Дед Алексей Калугин
        Сборник рассказов «Не сотвори себе врага» #13
        Рассказ из сборника "Не сотвори себе врага".
        
        Алексей Калугин
        ДЕД
        На лестничной площадке четыре двери. Квартира Деда - в глубине, напротив моей.
        Все так и звал его - просто Дед. Насколько мне известно, никто в подъезде не знал ни его имени-отчества, ни фамилии. А Дедом звали, потому что действительно был он стар. Я не мастер угадывать возраст по внешнему виду человека, но то, что ему было далеко за семьдесят,- это уж точно.
        Хотя и был Дед, в отличие от многих других одиноких стариков, всегда чист и опрятен, внешность его производила довольно-таки отталкивающее впечатление. Основная заслуга в этом принадлежала его голове, которая, благодаря полному отсутствию какой-либо растительности и большим желтым пластмассовым зубам, у которых не было ни малейшего шанса спрятаться за морщинистыми, будто два заскорузлых кусочка кожи, губами, поразительно походила на боевой трофей кровожадных пигмеев.
        Не делал Деда более привлекательным и его характер.
        Я сам человек не очень-то общительный, почти любому обществу предпочитающий одиночество, но все же с соседями раскланиваюсь на ходу, бросаю вежливое «здрасьте». Дед же всегда ходил, никого вокруг не замечая. Когда он шел навстречу, мне казалось, что если упереться ему в лоб ладонью, то он, подобно механической игрушке, будет продолжать бессмысленно перебирать ногами на месте до тех пор, пока не кончится завод.
        Жил Дед один. К нему никто никогда не приезжал. И сам он выходил из квартиры, как мне кажется, не чаще одного раза в неделю только затем, чтобы дойти до ближайшего магазина и вернуться с сумкой, набитой продуктами.
        Общаться мне с ним, если только это можно назвать общением, доводилось два раза.
        Примерно год назад в магазине я оказался следующим за Дедом в очереди к кассе. Когда кассирша подсчитала стоимость его покупок, оказалось, что денег у Деда не хватает. Дед начал было откладывать что-то в сторону, но я сказал кассирше, что мы соседи, и заплатил недостающую сумму, всего что-то около десяти рублей. Дед, даже не посмотрев в мою сторону, переложил покупки в свою сумку и вышел из магазина. Деньги он мне принес вечером. Молча сунул в руку бумажку и горсть мелочи и, не сказав ни слова благодарности, ушел.
        Пару месяцев спустя, поднимаясь по лестнице, я увидел Деда, который, положив сумку на пол, отчаянно боролся с дверным замком.
        -Вам помочь?- спросил я.
        Дед искоса посмотрел на меня и молча отступил на два шага, оставив ключ в замке. Замок не желал открываться из-за того, что просела дверь. Дернув дверную ручку вверх, я повернул ключ. Дед подхватил свою сумку, выхватил у меня из руки ключ и скрылся за дверью, захлопнув ее прямо перед моим носом, как будто боялся, что я ворвусь в его квартиру и вынесу все, что там есть. Но после первого случая я и не ждал от него никаких проявлений благодарности.
        Довелось мне и услышать голос Деда, но случилось это только при третьей нашей встрече, которая произошла в середине лета.
        Жара стояла неимоверная. На безумно голубом небе вот уже две недели как не показывалось ни единого облачка. За день квартира превращалась в основательно прогретую духовку, в которой можно было испечь пирог, а вот спать было совершенно невозможно. Даже душ из тепловатой водицы давал облегчение не более чем на десять минут.
        Было воскресное утро, около десяти часов. Я слонялся по комнате, прихлебывая чай со льдом, с таким чувством, будто вместо головы у меня воздушный шарик. Данное сравнение было единственной мыслью, на которую сподобился сегодняшним утром мой мозг, основательно изъеденный духотой и бессонницей.
        Я даже почти не удивился, когда, открыв на звонок дверь, увидел на пороге Деда.
        Выглядел Дед просто ужасно. Одной рукой он опирался о косяк, другую прижимал к груди слева. Дышал он часто, с каким-то хрипловатым присвистом на выдохе. Все лицо его и лысый череп были покрыты большими круглыми каплями пота, казавшимися приклеенными к коже.
        -Вам плохо?- спросил я.- Вызвать «Скорую»?
        Дед отрицательно качнул головой, махнул мне рукой и, тяжело переставляя ноги, направился к своей двери.
        Я последовал за ним, готовясь в случае необходимости подхватить его под руку.
        Миновав маленькую, почти квадратную прихожую, мы вошли в единственную комнату. Скудная мебель, находившаяся в ней, была расставлена вдоль стен: узкая металлическая кровать, полуприкрытая старым клетчатым покрывалом, низкая, похожая на больничную тумбочка, выкрашенная белой масляной краской, на которой стояли пузырьки с лекарствами и полупустой стакан воды, и грубо сколоченный, покрытый той же, что и тумбочка, краской табурет, который, судя по многочисленным разноцветным пятнам на широкой крышке, выполнял роль обеденного стола.
        Все остальное свободное пространство комнаты занимала детская железная дорога со станционными домиками, искусственными миниатюрными деревьями и холмами, семафорами и тоннелями.
        Рельсы были уложены тремя большими перекрывающимися петлями, образующими в центре равнобедренный треугольник с чуть выпуклыми сторонами. Площадь треугольника, в отличие от всего остального пути, была совершенно пустой, свободной от каких-либо декоративных украшений. У балконной двери, в углу, где было отведено место под «депо», плотно, бок о бок стояло около трех десятков локомотивов и не поддающееся беглому подсчету огромное число пассажирских и грузовых вагонов, цистерн и открытых платформ.
        Дед тяжело опустился на кровать и, взяв с тумбочки, проглотил какую-то таблетку. Несколько секунд он сидел с закрытыми глазами, ожидая, когда лекарство подействует. Потом глаза его открылись и окинули меня внимательным, оценивающим взглядом.
        Я присел на краешек табурета.
        -Может быть, все-таки вызовем врача?
        Дед снова отрицательно мотнул головой, еще более уверенно и непреклонно, чем в первый раз.
        -Извините, что вынужден был потревожить вас,- сказал он.
        Голос у него был тихий, шелестящий, похожий на шорох желтой осенней листвы и, на мой взгляд, совершенно не вязался с его внешностью.
        -А, ерунда,- отмахнулся я и стал ждать продолжения.
        Если Дед не хотел, чтобы я вызвал ему врача, то что, в таком случае, ему было от меня нужно?
        -Мне просто не к кому больше обратиться за помощью,- беспомощно развел руками Дед.- А одному мне не справиться… И время мое, похоже, совсем уже вышло…
        Он говорил отрывисто, бестолково, то бросая на меня беглый взгляд, то отводя глаза в сторону. Мне показалось, что Дед не знает, с чего начать, да и вообще засомневался, правильно ли поступил, пригласив меня к себе и начав этот разговор.
        Вдруг он снова схватился за сердце и страшно вытаращил глаза. Я бросился к тумбочке с лекарствами, схватил первый подвернувшийся под руку пузырек с характерным запахом сердечных капель, вытряс какое-то количество капель в пластиковую крышку и влил лекарство в раскрытый рот Деда.
        Вначале мне показалось, что лекарство не действует или же я, совершенно не разбираясь в лекарствах, скормил Деду не то, что нужно. Но через пару минут Деду явно полегчало. Дыхание его стало ровнее. Он взял в руку полотенце и промокнул покрывшуюся испариной лысину и лицо.
        -Вот видите,- попытался улыбнуться он, как будто хотел извиниться передо мною за внезапный приступ.
        -Вам необходим врач,- постаравшись придать своему голосу убедительность, сказал я.
        -Врач здесь уже не поможет,- покачал головой Дед.- От старости лекарства еще не придумали.
        -Чем же в таком случае могу помочь вам я?
        -Вы - можете,- уверенно произнес Дед.
        Я решил, что речь пойдет о завещании или о чем-то еще в этом роде.
        Дед попытался подняться на ноги.
        -Да куда вы,- удержал я его на месте.- Вам вообще было бы неплохо прилечь.
        От последнего моего замечания Дед отмахнулся, как от назойливого слепня.
        -Я думаю, лучше всего будет начать разговор с небольшой демонстрации. Иначе вы просто мне не поверите,- сказал он.- Будьте добры, принесите из холодильника яйцо.
        -Яйцо?- удивленно спросил я.
        -Да, именно, куриное яйцо.
        Я не стал спорить и пошел на кухню.
        В холодильнике на полочке лежало одно-единственное яйцо. Я взял его и вернулся в комнату.
        Пока меня не было, Дед слез-таки с кровати и теперь ползал по полу на четвереньках, расставляя на рельсах свои паровозики.
        -Да что же вы прямо как маленький!- возмущенно воскликнул я.- Вам лежать надо, а вы в игрушки играете.
        Дед продолжал свое занятие, не обращая на меня ни малейшего внимания.
        Ну не бороться же мне с ним было? В конце концов, кто он мне? Зачем он меня позвал? Это его жизнь, его здоровье… И его железная дорога. Привалившись спиной к стене, я наблюдал за возней Деда с паровозиками. Задумавшись, я чуть не раздавил неизвестно зачем принесенное яйцо, которое до сих пор держал в руке.
        -Послушайте,- сказал я, устав наблюдать за старческими чудачествами.- Может быть, я пойду к себе, а вы меня позовете, когда я буду нужен? Куда положить яйцо?
        -Секундочку, я уже почти закончил,- оборвал меня Дед.
        Он прицепил последний вагон к составу и устало присел возле моих ног. С гордостью и удовольствием посмотрел со стороны на дело своих рук.
        На путях стояло три состава. В одном было два вагона, во втором - пять, в третьем - семь. Каждый из них был установлен на своей петле рельс, в точках, наиболее удаленных от центрального треугольника.
        -В детстве вы хотели стать машинистом?- спросил я Деда.
        -Нет,- ответил он.- Я увлекся этим гораздо позднее, уже на пенсии.
        Как зачарованный смотрел он на свою игрушку.
        -С яйцом-то что делать?- спросил я.
        Дед пододвинулся к коробочке с пультом управления дорогой, проверил соединение проводов, а затем повернулся ко мне и сказал:
        -Разбейте его. Вон там, в центре,- он указал на свободный от игрушечных построек треугольник в самом центре сплетения железнодорожных веток.
        -Что?- переспросил я, решив, что что-то неправильно понял.
        -Разбейте его. Хлопните об пол,- повторил Дед и резким взмахом руки изобразил, что именно я должен сделать.
        -Зачем?- снова спросил я.
        -Потом увидите. Ну, давайте же!
        Голос Деда сорвался от волнения.
        Я пожал плечами и, протянув руку, разжал ладонь.
        Ударившись об пол, яйцо, как и следовало ожидать, раскололось. Из-под осколков белой скорлупы вытекла блестящая бесцветная лужица, в которой плавал оставшийся целым желток, похожий на вытаращенный глаз идиота.
        -Теперь - смотрите!
        Дед двинул рычажок на пульте управления, и все три состава одновременно двинулись с места, медленно набирая скорость.
        Я думал, что каждый паровозик будет тащить состав только по своему кругу, но, набрав скорость, поезда стали ловко менять направления на стрелках, переходя с одной ветки на другую. Но при этом все время на каждом из кругов находился только один состав. Пару раз мне казалось, что неизбежно столкновение, но поездам всегда удавалось разминуться в последний момент.
        -Не туда смотрите, не туда!- закричал на меня Дед.- Не на поезда - на яйцо!
        Я удивленно посмотрел на Деда.
        -Не на меня! Туда, туда смотрите!- ткнул он пальцем в сторону, куда мне следовало смотреть.- Уже начинается!
        Я посмотрел туда, куда указывал кривой палец Деда, да так и замер с разинутым в буквальном смысле ртом.
        Осколки яйца, как на пущенной в обратную сторону видеопленке, медленно втянули в себя свое растекшееся содержимое, а затем собрались вместе, срослись в местах разделяющих их трещин и превратились в целое яйцо.
        Поворотом рычажка на пульте Дед остановил движение на железной дороге. Ничего не говоря, с откровенным удовольствием рассматривал он мою физиономию.
        -Хотите повторить?- спросил он, вдоволь насладившись зрелищем клинической картины ступора.
        Я только молча кивнул головой.
        Дед расколотил яйцо с гораздо большим старанием, чем я. Он еще поболтал в образовавшейся лужице пальцем и раздавил крупные осколки скорлупы. После этого он расставил поезда в исходные позиции и запустил их по рельсам.
        Теперь уж я не отрываясь смотрел на остатки яйца.
        Вопреки законам физики, мысли в моей голове из-за жары двигались гораздо медленнее. Может быть, Дед - отставной иллюзионист? Одни достают кроликов из шляп, другие склеивают распиленных женщин, почему же тогда кому-нибудь не придумать трюк с разбитыми яйцами, которые…
        Я не успел закончить мысль, когда повторилось то же, что и в первый раз. Осколки скорлупы сами собой собрались вместе, всосали свое вытекшее содержимое и превратились в целое яйцо.
        Дед остановил движение составов. Аккуратно ступая между декоративных оформлений дороги, он добрался до центра и взял в руки яйцо.
        -Можете взять и посмотреть сами,- сказал он, протягивая яйцо мне.
        Я принял яйцо из его руки и без особого интереса повертел на ладони. У меня даже и сомнений не было в том, что оно настоящее.
        -Интересный фокус,- сказал я.- Расскажите, как вы его делаете?
        -Фокус?- ухмыльнулся Дед.
        Он прошел к тумбочке, отмерил дозу лекарства и, морщась, проглотил, запив водой из стакана. Затем сел на кровать, подложив под спину подушку.
        -Яйцо целое?- спросил он.
        -Целое.
        -Но вы же сами, а потом еще и я разбили его.
        -Разбили.
        -И вы думаете, что это просто фокус?
        -А что же еще?
        -Разве вы не видели, что яйцо само восстановилось? Или вы не верите своим глазам?
        Я пожал плечами.
        -Все выглядело вполне естественно.
        -И только-то…
        Дед выглядел разочарованным.
        А что, собственно, он хотел от меня услышать? Или мне нужно было восторженно захлопать в ладоши?
        -Я думал, что вы более проницательны,- покачал головой Дед.
        -Ну уж что есть.- Я с прискорбием развел руками.
        -Мы можем повторить эксперимент, используя все, что угодно: разорванный лист бумаги, сожженную спичку…
        -Послушайте, что вы хотите мне доказать?
        Оперевшись на локоть, Дед подался в мою сторону.
        -То, что при определенном расположении движущихся составов любой предмет, помещенный в центр железнодорожных путей, восстанавливается в своем первоначальном виде. А если бы мы продолжали эксперимент с яйцом, то через какое-то время оно бы просто исчезло.
        -А спичка превратилась бы в ту сосну, из которой была сделана?
        -Нет. Спичка остается тем кусочком дерева, из которого была сделана. Для того чтобы восстановить сосну, понадобились бы все спички, которые были из нее сделаны.
        -Так.- Я поискал глазами место, куда можно было бы положить яйцо, которое до сих пор держал в руках, и, не найдя ничего лучшего, засунул его в одинокий поношенный тапок у двери.- Значит, у вас там машина времени?
        -Не знаю. Может быть. Исправные часы, помещенные в центр, просто останавливаются, а сломанные - начинают идти.
        -В таком случае я посоветовал бы вам открыть часовую мастерскую. Если, конечно, вам не нужна Нобелевская премия.
        -Вы очень остроумны.
        -Я был бы еще остроумнее, если бы не жара.
        -Я не знаю как, по какому принципу действует созданная мною система, но то, что она действительно действует, вы могли убедиться сами.
        -И что же получается, сделав мировое открытие, вы никому об этом не говорите, а продолжаете баловаться с разбитыми яйцами и сожженными спичками?
        Дед грустно улыбнулся.
        -Молодой человек, вы только что сами все видели своими собственными глазами и все равно боитесь поверить, думаете, что вас просто дурачат. А представьте себе, если никому не известный лысый старик придет в академию и заявит, что у него дома стоит машина времени или что-то вроде этого? Как по-вашему, какая будет реакция?
        -Да уж, реакция будет соответствующая,- не мог не согласиться я.
        -Вот видите. А у меня уже не так много сил и здоровья, чтобы кому-то что-то доказывать.
        Мысли у меня в голове плыли и путались. Жара была тому виной или же отчаянная убедительность, с которой говорил Дед,- не знаю. Может быть, Деду действительно удалось создать некую пространственную систему, внутри которой происходит восстановление сломанных предметов? Яйцо-то целое, вот оно, можно подержать в руке, хотя я сам разбил его об пол. Возможно, у Деда получилось что-то вроде ленты Мёбиуса - пространство, вывернутое наизнанку, проход в другое измерение… А впрочем, ничего я в этом не понимаю. Пусть специалисты решают, что у него там получилось - искривление пространственно-временного континуума или спонтанное поглощение энтропии.
        -Хорошо, будем считать, что я вам поверил. Но как вам это удалось?
        -Совершенно случайно. Я часто перестраивал железнодорожные пути и вот однажды собрал то, что вы видите. В центре, в треугольнике, я поместил макет озера. Но когда я запустил поезда, он превратился сначала в бесформенную расплавленную массу, а затем - в кучку цветных пластиковых шариков.
        -И с чем вы еще экспериментировали?
        -Со всем, что попадало под руку. И всегда результат был один и тот же: вещи сначала обновлялись, а затем распадались на те составные части, из которых были когда-то сделаны. После этого я перешел к опытам с биологическим объектом. Цветок, помещенный в центр системы, снова собрал свои лепестки в бутон и втянул его в стебель, который стал быстро уменьшаться в размере и в итоге превратился в семя. Бабочка сложила крылья и стала куколкой, из которой выползла гусеница. Раздавленный таракан ожил и побежал.
        -Ну, это вы напрасно,- не мог не заметить я.- Тараканов у нас и без того хватает.
        Дед улыбнулся шутке и продолжал:
        -Даже замороженная рыба, купленная в магазине, оттаяла, ожила и стала бить хвостом.
        -А из тушенки, наверное, получилась живая корова?
        -Нет, только кусок свежей говядины.
        -Тоже неплохо. А вот если… Ну, впрочем, ладно.
        Дурацкий вопрос чуть было не сорвался у меня с языка, но я все-таки сумел удержаться.
        -Я так и не понял, для чего вы это мне рассказываете?
        -Я вынужден просить вас о помощи,- медленно, чтобы я смог в полной мере оценить, какое высокое доверие мне оказано, произнес Дед.
        -Нет проблем,- с готовностью согласился я.- Что я могу для вас сделать?.. И при чем здесь железная дорога?
        Не иначе как старик решил отписать мне ее по завещанию, чтобы я запускал ее каждый год в день его рождения.
        -Знали бы вы, как не хочется умирать,- тяжело вздохнул Дед.
        -Наверное, когда-нибудь узнаю,- ответил я лучшее, что смог придумать.
        -Сегодня ночью у меня был очень тяжелый приступ. Мне даже подумалось, что он будет последним. Следующую ночь я скорее всего не переживу.
        -Ну что вы, конечно же, переживете,- как можно убедительнее произнес я.- Это просто жара на всех ужасно действует. Я тоже чувствую себя едва живым.
        Дед тихо покачал головой.
        -День или два - какая разница. Конец неизбежен. И помочь мне можете только вы. Я хочу испытать действие системы на себе.
        -Вы хотите омолодиться!- догадался я.
        -Именно так,- кивнул головой Дед.
        -А я вам нужен в качестве свидетеля.
        -Нет. Вам предстоит включить и остановить движение поездов, когда я буду находиться в центре системы.
        -А почему бы вам самому не повернуть рычажок. Ведь это, насколько я понимаю, не электрический стул.
        -Дело в том, что во время работы системы по всему внешнему периметру рельсов возникает невидимое поле, не позволяющее проникнуть внутрь очерченного им круга. А поскольку пульт управления железной дорогой находится снаружи, то и управлять им должен тот, кто находится вне рельсового периметра. Перенести пульт внутрь системы, как вы понимаете, нельзя, потому что он может разрушиться.
        Все, что говорил Дед, было вполне логично. Я задумчиво потер щеку и, почувствовав под рукой колючую щетину, подумал, нельзя ли каким-нибудь образом приспособить дедову систему, чтобы обходиться без бритья?
        Дед внимательно наблюдал за моими раздумьями.
        -Ну что ж… - Я решительно хлопнул себя по коленям.- Когда начнем?
        -Если вы не против, то прямо сейчас,- сразу же засуетился Дед, как будто боялся, что, хорошенько подумав, я откажусь от затеи.
        Широким жестом конферансье, вызывающего артиста на бис, я пригласил Деда занять место среди сплетения рельсов. Я вел себя так безалаберно, наверное, потому, что все-таки до конца не верил в то, что что-нибудь произойдет.
        Дед установил поезда в исходные положения и показал мне, как пользоваться пультом управления. Он сам установил требуемую скорость движения и категорически запретил мне дотрагиваться до переключателей стрелок. От меня требовалось только включить и выключить питание.
        Убедившись, что я все правильно понял, Дед, осторожно ступая среди игрушечных деревьев и домиков, добрался до центрального треугольника и сел, скрестив ноги.
        -Можно начинать,- торжественным полушепотом произнес он.
        -Эй, послушайте!- воскликнул я, вспомнив, что забыл спросить самое главное.- А как я узнаю, что пора выключать? Вы скажете мне или подадите какой-нибудь знак?
        -Не знаю, смогу ли я это сделать. Действуйте по обстоятельствам. В любом случае выключайте дорогу, как только заметите, что во мне произошли какие-то изменения.
        -Договорились.- Я взялся за рычажок включения.- Ну что, поехали?
        Дед рубанул рукой воздух, как командир артиллеристов, командующий залпом, и я запустил поезда.
        Дед сидел неподвижно, сложив руки на коленях. Я внимательно наблюдал за ним, но никаких изменений пока не замечал, если не считать того, что лицо его стало похожим на гипсовую маску, а глаза как будто поблекли и затуманились. Я даже испугался, не хватил бы старика удар от волнения, и, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, помахал рукой. Дед моего знака, похоже, не заметил. Я окликнул его и снова не получил никакого ответа.
        Тогда я вспомнил, что Дед говорил о поле, которое образуется вокруг железной дороги во время движения поездов. Я протянул руку и действительно почувствовал преграду. Ладонь уперлась в нечто, похожее на туго надутый воздушный шар из плотной резины. Я попытался усилить нажим, но невидимая преграда не подалась ни на миллиметр. Почему-то я сразу подумал, что этот барьер не прошибешь даже танком.
        Изучением поля я занимался не более минуты, но, когда посмотрел на Деда, с тем произошли значительные изменения. У него отросли волосы! Жидковатые и совершенно белые, но раньше-то у него вообще был голый череп! И морщины на лице как будто немного разгладились.
        Я хотел было выключить дорогу, но вдруг подумал: а куда торопиться? Дед велел мне действовать по обстоятельствам. Он не видит и не слышит меня, но скорее всего это из-за поля. Выглядит Дед нормально, даже лучше, чем до начала эксперимента. Так пусть еще немного помолодеет и подлечится.
        А внешность Деда между тем продолжала меняться. Волосы стали гуще, приобрели стальной оттенок, лицо округлилось, кожа на нем разгладилась, и даже кривые тощие пальцы его стали распрямляться.
        И вдруг одежда на Деде расползлась по швам, упала на пол, потеряла цвет и превратилась в спутанные мотки ниток.
        Все, пора кончать, решил я и потянулся к пульту.
        Рука уперлась в невидимую и непреодолимую преграду.
        Не знаю, что произошло, но пульт, установленный возле самых рельсов, но с наружной стороны кольца, каким-то образом попал в зону действия поля и стал недостижим для меня.
        Я вскочил на ноги и застучал кулаками по невидимой преграде. Но не раздалось ни единого звука.
        Теперь только сам Дед мог бы помочь себе, но он сидел все так же неподвижно, вперив невидящий взгляд в пустоту, и молодел на глазах. Волосы его стали темными, почти черными, зубные протезы выпали изо рта и рассыпались по полу, а обнаженное тело, иссушенное годами, стало наливаться мышцами.
        Потеряв счет времени, я стоял, уперевшись ладонями в невидимый барьер, и наблюдал, как Дед превращался из старика во взрослого мужчину, а затем в юношу. Наконец он стал уменьшаться в росте, неотвратимо приближаясь к моменту своего рождения. Что произойдет после этого?
        Глядя на мальчика, вокруг которого бегали игрушечные паровозики, я мысленно отсчитывал его возраст: пять, четыре, три, два, один год…
        И в этот момент два поезда столкнулись на стрелке и сошли с рельсов. Опора под моими руками исчезла, и я упал во весь рост, подмяв под себя железнодорожные пути, вагоны, тоннель, маленький вокзальчик и целый лес деревьев. Все эти игрушки с невероятным числом углов и острых краев впились в мое тело. Поднявшись на четвереньки, я подполз к тому месту, где находился Дед.
        На полу лежал младенец едва ли старше месяца. Вел он себя так, как и положено: дергал ножками, размахивал кулачками и пускал пузыри. Вот только взгляд у него был совсем не детский. Глядя в его глаза, можно было подумать, что он помнит все произошедшее с ним и только несформированный еще голосовой аппарат не позволяет ему высказать свое мнение на этот счет.
        Я взял младенца на руки и отнес его на кровать.
        После этого я вернулся в свою квартиру и вызвал по телефону милицию, сказав, что, случайно увидев соседскую квартиру раскрытую настежь, обнаружил в ней грудного ребенка.
        А что мне еще оставалось? Нянчиться с ребенком самому? Или честно признаться, что это сам Дед, не без моей помощи превратившийся в младенца, и отправиться после этого на психиатрическое обследование?
        Младенца забрали. У Деда, как выяснилось, не было ни родственников, ни друзей, поэтому и разыскивали пропавшего скорее всего без особого рвения. Через пару месяцев в его квартиру въехали новые жильцы.
        Я купил себе электрическую железную дорогу и попробовал собрать из нее такую же конструкцию, которую, упав, сломал в квартире Деда. Но в собранной мной системе разбитые яйца не желали снова становиться целыми. Наверное, важны были какие-то мелочи, которые я все время упускал: размеры рельсовых петель, скорость движения поездов, количество вагонов в составах или расположение на путях туннелей и станций. Да мало ли что еще. А может быть, системе было нужно вполне определенное место в пространстве, особая точка, которая находилась в квартире Деда.
        Провозившись с железной дорогой весь летний отпуск, я собрал ее в коробку и засунул далеко под кровать.
        Я подумал, что, смастерив свою железную дорогу, Дед тем самым нарушил один из основополагающих законов мироздания, гласящий, что время не способно течь вспять. И, кто знает, быть может, именно за это он и понес заслуженное наказание, превратившись в младенца, чей разум неспособен оценивать последствия совершаемых им поступков.
        Независимо от того, нравится нам это или нет, но в мире существуют области непознанного, куда человеку лучше и не заглядывать. Иначе, сами того не желая, мы можем нарушить то весьма неустойчивое равновесие, благодаря которому мир, в котором мы живем, существует.