте, служивые, давайте! Не стесняйтесь! Еда вся своя, домашняя, вкусная…
        Подавая остальным пример, Антип положил себе в тарелку картошки, пару антрекотов и приправил все это сверху селедочкой.
        Гостей тоже упрашивать долго не пришлось. Все быстро расхватали тарелки с вилками и пустили их в дело. Одна только Тарья сидела, сложив перед собой руки и недовольно поджав губы. Она, даже если бы и захотела, не смогла бы изобразить процесс потребления пищи.
        - Вот только спиртного у нас нет, - Антип насадил антрекот на вилку и зубами оторвал от мяса кусок. - Не полагается нам спиртное. Так же как и курево.
        - Ничего, - улыбнулся Макарычев. - Мы ведь тоже не на прогулке.
        - Слушай, ефрейтор, - процедила сквозь сжатые губы Тарья. - Ты ведь совсем недавно говорил, что это я девушка твоей мечты.
        - Говорил, - не стал отказываться Стецук.
        - А чего ж ты тогда на хозяйскую жену пялишься?
        Не ожидавший такого вопроса Стецук едва блином не подавился.
        - А что ж мне, на тебя пялиться?
        - А хоть бы и на меня.
        - Ты это серьезно?
        - А что?
        Анжелика сидела на уголке стола, прижавшись спиной к холодильнику, и, обворожительно улыбаясь всем сразу, аккуратно, по чуть-чуть, выбирала вилкой белое куриное мясо. Казалось, она ест не потому, что голодна, а лишь за компанию.
        На крыльце хлопнула дверь.
        - А, вот и отец Иероним пожаловал! - радостно возвестил Антип и, кинув на тарелку недоеденное куриное крыло, вскочил на ноги.
        Обитая дерматином дверь приоткрылась, и в комнату бочком не вошел, а пробрался небольшого росточка, худенький, можно даже сказать, тщедушный человечишко в черной рясе до пят. Поверх рясы на груди у него висел большой медный крест. А вот на голове попика вместо полагающегося по чину клобука был повязан на манер пиратского черный платок. У попика были длинные бледно-желтые волосы со слипшимися, будто от меда, концами, вытянутый крючковатый нос, редкие обвислые усы, тонкие губы и маленькие, будто булавочные головки, глазки.
        - Привет всей честной компании, - пропищал тонким голосом отец Иероним.
        И небрежно эдак перекрестился на икону. Будто пылинки с плеч смахнул.
        - Отец Иероним!
        Антип подбежал к попику с широко раскинутыми руками и тут же заключил его в объятия. После чего они звонко облобызались троекратно. Следом за хозяином к попику подплыла Анжелика, сделала книксен и чмокнула отца Иеронима в вялую щечку.
        Не дожидаясь особого приглашения, отец Иероним сел на место Антипа. Сам же хозяин присел на край тянущейся вдоль печки лавки, положил ногу на ногу и поставил тарелку на колено.
        - А это, - отец Иероним обвел медленным, подозрительным взглядом прочих гостей, - как я понимаю, те самые служивые, которых ты, Антипка, возле озера нашел?
        - Они самые, - кивнул Антип.
        - И что же вы, ребятки, на болоте делаете? - прищурил свои и без того крошечные глазки отец Иероним.
        - Приказ выполняем, - коротко ответил Макарычев.
        Поп ему не нравился. Не нравился больше, чем жизнерадостный Антип с его плейбойной женой.
        - Ага, - отец Иероним дернул себя за ус и потянулся за курочкой.
        Сорвав поджаристую кожицу со спины, он смял ее пальцами и засунул в рот.
        - Вы сами-то крещеные? - спросил он, не переставая жевать.
        - А какое это имеет значение? - Макарычев даже не пытался скрывать свое недружелюбие.
        - Русский человек должон быть воцерковлен, - многозначительно пропищал отец Иероним. - Русский - значит, православный.
        - У нас в стране свобода вероисповедания. А церковь отделена от государства. Так что…
        - Да знаю я, знаю, - скроив кислую физиономию, замахал на него руками попик. - Радио утром слушаю. Телевизор по вечерам смотрю.
        - Хорошо принимает? - спросил Портной.
        - Что? - не понял отец Иероним.
        - Телевизор, спрашиваю, хорошо принимает?
        - Нормально, - кивнул поп.
        - А мы без связи сидим… - Игоряша с тоской посмотрел на отрубившийся мобильник и сунул его в нагрудный карман.
        - Здесь низина, - объяснил Антип. - Ну, вот, если на взгорок, к примеру, подняться, так там непременно возьмет.
        - А с колокольни? - вопросительно посмотрел на отца Иеронима сержант.
        - С колокольни - возьмет, - попик сунул в рот кусок селедки и протолкнул ее подальше блином. - Непременно возьмет!
        - Попробовать можно?
        - Прям щас? - непонимающе уставился на Макарычева поп.
        - Да нет, - махнул вилкой сержант. - Утречком.
        - Утречком - можно, - елейно улыбнулся отец Иероним. - А вы к нам надолго? Антип говорит, вы какого-то беглого злыдня ищете?
        - Ох! - тихо охнула Анжелика, картинно округлила глаза и в показном испуге приложила ладошку ко рту.
        - Не волнуйтесь, мадам, - чуть наклонившись в сторону Антиповой жены, по-гусарски улыбнулся Стецук. - Мы здесь, а это значит, что вам ничто не угрожает.
        - Кобель, - ехидно процедила сквозь зубы Тарья.
        - А что за злыдень? - спросил у Макарычева поп. И тут же, не дожидаясь ответа, протянул свою пустую тарелку Портному. - Положите кусочек мясца, пожалуйста.
        - Обыкновенный, - шевельнул плечом Макарычев. - Убийца-рецидивист. Бежал из колонии строгого режима, что под Облонском.
        - И как же ему это удалось-то? - Получив антрекот, отец Иероним взял вилку и нож и принялся нарезать его маленькими кусочками.
        - Это уже не наше дело, - качнул головой сержант. - Мы не из охраны колонии, а из спецподразделения по контртеррористической деятельности.
        - А кто сказал, что злыдень этот на болотах скрывается?
        - Есть такая информация, - уклончиво ответил сержант.
        - Ну, сомневаюсь, - покачал головой Антип. - Натурально, не могет такого быть.
        - Это почему же? - заинтересовался Петрович.
        - Ну, посуди сам, мил-человек. Вы, отряд из спецподразделения, и то, не успев пяти шагов по болоту ступить, в беду вляпались. А дальше хуже было б, кабы я вас не встретил. - Отец Иероним жевал мясо и, соглашаясь с тем, что говорит Антип, как китайский болванчик, качал головой. - Ну, а злыдень этот, у него ж ни снаряжения вашего, ни опыта и в помине нету. Ежели он, реально, забрался в наши болота, так давно уже в них и сгинул.
        - Эт-точно, - подытожил отец Иероним.
        И облизнул жирные пальцы.
        - Так-то оно, может, и так, - не стал спорить Макарычев. - Да только нам все равно проверить нужно.
        - Понимаю, - облизав пальцы, отец Иероним вытер их о свисающие возле левого уха концы черной пиратской банданы. - Приказ есть приказ. А посему вот какое предложение. Берите себе в провожатые Антипа. Он наше болото, как свой огород знает. Проведет вас по всем потайным местам, где ваш злыдень может скрываться. За пару дней управитесь. Ведь так, Антип?
        - Ну, так-то оно, канешна, так, - в нерешительности, скорее показной, почесал затылок Антип. - Да только ж у меня ведь хозяйство…
        - А жена тебе на что? - кивнул на лучезарно улыбнувшуюся в ответ Анжелику попик. - Она за хозяйством и присмотрит. Присмотришь ведь, а, Анжела?
        - Присмотрю, непременно присмотрю, батюшка, - игриво замахала на попа ладошками хозяйка дома.
        - Вот видишь, присмотрит, - снова обратился к Антипу отец Иероним. - А людям-то помочь нужно, Антипушка. Может, они нам в благодарность за это слово какое скажут заветное.
        Попик перестал жевать и уставился на Макарычева так, будто сержант задолжал ему сто рублей. И отказывался долг признать.
        - Ну, што ж, - развел руками Антип. - Ежели ж надо, так, значит, поможем.
        - Ну, вот и славненько, - заговорщицки подмигнул Макарычеву поп. - Значит, переночуете у Антипа, в завтречка поутру, покушав как следует, вместе с ним и отправитесь на поиски злыдня своего. Хотя… - лицо отца Иеронима сморщилось, будто гнилая слива. - Я с Антипом согласен. Ежели и сунулся ваш злыдень к нам на болото, так сгинул давно.
        - А ведь говорят, что в наших-то болотах утонуть нельзя, - обратился к местным жителям Герасим.
        - Ну, ты во у него спроси, - кивнул Антип на Дробинина. - Как оно, можно или нельзя.
        - Нет, с головой-то, понятно, не засосет, - разъяснил слова Антипа отец Иероним. - Однако схватит так, что без должного навыку не вырвешься. Так и будешь сидеть по пояс в трясине, пока с голоду не околеешь.
        - А то еще выдра подбежит и лицо обгладывать примется, - добавил Антип. - Пальцы пообкусывает. Или Болотный Дедушка снизу за ногу схватит.
        - Что за Болотный Дедушка? - живо заинтересовался Петрович.
        - Ну, водится тут один такой, - Антип запрокинул голову и с видом весьма многозначительным поскреб ногтями заросшую щетиной шею. - Близко к себе он никого не подпускает. Осторожный очень. А издали его толком-то и не разглядишь. Но большой, склизкий - это точно. Живет в воде, что под слоем дерна. Наверное, рыбой питается. Но, случается, из озерца или бочажка на траву выбирается. То ли на солнышке погреться, то ли добычу подловить.
        - Значит, ни живым, ни мертвым, никто это существо ни разу толком не видел? - уточнил Петрович.
        - Ну, как же не видел, - обиделся Антип. - Я ж тебе говорю, сам три раза Болотного Дедушку видал. Не как тебя вот сейчас, но так, что понять можно, что это за тварь.
        - И на кого же похоже это существо?
        - Да ни на кого не похоже! - хлопнул ладонью по столу Антип. - Болотный Дедушка - он и есть. Сам по себе.
        - Лох-несское чудовище, - усмехнулся Стецук.
        И искоса глянул на Анжелику, чтобы проверить, как она оценила шутку. Анжела благосклонно улыбнулась ефрейтору. У ефрейтора душа заколыхалась, будто студень, и свалилась в самый низ живота.
        - Ну, что вы! - схватил последний остававшийся на тарелке блин отец Иероним. - Все эти лох-несские чудища и снежные человеки нашему Болотному Дедушке не чета.
        - Знаете, отец Иероним, - чуть откинувшись назад, Макарычев прищурился, глядя на собеседника. - Вы производите впечатление начитанного человека. Вот даже про снежного человека знаете.
        - Весьма польщен, - смущенно улыбнулся попик. - Но, право же, вы преувеличиваете мою образованность. Все мои знания из книг, что порой забрасывают нам вертолетом. Да из телевизора, который по мере сил смотрю регулярно.
        - А Интернетом, часом, не пользуетесь? - снова попытался сострить Стецук.
        - Было такое увлечение, - дожевав блин, спокойно ответствовал ему отец Иероним. - Но быстро прошло. Уж очень много там всяческого мусора. И в прямом, и в переносном смысле. Думаю, вы меня понимаете.
        Так, отметил про себя Макарычев, радио, телевидение, вертолетная почта, сотовая связь, Интернет… Что дальше?.. А, еще жена-фотомодель! Ну, чем еще удивят отшельнички?
        - А сан духовный вы где получили?
        - Здесь же! - широко раскинул руки в стороны попик. - В нашем поселке! Отец мой был местным священнослужителем. И дед - тоже. И дед моего деда. Можно сказать, - отец Иероним улыбнулся, - у нас своя трудовая династия. Прежде чем уходить на покой, старший рукополагает на служение господу младшего, сына или внука своего. Я понимаю, что в этом можно усмотреть нарушение целого ряда церковных канонов. Но мы ведь живем в стороне от всех. Ни к одной из современных церквей не принадлежим. Поэтому служим господу так, как он сам нам велит.
        - Воистину так! - не вставая со скамьи, Антип быстро перекрестился и отвесил короткий поклон в сторону иконы.
        - А церковь когда построили? - продолжал любопытствовать Макарычев.
        И, как оказалось, не зря.
        Услыхав такой вопрос, Антип с отцом Иеронимом быстро переглянулись. Во взглядах у обоих - настороженность. А то и опаска.
        - Церковь всегда здесь стояла, - ответил на вопрос сержанта отец Иероним. - Испокон веку!
        - Однако выглядит будто новая.
        - Так и есть, - поспешно - ох, слишком поспешно - кивнул попик. - Лет семь назад пожар случился. Старая церковь сгорела. Не дотла, но пострадала сильно. Так что мы всем миром решили на ее месте новую поставить.
        - А колокольня для чего такая высокая? Колоколов-то, я слышал, у вас нет.
        - Колокольня - это лестница в небо, - ответил отец Иероним. - Дорога к богу то бишь. Поэтому и должна быть высокой. Я порой зорькой утренней поднимусь на звонницу, гляну на небо, так хоть и колоколов нет, а на душе все одно благодать.
        - Ну, вы прямо поэт, отец Иероним, - улыбнулся Макарычев.
        - Все, друг мой, от бога, - улыбнулся в ответ просветленно попик. - От бога! - повторил он и ткнул пальцем в потолок.
        - Ну! - звонко хлопнул себя ладонями по бедрам Макарычев. - Пора нам, наверное, и на боковую!
        - А как же чай? - со своего места у холодильника подала голос Анжелика. - Я уже и самовар вскипятила!
        - Ну, чаек у нас хороший, - поддержал ее хозяин. - Не то что городской. Мы его с травками разными смешиваем, с цветочками да ягодками всякими.
        - А грибков синеньких, часом, не добавляете? - полюбопытствовал ехидный Стецук.
        - Ну, для желающих можем и грибков подсыпать, - легко отбрил его Антип.
        - Спасибо, конечно, хозяева, - улыбнулся со всей доброжелательностью Макарычев. - Да только от чая нам придется отказаться. Завтра рано подниматься. Да и накормили вы нас так, что чай уже не в радость будет.
        - Ну, что ж, - с сожалением развел коротенькими ручками Антип. - Слово гостя - закон для хозяина. Только, вы уж не обессудьте, кроватей для всех у нас не найдется. Придется спать на полу. Анжела! - сделал он знак рукой жене. - Постели гостям в соседней комнате и на терраске!
        - Нет, нет, нет! - решительно воспротивился Макарычев. - Мы и без того столько хлопот вам доставили. Свалились, как снег на голову, гостями незваными. Вы уж нас лучше всех вместе где-нибудь на дворе устройте.
        - Ну, нет, право же, неудобно…
        - Не ставьте нас в неловкое положение, уважаемый. Рассчитаться нам с вами нечем, а чувствовать себя в долгу мы не привыкли.
        - Силой гостя в доме не удержишь, - двумя сложенными вместе пальцами отец Иероним тихонько постучал Антипа по лбу, вроде как в назидание. - Устрой их у себя в сараюшке, на сене.
        - Ну, да сено-то уже не первой свежести, - сказал, будто оправдываясь, Антип.
        - Нам подойдет! - поспешил заверить его Макарычев.
        Глава 9
        Дощатый сарай, что определил Антип гостям под ночлег, был до половины заполнен сеном. Не свежим, как и предупреждал хозяин, слежавшимся, но еще не тронутым прелью и гнилью. Доски были подогнаны друг к другу не плотно, так что сквозь щели было видно, что происходит снаружи. Двускатная крыша также была сколочена из досок. Дверь одна, широкая, на шатких ременных петлях, закрывающаяся снаружи на обычную деревянную вертушку. Но выше, под самой крышей, имелось еще и большое квадратное окно, через которое забрасывали сено, когда в дверь его было уже не пропихнуть.
        Антип долго не уходил, суетился, беспокоясь, что гости без него не устроятся как следует на ночлег. А потом еще дважды возвращался. Сначала, чтобы спросить, не нужно ли принести ведро воды, на случай, ежели вдруг ночью пить захочется. Не получив ясного ответа, он все же притащил ведро с водой и поставил его в углу. Второй раз он вернулся, чтобы напомнить, где находится отхожее место, хотя все уже успели его посетить.
        Когда не в меру радушный хозяин наконец угомонился и в окнах дома погас свет, Герасим вытянул из-под сена слегу, толщиной в руку, и подпер ею дверь. Защита, понятное дело, так себе, но все же лучше, чем вовсе никакой. Дергачев и Ерохин живо вскарабкались на кучу слежавшегося сена и заняли позиции, позволяющие на пару вести круговую оборону. Дробинин расстелил на свободном месте серебристое теплозащитное одеяло, поставил с краю потайной фонарь, свет которого со стороны был незаметен, и стал аккуратно, будто очень сложный пасьянс, раскладывать гаджеты, которыми были набиты карманы его рюкзака. Макарычев дотянулся до переноски и выпустил кота. Оказавшись на свободе, Спиногрыз принялся недовольно рвать когтями штанину на коленке хозяина.
        - Молодец, котяра, молодец, - одобрительно погладил кота Макарычев. - Ты все правильно сделал. Но, извини, пришлось на время тебя спрятать. Ты ведь не умеешь скрывать эмоции.
        - В хорошенькое место мы забрались, - сообщил Дробинин, составив из дюжины приборов одному ему понятную комбинацию. - Напряженность информационного поля на максимуме.
        - Мы в эпицентре, - сверившись с картой, согласился с ним Герасим.
        - Значит, где-то поблизости должна торчать хотя бы одна информационная башня. Хорошая такая башня, метров под десять.
        - Точно, - кивнул Макарычев. - И мы ее видели.
        - Колокольня? - вопросительно посмотрел на сержанта Петрович.
        - Она самая.
        - Но это означает…
        - Это означает, что болотные отшельники вовсю пользуются благами информационных нанотехнологий.
        - Электричество, Интернет… Они даже не считают нужным это скрывать.
        - А зачем? Мы, должно быть, первые, кто забрел в эту глухомань за последние двадцать лет. Специалистов из Мирового экологического форума водят по краешку трясины, проторенными тропками. А экстремалов сюда не очень-то пускают, поскольку места заповедные.
        - Колючей проволокой болота не обнесены, так что кто-то мог и забраться.
        - Понятное дело. Кто-то ведь занес сюда споры. И обработал их, чтобы в рост пошли.
        - А что насчет Валерки-вертолетчика?
        - Персонаж местного фольклора. Такой же, как Болотный Дедушка.
        - А мне Болотный Дедушка понравился, - улыбнулась Тарья, прилегшая в сторонке на охапке сена.
        - Нет, нет, нет, - помахал пальцем Синеглаз. - Вертолетчик, скорее всего, существует. Башня, выросшая в стороне от единого информационного пространства, не имеет данных, необходимых для создания сложных технологических приборов. А местные жители, надо полагать, понятия не имеют, как устроен телевизор и за счет чего работает Интернет. Для того чтобы уины могли создать все это, им нужны были образцы. Вот скамью или стол - эти вещи можно сделать на основе того, что знают о них местные жители. Еда, что была на столе, скорее всего, тоже нанотехнологическая имитация.
        - Вкусная, должен сказать, имитация, - заметил Муратов.
        - Вкусная, - согласился Петрович. - И гораздо полезнее натуральной. Ни тебе калорий лишних, ни холестерина избыточного. Ешь в свое удовольствие, сколько влезет. Или, к примеру, сапоги, что хозяин Игоряше подарил…
        - А это мы сейчас выясним! - Дробинин закинул ногу на ногу, маленьким пинцетиком отщипнул крошечный кусочек кожи от голенища сапога и поместил его в ячейку анализатора.
        - Ружье, что носит Антип, скопировано из какого-нибудь каталога. Или из того же Интернета, - продолжал Петрович. - После подключения к Интернету башня фактически вышла на прямую связь с единым информационным пространством. Теперь она может все.
        - Уины кишмя кишат, - сообщил Игоряша и, щелкнув клавишей, уничтожил помещенный в анализатор образец.
        - Высота спрятанной в колокольне башни не превышает восьми метров, - сказал Макарычев. - Но для того чтобы покрыть информационным полем ту площадь, что мы видим на карте, она должна быть раза в два - два с половиной выше.
        - Или она здесь не одна, - закончил мысль сержанта Петрович. - Я думаю, тут в каждом дворе есть своя маленькая информационная башенка.
        - Почему же мы их не видим? - спросил Стецук.
        - Вот! - указал на ефрейтора пальцем Синеглаз. - Отличный вопрос! Сразу видно, что ефрейтор Стецук не зря посещал теоретические занятия!
        - Я тоже посещал, - обиженно произнес Муратов. - А все равно не пойму, как башню можно спрятать? Она ж здоровая. И блестит.
        - Петрович, - вопросительно посмотрел на Синеглаза Макарычев. - Народ хочет знать.
        - Да, господа, - довольно, будто в предвкушении чего-то очень и очень значительного, потер руки Петрович. - Мои соображения носят пока чисто теоретический характер. Но, полагаю, в самом ближайшем будущем все мои догадки блестяще подтвердятся. Сегодня мы с вами столкнулись с удивительным явлением, которое я бы назвал «Культивацией информационных башен по-русски».
        - Во как! - изумленно вскинул брови Портной. - Культивация!
        - Именно так, - подтвердил Синеглаз. - Ход моих размышлений, господа, чрезвычайно прост. Следите за ним, и вы сами все поймете. Что мы имеем… - Петрович поднял растопыренную пятерню. - Первое - оторванный от всего мира поселок с населением около тридцати человек… - Петрович загнул палец. - Это я на глаз прикинул, по дворам. Второе… - Петрович загнул второй палец. - Споры информационных башен, которые начали прорастать в этом близком к богу, но забытом людьми месте. Третье, - к двум загнутым присоединился третий палец, - местные жители уяснили, что башни способны обеспечить их всем, что они только пожелают. Четвертое, - загнут четвертый палец, - им стало известно, что в России башни нещадно изничтожаются. Так что же им остается? - Петрович показал оставшийся не загнутым большой палец. - Спрятать башни, чтобы их никто не нашел. Наши бедные болотные жители старались как могли и, надо признать, добились отличных результатов. Единственное, чего они не учли, - Синеглаз еще раз приподнял отставленный большой палец, - или, скорее всего, просто не знали - того, что информационные башни легко засечь по
активности информационного поля. Убедительно?
        - Убедительно, - за всех согласился Макарычев. - Вот только я так и не понял, куда же отшельники спрятали башни?
        - Найти ответ на этот вопрос очень легко, если попытаться рассуждать так же, как они. Меня поражает то, как быстро аборигены уяснили принцип действия системы информационных башен и сделали из своих наблюдений совершенно правильные выводы. Поистине, на такое способен только русский человек.
        - Ага, - кивнул Стецук. - Особенно когда хочет что-то спрятать.
        - Вот! - снова указал на ефрейтора пальцем Синеглаз. - Я про то и говорю! «Культивация информационных башен по-русски»! Нашим отшельникам малек знаний не хватило, чтобы придумать, как информационное поле экранировать.
        - Я с ходу могу предложить несколько способов, - сказал Дробинин. - Но как спрятать саму башню?
        - Точно, Петрович, - пробасил Герасим. - Давай, не томи душу. Что там у тебя?
        - Все очень просто, господа, - Синеглаз довольно улыбнулся и еще раз потер руки. - Нам с вами известно, что информационные башни растут как вверх, так и вниз. С одинаковой скоростью. Для создания и поддержания информационного поля достаточно одной высокой башни. Остальные могут оставаться низенькими, при условии, что их обратный рост, - палец Петровича уперся в дощатый пол, - будет продолжаться. Их покроет информационное поле высокой башни. Так вот, уяснив это, наши аборигены поступили, как нормальные сельские жители. Чтобы башни не шли в рост, а наращивали подземную массу, они, - Петрович поднял руку и быстрым движением свел вместе большой и указательный пальцы, будто что-то схватил, - прищипывают макушки башен.
        - То есть постоянно подрезают их? - уточнил Макарычев.
        - Не могу сказать, как часто требуется это делать. Насколько мне известно, подобных экспериментов никто не проводил. Быть может, после нескольких подобных процедур башня, как капуста, сама перестает тянуться вверх. В любом случае, я уверен, что если мы как следует пошарим на дворе у нашего доброго хозяина Антипа, то непременно найдем там небольшую информационную башенку, макушкой достающую до стропил, а вниз, в землю, уходящую далеко-далеко.
        - Значит, в поселке полно зрелых башен?
        - Принимая в расчет рачительность и хозяйственность русских сельских жителей, рискну предположить, что башня есть в каждом доме. А то и не одна.
        - Вот это да! - растопыренной пятерней Макарычев взъерошил волосы. - Выходит, для того чтобы выкорчевать все эти башни, всю местную общину придется разогнать?
        - Ну, не разогнать, а переселить, - уточнил Дробинин.
        - Сомневаюсь, что они добровольно на это пойдут.
        - Да они ж сами первые начали! - азартно взмахнул рукой Стецук. - В божьем храме начали Мамоне поклоняться!
        - Нам-то что делать? - посмотрел на ефрейтора Макарычев.
        - Ну, полагаю, нам следует убедиться в том, что в колокольне действительно спрятана башня. Потом можно заглянуть к Антипу на двор. Если все наши предположения подтвердятся - возвращаемся домой. Докладываем о результатах разведки. И готовим спецоперацию.
        - Ну, в принципе, все так… - как-то не очень уверенно покачал головой Макарычев.
        - А что тебя смущает?
        - Рипы.
        - Какие еще рипы?
        - Рипы, которые обосновались в поселке.
        - С чего ты взял, что здесь есть рипы?
        - Ну, надо же! - наконец-то подала голос молчавшая долгое время Тарья. - А кому ты весь вечер глазки строил, герой-любовничек?
        - Анжелика?..
        - Анжелика! - состроив рожицу, почти как у гремлина, передразнила ефрейтора Тарья. - Анжелика, я весь ваш! От грязных пяток и до остатков мозгов!
        - Анжелика?..
        - Ты что, Олежка, не заметил, как Спиногрыз беситься начал, стоило нам в дом войти? Я потому и спрятал его за рюкзаки. На Антипа он так не реагировал.
        - Заметил, конечно, - Стецук гордо вскинул подбородок, но отвел взгляд в сторону. - Я сразу все понял, - ефрейтор искоса глянул на Тарью. - А с хозяйкой разговоры разговаривал, чтобы она не догадалась.
        - О чем? - усмехнулась Тарья.
        - О том, что мы ее раскусили.
        - Да ей-то по фигу! Она ж рип!
        - Кстати, в данной ситуации рипа можно было и без кота вычислить, - обратился к сержанту Петрович. - Ты обратил внимание, какие похожие лица у Антипа и отца Иеронима? Мелкие черты, запавшие глаза, широкие надбровные дуги, ранние признаки старения - все это следствие близкородственных браков. А рядом - Анжелика. Дородная девица, - Петрович выпятил грудь, да еще и руки приподнял, чтобы наглядно представить всю Анжеликину стать. - Глаза - как два блюдца. Губы - чистый силикон. Откуда такая здесь, на болоте?
        - Да, я тоже об этом подумал, - поспешил кивнуть Стецук.
        - Молчи уж! - махнула на него рукой Тарья. - Ты не думал, а пялился на сиськи ее арбузные.
        - Ну и что? - пожал плечами Стецук. - Чего ж не посмотреть, если есть на что.
        - Кончайте, - недовольно поморщился Макарычев. - Нашли время отношения выяснять.
        - А у нас другого времени нет, - обворожительно улыбнулась Тарья. - Мы видимся только в зоне покрытия информационного поля.
        - А вот, кстати, еще один любопытный вопрос, - по-школьному поднял руку Портной. - Можно?
        - Давай, если по делу, - кивнул Макарычев.
        - Кто более реален, Анжелика или Тарья?
        - Это не по делу, - как от комара, отмахнулся от вопроса сержант. - Потом, на досуге разберетесь. Значит, так. Две группы. Первая - Стецук и Муратов. Задача - колокольня. Вторая - Портной и Егоркин. Антипов двор. Действуем тихо. Если что не так - отходим. Задача одна - убедиться, что и в колокольне, и на дворе у Антипа имеется информационная башня. Все. Больше никакой самодеятельности. Оружия с собой не брать. Налетите на местных - стандартная отговорка.
        - Отошли пописать в кусты и заблудились, - озвучил стандарт Портной.
        - Молодец, Миха, - кивнул Макарычев. - Все! Двинулись. На все про все у вас полчаса.
        Стецук оттянул рукав и постучал пальцем по серому дисплею.
        - ПДА не работает.
        - Их башни глушат.
        - В других местах не глушили.
        - Все когда-нибудь бывает в первый раз.
        - Не нравится мне это, - покачал головой Стецук.
        - Мне тоже, - не стал спорить Макарычев. - Но, я думаю, до колокольни и обратно ты и без ПДА сбегаешь. Главное, как спаниель, по сторонам не рыскай - ежели что, мы знаем, где тебя искать.
        - Понятно, - Стецук потянулся за автоматом.
        - Я сказал, оружие не брать!
        - А если…
        - Никаких «если» быть не должно. Ты меня понял?
        - Понял, - с безразличным видом кивнул Стецук. - Зачем тогда парами ходить? В одиночку проще туда-обратно пробежаться.
        - А это как раз на случай «если», - объяснил сержант.
        - Ладно, пошли.
        Стецук включил таймер на часах, поднялся на ноги, махнул рукой Муратову и направился к двери. Следом за ними - Портной с Егоркиным.
        Ефрейтор опустил на лицо полумаску с инфравизором, убрав слегу, и осторожно приоткрыл дверь.
        Двор был пуст. В доме не горел ни единый огонек. Темнота - будто осьминог чернила выпустил. И только луна на небе - большая, почти круглая, с небольшим изъяном на боку, раскачивается из стороны в сторону, будто отплясывает диковинный лунный танец. К чему бы это, подумал Стецук. Так, между делом. Не акцентируя внимания на промелькнувшей в голове мысли.
        Открыв дверь чуть пошире, Стецук серой тенью выскользнул на улицу. Следом за ним и остальные трое растворились в ночи. Будто и не было их никогда.
        Пущин поднял слегу и снова подпер ею дверь.
        - А ты почему осталась? - удивленно посмотрел на Тарью Дробинин.
        - Мне не приказывали идти в разведку, - Тарья закинула руки за голову и сделала вид, что прилегла на кучу сена.
        - А разве ты не должна все время находиться при Мишке?
        - Я и так почти все время при нем. Могу я немного отдохнуть?
        - Но… Ты ведь его второе «я».
        - Кто тебе это сказал? - недовольно наморщила нос Тарья.
        - Ну…
        - «Но», «ну». Ты можешь что-нибудь ясно сказать?
        - Не обидишься?
        - На тебя - нет.
        - Мне кажется, что ты способна всего лишь озвучивать мысли Портного. Понимаешь?..
        - Понимаю.
        - То есть, ты говоришь то, что ему самому по какой-то причине не хочется произносить вслух.
        - Ты слышал историю по Чжуанцзы и мотылька?
        - Нет.
        - Чжуанцзы как-то раз приснилось, что он стал мотыльком. А проснувшись, он не мог понять, кто он - Чжуанцзы, видевший во сне, будто он стал мотыльком, или мотылек, которому снится, что он Чжуанцзы.
        Игоряша перевел непонимающий взгляд на Синеглаза.
        - Что происходит, Петрович?
        Синеглаз лишь на секунду оторвался от записей, которые он делал авторучкой в обычном блокноте.
        - Ты о чем, Игоряша?
        - Тарья - вымышленный друг Мишки Портнова.
        - Ну, да.
        - Так почему же он ушел в разведку, а она осталась? Да еще рассказывает мне истории о Чжуанцзы!
        - Ну, я не слышал, чтобы Сергей велел ей идти с Мишей, - почти дословно повторил ответ Тарьи Петрович.
        - Выходит, она способна существовать автономно?
        - Ну, - Петрович посмотрел на лукаво улыбающуюся красотку. - Тарья у нас вообще очень самостоятельная девушка.
        - Петрович, я тебя серьезно спрашиваю!
        - А я тебе серьезно отвечаю. Виртуальные личности, созданные, как вымышленные друзья, способны к самостоятельному существованию в зоне покрытия информационного поля. Если, «А», их виртуальная составляющая сформирована именно как личность, а не как визуальный образ с некоторыми дополнительными функциями, типа умения давать однотипные ответы на стандартные вопросы; и, «Б», сам создатель виртуальной личности ничего против этого не имеет. Миша, как я понимаю, неплохо в свое время поработал над личностью Тарьи. И правильно делает, что позволяет ей самостоятельно развиваться.
        Дробинин осторожно, как будто с опаской даже, покосился на мило улыбающуюся Тарью.
        - И как далеко может зайти такая вот самостоятельность?
        - А ты сам у нее спроси, - предложил Синеглаз.
        - Вам не обо мне сейчас думать надо, - подала голос Тарья. - А об отшельниках и рипах, которых они приручили.
        - Верно, Тарья, - подсветив фонариком, Макарычев склонился над картой болот. - Как, по-твоему, Игоряша, далеко надо уйти от поселка, чтобы связь снова заработала?
        - Если по прямой, то километров на шесть-семь, - наклонившись, Дробинин очертил на карте круг. - Я заметил, когда ПДА отключился. Хотя если башен несколько и они неравномерно распределены по площади, то и площадь покрытия информационного поля может иметь неправильную форму. Тогда - от шести до десяти километров. А в чем, собственно, проблема? Мы ведь уже решили…
        - Мы-то решили, - перебил, не дослушав, сержант. - Да только местных не спросили, что они по этому поводу думают.
        - А какие могут быть проблемы с местными?
        - Тарья, - окликнул Макарычев девушку. - Как по-твоему, наши хозяева поверили в историю про беглого рецидивиста?
        - Если бы ты сказал, что его фамилия Сэлдон, история прозвучала бы более убедительно.
        - Я серьезно, Тарья.
        - Анжела - кукла силиконовая. Дура дурой. Ей все по фигу. А Антип с попиком - ребята ушлые. Их на мякине не проведешь. Не могу сказать, что они сразу классифицировали историю о беглом зэке как полную туфту, однако сомнения у них имеются. Главным образом, потому что они боятся за свою плантацию информационных башенок. Они живут так, как считают правильным. И не хотят, чтобы кто-то со стороны вмешивался в их дела…
        - Не могу их за это осуждать, - ввернул Петрович.
        - …Именно поэтому они и навязали нам Антипа в качестве провожатого. Антип должен убедиться в том, что мы заняты поисками беглого уголовника, и нам нет никакого дела до того, что происходит в поселке.
        - А что если наоборот? - крутанул пальцем в воздухе Макарычев.
        - Наоборот - это в какую сторону?
        - Если Антип поймет, что нас интересуют именно башни?
        - Ну, извини, Сергей, - развела руками Тарья. - Если я скажу просто, что Антипу это не понравится, тебе ведь этого покажется мало. А большего я сказать не могу. Разве только то, что тебе и без того ясно. Все местные жители - фанатики. Прежде они, нет, их прародители, искренне верили в бога, способного творить чудеса. Теперь они так же искренне верят в информационные башни, которые действительно совершают то, что кажется почти сверхъестественным даже нам, образованным людям. А теперь представьте себе, как реагируют на это люди, не отягощенные знаниями о том, что происходит в мире. Да они перегрызут глотку любому, кто покусится на их нового бога. Хотите попробовать?
        - Надо валить отсюда. Надо валить! - быстро-быстро затряс головой Петрович.
        - Куда? - спокойно посмотрел на него Макарычев.
        - Да куда угодно! - махнул рукой куда-то в сторону Петрович. - Прямо сейчас… Нет, как только вернутся ребята, так и уходим. По темну - так даже лучше. Выйдем из зоны покрытия и вызовем транспорт. Все!
        Синеглаз радостно хлопнул в ладоши.
        - Ага, - мрачно кивнул Пущин. - Так они тебя и отпустили.
        - Кто? - встрепенулся Петрович.
        - Да Антип со своими родственничками.
        - В жопу Антипа!
        - Ну, это ты ему сам скажи. А он, если надо будет, найдет нас на болоте и ухайдакает так, что никто и не сыщет.
        - Это как же?
        - Да хоть бы своему Болотному Дедушке скормит.
        - Да ну?.. - недоверчиво наклонил голову Петрович.
        - Вопрос серьезный, - Макарычев провел ладонью по спине прилегшего к нему на колени кота. - То, что мы сами не в состоянии ликвидировать инвазию, - это и маленькому ежику понятно. Значит, нужно выбираться. Вопрос только - как? Сказать утром Антипу, что мы решили не продолжать поиски?
        - Не логично! - подняла руку Тарья.
        - Верно, - согласился Макарычев. - Так что ж, отправиться с ним блуждать по болотам?
        - Помни об Иване Сусанине! - снова вскинула руку Тарья.
        - Тоже верно, - снова согласился сержант. - Ведь может же так, на всякий случай, завести черт знает куда…
        - Вот черт!..
        Все посмотрели на Игоряшу, последние минут пять усердно ковырявшего свой ПДА.
        - Вы поглядите-ка на это!
        Игоряша перевернул ПДА со снятой задней крышкой, и из его корпуса на серебристое одеяло полетела, клубясь в рассеянных лучах света, труха, похожая на споры, что выбрасывает перезревший гриб-трутовик.
        - Вот почему связи нет!
        Дробинин показал сержанту вскрытый корпус прибора, вся электронная начинка которого превратилась в труху.
        - Знаете что, - указательным пальчиком Тарья коснулась нижней губы. - По-моему, местные жители искренни в своем неведении. Иначе Антип не подарил бы Игоряше сапоги, которые вне зоны покрытия информационного поля мгновенно превратятся в ничто. Аборигены уверены в том, что все, созданное башнями, останется навсегда.
        - И во веки веков, - быстро перекрестился Синеглаз. - Однако ж не моль же пожрала приборы?
        Макарычев достал из кармана мобильник, работающий на специальной кодированной частоте, открыл ячейку сим-карты и вытряхнул из нее щепоть той же серой трухи, что Игоряша в ПДА обнаружил.
        - Движение, - негромко произнес пристроившийся под скатом крыши Дергачев.
        - Кто? - вскинул голову Макарычев.
        - Непонятно… Кусты.
        - Может, померещилось? - с надеждой спросил Игоряша.
        - Нет, точно.
        - Зверь какой, - безразлично дернул плечом Синеглаз. - Или почва просела… Это ж болото.
        - А у тебя что? - Макарычев перевел взгляд на Ерохина.
        - Чисто.
        - Ладно, следите внимательно. Если что…
        - Двое человек со стороны двора, - перебил, не дослушав, Дергачев. - Портной и Егоркин.
        Пущин быстро подбежал к двери, убрал слегу и впустил первую пару разведчиков.
        - Быстро вы.
        - А там и искать-то нечего, все на виду, - Портной подошел к расстеленному одеялу и сел, сложив ноги по-турецки. - Антип даже маскировать башню не стал. Так, у основания немного торфа накидал да навозом стенки измазал.
        - Большая башня? - спросил Петрович.
        - Высотой метра три, как раз под крышу. Основание метров десять в диаметре, почти весь двор покрывает. Форма очень странная. Я такой никогда прежде не видел. Обычно-то башни как - вверх устремлены, словно их кто за маковку тянет, - Портной сложил пальцы в щепоть и изобразил, будто и взаправду что-то вверх потянул. - А эта, наоборот, - точно ее прихлопнули. Округлая, приземистая. Без шпиля вообще - только небольшая пимпочка наверху. На вросший в землю гриб-дождевик смахивает.
        - Может, на трюфель? - предложил другое сравнение Игоряша.
        - Не знаю, - пожал плечами Портной. - Я трюфеля не видел.
        - Но это точно башня? - спросил Макарычев.
        - Обижаешь, начальник, - усмехнулся Портной. - Покрытие башни ни с чем не спутаешь. К тому же у этой еще и вход открыт.
        - Что? - в один голос произнесли Макарычев и Синеглаз.
        - Вход, - Портной двумя руками нарисовал в воздухе полукруг. - Как в той, первой башне, возле которой мы рипов встретили.
        - Ребята, - загробным голосом произнес Игоряша. - По-моему, мы попали.
        - Куда? - удивленно посмотрел на него Ерохин.
        - Да уж точно не в сказку, - Игоряша взял в руки автомат, отстегнул магазин и вытряхнул из него на пол горстку серого пепла. - Судя по всему, местные научились неплохо контролировать башни. Они использовали кишащие повсюду уины, чтобы вывести из строя наши средства связи и обезвредить оружие. А затем приступили к созданию рипов, которые должны нас самих нейтрализовать.
        - Рипа за ночь не сделаешь, - заметила Тарья.
        - Возможно, в башнях имелись пузыри с заготовками, которые только дожидались команды «на выход».
        - У меня снова движение, - подал голос Дергачев. - В кустах определенно кто-то прячется. Если зверь, то большой.
        - Глаз не спускай! - не оборачиваясь, приказал Макарычев.
        Сказать, что сержанту было не по себе, все равно что вообще ничего не сказать. Макарычев был вне себя от злости. Ситуация с каждой минутой становилась все хуже и хуже. И он не знал, что сделать, чтобы переломить ее. Они находились черт-те где, в глуши, среди вековых болот, без связи и оружия; укрытием им служил сенной сарай с дверью, подпертой слегой; а снаружи в темноте прятались чокнутые религиозные фанатики, возлюбившие информационные башни, как бога своего единственного. И что у них было на уме?.. Что дальше?..
        - Как они собираются нас нейтрализовать?
        - Что? - не понял Игоряша.
        - Ты сказал, что местные собираются использовать рипов для того, чтобы нейтрализовать нас.
        - Я только предположил…
        - К черту предположения! - взмахнув рукой, перебил Игоряшу сержант. - Что ты хотел этим сказать?
        - Я предположил, - с нажимом, настаивая на своем определении, повторил Дробинин, - что местные, поскольку они все же люди глубоко религиозные, не хотят марать руки нашей кровью… Знаешь, есть такая библейская заповедь «Не убий»? А рипы… Честно говоря, я даже подумать боюсь, кем в представлении местных являются рипы.
        - Быть может, исполнителями воли божьей? - предположил Портной.
        - И эти исполнители должны нас убить?
        Игоряша с сомнением поджал губы.
        - Ну!..
        - Может быть… - развел он руками. - Я не знаю!.. Почему ты у меня об этом спрашиваешь?
        - Потому что ты сам об этом заговорил… Петрович?
        - А?..
        - Ты что об этом думаешь?
        - Я бы на месте Антипа для начала предложил нам остаться у них. Навсегда. Соблазнял бы всякими прелестями. Жратвой хорошей, бабами…
        - А в случае отказа?
        - В случае отказа? - Синеглаз поднял голову и задумчиво почесал шею. - Нет, убивать бы не стал. Не по-людски это. Да и не по-божески тож. Спрятал бы где-нибудь в надежном месте и ждал бы, когда образумятся. К тому ж мужички-то местные, надо думать, не дураки и понимают, что нас искать станут. Значит, опять-таки, нужно спрятать.
        - В башню! - подсказал Егоркин.
        - Хороший вариант, - согласился Петрович. - Изящный. Мне нравится.
        - Бред какой-то, - мрачно буркнул Макарычев. И посмотрел на часы. Удивительно, но часы работали. - В общем так, как только Стецук с Муратовым вернутся, двигаем отсюда.
        - Куда? - поинтересовалась Тарья.
        - Куда подальше.
        - Очень неопределенный ответ.
        Сержант повернулся к девушке.
        - А что ты можешь предложить?
        На занятия по трансцендентальной медитации, которые группа сержанта Макарычева посещала по совету Безбородко, их учили, как обуздывать эмоции. Злость - плохой советчик, раздражение - никудышный помощник. Только холодный, прозрачный, как воздух, омывающий вершины горных пиков, разум способен принять правильное решение. Знал все это Макарычев. И даже умел пользоваться полученными на занятиях навыками. Иногда срабатывало. Но не сейчас. Мысли вертелись в голове, как десятки запущенных одновременно волчков, сталкиваясь, разлетаясь в разные стороны и снова устремляясь к центру. И в целом их жужжание сводилось к тому, что никто не знал ответа на вопрос: что делать? В подобной ситуации бегство казалось наилучшим решением. Уже хотя бы потому, что другого вообще не было.
        - Ты думаешь, кто-то из местных сейчас спит? - Тарья подняла палец. Кисть ее качнулась из стороны в сторону. Медленно, как маятник метронома, у которого кончился завод. - Они притаились в темноте и смотрят на нас. Они знают, что мы никуда не денемся, и поэтому ждут, что мы станем делать.
        - Почему же они не помешали Портному с Егоркиным забраться к Антипу на двор?
        - А зачем? - дернула плечиком Тарья. - Что бы это изменило? Зато теперь они точно знают, что нас интересует вовсе не беглый рецидивист, а башни, которые они прячут в своих сараях.
        Макарычев прикрыл глаза и прижал ладонь ко лбу так, будто хотел закрыть ею третий глаз.
        - Петрович, - тихонько дернул Синеглаза за рукав Егоркин. - А эти уины не могут нас сожрать так же, как патроны в обоймах?
        - Нет, - успокоил солдата Петрович. - В механическую структуру уинов встроены крошечные фрагменты цепочек ДНК, по три-пять нуклеотидов. Они не участвуют в процессе размножения уинов, но помогают нанороботам сохранять определенную пространственную структуру.
        - Ну и что? - пожал плечами Егоркин. - У волка тоже ДНК имеется. Однако ж…
        - Имеющиеся у уинов фрагменты ДНК выполняют роль маркера. Поэтому организм любого живого существа уины воспринимают как естественную среду своего обитания.
        - Но ведь уины роботы?
        - Нанороботы, - уточнил Петрович.
        - Значит, действуют в соответствии с программой.
        - Конечно.
        - А любую программу можно изменить.
        - Не думаю, что это так просто…
        Макарычев открыл глаза и посмотрел на часы. Включенный таймер показывал, что с момента ухода Стецука с Муратовым прошло двадцать девять минут и восемнадцать секунд. До колокольни и обратно, даже ползком, даже очень медленно и осторожно, так, чтобы травинка не шелохнулась, двенадцать, ну, хорошо, пятнадцать минут. Еще пять-семь минут на то, чтобы оценить ситуацию. И бегом обратно. Стецук, конечно, обормот изрядный, но не дурак. Обнаружив вход в башню, он в нее не полезет. Определенно - нет. Тогда почему задерживается?..
        Отведенные на разведку тридцать минут истекли.
        Глава 10
        У Макарычева живот сводило, как с голодухи, при одной только мысли, что они попусту теряют время. Нужно было уходить. Уходить немедленно. Инфравизоры пока еще работали, значит, у них был шанс до света уйти от поселка достаточно далеко, чтобы у местных отпало желание их искать. До торной дороги на Облонск по трясине тащиться дней пять. Но, черт возьми, они же профессионалы. Дойдут, куда ж деваться-то! Только бы от этих ненормальных подальше.
        Сержант посмотрел на часы. Стецук и Муратов совершенно безбожно опаздывали - на двенадцать минут. Означать это могло лишь одно - что-то случилось. Уходить без ребят нельзя. Ждать, скорее всего, уже не имело смысла. Идти на выручку, не имея оружия, - чистое безумие.
        - Есть предложение, сержант, - подала голос Тарья.
        - Слушаю.
        - Нужно собираться и идти всем вместе к колокольне. Заберем там Стецука с Муратовым и двинемся дальше.
        - А если не заберем?
        - А что толку здесь сидеть?
        В целом то, что говорила Тарья, соответствовало тому, о чем думал Макарычев. Наверное, именно поэтому у него наконец-то сложился окончательный план действий. Не сказать, что идеальный, но все же лучше, чем совсем ничего.
        - Лучше не делать ничего, чем делать глупости, - произнесла вдруг Тарья.
        - Это ты к чему? - насторожился Макарычев.
        - Так, - махнула кончиками пальчиков девушка. - Просто в голову пришло.
        - Просто? - недоверчиво прищурился сержант.
        - А ты что подумал? - точно так же посмотрела на него Тарья.
        Нужно уходить, уже в который раз подумал Макарычев. Немедленно. Они все вместе доберутся до колокольни, и, если не найдут там Стецука с Муратовым, Пущин поведет группу дальше, а он сам, Портной и Тарья останутся и продолжат поиски.
        - У меня движение, - подал голос Дергачев. Лежа на сене почти под самой крышей сарая, он целился в кого-то из ставшего совершенно бесполезным автомата. - Человек… Это Антип.
        - Где он?
        - Спустился с крыльца… Идет к сараю.
        - Ну, здорово! - Сержант вскочил на ноги, суетливо огляделся по сторонам, как будто боялся оставить какие-то улики. - Он один?
        - Да.
        - Герасим, убери подпорку!
        Пущин осторожно снял подпиравшую дверь слегу.
        - Оружие?
        - Нет… Не вижу.
        В дверь тихонько постучали. Даже, скорее, поскребли. Так тихо, что спящий мог и не услышать.
        - Кто? - спросил негромко Макарычев.
        - Это я! - раздался жизнерадостный возглас из-за двери. - Антип!
        - В чем дело, Антип?
        - Поговорить надо.
        - О чем?
        - Впусти.
        Макарычев большим пальцем отстегнул ремешок, фиксирующий в ножнах штык-нож, и сделал знак Пущину. Герасим чуть приоткрыл дверь. Сам он при этом не отошел в сторону, а остался за дверью, так, чтобы, случись что, можно было навалиться на нее всем телом, да еще и ногой в стену упереться.
        Антип вошел в сарай, обвел неторопливым взглядом всех присутствующих.
        Сидевший на своей переноске Спиногрыз выгнул спину, распушил хвост и зашипел на Антипа.
        - Чего-то мало вас стало, служивые, - с озабоченным видом покачал головой Антип. - Где остальные-то?
        - Поссать пошли, - с нарочитой развязностью ответил на дурацкий вопрос Макарычев.
        Пущин подтолкнул Антипа в спину и, как только тот отошел от двери, снова подпер ее слегой.
        - Люди! - подал голос сверху Дергачев. - Много людей!
        - У меня тоже! - сообщил Ерохин.
        - Что делают?
        - Стоят.
        - Окружили сарай и стоят.
        - Оружие?
        - Нет.
        - Ну, с оружием токмо на диких зверей ходят, - с укоризной посмотрел на Макарычева Антип. - А мы все-таки люди. Твари божьи.
        Сержант глянул на кота, который продолжал шипеть, да еще и край переноски когтить принялся.
        - Да не похож ты на человека, приятель, - усмехнулся Макарычев.
        - Разве? - Антип развел руки в стороны и попытался посмотреть на себя сначала с одной боку, потом - с другого. - Ну и что ж во мне такого? Нечеловеческого?
        - А сам не догадываешься?
        - Нет.
        - В зависимости от установки, данной им при активации, рипы могут считать себя как неодушевленными существами, так и живыми людьми, - сказал Петрович.
        - Откуда такая информация? - поинтересовался Портной.
        - Из-за кордона, - махнул рукой Синеглаз. - Там наши люди тоже работают.
        - Да ну?
        - Точно!
        - Кончайте болтать, - недовольно поморщился Макарычев. - Ну? - кивнул он рип-Антипу. - С чем пришел?
        - Кота убери, - взглядом указал тот на злобствующего Спиногрыза.
        - Боишься? - почти так же неприязненно, как кот, оскалился сержант.
        - Ну, просто не люблю. - Рип помял пальцами подбородок. - Противные они, кошки.
        - Чего ж тогда сам Антип не пришел?
        - Ну, так я и есть Антип. Али не признал?
        - Из тебя такой же Антип…
        - Бесполезно, - перебил сержанта Петрович. - Если рип уверен в том, что он Антип, ты его не переубедишь.
        - Точно, - кивнул рип.
        - Ладно. Что за народ собрался вокруг сарая?
        - Ну, все наши, поселковые.
        - Я думал, вас меньше.
        - Это когда как. Присесть можно?
        - Это твой сарай, - криво усмехнулся Макарычев.
        Рип подвернул под себя одну ногу и сел на нее, другую при этом вытянул в сторону. Со стороны поза казалась крайне неудобной. Рип же, похоже, чувствовал себя вполне комфортно. Он улыбнулся и дружески подмигнул пристроившемуся справа от него на корточках Егоркину.
        - И что теперь? Дать тебе закурить?
        - Не! - махнул рукой рип. - Некурящие мы.
        - Так по какому поводу митинг?
        - Ну, проблема, значица, у нас.
        - У нас? - удивленно приподнял бровь Макарычев.
        - Ну, у вас, у нас. - Рип сделал широкий жест обеими руками, как будто предлагая всем взяться за руки, чтобы создать большой хоровод. - Общая, в общем, проблема.
        - Да ну? - продолжал изображать непонимание Макарычев.
        - Ну, послушай, служивый, - опершись рукой о выпрямленную ногу, рип чуть подался вперед. - Это я, между прочим, вас на болоте нашел и в поселок привел. В дом свой пустил. Накормил, спать положил. Я, можно сказать, перед всем миром за вас поручился. Ну, и отец Иероним тоже. А вы что?
        - Что?
        - Где твои солдаты, сержант?
        - Разве сторож я солдатам своим? - усмехнулся Макарычев.
        - Ну, оно и видно, - кивнул рип. - В общем, дело в следующем, - хлопнул он себя по коленке. - Парней твоих поймали, когда они на колокольню забраться пытались.
        - И что с того, если они местные достопримечательности посмотреть собрались?
        - Среди ночи.
        - Нам утром рано уходить.
        - Никуда вы теперь не пойдете, - медленно покачал головой рип.
        - Шобла ваша нас не остановит, - кивнул на дверь Макарычев.
        Он блефовал от безысходности.
        А что ему еще оставалось?
        Рип молчал. Опустив голову, он с сосредоточенным видом перебирал пальцами сухие травинки на полу. Видимо, считал спор бессмысленным.
        - Где Стецук с Муратовым?
        - Там, - так же, как сержант, кивнул на дверь рип. - С нашей шоблой.
        - Приведи их.
        Рип вроде как с обидой даже посмотрел снизу вверх на стоявшего перед ним сержанта.
        - Ну, ты не можешь мне приказывать - я не твой солдат.
        - А если я тебя попрошу? - сменил тактику Макарычев.
        - Не, - отрицательно мотнул головой рип. - Ничего не выйдет.
        - Что вы собираетесь с ними сделать?
        - Пока не знаем. Ну, думаем, значит.
        - Уважаемый, вы, возможно, сами того не понимая, нарываетесь на крупные неприятности, - обратился к рипу Петрович. - Мы, между прочим, не туристы, случайно забредшие в ваши края, а на государственной службе состоим. Нашему командованию известно, куда мы отправились, с каким заданием и когда вернуться должны. Так что не пройдет и пары дней, как сюда нагрянет компания хорошо вооруженных, крепких парней. Вы можете жить отшельниками, но вы обязаны соблюдать законы той страны, на территории которой находитесь. Вы в курсе, какое наказание в России полагается за похищение людей?
        - Нет, - покачал головой рип.
        Спокойно. Вообще без эмоций.
        - Вас переселят из ваших домов в тюремные камеры! - не выдержав, крикнул Петрович. - И это только в том случае, если никто не пострадает!
        - Да что ты ему объясняешь! - безнадежно махнул рукой Макарычев. - Это же рип! Нужно поговорить с кем-то из нормальных людей!
        - А смысл? - пожал плечами Портной.
        - Они все тут ненормальные, - добавила Тарья.
        Не зная, что сказать, Макарычев сделал резкий и в меру неопределенный жест рукой. Из чего можно было сделать вывод, что он не исключает возможности того, что с местными удастся договориться. Не исключает, но и не переоценивает.
        - Они уже приняли решение, - сказала Тарья. - Переговоры вести бесполезно.
        - А что тогда? - дернул руками в стороны Макарычев.
        - У него спроси, - кивнула на рипа Тарья. - Зачем он к нам пришел? Наверное, хочет сделать какое-то предложение.
        - Ну, да, - кивнул в ответ рип. - Я сразу понял, что ты сообразительная.
        - Давай, давай! - Макарычев несколько раз быстро щелкнул пальцами перед носом рипа. - Говори со мной!
        - Ну, в общем, есть несколько разных мнений. - Рип наклонил голову к правому плечу и ногтями поскреб шею. - Одни предлагают подпереть дверь сарая и подпалить его. Сено хоть и старое, но сухое - гореть хорошо будет. Но мне сарай жалко - сам построил. Еще до башен. Другие считают, что вас нужно подальше от поселка отвести да утопить в болоте. Чтобы, значица, вовсе никаких следов не осталось. Ты ведь верно сказал, - кивнул он на Синеглаза. - Явятся и другие, вас искать. Ну, а мы, что ж, только руками разведем. Мол, видеть не видели да и слышать не слышали.
        - А как же башни? - спросил Макарычев.
        - А что башни? - непонимающе вскинул брови рип-Антип.
        - Их все равно найдут.
        - Да, - рип вроде как в задумчивости ковырнул ногтем землю, прилипшую к стоптанному каблуку сапога. - Вы про монастырь здешний слышали, который на дно озера ушел? Так вот, ежели вороги и нам спокойно, так, как мы хотим, жить не дадут, наш поселок тоже в воду канет.
        - Да ну? - недоверчиво усмехнулся Игоряша.
        - Вот тебе и «да ну», - ответил рип.
        - А смысл в чем? - спросила Тарья.
        - Смысл? - рип-Антип на секунду-другую прикусил губы, после чего ответил: - Смысла нет. В жизни вообще нет никакого смысла. Есть только служение господу.
        - Ну, так и служите себе! - едва не с отчаянием взмахнул рукой Петрович. - При чем тут мы?
        - А вы - иноверцы.
        - Да брось ты! Мы все тут истинные христиане! Православные! Даже Муратов!
        - Мало назваться православным. Нужно еще доказать, насколько крепок ты в вере.
        - Это как же?
        - Есть способ.
        - Говори!
        - Так это вы сказать должны.
        - Что?
        - Слово.
        - Какое еще слово? - в отчаянии всплеснул руками Петрович.
        - Ну, - ехидно усмехнулся Антип. - Это уж вы сами знать должны.
        - Да не знаем мы никакого слова!
        - А чего ж тогда на болота поперлись?
        Макарычев вопросительно посмотрел на Тарью - может быть, она хотя бы догадывалась, о чем талдычит рип-Антип? Тарья в ответ многозначительно сдвинула брови и поднесла палец к виску.
        - Все, кончай эту байду! - махнул рукой сержант. - В общем так, - повернулся он к рипу. - Выбора вы нам не оставили. Либо - в огонь, либо - в болото…
        - И даже это не вам выбирать, - вставил рип-Антип.
        - Точно, - согласился Макарычев. - Зачем ты тогда пришел?
        - Мы - верующие люди. Поэтому мы не хотим, чтобы ваша кровь осталась на наших руках…
        - Она останется на руках рипов? - спросила Тарья.
        - Те, кого вы называете рипами, тоже божьи твари. А значит, и им ведомо понятие греха.
        - Может быть, - не стала спорить Тарья. - Все равно ведь кому-то придется поднести огонь к сараю или толкнуть нас в воду.
        - Ну, вот мы и хотим предложить вам самим это сделать.
        - Ты что, совсем сдурел? - изумленно уставился на рипа Петрович.
        - Между прочим, самоубийство, к которому вы нас подталкиваете, - это смертный грех, - сказала Тарья. - И то, что мы неверующие, дела не меняет.
        - Ну, верно, конечно, - кивнул рип. - Поэтому отец Иероним готов у каждого из вас принять исповедь и заодно с прочими отпустить тот последний грех, что вы совершите.
        - Авансом то есть? - с серьезным видом уточнил Егоркин.
        - Ну, да, - подтвердил рип-Антип.
        - А разве так можно? - искренне удивился Портной.
        - Можно, - заверил его рип. - Отец Иероним знает, что говорит.
        - Да вы точно с ума все тут посходили! - в сердцах хлопнул себя ладонями по коленкам Петрович. - Здесь что, община преподобного Муна? Или фан-клуб Чарльза Мэнсона? Хелтер-скелтер, парни! - Синеглаз разом, будто в экстазе, вскинул руки вверх. - Хелтер-скелтер!
        - Успокойся, Петрович, - Макарычев положил руку ему на плечо.
        - Да иди ты к черту! - скинул руку сержанта Синеглаз.
        Макарычев молча похлопал Петровича по плечу. Тот опустил голову и затих.
        - Ты все сказал? - спросил сержант у рипа.
        - На исповедь вы будете ходить по одному, - сказал тот. - И прежде чем каждый из вас предстанет пред отцом Иеронимом, его обыщут. На всякий случай.
        - Теперь все?
        - Все.
        - Тогда слушай наши условия, - сержант поднялся на ноги, подбоченился и сверху вниз посмотрел на полинявшую меховую шапку, прикрывавшую макушку рипа. - Ты сейчас выйдешь и приведешь сюда двух моих солдат, которых вы незаконно удерживаете. Мы останемся в этом сарае до рассвета. Если кто, не дай бог, надумает его подпалить - получит пулю в лоб. Мои ребята стрелять умеют.
        - Стрелять-то они, может, и умеют, - насмешливо глянул на залегших на сене наблюдателей рип. - Вот только чем?
        - Ты за дураков-то нас не держи, - криво усмехнулся в ответ Макарычев. - Мы ведь знали, куда идем. И, уж будь уверен, позаботились о собственной безопасности. А впрочем, если кто хочет попробовать, - сержант сделал приглашающий жест рукой, - как говорится, ласково просим.
        Так говорил психолог, занимавшийся с группой сержанта Макарычева: «Если начал врать, так ври напропалую. И даже не пытайся придавать своему вранью видимость достоверности. Чем бредовее ложь, тем скорее в нее поверят».
        На деле Макарычев прибегал к этому приему впервые.
        Сработало.
        Как за карточным столом.
        Рип-Антип прикусил губу и на этот раз задумался по-настоящему. Так, что меж бровей глубокая складка пролегла.
        Нужно добивать, понял Макарычев.
        - Ну, что?
        - А? - растерянно глянул на него рип.
        - Мы остаемся здесь до рассвета, а, как солнце взойдет, посветлу уходим. А вы тут делайте, что хотите. Расшибите лбы о башни, прося у них защиты, или отращивайте жабры, готовясь к жизни под водой. Врать не стану, в покое вас тут не оставят. Информационные башни на территории нашей страны объявлены вне закона. И для вас же лучше будет, если вы спокойно, без эксцессов, позволите ликвидаторам уничтожить их. Впрочем, это уже вам самим решать… Ну, что скажешь?
        - Нет, - медленно покачал головой рип.
        - В каком смысле «нет»?
        - Я не могу один принять решение.
        - А, ну конечно, - согласился Макарычев. - Иди, передай наше предложение своим хозяевам.
        - У меня нет хозяев.
        - Да какая разница, - махнул рукой Макарычев. - В общем, давай, иди советуйся. Только зря время не тяни. Понял?
        Рип-Антип подобрал вытянутую ногу, перенес точку опоры на ту, что была поджата и одним кажущимся неестественно легким движением не поднялся даже, а будто перетек в стоячее положение.
        - Слушай, тебе художественной гимнастикой заниматься надо, - изрек изумленный Портной. - Все олимпийские медали твои будут.
        - Я занимаюсь своим делом, - кротко улыбнулся рип.
        - Ну, тоже хорошо, - почему-то отвел взгляд в сторону Портной.
        Пущин, уже освоившийся с ролью привратника, убрал слегу, выпустил рипа за дверь и снова подпер ее жердью.
        - Как там? - спросил Макарычев у засевших наверху наблюдателей.
        - Да никак, - отозвался Дергачев. - К рипу подошли несколько человек… Семеро… Повели куда-то… А, к Антипу на двор.
        - А остальные?
        - Остальные стоят кольцом вокруг сарая и пялятся на него, как чумовые… Будто в темноте видеть умеют.
        - Может, и умеют, - мрачно изрек Петрович. - Сержант! - с обидой в голосе обратился он к Макарычеву. - Меня не устраивает то, что предлагает этот рип!
        - Меня тоже, - кивнул Макарычев. И снова наблюдателям: - Стецука с Муратовым не видно?
        - Нет.
        - А с тобой, Сережа, в карты играть не садись, - игриво подмигнула сержанту Тарья. - Ловко ты ему про секретное оружие прогнал.
        - Если б оно у нас еще было, - с досадой цокнул языком Егоркин.
        - Игоряша! - взмахом руки подозвал к себе специалиста Макарычев. - Здесь же вокруг полным-полно уинов.
        - Ну да, - не понимая, куда клонит сержант, растерянно кивнул Дробинин.
        - И внутри у нас их, должно быть, тоже прорва.
        - Конечно. Когда вернемся на базу, всем придется гемофильтрацию сделать.
        - Если вернемся… - сардонически усмехнулся Петрович.
        - А мне - не надо! - весело махнула рукой Тарья.
        - Но ведь если так, - продолжил Макарычев, - то мы можем сами себя боеприпасами обеспечить.
        - Как? - не понял Игоряша.
        - Как это делают закордонники.
        Дробинин сдвинул кепи на затылок и озадаченно почесал лоб. Это был хороший знак. Если Игоряша не отмел с ходу идею, а счел нужным обдумать ее, это означало, что в ней могло крыться рациональное зерно. Все притихли в ожидании того, что скажет Игоряша.
        - В принципе, конечно, возможно…
        Все разом с облегчением выдохнули. А Петрович еще и заулыбался во весь рот, так, будто джекпот в лотерее сорвал. Казалось, вот-вот, еще немного, совсем чуть-чуть, и заплачет от счастья Синеглаз.
        - Я сказал «в принципе»! - повторил Игоряша. - Но! - он поднял указательный палец. - Есть два сложных момента.
        - Насколько сложных? - спросил Макарычев.
        - Очень сложных, - Игоряша прикусил губу.
        - Говори! - нервно дернулся в его сторону Петрович.
        - Во-первых, для того чтобы создать требуемый продукт, уины должны иметь полное и законченное представление о том, что он собой представляет. До мельчайших подробностей. То есть если я, скажем, хочу получить патрон для автомата Калашникова, я должен не просто представлять себе, как он выглядит и как устроен внутри. Я должен с точностью до долей миллиметра знать все его размеры. Должен знать состав металлов, из которых выполнены его комплектующие. Должен знать химический состав пороха и зажигательной смеси в капсюле. Только тогда у меня, возможно, что-то и получится. У закордонников нет такой проблемы, поскольку они находятся в едином информационном пространстве. Башни, управляющие их уинами, знают все про все. А может быть, и еще кое-что такое, о чем людям пока неведомо.
        - А как же аборигены? - резко подался в сторону Игоряши Петрович, будто за грудки схватить собрался, чтобы призвать к ответу.
        - Какие-то образцы современной бытовой техники им доставил их добрый друг, Валера-вертолетчик. Скопировать их - это нетрудно. Ну а потом, ты же слышал, что поп про Интернет говорил.
        - Зачем нам Интернет, - хитро прищурился Макарычев. - У нас есть Петрович.
        Все разом посмотрели на Синеглаза. Так, что тот даже смутился несколько.
        - Я не хотел бы преувеличивать свои возможности… - начал он, потупив взгляд, словно красна девица на выданье.
        - Ты знаешь параметры патрона для «калаша»? - перебил его Макарычев.
        - Да, - просто ответил Петрович.
        - Вот так! - словно фокусник, взмахнул руками Макарычев. - Считайте, мы уже при оружии!
        - Нет-нет-нет! - замахал пальцем Игоряша. - Для того чтобы создать требуемый продукт, необходима среда!
        - Какая еще среда? - недоумевающе уставился на него сержант.
        - Информационная.
        - Но мы же сейчас в зоне информационного поля!
        - Поле и среда - это не одно и то же.
        - Если местные заставляют башни делать то, что им нужно, значит, у них есть эта среда!
        - У них, может, и есть, а у нас - нет.
        - Нет? - недоверчиво наклонил голову Макарычев.
        - Нет, - обреченно вздохнул Игоряша.
        - Хорошо! - не теряя оптимизма, потер ладони Макарычев. - Опиши мне, что собой представляет эта среда.
        - Это некая субстанция, способная сохранять информацию о погруженных в нее объектах. Та самая розовая слизь, в которой плавают рипы, находясь внутри башенных пузырей.
        - Что-то я сомневаюсь в том, что закордонники получают все товары, перемазанные розовой слизью, - с сомнением покачал головой Портной.
        - Эта субстанция возникает в момент команды к началу создания объекта и так же быстро исчезает после его завершения. Ее невозможно увидеть. Разве что только на записи, прокручиваемой в режиме замедленного воспроизведения.
        - Среду создают сами уины?
        - По всей видимости, да.
        - Почему же для нас они не хотят постараться?
        - Это происходит только в так называемых креативных точках, где происходит сборка объектов. Что-то вроде стола заказов. За кордоном такие есть в каждом доме. И на улицах их полно. Но кто и как определяет их местонахождение, мы не знаем.
        - Значит, не добравшись до такой точки, мы патроны получить не сможем?
        - Увы, - развел руками Игоряша. - Если и существует какой другой способ, то мне он не известен.
        - Фигня все это, - Тарья поднялась со своего места и медленно, покачивая бедрами, подошла к расстеленному одеялу. - Среда, говоришь, нужна? - сверху вниз посмотрела она на Игоряшу.
        - Ну да, - кивнул тот. И почему-то зябко поежился.
        - Вот ваша среда! - Тарья ткнула пальцем в ведро с водой, что, устраивая гостей на ночлег, принес Антип.
        - Там же вода, - непонимающе посмотрел на Тарью Синеглаз.
        - Ты никогда не слышал о так называемой памяти воды?
        - Что-то насчет того, что молекулы аш-два-о могут как-то там пространственно самоорганизовываться и сохранять память о погруженных в нее предметах? - Петрович откинулся назад и презрительно фыркнул. - Бред собачий! С таким же успехом можно попытаться лечить рак кипяченой водой.
        - У тебя есть другие предложения? - посмотрел на Петровича сержант.
        - Нет, но…
        - Тогда почему бы не попытаться?
        - Это глупо!
        - Не более глупо, чем пойти к попу на исповедь перед тем, как перерезать себе горло, - заметил Портной.
        За несколько секунд лицо Петровича претерпело каскад мимических изменений. Сначала он сурово сдвинул брови к переносице, затем наморщил нос и чуть приоткрыл рот, словно собирался чихнуть. Но, видимо, передумав, опустил уголки рта и выпятил нижнюю губу. Брови снова разошлись в стороны и чуть приподнялись. В уголках глаз появились морщинки. Петрович моргнул и потер левый глаз согнутым пальцем, как будто в него попала соринка.
        - Что я должен сделать?
        - Тебе нужно сосредоточиться на том, что ты желаешь получить. Не нужно мысленно перечислять все параметры - думай о самом объекте. Представь его себе, почувствуй, каков он на ощупь, как пахнет. Если башня решит выполнить твой заказ, она сама вытянет всю необходимую информацию из твоей памяти.
        Пока Игоряша увещевал Петровича, Пущин взял почти полное ведро воды и очень осторожно, будто боясь расплескать, поставил его перед Синеглазом. Выловив плавающий в ведре ковшик, Герасим стряхнул с него капли воды и положил на край расстеленного одеяла.
        Петрович заглянул в ведро и не увидел в воде своего отражения. Вода казалась темной, как сама ночь. Темной и непрозрачной. И это было хорошо. Если бы вода оказалась чистой и прозрачной, как в ручье, Петрович, скорее всего, ни за что бы не поверил, что из нее можно что-то выловить. Это ж все равно что воздух пригоршнями загребать. А так у него появилась, нет, не уверенность пока, а слабая надежда на то, что, быть может, что-то и получится. Затея, конечно, глупая…
        - Ну, хорошо, - тихо произнес Синеглаз, ни к кому не обращаясь.
        Сзади к нему неслышно подплыла Тарья и положила на плечо невесомую руку. Зачем она эта сделала, Тарья и сама не знала. Но чувствовала, что так надо.
        Петрович подтянул рукава и медленно погрузил руки в темную воду. По запястья. Вода показалась Петровичу необычайно холодной. Такой, что кончики пальцев защипало, точно на лютом морозе. А может, все дело было вовсе не в температуре воды, а в уинах, которые начали свою работу? Хорошо бы, если так.
        Поначалу Синеглаз добросовестно пытался следовать полученным от Игоряши инструкциям. Глядя на воду, в которой будто растворились кисти его рук, он думал о набитом патронами магазине к автомату Калашникова. Он мысленно поворачивал его, чтобы осмотреть с разных сторон, гладил, нюхал, один раз даже лизнул - так, на всякий случай. И при этом он то и дело шевелил кончиками пальцев, пытаясь поймать то, чего не существовало. Спустя какое-то время ему это надоело. Петрович почувствовал, что очень хочет спать. Так сильно, что ему уже почти все равно, что произойдет через час. Ему хотелось лишь одного - чтобы этот час его никто не тревожил. Он мысленно плыл куда-то. А может быть, парил. Не ощущая времени. Ни к чему не стремясь. Не испытывая никаких привязанностей. Хорошо ему было при этом или плохо? Даже это ему было безразлично. Настолько, что даже сердце его не забилось быстрее, когда Синеглаз вдруг почувствовал, что держит в руках какой-то продолговатый, увесистый предмет.
        - Ох, и ничего себе! - тихо выдохнул Егоркин, когда Петрович извлек из воды то, что ему удалось создать.
        В руках Синеглаз держал небольшой плоский слиток, даже в тусклом свете потайного фонаря отливающий волшебным золотистым сиянием. Петрович улыбнулся, провел по золотому слитку ладонью, будто стирая с него воду, и передал Пущину. Герасим взвесил слиток на руке, ковырнул ногтем и непонимающе поджал губы.
        - Это что такое, Петрович? - строго спросил Макарычев.
        - Золото девяносто шестой пробы, - расплылся в улыбке Синеглаз.
        - Я понимаю, что золото, - кивнул сержант. - Но только на фиг оно нам?
        - Дай-ка, - протянул к Герасиму руку Портной. - Никогда еще не держал в руке целый слиток золота.
        Пущин отдал слиток Портному и вытер ладонь о полу куртки.
        - Это я для разминки, - объяснил Петрович. - Проще сотворить золотой слиток, чем магазин с патронами.
        - Ну, а патроны когда будут?
        - Прямо сейчас.
        Петрович сунул руку в ведро, достал из воды аккуратно запаянный в плотный целлофан рожок к автомату Калашникова и кинул его сержанту.
        Макарычев поймал пакет, вспорол ножом, достал магазин и придирчиво осмотрел. Затем выкатил на ладонь патрон. Внешне все было в порядке. Даже маркировка вокруг капсюля имелась.
        - Ну, как? - спросил Петрович. - Подойдет?
        Прежде чем ответить, Макарычев вставил патрон в магазин, прищелкнул обойму к автомату, передернул затвор, одной рукой поднял автомат, направив ствол вверх, и нажал на спусковой крючок.
        Грохнул выстрел. Пуля с визгом прошила доску крыши.
        - Годится, - сержант довольно хлопнул по автоматному прикладу.
        За следующие десять минут Петрович выловил из ведра с водой двенадцать плотно набитых патронами магазинов и шесть нелетальных гранат - четыре дымовые и две клейкие.
        Теперь можно было и в бой. Пока местные все еще раздумывают, сжечь непрошеных гостей или утопить.
        Глава 11
        Макарычев был почти уверен в том, что Стецука с Муратовым держат в Антиповом доме. Теперь, когда у них было оружие, можно было попытаться нейтрализовать местных ополченцев с помощью нелетальных гранат и освободить пленных. Если не удастся - тогда уходить. Оторваться от преследования, вывести группу за пределы информационного поля и вернуться назад. За своими. Если потребуется, он сделает это один. Хотя и от помощи отказываться не станет.
        - Сержант! - подал голос сверху Дергачев. - Что-то происходит.
        - Что? - вскинул голову Макарычев.
        - Оживились местные.
        - А с моей стороны все тихо, - добавил Ерохин. - Как стояли, так и стоят.
        - Несколько человек… Четверо. Идут к двери сарая.
        - Собирайтесь! Быстро! - отрывисто бросил сержант.
        А сам первым делом схватил сосредоточенно вылизывавшего задранную вверх заднюю ногу кота, кинул его в переноску, захлопнул дверцу и пристегнул пластиковый контейнер к рюкзаку.
        - С ними пленный, - сообщил Дергачев.
        - Оба?
        - Нет - один.
        - Кто?
        - Кажется… Да, Стецук!
        - А Муратов где?
        - Не видно.
        - Ладно, все вниз! Живо! Хватайте вещи!
        Рюкзак - на плечи. Инфравизор - на лоб. На затылок - кепи. Автомат в руках. Штык-нож на поясе. Все. Порядок.
        - Эй, служивые! - раздался с улицы негромкий оклик.
        Макарычев замер. Автомат в правой руке поднят стволом вверх. Предохранитель снят. Приклад упирается в плечо. Палец на спусковом крючке.
        - Чего надо?
        - Ну, тут приятель ваш!
        Голос Антипов. Хотя это мог оказаться и рип. Да, скорее всего, рип. С чего это вдруг Антипу самому вперед лезть. Если только… Да нет, не похоже на то, чтобы он вдруг замириться решил. С какого перепугу?..
        - И дальше что?
        - Ну, значит, дверь открой!
        Макарычев окинул быстрым взглядом подчиненных. Все с рюкзаками за спинами, с оружием в руках.
        - Зачем?
        - Тут приятель твой сказать тебе чего-то хочет!
        Местные, похоже, за полных идиотов их держат, если надеются поймать на таком дешевом трюке.
        - Пусть так говорит!
        - Не, служивый, ты лучше дверь открой.
        Вот же настырный, зараза!
        Макарычев поднял левую руку с открытой ладонью - полная готовность!
        - Стецук! Ты как там?.. Я не слышу ответа!
        - Ну, я же сказал тебе, служивый, дверь открой! Через закрытую дверь говорить не станем!
        - Отпустишь его, если дверь открою?
        - Ну, держать точно не стану.
        И вроде бы насмешки в голосе не слышно.
        - А другого?
        - Ну, вот о другом и поговорим.
        Макарычев посмотрел на Тарью. Девушка качнула головой из стороны в сторону. И что она хотела этим сказать? Что не стоит доверять местным? Так он и сам это понимает!
        Макарычев перевел планку предохранителя в положение автоматической стрельбы и со злостью дернул затвор. Коротко тряхнул головой, чтобы полумаска инфравизора опустилась на лицо.
        Все! Держитесь, гады!
        Макарычев кивнул Герасиму. Тот взялся обеими руками за слегу, осторожно поднял ее и тихо положил на пол.
        Макарычев замер. Прислушался.
        Тишина. Как будто уши ватой заложены. Или весь мир провалился в темное и немое вселенское Ничто.
        Сержант указал пальцем на дверь.
        Пущин отвел в сторону прибитую к дверному косяку вертушку, просунул палец в щель между досками и медленно потянул дверь на себя.
        В призрачном зеленоватом свете Макарычев увидел окруживших сарай рипов. Они стояли неподвижно, будто вбитые в землю колья. Безразличные ко всему. Готовые. Знать бы еще, к чему? Что у них на уме? Или, вернее, у того, кто ими управляет… Однако интересная мысль… Макарычев вытянул из ножен на поясе штык-нож и прищелкнул его под стволом автомата… Рипов контролируют местные отшельники. А ими, в свою очередь, управляют башни. Управляют так тонко, что местные даже и не подозревают, что действуют не по собственной воле. Что все желания, которые они считают своими, на самом деле внушены им башнями. Процесс принятия решений людьми, постоянно обитающими в зоне информационного поля, осуществляется посредством плотно обосновавшихся в их мозгах уинов. Сидят эти твари в синапсах и локусах и перенаправляют нервные импульсы туда, куда считают нужным… Стрелочники хреновы… Ну да. Как иначе у набожного человека оказалась в женах сисястая фотомодель с обложки глянцевого журнала? Какой нормальный поп позволит превратить свою церковь в презерватив для информационной башни?.. Однако то, что Макарычев понимал истинную
причину происходящего, не давало ему никакого преимущества перед местными. Скорее, даже наоборот - ему было жалко людей, которые сами не ведают, что творят. Которых, возможно, ему придется убивать ради того, чтобы самому остаться живым и помочь выжить своим парням.
        Чуть впереди остальных стояли трое человек… Хотя, скорее всего, это тоже были рипы. В центре - рип-Антип. По краям - двое незнакомых сержанту бородатых, словно эмиши, рип-отшельников. У ног рип-Антипа на коленях, согнув спину и опустив непокрытую голову, со связанными за спиной руками стоял ефрейтор Стецук.
        - А, служивый! - завидев Макарычева, осклабился рип-Антип.
        Сержант глянул на небо. Большая круглая луна раскачивалась из стороны в сторону, перепрыгивала с места на место, будто разучивала невесть кем придуманный, диковатый танец. Получалось у нее пока что не очень.
        - Стецук!
        Ефрейтор поднял голову, коротко взглянул на сержанта и снова уронил ее.
        Черт, что они с ним сделали? Опоили чем-то? Своими грибками синенькими накормили?
        - Ну что, служивый, видал?
        - Ты обещал отпустить его!
        - Да ну?
        - Развяжи его!
        Макарычев скинул автомат с плеча и от пояса направил ствол на троицу свихнувшихся рипов.
        - Стрелять станешь, а, служивый?
        - Не задумываясь.
        - В безоружных-то людишек?
        - Легко.
        - Ну, ладно…
        Быстрым движением рип-Антип выдернул из-за спины широкий охотничий нож - должно быть, он был засунут сзади за пояс, - другой рукой схватил Стецука за волосы и дернул голову ефрейтора вверх.
        Макарычев догадался, что хочет сделать рип. Но, черт возьми, он не мог в это поверить. Поэтому и не нажал сразу на спусковой крючок.
        Рип-Антип провел лезвием ножа по горлу ефрейтора. Стецук страшно вытаращил глаза и захрипел, забулькал кровью. Рип отпустил его волосы и толкнул ногой в спину. Как будто свинью зарезал. Ефрейтор завалился на бок, дернулся и затих. А из перерезанного горла резкими толчками продолжала выплескиваться кровь.
        Ненависть и злость дернули Макарычева за нервы, но не вывернули ему мозги. Видно, не зря занимался с ними интересный дядька, не то психолог, не то экстрасенс, учивший отделять внешнее проявление от внутренней сути событий. Сейчас Макарычеву была ясна суть происходящего. Потому и не давил он без остановки на спусковой крючок автомата, а бил короткими, расчетливыми очередями. Ровно в три патрона каждая. Боеприпасы следовало экономить.
        Дико было видеть, как обступившие сарай рипы тупо и безучастно смотрят на то, как один за другим падают на землю их сородичи из выступившей вперед троицы.
        - Пошли!
        Сержант был уверен, что второго пленника местные держат в доме. Если, конечно, он еще жив. И Макарычев не собирался уходить, не отыскав Муратова, живым или мертвым.
        Добежав до расстрелянных, сержант отвел в сторону руку с автоматом и опустился на одно колено. Стецук был мертв. Нож рип-Антипа располосовал ему горло от уха до уха. Макарычев расстегнул верхнюю пуговицу на куртке ефрейтора и сорвал с его шеи именной жетон.
        В переноске за спиной недовольно завозился Спиногрыз.
        Слева ударила короткая очередь.
        Еще одна - справа.
        Рипы двинулись на людей. Медленно. Страшно. Как в кино про зомби. И бойцы начали стрелять.
        - Прекратить огонь! - Макарычев поднялся на ноги и сунул жетон Стецука в нагрудный карман. - Портной! Идешь со мной в дом! Остальные - обеспечиваете прикрытие. На все - три минуты! Потом уходим! Пошли!
        Макарычев вырвал чеку из дымовой гранаты, аккуратно кинул ее под ноги рипам и с автоматом наперевес побежал вперед. Металлический цилиндр еще катился по жухлой траве, когда с обоих его торцов вырвались струи плотного дыма. Быстро поднимаясь вверх и распространяясь в стороны, дым накрыл рипов прежде, чем бойцы успели добежать до них. Однако, с запоздалым сомнением подумал Макарычев, если рипы видят в темноте, быть может, и дым им не помеха?.. Но сомнения сомнениями - им место в голове. А руки тренированного бойца словно сами собой продолжали делать то, что им полагается. Макарычев перевел планку предохранителя в положение стрельбы одиночными и, рефлекторно пригнув голову, нырнул в облако дыма. Серая тень впереди - выстрел от пояса. Сержант целился в голову - только так можно было на какое-то время нейтрализовать рипа. Потом-то он, зараза, все равно регенерирует. Подстреленный рип качнулся вперед. Макарычев ударил его ногой в живот и тут же нанес удар автоматом влево. Штык-нож вошел бородатому рипу в горло. Сержант провернул его на сорок пять градусов, дернул автомат на себя и ударил прикладом в
лицо кинувшегося на него с другой стороны рипа. Тщедушный был какой-то рип, здорово на отца Иеронима смахивал.
        Почти в упор расстреляв еще двух рипов, сержант вырвался из дымовой завесы. Слева от него, ухватившись рукой за кол хлипкой ограды, стоял Портной. Позади парня витала призрачная фигура Тарьи.
        - Цел?
        - Ага, - широко кивнул Портной.
        - А чего тогда за кол ухватился?
        Портной криво усмехнулся, кинул автомат на плечо и показал сержанту перепачканные кровью руки.
        - Ты что, руками их рвал?
        Зрелые рипы, полностью сформировавшиеся, раз у них уже и кровь красная.
        - Как придется.
        Из дыма вынырнул Пущин. Следом за ним - рип с занесенным над головой топором. Бородатый маньяк получил пулю между бровей и снова провалился в дым.
        - Где остальные? - спросил Пущина сержант.
        - Идут, - кивнул назад Герасим.
        Раздалась короткая отрывистая очередь, затем отборная матерщина, и, прорвав дымную завесу, на свет божий явился Дергачев, волокущий за ремень бессмысленно вертящего головой по сторонам Петровича.
        - Что с ним?
        - Дыма наглотался.
        - Ищите остальных… Портной!
        - Готов!
        Сержант перепрыгнул через ограду и побежал к крыльцу Антипова дома. Сзади раздалась короткая очередь. Затем еще одна, подлиннее, выстрелов на девять. Но Макарычев даже оборачиваться не стал, чтобы посмотреть, что там происходит. Сами разберутся, не маленькие.
        Неожиданно прямо перед ним, как чертик из коробочки, выскочил из-за куста еще один Антип.
        - Здорово, служивый!
        - А, пошел ты!..
        Макарычев с ходу воткнул мужику штык в живот и откинул его в сторону.
        - Глаза вылупил, - подал голос сзади Портной.
        - Чего? - не понял Макарычев.
        - Антип, говорю, глаза вылупил, когда ты его в живот пырнул.
        - Ну и что?
        - Рипы так не делают. Наверное, этот был настоящий.
        - Ну и хрен с ним. Все они тут…
        Макарычев едва не споткнулся - возле самого крыльца лежали два человеческих тела. Поначалу сержант решил, что это недоделанные рипы - вытащили из пузырей прежде времени, вот они и завалились, не успев до места драки дойти. Но, приглядевшись, он увидел, что оба крепко и умело связаны по рукам и ногам. Схватив того, что был ближе, Макарычев прижал его к стене дома и развернул к себе лицом.
        - Муратов!
        Макарычев развязал тряпку, закрывавшую пленнику рот. Выплюнув кляп, Муратов надсадно закашлялся. Сержант заставил его наклониться и перерезал веревки на руках. Затем освободил ноги.
        - Как ты, цел? - Он сунул в руки Равилю флягу с водой.
        Муратов попытался сделать глоток, но снова зашелся в кашле, выплюнув почти всю воду.
        - Цел… - с трудом выдавил он из себя. - Только ноги… Затекли, зар-раза…
        - А это кто? - сержант дернул за плечо второго пленника.
        - Стецук.
        - Какой еще Стецук?
        Макарычев развернул связанного пленника к себе лицом.
        Ну, в общем… Конечно… Можно было не верить своим глазам… В самом деле… Чего не бывает… Тем более с инфравизором… Может, настройки сбились… Но, черт возьми, он видел перед собой ефрейтора Олега Стецука. Ошалевшего, не то от радости, не то от страха. Стецук дернул головой и замычал.
        - Да, конечно…
        Макарычев освободил его от кляпа.
        - Сволочи… Волки позорные… - Стецук разговаривал куда лучше Муратова. - Ну, давай, развязывай меня!.. Заснул, что ли, сержант!
        Пять минут назад Макарычев видел, как Стецуку перерезали горло. Он сунул два пальца в карман - жетон был на месте… Ладно, потом разберемся, что это за игры такие.
        Макарычев перерезал путы на руках и ногах ефрейтора.
        - Идти можешь?
        - Еще как!.. Дай пистолет.
        - Он без патронов.
        - Не жмись, Серега.
        - На, - Макарычев сунул в руку ефрейтору гранату.
        - Липучка, - презрительно скривился Стецук.
        Макарычев посмотрел туда, где основные силы его команды сдерживали напор наседавших на них рипов. Дым почти рассеялся, и стало ясно видно, на чьей стороне перевес в умении драться, а на чьей - в живой силе. Небольшой участок земли у забора был усеян телами рипов, увечных и притворяющихся мертвыми. Но все они рано или поздно регенерируют и снова поднимутся на ноги.
        - Пущин! - крикнул Макарычев. И, когда Герасим обернулся, махнул рукой: - Сюда!
        Продолжая сдерживать врагов, группа начала организованно отступать к крыльцу.
        - А, на фиг!..
        Сдернув с гранаты чеку, Стецук метнул ее в толпу рипов. Граната приглушенно хлопнула и разбросала по сторонам тонкие клейкие нити, спутавшие и обездвижившие, по меньшей мере, семерых рипов. Что дало возможность людям быстро добраться до крыльца.
        - Идем через дом, - сказал Макарычев. - Портной!
        Вместе с рядовым Макарычев взбежал по лестнице на крыльцо. Портной взял под прицел дверь, а сержант с ходу выбил ее ногой.
        В прихожей никого.
        - Чисто!
        Дальше - комната, в которой их потчевал хлебосольный хозяин, вполне возможно лежащий сейчас в кустах, неподалеку от дома, с распоротым брюхом. Что ж, сам нарвался.
        В комнате темно. Только едва теплится огонек в лампадке под иконкой. Заглянув за дверь, Макарычев увидел человеческую фигуру, будто в испуге скорчившуюся на полу возле холодильника. Колени поджаты к подбородку, руки прикрывают голову.
        - Встать!
        Существо медленно поднялось на ноги. Даже не видя лица, обмануться было трудно. Строго выдержанные в классическом стиле параметры идеальной фигуры могли принадлежать только Антиповой жене. Фотомодель с обложки. Рип. Макарычев поднял автомат и выстрелил.
        - Чисто!
        - Серега, ты вандал, - тихо, с укоризной произнес у него за спиной Стецук.
        - Почему?
        - Ты уничтожил красоту.
        - Научись отличать оригинал от подделки, ефрейтор, - усмехнулся сержант.
        Макарычев оттащил в сторону обеденный стол, высадил ногой окно и, проведя стволом автомата по периметру, очистил края рамы от стекол. Рипы, они, суки, тупые, когда только из коконов выбрались. Не сразу сообразят, что дом нужно обойти - будут в двери ломиться.
        Сержант выпрыгнул в окно - прямо в хозяйский огород угодил. Под ногами огурцы хрустят, морковь да редиска. Макарычев приподнял маску инфравизора. Темнота, хоть глаз коли. Ни единого огонька вокруг. Даже звезд на небе не видно. Только луна по-прежнему выделывается - выплясывает свой диковинный танец. Что за мир? Куда мы попали?.. Нет, не так.
        - Ну, и кто мне теперь скажет, куда нам идти?
        Интересный вопрос. Современный человек уже не может ориентироваться на местности, не имея курсопрокладчика, навигационной системы GPS, ну, или, на худой конец, обычного компаса.
        - Туда! - махнул рукой налево Игоряша.
        - Почему?
        - Мы оттуда пришли… Кажется.
        - А я бы туда пошел, - указал в противоположную сторону Пущин.
        - Почему?
        - Не знаю, - пожал плечами Герасим. - Мне так кажется.
        - Да все равно куда, - заскрипел зубами Петрович. - Нам бы только из зоны информационного поля выбраться. А там они нас уже не достанут.
        Вообще-то, дурацкая затея - шататься ночью по болоту без проводника, не зная толком, куда идешь. В трясину можно угодить. А то и с кем-нибудь вроде Болотного Дедушки повстречаться. Всякое случается.
        - Почему луна шатается, как пьяная? - задал последний вопрос Макарычев. - Кто знает?
        Никто не спешил поделиться знаниями.
        - Ну вот, дождались!
        Из-за угла скотного двора вывалилась группа рипов. Штук восемь-девять. Завидев людей, нанотвари оживленно и радостно замахали руками и с шага перешли на бег.
        - Знаешь, что меня в них больше всего раздражает? - спросил Портного Макарычев.
        - Что?
        - То, что они все время молчат. Даже когда их на куски режут.
        Сержант сорвал чеку с дымовой гранаты и кинул ее под ноги рипам. Дергачев бросил вторую дымовую гранату и последнюю оставшуюся «липучку» - это должно было на время задержать преследователей.
        - Пошли!
        Макарычев пробежался по росшим на приподнятых грядках экологически чистым овощам, перемахнул через изгородь и побежал в сторону группы невысоких хилых деревьев, торчащих в разные стороны, будто переломанные палки.
        Под ногами что-то хлюпало. В ушах стоял непрестанный звон зловредной болотной мошкары. Воняло чем-то терпким и прелым, будто прокисшим дешевым вином.
        Рипы точно сгинули в облаке дыма. Которое, между прочим, вело себя более чем странно. Оно росло, будто тесто на дрожжах, расползалось в разные стороны и то и дело выбрасывало высоко вверх длинные, ветвящиеся протуберанцы, похожие на щупальца, пытающиеся подцепить луну. Да только луна от них ловко уворачивалась.
        - Петрович!
        - Я!
        - Что ты там с гранатами намудрил?
        - А что?
        - Сам посмотри!
        - О-о-о… Впечатляет.
        Языки дымного облака тянулись следом за бегущими людьми с явным намерением ухватить их за ноги.
        - Газ, часом, не ядовитый?
        - Откуда ж мне знать!
        - Ты же это сделал!
        - Ну, правильно! Давайте теперь во всем Синеглаза винить!
        Первым в облако дыма канул Егоркин. Затем - Муратов.
        - Егоркин!
        - Я!
        - Жив?
        - Порядок!.. Только не видать ни черта!
        - Иди на голос!
        Край дымного облака взметнулся вверх и, будто волна, накрыл собой всех до единого.
        Ночь. Дым. Луна. Болото.
        - Тарья!.. Тарья!..
        Глава 12
        Я сидел за столиком в пустом смарт-кафе и пил водку. Тупо. Стопку за стопкой. И, как ни странно, почти не пьянел. Ночь. За окном на черном беззвездном небе выплясывала, будто пьяная, луна. Мысли мои оставались кристально ясными, но при этом еще и становились острыми, как бритва, которой соскребал щетину Оккам. Вот только определенными их никак нельзя было назвать. Едва блеснув, красивая мысль тут же блекла, бледнела и уплывала в туманную даль подсознания - братскую могилу всех дельных мыслей.
        Из закусок передо мной стояли: салат «оливье», красная икра, моцарелла с копченым лососем, смерреброд, кимчи с пекинской капустой, фугусаши и еще что-то совершенно неопределенного бледно-розового с зеленоватым отливом цвета. Я уже начал подумывать, а не заказать ли еще водки и чего-нибудь горячего, как вдруг замигал индикатор вызова на левом запястье. Я раскрыл ладонь с информационной страничкой. Звонок от майора Ворного.
        - Да! Слушаю!
        - Ага. Слушай меня, Петр Леонидович, внимательно. Ты точно хочешь, чтобы мы тебя оттуда вытащили?
        - Да! Конечно!
        - Тогда слушай еще внимательнее. Есть у нас один план. Думаем, сработает…
        - А если нет?
        - На девяносто восемь процентов - сработает.
        - А если нет?
        - Ты чего, боишься, что ли? - в голосе Владимира Леонидовича плохо скрытая насмешка. А может, он и вовсе не хотел ее скрывать.
        - Нет. Но хочу знать, что произойдет, если план сорвется.
        - Ну, можно сказать, ничего.
        - Ничего?
        - Почти ничего. Для тебя это точно не будет иметь никаких последствий.
        - А для кого тогда?
        - Слушай, давай я тебе все потом расскажу, когда будет время, - теперь я ясно слышал, что Ворный недоволен.
        Что, в общем-то, понятно. Я позвонил ему, попросил о помощи, а теперь начинаю задавать совершенно никчемные вопросы. Честно говоря, я и сам не знал, что хотел услышать от Владимира Леонидовича. Может быть, я еще не до конца решился покинуть такой привычный и удобный, хотя и лживый до самых корней мир? И таким образом пытался оттянуть неизбежную развязку?
        - Что случится, если план не сработает? - снова задал я тот же самый вопрос.
        - Не знаю, - неохотно ответил Ворный.
        - Что? - Мне показалось, я ослышался или не так понял Владимира Леонидовича.
        - Мы не успели просчитать этот вариант. У нас нет на это времени.
        - Так, может быть…
        - И на то, чтобы обсуждать это сейчас, у нас тоже нет времени, - резко перебил меня Ворный. - Мы или делаем то, что собрались, или ты возвращаешься домой.
        Удар ниже пояса. И очень точный, надо сказать.
        Я опрокинул в рот стопку водки и подцепил на палец икры, чтобы закусить.
        - Я готов!
        - Точно?
        - Да!
        - Тогда слушай меня внимательно, - в который раз уже повторил Владимир Леонидович. - Схема простая. Ты постоянно находишься на связи. Я - говорю, ты - делаешь. Вопросов не задаешь. Ясно?
        - Еще бы… - Я облизал палец с икрой.
        - Водка у тебя осталась?
        Я удивленно посмотрел на бутылку, водки в которой оставалось чуть меньше половины.
        - Полбутылки.
        - Возьми с собой.
        - Зачем?
        - Уинов глушить.
        - Ладно. - Я навернул на бутылку пробку.
        - Теперь расплатись и выходи на улицу.
        Я приложил уин-перстень к кассовой ячейке.
        - Уже уходите? - вежливо осведомилась виртуальная официантка.
        - Да. - Я поднялся со стула и взял за горлышко бутылку водки.
        - Может быть, вам и закуску упаковать? - предложила сирена.
        - Не стоит. - Я все же еще раз забрался пальцем в вазочку с икрой и быстро сунул его в рот. - Спасибо.
        - Будем рады снова видеть вас в нашем кафе! - крикнула мне вслед официантка.
        Я вскинул руку в знак признательности - как будто у меня за спиной остался живой человек, - толкнул дверь и вышел на улицу.
        - Что дальше?
        - Возьми смарт-такси, - ответил Ворный.
        Ближайшая остановка находилась метрах в ста от того места, где я стоял. Я не спеша пошел вдоль проезжей части.
        - Прибавь шагу, - велел майор Ворный.
        Я пошел быстрее.
        - Далеко ехать?
        - Сначала сядь в машину.
        Я остановился и ткнул уин-перстень в красную светящуюся ячейку вызова смарт-такси.
        Подтвердил заказ.
        Указал число пассажиров.
        Еще раз подтвердил заказ.
        Зажужжав, выкатилась из красного шкафчика игрушечная машинка. Мне вдруг почему-то захотелось пнуть ее ногой и посмотреть, что будет. Но, понимая, что сейчас делать этого не стоит, я сдержал сей странный порыв. Машинка дала задний ход, остановилась возле меня и превратилась в смарт-такси на одного пассажира, похожее на обрубленный вариант нормальной машины. Дверца приветливо распахнулась, и я запрыгнул в кабину.
        По лобовому стеклу поползла светящаяся надпись:
        «Назовите адрес пункта назначения либо укажите его на карте».
        - Куда едем? - спросил я у Ворного.
        - Прямо, - ответил Владимир Леонидович.
        - Это как? - удивился я.
        - Прямо по улице. Что тут непонятного?
        - Едем прямо, - сказал я машине.
        На лобовом стекле появилась новая надпись:
        «Назовите точный адрес».
        - Я не знаю адреса.
        «Тогда укажите место назначения на карте».
        Вот же тупая жестянка!
        - Поезжай прямо, я скажу, где остановиться!
        «Не зная точного места назначения, я не могу определить километраж пути. Следовательно, не могу рассчитать время поездки и ее стоимость».
        - Мне это безразлично! Рассчитаемся на месте!
        «Боюсь, подобная форма расчета неприемлема».
        Расскажи мне кто другой такое, ни за что бы не поверил! Смарт-такси отказывалось везти пассажира, ссылаясь на проблемы с оплатой! Да такого просто не могло быть! Система служит человеку, а не наоборот. Следовательно, она должна выполнять все мои требования, не выходящие за рамки разумных. Разве я требую невозможное? Или, может быть, отказываюсь платить?
        - И как же мне тогда добраться до места? - спросил я у машины.
        «Если вы ищете государственное учреждение, культурное заведение или общественный центр, воспользуйтесь централизованной справочной системой. Если вы хотите посетить частный дом, свяжитесь с его владельцами и узнайте точный адрес места назначения».
        - Владимир Леонидович, знаешь, что тут у меня происходит?
        - Знаю.
        - И что мне делать?
        - Заплати авансом за пятьдесят километров пути.
        Надо же! И почему мне самому не пришла в голову такая простая мысль?
        - Я плачу за пятьдесят километров пути. Время поездки меня не интересует. Такой вариант проходит?
        Секунда, другая, третья…
        На лобовом стекле горит все та же надпись с предложением уточнить адрес места назначения.
        - Ну, в чем дело?.. Я просто хочу прокатиться!
        Системе потребовалось почти полминуты на то, чтобы переварить эту информацию.
        «Ваше предложение принято. Расстояние поездки - пятьдесят километров. Примерное время в пути - не определено. Стоимость поездки вместе с вызовом смарт-такси - одна тысяча уинов».
        Я коснулся уин-перстнем контактной ячейки оплаты. И тысяча уинов разом покинули мой организм. Странно, но при этом я ничего не почувствовал. Совершенно ничего. Даже жалости к себе, несчастному, так просто лишившемуся честно заработанных уинов. А может быть, прав майор Ворный, утверждающий, что вся эта система расчетов с помощью уинов - одна имитация, а на самом деле уины кишмя кишат в организмах всех, кто живет в зоне единого информационного поля? И мало того, что кишат, еще и делают там, что хотят, перестраивают по собственному усмотрению. Или, правильнее будет сказать, под собственные нужды? А что, нормальная государственная система: власть засирает гражданам мозги, преподносит, как подарки, то, что им, гражданам, и без того по праву принадлежит, а сама тем временем гребет под себя все, до чего только может дотянуться, хапает и объясняет это государственными интересами. Вот что самое противное - ничего в этом мире не меняется.
        Машина катила по пустой улице. Мимо проносились темные дома и парящие над ними светящиеся шары.
        Мы вечные странники на звездном пути…
        Вот только звезд на небе не было.
        - Как себя ощущаешь? - спросил Владимир Леонидович.
        Именно «ощущаешь», а не «чувствуешь», как обычно принято говорить в таких случаях. Слово меняется на синоним - и фраза приобретает совершенно иной смысловой оттенок.
        Я отвернул пробку с бутылки, сделал небольшой глоток прямо из горлышка, на пять секунд задержал дыхание и закрыл глаза. Выдохнул. Провел пальцами по губам. Посмотрел в окно - ничего нового.
        - Нормально.
        - Нормально - это как?
        - Ты меня подбодрить пытаешься или убиваешь время пустым разговором?
        - Ты считаешь наш разговор пустым?
        - В данный момент - да.
        - Жаль.
        - Мне тоже.
        Я чувствовал, что начинаю злиться.
        - Когда ты собираешься посвятить меня в детали своего плана?
        - Нашего плана, - уточнил Ворный.
        - Хорошо, - согласился я. - Нашего.
        Я как-то читал про некий изуверский вид казни, существовавший в былые времена. Левые руку и ногу приговоренного привязывали к одной лошади, правые - к другой. Лошадей ставили хвостами друг к другу, после чего палачи принимались их нахлестывать. Лошади, понятное дело, рвались в разные стороны. До тех пор, пока не раздирали жертву надвое. Почему я вспомнил об этом? Сейчас я чувствовал себя примерно так же, как тот бедолага, распятый меж парой лошадей. Вот только надвое меня не внешние силы раздирали, а чувство противоречия, похожее на осьминога, клубком свернувшегося в груди и вдруг вознамерившегося раскинуть в стороны, распрямить все свои щупальца. Мускулистые, плотные, как резина, да еще и с двухдюймовыми крючьями на концах. Я понимал, что начав рубить информационную башню на заднем дворе своего дома, сделал тот самый шаг, после которого путь назад мне был заказан. Я больше не мог притворяться, делать вид, что верю в тотальный обман, поглотивший наш мир. Который и прежде был не идеален. Но во что он превратился теперь? После того как информационные башни преобразовали его - в соответствии с
запросами и потребностями живущих в нем людей и собственными никому не ведомыми планами? То, что мы видим, - нарисованный фасад, кусок размалеванного картона, назначение которого - скрыть то, что за ним спрятано. А что там, за ним?.. Хотел ли я знать ответ на этот вопрос? Несомненно! Но я не был уверен в том, что меня устроит путь обретения нового видения, который предлагал майор Ворный. Почему? Не знаю. Если бы на каждый вопрос существовал ответ, какой смысл было бы их задавать?
        - На следующем перекрестке направо! - резкий командный голос Владимира Леонидовича оторвал меня от размышлений о бивалентной сущности тандема вопрос-ответ.
        - В район Обливион-Парк? - уточнил я, глянув на вывески домов, мимо которых мы проезжали.
        - Направо! - рыкнул Ворный.
        - Направо, - передал я машине.
        «Принято».
        Смарт-такси резко свернуло. Еще несколько секунд - и мы проскочили бы перекресток.
        - Куда дальше?
        - Прямо.
        Вот же… Ну, почему, спрашивается, нельзя ответить по-человечески? Можно подумать, мы не одна команда…
        - Успех операции в значительной степени зависит от того, насколько неожиданной она окажется для противника.
        Ну вот, теперь Владимир Леонидович перешел на милитари-феню! Ладно, по крайней мере, информацию начал выдавать. Хоть какую-то.
        - Противник - это…
        - Это все, что тебя сейчас окружает.
        Я машинально глянул по сторонам. По встречной полосе пронеслось трехместное смарт-такси, свернуло на перекрестке и исчезло из вида. Других противников поблизости не наблюдалось. Хотя, конечно, я понял, что имел в виду Владимир Леонидович. Но все равно - странно ощущать себя тараканом, бегущим по лабиринту и только потому не замечающим внимательно наблюдающих за ним специалистов в области тараканьих бегов, что его слабенький, недоразвитый разум классифицирует их как часть мироздания, по определению непостижимого. А раз непостижимо, так не фига голову ломать. И усатому пруссаку понятно.
        - Ты не боишься, что наш разговор прослушивается?
        - Конечно, прослушивается, - усмехнулся Владимир Леонидович. - Но даже Система-С-Большой-Буквы, созданная информационными башнями, не в состоянии провести логическую оценку всех телефонных разговоров, ведущихся в настоящий момент по всему Закордонью. Плюс электронная почта, эсэмэски, аськи, бурнабуры и прочие средства невербального обмена информацией. Любая система подавится. Поэтому приходится ограничиваться лингвистическим анализом. То есть система реагирует на некие ключевые слова. Которых я в разговоре с тобой избегаю.
        - А я?
        - А ты этих слов вовсе не знаешь.
        Фи! Однако придется проглотить. Не просить же майора Ворного перечислить слова, которые мне не знакомы. По его мнению. Ну, так пускай и остается при своем. Мнении.
        Я еще разок хлебнул из горлышка.
        - Есть такая штука, как эзопов язык, - сообщил я майору.
        - В курсе, - вполне серьезно отреагировал тот. - Говоря этим самым, в смысле, эзоповым языком, нам предстоит взорвать систему изнутри.
        - Какого?..
        - Налево! Быстро! Налево!
        - Налево!
        «Принято».
        Резкий поворот. Мое правое плечо вжалось в стенку кабины.
        Нет, ни к Обливион-Парку мы направляемся.
        - Я что, похож на подрывника?
        - Нам не придется ничего взрывать. Я выразился образно.
        - А что на самом деле?
        - Мы опрокинем Систему.
        - Ну, теперь я все понял!
        - Не ерничай, Петр Леонидович. И не нервничай. Когда прибудем на место, я подробнейшим образом тебя проинструктирую. Пойми, дружище, иного способа вырваться у тебя нет. Любая система не любит перебежчиков, а ваша, Закордонная, в особенности…
        - Но ведь я могу просто сесть в самолет и улететь в Россию!
        Сказав это, я сам удивился, почему столь простая мысль не пришла мне в голову раньше? Черт возьми! Все просто, как дважды два! Как репа в собственном соку! Какие, к лешему, тайные операции! Еду в аэропорт, беру билет…
        - Можешь, конечно, - с показным безразличием Владимир Леонидович не произносит слова, а тянет их, как прилипшую к зубам живицу. - Только… На перекрестке сверни направо.
        - Направо!
        «Принято».
        - Что «только»?
        - Ты часто бываешь в России по служебным делам. Но за все это время максимальный срок твоего одноразового пребывания вне зоны единого информационного пространства составляет одиннадцать дней.
        Все верно. Обычно мои командировки занимают не больше недели. Редко десять-одиннадцать дней… Точно, никогда не было больше двух недель.
        - И что с того?
        - А то, что ты, дружище, живешь на уинах, как торчок на наркотиках. А уины, оказавшись вне информационного поля, выдерживают не более двадцати дней. После чего начинают дохнуть. А тебя начинает корежить и ломать. И мозги наизнанку выворачивать.
        - Ладно, потерплю.
        - Не в «потерплю» дело… Понимаешь ли, дружище, за те годы, что ты живешь в Закордонье, уины стали неотъемлемой частью твоего организма. Они держат на себе значительную часть естественных функций твоих внутренних органов.
        - И что, за двадцать дней их никак нельзя вывести из организма?
        - Вывести-то можно. Вот только восстановить самостоятельную жизнедеятельность твоего организма уже не удастся.
        - Пробовали?
        - А то… Ты, думаешь, первый, кто собрался драпануть?
        - Ни одного удачного случая?
        - Нет.
        - Так какого же черта лысого!..
        - Не ори! - рявкнул вдруг Владимир Леонидович. Да так лихо рявкнул, что я на полуслове заткнулся. - Я тебе про что талдычу? Про то, что у нас все продумано! А ты мне - самолет, самолет!.. Хлебни водки!
        - Не хочу, - мрачно буркнул я в ответ.
        - Хлебни, я тебе говорю!
        Я отвернул пробку и лишь пригубил горлышко.
        - Ну, вот… Успокоился?
        - Нет.
        А что я ему, врать буду!
        - Ну и отлично! Спокойны только покойники! - Утешил, называется. - Ну, так вот, слушай. Мы этот трюк давно придумали. Вот только все случай не подворачивался попробовать.
        - Тут я как раз и подвернулся. - Голос мой совсем упал.
        - Ну, можно и так сказать… За третьим домом проулок, пусть туда свернет!
        Я переадресовал команду машине.
        - Так вот, значит. Мы создадим ситуацию, при которой уины будут вынуждены сами в кратчайшие сроки восстановить естественную жизнедеятельность твоего организма. Здорово, да?
        - Ну, пока ничего здорового я не вижу. А что, если не получится?
        - Получится, получится! - бодро заверил меня Владимир Леонидович. - Мы не оставим этим тварям иного выхода!.. Притормози… Притормози!
        - Поезжай медленнее! - приказал я машине.
        «Вы определились с выбором конечного пункта маршрута?»
        - Пока нет… Но боюсь пропустить нужное место.
        За окном тянулись обычные жилые дома, тускло подсвеченные летающими фонарями. Башен на задних дворах почти не видно. Только иногда то там, то здесь блеснет вдруг на серебристой шкуре одной из них отсвет раскачивающейся луны.
        - Ты не знаешь, что происходит с луной? - спросил я у Ворного.
        - Качается? - уточнил Владимир Леонидович.
        - Еще как.
        - Давно?
        - Я обратил внимание, когда в кафе входил.
        - Это нормально… Я бы даже сказал, что это хорошо. Для нас.
        - В каком смысле?
        - Пульсация информационного поля создает эффект неопределенности.
        - А если сказать то же самое на общедоступном языке?
        - Да я и сам плохо понимаю, что там происходит, - смущенно хмыкнул Владимир Леонидович. - Наши спецы говорят, что временами информационное поле становится нестабильным… Кстати, причина этой нестабильности в том, что оно не охватывает всю планету - Россия у тех, кто все это затеял, как кость в горле… Результатом этой нестабильности становится искажение картинки, которую оно вам, закордонникам, транслирует.
        - Что, хочешь сказать, мы и небо видим не таким, какое оно есть на самом деле?
        - Конечно! Вы видите картинку, транслируемую информационными башнями. Ну, а в результате нестабильности информационного поля картинка эта начинает дергаться. Так вот, нам эта нынешняя нестабильность информационного поля очень даже на руку, потому что и уины под его воздействием становятся нестабильными. Если такие вот нестабильные уины окажутся вне зоны действия информационного поля, они, скорее всего, начнут оперативно восстанавливать биологические функции твоего организма. Потому что единственным доступным им информационным источником останется твой мозг. Работающий самостоятельно, поскольку уинов ты из него алкоголем вытравил.
        - Это точно? - спросил я после паузы.
        - Стопроцентной гарантии я тебе дать не могу, - не стал врать Владимир Леонидович. - Но наши спецы в один голос уверяют, что шансы на успех очень велики.
        - Насколько велики?
        - Да какая разница! Если для тебя это единственный шанс навсегда покинуть зону единого информационного пространства и остаться при этом нормальным человеком, а не превратиться в овощ с трубками, торчащими изо рта, носа и задницы!
        - Грубо.
        - Зато - правда. Вы там у себя про такие штуки давно забыли, а у нас, между прочим, хирурги до сих пор скальпель используют.
        - Ладно… - Я свинтил с горлышка пробку и одним глазом заглянул в бутылку. Сам не знаю, что я собирался там увидеть. Но пить я уже не хотел. Это точно. - Я одного не понимаю, где ты собираешься найти хотя бы клочок земли, не покрытый информационным полем? Я оплатил пятьдесят километров пути, мы проехали больше половины…
        - Мы сами его создадим, - перебил, не дослушав, Ворный.
        - Как?
        - Скоро все узнаешь.
        - Не хочу скоро, хочу сейчас, - произнес я капризно.
        - Сейчас уже наступило. Останови машину.
        - Останови! - скомандовал я.
        Машина притормозила у обочины.
        «Мы проехали только сорок два километра из оплаченных пятидесяти».
        - Плевать…
        Я вылез из машины. Посмотрел на зажатую в руке недопитую бутылку водки со свинченной пробкой. Усмехнулся. Кинул бутылку в салон. И только после этого смачно хлопнул дверцей.
        - Значит, приехали…
        Над головой у меня зависли сразу пять светящихся шаров.
        - А ну, пошли вон! - махнул я на них рукой, будто на надоедливую мошкару. - Посветите-ка лучше вокруг!
        Шары послушно разлетелись в разные стороны.
        Место оказалось знакомым. Хотя я и не помнил, когда последний раз бывал здесь. Район назывался Каннинг Стантс. По левую сторону дороги тянулись стандартные жилые дома. А припарковались мы возле высокой живой изгороди, за которой находился Городской Парк Современных Нанотехнологий. Парк был заложен сразу после того, как в Мундэнсе появились первые информационные башни. Вот только кем? Мэр тогдашний, помнится, объявил, что нам просто-таки необходим свой собственный Парк Современных Нанотехнологий. Именно - Современных! Ну, просто так нужен, что невмоготу уже! А нам-то что - раз нужен, так пусть будет. Тем более что к тому времени строительством в городе заправляли уже информационные башни. Что, наверное, сильно печалило мэра, прежде, до появления башен, сколотившего неплохое состояние на выдаче разрешений на застройки.
        - Такси отпустить? - спросил я у Ворного.
        - Как знаешь.
        - Свободен! - хлопнул я по крыше машины.
        Смарт-такси осталось стоять на месте. То ли потому, что заранее оплаченный пятидесятикилометровый маршрут не был завершен, то ли из-за того, что я бутылку водки в салон бросил. Да какая мне, собственно, разница!
        - Куда дальше?
        - В парк.
        Я усмехнулся.
        - На аттракционах покатаемся…
        - Мы сейчас такой аттракцион устроим, что мало не покажется, - вполне серьезно подытожил Владимир Леонидович. И еще добавил: - Никому.
        Впрочем, последнее слово прозвучало неразборчиво. Возможно, он сказала не «никому», а «nevermore».
        Хотя лично мне это тоже было без разницы.
        На меня вдруг накатило дикое равнодушие к тому, что было прежде, что происходило сейчас и что еще только должно было случиться. Абсолютно ко всему. Даже танцующая на небе лживая луна стала мне безразлична. Я ковырнул пальцем в левой ноздре, усмехнулся и направился к ближайшему проходу в живой изгороди. В конце концов, все это придумал Ворный. Владимир Леонидович. Майор. Вот пусть он за все и отвечает!
        Глава 13
        - Тарья!..
        Портной поднял на лоб маску инфравизора. Мир из бледно-зеленого превратился в серый. Но более никаких принципиальных изменений не произошло. Плотная дымовая завеса застилала все вокруг. Дым не вился клубами, не заворачивался кольцами, а висел серым маревом. Кое-где сквозь него проступали согнутые, скособочившиеся стволы деревьев. Кочки под ногами, поросшие рыжей травой, тоже были видны. Но больше - ничего. Хотя, судя по тому, что кромешная мгла рассеялась, ночь уступила место утру. Сырому и промозглому. Но если так, то сколько же он уже бродит в одиночестве? Час? Три? Пять? Портной посмотрел на часы. Старые добрые механические часы с автоматическим подзаводом. Такие не подведут. Стрелки показывали без семи минут три. Для рассвета слишком рано. Но не могло же быть уже три часа дня? Портной еще даже легкой усталости не чувствовал. Да и есть не хотелось. Значит, все же ночь?.. Тогда почему светло? И куда подевались остальные? С того момента, как их накрыло облако дыма - странное, надо сказать, очень странное облако, - все будто испарились. Или растворились в дыму… И куда подевалась Тарья? Она-то не
могла заблудиться. Вопросов было великое множество. И только одно объяснение приходило в голову. Глупое, конечно, но уж какое есть. В начинку дымовой гранаты, что создал Петрович, каким-то образом попало некое галлюциногенное вещество. А раз так, выходит, блуждает он сейчас не среди Облонских топей, а в лабиринте собственного подсознания. Как и все остальные. Но, с другой стороны, если он сам это понимает, так какой же это бред?
        - Тарья!
        - Ну, что раскричался? Здесь я.
        Портной от неожиданности едва с кочки не свалился.
        - Ты где была?
        - Что значит где? Здесь.
        - Здесь?
        - Ну, да.
        - Рядом то есть?
        - Именно.
        Портной озадаченно поскреб ногтем указательного пальца ствол автомата. Ноготь подцепил комочек черной смазки.
        - Тогда где же я?
        - Странный вопрос.
        - Согласен.
        - Может быть, как-нибудь перефразируешь?
        - Хорошо. Где остальные?
        - Тоже здесь.
        - Где?
        - А это уже не ко мне вопрос. Откуда я знаю, куда мы забрели?
        - Но это не бред?
        - Конечно, бред, - усмехнулась Тарья. - Ты же сейчас разговариваешь сам с собой.
        - Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.
        - Может, и понимаю, - Тарья сложила руки на груди и посмотрела в сторону. - А может, и нет… О! Смотри-ка!
        Сквозь серую пелену прорисовались контуры человеческой фигуры. Портной поднял автомат. Черт его знает, кто тут бродит. Человек сделал шаг вперед и будто вывалился из призрачного мира теней в мир реальных объектов. Одет в камуфляж - значит, свой.
        - Эй! - махнул рукой Портной. - Сюда.
        Человек поднял руку в ответном привете. Опущенная маска инфравизора не позволяла увидеть лицо, но по тому, как неловко сидела на нем армейская форма, Портной догадался, что это Петрович.
        Следом за Синеглазом из серой пелены вынырнули еще двое - Дробинин и Дергачев.
        - Инфравизор сними. И так все видно.
        Петрович поднял маску и озадаченно посмотрел по сторонам.
        - Где мы?
        - Хороший вопрос, - усмехнулся подошедший к нему сзади Игоряша. - Мне бы тоже хотелось это знать.
        - Странные вы какие-то, - чуть прищурившись, посмотрела на бойцов Тарья. - Какая разница, где мы сейчас находимся! Нужно думать о том, как отсюда выбраться.
        - Логично! - щелкнул пальцами Игоряша.
        Из небытия выпали еще двое - Егоркин и Пущин.
        - Петрович, - с обидой в голосе обратился к Синеглазу Герасим. - Ты чего там в свою гранату напихал?
        - При чем тут граната? - не понял Синеглаз.
        - Так это ж в ее дыму мы до сих пор блуждаем!
        - Окстись, милый! Какой же это дым? Самый обыкновенный предутренний туман!
        - Предутренний, говоришь, - Егоркин посмотрел на часы. - На моих одиннадцать двадцать три.
        - А у меня три пятнадцать, - сказал, проверив часы, Игоряша.
        - Семь сорок, - гордо заявил Стецук. - Мои часы меня никогда не подводили! «Командирские»! Ручной сборки!
        - А мои вообще стоят, - обиделся Пущин.
        - Ситуация хреновая, - подвел итог Петрович.
        Все согласно закивали в ответ.
        - Всем привет! - помахал рукой явившийся из тумана Макарычев. Вместе с ним - Муратов и Ерохин. - Что обсуждаем?
        - Сложившуюся хреновую ситуацию, - живо отрапортовал Стецук.
        - А вот, значит, как, - Макарычев скинул с плеч рюкзак, поставил его на землю и достал из переноски кота. - Все в сборе?
        - Да вроде все.
        - Ну, вот и славно… Стецук, подержи кота.
        - Это еще зачем? - непонимающе сдвинул брови ефрейтор.
        - Тебе что, трудно? - Макарычев сделал шаг вперед и протянул Стецуку кота.
        - Да ну его, - Стецук спрятал руки за спину.
        - Это приказ, ефрейтор.
        - Слушай, Серега, кончай…
        - Я повторяю - приказ.
        - А, черт с тобой! - Стецук схватил кота и прижал его к груди. Видно, слишком сильно прижал - Спиногрыз принялся недовольно выкручиваться. - Ну, что, доволен?
        - Вполне, - усмехнулся Макарычев. - А теперь пусть каждый подержит на руках Спиногрыза. Чтобы мы могли быть уверены, что среди нас нет рипов.
        - И я тоже? - кокетливо улыбнулась Тарья.
        - Королева, - сержант прижал ладонь к груди и слегка наклонил голову, - как всегда, вне подозрений.
        - Так, значит, ты меня за рипа держал? - Стецук отдал кота Дергачеву. - Так, что ли, получается?
        - Так же, как и всех.
        - А почему с меня начал?
        - Потому что своими глазами видел, как тебе перерезали горло, - Макарычев достал из кармана армейский жетон и вложил его Стецуку в ладонь. - Держи, на память. Только, боюсь, он исчезнет, как только мы отсюда выберемся.
        Ефрейтор посмотрел на жетон и прикусил губу.
        - Слушай, а как же они так быстро успели мой рип заделать?
        - Спроси у специалиста, - сержант кивнул на Петровича.
        - Ты помнишь, что с тобой было после того, как тебя схватили? - опередил ефрейтора Петрович.
        - Смутно. - Ефрейтор погладил ладонью затылок. - Они мне по башке чем-то здорово заехали.
        - Кто именно, помнишь?
        - Поп, - пришел на помощь ефрейтору Муратов. - Тот самый, что с нами ужинал. Отец Иероним.
        - Не, - покачал головой Стецук. - Когда мне по голове дали, отец Иероним прямо передо мной в дверном проеме стоял.
        - Верно, - согласился Муратов. - Только там четверо попов было. И еще один незнакомый нам тип с бородой.
        - Тебя тоже вырубили? - спросил у Муратова Петрович.
        - Нет. Мне руки связали, рот заткнули и мешок на голову надели.
        - И что было потом?
        - Потом нас куда-то повели… Вернее, меня повели. А Олега, должно быть, следом тащили.
        - Долго шли?
        - Да не очень…
        - Пол был ровный?
        Муратов задумался.
        - По-моему, наклонный.
        - Ну, вот вам и ответ, - Петрович развел руки в стороны и взглядом победителя обвел всех присутствующих. - Их завели в башню, где имелись уже почти готовые заготовки для рипов. Болванки, которым лишь требовалось придать законченную форму.
        - Все равно странно, - обхватил подбородок ладонью Стецук. - Чтобы так быстро изготовить точную копию…
        - Да не переживай, - хлопнул его по плечу Макарычев. - Рип, честно говоря, так себе был. Он даже слова не произнес. Стоял на коленях со связанными за спиной руками и ждал, когда его прикончат.
        - Стецук дело говорит, - указала на ефрейтора пальцем Тарья. - Если у рипа уже сформировался костный скелет тела и лица, то придать ему новую форму не так-то просто. Можно, но на это нужно время. Если же рип-болванка совсем сырая, так и подавно уйма времени требуется, чтобы довести ее до ума.
        - Но ты же сама видела…
        - Видела. И меня это удивляет.
        - Слушайте, не о том мы сейчас говорим! - взмахнул обеими руками сразу Портной. - Дым накрыл нас рядом с Антиповым домом. Скорее всего, мы не успели далеко от него уйти. Вокруг бродят рипы, готовые нас убить, а мы, вместо того чтобы бежать без оглядки, стоим тут и обсуждаем совершенно не относящиеся к делу вопросы!
        - Так нет же рипов.
        - И дома нет.
        - И поселка.
        - Не могли же мы за несколько минут учесать черт знает куда.
        - Бред…
        - Точно! - щелкнул пальцами Макарычев. - Это все не настоящее! Мы видим то, что проецируют в наш мозг уины!
        - Мы же принимали антидот.
        - Значит, что-то не сработало. Либо антидот слаб, либо местные уины злее обычных.
        - Это было бы слишком простым объяснением, - с сомнением покачал головой Петрович.
        - Предложи другое. Чем еще объяснить то, что происходит?
        - А как же Тарья? - кивнул на девушку Игоряша. - На нее уины не действуют.
        - Я вижу мир таким, каким видит его Миша, - кивнула на Портного Тарья. - Так что если бредит он, то и я не отстаю.
        - И когда же это началось? - спросил Егоркин.
        - Что именно? - не понял Макарычев.
        - Когда исчезла реальность?
        - Ну, она не совсем исчезла, скорее, несколько видоизменилась, - уточнил Петрович.
        - Пусть так, - не стал спорить Егоркин. - Когда мы потеряли контроль над реальностью?
        - Интересный вопрос, - Макарычев помял пальцами мочку уха. - Может быть, когда нас дымом накрыло?
        - А почему не раньше? Например, когда Петрович принялся боеприпасы из ведра с водой вытаскивать.
        - Точно, - кивнул Синеглаз. - Мне и самому это бредом казалось. Сунул руку в ведро, - Петрович изобразил соответствующее движение, - и на тебе - обойма! - Он поднял руку вверх и в растерянности посмотрел на сжимающий пустоту кулак. - Так не бывает.
        - А может, у Антипа за столом? - предположил Стецук. - Мы к тому времени достаточно уинов нахватались.
        - По-моему, там-то как раз ничего странного не происходило, - пожал плечами Игоряша.
        - Жена мне Антипова не понравилась, - заявил Стецук.
        - А мне показалось, что наоборот, - ехидно заметила Тарья.
        - Ты все не так поняла, - показал ей открытую ладонь ефрейтор. - Я сразу насторожился, как только эту Анжелику увидел. Ну, не может у полоумного отшельника жена быть фотомоделью!
        - Почему же не может? - удивился Игоряша.
        - Потому что она не в его вкусе.
        - Откуда ты знаешь?
        - Спроси у Петровича, он тебе популярно объяснит: подобное всегда тянется к подобному.
        - А я думал, наоборот - противоположности притягиваются.
        - Ты ошибался, парень! - Стецук снисходительно похлопал Игоряшу по плечу. - Поживи с мое, тогда поймешь, в чем суть единства и борьбы противоположностей.
        - А по-моему, реальность начала смазываться еще раньше, - сказала Тарья. - Когда луна на небе принялась выплясывать.
        - Верно, - кивнул Петрович. - А началось это как раз перед тем, как мы Антипа встретили.
        - Так что ж, выходит, мы вообще не были в поселке?
        - Были. Только увидели его не таким, какой он есть на самом деле.
        - Странно все это, - медленно покачал головой Муратов. - Я бы даже сказал, чуднo.
        - Ну, хорошо, а что теперь-то делать?
        Вопрос был задан всем, но ответить на него должен был Макарычев.
        Сержант медленно наклонился, достал из кармана рюкзака фляжку, свернул с нее крышку и сделал два глотка. Вытер губы ладонью. Посмотрел на сидевшего с гордым видом на крышке своей переноски кота.
        - Слушай, Петрович, а на кошачьи мозги уины воздействуют так же, как и на человеческие?
        Удивленный таким вопросом, Синеглаз уставился на Спиногрыза. Кот недовольно фыркнул и почесал лапой нос.
        - Ну, так что, Петрович?
        - Не знаю, - пожал плечами Синеглаз. - По-моему, этим вопросом никто специально не занимался.
        - А зря, - сержант сделал еще один глоток из фляги, закрыл ее и убрал на место. - Нужно двигаться.
        - Куда? - спросил Портной.
        - Да хоть куда-нибудь, - повел рукой по сторонам Макарычев. - Задача номер один - выбраться из зоны воздействия информационного поля.
        - А как мы поймем, что выбрались? - спросил Стецук. - Уины - они ведь и вне зоны информационного поля продолжают мозги канифолить.
        - Вне поля антидот нейтрализует действие уинов, - сказал Петрович. - Это совершенно определенно. Антидот именно для этих целей и разрабатывался.
        - Почему же он сейчас не действует?
        - Потому что воздействие уинов усиливается информационным полем. А на него, в свою очередь, каким-то образом воздействуют местные остолопы. То, с чем мы столкнулись, не имеет аналогов. Обычно в зоне информационного поля уины не вызывают галлюцинации, а лишь корректируют восприятие человеком окружающей действительности. Делают его более спокойным, уравновешенным и всем довольным.
        - Местных я бы не назвал уравновешенными, - Стецук потер запястья, на которых остались следы от веревок. - То, что меня связали, как барана, это, я вам скажу, не было бредом.
        - Но если аборигены могут контролировать наше сознание, почему они позволили нам уйти?
        - Может быть, они именно этого и добивались? - высказала предположение Тарья. - Они хотели, чтобы мы ушли. Среди ночи, без связи и средств навигации, одурманенные, непонимающие, где мы и что с нами происходит.
        - Но когда мы выберемся из зоны информационного поля…
        - Из нее еще нужно выбраться, - перебила, не дослушав, Игоряшу Тарья. - Вокруг - болота. Топь непролазная. А мы видим не то, что есть на самом деле.
        - Один из вариантов, о которых говорил Антип, - кивнул Макарычев. - Мы приговорены к тому, чтобы сгинуть в трясине. Все чисто и аккуратно. Никакого насилия - все случится само собой.
        - Так что ж, - растерянно развел руками Портной, - нам с места теперь не двигаться?
        - Ну их на фиг, - Макарычев подхватил кота под живот и сунул его в переноску. - Вместе с их дурацкими заморочками.
        Сержант снял с автомата штык-нож, подошел к ближайшему тонкому деревцу, понятия не имеющему, что такое вертикаль, и тремя ударами ножа срубил его под корень. Очистив палку от веток, Макарычев укоротил ее до удобной длины и воткнул в землю.
        - Идем, - он поднял с земли рюкзак, закинул его на спину и большими пальцами расправил лямки на плечах. - Только осторожно. След в след.
        Макарычев повесил автомат на плечо, взял в руку палку и медленно двинулся вперед, осторожно прощупывая дорогу перед собой.
        Самым трудным в данной ситуации было не потерять бдительность. Местность вокруг хотя и была похожа на болотистую, но пожухлая трава под ногами оставалась сухой. Казалось, кинь спичку - загорится. Ни ям тебе, ни оврагов. Так и хотелось зашвырнуть палку куда подальше и быстро зашагать, глядя только вперед, легко и уверенно. Однако не прошли они и пятисот метров, как палка, которой Макарычев проверял дорогу, вдруг ушла вниз. Прямо сквозь землю. Так, что сержант от неожиданности едва равновесие не потерял. Шедший следом Стецук схватил Макарычева за ремень.
        - Что там?..
        Сержант опустился на одно колено и опустил руку туда, куда ушла палка. Мокро и холодно. Макарычев стряхнул с пальцев капли воды.
        - Чуть не влетели.
        Прощупав край бочага палкой, Макарычев обошел его слева.
        Вокруг по-прежнему стоял туман. Неба было не видно. Но при этом как будто стало немного светлее. Вскоре и местность начала меняться. Вместо деревьев все чаще встречались кусты с мелкими, в копейку размером, листочками. Трава под ногами сделалась гуще и зеленее. И, что самое удивительное, теперь стали отчетливо видны бочаги со стоячей, затянутой ряской водой.
        - Никак вышли, - тихо, с надеждой произнес Пущин.
        - Нет, - уверенно мотнул головой Портной. - Когда выйдем, Игоряша без сапог останется.
        - Странно, - произнес спустя какое-то время Дергачев. - Болото будто вымерло.
        И верно. То, что птиц и зверей не был видно, это еще куда ни шло, - заслышав людей, могли и попрятаться. А вот куда весь кровососущий гнус подевался?
        - А может, мы уже того? - дернул головой в сторону Егоркин. - Ну, в смысле, умерли?
        - Это ты так себе загробную жизнь представляешь? - усмехнулся Стецук. - Как нескончаемый путь по болоту?
        - А ты ее как представляешь? - обиделся на насмешку Егоркин.
        - Как сад с фонтанами вина и стаями гурий, - не задумываясь, ответил ефрейтор. - И чтобы они на своих ситарах все время Pink Floyd наигрывали. И не фальшивили при этом.
        - Герасим! - не оборачиваясь, окликнул бойца Макарычев. - Ты говорил, что радиус зоны, накрытой информационным полем, километров десять?
        - Может быть, двенадцать, - отозвался Пущин.
        - Но не больше?
        - Башня высотой с колокольню, что мы видели, не в состоянии покрыть большую площадь.
        - А подземные стволы башен? - спросила шагавшая слева от колонны Тарья.
        - Они только фонят, самое большое метров на сто.
        - Мы идем со средней скоростью шесть-семь километров в час, - вслух принялся считать Игоряша. - Идем уже больше часа. Значит, примерно через полчаса, максимум, через сорок минут, мы покинем зону информационного поля.
        Дробинин посмотрел на свои сапоги - они все еще были на месте, - и с тоской вздохнул.
        - С чего ты взял, что мы идем полтора часа? - спросил Ерохин.
        - А сколько же?
        - Минут сорок - сорок пять.
        - Нет, - улыбнувшись, покачал головой Дробинин. - Никак не меньше полутора часов.
        - Какой смысл спорить, - мрачно буркнул Петрович. - Может оказаться, что мы вообще никуда не идем, а топчемся на месте.
        - Точно, - хохотнул Портной. - А аборигены стоят в сторонке, смотрят на нас и со смеха покатываются.
        - Эй! Кончайте! - прикрикнул Стецук.
        - Что именно? - не понял Игоряша.
        - Обсуждать всякую дребедень, подрывающую моральные устои группы.
        Однако вскоре ефрейтор и сам втянулся в обсуждение проблемы относительности времени. Солнца на небе не было видно. Часы у кого-то стояли. А у кого работали, так шли с разной скоростью. Чтобы определить, сколько времени прошло, приходилось обращаться к собственным биологическим часам. Которые, да не покажется это странным, так же указывали разное время. Петрович вспомнил десятка два цветов, растущих в Средней полосе России, чьи бутоны раскрываются в строго определенное время суток. Вот только ни одно из этих растений не встретилось ему на пути. А если бы и встретилось - можно ли доверять цветку, проросшему сквозь поток галлюцинирующего сознания?
        Спустя какое-то время - какое именно, никто точно сказать не мог, - пейзаж вокруг снова изменился. Причем не постепенно, а в один момент. Как будто на сцене упал нарисованный задник. Хоп! Были вокруг кусты и трава зеленая, а теперь - на тебе! - деревья с голыми стволами и кронами, похожими на соцветия брюссельской капусты, длинные плети сухой травы, стелющиеся по земле, и кочки, едва не в человеческий рост, поросшие ядовитого цвета зеленью с синеватыми вкраплениями. Туман исчез, будто втянутый огромным пылесосом. Но небо оказалось затянутым плотной пеленой грязных, мокрых, будто половые тряпки, облаков, из которых вот-вот должна была хлынуть вода. Влаги в воздухе было столько, что дышать, казалось, трудно. Как в бане. А вот солнца по-прежнему не было видно.
        Макарычев воткнул шест в землю и остановился.
        - И кто мне скажет, как это называется?
        Никто ему не ответил.
        Сержант обернулся.
        Позади него никого не было.
        Болото.
        Глава 14
        Стецук выдернул из земли воткнутый Макарычевым шест. Палка - вот она, а сержанта - нет. Исчез, будто и не он это был, а высококлассная голограмма.
        - Где сержант? - Стецук спросил это так, будто не сомневался, что кто-то из тех, к кому он обращался, был причастен к исчезновению командира группы.
        Все молча смотрели на Стецука, словно были уверены, что именно он должен дать объяснения по поводу случившегося.
        - Кто-нибудь видел, куда он… пошел? - иначе сформулировал вопрос ефрейтор.
        - Он никуда не пошел, - сказал Муратов. - Просто исчез.
        - Как это так «просто»? - саркастически усмехнулся Стецук.
        Муратов молча пожал плечами.
        - Кто-нибудь еще видел, как исчез сержант?
        - Я видел, - поднял руку Портной.
        - Ну и как это произошло?
        - Как в кино. Вот он есть, и - вот его нет.
        - Не-не-не-не-не! - быстро затряс головой Стецук. - На самом деле так не бывает!
        Он перехватил палку за самый конец и описал ею широкий круг вокруг себя. Выждал секунду и еще раз взмахнул палкой.
        - Ты что, думаешь, он сделался невидимым? - спросила Тарья.
        - А вдруг, - не глядя на нее, ответил Стецук.
        - Тогда бы он мог голос подать.
        - Это кто сказал? - глянул по сторонам ефрейтор.
        - Я.
        - Кто - я?
        - Ты что, смеешься?
        - А что, похоже, что мне весело?
        - Тогда…
        - Назовись! Быстро!
        - Рядовой Дергачев. Что дальше?
        - Руку протяни.
        - Зачем?
        - Затем, что я тебя не вижу, тупица!
        - Серьезно?
        - Точно, точно, Степка, ты тоже исчез, - подтвердил Егоркин.
        - Ну… Вот он я…
        - Где?
        - Я руку тебе на плечо положил.
        Стецук хлопнул себя по плечу.
        - Это плечо?
        - Это.
        - Ну и где твоя рука?
        - Не знаю…
        - А Ерохин где?
        - Ерохин!.. Ерохин!..
        - Черт! Этот уже и не отзывается!
        - Дергачев! Ты Ерохина, часом, не видишь?
        Тишина.
        - Умолк, - полушепотом произнес Игоряша.
        - Все. Я так больше не могу! - Петрович скинул с плеч рюкзак, сел на траву и обхватил голову руками.
        - Быстро! - крикнул Стецук. - Огляделись! Все остальные на месте?
        - Портного нет, - ответил Муратов.
        - Он же только что здесь был!
        - А теперь - нет. И Тарья вместе с ним пропала.
        - Ч-черт!
        Стецук топнул ногой и резко крутанулся на каблуке. Злость и раздражение - вот те два чувства, что гоняли адреналин по его крови. Происходило что-то неладное… Нет, не так! Происходило нечто, выходящее за рамки здравого смысла. Да! Люди не могут исчезать просто так. Потому что это противоречит… Чему? Основным законам мироздания! Так! Верно! Ну а если так, получается… Что там у нас получается?..
        - Привал, - махнул рукой Стецук.
        Освободившись от рюкзаков, бойцы сели плотным кружком. Поближе друг к другу. Как будто боялись, что кто-нибудь еще может исчезнуть. Муратов достал из рюкзака банку консервированной ветчины, отодрал крышку, ножом срезал тонкий пласт мяса в желе и протянул Егоркину. Тот сделал отрицательный жест рукой. Остальные тоже отказались от еды. Равиль тяжело вздохнул и стал есть в одиночестве. Чем-чем, а вот отсутствием аппетита Муратов никогда не страдал.
        Стецук достал из кармана мятую пачку сигарет. Закурил. Выпустил тонкую струйку дыма.
        - Ну, скажи что-нибудь, Игоряша, - попросил он Дробинина.
        - А что я могу сказать? - удивился тот.
        - Не знаю, - пожал плечами ефрейтор. - Я думал, может быть, ты понимаешь, что происходит.
        - Если бы мы находились под воздействием психотропных веществ… Вроде тех синих грибочков, про которые говорил Антип… То мы не смогли бы общаться друг с другом. Сознание каждого из нас создало бы свой собственный иллюзорный мир. Следовательно, на нашу психику оказывают воздействие уины. Они не выключают полностью сознание, но искажают наше представление о реальном мире.
        - То есть мы можем вполне здраво обсуждать абсолютно бредовые вещи, - вставил Петрович. - Вроде внезапно обратившегося в ничто сержанта Макарычева.
        - Вроде того, - согласился Игоряша.
        - И как долго это будет продолжаться? - спросил Стецук.
        - Ну, за кордоном люди всю жизнь так живут, - ответил Игоряша.
        - Мы не за кордоном! - рявкнул ефрейтор.
        - А что ты на меня орешь, - обиделся Дробинин. - Я-то тут при чем?
        - Извини, - быстро провел ладонью по лицу Стецук. - Сорвался.
        - Ладно, проехали.
        - Я думаю, уины будут заботиться о нас и не дадут нам погибнуть, - сказал Петрович. - В рюкзаках у нас все время будет появляться свежая еда, во флягах - чистая вода. А может, даже и вино, если кому-то захочется. Одежда будет сама собой очищаться от грязи. Может быть, мы даже найдем место для жилья. Какой-нибудь дом, палатку или шатер… Вот только выйти за пределы круга, очерченного вокруг главной информационной башни, замаскированной под колокольню, нам не удастся. Никогда.
        - Как это - никогда? - Стецук посмотрел на Синеглаза так, будто засомневался в его психической вменяемости.
        - А вот так. - Будто крылья, раскинул руки в стороны Петрович. - Nevermore!.. Слыхал о таком?
        - Да иди ты, - кисло скривился ефрейтор. - Тоже мне, Вергилий выискался.
        - Ну, Вергилий - не Вергилий…
        - Хватит чушь нести! - звонко хлопнул в ладоши Стецук. - Давайте попробуем рассуждать логически.
        - Ну, давай, - саркастически усмехнулся Петрович. - С чего начнем?
        - Как я понимаю, окружающая нас реальность несколько видоизменилась на уровне нашего подсознания, но при этом мы все еще находимся на уровне физического ее восприятия, - Стецук указал пальцем на Игоряшу. - Верно?
        - Я не совсем понял, что ты имеешь в виду, - с сомнением поджал губы Дробинин.
        - Я хочу сказать, - с трудом сдерживая готовое вырваться наружу раздражение, начал объяснять ход своих мыслей Стецук, - что мы все еще находимся на уровне объективно существующей реальности, а не в горячечном бреду. Так?
        - Ну… Так, - подумав, согласился Игоряша.
        - Мы видим то, что нас окружает, только наше сознание неправильно интерпретирует сигналы, поступающие в мозг от внешних органов чувств. Так?
        - Так, - снова согласился Игоряша.
        - В таком случае я не понимаю, как могли просто взять и исчезнуть Макарычев и остальные? - Стецук с беспомощным видом развел руками. - Если бы сержант превратился вдруг в бегемота - это было бы нормально…
        - Ты так считаешь? - усмехнулся Герасим.
        - Сейчас - да, - вполне серьезно ответил Стецук. - Но он ведь не превратился во что-то другое, а просто исчез. Как, спрашивается, могло такое случиться?
        - Макарычев и остальные находятся тут же, рядом с нами, - ответил за Игоряшу Петрович. - Но наши органы чувств не воспринимают их присутствия, потому что они находятся на ином уровне реальности.
        Стецук сложил руки на груди.
        - Я не совсем понимаю…
        - Сейчас объясню, - не дослушав, перебил Петрович. - Ты никогда не обращал внимания на то, что у разных людей может оказаться совершенно противоположное восприятие и, соответственно, иная оценка того или иного произведения? Книги, музыки или фильма? Все дело в том, что художественное произведение представляет собой своеобразный слоеный пирог. И его восприятие зрителем, слушателем или читателем зависит от того, как глубоко, на сколько слоев тот готов в него вгрызться. На самой поверхности, понятное дело, лежит сюжет, доступный восприятию абсолютно каждого. Чуть глубже - психологическая мотивация действий героев. Еще глубже - несколько умных мыслей, вложенных автором в уста своих героев. Еще глубже - некая обобщенная идея, апеллирующая к личному опыту зрителя или читателя. Еще глубже - философская подоплека всех использованных автором мотивов… С хорошей авторской работы можно снять множество слоев, каждый из которых будет чем-то отличаться от остальных. А поистине гениальное произведение так и вовсе неисчерпаемо в этом плане. Теперь давайте подумаем о том, что даже самое гениальное художественное
произведение является не чем иным, как только копией реального мира, глубина которого поистине запредельна. Обычный человек, глядя на мраморную глыбу, видит, к примеру, плиты, которыми можно замостить двор. Микеланджело видит в ней Давида. А если так, значит, статуя Давида уже существует на неком ином, доступном лишь избранным, уровне восприятия реальности.
        - Здорово, - немного растерянно улыбнулся Муратов. - Нет, в самом деле здорово! - Он азартно потер ладони. - Прежде я даже и не задумывался об этом.
        - Хочешь сказать, что Макарычев превратился в мраморного Давида? - подозрительно посмотрел на Петровича Стецук.
        - Что-то вроде того, - кивнул тот. - Мы не видим его, а он не видит нас, потому что мы по-разному стали воспринимать и, что самое главное, иначе оценивать окружающую реальность.
        - И виноваты в этом уины?
        - А кто же еще?
        - Бред, - Стецук хлопнул себя ладонями по вискам и резко раскинул руки в стороны. - Полный идиотизм!.. Нет, я не о твоей теории, - поспешил он успокоить Петровича. - Я о своем… Как-то все это не сразу укладывается в мозгу.
        - Понимаю, - кивнул Синеглаз. - Это не просто осознать.
        - А смириться - еще труднее, - добавил Игоряша. - Когда я впервые не разумом, а всей своей сутью… всем естеством, что ли, осознал, что Вселенная действительно не имеет границ, у меня голова пошла кругом, так что я едва на ногах устоял.
        - Серьезно? - недоверчиво прищурился Герасим.
        - Ну да, - кивнул Дергачев.
        - Ну, ты даешь, - качнул головой Пущин.
        - А что?..
        - Эй! У нас сейчас проблемы не с бесконечностью Вселенной. Нам нужно как-то с этого клятого болота выбираться!
        - Безнадежно, - покачал головой Петрович. - Мы застряли тут навсегда.
        - Ну, это ты так думаешь!
        - У кого-то есть другое мнение?
        - Если будем сидеть на месте, то точно так здесь и останемся.
        Муратов выскреб ножом остатки желе из консервной банки и кинул ее в ближайший бочажок. Банка упала на плотный слой ряски, провалилась до половины, качнулась пару раз и замерла в странном положении, едва не цепляя краем воду.
        - Нужно куда-то идти, - закончил свою мысль Равиль. - Идти, а не сидеть на одном месте, рассуждая о слоеном пироге реальности и бесконечности Вселенной.
        - А мне идея Петровича понравилась, - пальцем указал на Синеглаза Стецук. - О том, что наше восприятие реальности зависит от того, насколько глубоко мы готовы в нее вгрызться.
        - Аналогия красивая, - согласился Дергачев. - Только что нам это дает?
        - Пока не знаю, - Стецук сунул в рот новую сигарету. - Но что-то в этом определенно есть, - ефрейтор щелкнул зажигалкой. - Что-то, что поможет нам выбраться из этой передряги.
        - Не понимаю, - покачал головой Игоряша.
        - Для того чтобы понять, что с нами творится в действительности, мы должны обращать внимание не на внешнюю сторону происходящего, а на его глубинную суть.
        - Сильно сказано, - произнес после непродолжительной паузы Герасим. - Теперь растолкуй нам, что это значит.
        - Почему я? - удивился Стецук. - Это все Петрович придумал!
        - Хорошо, - неожиданно вскинул голову Синеглаз. - Давайте проведем простейший эксперимент, - он сунул руку в карман рюкзака, вытащил оттуда фляжку, свернул с нее крышку и протянул Пущину. - Попробуй.
        - Зачем? - насторожился Герасим.
        - Попробуй и скажи, что там.
        - Я и так знаю, что вода.
        - Попробуй!
        Пущин недовольно сдвинул брови, но все же взял из руки Петровича флягу и сделал небольшой глоток.
        - Вода, - сказал он, возвращая флягу Синеглазу. - Теплая и противная.
        - Отлично, - довольно улыбнулся Петрович. - А я считаю, что во фляге налито вино. Хорошее красное вино, - он сделал глоток. Довольно причмокнул губами. Глотнул еще раз. - Киндзмараули! - И протянул фляжку Стецуку.
        - Точно, вино, - сказал ефрейтор, попробовав то, что находилось во фляге.
        - Да ладно, - недоверчиво усмехнулся Герасим.
        - Попробуй! - протянул ему флягу Стецук.
        - Я уже пробовал.
        - Попробуй, тебе говорю!
        Герасим с усмешкой взял флягу и не отпил из нее, а лишь приложился губами к горлышку.
        - Вода, - сказал он, возвращая флягу ефрейтору.
        Стецук еще раз глотнул из фляги.
        - Вино! - ефрейтор вернул фляжку Синеглазу. - И что это должно означать?
        - То же самое происходило в доме Антипа, - Петрович еще раз глотнул из фляги и завинтил пробку. - То же самое происходит во всем цивилизованном мире, именуемом Закордоньем. Там в ресторане ты можешь получить любое блюдо, указанное в меню или только что придуманное тобой лично. Причем практически мгновенно. Уины и направляющие их действия башни не утруждают себя готовкой. На стол подается некая биомасса, содержащая необходимые человеку белки, углеводы, минеральные вещества и витамины. А сидящие в голове у людей уины убеждают их в том, что они получили именно то, что хотели. Уины имитируют все - внешний вид, консистенцию, вкус и запах еды. Главное - чтобы клиент остался доволен.
        - То есть и сейчас мы можем диктовать уинам свои условия? - осторожно, словно боясь вспугнуть редкую, очень красивую бабочку, спросил Игоряша.
        - В какой-то степени, - согласился Петрович.
        - В какой именно? - осведомился конкретный, как всегда, Стецук.
        - Полагаю, что в весьма незначительной, - невесело улыбнулся Синеглаз.
        - Мы можем получить оружие?
        - Сейчас проверю, - Петрович сунул руку в рюкзак, достал из него новенькую обойму к «калашникову» и: - Держи! - кинул ее ефрейтору.
        - Так у меня автомата нет, - с тоской посмотрел на упакованный патронами магазин Стецук.
        - Ну, так найди его, - посоветовал Синеглаз.
        - Где? - не понял ефрейтор.
        - Да где угодно! - махнул руками в разные стороны более сообразительный Муратов. - Главное - захотеть.
        Стецук озадаченно прикусил губу и сунул магазин в карман куртки. Однако искать автомат не пошел. Хотеть-то он, может быть, и хотел. Да вот только не верил в то, что автомат можно найти под кустом, всего лишь подумав об этом. Автомат - это ж тебе не гриб. И даже не репейник. Для того чтобы, как по грибы, отправиться искать автомат, нужно было сначала Антиповых синеньких грибков наесться. А подобной мерзости ефрейтор Стецук себе никогда не позволял.
        - А зачем тебе оружие? - неожиданно спросил у Стецука Игоряша.
        - Что значит зачем? - непонимающе посмотрел на Дробинина ефрейтор. - Мы на вражеской территории.
        - Да нет же никого вокруг, - Игоряша махнул рукой сначала в одну сторону, потом - в другую.
        Местность вокруг и в самом деле была почти открытой - тонкие рахитичные деревца с едва проклюнувшимися листочками не в счет - и просматривалась на километры в любую сторону.
        - Если противника не видно, это еще не значит, что его нет, - назидательным тоном произнес Стецук. - Если бы ты, Игоряша, регулярно посещал занятия по боевой подготовке и тактике партизанских действий, то наверняка знал бы, что именно сейчас самый подходящий момент для появления агрессивно настроенных рипов.
        - Почему? - удивился Дробинин.
        - Да именно потому, что их не видно, - Стецук чуть подался вперед и постучал себя костяшками пальцев по лбу. - И тишина, как на кладбище.
        Игоряша прислушался. Действительно, тишина казалась неестественной. Не было слышно ни звука. Только за поросшими низеньким хвощом кочками то и дело что-то приглушенно булькало - странно, неприятно и подозрительно.
        - Облонские топи, - мрачным полушепотом изрек Егоркин.
        - А что, если рипы объявятся? - так же тихо спросил Муратов.
        - Примем бой, - с невозмутимым видом Стецук прикурил сигарету. - Видали мы этих рипов - бойцы из них никудышные.
        - Типун вам каждому на язык! - раздраженно сплюнул Петрович. - Нашли о чем говорить!
        - А что? - вытянул губы трубочкой Стецук.
        - А ничего! - обрубил Петрович. - Не у тещи на блинах! Герой, на хрен, выискался!
        - Да подумаешь…
        - Вот именно! - Петрович, как пистолет, направил указательный палец Стецуку в лоб. - Прежде чем что-то сказать, подумать нужно! Только что ведь об этом говорили!
        - О чем?
        - Мы можем влиять на реальность!
        - На иллюзию реальности, - уточнил Игоряша.
        - Точно! - согласился с ним Стецук. - Если мы и призовем сюда рипов, то все они будут ненастоящие. А значит, ничего не смогут нам сделать.
        Синеглаз наклонился и выдернул из кармана у ефрейтора жетон, который дал ему Макарычев.
        - Это что, по-твоему, не настоящее?
        Стецук молча смотрел на раскачивающийся у него перед носом армейский жетон, на котором было выбито его имя.
        - Если все время думать о рипах, то рипы непременно явятся. И насколько уж они окажутся реальны, - Петрович развел руками, - я не знаю… А впрочем, - он кинул жетон в подставленную ефрейтором ладонь, - поступайте, как знаете.
        - Хочешь сказать, что тебе это по фигу? - Ефрейтор спрятал жетон в карман, на всякий случай.
        - Мне? - Брови Синеглаза удивленно взлетели едва ли не к середине лба. - Нет! - Он покачал головой. - Я очень хочу отсюда выбраться… - Странная тень улыбки скользнула по губам Петровича. - Очень… Но я не знаю, как это сделать. Не знаю даже, с чего начать. В какую сторону двигаться.
        - В какую сторону, говоришь? - Стецук раздавил о каблук окурок и посмотрел по сторонам. - Туда! - уверенно указал он в сторону дерева с раздвоенным стволом.
        - Почему именно туда? - спросил Герасим.
        - У тебя есть другое предложение?
        - Нет. Я просто спросил, почему именно туда?
        - Потому что я сейчас за командира, - Стецук поднялся на ноги, сунул большие пальцы за ремень и резким движением согнал назад складки куртки. - Устраивает такой ответ?
        - Вполне, - кивнул Герасим.
        - В таком случае, бойцы, перекур окончен. И без того засиделись. Волка, как известно, ноги кормят. Так что не будем уподобляться баранам. Твари они, понятное дело, вкусные, зато - безмозглые. Задача номер один - найти потерявшихся ребят и сержанта. Задача номер два - выбраться с этих чертовых болот.
        - И что мы для этого должны сделать? - полюбопытствовал Егоркин.
        - Ты что, не понял, что я сказал? - подался в его сторону ефрейтор. - Вообще ничего не понял? Ни фига?
        - Ну… - смутился боец. - Понял, вообще-то…
        - Тогда - повтори!
        - Идем туда, - Егоркин махнул рукой в сторону, указанную Стецуком.
        - Молодец, Егоркин! - одобрительно хлопнул его по плечу ефрейтор. - Все правильно понял! Так что зря-то дураком не прикидывайся.
        Егоркин обменялся непонимающим взглядом с Муратовым. С одной стороны, хорошо было, что кто-то взял на себя командование и четко объяснил, что нужно делать. С другой стороны, с трудом верилось в то, что кто-то вообще хоть что-то понимал в том, что творилось вокруг. А ежели командир отдавал приказы, не понимая, что происходит, это ведь могло и до беды довести. Хотя, конечно, до беды и без того не надо было далеко ходить. Вот она - повсюду.
        - Вперед! - скомандовал ефрейтор. - И вдруг остановился на полушаге. - Да, и вот еще что… Если кто вдруг автомат найдет… Ну, слышали, Петрович говорил, что может такое случиться… Так вот, приберите его для меня. Ага?.. Пущин!
        Герасим, вытянув шею, смотрел ефрейтору за спину.
        - Чего там? - оглянулся Стецук.
        Кочка. Бочаг со стоячей водой. Над ряской мошкара вьется… Надо же, и мошкара появилась!
        - Кто-то схватил банку, - взглядом указал на воду Пущин.
        - Какую еще банку? - не понял Стецук.
        - Пустую консервную банку, что Муратов в бочаг кинул.
        Стецук непонимающе посмотрел на плотный слой плавающей по воде ряски, бледно-бледно-зеленой, как брюшко дохлой лягушки.
        - Ну и что?
        - Кому в бочаге со стоячей водой могла пустая консервная банка понадобиться? - медленно произнес Синеглаз.
        «Ну, все, - искоса глянув на Петровича, подумал про себя Дробинин, - спятил мужик окончательно. А я ведь ему не раз говорил, не фиг голову всякой всячиной забивать, когда под рукой флэшка на терабайт имеется. Конечно, где она теперь, эта флэшка - в прах обратилась. Ну, так ведь лучше пускай гаджет из строя выйдет, чем голова…»
        - Слушайте, кончайте фигней заниматься! - раздраженно воскликнул Стецук. - Далась вам эта банка!..
        Не слушая ефрейтора, Петрович забрал из рук Стецука жердину, подошел к краю бочага, сел на корточки и начал разводить ряску концом палки.
        - Ну, что там? - шепотом спросил Герасим.
        - Да кто его знает… Но бочажок-то, однако, глубокий. Я дна не достаю…
        Внезапно палка вылетела из руки Петровича и скрылась под водой. Сам Петрович при этом потерял равновесие и плюхнулся в бочаг.
        - Эк же тебя угораздило!
        Герасим схватил его за шиворот и начал вытягивать на берег.
        - А не фиг лезть куда попало, - усмехнулся Стецук, видевший все со стороны, а потому решивший, что Петрович упал из-за собственной неловкости.
        - Руку давай! - Продолжая тащить Петровича за воротник, Герасим протянул ему свободную руку.
        Синеглаз неловко вывернулся и попытался ухватиться за протянутую руку. Ему не хватило сущей малости - нескольких миллиметров и двух-трех секунд. Разорвав и разбросав по сторонам обрывки зеленой пелены, из воды выскользнуло толстое, мускулистое щупальце, изукрашенное спиралевидными разводами сине-зеленых кислотных тонов. Глядя на этот могучий отросток, оставалось только дивиться тому, каких же невероятно огромных размеров должно быть чудовище, которому оно принадлежало. Щупальце обвилось вокруг шеи Синеглаза и одним рывком утащило его под воду. Герасим, тщетно пытавшийся удержать Петровича, тоже оказался в воде. Окунувшись с головой в темный бочаг, Пущин тут же вынырнул, выплюнул попавшую в рот траву и быстро-быстро принялся карабкаться на берег. Его подхватили под руки и помогли вылезти Муратов с Егоркиным.
        - Черт… Черт… Черт… - без остановки повторял Герасим, на четвереньках убираясь подальше от кромки воды.
        - Что это было? - спросил изумленный Игоряша.
        - Горячечный бред… А ну-ка, дай, - Стецук забрал у Дробинина автомат, быстро проверил, есть ли в магазине патроны, передернул затвор и поставил планку предохранителя в режим автоматической стрельбы.
        - А где же Петрович? - растерянно развел руками Игоряша.
        - Ты что, не видел? - зло глянул на него ефрейтор. - На дно пошел!
        - Да… Но если это только бред…
        - Плевать!..
        С треском разорвался дерн рядом с ползущим на четвереньках Герасимом. Еще одно щупальце обхватило Пущина за пояс и уволокло в глубь Облонской трясины.
        Стецук вскинул автомат, но так и не нажал на спусковой крючок - пули, выпущенные наугад, могли достаться Пущину.
        - Что делать! Что делать, Стецук! - истошно завопил Игоряша.
        Он стоял, широко расставив ноги и раскинув руки в стороны, как будто земля у него под ногами ходила ходуном.
        - Бежим! - крикнул ефрейтор и первым рванул с места, как заправский спринтер.
        Сзади раздался не то сдавленный стон, не то оборванная на полуслове мольба о помощи - чудовище ухватило за ногу и уволокло в трясину Муратова.
        Увидев, как вздыбилась земля впереди, Стецук - а-а-а-а! - на бегу выпустил в то место длинную очередь. Выбросив пустой магазин, он вставил в автомат новый, тот, что подарил ему Петрович. Сухо щелкнул затвор. Из-под плотного слоя слежавшегося торфа и сухой травы вырвалось сине-зеленое щупальце и устремилось вверх, будто собираясь пронзить серое мокрое небо. Стецук дернул спусковой крючок. Очередь разорвала щупальце, выбила из него брызги сине-зеленой крови.
        - Получи! Тварь!
        Щупальце упало, будто подрубленное. Но вместо того чтобы судорожно дернуться и безжизненно замереть, оно заскользило по траве, вытягиваясь все длиннее. Дальше, дальше… Когда Стецук сообразил, что щупальце тянется к нему, было уже поздно. Ефрейтор рванул в сторону. Щупальце, приподнявшись, ударило его в спину. Стецук упал, зарывшись лицом в траву. Подбежавший Егоркин по рукоятку вонзил в щупальце штык-нож. Щупальце снова приподнялось, а затем тяжело упало вниз и вдавило, втолкнуло тело ефрейтора под дерн. После чего развернулось и обвилось вокруг колен Егоркина. Еще одно щупальце, незаметно выбравшееся из ближайшего бочага, оплело руки и грудь Дробинина.
        - Игоряша! - отчаянно заорал Егоркин. - Ведь все это не на самом деле?.. Да?.. Ведь так?.. Игоряша!..
        - В данный момент меня интересует другой вопрос, - до безумия спокойным голосом ответил Дробинин. - Принадлежат ли все щупальца одному существу, или же их здесь несколько?.. Как думаешь, Виталик?
        - Игоряша!..
        Щупальце подняло Егоркина вверх.
        - Игоряша!.. Мать твою!..
        - Да при чем тут моя мама? - Дробинин закрыл глаза. - Не иначе как это Болотный Дедушка. Все…
        И это действительно был конец.
        Глава 15
        Узкая, едва приметная тропинка петляла в мятой, будто сгнившей на корню, спутанной траве между кочками, льнущими к земле пригорками, небольшими бочажками со стоячей водой и похожими на воткнутыми в землю метлами деревцами. Откуда взялась на болоте тропинка? Куда она вела? Да кто ж это знает! Однако, если тропинка была кем-то протоптана, глупо было этим не воспользоваться. Особенно в ситуации, когда понятия не имеешь о том, где ты находишься и в какую сторону идти.
        Портной, Ерохин и Дергачев шли по тропинке друг за другом. Настороженно. Опасливо озираясь по сторонам. Тарья плыла чуть в стороне от основной группы - так ей было удобнее наблюдать за всеми сразу. По крайне субъективной оценке Портного, они шли уже больше часа. Что думали по сему поводу остальные, Портной не спрашивал. Дабы лишний раз не портить себе и ребятам настроение. Которое и без того было преотвратным. Сначала невесть куда запропастился сержант. Затем - еще шесть человек из группы. Не потерялись, не заблудились среди кривых, рахитичных деревьев, а просто исчезли. Нет, это был вовсе не бред. А что-то похуже. Гораздо хуже. Как будто Великий Наперсточник, иначе именуемый богом, накрыл их стаканом, быстро передвинул в сторону и снова поднял стакан, под которым уже ничего не было. Только чего он добивается? Или ему просто доставляет удовольствие наблюдать за растерянностью ничего не понимающих людей? И вот еще что интересно - имеет ли человек хотя бы один, ничтожно малый шанс выйти победителем из этой игры?.. Что там говорил Петрович - не следует думать о плохом. Ага, вот пусть он и не думает.
О чем же еще думать в такой ситуации? О первой пятерке в школе? О первом поцелуе?..
        - Думай о музыке, - сказала Тарья.
        - О какой еще музыке? - недовольно буркнул Портной.
        - О той, что тебе нравится. Можешь даже напевать. Помогает.
        - Что-то не хочется.
        - Хочешь, я спою?
        - Нет.
        - Почему? - Тарья, казалось, обиделась.
        - Тебя могут услышать.
        - Кто?
        - Не знаю… Те, другие. Из-за кого мы тут оказались.
        - Так нет же никого вокруг.
        - Вот именно.
        - Ну, как знаешь, - Тарья недовольно поджала губы.
        - Брось, Тарья, в самом деле, сейчас не до песен, - сказал примирительно Дергачев.
        - Кто они? - спросила Тарья.
        - Не понял, - качнул головой Дергачев.
        - Те, другие, о которых Мишка говорил.
        - Мих, ты о ком говорил?
        - О врагах, - ответил, не оборачиваясь, Портной.
        - А поконкретнее можно?
        - Нет.
        - Ты и сам не знаешь, о ком говоришь.
        - Ну и что?
        - Когда ты встретишь кого-то, как ты узнаешь, что это враг?
        - Узнаю.
        - Я серьезно спрашиваю.
        - Здесь, на болоте, нет своих. Враг любой, кто не из нашей группы.
        - Уины заставляют нас воспринимать все не таким, как оно есть на самом деле. Ты сам видел, как Стецуку перерезали горло… Видел?
        - Видел.
        - Рип может принять облик любого из нас. И точно так же мы можем не узнать кого-то из своих. Так что, мальчики, будьте, пожалуйста, внимательны.
        - Хорошо.
        - И, главное, не палите во все, что движется.
        Портной посмотрел на Тарью, шагавшую слева от него. В руках у девушки была длинноствольная автоматическая винтовка «М-22».
        - Ты это сама придумала?
        - Что? - не поняла Тарья.
        - Сделать вид, что у тебя в руках оружие.
        - У меня нет оружия, - Тарья плотнее обхватила приклад и положила винтовку на плечо.
        - А, ну ладно…
        Бред или глупость - что лучше?
        Когда как.
        Наверное.
        Тропинка круто взяла влево, обогнула чуднoго вида холм, поросший краснолистым папоротником, и возглавлявший шествие Портной замер на месте, увидев прямо перед собой дом. Вернее, не дом, а избушку. Совсем маленькую, сложенную из черных, будто насквозь пропитанных влагой бревен. Крыша покрыта рыжей соломой, из которой труба торчит. Под крышей - круглое чердачное оконце. Снизу - сваи, будто курьи ножки, торчат. Крыльцо прямое в девять ступеней к маленькой дверце ведет. Дверь, что весьма странно, обита светло-коричневым дерматином. А в середине ее, что совсем уж нелепо, жестяной почтовый ящик прицеплен. На ящике белой краской аккуратно выведено: «Дом 1».
        - И как вам этот домишко, мальчики?
        Тарья положила винтовку сзади на плечи, на ствол и приклад расслабленно кисти рук кинула. На руках - кожаные перчатки без пальцев. Черные волосы под кепи убраны. На лице большие солнцезащитные очки в тонкой оправе. Королевская грудь едва не разрывает молнию крапчатого разгрузочного жилета. Ну, прямо рейнджер киношный, а не красна девица.
        - Слушай, ну его на фиг, пойдем отсюда, - быстро зашептал на ухо Портному Ерохин. - Наверняка тут те же самые психи живут.
        - А то еще и кто похуже, - добавил Дергачев.
        Портной озадаченно погладил кончиками пальцев ствол автомата, лежавший на сгибе левой руки. Оно, конечно, верно, лучше самому не лезть, куда тебя не зовут. А ежели и позвали, так нужно еще десять раз подумать, прежде чем согласиться. Облонские болота - это тебе не Невский проспект. С другой стороны, ему отчего-то страшно хотелось заглянуть в этот маленький, так похожий на сказочный домик. Портной не чувствовал опасности. Хотя, наверное, зря. К тому же, если вдруг окажется, что в доме живут нормальные люди, а не религиозные фанатики, поклоняющиеся тельцу, принявшему форму башни, так, может быть, они им дорогу укажут, что к Облонску выведет. Может быть. Очень даже может быть. Хотя сомнения все же оставались.
        Прежде чем Портной успел принять окончательное решение, дверь избушки со скрипом отворилась, и на крылечко вышел дед, согнутый в три погибели. Старый-престарый. Ноги у него подгибались, колени дрожали, а глаза, похоже, ничего не видели. Поэтому, верно, даже не взглянув на стоявших неподалеку бойцов, дед принялся ковыряться с задвижкой почтового ящика. Отодвинув ее наконец, дед запустил в почтовый ящик ревматические пальцы, ничего там не нашел и со злостью саданул по жестянке кулаком. Крепко саданул, не по-старчески. Да еще и выругался при этом столь виртуозно, что у парней невольно рты пораскрывались. Что и говорить, любое искусство достойно уважения. В особенности то, что способно бередить души людей.
        - Не судите да не судимы будете, - тихо произнесла Тарья.
        К кому были обращены ее слова - непонятно.
        - У них что, тут почтальон ходит? - шепотом спросил Ерохина Дергачев.
        - Откуда я знаю, - пожал плечами тот. - Может, и ходит.
        Дед еще минуты две провозился с ящиком, пристраивая задвижку на место. Сделав дело, он взялся за ручку двери, будто собираясь уйти в дом. Но в последний момент, передумав, обернулся и посмотрел на притихших бойцов удивительно ясным взором.
        - Ну что, так и будете стоять?
        Голос деда был чуть хрипловатый, надсаженный, слова он произносил отрывисто, будто ворон каркал.
        - Nevermore, - отчетливо и громко произнесла Тарья.
        На этот раз она точно обращалась к престарелому хозяину избушки на сваях.
        - Ну, может, конечно, оно и так, - глянув на Тарью, качнул головой старик. - Да только кто его знает?.. А?.. Наверняка-то?..
        - Простите, вы нам дорогу не покажете? - обратился к хозяину Портной; дабы не выглядеть агрессором, Михаил поставил автомат на предохранитель и прижал его локтем к боку. - А то мы тут заплутали малость.
        - Дорогу? - по-птичьи наклонив голову к плечу, непонимающе посмотрел на бойца старик. - Какую такую дорогу?
        - В город, - кивнул почему-то влево Портной. - Мы в Облонск направляемся.
        - Ха! - Старик звонко хлопнул себя по ляжке и присел на верхнюю ступеньку. - В город, говоришь?.. - то ли веко у него при этом дернулось, то ли он игриво подмигнул Михаилу. - Серьезно, в город?
        - Ну да, - Портного немного удивила столь странная реакция деда на простой, казалось бы, вопрос. - В Облонск… Слыхали про такой?
        - В Облонск, говоришь? - Старик снова хлопнул себя по ляжке и залился смехом. Отсмеявшись, он махнул солдатам рукой. - Да вы подходите ближе! Ближе! Не бойтесь, не трону!.. Веселые вы, ребятки!
        Портной, а следом за ним и остальные подошли к лесенке, на верхней ступеньке которой сидел веселящийся дед. Михаил облокотился на хлипкое перильце, сунул сухую травинку в угол рта и снизу вверх посмотрел на старика.
        - Есть хотите? - спросил дед.
        - Да нет, спасибо, сыты.
        - А пить?
        - Спасибо, отец, нам ничего не надо. Ты нам только дорогу покажи.
        - Дорогу… - Старик откинул назад голову и длинными ногтями поскреб морщинистую, будто чешуей поросшую кожу. Скосил на парней левый глаз, влажно блеснувший из-под сморщенного, как у черепахи, века. - Вы сами-то, красавцы, как я понимаю, не местные?
        - Нет, - не стал врать Портной. - Мы тут по делу…
        Не зная, что еще сказать, Михаил замялся, но старик не стал ждать, что он там еще соврет.
        - И, значица, понятия не имеете, где находитесь?
        - Ну, почему же, - обиделся Портной. - Это Облонские болота.
        - Не-а, - усмехнувшись, качнул головой дед. - Облонские болота там, - он пальцем указал вниз, меж ступенек.
        - Где это там? - не понял Портной. - У нас под ногами, что ли?
        - Именно, - кивнул старик. - Под ногами.
        - То есть ты, батяня, хочешь сказать, что там, - Портной указал пальцем себе под ноги, - Облонская топь.
        - Топь, болото - какая разница, - недовольно поморщился дед. - Главное, что ты сейчас не там, а здесь.
        - Здесь - это где?
        - Здесь - то есть не на болоте, а под ним.
        - Как? - озадаченно сдвинул брови Портной.
        И на всякий случай посмотрел на ребят - может быть, они понимают, о чем старый хрыч толкует. Но лица бойцов были похожи на ацтекские маски. А Тарья так и вовсе отвернулась в сторону.
        - Облонские болота там, - снова указал пальцем вниз старик. - И город Облонск, в который вы направлялись, тоже там, под нами. А мы - здесь, - дед ткнул большим пальцем вверх, в сырое небо. - То есть под Облонской топью.
        - Разве такое может быть? - недоверчиво улыбнулся Портной.
        - Ну, конечно, не всегда и не везде, - не стал врать дед. - Но порой все же случается.
        - То есть вы хотите сказать, что мы утонули в болоте? - дрогнувшим голосом спросил Ерохин.
        - Нет! - недовольно махнул рукой дед. - Не утонули! А оказались по другую его сторону. Как в зеркальном отражении. Понял?
        - Нет, - честно признался Ерохин.
        - Это иная сторона реальности, - ровным, необычайно спокойным голосом произнесла Тарья.
        - Вот! - тут же указал на нее пальцем дед. - Она поняла!
        - А ты-то сам что тут делаешь? - подозрительно посмотрел на старика Портной. - На кой тебе-то иная сторона реальности?
        - Так я ж только в ней и существую, - усмехнулся дед. - Такая, понимаешь, специфика.
        - И давно ты тут?
        - Да сколько себя помню.
        - И на другую сторону не выглядываешь?
        - Да отчего ж, случается.
        - А как вас зовут, дедушка? - встрял с совершенно неуместным вопросом Дергачев.
        - А так и зовут, родимый, - заулыбался в ответ старик. - Болотным Дедушкой.
        - Болотным Дедушкой?
        - Ну да. Те, что по ту сторону реальности обитают, так меня называют. Не скажу, чтобы это имя мне очень уж нравилось. Но, по большому счету, мне все равно. Те, что там, внизу, отживут свой век, и на смену им придут другие. И они дадут мне новое имя. И так будет продолжаться века. До тех пор пока кто-то не вспомнит мое истинное, древнее имя.
        - И что ж это за имя?
        - Ага, так я тебе и сказал! Сам догадайся!
        Портной оценивающе посмотрел на деда, с досадой языком цокнул и разочарованно головой покачал.
        - Что? - вскинул голову старик.
        - Да, по-моему, отец, ты нам тут очки втираешь.
        - Что? - повторил дед, теперь уже с совершенно иной интонацией. - Что ты хочешь этим сказать?
        - Да не похож ты на Болотного Дедушку.
        - Это почему же не похож?
        - Да потому что местные, что, по твоим словам, сейчас у нас под ногами находятся, грозились нас этому самому Болотному Дедушке скормить.
        - Ну?
        - Да не тянешь ты на каннибала, отец. Извини уж…
        - Чи-и-иво-о-о? - медленно, нараспев протянул, поднимаясь на ноги, старик.
        И по мере того как фигура его сантиметр за сантиметром росла вверх, вся дедова сущность приобретала удивительную силу и мощь. Он оказался высок, плечист, крепок, силен и уверен в себе. А может быть, только казался таким. Потому что внешне он по-прежнему оставался старым, сморщенным дедом… Или только казался таким?..
        И вдруг будто ветряной шквал - холодный, режущий, словно бритва, пропитанный влагой и пахнущий морской солью и водорослями, - хлестнул по лицам бойцов, заставив на несколько секунд закрыть глаза. А когда они снова обрели способность видеть, дед стоял на верхней ступеньке лестницы, широко расставив ноги и раскинув в стороны руки с растопыренными пальцами. Между которыми были натянуты тугие перепонки. Он разинул рот - нет, не рот это был, а пасть, растягивающаяся до устрашающих размеров, с острыми, загнутыми, будто у кабана, клыками, торчащими по углам, - и издал рев, в котором не было ничего человеческого. От которого кровь стыла в жилах, лопались барабанные перепонки, а глазные яблоки, казалось, готовы были вывалиться из глазниц. Но, как оказалось, это было еще не самое страшное. В следующую секунду из-за спины чудовищного существа выскользнули толстые, длинные, мускулистые щупальца, покрытые разводами в сине-зеленых кислотных тонах. Их оказалось так много, что невозможно было сосчитать. Казалось, они способны опутать весь мир, забраться в любой, самый потаенный уголок. Одно из щупалец метнулось
вниз, вонзилось в слой сырого грунта у самых ног Дергачева, заскользило, извиваясь, уходя все глубже и глубже в землю. И вдруг одним рывком оказалось вырвано назад. Гибкий, уплощенный конец щупальца обвивал пустую консервную банку из-под ветчины.
        - Видали, что творят, - с обидой произнес дед. - Кидают в воду всякую дрянь!
        Щупальце взлетело высоко вверх и зашвырнуло банку далеко за дом.
        Дед снова сел на ступеньку. И приобрел вполне благообразный вид. Вот только щупальца, все еще извивающиеся у него за спиной, несколько смазывали впечатление.
        - Вы там у себя, - дед постучал согнутым щупальцем по земле, - совершенно не думаете об экологии. Что, я по своей воле сюда перебрался? Какое там! Выжили меня с насиженных мест! Два разлива нефти за один год, авария танкера, перевозящего серу, и незаконный сброс черт-те знает каких токсичных отходов. Такое даже я вынести не в состоянии. Ладно, думал, здесь-то будет тишь да гладь да божья благодать. Все же реликтовые болота, природный заказник, охраняемая территория… Нет, и здесь уже природу засорять начали! Ведут себя на болоте все равно как у себя в сортире!
        - Мы так никогда не поступаем, - на вский случай поспешил заверить Болотного Дедушку Ерохин.
        - Да будет врать-то, - недоверчиво вздохнул дед. - Все вы, люди, одинаковые. Вас от самих же себя уберечь можно, только если в вечном страхе держать! При Древних так было! При Новых - тоже… вроде того. Хотя их-то уже в самом начале коррупция подъедать начала. А потом и вовсе с потрохами проглотило. Вот и пришли… К чему? Веры - нет. Страха - нет. Ответственности - никакой. Ну, так ответьте мне, на чем мир держится?
        Старик выжидающе посмотрел на Портного. Михаил смущенно пожал плечами. Болотный Дедушка перевел вопрошающий взгляд на Дергачева.
        - На личной сознательности каждого! - браво отрапортовал боец.
        - А! - махнул на него рукой странный старик и перевел взгляд на Ерохина.
        - На любви? - предположил тот.
        Старик задумчиво поскреб ногтями покрытую седой щетиной щеку.
        - Уточни!
        - Ну… Возлюби ближнего своего… - заунывно пропел Ерохин.
        - Все! - поморщившись, махнул на него рукой дед. - Хватит! Не то!.. А ты? - кивнул он на Тарью. - Что скажешь?
        - Я лучше промолчу, - мило улыбнулась девушка.
        - Ну, как знаешь, - не стал настаивать Болотный Дедушка. И вдруг подмигнул Тарье. - Nevermore?
        - Да вроде того, - ответила та.
        - Так на чем же тогда? - спросил Портной.
        - Что? - непонимающе глянул на него старик.
        - На чем мир держится?
        - Так на мне же! - согнутым щупальцем дед ударил себя в грудь. - На мне! И на том, другом, пришествия которого все уже давно ждут.
        Портной озадаченно сдвинул брови. Честно признаться, из того, что говорил старик, он ровным счетом ничего не понял. Да и не до того ему было. Беседу со стариком Портной поддерживал лишь для порядка. При этом он сосредоточенно думал о том, как бы деликатно и незаметно свалить куда подальше. Общество Болотного Дедушки не сказать чтобы тяготило его, но вот чувство опасности не давало покоя. Михаил почему-то сразу решил, что стрелять в старика бессмысленно. Бежать - тоже глупо. Он их своими щупальцами откуда хочешь достанет. Что же остается? Вежливо распрощаться, сославшись на занятость, пообещать при случае непременно снова заглянуть и отправиться восвояси? Можно, конечно, попробовать. Дед вроде бы благодушно настроен. Если бы не эта банка из-под ветчины… Какой урод ее в воду кинул?
        - Так на чем мы остановились-то? - пощелкал пальцами старик.
        - А?.. - оторвавшись от собственных мыслей, растерянно посмотрел на него Портной.
        - Ты! - дед протянул извивающееся сине-зеленое щупальце и легонько ткнул им Портного в грудь. - Ты говорил, что не похож я на Болотного Дедушку!
        - Был не прав! - совершенно искренне признал свою ошибку Михаил.
        - И все? - хитро прищурился щупальцерукий старик.
        - Приношу самое искреннее извинение.
        - Не то! - махнул щупальцем дед.
        - Что же тогда? - вконец растерялся Портной.
        - Имя!
        - Чье имя?
        - Мое!
        - Болотным Дедушкой тебя называют, - ответил Портной и на всякий случай быстро добавил: - Ты сам так сказал!
        - Ох, ну и тяжко же с вашим братом…
        Молниеносным движением дед сунул щупальце под крыльцо и вытащил оттуда мокрого, облепленного ряской Петровича. Махнув щупальцем, старик кинул Синеглаза на траву. Тот, похоже, еще не понял, что с ним произошло - сидел, тер глаза и водой отплевывался.
        - Петрович! - кинулся к нему Дергачев. - Ты как?
        - А, нормально, - махнул рукой Петрович и наконец-то посмотрел по сторонам осмысленным взглядом. - Где это мы?
        - По другую сторону Облонских болот, - ответил Дергачев. - В смысле, под ними. Хотя на самом деле они сейчас под нами.
        - А, понятно, - Петрович, казалось, ничуть не удивился. Он поднялся на ноги и принялся руками отжимать мокрую одежду. - А остальные где?
        - Остальные? - Дергачев вопросительно посмотрел на Портного.
        - А в самом деле, где остальные? - Портной отпасовал вопрос Дергачева Болотному Дедушке.
        Старик усмехнулся и выдернул из-под крыльца Пущина. Такого же мокрого и облепленного ряской, как и Петрович.
        - Здоров! - гаркнул, хлопнувшись на сухую траву, Пущин.
        - В каком это смысле? - заинтересованно подался вперед Болотный Дедушка.
        - Во всех сразу! - ответил Пущин.
        Он сел, стянул с ноги ботинок и вылил из него воду. Затем то же самое проделал со вторым.
        Тем временем Болотный Дедушка запустил под крыльцо сразу пять щупалец и с сосредоточенным видом принялся шарить там, будто потерял чего.
        - А это кто? - кивнув на старика, спросил у Ерохина Герасим.
        - Болотный Дедушка, - ответил тот.
        - Да ты что! - удивился Пущин. - А я думал, аборигены нам мозги пудрят!
        - Видно, хорошо запудрили, - ехидно усмехнулся старик. - Ежели ни один из вас имени моего древнего вспомнить не может.
        - Так, значит, Болотный Дедушка - это прозвище! - указал на старика пальцем Герасим.
        - Псевдоним! - ответил тот.
        - То-то я смотрю… - Пущин наклонил голову к плечу и зажал подбородок в ладони. - Вроде как напоминаешь ты мне кого…
        - Ну? - с надеждой протянул к Герасиму руку старик.
        - Нет, не вспомню сейчас, - покачал головой Пущин.
        - А-ах! - с досадой махнул старик.
        И вскинул вверх два щупальца, каждое из которых держало за ногу бойца - Егоркина и Дробинина. Егоркин орал во всю глотку, а Игоряша делал ему странные знаки руками, не то призывая орать погромче, не то умоляя замолчать. Эти двое в отличие от первой пары были сухие.
        - Сколько вас там еще? - спросил дед, кинув ребят на траву рядом с босоногим Пущиным.
        Прежде чем ответить на вопрос старика, Петрович взглядом пересчитал присутствующих.
        - Еще двое. И где-то сержант затерялся.
        Старик прищурился, как будто всматриваясь в даль.
        - Двоих вижу…
        Он сунул щупальце под крыльцо, поковырял им там и резко выдернул, будто укололся.
        - Ах ты, зараза!
        Он тут же сунул под крыльцо другое щупальце и принялся вертеть им там, будто кашу поварешкой мешал. Повертел, повертел да и вытянул спутанного щупальцем по рукам и ногам ефрейтора Стецука.
        - Ну и чего вы все на него смотрите! - заорал Стецук, вознесенный метров на пять над землей. - Стреляйте, парни! Стреляйте!
        - Фу! - презрительно наморщил лоб старик. - Какая агрессивная особь! Может, раздавить его, как слизня?
        - Он не всегда такой! - вступился за ефрейтора Портной.
        - Хочется надеяться, - сказал Болотный Дедушка.
        Однако выпускать из своих объятий Стецука не спешил. Он поднес его к себе поближе и внимательно посмотрел ефрейтору в лицо.
        - Чего пялишься? - процедил сквозь зубы Стецук.
        Осознание собственной беспомощности выводило его из себя, в результате чего мозг ефрейтора отказывался адекватно реагировать на ситуацию. Понимая, что с дедом, способным запустить свои щупальца из одной плоскости реальности в другую, лучше бы вести себя вежливо, Стецук тем не менее так и нарывался на конфликт.
        Старик тем временем запустил другое щупальце под крыльцо и радостно сообщил:
        - Последнего поймал!
        Но доставать его пока не торопился. Должно быть, хотел сначала с ефрейтором как следует разобраться.
        - Ты ведь даже понятия не имеешь, человечек, в какие варианты реальности я могу тебя закинуть, - он поднял щупальце со Стецуком повыше и покачал им туда-сюда, как будто прицеливаясь. - Что ты скажешь, например, о мире, в котором нет ничего, кроме боли? Ты будешь испытывать вечные муки. Страдать, зная, что спасения не будет. И, в конце концов, когда твой разум будет окончательно выжжен болью, ты, быть может, научишься принимать страдания за блаженство. И тогда я зашвырну тебя в мир неземных наслаждений, которые для тебя обратятся мукой. И это будет продолжаться до тех пор, пока ты не забудешь все слова, что когда-либо знал, и будешь без умолку повторять лишь одно мое древнее имя.
        - Тебя, часом, не Ублюдочным Ублюдком кличут? - криво усмехнулся Стецук.
        - Ну, все, - старик подкинул Стецука на пару метров вверх и снова поймал, как мяч перед броском. - Ты исчерпал отпущенный тебе лимит моего внимания, так и не сказав ничего дельного. Теперь я говорю тебе пока, бывай, прощай, аривидерчи…
        - Постой! - вскинула руку Тарья.
        - Это ты мне, девушка? - удивленно посмотрел на нее старик.
        - Ты отпустишь его, если я назову твое имя?
        - Не пытайся тянуть время…
        - Я хочу назвать имя!
        - Мое древнее имя?
        - Да!
        - Если ты попробуешь меня обмануть…
        - Я назову имя!
        - Хорошо. - Старик поставил Стецука пятками на траву. Однако щупальце, опутывающее его, не распустил. - Давай сыграем в эту игру. Если ты назовешь мое имя, я отпущу его. Да еще и того, последнего, вытащу. Если же ошибешься, я всех вас отправлю следом за этим хамом.
        Свободным щупальцем старик легонько шлепнул Стецука по затылку.
        - Козел! - отозвался Стецук.
        И тут же получил еще одну затрещину, поувесистее.
        - Ну, так я жду, - снова обратился к Тарье старик. - А ты! - Он ткнул кончиком щупальца в лоб Портного, незаметно, как сам он полагал, перехватившего автомат за рукоятку. - Ну-ка, оставь свою пулялку! Все равно от нее никакого толку!
        Портной поджал губы, поставил автомат на предохранитель и закинул его за спину.
        - Имя! - рыкнул старик.
        Лицо его вновь преобразилось, приобретя чудовищные черты, рот растянулся, выставляя напоказ кривые клыки, глаза округлились и раздулись, как у рыбины, поднятой с беспросветной глубины, так, что едва не вываливались из глазниц.
        - Дагон! - отчетливо и громко произнесла Тарья.
        Сине-зеленые щупальца разом выпрямились и разлетелись в разные стороны, образовав вокруг старика нечто вроде божественного ореола. Освобожденный Стецук упал на траву. Из-под крыльца вылетел и шлепнулся неподалеку от него ошалевший от страха Муратов.
        - Ты с самого начала знала? - спросил у Тарьи Дагон.
        - Догадывалась, - ответила девушка.
        - Почему молчала?
        - Ждала.
        - Nevermore?
        - Именно.
        Дагон расслабил, опустил щупальца. И снова сделался похожим на благообразного старичка.
        - Дагон? - озадаченно наморщил лоб Портной. - Где-то я это имя слышал.
        - Еще бы! - усмехнулся Петрович. - Откуда же еще его Тарья узнать могла! Я могу вас спросить? - обратился он к самому Дагону.
        - Прошу! - сделал приглашающий жест тот.
        - Насколько я себе представляю Дагона, выглядеть он должен иначе. Щупальцы и клыкастая пасть - это, конечно, здорово. Но откуда взялась избушка на курьих ножках и имидж старика-отшельника? Что заставило вас изменить облик?
        - Обстоятельства! - развел руками Дагон. - Что же еще? Местным, - он ткнул щупальцем вниз, - тем, что живут на Облонских топях по другую сторону реальности, имя Дагона не внушает ни уважения, ни страха. Так же, как и их предкам. Они вообще не слышали этого имени! А вот Болотный Дедушка для них авторитет. Прежде они мне даже жертвы приносили.
        - Человеческие?
        - Какое там, - махнул щупальцем Дагон. - У них для этого народу мало… Да и не нужны мне эти жертвы. Мне и уважения довольно… Ну и чтобы за экологией, понимаешь, присматривали.
        Глава 16
        Макарычев почувствовал, что шест, о который он опирался, будто кто-то вытягивает из его руки. Сержант крепче сжал пальцы, надавил на шест посильнее и, потеряв равновесие, упал. Нелепо и глупо. Как девчонка, впервые попытавшаяся встать на коньки. Когда он поднялся, рядом не было ни шеста, ни его команды. Да и местность вокруг оказалась другая. Было светло, как ясным солнечным днем. Хотя в небе по-прежнему висела большая, желтая, будто нарисованная луна. Пейзаж не имел ничего общего с тем, что должно рисовать воображение, когда речь заходит о болотах, трясинах, топях и тому подобных труднопроходимых местах. Сержант стоял среди зеленого луга, трава на котором доходила ему почти до колен. Над распустившимися цветками - желтые, красные, синие, лиловые, малиновые, голубые, белые - порхали беззаботные бабочки. А трудолюбивые пчелы, не тратя время попусту, озабоченно жужжа, старательно лезли в глубину соцветий. Слева горизонт закрывал невысокий пологий склон. Справа прямо посреди луга стоял длинный стол, накрытый льняной скатертью, белой с вышитыми по краям красными петухами. На краю стола гордо выпячивал
блестящее медное брюхо пузатый самовар, ведра на два, из трубы которого струился дымок с запашком вишневых щепочек. Прочие места занимала посуда, приличествующая долгому и богатому чаепитию: чашки, блюдца, ложки, молочники, сахарницы - сахар белый, рафинад, сахар коричневый, кусковой, сахарный песок, - розетки с вареньем - вишневое, яблочное, сливовое, черничное, голубичное, клюквенное, грушевое, персиковое, айвовое, - баночки с джемом - лимонный, арбузный, апельсиновый, малиновый, смородиновый, земляничный, - блюда с баранками, вазы с пряниками, тарелочки с печеньем, подносы с тортами, миски с пирогами… Одним словом - отрада для глаза и радость для пуза. С противоположных концов к столу были придвинуты два кресла, бог знает для кого предназначенные, - глубокие, обитые голубым атласом, с резными спинками и гнутыми подлокотниками. Вдоль одного края тянулась длинная деревянная скамья. С другого края стояли вразнобой стулья - плетеные и крепко сбитые, венские и английские, деревянные и пластиковые, конторские и общепитовские - и табуреты - круглые и квадратные, о трех и о четырех ножках, гладко
оструганные и выкрашенные белой масляной краской. А вот чаевничающих за столом было всего трое. Двоих из них Макарычев сразу признал - тщедушного мужичка Антипа в распахнутой телогрейке, со странной, будто драной, шапкой на голове, и подлого попика по имени Иероним, с козлиной бородкой, маленькими глазками и большим серебряным крестом поверх затасканной черной рясы. Между ними на высоком детском стуле восседала смахивающая на карлицу бабулька в голубом платье в крупный белый горох, с кружевными оборочками на рукавах да на шее и в мятом малиновом чепце с широкими краями и длинными розовыми лентами, подвязанными огромным бантом на шее. Увидав эту троицу, сержант тут же схватился за автомат, что висел у него на плече. Ан нету автомата! Штык-нож тоже исчез вместе с ножнами. Вот так! Оружия нет. Спрятаться некуда. Ситуация, что и говорить, хуже не придумаешь. Гнилая, прямо скажем, ситуация. А Иероним держит блюдечко с чаем на растопыренных пальцах, прихлебывает из него, рафинадом прикусывает, да, посмеиваясь, на Макарычева посматривает. Антип квадратный ломоть белого ноздреватого хлеба абрикосовым джемом
намазывает и тоже на сержанта косится. Одной старушке-карлице нет никакого дела до вновь прибывшего. Перед ней полная чашка чаю стоит, а она носом клюет, глазки морщинистыми, как у черепахи, веками прикрывает. Странно еще, как со стула не падает.
        Антип хлеб джемом намазал, оценивающе посмотрел на него с разных сторон и откусил с угла. Пожевал, задумчиво посмотрел на луну, взял со стола стакан в серебряном подстаканнике и осторожно, вытянув губы трубочкой, приложился к краю. Пил он в самом деле что-то или только делал вид, что пьет, может, кому и известно, Макарычеву же показалось, что стакан был пустой. Держа в одной руке стакан, а в другой бутерброд с джемом, Антип прямо посмотрел на сержанта.
        - Ну, что стоишь в сторонке, служивый? В ногах правды нет. Присаживайся, чайку испей.
        - Где остальные? - не двигаясь с места, спросил Макарычев.
        - А в самом деле, где? - недоумевающе посмотрел Антип на попа.
        Никак не ожидавший такого вопроса, Иероним даже чаем поперхнулся. Пришлось Антипу попа по спине постучать, чтобы откашлялся. При этом блюдце, что держал на растопыренных пальцах Иероним, упало на стол, залив чаем скатерть. Откашлявшись и утерев рот ладонью, попик задрал рясу и полой принялся вытирать лужу на столе.
        - Не знаю… Не знаю… - не глядя на Антипа, он быстро пожал плечами. - Все были приглашены… Как есть - все! Куда подевались? Не разумею!
        - Может, заблудились по дороге? - не раскрывая век, сонно пробормотала карлица.
        Антип и Иероним удивленно посмотрели на старушку. Казалось, они ну никак не ожидали услышать от нее хоть слово.
        Первым стряхнул с себя оцепенение попик. Он быстро намазал маслом кусок хлеба и сунул его старушке в рот. Та немного откусила и стала меланхолично, как корова на лугу, пережевывать оказавшийся во рту кусок.
        - Это Мамаша Рю, - объяснил Макарычеву Антип. - Старейшая представительница нашей общины. Наш, можно сказать, духовный лидер.
        - Вообще-то, она отдала богу душу пятнадцать лет назад, - добавил Иероним. - Но тело ее осталось нетленным. И когда господь послал нам свои башни, они воскресили ее.
        Услыхав такое, Макарычев завел руку за спину и открыл дверцу кошачьей переноски. Спиногрыз тут же по руке вскарабкался к сержанту на плечо, прижался пушистым боком к уху и заурчал довольно. Беспокойства, обычного в присутствии рипов, кот на сей раз не проявлял. Макарычев потрепал кота по загривку.
        - Твой кот молочко потребляет? - Антип поднял со стола молочник. - А то мы и его угостим!
        - Котам за столом не место, - сонно изрекла карлица.
        - Ничего, ничего, Мамаша, - успокаивающе погладил ее по плечу Иероним. - Он с самого краешку. На уголку.
        Макарычев глянул по сторонам. Даже палки подходящей поблизости не было. А корчить из себя крутого с голыми руками - это, понимаешь ли, особая наука, за которую поплатишься скорее, чем освоишь. И все же он повторил свой вопрос. А что ему еще оставалось?
        - Я спросил, где остальные ребята из моей команды?
        Антип сел на стул, отодвинул в сторону пустой стакан, блюдце и большой заварочный чайник с красным пионом на боку, сложил руки на столе и строго, как судья, посмотрел на Макарычева.
        - Давай поговорим, служивый. Просто поговорим. Как мужчина с мужчиной.
        - Раньше нужно было говорить. А теперь, говори не говори, всем вам все одно - хана! - Макарычев провел ногтем большого пальца по горлу. - Зарвались вы, придурки. Это, надеюсь, понятно?
        - Ну, зачем ты так? - обиженно выпятил нижнюю губу Антип. - Мы к тебе по-хорошему, а ты сразу грозить начинаешь.
        Мамаша Рю неожиданно подняла левое веко и посмотрела на Макарычева желтым, с красными прожилками, затянутым слезой глазом.
        - Ты сейчас не в том положении, чтобы диктовать условия, - сказала она и снова будто уснула.
        - Мамаша Рю права, - кивнул Антип. - Ситуацию сейчас мы контролируем.
        - Ты в этом уверен? - недоверчиво прищурился Макарычев.
        - А почему нет? - взмахнул руками Антип. - Ну, ты вот, к примеру, понятия не имеешь, где находишься и как тут оказался.
        - Зато я знаю, чем все это закончится, - ответил сержант.
        - Ну?
        - Весь ваш поселок вместе с информационными башнями утопят в болоте.
        - Тьфу ты! - с досадой хлопнул ладонью по столу Антип. - Я тебе - про Фому, а ты - снова про Ерему! Я ж тебе русским языком говорю: сядь за стол, - Антип привстал и указал на скамейку по другую сторону стола, - выпей чаю, - он подтолкнул блюдце с чашкой к месту, где, по его представлению, должен был сесть Макарычев. - Съешь рогалик! - он схватил, показал сержанту и снова бросил в плетеную корзиночку румяный, обсыпанный маком бублик. - И поговорим спокойно. Обсудим наши проблемы… Зря мы старались, что ли, в самом-то деле!
        Антип, будто ужаленный, сорвался с места, подбежал к самовару, снял с него трубу, сдернул с ноги сапог и, надев его на самовар, принялся раздувать угли.
        - Не стоит ломать пальцы, когда в том нет нужды, - увещевательным тоном обратился к Макарычеву отец Иероним. - Ну, в самом деле, мы же нормальные люди, а не коммунисты. Попробуем договориться по понятиям.
        - Ты, отец святой, часом, зону не топтал? - насмешливо глянул Макарычев.
        - Топтать не топтал, - сделал отрицательный жест рукой попик. - Но фильмов про тюрягу много видал. Их ведь цельными днями по телевизору только и крутят. Так что выбор-то у меня, как у телезрителя, небольшой - либо про бандюков, либо передача «В мире животных».
        - Тебе, значит, больше про бандюков нравится, - сделал сам собой напрашивающийся вывод Макарычев.
        - Да про зверье-то я, почитай, все уже знаю, - спокойно ответил попик. - Лучше ваших юных натуралистов. Знаешь, сколько я медведей с одной только рогатиной и ножом завалил?
        Макарычев призадумался. Оценивающе посмотрел на отца Иеронима. Определенно не был попик похож на человека, готового с рогатиной и ножом на медведя выйти. Да и с ружьем - тоже. Да и вообще не водятся медведи на болоте!.. Или все же порой забредают?.. Если верить последней переписи природных ресурсов России, медведи у нас нынче повсюду. Хотя кто ей верит, переписи этой?
        - В прошлом году медведь повадился у Гришани Попина ульи разорять, - Антип закончил раздувать самовар, поставил на место трубу и натянул горячий сапог на ногу. - Ну, если бы не отец Иероним, так бы все и пожрал, проклятущий.
        - Как же вы мне оба надоели, - Макарычев поморщился, наклонил голову и потер лоб ладонью. - Несете чушь несусветную и сами же тому радуетесь.
        - А что нам еще остается?
        Антип взял чистый заварочный чайник, всыпал в него горсть сухого чая, подставил под носик самовара и открыл кран.
        - Давайте так, - приняв решение, щелкнул пальцами сержант. - Тащите сюда всех моих ребят…
        - Да они же все здесь! - не дал ему договорить отец Иероним.
        - Где? - не понял Макарычев.
        - Здесь, - подтвердил попик. - Ну, в смысле, не прямо за столом, а здесь! - он широко взмахнул обеими руками, каждой в свою сторону. Получилось весьма неопределенно. Поэтому он счел нужным сделать весьма существенное уточнение. - Неподалеку.
        - Неподалеку - это где именно?
        - Этот вопрос не имеет смысла, - сонно пробормотала Мамаша Рю.
        - Почему?
        - Потому что мы все сейчас сидим на дне колодца и, задрав головы, смотрим вверх, на луну.
        Макарычев машинально глянул на висевшую над головой луну.
        - Мамаша Рю дело говорит, - Антип указал на карлицу ножом, на кончик которого уже успел подцепить кусок масла. - Днем луну можно увидеть только со дна глубокого колодца.
        - Бред! - презрительно фыркнул Макарычев.
        Отец Иероним поднял руку, согнул ее в локте и средним пальцем потрогал макушку.
        - Ну, это еще как посмотреть…
        - Да как ни смотри!
        Попик будто и не услышал попытавшегося перебить его сержанта.
        - …С одной стороны, вроде как да, бред чистой воды. Но в то же время… - взгляд отца Иеронима скользнул по столу, как будто искал что-то. - В то же время… - рука попика метнулась к большой синей чашке с Эйфелевой башней на боку и выхватила из нее круглые карманные часы на цепочке. Довольно улыбнувшись, отец Иероним показал часы сержанту. - В то же время мы должны признать, что пытаемся рассуждать о вещах, о которых имеем только самое общее представление…
        - Если вообще что-то имеем, - вставил Антип, прихлебывая чаек.
        Приоткрыв один глаз, Мамаша Рю задумчиво посмотрела на Макарычева.
        - Ты знаком с теорией суперструн?
        - Она это серьезно? - покосился на попика сержант.
        - Я вообще понятия не имею, о чем она говорит, - безразлично пожал плечами отец Иероним.
        - Мы сидим на дне колодца… - медленно начала Мамаша Рю.
        - Это я уже слышал.
        Сказав это, Макарычев вдруг подумал, что выглядит довольно-таки глупо, стоя навытяжку перед тремя комичными персонажами, беззаботно попивающими чай. Он подошел к столу, снял с плеча кота и посадил его на скамью слева от себя. Справа он поставил рюкзак. Перешагнул через скамью, сел и пододвинул к себе чашку с дурацкой физиономией и надписью «Ну и что дальше?».
        - Плесни чайку, - кивнул он Антипу.
        Мужичок поднял большой заварочный чайник и в самом деле плеснул самую малость на дно сержантской чашки. Макарычев тяжело вздохнул, взял другой чайник и налил себе полную чашку заварки.
        - Нельзя пить такой крепкий чай, - с укоризной посмотрел на него Антип. - Цвет лица испортится.
        Макарычев только рукой на него махнул, взял стеклянную розетку и с горкой навалил в нее земляничного варенья.
        - Мы сидим на дне колодца… - снова начала свою речь Мамаша Рю.
        Но и в этот раз ей не удалось сказать ничего больше. Старушка-карлица вдруг страшно вытаращила глаза, запрокинула голову назад и захрипела так страшно, будто кто-то ее душил. Антип и отец Иероним разом кинулись старушке на помощь.
        - Ну, что вы, что вы, Мамаша Рю, успокойтесь, все будет хорошо, - быстро затараторил попик, изо всех сил стараясь вернуть голову карлицы в исходное положение.
        Не с первого раза, но все же ему это удалось. Антип тут же сунул палец старухе в рот, надавил на нижнюю челюсть и, как только она разинула рот, сунул туда большущую ложку сливового варенья.
        Не лучший способ помочь человеку при удушье, подумал, глядя на процедуру, Макарычев. Но, к его глубочайшему удивлению, Мамаше Рю варенье помогло. Старушка задышала ровнее и снова прикрыла глаза морщинистыми веками, оставив лишь узкие щелочки, через которые наблюдала за происходящим.
        - Так вот, как я уже сказала, мы сидим на дне колодца…
        Сказав это, Мамаша Рю умолкла. А отец Иероним с Антипом замерли, затаив дыхание. Все трое, казалось, ждали: что на этот раз помешает старушке продолжить речь?
        Макарычев взял бублик, разрезал его вдоль, густо намазал маслом и слепил две половинки. Желтое сливочное масло выступило из разреза. Красиво получилось. Аппетитно. Вот только мака на бублике было маловато.
        - Как вы уже сказали, Мамаша Рю, мы все сидим на дне колодца, - Макарычев бубликом указал на сияющую в небе луну, после чего откусил от него кусок.
        - Да, - моргнула одним глазом старая карлица. - Бублик - тоже подходящая модель.
        - Модель чего? - решил уточнить Макарычев.
        - Мира, в котором мы живем. Если бы ты был знаком с теорией суперструн, то знал бы, что четырехмерность нашего мира обусловлена тем, что мы существуем на мембране сложно организованной пространственной структуры, имеющей, по меньшей мере, четырнадцать измерений. А потому временами происходят накладки - привычное нам число измерений увеличивается на одно… на два… на три… на четыре…
        Начав отсчет, Мамаша Рю каждую новую цифру произносила все тише, а дойдя до четырех, уронила подбородок на грудь и заснула.
        - И что она хотела этим сказать? - доедая бублик, спросил Макарычев.
        - Даже я понял, - усмехнулся отец Иероним. - Твоих друзей поглотила многомерная пространственная аномалия, образовавшаяся на этом самом месте. - Поп ткнул в стол серебряной чайной ложечкой.
        - А может быть, это мы как раз находимся в той самой аномалии, которую Мамаша Рю назвала колодцем, - добавил Антип.
        - В любом случае, - продолжил отец Иероним, - как только аномалия рассосется, все встанет на свои места. И потерявшиеся снова встретятся.
        - Надо же, - с нарочито серьезным видом покачал головой Макарычев. - Многомерная пространственная аномалия! Вот, оказывается, в чем тут дело! А я-то, по глупости, полагал, что все происходящее с нами в последнее время это бред, вызванный воздействием информационного поля и работой уинов.
        - Ну, одно другому не мешает. - Отец Иероним налил чай в блюдечко, поднял его, держа обеими руками, и разом опорожнил. Поставив блюдце на стол, попик кинул в рот кусочек колотого сахара и весело захрустел им. - Хотя слово «бред», применительно к данной ситуации, по-моему, не совсем верно.
        - Точно, - кивнул Антип. - Ну, в смысле, оно не отражает реальной картины происходящего. - Он поднял палец и довольно улыбнулся. - Во!
        - Мы видим мир не таким, какой он есть на самом деле, а каким хотим его видеть. - Отец Иероним снова наполнил блюдце чаем, но пить почему-то не стал. - Это очевидно.
        - Слушайте, вы же верующие люди! - едва ли не с возмущением всплеснул руками сержант. - А рассказываете мне о многомерности пространства, о суперструнах, о субъективности восприятия!.. Солипсизм какой-то, а не православие!
        Отец Иероним отодвинул наполненное чаем блюдце в сторонку, сложил руки на столе, подался вперед и произнес, заговорщически понизив голос:
        - Вот об этом-то мы как раз и хотим с вами поговорить. - Поп резко подался назад и вскинул руку, предупреждая любые возражения. - Некая цепь событий привела к конфликту между нами. - Отец Иероним сцепил руки в замок. - В результате сложилась ситуация, которая не устраивает ни одну из сторон. Следовательно, нам необходимо найти из нее выход. - Поп расцепил пальцы и положил руки ладонями на стол. - Давайте начнем с того, что никто из нас не может точно сказать, что именно произошло на самом деле. Наше подсознание, сам образ нашего мышления в той или иной степени определял то, как мы видели ситуацию и как мы ее оценивали. А следовательно, ни один из взглядов нельзя считать объективным.
        Макарычев усмехнулся и покачал головой. Откинувшись назад, он провел ладонью по мягкой спине сидевшего рядом кота.
        - А икра у вас есть? - спросил он.
        - Ну, естественно! - Антип пододвинул сержанту голубую фарфоровую вазочку с крышечкой.
        - Черная или красная?
        - А какую хочешь?
        - Вот то-то и оно! - щелкнул пальцами Макарычев. - Здесь все ненастоящее!
        - В смысле, на столе?
        - Да при чем тут стол, - сержант состроил такую гримасу, будто с тоской смотрел на бедного, несчастного, босоногого сироту, прикорнувшего прямо на асфальте, у бордюра. - Речь идет о мире, в котором вы живете с тех пор, как принялись культивировать информационные башни.
        - Не согласен! - азартно взмахнул рукой попик. - Наш мир реален ровно настолько, насколько мы сами этого хотим. А то, что ты не знаешь, какая икра здесь лежит… - Отец Иероним щелкнул ногтем по вазочке, что предложил сержанту Антип. - Так это, уважаемый, называется принципом неопределенности. Слыхал про кошку Гейзенберга? Так вот здесь, - он снова коснулся пальцем голубой вазочки, - икра Гейзенберга. И мы не узнаем, красная она или черная, а может быть, и вовсе минтая, до тех пор, пока не откроем крышку. А до того момента она и та, и другая, и третья одновременно.
        - А если я захочу не икры, а меда? - спросил Макарычев.
        - Ну, вот тебе мед, - Антип поставил перед сержантом глиняный горшочек, до краев наполненный медом. - А уж что это за мед - сам попробуй и скажи.
        - Все это не так, - затряс головой Макарычев. - Неправильно! Отец Иероним! - глянул он на попа. - Вы хоть сами понимаете, что сейчас вы совсем не тот человек, с которым я встретился в доме у Антипа? Вы ведете себя не так, как он. Вы говорите иначе… Какой нормальный поп станет опираться в своих доводах на Гейзенберга!.. Вами манипулируют. Да так ловко, что вы и сами этого не замечаете… Вас уже не удивляет то, что среди дня на небе луна!.. Вы… - Макарычев запнулся, не зная, как лучше выразить свои мысли, беспомощно взмахнул руками. - Да вы все тут не в своем уме!
        - Так же как и ты, - спокойно ответил попик. И облизнул ложечку, которой во время экспрессивной тирады Макарычева накладывал себе в розеточку айвовое варенье. - Ты ведь тоже видишь луну.
        - Да, но я-то знаю, что ее там нет!
        - Ну, может, это как раз и есть сумасшествие? - спросил Антип, непонятно к кому обращаясь - к сержанту или к попу, а может быть, к тихо дремлющей Мамаше Рю. - Когда человек видит что-то и при этом уверен, что этого не существует?
        - Друзья, мы отклонились от темы! - Отец Иероним строго постучал ложечкой по краю чашки. - Вы, господин сержант, кажетесь мне человеком вполне разумным…
        - Спасибо, - саркастически усмехнулся Макарычев.
        - …Полагаю, вы почувствовали, что здесь вы столкнулись с чем-то таким, с чем вам не приходилось иметь дела прежде.
        - Ну да, чувствуется, - согласился Макарычев.
        - Это уникальное явление…
        - Уникальное? - перебил попика сержант. - Да идите вы к лешему, святой отец! Я! - Макарычев слегка подался вперед и ткнул себя пальцем в грудь. - Я знаю об информационных башнях если не все, то уж точно гораздо больше, чем вы. Вы - всего лишь пользователи, хотя, похоже, продвинутые. Одним словом - любители. Я же - хакер-профессионал, способный взломать любой информационный блок.
        - Однако пока у вас это не очень-то получается, - едва заметно улыбнулся отец Иероним.
        - Дайте время! - уверенно кивнул Макарычев. - Вся ваша система рухнет на раз-два-три. Хотите знать, в чем уникальность вашей ситуации? Вы со своими башнями стали симбионтами. Получая от вас необходимую информацию и защиту, они в ответ снабжают вас всем, что вы пожелаете. И даже меняют реальность в соответствии с вашими запросами. Именно поэтому нам кажется, что не действует антидот, блокирующий копошащихся в мозгах уинов. Нет, с мозгами-то у нас все в порядке - весь фокус в том, что вам с помощью башен каким-то образом удается создавать все новые и новые варианты реальности. И это не иллюзия, не бред, а безумие, воплощенное в жизнь. Скорее всего, вы и сами не знаете, как это у вас получается. И, полагаю, уже не можете очистить истинную, ту единственную реальность, что существовала до появления башен, от толстого слоя напластовавшихся на нее миражей. Вы обречены жить в безумном мире, который сами же и создали. И который рухнет, обратится в ничто, как только будут уничтожены башни.
        - Ну, вот это вряд ли, - угрюмо буркнул Антип.
        - Башни были дарованы нам господом, - как молитву, нараспев забубнил отец Иероним. - И он никому не позволит уничтожить детище свое.
        - Так какого же черта вы нас тут держите? - усмехнулся Макарычев. - Какой в этом толк, ежели бог сам обо всем позаботится?
        - Мы лишь исполняем волю его, - ответил попик.
        - И какие были последние указания от главнокомандующего?
        - Мы должны договориться.
        - Это он сказал? - Макарычев указал пальцем на луну.
        - Это то, что следует сделать разумным людям.
        - Почему бы было не начать с разумного диалога?
        - Не мы это решали.
        - Ах, вот оно как.
        - Да, именно так.
        - Удобная позиция. Всегда есть на кого возложить ответственность.
        - Ответственность в любом случае ложится на нас. Но, как бы там ни было, мы не вправе идти против воли господа нашего.
        - Значит, сейчас мы переходим к диалогу? - уточнил на всякий случай Макарычев.
        - Именно так, - подтвердил отец Иероним.
        - Диалог на равных? Без применения силы?
        - Конечно.
        - И без угроз?
        - Да.
        - Тогда, для начала, я вкратце изложу позицию нашего руководства. - Макарычев намазал кусок хлеба маслом и открыл вазочку с икрой. Икра оказалась черной. - Что бы вы ни делали и какие бы песни ни пели, башни, заменившие вам бога, все равно будут уничтожены, - сержант намазал хлеб толстым слоем икры. Откусил с краю. Понятное дело, что иллюзия, но все равно ведь вкусно. - Даже если моей группе придется вечно скитаться среди этих глючных топей. Даже если солнце никогда больше не взойдет на небо. В любом случае, башни будут уничтожены. Это единая политика, проводимая на всей территории России. И ни от меня, ни от ребят из моей команды ничего не зависит. Мы всего лишь проводим разведку и определяем наиболее оптимальный способ уничтожения башен. Поэтому единственное, что я могу для вас сделать, это дать хороший совет. Когда к вам в поселок явятся ликвидаторы, позвольте им спокойно выполнить свое дело. И после этого вы будете жить здесь, как прежде. Не рассчитывая на подарки информационных башен, а получая то, что вам нужно от Витьки-вертолетчика в обмен на синие грибочки. Про грибочки я обещаю в отчете
не упоминать. Это в том случае, если вы позволите нам спокойно уйти. В случае же, если вы будете продолжать свои фокусы, мне придется указать в отчете то, что месторасположение обнаруженных нами башен является потенциально опасным для людей. И тогда, прежде чем отправлять ликвидаторов, это место как следует отутюжат ракетами «воздух - земля». Имейте в виду, те, кто отдает приказы, мыслят очень простыми категориями. А уничтожение источника наноинвазии является для них стопроцентным оправданием любых действий.
        - Нет-нет-нет, - быстро затряс головой Антип. - Ты все неправильно понял.
        - А чего тут понимать-то? - Макарычев еще раз откусил от бутерброда с икрой.
        - Башни - это дар божий…
        - Пусть так, - кивнул Макарычев. - В данной ситуации терминология не имеет значения.
        - …От которого мы не вправе отказываться.
        - Ваша вера, уважаемые, касается только вас самих. Но государство у нас пока еще светское. Следовательно, законы государства имеют приоритет перед законами божьими. Информационные башни в России объявлены вне закона. И все, вне зависимости от места расположения, подлежат немедленному уничтожению. Препятствование исполнению этого закона является деянием уголовно наказуемым. От трех до семи, по ситуации. Сколько полагается за культивирование информационных башен, я вам сказать не могу, потому что на моей памяти таких случаев еще не было. Вопросы есть?
        - Башни, если хотите, это предмет нашего религиозного культа. И мы не хотим с ними расставаться.
        - Этот вопрос не обсуждается.
        - Ну, живем-то мы среди болот, - включился в разговор Антип. - Люди из вашего мира являются к нам редко. Очень редко. Почему мы не имеем права жить так, как хотим?
        - Мне казалось, я все уже объяснил, - развел руками Макарычев.
        - О башнях в нашем поселке никому не известно…
        - Ошибаетесь.
        - Они никому не причинят вреда.
        - Спорное заявление.
        - Мы погибнем без них.
        - С чего бы? Раньше-то жили - и ничего.
        - Вы не хотите, вы даже не пытаетесь нас понять, - с прискорбием покачал головой отец Иероним.
        - А почему бы вам не попытаться меня понять! Я выполняю свою работу…
        - А мы живем здесь! Посмотрите на Мамашу Рю! На Антипа взгляните!..
        При этих словах попика Антип проворно сдернул с головы свою странную шапку. То, что увидел сержант, отбило у него всяческое желание продолжать чаепитие. Голова мужичка была покрыта широкими, толстыми кожистыми наростами, похожими на пластины, защищающие череп динозавра, из-под которых кое-где торчали клочки жидких, бесцветных волос. Местами из складок сочилась белесая, похожая на разведенное молоко, жидкость.
        - Мы вырождаемся, - шепотом произнес отец Иероним. - И башни - единственная надежда на спасение, дарованная нам самим господом. Бог любит нас, за труды наши тяжкие, за отрешенность от мирского, за веру, древнюю и чистую, что пронесли сквозь века отцы наши и передали нам. Но он жестоко покарает нас, ежели мы отринем его последний дар.
        - Последний? - удивленно приподнял бровь Макарычев. - Почему последний?
        - Потому что мы умираем.
        - Вам нужны не башни, а врачи.
        - Если бы господь считал, что нам нужны врачи, он прислал бы сюда врачей. Но он даровал нам башни. И теперь важно то, как мы распорядимся его даром.
        - Вы наштамповали рипов, которые едва не перебили всех нас.
        - Ну, нет, - усмехнувшись, покачал уродливой головой Антип. - Это вы сами сделали. Созвали рипов, устроили бойню у меня во дворе… Нам трижды пришлось менять реальность, чтобы привести все в порядок. А это, дружище, не так-то просто, когда сидишь на четырехмерной мембране.
        Макарычев машинально взглянул на Мамашу Рю. Старуха-карлица спала. И улыбалась во сне. Или только делала вид, что спит, и улыбалась чему-то своему, о чем никому не хотела говорить.
        - Покажи ему, - произнес негромко отец Иероним.
        То, что при этом он обращался не к кому-то из присутствующих за столом, а вроде как к самому себе, очень не понравилось Макарычеву. Он вообще не любил людей со столь явно выраженными странностями поведения.
        - Думаю, не стоит, - ответил на свою же реплику попик. И снова, почти что приказным голосом: - Покажи, пусть посмотрит… Не вижу в этом смысла… Ты что, стесняешься?.. Нет… Тогда в чем проблема? Мы должны убедить этого бравого вояку!..
        - Убедить в чем? - поинтересовался Макарычев, сообразив, что речь идет о нем.
        - Покажи, покажи, - кивнул отцу Иерониму Антип.
        - Конечно, покажи, - не открывая глаз и не прерывая сна, поддержала Мамаша Рю.
        - Ну… Не знаю… - В сомнении отец Иероним принялся стучать ложечкой по краю блюдца. И вдруг решительно зашвырнул ложку в кусты. - Нет, он должен это увидеть!..
        Отец Иероним рывком поднялся на ноги, так, что стул, на котором он сидел, опрокинулся на траву, и принялся живо подбирать полы поношенной рясы.
        - Эй… Эй! Ты чего это делаешь-то! - подавшись назад, непонимающе уставился на попа Макарычев.
        - Все в порядке…
        Под рясой у отца Иеронима оказались байковые кальсоны цвета бедра испуганной нимфы, стягивать которые он, по счастью, не стал, и длинная блокитная ночная рубаха с геометрическими узорами в духе Малевича. Задрав рубаху, поп оголил сначала бледный впалый живот, а затем… Макарычев чуть с лавки не свалился, увидев небольшую уродливую головку, пристроившуюся под левым соском на груди отца Иеронима. Головка была размером с два кулака и здорово смахивала на гуттаперчевую маску с выемками на обратной стороне, в которые нужно вставлять пальцы, чтобы заставлять маску кривляться. На сморщенной макушке у нее торчало несколько длинных волосин. Вместо носа - две дырки. Ухо - только одно, правое. Глаза выпученные, как у страдающего базедовой болезнью, закрыты плотными, складчатыми, будто из дерматина вырезанными веками. Из приоткрытого рта торчат два кривых желтых зуба. Из угла стекает струйка мутной слюны.
        - Ну, как? - посмотрел на сержанта Антип. - Что теперь скажешь?
        Первоначальный шок от увиденного прошел, и Макарычеву даже не пришлось делать над собой усилие, чтобы усмехнуться.
        - Кто сценарий писал? - спросил он в ответ.
        - Что ты имеешь в виду? - не понял Антип.
        - Он думает, что мы его дурачим, - чуть приоткрыв левый глаз, задумчиво изрекла Мамаша Рю.
        - Точно! - указал на нее пальцем Макарычев. - Вам, Мамаша Рю, нельзя отказать в проницательности!
        Ничего не ответив, карлица закрыла глаз.
        - А, так вы думаете, что это не настоящее? - спросил, указав на приросшего к его груди уродца, отец Иероним.
        - В мире, где все - лишь иллюзия…
        - Это - не иллюзия, - перебил сержанта поп. - Это, - он коснулся пальцем лба уродливой головы, - мой брат-близнец. Мы так родились. Сросшимися. Тело его не развилось, но разум - гораздо сильнее моего. Помните, вы удивлялись тому, что я говорю не как священнослужитель? Так вот, в тот момент вы разговаривали не со мной, а с моим братом Исидором.
        - А сейчас я с кем разговариваю? - все еще недоверчиво усмехнулся сержант.
        - А с кем из нас вы хотите поговорить? - спросил в ответ единый в двух лицах поп.
        - Да, в принципе, мне все равно…
        - Не говорите так! - поднял руку отец Иероним. - Равнодушие - это самый страшный грех, в который может впасть человек!
        - Разве? - удивился сержант.
        Что-то он о таком грехе не слышал. Чревоугодие, прелюбодеяние, леность… Всего семь… Кажется…. Что там еще?.. А, какая разница - равнодушия там все равно нет! Получается - врет поп. Как и все попы начиная с библейских времен.
        - У нас в поселке двадцать восемь человек, - Антип взял со стола сахарницу и вывалил ее содержимое на скатерть. - И каждый страдает тем или иным уродством. - Он взял белый кирпичик рафинада и поставил его на другой такой же. - И уже не в первом поколении… - Третий сахарный кирпичик лег на два других.
        - Как известно, любое небольшое замкнутое сообщество обречено на деградацию и вымирание, - сказал, глядя в стол, отец Иероним. - Против природы не попрешь, - он поднял взгляд на Макарычева. - Это господь посылает нам испытания, - тембр голоса отца Иеронима остался прежним, а вот интонации стали немного другими. Или Макарычев уже сам начал придумывать то, чего нет? - Он наказал нас уродством, но и послал избавление от него в виде башен.
        - Судя по тому, что я вижу, не очень-то они вам помогают, - скептически прищурился сержант.
        - Ну, видел бы ты меня прежде, - осклабился в ответ Антип. - Сейчас я хотя бы, ну, на человека похож. А отец Иероним так и вовсе…
        - Хватит! - остановил разговорившегося Антипа поп. - Если вы считаете, что это, - он возложил руку на сморщенную голову брата своего Исидора, - только спецэффекты, которыми мы намерены поразить ваше воображение и вызвать сострадание к несчастным уродцам, то нам, пожалуй, и в самом деле трудно будет о чем-либо договориться.
        - Дело не в том, что я думаю. - Макарычев с обреченным видом вздохнул и приложил кончики пальцев к краю стола. Если поначалу разговор был похож на болтовню в психушке, то теперь он напоминал беседу двух иностранцев, ни один из которых ни слова не понимал на языке другого. - Я не могу ни о чем с вами договориться, потому что у меня нет таких полномочий. И я даже не знаю такого человека, кто бы взял на себя такую ответственность. Все информационные башни на территории России подлежат уничтожению. Все. Точка. Больше говорить не о чем.
        - Но мы не отдадим их просто так, - сказал Антип. - Мы станем защищать их.
        - Это несерьезно, - снисходительно улыбнулся сержант.
        - Несерьезно? - насмешливо посмотрел на Макарычева отец Иероним. - Вас было десять. Не считая девки призрачной. Десять хорошо подготовленных бойцов. И что? Где вы теперь?
        - Ну, допустим, - не стал спорить Макарычев. - С десятью вы справились. А как насчет сотни? Вы и им рассчитываете головы задурить?
        - Ну, Мамаша Рю, - Антип кивнул на спящую карлицу, - спрячет их во временной карман.
        - Это еще что такое? - удивился сержант.
        - Наше секретное оружие.
        - Тоже богом дарованное?
        - Ну, не знаю, - честно признался Антип. - Но Мамаша Рю уверяет, что туда можно хоть целую армию спрятать. Да так, что никто не сыщет.
        - Я не знаток сверхъестественного…
        - Это пространственная физика, - подала голос Мамаша Рю.
        - Откуда она все это знает? - спросил у попа Макарычев.
        - На нее снизошла благодать господа, - ответил отец Иероним. - После того как Мамаша Рю воскресла из мертвых, она стала говорить очень много странных слов, которых прежде не знала. Порой ее совершенно невозможно понять. Но зато она лучше любого из нас может управлять реальностью.
        - Мамашей Рю она стала звать себя после воскрешения, - добавил Антип. - А прежде тетей Марфой звалась. Ну, Марфой Стопотиной.
        - То есть эта старушка, - взглядом указал на Мамашу Рю сержант, - и есть ваше секретное оружие?
        - Можно и так сказать, - согласился отец Иероним.
        - А я-то думал, вам господь помогает, - изобразил разочарование сержант.
        - Конечно, помогает, - ничуть не смутился отец Иероним. - Иначе бы он не воскресил Мамашу Рю и не наделил ее особыми способностями.
        - Ну, так пусть Мамаша Рю покажет какой-нибудь фокус.
        - Того, что ты уже видел, мало?
        - Как-то все это не очень убедительно, - скроил гримасу сомнения Макарычев. - Не пробирает до глубины души.
        - Ну, это потому, что в тебе нет веры! - погрозил сержанту пальцем Антип. - Нет веры - вот и души не чуешь!
        - Может быть, - не стал отрицать Макарычев. - Но я все равно не пойму: ежели у вас есть Мамаша Рю с ее могучим временным карманом, чего вы от меня-то хотите?
        - Нам нужно слово.
        - Слово?
        - Именно. Только слово.
        - Не понял…
        - Слово, как известно, лежит в основе всего мироздания…
        - Слушайте, кончайте вы мне сказки рассказывать!
        - Мамаша Рю может подтвердить…
        - Да при чем тут Мамаша Рю! Какое слово вы хотите от меня услышать?
        - А сам ты разве не знаешь?
        - Нет.
        Отец Иероним и Антип переглянулись. Антип озадаченно почесал затылок. Поп прикусил верхнюю губу.
        - Выходит, это не тот человек, - сказал Антип.
        Отец Иероним окинул Макарычева оценивающим взглядом. Как будто собирался покупать.
        - Но все сходится…
        - Не на все сто.
        - Ну, ожидать стопроцентного совпадения не приходится…
        - О чем вообще идет речь? - подал голос Макарычев.
        Его будто не слышали.
        - Ну, так что нам теперь делать? - спросил у попа Антип.
        - Откуда мне знать! - пожал плечами отец Иероним.
        - Ну, так спроси у Исидора!
        - Он тоже не знает.
        - Ну а Мамаша Рю? - Антип толкнул старушку-карлицу локтем. - Эй, Мамаша Рю!.. Мамаша Рю!..
        От толчков Антипа тельце старушки раскачивалось так, что, казалось, вот-вот упадет с высокого стула. Но глаза карлицы оставались закрытыми, а на губах блуждала тень улыбки трижды просветленного будды.
        - Оставь старушку в покое! - прикрикнул на Антипа отец Иероним. - Если бы она знала, что делать, то сама сказала бы!
        - Эй! Уважаемые! - постучал ладонью по столу Макарычев. - Объясните мне, в чем дело?
        - Тебе это не интересно, - не глядя махнул на сержанта рукой Антип.
        - Тогда какого черта я тут делаю?
        - Не богохульствуй! - строго погрозил сержанту пальцем отец Иероним. - Произошла ошибка. И нам теперь нужно решить, как быть.
        - А я?..
        - К тебе это никакого отношения не имеет, - это уже, похоже, сказал Исидор.
        - Тогда, может, я пойду?.. А?..
        - Пусть идет, - не открывая глаз, кивнула Мамаша Рю.
        Обрадованный Макарычев подхватил кота на руки.
        - Ну, нет, постой! - взмахнул рукой Антип.
        - Что не так? - удивился Макарычев.
        - Все не так. С самого начала все пошло не так, - эти слова были адресованы уже отцу Иерониму. - Я же говорил, незачем было вести их в поселок.
        - Но Мамаша Рю… - попытался возразить поп.
        - Мамаша Рю спит круглые сутки! - перебил его Антип. - Откуда она может знать, что тут у нас происходит!
        - Ты подвергаешь сомнению самые основы нашей веры, - с укоризной покачал головой отец Иероним.
        - Да, нехорошо, - согласился с попом Макарычев.
        - Не о вере сейчас речь! Ну! Не о вере! - Антип замахал руками над головой, будто стаю птиц разгоняя. - А о бытии! Нам нужен выворотень!
        - Мамаша Рю говорила, что без нужного слова она не сможет создать выворотень. А если и сможет…
        - Ну, знаю, знаю я это все! Только времени у нас уже не остается!
        - Мамаша Рю говорит, что время понятие относительное.
        - Я этого не понимаю!
        - А от тебя и не требуется понимания. Вера от тебя требуется, вера!
        - Как и от каждого из нас!
        - Как и от каждого…
        Макарычев гладил кота и переводил взгляд с одного участника дискуссии на другого. Мало того, что он не мог понять причину их спора, так еще и каждая произносимая реплика казалась ему абсолютно лишенной какого-либо смысла. «Что я вообще тут делаю, - думал он. - Почему бы просто не встать и не уйти?..» Макарычев посмотрел по сторонам. Н-да, знать бы еще, куда идти? Куда ни глянь - всюду чисто поле. Стол, за которым они чаевничали, как будто стоял в центре большого ровного зеленого круга, накрытого сверху голубым колпаком с нарисованной луной. Стопроцентно ирреальная картина. Хотя на глюк и не тянет.
        - Уважаемые! - призывно похлопал в ладоши Макарычев. - Мне очень жаль, что приходится прерывать вашу беседу, но, по-моему, я лишний за этим столом…
        - Ну, точно! - кивнул Антип. - Вот мы и решаем, как от тебя избавиться.
        - Да я, вообще-то, и сам могу уйти, - смущенно улыбнулся сержант. - Подскажите только, в какую сторону.
        - Антип, как всегда, неточен в формулировках, - сделал успокаивающий жест отец Иероним. - Мы должны понять, каким образом ты можешь помочь Мамаше Рю устроить выворотень.
        - К сожалению, тут я ничем не могу вам помочь, - покачал головой Макарычев. - Я просто не понимаю, о чем вы говорите!
        - Не знаешь, что такое выворотень?
        - Понятия не имею!
        - Ну и что нам после этого остается? - с тоской посмотрел на попа Антип.
        - Остается надеяться на господню милость и мудрость Мамаши Рю, - не задумываясь, ответил отец Иероним.
        - Господь призывал: не убий! - счел своим долом напомнить Макарычев.
        - Ну, это когда еще было, - безразлично махнул рукой Антип.
        Поп не стал ему возражать. Сержанту это не понравилось.
        - Надо будить Мамашу Рю. - Антип посмотрел на спящую старушку, взял со стола кусок хлеба, густо намазал его малиновым джемом и поднес карлице к носу. - Эй!.. Мамаша Рю!
        - Прекрати! - болезненно поморщился отец Иероним.
        - Без нее мы не разберемся… Мамаша Рю!.. - намеренно или нет, но Антип ткнул бутербродом старушке в нос.
        - Что? - тут же открыла глаза карлица.
        - Ну, вот! - с довольным видом посмотрел на попа Антип. - А ты говорил!
        Отец Иероним безразлично пожал плечами.
        - Только не засыпай снова, Мамаша Рю. - Антип вручил карлице бутерброд.
        - А я и не спала, - ответила та и откусила разом едва ли не половину от намазанного джемом ломтя. - Я просто не вмешивалась в ваш спор, - прошамкала она набитым ртом. - Потому что не видела в нем смысла. Ни малейшего! Хотя, конечно…
        Старушка затолкнула в рот вторую половинку бутерброда, после чего речь ее сделалась совершенно неразборчивой.
        - Что? - наклонился, прислушиваясь, Антип.
        Мамаша Рю провела тыльной стороной ладони по губам, стирая хлебные крошки и малиновые кусочки джема, и снова что-то пробубнила.
        - Ничего не понимаю, - разочарованно покачал головой Антип. И с надеждой посмотрел на попа - может быть, он что-то понял?
        Отец Иероним сделал отрицательный жест рукой.
        Антип посмотрел и на Макарычева.
        Сержант улыбнулся в ответ.
        Карлица судорожно дернула сморщенным подбородком, пытаясь протолкнуть в горло все, что находилось у нее во рту.
        - Давай, Мамаша Рю! - одобрительно похлопал ее по затылку Антип. - Старайся, родная, старайся!..
        Старушка подняла маленькую ручку, сжатую в крошечный кулачок, и постучала себя по груди.
        - Ну! - Антип живо схватил со стола стакан, плеснул в него остывшего чая и поднес карлице к губам. - Попей, Мамаша Рю, попей, родная!
        Мамаша Рю взяла стакан обеими руками, сделала глоток, запрокинула голову назад, затем отпила еще немного. Улыбнулась. Ей вроде как полегчало.
        - Ты не видишь реальной опасности, потому что смотришь не в ту сторону, - сказала она Антипу.
        - Не вижу опасности? - мужичок озадаченно наморщил лоб.
        - Не видишь, - подтвердила старушка-карлица. - Хотя она совсем рядом.
        - Ну, где? - как шашкой, взмахнул рукой Антип. - Конкретно!
        - Да вот же, - наклонившись, Мамашу Рю указала на придавивший край стола самовар.
        О чем это она, только и успел подумать Макарычев. В следующий миг он почувствовал, как земля содрогнулась под ногами. И точно за самоваром, в том самом месте, куда указывала Мамаша Рю, на высоту трех человеческих ростов взлетели вверх куски влажного чернозема и клочья вырванной с корнем травы. Из земли выпросталось десятка полтора толстых, упругих, невероятно длинных, извивающихся щупальцев, изукрашенных расплывающимися сине-зелеными разводами.
        - Болотный Дедушка… - попятившись назад, едва слышно пролепетал дрожащими губами Антип.
        Щупальца разлетелись в стороны, и из-под земли вырос странного вида дед. Длинные седые волосы развевались позади его головы с проплешиной, как будто в лицо ему дул сильный ветер. Одет он был в синие хлопчатобумажные шаровары и красную атласную косоворотку, поверх которой был накинут армейский крапчатый жилет. В руках дед держал автомат Калашникова. Держал по-серьезному, так, что сомнений не возникало - случись что, он, не задумываясь, пустит оружие в дело.
        - Сержант Макарычев? - Старик глянул на сержанта так, будто раскаленное клеймо на лоб прихлопнул.
        Макарычев растерянно кивнул.
        - За мной! - махнул стволом автомата дед.
        После чего, держа автомат у пояса, дал длинную очередь вдоль стола.
        Чашки, блюдца, чайники, вазочки, розетки, молочники - все вдрызг. Из продырявленных боков самовара брызнули четыре упругие струи дымящегося кипятка.
        - Ну, ты что ж это творишь! - возмущенно заорал на старика Антип.
        - На! Лови!
        Дед сорвал с кольца на жилете гранату и кинул ее Антипу. А мужичок-то, с дуру ума, поймал. По счастью, граната оказалась нелетальной. Лопнув в руках у Антипа, она залепила его грудь и лицо густой, клейкой массой.
        - Пошли, сержант! - Дед призывно махнул Макарычеву рукой, вставил в автомат новый магазин и выпустил еще одну очередь по столу.
        Отец Иероним свалился на спину вместе с плетеным венским стулом, на котором сидел, перевернулся на живот и быстро-быстро пополз под стол.
        Мамаша Рю приподняла левое веко, посмотрела на старика автоматчика и с укоризной покачала головой.
        - Вот от тебя, Болотный Дедушка, я такого никак не ожидала.
        - А что делать? - Старик откинул в сторону ствол автомата. - Жизнь меняется и ставит перед нами выбор: либо тоже измениться, либо уйти со сцены. А я свое последнее слово еще не сказал!
        Для куража старик пальнул в воздух.
        - Ну-ну, - устало произнесла Мамаша Рю и снова заснула.
        Левым локтем прижимая к себе кота, а в правой держа рюкзак за лямку, Макарычев подбежал к странному старику. Надо же, сам Болотный Дедушка за ним пришел! Трудно было вот так, с ходу решить, чем он лучше, а может, и чем-то хуже той троицы, что гоняла чаи за столом до его неожиданного и, надо сказать, весьма эффектного появления. Но клокотавшая у него внутри брутальная конкретность не могла не вызывать уважения.
        - Кот твой? - спросил у сержанта дед. - Или подобрал где?
        - Мой, - ответил Макарычев.
        Спиногрыз смотрел на Болотного Дедушку с интересом, но вполне миролюбиво. Никакого недовольства, как в присутствии рипов, не выказывал.
        - Как кличут?
        - Спиногрыз.
        - Хорошее имя, - одобрительно кивнул старик. И, сорвав чеку, кинул на стол дымовую гранату. - За мной, сержант!
        За мной - и все тут. Ну, как за таким не пойти! Хоть в бой, хоть в иную плоскость реальности.
        И Макарычев пошел.
        Глава 17
        Я прошел под аркой, свитой из зеленых ветвей. Светящийся шар перелетел живую изгородь сверху и повис надо мной. Я остановился. Замер в круге света. Как кролик, внезапно попавший в яркий свет фар несущегося по ночной дороге джипа. Я давно здесь не был. И мне нужно было… Осмотреться, что ли?.. А может быть, привыкнуть к этому странному - мне так всегда казалось - месту.
        Городской Парк Современных Нанотехнологий. Это ж надо такое придумать! Все равно что Парк Стиральных Машин. Хотя нет, в стиральных машинах, пожалуй, больше смысла было. До тех пор, пока они не исчезли за ненадобностью. Интересно, сейчас где-нибудь существует Кладбище Стиральных Машин? Кладбище Персональных Компьютеров? Кладбище Зубных Щеток?.. Или вездесущие уины уже успели переработать все устаревшие и вышедшие из употребления вещи? Как термиты, пожирающие дом, в стенах которого поселились.
        Висевший надо мной светящийся шар то и дело вырывался на метр-другой вперед, словно хотел указать мне, куда нужно идти. Еще шесть или семь шаров висели в разных концах парка, освещая основные его достопримечательности. Огромное антигравитационное «чертово» колесо. Скала-лабиринт. Небольшое озерцо, в центре которого брызгал фонтан, включенный не иначе как в мою честь…
        Под ногами мягко шуршала трава. И все. Больше ни единого звука. Куда подевались все комары и мухи?.. Должно быть, из-за близости озерца воздух был напоен запахами сырости и прели. Но в моем пропитанном алкогольными парами разуме эти запахи вызывали иные ассоциации: застой… стагнация… болото… Да! Болото с квакающими лягушками и комарами, настырно, как камикадзе, лезущими в уши и нос.
        Почему-то я решил, что нам нужно «чертово» колесо, и повернул налево.
        - Иди прямо, - тут же одернул меня Владимир Леонидович.
        - Прямо? - удивленно переспросил я.
        - К центру парка.
        В центре парка располагалось самое грандиозное, самое масштабное, самое дурновкусное, на мой неискушенный взгляд, произведение монументального искусства во всем Мундэнсе. А может быть, и во всем нашем округе. Монумент именовался «Памятник умершим от рака». Церетели отдыхает. По форме монумент представлял собой гигантский куб, высотою в десятиэтажный дом. Пока я шел к нему, летающие по парку светящиеся шары тоже стали перемещаться в ту же сторону. По мере того как освещенность монумента увеличивалась, становилось понятно, что стенки куба неровные, углы скошены, а грани местами завалены в стороны. И только приблизившись к памятнику метров на двадцать, можно было узреть, что куб представляет собой гигантскую скульптурную композицию, составленную из изуродованных, изломанных, завязанных самыми немыслимыми узлами человеческих тел. До появления информационных башен подавляющее большинство людей умирало не от старости, а от рака и сердечно-сосудистых заболеваний. Внедрившиеся в человеческие организмы уины махом положили этому конец. Сердца людей работали теперь, как пламенные моторы. Или, лучше сказать,
как вечные двигатели, не требующие ни профилактики, ни смазки, ни подзарядки. А рак стал страшной сказкой для детей. Тем, кто не дожил до этого счастливого дня, всем тем, кто мог бы продолжать радоваться жизни, если б только башни появились на год, на месяц, а может быть, и всего на пару дней раньше, был поставлен монумент в центре Городского Парка Современных Нанотехнологий. Помнится, на открытии монумента мэр города пафосно изрек: «Се есть гимн человеческой жизни!» Нет, я не был на этом мероприятии - случайно увидел по информационному видеоканалу. Тем не менее я ничего не имею против гимна жизни. Я только не понимаю, почему петь его нужно развороченными предсмертными криками ртами? Почему, чтобы в полной мере ощутить радость жизни, я должен смотреть на извивающиеся в агонии тела, взирающие на меня безумно вытаращенными глазами? Я не мог понять, кому, в чью больную голову могла прийти мысль возвести гигантский куб, весь заполненный мертвыми и умирающими? Нет, господа, это не полет творческой мысли, а зловонная отрыжка бездарности, помноженная на врожденный идиотизм! Удивительно, но наш мэр всегда,
еще до появления информационных башен, окружал себя бездарностями. Может быть, именно поэтому он и сидит до сих пор в своем мэрском кресле?..
        - О чем задумался? - прервал ход моих отнюдь не веселых мыслей майор Ворный.
        - В чем смысл появления информационных башен на Земле? - спросил я.
        - А не пойти ли тебе к бую? - не задумываясь, ответил Владимир Леонидович.
        Молодец!
        Я решил перейти к делу.
        - Зачем мы сюда пришли?
        Вместо того чтобы ответить на мой вопрос, майор Ворный задал встречный:
        - Ты знаешь, где мы находимся?
        - В Городском Парке Современных Нанотехнологий.
        - Что ты видишь перед собой?
        - Памятник умершим от рака.
        - А что раньше было на этом месте?
        - Где? - растерялся я.
        - На том самом, где сейчас монумент.
        - Кажется… - на всякий случай я задумался. Поворошил память. - Да нет, ничего здесь не было!
        - Вообще ничего?
        - Пустырь.
        - Короткая у тебя память, Петр Леонидович, - усмехнулся Ворный. - Раньше на месте памятника стояла городская электростанция.
        - Серьезно? - Я удивленно приподнял бровь и, наклонив голову, на глаз прикинул размеры куба. Да, на его месте вполне могла бы располагаться небольшая электростанция. Только почему же я об этом не помню?
        - Ее снесли, когда строили парк?
        - Нет, она и сейчас на месте. Внутри монумента. То, что ты видишь, это, так сказать, облицовочка.
        - То есть электростанцию превратили в монумент умершим от рака?
        - Именно так.
        - То есть она не работает?
        - Нет.
        Я посмотрел на парящие в черном небе светящиеся шары.
        - Откуда же тогда свет?.. В смысле, откуда мы получаем электроэнергию?
        - Надо же, наконец-то хоть кому-то из закордонников пришла в голову светлая мысль! - воскликнул майор Ворный, не скрывая иронии. - А не хочешь ли ты заодно узнать, откуда берется хлеб, что ты ешь? Масло, что ты на него мажешь? Икорка, которую выкладываешь сверху?
        - Ты хочешь сказать?.. - начал я и запнулся. - Да нет, не может быть!..
        - Может, друг мой, еще как может, - на этот раз Владимир Леонидович говорил серьезно. - Представь себе, что никто из миллионов твоих сограждан не задает себе вопрос: откуда берется то, что вы так легко получаете?
        Мне почему-то вдруг стало обидно за себя и за сограждан.
        - А ты это знаешь?
        - Конечно, - спокойно ответил Владимир Леонидович. - Мы давно уже заинтересовались вопросом, откуда башни получают электроэнергию. Они воплотили в жизнь проект, к осуществлению которого вплотную подошел еще в начале XX века Никола Тесла. В одна тысяча девятисотом году вблизи Нью-Йорка, на Лонг-Айленде, Тесла начал строительство грандиозной башни, которую сам он называл «Мировой системой». С помощью этой башни Тесла планировал передавать даровую электроэнергию одновременно во все точки Земли и даже в космическое пространство. До этого он, как известно, не раз демонстрировал возможность передачи электроэнергии без проводов. Финансировал проект магнат, звезда того времени, Джон Пирпойнт Морган. Понятное дело, осуществление проекта Теслы повлекло бы за собой крах мировой энергетической системы. На Моргана было оказано активное давление, как финансовое, так и политическое, и работы над «Мировой системой» были приостановлены. А в самом начале Первой мировой войны башня Теслы на Лонг-Айленде, уже практически завершенная, и вовсе была взорвана. Тесла же, обидевшись, уничтожил всю связанную с проектом
документацию. Вот такая ирония, друг мой, - то, что люди не захотели сделать сами, сделали за них информационные башни. Знаешь, Петр Леонидович, я иногда думаю, что, если бы Тесла жил не в капиталистической Америке, а в Советском Союзе, его мечта о «Мировой системе» могла бы осуществиться.
        - Все? - спросил я после короткой паузы.
        - Все.
        - Мы пришли сюда для того, чтобы ты рассказал мне эту историю?
        - Не только. Мы собираемся запустить электростанцию.
        Вместо того чтобы поинтересоваться, зачем это нужно, я спросил:
        - Ты полагаешь, это возможно?
        - Несомненно. Для чего, по-твоему, существуют спутники-шпионы? Один из таких спутников, висящий сейчас прямо над тобой, просканировал этот ваш монумент и выяснил, что генераторы электростанции вполне можно запустить, и они дадут примерно семьдесят три процента энергии от плановой. Правда, запасов дизельного топлива хватит всего на четырнадцать минут работы генераторов с полной нагрузкой. Но нам и этого более чем достаточно. Хватило бы и двух-трех минут.
        - Для чего?
        - Чтобы вывести из строя информационные башни в радиусе около полутора километров вокруг электростанции.
        - Серьезно? - удивился я.
        - Мы используем тот же принцип Теслы, только, если можно так выразиться, с обратным знаком. Внезапно заработавшие генераторы под ноль высосут энергию из близлежащих башен, и ты окажешься в зоне, свободной от информационного поля. Ненадолго, но этого будет достаточно для того, чтобы твои уины пришли в ужас от случившегося и принялись в авральном порядке восстанавливать все биологические функции твоего организма, которые прежде они осуществляли сами.
        - Это точно сработает?
        Сомнения вызывала у меня не теория, излагаемая Владимиром Леонидовичем, - мне было все равно, потому что, будучи закоренелым гуманитарием, я в принципе не понимал, о чем идет речь, - а то, с каким преувеличенным энтузиазмом он все это мне рассказывал. Создавалось впечатление, что либо майор Ворный не слишком хорошо разбирался в том, о чем говорит, либо сам не очень-то в это верил. Однако я твердо знал, что врать мне в открытую Владимир Леонидович не станет - сложившиеся между нами отношения не оставляли места для лжи.
        - Если наши специалисты не ошиблись в расчетах, - ответил на мой вопрос Владимир Леонидович. И тут же добавил: - А у нас, как ты знаешь, очень хорошие специалисты!
        - Ладно, - обреченно махнул я рукой. - Я так понимаю, что делать все придется мне одному?
        - А ты видишь еще кого-то рядом? - не смог-таки обойтись без иронии Ворный.
        - Говори, что делать.
        - Прежде всего возьми удобный, мощный фонарь. Внутри будет темно.
        - Где я его возьму?
        - Что с тобой, Петр Леонидович? Мы ведь еще не покинули ваш прекрасный новый мир! Воспользуйся ближайшим столиком заказов!
        И в самом деле. Что-то я совсем плохо соображать стал. Ближайший столик заказов находился всего-то в десяти шагах от меня. Подойдя к нему, я ткнул уин-перстнем в контактную ячейку и тут же получил замечательный фонарь. С широким рефлектором, длинной, залитой пластиком ручкой и ремешком, чтобы можно было на шею повесить. Я щелкнул выключателем и повел фонариком по сторонам. Даже в свете летающих фонарей луч света от моего фонарика казался ярким.
        - Проверь батарейки, - посоветовал Владимир Леонидович. - А то еще вырубится в самый неподходящий момент.
        Я отвернул крышку на торце фонаря и вытряхнул на ладонь небольшой цилиндрик элемента питания. Судя по размерам фонаря, в нем таких было штук пять. Порядок. Я поставил батарейку на место и закрутил крышку.
        - Что дальше?
        - Посмотри внимательно на монумент. Видишь тощего типа? Примерно в третьем ряду снизу. С разинутым ртом и провалившимся носом. Голова похожа на череп.
        Я отыскал взглядом фигуру, о которой говорил Владимир Леонидович.
        - Есть такой.
        - Подойди к нему.
        Никогда прежде я не видел Памятник умершим от рака при ночном освещении. Он и днем-то, при ярком солнце, производил гнетущее впечатление. А сейчас, когда на лицах и фигурах, вырезанных или отлитых из неизвестного мне очень гладкого, будто медленно текущего, как расплавленное стекло, материала, лежали черные, глубокие, контрастные тени, монумент становился пугающе зловещим. Мертвецы, из которых он был сложен, обретали форму и плоть и, казалось, готовы были восстать, выползти из объема куба и из глубин времени, чтобы…
        К черту!
        К черту дурацкие мысли!
        К черту вообще все и всех!
        Я ухожу. Я покидаю сей мир. Потому что это я - я сам! - так решил.
        Я подошел к тому месту, где была изображена лежащая на боку тощая фигура. Одна ее рука завернута за спину, другая согнута в локте и ладонью прижата к похожей на череп лысой голове. Ноги вскинуты вверх. Пятка левой упирается в плечо соседней фигуры. Правая по колено проваливается в глубь объема скульптурной композиции. Лицо уродливой фигуры пришлось точно на уровне моего лица. Я попытался заглянуть ей в глаза, но не увидел там ничего, кроме космической пустоты и мрака. Странно, но вблизи персонаж сей не казался страшным. Даже уродливым он не выглядел. И уж подавно не вызывал тоски, жалости или скорби по безвременно усопшему. Он был смешным. Смешным - и только.
        - Нашел?
        Я запрокинул голову и посмотрел в темное небо. Туда, где очень высоко висел на гелиостационарной орбите российский спутник-шпион. И следил за каждым моим движением. Пожалуй, ни у кого прежде я не вызывал подобного интереса.
        - Нашел? - снова нетерпеливо осведомился Владимир Леонидович.
        - Да. - Я по-дружески похлопал изваяние по лысой голове.
        - Сунь руку за его левое плечо.
        - А меня никто там не схватит?
        - Кончай дурака валять!
        Я переместил ладонь с головы фигуры на ее левое плечо и стал медленно заводить ее дальше, за спину, как будто хотел лопатку нащупать. Рука провалилась в пустоту. Я тут же включил фонарик. Между плечом фигуры, возле которой я стоял, и согнутой ногой следующей за ней имелось небольшое отверстие. Дыра. Увидеть которую можно было, только встав точно напротив нее.
        - Видишь? - спросил Ворный.
        - Да.
        - Это проход.
        - Да?
        - Проход на электростанцию.
        - Я бы, скорее, назвал этот проход дырой.
        - Называй как хочешь. Но тебе нужно туда забраться.
        - Ты смеешься?
        - С какой стати?
        - Ты сам-то видел эту дыру?
        - На фотографии.
        - Да в нее разве что только кошка пролезет!
        - Наши специалисты считают…
        - Да пошли они к черту, специалисты ваши! Ты хочешь, чтобы я застрял в этой дыре, а утром посетители парка с интересом рассматривали новый элемент скульптурной композиции - судорожно дергающиеся ноги?
        - Есть еще один лаз - рядом, под коленкой.
        Я пригнулся и посветил фонариком под согнутую коленку соседней уродливой фигуры. Дыра там была, пожалуй, даже меньше той, что за плечом.
        - Я туда не пролезу!
        - Пролезешь.
        - Даже пробовать не стану!
        - А напрасно. Все, что от тебя требуется, - это поверить в то, что задача, которую ты ставишь перед собой, в принципе, решаема.
        - В принципе?
        - Да.
        - Это в принципе невозможно!
        - До чего же вы все, закордонники, тупые, - Владимир Леонидович произнес это без злобы, без насмешки, скорее, с сочувствием. Так разговаривают с больным - ничего, мол, поправишься. - Твой организм находится сейчас под контролем уинов, которые легко и быстро помогут ему адаптироваться к любым внешним условиям. Если ты пойдешь ко дну, они научат тебя дышать под водой. Если сорвешься с крыши здания и зацепишься за карниз, твои пальцы превратятся в крючья, разогнуть которые никому не под силу. А если застрянешь в дыре, сделают твои кости гибкими, а сухожилия и связки пластичными настолько, чтобы ты смог выбраться на свободу.
        - Это ты только сейчас придумал? Чтобы убедить меня?
        - Дурак, - тепло, по-доброму обозвал меня Ворный. - Я тебе сто раз говорил, мы уже давно занимаемся изучением самых разнообразных феноменов, связанных с активностью информационных башен. Так что скидывай одежку и полезай.
        - А раздеваться-то зачем?
        Ночь была теплой, но я все же зябко повел плечами. Заранее, в предчувствии прикосновения голой кожи к холодному камню. Или из чего там был сделан этот монумент?
        - Удобнее будет. К тому же… Сказку про голого короля помнишь?
        - Это ты к чему? - насторожился я, ожидая подвоха.
        - К тому, что, ежели все сработает, как мы рассчитываем, от твоей нанотехнологической одежки все равно ничего не останется.
        - Да, это веский довод, - согласился я и начал расстегивать пуговицы на рубашке.
        Оставшись в чем мать родила, я вновь приблизился к дыре в плоскости монумента и, подсвечивая фонариком, попытался заглянуть в нее. Ничего видно не было. Вообще ничего! В глубине гигантского уродливого куба было так темно, что я почувствовал себя Лао-цзы, собравшимся кого-то там поймать. Да нет же! При чем тут Лао-цзы - есть гораздо более близкий нам образ. Иван-дурак, которого все постоянно посылают незнамо куда и непонятно зачем. А он, дурак, идет.
        Найдя требуемый образ-аватар, я преисполнился если и не уверенности, то уж точно оптимизма, который, как известно, является неотъемлемым свойством всех существующих в природе типов дураков. Переложив фонарь в левую руку, я по самое плечо запустил ее в дыру. А следом просунул голову. Правое плечо уперлось в кажущуюся непреодолимой преграду. Посветив фонариком вниз, я увидел серую полосу старого, потрескавшегося асфальта. Направил луч света вперед и узрел кирпичную стену, вымазанную облупившейся желтой краской. Чуть правее того места, где я просунул в дыру свою дурную голову, на заржавевших петлях висела металлическая дверь с прилепленной к ней под углом длинной ручкой-скобой.
        - Эй! - произнес я негромко.
        Просто так, чтобы услышать хотя бы собственный голос.
        Звуки не полетели и не поплыли, а треснули и будто сломались в замкнутом пространстве.
        - Ты что? - услышал я в ответ голос майора Ворного.
        - Ничего, - так же тихо ответил я.
        - Все нормально?
        Я хотел ответить, что ничего не нормально. Что дыра оказалась настолько маленькой, что я даже застрять в ней как следует не смог. Но в этот момент я вдруг с удивлением почувствовал, как мое правое плечо, до этого упиравшееся в острое колено одной из фигур скульптурной композиции, совершенно свободно - да, именно так! - проходит в отверстие. Чтобы помочь себе, я поднял ногу и уперся стопой в какой-то выступ на монументе. Продвинувшись еще немного вперед, я, чтобы не упасть, вынужден был выбросить вперед правую руку и упереться ею в асфальт. Ага, вот одна рука - упирается в асфальт, вот другая - держит фонарь. Голова тоже вроде как на месте. Осталась самая малость. Опираясь на руки и извиваясь всем телом, как бегущий варан, я забрался в отверстие. Весь! И даже кожу нигде не содрал!
        Поднявшись на ноги, я внимательно осмотрел дыру, через которую пролез. Смотрел, удивлялся и понять не мог, как мне это удалось? А может, я вообще сплю? И все это только сон? Тогда возникает другой, не менее интересный вопрос - в какой именно момент я уснул? И является ли сном сон, который мы видим во сне?..
        - Залез?
        - Ага.
        - Ну вот, а боялся.
        - Я и сейчас боюсь.
        - Чего?
        - Ничего. Просто боюсь - и все.
        - А… Ну, это нормально.
        - Ты так считаешь?
        - Знаю по собственному опыту.
        - Хочешь сказать, тебе приходилось пролезать в дыру, в которую поначалу только голова проходит?
        - Мне, дружище, - Владимир Леонидович легко, почти незаметно усмехнулся, - и не в такие дыры залезать приходилось.
        Ладно, оставим утверждение сие на совести майора Ворного.
        Я посветил фонариком на дверь. Краска с нее давно слезла, и только ржавчина висела рыжими мохнатыми хлопьями. Но даже в таком состоянии массивная дверь вызывала уважение. Если окажется, что она заперта на замок… И что с того, оборвал я самого себя. Что мне замки, если при мне мои уины, действующие лучше любой отмычки! Я решительно подошел к двери и потянул за ручку. Тяжело, со скрипом, как будто с неохотой, дверь начала открываться.
        Странно, почему Ворный молчит? Как будто знает, что я тут делаю. Я посмотрел на левую ладонь. Между большим и указательным пальцами светился зеленый индикатор, подтверждающий, что связь не прервалась.
        Повесив фонарик на шею, я ухватился за ручку обеими руками и уперся ногой в стену возле двери. Наверное, если со стороны посмотреть, вид у меня был довольно забавный - совершенно голый мужик с включенным фонарем на шее, очень конкретно освещающим его гениталии, пытается открыть старую ржавую дверь. Хорошо, что меня никто не видел. Даже майор Ворный с его пронырливым спутником-шпионом вряд ли мог проникнуть взглядом сквозь толщу монумента. Или - мог?.. Да, собственно, какая мне разница!
        Оттянув дверь настолько, чтобы боком можно было протиснуться между ней и чугунным косяком, я для начала просунул внутрь руку с фонарем. Ничего особенного. Заброшенная проходная. Две рамки металлоискателя со столиками рядом с ними. Чуть в стороне - комнатка охранника с пластиковыми перегородками.
        - Ну что, заходишь? - спросил Владимир Леонидович.
        Значит, он все же видел меня.
        - Захожу, - вздохнул я обреченно.
        Протиснувшись за дверь, я остановился и снова посветил фонариком по сторонам. Теперь у меня был более широкий обзор, но ничего нового я все равно не увидел. Если не считать трех-четырех колченогих стульев, разбитого и наполовину выпавшего из рамы большого настенного зеркала и груды какого-то тряпья, похожего на старые, приготовленные на выброс портьеры, в углу. В помещении стоял странный затхлый запах, как от прокисших, заплесневелых грибов.
        - Тебе на второй этаж.
        - Понял.
        Проходя под рамкой, я невольно затаил дыхание: а вдруг зазвенит? Но чуда не произошло. Здание уже много лет стояло заброшенным. Никому не нужным. Мертвым. Таким же мертвым, как и тот монумент, что прятал его под собой.
        Осторожно пройдя по фойе - на полу было полно зеркальных осколков, а у меня ноги босые, - я ступил на широкую каменную лестницу. Пяткам было холодно. Да и по телу то и дело пробегала дрожь. Хотя виной тому, скорее всего, был не холод, а нервозная обстановка… Нет, обстановка тут тоже была ни при чем - это я сам себя накручивал. Ждал, что вот-вот что-нибудь случится. То ли призрак рабочего электростанции из стены выйдет, то ли черный кот с визгом под ноги бросится… А может, сам главный инженер электростанции воспарит над верхней лестничной площадкой и, сложив руки на животе, строгим голосом поинтересуется, что это я тут делаю?.. В общем, кто-то, кто долгие годы был замурован в этом похожем на склеп здании. Встреча с кем не предвещала мне, живому, ничего хорошего.
        Nevermore…
        На площадке между первым и вторым этажами я едва не упал, наступив голой пяткой в темную лужу какой-то маслянистой жидкости. Она была такой черной, что даже луч фонарика на ней не бликнул, поэтому я и принял ее за пятно на полу.
        - Направо, - скомандовал Владимир Леонидович, когда я поднялся на второй этаж.
        Я свернул в указанную сторону, пересек небольшой открытый участок. У лестничной балюстрады лежал перевернутый вверх ножками конторский столик, а рядом с ним, на полу - вдрызг расколоченный компьютерный монитор, как будто кто-то со злостью шарахнул его об пол, а потом еще и ногами от души попинал. Луч света скользнул по прозрачной двери с надписью «Главная диспетчерская», подчеркнутой тремя широкими красными полосами. Я толкнул дверь рукой. Дверь не двинулась с места. Я толкнул дверь сильнее. С тем же результатом.
        - Откати дверь в сторону, - посоветовал Владимир Леонидович. - В свое время, если помнишь, двери на фотоэлементах делали.
        - Помню.
        Я просунул пальцы между дверными створками и потянул одну из них в сторону. После некоторого сопротивления дверь поддалась, и я вошел в помещение диспетчерской.
        Я никогда прежде не бывал на электростанциях. И, как все тут устроено, представлял весьма абстрактно. Но, как оказалось, почти правильно. На стенах висели большие черные экраны. Они должны были выдавать информацию о работе самой станции, линий электропередачи и о порядке снабжения электроэнергией отдельных городских районов. Под ними стояли столики, оборудованные компьютерами, телефонами, селекторами внутренней связи и прочей оргтехникой. В центре диспетчерской возвышалась тумба в три обхвата, оплетенная по низу кольцом консоли ручного управления. Лампочек, датчиков, кнопок, переключателей и движков здесь было столько, что казалось невозможным, чтобы кто-то мог реально во всем этом разобраться. А может быть, прав майор Ворный, и мы действительно тупеем от того, что препоручили электронике все, кроме отправления самых злободневных физиологических потребностей? Хотя в наших нынешних сортирах даже штаны снимать самому не требуется. Тупеем, брат, тупеем.
        - Ну, как? - спросил Владимир Леонидович.
        - Что? - не понял я.
        - Разобрался, что там к чему?
        - Смеешься? - обиделся я.
        - Да брось ты, - теперь уже точно усмехнулся Ворный. - Здесь и в самом деле все предельно просто. Вкл. - выкл. Больше - меньше. Давай, Петр Леонидович, действуй!
        Майор Ворный никогда мне не врал. Во всяком случае, я ни разу не поймал его на лжи. Однако порой то, что он говорил, казалось мне, мягко выражаясь, странным. Вот как сейчас, например: давай, дружище, рвани пару рычагов и запусти эту чертову станцию! То ли юмор у него был специфический, то ли он действительно верил в то, что любая проблема имеет очень простое решение, а следовательно, чем дольше над ней голову ломать, тем меньше шансов сделать правильный шаг.
        Я подошел к консоли, провел кончиками пальцев по ряду разноцветных пластиковых кнопок. Должно быть, раньше они подсвечивались снизу.
        - Вообще-то для начала нужно все тут от электросети запитать. А то принцип Теслы здесь, похоже, не действует.
        - В корень зришь, Петр Леонидович! - одобрительно заметил Ворный. - Сейчас я тебя переключу на нашего специалиста, который будет шаг за шагом направлять твои действия. Готов?
        - Готов.
        Подцепив за тонкий металлический подлокотник, я подтянул к себе кресло на колесиках и сел в него. Положил ногу на ногу. Вот. Теперь я и в самом деле был готов. К чему только?
        - Здравствуйте, Петр Леонидович, - услышал я совсем другой голос, более высокий и плавный, чем у Ворного. - Меня зовут Николай.
        - Доброй ночи, Николай.
        - Передо мной сейчас точно такая же консоль управления, как и та, перед которой вы сидите. - Черт возьми, они все видят со своего спутника! - Я буду говорить вам, что делать, а вам останется лишь в точности следовать указаниям. Для начала, Петр Леонидович, загляните под консоль. - Я наклонился и посветил под консоль фонариком. - Видите, на центральной стойке расположен рычаг с красной рукояткой?
        - Да, вижу.
        - Это рычаг аварийной электроподачи. Сейчас он должен находиться в крайнем верхнем положении.
        - Так и есть.
        - Вам нужно опустить рычаг вниз до упора.
        Я протянул руку, положил ладонь на холодную, чуть шероховатую рукоятку рычага и сжал пальцы. Теперь нужно потянуть рычаг вниз. Но я почему-то вдруг засомневался, стоит ли это делать. Вот только откуда взялись эти сомнения, я понять не мог… Или же отказывался видеть то, что вполне очевидно?
        - Вниз, Петр Леонидович, - услышал я мягкий, успокаивающий голос Николая. - Тяните рычаг вниз.
        Ну, ладно, так и быть.
        Я со всей силы рванул рычаг вниз, будучи уверен, что схваченные ржавчиной сочленения не сразу сдвинутся с места. Но, к моему удивлению, рычаг скользнул вниз, как по маслу, так что я от неожиданности едва не выпал из кресла. Откинувшись на спинку, я замер с фонарем в руке в ожидании последствий, к которым приведет мое не до конца, да нет, вовсе не обдуманное действие. Секунд десять-двенадцать ничего не происходило. Даже мой наставник Николай молчал. Затем откуда-то из-за стен, а может быть, из-под пола или с потолка - я никогда не подозревал, что в пустом и темном помещении так трудно определить, где находится источник звука, - послышался приглушенный гул. В следующую секунду под потолком загорелись четыре тусклых светильника. Лампы горели вполнакала, желтый свет их едва-едва рассеивал тьму. Но я поначалу даже зажмурился. От неожиданности. А открыв глаза, увидел, что и на пульте передо мной включилась подсветка нескольких табло.
        - Петр Леонидович, найдите на консоли небольшую квадратную ячейку в красной рамочке, с надписью «время». Она должна располагаться по левую руку от вас.
        - Нашел.
        - Что там?
        - Двенадцать одиннадцать… Двенадцать десять…
        - Все ясно. Мощности резервных генераторов хватит на двенадцать минут. За это время, Петр Леонидович, мы с вами должны запустить основной генератор.
        Надо же!
        А я-то уж было подумал, что все закончилось…
        Какое там!
        Все только еще начинается!
        Николай отдавал распоряжения четко и ясно, а я бегал по диспетчерской, давил какие-то кнопки, крутил верньеры, снимал показания с приборов, включал, выключал, снова включал… Но полное безумие началось, когда я включил один из стационарных компьютеров и выяснил, что необходимая нам программа слетела. Не понимая вообще, что я делаю и зачем, я лихорадочно давил на клавиши, щелкал допотопной мышкой, зачитывал Николаю появляющиеся на экране сообщения и, следуя его указаниям, выполнял кажущиеся мне невообразимо сложными и лишенными какой-либо логики операции. В голове у меня творился полный кавардак, а перед глазами все плыло, когда требуемая программа заработала. Я уже и не чаял, что такое случится.
        - Тридцать секунд до отключения резервных генераторов, - будничным тоном сообщил Николай. И сразу же, дабы пресечь все готовые сорваться с моих губ возгласы: - Не беспокойтесь, Петр Леонидович, мы уже все сделали.
        - Все? - только и смог произнести я.
        Мой разум пока что отказывался в это верить.
        - Ну, почти все, - уточнил Николай. Я почувствовал, как у меня похолодело внизу живота. - Подойдите к основной консоли и передвиньте на себя небольшой рычажок с красной головкой, на которой написана цифра «1».
        Я подошел к консоли. Уперся в край руками.
        - Слушай внимательно, Петр Леонидович, - быстро заговорил майор Ворный. - Как только все сделаешь, выходи из здания и двигай в направлении выхода из парка. Там тебя подхватит наша машина…
        - А как я узнаю, что она ваша?
        - Чудила! Других просто не будет!
        Я скользнул взглядом по приборной доске. Вот он, красный набалдашник с цифрой «один»! Я сдавил его пальцами.
        - Ну же, Петр Леонидович, - снова Николай. - Осталось восемь секунд.
        Восемь секунд. Дэд лайн.
        - Шесть секунд!
        А я, как оказывается, так и не решил, правильно ли поступаю?
        - Четыре!.. Петр Леонидович!..
        - Ты что, Максин! - взревел майор Ворный. - Схватил кота за мошонку и думаешь так всю жизнь и продержать!
        Я плавно, очень аккуратно перевел рычажок в нужное положение.
        Больше от меня ничего не зависело.
        Будь что будет.
        Все.
        Не знаю, чего именно я ждал, но что-то ведь определенно должно было произойти после того, как я запустил основные генераторы электростанции! Иначе чего ради все это? Но ничего не изменилось. Ровным счетом ничего. Под потолком, как и прежде, горели тусклые лампы. На пульте вяло перемигивались разноцветные огоньки. Тускло отсвечивал монитор включенного компьютера. Странно, но я почувствовал не разочарование, а, пожалуй, облегчение. Я ничего не сделал. Главное - ничего не испортил. Не вмешался ни в чью судьбу. И при этом остался самим собой. Нагим и жалким… Ну и пусть!
        - Владимир Леонидович…
        Тишина.
        - Владимир Леонидович!
        Нет ответа.
        Я посмотрел на ладонь с переговорником. Индикатора вызова на обычном месте не было. И виртуальное табло на тыльной стороне ладони не появлялось, сколько я ни вызывал его.
        Выходит, все-таки сработало? Все вышло именно так, как говорил Ворный? Башни вокруг нас отключились?.. Я вскочил на ноги и кинулся к выходу - для того чтобы убедиться в этом, нужно было выбраться наружу.
        Тусклое аварийное освещение горело по всему зданию. Поэтому я без опаски, перепрыгивая через ступеньку, сбежал вниз по лестнице, как искусный танцовщик, миновал усыпанный зеркальными осколками холл и ловко вписался в рамку металлоискателя.
        Хоп! Вот я уже возле входной двери!
        Заглядываю в узкую щель.
        За дверью - темнота.
        В первый момент меня это испугало, но я тут же сообразил, что так и должно быть, поскольку здание накрыто монументальным кубом. Я плечом вперед протиснулся в щель. Сразу же стало зябко от ночной прохлады. Почему-то раньше я ее не ощущал. Или за то время, что я находился в здании, на улице похолодало?
        Словно боясь налететь на невидимую стену, я выставил руку перед собой, сделал три шага вперед и оглянулся. Позади меня возвышалось квадратное здание из красного кирпича. Кое-где в окнах горел тусклый свет. А по другую сторону от меня было пусто. Мир исчез. Растворился в ночной тьме. Зато луна - я посмотрел на небо - прекратила свои языческие пляски и исправно лепилась к природой отведенному ей месту.
        Я замер и прислушался к собственным ощущениям, пытаясь понять или хотя бы угадать, что происходит внутри моего организма. Что за работу ведут сейчас там мириады крошечных нанороботов, потерявших связь с информационным центром? Если не считать холода, чувствовал я себя как обычно. Как всегда. Как и должен чувствовать себя человек, за чьим здоровьем постоянно и неукоснительно следят незримые врачи. На сто десять процентов. Наверное, если бы я захотел, то смог бы сделать сальто. Но мне этого почему-то не хотелось. Вместо того чтобы кувыркаться и скакать, радуясь жизни, которая, судя по всему, обретала новые перспективы, мне хотелось как можно скорее натянуть на себя хоть какую-нибудь одежду. Поэтому я быстро зашагал в сторону выхода из парка, туда, где меня должна подобрать направленная майором Ворным машина. Надеюсь, они догадались прихватить какую-нибудь одежку…
        И тут я будто на ровном месте споткнулся. Я вдруг со всей определенностью осознал, что произошло. Мир исчез - и это была не метафора. Мир, знакомый и привычный мне, моим друзьям и соседям, в один миг рассыпался в прах. Пусть даже в пределах небольшой локальной зоны. О чем там говорил Ворный? Круг с диаметром километр? Или полтора? Сколько людей, сколько семей живет в этом круге? Тысяча? Две? Это ж даже представить себе жутко - ты просыпаешься среди ночи. Голый. Под открытым небом. От дома ничего не осталось. Только какие-то мелкие вещицы, сохранившиеся, как память от прошлой эпохи, разбросаны вокруг… А что стало с существами, подобными моей жене? Они просто отключились? Или рассыпались в прах, как и все остальное, созданное уинами?.. Дети! Что стало с детьми?.. Почему не слышно криков? Или все онемели от ужаса?..
        И тут я услышал тяжелый нарастающий гул. Казалось, он шел из-под земли, все время усиливаясь, но становясь от этого не громче, а как будто плотнее. Я развернулся. Источником ужасающих звуков, несомненно, была электростанция. Или то, что находилось под ней. Я ничего не видел, кроме кубического корпуса здания, темнеющего даже на фоне ночного неба, с редкими прорезями желтоватых огней в окнах. И я чувствовал ни с чем не сравнимый ужас. Ужас, который, наверное, жил во мне всегда и только ждал момента, чтобы выползти и, подобно гигантскому холодному удаву, начать душить меня в своих объятиях. Что должен делать в подобной ситуации любой нормальный человек? Скорее всего - бежать. Бежать без оглядки. Все равно куда - лишь бы подальше от рвущегося на свободу необъяснимого ужаса. Но я не мог заставить себя не то что с места сдвинуться, а даже пальцем пошевелить. Чудовищные звуки будто парализовали меня.
        Не знаю, как долго я так простоял. Время перестало существовать. Может быть, только для меня одного, а может быть, для всего обреченного мира. Я очнулся, когда увидел, что все здание электростанции будто охвачено призрачным бледно-голубым пламенем. Я не успел даже подумать о причине, породившей столь удивительное явление. Из укрывшего электростанцию светового кокона вырвался гигантский протуберанец и метнулся в мою сторону. Вытянувшись, он сделался похожим на гигантское щупальце, раскрашенное сине-зелеными разводами. Обвившись в два кольца, щупальце обхватило меня поперек туловища, приподняло над землей и легко, будто щепку, попавшую в водоворот, потащило за собой.
        А мне уже даже страшно не было. Мне было все равно. Я знал… Я был уверен в том, что уже никогда не вернусь назад. Идти вперед, незнамо куда, мне тоже не очень-то хотелось. Но, похоже, мое мнение по данному вопросу никого не интересовало. Я сам, по собственной воле, оказался в эпицентре буйства неведомых стихий, которые сам же и породил. Что ж, за подобные делишки всегда и везде полагалась расплата.
        Я разве спорю?..
        Глава 18
        Дагон сидел на кочке и, опустив в бочажок щупальце, гонял среди ряски электрическую лампочку. Денек был отменный. Солнце, пробив застилавшую небо серую хмарь, грело совсем по-летнему. Упоенно звенели мухи, басово жужжали слепни. Невдалеке среди кустов завывала выпь, причем временами брала такие ноты, что и Паваротти позавидовал бы. Странная птица, думал Дагон, такой талантище, а растрачивается впустую. Порой само болото издавало низкий утробный звук, будто проглатывало огромный, плохо пережеванный кусок недоваренного мяса. Любое живое существо, не оказавшееся съеденным в этот чудесный день, могло бы с полным основанием на то заявить, что жизнь прекрасна и удивительна.
        Вот только старика все это почему-то не радовало.
        Выведя на торную тропу ребят из команды сержанта Макарычева, указав им нужное направление и распрощавшись, Дагон полагал, что вскоре забудет об этих странных людишках, по глупости забредших в его владения. Но вместо этого старик начал чувствовать болезненную пустоту. Как будто в груди у него образовалась полость, в которой поселилась омерзительная, скользкая, холодная жаба. И с каждым часом рептилия эта становилась все больше и отвратительнее. Как от нее избавиться, Дагон понятия не имел. Вот и мотался день-деньской по болоту, не зная, чем себя занять, к какому делу приложить щупальца.
        Концом щупальца Дагон обхватил лампочку за цоколь и поднес к глазам. Волосок внутри стеклянной колбы был оборван. Ну, вот, с тоской вздохнул старик, перегоревшая. И откуда только взялась здесь? Кругом топь непролазная, а посреди бочага, надо же, перегоревшая лампочка плавает. Будто, проходя мимо, выбросил кто. Дагон описал щупальцем петлю, и лампа снова плюхнулась в воду.
        Правда, после того случая, как он у местных сержанта Макарычева отбил, аборигены стали относиться к Болотному Дедушке с бoльшим уважением и почтением. Поняли, видать, что башни-то башнями, но и он на болотах все еще что-то собой представляет. А что на людях не показывается - так то по причине врожденной мизантропии. Не далее как сегодня утречком аборигены Болотному Дедушке жертву принесли - ягненку горло перерезали и в бочаг кинули. Два десятка яиц птичьих и пяток шкурок выдровых - это в довесок.
        И все равно муторно было на душе у старика. Не шли из головы слова, сказанные Макарычевым при расставании.
        - Ты бы уходил отсюда, дедушка. Да поскорее. Лихо здесь скоро будет.
        - Это как же так лихо? - озадаченно нахмурился Дагон.
        - Двух дней не пройдет, как прилетят самолеты, - Макарычев ткнул пальцем в облачное небо. - И ударят ракетами по поселку. Обработают площадку так, что живого места не останется.
        - Да мне чего, - махнул рукой Дагон. - Нырну в любой бочажок и уйду в иную реальность. Там меня ваши ракеты не достанут. А вот местные как же?
        - А что местные… - развел руками сержант. - Мы пытались с ними договориться. Не вышло ничего. То ли они сами не понимают, что творят, то ли всерьез считают, что башни их от всего спасут.
        - Не спасут?
        - Я еще не видел ничего, что могло бы от ракеты «земля - воздух» спасти, - усмехнулся ефрейтор Стецук.
        - А может, иначе как?
        - Не получится, - покачал головой сержант. - Местные башни под землю загнали. Сколько их - отшельники, наверное, и сами не знают. Но много, дедушка, очень много. А ликвидаторам местные спокойно работать не дадут - станут, как нас, рипами стращать, да гонять по иным плоскостям реальности.
        - Так, значит, - задумчиво кивнул Дагон.
        - Не я принимаю решение, дедушка, - извиняюще улыбнулся Макарычев.
        - Верно, - согласился Дагон. - И не ты первый произносишь эти слова в свое оправдание.
        Макарычев не обиделся. Пожал на прощание старику руку, как Черчилль, два пальца показал - два дня, а не «Виктория», - и побежал своих догонять.
        Дагон вздохнул уже в который раз, оперся щупальцами о влажную траву, тяжело на ноги поднялся и поковылял - совсем как старик - в сторону поселка.
        Баба в драной телогрейке и кирзовых сапогах, первой увидевшая страшного старика, выронила ведра, с которыми шла к колодцу за водой, обхватила руками голову, повязанную клетчатым шотландским платком цветов клана МакШенонов, и пронзительно заголосила.
        Вот же дура, усмехнулся Дагон, было б нужно, я б ее из-под дерна за ноги схватил и как гриб выдернул. Да только на кой ляд она мне сдалась?.. Дура старая… С другой стороны, приятно все же, что уважают.
        На бабий крик сбежался народ. Человек двадцать пять. По большей части - мужики. Вернее, не мужики, а мужичонки. Все непредставительные какие-то - низкорослые, сутулые, с руками, свисающими едва не ниже колен. Взгляды сумрачные, исподлобья. Аборигены сгрудились вокруг воющей, как пароходная сирена, бабы, и кто-то наконец догадался заткнуть ей рот.
        Вперед вышел отец Иероним.
        - Почто пожаловал, Болотный Дедушка? - обратился он к Дагону. - Али подарки тебе наши не понравились?
        - Все нормально, - подойдя к попу, старик одобрительно потрепал его по плечу. Отец Иероним испуганно втянул голову в плечи. - Я поговорить пришел. По делу.
        - Ну, ежели так… - Попик слегка развел руками и, оглянувшись, посмотрел на односельчан. Словно извиниться хотел - ну, что я тут могу поделать?
        - Дайте на что присесть, - повелительно взмахнул рукой Дагон.
        Кривоногий подросток убежал в дом и быстро вернулся с невысоким круглым табуретом в руках. Парень вручил табурет Антипу, а тот уже поставил его перед Дагоном и хлопнул ладонью по сиденью - мол, садись, пожалуйста, Болотный Дедушка.
        Вообще-то, сам факт того, что Болотный Дедушка явился в поселок, настолько выходил за рамки обычного, что никто из аборигенов даже и не знал, что думать по этому поводу. Ежели в чьей голове и возникали какие разрозненные мысли, так все серые и безрадостные. Все насчет конца света и грядущего апокалипсиса. А то и еще чего похуже.
        Дагон обошел табурет и сел на него. Лицом к народу. Приосанился, плечи расправил, руками в коленки уперся основательно, щупальцами за спиной шевельнул - не для острастки, а токмо порядку ради.
        - Значит так, слушайте меня внимательно, уроды недоделанные, - сказал Дагон и усмехнулся - самому понравилось, как он сразу нужную интонацию поймал. - Солдаты, когда уходили, сказали, что по вашему поселку с воздуха будет нанесен ракетный удар, - старик с сомнением посмотрел на отца Иеронима, стоявшего по левую руку от него с согбенной спиной и ладошками, сложенными на груди, будто он уже помер. - Вы-то, чубрики, пожалуй, что и не ведаете, что такое ракетный удар?
        - Ведаем, Болотный Дедушка, ведаем, - смиренно заверил его попик.
        - А про то, что башни, идолища эти поганые, которым вы тут поклоняетесь, вас от него не защитят, ведаете?
        - И про это ведаем, Болотный Дедушка, - поклонился отец Иероним.
        - Так чего ж тогда на месте сидите? - непонимающе раскинул щупальца веером Дагон. - Собирайте манатки да уматывайте поскорее!
        - Ну, не можем мы места эти покидать, Болотный Дедушка, - глухо прогундел Антип. - Понимаешь?.. Вера нам этого не позволяет.
        - Это почему же? - Старик непонимающе поскреб ногтями заросшую щетиной щеку.
        - Потому что весь остальной мир погряз в скверне и ереси, - объяснил отец Иероним. - И только мы одни храним огонь истинной веры.
        - Так ежели ж вас ракетами с самолетов накроют, что от вашего огня останется? - пуще прежнего удивился Дагон.
        - Про то только господу ведомо, - смиренно вздохнул попик.
        - Ну, не сбылось, в общем, пророчество, - вторя ему, шмыгнул носом Антип.
        - Что за пророчество? - наклонив голову, Дагон попытался поймать взгляд Антипа, который тот все время старательно отводил в сторону.
        - Ты, Болотный Дедушка, должно быть, слыхал о ските монашеском, что в тяжкую годину на дно Облонского озера ушел, - обратился к Дагону отец Иероним.
        - Ну, слыхал, - размашисто кивнул тот. - Только сказки все это. Нет на дне того озера ничего. Уж можете мне поверить.
        - Мы веруем в то, что нам отцами нашими завещано, - деликатно ушел от спора поп. - А сказано нам было следующее. Поначалу отец Стокопей пророчествовал, что придет время и передаст господь в руки наши великий дар, который мы хранить должны и лелеять. И через него обретем мы истинную веру. А когда придет беда, такая, от которой не скрыться, не убежать, дар этот сотворит чудо, подобное тому, что уже свершалось в давние времена, - опустится наш поселок на дно Облонского озера, где его ни один лиходей не сыщет, - отец Иероним вдруг вскинул голову, с вызовом глянул на Дагона и весьма дерзко вопросил: - А, собственно, чего ради я тебе все это рассказываю? Какое тебе до всего этого дело, старикан?
        - Ты братана-то своего утихомирь, - строго погрозил попу пальцем Дагон.
        - Да… Да, конечно… - Отец Иероним пару раз хлопнул себя по животу, будто проверял, не проголодался ли. - В общем, так… - продолжил он уже совсем другим, тихим и спокойным голосом. - Пророчество сие сбылось.
        - Башни имеешь в виду? - кивнул Дагон.
        - Башни, - подтвердил поп.
        - Думаешь, они способны ваш поселок на дно озера погрузить?
        - Я так полагаю, что уход под воду - это метафора. Ты ведь сам, Болотный Дедушка, говоришь, что нет никакого скита там, на дне озера.
        - Нет, - с готовностью подтвердил Дагон.
        - Так, значит, не на дно погрузился тот самый монашеский скит, о котором легенды рассказывают. А переместился он в иную плоскость реальности.
        - Да ну? - удивленно раскинул щупальца Дагон. Чем, надо сказать, страшно напугал аборигенов. - Сам додумался?
        - Куда мне, - смущенно махнул ручкой попик.
        - Братан подсказал?
        - Мамаша Рю.
        - Ну, Мамаша Рю в этих делах толк понимает, - согласился Дагон. - И что, башни могут это сделать?
        - Полагаю, что могут.
        - Так чего ж, как пни, с места не двигаетесь?
        - Ну, пока вроде бы все тихо, - пожал плечами Антип.
        - Ага, - криво усмехнулся старик. - Жди, когда загремит!.. В общем, слушайте, сержант мне сказал, что накроют вас не позже сегодняшнего дня. Так что не тяните со сборами.
        - А ты сам как же, Болотный Дедушка?
        - А что я! - развел руками Дагон. - Я в любой бочажок нырну - и нет меня.
        - Да, кстати… - Отец Иероним задрал подол рясы и сунул руку в карман надетых под нее широких армейских штанов. - Тут один из солдатиков этих, когда они драпали, значит, телефон свой мобильный потерял.
        Поп протянул Дагону серебристую коробочку с голубым экраном и рядами серых кнопочек.
        - А мне он на кой? - непонимающе посмотрел на странную игрушку старик.
        - Ну, может быть, вернешь ему… Ежели вдруг свидитесь… Они ведь, наверное, снова явятся сюда после того… Ну, в общем, как все закончится.
        Дагон взял в руку мобильник, повертел, нажал клавишу включения.
        - Так с него позвонить можно?
        - Можно, - кивнул поп.
        - А солдаты говорили, что у них в вашем поселке вся связь отрубалась. И даже часы по-разному время показывать стали.
        - Ну, так то у них, - усмехнулся Антип. - А у нас все работает.
        - Ага… - Дагон ткнул пальцем в одну клавишу, затем - в другую. Поднес телефон к уху. - Так не слышно ж ни черта!
        - Для того чтобы позвонить, номер знать надо, - терпеливо объяснил отец Иероним.
        - Чей?
        - Того, кому позвонить хочешь.
        - А откуда ж я его узнаю?
        - В телефоне записная книжка имеется.
        Отец Иероним приблизился к Дагону на полшага и указал на кнопку, которой следовало воспользоваться, чтобы включить записную книжку.
        Сосредоточенно сдвинув брови, старик просматривал имена и номера телефонов, пока не наткнулся на то, что требовалось: «Макарычев Сергей».
        Довольно усмехнувшись в бороду, Дагон нажал кнопку вызова и поднес телефон к уху.
        После нескольких длинных гудков человеческий голос сказал:
        - Я вас слушаю.
        - Это Дагон! - радостно гаркнул старик.
        - Не надо так кричать, - замахал руками отец Иероним.
        - Кто? - удивленно переспросил голос из трубки.
        - Дагон!
        Пауза.
        - Это что, шутка?
        - Какие еще шутки! - возмущенно подпрыгнул на месте старик. - Дагон! Забыл, что ли? Я ж вас с болота вывел!
        - Но… Черт возьми!.. - человек на другой конце линии явно растерялся. - Откуда ты звонишь?
        - С болота!
        - У вас там что, телефонную будку поставили?
        - Не, кто-то из твоих парней, когда драпал, телефон обронил.
        - А, понятно… Ну, и как там у вас?
        - Да вот разговариваю с местными чубриками, - Дагон кинул насмешливый взгляд на аборигенов. - Пытаюсь убедить их убраться подобру-поздорову.
        - И как, получается?
        - Нет. Тупые они. Как валенки. И упертые. Как бараны.
        - Жалко…
        - Слушай, голос у тебя какой-то странный. Случилось чего…
        - Я не должен об этом говорить… Самолеты уже вылетели.
        - Те самые самолеты?
        - Те самые.
        - И когда?
        - Через четырнадцать минут.
        - Ясно. У меня сейчас нет времени, я тебе потом перезвоню.
        - Постой!..
        Дагон нажал кнопку отбоя и сунул телефон в карман.
        - Значит так, юродивые, через четырнадцать минут самолеты с ракетами пройдут над вашим поселком. И после этого здесь ничего не останется. Вообще ничего. Ясно?
        - Ну да, - коротко кивнул Антип.
        - Ну, так, значит, собирайте быстро свои манатки и валите в иную плоскость реальности. Если, конечно, у вас это получится.
        - Мы не можем это сделать, - покачал головой отец Иероним.
        - Ты же сам говорил…
        - Ты не дослушал историю до конца, - поп впервые перебил Болотного Дедушку. И, кажется, даже не заметил этого. - Примерно через восемьдесят лет после пророчества отца Стокопея было новое откровение юродивому Фимке Трипалову. Фимка сказал, чтобы мы не смели использовать господний дар до тех пор, пока не явится к нам на болота нагой человек и не будет произнесено при нем заветное слово.
        - И что ж это за слово такое? - поинтересовался Дагон.
        - Мы знаем его, - ушел от ответа поп.
        - Ладно, не хочешь - не говори, - махнул рукой Дагон. - Только объясни, на кой ляд сдался вам этот голый мужик, ежели вы слово и без него знаете?
        - Слово само по себе не имеет никакого значения. Но господь сказал, что мы должны поступить именно так, а не иначе. И мы не смеем нарушить его завет.
        - Начнем с того, что сказал вам это не господь, а юродивый Фимка.
        - Господь вложил в его уста свои слова.
        - Уверен? - с сомнением прищурился Дагон.
        - Конечно, - утвердительно наклонил голову отец Иероним.
        - И без этого - никак?
        - Никак.
        - А пошто вы тогда служивых мучили?
        - Мы думали, что их приход ознаменует исполнение пророчества.
        - Разве среди них был голый? - удивился Дагон.
        - Ну, когда я их встретил, - смущенно забормотал Антип. - Один из них без сапога был.
        - Без сапога, говоришь? - переспросил Дагон.
        - Ага, - кивнул Антип.
        - Босой, по-моему, это не совсем голый.
        - Так больше к нам вообще никто не забредает, - с тоской почесал шею Антип.
        - Ну, понятно, - покачал головой Дагон. - Значит, вам нужен голый мужик, знающий заветное слово?
        - Точно так, Болотный Дедушка, - подтвердил отец Иероним.
        - И вы надеетесь, что он объявится за те пару минут, что остались до того, как вашу деревню сотрут с лица земли?
        - Все в руках господних, - тяжко вздохнул поп.
        - Неправильный ответ, - с досадой щелкнул пальцами старик.
        - Другого у меня нет, - пожал плечами отец Иероним.
        Дагон поднял палец вверх, будто предупреждая о чем-то, и наклонил голову, прислушиваясь. С северо-запада приближался гул, похожий на рев спятившего от голода зверя. С каждой секундой гул нарастал, становился все громче; вскоре он уже ощущался не только слухом, но каждым сантиметром кожи, каждой клеточкой тела. Это ревела смерть, летящая, чтобы собрать жатву.
        - Я ухожу, - Дагон поднялся на ноги. - Не вижу смысла помирать за непонятную мне идею, - заметив недоуменный взгляд, старик счел нужным уточнить: - Я образно выразился. Потому как сам, понятное дело, бессмертный.
        От рева самолетов дрожали листья на деревьях и трава, казалось, никла к земле.
        - Удачи тебе, Болотный Дедушка, - сказал Антип.
        - Хотел бы и тебе пожелать того же, чубрик, да только не вижу в этом смысла. - Дагон взмахнул коротко щупальцами, будто воду с них стряхнул, и начал подниматься на взгорочек, за которым находился бочаг.
        - Бог в помощь тебе, Болотный Дедушка! - крикнул вслед ему отец Иероним.
        - Сам справлюсь! - отмахнулся Дагон.
        Старик поднял голову. Прямо над ним по небу, очень высоко, летели, выстроившись треугольником - будто наконечник стрелы - три самолета. Вдруг от самолетов отделилась гроздь ярких белых огней и устремилась вниз, к земле.
        Быстрее…
        Быстрее…
        Быстрее…
        Дагон на ходу обернулся. Аборигены стояли, задрав головы, и смотрели на падающие с неба огни. Может быть, они не понимают, что это смерть, подумал Дагон. Или им совершенно безразлично - жить или умереть? Но это же неправильно! Люди не должны так поступать!..
        Первая ракета ударила в землю на дальней окраине поселка. Огненный вихрь смел одним махом деревянную церковь с колокольней, в которой росла информационная башня.
        - Чудны дела твои, человек, - тихо произнес Дагон.
        После чего высоко подпрыгнул, изогнулся в воздухе, будто морской котик, щупальцами укрыл голову и нырнул в заросший ряской бочаг. Не успела вода сомкнуться над ним, как сверху пронесся огненный шквал.
        Дагон уходил все глубже и глубже. В глубь болота, в пучину, во тьму. Когда мрак поглотил последний проблеск света, Дагон раскинул щупальца в стороны и замер в темноте и неподвижности. Он хотел какое-то время побыть здесь один. Чтобы никто не лез. Он просто хотел отдохнуть и набраться сил. А где еще восстанавливать силы, как не в межпространственном и межвременном континууме.
        Внезапно он почувствовал странное возмущение континуума. Как будто кто-то еще пытался ворваться туда, где Дагон сейчас находился. И то было очень странно, потому что встретить кого-либо в зоне полного безвременья было невозможно. Это противоречило не только основным законам космогонии, но и элементарному здравому смыслу. Решив выяснить, что происходит, Дагон протянул щупальце в направлении, откуда поступали сигналы, определить природу которых он был не в состоянии. Поначалу щупальце продвигалось вперед с некоторым усилием, как сквозь густой кисель, что было совершенно естественно. И вдруг оно будто провалилось в пустоту. Почувствовав, а может быть, только вообразив, что его куда-то несет, а может быть, тащит, Дагон рефлекторным движением, ища точку опоры, сжал попавшее невесть куда щупальце и что было сил потянул его назад. У него не было ни малейшего желания разбираться со странностями странного мира. Влезешь в такие разборки и сам не заметишь, как превратишься в кошку Шредингера, которую Лао-Цзы ищет в темной комнате. Нет, нужно было уходить. И, благо его никто не держал, Дагон устремился в
сторону дома.
        Глава 19
        Конечно, это только так говорится, что устремился. На самом деле Дагон оказался в привычной для себя, давно уже обжитой плоскости реальности прежде, чем «раз» успел произнести. Собственно, он даже и не пробовал, потому что точно знал, что не успеет. Присев на нижнюю ступеньку крыльца, Дагон встрепенулся, чтобы стряхнуть с себя хмарь безвременья. И только тогда заметил, что одно из его огромных щупальцев сжимает человека. Мужчину. Голого. С включенным фонарем в руке. Человек был жив и вроде бы несильно пострадал. Однако пережитое здорово потрясло его разум. Человек пялился на Дагона безумно вытаращенными глазами, губы его то и дело начинали шевелиться, но, судя по всему, он был не в силах произнести ни звука. Дабы не усугублять ситуацию, Дагон осторожно поставил человека на землю и спрятал щупальца. Мужчина пошатнулся и, будто обессилев, упал. Хорошо еще, что не на спину хлопнулся, а приземлился на ягодицы.
        - Водички хочешь? - участливо осведомился старик.
        Человек отрицательно мотнул головой.
        - Ну, как хочешь.
        Дагон вытянул одно из щупальцев, приоткрыл им дверь и запустил в дом. Через полминуты щупальце вернулось с банкой клубничного джема и серебряной чайной ложечкой. Дагон взял банку в руки, свернул с нее крышку, попробовал немножко на кончике ложки, удовлетворенно кивнул и принялся есть. Проглотив с десяток ложек джема, он поставил банку рядом с собой на ступеньку и, опершись ладонями о колени, подался вперед.
        - Ты кто будешь? - спросил он у человека, все так же сидящего на траве с совершенно потерянным видом.
        - В каком смысле? - едва слышно пролепетал тот.
        - Ну, хотя бы скажи, как тебя зовут, - усмехнулся Дагон.
        - Петр… Петр Леонидович Максин.
        - Ну вот, уже хорошо, - похвалил его Дагон. - Теперь давай разберемся, как ты сюда попал?
        - Ну… Вообще-то… - Максин сделал неопределенный жест рукой; он вроде как собирался указать на сидящего на крылечке старика, но в последний момент передумал.
        - Да, конечно, это я тебя сюда притащил, - не стал отпираться Дагон. - Но где и как я тебя подцепил - не пойму! - Старик раскинул руки в стороны и звонко хлопнул себя по дряблым ляжкам. - Прежде со мной таких проколов не случалось.
        - А можно поинтересоваться?.. - робко начал Максин.
        - Валяй, - добродушно кивнул Дагон.
        - Где мы сейчас находимся?.. И-и…
        - И кто я такой? - догадался старик.
        - Да.
        - Пребываем мы с тобой сейчас среди Облонских болот… Ты, поди, и названия такого не слышал?
        - Ну, почему же, - Максин сделал робкую попытку улыбнуться. - Три дня назад я как раз ехал в Облонск… Поездом… Только не доехал.
        - Турист?
        - Я представитель Мирового экологического форума. Провожу мониторинг реликтовых экологических зон… Вроде ваших болот.
        - Экология - это хорошо! - одобрительно кивнул Дагон. - Это - очень хорошо! А то, понимаешь, развели повсюду грязь да погань!.. Ты, например, знаешь, сколько мусора производит за год один человек?
        - Знаю, - Максин понял, что странный старик сел на любимого конька и, ежели его не остановить, будет еще долго развивать актуальную тему. Но самого-то Петра Леонидовича сейчас интересовало совсем другое. Поэтому он и решил сменить тему. - Так вы уверены, что мы на Облонских болотах?
        - Уверен ли я? - криво усмехнулся Дагон. - Да еще как уверен! Я здесь, почитай, уже лет семьдесят живу! Только, имей в виду, мы сейчас находимся в иной плоскости реальности. Те же болота, но, скажем так, под иным углом.
        - Это как же? - не понял Максин.
        - Про теорию суперструн знаешь?
        - В самом общем виде.
        - Ну, тогда все равно не поймешь. Просто прими как данность.
        - Хорошо, - согласился Максин.
        Собственно, у него не было никаких причин подвергать сомнению то, что говорил старик. За последнее время произошло столько необычного, что Петр Леонидович уже готов был с легкостью поверить во все, что угодно. Даже в господа бога.
        - Местные называют меня Болотным Дедушкой, - представился старик. - Хотя настоящее мое имя - Дагон. В общем, называй, как тебе нравится - мне все равно.
        - Очень приятно, - учтиво наклонил голову Максин.
        Имя «Болотный Дедушка» ему ни о чем не говорило. А вот про Дагона он что-то слышал. Определенно - слышал. Хотя сейчас не мог вспомнить, что именно и где.
        - А ты откель будешь? - спросил Дагон.
        - Из Мундэнса, - ответил Максин.
        - Это что ж, город такой?
        - Город.
        - Далеко отсюда?
        - Далеко… В Закордонье.
        Дагон озадаченно хмыкнул и почесал заросшую седой щетиной щеку.
        - А почему голый?
        - Долгая история.
        - Ты куда-то торопишься?
        - Я просто не знаю, с чего начать! - растерянно всплеснул руками Максин.
        - А ты давай без вступления, - посоветовал старик. - Говори сразу самую суть.
        - Суть? - Максин ненадолго задумался. В самом деле, а в чем же суть? - Суть в том, что мы там у себя, в Закордонье, все свои заботы препоручили информационным башням. Они нас одевают, кормят, лечат… Даже думают за нас и самые важные решения принимают… Хотя мы по-прежнему уверены, что остаемся хозяевами жизни… И вот я по совету своего товарища устроил маленький тарарам - взял и отключил информационное поле на небольшом участке. Результат перед вами, - Максин театральным жестом раскинул руки в стороны. - Человек, как он есть! Голый и сирый!.. Разве что только умом пока не двинувшийся.
        - Ага… - Дагон закатил глаза, похлопал себя ладонью по макушке и еще раз произнес: - Ага! Кажется, я начинаю понимать, что произошло!
        - Серьезно? - удивился Максин.
        - Здесь незадолго до тебя солдаты были. Из спецподразделения по борьбе с этими самыми информационными башнями. Нашли целый выводок в поселке здешних отшельников. Те, значит, выставили служивых оттуда, да и напугали при этом здорово. Переговоры любые вести наотрез отказались. Поэтому вместо переговорщиков прислали на болота самолеты боевые и весь поселок с башнями вместе стерли с лица земли.
        - А люди как же?
        - Люди не как же, а туда же, - Дагон ткнул пальцем в землю. - Дураки потому что. Я их сам уговаривал уйти подобру-поздорову. Убраться, как я, например, в иную плоскость реальности, да отсидеться там, пока все уляжется. Так нет же! - Дагон снова хлопнул себя ладонями по ляжкам. - Они мне начали про пророков да юродивых рассказывать! Должон, видишь ли, прийти к ним в поселок голый мужик да сказать слово заветное. Потому что то же самое было черт знает в какие глухие года, когда стоявший на болоте скит монашеский на дно озера ушел… Так вот, видно, в тот самый момент, как здесь по башням был нанесен ракетный удар, ты там, у себя, тоже башни отключил. В результате чего возникла некая пространственная аномалия. И нас с тобой вместе в зоне безвременья-то и свело. Притянуло друг к другу, как магнитом. Соображаешь?
        - Ага, - кивнул Максин как-то очень уж рассеянно.
        - Ты, видно, о чем-то другом думаешь, - недовольно нахмурился Дагон. - Я что, неинтересно излагаю?
        - Нет-нет-нет! - протестующе замахал руками Максин. - Я просто вспомнил, что совсем недавно слушал лекцию об Облонских болотах. И лектор действительно рассказывал историю монашеского скита, якобы ушедшего на дно озера. И знаете что? - лукаво улыбнулся Максин. - Перед тем как скит поглотили воды, настоятель монастыря действительно произнес некое слово.
        - Хочешь сказать, ты его знаешь? - подозрительно прищурился Дагон. - Знаешь то самое слово, которое могло спасти жизни тем остолопам на болоте!
        - Ну, если лектор не ошибался…
        - Так, сколько сейчас времени? - щупальце Дагона метнулось в дом и вернулось с огромным будильником с двумя колокольчиками наверху. - Сколько мы тут с тобой болтаем?
        - Не знаю…
        - Подумай!
        - Минут двадцать… Может, чуть больше.
        - Не больше получаса?
        - Да вроде нет…
        - Точно?
        - Да откуда мне знать!
        - Ясно! - Дагон зашвырнул будильник на крышу дома. - Значит так, сейчас мы с тобой отправляемся обратно.
        - Куда?
        - В поселок на болоте.
        Холодное щупальце обвилось вокруг пояса Петра Леонидовича.
        - Но там ведь уже ничего нет!
        - Мы вернемся в прошлое.
        - Как?
        - Вот так!
        - Ты можешь вернуться в прошлое?
        - Не более чем на полчаса.
        - Но если ты встретишь себя самого…
        - Надеюсь, мы не погрыземся, - щупальце плотнее обхватило Максина. - Готов?
        - А у вас, часом, одежки какой для меня не найдется?
        - Ты что, не понял? - с тоской посмотрел на Петра Леонидовича Дагон. - Им нужен голый мужик!
        - Ну все равно как-то неудобно…
        - Нет времени!
        Дагон рывком прижал Петра Леонидовича к себе и, оттолкнувшись всеми свободными щупальцами от земли, подпрыгнул высоко вверх. Так высоко, что в какой-то момент Максину показалось, что мир перевернулся и они летят уже не вверх, а вниз. Хотя, может, так оно и было на самом деле. Мир очень странен и определенности в нем не больше, чем в словах заматерелого политика.
        Хлоп!
        Свет.
        Тьма.
        Снова свет.
        И - небо над головой.
        А рядом - люди стоят. И все на голого мужика пялятся. Сообразив наконец, что голый мужик - это он и есть, Петр Леонидович покраснел и прикрыл ладонями причинное место.
        - Ты что, совсем спятил! - заорал один Дагон - тот, что с народом общался, - на другого - того, что голого Максина притащил. - Забыл, к чему такие игры со временем приводят?!
        - Тихо! - вскинул руку с открытой ладонью другой Дагон. - Случай особенный! Пришлось рискнуть!
        - Иди ты к бую! - первый Дагон разом взметнул вверх все свои галлюциногенные щупальца. - Как мы теперь вместе из этой временной петли выбираться будем?
        - Выберемся как-нибудь, - сделал успокаивающий жест другой Дагон. - Чай, не впервой. Тебе эти чубрики, - кивнул он на аборигенов, - про голого мужика уже рассказывали?
        - Ну?..
        - Так вот же он! - Дагон обеими руками указал на Петра Леонидовича. - Гол, понимаешь, как сокол! - Он схватил за локоть отца Иеронима и подтащил его поближе. - Ну, что скажешь, поп? Сгодится тебе такой нагой молодец?
        Отец Иероним озадаченно ущипнул себя за бороду.
        - Где ты его сыскал? - спросил один Дагон у другого.
        - Сам скоро все узнаешь, - махнул рукой двойник.
        - А слово он знает? - Отец Иероним подозрительно посмотрел сначала на одного Дагона, потом на другого; похоже, поп решил, что его дурачат.
        - Конечно, знает! - Дагон радостно хлопнул Максина по голому плечу. - Сколько до самолетов? - глянул он на двойника.
        - Минуты три, три с половиной, - ответил тот.
        - Ну, давай, - еще раз ободряюще похлопал Максина Дагон. - Скажи им наконец это слово, чтобы они свалили отсюда куда подальше.
        Максин поднял правую руку и смущенно кашлянул в кулак. Затем широко открыл рот, приложил к нему указательный палец, подержал секунды три-четыре, убрал и закрыл рот.
        Дагон недобро нахмурился.
        А отец Иероним вдруг бухнулся Петру Леонидовичу в ноги. А следом за ним и остальные селяне на землю повалились.
        - Это что значит? - растерянно посмотрел на Максина Дагон.
        - Это значит, что любое изреченное слово - ложь. Главного словами не скажешь. Поэтому, чтобы произнести заветное слово, нужно просто промолчать.
        - Ты думаешь, они именно этого ждали? - все еще с сомнением посмотрел на распластавшегося по земле отца Иеронима Дагон.
        - А чего же еще, - другой Дагон подошел поближе. - Ты только глянь, как их расплющило, - довольно улыбнулся он. - От радости.
        - Эй! - Дагон легонько ткнул ногой лежащего на земле попа. - Ты б поторопился, что ли. Раз теперь никаких препятствий на вашем светлом пути нет…
        - Верно! - проворно, как мальчишка, вскочил на ноги отец Иероним. - Верно! Все по избам! По избам!
        Местные тут же повскакивали на ноги и кинулись врассыпную. И полминуты не прошло, как на улице никого не осталось.
        - И что теперь? - посмотрел один Дагон на другого.
        - Посмотрим, - пожал плечами тот.
        - Мне б одежку какую, - робко напомнил о себе Петр Леонидович.
        - Да ладно тебе! - недовольно поморщились оба Дагона разом. - Все равно уже никто на тебя не смотрит.
        - А мы чего ждем? - спросил Максин.
        - Посмотрим, что произойдет, - ответил Дагон. - С одной стороны, может, они переоценили свои возможности и ничего у них с переходом на иную плоскость реальности не выйдет.
        - С другой стороны, - продолжил другой Дагон. - Если все же получится, будет интересно посмотреть, как это выглядит со стороны.
        - Верно, - кивнул двойник.
        - Во! - поднял палец Дагон. - Слышите!
        С севера приближался быстро нарастающий мерный гул.
        - Самолеты!
        - Ща бомбить будут!
        - Ух!..
        - А я, между прочим, уже видел.
        - Ну и не хвались!
        Небо рассекло выстроившееся треугольником звено самолетов.
        - А поселок-то все еще на месте стоит.
        - Н-да…
        - А как вы относитесь к проблеме информационных башен? - непонятно с чего вдруг спросил у Дагонов Максин.
        - А мне по фигу, - ответил первый.
        - Точно, - кивнул, соглашаясь с ним, другой.
        За миг до того, как от самолетов отделились белые звездочки запущенных ракет, поселок подернулся сероватой дымкой и исчез. Как будто и не было его.
        - Неинтересно, - покачал головой Дагон.
        - Банально, - согласился с ним двойник.
        - А как им это удалось? - спросил Максин.
        - Про теорию суперструн слышал? - с некоторым интересом посмотрел на Петра Леонидовича Дагон.
        - Он эколог, - ответил ему двойник. - В космогонии не рубит.
        - Ну, тогда как ему объяснишь? - с сожалением развел руками Дагон.
        - Смотрите! Смотрите! - замахал руками и щупальцами другой. - Сейчас первая ракета вон туда ударит!
        Ракета врезалась в землю и обернулась огненным шаром, быстро увеличивающимся в размерах и пожирающим все на своем пути.
        - Уходим!.. Уходим! А то они нас поджарят!
        Один из Дагонов щупальцем обхватил Петра Леонидовича за талию, легко поднял его над землей, взбежал на пригорок и, не предупредив, плюхнулся в небольшой бочажок по другую сторону. Максин даже не успел воздух в легкие набрать. Следом за одним Дагоном - другой.
        А сверху уже бушевало пламя. Горела трава. Рушились обугленные деревья. Раскаленный воздух, казалось, потрескивал, поднимаясь вверх, к более холодным слоям.
        Безумие торжествовало. Хотя, возможно, в этом был какой-то смысл. Который не выразить словами.
        Глава 20
        Макарычев подцепил носком сапога обугленный пень, приподнял, посветил под него фонариком. Меж корней лежала скорчившаяся, обгоревшая тушка какого-то зверька. Должно быть, хотел спрятаться, когда мир вокруг полыхнул адским пламенем. Да какое там…
        Макарычев горько сплюнул на черную землю, поправил маску респиратора на лице и посмотрел по сторонам. Бойцы разбрелись кто куда. Ходили по пепелищу, опустив головы, в поисках хоть каких-то следов того, что здесь когда-то находилось. Называлось это свободным поиском. Дурацкое название, и затея тоже дурацкая. Но что еще им оставалось?
        - Стецук?
        - Чего? - вскинул голову ковырявший палкой золу ефрейтор.
        - Что там у тебя?
        - Ничего!
        - Вообще ничего?
        - Есть ворона дохлая… Нет, две!
        Повсюду были только угли, сажа да зола. Иногда встречались трупы мелких зверушек и птиц. И ни малейшего признака того, что не так давно здесь стоял поселок, в котором жили люди.
        - Игоряша!
        - Я здесь!
        - Вижу, что здесь.
        Дробинин сидел на ярко-оранжевой палатке, расстеленной поверх выжженной земли, а вокруг него - приборы, которые он с собой притащил. Ни дать ни взять - средневековый алхимик, вознамерившийся вызвать демона из ада. Не хватает только пентаграммы.
        - Что нового скажешь?
        - С периодичностью в десять-пятнадцать минут фиксируются кратковременные всплески низкочастотных шумов непонятного происхождения, вносящих сбой в работу приборов. Подобное характерно для геопатогенных зон, расположенных вблизи разломов земной коры. Здесь же ничего подобного нет.
        - Это как-то связано с башнями?
        - Вряд ли…
        - Тогда - забудь об этих шумах. Еще что-нибудь?
        - В остальном все в норме.
        - Все? - недоверчиво прищурился сержант.
        - Ну, если не считать того, что здесь на земле живого места не осталось…
        - А!.. - безнадежно махнул рукой Макарычев.
        Информационная активность в центре Облонских болот исчезла сразу после того, как по цели был нанесен ракетный удар. Это было нормально. Через три с половиной часа, сразу после того, как пожарные вертолеты уничтожили локальные очаги возгорания, на место были доставлены ликвидаторы. Это тоже было в порядке вещей. Надземные части информационных башен были уничтожены ракетами, но корни, ушедшие глубоко под землю и запросто способные дать новые ростки, выкорчевывать предстояло им. Ненормально было то, что на месте уничтоженного военными поселка отшельников ликвидаторы не обнаружили ни остовов сгоревших домов, ни трупов людей, ни - что совсем уж странно - каких-либо следов информационных башен. Вообще ничего!
        Понятное дело, планы сержанта Макарычева, рассчитывавшего как следует отдохнуть после на редкость неудачного рейда, покатились коту под хвост. Вместо пивного ресторанчика, куда на пару со Стецуком сержант собирался наведаться, он оказался в кабинете у Безбородко. Который был очень - очень! - недоволен. Хотя чем именно - непонятно. Зону информационной активности среди Облонских болот засекла группа воздушного наблюдения. Было информационное поле? Было! Записи приборов тому порукой! А раз было поле, значит, и башни были. Логично? Конечно! Ликвидаторы не смогли ничего найти? Ну, значит, плохо искали! Группа плохо сработала во время последнего рейда? Да, операция пошла наперекосяк, с этим Макарычев спорить не собирался, но при этом он настаивает на том, что до самого конца держал ситуацию под контролем и действовал сообразно обстоятельствам. И не его в том вина, что болотные жители освоили новый способ культивирования информационных башен, о котором никто прежде понятия не имел. На его месте никто бы не сработал лучше. Отчет получился невразумительный? Они обнаружили башни - это раз; выяснили, что
аборигены вовсю пользуются услугами этих башен - два; в поселке больше рипов, чем людей - три; а те, кого можно считать людьми, все равно ненормальные - четыре. Что еще можно было выяснить в условиях, в которых пришлось работать? Сами видели, во что превратились приборы и оружие. Что? Серый порошок - это неубедительно? Ну, для кого как! Оказались бы вы на нашем месте!.. Тут Макарычев про себя подумал, что правильно сделал, ни словом не упомянув в отчете Дагона. И ребятам запретил болтать на эту тему попусту… И, кстати, он ведь говорил о том, что не следует торопиться с уничтожением поселка, нужно еще попробовать договориться с аборигенами. Кто там отдал приказ о бомбардировке?.. Тут Безбородко усмехнулся невесело. Того, кто приказ отдавал, ни в чем обвинить не удастся. Понятно?.. Понятно, кивнул Макарычев, чего ж тут не понять… А виноватого все равно искать будут. Ясно?.. Яснее ясного, у нас всегда, что бы ни случилось, виноват крайний… В корень зришь, кивнул Безбородко. И знаешь, кто будет крайний, если потребуется найти виноватого в том, что без всяких на то оснований был нанесен ракетный удар по
природному заповеднику, внесенному в Фонд мирового экологического наследия?.. Точно - расформируют нашу команду. Так что давай-ка, дружище, собирай своих ребят и отправляйся снова на болота. Перерой там все, но найди доказательство того, что ваш отчет не был сплошной липой.
        Вот так!
        Пойди и принеси.
        Хорошо еще, что на этот раз топать по болоту не пришлось - вертолет высадил группу прямо на выжженной площадке. Вот только Спиногрыза на этот раз Макарычев с собой не взял - измажется весь в золе, потом не отмоешь.
        - Знаешь, Сережа, - подойдя к сержанту, негромко, доверительным тоном обратился к нему Синеглаз. - У меня складывается странное впечатление.
        Сказал - и умолк выжидающе.
        - Ну, продолжай, коли уж начал, - тяжело вздохнул Макарычев. - Впечатлительный ты наш.
        - Ты, конечно, можешь смеяться… Но что, если здесь на самом деле никогда ничего не было?
        - Это как так? - не понял Макарычев.
        - А вот так, - хитро прищурился Синеглаз. - Не было - и все.
        - Что же мы тогда здесь видели?
        - Ничего! - как фокусник, взмахнул руками Синеглаз.
        - И ты не видел? - Взгляд Макарычева сделался подозрительным: уж не спятил ли Петрович?
        - И я не видел, - уверенно ответил тот. - Все, что с нами якобы происходило, было продуктом совместного галлюцинирования. - Он плотно переплел пальцы рук и быстро, боясь, чтобы не перебили, продолжил: - В прошлом веке в одном небольшом городке в Штатах в хлеб попали споры спорыньи - грибка, паразитирующего на злаках и содержащего, между прочим, галлюциногенное вещество, похожее на ЛСД. Так вот, почти все население города принялось вытворять незнамо что.
        - Но мы-то ничем не травились.
        - Не факт! Помнишь, Антип про синие грибочки рассказывал?
        - Исходя из твоей теории, Антипа не существовало.
        - Да, но кто-то ведь рассказал нам про грибы.
        - Кто?
        - Возможно, наше коллективное бессознательное.
        - И после этого мы кинулись жрать эти грибы?
        - Наверное, попробовали.
        - Мы что, все такие идиоты?
        - Люди порой ведут себя очень странно.
        - Мне-то можешь об этом не рассказывать… А как же Тарья? Она-то грибов не могла наесться!
        - А кстати, где она? - демонстративно посмотрел по сторонам Петрович. - Тарья - виртуальная девушка. И мы можем видеть ее только в зоне действия информационного поля. А если никакого поля не было, то не было и Тарьи!
        - Слушай, Петрович, ты что-то совсем меня запутал, - Макарычев помахал растопыренной пятерней возле виска. - Информационное поле засекла группа воздушного наблюдения.
        - Сбой программы, - не задумываясь, объяснил Синеглаз.
        Он долго и серьезно думал над своей теорией совместного галлюцинирования, и у него уже были готовы ответы на все вопросы. По крайней мере, так он сам считал. Однако, вопреки ожиданиям Синеглаза, Макарычев не стал доказывать принципиальную невозможность того, что программа аэронаблюдения несколько раз подряд давала один и тот же сбой, причем все время в одном и том же месте. Он сказал:
        - Незадолго до ракетного удара по поселку мне звонил Дагон.
        - Кто тебе звонил? - подался вперед Петрович.
        - Дагон. Болотный Дедушка. Помнишь такого?
        Помедлив секунду-другую, Петрович кивнул.
        - И откуда же он тебе звонил?
        - Отсюда, с болота.
        - Здесь есть телефон? - натянуто усмехнулся Синеглаз.
        - Дагон подобрал телефон, потерянный кем-то из нас.
        - Но все наши телефоны, если ты помнишь, превратились в прах.
        - А я думал, это была иллюзия.
        - Ну да, конечно, - поспешно согласился Петрович. - Именно - иллюзия.
        - Куда же тогда делось все наше оборудование и оружие?
        - Потерялось, - легко взмахнул рукой Петрович, будто шарик для пинг-понга подкинул.
        - Выходит, Дагон звонил мне по одному из потерянных телефонов.
        - И что же он тебе сказал?
        - Спросил, когда точно будет нанесен удар. И сказал, что пытается уговорить местных жителей покинуть поселок.
        - Номер определился?
        Макарычев достал из кармана мобильник, откинул крышку и показал номер телефона, дату и время вызова.
        Петрович озадаченно прикусил губу.
        - Ага, - насмешливо кивнул сержант. - Это был твой мобильник, Петрович.
        - Значит, я его потерял, а кто-то нашел.
        - Дагон!
        - Ну, почему непременно Дагон? - едва не с отчаянием всплеснул руками Синеглаз. - Почему сразу Дагон?
        - А кто тогда? Белка со Стрелкой?
        - Я должен подумать, - Петрович наклонил голову и принялся массировать пальцами виски. - Если я как следует подумаю, то непременно найду разумное объяснение всему происходящему. Не привлекая никакие иллюзорные сущности вроде Дагона…
        Мобильник в руке сержанта часто завибрировал и начал мелодично напевать что-то из ранних Steely Dan.
        - Это снова Дагон, - взглянув на дисплей, сообщил Макарычев.
        - Ерунда, - устало поморщился Петрович. - Кто-то занимается глупой мистификацией.
        Сержант нажал кнопку приема.
        - Слушаю!
        - Привет, Серега! Это Дагон!
        - Узнал. Здравствуй, Дедушка.
        - Слушай, не называй меня Дедушкой! Не такой уж я и старый!
        - Договорились, не буду.
        - Значит, вернулись.
        - А ты уже в курсе?
        - Я в курсе всего, что на болоте происходит!
        - Тогда, может, подскажешь, куда поселок исчез?
        - А оно тебе надо?
        - Очень.
        - Ну, может, тогда и подскажу, - довольно усмехнулся Дагон. - Слушай, нам бы с тобой переговорить. Не по телефону, а лично.
        - О чем? - насторожился Макарычев.
        - Это у кого проблемы - у тебя или у меня?
        - А ты с чего решил, что у меня проблемы?
        - Так не решил, а вижу! - хохотнул в трубку Дагон. - Вижу, как вы там по пепелищу бродите, буйны головушки уронив. А у тебя, Сережа, видок такой, будто с тебя завтра живьем шкуру сдирать будут. Угадал?
        - Ну, в общем, что-то похожее, - Макарычев посмотрел по сторонам, пытаясь определить, с какой стороны наблюдает за ним Дагон. - Где ты?
        - Неподалеку. Иди прямо, я скажу, где свернуть. Только оружие с собой не бери.
        - Почему?
        - Потому что у вас, у людей, привычка дурная, чуть что - сразу за оружие хвататься.
        - Ладно, - Макарычев скинул с плеча автомат и протянул его Синеглазу.
        - Ты чего это? - удивленно посмотрел на него тот.
        - Держи, - коротко скомандовал Макарычев.
        Синеглаз взял автомат за ствол.
        Макарычев достал из кобуры пистолет и тоже отдал Синеглазу.
        - Слушай, Сережа, ты дурака-то не валяй, - с укоризной посмотрел на него Петрович. - Куда собрался без оружия?
        - К Дагону.
        - К Дагону!
        Петрович воскликнул так громко, что почти все посмотрели в его сторону.
        Синеглаз указал пальцем на Макарычева.
        - Он собрался в гости к Дагону!
        - А где он? - живо заинтересовался Стецук.
        - Где-то неподалеку, - ответил сержант. - Он звонит мне по мобильнику.
        - Привет ему передавай! - махнул рукой Стецук. - Классный старик! Он мне понравился!
        - А мне нет, - мрачно буркнул Муратов. - Только и делает, что щупальца свои распускает.
        - А, что с вами говорить! - безнадежно махнул рукой Петрович и отвернулся, обиженный в лучших чувствах.
        - Тебе тут привет передают, - сказал в трубку Макарычев.
        - Слышу, - довольно усмехнулся Дагон.
        - А может, я тоже с тобой! - предложил сержанту Стецук.
        - Нет, приходи один, - раздался из трубки старческий брюзжащий голос. - Когда вас много, от вас столько шума…
        - Куда идти? - спросил Макарычев.
        - Я же сказал - прямо.
        - Иду, - Макарычев зашагал по сожженной земле.
        - Серега! - раздался сзади оклик Стецука. - Ты, если что…
        - Все будет нормально, - не оборачиваясь, поднял руку сержант.
        - Куда пошел сержант? - спросил, подойдя к Стецуку, Портной.
        - К Дагону.
        - К тому самому сумасшедшему старику?..
        - Ну да.
        - И ты отпустил его одного!
        - Он сам так решил, - развел руками Стецук.
        Портной скинул с плеча автомат, перевел планку предохранителя и передернул затвор.
        - В кого стрелять собрался? - спросил Герасим.
        - В любого, кто появится, - уверенно заявил Портной. - У меня от этого места мороз по коже… Жуть какая-то!
        - Точно, - согласился Егоркин. - Будто черти из ада здесь свой Первомай отмечали. А после всех, кто здесь был, с собой уволокли.
        - Здесь никогда никого не было, - вроде как ни к кому не обращаясь и глядя поэтому в сторону, заявил Синеглаз. - Мы стали жертвами массовой галлюцинации.
        - Знаешь что, Петрович, - в знак искренности Стецук прижал руку к груди. - Я очень уважаю твое мнение. Даже когда не разделяю его. Но в данном случае ты, извини меня, порешь чушь!
        Синеглаз безразлично дернул плечом и ничего не ответил.
        - Здесь точно была деревня! - ткнул пальцем себе под ноги Стецук.
        - А кто с тобой спорит? - непонимающе посмотрел на ефрейтора Пущин.
        - Петрович! - кивнул тот на Синеглаза.
        - Петрович вправе иметь собственное мнение. А мы-то точно знаем, что деревня здесь была. И люди были. И рипов толпа.
        - Так куда же они все подевались? - Муратов посмотрел на Пущина так, будто был уверен, что Герасим сможет ответить на его вопрос.
        Пущин ковырнул носком сапога устилающую землю золу и озадаченно потер ладонью подбородок.
        - Знаете, ребята, есть вопросы, на которые не существует ответов, - ненадолго оставив свои приборы в покое, присоединился к общей беседе Дробинин. - И что самое главное, не надо даже пытаться искать на них ответы.
        - Почему? - спросил Егоркин.
        - Потому что поиски несуществующей истины могут завести в места столь опасные, что лучше о них даже и не знать.
        - Это не ответ.
        - Это теория!
        - Какого черта нас вообще сюда забросили! Раз уж ликвидаторы ничего не нашли, что мы-то раскопаем?..
        - Поселок здесь был!
        - Иди, скажи об этом Безбородко.
        - А что - Безбородко? Безбородко-то, скорее всего, нам верит. Но и над ним начальство имеется.
        - И что мы должны найти, чтобы нам поверили? Пару обожженных черепов или корни информационных башен?
        - Ни того ни другого здесь нет! Определенно!
        - Что же мы тогда ищем?
        - Погибель свою, - по-прежнему глядя в сторону, мрачно изрек Синеглаз.
        - Кончай, Петрович, - болезненно скривился Пущин. - И без тебя тошно.
        - Вот именно, что без меня… - Синеглаз через плечо глянул на сбившихся в группу бойцов и неожиданно усмехнулся: - Вы на небо давно смотрели?
        Все разом запрокинули головы и посмотрели вверх.
        - Ч-черт…
        - Оно как будто готово упасть…
        - На нас.
        - Точно!
        Небо действительно выглядело странно. Не так, как всегда. Причиной тому, скорее всего, было черное, пустое, выжженное пространство, в центре которого находились бойцы. По контрасту с ним небо, казалось, обретало плотность, объем и вес. Оно просто обязано было упасть - ради того, чтобы уничтожить или хотя бы сокрыть ту пакость, что была содеяна людьми. И как ни убеждай себя, что это всего лишь иллюзия, ощущение было такое же, как если стоишь под ненадежно закрепленным грузом. Сорвется или нет - как повезет. А ставка в игре - твоя жизнь. Не столько страшно, сколько унизительно и противно от осознания собственного бессилия.
        - Надо убираться отсюда, - быстро-быстро затряс головой Муратов. - Убираться на фиг…
        - Не суетись, - попытался успокоить его Стецук. - Вот вернется сержант…
        - А что, если он не вернется? - мрачно, будто обязанное сбыться пророчество, изрек Синеглаз.
        - Точно, - обеими руками ухватившись за автомат, медленно попятился назад Ерохин. - Он не вернется.
        - Куда собрался? - поймал его за ворот Пущин.
        - Пусти! - дернулся Ерохин.
        - Дурак, - Герасим как следует встряхнул бойца и отпустил. - Кругом болота. Для того чтобы выбраться отсюда, нужно вертолет вызывать.
        - Свяжись с сержантом, - не то попросил, не то приказал Стецуку Портной.
        - А почему я? - удивился тот. - У тебя тоже ПДА есть - вот ты и свяжись.
        - В отсутствие сержанта ты старший в группе.
        - И что я ему скажу?
        - Узнай, все ли у него в порядке.
        - Ладно.
        Стецук отдернул рукав куртки на левой руке. Дисплей ПДА словно серое бельмо затянуло. Ефрейтор удивленно поднял бровь и для начала пару раз нажал кнопку автотеста. Не добившись никакого результата, он, как и принято в подобных ситуациях, на всякий случай постучал ногтем по дисплею.
        - Не работает.
        Портной посмотрел на свой ПДА.
        - У меня тоже.
        - И у меня, - прошептал Муратов.
        - Временный сбой из-за всплеска инфразвуковых шумов, - успокоил всех Игоряша. - Нормальная природная аномалия.
        - Нормальная аномалия, - усмехнулся Ерохин. - Это ты хорошо сказал.
        - Хрен с ней, с аномалией, - с автоматом в руках Портной медленно повернулся на месте, окинул взглядом окрестности. - А вот позиция у нас - хуже некуда.
        - Точно, - согласился Пущин. - Мы тут как на ладошке.
        - А что, на нас должны напасть? - попытался пошутить Игоряша.
        - Не нравится мне все это! - снова затряс головой Муратов. - Совсем не нравится!
        Никто почему-то даже не спросил, что именно ему не нравится.
        - Портной прав. - Ефрейтор сунул большой палец под автоматный ремень на плече. - До возвращения сержанта нам нужно рассредоточиться и занять оборонительную позицию.
        - Ребята! - в непонимающем жесте поднял руки к плечам Дробинин. - Здесь же никого, кроме нас, нет!
        - Помнится, в прошлый раз, когда мы пришли в поселок, - Стецук щелкнул зажигалкой, - которого, как оказывается, на самом деле не было, - он посмотрел на голубоватый язычок пламени, погасил зажигалку и спрятал в карман, - нам тоже казалось, что все нормально. Все хорошо. Все просто замечательно!
        - Лучше перебдеть, чем недобдеть, - изрек бородатую мудрость Ерохин.
        - В общем, так: расходимся в стороны. Ерохин, Дробинин и Пущин - на север; Муратов, Егоркин и Портной - на восток; я, Дергачев и Петрович - на юг. Добираемся до нетронутой огнем земли, проводим короткую зачистку местности и занимаем оборонительную позицию. Огонь без предупреждения по любой движущейся цели. Кроме сержанта, все остальные - враги. Связь через ПДА, - ефрейтор еще раз глянул на серый дисплей, щелкнул по нему ногтем. - Игоряша обещает, что они скоро заработают.
        - Заработают, - уверенно кивнул Дробинин.
        - Собираемся вместе после того, как вернется сержант. Все ясно?
        - А как же мое оборудование? - указал на расстеленную на выжженной земле палатку Дробинин. - Мы что, его тут бросим?
        - Да кому оно нужно, - усмехнулся Портной.
        - Все! - щелкнул пальцами Стецук. - Разбежались!
        Психопатическую нервозность, в той или иной степени охватившую всех без исключения членов группы сержанта Макарычева, нельзя было назвать внезапной. Признаки ее начали проявляться сразу после того, как стало известно, что предстоит вернуться назад, на место, где три дня назад стоял поселок болотных отшельников, уничтоженный в результате ракетного удара. Целью которого были, конечно же, не люди, а информационные башни. Но кому от этого было легче? Каждый в группе чувствовал, что это он, заодно с другими, направил ракеты на выживших из ума аборигенов. Почти открыто необычное, взвинченное состояние бойцов начало проявляться в вертолете. Никому не хотелось возвращаться назад - туда, где они пережили далеко не лучший из дней своей жизни. Да что уж там, это был день, который просто хотелось забыть, стереть, вычеркнуть из памяти. Раз - и не вспоминать больше. Никогда. Как будто и не было ничего. Ни жуткого состояния беспомощности, когда оружие рассыпается в прах, а от толпы рипов отделяет лишь тонкая дощатая стенка. Ни дикой ночной бойни. Ни последовавшего затем панического бегства. Ни морочного
блуждания в тумане, здорово смахивающего то ли на галлюциногенный бред, то ли на умопомрачение. Ни странного старика, назвавшегося Дагоном, способного не то менять реальность по собственному усмотрению, не то пролезать в зазор между различными вариантами реальности. Что это было? Безумие? Никто не хотел с этим соглашаться. Переход в иную реальность? В это невозможно было поверить. Подсознательное ожидание неизбежной беды достигло пика, когда они оказались посреди черного, выжженного пятна, сверху похожего на готовую проглотить все и вся черную дыру. В жутком, сюрреалистичном месте, где не осталось ничего живого. Где смерть была полноправной хозяйкой. И лучше бы все так и осталось. Но нет - объявился Дагон. И - сложившаяся было картина мироздания вновь потеряла точку опоры. И - прервалась дней связующая нить. И - разум превратился в картинку, рассыпавшуюся на две тысячи триста пятьдесят шесть крошечных фрагментов. Это был кошмар, ставший явью. Или же явь, обернувшаяся вымороченным кошмаром.
        Макарычеву не следовало оставлять своих подчиненных одних. Уже хотя бы потому, что благодаря организующему началу, которое он собой олицетворял, структура группы сохранялась в положении равновесия, пусть и крайне неустойчивого. Лишившись опорного стержня, система пошла вразнос, медленно, но неудержимо. Но желание понять, что же произошло в этом странном месте, оказалось сильнее осторожности. И Макарычев отправился на встречу с Дагоном, который один только мог дать ответы на интересующие его вопросы.
        Сержант метров на триста отошел от линии выжженной земли, прежде чем увидел Дагона, сидящего на старом полусгнившем бревне. Бок о бок со стариком сидел человек. Мужчина лет тридцати семи. Лицо холеное, но заросшее трехдневной щетиной. Одежда - будто из мусорного контейнера. Стеганая ватная душегрейка - из дыр клочья ваты торчат, правый рукав так и вовсе оторван - подпоясана обрывком электрического провода в красной оплетке. Драные порты с разноцветными заплатами на коленях. На ногах самодельная обувка из бересты. Встретишь такого в чащобе - за лешего примешь.
        Макарычев остановился в трех шагах от сидевших. Убрал руки за спиной. Он ждал, что Дагон первым начнет разговор.
        Но первым заговорил странно одетый мужчина.
        - Меня зовут Петр Леонидович Максин. - Мужчина встал, слегка наклонил голову - не то кивнул, не то поклонился - и протянул сержанту руку.
        Макарычев не спеша пожал узкую ладонь.
        - Сержант Макарычев, - представился он, решив, что для знакомства этого вполне достаточно.
        - Я из Мундэнса, - быстро заговорил Максин. - А как здесь оказался… - Он быстро глянул на старика. - Ну, об этом вам лучше Дагон расскажет… Мне нужно встретиться с майором Ворным… Вы знаете его?
        - С какой стати? - непонимающе пожал плечами Макарычев.
        - Он так же, как и вы, занимается вопросами, связанными с информационными башнями.
        - Полагаю, что не он один.
        Выражение надежды на лице Максина сменилось досадой.
        - Но вы хотя бы можете дать мне телефон, чтобы я с ним связался?
        Макарычев бросил вопросительный взгляд на Дагона.
        - Я не позволил ему звонить со своего телефона, - покачал головой старик. - Мне что, нужно, чтобы сюда снова военные набежали?.. Извини, сержант, но из-за вас и без того хлопот невпроворот. Во что болото превратили, а? Ироды!
        - Между прочим, реликтовые Облонские болота внесены во Всемирный фонд экологического наследия, - заметил Петр Леонидович. И дабы окончательно расставить все точки над «ё», добавил: - Я представитель Мирового экологического форума.
        - Так вы тут по долгу службы? - саркастически усмехнулся Макарычев.
        - Нет, - смутился Максин. - Но тем не менее считаю своим долгом напомнить…
        - Слышь, Дагон, - Макарычев сделал вид, что не слышит Максина. - Откуда он такой выискался?
        - Ты не поверишь, - усмехнулся старик. - Я выловил его из зоны безвременья. Когда вы тут по поселку ракетами ударили, он у себя в Закордонье разом вырубил несколько сотен информационных башен…
        - Это был эксперимент, задуманный майором Ворным, - снова, не удержавшись, встрял в разговор Максин. - Я же оказался всего лишь исполнителем. Причем все произошло помимо моего желания. Вернее, желание у меня, конечно, было, но я даже не предполагал…
        Сине-зеленое щупальце отвесило Петру Леонидовичу легкий подзатыльник.
        - Слушай, тебе никогда не говорили, что перебивать старших невежливо?
        - Я всего лишь хотел уточнить, - втянул голову в плечи Максин.
        - Вот когда спросят, тогда и уточнишь. В общем, - снова обратился Дагон к сержанту, - я так полагаю, что в результате этих двух событий, произошедших почти одновременно, возникла некая пространственно-временная аномалия. Она и сейчас дает себя знать - у меня от нее поясницу ломит.
        - А у меня ПДА, - отдернув рукав, Макарычев показал серый дисплей, - не работает.
        - А телефон? - с надеждой спросил Максин.
        - У меня служебный номер, обслуживаемый на закрытой частоте.
        - Только один звонок!
        - О чем вы? - недоуменно посмотрел на Петра Леонидовича сержант.
        Максин с досадой всплеснул руками.
        - В общем так, сержант, забирай этого молодца с собой, - Дагон щупальцем легонько подтолкнул Петра Леонидовича в спину. - А там уж сами разбирайтесь, кто он такой и какой от него прок.
        - Как только мы свяжемся с майором Ворным Владимиром Леонидовичем…
        Сержант поднял руку и открытой ладонью будто перекрыл словесный поток, льющийся изо рта Максина.
        - Он все время такой болтливый? - спросил Макарычев у Дагона.
        - Это у него нервное, - усмехнулся старик. - Сам представь, каково это, через зону безвременья угодить из одной точки пространства в другую. С непривычки, скажу я тебе, и обделаться можно.
        - И что мне с ним делать?
        - Ну, найди ты ему этого майора Ворного. Он о нем без остановки талдычит. Может, действительно какая важная шишка.
        Макарычев посмотрел на Петра Леонидовича оценивающим взглядом, как цыган, выбирающий лошадь. Максин открыл было рот, собираясь что-то сказать, но вовремя одумался. Смолчал.
        - А одет он почему так по-дурацки?
        - Так он же ко мне вовсе голым попал! - всплеснул руками и щупальцами Дагон. - А где я ему одежду сыщу? Вот, выкрутились, как смогли.
        - Ладно, - едва заметно улыбнулся Макарычев. - Откуда этот тип появился, я вроде как понял. Хотя и не до конца. Но это не моя забота. А вот куда поселок с отшельниками подевался? - Сержант прищурился. - Не в курсе?
        - В курсе, - кивнул Дагон. - Вот именно по этому поводу мне и нужно с тобой словечком перемолвиться. Только, - старик покосился на Максина, - с глазу на глаз. Понимаешь?
        - Ясно. - Сержант повернулся к Максину. - Вот что, Петр Леонидович, ступай-ка ты вон в том направлении. - Он указал в ту сторону, откуда пришел. - Дойдешь до выжженной земли - там тебя мои ребята встретят. Я им сейчас передам… - Макарычев глянул на «мертвый» дисплей ПДА. - В общем, как только эта ваша аномалия глушить ПДА перестанет, я сообщу ребятам о тебе. Понял?
        - Понял, - кивнул Максин.
        - Все. Вперед! - Сержант еще раз указал рукой направление.
        Как будто в нерешительности Петр Леонидович переступил с ноги на ногу.
        - В чем дело?
        - Не знаю… - Максин опустил взгляд и прикусил губу. - Предчувствие у меня…
        - Слушай, кончай, а? - недовольно поморщился сержант. - Предчувствие у него, видишь ли… А у меня - приказ!
        - Да, я понимаю… - Петр Леонидович искоса глянул на Дагона. - Спасибо вам… За все…
        - Э, пустое! - махнул рукой Дагон. - Иди и ни о чем не думай! Считай, что тебе повезло. В одиночку тебе с этих болот ни в жисть бы не выбраться!
        Петр Леонидович обреченно вздохнул, глянул почему-то на небо, зябко плечами повел и потихонечку, с неохотой вроде как потопал в ту сторону, куда указал сержант.
        - Странный тип, - глядя ему вслед, произнес негромко Макарычев.
        - Да нет, - усмехнулся Дагон. - Нормальный мужик. Только он в себя еще прийти не может. Сначала я его сюда выдернул, потом мы вместе с ним на полчаса назад прыгнули, спасли чубриков из поселка, которых вы своими ракетами уделали, и снова в иную плоскость реальности нырнули. Каково, а?
        - Здорово, наверное, - Макарычев постучал пальцем по дисплею ПДА. - Что-то долго в этот раз не включается.
        - «Здорово», - передразнил Дагон. - Я бы посмотрел, на кого бы ты стал похож после таких выкрутасов! Помнишь чаепитие с Антипом и отцом Иеронимом? - старик усмехнулся ехидно. - Видок-то у тебя тогда был очень даже бледненький!
        - Ладно, что там с отшельниками?
        - А нет их больше! - развел руками Дагон.
        - Это я уже понял, - кивнул Макарычев.
        - Какой-то из их пророков в свое время предсказал появление информационных башен и подробнейшим образом расписал всю технологию, как с их помощью перейти в иную плоскость реальности. Естественно, в их терминологии это звучало иначе - как навсегда покинуть сей греховный мир. Однако технологии технологиями, но другой пророк строго-настрого запретил им что-либо предпринимать, прежде чем явится им некий знак свыше. Конкретно - должен был прийти к ним в поселок голый мужик и сказать заветное слово. Собственно, чубрики эти бестолковые ожидали, что вы-то как раз и скажете им это слово, затем и затащили вас в свой поселок. А сказал им это слово Петя Максин, с которым ты недавно познакомился. Вернее, он даже не сказал ничего, а только палец ко рту поднес - и этого оказалось достаточно.
        - Достаточно - для чего? - спросил Макарычев.
        - Чтобы чубрики встрепенулись разом и вместе с поселком своим переместились в иную плоскость реальности.
        Сержант недоверчиво хмыкнул.
        - Можешь не сомневаться! - заверил его Дагон. - Я их уже проведал - у них все в прядке.
        Объяснение было на редкость глупым. Однако это все же было хоть какое-то объяснение. Но ежели Макарычев явится с таким объяснением к Безбородко… Да еще и сошлется на авторитет Дагона… Не нужно обладать богатым воображением, чтобы представить, что за этим последует.
        Примерно так рассуждал Макарычев, слушая старика.
        - А башни? - спросил он на всякий случай. - Они тоже переместились?
        - Ты не поверишь! - хлопнул в ладоши Дагон. - Но, перекинув поселок чубриков в иную реальность, башни рассыпались! В пыль превратились! То ли ресурс свой полностью выработали, то ли вовсе были не предназначены для функционирования в ином измерении. Ну и все, что было создано ими - рипы, холодильники, компьютеры, - тоже, соответственно, самоликвидировалось. Так что остались чубрики наши только с тем, что собственными руками сделали. Хорошо еще, что не совсем голые. Но, ты знаешь, сержант, по-моему, им это даже понравилось. Все же зависимость от информационных нанотехнологий - это не совсем то, что нужно истинно просветленным личностям.
        - Не заметил я в их лицах просветления особого, - мрачно буркнул сержант.
        - Ну, значит, они стремятся к чему-то другому, но тоже, по-своему, духовному, - легко и беззаботно махнул рукой Дагон. - А как тебе сама история? Понравилась?
        - Нет.
        - Почему?
        - Потому что меня не устраивает такая ситуация.
        - В смысле?
        - Я здесь для того, чтобы найти подтверждение тому, о чем написал в своем рапорте.
        - Надеюсь, ты писал только правду?
        - Почти.
        - Ну, так скажи правду и на этот раз.
        - Какую правду? - с тоской поджал губы Макарычев. - Правду о поселке, канувшем на дно озера?
        - Можно подвести под всю эту историю научную подоплеку. Вспомнить о геопатогенных зонах, о временных провалах…
        - Кто меня слушать станет?
        - А кому ты собираешься об этом рассказывать?
        - Тем, кому нужны факты, а не теории. Понимаешь?.. Я обозначил место локализации большого числа информационных башен, выросших и созревших до такой степени, что начали производить рипов. На основе полученной информации где-то на самом верху было принято решение о нанесении ракетного удара по месту скопления башен. После того как дело было сделано, выяснилось, что никаких башен в указанном месте нет. И, судя по всему, никогда не было. Вопрос: кого после этого следует распять?
        Дагон наклонил голову и озадаченно поскреб ногтями висок.
        - А Максин?
        - А что Максин?.. Кто он вообще такой - этот Максин? Его история ничуть не лучше той, что ты рассказал.
        - Но если он действительно действовал по заданию некоего майора Ворного…
        - Ты ему веришь?
        - Пожалуй…
        - А я - нет.
        Макарычев в очередной раз глянул на спящий дисплей ПДА и злобно выругался.
        Все, абсолютно все в этот день шло не так, как надо.
        Глава 21
        Петр Леонидович вышел к полосе выжженной земли. Ощущение нереальности только усиливалось от того, что высветившееся на сером небе солнце скользило тонкими лучиками по маслянисто-черной равнине. Словно искало что-то, потерянное давным-давно. На ощупь. Будто слепое.
        Солдат, о которых говорил сержант, не было видно.
        Постояв с полминуты, Максин тяжело вздохнул, посмотрел на небо - низкое, неприветливое, будто чужое - и повернул влево. Уж очень не хотелось Петру Леонидовичу ступать на мертвую землю, потому и решил он обойти черный круг по краю. Словно замараться боялся.
        Заметив движение слева от себя, Портной развернулся вместе с автоматом и поймал в створ прицела странную человекоподобную фигуру.
        - Видишь? - локтем толкнул он лежавшего рядом с ним на земле Егоркина.
        - Ага, - прошептал в ответ тот.
        - Кто это? - так же тихо спросил Муратов.
        - Вроде бы на человека похож, - высказал предположение Егоркин.
        - Похож, - не стал спорить Портной.
        Неведомое существо и в самом деле смахивало на человека. Да только откуда тут человеку взяться? Драный ватник, латаные-перелатаные порты - вид такой, будто он сто лет все это с себя не снимал. А может, таким и на свет появился.
        Существо двигалось в сторону залегших в кустах солдат. Только не напрямик, а забирая чуть в сторону, будто хотело сбоку их обойти. И то и дело вскидывало голову, словно принюхивалось.
        - А может, человек? - шепотом спросил Егоркин.
        - Не-а, - качнул головой Муратов. - Смотри, как идет странно, будто на бок все время заваливается.
        - Так местность же под уклон идет.
        - Рип это, - стоял на своем Муратов. - Точно - рип.
        Портной держал нелепую фигуру на прицеле и думал о том, что, окажись сейчас рядом Тарья, она бы подсказала, что делать. А так приходится все самому решать.
        - Если и не рип, то все равно мутант какой-то, - закончил Муратов.
        С таким определением Егоркин спорить не стал.
        - Снимешь его? - спросил он у Портного.
        Портной глянул на дисплей ПДА - связи, как назло, не было.
        Эх, была бы рядом Тарья…
        А так получается, как в игре «верю - не верю».
        - Не верю, - неслышно, одними губами прошептал солдат.
        Его так учили - никому не верить. Видишь цель - жми на курок. Думать - не твоя прерогатива.
        Плотный хлопок выстрела сдернул тишину с болот и эхом раскатился над трясиной.
        - Что за черт! - всполошенно вскочил на ноги Дагон.
        Макарычев обернулся на выстрел. Но даже испуганно взлетевших птиц не увидел.
        - Ребята дурачатся.
        - Это как так - дурачатся?
        - Палят во что-то.
        - Зачем?
        - От нечего делать, - зло огрызнулся сержант.
        - Не дело это, - с осуждением покачал головой Дагон. - Совсем не дело. Поэтому-то я и не велел тебе с собой оружие брать.
        - Ладно, ты о чем-то переговорить со мной хотел? - напомнил Макарычев.
        - А, ну да, ну да, - кивнул пару раз Дагон. - Слушай, Сережа, ты бы как-нибудь постарался убедить своих начальников, что нет на Облонских болотах больше ничего, что им интересно. А то уж очень беспокойная жизнь у меня настала.
        - У тебя? - криво усмехнулся сержант. - Да твои проблемы ничто по сравнению с моими!
        - Если я могу тебе чем-то помочь…
        - Чем?
        - Ну, не знаю…
        - А, - безнадежно махнул рукой Макарычев. - Да еще Максин этот… Явился незнамо откуда.
        - Я же тебе рассказал, как он тут оказался.
        - Думаешь, я тебе поверил?
        Дагон от удивления рот разинул.
        - Максин…
        Тяжелый удар в область левой скулы опрокинул Максина на спину. Странно, но боли он не почувствовал. Должно быть, уины все еще пытались защитить его организм от неблагоприятных внешних воздействий. Вот только выгрызть пулю, выпущенную из «калашникова», им, скорее всего, было уже не под силу.
        Петр Леонидович лежал, раскинув руки крестом, и глядел в небо. Из-за набегающих на глаза слез казалось, что серые облака скручиваются в рыхлые спирали, напоминающие комки грязной ваты. А солнце тоненькой кисточкой рисует на них таинственные знаки.
        - Не верю… - шептал он едва слышно. - Не верю…
        Только какое это теперь имело значение?
        Солнце закатилось.