Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ДЕЖЗИК / Каплан Виталий : " Трудно Быть Чертом " - читать онлайн

Сохранить .
Трудно быть чертом Виталий Маркович Каплан
        # Гораздо труднее быть не богом, спасающим самые светлые умы в сереющем мире, а тем, кто наоборот, для всеобщего блага, эти светлые умы гасит.
        Произведение входит в антологию «Русская фантастика - 2011».
        Повесть публикуется в сокращении.
        Виталий Маркович Каплан
        Трудно быть чертом

1
        -Танечка сделай нам, пожалуйста, два кофе. И хорошо бы тех бараночек, с маком.
        Обманчиво суровая очкастая блондинка молча кивнула и выскользнула из кабинета. Дмитрий Иванович вздохнул, взлохматил ладонью седоватые волосы, укоризненно взглянул на Игоря.
        -Не ожидал от вас, Игорь Михайлович. Вы на что вообще рассчитывали? Что мы это напечатаем?
        -Дмитрий Иванович, - подавив неуместную сейчас улыбку, ответил Игорь, - я не мальчик. Понимаю, что написал и для кого написал.
        -А что Кроев сожрет нас и не подавится - понимаете?
        -Вполне, Дмитрий Иванович, вполне, - кивнул Игорь.
        Скрипнула дверь, в кабинет протиснулась Танечка с подносом. Деликатно выставила на стол чашки, ложечки, вазочку с сахаром и серебряную плетенку с печеньем.
        -Так вот, - продолжил журналист, - Кроев - человек девяностых годов. Поглядите на его связи. Каждая фигура - под боем. Пащенко поддерживал сами знаете чей фонд и слил только после того, как в офисе его банка порезвилась прокуратура. Впрягаться за тестя он не станет. Далее, с Шигалевым, областным прокурором, у Кроева мир-дружба-жвачка, но Шигалев - ставленник Трубникова, прежнего зама президентской администрации. А Трубников сейчас на чемоданах сидит, ротация власти, неизбежная при всяком новом президенте.
        -Игорь, - главред пропустил отчество, и это было Добрым знаком, - все это выглядит красиво и убедительно. Но - только здесь и только сейчас. Почему вы думаете, что все пойдет по вашему сценарию?
        Игорь промолчал. Иванычу надо сейчас дать выговориться, а потом уж и бить тяжелой артиллерией.
        - Вот смотрите, что получается из вашего очерка, - отхлебнув из дымящейся чашки, продолжал главный редактор. - Губернатор Петровской области решил построить огромный развлекательный центр. И не где-нибудь, а в живописном месте, излучина Валажи. А там, Как на грех, дачные поселки. Дачникам сперва предлагали продать участки - по смешной цене, но предлагали. Потом, не найдя понимания, объявили их документы на право собственности фальшивкой. После этого дома дачников начали сносить бульдозерами, нескольких возмущавшихся искалечили, городской суд отклонил иски потерпевших. Кое-кого посадили за «сопротивление законным действиям сотрудников милиции». Видите, насколько все серьезно. Это не просто злоупотребление властью. Это уже подлог, преступления пробив личности, рассадник коррупции и прочая, прочая, прочая.
        - Ну да, - кивнул Игорь. - По полной программе. Все именно так и есть.
        - Ну представьте же последствия! - главред взмахнул рукой с чашкой и лишь чудом не плеснул кофе на Столешницу. - На нас подают в суд за клевету. В петровский суд, между прочим, а не в московский. Уверяю, Найдутся и свидетели, и эксперты, и все, что угодно. Нас Закрывают, вас сажают, да еще навесят такой штраф, какой, чтобы выплатить, ну я не знаю, кем надо быть… так минимум банкиром Пащенко.
        Игорю стало скучно. Иваныч был весь как на ладони… Старый волк журналистики прав - в своей системе координат.
        - Дмитрий Иванович, - сказал он как можно более сухо. - Неужели вы думаете, что я сдал вам материал, не сделав сперва глубокой разведки? Нам обещана поддержка на очень высоком уровне. Это первое. Второе - пообщался я с помощником представителя Центра в регионе… Кроеву недолго осталось сидеть в своем кресле. И скандал в СМИ - это прекрасный повод. Так вот, смотрите сами. Кроев накроется и без нас. Но если мы ввяжемся в драку - выглядеть все будет так, что именно мы, «Столичные вести», разоблачили подлого коррупционера.
        - Ну, я не знаю… - задумчиво протянул главред. - Все-таки система не сдает своих…
        -Дмитрий Иванович, - вздохнул Игорь, - в этих шахматах свои фигуры съедаются не реже, чем чужие.
        Он внимательно посмотрел в водянистые, светло-серые глаза. И увидел, что Иванычу осталось три года до первого инфаркта.
        К ночи изрядно посвежело. Бомбила, пойманный в ста метрах от «Дюралюминия», оказался не в меру болтлив. С ходу рассказал грустную свою историю, как бросила его вторая жена, какой моральный урод великовозрастный балбес-пасынок, сколько стоило получить временную регистрацию, как достали черные, красные и голубые.
        Возле подъезда уже вторую неделю копали, так что высадиться пришлось за два дома. Едва водила, ударив по газам, рванул на проспект, от ближайшей стены отлепились три тени. Неторопливо, даже с какой-то наигранной ленцой приблизились к Игорю, образовав нечто вроде равностороннего треугольника.
        Двое высоких парней в надвинутых чуть ли не до глаз вязаных шапках. Куртки из черного кожзаменителя, мятые спортивные штаны - китайский «Adidas», стоптанные кроссовки. Третий, вставший чуть справа, был явно постарше. Плотная фигура гнома, темно-синяя куртка, только капюшон надвинут на глаза.
        -А чего у тебя, братан, шнурки неглаженые? - Голос у него оказался скучным, как наждачная бумага.
        -Да я и без галстука, - расстроил его Игорь. - И вообще, пацаны, как-то неправильно начинаете. Ни тебе закурить попросить, ни червонец до метро. Не любим штампы, ищем новые подходы?
        -Что-то больно ты, мужик, борзый, - вытекло из прокуренной пасти. - Короче, въезжай, ты не на того прыгнул Не понял? Ща поймешь.
        Все было, в общем, понятно, убивать его, конечно, никто не собирается. Да и тяжкие телесные сомнительны. Просто первый сеанс прессинга. А петровские, однако, все-таки раскачались. Но до чего ж примитивно! Начали бы уж, как водится, с телефона, с почтового ящика…
        Игорь открыто, дружелюбно улыбнулся, задержал дыхание - и нырнул в Озеро Третьей Тени. Оттуда, из мутной воды, фигурки дырявок казались голубовато-серыми пятнышками. Они еще ничего не поняли, из них еще сочилась бурая, с желтоватым отливом, радостная жестокость. Ладно, будет им на ком размяться. Игорь дунул туда, вверх, сквозь толщу воды. Вот вам и отраженьице, резвитесь.
        Из Озера он вышел метрах в пяти от своего подъезда. Как всегда, голову на мгновение пронзило тонкой болью, а после мир обрел здешние формы. Тянуло легким ветерком, каркала где-то спросонья ворона. А там, у соседнего дома, трое ожесточенно лупили друг друга. Каждому казалось, что один из оставшихся двоих - это борзый журналист Ястребов. Равносторонний треугольник с каждой секундой сжимался, вот - превратился в кучу-малу. Набирая входной код, Игорь пожалел, что заодно не заморозил им языки. Оставалось лишь надеяться, что женщины и дети давно спят и не слышат гнилую матерщину снизу.

2
        С утра болела голова. Все-таки в «Дюралюминии» он слегка превысил норму.
        Игорь глянул на часы - половина одиннадцатого, приличия соблюдены.
        - Настя, доброе утро. Это Игорь Ястребов. Я не отвлекаю вас? Минутка для меня найдется? Вот и славно. Нет, не по телефону. Ну, давайте я к вам в обед подъеду. Ровно в половине второго?
        Кстати, они уже начали прослушивать его телефоны? Судя по вчерашнему, господин Кроев на исполнителях экономит. Пока, во всяком случае. Правда, вчерашняя ночь должна сильно удивить если не заказчика, то хотя бы исполнителя. Значит, возможны неожиданности.
        Настя появилась под синим козырьком здания в тридцать две минуты второго. Худенькая фигурка, белый плащик, слегка вьющиеся темноватые волосы. А на лице, еще не растерявшем летний загар, - удивительно большие серо-зеленые глаза.
        -Давно ждете, Игорь Михайлович? - поинтересовалась она, протягивая руку. Не для поцелуя - для пожатия.
        - Только что подъехал, - вежливо соврал Игорь. - Я вот что подумал, раз у вас обед, давайте вместе перекусим. Тут есть подвальчик такой, «У синего слона» называется. Вроде приличное место, был там однажды.
        -Надо же! Пять лет тут работаю и не замечала никогда. Мы обычно в нашем же здании в столовку ходим. Ну, слон так слон.
        В подвальчике и впрямь оказалось прилично. Настя взяла бефстроганов с рисом, Игорь ограничился омлетом и двойным кофе.
        - Настя, - без экивоков заговорил Игорь, - я должен вас предупредить, что наша война с господином Кроевым вступила в новую фазу. Скандал, как мы и думали, получился мощный, так что не удивлюсь, если в течение года в Петровской области сменится губернатор. Но пока перед нами крыса, которую загнали в угол.Крыса звереет и кусается. Поэтому не исключены наезды на тех, кто упомянут в статье. В том числе и на вас. С Настей он познакомился в конце августа; когда собирал материалы для очерка. Ей, как и многим другим незадачливым садоводам, не повезло - согласно проекту развлекательный центр должен был подмять под себя в числе прочего и дачный поселок «Союзприбор».
        Игорь тогда нырнул в эту круговерть как олимпийский чемпион с вышки. Днями напролет он записывал беседы с людьми, фотографировал сгоревшие дома, общался с чиновниками, врачами местной больницы, бульдозеристами и депутатами петровского законодательного собрания. Он коллекционировал обмолвки, нанизывал. одну на другую нестыковки, собирал досье на исполнителей и организаторов. Для всего этого даже не пришлось выходить за рамки журналиста Ястребова… ну, так, совсем по мелочи.
        В статье засветилась и Настя - на целых два абзаца плюс фотка. За руку с шестилетним сыном Артемом - Мальчиком, У Которого Хотят Отнять Дачу.
        Ну чем не повод для знакомства холостого мужчины с разведенной женщиной?
        -Так вот, - подцепив кусок вилкой, продолжил Игорь, - Кроев и его команда сейчас попытаются опровергнуть статью. Основное давление пойдет на меня, собственно, уже пошло. Вчера поздно вечером трое гавриков пытались отметелить…
        -Вот даже как? - Настины ресницы взметнулись вверх. - Вы сильно пострадали?
        - Обижаете, - усмехнулся Игорь. - Со мной так Просто не справиться. Когда-то был даже бронзовым призером по… ну, это неважно. А важно, что начали с меня, но могут перекинуться на пострадавших дачников - тех, кто упомянут в статье. Не думаю, что в ход Пойдет явная уголовщина. Просто будут звонить, угрожать неприятностями, требовать публичного опровержения.
        -Вы же понимаете, Игорь Михайлович, по какому короткому адресу я их пошлю? - вспыхнула Настя. - Неужели я так похожа на трусливую бабу?
        -Не похожи, - утешил ее Игорь. - Но имейте в виду, давление, даже психологическое, трудно переносить долго. Поэтому я вам советую… вернее, прошу принять некоторые меры.
        - Купить помповое ружье? - уголки Настиных глаз чуть опустились вниз.
        -А толку? Телефонный аппарат раздолбать? Лучше купите определитель номера с функцией диктофона. Такие записи нам очень пригодятся, это прямое свидетельство давления. Я подскажу, где и что купить. И обычный диктофон тоже не помешает. Мало ли, кто и когда захочет поговорить лицом к лицу? Могу свой запасной одолжить, - Игорь положил на стол серебристый цилиндрик. - Вот эта кнопка включения, она же запись, она же выключение. Берите, не стесняйтесь.
        -Вы думаете, действительно начнут приставать? - помедлив, спросила Настя. Видимо, только сейчас она начала осознавать, насколько все не по-детски.
        -Могут, - жестко ответил Игорь. - И не только к вам, конечно. В статье фигурируют пятеро пострадавших. Далее, у вас дом застрахован?
        Настя задумалась.
        - Кажется, была какая-то бумажка. Это у брата надо спросить, у Феди. Ему, по документам, половина дома принадлежит. Хотя он там редко бывает. А страховой полис у него есть, в прошлом году приходила какая-то назойливая женщина, мы с Темкой на речке были, а Федя с ней разговаривал… она его и развела на страховку. Он же очень доверчивый, Федя, и никому не умеет отказывать.
        - Не хочу вас пугать, но дом действительно могут поджечь. И тогда надо получить не символические копейки, а реальную стоимость. Словом, вот визитка серьезной страховой фирмы, я про них когда-то писал. Обратитесь к исполнительному директору Леониду Сергеевичу, скажите, что от меня. Там первоначальный взнос может быть солидный, но в нынешней ситуации это просто необходимо.
        -Солидный - это сколько? - насторожилась Настя.
        - Думаю, тысяч пятнадцать, - прикинул Игорь. - Рублей, разумеется. Зато реальная гарантия. А та организация местная, петровская, и в случае чего от них не получите ни копейки. Для петровских вашего дома уже юридически не существует. Незаконно возведенное строчение на незаконно захваченном земельном участке.
        Настя покрутила в пальцах ламинированную визитку.
        -Вы говорите так, будто сами страховой агент. Признавайтесь, Игорь Михайлович, подрабатываете в этой «Гарантии»?
        - Зря вы так, - улыбнулся Игорь. - Раз уж я влез в эту историю, значит, несу моральную ответственность. Мы в одной упряжке, и мне не все равно, что с вами дальше будет. Если нет свободных денег, могу дать взаймы. Меня такая сумма нисколько не обременит, а вот совесть будет чуть поспокойнее.
        - Не надо, Игорь, - поспешно сказала Настя. - Уж такие-то деньги я сама достану.
        -А брат Федя не может помочь? Тем более что он совладелец…
        - Вряд ли. Он сейчас вообще без работы сидит. То есть формально в институте своем числится, но получает совсем смешные копейки.
        -Это кто ж он по профессии? - присвистнул Игорь.
        - Брат у меня, - с горечью произнесла Настя, - физик-теоретик. Кандидат наук. Сами знаете, в каком это все загоне. Ладно бы еще его тема имела отношение к оборонке… теперь за это снова стали платить. Но Федя занимается совсем другими вещами… которые, наверное, вообще никому не понятны и не интересны. Ну и получает он оклад старшего научного сотрудника, без надбавок. Звали его в университет преподавать, но что-то не срослось. Так что братец сидит сейчас на макаронах с картошкой и подрабатывает на почте. Можете себе представить, физик-теоретик разносит газеты?
        -Увы, представляю, и легко, - кивнул Игорь. - Я об этом даже писал… О, кстати! - хлопнул он себя по лбу, точно казня комара. - Как раз ваш брат-физик и может мне пригодиться. Мне в одном солидном журнале заказали статью про лженауку. Почему так популярны всякие сказки про торсионные поля, память воды и прочую муть? Мне нужен собеседник-физик, причем непременно со степенью. Если вашему брату это, конечно, будет интересно… попробую договориться, чтобы интервью ему как-то оплатили… хотя больших денег все равно не дадут…
        -Ладно, я поговорю с Федей, времени у него сейчас поневоле много, так отчего ж не встретиться… тем более он ведь тоже у нас пострадавший по «петровскому делу». - Настя допила чай, скользнула взглядом по миниатюрным наручным часикам. - Перерыв кончается. Труба зовет, начальство жаждет…
        - Ну, мы обо всем договорились, - Игорь жестом подозвал официантку. - Любая новая информация по делу - сразу звоните мне на мобильный. А насчет Федора и лженауки я на днях перезвоню.
        Он проводил взглядом тонкую светлую фигурку, поднимающуюся по ступеням крыльца. А ведь она тоже шатенка, внезапно пришла в голову мысль. Только волосы чуть темнее… и вряд ли красится.

3
        Игорь ткнул мышкой в желтый значок электронной почты, полюбовался полетом конвертиков… Ага… «Господин Ястребов. Вам настоятельно рекомендуется опубликовать извинения перед губернатором Петровской области Кроевым П.Г. и признание в намеренном искажении фактов в Вашей статье „Бульдозером по закону“ - в любом, на Ваше усмотрение, средстве массовой информации. В течение недельного срока. В противном случае у Вас и у Ваших близких будут очень серьезные неприятности с необратимым исходом».
        Ни подписи, ни обратного адреса, ни даже реального ай-пи отправителя. Топорно все же работают господа. Даже не потрудились изучить вопрос. Близких у журналиста Ястребова, как это ни печально, нет. Далековато близкие… Игорь перебрался на тахту, сложил на груди руки. Закрыв глаза, он вытянул из темноты знак «Мерцающая вечность», зажёг его зелёным пламенем и начал вращать, постепенно преобразуя хитрую кривую в простую окружность. И шагнул внутрь.
        Теперь это была ночная степь. Земля еще не успела расстаться с жаром, и оттого легкие, едва различимые ветерки чуть пригибали верхушки трав. Пряно пахло семиклюем и голубой полынью. А вверху миллионами звездных свечей пылало иссиня-черное небо. Тонкий зеленоватый серп месяца завис над горизонтом. И трещали, трещали кузнечики, вели свою бесконечную песнь о смысле, для которого в людских языках никогда не будет слов.
        Сам Игорь отчего-то получился двенадцатилетним. Как и тогда, сразу после Первых Экзаменов, был он в легком синем плаще, у пояса висел короткий, подростковый меч в простых деревянных ножнах. А вот на сапоги фантазии не хватило - и потому босые ступни ловили уходящее тепло земли.
        Зато Вадим Александрович был такой же, как и всегда. Невысокий, сухонький, с большими залысинами. Правда, здесь он кутался в черный, неразличимый на фоне ночного неба плащ с белой каймой, лоб его обхватывал золотой обруч, а у пояса была широкая сабля - он всегда предпочитал изогнутые клинки.
        Игорь приложил левую ладонь к губам, а правую - к сердцу.
        -Мой князь, - мальчишеский голос еще и не думал ломаться, - я пришел по твоему зову и готов дать отчет в делах своих, словах и мыслях.
        -Будь проще, Гарран, - усмехнулся Вадим Александрович. - Мы же все-таки не дома.
        -Как скажете, - склонил голову Игорь. - Тогда рассказываю. Месяц получился довольно странный.С одной стороны, мне удалось выявить девять потенциально опасных фигур с критической светимостью. Перечисляю: художник Николаев, школьный учитель Осокин, журналист Польман, химик Соркин, программист Баранников, священник Михаил Степанцов, домохозяйка Игнатова, писатель Вдовин… девятый - физик Таволгин. Все - москвичи. Подробные сведения - вот, - он протянул князю увесистый полотняный мешочек и добавил: - С Таволгиным, правда, ясности еще нет, он у меня в активной разработке, но личного контакта пока не было.
        - Что же с другой стороны? - улыбнулся Вадим Александрович.
        - С другой стороны… Да я это уже сто раз говорил! Сам наш метод определения светимости… зыбкий он слишком. Мы обращаем внимание на чепуху и забываем, что методика была разработана тридцать лет назад… а они тут сильно изменились, и что зажигало их тогда, сейчас не найдет отклика. Равно как и наоборот - ну кто тогда мог подумать, что изобретение… ну, взять хотя бы «Живой журнал» - это настолько серьезно. Иными словами, князь, мы опять готовимся к прошлой войне.
        - Мальчик, - проникновенно заговорил Вадим Александрович, - неужели ты думаешь, будто никому до тебя все это не приходило в голову? Не забывай, сколько человек там, на нашей стороне, скрипят мозгами над информацией, которую ты здесь добываешь. То, что с тобой происходит, - это штука известная. Работаешь год за годом - и не видишь плодов. Кажется, что все уходит в песок, что все зря. Отсюда по молодости делаешь вывод, что никто не понимает открывшегося тебе. Успокойся. Осталось всего два года, потом как следует отдохнешь дома и сам решишь, возвращаться ли сюда. Поверь, немало работы - и не менее нужной работы! - есть и на нашей стороне.
        Старик закашлялся, глотнул холодного ночного воздуха. Игорь в очередной раз подумал, что выглядит князь минимум на двадцать лет моложе своего истинного возраста.
        -Теперь касательно твоих дел, - продолжил Вадим Александрович. - С художником ты совершенно прав, сейчас его картины мало кому интересны, но уже лет через пять это станет действительно опасным. Так что надо его работать, мои люди займутся. За остальными пока еще понаблюдай. Но со священником ты ошибся. Такие люди нам нужны.
        -Почему? - не сдержал изумления Игорь.
        -Потому что ты слабо разбираешься в делах Церкви, - мягко пояснил Вадим Александрович. - Ты оцениваешь личностный уровень этого самого отца Михаила, но вне всякой связи с общим процессом. Да, он живой, пламенный, он истово верит. Но ты обрати внимание, к чему батюшка призывает свою паству. Максимально удалиться от современной жизни, уйти из культуры, уйти из экономики, жить по формам позапрошлого века. Это же замечательно! Пускай они лелеют свои Смыслы. Да, огромные Смыслы, огненные - но они их никуда не принесут, не волнуйся. Гораздо неприятнее другой - иеромонах Дионисий. Ну, помнишь, художник? Монастырь в трех часах езды от Новосибирска, плюс к тому в «Живом журнале» обитает… Вот этот и впрямь опасен. К нему люди едут, толпами, и, заметь, в скит потом не уходят. Я уж не говорю про его виртуальную паству в Интернете… Поэтому Михаил пусть себе резвиться, а с Дионисием будем тонко работать. Лучше скажи, зачем устроил всю эту шумиху с петровским Губернатором?
        Игорь сглотнул. Удивительно, что разговор этот сложился только сейчас.
        -Ну, тут я малость не рассчитал, - признался он. - Это ведь прикрытие, чтобы на Таволгина выйти. Чтобы в его глазах выглядеть честным борцом и правозащитником. Иначе у нас с ним не срастется и ничего он мне не расскажет.
        -У тебя было множество иных возможностей. Менее громких, - парировал князь. - Трудно, что ли, было устроить нападение шпаны на его сестру? В последний момент из табакерки выскакивает благородный дельфин пера. Причем без всякого Искусства. У тебя руки-ноги есть? Да-да, я на вчерашнее намекаю. Вроде большой уже мальчик, а думать ленишься. Сам посуди, какую кашу заварил. Трудно было этих крыс отлупить по-человечески? Теперь начнется… Думаешь, люди Кроева такие же дураки, как он сам? Так что прошу - нет, даже приказываю! - впредь быть осторожнее. Ты не Искусник, ты простой русский журналист. Вот и действуй в рамках.
        - Учту, князь, - поклонился Игорь. - Но должен заметить, что нам скандал с Кроевым на руку. Чем меньше во власти будет таких фигур, тем полезнее для дела.
        -Аргументы? - прищурился Вадим Александрович.
        -Аргументы я его раз уже приводил. Такое наглое, циничное зло не вписывается в рамки обычного здешнего зверства. Оно реакцию вызывает, возмущаются люди, и возмущенный разум у них кипит. В таком состоянии они открыты воздействию самых разных Смыслов. В том числе и нежелательных. Энтропия понижается, понимаете? Ну вот, смотрите. Если б этот Кроев просто воровал по-тихому, пилил бюджетики, брал откатики - на него никто бы и внимания не обратил. Психология обычного человека - меня не трогают, и ладно. Ну, дороги плохие. Ну, детские пособия маленькие. Ну, цены на коммунальные услуги высокие… перетопчемся, перетерпим, сэкономим. А вот когда нагло отбирают твою собственность, чисто по-бандитски, - тогда каждый подумает: а когда моя очередь? И столько, знаете ли, мыслей тогда появляется, такие горизонты могут открыться… Это как камень - на нем ножи могут тупиться, а могут и затачиваться…
        -Гарран, - вздохнул Вадим Александрович, - ты ведь знаешь: мы не должны вмешиваться в политику. Просто права такого не имеем. То, что ты говоришь, - оно не лишено логики, но и эти мысли - очень не новые, уж поверь старику. Поэтому, - он выпрямился и внимательно посмотрел на Игоря, - постарайся больше ни во что подобное не влезать. Из этой истории выкручивайся самостоятельно, умения тебе хватит. По физику своему работай, по церковным делам не лезь, не потянешь. Следующая связь - через две недели. Надеюсь, к этому сроку у тебя по Таволгину будет ясность. Ну все, ступай.
        Вадим Александрович выхватил саблю и очертил клинком круг. Мгновенное движение - только травяной свет месяца отразился на полированной стали. А потом в воздухе возникла багровая окружность диаметром в человеческий рост, засверкала языками холодного пламени.
        -Да, - напоследок добавил князь, когда Игорь уже одной ногой шагнул в плотную тьму, - босиком-то не ходи. Простудишься.
        Как всегда после связного сна, в первые секунды болели глаза. Игорь проморгался - и отпустило. Та же комната, тот же монитор высвечивает письмо неизвестного доброжелателя, та же чашка с недопитым чаем. И тебе, увы, снова тридцать пять.

4
        -На самом деле деньги - это не главная наша проблема, - вздохнул Алексей Павлович. - То есть их тоже, конечно, не хватает, но как-то все же решается. То грант выбьем, то спонсор какой-нибудь раскошелится… Самое главное - это родители. Понимаете, Игорь, они Отдают нам детей, когда, извините за выражение, их в одно место клюет жареный петух… ну, это вы в текст, конечно, не включайте.
        -Не волнуйтесь, - улыбнулся Игорь. - Я пришлю статью на согласование. Мы собеседников не обижаем.
        Собеседника и впрямь обижать не хотелось. Немолодой уже, в прошлом году шестой десяток разменял, Но седины почти не заметно, а глаза совсем детские, с искоркой. Про Кондратьева порой говорили, что он до сих пор никак не может повзрослеть, что ведет себя как двенадцатилетний пацан, - но сейчас Игорь ясно видел: брехня. Наивностью Алексей Павлович уж явно не страдает. Оно и понятно: наивный в этом сером кожаном кресле и дня бы не продержался.
        -Так вот, смотрите, что получается, - продолжал меж тем директор. - Подросток связался со шпаной, пьет, курит травку или даже колоться начинает, или с головой уходит в компьютерные игры, или превращается в какой-то комок злости… и вот тогда мама с папой бьют тревогу. Начинают бегать по психотерапевтам, паникуют, плачутся знакомым… в итоге узнают про нас. Отдают нам ребенка - и все, и можно расслабиться. Но мы не волшебники, а корень проблемы - все там же, в семье. Пока они живут как раньше, ведут себя с детьми как раньше - толку не будет. Практически все, что мы тут даем детям, исчезает максимум за полгода. Понимаете?
        Игорь молча кивнул. Чего уж тут не донять… Опасная светимость, пламя оранжевое, пороговый уровень…
        Ему тут нравилось. Дети тут были как дети - бесились на переменах, катались по перилам, хохотали. Но - ни одного матерного слова, ни одной драки. Живые глаза, а посмотреть сквозь Вторую Плоскость - светятся зеленым пламенем, горят высоким Смыслом.
        Во рту снова пахнуло гнилью. Не жалость к этим детям он чувствовал, а кислый стыд. Еще полгода, максимум год - и все это закроется, дети вернутся в чудесные свои семьи - и потухнут. Учителя будут метаться в поисках работы… Алексея Павловича начнут мурыжить по полной… Самые лучшие люди, самые светлые… С ними себя вновь начинаешь чувствовать человеком - пока не вспоминаешь о службе. Ну что тут поделать? «Такова жизнь, Гарран, - грустно улыбнулся бы князь. - Тут или-или, и никто не в силах это изменить. Никто не виноват, а вот так оно получается, мальчик». Похоже, для него Игорь навсегда останется мальчиком - тем самым загорелым сорванцом, только-только сдавшим Первые Экзамены и получившим Зеленый Лист…
        Многие ломались, Игорь это хорошо знал. Киатан дари Агмар, по-здешнему Константин Морошкин, рок-музыкант, рассказал всю правду своим коллегам - и вскоре оказался в очень хорошей частной клинике, откуда его деликатно переправили домой. Мауки дари Хмер, или Михаил Тучкин, вузовский преподаватель, десять лет проработал… а сломался, когда его коллега математик Дробышев повесился у себя на даче, ожидая суда и позора. Тоже был опасной фигурой, и Мише Тучкину пришлось гасить ему светимость. После этого дари Хмер, даже не применяя Искусства, умертвил десятка полтора здешних чиновных подонков. Мишу пришлось брать самому князю. Дома его лечат. А врач-онколог Татьяна Губарева… она же Таури дари Амхень… тут и вспоминать не хочется…
        Джип наконец вернули из сервиса, и к Насте он поехал, как и должно преуспевающему журналисту. Попал, правда, в чудовищную пробку на Земляном Валу. Увы, с такой бедой даже Искусство не справится. Пришлось минут сорок стоять и от нечего делать
        - думать.
        Неделя выдалась спокойная, люди Кроева почти не досаждали - только ежедневно около четырех утра на автоответчик падало сообщение. «Осталось пять дней…» «Осталось три дня». Голос был лишен всяческих интонаций - так получается, если приложить к трубке кусочек фольги.
        Надо, конечно, как-то с этим делом завязывать. Надоело. И тут возможны варианты. Есть люди в президентской администрации, которые будут рады заполучить флешку с интересными записями. Тогда по Кроеву стукнут Генпрокуратурой и его спецслужбе будет не до журналиста. А можно как раз со спецслужбой разобраться. И не с тупыми исполнителями, а с организатором. Вычислить дырявку - не проблема, прокинуть Карту Намерений он хоть сейчас сможет… правда, спать за рулем не полагается, но тут дел на пять минут, а пробка едва ли не часовая. А далее - всякие варианты. Убивать, конечно, незачем, но инсульт - отчего нет? На худой конец, начальника кроевской безопасности можно просто перекупить… уж чего-чего, а зеленых бумажек хватит.
        От этих мыслей снова сделалось погано. Хорошо этак вот, с мечом и в доспехе, против уличного воришки… А будь на его месте, к примеру, Саня Локтев - обозреватель из «Московского взгляда»? Не дари, а просто Локтев, двадцать восемь лет, разведен, однушка в Свиблове, битая «шестерка»… А ведь не сломался бы Саня. Прятался бы по знакомым, писал бы заявления в прокуратуру - бесполезные, само собой, и в итоге стал бы жертвой совершенно банального уличного разбоя… Вот где настоящее дари - когда ты боишься до боли в печенке, когда сжимаешься от любого телефонного звонка, не спишь ночами… но отступить просто не можешь, и не потому, что заболтал себя высокими словами… а просто не можешь. Отступалки у тебя нет.
        Локтев, кстати, давно уже под наблюдением. Светимость приближается к опасной черте. Наверное, месяца через два придется с ним что-то делать. Наследство, может, организовать в Штатах… пускай преподает русскую литературу где-нибудь в Сан-Диего. Трудный и хлопотный вариант, но зато почти по совести…
        О, кажется, рассасывается! Массивный «мерс» впереди с громким урчанием сдвинулся с места. Ну, точно майский жук!
        Он не так уж сильно опоздал. Извинившись, вручил Насте букет - семь чайных роз, а конопатому Темке, немедленно выскочившему в коридор, - пластиковый комплект богатырского снаряжения. Прямой широкий меч, шлем-луковку, овальный щит. Цена двести сорок рублей.
        - Извините, Настя, влип в пробку в районе Курской.
        -Ничего страшного, - усмехнулась та. - Все равно Федя еще не пришел. А вот это, - кивнула она на букет, - явно лишнее.
        -Я просто подумал, что такие цветы вам должны нравиться, - сознался Игорь. - Цветы вообще радуют, разве нет?
        -Не стойте в прихожей, куртку вот сюда, а тапочки вон те, - суховато ответила Настя. - Проходите на кухню, чаю попьем.
        Судя по размеру тапочек, их раньше носил снежный человек. Хотя на самом деле - всего лишь бывший муж Анатолий, полтора года как слинявший. Игорь еще летом навел справки.
        Кухня, само собой, шестиметровая, панельный дом. Но чистенько, уютно. Особенно умилял выжженный на разделочной доске единорог. Чуть бы укоротить ноги и задрать вверх кончик рога - совсем был бы как настоящий.
        - Оценили? - заметила Настя. - Артемова работа. В мае на день рождения купила ему выжигалку, так все лето не оттащить было. Ходили по свалкам, чистые фанерки искали.
        В кухню суровой поступью вошел шестилетний богатырь в шлеме. Широко взмахнул мечом.
        -Я, между прочим, готов поразить дракона, - заявил он.
        Игорь посмотрел на мальчишку оценивающим взглядом.
        -Нет, пока еще не готов.
        -Это почему же? - насупился Темка.
        -Неправильно держишь меч. Так у тебя его любой дракон хвостом выдернет. Вот смотри, как надо.
        Он встал с табуретки, вынул из ладони ошеломленного богатыря пластиковый меч, сжал пальцы на рукояти.
        - Видишь? Большой палец слегка упирается в перекрестье. Кисть сильно не сжимаем, а то движения будут скованными. Но в любой момент будь готов напрячь пальцы. Понял? Ну-ка, возьми. Вот так, вот это правильно. Теперь смотри за ногами. Чуточку согнуть надо, понимаешь? Чтобы как пружинки были. А то быстро двигаться не сможешь. Если хочешь дракона добыть, надо быстро-быстро вокруг него бегать.
        - Чтобы от огня уворачиваться, да? - деловито осведомился Темка.
        -Если бы! - отмахнулся Игорь. - Драконы только в сказках огнем пыхают. Вот что, по-твоему, самое опасное у дракона?
        -Пасть? - предположил пацан.
        - Сам ты пасть! Хвост! Вот что страшнее всего. Легким ударом он лошади хребет перешибить может, не то что человеку. Чешуйки на хвосте острые, друг к другу примыкают неплотно - так что даже если вскользь тебя хвостом заденет, то кожу до мяса сдерет. И еще запомни: хвост у дракона самый быстрый орган. Быстрее, чем голова. Но есть и у хвоста слабое место - снизу чешуя тонкая, если успеешь проткнуть, кровь польется потоком, и хвост на какое-то время парализует. За это время тебе надо успеть добраться до головы. Прямо в башку не бей, она железной твердости. А вот шею прорубить вполне реально…
        -Я вижу, контакт установлен, - Настя погасила огонь под закипевшим чайником и плеснула Игорю заварки. - Интересно, откуда такие познания в драконоборстве?
        -В детстве я занимался в кружке прикладной драконистики, - с серьезным видом сообщил Игорь.
        - И сколько вы драконов поразили? - встрял во взрослую беседу Темка.
        -Полторы штуки, - сознался Игорь.
        -Полторы тысячи?!
        -Увы, всего лишь полтора дракона. Одного я поразил на экзамене, это был молодой и наглый зверь. А второго мы завалили вдвоем с другом, поэтому на мою долю приходится только половинка.
        -Да, у вас, я вижу, богатая биография, - заметила Настя. - Пирожки берите, вон те
        - с луком и яйцом, а эти с мясом. Тема, ты выслушал лекцию, можешь пойти к себе и потренироваться. Только умоляю, ничего не разбей.
        Истребитель драконов кивнул и с достоинством удалился. Игорь проводил его взглядом.
        -Есть что новое по петровским делам?
        -Был один звонок, - вздохнула Настя. - Причем не получилось у меня записать, меня вообще к технике подпускать нельзя, все время что-нибудь не то нажимаю. В общем, дней пять уж как. Мужчина, по голосу вроде немолодой. Посоветовал написать опровержение в «Столичные новости» - в смысле, что все мои слова вы сами сочинили. Намекнул на проблемы, но не уточнил. Повесил трубку, вот и все. Я растерялась немножко, так и молчала, ничего не ответила.
        - Не волнуйтесь, - уверенно сказал Игорь, - вас они не тронут. Это все быстро должно схлопнуться. Кроевым сильно недовольны в Кремле - не за дачи, конечно, за другое.
        - Интересно, откуда такая информация? - хмыкнула Настя.
        -Так ведь журналист я, - Игорю и самому стало смешно. - Хорошо информированный журналист. Так вот, «петровское дело» им пришлось как масло в кашу. К лету можно ждать нового губернатора. А новый, разумеется, всячески начнет демонстрировать, насколько он не старый…
        Коротко звякнуло.
        -О, это, наверное, Федя! Не прошло и полгода. Вы сидите, схожу открою.

5
        В дверь звонили - нагло, упорно, точно сверлили трудный зуб. Игорь с трудом поднялся и заковылял к двери. Болело все - но особенно почему-то спина, хотя ей как раз досталось меньше, чем рукам. Кожа на них облезла едва ли не до мяса, пальцы почти не гнутся.
        Ну, откроет он дверь, а дальше? Не выйдет сейчас никакого Искусства, ни тонкого, ни толстого. Ладно если милиция - а ну как кроевские костоломы? Самое смешное, что и вызвонить-то никого нельзя - нечем. Городской телефон работает, но все нужные номера остались в мобильнике. А мобильник - там же, где «паркетник», доброй памяти боевой коняга…
        Как же идиотски все вышло! Утром созвонился с егорьевским интернатом, подтвердил встречу. Погода неожиданно порадовала - выдалось межциклонье, выкатилось на небо нежаркое, но радостное октябрьское солнышко, легли на асфальт резкие, как бывает только в безлиственную пору, тени. И настроение под стать небу - клубились, конечно, на горизонте тугие облака, предвещали всякое-разное, но солнце перевешивало.
        Настя… Имя хотелось повторять снова и снова, катать языком, как мятный леденец…
        Целовать пальцы она решительно запретила. «Игорь, давайте с самого начала определимся - у нас чисто дружеские отношения, не более». А все долговязый снежный человек Толя… полтора года как ушел к свежеобретенной пассии - и все равно остался в Насте. «Конечно, - покладисто отвечал Игорь. - Я все понимаю. Но, пожалуйста, после моего ухода не выбрасывайте цветы в мусоропровод. Красота имеет право на жизнь, разве нет?»
        Трель мобильника хлестко ударила по ушам. Как же не вовремя! Шоссе как раз спускается в ложбинку, там, внизу, поворот на девяносто градусов, а скорость сто двадцать, не до болтовни. Но вдруг это из интерната, спешат порадовать, что на сегодня все отменилось.
        -Я слушаю! - сухо сообщил он трубке.
        - Вчера кончился седьмой день, - прошелестело оттуда. А через пару секунд вспыхнул звук, ударил по ушам свет. Именно в такой связке, сообразил после Игорь. Взметнулось впереди рыжее пламя, земля поменялась местами с небом, и дальше уже тело работало без приказов головы. Вдавить тормоза, отстегнуть страховочный ремень, метнуться к дверце пассажирского сиденья - и на обочину.
        Его подбросило, завертело, ослепило на миг болью - но как-то он все-таки сгруппировался, покатился по крутому откосу, влетел в ледяную воду. Спасительное болотце, глубина там по колено, - но вязкий ил погасил скорость, а холод вернул сознание.
        Потом он несколько секунд карабкался вверх, к шоссе. Непонятно сколько метров безумного, сердце из груди, бега. Туда, где плясал огненный демон, дожирал машину. И ладно бы только «паркетник»… В ложбину на полной скорости летел голубенький
«Матиз». Никакие тормоза спасти его уже не могли.
        Взлетая в Третий Поток Змея, он вдруг сообразил - как все похоже на Экзамены. Мысль, впрочем, тут же лопнула, не до нее было. Пускай время в Потоке струится с иной скоростью, но там, на шоссе, счет шел даже не на секунды - на десятые доли. Игорь вошел в огненное облако, чувствуя, как трещат волосы. Дернул переднюю дверь
«Матиза» со стороны пассажирского места и, кажется, вырвал ее вовсе. Подхватил тело - девчонка лет восемнадцати, довольно упитанная. Положить на обочину - и назад, вытаскивать водителя. В Змее нельзя летать слишком долго - он быстро высасывает силы, а Игорь, честно говоря, Искусник довольно посредственный. Но делать нечего, пришлось еще потратиться на Дуновение, чуть отогнуть стены огня, создать в них узкий коридор - и тащить второго. Тяжеленный какой парень, полтора центнера, не менее. В шоке, но обгореть, похоже, не успел.
        Что было дальше, он помнил совсем уж урывками. Плясала по телу боль - казалось, огонь по-прежнему обнимает и ласкается. Чьи-то крики… взметнувшееся в нёбо стая ворон. Визг тормозов - эта огромная черная фура. Потом… никак не удавалось восстановить цепочку событий. Кажется, даже на какое-то время прояснилось сознание
        - во всяком случае, он сумел тормознуть Спешащую в Москву «копейку», махнул пачкой зеленых тысячных купюр. Все, что было во внутреннем кармане, не пострадало - ни деньги, ни документы, хотя куртка превратилась в лохмотья, каких последний бомж постыдился бы. Повезло - старичок за рулем ни о чем допытываться не стал, спросил только: может, в больницу? «Нет, отец, - выдохнул Игорь, - домой. Оттуда уж вызову».
        Вызывать, конечно, не стал. Заживет и так, ничего по-настоящему опасного нет. А завтра… завтра что-нибудь придумается.
        Он присвистнул от боли в пальцах, но все-таки сумел повернуть рычажок замка. Резко толкнул вперед дверь. Если кто-то стоял к ней вплотную - сейчас должен покатиться по коридору, как сбитая кегля.
        Но никто не покатился. На пороге стоял хмурый и насупленный Вадим Александрович. Князь Ваурами Алханай, дари девятого круга.
        - Ну что, допрыгался, герой? - произнес он вместо приветствия. - Красив, нечего сказать. Ну, пошли, лечиться будем.
        Пространство перед глазами заволокло белой, с золотистыми блестками пеленой. Она была теплая, эта пелена, она слегка щекотала кожу, точно коровий язык.
        Залитый утренним солнцем луг… светятся в мокрой еще от росы траве цветы - желтые, синие, розовые. Стадо разбрелось, наслаждается вкусным - после зимней-то соломы! - подножным кормом. А ты лежишь кверху пузом, его лижет не слишком еще жаркое солнце, и еще не пора вставать, хвататься за тонкий ивовый прутик и сгонять коров в кучу. И когда на лицо твое падает черно-синяя тень, ты первые секунды жмуришься и только потом открываешь глаза, подскакиваешь.
        Всадник - один-одинешенек. Конь под ним каурый, с белой отметиной на лбу, грива цвета вороньего крыла с едва заметным зеленоватым отливом. Уздечка расшита серебряными нитями, а глаз у коня похож на спелую сливу.
        Постепенно приходит понимание. Немолодой дядька в седле - не кто иной, как Ваурами дари Алханай, владетель здешних земель, а он, семилетний пастушонок, - его, князя, подзаботный. Во всяком случае, до первых Экзаменов.
        -Дрыхнешь? - интересуется князь. - А ну как разбредется твое стадо, пастух? В западных лесах, между прочим, волки появились, егеря мои их видели. Не жалко коровок? Это ж твои подзаботные, разве нет? Как звать-то? Да не коровок, тебя! Гарран? Смотри не спи, Гарран!
        - Не спи, Игорь! - голос Вадима Александровича если и встревожен, то самую малость. Однако за столько лет как не научиться различать эти малости… - Не спи! Потом поспишь, а сейчас поговорить надо.
        Старик сидел возле кровати, был он чуть бледнее обычного - что вообще-то нормально после занятий Искусством. Но что-то еще уловил Игорь в его зеленовато-серых глазах
        - то ли отблеск страха, то ли растерянности. А может, просто слезятся - когда глубоко за семьдесят, это бывает.
        Игорь прислушался к своему телу. Боль растаяла, сменилась усталостью. В ушах слегка звенело, кожа на руках, и на лбу зудела. Растет, значит.
        - Через пару дней и следов не останется, - успокоил князь. - Но с другими последствиями разобраться будет сложнее. Я побывал на месте аварии, так что джип твой никто уже не опознает.
        - Эти… из «Матиза», - выдавил Игорь из непослушного горла, - с ними что?
        - С ними все, кроме «Матиза». У девушки легкое сотрясение, у парня ожог уха, вторая степень. Как ты догадываешься, они не помнят, что там было. Огненную воронку помнят, машину твою - нет. Боюсь, им будет очень трудно объясняться со страховой компанией. Но это мелочи по сравнению с главным.
        -Что же главное? - поинтересовался Игорь.
        - Главное - это что я до сих пор не понимаю, кто тебя взрывал, - сухо сообщил князь. - А вот как взрывали - понимаю. И мне этот метод очень не нравится. Вряд ли возможности губернатора Кроева простираются столь далеко, чтобы со спутника по тебе шандарахнуть. Боевым лазером, который для сбивания ракет предназначен, а не для укрощения строптивых журналистов. Передовая технология, о которой вообще мало кто в стране знает.
        - Ну, в администрации президента есть люди, заинтересованные в показательной расправе над Кроевым, - парировал Игорь. - И с них вполне станется устроить такой повод…
        - Ты еще не долечился, - с грустью посмотрел на него Вадим Александрович. - Мозгами пораскинь. Вот, предположим, тебе надо всему миру показать, как служба безопасности подлого коррупционера Кроева уничтожает смелого журналиста. С публичным процессом, с шумихой по ящику… Ты станешь ради этого светить секретную космическую технику? А даже если станешь, какой дурак поверит, что мордовороты Кроева имеют к ней доступ? Нет, Игорек, все сделали бы чисто, как в аптеке. Помнишь здешний стишок? «Из гранатомета шлеп его, козла…» Ну, или бомбу прилепить к днищу машины и активировать по звонку мобильного… Такие методы губернатору вполне с руки. Что лишний раз демонстрирует телезрителям его бандитскую сущность, имеющую происхождение в проклятых девяностых…
        -Я каждый раз, когда в машину садился, Карту Помыслов открывал, - вяло протянул Игорь. - Злоумышлений не заметил. И ничего мне к машине не прилепили бы, стояла там Звонкая Волна, чуть что - заорало бы в голове не слабее пожарной сирены.
        - Вот и подумай над тем, - подхватил князь, - что способ избрали такой, от какого Искусством не защититься. Разве что Искусник двенадцатого круга справился бы, да и то знай он заранее. Понимаешь, почему мне все это так не нравится?
        -Ну, в целом, - мрачно кивнул Игорь.
        -У меня есть предположения, - продолжил Вадим Александрович, - но толку пока от них мало… Надо смотреть, как дальше пойдут события. То, что ты выжил, наших загадочных друзей наверняка сильно удивит. А когда люди сильно удивлены, они склонны делать глупости. Мы же будем предельно осторожны. Поэтому, Игорь, в ближайшие дни от Искусства воздержись. Да и от поездок тоже, по возможности.
        - От поездок воздержаться как раз легко. Не на чем пока ездить, - хмыкнул Игорь. И задумался, как же теперь «паркетник» с учета снимать.
        -У подъезда твоего «восьмерка» стоит, - утешил его добрый князь. - Ключи и документы вот здесь, на столе. Совсем без транспорта тебе тоже не с руки, в чужие машины сейчас садиться неправильно… Да, кстати. Что у тебя с этим физиком, Таволгиным?
        Игорь вздохнул. Пронзительно жалко было наивного, прямо как его шестилетний племянник, Федьку.
        -Там все очень Серьезно, мой князь…
…В тот вечер Федя пришел довольно поздно, хотя договаривались на семь. Игорь заметил, что от непризнанного гения слегка потягивает винцом, и с деловой точки зрения это как раз было неплохо.
        Федор Таволгин оказался длинным, сутулым, лицо вытянутое, чуть скуластое, а черные волосы щедро припорошены сединой - хотя, по словам Насти, недавно ее брату стукнуло сорок пять. Всего сорок пять, сокрушенно добавила она. Детский возраст для старого холостяка.
        Поужинали макаронами с яичницей, легонько потрепались о погоде (ухудшается), политике (хуже некуда) и наболевшем «петровском деле» (здесь, как ни странно, Мировое Зло помаленьку отступало). Потом Настя пошла укладывать Артема, и мужчины наконец остались одни.
        -Поговорить о лженауке? Конечно, поговорим, - Федор слегка тянул гласные, и оттого казалось, что у него иностранный акцент. На самом деле, как еще до его прихода успела объяснить Настя, не до конца излеченное заикание.
        -Только, Федор Глебович, вы учитывайте, что наш читатель в науке мало что смыслит, - сразу предупредил Игорь. - Так что давайте попробуем попроще, без тензоров и инвариантов.
        Говорили они долго, часов до одиннадцати. Потом Игорь взялся подбросить его до дома, и в машине как-то «само собой» вышло, что Федор пригласил его на полчасика. Договорить за чаем. К чаю у Игоря нашлась подаренная какими-то благодарными читателями бутылка коньяка «Арарат».
        За наполнением рюмок неодобрительно наблюдал пожилой рыжий с белым красавец кот Матроскин - десяти с половиной лет.
        К полуночи они с Федором перешли на «ты». К двум часам ночи тот не утерпел и рассказал о чрезвычайной важности звонке… звонил старый приятель, коллега по ФИАНу, уже пятнадцать лет плодотворно развивающий американскую науку. Сказал, что некоторые давние статьи Федора попались на глаза очень серьезным людям… и очень щедрым… вполне возможен трехлетний контракт… так что думай, Федька, такой шанс раз в жизни выпадает.
        Уезжать в Штаты Федору не хотелось. «Патриотизм тут даже ни при чем, Игорек. Просто пойми - во-первых, я очень тяжело приспосабливаюсь к новой обстановке, к новым людям. Во-вторых - как я Настю с Темкой оставлю? Кроме меня, у них и родни-то нет. Случись что - кто поможет?»
        В половине третьего Федор принялся излагать свои взгляды на мироздание. Все более оживлялся, размахивал руками, интонировал, исчезли томительные паузы… и не коньяк был тому причиной. При взгляде через Вторую Плоскость можно было ослепнуть от лазоревого пламени. Светимость далеко за пределом пороговой. Родись этот дядя Федя на правильной стороне - быть бы ему Искусником двенадцатого крута. А тут…
        Игоря вновь охватила острая, но совершенно бесполезная жалость - не только к Феде, но вообще ко всем людям этой стороны.
        -Понимаешь, Игорь, - увлеченно рассказывал Федя, - это, конечно, совсем не то, о чем пишут в фантастических книжках с глянцевыми обложками. Я вовсе не хочу сказать, будто открыл возможность внепространственных переходов в параллельные миры. Такая постановка вопроса вообще некорректна. Все гораздо, гораздо сложнее. Нет никаких параллельных, мир един. Но есть разные уровни восприятия реальности. Вот представь, есть поле. Нет, не гравитационное или электромагнитное - обычное поле, травка там растет, цветочки, бабочки-стрекозы резвятся. Для коровы поле - это место кормежки, для кротов - корни травы, для молодежи, выбравшейся на пикник,
        - красивое место, где можно приготовить шашлыки. Для чиновника из местной администрации - площадь, которую можно продать под застройку и получить откат. А ведь все время речь идет об одной и той же реальности - просто о разных ее гранях. Это очень примитивный пример, конечно. Зато, надеюсь, доходчивый. Так вот, то, что у меня вырисовывается… скажем так, это способ перейти в другое понимание. Вот как если бы крот проникся затеями чиновника…
        -Так что же получается? - Игорю стало зябко. - Крот поймет чиновника, но с точки зрения его собратьев-кротов он останется в своей норе? Если так, то это, по-моему, уже не физика, а что-то среднее между мистикой и поэзией.
        - Игорь, - перебил его Таволгин. - Если бы я знал ответ! Но… ты извинишь меня, если я сейчас не стану излагать детали? Так вот, исходя из некоторых теоретических соображений, можно предположить, что наш крот перестанет быть просто кротом и его отношения с пространством не ограничатся норкой. Не будь примитивным материалистом, пойми, что сознание не сводится к полям и частицам, но одно неизбежно связано с другим и изменение одного затрагивает и другое…
        - Слушай, Федя, я задам совершенно дурацкий вопрос, - сейчас Игорю стоило немалых усилий выглядеть болтливым журналистом. - А все вот эти твои рассуждения - это как, просто на уровне формул? Или, считаешь, реально можно соорудить какую-нибудь такую фигню, что нажал кнопочку - и раз, кум королю… в смысле как тот крот, перешел на другой уровень бытия, сравнялся с квазарами и черными дырами?
        - Пока, в общем, теоретически, - признался Федя. - Хотя ты делаешь сейчас сразу две ошибки. Во-первых, ни о какой кнопочке речи идти не может. Вернее… ну как бы тебе объяснить. Вот когда ты нажимаешь на кнопочку выключателя, зажигается свет. Непременно зажжется, если, конечно, проводка исправна и в сети есть ток. А вот когда ты приходишь, допустим, к Насте и нажимаешь на кнопочку звонка - так это еще вопрос, захочет ли она тебе открыть. Несмотря на ток в проводах. Так и здесь. Чтобы перейти на другой уровень понимания, надо, чтобы тебя на этот уровень пустили… Отсюда, кстати, вытекает и «во-вторых». Вопрос ведь еще в том, кто будет нажимать на кнопочку. Готово ли его сознание…
        Горячо! И вовсе не от чая, тот уже давно успел остыть. Да, это он хорошо зашел…
        -А все-таки, Федя? Ну вот учитывая эти твои «во-первых» и «во-вторых» - технически такое возможно?
        Таволгин посмотрел на него долгим, оценивающим взглядом. Словно и не было коньяка.
        - Знаешь, надо пробовать. Но где я буду эксперименты ставить? Здесь? - повел он ладонью, очерчивая пространство своей холостяцкой берлоги. - Самое смешное, что особо-то много мне и не нужно, это же тебе не коллайдер. Но все-таки - лаборатория, мощный соленоид, еще всякая лабуда… прости, но ты, наверное, и слов таких не знаешь. Вот то-то… А мои нынешние обстоятельства… Я же говорил, отдел наш год как упразднили, слили со сверхпроводимостью… тупость на грани вредительства… Разве только если съездить в Штаты…
        -А оно тебе надо? - в лоб спросил Игорь. - Тут ведь и ежику понятно, что тебя вояки покупают. Высокая наука, уровни реальности - это пока все классно звучит, а потом опять получится бомба.
        - Ну да, - грустно кивнул Федя. - Не нами сказано: «Наука - это способ удовлетворить свое любопытство за казенный счет». Знаешь, я штатников-то пошлю, наверное. Действительно, тухло как-то оттуда тянет. Но согласись, обидно, что здесь это абсолютно никому не нужно.
        -А если бы наши вояки зацепились - ты бы обрадовался? - закинул удочку Игорь.
        Это, в общем, тоже был вариант. Закрытая контора, трудится человек, творит, ему увесисто платят. И все это утекает в никуда. У одного только Вадима Александровича в европейской части России четыре «шарашки», а князь ведь не единственный Смотритель…
        - Знаешь, хрен редьки не слаще, - без раздумий заявил Федя. - Что наши вояки, что те… Если бомба - так она у всех окажется. В плохое время мы живем, Игорь. Так что я уж как-нибудь помаленьку… доведу по крайней мере до ума теоретическую часть. Может, фундаментальную науку у нас когда-нибудь и поднимут…
        -…Вот такие дела, мой князь, - с трудом поднимая голову над подушкой, закончил Игорь. - Таволгин - это самое серьезное, что вообще было здесь на моей памяти.
        -Да уж, - помедлив, протянул Вадим Александрович. - Замечательный человек. Значит, будем работать. Варианты всегда есть. И знаешь, - с сомнением добавил он,
        - кое-что теперь стало понятнее.

6
        - А что самое трудное в профессии журналиста? - Очкастая девочка с рыжей копной на голове нацелилась ручкой в блокнот.
        Игорь вздохнул. Вот уж воистину «и спросила кроха». Он оглядел зал - вернее, превращенную в зал школьную столовую. Столы сдвинули назад, поставили рядами скамейки. Сам он сидел в кресле, сантиметров на тридцать возвышаясь над залом. По левую руку - газовая плита, сзади - мойка.
        - Видите ли, девушка, - вздохнул он, - у каждого это свое. Тут вряд ли есть общее правило. Кому-то тяжелее всего уложиться в заданный объем, другому - разговорить собеседника, третьему… Мне вот самому тяжелее всего подстроиться под стандарт издания, для Которого пишешь. Когда все время работаешь для одной и той же газеты или журнала - со временем привыкаешь. А вот когда пишешь сразу для многих, тут покрой голова идет кругом…
        Слова текли легко, без участия мозга. Выступить на форуме юных журналистов - почему нет? Алик Пестрядев, командир этого лягушатника - старый знакомый, три года назад сделал для рубрики «Версты» цикл фотоочерков из глубинки. И когда вчера Пестрядев прорезался в телефонной трубке с предложением изобразить перед малолетками акулу пера - Игорь сразу согласился.
        С такими, как Алик, очень приятно общаться. Светимость у них самую малость не дотягивает до пороговой, значит, особой опасности не представляют, значит, можно и без камня за пазухой.
        -А как делать журналистское расследование? - поинтересовался высокий прыщавый мальчик. Был он какой-то по-воробьиному взъерошенный.
        - Знаете, юноша, - благодушно ответил Игорь, - когда я был в вашем возрасте, то мечтал научиться играть на гитаре. А был у меня друг Миха, он прекрасно играл, на высшем уровне. Вот я ему такой же вопрос и задал тогда. Как научиться играть? И Миха мне ответил: «Да ничего сложного. Берешь гитару - и играешь». Ну а если серьезно, то журналистское расследование - самый трудный жанр. Трудный по многим причинам. Во-первых, далеко не всякое издание вообще захочет такое публиковать, а если у вас нет редакционного задания, нет командировочного листа, то с вами вообще разговаривать не будут…
        Здесь он слукавил - по тому же «петровскому делу» он работал на свой страх и риск, еще толком не зная, кому именно предложит материал. Да и не требовалось ему санкции - имя Игоря Ястребова давно уже работало на своего носителя.
        -А во-вторых? - не унимался мальчик. Оскаленная голова тигра на майке дергалась в такт его дыханию.
        -А во-вторых, журналистское расследование - это целая комбинация жанров. Тут и интервью, и очерк, и сбор экспертных комментариев, и блиц-опрос, и, самое главное, поиск достоверной информации. Без этого, без информации, получатся, прошу прощения, эмоциональные сопли. А читатель должен сформировать свой взгляд на проблему - не за счет журналистских эмоций, а благодаря найденным вами фактам. Понимаете? «Подлый чиновник Пупкин давно известен своими связями с криминальными авторитетами» - это сопли. А «как сообщил старший следователь Нижегородской прокуратуры Смирнов А.А., против главы Верхнесельской районной администрации Пупкина Василия Кузьмича еще в 2006 году было возбуждено уголовное дело по статье
170» - это факт, против которого не попрешь.
        В кармане судорожно запиликало «наша служба и опасна, и трудна».
        -Извините, ребята, - Игорь вынул мобильник. На снежно-белом экранчике чернел вызов от Насти. - Одну минуту. Слушаю, - сказал он трубке.
        -Игорь, вы сейчас сильно заняты? - Настин голос был как осеннее поле, когда колосья сжаты, а колкая стерня так и норовит проткнуть босую ступню. - Тут у нас странные вещи происходят. Даже не знаю, как сказать… В общем, Федя исчез…
        -Внимательно слушаю. Рассказывайте, - уверенно произнес он, а дыхание на миг сбилось.
        -Игорь, мне кажется, это лучше не по телефону… В общем, мне и посоветоваться не с кем. Скажите, мы сможем сегодня встретиться?
        -Где вы сейчас?
        -На Фединой квартире.
        -Буду минут через сорок. Если воткнусь в пробку - позвоню. Главное, не волнуйтесь. Я скоро приеду. Прошу прощения, ребята, - сказал он, пряча мобильник в карман. - Не судьба нам сегодня пообщаться. Форс-мажорная ситуация. Тоже, кстати, будет своего рода журналистское расследование.
        Настя кинулась к нему, точно к врачу «Скорой», когда за спиной в квартире стонет умирающее чадо. Но в последний момент сдержалась, протянула руку.
        Чадо, впрочем, за ее спиной тоже обнаружилось. Мрачное и растрепанное. Похоже, Темке передалась Настина тревога.
        -Не с кем оставить, - кивнула на него Настя. - Артем, пойди в большую комнату, можешь включить там телевизор.
        Она повела гостя на кухню.
        -Чай будете?
        -Сперва рассказывайте, - велел Игорь. - Все по порядку.
        - Собственно, рассказывать практически нечего, - вздохнула Настя. - Последний раз я общалась с Федей по телефону, в понедельник. То есть три дня назад уже. Обычно он звонит каждый вечер, но во вторник и среду не было звонков. Ну, во вторник я еще не дергалась, а в среду уже начала. Федя всегда предупреждает, если что. И не должен он был никуда уезжать. В общем, сегодня я отпросилась пораньше, Темку в охапку - и сюда.
        -У вас свой комплект ключей? - уточнил Игорь.
        -Ага. Так вот, Феди в квартире нет, никаких записок тоже нет. И Матроскин в истерике - голодный, напуганный. Но самое главное не в этом. В прихожей стоят Федины ботинки. А вот его любимых тапочек, меховых, нет. Не мог же он куда-то в тапочках уйти? В маленькой комнате, где у него спальня, кровать разобрана. И на столике лежит его мобильный. В мойке, сами видите, посуда грязная - а он у меня хоть и неумеха-растеряха, но чистоплотный, приготовит что-то, поест - и сразу моет за собой.
        -Дверь нормально открылась? Ну, когда вы пришли, - пояснил Игорь. - Нет ощущения, что ее ломали?
        -Да вроде нормально все…
        -Можно глянуть Федин мобильный? - попросил Игорь.
        -Вот, возьмите. А что тут может быть интересного?
        Игорь повертел черный «симменс», снял заднюю крышку.
        -Интересно здесь то, что нет сим-карты. Кто-то ее вынул. Или сам Федя, или… или те, кто пришел за ним.
        - И что же теперь делать? - Настины глаза начали стремительно набухать, словно предгрозовые тучи.
        - Сейчас подумаем… - протянул Игорь. - В милицию обращаться пока особого смысла нет, но если к концу недели Федя не найдется, то это придется сделать. Просто чтобы не было неприятностей. Но особой эффективности от серых братьев ждать не стоит. А вот если пошевелить других… Короче, я сам этим займусь. Есть у меня хорошие знакомые в частных сыскных агентствах. Стопроцентной гарантии, конечно, дать не могу, но, по крайней мере, эти носом будут землю рыть.
        - А сколько стоить будет? - глухо поинтересовалась Настя.
        - Может быть, и нисколько. - Игорь невесело усмехнулся. - Понимаете, те, о ком я говорю, очень мне обязаны. Если в двух словах, я помог им избежать мести наркодельцов, напряг связи, серьезных людей… так что навесить им липовые статьи не вышло. И вот уже три года как эти друзья ушли из милиции на вольные хлеба…
        - Игорь, - сообразила вдруг Настя, - а это не может быть как-то связано с петровскими делами? Может, это такая месть? Или форма давления?
        Игорь невесело рассмеялся.
        -Нет, Настя, заподозрить тут кроевские штучки можно только в самую последнюю очередь. Очень это было бы глупо и невыгодно. Да и не светился особо ваш брат в скандале. Не выступал нигде. Короче, им он не нужен.
        - А если из-за квартиры? Смотрите, как получается. Хорошая трехкомнатная квартира, от родителей осталась. Прописан Федя тут один, я выписалась, когда мы с мужем въехали в нашу двушку, на Кантемировской. Наверное, кому-то пришло в голову, что одинокий Холостяк здесь лишний. Знаете сами, как это бывает? Подпоят, заставят подписать продажу, потом вывезут Куда-нибудь в лес, и…
        Тут она заплакала. Не громко, не в голос, но затряслись плечи, разметались каштановые волосы, набухла на шее синяя жилка.
        Игорь осторожно тронул ее за плечо. Будто раскаленного железа коснулся.
        - Не надо сейчас, Настя. Ребенка испугаете. Что касается вашей версии, то покрутить в этом направлении можно, но все-таки как-то она сомнительно выглядит. Да, а документы Федора? Их тоже нет?
        - Разумеется, нет, - всхлипывая, сообщила Настя.
        -Чего именно нет? Паспорта?
        -Ну да. Он всегда его во внутреннем кармане куртки держал, так куртки-то на вешалке и нет.
        -А документы на квартиру?
        -Ой, это я даже не знаю, куда он их упрятал…
        -Ладно, Настя. Не раскисайте. Тут что-то успокоительное есть?
        - Валерьянка, наверное, в холодильнике…
        - В общем, разведите капель тридцать, глотните. И я отвезу вас с Артемом домой. Если можно, оставьте мне ключи, они понадобятся моим Шерлокам. Да, вот что еще - ребятам, видимо, потребуется Федина фотография.
        - Здесь вряд ли, - задумалась Настя. - У меня только в компьютере дома есть, летом на даче снимала.
        - Вот и прекрасно, запишу на флешку.
        Дома он начал с того, что заварил чай. Мята, зверобой, имбирь… Полезные травки, улучшают сон. Даже и обычный.
        Но прежде чем сниться Вадиму Александровичу, надо было посмотреть почту. «Девушка вашей мечты исполнит любые, самые изощренные фантазии» - и как это прорвалось сквозь антиспамерский фильтр? «Быстро и недорого - ликвидация фирм», «Подпишись на нашу рассылку - и ты познаешь все». Ну прямо так уж и все… Интересно, а способен был бы Искусник двенадцатого круга обезопасить свой комп от спама… будь у него, конечно, комп?
        А вот и более интересное послание. «Господин Ястребов, истекла вторая неделя после назначенного Вам срока. Что вынуждает перейти к более серьезным мерам. Вам настоятельно рекомендуется воспользоваться последним шансом».
        Однако шевелится еще губернатор. Рекомендует. Значит, окончательно доказано, что взрыв «паркетника» - не его рук дело. Впрочем, это и так очевидно. Что ж, забавно будет посмотреть, чем думают напугать его кроевские люди. На всякий случай надо бы выставить Сигнальную Сферу. Силы жрет самую малость, от прямого попадания из гранатомета не спасет, да и, честно скажем, от «калаша» тоже не очень… но зато все время начеку.
        А вот и письмо от Насти, с фотографиями. Цифромыльница средней паршивости, но изображение довольно четкое, этого хватит. Разумеется, никаким Шерлокам и тем более Холмсам Игорь звонить не стал. Хотя они и существовали в природе - Ваня Климентьев и Андрей Лапотников. Он даже не слишком соврал Насте, рассказывая о них. Но тут явно не их компетенция.
        Теперь глотнуть чаю - и выбросить из головы все лишнее. Приглушить звуки за окном
        - лязг трамвая, писк чьей-то сигнализации, бесконечный гул потока машин. Теперь - свет. Гасить незачем, достаточно убрать краски. Смягчить пространство, размыть острые тени, затупить углы… вот так, уже хорошо. Уже можно вызывать Свиток.
        На самом деле Федина фотография была не слишком и нужна. Образ его и так стоял перед глазами - вытянутое лицо, морщинки у глаз, разлохмаченные слегка волосы. Но когда одним глазом смотришь в мерцающую поверхность Свитка, а другим - на изображение искомого, ответ приходит быстрее.
        Свиток колыхался на расстоянии вытянутой руки - бесформенный, синевато-белый - и Свитком назывался только по традиции. Куда более напоминал он сгусток тумана, какие плывут на рассвете в низинах. Верхушки холмов уже подсвечены солнцем, а в оврагах - молочное марево.
        Этот, впрочем, вскоре изменил окраску - синеватая бледность начала желтеть, потом зеленеть - и замерла на цвете первой тополиной листвы.
        Игорь судорожно вздохнул и развеял Свиток. Затем разрешил пространству вернуться в прежние пределы. Тотчас заверещала за окном сирена «Скорой», зашумели трубы - топить в доме начали больше месяца назад, но до сих пор что-то у дэзовских сантехников не ладилось.
        Ну, можно расслабиться и со вкусом допить остывающий чай. По крайней мере, ясно, что Федя жив и даже здоров телесно. Испытывай он сейчас боль - Свиток окрасился бы алым, голод или жажду - лиловым, ну а уйди он за грань Первой Жизни - Свиток так и остался бы белым. Белый - цвет смерти. Знак того, что одно кончилось, а другое только начинается. Строки жизни смыты с одной страницы - и начинают писаться на другой.
        Но ничего большего Свиток не сказал. Искусники высоких кругов увидели бы что-то еще - настроение, желания, страхи. А с пятым на такое и надеяться смешно.
        То, что Федя жив, ничего еще, однако, не объясняло. Могли похитить… кто?… да многие могли бы. Начиная от бандюков, промышляющих на рынке недвижимости, и кончая штатовской разведкой. Тем более недавнее предложение от американского друга… Или здешние конторы? Нет, здешние иначе бы действовали. Мягче, незаметнее. Позволили бы человеку ботинки надеть…

7
        На этот раз он оказался на заднем дворе собственного замка. Некошеная трава пожухла, стала острой и ломкой, да и листву на старой березе тоже тронуло желтизной. И только разросшейся у крепостной стены крапиве хоть бы хны - темно-зеленая, с фиолетовым отливом, она вымахала в человеческий рост и ничуть не боялась жгучего солнца.
        Надо бы велеть подзаботным навести порядок - видать, совсем разленились за последние годы. Да и раньше нечастые наезды в пожалованную твердыню как-то не способствовали образцовому ведению хозяйства. Если мужики в приписанных ему сёлах трудились как муравьи - своя-то ноша не тянет, - то эти, дворовые, чувствовали себя как… как в санатории, пришел ему на ум потусторонний образ. А стыдить их тоже не очень ловко. Образцового порядка может требовать только образцовый домохозяин. А у него в квартире пол не мыт с прошлого года, раковина обрела мутно-серый оттенок, в ванной штукатурка потрескалась…
        Вадим Александрович обнаружился сидящим на огромном, три охвата в поперечнике, пне. И был он сейчас одет в потустороннее. Пиджак застегнут на две пуговицы, черный, с серебристыми нитями галстук затянут у кадыкастой шеи, стрелки на брюках ровнехонькие, черные ботинки как минуту назад начищены, сверкают на солнце. В таком виде князь, должно быть, входит в Онкольный класс - последние двадцать лет дари Алханай преподает на той стороне алгебру и геометрию. Учитель он строгий, порою безжалостный, дети стонут - но почему-то без всяких репетиторов поступают в вузы, где математика - профилирующий предмет. Тихий человек, незаметный, скромный труженик - идеальная норка для Смотрителя. Это Искатели должны внедряться в элиту или крутиться возле. Бизнесмены, Силовики, телеведущие, писатели, актеры, журналисты…
        А Смотритель - он как паук в центре паутины. Дергает когда нужно за необходимые ниточки, и движется дело. Игорь почувствовал, что мягко и дипломатично сейчас не получится. Очень уж мучила заноза в душе.
        -Мой князь, - без предисловий спросил он, - исчезновение Таволгина - это ваши люди сработали? Вадим Александрович моргнул.
        -Что? Таволгин исчез? Ты это серьезно? - Игорю показалось, что князь даже на мгновение подскочил, будто из пня выдвинулась острая щепка. - Когда это случилось?
        -Не более трех дней назад, - объяснил Игорь. - Вы простите меня, мой князь, но первой мыслью было, что после моего прошлого отчета вы решили погасить Таволгина по самому жесткому варианту.
        - Игорек, ты что? - ахнул князь. - Мы же условились - наблюдаем твоего физика и дальше. И какое бы решение по нему ни приняли - только сообща.
        - Простите, князь, - твердо сказал Игорь. - Плохо, что я так о вас подумал, но еще хуже было бы, удержи я эти мысли в себе.
        - Разумеется, - кивнул Вадим Александрович. - А теперь изложи подробности.
        Выслушав Игоря, он надолго замолчал. И все молчало вокруг - не шелестел ветер в листве березы, не трещали кузнечики в траве, не гомонили в кустах птицы. Сон замер, точно фильм, когда нажмешь на пульте кнопку паузы.
        -Да, - пожевав губами, изрек дари Алханай, - это очень серьезно. Ты, мальчик, даже не представляешь, насколько это серьезно. Впрочем, тебе и не надо. Федора ищи. Можешь использовать Искусство, как тебе заблагорассудится. Я тоже пошевелю своих людей, подключим ГСУ, ФСБ… пройдемся широкой сетью…
        -Я сперва все-таки сам попробую, - возразил Игорь. - Есть у меня одна мысль… вернее, есть один человечек, если уж у него не получится, тогда давайте сетью.
        - Вот, кстати, возьми, - князь вынул из кармана пиджака серебряное кольцо, протянул. - Это на несколько дней повысит твое Искусство. Чувствую, пригодится.
        Игорь поклонился и надел кольцо на средний палец левой руки. Наяву, конечно, ничего на пальце не будет, кольцо - всего лишь символ, но символ в истинном смысле: канал между Сутью и Воплощением. По каналу, словно ток по медному проводу, заструится сила.
        -Жарко тут у тебя, - вздохнул князь, поднимаюсь с пня и отряхиваясь. - Ну ладно, ступай.
        Из внутреннего кармана пиджака он вынул авторучку - старомодную, заправляющуюся чернилами. Видать, немало двоек было выставлено ею в классные журналы и дневники. Точно саблей в прошлый сон, Смотритель взмахнул ею, описал в горячем воздухе круг. Игорь скользнул взглядом по бурой замковой стене - и быстро шагнул в прохладную сгустившуюся тьму.
        Столик Игорь выбрал у дальней стены, увешанной фальшивыми рыцарскими доспехами. Три часа назад он вызвонил Ваню Скарабея, и тот, помямлив в трубку, назначил ему это место. Игорь скривился, но выбирать не приходилось.
        - Что будете заказывать? - возникла перед ним юная официантка в белом передничке. Приглядевшись, можно было обнаружить, что и дева не столь юна, и передник многократно застиран. А можно было и не приглядываться.
        -Для начала - чашечку капучино, коньяка араратского граммов пятьдесят, - распорядился Игорь, - и Каких-нибудь сухариков. Найдутся у вас сухарики?
        Дева кивнула и удалилась в сторону кухни. На висевшем возле барной стойки электронном табло высветилось 19:00. На это время и договаривались.
        Итак, Ваня Скарабей. Когда-то его называли «Скоробей» - бил он действительно очень быстро и на излете советских лет стал даже кандидатом в мастера. Легковес. Но потекла другая жизнь, и боксерская карьера сама собой прервалась - перед Ваней открылись более вкусные горизонты. Правда, в олигархи не выбился. В девяносто втором сел за рэкет, в девяносто четвертом вышел по УДО и резко поумнел. До уровня законника он, ясное дело, не дотягивал, но кое-каким авторитетом у криминала пользовался. Масштаба у него не было, фантазии его не хватало измерений. Но этот человечек знал всех и вся. Чуткий его крысиный нос мог унюхать то, что не по зубам оказывалось старым, битым жизнью операм с Петровки. Чаще всего, впрочем, это не приносило Скарабею особой прибыли - распорядиться найденной информацией он либо не умел, либо побаивался. Его голова представлялась Игорю огромным складом, забитым совершенно неожиданными вещами. Вот тянутся скучные штабеля ящиков с тушенкой, вот коробки с итальянской обувью, вот - гниющие персики из Узбекистана, а вот - библиотека Ивана Грозного или технические алмазы в ящике с углем.
        На просвет Скарабей был густо-фиолетовый, тусклый, дырок в его душе зияло немерено, и тянуло оттуда, из дырок, то ли гнилым сеном, то ли слезоточивым газом.
        В общем, неприятный человечек, с которым Игорю физически противно было находиться рядом. К счастью, пересекались они редко. Его, Скарабея, вместе со всей своей сетью сдал Игорю предшественник, пожилой Искатель Шуммаги дари Онарг, седьмой круг, в миру - Шарафутдин Ильясович Меркитов. «А ты пальцами нос зажми, - советовал Шарафутдин, - жучок-то и не будет пахнуть». И действительно, пару раз Скарабей оказался незаменим.
        Вместо юной официантки к его столику неторопливо подошел пожилой толстый дядька в зеленой ливрее - пошлость владельцев ресторана доходила даже до ливрей.
        -Уважаемый, тут с вами хотят побеседовать, - сообщил он, предупредительно наклонившись к уху Игоря. - Пойдемте со мной.
        Игорь поднялся, ухватил «дипломат» - и вскоре уже шагал вслед за лакеем по узкому, плохо освещенному коридорчику. Пронзительно пахло котлетами, кислой капустой и почему-то дешевой парфюмерией.
        Скарабей ждал его в маленькой комнатке, по виду - подсобке. Во всяком случае, задняя стена вся, до потолка, была заставлена продолговатыми картонными коробками. Засиженный мухами плафон, стены выкрашены масляной краской - снизу салатовой, сверху - белой.
        - Ба, какие люди и без охраны! - скалясь золотыми зубами, приподнялся ему навстречу Скарабей. Сидел он, как выяснилось, на деревянном ящике.
        -Здравствуй, Иван, - сдержанно кивнул Игорь. - Куда бы тут можно было сесть, чтобы не испачкаться?
        -А вот, на ящик пожалуйте, - изогнувшись, показал рукой Скарабей. - Мы люди маленькие, мы в журналах не пишем, можем и постоять.
        Игорь с сомнением поглядел на ящик, но все-таки принял приглашение.
        -Ну, чем могу служить? - вновь осклабился Ваня. - Что привело модного столичного журналиста к больному пенсионеру?
        Это было правдой. Скарабей действительно сделал ребе пенсию по инвалидности - так ему было удобнее. Ирония судьбы - приглядевшись к его свечению через Третью Плоскость, Игорь увидел в печени маленький темный сгусток, далеко протянувший тонкие щупальца. Через полгода начнутся боли, Скарабей долго еще не поймет, в чем дело, а месяца через три онколог скажет ему что-то нейтрально-обнадеживающее, но время буфет упущено.
        - Вот что, Иван Павлович, - начал Игорь. - Я знаю, что человек ты крайне занятой, так что давай не будем о погоде, футболе и политике. У меня к тебе дело. Надо человечка одного найти. Вот это, - он легонько стукнул носком туфли по
«дипломату», - аванс. Десять штук евриков. Если сможешь человечка найти - будет еще двадцать.
        -Что за человечек? - осторожно поинтересовался Скарабей. - Из деловых? Политика? Имей в виду, за политику не возьмусь, я хочу жить долго и счастливо.
        -Будешь, - соврал Игорь. - Человек совершенно обычный… В каком-то смысле даже мой дальний родственник… Короче, жил он один в хорошей трехкомнатной квартире. Ученый, кандидат наук. Работы нормальной давно нет, перспектив нет. Начал попивать. Три дня как пропал. Судя по всему, вскрыли квартиру и увели в чем был. Есть подозрение, что причина - недвижимость. Вот его и подвинули. Хороший дядька, но наивный, как… как ты в детсаду.
        -Я и в детсаду по понятиям жил, - усмехнулся Скарабей.
        -Этим вы с господином Таволгиным и различаетесь, - констатировал Игорь. - В общем, мне этот человечек нужен, и ты мне его найди.
        -А если не найду? - задумался Ваня. - Тогда что?
        -Тогда за хлопоты половину аванса оставляешь себе.
        -Ну а как все оставлю? - судя по голосу, у Скарабея стремительно повышалось настроение. В хорошем настроении был он игрив.
        -Ты мне, Иван, только что сказал золотые слова - типа хочешь жить долго и счастливо… Ну и вот. Думай, Иван.
        -Что-то я не пойму никак, - Скарабей присвистнул. - Ты типа мне угрожаешь? Ты - мне?
        -Иван, - лениво протянул Игорь. - Я никогда никому не угрожаю. Я просто делаю.
        -Что, статейку напишешь? - ощерился бывший боксер.
        -Ваня, этот разговор начинает меня утомлять, - Игорь приподнялся с ящика. - Если тебя не интересует мое предложение, я забираю кэш и ухожу. Больше беспокоить тебя не стану и другим отсоветую.
        - Ну что ты такой нервный? - Скарабей развел руками, демонстрируя, видимо, размер Игоревой нервности. - Шучу я, шучу. Понял?
        -Так мы договорились?
        Скарабей надолго задумался, затем с сомнением протянул руку.
        -Ладно, считай, уболтал. А детали всякие про человечка?
        - В «дипломате» папка, там все собрано, - Игорь встал. - И не тяни особо с этим делом, по-человечески тебя прошу.
        - По-человечески - это я понимаю, - ухмыльнулся Ваня. - Все путем будет. А то, может, посидим сейчас, расслабимся? Ты не смотри, что ресторанчик - дешевка, для меня тут как следует накроют.
        -В другой раз, Иван, - Игорь постарался придать голосу искреннее сожаление. - Увы, сильно спешу.
        - Статейки писать?
        -Ошибаешься. К даме я спешу. К даме сердца.

8
        Всю ночь, оказывается, падал снег. Утром распогодилось, вылезло из-за надоевших туч солнце - и осветило Морозное великолепие. Придется на дареную «восьмерку» зимние шины ставить. В сервисе, конечно, станут сочувствовать, особо огорчится Егорыч. К «паркетниу» он как к родному относился. Хороший бы из старика вышел конюх.
        Он набрал номер.
        -Дмитрий Антонович, здравствуй, дорогой. Игорь Ястребов тебя беспокоит, помнишь такого? Ну как ты? А супруга как себя чувствует? Слушай, с этим не шутят, я тебе дам контакт отличного кардиолога, кандидат наук, завотделением. Скажешь, что я порекомендовал, он все как для меня сделает. Кстати, вы с ним два сапога пара, он так же от рыбалки фанатеет… Слушай, у меня к тебе маленькая просьба. Сможешь нескольких человек устроить на работу? Да, по специальности, учителя, педагоги. Какие предметы? Да разные там. Нет, не сейчас. В будущем году. Наверное, даже где-то в конце мая. Только вот одна закавыка: у них в трудовой будет восемьдесят первая нарисована, часть восьмая, ну и в прессе, возможно, разные гадости на них выльют. Так вот, ты всему этому не верь, это люди незапятнанные, я их знаю. Почему так? Ну, долгая история, и не очень Для телефона. Короче, тонкая политика. Да, и если можно, ты их по разным школам распихай. Ну, тебе ж спокойнее будет. Да, чтобы не светились. Спасибо, Дмитрий Антонович. Если какие проблемы, сразу сигналь, порешаем. Ну, счастливо. Привет твоим.
        Вот так. Жалко их, из «Школы смысла», - растерзают педагогов-новаторов. И еще надо придумать, как Палыча отмазать. Всё-таки не рядовой учитель - директор. Тут сперва надо в прокуратуре подстраховаться…
        Вадим Александрович, как всегда, мягко попеняет. Можно предсказать его слова с точностью до знака. «Игорь, ты, конечно, поступаешь благородно, спору нет, но тратишь на все это такие усилия… Твою бы энергию - и на основное дело. Давно бы уже пора понять: это не наша земля, не наши люди. Мы здесь чужие и должны только казаться своими. Казаться, но не быть, понимаешь? Потому что свои мы - для Ладони. Там все, что нам дорого. А на два дома жить нельзя, мальчик. Рано или поздно окажешься чужим и там, и тут…». Но мешать князь не станет, его же собственное дари не позволит.
        День выдался совершенно безумным. С утра пришлось заехать в редакцию «Столичных новостей», вытерпеть там долгую и нудную планерку, затем встретиться на Баррикадной с девочкой из «Партнера», передать диск с фотками из Егорьевского интерната. В «Свистке» его напоили крепким чаем и завалили предложениями, от которых трудно было отказаться, но лететь на Дальний Восток именно сейчас, когда пропал Федя и ничего еще не закончилось по Кроеву, было Игорю не с руки.
        В «Пульсе города», куда он всего-то за гонораром и заехал, на него набросился фотокор Лешка Обаринцев и выцыганил штуку. «До первого декабря, торжественно обещаю и клянусь пионерским словом». Знал Игорь цену пионерскому слову, но от жирного, небритого, начинающего седеть пьяницы Обаринцева проще было откупиться. Тем более что Обаринцев был из потухших. Сейчас трудно представить, что этот обрюзгший дядька, которого терпят только за отдельные удачные снимки, имел запороговую светимость. Шарафутдин сработал тонко - выигрыш в лотерее, стерва-жена, а там само поехало: развод - алименты - бабы - водка… «Видишь, Игорек, - скуластое лицо предшественника расплывалось в улыбке. - И овцы сыты, и волки целы».
        Трубка запиликала как раз в тот момент, когда Игорь протянул Лешке свеженькую, только что из кассы, купюру.
        -Добрый день, Настя. Что?! Как? Когда? Еду!
        Лифт, по закону подлости, не работал, и Обаринцев, вышедший на лестницу покурить, с удивлением смотрел, как звезда столичной журналистики прыжками несется с девятого этажа.
        Настя рыдала, и не было толку от накапанной в стакан валерьянки. Из ее путаных слов Игорь постепенно выстраивал хронометраж. В тринадцать двадцать у Темки кончались уроки и начиналась продленка, откуда Настя забирала его к шести. Но на сегодня продленка отменялась - на половину пятого они записались на прием к окулисту, и Настя, отпросившись с работы, поехала к последнему уроку в школу. В толпе первоклассников Артема почему-то не оказалось, и она суетливо бегала по школе, донимала всех расспросами, пока не выяснилось, что мальчишку забрали с третьего урока.
        - Представляете, охранник школьный пришел к ним на математику, сказал, что за Артемом Снегиревым мама пришла! Мама! - Настя вновь заревела. Игорь не прерывал, это было сейчас бессмысленно. - Ну он и спустился вниз, Темка. И все. И больше никто его не видел! А потом эсэмэска…
        Игорь снова перечитал текст на бледно-зеленом экранчике «нокии». «Prover' e-mail, tam pro syna». Номер, с которого посылали, разумеется, не отобразился.
        А в письме тоже не было обратного адреса, да и ай-пи отправителя, надо полагать, подставной. Небольшой текст. «Анастасия Глебовна! Добейтесь от журналиста Ястребова И.М., автора статьи в „Столичных новостях“, чтобы тот в трехдневный срок публично признал свой текст фальшивкой и дезавуировал все свои обвинения в адрес известного Вам лица. Мы в курсе, что с Ястребовым у Вас близкие отношения. В противном случае Вы больше никогда не увидите своего сына. В правоохранительные органы обращаться не рекомендуем - в этом Случае к ребенку будут применены жесткие меры».
        К письму прилагался видеоклип продолжительностью в минуту. Судя по качеству, снимали мобильником. Батарея, к ней привязан за вывернутые назад локти Артем в зеленом школьном пиджачке. А напротив, на цепи, уходящей куда-то в стену, - здоровенный доберман. Длины цепи всего сантиметров на двадцать не хватает, чтобы он мог добраться до ребенка. Доберман, впрочем, честно старается. Не лает, но глухо рычит. А Темка плачет, кричит: «Мама! Мама!» Лицо красное, мокрое, светлые волосы растрепаны.
        -Что будем делать? - слегка придя в себя, тихо спросила Настя. - В милицию сейчас, да?
        Игорь ответил не сразу. Все это время он загонял вглубь гнев - тяжелый, холодный, как сталь меча. Сейчас не надо, сейчас излишне. Голова должна быть ясной. Кроев… Взрыв «паркетника», похищение Федора Таволгина - дела, к которым петровский
«пахан» явно непричастен. Они, эти серьезные дела, и заслонили мстительную тварь.
        - Нет, в милицию без толку, - мягко объяснил он, вставая с дивана. - Пока там раскачаются, пока подключат настоящих спецов - пройдет слишком много времени. Будем действовать иначе. И через моих Шерлоков, и через других… людей. Сейчас едем в школу, до закрытия успеем. Нужно расспросить охранника…
        С охранником Игорь говорил сам, Настю он оставил в машине. Ее слезы сейчас могли только помешать.
        Хлипкий попался охранник, не пришлось даже к Искусству прибегать. Сообщил он, впрочем, не так уж много. Около одиннадцати утра в вестибюль вошла высокая молодая женщина в светло-серой ветровке, волосы черные, стрижка короткая. Представилась матерью Антона Снегирева из первого «Б», попросила позвать сына с урока - срочно куда-то ехать. Задницу от стула он, впрочем, не просто так оторвал - женщина сунула ему стольник. Охранник сунулся в класс, сказал, что было велено, а вот обратно на пост вернулся не сразу. Поднялся на четвертый этаж в мужской туалет - уж не курят ли там старшеклассники? С них вполне можно было сшибить еще пару стольников за молчание. А когда вернулся в вестибюль - там никого не оказалось.
        - Парень, ты меня огорчил, - говорить с ним было уже незачем. - Я советую тебе уволиться самостоятельно, иначе… иначе скоро у тебя будут большие неприятности.
        -Домой, - сказал Игорь Насте, садясь в машину. - Кое-что прояснилось. Уверен, Темка жив. И очень скоро весь этот кошмар кончится.
        Дома он заставил ее выпить горячего чаю.
        -И поешьте чего-нибудь. Вам сейчас потребуются силы. Давайте я яичницу пожарю?
        - Игорь, - задумчиво протянула она, - а может, ну ее, эту нашу борьбу? Все равно в этой стране бандиты не переведутся. Они ж у нас как тараканы… Может, все-таки напишете это самое опровержение? Я понимаю, как это противно, но ведь Темка… там, один… - Плечи ее вновь затряслись, но сейчас она плакала беззвучно.
        Игоря жег стыд. Настя права - ведь все из-за него. И Федор, и Артем… Он, Искатель, дари пятого круга, просто взял и использовал эту женщину. Как инструмент. Цель превыше всего. И вот сейчас она в отчаянии, а он - он стоит перед ней, смотрит в заплаканное лицо, в большие изумрудные глаза, набухшие мраком.
        - Настя, я думаю, что сейчас Артем спит, - сказал он. - Столько переживаний детская психика выдержать не может, поэтому возникает защитная реакция, сон. И вам сейчас тоже нужно поспать. Я очень надеюсь, что вы увидите во сне… то, что надо увидеть…
        - Спать? Да вы что? - Черные ресницы взметнулись.
        -Да. Спать! - Он не мигая смотрел Насте в глаза. - Вам нужно спать. Вы хотите спать. Хотите все сильней и сильней. Сейчас вы уснете и увидите Артема. Пять, четыре, три, два, один. Сон!
        Игорь перенес ее обмякшее тело на диван, придвинул кресло, сел рядом. Время заняться настоящим Искусством. Не мелочами вроде Озера Третьей Тени или взгляда через Вторую Плоскость.
        Спешить не стоило. Минуты пока ничего не решают. Настроиться. Погасить звуки, слышать только Настино дыхание. Дышать с нею в такт. И медленно, медленно протягивать в ее сон дорожку…
        Достаточно узенькой тропинки в лесу. Лес можно взять сосновый - светлый, залитый солнцем бор. Уже виден просвет меж деревьев, нам туда, это пространство ее сна…
        Настин сон был страшен. Металась ее одинокая фигурка в метели, издевательски выл ветер, колол щеки ледяными иголками. Ломило руки, а варежки потерялись. Варежки, которые связала мама. Мама, которой больше нет. И Феди нет. И Темки не будет.
        Ей надо торопиться, надо к Темке, он плачет, он голодный, он может выпасть из кроватки - там шатается один прут, а вдруг Темка его выломает, он сильный мальчик. Но куда? Это незнакомый город, и спросить не у кого. А еще сзади раздается визгливый лай. Стая бродячих собак давно уже подкарауливала, выслеживала. Они сперва будут подбегать поодиночке, лаять, потом самая наглая вцепится в ногу, под колено, там незащищенное сапогом место… а после уже все вместе набросятся, повалят, начнут рвать. И у Темки больше не будет мамы.
        Это было уже слишком, только собак нам не хватало. Сон уйдет мимо цели. И без того нелегко соединить два канала, это ведь как в снежной пустыне пересекаются цепочки следов. А тут еще собаки.
        Он снял с плеча лук. Вытащил из колчана длинную, с оранжевым опереньем стрелу, наложил на тетиву, аккуратно прицелился…
        Настя вдруг поняла, что собак за спиной уже нет. Ветер все так же свистит, хохочет, но лай стих. И, кажется, стало теплее. Не вообще теплее, а только если идти вон туда, в узкий переулочек слева. Да, точно.
        Белесое, с едва заметным лиловым отливом небо кажется потолком в подвале, он низкий, потолок, он сейчас опустится и раздавит, и значит, надо успеть. Вон туда, правильно, слеза на щеке не замерзает, значит, и впрямь тепло…
        Вот он, след! Теперь осторожно идти за нею, отсекая паразитные смыслы - вроде собак или подвала.
        А Насте уже тепло по-настоящему, в глухой каменной стене распахивается вдруг маленькая и узенькая дверца, с трудом пролезешь - но именно оттуда струится поток тепла, плавит снег.
        Там, за дверцей, - лето, дача под Петровском, кусты смородины сгибаются под весом огромных, с ноготь, сизо-черных ягод, летают красно-коричневые бабочки - они называются «шоколадницы», а еще скачут здоровенные кузнечики. И еще стрекозы - самые ценные это большие, черные, их называют «пираты», а есть еще поменьше, темно-оранжевые, их почему-то зовут «вертолетчиками». Они прилетят, на рыжих вертолетах и застрелят этого пса напротив, который на самом деле вовсе не пес, а дракон, только почему-то у него самое опасное - не хвост, а все-таки зубы. Золотые зубы, как у того дядьки…
        Есть! Сны пересеклись, теперь осторожно - прокинуть в Темкин отдельную дорожку… Игорь зафиксировал канал - теперь уж не оборвется. Затем осторожно вернулся сосновым лесом в кресло возле дивана.
        Но он не спешил открывать глаза. Оставалось еще наложить найденный источник на карту реальности. Ага… Есть направление… и даже примерное расстояние. Чепуха! На
«восьмерке» - не более часа.
        -Настя! - Он осторожно тронул ее за плечо. - Пора! Просыпайтесь.
        Она дернулась, завозилась. Потом резко села.
        -Что? Что тут было? Я что, задремала?
        -Да, минут на десять. Это естественная реакция на стресс, чего удивляетесь? Но сейчас быстро собирайтесь, мы едем.
        -Куда?
        -Искать Темку. Пока вы спали, мне звонил один из моих сыщиков. Я не хочу оставлять вас сейчас одну.

«Восьмерка» завелась с ходу.
        -Куда едем? - пустым голосом спросила Настя.
        - Сейчас на Ярославку, а там уж километров тридцать. Где-то за Клязьмой.
        -Так мы что, к этим самым? К похитителям? - поразилась Настя.
        -Проверим вариант, - дипломатично отозвался Игорь.
        -Что же вы дома не сказали? Я бы хоть газовый баллончик взяла, у меня есть!
        - Настя, - мягко сказал Игорь. - Я знаю, что делаю. Баллончик не потребуется. Мы с вами не группа захвата, мы пока просто разведчики. Посмотрим, что и как. И вызовем подкрепление.
        Он чувствовал - едут верно. Пойманное направление сидело в уме синей ниточкой, ниточка светилась - то ярче, когда приближались, то слабее, когда дорога делала поворот.
        В какой-то момент он едва не заблудился - искал съезд с трассы. Ниточка звала куда-то вбок, направо. Тут уж пригодился подробный атлас Московской области. Ага, вот она где, дорога. Там, куда тянула их синяя ниточка, расположился дачный поселок.
        Колесить по улицам в поисках нужного дома не следовало - еще спугнешь добычу. Когда ниточка показала, что до цели чуть меньше километра, он остановился.
        - Слушайте внимательно, Настя. Я сейчас выйду на разведку, вы сидите в машине. Мобильный свой отключите и даже выньте аккумулятор. Ждете меня час. Если не вернусь - возьмите мой телефон и наберите двойку, быстрый вызов. Человека зовут Вадим Александрович, это один из моих Шерлоков. Скажете ему, где вы и куда я пошел. И ждите. Но это - крайний случай. Я уверен, что все окончится гораздо раньше.
        Игорь еле сдержался, чтобы не коснуться ее губами. Хотя бы руки. И ушел в холодные сумерки.
        Против ожиданий это оказался не новомодный коттедж, а обычный загородный дом - большой, солидный, но лет ему явно было за двадцать. Первый этаж - кирпичный, второй деревянный. Светилось несколько окон внизу, верхние слепо чернели.
        А вот забор тут был серьезный. Бетонный, метра три высотой, а поверху еще колючая проволока в два ряда. Не исключено, что и под током. Железные ворота, поодаль - узкая калиточка. Наверняка видеокамеры просматривают периметр. Ну что ж, ничего особо сложного. Быстрее надо все это кончать. Сперва - проводка. Он закрыл глаза, а когда открыл - вокруг тянулись перепутанные щупальца огромного спрута. Тонкие, черные, проникали они повсюду, и бежала по ним кровь - темно-синяя, почти черная. Кровь качало сердце - там, вдалеке, сгусток мрака размером с дракона. Меч тут не нужен - достаточно кинуть дротик. Вот и славно, сердце спрута вспухло огромным мыльным пузырем - и с протяжным хлопком сдулось.
        Игорь моргнул. По-прежнему густели сумерки, снег был грязно-синим, высилась впереди громада дома. Только свет в окнах погас.
        Но это еще не все. Где гарантия, что там не понатыкано жучков и видеокамер с автономным питанием? Мало ли какие интересные зверушки живут в теремке. Жучки? Такие черненькие, с усиками, жесткими крылышками? Что вам делать в стылом доме? Вам сюда, на солнечный майский луг, в мягкую траву, в жирный чернозем… Летите туда, оставьте здесь свои мертвые железные тела! Вот так, роем. Туда, на луг, в цепкий сон, который радушно примет вас, но обратно уже не выпустит. Вы, жучки, еще не знаете, что такое росянка? Вам понравится!
        Все, можно идти. Ведь что такое эти ворота? Что такое эти стальные створки толщиной в сантиметр? На самом деле - если, конечно, закрыть глаза и увидеть все в правильном свете - это бумажная дверь. Бумагу Побеждают ножницы. Аккуратно вырезаем, аккуратно входим, стараясь не пораниться - ведь стоило моргнуть, и бумага вновь сделалась сталью. Вернее, ошметками стали.
        Он шагнул на территорию - и тут стремительной тенью появился герой скверного фильма, огромный доберман. Как и тогда, он не лаял, а глухо рычал. Не злись, песик, я тебя не так уж и виню. Нет, брось эти глупости! Я гораздо главнее твоего хозяина. Ты должен на пузе передо мной ползать! И тогда я, возможно, не рассержусь. Правильно, вот так. И знаешь что, приятель? Мотай-ка ты отсюда куда-нибудь, здесь скоро станет очень неуютно.
        Спровадив пса, он подошел к входной двери, прислушался. Люди мечутся в потемках, ищут свечи, ругают подстанцию, что-то бормочут о генераторе, с которым умеет обращаться только Дрюня… А дверь-то не заперта. Люди уверены в своей безопасности. Еще бы - забор, ворота на засове, видеокамеры. Он толкнул дверь, коротко моргнул - и во тьме зажегся ровный серый свет. Верхнее зрение не позволяет различать цвета, но сейчас и не нужно.
        Трое. И других, не считая спрятанного где-то Темки, в доме, кажется, нет.
        - Не надо кричать и дергаться, малоуважаемые, - сказал он негромко. И, моргнув, оказался в сухом, заросшем седыми лишайниками лесу, где исполинские пауки растянули между деревьями свои сети. Вновь моргнув, он вернулся из мгновенного сна в зал, но выволок оттуда, из Мертвого Леса, продукцию восьминогих ткачей. Увидеть паутину эти трое не смогут, глаза не так устроены, но и шевельнуться уже не в силах. - Какие, однако, интересные люди в теремке живут, - поприветствовал он Скарабея. - Ты, Ваня, как я погляжу, многостаночник? И тут подсуетился?
        -Ты… - хрипло выдохнул Скарабей. - Ты как здесь? Ты почему?..
        - По лесной дорожке, - ответил Игорь. - Кстати, и ты здравствуй, - кивнул он плотному крепышу, когда-то встретившему его у ночного подъезда. - Ты ведь мечтал встретиться? А вас, - повернулся он к третьему, крепкого сложения мужчине в строгом костюме, - я не знаю, но предполагаю, что вы и есть главный заказчик всего этого безобразия.
        -Ты сдурел, козел, тебя же ребята на ремни порежут! - выплеснулось из Скарабея.
        -Где мальчик? - сухо спросил Игорь, глядя на мужчину в костюме.
        -В подвале, - мрачно ответил тот. - Но вы, Игорь Михайлович, не представляете, какие проблемы у вас будут! Если вам как-то удалось отключить электричество…
        -Мне не только электричество удалось отключить, - заметил Игорь, - но и еще кое-кого. Попробуйте осмыслить этот факт.
        -Мы ничего ему не сделали! - вдруг завизжал плотный крепыш. - Пальцем не тронули! Там тепло в подвале, мы ему супа куриного, котлету с рисом!.. Мы ж убрали Дракона!
        Надо же! Добермана, однако, Драконом кличут.
        Волна гнева, которую Игорь до этого мгновения кое-как подавлял, все-таки выплеснулась наружу. Да и надо было кончать этот балаган. Там, в машине, Настя ждет, и прошло уже более получаса.
        -Ну вот что, - тихо, почти шепотом сказал он, - вы скверно жили и скверно умрете.
        -Ты не имеешь права! - завопил Скарабей. - Это не по закону! Мы живем в правовом государстве!
        Игорь усмехнулся.
        -Здесь я - закон. Я, Гарран дари Миарху, по обычаю миров Ладони, вершу суд.
        Он протянул вперед ладонь, моргнул - с нее сорвался голубой сгусток пламени. Тьма разом отхлынула в углы. Вновь моргнув, он придал себе дворцовое одеяние дари - черный плащ с серебристой каймой, золотой обруч на лбу, широкие штаны, заправленные в короткие, чуть выше голени, сапоги из овечьей кожи.
        -Псих! - взревел крепыш.
        Гарран вынул из воздуха меч. Не годится обнажать благородный клинок против дырявок
        - но это не бой, это суд.
        - За гранью вас ждет очень долгая дорога, - мягко сообщил он. - Вы виновны в том, что мучили ребенка. Нет худшего преступления, и нет большей платы.
        Он три раза взмахнул клинком - и отпустил паутину. Три головы с глухим стуком повалились на пол, за ними рухнули тела.
        Тогда он погасил огненный шар и пошел в подвал за Темкой.
        - Вот, - сказал он. - Кладем на заднее сиденье. Спит. Одежду искать некогда было, я одеяло взял. Думаю, утром проснется вполне здоровым. Хотя, возможно, первые дни всякая дрянь будет сниться. Ну что, едем?
        Когда уже вырулили на Ярославку, Игорь остановил машину.
        -Что-то мне стук в моторе не нравится, - сообщил он Насте.
        С мотором, конечно, все было в порядке. Но оставался еще один, последний, штрих, который все-таки лучше делать не на ходу. Он открыл крышку капота, для виду заглянул туда. Потом выпрямился лицом к поселку. И послал огненную стрелу. Гори, гори ясно, вспомнилась ему здешняя песенка. Дома, впрочем, была похожая.
        - Все в порядке, показалось просто, - сказал он, трогая машину с места. - Поехали.
        Там, за спиной, в дачном поселке, взметнулся в мутное небо исполинский костер.

9
        Он отвез домой Настю с Темкой, посоветовал на всякий случай не включать пока мобильный и, разумеется, никому не открывать дверь. В том числе и милиции. «Темное сейчас время, - пояснил, прощаясь. - А во тьме раздолье оборотням».
        Ехал не спеша, хотя вечерние улицы были свободны. Но гнать не хотелось. Тише едешь
        - дольше будешь, сказала как-то Настя. Дорожки слез так и засохли у нее на щеках - до броска под Клязьму ей и в голову не приходило умыться, после - было некогда. Прощаясь, Игорь с трудом подавил желание прикоснуться к этой слезной дорожке губами или хотя бы рукой. Но никак нельзя.
        У подъезда его ждали. Прямо как тогда, после тусовки в «Дюралюминии». Только теперь это были двое вежливых молодых людей.
        -Добрый вечер, Игорь Михайлович, - худощавый молодой человек показал Игорю служебное удостоверение. - Капитан Федеральной службы безопасности Блохинцев Олег Сергеевич.
        Второй, пониже ростом и пошире в плечах, оказался лейтенантом Пивкиным. Эльф и гном, усмехнулся Игорь.
        -И как же все это понимать? - холодно осведомился он. - Не знаю, чем привлек интерес вашей организации, зато твердо знаю, что хочу сейчас горячего чаю и крепкого сна.
        -У нас есть ордер на ваше задержание, - мягко сообщил капитан Блохинцев. - Я думаю, что в ваших же интересах проехать сейчас с нами.
        - Причем не оказывая сопротивления, - добавил лейтенант.
        Взгляд через Вторую Плоскость показал - ребята не врут, они действительно при исполнении.
        Машина была припаркована рядом, и оказалась она простой «девяткой». За рулем ждал третий чекист, по виду - не более чем сержант.
        -Скромно живет Федеральная служба, - заметил вслух Сергей.
        - Скромно, - подтвердил эльф-капитан. - У меня вон оклад пятнадцать тысяч рублей, у него, - кивнул он на лейтенанта, - десять. Это вы, журналисты, из нас «коза ностру» лепите.
        -Ага, кровавую гэбню, - уточнил гном.
        -Ну, поехали, - устраиваясь на заднем сиденье Между эльфом и гномом, сказал Игорь. - Посмотрим, насколько вы кровавые.
        Куда его привезли, Игорь не понял. Глаз ему никто не завязывал, но, сидя между двоих не слишком мелких чекистов, разглядеть что-либо в окнах было трудно. К тому же водитель выбирал какие-то совсем уж невразумительные маршруты - постоянно сворачивал в переулки, ехал чуть ли не дворами, и местность Игорь совершенно не узнавал.
        Зато было время подумать.
        В принципе, уйти можно хоть сейчас. Силы осталось немного, но на пару-тройку Снов Воздействия его хватит. Но смысл? Зачем переходить на нелегальное положение? Кому он тогда будет нужен? Да и любопытно - что приготовила Контора честному журналисту? Ну, относительно честному…
        В небольшой комнате уныло-канцелярского вида ему предложили расписаться в протоколе задержания, провели обыск - «личный досмотр», как значилось это официально. Затем отвели в одиночную камеру если не со всеми, то хотя бы с главными удобствами. Во всяком случае, помимо унитаза, там была застеленная койка. То, что надо! Игорь немедленно разделся и погрузил себя в сон.

…Князь сидел в пустом школьном классе. Перед Вадимом Александровичем высились две стопки тетрадей.
        - Контрольную проверяю, - сообщил он Игорю. - Очень печальная картина. Двадцать лет назад в здешних школах по крайней мере учились… А эти… им что в квадрат возводить, что на два умножать - никакой разницы. И даже двойки их не слишком трогают. Нет у них, понимаешь, мотивации - ни положительной, ни отрицательной…
        Игорь понимающе кивнул.
        - Ну, что у тебя?
        - Ничего особенного, - сообщил Игорь. - Не считая того, что я сейчас в камере сижу. Следственный изолятор ФСБ.
        - Ну так ты и накуролесил, - хмыкнул князь. - Три обезглавленных трупа, обгоревших до неузнаваемости. Да, милый, подсматривал я за тобой. В общем, дело, конечно, твое, но так далеко заходить не стоило. И девушка эта, Анастасия Глебовна… ты у меня смотри, не увлекайся. Сам ведь знаешь: нельзя. Да все я понимаю, - прервал он готового уже было возразить Игоря. - Ребенка вытащить, конечно, надо было. Иначе все дари в дырках будет. Но можно же было по-тихому, без этих твоих… спецэффектов. Устранить дырявок - это правильно, ты им слишком много показал. Но дом жечь не стоило.
        -А как нужно было? - с интересом спросил Игорь.
        -Раз уж ты в Мертвый Лес забрался, то мог бы оттуда и Осеннюю Плесень взять. Кинул бы на дом - и к полуночи одни развалины. Как если бы триста лет само разлагалось. Ни тебе скелетов, ни фрагментов ДНК. А собачку, значит, пожалел… Ну ладно, слушай внимательно. Возможно, это и хорошо, что так вышло. Тебе выпал очень вкусный шанс. Постарайся использовать. Но будь осторожен, не пережимай. Если что, сразу вызывай, здесь твоего Искусства вряд ли хватит.
        На сей раз была не сабля и не авторучка - обычная пластиковая указка, непременный атрибут школьного класса. Загорелся очерченный ею малиновый обод, зашевелилась внутри тьма - и когда Игорь шагнул в нее, холодную и зыбкую, на миг ему показалось, будто князь глядит на него с жалостью.
        В кабинете не было окон - света хватало и без них: под потолком ярко белели лампы дневного света. Обстановка поражала аскетичностью. У дальней стены - массивный письменный стол, которому, судя по виду, давно пора на пенсию. Слева - высокий, едва ли не до потолка, шкаф. Над столом - портрет текущего президента в полный рост. За столом - унылый дылда лет пятидесяти, в кителе. Приглядевшись, Игорь различил майорские звездочки на погонах.
        Конвойный отрапортовал:
        -Задержанный Ястребов доставлен.
        -Свободен, - не поднимая глаз от бумаг, сообщил майор.
        -Он или я? - уточнил Игорь, кивая на лопоухого парня-конвоира.
        Никто ему не ответил. Лопоухий вышел из кабинета, майор продолжил изучать бумаги, Игорь остался стоять. Впрочем, недолго. Стандартный сценарий интересно было сломать, и потому он без приглашения уселся на привинченный возле майорского стола табурет.
        - Ну, - лениво спросил он, - будем говорить?
        Майор и бровью не повел. Он внимательно читал какие-то скрепленные распечатки и, кажется, даже шевелил губами.
        В молчанку играли пару минут, затем хозяин кабинета поднял на Игоря свои водянистые, с редкими ресницами глаза.
        - Фамилия, имя, отчество?
        Игорь назвался. Пришлось ответить о прописке, паспортных данных, образовании и месте работы.
        - И с какого времени вы, гражданин Ястребов, начали работать на иностранную разведку? - сухо поинтересовался майор, закончив заполнять шапку протокола.
        -На какую? - невинно хлопая глазами, спросил Игорь.
        -А это ты сейчас в подробностях расскажешь, Ястребов. Чистосердечное признание смягчает. - Майор глядел на него с явной скукой. Словно таких журналистов-шпионов к нему в день штук по сорок водят.
        Игорь расслабился, замедлил дыхание - и посмотрел на майора через Вторую Плоскость. Бегло посмотрел, без деталей - но и увиденного оказалось достаточно, чтобы недовольно скривиться: пустая трата времени.
        - Вы забыли представиться, майор. Забыли также объяснить, в каком качестве я здесь нахожусь. Поскольку я был задержан, то, очевидно, в качестве подозреваемого. В таком случае вы обязаны ознакомить меня с обвинением и взять соответствующую расписку. Равно как и напомнить мне, что я имею право не отвечать на ваши вопросы, а также имею право на услуги адвоката. Не понимаю я вас, майор. За несколько минут вы допустили столько нарушений… у меня рука устанет перечислять их в заявлении на имя прокурора…
        - Решил, значит, выпендриваться? - процедил майор. - Глупо, Ястребов. Адвокаты тебе не помогут, и собратья-журналисты тоже. Мы людей зря не задерживаем, а раз уж ты сидишь здесь - значит, на тебя есть очень серьезные материалы.
        - Мы с вами вроде и свиней не пасли, и на брудершафт не пили, - сокрушенно сообщил ему Игорь. - Впрочем, судя по цвету лица, вам спиртного нельзя. Проблемы с печенью? Угадал?
        Он намеренно шел на обострение - иначе преамбула могла затянуться надолго, а дел выше крыши. Прежде всего, конечно, Федор. Жаль, вчера не пришло в голову вытянуть из Скарабея, успел ли тот хоть в какой-то мере отработать аванс.
        - Слушай, Ястребов, я тебе сейчас на пальцах объясню, что с тобой будет. - Майор приподнялся из-за стола и в упор посмотрел на Игоря. - Для начала посидишь в
«стакане», затем переведем тебя в камеру к чеченцам, потом…
        -У вас ус отклеился, - зевнул Игорь. - Слушайте, майор, не знаю уж, как вас звать. Если вам есть что мне предъявить - предъявляйте, если же у вас нервы расшалились - я больше не произнесу ни слова, но потом причиню вам большие неприятности. Выбирайте.
        И опять его кольнула привычная уже мысль: как бы держался на его месте простой журналист Ястребов? Не Искатель, не дари пятого крута, без поддерживающей Ладони за спиной? Легко и приятно потешаться над хамом, когда у тебя столько козырей. Это даже не Экзамены, это куда безопаснее. Ты словно играешь в компьютерную стрелялку, и худшее, что тебя ждет, - перезагрузка.
        - Ну, Ястребов, ты сам напросился, - вскипел майор и сделался страшным. Он выбрался из-за стола, подошел сбоку к Игорю и резко, без замаха, ударил - в то место, где еще долю секунды назад была Игорева щека. Не встретив сопротивления, кулак полетел дальше, потащил за собой тело - и майор едва удержался на ногах.
        -Да и ты, майор, тоже напросился, - Игорь мигнул, нырнул на секунду в сон и тут же вернулся.
        На майора жалко было смотреть. Весь его запал съежился, как воздушный шарик, пронзенный иголкой.
        -Поздравляю с большим делом, - участливо сказал Игорь. - Переодеться-то есть во что?
        Майор не успел ответить - дверь кабинета с треском распахнулась, и на пороге появилось новое лицо.
        На вид лицу было столько же, сколько и майору, но было оно гладко выбрито, глядело на мир сквозь очки в модной оправе, а брюки его краснели лампасами.
        - Здравия желаю, товарищ генерал! - просипел майор, отступая к шкафу.
        -Что здесь происходит? - не ответив на приветствие, поинтересовался генерал. - Майор Переверзенцев! Вы что себе позволяете? Как обращаетесь с людьми? Не работник органов, а какой-то, извиняюсь, мент вокзальный. Похоже, вам светит досрочная пенсия.
        Игорь смотрел на происходящее со сдержанным интересом. Пока все развивалось, как он и думал. Примитивная схема «злой и добрый». Интереснее всего были лампасы. На таком, значит, уровне?
        - Вы извините, Игорь Михайлович, - мягко произнес генерал. - Это досадная накладка. Вас должны были привести ко мне, а перепутали и отправили к этому неврастенику. Уверяю вас, такие, как этот, - тонкий генеральский палец нацелился в грудь майору, - у нас встречаются крайне редко. Пойдемте ко мне, Игорь Михайлович, пообщаемся.
        -Ага, - согласился Игорь. - Уйдем из этих мрачных стен.

10
        Генеральский кабинет выглядел куда веселее. В нем было окно, причем не забранное решеткой. Стол в виде буквы П занимал едва ли не половину помещения.
        Вдоль всей правой стены тянулись книжные шкафы, портрет президента приютился над входной дверью - выходило, что когда генерал сидит во главе стола, президент сверлит его глазами. И стены тут были из натурального дуба, и под потолком висела нормальная люстра - с некоторой натяжкой ее можно было даже счесть изящной.
        - Располагайтесь, Игорь Михайлович, - генерал радушно указал на расставленные вдоль стола стулья. - Для начала разрешите представиться - Роман Ильич Удолин, генерал-майор Федеральной службы безопасности. Вам представляться незачем, с вами я косвенно знаком - по вашим публикациям, и по «Живому журналу», и еще по некоторым источникам. Кстати, сразу скажу: мне очень импонирует объединяющая все ваши Статьи гражданская позиция. Именно этого нам сейчас больше всего не хватает - умной критичности, не отвергающей из идеологических соображений то позитивное, чего реально можно добиться в нынешних обстоятельствах…
        Генерал говорил - точно колонку в «Возгласе» писал. Поначалу Игорь даже подумал, что тот шпарит наизусть чужие заготовки, но потом понял: Роману Ильичу и своих мозгов хватает. Чем добрее следователь, тем больше яда в конфетке - об этом не следовало забывать.
        - И все же в чем причина такого специфического интереса? - осведомился Игорь. - Давайте сэкономим ваше и мое время. Давайте сразу к делу.
        -Экий вы торопыга, Игорь Михайлович, - усмехнулся генерал. - Но как пожелаете. Итак, вы, гражданин Ястребов, не тот, за кого себя выдаете. Документы у вас, конечно, подлинные, но имя, фамилия и отчество, профессиональная деятельность и так далее - все это прикрытие. - Роман Ильич нажал снизу стола кнопку - и сейчас же в дверях образовался подтянутый молодой человек в строгом сером костюме. - Дима, пожалуйста, два чая, с лимоном. Вы любите с лимоном, - повернулся он к Игорю. - Заметьте, я не спрашиваю, я знаю. Да, и бутербродов каких-нибудь.
        Игорь, конечно, понимал, что генеральское гостеприимство - это еще и демонстрация силы. Мол, во-первых, в любой момент сюда костоломы ворвутся, а во-вторых, все я про тебя, журналюга, знаю.
        - Ну что я могу вам сказать, Роман Ильич, - подпер он щеку ладонью. - Я - Игорь Михайлович Ястребов, тридцати пяти лет, журналист, трудовая лежит в известном вам издании, проживаю в Москве с 1998 года по известному вам адресу. А вы что подумали? Что я американский шпион?
        - Ну почему же прямо сразу американский? - тонко улыбнулся генерал.
        -Да хоть суринамский, - Игорь подбавил в голос чуточку раздражения. Для журналиста он вообще вел себя непозволительно спокойно, это следовало поправить. Хотя зачем? Пусть сценарий развивается на обострение. Главное, не бежать впереди паровоза. Пускай генерал выложит свои карты.
        - Вы только что время хотели экономить, - опечалился Удолин, - а сами в несознанку играете. Этак ведь очень долго может продолжаться. Вы у нас журналист, акула пера, палец в рот не клади, язык подвешен и все такое. Страха вы, как я вижу, не испытываете - обычно такое бывает или по глупости, или когда человек на взводе, но и то и другое - не ваш случай. Тогда что? Чувствуете за спиной силу?
        -Какую силу? - сейчас же уточнил Игорь. - Моральную?
        Генерал заметно поскучнел.
        - Что ж, Игорь Михайлович, давайте так. Вы, разумеется, понимаете, что наша служба отслеживает все более или менее яркие фигуры на медийном поле? Так что к вам мы уже несколько лет присматриваемся. И интересная картина получается…
        Тихо отворилась дверь, вошел референт с подносом - два граненых стакана в серебряных подстаканниках, пузатый фарфоровый чайничек, серебряная же сахарница, большая тарелка с бутербродами - сыр, ветчина, лосось.
        -Так вот, картина, - продолжил генерал. - Да вы наливайте себе, не стесняйтесь. За пиво, так сказать, платит король…
        -Дон Рэба, - уточнил Игорь. - Там именно так: «за пиво платит дон Рэба… вернее, никто не платит».
        -Ага! - подмигнул Удолин. - У вас эта книга тоже любимая?
        - С детства, - соврал Игорь. Впервые он прочел ее уже после Третьих Экзаменов, и было ему тогда за двадцать. Князь настоятельно советовал. - Но вы что-то говорили про картину маслом…
        - Ну, пока еще акварель, - усмехнулся генерал. - Тонкая и воздушная, в холодных тонах. Итак, журналист Ястребов пишет свои хорошие, нужные статьи. Слава в профессиональном сообществе растет, круг знакомых Ястребова расширяется… так оно и нужно для журналистики. И то, что Ястребов разрулил несколько очень гнилых ситуаций с милицией и прокуратурой Нижнего Новгорода, Читы и Пскова, не сломав при этом головы, спишем на удачливость. С кем не бывает. Помните, как в китайской притче, - стравила лисичка-сестричка тигра с драконом, а потом и пообедала их трупами…
        Было дело, мысленно кивнул Игорь.
        - Но это, как понимаете, цветочки, - продолжал генерал. - Ягодки начались совсем недавно, с конца лета. Журналист Ястребов заварил бучу по петровскому губернатору. Но господин Кроев давно уже был под боем у нашей службы, и скандал по делу об отъеме участков нам пришелся весьма кстати. Естественно, и за вами мы приглядывали внимательно. Ведь по всему получалось, что вы - жертва. И вот тут-то начались чудеса. Начались они в ту ночь, когда трое нанятых отморозков попытались нашего честного журналиста побить. Вы помните, чем это кончилось?
        -Ну, в общих чертах, - дипломатично кивнул Игорь.
        - Понимаете, если бы журналист Ястребов просто отбился, используя подручные предметы или какие-нибудь там боевые искусства - все еще можно было бы свести к случайности. Бывает ведь и так: мужчина не шибко спортивный, в армии не служил, в секциях единоборческих не был замечен - а в экстремальной ситуации просыпаются скрытые резервы. Но ведь получилось иначе. Отморозки начали лупить друг друга. И потом очень путано рассказывали обо всем нанимателю.
        - Ну, может, наркоманы, - хмыкнул Игорь. - Видать, экономит господин Кроев на исполнителях…
        - Возможно, возможно, - покивал Роман Ильич. - Но вот дальше начинаются совсем уже интересные дела. Поехал журналист Ястребов как-то по делам в Егорьевск, и случилось там… назовем это дорожно-транспортным происшествием. Хотя мы с вами знаем, что это за происшествие. Мы ж со спутника все пишем…
        -Только пишете? - не удержал усмешки Игорь.
        - Мы - только пишем, - серьезно подтвердил генерал. - Так вот… После такого не выживают люди… Люди, - повторил он. - Не-воз-мож-но, - добавил Удолин со вкусом. - Взрыв бензобака - это не игрушки. Но журналист Ястребов выжил. Мало того, вытащил из горящей машины случайных пострадавших. И, что весьма интересно, спустя несколько дней Ястребов - как огурчик. Никаких ожогов…
        Да, вот это уже было увесисто. Даже при желании - не отболтаешься счастливой случайностью.
        -Я смотрю, акварель у нас выходит какая-то… дискретная, что ли, - заметил Игорь.
        - Два маловероятных случая - это же еще не повод арестовывать человека…
        - Не арестовывать, - поправил его Удолин. - Задерживать. Почувствуйте разницу. Если арестовываем - то по конкретному делу, предъявляем обвинение. А задерживаем - когда просто надо выяснить некоторые странные обстоятельства. Когда ни обвинения нет, ни дела… пока, во всяком случае. Но теперь по сути. Вчера у журналиста Ястребова было интереснейшее приключение… Три трупа, сгоревший дом… это, конечно, очень неприятно, но если бы все было как обычно, если бы там, примеру, использовалось огнестрельное оружие, если бы сигнализация была перекушена кусачками - всем этим занимались бы бравые орлы из уголовного розыска. А вот когда перестает работать вся следящая аппаратура… дом господина Мушкина был, само собой, под наблюдением. В том числе и аппаратура с автономным питанием… Тогда такими вещами занимается уже наша служба. Вот вам и акварель, Игорь Михайлович. Очень интересный вы человек… и возможности у вас интересные…
        - Фантастикой увлекаетесь? - заметил Игорь. - Это неплохо. Развивает воображение, что, наверное, полезно человеку вашей профессии. Что же по сути… ну что мне сказать, кроме того, что уже сказано? Я Игорь Михайлович Ястребов, журналист. Очень везучий журналист.
        Генерал посмотрел на него с каким-то странным чувством. Тут, как показалось Игорю, были смешаны и интерес, и сочувствие, и надежда.
        - Да вот не слишком везучий, - возразил он. - Игорь Михайлович Ястребов, - генеральскую интонацию так и подмывало изобразить курсивом, - погиб в автокатастрофе пять лет назад. Тринадцатое июля, сто восемьдесят первый километр Минского шоссе. В его машину, «Жигули»-«шестерку», влетел грузовик. Водитель грузовика погиб мгновенно, безжизненное тело Игоря Ястребова доставили в местную больницу. И заметьте, не в реанимацию, а сразу в морг - нечего там уже было реанимировать…
        -Было дело, - согласился Игорь. - Только ошиблись тогда врачи «Скорой». В морге я сильно удивил санитаров, когда начал подавать признаки жизни. Говорят, один санитар подавился бутербродом и его пришлось откачивать. Впрочем, и меня тоже. Буквально с того света вернули, два месяца я там лежал, потом уж ома долечивался…
        -Есть вещи, в которых невозможно ошибиться, Игорь… позвольте уж называть вас этим именем. Я сам беседовал с теми врачами. Уж поверьте, это настоящие профессионалы и память у них цепкая. Тем более не каждый раз покойники в морге начинают насвистывать песенки Окуджавы.
        -Что же мне, группу «Ленинград» надо было насвистывать? - возмутился Игорь.
        -И еще одна маленькая деталь, - вздохнув, генерал вытащил из пухлой папки два черно-белых снимка. - Вот отпечатки пальцев подлинного Игоря Ястребова, - торжествующе возгласил он. - А вот - ваши. Они различаются. О чем есть акт экспертизы.
        Игорь долго - несколько бесконечных секунд - молчал. Да, это они молодцы… Они да, а мы - нет.
        - Знаете, на чем прокололись? - мягко произнес генерал. - Игорь Михайлович Ястребов был весьма законопослушным гражданином. Он не имел судимостей, не состоял под следствием… в общем, из самых общих соображений ваше руководство понимало, что нигде пальчики Ястребова не выплывут. Но тут вышла ошибочка. Случился в его жизни один мелкий эпизод. Когда Игорьку исполнилось пятнадцать, они с друзьями пили во дворе пиво и пели песни. Какая-то бдительная бабулька вызвала милицию, пацанов забрали в отделение. А там дежурный тогда сидел, с некоторым сдвигом по фазе. Вроде нашего Переверзенцева, только настоящий. Ну и он начал втирать ребятам, что они преступники, что они кого-то ограбили и зарезали. Снял со всех отпечатки пальцев. Потом подскочили родители, у одного парнишки папа оказался работником прокуратуры… словом, даже на учет никого не поставили. Но пальчики их оставались в архиве. А в новые времена, когда компьютерную базу по отпечаткам создавали, их тоже оцифровали за компанию. Весь Можайский архив чохом…
        - Вот слушаю я вас, Роман Ильич, и думаю, - вздохнул Игорь, - а зачем оно вам все надо? Я понимаю, конечно, насколько широки интересы вашего ведомства, тем не менее… Помните, у Гумилева: «Но в мире есть иные области…» Так вот, они есть - такие области, которых лучше не касаться. Целее будешь. Это не имеет ни малейшего отношения к безопасности государства, к политике, экономике, науке, равно как к религии, магии и искусству, - он слегка улыбнулся. - Уверяю вас, на мне вы карьеру себе не улучшите, скорее наоборот, патриотизм ваш тут сработает вхолостую. А вот неприятностей может быть сколько угодно. - Он расслабился, прикрыл на секунду глаза. - Наш разговор, само собой, записывается?
        Генерал лишь усмехнулся.
        -Ну, официально дело пока не заведено, наша с вами беседа - это оперативное мероприятие…
        -Тогда проверьте запись, - предложил Игорь. - Я подожду.
        Роман Ильич как-то непонятно дернул бровью, той же подстольной кнопкой вызвал порученца и, склонившись к самому его уху, что-то шепнул. Пять минут прошло в молчании, потом тот же молодцеватый референт принес шефу самый обычный плеер с наушниками, какой водится у любого подростка.
        Генерал погрузился в прослушивание. Занятно было наблюдать, как с каждой минутой он все более краснеет.
        -Здесь просто тишина, - сказал наконец Игорь, - но могла быть и «Лунная соната», и речь товарища Брежнева на двадцать пятом съезде…
        - Как вы это делаете? - сорвав наушники, резко спросил генерал. Сейчас он казался куда менее дружелюбным, и это радовало. Проигрывает Ильич…
        - Вы все равно не поймете, - отмахнулся Игорь. - Под словом «вы» я, конечно же, подразумеваю не только персонально вас, Роман Ильич. Примите это как данность.
        Генерал встал из-за стола, в глубокой задумчивости прошелся по кабинету.
        - Ну хорошо, а Таволгин-то вам зачем? - не оборачиваясь, спросил он.
        -Таволгин, - стараясь говорить спокойно, заявил Игорь, - как вы, очевидно, знаете, родной брат девушки, к которой я испытываю вполне понятный интерес. Чисто по-человечески мне небезразлична его судьба.
        - Настолько небезразлична, что вы и бандитов задействовали, и наших коллег из другого управления? - хмыкнул генерал.
        Игорь пожал плечами.
        -Я действовал в пределах своих возможностей, - ответил он. - А вот чем объяснить ваш интерес к этой теме?
        - Невежливо отвечать вопросом на вопрос, - Роман Ильич укоризненно взглянул на Игоря. - Впрочем, отвечу. Федор Глебович Таволгин попал в поле зрения нашего отдела сравнительно недавно, после того как имел телефонный разговор с неким гражданином Соединенных Штатов, бывшим нашим соотечественником, а ныне, увы, сотрудником американской научной разведки.
        -Что у нас за страна, - сокрушенно вздохнул Игорь. - Вот сидит гениальный физик без дела, без заработка, страдает от своей невостребованности - и на фиг он никому не нужен. А стоит только заинтересоваться им ушлому американцу - и тут же начинается… Это ваши люди его похитили?
        - Не знаю, как у вас, - парировал генерал, - а у нас страна тяжело больна, мы лечимся, и это еще надолго… Поэтому и получается такое. К тому же учтите, насколько этот ваш будущий шурин неприспособлен к жизни… Под лежачий камень вода не течет… Сидит он у себя в трех комнатах, дуется от обиды и творит что-то гениальное - ну и как о нем узнать? Ему бы еще спасибо этому мистеру сказать, что звонком своим с места лежачий камень сдвинул.
        -Но вы так и не ответили, - перебил его Игорь. - Федор Глебович у вас?
        -У нас, у нас, - покивал генерал. - И уверяю вас, что с ним все в порядке, он очень рад общению с интеллигентными людьми. Причем мы не собираемся его взаперти держать. Скоро вернём домой, пускай трудится в привычной обстановке… но под присмотром.
        Игорь откинулся на спинку стула. Зевнул. Вызов пришел неожиданно, не было времени выстраивать полноценный связной сон. Поэтому сейчас был только серый, с зеленоватым отливом туман, и голос князя доносился глухо, будто из глубокого колодца.
        - Все довольно неплохо, Ильич почти готов. Дожимай решительно, не дай ему врёмени остыть. У него жена лежит в клинике на Каширке. Рак груди, третья стадия. Ты до нее не дотянешься отсюда, я сам все сделаю. После этого он будет наш с потрохами.
        Генерал, кажется, ничего не заметил.
        -Так все же, Игорь Михайлович, неужели ваш интерес к Таволгину объясняется только… скажем так, гуманитарными соображениями?
        Игорь взял с тарелки очередной бутерброд, с удовольствием откусил.
        - Не пойму я что-то вас, Роман Ильич, - сказал он, прожевав и запив глотком слегка остывшего чая. - Вы так озабочены мною, Таволгиным, Кроевым, еще бог знает кем… Неужели у вас нет более животрепещущих проблем? Касающихся непосредственно вас?
        Генерал вытер ладонью лоб.
        - Мои проблемы касаются только меня, - заявил он, бросив на Игоря быстрый взгляд.
        - И я не думаю, что реально…
        - Вполне реально, - перебил его Игорь. - Позволите в больницу, попросите сделать внеочередное обследование Виктории Павловны. Вряд ли это произойдет очень быстро, но дня через два вы будете приятно удивлены.
        -Даже так? - Удолин уселся верхом на стул рядом С Игорем, сдавил ладонями спинку.
        -Ну а почему нет? - хладнокровно ответил Игорь. - Такую малость можно сделать и попросту в знак доброй воли.
        Генерал долго молчал. Лицо его налилось кровью, а пальцы, напротив, побелели. Игорь даже встревожился - а не кончится ли это инсультом? Но взгляд через Вторую Плоскость успокоил - до инсульта Ильичу было как до луны. Давление, конечно, изрядно прыгнуло, но от этого не умирают…
        - Кто же вы? - медленно, слегка растягивая слова, произнес он в итоге. - Инопланетянин, член сверхсекретной масонской ложи, представитель иной формы разума?
        - Вы еще бога и дьявола забыли перечислить, - в тон ему ответил Игорь. - Но ответ в любом случае окажется неверный. Для нас обоих будет лучше, если вы будете считать меня Игорем Михайловичем Ястребовым, московским журналистом, человеком широких интересов.
        - Голова кружится, - признался генерал. - Это, знаете, как в горную пропасть поглядеть. Но я надеюсь, что когда-нибудь смогу преодолеть разделяющее нас расстояние… и в какой-то мере вписаться в крут ваших широких интересов…
        Ну да, клиент готов, подумал Игорь; Еще бы сказал «плечом к плечу». Князь прав. Генерал - бесценный инструмент. Его сеть информаторов, его возможности… Только вот сколько он будет стоить? Сейчас-то ладно, сейчас Роман Ильич по-человечески размяк, сейчас он благодарен - но, если Игорь в нем не ошибся, очень скоро генерал захочет нового. И ведь наверняка думает, что это как раз он ловко завербовал могущественного гражданина. Впрочем, пускай.
        - Сейчас вам вернут ваши вещи и доставят домой, - не глядя ему в глаза, добавил генерал.
        -А Таволгин? - поинтересовался Игорь. - Мне он нужен.
        - И не только вам… Да не волнуйтесь вы, он уже дома. Скоро увидитесь. Да, кстати…
        - тон генерала сделался сухим и ломким, как лист в гербарии, - мне не хотелось бы об этом говорить, но чтобы уж между нами не было недомолвок… Вы понимаете, Игорь, что я в любой момент могу вас уничтожить? Миллионом разных способов.
        -Сегодня, завтра, вчера, - улыбнулся Игорь. - Но знаете что, дон Рома, - моя смерть ничего не изменит. Абсолютно ничего.
        В дверь просунулся порученец.
        -Проводите, пожалуйста, Игоря Михайловича, - велел генерал. - Господин Ястребов!
        - повернулся он к Игорю. - От имени Федеральной службы безопасности приношу вам глубокие и искренние извинения за ваше задержание. Мы были не правы. Наши товарищи ошиблись, подозревая вас. Всего вам доброго!
        - И вам не болеть, - кивнул Игорь и шагнул вслед за референтом.

11
        Федя сидел чисто выбритый, причесанный, в модном свитере тонкой вязки, и трудно было поверить, что всего несколько дней назад этого человека увели из собственной квартиры в домашних тапочках, не дав не только позвонить сестре, но даже свет выключить.
        К нему применили ту же банальную систему «двух следователей». Первый, в описании которого Игорь без труда узнал майора Переверзенцева, кричал, ругался, обвинял в связях с американской разведкой и пугал пожизненным заключением. Второй, неизвестный Игорю полковник, наорал на бедного майора, извинился от лица всех чекистов разом, объяснил, что вышла ошибка, что на него, Федора Таволгина, наговорил один подследственный, с которым Федор когда-то вместе учился, - чтобы отвести следствие от действительных фигурантов. Потом они выпили чаю, от чая плавно перешли к коньяку - после чего разговор как-то сам собой вырулил на теоретические изыскания Федора. Полковник признался, что не очень все это понимает, но сбегал за человеком, который в науке ориентируется лучше. Человек оказался каким-то научным консультантом, звали его Антон Петрович, и вот с ним-то Федя почувствовал единение сердец. Тот все понимал с полуслова, высказывал собственные - и очень нетривиальные! - соображения, набрасывал вслух программу исследований… В общем, Федю определили в некий ФИЦ - Физический исследовательский центр… Работать,
сказали ему, можно и дома, во всяком случае, пока исследования не перешли в экспериментальную фазу. Оклад положили такой, о каком Фёдя и в лучшие времена мечтать не смел.
        Сейчас в его спешно убранной квартире отмечалось счастливое обретение блудного брата. Историю Темкиного похищения Настя решила пока не рассказывать - не хотелось ей портить праздничное настроение. Да и сам Темка ничего не помнил - весь тот день Игорь ему стер сразу же. «Так бывает, - позже объяснил он Насте. - Это защитная реакция. Может, так даже и лучше. К врачам обращаться не стоит, разве только если ночные страхи появятся».
        Впрочем, пока ни малейших признаков страха не наблюдалось. Темка при первой же возможности улизнул из-за стола и сперва пытался раскрутить скучного Матроскина на игру в прятки, а поняв тщетность этих попыток, отправился в дяди-Федин кабинет, разлегся там на полу и стал рисовать скриншоты к компьютерной игре собственного сочинения. В игре заметное место занимали драконы разного цвета и количества голов.
        Отобедав, остались там же, в гостиной, которая играла и роль столовой. Настя заявила, что вид немытой посуды оскорбляет ее эстетическое чувство, поэтому пусть мужчины пока болтают о пустяках, а она займется серьезным женским делом.
        Игорь и без всякой Второй Плоскости чувствовал исходящие от нее волны солнечной радости.
        -Так вот, о пустяках, - вздохнул Игорь. - Помнишь, Федя, мы с тобой про бомбу как-то говорили? В смысле что какая разница, у кого первым появится. Так или иначе у всех будет. Ну и вот…Тебе не кажется, что именно в бомбу ты и вляпался? С этим твоим ФИЦ? Тут и ежику понятно: любое такое предложение гэбэшников - это приглашение в шарашку. В бомбу. Ты ж раньше не хотел. Что изменилось?
        -Игорь, - терпеливо начал осчастливленный физик, - ты меня извини, но ты - журналист. Профессионал. И у тебя, как у любого профессионала, имеет место профессиональная деформация. Поясняю. Ты в силу специфики своей работы постоянно сталкиваешься с негативом. Купаешься в нем. Я понимаю, вам это необходимо, чтобы захватить внимание читателя. Но в результате ты сам невольно все начинаешь видеть в черном свете. Покажи тебе политика - скажешь, коррупционер, покажи врача - скажешь, взяточник, покажи милиционера - скажешь, тупой садюга. А уж тем более госбезопасность. Ты, разумеется, умный мужик, и твои штампы потоньше, чем
«кровавая гебня», но все равно что-то в этом роде. Поэтому тебе всюду мерещится бомба. Но ты ошибаешься. Госбезопасность - контора, конечно, неоднозначная, но именно потому, что там есть разные группировки, разные силы. Одни - да, обогащаются, крышуют бизнесменов, все такое. А другие стремятся вытянуть страну из болота, они как трактор-тягач вкалывают. Хотят возродить культуру, науку, потому что понимают: истинная мощь страны не в бомбах, а в умах, в идеях. И наш ФИЦ, который они действительно опекают, - это никакая не шарашка, никаких бомб там не разрабатывают. Пойми, меня зовут в настоящую науку, фундаментальную, практических приложений, может, еще двести лет придется ждать.
        Игорь вздохнул. Сколь же точно формулировала Настя: «В житейских вопросах бывает поразительно наивен». Но и заметно, как с ним поработали. Федор - ум, каких поискать, но весь ум уходит в физику, на жизнь почти и не остается.
        -А ты уверен, что эти двести лет вообще будут? - свернул он на другое. - Точнее, что через двести лет то, над чем ты сейчас бьешься, вообще будет кому-то нужно?
        -Ты в том смысле, что через двести лет это будет как пароход или дагерротип? - уточнил Федя. - Что все слишком быстро устаревает?
        - Напротив. По-моему, цивилизация наша движется к безнадёжному тупику. Всякая глобализация, освоение космоса, коллайдеры эти - не более чем импульс прежней эпохи. Понимаешь, в истории не действует закон сохранения импульса. Всякий импульс гаснет, в том числе и тот, что подтолкнул когда-то европейскую цивилизацию. Но, боюсь, на смену ему не придёт никакого другого. И вот почему - в мире стало слишком много информации. На любой вкус. Если раньше человек стремился узнать больше, скрипел мозгами, яблоко по темечку стукало и озаряло - то теперь мы живём в пространстве, где куда ни кинь - бесконечно много смыслов, идей, мнений, подходов… Проще говоря - такое изобилие порождает отупение. Можешь назвать это интеллектуальной энтропией. Она возрастает. Финал - это потребитель, все потребности которого формируются и удовлетворяются искусственной средой обитания. В таком обществе не появляется новых смыслов и забываются старые. Просто за ненадобностью…
        - Ну, - засмеялся Федор, - эк тебя заносит. Знаешь, в чем твоя ошибка? Ты предельно упрощаешь картину жизни, выхватываешь некоторые тенденции из всего бесконечного разнообразия и доводишь их до абсурда.
        В комнату тихо вернулась Настя - очевидно, победила всю посуду. Пристроилась на краешек дивана и устало слушала.
        - Может, ты и прав, Федя, но я не вижу, что способно вывести нас из тупика. Цивилизация - замкнутая система… я имею в виду всю земную цивилизацию, конечно. Извне энергия не придет. Мы ж с тобой не верим ни в инопланетян, ни в религиозные концепты. Вот так-то…
        - Надеюсь, что-то все же изменится, - парировал Федор. - В общем-то, ребята в ФИЦ над тем и работают, чтобы появились новые горизонты какие-то. Смыслы, о которых ты говоришь, - они, ж не из пустоты берутся. Открываем что-то - и вокруг открытия нарастают новые смыслы. Так было с ньютоновским тяготением, так было с квантовой физикой и относительностью, так было с атомной энергией, с открытием генома. В общем-то, это наше, научников, дело - наполнять мир смыслом. Мы-то сами эти смыслы, может, и не видим - мы просто роем свою яму и роем. Из чистого любопытства. А яма меж тем заполняется водой…
        - Знаешь, - Игорь задумался, стоит ли это говорить, и решил, что все-таки можно рискнуть, - когда-то я читал фантастический роман… Автора не вспомню, да и неважно. Так вот, там озвучивалась интересная концепция мироздания. Есть, понимаешь, некая реальность, некая суть вещей… но она напрямую неуловима человеческим разумом. Однако разум все-таки входит с ней в контакт и облекает в некие формы, уже доступные восприятию. Так вот, идея была в том, что формы эти меняются в зависимости от совокупных представлений человечества. Проще говоря, каков мир на самом деле - мы никогда не узнаем, но для нас он таков, каким его представляем. Когда люди верили, что земля плоская и стоит на трех китах, - так оно и было. Потом кому-то пришло в голову, что она - шар, висящий в пустоте. Пока так думал один человек, это оставалось лишь его глупой фантазией. Но чем больше людей заражалось таким убеждением - тем сильнее реальность прогибалась под эти представления. В какой-то момент, когда совокупное убеждение превысило некий предел, свершилось - нате вам шар в пустоте, вокруг него вращаются небесные сферы, планеты ходят
по эпициклам. И долго так и было. Потом Коперник решил, что если Солнце в центр поместить, то вычислять положение планет проще. Написал свои
«Диалоги об обращении небесных сфер», заразил своей идеей европейских гуманитариев
        - и пошло-поехало… Потом Эйнштейн…
        -Угу-угу, - улыбнулся Федя. - Несообразно, но красиво, для фантастики потянет. А вообще помнишь стишок?
        Был этот мир извечной тьмой окутан.
        Да будет свет! И вот явился Ньютон.
        Но сатана недолго ждал реванша,
        Пришел Эйнштейн, и стало все как раньше.
        - Помню, - кивнул Игорь. - Маршак, кажется? Но я не случайно про эту книжку вспомнил. Вот смотри, как интересно получается. Если принять на веру эту несообразную гипотезу, то получается, что мир меняется только пока есть люди, которые… Как там у классиков? Которые хотят странного. Иначе говоря, создают новые смыслы. Причем важно, чтобы они не оставались в одиночестве, чтобы у них находились последователи, единомышленники. Теперь вспомним про интеллектуальную энтропию. И закономерно приходим к тому, что с какого-то момента мир перестанет меняться. Но что, если изменения необходимы? Что, если вот эта истинная реальность, постичь которую мы не в силах, - тоже как-то меняется? Не получится ли так, что когда мы замрем на некой точке, наше восприятие настолько оторвется от истины, что просто разрушится? Заржавеет, осыплется, и ничего не придет ему на смену. Тогда мы останемся лицом к лицу с реальностью, которую не сможем вместить. С человеческой точки зрения это и будет концом света… небесная твердь поколеблется, звезды посыплются, вода отравится, земля сгорит…
        Федор восхищенно посмотрел на него.
        - Признавайся, Игорь, книгу пишешь? Под эту бредятину тебе еще сюжет бы динамичный забабахать - и будет бестселлер…
        -А если серьезно? - спросила доселе молчавшая Настя.
        - Если серьезно, - улыбнулся Федор, - то это бредятина в квадрате. Если насчет интеллектуальной энтропии хотя бы спорить можно, то космос, прогибающийся под мысли Васи Пупкина… да хотя бы Алика Эйнштейна… полная чушь.
        Игорь натужно улыбнулся. Он и так уже сказал больше, чем хотел, но Федя так и не уловил связи. Сейчас он слишком счастлив, чтобы поверить, и уж тем более, чтобы, поверив, согласиться, наступить на горло собственной песне. Что же с ним все-таки делать?
        -Ребята, все это ужасно интересно, - вмешалась Настя, - но время - десятый час. Завтра понедельник, я работаю, Темка учится. Пора бы нам и по домам. Драконоборец наш, кстати, уже засыпает…
        - Сны драконоборца - это святое! - согласился Игорь. - Я вас сейчас до дома подброшу.
        -А я пойду провожу, - добавил Федя. - А то в подъезде у нас по вечерам всякая шелупонь ошивается. Когда-то ведь был приличный дом. А… - махнул он рукой.

12
        Ремонта здесь не было, наверное, с брежневских, а то и с более древних времен. Побелка вся потемнела, потрескалась, местами даже штукатурка посыпалась. Стены выкрашены в ядовито-зеленый цвет. Правда, линолеум чисто протерт, окна тоже мытые
        - но это, по всей видимости, максимум, на что способен был персонал больницы.
        Больница, впрочем, считалась хорошей - здесь работали медики старой закалки, не лишенные своеобразного дари. Игорь весной делал интервью со здешним главврачом, толстым сердитым стариком Арменом Григорьевичем Степанянцем - доктором наук, профессором и лауреатом государственной премии. Именно поэтому их сюда и взяли, хватило пары звонков.
        Игорь повернулся к Насте. Была она сейчас как бумажный фонарик, по которому прошлась чья-то большая и равнодушная нога. Темка примостился рядом, положив голову ей на колени. Все-таки задремал.
        - Настя, - мягко произнес он, - ну что толку сидеть тут всю ночь? Что от этого изменится? В реанимацию нас все равно не пустят, никакие мои журналистские корочки не помогут. Завтра Федю переведут в обычную палату, тогда и приедем, как раз лечащего врача застанем. Тут-то мы чем поможем?
        Настя посмотрела невидящим взглядом.
        - Ну как же так? - потерянно выдохнула она. - За что? Сперва эти дела с дачей, потом Федя исчез, потом… - кивнула на спящего сына. - А теперь вот и это…
        Игорь ничего не ответил, только осторожно коснулся напряженного плеча. Да и что он мог ответить?
        Все случилось как-то быстро и по-дурацки. Оделись, спустились вниз. Игорь забрался в машину - прогревать мотор, дареная «восьмерка» все-таки не могла сравниться с удостоившимся огненного погребения «паркетником». Надо бы, конечно, купить новый джип - но со всей этой чехардой последних дней было не до того. Деньги-то ладно, деньги были, их он сделал еще когда ожоги залечивал. Заодно и проверил, как пополняются силы, достаточно ли их уже для занятий Искусством.
        Технология была несложной. Сперва входишь в Сон Действия, протискиваешься узким лазом, где со всех сторон тянутся из земли скрюченные корни, потом, отряхнувшись, выбираешься на свет, взмываешь над обрывом - и летишь над серой плоскостью, ищешь свое маленькое, чуть зеленоватое озерко. Теперь надо источник найти. Их полно, местность вся усеяна большими и малыми озерами, морями, прудами и бесчисленными лужами.
        Вот это большое озеро - деньги Министерства внутренних дел, та лужа - состояние Ивана Геннадьевича Булкина, гендиректора строительной фирмы, вон то необъятное море - столичный бюджет, рядом океан Газпрома, плещутся волны, вода вся в радужных пятнах от бензина, а вон тут - какое-то мутное болотце: ага, игорный бизнес. Вот отсюда не стыдно и отсосать.
        Игорь взял лопату и начал рыть канал от болота к своему озерку. Канал устроен был хитро - он пересекал множество прочих водоемов, воды смешивались и в родное озерко впадали уже вполне чистыми.
        Со стороны это выглядело так: игорные деньги утекали с резервного счета, совершали сложное путешествие, число транзакций не поддавалось контролю, а в итоге все это падало Игорю на банковскую карту. Даже люди Ильича - и то не отследили бы всю цепочку.
        Словом, деньги были уже, «восьмерка» была еще.
        И, как всякое отечественное изделие, на морозе капризничало. Искусство тут почему-то не спасало. Пришлось открывать капот, разбираться с изделием по-родственному. Тем временем Федор пытался показать засыпающему Темке Большую Медведицу, но драконоборец к звездам оказался неожиданно холоден…
        А потом, рассказывала Настя, к ним подошел невзрачный какой-то мужичок, одетый, впрочем, относительно прилично, попросил у Феди закурить. «Год как бросил», - недовольно ответил Федя. «Жалко. Лучше б не бросал», - спокойно ответил мужичок и неторопливо удалился куда-то за детскую площадку.
        Через несколько минут Федя упал. Лицо его сперва потемнело, потом побледнело, на губах выступила пена - это Игорь уже видел сам, прибежав на Настин крик.
        Кандидат наук Таволгин валялся на холодном асфальте, сучил ногами, из губ его вылетали бессвязные звуки. Пришлось нести его домой, укладывать на тахту, вызывать
«Скорую».
        Пока Настя, рыдая, накручивала старинный дисковый аппарат, а Темка на всякий случай аккомпанировал ей своим плачем, Игорь сел на корточки возле Федора, взглянул сперва через Вторую Плоскость, потом через Третью, Четвертую…
        Все было очень плохо. Физически ничего с Таволгиным не случилось. Но вот мозг… вернее, то, что его наполняло… Память оказалась стерта начисто, до первых младенческих дней. Оставались только безусловные рефлексы. Федя и был сейчас младенцем - но, увы, не имеющим более никаких шансов на развитие. Это не медикаментозная амнезия, когда человек забывает личную историю, но сохраняет базовые знания и навыки. Чтобы стереть человека вот так, до чистого листа, нужно по меньшей мере быть Искусником восьмого круга. А лучше девятого.
        Проникновение заняло у него секунду-другую, никто и не заметил, а потом пришлось включаться в неизбежную кутерьму, успокаивать Настю и Темку, объясняться с молоденькой врачихой, договариваться насчёт нейрохирургического отделения у Степанянца. На самом деле, в какую больницу везти, уже не имело значения - но лучше уж к знакомым, да и для Насти хоть какое-то облегчение, пусть до поры до времени верует в чудесного доктора Армена Григорьевича.
        Приходилось изображать прожженного, знающего в этой жизни все ходы и выходы человека, а внутри бушевал лесной пожар, и мысли метались, сталкивались друг с другом, словно стремящиеся вылететь из огня птицы. Кто? Зачем? Неужели?.. Очень уж не хотелось додумывать все до конца.
        -Настя, надо ехать, - он прибавил голосу твердости. - Вам силы нужны для завтрашнего дня… Да и Темик должен нормально поспать. Что ж так-то…
        Она покорно встала, передала Темку на руки Игорю. Похоже, признала его право заботиться о них.
        Игорь обжегся чаем - и тут же забыл о такой смешной боли. Внутри было куда хуже, чем во рту. Если бы не он… если бы не зацепился он за «петровское дело» как за удобный повод… сейчас Федор наверняка был бы жив и здоров, максимум, чего лишился бы, - не слишком-то ему и нужной дачи. Не пускал бы он пузыри… и Настя не рыдала бы у Игоря на плече, и не скулил бы в ужасе Темка. Все было бы у них как у людей. У людей этой стороны.
        Она сама предложила ему остаться. «Мне страшно, Игорь, - шепнула она не то в ухо, не то в щеку. - Не уезжайте… пожалуйста». Ее прерывистое дыхание… такое же теплое, как, наверное, и губы - замершие в сантиметре от его кожи. А в глазах плескалось отчаяние пополам с надеждой. И нельзя было ей сказать, что надежды нет.
        Сейчас она в комнате укладывала Темку - тот проснулся в машине и с этой минуты плакал не переставая. «Дядя Федя умер, умер!» - всхлипывал он и отказывался верить, что ничего страшного не случилось, что дядя просто заболел и его скоро вылечат.
        Игорь вдруг ясно увидел: после того как Толик, непутевый Настин супруг, слинял, место отца в Темкиной душе заменил дядя. Примерно так же, как и у него самого. Когда на охоте медведь сломал его отцу спину, Гаррану было четыре года… он почти и не помнил ничего, только как кололись жесткие отцовские усы и как высоко, к самому солнцу, тот подкидывал его. А потом уже был дядя Миэзерь, отцовский брат. Мама, наверное, понимала это… А после двенадцати, после Первых Экзаменов, место дядя Миэзеря занял совсем другой человек…
        Он откинулся на спинку стула, медленно прикрыл глаза, освободил ум от звуков, красок и запахов.
        Солнце клонилось к изрезанному гребенкой дальнего леса горизонту. Воздух еще держал дневное тепло, но что-то все-таки было в нем, какой-то намек на ночь. Отсюда, с крепостной стены - десять человеческих ростов, более чем достаточно против степных варваров, - он часто любил смотреть. Вот тянутся призамковые поля и огороды, вот непоседливой ящерицей вьется узкая речка Домильга, вот ближние деревни, слышится мычание коров - после долгого выпаса скот загоняют домой. А вон там, совсем далеко, у самого горизонта, - дом. Настоящий его дом. Не замок Аргуань, пожалованный ему после Третьих Экзаменов, не двухэтажный терем в столице, выделенный ему Вратами Надзора. И уж тем более не этот замок, где он сейчас оказался, - тут он всего лишь в гостях.
        За спиной послышались шаги. Гарран нехотя обернулся.
        -Желаю доброго здравия, мой князь, - поклонился он, прижав левую руку к губам, а правую - к сердцу.
        -И тебе того же, - буркнул Вадим Александрович. - Давай все-таки без церемоний, ты же знаешь, где у меня сидит вся эта наша мишура…
        Он был в потустороннем - кожаная куртка на меху, кепка, тщательно выглаженные коричневые в темную полоску брюки, старомодные штиблеты. Пенсионер вышел за кефиром…
        - Князь, - без церемоний начал Игорь. - Вы в курсе, что случилось с Таволгиным? Вижу, что в курсе. Так вот - чьих это рук дело?
        - Сядь, Игорек, - велел старик. - Это разговор не на одну кружку…
        Только тут Игорь обнаружил, что они уже в кабинете. Все тут было как всегда - висят на левой стене звериные шкуры, сабли и секиры, под высоким потолком горит люстра - семь негаснущих белых факелов, вдоль правой стены, почти до самого верха, тянутся книжные шкафы, на полу - ворсистый меаранский ковер.
        -Так все же? - Игорь опустился в старинное черное кресло. Юноша-подзаботный подал ему на серебряном подносе кружку с медовым взваром, поклонился и исчез за меховым пологом.
        -Да, Игорь, - кивнул Вадим Александрович. - Это я стер память нашему подопечному. И поверь, это самое лучшее, что можно было для него сделать.
        -Самое лучшее? - прищурился Игорь. - Лишиться себя, жить как растение - это лучшее?
        - Это все-таки жизнь… А ведь он мог сейчас лежать не на койке в клинике, а на полке в морге. И не факт, что только он…
        Князь вдруг оказался совсем рядом с Игорем, в упор взглянул на него. Такого взгляда кто-нибудь мог и испугаться - но только не Гарран, слишком хорошо знавший князя Ваурами дари Алханая. Не гнев был в водянистых стариковских глазах, а боль. И, что совсем уж удивительно - страх.
        - То, что я скажу, тебе сильно не понравится. Понимаешь, Гарран, ты - правильный мальчик, ты честный и прямой, у тебя настоящее дари… Я сам приложил к этому руку, ты помнишь… Но в некоторых вопросах ты наивен, как младенец, и это тоже оборотная сторона твоей правильности.
        - К чему все это? - перебил Игорь. - Какое это имеет отношение к Федору?
        - Прямое, - твердо ответил князь. - Вот смотри, кто ты? Ты - дари, Искусник пятого крута, Искатель. На той стороне ты работаешь уже пять с лишним лет. А кто я? Искусник девятого круга, Смотритель, ты трудишься под моим началом. Помимо меня есть и другие Смотрители, у каждого из них своя сеть Искателей, но все работают на общее дело, на благо миров Ладони. Все правильно, да?
        Игорь молча кивнул.
        - А на самом деле все закручено сложнее, - вздохнул Вадим Александрович. - Врата Надзора… да, конечно, там восседают такие же дари, как и все мы… там нет места низости, зависти, жестокости, алчности, властолюбию… словом, все как тебе объясняли на уроках первого класса Врат Мудрости. Но среди высших Искусников Надзора есть разные мнения, как лучше делать наше с тобой дело… И потому - там, на той стороне, точно так же, как и мы, трудятся другие Смотрители и Искатели. Мы с тобой и те, кого ты знаешь, - люди властителя Арамая дари Огран-Хиту, двенадцатый круг. А те, другие, - люди властителя Гуамы дари Халаару, тоже двенадцатый крут. Считается, что полную безопасность обеспечивают только независимые друг от друга сети. И, кроме того, между высокими властителями нет единства по поводу того, как действовать. Наш Арамай считает, что надо с максимальным милосердием, что прямые и легкие пути ведут к осквернению дари и в каком-то высшем смысле обесценивают смысл нашей работы…
        -А властитель Гуама? - уныло спросил Игорь, уже предчувствуя ответ.
        -А властитель Гуама считает, что слишком многое поставлено на карту, что от нас требуется максимальная эффективность, что по-настоящему запачкать дари можно только на своей стороне, со своими людьми, а та сторона… она и без того предельно жестока… Если в реку вылить ведро воды, наводнения не случится, если из реки зачерпнуть ведром, та не обмелеет. Поэтому он недоволен нами, людьми властителя Арамая. Мы, по его мнению, слишком церемонимся, когда гасим светимости, у нас маленький охват, мы тратим массу сил на милосердные решения в ущерб смыслу нашего дела.
        - Знаете, князь, - задумчиво протянул Игорь, - я и от вас часто слышал нечто схожее.
        -А позиция властителя Гуамы не лишена здравого смысла, - кивнул князь. - Но где тот предел, перед которым надо остановиться, чтобы не потерять свое дари? Каждый решает сам, так?
        - Наверное, - согласился Игорь. - И я чувствую, что слишком близок к этому пределу. Если только уже не переступил…
        -А знаешь, кто стрелял в тебя с орбиты лазером? - сухо спросил Вадим Александрович. - Вот именно. Смотри, как оно выглядит со стороны. Есть столичный журналист Ястребов, человек яркий, популярный, его статьи пробуждают в людях совесть, достоинство, эту… как ее… гражданскую позицию. При взгляде через Вторую Плоскость светимость запороговая. Ну и вот… Им и в голову не пришло присмотреться к тебе поглубже, запросить архив Арамая, в конце концов. Нет человека - нет проблемы. Такая вот трагическая случайность…
        -Значит, светимость у меня зашкаливает, - усмехнулся Игорь. - Ну-ну… не думал.
        - А думать вообще полезно, - проворчал князь. - Подумай еще и над тем, как они, наши коллеги-конкуренты, поступили бы с Федором. А ведь информация у них есть, я все передал совету Врат, властитель Гуама уже знает, что тут есть человек, способный в скором времени построить Коридор… Это хорошо еще, если б они Федора Глебовича просто застрелили. А весь дом взорвать? Для надежности? Вместе с сестрой, племянником - если на момент операции те случайно рядом окажутся? Теперь понимаешь, зачем я так поступил?
        - Но были же и другие способы… - глухо произнес Игорь. - Чтобы погасить ему светимость, можно много чего было сделать… Например…
        - Можно, - согласился князь. - Мы бы тобой именно так и сделали. Женили бы на стерве, навели бы галлюцинации и засунули в психушку, втянули бы в какой-нибудь скандал и намертво запятнали ему моральную репутацию… Только ты не забывай, что конкуренты предпочитают действовать наверняка. Тем более сейчас, когда нашего дядю Федю купила ФСБ. Слишком далеко все зашло.
        -Как-то все это глупо выходит, - совсем по-детски вырвалось у Игоря. - Свои лупят по своим… Этак мы скоро ничем не лучше потусторонних станем.
        -Только сейчас понял? - прищурился Вадим Александрович. - А я вот уже двадцать лет об этом думаю. Помнишь тамошнюю книжку, что я тебе давно подсунул? И помнишь, что я тогда тебе сказал?
        -Что написано это про нас…
        -Почти так. Только нам еще тяжелее. Трудно быть богом, да. Богом-прогрессором… Видеть зло - и оставаться наблюдателем. Но у них, по крайней мере, утешение было - могли спасать хотя бы самых лучших… тех, у кого запороговая светимость. А мы - наоборот, мы гасить должны. Богом, конечно, быть трудно. А вот чертом - куда труднее. Так-то, Игорек…
        И вновь повисла долгая пауза.
        -Интересно, что бы вы на моем месте сказали сейчас его сестре? - Игорь почувствовал вдруг, что на глаза наворачиваются слезы - совсем как в двенадцать лет, когда выяснилось, что сданные экзамены означают столицу, долгое учение во Вратах Мудрости, разлуку с мамой…
        Вадим Александрович помолчал, пожевал губами.
        -Да, не хотел бы я оказаться на твоем месте, - сухо признал он. - Да ничего ей не надо говорить. Помогай чисто по-человечески… если сможешь удержаться в чисто человеческих пределах. Ты понимаешь. И я все понимаю, но смотри, как бы тебе не оступиться… Мне очень будет не хватать такого Искателя… и вообще. Подумай, что лежит на весах. Кстати, тебе пора. Там, на той стороне, уже минут десять прошло, нельзя же так долго спать!
        Вадим Александрович встал с кресла, поправил сбившуюся набок кепку, вытянул руку с кружкой - и описал ею в воздухе овал. Удивительно, но ни капли взвара не пролилось на ковер. Вот что значит Искусник девятого круга!

13
        Чай уже успел остыть, но снова греть чайник он не стал. Ничего не хотелось делать, ни о чем не хотелось думать. Вот есть этот застеленный белой в синий горошек скатертью стол, есть календарь на стенке - красивый вид, Петербург, Фонтанка, осень, кленовые листья колышутся в серых с прозеленью волнах - почти такого же цвета, как Настины глаза.
        Что же, будем жить. Гонять чаи, писать статейки и, разумеется, гасить звезды в этом и без того мрачном небе. Ничего другого просто не остается.
        Стеклянная дверь кухни скрипнула - некому тут петли смазывать, механически отметил Игорь. Настя молча прошла, села рядом. Под глазами тени, волосы заметно растрепаны, скулы заострились - так бывает, когда человеку приходится сдерживать зубную боль.
        - Как Темка, уснул? - осторожно спросил он.
        -Да, - помолчав, ответила Настя. - И я тоже немного… поспала.
        И надолго замолчала. И никто из них двоих не решался первым разрушить тишину. Скажешь слово - и что-то обязательно сломается.
        - Игорь, - наконец проговорила Настя, - объясните мне одну вещь. Я, может, сейчас немножко не в себе, столько было… ну, понимаете. Так вот, Темка уснул. И я тоже уснула. А потом мы проснулись, он заплакал. В общем, оказалось, что мы оба видели один и тот же сон. - Она вновь замолчала, потом все-таки решилась: - И сон этот был про вас, Игорь. Про вас и еще про одного человека, которого вы называли то князем, то Вадимом Александровичем. И этот человек… это был тот человек, который тогда подошел к Феде и попросил закурить. Мы оба его узнали.
        Голос ее был сух и ломок. Ни слез в нем не слышалось, ни криков. Но это не было спокойствие - это просто кончились силы.
        -Настя, - глядя в сторону, произнес он. - Бывают просто сны…
        Красивый все-таки на стенке календарь.
        - Нет, Игорь, - помолчав, возразила Настя. - Можете считать меня дурой сумасшедшей, но я чувствую - это не просто сон. Темку я кое-как успокоила, но не себя.
        Конечно, это был не просто сон. Игорь мысленно влепил себе затрещину. Идиот! Искусник пятого круга! Он ведь забыл тогда, после счастливого вызволения мальчишки, оборвать сонные каналы! Сквозь Настин сон пришел в Темкин - и оставил входную дверь открытой. Теперь они могли видеть его связные сны! Не любые, конечно, а только когда он рядом и когда они одновременно спят - на большее их обычной человеческой силы не хватило бы. Но так подставиться!
        - И если это не просто сон, - спросил он тихо, - то что же?
        - Я не знаю, Игорь, - столь же тихо ответила Настя. - Я много чего не знаю и не понимаю. Но кое-что поняла. Вы - не человек. Во всяком случае, не человек в том смысле, в каком я, Темка, моя начальница на работе… Вы - что-то другое. И еще вы как-то причастны к тому, что случилось с Федей… Игорь, я хочу знать правду.
        Лучше бы она кричала, лучше бы щеки ее пошли Свекольными пятнами, лучше бы летали по кухне тарелки… Но нельзя же разбудить Темку.
        Ну и что ты теперь скажешь, Гарран дари Миарху, Искусник пятого круга, Искатель, владетель замка Аргуань? Что ответишь этой женщине, которую любишь - давай уж называть вещи своими именами. Что скажешь той, чью судьбу ты искалечил? Той, которая действительно вправе знать?
        - Настя, - глухо произнес он, - соберитесь с силами и примите сейчас решение. Можно сделать так, будто этого разговора не было, не было ваших снов, вопросов… и жить как-то дальше. А можно и ответить - но после этого у нас с вами уже ничего больше не будет. Выбирайте.
        Ему казалось, что он отгрызает себе руку - как лисица, угодившая в капкан. Больно, а надо.
        -Игорь, я хочу знать правду, - твердо сказала Настя.
        - Предупреждаю, что знать вы ее будете недолго, - мрачно сообщил ей Игорь.
        - В каком смысле? А что случится потом? - В Настином голосе не было страха - только сухая обреченность.
        -А потом вы забудете и свой сон, и этот наш разговор.
        Он в который уже раз ощутил тухлый запах во рту.
        -Я хочу знать правду, - повторила она.
        - Что ж, - кивнул Игорь, - это ваше решение. Так вот, правда. Я - человек, но не из вашего мира… точнее, как у нас говорят, не с этой стороны. Примите как факт, что, кроме вашего измерения жизни, существуют и другие. Не параллельные миры, как в фантастике, нет, все намного сложнее. Мы живем на той же самой земле, у нас те же континенты и океаны, те же солнце и луна, тот же рисунок звезд над головой. А в остальном мы отличаемся.
        Она помолчала, переваривая услышанное.
        - Знаете, - сказала она наконец, - проще всего мне было бы не поверить, внушить себе, что вы меня разыгрываете… Но я не хочу ничего себе внушать. Мне нужна правда. Я хочу получить настоящие ответы.
        - Спрашивайте, - обреченно кивнул Игорь.
        - Зачем вы здесь, у нас? На нашей, как вы выражаетесь, стороне?
        -Ответ будет долгим. Как у нас говорят, не на одну кружку. Поставьте, пожалуйста, чайник.
        - Мы с вами очень по-разному воспринимаем мироздание, - начал Игорь. - Не конкретно даже вы и я, а вообще. Помните, сегодня… то есть уже вчера я рассказывал Феде про фантастическую книжку, вы как раз из кухни пришли и слышали. Так вот, нет никакой книжки, все так на самом деле. Мир - это непредставимая человеческому разуму реальность… То, что мы вокруг себя видим, и то, что мы про мир думаем, - это только те формы, которые она принимает, подчиняясь нашим мыслям. Вы считаете, что есть бесконечная вселенная, вакуум, в котором горят огромные газовые шары - звезды, вокруг звезд крутятся планеты, на планетах иногда зарождается жизнь, развивается, достигает разума. Обычный человек с нашей стороны, услышав такое, просто посмеялся бы - у нас ведь на мироздание смотрят совсем по-другому. А образованный человек сказал бы, что и вы правы, и мы.
        - Но, значит, между нашими мирами можно гулять? - Настя на первый взгляд успокоилась, но Игорь чувствовал, что это временно. Никогда еще ему не приходилось рассказывать потусторонним людям правду. А правда - такая вещь, что может больно ушибить…
        - Это не так просто, - вздохнул Игорь. - Каждое перемещение готовится долго и требует соединения сил высших Искусников…
        -Кого? - не поняла Настя.
        -Долго объяснять. Если на пальцах, то наше Искусство у вас приняли бы за магию. В общем, для нас Искусство - это то же, что для вас - наука и техника.
        -А вы тоже, значит, Искусник? - усмехнулась Настя.
        -Довольно слабенький, - признался Игорь. - Мой уровень достаточен для выполнения моей работы, но в глубины я не лезу - не хватает способностей.
        - И что же за работа?
        -Моя задача, - дипломатично произнес Игорь, - следить, чтобы на вашей стороне не сумели преодолеть грань… чтобы не перешли туда, к нам. Потому что иначе случится большая беда…
        - Какая же? - Настя плеснула Игорю заварки, долила кипяток. Рука ее почти не дрожала.
        Игорь вздохнул. Удастся ли объяснить, поймет ли она? Федя - и тот отмахнулся с легкостью. Федя, который был поразительно близок к истине.
        - Я уже сказал, что устройство мира зависит от того, что насчет него люди думают,
        - пояснил он. - Если ваши люди придут к нам, на нашу сторону - они принесут свои представления о мире. Свои Смыслы. И наша сторона начнет меняться, прогибаться под чужой взгляд. Это катастрофа, Настя. Вот представьте, к вам сюда явится какой-то великий волшебник и превратит вашу планету в плоский блин, лежащий на спинах трех китов. Цунами, землетрясения, извержения вулканов, разломы земной коры, сдвиги континентов - это как минимум. Миллионы - да что там миллионы, миллиарды людей погибнут.
        Настя молча смотрела на него.
        - Я понимаю, трудно поверить, - продолжил он, - но это правда. У нас уже был печальный опыт, более двухсот лет назад. Ваша сторона ведь не единственная, есть и другие… В общем, тогда наши Искусники научились пробивать коридор между сторонами, и к нам пришли другие… со своими взглядами. А мы пришли в их земли… Много людей и там, и там погибло, пока не удалось наконец согласовать Смыслы, добиться единого описания мира. Теперь у нас с ними союз, он так и называется - Ладонь. Вот представьте, пальцы - это стороны, - помахал он кистью руки, - а ладонь - единая основа. Но у нас с нашими соседями исходные взгляды на мир не так уж сильно различались. И людей-то переходило со стороны на сторону не слишком много, так что сообща справились с бедой.
        -А с нами так не получится? - поинтересовалась Настя. Себе она чай так и не налила.
        -С вами - не получится, - глухо сообщил Игорь. - Во-первых, у вас очень уж своеобразные представления… Это надо же - бесконечный космос, звезды-солнца, холодные планеты, квантовая физика, гены… Никак не состыковать. Во-вторых, если тут у вас найдут способ пробить к нам коридор - так это же все под контролем спецслужб будет. И когда они обнаружат огромный мир - тут же пошлют экспедиции, войска. Колонизировать, осваивать… Соблазн слишком сильный - у нас ведь полезные ископаемые, свободные земли, а главное - нет атомных бомб и установок «град». Мечей и луков генералы ваши не испугаются, посмеются только… Потом, конечно, локти станут кусать, если останется что кусать… да поздно уже будет. Нет, рисковать нам нельзя.
        - Слушайте, - задумчиво протянула Настя, - несостыковочка выходит. Вы ведь сюда, к нам, пришли? И не вы один, как я понимаю. Начальник вот этот ваш… И другие, наверное, есть. Вы ж пришли со своими взглядами на мир, так? Может, вы звезды считаете шляпками серебряных гвоздиков? Почему ж у нас катастрофы не случилось? Где пожары, цунами? Почему Луна на Землю не упала?
        -Потому что мы - Искусники, - тёрпеливо объяснил Игорь. - Мы умеем так перестраивать свое восприятие, чтобы не воздействовать на чужую сторону. Этому надо долго учиться, и далеко не каждый годится…
        -А звать-то вас как? - устало спросила Настя. - По-настоящему?
        - По-настоящему - Гарран дари Миарху, - покладисто ответил Игорь. - Непривычно звучит, да?
        - Что такое «дари»? Это титул? Вроде как шевалье де Тревиль?
        - Очень грубое сравнение, - хмыкнул Игорь. - Слово «дари» на русский адекватно перевести нельзя. Впрочем, на другие ваши языки тоже. Ближе всего будет
«благородство», но дари не имеет никакого отношения к происхождению. И кроме того, тут еще есть оттенки - достоинство, способность меняться, возвышать душу… и только человек с дари может стать Искусником… но не всякий дари.
        - Короче, что-то типа «ваше благородие»… - Настя поправила ладонью волосы. - Так если я правильно поняла, у вас там до сих пор средневековье, феодализм?
        Игорь усмехнулся.
        - Наш образ жизни так же отличается от вашего феодализма, как наше Искусство от вашей магии. Да, у нас нет равенства. Все люди - в цивилизованных землях, конечно,
        - делятся на три разряда. Дари - те, кто управляет внешней жизнью и создает Смыслы. Мастера - те, кто лишен дари, но способен самостоятельно строить свою жизнь, принося благо остальным. Это свободные люди. Ремесленники, купцы, актеры, капитаны кораблей, водители караванов, ростовщики… И, наконец, подзаботные. Это, по сути, взрослые дети, неспособные предвидеть последствия своих поступков, отвечать за свои слова и дела. Они могут быть жестоки, глупы и крайне неосторожны.
        -Ну, у нас таких, пожалуй, большинство, - хмыкнула Настя.
        - У нас тоже, - с грустью признал Игорь. - Так вот, свобода подзаботных ограничена. Они подчиняются дари. Ну, как дети родителям. Потому и называются
«подзаботные». Дари обязаны заботиться о них, следить, чтобы те были сыты, здоровы, исправно работали, не предавались дурным наклонностям…
        -Крепостные, короче, - мрачно заявила Настя. - И у вас тоже есть подзаботные, Гарран?
        -Да, - кивнул Игорь. - Правда, я уже пять лет их не видел, моим замком сейчас управляет человек, назначенный Вратами Надзора… Министерством, по-вашему говоря. Хороший человек, истинный дари…
        - Ну а почему вы считаете себя исполненными благородства, а их, подзаботных, социально неполноценными личностями? - скептически поинтересовалась Настя.
        - Ответ простой, - через силу улыбнулся Игорь. - У нас нет сословий в вашем понимании - ну, сын графа - тоже граф, сын сапожника - тоже сапожник. Все дети в возрасте двенадцати лет проходят некое испытание… лучше сказать, экзамены. По результатам экзаменов понятно, кто из них будет дари, кто мастером, а кто подзаботным.
        - Можно подумать, у сына графа и у сына сапожника равные стартовые условия, - хмыкнула Настя. - Одного с детства учили лучшие учителя, другого если и учили, то гвозди в подметку забивать.
        - Ошибаетесь, - парировал Игорь. - Наши Экзамены не имеют никакого отношения к образованию, к знаниям. Они совсем иначе проходят. Искусники высших кругов погружают испытуемого в особый вид сна… там, во сне, могут пройти месяцы и даже годы. Но это направляемый сон. Человек ставится в некие обстоятельства, специально для него сочиненные… и Искусники смотрят, как он с ними справляется. Что в нем возобладает - отвага или трусость, щедрость или жадность, милосердие или черствость, пытливость или приземленность.
        - О как! - Настя натянуто улыбнулась. - Виртуальная реальность, да?
        - Можно сказать и так, - согласился Игорь. - Но вот что еще важно. Экзамены сдают не единожды, а всю жизнь. Раз в пять лет обычно. Конечно, подзаботный может не сдавать, если хочет оставаться подзаботным. А вот мастера и тем более дари должны…
        -А, - поняла Настя. - Подтверждение квалификации. Аттестационная комиссия.
        -Ну да. И есть еще одно обстоятельство…
        Игорь надолго замолчал. Говорить ли и об этом? Впрочем, хвост щенку по частям не рубят. Да и так уже ясно, что у них все сломалось…
        -Что же за обстоятельство? - полюбопытствовала Настя.
        -Дари не имеют права заводить семьи, - твердо произнес Игорь. - Как раз чтобы не сложилось сословие, чтобы кровная связь не затмила долг по отношению к Ладони, к земле, к подзаботным. Вы что думали, быть дари - это удовольствие? Барон нежится на перинах, жрет поросячий окорок и тискает сенных девушек? Выкиньте из головы все эти картинки. Дари жертвует личным счастьем ради всего народа.
        -А секс без брака тоже запрещен? - Настя посмотрела как-то непонятно.
        - У нас нет секса, - грустно поведал Игорь, - у нас есть любовь. Но чтобы остаться дари, ты должен не доводить дело до появления детей. Поэтому… да, сложно…
        - И как же лично вы обходитесь? Впрочем, извините, - спохватилась Настя, - вопрос бестактный, можете не отвечать.
        - Искусство помогает, - просто ответил Игорь. - Это не так уж сложно - заглушить зов плоти. Несложно… но неприятно. И не всегда, кстати, получается.
        - Знаете, раз пошла такая пьянка, - вздохнула Настя, - то должна вам признаться, что я некоторое время назад пошарила в Интернете, пособирала информацию на вас. Все-таки, уж простите, было у меня подозрение, что интерес у вас ко мне не чисто журналистский. Так вот, ходят слухи, будто бы вы переспали чуть ли не с половиной столичной богемы…
        - И это правда, - признал Игорь. - Половина не половина, но девушки иногда попадались очень… липучие. Послать их подальше мне не позволяло воспитание… да и из образа выходить не стоило. Я привозил их к себе… и у них были восхитительные ночи. Им снились дивные сны о большом сексе. Уж на это моего владения Искусством вполне хватало. Утром они уходили счастливые… добились своего.
        - И не стремились к продолжению?
        - Стремились, конечно. Но тут уж отшить и без всякого искусства несложно. Я, как вы, наверное, прочитали на форумах, не любитель продолжительных связей…
        - Бедный вы бедный, - рука Насти чуть было не коснулась его волос, но в последний момент отдернулась. - Скажите, а вот этот ваш вид - он настоящий? Вы, Гарран Миарху, действительно так выглядите? Или тоже прикрытие?
        -Да как вам сказать, - замялся Игорь. - Видите ли, был действительно такой малоизвестный московский журналист Игорь Ястребов. Пять лет назад он попал в автокатастрофу и погиб. Ястребова подменили мною прямо в морге. Мы действительно с ним довольно похожи, одинаковое телосложение… а с помощью Искусства чуть изменили черты моего лица. Во мне все и стали видеть Игоря Ястребова. Тем более близких родных у него нет, женат тоже не был… Коллеги-журналисты знали, что сшили его буквально по кусочкам…
        -А вы можете… - Настя замялась. - Показать свое настоящее лицо?
        -Только на несколько секунд, - предупредил Игорь.
        Он закрыл глаза, задержал дыхание…
        - Спасибо, - вежливо сказала Настя. - Верните назад. Раньше, по-моему, было лучше.
        -Уж какой есть, - Игорь попытался подбавить в голос обиду, но не вышло.
        - Значит, истинный дариец, - подытожила Настя. - Ладно, я все поняла. Вы много чего интересного рассказали - кроме самого главного. В чем именно заключается ваша работа? Каким способом вы обеспечиваете безопасность своего мира? Ведь Федя…
        Она не договорила. Все ее недавнее спокойствие потекло, как тушь от слез.
        - Что ж, Настя, - вздохнул Игорь, - я отвечу. Мог бы и не говорить, но это было бы нечестно. Так вот, мы не только отслеживаем людей, способных пробить коридор на нашу сторону. Это лишь, так сказать, надводная часть айсберга. Гораздо важнее, что случится, если такой коридор все же пробьют. Кто к нам попадет? Приземленные, скучные обыватели - или люди высоких устремлений, живущие некими глубокими Смыслами… Такие наиболее опасны, потому что их ум сильнее прогибает мироздание. Один Эйнштейн, условно говоря, весит больше, чем миллион тинейджеров, чьи интересы
        - пиво, секс и компьютерные игрушки.
        -То есть вы боитесь, что такие люди попадут к вам? - поняла Настя. - И заранее устраняете их?
        - Мы не только их самих боимся, - терпеливо разъяснил Игорь. - Понимаете, такой человек - он как факел, от него могут загораться и другие. Те самые другие, которые придут к нам и принесут свои смыслы. Поэтому мы таких светящихся людей гасим. Поймите, мы не хотим вреда вашей стороне…
        - Стойте! - перебила его Настя. - Вы, значит, ради своей безопасности изничтожаете наших лучших людей? Тех, кто хоть как-то светит в наших потемках? Втираетесь к ним в доверие, а потом - удар в спину? Я сейчас даже не из-за Феди, я вообще!
        Оказалось, в ярости она не краснеет, а бледнеет. И зелень в глазах тает, остается только холодная сталь.
        -Да, Настя, да, - подтвердил он. - Вам дорог ваш мир, ваши люди, а нам - наши. Мы не считаем вас врагами… скорее инфекционными больными. Мы - карантинный кордон…
        -Сволочи вы, - Настя поднялась с табуретки. - Все сказали? Сейчас небось память мне сотрете?
        -Да, - признался Игорь. - Последние полтора часа. Не будет ни вашего, ни Темкиного сна… Вы по-прежнему будете считать меня своим добрым другом, журналистом Ястребовым. И, надеюсь, будете смотреть более добрыми глазами.
        -Вот потому и сволочи, - выдохнула Настя. Помедлила - и резко, без замаха, влепила ему пощечину. Стоя, она была немногим выше его, сидящего.
        Щеку обожгло быстрой болью. Но эта боль игрушечная - по сравнению с той, главной…
        -Да, Настя, - повторил он, вставая. - Да.

14
        В мае темнеет поздно - уже одиннадцатый час, а полыхает перед глазами исполинский костер-закат, переливаются друг в друга воздушные краски - рыжая, лиловая, бирюзовая. И долго еще будет светло - ночь не торопится. Знает, что возьмет свое. Возьмет, вызвездит высокий купол разноцветными огнями - хочешь, принимай их за шляпки серебряных гвоздиков, хочешь - за глаза давно почивших предков. А придет в твою голову совсем уж смешная фантазия - и считай их огромными сгустками плазмы, термоядерными котлами, тщетно согревающими пустой космос. В любом случае ошибешься.
        Новый «паркетник» мог разогнаться и до двухсот, но Игорь так и не полюбил быстрой езды. Сотни ему вполне хватало. Еще до полуночи он будет в городе, заведет джип в подземный гараж - новая квартира была в современном доме. Сейчас Настя, видимо, начала дачный сезон. Посадила редиску, вскопала грядки под огурцы, обработала клубнику, оборвала отсохшие за зиму листья. За пару выходных много ли сделаешь, да и Темка ей пока не помощник…
        Нет, глупости! Какая теперь дача? Теперь она возле Федора сидит, вытирает слюни, причесывает роскошную, но сильно побитую сединой шевелюру. В пансионат родственников пускают круглосуточно, но у нее же работа. Интересно, а когда Темка подрастет - как они будут уживаться в однокомнатной квартире? Впрочем, может, в Федину переселятся. И все равно - тяжело человеку быть одному.
        Перевести ей денег - проще, чем канавку между лужами вырыть. Но толку? Сразу поймет от кого - и отдаст в какой-нибудь фонд больных детей. Такое уже было в январе…
        Заиграл в кармане мобильный. «Наша служба и опасна, и трудна». Трудна - уж это точно.
        -Здравствуйте, Игорь, - послышался взволнованный голос. - Вы, наверное, помните меня, это Алексей Кондратьев, из «Школы смысла». Вы очерк в том году о нас делали. Игорь, тут такая история неприятная… После того как в январе началась эта вакханалия… ну, вы понимаете, о чем я… В общем, закрывают нашу школу. Словом, Игорь, я что предлагаю… Можете взяться за эту тему? Не уверен, что газетная статья нас выручит, но хоть как-то амортизирует удар…
        Игорь секунду помолчал. Потом деловито произнес:
        -Алексей Павлович, я сейчас в машине… Можете перезвонить в понедельник с утра? Я за это время подумаю, что для вас можно сделать. Вы, главное, не сдавайтесь. Не гасите огни… раньше времени. Ну, до связи.
        И вновь полетели в глаза столбы электропередачи, елки и сосны, болота и огороды, серые домишки-развалюхи и четырехэтажные кирпичные коттеджи - вся эта огромная, удивительная, больная и опасная сторона. Пока она спала, но вполне могла проснуться.
        А на лице все так же горел невидимый след от пощечины. Игорь давно мог бы его стереть - но не трогал последнее, что осталось у него от любви.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к