Трофей Степного Хана Екатерина Кариди
        Аля никогда не думала, чем может обернуться поход в тату-салон. Ей просто накололи необычную татуировку - и вот она уже Алия, невольница в шатре какого-то степняка. Попаданка!
        Ее выставляют на кон, будет бой, она трофей, достанется победителю. А победитель опасный одиночка, нелюдимый чужак, которому она нужна лишь для того, чтобы сильнее раздразнить врага.
        Но что, если все не так? И совсем другое сулит ей судьба...
        
        По мотивам легенд ближнего востока и сказаний о жизни Чингисхана.
        Будут опасности и огненная страсть. Борьба за власть, соперницы, интриги. Право первой ночи и Большая любовь.
        И конечно же, ХЭ)))
        Екатерина Кариди
        Трофей Степного Хана
        Глава 1
        В тату-салоне царил интимный полумрак.
        Своеобразная атмосфера, фотографии на стенах. Рисунки, негромкая музыка. Аля сама не знала, почему зашла именно сюда.
        Просто шла по улице, а тут была необычная вывеска. Решение пришло спонтанно. Хотя раньше у нее не возникало желания набить себе что-то там. Казалось, пройдет мода, разонравится рисунок, потолстеешь, и что тогда?
        До последнего времени она вообще ничего не собиралась в своей жизни менять. У нее все было стабильно и хорошо и обещало стать еще лучше. Учеба, парень, в будущем - работа, семья и дети. Оказалось, достаточно нескольких минут, чтобы вся эта продуманная на годы вперед жизнь рухнула, как детский песочный замок.
        Так глупо и до смешного банально. Случай.
        Не было пар, зашла в кафе и столкнулась со своим парнем. А он сидел там в обнимку с другой, целовал ее в губы, приспустив маску. Аля увидела их издали и замерла столбом, смотрела, шевельнуться не могла. Не сразу, но он тоже ее заметил и только слегка изменился в лице. Потом и вовсе позвал:
        - А, это ты. Иди к нам.
        Такой идиоткой она себя еще не чувствовала. Развернулась и пошла оттуда куда глаза глядят с твердой уверенностью, что в жизни надо что-то менять.
        И этот тату-салон, кстати, тоже попался ей случайно.
        Однако Аля уже добрых полминуты как вошла, а в салоне никого, пусто. Она решила подождать. Присела пока на черный диван у стены и стала рассматривать фотографии на стенах. А напротив висело зеркало. В нем отражалась она вся, с ее глупостью, наивным кукольным лицом и длинными распущенными волосами. Мелькнула мысль постричься налысо, но она сразу отмела ее. Волосы отрастут, а ей нужно было что-то такое, что останется с ней навсегда. Прививка от наивности, напоминалка.
        Она уже хотела отвернуться, но тут обратила внимание на большой горизонтальный постер за спиной. Там была такая динамичная композиция. Пыльная степь и летящий по ней табун диких лошадей. Хищные птицы в желтоватом небе, на переднем плане пучками сухая трава...
        Из внутреннего помещения вышел парень в узкой черной маске и перчатках, поздоровался:
        - Здравствуйте.
        Аля сразу очнулась, ответила на приветствие.
        - Уже выбрали что-нибудь?
        Да, рисунков на стенах было предостаточно. Но все не то. Эти тату какие-то огромные и сумбурные, а ей хотелось какой-нибудь маленький знак.
        - Вы знаете, нет, - проговорила она.
        - Ну тогда вот вам альбом, - парень взял со стойки толстый альбом с образцами рисунков и фотографиями и принес ей.
        Вроде бы ничего необычного, а все почему-то ощущалось так, словно она выбирала не татуировку, а судьбу. Глупость конечно же.
        - Спасибо.
        Аля повела плечом, отбрасывая назад русую прядь, и уже хотела открыть альбом. Но в тот момент из внутреннего помещения вышел еще один человек. Темноволосый мужчина лет сорока, высокий и крепкий, но поджарый. Как будто высушенный солнцем. Она еще подумала - наверное, азиат. У него были ярко выраженные скулы и раскосые глаза, бородка, усы. Но главное - взгляд. Непроницаемый и спокойный.
        Стоило ему появиться, парень тут же поклонился.
        - Мастер.
        Тот кивнул ему и отпустил жестом:
        - Иди, я сам.
        У него и голос оказался под стать внешности, спокойный и властный.
        Аля невольно смешалась, этот человек казался значительным и смотрел слишком проницательно. И еще - он был без маски и перчаток. Она сжала альбом, лежавший на коленях, как бы отгораживаясь им, и уставилась исподлобья на мужчину. А мастер уселся на пуф, скрестил руки на груди и спросил:
        - Для чего вам тату?
        Он смотрел на нее, склонив голову набок, словно принимал экзамен. Стало не по себе, да еще ей приходилось задирать голову, чтобы смотреть на него. Аля затеребила углы альбома. Хотела сказать что-то другое, но неожиданно для себя сказала правду:
        - Я хочу изменить свою жизнь. Начать сначала.
        В узких восточных глазах на миг мелькнуло что-то странное.
        - Где хотите сделать тату? - спросил он.
        Где? Она еще об этом не задумывалась. Наверное, так, чтобы видеть часто.
        - Вот здесь, - она показала на левую руку чуть выше запястья.
        Мужчина кивнул ей на большое черное кресло-трансформер:
        - Садитесь.
        А сам отошел к стойке. Ей особо не было видно, что он там делал, но музыка сменилась. Теперь это было что-то ритмичное, этническое, диковатое. Поплыл легкий дымок ароматических курений. Она еще подумала - хорошо, что у нее нет аллергии.
        Но вот он вернулся. На этот раз мастер был в маске и перчатках. Подкатил столик с инструментами и уселся в рабочее кресло рядом с ней.
        Але и так было не совсем комфортно, а он еще велел ей положить руку на подлокотник, вообще стало тревожно. Наверное, потому, как только он к ней прикоснулся, она нервно дернулась. Мужчина взглянул на нее и произнес:
        - Боишься - не делай, делаешь - не бойся, а сделал - не сожалей**.
        Мороз по коже.
        Она так и замерла под его взглядом.
        Потом вдруг стало стыдно собственного страха. В конце концов, она сама хотела, и это всего лишь татуировка. Несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула и заставила себя успокоиться. А этот странный мужчина начал работать.
        Было немного больно, скорее даже неприятно. А в какой момент, может быть, это из-за музыки или того резковатого пряного дымка, но боль вообще перестала ощущаться. И она отрешилась от происходящего.
        Но вот он закончил. Теперь на левой руке у Али чуть выше запястья красовалась небольшая аккуратная татуировка. Голова дракона. Неожиданно. Она думала, будет что-то другое.
        - Спасибо, - пробормотала, разглядывая стилизованный рисунок.
        Хотела встать, но мастер остановил ее.
        - Не спеши. Надо обработать.
        Принес небольшую резную коробочку, зачерпнул оттуда остро пахнущую зеленоватую мазь и тонким слоем смазал татуировку. Потом прикрыл ее руку стерильной салфеткой, сказал:
        - Отдыхай, Алия.
        И отошел.
        Она еще заметила, что этот человек произнес ее имя как-то по-восточному, но в тот момент не придала значения. На смену напряжению пришла приятная расслабленность. В салоне плавал ароматический дымок, тихо звучала ритмичная музыка. Аля откинулась на спинку кресла, плавно скользя взглядом по композиции на стене. Там были лошади, степь...
        Но вот реальность перед глазами качнулась, а потом незаметно перетекла в сон, больше похожий на забытье.
        
        ***
        Пробуждение было тяжелым, как будто она выныривала из омута. Сердце громко стучало, а ни пошевелиться, ни глаза открыть не получалось. Похоже на сонный паралич, Аля слышала о таком, но никогда не думала, что это может быть так мучительно. Состояние полной беспомощности, когда понимаешь: если не заставить себя проснуться - все.
        Она силилась повернуть голову, шевельнуть хотя бы пальцем, вздохнуть. Никак. Потом ценой титанических усилий смогла наконец рывком вдохнуть. Задышала глубоко и жадно. Сонное забытье стало понемногу отпускать ее из своих цепких когтей, но пока еще не получалось открыть глаза. Веки тяжелые, словно пудовые, а в голове туман.
        Что ж там за ароматические палочки жег этот мастер? Вспомнился их пряный резкий запах, музыка эта этническая. Сейчас было тихо, только шорохи странные, похожие на свист ветра. Аля еще подумала - наверное, новые композиции для релакса.
        Однако она отдохнула, пора и честь знать. Надо вставать, освобождать кресло. И вообще, ехать домой.
        - Агххх... - Аля хрипловато выдохнула и потянулась провести рукой по лицу.
        И не смогла.
        Руку держало что-то. И вторую тоже. Из глубины души рванулся страх, она дернулась и наконец открыла глаза.
        Какой тату-салон? Ничего даже отдаленно напоминающего тот интерьер здесь не было. А было...
        Аля озиралась вокруг, нервно сглатывая и пытаясь принять устойчивое положение. А осознание медленно приходило, наполняя ее смятением. Потому что она сидела прямо на земле, на каком-то половике, привязанная к столбу. Ногами еще можно было двигать, но руки затекли, стоило шевельнуться - ломило плечи.
        И самое страшное - это был шатер! Шатер какой-то! Ей с ее места видно было каркас решетки и войлочные полотнища, которым были затянуты стены. В прореху виднелся кусочек неба.
        Не может быть. Она еще просто не проснулась. Надо сделать усилие над собой.
        Но тут снаружи послышался лай собак и отдаленные голоса. Какие-то приглушенные металлические звуки, гортанная речь... Смех.
        А в воздухе потянуло костром. И запахом жира.
        До нее стало доходить, что это не сон. А что же тогда? Пока она спала, ее похитили? Но сколько же она провела без сознания, если ее успели куда-то вывезти?
        Нет! Надо добраться до сумки, у нее там телефон. Надо что-то делать!
        Аля снова завозилась, задергалась еще сильнее, пытаясь подняться, насколько позволят веревки. И тут послышались шаги.
        Тяжелые, медленные шаги приближались. Потом полог, закрывавший вход в шатер, откинули в сторону, и на пороге возник мужчина. Аля застыла, в шоке уставившись на него. Он был в островерхой шапке, отороченной мехом, и в халате, из-под которого выглядывали ноги в сапогах с загнутыми носами. Широкое скуластое лицо, дубленное солнцем, раскосые глаза, длинные усы и бородка.
        В руке нагайка.
        Мужчина хлопнул нагайкой по голенищу сапога и вошел внутрь.
        Аля невольно подалась назад и вжалась в пол в надежде, что, может быть, он ее не заметит. Но где там, этот незнакомец в одежде средневекового степного воина направлялся прямо к ней. И чем ближе подходил, тем страшнее ей становилось.
        А он подошел, жестокая усмешка обозначилась на губах, длинный ус дернулся. Аля тут же опустила глаза и отвернула вбок голову, понимая, что если этот тип в засаленном, пахнущем овечьим жиром халате до нее дотронется, она просто умрет.
        Дотронулся.
        Концом нагайки, повернул ей голову и приподнял за подбородок так, чтобы она смотрела на него. И, склонившись вперед, произнес:
        - Боол* (рабыня).
        Аля невольно сглотнула, мечась взглядом по его лицу и понимая, что не понимает его речь. Что ему от нее нужно? Выкуп?
        - Я заплачу, - смогла выдавить.
        Мужчина усмехнулся снова, верхняя губа оттопырилась, он повторил:
        - Сайхан боол. Цом* (Красивая рабыня. Трофей)!
        Потом повернулся в сторону и выкрикнул:
        - Т??нийг хувцасла* (оденьте ее)!
        На его окрик в шатер вошли две женщины в национальной одежде. Такие же узкоглазые и раскосые, с ничего не выражающими лицами. Поклонились. Мужчина встал, сказал им еще что-то, из чего она разобрала только «улаан». И вышел, бросив напоследок:
        - Хурдан* (быстро)!
        Теперь Аля осталась с этими женщинами. И, наверное, это было еще страшнее, потому что они вот так же, с полным равнодушием повернулись и пошли к ней.
        - Помогите мне, прошу, - пробормотала она. - Я заплачу.
        Что угодно, лишь бы разжалобить, они ведь тоже женщины!
        Но те словно не слышали, подошли ближе, стали молча ощупывать ее плечи. И тут Аля взбрыкнула, норовя зацепить их ногами. Ноль эмоций. Кончилось это тем, что те позвали еще двоих. И вчетвером отвязали ее и стали одевать.
        Она еще пыталась вырваться, но в какой-то момент вдруг поняла, что это бессмысленно, силой не возьмешь. И враз успокоилась. Застыла, глядя на них исподлобья. Старшая из женщин пристально посмотрела на татуировку на ее левой руке, а потом спросила, ткнув в нее щепотью:
        
        - Нэр* (имя)?
        И Аля неожиданно для себя поняла. Имя. Процедила сквозь зубы:
        - Аля.
        - Алия? - кивнула та и жестом велела ей садиться на некое подобие складного табурета.
        И в этот момент откинули полог, закрывавший вход в шатер. Сначала свет резанул по глазам, а потом Аля увидела две большие бледные луны по обе стороны от солнечного диска. Осознание накрыло шоком.
        
        Эта татуировка, дракон на ее запястье, она ведь что-то значила...
        «Отдыхай, Алия», - рефреном в сознании.
        Вокруг был другой мир! Просто другой. И она в нем попаданка. Так очевидно, умопомрачительно и глупо. Аля никогда представить себе не могла, что с ней случится что-то подобное. С кем угодно, только не с ней, она даже фэнтези не любила читать, считала фантазии пустой тратой времени. А теперь - вот. Хотела изменить свою жизнь, начать сначала? Воистину, бойтесь своих желаний!
        «Боишься - не делай, делаешь - не бойся, а сделал - не сожалей».
        Она уже сделала, нет смысла сожалеть. Оставалось только гадать, что принесет новая жизнь.
        
        Ее причесали, длинные русые волосы оставили распущенными и перевили золотыми цепочками с какими-то красными бусинами. И сверху еще надели расшитый узорами красный халат. Наверное, было красиво, но это была незнакомая ей варварская красота.
        - Сайхан боол! Цом, - со вкусом проговорила старшая, поднимая ее за руку.
        Вот так, держа за руки, Алю и вывели из шатра.
        
        ПРИМЕЧАНИЕ:
        * Здесь и далее местное наречие ( фант.)
        ** Высказывание принадлежит Чингисхану.
        Действие происходит в 2020 г. (масочный режим).
        Глава 2
        Становище Угэ-хана было велико. Шатры его воинов стояли полукругом, в центре ханский шатер. А перед ханским шатром был установлен широкий помост, крытый красными коврами. Угэ-хан праздновал очередную победу.
        С ним за столом сидели ближайшие соратники и сыновья от разных жен. И особо - Дер-Чи, его старший сын от ургурской княжны. Дер-Чи должен был унаследовать небесный трон, однако хан не спешил объявлять его наследником. Он еще собирался жить долго. Старый Угэ был жесток, хитер и любил стравливать всех, а потом смотреть, как они выпускают кишки друг другу ради призрачной добычи.
        И сейчас узкие глаза хана скользили по застолью, предвкушая развлечение.
        Несколько часов назад у окраины становища, там, где пасся табун боевых коней, его воины нашли девушку. В странной одежде, белокожая, длинные светлые волосы. Редкая красавица. Девушку сразу отвели в шатер, отныне рабыня становилась личной наложницей хана. Воин, который увидел ее первым, получил хорошее вознаграждение.
        А рабыня...
        Хан имел на нее свои планы.
        - Отец, отдай ее мне! - упрямо набычившись, просил Дер-Чи.
        Угэ невозмутимо усмехался в усы. Дер-Чи горяч, привык, что ему все достается легко. Рабыню он просил не зря, наложница из личных наложниц хана - ступень вверх. Поднявший край одеяла своего отца* получает особенное право. Дер-Чи, может, и хотел заполучить красавицу с длинными светлыми волосами, но еще больше он хотел поскорее сместить отца и самому занять соблазнительный трон.
        - Отец, отдай мне невольницу, - снова стал настаивать Дер-Чи.
        Хан взглянул на сына с усмешкой. Дер-Чи был молод, полон сил, красив, это раздражало. А еще он был одним из лучших воинов.
        - Хочешь невольницу? Возьми. Покажи всем, что ты лучший, - со смешком сказал Угэ-хан и добавил, переглянувшись со своим старым соратником Забу-Дэ: - Заодно разомнешься.
        А потом махнул рукой и выкрикнул:
        - Той! Выставляю на кон рабыню. Пусть трофей достанется победителю.
        Перед помостом сейчас соревновались борцы, а промежутках плясуны показывали свое искусство и фокусы. Как только прозвучал приказ, площадь сразу освободили, чтобы устроить ристалище. Народ загудел и стал стягиваться кольцом, занимая места как можно ближе к ограждению с волчьими хвостами.
        - Благодарю, отец! - сжал руки перед грудью и поклонился Дер-Чи.
        И спустился с помоста вниз.
        Ему уже подвели коня, и как раз в это момент из шатра вывели рабыню в богато расшитом красном одеянии. Девушка была настолько хороша, что Дер-чи на мгновение замер, засмотревшись на нее.
        Потом резко вскочил в седло и выехал на середину ристалища.
        
        ***
        Если в шатре и было ощущение западни, то сейчас, когда Алю вывели наружу, весь этот опасный чужой мир обрушился на нее шквалом. Она зажмурилась, дрогнули руки в попытке вырваться и бежать обратно. Спрятать там от них от всех свой страх, закрыть глаза, заткнуть уши. Проснуться, наконец!
        Но женщины держали ее крепко.
        Не вырваться, не стоит и пытаться. Ей просто не дадут уйти.
        «Боишься - не делай, делаешь - не бойся, а сделал - не сожалей», - пришло из глубины сознания.
        Паника отступила.
        Она медленно выдохнула и нашла в себе силы оглядеться. Огромный стан в пыльной степи. Шатры. Узкоглазые воины в халатах и островерхих шапках. Бряцание оружия...
        И взгляды. На нее сейчас смотрели все, ее буквально поедали глазами, как будто она кусок мяса, брошенный перед волчьей стаей. Аля невольно сглотнула и дернулась снова. Но ее уже вели за руки к столбу перед широким помостом, на котором был установлен длинный стол.
        Одного взгляда было достаточно, чтобы определить для себя, что это местная знать. Главным ей показался сидевший в центре старик. Холодные глаза как у змеи, жестокая ухмылка, жест... она заметила, как хищно скрючились его пальцы.
        Вдруг с помоста спустился молодой мужчина. Он был лет тридцати, высок ростом и даже красив, восточные черты, узкая черная бородка, усы. Богатая одежда и оружие. Ему подвели коня, но прежде, чем сесть в седло, мужчина посмотрел на нее долгим взглядом. Так лев смотрит на добычу. Под его взглядом стало по-настоящему жутко. Даже на мгновение исчез весь этот шум и выкрики.
        Мороз по коже.
        Аля напряженно замерла, а на большой огороженной площадке происходило что-то странное. Опасный всадник выехал на середину, поднял копье и стал что-то выкрикивать гортанно. А гул толпы только нарастал. Наконец с помоста спустился еще один мужчина, тот был лет сорока, одноглазый, весь какой-то потертый. Похож был на матерого волка. Ему тоже подвели коня, он выехал и занял позицию напротив того всадника.
        А до Али стало наконец доходить, что сейчас тут будет поединок.
        Боже, куда она попала!..
        Всадники стали расходиться в стороны, толпа буквально взревела, а женщины, державшие ее за руки, подались вперед, повторяя:
        - Цом! Ялал той!**
        Потом старик, сидевший в центре помоста, повел рукой, и враз стало тихо.
        А в следующее мгновение всадники сшиблись! Аля не успела даже крикнуть. Только заметила, что у всадника в богатой одежде копье длиннее и тяжелее на вид. Когда они разъехались, тот, второй, похожий на матерого волка, завалился набок, заливаясь кровью.
        Опять это «Цом! Цом!» кричала толпа.
        Победитель оглянулся на нее и что-то выкрикнул, потрясая копьем. И стал разъезжать на коне по ристалищу, казалось, после такого вызов ему не посмеет бросить никто. Но вот вперед вышел какой-то парень и поднял правую руку.
        Среди этой толпы он казался чужаком.
        Смуглый, черноволосый, высокий и развитый. Красивый, хмурый, а глаза - большие, серые с желтизной, не раскосые, как у всех. Из одежды на нем были только кожаные штаны и какой-то доспех, закрывавший грудь. И сапоги. Все.
        Голые руки, шея...
        Он еще и доспех этот свой снял с себя, открывая крепкую загорелую грудь.
        «Да он с ума сошел!» - с ужасом подумала Аля.
        Тэмир.
        Кто бы сомневался.
        Увидев потомка проклятого рода, Угэ прищурился.
        Надо было убить мальчишку, когда он вырезал всю его семью. Отец Тэмира был из чужаков, они начинали вместе, Угэ и степной волк Сохраб. Угэ не родился с золотой ложкой во рту, он был сыном простого воина, но смог подняться высоко. А Сохраб был его ближайшим соратником, помог расчистить дорогу к небесному трону.
        Став ханом, Угэ в первую очередь с ним расправился и самолично уничтожил всех в его роду: мужчин, женщин, детей. Оставил только одного четырехлетнего мальчонку. Тот сидел среди трупов и смотрел на него, и Угэ-хан остановил свой клинок, потому что испытал суеверный страх при виде ребенка.
        «Он сам подохнет», - сказал себе Угэ и ускакал, приказав сравнять там все с землей.
        Однако мальчишка не подох. Прошло тринадцать лет, и он появился в его войске. И вот уже четыре года мозолил ему глаза. Держался обособленно, смотрел волком. Угэ в любой момент мог приказать переломить ему хребет, но почему-то не смел. Тот суеверный страх, испытанный однажды, никуда не ушел. Хан был терпелив, он издали наблюдал за змеенышем, видел, как тот поднимается потихоньку, и все ждал, когда же кто-то перережет ему глотку.
        Кажется, такой момент сейчас настал. Пусть это сделает Дер-Чи.
        Угэ-хан тонко усмехнулся и отмахнул рукой, разрешая поединок:
        - Той!
        
        ***
        Было очень страшно смотреть, как ярился тот всадник в богатой одежде, уже победивший в одном бою. Он разъезжал в центре круга, выкрикивал что-то и потрясал копьем, а толпа ревела в такт. И видно было, что поддерживали его, а не того, кто посмел бросить ему вызов.
        - Что ты делаешь, дурак? - шептала Аля беззвучно. - Он же убьет тебя.
        Его противник был мощнее, и копье у него было длиннее почти на треть. Не говоря уже о том, что конь у него был покрыт прочной попоной и сам он был в стеганом халате с металлическими пластинами. А этот с голой грудью.
        Безумец. Никакой защиты...
        Но тут парень взял в руки короткое копье с широким наконечником, легко вскочил на крепкого буланого коня и выехал в круг. На какое-то время они замерли друг против друга, подняв кверху копья. Потом тот, в богатой одежде, вдруг обернулся, взглянул на Алю дикими глазами и что-то выкрикнул.
        Он... как будто собирался сожрать ее живьем. Мороз по коже! Трудно было не догадаться, что значил этот взгляд. А в следующее мгновение всадники сшиблись.
        Не зря говорят, что самые страшные зрелища притягательны. Аля очень хотела закрыть глаза, но не смогла. Словно в замедленной съемке она смотрела, как острие копья нацеливается в центр голой груди этого безумца. Еще секунда - и все, ему конец! Но в последний момент он резко увел коня в сторону и извернулся, пропуская тяжелое и длинное копье под руку. А сам, вытянувшись струной, достал богатыря своим копьем. Тот вылетел из седла и, кувыркаясь, еще на несколько метров пропахал песок.
        Сколько это длилось? Секунды? Годы? Аля не верила своим глазам, а сердце колотилось где-то в горле. Она вдруг поняла, что не дышала все это время, и только сейчас смогла вздохнуть свободно,
        Конь того богатыря скакал дальше без всадника, а победитель... Видно было, как он прикрывает локтем окровавленный бок, но он держался в седле и не выпустил из руки свое оружие. Сначала было глухое молчание, потом раздались отдельные выкрики:
        - Ялал той!
        И уже громче:
        - Цом!
        Аля ничего не могла понять, но вся эта толпа повернулась к ней.
        
        ***
        Проклятый щенок упрямо сжимал челюсти и даже не смотрел на своего хана.
        - Ялал той! - кричали воины. - Честный бой! Честная победа!
        Старый Угэ в тот момент испытал острое желание переломить хребет сыну Сохраба. Или еще проще - заставить его снова и снова биться за трофей. Чтобы он сдох прямо здесь, на его глазах.
        Но хан умел тонко чувствовать настроение своего войска. Оно как зверь, надо знать, когда зверю нужна кость, а когда нагайка. К тому же Тэмир преподнес неплохой урок Дер-Чи. Упал мордой в песок? Будет знать, как примеривать свой зад на трон отца.
        Хан медленно поднял руку, призывая свой народ к молчанию, а потом сказал:
        - Ялал той. Знай мою щедрость. Трофей твой, можешь забирать.
        Проклятый щенок поклонился, но так и не соизволил взглянуть своему хану в глаза. Угэ подавил желание скрипнуть зубами и приказал:
        - Отведите рабыню в шатер этого голодранца.
        Потом презрительно посмотрел на своего старшего сына, который уже успел встать и отряхивал пыль с халата, и бросил:
        - А господину помогите подняться. Он, наверное, выпил слишком много вина.
        За столом раздались смешки.
        Хан знал, что Дер-Чи услышит и не спустит тем, кто посмел смеяться. Вот так и надо, пока они грызутся меж собой, небесный трон в относительной безопасности. Хуже будет, если они за его спиной начнут сговариваться. Но он этого не допустит никогда.
        Все-таки надо было убить сына Сохраба, но Угэ почему-то не решался. Он сказал себе: не время. Пусть живет пока.
        Он дал ему женщину, а женщина опасна.
        Эта мысль понравилась хану, вернула хорошее настроение, он потребовал еще наполнить пиалы.
        
        ***
        Тэмир сделал это, чтобы дернуть за усы старого хана.
        Он знал, что может победить Дер-Чи, хотя тот был сильнее и опытнее. Но Тэмир хорошо изучил его тактику, а противопоставлять ловкость и разум силе он научился еще ребенком, когда выживал на пепелище.
        И еще он сделал это, потому что девушка в красном боялась. Тэмир мог ее защитить.
        
        ***
        Толпа кричала что-то, а Але вдруг стало страшно, что бой еще не окончен и теперь этому сумасшедшему парню кто-то бросит вызов. А он ранен, и его могут убить. Однако поединок не продолжился. Старик на помосте сказал что-то, а победитель поклонился, развернул своего буланого коня и медленно покинул ристалище.
        Но теперь снова стало страшно - что будет дальше?
        И не успела Аля проводить его взглядом, как к ней подошли два воина. Женщины, державшие ее за руки, разом отступили. И не успела она испуганно пискнуть:
        - Что? Что происходит? Куда вы меня тащите?!
        Как ее схватили за руки и повели куда-то. Она пыталась вырваться, а толпа хохотала и улюлюкала. Над ней смеялись, над ее страхом, поняла Аля, сцепила зубы и выпрямилась.
        Не дождетесь, гады.
        Под этот смех и улюлюканье ее вели по становищу, пока наконец не привели куда-то на край. Остановились и втолкнули ее в шатер так, что она влетела туда спотыкаясь. Вот теперь стало дико страшно! Но ничего не происходило.
        А у дальней стенки шатра с кровавой тряпкой в руке стоял тот парень, что бился на поединке. Аля увидела его и смутилась.
        
        ПРИМЕЧАНИЕ:
        * Местное выражение; получить женщину из наложниц отца было престижно, давало право исключительности.
        ** Честный бой (поединок на празднике).
        Глава 3
        От неожиданности, от непонимания всего, что вокруг происходит, Аля замерла и так и стояла столбом и пялилась на него. А он был в одних черных штанах, босой, темные волосы, влажные от пота, мелкие пряди прилипли ко лбу...
        Посмотрел на нее, словно на пустое место, повернулся спиной и приложил окровавленную тряпку к боку. Аля почувствовала себя идиоткой. Потом наконец разглядела, что у него распорот бок и длинная рваная рана тянется чуть ниже ребер за спину, и ахнула от испуга, зажимая ладонями рот.
        Парень мгновенно обернулся, сурово взглянул на нее, и она почувствовала себя еще большей идиоткой. Потом очнулась - ему же нужна помощь. Такую рану надо шить! Но прежде обработать, мало ли какая могла попасть инфекция. Обязательно нужен антисептик. И анальгетик, и антибиотики.
        Она, правда, только в кино видела, как обрабатывают раны, но если нужно... Аля невольно заозиралась по сторонам и только открыла рот, чтобы предложить свою помощь, как полог шатра резко взлетел, а она инстинктивно шарахнулась в сторону.
        
        ***
        Тэмиру сейчас было не до нее. Если честно, он вообще не знал, что с ней делать. Но девушку уже привели в его шатер, и, наверное, так было лучше. Во всяком случае, здесь Дер-Чи до нее не доберется.
        Вблизи она была даже еще красивее, чем казалась издали. Тэмир думал - размалевали для тоя, но нет, это были ее природные краски. Белая кожа, яркие, как кровь, губы и большие влажные серые глаза. Такие же глаза были у его матери.
        Девушка испуганно косилась по сторонам. Тэмир отвернулся, чтобы не пугать ее еще больше, и занялся раной. Только стал обтирать кровь, в шатер влетел Дава, один из четырех его близких друзей.
        Влетел и замер на пороге, кося глазом на девушку.
        - О, тебе уже привели твой трофей?! Не знал, прости.
        - Заткнись лучше и помоги, я сзади не вижу.
        - О, ну конечно, у тебя же нет глаз на затылке! Хотя я иногда забываю об этом.
        - Хватить трепать языком. Помогаешь - помоги, если нет, я справлюсь сам, - проговорил Тэмир, глядя на Дава.
        Тот дернул шеей, неловко покосившись на девушку, и пошел к нему, ступая вразвалочку и косолапя. Подошел, стал осматривать рану и пробубнил:
        - Промыть надо. И заштопать. И я бы ханского шамана позвал, заговорить рану, мало ли чем острие копья могло быть смазано.
        - Обойдемся без шамана, - сказал Тэмир и показал на широкую чарку, в которую он заранее налил немного арака.
        Дава чертыхнулся.
        - Сляжешь же, ненормальный. Вот Дер-Чи обрадуется!
        - Не слягу, - сквозь зубы процедил Тэмир, пока Дава заливал огненной водой рану на боку.
        А тот промыл рану, тщательно осмотрел. Потом сказал:
        - Лучше, чем я думал. Ты везучий. Но зашить надо.
        - Не надо, будет мешать.
        - Ну хоть перевязать!
        - Не надо, так быстрее затянется.
        - Ну ты... Черт с тобой, сейчас принесу снадобье моей бабки. Намажешь.
        - Неси, давай.
        Дава обтер руки и вышел из шатра, украдкой косясь на застывшую в углу испуганную девушку. Тэмир сам старался меньше на нее смотреть, чтобы лишний раз не смущать. Все-таки она слишком красивая.
        Через несколько минут Дава вернулся.
        - Вот, принес, - сказал, морща нос. - Я не знаю, что моя бабка сюда мешает, то ли волчий жир и помет тушканчиков, то ли мочу волка и... Воняет страшно, но от этого снадобья на мне все сразу как на собаке заживает.
        Зачерпнул пальцами и тут же протянул, отворачиваясь:
        - Фуууу!
        А потом искоса взглянул на девушку и добавил, подкашливая:
        - Как ты теперь э... Твой трофей тебя не выгонит из шатра?
        - Мажь, давай, - вяло огрызнулся Тэмир.
        Он уже устал от всего этого и хотел есть. И надо было накормить девушку.
        
        ***
        Тот воин, вошедший в шатер, был невысокий и коренастый. Настоящий степняк. Лицо круглое, улыбчивый, у него еще росли такие усики, молодой, наверное. Он говорил что-то и стал осматривать рану.
        Все эти кровавые тряпки, запах спиртного, запах крови.
        Потом этот круглолицый вышел и вернулся с какой-то плошкой. И опять занялся раной. Аля забилась в самую дальнюю часть шатра и оттуда с ужасом смотрела, что они творят в антисанитарных условиях, и ей становилось дурно. Самой хотелось кричать. Казалось, это должно быть очень больно, но тот парень молча терпел, даже в лице не изменился. Только один раз она встретилась с ним взглядом.
        У него были большие серые с желтизной глаза. И взгляд такой, что...
        Она не выдержала, опустила голову. А потом вообще стала осматриваться, не решаясь больше на него смотреть. Глаза уже давно привыкли к полумраку, царившему в шатре, и теперь она видела гораздо лучше. В стороне от входа лежало его оружие и небрежно брошенный сверху доспех, похожий на античный панцирь.
        Зачем он снял его перед боем? Зачем было так рисковать? Вспомнила сейчас, как тот другой летел на него с копьем, и невольно передернулась. Но Аля уже поняла, что это необычный человек.
        А еще она понемногу стала догадываться, зачем ее привели сюда. Ведь если сопоставить все, получалось, что она приз, за который он дрался и победил. И теперь она его собственность? Все внутри восставало против!
        Там, на ристалище, кричали: «Цом! Цом!». Аля не знала, что это значит. Но сейчас, когда державший ее в тисках страх немного прошел, она поневоле стала задумываться - а что же с ней дальше будет?
        Наконец круглолицый вышел, сказав что-то на прощание. Дернулось полотнище полога и опустилось, отрезав их от внешнего мира. Она осталась в шатре наедине с победителем.
        Сразу повисло напряжение. Чего ждать?
        Парень встал со своего места, а она невольно дернулась. Потом замерла, глядя перед собой. Но он даже не взглянул в ее сторону, подобрал кровавые тряпки с земли и как был, в одних штанах и босой, вышел наружу. А ей вдруг стало страшно одной.
        Как в первый миг своего попадания. Мгновенно сгустился сумрак, шорохи поползли отовсюду, звуки, шаги снаружи, ржание, лай... Хохот. Страшно!
        Но вот полотнище полога снова дернулось. На пороге возник он. У него в руках было две миски. Одну он положил на низенький плетеный столик, с другой ушел в дальний конец шатра и начал есть. До этого момента Аля не чувствовала голода, а тут прямо живот подвело. Но это же надо было встать с места, а она не хотела привлекать к себе лишнее внимание.
        И тут он вдруг перестал есть и вскинул на нее тяжелый взгляд.
        Аля так и застыла, боясь дохнуть. А он встал, взял со столика вторую миску. Подошел, присел на корточки и протянул ей:
        - Йе!
        Она вздрогнула. Опустила глаза - в миске была жидкая каша, в которой плавали кусочки баранины. Большая порция.
        - Йе.
        - Спасибо, - пробормотала Аля, забирая у него миску.
        Он не ответил, молча отошел и снова принялся за еду.
        
        ***
        Они так и ели молча, каждый в своем углу. Аля временами поднимала взгляд от миски и смотрела на него. Она про себя окрестила его «парень», но нет, это был мужчина. Совсем молодой. Вблизи она разглядела, что у него гладкая кожа, загорелая, но не грубая, как можно было бы предположить, а шелковистая. Черты лица были правильные, а глаза большие, серые, взгляд суровый, пристальный.
        И, конечно, рана на боку. Аля не могла на его развороченный бок смотреть.
        Она еще подумала, что он по возрасту ровесник ее однокурсников. Но те по сравнению с ним воспринимались такими детьми. Инфантильные, рыхлые, ничего не видевшие в жизни, кроме компьютерных игр.
        Боже, каким все казалось далеким. Еще сегодня утром она бежала на лекции, суетилась. А теперь? Уставилась в миску с кашей, сжала покрепче в руке грубую деревянную ложку. Пахло бараньим жиром. Она сцепила зубы и стала доедать, пока совсем не остыло.
        Так странно было осознавать себя в этом шатре, в этой красной одежде, в украшениях. И отголоски переживаний от всего увиденного. Она невольно вздрогнула и задышала часто и глубоко. Ведь если бы победил не он, а тот, другой, который был в богатой одежде... Ей вспомнился его взгляд, горячий и алчный. Как будто он хотел живьем ее сожрать. Не так уж она была инфантильна, чтобы не понять, что он стал бы с ней делать.
        Подумала так и снова передернулась. Надо было как-то выразить этому парню благодарность, но она не знала ни слова на их языке, не знала даже его имени. Да и, если честно, моментами, поглядывая на него, задавалась мыслью - а нужна ли она ему вообще со своей благодарностью?
        Потому что он как принес ей еды, так с тех пор вообще перестал замечать ее.
        Сам быстро доел, отставив миску куда-то в сторону, потом подошел к пологу и выглянул. Аля уж думала, опять уйдет, но нет. После этого к нему в шатер вошли еще четыре молодых воина. Одного, того, круглолицего, она узнала, других видела впервые. Все они, проходя внутрь, косились на нее.
        Однако тот парень что-то сказал и сразу увел их вглубь шатра. Там они уселись кружком и довольно долго говорили о чем-то. О ней как будто забыли, и, наверное, это было хорошо. Аля поставила пустую миску на плетеный столик и затаилась, стараясь казаться меньше и незаметнее.
        Но вот совещание окончилось, молодые воины стали расходиться. Один направился к ней, она вся сжалась, а тот взял со столика ее пустую миску и вышел.
        А ее... хозяин? или как еще его звать? Подхватил с пола свою миску и тоже вышел.
        Она осталась одна в шатре.
        Тем временем совсем стемнело и наступила ночь. А ночью вообще все иначе. Аля очень плохо представляла себе, что теперь будет. И надо же где-то спать... Не успела додумать, полог шатра снова колыхнулся, вошел тот круглолицый. Отводя взгляд, бочком приблизился и положил недалеко от нее наземь большой глиняный горшок. И тут же вышел.
        Аля сначала не могла понять. А когда поняла, готова была сгореть от стыда. Это же ей... э... для естественных надобностей? Ужас какой... Она не могла к тому горшку прикоснуться, да что прикоснуться! Она не могла пошевелиться.
        Некоторое время в шатер никто не заходил. Потом вернулся этот... хозяин ее. Глянул искоса в сторону горшка. Аля чуть сквозь землю не провалилась. А он прошел вглубь шатра, туда, где прямо на земле были набросаны шкуры и куски войлока. Взял одной рукой кусок темной ткани и стал стелить, а потом улегся спиной к ней на здоровый бок.
        И... все? Уснул?
        Аля не могла поверить. Некоторое время еще сидела, нервно прислушиваясь. Наконец усталость взяла свое, она свернулась комочком у стенки шатра и задремала.
        Разбудил стон.
        Тихий, но такой явственный.
        - Ммммм... Ммммм!
        Подскочила с колотящимся сердцем. В первый момент не могла понять, где находится, что происходит, потом дошло - шатер. А это он во сне стонет, наверное, воспалилась рана. И как тут быть? Надо же кого-то на помощь звать, а она ни слова не знает на их языке.
        Мужчина снова застонал и стал метаться во сне.
        Что делать? Аля зажала ладонями рот, стала оглядываться. Потом все-таки пересилила себя. Встала и тихонько подошла, хотела посмотреть. Но только она приблизилась, как он мгновенно перевернулся и схватил ее за руку.
        Она так и застыла, глядя в его глаза.
        А у него взгляд был дикий и сосредоточенный, как у потревоженного хищника. И такой глубокий, что Аля просто увязла. Он тоже замер, глядя на нее, брови сошлись на переносице. Сжал ее руку сильнее и потянул на себя.
        И тут она наконец очнулась, заговорила, сбиваясь от волнения, потому что стало страшно - вдруг он решит, что она пыталась убить его или еще что-то замышляла.
        - Ты стонал во сне! Тебе было плохо! Ты... У тебя рана! Она же воспалилась.
        Потом осеклась под его взглядом и прошептала:
        - Я хотела помочь. Правда. Я...
        Ну вот. Сказала.
        Только он все смотрел на нее и хмурился. Ну да, конечно, он же ни слова из того, что она говорит, не понимает. Стало жаль себя и захотелось плакать. А парень неожиданно перехватил ее руку выше и приподнял рукав. Взглянул на татуировку на запястье, потом ей в глаза.
        Аля беззвучно ахнула. За всем, что с ней случилось сегодня, она и забыла про ту татуировку! Когда только он успел ее заметить, ведь в шатре было темно. И вид у него бы такой, что ей стало не по себе опять.
        Попыталась отнять руку, но он не выпустил. Наоборот. Сильнее потянул на себя, показал на место рядом и проговорил:
        - Ят.*
        - Что? - испугалась Аля. - Не надо, пожалуйста.
        И уж совсем не зная, что сказать, выпалила:
        - Тебе нельзя! У тебя откроется рана!
        - Ят! - повелительно повторил он.
        Усадил на свою постель, а сам встал и вышел из шатра.
        
        ***
        Тэмир был потрясен. У этой девушки на руке знак - голова дракона.
        Ему предсказывал один слепой старик, что в его жизнь придет женщина-дракон. Тэмир ему в лицо рассмеялся. Разве бывает женщина-дракон?! А оно вот как.
        Он сам не помнил, как вылетел из шатра.
        - Куда? - спросил Гырдо, один из четырех его близких друзей, дежуривший снаружи.
        - Надо, - ответил Тэмир.
        И подошел сначала к своему коню, постоял немного, прижавшись к боку, а потом пошел прямиком в шатер к Дава.
        - Э? - вытаращился тот, подскакивая со сна. - Хе-хе! Я все-таки был прав, и твой трофей выставил тебя из шатра?
        - Не болтай, - буркнул Тэмир. - Лучше давай сюда снадобье твоей бабки.
        - Воспалилась? Я же сказал!
        Дава сразу же сделался серьезным. Мазал ему бок и ворчал. Когда он закончил, Тэмир сказал:
        - Я сегодня лягу у тебя.
        - Да уж конечно! Ложись давай. А я так и быть, посторожу там твое богатство.
        
        ***
        Честно? Аля была в шоке и не знала, что думать. Сидела там и тряслась, каждую минуту ожидая, что он вернется, и тогда... Но время шло, а он не возвращался. И тогда до нее дошло, что он просто уступил ей свою постель.
        Снаружи было тихо, только иногда доносился отдаленный лай и тихий звон упряжи. И спать уже хотелось адски, после всего глаза просто закрывались. Она улеглась с краешку, и плевать, что тут антисанитария и спать придется почти на полу. Свернулась калачиком и заснула сразу.
        Последняя мысль была, что она теперь знает два слова «йе» и «ят».
        
        ПРИМЕЧАНИЕ:
        * Йе - ешь, ят - ложись.
        Глава 4
        С ханского пира, если хан не отпустит, можно уйти только вперед ногами. А сыну своему Дер-Чи Угэ-хан не позволил уйти. Пришлось господину после поражения, которое видели все, отряхнуться и возвращаться за стол, где сидели его младшие братья от разных ханских жен и ближайшие соратники Угэ.
        И хоть в лицо ему никто не посмел смеяться и язвить, смешков за своей спиной Дер-Чи услышал много. Он запомнил всех. Один только старый Забу-Дэ не изменился в лице и преспокойно продолжал есть, помогая себе узким острым ножом и обсасывая пальцы.
        Угэ, хоть временами и посматривал на старшего сына с издевкой, эту тему в разговоре не поднимал, но Дер-Чи уже понял, что в ближайшее время ему не светит ярлык на самостоятельное княжение. Конечно, не оправдал надежды отца, упустил свой шанс. Оставалось только глушить боль в голове араком.
        И чем больше Дер-Чи пил, тем яснее понимал, что Угэ сделал это специально. Не отдал ему рабыню, хотя и мог. Что ему стоило, сам уже стар, давно не топчет баб. Но нет, он все подстроил, чтобы его унизить!
        Не могло быть такого, чтобы голый змееныш Тэмир победил его.
        Теперь уже Дер-Чи в алкогольных парах виделся заговор.
        А рабыня... Сайхан боол, сайхан! Он сжимал кулаки, заливаясь черной злостью. А перед глазами пелена. И сквозь эту пелену Дер-Чи видел, как этот сын гадюки касается своими погаными руками ее длинных светлых волос, как он снимает с нее затканный узорами красный халат.
        Это он должен был касаться ее волос и снимать с нее красный халат! Она должна была ждать ночи в ЕГО шатре!
        - Йеыхххх! - зарычал Дер-Чи, грохнул кулаками по столу и смахнул пиал.
        - Наполните пиал господина, - велел хан. - И поставьте рядом, а то его что-то зрение стало подводить.
        Дер-Чи скрипнул зубами. В тот момент он хотел удавить отца, но привычно сдержал себя. Выпил пиал, потом еще и еще. Все, что перед ним по приказу хана поставили. Пил, а в голове зрел план. Пойти к змеенышу и забрать у него рабыню. А будет противиться - перерезать ему глотку. Но праздник все продолжался, и Дер-Чи приходилось сидеть за столом, пока хан не наестся его унижением.
        А тот гаденыш тем временем...
        - Ыаааааа! - рычал он снова и сметал со стола дорогую посуду.
        Но перед ним ее выставляли снова, клали лучшие куски. Отец собственноручно соизволил послать ему бараний глаз. Дер-Чи едва сдержался, чтобы не сплюнуть. Сжал руки на груди и проговорил:
        - Благодарю, мой хан.
        Но наконец пир закончился, хан наелся и напился. Дер-Чи первым после отца поднялся из-за стола и хотел уйти, однако Угэ обернулся и приказал:
        - Проводите господина, он сегодня устал.
        Еще одно унижение!
        Но он только поклонился. Пришлось вытерпеть, пока верные прихвостни отца доведут его до шатра. Он вошел внутрь, развернулся и рыкнул:
        - Что, и исподнее снимать мне поможете?
        Все-таки он был старшим сыном хана. Воины поклонились и ушли. Все! Теперь его ничто не удержит. Он возьмет себе светловолосую рабыню.
        В шатре вертелся мальчишка-прислужник, его ждал, чтобы помочь разоблачиться. Дер-Чи рявкнул, чтобы тот убирался. А потом быстро пристегнул к поясу меч, взял топор и уже собирался выйти, как полог его шатра распахнулся.
        Вошел Угэ-хан и с ним его правая рука, старый Забу-Дэ. Дер-Чи беззвучно выругался сквозь зубы, но сцепил руки на груди и склонился перед ханом:
        - Отец.
        А тот оглядел его с ног до головы и хмыкнул.
        - Далеко собрался, сын?
        Он не стал отвечать, выпрямился и застыл. Угэ скрипуче рассмеялся:
        - Не спится? Живот болит?
        Не насытился его унижением?!
        Сейчас в нем говорил арак, но Дер-Чи не выдержал, рявкнул:
        - Ты должен был отдать ее мне!
        - Поучи меня, что я должен, - голос хана опасно похолодел.
        Когда Угэ бывал в таком настроении, легко можно было недосчитаться головы. Дер-Чи опомнился:
        - Прости, отец.
        Но он был обижен. А хан смерил его взглядом, прошел вглубь шатра и проговорил:
        - Никуда не пойдешь.
        - Почему? Если я убью его сейчас и заберу рабыню - это будет справедливо! - выплюнул Дер-Чи.
        Голос подал старый Забу-Дэ. Он равнодушно проговорил:
        - А зачем? Тэмир ранен. Ты неплохо достал его копьем. Ему сейчас не до рабыни, он, может, до утра сам сдохнет. Вот тогда пойдешь и возьмешь.
        
        ***
        Угэ следил за своим старшим сыном за столом и знал, что Дер-Чи не смирится с поражением. Захочет взять рабыню себе. Более того, он хотел бы, чтобы Дер-Чи убил змееныша. Но.
        Ялал той.
        Трофей, добытый в честном бою, нельзя отнять. Войско никогда не поддержит.
        Войско как зверь. Если хочешь, чтобы этот зверь служил тебе, надо знать, когда ударить нагайкой, а когда почесать за ушком и бросить ему кость. Сейчас был тот самый случай, когда надо поддержать иллюзию, что хан справедлив и щедр к своим воинам. И все они для него как дети. Хе-хе.
        Но Дер-Чи все-таки его старший сын, и ему нужна будет поддержка войска.
        О том, что опять почему-то не решается убить проклятого мальчишку, Угэ не хотел думать. Это было что-то сверхъестественное и суеверное, чего он предпочитал не касаться.
        
        ***
        О том, что ее могло ждать, Аля даже не предполагала. Она спокойно проспала всю ночь, а утром проснулась в шатре одна. Солнце просвечивало сквозь щели. Она села на постели, растирая шею. Отлежала с непривычки. Но это была не самая большая неприятность.
        Самая большая заключалась в том, что уже чересчур настойчиво заявляли о себе естественные надобности. Она долго не решалась, потом, обмирая от неловкости и от страха, что кто-нибудь войдет в самый неподходящий момент, воспользовалась-таки горшком.
        Ухххх... Полдела было сделано.
        Но теперь же это надо было как-то вынести. Она стала оглядываться, как бы сподручнее с этим пробраться к выходу. И тут полог шатра колыхнулся и отлетел в сторону.
        А она чуть не обмерла.
        Думала - все, сейчас он зайдет, и она прямо сейчас умрет на месте от неловкости. Но в шатер вошел отнюдь не ее хозяин, а девушка. Такая круглолицая, узкоглазая, улыбчивая, зашла и замерла на пороге.
        Они уставились друг на друга, и неизвестно, кто был растерян больше. Но девушка первой опомнилась и шагнула вперед.
        - Тору*, - кивнула, приложив руку к груди, косички из-под странной шапочки качнулись вперед.
        - Здрасьте, - пробормотала Аля, поворачиваясь бочком, чтобы не было видно, что она в руках держит.
        Девушка значительно отличалась от тех бездушных теток, что держали и переодевали ее тогда, в самый первый раз. Одежда на ней была попроще, гораздо меньше висюлек на шее и в волосах. А главное, она смотрела без того презрительного превосходства. Это было хорошо, но теперь Аля ждала, когда она уйдет, чтобы...
        И тут та шагнула к ней, протянула руку и выдала:
        - Ег*!
        - Что? - вытаращилась на нее Аля.
        - Мин* ег, - повторила та, показывая на то, что Аля держала в руках. - Ег!
        И придвинулась ближе. А Аля наконец поняла... Ей чуть дурно не стало, замотала головой. Хотела сказать, что только через ее труп. Девушка прыснула в кулачок, пробормотала что-то, потом ткнула себя щепотью в грудь и повторила:
        - Мин авах*. Ег.
        Подошла и попросту потянула это у Али из рук. Боже, так стыдно ей еще никогда не было. Но девушка фыркнула, эмоционально, но без злости, а потом решительно забрала горшок и вышла.
        Аля чуть не села на месте. Ну вот - все. Все. Это был просто финиш. Обезличивание полное. Теперь она даже права не имеет горшки за собой выносить. Хотела снова забиться к стенке шатра, но девушка уже вернулась. В руках у нее была целая стопка каких-то тряпок. Сверху одежда, и было еще что-то.
        - Та хувцас*, - сказала она.
        Протянула ей из этой стопки халат, штаны и длинную рубаху и еще покрутила кистью - мол, бери. Конечно, Аля чувствовала себя глупо, но переодеться, наверное, стоило. В этом красном она была слишком заметна, и вообще, это навевало ей малоприятные воспоминания. Она взяла у девушки одежду и стала озираться, где бы найти укромный уголок, но такового в шатре воина не было.
        И тут девушка оживилась и что-то быстро затараторила. Аля ничего не поняла, но та положила стопку на плетеный столик, а сама вытянула откуда-то из-за войлочной завесы моток веревки и стала натягивать ее между стойками каркаса. И сверху потом перекинула большой кусок ткани. Получилась ширма, которая отгораживала часть шатра. Укромный уголок.
        Закончила и улыбнулась, показывая жестом - мол, иди. И повторила:
        - Та хувцас.
        - Спасибо, - проговорила Аля, прижимая к груди одежду, и для верности еще поклонилась.
        Девушка поклонилась в ответ и показала на себя:
        - Цецег.
        - Что?
        Та снова показала на себя и повторила:
        - Цэцэг, - а в нее ткнула щепотью. - Нэр?
        О, а это Аля поняла! И проговорила, показывая на себя:
        - Аля.
        - Алия?
        Аля кивнула, а в сознании пронеслось шелестом ветра: «Отдыхай, Алия». Она тряхнула головой, сейчас об этом думать не надо. Сказала:
        - Спасибо, - и ушла за занавеску переодеваться.
        А пока одевалась, мыслей вертелось много, все думала. Так странно. В родном мире людей отгораживают друг от друга бетонные стены и многокилометровые расстояния, и все равно они не чувствуют себя в неприкосновенности. А тут - занавеска и тонкие стены шатра - границы чисто условные. Но ты полностью изолирован от всего внешнего.
        Одежда вроде бы села нормально. Зеркала у нее, конечно, не было, но она повертелась так и сяк, оглядывая себя с боков. Потом заплела волосы в косу и вышла наконец из своего укрытия.
        И чуть не шарахнулась назад от неожиданности.
        
        ***
        Тэмир проснулся уже давно, и даже поесть успел с ребятами.
        Они подсмеивались, на все лады повторяли, что выставил его из шатра его трофей. Но ему было плевать на то, у него шкура толстая. Давала себя знать рана на боку. Она за ночь от снадобья, которым его щедро намазал Дава, подсохла и затянулась струпом. И все же каждое неудачное движение отдавалось болью. Но Тэмир к этому привык и никогда бы не показал, что чувствует боль.
        Гораздо больше его беспокоила оставленная в шатре девушка. Она была какая-то странная, беспомощная, как будто не от мира сего, но бесстрашная. И слишком красивая. Если долго смотреть, можно ослепнуть. Неудивительно, что парни засматривались на нее.
        С ней надо было что-то делать, это он уже понял. Поэтому с утра же сказал Гырдо, чтобы тот попросил сестру помочь. А потом не выдержал, заглянул в шатер. Она спала, свернувшись на его постели клубочком. Странное чувство. Тэмир немедленно опустил полог и отошел.
        И устроился снаружи перед шатром. Мало ли дел может быть у воина?
        Тем временем солнце поднялось уже высоко, вокруг него собрались все четверо его друзей, как будто делать нечего. Наконец появилась Цэцэг, сестра Гырдо, и зашла в шатер, а они все аж затихли. Но вот она вышла, неся в руках... И шикнула на них:
        - Эй?! Что уставились? Шеи свернете!
        Отвернулись. Глупо вышло.
        Потом Цэцэг еще сбегала в родительский шатер и принесла одежду.
        Тэмир вошел не сразу, выждал снаружи, чтобы дать ей время, и только после этого подошел к пологу, закрывавшему вход в шатер. Замер на секунду, медленно отдернул и вошел.
        Один взгляд. Уже понятно, что в его шатре за одно утро изменилось многое. Теперь там был натянут занавес, отделявший часть пространства для нее. Девушки не было видно, но Тэмир знал, что она там, и это почему-то безумно волновало.
        Как раз в этот момент она вышла из-за занавеса и застыла на месте, как испуганная серна. А он невольно застыл, глядя на нее.
        В красном расшитом узорами ханском халате она казалась яркой, как размалеванная кукла. Сейчас в этой простой одежде перед ним была живая девушка. И да. Так она была еще красивее.
        
        ***
        - Тору, - сказал он и прошел внутрь, не глядя на нее.
        Черт... Аля смотрела на его мощную спину и думала, что нельзя так обмирать от неожиданности. И вовсе не потому это, что у него слишком необычные глаза. И сам он... необычный тоже.
        А он взял что-то с пола рядом с постелью, и пошел к выходу из шатра. Проходя, скользнул взглядом по занавеске, но ничего не сказал. Без него в шатре стало как-то пусто и тревожно.
        Но вот полог снова отдернулся, вошел он. В руке две миски какой-то еды. Есть хотелось, да... Аля думала, он, как вчера, ей отдаст миску в руки, но нет. Вместо этого он выдвинул вперед плетеный столик. Устроился на войлочном ковре и поднял на нее тяжелый взгляд серых глаз.
        - Йе.
        Это что же, ей придется подойти к нему самой?
        
        ПРИМЕЧАНИЕ:
        * Тору - здравствуй;
        ег - дай; мин ег - дай мне;
        авах - возьму, взять;
        хувцас - одежда; та - ты, тебе.
        Глава 5
        Ведь вроде бы ничего страшного, нет?
        Он ведь уже показал, что не будет набрасываться. Да что она... Он бился за нее с тем мужчиной в богатой одежде. Алю до сих пробирала дрожь, когда она вспоминала, как тот мужчина на нее смотрел. И вообще, весь ужас, когда она очнулась привязанная к столбу, и потом, когда стояла перед ристалищем и эти тетки держали ее за руки. Этот парень ее спас.
        Но при мысли, что надо подойти к нему, она заливалась холодом. Робость какая-то накатывала. А он смотрел на нее и ждал. Наконец Аля пересилила себя и подошла бочком. Под взглядом его пристальных серых глаз ее ощутимо потряхивало, так что приблизиться - это тоже был подвиг.
        - Ешь, - сказал парень.
        Она уже понимала значение этого слова.
        И еще нескольких других, таких как имя, еда, одежда. Несложный язык, просто... язык сломаешь. Фуххх.. Она медленно выдохнула. Лезет в голову всякая чушь. Подняла на него глаза и кивнула:
        - Спасибо.
        И уже хотела взять миску. Но он помахал пальцем:
        - Э!
        Аля замерла, не зная, чего ждать. Парень медленно переместился в сторону, все это не сводя с нее глаз. Вблизи они казались еще более яркими и выразительными. И весь он. Словно высеченный из блестящего камня... Она вовремя опомнилась. Нельзя на него пялиться, мало ли что может подумать.
        А он точно следил за ней, потому что не дал отвести глаза.
        - Суах, - проговорил он и показал на место, рядом с тем, которое только что занимал сам.
        Да если б она понимала!
        - Что? - беззвучно выдохнула Аля.
        - Су-ах, - и снова показал на толстый войлок, постеленный на полу.
        Сесть.
        Наконец поняла.
        Она прижала ладонь ко рту и отвернулась. Но потом все-таки села, подогнув под себя ноги. На него старалась не смотреть, потому что он был слишком близко и от его близости ее заливало румянцем. Когда она уселась, он подался вперед, пододвинул миску к ней ближе и сказал:
        - Ешь.
        Теперь он был к ней почти вплотную, хорошо, что отодвинулся обратно. Незнакомый мужчина, красивый, что греха таить, и она целиком и полностью в его власти. Тревожно, мысли лезут в голову разные...
        - Спасибо, - едва слышно выдохнула она, преодолевая смущение.
        Взяла миску, в которой была каша, похожая на вчерашнюю, только из другой крупы, и стала есть.
        
        ***
        Для Тэмира это было своеобразное испытание, окунувшее его в прошлое.
        Когда-то давно он остался единственным выжившим на пепелище родного дома. Один. Он мог думать только о том, что когда-нибудь отомстит за всех. Вернет все, что у них было отнято, и приумножит. Но прежде надо было выжить.
        А чтобы выжить, ему пришлось научиться сдерживать себя и быть терпеливым. Никто не видел этого и никогда не узнал. Но первой настоящей добычей маленького Тэмира был стервятник, которого он обманул, притворившись неподвижным. Тогда ему надо было проявить терпение, чтобы убить.
        Но сейчас он сдерживал себя, чтобы не спугнуть, успокоить эту девушку, похожую на дикую серну. Он не смотрел на нее, но остро чувствовал присутствие, вдыхал запах. Девушка иначе пахла, сладко.
        Волосы, как будто пропитанные солнцем, и белая кожа, большие, светящиеся изнутри серые глаза. А руки... Тэмир заметил, что у нее нежные руки с гладкими розовыми ногтями. Эти руки не знали работы.
        Кто ты? Хотелось ему спросить.
        А молчание затягивалось, от этого понемногу начинало дрожать что-то в груди.
        Вдруг полог шатра резко отдернулся.
        
        ***
        Вчера Дер-Чи вынужден был подчиниться воле отца и остаться в своем шатре, но досада бродила огнем в груди. Чтобы как-то загасить огонь, Дер-Чи пил и смотрел перед собой. К нему в шатер нагнали наложниц, чтобы танцевали перед господином. Но они еще больше раздражали. В конце концов он оставил одну, а остальных прогнал. Эту он тоже прогнал, сразу после того как излил семя, не понравилась. И дальше он уже напивался до бесчувствия сам.
        Естественно, наутро старший сын хана проснулся, чувствуя себя так, словно его рубелем* откатали. С похмелья трещала голова, и сгоряча он не заметил, но теперь после вчерашнего падения с лошади ныли шея и левая нога. Однако пришел в себя он быстро. Воин должен уметь преодолевать и боль, и похмелье. Иначе грош ему цена.
        Промчался на коне, остудил голову.
        И вот, относительно свежий, сел за еду. Смотрел, как мальчишка-прислужник выставляет перед ним яства. Мрачно усмехнулся, признав еду с ханского стола. Отец очень выборочно его баловал.
        А в голову полезли мысли. Он вспоминал, как накануне приходил к нему отец, что говорил. И слова старого Забу-Дэ вспоминал. Кое в чем царский темник был прав, но у Дер-Чи не было терпения ждать. Ему надо было удостовериться, что это змеиное отродье Тэмир сдох от раны. Он хотел забрать рабыню прямо сейчас. Так хотел, что непроизвольно облизывал губы, во рту пересыхало.
        Однако он не спеша закончил завтрак, не спеша пристегнул меч и вышел из шатра. И нет, прежде старший ханский сын, будущий Дер-Чи-хан, обошел своих преданных воинов, послушал, о чем говорят. Не мешало бы еще зайти к отцу, но это он собирался сделать позже, когда трофей будет уже в его шатре. Победителя не судят, с победителем иначе разговаривают.
        В самый хвост становища, где ставили свои шатры самые захудалые воины, он тоже направился не спеша. Пусть видят, что идет господин. Его узнавали, перед ним склоняли головы и расступались. Наконец он добрался до шатра этого ублюдка.
        Перед шатром вертелось несколько воинов в простой одежде.
        Дер-Чи остановился, в их сторону смотреть не стал. Плевать ему было, чем они заняты. Чуть поодаль, у самой границы становища пасся крепкий буланый конь. Дер-Чи мрачно усмехнулся, коня тоже надо было бы забрать. Потом резко развернулся и направился ко входу в шатер, отдернул полог и вошел внутрь.
        Первый же взгляд - ГДЕ?
        Он искал красный халат, а в глаза бросилась отгораживавшая часть шатра занавеска. Потом он их наконец увидел. Сидели и ели вместе. Не сдох, проклятый выродок! А ее он едва признал в этом тряпье, только увидев испуганные светлые глаза и тяжелую русую косу, понял. Вот как? Уже успела?!
        Дер-Чи нехорошо ощерился и шагнул вперед.
        Тэмир поднялся ему навстречу, закрывая девушку собой.
        
        ***
        Всего несколько шагов отделяло его от цели. Он уже чувствовал, как толстая русая коса обовьется о его кулак. Но тут снаружи раздались быстрые шаги и звон оружия, и полог шатра взметнулся снова.
        - Господин Дер-Чи!
        - Господин! Хан зовет тебя на совет!
        Дер-Чи медленно обернулся, взглянул на отцовских прихвостней. Оба поклонились и замерли навытяжку перед ним.
        - Господин, хан зовет тебя на совет, - повторил одни из них.
        Другой просто смотрел поверх его плеча. И правильно, что не решался смотреть в глаза, Дер-Чи сейчас был зол, мог и зарубить. Его снова заставляли прогнуть спину. Как он в тот момент ненавидел отца! Старый хан зажился, пора укоротить его дни.
        Несколько долгих секунд прошло, наконец Дер-Чи резко сорвался с места и вышел. Отцовские прихвостни еле успели убраться, а он, не разбирая дороги, двинулся по становищу.
        Перед ханским шатром стража. Еще на подходе Дер-Чи сбавил ход и оправил одежду. Подходил степенно, не спеша, пусть все видят, кто идет. Ему поклонились, перед ним откинули полог, допуская внутрь. Дер-Чи высоко поднял ногу, не дай Бог зацепить каблуком порог ханского шатра. Поднял голову, ожидая увидеть военачальников, советников и братьев, но здесь был только Забу-Дэ. Сидел рядом с ханом.
        Старый темник был, наверное, единственным, к кому Угэ прислушивался. Потому что Забу-Дэ - как большой пустынный варан, которому все равно, кого жрать. Ни чувств, ни сомнений. Его вообще, кроме добычи, ничего не интересовало.
        Однако советом здесь не пахло. Дер-Чи невольно замер, пытаясь угадать, зачем его вызвали, но сразу же опомнился и склонился перед ханом, сцепив руки у груди.
        - Ты звал меня, мой хан?
        И постарался спрятать глаза, чтобы тот не разглядел кипевшей в нем ненависти.
        - Да, - проговорил хан и показал на место перед собой. - Проходи, садись.
        Начало было хорошее. Если его пригласили сесть, значит, ничего неприятного вызов хана не сулил. Дер-Чи поклонился, прошел вглубь, сел, подобрав под себя ноги, и уставился на отца.
        Хан молчал.
        Все это стало затягиваться, наконец старый Угэ переглянулся с темником и с издевкой проговорил:
        - Я смотрю, ты решил подружиться с этим голодранцем?
        Дер-Чи вскинул голову как ужаленный.
        - В шатер к нему ходишь. Соскучился?
        - Отец! Я!.. - вспылил Дер-Чи.
        Но хан его не слушал. Взмахнул рукой и уже другим тоном приказал:
        - Раз так скучаешь по нему, будешь часто его видеть. Отныне Тэмир будет входить в совет. Тот, кто сумел победить лучшего ханского воина, может что-то толковое посоветовать.
        - Отец! Он победил хитростью!
        - Тем более, - скрипуче усмехнулся Угэ-хан и вдруг рыкнул: - Я все сказал!
        Едва удержался Дер-Чи, чтобы не сорваться. И тут заговорил старый ханский темник Забу-Дэ:
        - Врага надо держать близко.
        
        ***
        Распаленный злостью молодой мужчина вылетел из шатра, а старый Угэ смотрел ему вслед. Хорошую мысль подсказал Забу-Дэ - ввести змееныша в совет, чтобы всегда был на глазах. Змееныш опасен. Слишком хитер, раз смог выжить и подняться. А для Дер-Чи очень полезно. Направит все силы туда и не будет думать о том, как бы скорее занять место отца.
        Девушка-трофей, доставшаяся змеенышу, свою роль сыграла. Старый Угэ хорошо знал жизнь и был уверен, что не зря на нее поставил.
        
        ***
        Вот именно чего-то такого Тэмир все это время подспудно и ожидал. Ночь прошла спокойно, утро тоже, но он знал, что Дер-Чи не успокоится. Не смирится с поражением. Будет при каждом удобном случае искать способ поквитаться или просто постарается его убить. Но Тэмира столько раз пытались убить, что это давно уже не пугало.
        И вот Дер-Чи заявился сюда. И судя по тому, как он в первую очередь бросил взгляд на занавеску, а потом на девушку, и как налились кровью его глаза, понял, что у ханского сына на уме, было ясно. Ему нужен трофей.
        Девушка.
        Тэмир смотрел на ханского сына, темной глыбой замершего в проеме, а спиной ощущал ее страх. Разум в тот момент был кристально чист. Он смотрел врагу в глаза и просчитывал возможности. А у того был смурной и мутный взгляд, как у человека, пившего всю ночь, и еще Дер-Чи припадал на левую ногу и в своей тяжелой одежде был неповоротлив.
        В голенище сапога у Темира был нож. Он знал, что успеет, был готов.
        Но в этот раз драться не пришлось. Дер-Чи ушел, топоча, как рассерженная росомаха. Еще несколько долгих мгновений Тэмир стоял, прислушиваясь к удалявшимся шагам и шуму снаружи, потом повернулся к девушке.
        А на ней лица не было. Бледная, зубы стучат, а глаза огромные, в них плещется страх и горит непонятная решимость. Она сейчас напомнила Тэмиру его самого, когда он ребенком остался совсем один против враждебного мира.
        Но ей не надо бояться. Тэмир все равно не позволил бы Дер-Чи приблизиться к ней. Сейчас ему много было что сказать, однако он просто подошел к ней, присел на корточки, чтобы ближе видеть ее лицо, и сказал на языке своего отца, который все еще помнил:
        - Коркма*. Не бойся.
        Смотрел на нее и видел, что не понимает. Тогда он качнул головой, коснулся ее руки и повторил:
        - Асла коркма*. Никогда не бойся.
        Что-то такое метнулось в ее огромных глазах, маленькая белая рука дрогнула, а губы перестали дрожать. Девушка кивнула, как будто поняла. Тэмир вдруг почувствовал странное, как будто сердце расширилось в груди.
        Но тут в его шатер влетели все четверо. Гырдо, Есу, Дава и Табга.
        - Эй! Что тут произошло?!
        - Ничего, - Тэмир поднялся на ноги и обернулся к друзьям. - Просто господин Дер-Чи решил заглянуть в гости.
        - Да ладно! А мы уже решили, что тебя спасать надо!
        Парни тут же загомонили разом, раздались смешки облегчения.
        И так же разом все стихло.
        Потому что снова резко колыхнулся полог шатра.
        Все сразу обернулись и напряженно замерли, уставившись на ханского посланца. А тот, презрительно оттопырив губу, оглядел шатер, потом бросил на пол небольшой свиток и проговорил:
        - Эй, пес, это для тебя.
        И вышел. Несколько мгновений стояла оглушительная тишина. Потом Гырдо, стоявший с краю, поднял свиток и стал читать. И чем дальше читал, тем больше округлялись его глаза.
        Тэмир уже успел передумать сотни мыслей. Это могли быть происки Дер-Чи, и тогда их не ждет ничего хорошего. Ханский сын не успокоится, он хочет заполучить девушку. Но Тэмир видел ее страх и прямо сейчас решал, как будет уходить.
        Будь он один, это было бы несложно. Буланый пасся у шатра, край становища рядом, он бы просто перемахнул на коне за ограду, и все. Его никогда не найдут в степи, степь его дом, степь вырастила и выкормила его. Но с ним будет девушка. На себя Тэмиру было плевать, а ее надо беречь, укрывать от солнца и от ночного холода. У нее белая кожа и нежные, не приспособленные к работе руки. Он уже успел прикинуть в уме не один вариант, но тут Гырдо протянул ему свиток и сказал:
        - Читай сам.
        Тревожно было внутри, кольнуло предчувствие, но Тэмир виду не подал. Взял из руки друга свиток и стал читать.
        
        «Великий Угэ-хан повелевает.
        Победителя ялал той, сумевшего выиграть трофей, назначить десятником и включить в низший совет воинов. Отныне обладатель сего должен являться на каждый совет и говорить свое слово, когда к нему обратятся».
        
        Он закончил читать и свернул свиток. А парни зашумели:
        - Что там? Так нечестно! Читай вслух!
        Ничего этого не хотелось, Тэмир молча сунул свиток Даве, остальные сгрудились вокруг. На какое-то время воцарилось молчание. Потом Есу сказал осторожно:
        - Будешь на совете, не забудь там о нас, если что.
        О нуждах простых воинов, до которых никому нет дела. Тэмир кивнул и медленно повернулся. Не нравилось ему все это, но место в совете могло дать относительную безопасность девушке.
        
        ***
        Что происходит?
        ЧТО?
        Аля переводила взгляд с одного на другого и терялась в догадках. Она видела только, что вошедший бросил свиток на пол. А тут не надо быть семи пядей во лбу - так выражают презрение. К тому же она ни слова из того, что они говорили между собой, не понимала. Язык надо учить! Срочно!
        Но вот парень, у которого она жила в шатре, стал поворачиваться к ней, и она как утопающий за соломинку - попыталась в его глазах увидеть ответ. Он подошел ближе, смотрел серьезно.
        - Коркма, - проговорил.
        Это она могла понять. Аля судорожно кивнула:
        - Хорошо.
        Он почему-то нахмурился и хотел сказать что-то еще, но в шатре опять появились гости.
        
        ***
        Два посланных.
        - Иди, будешь получать бляху и одежду. Хан жалует.
        Тэмира перекосило, однако он кивнул, сцепив руки на груди. Хан жалует, и хан будет пристально следить за тем, как выражается благодарность. Показав на ходу парням на девушку, бросил сквозь зубы:
        - Дава, Гырдо, присмотрите.
        И вышел.
        
        ПРИМЕЧАНИЕ:
        * Рубель - деревянная доска с вырубленными поперечными желобками для катания (стирки и глажки) белья, накатки кож.
        Глава 6
        Как только хозяин покинул шатер, двое из его друзей сразу ушли не оборачиваясь. А из двоих оставшихся один подошел и, предварительно кивнув ей, забрал со стола пустые миски. Второй ждал его у входа, и они тоже вышли.
        Полог опустился, отрезая ее от внешнего мира.
        Аля внезапно осталась одна.
        Это было жуткое чувство, в первый момент еще ничего, потом начала накатывать паника. Но она постаралась взять себя в руки. Трястись бессмысленно, вот если бы она могла как-то защитить себя...
        Не успела она додумать, полог шатра снова колыхнулся, вошла та девушка, Цэцэг. Честно говоря, сначала Аля чуть не вросла в пол от неожиданности, но, увидев ее, немного расслабилась. На круглом симпатичном лице Цэцэг была улыбка, и Аля невольно улыбнулась в ответ. А когда толком разглядела, что у той было в руках, закрыла лицо рукой и покраснела.
        Да, да, Цэцэг принесла ее личные удобства, сиречь тот самый глиняный горшок. Но та и не думала акцентировать на этом внимание или смущаться, видимо, это было в порядке вещей. Что-то такое быстро прощебетала и юркнула с ним за занавеску.
        Аля встала и пошла за ней, неудобно было продолжать сидеть как мебель.
        Занавеска отделяла от пространства шатра сегмент, и это теперь были как бы отдельные апартаменты. Она же к нему вроде как с подселением. И вот тут Цэцэг развила бурную деятельность.
        Горшок отправился в уголок, самую широкую часть этого сегмента они вдвоем расчистили. Там лежали какие-то вещи хозяина шатра. Аля ни за что не стала бы к ним прикасаться, но Цэцэг все это собрала и решительно вынесла. А потом она сделала то, от чего Аля вообще пришла в ужас. Располовинила постель хозяина, выбрала лучшие шкуры и самые новые на вид куски войлока и утащила за занавеску. К ней.
        Еще и внимательно осмотрела плетеные столики, которых в шатре было три, выбрала самый лучший и тоже унесла за занавеску. Аля смотрела на это с легким испугом и даже попыталась сказать:
        - Может, не надо?
        Но та только замахала руками на нее. Потом Цэцэц еще дважды куда-то бегала, принесла полотнище ткани и мелкую посуду. Застелили постель, посудинки поставили на плетеный столик, и вот уже Алины апартаменты стали приобретать жилой вид. После этого очередь дошла до одежды.
        Тот богато расшитый красный халат. Аля видела, как Цэцэг с восторгом его касается, и протянула его ей:
        - Возьми.
        Но та испуганно вытаращилась, затрясла головой.
        - Возьми! - повторила Аля.
        Девушка улыбнулась, повела руками и сказала довольно длинную фразу:
        - Ярамас (нельзя)*. Ханийн бэлэг (ханский подарок)*. Ярамас. Э-э. Ярамас.
        Из чего Аля поняла только, что почему-то нельзя.
        - Ну, тогда - вот, возьми это.
        Але в волосы вплели золотые цепочки с красными бусинами, она выплела их в первый же вечер, мешали.
        Цэцэг потянулась посмотреть, что Аля держала в руке, поцокала языком и, покраснев от удовольствия, отцепила три красные бусины. Остальное вернула. Но тут же снова забрала, завернула в тряпочку, сунула под постель, между шкурами и войлоком, еще и ладошкой для верности постучала. Невольно стало смешно. Вроде миры разные, а везде самое ценное прячут по-деревенски, под матрасом.
        Потом девушка принесла еще какой-то травный напиток и лепешки. И они сидели вдвоем и учились произносить слова. Теперь Алин словарный запас пополнился еще некоторыми понятиями. Но время шло, в шатре стало темновато, наступал вечер. Цэцэг уже и масляные светильники зажгла.
        И становилось все тревожнее.
        
        Еще совсем недавно самым страшным в жизни было то, что она застукала Пашку с другой. Сейчас Аля об этом не помнила. И страшно ей было уже за своего спасителя. Потому что он ушел с теми двумя воинами. Видела же, что неохотно. У нее черт-те какие мысли лезли в голову, а она даже имени его не знала!
        
        Наконец полог отдернулся, и на пороге появился он. В другой одежде, на нем был новый халат дымного оттенка и с черным галуном. Немного осунувшийся, потемневший лицом, серьезный. С порога взглянул на нее. Аля неосознанно подалась навстречу, тревога улеглась, а ее затопило облегчением.
        Цэцэег, увидев, что хозяин вернулся, тут же спохватилась и, щебеча что-то, упорхнула, оставив их вдвоем. Было немного неудобно, но радость, что он вернулся, перекрывала все.
        
        ***
        Ждала его. Тэмир по взгляду понял. Узел тревоги, сдавливавший горло, разжался, а в груди стало разливаться тепло.
        За весь день он так и не смог вырваться и изводился, как там девушка. Хоть он и просил парней присмотреть, но мысли не давали покоя. Если Дер-Чи вздумает явиться с отрядом, что смогут против отряда парни? Разве что успеют предупредить его.
        День был тяжелый. Тэмир не показывал внешне, но был в напряжении, постоянно ожидая подвоха. И все это время прислушивался, не бежит ли за ним кто. А уйти не мог.
        Он должен был принять ханский подарок. Ведь это не то, что взять в бою трофей, это МИЛОСТЬ! Будь оно неладно все. И мелкий войсковой чиновник, к которому он прежде выстоял очередь, чтобы передать свиток и получить бляху десятника, дал ему в полной мере ощутить собственное ничтожество. Тэмир привык ко многому, его оскорбляли и ненавидели.
        И если бы не девушка, оставшаяся в шатре, он не стал бы терпеть. Но. Если бы не девушка, он не получил бы этой возможности. Место в нижнем совете, конечно, было ему брошено в насмешку. Неизвестно, чего добивался Угэ-хан, вероятно, просто хотел сделать так, чтобы Дер-Чи, для которого он как кость в горле, на дерьмо изошелся.
        Неважно. Тэмир пока не знал, что из этого выйдет, но дело сделано. Теперь надо постараться извлечь из этого пользу. И все же день прошел тяжело. Эта новая одежда казалась чужеродной, давила на плечи, постоянно хотелось ее сбросить. К тому же к вечеру заныл бок. А сейчас он увидел ее - и все.
        Однако надо было переодеться и принести еду.
        
        ***
        Ведь только была безумно рада, до эйфории. А вот он прошел вглубь, такой серьезный. И Аля занервничала - вдруг он рассердится, что они располовинили его постель? Но он только взглянул мельком и не сказал ничего, отвернулся, словно не заметил. И стал снимать с себя верхнюю одежду и сапоги.
        Остался в одних штанах. Хорошо еще, что мужчина отвернулся, потому что она глаз не могла отвести, смотрела на его развитую рельефную спину, сходившуюся к талии треугольником, и отчаянно краснела. А потом он вышел.
        Ужасно глупо, но Аля снова почувствовала себя одиноко. Она даже привстала и шею вытянула, прислушиваясь к голосам, доносившимся снаружи. Вроде бы он был здесь, никуда не ушел, стало спокойнее. Но теперь беспокоило другое. Наверное, ей надо перебраться за занавеску? Однако Аля медлила, а когда он появился с двумя мисками на пороге, прятаться за занавеску было уже поздно.
        Они снова ужинали вместе. Это было ужасно интимно. Аля все время невольно задерживала дыхание, оттого что он сидел рядом. И она наконец узнала его имя. Его зовут Тэмир.
        
        ***
        Алия. Девушка-дракон. Потом, когда ужин закончился, она ушла за свою занавеску. Тэмир смотрел на нее, а после устроился на постели и лежал, прислушиваясь к малейшим шорохам. Казалось, он слышит ее дыхание. Ему виделось тонкое девичье тело, светящееся в темноте. Интересно, она спит голая?
        Наконец он заставил себя закрыть глаза и попытался уснуть.
        Никогда не думал, что ночь может стать таким испытанием.
        
        ***
        Совсем иначе провел этот вечер Дер-Чи.
        Почти весь прошедший день хан продержал его рядом с собой. Ему только дали немного спустить пар и проветрить голову, а потом старый Угэ снова отправил людей за старшим сыном. И Дер-Чи пришлось высиживать рядом с отцом, пока тот, не спеша, вразвалочку, вел беседы и наставлял младших сыновей. И все это время вел себя, как будто его здесь нет, рассказывал притчи, посмеивался. Дер-Чи беленился изнутри, но молчал.
        Молчал, понимая, что сам дал повод. И теперь отец будет издеваться и жалить его намеками бесконечно. Пока он не проглотит это или не отыграет все обратно. Оскорбление, которое тебе нанесли у всех на глазах, проглотить невозможно. Его можно только превзойти, залив все кровью врага. Но если враг простой воин, кому и что доказывать?
        Голодранец, сумевший сбросить его с коня и увести трофей, не достоин того, чтобы он, будущий хан, вообще смотрел в его сторону. Он мог просто дать приказ, и его люди вырезали бы и сровняли с землей там все. А трофей был бы в его постели уже сегодня. Дер-Чи закрыл глаза. Он видел девушку с длинными светлыми волосами и невольно сглатывал, представляя, как накроет ладонью пунцовые губы и войдет в ее тело. Сразу, одним толчком.
        - Принесите господину вина, а то его что-то клонит в сон, - насмешливый голос раздался рядом.
        Дер-Чи резко открыл глаза.
        О чем бы ни говорили в ханском шатре до того, сейчас воцарилась тишина. Все затаились, а великий Угэ-хан смотрел на него с издевкой. Один Забу-Дэ не спеша, с сопением, попивал травный отвар из широкой чаши, как будто его ничего не касалось.
        Шакалы.
        - Благодарю, мой хан, - сказал Дер-Чи, сцепляя руки на груди. - Вино отлично прочищает голову.
        Хан кивнул с усмешкой, однако на дне его глаз таилось легкое разочарование. Рассчитывал, что он опять вспылит и будет смешить всех? Нет, унижений с него на сегодня было достаточно. Он и так проглотил то, что отец взял под свою руку его врага.
        Принесли вино в чарке. Дер-Чи с поклоном принял и отпил глоток.
        В тот момент был так зол и сосредоточен, что мозги действительно прочистились. И теперь он ясно видел, что так дело не пойдет - вечно сидеть и выслушивать старика. Ему нужен хороший повод показать себя и перетянуть на свою сторону войско.
        У кого войско, у того и власть. А что нужно войску? Горячая кровь врага. Добыча. Много новых женщин. Ничего этого уже давно не было, они слишком застоялись. Нужна хорошая стычка, а еще лучше - новая война. Победа. А в войне всякое бывает. Старый хан может устать и отправиться на покой к предкам, Дер-Чи давно готов занять его место. А голодранец просто сдохнет, как собака. Дер-Чи мрачно усмехнулся в душе и отставил в сторону опустевшую чарку. Это был хороший план.
        А нудный день у хана продолжался. Отец словно чувствовал его настроение, следил за ним пристально, но Дер-Чи больше повода не дал. Потом пришлось еще высидеть за столом, есть и пить. И улыбаться.
        Пока наконец хан не соизволил отпустить его спать.
        Его опять сопроводили до шатра отцовские прихвостни. Почет? Нет, на самом деле, Угэ хотел убедиться, что он не полезет опять в шатер голодранца? Дер-Чи и не собирался. Трофей он возьмет так или иначе. Но позже.
        Сейчас Дер-Чи собирался привести в исполнение свой план.
        Он выждал время. Когда его прошло достаточно, чтобы все убедились, что он заснул, Дер-Чи оделся в простую одежду, надвинул на самые брови малахай и тенью выскользнул в ночь. Две полные, желтые с красноватым отливом луны светили в небе, и между ними звезда. Будет удача. Он взял коня и тихо выбрался за пределы становища, а там погнал быстро, и очень скоро его след исчез в степи.
        
        ***
        Велика власть Угэ-хана, велики его земли. Но не бесконечны. И у него тоже были враги, с которыми Угэ сейчас заключил перемирие.
        Становище соседнего племени было не так далеко. Дер-Чи добрался до сопредельной территории, убедился, что рядом нет своих, а потом натянул лук и пустил стрелу с прикрепленным к ней маленьким свитком далеко на землю соседей. С той стороны метнулись тени, он разглядел трех всадников. Патруль. Убедился, что его послание нашли, и тут же ускакал.
        Теперь у него уже было другое дело, а все, кого он после этого встретил, знали, что Дер-Чи ночью ходил проверять посты.
        
        ***
        Тэмир в ту ночь тоже обходил посты, только в другом месте и по другой причине. Он попросту не доверял ханскому сынку, а самому хану еще меньше. Милости Угэ могли так же скоро обратиться смертельной удавкой, об этом знали все. И если хан внезапно начал к кому-то проявлять благосклонность, только слабоумный мог бы считать себя в безопасности.
        И опять же, будь Тэмир один, он бы не беспокоился. Девушка.
        Девушка будоражила его мысли и не давала спать. В конце концов он встал, надел свой привычный панцирь и пошел проверить посты. Теперь Тэмир был десятником, и если в своих парнях он не сомневался, то к новым воинам, перешедшим под его начало, следовало присмотреться. Потому что предательство или трусость одного или двух из десятка могло бы стоить жизни остальным.
        У его шатра дежурил Есу. Тэмир вышел и присел у костра. Есу взглянул на него, потом покосился в сторону шатра и спросил:
        - Не спится, онунчи*? (десятник)
        В его словах слышалась беззлобная подначка, но Тэмир предпочел не заметить, поворошил угли и проговорил:
        - Из людей Дер-Чи кого-нибудь видел?
        - Тц, - цыкнул тот. - Никто рядом не шлялся.
        - Хорошо, - Тэмир поднялся и пошел в темноту.
        Приближалось время смены постов. Сам он, если бы планировал нападение, именно этот час бы и выбрал. Тот, кто на посту, уже устал, торопится смениться и смотрит все чаще уже не в ту сторону, откуда может возникнуть опасность, а туда, откуда его придут сменить. Воин из новых стоял на посту и бдел четко. Тэмир спросил скорее дежурно, не видел ли он чего, а тот неожиданно сказал:
        - Видел. Кто-то некоторое время назад в степь ускакал.
        Ночью, в степь?
        - Кто, не разглядел?
        - Его - нет. А вот скакун, похоже, был Дер-Чи.
        Тэмир невольно замер, почувствовав странное. Как будто по коже пронесся ветер, хотя ночь была тихая. Потом повернулся к воину и сказал:
        - Об этом пока молчи. Завтра будет ясно.
        Если воры умыкнули коня, это быстро выяснится, а если тут что-то другое, то это тоже выяснится. Поздно или рано. Потом он вернулся к шатру, проверил буланого и только после этого вошел внутрь.
        А внутри...
        Странный жар. Достаточно просто знать, что она за занавеской спит, и все, никакого покоя. Проверить тянет. Он снял панцирь и некоторое время ходил по шатру, тихо, стараясь не разбудить. Потом взглянул на свою постель и понял, что бессмысленно, там он все равно спать не сможет.
        Два края было у занавески, один плотно примыкал к стенке шатра, у другого оставалась узкая щель. Он пристроил копье у дальнего конца, если занавеска колыхнется, копье упадет и шум разбудит его. А сам устроился, прислонившись к стенке шатра с той стороны, где просвет был пошире.
        Теперь можно было немного расслабиться, мимо него не пройдут.
        Так сидя и уснул.
        Глава 7
        Во сне Тэмир видел пожар. Становище горело, метались люди, кричали, мимо проносились вооруженные всадники. Это возвращало его в детство, в тот роковой день, когда он потерял всю свою семью. И это было страшно.
        Но еще страшней было то, что не мог ее найти, девушку, посланную судьбой. Тэмир рвался сквозь огонь, обшаривал один за другим горящие шатры. Звал ее...
        
        Проснулся внезапно от какого-то шума и движения рядом, еще не понял, что случилось, сознание как будто частично оставалось в том сне, но отреагировал мгновенно. И застыл, потому что она вскрикнула.
        Девушка стояла против него, испуганно округлив глаза, а он держал ее за руку. Тэмир наконец понял, что произошло. Он не хотел пугать ее.
        - Аффет* (прости), - буркнул, отводя глаза.
        Поднялся и быстро пошел прочь из шатра.
        Вышел, а на дворе уже утро. Вот это он поспал! Дава дежурил снаружи, глянул на него, и по его круглому лицу расползлась ехидная улыбка.
        - Эй, чего вылетел как на пожар? Оса под хвост ужалила?
        Он только мотнул головой. Отошел недалеко, потом сразу вернулся.
        - Что было, пока я спал?
        - Ничего, - пожал плечами Дава.
        - А что там с тем, кто ночью в степь выезжал? Не слышно?
        - Почему не слышно, - брови парня шевельнулись. - Дер-Чи ночью посты объезжал.
        - Вот как, - Тэмир прижал подбородок к груди, была у него такая привычка, когда что-то казалось непонятным или вызывало сомнения. - И ездил в сторону становища даулетов?
        - Не знаю, ханскому сыну виднее, в какой стороне проверять посты.
        Тэмир кивнул. Действительно, ханскому сыну никто не указ. Встал и хотел идти в шатер.
        - Эй, подожди! - окликнул его Дава и вытащил небольшой котелок, укутанный в тряпки. - Вот, специально для вас спрятал, чтобы не остыло.
        
        ***
        Как Але было неудобно, что она подняла вопли.
        Но просто от неожиданности. Когда отодвинула занавеску и увидела, что Тэмир спит прямо так, сидя на полу у стены, ойкнула. А он проснулся и...
        Ей казалось, она его обидела.
        Ведь не трудно было догадаться, что он ее ночью охранял. Так глупо вышло, она себе просто места не находила. Когда он наконец вернулся с двумя мисками каши, она готова была бежать навстречу, но не решилась. Подошла осторожно и проговорила:
        - Ты извини, я не специально. Ты не подумай, правда...
        Он смотрел на нее, что-то такое было в серых глазах, ей казалось - не понимает. А он неожиданно кивнул и показал в сторону плетеного столика:
        - Суах* (садись), Алия.
        У нее сразу отлегло от сердца. Уселась, пождав под себя ноги, вздохнула полной грудью и улыбнулась. И тут же покраснела, потому что мужчина застыл, глядя на нее.
        
        ***
        У нее светлые серые глаза с темной каемкой по краю и голубые белки. У здешних девушек белки глаз желтоватые, черные волосы и кожа такого оттенка, как кость, у них коричневатые губы и десны. Тэмир имел женщин, видел. А у нее белая кожа, и губы от природы яркие, как дикие ягоды на снегу, волосы - золотой ковыль...
        
        Одна прядка упала на щеку, он хотел поправить.
        Неожиданно полог шатра колыхнулся, на пороге возник посланник.
        - Великий Угэ-хан собирает совет, тебе надлежит явиться.
        Выплюнул это и уставился на него с неприязнью. Тэмир сцепил руки на груди и проговорил:
        - Я услышал.
        Тот брезгливо скривил рот и убрался. Плевать было Тэмиру на его презрение. Но момент был испорчен. Тэмир шумно выдохнул, в считанные секунды уничтожил кашу в своей миске и встал. Надел ханский халат, бляху десятника, подумал и прицепил к поясу меч. Еще нож в голенище. Надел малахай.
        Обернулся к девушке, а у нее глаза огромные, тревожные. Тэмир не хотел, чтобы она боялась, но сейчас он должен уйти. Сказал:
        - Коркма* (не бойся), хурдан келим* (я скоро вернусь).
        И вышел.
        
        ***
        Почти сразу появилась Цэцэг, принесла травный отвар, лепешек и запах лета. Здесь оно тоже есть. Не такое, как дома. Сухое, пыльное, но цветущие травы и солнце...
        Цэцэг говорила с ней, они дальше продолжали понемногу учить язык. Потом девушка убежала, обещала попозже зайти. Понятно, у нее ведь дела. Это Аля могла целыми дня сидеть у Тэмира в шатре и ждать его возвращения.
        Потому что без него Але сразу становилось не по себе. Когда он уходил куда-то, не хотелось его отпускать. Казалось, ему грозит опасность. Все эти страшные люди с жестокими лицами, для которых ничего не стоит чужая жизнь. Насмотрелась она на них еще тогда, в первый день. До сих пор стоял в глазах кровавый поединок и как толпа орала: «Цом! Цом!». Трофей, добыча.
        Тэмир ведь один из них, такой же. Не дура все-таки, Аля понимала, что раз она - трофей и живет в его шатре, значит, по местным законам она принадлежит ему со всеми потрохами. Но. Но.
        Он защищал ее, заботился. И он не тронул ее и пальцем.
        Аля не знала, что творится за пределами этого шатра, из которого страшно было даже нос высунуть. Могла иметь только смутное представление. Ясно одно - между ней и этим опасным миром только Тэмир. Если бы не он, неизвестно, что бы с ней было. Она нервно вздрогнула, вспомнив того страшного мужчину. И тех других. Смотревших на нее, как на кусок мяса.
        А Тэмир... Пока что она своим присутствием создает ему одни проблемы.
        Вот и надо перестать быть амебой и начать делать хоть что-то полезное. Хотя бы порядок тут навести.
        Холостяцкий шатер одинокого воина был пустоват, и в принципе тут и так все содержалось в относительном порядке. Но Аля нашла себе работу. Сложить аккуратно, почистить, рассортировать, красиво уложить.
        
        Когда-то давно, в другой жизни, когда она была студенткой и училась на ландшафтного дизайнера, Аля планировала свою жизнь. Конечно, думала, что у них с Пашей будет квартира. Сначала, наверное, однокомнатная, или даже студия, больше бы они в ипотеку не потянули. Потом, может, сменили бы на двушку... Каким это все казалось ей безумно далеким и пресным. Пустым.
        Словно только здесь началась ее настоящая жизнь.
        «Боишься - не делай, делаешь - не бойся, а сделал - не сожалей».
        Сожалела ли она теперь? Нет. То, что открывалось впереди, пугало, но было интересно.
        
        Вроде ничего особенного у Тэмира в его холостяцком жилище не было. Совсем немного одежды, обувь старая, шкуры, куски войлока, полотнища ткани. Было оружие, доспехи, седла, кое-какая утварь, инструменты. Все она более или менее упорядочила, старалась сделать, чтобы было красивее. Оставалась его постель, Аля смотрела на нее и не решалась коснуться.
        И не заметила, что уже не одна в шатре.
        
        ***
        Тэмиру еще вчера ночью показалось странным, зачем это Дер-Чи было ехать проверять посты именно в той стороне, где начинались земли даулетов. Угэ-хан с даулетами враждовал, но сейчас у них было заключено перемирие. И уже довольно долгое время на границе племен было тихо. Даулеты перемирие не нарушали.
        Вызов на совет тоже показался странным. Не так уж часто великий Угэ-хан созывал общий совет, на котором присутствовали и воины из низших. Обычно ему своего ближайшего окружения хватало. А чаще всего хан обсуждал свои дела только со старым Забу-Дэ. Справедливо считая, что чем меньше людей знает о его планах, тем лучше.
        И тут Тэмир был согласен с ханом. Ибо в сыновьях Угэ, рожденных от разных жен, не наблюдалось единства. Да, старший сын, его первенец Дер-Чи, пользовался особым расположением отца, но наследником так пока объявлен не был. Это подогревало различные интересы в остальных его сыновьях, потому что всегда оставался шанс, что еще решится в их пользу. Зыбко было это положение, со стороны Тэмиру виделось в этом нечто темное, подколодное. Но хан пока что держал своих сыновей в узде.
        Перед началом совета пришлось, конечно, выстоять у большого шатра собрания. Низших согнали заранее и выстроили снаружи ждать. Тэмир пытался обдумывать ситуацию, а мысли все время возвращались к девушке. Так в беспокойстве прошло почти два часа, потом наконец появился хан, а с ним Дер-Чи и остальные сыновья.
        Хан вошел в шатер, разместился, совет начался.
        Низшим положено было стоять у входа и помалкивать. Говорить только в случае, если хан спросит. Но такого, чтобы хан интересовался мнением простого воина, просто не бывало. Поэтому Тэмир приготовился слушать и ждать окончания.
        А говорил Дер-Чи.
        И да, неспроста ханский сын ночью ходил в степь.
        - На рубежах неспокойно, - Дер-Чи оглядел сидевших в кругу советников, братьев вниманием почти не удостаивал. - Даулеты стягивают силы, чтобы ударить. Мы должны напасть на них и ударить первыми!
        Дер-Чи умел убеждать, умел выбрать нужный тон. Он был силен как медведь и свиреп в бою как росомаха. И он был ханский сын. Старший. Очень многие боялись поднять на него глаза, не то что слово поперек молвить.
        Можно было предположить, зачем все это. Понятно, что ханскому сыну нужна война. Но даулеты до последнего времени точно сил у границы не собирали. И потому заявления Дер-Чи казались притянутыми за уши. Однако многие в совете кивали. Это просто объяснялось - война сулит добычу.
        Хан слушал своего сына, потом опросил парочку приближенных, те говорили с оглядкой, обтекаемо, но жажда наживы в их словах сквозила. Неожиданно хан взглянул прямо на Тэмира и спросил:
        - А что скажешь ты?
        В первый момент Тэмир не поверил, решил, что хан к кому-то другому обращается.
        - Да, да, ты, десятник, - скрипуче усмехнулся Угэ-хан. - Или от радости языка лишился?
        Тэмир сцепил на груди руки и поклонился:
        - Мой хан.
        - Что скажешь? - повторил хан и искоса взглянул на своего старшего сына.
        Дер-Чи в тот момент застыл, словно камень. Даже со спины было видно, что он в бешенстве.
        - Великий хан, - начал Тэмир. - До вчерашней ночи граница с даулетами была спокойна. Там появлялись только дежурные патрули. Но прежде чем напасть, нам следует все разведать и рассчитать силы. Даулеты год назад были достаточно сильны, сейчас за год покоя они могли еще больше усилить свое войско.
        - Пхе! Ты посмотри, какой умный у меня десятник! - засмеялся хан и снова с издевкой взглянул на своего старшего сына. - Такую умную голову надо беречь, чтобы с нее не упал ни один волос.
        Дер-Чи медленно обернулся, взгляд его говорил: ты - покойник.
        
        ***
        Вскоре совет окончился. Зачем Угэ-хан провоцирует старшего сына, Тэмир не знал. Но то, что ему отведена роль раздражителя, ясно. И до тех пор, пока хану нужно, так оно и будет. Тэмир ничего не забыл, и к тому, что все висит на волоске, он привык. Но сейчас он был не один.
        Направляясь в шатер, Тэмир думал о девушке. Он отсутствовал долго, мало ли что за это время могло произойти. Заглядывал осторожно, тихо приподнял полог.
        Она стояла у его постели. Смотрела, словно не могла решить.
        Тэмир сам не заметил, как оказался внутри.
        
        Глава 8
        Даже не звук выдал, не движение воздуха, а просто ощущение присутствия. И собственная реакция. Аля оглянулась...
        Тэмир.
        Вернулся! Наконец-то! Сердце заколотилось от радости, и она уставилась на него, забыв, что делала. А он стоял у входа в том дымчатом ханском халате и в малахае и смотрел на нее. Лицо немного усталое, сосредоточенный взгляд, серые глаза казалось, светились изнутри. Красивый. Аля невольно залипла и загляделась.
        Потом поняла, куда он смотрит.
        Он же на постель свою смотрит, а она... Чеееерт...
        Сердце тут же ухнуло в пятки, она смутилась и отвела глаза, а потом и вовсе хотела отойти. Но он слишком быстро, как-то вдруг в один момент оказался рядом. Такой высокий, широкоплечий и сильный, она ему едва доставала до перекрестья ключиц.
        Взял ее за плечи и замер, глядя сверху вниз.
        Он видел, как девушка смотрела на него. Видел, что она стоит у его постели. Когда понял, дыхание зашлось. Значит, она хотела этого, думала об этом?
        Его мгновенно обожгло. А она еще стала отворачиваться.
        Нет! Он не хотел ее пугать. Тэмир хотел, что бы она пришла к нему сама, по своей воле. Девушка - дракон. Он чувствовал сейчас ее тонкое хрупкое тело сквозь одежду. А она замерла, притаилась. Молчала и не шевелилась в его руках.
        Боится или ждет?
        Мучительно! Ему видно было только ее золотистую макушку, и постепенно тонкий сладкий аромат ее волос просачивался в легкие, мутил сознание.
        «Посмотри на меня!» - кричала душа.
        «Посмотри!»
        «Скажи, ты хочешь?»
        Они так и стояли рядом, а его руки на плечах ощущались как тиски, но не сдавливали, а делали ее легкой. Как будто она сейчас взлетит или растает. Глупо, но она не могла заставить себя вырваться и отойти. Он бы отпустил, Аля знала.
        Вместо этого она затихла и смотрела в центр его груди. И так странно, ведь тут антисанитария, они же не моются. Но от Тэмира пахло приятно, нагретым на солнце камнем пахло и немного дымом. Она дышала тихонько, стараясь, чтобы он не заметил. И весь этот момент, он длился и длился, и ее затягивало.
        И тут он едва слышно позвал:
        - Алия.
        А ее прошило молнией. Вскинула на него взгляд, мужчина подался вперед и чуть сильнее сжвл ее плечи. Он, кажется, хотел что-то сказать... Но тут внезапно снаружи раздались шаги, послышался шум. Там явно что-то происходило.
        Тэмир среагировал мгновенно, толкнул ее в сторону занавески, а сам шагнул ко входу.
        
        ***
        Сейчас он был напряжен, как перед прыжком и просчитывал шансы.
        Кто, сколько? Люди Дер-Чи? Это не было бы неожиданностью. Ханский сын и без того смотрел на него голодным волком, а после сегодняшнего совета. Тэмир не стал бы удивляться. Он только прикидывал мысленно, как будет пробиваться, если что.
        Девушка за занавеской. Он понимал, что это мало поможет, но мысленно просил, чтобы та затаилась и звука не издавала. Наконец топот большого количества ног и бряцание оружия раздались уже у самого входа в шатер. А время как будто замерло и звуки пропали.
        Тэмир видел, как медленно поднимается и отлетает в сторону полог его шатра...
        И вдруг все вернулось, а Тэмир замер ошарашенно.
        Сначала в проеме возникли двое их ближайшей ханской охраны, а потом на пороге его шатра появился сам Угэ-хан. Собственной персоной. Огляделся и, высоко поднимая ногу, шагнул внутрь. А за ним вошел старый темник* Забу-Дэ.
        Это казалось настолько невероятным, что Тэмир замешкался. Ненадолго, но этого хватило, чтобы ханские псы рявкнули:
        - Как встречаешь великого хана, пес?!
        Тэмир тут же склонил голову и сцепил руки на груди.
        - Мой хан.
        
        Он ничего на забыл из того страшного дня, ни единого мгновения. И он знал, что когда-нибудь он убьет старого шакала, вырезавшего всю его семью. Но не сейчас. Сейчас Тэмир должен был думать о том, как выжить и защитить девушку.
        
        А Угэ-хан повертел головой, нарочито внимательно рассматривая убранство шатра, и проскрипел:
        - Вот, решил посмотреть, как живет самый умный десятник моего войска.
        Тэмир молчал, не зная, что сказать. Повисла гробовая тишина. Воздух как будто стал сгущаться, повеяло опасностью.
        - Благодарю, мой хан, - проговорил Тэмир.
        И поклонился, чтобы скрыть выражение глаз.
        
        Хан продолжал какую-то свою игру. Его псы замерли, глядя перед собой, а по виду Забу-Дэ вообще ничего нельзя было понять. Старый темник, под рукой которого была ханская гвардия, (сильнейшие воины, лучшие из лучших, переламывавшие хребет любой армии), мог с одинаковым лицом резать головы и есть сладкий плов.
        
        Казалось бы, что можно высмотреть в шатре простого воина? Однако Угэ-хан продолжал вертеть головой и демонстративно оглядываться. И как будто только сейчас заметил, остановился взглядом на занавесе, за которым была Алия.
        В тот момент Тэмир просто окаменел, изготовившись драться. Но хан неожиданно перевел взгляд на его постель. Потом снова на занавес. И вдруг спросил:
        - А как тебе трофей? Понравился?
        В какой-то момент Тэмир похолодел, потому что за этим чувствовалось что-то тайное, как будто липкие щупальца в душу полезли. Но вида он не подал. Увидят, набросятся как стая шакалов. Потому он склонил голову еще ниже и сказал:
        - Мой хан, твоя милость ко мне бесконечна. Трофей не мог не понравился.
        - Хе-хе, - противно усмехнулся Угэ. - Тогда почему ты спишь отдельно?
        Это уже был предел, за которым терпеть становилось невозможно.
        - Мой хан... - начал Тэмир.
        - Айте**, - проворчал Забу-Дэ. - Может, он храпит или громко пускает во сне ветры? Разве нам обязательно это знать?
        Послышался сдавленный смех, однако напряжение, достигшее было пика, сошло. Хан сказал, усмехаясь:
        - Ты прав. Айте.
        И повернулся к выходу, но прежде чем уйти, бросил через плечо:
        - Помни мою доброту. И заведи немного добра, мой трофей не должен жить в такой нищете.
        
        ***
        Когда Дер-Чи донесли, что хан был у змееныша в шатре, он был в ярости. И еле дождался ночи, а потом опять ускакал в степь.
        
        ПРИМЕЧАНИЕ:
        * - Темник - воинское звание, военачальник, командовавший туменом - высшей организационно-тактической единицей войска численностью 10 тыс. воинов (Тьма). Подчинялся хану.
        ** - тоже, что и айда (пойдем, пошли) - обращение.
        Глава 9
        Вторую ночь выезжал старший сын великого хана в степь, проверять посты. Оба раза внимательно следил, не увяжутся ли за ним соглядатаи отца или просто кто-то чересчур любопытный. Не вчерашний мальчишка, опытный воин, умел выжидать и знал все хитрости.
        Дер-Чи был уверен, что слежки за ним не было.
        Однако слежка была.
        Уже давно за ним наблюдали по приказу Забу-Дэ. В том, что Дер-Чи спит и видит, как займет небесный трон, сомнений не было. Но сейчас к этому добавилось кое-что новое.
        Встречу старшего ханского сына с вождем даулетов, старый темник наблюдал лично. Когда стало понятно, что те сговариваются, (а это уже вне всякого сомнения предательство - за спиной хана вести переговоры с врагом, хребет ломают за меньшее) один из воинов сопровождения выдвинулся было вперед, но Забу-Дэ остановил его. Ему важно было знать, как далеко способен зайти Дер-чи, и кто из остальных сыновей Угэ пойдет за ним.
        - Не сейчас. Выждать, высмотреть. Меркула не трогать. Этих, - он показал на десятку даулетских всадников. - Брать и резать ремни из спин, пока не скажут все. Хану пока ни слова.
        Два преданных молчаливых воина из личной тысячи его тумена* поклонились, сцепив руки на груди. Потом полководец развернул коня, а своим людям приказал:
        - Господина сопроводить до шатра, чтобы с ним, не дай небо, ничего не случилось.
        И ускакал.
        
        ***
        Велика была власть Угэ-хана, практически безгранична. Выше только небо.
        И все же истинная власть была сосредоточена не в ханских руках, а в руках Забу-Дэ. Однако старый темник никогда не посягал на власть и молчаливо поддерживал все начинания Угэ. А тот считал что держит в руке поводок от войска и владеет зверем. Опасное заблуждение.
        Как если бы человеку вздумалось накинуть поводок на спящего дракона и думать, что он им владеет. Пока дракон спит, можно считать, что он покорен. Если же дракон вдруг проснется, руку, держащую поводок, он откусит первой. Но пока Забу-Дэ устраивало это положение, сохранялось равновесие.
        На самом деле, ханский темник контролировал все. И если не вмешивался, значит, считал происходящее целесообразным в данный момент.
        Например, Забу-Дэ не вмешался, когда Угэ, став ханом, вырезал всю семью Сохраба, своего ближайшего соратника, потому что считал это уместным. Чужак был слишком силен и честолюбив, мог захотеть большего. Не вмешался он и когда Угэ оставил в живых мальчонку. Это было ошибкой, но в тот момент никак не могло повлиять ни на что. Жизнь длинная, решил Забу-Дэ, сколько мальчишек не доживает до возраста воина?
        А этот дожил. И когда Тэмир появился в ханском войске, Забу-Дэ его заметил. А бой за трофей привлек внимание старого темника.
        Все дело было в приеме, которым Тэмир свалил Дер-Чи, Забу-Дэ видел его однажды в далекой молодости. Тогда два великих багатура дрались перед войском. Воин, применивший этот прием, убил соперника на месте, но и сам умер через несколько часов. А этот - ничего, даже ран серьезных не было.
        Сумевший выжить уже дважды, там, где должен был умереть. Теперь узкие серебристые как у степного волка глаза старого темника наблюдали за жизнью «умного» ханского десятника особо. Потому что он ему был интересен.
        Что же касается девушки...
        СЛИШКОМ МНОГОЕ ТУТ КАЗАЛОСЬ СТРАННЫМ.
        Место, где ее нашли, одежда. Чужеземный говор.
        И никто не задался вопросом, как могла попасть туда девушка со светлыми волосами и белой кожей? Такими не наводнена степь. Белокожих рабынь привозят из далеких стран, они очень редки и стоят столько, что вооружить на эти деньги можно не одну сотню воинов. Однако рядом не было ни работорговцев, ни купцов. Она как будто свалилась с неба.
        Однако старый Угэ и не утруждал себя мыслями на этот счет. Просто нашли красивую рабыню рядом со становищем, доложили ему, потому что все лучшее должно принадлежать хану. А он увидел в рабыне ценный товар и решил использовать этот товар по-своему. И тут Забу-Дэ был с ханом согласен. Видишь, как можно использовать что-то принадлежащее тебе для достижения свей цели, сделай это.
        Несогласен он был только со способом использования.
        Старость это ведь не только немощь, это еще и опыт. Конечно, до немощи Забу-Дэ было далеко, но он давно уже понял, что женщина опасна, а красивая женщина опасна вдвойне. Но в головах молодых мужчин жажда обладания перекрывает все. Он видел, как Угэ с помощью этой рабыни держит старшего сына на коротком поводке. Или думает, что держит.
        Глядя на это все Забу-Дэ предвидел большие перемены.
        
        ***
        Впервые они проснулись вместе в этом маленьком мирке за занавеской.
        Аля спокойно проспала всю ночь и сейчас еще прижималась к его плечу доверчиво. Особенно была благодарна ему, что он вчера ее не тронул. Ведь не объяснишь, что она такая всегда была старомодная и до сих пор еще девушка. И ей просто страшно было перейти эту черту. А он как-то сам понял, довел до края, но не перешел.
        Но долго лежать рядом не пришлось.
        Снаружи что-то прокричали, Тэмир ответил, а там уже кричали что-то еще.
        Аля видела, как он напрягся, и нервно подкинулась.
        - Ят, - сказал он и сжал ее за плечи. - Лежи.
        И тут же резко поднялся встал, зацепил свое оружие и доспех и вышел, а она осталась одна в шатре.
        Без него сразу стало пусто и дискомфортно.
        Тэмир хоть и сказал, но как после этого было лежать? Она и глаз теперь сомкнуть бы не смогла. Аля встала и начала стелить постель. А снаружи снова послышался шум, и почти сразу вслед за этим в шатер влетела Цэцэг. Стала звать ее:
        - Алия? Ай, Алия? Чи хаана байна?* (где ты?)
        О! У Али глаза на лоб полезли и руки затряслись от страха. Кинулась скорей все поправлять, а девушка поставила миски с едой на стол и прямиком к ней за нанавеску. И, конечно же, все увидела. Сделала круглые лукавые глаза и давай приставать:
        - Ээ? Э? Э?
        Сейчас Аля готова была сквозь землю провалиться, а та все не унималась, заглядывала ей в лицо, хихикала и спрашивала:
        - Э?
        - Я не понимаю, - проговорила Аля отчаянно краснея.
        Как раз потому что очень хорошо поняла. Но объяснять что-то, делиться впечатлениями? Нет уж, увольте. Хоть режьте, Аля ни слова бы не сказала. Но Цэцэг это не смущало, она наоборот, выглядела довольной и смеялась. А потом и вовсе вскинула вверх круглую ладошку и заявила:
        - Бекле*! (постой)
        Велела Але встать в сторонку и опять развила бурную деятельность. Во-первых, она отцепила край занавески и натянула веревку заново так, что теперь отгораживалась почти треть шатра. И главное, из-за чего Аля снова покраснела как рак, девушка деловито перетащила все, что оставалось от постели Тэмира, и соорудила из всего этого одну общую постель.
        Так, конечно, будет удобнее и мягче спать. Но теперь же каждый, кто войдет в шатер, будет знать, что они спят вместе... Аля закрыла лицо рукой и отвернулась. Потом подумала, ведь тут все видели, как ее привели к Тэмиру в шатер, и наверняка были уверены, в том, что он спит с ней с самого начала. Так чего ей теперь строить из себя?
        Это новая реальность. Хотела изменить жизнь?
        «Сделал - не сожалей».
        Ох и угораздило же ее ввязаться... Аля задрала рукав и непроизвольным жестом потерла тату. Цэцэг как раз в тот момент повернулась, увидела голову дракона на ее запястье и замерла, открыв рот. А после приблизилась и сказала:
        - Мин узне*? (я посмотрю?) Уу*? (можно?)
        - Что?
        Она показала на руку и повторила:
        - Мин узне.
        - Ах это... да, конечно, - Аля подняла рукав выше и вытянула руку.
        Цэцэг смотрела на ее тату так, будто это какой-то артефакт. Потом быстро протараторила что-то, и убежала. Аля из ее слов поняла только «ждать» и «быстро», но это неточно. Озадаченно замерла, а потом выбралась из-за занавески и хотела начать наводить порядок. Только поправила плетенный столик и куски войлока вокруг него, как снаружи снова раздались женские голоса, и в шатер вошли.
        На этот раз двое. Цэцэг привела какую-то старуху в халате и странном головном уборе. Темное морщинистое лицо, узенькие щелки глаз, заскорузлые руки. Но девушка обращалась с этой старухой очень уважительно, и Аля на всякий случай тоже поклонилась и сказала:
        - Здрасьте. Проходите, пожалуйста, - и показала на место у плетеного столика.
        Вежливость еще никогда и никому не вредила.
        Старуха кивнула, молча прошла и села на войлок. А Цэцэг сделала Але знак, чтобы тоже садилась, и уселась рядом сама. Теперь они втроем сидели, подобрав под себя ноги. Повисло густое, тяжелое молчание, и в этом молчании старуха разглядывала ее одним прищуренным глазом. Аля чувствовала себя как букашка под микроскопом, а главное, совершенно не понимала, что происходит.
        Наконец старуха шумно выдохнула и перевела взгляд с Алиного лица на левую руку. А Цэцэг незаметно толкнула ее в бок, мол, покажи. Ну... Показала. Бабка уставилась на ее тату, смотрела пристально, потом что-то бросила Цэцэг, и та мгновенно умчалась. Аля невольно проводила ее взглядом, и вдруг замерла.
        Старуха смотрела прямо ей в глаза.
        СТАЛО НЕ ПО СЕБЕ. Але было неуютно под ее взглядом, старуха как будто смотрела ей в душу. Неизвестно, сколько времени прошло, казалось что очень долго, на самом деле, наверное, не больше нескольких минут. Но вот в шатер вернулась Цэцэг. В руках у девушки была какая-то погнутая металлическая миска, а в миске что-то завернутое в тряпицу. Все это выглядело ужасно средневеково и отдавало шаманством.
        Аля удивленно уставилась на эти вещи, и тут до нее дошло, что старуха, видимо, и есть местная шаманка. Или ведьма? Но зачем все это? Она не могла понять. а Цэцэг с серьезным лицом села рядом. Мол, молчи и жди. Ладно, подумала Аля, все равно, хуже, чем с татуировкой все равно не будет.
        А бабка развернула тряпицу, в ней оказалась маленькая горелка, плошка и кусок темного воска. Кусок какого-то жира быстро загорелся, плошку старуха поставила на огонь и стала топить в ней воск, а в миску налила воду. Аля уже догадалась, что это будет.
        Гадание на воске.
        Ей приходилось о таком слышать когда-то в прошлой жизни. Вроде ерунда и шарлатанство, но было жутковато! Вокруг словно заклубилось сверхъестественное. Она невольно вздрогнула, а старуха вскинула на нее взгляд, и Аля вдруг услышала в своей голове скрипучий голос:
        «Охин-луу* (девушка-дракон), смотри».
        Мороз по коже! Аля шелохнуться не могла, у нее все мелкие волоски на теле встали дыбом. А та начала, глядя ей в глаза, стала выливать в воду растопленный воск. Выливала трижды. И каждый раз доставала это из воды заскорузлыми пальцами. Три слепка вышло. Один был похож на длинную извивающуюся змею, другой на странную высокую шапку, а третий - такой непонятный значок раздвоенный.
        Потом миску убрали и горелку тоже. Теперь на столе остались только вытащенные из воды кусочки воска. Старуха смотрела ей прямо в глаза. Рот ее был закрыт и губы не шевелились, но Але казалось, что она слышит, как надтреснутый голос произносит слова:
        «Смотри, охин-луу».
        Коснулась восковой змеи.
        «Извилистой будет твоя судьба».
        Потом дотронулась до слепка, похожего на странную высокую шапку.
        «Быть тебе женой хана».
        И третьего коснулась.
        «Два раза замуж...»
        Она не успела.
        Полог шатра резко отдернулся.
        
        ПРИМЕЧАНИЕ:
        * - тумен (тьма) - наиболее крупная войсковая единица, численность которой могла составляла обычно десять тысяч всадников.
        Глава 10
        Его с утра разбудили парни. Есу орал:
        - Вставай! Тебя уже чуть свет искал ханский нукер.
        - Если так пойдет, скоро без тебя ни один совет не будет собираться! - поддакнул ему Гырдо.
        Тэмир знал, что должен, но не хотел вставать. Они впервые проснулись вместе, Алия смотрела на него. В глазах отголоски огня вчерашней ночи. Дуртай сайхан.
        - Эй! Если не хочешь, чтобы ханский нукер начал ломиться к тебе, вставай.
        Есу. Он дежурил вторую часть ночи. Парни здорово прикрыли его. Никто не заикнулся, что он уже несколько дней не выходит дежурить по ночам.
        - Сейчас! - крикнул Тэмир и наконец встал.
        Быстро собрался и вышел.
        Вышел, а снаружи уже все четверо. Уставились на него, улыбки до ушей. Не хватало еще, чтобы стали спрашивать: «Ну как?». Видимо, по лицу его поняли, что он не расположен рассказывать. Почесали затылки, разошлись. Дава на дежурство встал, а Гырдо сказал:
        - Я пришлю сестру.
        - Спасибо, - кивнул Тэмир.
        И сразу направился в ставку. Мало ли зачем его могли искать.
        Несмотря на раннее утро и то, что до него в очереди было всего двое, опять пришлось выстаивать снаружи. Пока ждал, видел Дер-Чи, тот проходил мимо, взглянул на него лютым волком и двинулся дальше в шатер к хану. Тэмир подавил неприятное чувство, но с этого момента ему было неспокойно. Все думал об Алие, как она там.
        Наконец подошла его очередь. Мелкий чиновник окинул его презрительным взглядом и начал:
        - Почему не носишь подарок хана?
        Да, Тэмир по привычке облачился в свой доспех, так он себя лучше чувствовал. А ханский халат как будто давил на плечи. Но говорить надо было осторожно.
        - Подарок хана слишком ценен. Берегу, чтобы не износился.
        Тот прошипел себе под нос:
        - Голодранец.
        И потом еще долго и нудно распространялся о милостях хана. В конце концов сказал, чтобы он явился сегодня на совет. Тэмиру это надоело, он и так торопился вернуться, потому что подспудно ощущал усиливавшееся беспокойство за девушку. Смерил чиновника тяжелым взглядом, тот заткнулся и молча выписал ему пропуск.
        Обратно шел быстро, вроде нет причины, а у него сердце было неспокойно.
        Что могло случиться?!
        Вошел в шатер - там Цэцэг и бабка Давы, старая знахарка, которую они меж собой называли ведьмой. Сидят с Алией, а у той глаза испуганные, огромные. Бледная! И какие-то фигурки восковые на столе. Он сразу все понял! Гадали.
        Кто просил? Зачем?! Однако это была бабка Давы, пожилая женщина, не раз помогала всем. Тэмир поздоровался и спросил уважительно:
        - Что ты сказала ей, Шертэ?
        А старуха удивленно заморгала и проговорила:
        - Ничего не успела сказать, веришь? Только хотела начать, ты пришел.
        - А почему на ней лица нет?
        - Я не знаю, - старая женщина развела руками. - Может, она сама видит что-то? Твоя девушка - тусгай* (особенная), не такая как все. - Смяла в руке восковые слепки и поднялась с места: - Бок-то твой прошел? Больше не болит?
        Тэмир опомнился.
        - Не болит. Спасибо тебе, Шертэ-ханым* (госпожа).
        - Э-э! Я не ханым, мальчик мой, - засмеялась бабка Давы.
        - Значит, будешь ею.
        - Ох-хо! Это что же мне теперь, на старости лет за господина замуж выйти? - развеселилась бабка, толкнула в бок Цэцэг, и они обе вышли.
        А Тэмир, едва за ними опустился полог, сразу же подошел к Алие.
        Он же видел, что девушка напугана. Что-то такое сказала ей старая Шертэ. Но что? Бабка Давы не захотела ему говорить. Тэмир смотрел на девушку и пытался понять, что могло так напугать ее. Пунцовые губы дрожат, руки холодные, он взял ее руки в свои и стал греть.
        Хотелось сказать:
        «Девочка моя, я не дам никому причинить тебе вред. Скажи мне, что испугало тебя. Я смогу защитить».
        Но она только мелко дрожала и нервно сглатывала.
        Ее надо было отвлечь.
        
        ***
        Алю колотила нервная дрожь. Умом она понимала, что Тэмир смотрит ей в глаза и тревожится. А она говорить не могла, пошевелиться. То, что показала ей старуха шаманка, - это как по голове обухом! Она теперь была сама не своя, сознание плыло куда-то.
        «Быть тебе женой хана».
        Да никогда! Хотелось кричать: «Забери меня отсюда, давай убежим! Куда-нибудь! Неважно куда, к чертовой матери!» Но она же понимала, что они не смогут уйти, им не дадут. А чтобы Тэмира убили из-за нее - никогда. Хватит, видела уже однажды. Нет, твердила она про себя, сжимая кулаки. А в глубине душа все еще трепыхалось и накатывалось:
        «Извилистой будет твоя судьба».
        «Два раза замуж...»
        Он шумно выдохнул, проговорил что-что сквозь зубы, а потом притянул ее к себе и стал целовать. И наваждение пропало само собой. Как будто он переключил в ней что-то, замкнул на себя.
        И это было правильно.
        Ее еще немного потряхивало, но то были просто остаточные отголоски. Даже стало немного стыдно, что его напугала. В конце концов, чего это она? Глупость какая. Ну, пришла какая-то бабка, ну, воск лила. И что с того?
        
        ***
        Тэмир видел, что девушка успокоилась. А он сам успокоиться не мог. Так и сяк прикидывал, что могло произойти, что взволновало ее так сильно. После такого он просто не знал, как оставить ее одну в шатре.
        Но не брать же ее с собой на совет?
        Немыслимо.
        У него снова мелькнуло тягучее желание уйти с ней в степь. Затеряться. Но после того как Дер-Чи повадился «проверять посты», там тоже было небезопасно.
        Алия уже щебетала и показывала ему, как она поменяла все у него в шатре. Ему нравилось. Безумно. Сразу пришли мысли о ночи и о том, что они снова будут спать вместе.
        Снаружи раздались голоса, его окликнули парни.
        Пора было идти на совет.
        Ему уже надоело это.
        Хан хочет видеть своего «умного десятника»? Дразнить Дер-Чи, а его выставлять на посмешище? Но ради Алии, ради того, чтобы иметь возможность защитить ее, он должен был терпеть. Терпеть и подниматься, пока не станет реальной силой. И тогда посмотрим, что сможет против него старый шакал Угэ.
        Но сейчас действительно надо было уходить.
        - Коркма, - сказал он, обнимая девушку.
        Вытащил нож из голенища и отдал ей. А после быстро натянул на себя ханский халат, малахай и бляху десятника и вышел из шатра.
        
        ***
        Старый Угэ был доволен.
        Его старший сын забыл свою вечную песню о том, что ему нужен ярлык на самостоятельное княжение, и плотно занялся войском. Сам следил, как проходит подготовка и тренировался вместе с воинами. Это было хорошо, похвально. Войско как зверь, видит, что хозяин рядом и привыкает к руке хозяина. Но!
        Хотелось сказать:
        «Не так быстро, сынок».
        Хозяином войска пока что является он. Великий Угэ-хан. А хан позиций своих отдавать не собирался. Поэтому ему нужно было и подгонять горячего Дер-Чи, и сдерживать, чтобы слишком не разгонялся. Немного пригнуть его крепкую шею, напомнить, кто здесь главный.
        Для этого старому хану нужен был тот мальчишка, сумевший из-под носа у Дер-Чи взять трофей. Змееныш, которого он хотел уничтожить руками Дер-Чи. И был хороший повод - девушка. Хан сразу понял, что она ценный товар, но только теперь оценил по достоинству.
        Девушка - тот кусок мяса, которым он мог сколько угодно дразнить сына. Потому что Угэ был стар и для него уже многое утратило вкус. Женская прелесть больше не будоражила кровь, хан мог приказать кому угодно, только не своему телу. А Дер-Чи - молодой, горячий, красивый, его наложницы стонут под ним каждую ночь. Это раздражало, вызывало досаду.
        К тому же у хана были и другие сыновья. О них следовало помнить тоже. Одаривая своим вниманием то одного, то другого, Угэ бдительно следил, чтобы они за его спиной не сговаривались. Угэ хотел спокойную старость.
        
        ***
        Увидев нагайку на пологе шатра, Дер-Чи едва сдержался, чтобы не ворваться и не перерезать шакалу горло прямо на девке. Залить его кровью все, потроха разметать собакам, а девку схватить за светлые волосы и проволочь через все становище в свой шатер. И драть ее там без перерыва.
        Остановило только одно.
        Тэмир мог ее уже обрюхатить. Ханский сын скрипел зубами от досады, думая об этом. Сейчас, если он посеет в ней свое семя и оно приживется, он никогда не сможет быть уверен, что это его сын, а не того змееныша. Надо было выждать месяц, посмотреть, придут ли женские крови. Убедиться, что она не носит в себе проклятое семя. Потому что если носит, девку надо вычистить.
        И только потом Дер-Чи мог коснуться ее. Но чем недоступнее становилась добыча, тем сильнее был мужской голод. Он имел по нескольку наложниц каждую ночь, но они не насыщали его зверя, а только раздражали еще больше.
        Сейчас, на совете, он снова вынужден был терпеть присутствие «умного десятника». Хану доставляло удовольствие ковыряться в ране его гордости? Ничего, Дер-Чи знал, что недолго Угэ осталось над ним измываться. Что же до рабыни со светлыми волосами, то он думал о ней неотступно. И сопоставлял.
        Редкая рабыня, дорогая! Светлые волосы, как золотой ковыль, белая кожа, губы красные, словно она смазала их кровью ягненка. Была ли она девственницей? Нет, вряд ли. Будь она девственницей, хан бы не выставил ее на кон.
        А если так, он все равно не первый. Но месяц - это было долго, Дер-Чи не собирался столько ждать. Он рассчитывал получить светловолосую рабыню гораздо раньше. А когда она будет в его шатре, он найдет ей применение. Учить ее покорности тоже не менее приятно.
        Мужчина подавил хищный хрип, вырвавшийся у него непроизвольно. А после взял слово и говорил. Говорил четко, так, что у братьев загорелись глаза, даже старый Забу-Дэ заслушался и кивал в такт его словам.
        А ночью он снова отправился к трем менгирам. Дер-Чи был уверен, что даулет будет ждать его там. Меркул жаден до добычи, примет его условия и согласится.
        Но перед тем как выехать в степь, старший ханский сын специально проехался в тот конец становища, ближе к табунам. Мимо шатра, в котором скрывали от него желанную добычу. Его как арканом тянуло к ней. Увидел и замер. Кровь ударила в голову, стоило представить ее белую кожу, светящуюся в темноте, и руки гаденыша на ней. Он сильнее хлестнул коня и, не разбирая дороги, умчался в степь.
        На пологе опять висела нагайка.
        
        
        Как только Тэмир собрался и ушел, Аля в смятении стала озираться кругом. Каждый раз, когда его вызывали вот так или кто-то вламывался к ним, у нее уходило полжизни от тревоги за него. Пока он был рядом, ей ничего не было страшно, но одной...
        Снова лезло в голову предсказание старой шаманки.
        «Быть тебе женой хана».
        «Два раза замуж...»
        И все отчетливее понимание, что она не дослушала. Что-то было тут в корне неправильное, с чем не могла согласиться ее душа. Она так и стояла, решая, как быть, и тут в шатер заглянула Цэцэг. На круглом лице виноватая улыбка. Аля обрадовалась. И сразу к ней:
        - Вот ты-то мне и нужна! Позови снова эту старуху!
        Девушка смотрела на нее, не понимая. Аля чуть не взвыла от досады - проклятый языковой барьер! Но ей очень было нужно! Поэтому она все-таки как-то смогла донести. Цэцэг помялась и пожала плечами, выпячивая вперед нижнюю губку, что можно было трактовать как неуверенность. Но все же пошла.
        Через некоторое время вернулась, и с ней была та самая старуха. Аля кинулась к ней:
        - Тетенька! Погадайте мне еще раз, прошу!
        - Э? - старуха переглянулась с Цэцэг.
        - Пожалуйста, тетенька!
        И стала показывать жестами миску и как та лила в воду воск. Воцарилось молчание, а потом старуха прищурилась и прокряхтела:
        - Ох-хо.
        - Пожалуйста, - повторила Аля тихо. - Я заплачу.
        Кинулась за занавеску и вытащила завернутые в тряпочку золотые цепочки.
        - Вот, возьмите.
        Шаманка отвела ее руку, а после заглянула ей прямо в глаза. И снова Але казалось, что она слышит в своей голове надтреснутый старческий голос:
        «Нельзя переиграть судьбу, охин-луу».
        Нельзя. Эхом в голове. Факелом взметнулся протест в душе. «Быть тебе женой хана», «Два раза замуж...» Нет!
        Тэмир. Только о нем она могла сейчас думать.
        Словно в ответ на ее мысли что-то такое промелькнуло в глубине узких глаз шаманки, и Аля услышала:
        «Боишься - не делай, делаешь - не бойся. Не сделаешь - погибнешь».*
        Она невольно ахнула, настолько это звучало жутко и шокирующе. Волоски на всем теле встали дыбом. А старуха кивнула ей, склоняя голову гораздо ниже, чем это было нужно. И после этого они с Цэцэг обе вышли из шатра.
        Аля осталась одна. Опустилась на войлок перед плетеным столиком и застыла, глядя невидящим взглядом в пространство. Старуха шаманка отказалась гадать второй раз, но она все-таки дала еще одно предсказание.
        Боишься - не делай, делаешь - не бойся. Не сделаешь - погибнешь...
        Мороз по коже!
        Одна эта фраза перечеркивала все, что было до того сказано. Аля уже так привыкла, что в этом диком мире от нее ничего не зависит, а тут получалось, что зависит. По сути старуха сказала: «Судьба в твоих руках».
        А если так... Аля еще некоторое время сидела неподвижно и смотрела в пространство, но она уже знала, что будет делать.
        
        ***
        Как проходил совет, Тэмиру не понравилось.
        К чему созывать всех, если слушать будут только одного Дер-Чи? К чему сгонять их в шатер, словно стадо баранов?
        И этот призыв - противник слаб, сомнем, шапками закидаем, шатры сожжем, женщин и скот возьмем себе.
        Дер-Чи убеждал слишком рьяно. Тэмир нутром чувствовал, что за этим всем есть его личная выгода, не зря же он внезапно зачастил в степь.
        Что-то, ради чего старший ханский сын готов был пойти на все и развязать войну. А что это, как не небесный трон? Или хан ослеп? Слушая своего старшего сына и кивая ему, не понимает, что тот воткнет ему нож в спину при первой же возможности? Остальных сыновей Угэ Тэмир не брал в расчет, они для такого слишком трусливы, привыкли, как шакалы, подбирать за сильным добычу. А вот Дер-Чи мог.
        Но Забу-Дэ? Неужели темник этого не видит?
        Впрочем, старшему сыну Угэ сейчас тридцать. Силен, честолюбив, горяч, упорен, готов вести завоевательные походы. А хан уже отжил свои лучшие годы, в нем нет огня, зубы выпали, остался только яд, как у старой змеи.
        Возможно, Забу-Дэ и не против заменить старого хана на нового.
        Это была неприятная мысль, Тэмир заставил себя подавить ее. И в этот момент поймал на себе взгляд Забу-Дэ. Старый ханский темник смотрел на него, и что выражал его взгляд, Тэмир так и не понял.
        Наконец совет, больше похожий на блеяние баранов по указке волка, закончился. А уже наступили сумерки, и к себе Тэмир возвращался, когда почти стемнело. Перед шатром дежурил Табга. Спросил:
        - Ну что?
        - Готовьте стрелы, и побольше, точите мечи, - хмуро проговорил Тэмир, подходя к коню.
        - Что, все так плохо?
        - Нет. Дер-Чи обещает, что скоро мы сожжем шатры даулетов, а их скот и женщин возьмем себе. У каждого будет по пять рабов, а наложниц - сколько сможем осилить.
        - Пхе! - засмеялся парень. - Это значит, нам лучше позаботиться о своей шкуре. Как бы не потерять последнее и кости свои там не сложить.
        Подошел Гырдо, он слышал разговор, но промолчал. Тэмир уже собрался сходить обойти посты, но тут Гырдо сказал:
        - Сестра сказала, что твоя... - он оглянулся на шатер. - Просила старую Шертэ еще раз зайти.
        Тэмир невольно застыл, вглядываясь в него.
        - И что?
        Тот пожал плечами.
        - Ты же знаешь Давину бабку, у нее спрашивать бесполезно.
        Неспокойно стало на душе, надо было обойти посты, а у него сердце не лежало уходить.
        - Ты иди к ней, - мотнул головой Гырдо. - Мы с Давой и Есу обойдем всех, заодно ближе познакомимся.
        - Хорошо, - кивнул Тэмир.
        Он понимал, что на самом деле парни давали ему еще одну ночь. Подошел к шатру, замер на секунду, потом отцепил от пояса нагайку и повесил на полог. И только потом, чувствуя разливающийся в груди сладкий холодок, вошел.
        Девушка сидела на войлоке у плетеного столика. Увидела его, тут же встрепенулась и поднялась навстречу. Глаза огромные. А Тэмир увидел, что столик перед ней пустой. Голодная? Не ела? У него сжалось сердце.
        Сразу же вышел за едой и вернулся. Поставил на столик.
        - Ешь.
        Но она повела себя странно. Подошла к нему вплотную и положила руки на плечи.
        «Что ты делаешь со мной, охин-луу? - думал он, глядя на девушку. - Чего ты хочешь?»
        Сжал ее тонкие руки в своих, замер, вглядываясь в огромные серые глаза.
        «Что ты делаешь со мной?! Опомнись. Остановись, я же не железный!»
        Но она не подумала отступить.
        Все случилось этой ночью.
        
        ***
        После он накрыл их обоих покрывалом. Девушка уснула, а Тэмир еще некоторое время лежал, глядя в темноту. Он чувствовал себя переполненным великой силой, богатым и могущественным. Она - как глоток живой воды и огня, как дракон. По сравнению с ней весь остальной мир ничего не значил.
        Обнимал ее хрупкое тело и думал, что надо поскорее провести свадебный обряд, это даст ей дополнительную защиту. Думал и о другом, но незаметно уплыл в сон.
        
        ***
        Ночью, когда Забу-Дэ с двумя верными воинами выдвинулся вслед за Дер-Чи в степь, он проехался мимо шатра странного парня, к которому присматривался уже давно. Заметил нагайку и усмехнулся в усы.
        А потом хлестнул коня и направился за ханским сыном в степь.
        
        ПРИМЕЧАНИЕ:
        * Такая трактовка высказывания тоже принадлежит Чингисхану.
        Глава 11
        В этот раз вождь даулетов прибыл на место почти одновременно с Дер-Чи. Ждать не пришлось. Они заметили друг друга издали и медленно приближались к трем старым менгирам на вершине пологого холма. Но Дер-Чи все же въехал на холм первым.
        Его как будто подгонял внутренний зуд. Слишком близко был успех. Правда, нагайка на пологе шатра взбесила, но это только побуждало жестче действовать. Никакой пощады. У него непроизвольно сводило пальцы, и все время казалось, что ворот халата натирает шею. Нервы. Жажда. Он устал ждать.
        Однако сейчас старший ханский сын сделал снисходительно-непроницаемое лицо и вместо приветствия спросил:
        - Подумал?
        - Хех, - хмыкнул Меркул. - Ты быстрый.
        - Медленно соображать и медленно двигаться - удел старцев, - с язвительной усмешкой бросил Дер-Чи.
        Чуть сильнее сжал поводья, сильный чалый конь заплясал под ним.
        - На Забу-Дэ намекаешь? - в тон ему ответил даулет.
        Дер-Чи оскалился. Оба знали, что старого темника годы не брали, и не было в войске Угэ-хана равного ему по уму и сообразительности. Да и силы у старика хватало, чтобы до сих пор в бой ходить. Еще Дер-Чи подумал, что как только станет ханом, от Забу-Дэ избавится. Старую собаку новым фокусам не обучить, проще переломить хребет нагайкой. Но пока что темник ему был нужен. А еще больше ему нужно было, чтобы все скорей с мертвой точки сдвинулось.
        Потому Дер-Чи снисходительно рассмеялся и спросил:
        - Так и будем сплетничать, как две старухи за пряжей, или будем о деле говорить?
        Меркул зыркнул на него искоса и сказал:
        - Давай о деле, если ты так спешишь.
        И оглянулся туда, где под покровом ночи ждала его десятка даулетских воинов.
        
        Меркул мог сейчас тянуть время и провоцировать Дер-Чи, но на самом деле вождь даулетов был заинтересован. Он уже посылал своих людей в разведку, чтобы волчьими тропами проползли и подобрались к становищу Угэ-хана как можно ближе.
        Не все его разведчики вернулись. Но те, что смогли пробиться, осмотрели все и донесли, что тот край стана, где табуны, - голь. Там нечего взять, одни воины из самых простых, женщин почти нет. Где там добыча, какой смысл им нападать? Табуны? Коней они и так могли бы увести.
        Хочет ханский сын девушку? Так пусть пойдет и возьмет. А им там нечего ловить. Меркула куда больше привлекала другая половина становища, та, где стояли богатые шатры. Вот там была добыча, ради которой действительно стоило рисковать!
        Однако вождь даулетов думал и о том, что без табунов армия Угэ будет слабее. И потому решил и там пройтись. Угнать табуны, а если не выйдет, вырезать.
        
        - Я согласен, - проговорил Меркул, оборачиваясь. - Назови время.
        Другой разговор. Дер-Чи почувствовал, как резко прилила кровь, наполняя его злой радостью. Но не подал вида.
        - Хорошо, - сказал он равнодушно.
        И поднял лицо к небу, в котором сейчас были видны две убывающие луны. Висели желтоватыми маслянистыми дольками, как будто напитавшиеся кровью куски сыра. Левая Ай через три дня совсем истончится и исчезнет из вида на неделю. Правая Сар - истончится на два дня позже. А потом будет целых два дня, когда на небе не будет ни одной луны. Хорошее время, волчье.
        - Пять дней отсчитай себе. Ударишь на шестой, - сказал Дер-Чи.
        Повернул коня и стал спускаться с холма. Но обернулся и с ленцой в голосе, чтобы не выдать истинные чувства, добавил:
        - Как отобьешь девушку, я сам тебя найду.
        - Как скажешь, о великий, - издевательски протянул даулет.
        Некоторое время смотрел вслед ханскому сыну, потом тоже повернул коня и направился вниз. Меркул не собирался ждать шесть дней.
        Он уже перевел войска и планировал этой ночью напасть.
        
        ***
        Старый Забу-Дэ действительно на зрение не жаловался. Не жаловался он и на сообразительность. Потому, когда увидел, как Дер-Чи внимательно на небо смотрел, разглядывал луны, догадался, о чем тот мог думать.
        Скоро обе луны, сначала Ай, а потом Сар, истончатся, будут темные ночи, воровские, безлунные. Хорошее время.
        Забу-Дэ усмехнулся про себя, а его узкие глаза по-прежнему не отрываясь следили за ханским сыном и даулетом. Меркул осторожен, себе на уме. Хитер и жаден.
        Старый темник и сам был хитер.
        В представлении Забу-Дэ не существовало такого понятия, как подлость, он склонен был называть это военной хитростью. Так же и верность слову, с его точки зрения, могла быть только временной. Ибо одно великое небо вечно, а все остальное меняется. Однако же у старого воина был своеобразный моральный кодекс. И если время верности слову не истекло, он соблюдал его неукоснительно.
        В разведку всегда ходил сам, чтобы своими глазами видеть, и доверял только своему чутью. За долгую жизнь он многое наблюдал. Видел, как сговаривались единомышленники, и даже противники, если им надо было объединиться против общего врага.
        Сейчас он видел двух хитрецов, собиравшихся обмануть друг друга.
        В эти несколько дней люди его постоянно вылавливали даулетских лазутчиков возле становища. Забу-Дэ сам их допрашивал, и врать с вывернутыми суставами они могли разное, лишь бы заработать быструю смерть. Но, похоже, не зря Дер-Чи в совете глотку драл, затеяли эти двое что-то. А ему нужно было просчитать заранее возможные шаги обоих. Только один из них - ханский сын, и его придется оберегать. По мере возможностей.
        - Ох-хо-хо, - вздохнул про себя старый темник и тихо кхекнул.
        Но вот Дер-Чи еще раз взглянул на небо и отъехал. А Меркул выждал, пока тот скроется, а потом пригнулся к шее коня и волком нырнул с холма в другую сторону. А державшиеся неподалеку десять теней подтянулись по степи к нему, присоединились и дальше пошли вместе быстрой рысью.
        Забу-Дэ прищурился и приказал:
        - За ними.
        
        ***
        Ночь уже перешла свою первую половину.
        Тэмир проснулся внезапно, просто открыл глаза. Девушка спала на его плече, тихо дышала, приоткрыв пунцовый рот. Дуртай сайхан. Дуртай... Любимая. Он мягко прикоснулся к ее губам и сразу заставил себя оторваться.
        Потом осторожно переложил ее на ложе, а сам беззвучно выскользнул из шатра.
        Вроде спокойно. Только буланый прядал ушами и переступал с ноги на ногу. Храпел едва слышно. Вот и ему было неспокойно. Неясное предчувствие надвигающейся бури. А горизонт был чист, обе луны на небе, за их ореолом звезды на ночном небе казались тусклыми. Бури в ближайшие несколько недель не будет. Значит, остается предполагать худшее.
        Вооружился Тэмир сразу. В привычное, с чем уже давно успел сродниться. Ханский халат остался висеть в шатре. Тяжелый, неудобный, сковывал движения. Тэмир не любил, когда в бою что-то сковывает движение.
        Сейчас он оставил копье в стороне у шатра, а сам отошел ближе к краю становища и замер, глядя в залитую лунным светом степь за табунами. Далеко видно. Тихо. Степь спит.
        А ему казалось, что все звенит напряжением. Он постоял еще, прислушиваясь к внутренним ощущениям и вернулся. Полночи прошло, Табга уже сменился, у костра сидел Дава. Тэмир сел рядом.
        - Что-то важное было?
        - Да как сказать, - на круглом улыбчивом лице Давы обозначилось кислое выражение. - Бабка велела сегодня ни капли в рот не брать. Ни арака, ни кумыса.
        - Да-а, - усмехнулся Тэмир. - Это, конечно, важное!
        - Очень смешно, - буркнул тот, однако перешел на деловой тон. - Было кое-что. Сам суди, важно это или нет.
        - Опять Дер-Чи?
        - Это да, - кивнул Дава, оглянулся и едва слышно проговорил: - Другое было. Табга видел, за Дер-Чи следом в степь выезжал Забу-Дэ. Так вот, Дер-Чи уже вернулся, а Забу-Дэ нет.
        Это было не просто важно, это могло что угодно значить для них. Дава смотрел на него и ждал ответа, а он пытался осмыслить. Но тут буланый захрапел и ударил копытом.
        Тэмир вскинул голову - движение в степи.
        Резко поднялся на ноги, рванулся вперед и замер. Табуны переместились так, словно лошадей спугнуло что-то. Это частично перекрыло обзор. Дава подскочил тут же.
        - Что это, брат?
        Тэмир молчал, вглядываясь. По ощущениям что-то приближалось, но... А время как будто замерло. Он скользил глазами. Где? Где враг?
        Даулеты? Их кони как волки, могли пластаться по земле. Сейчас Тэмир старался отследить самое малейшее шевеление трав. Ничего. А за топотом он мог не расслышать.
        И вдруг словно ниоткуда! Из-за ближнего табуна вылетели три всадника. Тэмир еле успел в сторону отскочить! Неслись во весь опор, только нагайки свистели.
        Забу-Дэ и двое его верных.
        Ветром промчались мимо. Еще звенел в ушах клич:
        - Джу! Аррр-чи! Як! Як! Урра-гах! Кху-Кху-Кху-ух!
        Только пронеслись эти трое, а с другой стороны становища уже слышались отдаленные крики. И вдруг в одной дальней точке полыхнуло зарево.
        - Поднимай всех! - крикнул Тэмир, а сам бросился к буланому, на ходу подхватывая копье.
        Вскочил в седло, рванулся вперед по широкой дуге, стараясь отследить все. Предугадать, откуда будет следующий удар. Кто напал, где еще могут скрываться враги, сколько их?!
        Алия!
        Она спит. Нельзя подпустить врага к шатру!
        А бой в той стороне стана уже вовсю кипел. И, как десятник ханского войска, Тэмир должен быть там вместе со своими людьми, и не дай небо, кто-то из них струсит или отступит.
        Ему предстояло сделать невозможное.
        
        ***
        Выходя на разведку, Забу-Дэ всегда брал с собой двоих верных воинов - близких. Но за ними в отдалении шли еще два десятка. Держались на почтительном расстоянии, не подходили близко, но очень внимательно следили за всем и были на подхвате. Потому, как только он направил своего коня за даулетами, два десятка тут же пошли за ним.
        А старый темник шел за Меркулом следом, почти невидимый в степи.
        Не зря ему показалось, что вождь даулетов хитрит. Неизвестно, о чем тот договаривался с Дер-Чи, но сейчас Забу-Дэ мог насчитать достаточно много воинов, и все они шли боевым порядком. За ними он прошел до самого конца, постоянно отправляя по одному, по двое из десятка, что предупредить своих людей.
        Меркул сосредоточил свои силы для удара в той части, где стояли шатры ургурцев* и китданов*. Ургурцы - белая кость, знать, китданы - вторые после них. Вокруг этой части стана стража стояла в два кольца, не то что окраины, где ставили свои шатры простые олхолы, тех никто не охранял. Но если ударить внезапно, можно было хорошо поживиться. Дисциплинированное войско врежется в те два кольца стражи, как нож в масло, возьмет добычу и сразу отойдет обратно.
        - Ох-хо, - сказал себе под нос старый темник, когда понял весь расклад.
        Судя по тому, какой быстрой и уверенной волчьей рысью шло войско даулетов, можно было предположить, что Меркул ударит между второй ночной и рассветной сменой стражи. У него точно две головы. Совсем надоело жить? Иногда добычу бывает легко взять, но потом придется вдесятеро отдать и еще и голову сложить.
        Или Дер-Чи затеял что-то непотребное, о чем-то же они сговаривались. Когда Забу-Дэ убедился, что даулетский вождь идет не сворачивая, он отправил всех оставшихся из двух десятков прямой дорогой в стан.
        А сам с двумя близкими вернулся другой дорогой, с того края, где паслись табуны. Проверить хотел и здесь. Ему не давало покоя то, что Дер-Чи каждый раз именно этой дорогой выезжал в степь «проверять посты».
        К тому моменту, когда даулеты ударили, в стане уже были предупреждены. Просто времени на подготовку оставалось очень мало, потому все же была сумятица. Однако нападение быстро захлебнулось, и Меркулу пришлось уходить.
        А он не хотел уходить совсем без добычи. И Дер-Чи за предательство напоследок хотел отомстить.
        
        ***
        Даулеты все-таки напали.
        Куда делась прежняя уверенность, что даулетов шапками закидает и сожжет их шатры? В его собственный шатер вонзилась не одна огненная стрела. Дер-Чи страшно ругался и крушил все, до чего могли его руки дотянуться. Но и врагов внезапно оказалось немало.
        И не проследи за врагом Забу-Дэ, даулеты хорошо бы огнем и мечом по стану прошлись. Ночь перед утром, волчий час. Многих бы зарубили прямо во сне. И сейчас ханский сын исходил досадой и негодовал. Его, будущего великого хана! Провели как мальчишку!
        Дер-Чи рвался в бой. Утолить его ярость могла только кровь врага, он везде искал Меркула, чтобы зарубить его лично.
        
        ***
        Что может сделать обычный десяток в ночном бою, в сумятице? На стан напали внезапно, сотник орет. Где свои, где чужие? Но Тэмир уже видел подобное.
        Он знал, что должен действовать предельно точно. Кинжальные удары и мгновенный отход, прикрыть тыл. Пока все удавалось, а скоро стал виден перелом. Даулетов оттеснили и взяли в кольцо, где-то еще рубились, но больше забрасывали стрелами.
        Скоро все должно было закончиться, но Тэмира не отпускало предчувствие, что главное еще и не начиналось.
        Так и вышло!
        Отряд. Две десятки. Даулеты прорывались, чтобы уйти. И прорывались они к табунам. Вихрем пронеслись туда, где в шатре осталась Алия.
        У него не было времени ждать, кликать своих. Тэмир молча развернул буланого и рванулся за ними. Даулеты рубили направо и налево, оставляя после себя просеку, и уходили все дальше. Счет пошел на мгновения. Или он успеет, или...
        Ему приходилось пробираться, лавировать, и тут уж Тэмир мог только довериться буланому. В таких случаях конь сам находил дорогу и нес его к цели. Но сейчас он мог опоздать.
        Когда увидел, как даулеты обтекают его щатер и притормаживают, он уже понял это. Не успеет. Выкрадут его охин-луу.
        Был всего один шанс успеть.
        
        ***
        Аля спала крепко, но вдруг проснулась, как будто кто-то толкнул.
        Тэмира рядом не было, а откуда-то издали доносились звуки боя, крики, шум. Дымом пахло, дымом!
        Она мгновенно вскочила, натягивая на себя халат и штаны. Вылезла из-за занавеса, потому что не могла вынести неизвестности. Зажала в руке нож и затаилась. А страшно было! СТРАШНО...
        Если где-то там бой, то там же Тэмир. Живое воображение немедленно подбросило картины, от которых Але в первый момент стало дурно, а потом пришли злость и странное звериное чувство. И тревога.
        Вдруг его ранят? Или, не дай Бог, убьют?
        - Господи, миленький, сохрани его, Господи! - взмолилась она и так и сидела, сжимая нож и прислушиваясь.
        Снаружи доносился шум, довольно давно уже, даже начал стихать.
        И вдруг топот, ржание! Близко!
        Она дернулась и замерла, глядя, как отдергивается полог и в шатер входит какой-то чужой, страшный мужчина. В тот момент ей показалось, что время остановилось, стало вязким, как желе. Мужчина обвел взглядом шатер, заметил ее. Аля вытянулась в струнку и еще сильнее сжала в руке нож, инстинктивно примериваясь, куда будет бить. Подороже собиралась продать свою жизнь.
        Он презрительно осклабился, истолковав увиденное по-своему. Хотел уже двинуться к ней...
        Грохот, шатер затрясся, как будто огромный зверь промчался по крыше. Мужчина на мгновение замешкался, поднял глаза. Этого хватило. В следующий миг на него сверху из-за полога шатра обрушился вихрь.
        Смазанное движение, громкое ржание, клубок тел... Аля не могла понять, что происходит! Только когда все остановилось, она увидела, что того страшного мужчину скрутил Тэмир, набросил ему сзади на шею петлей нагайку. Тот страшно скалился и вращал глазами, но не мог вырваться.
        Потом еще что-то происходило, но Аля так и осела на месте, трясясь и размазывая слезы радости. Жив. Слава тебе Господи, жив.
        
        ***
        Хорошо, что у бедняков невысокие шатры, не островерхие, как у белой кости - ургурцев или у китданов. И все равно это был крайне рискованный ход за гранью возможного, но буланый смог словно птица взлететь на крышу шатра, пронестись по нему и с другой стороны спрыгнуть, распугивая даулетов. А Тэмир скатился с коня, нырнул внутрь и бросился на того, кто пытался выкрасть его любимую. Успел!
        
        В тот день не Дер-Чи взял вождя даулетов.
        Его взял Тэмир. И взял живьем.
        Глава 12
        Как и следовало ожидать, ночная атака даулетов захлебнулась. Да, остатки войска врага уходили, прорываясь сквозь строй, и пытались увести за собой хоть что-то из того, что захватили в первые минуты. Но не все из них доберутся до родных степей. Многих найдут на пути длинные оперенные стрелы.
        А после того, что даулеты сделали, в их дома придет смерть.
        Но не сегодня.
        Сегодня Забу-Дэ наблюдал за коротким ночным боем. Он и его близкие стояли перед шатром великого Угэ-хана. Сам старый темник и его личная тысяча отборных воинов в драку не вмешивались. Им просто негде было там разгуляться. Забу-Дэ водил в бой туман, а тут была мелкая возня среди шатров, которая к тому же быстро закончилась.
        Однако со стороны можно увидеть много чего. Узкие глаза старого темника наблюдали за старшим сыном Угэ. Ведь могло статься, что он договаривался с Меркулом именно о том, что произошло? Но нет. Слишком уж Дер-Чи выглядел ошарашенным и растерянным. И слишком рьяно рубился потом.
        Глядя на то, как постепенно загасает бой между шатров, старый темник уже заранее знал, чем все закончится. Однако истинного исхода битвы не ожидал никто.
        - Ох-хо, - сказал Забу-Дэ, когда к ханскому шатру привели пленника.
        И кто привел!
        Тэмир, сын Сохраба. Угэ-хан кривился ядовитой ухмылкой, глядя, как проклятый змееныш бросил перед ним вождя даулетов на колени, а сам отошел назад на несколько шагов. Меркулу уже успели связать руки за спиной. Пленного с двух сторон держали воины, бежать он уже не пытался, а только озирался молча, справедливо полагая, что быстрая смерть была бы желанной наградой по сравнению с тем, что его ждет.
        Угэ оглядел окружавших его советников, сыновей и воинов и сказал:
        - Кхе? Я вижу, что один мой умный десятник стоит половины моего войска?
        Как раз в этот момент к ханскому шатру вместе со своими людьми подошел Дер-Чи. С окровавленным мечом в руке, весь забрызганный кровью врагов. Слова отца он, конечно же, слышал и принял на свой счет. А Угэ еще подлил масла в огонь. Унижение было страшным. Даже ночью, при свете костров было заметно, как побледнело его перекошенное злостью лицо.
        - Смотри, все как ты обещал! - кивнул Угэ, искоса глядя на сына.
        Обвел взглядом становище, горящие шатры, следы боя, а потом показал на пленника, стоявшего на коленях, и ядовито проговорил:
        - Я смотрю, господин не спешил. Самое главное без тебя сделали.
        По знаку хана воины, державшие Меркула, отступили.
        Даулет поднял голову и встретился взглядом с Дер-Чи. Ханский сын замер, на лице мелькнуло удивление. А Забу-Дэ затаил дыхание, ему было интересно, как выкрутится Дер-Чи, если Меркул заговорит.
        В одно мгновение Дер-Чи снес пленнику голову.
        - Ох-хо, - ханский темник разочарованно выдохнул.
        А хан недовольно скривился и проговорил:
        - К чему было так спешить? Или господин не знает, что врага прежде надо допросить?
        - Так будет с каждым! - прорычал Дер-Чи, отмахнув окровавленным мечом. - Я не намерен вести с врагами разговоры!
        Бросил на Тэмира полный ненависти взгляд и ушел.
        
        ***
        Обезглавленный труп даулета убрали, хан брезгливо вытер каплю крови, попавшую ему на тыльную сторону ладони. Над станом повисла тишина, плотная, как войлок. Сейчас каждый понимал, что хан недоволен и ему надо было излить свою досаду на ком-то.
        А Тэмир ждал удобного момента, чтобы уйти. Алия осталась в шатре, там двое из его парней, но ему было неспокойно. Казалось, уже ничего не будет, однако ханский взор внезапно остановился на нем.
        - А, вот ты где, мой умный десятник, - проговорил хан. - Такого умного десятника надо вознаградить.
        - Дадим ему сотню, - глядя в сторону, проговорил Забу-Дэ.
        Тэмир невольно напрягся, потому что хан продолжал сверлить его взглядом. Сейчас он волновался за Алию, и желание уйти только усилилось. Но прежде он должен был выразить благодарность.
        Склонил голову и сцепил руки на груди:
        - Благодарю, мой хан.
        Угэ прищурился и вдруг спросил:
        - Я слышал, твой шатер пришел в негодность?
        Это было неожиданно и неприятно, но Тэмир постарался не подать вида.
        - Это ничего, мой хан, - сказал он. - Шатер можно восстановить.
        Раздался неприятный дробный смешок, наконец Угэ проговорил:
        - Такого умного и ценного воина надо держать рядом с собой. Ты получишь новый шатер.
        Хан явно веселился, видя боковым зрением, как вытягиваются лица у его ближайшего окружения. Потому что рядом с шатром хана могли ставить свои шатры только ургурцы, белая кость. Это мгновенно делало Тэмира ненавистным для всех.
        - Новый шатер и вознаграждение из казны, - растягивая слова, цедил Угэ. - Чтобы содержать мой трофей в достойных условиях.
        - Благодарю, мой хан, - склонился Тэмир.
        Он надеялся, что теперь его наконец отпустят. Но хан все еще не закончил.
        - И двух наложниц, - со вкусом проговорил Угэ.
        И еще добавил:
        - Помни мою доброту.
        
        ***
        Тэмир всегда знал, что ханская милость опасна. Но никогда не думал, что она упадет на его голову. Он смотрел на ухмыляющегося старика с холодными змеиными глазами и думал, что однажды убьет его. Но не сейчас. Позже.
        Сейчас он поклонился так низко, как нужно было, чтобы великий хан убедился - его милость оценили по достоинству. И наконец смог уйти.
        Он уже давно изнывал от тревоги за девушку. Дер-Чи после этого боя походил на подраненного хищника. Неудовлетворенный, злой, видно, что ярость боя еще бродит в крови, а Угэ нещадно его провоцировал. Если бы Дер-Чи сейчас вздумалось забрать Алию силой, Тэмир просто знал, что его парням против ханского сына не выстоять.
        Но когда он вернулся, было все тихо. Парни, увидев его, поднялись сразу, стали гомонить.
        - Эй, юзбаши*(сотник)! Идешь в гору!
        - Это что было? - смеялся Дава. - Впервые в жизни видел летающего коня! Хорошо, что бабка запретила пить арак, а то подумал бы, что врут мои глаза!
        - Да, - вторил Гырдо. - Только шатер твой немного покосился.
        - Угу, - устало ответил Тэмир.
        Стихли. Вдруг вмешалась, расталкивая их, Давина бабка, старая Шертэ.
        - Что зубоскалите? Отойдите. А ты садись, дай посмотрю.
        - Лучше коня моего посмотри, Шертэ-ханым, - сказал Тэмир, но все-таки сел.
        - Да уже посмотрела. Ранки, что у него были, мазью смазала. Но ты на него еще дня три не садись, - бормотала бабка, стаскивая с него панцирь. - Ох-хо!
        Пошептала что-то, стала мазать бок и спину, помяла и вправила плечо. Тэмир в тот момент сгоряча не чувствовал, но, похоже, плечо он вывихнул. Ничего, пройдет. Сейчас ему главное было увидеть ее.
        
        ***
        Когда Тэмир как с неба свалился в шатер и того страшного мужика, ввалившегося к ней, скрутил, Алю накрыло эйфорией. Она сильно перенервничала, и от радости в первый момент ее просто развезло. Потом она так и сидела, привалившись к стенке шатра, сжимала нож в руке, всхлипывала и глупо улыбалась.
        Но потом это состояние прошло, она стала осматриваться. В шатре как после погрома. Крыша здорово промялась, кое-где вообще висела. В одном месте стена покосилась, там стойки треснули.
        Это ничего, подумала Аля. Главное, что с Тэмиром все в порядке.
        Однако время шло, а Тэмир уже долго не возвращался. И хоть за пределами шатра все более или менее успокоилось, она по голосам уже научилась различать, но чем дальше, тем ей становилось тревожнее. Под конец вовсе казалось, сердце от волнения выскочит.
        Но когда он вошел в шатер, Аля просто кинулась ему на шею и затихла. А он подхватил ее на руки и унес за занавес.
        
        ***
        В шатре погром, он только что узнал от хана неприятную новость. Но сейчас - пусть хоть небо упадет на землю, им нужен был этот глоток. Смыть все дурное, что было и что принесет еще завтрашний день.
        Пусть ЭТО будет. Пусть будет этот глоток живой воды и огня. Все остальное - потом.
        Все случилось так быстро, как с обрыва вниз.
        Потом он целовал ее, шептал, баюкал, нежил. Они разделись наконец и забрались под покрывало. Аля думала, не заснет, но только положила ему голову на плечо, сразу уснула.
        
        ***
        Тэмир не спал. Смотрел на нее.
        Его девушка-дракон... Дуртай, охин-луу, любимая. Как объяснить тебе. Поймешь ли ты?
        В конце концов решил отложить все на завтра.
        Остаток ночи прошел спокойно, все началось утром. Тэмир проснулся, оттого что инстинктивно почувствовал опасность. Алия еще крепко спала, приоткрыв во сне пунцовые губы. Он укутал ее покрывалом, быстро встал и оделся.
        На этот раз не врывались, ждали. Оклинуть его подошел Есу. Но Тэмир к тому моменту уже был готов. Когда выбрался из шатра, в отдалении с каменными лицами стояли два ханских нукера.
        - К тебе пришли, - тихо проговорил Есу, закрывая его спиной от людей хана.
        - Вижу, - так же тихо ответил Тэмир.
        И двинулся навстречу людям хана. Не стоит пытаться отсрочить неизбежное. Подошел и замер. Каждый из посланных за ним воинов рангом был ниже его сотницкого, но по положению, как приближенный хана, стоял выше. Однако кланяться никому из них Тэмир не собирался.
        Один из нукеров смерил его взглядом и, оттопырив губу, проговорил:
        - Юзбаши, великий хан жалует тебе новый шатер.
        Тэмир прижал руку к груди и кивнул:
        - Бесконечна его милость.
        На лицах воинов явно было написано, что они считают его недостойным этой милости. Но оба промолчали. Трудно назвать недостойным милости того, кто вчера в ночном бою захватил в плен вождя даулетов. Повисла пауза, но Тэмир не собирался прерывать ее первым.
        Наконец оба нукера одинаковым жестом сжали руки на груди, приветствуя его как равного, и один из них сказал:
        - Нам велено тебя проводить на место. Прими, и можешь начинать переносить туда свою рухлядь. А это, - он презрительно скривил губы, - разобрать и сжечь.
        - Я сам решу, что мне делать со своим имуществом, - проговорил Тэмир. - Вам велено показать, показывайте.
        - Оисс! - взвиваясь змеей, прошипел один из них.
        Однако оба развернулись и двинулись вперед, не глядя бросив за спину:
        - Ты идешь?!
        Не хотелось ему оставлять Алию в шатре одну. Тэмир оглянулся на Есу, парень понял и тут же встал, загораживая собой вход. А он отправился за теми двумя через становище.
        
        ***
        Утром следы вчерашнего нападения были явственнее. Давно погасили все, что даулеты подожгли, но при свете дня был виден реальный ущерб и какие части становища пострадали больше всего. Тэмир шел молча, а тех двоих распирало, он видел.
        - Радуйся! - процедил один. - Будешь рядом с шатрами ургурцев жить!
        Второй поспешил добавить:
        - Это тебе не задворки рядом с конским навозом!
        Тэмир прищурился, провожая взглядом обгоревшие шатры, рядом с которыми суетились люди. Он сразу обратил внимание на то, что даулеты ударили выборочно, и пострадала как раз богатая часть становища, а до их стороны волна почти не докатилась. Вот и сказал:
        - Зато рядом с конским навозом безопасное место.
        - Конечно! Так может говорить только тот, чей отец всю жизнь навоз месил!
        Сказано было, чтобы его унизить. Оба уставились на него, презрительно скалясь.
        - Не смей касаться имени моего отца, если хочешь долго жить, - негромко проговорил Тэмир
        В тот момент он готов был убить. Видимо, это отразилось в его глазах, потому что нукеры смешались и дальше уже шли молча. Когда пришли на место, один сказал:
        - Твой шатер, юзбаши Тэмир.
        Ему коротко кивнули и ушли.
        А он остался, оглядывая очередную ханскую «милость». Шатер был новый, довольно большой, островерхий, как было принято у ургурцев. Стоял обособленно. Понятно, белая кость не собиралась знаться с каким-то изгоем и выскочкой.
        Но было и хорошее. К новому владению примыкал надел земли, где было место для коновязи и еще нескольких маленьких шатров для близких. Можно будет переселить своих. Что делать со старым шатром, Тэмир пока не придумал, решил оставить на потом.
        А пока он повесил на полог нового шатра нагайку и вернулся обратно.
        По времени Алия должна была уже проснуться.
        
        ***
        Она и проснулась. И обнаружила, что в шатре одна, Тэмир уже куда-то ушел.
        Каждый раз, оставаясь одна, Аля начинала нервничать и успокаивалась, только когда он появлялся. А сейчас вдруг подумала, что с этим растительным существованием надо что-то делать. Все время так жить нельзя.
        Было трудно себя перебороть, но она все же подошла ко входу и приподняла полог. Прямо перед шатром, широко расставив ноги, стоял какой-то мужик в халате. На шорох сразу обернулся и уставился на нее, а Аля оторопела. Он что-то спрашивал, а она как дура, даже не смогла ответить, все слова из головы вылетели. Пробормотала:
        - Извините, - и убралась обратно в шатер.
        Потом ругала себя, устроила, называется, вылазку. Однако не прошло и нескольких минут, как к ней влетела Цэцэг. Веселая, круглое лицо светится улыбкой. Стала пальцами прищелкивать и пританцовывать. Аля так и не поняла, в чем дело, догадалась только по смыслу, что Тэмира наградили. Ну, это было приятно.
        А Цэцэг выпалила:
        - Бекле*! (постой) - и выбежала.
        Вернулась с двумя мисками, полными варева. В одной много мяса, большие куски. Аля вытаращилась.
        - Ой, это много, много!
        - Э-э, - замахала руками Цэцэг и снова убежала, оставив все на столе.
        Ну вот, теперь Аля даже не знала, как быть, и стала ждать Тэмира. А пока его нет, решила поправить, что получится, в шатре. Потолок провис, местами вообще свешивался пузом, а стойки у одной стены в нескольких местах треснули. Со стойками она ничего не могла сделать. Но вот эти свисающие сверху «животы», их можно было заправить. Только нужно найти подходящую жердь.
        Она огляделась в шатре. Жерди не было, зато она увидела его копье. То самое, которым он тогда высадил с коня того мужчину с тонкой бородкой и в богатой одежде. Аля не знала, разрешит ли ей Тэмир брать его оружие, потому решила потихоньку, пока он не видит. Только чуть-чуть заправить, чтобы не висело над головой.
        
        ***
        Как только Тэмир вернулся, Есу сразу доложил:
        - Твоя выходила.
        - Выходила?
        - Выглянула, - уточнил парень. - Хотела что-то. Я послал к ней Цэцэг.
        Тэмир кивнул и пошел к шатру. А в душе переворачивалось - она что-то хотела? То, что его охин-луу не знает их языка, было плохо. Особенно сейчас, когда ему предстояло как-то объяснить ей. Хорошо. Об этом он предпочел пока не думать.
        Ему следовало позаботиться о другом. Чтобы не вести ее пешком через весь стан, нужен был конь. А буланого старая Шертэ велела еще три дня не трогать.
        - Мне понадобится конь. Лучше два, - сказал он. - Надо перевезти барахло в новый шатер.
        - Ох-хо! Юзбаши, ты теперь у нас будешь белая кость? - поиграл бровями Есу.
        - Ты-то хоть прекрати, - проворчал Тэмир и сразу сказал: - Там есть место поставить несколько шатров, пойдете со мной.
        Есу замер, хлопая глазами, потом выдохнул:
        - Вот это новость!
        К ним уже подтянулись остальные парни.
        - Баш! Мы все с тобой! Все перевезем! За это не переживай, юзбаши! Коней сейчас тебе приведем!
        Тэмир с сожалением оглядел место, где стояли их шатры. Придется сниматься, и это было плохо. Но на новое место они перейдут своим маленьким костяком, и вот это уже хорошо. Однако время тратить не стоило. Надо скорей переселить Алию и укрыть в безопасности. Неизвестно еще, что их может подстерегать на пути, лучше сделать все быстро. О других неприятностях, которые могут дожидаться их на месте, Тэмир заставил себя не думать. Прежде всего главное - ее безопасность, потом - все остальное.
        
        ***
        Аля не совсем понимала, что происходит. Сначала пришел Тэмир, помог ей заправить кусок войлока и долго целовал. Потом они поели вместе.
        И вот после этого началось.
        В шатер заходили, собирали вещи. А она смотрела на это разорение их маленького дома, и ей было жаль. Но Аля уже поняла, что они переезжают куда-то. Так и было. Привели коня специально для нее. Тэмир посадил ее в седло и велел держаться, а сам повел коня в поводу через все становище.
        
        ***
        Дер-Чи отвратительно провел остаток ночи. Его сжигала досада. Мучили мелкие раны, полученные в ночном бою среди шатров, но больше - ущемленная гордость и бессонница. Утром проснулся позже обычного. Собрался и вышел из своего шатра. Решил проехаться по становищу.
        Первый же шаг, и злость стала душить его. Рядом с его шатром, насаженная на копье, красовалась голова Меркула. Наверняка распорядился отец. Всегда тонко мстил и этим доставал его.
        Он сплюнул под ноги, вскочил на коня и отъехал немного.
        И тут увидел ее. Девушку со светлыми волосами и белой кожей.
        Глава 13
        Пока ехали через становище, на нее глазели все кому не лень. Как будто никогда в жизни женщину на лошади не видели. Но если в первый раз, когда Алю вели по стану в шатер Тэмира, ей кричали: «Цом! Цом!», а вслед неслись смех и улюлюканье, то теперь смотрели молча.
        Аля в полной мере осознала, насколько сложный и опасный этот мир. Все на условностях, нюансах, попробуй ошибиться, оступись - тебя ждет смерть. Ей невольно припомнились документальные фильмы о жизни диких животных. Здесь ведь то же самое - мир добычи и хищников. И все зависит от того, кто ты.
        Она уже поняла, что здесь нельзя показывать страх. Увидят страх - сожрут. А если ты не боишься, со временем начинают бояться тебя.
        А вид становища постепенно менялся. Шатры, мимо которых Тэмир вел ее лошадь в поводу, становились все богаче и красивее. Вроде получалось, что они переезжали в более «престижный район». Наверное, надо радоваться, но чувство тревоги не отпускало. Аля смотрела на широкую мощную спину Тэмира, а он все шел вперед.
        И вдруг этот тип.
        В богатой одежде. Который тогда еще за нее с Тэмиром дрался. И потом еще вламывался к ним в шатер. Уставился на нее глазами голодного тигра, впору было зарыться под землю с головой. Больше всего Аля боялась, что они с Тэмиром снова сцепятся. Но, слава Богу, обошлось.
        Зато, когда они добрались до места, там их ждала новая неприятность.
        К виду всех этих вооруженных страшных мужчин она уже привыкла. Но там были еще две женщины с узелками. Молодые, ухоженные. Неприязненно на нее зыркнули.
        Аля поняла инстинктивно, просто увидела, как напрягся Тэмир. Не дура же, не настолько инфантильная.
        
        Это уже однажды было.
        Пашка в кафе в обнимку с той незнакомой девицей. Аля о ней знала только то, что та с параллельного потока, и все.
        Она тогда увидела их издали и замерла столбом, смотрела и шевельнуться не могла. А Пашка тоже ее заметил и только слегка изменился в лице. А потом и вовсе позвал:
        - А, это ты. Иди к нам.
        Третьей будешь.
        
        Именно тогда она решила изменить свою жизнь. И татуировку ту сделала, чтобы помнить и никогда к подобному не возвращаться. А жизнь - вот оно как. Чувство - как наждаком по ране.
        Если бы сейчас Аля заметила хоть какой-то интерес в глазах Тэмира, она бы ушла. Неважно как, нашла бы способ. Но по тому, как враз закаменели его плечи, а рука, державшая повод, непроизвольно сжалась, она поняла, что ему самому не нравится ситуация. И еще подумала - возможно, даже вероятно, все это прилагается к новому шатру. Стало жаль, что они в старом не остались.
        Просто это такой мир. Здесь все на нюансах, со всех сторон опасности, постоянные подвохи и подлянки. Надо держать лицо и не показывать страх, иначе сожрут.
        А Тэмир не сбавил хода, не остановился, даже головы в их сторону не повернул. Довез ее до нового высокого большого островерхого шатра, снял с коня и внес в шатер на руках.
        И только там, когда полог за ними закрылся, он поставил ее на пол. Но не отпустил, сжал за плечи крепко и долго так смотрел в глаза, а потом сказал:
        - Дуртай, любимая.
        Снова с силой сжал ее плечи, поцеловал и хотел повернуться, чтобы выйти. Но Аля не пустила. Каким-то внутренним чутьем вдруг поняла, что так нужно. Потянулась за ним и окликнула:
        - Ой, подожди!
        Мужчина резко развернулся и снова подхватил ее в объятия, стал вглядываться так жадно. А сам хмурый. И понятно, что ему уже надо идти. Аля не выдержала, прижала пальцы к губам и выдохнула:
        - Ты... осторожно там.
        Как Тэмир понял, что она сказала, неважно. Важно, что у него лоб разгладился, а в глазах мелькнуло что-то похожее на улыбку. Быстро и жарко поцеловал ее и вышел.
        А она осталась в шатре одна.
        И вот сейчас в голову полезли мысли. Если эти две мымры прилагаются к новому шатру, то надо сразу показать, кто в доме хозяин. Но. Им же где-то надо будет жить? И как теперь все это организовать?
        Но ей ничего не пришлось делать, все решилось очень неожиданно.
        
        ***
        В первый момент, когда Тэмир ее только внес в шатер, Аля ничего не успела заметить, все заслонил собой он. А теперь надо было как-то осваиваться. И в прошлый раз ей помогала Цэцэг, а тут надо самой. Но Аля уже более или менее представляла, что и как делать.
        Плюсом было то, что тут имелось зонирование, и часть шатра была отгорожена плотным занавесом. Уже легче. Аля заметила, что у этого шатра и конструкция несколько иная. В старом шатре Тэмира крыша нависала низко и видны были толстые дугообразные жерди, замыкавшиеся в центре в кольцо.
        Здесь же в центре шатра стоял столб. Она рассудила, что скорее всего на этот столб и приходили элементы покрытия, но ничего этого не было видно, потому что все закрывал натянутый внутри второй тканевой потолок. Кстати, ткани тут были богаче намного.
        Все это было хорошо. Аля отодвинула занавес, за ним была довольно просторная спальная зона. Нормально для двоих, даже роскошно. Но если им придется поселить тут еще этих двух мымр, надо срочно отгораживать часть шатра, чтобы не пересекаться с ними.
        Аля стала осматриваться, чтобы определиться, что делать. А снаружи невнятно доносилось гортанная речь, какое-то звяканье. Все это шло фоном.
        И вдруг шум!
        Ржание, шаги, голоса. Неожиданно. Тэмир что-то громко говорил, она встревожилась и стала прислушиваться. Узнала голоса парней, к которым уже успела немного привыкнуть, выдохнула спокойнее. У нее отлегло от сердца, а когда в шатер влетела раскрасневшаяся Цэцэг с какими-то тюками, Аля и вовсе обрадовалась.
        Девушка как увидела шатер изнутри, так побросала тюки и завертелась на месте. Ахала:
        - Ай, яхшы!
        И смеялась, показывая жестом, мол, хорошо!
        Ну да, тут было красиво и просторно, правда, некоторые обстоятельства омрачали радость от новоселья. Аля уже собралась просить девушку, чтобы та помогла ей отгородить еще часть шатра, и тут услышала хрипловатый надтреснутый голос старухи шаманки. Та бодро покрикивала:
        - Айте! Хурдан! Хурдан*! (быстро).
        Так быстро и деловито, скороговоркой, стал доноситься какой-то стук. Аля вытаращила глаза, а Цэцэг захихикала, глядя на нее. Потом тронула ее за руку и показала на себя и куда-то в сторону:
        - Биз барыбыз бергэ.* (мы будем вместе)
        И потянула ее к выходу.
        - Э? Айте, айте.
        Отодвинула чуточку край полога, выглянула в щелочку и поманила ее. Аля глянула осторожно и поразилась. Вроде совсем недавно здесь было пустое место, а теперь вокруг их шатра уже лепилось несколько других шатров, и парни Тэмира устанавливали еще. А старая Давина бабка сидела на тюке и раздавала указания, как заправский надсмотрщик.
        Уже разожгли костер, на него установили котел. Вокруг были люди, все они суетились и что-то делали. Но главным было то, что их маленький привычный мирок переехал сюда. Это было неожиданно. Неожиданно и здорово!
        
        ***
        Ханский подарок здорово осложнял Тэмиру жизнь. Если бы он был бездумно падок на дармовщину - две наложницы могли бы только обрадовать. Топтать их не перетоптать. Пока не сотрутся и не возьмет новых.
        Но, во-первых, он не хотел от хана ничего принимать. А во-вторых, ему не нужна была такая награда. Это могло разрушить все, что было у него с Алией. Отравить, посеять сомнения и раздор. Поэтому - нет, Тэмир не собирался к ним прикасаться. Однако вернуть, продать или передарить их он не мог. Милость хана должна приниматься с благодарностью, даже если она тебе поперек горла.
        Теперь он должен был их кормить, содержать и обеспечивать жильем. Единственный вариант от них избавиться - это дать им приданое и выдать замуж. Но и то не сразу, обе еще должны были пожить в его доме. Иначе хан сочтет, что его милость принята без должного почтения.
        Он уже примерно знал, что будет делать, а тут еще парни навалились толпой, и все пошло быстро и слаженно. А больше он был благодарен Давиной бабке. Та сразу взяла всех в оборот.
        - Айте, давайте! Берите немного от наших и ставьте для жарие* (наложниц) нашего юзбаши отдельные шатры!
        Тэмир и собирался сделать так, чтобы эти женщины не пересекались с Алией, но Давина бабка предложила идеальный выход. Даже сам Угэ не сможет придраться. У каждой из подаренных им наложниц теперь был пусть небольшой, но отдельный шатер. Правила соблюдены. А то, что он не собирался их посещать, - это уже касалось только его.
        - Шертэ-ханым! - сказал он Давиной бабке. - Дай я тебя расцелую!
        Старуха смеялась и махала на него руками, но все же дала себя поцеловать в морщинистую щеку.
        Новые наложницы смотрели на все происходящее молча, только брезгливо кривили губы и морщились. Вероятно, рассчитывали на другое. Тэмиру это было глубоко безразлично. По его приказу парни заселили каждую в свой шатер, он распорядился занести им еды и забыл о них.
        У него и без них хватало дел.
        Ведь раньше он был по большей части предоставлен сам себе, а теперь надо было позаботиться о лошадях и вооружении. Обойти сотню, выставить своих людей, проверить посты. Незаметно наступил вечер, пока закончил.
        А потом он ужинал в новом шатре с Алией. И любил ее. Жарко, жадно, томно. Любил и не мог насытиться. Уже после всего, перед сном, думал - раз с переселением закончено, надо скорее готовить свадьбу. Если Алия станет его женой по закону, это закрепит ее статус окончательно.
        Неожиданно все сложилось хорошо, он был доволен.
        
        ***
        А вот Угэ-хан доволен не был.
        Как он и приказал, его старший сын убыл еще утром. Полдень даже не наступил, как он взял два мингана* (тысячи), троих из своих младших братьев и выдвинулся в земли даулетов. Шел быстрой рысью и очень спешил.
        Дер-Чи был молод, полон сил и зол. Он рвался в бой, хотел убивать, ему нужно было выплеснуть бродившую в нем неудовлетворенность. Его войско накрывало степь щетинящимся оружием ковром и сметало все на своем пути.
        Даулеты тоже не стояли на месте. Предвидя удар, они снялись с насиженного места и отвели основные силы. Ему попадались лишь отряды арьергарда. Небольшие, меньше сотни. Но этого было достаточно, чтобы постоянно отправлять к отцу воинов с донесениями об очередной победе.
        Сначала Угэ посмеивался в усы, переглядывался с Забу-Дэ и отпускал шуточки.
        - Молодой щенок быстро бегает и громко лает. Но его лапы заплетаются.
        А старый темник сидел с непроницаемым лицом, и что там отражалось в узких щелочках его глаз, один шайтан знает. Гвардию, свой личный минган, Забу-Дэ старшему ханскому сыну не дал, но в тех двух тысячах были тоже хорошие, закаленные в боях воины.
        Хан должен быть доволен. Его будущий наследник одерживает победу за победой. Казалось бы. Но нет.
        Вечером, когда в шатре собрались его сыновья и советники и все стали дружно восхищаться успехами Дер-Чи, это вывело хана из себя. Он сидел и посмеивался, однако пристально отслеживал и запоминал реакцию каждого.
        Старый Угэ был жаден до власти и смертельно ревнив к любому успеху. А сейчас он вдруг понял, что молодой щенок может так его обскакать. Нет. Пока жив, Угэ-хан не мог допустить этого. Поэтому выждав паузу, он сказал:
        - Наш сын хорошо проторил для нас путь. А теперь мы пойдем и сотрем с лица земли становища даулетов. Выступаем завтра. Возьмем гвардию и три мингана, четыре оставим здесь.
        Для кого-то, может быть, это решение великого хана и было неожиданным, только не для Забу-Дэ.
        - Айте! - кивнул тот, не меняя выражения лица.
        Как будто знал, что именно так и будет. Это тоже не понравилось Угэ.
        Хану доносили обо всем, что происходило с его старшим сыном. О том утреннем столкновении с сыном Сохраба Тэмиром, которое чуть не случилось, разумеется, тоже донесли. И о том, что воины Забу-Дэ встали между ними. Старый темник объяснил это тем, что уберег Дер-Чи от ненужной траты сил перед важным походом.
        Тогда Угэ все показалось правильным. Теперь он вообще начал подозревать старого темника в том, что тот хочет поставить на его старшего сына. И эта возня вокруг Тэмира тоже казалась подозрительной. Но змееныш до белого каления злил Дер-Чи, а значит, он был полезен и нужен.
        Угэ-хан посмотрел на своего темника и сказал с ехидным смешком:
        - И нашего умного сотника тоже надо не забыть взять. Вдруг в походе его совет пригодится?
        Раздался смех. От этого настроение хана не исправилось, и он ничего не забыл.
        А перед сном смотрел на две убывающие луны и думал.
        Он предвкушал, как отберет у сына победу. Потому что войско должно знать руку только одного хозяина. А Дер-Чи пусть радуется тому, что змееныш скоро снова будет рядом с ним. Вот это немного повеселило старого хана. Его отпустила бессонница, и он заснул.
        Глава 14
        К ночи Дер-Чи занял главную ставку даулетов, вернее, то, что ею было раньше. Потому что его встретило разорение, только ветер трепал то, что осталось от шатров. Словно в насмешку над ним. Он приказал выжечь и это, однако удовлетворения не получил.
        Поначалу быстрые победы над небольшими отрядами, которые он одерживал, опьяняли его, давали предвкушение настоящего боя и азарт. Дер-Чи рвался вперед, ему уже мерещилась слава великого полководца. Но оказалось, что он пришел на пустое становище.
        И теперь, сидя в большом шатре, который для него поставили, Дер-Чи осознавал, что его обманули. Отвлекли, увели в сторону. Пока он разменивался на эти мелкие стычки, противник успел уйти. Досада просачивалась в кровь, но рядом с ним сидели его братья и минбаши*, он должен был держать лицо.
        Подали вареное мясо. Варили в тех самых котлах, которые в спешке побросали даулеты. Ему подали первым. Самые лучшие куски.
        - Мясо, сваренное в котле разбитого врага, слаще, - сказал Дер-Чи и начал есть.
        Дома, при отце, все было иначе. А здесь в этот момент он был ханом, это накладывало отпечаток. Дер-Чи чувствовал на себе взгляды, его слова ловили. Братья, ранее поддакивавшие только отцу, теперь смотрели на него и приноравливались.
        Он не любил братьев, все искали только свою выгоду. Каждый из них предаст, только покажи спину. И в этом он внял совету отца - держать братьев надо как можно ближе и руку с их горла не убирать.
        Кроме братьев тут были минбаши. Оба молчали, и это раздражало. Но с ними невозможно было не считаться, за каждым тысяча воинов. Войско. Войско надо было перетянуть на себя.
        Чтобы забрать под свою руку войско, Дер-Чи нужна была настоящая победа. Пройтись огнем и мечом по врагу, вырезать всех, пригнать рабов, взять себе их богатство и женщин. Но пока это было недостижимо, кидаться в ночь бессмысленно, они могут напороться на засаду и сами стать мишенью.
        Дер-Чи выслал отряды разведчиков и приказал выставить по кругу посты. Вынужденное бездействие и досада выматывали его. Оставшись один в шатре, Дер-Чи не мог спать. Ходил по шатру взад и вперед.
        И вдруг шум снаружи, сдавленные женские крики.
        В шатер осторожно заглянул один из нукеров.
        - Господин, даулетку нашли за станом, зачем-то пробиралась к нам. Привести?
        Женщина? Сразу же пришли мысли о светлых волосах. Дер-Чи шумно выдохнул, кадык дернулся, он отошел и отвернулся. И через плечо бросил:
        - Веди.
        В темноте зло сопротивлявшаяся даулетка могла немного сойти за Алию. Если закрыть глаза. Он знал, что это поможет скоротать ночь, а завтра с утра собирался двинуться дальше и гнать даулетов до тех пор, пока не усеет степь их костями.
        О том, что все может пойти не так, как он планировал, Дер-Чи не предполагал.
        
        ***
        Забу-Дэ тоже не спал. Старый темник выехал на разведку. В особо важные моменты он не полагался на донесения своих воинов, а предпочитал видеть и оценивать все сам. Сейчас был именно такой момент. Что даулеты отомстят за смерть Меркула, он не сомневался. Вопрос только в том, кто возьмет власть, от этого будут зависеть дальнейшие действия.
        Выехал он не зря. Даже сейчас недалеко от становища вертелись лазутчики даулетов. Выловить приказал одного. Остальных преследовать до тех пор, пока не приведут в стан. Нужно было оценить их силы и заранее рассчитать, откуда новый вождь постарается ударить.
        После этого Забу-Дэ вернулся и специально проехал от табунов к центру и потом туда, где стояли шатры ургурцев и китданов. Проезжая мимо того шатра, который по приказу Угэ поставили для нового сотника, приостановился.
        Одинокий островерхий шатер уже оброс небольшими низенькими шатрами. Видно было остатки костра, пахло кашей, у шатра сотника дежурил постовой. Быстро справился.
        Старый Забу-Дэ прищурился, беззвучно усмехнувшись в усы. Верные люди - это хорошо. Однако этого мало. Он мотнул головой своим людям, показывая на шатер, и буркнул:
        - Ханский трофей беречь.
        Чутье подсказывало ему, что светловолосая девушка ценна. Что до странного парня, за которым он в последнее время пристально наблюдал, то многое зависело от того, как тот себя в бою покажет. Выстраивалась интересная игра.
        Забу-Дэ оглядел все внимательно еще раз, а потом отправился выслушивать донесения от тех двух минганов, что он со старшим ханским сыном отправил.
        Донесение, доставленное гонцами, содержало именно то, о чем старый темник подозревал. Новый вождь даулетов отнюдь не дурак. Племя увел, основные силы тоже. И где теперь даулеты ударят, оставалось только гадать.
        Гонцы отправились обратно, а Забу-Дэ размышлял.
        О том, попадет ли ханский сын в кольцо, он не переживал. С ним два мингана, опытные воины в крайнем случае смогут отбиться и уйти. Остальное неважно. Его головной болью был хан. Потому что постепенно наступал момент, когда существующее положение дел становилось нецелесообразным.
        Однако старый темник дождался утра, а утром, как только забрезжили первые лучи дневного светила, поднял по тревоге лагерь.
        
        ***
        Так неожиданно было, когда утром внезапно раздались трубы. Тэмир мгновенно вскочил и стал одеваться. А Аля только моргала спросонья и не могла понять, что происходит. Шум, который доносился снаружи, слишком напоминал тот, что был тогда, при нападении.
        Тэмир в считанные секунды оделся и уже собрался выйти, она тут же вскочила и, на ходу хватая халат, бросилась к нему.
        - Куда ты?!
        Хотелось обнять его, не пустить, потому что было страшно. Он обернулся к ней, взял ее лицо в ладони. Но тут снаружи снова раздались крики и беготня. Тэмир что-то выкрикнул в ответ, сжал ее за плечи и быстро вышел.
        Вернулся он только через некоторое время. Она уже извелась вся.
        Собранный, стальной, злой. Черты заострились, напряжение в каждом жесте. Сейчас Тэмир больше походил на всех этих страшных воинов. Он и был одним из них. Машина для убийства.
        И плевать! Плевать ей было на все. Главное, чтобы с ним ничего не случилось!
        Аля зажала рот ладонью, а он, заметив ее реакцию, мгновенно изменился. Подошел и притянул ее к себе, крепко прижал и замер. А время как будто остановилось. Она слушала, как стучит его сердце, и молчала, слова не получалось произнести. Говорил Тэмир:
        - Охин-луу, коркма. Хурдан келим.
        Не бойся. Я скоро вернусь.
        Утекают секунды...
        Время.
        Еще буквально один миг стояли они, прижавшись друг к другу. Потом он резко отстранил ее и вышел.
        
        ***
        Потом уже Аля узнала, что началась война. Сотня Тэмира ушла с войском, здесь он троих оставил из своих - Даву, Гырдо и Есу. Еще, конечно, есть четыре тысячи из тумена. Будут защищать становище.
        Все это ей Цэцэг объясняла на пальцах, а она первое время была просто ошарашена, до нее с трудом доходило. Но ведь для них это норма жизни. Такой мир. Да, мужчины ушли, но все понемногу вошло в привычный ритм. Ей тоже надо было выходить из ступора. И просто из шатра начинать выходить. Найти себе дело, чтобы не помереть от тревоги и скуки.
        Вот тут-то Аля и познакомилась с теми двумя мымрами, новыми наложницами.
        
        ***
        Это была новая сторона местной жизни. Ведь не все же время тут происходят военные действия. А мирной работы действительно много. Даже если они не пашут землю, а скот меняют на зерно и крупы, кто-то же пасет этот скот. Кто-то заготавливает мясо, прядет шерсть, катает войлок, выделывает шкуры или шьет одежду. А кто-то мелет муку, пахтает масло и варит сыр.
        Хотя, конечно, для Али было очень странно, когда женщины принялись заниматься обычными женскими делами, зная, что мужчины отправились в поход. Но так оно и было. Относительное спокойствие воцарилось лишь после того, как хан и его войско покинули становище. Сначала она сидела в шатре, стискивая руки, потом, когда стало совсем невмоготу, тоже решила выбраться.
        Снаружи было необычно, как-то тихо, меньше хождения и звуков. Совсем другая атмосфера. Перед самым входом сидел на дежурстве Гырдо, а в центре пятачка, образовавшегося на площадке между шатров, сидела на большом куске войлока старая шаманка Шертэ. Чесала шерсть и тихонько напевала что-то. Чуть дальше в сторонке на костре булькало какое-то варево в обмазанном землей котле. Пахло вкусно.
        Аля подошла к Давиной бабке и сказала:
        - Давайте, я вам помогу.
        Та вскинула на нее удивленный взгляд и выдала с хитрецой:
        - Ох-хо?
        Покачала головой и показала на ее руки:
        - Ярамас. Э-э.
        Мол, нельзя, белые руки испортишь. Аля мотнула головой.
        - Ерунда, - и показала знаком. - Давайте, я помогу.
        На первый взгляд ничего сложного, клоки шерсти чесать о заостренные края гребенки. Просто надо осторожно, чтобы руки не поранить, только и всего. Зато работа ее отвлечет.
        Бабка усмехнулась, глазки-щелочки совсем сузились. Потом старуха отодвинула в сторону готовую кудель, освобождая место на войлоке, и протянула Але маленький клок шерсти и еще одну металлическую гребенку с заостренными зубьями.
        - Бар*. (держи)
        - Спасибо, - пробормотала она, усаживаясь рядом с Давиной бабкой.
        И только собралась попробовать, как почти синхронно откинулись пологи двух стоявших рядом шатров и оттуда вышли две женщины. Давешние наложницы. Обе были тщательно одеты в халаты и расшитые душегрейки (по такой-то жаре) и увешаны украшениями. На головах сложные шапочки с архитектурой, волосы заплетены в тугие косы, на концах монетки.
        Вышли и уставились на Алю, сложив руки на груди и всем своим видом демонстрируя превосходство. Еще бы, по сравнению с ними Аля в своей простой одежде да еще с клоком шерсти в руках казалась замарашкой.
        «Плевать мне на вас», - подумала Аля, глядя на них.
        А они смотрели на нее, и в их глазах явно читалось:
        «Да, сейчас ты спишь с новым хозяином и живешь в его шатре. Но скоро ты ему надоешь, и он прогонит тебя. И вот тогда настанет наше время».
        Злость стала подниматься из глубины души, но Аля ничего не успела сказать. Давина бабка резко прикрикнула на обеих. Те скривились, неохотно повернулись и вместе ушли.
        Аля шумно выдохнула. Осадок!
        Работу свою она не оставила, однако настроение эти двое ей испортили. Она невольно стала вспоминать Тэмира, как он дрался за нее и нежность его. И не верилось! А все равно неконтролируемо лезло в голову всякое. Но если... Если...
        Она сказала себе, что этого не будет.
        
        ***
        Тэмир в это время ехал в арьергарде ханского войска, его сотня была одной из замыкающих. А мысли все время возвращались к Алие, которую он оставил одну.
        Потом он усилием воли заставил себя сосредоточиться.
        Шли быстрой рысью. Угэ-хан торопился, ему не терпелось обойти сына и самому взять всю славу победителя. Но старый хан уже не слишком ловко держался в седле, чтобы ехать впереди своего войска, как в далекой молодости. И Забу-Дэ расставил войска так, что впереди шла гвардия, готовая принять на себя всю тяжесть вражеского удара, с левого и правого флангов тоже крепкие минганы. Их задачей было защищать хана, ехавшего в центре. Сзади, с тыла, шла еще одна тысяча, арьергард, куда собирали всякий народец. Как боевую единицу их никто особо не брал в расчет.
        Тэмир маялся, глотая пыль за всем войском, и озирался по сторонам. Не давало покоя странное предчувствие, звериное чувство опасности. Хотя, казалось бы, степь выглядела нетронутой и спокойной. Не предвещало ничего...
        Даулеты ударили сзади, когда они шли между двух холмов.
        
        Новый даулетский вождь Джейдэ, младший брат Меркула, учел прежние ошибки и не забыл предательства. И он не стал сражаться за становище. Джейдэ бросил его старшему сыну Угэ-хана как кость. А сам разделил силы и нанес первый удар там, где его не ждали.
        
        Войско Угэ взяли в клещи сразу с двух сторон и разом отсекли авангард и фланги. А замыкающая тысяча внезапно осталась один на один с врагом. Все так быстро! Они не успели перестроиться, как легкая конница даулетов, вооруженная луками, рванулась вперед. А даулетский легкий лук пробивал броню со ста шагов.
        Угрурцы и китданы с презрением относились к такому оружию, у них были другие луки, более тяжелые. Били они, может быть, и дальше, но такой лук труднее было натянуть в бою, а это драгоценное время. Которое они потеряли тут же.
        Потому что вторым же залпом, последовавшим сразу вслед за первым, убило минбаши. Командующий тысячей только успел прорваться вперед, чтобы принять бой, как одна стрела вонзилась ему в глаз, а другие две в горло.
        Все это было тщательно продумано и в точности исполнено. В минбаши метили изначально, чтобы сразу смять сопротивление и через их слабый заслон прорваться в центр, туда, где был хан. Авангард - гвардия - сейчас был отрезан, а с флангов тоже кипел яростный бой.
        И получалось, что между даулетами, рвавшимися напролом, и ханом стояла только их обезглавленная тысяча. Вражеская конница врезалась в них, словно нож в масло. И на их пути как раз оказался Тэмир со своей сотней.
        
        Времени на размышление не было. Решение принимать надо меньше чем за удар сердца. Пока длился миг, Тэмир многое передумал. Он ненавидел старого шакала, вырезавшего всю его семью. Ему закрыть его собой? Но положение было безвыходным. Проиграть или сдаться нельзя, это верная смерть. Пытаться бежать нельзя - верная смерть. А ему умирать нельзя, он обещал Алие вернуться. Тэмир не мог нарушить данное ей слово. Оставалось только принять бой и выстоять.
        Но минбаши был мертв.
        Кто-то должен был вести людей в бой. Собрать их воедино, чтобы не побежали, не дрогнули. Сдержать врага и выстроить оборону.
        Кто-то должен, иначе они все мертвецы.
        
        Тэмир просто оказался в центре.
        - Четверо! Вынести минбаши! В центр его! Остальные сомкнуть строй! - крикнул он, выхватывая меч. - Кто побежит - умрет!
        В этой тысяче не было отборных воинов. Так, огрызки. Бывшие пастухи, кузнецы, ветераны, которых уже не брали в костяк войска. Но они рубились словно бешеные, потому что отступать некуда, на кону жизнь. А Тэмир метался, словно челнок, рубил, наскакивал и отступал, выискивая слабые места, и снова рубил и орал команды. Атака захлебнулась, даулеты увязли. Враги все еще напирали, но их тысяча отступала медленно, и они держали строй.
        Казалось, что время тянется очень долго, на самом деле бой длился не больше нескольких минут, но уже наметился перелом. Как только даулеты поняли, что не успевают прорваться в центр и захватить Угэ, они так же резко, как налетели, повернули назад и ушли.
        
        ***
        То, что даулеты ударили в узком месте, для Забу-Дэ не было неожиданностью. После вчерашней разведки он нечто подобное и предвидел. Но были также и другие возможные пути, и какой из них теперешний даулетский вождь выберет, можно было только гадать.
        Потому он оставлял многое на волю случая.
        Но интересовавшего его ханского «умного сотника» Забу-Дэ специально поставил именно туда. Хотел посмотреть на него в этом походе. А сейчас смотрел и причмокивал от удовольствия и не спешил вмешиваться. Однако старый темник не был бы непобедимым полководцем, если бы не умел тонко улавливать момент, когда следует вступить в бой.
        Когда гвардия ударила в полную силу, врага отразили и обратили в бегство. Правда, старый Угэ пережил много неприятных минут, но была одержана серьезная победа. И у них теперь появился новый герой - сотник, принявший на себя командование тысячей прямо на поле боя и сумевший заслонить хана собой.
        Подобная храбрость заслуживала вознаграждения.
        
        ПРИМЕЧАНИЕ:
        * Минбаши - командующий минганом (тысячей).
        Глава 15
        Иногда судьба внезапно открывает ходы там, где трудно было предположить. Джейдэ был младшим братом Меркула, вождя даулетов, и не видать бы ему власти, потому что старший брат был молод и полон сил. И у Меркула были сыновья.
        А Джейдэ был моложе брата на пару лет, сильный, умный, выдержанный, быстрый. Но он был вынужден принимать волю вождя и помалкивать. Джейдэ всегда стоял за спиной старшего брата, однако далеко не всегда был согласен с выбором того или с его действиями. В частности, когда Меркул зачем-то вдруг сговорился с Дер-Чи, сыном Угэ-хана, он был против. Ему ясно виделись в этом заговор и предательство.
        Но Меркул уже загорелся. Слишком уж необычно было условие Дер-Чи. Ему любопытно было, что же там за девушка со светлыми волосами, ради обладания которой старший сын хана готов отдать на разграбление стан. К тому же Меркул сам собирался обмануть заносчивого ургурца. Ударить раньше и совсем не там, где предлагал ханский сын. Он должен был взять богатую добычу, но Дер-Чи его все-таки предал.
        Теперь Меркул сложил голову.
        А Джейдэ смог взять власть над даулетами.
        И да, он намерен был отомстить за предательство, но так глупо подставляться, как это сделал Меркул? Нет. Он собирался изматывать противника внезапными кинжальными ударами. Рвать его силы, отбивать добычу, угонять скот.
        Джейдэ планировал затяжную войну. Угэ стар, не выдержит.
        Что касалось Дер-Чи, подлого предателя, благодаря которому, впрочем, новый вождь даулетов получил власть, то слава о его жадности до женщин дошла и до даулетов.
        Ему оставили небольшой подарок.
        
        ***
        Дер-Чи был ночью с пленной даулеткой. Она бешено сопротивлялась поначалу, а потом вдруг перестала, замерла под ним, словно мертвая. Его это злило. И нисколько она не походила на Алию! Даже если закрыть глаза.
        Его стало крыть досадой. Даулетка плакала рядом.
        - Замолчи и спи! - прикрикнул он, взглянув на нее страшно.
        Замолчала, лежала тихо, даже, кажется, не дышала. И он наконец заснул.
        Проснулся внезапно. Дер-Чи был воином, привык чувствовать опасность и не ошибся. Даулетка пыталась его прикончить его же собственным кинжалом. Он успел перехватить и заломить ей руку. Но и она успела полоснуть его по лицу.
        Дер-Чи взревел. Схватил ее и, как была, голую вышвырнул из шатра к воинам.
        - Ваша!
        Весь остаток ночи потом слышалась возня перед шатром, плевать ему было, что с ней сделают. Эта тварь умудрилась достать его, и теперь кровь заливала глаз. Порез был глубокий, тянулся через все лицо, от брови до подбородка. Останется шрам.
        Дер-Чи стиснул зубы. В сознании мужчины это тоже каким-то образом связалось с Алией. Когда-нибудь она должна ему за все ответить.
        
        ***
        Едва забрезжил рассвет, он, не дожидаясь разведки, поднял основные силы и бросился искать в степи новое становище даулетов. С ними скот, женщины и дети, они не могли уйти слишком далеко.
        
        ***
        Днем Джейдэ нанес свой первый удар.
        Второй удар он собирался нанести ночью. В том месте, где его не ждут.
        
        ***
        Аля еще немного помогала старухе, плевать ей было, что какие-то наложницы пытаются продавить статус. Лучше работать и делать что-то полезное, чем целыми днями сидеть в шатре, наряженной с головы до ног, и ждать, когда господин соизволит обратить внимание.
        Она пыталась чесать шерсть. С непривычки, конечно, у нее почти ничего не выходило. Это у бабки сноровисто получается воздушная кудель, а у нее то шерсть застревала на гребне, то вообще клок срывался. Аля сосредоточенно поправляла и принималась заново. А сама вспоминала, как у них было с Тэмиром.
        Ведь не наряжалась она как-то особенно. Он смотрел на нее с большим восторгом, когда она была в простой одежде. А красный халат расшитый ему вообще не нравился. От слова совсем. Впрочем, ей он не нравился тоже. Напоминал о том страшном дне, когда она здесь оказалась.
        
        Одна, привязанная к столбу. Чужие люди вокруг, непонятная речь.
        Крики: «Цом! Цом! Ялал той!», грохот крови в ушах. Толпа, которая, казалось, ее сожрет. И поединок...
        
        Она невольно вздрогнула и уколола палец.
        - Э?! - сразу взвилась бабка.
        И почти силой отобрала у нее острый гребень, а потом еще долго ворчала:
        - Ярамас!
        Со стороны шатров наложниц послышалось какое-то шебуршение. Старуха зыркнула туда недовольно, а потом неожиданно мягко улыбнулась Але. Морщинки лучиками побежали вокруг узеньких щелочек глаз. Подмигнула ей и протянула:
        - Ох-хо!..
        И погрозила пальцем. А затем отправила в шатер, знаком показывая, что пора есть. И еще что-то, да все подмигивала. Правда, Аля ничего толком не поняла.
        Выяснилось потом.
        Но сначала к ней пришла Цэцэг с едой. Принесла несколько мисок. Вареное мясо, сыр, сушеные ягоды и еще какие-то кисловатые белые шарики. И белый напиток в кувшинчике. Вкус был необычный. Они ели это, а Цэцэг все как-то загадочно закатывала глаза. Потом выдала шепотом:
        - Уур хуртэл*(будем париться).
        Она опять ничего не поняла.
        Но уже вечером, по темноте, к ним шатер парни занесли две жаровни с углями, какие-то жерди и много шкур. Поклонились и сразу же вышли. Следом вошла старая Шертэ. В руках у нее была уже знакомая металлическая миска, еще одна поменьше, какой-то сосудик и мешочек с травами. Аля уже подумала, что они опять будут гадать, но, оказалось, тут совсем другое.
        Бабка прикрикнула на парней и плотно-плотно задернула полог. Потом они с Цэцэг натянули еще одну двойную занавеску, отделив часть шатра полностью. А уже там из жердей старуха соорудила что-то вроде маленького вигвама, покрытого шкурами, с отверстием вверху. Внутрь поставили одну жаровню, на угли бабка положила травы и поставила маленькую мисочку с водой, а на другую жаровню - миску побольше.
        Сразу поплыл ароматный пар, в сухом воздухе повеяло влажностью. Бабка еще что-то поколдовала с травами, а после жестом велела ей раздеваться и лезть в этот вигвам. И тут до Али наконец дошло, что это местный аналог парной.
        При мысли о парилке ее пробрало дрожью. Она же тут вообще забыла, что такое мыться. Воду расходовали очень экономно. Конечно, раздеваться при посторонних не хотелось, и Аля ужасно смущалась. Да еще бабка разглядывала ее и удовлетворенно цокала языком.
        - Гоо сайхан* (красавица)! Ох-хо-о!
        Но зато когда залезла в тот вигвам, сразу забыла обо всем. Красноватый свет углей, насыщенный ароматный пар. Она сидела там и блаженствовала.
        И вдруг шум снаружи, голоса и топот.
        Аля мгновенно насторожилась. Старуха и Цэцэг замерли и насторожились тоже. Потом старуха что-то сказала Цэцэг, а та смешалась, забормотала шепотом:
        - Ярамас, ханийн бэлэг... (нельзя, ханский подарок)
        - Ег! (принеси) - коротко приказала старая шаманка.
        Девушка склонила голову и нырнула за занавеску. А бабка обернулась к Але, так и сидевшей по самую шею в «парилке», укутанная шкурами. Смотрела на нее молча, а Аля прямо слышала в своем сознании ее надтреснутый голос:
        «Охин-луу, сиди здесь тихо. Не высовывайся».
        И вышла, тщательно задернув за собой занавеску.
        А она так и осталась сидеть там и гадать, что происходит. Сразу стал бить озноб, несмотря на жару, и какие только мысли в голову не полезли. И первая - зачем? К чему такие сложности? Если бабка хотела ее предать, вовсе не нужно было затеваться со всем этим.
        Но если ее первое предположение неверно и им грозит опасность? Ведь было уже однажды такое! Мороз по коже, как вспомнила. Но тогда Тэмир был рядом, а сейчас... Стало еще хуже. И положение - глупее не придумаешь, сидит тут в этом вигваме голая.
        Но если на них напали, старуха была права.
        Нужно затаиться и сидеть очень-очень тихо. Может быть, пронесет. Аля замерла, прислушиваясь к малейшим шорохам. Нащупала рукой жаровню и медленно, стараясь не шуметь, подтянула ближе к себе. Если что, швырнуть тому, кто полезет, угли в лицо.
        И приготовилась.
        А снаружи происходило вот что.
        
        ***
        Шертэ не зря затеяла баню для девчонки. Дава говорил, Тэмир хочет провести свадебный обряд. И это было правильно, потому что вот, уже начали норов показывать подаренные ханом наложницы. А охин-луу пока никто, ханский Трофей. Трофей дело такое - хан дал, хан может и взять. Вот станет женой Тэмира, все остальные, кого бы потом ни подарил хан, вынуждены будут с ней считаться.
        Светловолосая девушка ей нравилась, хоть и чужеземка и ни слова по-ихнему не знала. Зато у нее сердце большое, широкое. Сегодня Шертэ гадала на воду, смотрела на пыль в степи. По всему выходило, Тэмир вернется. Думала, будет ему подарок.
        А оно вот как повернулось. Не верилось, что она могла так ошибиться, но на все воля неба. Шертэ долго жила, много в своей жизни видела налетов.
        - Принеси красный халат! - велела она.
        Цэцэг испугалась, Шертэ прикрикнула на нее, принесла. А дальше он услала Цэцэг за другой занавес. Если даулеты прорвутся, лучше было в разных углах спрятать молодых девчонок, надежнее. А Шертэ старая, кому она нужна, кто-то ее тронет?
        Надела подаренный ханом Трофею красный халат, расшитый шелком, и уселась в центре шатра, как хозяйка.
        Теперь оставалось ждать.
        А ждать было мучительно. Снаружи слышались голоса, топот ног и ржание, отдаленные звуки боя. Кострами запахло. Все-таки налет...
        
        ***
        Джейдэ знал, что теперь Угэ-хан до утра не тронется с места, пока его люди не обшарят все вокруг, пока не устроит совет. Разведку разошлет во все стороны, будет его по степи искать. Пусть ищет. Для него это был запас, возможность маневра.
        Никто не ждет его сейчас в становище ургурцев и китданов.
        Самое время.
        Ближайшие две ночи обе луны, Ай и Сар, не появятся. Волчье время, темное. Напали сразу, едва стемнело, заходили с подветренной стороны. Джейдэ не стал повторять ошибку брата, соваться туда, где было больше всего воинов. Он начал с другого конца становища. На особую добычу не рассчитывал, знал, что Угэ оставил в стане половину войска. Он собирался нанести быстрый кинжальный удар, угнать скот и отойти.
        Но в последний момент изменил свое намерение. И пока его люди угоняли скот и завязали бой, решил все-таки найти ту рабыню, из-за которой убили его брата. Он знал, где ее найти, накануне взял одного из разведчиков Угэ и вырвал у него признание.
        Джейдэ ошибся лишь в одном.
        
        **
        Сразу же после того, как было отбито нападение даулетов, хан собрал совет. Угэ сидел на специально для него устроенном переносном кресле. Его военачальники, советники и сыновья стояли кругом, никто не смел заступить пределы ковра, на котором стоял переносной трон. Хан наелся страха, а теперь, несмотря на то что была одержана победа, его крыло откатом и терзало недовольство.
        - Как могло случиться, что нас чуть не застали врасплох? - спрашивал он, переводя взгляд с одного из своих советников на другого.
        Не обошел вниманием и сыновей. Во всех он сейчас видел предателей. И даже на Забу-Дэ он сегодня смотрел косо. Но Забу-Дэ невозмутимо молчал, как будто его ничего не касалось.
        - Мой хан, - сжав руки перед собой, ответил один из минбаши. - То, что Орзо был убит - это случай. Судьба.
        Другие согласно кивнули. А Угэ-хан разозлился - его что, за слабоумного держат? Однако открыто конфликтовать не стал. После нападения он чувствовал себя неуверенно, а за минбаши стояло войско. Потому Угэ процедил, растягивая слова:
        - Судьба была милостива к нам сегодня.
        И все же не уязвить не мог.
        - Целых два моих мингана и гвардия так спешили мне на помощь, что бой раньше закончился, - сказал он и обвел взглядом своих военачальников.
        Обвинение было обидное и бездоказательное. Оба минбаши потемнели лицом и сжали челюсти, но промолчали. Один Забу-Дэ, ни к кому конкретно не обращаясь, пробурчал себе под нос:
        - Зато один умный сотник успел вовремя.
        - Да! Именно! - взвился Угэ.
        На что старый темник спокойно проговорил:
        - Значит, надо наградить героя.
        А Угэ выпрямился на своем кресле и бросил заносчиво:
        - Мы позаботимся об этом, когда вернемся.
        Он и сам понимал - за то, что змееныш сумел сдержать даулетов и защитить хана, его следовало примерно наградить. И лучше всего посмертно. Но тот же никак не хотел сдохнуть!
        Угэ решил сменить тему. Все-таки это был совет, и на совете надо было решить, что дальше делать. Хан не ожидал, что все так повернется, он рассчитывал на победоносную войну, которую будет наблюдать издали. А сегодня смерть прошла слишком близко, он почти почувствовал на себе ее дыхание и теперь всерьез сомневался, нужен ли ему вообще этот поход.
        - Говорите, - сказал Угэ. - У кого есть что сказать? Я слушаю.
        - Мой хан, - другой минбаши склонил голову. - Мы пойдем, куда ты прикажешь.
        Это взбесило хана еще больше. Он не мог отрыто приказать повернуть назад, это значило показать слабость. Вот если бы кто-то посоветовал и он бы принял совет - это другое. Потом всегда можно было сказать, советчики обманули хана, и найти повод всех наказать.
        Настроение у хана еще больше испортилось, он уже готов был излить новую порцию яда, но тут Забу-Дэ проскрипел:
        - Даулет знает, что мы здесь, и может напасть на становище.
        И пауза. Для значимости. И дальше:
        - Там четыре тумена. Но зачем нам, чтобы даулет напал и разграбил наши шатры? Мы уже видели, что в отличие от Меркула этот вождь хитер. Он действует подло. Разве нам это нужно?
        Забу-Дэ попал в точку. При мысли, что его богатство, которое собиралось годами, могут разграбить, у хана прямо засвербело внутри.
        - Кто еще так думает? - спросил он советников и минбаши.
        Те согласно кивнули. Потому что Забу-Дэ был прав, даулету ничего не мешало сейчас напасть на становище. Обведя взглядом всех, Угэ с притворно сокрушенным видом вздохнул. Потом поднял руку и сказал:
        - Что ж. Если таково мнение моих военачальников и советников, я, так и быть, прислушаюсь. Мы вернемся и возобновим наш поход в более удобное время.
        Все. Ханское слово прозвучало.
        Угэ тут же оглядел всех - не сочли ли его слова проявлением слабости? Убедился, что у всех серьезные лица, и успокоился. Конечно, опасность, грозившую семьям, оставшимся в стане, осознавали все. И пусть там четыре тумена, все равно каждый знал, никто лучше него не позаботится о его близких.
        Отлично, он сохранил лицо, осталось только решить мелкий организационный вопрос.
        - Но что делать с тысячей Орзо? - задумчиво проговорил хан. - Как нам теперь поступить?
        - А что с ней надо делать? - проскрипел Забу-Дэ. - У нас уже есть готовый минбаши. Если он смог взять командование прямо посреди боя, значит, и дальше сможет.
        - Ты про нашего умного сотника? - противно рассмеявшись, спросил хан, ему внезапно пришла в голову одна мысль, которую он тут же и озвучил: - Что ж, пусть походит во главе тысячи. Временно. И пусть отправляется в стан первым. А мы пойдем следом, посмотрим, как он сможет управиться. Хе-хе.
        Это был шанс уничтожить сына Сохраба, мозолившего ему глаза, руками даулетов. Угэ сильно надеялся, что змееныша наконец прикончат.
        
        ***
        Тэмиру было плевать на причины, по которым хан отправил его назад вместе с тысячей, которую ему доверили командовать временно. Он сейчас рвался назад, потому что даулеты действительно могли напасть на становище.
        Вопреки надеждам Угэ, они промчались по степи и так и не встретили врага. Зато когда прибыли на место, оказалось, что они вернулись вовремя. И с ходу врезались в бой.
        
        ***
        Это продолжалось уже очень долго. Але казалось, целая вечность прошла. Отдаленный шум боя все звучал, но теперь ей мерещились крики:
        - Аррр-чи! Урра-гах!
        Она уже однажды слышала это. Однажды слышала!
        Заметалась, зажала рот в смятении - неужели вернулись?!! Потом опомнилась, нельзя шевелиться, снова затихла. Вслушивалась с надеждой...
        Шорох сбоку. У стенки шатра кто-то возился.
        Аля похолодела, волосы встали дыбом. И вдруг резкий удар, пробило и войлок, и обрешетку, Показалось острие, а со второго удара меч с нажимом прорезал стенку шатра. Получилась довольно большая прореха, и в эту прореху мгновенно влез мужчина. Молодой, невысокий, очень смуглый, раскосое скуластое лицо.
        Она вцепилась рукой в ручку жаровни, чтобы швырнуть в него угли, если тот полезет ближе. Однако в этот же момент раздались крики и топот ног. И главное - Аля узнала голос Тэмира! От радости вскрикнула, а мужчина бросил на нее быстрый взгляд и так же мгновенно исчез.
        Глава 16
        Только успел влезший в шатер захватчик исчезнуть, почти в ту же секунду к ней за занавеску вихрем влетел Тэмир.
        - Ты! Вернулся! - взвизгнула она.
        И бросилась ему на шею, а он обхватил ее руками, прижимая к себе и пряча в объятиях всю. В тот миг не было ничего важнее, как почувствовать друг друга. Но в следующий миг он зарычал, увидев прореху в шатре, бросился туда. А она вдруг вспомнила, что голая совсем! Да еще вигвам тот опрокинулся прямо на жаровню, начала тлеть шерсть. Завоняло паленым. Аля охнула, и прикрыться надо, и это тушить. Схватила шкуру, но он уже отвел ее руку:
        - Бекле*. (постой)
        В два счета погасил все, залив водой из миски, а ее одним ловким движением завернул в халат. Вынес оттуда на руках и сразу же спрятал от глаз туда, где была отгорожена их спаленка. Потому что в шатре были люди.
        Посадил ее на ложе, взял лицо в ладони, крепко поцеловал и шепнул:
        - Коркма, охин-луу. Хувцасла*. (одевайся)
        А сам сразу вышел.
        Его громкий голос раздался рядом, люди вторили, кто-то смеялся. Он снова успел, снова ее спас. Аля прикрыла глаза и выдохнула от облегчения. Потом вспомнила, что она вообще-то голая, и кинулась одеваться.
        
        ***
        Что творилось с ним все это время! Он как безумный прорывался с боем туда, к своему шатру. И надо было и командовать тысячей, и даулетам не дать угнать скот и табуны! А сердце не на месте! Последние минуты он уже действовал на чистых инстинктах.
        Влетел в шатер, а там старая Шертэ в ее красном халате. Где? Что случилось? Что?!
        Старуха молча показала рукой туда, за вторую загородку, которой, Тэмир помнил, раньше не было. Рванулся туда. Нашел! Нашел... Нашел. Прижал ее к груди и замер, застыл. Имело значение только одно, что его девушка-дракон жива, что она с ним.
        Ей Тэмир не показал, но опасность была серьезная.
        Сейчас он вышел к людям.
        В шатер уже набились его парни, гомонили и галдели. Еще не схлынуло возбуждение после боя. А он увидел старую Шертэ и двинулся прямо к ней.
        - Ай, Шертэ-ханым, - сказал, беря ее за руки. - Я же говорил, быть тебе госпожой!
        И обнял.
        - Ох-хо-о-о! - хохотала Давина бабка, отмахиваясь от него. - Я старая! Обнимай свою охин-луу!
        Хотела снять красный халат, но он остановил.
        - Нет, Шертэ-ханым, оставь. Тебе идет.
        - Ох-хо... - бабка смешалась, но покраснела от удовольствия.
        Стала разглаживать на себе складочки, поправлять полы. И подмигнула:
        - Теперь только замуж выйти осталось.
        Поднялся хохот. А Тэмир отвел в сторону Даву и Гырдо. Есу был ранен, его перевязывали. И показал прорезанную стенку шатра за загородкой. Дава хлопнул себя по бедрам, а Гырдо выругался и сказал:
        - Даулетов здесь не было. Десятка прорвалась в последний момент. Злые, знали куда шли! И с ними был брат Меркула Джейдэ, я узнал его, раньше видел. Мы бы не справились, брат. Хорошо, что подоспели двое из личного мингана Забу-Дэ, они сильно помогли. Но было тесно, темно, рубились все, один из нападавших мог незаметно уйти.
        - Джейдэ, говоришь... - протянул Тэмир.
        Он не сомневался, что это был Джейдэ. Значит, вслед за братом пришел? Плохо, что даулет видел Алию, теперь не отстанет. Надо беречь девушку пуще прежнего и что-то придумать, чтобы сделать менее уязвимым их жилище. Потом усилием воли отогнал эти мысли и спросил:
        - А что Дер-Чи?
        
        Тэмир спросил не случайно. Он же видел, какими глазами Дер-Чи смотрел на Алию в то утро, когда они перебрались в новый шатер. После этого старший ханский сын выступил с двумя минганами в поход на даулетов.
        И вот, двух дней не прошло, как даулеты ударили снова. Как будто их кто-то наводил! Что, в становище грабить больше нечего, или в шатрах ургурцев и китданов нет других женщин, что они лезут именно к нему?
        Откуда даулетам вообще было знать про Алию?
        Но Джейдэ сунулся не куда-нибудь, а прямо в его шатер. Сначала Меркул, потом он.
        А ведь перед тем, как Меркул напал на стан, Дер-Чи тоже несколько ночей подряд ездил в степь. Проверял посты. Трудно было не связать это все воедино!
        
        - А что Дер-Чи? - нахмурились парни, подходя ближе. - Мы о нем ничего не слышали.
        - Хорошо, - Тэмир кивнул и оглянулся на прореху в стене.
        - Не волнуйся, минбаши, мы все сделаем!
        - Я еще не минбаши, - хмуро отмахнулся он и пошел к выходу.
        
        Это тоже была отдельная тема для размышлений.
        Забу-Дэ фактически поставил его командовать над тысячей, это он подсказал хану идею. И то, что его люди вмешались и помогли парням защитить шатер, тоже было неожиданно. Тэмир терялся в догадках, что хотел этим показать старый темник, и не представлял себе, как выразить свою благодарность. Уместно ли это.
        
        Надо было идти к людям, надо было оценить потери и отправить гонцов. Здесь он ненадолго, только проверить, как его охин-луу. Но Тэмир не мог уйти, не увидев ее. Зашел за занавес, она как раз успела одеться. Бросилась к нему, обняла, прижалась, дрожит...
        Глоток огня и живой воды.
        Он целовал ее жадно и не мог напиться. Его охин-луу, девушка-дракон.
        - Хурдан келим* (скоро вернусь), - прошептал в губы.
        В следующую минуту он уже отстранил ее и вышел.
        
        ***
        Дер-Чи в тот день с самого утра разыскивал становище даулетов. Следов было множество, во все стороны! Куда идти?! А рана на лице все ныла. Ничего серьезного, что бы угрожало жизни, но она воспалилась и постоянно напоминала о себе. И это бесконечно раздражало его.
        Но еще больше раздражали бесплодные поиски.
        Уже третий день, как он вышел в поход, а с новым вождем даулетов так до сих пор и не встретился. Дер-Чи рассчитывал на настоящий бой, а ему достались только стычки с мелкими отрядами и брошенное становище.
        Тем временем солнце поднялось выше. Стало палить, в небе появились стервятники. А его неожиданно нагнали ханские гонцы. Дер-Чи слушал и потихоньку зверел.
        Угэ-хан выступил в поход вслед за ним?
        Вчера встретился с силами даулетов и одержал победу?!
        - Агххххх! - зарычал он.
        Отец сделал это специально, чтобы его законной славы лишить!
        Но неприятнее всего было слышать, что в бою особо отличился ханский «умный сотник» Тэмир. И теперь этот ублюдок назначен минбаши. Дер-Чи слушал и скрипел зубами. Ненависть к отцу в тот момент была запредельной, а проклятому змеенышу он уже сто раз переломил хребет мысленно.
        - Это не все, господин.
        - Что еще? - бросил Дер-Чи.
        - Вчера ночью даулеты напали на стан. У них вождем Джейдэ.
        Он вот так должен узнавать, кто теперь вождем у врага? Все знают, только не он! Чем дальше, тем злость вскипала больше, но он держал лицо. А гонцы смотрели на него, и один продолжал говорить:
        - Джейдэ угнал скот и разорил шатры. В том числе шатер Тэмира.
        Дер-Чи стал оглядываться по сторонам. Казалось, в него вошел раскаленный клинок и там вспыхнул. Услышанное могло значить только одно - Трофей выкрали!
        Этого он не мог перенести.
        - Урра-гах! - взревел, поднимая войско, и бросился разыскивать Джейдэ в степи.
        
        ***
        Старший ханский сын и будущий наследник ощущал себя странно. Откуда-то брались силы и знание, где искать врага. Его представление изменилось. До того он вел свое войско, накрывая степь широким медленным разливом, рыскающим из стороны в сторону, а иногда даже возвращался по собственным следам.
        А теперь движение превратилось в быстрый стремительный поток. Дер-Чи шел впереди, каким-то внутренним звериным чутьем угадывая направление. И к ночи настиг врага.
        В первый раз с того момента, как он встал во главе двух минганов, данных отцом, это был настоящий бой. Яростный. Обе армии были измотаны переходом. Голодные, злые, они рубились в сгущавшейся темноте. А Дер-Чи, забыв о всякой осторожности, вклинился в ряды врага и словно одержимый искал Джейдэ, чтобы отобрать у него девушку.
        - Джейдэ! - кричал он. - Выходи, если ты мужчина!
        Но младший брат Меркула не покупался на такие дешевые уловки. Плевать ему было, что ургурец орет, как будто его под хвост ужалила оса. У него были другие цели и задачи. И сложить голову прямо здесь этой ночью в степи в его планы точно не входило. Сейчас Джейдэ нужно было прорваться и сохранить силы.
        Поэтому - да, он показался на мгновение. Дер-Чи бросился к нему, очертя голову, а даулет подался назад, заманивая его за собой. И внезапно развернулся. Дер-Чи в пылу преследования не заметил, что сильно оторвался от своих. А на него уже со всех сторон налетела целая толпа даулетов.
        - Проклятый сын шлюхи! - рычал Дер-Чи, отчаянно отбиваясь от наседавших на него врагов. - Дерись!
        Напрасно. Джейдэ уже ускакал, уводя за собой свое войско.
        Однако не стоило раньше времени списывать Дер-Чи. Он был сильным и опытным воином, и за то время, что его людям понадобилось, чтобы пробиться, он сам положил десятерых. А как только смог вырваться из клещей, тут же бросился вдогонку. Смог нагнать, основательно потрепал даулетов еще раз и отбил у них всю взятую в становище добычу.
        Но их вождю все-таки удалось уйти. И основная часть его людей смогла прорваться вместе с ним. Может быть, Дер-Чи, разгоряченный боем и не чувствовавший ран, снова бросился бы вдогонку, но два его минбаши отговорили.
        - Господин, люди устали. Много раненых, - сухо сказал один.
        Другой выразился более обтекаемо и дипломатично:
        - На этот раз ты одержал победу, господин. Отправим хану гонцов, чтобы в становище знали. Сейчас остановимся здесь, а завтра при свете дня мы накроем их арканом и соберем в загон, как скот.
        Он все еще гарцевал на своем чалом и, раздувая ноздри, смотрел вслед врагу. В темноте было видно только удаляющиеся смутные очертания сероватого облака. Преследовать даулетов дальше не было смысла. Дер-Чи уже понял, что девушки со светлыми волосами там нет. Но где же она? С проклятым змеенышем? Он даже не знал сейчас, что бесит его больше. Победа не ощущалась победой.
        Но минбаши был прав. Гонцов отправить отцу следовало. Чтобы великий Угэ-хан не думал, что смог отнять у сына всю славу. Дер-Чи собирался доказать отцу, что его время прошло, пора освободить дорогу.
        - Хорошо, - сказал он. - Отправляйте хану гонцов.
        
        ***
        После того боя между двух холмов Угэ-хан никак не мог прийти в себя. Слишком долго он не знал поражений. Привычка к спокойной жизни тоже сделала свое дело. Он закоснел и уже не хотел напрягаться.
        А время прошло, подкралась старость. Хан вдруг понял, что в молодости мужчины как жеребцы, ржущие на кобыл, всегда готовы бросаться в схватку. Молодые полны сил и думают, что бессмертны, они не умеют ценить жизнь. Но когда дней остается мало, умирать страшно.
        В этот раз Угэ сильно испугался. И с ним случилось самое неприятное, что может случиться с правителем, - он потерял уверенность в себе, в своих силах. Великий Угэ-хан держался высокомерно и надменно, но это жило в нем и грызло изнутри. Теперь любая чужая победа воспринималась им как нечто враждебное. Даже если это победа собственного сына над даулетами.
        На совете зачитывали послание Дер-Чи, в котором он докладывал о том, как разгромил Джейдэ. И что намерен двинуться дальше, пока не сотрет даулетов с лица земли. Угэ слушал со снисходительной улыбкой, за которой он прятал злость. А взгляд его нет-нет, да и устремлялся к новому минбаши Тэмиру.
        Змееныш не только не сдох, он умудрился прекрасно справиться с управлением тысячей и даже проявил доблесть. И после всего еще выглядел так, будто живой воды напился. Уверенный, полный сил. От него так и фонило всем тем, в чем Угэ сейчас так нуждался. От этого ненависть вскипала еще больше.
        А между тем начали зачитывать конец послания Дер-Чи.
        «А добычу, отнятую у врага, я посылаю тебе, мой великий отец», - отдавалось в ушах. - «Чтобы ты не беспокоил себя походами, а сидел спокойно в своем шатре и устраивал пиры. Для этого у тебя есть я».
        Это было последней каплей. Дерзость!
        Повисло звенящее молчание, все глаза устремились на хана. Угэ расхохотался как гиена, потом поднялся с места и процедил:
        - Господин научился воевать? Хе-хе. Завтра я устрою пир в его честь. Отправьте ему гонцов, пусть порадуется.
        Ушел из шатра совета и велел вызвать к себе шамана.
        
        ***
        Шамана привели по темноте.
        Жилистый старик с коричневым лицом, на взгляд не поймешь, сколько ему лет. Он был стар уже тогда, когда Угэ сел на небесный трон. С тех пор он, казалось, не изменился, все те же седые кусты бровей и тонкие ниточки усов. Только кожа теперь еще сильнее обтягивала череп.
        - А, пришел, - проговорил Угэ, уставившись на старика тяжелым взглядом, и махнул рукой, чтобы все нукеры вышли.
        
        В стане шаманов хватало. Они предсказывали погоду и будет ли удачной торговля. Иногда хан обращался к кому-нибудь из них или ко всем сразу. Этого Угэ терпеть не мог. Став великим ханом, он вызвал его к себе, хотел узнать будущее. Тот смерил его взглядом и сказал:
        - Твоя нога осталась в прошлом, она споткнется.
        Угэ был еще молод, полон сил, хитер и ловок.
        - Разве такое возможно, чтобы нога осталась в прошлом? - посмеялся он.
        Шаман ответил:
        - Посмотрим.
        Тогда еще хану не понравился его тон. Но он рассудил, что с шаманом ссориться не стоит, может проклятие наслать, он спросил о другом. Угэ хотелось знать, долгим ли будет его правление. Шаман ответил:
        - Долгим.
        С тех пор он вызывал его к себе редко, только перед важными походами. Шаман не ошибся ни в одном своем предсказании. Но у хана каждый раз оставался такой неприятный осадок, как будто от общения с этим высохшим коричневым стариком сокращались его годы. Но сейчас Угэ-хану нужно было его мастерство.
        
        Они остались одни, только после этого хан сказал:
        - Ты должен поклясться, что будешь молчать обо всем, что здесь произойдет.
        Ничего не отразилось на лице шамана, только во взгляде проскользнуло легкое презрение. Потом старик вытащил из-за полы своего одеяния костяной нож и взрезал кожу над запястьем, появилась кровь.
        - Клянусь.
        Вытер кровь и снова замер, глядя куда-то поверх его плеча. Как будто видел что-то за его спиной. Угэ почувствовал, как по спине бегут иглы, но все-таки сказал:
        - Я хочу вернуть силу.
        Он слышал, что были обряды, такое возможно. Вернуть силу и молодость.
        - Я должен посмотреть, - сказал шаман.
        Угэ знал и заранее подготовился. За занавесом в небольшом отгороженном пространстве у него уже была установлена каменная столешница. А рядом были привязаны ягненок и пестрый сокол. Он откинул занавес и жестом показал, чтобы старик вошел. Сам вошел следом и молча встал в сторонке.
        Сначала шаман зарезал барашка и выложил его внутренности на стол. Потом оторвал голову соколу и выпотрошил тушку. Сложил все внутренности рядом, перемещал, перекладывал... Смотрел долго, а Угэ пробирала нервная дрожь. Наконец шаман поднял на него взгляд и сказал бесстрастно:
        - У тебя есть то, что тебе нужно.
        Хан шумно выдохнул, еле сдерживая охватившую его дрожь. От внезапного осознания, что желаемое достижимо и близко, его прошиб пот. Он бросился к столу, уставившись на разложенные там кровавые потроха, пытаясь разглядеть эту самую возможность. Потом вскинул на шамана горящий взгляд и спросил, нервно сглатывая:
        - Где это? Что?!
        Его трясло. Угэ уже мысленно прикидывал, что проведет обряд сейчас же, этой же ночью. Шаман обтер пальцы от крови, выпрямился и сказал:
        - Но ты это не возьмешь.
        - ЧТО?!.. - вырвалось у Угэ.
        Темное лицо старика оставалось бесстрастным, он так же смотрел куда-то поверх плеча хана. Нет, только не сейчас! Хан не мог ждать.
        - Говори, что это?!
        - Мне не дано видеть, что это, - проговорил шаман, почти не разжимая губ.
        Угэ разозлился и сразу вспомнил, что он хан, а хан терпеть не мог, когда ему перечат.
        - Сейчас тебе переломят хребет, может, тогда заговоришь? - процедил угрожающе.
        А тот перевел на него взгляд и проговорил:
        - Недолго проживешь.
        Хан задохнулся от гнева, а когда смог говорить, выкрикнул:
        - Убирайся! И никогда не появляйся передо мной!
        Шаман поклонился и молча ушел. А Угэ впал в бешенство. Он рычал как раненый зверь, перевернул тяжелую каменную столешницу, разметал все. Едва не зарубил верных нукеров, бросившихся к нему на помощь. Потом прогнал всех.
        Остался один, забился, прямо как был, в сапогах, на ложе, а мысли лихорадочно крутились. Проклятый шаман не сказал, что это или кто, но это где-то рядом, под рукой. Это может быть кто угодно или что. Вещь, конь, кто-то из его окружения.
        Кто? Нукеры? Сыновья? Жены, наложницы... Что угодно! Он должен найти это, и тогда он сможет вернуть молодость и силу.
        С этой мыслью хан уснул.
        
        ***
        И с того момента старый Угэ стал пристально присматриваться ко всему, что видел и до чего мог дотянуться. С утра, проснувшись, он подолгу держал в руках каждую вещь, а денщика, помогавшего ему одеться, даже ущипнул. Тот дернулся, но не посмел хану перечить.
        Потом Угэ отправился навещать старшую жену, в шатер к которой он не заглядывал уже многие годы. Ею он с большим удовольствием и сознанием своей правоты пожертвовал бы, если нужно. Дер-Чи был ее сыном. Мало ли, какие она в нем взращивала надежды и что она ему тайно нашептывала? Женщина угощала его, а Угэ смотрел на нее и пытался понять, то или не то, и ничего не чувствовал. Ничто не откликалось на его внутренний зов здесь.
        Наконец он, еще больше раздосадованный, ушел.
        Решил проехаться по становищу. Ему оседлали любимого коня, коня он тоже с пристрастием разглядывал и трогал упряжь, прежде чем сесть в седло. Теперь внимание Угэ привлекало все. Каждый шатер, собака, воин, он рыскал взглядом вокруг, словно голодный волк.
        Проезжая мимо шатра, который он подарил змеенышу, хан вдруг остановился. Надо же, как змееныш быстро своими людьми оброс! Островерхий шатер в центре был облеплен мелкими низенькими шатрами голытьбы, и все это имело еще свою внутреннюю площадь.
        Совсем как маленький стан внутри ЕГО становища. И посреди этой площади на большой кошме сидела старуха и катала войлок. Увидев его, подняла голову, стала кланяться.
        Хан хотел подъехать ближе.
        Но тут Угэ показалось, что ему что-то попало в глаз. А потом хан забыл об этом, потому что надо было созвать совет. Дер-Чи прислал новых гонцов.
        
        ***
        - Кыш-кыш-кыш, тьфу-уу, - шептала старая Шертэ, кланяясь и глядя в глаза хану. - Соль в глаза, соль в глаза, соль...
        Выдохнула только после того, как хан отвернулся.
        Этот взгляд.
        Старая шаманка не раз видела подобное. Так смотрит голодный волк, рыскающий по степи в поисках добычи. Угэ-хан был страшен, а вокруг его лица как будто вились темные тени.
        Вчера ночью ей казалось, что ворожит кто-то. Как будто око слепое ходило вокруг. Встала и пошла вокруг шатров, шептала на углы, чтобы око их не увидело. Вот и сейчас, она шептала, а сама не сводила с хана глаз и все била поклоны.
        А как дождалась, что великий хан повернул в другую сторону, крикнула Даву, чтобы собрал ее кошму и унес в шатер. И снова пошла вешать на шесты незаметные клочки шерсти и нитки, чтобы злая сила к ним сюда не проникла.
        За этим занятием ее застал Тэмир.
        - Ай, Шертэ-ханым, что делаешь? Шесты ставишь? Я пришлю тебе парней, чтобы помогли. Постарше присылать или помоложе?
        - Ох-хо, - засмеялась бабка, погрозила ему пальцем. - Помоложе присылай, помоложе! Старый конь кому нужен?
        С Тэмиром было трое парней, они стали зубоскалить:
        - Старый конь знает дорогу!
        - Оис-с-с, - махала рукой она. - Знает, да спотыкается.
        - Хорошо, найдем тебе огненного жеребца, только смотри, когда седлать его будешь, не рассыпься!
        Хохот поднялся еще больше. Наконец парни разошлись, а Тэмир направился к своему шатру. Шертэ еще некоторое время подождала, а как убедилась, что никто не смотрит, продолжила.
        
        ***
        В эти несколько дней вместе с новым назначением на Тэмира свалилось столько всего, что он еле успевал минутку выкроить, чтобы увидеть Алию. Приходил в шатер уже ночью, выжатый досуха. Минган отнимал все его время, а под вечер голова гудела от того, сколько еще надо было сделать и успеть.
        Но стоило переступить порог и увидеть ее, его охин-луу, разом пропадало все. Усталость уходила, откуда-то брались силы. Это были их ночи.
        Сейчас объявили, что в полдень соберется совет. Под это дело он урвал чуть-чуть времени, оставил вместо себя людей, чтобы следили за тренировками, а сам зашел в шатер перекусить. И снова повторилось все.
        Дрожь предвкушения, волнение перед встречей. Когда она увидела его на пороге и бросилась к нему на грудь, мужчина ощутил себя неимоверно богатым, сильным, значительным. Потому что счастье, которое он держал в руках, стоило всего мира.
        - Знаешь, - рассказывала Алия, пока он целовал ее и нес к плетеному столику. - Я сегодня катала маленькую кошму! Сделаю для тебя, будешь класть под седло.
        Она уже знала много слов, а что не могла выговорить, показывала жестами и мимикой. Он засматривался на нее. После они вместе ели и говорили. А Тэмир вдруг накрыл кончиками пальцев ее рот и сказал:
        - Сегодня после совета буду просить три дня на свадьбу.
        Глава 17
        Свадьбу? У Али сердце заколотилось.
        Этими словами он как будто какую-то черту подвел. Если до того она просто была. Жила в его шатре, как будто вне времени и пространства. Да, вокруг происходило много всего. Но словно не с ней. А ее жизнь начнется сейчас, с того момента, как слова сказаны.
        Ей сразу вспомнилось то гадание.
        
        «Извилистой будет твоя судьба».
        «Быть тебе женой хана».
        «Два раза замуж...»
        
        Нет! Противилась душа! Она смотрела в серые с янтарными прожилками глаза Тэмира и думала: «Никаких два раза, я выйду только за тебя! А на остальное мне плевать». Наверное, он воспринял все иначе, потому что нахмурился. Провел, осторожно касаясь, костяшками пальцев по ее щеке.
        - Дуртай?
        Аля опомнилась, прижалась к его руке губами и выдохнула:
        - Хорошо, только будь осторожен там.
        И сразу же оказалась у него в объятиях. Но как раз в этот момент в шатер просунулась голова Табга. Но парень тут же убрался, а из-за полога послышалось:
        - Минбаши, прости, что нарушаю твой оройн хоол* (обед). Но ты сам просил напомнить. На совет пора.
        - Сейчас, - рыкнул Тэмир.
        Надо идти, если он не хочет, чтобы за ним явились посланные хана. Но он не мог уйти так, надо было успокоить Алию. Она побледнела и сошла с лица, стоило ему заговорить о свадьбе. Как назло, вспомнились те две наложницы, подаренные ханом. Они в последнее время норовили выйти из своих шатров, стоило ему только появиться рядом.
        Тэмир не мог не понимать, что они нервируют Алию. Ведь она не слепая и видит, что у ургурцев принято иметь столько жен, на сколько мошны хватит. И именно потому он сказал, взяв ее лицо в ладони:
        - Охин-луу, посмотри на меня. Клянусь, у меня будет только одна жена. И больше никого. Ты поняла?
        Она так странно посмотрела не него, выдохнула с надеждой и прижалась. Хотелось все бросить и остаться здесь, с ней.
        Но ему действительно уже пора.
        Только вышел из шатра, а навстречу Давина бабка. Тэмир чуть не наткнулся на нее, но вовремя остановился. Хотел сказать, чтобы присмотрела за Алией, но заметил нукеров хана и быстрым шагом двинулся дальше.
        
        ***
        Сегодняшний совет не был похож на предыдущие.
        Хотя бы потому, что зачитанное вчера послание Дер-Чи было дерзким до крайности. Многие затаились и ждали, что предпримет хан. Понятно, что Угэ выходку сына безнаказанной не оставит, за этим к шаману ходить не надо было.
        А сейчас с утра пришло еще одно послание от Дер-Чи. Что в нем, никто не знал, и это только подогревало напряженность. Ведь неизвестно, насколько далеко зайдут разногласия между отцом и сыном, и не выльется ли это в междоусобную войну?
        Из ханских сыновей присутствовало пятеро младших, еще трое были с Дер-Чи. Каждый уже мысленно прикидывал, не начался ли в ханской семье раскол и чью сторону принять. Но озвучивать свои мысли никто не решался. Люди если и говорили, то о предстоящем пире, который Угэ-хан обещал устроить сегодня.
        Тэмир в третий раз участвовал в совете как минбаши. Его место теперь было не в самом конце у входа, а первом ряду. На него косились со сдержанным любопытством. Отдельно сидел Забу-Дэ. А время шло. Если раньше все ждали тихо, то теперь приглушенные разговоры стихийно начинались то там, то здесь. Но вот нукер объявил начало совета, и сразу все стихло.
        В шатер совета вошел великий Угэ-хан.
        
        ***
        Угэ был раздражен. Утро оказалось потрачено даром, и теперь его преследовало чувство, что время утекает сквозь пальцы, а он должен найти то, о чем говорил шаман. Пока не найдет, будет угроза его власти. Угэ не собирался терпеть никаких угроз.
        И что бы там ни наколдовал старик, он сможет ЭТО взять.
        Но пока его взгляд шарил вокруг и не находил ничего, на что бы откликалась душа. Ничего. Хан чувствовал себя слепым. Ощущение было не из приятных. Еще и вчерашнее предсказание не давало покоя.
        «Недолго проживешь».
        Такое же непочтение этот высохший червяк проявлял и раньше. Не опасайся Угэ проклятия, давно бы уже переломил старому шаману хребет.
        Сейчас хан заставил себя отбросить эти мысли и оглядел собравшихся в шатре совета. Смотрел на всех и думал - кто? Кто может быть?
        Взгляд привычно остановился на змееныше, сыне Сохраба, который теперь сидел по правую руку, среди остальных минбаши. Быстро прополз, гад! Всколыхнулись в душе ненависть и суеверный страх. Хан сказал себе - ничего, всему свое время. Он даст ему подняться, а потом одним махом снесет змее голову.
        Эта мысль успокоила.
        Он снова обвел глазами собрание и спросил:
        - Ну? Что пишет нам наш сын?
        На самом деле Угэ уже обо всем знал, он первым прочитал донесение. Но сейчас хан внимательно следил за всеми, кто как отреагирует. Дер-Чи в своем послании писал, что напал на след врага.
        Оказалось, новый вождь даулетов Джейдэ снова обманул всех. Он ведет свой народ в Керканд, на земли хазиев. Нетрудно догадаться, что даулеты осядут теперь у границы и будут исправно платить царю хазиев дань. А сам Джейдэ с отрядами будет совершать налеты на земли ургурцев, грабить идущие к ним караваны, а потом благополучно возвращаться под защиту пограничных укреплений Керканда.
        - Что скажет совет? - спросил Угэ, справедливо полагая, что сейчас будет видно, кто из них готов предать его и переметнуться к Дер-Чи.
        Сначала возникло оживление, заволновались его сыновья. Да, Угэ знал, что все они дурная кровь! Однако никто не посмел рта раскрыть.
        Какое-то время царило молчание, потом один из минбаши сказал:
        - Если не перехватить Джейдэ сейчас, потом нам придется сражаться и с даулетами, и с Керкандом.
        Старейший из советников подал голос, произнес, поворачиваясь к хану:
        - Через земли хазиев проходят все караванные пути.
        И снова воцарилось молчание.
        Хан оглядел свой совет, на его лице обозначилась улыбка гиены, и он проговорил:
        - А что скажет наш новый минбаши?
        
        ***
        Тэмир сцепил зубы покрепче. Хану нравилось насмехаться и выставлять его напоказ, как собачку фокусника. Но если тут спрашивали его мнение, ему было что сказать.
        - Даулеты снялись неделю назад. Сейчас они, если двигались достаточно быстро, ближе к границе Керканда, чем к нам. Даже если мы выйдем наперехват и объединимся с двумя минганами Дер-Чи, они достигнут границ почти одновременно с нами. Столкновение с приграничными отрядами хазиев будет неизбежно. И у нас останется незащищенный стан.
        - Хе-хе! - рассмеялся хан. - Смотри, как складно говорит! Ай, какой у меня умный минбаши!
        Послышался сдавленный смех. Однако смеялись далеко не все, только ханские сыновья, большинство молчало, а остальные минбаши согласно кивали. Они упустили время, а Джейдэ уже показал себя быстрым и изворотливым. Теперь ловить даулетов в степи было все равно что отправиться искать чужую корову, а свое стадо бросить на произвол судьбы.
        Смех Угэ сменился досадой. Он снова оглядел всех и спросил:
        - Ну, так что, совет? Говорите.
        Все это время Забу-Дэ сидел молча, как будто его это не касалось. А сейчас лениво проворчал:
        - Твое слово, великий хан. Прикажешь, пойдем на Керканд.
        Но в том-то и дело, что хан не готов был сейчас затевать поход и бросаться очертя голову за даулетами, когда Джейдэ бродит где-то рядом. Он и так наелся страха, не хотелось второй раз испытывать судьбу. Но у хана было хорошее решение.
        - Мы предоставим это Дер-Чи, - важно кивнул Угэ. - Господин сказал, чтобы мы не беспокоились по этому поводу. Его дело ходить в походы, а наше дело ждать добычу и устраивать в его честь пиры.
        Ему никто не возразил. Хан уже собирался закончить совет, и тут Тэмир наконец спросил:
        - Великий хан, - склонился он, сцепив руки на груди. - Разреши сказать слово.
        Угэ даже замер, удивленно вскинув брови.
        - Говори.
        - Я прошу три дня на свадьбу.
        
        ***
        Щенок подловил его врасплох.
        - На свадьбу? - хан подался вперед, губы нехорошо искривились.
        Отказать при всех хан не мог, этого никогда не одобрит войско. Но и согласиться он просто так не мог. Угэ смерил его взглядом и насмешливо протянул:
        - Конечно! Мы сами выдадим за тебя наш Трофей. Но собрал ли ты калым?
        - Да, мой хан, - поклонился Тэмир. - Калым собран.
        - Э-э, - засмеялся Угэ. - За ханский Трофей калым должен быть вдвое больше!
        - Я соберу, мой хан, - твердо проговорил щенок, глядя ему в глаза.
        
        И хан осекся. Опять то чувство - суеверный страх. Совсем как тогда, когда не смог убить его ребенком. Надо было стряхнуть это с себя, но не получалось.
        
        Угэ через силу усмехнулся и сказал:
        - Вот когда соберешь, тогда и сыграешь свадьбу. А пока пойдешь встречать караван.
        
        ***
        Пока продолжался этот странный разговор, в шатре стояла мертвая тишина.
        Потом тихий ропот, и опять мгновенно все успокоилось, как только хан обвел взглядом свой совет.
        - Будет исполнено, мой хан, - поклонился Тэмир.
        И замер, глядя перед собой. Он опасался, что не все пройдет гладко, именно это и произошло. Однако то, что хан вознамерился сам выдать замуж Трофей, сразу придавало всему двойной смысл.
        Был такой обычай - если у девушки нет родителей, на свадьбе ее отдает мужу старший в роду. И Угэ-хан, назначив себя посаженым отцом, обозначил новый статус девушки. Получалось, что теперь тот, кто возьмет ее в жены, некоторым образом войдет в ханский род.
        Поднявший край одеяла отца или старшего в роду получает особенное право. Осознанно или нет, но Угэ только что на одну ступень приблизил его к небесному трону. Включил его в число возможных наследников. Шанс призрачный, и Тэмир не хотел об этом даже думать.
        Это все равно что идти над пропастью по веревке из песка.
        А в шатре до сих пор висело тяжелое молчание. На него теперь смотрели по-новому. И гораздо привычнее было видеть насмешку, ненависть и презрение во взглядах, чем тот волчий интерес, что Тэмир видел сейчас.
        Угэ-хан сидел, откинувшись назад, и кривился странной улыбкой. Видно было, что у многих пригорает, но хан молчал, и никто не решался высказаться. Наконец тишину разбавил скрипучий голос Забу-Дэ:
        - Э? Минбаши, ты еще здесь? Давай иди и собирайся, к вечеру тебе выступать.
        Тэмир сразу же встал, поклонился, ни на кого не глядя, и направился к выходу. А старый темник повернулся к хану и проговорил:
        - Айте, великий хан. Уже давно сидим, кости проголодались, живот подвело, пора начинать пир.
        
        ***
        Пока Тэмир выбирался из шатра на воздух, казалось, взглядами с него сдерут кожу. У него до сих пор звенело в ушах. А в голове была одна мысль - теперь надо еще больше торопиться со свадьбой.
        Сам не понял, как дошел до своего шатра, ноги как-то донесли. Вошел, Алия как его увидела, бросилась к нему, а сама бледная, на ней лица нет.
        - Что там было, Тэмир?
        Смотрел на нее. Как объяснить, что их положение стало еще более шатким и вместе с тем резко возвысилось?
        - Тэмир! - тряхнула его за плечи. - Не молчи! Что, хан не разрешил?
        Тут он опомнился, мягко перехватил ее руки и поднес к губам.
        - Разрешил. Разрешил, охин-луу. Только...
        Она нахмурилась.
        - Что... только?
        - Великий хан сказал, что за его Трофей надо вдвое больше калым.
        
        ***
        Калым?!
        Аля сильно волновалась. То предсказание не давало покоя. Вдруг, если они сейчас поженятся, ей еще потом придется выходить замуж второй раз? Она категорически отметала эту мысль. А где-то на задворках сознания маячило: «Быть тебе женой хана». Вот это совсем вымораживало.
        Нет, нет и нет!
        И тут он сказал про калым.
        
        Это было настолько прозаично, что ее сразу отпустило. А в голове уже вертелась мысль - интересно, это может считаться за первую неудачную попытку или нет? Неожиданно появился просвет, как будто неизбежное отодвинулось.
        
        Но это оказалось еще не все.
        - Я вечером уйду встречать караван, - сказал Тэмир.
        Опять стало тревожно. До вечера ведь совсем мало времени, получалось, что вот они сейчас поговорят - и все?.. Аля постаралась обнять его крепче, прижалась щекой к груди и прошептала:
        - Береги себя.
        А у него грудь дрогнула. Мужчина отодвинулся, взглянул ей в глаза:
        - Хурдан келим* (скоро вернусь), - сказал. - Бекле (жди). Охин-луу, дуртай.
        Потом поцеловал ее жарко и жадно, как будто хотел выпить, и сразу вышел из шатра.
        
        ***
        Он еще ненадолго заскочил попрощаться перед самым отбытием. И к вечеру с тремя сотнями из своей тысячи выдвинулся в сторону Керканда встречать караван. Семь сотен Тэмир оставил в стане. Тысяча всадников слишком заметна в степи, а триста в самый раз. Не слишком большой отряд, но при этом мобильный.
        Караванный путь шел через Керканд, там сходились пути, ведущие с севера, запада и юга. А дальше по степи мимо земель даулетов, ургурцев и китданов и еще на восток. Степной участок был не так велик, его можно было преодолеть за две недели летом и за месяц зимой. Но именно этот кусок пути был наиболее опасным.
        Степь тиха и пустынна, особенно ночью, когда чаще всего и происходили налеты. Конные отряды появлялись словно ниоткуда и так же точно потом исчезали в темноте. В любой момент можно было подвергнуться нападению.
        Из-за этого никто здесь не ходил в одиночку. Караваны сбивались по нескольку, обычно по пять-шесть, каждый имел охрану - небольшие отряды, в которых было от десяти до двадцати крепких наемников. Вместе получалось довольно внушительно, но недостаточно, чтобы защититься от внезапных налетов конницы степняков.
        Именно поэтому Угэ-хан, зная, что ожидается богатый караван, обычно высылал сопровождение. И в мирное время это не обходилось без стычек. А сейчас двигаться к землям хазиев, когда там рыщут отряды Джейдэ, было опасно вдвойне.
        Но с ханом не спорят. Тэмир предвидел возможные столкновения с даулетами и потому взял с собой только самых опытных воинов.
        
        ***
        Новый минбаши отбыл из становища, а спустя некоторое время в той стороне, где находился его шатер, появилось несколько всадников. Трое из них ханские сыновья. Пир недавно закончился, и они, вместо того чтобы разойтись по своим шатрам, направились сюда.
        Обычно каждый был за себя, но сейчас они собрались вместе. Ханские сыновья были недовольны прозвучавшим сегодня на совете решением отца. Из-за одной рабыни, добытой на поединке, какой-то голодранец вдруг получит почти равные с ними права?! Кому это могло понравиться?!
        Молодые люди были в ярости, им казалось, что отец сошел с ума. Они семья, ханский род!
        Там, на совете, никто не посмел оспаривать волю хана. Но допустить, чтобы какая-то безродная девка встала рядом с их матерями и сестрами?! Никогда! Рабыню следовало выкрасть и продать.
        Однако шатер хорошо охранялся. Не подступиться. А стоило им попытаться приблизиться, тут же появились нукеры хана и доставили всех в шатер отца.
        Угэ, хорошо наевшийся за столом, для улучшения пищеварения прохаживался по ковру в мягких войлочных сапожках, а они стояли у входа. Прошелся раз вперед и назад, два, три. И даже не смотрел в их сторону.
        Но он бдительно следил за своими сыновьями. У него были свои планы на девушку, она нужна была, чтобы держать на крючке обоих - и змееныша, и Дер-Чи. А эти бесполезные пытались нарушить его планы.
        - Кому-то вино вскружило голову или кто-то из вас считает, что хан ослеп? - спросил он вкрадчиво и с удовольствием отметил, как побледнели все пятеро.
        В ответ послышался нестройный ропот. Угэ поднял руку, приказывая молчать. Потом окинул всех пронизывающим взглядом и проговорил:
        - Тогда не пытайтесь делать что-то за моей спиной. Если не хотите утратить мою милость. Все.
        И махнул рукой, чтобы убрались.
        Оставшись один, хан велел привести писаря. И надиктовал письмо для Дер-Чи, в котором предоставил господину полное право преследовать даулетов и дальше. И в самом конце вскользь упомянул, что дал новому минбаши Тэмиру разрешение взять в жены Трофей. А также и то, что Тэмир отправился встречать караван.
        Глава 18
        Отправляя Угэ-хану гонцов с богатой добычей, Дер-Чи вовсе не искал одобрения отца. Скорее наоборот. Это был жест, показывающий, что отныне власть хана над ним только номинальна.
        Да, у отца было вчетверо больше войско, но два мингана тоже являлись значительной силой, если ее правильно применить. Это был первый самостоятельный поход Дер-Чи, и чем дальше, тем больше он входил во вкус. А после серьезной победы над Джейдэ он настолько уверился в себе, что практически не ощущал границ своих возможностей.
        Не слишком многочисленное, но мощное и компактное войско, не обремененное обозом, замедлявшим движение. Дер-Чи был свободен и предоставлен себе. И он не стал ждать, пока Угэ-хан раскачается и созреет, а сам принял решение преследовать врагов до границ с землями хазиев, запереть их там и не дать высунуться.
        Даулетов он сравнивал со стадом, а себя считал волком. И так оно и было. Стадо идет быстро, старается из всех сил, потому что чует волка за спиной. Но волк не устает, он рано или поздно настигнет и будет рвать, пока не насытится. Да, с Керкандом у них был официально мир, но Дер-Чи думал и об этом. Что мешает попробовать на прочность их рубежи? Тогда все победы и вся слава достанутся ему.
        Ведь победителей не судят, их приветствуют.
        Перед ними опускаются на колени. Дер-Чи уже видел себя ханом, и после этого похода собирался заявить права на небесный трон. Угэ похож на одряхлевшую змею, потерявшую ядовитые зубы. Он свое уже отжил.
        
        ***
        Гонцы добрались до Дер-Чи только на третий день утром. Он далеко ушел вперед от ставки хана, пришлось две ночи и два дня нагонять его по степи. Люди хана выглядели пропыленными и измотанными, однако ханские нашивки блестели на рукавах.
        - Господин, - склонился один, сжав руки на груди. - Тебе послание от великого хана.
        Они приветствовали его почтительно, как положено. Но Дер-Чи отметил про себя, что гонцы покосились на его знамя. Да, вместо родового волка на его штандарте была росомаха. Его личный знак.
        Послание он принял, не слезая с коня, и медленно развернул. Гонцы ждали ответа, а он читал и буквально зверел. Старый змей Угэ все-таки показал ядовитые зубы. Снова ужалил его, смертельно задев самолюбие. Дер-Чи рычал про себя, однако внешне на его застывшем лице ничего не отразилось. Закончив, свернул свиток и спрятал его пазуху.
        - Когда вы выехали? - спросил резко.
        - Сегодня третий день, господин, - склонился гонец.
        Дер-Чи окинул взглядом степь, как будто мог увидеть то, чего не видит глаз. А в самом кипела ярость, грозя выплеснуться. Значит, пиры устраивает великий хан? Готовится к свадьбе? В род принимает нового минбаши Тэмира?!!
        В тот момент он люто ненавидел отца. Ведь это он все подстроил, чтобы унизить его! С самого первого дня, когда отказался отдать ему девушку. Теперь пусть Угэ-хан пеняет на себя. Он сам возьмет все, что сочтет своим.
        - Господин, будет ли ответ? - напомнили о себе гонцы.
        - Ответа не будет, - бросил Дер-Чи, оборачиваясь к ним. - А на словах передайте моему отцу, пусть готовится к свадьбе и устраивает пиры.
        Тут же обернулся к своим людям и выкрикнул:
        - Дать еды людям великого хана! Они немедленно отправляются в обратный путь.
        
        ***
        Это меняло планы Дер-Чи, ведь он уже наметил себе цель и преследовал даулетов. Но сейчас сменились приоритеты. Со стороны хана это был вызов, на который он просто не мог не ответить. Дер-Чи бросил преследование и кинулся на перехват.
        
        ***
        Но первым с отрядом Тэмира столкнулся Джейдэ.
        И был наголову разбит.
        
        ***
        Новый вождь даулетов постоянно перемещался по степи, контролируя широкий участок и прикрывая отход своих. Основные силы, немногим больше четырех тысяч, он отправил вместе с племенем, себе оставил около двух тысяч. И с ними постоянно наводил шорох в степи. Оттягивал на себя внимание и силы врага, обеспечивая своему народу возможность отойти к границам Керканда.
        Там, на землях хазиев, племя будет в безопасности. Сам же он не собирался уходить под защиту пограничных укреплений. Джейдэ намерен был еще долго трепать нервы Угэ-хану и прореживать его войско. Всегда лучше действовать на опережение, чем ждать, когда враг окажется у твоего шатра. Когда это произойдет, будет поздно.
        Джейдэ напоролся на отряд ургурцев случайно.
        Людей у него сейчас было семь сотен, потому что он разделил силы, чтобы увеличить охват территории. Но даже так его отряд превышал по численности ургурцев больше, чем вдвое. Он с ходу атаковал.
        Однако небольшой мобильный отряд оказался вовсе не легкой добычей.
        Вождь даулетов успел неплохо изучить ургурцев и их методы ведения войны. За прошедшую неделю несколько раз сталкивался с войском Дер-Чи. Последний раз он проиграл, но тому были причины. А теперь, увидев врага, он собирался взять реванш.
        Но вместо привычных приемов боя ему пришлось столкнуться с чем-то новым.
        Отряд ургурцев сразу же перегруппировался, чтобы представлять минимальную мишень, и стал уходить по широкой дуге, заманивая и постепенно растягивая силы атакующих в цепочку. Когда это произошло, отряд ургурцев перегруппировался снова. Теперь на отдельном участке у них было значительное преимущество. Короткий бой, в котором даулеты быстро теряли силы, и снова уход. Этот прием был повторен несколько раз.
        Джейдэ бесился, оттого что не мог исправить положение. К тому же, потеряв почти половину своих людей, он наконец вспомнил, где видел вожака, командовавшего отрядом противника.
        К тому моменту силы их стали почти равны и они схлестнулись.
        - Ты тот сотник! - выкрикнул Джейдэ.
        - Теперь я минбаши, - ответил тот, ловко орудуя коротким копьем с широким лезвием.
        - Имя! Как твое имя! - кричал он, прорубаясь ближе. - Я хочу знать, кого убью!
        - Меня зовут Тэмир.
        И тут он понял. Джейдэ даже на мгновение замер на месте.
        - Ты тот, кто убил моего брата?! - с ненавистью выплюнул он, глядя в необычные серые глаза молодого воина.
        Но воин неожиданно извернулся, оказываясь настолько близко, что острие его копья уперлось Джейдэ в кадык.
        - Я взял твоего брата в плен, - спокойно проговорил воин, удерживая копье у горла вождя даулетов. - Но не я его убил. Это сделал Дер-Чи. А тебе лучше уйти и увести своих людей. Хотя бы тех, что остались.
        И убрал копье.
        Джейдэ не заставил повторять дважды. Дураком он не был. Оглушительно свистнул, созывая своих, и мгновенно покинул поле боя.
        
        ***
        Тэмир некоторое время смотрел противнику вслед, потом резко обернулся.
        Они потеряли время, и надо было еще оценить собственные потери. У них оказалось шестнадцать убитых, и около тридцати бойцов получили ранения разной степени тяжести. Насыпать курган времени не было. Он приказал перевязать раненых, а убитых схоронить в одной общей могиле и оставить метку, чтобы потом насыпать в этом месте курган, как положено.
        Когда все было закончено, отряд выдвинулся дальше, теперь надо было спешить.
        
        Решение похоронить павших вызвало большой отклик. Простым воинам было важно знать, что их не бросят на растерзание диким зверям. Угэ-хан редко занимался подобным, только в особых случаях. После него всегда оставалось поле, усеянное трупами, на котором пировали шакалы и стервятники. А тут сразу припомнили, как Тэмир приказал вынести из гущи боя тело убитого минбаши Орзы. И потом еще доставил его тело в становище и передал родственникам.
        Уважение.
        Теперь его воины за глаза называли Тэмира просто «баши»*(голова, глава, главный).
        
        ***
        Пятый день пошел с того момента, как Тэмир отправился встречать караван. В жизни Али как будто наступил мертвый сезон. Она вставала по утрам, что-то механически делала, ела, говорила, спала. Но не жила как будто.
        Ожидание.
        Оно выматывало. А еще ей снились сны. Но это не самое страшное. Гораздо хуже было, что мимо их шатра повадился проезжать Угэ-хан. Останавливался, подолгу смотрел. Свита вокруг него, у всех глаза волчьи. Аля потом долго ощущала, как по спине бегут ледяные иглы, а старая Шертэ все шептала что-то по углам.
        А сегодня хан решил подъехать ближе.
        
        ***
        В этот раз Угэ-хан рассчитал все правильно. Он удалил из становища и старшего сына, и нового минбаши. Оба заставляли хана нервничать, каждый по-своему.
        Дер-Чи слишком импульсивен, уже не даже скрывал, что рвется к трону. А стремительно идущий в гору новый минбаши Тэмир по-прежнему вызывал у хана суеверный страх. Ведь он делал все, чтобы сын Сохраба не выжил, но тот каким-то образом оставался в живых и обходил препятствия. Это возвращало Угэ в прошлое, заставляло оглядываться, ему мерещилось странное.
        Потому, когда этих двоих не было рядом, хан чувствовал себе спокойнее. К тому же он не зря отправил гонцов к Дер-Чи. Знал, что тот не усидит, захочет поквитаться. И тогда с Тэмиром наконец будет покончено. Отдаст ли он Дер-Чи девушку? Нет, Трофей еще пригодится, чтобы держать сына на поводке.
        Сам Угэ в эти несколько дней пристально присматривался ко всем и ко всему. К вещам и людям. Искал то самое, о чем умолчал проклятый шаман. То, что может вернуть ему силу и молодость. И тут надо было думать, хорошо думать! Но, к сожалению, посоветоваться хан ни с кем не мог, вот и варил сам в себе эту жгущую его изнутри тайну.
        Он по очереди посетил всех своих жен, присматривался к каждой. Ни одна не вызвала у него ничего даже близко похожего. Когда он был у самой молодой из своих жен - ему ее подарили совсем девчонкой, у нее только-только пришли женские крови - Угэ вдруг подумал: может, это и есть ОНО?
        Ведь к этой жене он даже ни разу и не вошел, она так и осталась девственницей. Кое-как справившись с задачей с помощью подручных средств, он получил ее девственную кровь. И опять ничего! Хан раздраженно вытер руки и, не обращая внимания на плачущую девчонку, покинул шатер.
        В такие моменты на Угэ накатывала ярость, ему хотелось вызвать шамана и поджаривать его на медленном огне, пока тот не скажет. Но предсказание «недолго проживешь» сдерживало. Однако все это постепенно сужало круг поисков. И одновременно расширяло его.
        После жен хан принялся за наложниц.
        А за наложницами следовало целое становище. Оно ведь все его! Понятно, что настроения это не улучшало, но хан не терял надежду и продолжал поиски. Раз шаман сказал, значит, должно быть. И вот, проезжая мимо шатра нового минбаши, он неожиданно почувствовал странное.
        Остановился, пытаясь разобраться в ощущениях. Вроде бы он ничего такого не чувствовал, пусто. Но его почему-то потянуло туда. Хан решил не тратить время. Там и так все было осмотрено и знакомо.
        На следующий день проезжал мимо, и снова то же ощущение. Потянуло. И на следующий день тоже. Угэ остановился. Там в центре двора перед шатром опять сидела старуха, катала войлок, увидела его и стала бить поклоны. Старуха вызывала у хана стойкое отторжение. Угэ скривился и хотел проехать мимо, а потом вдруг передумал и приблизился.
        Тут ведь были две наложницы, которых он подарил Тэмиру. Их надо было проверить. И тут был Трофей. Хан не забыл, что собирался самолично отдать ее за нового минбаши. Если тот, конечно, живым вернется и сможет собрать достойный калым.
        Хе-хе. У него даже поднялось настроение.
        Если хан собирается оказать девушке такую честь, надо поближе на нее посмотреть. А заодно убедиться, что тут действительно ничего такого нет. Да и старуха, хоть и казалась Угэ мерзкой, чем-то удерживала внимание.
        Хан подъехал ближе.
        - Что ты делаешь?
        Старуха сначала согнулась в три погибели и проговорила:
        - Великий хан! Я слежу за домом минбаши Тэмира. Он сказал - будешь кайнана* (свекровь).
        Потом уставилась на него узкими раскосыми глазами и растянула увядший рот в улыбке.
        - Кайнана? - хмыкнул Угэ.
        Оглянулся на боковые шатры, на пороге которых появились его бывшие наложницы. Женщины застыли с заискивающими лицами, но хана они не интересовали. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять - тут нет ничего.
        - Так, великий хан, я, - старуха снова заулыбалась, а пальцы странно задвигались.
        - Ну, если ты кайнана, веди в шатер. Покажи, как ты за ханским Трофеем смотришь.
        - Ох-хо! - сверкнули глаза-щелки, женщина склонилась до самой земли. - Такая честь этому шатру! Сейчас, мой хан, я только проверю, все ли убрано!
        И задом попятилась в шатер.
        Хан усмехнулся и слез с коня. А потом, ощущая странное притяжение, подошел и откинул полог.
        
        ***
        Аля слышала разговор и в шелку видела, что происходит. По смыслу уже поняла, что этот противный старик с холодными змеиными глазами собирается войти. А Тэмира нет на месте. Что же будет?
        И тут в шатер влетела Шэртэ. Старуха мгновенно схватила несколько тряпок, нарушавших идеальный порядок, сунула ей и махнула рукой за занавеску.
        «Охин-луу, сиди здесь. Пока не позову, не высовывайся», - звучал в сознании надтреснутый голос.
        Аля немедленно юркнула за занавеску, а сердце от волнения стучало так, что казалось, грохот слышно даже снаружи. Но вот раздались шаги и донесся голос того старика, хана. Аля затихла, стараясь не дышать, и смотрела в щелку. Может быть, надо подальше забиться к стене, закрыться чем-нибудь, но она бы так просто умерла от неведения.
        А происходило вот что.
        - Такая честь этому шатру, - складывала руки у груди и кланялась Шертэ. - Сам великий хан пришел! Такая честь!
        - Помолчи, женщина, - проговорил Угэ и махнул рукой.
        Однако она видела, что хану нравится лесть. А Давина бабка стала растекаться еще больше. Не надеялась особо на удачу, но пригласила за стол. На удивление, хан сел. А у них как раз было угощение - сладкие сушеные ягоды.
        Хан набрал горсть, стал жевать и спросил:
        - Ну, рассказывай, как ты за Трофеем смотришь?
        - Ох, я смотрю, мой хан! Смотрю, - всплеснула руками Шертэ и стала загибать пальцы. - Кормлю, одеваю, красиво причесываю. Учу ее.
        - Да? - спросил он, загребая еще горсть сладких ягод. - Чему учишь? Мы хотим проверить, пусть покажет.
        - Мой хан, - тут же скривилась Шертэ, как бы невзначай оглянулась на занавес. - Молодая она, стесняется. Плохо понимает, говорить не может.
        Хан махнул рукой:
        - Пусть выйдет, мы посмотрим.
        
        Угэ бывал в шатре Тэмира и раньше и видел светловолосую девушку не раз. И не чувствовал в ней ничего. Но почему-то тянуло. Хан отмахнулся от этого ощущения и решил присмотреться к девушке с другой стороны.
        Ведь он собирался стать посаженым отцом на ее свадьбе. Если, конечно, свадьба когда-нибудь состоится, а то вдруг жених раньше помрет. Ему стало смешно от этой мысли. Что бы ни произошло, девушка все равно была орудием, с помощью которого он еще долго собирался держать на крючке своего старшего сына.
        
        Старуха поклонилась и крикнула:
        - Алия! Сюда иди, великий хан хочет тебя видеть!
        А он застыл, в предвкушении вытягивая шею. Не сразу, но занавес отдернулся, оттуда выглянула и несмело вышла девушка со светлыми волосами. Замерла, глядя в пол. Явно боялась его.
        Угэ понравилось то, что он увидел.
        - Она говорить может? - спросил он.
        - Нет, мой хан, - старуха замотала головой. - Совсем не может, понимает плохо.
        А девушка упорно смотрела в пол.
        
        Редкая красавица, длинные густые светлые волосы, белая кожа. Но это все, столь желанное для глупых молодых мужчин, не интересовало старого хана. Угэ искал в ней другое. Однако не нашел.
        Ему казалось, он что-то упускает, и не мог понять - что.
        
        Наконец он сказал:
        - Следи за ней хорошо, кайнана. Я еще зайду проверю потом. - Выгреб в горсть все ягоды из миски, встал и вышел из шатра.
        
        ***
        Когда хан ушел, Аля и Шертэ в изнеможении опустились рядом на покрытый войлоком пол. На этот раз пронесло.
        Глава 19
        Когда немного успокоилось дыхание, а звуки снаружи затихли, старуха оглянулась на Алю и покачала головой.
        «Старый хан плохо, надо молодой», - явственно звучал в сознании ее скрипучий шепот.
        Молодой?!
        Аля обомлела. Сразу вспомнилось предсказание: «Быть тебе женой хана».
        Ей аж дурно стало. Молодой - это старший сын хана, что ли? Тот, с кем Тэмир дрался за нее на поединке? Видела она этого Дер-Чи. Высокий мужчина, красивый, мощный. Но он был страшен. Жесток. Такой если станет ханом... И замуж за него? Ни за что!
        - Если это произойдет, - тихо проговорила Аля, - я убью его.
        И неважно, что будет после. Взглянула на старуху, потрясенно смотревшую на нее, и сказала:
        - Я выйду замуж за Тэмира и только за него.
        - Ох-хо... - бабка прикрыла рот ладонью и покачала головой. - Луу*! (дракон). Охин-луу*! (девушка-дракон), судьбу не обманешь.
        «Что такое судьба? - хотелось сказать Але. - Не мы ли делаем ее своими руками?»
        Старая шаманка посмотрела на нее искоса и вдруг усмехнулась. А потом позвала зычно:
        - Эй! Кто там?! Айте!
        В шатер просунулась голова ее внука:
        - Что кричишь, старая?
        - Как с кайнаной разговариваешь? Живо немного арака принеси, я знаю, у тебя есть.
        - Э-э? Вот еще!
        - Неси. Устала старая Шертэ, надо сердце успокоить.
        Тот принес небольшую фляжку, сопя, отдал. Бабка повертела фляжку в руке, взглянула на него косо. Круглолицый щекастый парень тут же вспылил:
        - Что?! Нету у меня больше!
        - Оис-с, ладно, - махнула она рукой. - Принеси нам еды и зови Цэцэг.
        
        ***
        Прибежала Цэцэг, им принесли разной еды и еще сладких ягод. Они втроем ели и пили арак маленькими глоточками, а потом Давина бабка и Цэцэг пели какие-то песни, расчесывали и переплетали Але волосы.
        Может быть, от арака, хотя она и выпила всего два наперсточка, а может, от этих песен и оттого, что ей расчесывали волосы, но тревога, сжимавшая сердце, отпустила. И Аля сама не заметила, как уснула.
        
        Во сне ей снился город. Такой... восточный. Средневековый, жаркий и пыльный.
        Высокие зубчатые стены, дома из необожженного кирпича, плоские кровли с полосатыми палатками наверху, узкие улицы. И дворец. Дворец был велик, ей смутно виделись большие залы, цветные изразцы, сады внутри...
        По площади перед дворцом неслись всадники.
        
        Дальше Аля ничего из сна не запомнила.
        
        ***
        После того короткого боя с Джйдэ других столкновений не было. Отряд Тэмира все время шел быстрой рысью, останавливаясь только ненадолго ночью. И вот, после двух дневных переходов, вдали наконец показался караван, который они должны были встретить.
        Впереди был пустынный участок, проплешина в степи. Красноватый песок, камни, жалкие пучки сухой травы. Согласно старой договоренности, от границ Керканда до пустыни караваны сопровождали отряды хазиев. А вот от пустыни уже их встречали и дальше сопровождали степняки. Обычно это были люди Угэ-хана, реже даулеты. Когда между ними еще был мир.
        Караван был виден издали размытым пятном. Но уже отсюда было видно, что он как-то странно и широко забирает по пустыне. От общей массы еще отделилась группа всадников и помчалась к ним.
        - Что там у них происходит? - пробормотал Тэмир, глядя на приближающееся облако красноватой пыли.
        Потом закрыл широким темным платком лицо и первым сорвался вперед. Его отряд быстро покрыл отделявшее их расстояние, а когда они достаточно приблизились, стало понятно, что караван преследуют и пытаются взять в клещи. Верблюды неслись, выбрасывая вперед длинные ноги и вздымая пыль. И за этой пылью было не разобрать, с кем сражается охрана. А другая часть защитников каравана бросилась к ним, видимо, приняв за врагов.
        Неожиданный поворот.
        Тэмир приказал развернуть знамена ургурцев с красовавшимся на них волком Угэ-хана. К тому моменту, когда его отряд доскакал, их встречали измученные хмурые наемники.
        - Там! Там! - выкрикнул один из них.
        Убедившись, что они не враги, охрана каравана тут же повернула обратно, туда, где еще кипел бой. Отряд Тэмира с ходу врезался в сечу, но бой был недолгим. Увидев, что подошла подмога, нападавшие сразу ушли в сторону степи. Нетрудно было узнать тех самых даулетов, которых они потрепали пару дней назад. Преследовать их Тэмир не стал, важнее было доставить караван в целости и сохранности.
        Уже потом, когда все было закончено, старший над наемниками, крепкий, седой мужчина в чужеземном головном уборе, оглядев Тэмира, пробормотал:
        - Кто ты? Так носят только пустынники, живущие к югу от Керканда. Ты бывал там?
        Тэмир сдвинул платок, открывая лицо, и сказал:
        - Я новый минбаши войска Угэ-хана.
        Наемник поклонился.
        - Плохи были бы наши дела, не подоспей вы вовремя.
        И стал рассказывать, обтирая потное лицо и размазывая налипшую красноватую пыль, что не успел отойти отряд хазиев, как на них напали. А под конец спросил:
        - Что творится?
        - Война, - мрачно проговорил Тэмир, глядя в ту сторону, куда ушли даулеты.
        Много разного в голову полезло. Становище. Алия. Он уже мысленно был там, но караван идет гораздо медленнее, чем ему хотелось бы.
        Потом дал отмашку и велел поднимать всех.
        
        ***
        В эти четыре дня Дер-Чи со своим войском двигался к тому пустынному участку, думая перехватить Тэмира по дороге. Чтобы расправиться с ним и самому сопроводить караван до становища. А потом сказать отцу:
        - Не ждал?
        И забрать все, чего ему так давно хотелось. Небесный трон, власть, девушку со светлыми волосами. А заодно его старую жизнь.
        Но Тэмир ему так и не встретился. Змееныш со своим отрядом словно растворился в степи. Вышло так, что они все это время шли в одну точку, только их пути ни разу не пересеклись. Дер-Чи искал его на знакомой дороге, но каждый раз находил только следы боя и все больше ярился.
        Встретились они неожиданно.
        Это было уже в одном дне пути от края красной пустыни. Дер-Чи со своими двумя тысячами двигался вдоль холма и вышел прямо на него. Змееныш ехал впереди, как чабан. А караван позади него показался старшему ханскому сыну стадом баранов.
        На какое-то очень недолгое время два войска, одно двухтысячное, а другое совсем куцее, там не было даже трех сотен, застыли друг против друга. Дер-Чи смотрел на развевающиеся на ветру знамена с волком, знамена его отца. И, каменея от досады, понимал, что не может напасть сейчас. Он упустил момент. Опоздал. Надо было ловить его в степи.
        Молчаливое противостояние затянулось.
        Но вот Тэмир двинул вперед буланого коня с черной гривой и медленно проехал мимо. Караван двинулся за ним. Дер-Чи смотрел на это и чувствовал то же, что и когда увидел, как тот вез через все становище Алию. Непроизвольно сжались кулаки. До белых костяшек, до хруста.
        Ничего, вечно не будет змеенышу везение, однажды они встретятся лицом лицу.
        - Урра-гах! - выкрикнул Дер-Чи.
        Хлестнул коня и развернул свое войско.
        Он слишком долго отсутствовал. А отец, похоже, совсем выжил из ума. Настало время вернуться и взять власть в свои руки. Однако сразу вернуться не удалось, на пути к становищу ему снова попался отряд даулетов, пришлось погоняться за ними по степи.
        
        ***
        Когда они отъехали на достаточное расстояние и войско ханского сына скрылось из вида, к Тэмиру подъехал старший над охраной каравана.
        - Минбаши, - сказал, поклонившись. - С тобой хотят говорить купцы.
        Хотят говорить? Тэмир не представлял, о чем. Да и времени у них было в обрез, останавливаться нельзя, в любой момент может вернуться Дер-Чи или нагрянет кто угодно. Он оглянулся на караван и сказал:
        - Хорошо, только недолго.
        Тот понимающе кивнул:
        - Я передам.
        Тэмир остановился, пропуская колонну вперед, и стал ждать. К нему подъехали трое. Купцы были в возрасте и заметно нервничали. Наконец, один из них, тучный мужчина в просторной иноземной одежде, переглянулся с остальными и начал:
        - Господин, мы слышали, что идет война. И мы хотим дать тебе десятую часть от нашей возможной прибыли. Только довези нас и наш товар.
        Он сначала не понял, а когда понял, отвернулся.
        - Господин, не прогневайся, мы от чистого сердца, - тут же зачастил купец.
        Хотелось сказать, что довез бы он их в любом случае, у него приказ. Но люди смотрели на него не отрываясь, ждали ответа. Тэмир подумал - ладно, пригодится, мало ли чего еще потребует от него хан. Кивнул, а потом показал нагайкой вдоль всей линии, в которую растянулся караван, и коротко приказал:
        - Все по местам, пока не уйдем на безопасное расстояние, останавливаться нельзя.
        Люди заговорили разом, но он уже не слушал, ускакал вперед.
        
        ***
        В становище жизнь в это время текла иначе.
        Много дел было у хана, но он не забывал навещать Трофей. И, конечно же, старый Угэ не прекратил поисков. Теперь он уже присматривался к утвари, к лошадям. Даже к скоту и собакам. Он лично выбирал себе в еду барашка или теленка, бдительно следил за тем, какая используется посуда. Должен был подержать, попробовать. И каждый день требовал новую. Ему меняли постель, кошму, перестилали все ковры.
        Ведь это могло быть что угодно. Хотя внимательно осмотреть все становище порой казалось ему непосильной задачей. Слишком много людишек, слишком много шатров! Это было трудно и требовало усилий, но Угэ-хан утешался мудростью древнего философа, гласившей: «Неважно, с какой скоростью ты движешься к своей цели, главное - не останавливаться»*.
        И хан не останавливался ни на минуту.
        Только иногда, проезжая мимо шатра нового минбаши, задерживался и заходил туда ненадолго. Странно, странно было Угэ-хану. Сколько ни присматривался, не мог понять, что не так.
        Как будто бродит вокруг пустого загона, внутри ничего нет, все видно насквозь. А его тянет. Потом ему вдруг пришла мысль - что если это шатер? Тот шатер, что он подарил Тэмиру?
        В конце концов, устав разгадывать загадку, он откладывал это на завтра и отправлялся дальше.
        
        ***
        Когда Угэ-хан появлялся, Алю обдавало отвращением и ужасом. Холодный змей. Липкий, противный, он казался ей ядовитой пиявкой. Пока он говорил о чем-то с Давиной бабкой, она пряталась за занавеской, надеясь, что обойдется. Но в какой-то момент хан все равно требовал, чтобы она вышла.
        И тогда приходилось выходить.
        А Угэ-хан каждый раз разглядывал ее так, словно искал в ней что-то. И взгляд у него такой, как будто щупальца ползают по коже, оставляя борозды. Однажды он даже велел ей сесть за стол и обращался с разными вопросами. Аля к тому времени уже понимала почти все, что говорилось, но упорно молчала и смотрела в пол.
        В тот день хан ушел, однако на следующий пожаловал снова. И все оглядывал шатер. Они еле дождались, пока он убрался.
        Казалось, это никогда не кончится.
        Но вечером того дня неожиданно пришла новость.
        Тэмир отправил вперед гонцов сообщить, что они уже в одном дне пути.
        
        ***
        Оставалось немного. Становище уже недалеко, но впереди еще был тот самый опасный участок между двух холмов. Место, где даулеты напали на них однажды. Этот участок надо было миновать как можно быстрее, дальше ровная степь, а после холма трех менгиров - земли ургурцев, можно считать, что они уже у себя.
        Тэмир рвался назад. Тревожно было за Алию, и просто скучал. Изнывал по обжигающему глотку живой воды и огня. Иногда закрывал глаза и видел ее перед собой. Светящиеся глаза, улыбку. Видел, как взметнутся ее тонкие руки, обнимая его за шею, и тогда...
        Он очень торопился, но все равно не смог проехать мимо.
        Между двух холмов, немного в стороне от того места, где они раньше схватились с даулетами, их встретило еще одно поле битвы. Очевидно, что бой был ожесточенным, но коротким, и закончился недавно. Стервятники только начали слетаться.
        Поодаль, совсем недалеко, паслись кони, так и не ушедшие от своих павших хозяев. Брошенные знамена даулетов и их знамена, с волком Угэ-хана. Даулетов было больше. Сейчас на поле оставались только убитые и тяжелораненые, некоторые из них еще стонали.
        Тэмир уже понял, что здесь прошелся Дер-Чи, столкнулся, вероятно, с Джейде или с одним из его отрядов. Он приказал остановиться.
        - Минбаши, мы не сможем похоронить всех убитых, - осторожно сказал один из его сотников.
        - Ловите коней, делайте сани-волокуши, подбирайте раненых. Может быть, кого-то удастся спасти.
        - И даулетов?
        - Всех.
        Он не стал говорить, но они и так потеряли много людей, а пленные враги тоже могут оказаться полезны в будущем.
        - Зачем ты это делаешь, минбаши? - спросил старший охраны каравана, глядя, как воины ищут на поле живых.
        - Когда-то мой дом так же вырезали, - ответил Тэмир. - Я поклялся.
        Наемник покосился на него и пробормотал:
        - Твоим врагом становиться опасно.
        Тэмир только мрачно хмыкнул.
        
        ***
        Собрали живых - и своих, и даулетов. Всех, кого еще можно было надеяться поднять на ноги и вылечить. Получился целый обоз. Но дольше уже задерживаться было нельзя, они и так потеряли седьмую часть дневного времени.
        Солнце склонялось к вечеру, когда караван спешно выдвинулся в путь. А дальше пришлось гнать. Обоз задерживал движение, с ним Тэмир оставил пятьдесят из своих, две сотни выставил в авангард. И сам постоянно курсировал, появляясь и там, и там.
        К тому моменту, когда на ночном небе взошли Ай и Сар, они миновали холм трех менгиров. Оттуда до становища было уже рукой подать. Их встречали патрули.
        Дом ближе - легче идти, прибавляются силы. Кони ржали, почуяв приближение жилища, верблюды быстрее пошли. Люди уже устали, но даже купцы не смели жаловаться. Все торопились поскорее добраться, чтобы уже ощутить себя в безопасности и поесть не на ходу в седле, а на земле, сидя у костра.
        В первую ночную стражу они наконец-то въехали в стан.
        
        ***
        Гонцы прискакали накануне, принесли весть, что караван в одном дне пути. Это значило, что Тэмир вернется завтра. И как только это завтра наступило, Аля ждала его с самого утра.
        День прошел в мертвых делах.
        Хан появлялся. Он теперь появлялся ежедневно. Аля уже начала привыкать к визитам этого неприятного старика, как к неизбежному злу. Но обычно он ее до дрожи напрягал, а сейчас ей было не до него. Все мысли о другом.
        Где Тэмир?
        А к вечеру стал накатывать ледяными волнами страх. Почему они не едут? Неужели что-то случилось? Она гнала от себя эти мысли. Сидела, сжав руки, и пыталась представить его в степи. Дать сил, дорогу перед ним выровнять. Молилась. Пусть они тут другой веры, неважно.
        В конце концов к ночи Давина бабка не выдержала, напустилась на нее:
        - Охин-луу! Зачем так себя изводишь! Он сказал вернется, значит вернется! Спать иди!
        Аля пыталась возразить, но та ее буквально вытолкала за занавеску:
        - Оис-сс! Иди! Старая Шертэ все равно не может спать. Старая Шертэ посидит.
        Но ей не спалось. Прилегла не раздеваясь, а в голову постоянно лезли мысли. Сколько Аля проворочалась, сама не знала, время стало как резиновое.
        Вдруг среди ночи шум.
        Совсем как тогда, когда напали на стан. Ее тут же подбросило, выскочила из-за занавески, а там Шертэ. Они вместе стали прислушиваться, и тут издали донеслись приветственные выкрики, шум и гомон. Топот снаружи. Смех. Гырдо выкрикнул снаружи:
        - Аррр-чи! Як! Як! Наши пришли!
        
        ***
        Была уже ночь, пока они добрались. Тэмир торопился, и больше всего беспокоило даже не нападение даулетов, те уже ослаблены, не рискнут. В стане остался Забу-Дэ, и гвардия с ним. Он опасался, что Дер-Чи может вернуться раньше него.
        Алия.
        Но ему повезло. По какой-то причине ханский сын со своими людьми ушел в другую сторону. Он успел, теперь не страшно. И все равно Тэмир не мог бросить все и идти к ней в шатер. На нем был караван, купцам надо было помочь разместиться. Накормить людей.
        И еще оставалась забота о тех раненых, которых они подобрали. Их Тэмир определил к лекарям в отдельные шатры. Даулетов раненых особо, надо было сразу обозначить, что это пленные.
        Коней. Посты. Доклады выслушать.
        Но это уже на ходу. Перед самым шатром он развернулся, взглянул на людей, что шли за ним по пятам и смотрели на него как на вожака, и одним резким жестом повесил на полог нагайку.
        Знак. Не беспокоить до утра.
        А потом вошел внутрь.
        Только шагнул, Алия повисла у него на шее. Оба застыли, так и не заметили, как остались в шатре одни и когда Давина бабка успела выскользнуть. Он обнимал ее, чувствуя, как вливается в него огненная сила, целовал и шептал:
        - Я грязный, охин-луу, дуртай, подожди, я грязный, запачкаю тебя.
        - Ничего, - она смеялась и разглаживала ладонями одежду на его груди. - Я сейчас тебя вымою.
        
        ***
        Раздевала его сама, гладила ладонями по груди, обмывала всего влажной тряпочкой. Мужчина задыхался от каждого прикосновения, сжимал ее тонкие руки в своих, вглядывался в огромные серые глаза.
        «Что ты делаешь со мной, охин-луу... Я же не железный! Остановись, теперь я».
        Потрескивала коптилка, краснели в жаровне угли, в воздухе пряный запах трав...
        До утра горела за занавесом маленькая масляная лампа. Поцелуи - живая вода с огнем пополам, закрывались глаза, тела сплетались, мелькали тени на стенках шатра.
        
        ***
        Когда хану доложили, что караван благополучно прибыл, Угэ скривил губы и процедил:
        - Вернулся.
        
        ПРИМЕЧАНИЕ:
        * Высказывание принадлежит Конфуцию.
        Глава 20
        Дер-Чи хотел поскорее вернуться. Он слишком долго отсутствовал, довольно носиться по степи и сеять смерть. Надо разобраться с тем, что творится дома, и сделать все задуманное с холодным сердцем.
        Настало время сместить отца, ему пора к предкам, заждались там его. Взять себе девушку с длинными светлыми волосами. И нет, не касаться ее, пока не пройдет срок. Она должна быть наказана за то, что не поняла сразу, где восходит для нее солнце, и выбрала недостойного. И после он тоже не станет показывать ей, что она что-то значит для него. Хан велик, он не должен показывать эмоций.
        Но прежде всего он собирался взять власть в свои руки. Отстранить Забу-Дэ пока не выйдет, это дело будущего, зато он мог переломить хребет многим.
        И очень спешил.
        Однако меньше, чем в одном дне пути от становища, Дер-Чи наткнулся на отряд даулетов. Сотен семь, рыскали в степи, словно шакалы. А в нем бродило столько злости, что это надо было на ком-то выместить. Даулеты попались ему как раз в распадке между двух холмов, чуть в стороне от того места, где совсем недавно Джейдэ напал на войско его отца. Поле было усеяно трупами, стервятники кружили над ним роем. Конечно, в нем вскипели ярость и жажда мести.
        Бой был коротким и жестоким. Даулетам удалось прорвать кольцо, они ушли, а Дер-Чи бросился в погоню. Нагнал! Но в том бою его ранили. Даулетская стрела пробила панцирь и вонзилась чуть ниже ключицы в плечо. Сгоряча Дер-Чи не заметил, просто отломил хвост и продолжил битву, а потом внезапно накатила слабость.
        Пришлось прекратить преследование и остановиться. Вытащить стрелу, обработать и перевязать рану и подкрепить силы, он потерял много крови. В конце концов Дер-Чи решил, что два-три дня ничего не значат.
        А за два дня случилось многое.
        
        ***
        Казалось, всего одна ночь прошла с того момента, как вернулся новый минбаши с большим караваном, а о нем уже жужжало все становище. Потому что вместе с караваном он привел раненых. Простые воины расспрашивали тех, кто был с ним в этом походе. Очень быстро фигура молодого минбаши Тэмира стала заметной.
        Об этом немедленно доложили Забу-Дэ, а тот пробурчал:
        - Вэ-ээ. Может, мне еще будут докладывать, сколько раз новый минбаши чихнул или пустил ветры?
        И спокойно продолжил обгладывать баранье ребрышко.
        Сам же молодой минбаши Тэмир, как только встал утром, получил причитавшееся ему вознаграждение и направился к Угэ-хану на доклад. Прежде рассказал обо всем, что видел по дороге и, уже закончив с докладом, обратился с личной просьбой.
        - Мой хан, прошу три дня на свадьбу, - проговорил, склонившись и сцепив руки на груди. - Калым, который ты назвал, собран.
        Угэ слушал его и снисходительного кривился, пряча за улыбкой неприязнь, суеверный страх и удивление тем, что судьба к этому змеенышу неизменно благосклонна. Ему уже доложили, что Забу-Дэ фактически все действия Тэмира одобрил. И главное - его одобрило войско. А мнением войска нельзя было явно пренебречь.
        Поэтому хан выждал паузу, а потом кивнул:
        - Хорошо.
        - Я могу сыграть свадьбу сегодня? - вскинул голову тот.
        А Угэ противно рассмеялся:
        - Можешь. Но нам тоже надо подготовиться, не каждый день хан Трофей мужу отдает.
        
        ***
        Тэмир очень ждал этого, надеялся и вместе с тем опасался, что хан снова найдет причину, чтобы отказать. И в первый момент отказывался верить, чувствовал себя как пьяный. А потом опомнился - надо скорее готовить свадьбу, чтобы хан не передумал.
        Не нравилась ему усмешка Угэ, что-то за ней таилось гнилое, подлое.
        Поэтому он, как вышел из ханского шатра, чуть ли не бегом отправился обратно! Заскочил в шатер, быстро Алию поцеловал и выкрикнул:
        - Шертэ-ханым! Готовь невесту к свадьбе!
        - Ох-х-о-о! - всплеснула руками та и расхохоталась.
        - Неужто разрешил? - шепнула Алия.
        Тэмир смежил веки. ДА.
        Еще несколько секунд постоял, прижимая ее к груди, а потом стремительно вышел из шатра. Времени в обрез, надо было столько всего успеть, если он хочет сегодня же сыграть свадьбу.
        А новость как-то мгновенно распространилась, и к нему стали приходить разные люди, простые воины, сотники, даже минбаши. Поздравляли, предлагали помощь и приносили подарки. Вдова минбаши Орзо принесла богатый мужской наряд, отдала с поклоном:
        - Тебе. За то, что моего мужа не бросил там.
        Он оглянуться не успел, а его парни уже зарезали для свадебного пира двух коров и несколько баранов. Купцы из каравана, когда узнали, что он женится, передали для стола мешок белой муки из своих личных запасов:
        - Не побрезгуй, господин, от чистого сердца.
        Тэмир был тронут, не ожидал.
        У купцов он выкупил для Алии красивый наряд, привезенный из Керканда. И украшения - лобные подвески и монисто. Купил и сразу же отнес в шатер. Только его не впустили, там уже вовсю командовала старая Шертэ. Как увидела его, немедленно выпроводила:
        - Иди, господин! Это тебе говорит кайнана* (свекровь, старшая женщина на свадьбе)! На невесту пока нельзя смотреть. Кыш!
        Он хмыкнул и попытался было протиснуться, а та ловко отобрала у него сверток с нарядом для Алии.
        - Э? Что это у тебя? А ну отдай сюда! - Заглянула, зацокала языком и стала нахваливать: - Ох-хо! Сайхан! Гоо сайхан*! (очень красиво). А теперь все, иди. Когда невеста готова будет, тебе скажем.
        И перед его носом опустился полог шатра. Парни смеялись над ним.
        - Выставил тебя все-таки твой Трофей?!
        - А мы предупреждали!
        - Да ну вас! - отмахивался он в шутку.
        - Э, брат-минбаши! Свадьба!
        - О-оо! - закатил глаза Дава. - Как я напьюсь на твоей свадьбе!..
        - Что?! Давшан*(заяц) лопоухий! - тут же высунулась из шатра Давина бабка. - Я все слышу!
        Грохнул хохот. А Дава заорал:
        - Вот подожди! Женюсь, тогда ты слова мне не скажешь!
        - Оис-сс? - скривилась старуха. - Я не скажу - жена скажет!
        Они еще смеялись и подкалывали друг друга, а Тэмир ждал. Наконец из-за полога показалась раскрасневшаяся Цэцэг и сказала:
        - Невеста готова.
        У него в тот миг чуть сердце не выпрыгнуло. Хотел уже войти, но в это время появился Угэ-хан, и с ним нукеры, Забу-Дэ и двое неизменно сопровождавших его воинов.
        
        Это была огромная честь, чтобы хан был посаженым отцом на свадьбе. Честь и право войти в ханский род. Теперь новый минбаши становился одним из возможных претендентов на небесный трон. Многие не верили, что так будет.
        
        Люди мгновенно замолчали и расступились, а Угэ-хан вошел в шатер.
        
        ***
        То, что хан заходил в шатер нового минбаши, уже никого не удивило. За последнее время Угэ наведывался сюда каждый день. Но все отметили, что в последнее время щеки у хана все время красные, а сейчас он был странно бледен. Острый взгляд сверкал из-под бровей, а губы кривились улыбкой.
        Как только полог за ханом опустился, его нукеры тут же оцепили шатер. Тэмир дернулся было войти следом, но его удержали свои.
        - Стой, не наживай на пустом месте неприятности. Всего-то подождать немного. Сколько ждал, мало осталось.
        Забу-Дэ покосился, как Тэмиру показалось, насмешливо. Он подавил порыв, понимая, что в их глазах его нетерпение новобрачного выглядит смешным.
        Однако ожидание затягивалось, и выдерживать это ему становилось все труднее.
        
        ***
        На самом деле Угэ-хан не собирался вводить Тэмира в ханский род. И уж тем более делать его возможным наследником. Он хотел подманить его сладким куском, а потом уничтожить. Но прежде сын Сохраба должен был испытать все мучения за тот непроизвольный суеверный страх, который испытывал Угэ, видя его каждый день.
        Отец Тэмира, степной волк Сохраб, был его ближайшим соратником, помог расчистить дорогу к небесному трону. Теперь уже никто, кроме Забу-Дэ, не знал, но именно ему принадлежал тот волк, которого носил на своих знаменах Угэ. Отбирая - отбирай! Бери себе все, иначе это сделает другой. Сохраб мог отнять у него власть, и Угэ уничтожил его, вырезал весь его род.
        Он должен был добить щенка на месте. Мудрость гласит - не оставляй в живых сына, он отомстит за убитого тобой отца. А он не смог, ребенок смотрел ему в глаза, и Угэ не посмел, попятился и опустил свой клинок.
        С тех пор его часто преследовало чувство, что он не завершил главное дело своей жизни, оно ворочалось в душе раскаленной змеей, терзало досадой и непонятным страхом потери. И только после того, как сын Сохраба появился в его войске, обрело смысл. Однако страх из прошлого никуда не ушел, Угэ так же, как и раньше, смотрел на него, понимал, что должен уничтожить, чтобы завершить начатое когда-то и обрести покой, но почему-то не смел.
        А сейчас момент был как нельзя более удачный, хан собирался отрубить змее голову.
        
        Просто так отдать приказ переломить змеенышу хребет сейчас, когда его имя повторяет каждая собака в стане, Угэ не решался. Войско будет роптать. Вот если он сам кинется на хана, тогда другое дело.
        По древнему закону, хан имел право на многое, в том числе и на первую брачную ночь с невестой. Этим правом Угэ намерен был воспользоваться.
        Кто такое стерпит? Никто. Дер-Чи бы не стерпел, бросился бы в бой.
        Но Угэ допускал, что змееныш может стерпеть, отдать ему девушку на ночь.
        Что ж, после этого все будут плевать в его сторону. И тогда убрать его будет проще простого. Войско переменчиво, его любовь тоже. Угэ сплел паутину и загнал в нее сына Сохраба. Сегодня он с ним покончит.
        
        Но прежде...
        
        ***
        В шатре были женщины.
        Как положено, готовили невесту, наряжали, убирали шатер. Все это хан успел зацепить одним взглядом. Убранство, подарки на столике у стены, там же угощение и высокие подставки с крючками для светильников.
        Женщины закрывали невесту. А кайнана, знакомая старуха, выбежала навстречу с подносом, на котором была чарка и в маленьком блюде сладкий плов на меду. Поднесла ему, кланяясь до земли и улыбаясь во весь рот:
        - Великий хан! Великий хан! Благослови невесту!
        Именно это он и собирался сделать. И не только это.
        Обычай надо было соблюсти. Хан усмехнулся, взял с подноса чарку, выпил, а потом зачерпнул щепотью медовый плов и отправил в рот. Теперь по обычаю посаженый отец должен подарить невесте украшения.
        - Э! - усмехнулся Угэ и обернулся к шедшему за ним нукеру, тот нес на подушечке сверток золотой парчи. - Где наш Трофей? Мы хотим сделать подарок!
        Девушку вытолкнули вперед. В длинных воздушных одеждах хазиев она смотрелась необычно. Легкая цветная вуаль закрывала лицо и волосы, а из-под широких воздушных рукавов виднелись только кончики пальцев.
        - Ох-хо! Сайхан* (красивая), - провел пальцами по усам и покачал головой Угэ. - Повезло нашему умному минбаши!
        Повернулся к нукеру, державшему на подушке сверток, и под общий вздох развернул его. Там были широкие золотые браслеты. Угэ взял один и хотел надеть девушке на левую руку. И вдруг увидел голову дракона на ее запястье.
        И понял, что нашел.
        Как только он это понял, его пальцы стальной хваткой сжались вокруг запястья девушки. Она хотела высвободиться, а хан хищно оскалился. И, не отрывая от нее взгляда, велел стоявшему позади нукеру:
        - Минбаши Тэмира взять! Выгнать всех из шатра!
        Женщины, умолкшие в ужасе, разом запричитали, но их уже выталкивали из шатра. Хан вскинул свободную руку и выкрикнул:
        - Хурдан*(живо)! Оставьте нас! Молчать всем, когда говорит великий хан! - а потом добавил сладким голосом: - Пошлите за шаманом.
        Вот оно, оказывается, то средство, которое ему нужно, чтобы вернуть себе молодость и силы. Трофей! И как он сразу не догадался. Шаман думал, что он не возьмет? Хе-хе. А он взял.
        Эта ночь его. Шаман проведет обряд, и за эту ночь он возьмет от светловолосой девчонки всю силу, которую она может дать. А завтра ее тело выбросят собакам. Дер-Чи будет переживать? Ай-ай, бедный Дер-Чи. Хан мысленно усмехнулся. Его сын долго еще не получит трон.
        А Тэмир не получит легкую смерть. За то, что он утаил Трофей от хана, он сначала увидит, как псы рвут тело его дуртай (да, хану донесли, как этот щенок называл девчонку), а потом из него по одной вырвут все жилы. Картина была так приятна в его воображении, что хан рассмеялся в голос.
        - Сайхан, - повторил он. - Повезло нашему умному минбаши.
        Девчонка старалась вырвать руку, но он не выпустил, а стал подтягивать ее ближе.
        
        ***
        Не зря Тэмира мучило предчувствие, что случится что-то неприятное. Оно и случилось! Внезапно всех женщин вытолкали из шатра, а ханские нукеры, стоявшие в оцеплении, накинулись на него. Только его непросто было скрутить, он мгновенно разметал всех. Его люди попытались вмешаться, но он крикнул:
        - Всем стоять!
        А сам, прорубаясь сквозь строй нукеров, влетел в шатер. И с мечом в руке пошел на на хана, вцепившегося в руку Алии.
        - Таково твое слово, великий хан?!
        Отвратительный, подлый старик вздрогнул и прикрылся девушкой. А Тэмир уже понял, что настало время, в этот раз он убьет старого шакала. Но тот держал Алию слишком близко, Темир боялся поранить ее.
        Тем временем в шатер вслед за ним вошел Забу-Дэ и с ним двое его лучших воинов. Увидев темника, хан сразу успокоился и тут же осклабился:
        - Хе-хе! Слово хана закон! А ты не знал, что мне положена первая ночь? Хе-хе. Радуйся, тебе честь. А я ВОЗЬМУ свое.
        Он убил бы хана в любом случае, и уже неважно было, что здесь темник и его воины. Но прежде надо было вывести и обезопасить Алию. А он не успевал. Проклятие! Тэмир видел, как покрывается смертельной бледностью лицо девушки. Кровь ударила ему в голову.
        - Отойди от нее, - рыкнул и рванулся вперед, взмахнув мечом.
        А хан испугался и попятился, заминая лежавшую на полу кошму. Как раз в этот момент девушка вырвалась из его хватки и толкнула его локтем. Угэ зацепился пяткой и всем своим весом рухнул прямо на стоявшую рядом со столом с подарками подставку для светильника. Штырь пробил ему шею и вышел через рот.
        
        ***
        Все произошло очень быстро.
        То, как погиб старый Угэ-хан. Забу-Дэ помнил предсказание, которое сделал шаман, когда Угэ только сел на небесный трон.
        «Твоя нога осталась в прошлом, она споткнется».
        Язмыш*(предначертанное), хувь заяа* (судьба).
        
        ***
        От неожиданности Тэмир замер на месте и потрясенно смотрел на хана. Один из воинов Забу-Дэ потянулся к мечу и подался вперед, но старый темник остановил его жестом. Рядом, забрызгивая кровью новую кошму, корчился в последних конвульсиях умирающий Угэ.
        В шатре повисла напряженная тишина.
        Слышны были только судорожные всхлипы Алии, и это заставило вернуться к действительности. Тэмир опустил меч и медленно повернулся к воинам Забу-Дэ. Он успел сказать только:
        - Ее не трогайте.
        И тут старый темник сделал странную вещь.
        Он, кряхтя, согнулся перед ним, сцепил руки перед собой и проскрипел:
        - Как скажешь, великий хан Тэмир.
        Глава 21
        Некоторое время Тэмир еще смотрел на темника, не понимая, что происходит. Пока тот не проворчал, мотнув головой:
        - Надо выйти к войску. Слышишь, кричат?
        Только тогда наконец до Тэмира дошло.
        Всесильный старый темник только что сделал его ханом. Хотя мог приказать в клочья разодрать. Все это неожиданно обрушилось на него, выбило из колеи и оглушило. Вопросы роем теснились в душе. Почему он? Как так вышло?
        Конечно, решение было спорное. Будут недовольные. И сколько!
        Но из создавшегося положения это был выход. Лучший или худший, покажет время. Пока же ясно лишь одно - Забу-Дэ выбрал его. Если за ним темник, значит, за ним будет гвардия. Тэмир также мог рассчитывать на свой минган. Чью сторону примут остальные минбаши? Неизвестно. Хватит ли авторитета Забу-Дэ? Кто знает.
        А времени действительно не осталось, снаружи крики доносились все громче, если так пойдет дальше, толпа скоро свалит шатер.
        Тэмир мельком взглянул на Алию, кивнул темнику и направился к выходу.
        
        ***
        Мгновенный переход от беспросветного ужаса к... Новое положение пугало не меньше. Аля до сих пор не могла прийти в себя. Не верилось, но мерзкий старик, Угэ-хан, был мертв. Чем это все обернется для Тэмира?! И все же они остались живы, и, кажется... кажется, есть надежда.
        Но сейчас Тэмир пошел к выходу, и ей снова стало страшно за него. А Забу-Дэ повернулся к ней и проскрипел:
        - Чатырдан чыкмый* (из шатра не выходи), ханым.
        Поклонился и вышел.
        Ханым...
        Молчаливые воины с каменными лицами поклонились ей и вышли следом за своим командиром. Опять она осталась одна. И еще этот мертвый старик. Которого она... Главное, не смотреть на него сейчас.
        Она сжала себя за плечи и опустилась на кошму. Сорвалась ее свадьба. «Два раза замуж...». Это был точно первый раз.
        А снаружи крики, шум голосов. Казалось, толпа, как ревущее море, сметет к чертовой матери этот хлипкий шатер. Аля зажмурилась. Каково сейчас Тэмиру?!
        
        ***
        На него напирала толпа. Как Тэмир и предполагал, недовольных было много.
        Но. Но! Из шести минбаши трое сразу поддержали его. Трое заняли нейтральную позицию. Даже при таком раскладе получалось, что за ним четыре мингана и гвардия. Большая часть войска.
        Конечно, сыновья Угэ не смирились.
        Признать его ханом?!
        Сыновья Угэ кричали, что Тэмир убил великого Угэ-хана, и требовали казнить убийцу на месте. А потом послать гонцов Дер-Чи и собрать большой совет. И на совете решить, кто сядет на небесный трон.
        Забу-Дэ сказал просто:
        - Угэ-хан одержал много побед и прожил долгую жизнь. Но против хувь заяа* (судьбы) никто не властен. Великого Угэ-хана убили елгуур* (подставка для светильников) и кошма, попавшая ему под ноги. Их надо казнить.
        Это звучало дико, двусмысленно и странно, и это была та правда, которую не всем хотелось признавать. Потому что такая смерть была глупой и бесславной. Но что бы ни кричали сыновья Угэ, на мече Тэмира действительно не было его крови.
        Некоторое время царило молчание, потом послышались голоса:
        - Пусть придет шаман и скажет!
        Старый темник обернулся к своим людям и приказал:
        - Оцепить шатер, чтобы никто не входил! Ждать шамана!
        
        Ждать предполагалось не так уж долго. Ведь за шаманом уже отправили всадников по приказу самого Угэ. Воистину, рука судьбы. Шаман должен был провести обряд, который вернул бы хану молодость и силу. А вместо этого будет освидетельствовать его смерть. Язмыш.
        
        Но не успел еще вернуться отправленный за шаманом отряд, как снова послышались крики. Это к становищу подошел Дер-Чи.
        Только пришла эта весть, его братья тут же сорвались с места и помчались туда. И судя по тому, какой поднялся шум, уже сообщили обо всем.
        Медлить было нельзя. Дер-Чи горяч и привык рубить, не раздумывая. Если он войдет в стан, начнется резня. Тэмир оглянулся, ища взглядом своих, увидел Есу, стоявшего рядом с коновязью, и крикнул:
        - Есу! Коня! Гырдо, Табга, поднимайте наших!
        Есу сразу пробился, расталкивая толпу, подвел буланого, а Тэмир взлетел в седло и поскакал к границе стана. За его спиной слышался топот и уже раздавались выкрики:
        - Джу! Аррр-чи! Як! Як! Урра-гах! Кху-Кху-Кху-ух!
        Боевой клич. Значит, разворачиваются минганы. Он быстрее понесся, лавируя между шатров.
        Неожиданно с ним поравнялся Забу-Дэ. Тэмир всегда поражался тому, как старый темник ловко держался в седле, да и рука у него была тверже, чем у молодого.
        - Куда собрался, великий хан?
        - Встречать Дер-Чи, - ответил Тэмир, погоняя буланого. - Если его не остановить сейчас, будет много крови.
        - Ох-хо-о, - протянул старый темник и дальше молча ехал рядом.
        Трудно не понять, что старший сын Угэ захочет мстить за смерть отца. И у него двухтысячное войско. Междоусобицы допустить нельзя.
        Как только доскакали, Тэмир выкрикнул:
        - Стой!
        - Я не слушаю собак! - закричал в ответ Дер-Чи. - Ты сдохнешь сейчас от моего меча!
        Эта вражда давно копилась, но смерть Угэ внезапно поставила все на грань войны. Сейчас два войска замерли друг против друга, и Тэмир видел, что Дер-Чи готов бросить своих людей в бой.
        - Стой! - повторил он. - Именно это я и хотел предложить. Давай решим это между собой. Ялал той* (честный бой)! Поединок. Кто останется в живых, получает все.
        Дер-Чи на минуту застыл, несколько раз меняясь в лице. Однажды у них уже был поединок за Трофей, и он его проиграл. Теперь ставки были гораздо выше!
        Власть. Небесный трон. Ханство. И рабыня с белой кожей и светлыми волосами.
        - Той* (бой)! - выкрикнул он и налетел на Тэмира как ураган.
        Но Тэмир ждал этого.
        Дер-Чи был мощнее и грузнее его, к тому же он всегда носил стеганый халат с металлическими пластинами, и конь его был покрыт такой же попоной. Как только тяжелый всадник понесся на него с мечом, он подпустил его ближе. А потом, когда тот уже опускал занесенный меч, - резко развернул коня на месте и откинулся назад и в сторону. Меч просвистел над ним, а Дер-Чи по инерции проскакал мимо. Тэмир оказался у него за спиной.
        Именно в тот момент. Короткий и очень быстрый бросок на круп коня, противнику прямо за спину. Он рывком сдернул Дер-Чи с седла, и они, сцепившись, покатились по земле. Ханский сын был гораздо лучше защищен, но тяжелый стеганый халат стеснял движения, делал его неповоротливым, а Тэмир был быстрее и ловчее и не уступал ему в силе. Нескольких секунд не прошло, как он уже сидел верхом на Дер-Чи и прижимал к его горлу лезвие своего меча.
        На мгновение мир вокруг замер.
        Крики, гомон и свист...
        Все это было далеко. И ничего не было слышно, кроме грохота крови в ушах и с трудом вырывавшегося дыхания. Они остались вдвоем лицом к лицу. Дер-Чи молчал, только огонь ненависти горел в глазах мужчины. Тэмир резко встал и отвел меч:
        - Уходи.
        А тот так же молча вывернулся, поймал своего коня и ускакал, уводя с собой свои две тысячи. Тэмир подозвал буланого и вскочил в седло, но не уехал сразу, некоторое время еще смотрел ему вслед.
        - Ты мог убить его сейчас, - раздался рядом скрипучий голос Забу-Дэ.
        Тэмир обернулся.
        - Не хочу начинать, как Угэ.
        Темник оглядел его с интересом и сказал:
        - Айте, великий хан Тэмир, дело не ждет. Шамана привели.
        Они снова промчались сквозь гудевшую толпу обратно в становище. Вокруг гомон, бряцание оружия. Кожей ощущались отголоски чувств людей, огромное облегчение, что все обошлось и не случилось пролития братской крови. Но было и недоумение, почему он отпустил врага. Тэмир полностью отсек от себя все это.
        У шатра уже ждал шаман.
        Сухой жилистый старик с коричневым лицом. Кожа обтягивала череп, подчеркивая торчащие скулы, жидкие седые волосы и длинные усы свисали ниточками. Но живой взгляд ярко блестел из-под седых кустистых бровей. Невольная дрожь пробежала по спине от этого взгляда, но Тэмир расправил плечи.
        Вместе с шаманом у входа стояли старейшины родов и советники. Тэмир дождался, пока подойдут все минбаши, и после этого откинул полог и вошел в шатер сам. Первое, что бросилось ему в глаза, - Алия. Она сидела, обхватив себя руками, в дальней стороне шатра, и смотрела на эту толпу. А в глазах тот же страх и напряжение, что и в первый день, когда он ее увидел. За этот страх Тэмир готов был убить Угэ еще десять раз. Но старый шакал был мертв, и умер он не от его руки.
        Но сейчас, пока шаман осматривал труп и прикасался к предметам вокруг, а вся эта толпа жадно таращилась, вытягивая шеи от любопытства, он стоял молча, чтобы не привлекать к Алие внимания. А Забу-Дэ, стоявший рядом с ним, проворчал:
        - Айте, зовите кайнану, пусть уведет ханым.
        Один из сопровождавших его воинов немедленно вышел и привел Давину бабку.
        Вовремя. Потому что не успела старуха увести Алию за занавес, шаман закончил осмотр и приказал освободить покойника. До тех пор, пока все оставалось как есть, выглядело не так ужасно. Но когда начали переворачивать тело и вытаскивать крючковатый штырь, кровь из огромной кошмарной раны снова полилась на уже успевшую свернуться черную лужу, а покойник издал странный рокочущий звук.
        - Вот! Слышали! Угэ-хан обвиняет! - выкрикнул один из двоих его сыновей.
        
        Остальные пять сыновей хана ускакали сразу же, как только закончился поединок Тэмира с Дер-Чи. А эти двое задержались. Видимо, рассчитывали еще побороться за власть. Ведь если удастся свалить Тэмира, теперь они в равной степени наследники. Дер-Чи долго не забудут, как он валялся на земле с клинком у горла. Он на время из гонки за наследством выбыл.
        
        - Кровь сама скажет, - проговорил шаман и жестом приказал всем разойтись.
        А потом стал что-то шептать и водить руками над вытекшей кровью. И на глазах у всех от лужицы под разбитой головой покойника отделился тонкий ручеек и, извиваясь, потек по кошме. Его конец рыскал, словно слепая змея. Зрелище было жуткое, пронесся вздох, многие подались назад.
        В другое время было бы интересно наблюдать ужас на лицах советников и сыновей хана. Как они бледнели и суеверно отступали назад. Но Тэмир опасался, как бы шаман не показал на Алию. Однако слепой ручеек крови еще некоторое время попетлял по кошме, потом остановился у правой ноги покойного и замер.
        Кровь стала просто кровью и начала впитываться в войлок.
        - Язмыш, - прозвучало в тишине. - В смерти Угэ-хана никто не виноват. Хувь заяа* (судьба).
        Шаман закончил и отошел в сторону, сложив руки на груди с таким безучастным лицом, словно ничего тут не происходило.
        - Готовьте погребение, - проговорил Тэмир. - Воздадим почести покойному.
        Надо было действительно все закончить и убрать наконец труп. Тело Угэ переложили на новую белую кошму и вынесли из шатра. Молчаливые советники стали по одному выходить следом. Когда в шатре остался только шаман, Забу-Дэ сказал:
        - Дай предсказание новому хану.
        Старый шаман и старый темник некоторое время смотрели друг на друга, между ними происходил немой разговор, смысла которого Тэмиру было не понять. Наконец темник отошел в сторону и замер, сцепив руки. А шаман кругом обошел вокруг Тэмира, искоса гладя на него. Потом остановился напротив.
        
        Взгляд шамана был непроницаем и ничего не выражал. Но у Тэмира вдруг пронеслась перед глазами вся его жизнь. И поединок с Дер-Чи. Его глаза, когда Тэмир держал меч у его горла. Одно движение - и кровь из его перерезанной глотки брызнула бы фонтаном.
        Хан, вступающий на небесный трон, должен был бы поступить так. Уничтожить врага на месте, чтобы тот не доставил проблем в будущем. И вырезать всю семью Дер-Чи. Его жен, детей, братьев. Всех.
        Таков неписаный закон. «Убей сына в тот же день, когда ты убил отца, иначе он вырастет и отомстит». Именно так поступил Угэ когда-то. А он не хотел, как Угэ, начинать свое правление с крови женщин и детей.
        
        Молчание тянулось еще некоторое время, потом шаман сказал:
        - Твоя жизнь будет такой, как ты сам выберешь. - И, глядя ему в глаза, добавил: - Дракона, который с тобой, не отпускай.
        Тэмир вскинул голову, дрожь побежала по плечам. Невольно оглянулся в сторону занавеса.
        - Ох-хо! Мы и забыли, что у нас свадьба, - проскрипел Забу-Дэ. - Завтра же начнем готовиться! Кхе-кхе. Но не прогневайся, великий хан Тэмир, неделю траура придется выдержать.
        А потом повернулся к шаману.
        - Ханым тоже предсказание дай.
        Тэмир невольно вздрогнул. Он все еще был под впечатлением, однако сразу встрепенулся и направился к занавесу, чтобы вывести Алию. Но она вышла сама. Давина бабка быстро проскользнула мимо, отвешивая всем поклоны, Тэмир успел только сказать:
        - Шертэ-ханым, зайди потом.
        - Зайду, зайду, великий хан, - закивала та, растягивая губы в улыбке, и быстро засеменила к выходу.
        Тэмир проводил ее взглядом. Так непривычно было это все. Великий хан... Давно ли она ругала его и мазала вонючей мазью спину? Потом взял Алию за плечи и заглянул в огромные серые тревожные глаза.
        - Ты как, охин-луу?
        Нахмурился, понимая, как она может себя чувствовать, если с ней такое произошло, а потом она еще сидела в шатре одна с мертвецом. Руки сами сжались притянуть ее к себе. Больше всего ему сейчас хотелось увести ее подальше и спрятать от глаз. Но он пересилил себя, тихо проговорил:
        - Коркма, дуртай* (не бойся, любимая), шаман только посмотрит на тебя.
        
        ***
        Она уже видела в щелку, как шаман колдовал над телом мертвого хана, а вся эта толпа сгрудилась вокруг. И это было страшно, потому что неизвестно, чем могло закончиться. Но вроде обошлось.
        Потом шаман ходил вокруг Тэмира и что-то тихо ему говорил. Предсказывал судьбу. А темник, этот непонятный суровый дядька с неподвижным лицом, стоял в стороне со своими телохранителями. Аля уже поняла, что Тэмиру они не враги, и все равно было страшно, потому что неизвестно, что будет.
        Теперь ее очередь.
        Хотела ли она знать свое будущее? Наверное... А кто не хочет? Только немного страшно - неизвестно, что услышишь.
        В ту часть шатра, где раньше лежал мертвый хан, Аля старалась не смотреть. Золотые браслеты, которые он хотел ей подарить, валялись где-то там же. Неприятное ощущение. Она механическим жестом потерла запястье, на котором остались лиловые синяки от цепких пальцев хана.
        Старик шаман проследил ее жест и взглянул Але прямо в глаза.
        Вот сейчас... Казалось, после того, что она видела сегодня, чувства притупились, ан нет. У нее перехватило дыхание, а сердце заколотилось сильнее и в какой-то момент просто ухнуло куда-то в пустоту.
        А перед глазами замелькали разные картинки. Шатры, пестрые наряды, женские лица... Шум, визгливая музыка, смех. Хотелось зажмуриться. И вдруг все сменилось. Теперь это были картинки города, который она видела во сне. Дворец... Всадники... Степь. Чужие вокруг. Снова дворец, мужчина в богатой одежде...
        Нет!
        Видения оборвались разом.
        Теперь она видела перед собой только высушенного старика с длинными, словно сосульки, жидкими белыми усами. Раскосые глаза смотрели из-под седых косматых бровей пронзительно. Нет, старик не пугал ее, просто... от всего этого было жутко.
        Шаман смотрел на нее не отрываясь, потом произнес странную фразу:
        - Дракона можно поймать, но никто не сможет удержать его силой.
        - Что, простите? - пролепетала она едва слышно.
        Выражение лица шамана на миг сменилось, а потом он повернулся к Тэмиру и сказал:
        - Великий хан, о тебе и ханым будут помнить в веках.
        Звенящее молчание повисло после его слов.
        Аля вдруг почувствовала себя беззащитной и маленькой, захотелось прижаться к Тэмиру и спрятаться за него. А атмосфера в шатре неуловимо изменилась. Снаружи опять послышались крики, она невольно вздрогнула и перевела взгляд в сторону выхода.
        Забу-Дэ проворчал:
        - Айте, великий хан Тэмир. Выйди, покажись, народ хочет тебя видеть.
        Тэмир на секунду замер рядом с ней, потом кивнул и направился к выходу. Темник со своими людьми вышел за ним следом. В шатре остался один шаман.
        Старик отошел вглубь, встал боком и начал приглаживать дрожащими руками длинные волосы. Аля вдруг поняла, что он устал и голоден. А еда на столе была забрызгана кровью Угэ. Она метнулась за занавеску, там у них тоже было блюдо со сладким пловом и еще много другой еды. Сначала Аля вынесла низенький плетеный столик, а потом стала выставлять на него все это. И окликнула шамана:
        - Дедушка!
        Глупо, да? Но она же не знала, как к нему обращаться.
        А тот вскинул на нее взгляд. Под этим темным взглядом было немного неуютно. Невольно подумалось - может, у него особая диета и он не ест ничего этого? Но она же ничего плохого не предлагала, верно?
        - Идите, поешьте, пожалуйста, - сказала Аля.
        Кустистые брови шамана шевельнулись, и как раз в этот момент откинулся полог. В шатер вернулся Тэмир, а за его спиной еще шел старый темник.
        - Ох-хо! - потер руки Забу-Дэ, увидев накрытый стол. - Твоя ханым нам собрала еду? Это честь, ханым, честь. Айте, давайте есть быстро!
        
        ***
        Они сидели за столиком и прямо руками ели сладкий плов и тушканчиков в меду. Еще пришла Давина бабка и заставила Тэмира снять халат и показать спину. Потом долго ворчала и мазала огромные синяки вонючей мазью. Совсем не так представлялась Але первая брачная ночь, но ведь и свадьбы пока еще не было.
        Наконец, уже перед тем как всем уйти, темник сказал:
        - Великий хан, завтра с утра начнем готовиться к свадьбе по-новому.
        
        ***
        А с утра завтра действительно случилось много нового.
        Глава 22
        День начался с волнений.
        Не успели они проснуться, выяснилось, что великого хана Тэмира ждут советники. Вчера его провозгласили перед войском, а сегодня нужно делать церемонию. Ему передадут символы власти и посадят на небесный трон.
        Но это еще не все. Ему предстояло, как новому великому хану, решить судьбу вдов и малолетних детей Угэ. Взрослые сыновья все уже покинули становище и увели с собой часть нукеров покойного хана, решивших сохранить верность их семье. Как будто было мало хлопот, еще предстояло решить, послать ли людей, чтобы вернуть сыновей Угэ, потому что новый хан мог казнить их за измену.
        Все это вываливалось на голову как из дырявого мешка.
        Тэмир одевался, ругаясь сквозь зубы, а потом ушел, едва успев поесть.
        Только он ступил за порог, шатер заполонили женщины. Хорошо, что все следы погрома убрали еще с вечера, и в шатре было чисто. Але пришлось сидеть с ними и терпеть их неуверенные улыбки и желание подольститься. Вчера, когда готовились к свадьбе и наряжали ее, невесту молодого минбаши, ее поздравляли искренне.
        Теперь неуловимо изменилось все.
        Появилось много новых незнакомых лиц среди посетивших ее женщин. Судя по нарядам и головным уборам, это были ургурки, белая кость. Раньше они чурались даже в сторону их с Тэмиром шатра смотреть, а теперь пожаловали в гости. Держались они обособленно и не садились рядом с голытьбой. Озирались, переглядывались с намеком, как бы подчеркивая свою исключительность. Не нравились они Але. Так же, как и их улыбки, за которыми пряталось много настороженности и фальши.
        И яда.
        Как же, помнили, что она Трофей, а теперь внезапно стала невестой хана. Наверное, это трудно было переварить, и, когда поздравления закончились, начался уже другой разговор.
        Одна из женщин, богато одетая ургурка, промолвила, качая головой:
        - Ох, да, свадьба хана - великое дело. И требует большой подготовки. Вот только состоится ли эта свадьба? Может быть, хан передумает и возьмет себе первой женой девушку из достойного древнего рода?
        Сказано было явно с желанием уколоть, как будто этой тетке было известно что-то. Аля зацепилась за слово «первой». Она понимала почти все из того, что здесь говорилось, но нюансы все-таки ускользали. Потому и переспросила:
        - Что?
        А ургурка того и ждала, победно рассмеялась:
        - Э? Ты не знала, ханым? У хана бывает много жен.
        Ничего себе новость! Нет, конечно, Аля об этом знала, просто никогда не думала, что ее это коснется. Тэмир обещал. Неужели?.. Нет.
        А ургурка, видя, что удар достиг цели, негромко звеняще рассмеялась, оглядываясь на остальных, и продолжила чирикать сладким птичьим голоском:
        - В жены хан должен девственницу взять, молодую, чистую, нетронутую. Которая родит сильных сыновей. А пользованный товар? Зачем жениться, если можно и так спать в одной постели? Такую оставляют в наложницах. Наложницу, если надоест, всегда подарить верным людям можно. Или продать.
        
        Такое неприкрытое оскорбление? Хотелось порвать ее на месте.
        И все же Аля не выдала своих чувств, потому что вряд ли это сейчас был экспромт. Наверняка эта увешанная серебром тетка озвучивала то, что уже где-то и с кем-то обговаривалось. Надо послушать, что она будет нести еще. И предупредить Тэмира, что за его спиной тут уже строят планы.
        
        Женщина еще смеялась, а в шатре повисла зловещая тишина.
        Наконец, поняв, что ее «шутку» никто не поддержал, она замолчала и стала разглаживать полы своего одеяния. Присутствующие в шатре гостьи четко разделились на два лагеря. Белая кость и черная кость. И белая кость уже сейчас выстраивала границу и выказывала неприятие. Значит, и дальше будут лить яд и подличать.
        Однако пауза затянулась.
        - Ханым устала, отдохнуть хочет, - оглядев всех, сказала старая Шертэ.
        Как бы к ней ни относились ургурки, она и была, и осталась кайнаной. Только уже не минбаши, а хана. С ней нельзя было не считаться. Однако белая кость, похоже, слила еще не весь яд.
        - У ханым слабое здоровье? Она больна? - скривив губы, спросила кайнану одна из женщин, которая прежде молчала.
        Тут уж Аля не выдержала, взглянула на нее и на их языке проговорила:
        - Нет, здоровье у меня хорошее. И память тоже. Все помню, ничего не забываю.
        Та не ожидала, покрылась пятнами, а потом мертвенной бледностью.
        До этого момента Аля все больше молчала, говорила односложно и не выказывала знания языка. И все эти выступления были рассчитаны на своих как декларация возможностей. Предполагалось, что глупая рабыня, не высовывавшая нос из шатра, не поймет.
        Тетка наконец очухалась и залепетала:
        - Нет, ты не так поняла, ханым Алия, я только хотела узнать, может быть, мед надо или особые травы...
        - Узнала? - с издевкой спросила старая шаманка Шертэ. - А сейчас - айте. Ханым хочет отдохнуть.
        Женщины стали подниматься со своих мест, коротко роняя:
        - Гоо рахмат* (большое спасибо), ханым Алия, гоо рахмат.
        И засеменили к выходу из шатра. Остались несколько женщин, в том числе жена убитого минбаши Орзо, тело которого Тэмир привез в стан. Она сказала:
        - Ханым, бош сузлер тынлама* (не слушай пустые слова), собака лает, ветер носит. Гоо рахмат.
        Поклонилась и тоже вышла. Теперь остались только свои.
        - Вуффф, уползли, - проскрипела Шертэ.
        Велела принести еще сладкого плова и стала заваривать ароматный травяной чай. Налила Але и выдала:
        - Отдыхай, охин-луу. Теперь не скоро вернется хан.
        Аля выпила чай и прилегла. Она действительно устала, столько событий, подвешенное положение. Не заметила, как задремала.
        
        ***
        А новый хан был занят, и делам, казалось, не будет конца. Церемония коронации должна была состояться через два дня, но влезть в это все ему пришлось уже сегодня. И на самом деле сейчас разворачивалась тайная борьба за то, чтобы удержаться у власти.
        Все знают, что новый хан всегда ставит советниками и нукерами своих людей. А тех, кто был при прежнем хане, ждет малоприятная процедура проверок на мздоимство и воровство. И если за кем-то водились грешки, пощады не будет. Лучшее, на что можно рассчитывать, - это потеря места. Но даже это слишком тяжко для того, кто привык вкусно есть и наступать на головы ниже стоящих.
        Естественно, грешки водились. Угэ уже был стар, правил по инерции, его сыновья больше любили пиры и охоту, чем дела ханства. Как тут было под шумок не таскать понемножку из казны?
        Но вот пришел новый хан, и все советники наперебой старались доказать свою нужность и значимость. А дел невпроворот, чего ни коснись - везде или недостача, или вообще какой-то прорыв. В промежутках еще из всех щелей лезли просители. Несли подарки...
        В какой-то момент Тэмир просто оборвал это все и ушел к себе в шатер, чтобы хоть ненадолго отвлечься и поесть спокойно. А чтобы не совались, повесил на полог нагайку.
        
        ***
        Аля заснула крепко и сколько проспала, не знала, но проснулась, оттого что ее забрали теплые руки. Вскинулась спросонья:
        - Тэмир!..
        - Я, - шептал он ей в губы, прижимал к себе и целовал.
        - Ой, я заснула... Ты же голодный! Есть хочешь?
        - Хочу, дуртай, - и снова целовал ее голодно и жадно.
        Она пыталась барахтаться, потом затихла в его руках и наконец проснулась уже окончательно.
        - Посиди! Я сейчас!
        Подскочила и стала собирать ему наскоро еду на стол. А Тэмир сел на кошму и провел рукой по волосам. Устал. Видно, что осунулся.
        Подумать только... Великий хан.
        Он стал есть, а Аля подсела к нему под бочок. Прижалась, а он приобнял ее и так продолжил есть. Наверное, не надо было его грузить этим сейчас, но она все же сказала:
        - Ко мне приходили женщины. Ургурки.
        Тэмир бросил на нее быстрый взгляд, нахмурился.
        - Говорили, что хан должен взять первой женой девственницу из достойного древнего рода. Думаю, уже и жену тебе нашли. Будут давить, вынуждать.
        Он отложил еду.
        - Охин-луу, посмотри на меня.
        А когда Аля взглянула ему в глаза, сказал:
        - У меня будет только одна жена.
        Хоть она и выходит за него замуж уже второй раз. Она невольно ахнула и уткнулась ему лицом в грудь. Сидела так, потом все-таки высказала ему свою обиду:
        - Они сказали, меня надо наложницей оставить. Наложницу, если надоест, всегда можно подарить верным людям. Или продать.
        Тэмир застыл, глаза нехорошо сверкнули.
        - Хорошо, что сказала.
        Быстро доел и снова ушел куда-то. Аля осталась одна и переживала, правильно ли она поступила, что сказала ему, у него же и так своих хлопот хватает? Потом подумала - нет, все правильно. О планах ургурцев Тэмиру лучше заранее знать.
        
        ***
        Стоило Тэмиру выйти из шатра, взгляд его тут же натолкнулся на заискивающие лица разнообразных просителей. Толпа. Все они кланялись и твердили:
        - Великий хан, великий хан.
        Хорошо, что в свое время он поселил всех своих рядом. Сейчас его шатер был плотно окружен шатрами соратников, вся эта толпа не могла приблизиться и торчала у ограды.
        Перед входом в шатер дежурили Гырдо и Дава, чуть в отдалении, у ограды, в оцеплении воины из его мингана. Тэмир спросил:
        - Давно стоят? - спросил он.
        Дава кивнул:
        - С утра здесь. И еще прибавляются.
        - Наверное, им есть-пить не надо, - проворчал Гырдо.
        Сложно было привыкнуть к новому положению. Ургурцы и китданы прежде в их сторону смотрели, брезгливо оттопырив губу, зато сейчас из кожи вон лез каждый. Тэмир прищурился, глядя на толпу. Неужто думают, что у него такая короткая память? Или оттого, что он стал ханом, все прежнее перестало существовать?
        Именно сейчас он четче всего осознавал, что окружен врагами. Они еще опаснее, чем в открытом бою, когда ты лицом к лицу, потому что они неустанно будут искать твою слабость, будут жалить исподтишка. Выберут мишенью то, что тебе дороже всего, и нанесут удар.
        Поэтому о планах врага надо знать заранее.
        - Лишних не пускайте. К Алие только с моего разрешения.
        - Будет исполнено, великий хан, - вытянулся в струнку Дава.
        Тэмир покосился на него и хмыкнул. Потом повел плечами и двинулся к шатру совета. А там его уже ждали. Не только молодому хану нужна была передышка, советники тоже успели подготовиться и выстроить новую тактику.
        Сейчас началось мягко. Его увещевали.
        Великий хан Тэмир молод и полон сил, у него впереди столько побед и свершений! Но все эти дела отнимают столько времени. А они старые, им спешить некуда, кхе-кхе, и потому они помогут, научат, направят...
        Были очень удивлены и ошарашены, когда он твердо сказал, что никуда не спешит и сам вполне способен разобраться. Если до того в шатре совета витал фальшивый душок лести, то с этого момента повисло какое-то странное напряжение. Советники сидели, нервно переглядываясь, пока Тэмир просматривал свитки, которые ему подносили один за другим. Как будто чего-то ждали.
        Он не показывал вида, однако склонялся к мысли, что они готовят нападение. Рядом сидели Забу-Дэ, минбаши, и тут же были его воины, но Тэмир не расслаблялся. Цепко отслеживал все и постоянно ждал удара. И не ошибся, только замысел был другого рода.
        
        ***
        Свитков, в которых содержались отчеты по расходам из казны, было много. Он просмотрел основные. Что заслуживало внимания, отложил в сторону и по ним затребовал отдельный отчет. Но это все заняло больше двух часов напряженной работы.
        Когда Тэмир закончил и уже собрался уходить, один из старейших советников обратился к нему:
        - Великий хан, окажи нам милость, откушай с нами.
        Можно было отказаться, но Тэмир не видел смысла. Захотят отравить? Вина не пить, есть только самую простую пищу. Он кивнул и остался на месте. Появились молчаливые прислужники, споро накрыли стол, еда была разнообразной, видно, что особо приготовлена.
        - Не побрезгуй, великий хан Тэмир, - склонился перед ним тот самый старейшина. - Это Бахаргуль, вдова Угэ-хана, послала, своими руками для тебя приготовила.
        Рядом шумно выдохнул старый темник Забу-Дэ. Все смотрели на Тэмира, никто не притронется, пока хан не начнет есть.
        - Передай мою благодарность вдове Угэ, - кивнул он.
        Отщипнул кусочек лепешки и обмакнул в соль. Руки сразу же потянулись к еде, поднялся гомон, стали нахваливать. Прислужник налил вина сначала ему в пиал, а после остальным. И тут советник наконец начал то, ради чего все было затеяно:
        - Великий хан, теперь, когда ты подкрепил свое сердце едой, может быть, более приятные дела обсудим?
        Вопрос был задан сладким вкрадчивым тоном. И по тому, как умильно блестели глаза старого советника, Тэмир уже примерно догадался, о чем пойдет речь. Алия предупредила о том, что тут уже все между собой решено и оговорено.
        Но если от него ждали, что он первым проявит интерес, то ждали зря.
        Повисла пауза. Старейший советник, Годо-нойон, смотрел на него, Тэмир молчал. Кто-то прислушивался настороженно, кто-то вытягивал шею от любопытства. Один Забу-Дэ, которого это интересовало меньше всего, преспокойно продолжал высасывать из сахарной кости мозг.
        Наконец, видя, что хан молчит, другой советник осторожно начал:
        - Великий хан, мы печемся о твоем благополучии...
        И остановился, выжидая.
        Тэмир мысленно хмыкнул. О его благополучии или о своем? Как раз в этот момент кусок костного мозга с громким звуком шлепнулся на ковер. Забу-Дэ знаком подозвал прислужника, чтобы тот вытер, а потом уселся, сложив руки перед собой.
        - Продолжай, - проговорил Тэмир.
        На лице советника обозначилось облегчение, он переглянулся с нойоном Годо и стал выкладывать свои доводы. Заходил издалека, сначала сокрушенно вещал, как трудно одному без семьи.
        - Без поддержки родственников человек как стебелек в степи. Солнце сожжет его, ветер согнет, сайгак затопчет. Родственники - каркас твоего шатра, надежная опора...
        
        Советник растекался, а Тэмир думал - где были они все, когда Угэ-хан предательски напал и вырезал всю семью его отца?! Где была их поддержка, когда он остался один и выживал ребенком на пепелище? Все решили, что сын Сохраба уже мертв. А сейчас он стал ханом. И он в них не нуждался.
        Однако он слушал, и по лицу его было не понять, какие чувства он сейчас испытывал.
        
        А советник наконец перешел к главному:
        - Великий хан, окружи себя любящей семьей, чтобы в твой шатер пришло благополучие. Возьми в жены дочь Угэ-хана Гизельбахар и Фирузе, дочь Годо-нойона. И наших дочерей возьми в свой шатер наложницами. Пусть они будут для тебя как Ай и Сар (две луны) и звезды.
        - Эх-хэ, - поддакнул другой советник. - Чем больше звезд на небе, тем красивее ночь!
        Раздались сдержанные мужские смешки и легкий гомон. Тэмир понимал, что они просто так не отстанут. Постараются навязать ему своих дочерей. Отдать хану дочь почетно, это обеспечит им положение. А для него это одна из гарантий верности знатных ургурских семей. Если не принять, будут строить козни.
        К тому же хану положен гарем, и это непреложная традиция. Придется пойти на какие-то уступки в мелочах. Но он не собирался уступать в главном. Тэмир поднял руку, гомон прекратился, а он сказал в наступившей тишине:
        - Я уже выбрал солнце.
        Вот сейчас тишина стала мертвой.
        Каждый из присутствующих понял, что хан только что отказал им. И он поставил Трофей гораздо выше их дочерей. Переварить это было трудно. Но и возразить хану никто не смел. Ведь он мог казнить здесь любого, и нашлось бы за что.
        Казалось, так и будут молчать, однако Годо-нойон все-таки сказал, пронзительно на него глядя:
        - Когда на небе солнце, не видно звезд. Но когда наступает ночь, звезды хорошо видны, мой хан.
        Речь уже не шла о женах, ему предлагали наложниц.
        Тэмир не ответил ни да, ни нет, пусть ломают голову. Молча встал и вышел из шатра совета.
        Глава 23
        Не успел закончиться совет, старшая вдова Угэ отправила гонцов своему пасынку Ердэ. Он был вторым после Дер-Чи, и он имел права на небесный трон. Гонцы домчались быстро, и вести обо всем, что говорилось на совете, Ердэ получил в тот же день, ближе к ночи. А поутру он отправился разыскивать Дер-Чи. Потому что только тот в настоящий момент являлся реальной силой.
        Найти в степи брата оказалось не так уж сложно, Дер-Чи со своими двумя минганами стоял лагерем на землях даулетов. Но это требовало времени и усилий, и добрался туда Ердэ только ночью.
        Дер-Чи встретил брата без особой радости. Когда того привели в шатер, он уже успел выпить не одну чарку арака. Он вообще в последнее время много пил, но это нисколько не заглушало досаду от поражения и бродившую в нем злость. Перед господином был богато накрытый стол, однако красивое лицо его, расчерченное длинным красным шрамом, было мрачно. Любой из его людей знал, что сейчас попадаться господину под руку опасно.
        - Празднуешь, брат? - спросил Ердэ, как только вошел.
        А тот поморщился и молча показал на место за столом. Единокровных братьев Дер-Чи не жаловал, те трое, что были с ним, поспешили убраться. Сейчас он был один, и в шатре, кроме него, были только его минбаши.
        - Мне нужно говорить с тобой, - произнес Ердэ с нажимом. - Это дело семьи.
        - Семьи? - рыкнул Дер-Чи, лицо его исказилось оскалом.
        Потом он откинулся назад и проговорил, показав на своих командиров:
        - Можешь начинать. У меня нет секретов от своих.
        Ердэ недовольно оглядел молчаливых гостей и оттопырил губу, однако все же сел. Не хотел начинать при посторонних, но не было другого выбора. Дер-Чи знаком показал, чтобы брату наполнили чарку и подали еды.
        - Слушаю тебя.
        Лучше бы с глазу на глаз, но он явился просителем, а у Дер-Чи было войско. Ердэ прочистил горло и начал:
        - Завтра хоронят нашего отца.
        Если тот рассчитывал пронять сердце Дер-Чи, то зря старался. Дер-Чи ненавидел отца при его жизни, а теперь, когда тот сдох, так и не оставив его наследником, - еще больше. И если бы мог, сам бы его еще раз убил.
        - Послезавтра коронуют Тэмира, - продолжал Ердэ, бросая на брата быстрые взгляды искоса. - Змееныш сядет на небесный трон. А еще через три дня свадьба.
        Шрам на щеке Дер-Чи стал багровым, он еще больше потемнел лицом, однако не шевельнулся. Повисла злая пауза. Ердэ рассчитывал на больший отклик, он скривился и выпалил:
        - Этот безродный отказался взять мою сестру в жены! Только наложницей!
        - Плевать я на это хотел, - процедил Дер-Чи и резко подался вперед. - Говори, что тебе нужно. Ты же не просто так поднял свой зад и пришел сюда?
        Ердэ невольно отшатнулся, однако овладел собой. И раз уж пошел разговор о деле, стал выкладывать свои мысли.
        - Твоя мать передала. Во время коронации все будут заняты. И потом тоже. На свадьбе никто не ждет, - отрывисто говорил он. - Можно ударить...
        
        Все эти слова отдавались в сознании Дер-Чи молотом. Слишком свежо было все!
        И хорошо понятно, что очень хочется отыграть все обратно, вернуть себе власть, отомстить. Кишки врага скормить собакам, а его голову насадить на копье и воткнуть перед своим шатром. Но. Став полководцем, Дер-Чи научился рассчитывать силы и стал подозрительным.
        Почему его мать не послала гонцов ему? Почему Ердэ? Это сразу не понравилось Дер-Чи, потому что плохо пахло. А в том, что предлагали его мать и сопляк Ердэ, привыкший отсиживаться за чужими спинами, не было смысла. В становище семь минганов и гвардия. Ударив сейчас, он только потеряет людей. Однако его братец не просто так сюда явился, и надо было выяснить, что у него на уме.
        
        - Зачем? - спросил Дер-Чи, нехорошо усмехнувшись.
        Ердэ не выдержал, сорвался на крик:
        - Если ты потерял лицо и не можешь занять небесный трон, то у меня шансы еще есть! Мне нужно твое войско! Потом, когда я стану ханом...
        Дер-Чи не зря прозывали росомахой. Только что расслабленно сидел, подогнув под себя ногу, а в следующий миг его меч уже был у горла Ердэ.
        - Убирайся, червяк, - прошипел он ему в лицо. - Или я скормлю твои кишки собакам.
        Ердэ сам не помнил, как вырвался и убежал, оставив свою кровь на холодном клинке. Всю дорогу потом мчался, держась за горло, и остановился не сразу, опасаясь, что за ним вышлют погоню. Однако планов своих он не оставил. Чтобы вернуть трон отца, Ердэ нужно было войско. И раз Дер-Чи отказал...
        Оставался только Джейдэ. Но Джейдэ был сейчас далеко.
        
        ***
        Как Тэмир и приказал, к Але больше не пускали лишних. Она немного успокоилась и после всех волнений хоть нормально выспалась. А время шло, велась активная подготовка к свадьбе, но прежде должна была пройти коронация Тэмира.
        И накануне у них состоялся разговор.
        В эти дни он приходил уставший и злой и почти не ел даже, а сразу с порога сгребал ее в охапку и начинал целовать. И только через время его отпускало, и он успокаивался. Аля понимала, что ему трудно, на него разом свалился адский груз проблем. Потому старалась как можно меньше напрягать его, а наоборот, по возможности отвлечь.
        Но она же понимала, что творится! Не слепая. Аля помнила все, что тогда эти ургурки тут у нее в шатре болтали. А сегодня днем слышала сама, как те наложницы, которых еще Угэ-хан подарил Тэмиру, специально громко переговаривались.
        «Скоро у молодого хана будет большой гарем».
        «Жить будет весело, не то что сейчас».
        Их смех до сих пор стоял у Али в ушах.
        Однако заговорил об этом Тэмир сам.
        К ним в шатер снесли много разного, что тут считалось мебелью, ковры всякие, подушки. В общем, интерьер стал пестрым и хламным. Но спорить было бесполезно, жилище хана должно быть богатым. В тот день хоронили Угэ, Тэмир даже обедать не пришел. И вообще вернулся поздно. Задумчивый, хмурый. Как вошел в шатер, уселся на такое подобие низенького диванчика и застыл. Аля хотела накрыть ему на стол, чтобы поужинал, но он позвал ее:
        - Дуртай, иди сюда, сядь рядом.
        Стало тревожно, холодок потек по спине. Но Аля не стала ничего спрашивать, подошла и села. А он взял ее руки в свои и проговорил:
        - Мне придется взять наложниц.
        Вот оно. Прозвучало.
        - Они будут жить в отдельных шатрах. Ты же знаешь, у меня нет и не будет никого, кроме тебя.
        В ушах начало звенеть, словно где-то далеко били в большой колокол.
        - От чего мог, я отказался, - продолжал говорить Тэмир. - Но что-то мне приходится принимать. Если не принять, будут строить козни.
        Она сидела молча, старалась просто дышать.
        - Не молчи, дуртай.
        Голос у него срывался. Он ждал ответа, а ей трудно было заставить себя.
        
        Аля ведь понимала, что это такой мир. Что у него может просто не быть выбора. А ей надо не жалеть себя, а принять ситуацию и быть сильной.
        «Боишься - не делай, делаешь - не бойся. Не сделаешь - погибнешь».
        Кто сказал, что это будет просто - стать женой хана?
        
        - Охин-луу, прошу тебя, не молчи.
        Сначала Аля думала, как начать, потом просто набрала полную грудь воздуха и сказала:
        - Понимаешь, Тэмир, я здесь одна. У меня нет никого, кроме тебя. Да, есть бабушка Шертэ, есть Цэцэг, ребята... Но у меня нет никого, кроме тебя. И если ты меня предашь...
        - Посмотри на меня! - он резко сжал ее руки.
        А когда она посмотрела на него, сказал:
        - Я был один. И я знаю, что это такое. Охин-луу, я никогда тебя не предам.
        Хотелось сказать - не надо клятв. Но какое-то слишком яркое чувство горело сейчас в его серьезных серых глазах. Она видела, насколько для этого сильного мужчины важно ее одобрение, принятие.
        - Я верю тебе, - Аля постаралась улыбнуться.
        Тэмир рывком прижал ее к груди, чуть не задушил в объятиях.
        - Дуртай* (любимая), курбан олем сана* (приношу себя в жертву за тебя)!
        Как будто рухнула стена.
        Сразу стало легче. Да, кругом враждебный мир, но если они будут вместе, ничего не страшно. Однако не прошло и минуты, как Тэмир снова напрягся. Он еще прижимал ее к себе, но Аля уже почувствовала неладное.
        - Что-то еще? - спросила она тихо.
        Он кивнул.
        - Да, - проговорил, понижая голос почти до шепота. - Слишком много подозрительной возни. И потому мы не будем ждать назначенного дня, а сделаем все раньше. Свадьба будет завтра, сразу после коронации.
        
        ***
        Они еще долго говорили перед сном. А утром, когда проснулись, Тэмир сказал:
        - Пойдешь со мной на коронацию.
        - Я? - Аля поразилась, невольно прижала пальцы к губам.
        Ночью он говорил об этом, но Аля не думала, что ей вправду придется идти на церемонию, у них ведь не принято. Женщины обычно в таком не участвуют, больше по шатрам сидят. Но Тэмир был настроен решительно.
        - Пусть привыкают.
        Ну если так.
        - Мне собраться надо.
        Он кивнул, но прежде чем выйти из шатра, предупредил:
        - Хурдан* (времени мало).
        Полог шатра пустился за ним. Аля слышала, как он резко отдавал команды своим людям. Потом опомнилась, что это она. Крутнулась на месте, думая, что бы одеть, как в шатер уже вошли старая Шертэ, а за ней Цэцэг.
        Аля и оглянуться не успела, как те быстро разложили все наряды и украшения, что ей надарили за последние дни, и выбрали ярко-голубой халат и к нему длинный вышитый жилет, отделанный блестящим собольим мехом. Такую же шапочку с высоким навершием. А на ноги мягкие сапожки с загнутыми носами.
        - Хурдан! Охин-луу, давай, одевайся, - махнула рукой Шертэ.
        А Цэцэг уже держала наготове серебряное ожерелье с кроваво-красными кораллами. И к нему длинные, украшенные такими же кораллами лобные подвески. Волосы ей заплели в две тугие косы и свесили на грудь. Еще в каждую косу вплели коралловые подвески. Сверху водрузили этот высокий головной убор, пристроили звенящие лобные подвески.
        Черт... Какая жалость, что не было зеркала. Смотреться пришлось в отполированное блюдо. Видно там было искаженно и расплывчато, да еще Аля волновалась.
        - Гоо сайхан ханым, - мечтательно покачала головой бабка. - Иэх-хх, когда я своего лопоухого давшана-внука женю?
        Аля с Цэцэг переглянулись и захихикали. А Шертэ опомнилась, всплеснула руками:
        - Айте! Сейчас великий хан придет!
        К тому времени, когда вернулся Тэмир, Аля уже была готова полностью. Он оглядел ее и просиял, несмотря на хмурый сосредоточенный вид. Потом вывел из шатра и усадил ее на коня, а сам сел на своего буланого. И они медленно тронулись, впереди Тэмир, на корпус позади она, а вокруг воины из Тэмировой тысячи.
        Ехать было недалеко, но на них глазел весь стан. Але смотреть не надо было, она кожей чувствовала. Совсем как в тот день, когда ее выставили на кон и она стояла в красном халате у столба. Трофей.
        Наконец добрались до места.
        На большой площади перед шатром совета был установлен помост, покрытый коврами. На этом помосте особое кресло. Резное, тяжелое. Аля сразу поняла, что это и есть трон. У подножия ждали советники, минбаши и шаман. Не тот, что им предсказывал судьбу, другой. Этот был круглый, краснощекий, стоял на нижней ступени помоста и боязливо поглядывал куда-то в сторону, как будто кого-то высматривал.
        А на площади толпа! Море людское. Казалось, сюда собралось все становище.
        Забу-Дэ со своими людьми встретил их на въезде. Оглядел ее, что-то такое отразилось в глазках-щелках, они еще больше сузились, и старый темник с удовольствием протянул:
        - Ох-хо-о.
        Дальше темник поехал с Тэмиром рядом. Его появление было очень кстати, потому что Аля уже начала нервничать. Все эти тяжелые пристальные взгляды... Ей было гораздо спокойнее, когда этот суровый дядька здесь.
        Как подъехали к помосту, Тэмир ссадил ее с коня и поставил прямо напротив. С трех сторон вокруг нее сразу же выстроились воины из его мингана. И вдруг откуда-то справа шум. Аля успела заметить, как людское море в том конце на миг взволновалась. Но в следующий миг Тэмир отвлек ее, а когда взглянула снова, все было спокойно.
        Он оглядел толпу и незаметно шепнул ей:
        - Жди.
        И пошел к помосту.
        Высокий, крепкий, спина прямая, Аля невольно засмотрелась. Но вот Тэмир поднялся по ступеням на помост, церемония началась.
        
        ***
        Происходившее на помосте Аля видела как в тумане. От волнения ей трудно было дышать, и стоять без движения в это тяжелом наряде тоже было непросто. Ни головой качнуть, ни переступить. Ее украшения тут же начинали звенеть, и, как назло, в тишине это было так громко, ей казалось, на всю площадь слышно. Через некоторое время начали подрагивать колени. Вот что значит без тренировки сидеть безвылазно в шатре.
        А там на помосте разыгрывалось действо. Шаман что-то пел и кружил вокруг Тэмира, окуривал его какими-то курениями, а ее все не оставляла тревога. Не получалось забыть, как вдруг взволновалась в один момент толпа. И Тэмир резко перевел взгляд в ту сторону. Тогда она не успела додумать, а теперь ей было страшно.
        Это она тут, за стеной воинов, а он там один, на виду. И если кто сейчас метнет в него нож или выстрелит в него из лука... Он же прекрасная мишень, на нем даже панциря нет, только праздничный наряд.
        Аля вспомнила самый первый день своего появления здесь. И тот бой. Дер-Чи был мощнее, и копье у него было длиннее почти на треть. Не говоря уже о том, что конь у него был покрыт прочной попоной и сам он был в стеганом халате с металлическими пластинами. А Тэмир с голой грудью. Самый настоящий безумец.
        Она смотрела на него не отрываясь и крепко молилась в душе, чтобы защитить его от неведомого зла, притаившегося рядом.
        Наконец пение шамана прекратилось. На Тэмира надели драгоценную шапку, украшенную самоцветами и отороченную соболем, и провозгласили ханом. Затем ему поднесли символы власти, и Тэмир сел на трон.
        После этого толпа еще несколько минут выкрикивала его имя. И Алю наконец немного отпустило. А действо на помосте продолжалось, теперь Тэмиру вручали знамя. Особое, ханское, с волком, богато расшитое черным и желтым шелком.
        - Прими, великий хан Тэмир, - с поклоном поднес Годо-нойон.
        Тэмир взглянул на знамя с волком и сказал:
        - Мин туган луу байх болно*(на моем знамени будет дракон).
        Несколько секунд над площадью царило молчание, потом толпа вновь взорвалась криками. Но вот Тэмир встал с трона. И...
        
        В этот момент Алю просто захлестнуло волнением. Она почти не слышала, что говорилось, и с трудом осознала момент, когда прямо там, на площади, шаман начал проводить брачный обряд. А уж когда им повязали руки узким белым шарфом, она едва стояла на ногах. Но вот обряд был закончен.
        Все. Она его жена.
        
        Окончательно пришла в себя Аля уже в шатре, когда они с Тэмиром сидели на белой кошме, он сжимал ее руку в своей, а вокруг гудел пир.
        
        ***
        Тэмир не сказал ей, но в этот день отловили двоих с даулетскими луками, должны были стрелять в него на площади. А еще пятерых вооруженных до зубов чужаков отловили у его шатра, где должна была в это время находиться Алия.
        Но все наконец состоялось.
        Теперь враги на время утихнут.
        Глава 24
        Много планов нарушилось в тот день. Удобный момент был упущен, новый хан оказался прозорлив, а у заговорщиков просто не хватило опыта. Потому что мало одной подлости и желания захватить трон, надо еще уметь правильно оценивать свои силы.
        Вернувшись от Дер-Чи ни с чем, Ердэ решил действовать другим путем. До вождя даулетов добираться было далеко, он бы не успел по времени, оставалось только использовать фактор внезапности и то, что было под рукой. И в этом деле он был не один, ему помогла вдова Угэ.
        Но действовать пришлось на свой страх и риск, и прежде всего нужно было отвести от себя любые подозрения. Поэтому на тот момент его и близко к становищу не было.
        Все, что они задумали, должно было совершиться руками людей, которых за хорошее вознаграждение наняла для этой цели вдова Угэ. А Ердэ предложил использовать оружие даулетов. Чтобы вина упала на пленных даулетов, которых Тэмир привел вместе с караваном, они все еще оставались в становище.
        План выглядел четким. Но Ердэ сам не привык воевать, а женский ум вдовы старого хана был хоть и коварен, но не мог предусмотреть всего. Достаточно было снять со схваченных малахаи, все стало очевидно. Даулеты выбривали себе темя, но оставляли длинные пряди на висках и челку. А ургурцы и китданы выбривали виски.
        Виски у всех семерых схваченных были бритые, а к малахаям изнутри были приделаны пряди конского волоса. Обман налицо. Тэмир велел заточить всех до утра, чтобы допросить их потом. До утра не дожил ни один, все были отравлены. Того, кто приносил им еду, естественно, не нашли.
        Когда это произошло, Тэмир не стал поднимать шума, но отдал приказ следить за всеми, кто мог быть хоть как-то причастен. Но уже и так было понятно, что теперь заговорщики затаятся и будут ждать новой возможности.
        
        ***
        Первое утро супружеской жизни началось хлопотно. Тэмир убегал куда-то, как проснулся, потом ходил мрачный и смурной, а через короткое время ушел снова. Аля же не слепая, видела все и, когда он вернулся, приперла его к стенке. Он не хотел посвящать ее в это, пытался отмолчаться, но Аля вытрясла из него правду.
        Конечно, всех своих подозрений он ей не выдал, планов тоже. Сказал, лучше ей не знать, это может навлечь опасность на нее. А еще лучше оставаться под защитой его людей и не покидать шатер.
        Ну уж нет. Этого с нее было довольно!
        - Два раза меня чуть не выкрали из шатра, помнишь?! - возмущалась она, сидя на постели. - Думаешь, ты всегда сможешь успеть? А если тебя не будет рядом, что тогда?
        Он усмехнулся, подмял ее под себя и сказал, целуя:
        - Хорошо, охин-луу, я сам займусь тобой. Вот свадебные дни закончатся, переберемся в новый шатер и начнем.
        Но до конца свадебной недели было еще далеко.
        Празднества продолжались, каждый день застолья.
        А основное свадебное торжество с широким пиром было, как и намечалось изначально, на третий день после коронации. В этот день должна была состояться свадьба. И именно в этот день должны были передавать новому хану наложниц. Дочь Угэ и дочь Годо, других девушек из знатных семей.
        Сейчас Аля сидела вместе с Тэмиром на возвышении, покрытом белой кошмой, как хозяйка дома. А рядом еще сидели те, кто вчера считался голытьбой. То, что всем им, даже ханской дочери и дочери нойона, придется склонить голову перед черной костью, было страшным ударом по их гордости. Аля видела, как кривится пухлое набеленное лицо вдовы Угэ, как в ее узких глазах мелькает ненависть. А у остальных поджимаются губы и дрожат щеки. Трудно смириться с унижением. Но они все же шли на это.
        Девушек подводили сначала к Шертэ, только потом они представали перед ханом и его женой. Каждую сопровождала толпа родственников, за ними давали богатое приданое, как за женами. Делалось это все с большой помпой, чтобы подчеркнуть, что за каждой стоит сильный род.
        А за Алей никого.
        Гола как сокол. У нее есть только слово Тэмира и сила воли.
        Только она давно уже поняла, что это мир хищников и тут свои законы. Попробуй оступись, дай слабину - сожрут. Здесь имеет значение только сила. Покажешь, что ты добыча, покажешь страх - тебя ждет смерть. Но.
        Если ты не боишься, со временем начинают бояться тебя.
        Поэтому она сидела с гордо поднятой головой.
        И все же это было тяжело. Выдержать большой свадебный пир со всеми местными заморочками и условностями. Как будто в пику тому, что сделал новый хан, устроив брачный обряд прямо на площади, теперь ургурцы брали реванш. И ведь не придерешься, это праздник, народ соблюдает обычай.
        И Але приходилось смотреть, как новые наложницы строят глазки ЕЕ мужу, и давить в себе ревность. Наверное, она не выдержала бы больше, но Тэмир просто ушел с пира и ее увел.
        В последующие дни было проще. Весь этот цветник сидел по бокам у подножия помоста. Веселье слегка стухло, и смотрели девицы недовольно. Хан не пожелал прийти ни к одной.
        
        ***
        Но вот наконец свадебная неделя закончилась.
        С утра они должны были перебраться в новый шатер. Однако когда они уже собрались выходить, произошла небольшая заминка. Явились на поклон купцы из каравана, у них вышел срок, пора было двигаться дальше. Тэмир принял их, а Алю на всякий случай услал. Она смотрела из-за занавеса.
        Купцов было семеро, вперед вышел старшина, тучный пожилой мужчина в просторной иноземной одежде, и начал, кланяясь и прижимая руку к груди:
        - Великий хан, не прогневайся, мы не знали, кто ты.
        Великий хан прикрылся ладонью, пряча усмешку. А старшина купцов продолжал, нервно озираясь:
        - Великий хан, возьми все, что мы наторговали. И сверх того...
        Но Тэмир не дал договорить.
        - Оставьте все, что вы наторговали, себе. Сопровождение я вам выделю, чтобы вы могли беспрепятственно добраться до границы наших земель и дальше на юг и восток.
        Купец сначала замер, разинув рот, за его спиной послышался удивленный ропот. В следующую секунду они стали кланяться и благодарить:
        - Благословен будь, великий хан Тэмир! Да продлит Господь твои дни! Да будут неисчислимы твои богатства, а слава да поднимется до небес! Везде, где мы побываем, будем рассказывать о тебе!
        И задом, задом, все быстро к выходу, пока хан не передумал.
        Когда караванщики ушли, в шатре стоял хохот, а Давина бабка прищелкивала пальцами и пританцовывала, качая головой:
        - Ай-ай, великий хан! Слава впереди тебя пойдет! Вот увидишь, кечкенэ ханийн бэлэг том ашиг ег*! (маленький ханский подарок большую прибыль дает)
        Потом они все-таки отправились смотреть новый шатер.
        Его установили заранее, пока шли свадебные дни. И не там, где кучно селились так кичившиеся своим благородным происхождением ургурцы и китданы, а в стороне, ближе к краю становища. Как положено по обычаю, трижды обошли всем миром и трижды кропили земле и небу молоком. Только когда все это было закончено, они с Тэмиром наконец смогли войти внутрь.
        Теперь это был их новый дом.
        Сюда из старого шатра перетащили «все самое лучшее», интерьер стал такой же хламный и пестрый, но все равно Аля была счастлива и довольна. Может быть, это было мелочно, но больше всего ее радовало, что драгоценный гарем ее мужа остался на прежнем месте.
        А здесь их новое жилище уже опять окружали шатры близких. Среди простых людей Аля чувствовала себя гораздо комфортнее. И еще Тэмир каждый день вывозил ее в степь.
        
        ***
        Столь открытое пренебрежение не могло понравиться знати.
        Ургурки возненавидели новую ханшу, она казалась им злым духом, предвестницей бед. Конечно, открыто высказываться никто не смел, однако по ночам в тишине шатров все-таки возникали разговоры о том, как хорошо было при покойном хане Угэ.
        Разве Угэ позволил бы голытьбе поднимать голову? Тогда каждый знал свое место, не то что теперь. Виданное ли дело? Прекрасные чистые девственницы томятся в своих шатрах, а хан спит с какой-то желтоволосой девкой.
        Но молодой хан Тэмир стремительно набирал силу Его поддерживала армия и та самая голытьба, которой всегда много, как вшей на паршивой собаке. И если они хотят чего-то добиться, нужно прежде всего удалить желтоволосую.
        Сейчас все средства были хороши, но действовать приходилось крайне осторожно и незаметно. Тайных гонцов разослали повсюду, а Ердэ с небольшим посольством и верительными грамотами лично отправился к вождю даулетов Джейдэ.
        Глава 25
        Это было такое чудесное время для Али.
        Конец лета, тепло, а главное - спокойно. После сплошных кровавых драм и треволнений наконец-то несколько недель тишины. В становище налаживалась жизнь, люди вернулись к мирным занятиям. Да. Тэмиру приходилось по полдня торчать в совете и решать там разные вопросы, но Аля видела, что он уже меньше хмурится. А это значило, что дело движется, хоть местная закосневшая знать и с трудом принимала перемены.
        А Тэмир хотел наладить больший объем торговли. Раз уж по их землям проходят караванные пути, то можно не только зарабатывать на том, чтобы сопровождать караваны, но и самим возить свои товары в Керканд и дальше на запад, а также на юг и восток.
        Единственное, что немного омрачало общую картину благополучия - то, что надо переходить на новые пастбища. Когда скот выедал всю траву на корню, приходилось сниматься с места и кочевать по степи. Тэмир даже делился с Алей планами поставить на пересечении караванных путей постоянное поселение. И тогда все купцы, что идут через них с востока, будут останавливаться у них.
        Кроме этого, он постоянно занимался подготовкой армии.
        Но утренние часы по-прежнему принадлежали ей одной.
        
        ***
        Сменились уже дважды Ай и Сар, скоро будет пора поднимать становище и идти на новые кочевки, а Алия пока еще не понесла. Тэмира это не волновало, но змеиные языки на совете уже начали намекать, что, мол, может быть, ханша бесплодна? Может, великому хану стоит новую жену взять?
        Он пресек эти разговоры. С тех пор тема не поднималась, но теперь он с удвоенным вниманием следил за безопасностью своей охин-луу. И каждый день по утрам вывозил одетую мальчиком Алию учиться ездить верхом и владеть оружием.
        Смешная, худенькая, она прятала под шапку косы, одни серые глаза торчали из-под малахая. Серьезная, училась метать нож и на всем скаку стрелять из лука. Ему хотелось зацеловать ее.
        Забу-Дэ ворчал:
        - Вэ-э! Сакчил* (осторожнее)! Угробишь маленькую ханшу!
        Но видно было, что ему это нравится, он смотрел на Алию с видимым удовольствием. Темник многие перемены в жизни племени соотносил с появлением этой девушки с белой кожей и светлыми волосами. А перемены он тоже воспринимал с удовольствием, потому что это было хорошо и целесообразно. Пусть нойоны шипят, им дай возможность, растащат все по своим шатрам, расползутся по степи и будут сидеть по норам. Тогда приходи и бери их голыми руками. Вэ-э?! Кому это надо?
        Нет, то, что на новом ханском знамени теперь вместо волка был вышит золотой дракон, было очень хорошо и целесообразно. Дракон не уместится в норе волка, захочет большего, ему нужно небо, огонь и ветер. А молодой хан был как раз тем, кто способен все это дать.
        Старый темник поводил плечами и смотрел вдаль. Снимал малахай и, поглаживая обритую седую голову, вдыхал полной грудью ветер с запада. Застоялся его тумен, пора идти в новые походы. Урра-гах.
        Но прежде, конечно, нужно было пополнить войско.
        Понимал это и Тэмир, и сам думал о том, что где-то надо набрать людей. Две тысячи, что ушли с Дер-Чи, были ощутимой потерей. А войско пополнялось медленно. Да и кем? Кто будет скот пасти, если все пойдут воевать? Это был серьезный вопрос.
        Однако он неожиданно решился сам собой.
        
        ***
        Иногда слава действительно бежит впереди человека. А небольшой ханский подарок способен обернуться большой прибылью. Права была старая Шертэ, как в воду глядела.
        От объединенных земель уругурцев и китданов караванные пути шли дальше по степным и пустынным участкам кочевых земель племени сортолов. Остановившись в их становище, купцы рассказали обо всем, что с ними приключилось по дороге сюда от самого Керканда. И так превознесли щедрость и доблесть хана Тэмира и его победу над даулетами, что вождь сортолов поневоле задумался.
        Да и как не задуматься, если разведка донесла, что даулеты были вынуждены сняться с насиженных мест и уйти под защиту хазиев, а хан Тэмир занят подготовкой армии. Зачем готовить армию, если не для похода? И вряд ли он сразу пойдет на хорошо укрепленный и защищенный стенами Керканд, скорее всего, после даулетов его взор в первую очередь обратится на их земли.
        На общем совете с согласия всех старейшин племени было решено предложить хану Тэмиру дружбу и войти в коалицию на правах союзников. Если будет поход, лучше к нему вовремя примкнуть, чем познать на себе все тяготы войны.
        И вот, вскоре после того как сменились на небе Ай и Сар, к хану Тэмиру от вождя сортолов Яро-О прибыли послы. Когда этот вопрос был вынесен на совет, многие из ургурской знати были против.
        - Зачем нам сортолы? От них не будет пользы! Они первыми предадут в бою, ударят нам в спину! - говорили одни, другие горячие головы кричали: - Сортолы предлагают это из страха, мы должны пойти и сжечь их шатры!
        И оставить свои шатры без защиты? Как будто не были свежи в памяти налеты даулетов, и неизвестно еще, где затаился Джейдэ.
        Тэмир слушал это, потом сказал:
        - Зачем заранее осуждать, мы еще не услышали слово их вождя.
        Забу-Дэ, который до того сидел с равнодушным видом, как каменное изваяние, повернулся к Темиру и сказал:
        - Айте, великий хан, послушаем Яро-О, - презрительно махнул рукой на сидевших в шатре советников. - Здесь мы уже все услышали.
        Первая встреча состоялась на нейтральной территории, а вскоре был заключен и союзнический договор. И от сортолов в войско Тэмира вошли два мингана и четыре сотни тяжелой конницы. Теперь тумен был полон.
        
        ***
        Ох, как не нравилось знати стремительное возвышение нового хана. Он был неуправляем, и те крохи влияния и власти, которые у них остались, грозили сойти на нет. Потому что он окружал себя новыми людьми.
        Четырежды еще на Тэмира готовили покушение, но каждый раз все срывалось. А старый темник торчал рядом с ним как верный пес. От Ердэ, на которого возлагались какие-то надежды, уже давно не было вестей. Неизвестно, чем занят, куда подался или вообще сгинул.
        И тогда Годо-нойон решил действовать иначе. Он тайно отправил гонцов к Дер-Чи. По сравнению со слюнтяем Ердэ Дер-Чи был мужчиной, и у него было войско. А у Годо-нойона была девственница дочь. Да, он отдал ее хану в наложницы, но хан к ней так и не прикоснулся. Девственница из высокого рода - ценный товар. Пусть у Дер-Чи уже есть две жены, Годо согласен был, чтобы тот взял ее третьей. А за это он готов был оказать старшему сыну Угэ-хана содействие и помочь вернуть трон отца.
        К тому моменту Дер-Чи и сам был в курсе того, что происходит. Он перехватил гонцов, которых отправлял Ердэ. И вместо того чтобы направиться в земли хазиев, как собирался первоначально, остался поблизости и затаился. Предложение Годо он принял, однако не собирался на его дочери жениться. Ему нужна была совсем другая женщина.
        
        ***
        Пришла пора поднимать становище и переходить на новую кочевку. Это всегда хлопотно и отнимает много времени и сил. Иногда Тэмиру казалось, что власть - это кошма. И как бы велика она ни была, все равно на все не натянешь.
        Ему приходилось разрываться между делами в стане и подготовкой войска. Надо было отрабатывать взаимодействие, потому что тактика и вооружение сортолов отличались от того, что было принято у ургурцев и китданов. Что-то являлось слабостью, а что-то, наоборот, могло оказаться неожиданным преимуществом.
        А времени на все не хватало, его просто не было. В те дни Тэмир был постоянно занят маневрами и чаще всего отсутствовал в становище. Потом случился первый совместный поход против осохоев, вторгшихся в их земли с севера. Тэмир взял четыре мингана и конницу. Один минган сортолов и три своих. Забу-Дэ с гвардией выступил вместе с ним.
        Утром они выступили в поход, а ночью к становищу подошел Дер-Чи.
        
        ***
        
        Новое место кочевки Але не нравилось. Прежде становище было в широкой холмистой степи, но там видно было все, сколько хватит глаз, а здесь граница степи вплотную подходила к поросшим редким лесом отрогам гор.
        Становище лепилось у южного склона, с востока были воды реки, а запада и юга - степь. Вроде все правильно - там, в голой степи, зимой ветра выдуют из шатров все тепло, скоту негде будет укрыться от холодов. А здесь горы защитят от северного ветра, есть лес, рядом река. Можно встать на зиму до самой весны.
        А ей было неуютно. Горы сзади почему-то давили, ей казалось, они сулят опасность. И то, что не просматривалась степь до самого горизонта, - тоже.
        Пока Тэмир был рядом, все это было не так страшно. Но он собрался в поход. Кто-то там напал на их границы... Нет, Аля понимала, что, если не остановить, очень скоро враг придет в их дом. Но ей же было страшно его отпустить. Тревожно, предчувствие. Аля не показывала ему, улыбалась. А он обнял ее крепко, прижал ее голову к груди и на прощание шепнул:
        - Коркма, дуртай. Хурдан келим.
        Я скоро приду. Не бойся, любимая.
        Она потом долго смотрела уходящему войску вслед. Как пересекали вброд реку и уходили дальше на восток.
        День прошел в пустых хлопотах, она вязала из пушистой пряжи Тэмиру теплый шерстяной свитер, хотела к его возвращению успеть. Шертэ ругалась на нее, ворчала, что ханша не должна портить белые руки. Потом, конечно, хвалила ее работу, приговаривала, касаясь заскорузлыми пальцами и качая головой:
        - Ох-хо, сайхан, гоо сайхан* (очень красиво)! Хорошо можешь, ханым!
        Незаметно наступил вечер, а за ним и ночь. Старуха опять ворчала на нее:
        - Ханым, почему не спишь? Утро придет, будешь работать.
        Она и сама понимала, что при свете масляной лампы она только петли перепутает, завтра распускать придется. Собралась уже свернуть свое вязание, и вдруг шум.
        Тот самый, тревожный шум войны. Топот, звон оружия.
        Аля выскочила наружу, а бабка за ней. Обе замерли чуть в стороне от шатра, вглядываясь в темноту. При свете двух лун было видно, что с запада, огибая гору, к становищу подходит войско. Ей не видно было, что на знаменах, но она безошибочно узнала по посадке фигуру всадника, ехавшего впереди. Тот самый страшный мужчина, который дрался за нее в первый день с Тэмиром и потом приходил к ним в шатер. Смотрел на нее глазами голодного тигра.
        Старший сын Угэ-хана Дер-Чи.
        Не вовремя! Первая мысль - надо предупредить Тэмира. А потом стало так ясно, что этот тип явился сюда по ее душу и... Нет! Уйти и затаиться. Аля метнулась в шатер и быстро переоделась мальчишкой. Бабка верещала на нее шепотом:
        - Куда?! Вернись, ханым!
        Но она уже выскочила в ночь.
        Глава 26
        Выбраться из шатра и, пока ее не успели остановить, тенью метнуться к коновязи, отвязать свою каурую лошадку и рвануть в сторону подлеска у реки. И там затаиться.
        Тэмир учил ее двигаться быстро и бесшумно. Пригодилось.
        Из своего укрытия Аля видела, как всполошились все, как ругалась вполголоса старая Шертэ. А потом все внезапно стихло, и совсем началось уже другое движение. Она не ошиблась. Вовремя она успела, вовремя.
        «Простите», - хотелось сказать всем, но надо было уходить, и как можно скорее.
        Ниже по течению был широкий удобный брод, но туда Аля не рискнула соваться, там ее сразу заметят. Выше был еще один брод, там течение было быстрее, но река в этом месте была уже, всего метров десять до другого берега. Туда она и повела свою лошадь. Переправилась через реку, потом еще некоторое время жалась к подлеску у подножия, а потом, когда отошла от становища подальше, ветром помчалась в степь.
        
        ***
        Вовремя вернулся Дер-Чи.
        Хана на месте нет, а из тех минбаши, что сейчас в становище, ни один не рискнет вступить с ним в бой. Будет много крови, очень много. Зачем?
        К тому же между ним и племенами ургурцев и китданов нет войны. Не он ли, старший сын Угэ-хана, кость от кости от них? Не его ли семья осталась здесь?
        Жены, дети, наложницы, мать, предавшая его и возложившая свои надежды на трусливого недоноска Ердэ. Но сейчас это не имело значения, он просто вернулся домой. Ну а то, что великий Тэмир-хан сейчас в отъезде, какое ему дело до того? Мужчина имеет право вернуться в свой дом.
        Он спокойно въехал в стан. Годо-нойон встречал его на площади у шатра совета. Не один - старый шакал прикрыл свою шкуру, с ним были и другие советники. Перед Дер-Чи склонялись, приветствовали его.
        Годо-нойон приглашал его в свой шатер.
        - Прошу, господин, будь гостем в моем шатре, - сладко пел старый советник. - Зайди, отдохни с дороги. Подкрепи свое сердце пищей, выпей вина, арака, кумыса. А потом мы поговорим о приятных вещах.
        Дер-Чи кивнул, не говоря ни да, ни нет на приглашение. Спешился, оставив коня на попечение нукеров. С тех пор как он получил в собственное распоряжение две тысячи воинов, Дер-Чи уже фактически не подчинялся никому. Он был сам себе ханом. Все, что сейчас нес этот лукавый старец, интересовало его не больше, чем блеяние овцы. Однако он слушал и не спешил обозначать своих истинных намерений.
        - Чем занята моя мать? - спросил.
        - Ханым Бахаргуль ждет тебя в своем шатре, господин, - тут же запел Годо, делая рукой приглашающий жест.
        Но Дер-Чи и не подумал пойти в ту сторону. Меньше всего он сейчас хотел видеть мать. Ждала бы его, не пригрела бы его братца Ердэ. К своим женам он не собирался тоже. Позже. Сейчас его интересовало другое.
        - Где шатер великого хана? - спросил он мрачно. - Хочу зайти, выразить свою преданность.
        Старый хитрец тут же стал притворно сетовать:
        - Господин, великого хана Тэмира сейчас здесь нет...
        Как будто он не знал. Дер-Чи прекрасно было известно, что Тэмир с половиной войска еще утром выступил в поход на восток.
        - Ничего страшного, - нехорошо усмехнулся Дер-Чи. - Это не помешает мне выразить ему свою преданность.
        Годо побледнел, глаза забегали. Но склонился и проговорил:
        - Да, господин, конечно. Пойдем, я провожу тебя.
        С того момента Дер-Чи уже не слушал, что говорил ему старик, и не обращал внимания ни на что. Единственное, что сейчас его волновало, - женщина со светлыми волосами и белой кожей. Алия. Ханша.
        Мужчина уже видел, как коснется большим пальцем ярких губ, красных, словно она мазала их кровью ягненка. Как сожмет в кулаке толстую золотистую косу и запрокинет ей голову. И возьмет там же.
        По пути ему попались несколько стражей, но никто из этих ничтожных не посмел заступить ему дорогу. Когда наконец добрался до шатра, сгреб за грудки Годо-нойона и отшвырнул его в сторону. Оглянулся вокруг, предупреждая взглядом каждого: кто войдет следом, того ждет смерть.
        А после этого откинул полог и шагнул внутрь.
        Замер, тяжело дыша и сжимая кулаки. Где? Не сразу заметил. Женщина сидела спиной, вся завернувшись в какие-то тряпки. У него от нетерпения раздулись ноздри. Подошел, тяжело ступая, и резко развернул ее к себе.
        И замер.
        Перед ним была отвратительная старуха.
        - Арррргх! - зарычал Дер-Чи. - Где она?!
        Старуха таращилась на него подслеповатыми щелками глаз, как ненормальная. А Дер-Чи не выдержал, тряхнул ее за ворот халата:
        - Говори, где она?! Отвечай, когда тебя спрашивает хан!
        Та вытаращилась еще больше и заблеяла надтреснутым старческим голосом:
        - Вай-вай-вэ-э! Великий хан! Великий хан!
        И давай бить поклоны. А пальцы у нее при этом беспрестанно шевелились, она шептала что-то невнятное и поплевывала. И причитала в голос:
        - Вай! Бедная Шертэ! Бедная Шертэ не знает, где твоя жена, великий хан! Не видят глаза, совсем старая стала!
        Тыкала себя пальцами в слезящиеся глаза, а потом махала на него растопыренной пятерней, и Дер-Чи вдруг в какой-то момент понял, что не может смотреть тут ни на что. Не видит! А сам воздух в шатре начинает душить его.
        - Арррргх! - рявкнул.
        И, словно раненый зверь, бросился наружу.
        
        ***
        Шерте как увидела, что светловолосая ханша уходит, переодевшись мальчишкой, сначала ахнула:
        - Убьет меня Тэмир!
        Потом крикнула Даве:
        - Ищите, найдите!
        Но когда поняла, кто за ней идет, сразу гаркнула:
        - Стойте, где стоите! Иначе по вашему следу ее найдут.
        Хорошо, что Тэмир свой шатер всегда отдельно ставил, до реки близко, может, уйдет. Смотрела в темноту, шептала, молилась, потом бегом в шатер. Знала, что зверь придет. Успела Шертэ, успела.
        Ох и натерпелась страху!
        Выдохнуть смогла, только когда за Дер-Чи опустился полог. Осела на пол, хватая ртом воздух. Отвела глаза этому чонон* (волку), отвела немного. Теперь не сможет найти маленькую ханым. Только надолго ли? Оиссс, мир полон злых людей.
        «Извилистой будет твоя судьба».
        - Прячься, охин-луу, уходи, - шептали ее губы. - Прячься...
        
        ***
        Дер-Чи сам не помнил, как выскочил из шатра, у него словно пелена была на глазах. Он не верил, что судьба опять обманывает его. Не может быть так! Схватил за грудки первого попавшегося воина, тряхнул его:
        - Где твоя госпожа?!
        Тот затрясся, кося глазами по сторонам:
        - Не знаю, господин! Ханым в шатре была!
        - Арррргх! - заорал Дер-Чи и отшвырнул его.
        Под руку попался Годо-нойон, начал тянуть его:
        - Пойдем, господин, ты устал, отдохнешь с дороги, поговорим...
        Одной рукой Дер-Чи поднял его за горло и стал душить, тот захрипел. Но тут один из воинов подбежал, запыхавшись, выкрикнул:
        - Господин! Я видел! Видел! Жайдак*(маленький всадник)-ханым к реке ушла!
        Ушла? К реке?!
        Дер-Чи выпустил полупридушенного нойона, рыкнул:
        - Коня мне!
        И бегом побежал туда.
        
        ***
        Странное творилось в тот момент в становище. Нехорошее. Да, столкновения не было, Дер-Чи не нападал, и не пролилась кровь. Да и зачем ему было нападать, если совет принял его как родного?
        Минбаши Сой-Го, глава второй тысячи сортолов, присланных Яро-О, смотрел на это все и видел предательство нойонов и молчаливое попустительство четырех минбаши, оставленных ханом для защиты становища. И чувствовал, что надо действовать, иначе, когда вернется Тэмир, обвинят в измене в первую очередь их, сортолов. Как только войско Дер-Чи вошло в стан, Сой-Го тайно отправил гонцов вдогонку войску предупредить хана о том, что в его отсутствие происходит.
        И вовремя.
        Потому что Дер-Чи как внезапно появился, так же внезапно снялся с места и со своими людьми ушел за реку на восток. То, что донесли Сой-Го, показалось ему странным. Он не поверил, что из-за женщины все. Но разведчиков следом отправил.
        А в становище теперь поднялся шум. Пропала ханша Алия. Выслали отряды, но искали ханшу недалеко и недолго.
        Когда это произошло, ни вдова Угэ, ни Годо-нойон не могли предвидеть, что Дер-Чи бросится искать женщину в степи ночью. Они ждали от него совсем других действий, готовы были к перевороту. Но вышло как вышло, и теперь надо было думать, как повернуть ситуацию в свою пользу.
        Годо-нойон кричал, что он первым обнаружил пропажу и это его заслуга.
        Вдова Угэ-хана Бахаргуль сразу заявила, что во всем виноваты стражи, охранявшие ханшу. Разве черная кость знает, что такое благородство? Стражи, которых приставил хан Тэмир, сами же выкрали ханшу и продали вождю даулетов Джейдэ.
        А ее сын Дер-Чи благородно бросился спасать жену хана. Но зачем? Сокрушалась Бахаргуль, и ей поддакивали нойоны. Стоит ли спасать жизнь, если потеряна честь? Ханша Алия теперь все равно что мертвая, а другую жену всегда взять можно.
        Все так запуталось, что невозможно было понять, кому верить. Страшно было того, что будет, когда вернется хан из похода. Все затаились в ожидании, каждый сейчас трясся за свою шкуру. А кое в чем вдова Угэ, сама того не ведая, оказалась права.
        
        ***
        Ердэ был никудышным стратегом и не обладал храбростью воина, зато цепкостью, хитростью и подлостью он обладал в полной мере. У него не получилось сговориться с Дер-Чи, но он все-таки смог добраться до Джейдэ.
        Вождь даулетов выслушал его и посмеялся ему в лицо. Оскорбленный Ердэ выбрался от него и направился искать другого, кто согласится ему помочь захватить власть.
        И отправился он к осохоям. А Джейдэ с небольшим отрядом отправился следом. Потому что слишком хорошо знал - защищать свои земли надо на дальних подступах. Если осохои разгромят ургурцев, они не остановятся, пойдут дальше. И следующим на их пути окажется его племя.
        Так вышло, что в тот момент к востоку от реки находился Ердэ, ожидая, когда подойдут основные силы осохоев, возьмут в клещи и разгромят войско Тэмира. А за ним следил Джейдэ.
        
        ***
        Аля как перешла реку и выбралась из подлеска, так, не останавливаясь, и неслась на восток. А вокруг никого, только ночь. Ей даже стало казаться, что она смогла уйти. Потому что погони не было слышно. На всякий случай, чтобы уж наверняка, она спрыгнула с коня послушать землю. Как Тэмир ее учил. Если где-то есть погоня, она услышит.
        Прижалась ухом к земле - так и есть... А когда встала и всмотрелась в ту сторону, откуда доносился звук, на западе уже виднелось приближающееся темное пятно. Погоня... Она не стала дольше терять время. И так уже обе луны взошли на небе, скоро видимость идеальной будет, ее легко заметят.
        Но только она обернулась, чтобы сесть на лошадь, откуда-то, словно из-под земли, появились всадники. Секунда замешательства, а потом ее стали окружать и взяли в кольцо. Она пыталась уйти, но один из этих всадников накинул на нее аркан. Алю выдернуло из седла и больно шмякнуло об землю.
        В следующее мгновение к ней уже подскакали, вздернули на ноги. Слетел в головы малахай, вывалились наружу ее косы.
        - Ох-хо! - радостно загоготал один. - Ердэ-нойон, смотри, какой улов!
        Веревку ослабили, другой всадник, державшийся в стороне, подъехал и спешился. Этого надменно ухмылявшегося юнца Аля узнала. Один из сыновей Угэ. Прости ей Господь такие мысли, но жаль, что Тэмир не приказал казнить их всех. Он подошел вплотную, потянулся к ее волосам...
        - Убери руки, - сказала Аля, незаметно нащупывая нож. - Я ханша Алия.
        А тот захохотал ей в лицо:
        - Ты здесь никто!
        И грубо схватил ее за косу.
        Это он зря. Тэмир учил ее владеть оружием. И часто говорил: «Охин-луу, твоих сил мало, ты должна делать то, чего от тебя не ждут». Одно быстрое смазанное движение, она полоснула его ножом по лицу. Юнец согнулся пополам, к нему бросились воины, о ней забыли на секунду.
        Аля думала, что уйдет, но не успела, ее скрутили снова. Вот сейчас было страшно! Она уже приготовилась к худшему, но тут неожиданно подоспела помощь. Откуда-то сбоку налетел отряд, этих разметали, а ее на всем скаку подхватил всадник и закинул перед собой в седло.
        А пока все это происходило, успела подойти погоня. Уже даже было видно тех, кто скакал в первых рядах. Еще немного помедлить, и они будут здесь.
        - Уходим! - приказал всадник.
        Потом склонился к ее уху и проговорил с характерным акцентом даулетов:
        - Вот мы и встретились снова, ханым. Считай, что тебе повезло.
        Она невольно вскинулась и извернулась на ходу, чтобы взглянуть на него. Этот был тот самый мужчина, который однажды влез к ней в шатер, когда она парилась. Не поспей тогда вовремя Тэмир, он бы выкрал ее.
        В тот раз. А в этот...
        Она сама виновата. Но если бы она осталась, было бы еще хуже.
        - Узнала? - хмыкнул мужчина, что-то непонятное отразилось в глазах.
        Аля отвернулась. Она еще не готова была смириться с тем, что с ней происходит, казалось, все еще можно переиграть, но осознание начинало просачиваться.
        - Я Джейдэ, - проговорил мужчина, резким движением притягивая ее к себе одной рукой, а другой хлестнул коня.
        
        ***
        А потом они уходили от погони, подошедшей совсем близко, так быстро и стремительно, что Але казалось, будто конь под ними летит, распластываясь над самой землей, словно тень. Уходили бесконечно долго. Не верилось, что лошади способны столько выдержать. Сама она давно уже не чувствовала своего тела. Просто вцепилась скрюченными пальцами в гриву и ни за что на свете не смогла бы их расцепить. Кожей, затылком чувствовала злое напряженное дыхание мужчины. Джейдэ пригнулся вперед, вынуждая ее почти распластаться на шее его коня и гнал, не разбирая дороги.
        Потому что за ними гнался Дер-Чи.
        Очень долго они шли ровно. Дер-чи летел впереди, и расстояние между ними держалось всего несколько сот метров. У него было несоизмеримо больше людей, а у Джейдэ всего горстка. Аля не оборачивалась, но когда конь шел по дуге, все же краем глаза видела, как всадники вытянулись за ними длинной цепью.
        Казалось, вот-вот нагонят. Вот-вот... Но спустя некоторое время Дер-Чи все-таки начал отставать. Не сразу, постепенно, но все же теперь уже не дышал в спину. Окончательно оторвались они от преследования, только когда начал брезжить рассвет.
        Конь пошел шагом и наконец остановился. Джейдэ спешился, а у Али не было сил, она так и сползла, держась за гриву. Конь захрапел, дернул головой, она расцепила-таки пальцы и завалилась на спину, бормоча по-русски:
        - Хорошая лошадка... Спасибо тебе... Спасибо...
        От дикой усталости хотелось уснуть, но нельзя. Она на секунду прикрыла глаза, а потом стала оглядываться.
        Джейдэ отошел и стоял к ней спиной. Еще с десяток из его людей были рядом. В сером свете наступающего утра проступил окружающий пейзаж. Степь, холмы, горы чашей... Чужое место, незнакомое. Чужие люди.
        Все опять стало опасно до предела. Аля села, а потом постаралась встать. Нельзя показывать слабость. В тот же момент Джейдэ, словно услышав ее мысли, повернулся и пошел к ней. Подошел и замер, странно глядя не нее. Во рту сразу пересохло, но Аля выпрямилась и начала:
        - Мой муж хан Тэмир. Отвезите меня к мужу, и он...
        Мужчина засмеялся, откидывая голову набок, а потом сказал:
        - Прости, ханым, но к мужу я тебя не отвезу. Ты поедешь в другое место.
        До сих пор еще оставалась надежда, а сейчас на нее будто обрушился поток ледяной воды. И все же она нашла в себе силы выдержать. Мужчина некоторое время смотрел на нее и наконец выдал:
        - Но я скажу ему, где ты.
        Глава 27
        Осознание случившегося наваливалось. Аля некоторое время смотрела в худое раскосое лицо мужчины, потом отвернулась и отошла, сжимая кулаки.
        - Почему? - спросила она наконец. - Если тебе нужно золото, мой муж даст много золота за то, что ты меня спас.
        Мужчина хмыкнул, зашел с другого бока и встал перед ней.
        - Ты права, мне нужно золото.
        Он не казался страшным или одержимым, как Дер-Чи. В его взгляде читались ум и холодный прагматизм, и это пугало еще больше. Но она уже хорошо усвоила, что в этом мире нельзя показывать страх.
        - Тогда отвези меня к хану Тэмиру, - сказала Аля. - Я клянусь...
        Джейдэ вскинул руку.
        - Помолчи, женщина, послушай.
        Вспыхнувшая было надежда снова погасла, но пока он еще говорил с ней, значит, не все потеряно. Аля замолчала, приготовившись слушать. Джейдэ обошел ее и начал:
        - Я хотел посмотреть на ту, из-за которой Дер-Чи сошел с ума, а мой брат лишился жизни. Женщину, из-за которой мой народ был вынужден уйти со своих земель.
        - Не надо обвинять меня в этом, - отрезала Аля. - Войну затеяла не я.
        Однако он отмахнулся от ее слов и продолжил, словно не слышал:
        - Я мог бы оставить тебя себе, но я не сошел с ума и не желаю моему народу истребления. Поэтому ты и дня не проведешь в моем стане.
        - Бог ты мой! - всплеснула руками Аля. - Да не надо везти меня в ваш стан! К мужу отвезите меня!
        - А ты не видела того безумного нохой* (росомаха) Дер-Чи, что за тобой гнался? И там еще Ердэ, которого ты лишила глаза. И осохои, с которыми этот сопляк связался. И «верные» нойоны твоего мужа, которые спят и видят, как от тебя избавиться. Все будут охотиться за тобой. Нет, ханым, мы не повернем назад. Только вперед, пока не окажемся в безопасности.
        Как ни старалась держаться Аля, но от его слов накатывало отчаяние. Она обернулась назад и замерла, закусив кулак.
        - Но это же долго! Тэмиру надо дать знать! Он придет за мной.
        - Не тешь себя напрасной надеждой, ханша, - сухо усмехнулся Джейдэ. - После того, что с тобой произошло, никто не поверит, что тебя мужчина не касался. Опозоренная ты не нужна будешь хану. Он возьмет новую жену, а тебе лучше подумать о том, как устроить свою жизнь.
        Ох, как Аля разозлилась!
        - Зачем тогда ты меня спас?! Надо было бросить меня там!
        Он с какой-то странной грустью взглянул на нее и сказал:
        - У меня свои счеты с твоим мужем, ханша. Однажды он сохранил мне жизнь. А я, возможно, сохраню жизнь его сыну.
        Последнее просто добило Алю. Ведь даже этого у нее не было! Не забеременела она, не получилось... Слезы навернулись на глаза.
        - Тэмир придет за мной, - упрямо повторила она.
        Джейдэ пожал плечами:
        - Не знаю, ханша. Я скажу ему, а захочет хан Тэмир прийти за тобой или нет, он будет решать сам.
        Молчание повисло, тяжелое, словно каменная плита.
        А утро почти наступило, солнечные лучи золотили облака. Мужчина оглянулся на своих людей, которые уже ждали верхом, и сказал:
        - Айте. Времени нет, день начался. Отдохнули, и пора ехать дальше.
        Резко свистнул и махнул рукой, к ним подскакал один из воинов, ведя в поводу запасную лошадь. А Джейдэ повернулся к Але:
        - Сама сядешь или придется привязать тебя? Мы больше не можем здесь оставаться.
        - Сама, - тихо проговорила Аля.
        Потом заставила себя сесть на лошадь, и очень скоро они уже ехали на запад.
        
        ***
        К утру первые гонцы нагнали Тэмира, ушедшего с войском на восток и уже успевшего вступить с осохоями в бой. Среди гонцов были и те, кого послал минбаши сортолов Сой-Го, и те, кого успел отправить Дава, пока его не повязали и не бросили в яму вместе с бабкой. И просто люди, воины.
        Донесли, что в стане измена, а ханша Алия пропала.
        Сражение уже шло, осохои подступали к ним с двух сторон. Ближе был Забу-Дэ, именно он и принял донесение первым. И можно было бы подождать, но ввиду важности сведений старый темник доставил гонцов к хану немедленно.
        Когда Тэмиру сообщили, он был страшен. И после тем, кто его знал, казалось, что он сошел с ума. Потому что он молча бросился в гущу боя, и то, что обещало растянуться на пару дней, было закончено еще до того, как солнце вошло в зенит.
        Плененные и связанные вожди осохоев стояли на коленях, а разрозненные остатки их войска бежали на север. Хан приказал дальше их не преследовать, пленных вождей привязали к лошадям и быстрым маршем двинулись обратно.
        Тэмир на своем буланом впереди. Молчаливый, страшный. Забу-Дэ скакал рядом с ним. Много чего повидал старый темник на своем веку и суеверным не был. Чтобы его дрожь пробирала, такое случалось нечасто.
        - Мы найдем ее, великий хан, - проговорил он, потому что надо было.
        Тэмир только молча кивнул.
        А Забу-Дэ взглянул на развевающееся знамя с драконом, потом на хана... и вдруг на какой-то миг вместо молодого мужчины ему привиделся дракон.
        
        ***
        Огонь бушевал сейчас в душе Тэмира, выжигая все. Зачем он уехал, зачем оставил ее?! Он же думал взять ее с собой, почему не взял?!!!
        «Дракона, который с тобой, не отпускай».
        «Не отпущу! - кричало все внутри. - Найду тебя, охин-луу! Хурдан келим* (я скоро буду)! Только дождись меня, дуртай!»
        Тысячи мыслей теснились в голове, а сжигавшее его изнутри пламя гнало вперед. Двухдневный переход он преодолел гораздо раньше и поздней ночью уже пересек реку и въехал в становище. Хан не стал останавливаться на отдых, а на полном скаку влетел на площадь перед шатром совета и велел поднимать всех.
        Как вошел, Тэмир сразу же приказал освободить Даву и старую Шертэ, а пленных вождей осохоев привязать к столбу на площади. Теперь хан собирался вершить суд. Совсем немного времени прошло, и испуганные бледные советники стали заполнять шатер. Тэмир смотрел молча. Видя, что хан молчит, старейший из них, Годо-нойон, начал, боязливо оглядываясь:
        - Великий хан Тэмир, поздравляем тебя с победой. Мы радуемся и молим небо за тебя...
        - Так радуетесь и молите, - проговорил Тэмир, - что стоило мне уйти на два дня, как вы призвали Дер-Чи. И мои минбаши даже не подумали защитить стан. Думали, я не вернусь или не узнаю?
        Четверых минбаши по его приказу повязали и бросили на площадь.
        - Почему караешь нас, сортолов тоже накажи! - кричал один из них. - Сой-Го ничего не сделал, а ты наградил его!
        - Измена карается смертью, верность награждается щедро*, - проговорил Тэмир и перевел взгляд на нойонов. - Теперь вы, мой совет.
        - Мы не виновны в том, что твоя жена пропала! - завизжал Годо-нойон.
        - Да, вы просто решили отдать ее Дер-Чи. Я должен был помнить, что доброта принимается за слабость! Взять всех и бросить на площадь.
        Как раз в этот момент в шатер совета по приказу Тэмира привели Бахаргуль, вдову Угэ-хана. Годо-нойон увидел ее и тут же завопил:
        - Это она виновата! Она и ее сын!
        А женщина все слышала. Спесиво поджала губы и процедила:
        - Мой сын пошел спасать ханшу, хотя и не должен был. Зачем спасать недостойную, которая не сумела сохранить свою честь и оказалась одна в степи?
        И тут Тэмир повернулся к ней.
        - У тебя будет возможность узнать это на себе.
        - Ты не посмеешь! - взвилась женщина, оскалив зубы. - Я отдала тебе дочь!
        - Вывезти в степь и оставить там. И пусть ее сыновья о ней заботятся.
        Пока громко кричавшую вдову Угэ выводили из шатра, Тэмир проговорил:
        - Приведите пленных.
        Трех пленных вождей осохоев привели в шатер.
        - Выбирайте - или присягаете мне и платите дань, или умрете.
        - Великий хан, - один за другим все трое встали перед ним на колени.
        Потом была казнь. Всех сразу. И не тянуть до утра, чтобы никто не спасся обманом и не сбежал.
        
        ***
        Только закончив там, Тэмир ушел в свой пустой шатер. Опустился на колени в центре и закрыл глаза.
        «Охин-луу, я найду тебя. Дождись меня, дождись».
        
        ПРИМЕЧАНИЕ:
        * Высказывание принадлежит Чингисхану.
        
        Глава 28
        Что было с Дер-Чи, когда он понял, что не догонит.
        Что Джейдэ украл у него Алию.
        Он долго стоял застывший, словно покрывшийся каменной коркой, и не мог шевельнуться. Потом резко повернул коня и шагом поехал назад. Женщину он не взял, но еще оставалась власть.
        Но каково же было воину потерпеть поражение там, где его должна была ждать победа?! Дер-Чи готов был голыми руками разодрать себе грудь, чтобы вырвать ядовитые корни досады и выжигавший его гнев. Если бы в тот момент кто-нибудь посмел с ним заговорить, его бы ждала смерть.
        Где-то на середине пути к становищу ему попался отряд всадников. Увидели их, заметались, пытаясь уйти. Дер-Чи только молча махнул рукой, его люди немедленно отрезали им все пути отступления и заставили спешиться. Когда Дер-Чи медленно подъехал, он увидел там своего единокровного братца Ердэ. У того лицо было в запекшейся крови, один глаз перевязан тряпкой, зато второй сверкал ненавистью.
        - Все шляешься по степи? - мрачно взглянул на него Дер-Чи. - Иди в шатер к своей матери. Нечего лезть в дела мужчин.
        А тот взбеленился.
        - А я и занят делами мужчин! Это я сговорился с осохоями и выманил Тэмира! А ты вместо того, чтобы ударить ему в тыл, бегал за Джейдэ! - Ердэ взмахнул рукой и истерично выкрикнул: - Я должен был получить все! Даже его желтоволосая девка была в моих руках! Когда я стал бы ханом, я бы протащил ее по становищу голую, а потом отдал на потеху воинам! - и вдруг осекся. - Проклятая тварь выбила мне глаз...
        Дер-Чи слушал его вопли, леденея от злости. А как услышал последнее, сошел с коня и подошел к Ердэ ближе.
        - Алия была у тебя в руках? Ты ее касался? - спросил он, чувствуя, как черная ярость затапливает его.
        Ердэ кивнул, кривя губы. Это решило все.
        - Взять его, - скомандовал Дер-Чи. - Связать.
        - Ты не смеешь! Я твой брат! - вопил тот.
        Но Дер-Чи не слышал. Он приказал раздеть Ердэ и развести костер. А потом сидел на седле и сам пытал его, прижигая головней.
        - Что ты с ней делал? Почему она выбила тебе глаз? - спрашивал он.
        Ердэ что-то визжал в ответ, он не слышал. Он повторял одно:
        - Ты должен был отдать ее мне.
        В конце концов, когда тот перестал визжать, а только трясся и плакал, Дер-Чи велел бросить его в степи.
        - Не бросай меня здесь, - скулил Ердэ. Дер-Чи даже не обернулся, он ехал в стан.
        Однако уже на подступах к становищу было заметно небывалое оживление. Лагерь гудел, стало ясно, что вернулся из похода Тэмир. Десять минганов против его двух. Здесь ему сейчас делать нечего, вернется позже. Дер-Чи некоторое время смотрел на это издали, потом повернул коня.
        Теперь его путь лежал на запад к землям хазиев, туда, где будет прятаться Джейдэ. В Керканд.
        
        ***
        Небольшой отряд Джейдэ быстро передвигался по степи, уже к вечеру их нагнали еще почти две сотни воинов, отставших при погоне. Аля недоумевала, каким образом они умудряются находить друг друга в этом степном море. Да, пейзаж менялся, все время на горизонте были горы, но поначалу ей казалось, что все одинаковое. Потом она заставила себя собраться и попыталась запоминать ориентиры, может пригодиться.
        Остановку за это время делали всего один раз, ради нее. И только минут на пятнадцать. Справлять нужду пришлось прямо там, они вообще делали это без всякого стеснения. Чувствовала себя Аля ужасно, но никто не тронул ее, даже не покосился. Молчаливый приказ Джейдэ действовал.
        А вечером на привале Джейдэ сказал:
        - Нам надо как можно скорее попасть в Керканд. А до него почти две недели пути. Потому ехать будем и ночью тоже*.
        Аля потрясенно уставилась на него, она и так валилась с ног от усталости. Мужчина криво улыбнулся:
        - Прости, ханша, придется тебя к седлу привязать, иначе свалишься.
        Она кивнула и закрыла глаза. А он еще добавил:
        - Чем быстрее мы попадем в Керканд, тем раньше твой муж узнает, где ты.
        
        ***
        Ночью было проще.
        Ночью, когда Тэмир только въехал в становище, его переполняла ярость, он вершил суд, и это помогало ему справиться с болью потери. При свете дня все стало гораздо хуже, и уже ничего не могло защитить от боли.
        Одинокий шатер давил пустотой, а стоило выйти наружу и взглянуть на людей, в душе поднимались отвращение и горечь. Его сначала презирали и ненавидели, потом его боялись и перед ним заискивали, а потом с готовностью предали. Теперь Тэмир снова видел страх и заискивающие лица.
        Ему было противно.
        Площадь перед советом уже очистили. Но, проходя по ней к шатру совета, Тэмир все же остановился взглянуть. Как ни убирай, следы предательства все равно остаются.
        - Великий хан, - раздался негромкий скрипучий голос. - У человека нет товарища, кроме его тени**.
        Тэмир мрачно хмыкнул и оглянулся. Рядом по правую руку стоял Забу-Дэ, за ними те, кто сохранил хану верность, и их было немало. А солнце уже поднялось и ярко освещало все. И тут он заметил, что от них всех на землю падает одна большая расширяющаяся тень.
        Старый темник пожал плечами, в узких щелочках глаз сверкнула какая-то искра.
        - Айте, великий хан, - проскрипел он. - Заканчивай здесь, нас дело ждет.
        В этом темник был прав, здесь надо было заканчивать. Тэмир нагнул голову и шагнул в шатер. Надо было назначить новый совет и поставить вместо себя наместника. Потому что задерживаться в становище Тэмир не собирался.
        Вопросов было много. Безопасность, жизнеобеспечение. Это помимо политических вопросов. Оставались еще семьи казненных, их имущество, его собственный гарем. Всех девушек Тэмир отдал тем, кто пожелал на них жениться, они же получали право на имущество, и на них теперь переходила обязанность заботиться о семьях.
        Заготовки на зиму, запасы продовольствия, фураж. Казна.
        Как он ни старался, в один день управиться не удалось.
        
        ***
        Это был очередной бесконечный и трудный день.
        Але казалось, что она уже срослась с седлом. Вокруг опять была степь, впереди и позади, а слева и справа на горизонте чашей горы. Джейдэ сказал, что недалеко уже.
        Недалеко? Понятия в представлении давно уже сместились. День, ночь, какое это имело значение?
        
        ***
        Джейдэ не сказал ей, но ночью отправил Тэмиру гонцов. Его беспокоило, что на горизонте опять возникло далекое темное облако. Их опять преследовали.
        И у него были все основания думать, что это Дер-Чи.
        
        ***
        Тэмир готов был сорваться еще два дня назад, но дальний поход требовал подготовки. И пока шла подготовка, он ежедневно отправлял во все стороны отряды и изнурял себя тренировками.
        Но наступала ночь, и хан снова возвращался в свой пустой шатер.
        Вот и сейчас, с порога заглянул, мелькнуло перед глазами видение, как Алия бежит ему навстречу, он замер, опустив голову, сердце зашлось. Когда Тэмир поднял голову и взглянул в шатер снова, увидел, как ему навстречу поднимается старая Шертэ.
        - Великий хан...
        Давина бабка выглядела осунувшейся и похудевшей, на скуле уже отходил желтоватый синяк. Их избили, прежде чем бросить в яму, на Даве вообще живого места не было.
        - Как Дава? - спросил он, входя.
        - Хорошо, великий хан, уже встает, - старуха улыбнулась увядшим ртом. - Что этому давшану сделается. Я ему уже все, что болит, намазала. Э-эх! Как на собаке заживет.
        Немного помолчала и сказала:
        - Давай, тебе тоже раны намажу.
        Тэмир хотел сказать, что рана у него в сердце и ее не намажешь мазью, но молча кивнул. Снял верхнюю одежду и разделся по пояс.
        - Ох-хо! Не бережешь ты себя, хан! - всплеснула руками старуха, увидев новые синяки и покрывшиеся струпьями глубокие ссадины.
        И тут же принялась мазать их той самой вонючей мазью.
        - Для чего беречь? - глухо проговорил Тэмир.
        - Как для чего? Вэ? Что скажет охин-луу, когда увидит?
        Охин-луу. Его девушка-дракон.
        Что с ней, где она? Где искать ее? В каком краю?! С каждым днем промедления все больше горело сердце, ему становилось страшно, что он не найдет ее.
        Бабка, словно услышав его мысли, проговорила:
        - Подожди-ка, великий хан. Закрой глаза, сейчас посмотрим...
        Бросила какую-то травку на жаровню, пошел дымок с резким пряным запахом. Она стала шептать и напевать что-то, а сухие заскорузлые пальцы заскользили по его плечам. Тэмир сначала ничего не чувствовал, кроме тепла от поглаживаний на коже, а потом его внезапно затянуло в мгновенный сон. Он слышал ветер и мерное поскрипывание седла. Видел степь, две луны... Маленькую руку, державшую упряжь, темную конскую гриву.
        Внезапно этот странный сон, похожий на явь, сменился.
        Стрела вонзилась в землю. К ней был привязан маленький свиток.
        
        ПРИМЕЧАНИЕ:
        * За основу взяты сведения о монгольской армии времен Чингисхана. Монголы воевали верхом на невысоких коренастых лошадях, чрезвычайно выносливых и неприхотливых к климатическим условиям. Эти лошади были способны проделывать огромные переходы и щипать траву на ходу. В походах монголы могли спать в седле, тем самым добиваясь большой скорости передвижения своих отрядов.
        ** Высказывание принадлежит Чингисхану.
        
        Глава 29
        Аля уже потеряла счет дням, и казалось, степи не будет конца. Аскетический пейзаж был по-своему прекрасен, но сейчас она точно была не в силах оценить эту красоту. Не давали подавленное состояние и ставшая хронической усталость.
        Все это время она думала о Тэмире, уже было не так больно, просто очень тоскливо. Но усталость и это притупила. Да и вообще, все как-то перемешалось, осталась только надежда, что Джейдэ сдержит слово, даст Тэмиру знать, где она.
        «Хурдан келим* (Скоро буду), - думала она. - Ты обещал».
        Они все ехали и ехали дальше, моментами она засыпала в седле и днем.
        Но вот степь как-то внезапно закончилась.
        Теперь перед ними расстилалась красная пустыня. Джейдэ на короткое время замер, вглядываясь вперед. Потом смотрел назад и хмурился. Красная пустыня наводила на малоприятные мысли.
        - Нам туда? - спросила Аля, облизав пересохшие губы.
        Мужчина проследил ее невольное движение и кивнул:
        - Да. Но мы туда не пойдем.
        И оглянулся снова. А темное облако на краю горизонта за все время пути не пропало, оно, наоборот, понемногу росло.
        - В пустыне мы будем как на ладони, ханша. Некуда скрыться.
        Хотелось сказать, какая из нее теперь ханша, но спорить не было сил. А Джейдэ коротко свистнул и повел их в обход.
        - Так будет дольше, но это собьет его следа.
        - Кого? - встрепенулась Аля, сердце сразу екнуло, вдруг это Тэмир.
        Джейдэ хмуро бросил:
        - Нохой* (росомаха) Дер-Чи.
        А потом приказал всем ускориться. И снова они гнали и гнали, хорошо, что были сменные лошади. Наконец, после двух дней скачки, вдали показалось какое-то протяженное оборонительное сооружение со сторожевыми башнями. Аля поразилась:
        - Что это?
        - Керканд, - проговорил Джейдэ. - Мы на землях хазиев.
        Взглянул на солнце, а время было ближе к закату, уже и одна из лун появилась на небе. Он оглянулся еще раз и добавил:
        - Хурдан* (быстро)! Нам надо успеть попасть за стену до ночи.
        Раньше они ехали быстро, а теперь просто мчались, обгоняя солнце. К тому моменту, когда солнце зашло за горизонт, они были уже у стены. Аля еще никогда не видела такого, только в кино. Бородатые стражники в доспехах стояли на воротах, такие же до зубов вооруженные воины на стене. И вооружение у них отличалось, и доспехи тоже. И лица, хоть и были раскосыми, но отличались.
        Ворота уже закрыли, как раз когда они подъезжали, но Джейдэ показал какой-то нагрудный знак, и их все-таки пропустили. Аля думала, что все, они въехали в город, а за стеной опять была дорога. Джейдэ, увидев ее недоумение, захохотал, видно было, что он заметно расслабился, как только въехали за стену. Потом сказал:
        - Сейчас, ханым, доберемся до ближайшего городка и остановимся там на ночь. Выспишься, приведешь себя в порядок, а завтра отправимся в Керканд.
        Она хотела спросить, а это что же? Но он сам объяснил, что так называется и страна, и главный город - столица.
        
        ***
        До ближайшего городка было больше двух часов езды, въехали они, уже когда было темно и на небе ярко сияли две большие луны. Аля озиралась вокруг, за это время она ничего не видела, кроме шатров, отвыкла. А тут были какие-то зачатки цивилизации. Дома, такие глинобитные коробки. Имелось даже уличное освещение. И грязь.
        Джейдэ отправил свой отряд расквартировываться, а с ней подъехал к довольно большому и приличному на вид дому. Снял там комнату на ночь себе и ей отдельную. Когда в ее комнату занесли ванну с горячей водой, Аля чуть не расплакалась. Джейдэ зашел следом и с ним две служанки. В руках держали моющие средства.
        - Отдыхай до утра, ханша, - сказал Джейдэ.
        Оглядел все напоследок и оставил ее.
        Аля представляла, как она выглядит после этой бесконечной гонки по степи. Но служанки даже не поморщились, молча помогли ей раздеться и влезть в ванну. Только когда мыли ее волосы, о чем-то тихо переговаривались. Аля уже не слышала, она в теплой воде просто уснула.
        Потом смутно помнила, как ей помогли улечься в кровать, укрыли и вышли. Кажется, заглядывал Джейдэ, проверял, но она уже спала, и возможно, это ей просто снилось.
        Утром вождь даулетов явился.
        Чистый, одежда на нем была новая, отличалась от того, что носили степняки. Ей принес сверток. Положил на стол:
        - Вот, оденься, ханым.
        И вышел.
        Опять стало тревожно, потому что она не совсем понимала, что будет дальше и как далеко может распространяться благородство этого мужчины. Добрым он точно не казался, хотя свои понятия о чести у Джейдэ несомненно были. Сверток она развернула, там оказалась одежда хазиев. Широкое верхнее платье, рубашка к нему и штаны, широкий головной платок и покрывало, сапожки из мягкой кожи с каблучком. И там еще были украшения.
        Нечто вроде этого Тэмир покупал ей тогда, на первую несостоявшуюся свадьбу, только из тонкой переливчатой ткани, расшитой серебряными нитями. Сердце защемило и налилось болью, но Аля приказала себе собраться и быстро оделась. И вовремя.
        Не успела она закончить, в дверь постучали. Вошел вождь даулетов, оглядел ее всю, удовлетворенно кивнул и показал на выход.
        Они снова ехали.
        Только теперь на других лошадях, и с ними две десятки воинов. И вот впереди показался большой город. Это и был Керканд. Его высокие стены Аля узнала, она видела их во сне. Джейдэ ехал рядом молча, а эти стены росли, становились все ближе. Стало страшно неизвестности.
        - Что со мной будет? - не выдержала Аля.
        Мужчина взглянул на нее и проговорил:
        - Я помню свое обещание, ханша Алия. С тобой ничего плохого не случится.
        Хоть ей и было неспокойно, пришлось пока этим удовлетвориться.
        А вскоре после полудня они въехали в Керканд.
        
        ***
        Городские ворота были огромны, и через них перетекал непрерывный людской поток. Кто-то входил или въезжал, как они, кто-то выходил. Все это шумело, галдело и гомонило одновременно. А стена толстая - в основании несколько метров, да еще контрфорсы, получался целый тоннель, через который надо было попадать в город.
        Аля косилась на окованные железом створки внешних ворот, на два ряда решеток с шипами и невольно ежилась. Ей было не по себе от этой узости и тесноты, она уже привыкла к бесконечному простору степи. Опять же лезла в голову мысль - если сюда попасть так сложно, то каково же выбраться? Они уже миновали ворота, а она все не могла отделаться от этой мысли, потом ее поглотили новые впечатления.
        Столица, конечно, отличалась от того маленького городка, в котором они ночевали. Здесь были шире улицы, а дома выше и солиднее даже на первый взгляд, но мусора было столько же. Кругом теснился народ, слышалась громкая речь. Язык отличался от того, к которому она привыкла, но Аля с удивлением отметила про себя, что многое понимает. Джейдэ объяснил.
        - Они говорят на койне*. Здесь много пришлых, Керканд большой торговый город. К тому же к востоку мы все говорим на одном языке, это и язык хазиев тоже.
        А торговля тут цвела пышным цветом, это уж точно. Вдоль глухих фасадов домов были выставлены лотки, крытые полосатыми тряпками, и на этих лотках можно было увидеть все что угодно. В другое время это было очень интересно, и Аля непременно поглазела бы на местную экзотику, но сейчас она напряженно вглядывалась вперед.
        Город менялся на глазах. Чем дальше они продвигались от предместья к центру, тем чище становились улицы, и дома теперь были богаче, в несколько этажей. Красный кирпич, украшенные изразцами проемы. Люди и всадники, попадавшиеся навстречу, тоже выглядели иначе. Дорогая одежда, изящные тонконогие лошади.
        Теперь они ехали по мощеной улице, которая вела к дворцу. И чем ближе подъезжали, тем Але становилось тревожнее. С удовольствием повернула бы обратно. Но их небольшой отряд уже въехал на мощеную площадь перед дворцом.
        Собственно, это была крепость в крепости.
        Опять стены, ворота, конная стража в вороненых доспехах. Джейдэ ехал впереди, он предъявил страже тот самый медальон-знак, который носил на шее, и их пропустили внутрь. Сложно было въезжать туда под пристальными взглядами стражей. Опять было чувство, что она забирается в мышеловку. Аля даже мысленно позвала про себя: «Тэмир, приходи скорей и забери меня отсюда!»
        Странный горячий отклик пришел в ответ, она немного успокоилась. И хорошо, потому что они наконец прибыли, и надо было взять себя в руки. А все кругом незнакомое, стражи полно. И эта восточная роскошь...
        Джейдэ помог ей сойти с лошади и проговорил:
        - Прошу, ханша, следуй за мной.
        Потом они шли по широким арочным коридорам. Когда дошли до просторного помещения, похожего на приемную, Джейдэ оставил ее ненадолго под охраной своих людей. Вернулся очень скоро, и дальше они уже пошли только вдвоем.
        Аля ног под собой не чувствовала от волнения. Джейдэ шел рядом молча и тоже, похоже, нервничал. Но вот перед ними возникли резные двери, стражники распахнули их, отрывая вход в роскошный зал с высоким сводчатым потолком.
        «Тэмир!..» - мысленно пискнула Аля и шагнула через порог.
        В центре зала спиной к ним стоял мужчина в роскошной одежде. Услышав шаги, медленно обернулся. Мужчина был чуть выше среднего роста, надменное восточное лицо, ухоженная бородка, перстни на пальцах...
        Говорил Джейдэ.
        Она молча стояла в стороне и смотрела перед собой. Сейчас, наверное, был пик волнения. Ее заливало холодом, потому что ей так и не были ясны до конца мотивы вождя даулетов и что вообще с ней будет дальше. Но когда у тебя есть только слово, данное мужчиной, приходится ему верить. Или не верить. Все опять висело на волоске. Наконец Джейдэ сказал:
        - Великий эмир Микдад, это супруга Тэмира, хана уругурцев и китданов, ханша Алия.
        Мужчина взглянул на нее и прищурился, а Джейдэ продолжал:
        - Я нашел ханым в затруднительном положении и оказал посильную помощь. Но я не могу обеспечить ей безопасность. Прошу тебя принять ханшу Алию в своем доме гостьей.
        
        Гостья. У Али от волнения звенело в ушах и сердце колотилось в горле. Джейдэ все-таки сдержал данное ей слово, обозначил ее высокий статус. Но какая ему выгода? Она не могла понять, однако выгода определенно была. И вообще было во всем этом что-то, ускользавшее от ее понимания. Большая политика, в центре которой она неожиданно оказалась.
        
        Несколько бесконечно долгих секунд звенела тишина. Взгляд эмира скользил по ней. Наконец он проговорил:
        - Конечно.
        Потом повернулся к вождю даулетов и сказал:
        - Сейчас оставь нас, зайдешь позже.
        Джейдэ склонил перед ним голову, бросил на нее долгий взгляд и ушел. А она осталась одна в этом огромном пустом зале.
        Теперь эмир смотрел прямо на нее.
        
        ПРИМЕЧАНИЕ:
        * Койне - особая языковая форма, служащая для общения носителей разных диалектов или близкородственных языков.
        Глава 30
        Вот когда Аля порадовалась, что на ней покрывало, скрывавшее половину лица. Потому что взгляд мужчины был слишком пристальным и, казалось, проникал всюду. А он двинулся, обходя ее слева, сделал три шага и замер, словно опомнившись.
        Это невольное движение не ускользнуло от Али. Ей сквозь полупрозрачную ткань покрывала было видно все, в том числе и его странное замешательство. Мужчина поднял правую руку и потер пальцы.
        Характерный жест и оценивающий взгляд. Аля выпрямилась еще больше.
        
        ***
        Эмир Керканда повидал многих женщин. Его собственный гарем был неприлично велик и постоянно пополнялся. Можно сказать, он знал о женщинах все. Все их мысли и устремления. Да, они могли быть разными, но всем им нужно было только одно - расположение мужчины. И каждая прикладывала максимум усилий, чтобы этого добиться.
        Здесь он этих усилий не заметил, женщина казалась далекой и отрешенной. Необычно. Необычное притягивало. Интересно, она понимает, насколько ее положение зыбко и двусмысленно? - пронеслось у мужчины в голове. А сам он продолжал цепко ее разглядывать.
        Одежда скрывала почти все, однако можно было понять, что женщина худощава и очень стройна. Даже слишком, никаких приятных глазу выпуклостей. Когда она входила в зал, эмир обратил внимание, что двигается она легко, но не мелкой семенящей походкой, как обычно ходят женщины, а скорее как юноша.
        Скользнула неприятная мысль - мог ему вождь даулетов подсунуть мальчишку под видом женщины? Эмир отмел ее. Нет, он бы не посмел. Но мысль, что это мальчишка, все-таки оставалась где-то на грани сознания. Он ничего не имел против мальчишек, у него даже было несколько в гареме. Просто эмир не желал быть обманутым.
        Ему не видно было лица, только кончик носа, немного щек, подбородок и яркие губы. Такие от природы или это краска? Кожа лица казалась потемневшей от солнца, но не смуглой. Совсем другой оттенок, золотистый. Это был загар.
        Что там нес Джейдэ о затруднительном положении, в котором она оказалась? Эмир Микдад пожалел, что не расспросил его подробнее. Но это терпит.
        Сейчас он хотел услышать ее голос.
        - Я с удовольствием приму тебя в своем доме гостьей, ханша Алия, - проговорил он.
        - Благодарю, хан Микдад, - женщина поклонилась и снова замерла, выпрямившись.
        Никаких попыток ему понравиться. Говорила с каким-то незнакомым акцентом, но негромкий голос звучал звонко и чисто. И она назвала его «хан».
        - Я эмир, - механически поправил он.
        - Простите, - еще один короткий поклон и опять ни малейших усилий, чтобы ему понравиться.
        Он не видел ее глаз, но почему-то был уверен, что она смотрит при этом даже не на него, а куда-то в пространство. Эмир Керканда прищурился.
        - Откуда ты родом, ханша Алия?
        Вот сейчас ему показалось, что он уловил блеск светлых глаз под накидкой. Она проговорила на ломаном:
        - Я издалека.
        Что-то было в ней... Мужчина здорово пожалел, что не видит ее лица.
        - Я могу поселить тебя в своем гареме, как супругу хана, - начал он со значением. - А могу выделить отдельные покои, как гостю или посланнику.
        - Благодарю, эмир Микдад. Я предпочту отдельные покои, - быстро ответила женщина.
        Это задело эмира. Второй раз уже у него за этот разговор возникла мысль, а понимает ли она вообще свое положение? Потому и сказал немного резче, чем следовало:
        - В моем гареме ты была бы окружена роскошью, достойной супруги хана. Оставшись простой гостьей, ты будешь прозябать.
        Вместо того чтобы понять, чего лишается, и одуматься, она проговорила:
        - Это ненадолго. Мой муж скоро придет за мной.
        Хотелось сказать: «Не обольщайся, хан ургурцев и китданов не придет за тобой. Для него ты хуже мертвой, и твоя жизнь теперь здесь».
        Однако эмир кивнул:
        - Да будет так.
        Хлопнул в ладоши, вызывая визиря. Как только тот появился, приказал:
        - Разместить ханшу Алию в гостевых покоях.
        Визирь покосился на женщину, однако же ничем больше не выдал своего удивления при господине и повелителе. Молча поклонился и знаком показал гостье следовать за ним.
        Эмир провожал женщину пристальным взглядом до тех пор, пока она не скрылась за резной дверью. А после приказал привести к нему Джейдэ.
        
        ***
        Вождь даулетов явился быстро, что было неудивительно, ведь он ждал в соседнем помещении. Конечно, Джейдэ не был ровней великому эмиру Керканда, однако Микдад осознавал, что даулет мог быть ему весьма полезен.
        В том числе и тем, что мог сообщить ценные сведения.
        Но выдать сразу свой интерес было бы неправильно. Потому эмир завел разговор о другом.
        - Насколько мне известно, у ургурцев правителем был Угэ-хан? - как бы невзначай проговорил он, прохаживаясь по залу. - Ты ведь воевал с ним?
        Старого хана он неплохо знал, видел несколько раз. А главное, эмир Керканда знал, чего от Угэ ждать.
        - Все верно, великий эмир, - почтительно склонил голову Джейдэ.
        Микдад выдохнул, отворачиваясь. Даулет хитрил и не спешил выкладывать то, что его интересовало.
        - Теперь у ургурцев ханом Тэмир?
        - Так и есть. Когда Угэ-хан умер, Тэмира провозгласило ханом войско.
        «Хмммм», - протянул про себя Микдад.
        Он действительно вспомнил, что-то такое болтали караванщики. Эмир еще раз прошелся по залу, заложив руки за спину. Джейдэ стоял на месте и следил за ним взглядом. Микдад подумал, что глаза у степняка слишком проницательные, а вслух спросил:
        - Ты говорил, что нашел ханшу в затруднительном положении?
        - Да, ханшу похитили, я помог ей спастись.
        
        «Но не вернул мужу, а привез ко мне сюда», - подумал эмир.
        Да и зачем было везти ее к мужу, пронеслось у него в голове, хан бы все равно ее не принял. Мало ли в чьих руках она побывала и что с ней могли сделать похитители.
        
        - Благодарю тебя, великий эмир, что согласился принять ханшу Алию гостьей, - продолжал Джейдэ. - Под твоей защитой она будет в безопасности до тех пор, пока за ней явятся муж.
        Эмир был уверен в обратном, однако милостиво кивнул.
        - Хорошо, что ты пришел с этим ко мне, - проговорил Микдад. - Мы всегда готовы оказать помощь благородному соседу, особенно в таком важном деле.
        И дал понять вождю даулетов, что его время истекло.
        
        ***
        Степняк ушел, а эмир еще некоторое время размышлял. Женщина заинтересовала его своей необычностью, но он обещал ей покровительство и даже готов был некоторое время поиграть в благородство.
        Наконец явился визирь с докладом.
        - Государь, я поместил ханшу Алию в свободных гостевых покоях левого крыла. Приставил к ней двух служанок и распорядился подавать обед.
        Эмир удовлетворенно кивнул. Визирь не зря уточнил, что поместил гостью в левом крыле. В левом крыле помещали иноземных гостей и посланников. И за ними всегда велось скрытое наблюдение. Если бы он хотел, повелел бы переместить женщину в другие покои. Но он не хотел.
        - Ты видел ее? - спросил эмир.
        Визирь вскинул на него взгляд, но тут же склонился снова:
        - Нет, государь. При мне ханым не снимала покрывало.
        Микдад прищурился и провел холеными пальцами от усов к бороде и сказал:
        - Пойдем, я хочу видеть ее.
        Из потайного коридора можно было попасть в маленькое помещение, примыкавшее к стене покоев.
        - Прошу сюда, - проговорил визирь.
        Отодвинул заслонку, закрывавшую маленькие отверстия на уровне глаз, а сам отошел в сторону. Микдад прильнул к отверстию. Сначала взгляд его упал на накрытый стол, однако ханши возле стола не оказалось, он стал искать ее по комнате, увидел и замер. Женщина сидела за столиком, а служанка расчесывала ее длинные, густые светлые волосы.
        У эмира невольно поджались пальцы в кулак, он рассматривал женщину, затаив дыхание. Длинные волосы цвета спелой пшеницы, там, где на ее лице и шее не было загара, кожа оставалась молочной белизны. Ярко-красные от природы губы и большие, сверкающие серые глаза.
        Микдад был впечатлен. В его гареме среди прочих красавиц были и светловолосые наложницы с севера. Розовощекие, пышнотелые, белокожие и голубоглазые. Эта женщина отличалась от них, как сокол может отличаться от курицы.
        Он отодвинулся от смотровых отверстий. Визирь закрыл заслонку и отпер перед ним дверь. По потайному коридору эмир Керканда шел молча и размышлял. Женщина его заинтересовала. В другое время он взял бы ее в свой гарем, и как знать...
        Разное в этот момент перевернулось в душе мужчины.
        Но данное эмиром слово нерушимо. Он принял ее в своем доме гостьей и обещал неприкосновенность, значит, так и будет. Пока она сама не попросит об обратном. И вот тогда он явит милость. Микдад еще больше выпрямился и глубоко втянул в себя воздух, живо представив себе эту картину. Потом повернул голову к визирю, беззвучно двигавшемуся на шаг сзади.
        - Обеспечить гостье все самое лучшее. И подношение.
        - Государь, - склонился тот. - Отправить ханше Алие шкатулку с украшениями? Я осмелюсь выбрать?
        Эмир качнул головой.
        - Я сам отберу.
        Визирь только блеснул на него взглядом и снова склонился.
        Честь. Великий эмир редко кого одаривал лично. Но сейчас ханша была для него интересна. Что-то в ней привлекало его, как может привлекать мужчину новый стальной клинок или необъезженный конь. И за этим виделось нечто еще большее. Загадка.
        Однако визирь и так видел слишком много. Микдад махнул рукой, отпуская его, и напоследок бросил:
        - Сообщать мне обо всем.
        
        ***
        Сразу после обеда к Але зашел Джейдэ. Но в покои не вошел, говорил с ней, стоя на пороге. Оглядел комнаты, кивнул каким-то своим мыслям и спросил:
        - Ханым, ты довольна?
        - Да, я... - она прижала кулак ко рту и оглянулась на прислужниц, понимая, что ее могут подслушивать, и неизвестно, в каком виде это дойдет до ушей эмира. - Я благодарна великому эмиру Керканда за то, что принял меня в своем доме гостьей. И тебе благодарна за то, что ты меня спас.
        Прислужница зыркнула на нее искоса, а на худом лице Джейдэ обозначилось подобие кривоватой улыбки. Он поклонился:
        - Ханым.
        Теперь прислужница следила за ними с еще большим интересом, но Але обязательно нужно было узнать. Потому что потом у нее может не быть такой возможности. Она спросила нейтральным тоном, помнит ли Джейдэ о втором своем обещании.
        Даулет кивнул:
        - Я отправил твоему мужу послание четыре дня назад. Он уже должен был получить его. Если хан пожелает, придет за тобой.
        Четыре дня?
        Алю затопило внезапной радостью. Значит, Тэмир скоро уже за ней придет! А Джейдэ смотрел на нее пристально, и, убей Бог, не могла она понять, что таилось в его взгляде. Даулет сделал для нее много, но в чем его интерес, каковы его истинные мотивы? Это так и остались загадкой.
        Наконец она проговорила:
        - Спасибо тебе. Я никогда не забуду, что ты для меня сделал.
        Мужчина бросил на нее быстрый взгляд и сказал:
        - Не забудь о своем обещании, ханша.
        Поклонился на прощание и ушел.
        
        ***
        После этого разговора у Али осталось странное чувство недосказанности. Однако от эйфории, что Тэмир скоро за ней придет, осадок очень скоро выветрился. Ведь ждать теперь совсем недолго!
        Однако первым к внешним воротам Керканда подошел кое-кто другой.
        
        ***
        Все время Дер-Чи шел за Джейдэ, и пусть не видел Алию в крохотном облачке пыли на горизонте, но он ее чувствовал. Как зверь чует кровь и идет по следу.
        Степь ложилась под копыта коней его войска покорно, как однажды ляжет под него вожделенная женщина со светлыми волосами и белой кожей. Он думал о том, как накроет ладонью ее красный рот, и погонял коня. И расстояние между ними медленно, но верно сокращалось.
        Он думал, что нагонит Джейдэ раньше, чем тот достигнет внешней стены хазиев. И нет, он не убьет даулета сразу. Он будет долго отрезать от него по кусочку. Столько дней, сколько длилась эта погоня. Но и тогда Джейдэ не получит легкую смерть.
        Оставалось немного.
        Однако на границе красной пустыни Дер-Чи неожиданно потерял след. Что с ним было! Он в ярости прочесал всю пустыню в поисках женщины. Проклятый даулет снова увел ее у него из-под носа и словно растворился в этих мертвых землях.
        Два дня потратил Дер-Чи на бесцельные поиски, потом повернул назад, думая, что небольшой отряд Джейдэ мог каким-то чудом мимо него проскочить. И тут, уже на выходе из красной пустыни, его люди словили гонцов. Дер-Чи сам пытал их, они сказали, что их вождь везет ханшу Алию в Керканд. И что им велено было доставить послание хану Тэмиру, чтобы тот приехал и забрал жену, если будет на то его воля.
        - Доставили? - мрачно насупившись, спросил Дер-Чи.
        Шрам, пересекавший его грубо-красивое лицо, налился кровью и стал багровым.
        - Да, господин, - выдавил сквозь зубы даулет.
        После этого они были уже не нужны. Дер-Чи приказал убить их быстро. А сам стоял, вглядываясь в степь и примерно прикидывая время. Как бы ни спешил Тэмир, он успеет раньше. В этот раз судьба на его стороне. И тогда он получит все - власть, небесный трон и женщину, которая принесет ему это.
        День ему понадобился, чтобы пересечь красную пустыню и достичь внешней стены земель хазиев. Но стена охранялась хорошо, и Дер-Чи понимал, что не возьмет ее в лоб. А если и возьмет, потеряет здесь все свое войско. Он двинулся вдоль. В конце концов, кроме главных ворот есть еще несколько малых. Именно там он перехватил двух перепуганных купцов, которые выложили ему, что видели, как вождь даулетов проехал мимо них по дороге в Керканд. И да, с ним была женщина.
        Некоторое время Дер-Чи обдумывал услышанное, потом принял решение.
        Он вернулся к главным воротам и потребовал его пропустить. На вопрос, кто он, ответил:
        - Перед тобой великий хан ургурцев и китданов. Я пришел с миром. Пропустите меня к вашему господину и повелителю, пока он не узнал о вашей дерзости и не приказал вас казнить.
        Смутить вооруженных до зубов хазиев было непросто. Но двухтысячное войско диких степняков у стены выглядело внушительно. А командир стражи не хотел осложнений.
        - Великий эмир Керканда позволяет собрату правителю, едущему к нему с миром, иметь с собой свиту не более двадцати воинов, - выкрикнул он. - Если ты согласен на эти условия, великий хан, мы откроем ворота. Если же нет, тогда жди, мы отправим гонцов к эмиру.
        - Согласен, - кивнул Дер-Чи.
        Это было опасно, но Дер-Чи был уверен, чтобы прорваться в случае чего ему хватит двадцати воинов свиты. А ждать и терять драгоценное время он не мог.
        - Тогда отведи свое войско от наших стен, великий хан, и проходи.
        Он отвел войско в степь и велел своим минбаши встать лагерем и ждать его возвращения. А сам взял двадцать лучших воинов и подскакал к стене. Ворота перед ним распахнули и даже дали как почетному гостю нагрудную бляху - пропуск на земли хазиев.
        Еще солнце не склонилось к закату, а он уже добрался до ближайшего городка. Здесь Дер-Чи остановился на ночлег. Он хотел привести себя в порядок, прежде чем ехать к эмиру. Кроме того, нужна была подходящая его статусу одежда и одежда для его свиты.
        Утром следующего дня Дер-Чи выехал в столицу хазиев. Дорога шла мимо поселений, он смотрел на засеянные поля, сады и думал, что и это богатство будет принадлежать ему, когда придет срок. А сейчас его притягивала другая цель. Она затмевала все остальные.
        Но вот вскоре показались высокие стены города, и к полудню он въехал в Керканд. Еще некоторое время потребовалось, чтобы попасть во дворец и торчать там, пока о нем доложили великому эмиру. Сейчас, когда он был почти уже у цели, Дер-Чи казалось, время тянется бесконечно. Огромных усилий стоило сдерживать нетерпение.
        Наконец помощник визиря вернулся и сообщил, что его ждут.
        Глава 31
        Шаги гулко отдавались под сводами коридоров эмирского дворца. Дер-Чи следовал за семенившим перед ним помощником визиря, и у него от волнения непроизвольно сжимались кулаки. Желанная цель была так близка, оставалось только взять.
        Наконец они остановились перед резными решетчатыми дверями, по обе стороны от которых стояла вооруженная стража. Дер-Чи пришлось снять оружие, это было обязательное условие, но ему, как высокому гостю, оставили кинжал. Пока о нем докладывали, он хмуро оглядел стражей. Рослые и крепкие, неплохие воины, но с ними обоими он бы справился и с одним кинжалом.
        Двери отворились, он услышал:
        - Войди, великий хан ургурцев и китданов, эмир Керканда примет тебя.
        Дер-Чи взглянул на помощника визиря исподлобья. Эмир хазиев должен был принять его в тронном зале как равного, но он сам просил о встрече наедине, поэтому, так и быть, спустил и этот нюанс. Под его взглядом хазий смешался, склонился еще ниже и посторонился, пропуская его. Дер-Чи вошел в большой пустой зал.
        Эмир Керканда стоял в центре и смотрел на него. На короткий момент взгляды мужчин скрестились, каждый оценивал другого. Эмир был непрост, хоть и казался изнеженным. Дер-Чи он не понравился.
        
        ***
        Всего один день провела в его дворце светловолосая сероглазая ханша. Микдад только начал к ней присматриваться, открывая все новые черты и получая удовольствие. Он даже навестил женщину перед обедом в ее покоях, хотел лично удостовериться, что ей понравились украшения, которые он выбрал.
        Она была насторожена, благодарила почтительно, но за почтительностью чувствовался холод. Холод еще больше подогрел интерес мужчины. Он оставил ее с нетерпеливым желанием увидеть завтра и уже думал о том, что хорошо будет пригласить ее на прогулку, показать издали изумительный гаремный сад. Тут эмиру было чем гордиться, а женщине не могло не понравиться увиденное.
        Но вечером того же дня прискакал гонец с сообщением, что хан ургурцев и китданов привел войско под внешнюю стену. И теперь с небольшой свитой направляется сюда. Эмир даже переспросил дважды, настолько это его ошарашило. Он невольно вспомнил глаза женщины, когда та сказала: «Это ненадолго. Мой муж скоро придет за мной».
        Микдад не ожидал, что это может оказаться правдой.
        Думал об этом весь остаток вечера и даже плохо спал. Утром он навестил женщину, но не сказал ей. Смотрел на нее, впитывал глазами и понимал, что не хочет расстаться с ней так скоро. Но он дал слово. Обещал ей.
        И чувствовал, как его раздирает от противоречий.
        Когда визирь сообщил, что хан ургурцев и китданов прибыл и ожидает, Микдад полчаса размышлял, перед тем как согласиться принять его. И сейчас смотрел, как этот мужчина входит в зал. Мужчина был нестар, крепок телом, в его поступи и жестах чувствовались звериная сила и властность. Красивое лицо пересекал шрам, спускался через всю скулу к губам. Смотрел исподлобья.
        Микдад говорил слова приветствия, слушал ответные, а в душе все поднималось против. Этот неожиданный визит застал его врасплох.
        - Я приехал за своей женой, - проговорил степняк, глядя на него. - Великий эмир, прикажи, чтобы ее собрали в дорогу. Мы торопимся и не станем обременять тебя. Выедем немедленно.
        Собрать в дорогу? Эмиру пришлось сделать над собой усилие, он мысленно искал возможность отыграть все обратно и не находил. Потому ухватился за последнее.
        - Хорошо, но прежде отобедайте со мной. Не могу же отпустить гостя, не накормив его, - проговорил он и тут же приказал: - Привести сюда ханшу Алию.
        А сам отошел на несколько шагов и застыл, чувствуя, как дрожит все внутри. Долго текло время, очень долго! Наконец раздались легкие шаги, резные решетчатые двери открылись, и вошла женщина.
        Никогда и ни за чем эмир Микдад не следил так пристально.
        Первый взгляд был направлен на него, потом она взглянула на гостя, резко поджала губы и нахмурилась, а тот всем телом подался к ней, сжимая кулаки. Напряжение повисло в воздухе.
        - Великий хан ургурцев и китданов пришел за тобой, - проговорил Микдад, чувствуя, что волнение душит его.
        - Это не хан, - четко и раздельно произнесла женщина.
        - Я хан! - выкрикнул степняк и бросился к ней, намереваясь схватить за руку.
        Но в зал уже вбежала стража, степняка оттеснили.
        - Это не мой муж, - холодно повторила женщина.
        И, не дожидаясь разрешения, повернулась и ушла. В другое время эмир не спустил бы женщине подобного своеволия, но сейчас у него в груди словно натянутая тетива отпустила. Он выдохнул с облегчением и сказал, повернувшись к ругавшемуся на чем свет стоит степняку:
        - Ты слышал ответ.
        Тот стал грозить, что напоит тут все кровью, если ему не выдадут ханшу Алию, но эмир только коротко махнул рукой:
        - Увести его.
        
        ***
        Оставшись один, эмир Микдад понял, что эту женщину он никогда не отдаст.
        Это была правильная мысль. Как только он принял это решение, сразу почувствовал умиротворение и довольство. А после этого, постояв немного у окна, украшенного ажурным каменным плетением, велел вызвать к нему визиря - командующего войсками и приказал:
        - Внешние ворота наших земель закрыть. Отныне пропускать за стену только торговые караваны, но предварительно досматривать. Обо всех остальных, желающих пересечь наши границы, докладывать мне, я сам буду принимать решение.
        Потом перевел на командующего взгляд и добавил:
        - Степняков не пропускать. Вообще.
        Пожилой воин кивнул, однако спросил:
        - Что делать с Джейдэ?
        - С Джейдэ? - произнес эмир, раздумывая.
        Даулет был ему полезен и мог еще пригодиться. Наконец Микдад сказал, снова поворачиваясь к окну:
        - Ему оставьте доступ, но свиту пусть с собой берет не больше двадцати воинов.
        Командующий войсками ушел, а эмир еще некоторое время стоял у окна. Смотрел вниз. Отсюда ему было удобно наблюдать за тем, что происходило сейчас перед воротами.
        
        ***
        Стража просто вытолкала Дер-Чи из дворца. Это было неслыханное оскорбление, он поклялся, что эмир своей кровью заплатит. Дер-Чи видел, что тот сам смотрит на Алию. И это бесило не меньше, его буквально выворачивало от ярости и ревности.
        - Проклятый трус, прячущийся за каменными стенами! - кричал он. - Разве мужчина поступает так?! Выходи на поединок, если ты чего-то стоишь! Ялал той! И пусть она достанется победителю. Ты слышишь?! Трус!!!
        Но он кричал впустую, никто на его вызов не ответил. Дер-Чи сплюнул наземь и хотел уже развернуться и уйти туда, где ждала его двадцатка воинов. Но тут ему швырнули под ноги его оружие, и старший стражник еще посмел бросить напоследок, глядя на Дер-Чи через решетку:
        - Великий эмир никогда не опустится до того, чтобы выйти на поединок с самозванцем.
        А он резким выпадом подался к решетке и прошипел:
        - Тебе я выпущу кишки первому.
        Стражник тут же отшатнулся. Дер-Чи еще смотрел на тяжелые, окованные железом ворота и неожиданно услышал презрительный смешок:
        - Самозванец? Наконец тебе дали правильное имя.
        Резко обернулся - напротив стоял Джейдэ, а за ним воины-даулеты, не меньше двух десятков.
        - Ты сдохнешь! - прорычал Дер-Чи.
        - Полегче, - вождь даулетов криво усмехнулся и обнажил меч. - Помнишь моего брата Меркула, которого ты обманул и убил? Пришло время платить.
        Дер-Чи видел, что их много, ему не справиться, но вдалеке уже неслись верхом его люди. Изловчившись, схватил с земли меч и выкрикнул:
        - Ты украл у меня Алию и продал эмиру! Твою голову, так же как и голову твоего брата, сожрут шакалы!
        И ринулся в бой. Он был сильнее и теснил даулета, но тот был ловок и даже умудрился достать его мечом. Ранил в плечо. Яростным рывком Дер-Чи достал его, рубанул по лицу. А потом просто побежал.
        Позор? Плевать ему было на улюлюканье даулетов.
        Сейчас ему надо было уйти, потом он вернется и все сравняет здесь с землей, а Джейдэ выпустит кишки. Вскочил верхом на своего коня, которого один из его людей вел в поводу. Выкрикнул боевой клич:
        - Джу! Аррр-чи! Як! Як! Урра-гах! Кху-Кху-Кху-ух!
        И они ветром промчались по улицам Керканда. Прочь, за стены города, и дальше, за пределы земель хазиев, туда, где его ждало войско.
        
        ***
        Услышав боевой клич степняков, эмир Керканда презрительно хмыкнул. Только воплей этих дикарей они тут не слышали. Однако невольный озноб пробежал у него по спине от странного предчувствия.
        Вовремя он отдал приказ закрыть ворота.
        Хотел было приказать нагнать степняка, у него даже хищно сжались пальцы. Но передумал. Самозванец, явившийся за женщиной, был жалок. В его глазах эмир видел одержимость. Эта одержимость убьет его раньше, подумал он, и отправился на обед.
        Настроение у Микдада было хорошее. Мелькнула мысль пригласить на обед женщину, однако эмир решил, что не стоит спешить. Пусть все идет своим чередом. Медленно и постепенно. Он не хотел потерять ни крупицы удовольствия, а в том, чтобы не торопясь загнать в ловушку эту пугливую добычу, была особая приятность.
        Завтра он пригласит ее на прогулку.
        
        ***
        С того момента, как один из патрулей привез стрелу с посланием от вождя даулетов, отсчет времени пошел на удары сердца.
        Джейдэ писал: «Твоя жена в Керканде, гостья во дворце эмира. Если она нужна тебе, приходи и забери».
        Ударом было, что Алия так далеко, но теперь, когда он знал, Тэмир хотел выступить немедленно и идти прямым маршем. Но тут вмешался Забу-Дэ. Темник редко возражал, обычно все решения Тэмира принимались безоговорочно. А в этот раз заспорил.
        - Как ты собираешься проходить через стену хазиев?
        - Воротами, - проговорил Тэмир, глядя на темника исподлобья.
        - Вэ-э! Ты не знаешь эмира, а я знаю этого сукиного сына. Эмир хитер. Он закроет ворота.
        - Тогда мы прорвемся через них!
        - Вот именно! Но для этого нам будут нужны... - старый темник подался вперед, его глаза-щелки неожиданно расширились, и он выдал: - Б?слэлтийн ходолг??р*! (осадные машины)
        Спорили еще долго. Строить осадные машины решено было на месте, лес на землях хазиев есть, но взять больше сменных лошадей.
        В итоге они все-таки выступили.
        Семь минганов и гвардия, два мингана оставили охранять становище. Тэмир отчаянно спешил, а Забу-Дэ с того момента, как они вышли в этот поход, как будто помолодел и выглядел крайне довольным. Когда мрачный хан, которому все время казалось, что идут медленно, в очередной раз проезжался вдоль войска и возвращался на свое место, старый темник косился на него лукавым глазом. Один раз не выдержал, проскрипел:
        - Великий хан, твоя охин-луу дождется тебя, не бойся.
        Тэмир не ответил, слишком много чувств переворачивалось в душе. Он ни на миг не усомнился в жене. Но его беспокоил эмир.
        Больше об этом разговор не заходил. Говорили только о том, что касалось плана военной операции. Наконец на восьмой день на рассвете они миновали красную пустыню. Оставалась половина дневного перехода до земель хазиев.
        
        ***
        Новый день обещал быть теплым и солнечным. Эмир Микдад закончил завтракать и отправился приглашать гостью на прогулку. И, пока шел, вспоминал прошедший день.
        Вчера он тоже водил ее на прогулку. И да, он неплохо подготовился. Для начала распорядился, чтобы ее собственную одежду забрали, а взамен ей прислал новую. Более роскошную. И с прозрачной вуалью. Ему нужно было видеть ее лицо.
        Он хотел показать ей дворцовый сад. Садом своим эмир по праву гордился, у него были собраны редчайшие цветы во всего света. Искусные садовники трудились, чтобы все это радовало его глаз. И здесь было действительно красиво. Проходя мимо мраморного бассейна, он не удержался, спросил:
        - Приходилось ли тебе видеть нечто подобное, ханша?
        Эмир ожидал восхищения, а женщина просто кивнула:
        - Да, великий эмир, приходилось.
        Микдад был слегка задет, однако не подал виду. Спросил:
        - И где же, если не секрет?
        Она взглянула на него и ответила:
        - Там, откуда я родом.
        Ответ его не удовлетворил, потому что породил еще больше вопросов. У нее светлые волосы и белая кожа, как у северянок, а эти растения растут только на юге. И если она видела нечто подобное, то...
        Эмир терялся в догадках. Подобный сад мог себе позволить только царь царей. Простолюдинкой женщина не выглядела, слишком независима. Но Микдад знал всех царей в округе и не помнил, чтобы у кого-то из них бы была такая дочь. Будь это так, он женился бы на ней первым.
        «Кто ты и откуда, ханша Алия?» - хотелось ему спросить.
        Однако мужчина понимал, что время откровенности еще не пришло. Этот вопрос он задаст ей, когда уложит ее в свою постель.
        А сегодня он собирался показать ей жемчужину жемчужин - внутренний гаремный садик. Ради этого он запретил в этот день своим женам и наложницам его посещать. Они будут там одни. Пусть посмотрит на эту восхитительную роскошь, это создаст у нее иллюзию исключительности. Эмир прекрасно знал, насколько это важно для любой женщины.
        Не успели они подойти к ажурным воротам гаремного садика, как сзади послышались быстрые шаги. Эмир резко обернулся, за их спинами стоял визирь и с ним командующий войсками.
        - В чем дело! - вспылил Микдад. - Я же сказал, чтобы меня не беспокоили по пустякам.
        - Великий эмир, - склонился главнокомандующий. - Новость срочная, не может ждать.
        Эмир напрягся, ощущая неприязнь и досаду. Они выбрали самый неподходящий момент! А женщина напряженно прислушивалась и переводила взгляд с него на визирей. По-хорошему, ее бы следовало отправить отсюда, но он не желал прерывать прогулку.
        - Я слушаю, - бросил Микдад, поворачиваясь вполоборота.
        - Великий эмир, к стене приближается большое войско степняков, - проговорил командующий войсками.
        Женщина беззвучно ахнула и поднесла руку ко рту. В этот момент эмир Керканда почувствовал, что его начинает душить ярость. Он повернулся к командующему и резко спросил:
        - Мой главнокомандующий не знает, что делать в этом случае?
        Мужчина побелел и дернулся, как от пощечины, а потом молча склонил голову, развернулся и ушел. Остался главный визирь, его бегающий взгляд все время останавливался на женщине и снова возвращался к нему, как бы намекая, что у него есть разговор наедине. Однако эмир уже знал, о чем тот станет говорить.
        Махнул рукой:
        - Оставь нас.
        Проследил, чтобы тот убрался, и повернулся к женщине:
        - Ханша Алия, продолжим прогулку.
        
        ***
        Все это время с самого первого момента пребывания здесь Аля была в напряжении. Ей не нравился эмир. Этот изнеженный восточный мужчина с тонкими капризными губами и глазами газели хоть и обещал ей неприкосновенность и статус гостьи, но Аля до конца ему не верила.
        Читалось что-то такое липкое в его глазах и жестах. Какой-то подвох. Его повышенное внимание смущало и тревожило одновременно. Однако когда явился Дер-Чи, он поступил честно.
        А сейчас, когда сказали, что за стеной войско степняков, она просто почувствовала, что это за ней пришел Тэмир. У нее все всколыхнулось в душе от волнения, Аля едва дождалась, пока визирь уйдет, и сказала:
        - Там за стеной мой муж. Великий эмир, прошу вас, дайте распоряжение, и я выеду к нему сегодня.
        Говорила и видела, как с лица мужчины исчезает милостивая улыбка и оно становится жестким.
        - Нет, - качнул головой эмир
        У него опять проскочил этот характерный жест, он поднял правую руку и потер пальцы. Аля проследила этот жест и спросила:
        - Вы пропустите его сюда?
        Это означало промедление почти на сутки, но можно было понять. У этих коронованных особ всегда протокол.
        - Нет, - прищурился эмир.
        Вот теперь она похолодела.
        - Но вы же дали слово, что я буду гостьей в вашем доме, пока за мной не придет муж!
        Он сделал шаг к ней, потом второй. Очень хотелось отступить, но это выглядело бы как бегство. А мужчина остановился напротив и произнес:
        - Я дал тебе ОДНО слово. Ты сама отказалась уйти, когда за тобой пришли.
        - Но это был не мой муж! - воскликнула Аля.
        - А это уже неважно, - цинично усмехнулся мужчина. - Раз ты предпочла остаться здесь, значит, так и будет.
        Вот он, подвох! Повисло звенящее молчание.
        Аля смотрела на него и понимала - что ни говори сейчас, он не услышит, потому что уже все решил и даже определил ей место. Тот-то все приглашал ее в гаремный садик! На какую-то долю секунды Але стало страшно. Но страх был жестоко подавлен, а в памяти всплыли слова шамана:
        «Дракона можно поймать, но никто не сможет удержать его силой».
        Она оглянулась на ажурную решетку и спросила:
        - Ваша обещание, что я здесь гостья, еще в силе?
        - Да, - мужчина заносчиво откинул голову. - Это слово в силе. Ты здесь гостья, пока сама иного не захочешь.
        - Если я гостья, я хочу уйти, - сказала она. - Благодарю за прогулку, великий эмир.
        Повернулась и ушла.
        
        ***
        Эмир смотрел гостье вслед и удивлялся сам себе. Стерпеть такое от женщины? Он мог приказать сечь ее плетьми. С нее содрали бы платье и высекли прямо здесь, у него на глазах. А вместо этого он испытывал странное удовлетворение и азарт борьбы.
        Шорох послышался сзади. Эмир недовольно поморщился, визирь явился не вовремя. Сбил его мысли.
        - Что? - обернулся Микдад. - Говори.
        И двинулся в сторону от ворот гаремного сада.
        - Великий эмир, - начал визирь, склоняясь перед ним. - Войско степняков огромно.
        - И что с того? У нас есть армия, наши земли надежно защищены, - на ходу ответил Микдад.
        - Великий эмир. Там два войска...
        - Два? Вот и хорошо! - зло усмехнулся эмир. - Пусть истребят друг друга, а мы будем смотреть со стен.
        - Дозволь сказать...
        Он уже знал, о чем будет говорить визирь, и от этого снова почувствовал, что ярость начинает его душить.
        - Может быть, стоило бы отдать им... э... причину?
        Микдад резко обернулся к нему.
        - Нет! И чтобы больше я этого не слышал! - потом спокойно добавил, расправив складки на рукавах своей одежды: - Наши стены неприступны.
        И направился в кабинет.
        
        ***
        Как и следовало ожидать, ворота для них были закрыты. Тэмир смотрел на высокую стену, ощетинившуюся стрелами.
        - Слева, великий хан, - проскрипел Забу-Дэ.
        Тэмир уже видел. Слева приближалось войско. Во всаднике, ехавшем впереди, он сразу узнал Дер-Чи.
        Глава 32
        С того момента, как он вырвался из-за стены, Дер-Чи был сам не свой. Неожиданно воспалилась рана на плече, как будто меч даулета был смазан какой-то отравой. Но с этим Дер-Чи справился быстро. Рану прижгли каленым железом, и все.
        Но что творилось с ним самим!
        Воспоминания постоянно возвращались, все, до мелочей. Он прокручивал в голове каждый взгляд, каждый шаг, кричал в душе слова, которые остались невысказанными. И нет. Дер-Чи не собирался смириться с поражением. Ему нужна эта, ставшая его проклятием, женщина. Любой ценой.
        Взять ее себе. Он уже не знал, что будет с ней делать, все в душе перемешалось - наваждение, ненависть, похоть, жажда. Зато Дер-Чи знал, что сделает с эмиром Керканда. Когда он войдет в город, голову Микдада прибьют к воротам, а рядом шкуру Джейдэ.
        Он уже видел, как ободранное тело даулета на площади жрут собаки. Но все это пока разбивалось о невозможность ударить немедленно, и он вынужден был мучиться бездействием и сгорать от нетерпения.
        За стеной его ждало войско, два мингана. Дер-Чи в любой момент готов был броситься в бой. Однако, как бы он ни был распален яростью и жаждой мести, он понимал, что с двумя минганами через хорошо защищенную стену не пробьется. Потому все время двигался вдоль, ища слабое место, чтобы напасть.
        Когда он увидел подошедшее к стене большое войско, Дер-Чи понял, что судьба посылает ему удачу. Если у него будет тумен, он сумеет взять Керканд. Надо было только взять тумен. А между ним и войском стояла досадная помеха - хан Тэмир. Змееныш, обманом вползший и занявший его место.
        Он подъехал ближе и вскинул руку в знак того, что хочет говорить, а потом воткнул в землю свое копье и выкрикнул:
        - Ялал той! Выходи, если ты мужчина! И пусть победитель возьмет все!
        
        ***
        - Ахмак нохой* (дурной росомаха), - ворчал Забу-Дэ, глядя на старшего сына Угэ.
        Потом сплюнул и покосился на две тысячи воинов, что стояли за спиной Дер-Чи. Два мингана могли неплохо им пригодиться, тумен был бы полный. Со свистом выдохнул воздух и нетерпеливо дернул рукой поводья. Если начнется бой, они потеряют людей. Перед штурмом это было лишнее.
        Рисковать тоже было лишнее.
        Но Тэмир уже принял решение. Он бросил еще один взгляд на стену, отмечая про себя несколько слабых мест над воротами, потом выехал и остановился перед войском.
        - Ялал той.
        Этот затянувший поединок между ними надо было закончить. Дважды он пощадил Дер-Чи. В третий раз пощады не будет.
        
        ***
        Со стены войско степняков казалось огромным и внушало невольный ужас даже бывалым воинам. Жестокость степняков и их беспримерная отвага в бою вошли в легенды. Командующий войсками хазиев смотрел со стены вниз и хмурился, понимая, что степняков сейчас сдерживает высокая стена. Но что будет, если эта орда пойдет на приступ и на них обрушится первый удар?
        Потому, когда стало подходить второе войско степняков и заняло явно конфронтационную позицию, командующий немного выдохнул напряжение. Возможно, как эмир и предполагал, они истребят друг друга? Или хотя бы значительно ослабят.
        Теперь он пристально вглядывался в происходящее и даже отдал несколько распоряжений. Можно было рискнуть и сделать вылазку, если бой внизу развернется всерьез, и ударить в тыл неприятелю.
        Однако когда войска замерли друг против друга, а вперед выехали два всадника, все затихло. Один был тяжеловооруженный, мощный, другой высокий и статный, на нем был только легкий панцирь, а конь его был покрыт простой попоной.
        - Безумец, - прошептал кто-то рядом.
        А командующего охватил неясный трепет. Он слышал о таком, но не предполагал увидеть сам. Когда всадники понеслись друг на друга и сшиблись на всем скаку, на стене все замерли, затаив дыхание.
        Схватка была короткой.
        Когда тяжеловооруженный всадник продолжил скакать, не все поняли, что произошло. И только потом разглядели, что он без головы. А победитель вернулся, что-то выкрикнул, и то, второе, войско медленно снялось с места и влилось в ряды первого.
        
        ***
        Забу-Дэ был в восторге и довольно потирал руки.
        - Яхшы, великий хан! Яхшы! Теперь тумен полный!
        Тэмир на это ничего не ответил, слишком многое переворачивалось в душе.
        Обернулся к стене и скомандовал, чтобы шли на приступ. Потом обернулся к Забу-Дэ и сказал:
        - Тело Дер-Чи вынести и похоронить со всеми воинскими почестями. Как хана.
        Темник только взглянул на него, кивнул коротко и передал приказ дальше. А в поле начали быстро перестраиваться минганы, ловко маневрируя и пропуская сквозь свои ряды легкую конницу, вооруженную луками. И медленно, неумолимо двинулись к стене высокие осадные башни.
        
        ***
        На стене тоже все пришли в движение. Люди бежали, занимая позиции для боя. До этого момента можно было еще надеяться, что штурма не будет. А сейчас их подгоняли страх и острое желание выжить. Как только конница степняков приблизилась на расстояние выстрела, со стены полетели тучи стрел.
        Но попасть в постоянно движущуюся мишень непросто.
        А хорошо тренированные и выученные с детства воины на ходу попадали в цель, и луки у степняков были дальнобойнее. Этот бесконечный хоровод, словно дождем осыпавший защитников стен стрелами, не давал голову поднять, шевельнуться. Они били то хаотично, то залпами, и так быстро, словно не люди, а духи войны.
        И жутко было оттого, что все маневры производилось беззвучно. Только флажки мелькали. Черные, белые... А осадные машины все ползли и ползли вперед.
        Командующий войсками хазиев смотрел со стены вниз, и у него все противно тряслось внутри от понимания, что если эта орда прорвется сквозь стену, будет страшный бой и сам он вряд ли выживет. А дальше их уже не удержат стены городов, они сотрут Керканд с лица земли. Закрывая глаза на секунду, визирь-командующий видел степняков, несущихся во весь опор по улицам столицы.
        Стоило ли это все одной женщины?
        «Будь ты проклят, эмир Микдад!» - подумал он.
        И выкрикнул:
        - Рычажные пращи и балистады* (баллисты)! Заряжай огнем! Бить в башни!
        И нервно притопывал ногой, ожидая, когда произведут первый выстрел. Но башни были далеко, ни один заряд не долетел до цели. Легкой коннице летящие огненные шары не причиняли какого-нибудь значительного урона. Степняки мгновенно перестраивались, а потом и вовсе отошли назад.
        Но очень быстро вернулись.
        Теперь они забрасывали защитников стены горящими стрелами и метили туда, где не были установлены орудия. Били точно и кучно, залпами. Первыми выбили и подожгли две рычажные пращи.
        - Арггггх! - зарычал командующий, видя, что таким залпом скосило половину расчета одной балистады. - Заряжай огнем! Ждать! Пусть подойдут ближе!
        Но вот степняки пошли с лестницами на приступ.
        Их отбрасывали, но те лезли снова, казалось, их невозможно уничтожить. А башни подходили все ближе.
        
        ***
        Бой пошел настоящий, вязкий. Тэмир понимал, что его армия больше привычна воевать в степи. А не лезть на стены. Положить ее здесь, под стенами - немыслимо. Растянуть все это в многомесячную осаду - немыслимо. Это ничего не даст, стена снабжается изнутри.
        Ему нужен был один короткий удар.
        Но для этого удара пока не пришло время. Он вглядывался в происходящее до рези в глазах и ждал.
        - Великий хан, - окликнул его Забу-Дэ и показал рукой влево.
        Отряд в пять сотен подошел с левого фланга, от него отделился всадник и направился к ним. Его сразу же окружили, но всадник и не подумал свернуть.
        - Посмотри на него! - выругался сквозь зубы старый темник, узнав вождя даулетов Джейдэ. - Этому сукиному сыну что тут нужно?
        Но дал команду привести и сам занялся даулетом и его людьми.
        
        Джейдэ привел своих людей. Немного, половина мингана, но он знал расклад сил и боевые порядки за стеной. Сказал, что может показать уязвимые точки и короткие пути.
        Кто мог гарантировать, что даулет не заманивает их в ловушку? Кто вообще мог что-то гарантировать? Сейчас уже было неважно, потому что момент настал.
        
        - Пойдешь за мной, - сказал ему Тэмир.
        
        ***
        Осадные машины подошли. Наконец они подошли достаточно близко! Теперь огненные заряды долетали до них!
        - Бей! Заряжай огнем, бей в башни! - кричал командующий.
        И по цепочке летели его приказы.
        Но теперь сменили тактику и степняки.
        Низко, утробно загрохотали барабаны. Пешие с лестницами снова пошли на приступ, еще больше усилился натиск. Защитники еле успевали их отбрасывать, а они лезли снова, словно муравьи. А стоило защитникам высунуться, их засыпали стрелами лучники.
        И все время к ним ползли высокие осадные башни. Со стены теперь было видно, что они плотно обиты настилом не только с передней стороны, но и с боков, и сзади, и сзади настил выше. А за ними шли воины, пешие и конные, поливая дождем из стрел защитников на стенах.
        Но башни уже начали гореть!
        - Огня! - кричали защитники.
        Одна башня, особенно высокая, ползла к главным воротам. Огонь уже охватил ее, видно было, что языки пламени лижут башню изнутри. Люди падали на землю и отбегали, но башня упорно двигалась вперед.
        А перед самыми воротами встала.
        - Хуррау*(ура)! - кричали защитники, скопившиеся над воротами.
        Они думали, что наступление захлебнулось.
        Того, что случилось потом, не мог ожидать никто.
        Степняки опрокинули башню. Она тяжело рухнула верхней кромкой заднего настила прямо на площадку над воротами, давя тех, кто там находился, и засыпала все вокруг искрами.
        - Урра-гах! - раздался боевой клич, прорываясь сквозь огонь.
        Когда по горящему настилу башни, словно по наклонному мосту, понесся вверх всадник на буланом коне, защитников ворот объял ужас.
        Нет таких коней, которых можно заставить скакать вверх по горящему узкому мосту! Но всадник летел на них, и людям виделось, что он несет огонь с собой, а развевающая черная грива его буланого - дым, который скоро накроет их землю! Им казалось, его нельзя убить, от него отскакивают стрелы. Когда он доскакал наверх и прыжком перелетел на площадку на стене, защитники ворот дрогнули и побежали, падая и роняя оружие.
        За первым всадником неслись другие, взбирались по горящему настилу вверх, перескакивали на стену и растекались по ней. А с лестниц уже забирались осаждавшие, переваливали через зубцы ограждения и тут же начинали рубиться. Завязался жестокий и быстрый рукопашный бой, и боевой клич:
        - Джу! Аррр-чи! Як! Як! Урра-гах! - ревел отовсюду.
        Ворота пали.
        Войско степняков хлынуло сквозь проем, словно лавовый поток, сметая все на своем пути. Визирь-командующий смотрел на это, не в силах пошевелиться. Он как будто обезумел и только шептал беззвучно:
        - Луу ирле* (дракон пришел), луу!..
        Потом мужчина наконец очнулся и отвел войска. Отправил нарочных во все ближайшие города с приказом жечь сигнальные костры на сторожевых башнях отсюда и до столицы.
        
        ***
        Они взяли стену.
        Первым был Тэмир, но вторым вслед за ним по горящему настилу перескочил на площадку на верху стены Джейдэ. Теперь вождь даулетов стоял рядом и смотрел горящими глазами на земли хазиев. Старый темник был здесь же, время от времени одним глазом взглядывал на открывавшуюся глазу картину и довольно причмокивал. А вторым глазом следил за войском, проходившим воротами, и скрипел:
        - Айте! Что застряли! Плететесь, как старухи!
        А Тэмир смотрел вдаль и щурился. Перед ним лежал Керканд, земли хазиев. Он был в этой стране еще мальчишкой, помнил эту жизнь. Большие и маленькие города, поля, деревни, людей. Он пришел воевать не с ними.
        - Великий хан, - голос Джейдэ отвлек его от этих мыслей.
        Тэмир молча взглянул на вождя даулетов, тот имел, что сказать, но выжидал. Мешало что-то, хитрость или гордыня, или и то, и другое одновременно.
        - Что ты намерен делать? - спросил наконец Джейдэ.
        - Забрать свою жену и обложить данью Керканд, - проговорил Тэмир. - Все, кто сдастся добровольно и не окажет сопротивления, будут помилованы. Мне не нужна кровь женщин и детей.
        Даулет с видимым облегчением выдохнул и непроизвольно облизал губы.
        - Ты же не просто так пришел мне помогать?
        У Джейдэ опять проскочил тот страстный взгляд.
        - Ты прав, великий хан. Мне нужны для моего народа земли!
        - И что ты хочешь?
        - Великий хан, отдай мне долину Лингаран.
        - Посмотрим, - проговорил Тэмир. - Для этого надо еще взять Керканд.
        Потом подскакал к войску.
        Выступать надо было немедленно. У него жилы в душе рвались от беспокойства за Алию. Она там одна. Что если эмир вздумает отыграться на ней? Тэмир сходил с ума, когда об этом думал.
        «Я иду к тебе, охин-луу! - повторял он мысленно. - Дождись меня, дуртай! Дождись».
        
        ***
        В тот же день поздно вечером эмиру доложили, что внешняя стена Керканда пала, а главнокомандующий отвел войска. Микдад в это время читал на ночь небольшой свиток. Он в ярости смял в руке свиток и приказал:
        - Отозвать половину наших войск с дальних рубежей и стянуть к столице!
        А потом направился прямо к ней.
        Эмир Микдад был самолюбив. Самолюбив, горд и злопамятен. И себя он по праву считал стоящим выше других царей этого мира.
        А ему только что нанесли удар по самолюбию.
        Его визирь-командующий в первый же день показал свою несостоятельность. Бросил стену и отступил! Перед кем? Перед кучкой варваров, живущих грязнее, чем их собаки?
        Воистину, он окружен бездарностями!
        Идти до гостевого крыла далеко, но двигался он быстро. Шаги зло впечатывались в пол, а гулкое эхо разносилось под сводами галереи. Левая рука мужчины поджималась в кулак, а пальцы правой были разжаты до предела, перстни на них так и сверкали. Но это мало помогало сбросить излишки раздражения.
        Эмир был зол, его переполняла холодная ярость, в голове выстраивался четкий план.
        Довольно милостей! Довольно доверяться недостойным!
        Командование армией он возьмет на себя. Визирь-командующий отправится в заточение за предательство. А женщина, к которой он сейчас шел, ханша с белой кожей и светлыми волосами, - она ответит ему за все. Эмир нехорошо осклабился.
        Пора платить за гостеприимство!
        
        ***
        Вокруг был огромный враждебный дворец, в котором можно было запросто затеряться. И Аля с самого начала старалась казаться незаметной, не светиться нигде и никуда не выходить без необходимости из покоев, но после того, как она услышала новость, усидеть на месте просто было невозможно.
        Тэмир у стен Керканда.
        Господи, как ей хотелось, чтобы он скорее пришел... Сердце горело! И разрывалось от страха за него. Она прекрасно помнила, как они с Джейдэ пересекали ту первую наружную стену. Вооруженных до зубов стражей, огромные окованные ворота с решетками и мощные контрфорсы, целый тоннель!
        «Тэмир! - хотелось крикнуть ей. - Будь осторожнее!». Но она слишком хорошо знала его, он же первым полезет на рожон.
        А новостей никаких. Глухо.
        С той прогулки эмир ее больше не беспокоил. Но все вокруг как будто изменилось. Настороженность висела в воздухе, она постоянно ловила на себе косые взгляды прислуги. Что-то происходило вокруг нее. Какая-то тайная возня, она ощущала ее кожей.
        От волнения Аля вскакивала и начинала ходить по комнате.
        Покои, в которые ее поместили, и раньше ей не нравились, а теперь и вовсе казались тюрьмой. Стены давили. И тогда она ненадолго выходила во внутренний дворик и усаживалась на скамью. Сегодня утром ей показалось, что на нее смотрят. Однако за каменной решеткой никого не было, осталось только неприятное ощущение взгляда на коже. Она потом сразу ушла и сидела после этого весь день в комнате.
        Но сейчас уже наступила ночь. Две красноватые луны были на небе, светили в окно. О том, чтобы выйти во внутренний двор, не могло быть и речи. Спать лечь тоже не получалось. Она ходила по комнате, потом присела к зеркалу и уставилась на себя невидящим взглядом.
        И вдруг шаги. А затем резко отворилась дверь в ее комнату.
        На пороге стоял эмир Микдад, и взгляд у него был нехороший. Аля немедленно поднялась с места.
        - Добрый вечер, великий эмир, - проговорила, опуская голову и глядя на него исподлобья.
        Мужчина не ответил, только отвел голову вбок и стал обходить ее по дуге. Как гиена добычу. Его присутствие здесь было неуместно. Аля остро ощущала досаду и беспомощность. Совсем как тогда, когда к ней в шатер приходил старый хан Угэ.
        Какого черта?! Уже ночь. А если бы она была в постели?! Но оставался еще маленький шанс, что он пришел сообщить ей какую-то новость. Про Тэмира. Она сглотнула, сердце дрогнуло. А этот изнеженный восточный мужчина с аккуратной черной бородкой продолжал смотреть на нее тяжелым оценивающим взглядом.
        Неприятная пауза еще некоторое время тянулась, наконец он проговорил:
        - Гостеприимство слишком дорого мне обходится, ханша Алия. Пришла пора платить по счетам.
        Вот оно! Прозвучало. Аля вдруг почувствовала, как в душе волной поднимается злость.
        - Мой муж, хан Тэмир, оплатит вам расходы, - проговорила она.
        А с эмира вмиг слетело все показное, сейчас на нее смотрел циничный и расчетливый мерзавец.
        - Я не хочу ждать, - жестко усмехнулся мужчина и подался к ней, намереваясь схватить за руку.
        Но прежде чем он успел это сделать, Аля проговорила:
        - Не советую. Прикоснетесь ко мне, умрете, как умер Угэ-хан.
        
        ***
        Микдад не мог понять, что с ним происходит. Он видел перед собой тоненькую женщину, которую мог бы переломить одной рукой. Но она бросила ему это в лицо, и он испытал мгновенный страх.
        Он испугался ее...
        Необъяснимо!
        Но под ее взглядом он действительно не смог переступить некую невидимую черту и приблизиться к ней. Эмира сковал суеверный ужас, однако он не мог позволить женщине одержать над собой верх. Это было бы слишком унизительно.
        Разум искал выход и нашел.
        Наказание. Не оценила его гостеприимства? Пусть посидит под арестом, как узница. Спеси поубавится, научится ценить любые крохи его внимания и примет все, что он захочет ей дать. Она заплатит ему. Так или иначе.
        Эмир отступил к двери и, опуская руки, сказал:
        - Женщина, ты угрожала смертью МНЕ, эмиру Керканда?
        И резко хлопнул в ладоши:
        - Стража!
        Вбежало сразу несколько стражников. Микдад приказал:
        - Увести! Запереть в комнатах печали.
        Развернулся и ушел к себе.
        
        ***
        Сразу вслед за этим Алю отвели куда-то в противоположную часть дворца и заперли.
        Глава 33
        Как только вся армия перешла за стену и взяла под контроль подступы, Тэмир созвал совет. Он рвался вперед, каждая минута промедления вытягивала из него жилы, но не мог допустить, чтобы за его спиной на этой земле остался кровавый след.
        - Не грабить и не жечь деревни.
        Таков был его приказ. Среди минбаши поднялся ропот.
        - А как же наша добыча, великий хан? Зачем ты привел нас сюда?
        Тэмир кивнул и вскинул руку, призывая к тишине.
        - Наша добыча будет в большем.
        - В чем? Если ты запретил людям брать положенное?!
        - Мы возьмем с Керканда богатую дань.
        - Мы могли взять и то, и это!
        Напряжение повисло. Тэмир понимал, что они так привыкли. Но богатый Керканд - это не становища степных кочевников, все добро которых умещается в шатре. Керканд - это плодородные земли, дающие два урожая в год, это ремесла. Но объяснять сейчас не было времени. Он сжал челюсти, выжидая несколько секунд, пока утихнет ропот, потом стал говорить спокойно и ровно:
        - Выжечь и вырезать все сейчас - и потом эти земли будут подниматься до прежнего богатства десятилетиями. Нет. Мы не тронем их. Мы поставим наместниками своих людей и будем брать с них дань. Земли хазиев станут нашим пастбищем.
        Оглядел всех и добавил:
        - Никто не убивает кобылу, дающую много молока.
        Гомонившие приутихли, глядя на него.
        - Во дворце эмира в Керканде несметные богатства, - проговорил он наконец. - Двойную долю добычи сверх обычной получит каждый.
        Теперь воцарилась полная тишина. Слышалось только сопение сидевшего рядом Забу-Дэ.
        - Не грабить и не жечь, - повторил Тэмир, оглядывая всех. - Все, кто сдастся добровольно и не окажет сопротивления, должны быть помилованы. Это приказ.
        Минбаши склонили головы, один из них произнес:
        - Не прогневайся на нас, великий хан Тэмир. Ты мудр, а мы глупы. Ты привел нас сюда, говори, что должен делать каждый.
        Чудовищное напряжение отпустило.
        Теперь это уже был обычный военный совет, на котором быстро и четко обсуждался план дальнейших действий. Войско должно было с рассветом выйти в наступление и осадить город Керканд, а сам хан с небольшим отрядом собирался выехать прямо сейчас. И с ним должен был ехать Джейдэ. Даулет знал короткие пути и обещал провести Тэмира в город.
        И тут мнения разделились.
        - Кому ты доверяешь, он же предаст! - кричали некоторые минбаши.
        Джейдэ молчал и презрительно улыбался. Наконец вмешался Забу-Дэ.
        - Вэ-э! Что кричите, как овцы?! - Повернулся к Тэмиру и проскрипел: - Как прикажешь, великий хан, так и сделаем.
        
        ***
        Все, теперь он мог ехать.
        Тэмир отобрал двадцать воинов и сменных лошадей. Маленький отряд, зато маневренный. Так они смогут быстро перемещаться, не вызывая подозрений. Сейчас хан завершал последние приготовления. Все это время рядом с каменным лицом стоял старый темник, только узкие глаза-щелки хитро поблескивали. Когда Тэмир был готов, проговорил:
        - Айте, великий хан, иди к своей охин-луу. А я сдержу этих чонно* (волков), - оглянулся на войско и добавил: - Встретимся у стен Керканда. Даю тебе три дня и три ночи. Если через три дня вечером ты не откроешь мне городские ворота, я буду считать, что ты мертв. И тогда, прости, великий хан, но за твою смерть Керканд захлебнется в крови.
        - Я успею, - сказал Тэмир и вскочил в седло.
        - Вэ-э? - скрипуче рассмеялся старик. - Я бы не отпустил тебя одного, если бы сомневался.
        И тут же грозно глянул на Джейдэ:
        - А ты, могой* (змей), посмеешь обмануть - я вырежу весь твой народ. Понял?
        А потом хлопнул ладонью по крупу буланого и выкрикнул:
        - Джу-у! Урра-гах! Пошел!
        
        ***
        Как ни спешил Тэмир, Джейдэ сказал, что им нужно сменить лошадей и одежду, чтобы не отличаться от местных. Для этого придется делать крюк, потому что кругом сейчас войска хазиев. Это означало очередную задержку, но даулет был прав.
        - И тебе надо выспаться. Сколько дней не спишь? На что будешь годиться завтра?
        Тэмир стиснул зубы и отвернулся.
        - Алия. Я не верю эмиру, он может отыграться на ней.
        - Эмир Микдад мерзавец, - сказал даулет. - Но у него есть грань, которую он не перейдет. Все будет зависеть от твоей жены, великий хан. А у тебя есть еще три дня. И одна ночь здесь ничего не решит.
        Хотелось возразить, сердце стискивала тревога, но Тэмир кивнул. Своей жене он верил.
        
        ***
        Эмир Микдад был страшно зол и выбит из колеи собственным страхом, когда приказал запереть светловолосую ханшу на ночь в комнаты печали. Женщина бросила ему в лицо оскорбление, заставила чувствовать себя жалким. Как тот степняк, которого она прогнала двумя словами!
        Он шел по галерее своего дворца, яростно вбивая шаги в гладкий светлый камень пола. А сквозь ажурную аркаду светили две большие жирные луны. Ай и Сар. Он шел и видел длинную двойную тень, которую отбрасывала в лунном свете его фигура.
        И те же двойные чувства сейчас боролись в его душе.
        Наконец мужчина остановился и оперся ладонями о прохладные каменные перила. Постепенно злость сменялась досадой. Он был жалок! Он проиграл поединок женщине! Микдад зарычал, с силой хлопнув ладонями по каменному парапету. Еще и еще раз.
        Нет!!! Ничего не закончено, пока он не решит обратного!
        Почему это вдруг стало для него так важно?
        «Кто же ты, ханша Алия?! Откуда у тебя такая власть?» - думал мужчина, а странная тревога за нее вползала в сердце.
        Эмир не мог отменить свой приказ, но он мог поступить иначе.
        
        ***
        Место, куда поместили Алю, было вовсе не такое уж страшное, как она себе сначала нафантазировала. Не сырой подвал с крысами и пыточными приспособлениями. Небольшая, аскетично обставленная комната. Окно маленькое, под самым потолком. Узкая кушетка, грубый табурет, стол. На столе стояла простая масляная лампа. И все.
        Плохо было только то, что ее заперли.
        Аля уселась на кушетку. Из окошка под потолком лился лунный свет, делая все вокруг нереальным и зыбким. Конечно, состояние было подавленное, неприятный осадок, но не критично. Что будет завтра, нет смысла гадать, проблемы следует решать по мере поступления.
        Она задумчиво терла запястья, потом посмотрела на свою левую руку и провела пальцами по татуировке.
        «Дракона можно поймать, но никто не сможет удержать его силой».
        А если так, значит, она отсюда выйдет. Только бы скорее пришел Тэмир.
        Потом притушила немного огонь лампы, прилегла и попыталась уснуть. Однако заснуть не удалось. Через некоторое время ей послышались шаги снаружи и голоса. Аля тут же открыла глаза и стала напряженно прислушиваться. Но шаги были едва слышные, и говорили слишком тихо. Если бы это за ней пришла стража, точно не стали бы таиться. Значит...
        Она не успела додумать, как щелкнул замок и дверь приоткрылась. Аля немедленно поднялась, села на кушетке и подкрутила на лампе фитиль. А снаружи уже более явственно послышался какой-то шепот, и в комнату вошли две женщины. Одна направилась к ней, а другая притворила дверь и тоже присоединилась.
        Женщины были богато одеты, золотое шитье мелькало под накидками. Но лиц под плотными вуалями не было видно. Обе замерли в нескольких шагах и уставились на нее, а Аля на них. Повисла напряженная пауза.
        Наконец одна из женщин, та, что вошла первой, откинула вуаль. Красивое лицо, презрительный взгляд. Аля должна была впечатлиться?
        - Вот и кончилась твоя удача, ханша! - бросила женщина, скривив губы. - Эмир Микдад больше не посмотрит на тебя! Ты никто.
        - Если я никто, зачем было приходить? - спросила Аля, скрестив на груди руки.
        Женщина стала обходить ее, словно кошка на охоте.
        - Хотела посмотреть, из-за кого мне, жене эмира, запретили выходить в сад, - проговорила та.
        В ее красивых восточных глазах сейчас было мало человеческого. Там горела ревность, оскорбленное самолюбие и жажда мести. Вот только объектом мести, как Аля поняла, назначили ее. Однако в этом был свой плюс.
        - Мне не нужен эмир, - сказала Аля. - Если ты поможешь мне выйти отсюда, я уеду к мужу.
        - Я не верю тебе! - женщина подалась вперед, глаза зажглись лютой ненавистью. - Ты лживая тварь! Проникла обманом и околдовала эмира. Но очень скоро все закончится!
        - Послушай... - начала Аля.
        Но не успела договорить. Снаружи раздались твердые шаги, шум, а потом дверь с треском отворилась и ударилась в стену.
        На пороге стоял эмир Микдад.
        Он был зол, губы поджаты, глаза сверкали. Мгновенно охватил давящим взглядом все и остановился на женщинах. Те сразу поникли, а он даже слова не сказал, один пренебрежительный жест, словно он отряхивался от грязи, и обе послушно склонили головы и вышли.
        Теперь Аля осталась наедине с ним.
        Мужчина чуть повернул голову в сторону, дождавшись, когда дверь закроется. А потом прошел в комнату и остановился у противоположной стены, сцепив руки за спиной. Потом резко обернулся и спросил:
        - Почему?!
        
        ***
        Он шел сюда, все убыстряя шаги.
        Женщина оскорбила его, она должна была перестать для него существовать. Почему ему не безразлично, что с ней будет дальше?! Откуда взялось это грызущее чувство, поселившееся внутри?
        Микдад не знал, ему нужно было увидеть ее, чтобы понять. Найти в себе тот ядовитый шип, который она в него вонзила своими словами, и вырвать его с корнем из своей души. Горечь досады и странный огонь горели в нем, желание доказать. Он эмир, за ним останется последнее слово!
        Но уже на подступах эмир сбавил ход, его захлестнула тревога. Перед дверью в комнату, которая должна была охраняться (он сам отдал приказ!), рядом со стражей он увидел личную охрану своей жены. Стража подкуплена! Зачем могла сюда пожаловать Зухра, догадаться не составило труда.
        - Так вы несете стражу?! - прорычал эмир, стремительно подходя. - Я не разрешал посещений! В темницу всех!
        А сам хотел войти, но замешкался в последнюю минуту. И да, он почти все услышал.
        «Мне не нужен эмир», - эхом отдалось в душе.
        Все сказанное дальше было какой-то какофонией, вливавшейся в его уши. Зухру и ее наперсницу он видеть не хотел. С женой, посмевшей проявить своеволие, эмир Микдад собирался разобраться позже. Сейчас он смотрел на нее.
        Здесь, в этой комнате печали, куда ссылали не угодивших ему наложниц, светловолосая ханша не казалась ни роскошной, ни даже ослепительно красивой. Худая, бледная, даже яркие губы поблекли, и только в огромных серых глазах горел огонь.
        «Что в тебе такого, женщина?! Как смеешь отвергать то, чего другие жаждут больше жизни?!»
        - Что угодно знать великому эмиру? - проговорила она наконец.
        - Почему? - повторил мужчина, делая шаг к ней, и замер напротив.
        Воздух загустел между ними, казалось, сейчас заискрит. Она не отвела взгляд, только повела плечом.
        - У меня есть муж.
        А в ее глазах светилось унизительное: «Ты не он». Болезненный укол заставил мужчину мысленно зарычать. Но эмир Микдад умел владеть собой.
        - И где сейчас твой муж, ханша Алия? - язвительно расхохотался Микдад, показывая рукой вокруг. - Его здесь нет!
        - Он придет за мной, - твердо проговорила она.
        Долгую секунду он смотрел на нее, стискивая зубы, потом сказал:
        - Посмотрим.
        И покинул комнату.
        Стражу уже сменили. Эмир коротко рыкнул:
        - Охранять ханшу! Отвечаете головой!
        Столько чувств сейчас кипело в нем, что Микдад не видел ничего вокруг себя. Единственный, кто интересовал его сейчас, - хан Тэмир. Он поклялся, что принесет этой женщине его голову.
        
        ***
        Три дня - это не такой уж большой срок.
        И из этих трех дней они уже потратили одну ночь.
        Маленькому отряду Тэмира пришлось попетлять, пока они наконец обошли патрули хазиев и приблизились к городку, стоявшему в стороне от главной дороги. Но и здесь был выставлен пост. Надо было обходить или прорываться с боем.
        - Погоди здесь, хан Тэмир, ударить всегда успеешь. Попробуем пройти, - сказал Джейдэ. - Здесь могут еще не знать, что я перешел к тебе.
        Подъехал первым и показал медальон, дававший ему право свободного доступа. Командир поста, увидев нагрудную бляху, открыл дорогу.
        - А эти кто? - спросил, показывая на отряд Тэмира.
        Джейдэ вальяжно ухмыльнулся:
        - Моя свита. Двадцать человек, как положено.
        - Какие-то они... - командир поста внимательно смотрел в их сторону.
        - А что ты думал увидеть? Мы еле прорвались, что творится, слышал?
        Командир отряда сразу посмурнел. И неудивительно. Запах войны уже витал в воздухе.
        - Куда направляетесь? - спросил он.
        - В столицу, - проговорил Джейдэ. - Что я, дурак, торчать здесь?
        Стражник еще раз смерил всех взглядом и дал отмашку.
        - Ладно, проезжайте.
        Дальше надо было действовать быстро. Они миновали городок и свернули к постоялому двору в предместье. Там можно было остановиться на ночь, достать лошадей и поспать несколько часов. По пути они успели разжиться кое-какой одеждой, а на постоялом дворе поменяли лошадей с условием, что заберут на обратной дороге. Но буланого Тэмир себе оставил.
        Выехали еще до рассвета, по темноте было легче обойти патрули хазиев. Дальше патрулей тоже было не меньше, были беженцы. И им не раз встречались войска хазиев, их пришлось обходить стороной.
        Это удлиняло путь, к городу удалось подъехать только в полдень. А здесь уже закрыли главные ворота и пропускали только после досмотра. На подъездной дороге выстроилась длинная вереница возов, всадников и пеших. Вдоль этой колонны время от времени проезжали стражники. Они гоняли древками копий желающих пробраться без очереди, а люди встревоженно гомонили о войне, но стоило появиться страже, сразу умолкали. Тяжелый давящий страх висел в воздухе.
        Очередь ползла медленно, а сзади все подходили и подходили беженцы. Временами мимо проносились вооруженные отряды. Тэмир слушал, что говорилось рядом, и мрачно смотрел на ворота, понимая, что они могут проторчать тут до завтра. А ему нельзя медлить, два дня оставалось всего. Сегодня Забу-Дэ поведет армию в наступление, и если он к исходу третьего дня не будет контролировать город, то оправдаются самые страшные предположения этих людей. Его армия выжжет и вырежет здесь все.
        И что тогда эмир сделает с Алией?!
        «Охин-луу, дождись, я иду к тебе».
        Он еще раз взглянул на высокие стены Керканда, потом отозвал Джейдэ в сторону и сказал ему это. Даулет со смесью ужаса и восторга уставился на него.
        - Ты с двадцатью воинами собираешься контролировать город?
        Тэмир не стал говорить, что у него нет другого выхода, просто сказал:
        - Заходить будем грязными воротами.
        Он жил в Керканде еще мальчишкой и неплохо знал «дно» города. Грязными воротами называли калитку недалеко от того места, где выходил широкий зарешеченный канал, в который сбрасывались городские стоки. Это был узкий вход, рассчитанный на одного всадника. В обычное время охраны там не было вообще, вход просто запирался.
        - Пхе! - хмыкнул даулет, с удивлением поджимая губы. - Полезешь в сточный канал?
        - Полезу, если нужно, - сухо ответил Тэмир и махнул своим людям.
        Из этой стоячей очереди они вышли, небольшой отряд развернулся и поскакал назад. Когда отъехали на достаточное расстояние, чтобы не привлекать стражу, двинулись в обход. Расчет оказался верным. Толстая, окованная металлом дверь не охранялась, была просто заперта.
        - Кто-то должен влезть через канал и открыть остальным ворота, - сказал Тэмир. - Ключ будет висеть рядом с дверью в закрытой нише на стене.
        - Откуда ты все это знаешь? - не выдержал Джейдэ.
        - Жил здесь, - бросил Тэмир, спешиваясь.
        Он также знал, что с одного края решетка, закрывавшая канал, отстает. Дыру прорыли звери, повадившиеся лазить через этот ход. Но так было несколько дет назад, теперь Тэмир не был уверен, осталась ли та щель, возможно, ее уже заделали. Оказалось, за эти годы ничего не изменилось, щель стала только больше.
        Заходили вчетвером, он и три воина. Отряд вместе с лошадьми оставили ждать за стеной. По счастью, давно не выпадало дождей, воды в канале было совсем немного, только на самом дне. Нужно было миновать устье, а дальше был колодец, ведущий наверх, в него можно было забраться по скобам. Колодец выходил за стеной и был предназначен для того, чтобы служители могли спускаться в канал и чистить устье от наносов.
        Это была опасная авантюра, в любой момент могла появиться стража, служители или просто прохожие. Выбирались из колодца по одному, быстро и бесшумно. Сразу рассыпались, занимая оборону, пока Тэмир искал ключ в нише на стене, а потом отпирал грязные ворота. Как только весь отряд въехал внутрь вместе с лошадьми, вход снова заперли и ускакали оттуда прочь.
        Теперь они были в городе, но опасность быть опознанными оставалась не меньшая, и предстояло еще попасть во дворец.
        - И как ты собираешься с двадцатью воинами открыть главные городские ворота? - ворчал даулет, пока они ехали по улицам города. - И что, вот так явишься во дворец к жене? От тебя же несет!
        - Заткнись, - оборвал его Тэмир. - Надо где-то поесть и сменить одежду. Потом будем думать, как попасть во дворец. У нас есть еще день.
        - Ты безумец! - выпалил Джейдэ, потом пробормотал: - Хорошо. Знаю я тут одно место.
        
        ***
        С рассветом войско степняков выдвинулось к столице. Тумен - десять минганов, выстроенных в пять боевых порядков. О чем эмиру Керканда донесли, как только он проснулся.
        Началось. Что ж, Микдад был уверен, что разгромит орды варваров и вышвырнет их со своей земли, а этой женщине принесет в подарок голову ее мужа.
        В первую очередь он велел перестроить и разделить силы, малые города оборонять малыми подразделениями, их задачей были ослабить и задержать войско степняков. Отборные же части своей армии эмир приказал выставить на дальних подступах к столице. Там он намеревался дать бой.
        Руководить сражением эмир собирался отсюда. У него было достаточно опытных советников и военачальников. В военном зале была выставлена большая карта, на которой отмечались все передвижения армии степняков. Эмира постоянно должны были держать в курсе, высылать гонцов и жечь сигнальные костры.
        Еще Микдад распорядился усилить охрану ханши Алии.
        А перед боем он явился к ней.
        Глава 34
        Женщина не пожелала говорить с ним. Она даже головы не повернула в его сторону. Микдад был потрясен и оскорблен до глубины души. Он бросил зло и язвительно:
        - Не буду мешать твоему уединению, ханша Алия. Встретимся, когда ты сама об этом попросишь!
        Молчание в ответ. Он надеялся на больший отклик. Хоть на какое-то проявление благодарности. Но светловолосая ханша его просто игнорировала. Его, эмира Керканда! Микдад не выдержал.
        - Будет бой, - проговорил он. - Очень скоро тебе принесут голову твоего мужа. Надеюсь, подарок тебе понравится.
        Развернулся и вышел.
        Бой должен был вот-вот начаться. Его место сейчас было там, для женщины будет время после.
        Но все сложилось так странно.
        Поражение.
        Микдад сидел в кабинете, ему зачитывали донесения гонцов, а он никак не мог осознать, что ему говорят. Было столкновение. Степняки сначала засыпали ряды его воинов тучей стрел, а потом бросились вперед лавой. Еще некоторое время держался центр, но когда их взяли в клещи с флангов и по центру ударили свежие силы, дикое войско варваров просто смело его обученную и хорошо вооруженную армию.
        - Они жестоки и опасны, - докладывал потом старейший военный советник.
        Старика поставили на место визиря-командующего, которого эмир заточил как предателя. Старейший советник давно уже ушел на покой, но Микдад призвал его, потому что тот когда-то еще при его отце воевал со степняками.
        - Они не делают остановок в пути и очень быстро передвигаются, - продолжал советник. - Их воины неутомимы и бесстрашны. Их действия невозможно предсказать.
        Микдад слушал его, но по-прежнему отказывался осознавать. КАК?! Эмир Керканда был уверен, что будь он на поле боя и командуй сам, было бы иначе. Это было поражение накануне победы!
        - Они уже заняли деревни и взяли без боя несколько городов на своем пути. Тем, кто сдастся без сопротивления, обещают помилование.
        Старик умолк, повисла пауза.
        Молчание затянулось. Наконец советник осторожно начал:
        - Если приложить ухо к земле, уже слышны поступь их коней и барабаны. Войско хана Тэмира подходит к Керканду. Может быть, выслать послов навстречу и попробовать решить вопрос миром? Великий эмир, каков будет твой приказ?
        Эмира словно плетью хлестнули, он выпрямился и жестко приказал:
        - Закрыть ворота и приготовиться к осаде.
        Он собирался разбить врага прямо здесь, под стенами Керканда.
        
        ***
        Аля сидела в комнате одна. Кажется, к ней заходили, принесли еду, она не реагировала. Неизвестность выматывала, а душу жег страх. Ведь это война, а на войне может случиться всякое.
        «Тебе принесут голову твоего мужа. Надеюсь, подарок тебе понравится».
        Нет! Нет и нет!
        «Ты обещал, что придешь за мной, - твердила она себе. - Ты обещал!»
        А в ответ слышала, что Тэмир сказал ей тогда на прощание:
        «Хурдан келим, дуртай*» (Скоро буду, любимая)
        А время шло, за окном стемнело, наступила ночь.
        Ей слышались звон оружия за дверью и беготня. Голоса. Но слов не разобрать. Только довлеющий над всем этим страх. Что там происходит на самом деле, Але было не понять. К ней заходили еще раз. Остывшую еду забрали, принесли новую.
        Через некоторое время явилась взрослая женщина с двумя прислужницами, окинула взглядом нетронутый ужин и произнесла:
        - Госпоже надо поесть.
        Постояла и уже поворачивалась, чтобы уйти, но тут Аля очнулась.
        - Подождите!
        Женщина замерла, высокомерно на нее глядя:
        - Что угодно госпоже?
        - Скажите... - Аля нервно сглотнула. - Что происходит там?
        В глазах женщины метнулся страх, однако она выпрямилась и сухо произнесла:
        - К городу подошло войско варваров.
        Повернулась и ушла.
        Аля зажмурилась, с трудом сдерживая охватившую ее радость. Жив. Пришел за ней!
        
        ***
        Она ждала всю ночь. Только под утро прилегла, на минутку закрыть глаза.
        
        ***
        С тех пор как главные ворота заперли и пришел приказ эмира готовиться к осаде, великий город Керканд стал походить на муравейник, в который кипящее масло плеснули. Передвигаться по улицам было сложно, на каждом углу полно стражи. Рядом проносились отряды всадников и метались люди. Отовсюду раздавались злые окрики.
        Хаос.
        А Тэмир отчаянно торопился. Ему нужно было пересечь весь город, добраться до дворца и вытащить Алию. И еще успеть открыть ворота. Иначе Забу-Дэ сочтет его мертвым и возьмет штурмом город. И тогда будет много смертей, очень много.
        Был только один способ предотвратить это.
        Пока они наконец добрались до стен эмирского дворца, наступил вечер. Сам дворец сейчас больше напоминал крепость, готовящуюся к осаде. Высокие стены, вооруженные до зубов воины у бойниц, конная стража перед воротами. Везде факелы.
        На площадь перед дворцом не сунешься, все как на ладони.
        - Как думаешь попасть во дворец? - спросил Джейдэ, пока они укрывались в переулке неподалеку. - Можно попробовать пройти воротами, но... - даулет невесело хмыкнул. - Боюсь, что мой ярлык уже не действует.
        - Воротами не пойдем, - сказал Тэмир.
        - Что, опять полезешь в сточный канал? Пхех! Предупреждаю, здесь он будет надежно закрыт! Эмир охраняет свое дерьмо.
        - Нет, - качнул головой Тэмир. - Мы пойдем через гарем.
        Даулет вытаращился на него:
        - Ты безумец!
        - Вряд ли у эмира сейчас найдется время для гарема, - сказал Тэмир просто. - А если найдется, тем лучше.
        Повисло молчание, наконец Джейдэ спросил:
        - И как мы туда попадем?
        - По крышам.
        - Как ты собираешься протащить по крышам лошадей?! Ты совсем обезумел!
        Тэмир понимал, что так не выйдет, значит, кто-то останется в укромном месте с лошадьми. Потому и сказал:
        - Можешь остаться здесь.
        - Нет уж! Я с тобой.
        То место, откуда Тэмир собирался проникнуть во дворец, было в стороне от главных ворот. Но это было все равно непросто. Вооруженная до зубов стража стояла везде. Возможность подобраться вплотную к стене и незаметно перелезть на невысокие крыши ближайших строений появилась уже перед самым рассветом.
        
        ***
        Говорят, перед рассветом темнее всего ночь.
        Страх сильнее всего - точно. В какой-то момент нервное перенапряжение и страх притупляют остальные чувства. И тогда человек устает, утрачивает остроту реакции, ему хочется в безопасность, в покой.
        Они сняли стражу в самый волчий час, как раз незадолго до пересмены. Быстро перебрались по крышам и двинулись дальше. Но все значительно осложнялось тем, что Тэмир не знал, где искать жену. Джейдэ этого не знал тоже. А заглядывать во все двери не представлялось возможным, так они перебудят весь дворец. Оставалось только незаметно отлавливать гаремную прислугу.
        Первые двое не знали, о ком идет речь. Третий сообщил, что видел, как какую-то женщину заточили в комнаты печали.
        - Пощади, господин! - испуганно скулил слуга с ножом у горла. - Я видел, видел! Женщину охраняют! Туда два раза сам эмир приходил!
        Тэмир помрачнел. Сотни самых ужасных страхов и предположений взметнулись в душе. «Охин-луу, я иду к тебе!» - рванулось с жаром из груди. А несчастный продолжал скулить:
        - Пощади, господин!
        - Где комнаты печали? Проведешь туда, будешь жить.
        - Да, господин, да, я проведу. Иди за мной!
        И потянул их какими-то норами и переходами для слуг.
        
        ***
        Аля думала только прилечь на минутку, а ее срубил сон. Как будто организм сам включил защитный механизм.
        Во сне она снова видела город. Как в том видении, которое ей показал шаман. Это был Керканд. Только теперь горел в огне. Пламенем были охвачены его дома и сады. Трупы валялись на улицах. Везде кровь.
        А по площади перед дворцом на полном скаку несутся степняки. И держит их только ее рука, а над городом уже расправил крылья грозный дракон.
        Она проснулась с колотящимся сердцем, понимая, что неспроста ей снятся такие сны! Ведь если войско стоит под стенами Керканда, значит, этот сон очень скоро может обернуться реальностью. И если она что-то может сделать...
        Господи Боже, для чего-то же она послана в этот мир?!
        Она бросилась к двери и стала стучать в нее кулаками.
        - Откройте! Передайте эмиру, что я хочу с ним говорить!
        Дверь ей не открыли. Но стражник сказал:
        - Ханша Алия, твою просьбу передадут эмиру, когда будет подходящее время. Сейчас ему не до тебя.
        - Я прошу о встрече! Отведите меня к эмиру! Это очень важно, прошу!
        Некоторое время за дверью царило молчание, потом послышалось:
        - Милость эмира потерять легко, а вернуть потом очень трудно. Многие тут просили точно так же, как и ты.
        - Это очень важно! - повторила Аля.
        Стражник сухо бросил:
        - Хорошо. Я передам. Но ничего не могу обещать. Жди.
        Снова слышались какие-то голоса, бряцание оружия, шаги. Аля отошла от двери и присела, сложив на коленях руки. Это было очень важно. Сумеет она донести до эмира или нет? Минуты текли адски медленно, наконец она услышала:
        - Радуйся, женщина. Эмир согласился тебя выслушать.
        Ее выпустили.
        
        ***
        О том, что орды варваров уже под стенами, эмир Микдад узнал сразу. Неприятно, но этого следовало ожидать. Однако эмир знал, что Керканд хорошо укреплен, его стены неприступны. И. Степняки воевать в городах не умеют. Он собирался измотать врага вылазками и только после этого дать решающий бой.
        Но несмотря на свои победные планы, мужчина чувствовал себя подавленным. Слишком быстро все происходило. Ломало его картину мира, не укладывалось в привычные правила. Ему приходилось перестраиваться, но этому противился его самолюбивый характер.
        Ночь Микдад провел отвратительно плохо. Проснулся на рассвете. И не успел он встать, как ему донесли, что ханша Алия просит о встрече.
        Это была единственная хорошая новость за последнее время. В груди мужчины разлилось приятное тепло. Так, значит, одумалась ханша? Что ж, он был в этом уверен.
        - Привести ее в малый гаремный сад, - приказал Микдад.
        И сам направился туда. Он хотел встречи без свидетелей.
        И нет, эмир не спешил, шел медленно. Она должна понимать, что больше не будет игр. Она должна принять его условия, если она сама просила о встрече. Микдад сдерживал чувства, но возбуждение все больше охватывало мужчину. Светловолосая ханша - ценный приз, и он наконец-то его возьмет.
        Женщину в сопровождении двух стражников эмир увидел издалека. Ее вели к нему. Оставалось немного.
        И тут случилось непредвиденное.
        Из-за угла одного из строений вдруг появилось с десяток вооруженных мужчин, и все они двинулись к ним. Впереди высокий и статный молодой мужчина в одежде простого воина. А ханша Алия, как увидела его, вырвалась из рук пытавшихся удержать ее стражников и бегом бросилась к нему в объятия.
        Эмир на мгновение застыл, полностью отрешаясь от реальности. Он не видел того, что к ним бегут стражники, а пришлые незнакомцы уже выхватили мечи. Он видел только ее. Теперь понятно стало, почему она отказывала ему. У нее тут есть любовник!
        - Неверная! Так-то ты ждешь мужа?! - гневные слова слетели с губ эмира.
        - Я хан Тэмир, - ответил воин. Он уже успел подойти и теперь стоял перед ним, одной рукой прижимая к себе Алию.
        - Хан Тэмир?! - зло расхохотался Микдад, выхватывая меч. - Ты самозванец!
        Но он опоздал.
        Меч незнакомца был уже у его горла.
        - Я. Хан Тэмир. Сдайся мне и открой ворота. Спасешь свою жизнь и город.
        Сначала был шок.
        Потом к эмиру вернулось самообладание. Он медленно рассмеялся и сказал:
        - Достаточно мне приказать, и тебя и твоих людей изрубят в куски.
        - Но прежде ты умрешь, эмир.
        Лезвие недвусмысленно ткнулось ему под подбородок, эмир невольно задохнулся. Это было неприятно и дико болезненно для его самолюбия, особенно неприятно, потому что происходило на глазах у женщины. Поэтому эмир скорее умер бы, чем потерял лицо.
        Он оглядел ту горстку воинов, с которыми пришел этот хан Тэмир, и заметил среди них Джейдэ. Мерзавец, двурушник, давно надо было его казнить! Однако он невозмутимо спросил даулета:
        - Ты поэтому ее ко мне привел?
        - Нет, великий эмир, - коротко поклонился тот. - Зная о твоем исключительном благородстве, я просил тебя принять ханшу Алию гостьей, пока за ней не явится муж. И я вижу, не ошибся.
        Микдад медленно и дробно рассмеялся. Даже с мечом у горла он отказывался признавать поражение. А пауза затянулась. Неизвестно, чем бы это закончилось, но тут вмешалась женщина:
        - Великий эмир, я прошу вас выслушать, - быстро сказала она, протягивая к нему руки.
        Микдад проводил взглядом ее жест и произнес:
        - Я слушаю.
        - Мне снился страшный сон, - женщина начала говорить, а ему показалось, что ее лицо вдруг осветилось, как будто она была прорицательницей или гостьей из другого мира. - Я видела кровь и огонь! Реки крови текли по улицам города. Прошу вас, великий эмир, не дайте этому случиться! Откройте ворота, спасите город от разрушения.
        Снова повисла тяжелая, напряженная пауза.
        Наконец эмир сухо усмехнулся:
        - Разве я могу отказать в просьбе женщине?
        Ему проще было так, чем признать поражение. А после он отдал свой меч и проговорил:
        - Открыть городские ворота. Сдаюсь тебе, хан Тэмир.
        
        ***
        На лице эмира в этот момент не отражалось никаких чувств, однако он был предельно сосредоточен. Голова работала кристально ясно, мысли проносились мгновенно. И складывались в картину, как обратить временную уступку (эмир склонен был именно так называть необходимость сдаться варвару) в победу. Сейчас он уже не думал о женщине.
        На кону была власть! Кто имеет власть, имеет все.
        Память услужливо подбросила сведения: Тэмира провозгласило ханом войско. Что ж, воин он исключительный, это невозможно не признать. Дерзкий и безрассудно храбрый. Но воин - это всего лишь воин. Микдад презрительно хмыкнул про себя - таких дерзких и безрассудно храбрых в его армии было достаточно.
        Воин не знает, что такое искусство управления, его дело умирать.
        Этот степняк знал, на что шел, и потому пришел сюда один. Микдад мог бы приказать убить его прямо сейчас. Но тогда он сам умрет первым. А орда, стоящая за стенами города, просто изберет себе нового хана. Его смерть будет бессмысленной.
        Впрочем, вариант своей смерти эмир даже не рассматривал.
        Борьба. Выбрать правильный момент и ударить!
        Вблизи варвар казался моложе. На вид ему нельзя было дать и двадцати пяти. Мальчишка рядом с ним, опытным мужем. Тем легче будет его обыграть.
        Эмир смотрел ему в глаза, отдавая ему меч, и думал:
        «Ну же, ты получил то, что хотел. Ты победил. Теперь расслабься. Убери от моего горла меч. И тогда я уничтожу тебя и жалкую горстку твоих людей, а ваши шкуры повешу на ворота».
        Нервное напряжение достигло пика, он даже дышать перестал.
        Варвар спокойно принял у него меч, однако своего меча от его горла не убрал. А наоборот - отдал быстрый приказ своим людям, и теперь на эмира было направлено уже десять мечей. Отвратительно было спиной ощущать ткнувшиеся в него острия.
        Микдад медленно и раздельно произнес, скрывая лютую досаду:
        - К чему это все? Я, кажется, дал слово.
        Только сейчас в непроницаемых серых глазах степняка отразилось что-то вроде насмешки. Он убрал меч в ножны и проговорил:
        - Твое слово очень тяжелое, эмир. Мои люди помогут тебе держать его.
        Микдад испытал взрыв бессильной ярости. А хан Тэмир продолжал:
        - Открой ворота и прикажи своим людям сложить оружие. Всем, кто сдастся добровольно, я обещаю помилование.
        
        ***
        Город был сдан.
        Без кровопролития. Но пока это происходило, прошло несколько крайне неприятных для эмира часов, когда он сидел в тронном зале и на него были направлены мечи варваров. Положение было унизительным. Холодная ярость кипела в нем, но он вынужден был это терпеть.
        Хан Тэмир все это время находился рядом, не отходил ни на шаг. Неудивительно. Ведь его жизнь так же точно висела на волоске. Он просто стоял спиной к эмиру и ждал. И его женщина стояла рядом ним.
        Возможно, ее присутствие и было причиной, но в какой-то момент эмир обуздал слепящий гнев и стал размышлять. Да, он несколько недооценил этого «простого воина». Это был опасный противник, и его молодость тут ни при чем. Но! Он не правитель. Истинный правитель, каким Микдад считал себя, никогда не пошел бы на подобную авантюру. Правитель должен мыслить шире и быть недосягаемым. И вместе с тем, это он сейчас ощущал себя пленником в собственном дворце, а мальчишка хан стоял к нему спиной!
        Это выводило эмира из себя, требовало немедленной мести. Однако у него было достаточно времени, чтобы трезво оценить положение.
        Он сдал город, но пока еще не проиграл. Степняки просто не смогут управлять таким обширным и развитым царством. Что они знают, кроме своих стад? Они дикари. Им понадобится опытный наместник. Им не найти лучшего наместника, чем он, у них просто не будет другого выбора.
        Значит, для него почти ничего не изменится. Он сохранит власть почти в полном объеме. А дальше - собирать силы, готовиться, а потом выбрать подходящий момент и вышвырнуть грязных варваров из своего царства.
        Нет, это не поражение, далеко еще не поражение. Игра только началась.
        К тому моменту, когда в тронный зал вошли полководцы степняков, эмир Микдад уже был спокоен и готов к любому раскладу, потому что просчитал все.
        Однако он ошибся.
        Глава 35
        Первое, что бросилось в глаза, - знамена степняков.
        Два воина несли знамена с вышитыми на них драконами. От ходьбы полотнища колыхались, и создавалась иллюзия, что драконы летят. В этом было что-то мистическое и сверхъестественное, эмира прошиб невольный озноб. Но он смотрел дальше.
        Степняки заполняли тронный зал. Простые воины сразу рассыпались вдоль, беря под контроль все. Это был ЕГО зал, ЕГО дворец! Однако сейчас эмир Керканда ничего не мог с этим сделать. Микдад сосредоточился на тех десяти полководцах, что уверенно направлялись к трону.
        Впереди шел старик. Не слишком высокого роста, но широкий и крепкий. Суровое лицо было изрезано морщинами, а узкие щелки глаз - словно два стальных лезвия. Старик сильно косолапил, но двигался легко и уверенно и выделялся на фоне остальных особенной властной повадкой.
        Что происходит? У эмира даже мелькнула мысль, уж не самозванец ли этот молодой хан... И не этот ли старик тут на самом деле главный? Тогда это меняло и делало объяснимым многое. В том числе и странную военную операцию, на которую не пошел бы в здравом уме ни один правитель. Теперь ситуация открывалась по-новому и сулила новые возможности.
        Однако очень скоро Микдад понял все.
        Трон стоял на возвышении. Эмир Керканда по-прежнему сидел, и на него были направлены мечи. А впереди, на самом краю возвышения, стоял, расправив плечи, молодой хан и рядом с ним женщина, светловолосая ханша Алия.
        Когда военачальники подошли достаточно близко, властный старик первым вскинул вверх правую руку и проскрипел:
        - Приветствуем тебя, великий хан Тэмир!
        Потом сцепил руки перед собой и поклонился. Остальные девять полководцев в точности повторили его приветствие. Хан кивнул в ответ, приняв выражение преданности как должное. А старик перевел взгляд на женщину, точно так же поклонился ей и выдал:
        - И тебя, охин-луу!
        Послышались смешки, гомон, похожий на довольное ворчание псов. Мечи, направленные на эмира, убрались в ножны. Но тот застыл, не замечая ничего.
        
        Охин-луу? Девушка-дракон?!
        Дракон на знаменах!
        Было древнее предсказание, что дракон раскроет свои крылья над Керкандом, а его тень накроет полмира. Эмир привык считать, что это слава и значимость царства хазиев должна распространиться далеко, а оказалось вот что...
        Он должен был сразу догадаться, как только увидел ее. Но как такое возможно?!
        
        Эмир был потрясен. Он стал искать глазами Джейдэ, испытывая острое желание удушить даулета на месте. Однако скоро ему стало не до того.
        А старик задрал голову, оглядел зал и с удовольствием причмокнул:
        - Сайхан цом* (хорошая добыча), великий хан! Гоо сайхан* (очень хорошая)! Олон* (много)!
        Опять раздались смешки и гомон варваров. Микдад напрягся, потому что сейчас они подошли к самому главному.
        
        ***
        Все это длилось бесконечно долго, но наконец подошло к концу. И сейчас Тэмир хотел только одного - как можно скорее увести отсюда Алию. Чувствовал, что она перенервничала, устала и держится из последних сил. Он и сам адски устал и держался на одном возбуждении. Но здесь нужно было закончить - назначить наместника.
        Он взглянул на Забу-Дэ и сказал с усмешкой:
        - Нравится? Оставляю на твое усмотрение. Надеюсь, ты разберешься, что с этим делать.
        - Ох-хо! - узенькие щелки глаз широко раскрылись, в них блеснуло лукавство.
        Забу-Дэ еще раз обвел внимательным взглядом дворец и кивнул:
        - Яхшы. Я найду, где тут поставить свой шатер. А ты, великий хан, что будешь делать?
        - Пойду отдыхать, - ответил Тэмир и подал руку жене, помогая спуститься с возвышения.
        - Кхе-кхе! - скрипуче рассмеялся старик. - Там наши для тебя поставили шатер. Не забудь нагайку повесить на вход!
        
        ***
        Микдад смотрел, как пленивший его хан уходит со своей женой, и злился от бессилия.
        Он должен был сразу понять, кто она. Как только ее увидел...
        Но сейчас сожалеть было поздно. На кону все еще оставалась власть, Микдад собирался бороться за нее. Хоть хан назначил наместником не его, а этого заскорузлого старого барана, эмир все равно был уверен, что у него и сейчас есть шансы. Возможно, даже большие.
        
        ***
        Позади остался тронный зал, но они все еще шли, держась ровно и отстраненно, как и положено правителю и правительнице, потому что на них смотрели тысячи глаз, в том числе и враждебных. Нельзя показывать слабину, демонстрировать чувства.
        Но как только отошли подальше по этому помпезному анфиладному коридору, Тэмир сжал ее ладонь в своей, а потом и вовсе подхватил на руки и понес.
        - Дуртай, охин-луу моя, дуртай, - шепнул ей, прижимая к груди.
        А вокруг уже были свои воины. Они вскидывали вверх руки:
        - Урра-гах! Великий хан Тэмир! Ханым! Урра-гах!
        Их встречали боевым кличем, выкрикивали что-то про добычу и про нагайку. Воины смеялись, Тэмир смеялся в ответ, и Аля смеялась и прятала лицо у него на груди.
        Всеобщая эйфория, война окончилась без крови. Люди готовились биться и умирать, если нужно. А тут - не надо умирать, можно жить! Победа.
        Это захлестывало радостью, кружило голову, порождало ложное чувство безопасности, в которое так хотелось верить. Но Аля заставила себя опомниться.
        - Пусть люди не расслабляются. Эмир хитер и коварен, он может ударить, когда мы не будем ждать, - сказала она, глядя на дворцовые стены.
        Они к тому времени уже вышли во двор, Тэмиру подвели его черногривого буланого коня.
        - Не бойся, охин-луу, я не дам ему такой возможности, - сказал он просто.
        Вместе с ней поднялся в седло, устроил ее удобнее и шагом выехал из ворот на площадь. За ним сразу же сотня сопровождения. Как только всадники выстроились в особом порядке - спереди, сзади и с боков, они понеслись по улицам Керканда.
        Тревожно было проезжать город. Как пробираться сквозь полный опасностей лес. От ощущения незримой опасности иглы покалывали по коже. Всю эту дорогу Тэмир внимательно следил за крышами и окнами домов, а у его людей были луки наготове.
        Но вот они выехали за городские ворота, и сразу стало легче дышать. За непрерывным напряжением этих дней и особенно последних часов как-то смазалась радость их встречи. Пока брали эмира в заложники, потом пока стояли там в зале и ждали, она только и могла, что пристально отслеживать любое движение людей Микдада. Боялась, что кто-нибудь подкрадется незаметно, да просто у кого-то не выдержат нервы, и начнется кровавая резня. А теперь наконец отпустило.
        Степняки погоняли коней и неслись во весь опор. Так, что ветер свистел в ушах.
        - Куда мы теперь? - спросила Аля, перекрикивая ветер.
        Тэмир склонился к ней и заглянул в глаза:
        - Туда, где мы сможем спокойно спать.
        - Ох... - она сразу покраснела.
        Прикрыла рот ладонью и прижалась щекой к его груди, а он хрипловато засмеялся и погнал коня еще быстрее. А какие коленца на радостях выделывала сопровождавшая его сотня.
        - Аррр-чи! Як! Як! Урра-гах! Кху-Кху-Кху! Джу-ухх! Сайхан цом! Едет великий хан, охин-луу везет! - кричали они и горланили свои диковатые песни.
        Но вот впереди показался наскоро установленный в поле стан. Вокруг, наверное, мингана три воинов, шатры. Они влетели туда на всем скаку, их опять встречали криками радости.
        Тэмир подскакал прямо к большому шатру в центре. Соскочил с коня и на руках занес ее в шатер, при этом как-то умудрился еще успеть одной рукой нагайку накинуть на полог.
        Все! Они были дома.
        - Курбан олем сана, дуртай*! (Приношу себя в жертву за тебя, любимая) Иди ко мне, - жарко прошептал он, прижал ее к себе крепко и поцеловал.
        Теперь можно. Больше не было вокруг посторонних глаз.
        Они наконец остались только вдвоем.
        
        ***
        Но слишком сильный порыв перекрывал все остальное. Ей просто хотелось обнять мужа и поверить наконец, что они вместе и оба живы. Аля сейчас даже не смогла бы ответить на его страсть, потому что чувств было слишком много. Ее трясло мелкой дрожью, она прижималась к нему и с трудом подавляла рыдания.
        Но Тэмир и сам застыл, закрыв глаза, как будто понял ее состояние. Обнял ее так, словно хотел навсегда срастить с собой, потом медленно разжал руки и снова поцеловал.
        - Вымоешь меня?
        - Да, - Аля счастливо всхлипнула, прикрыв ладонью рот.
        Это было так правильно, дать им время снова привыкнуть друг к другу, просто поговорить. Помыться сейчас было самое то.
        В шатре стояла жаровня с углями, уже была заботливо нагрета вода в широких мисках, и приготовлены шкуры и травы. Аля унесла все это за занавеску, стала расставлять. Взяла сложенные стопочкой мягкие тряпки и мыльный корень.
        И вдруг поймала себя на том, что улыбается.
        Во дворце эмира были гораздо лучшие условия, невозможно даже сравнить. Там были ванные, в которых вдоволь воды, бассейны и даже хаммам, куда она, кстати, не ходила, потому что постоянно ощущала подспудную опасность. Но именно здесь, в шатре, где никаких условий и удобств, она чувствовала себя комфортно.
        Привыкла? Для девушки из двадцать первого века не странно ли? Аля пожала плечами и обернулась. Почувствовала его.
        Тэмир уже успел снять с себя верхнюю одежду и обувь и стоял на пороге босиком. Смотрел на нее. Ждал. Совсем как тогда, в первый раз. Ничего не изменилось. Занавеска - всего лишь условная преграда, но он не войдет в «ее владения», пока не увидит согласия в ее глазах.
        В этом был весь он. Великий хан Тэмир.
        Она улыбнулась, а мужчина переступил эту незримую черту и вошел к ней, опуская за собой занавес. И сразу стало интимно, оба замерли, глядя друга на друга. Тэмир был в одних широких темных штанах, смуглая кожа поблескивала, очерчивая широкие плечи и точеный торс. Но шрамов прибавилось, он похудел, осунулся и одновременно еще больше окреп. Хотя куда уж больше, и так словно стальной.
        Пауза затянулась, Аля заставила себя отвести взгляд и сказала:
        - Снимай с себя все.
        Ее голос прозвучал чуть хрипловато. Он невольно сглотнул, чувствуя, как желание поднимается в нем волной. Но было еще слишком много напряжения и усталости. Рано, Тэмир видел это. Еще не ушло из ее глаз то, что он хотел заставить ее забыть раз и навсегда.
        «Охин-луу, я дам тебе время. Столько, сколько нужно, дам».
        Тряхнул головой, подавляя нетерпение. Отошел на шаг, отвернулся и стал стаскивать с себя штаны.
        - Если бы ты знала, где мне пришлось побывать, вообще не стала бы меня касаться, - сказал шутливо.
        - Надеюсь, не в гареме эмира?
        Он чуть не подавился, но кивнул:
        - Почти угадала.
        И сразу обернулся. Увидел странный блеск в ее глазах. Она повела плечом и отодвинулась, руки замерли. Спросила натянуто:
        - И как тебе?
        
        Тэмир помнил несытые и полные досады глаза эмира, когда тот смотрел на Алию. Он не усомнился в ней ни на минуту. Знал, что его жена не прощает измен и не изменяет сама. Но ревность была приятна, его залило теплом.
        
        - В сточном канале? - весело проговорил он. - Там было темно, а вонь такая, что могла убить даже хорька.
        Алия неуверенно хмыкнула, но все же засмеялась и показала ему, чтобы сел на низенькую скамеечку. Добавила еще щепотку трав на жаровню, потек ароматный дымок.
        - Рассказывай, - велела ему.
        А сама зашла ему за спину и стала легко водить смоченной в теплой воде тряпкой к плечам. Мужчина закрыл глаза, задохнувшись от остроты ощущений. Резко втянул воздух сквозь зубы, а потом поймал ее за руку, притянул к себе. Но отпустил пока. Рано.
        Стал рассказывать, пока она мыла его. Тихие слова лились, ароматный дым кружил голову. И уже он мыл ее, а она рассказывала обо всем, что пришлось пережить.
        
        ***
        Страсть пришла позже.
        Затопила волной, ее уже невозможно было остановить. Аля сама хотела его до умопомрачения. Изголодалась по поцелуям и прикосновениям. Они давно не были вместе, забыла уже, каким он мог быть резким и одновременно нежным.
        А он перехватил ее, мгновенно оказываясь сверху. Навис. Глаза совсем рядом, черные, зрачок во всю радужку.
        - Дуртай, охин-луу... Алия...
        Очень медленно протянул руку и коснулся ее волос.
        Аля затихла, не в силах шевельнуться, боясь утратить это волшебное, что разливалось в них. Мужчина замер, глядя ей в глаза, рука прошлась по ее телу ниже. Очень осторожно, а ее от этого стало прошивать тоненькими иголочками-молниями. Она невольно задохнулась и потянулась за его рукой.
        - Еще...
        Он выдохнул сквозь зубы:
        - Сейчас!
        А в следующий миг он уже целовал ее, как оголодавший зверь, задыхаясь, жадно. Одной рукой прижимал ее к себе крепче некуда, а другая не отпускала, не давала передышку. В какой-то момент стало нестерпимо, Але казалось, ее просто разорвет. И вдруг он поднял ее на руках и резко потянул на себя. Еще и еще!
        Она не успела опомниться, а уже горела вся, ее несло безумной волной, а он накрыл ее губы и еще усилил напор. И она кричала в голос, пока не осипла.
        Потом он шептал что-то, касаясь ее лица, покрывая поцелуями шею.
        Уже после, когда схлынули немного отголоски страсти, он привстал и вдруг увидел кровь. И весь заледенел.
        - Охин-луу, что с тобой?! Тебе больно? Я был груб?!
        - Нет, нет, это... месячные. Я просто...
        От безумного перенапряжения месячные пришли раньше срока.
        - Прости, - Аля нахмурилась и села, ища, чем прикрыться.
        Но он не дал, обмыл ее сам и обтер, а после обнял и укрыл их обоих кошмой. Гладил по щеке и говорил:
        - У нас все будет по-новому. Завтра я расскажу тебе, а сейчас спи.
        
        ***
        Завтра предстоял совет уже в Керканде. И вязкая торговля с эмиром.
        Глава 36
        Утром Тэмир ушел очень рано, Аля еще спала. Когда проснулась, сквозь узенькую щелочку пробивались солнечные лучи. Она потянулась на мягких шкурах и уже собиралась вылезти из-под тонкой кошмы, как вдруг услышала женские голоса.
        - Вэ! Я только посмотрю, как там наша ханым, - шепотом выводил молодой, звонкий.
        - Оис-сс! Сиди тут! Ханым спит, - недовольно скрипел старушечий.
        Цэцэг и Шертэ?! Это было так неожиданно. Аля мгновенно натянула на себя халат, вылетела из-за занавеса и кинулась их обнимать.
        - Ох-хо! Задушишь меня, охин-луу, - ворчала старуха, а сама довольно улыбалась и вытирала влажные глаза.
        А Цэцэг заливисто смеялась.
        - Но как?.. Вы здесь?! - выпалила наконец Аля, когда немного улеглась радость.
        - Пхе! А ты думала, старая Шертэ останется?! - лукаво щурилась шаманка и шутливо грозила ей пальцем. - Я же знаю, этот бешеный луу* (дракон), твой муж, будет рваться в бой, кто потом смажет мазью его раны? Вэ?
        Оказалось, что они и еще некоторые женщины тоже выступили в поход со своими родными. Только для них были повозки, они двигались медленнее и подошли уже спустя два дня. А сопровождал их Дава со своей сотней. Они теперь все нукеры великого хана. И Есу, и Гырдо, и Табга.
        - Да ты что? - Аля всплеснула руками.
        - Да, - кичливо покачала головой старуха.
        Потом мечтательно вздохнула:
        - Вот женю моего давшана*(зайца) внука, и можно умирать. - И захихикала: - Кхе-кхе! Но сперва еще ваших детей на руки возьму.
        При этих словах Аля невольно отвернулась, сердце кольнуло. Стало больно.
        - Вэ? Ты что, ханым?
        Она неловко улыбнулась и повела плечом.
        - Не получается у нас.
        Старая шаманка вопросительно посмотрела на нее. Перевела взгляд на ее живот и сделала замысловатый жест, как будто выбросила что. Аля знала, что значит этот жест, так обычно знаком показывали месячную кровь. Она отвела взгляд и молча кивнула. Дурные мысли полезли в голову. Тэмир великий хан, не может быть у хана бесплодной жены. Повисла пауза, замолчала даже хихикавшая до того Цэгэг.
        Наконец старуха коснулась ее руки.
        - Не бойся, охин-луу, просто не пришел твой срок, - улыбнулась она щербатым ртом, ткнула в бок Цэцэг и шикнула:
        - Айте! Ханым Алия проснулась, скажи, пусть побольше еды принесут!
        Потом подмигнула Але:
        - Старая Шертэ знает травы. Все будет.
        Сейчас, когда самое страшное позади, Але очень этого хотелось бы - новой жизни.
        
        ***
        А для Керканда новая жизнь уже началась. Царство хазиев в считанные дни перешло под руку степняков. Да, это произошло без особых жертв, а город и вовсе был взят бескровно.
        Но жители страны, привыкшие считать себя защищенными и практически неуязвимыми за своей неприступной стеной, никак не могли свыкнуться с мыслью, что их завоевали какие-то грязные варвары-кочевники, которых они, просвещенные, привыкли считать низшими народами. Как это могло произойти, не укладывалось в их головах, казалось сверхъестественным, мистическим. А все непонятное страшит.
        Разумеется, обе стороны - и победители, и побежденные - не испытывали ни малейшего доверия друг к другу. И если уж говорить прямо, хазии до икоты боялись дикарей. Ведь те, несмотря на то что обещали в случае добровольной сдачи помилование, могли в любую минуту превратиться в разъяренных зверей. И тогда все вмиг обернется кровавой резней.
        Однако даже страшное становится привычным, страх притупляется и уже не мешает мыслить. Древняя мудрость говорит: «Все, что не убивает, делает сильнее». Так и великий эмир Керканда тоже пришел в себя и успокоился. Раз его не казнили в первые минуты, значит, все еще может обернуться в его пользу. Он собирался бороться за власть, но своими, тонкими, цивилизованными методами. И когда наутро после знаменательного дня был назначен большой совет в тронном зале, он был к нему готов.
        Не готов оказался Микдад только к одному.
        Хан Тэмир шел твердой поступью и просто лучился той непередаваемой энергией, которую может дать только страстная ночь с любимой. Эмиру казалось, от него «пахнет» ЕЮ, женщиной, которая ему так и не досталась. Досада и запоздалая ревность сдавили горло мужчины.
        Микдад скрипнул зубами, однако на лице его не отразилось ничего, кроме подобия кривоватой улыбки. Он уже знал, о чем будет говорить с варварами в первую очередь.
        Власть.
        Волевым усилием он отсек все остальное.
        Но чтобы сохранить власть, ему нужно было действовать осторожно. Стальной клинок в бархатных ножнах, вот что эмир Микдад называл дипломатией. Он прекрасно понимал, для чего степняки сохранили ему жизнь и как собираются использовать.
        И собирался использовать их тоже.
        Обернуть против них их слабости.
        Потому что против своей природы не пойдет никто. Кочевники не возделывают землю, не строят домов. Их дом - степь. Они не смогут жить в каменных стенах городов, не станут заниматься земледелием. Значит, они возьмут дань и уйдут. В этом эмир был уверен, как в том, что завтра снова взойдет солнце.
        И вот тут и начинались тонкости. Дать им дань и при этом не дать ничего. Он это мог. Никто не знает ресурсов Керканда и состояния казны лучше него. Если он сохранит и сосредоточит ресурсы страны в своих руках, он сохранит власть.
        Что может быть нужно дикарям, живущим в шатрах?
        Прежде всего, эмир понимал, что нужно создать у них ложное представление, обмануть, приуменьшить богатства своей страны. И им дать немного золота (этим эмир, так и быть, готов был поступиться) и сколько угодно наложниц.
        Глядя на хана и по-прежнему испытывая отголоски досады и ревности, эмир начал свою речь. Но все пошло не так.
        Этот хан Тэмир оказался слишком хорошо осведомлен о состоянии дел в Керканде. Ему было известно, чем богата каждая провинция, даже промыслы и ремесла. Слушая это, Микдад в очередной раз испытал острое желание удавить вождя даулетов. Однако за тот короткий срок, что даулеты жили на землях хазиев, мерзавец Джейдэ просто не смог бы успеть разведать все так глубоко и подробно.
        Микдад не удержался и спросил хана, откуда у него столь полные сведения.
        - Я жил в Керканде семь лет, - просто ответил тот.
        Эмир замолчал, понимая, что отстоять свои позиции будет гораздо сложнее. Но кто ж мог знать... Однако ему надо было сохранить лицо.
        - Что ж, в таком случае, я надеюсь, великий хан Тэмир не откажется принять в дар золото и самых прекрасных наложниц? - спросил Микдад.
        Среди степняков послышался короткий ропот одобрения, эмир воодушевился. Кажется, он не ошибся. Хан Тэмир проговорил, глядя ему в глаза:
        - Ты предлагаешь в дар то, что мне и так принадлежит.
        У Микдада невольно сжались кулаки, он еле заставил себя распрямить пальцы и спросил, пытаясь сохранить остатки спокойствия:
        - Так чего же ты хочешь?
        Когда хан варваров заговорил, эмир был потрясен. Он хотел мастеров. Разнообразных! Ткачей, гончаров, строителей! Военных инженеров, а также тех, кто умеет прокладывать каналы и арыки.
        - Но зачем?!
        - Я хочу основать город.
        - В степи?! - вырвалось у эмира. - Ты безумец!
        Хан Тэмир едва заметно усмехнулся:
        - Мне не раз это говорили. - А потом обратился к тому старику, что сидел рядом каменным изваянием и пялил на эмира свои пустые глазки-щелки. - Забу-Дэ, тебе решать, какую взять дань золотом, наложницами, лошадьми и оружием.
        Встал и направился к выходу. Микдада сотряс взрыв бессильной ярости. Вот так проиграть было невозможно! Было еще кое-что важное для любого мужчины. Его женщина. Он язвительно усмехнулся и бросил уходящему варвару в спину:
        - Как себя чувствует прекрасная ханша Алия?
        Укол достиг цели! Мужчина замер и медленно обернулся. Эмир впился взглядом в его лицо, ища досаду, гнев, ревность. Но так и не нашел.
        - Она благодарит тебя за оказанное гостеприимство, - проговорил степняк и повернулся к нему спиной.
        В этот момент Микдад чувствовал себя уничтоженным. А вокруг него сидели эти шакалы, и ему еще предстоял с ними омерзительный и унизительный торг.
        - Вэ-э? Что ты сказал про золото, эмир? - проскрипел старик, когда хан Тэмир покинул зал. - Я поставлю свой шатер в саду, принесешь туда золото. И наложниц пришлешь тоже. Пусть помоют меня, кхе-кхе! И постригут мне ногти на ногах.
        Глава 37
        Вроде бы все закончилось, но Аля так нервничала, что еле дождалась того момента, когда Тэмир вернулся из города. Как только он вошел в шатер, обняла его за талию, прижалась всем телом и не хотела отпускать. А он едва слышно смеялся и гладил ее ладонями по спине.
        Наконец выпустила, ему же надо поесть и отдохнуть.
        - Как прошел совет? - спросила она осторожно, пока Тэмир снимал верхнюю одежду.
        Хотелось совсем о другом, но Аля не стала. Прежде о делах. Понимала, что сложностей тут слишком много. Все так зыбко, один неверный шаг - и война снова вспыхнет. А она так устала от войны, хотелось покоя, мира.
        - Торговля, - пожал он плечами. - Как я и думал, эмир пытался нас надуть.
        Аля невольно усмехнулась.
        - Да, он великий мастер надуть и пыль в глаза пустить.
        - Он... спрашивал, как ты себя чувствуешь, - Тэмир обернулся немного резче, чем это нужно было, и замер, глядя ей в глаза.
        Повисла пауза.
        «Ты мне не веришь? Думаешь, я могла...»
        - Зачем? - спросила Аля, отстраняясь.
        - Хотел задеть меня. Чтобы я ревновал и бесился.
        - А ты?
        Тэмир шагнул к ней, сразу оказавшись вплотную, погладил кончиками пальцев по щеке и сказал:
        - Мне было жаль его. Такое говорят от бессилия.
        - Ты!..
        Она снова кинулась ему в объятия, прижалась и затихла в тепле и защите. А потом спросила:
        - Когда мы поедем домой?
        - Скоро, - счастливо засмеялся мужчина.
        Поднял ее на руки, понес на ложе за занавес и стал целовать. И сразу все осталось позади. Война, эмир, Керканд, враги.
        - Ой, нам же нельзя! - спохватилась Аля.
        - Ммм? А мы осторожно.
        - Тэмир...
        - Охин-луу, любимая моя, дуртай...
        За занавесом послышался сначала шорох, потом звяканье посуды, а под конец вообще скрипучий старушечий голос стал хитро выводить:
        - Ох-хо, совсем оглохла старая Шертэ, совсем. Ничего не слышит! Вэ-э... Великий хан вернулся в шатер, а она еду не несет, не слышит. Как будет великий хан без еды?
        Тэмир закатил глаза, а Аля уткнулась носом в его плечо, чтобы не хихикать. Делать нечего, придется выходить. Аля вылезла первой, он поймал ее, пытался удержать, но она все-таки выскользнула. Тэмир вышел за ней следом.
        Бабка замерла, глядя на них, брови поползли вверх, качнула головой и пошептала что-то, а после, словно опомнившись, стала кланяться:
        - Айте, великий хан, ханым, ешьте, пока не остыло!
        Але тогда еще показалось странным, но Шертэ только отмахивалась. Мол, показалось. В тот день им так и не удалось больше побыть вдвоем. Тэмира вызвали, он ушел и пропадал почти до ночи. Так же на следующий день, и потом тоже. Но у них были ночи.
        
        ***
        Прошла неделя.
        За это время Тэмир несколько раз ездил в город. Когда он уезжал, Аля нервничала. Ей хотелось скорей убраться с этой земли, где все чужое. Подальше за стену, в степь, на свободу. Она уже знала, что великий хан Тэмир хочет основать город, и он обещал ей, что там будут сады, которые она сможет разбить так, как захочет. Для ландшафтного дизайнера - рай. Но до того рая надо было еще дожить!
        Наконец, на десятый день, они с четырьмя минганами выдвинулись обратно. Пока ехали по землям Керканда, Але было тревожно, выдохнула свободнее, только когда они добрались до стены. Здесь сделали небольшую остановку, пока войско проходило воротами.
        Оставался еще минган, три уже прошли. Тэмир сидел верхом на своем черногривом буланом коне, Аля на тонконогой белой лошадке с ним рядом. Над их головами знамена с драконами.
        Люди шли мимо, приветствуя их, а ей вспомнилось, как она попала сюда. Сначала тот тату-салон. Потом Аля снова видела свой побег из стана, бешеную скачку с Джейдэ и как их преследовал Дер-Чи. И как жила в Керканде, во дворце эмира. В считанные секунды промелькнул перед глазами кусок жизни.
        Еще немного, и они покинут эту землю. Перевернут страницу.
        Она обернулась, просто, чтобы проститься. И вдруг топот. Всадники неслись, пыль летела из-под копыт. Тэмир сразу заслонил ее собой, вокруг сгрудились воины.
        Когда всадники подскакали ближе, стало видно, кто это. Забу-дэ и с ним эмир Керканда и три сотни сопровождения. Старый темник довольно щурился, в узких глазах горели лукавые огоньки. А рядом с ними, на пару шагов позади, вождь даулетов Джейдэ.
        - Пришли проводить тебя, великий хан Тэмир, - проскрипел Забу-Дэ и покосился на эмира. - Вэ-э? Ты хотел попрощаться? Говори!
        Эмир Микдад вспыхнул и снова потемнел лицом, потом как-то скомканно поклонился и произнес:
        - Счастливой дороги тебе, великий хан Тэмир.
        - Благодарю за честь, - ответил Тэмир.
        А эмир Микдад бросил быстрый взгляд на Алю и на короткое мгновение застыл. Образовалась странная пауза, но тут снова раздался голос Забу-Дэ:
        - Ахмак? Ты где? Иди, прощайся, когда еще увидитесь!
        Джейдэ, странно ухмыляясь, подъехал ближе. Ткнул большим пальцем в Забу-Де и проворчал:
        - Совсем задушил.
        - Оис-сс, мало говори! - немедленно парировал тот.
        А даулет беззлобно огрызнулся и сказал:
        - Счастливой дороги тебе, великий хан Тэмир. Ханшу береги. В следующий раз меня может не оказаться рядом, чтобы ее для тебя выручить.
        Тэмир грозно свел брови и тронул коня, наезжая на него, а даулет продолжал нагло ухмыляться, только глаза у него были грустные. Потом оглянулся на стену и мотнул головой:
        - Помнишь, как ты взлетел на башню первым? - спросил ехидно.
        - Помню, - хмыкнул Тэмир.
        - Это потому что я шел за тобой вторым! - выдал даулет.
        - Вэ-э! Время, - вмешался Забу-Дэ, видя, что уже последний минган проходит воротами. - Айте, великий хан, пора! Первые обозы пойдут через неделю, жди.
        
        ***
        Последние части мингана прошли, хан с ханшей уже выехали, их фигурки эмир Микдад видел в поле. Остановились как раз напротив кургана.
        - Что это? - спросил он.
        Еще совсем недавно никакого кургана не было.
        - Это могила хана Дер-Чи, - проскрипел Забу-Дэ.
        Разве он не был самозванцем? Удивился эмир. А старый темник продолжал:
        - Ялал той. Он дрался с Тэмиром три раза, все три раза за женщину. В третий раз нашел свою могилу.
        - Но почему? - Эмир бросил на него быстрый взгляд.
        Он не мог понять, как степняки с этим мирятся. Ведь репутация супруги правителя должна быть белее снега, что лежит на горных вершинах. А Забу-Дэ, хитро посмеиваясь, продолжал:
        - Посмотри на наши знамена, эмир, видишь, на них дракон! С кем будет охин-луу, с тем будет победа.
        Микдад нахмурился.
        - Сайхан цом*(Красивый трофей), - усмехнулся Джейдэ. - Только не каждый может взять его себе, не так ли?
        Смерил его взглядом и отъехал назад. А Микдад испытал лютую досаду и тупой укол бессмысленной ревности. Утешала только злорадная мысль, что он в этом смысле не одинок, похоже, даулета светловолосая ханша тоже задела за живое.
        Увы, сейчас эмир был заложником ситуации. Ему приходилось постоянно торчать рядом с этим вездесущим и всезнающим коварным стариком, который контролировал каждый его вздох. Это приводило эмира в уныние и бешенство. Однако он был политиком и понимал, что из любого положения можно извлечь свои выгоды.
        
        ***
        Тэмир с Алей стояли напротив кургана, в котором наконец упокоился неугомонный, горячий, дурной старший сын Угэ-хана. Великий воин и безумный храбрец Дер-Чи. А за спиной оставался покоренный Керканд.
        Но теперь все это позади.
        Можно было перевернуть страницу.
        Эпилог
        В Керканде было еще тепло, а в степи уже холодно. Пока добирались, обходя стороной красную пустыню, пока ждали, когда к ним присоединится еще часть людей, остававшихся в становище, выпал снег. Настала зима.
        Но Тэмир выбрал хорошее место для зимовки. Ближе к предгорьям, у южного склона. Чтобы и лес был в доступности, и горы защищали поселение от холодных ветров с севера. С запада открывалась широкая степь, а с востока это место широкой петлей обтекала полноводная река.
        И на этом месте даже под снегом угадывались следы какого-то становища. Видно, что сгорело давно, прошло много лет, но что-то все же осталось. Аля смотрела, как Тэмир ходит по этому старому пепелищу, присматривается. В одном месте торчал вбитый в землю столб. Почерневший от времени, он стоял как памятник. Тэмир замер возле него, приложил ладонь и закрыл глаза. Потом сказал:
        - Здесь когда-то был мой дом.
        Здесь он и основал город и назвал его городом Золотого Дракона.
        Прошел год, и за этот год случилось много чего.
        После победы над Керкандом под руку Тэмира пришли не только даулеты и сортолы, но и другие племена степняков. Осохои, тунгуны, неркеты и ойхо - все присягнули ему на верность и привели свои минганы в его войско.
        За год уже были видны результаты по строительству города. Правда, пока только несколько улиц, но это были настоящие дома, а не шатры. Степняки дивились, судачили и постепенно проникались гордостью. И все это время исправно шли обозы из Керканда, поставляя инженеров и мастеров, различные материалы и продовольствие и даже саженцы для Алиного сада.
        Саженцы начали подвозить весной. А с ними доставили и опытного садовника, знающего, как в суровых условиях растить теплолюбивые растения. Садовника прислал эмир Микдад, это был его личный подарок ханше. Тэмир тогда принял, не отправлять же человека обратно. Тем более что вместе с ним с одном обозе Забу-Дэ прислал двух военных инженеров из далеких западных стран, а заодно письмецо, в котором поделился некоторыми своими далеко идущими планами.
        Сейчас сад был уже разбит. Летом первые цветы радовали глаз, но на зиму все это укутали рогожами и тщательно укрыли, чтобы не вымерзло. А на следующий год садовник обещал первые ягоды.
        И еще кое-что особо приятное и важное случилось здесь за этот год. Аля наконец забеременела. Сама не верила, страшно боялась. Но Шертэ говорила, что все будет очень хорошо. А шаман, тот, который делал им предсказание на свадьбу (в этот раз его никто не звал, он явился сам), сказал Але:
        - У вас родится сын. И будет он велик и славен. Но ты должна выбрать.
        Она в тот момент была так рада и счастлива, что не обратила внимания. А потом все забылось. И вот настала годовщина со дня основания города Золотого Дракона.
        В честь этого Тэмир устроил первый большой турнир.
        С играми, соревнованиями и скачками.
        Место для его проведения выбрали в степи и там же соорудили помост, покрытый красными коврами. Слева вбили в землю высокий гладкий столб, на самой верхушке которого закрепили колесо, а на нем четыре пары отличных сапог. А перед помостом огороженная площадь, где должны были соревноваться кулачные бойцы и силачи.
        За победу в соревнованиях - награда. Но главный приз - цом, трофей - давался за победу в скачках. А маршрут был сложный, уж постарались устроители. Семь пикетов надо было пройти, семь шкурок ягнячьих отбить в честном бою. Кто придет первым и принесет все семь шкурок, тот получит из рук ханши Алии главную награду - прекрасного длинногривого жеребеца золотистой масти, привезенного из тех пустынь, что западнее Керканда.
        Был ясный зимний день. Снег блестел на солнце, легкий ветерок колыхал знамена. Хан с ханшей на помосте, близкие с ними. Площадь полна народа, музыка, смех, барабаны. Из тех сапог, что висели на столбе, три пары уже ушли, всего одна пара осталась. Сейчас силачи боролись за право называться багатуром, а очень скоро должны были начаться скачки.
        Подул ветер, взметнулись лисьи хвосты на стойках ограждения, колыхнулись знамена, драконы на них задвигались, словно живые. Тэмир укутал Алю теплой собольей шубкой, при этом умудрился как бы невзначай коснуться ладонью ее уже основательно выпиравшего животика и надвинуть почти на нос блестящую меховую шапку.
        А потом дал отмашку. Скачки начались.
        Лавой сорвались с места всадники, и вместе с ними и часть болельщиков, остальные смотрели издали. Всадники неслись, снег летел из-под копыт, а толпа ревела:
        - Цом! Цом! Ялал той!
        Алю вдруг накрыло странной тишиной. Еще звучали отголоски этих криков в ушах, но все время отдалялись, а картинка перед глазами стала смазываться и наконец изменилась совсем. Вместо криков теперь звучала странная музыка, негромкая, ритмичная, диковатая. Кругом вился дымок ароматических палочек...
        Все исчезло куда-то, теперь Аля видела перед собой тату-салон.
        Первая мысль была - надо проснуться, она просто спит. Но проснуться не получалось. Наоборот. Она привстала на кресле, с ужасом озираясь вокруг. Ощупала себя рукой, перевела взгляд вниз. Никакого живота.
        Нет.
        Господи... Неужели она спала и вся ее жизнь ей просто приснилась?
        И, словно в подтверждение, из подсобки вышел мастер, который накалывал ей татуировку. Мужчина оглядел ее и произнес:
        - Отдохнули? Очень хорошо. Можете встать.
        - Нет, прошу вас, не надо! - вскинулась Аля. - Это не может быть сон!
        Он просто смотрел на нее, скрестив руки на груди, и не понять, что в его восточных глазах. Это ведь не просто человек... - подумалось Але. Ведь не просто же, правда? Шаман?! А если шаман, значит, он может.
        Она стала просить:
        - Пожалуйста, мне нужно вернуться туда, обязательно! Понимаете? Меня ведь ждут.
        А мужчина продолжал на нее смотреть, как будто не понимал, о чем она говорит. Или не хотел понимать. Кошмар разворачивался в полной мере. Она снова была в своем мире стекла, бетона и пластиковых бутылок. Загазованный воздух, пандемия, инфляция, озоновые дыры... Нет!!!
        - Пожалуйста! - она взмолилась, сжимая кулаки. - Верните меня обратно! У меня там муж и сын!
        - Ты просишь вернуть тебя? - произнес он наконец. - Но я не могу.
        Аля показалось, что на нее упала страшная тяжесть.
        - Почему? - спросила она.
        - Потому что только драконы могут ходить через время и миры. Теперь все зависит от тебя. Если ты этого хочешь, жди, - сказал мужчина, отошел и замер, скрестив руки на груди.
        Но Аля уже не слушала, а сердце так стучало в ушах, что казалось, оно просто разорвется. Наконец с десятым ударом сердца пробился голос.
        - Охин-луу!
        Тэмир! Ей казалось, она видела его так явно. И огненных драконов, горевших у него на плечах. Аля зажмурилась, успев только загадать желание - пусть родители знают, что с ней все очень хорошо, и берегут себя. А потом все опять закружилось...
        Глаза она открывала уже там.
        И первое, что увидела, - лицо Тэмира. Он склонился к ней, крепко сжимая в объятиях.
        - Дуртай?! Любимая моя, ты как?
        Ох, она поверить не могла! Так он ее нашел?! Но как? И не понять, привиделось это ей или было вправду. Главное, что животик был на месте и в нем пихался ножкой малыш. Она накрыла живот ладонью и засмеялась от счастья.
        А вокруг была заснеженная степь. Гомон, шум приближающейся скачки, свист. Вперед вырвался победитель. Молодой румяный парнишка летел к помосту, пригнувшись к шее коня, а к луке седла были приторочены все семь шкурок ягнят.
        - Цом! Цом! - кричали люди. - Давай награду, ханым Алия!
        Теперь это уже был ее мир.
        Здесь она была дома.
        
        О них пели песни и слагали легенды.
        И о городе Золотого Дракона, который был первым, но не единственным.
        В следующем же году Тэмир заложил основание еще двум городам. В них основал школы, в которых обучали не только воинскому искусству, но и наукам. И обучали как мальчиков, так и девочек.
        Это были только первые вехи. В дальнейшем он планировал заложить еще больше городов вдоль всего караванного пути. А на совет Тэмир теперь брал Алю. Он нередко так делал, и люди привыкли, что женщина говорит.
        Бонус
        Два года спустя и еще немного о...
        
        Два года спустя ушел в поход на запад Забу-Дэ.
        Застоялся он в Керканде, мочи больше не было терпеть. Но прежде старый темник приезжал к Тэмиру в ставку. Попрощаться, посоветоваться и назначить в Керканд нового наместника.
        Вопрос с передачей власти уладили быстро. Наместником в Керканд должен был направиться Гамаддин-нойон. Разумный политик, отец того минбаши Орзо, тело которого Тэмир когда-то вынес из боя и привез в стан к родным. Казалось бы, это был не такой уж значимый поступок, но с тех пор эта семья была всецело Тэмиру предана.
        Что же касалось похода, у Тэмира было единственное условие. Везде, где пронесут его знамена с драконами, должно быть помилование всем, кто пожелает прийти под их руку и добровольно сдастся.
        - Не грабить и не жечь. Мне не нужна кровь женщин и детей.
        - Яхшы*(хорошо), великий хан, охин-луу, - проскрипел Забу-Дэ, кивая им обоим. - Так и будет. Я сдержу своих чонно* (волков), обещаю.
        Потом подмигнул:
        - И не только.
        Дело в том, что к походу решил примкнуть и эмир Микдад. За годы, проведенные рядом с Забу-Дэ, он понемногу проникся новыми идеями. И пришел к интересному выводу. Если что-то великое рушит твой привычный мир и ты не можешь ни победить это, ни возглавить, остается только стать частью этого великого. А может быть, ему просто хотелось показаться в более выгодном свете перед далекой женщиной, которую ему так и не суждено было забыть. Кто знает, что творится порой в душе мужчины?
        И, конечно, вместе со старым темником в поход на запал ушел Джейдэ.
        Неугомонному даулету скучно было сидеть на одном месте. Ему хотелось увидеть новые земли и исполнить свою давнюю мечту - увидеть своими глазами бескрайнее синее море и корабли.
        
        С того дня, как Джейдэ вместе с войском покинул Керканд и выступил на запад, прошло еще три года.
        За это время они прошли и присоединили много земель и пронесли с собой знамена с драконами. Но старый темник сдержал обещание - лишней крови нигде пролито не было. Зато в ставку великого хана Тэмира потянулись новые обозы с мастерами и инженерами. Теперь, когда караванный путь стал безопасен, расцвела торговля.
        А о тех драконах, что на знаменах, в покоренных странах слагали легенды. Говорили разное о девственницах и грозных огнедышащих ящерах. Мол, дракон так велик, что, если он взлетит, его крылья накроют полмира.
        Но уж Джейдэ-то было хорошо известно, что там изображено на знаменах или, вернее, кто. Охин-луу, женщина со светлыми волосами, которую он когда-то спас, ханша Алия. Теперь у Алии с Тэмиром было уже двое сыновей. Недавно родился второй. Почта исправно приходила из главной ставки. Джейдэ, как узнал, сразу отправил подарки и поздравление.
        Он никогда не жалел о том, что... О неиспользованных возможностях.
        Просто бывают воспоминания.
        Зато он добрался до синего моря! И даже обзавелся тремя кораблями.
        На одном из своих кораблей Джейдэ сейчас тихо высадился на небольшой скалистый остров пополнить запасы воды и продовольствия. Люди ушли в поселение, а сам он заглянул в тот дом, что стоял на краю рыбацкой деревни. Дом был пуст, только из дальней комнаты слышался легкий плеск.
        Ступая бесшумно, Джейдэ пошел на звук.
        Когда вошел, увидел девушку. Она сидела по шею в бочке с водой. Рядом ведра, ковшик. Совсем молодая, золотистый загар, мокрые светлые волосы, сердитые серые глаза мечут молнии. А в тонкой руке длинный нож.
        - Не подходи!
        А он скрестил руки на груди и прислонился плечом к притолоке, пряча в усах улыбку. Потому что наконец-то нашел.
        
        Конец