Астральный гамбит Денис Георгиевич Кащеев
        Краденая магия #3
        Всем известно: магии в нашем мире нет. А вот почему нет - никто не знает. Да что там, даже вопросом таким мало кто задается!
        А если у нас ее тупо похитили? И живут теперь припеваючи, вовсю пользуясь краденым волшебством?
        Не так уж и припеваючи, если честно. Кому-кому, а мне довелось убедиться на собственной шкуре: одни проблемы от этой вашей магии. Но теперь это и мои проблемы. И пока я с ними не разберусь, домой мне не вернуться.
        Хорошо, нашелся нежданный козырь в рукаве, дающий мне хоть какой-то шанс на выживание в самой гуще борьбы могучих магических кланов. Впрочем, его, козырь этот, еще надо суметь по-умному разыграть…
        Продолжение цикла «Краденая магия».
        Денис Кащеев
        Астральный гамбит (Краденая магия - 3)

* * *
        ПРОЛОГ
        В КОТОРОМ, КАК ВОДИТСЯ, РЕЧИ ОБО МНЕ НЕ ИДЕТ
        Теплым осенним утром среди пестрых и шумных рядов крытого стамбульского рынка Капал-чарши встретились три человека. Двое из них, степенный седовласый бородач с блеклыми, но очень внимательными глазами и его порывистый куда более молодой спутник, который мог пока похвастаться лишь жиденьким рыжеватым пушком на подбородке, были одеты как зажиточные горожане. Пришли они от западных ворот Беязит.
        Третий, должно быть, попавший на базар через северный вход Оруджулер, был гладко, до синевы выбрит, носил костюм европейского покроя и возрастом столь же уступал бородачу, сколь и превосходил юношу.
        Сумей кто-то присмотреться к аурам этих троих, он бы без труда распознал одаренных, но простейшая магическая техника досужие взгляды ненавязчиво отводила.
        - С приездом, эфенди, - первым приветствовал «европейца» седовласый.
        - Здравствуйте, Осман-бей, - отозвался тот. - Доброе утро, Юсуф, - кивнул он юноше.
        - Мое почтение, эфенди, - поклонился младший из троицы.
        - Прошу меня извинить, эфенди, но начну без лишних предисловий, - снова взял слово бородач, только что названый Османом - впрочем, было ли это имя настоящим? - Время поджимает - мы ждали вас еще позавчера. Все ли благополучно в Софии?
        - У меня две новости, уважаемый Осман-бей, - охотно подхватил деловой тон тот, к кому обращались «эфенди». - И первая из них, боюсь, вас не порадует. Мне стало известно, что Его Высочества царевича Тодора, равно как и кузины оного, Ее Высочества царевны Златославы, не окажется в урочный час во дворце…
        - Что?! - резко вскинул голову Юсуф. - Вы же говорили, что они будут там! Если вы нас обманули…
        Осман бросил на юношу суровый взгляд, и тот поспешно умолк, виновато втянув голову в плечи.
        - Приношу свои глубочайшие извинения за поведение Юсуфа, эфенди, - проговорил затем бородач. - Он молод и горяч… Но вопрос задал верный. Вы обещали, что мы застанем царевича с царевной в софийском дворце их деда!
        - Не совсем так, почтенный Осман-бей, - невозмутимо покачал головой «европеец». - Я лишь уведомил вас о намерениях болгарского царя. Но теперь оные изменились - увы, Симеон VI какой-никой, а государь, и уж в своей семье принимает решения самовластно. Ему вдруг взбрело в голову услать из столицы царства внука и внучку - еще вчера оба они покинули Софию. Куда направились - мне неведомо. И здесь уже ничего не поделать… Но с сим обстоятельством связана вторая новость, которую я вам нынче принес - и она добрая. В отсутствие в столице и самого монарха, и юных царевича с царевной, охрана во дворце останется разве что не номинальная. И сие, без сомнения, значительно облегчит вашим людям решение главной задачи.
        - Мои парни в любом случае справились бы, - горделиво заметил Осман.
        - Ничуть в сем не сомневаюсь, - улыбнулся «европеец».
        - Но вы правы, эфенди, главное для нас - те чертежи, - продолжил бородач. - Вы подтверждаете, что они будут в дворцовой канцелярии?
        - Бумаги уже там, - последовал кивок. - Сие неизменно.
        - Что ж, - огладил бороду Осман. - Значит, мы придем и заберем их.
        - Мне остается лишь пожелать вам в сем предприятии удачи, досточтимый Осман-бей. А теперь позвольте мне…
        - А можно вопрос, эфенди? - неожиданно остановил Юсуф уже явно собравшегося откланяться «европейца».
        - Извольте, - благосклонно кивнул тот.
        - Прошу меня простить, если паче чаяния сие прозвучит дерзко - но вы же русский? Почему вы нам помогаете?
        На лице бородача отразилось неприкрытое недовольство своим юным спутником, но «европеец» лишь усмехнулся:
        - Ну, вы же сотрудничаете с Сергеем Огинским, а он тоже российский подданный, пусть ныне и в опале!
        - Так князь же поляк! - хмыкнул Юсуф.
        - Поляк, - согласился «европеец». - Но уже не князь! - добавил строго.
        - Мне жаль, что вы с ним не ладите, эфенди, - сделав юноше знак помолчать, вкрадчиво проговорил Осман. - Объединив усилия, вы могли бы добиться куда большего, чем каждый сам по себе.
        - Может быть, - не стал спорить его собеседник. - Однако сие - данность, о коей я вас предупреждал, впервые пойдя на контакт.
        - Я помню, эфенди, - кивнул бородач. - И уважаю ваше решение. Но сие не мешает мне надеяться, что однажды вы его пересмотрите.
        - На все воля Неистощимого Ключа, высокочтимый Осман-бей…
        На этом собеседники распрощались.
        Глава 1
        В КОТОРОЙ МЕНЯ ПЫТАЮТСЯ НЕВЗНАЧАЙ ПОДВИНУТЬ
        - Итак, милостивые государи и милостивые государыни, поздравляю вас с началом нового учебного года! - торжественно провозгласил с трибуны есаул Корнилов, новый заместитель начальника корпуса по вопросам воспитательной работы.
        Да, прямо накануне 1 сентября нашего незабвенного Алексеева из Федоровки турнули. И не только его одного - в отставку был отправлен и сам начальник корпуса, полковник Пришвин. Этого, правда, я и видел-то за все время, может, раз или два, да и то разве что мельком - не успев толком узнать ни с хорошей, ни с плохой стороны. А вот со старичком-майором, как ни крути, свыкся и, можно даже сказать, сработался. А как-то еще себя покажет новая метла?
        Внешне Юрий Константинович Корнилов выглядел полной противоположностью своему предшественнику. Довольно молодой - лет тридцати пяти, высокий, широкоплечий, черноволосый, он носил алый мундир Собственного Его Императорского Величества Конвоя, что уже само по себе неизбежно наводило на некоторые размышления. Казалось бы, где личная царская охрана, а где наша Федоровка? Поначалу я даже отнес было появление в корпусе Корнилова на свой счет, но тут уж Фу меня не преминул едко высмеять: много, мол, о себе возомнили, сударь. И, очевидно, здесь мой фамильяр был прав: все же не того я полета птица, чтобы приставлять за мной приглядывать персонального есаула. Но с чем дух не спорил: разбрасываться своими офицерами направо и налево в обычай Конвоя, вроде как, не входило. А тут: сначала Семенов в московской экспедиции III Отделения - пусть и временно, теперь вот этот Корнилов в корпусе…
        Впрочем, именно здесь и мог скрываться ответ: официально Пришвин и Алексеев лишились своих должностей из-за гибели Нади, но не исключено, что это явилось лишь формальным поводом, а истинной причиной - зачистка Москвы от людей ныне опального Всеволода Романова. Сам-то Светлейший князь пал не столь уж и низко - всего лишь был отправлен губернатором куда-то в Забайкалье, видать, поближе к нелюбимому им Китаю, но все, кто ориентировался на него в Первопрестольной, свои посты потеряли. И не только в Федоровке и в IIIОтделении. Ходили разговоры о массовых отставках в губернском казначействе, департаменте науки и культуры, цензурном комитете, а также в нескольких армейских полках. И, должно быть, собственных проверенных кадров у нового московского наместника, князя Кропоткина, катастрофически не хватало - вот и пришлось прибегнуть к помощи того же Конвоя.
        Поговаривали, кстати, что сам Кропоткин - фигура сугубо временная, и, мало-мальски расчистив авгиевы конюшни Первопрестольной, князь благополучно вернется в Петрополис. В Москве же на смену ему единодушно прочили не кого иного, как графа Воронцова. Вот так вот.
        Нет, время, когда я нервно вздрагивал от одного имени отчима Миланы, осталось позади - слишком уж много всего произошло с той нашей подвальной истории - но, ясное дело, особой радости слухи о карьерных перспективах графа Анатолия мне не доставляли. Что характерно, отнюдь не фонтанировала энтузиазмом по их поводу и Милана. Ну да это уже их семейные дела, сами как-нибудь разберутся.
        Собственно, насчет настроя молодой графини я вполне мог и ошибаться: с Миланой после смерти Нади и бегства Огинского мы почти не пересекались. Это вовсе не было ссорой - просто я закрылся в себе, а Воронцова, ткнувшись в запертую дверь разве что раз, должно быть, пожала плечами и больше туда ломиться не стала. Вот Тоётоми - тот проявил завидную настойчивость: первое время все пытался меня как-то растормошить, приободрить, но потом нас с ним расселили по разным комнатам - всех новоиспеченных первокурсников перевели на шестой этаж, где в качестве нового соседа каждого ждал кадет второго года обучения - и общение естественным образом свелось к минимуму и тут.
        Да, еще Маша «Уже Не Комната Номер 333» Муравьева попыталась в своей манере подкатить ко мне с утешением - и, кажется, я даже не послал ее открытым текстом к духам (хотя удержался и не без труда) - но что-то резкое, видно, все же проскочило, потому что с какого-то момента длинноножка вдруг стала меня старательно избегать. Я даже уточнил у Фу, как и чем сумел отшить прилипчивую девицу, но ничего внятного фамильяр мне не сказал, ограничившись неопределенным: «мана целее будет, сударь…»
        А вот маны я как раз не жалел, почти все свободное время проводя на полигоне за отработкой боевых техник - в том самом зале, где нашла смерть Надя. У меня появилась цель. При новой встрече с Огинским - а никаких сомнений, что таковая рано или поздно состоится, у меня не возникало - я твердо намеревался сполна с ним рассчитаться. А значит, необходимо было бросить все силы на сокращение той бездонной пропасти, что разделяла нас с князем Сергеем (а я не раз и не два ловил себя на том, что упорно называю про себя Надиного убийцу прежним титулом) как боевых магов.
        Увы, покамест мои успехи по этой части оставляли желать много лучшего. Да, я освоил пару дюжин хитрых приемов, прокачал Силу до третьего уровня - Стряпчего, и по ходу выяснил-таки свой лимит маны - немыслимые для большинства одаренных четыре с половиной тысячи мерлинов. Но чтобы хоть как-то сравниться в открытом бою с Огинским, этого по-прежнему было совершенно недостаточно. Даже при помощи Фу я все еще не мог единомоментно слить достаточно маны, чтобы компенсировать недостаток Силы - разработка каналов перетока требовала куда большего времени. В техническом же оснащении, по словам фамильяра, я уступал князю Сергею на добрых два порядка.
        Собственно, нелепо было бы за столь короткий срок ожидать какого-то иного результата. Так что рук я не опускал. Буду упорно работать - и все придет. А работать я был настроен.
        И лучшего места, чем Федоровка, для такой работы, пожалуй, не существовало.
        В корпусе, однако, нужно было еще суметь удержаться, поэтому помимо магии я сподобился уделить время и второй своей ахиллесовой пяте - грамотности. И худо-бедно вызубрил здешнюю азбуку-глаголицу. Читал, конечно, пока что не бегло, по слогам, писал и того медленнее, но все-таки читал и писал! Сам, а не Фу за меня! На духа, как говорится, надейся, но всегда имей план «Б»!
        Фамильяр, кстати, к моим немудреным самостоятельным достижениям будто бы малость ревновал - возможно, опасался, что если так пойдет и дальше, то я, паче чаяния, сочту его услуги излишними и прогоню. И не забывал всячески подчеркивать свою полезность. Будто бы я сам этого не понимал! Но окончательно прощать однажды проштрафившегося духа и принимать на себя в его отношении какие бы то ни было встречные обязательства я не спешил - Фу так и оставался на испытательном сроке. Меня такое положение дел вполне устраивало, а фамильяр вопрос о пересмотре условий поднимать, как видно, не решался.
        - Отдельно хотел бы обратиться к тем, кто поступил в корпус в этом году, - отвлек меня от моих мыслей голос продолжавшего громогласно вещать с трибуны Корнилова. - Сегодня для вас один из самых важных дней в вашей жизни! Начало нового пути! А как известно, у русского офицера нет пути легкого или тяжелого, у него есть только один путь - славный! Вы встали на сей путь, и идти по нему нужно с честью! Сегодня же, впервые заняв место в кадетских рядах…
        Третий, выпускной курс Федоровки выстроился по левую руку от выступающего, второй - по правую, а мы, тридцать пять первогодков, стояли аккурат напротив трибуны. Три отделения, в шеренгу, одно за другим через короткий интервал. Первое - «воронцовское», второе - во главе с Ясухару, последнее, третье - мое (нас, кстати, уже успели в шутку прозвать «жандармами» - за созвучие с тем самым III Отделением. Мы, собственно, вроде как, были не против - никакого негативного смысла это слово здесь в себе не таило).
        В промежутке между датой завершения экзаменов и первым учебным днем кадетский рейтинг никаких изменений не претерпел, и, соответственно, лидеры остались прежними. Сегодня же, с началом занятий, старые результаты обнулятся, и к зимним каникулам будут подведены новые промежуточные итоги. Лучший кадет внутри каждого отделения станет новым (или старым, если это окажется кто-то из нашей избранной троицы) формальным командиром, правофланговым в строю и займет в трапезном зале место во главе стола. Никаких иных бонусов, кажется, тут не предусматривалось.
        Определится и лучшее отделение из трех - по общей сумме баллов, набранных его кадетами. Вот здесь победителям обещали некий приз, но какой именно - я прослушал.
        «Экскурсионная поездка, - поспешил услужливо подсказать мне Фу. - Лучшее отделение первого курса отправится на неделю в увлекательное и познавательное путешествие».
        «Куда?» - машинально спросил я.
        «Пока не определено».
        «Собственно, без разницы, - скривился я. - Условия всяко не равны. В первом и втором отделениях по полной дюжине, а нас - одиннадцать…»
        Двенадцатой у нас должна была быть Надя…
        «Нет», - нежданно возразил на это дух.
        «Что нет? - не понял я. - Надя была зачислена в наше, третье отделение…»
        «Место маны пусто не бывает, сударь, - заявил на это Фу. - Вот, послушайте-ка господина есаула!»
        Я снова сфокусировал взгляд на Корнилове.
        - …сего трагического происшествия, - уловил я лишь окончание произнесенной им фразы, но сразу понял, что речь в ней шла как раз о Наде. Но, как оказалось, не только о ней. - Посему приказом начальника Федоровского кадетского корпуса номер 137 от нынешнего числа на вакантное место зачислен новый кадет, - продолжил есаул. - Прошу любить и жаловать: госпожа Иванова!
        Корнилов сделал жест рукой, и из-за его спины выступила девушка в черной кадетской форме - невысокая, щуплая, обладательница огромных карих глаз, кажется, едва умещавшихся на узком скуластом лице. Темные волосы новенькой были заплетены в две тонкие кривоватые косички, правая при этом спадала на отнюдь не выдающегося размера грудь, а левая оставалась где-то за спиной.
        По шеренге первокурсников пронесся недоуменно-рассеянный гул.
        - Что-то я ее не помню на вступительных, - почти не размыкая губ, сухо пробормотала слева от меня Тереза фон Ливен.
        - Точно, не было у нас на потоке никакой Ивановой! - в полголоса подтвердила Маша Муравьева.
        - Тридцать седьмым в рейтинге шел Сашка Переверзев, должны были тогда его зачислить! - проговорил справа Юдин из отделения Тоётоми.
        - Нет, - возразили ему. - Кто не прошел - тот не прошел, таковы правила!
        - А эта глазастенькая тогда здесь по какому правилу?
        - Меня спрашиваешь? Я откуда знаю?..
        - Прошу тишины! - сурово сдвинув брови, призвал нас к порядку Корнилов. - А вы, сударыня, - повернулся он к новенькой, - извольте занять место в строю. Ваше отделение - третье.
        Иванова что-то ему ответила, но что именно, расслышать с моего места оказалось невозможно. Зато было отлично видно, как девушка спустилась с трибуны, уверенно направилась к нашей шеренге, затем, уже подойдя к нам почти вплотную, вдруг остановилась, будто бы в сомнении завертела головой - и внезапно вклинилась в строй справа от меня.
        Кто-то из ясухаровских хихикнул.
        Гм… Не то чтобы мне так уж была дорога эта чертова позиция правофлангового в отделении… Но, во-первых, что мое - то мое. Во-вторых, порядок есть порядок. А в-третьих, девица пришла сюда вместо Нади. Да, ясен пень, она не была в этом ни духа виновата, но моей симпатии к ней такое положение дел никак не способствовало…
        - Сударыня, вам не сюда, - угрюмо буркнул я, аккуратно, но твердо оттесняя новенькую плечом.
        - Почему? - удивленно посмотрела она на меня - вроде бы и снизу вверх, но при этом разве что не свысока. - Сие же третье отделение? - в речи новенькой будто бы слышался легкий акцент.
        Справа снова послышались смешки.
        - Третье, - подтвердил я. И не нашел ничего лучше, как только добавить. - Но место на его правом фланге необходимо заслужить!
        - О, извuните, - кажется, все же слегка смутилась Иванова - и акцент в ее речи сразу сделался заметнее. - А где мoе место?
        - В хвосте, - хмыкнула Маша Муравьева.
        - Пока - вон там, - хмуро показал я глазами на левый фланг.
        - Спасибо, сударь, - кивнула новенькая, похоже, вновь успевшая обрести былую уверенность. - Тогда я пойду туда. А сюда вернусь, когда заслужу. Кстати, что для сего нужно сделать?
        - Набрать больше всех баллов по итогам учебного семестра, - был вынужден ответить я.
        - Что ж, полагаю, за сим дело не станет, - одарила меня высокомерной полуулыбкой Иванова и, провожаемая взорами - отчасти насмешливыми, отчасти заинтересованными - неспешно двинулась в конец строя.
        - Вызов принят, - хмуро бросил я - по сути, уже ей в спину.
        Обернуться новенькая не соизволила.
        Повторюсь: сами по себе на дух мне не сдались ни позиция правофлангового, ни место во главе стола в трапезной. Но что мое - то мое. И никакой такой Ивановой уступать это просто за красивые глаза я не собирался.
        А глаза там, кстати, и впрямь были вполне себе красивые.
        Ну да и духи с ними!
        Глава 2
        В КОТОРОЙ Я СПЛАЧИВАЮ «ЖАНДАРМОВ»
        Каждому курсу Федоровки полагался офицер-куратор из числа преподавателей - ну, что-то вроде классного руководителя в школе. Предполагалось, что за нас, первогодков, будет отвечать ротмистр Рылеев, но накануне начала учебного года тот нежданно корпус покинул, разделив незавидную участь майора Алексеева и полковника Пришвина. Вот уж ни за что не подумал бы, что и этот у нас - сторонник Романова! Помнится, с Огинским у бритоголового ротмистра были какие-то серьезные разногласия, как раз по вопросам внешней политики Империи.
        Впрочем, поговаривали, что Рылеева как раз увольнять не собирались, да он сам подал в отставку - типа, из солидарности с опальным руководством. Но слухи - это дело такое…
        Так или иначе, плакал, видать, должок, который ротмистр обещал мне отдать в ходе учебы - ну, из-за невыполненного обещания начислить дополнительный балл на экзамене. Не скажу, будто я вот прям на это серьезно рассчитывал - но все равно жалко. Особенно теперь, когда за первенство в нашем отделении открыто провозглашена борьба.
        Дойдя до этой мысли, я невольно покосился на новенькую. Мы, первый курс, собрались на дубовой аллее в ожидании, когда штабс-ротмистр Поклонская, куратор второго года обучения, закончит беседу со своими подопечными и снизойдет до нас - «сироток»-первогодков временно «повесили» на нее. Наши держались четко тремя группками, по отделениям. И только Иванова неприкаянно стояла в сторонке, задумчиво изучая острые мысы своих черных форменных туфелек. Поглядывать на нее поглядывали, но завязать с выскочкой общение никто пока не торопился.
        Подавив неуместное - и совершенно неконструктивное - злорадство, я одернул китель и решительно двинулся в сторону девушки. В моем (в моем!) отделении изгоев не будет! Ну и потом, сказано же кем-то умным: держи друзей близко, а врагов - еще ближе. Тем более, что это даже не враг, а так…
        - Сударыня? - негромко окликнул я новенькую, подойдя со спины.
        Встрепенувшись, Иванова резко обернулась, взметнув в воздух тонкие косички. Огромные карие глаза изучающе воззрились на меня.
        - Ой, простите, сударь, я задумалась…
        - Это вы меня простите, сударыня, - как смог более любезно улыбнулся я ей. - Недавно, на общем построении, я, возможно, был излишне резок…
        - Нет-нет, все правильно, - проговорила новенькая, почему-то при этом сначала кивнув, и лишь затем, будто опомнившись, замотав головой. - Там я была не права.
        Что ж, искренна она или нет, но будем считать давешний инцидент исчерпанным.
        Но не этот разговор - он-то у нас как раз только начался.
        - Раз уж такое дело, позвольте представиться, - продолжил я. - Молодой князь Владимир Огинский-Зотов - к вашим услугам, - козырять титулом, конечно, то еще читерство, но почему бы и нет - раз правила этикета требуют?
        - Очень приятно, Ваше сиятельство… - Иванова дернулась было, словно собиралась присесть в книксене или даже в реверансе, но вовремя спохватилась, что в форме так делать не принято - однако вместо поклона не придумала ничего лучше как только отсалютовать, приложив два пальца к козырьку фуражки.
        Я был вынужден ответить аналогичным жестом - немного нелепым в нашей неформальной обстановке. Сзади, в группе первокурсников, кто-то прыснул - хотя, конечно, совсем не факт, что причиной тому послужили именно мы с новенькой: может, там на нас сейчас и не смотрел никто…
        «Не надейтесь, сударь, - встрял с „утешением“ Фу. - Все тридцать четыре пары глаз нынче вовсю глядят на вас. Хохотнул, кстати, Кутайсов. Но Воронцова сей насмешки не поддержала, и молодой граф покамест затих».
        «Дyхи с ним, с Кутайсовым, - мысленно буркнул я. - В плохом смысле слова „духи“», - добавил, чтобы не обижать фамильяра.
        «Я понял, сударь. Расхожая присказка, дело привычное».
        «Ну, типа того…»
        - Опустим «сиятельство», - предложил я между тем вслух, не дав слишком затянуться неловкой паузе. - Друзья называют меня Володей… - сказал - и осекся: на самом деле здесь, в этом мире, никто, кроме Нади так ко мне не обращался.
        - Надеюсь когда-нибудь удостоиться чести войти в их число, молодой князь, - проявила, однако, нежданную деликатность моя собеседница. - А я - Иоанна Иванова. Можно - Иванка[1 - С ударением на первый слог], - представилась наконец и она. - Даже лучше - Иванка, - добавила уже с улыбкой.
        - Очень приятно, - пряча усмешку, поклонился я. Надо же: Иванка! И еще этот ее нет-нет да и проскакивающий акцент… - Осмелюсь поинтересоваться, сударыня: а откуда вы родом? - задал я вопрос.
        - Все всегда о сем спрашивают, - снова улыбнулась девушка, я же мысленно отметил это ее «сем» - молодежь здесь так редко говорит. Ясухару не в счет - он русский язык в Японии учил. - От постоянного повторения я уже, кажется, наизусть зазубрила ответ, хотя вопрос неожиданно непростой, - продолжила между тем Иванова. - Мой род происходит из Херсонской губернии, но вот уже два десятка лет, как отец служит в имперском торговом представительстве в Южной Европе. Ну, Царство Болгарское, Княжество Сербия, Эллада, Македония, Королевство Сицилия… - и в самом деле как по заученному, размеренно проговорила она. - Там он и встретил мою маму - она была дочерью сербского дворянина, но перед свадьбой испросила российское подданство, кое и получила. Я же родилась в Софии и большую часть жизни провела в Болгарии и Сербии. Отсюда не самое распространенное в Империи имя - и то, что мой батюшка, посмеиваясь, называл «говорок»… Зато фамилия - куда уж более русская! - словно бы в оправдание заметила рассказчица после короткой паузы.
        - Это верно, - усмехнулся я. - Позволите еще вопрос?
        - Сколько угодно, сударь.
        - Тут народ интересуется… - слегка мотнул я головой в сторону однокурсников. - Если не секрет: как так вышло, что вас зачислили в корпус без экзаменов?
        - Никакого секрета, - ничуть не смутилась Иванка. - Я сдавала экзамены - просто не вместе со всеми.
        - Но вашей фамилии не было в рейтинге, - недоверчиво бросил я.
        - Это потому, что я сдавала позже остальных - после того, как в корпусе открылась вакансия. Мне разрешили… А по набранным баллам я бы вошла здесь в первую тройку! - добавила она не без гордости.
        - Это поэтому вы хотели встать во главе отделения? - чуть прищурившись, осведомился я - лишь немалым усилием удержавшись от вовсе уж недовольной гримасы. И дело тут заключалось даже не в том, что, получается, претензии новенькой на лидерство были не столь уж и необоснованны - первая тройка, блин: посмотрел бы я еще на нее в императорском дворце во время прорыва! Резануло меня упоминание об открывшейся вакансии - хотя тут-то как раз Ивановой сложно было что-то предъявить…
        - Нет, я же уже сказала: там я была не права, - снова сперва кивнула и лишь потом мотнула головой девушка. Ну да, она же, говорит, в Болгарии росла, а у них там все не как у людей: кивок, кажется, значит «нет», а покачивание головой - наоборот, «да». По крайней мере, в нашем мире - так… - Баллы баллами, но в рейтинге я и впрямь не значилась. Так что теперь жду до зимы, - ухмыльнулась она.
        - Вы весьма в себе уверены, Иванка, - в свою очередь усмехнулся я, в запальчивости машинально назвав собеседницу по имени - больше бы тут, пожалуй, подошло чопорное «милостивая государыня».
        - Имею на то некоторые основания, молодой князь, - а вот девушка уместную дистанцию выдержала безукоризненно. - О, к нам идет госпожа штабс-ротмистр, - смешно дернув корявыми косичками (и кто только ее учил их заплетать? Наверное, даже у меня аккуратнее бы вышло! И эта криворучка еще на что-то тут претендует! Ха!) - посмотрела она вдруг куда-то мне за спину. - Должно быть, несет расписание занятий!
        Я обернулся: отделавшись наконец от второкурсников, к нам и в самом деле шагала в своем красном гвардейском мундире Поклонская. В руках у рыжеволосой штабс-ротмистра была пачка бумажных листов.
        - Ну что ж, пойдем, послушаем, что она скажет, - пробормотал я.
        Звать себя дважды Иванка не заставила, и мы двинулись к остальным первокурсникам - по большей части уже тоже успевшим переключить внимание с нас двоих на приближавшегося куратора.

* * *
        Тратить на нас много времени штабс-ротмистр не стала. Коротко представившись (я только теперь узнал, что ее, оказывается, зовут Ириной Викторовной - все Поклонская и Поклонская…), куратор разделила принесенные бумаги на три части, вручила по одной мне, Воронцовой и Ясухару и, бросив на прощанье:
        - Будут вопросы - мой кабинет на втором этаже главного здания, номер двадцать шесть. Только не приходите толпой - решайте через командиров отделений, - удалилась восвояси.
        Раздав полученные листы «своим» кадетам - бумаг оказалось аккурат двенадцать - я уставился на последний, оставшийся у меня. Попробовал прочесть:
        «У… Уче… Учебный пд… Пда… Пдан…» Что еще за «пдан»?!
        «Учебный план на семестр», - пришел мне на помощь верный Фу. - «Дальше читать, сударь? Или вы у нас сами с усами?»
        «Это перечень предметов?» - не торопясь с ответом, спросил я. Под заголовком явно шел пронумерованный список.
        «Перечень предметов с указанием количества запланированных на них учебных часов. И ниже - расписание».
        «Начнем с расписания, - предложил я. - Что у нас сегодня?»
        «Артефакторика - совместно с первым и вторым отделениями. Затем физическая культура - уже отдельно…»
        «Серьезно? - вздернул я брови. - Физкультура?»
        «А что вас удивляет, сударь?»
        «Да нет, ничего, наверное…» - пожал я плечами. Действительно, почему нет? Как говорится, в здоровом теле - здоровый дух…
        «Духи - это уже спиритология, - поправил меня Фу. - Она у вас стоит на завтра».
        «Ясно, духи - завтра, - хмыкнул я. - А еще какие предметы в расписании?»
        «Боевая техника, основы целительства, проблемы магической практики,
        военная история, правоведение, политическая подготовка».
        «И все?»
        «В этом семестре - все. Вам мало, сударь?»
        «Даже лишнее вижу. Типа, политической подготовки. Мозги будут промывать? Идеологически накачивать?»
        «Не без этого. А как вы хотели? Впрочем, там много и полезного предусмотрено в рамках курса. География, основы дипломатического этикета, армейские традиции - ну и все такое…»
        «Для меня полезно то, что поможет справиться с Огинским», - буркнул я.
        «Никогда заранее не знаешь, что и где пригодится», - наставительно заметил фамильяр.
        В этот момент, уловив слева от себя какое-то движение, я оторвался от листа, в который до сих пор добросовестно пялился, поднял голову и обернулся: первое отделение во главе с Миланой двинулось вдоль по аллее. Не то чтобы прям вот строем - чеканить шаг от нас в корпусе никто не требовал - но сплоченной, плотной группой.
        За «воронцовцами» тронулась с места и команда Ясухару. Третье же отделение пока выжидающе смотрело на меня.
        «Где у нас проходит эта… как ее? Архифакторика?» - по-быстрому уточнил я у Фу, лишь затем сообразив, что можно было просто направиться следом за двумя первыми отделениями - занятие-то нам предстояло совместное.
        «Артефакторика, - не преминул поправить меня дух. - От слова „артефакт“. Чертог номер десять. Это прямо перед комплексом полигона», - выдал-таки он необходимую информацию.
        - Нам в десятый чертог! - проговорил я вслух, окинув взглядом отделение. - Ну что, господа жандармы, идем учиться?
        - А почему «жандармы»? - непонимающе вскинула голову Иванова. - Ах, да, - догадалась она, впрочем, почти тут же. - Третье отделение же!..
        - Третье по счету, первое по сути! - заявил я, зачем-то решив поддать пафоса.
        - Точно! - неожиданно подхватила Маша Муравьева. - Третье - лучшее! Как в хорошей сказке! Вперед, жандармы!
        - Вперед, жандармы! - нестройно, но бодро закричали уже все - ну или почти все, может, кто и отмолчался из скромности, за каждым не уследишь. Но Иванка, вон, точно участвовала в общем хоре - и с немалым энтузиазмом.
        «А кто-то еще что-то говорил о бесполезности идеологической накачки?» - хмыкнул Фу.
        В этот момент мы уже вовсю шагали в направлении учебного корпуса.
        Глава 3
        В КОТОРОЙ Я СИЖУ НА СВОЕМ ПЕРВОМ УРОКЕ
        Аудитория, в которой должно было состояться мое первое в Федоровке учебное занятие, мало чем отличалась от привычного мне по прежнему миру школьного класса. В просторной светлой комнате с высоким потолком стояли три ряда двухместных парт - по шесть в каждом, всего восемнадцать - как раз на тридцать шесть человек. Имелся и отдельный стол для преподавателя - пока пустующий. Разве что классной доски нигде не наблюдалось.
        Оставив фуражки на полке перед входом в кабинет, мы, не сговариваясь, расселись по отделениям. «Воронцовцы», ввалившиеся в кабинет раньше всех, полностью оккупировали ряд у окна, причем сама Милана заняла первую парту. В соседки себе молодая графиня по каким-то одной ей ведомым причинам выбрала некую Алину Зиновьеву, девицу незнатную и, в общем-то, невзрачную - да и мага, кажется, не особо сильного. Кутайсов же с Гончаровым удостоились лишь чести сесть сразу позади Воронцовой.
        Средний ряд, соответственно, весь достался второму отделению. Ясухару также предпочел первую парту, компанию за ней ему составила Инна Змаевич - одна из тех двух девиц, к которым мы попали в гости в ночь нашего с Тоётоми знакомства. Сам я ее, честно говоря, не признал (я вообще не очень хорошо помнил ту нашу разгульную вечеринку) - Фу мне подсказал.
        На долю моих «жандармов», таким образом, выпал правый, дальний от окна ряд парт. Решив не обезьянничать, повторяя за Воронцовой и Ясухару, я сразу же прошел в самый конец класса и плюхнулся за последний стол. Почему-то мне представлялась, что место рядом со мной захочет занять Иванка, но новенькая как раз облюбовала первую парту. Глупо получилось: будто бы я сам взял и уступил ей лидерство. С другой стороны, кто сказал, что командир непременно должен сидеть впереди? Просто потому, что так поступила Милана? Тоже мне причина! Отсюда, сзади, кстати, и обзор лучше - всех как на ладони видно! Зачем он, обзор этот, может мне понадобиться, я, правда, пока не придумал, но так-то чем не аргумент?
        - Разрешите, молодой князь? - у соседнего с моим места выжидающе остановилась Тереза фон Ливен.
        - Да, да, конечно, - поспешил кивнуть я. - Прошу, сударыня.
        - Благодарю, - молодая баронесса села по левую руку от меня.
        Тереза была единственной девицей на нашем курсе, выбравшей при получении формы брюки вместо юбки. А помнится, когда она в первый раз ко мне обратилась с разговором - дело было еще на вступительных испытаниях, по окончании поединков - я и вовсе сперва принял ее за парня. Что ж, такая вот мне досталась соседка по парте… Ну да, может, оно и к лучшему - ничто не будет отвлекать от учебы…
        Между тем, к Иванке подсела княжна Тинатин Багратиони, Маша Муравьева устроилась за второй партой с молодым графом Гурьевым (на экзамене по магии я видел бой этого пацана - тот самый, что продлился дольше всех прочих и едва не завершился присуждением поражения обоим противникам). Место прямо передо мной занял мордастый паренек по фамилии, будто в насмешку ему данной - Худощекин. К слову, насколько я знал, это был единственный в третьем отделении кадет неблагородного звания - его отец, сам из мастеровых, выслужил личное дворянство, сыну же это еще лишь предстояло сделать. Впрочем, магом Худощекин-младший был перспективным, во вступительном рейтинге уверенно вошел во вторую дюжину, опередив многих куда более родовитых конкурентов, так что свое место в корпусе он явно занимал по праву.
        Что до прочих пяти кадетов «жандармского» отделения, то должен признать, знал я их пока только в лицо, выяснить же имена с фамилиями как-то не озаботился.
        «Непростительное упущение, сударь!» - не преминул с укором заметить мне на эту мысль Фу.
        «Согласен», - не стал спорить я.
        «Значит, будем спешно исправлять! Как вам повезло, что у вас имеется верный и информированный дух! - бойко затараторил фамильяр. - Итак, рядом с господином Худощекиным - который, кстати, в некотором смысле мой тезка, Василием его звать - так вот, рядом с ним - Павел Самойлов, потомственный дворянин, родом из Тверской губернии. На третьей с конца парте - Востряков Александр и Вастрякова Александра. Да, именно так. Многие принимают их за брата и сестру, но они даже не совсем однофамильцы - у юноши родовое имя пишется через „онъ“, а у девицы - через „азъ“. Оба коренные москвичи. Ну и перед ними - молодой курляндский барон Вильгельм фон Функ и Аглая Бажанова, потомственная дворянка из Казани».
        «Благодарю за ценную информацию, - хмыкнул я. - Еще бы запомнить, кто тут у нас через „азъ“, а кто вовсе через „херъ“»…
        «Через „херъ“ - Худощекин. И буква сия поименована вовсе не в честь того, о чем вы изволили подумать, сударь».
        «А в честь чего?» - искренне удивился я.
        «Версий бытует несколько, сударь. Наиболее правдоподобной мне видится происхождение сего наименования от эллинкого „хэри“[2 - ???? (греч.) - рука.] - „рука“».
        «Ну, в глаголице буква эта внешне похожа как раз не на руку»[3 - ? - символ буквы «херъ» в глаголице. И да, «херъ» пишется через «ять», но не станем совсем уж перегружать текст], - с усмешкой заметил я.
        «Ну, мало ли что на что похоже, а что нет… Вы вон, тоже не похожи на чухонца, сударь!»
        «Так я и не чухонец!»
        «А по документам - чухонец!»
        «Ну…» - я, разумеется, собирался что-то на это ответить, но наша с Фу беседа внезапно была прервана резкой командой:
        - Встать! Смирно! Офицер в классе!
        Класс подорвался из-за парт. Уже вскочив на ноги вместе со всеми, я сообразил, что голос, отдавший команду, принадлежал Воронцовой, и успел заподозрить, что это Милана решила так над нами пошутить - с нее станется! - но в этот момент в аудиторию и в самом деле вошел преподаватель. Был это мужчина лет сорока, невысокий, лысоватый, одетый в зеленый мундир с серебряными эполетами.
        - Вольно. Прошу садиться, - небрежно махнул нам рукой офицер и направился к учительскому столу.
        Мы с готовностью расселись по местам, а вот сам он предпочел остаться стоять, слегка нагнувшись вперед и уперевшись кулаками в столешницу.
        - Разрешите представиться: майор Артемьев, на занятиях можете обращаться ко мне по имени и отчеству - Алексей Михайлович, - с расстановкой проговорил он, дождавшись тишины. - Как вы, наверное, уже догадались, я буду вести у вас артефакторику. Полагаю, с утра вы услышали достаточно поздравлений с началом нового учебного года, так что давайте не будем впустую повторяться, а сразу перейдем к делу. Сперва - ваши учебники…
        Насколько мне было видно с моей «галерки», положение пальцев Артемьева ничуть не изменилось - они так и остались сжатыми в кулаки - но из-под стола преподавателя один за другим стали выныривать и разлетаться по классу толстые потрепанные книжки в одинаковых черных переплетах. Внутренняя техника?
        «Она самая, - подтвердил Фу. - Собственно, не самая замысловатая».
        Так как мы с фон Ливен сидели от преподавателя дальше всех, то и учебники получили последними. Но наконец дошел черед и до нас. На вид томики были весьма увесисты, на обложке помимо заглавия «Артефакторика» (его я прочел самостоятельно - впрочем, немудреное дело, когда знаешь, чего ожидать) не было никаких иных надписей или картинок.
        - Книги пока можете не открывать, - заявил Алексей Михайлович - надо сказать, что я уже и впрямь потянулся было к мягко приземлившемуся на парту учебнику, но после этих его слов быстро отдернул руку. - Вводный параграф прочтете после, - продолжил между тем майор, - а сегодня мы с вами просто побеседуем, ну и чуть-чуть поиграем, - нежданно заговорщически подмигнул он классу, вызвав в ответ в рядах кадетов легкое оживление. Ну да, играть - не работать. - Итак, артефакторика - что сие такое? Как следует из самого названия - сие наука об артефактах. Об их создании, использовании и уничтожении. Да, господа кадеты, некоторые артефакты годятся лишь на то, чтобы уничтожить их с минимальными жертвами и разрушениями. Но сие станет предметом вашего изучения не ранее второго курса, а сейчас кто мне ответит: что такое артефакт? Можно с места.
        - Слепок духа! - опередив всех, выкрикнул Юдин из второго отделения.
        - Ответ неверный, - с некоторым разочарованием покачал головой Артемьев. - Нет, безусловно, каждый Слепок духа есть артефакт, но далеко не всякий артефакт представляет собой Слепок духа. Итак, кто даст более точное определение?
        - Разрешите, господин майор? - поднял руку Ясухару. Предложением называть преподавателя по имени-отчеству он почему-то не воспользовался.
        - Прошу, - кивнул офицер. - Не вставайте, - добавил он, заметив, что японец начал подниматься из-за парты.
        - Артефакт есть искусственно созданный предмет, способствующий одаренному в изменении окружающей реальности путем качественной или количественной трансформации оказанного на него магического воздействия, - без запинки выдал Тоётоми.
        - Совершенно верно, сударь! - отпустив стол и распрямив спину, просиял Алексей Михайлович. - Полдюжины призовых баллов - ваши!
        По аудитории волной пронесся гул, выражавший, как я понял, нечто наподобие: «А что, так можно было?!» Вероятно, не один Ясухару знал правильный ответ, но остальные предпочли отмолчаться - и профукали шесть дармовых очков.
        - Итак, о чем говорит нам сие определение? - спросил тем временем Артемьев, но прежде, чем кто-либо из кадетов успел среагировать, сам же и ответил. - Во-первых, что артефакт - это некий преобразователь магии. На входе имеем одно воздействие - например, направленное на выведение букв на панели Мессенджера, а на выходе - совсем иной результат, в рассматриваемом случае - проявление нашего сообщения на приемнике, возможно, находящемся за много верст от нас. Или, скажем, мы ставим на запись некое следящее устройство, а потом считываем с него, что и как происходило дома в наше отсутствие. Вариантов тут может быть почти бесконечное множество, суть же едина: делаем одно, а в итоге имеем нечто совсем иное, прямо с нашим воздействием не связанное и без посредства артефакта - вовсе невозможное либо крайне манозатратное. Сие понятно? - обвел майор нас глазами.
        Класс прогудел в ответ нечто, на мой взгляд, не совсем внятное.
        Тем не менее, Алексей Михайлович явно воспринял это как «да» и продолжил:
        - Теперь «во-вторых». Из нашего определения следует, что артефакт есть неодушевленный предмет, вещь, которую, как правило, можно потрогать руками. Астрал в целом - не артефакт, хотя тоже способен преобразовать оказанное на него магическое воздействие - обычно малопредсказуемым образом. Дyхи - не артефакт, пусть их бытие и не похоже на наше, но по-своему они живые. И «бурдюк» - не артефакт, хотя с точки зрения закона и приравнен к вещи, но по своей природе все же остается живым человеком. Вспомните о сем, кстати, когда в следующий раз станете тянуть ману из безгласного холопа!
        Последнее заявление преподавателя, кажется, пришлось в аудитории по вкусу далеко не всем. Воронцова запальчиво тряхнула косой, Кутайсов и вовсе позволил себе саркастически хмыкнуть. Артемьев, впрочем, никакого внимания на них не обратил.
        - Ну и в-третьих, - вновь заговорил он, - артефакт всегда создан кем-то из магов. Даже астральный отпечаток духа становится пригодным для использования Слепком только после обработки его мастером. Что уж говорить об артефактах, не являющихся Слепками! За каждым из них непременно стоит чья-то потраченная мана. В этой связи ошибочным является отнесение к числу артефактов Неистощимого Ключа. Он - источник магии, а не ее продукт. В то же время Слепок духа, который в определенных условиях также может служить источником магии, этакой батарейкой - в так называемых «пятнах», мертвых зонах, где влияние Ключа не ощущается - сей Слепок духа все же остается артефактом, ибо создан магией. Пока все понятно?
        Явных возражений не последовало, хотя я вот, к примеру, уже пару раз успел потерять нить разъяснений майора. Ну да ладно, если что, потом в учебнике прочитаю. Всяко это пока лишь теория - наверное, важная, но больно уж сухая…
        А вот то, что к потребительскому использованию «бурдюков» наш Алексей Михайлович, кажется, относится без одобрения - я уяснил. И это ему в моих глазах плюс.
        - Раз понятно, пойдем дальше, - заявил между тем Артемьев. - По своей природе все артефакты делятся на две группы. Первая - уже не раз упомянутые сегодня Слепки духа. Подробно мы с вами будем о них говорить в следующем семестре. А сейчас остановимся на втором виде артефактов - тех, в основе работы которых лежит так называемая пыльца. Кто скажет, что она из себя представляет?
        «Фу?» - в свою очередь спросил я, решив-таки срубить призовых баллов.
        «Особая субстанция, добываемая…» - начал было фамильяр.
        - Особая субстанция, добываемая в астральных полостях, именуемых пещерами и колодцами, - не оставив мне ни шанса успеть первым, ответила преподавателю Милана. - В естественном виде крайне токсичная, но после соответствующей обработки - вполне безопасная. Месторождения пыльцы - точнее, пригодные для промышленной разработки подходы к ним - распределены неравномерно как между государствами, так и внутри оных.
        - Верно, молодая графиня, - кивнул майор. - Шесть призовых баллов вы заслужили. И получите еще шесть, если скажете, где на территории России находится крупнейшее месторождение пыльцы. Или, как вы изволили выразиться, промышленно-пригодный подход к оному.
        - Вы хотите, чтобы на этот вопрос ответила именно я? - почему-то переспросила Воронцова. - Мне кажется, это будет не совсем спортивно.
        - Мы не на стадионе, - пожал плечами Алексей Михайлович. - Отвечайте, молодая графиня, призовые баллы сами себя не заработают!
        - В Ярославской губернии, - прежде, чем я успел воспользоваться паузой и уточнить ответ у Фу, отозвалась Милана. И добавила: - На территории родовых владений нашего графского дома.
        - Абсолютно точно, - подтвердил Артемьев. - Вторые полдюжины баллов - ваши, молодая графиня. Прямого отношения к теме нашего занятия сие уже не имеет, - обернулся он к остальному классу, - но просто для справки: тридцать пять процентов добываемой в Империи пыльцы прямо или косвенно контролируются домом Воронцовых.
        - Вы так об этом говорите, господин майор, будто в этом есть что-то плохое, - усмехнулась Милана. Преподаватель лишь развел руками - и в мыслях, мол, не держал. - Месторождение мы разрабатываем не сами, сдаем в аренду купеческой корпорации - все как положено по закону, - добавила тем временем девушка. - К тому же, с учетом импорта, наша доля значительно меньше тридцати пяти процентов!
        - Кстати, об импорте, - кивнул Алексей Михайлович. - Кто назовет крупнейшее зарубежное месторождение пыльцы - ну, или хотя бы скажет, где оно расположено - получит очередные полдюжины баллов..
        «В Болга…» - уже инициативно попытался подсказать мне Фу, но нас с ним снова опередили.
        - В Болгарии! - звонко выкрикнула со своего места Иванка.
        - В Турции! - ответила почти одновременно с ней Тинатин Багратиони.
        - Милостивые государыни, вы обе правы - и обе не вполне, - улыбнулся майор. - Кто из вас объяснит, почему так?
        Девушки на первой парте переглянулись. Затем княжна неуверенно пожала плечами, а Иванова отрицательно мотнула головой. Хотя стоп, у нее же это значит «да»…
        - Стара-Загорскую пещеру Турция в одностороннем порядке объявила находящейся в своей астральной зоне, - повернулась к преподавателю Иванка. - Они ее называют Чорлукской. Однако единственный удобный подход к месторождению расположен в Болгарии. Посему пыльцу там добывает Болгария, а османам остается только локти кусать!
        - Ну, последнее утверждение - насчет кусания локтей - пожалуй, все же несколько спорно, - поведя бровью, заметил преподаватель. - Но факты вами названы верно. Так что шесть баллов - ваши, сударыня.
        - Извuните, почему же спорно? - зачем-то принялась возражать девушка, должно быть, от волнения даже сорвавшись в акцент. - Так оно и есть!
        - Думаю, сударыня, лучше вам будет обсудить сей вопрос с вашим преподавателем политической подготовки, - заявил Артемьев. - К артефакторике он все же имеет лишь касательное отношение… А сейчас, господа кадеты, как я и обещал, давайте немного поиграем, - сделав Иванке рукой жест угомониться - та, кажется, была настроена спор продолжить - обратился Алексей Михайлович к классу. Нет возражений?
        Возражений, конечно же, не было.
        Глава 4
        В КОТОРОЙ Я ГОНЯЮ ТАРАКАНА
        - Ну, тогда разбирайте игрушки! - провозгласил Артемьев, и из-под преподавательского стола вырвался рой каких-то разноцветных тварей, каждая с трехмесячного котенка размером.
        Инна Змаевич, соседка по парте Тоётоми, пронзительно взвизгнула, еще две или три девицы охотно ей вторили - в том числе и «наша» Аглая Бажанова. Кто-то вскочил с места, Ясухару отработанным движением вскинул щит, его примеру последовали Иванка и Тинатин Багратиони. Признаться, у меня и у самого указательный и безымянный пальцы правой руки на автомате сложились крестом…
        А вот Воронцова, оказавшаяся на пути нежданной воздушной атаки одной из первых, проявила завидную выдержку. Молодая графиня спокойно выставила ладонь - и одна из тварей послушно туда опустилась.
        - Так, никому не орать, - отрывисто бросила Милана, оборачиваясь к своему ряду. - Они не живые. Как и сказано: игрушки! Судя по всему - простенькие артефакты.
        - Браво, молодая графиня! - с довольным видом похвалил ее Алексей Михайлович. - Разумеется, сие артефакты - мы же все-таки с вами нынче на артефакторике, а не на какой-нибудь там боевой магии. Так что прошу не сбивать моих красавчиков на взлете - для игры они нам понадобятся целыми и невредимыми. А вас, сударыня, - кивнул он Воронцовой, - от всей души поздравляю еще с шестью баллами.
        - Благодарю, господин майор, - слегка склонила на это голову Милана.
        Тем временем, плавно огибая не убранные вовремя щиты, загадочный рой разлетался по аудитории. Парочка тварей опустилась и на нашу с фон Ливен парту - как водится, в последнюю очередь - и замерла изваяниями. Приглядевшись к гостям, я невольно скривился: больше всего артемьевские игрушки походили на гигантских тараканов. Овальное тельце, треугольная голова, вооруженная грозными челюстями и увенчанная длинными усами-антеннами, шесть шипастых лапок… А вот крыльев у бестий не имелось, так что по части способности к самостоятельным полетам они едва ли сильно превосходили учебники, розданные Алексеем Михайловичем в начале занятия. Левитация рулит, чё…
        Мой таракан был рыжим, Терезе достался черный. А встречались еще серебристые, зеленые, гламурно-розовые (именно такого получила Воронцова), синие… Где-то с дюжину разных цветов, наверное.
        - Все обрели питомца? - с усмешкой уточнил майор, и, не дожидаясь ответа, проговорил: - Итак, как только что справедливо отметила молодая графиня Воронцова, перед вами простейшие артефакты. У некоторых из вас, возможно, были в детстве похожие игрушки - управляемые при помощи магии…
        - У меня ослик был… - неожиданно для меня чуть слышно прошептала фон Ливен.
        - У Воронцовой наверняка был именно таракан, - почти одновременно с Терезой буркнула девица с последней парты среднего ряда, имени которой я не знал. - То-то она его сразу признала!
        «Княжна Виктория Орлова», - выдал мне дежурное пояснение Фу.
        - Для тех же, кому повезло меньше, поясню, - продолжил между тем Артемьев. - Простейшими артефактами считаются те, у которых на выходе мы получаем исключительно механическое действие. Игрушечный зверек переставляет ножки, вращаются колеса самобеглой коляски, насос качает воду, подавая ее в кран в вашей ванной комнате… Все сие - проявление работы простейших артефактов.
        «Стоп, так в „манамобиль“ - что, тоже встроен артефакт?» - не без удивления уточнил я. Не у преподавателя, конечно - у фамильяра.
        «Ничто никуда не встроено, сударь.
        Самобеглый экипаж, который вы почему-то называете „манамобилем“, сам и есть артефакт», - пояснил дух.
        «Гм…» - до сих пор мне почему-то казалось, что артефакт - это непременно что-то маленькое - перстень там или колечко. Ну, в крайнем случае, вон, таракан-переросток…
        «Размер не имеет значения, сударь. Только приданная пыльце конфигурация. Вот Слепки духа обычно да, невелики. И то не всегда».
        - Принцип действия всех сих артефактов един, так что неудивительно, что для работы с ними используется одна и та же техника, - заявил тем временем Алексей Михайлович. - На пальцах сие выглядит так…
        Майор поднял вверх правую руку, повернув ее ладонью к классу. Затем согнул средний и безымянный пальцы и прижал их большим, после чего выпрямил скрючившиеся было мизинец и палец указательный. Получилась шикарная «коза».
        «Ну да, - кстати вспомнилось мне, - именно при помощи этого самого жеста Огинский управлял своим „Москвичом“»!
        - Если бы мне пришло в голову напрямую двигать ножками игрушки, вроде этих, - кивнул Артемьев на ближайшего таракана - того, что зачем-то так и продолжала держать на ладони поставленной на локоть руки Воронцова, - я бы, конечно, справился с сей задачей, но за несколько минут гарантированно слил бы всю доступную ману. То же самое непременно произошло бы, вздумайся мне вдруг непосредственно раскручивать оси самобеглой коляски. Но мы-то с вами имеем дело именно с артефактом! А посему…
        Алексей Михайлович снова посмотрел на Миланиного таракана - и тот вдруг дернулся и, стремительно перебирая цепкими лапками, ловко сбежал по руке девушки на стол. На этом насекомое, похоже, не остановилось, но за головами и спинами впереди сидящих продолжение шоу оказалось от меня уже скрыто. Лица Воронцовой со своего места я тоже не видел, но ни плечи, ни затылок молодой графини даже не дрогнули.
        - Теперь попробуйте сами - каждый со своей зверушкой, - предложил классу через четверть минуты майор. - А потом приступим к игре.
        А, так это еще не сама игра? Ну, хорошо…
        Сосредоточившись, я принялся складывать пальцы в продемонстрированную преподавателем комбинацию.
        «Надо же что-то пожелать? - уточнил затем у Фу. Магические техники ведь так работают - через желание. - Что именно?»
        «Что хотите, сударь. Нужно вам, чтобы таракан пробежал по столу - сего и желайте. Требуется, чтобы на задних лапках сплясал - попросите».
        Ну, с тараканьими танцами я решил все же погодить, а вот насчет бега…
        Я задумчиво уставился на таракана. Интересно, а как он вообще передвигается-то? Вряд ли иноходью, переставляя сначала все правые, а затем все левые ножки. Тогда как? Сперва пару передних, потом две средние, и, под конец, задние? Вот, скажем, нужно ему добежать до края стола…
        И вот стоило мне обозначить моему рыжему питомцу цель, как тот тут же сорвался с места и со всех своих шести ног рванул вперед.
        - Стой! - от неожиданности выкрикнул я вслух.
        Таракан послушно замер, не добежав до края парты считанные сантиметры.
        Фон Ливен слева хмыкнула.
        Я покосился на ее черного - тот весело нарезал круги вокруг учебника. Лапки мельтешили столь быстро, что разглядеть, какая следует за какой, было совершенно невозможно. Да и не нужно, судя по всему - подобными деталями артефакт позволял не заморачиваться.
        - Вижу, у всех получилось хотя бы сдвинуть подопечного с места, - констатировал между тем Алексей Михайлович. - Так что, полагаю, принцип вы поняли. А теперь прошу всех выйти в коридор - устроим бега! Тот, чья игрушка опередит прочие, получит две дюжины призовых баллов! За второе место - двенадцать баллов. Третье место - утешительный приз, шесть баллов. Вперед, господа кадеты!

* * *
        - Правила просты, - объявил майор, когда мы все оказались за порогом аудитории. - Старт - от дверного проема, ведущего на лестницу, финиш - стена в конце коридора. Выигрывает тот, чей подопечный доберется до нее раньше. Никакие магические воздействия, помимо управляющего артефактом, недопустимы. Так что не надо левитировать своего бегуна к финишу или ставить щит на пути питомца противника. Также запрещено пытаться перехватить контроль над чужим артефактом. Сие понятно?
        - Так точно! - нестройно раздалось со всех сторон.
        - У нас тридцать шесть участников, - продолжил Артемьев. - Построим всех в один ряд - не получим ничего, кроме неэстетичной толкотни. Посему проведем три предварительных забега - по двенадцать артефактов в каждом. Четверо лучших из каждой дюжины выходят в финал, где и будут разыграны призовые баллы. Итак, для участия в первом забеге вызываются… - Алексей Михайлович выдержал короткую паузу и начал перечислять. Госпожа Иванова! Княжна Багратиони! Госпожа Бажанова! Молодой князь Огинский-Зотов!..
        Услышав свою фамилию, я дернулся было к лестнице, чтобы установить своего таракана на стартовую линию, но тут увидел, что три других шестилапых участника забега уже вовсю двигаются туда своим ходом. Пожав плечами, я сложил из пальцев «козу» - и мой Рыжик, как я успел обозвать про себя питомца, присоединился к «коллегам» - синему, серебряному и розовому.
        Отвлекшись на подопечного, имена остальных кадетов-участников первого забега я прослушал и уже по факту понял, что к четверке из нашего отделения Артемьев добавил четверых «воронцовцев» и столько же «ясухаровцев». Правда, самих Тоётоми и Миланы среди моих соперников не оказалось. Зато там был Кутайсов. И, кстати, княжна Орлова, сидевшая в классе через ряд от фон Ливен.
        Пока я разглядывал конкурентов из двух первых отделений, ко мне неожиданно подошла Иванка.
        - Ну что, молодой князь, пока шесть-ноль в мою пользу? - с какой-то полувопросительной интонацией проговорила она.
        - Что? - не понял я. - Какие еще шесть-ноль?
        «Сие она про призовые баллы, набранные в классе», - подсказал мне Фу.
        - Неправильно считаете, сударыня, - мгновенно сориентировался я. - Не шесть-ноль, а шесть-восемнадцать, и пока, увы, вовсе не в пользу нашего с вами третьего отделения!
        - Да, верно, - ничуть не смутилась девушка. - Но внутренние шесть-ноль тоже никто не отменял! И поверьте: сие только начало! - и, задорно тряхнув косичками, она шагнула в сторону, не дав мне возможности достойно ответить.
        «Помочь?» - услужливо поинтересовался в этот момент мой фамильяр.
        «В чем?» - снова протормозил я.
        «Выиграть, в чем же еще. Надзор здесь явно не такой строгий, как на вступительных испытаниях - я мог бы малость подшаманить…»
        «Э… А самостоятельно победить шансов у меня что, совсем нет?»
        «Ну почему же? Ваш основной козырь - уровень маны - здесь, конечно, никакой роли не сыграет, но сама техника далась вам на удивление легко и быстро. Сразу видно: сие ваше. Так нередко бывает, отсюда растут ноги у всевозможных коронных приемов…»
        «Ну да, мой коронный прием, оказывается - в игрушки играть!» - невесело хмыкнул я.
        «Не в игрушки играть, а работать с артефактами! Как минимум - с простейшими».
        «Ага, вот и еще один комплимент - с простейшими!»
        «Не придирайтесь к терминологии, сударь! Вы спросили - я отвечаю: шансы на выигрыш у вас имеются, и немалые. Хотя и, конечно, отнюдь не стопроцентные».
        «Ну, тогда я, пожалуй, все-таки попробую все сделать сам, - ревниво покосившись на Иванку - в мою сторону та, впрочем, больше и не смотрела - заявил я. - До зимы времени еще вагон, если что - отыграюсь…»
        «Не за то цыган сына бил, что тот играл, а за то, что отыгрывался… - вроде бы неодобрительно пробормотал дух. - Ладно, сударь, как знаете».
        - Участникам первого забега приготовиться! - объявил в этот момент Алексей Михайлович. - Итак, на старт… Внимание…
        Я торопливо проверил, четко ли сложена «коза», и во все глаза воззрился на Рыжика.
        - Марш!
        Дюжина гигантских тараканов рванула вперед. Все они, кстати, были разного цвета - должно быть, Артемьев это специально подгадал. Удобно: не перепутаешь! В финале, правда, так уже едва ли получится…
        Впрочем, в финал этот нужно было еще пробиться.
        Фу был прав: управлять артефактом у меня выходило неплохо. Рыжик сразу же оказался в лидирующей группе. Впереди, опережая моего питомца почти на корпус, несся черный таракан Кутайсова, оторвавшийся ото всех с самого старта - я даже было засомневался, не тронулся ли тот с места, опередив команду «Марш!», но Фу меня одернул:
        «Не отвлекайтесь, сударь! Все прошло по правилам. Просто внимательнее нужно быть!»
        За черным примерно на одном уровне шли мой Рыжик, синий таракан Иванки и зеленый, принадлежавший княжне Орловой из второго отделения. Совсем немного им уступали еще два бегуна - серебряный, Тинатин Багратиони, и желтый - духи знают чей. Остальные участники заметно отстали, и отрыв от них нашей первой шестерки неуклонно рос.
        Ну да, шестерки. А в финал выходят лишь четверо!
        Приблизительно на середине дистанции зеленый Орловой сумел вылезти немного вперед относительно Рыжика и почти достал таракана Кутайсова. Подопечный Иванки малость сдал, отпустив моего на полкорпуса, и с ним поравнялся неизвестно чей желтый.
        «Советом позволите помочь?» - осведомился вдруг мой фамильяр.
        Ощутив его голос, я уж было подумал, что дух станет мне рассказывать, кому принадлежит желтый таракан - но нет. Вот и ладненько!
        «Советом - можно», - разрешил я.
        «Перед финишем чуть притормозите, не бейте артефакт о стену со всей дури - ему еще финал бежать!»
        «Понял», - буркнул я.
        Легко сказать: притормозите! А если остальные в этот момент обгонят? Ну, побьются сами, но я-то уже проиграю!
        Пока шел этот диалог, Рыжик настиг черного и зеленого, и даже, кажется, на полголовы их обоих теперь опережал. Остальные проигрывали нам троим уже достаточно много, и, если бы не эта идея с предфинишным торможением, финал, считай, был бы у меня уже в кармане…
        «Стоп!» - скомандовал Фу.
        Я велел Рыжику сбавить ход. Судя по всему, в этот же миг аналогично поступил и Кутайсов, так как его черный замедлил бег синхронно с моим питомцем. А вот зеленый княжны Орловой впечатался в стену на полной скорости - кажется, я даже услышал треск.
        Ну, зато он точно первый…
        Сзади налетели синий, серебряный и желтый тараканы - понять, кто в итоге кого опередил - не считая явного победителя - было решительно невозможно.
        - Ну?! - в голос выкрикнул я. И, кажется, не я один.
        «Без паники, сударь, вы в финале», - поспешил успокоить меня Фу.
        - В сем забеге победу одержала княжна Орлова, - в свою очередь объявил итоги майор. - Второе место у госпожи Ивановой, третье - у молодого князя Огинского-Зотова, четвертое - у молодого графа Кутайсова. Сии кадеты выходят в финал! А сейчас на старт приглашаются участники второго забега! Молодая графиня Воронцова! Госпожа Зиновьева! Господин Гончаров…
        Я выдохнул. Полдела сделано!

* * *
        Не стану подробно описывать два других предварительных забега - тем более, что никаких выдающихся перипетий в их ходе не наблюдалось. Просто скажу, что вторую четверку финалистов составили Милана, Гончаров, Тереза фон Ливен и Юдин из четверки Тоётоми. В третий квартет счастливчиков вошли сам японец, Маша Муравьева, Вася Худощекин и девушка из первого отделения, фамилию которой я не расслышал.
        То есть, пятеро наших, четверо «воронцовцев» и три «ясухаровца». Не самый плохой расклад!
        - На старт! - дал нам команду майор.
        Я уставился на Рыжика. Кроме него в забеге участвовал еще один таракан такого же цвета - принадлежавший Гончарову. Также было аж три черных - Кутайсова, фон Ливен и Ясухару.
        - Внима-ание!.. - раскатисто протянул Артемьев и коротко выдал: - Марш!
        На этот раз вырваться вперед прямо со старта никому толком не удалось. А вот отстающий определился сразу - как видно, для зеленого таракана княжны Орловой столкновение со стеной даром и впрямь не прошло: все остальные уже убежали на добрый метр вперед, а он едва-едва с места сдвинулся. Да и дальше пошел не прямо, а зигзагом, словно пьяный.
        Минус один конкурент. Но пока всего один…
        Еще один таракан - той самой «безымянной» девушки - стал заметно отставать где-то к середине забега. Тоже, может, успел о стену приложиться, просто не так сильно? Я не видел, если честно.
        Десять же прочих бегунов долго шли вровень, и уже только к последней трети дистанции вперед понемногу начали вырываться мой Рыжик, розовая ванилька Миланы и синий таракан Иванки - менее чем на корпус, но все же вырываться. Дело явно шло к тому, что мы трое и разыграем между собой призы - благо забег по-любому был финальный, и тормозить в его конце никакого смысла уже не имело…
        Собравшись для финишного спурта и полностью сосредоточившись на Рыжике, я не сразу заметил, как черный и рыжий тараканы под управлением, соответственно, Кутайсова и Гончарова, бежавшие справа и слева от моего, вдруг отклонились от прямой, начав сходиться.
        «Осторожно!» - крикнул мне Фу.
        Но и он, увлекшись самой гонкой, опасность, похоже, проглядел - среагировал, лишь когда морда черного таракана уже откровенно нацелилась на заднюю лапку Рыжика. Я же и вовсе не успел ничего поделать: челюсти чужака плотоядно сомкнулись, в миг откусив моему питомцу добрую половину шипастой конечности.
        - Эй, а это вообще законно?! - в голос воскликнул я.
        «Похоже, правилами сие не возбраняется…» - растерянно пробормотал дух.
        «Твоего духа астрал!!!»
        Покалеченный Рыжик еще пытался мужественно бежать вперед, и тут справа в него врезался подоспевший собрат по цвету. Умышленно врезался - тут никаких сомнений. Оба бегуна покатились кувырком и сбили по дороге еще нескольких участников. На какое-то время я вовсе потерял Рыжика из виду, утратив над ним контроль, потом, как показалось, углядел его в толчее и попытался подключиться, но вовремя заметил, что у этого рыжего целы все шесть лапок - то есть я чуть не нарушил правила, захватив чужой артефакт!
        Впрочем, какая теперь разница-то?!
        Кое-как все же отыскав глазами Рыжика, я заставил его возобновить забег. Выбравшись из кучи-малы, поглотившей более половины бегунов, мой питомец теперь шел пятым. В единоличные лидеры благодаря помощи своих коварных клевретов выбилась Милана. Чуть приотстав и словно бы прикрывая розового от преследователей, вторым шел черный таракан - должно быть, Кутайсова. Третье место удерживала Иванка, на нее наседал еще один черный таракан - не иначе Ясухару, хотя, может, и фон Ливен…
        До финиша оставалось уже всего ничего, как вдруг черный, шедший вторым, вдруг взял и вцепился розовому в лапу - точно так же, как недавно он сделал это с Рыжиком. Так - да не так: на этот раз конечность он не перекусил - даже на пяти ногах розовый уже наверняка успел бы к стене первым - а просто ухватился за нее и повис, словно якорь.
        Ничего себе! Что этот Кутайсов себе позволяет в отношении Воронцовой?! Совсем страх потерял?!
        «Сие не Кутайсов, - заявил нежданно Фу. - Сие фон Ливен. Мстит за вас, сударь, я полагаю - хотя легко могла бы сама занять второе место…»
        Тем временем сцепившуюся парочку на последних сантиметрах обошли зеленый таракан Иванки, другой черный, и даже Рыжик. Увы, самого моего хромоножку успел опередить, лишив третьего призового места, питомец Маши Муравьевой.
        «Кто в итоге второй-то? - только и хватило меня на вопрос, когда гонка наконец завершилась. - Ну, тот черный. Все-таки Кутайсов?»
        «Ясухару, сударь».
        «Ну, хоть так…» - вздохнул я, хмуро глядя на сияющую Иванову.
        Глава 5
        В КОТОРОЙ Я ЗАНИМАЮСЬ ФИЗКУЛЬТУРОЙ
        На самом деле, не так уж все было и плохо для начала - по крайней мере, если смотреть по отделениям. Совместными усилиями Иванка и Маша Муравьева принесли в нашу общую копилку тридцать шесть баллов. У «воронцовцев» и «ясухаровцев» очков было ровно вдвое меньше - по восемнадцать. Другое дело, что там своих тянули вверх именно признанные лидеры - Милана с Тоётоми - на моем же личном счету по-прежнему числилась обидная «баранка».
        Правда, следующим пунктом в учебном расписании у «жандармов» значилась физическая подготовка - в отличие от артефакторики, уже отдельно от первого и второго отделений - и вот тут-то я надеялся показать себя с самой лучшей стороны - и не без оснований. Остальные кадеты, выросшие в этом мире, с детства были заточены исключительно на то, чтобы развивать магическую силу, а вовсе не мышцы качать. Мне же до недавнего времени жаловаться на свою физическую форму было грех. И если за время усиленной подготовки к ЕГЭ, когда и голову-то от учебников некогда было поднять, ну и потом, уже после похищения Адамовым, я, возможно, что-то где-то и подрастерял, то едва ли критично.
        Спортивный зал Федоровки находился на территории полигона, в дальнем ее конце. По дороге туда кто-то из пацанов - кажется, это был Александр Востряков - пустил слух, что раздевалка, в которой нам предстояло сменить кадетскую униформу на тренировочные костюмы, будет общей, без деления на мужскую и дамскую части.
        - Да ладно! - недоверчиво тряхнула на это высветленной челкой его тезка-но-даже-не-однофамилица Вастрякова. - Быть такого не может!
        - Еще как может! - горячо заверил Александр. - Мне сосед-второкурсник рассказал!
        - Да наврал он тебе все! - заявила девушка - правда, все еще с ноткой сомнения в голосе. - С какой стати так делать?
        - Психологическая подготовка, - вступил в разговор молодой граф Гурьев. - Кто знает, какие условия нам подкинет государева служба? Будущий имперский офицер должен быть готов при необходимости отринуть замшелые предрассудки!
        - Ерунда какая-то… - нахмурилась Вастрякова.
        - Такова армейская доля, - с каменным лицом развел руками молодой граф.
        - В крайнем случае можно заранее переодеваться, в казарме, - заметила Вастряковой Аглая Бажанова.
        - В тренировочном костюме расхаживать по территории не положено! - злорадно усмехнулся Гурьев. - К тому же, они там, в раздевалке, и хранятся!
        - Тогда установить очередность! Одни переоделись, ушли - зашли другие!
        - Если это и впрямь сделано специально, обходить установленные правила вам никто не позволит, - покачала головой Маша Муравьева. - Да и зачем, собственно?
        - Как это зачем?! - в один голос воскликнули Александра и Аглая.
        - Да охолонитесь вы, сударыни! - повернулась к ним на ходу Тинатин Багратиони. - Господин Востряков с молодым графом вас просто дразнят!
        - И в мыслях не было! - не унимался Гурьев.
        Аккурат в этот момент мы свернули за угол и оказались перед входом в спортивный комплекс. На крыльце у дверей нас уже ждал преподаватель - среднего роста крепко сбитый мужчина лет под сорок, одетый в серый спортивный костюм с золотистой эмблемой Федоровки на груди.
        - Первый курс, третье отделение? - уточнил он у нас.
        - Так точно! - шагнув вперед, ответил я за всех на правах командира.
        - Ротмистр Сиротин, ваш преподаватель по физической подготовке, - представился офицер. - Заходите, переодевайтесь. Дамская комната - по коридору направо, мужская - слева.
        «Жандармы» дружно выдохнули, кто-то - облегченно, ну а кто-то - разочарованно. Дело было у меня за спиной, так что подробностей я не видел, сочинять не стану, но почему-то у меня вовсе не сложилось впечатление, что в числе первых были только девушки, а среди вторых - исключительно парни.
        - Да, хочу сразу предупредить, - остановил нас, уже двинувшихся было к ступеням крыльца, Сиротин. - На всей территории спортивного комплекса использование магии строжайше запрещено. А в самом зале - так и вовсе заблокировано. В том числе - на целительство. И если кто-то успел применить какую-то технику, затрагивающую физические характеристики - любую, даже самую невинную, вроде каменной кожи или разогрева мышц - отмените прежде, чем войдете внутрь. Я проверю. Умение колдовать будете демонстрировать на профильных курсах - здесь мы работаем на нуле!
        Как ни странно, позади меня снова раздалась пара-тройка удивленно-огорченных вздохов. Что, кто-то всерьез собирался принять перед занятием волшебный допинг?
        «Вообще-то, сие в порядке вещей, сударь, - невозмутимо заявил Фу. - Если стемнело, как не включить ночное зрение? Если нужно долго сидеть за столом - почему бы на время не укрепить мышцы спины? Усилить голос для публичного выступления - из той же оперы. Маны все сие забирает немного, а эффект - налицо!»
        «Непонятно тогда, зачем тут вообще нужна чисто физическая подготовка», - заметил, «переваривая» услышанное, я.
        «Только не спрашивайте о сем у господина ротмистра», - хмыкнул фамильяр.
        «И не собирался…»

* * *
        И правильно не собирался: нашлось кому броситься на амбразуру и без меня. Но случилось это чуть позже.
        - Сегодня мы с вами встречаемся в таком составе первый и последний раз, - объявил Сиротин, когда, переодетые в тренировочные костюмы (юноши - в темно-синие, девушки - в красные с белым, яркие и довольно симпатичные) мы выстроились в спортивном зале вдоль стены. - По результатам стартовых занятий с каждым из трех отделений я распределю вас по смешанным группам - в сильнейшую, среднюю и слабую. Впредь они будут тренироваться отдельно. Но учтите, сие разделение - не навсегда. В конце семестра будут подведены новые итоги - и кто-то, возможно, поднимется к лучшим, а кто-то скатится к худшим. Отмечу, что, как правило, призовые баллы на занятиях будут получать только те, кто войдет в первую, ведущую группу, и лишь в исключительных случаях - все остальные. Вопросы есть?
        - Разрешите, господин ротмистр? - словно только этого и ждал, поднял руку Гурьев.
        - Да, молодой граф, - кивнул ему Сиротин.
        - Могу я поинтересоваться: в чем смысл работы на нуле? - спросил кадет.
        Да, вот и он - тот самый вопрос.
        - В том, чтобы хоть отчасти исправить существующий в вас перекос, сударь, - холодно прищурившись, бросил преподаватель. - Империи нужны гармонично развитые офицеры, а не те, кто только и горазд лить ману по поводу и без повода! Я доходчиво ответил, молодой граф?
        - Прошу прощения, господин ротмистр, но не вполне, - и не думал, однако, покамест отступать Гурьев. - А чем это плохо - лить ману? Нет, я понимаю, что ее запас ограничен. Но уже с уровня Стольника на усиление физических кондиций много маны не надо. А Окольничий, не говоря уже о Боярине, так и вовсе не заметит этого расхода! И если, скажем, потратить время не на занятия на нуле, уподобляясь черни, а наоборот, на наращивание магической силы, выхлоп будет куда существеннее!
        - Возможно, - нежданно не стал отрицать Сиротин. - Если пытаться все мерить циферками - возможно. Но жизнь - не арифметика, сударь. Особенно жизнь боевого офицера. Расскажу вам одну историю, господа кадеты, - теперь преподаватель обращался уже не только к Гурьеву, но ко всем нам. - Дело было в одной жаркой африканской стране. Военный отряд, которого не значилось ни в каких документах, выполнив ответственное задание, письменного приказа на которое никто никогда не отдавал, уходил от преследования по раскаленной безводной пустыне - портал там не годился, но суть не в сем. Маны у всех оставалось еще много, лили ее без сожаления - однажды даже дождь вызвали, чтобы утолить жажду. Сами понимаете масштаб затрат… И вдруг - как отрезало. Один офицер послал другому флягу с водой - а та на полпути замерла и упала на песок. Разведчик доложил, что не видит, что происходит за барханом, хотя и использует кривое зрение. Отвечающий за маскировку разводит руками - чужие взгляды больше не отводятся. В общем, попали в не обозначенное ни на одной карте «пятно» - зону, где магия невозможна. А враги все ближе! И,
во-первых, их куда больше, чем нас, а во-вторых, у них могут оказаться при себе Слепки духа - а наши, как на зло, все уже разряжены… Вот вам и выхлоп, милостивые государи и милостивые государыни!.. В итоге из того отряда выжили всего двое, - помрачнев, продолжил преподаватель. - И один из них, уволившись из полка, пошел в некий кадетский корпус, готовить новое поколение офицеров - уже с учетом прежних ошибок. Вот так вот…
        - Это вы были, в том отряде? - без спросу задала вопрос фон Ливен, первой осмелившаяся нарушить установившуюся в зале мертвую тишину.
        - Нет, сударыня, - покачал головой ротмистр. - Физическая подготовка преподается в Империи кадетам в качестве профилирующего предмета уже более полувека. Когда о сем принималось решение, меня еще и на свете не было… А вот мой дед, майор гвардии Сиротин - как раз мог бы однажды оказаться в таком отряде… Если бы, конечно, сам отряд и впрямь существовал - мы же помним, что ни в одном официальном документе оный не упоминался… А чего нет на бумаге… - не договорив фразы, офицер развел руками. - Еще будут вопросы, господа кадеты?
        Больше вопросов ни у кого как-то не нашлось.

* * *
        Всего отборочных упражнений было предусмотрено шесть: кросс на две версты - на свежем воздухе, кругами вокруг зала, затем спринт на 100 аршин, подтягивание на перекладине, прыжок в длину, поднимание туловища из положения лежа (то, что у нас обычно называется «качанием пресса») и метание мяча в цель. За первенство в каждом виде программы Сиротин обещал по шесть призовых баллов - и это была хорошая для меня новость.
        А менее приятный момент заключался в том, что наши дамы получили не только отдельную раздевалку, но и свой собственный итоговый зачет. Таким образом, на каждые полдюжины очков, которые я уже заранее считал своими, та же Иванка теоретически могла ответить шестью собственными, не позволив мне тем самым ликвидировать отставание.
        Однако, к моей радости, дополнительно ротмистр объявил, что в конце занятия состоится рукопашный спарринг. Разумеется, на нуле. Всего один. И на кону в нем будут стоять целых двадцать четыре очка!
        Вот это уже было другое дело. Я немедленно заявил о желании участвовать в поединке, что Сиротин себе и пометил. Стать моим соперником, правда, сразу никто не вызвался, и это, признаться, заставило меня слегка нервничать: а ну как на спарринг никто не выйдет, и тот в итоге не состоится? И что тогда, прощайте две дюжины призовых баллов? Однако преподаватель меня успокоил, заверив, что, если добровольцев не окажется, он сам определит второго бойца.
        Дальше все пошло как по маслу. Ну, по крайней мере в той части, что зависела от меня. Свои тридцать шесть очков на шести отборочных упражнениях я собрал не то чтобы не напрягаясь, но и без особого труда. Какую-никакую конкуренцию мне сумел составить лишь Востряков, да и то скорее символическую. Все-таки магические способности тело расхолаживают, как ни крути.
        Однако и Иванка оказалась не лыком шита - свои двадцать четыре балла она таки заработала, уступив только в упражнении на пресс - фон Ливен, и в метании - Муравьевой. А так ведь и не скажешь по ней, что спортсменка-суперменка - с виду мелкая, хрупкая, где там мышцы? А вот поди ж ты!
        Так или иначе, разрыв между нами сократился до восемнадцати очков - премией за победу в венчавшем тренировку поединке они перекрывались с запасом! Теперь оставалось только ее, премию эту, забрать.
        Эх, скорей бы - аж руки чешутся!
        - Господа кадеты, пришло время спарринга! - объявил наконец Сиротин. - Сойдутся в нем сегодня два добровольца…
        Значит, кто-то все-таки сподобился заявиться. Отлично! Я нашел глазами Вострякова - тот о чем-то увлеченно перешептывался со своей тезкой-не-однофамилицей. Наверняка он, больше некому. До отборочных я скорее бы предположил, что на бой против меня выйдет здоровяк Худощекин, но на поверку тот оказался слабоват. А вот Александр проявил себя молодцом - для мага, конечно. Впрочем, мне без разницы, проблем в бою на нуле он мне не создаст…
        - Мастерство рукопашного боя нам сегодня продемонстрируют молодой князь Огинский-Зотов, - продолжил между тем ротмистр, - и… госпожа Иванова.
        Что?!
        Я ошалело вскинул голову: Иванка уже шла от стены на середину зала. Она сбрендила?! Я же эту пигалицу в пол втопчу - и не замечу даже! На что она вообще рассчитывает?! Может, думает, что я постесняюсь бить девушку? Ага, щас! Нет, бить, может, и правда, не стану - скручу в бараний рог и швырну под ноги Сиротину! Он-то о чем думал, одобряя такое? Тоже мне, педагог духов!..
        - Молодой князь, вы заставляете нас ждать! - строго заметил мне тем временем ротмистр.
        Сбросив оцепенение, я шагнул вперед.
        Нет, бред какой-то!
        «Осторожнее, сударь, она куда опаснее, чем кажется!» - заботливо предупредил меня Фу.
        «Ну да, знаю: не стоит недооценивать противника и все такое…» - скривился от такой банальщины я.
        «Госпожа Иванова под магическим усилением, - бесстрастно сообщил мне на это фамильяр. - То, что вы недавно изволили назвать волшебным допингом!»
        «В самом деле? - прищурившись, я с сомнением посмотрел на Иванку. Поймав мой взгляд, девушка в ответ подмигнула. Да она издевается! - А Сиротин тогда куда смотрит?» - выговорил я.
        «Он не видит. Я тоже почти не вижу. Никаких следов применения магических техник!»
        «Так она под допингом или нет?!» - уже теряя терпение, буркнул я.
        «Однозначно под допингом. Следов техник нет, а результат есть!»
        «И как такое может быть?»
        «Не знаю, сударь».
        «А… что мне делать?»
        «Что собирались - то и делайте. Бейтесь! Или есть иные варианты?»
        - Милостивый государь, милостивая государыня, у вас две минуты, чтобы выявить победителя, - сообщил нам между тем ротмистр. - Применять дозволяется все - кроме магии, разумеется. Убить друг друга я вам не позволю, а все остальное целитель потом поправит. Тот, чей противник упадет и не сможет подняться - либо сам признает поражение - получит призовые баллы. Госпожа Иванова, вы готовы?
        - Готова, господин ротмистр, - с энтузиазмом отозвалась Иванка.
        - Молодой князь, вы готовы?
        - Готов, господин ротмистр, - кивнул я, внутренне подбираясь.
        Передо мной отнюдь не беззащитная девочка-припевочка - опытный маг под волшебным допингом. Да еще и, по ходу, галимая читерша! Так что никаких поблажек. И никакой пощады!
        - К бою, господа кадеты! - скомандовал Сиротин, отступая назад.
        Не успел преподаватель договорить, как Иванка красно-белым вихрем ринулась на меня. Почти на автомате я выбросил ей навстречу правый кулак. По всем законам природы девушка должна была на него нарваться аккурат носом - если бы, конечно, не сообразила как-то блокировать удар. Но не случилось ни того, ни другого. Каким-то чудом противница увернулась, заставив меня слегка провалиться вслед за не встретившей сопротивления рукой. Чтобы не упасть, я был вынужден шагнуть правой ногой вперед, и обутая в жесткую кроссовку стопа Ивановой тут же врезалась мне в неосторожно выставленное колено.
        В последний момент я все же инстинктивно дернулся в сторону, и удар, окажись он точным, без сомнения, способный раздробить мне сустав, пришелся немного вскользь. Но и этого хватило, чтобы, не сдержав короткого вскрика, я как подкошенный упал на пол. Зрители ахнули.
        Коршуном наскочив на меня сверху, Иванка ухватила мою руку, заламывая ее на болевой. Но тут уже она слегка просчиталась. Перекатившись, я попросту отшвырнул от себя противницу прочь. Сильная-то она сильная - но по-прежнему легкая, как тот ежик из анекдота!
        Ну да легким и падать не так больно. Пролетев по полу сажени три, девушка тут же ловко вскочила на ноги. Кое-как встал и я. Это же сейчас было самым главным - встать. Как там сказал Сиротин? Тот, чей противник упадет и не сможет подняться - победит!
        Травмированная нога болела, но опорой мне худо-бедно служить могла. Стараясь надолго не задерживать на ней вес, я медленно, мелкими шажками, двинулся вперед - не прямиком на Иванку, а заходя ей чуть сбоку. Ясное дело, не осталась на месте и девушка, и пару десятков секунд мы кружили по залу, строго выдерживая дистанцию - словно в неспешном ритуальном танце.
        «Когда она окажется спиной к окну - наверняка пойдет в атаку», - шепнул мне Фу.
        Однако Иванка бросилась вперед даже чуть раньше - не дойдя до обозначенной духом точки пару шагов. Впрочем, я был к этому готов - понял все по яростно сверкнувшим глазам противницы за миг до броска. Обозначил встречное движение рукой - на сей раз это была не настоящая попытка удара, всего лишь имитация. Девушка, однако, купилась и поспешила уклониться - в точности, как и в своей первой атаке. Ушла вниз и влево - для меня вправо - и, ожидая именно этого, я молотом опустил кулак ей на голову.
        Придись удар Иванке в затылок или в ухо, как я рассчитывал - на этом бы наш поединок скорее всего и завершился, но не тут-то было - девушка успела вскинуть руку, и, скользнув по этому импровизированному блоку, мой кулак опустился ей куда-то в область правого плеча. Тоже наверняка чувствительно, но далеко не то, что требовалось для победы. Получив от удара дополнительное ускорение, моя противница рыбкой нырнула вперед и ушла кувырком. Пока, прихрамывая, я разворачивался, чтобы продолжить атаку, Иванова уже снова твердо стояла на ногах, лицом ко мне. Правда, правая ее рука, защитившая девушку пару мгновений назад, заметно подрагивала и так и норовила опуститься - было видно, что даже просто удерживать ее на весу стоит Иванке немалых усилий.
        Сколько там уже минуло времени с начала поединка? Минута? Полторы? Пожалуй, пришла пора решать судьбу боя!
        Мысль эта, очевидно, пришла в голову нам обоим, потому что навстречу друг другу мы двинулись почти синхронно. Используя естественное преимущество в длине рук, я сумел ударить первым. Выпад левой планировался пристрелочным, и вышел не слишком сильным - хоть Иванка его и пропустила, не успев толком сблокировать травмированной рукой, но потрясти ее он не потряс. Если бы тут она хотя бы приостановилась или, тем более, попыталась отступить, я бы от души добавил правой - уже на убой, но противница продолжила движение вперед, подлетела ко мне почти вплотную и ответила острым коленом снизу вверх - да, именно туда. В глазах у меня разом потемнело, я рефлекторно клюнул вперед - и сам уже того не желая долбанул лбом Иванке по темени.
        Рухнули мы оба, я - исступленно мыча и корчась от боли, девушка - безмолвно. И оба почти тут же попытались вскочить. У меня не вышло вовсе, Иванка приподнялась было на колено, но ее тут же повело, и она вновь повалилась на пол.
        - Время! - скорее угадал, чем услышал я далекий голос Сиротина. - Учебный поединок завершен. Противники показали себя достойными друг друга - посему объявляется боевая ничья. Молодой князь Огинский-Зотов и госпожа Иванова получают по дюжине призовых баллов каждый. Занятие окончено, господа кадеты. Будьте так любезны, доставьте ваших мужественных товарищей к дежурному целителю - лазарет у нас тут рядом, сразу за залом…
        Глава 6
        В КОТОРОЙ МЕНЯ ЛЕЧАТ И УТЕШАЮТ,
        ПЕРВОЕ - УСПЕШНО
        Пока Вася Худощеков - почему-то на пару с Терезой фон Ливен - прикидывали, как сподручнее поднять меня с пола и вынести из зала, боль в месте, куда приложилась коленом Иванка, отчасти ушла. Остатки ее походя сняла молодая баронесса, едва мы покинули здание спорткомплекса. Сам я даже не заметил, как она это сделала - лишь почувствовал облегчение - а чья то была заслуга, пояснил мне Фу.
        Запоздало я испугался: а ну как сейчас произойдет то же самое, что дважды случалось, когда меня лечила Надя. Вот неудобно бы вышло! Но нет, ни малейшего душевного порыва внутри не возникло: то ли фон Ливен использовала какую-то иную технику целительства (по крайней мере, рукой она проблемной зоны не касалась, даже через одежду - уж такое я бы точно заметил), то ли во мне просто отсутствовала та искра, из которой могло бы разгореться неудержимое пламя, то ли еще что…
        Судя по тому, как ловко Тереза управилась с моей болью в столь деликатном месте, вылечить мне травмированную ногу она бы тоже наверняка сумела, но делать этого почему-то не стала: может, просто не сообразила, а может, справедливо рассудила, что это не к спеху.
        Дежурный целитель оказался целительницей - дородной тетушкой лет сорока в светло-зеленом мундире с серыми погонами и серебристым нагрудным знаком в виде двуглавого орла, распростершего крылья над парой змей, обвивающих одна - лавровую, другая - дубовую ветви и изливающих яд в подставленный кубок. Выпроводив за дверь сопровождающих - помимо Худощекова и фон Ливен это были Гурьев с Востряковым, вызвавшиеся доставить в лазарет Иванку - она окинула нас, пациентов, оценивающим взглядом, после чего, как видно, расставив приоритеты, велела мне обождать на стуле у стены, а сама занялась девушкой, которую, уходя, пацаны уложили на узкой высокой койке.
        Первым делом целительница поднесла ладонь Ивановой ко лбу и продержала так с минуту. Затем, когда взгляд девушки, до того зримо затуманенный, вроде как прояснился, попросила ее сесть - что та благополучно и сделала - бесцеремонно расстегнула и стащила с подопечной красно-белую тренировочную куртку, под которой, впрочем, у Иванки оказался вполне целомудренный спортивный топик, и принялась колдовать над принявшим на себя один из моих ударов плечом. Еще через полминуты девушке пришлось встать и приспустить штаны - прежде, чем сообразить деликатно отвернуться, я успел заметить у нее на правом бедре здоровенный синяк. Это она уже, наверное, об пол саданулась, я туда не бил. По крайней мере, что-то не припомню такого.
        Закончив с Ивановой, целительница велела ей одеваться и ступать восвояси, и, не задержавшись, чтобы выслушать слова благодарности, повернулась ко мне. Я уже тоже был готов остаться без штанов, но здесь дело ограничилось задранной брючиной, благо та оказалась достаточно для этого широка и податлива. Подлатав мне колено - на это у нее не ушло и четверти минуты - тетушка взялась за мою левую кисть и подержалась еще и за нее - а я и не замечал, что с рукой у меня тоже что-то не в порядке. Вот что значит профессионал!
        На этом лечебные процедуры, собственно, завершились. И вновь никаких неуместных эмоций, никаких посторонних ощущений - впрочем, после случая с Терезой я был уже к этому готов.
        Поблагодарив целительницу, я встал со стула, расправил штанину и вышел из кабинета в вестибюль, где нежданно нагнал Иванку - я почему-то думал, что она поспешит вернуться в спорткомплекс, в раздевалку, но девушка будто бы специально меня дождалась за дверью.
        - Ну, как самочувствие? - тряхнув косичками, с лукавой усмешкой поинтересовалась она у меня.
        - Лучше всех, - буркнул я.
        - Прошу прощения за тот последний удар, молодой князь, - не переставая склабиться, проговорила Иванова. - Сие было не слишком благородно с моей стороны. Результат превыше всего, и, повторись все еще раз - я снова поступила бы точно так же, но мне все равно очень совестно. Честное слово!
        Ну да, а за волшебный допинг тебе не совестно?
        Впрочем, пристыженной девушка нисколечко не выглядела - ни по какой из возможных причин.
        - Все, что не нарушает правил - допустимо, - развел руками я, постаравшись, однако, чтобы фраза прозвучала двусмысленно.
        - Значит, без обид? - протянула мне руку Иванка, искусно сделав вид, что не уловила намека.
        - На обиженных воду возят, - бросил я, пожимая ее ладонь - а что тут еще оставалось делать?
        На ощупь рука девушки оказалась неожиданно холодной, просто-таки ледяной.
        «Еще один характерный признак - откат после магического усиления», - прокомментировал мое открытие Фу.
        «Реально как-то ее уличить?» - быстро спросил я фамильяра.
        «Увы, покамест - нет. Раз уж ротмистр Сиротин ничего не заметил… Или сделал вид, будто не заметил. Но я поработаю над сим, сударь. Есть пара идей - однако нужно время, чтобы все как следует проверить».
        «Ну, проверьте…»
        - О чем-то задумались, молодой князь? - заглянув в глаза, забрала у меня свою стылую руку Иванова.
        - О том, что все тайное рано или поздно становится явным, - хмуро обронил я.
        - Сие звучит как угроза, - погасив наконец ухмылку, прищурилась моя собеседница.
        - С чего бы это? - с невинным видом пожал я плечами.
        - Не знаю, но мне так почему-то показалось…
        - Бывает, - хмыкнул я.
        Наш разговор продолжался уже в дверях лазарета и оборвался, едва мы вышли на улицу: там, снаружи, нас ждали товарищи по отделению: фон Ливен, Востряков и Гурьев - все еще в тренировочных костюмах, и Вастрякова с Баргратиони - уже переодевшиеся в черную кадетскую форму, при фуражках. Худощекина не было - должно быть, наоборот, ушел в раздевалку.
        Завидя нас на крыльце, кадеты качнулись навстречу: Тереза и Тинатин ко мне, остальные трое - к Иванке. Мы с моей спутницей как раз слегка расступились в стороны, так что разделение в рядах встречающих вышло весьма четким. Ну да, два к трем - примерно такой, выходит, у нас в отделении теперь расклад…
        Собственно, справедливо: для меня та ничья в недавнем спарринге мало чем отличалась от поражения. Отставание в баллах сохранилось, да и чего стоил сам факт, что я не сумел справиться с какой-то малявкой на нуле - про допинг же никто не знает!.. И не просто не добился победы - лишь чудом не проиграл, вырубив противницу почти случайно - хотя вот этот нюанс, скорее всего, тоже мало кто уловил. Но и прочего более чем достаточно: авторитет мой среди «жандармов», похоже, здорово просел.
        И это только первый день присутствия в корпусе Иванки! Принесла же ее нелегкая!
        Ладно, вся борьба еще впереди…
        Иванова и ее поклонники как-то сразу ушли вперед, а мы с фон Ливен и Багратиони чуть приотстали, что только еще сильнее подчеркнуло возникшее в отделении разобщение.
        - Как вы себя чувствуете, сударь? - участливо поинтересовалась у меня Тинатин.
        - Благодарю, - кивнул я ей. - Целительница поработала на славу. Целительницы, - поправился я, покосившись на Терезу.
        - Простите, молодой князь, мне это показалось уместным, - внезапно порозовев лицом, потупилась фон Ливен.
        - Я чего-то не знаю? - с любопытством повернулась к ней Багратиони.
        - Молодая баронесса помогла мне первой, еще до лазарета, - поспешил пояснить я. - Вы правы, сударыня, это было более чем уместно, - продолжил, обращаясь уже к Терезе. - Примите мою самую искреннюю благодарность!
        - Да я и не сделала почти ничего… - смущенно пробормотала фон Ливен. - А удар тот был подлым, конечно! - внезапно вскинув голову, с ожесточением заявила она.
        - Правила его не запрещали, - неожиданно для себя вынужден был заступиться за Иванку я. - Я сам виноват, что подставился…
        - Не вините себя, сударь, - посоветовала мне на это княжна. - Наша новенькая оказалась крепким орешком! Признаться, никогда раньше я не видела подобной работы на нуле!
        Почему-то от этого ее утешения - безусловно, искреннего - на душе мне сделалось только хуже.
        - Потому что она была не на нуле!
        Думаете, это я сказал? А вот и нет, мне хватило ума промолчать - прозвучавшие слова принадлежали молодой баронессе!
        - В смысле - не на нуле? - удивленно нахмурилась Багратиони.
        - Невозможно двигаться с такой скоростью и бить с такой силой, не используя магии, - убежденно заявила Тереза. - И тем более, держать удар - с ее-то цыплячьим весом и телосложением! Да и на отборочных она явно прыгнула выше головы!
        - Значит, возможно, - пожала плечами Тинатин. - В любом случае, работать с магией в зале было нереально - признаться, на одном из упражнений, забывшись, я сама попыталась это сделать - ничего не вышло.
        - В зале - нереально, - согласилась фон Ливен. - Я тоже однажды попробовала - непроизвольно вырвалось. Не сработало. Но усилиться заранее, в раздевалке - запросто! - с горячностью проговорила она.
        - Ротмистр же запретил, - напомнила княжна.
        - А если она его не послушалась?
        - Да нет, он бы заметил нарушение, - поразмыслив, покачала волнами выбивавшейся из-под фуражки роскошной черной шевелюрой Багратиони. - Зря, что ли, пялился на каждого при входе в зал? Применение таких техник не скроешь - даже мы бы, наверное, обратили внимание. Я, конечно, к новенькой особо не приглядывалась…
        - Я вот тоже не приглядывалась, - мрачно бросила Тереза. - К сожалению. Но теперь стану.
        - Ну, теперь от нее многие глаз не отведут, - усмехнулась Тинатин, кивнув на маячивший в дюжине шагов впереди эскорт предмета обсуждения. Сама Иванка уже поднималось на крыльцо спортивного комплекса, дверь перед ней предупредительно распахнул Гурьев, причем, нарочито сделал это без магии, руками, что, вероятно, должно было лишний раз подчеркнуть проявленную галантность.
        - Не ослеп бы никто ненароком от такого сияния… - буркнула фон Ливен.
        В здание спорткомплекса мы с молодой баронессой вошли уже вдвоем - махнув нам рукой, княжна предпочла остаться на свежем воздухе. Уже в коридоре, не доходя пару шагов до дверей раздевалок, фон Ливен, шедшая чуть впереди, вдруг резко остановилась - так что, зазевавшись, я на нее чуть не наткнулся, едва успев затормозить.
        - Не отчаивайтесь, молодой князь, - негромко, но отчетливо проговорила Тереза, повернувшись ко мне. - И знайте: что бы ни случилось - я с вами.
        - Спасибо, сударыня, - пробормотал я, признаться, не ждавший такого завершения разговора. И добавил, собравшись с мыслями: - Я это ценю - и не забуду.
        Коротко поклонившись в ответ, фон Ливен направилась к двери дамской комнаты. Проводив ее взглядом, я поспешил в мужскую раздевалку.
        Глава 7
        В КОТОРОЙ МЕНЯ НАСТОЙЧИВО ЗАЗЫВАЮТ В КОМАНДУ
        За обедом наметившийся в отделении раскол проявился в полной мере.
        Рассаживаться за столом разрешалось свободно - закрепленным считалось только мое место во главе. Иванка, как я понимаю, оказавшаяся в трапезном зале Федоровки впервые, сориентировалась мгновенно и демонстративно села у противоположного торца, напротив меня, зримо обозначив альтернативный полюс притяжения. По-своему, это было даже смело: негласно то место традиционно считалось в корпусе лузерским. У «воронцовцев» на него обычно ссылали чем-то проштрафившихся перед Миланой, а во втором отделении там вовсе никто не садился: кадеты с одной из сторон стола потеснились и переставили «непрестижный» стул шестым в ряд.
        Не подсказать этого новенькой поклонники, конечно же, не могли. Я видел, как, озабоченно нахмурившись, Александра Вастрякова наклонилась к уху уже устроившейся на стуле Ивановой и попыталась что-то той втолковать, но в ответ получила лишь холодную улыбку и короткий кивок. Как я понимаю, в исполнении Иванки это означало твердое «нет, не пересяду». Хотя, может, и банальное: «да, я знаю». Дyхи ее разберут с этими болгарскими привычками!
        Так или иначе, Иванова осталась сидеть, где сидела, и новая система координат за столом оказалась задана. По правую косичку от новенькой устроился Гурьев (что, кажется, не особо пришлось по душе Маше Муравьевой), по левую - Востряков. Вастрякова заняла стул рядом с не-однофамильцем, соседство молодому графу составил фон Функ.
        Возле меня же, справа, села фон Ливен (вообще-то, она уже давно облюбовала это место, но до сих пор я как-то не придавал тому особого значения), слева - Тинатин Багратиони. «Золотую середину», не выказавшую покамест явного предпочтения ни одному из полюсов, составили Худощекин, Самойлов, Бажанова и Муравьева.
        На моем конце стола обед прошел в напряженном молчании, на Иванкином - за оживленной беседой. Правда, сама новенькая по большей части помалкивала, зато Гурьев, Востряков и фон Функ разливались соловьями. Не упускала возможности вставить реплику и Вастрякова. Я, понятно, к их трепу не прислушивался, к тому же Маша Муравьева с Аглаей Бажановой затеяли спор о косметических техниках - можно их относить к магии целительства или нет, и почему - благополучно заглушив своей трескотней все и вся. Ну а я узнал много нового о волшебном наращивании ресниц, чародейских иллюзиях корректировки формы глаз и колдовских методах окраски волос. И провел остаток трапезы в размышлениях, почему, при таком разнообразии - и, главное, доступности - всех этих техник вокруг меня исключительно обычные брюнетки, шатенки и блондинки, и ни одной розововолосой, синекосой или зеленокудрой. Разве что, вон, у Вастряковой челка явно высветлена, да и то почти естественно смотрится. Не то чтобы меня прям вот так заинтересовала эта тема - но как-то отвлечься от невеселых мыслей она позволяла.
        Покидать столовую по завершении трапезы отделению полагалось вместе, а вот дальше каждый уже мог идти, куда хотел - послеобеденное время в нашем расписании значилось как свободное и отводилось под самостоятельную подготовку. Лично я собирался отправиться на полигон - поупражняться в боевой магии. Выходя из-за стола, неосторожно обмолвился об этом фон Ливен - та сама поинтересовалась моими планами - и Тереза тут же предложила составить мне компанию.
        Ну, тут такое дело…
        С одной стороны, партнер на тренировке мне бы совсем не помешал: защиту в одиночку не отработать, из-за чего, собственно, в последнее время у меня явственно наметился перекос в сторону атакующих техник, который так или иначе следовало исправлять. С другой - плотная опека, которой меня нежданно окружила молодая баронесса, уже начинала граничить с навязчивостью. Нет, я ровным счетом ничего не имел против фон Ливен как товарища по отделению, а обещание верности, прозвучавшее недавно из ее уст, и вовсе дорогого стоило! Но думать о мужеподобной Терезе, как о девушке - со всеми, так сказать, вытекающими - я был бы категорически неспособен и в лучшие времена, не то что теперь, когда, после гибели Нади, любые мысли подобного рода казались мне почти что предательством ее памяти.
        Оно бы, наверное, и к лучшему, но вот никакой уверенности, что нежданная привязанность фон Ливен ко мне столь же асексуальна, у меня не было.
        «Позволю себе заметить, сударь, совершенно очевидно, что молодая баронесса…» - попытался было встрять с комментарием Фу.
        «Не надо!» - резко оборвал я фамильяра.
        Что бы там ни высмотрел проницательный дух в голове - а возможно, и в сердце - Терезы, заглядывать туда с черного хода самому вдруг показалось мне редкой гнусностью.
        «Как знаете, сударь».
        - Отличная идея, сударыня, - заткнув фамильяра, вымучил я любезную улыбку в адрес фон Ливен. - Побьете мне в щит?
        - Охотно, молодой князь!
        Всем недружным отделением мы вышли на улицу, где наши пути с остальными «жандармами» разошлись - те двинулись в сторону казармы, я же и Тереза повернули на гравийную дорожку, ведущую к полигону. Некоторое время мы шли молча, думая, как видно, каждый о своем, а затем фон Ливен вдруг обронила:
        - Гроза будет…
        Я было подумал, что это она сугубо иносказательно, о взрывоопасной ситуации в отделении - и на автомате кивнул - но, проследив за взглядом молодой баронессы, понял, что та смотрит на небо. Погода и в самом деле менялась: если утром нам вовсю, невозбранно, светило теплое солнышко, то теперь его закрыли низкие темно-серые тучки. Да и похолодало - это я только сейчас заметил.
        - Может, обойдется еще, - заметил я. Осенью? Гроза? Вроде нечастое явление - по крайней мере в моем прошлом мире.
        - Едва ли, - покачала, однако, головой Тереза. - Я когда перед обедом в казарму забегала, соседка, Ольга, уже в дозор собиралась.
        - В дозор? В какой еще дозор?
        - В обычный, чудовищ гонять, - раздалось вдруг сзади. Вздрогнув от неожиданности, я обернулся: от столовой быстрым шагом нас догоняла Воронцова. - В грозу второй и третий курс всегда в город отправляют, на усиление полиции - даже, бывает, с занятий для этого снимают, - пояснила Милана, поравнявшись с нами. Места на дорожке для троих в ряд явно не хватало, но как-то так получилось, что в траву молодая графиня не сошла, а вот фон Ливен с гравия оказалась вытеснена - я даже толком не понял, каким образом это произошло. - Мне моя Верка тоже сказала, что к семнадцати часам им велено выступить.
        Я после спортзала также заглядывал домой, но своего соседа, второкурсника по фамилии Сколков, в комнате тогда не застал.
        - Ну, значит, и правда, будет гроза, - равнодушно пожал я плечами, ожидая, что теперь Воронцова пойдет своей дорогой - не за нами же она так спешила, про ночной дозор растолковать?
        Но оказалось, что как раз за нами. Вернее, за мной.
        - Позволите ненадолго украсть вашего кавалера, сударыня? Не переживайте - верну в целости и сохранности! - обратилась Милана к Терезе. - Есть разговор, сэнсэюшка, - добавила уже мне.
        Это она так Ясухару передразнивала - японец по-прежнему предпочитал уважительно обращаться ко мне «сэнсэй». Последнее время, впрочем, это слово мне доводилось слышать нечасто: после расселения по разным комнатам общаться с Тоётоми мы стали куда меньше. Как, впрочем, и с Воронцовой - с ней мы, по большому счету, за последние дни и парой слов не перекинулись.
        - Пожалуйста, молодая графиня, - сухо обронила фон Ливен. - Буду ждать вас в зале боевой магии, сударь.
        Все, что мне оставалось - подтверждающе кивнуть в ответ.
        - Новая фаворитка? - с едкой усмешкой осведомилась Милана - добро хоть выждав, пока Тереза удалится на дюжину шагов.
        - Катись ты к духам, - скривился я.
        - Ну, по крайней мере, она из хорошей семьи… - не унималась Воронцова. - Все относительно, конечно…
        - Ты за этим за мной бежала со всех ног? Обсудить родственников Терезы фон Ливен?
        - Было бы что обсуждать, - хмыкнула молодая графиня. - Отойдем с дороги? - кивнула она затем на тропку, сбегающую направо, в перелесок - тот самый, где после экзамена по истории мы так нехорошо расстались с Надей. - Присядем где-нибудь…
        - Что, разговор предстоит долгий? - нахмурился я.
        - Не знаю. Надеюсь, что нет - но как пойдет.
        - Ну, хорошо, - не нашел причины возразить я, первым сойдя на тропинку.
        Уже через несколько шагов та привела нас к поваленной березе - конечно, не той самой, что в свое время послужила пристанищем нам с Надей, но вполне годной, чтобы на ней устроиться. Я вопросительно обернулся на Милану, та кивнула, и мы опустились на поверженный ствол, приветствовавший нас недовольным скрипом.
        - Ну? - не слишком любезно пригласил я спутницу к разговору.
        - Говорят, в спортзале новенькая задала тебе хорошую трепку? - почти без вопросительной интонации произнесла Воронцова.
        - Кто говорит? - быстро спросил я.
        - Да все говорят…
        Ну вот, наша слава нас опережает. Добро бы хоть, это была добрая слава…
        - Во-первых, у нас вышла ничья, - раздраженно буркнул я. - А во-вторых, то, что происходит внутри третьего отделения, посторонних вообще никаким боком не касается!
        - Даже тем боком, что Иванова использовала магическое усиление? - прищурилась Милана.
        - С чего ты такое взяла? - не без труда заставив голос звучать ровно, вопросом на вопрос ответил я.
        - Да вот рассказали…
        - Кто рассказал? Снова все?
        - Нет, конечно.
        - Тогда кто?
        - Кто надо. Я своих источников не раскрываю.
        Ну вот. Мало мне было чисто внутреннего раскола в отделении. Оказывается, кто-то из «жандармов» еще и стучит Воронцовой. Ведь не ротмистр же поделился с ней информацией? Значит, кто-то из своих…
        «Без паники, сударь: сию утечку организовал я», - заявил внезапно Фу.
        «Что? - моему изумлению не было предела. - Но зачем?!»
        «Вы же сами поручили мне подумать, как уличить госпожу Иванову. Сие было проверкой одной из моих идей. Меня интересовала реакция молодой графини на новость. К сожалению - или к счастью, тут как посмотреть - догадка не подтвердилась».
        «Какая догадка?»
        «О связи между проделками госпожи Ивановой и вашей нынешней собеседницей, сударь. Воронцова определенно к ним не причастна».
        «А с чего бы ей оказаться причастной?»
        «Сия версия была не хуже прочих… Не переживайте, дальнейшего хода полученной информации молодая графиня не даст. Не в ее интересах».
        «Это уже пусть Иванка переживает… А вы, получается, раскрылись перед Миланой?» - сообразил я вдруг.
        «Обижаете, сударь. Все сделано чисто!»
        «Ладно, потом расскажете», - оборвал я наш безмолвный диалог - Воронцова уже снова что-то говорила, а я прослушал.
        - Что, прости? - переспросил я у собеседницы.
        - Говорю, это все была присказка - так, для затравочки. Сказка впереди.
        - Боюсь даже предположить, о чем тогда пойдет речь в самой сказке, - заметил я.
        - О славных подвигах, разумеется - о чем еще сказки складывать.
        - Слушай, бурдючница, ты вокруг да около не ходи - меня там, между прочим, ждут! - мотнул я головой в сторону полигона.
        - Подождет твоя красотка, не скиснет, - поморщилась Милана, в целом проигнорировав «бурдючницу». Как я уже знал, само по себе это слово особой негативной окраски не имело, но вот Воронцову - задевало. - Ладно, к делу, беглый холоп, - ан нет, не проигнорировала. Впрочем, парировала дежурно, считай, беззлобно. - Нас приглашают на гонки. Ты в команде.
        - Какие еще гонки? - не понял я.
        - Что значит какие? Традиционные ночные гонки первокурсников в честь начала нового учебного года. В этом году они как раз проходят в Москве. Участвуют Борисовская Академия Петрополиса, наша Федоровка, а также военные школы из Хабаровска, Новосибирска, Казани и Ростова-на-Дону. Всего пять экипажей…
        - Пять? - перебил ее я. - Школ ты назвала шесть.
        - Худшее по итогам прошлого года учебное заведение команду не выставляет - его представители выступают посредниками между экипажами и судьями. Детали потом объясню, - отмахнулась Милана.
        - Понятно, - кивнул я. - И кто формирует команду?
        - Нашу - я.
        - А почему ты?
        - Может быть, потому, что моя фамилия - Воронцова? - усмехнулась молодая графиня. И, выдержав выразительную паузу, продолжила: - А именно такая значилась на первой строчке вступительного рейтинга Федоровки. Вот организаторы на меня и вышли.
        - А кто организаторы?
        - Особый комитет. Неофициальный, конечно.
        - А почему неофициальный?
        - Чухонец, не тупи, а? - состроила недовольную гримасу Милана. - Гонки на самобеглых экипажах по ночному городу. В грозу. С участием несовершеннолетних кадетов, которым, вообще-то, без приказа и днем-то территорию корпуса покидать не позволено.
        - Так это еще и незаконно? - догадался наконец я.
        - Неофициально, - поправила меня Воронцова.
        - Незаконно, - покачал головой я.
        - Ну ладно, незаконно. С формальной точки зрения. И что?
        - То, что я - пас.
        - Почему? - искренне изумилась моя собеседница.
        - Не хочу вылететь из Федоровки из-за такой ерунды. Мне еще есть чему здесь подучиться.
        - Что за чушь?! - насупила брови Милана. - Никто ниоткуда не вылетит! Все офицеры корпуса, как и других школ, когда-то были первокурсниками, а лучшие - сами в таких гонках участвовали! Насчет Поклонской точно знаю - она в комитете. А возглавляет его, как поговаривают, сам Цесаревич - хотя вот это уже не точно. Но всяко люди там собрались влиятельные, всегда отмажут, если что.
        - Даже так? - покачал головой я. Цесаревич - это, конечно, серьезно. - А что дает победа?
        - Ну, призовых баллов тебе за это не начислят - соревнования все ж таки неофициальные… Корпусу - престиж, команде - уважение старшекурсников и преподавателей - по крайней мере, части из них. Не обязательно даже в случае победы, просто при достойном выступлении - Федоровка лет десять не побеждала в гонках, а в прошлом году даже в первую тройку не вошла. В команду специально берут по одному кадету из каждого отделения - чтобы не нарушать внутрикорпусного баланса в славе. От первого иду я, от второго - Ясухару. Так что, если ты и впрямь откажешься - придется мне звать кого-то другого из ваших «жандармов». Иванову, например? - склонив голову на плечо, хитро посмотрела на меня собеседница.
        - Ой, да на здоровье! - всплеснул я руками. - Она там еще где-нибудь смухлюет, попадется - вас к духам дисквалифицируют, и вместо уважения преподов получите заслуженный прессинг!
        - «Еще смухлюет»? - на свой лад выхватила из моей фразы суть Воронцова. - То есть то, что сегодня в зале она была не на нуле - правда?
        - Ротмистр Сиротин никаких нарушений не заметил, - досадуя на свою проговорку, буркнул я.
        - Вот это-то меня больше всего и удивляет… - задумчиво пробормотала Милана. - Ладно, расслабься, насчет Ивановой в команду - это я неудачно пошутила, - энергично тряхнула толстой черной косой она. - Не доверяю я ей. И дело не только в вашем странном спарринге.
        - А в чем еще?
        - Не знаю. Но что-то с ней не так. Определенно.
        - А мне, типа, доверяешь? - с некоторым запозданием уточнил я.
        - С тобой мы два раза сражались плечом к плечу. Ну и еще кое-что два раза… - подмигнула мне она. - Чего-то это да значит. И потом, глупо было бы не использовать твой бездонный запас маны.
        - Вот с этого и надо было начинать, - хмыкнул я, к собственному удивлению несколько смущенный ее напоминанием о «других двух разах». - Тебе нужен не я, а моя мана.
        - На самом деле, предел маны - далеко не самый ключевой фактор в гонках, - невозмутимо заметила на это Воронцова. - Сама по себе самобеглая коляска большого расхода не требует. Но случиться в пути, конечно, может всякое - в этом смысле, да, лишние две-три тысячи мерлинов нам явно не помешают.
        - Кстати, о колясках, - сообразил я. - Я же не умею управлять экипажем!
        - Ну, с тараканом ты сегодня неплохо сладил, - напомнила моя собеседница. - Принцип тот же самый - майор Артемьев же объяснял. Кроме того, первым пилотом стану я. Вы с Ясухару - на подхвате.
        - Ну… - неуверенно протянул я.
        - Баранки гну! Ладно, не хотела говорить раньше времени… Нынешние гонки, как я уже сказала, проходят в Москве, и традиционно команда-хозяин выбирает им… ну, девиз, не девиз - что-то вроде ведущей темы. Я потребовала, чтобы они были посвящены памяти Нади Морозовой. Организаторы одобрили. Ну, что теперь скажешь?
        Ответить сразу у меня не получилось. Когда же ком, подкативший вдруг к моему горлу, хоть самую малость позволил мне выдохнуть, едва слышно выговорил:
        - Так где и во сколько стартуем?
        Глава 8
        В КОТОРОЙ Я НАСТАИВАЮ НА СВОЕМ
        Простившись с Миланой, по дороге на полигон я устроил Фу допрос с пристрастием - намереваясь выяснить, как именно тот сумел, якобы беспалевно, организовать утечку информации о случившемся в спортзале. И к немалому своему удивлению, ничего толком не добился. Сперва фамильяр пытался юлить, всячески уходить от прямого ответа, а будучи наконец приперт к стене, заявил, что открыться не вправе - не его сие, мол, тайна. Не помогла даже угроза вышвырнуть его без выходного пособия в Пустоту - должно быть, дух не почувствовал во мне на это решимости, и потому осмелел.
        «Воля ваша, сударь, - вздохнул Фу, - но все, что мог - и даже чуть больше - я рассказал. Смею лишь снова заверить, что действовал и действую исключительно в ваших интересах».
        Из по крупицам вытащенных у «паука» клещами полуобмолвок картина складывалась приблизительно следующая. Один из «жандармов» тщательно хранит некий секрет - сугубо личного характера. И настолько им дорожит, что, узнав правду, Фу не побоялся к этому кадету заявиться. Разумеется, не в качестве моего фамильяра, а как обычный «злыдень бестелесный». Разоблачения дух не страшится: оно неизбежно окажется взаимным - и фатальным для той, так и не названной мне стороны. И если здесь кто-то чем-то все же рискует, то только сам Фу, и ни коим образом не я.
        Вот этого-то кадета - я даже не понял, о парне шла речь или о девице - тщательно проинструктировав, «паук» и подослал к Воронцовой.
        Назвать же имя «агента» мне, своему хозяину, фамильяру, типа, мешает некая «астральная солидарность» - духи разберут, что это такое. То есть духи-то как раз, небось, понимают, о чем тут речь - в отличие от меня.
        Ну и до кучи шла пирамида заверений, что ежели, паче чаяния, тайна сия начнет представлять для меня даже не угрозу - малейшую тень угрозы - то Фу непременно, сразу же, во всей полноте, не взирая ни на какой астрал… В общем, «агента» мне сдаст. Но не теперь.
        Ни в какую Пустоту фамильяра я, конечно, гнать не стал, но как смог, дал ему понять, что очень и очень им недоволен. «Паук» кротко заверил, что все понимает, и пристыженно - а может, и наоборот, подспудно посмеиваясь - затих.
        Ясное дело, на полигон я пришел далеко не в самом умиротворенном настроении. А вот поработали мы там с Терезой на славу. Поначалу, правда, никак не могли друг под друга подладиться, и в результате я нечаянно приложил фон Ливен Зеркалом - столь крепко, что думал уже тащить ее к тетеньке-целительнице. Но обошлось.
        А потом как пошло-поехало!.. Только зал ходуном ходил! Дважды молодая баронесса разряжалась в ноль, несмотря на свой вполне солидный Окольничий уровень по мане - приходилось ее подпитывать. Причем, если в первый раз предложение «подзаправиться» от моих запасов было воспринято Терезой спокойно и по-деловому, то во второй - почему-то смутило, аж до багряного румянца на щеках. Заметного, хотя она и так была здорово раскрасневшейся от интенсивной тренировки.
        Я было подумал, что ей сделалось стыдно за столь стремительный слив в ноль - тогда как я еще полон. Но когда, принимая ману, в какой-то момент фон Ливен вдруг стиснула пальцами мою ладонь словно клещами и тихо охнула - заподозрил, что дело тут, возможно, в чем-то ином.
        Впрочем, контроль над собой молодая баронесса потеряла разве что на миг, и буквально через пару секунд я уже не был уверен, что сбой мне не почудился - тем более, что сам я при этом не ощутил внутри ничего, кроме собственно расхода магии.
        - Вот ведь как… - пробормотала Тереза, когда наши руки расцепились. - Еще днем, в спорткомплексе, собиралась предложить вам свою ману - но подумала, что обстановка не располагает. А теперь вместо этого взахлеб пью вашу…
        - Хм… Бывает… - несколько невпопад пробормотал я, гадая, что же все-таки такое сейчас между нами случилось.
        - Надо было сразу, конечно, - по-своему поняла мою реплику фон Ливен. - Но лучше поздно, чем никогда. Молодой князь, я бы почла за честь предложить вам свою ману! - решившись, выговорила она ритуальную формулу.
        - Это честь для меня, сударыня! - заявил я в ответ, снова протягивая Терезе руку. - В ознаменование чего охотно приму у вас мерлин! - сказал, и вдруг оробел: а ну как, перестав отдавать и начав забирать, тоже буду вынужден судорожно сцеплять пальцы и сдерживать блаженные хрипы? Морально ни к чему подобному я по-прежнему готов не был…
        Ничего и не случилось. Запрошенный мерлин капнул в мою копилку, не задев по пути ни единой душевной струнки, ни одной эмоциональной клавиши.
        Ну, вот и ладушки!
        После этого мы с Терезой проработали в зале еще около полутора часов - почти до самого ужина - весьма эффективно и без каких бы то ни было эксцессов.
        В столовую я возвращался уже совсем в ином, приподнятом расположении духа, и еще по дороге заметил, что в Иванкином окружении произошли изменения. Востряков, Вастрякова и фон Функ все так же липли к новенькой, а вот Гурьев теперь держался от них в стороне, снова прибившись к Муравьевой. Не знаю, что там у них произошло в мое отсутствие: Иванова ненароком отшила молодого графа или Маша включила режим «Комната 333!», но соседи по второй парте воссоединились. За ужином они тоже сидели рядом - как и в прошлые дни было - и робкие попытки Гурьева покоситься-таки на противоположный от меня край стола как в стену упирались в выступающий бюст Муравьевой.
        А после ужина состоялось вечернее построение курса, из-за таки начавшегося дождя (а вдали и погромыхивало) организованное в вестибюле первого этажа здания казарм. Поклонская, по слухам, ушла в дозор вместе со своими старшими подопечными, и подвести итоги первого учебного дня к нам явился сам есаул Корнилов. Задержал он нас ненадолго: только чтобы озвучить текущие результаты по отделениям. Лидировали «жандармы» - 132 очка. Остальные сильно отстали: «воронцовцы» набрали всего 60 баллов, «ясухаровцы» и вовсе пока довольствовались 48-ю. Впрочем, это ни у тех, ни у других еще физподготовки не было - с гарантированными 72-мя очками только на отборочных упражнениях, так что почивать на лаврах нам было рано.
        Так или иначе, пока командные результаты не могли не радовать. Ну а что касается внутреннего зачета - здесь мне еще, конечно, предстояло поработать. Но это уже было проблемой дня завтрашнего, а нынче ночью меня еще ждали пресловутые гонки.

* * *
        В комнату Воронцовой, выбранную местом сбора нашей команды, я явился за пять минут до назначенного времени - полуночи. Казарменные правила у кадетов были несколько мягче, чем у абитуриентов, и для того, чтобы войти внутрь, мне хватило приглашения молодой графини - формального согласия ее отсутствовавшей соседки не требовалось.
        Внутри я застал Тоётоми, понятно, Милану и, нежданно, еще одну девицу - невысокого росточка, коротко стриженную шатенку, стоявшую у окна, спиной к входу в комнату, из-за чего узнал я ее не сразу. Одета она была не по форме, а в простое, но вполне приличное платье - должно быть, и сбившее меня с толку своим видом. И только когда молодая графиня окликнула ее не то по имени, не то по прозвищу: «Пири!» - девица обернулась, и я узрел у нее на лбу холопское клеймо, а на руках разглядел по четыре пальца. Ну и вспомнил ее саму - когда-то нас вместе продавал Воронцовым покойный купченок Ефрем, чтоб ему в Пустоте было тесно. Шатенку приобрела Милана, спалив ей в ходе жестокого испытания еще один палец (сейчас тот уже был на месте - исцелили, должно быть), а меня выручило Зеркало…
        Холопы-«бурдюки» в Федоровке содержались на отшибе, в отдельном здании - чертоге номер восемнадцать. По мере необходимости хозяева могли их оттуда забирать и… использовать. Я однажды заставил себя туда заглянуть - рассудил, что, раз уж здесь это данность, которую не перебороть, нужно как-то с ней свыкаться, что ли… Ну и зашел.
        Вышел разве что не в шоке.
        Нет, условия, в которых жили при корпусе заклейменные, казалось бы, нельзя было назвать скотскими. Просторные светлые комнаты, мягкие чистые кровати. Еда, как мне сказали - та же, что и у кадетов в столовой, разве что без спиртного… Но сами обитатели восемнадцатого чертога производили то еще впечатление. Пара дюжин холопов обоего пола сидели или лежали недвижимо, невидяще пялясь в никуда. Скажешь такому встать - встанет, скажешь идти вперед - пойдет, пока не упрется во что-нибудь. Там настойчивости не проявит, лоб о стену разбивать не станет - просто остановится и будет стоять, пока не получит новой команды. Посадишь его за стол и велишь есть - поест. Не дашь команды - так и будет голодать прямо над разносолами. С туалетом наоборот: не отведешь вовремя - сделает свои дела на месте.
        И все это спокойно так, часто даже с улыбочкой…
        Приглядывала за холопами бабулька-мастеровая в чине вахмистра, она их как юниты в компьютерной игре переставляла.
        Жутко. Мерзко. Горько.
        А ведь что-то подобное по умолчанию ждало и меня! И, вероятно, стало с моими товарищами по несчастью, захваченными проклятым Адамовым в мире-доноре! Огинский, помнится, обещал их разыскать, но, даже будучи при власти, не особо рассчитывал успеть прежде, чем холопские печати поглотят личности ребят… Но а теперь-то воскресшему покойнику и неудачливому заговорщику наверняка не до того. Да и поздно уже дергаться…
        Или еще нет?
        «Поздно, сударь, - влез тогда с пояснениями Фу. - Раз их не нашли сразу, по горячим следам, пока сим занимался лично Сергей Казимирович - значит, концы были спрятаны тщательно. Смиритесь: в здравом уме вы своих друзей уже не застанете. Разве что…»
        «Разве что - что?» - быстро спросил я.
        «Я вижу два альтернативных варианта - увы, оба достаточно маловероятные. Первый: у кого-то из холопов могла проявиться интуитивная магия - как у вас с Зеркалом, хотя не исключена и какая-то иная непроизвольная техника. Сие, как мы теперь знаем, способно привести к снятию печати. Либо новый хозяин, заинтересовавшись случившимся, сам мог освободить холопа. Ну и второй вариант: Сергей Казимирович всех или некоторых похищенных благополучно отыскал, но скрыл сию информацию и от вас, и от меня».
        «От вас-то он как мог скрыть?» - нахмурился я.
        «Сие ему было по силам, сударь».
        - То есть снова все замыкается на Огинского, - невольно сжав кулаки, пробормотал я вслух.
        «На вашем месте я бы не тешил себя надеждой - даже такого рода, - заметил дух. - Шансы - минимальны…»

* * *
        Повторюсь, условия для проживания холопов в корпусе были созданы нормальные (ну, если слово «нормально» в принципе может стоять по соседству со словом «холоп»), а вот одеждой свои «бурдюки» снабжали уже сами хозяева - кто во что горазд. И чаще всего это почему-то оказывались какие-то бесцветные и бесформенные хламиды или балахоны - нелепые и неприглядные. Именно поэтому меня в первый момент и сбило с толку надетое на девушке Пири неплохое платье.
        - Зачем? - замерев на пороге, выговорил я.
        - Что зачем? - непонимающе переспросила Милана, поднимаясь мне навстречу с кровати, на которой до того сидела.
        - Зачем тебе сейчас «бурдюк»? - несколько придя в себя, хмуро уточнил я. - И вообще, разве разрешено брать на гонки холопов?
        - Это не на гонки, - сообразила наконец, о чем я, Воронцова. - Это для портала - отсюда к точке старта. Открывать буду через перстень, - приподняла она руку с фамильным кольцом, - так что Пириных семьдесят пять мерлинов как раз хватит.
        Ну да, помнится, Надя рассказывала, что существуют специальные артефакты - для снижения затрат маны на порталы. Значит, Слепок духа, что носит на пальце Милана, и на это годится.
        Ладно, не в Слепке дело!
        - У тебя же Окольничий уровень, - скривился я. - Почти Боярыня - сама как-то говорила! И что, пожалела семьдесят пять мерлинов?
        - Мы не цветочки на лужок собирать идем, - пожала плечами молодая графиня. - Моя мана мне еще понадобится.
        - Тогда воспользуйся моей, - с готовностью протянул я руку Воронцовой. - У меня хватит, ты знаешь. Только давай без «бурдюков»!
        - Прошу прощения, я, наверное, что-то пропустил: а в чем проблема воспользоваться «бурдюком»? - подал голос Ясухару.
        - Вообще никаких проблем, - развела руками Милана. - Кроме тараканов в голове у нашего чухонца, - уже раздраженно добавила она.
        - Сэнсэй? - вопросительно посмотрел на меня Тоётоми.
        - Пользоваться «бурдюком» гнусно, - отрезал я. - А пользоваться без крайней необходимости - подло втройне!
        - Легко говорить - тому, у кого мана через край плещет, - хмыкнула Воронцова.
        - Ну так и зачерпни через этот край, - моя рука все еще оставалась протянута к ней. - Сам же предлагаю!
        - Я не пойму, по-твоему, от Пири что, убудет, если я ее выкачаю? - не уступала, однако, молодая графиня.
        - Если ты вдруг не заметила, от нее уже убыло!
        - Так ведь убыло же уже! Что ж теперь-то?! - взорвалась Милана. - И не надо на меня так смотреть, это не я ее клеймила!
        - Скажи еще, что ту, первую девицу тогда не ты сожгла! - заорал в ответ уже я.
        Да, я вовсе не забыл, при каких обстоятельствах произошло наше знакомство с Воронцовой! Может, и старался лишний раз не вспоминать - особенно теперь, после императорского дворца, схватки с Огинским, ну и поезда, конечно - но что было, то было! И глупо думать, будто Милана всерьез изменилась за эти неполные пару месяцев!
        Глупо, но, по-своему, удобно, кончено…
        - При чем здесь это?! - возопила между тем молодая графиня.
        - При всем!
        - Друзья мои, возможность выяснить отношения у вас еще будет! - поспешил вклиниться между нами, кажется, уже начавшими складывать из пальцев угрожающие фигуры, Ясухару. - А сейчас - время открывать портал!
        - Пусть воспользуется моей маной - или отправляйтесь на гонки без меня! - отрезал я.
        - Пожалуй, так и сделаю! - хмуро бросила Воронцова.
        - Возьмешь ману сэнсэя? - уточнил Тоётоми.
        - Пойдем без него!
        - Нет, так не годится, - решительно замотал головой японец. - Мы - команда. И нас трое. Идти нужно только вместе!
        Пару секунд Милана словно размышляла.
        - Ладно, духи с тобой, давай сюда руку! - потребовала она у меня затем. - Пири, два шага вперед! Сядь на кровать! - бросила через плечо клейменой девушке.
        Та послушно, механически выполнила приказ.
        - Ты что, просто оставишь ее тут? - уже спокойнее уточил я.
        - А куда ее сейчас девать? Пусть сидит, никуда не денется!
        - А если она вдруг, извиняюсь за натурализм, в туалет захочет?
        На миг Воронцова снова задумалась.
        - Да, ты прав, - кивнула затем. - Пири, пересядь на пол!
        Шатенка подчинилась.
        - В смысле? - не понял я.
        - В смысле, чтобы, если что, кровать мне не запачкала.
        - Слушай, ты вообще нормальная? - снова начал заводиться я. - Нужно ее отвезти в восемнадцатый чертог - и все дела!
        - Некогда, - отмахнулась молодая графиня. - Пока туда, пока сюда - сколько времени потеряем!
        - Давай попросим кого-нибудь!
        - Кого?
        - Да кого угодно из соседей!
        - Так спят, небось, уже все!
        - Разбудим!
        - О духи! Да делай, что хочешь! - сдалась наконец Воронцова, устало плюхаясь на подвернувшийся стул. - Только сам все устраивай, меня не трогай! Понял? Пири, выполни, что он скажет!..
        - Договорились, - кивнул я. - Пири, встань, пожалуйста, - обратился к девушке на полу.
        Та безропотно поднялась на ноги.
        - В соседней комнате живет Мария Муравьева из твоего отделения, - подсказал мне Тоётоми. - Можно к ней постучаться - может, не спит еще.
        - Пири, иди к двери, - дал команду я.
        - Муравьеву не трогай, - бросила мне уже в спину Милана. - Она там сегодня… ну, в общем, не одна. Лучше к Зиновьевой толкнись, ее комната через одну. Алина вроде поздно ложится!
        - Разберусь, - буркнул я, переступая порог.
        Пири я в итоге отвел не к Алине Зиновьевой, которую почти не знал, а двумя дверьми далее - к Терезе фон Ливен. На стук моя манница открыла почти сразу - должно быть, не спала. Выслушала просьбу, и, не задав никаких вопросов, кивнула:
        - Сделаю.
        - Спасибо, - поблагодарил я молодую баронессу и вернулся в комнату Воронцовой.
        Через три минуты я, Милана и Тоётоми уже выходили из портала под холодные струи ночного дождя где-то на окраине Москвы.
        Глава 9
        В КОТОРОЙ МНЕ ОБЪЯСНЯЮТ ПРАВИЛА
        Судя по обступавшей нас стене из кряжистых дубов и затесавшихся средь них редких стройных березок, оказались мы на лесной полянке. Ни «манамобилей», в гонках на которых нам, вроде как, предстояло соревноваться, ни сколько-нибудь проезжей дороги здесь не было и в помине. Зато стоял большой открытый шатер, под кровом которого в голубоватом свете факелов виднелись какие-то столы и группки людей возле них.
        Несколько секунд, переминаясь с ноги на ногу в мокрой от дождя траве, мы трое неуверенно озирались по сторонам - судя по лицу Воронцовой, она тоже ожидала на выходе из портала чего-то иного - а затем из-под сени купола вынырнул и быстрым шагом направился в нашу сторону невысокий парнишка, с виду - чуть постарше нас. Одет он был в униформу, покроем весьма схожую с привычной нам кадетской, только китель у него был не черным, а темно-зеленым, тогда как брюки - синими, а фуражка - с зеленой тульей и синим околышем.
        «Новосибирское юнкерское училище, второй курс», - впервые после нашей послеобеденной размолвки выполз в эфир с подсказкой мой всезнающий «паук».
        - Молодая графиня, молодой князь, сударь, - приветствовал нас оный юнкер, приблизившись. - Я Иван Григорьев, ваш сегодняшний посредник, - поднес парнишка два пальца к козырьку.
        Мы отсалютовали в ответ, затем обменялись с пареньком рукопожатиями.
        - Прошу за мной, - сделал Иван приглашающий жест в сторону шатра. - Все остальные команды уже прибыли, вы - последние.
        Коротко переглянувшись, мы послушно двинулись вслед за посредником на свет факелов.
        «Остальных команд» оказалось четыре - как, собственно, и анонсировала днем Милана. Столов, считая предназначенный нам - соответственно, пять, установленных по кругу. По пути к нашему Григорьев специально прошел мимо всех прочих, у каждого задерживаясь для формального знакомства:
        - Молодая графиня Воронцова, молодой князь Огинский-Зотов, господин Ясухару, Федоровский кадетский корпус, - представил Иван нас прежде всего троице в белоснежных мундирах Императорской Борисовской Академии. - Молодой князь Вяземский, молодой князь Гагарин, молодой граф Суходольский, - назвал он в ответ по титулам и фамилиям столичных курсантов.
        Дежурно козырнув, я по очереди пожал юношам протянутые мне руки.
        - Рад познакомиться с вами, молодой князь, - заметил мне Гагарин - дюжий богатырь на голову выше меня ростом. - И позвольте высказать мои соболезнования по поводу недавней трагической гибели госпожи Морозовой. Ее покойный отец, Александр Юрьевич, действительный статский советник, в свое время был вхож в наш дом в Петрополисе. Помню я и Надежду Александровну - ребенком она как-то у нас гостила…
        - Благодарю вас, молодой князь, - учтиво поклонился я в ответ.
        Два других борисовца жали мне руку молча. С Воронцовой, кстати, коротко о чем-то переговорили все трое, с Ясухару - никто.
        От первого стола мы перешли ко второму, возле которого были представлены воспитанникам Ростовской-на-Дону казачьей кадетской школы, одетым в черные папахи и синие мундиры с широкими красными лампасами на брюках, а затем - к третьему, где познакомились с курсантами Казанского военного университета. Ну и напоследок обменялись приветствиями с командой Амурского института полевого целительства, в составе которой оказались исключительно девушки. Их светло-зеленые, почти салатовые кители украшали серебристые значки с двуглавым орлом, змеями и кубком - такие же, как носила тетушка, лечившая сегодня нас с Иванкой. Правда, у одной из девиц в силу особо выдающегося бюста эмблема так сильно съехала в сторону и вниз, что была почти незаметна. На головах будущие целительницы носили стильные пилотки.
        К слову, помимо этой дальневосточной тройки и нашей Миланы, больше среди участников соревнований девушек не оказалось.
        Начиная со второй, ростовской команды, фамилии представленных соперников начали у меня в голове путаться, и с какого-то момента сохранить их в памяти, тем более с разбивкой, кто есть кто, я уже даже не пытался. А вот юных целительниц почему-то запомнил: громких титулов за ними не стояло, а звались они Измайловой, Цой (с виду и впрямь азиатка - должно быть, кореянка) и Хохловой (та самая, у который корпоративный значок в глаза не бросался).
        Завершив наконец этот «круг почета», Григорьев подвел нас к нашему столу. Как и все прочие, тот был застелен белой скатертью, на которой ждали три бокала с уже разлитым по ним красным вином. За ними стояли две бутыли - одна полупустая, другая непочатая. Справа и слева, на плоских блюдах, громоздились какие-то бутербродики.
        - Серьезно? - почти само собой вырвалось у меня. - Алкоголь за рулем?
        - За чем алкоголь? - рассеянно нахмурившись, переспросил Тоётоми. - Вот же вино, открыто стоит!
        А, ну да, как такового рулевого колеса у здешних «манамобилей» не предусмотрено - нет, значит, и соответствующего выражения…
        - Я имею в виду - разве можно управлять экипажем подшофе? - пояснил я - тут же, правда, подумав, что снова могу оказаться не понят, но на этот раз никаких проблем у японца не возникло.
        - Кому как, а у меня после сакэ работа с артефактами даже бойчее идет, - заметил он. - Чакры раскрываются - легче мана течет. Важно, конечно, меру знать…
        Тем временем Милана подошла к столу и взяла в руку крайний бокал. Приподняв, посмотрела сквозь него на свет ближайшего факела, коротко кивнула каким-то своим мыслям.
        - Ну, давайте, что ли, за удачу, - повернулась она к нам с японцем. - И чтобы все разногласия остались за стартовой чертой и не возвращались как минимум до финиша, - это, как я понял, было уже сказано персонально мне.
        Мы с Ясухару дружно шагнули к угощению.
        - За удачу! - в свою очередь провозгласил Тоётоми, салютуя бокалом.
        - Ага, и за мир во всем мире, - пробормотал я, забирая со стола свою порцию вина. - В смысле, за слаженность команды, - поправился, впрочем, тут же под прищуренным взглядом молодой графини.
        С тихим стеклянным звоном соприкоснулись, сойдясь, бокалы. Я пригубил вино: на мой вкус, оно было отменным.
        - Недурственно, - подтвердила мою дилетантскую оценку Милана.
        В три глотка я осушил бокал и покосился на бутыль на столе: может, повторить? Ясухару потянулся за бутербродом.
        - Прошу внимания! - раздалось в этот момент под шатром.
        Я обернулся на усиленный магией голос: на невысокое возвышение в окружении столов взошел парень в такой же, как у нашего Григорьева, форме Новосибирского юнкерского училища, но с нашивками третьего, выпускного курса на рукаве кителя. К борисовцам он стоял лицом, к нам и ростовчанам - полубоком, к казанцам и девушкам-целительницам - практически спиной.
        - Просьба ко всем участникам соревнований подойти сюда, - указал оратор на пятачок перед собой, внутри круга столов.
        - Ну вот, даже и выпить толком не успели, - пробормотал я, разочарованно отставляя пустой бокал.
        - Не нужно было так с выходом тянуть, - хмыкнула на это Воронцова.
        - Оно того стоило, - буркнул я.
        - Мир и согласие, друзья, мир и согласие! - поспешил напомнить нам Ясухару наш недавний тост.
        - Это у нас такой мир, - повернулся я к нему. - Ты войны не видел.
        - Кое-что видел, - заметил японец.
        Тем временем команды понемногу собрались в указанном третьекурсником месте.
        - Милостивые государи и милостивые государыни! - снова заговорил тот. - Как старший посредник от имени организационного комитета приветствую вас на шестьдесят восьмых ежегодных ночных гонках! Наша с вами сегодняшняя встреча посвящена памяти Надежды Александровны Морозовой, воспитанницы Федоровского кадетского корпуса, трагически погибшей этим летом в схватке с врагами престола, - из-за спины третьекурсника выплыла и опустилась у его ног на пол горящая свеча. Сам же он сделал два шага в сторону. - Прошу каждого пожертвовать мерлин маны, - обратился он оттуда к собравшимся.
        В толпе возникло слабое шевеление.
        «Что нужно сделать?» - недопоняв, уточнил я у Фу.
        «Слейте мерлин, как он сказал».
        «Какой техникой?»
        «Никакой, сударь - просто направьте ману на свечу!»
        Так я и сделал - вместе с остальными. В следующий миг пламя свечи начало стремительно расти вверх и в стороны, за считанные секунды сделалось высотой в пару аршин, а затем резко раскрылось гигантским ало-голубым цветком. Его огненные лепестки опали, и на их месте появилась… Надя! Ну, то есть, что-то вроде голограммы, наверное - в кадетской форме, в полный рост, сотканная из тонких полыхающих нитей…
        Не сдержав вскрика, я невольно подался вперед. Стоявший чуть позади меня Ясухару поспешно положил мне на плечо ладонь, удерживая на месте.
        - Смирно! - скомандовал старший посредник, вскидывая руку к козырьку фуражки.
        Мы все последовали его примеру. На четверть минуты под сводами шатра установилась нерушимая, звенящая в ушах тишина, а затем огненная фигура Нади ответила на наш салют своим. Так она простояла еще с полдюжины секунд, после чего медленно растаяла в воздухе.
        - Вольно, - распорядился третьекурсник.
        Наши руки опустились.
        В глазах у меня защипало - должно быть, занесло что-то едкое шальным потоком магии.
        Не мне одному - стоявшая рядом со мной Измайлова из команды целительниц отчетливо всхлипнула.
        - Вечная память и вечная слава госпоже Морозовой! - торжественно провозгласил старший посредник, возвращаясь в центр возвышения. - Ну, а теперь, - продолжил он уже гораздо более сухим, деловым тоном, - прошу выслушать условия сегодняшних гонок. Экипажи всем выделены стандартные - в этом году, из уважения к хозяевам трассы, используется модель «Москвич-спорт». Старт раздельный, его точки отнесены одна от другой не менее чем на версту. Кому какая достанется, будет определено жребием. Точка финиша у каждой команды также своя. На картах, которые вы получите, все это будет обозначено. Также вам выдадут специальные перстни участников. Их роль двояка. Во-первых, это сигнальные маячки, при помощи которых в случае необходимости оргкомитет легко сможет найти в городе заплутавшего участника. Заряд в артефактах невелик и уже к полудню сойдет на нет. С этого момента перстни превратятся просто в почетный отличительный знак. Одну неделю в году - во время и после проведения очередной гонки - их разрешается носить с формой, подобно фамильным реликвиям - полуофициально, конечно. Обычно ветераны не упускают такой
возможности, - третьекурсник приподнял левую руку, продемонстрировав нам кисть: там, на среднем пальце, у него серебрилась прямоугольная печатка.
        «У Сергея Казимировича тоже был такой» - неожиданно заметил Фу.
        «Да? - удивился я. - Я не замечал».
        «Вы слушаете, что вам рассказывают, сударь? Перстень гонщика носится одну неделю в году - в первый осенний месяц. Естественно, летом вы у Сергея Казимировича его видеть не могли».
        «А, ну да», - сообразил я.
        - Теперь о порядке прохождении трассы, - продолжил между тем старший посредник. - Базовые правила просты. Первое: экипаж должен ехать. На колесах. Прибегать к технике левитации не разрешается - под угрозой немедленного снятия с гонок. Второе: в случае встречи на трассе двух экипажей, прямое магическое воздействие на транспортное средство и команду противника находится под строгим запретом. За нарушение - также автоматическая дисквалификация. Ну и третье, с учетом раздельных старта и финиша: учет потраченного вами времени запускается с первым оборотом колеса. Моментом завершения вами гонки считается пересечение финишной линии передней осью экипажа.
        - Действительно, все просто, - прошептал неподалеку от меня кто-то из ростовчан на ухо товарищу. - А пугали: накручено - дух в мане захлебнется…
        - А теперь - самое интересное, - словно отвечая на это, заявил, выразительно вознеся к своду шатра указующий перст, третьекурсник. - Помимо базовых существуют дополнительные правила. Их каждая команда вправе предложить по ходу гонки - в порядке очередности - в специально выделенное для этого временное окно. Ваш посредник оперативно передаст заявку в оргкомитет, а тот уже ее либо согласует, либо отклонит. Дополнительные правила действуют с момента их утверждения и в части ограничений не имеют обратной силы. Кроме того, они не должны носить заведомо дискриминационный характер. Скажем, нельзя потребовать, чтобы в команде остались исключительно юноши, а все девицы немедленно сошли.
        В толпе слушателей послышались одинокие смешки.
        - А вот ввести правило, что из каждого экипажа должен быть высажен один человек - уже допустимо. И если по какой-то причине к этому моменту вы последний в вашей коляске - а остальных растеряли где-то по дороге - это уже ваша проблема.
        Пара человек снова захихикали. Я, признаться, не понял: что тут смешного-то?
        - Еще пример. Нельзя установить правило, что те, у кого четный стартовый номер, обязаны снизить скорость, а нечетных это не касается, - продолжил старший посредник. - Но можно ввести ограничение для всех - допустим, езда не быстрее пяти верст в час. Ну и так далее. И последнее: вместо изобретения нового правила можно, наоборот, отменить одно из вступивших в силу ранее. Базовые правила, понятно, пересмотру не подлежат… Да, вот еще о чем не сказал, - добавил он после короткой паузы. - У каждой команды будет всего одна возможность предложить дополнительное правило. Так что относитесь к своей попытке бережно… На этом все, - переведя дух, заключил третьекурсник. - Если у кого-то появятся вопросы - зададите их вашим посредникам. А сейчас первых пилотов команд прошу подойти ко мне для проведения жеребьевки, а также получения дорожных карт и перстней! Все остальные могут пока вернуться к своим столам! Благодарю за внимание - и желаю всем захватывающей гонки!

* * *
        Мы с Ясухару только-только успели выпить по бокалу, как с жеребьевки пришла Воронцова.
        - Вы даже не представляете, что нам выдали! - возбужденно заявила она, потрясая каким-то свернутым трубку пергаментом.
        - Карту же должны были? - припомнил Тоётоми.
        - Это не просто карта! - воскликнула Милана и начала было разворачивать добычу, но не закончив, снова по-быстрому туго ее скрутила - мельком я все же успел заметить на листе какие-то мигающие разноцветные огоньки. - Это артефакт из лаборатории Генштаба! В Москве таких даже у земской полиции нет! Эх, снять бы копию…
        - Это категорически запрещено - вас же предупредили! - как из-под земли вырос тут же у нее за спиной юнкер Григорьев.
        - Да помню я, - недовольно вздохнула Воронцова. - Да и не получилось бы вручную… - свободной рукой схватив со стола заранее наполненный для нее японцем бокал, она жадно отпила вино.
        - Будьте так любезны, молодая графиня, раздайте команде маячки, и пойдемте уже к порталу, - проговорил между тем посредник.
        - Да, точно… - вернув недопитый бокал на стол, Милана сунула руку в карман кителя и извлекла оттуда два серебристых колечка с печатками. Третье у нее уже красовалось на пальце, по соседству с фамильным Слепком духа. - Разбирайте, - протянула Воронцова нам на открытой ладони перстни. - На размер не смотрите - они сами сядут по месту.
        Я взял одно из колец и надел на средний палец левой руки - так же, как видел у третьекурсника. Ободок, и правда, пришелся впору.
        - А теперь - проследуем на старт! - подстегнул нас Григорьев. - Поспешим: гроза усиливается. Когда начнутся пробои - открыть портал станет невозможно, сами понимаете.
        «Сами понимаем?» - уточнил я у Фу.
        «Вблизи пробоя портал не открыть, - подтвердил дух. - Будь иначе, обыватели - те, что из одаренных, конечно - от чудовищ бы просто сбегали».
        - «Когда начнутся»? - переспросил между тем у посредника Ясухару. - Полагаю, вы хотели сказать «если», сударь?
        - Что значит «если»? - искренне удивился такой постановке вопроса юнкер. - Именно «когда». В этом половина смысла ночных гонок, сударь!
        Глава 10
        В КОТОРОЙ Я ПРОКЛАДЫВАЮ МАРШРУТ
        - По-хорошему, на следующем повороте нам налево, - поднял я голову от развернутой карты. - Но придется проехать прямо, затем свернуть направо - ну и там как в прошлый раз…
        - Так и говори: второй переулок направо! - огрызнулась Воронцова, напряженно вглядываясь в иссеченную дождем тьму ночной улицы впереди, лишь слегка посеребренную светом фар мчащегося четырехместного «манамобиля» с тентовой крышей.
        - Третий направо, - уточнил я. - Во втором дежурит полиция.
        - Добро, принято… - кивнула наш первый пилот.
        Уже, почитай, минут двадцать, как в гонках действовало дополнительное правило: никаких левых поворотов, разворотов или движения задним ходом - либо прямо, либо направо. Предложила его команда со вторым стартовым номером - кажется, ростовчане. Вероятно, им это почему-то было выгодно, а вот нам уже в очередной раз предстояло крутиться вхолостую, теряя драгоценное время.
        Ранее в силу успела вступить первая поправка, ограничивавшая максимальную скорость движения экипажей дюжиной верст в час, но недавно ее благополучно отменили. Следующее дополнительное правило ожидалось минут через десять - может, наконец, и этот идиотский запрет на левые повороты уберут? Решать было, впрочем, не нам - не наш черед. Наш наступит только еще четверть часа спустя - так распорядился жребий. Счастливый или нет - поди пойми.
        - Вообще, считается, что под последним номером стартовать лучше всего, - заметил нам еще в начале гонки Иван Григорьев.
        - И чем же лучше? - поинтересовался я у него.
        - Последний номер - последнее слово, - пояснил юнкер. - Ваше дополнительное правило никто уже не отменит. Нередко это решает исход гонки.
        С серебряным «портсигаром» у уха - называть этот девайс телефоном у меня пока как-то плохо получалось - Григорьев примостился на заднем сиденье нашего «Москвича», рядом с Ясухару. В обязанности Ивана как посредника входило поддерживать связь с оргкомитетом - раз в пятнадцать минут он сообщал нам об изменениях в правилах и о текущем положении команд в гонке - ну и приглядывать, чтобы с нашей стороны не было никаких нарушений.
        Мы с Воронцовой занимали места впереди. Милана вела экипаж по трассе, а я, уткнувшись носом в карту, выполнял работу штурмана.
        Полученный нами от организаторов пергамент и в самом деле оказался вещицей незаурядной. Это был не просто чертеж городских улиц - настоящий волшебный навигатор! Показывалось все, начиная от кратчайшего маршрута из точки А в точку Б и заканчивая расположением мобильных патрулей земской полиции и частных экипажей. Чтобы рассмотреть детали, изображение можно было увеличить, чтобы получить общую картину - уменьшить.
        Была у этой красивой медали, разумеется, и обратная сторона: при использовании, ману карта тянула, как не в себя. Поэтому, собственно, команда ее и вручила именно мне.
        Какое-то время у меня, конечно, ушло на то, чтобы с хитрым артефактом разобраться (не без помощи всезнайки Фу), а также чтобы отладить взаимодействие с нашим пилотом - за эти пять минут пару раз мы успели свернуть не туда и однажды едва не столкнулись с выскочившим из-за угла шальным «Руссо-Балтом» - предупреждать о подобных сюрпризах Милану также входило в мои обязанности. Но вскоре дело у нас наладилось, и гонка понеслась своим чередом.
        Единственное, чего не отражала чудо-карта - «манамобилей» наших соперников по гонкам.
        По последней информации, озвученной Григорьевым пять минут назад, формальное лидерство держали борисовцы - по оптимальному маршруту до финиша им оставалось преодолеть ровно дюжину верст. Второе место занимали хабаровские девчонки - впереди их еще ждали тринадцать с половиной верст. Мы пока шли третьими - чуть меньше четырнадцати верст в остатке. Но все это было более чем условно: по факту, иная верста легко могла обернуться двумя или тремя - из-за того же пресловутого правила о правых поворотах хотя бы…
        Впереди, прямо по курсу нашего «Москвича», черноту неба в очередной раз рассекла кривая белая молния, уткнувшись острием в крыши где-то совсем рядом. Прокатившийся по улице громовой раскат, казалось, обрел собственную силу и лишь чудом не снес с дороги наш экипаж - заставив меня, оторвавшего было глаза от карты, невольно втянуть голову в плечи.
        Коляска и впрямь притормозила, но причиной этого, все же, оказался не гром - Милана чуть сбросила скорость, чтобы вписаться в крутой поворот. Пронзительно заскрипели по брусчатке шины, из взрезанной колесом лужи фонтаном взметнулись брызги, каким-то образом ухитрившись окатить на заднем сиденье Григорьева. Посредник раздраженно помянул недобрых духов.
        - Насчет нашего правила: у кого какие соображения? - спросила Воронцова, выравнивая коляску.
        Вопрос этот поднимался уже несколько раз, но никаких прорывных идей в команде пока не родилось.
        - Может, отменим запрет на левые повороты? - предложил сзади Тоётоми.
        - Это я держу в уме, - кивнула Милана. - Но его, глядишь, еще до нас отменят… - конец ее фразы почти потонул в очередном громовом раскате.
        - Нам, кстати, это правило уже не особо и мешает, - заметил я, для порядка еще раз сверившись с картой. - Теперь важнее, чтобы правый поворот не запретили!
        - Ну, тебе виднее…
        «Москвич» занесло на очередном лихом вираже.
        Блин, что же такое придумать - чтобы и соперникам свинью подложить, и себе жизнь облегчить? Ну или хотя бы просто подсуропить конкурентам?..
        - Слушайте, а давайте потребуем, чтобы каждый гонщик слил за борт по пятьсот мерлинов маны? - осенило тут меня. - Нет, даже по тысяче! У кого столько не наберется - сливает все, что есть. Все к духам обнулятся, а вас я подзаряжу - и спокойно поедем к финишу одни…
        - А не будет это дискриминацией? - усомнилась Воронцова.
        - А в чем тут дискриминация? Все в одинаковых условиях!
        - Ничего себе в одинаковых!
        - А что? Правило затронет каждого - это не как в тех примерах. Ну, когда высаживаются только девицы или скорость снижают одни нечетные стартовые номера! Меня даже сильнее, чем остальных, коснется - больше всех солью! А что у кого-то на этом мана закончится - так на то и соревнования, нет?! - все сильнее распаляясь, выдал я. - К тому же, через некоторое время запас у них начнет восстанавливаться - вот и покатят себе потихонечку…
        - Не знаю, сомнительно как-то, - поразмыслив, неуверенно протянула Милана. - Слишком уж было бы хорошо, если бы получилось. А вы что думаете, господин Григорьев? - не оборачиваясь, спросила она у юнкера, повысив голос. - Пройдет такой вариант?
        Посредник не отреагировал. Я коротко глянул через плечо: юнкер снова прильнул к своему «портсигару».
        - Сударь? - слегка подтолкнул его под локоть Ясухару. - Что скажете?
        - Прошу внимания! Введено новое правило! - опустив руку с девайсом, вместо ответа провозгласил вдруг Григорьев. - В ходе гонки каждый экипаж обязан минимум однажды пересечь какой-либо мост. В случае несоблюдения, к итоговому результату нарушителя добавится тридцать штрафных минут! А пока промежуточные результаты: Борисовская Академия - десять верст до финиша. Федоровский кадетский корпус - двенадцать верст и одно несоблюденное условие. Амурский институт полевого целительства - тринадцать верст с третью и одно несоблюденное условие. Ростовская-на-Дону казачья кадетская школа…
        Так, что-то девчонки из Хабаровска притормозили - четверти версты не проехали с последней отсечки… Ну да это их проблема, зато мы теперь на втором месте… Стоп!
        - Что за чушь?! - воскликнул я, внезапно сообразив. - У нас на пути нет ни одного моста! - я возмущенно обернулся к юнкеру.
        - Правило есть правило, - пожал плечами посредник, закончив объявлять результаты - что там с ростовчанами и казанцами, лично я уже прослушал. - Придется перестроить маршрут так, чтобы мост был - ну или смириться со штрафом. А пока на вас висит одно несоблюденное условие… Вы что-то спрашивали, сударь? - повернулся затем он к Тоётоми. - Прошу прощения, я был занят и не расслышал вопроса.
        - Да, спрашивал… - японец торопливо изложил юнкеру мою идею со сбросом маны.
        Я же с головой нырнул в карту. Мост, мост… Блин, где тут у нас поблизости какой-нибудь мост? Ага, вот они, голубчики - на реке, как им и положено… Только мы-то от реки этой как раз удаляемся!..
        - Первый поворот направо! - отрывисто бросил я Милане. - Потом сразу - еще раз направо. Дальше пока прямо…
        - Принято.
        - Хм… - пробормотал между тем сзади посредник, дослушав до конца Ясухару. - Лично я здесь никакой дискриминации не вижу, хотя задумка, конечно, крайне оригинальная… Если хотите, я могу уточнить в оргкомитете, - предложил он.
        - Будьте так любезны, сударь, - попросил его японец.
        Григорьев, должно быть, снова взялся за «портсигар», а наш экипаж нырнул в очередной переулок. Впереди, с мостовой на тротуар, метнулись какие-то серые тени. Я уже даже подумал - не чудовища ли (понятия не имею, почему мне такое взбрело в голову), но эмоционально-заковыристые пожелания счастливого пути, прозвучавшие в наш адрес с улицы, эту догадку незамедлительно опровергли. Впрочем, самые энергичные из выражений заглушил гром.
        - Ходят тут всякие… - недовольно процедила в свою очередь Милана.
        - Оргкомитет приносит свои извинения, - послышался тут снова сзади голос Григорьева. - Духу гонок ваше предложение не противоречит, однако из соображений безопасности его решено отвергнуть. В городе уже зафиксировано несколько пробоев, и оставлять участников на улице без маны сочтено недопустимым.
        - Вот же перестраховщики! - скривился я.
        - Они правы, - рассудительно заметил Ясухару. - С пробоями шутки плохи.
        - Вроде ж говорили, что в этом половина смысла, - хмыкнул я.
        - На меня не пеняйте, молодой князь: будь моя воля, я бы ваше правило утвердил, - заверил юнкер.
        Из переулка наш «Москвич» вынырнул на какую-то относительно широкую улицу. Дождь, и прежде поливавший от души, теперь вовсе разошелся. Уходящая под уклон мостовая напоминала едва ли не реку - казалось, еще немного, и коляске сподручнее будет не катиться, а плыть по течению.
        Молнии в небе били уже одна за другой, почти без перерыва. Рокот грома не стихал, то грозно нарастая, то миролюбиво умаляясь, но не пропадая ни на миг.
        - Тогда что, отменяем сие правило про мост? - спросил Тоётоми, возвращая разговор к прежней теме. Для того, чтобы быть нами услышанным, японцу пришлось нагнуться вперед.
        - Нам это сильно мешает? - уточнила у меня Воронцова.
        - Ну, как сказать… Мы уже встали на новый маршрут - крюк получается не таким уж и большим, - еще раз прикинув по карте, ответил я.
        - Тогда давайте еще подумаем, - заявила девушка. - Пока есть время. Нужно что-то такое, чтобы по борисовцам ударило - иначе нам их не достать…
        В этот момент на карте отметка улицы, по которой мы ехали, внезапно окрасилась в черный цвет - так там обозначались тупики и непроезжие дворы.
        - Не понял… - удивленно поднял я голову и тут же заорал Милане: - Тормози!
        - Твоего ж духа!.. - Воронцова и сама уже увидела: впереди поперек дороги громоздилась настоящая баррикада из каких-то досок, кирпичей и, кажется, обломков мебели. Накатывавшая вода бурлила вокруг импровизированной плотины, ища лазейку.
        «Москвич» резко сбросил ход, на мокрой дороге (это чтобы не сказать: в мелкой речке) его повело юзом и развернуло задом наперед. От рывка я едва не выронил драгоценную карту - выпустил из рук, но судорожным движением все же успел выхватить из воздуха уже практически за бортом. Григорьеву повезло меньше - его «портсигар» полетел прямиком в воду. Ясухару впечатался лбом в спинку кресла Миланы.
        - Что сие было? - поспешно выпрямившись и тряхнув головой, поинтересовался японец.
        Я недоуменно обернулся на перекрывший движение завал, оказавшийся теперь позади коляски, затем сообразил поднять глаза выше: третий этаж ближайшего дома был полуразрушен, из пролома в стене бил неяркий свет.
        Тем временем, выругавшись, юнкер кошкой выпрыгнул из «Москвича». Подняв стену брызг, он рухнул на колени и принялся судорожно шарить руками в потоке, ища потерянный девайс.
        И тут, словно проникшись ответственностью момента, внезапно утих гром - ненадолго, может, секунд на пять, но этого хватило, чтобы до нашего слуха донесся протяжный, до печенки пробирающий вой. Раньше такой мне уже приходилось слышать - дважды. И оба раза ничего хорошего за ним не следовало.
        Глава 11
        В КОТОРОЙ Я ЛЕЗУ НА БАЛКОН
        - Это пробой! - озвучил очевидное Григорьев, вскакивая на ноги и бросаясь обратно к экипажу. В руке у юнкера серебрился «портсигар» - выловил-таки! - Вот что: давайте-ка поскорее отсюда убираться!
        - Так нас же развернуло! - начала Воронцова негромко, но из-за возобновившего свою раскатистую канонаду грома тоже была вынуждена перейти на крик. - Назад нельзя - запрещено правилами! А спереди - завал! Нужно его расчистить!
        - К духам завал! - скривился посредник, заскакивая в коляску. - Гоните, молодая графиня, гоните! Я замолвлю словечко, сильно вас не оштрафуют!
        - То есть все-таки оштрафуют? - прищурилась Милана.
        - Вас сейчас и впрямь это волнует? - удивление в тоне посредника соседствовало с нескрываемым недовольством.
        - Конечно, - кивнула девушка. - Пробой пробоем, а гонку мы еще не проиграли!
        - Эй, смотрите! - схватил меня внезапно за плечо Ясухару, показывая куда-то вверх.
        Я поднял голову: в проломе на третьем этаже пострадавшего дома появилась тоненькая детская фигурка. Ребенок лет семи - мальчик или девочка, издали не поймешь - отчаянно размахивал ручками и, кажется, что-то кричал. За грохотом грозы не слышно, правда, было ни слова.
        Я почти на автомате перевел взгляд ниже, в поисках входа в дом, но никакой двери не обнаружил - должно быть, она располагалась где-то с другой стороны, со двора. Первый этаж здания вообще являл собой глухую стену, здесь даже окон не имелось. Зато выше, на высоте пары саженей от мостовой, шла цепочка нависавших над улицей массивных балконов, за которыми поблескивали застекленные арочные проемы.
        - Я мог бы… - начал было сзади Тоётоми, но, уже приняв свое решение, Милана резко, с пробуксовкой, швырнула коляску к стене дома, повторно при этом ее развернув и остановив правый борт в полуаршине от здания.
        Затем, ни слова никому не говоря, Воронцова высунулась наружу, ухватилась руками за поддерживавшие тент «Москвича» стойки - и, не успел я даже глазом моргнуть, взлетела на крышу экипажа. Та зримо продавилась, но вес девушки выдержала.
        - Эй, ты что задумала? - ахнув, я высунулся под дождь со своей стороны коляски, в щель между «манамобилем» и стеной. С тем лишь, чтобы увидеть, как молодая графиня подпрыгнула - и уцепилась пальцами за выступающий край плиты в основании балкона. Повисла, качнула ногами вперед - раз, другой, третий - каждый раз увеличивая амплитуду - и затем на обратном движении красиво, рывком вышла вверх на обе руки, отжавшись на них без видимого труда. На миг мне показалось, что левая ее ладонь вот-вот соскользнет, утратив опору - и непроизвольно я даже дернулся, чтобы подхватить падающую девушку - но Милана ловко переставила руку, ухватившись за мраморную балясину балконного ограждения, закинула на плиту колено - и через секунду уже сидела верхом на перилах.
        Следом за молодой графиней тем же путем незамедлительно отправился Ясухару.
        Не требовалось быть опытным чародеем, чтобы понять: на балкон Воронцова вспорхнула отнюдь не на нуле - хорошенько усилившись магией. Ну, как Иванка вчера на физре. Я так пока не умел. Но зато знал того, кто умеет.
        «Фу? - торопливо свернув чудо-карту и сунув ее в карман кителя, окликнул я фамильяра. - А можно мне тоже организовать волшебный допинг?»
        Дух не отозвался.
        «Фу?!» - позвал я настойчивее.
        «Прошу меня извинить, сударь, - на этот раз ответ пришел - но совсем слабый, едва различимый. - Слишком близко к пробою. Я вынужден закрыться. Вот утихнет гроза - и я снова в полном вашем распоряжении. А покамест - увы…»
        «Толку от вас - как всегда!» - разочарованно буркнул я.
        «Простите, сударь. Сие выше меня».
        Что ж, видать, придется справляться самому, по старинке…
        Нет, можно, конечно, пробежаться вокруг дома, поискать дверь, но, пока я буду это делать, Воронцова с Ясухару уже спасут малыша… Ну или сложат головы, не дождавшись от меня помощи!
        Я резко обернулся к Григорьеву.
        - Мне туда нельзя!.. Посредникам категорически запрещено отходить от коляски… - сбивчиво пробормотал тот, неверно истолковав мой пристальный взгляд.
        - Я не о том, сударь. Не будете так любезны меня подсадить?
        - Что? - растерялся юнкер. - А, да, конечно, молодой князь…
        Даже при помощи Григорьева вскарабкаться на второй этаж без магии стало для меня задачей не столь уж простой. Первый раз я сорвался, на рывке неудачно уткнувшись плечом о балюстраду и потеряв равновесие. Прежде чем повторить попытку, я запустил снизу в балкон одной из убойных техник, снеся добрый кусок ограждения и расчистив место - и только после этого сумел-таки кое-как заползти на мокрую от дождя, усыпанную осколками мрамора плиту.
        Миланы с Тоётоми к этому времени здесь уже, естественно, не оказалось. Ведущая внутрь стеклянная дверь была распахнута настежь - и я бросился внутрь.
        В комнате, куда я попал - судя по обстановке, она являлась спальней - товарищей я уже тоже не застал. Пробежав ее насквозь, выскочил в следующую, лишенную окон и скупо освещенную ночником в углу - и здесь едва не налетел на минотавроида. Тварь стояла ко мне спиной, зачем-то пытаясь подцепить рогами ростовой портрет миловидной, очень смело одетой юной девицы на стене. Занятие это монстра так увлекло, что мое появление осталось им вовсе незамеченным - вплоть до момента, когда я снес уродливую башку чудовища ударом Огненного вакидзаси.
        - Отличная техника, молодой князь! - одобрительно послышалось сзади.
        Я обернулся: в комнату вслед за мной вбежал Григорьев. В отличие от меня, ему, должно быть, помощь с балконом не понадобилась.
        - Вам же нельзя отлучаться от экипажа? - зачем-то спросил я.
        - Я на секундочку! Вспомнил, что так и не услышал от вас дополнительное правило! А через пять минут мне докладывать оргкомитету! - заявил юнкер - сначала я даже подумал, что это он так шутит, но, похоже, посредник был абсолютно серьезен.
        - Короче, правило такое: за каждое убитое командой чудовище - минус полчаса от потраченного на гонку времени! - сымпровизировал я, поражаясь про себя абсурду ситуации.
        - Такого не утвердят, - мотнул головой посредник.
        - Ну и духи с ними! - рявкнул я, бросаясь прочь из комнаты - в следующую в анфиладе.
        - Максимум пять минут одобрят! - крикнул мне уже вслед Григорьев.
        Отвечать ему я не стал.
        Лестница на третий этаж обнаружилась через пару дверей - а у нее Ясухару, отчаянно сражающийся с парой огромных мерцающих в темноте крабов. Собственно, эти твари были единственным источником света в помещении.
        - Где Воронцова? - крикнул я, на ходу выцеливая ближайшего из монстров.
        Техника, разметавшая недавно мраморное ограждение балкона, а на полигоне раскалывавшая надвое каменные шары-мишени, едва заставила чудовище вздрогнуть.
        - Наверх побежала, - ответил мне между тем Тоётоми. - За девочкой.
        По ауре он, что ли, определил, что не за мальчиком? Надо бы тоже научиться!
        Ладно, всяко ж не сейчас…
        Один из крабов - тот самый, которого я атаковал - оставил японца и, яростно размахивая зазубренными клешнями, танком попер на меня. Левой рукой я выставил щит, а правой принялся делать выпад за выпадом, перебирая доступные боевые техники - благо арсенал мой с времен царского дворца значительно расширился. На удивление, самым эффективным оказался банальный удар фигой - от него у монстра почему-то подкашивались ноги. А вот немалыми усилиями освоенный мной недавно файербол, на который я, признаться, возлагал немалые надежды, вообще никакого впечатления на чудовище не произвел.
        Внезапно в комнате сделалось темнее - это Ясухару благополучно расправился со своим противником, и одной многоногой «лампой» у лестницы стало меньше. Не теряя времени, Тоётоми напал на «моего» краба с тыла. Монстр завертелся, попытался было переключиться на японца, но, пропустив подряд несколько чувствительных тычков от меня, снова потянулся клешнями в мою сторону. Воспользовавшись этим, Ясухару сразу с обеих рук засадил чем-то чудовищу под зад - и мрак сделался кромешным: светоносный краб исчез.
        Не придумав ничего лучше, я снова призвал Огненный меч, но факел из него вышел плохонький. В свою очередь, Тоётоми махнул рукой, и под потолком зажглась шикарная люстра.
        - С детства не дружу с ночным зрением, - словно бы оправдываясь, пояснил мне он.
        А уж я-то как не дружу!
        Говорить об этом вслух я, однако, не стал.
        Аккурат в этот момент наверху, на лестнице, появилась Милана. В густо заляпанном чем-то кителе, кажется, в порванной юбке - и одна.
        - А где девочка? - удивленно спросил у нее японец.
        - Это не девочка, - отрывисто бросила Воронцова, сбегая вниз по ступенькам - и заметно припадая при этом на левую ногу.
        - Все-таки мальчик? - глуповато вырвалось у меня.
        - Зайчик! - рявкнула молодая графиня. - Тема закрыта, уходим отсюда!
        - Я не понял, а где ребенок? - нахмурился Ясухару.
        - Не было там никакого ребенка! Уходим!
        - Как это не было? - окончательно растерялся я.
        Ответить Милана не успела. Нижняя ступенька лестницы, на которую Воронцова как раз поставила ногу, внезапно под ней провалилась, и, взмахнув руками, Воронцова с криком рухнула куда-то вниз. Тоётоми метнулся было к Милане - должно быть, в надежде подхватить и удержать, но опоздал. На миг японец замер, балансируя на краю вроде бы неспешно, но неумолимо разраставшейся дыры в полу, затем его подошвы также потеряли опору, и Ясухару полетел с обрыва следом за молодой графиней.
        Я запоздало кинулся к поглотившему моих товарищей провалу, но навстречу мне из его недр вырвалась исполинская летучая мышь. Хлесткий удар черного кожистого крыла опрокинул меня на пол, острый коготь твари распорол китель у меня на плече. Левую руку прострелила боль, ее пальцы мгновенно онемели, и я не смог даже сложить их в простую фигуру щита. Пришлось закрываться правой. А атаковать теперь как?!
        На мое счастье, тварь оказался не слишком сообразительной. Пару раз ткнувшись в выставленный щит и не сумев сходу его продавить, вместо того, чтобы продолжать безнаказанно на меня наседать, летучая мышь подалась назад - не иначе, собираясь взять разгон - и, воспользовавшись передышкой, я хорошенько приложился по твари дважды - сначала фигой, а затем - раскалывающей техникой. Третий удар не понадобился: чудовище разнесло в пыль.
        Снова на всякий случай призвав щит, я кряхтя поднялся с пола - как смог быстро - и тут увидел ребенка.
        Таки девочка - никаких сомнений здесь быть уже не могло по причине полного отсутствия на ней одежды - стояла на лестнице по ту строну от дыры в полу. Должно быть, она спустилась с верхнего этажа, пока я сражался с летучей мышью. Переминаясь босыми ножками, малышка - теперь я бы ей и семи лет не дал - то испуганно поглядывала на провал, то поднимала на меня растерянный, умоляющий взгляд. Губы девочки мелко дрожали, но ни звука она не произносила.
        Так продолжалось секунды две или три, а затем малышка вдруг сделала шажок вперед - прямо в направлении пропасти. Остановилась на миг - и снова начала поднимать ногу - явно намереваясь двигаться дальше.
        Похоже, девочка находилась в шоке и не особо осознавала, что делает.
        - Стой! - выкрикнул я, метнувшись к лестнице в обход провала.
        Малышка вздрогнула и повернула лицо ко мне. В ее глазах мелькнула тень понимания.
        - Я сейчас! - в два прыжка обогнув дыру, я остановился у перил лестницы и протянул девочке здоровую, правую руку. - Хватайся, я тебя перенесу! - нас разделяла всего лишь одна обвалившаяся ступенька - правда, довольно широкая. Следующая за ней - та, на которой замерла малышка - слегка накренилась, и я был не уверен, что она выдержит меня, если я перескачу к крохе сам. - Ну, давай же!
        Девочка кивнула и неуверенно потянулась ко мне.
        - Назад! - словно бичом ударило вдруг меня со спины.
        Непроизвольно я отдернул руку, и ладошка малышки промахнулась мимо моей. Широко распахнув глаза, не получившая обещанной опоры девочка начала неудержимо падать, и я снова качнулся ей навстречу.
        - Назад, глупец!
        При всем желании остановить движение вперед я бы уже не сумел. Да и не собирался! Выбросив вперед руку, я ухватил потерявшую равновесие малышку за локоть…
        Пальцы обожгло, и почему-то они сомкнулись в кулак, ничего не поймав.
        Секунду девочка продолжала заваливаться вперед, но затем, когда, казалось, никакая сила уже не способна помешать ей рухнуть в провал, вдруг замерла, словно обретя в пустоте невидимую опору - с совершенно невозможным наклоном - и развернулась лицом вверх. Так можно в кровати с живота на спину перевернуться, но не в воздухе, застыв под сорок пять градусов к вертикали!
        Губы малышки сложились трубочкой - и внезапно она плюнула в меня чем-то ядовито-зеленым.
        Слюнявый изумрудный сгусток звучно шмякнул в не мной подставленный щит - и стек вниз.
        Лицо девочки исказилось - а в следующий миг и вовсе утратило всякие человеческие черты. Теперь это была клыкастая морда с кабаньим рылом, длинными, «заячьими» ушами и крохотными, узко посаженными глазками. Тело «малышки» густо покрылось бурой щетиной, втрое вытянувшиеся пальцы рук увенчались острыми когтями, ноги обвил гибкий змеиный хвост…
        Притворявшийся ребенком монстр рванулся на меня - и тут его охватило белое пламя.
        Прежде, чем я успел хотя бы отшатнуться, чудовище без следа исчезло в огне.
        Судорожно схватившись рукой за перила лестницы, я наконец обернулся: в пяти шагах от меня стоял неплохо мне знакомый штабс-ротмистр Петров-Боширов, исполняющий обязанности начальника Московской губернской экспедиции IIIОтделения. Левая его рука еще держала прикрывший меня недавно щит, пальцы правой жандарм устало разминал.
        - Приношу извинения за ненароком проявленную фамильярность, молодой князь, - проговорил он, усмехнувшись. - Но попытку дотронуться до духа-мимикра всяко не назовешь разумным поступком!
        Глава 12
        В КОТОРОЙ Я ПЕРЕСАЖИВАЮСЬ НА ЗАДНЕЕ СИДЕНЬЕ,
        НО НА НЕМ НЕ УДЕРЖИВАЮСЬ
        - Как вы здесь оказались? - надтреснутым голосом выговорил я.
        - Вам не кажется, сударь, что сей вопрос логичнее адресовать вам? - усмехнулся офицер. - Ну да не стану лукавить, ответ на оный мне известен. Что до меня - то сие рутинный дозор.
        - Ну да, понятно, дозор… - пробормотал я, силясь собраться с мыслями. Получалось так себе: все их напрочь вытеснял образ сгорающего в магическом пламени уродливого чудовища, которым обернулась девочка на лестнице. Девочка. Лестница. Провал… Воронцова и Ясухару!
        Я метнулся к дыре в полу, но прежде, чем успел туда заглянуть, из зияющего проема высунулась голова Миланы.
        - Чухонец, ты тут как? - спокойно осведомилась девушка.
        Я облегченно выдохнул.
        - Терпимо…
        Моя левая рука висела плетью, пальцы правой пожирал огонь - но ими хотя бы получалось худо-бедно шевелить. Однако все это и впрямь можно было счесть приемлемым в сравнении с тем, что случилось бы, долети до меня тот плевок мимикра.
        Честно говоря, я понятия не имел, что конкретно при таком раскладе произошло бы, но нутром чувствовал: нечто запредельно кошмарное.
        - Я тоже в норме, - сообщила между тем Воронцова. - Спасибо, что поинтересовался, - добавила она тут же ехидно. И, не дав мне вставить хоть слово, продолжила: - А вот самураю нашему ногу по колено оторвало!.. К счастью, не магией, так что через пять минут будет как новенький, - заверила Милана прежде, чем я успел толком ужаснуться за товарища. - Им уже занимаются - здесь у нас, внизу, полно жандармов… Кстати, добрый вечер, господин штабс-ротмистр! - то ли лишь теперь заметила девушка Петрова-Боширова, то ли среди ее приоритетов до офицера наконец дошла очередь.
        - Рад вас приветствовать, молодая графиня, - более чем доброжелательным тоном отозвался тот.
        - Ладно, раз ты цел, Ясухару ждать не будем! - заявила между тем мне Воронцова. - Спускайся, погнали!
        - Куда погнали? - не понял я.
        - Как это куда?! Заканчивать гонку!
        - А, ну да, гонка… А смысл теперь-то спешить?
        - Что значит «смысл спешить»?! - искренне не приняла такой постановки вопроса Милана. - Может, хоть последнего места сумеем избежать! А то уж совсем позорно получится!
        - Кхм… Позволите пару замечаний, молодая графиня? - вмешался в наш разговор Петров-Боширов. И, не дожидаясь испрошенного разрешения, продолжил: - Первое: молодому князю совершенно необходимо показаться лекарю - иначе до финиша он у вас может просто не доехать. Сие ненадолго: вам как раз хватит времени, чтобы расчистить завал на дороге. И второе: на кону у вас отнюдь не предпоследнее место. Ваше дополнительное правило утверждено, и на данный момент вы лидеры гонки!
        - Что? - опешила Милана. - Какое еще дополнительное правило?
        - Это я предложил, - сообразил я. - Минус тридцать минут за каждое уничтоженное чудовище.
        - Согласовали десять минут, - поправил меня жандарм.
        - А вы откуда знаете? - обернулся я к нему.
        - Служба такая, - с лукавой улыбкой проговорил штабс-ротмистр. Ну и… - не досказав, он поднял левую руку: там, на мизинце, сидел хорошо нам теперь знакомый серебристый перстенек с печаткой.
        - Вы член комитета! - догадалась Воронцова.
        - Какого комитета? - состроил непонимающее лицо Петров-Боширов.
        - Ясно… - пробормотала девушка, торопливо соображая. - Так, сэнсэюшка, - зыркнула она на меня. - Я - на улицу, разгребать завал. А ты - живо к лекарю! И через две минуты чтобы были с Ясухару в коляске! Скажешь самураю, пусть хоть под мышкой свою ногу приносит, потом приладим!
        С этими словами ее голова исчезла в дыре. Я непроизвольно наклонился следом.
        - Сударь! - окликнул меня жандарм. - Если вы на первый этаж - то в доме есть лестница!

* * *
        Внизу царил сущий разгром. Единственным не пострадавшим в ходе пробоя помещением оказался примыкавший со двора к зданию гараж - именно там и расположился жандармский лекарь. Кстати, тот самый, что летом врачевал Надю в доме Огинского - ну, еще подарил ей потом свою епанчу. Удивительно: вот уж кого, я думал, из III Отделения наверняка поперли - ведь это же именно он тогда подтвердил мнимую смерть князя Сергея! Но, оказывается, доктор на своем месте как-то удержался. И, по ходу, даже в звании подрос - теперь он носил эполеты поручика, а был, вроде бы, корнетом…
        С Ясухару к моему появлению лекарь уже закончил: японец встретил меня, уверенно стоя на обеих ногах. Правда, без штанов - их он как раз сосредоточенно починял, прилаживая оторванную брючину.
        Мой же случай на поверку оказался не так прост.
        - Коготь ковидлы? - не столько спросил, сколько констатировал доктор, глянув на мое пострадавшее в схватке с летучей мышью плечо. - Мерзкая тварь - и не менее мерзкая рана… А тут у нас что? - перевел он взгляд на мою правую кисть. - Никак, сударь, мимикра сподобились против шерстки погладить?
        - В тот момент у него еще не было шерстки, - буркнул я.
        - Боль сниму, яд вычищу, - не особо меня и слушая, заявил лекарь. - К утру паралич отступит, и рука восстановится. Но придется потом месяцок-другой походить на закрепляющие процедуры. Покажетесь в корпусе целителю - он назначит, - это все касалось моей левой. - А вот как здесь сложится - один Ключ ведает! - снова переключил доктор внимание на вторую мою руку. - Может, без следа пройдет, а может, вылезет со временем какая-нибудь гадость…
        - Какая гадость? - спросил я, хмурясь.
        - Гадкая, - буркнул поручик. - Непременно гадкая. Но, даст Ключ, и обойдется еще… Раздевайтесь до пояса, молодой князь - приступим!
        Прогнозы доктора как-то не вселили в меня оптимизма (гадкой гадости мне только не хватало для полного счастья!), и, чтобы отвлечься от мрачных мыслей, я принялся обшаривать взглядом помещение. Как уже отмечал, это был гараж. Ошибиться бы не вышло: здесь стояла самобеглая коляска. Какая-то, правда, необычная… Некоторое время я никак не мог понять, что именно смущает меня в облике экипажа, а потом таки сообразил: руль! Он тут имелся! Больше, правда, похожий на самолетный штурвал - и тем не менее!
        - Тоже обратил внимание на диковину, сэнсэй? - перехватил мой взгляд Тоётоми. Брюки свои японец уже починил и надел. - Сие называется электромобиль! Повозка для черни! Ездит без расхода маны. У нас в Японии таких нет.
        - Сие же квартал черни, - пояснил лекарь, не отрываясь от манипуляций с моим плечом. - Дом занимает семья зажиточная, но происхождения подлого. Занимала…
        - Хозяева погибли? - понял я.
        - Во время пробоя чернь особо уязвима, - вздохнул поручик.
        - А… Среди погибших был ребенок? - зачем-то спросил я.
        - Да, - подтвердил жандарм. - Девочка шести лет от роду. Кстати, одаренная, могла бы выбиться в мастеровые… А почему вы спросили, сударь?
        - Да так… - я хотел было сказать, что мы видели малышку с улицы - а может, уже не малышку, а чудовище, принявшее ее облик - но задуманные слова комом встали в горле, и вопрос доктора остался без ответа. Поручик, впрочем, нисколько этим не огорчился.
        К моменту, когда лекарь управился с моим левым плечом и переключился на правую кисть, к нам в гараж заглянул Петров-Боширов. В дверях он как раз разминулся с Тоётоми - японец ушел помогать Милане с завалом.
        - Ну, как наши дела? - поинтересовался штабс-ротмистр у доктора.
        - Заканчиваю, - бросил тот.
        - Отлично, - кивнул шеф московских жандармов. - Молодая графиня на улице уже тоже почти управилась, - сообщил он мне. - А что до вас, сударь… - сунув руку в карман, офицер достал оттуда серый картонный прямоугольничек размером с визитку и, повертев в пальцах, протянул мне. - Возьмите мою карточку, молодой князь, - визиткой тот и оказался.
        - Зачем? - удивился я.
        - Ну, никому еще не мешала в кармане карточка исполняющего обязанности начальника губернской экспедиции III Отделения, - с простодушным видом пожал плечами жандарм. - А если однажды вам потребуется моя помощь - просто порвите ее, и я получу сигнал.
        - А с чего бы это вдруг мне могла понадобиться помощь III Отделения? - не спешил я, однако, принять из его рук картонку - что-то меня во всем этом смущало, но что именно, пока я не понимал.
        - Сегодня же пригодилась, - резонно заметил Петров-Боширов. - Времена нынче не простые - мало ли…
        - Где-то я уже такое слышал - про непростые времена, - усмехнулся я.
        - Вот видите, - ничуть не смутился штабс-ротмистр.
        Поколебавшись еще миг, визитку я взял.
        - Почему-то у меня такое чувство, что вы меня вербуете, - усмехнулся, пряча картонку в карман форменных брюк.
        - Помилуйте, молодой князь, разве я что-то у вас попросил взамен? - с видом оскорбленной невинности развел руками жандарм.
        - А за что тогда такая забота? Почему-то не думаю, что вы раздаете свои карточки направо и налево…
        - Ну, участники ночных гонок - пусть и отнесенных одна от другой на годы - должны держаться друг друга, - широко улыбнулся Петров-Боширов.
        Словно в подтверждение своих слов он поднял руку с кольцом гонщика и, сжав пальцы в кулак, слегка повел тем в мою сторону, выжидающе при этом на меня глядя. Не найдя ничего лучше, я повторил его жест. Наши кулаки столкнулись - правда, несколько вкривь. Негромко звякнули, встретившись, печатки перстней.
        Нет, серьезно? Это мы отбили кулачки с шефом московских жандармов? Может, еще обнимемся?
        - Могу я попросить вас не дергаться, молодой князь? - недовольно буркнул лекарь.
        - Сие моя вина, - поспешил заявить штабс-ротмистр. - Однако я уже ухожу. Всего вам доброго, молодой князь!
        - Всего доброго, господин штабс-ротмистр, - пробормотал я, недоумевая: что это сейчас вообще такое было?

* * *
        - Три из четырех других команд гонку уже завершили! - сообщил со своего места на заднем сиденье нашего «Москвича» Григорьев. - Лучшие покамест борисовцы. Но с учетом вычетов вы их опережаете! Нынешнее ваше время меньше их итогового на двадцать минут!
        - А ехать нам осталось семь минут! - откликнулся спереди Ясухару. Штурманом теперь был он - несмотря на все старания жандармского лекаря, мои травмы по-прежнему давали о себе знать, и управляться с картой столь же ловко, как раньше, у меня не выходило - пришлось отдать ее Тоётоми. - Если, конечно, по пути снова ничего не случится…
        - Гроза стихает, - заметил на это я, покосившись на небо. - Надеюсь, пробоев больше не будет.
        - Новых правил уже тоже не добавится, - вторил мне японец. - Так что все в наших руках!
        - Просто невероятно! - заявил посредник. - Если у вас все получится, Борисовская академия не выиграет гонки лишь второй раз за последние десять лет!
        - Так, давайте-ка сменим тему! - резко оборвала нас Милана. - А эту обсудим после финиша! А то горазды лить ненакопленную ману!
        - Как скажешь, - поспешил согласиться за всех я. - Тогда, если это тебя не слишком отвлечет, может, объяснишь мне, что случилось на третьем этаже? Ну, в том доме.
        - Я поняла, - кивнула девушка. - Я там чудом не вляпалась. Поднимаюсь, вижу: стоит девочка. Та самая, из окна. Почему-то голенькая совсем - но мало ли, может, только из постели или из ванной? Я к ней - но что-то меня вдруг насторожило. Сама не понимаю что. Глянула на нее через фамильный перстень: Ключ Неистощимый - это мимикр! Я о таких только в книжках читала! Чтобы их невооруженным глазом распознать, нужно силу Окольничьего иметь, не ниже! Ну, я - назад, а мимикр - на меня, да как начнет плеваться!.. Еле отбилась. Потом там еще цербероид откуда-то вылез, но это уже ерунда…
        - Так а что мимикр-то? - уточнил я.
        - В смысле, что? Спалила.
        - Насмерть?
        - Нет, только до средней прожарки… Конечно, насмерть, а как же еще?
        - А кто тогда ко мне спустился? Когда вы с Тоётоми сквозь пол провалились?
        - А кто к тебе спустился? Я не в курсе.
        - Девочка. Лет шести. Голенькая. Плюющаяся зеленым ядом и за секунду обрастающая шерстью!
        - В самом деле? - Воронцова даже на миг отвлеклась от дороги, оглянувшись на меня - правда, тут же снова повернулась затылком. - Ну, дух ведает. Я своего точно сожгла. Другой, наверное.
        - Мимикры часто ходят парами, - встрял в разговор Григорьев.
        - Да? Я не знала, - пожала плечами Милана.
        - Мимикры и часто - сие оксюморон, - заметил Ясухару.
        - Ну да, не каждый… - начал было юнкер.
        - На следующем повороте - направо, и потом - финишная прямая, - перебив его, сориентировал Воронцову Ясухару. - Извините, сударь, - добавил он уже посреднику.
        - …не каждый пробой их встретишь, - закончил фразу тот.
        - Принято, - бросила между тем девушка японцу.
        «Москвич» влетел в последний на трассе поворот - и внезапно в темноте прямо перед нами будто распахнулись два огненных глаза. Нечто, раскрывшее их - неудержимо несшееся посреди дороги, огромное и черное - стремительно надвинулось на нас под аккомпанемент подуставшего, но еще не до конца посадившего голос грома.
        - Твоего ж духа!..
        Деваться нам было уже некуда, но в последний момент Милана все же попыталась отвернуть. И у нее даже почти получилось. Коляска вильнула вправо, запрыгнув передним колесом на узкий тротуар, но задняя часть «маномобиля» все равно попала под всесокрушающий удар неведомого чудища. «Москвич» закрутило, проволокло через всю ширину улицы и, кажется, швырнуло в стену - но здесь за подробности уже поручиться не могу: выброшенный из салона, я приложился затылком о брусчатку, и на этом кино об аварии для меня выключилось.

* * *
        - Сударь, вы слышите меня? Сударь! - голос был высокий, девичий.
        Я открыл глаза и увидел плоское лицо с узким азиатским прищуром под жесткой черной челкой.
        - Хвала Неистощимому Ключу, сударь - вы пришли в себя! - облегченно выдохнула склонившаяся надо мной девушка.
        «Цой», - пришло мне на память.
        Ну да, это же одна из команды хабаровских юных целительниц! Только как она здесь оказалась? И, собственно, где это - здесь?
        - Я срастила вам перелом и нейтрализовала сотрясение! - сообщила между тем азиатка. - Но у вас еще что-то с руками - я не могу понять что. И девочки не знают. Мы же всего лишь первокурсницы… - виновато проговорила она.
        - С руками там особая история, не парьтесь, - пробормотал я, дернувшись подняться.
        Цой отстранилась, и я рывком сел.
        Вокруг по-прежнему была дождливая ночная улица. Я восседал на мокрой брусчатке, прямо посреди мостовой. В дюжине шагов левее, у стены дома, пылал прощальным костром наш разбитый «Москвич». Крыша у него отсутствовала, передняя ось вместе с парой колес вырвалась из крепления и откатилась в сторону. Еще один искореженный экипаж, чужой, лежал на боку чуть дальше по дороге - чтобы его увидеть, мне пришлось вывернуть шею.
        Кругом суетились какие-то люди. На их фоне своим поведением выделялся Ясухару: японец стоял неподвижно и завороженно смотрел на резвящееся пламя. Поблизости Воронцова наседала на фигуристую девицу в такой же светло-салатовой форме, как и у «моей» Цой. «Хохлова!» - вспомнил я ее фамилию. Судя по тому, как хватала целительницу за грудки Милана, молодая графиня вознамерилась оторвать у той ее шикарный бюст и запечь его в огне «Москвича». Хабаровчанка, к слову, особо не сопротивлялась.
        - Что вообще случилось? - спросил я у Цой.
        - Это все наша вина, сударь, - понуро проговорила девушка. - Мы в вас врезались. Очень спешили… Думали, что дорога пустая, ну и выскочили не на свою сторону - чтобы плавнее вписаться в поворот. А тут - вы…
        - Кто вас подослал, отвечай, ну?! - как раз донесся до меня грозный голос молодой графини. - Кто приказал пойти на таран?! Говори!
        А, ну, понятно, что это она так неистовствует. У Воронцовых вечно везде заговоры - мне ли не знать…
        - Мы не специально, честное слово! - также покосившись на Милану и ее безответную жертву, чуть не плача выговорила Цой. - Из-за этого дурацкого правила насчет моста пришлось сделать большой крюк… Думали хотя бы с последнего места попытаться уйти…
        Думали они, блин!
        Нет, как ни странно, особой злости на хабаровских девчонок я сейчас не испытывал. Может, целительница специально ее во мне погасила, нейтрализуя сотрясение мозга? А вот обидно сейчас сделалось до жути. Мы же реально могли победить! Совсем ведь капелюшечки не хватило! Финиш - вон он, в конце улицы…
        Я еще раз обвел мрачным взглядом место столкновения. «Москвич» целительниц, Григорьев рядом с ним, что-то горячо обсуждающий с другим посредником - ну да, они же однокашники… Воронцова, прессующая съежившуюся Хохлову. Третья девочка-целительница. Как там ее? Не помню фамилию… Медитирующий на огонь Ясухару. Наш догорающий экипаж. Незнакомые мне люди рядом с ним - жители соседних домов, наверное. Отдельно пара колес на оси.
        Гм…
        На оси.
        Пара колес.
        На бывшей передней оси.
        Что там у нас было в правилах про переднюю ось?..
        - А сколько времени прошло? - быстро спросил я у азиатки.
        - После аварии? Ну, минут пять, - прикинула Цой. - Может, шесть…
        - Что?! - заорал я, вскакивая с мостовой, будто ошпаренный. - Всего пять минут?!
        Кажется, на меня обернулась вся улица.
        Даже Милана отвлеклась от своей жертвы.
        Даже Тоётоми вынырнул из дзена.
        - Сударь, по времени мы же еще выигрываем у борисовцев? - подскочил я к Григорьеву.
        - Около десяти минут, - кивнул тот. - Чисто формально, конечно: увы, молодой князь, гонка для вас закончена…
        - И какого же это духа она закончена?! - пыша сарказмом, осведомился я.
        - Сэнсэй, экипаж сгорел, мы проиграли, - подойдя сзади, мягко положил мне ладонь на плечо Ясухару.
        В ответ я расхохотался. Японец испуганно убрал руку: должно быть, решил, что товарищ по команде спятил.
        Ну, смех мой, конечно, был нервным - не спорю. Но умом я пока не тронулся, нет.
        - Экипаж сгорел, - отчеканил я. - Но пара колес целы. И ось цела. Передняя ось! По которой считается финиш! Согласно букве правил, весь остальной экипаж, собственно, уже не обязателен!

* * *
        - Осталась минута! - подсказал сзади Григорьев. Мою идею - докатить до финиша колесную пару - он сперва воспринял в штыки, но, получив добро от оргкомитета, тут же включился в работу.
        Я вскинул голову - до конца улицы было еще саженей двести. Блин, не успеваем!
        - А ну навались! - рявкнула Воронцова, которую, по ходу, посетили те же мысли.
        Действовать чистой магией было нельзя - эта техника сродни левитации, а она на гонках запрещена. Поэтому ось мы толкали вручную. Милана и Тоётоми - под волшебным допингом, я - на нуле. Веди дорога под горку - уже давно были бы на месте. Но улица предательски забирала вверх, и круто.
        - Сорок пять секунд! - бесстрастно сообщил юнкер.
        Вместе с ним за нами увязались второй посредник и две девчонки-целительницы - Цой и Измайлова (да, я таки вспомнил ее фамилию). Хохлова своего шанса оказаться подальше от Воронцовой не упустила - и, честно говоря, я ее понимал.
        - Тридцать секунд!
        - Не успеваем, - признала очевидное Милана. - Ну, хоть на второе место… - уныло протянула она.
        Эх! А счастье было так близко…
        - Стойте! - закричал вдруг Ясухару, отпуская ось.
        Мы с молодой графией замерли.
        - Смотрите, - резко понизив голос - аж до громкого шепота - произнес японец, показывая куда-то в сторону.
        Я повернул голову в том направлении: из темного переулка выходил одинокий минотавроид.
        - «Минус десять минут» идут, - с придыханием выговорил Ясухару.
        - Значит так! - обернулась Воронцова к нашему эскорту. Многие там уже сложили пальцы в боевые комбинации. - Рогач наш. Кто хоть мерлин сольет в его сторону - будет об этом жалеть всю свою оставшуюся жизнь. Скорее всего, недолгую, но точно мучительную. Поняли меня, касатики?
        Кивнули все, не исключая второкурсников-посредников.
        - Держи ось, чтобы назад не укатилась, - бросила молодая графиня мне. Ну да, должен же кто-то, а боец из меня после пробоя аховый. - Я замедляю - ты убиваешь! - эти слова Миланы уже предназначалось Ясухару. - Пошли!
        Чудовища вообще-то довольно примитивны. По крайней мере, минотавроиды. Увидели человека - атакуют, без вариантов. Но этот словно понял, что ночь сегодня не его - едва Воронцова с Ясухару двинулись на монстра, тот проворно повернулся к ним спиной и рысцой затрусил обратно в переулок.
        - Куда пошел?! - Милана выставила вперед обе руки - и тварь застыла на полушаге.
        Через десяток секунд подоспевший Тоётоми зарубил обездвиженного минотавроида Огненной катаной.
        А еще через три с половиной минуты передняя ось нашего «Москвича» победно пересекла вожделенную финишную черту.
        Глава 13
        В КОТОРОЙ Я ПОЖИНАЮ ПЛОДЫ ПОБЕДЫ
        В Федоровке нас встретили как героев. Однако героев невидимого фронта.
        На утреннем построении курса - с такого теперь должен был начинаться каждый наш день в корпусе - Поклонская велела нам троим выйти вперед и церемонно похвалила «за отличие во внеклассной работе».
        - Как временно исполняющая обязанности вашего куратора, награждаю кадетов Воронцову, Огинского-Зотова и Ясухару дюжиной баллов каждого! - закончила свою короткую речь штабс-ротмистр.
        - Что еще за внеклассная работа такая? - почти в голос недоуменно поинтересовалась за нашими спинами Иванка.
        На нее зашикали. В раздавшемся со всех сторон шепоте можно было разобрать слова «ночные гонки», «победили» и «в первый раз лет за десять».
        - Разговорчики! - сурово прикрикнула на строй Поклонская, но глаза ее при этом сияли весело и довольно. А на безымянном пальце поблескивала серебристая печатка.
        Еще до того, совсем ранним утром, такой же перстень я увидел у соседа по комнате, Захара Сколкова, с рассветом вернувшегося из дозора. О последних новостях второкурсник уже знал. Он долго тряс мне руку и клятвенно обещал любую помощь - в учебе ли, по жизни ли. Это при том, что до сего дня господин Сколков относился ко мне скорее как к неизбежному злу и старался, по возможности, не замечать.
        А придя с построения на завтрак, на входе в столовую мы обнаружили уже оба старших курса в полном составе. Второй выстроился справа, третий - слева, и вместе они образовали коридор, дружно отсалютовавший при нашем приближении и удерживавший пальцы у козырьков фуражек, пока я, Милана и Тоётоми не прошли в здание. Остальные наши одногодки тактично приотстали - не знаю уж, сами догадались или подсказал кто.
        Но и на этом «раздача слонов» не закончилась.
        Первым учебным занятием в этот день у нас значилась спиритология - или как называли данный предмет между собой кадеты - духоведение.
        Преподавал его пожилой майор с внешностью типичного китайца и, вроде бы, китайской же фамилией - Шэнь, но русским именем Всеслав при диснеевском отчестве Дональдович. Правда, забавным это нелепое сочетание показалось, по-моему, мне одному. По крайней мере, Тереза фон Ливен, с которой мы снова делили последнюю парту в правом ряду, мою усмешку встретила непонимающе.
        Перстня гонщика на пальце у Всеслава Дональдовича не было, но урок он начал с того, что попросил нас с Воронцовой и Ясухару встать - и объявил, что во время ночного пробоя нами были уничтожены шесть чудовищ. А так как сие самым непосредственным образом относится к профилю его учебного предмета, то он премирует нас полудюжиной баллов за каждого убитого духа. То есть всего - тридцатью шестью, по двенадцать очков на нос.
        Класс на это ответил одобрительным гулом, и только неугомонная Иванка с вызовом произнесла куда-то в сторону:
        - А что, на территории корпуса был пробой?
        Про гонки она уже точно была в курсе - о них уже, наверное, даже вороны на дубах Федоровской аллеи знали. И что, спрашивается, в бутылку лезла?
        - Пробой - явление астральное, сударыня, к нашим понятиям о пространстве применимое с некоторой долей условности, - любезно улыбнулся ей Шэнь. - Но сей вопрос мы с вами подробно будем рассматривать в следующем учебном году, а сегодня затронем более общие вопросы. Присаживайтесь, господа кадеты, - благосклонно кивнул он нашей троице.
        Мы заняли свои места за партами. Сам китаец предпочел остаться стоять.
        - Итак, спиритология, - проговорил он, размеренно кивая в такт словам коротко стриженной головой. - Сиречь, учение о дyхах. Древнее, как сам белый свет - и временами наивное, как рассуждения пятилетнего ребенка. Одна из самых проработанных научных дисциплин - и вместе с сим вечно балансирующая на краю полного невежества. И поверьте: никакого противоречия здесь нет и в помине! Все дело в том, господа кадеты, что мир духов воистину неисчерпаем, и те капли знаний, что нам удалось о нем собрать - ничтожны в сравнении с бескрайним океаном неведомого. Мы научились предсказывать пробои и отбиваться от чудовищ, но понятия не имеем, зачем сии незваные гости к нам приходят. Мы свели вничью Первую Астральную войну и убедили себя, будто победили во Второй, однако держу пари, что третья, а оная неизбежна, принесет нам не меньше сюрпризов, чем минувшие две. Мы веками привечали фамильяров, а потом вдруг их запретили, испугавшись обмана. Мы с энтузиазмом собираем Слепки, но далеко не всегда можем отличить полезный и безопасный трофей от подброшенной врагом бомбы, которая рано или поздно рванет…
        Умолкнув, Шэнь оглядел притихший класс, затем заложил руки за спину и неспешно двинулся между левым, «воронцовским», и средним, «ясухаровским», рядами парт.
        - Да, ответов на вопросы о многих аспектах бытия духов мы пока не знаем, - продолжил он уже на ходу. - А еще больше сфер, где мы толком не способны даже оные вопросы поставить! Но кое-что нам все же известно. И разве что одна двенадцатая от одной двенадцатой сих знаний - здесь.
        При этих его словах из-под преподавательского стола величаво выплыла вереница толстых учебников. Должно быть, то была любимая фишка педагогов корпуса - вчера на артефакторике, теперь вот здесь сегодня… Не понимаю, почему нельзя разложить книги по партам заранее? Тем более, никого из кадетов, выросших в мире магии, бреющий полет фолиантов по классу особо впечатлить не мог.
        - А для начала мы с вами попробуем определить, кто же такие духи, - проговорил Всеслав Чип-и-Дейлович… То бишь, Дональдович - блин, никак это имя не давало мне настроиться на серьезный лад! - Если задать сей вопрос малообразованному обывателю, скорее всего он скажет: «Злыдни бестелесные!» И, кстати, будет по-своему прав. Чаще всего духи бесплотны, и в большинстве случаев встреча с ними добром для человека не заканчивается. Но сие, конечно, будет дефиницией профана. Все равно что назвать меня плотненьким добрячком - и посчитать, что сказано достаточно!
        Кадеты в классе дружно засмеялись.
        - Однако, если мы начнем искать лучшее определение, внезапно обнаружится, что большинство наших находок либо столь же неточны, либо так перегружены, что легко похоронят нас под нагромождением смыслов, отсылок и оговорок. Примеры сами посмoтрите в учебнике - ими там набит весь первый параграф. Лично я предпочитаю формулировку простую, и если и не вполне строгую, то интуитивно понятную. Духами, по моему мнению, именуются астральные сущности, обладающие собственными сознанием и волей, способные к магическому воздействию.
        Китаец выдержал паузу, давая нам время хорошенько «переварить» услышанное.
        - Заметьте, я не включил в число признаков духа ни бестелесность, ни злобность, - продолжил он затем. - Те, кому приходилось сходиться в схватке с чудовищами, подтвердят - лапа квазипримата бьет более чем увесисто, а рог минотавроида способен проткнуть почти что угодно. Ну а насчет злобы… Любой дух для человека опасен - в силу вопиющей чуждости нам их побуждений и реакций. И в этом смысле они - зло. Но, как сие ни покажется удивительным, зло просто ради зла духи не творят никогда - в отличие, к слову, от некоторых людей. «Наша радость - сделать гадость» - сие совсем не про них. Во зле духи сугубо практичны. А вот на сочувствие и даже некоторый альтруизм - способны. Причем не только к другим духам, но даже к людям. Впрочем, еще в древнем Китае бытовало выражение «духова забота» - о непрошенной помощи, оказанной из лучших намерений, но вреда приносящей куда больше, нежели пользы. Не случайно фамильяров - в эпоху расцвета сего явления - строго ограничивали в инициативе.
        Хм, какая актуальная тема!
        «Обижаете, сударь», - справедливо отнес эти соображения на свой счет Фу.
        - Правда, чем дольше служил фамильяр, тем сильнее он сживался с людьми - и тем реже от него можно было ждать неуместной «духовой заботы», - заметил между тем преподаватель.
        «Вот, сударь, внемлите умным речам! - встрепенулся „паук“. - Я триста лет живу среди людей! Уж разобрался, что у вас тут к чему!»
        «Ладно, дайте, и правда, Дональдыча послушать», - прервал я Фу.
        - В целом определившись, кто такие духи, перейдем к их классификации, - проговорил между тем Шэнь, углубляясь теперь в проход между средним рядом и нашим. - Сии сущности принято подразделять на семь основных разрядов. На самой нижней ступени астральной пирамиды стоят так называемые чудовища. Сие разряд первый. Многочисленный - и весьма разнообразный. Именно чудовища приходят в наш мир во время пробоя. Даже маленькие дети знают о минотавроидах, цербероидах, ковидлах и серых сколопендрах…
        Остановившись у третьей парты, возле Вильгельма фон Функа, китаец приподнял руку, и в воздухе над учительским столом появились и принялись медленно вращаться объемные изображения рогача, трехглавого пса, летучей мыши и многоножки - маленькие и совсем не страшные.
        - Куда меньше людей слышали, а тем более, видели собственными глазами уникорниса, крастикрабса или тортилоида…
        К четырем первым фигуркам прибавились еще три: крылатого носорога (с таким я сталкивался в Петрополисе), краба, похожего на тех двух, что завалили ночью мы с Ясухару, и длинношеей твари, закованной в панцирь типа черепашьего - подобных мне до сих пор и впрямь не попадалось.
        - Существуют еще квазиприматы, электроовцы, псевдофениксы, мимикры… Всего более сотни видов, - добавлять новые изображения Шэнь не стал - наоборот, одно за другим принялся гасить прежние. - На наших занятиях всех их мы будем с вами подробно изучать: повадки, боевые приемы, уязвимости… Чем, собственно, и займем весь сей семестр - и весь следующий. Кстати, кому из вас, помимо кадетов Воронцовой, Огинского-Зотова и Ясухару, уже приходилось развоплощать чудовищ? - спросил вдруг майор.
        Вопреки моим ожиданиям, руки подняли менее половины присутствующих. В нашем отделении это были Иванка, Тинатин Багратиони, Маша Муравьева, молодой граф Гурьев и Тереза. Интересно, а все остальные что делали во время пробоев? Под кроватями прятались?
        - Я собираю своего рода коллекцию, - окинув взглядом класс, проговорил китаец. - Называется «Мой первый дух». Прошу всех, кто сейчас поднял руку, написать к следующей нашей встрече короткое эссе о том, как вы победили ваше первое чудовище. Молодой князь, молодая графиня, господин Ясухару - вас сие, разумеется, также касается. Каждый, сдавший работу, получит по шесть призовых баллов.
        «Мой первый дух», значит? То есть что, мне про того минотавроида писать, которого я книгой с платиной на переплете вынес? Коротенькое же получится эссе!
        «От объема текста число призовых баллов не зависит», - флегматично заметил на это Фу.
        «Логично», - хмыкнул я.
        - Что ж, с сим ясно, а сейчас коротко пройдемся по прочим категориям духов, - снова двинулся в поход между рядов преподаватель. - Разряд второй - метисы. То есть потомство от противоестественной связи духов и людей.
        Что? Так здесь бывает?!
        Вот же извращенцы!
        Судя по шуму, прокатившемуся по классу, удивлен был не я один. А кто-то, как, например, вытаращившая глаза фон Ливен - так просто шокирован. Зримо передернуло - должно быть, от отвращения - и Машу Муравьеву.
        - Явление сие не частое, но иногда встречается, - невозмутимо продолжил Шэнь. - Обычно полукровку распознать легко. Однако уже во втором поколении что внешностью, что поведением, метис почти неотличим от обычного человека. В древности полукровок жестоко истребляли, в просвещенное время - отлавливали и пытались изучать. Сейчас подобные исследования в Империи ведутся исключительно в лабораториях IIIОтделения, открыто их результаты не публикуются. Зарубежные изыскания в сей области также, как правило, засекречены.
        Постояв в конце прохода - аккурат возле Терезы - китаец двинулся назад.
        - К третьему разряду относятся уже полноценные разумные духи - но слабейшие из них. В массе своей они не агрессивны. Именно из числа оных и набирались фамильяры. Устоявшееся название для духов третьего разряда - «пауки»: такой видимый облик они чаще всего предпочитают принимать.
        «Фу, так вы у нас, выходит, третьеразрядный дух?» - не удержался я от подколки.
        «Какой уж есть, сударь…»
        - Четвертый разряд - так называемые «боевики», - рассказ Всеслава Дональдовича тем временем шел своим чередом. - Достаточно могучие, выстраивающие собственную внутреннюю иерархию - в зависимости от силы и заслуг перед астралом. Именно «боевики» захватили и контролируют Северо-Американские Соединенные Штаты. Именно с ними Империя сражалась в Первой и Второй Астральных. Пятый разряд - «Князья». Величайшие из духов, когда-либо покидавшие астрал. Каждый случай прихода «Князя» в подлунный мир оставался в людской памяти как период грандиозных катастроф. Последний раз подобное случилось накануне Первой Астральной. Именно тогда пала Америка. Ну да сие вы, должно быть, знаете - к вступительным испытаниям по истории все готовились…
        Майор вернулся к преподавательскому столу и там остановился.
        - Шестой, предпоследний, разряд - «дух-Царь», - проговорил он почти с придыханием. - Могущественный неизмеримо. О нем мы знаем только по отдельным обмолвкам «боевиков», двум программным заявлениям «Князя» и нескольким древним манускриптам неизвестного происхождения. Духи-фамильяры говорить о нем не решаются. На наше счастье, «Царь» неотделим от астрала. Некоторые ученые даже предполагают, что, в каком-то смысле, он и есть астрал… Вы спросите меня, кто же тогда относится к высшему, седьмому разряду? - после короткой паузы продолжил Шэнь. - Ответ: я не знаю.
        Класс разочарованно выдохнул.
        - И никто точно не знает, - заявил майор. - Известно лишь, что существует дух, несравнимо превосходящий силой самого «Царя». Но кто сие - загадка. Есть старинный китайский трактат, якобы написанный под диктовку духа-«Князя». Там утверждается, дословно: «Выше астрала - Ключ, и Ключ таков же, как мы. Он - седьмая ступень, он - сама магия, он - верховный господин, он - всего лишь дух». Однако большинство исследователей придерживаются мнения, что сие - позднейшая вставка, причем, перевод с корейского. И перевод ошибочный. Да и согласитесь, признать Неистощимый Ключ, правление милостию которого провозглашается в Императорском титуле, верховным духом - такое звучит разве что не кощунственно!
        Переведя дыхание, китаец опустился за стол.
        - И последнее. Есть еще одна категория существ, которых духи считают своими собратьями. Оная вне разрядов. Сие - клейменые холопы.
        - Что?! - от неожиданности я задал этот вопрос вслух.
        Впрочем, судя по раздавшимся тут и там возгласам, в своем изумлении я снова оказался далеко не одинок.
        - Именно так, - заявил Шэнь. - Духи принимают холопов за своих. Почему - мы не знаем. Причем, «боевики» никогда холопов не обижают - хотя не упускают случая унизить «паука» или развоплотить чудовище, даже полукровкам от них тоже иногда достается… Но не холопам. Был известный случай в ходе Второй Астральной. Двум нашим разведчикам необходимо было пересечь территорию, занятую «боевиками». И иных вариантов, кроме как двигаться открыто, у них не имелось. Тогда один из офицеров вызвался временно принять холопскую печать. Которую и наложил ему на чело товарищ. И они прошли через «боевиков» - те их не тронули. Холопа - потому что «свой», а второго - как по праву принадлежащего первому. Есть у духов Америки такое - люди-игрушки. Считается, что информация, доставленная теми разведчиками, во многом определила исход всей войны… Правда, офицер, принявший печать - сразу же по возвращении к своим ту, естественно, сняли - так от нее и не оправился. Но задание было выполнено.
        - Господин майор, а сколько времени он носил печать? - в установившейся гробовой тишине спросил с места я.
        - Насколько мне известно, девять полных дней, - ответил китаец.
        Девять дней. И - не оправился. Прав был Фу: никакой надежды спастись у моих товарищей по Адамовскому плену давно нет…
        На этом урок завершился.
        Под впечатлением от истории о разведчиках, я даже забыл спросить у преподавателя, что такое «астральная солидарность», которой намедни прикрывался мой «паук», отказываясь назвать своего агента среди «жандармов». А ведь хотел.
        Ну да ладно, чай, не последнее духоведение в году!
        Глава 14
        В КОТОРОЙ Я ЧИТАЮ ГАЗЕТУ
        После спиритологии поток первокурсников разделился. «Воронцовцы» отправились на физру - сокращать отставание в командном зачете. Второе отделение утопало на основы целительства. Ну а в нашем расписании гордо значилась политическая подготовка.
        Честно говоря, ничего хорошего от предмета с таким названием я не ждал - несмотря на увещевания Фу. Однако настроение мое от этого ничуть не портилось. По баллам я теперь опережал Иванку на шесть пунктов - но это даже было не главное: престиж, который принесла мне победа в гонках, в сухих циферках было не измерить. И если в рамках курса славу приходилось делить с Миланой и Тоётоми, то внутри отделения вся она принадлежала мне одному.
        Понятно, что авторитет такого рода - штука зыбкая, как пришел - так и уйдет, стоит только расслабиться. Но расслабляться я как раз и не собирался. А насладиться моментом - почему нет?
        Аудитория, в которой было запланировано занятие, находилась в главном здании корпуса, на втором этаже. Если бы потребовалось, она легко могла бы вместить весь наш курс - пространства бы хватило с лихвой, но сейчас в ней стояло всего шесть двухместных парт - две слева, у окна, две по центру и две справа.
        Иванка сразу прошла к дальнему, левому ряду и устроилась там, причем не на первой, а на задней парте. Востряков, вроде бы, последовал за ней, но в итоге сел впереди. Там к нему присоединилась Вастрякова.
        Непонятно как-то получилось с Гурьевым: молодой граф явно намеревался плюхнуться за парту к Муравьевой, но Маша буркнула ему что-то резкое - паренька аж отбросило, будто магией ударили. После этого Гурьев демонстративно подсел к Ивановой.
        Мы с Терезой фон Ливен расположились в среднем ряду, на второй парте - как-то так само получилось. Перед нами оказались Багратиони и Муравьева. Фон Функ с Бажановой и Самойлов с Худощекиным заняли правый ряд.
        «Приготовьтесь, сударь: появится преподаватель - вам командовать», - напомнил мне Фу, когда отделение расселось.
        В этот момент в коридоре как раз послышались быстрые шаги.
        - Встать! Смирно! Офицер в классе! - рванулся я из-за парты.
        Отделение повскакивало на ноги.
        - Вольно. Прошу садиться, - голос принадлежал Поклонской - в аудиторию вошла именно она.
        Странно. В расписании у нас, вроде, значился некий «майор Д.В. Кутепов», а вовсе не Ирина Викторовна…
        - Дмитрий Валерьевич срочно убыл на совещание в Петрополис, - тут же, впрочем, ответила на мое невысказанное недоумение штабс-ротмистр. - Однако вводное занятие по предмету он намерен провести с вами сам - просто позже. А сегодня, чтобы урок уж вовсе не пропал зазря, господин майор попросил меня дать вам полистать центральную прессу, - в руке у Поклонской и в самом деле была свернутая газета.
        Судя по толщине - одна единственная. Она нам ее что, вслух собирается читать?
        - Разбирайте! - предложила между тем штабс-ротмистр, выпуская свою бумажную ношу из пальцев.
        Газета зависла в аршине над преподавательским столом - и вдруг от нее отделилась еще одна, по ходу, такая же. Слегка помахивая страницами, неспешно полетела к Вострякову - смотрелось это даже эффектнее, чем раздача учебников - а позади нее отпочковывался от исходника уже третий экземпляр.
        «Сие временные копии, - растолковал мне Фу. - После занятия они исчезнут, но пока обладают всеми признакам оригинала. Если приглядеться, разница, конечно, заметна, но не принципиальна».
        «Тоже так хочу научиться», - завороженно пробормотал я.
        «Видеть разницу?»
        «Нет, штамповать копии».
        «Сие внутренняя техника, сударь. И не из начальных».
        «Зеркало - тоже внутренняя», - заметил я.
        «Зеркало у вас интуитивное».
        «И что?»
        «А то, что всему свое время, сударь. Не забегайте вперед!»
        «Уж и помечтать нельзя…» - проворчал я.
        В этот момент к нам с фон Ливен прилетели наши экземпляры.
        Должен признать, вблизи газета меня слегка разочаровала. Никаких тебе меняющихся надписей, движущихся картинок или еще каких-нибудь магических приколов - просто скучные столбцы текста и редкие фотографии - самые обычные, даже не цветные, а черно-белые.
        «Чтобы добавить живые иллюстрации, пришлось бы превратить газету в артефакт, - с готовностью пояснил мой фамильяр. - Каждый экземпляр тиража зарядить - это ж сколько пыльцы уйдет! Нерационально - для одноразового, по сути, изделия. К тому же, на сих копиях фотоснимки все равно вышли бы застывшими».
        «Понятно», - буркнул я, разворачивая газету. Но сперва прочел по слогам название: «Вест-ник Ка-би-не-та ми-ни-стров».
        «Помочь вам с текстом, сударь?» - вызвался «паук».
        «Нет, благодарю, - отказался я. - Потренируюсь буковки разбирать, раз уж повод подвалил».
        «Ну, как знаете, сударь…»
        Скользнув взглядом по газетному развороту, я выбрал заметку с шрифтом покрупнее - от столбца к столбцу его размер менялся - и углубился в чтение.
        Статья оказалась репортажем из-за кордона. Да еще и не откуда-нибудь - а из Болгарии. Прям, привет Иванке! Я даже оторвался от газеты и покосился на Иванову - благо ее парта стояла прямо через проход. Девушка читала какую-то другую заметку - на первой полосе.
        Ладно, духи с ней.
        Я вернулся к газете.
        Речь в статье шла об инциденте, случившемся на днях в зимней резиденции болгарского царя Симеона VI. Пока сам престарелый монарх по случаю теплой погоды изволил пребывать на Черноморском побережье, наслаждаясь прелестями бархатного сезона (к репортажу прилагалась фотография поджарого дедули в плавках, гордо выходящего из моря), в его софийский дворец проникли неизвестные. Разленившаяся в отсутствие в столице государя царская охрана наглое вторжение, вроде как, проспала, обнаружив злоумышленников только уже чуть ли не в личных покоях Его болгарского Величества. В последовавшей стычке неизвестные положили двоих незадачливых секьюрити, прорвались к заранее приготовленному порталу и ушли, унеся с собой… А вот что именно унеся - здесь, по ходу, ясности не было. Подчеркивалось, что царские регалии целы. Казна, вроде как, тоже не пострадала. Пропали, якобы, какие-то документы из канцелярии Симеона VI - будто бы даже и не особо секретные. Ну да, конечно, именно за этим воры обычно и наведываются в царские дворцы!
        Налетчики, кстати, остались неопознанными. Журналист, написавший заметку, высказал мнение, что это мог быть турецкий спецназ - его, будто бы, «почерк». Но официальных обвинений, как я понял, болгарами не выдвигалось - ни в адрес Османской империи, ни в чей-либо еще.
        Мутная какая-то история, в общем.
        А болгарам надо бы повнимательнее, конечно - а то в следующий раз у них самого Симеона VI из дворца унесут!
        Статью про софийский инцидент я промучил до самого конца занятия - там после основного текста еще куча комментариев разного рода экспертов шла - и добил буквально за считанные секунды перед тем, как газета в моих руках растаяла - копии вышел срок. Почти сразу после этого Поклонская нас отпустила.

* * *
        Дилемму, чем заняться после обеда - завалиться спать или пойти на полигон попрактиковаться - я разрешил в пользу боевой магии. Тереза снова составила мне компанию, но ничего заслуживающего упоминания на сей раз в ходе тренировки не произошло.
        А после ужина я снова завернул к главному зданию - бросить взгляд на информационный щит с командными результатами. Хотя, впрочем, уже догадывался, что именно там увижу.
        Увы, мои не самые оптимистичные ожидания оправдались: лидер на курсе сменился. По полной выжав урожайную на баллы физподготовку, первое отделение вырвалось вперед со 180-ю очками. Мы же, вхолостую прошуршав урок газетами - и не срубив на нем даже символической полудюжины на всех - так и остановились на тех 156-и, что имели после духоведения. Замыкали рейтинг «ясухаровцы» - у них физра стояла в расписании только послезавтра, и пока они довольствовались скромными 72-мя баллами.
        - Любуешься? - насмешливо раздалось у меня за спиной.
        Я оглянулся: сзади стояла Воронцова.
        - Надо поговорить, - проговорила она, кивнув на пенек в начале аллеи. - Присядем?
        - Что, снова зовут на гонки? - усмехнулся я. - Я не против, кстати.
        - Нет, хорошенького понемножку. Я еще после этих не отоспалась.
        - А что тогда?
        - Расскажу - узнаешь, - она вновь выразительно показала глазами на пенек.
        - Ладно… - шагнул я в указанном Миланой направлении.
        - Подарок у меня для тебя, - проговорила молодая графиня, когда мы устроились на пне, в достаточном удалении от чужих ушей - к табло как раз подошла группа «ясухаровцев». - Будешь должен, кстати!
        - Это мы еще посмотрим, - хмыкнул я, не спеша принимать на себя никаких обязательств.
        - Тут и смотреть нечего, - мотнула головой моя собеседница. - Ты же хотел вывести на чистую воду свою Иванову? Ну, по поводу ее подвигов в спортзале?
        - Хотел, - не стал отрицать я.
        - Тогда слушай и запоминай, - качнулась ко мне еще ближе молодая графиня. - К полуночи ты должен прийти сюда, на аллею. Под одним из дубов застанешь Иванову. Прятаться она не будет - увидишь издали. Подойди к ней, сделай рожу кирпичом - ну, ты умеешь - и скажи: «Глаз вороны, убитой на дубу в полночь? А локон с головы старухи ты где собираешься брать, дорогуша?» Ну или «вы собираетесь» и без «дорогуши» - главное, глаз с локоном упомянуть. И все, она расколется. Только не перепутай ничего!
        Закончив, Милана посмотрела на меня с таким видом, словно ждала аплодисментов.
        - Что за бред? - обескураженно нахмурился я. - При чем тут ворона и ее глаз?
        - При всем! Сделаешь, как я сказала - и получишь Иванку с потрохами!
        - Я не пойму, ты меня на посмешище хочешь выставить, что ли? - подозрительно прищурился я.
        - Больно надо! - скривилась моя собеседница. - Вот когда Иванова в очередной раз уделает тебя в спарринге - это будет посмешище. Всем посмешищам посмешище! Так тебе больше по душе? Ну, тогда я пошла! - она и в самом деле дернулась подняться с пня.
        - Погоди, - успел я поймать Воронцову за локоть. - Повтори-ка еще раз, что я, по-твоему, должен сделать!
        Милана картинно закатила глаза.
        - Приходишь на аллею к полуночи. Подходишь к Ивановой. Говоришь: «Ищете глаз вороны, убитой на дубу в полночь, сударыня? А локон с головы старухи вы где собираетесь брать?»
        - Это заклинание какое-то, что ли? - недоуменно спросил я.
        - Заклинания - бабушкины сказки! А это - духов секрет успеха Иванки! Пока мы ночью по Москве рассекали, кое-кто тут для меня его разведал!
        - Тот самый «жандарм», что слил тебе про спортзал? - быстро спросил я.
        - Нет, - мотнула головой Милана. - Другой человечек. Но это не важно. Источник надежный, и сведения верные.
        - Да какие сведения?! - вспылил я. - Про ворону на дубу?!
        - Чухонец, не тупи, - поморщилась Милана. - Сведения о том, как Иванова обвела вокруг пальца Сиротина.
        - Да как она его обвела-то?! Ты прямо объяснить не можешь?
        - А прямо не интересно, - усмехнулась молодая графиня. - Ну ладно, Ключ с тобой, объясняю, - смилостивилась-таки она. - Иванова использует особые курительные смеси. Ну, вроде как у нашего самурая, только у него все красиво, по-японски, а у Иванки система турецкая, ни в Европе, ни Восточной Азии почти не известная: маленькая колбочка - в карман можно засунуть - из той колбочки торчит стеклянная трубочка, трубочку суешь в рот - и пошла магия. И никаких следов использования техник! Правда, говорят, штука эта жутко вредная, но то уже не наша с тобой печаль. Так вот, сегодня ночью Иванова пойдет за недостающим ингредиентом для своих хитрых смесей. И нужно ей не что-нибудь, а глаз вороны, убитой на дубу в полночь. Волосы старухи тоже входят в рецепт, но их Иванка не то уже нашла, не то потом собирается как-то еще добывать. Сегодня в планах - вороний глаз.
        - Понятно… - протянул я. - То есть нужно поймать ее с убитой вороной на руках?
        - Так, наверное, будет лучше всего, - подумав секунду, кивнула Воронцова. - Но не обязательно. Достаточно дать понять, что тебе все известно. Запираться она не станет: глупо. Ну а с трупиком вороны - тем более. Но вообще, ты же не сам по себе ей страшен - а тем, что преподам можешь все раскрыть. Иванова не дура, это она сразу просечет. Щит, кстати, на всякий случай наготове держи… Но думаю, дергаться она не станет, начнет просить сохранить все в тайне. Можешь милостиво обещать: если что, по моей линии утечки не будет, гарантирую. А что уж там потребуешь с новенькой за молчание - сам придумай, мальчик взрослый! - подмигнула она мне.
        - А если она спросит, откуда я обо всем знаю? - проигнорировав намек, проговорил я уже не столько для того, чтобы лучше подготовиться к встрече с Иванкой, сколько в надежде, что Милана приоткроет мне свой источник.
        - Рассмеешься ей в лицо, - не попалась на уловку молодая графиня.
        - Тоже вариант, - хмыкнул я.
        - Короче, ты все запомнил? - уточнила Воронцова.
        - Полночь. «Глаз вороны, убитой на дубу». «Локон с головы старухи». На все вопросы - саркастический смех.
        - Молодец, - хлопнула меня по плечу молодая графиня. - Ну что, согласен, что теперь мне должен?
        - После полуночи посмотрим, - усмехнулся я.
        - Ну и зануда же ты, сэнсэюшка, - показушно вздохнула Милана.
        Глава 15
        В КОТОРОЙ Я КРАДУСЬ В ТЕМНОТЕ
        По-хорошему, после вечернего построения первокурсникам полагалось до утра находиться в казармах. Строгого запрета покидать пятый чертог не было, но, на случай нечаянной встречи с офицером, в запасе требовалось иметь вескую причину ночной прогулки. Скажем, отвести в холопью обитель использованный «бурдюк» - это пожалуйста. А вот выслеживать во тьме товарища по отделению - ну, то такое…
        О том, что мне может понадобиться оправдание, вспомнил я уже перед самым выходом и ничего лучше, чем сослаться, если что, на разболевшуюся руку (жандармский лекарь ведь предупреждал, что может вылезти какая-нибудь гадость!), придумать не успел. Лазарет, правда, находился от казарм в противоположной стороне, нежели дубовая аллея, но тут можно было сказать, что на студеном воздухе мне стало лучше, и я, мол, решил сделать пару кругов вокруг чертога. В худшем случае - таки отправят к целителям. Наверное.
        Так или иначе, попадаться на глаза преподавателям корпуса и объясняться с ними в мои планы совершенно не входило - да и Иванку раньше времени не хотелось вспугнуть - поэтому шел я не открыто, а крался краем дубравы. Темно здесь было, как у графа Воронцова в за… в застенках, но к этому я как раз подготовился: почти три часа напролет тренировал под руководством Фу магическое ночное зрение.
        Техника, кстати, оказалась интересная: пальцевая комбинация только запускала процесс, а потом руки можно было занять чем-то другим - до тех пор, пока не понадобится обретенную способность подзарядить или, наоборот, отключить. Точно так же, по словам моего фамильяра, работал любой волшебный допинг, но сегодня для меня был актуален именно навык видеть в темноте.
        Освоить новую технику в совершенстве за столь короткий срок, конечно же, нереально, так что превратить вокруг себя беспросветную полночь в яркий солнечный полдень я пока не мог. Двигался, словно в сумерках, а время от времени вдруг и вовсе утыкался в непроницаемое черное пятно. Чтобы его развеять, приходилось резко мотать головой из стороны в сторону.
        К тому же, заметно утекала мана - но на этот счет я как раз не переживал - не обеднею.
        Иванову я заметил еще издали. В отличие от меня, девушка вовсе не таилась - может, имела надежную отмазку, а может, просто плевать хотела на корпусные правила. Напряженно замерев почти посреди аллеи, спиной ко мне, она всматривалась в густые дубовые кроны.
        Куранты на главном здании Федоровки пробили начало новых суток, и одновременно с первым ударом часов Иванка шевельнула пальцами. В листве послышался шорох, и с дуба на землю что-то упало.
        - Аха!.. - торжествующе выдохнула девушка, хищно кидаясь вперед.
        Сделав шага три, она присела и почти тут же снова поднялась, держа в каждой руке по птичьей тушке.
        Заложив руки за спину - и на всякий случай скрестив при этом пальцы левой - я вразвалочку вышел на аллею.
        - Значит, глаз вороны, сбитой с дуба ровно в полночь? - выговорил с кривой усмешкой заученную формулу. - А что, сударыня, локон с головы старухи вы уже раздобыли?
        Вздрогнув, Иванка выронила из рук добычу. Машинально дернулась было подобрать, но, передумав, выпрямила спину и медленно повернулась на голос.
        - Как вы узнали? - выговорила тихо.
        - Неправильный вопрос, - покачал я головой - почему-то рассмеяться, как советовала Милана, показалось мне сейчас неуместным. - Следует спросить…
        - Хотя, понятно, - тряхнула внезапно косичками Иванка. - Я должна была сие предвидеть…
        - Следует спросить, что мы теперь будем с этим знанием делать, - договорил все же я.
        - И что же? - слегка склонила голову к плечу девушка.
        Создавалось впечатление, что она уже полностью оправилась от первоначального испуга - что-то как-то быстро, нет?
        - А у вас какие будут предложения, сударыня? - вопросом на вопрос ответил я - с подспудным ощущением, что теряю инициативу в разговоре.
        - Разойдемся по комнатам и забудем сию встречу, като срэднощен… как полуночный сон? - предложила Иванка, в конце фразы таки сбившись на свой южнославянский «говорок».
        Значит, внутренне она все еще предельно напряжена, просто виду старается не показать. Это хорошо.
        - Есть идея получше, - с нарочитым апломбом заявил я. - Даже целых две идеи, на выбор. Первая: пойдем к есаулу Корнилову и доложим, что один из кадетов третьего отделения плюет на правила корпуса. Например, когда приказано работать на нуле, втихаря прибегает к магии. Магии необычной, не особо распространенной, а потому способной ввести окружающих в заблуждение. Но, как оказалось, только до поры - сколь веревочке ни виться, конца не миновать!
        - А вторая какая? - прищурившись, спросила девушка.
        - Вторая: этот проштрафившийся кадет немедленно обещает, что нарушение больше не повторится. Спрячет свой карманный кальян в самый дальний угол дорожного сундука и впредь станет работать на занятиях на общих основаниях, как все остальные…
        - Как все остальные?! - вздернула внезапно брови Иванка. - Молодой князь, да вы редкий наглец!
        - Объяснитесь, сударыня, - опешил я.
        - Предлагаете мне какие-то общие основания, когда сами оные игнорируете! - выпалила девушка.
        - Я? Игнорирую?
        - Я видела, кто сидит у вас на плече! - бросила мне в лицо Иванова. - Да, мои дымы и на такое способны - не ожидали?! Золотой мохнатый паук - наверняка он и сейчас с вами. Сие же дух, не правда ли? Не тот ли самый, что летом учинил пробой в Петрополисе? Дискредитированный фамильяр?
        - Что?.. - только и сумел выговорить я.
        «Фу, она и правда может вас видеть?!» - в безмолвной речи мне все же удалось выступить чуть многословнее.
        «Очевидно, так, сударь, - голос „паука“ в моей голове звучал растерянно. - Не сейчас, но когда вдохнет нужную смесь - видимо, да… Боюсь, сударь, что мы ее недооценили!»
        «И что нам теперь делать?»
        «В менее травоядные времена в подобной ситуации я бы попросил хозяина убить госпожу Иванову на месте. А тут даже и не знаю…»
        «Изволите шутить?»
        «Помилуйте, сударь, какие здесь могут быть шутки?»
        «Так что делать-то?!»
        «Ну… Попробуйте с ней договориться, - неуверенно предложил дух. - Иного выхода я пока не вижу».
        - Все, что мне можно вменить - тот случай на физподготовке, - продолжала между тем Иванка. - Сам по себе дым не запрещен, и некоторые из его возможностей я уже и сама собиралась продемонстрировать открыто! А вот вы, молодой князь - вы преступаете закон! Хотите пойти к Корнилову? Идемте! Хоть прямо сейчас! Расскажем командованию Федоровки все! Меня, должно быть, пожурят. Может, даже исключат из корпуса - хотя сие уже вряд ли. А вот вами займутся серьезно. И отправитесь вы, сударь, из третьего отделения курсового потока прямиком в III Отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии! Просто ирония судьбы, не находите?
        - И все же, вам тоже достанется на орехи… - не нашел ничего лучше, как буркнуть я.
        Добро хоть удержался от порыва попросить собеседницу вести себя потише!
        - Ну, не знаю, - пожала плечами девушка. - Может, наоборот, меня даже наградят!
        - Посмертно, - само собой вырвалось у меня.
        - Сие угроза, сударь? - мгновенно подобралась Иванка.
        - Переговорная позиция, - отступать мне было уже некуда.
        - А вот сие уже конструктивный разговор, - неожиданно улыбнулась девушка. - Согласитесь, молодой князь: по большому счету, делить нам с вами нечего - ну, кроме призовых баллов, - улыбка на ее лице переродилась в ироничную ухмылку. - Собирать их забавно, не спорю, особенно выгрызая в упорной борьбе - но все же не настолько, чтобы ломать кому-то судьбу из-за полудюжины очков в местечковом рейтинге. Однако сие все же достаточно занятно, чтобы не отказываться от своих естественных преимуществ. А посему давайте решим так. Вы не трогаете меня - я не трогаю вас. Нравится вам якшаться с духом - ваше дело, встречала извращенцев и почище. А мне вот нравится курить. И я буду сие делать и далее, - словно в подтверждение своих слов, Иванка сунула руку в карман кителя и достала оттуда стеклянную колбочку с трубочкой - размером даже меньше, чем я себе нарисовал в уме со слов Воронцовой.
        Поднеся трубочку ко рту, девушка глубоко вдохнула. В колбочке раздалось слабое бульканье.
        Закинув голову, Иванова с нескрываемым наслаждением выпустила дым через нос, двумя белесыми струйками.
        - Можно сделать выдох невидимым, для пущей скрытности, но так мне больше по нраву, - заявила она, снова переводя взгляд на меня. - Кстати, сие вовсе не кальян - у того дым к устам долгим путем идет, половина магии растворяется по дороге. Хотя, конечно, не так, как у японцев с их кодо - там девять десятых эффекта уходит в пустоту…
        - А как называется ваш способ? - спросил зачем-то я.
        - Официально - никак, - усмехнулась девушка. - Посвященным особое название не нужно, а посторонним - тем более.
        - Логично… - пробормотал я.
        - Если хотите, говорите просто «дым» или «курение». Лично я делаю так.
        - Кстати, я слышал, это вредно - курить дым? - заметил я, не зная, что тут можно еще сказать, чтобы окончательно не ударить в грязь лицом.
        - Не вреднее, чем мимикра трогать, - показала глазами Иванка на мою правую кисть - я и сам не заметил, как достал руки из-за спины. Щит тоже где-то невзначай успел потерять - а теперь его ставить было бы уже как-то нелепо. - Кстати, знаю одну смесь - как раз на подобный случай, - заявила между тем девушка. - Решает проблему за пару затяжек! Могу, если хотите, поискать ингредиенты - там довольно редкие нужны…
        - Благодарю, не стоит беспокоиться, - покачал головой я.
        Это было бы уже слишком. К тому же, рука у меня давно - с самого утра - ничуть не болела.
        - Ну, дело ваше, - повела косичками девушка. - А в целом мы договорились? - уточнила затем она. - Не лезть в дела друг друга?
        «Как временная мера сие оптимально, сударь!» - не преминул высказаться Фу.
        - Договорились, - все же помедлив, кивнул я.
        - Вот и ладно! - протянула мне руку собеседница.
        Ничего не оставалось, как только ее пожать. Ладонь Иванки была сухой и холодной.
        - Ну, до встречи завтра, молодой князь! - бросила девушка, когда наши руки расцепились.
        Наклонившись, она подняла с земли трупики ворон и, ни слова более не говоря, направилась в сторону пятого чертога, постепенно растворяясь во тьме - цикл моего ночного зрения подходил к концу.
        Глава 16
        В КОТОРОЙ Я ЛЕТАЮ
        Под утро мне приснился дом. Мой, прежний дом. В смысле, совсем прежний - «двушка» на юго-восточной окраине Москвы, из которой мы переехали вскоре после рождения Юльки - «хрущевка» шла под снос. Мне тогда, кажется, и пяти лет еще не исполнилось, и помню я ту квартиру только по своим детским фоткам - и по таким вот снам.
        Что характерно, новая квартира, в которой я прожил большую часть жизни - просторная, трехкомнатная, в не самом плохом районе города - не снилась мне никогда.
        Сон есть сон, и ничто в нем не мешало оказаться в давно несуществующей «двушке» моей уже подросшей сестренке. Выглядела она тут лет на семь-восемь. Юлька сидела за столом на кухне - логично, собственной комнаты на старой квартире у нее быть никак не могло - склонившись над школьными тетрадками. Я стоял у нее за спиной и со знанием дела подсказывал:
        - Неправильно! Только профаны называют духов «бестелесными злыднями»! Сие, - так и сказал, «сие», - астральные сущности, обладающие собственными сознанием и волей и способные к магическому воздействию!
        «Ничего себе у них задания в первом классе!» - мелькнула у меня при этом мысль.
        Юлька же послушно зачеркнула что-то в тетради и переписала строку заново.
        - А они к нам домой не придут? - спросила вдруг затем, обернувшись ко мне.
        - Кто? - я понял, что она имела в виду, но почему-то все равно переспросил.
        - Эти… - она заглянула в тетрадку. - Астральные сучности?
        - Сущности, - на автомате поправил я.
        - Сучности, - упрямо повторила она. - Чудовища.
        - Не придут, - поспешил заверить я ее.
        Сестренка вернулась было к урокам, но тут же снова обернулась.
        - А зачем ты вообще привел их из того мира?
        - Я? - растерялся я. - Привел чудовищ?
        - Угу, - кивнула Юлька. - Привел. И теперь здесь будет так! - закричала она во весь голос - водилась за ней такая привычка, ни с того ни с сего заорать - и вдруг плюнула в меня.
        Склизкой, зеленой слюной.
        Я успел поставить щит, и цели плевок не достиг. Только сейчас я заметил, что сестренка сидит передо мной полностью раздетая. И удивился даже не внезапной атаке, а именно этому - подобных вольностей в школьном возрасте Юлька себе уже не позволяла.
        Как бы то ни было, голышом девочка оставалось недолго. Как, впрочем, и человеком. Уже через секунду Юлькино тельце покрылось бурой шерстью, а детское личико обернулось омерзительной харей.
        - И теперь здесь будет так! - Юлькиным голосом повторил мимикр, хватая меня за плечо когтями - на этот раз щит его почему-то не остановил.
        Я рванулся назад, но хватка чудовища меня удержала.
        - Пришло время! - пробормотал монстр. - Пришло… время…
        Я ударил мимикра магией и снова дернулся - уже из последних сил. Успел заметить, как монстр опять обернулся человеком - только теперь это была не малютка Юлька, а зараза Иванка собственной персоной - и проснулся.
        - …время, сударь! - услышал я уже наяву голос своего соседа Сколкова. Это он тряс меня за плечо. - Ваши все уже на построение пошли! Поторопитесь!
        Левой рукой второкурсник держал щит.
        - Вы отстреливались, молодой князь, - пояснил Сколков с усмешкой, проследив за моим взглядом. - Но я был готов! Спросонья всяко бывает… Вставайте, а то опоздаете! Штабс-ротмистр Поклонская этого не любит!

* * *
        На утреннее построение я все же успел, но прибежал в самый последний момент. Невольно нашел глазами Иванку - та мне лишь насмешливо улыбнулась. Поторопившись занять свое место в линии черных мундиров, на Милану я даже не посмотрел.
        А вот после завтрака Воронцова подловила меня сама.
        - Ну, как прошло? - спросила она, не скрывая любопытства.
        - Нормально, - отмахнулся я, вовсе не собираясь посвящать молодую графиню в подробности постигшего меня на аллее фиаско.
        - Ты, похоже, чуть не проспал, - заметила Милана. - Напряженная выдалась ночка?
        - Ты даже себе не представляешь, насколько, - искренне выговорил я.
        - Иванова вину заглаживала? - поняв все по-своему, подмигнула мне Воронцова. - Надеюсь, в постели она себя показала не хуже, чем в спортзале?
        - Не было никакой постели, - поморщился я.
        - Да? Ну, под дубами, на желудях - оно тоже неплохо.
        - Тебе виднее.
        - Что-то ты вялый какой-то с утра, - прищурилась молодая графиня. - Надо бы тебя взбодрить…
        - Ну, попробуй! - буркнул я, не подумав.
        - Звучит как вызов!
        Я все ждал, что она заговорит про должок, который теперь, типа, на мне, но Милана эту тему почему-то поднимать не стала. Догадалась, что план провалился?
        Так или иначе, вопросов мне Воронцова тоже больше не задавала, что меня более чем устраивало.

* * *
        Предмет, стоявший сегодня первым в расписании у всех трех отделений нашего курса, назывался «Проблемы магической практики». И вела его не кто иной, как Ирина Викторовна Поклонская. Так что, пропустив стадию представления себя классу, штабс-ротмистр сразу перешла к делу.
        - Магия, господа кадеты - явление многогранное, - проговорила она. - И весьма неоднородное. Ее признанная сила часто соседствует с труднообъяснимой немощью. Так, опытный одаренный может заставить ясное небо пролиться дождем, и тем самым напоить и себя, и окружающую чернь, но никому еще не удавалось обратить магией воду в вино - тогда как подлое сословие производит его в избытке. Или другой пример: большинство из целителей, способных с легкостью поставить на ноги целый полк раненых бойцов, на самом себе не затянут даже крохотной царапины. Тут уже, правда, бывают исключения, но связанные с нестандартным, нетривиальным подходом. Вот об этом - о неординарных методах и способах применения магии - мы с вами и будем говорить на наших занятиях.
        Покончив с вступлением, Ирина Викторовна села за преподавательский стол и продолжила уже оттуда:
        - И начнем мы с вами с одной из самых известных проблем магической практики - с полета человека. Ни для кого не секрет, что поднять в воздух самих себя мы не способны. А вот как насчет того, чтобы отправить в полет другого? Тут уже не все столь однозначно. Сударыня, будьте так любезны, пригласите в класс наше наглядное пособие, - попросила она вдруг Воронцову.
        Не задавая никаких вопросов, Милана встала из-за парты и направилась к выходу из аудитории.
        - Молодая графиня любезно согласилась предоставить нам для занятия своего холопа, - пояснила штабс-ротмистр остальным.
        Провожая взглядом Воронцову, я даже не сразу понял, что именно сказала Поклонская. Смысл слов Ирины Викторовны дошел до меня, лишь когда Милана вернулась в класс - в сопровождении своей стриженой Пири.
        Клейменая девушка почему-то была абсолютно обнажена, но здесь и сейчас смотрелось это ничуть не пикантно. Нет, уродкой она отнюдь не выглядела, если не считать отсутствующих мизинцев. Грудь, бедра, ноги, «бугорок Венеры» - все было при ней, но лично у меня пробуждало вовсе не желание или хотя бы интерес - лишь досаду и стыд.
        Кое у кого в классе, правда, реакция на это зрелище оказалась иной. С левого ряда раздался одинокий смешок, а сидевший передо мной Худощекин выразительно присвистнул. Моя рука сама собой дернулась, чтобы влепить нахалу затрещину, но каким-то образом фон Ливен успела перехватить ее на полпути.
        - Не надо… - одними губами произнесла молодая баронесса.
        - Господин Гончаров, господин Худощекин, за неподобающее поведение на занятии с вас снимается по шесть баллов, - спокойно произнесла из-за своего стола Поклонская.
        - Идиот! - бросил Худощекину Павел Самойлов, его сосед по парте. - И так проигрываем!
        Гончарову на другом конце класса что-то сердито высказал Кутайсов.
        Я высвободился из захвата Терезы и, откинувшись назад, сцепил руки на груди.
        Худощекин, Гончаров - духи с ними, но как явление в класс такого «наглядного пособия» могла одобрить Поклонская?! И эти ее штрафные баллы - просто какое-то лицемерие! Профанация, которая ничего по сути не меняет!
        Эх, Ирина Викторовна, Ирина Викторовна, а я-то вас за нормальную держал…
        - Благодарю вас, молодая графиня, - повернулась между тем преподаватель к Воронцовой. - А теперь прошу вас: попробуйте поднять сию девицу в воздух при помощи левитации.
        - Госпожа штабс-ротмистр, это неосуществимо, - немедленно заявила в ответ Милана. - Не за что зацепиться!
        - И тем не менее, попытайтесь.
        Пожав плечами, молодая графиня сложила пальцы в нужную комбинацию. Ожидаемо ничего не произошло.
        - Техника левитации не действует на живого человека, даже на холопа, - прокомментировала это Поклонская. - Каждый может попробовать. Прошу! - предложила она классу.
        Некоторые из кадетов заерзали, но большинство даже пальцем не шевельнуло - знали, что ничего не получится.
        - А теперь изменим условия эксперимента! - заявила Ирина Викторовна через полминуты, когда все желающие успели потерпеть неудачу. В руках преподавателя откуда-то появился длинный ремень, который штабс-ротмистр небрежно бросила в сторону Пири. Тот змеей обвился вокруг плеч и груди клейменой девушки, на манер портупеи - только кобуры с пистолетом под мышкой не доставало. - А что теперь, молодая графиня?
        Вместо ответа Воронцова повела кистью - и стопы Пири оторвались от пола. Выражение лица «наглядного пособия» при этом как было предельно отрешенным, так и осталось.
        - Объясните курсу, что происходит, - предложила Милане Поклонская.
        - Я поднимаю амуницию, - проговорила молодая графиня. - Пири лишь висит на ней. Но это все равно значительно тяжелее, чем если бы дело касалось неживого груза.
        То есть то, что Пири привели в аудиторию раздетой, типа, имело смысл? Чтобы «не за что было зацепиться», пока не накинут ремень? Ладно, допустим. И все равно это мерзко! Мы бы и на словах все прекрасно поняли!
        - И сколько вы можете ее так продержать? - задала вопрос штабс-ротмистр.
        - Думаю, минуты четыре, - прикинула свои возможности Воронцова. - Максимум, пять. Потом сольюсь в ноль.
        - Хорошо, - кивнула Ирина Викторовна. - Опускайте.
        Клейменая девушка вернулась на пол - кажется, даже этого не заметив.
        - А сейчас попробуем иначе, - заявила Поклонская, поворачиваясь к двери.
        Та распахнулась, и по воздуху в аудиторию вплыла… метла. Самая обычная, с деревянным черенком и пучком сухих прутьев на его конце.
        Серьезно? А квиддич будет?
        - Держите, - кивнула штабс-ротмистр Милане на метлу.
        Воронцова, должно быть, перехватила над той магический контроль - руками она, по крайней мере, ее не коснулась.
        - Боюсь, холоп верхом не удержится, - заявила тем временем Поклонская, обращаясь уже к классу. - Так что нам понадобится доброволец.
        Желающих подменить собой несчастную Пири как-то не нашлось. Кому охота равняться с холопом?..
        Какого духа?!
        - Разрешите, госпожа штабс-ротмистр? - рывком поднялся я.
        - Благодарю, молодой князь, но на данном этапе урока я бы предпочла, чтобы вызвалась девушка, - покачала головой Ирина Викторовна. - Вас я приглашу чуть позже.
        - Позволите? - со своего места живо вспорхнула Иванка.
        - Прошу, - кивнула ей Поклонская, одновременно делая мне жест вернуться за парту.
        Я подчинился.
        - Присядьте, сударыня, - указала штабс-ротмистр Ивановой на зависший в аршине от пола дворницкий инструмент.
        Ухватившись за черенок, Иванка ловко вскочила на метлу - не верхом, а свесив обе ноги в одну сторону. На миг опора под ней просела, но тут же вернулась на прежнюю высоту - туфли Ивановой пола уже не касались.
        - А так сколько вы сможете при необходимости продержаться? - поинтересовалась Ирина Викторовна у Миланы.
        - С четверть часа - точно, - заявила молодая графиня.
        - Хорошо, опускайте, - распорядилась штабс-ротмистр.
        Метла неспешно устремилась вниз. Иванка ловко с нее спрыгнула. Черенок из руки она при этом не выпустила, но теперь уже не метла держала ее на себе, а она метлу.
        - Ну а сейчас… - Поклонская снова перевела взгляд за спину Воронцовой, и в класс из коридора влетел неширокий - легко вписавшийся в дверной проем - пушистый коврик.
        - Ваш выход, молодой князь, - приглашающе посмотрела Ирина Викторовна на меня.
        Я встал и двинулся вперед.
        - Усаживайтесь на сей половичок, - с улыбкой предложила мне штабс-ротмистр.
        Чтобы выполнить задание, мне пришлось протиснуться между Пири и Иванкой. Расступиться ни та, ни другая и не подумали - и если от холопа другого ожидать было и нельзя, то Иванова, кажется, еще и попыталась при помощи метлы поставить мне подножку. Споткнувшись, я невольно толкнул клейменую девушку плечом. Та молча попятилась.
        - Сударыня, покатать молодого князя на ковре-самолете я попрошу вас, - обратилась между тем Поклонская к Ивановой. - А молодая графиня пока проводит из класса холопа.
        Я сел на коврик. Тот тут же взмыл на добрый аршин - дергано, едва меня при этом не сбросив.
        - Аккуратнее, сударыня, - попросила штабс-ротмистр Иванку. - А то, неровен час, молодой князь ответит вам тем же. Садитесь на метлу… Молодой князь, будьте так любезны, подтяните госпожу Иванову на свой уровень!
        Что хочет преподаватель, дошло до меня не сразу.
        «Левитируйте метлу, сударь!» - подсказал мне Фу, уловив мое замешательство.
        Я поспешно сложил пальцы в нужную комбинацию.
        Должен признать, левитация не входила в число моих любимых техник, упражнялся с ней я нечасто и сейчас легко мог опростоволоситься. Но обошлось: метла вместе с Иванкой неспешно воспарила.
        - Итак, господа кадеты, что мы с вами только что наблюдали? - оставив нас двоих торчать в воздухе, повернулась к классу Поклонская. - Самого по себе заставить летать человека невозможно. Если жестко закрепить на нем какой-либо посторонний предмет - например, ремень - задача становится решаемой, но, взявшись за нее, мы быстро растратим ману. Молодая графиня подсчитала, что ее запасов едва хватит на несколько минут. Иногда может быть достаточно и этого - скажем, когда нужно по-быстрому заглянуть в расположенное на третьем-четвертом этаже окно или забросить товарища на высокую крышу - но все же хотелось бы большего, согласитесь?
        Судя по прокатившемуся по классу гулу, кадеты считали так же.
        - Естественным решением было попытаться создать для полетов какой-то особый артефакт, однако долгое время такие попытки не приводили к успеху: пыльца ничуть не помогала, а лишь мешала людям летать, - продолжила Ирина Викторовна. - Но в конце концов методом проб и ошибок удалось выявить предметы, форма которых обладает исключительными аэромагическими свойствами. Оказалось, что сие метла и ковер, так и прозванный - ковром-самолетом. Причем, метла больше подходит седоку-женщине, а ковер - мужчине. Если же они вдруг решат оными поменяться, те окажутся неотличимы от обычного ремня - так же потянут ману. Когда же каждый получает то, что предназначено ему Ключом, расход ее падает в разы! Результат перед вами! - указала Поклонская на нас с Иванкой.
        Иванова на метле потешно раскланялась.
        - Правда, затем нас подстерегает еще одно препятствие, - снова заговорила штабс-ротмистр. - Техника левитации хорошо работает на небольших расстояниях. В каких-то пятидесяти саженях ее эффект резко ослабевает, а в ста - исчезает вовсе. Так мы с вами далеко не улетим, даже на метле… Вы удивитесь, но посадить оператора самого на метлу - или на ковер, если речь о мужчине - долго никому в голову не приходило. Но вот однажды сия идея кого-то осенила - и проблема окончательно была решена! - заключила Ирина Викторовна с таким гордым видом, словно это она сама придумала данный лайвхак. - Молодой князь, госпожа Иванова, можете спускаться, - махнула она затем нам. - Вы получаете по шесть призовых баллов. - Молодая графиня, - Воронцова уже давно вернулась в аудиторию, но на свое место не прошла, остановившись у дверей, - вы сегодня заработали дюжину баллов! У кого есть вопросы? - снова повернулась Поклонская к классу.
        У меня один был: почему это мне шесть очков, а Милане - двенадцать? За то, что позволила издеваться над своим холопом?
        Но задавать его я не стал.
        А вот Иванка, едва коснувшись ногами пола, вскинула руку:
        - Позволите, госпожа штабс-ротмистр?
        - Прошу, - кивнула ей преподаватель.
        - Верно я поняла: вы начали с того, что сам по себе, без посторонней помощи, человек взлететь не может? - интересовал девушку, как оказалось, вовсе не недобор в баллах.
        - Совершенно верно, - кивнула Ирина Викторовна.
        - Но сие ведь отнюдь не так! - неожиданно заявила Иванка.
        - Что значит, не так? - вздернула вверх брови Поклонская. - Попробуйте сесть на метлу и взлететь сами, без магии товарища - и я на вас посмотрю!
        - Сейчас не получится, - мотнула косичками девушка. - Но если у меня будет время на подготовку… Существуют особые курительные смеси, - быстро, словно боясь, что ее прервут, заговорила Иванка. - Они позволяют расщепить сознание. Человек как бы раздваивается внутри - и может левитировать сам себя. Каждая половина поддерживает в воздухе вторую. Метла, конечно, тоже пригодится - но только она, партнер не нужен!
        - Курительные смеси? - нахмурившись, переспросила штабс-ротмистр. - Никогда не слышала о подобном использовании оных…
        - Потому что сие невозможно! - сухо бросил внезапно с места Ясухару.
        - Вы так думаете, сударь? - хитро прищурилась на него Иванка.
        Ни малейших сомнений у меня не возникло: именно этого она только и ждала!
        - Я не думаю - я знаю. На родине я проходил обучение у самого Масаюки-сама, непревзойденного мастера кодо! - гордо заявил японец.
        - Кодо давно выродилось! - презрительно бросила на это Иванова. - Если когда-то в Восточной Азии и понимали в дымах - то все давно позабыли!
        - Да как вы можете подобное говорить?! - вспыхнул Тоётоми. - Кодо - одно из трех главнейших искусств!
        - Было когда-то. Да сплыло, - упорно продолжала бесить японца девушка.
        - Ваши заявления оскорбительны, сударыня! - побагровев, начал подниматься из-за парты Ясухару.
        - Правда не может быть оскорбительной, - невозмутимо пожала плечами Иванка. - Если хотите, сударь, давайте устроим состязание. Мой дым поможет мне взлететь без посторонней помощи. Даже без метлы - на одном ремне. А вы попробуйте смешать что-нибудь, что с сим хотя бы близко сравнится!
        - Легко! - рявкнул Тоётоми. - Нетрудно превзойти то, чего не будет!
        - Так, господа кадеты, прошу всех успокоиться, - вмешалась наконец Поклонская. - Ваше заявление весьма любопытно, сударыня, - сказала она Иванке. Если господин Ясухару примет брошенный ему вызов, готова выступить в сем состязании арбитром. Победитель… Победитель получит три дюжины призовых баллов!
        - Вызов принят! - в свою очередь заявил Тоётоми.
        - Сегодня после обеда? - быстро спросила его Иванка.
        - Сегодня… - японец внезапно замялся. - Мне бы хотелось получить время на подбор ингредиентов…
        - И что же вы за мастер, сударь, если не имеете при себе запаса? - хмыкнула девушка. - Добрэ, как насчет завтрашнего дня?
        - Я буду готов, - взяв себя в руки, холодно кивнул Ясухару.
        - Решено, - подвела черту переговорам Ирина Викторовна. - В таком случае, до встречи завтра. А наше сегодняшнее занятие закончено. Всем спасибо - все свободны!
        Кивнув классу, Поклонская направилась к выходу. Следом за ней послушно потянулись к двери метла и коврик.
        Глава 17
        В КОТОРОЙ Я БЛУЖДАЮ В ЛАБИРИНТЕ
        «Мне только вот что непонятно, - заметил я фамильяру по дороге из аудитории на полигон, где предстояло состояться нашему второму сегодняшнему учебному занятию - по боевой магии. - Если полеты настолько доступны, почему в небе не мельтешат эскадрильи ковров-самолетов и звенья скоростных метел? Единственный попавшийся здесь за все время мне на глаза летательный аппарат выглядел как воздушный шар!»
        «Причин несколько,
        сударь, - с готовностью откликнулся Фу. - И первая - частные полеты над городом запрещены».
        «В самом деле? - усмехнулся я. - Тогда вопрос снят».
        «Но сие еще не все, - заметил „паук“. - Метла в воздухе, конечно, выглядит эффектно, а уж юная девица, на ней восседающая - тем паче, но эффектно - еще не значит эффективно. Что метла, что ковер - игрушки вовсе не из дешевых. Вместо первой можно приобрести целую дюжину добротных самобеглых экипажей, а второй потянет и на пару дюжин».
        «Это из-за пыльцы?» - догадался я.
        «Верно, сударь. Очень уж много ее идет на сии артефакты. Ну и о мане не забываем, - продолжил он. - Сколько обещала продержать в воздухе метлу с седоком молодая графиня? Четверть часа? А ведь у Воронцовой Окольничий уровень по мане, да и силой она Стольник. Манозатратная сие забава - воздухоплавание, даже и на метле или на ковре… Ну и, наконец, привязка к паре. В учебной аудитории сие может показаться сущим пустяком, но реальный полет требует предельной концентрации и слаженности. Два случайных человека, впервые друг друга увидевших, вернее всего, не протянут в тандеме и минуты - особенно если, помимо движения по прямой, им нужно будет решать хоть какие-то сопутствующие задачи. Скоро один уронит другого - и, вернее всего, тут же упадет сам. В свое время в губернских экспедициях III Отделения были специальные дамские подразделения на метлах. Вот сии летали так летали! Но они годами срабатывались. И после Второй Астральной их почти везде расформировали. Оставили две группы. Одну в Петрополисе - ее переподчинили Конвою, и одну на противоположном конце Империи, в Хабаровске».
        «А почему расформировали?» - спросил я.
        «Ключ ведает, сударь».
        «Кстати, о тандемах, - вспомнил я. - Иванка же не блефует, когда говорит, что сможет полететь одна?»
        «Насколько могу судить, сударь, сама госпожа Иванова в сие верит», - аккуратно сформулировал ответ дух.
        «А как думаете, зачем ей понадобился этот спектакль? Ну, с вызовом Ясухару?»
        «Ей необходима громкая победа. Ну, как ваша, в гонках. Сие, кстати, еще один довод за то, что в успехе она не сомневается».
        «Но ведь при этом Иванка раскрывает свой секрет!»
        «Как справедливо заметила сама госпожа Иванова, дымы не запрещены. Так почему бы ей не легализовать свой козырь?»
        «Но тогда ведь получается, что никакого рычага у нас на нее не остается! Все пропало?»
        «Не совсем так, сударь. Компрометируют ее не сами по себе дымы, а жульничество на занятиях. Госпожа Иванова полагает, что о ее обмане знаете только вы. Как и о связи оного с дымом. Я скрупулезно проанализировал поведение госпожи Ивановой и пришел к выводу, что слова своего она станет придерживаться. И не выдаст нас - если только мы не выдадим ее».
        «Мы-то не выдадим, но есть еще Воронцова! - напомнил я фамильяру. - И тот ваш таинственный агент. Кстати, раз уж ситуация обострилась, не пришло время озвучить его имя?»
        «Насчет агента не переживайте, сударь: здесь у меня все под контролем, - поспешил заверить Фу. - А вот Воронцова - сие проблема».
        «Милана обещала, что с ее стороны утечки не будет…»
        «Увы, сударь, поведение молодой графини малопредсказуемо».
        «Да уж…» - не мог не согласиться я.
        «Я еще подумаю, что здесь можно предпринять, сударь. Время на сие нам госпожа Иванова любезно предоставила».
        «Подумайте, - согласился я. - Но на этот раз прежде, чем что-то сделать, обязательно сперва обсудите со мной!»
        «Как скажете, сударь», - безропотно согласился Фу.

* * *
        С преподавателем боевых техник мы уже были, в некотором смысле, знакомы - вести этот предмет у нас предстояло Юрию Константиновичу Корнилову, новоиспеченному заместителю начальника корпуса по вопросам воспитательной работы. Увидев в расписании фамилию есаула, я еще, помнится, подумал: с такой-то должностью, ему бы больше предстало за политическую подготовку отвечать! Но там имелся свой учитель (которого мы, правда, на уроке пока не видели), а Корнилов, занявший в руководстве Федоровки место майора Алексеева, похоже, и на «боевке» выступил в уже привычной для себя роли сменщика нелояльных отставников - раньше, как говорят, ее преподавал ротмистр Рылеев.
        - Запомните, господа кадеты, - выстроив нас, все три отделения первого курса, перед собой, провозгласил есаул. - Артефакторика важна. Спиритология необходима. Физподготовка - куда без нее? Но главным предметом в корпусе является именно боевая техника. Все остальное - к оной лишь прилагается. Если кто-то из вас, паче чаяния, не проявит таланта целителя - сие понятно и простительно: не каждому дано. Если кто-то не сумеет сконструировать артефакт - ничего страшного: там также потребен особый талант. Но сражаться должны уметь все! Все без исключения! Кто не может или не желает - пусть идет в торговое сословие!
        Последние два слова Корнилов произнес таким тоном и с таким выражением лица, словно сулил отщепенцам судьбу не купцов, а каких-нибудь путан (хотя тоже ведь торговая деятельность - своего рода).
        - А теперь кто мне скажет, что главное в бою? - обведя глазами наш строй, поинтересовался есаул далее.
        - Победа! - тут же выкрикнула с места Иванка.
        - По-своему, верно, - кивнул Юрий Константинович. - Но я спрашивал не о цели, а о самом процессе.
        - Тогда - техника, - подсуетилась Иванова, должно быть, ориентируясь на название предмета.
        - Правильно, но не полно, - заявил на это Корнилов.
        - Сила! - предложил свой вариант Кутайсов.
        - Знание и понимание противника, - высказался Ясухару.
        - Навык работы в команде - если сражаешься не в одиночку, - вбросила фон Ливен.
        - Правильная тактика? - предположила Муравьева. - Ну, там разного рода хитрости…
        - Мана, - брякнул я - просто чтобы вовсе уж не оставаться чужим на этом празднике жизни.
        - Кто сказал «мана»? - незамедлительно отреагировал преподаватель. - Шаг вперед!
        Я вышел из строя.
        - Кадет Огинский-Зотов, господин есаул!
        - Я знаю, кто вы, - усмехнулся Корнилов. - Шесть призовых баллов, молодой князь. Вернитесь к товарищам!
        Я шагнул назад, признаться, не особо понимая, чем мой ответ был лучше других.
        Впрочем, Юрий Константинович не замедлил это объяснить.
        - Все, что здесь прозвучало - существенно. И техника, и сила, и тактика, которой вас будут учить на старших курсах. И знание врага - спиритология вам в помощь. Но ничто их этого в ходе боя у вас не убывает. Понимание противника может даже улучшиться. А вот мана постоянно тратится. Посему именно она - самое главное в бою. То, о чем все время необходимо помнить, то, что нужно постоянно контролировать, чтобы не остаться в какой-то момент с голой… аурой.
        В строю раздались неуверенные смешки.
        - Посему, наше с вами первое занятие мы посвятим именно мане. А именно, передаче ее соратнику - и, соответственно, технике откачки. Здесь есть свои тонкости. Первая: забирая ману, неопытный боец обычно хватает товарища за ладонь. Тем самым оба временно выключают из боя по одной руке. Сие ошибка. Контакт пальцами с кожей партнера действительно необходим, но вовсе не обязательно делать его взаимным. Достаточно дотронуться до запястья, тыльной стороны кисти или любого иного открытого участка тела - причем осуществить сие может как донор маны, так и ее получатель - без разницы. Для боя же у вас останется три комплекта пальцев на двоих - всяко лучше, чем два. Не случайно у наших предков была традиция - перед сражением обнажаться по пояс, как бы приглашая соратников подпитаться. Сейчас сего не требуется - проводником маны нам служат эполеты, аксельбанты, галуны и прочие детали военного мундира. На кадетскую форму сие, увы, не распространяется, посему…
        - …всем раздеться по пояс, включая дам! - прошептал кто-то.
        - …посему не пытайтесь ухватить друг друга за погоны, - закончил фразу есаул. - Тыльная сторона ладони - оптимальная зона контакта.
        - Ну вот!.. - разочарованно раздалось в строю.
        - Нюанс второй, - продолжил между тем Корнилов. - Принимая ману, важно ничего не расплескать. Допустимой потерей при передаче считается одна шестая, но случается, что в запарке мимо уходит треть, а то и до половины. Сие, конечно же, недопустимо. Существует две техники, минимизирующие холостой расход маны. Одна - внутренняя, к ней вы пока не готовы. Вторая - внешняя. Сморим сюда!
        Юрий Константинович поднял руку, большим пальцем прижал к ладони мизинец, безымянный и средний пальцы свел вместе, а указательный оттопырил.
        Вместе со всеми я повторил комбинацию за есаулом.
        - Ничего сложного, - заявил между тем Корнилов. - Скоро сами убедитесь - в ходе практического занятия. Учтите, технику следует применять синхронно - тому, кто маной делится, и тому, кто принимает. И до момента передачи, а не во время оной!
        Убедившись, что фигуру сложили все, преподаватель расслабил пальцы и руку опустил.
        - Помимо сокращения потерь, сия техника решает еще одну немаловажную задачу, - продолжил он. - Как многим из вас, должно быть, известно, обмен маной - процедура специфическая, можно даже сказать, интимная. Для донора - иногда болезненная, а для получателя, зачастую, хотя и не всегда, конечно - неуместно сладостная…
        Я тут же вспомнил реакцию Терезы на полигоне, да и свои собственные ощущения - когда Надя прокачивала через меня свою ману, пробуя вычислить мой предел. Ну и обратный пример - когда меня пытался опустошить братец Миланы.
        - И то и другое в бою способно отвлечь, - заявил Юрий Константинович. - И пока вы будете приходить в себя - от боли ли, от экстаза ли - враг успеет с вами разделаться. Но сего не случится, если своевременно воспользоваться продемонстрированной мной техникой… - есаул ненадолго умолк, задумчиво оглядывая нас. - Пожалуй, из теории сие - все. Если нет вопросов, переходим к практической части!
        Вопросов ни у кого не оказалось.

* * *
        Зал полигона, в который привел нас Корнилов, представлял собой замысловатый лабиринт из узких, извилистых коридоров, то забиравших вверх, то уходивших под уклон. Каждому из кадетов был выделен свой, изолированный от прочих участок. Ну, как изолированный - перебраться к соседям было невозможно, но через каждую пару аршин в стенах имелись отверстия, иногда совсем узкие, только руку просунуть, иногда пошире - можно даже подсмотреть вполглаза, как там идут дела у товарища.
        А еще в коридорах время от времени появлялись мишени - обычно в виде какого-нибудь чудовища. Их требовалось поражать, набирая зачетные очки, которые в конце занятия должны были пересчитываться в призовые баллы. Поражать - любой доступной боевой техникой, но при одном непременном условии: собственной маной пользоваться было нельзя, только чужой. Для этого-то и служили дыры в стенах: сунул туда руку, крикнул: «Дай!» или «Налей!» - и что получил, то и тратишь.
        Сложным упражнение назвать было нельзя. Мишени в ответ не огрызались - правда, если вовремя по ним не ударить, секунд через десять-двенадцать они исчезали, оставив слоупока без набранных очков. Но я пока успевал - и в цель попадать, и на запросы соседей реагировать.
        За те пять минут, что я шел по лабиринту, моей маной воспользовались Воронцова, Муравьева, Кутайсов (а что было делать?), снова Воронцова и еще пара человек, которых я даже не рассмотрел. Сам я получил подпитку от Ясухару, от фон Ливен, от княжны Орловой из отделения Тоётоми и от троих анонимных доноров, лица которых скрыла стена, а голоса я не узнал.
        - Маны! - требовательно раздалось справа.
        Я повернул голову: из отверстия высовывалась изящная кисть с парой перстней на пальцах - серебристой печаткой гонщика и вросшим Слепком духа. Снова Воронцова! Что-то часто мы с ней пересекаемся…
        - Лови!
        По-быстрому сложив левой рукой показанную Корниловым комбинацию, пальцем правой я ткнул в запястье молодой графини - под самый срез рукава - одновременно вновь расслабляя левую. И не забыв приструнить Зеркало - но это у меня уже шло почти на автомате.
        Пара секунд - и рука Миланы скрылась за стеной. И как раз в этот момент в пяти шагах передо мной вырос контур минотавроида - очередная мишень.
        - Дай! - в свою очередь крикнул я, просовывая руку в дыру.
        Сразу Воронцова не ответила - должно быть, успела от отверстия отойти.
        - Маны! - повторил просьбу я, на всякий случай уже ища глазами какое-нибудь другое окошко.
        - Ну, держи… - альтернатива не понадобилась: Милана таки меня услышала.
        Я уже привычно составил пальцами служебную фигуру, тут же ее убрал - и почувствовал, как другой руки что-то коснулось по ту сторону стены…
        …и в следующий миг едва не рухнул на колени от накатившего упоительного блаженства. Прав Корнилов: и в самом деле сейчас совершенно неуместного!
        Ни духа себе, это у меня на воронцовскую ману такая острая реакция?!
        - С ума сошла?! Предохраняться надо! - не без труда выговорил я, дрожащей рукой выцеливая минотавроида.
        - Ну как, взбодрился? - весело раздалось из-за стены. Но не рядом со мной - а из окошка в шаге впереди.
        Я скосил глаза: оттуда на меня смотрела Милана. А за руку меня тогда кто держит?!
        - Ну, хватит, хватит уже! А то выпьешь мою Пири до дна - и спалишь к духам! А она отчиму в сорок империалов обошлась! - с усмешкой бросила молодая графиня.
        Пири?! Я судорожно отдернул руку, почти машинально сложив пальцы второй в фигуру кривого зрения: за стеной и в самом деле стояла клейменая девушка - уже одетая в платье, но столь же безучастная к происходящему, что и в аудитории у Поклонской. Да как и всегда, собственно.
        - Понравилось? - показушно-участливо поинтересовалась Воронцова. - Целая история была протащить ее в лабиринт! Все ради друзей - можешь не благодарить!
        Вместо ответа я ударил магией, вложив в кукиш столько маны, сколько сумел - все, полученное от Пири, и еще своей добавил.
        Ударил не в мишень - по насмешливо скалящейся в окне Милане.
        Глава 18
        В КОТОРОЙ Я ПРЕДСТАЮ ПЕРЕД НАЧАЛЬСТВОМ
        Ни одна молодая графиня в результате инцидента не пострадала. По крайней мере, от магии.
        Стена оказалась перекрыта простеньким стационарным щитом, проницаемым для твердых тел (иначе как просунешь руку за маной?), но от неблагоприятного магического воздействия надежно защищающим. Ну, так-то логично: будь иначе, любой неудачный удар мог бы невзначай задеть ничего не подозревающего товарища в соседнем коридоре. Об этом я тогда не подумал.
        В ярости я вообще ни о чем особо в тот момент не думал, действовал чисто на эмоциях.
        Но так или иначе, никаких последствий моя спонтанная атака не имела. И даже не выглядела со стороны чем-то предосудительным - просто досадный промах мимо мишени.
        Но Воронцова, конечно, все поняла. И улыбаться перестала.
        За Пири ей, кстати, от Корнилова позже влетело. Милана пыталась отговориться тем, что, мол, по просьбе Поклонской привела клейменую девушку еще на первый урок (что соответствовало действительности), а потом, якобы, не успела в перерыве спровадить ту в восемнадцатый чертог (что уже правдой наверняка не являлось: времени между занятиями для этого было более чем достаточно). И вот, типа, не решившись оставить беспомощную Пири без надзора, Воронцова потащила ее за собой в лабиринт, где та - будто бы случайно - коснулась моей руки (откровенная, бесстыдная ложь: чтобы Милана - и беспокоилась о холопе?!)…
        Преподавателя версия молодой графини тоже не особо убедила, и, строго отчитав, тот оштрафовал Воронцову на дюжину баллов. Милана приняла наказание с показным смирением.
        Что до меня, то на все эти корпусные рейтинги мне сейчас было глубоко начхать. Пусть охватившее меня в первый момент остервенение и спало, на смену ему пришла холодная злость - на Воронцову с ее идиотскими выходками, на Корнилова, проглядевшего на полигоне Пири, на корпус, где все это произошло, на весь мир магии и его бесчеловечные реалии… И в первую очередь, на себя самого, понятия не имеющего, что мне со всем этим делать и как вообще жить дальше.
        Блин, домой хочу! В прежний, спокойный мир - без этого долбаного волшебства, без коварных духов, без летающих ковров, без клейменых холопов-зомби и сумасшедших аристократов-магов!
        Уже в столовой, за обедом, Тереза мне рассказала, что по итогам учебного дня «жандармы» вернули себе лидерство. В нашем активе теперь было 264 балла, и отделение Миланы мы опережали на шесть очков. Те же шесть очков по-прежнему составлял мой отрыв от Иванки в личном зачете - премию, полученную мной от есаула в начале занятия, девушка компенсировала лучшей работой на полигоне. Собственно, не удивительно: после воронцовской подставы с Пири выполнять задание Корнилова я, по сути, бросил…
        Фон Ливен я, кажется, ответил что-то невпопад. Обед вообще прошел для меня, словно в тумане - не помню, что и как я ел и ел ли вообще.
        А после выхода из-за стола меня внезапно вызвали к начальнику корпуса.

* * *
        Аудиенции у прежнего верховного властелина Федоровки, полковника Пришвина, я не удостаивался ни разу - все вопросы, и о поощрении, и о наказании, решал его заместитель, майор Алексеев. И вот теперь, на третий день учебы, мной вдруг заинтересовался новый начальник корпуса, подполковник фон Таубе. С чего бы это вдруг?
        Правдоподобная версия у меня была одна: господин подполковник нашел наконец время лично поздравить нас с давешней победой в гонках. И лишний довод в пользу этой догадки я получил, нагнав на лестнице главного здания Воронцову.
        - О, а вот и ты! Драться не будешь? - обернувшись с верхней ступеньки, прищурилась на меня Милана. И, не дожидаясь ответа на свой вопрос, задала другой: - Тоже к барону? - речь, вне всякого сомнения, шла о фон Таубе.
        На автомате я кивнул.
        - Странно это, не находишь? - заметила молодая графиня, подождав меня и лишь затем двинувшись дальше.
        - Из-за гонок, небось, - угрюмо бросил я в сторону - совсем уж промолчать показалось мне по-детски глупым.
        - А самурай тогда где?
        Ясухару поблизости и впрямь не наблюдалось.
        - Подойдет, - пожал плечами я. - Или, может, уже там, - показал глазами вверх по лестничному пролету, на площадку третьего этажа.
        - Духа с два! Когда меня вызвали, он рядом стоял. И ему ничего не сказали.
        - Ну, не знаю, - раздраженно развел я руками.
        - Вот и я не знаю. И мне это не нравится. Сильно не нравится.
        - Мне тоже много чего не нравится! - все же не сдержавшись, вскинул голову я.
        - За Пири - извини, - внезапно сказала на это Воронцова.
        Не скрою, тут она сумела меня малость удивить. Но не смягчить ни на йоту.
        - Я думала, выйдет забавно, - должно быть, не получив от меня ожидаемой реакции, добавила Милана.
        - Угу, - мрачно буркнул я. - Все аж обхохотались.
        - Извини, - вкрадчиво повторила моя спутница. И продолжила: - Печенкой чувствую: ссориться нам с тобой сейчас не время!
        «Осмелюсь заметить, сударь, вот тут молодая графиня совершенно права», - подал голос Фу.
        «Так, без злыдней бестелесных разберемся!» - недовольно скривился я.
        Фамильяру мне тоже имелось что предъявить: мог бы и подсмотреть за стену в лабиринте!
        - Что ж будет, когда оно придет? Время ссориться? - это уже предназначалось Воронцовой.
        - Тогда и узнаем, - неопределенно повела плечами девушка.
        - Не вижу смыла тянуть!
        Милана не ответила - мы уже подходили к приемной начальника корпуса.
        Барон фон Таубе встретил нас в своем кабинете, стоя у выходящего на дубовую аллею окна. Это был худощавый, очень высокий - разве что не под сажень ростом - мужчина лет сорока пяти с узким, сильно вытянутым лицом и каким-то стеклянным, неживым взглядом бледно-бледно-голубых глаз. Мундир на подполковнике был светло-синий, с серебряным шитьем и аксельбантами - такие носили в III Отделении.
        В помещении барон находился не один - на стуле у стены в напряженной позе сидел есаул Корнилов. И этот здесь! Все интереснее и интереснее!..
        - Молодая графиня, молодой князь, рад вас видеть у себя, - проговорил барон при нашем с Воронцовой появлении на пороге.
        Затем, быстро подойдя к нам, подполковник протянул ладонь для рукопожатия - такую же непропорционально длинную и узкую, как и весь он сам.
        «Точно будет поздравлять с победой! - мелькнула у меня мысль. - Странно только, что Ясухару не позвали. Может, наш фон-барон не любит японцев? Гм, непрофессионально как-то…»
        - Наслышан о ваших успехах, кадеты, - продолжил тем временем начальник корпуса. Правда, затем акцент последовал вовсе не на гонки. - Первая и третья позиции во вступительном рейтинге, также первая и третья, только уже поменявшись местами друг с другом - в текущем зачете… - ну да, пусть официально на табло при входе это и не отражалось, но Милану я сейчас по баллам опережал, а между нами вклинилась Иванка. - Полагаю, вы заслужили особого к себе отношения. Более серьезного, более уважительного, чем проявила старая администрация корпуса.
        Подполковник ненадолго умолк и замер, пристально разглядывая нас с высоты своего баскетбольного роста.
        Кстати, любопытно: а есть в этом мире баскетбол? А волейбол с футболом? Слов таких я тут ни разу не слышал. Кажется, за спорткомплексом была какая-то площадка с воротами, больше, правда, на регбийные похожими - низкая перекладина и два высоченных шеста. Впрочем, может, это для какой-нибудь местной версии квиддича - летающие метлы, вон, в наличии…
        Дyхи Америки, что за бред мне в голову лезет?!
        - Мы как раз сейчас заняты тем, что проводим ревизию управленческих решений, принятых прежним руководством корпуса, - продолжил через четверть минуты фон Таубе каким-то уже совсем иным тоном - не столь елейным, что ли. - И одно из них - напрямую касающееся вас двоих - видится мне как минимум спорным. Догадываетесь, какое?
        Почему-то мне подумалось, что он намекает на эпизод с попыткой моего отравления, в результате которой пострадал Гончаров. Учиненной Миланой, кстати, попыткой! Воронцова тогда вышла сухой из воды, я остался при своих - но зато, спасибо Фу, жив и здоров. А наказан был Крикалев - исключительно за свой длинный язык. Это он, как потом выяснилось, в доверие ко мне втирался, сволочь…
        - Никак нет, господин подполковник! - ответила между тем барону Воронцова.
        - Никак нет, господин подполковник! - предпочел вторить ей я.
        - Речь о вызове, который, молодая графиня, вы изволили бросить летом молодому князю и который молодой князь имел честь принять, - не стал ходить вокруг да около фон Таубе. - О смертном поединке - из квоты, что сберегла ваша семья, сударыня. Несмотря на то, что все формальности были соблюдены, майор Алексеев постановил отложить дуэль на неопределенный срок - немало вас, очевидно, сим разочаровав. Что ж, кадеты, у меня для вас добрая новость! Решение майора Алексеева отменено, и ваш поединок состоится! Милостивая государыня, милостивый государь, время завтра на рассвете вас устроит?
        Глава 19
        В КОТОРОЙ Я ИЩУ ВЫХОД
        - Я не догоняю, у них тут образовался излишек успешных кадетов? - ошарашенно пробормотал я уже в коридоре.
        - Все сложнее - и одновременно проще, - хмуро выговорила Милана. - Я ждала чего-то подобного.
        - Ждала?!
        В этот момент сзади, со стороны приемной фон Таубе, послышались торопливые шаги. Мы с Воронцовой обернулись: нас догонял Корнилов. Лицо офицера выражало странную смесь растерянности и решительности - вот так вот, одновременно.
        - Молодая графиня, молодой князь, позволите задержать вас еще на минуту? - осведомился он, приблизившись.
        Формально преподаватель обращался к нам обоим, но смотрел при этом он в основном на мою спутницу. Так что она ему и ответила, церемонно кивнув:
        - Разумеется, господин есаул.
        - Буду краток, - заявил Юрий Константинович. - Я в Первопрестольной человек новый, и в ваших московских делах пока разбираюсь плохо. Но побери меня дух, если сия дуэль - не последнее, что сейчас нужно Федоровскому корпусу!
        - Не могу с вами не согласиться, господин есаул, - степенно проговорила Милана.
        - Так за чем же дело стало? - свел брови к переносице Корнилов.
        - За решением господина подполковника, нет? - прищурилась на это девушка.
        - Не знаю, какая муха укусила барона, - буркнул преподаватель. - Но вы, сударыня - и вы, сударь, - покосился-таки офицер на меня, - надеюсь, вы не намерены и впрямь завтра драться?
        - А у нас что, есть выбор? - изобразила удивление Воронцова.
        - Выбор всегда есть. Молодая графиня, я понимаю, что вы не можете отозвать вызов… Но свяжитесь с отчимом! Пусть граф Анатолий аннулирует свое разрешение на дуэль! Для него в сем поступке не будет ни толики бесчестия, а ваша просьба останется конфиденциальной!
        - Благодарю за совет, господин есаул, - сухо произнесла Милана. - Но боюсь, вы и в самом деле не понимаете московских раскладов. И если это все, что вы хотели сказать - с вашего позволения, я пойду. Мне нужно готовиться к завтрашнему поединку.
        - Но сие же сущее безумие! - всплеснул руками Корнилов.
        - Вы совершенно правы, - пожала плечами девушка. - И что теперь?
        На это у Юрия Константиновича достойного ответа не нашлось.

* * *
        - Ну, что будем делать? - спросила у меня Воронцова, когда мы вышли из здания и двинулись по аллее к казармам.
        - А почему бы тебе и в самом деле не обратиться к отчиму? - неуверенно осведомился я. - Как предлагал есаул?
        - И ты туда же… - скривилась Милана. - Да он сам за всем этим и стоит!
        - Кто? - не понял я. - Корнилов?
        - Граф Анатолий!
        - В смысле - граф Анатолий?
        - Для него партия беспроигрышная. Если я погибну - он официально станет главой рода. А если одержу победу - разделит славу, как мой законный опекун. Так что наверняка это он и надавил на фон Таубе - больше некому!
        - Ну и нравы у вас, у Воронцовых… - ошеломленно пробормотал я.
        - Какие уж есть! И потом, он не урожденный Воронцов! Это фамилия моей покойной матери - женившись на ней, отчим присвоил родовое имя! Так же он и наш титул заполучил! А еще говорят, что это дамы добиваются своего через постель!..
        - Ясно… - обронил я. - Ну что ж, тогда придется завтра сразиться.
        - Ты так спокойно об этом говоришь? - вздернула брови Милана. - Ну, добро…
        - А что такого? Ну, выйдем, постучим друг другу в щиты на потеху фон Таубе. Обещаю без нужды одежд с тебя не срывать, - ухмыльнулся я, вспомнив свой последний - он же первый - опыт магической дуэли.
        - Какое там «постучим в щиты»?! - взвилась девушка. - Ты правда не понимаешь? Это смертный поединок! Других в родовой квоте спокон веку не было! Так что живым с ристалища всяко уйдет только один из нас! Второй погибнет - в этом, к дyхам, смысл!
        - Ну… - рассеянно протянул я, и в самом деле только теперь осознав всю глубину задницы, в которой мы оказались. - Если так… Если так, придется тебе отозвать вызов! - нашлось, впрочем, тут же решение - как мне показалось, очевидное.
        - Вообще не вариант, - мотнула головой Воронцова.
        - Это почему же?
        - Отозвать вызов, после того, как тот был принят - полное бесчестие. Ни один уважающий себя дворянин в Империи после этого не подаст мне руки - по крайней мере, публично. Манники разбегутся, как тараканы. Друзья семьи отвернутся. Из корпуса, может, сразу и не отчислят, но отношение будет хуже, чем к прокаженной! А закончу учебу - ни в один самый захудалый полк меня не возьмут. Разве что в земскую полицию смогу устроиться - и то если только на самое дно, письмоводителем. Да и это вряд ли.
        - Дикость какая-то… - нахмурился я.
        - Почему дикость? - непритворно удивилась Милана. - Нормальное отношение к человеку без чести и достоинства. В Чухляндии разве не так?
        - Далась тебе эта Чухляндия! - буркнул я.
        - Так что отменить вызов - не вариант, - повторила девушка. - Придется сдавать назад тебе! - заявила она затем.
        - Мне? В смысле, дезавуировать свое согласие? - уточнил я.
        - Ну да.
        - А это, типа, не бесчестие?
        «Абсолютно то же самое, сударь, - встрял Фу. - Что вызов отменить, что согласие - последствия одинаковы».
        - Бесчестие, - не стала отрицать и Воронцова. - Но, в отличие от меня, у тебя останется соломинка, за которую можно будет уцепиться.
        - И что же это за соломинка?
        - Не «что», а «кто». Я.
        - Поясни.
        - Если рухну я, ты мне уже никак не поможешь. Извини, но, кроме громкого титула, за тобой вообще ничего не стоит - ни имений, ни денег, ни связей. Пробиваться в жизни тебе предстоит практически с нуля. Море маны, конечно, неплохое подспорье, но этого мало, чтобы еще кого-то на буксире за собой тащить… А вот если изгоем окажешься ты, я смогу подставить тебе плечо. Пристроить при себе. Загубленной репутации тебе это, конечно, не вернет, но без куска белого хлеба с икрой не останешься.
        - И кем пристроишь? - без малейшего энтузиазма усмехнулся я. - Элитным «бурдюком»?
        - Вот только не начинай, а? Зачем «бурдюком»? Скажем, телохранителем - на первое время. А потом, может, вырастешь до начальника службы безопасности. Должность это не публичная, зато ответственная, кого попало на нее не поставишь…
        - Так себе перспектива, - заметил я, дослушав. - Гнилая из тебя соломинка, молодая графиня! В общем - нет! - решительно мотнул я головой. - Ты все это затеяла с дуэлью - тебе и отступаться!
        - Я затеяла?! - вскипела Милана. - Да ты не оставил мне выбора! - напомнила она. - Устроил ту сцену в столовой…
        - После того, как ты заманила меня в духоловку и пыталась убить, на секундочку! - в свою очередь вспыхнул я.
        - А что мне было делать?!
        - Снимать трусы и бегать!
        - Что? - осеклась Воронцова, должно быть, не слышавшая раньше этой поговорки. - Где бегать? - трусы ее, похоже, не смутили.
        - По кругу, - хмыкнул я, сбавив, однако, пыл. - Ладно, давай конструктивно, - предложил затем. - Отменять вызов ты не хочешь. И мотивы твои мне, в целом, понятны. Я не стану отзывать согласие - по тем же причинам. Что еще можно сделать?
        - При такой постановке вопроса - уже ничего, - буркнула девушка.
        - А если, скажем, один из нас - например, ты - упадет с лестницы и переломает ноги - дуэль отложат? - пришло мне в голову - мы как раз вошли в пятый чертог и начали подъем на шестой этаж.
        - Ну да, отложат - на те пять минут, что понадобятся целителю чтобы срастить кости!
        - Блин, верно, - вынужден был признать я. - А если речь пойдет о магической травме? Ну, такой, чтобы сразу не исцелить? Совершенно случайной, конечно…
        - Если будут целы пальцы - выйти на ристалище все равно придется, - покачала головой Милана. - А если сжечь их начисто… Ну, не знаю, - задумалась она. - Тут запросто можно не рассчитать и навсегда остаться калекой. Хороший целитель справится - кто умеет лечить, тот и навредить грамотно сможет. Но я - нет. И никто из тех, кому я могу доверять. А ты?
        «Фу?» - в свою очередь безмолвно спросил я.
        «Молодая графиня права, сударь - риск велик. А я не целитель - я вам сие уже говорил…»
        - Тоже нет, - печально развел я руками.
        - Значит, не годится, - вздохнула Воронцова. - Перспектива прожить всю жизнь без пальцев… - она поежилась. - Лучше уж быстрая смерть на ристалище! Впрочем, если ты готов рискнуть…
        - Тебе лишь бы на кого-то свалить!
        - Ну, твоя была идея. Еще есть гениальные мысли?
        - Увы… Погоди, а Цесаревич не мог бы вмешаться? - вспомнил я.
        - Ну да, - невесело усмехнулась Милана, переступая с лестницы на площадку нашего, шестого этажа. - Или сам Император. А то, глядишь, Ключ иссякнет, магия пропадет - вот и не будет никакой дуэли… - похоже, в ее представлении вероятность этих событий была сравнима.
        - Нет, но в самом деле, - не отступал тем не менее я. - Мы же, вроде как, в личном кадровом резерве наследника престола! Говорят, он своих на произвол судьбы не бросает!
        - А как дать ему знать? Да еще до утра?
        - Это второй вопрос.
        - Нет, первый! У меня вот такой возможности нет. А у тебя?
        - Может быть… - пробормотал я, захваченный новой идеей. - Может быть, и есть…

* * *
        - Увы, молодой князь, сие мне не по силам, - извиняющимся тоном проговорил Петров-Боширов.
        Штабс-ротмистр прибыл порталом прямиком в комнату Миланы уже через три минуты после того, как я разорвал пополам полученную от него во время гонок визитку. Внимательно выслушал наш рассказ - мы упирали на то, что так-то готовы драться, просто не хотим плясать под дудку графа Анатолия - но увы, обнадежить нас ничем не сумел.
        - Вопрос, конечно, более чем щекотливый, однако в другой ситуации до сведения наследника престола его и впрямь можно было бы донести, - заметил жандарм. - Но, увы, не сейчас.
        - Почему не сейчас? - быстро спросил я.
        - Вы что, сударь, газет не читаете? Его Высочество изволит гостить в Венеции, у тамошнего дожа, дочь коего давно прочат Цесаревичу в невесты.
        - Да, я видела об этом заметку, - кивнула с кровати, на которой сидела, сцепив руки на коленях, Воронцова.
        - Из-за сего число каналов связи с ним весьма ограниченно, - продолжил Петров-Боширов. - А количество всякого рода фильтров и рогаток на оных - наоборот, возросло в разы. За день или даже за два-три вопрос, подобный вашему, никак не решить.
        - А Император - на месте? - не сдавался я. - На него нельзя выйти?
        - Шутите, сударь?
        - Отнюдь.
        - А похоже, что шутите. Дуэль между двумя кадетами-первокурсниками, да еще в рамках законной квоты - не тот вопрос, в который станет вмешиваться Его Величество!
        - Ну и зря! - разочарованно бросил я. - Мог бы и приподнять царственную задницу с трона!
        - Сударь, если вы хотите, чтобы я арестовал вас за неуважение к Государю, то дуэли вашей сие не сорвет, - неодобрительно покачал головой штабс-ротмистр. - Просто молодой графине придется также прибыть для оной в расположение губернской экспедиции IIIОтделения.
        - И в мыслях подобного не было, - буркнул я - кстати, ничуть не слукавив.
        - Что ж, в таком случае будем считать, что никаких дерзких слов я не расслышал, - кивнул жандарм. - На сем разрешите откланяться - служба не ждет…
        - Извините уж за беспокойство! - хмыкнул я - на этот раз и впрямь не без вызова.
        - Пустое, - проигнорировал мой дерзкий тон Петров-Боширов. - Рад буду увидеть снова… кого-то одного из вас. И надеюсь, молодые люди, тот, кто переживет завтрашнее утро, извлечет из случившегося урок: не стоит необдуманно бросаться словами, тем паче в вопросах дворянской чести, а раз произнеся - необходимо за сказанное отвечать! - сухо добавил он. - И юный возраст здесь отнюдь не оправдание ни скороспелости решений, ни последующих метаний!
        - И вам всего доброго, господин штабс-ротмистр! - яростно сверкнув очами, обронила Милана.
        На этом шеф московских жандармов нас покинул.

* * *
        «Не стоит отчаиваться, сударь, - проговорил Фу, когда, оставив Воронцову в ее комнате (ни к какому решению свалившейся на наши головы проблемы мы с Миланой так и не пришли и договорились подумать еще, уже по отдельности), я наконец направился к себе. - Ваши шансы отнюдь не дурны!»
        «Все возможные варианты мы перебрали, - покачал я головой. - Или… нет?»
        «Что касается срыва поединка - да, перебрали. Но я не о том, сударь. Я о шансах выйти из него победителем. Силой молодая графиня, конечно, Стольник, но в мане вам весьма и весьма уступает. Если вам удастся затянуть схватку, Воронцова не устоит!»
        «Погодите, - сообразил наконец я, куда клонит мой фамильяр. - Вы что, и впрямь предлагаете мне драться с ней насмерть? И постараться убить?»
        «А если ничего иного не остается, сударь?»
        «Ну знаете ли…»
        Всерьез о таком я и в самом деле еще не думал.
        Милана, конечно, не подарок. Да прямо скажем, та еще зараза! И с Пири меня сегодня здорово взбесила! Вот в тот момент, наверное, я и впрямь мог отправить ее в Пустоту. Ударил, по крайней мере, не сдерживаясь. И если бы не щит на стене, неизвестно, как бы еще там все обернулось…
        А то, что Воронцова извинилась, ничего особо не меняет. «Не время ссориться» - так она сказала. А вот теперь, получается, время?
        И раньше она, вообще-то, уже пыталась меня убить. Дважды - это если еще не считать приснопамятного подвала ее любимого отчима, дух ему в задницу! Надо будет - попробует и в третий раз. «Рука не дрогнет» - это ведь тоже ее слова!
        А мне, значит, покорно отправляться на заклание, как барану?!.
        Э… Стоп! Я это что, сам себя накручиваю? Подвожу к тому, что Милану таки придется убить?! Я ли это?!
        «А вот молодая графиня, как дойдет до дела, колебаться не станет», - менторским тоном заметил «паук».
        «Так, может быть, в этом-то и разница между нами?»
        «Может быть, сударь. Вот только разница сия - совсем не в вашу пользу!»
        «Это еще как посмотреть!»
        «Мертвые обычно уже никуда не смотрят, сударь!»
        «Но я-то пока жив!»
        «В том-то и дело, что „пока“».
        «А что вы предлагаете? Убить самому, чтобы не быть убитым?»
        «Выбор очевиден, не находите? А смерть молодой графини еще и избавила бы нас с вами от угрозы, что однажды Воронцова выступит против госпожи Ивановой - а та в ответ выдаст нашу тайну!»
        «Ну, знаете! - взвился я. - Это уже ни в какие ворота…»
        Додумать свою мысль я не успел. Распахнув дверь, шагнул в свою комнату - и замер на пороге: на стуле у окна, вальяжно закинув ногу на ногу, сидел Огинский.
        Глава 20
        В КОТОРОЙ МНЕ ПРЕДЛАГАЮТ УМЕРЕТЬ
        Ударил я, почти не задумываясь - и уж тем более не тратя времени на пустые слова. Трижды подряд ударил. Фигой, затем - разрывным и, вдогонку - файерболом.
        Огинский лишь скептически улыбнулся. Руки он держал на виду, и я отлично видел: князь даже не потрудился скрестить пальцы, призывая щит. И тем не менее, первые две мои техники вовсе сработали вхолостую, а огненный шар, пьяно вильнув в сторону, подпалил полку с книгами второкурсника Сколкова.
        Сергей Казимирович неодобрительно покосился на занявшийся было пожар, и пламя тут же испуганно погасло.
        - Слишком сильно прижимаете мизинец, сударь, - снова переведя взгляд на меня, участливо заметил Огинский. - До трети мощи на сем теряете!
        А затем дверь за моей спиной мягко затворилась. Поняв, что это захлопывается западня, я рванулся назад, но с преградой не справились ни плечо, ни магия.
        - Когда устанете ломиться - присаживайтесь, - проговорил, не без любопытства наблюдая за моими потугами, Сергей Казимирович. Тон его был будто бы даже и не насмешливым - скорее досадующим.
        Оставив в покое непоколебимую дверь, я сделал два коротких шага по комнате и сел на край застеленной кровати.
        - Вот, так-то лучше, - одобрительно кивнул Огинский.
        - Вы меня убьете? - почти само собой вырвалось у меня. - Как Надю? - а вот второй вопрос был задан уже обдуманно - и с неприкрытым вызовом.
        - Сударь, только не пытайтесь казаться еще глупее, чем вы есть, - скривился незваный гость. - Если бы сегодня мне нужна была ваша смерть - вы были бы уже мертвы. А что касается моей несчастной воспитанницы… - голос князя слегка дрогнул - или мне это только показалось? - Давайте раз и навсегда внесем ясность: я не желал ее гибели. Надежда Александровна ушла в Пустоту из-за того, что отдала свой щит вам. Моя вина тут лишь в том, что я сего вовремя не понял. Ваша - не меньшая.
        - Да как вы смеете?! - рявкнул я, вскакивая… Вернее, попытавшись вскочить - воздух передо мной словно сгустился и мягко, но непреклонно вернул меня обратно на кровать.
        - Полноте, сударь, - снова поморщился Сергей Казимирович. - Не стройте из себя яростного мстителя! Сие бессмысленно - и, к тому же, смешно. Просто знайте: не найдется в мире человека, опечаленного случившимся с Надеждой Александровной сильнее, нежели был я. И закроем сию тему - у нас с вами есть иные.
        - Если вы о Фу - то я вам его не отдам, и не мечтайте! - буркнул я, подняться, однако, уже не порываясь.
        - И снова вы льетесь впереди собственной маны, сударь. Речь не о Васе. Вернее, не только о Васе.
        - Тогда о чем же? - хмуро спросил я, отметив про себя это «не только». Значит, все-таки Огинский явился за духом. Просто почему-то на этот раз не хочет - или не может - действовать напрямую.
        «Я сумел обрубить с ним связь, сударь, - легок на помине, объявился у меня в голове „паук“. - Забрать меня силой Сергей Казимирович уже не может!»
        - О вас, сударь, - заявил между тем князь. - О вашей судьбе.
        - А что вам до моей судьбы?
        - Желаю благотворно на нее повлиять, - после недолгого перерыва на лицо моего собеседника снова выползла полуулыбка.
        - У меня и без вас все шикарно! - нашел в себе силы беззаботно усмехнуться я. - Вернее, как раз без вас!
        - Ой ли? - прищурился Огинский. - А завтрашний поединок с молодой графиней Воронцовой в сие ваше «шикарно» входит?
        Я вздрогнул. Это-то ему откуда известно? Я и сам узнал о своей дуэли каких-то два часа назад!
        - Вот видите, не все так уж и радужно, сударь, - отнюдь не упустил из вида мою живую реакцию Сергей Казимирович. - И какой тактики вы намерены завтра придерживаться? - спросил внезапно он затем.
        - Не ваше дело! - отрезал я.
        - Ваш козырь - запас маны, - принялся, однако, рассуждать вслух князь. - А также Зеркало. На стороне молодой графини - сила и опыт. Кроме того, она наверняка возьмет с собой на ристалище «бурдюк», но не думаю, что сие сыграет какую-то существенную роль. Разве что выступит для вас дополнительным раздражающим фактором, заставит занервничать - и совершить какую-нибудь дурацкую ошибку. Но ежели, паче чаяния, вы сумеете сохранить хладнокровие и выдержите первый натиск - скорее всего, в роду Воронцовых произойдет смена главы…
        Собственно, ничего нового он здесь мне не сказал - почти то же самое отмечал Фу, да и сам я все это прекрасно понимал.
        - Вам-то какое дело? - угрюмо повторил я.
        - О, самое прямое, сударь! Так уж неудачно вышло, что с достопочтенным Анатолием Глебовичем Воронцовым мы совсем не друзья. А официально встав во главе рода, граф, и без того человек влиятельный, по факту, сделается хозяином всей Московской губернии. Мне сие не нужно. И не только мне. А посему, добрая девочка Милана покамест должна жить.
        - А я, получается - погибнуть?
        - Ну, грубо говоря, да, - невозмутимо кивнул Огинский. - И чтобы не вызвать лишних кривотолков - погибнуть именно на дуэли, а не, скажем, до оной.
        - Благодарю покорно! - хмыкнул я, внутренне содрогнувшись. - Но у меня как-то другие планы!
        - И какие же, позвольте поинтересоваться? Собираетесь убить молодую графиню?
        - Не вашего ума дело!
        На самом деле, никакого решения по поводу того, что и как делать завтра, я до сих пор не принял. Твердо знал две вещи: умирать вовсе не хочу, но и Милану убивать не желаю. Проблема заключалась в том, что одно с другим стыковалось как-то плоховато…
        - Вы в полной растерянности, сударь, - читал меня, между тем, словно открытую книгу, Сергей Казимирович. - Убийство Воронцовой вам претит - хотя, между нами, свою Пустоту молодая графиня вполне заслужила. Ко мне же вы относитесь предвзято - что хотя и глупо, но объяснимо. Однако сие мешает вам признать: я лишь пытаюсь вам помочь. Предлагаю единственно приемлемый выход!
        - Ага: сдохнуть самому! - возмущенно воскликнул я.
        - Да дослушайте вы, сударь! - раздраженно бросил князь. - Да, со стороны выглядеть все будет именно так: вы падете, сраженный на дуэли. С честью уйдете в Пустоту. Но даже оттуда возвращаются! - лукаво усмехнулся мой собеседник. - И прекрасный пример сего как раз сейчас тратит свое время на то, чтобы уговорить вас перестать наконец ерепениться и начать думать головой!
        - Что? - начало-таки доходить до меня. - То есть вы, типа, предлагаете мне притвориться мертвым? Как… Как сделали тогда сами?
        - Именно, сударь! Вася вам поможет - ему не впервой.
        «Это так?» - быстро спросил я у фамильяра.
        «Да, сударь. Я сие уже делал - для Сергея Казимировича. И смогу для вас. Но не все будет зависеть от меня!»
        - Для всех непосвященных вы будете мертвее мертвого, - продолжал между тем Огинский. - После мы подменим тело на муляж. Оный благополучно сгорит в погребальном костре, а вы сохраните жизнь, да еще и обретете свободу.
        - Свободу изгоя? - уточнил я.
        - Изгой - понятие условное, - отмахнулся мой собеседник. - И нередко - преходящее. Сегодня гонят тебя, а завтра, глядишь - тех, кто тебя гнал. К тому же, в сем мире вы и так чужак, сударь. Не спорю: неплохо устроившийся чужак - не без моей помощи устроившийся, к слову - но было бы весьма опрометчивым считать ваше нынешнее положение устойчивым. Даже ежели забыть о завтрашней дуэли - исход коей ничуть не предрешен - за радужным фасадом конструкция прячется хлипкая. Тайна вашего происхождения скрыта отнюдь не за семью печатями - просто никто пока всерьез не пытался взяться за ее разгадку. Одна оплошность, один неверный шаг - и вы в подвале III Отделения, а то и Конвоя. Просто на всякий случай. А ошибок вы наделаете, не сомневайтесь! Пока вас худо-бедно Вася прикрывает, но сам по себе он тоже проблема: дискредитированный фамильяр - прекрасная ниточка, чтобы за нее потянуть…
        «Он же гонит?» - мрачно поинтересовался я у «паука».
        «Разве что слегка сгущает краски, сударь. Про угрозу разоблачения я и сам не раз вам говорил. Но до сих пор мы с вами как-то справлялись. Я бы на другое посоветовал обратить внимание».
        «На что?»
        «Если вдруг решите принять предложение князя, ключевым моментом станет даже не притворная смерть на ристалище, а последующие похороны. Как сам отметил Сергей Казимирович, он должен будет заменить отправленное на костер тело копией. Но нет гарантии, что случайно не забудет сие сделать».
        - Фу-Хао я, по крайней мере, могу доверять, - сухо заметил я князю. - А вот вам - едва ли. Один раз вы меня уже подставили - легко кинете и снова! Возможностей для этого у вас будет вагон! Одна процедура похорон чего стоит! - привел я подсказанный фамильяром пример.
        - Разумная осторожность, - нежданно согласился Огинский. - Отвечу так: лучшая страховка для вас в том, что вы мне нужны. В прошлый раз игра, как казалось, стоила свеч. Сейчас же мне вы куда интереснее живым.
        - Пустые слова! - развел я руками.
        - Ну, если слов вам мало… - сунув руку во внутренний карман пиджака, Сергей Казимирович извлек оттуда пачку каких-то картонок и швырнул мне на кровать. - Ознакомьтесь, сударь!
        Это оказались фотографии. Неподвижные, как во вчерашней газете, но зато цветные. Изображен на них был сам Огинский и… Даша Карпенко - одна из моих товарищей по адамовскому плену! На первом снимке она сидела рядом с князем за накрытым столом, на другом они стояли посреди зеленого луга, на третьей фотке - шли вдвоем по пустынной городской улице.
        Клейма на лбу девушки не было, но пустым и безразличным взглядом Дашка до боли напоминала Пири. Хотя, конечно, может это просто на фотографии так неудачно вышло…
        - Фотошоп? - попытавшись добавить в тон максимум сарказма, приподнял я внезапно зачесавшиеся глаза на собеседника - и тут же снова их опустил.
        - Вы имеете в виду, фотомонтаж? - уточнил Сергей Казимирович. - Отнюдь, сударь. Сфабриковать подобный снимок мне, понятно, не составило бы никакого труда, но откуда, по-вашему, я мог взять образ сей девицы? - кивнул он на фотографии. - Сие же ваша знакомая по миру-донору?
        - Да, - не стал отрицать я.
        - Некогда я обещал, что постараюсь разыскать ваших товарищей, - проговорил Огинский. - В двух случаях мне сие удалось. К сожалению, второй - юноша - погиб при снятии печати. Казус сие досадный, и весьма странный - молодой человек как бы покончил с собой, что, вообще-то, немыслимо для холопа. А в момент смерти он определенно еще был таковым. Ну да холопам и Зеркало, по идее, не положено…
        - Как его звали? - быстро спросил я.
        - Вероятно, Алексеем или Александром - полного имени в документах не значилось, только первые несколько букв. Фамилия мне неизвестна.
        - Сорокин… - едва слышно пробормотал я.
        Эх, Санек, Санек…
        - Что до девицы - Дарьи Ильиничны - то она, к счастью, жива, хотя, увы, и не вполне здорова, - продолжил князь. - Вернуть ей утраченную личность мне покамест не удалось, однако кое-какие подвижки имеются. И вот тут ваша помощь, сударь, оказалась бы весьма кстати. Не лично ваша - Васина - но раз уж вы у нас нынче неразлучны… - по лицу Огинского пробежала тень раздражения - но тут же исчезла. - Однако не все упирается в фамильяра - определенную ценность вы для меня представляете и сами по себе. Работая с Дарьей Ильиничной, я получил некие наметки - сие касается пути в мир-донор. Неплохо было бы сопоставить их с тем, что хранит ваше сердце. Не обещаю, что сие непременно станет прорывом, но некий шаг в искомом направлении нам, вероятно, сделать удастся…
        - Вы говорили, на поиски мира-донора уйдут десятки лет, - напомнил я.
        - Говорил: могут уйти. Я и ныне сего не отрицаю. Но что ж теперь, сидеть сложа руки и ничего не делать? Шажок, другой, третий - а там, глядишь, и полпути позади…
        - А что с остальными моими друзьями? - вернул я разговор чуть назад.
        - Я сумел отыскать только двоих, сударь. Из которых один умер, а вторая до сих пор не в себе. Видите, я не преувеличиваю своих успехов. И не заманиваю вас сладкими сказками. Что сделано - то сделано. Что нет - то нет. Но вместе мы всяко добьемся большего! Ну а заодно утрем нос графу Анатолию, - окончательно замкнул в круг нить нашей беседы Огинский.
        - Ну… Давайте еще раз пройдемся по всем пунктам, - предложил я после короткой паузы, в течение которой попытался как-то разложить услышанное «по полочкам» - но не слишком в этом преуспел.
        Не то чтобы я уже внутренне согласился на предложение князя, но, не скрою, был сейчас к такому решению куда ближе, чем еще пять минут назад.
        - Завтра во время дуэли вы дадите Васе добро на контроль, - начал Сергей Казимирович. - Дождавшись подходящего момента, фамильяр имитирует вашу смерть. Моя задача - подменить тело до похорон. А затем вы очнетесь в уютном шале в Альпах, в обществе Дарьи Ильиничны и, уж не обессудьте, моем. Впрочем, я там едва ли задержусь надолго - а вы станете жить не тужить. Как и подобает одаренному, усердно практиковаться в магии - и работать над реабилитацией госпожи Карпенко. И попутно - над поиском пути в мир-донор. А я буду вас иногда навещать и знакомиться с полученными результатами.
        - Звучит заманчиво… - не стал отрицать я.
        - Рад, что вам нравится, сударь!
        - …если, конечно, забыть обо всем том, что вы говорили - и что делали - раньше, - закончил, однако, я. - О прорыве в Петрополисе, о судьбе Нади… О, духи! - осенило внезапно меня. - Вы имитировали свою смерть, теперь предлагаете сделать так мне! А Надя… Она тоже?! - пораженный невероятной догадкой, воззрился я на Огинского.
        - Я же сказал: закрыли сию тему! - резко оборвал меня князь. - Надежда Александровна погибла - смиритесь! Я бы легко мог впечатать ее образ в фотографию - вместо изображения Дарьи Ильиничны или рядом с оным - и тем самым ввести вас в заблуждение, но полагаю сие недостойным ее памяти! А вас, как уже отмечал, не собираюсь пичкать сказками! Мертвые - мертвы! Займемся живыми!
        «Займемся», - вполне готов уже был повторить за собеседником я, но вслух этого почему-то не произнес.
        И, уходя из комнаты порталом, прямого и твердого ответа на свое предложение Огинский от меня так и не получил. Он такового, впрочем, и не добивался - по всей видимости, справедливо полагая, что никакого выбора у меня нет.
        Глава 21
        В КОТОРОЙ Я РЕШАЮ, ЧТО ИГРА СТОИТ СВЕЧ
        Когда после вечернего построения я поднялся в нашу со Сколковым комнату, моего соседа там еще не было. Я этому только порадовался: объясняться с второкурсником по поводу подпаленных книг на полке мне сейчас совсем не хотелось - погасить-то пламя Огинский погасил, но исправить повреждения не потрудился, для меня же такое пока являлось задачей непосильной.
        Казалось бы, ну, что мне до недовольства Сколкова - на фоне всего остального-то! А вот поди ж ты…
        Так что, воспользовавшись случаем, я решил поскорее улечься спать: рассудил, что будить меня рассерженный сосед все же едва ли станет. А завтра я уйду на рассвете - и вряд ли уже снова его увижу.
        Собственно, насчет того, что именно стану делать утром, я так до конца и не определился. Ну, то есть как… Никакой разумной альтернативы предложению князя я не видел. Но чем больше о нем размышлял, тем сильнее убеждался: подводных камней там таилось чуть меньше, чем дофига. И главный из них: можно ли в принципе доверять заботе Сергея Казимировича?
        Фу считал, что шансы на обман со стороны Огинского соотносятся с вероятностью его честной игры как пять к семи. Я в своих оценках был еще менее оптимистичен: 50 на 50, как у той блондинки с динозавром из анекдота - либо встретится, либо не встретится. Или подставит, или нет - одно из двух.
        К слову, как те же семь к пяти фамильяр рассматривал перспективы моей победы в поединке с Воронцовой - буде такой состоится. Здесь я с «пауком», в целом, был согласен.
        И на дуэли, дойди до нее дело, все бы уже зависело только от меня: справлюсь - молодец, не справлюсь - сам, типа, виноват.
        Однако вариант «справлюсь» предполагал убийство Миланы. А на это я по-прежнему был не готов.
        Но и сам умирать охоты как-то не имел.
        Та еще засада, в общем…
        Повесив фуражку на крючок на стене, я снял китель и небрежно бросил его на сиденье стула. Опустился на кровать и нагнулся, чтобы стянуть с ноги ботинок, но, нахмурившись, выпрямился. Встал, вернулся к стулу и перевесил китель на спинку. Аккуратно расправив, снова плюхнулся задницей на кровать и наконец разулся.
        В этот момент оставленная мной незапертой дверь в комнату распахнулась.
        «Блин, чуть-чуть не успел!» - с досадой подумал я и обреченно поднял глаза, ожидая увидеть Сколкова - но на пороге стояла Воронцова.
        - Войду? - спросила она, соблюдая формальности.
        Я сделал приглашающий жест рукой.
        Прикрыв за собой дверь, девушка пересекла комнату и присела на кровать рядом со мной - уже не спрашивая разрешения.
        - Ну, что делать-то будем? - задала она вопрос затем.
        С тех пор, как расстались днем, проводив в портал Петрова-Боширова, толком мы с Миланой так и не поговорили.
        - Не знаю, - устало буркнул я.
        - Вот и я не знаю, - вздохнула молодая графиня. - Ладно, может, утро мудренее вечера окажется…
        - Ну да…
        - А раз так, вечеру-то что зря пропадать? - подмигнула мне вдруг Воронцова и, обвив руками мою шею, буквально вгрызлась в мои приоткрывшиеся от удивления губы поцелуем.
        «Фу!» - в панике беззвучно возопил я.
        Зная Милану, в преддверии завтрашних событий от нее всего можно было ожидать. Например, смертоносного яда на сахарных устах.
        «Все в порядке, сударь, - заверил, однако, фамильяр. - Ситуация у меня под контролем. Опасности нет. По всем признакам, молодая графиня настроена исключительно на телесное наслаждение».
        «Нашла время! Ладно, приглядывайте за ней!» - бросил я и, наконец, ответил на требовательный поцелуй.
        «Разумеется, сударь».
        «За ней, а не за нами!» - уточнил я.
        «Сугубо в отношении возможных угроз, сударь».
        Тем временем, пальцы Воронцовой уже расстегивали на мне рубашку - непосредственно, без всякой магии.
        - Сейчас сюда, вообще-то, Сколков припрется, - не без усилия оторвавшись от жарких губ Миланы, выговорил я.
        - Не припрется, - не прекращая где-то там внизу воевать с пуговицами, улыбнулась девушка. - Я его встретила в коридоре и попросила пока погулять. Убедительно попросила.
        - Даже так…
        Миг или два я еще колебался.
        Да какого духа! Может, это в последний раз!
        Наши губы снова сошлись, а мои пальцы нащупали застежку кителя Воронцовой.
        Через считанные секунды Милана осталась в рубашке, а еще через полминуты лишилась и ее. Бюстгальтер продержался чуть дольше - больно уж хитрые крючочки его сзади замыкали.
        Не сговариваясь, мы с молодой графиней поднялись с кровати. Мои губы устремились ниже - сперва покрыв поцелуями подбородок Миланы, затем шею и плечи, потом упругие груди. Руки тоже не скучали, аккуратно стягивая с партнерши узкую черную юбку. Запрокинув голову, Воронцова прогнулась назад и что-то неразборчиво промурлыкала. Затем, в свою очередь, занялась пуговицами на моих брюках - уже магией, иначе, похоже, ей было до них не достать.
        Вскоре ни на мне, ни на ней никакой одежды не осталось вовсе.
        - Снимать трусы и бегать, да? - лукаво улыбнувшись, напомнила мне Воронцова мою давешнюю поговорку и, виляя бедрами, игриво отступила к входной двери. В два шага ее нагнав, я подхватил Милану под пятую точку и приподнял.
        Пушинкой Воронцова отнюдь не была - не сравнить с…
        К духам, не время для сравнений, тем более таких!
        Оторвав молодую графиню от пола, я повернулся к кровати и повалился на нее вместе со своей горячей ношей.
        «А что, если сегодня там у нее ядовитые зубы? - мелькнула у меня шальная мысль прежде, чем… Ну, понятно. - Успеет ли Фу среагировать? Не отвечайте!» - последние слова предназначались уже непосредственно «пауку».
        Как говаривал Огинский, игра стоила свеч.

* * *
        Когда, проворочавшись всю ночь напролет без сна, перед рассветом я вышел на прохладу утренней аллеи, Воронцова была уже там. Причем, не одна. И я имею в виду не только беднягу Пири, которую, как и предполагал Огинский, Милана не преминула захватить на ристалище. И не сияющего фон Таубе с мрачным как туча Корниловым, явившихся проследить за чистотой боя. Присутствовали еще с полдюжины офицеров - я заметил Поклонскую, Артемьева с артефакторики, Сиротина и Дональдовича Шэня. Также здесь собралось десятка три старшекурсников (Сколкова не было, его я оставил мирно спящим) и добрых две трети нашего потока - это при том, что ни я сам, ни, насколько мне было известно, Воронцова, никакой рекламы нашей дуэли не делали.
        Из «жандармов» отсутствовал только Гурьев - по крайней мере, я его не увидел, но, может, молодой граф где среди дубов стоял в тени. В первом отделении недоставало двоих или троих кадетов. Второе представляли Ясухару, княжна Орлова и девица по фамилии Змаевич, традиционная соседка японца по парте.
        Тоётоми и был тем, кто первым шагнул мне навстречу.
        Почему-то я подумал, что он сейчас начнет отговаривать меня от поединка - ну или хотя бы возмущаться самим фактом оного - но Ясухару зашел совсем с других козырей:
        - Сие будет великая битва, сэнсэй! - проговорил он едва ли не с завистью, и уж точно с непритворным восхищением. - Я сложу по стихотворению об обоих - и о победителе, и о побежденном!
        О, духи, да ты у нас, оказывается, еще и поэт?!. Цветик-сан, блин!
        - Благодарю, - не дрогнув лицом, учтиво кивнул я японцу. - Надеюсь позже их услышать…
        - Непременно услышишь, сэнсэй! Тому, кто уступит в схватке, лист со стихами я положу в погребальный костер, чтобы они сопровождали его на пути в Пустоту! - вдохновенно заявил Тоётоми.
        - Благодарю, - повторил я и двинулся дальше.
        - Молодой князь! - теперь на моем пути стояла фон Ливен.
        - Да? - поднял я на нее глаза.
        - Опасайтесь техники замедления - щит обычно ее плохо держит, - склонившись ко мне, в полголоса проговорила моя манница. - А молодая графиня нередко к ней прибегает. Почувствуете неладное - сразу же поднимайте второй щит. Двух должно хватить. А затем противопоставьте замедлению самоускорение - его не нужно постоянно поддерживать пальцами…
        - Спасибо, - поблагодарил я молодую баронессу.
        Упомянутым ею самоускорением я, правда, не владел.
        - Молодой князь! - снова окликнула меня Тереза - уже почти в спину.
        Согнав с лица выражение недовольства, я обернулся.
        - Вернитесь с ристалища! - уже вовсе едва слышно попросила фон Ливен. - Живым вернитесь…
        - Постараюсь, сударыня, - не нашел я лучшего ответа.
        «А мне что скажете, сударь? - осведомился, дождавшись паузы, Фу. - Больше тянуть с решением нельзя. Если мы действуем по плану князя Сергея, мне необходимо дозволение на контроль над вашим телом. Обязуюсь использовать его только для имитации смерти».
        «Погодите еще немного», - попросил я, малодушно оттягивая неизбежное.
        «Как скажете, сударь…»
        Я вышел на середину аллеи. В дюжине шагов впереди как раз занимала позицию для боя Воронцова. Сняв китель, Милана засучила левый рукав своей белой рубашки и велела Пири ухватиться за запястье оголенной по локоть руки. Должно быть, начать молодая графиня собиралась с холопьей маны. Сколько там у клейменой девушки предел? Семьдесят пять мерлинов, кажется? Надолго этого всяко не хватит… Как бы только Воронцова не забылась и не спалила в запарке высосанный «бурдюк»!
        Лишний повод мне не тянуть с выбором…
        Тем временем Милана обмотала снятый китель вокруг правой кисти, скрыв из виду пальцы. Ну да, строгая форменная юбка - не пышное платье Салтыковой, в ее складках руку не спрячешь…
        В моей памяти некстати всплыло, как эта самая юбка многообещающе сползала вчера вниз с крутых бедер моей сегодняшней противницы. Мотнув головой, неуместные мысли я отогнал.
        А повторять прием молодой графини не стал. Во-первых, чтобы не сочли за обезьянничество, а во-вторых, многие боевые комбинации были у меня еще плоховато отработаны и требовали визуального контроля: правильно ли легли пальцы? Но боком развернулся - сам, если понадобится, подгляжу, а Воронцова пусть тратит усилия на кривое зрение. Капля маны - да в минус… Мне же только того и надо - чтобы Милана в ноль слилась…
        Хм…
        Я поймал себя на том, что увлеченно рассуждаю о победной тактике. Фон Ливен меня, что ли, сбила с толку этим своим «Вернитесь!»?!
        «Фу! - мысленно подведя наконец черту сомнениям, окликнул я духа. - Когда сочтете момент подходящим, принимайте контроль и имитируйте мою смерть! Только так, чтобы никто не заметил, конечно», - я покосился на фон Таубе и Корнилова.
        «Сие делается мгновенно, сударь. Не беспокойтесь, вмешательство тончайшее, его не отследят. Даже если специально попробуют отловить - не сумеют», - заверил меня «паук».
        «Ну, вам виднее…»
        - Милостивые государи и милостивые государыни! - едва затих наш безмолвный диалог, выступил вперед долговязый начальник корпуса. - Пробил час смертного поединка между молодым князем Огинским-Зотовым и молодой графиней Воронцовой! Молодая графиня, молодой князь… - подполковник выдержал торжественную паузу.
        Я призвал щит. Милана тоже - левой, открытой моему взору рукой.
        - Приступа… - провозгласил фон Таубе, но конец слова потонул в сухом треске внезапно раскрывшегося у него за спиной портала и звуках отрывистой команды:
        - Отставить!
        Начальник корпуса недоуменно обернулся. Да, собственно, все собравшиеся вокруг ристалища посмотрели тужа же, куда и он. Скосила глаза даже Воронцова.
        Слегка повернул голову и я - щит, впрочем, не бросая: из серебряного прямоугольника портала на аллею шагнул Петров-Боширов.
        - Что вы себе позволяете, господин штабс-ротмистр? - сердито поинтересовался у жандарма фон Таубе. - Здесь решается вопрос дворянской чести, и никому не позволено…
        - Простите, господин подполковник, - твердым голосом перебил барона нежданный визитер. - Только что в Империи объявлено военное положение! Все вызовы, даже сделанные в рамках законной квоты, считаются аннулированными. Вот, извольте ознакомиться, - он протянул начальнику корпуса какую-то бумагу.
        На секунду над аллеей повисла тишина, а затем со всех сторон раздалось:
        - Война?! Война… Война!
        Казалось, это слово шептала сама дубовая листва.
        «Дозволение на контроль отменено!» - не преминул по-быстрому предупредить я фамильяра.
        «Как вам будет угодно, сударь», - откликнулся Фу.
        Глава 22
        В КОТОРОЙ МНЕ РАЗЪЯСНЯЮТ ПОЛИТИЧЕСКУЮ ОБСТАНОВКУ
        Изначально первым уроком в этот день у нас должно было идти правоведение, но расписание оперативно поменяли, поставив в него политподготовку. Причем, для всех трех курсов вместе.
        Собрали нас в большом зале, том самом, напоминающем древний театр, где абитуриентами мы писали вступительное эссе. Старшие кадеты сразу же оккупировали первые ряды, нам, первогодкам, досталась галерка. Причем как-то так вышло, что расселись мы не по отделениям, а вперемешку: в частности, если место слева от меня привычно заняла фон Ливен, то справа оказалась Змаевич из «ясухаровских». Сам Тоётоми расположился перед нами, между Машей Муравьевой и Васей Худощекиным. Иванка соседствовала с княжной Орловой, а Воронцова вовсе затесалась в ряд к второкурсникам.
        Должно быть, из-за этой чересполосицы я не сразу заметил отсутствие в зале одного из «своих» кадетов - Гурьева. На рассвете на аллее я его тоже не видел - единственного из всего отделения - но потом, на утреннее построение, молодой граф явился, присутствовал он и за завтраком. Вроде бы, выглядел немного странно, как-то дергано, но принесенное Петровым-Бошировым известие всех в Федоровке в той или иной степени выбило из колеи, так что особого значения его поведению я тогда не придал. Не вспомнил бы о нем и сейчас, если бы не недоуменный вопрос Терезы:
        - Сударь, а где Гурьев?
        Я закрутил головой: молодого графа и впрямь видно не было.
        - Не знаю… - пробормотал я. - Вроде из столовой вместе со всеми шел…
        Приподнявшись с места, я еще раз внимательно осмотрел зал, но ни среди первокурсников, ни среди старших Гурьева не углядел.
        - Не знаю… - повторил я удивленно. - Может, по нужде отлучился?
        - Время занятия уже, - заметила Тереза. - Не влетит ему за опоздание? Только мы снова первое отделение обогнали…
        - Не знаю… - в третий раз произнес я.
        После всего, что случилось (и чего не случилось) со мной за последние часы, эта суета с баллами как-то не казалась мне уже чем-то важным.
        - С другой стороны, преподавателя пока тоже нет, - продолжила между тем рассуждать молодая баронесса. - Так что…
        - Встать! Смирно! Офицер в классе! - не позволила ей договорить резкая команда из передних рядов.
        Кадеты вскочили на ноги, и в зал - легок на помине - вошел преподаватель, невысокого роста, коренастый майор. На ходу он заметно подволакивал правую ногу, из-за чего походка его смотрелась как-то рвано.
        - Вольно, прошу садиться, - кивнул он нам, затем поднялся по ступенькам на сцену и занял место за преподавательским столом. - Для тех, с кем мы пока не знакомы, то есть для первого курса, - проговорил уже оттуда. - Моя фамилия Кутепов. Имя-отчество - Дмитрий Валерьевич. В Федоровском корпусе я отвечаю за политическую подготовку. Сегодня у нас с вами внеплановая встреча - и о причинах оной вы, полагаю, и сами догадываетесь…
        - Дмитрий Валерьевич, а с кем война? - воспользовавшись кратчайшей паузой, взятой майором, чтобы перевести дух, выкрикнул кто-то из первых рядов.
        Зал присоединился к вопросу требовательным гулом.
        Споры на сей счет не утихали среди кадетов с раннего утра. Версии выдвигались самые разные. Кто-то заверял, что воевать предстоит с духами Америки. Другие, и среди них Ясухару, кивали на Китай. Упоминались также Англия (этого мнения, в частности, твердо придерживалась фон Ливен), Турция (ее мимоходом назвала Иванка) и какой-то Занзибар. Поклонская, которую мы засыпали вопросами на утреннем построении, от ответа ушла, обещав, что на политподготовке нам все объяснят - то ли сама не знала, то ли почему-то не хотела до поры своим знанием делиться.
        - Прошу тишины! - сурово потребовал тем временем Кутепов.
        Зал замер в напряжении.
        - Во-первых, господа кадеты, покамест никакой войны нет… - заявил затем майор.
        - Как это нет?! - выкрикнул с места кто-то.
        Зал снова загудел.
        - Тихо! - рявкнул преподаватель. - Кадет Юсупов, штраф шесть баллов! Постыдились бы - чай, не первогодок!
        - Прошу прощения, господин майор! - проворно вскочил на ноги кто-то из старшекурсников - должно быть, этот самый Юсупов.
        - Садитесь, молодой князь, - уже чуть более миролюбиво кивнул ему Кутепов. - Итак, - продолжил он, обращаясь к вновь притихшему залу. - Пока войны нет. И, надеюсь, не будет. Но военное положение Государем введено, и сейчас я расскажу почему. Сперва давайте с вами вспомним географию. Есть две соседствующие между собой державы - Османская Империя и Царство Болгарское…
        Болгарское? Я машинально покосился на Иванку. Мне показалось, или ее косички дрогнули?
        - Разумеется, граничат оные государства не только по суше и по морю, но и в астрале, - продолжил между тем Дмитрий Валерьевич. - И вот там, на самом стыке сфер их влияния, находится Стара-Загорская - она же Чорлукская, если пользоваться турецкими картами - пещера. Крупнейшее месторождение пыльцы вне пределов нашего с вами Отечества. Без сомнения, кусок лакомый. Однако сложилось так, что, хотя согласно большинству общепризнанных в международной практике критериев Чорлукская пещера может быть отнесена к исключительной астральной зоне Османской Империи, промышленная разработка ее запасов возможна только с территории Болгарии. Чем царство Симеона VI потихонечку и занималось на протяжении последних нескольких десятков лет.
        Царь Симеон? О, я же недавно о нем в газете читал! Какие-то бумаги у него из дворца увели. И, вроде бы, как раз турки постарались…
        И о пещере этой где-то уже слышал…
        «Разумеется, слышали, сударь.
        В первый учебный день, на артефакторике, - подсказал мне Фу. - Как раз о пыльце речь шла».
        «Точно! - вспомнил я. - Иванка на этом еще шесть баллов срубила!»
        - Вчера у турецкого султана наконец лопнуло терпение - а может, казна подыстощилась - и Порта[4 - Порта (Высокая Порта, Блистательная Порта) - исторически общепринятое наименование правительства Османской империи, а также резиденции этого правительства] предъявила царю Симеону ультиматум: не позднее, чем через месяц, прекратить все работы в Чорлукской пещере, а также допустить в Болгарию османскую таможенную стражу - для контроля доступа в астрал, - поведал тем временем залу Кутепов. - В случае отказа оная стража войдет в Царство силой и маной. Как вы понимаете, военные потенциалы Турции и Болгарии несравнимы, и, получив приказ, янычары султана уже назавтра будут в Софии, а еще через пару дней встанут на границах Сербии и Валахии. Так что Симеону VI оставалось либо турецкие требования удовлетворить, либо искать того, кто сможет за него вступиться. По причинам, которые мы уже разбирали на наших занятиях со вторым и третьим курсами, обратиться к своим некогда традиционным покровителям - Англии и Франции - болгарский царь нынче не может. Ну а кто еще способен противостоять Блистательной Порте на
Балканах? Правильно: только Россия. Посему Симеон VIи испросил защиты у Его Величества Бориса VIII, которому, к слову, приходится дальним родственником.
        По рядам кадетов прокатилась волна оживления. Многое наконец стало понятно.
        - Прошение болгарского царя было воспринято благосклонно, - сообщил далее Дмитрий Валерьевич. - Россия давно стремится усилить свое влияние в Южной Европе, и преданный вассал на Балканах окажется там для нас весьма кстати. Так что уже сей ночью Симеон VIпринес нашему Государю присягу верности. Таким образом, объявление в Империи военного положения - недвусмысленный сигнал, который Государь посылает султану. Болгария более не беззащитна.
        По залу пробежал новый шумок - явно одобрительного характера.
        - Однако теперь ход за Турцией. Давайте посмотрим, какие у нее есть варианты реагирования. Навскидку видятся три - и все плохие. Для османов плохие, разумеется. Первый - вовсе ничего не предпринимать. А когда истечет срок ультиматума - сделать вид, что никому никогда ничего подобного не предъявляли.
        Кто-то из кадетов несмело хихикнул.
        - Сие, конечно же, будет означать для султана полную потерю лица. И многие в Египте, Сирии или Курдистане могут вдруг задаться вопросом: а не болен ли стамбульский лев? Достоин ли он и далее править народами Ближнего Востока? В силах ли? К тому же, Россия получит моральное право на упреждающий удар по Турции. Воспользуемся мы им или нет - другой вопрос, но впредь османам придется жить под дамокловым мечом… То есть все совсем невесело получается для султана. Но вариант второй - ультиматум официально отозвать - лишь немногим лучше. Угрозу превентивного удара с нашей стороны он, правда, снимает, но поступить так для турок - все равно что публично расписаться в собственной трусости и политической недальновидности. Уже открыто признать на весь мир провал Чорлукской авантюры. С теми же, если не худшими внутренне- и внешнеполитическими последствиями, что и в первом рассмотренном нами случае… Ну и, наконец, вариант третий: начать-таки через месяц кусаться. Так, легонько. Чтобы и волю вроде бы проявить, и в живых остаться. Допустим, атаковать малыми силами какой-нибудь приграничный болгарский город или
село - и при первых признаках сопротивления откатиться назад. Вроде как показать: мы русских не боимся! Но сами, мол, понимаете: они сильнее, проиграть им не стыдно! А про себя надеяться, что из-за какой-то деревеньки - которую еще и вернули сразу - на полномасштабный военный ответ Россия не пойдет, ограничится дипломатическими мерами. Да, придется откупиться, выплатить какую-то контрибуцию, но сие уже ничуть не зазорно. Главное: попытались, а значит, честь сохранена…
        Кутепов медленно поднялся из-за стола и окинул взглядом зал.
        - Вот только если османы и впрямь на сие рассчитывают - то сильно ошибаются! - отчеканил он. - Россия ответит - и ответит сокрушительно. Дай Ключ турецкому султану разума сие понять - и тогда войны не будет. А пока что… С сегодняшнего вечера кадеты третьего года обучения поступают в прямое распоряжение штаба военного округа и выдвигаются в район формирования оперативного резерва. Кадеты второго года обучения подлежат прикреплению к полкам тылового прикрытия - сие вам зачтется как обязательная ознакомительная практика. В Федоровке остаются только первокурсники, но расписание ваших занятий будет скорректировано с прицелом на форсирование боевой подготовки. Таковой режим продлится вплоть до отмены военного положения - либо до фактического начала боевых действий, ежели дело до оных все же дойдет. Вопросы есть?
        Зал буквально взорвался многоголосым гомоном: вопросов у всех, похоже, возникло множество, особенно в первых рядах, но прежде, чем кто-то из старших успел что-то четко сформулировать, руку вскинула Иванка.
        - Да, госпожа Иванова, - кивнул ей преподаватель. - Прошу тишины! - потребовал он у всех прочих.
        - Господин майор, - поднялась с места девушка. - Почему вы не упомянули еще об одном варианте для турок?
        - О каком? - нахмурился Кутепов.
        - Османская Империя сможет отступить и без потери лица, и без войны - если исчезнет само основание выдвинутого ультиматума.
        - То есть Болгария добровольно прекратит работу в Чорлукской пещере? - усмехнулся Дмитрий Валерьевич. - Теперь, когда за спиной у нее стоит Россия?
        - Нет, господин майор, - дернула косичками Иванова. - Если Стара-Загорская пещера внезапно перестанет быть пригодна для разработки. Скажем, в результате теракта, организованного Турцией.
        - Такое возможно разве что теоретически, - покачал головой преподаватель. - Чтобы уничтожить пещеру, действуя с османской территории, потребуется невообразимая мощь. Аккумулировать подобную султан нипочем не сможет. В Болгарии же подступы к месторождению теперь под нашим контролем. Там туркам не пройти.
        - Может найтись третий путь, - возразила упрямая девушка. - Астрал сие позволяет.
        - Третий путь? - хмыкнул Кутепов. - Ну, разве что через Северную Америку, где из-за разгула духов, как говорят, истончились стенки астральных каналов … Но сие уже ненаучная фантастика, сударыня! - заявил он. - Однако сам вопрос вами поднят верно. Шесть призовых баллов - ваши! Присаживайтесь.
        - Благодарю, господин майор, - осталась, однако, на ногах Иванка. - Но баллы баллами, а хотелось бы иметь уверенность, что учтены все варианты, даже кажущиеся фантастическими. Слишком велики ставки: потеря Стара-Загорской пещеры низведет Царство Болгарское в разряд третьесортных стран! А Россия при сем обороте потеряет заслуженный приз!
        - Приз для России - не чорлукская пыльца, а форпост на Балканах, - сдвинул брови Дмитрий Валерьевич. - И уважение мирового сообщества. В любом случае, уверен: наш Генштаб принимает во внимание все обстоятельства, включая самые маловероятные. Присаживайтесь, сударыня! - повторил он уже с нажимом.
        Помедлив пару секунд, Иванка послушалась.
        Вверх тут же взметнулись дюжины рук - в основном из первых рядов. Последовавшие вопросы, впрочем, уже касались не большой политики, а нюансов службы федоровских старшекурсников в условиях военного положения.
        Глава 23
        В КОТОРОЙ Я УЧУСЬ ПРЯТАТЬСЯ
        Первым, кого я увидел на аллее, выйдя вместе с другими кадетами из главного здания корпуса, был Гурьев. Ссутулившись, молодой граф стоял возле информационного щита, но смотрел при этом будто бы не на цифры рейтинга, а куда-то сквозь них.
        - Сударь, где вы были? - требовательно спросила у него, приблизившись, фон Ливен. - За ваш прогул могли наказать все отделение!
        Справедливости ради, никаких санкций майором Кутеповым в наш адрес озвучено не было - преподаватель словно и не заметил отсутствия в зале одного из первокурсников.
        Я покосился на табло: ну да, там все осталось по-прежнему - если не считать шести очков, заработанных Иванкой. В личном зачете она меня, получается, догнала. Ну и духи с ней! Задержись Петров-Боширов на несколько минут - могло быть хуже. Точнее, всяко было бы хуже!
        Тем временем, вздрогнув, Гурьев резко поднял голову - словно голос Терезы выдернул его из какого-то полузабытья - и затравленно огляделся по сторонам. Остановил было взор на Муравьевой, как раз показавшейся из дверей главного здания, но почти тут же перевел глаза на меня.
        - Молодой князь, можно… Можно вас на пару слов? - неуверенно выговорил он.
        - К вашим услугам, - кивнул я - хоть самую малость, но заинтригованный. - Милостивые государи, милостивые государыни, прошу меня извинить…
        Вдвоем мы отошли к пеньку - тому самому, на котором позавчера я обсуждал с Миланой план ночной охоты на Иванку. О, духи, как же давно это было!
        В отличие от Воронцовой, присаживаться на пень молодой граф не пожелал. Остался на ногах и я.
        - Итак? - вопросительно посмотрел я на прогульщика.
        - Молодой князь… - не зная, куда девать руки - то складывая их на груди, то пряча за спину, то вдруг начиная нащупывать карманы своего кителя - пробормотал Гурьев. - Вот вы у нас маг авторитетный…
        В самом деле? Приятно слышать!
        - Скажите, - продолжил между тем мой собеседник. - Может у человека ни с того ни с сего уменьшиться предел маны?
        Гм… Я состроил каменное лицо. Вот же ты, приятель, нашел у кого и что спросить!
        «Фу? - торопливо дернул свой незримый справочник. - Ведь не может же? Уменьшиться. Предел маны. Ни с того ни с сего?»
        «Ни одного доказанного случая такого рода ведущими умами человечества не зафиксировано», - откликнулся фамильяр - почему-то с некоторой задержкой.
        - По идее, не может, - заявил я вслух.
        - Вот и я так думал, - буркнул молодой граф. - И целительница мне то же самое сказала… Я в лазарете был, Поклонская в курсе, так что штрафов у «жандармов» не будет, - поспешно заверил он меня.
        - А что с вами случилось, сударь? - участливо осведомился я. - За завтраком вы вроде бы были вполне здоровы…
        - Не был! - весь передернувшись, внезапно выкрикнул Гурьев - я аж отшатнулся. - Простите, молодой князь, - тут же, правда, умерил свой тон он. - Но не был. Это еще… еще вчера, после «боевки» открылось, - выдавил из себя мой собеседник, запинаясь, но тут же продолжил уже бойчее. - Я тогда на занятии в ноль ушел. Ну, тому ману, другому ману, а уровень у меня хоть и Окольничий, но на самой нижней границе… Был Окольничий. Вчера я четырехсот мерлинов точно не слил! И вдруг бац: пустой! Ладно, думаю, обсчитался. А у меня еще беда - мана долго восстанавливается. До полной только к вечеру набралось. Решил: утром проверю… Ну и проверил, к духам. Извините.
        Поперхнувшись, молодой граф умолк.
        - Так что намерили-то? - спросил я.
        - Триста девяносто, - глухо выдохнул куда-то вниз, в пень, мой собеседник. - Это все, от полной загрузки до нуля. Пятый уровень, а не шестой! Думный Дворянин вместо Окольничьего! Но так же не бывает! - в отчаянии заглянул он мне в глаза.
        - Не бывает, - со знанием дела кивнул я.
        - А оказывается, бывает!
        Я лишь беспомощно развел руками.
        - В детстве с кузеном страшилки друг другу рассказывали на ночь, - совершенно убитым голосом проговорил Гурьев. - О злобных духах, которые приходят во тьме и воруют ману. Укусит тебя такой, и из Боярина ты стал Окольничьим. Еще раз укусит - и ты уже Думный Дворянин. Третий раз - скатился до Сотника… Смешно было, а не страшно: понятно же, что выдумки! И вот на тебе…
        «Детские сказки они такие… сказки!» - презрительно хмыкнул Фу.
        - Да, с духами шутки плохи… - совсем не «в кассу» пробормотал я.
        «Сударь, я бы попросил!..» - тут же обидчиво бросил «паук».
        - Целительница меня, кстати, спросила, не попадал ли я последнее время под пробой, - заметил молодой граф. - Тоже, что ли, на духов подумала? Только я не попадал…
        Пробой? Я некстати вспомнил про «неизвестную гадость», которой грозил мне жандармский лекарь из-за контакта с мимикром. Потерять в лимите - чем не гадость? Надо бы, кстати, свой предел проверить…
        «За вашим лимитом я лично слежу, сударь. Не извольте опасаться - он неприкосновенен!» - снова встрял фамильяр.
        Что-то его больно много в этом нашем разговоре - тема, что ли, зацепила?
        «Могу вообще ничего не говорить!»
        «Давайте без крайностей, хорошо?» - попросил я духа.
        - Ну, а, может, еще что-то необычное с вами случилось? - ткнул я пальцем в небо - скорее уже лишь для того, чтобы просто поддержать разговор.
        - Случилось, - кажется, Гурьев сделался еще мрачнее. И тут же уточнил: - Но то сугубо личное, и к мане касательства не имеет… - он почему-то покосился вдоль аллеи.
        Я проследил за его взглядом, но увидел лишь спины удалявшихся в сторону казарм кадетов. Последней шла Муравьева - в этот момент она как раз обернулась.
        А, ну да, длинноножка же молодого графа на днях отшила - он об этом, наверное… Лимит маны тут и впрямь ни при чем…
        - В общем, даже не знаю, что вам сказать, - пожал я плечами, обращаясь к Гурьеву.
        - Вот и я не знаю, - печально вздохнул мой собеседник. - Эх… Ну, спасибо, что выслушали, молодой князь, - проговорил он затем. - И что не обозвали паникером и фантазером, как… Как некоторые. Могу я рассчитывать, что этот разговор останется между нами?
        - Разумеется, сударь, - кивнул я.
        - И еще одна просьба, если позволите…
        - Да?
        - Из-за этого военного положения изменилось расписание - сейчас у нас снова «боевка». Я-то думал, будет военная история, там мана особо не нужна… А после утреннего слива я почти пустой… - виновато произнес он. - Не будете вы так любезны одолжить мне сотню мерлинов? - потупившись, выговорил Гурьев. - Не хотелось бы подвести отделение из-за своей немощи… - поспешно пояснил молодой граф. - А у вас, я знаю, запас солидный…
        - Без проблем, сударь! - протянул я ему руку.
        Две сотни мерлинов - от меня не убудет! - перетекли моему поиздержавшемуся товарищу.
        - Не знаю, как вас благодарить, молодой князь! - выдавил дерганую улыбку Гурьев.
        - Пустое, - улыбнулся в ответ я. - В конце концов, это же на пользу всему отделению!
        - Да, но… Еще раз спасибо!
        - Пользуйтесь на здоровье, - благосклонно кивнул я молодому графу.

* * *
        Внеочередное занятие по боевым техникам началось с того, что Корнилов вызвал из строя Воронцову и попросил ее продемонстрировать всем стойку, в которой она готовилась начать утреннюю дуэль.
        - Прошу прощения, господин есаул, но сейчас при мне нет «бурдюка» - не захватила, - сухо заметил Милана.
        - О, не беспокойтесь, молодая графиня, роль вашего холопа охотно сыграю я, - усмехнулся преподаватель.
        Пожав плечами, Воронцова сняла китель и засучила левый рукав рубашки. Затем уже знакомым мне приемом спрятала правую кисть, а оголенную руку протянула Юрию Константиновичу. Тот аккуратно взялся за ее тонкое запястье.
        - Обратите все внимание! - повернулся затем есаул лицом к классу. - «Бурдюк» расположен так, что щит молодой графини его надежно прикрывает. Да, на дуэльном поединке бить по холопу считается дурным тоном, но случайных попаданий избежать удается не всегда. Ну а в реальном бою ваш «бурдюк» без жалости вынесут при первой же возможности… Насчет правой руки молодой графини, надеюсь, всем все ясно и без пояснений. Единственный допущенный вами недочет, сударыня, - снова посмотрел Корнилов на Милану, - сей перстень, - свободной рукой он указал на серебряную печатку гонщика на пальце девушки. - По-хорошему, перед поединком его следовало бы снять - опытный боец, без сомнения, поступил бы так просто на автомате. Сие же артефакт-маячок. Да, он выдохшийся, но теоретически его возможно подзарядить. В случае дуэли, опять же, сие значения не имеет, но в условиях военных действий враг может им воспользоваться, чтобы вычислить ваше местонахождение - и даже наводить на сигнал маяка свои удары.
        Я скептически покосился на свой собственный перстень. Начнется война - не забыть снять!
        Хотя, через три дня с ним всяко придется расстаться - перстень гонщика же носится всего неделю в году…
        - Но, как я уже сказал, применительно к дуэльному поединку сие несущественно, - заявил тем временем Юрий Константинович. - А посему, за образцовую изготовку на ристалище молодая графиня получает от меня дюжину призовых баллов!
        - Благодарю, господин есаул, - кивнула Воронцова.
        - Одевайтесь, сударыня, и возвращайтесь в строй, - велел ей Корнилов. - Что касается вас, молодой князь, - повернулся он затем ко мне, - то увы, ничего выдающегося вы продемонстрировать не успели. Но сам факт выхода на смертный поединок, конечно же, заслуживает уважения. Шесть баллов - ваши!
        - Благодарю, господин есаул, - равнодушно поклонился я.
        Вру. Не совсем равнодушно. Крохотный эмоциональный червячок где-то внутри у меня все же шевельнулся: Иванку я снова опережал, а «жандармы» не дали себя догнать «воронцовцам». Пустяк, а приятно.
        - Я не случайно обратил ваше внимание на маячок молодой графини, - заявил преподаватель, когда Милана снова заняла свое место на правом фланге курса. - Тема нашего сегодняшнего занятия - маскировка или, как называют сию технику в обиходе, отведение глаз. Сперва несколько слов скучной теории. Маскировка не делает вас абсолютным невидимкой или, тем паче, бесплотным духом. Она именно что отводит глаза, равно как и прочие органы чувств, вашему окружению. Посему проще всего спрятаться от черни - представитель подлого сословия вас не узрит - постарается даже не смотреть в вашу сторону - не услышит, как бы громко вы ни говорили (конечно, кроме случая, когда вы сами пожелаете быть услышанным) - и, извините, не учует - если утром вы вдруг забыли принять душ или отведали за обедом горохового супа.
        В строю сдержанно засмеялись.
        - А вот против непосредственного осязания маскировка не сработает, она лишь отбивает у объекта желание двигаться в вашем направлении. Но ежели он на вас все же пойдет - по каким-то своим веским причинам - во избежание столкновения поспешите убраться у него с дороги! И смотрите под ноги: примятая трава под ногами выдаст вас с потрохами! Так же как капли дождя на ваших плечах. Повторюсь, специально смотреть на вас не станут, но краем глаза странность могут уловить…
        Корнилов шевельнул пальцами - и внезапно я обнаружил, что гляжу в сторону - на фон Ливен. Тереза в свою очередь зачем-то повернула голову ко мне. А Муравьева, занимавшая место в строю за молодой баронессой, и вовсе оглянулась куда-то назад.
        Усилием воли я заставил себя посмотреть прямо, но есаула там уже не увидел. Зато услышал - стало быть, Корнилов сам пожелал, чтобы его голос достиг наших ушей из-под прикрытия хитрой магической техники:
        - С чернью просто, но обмануть одаренного уже сложнее. Во-первых, он может уловить шлейф от исхода вашей маны. Маскировка требует периодической подпитки, и чуткий оппонент способен сие отследить. Во-вторых, существует простая техника выявления скрытого. Наверняка все вы с ней знакомы…
        «Та же комбинация, что и для меток на дорожных сундуках, - опередив мой вопрос, подсказал Фу. - Помните, сударь? Мизинец и безымянный прижаты, средний, указательный и большой оттопырены и разведены…»
        «Помню», - подтвердил я, старательно складывая пальцы.
        Пошла мана, но, вопреки моим ожиданиям, фигура Корнилова перед строем не проявилась.
        - Не получилось? - насмешливо поинтересовался из пустоты есаул.
        - Почему? Я вас вижу! - уверенно заявила Иванка.
        - Я тоже! - помедлив, сообщила Муравьева.
        - Остальные - больше маны! - потребовал преподаватель. - Маскировка - техника количественная. Чем сильнее я в нее вложился, тем больше усилий потребуется вам, чтобы меня раскрыть!
        Гм…
        Я добавил маны - и в самом деле разглядел есаула. Сперва нечетко, будто бы размыто, но уже через пару секунд - увидел явственно и резко.
        - Отлично, - кивнул Корнилов, каким-то образом поняв, что наши старания увенчались успехом. - А теперь еще два важных момента. Первый: прикрыть маскировкой можно не только себя, но и товарища, а также неживые предметы - желательно, не слишком большие, иначе окружающие начнут что-то подозревать. Чтобы сделать сие, необходимо мысленно перечислить то, что вы желаете спрятать от чужих глаз. Сие не касается вашей одежды и обуви - она учитывается по умолчанию, а вот любую ношу следует упомянуть. И второе: раз запущенная, маскировка провисит около минуты - вне зависимости от того, сколько маны вы слили. Потом технику потребуется повторить… Ну а теперь сама комбинация!
        Кадеты оживились.
        - Маскировка - техника для двух рук, - заявил есаул. - Но конфигурация пальцев, что на деснице, что на шуйце, одинаковы, - он продемонстрировал нам сжатый кулак, а затем медленно распрямил мизинец. - На двух руках одновременно! - напомнил тут же. - Попробуйте!
        Я сделал, как он велел, и не я один - мои однокурсники один за другим стали растворяться в воздухе. Причем, ни вправо, ни влево смотреть мне решительно не хотелось - только на Корнилова.
        - Хорошо! - похвалил нас тот. - Кадет Юдин, больше маны: я вас вижу невооруженным глазом! Молодой граф Кутайсов, не машите руками: грудь госпожи Зиновьевой именно там, где вы пытаетесь ее нащупать!
        Махать руками? Ну, разве что вперед или назад, а в сторону - зачем? Бессмысленное занятие, кому такое в голову придет?
        Сделав над собой усилие, я все же повел кистью влево - мизинец (пальцевую комбинацию я не убрал) уткнулся во что-то мягкое. Должно быть, в бок Терезе. Фон Ливен, впрочем, не отозвалась ни звуком - хотя, может, это я ничего не услышал, дезориентированный маскировкой молодой баронессы.
        Руку я поспешно отдернул.
        - А сейчас поиграем в прятки! - с широкой улыбкой провозгласил Юрий Константинович, когда через минуту строй наших черных мундиров вновь сделался видимым. - Первое и второе отделение маскируются - третье ищет. Потом поменяетесь ролями. Так что не сливайте всю ману в первой же попытке - будет еще два раунда!
        Глава 24
        В КОТОРОЙ Я В ОСНОВНОМ СМОТРЮ И СЛУШАЮ
        Одной маны для успешной игры в прятки оказалось, увы, недостаточно. Как видно, требовались еще и способности именно к этой магической технике - а вот с ними у меня, похоже, не слишком сложилось. Ну а к помощи Фу я решил не прибегать… И лучшим в итоге не стал, несмотря на то, что маны, наверное, слил больше, чем любые пятеро других кадетов.
        А победила Муравьева - ее не смог найти никто, а она находила всех. Вот это я понимаю талант!
        В итоге Маша заработала двенадцать баллов, по шесть получили Воронцова и Ясухару. Я остался без награды. Правда, не прибавилось очков и у Иванки.
        Обед прошел за разговорами о войне - начнется-таки она после истечения срока османского ультиматума или нет, и если начнется, то чем и как закончится. Большинство кадетов сходилось на том, что рыпнуться на Россию турки не рискнут, ну а если вдруг все же сподобятся, их нынешняя столица - Стамбул - очень быстро снова станет Царьградом. Некоторые - среди них Востряков, Вастрякова и фон Функ - при том сетовали, что мы пока только на первом курсе и, когда и если императорская армия выступит в поход, все равно останемся просиживать штаны в Федоровке. Другие - Багратиони и Самойлов, например - им возражали: старших кадетов, мол, тоже в бой никто не бросит, а в том, чтобы торчать в тыловой части, славы немногим больше.
        Мы с фон Ливен, все еще потерянный Гурьев и, как ни странно, Иванка, по большей части отмалчивались.
        А после обеда, когда я уже направился было в казарму - вздремнуть после почти бессонной ночи - меня перехватила Милана.
        - Ты что, не идешь? - удивленно спросила она меня.
        - Куда? - речь молодая графиня вела явно не о чертоге номер пять.
        - Как это куда? - удивилась девушка. - На полигон, куда же еще? Смотреть, как твоя Иванка будет разбираться с самураем. Ну, или он с ней.
        - Моя Иванка? - приподнял я брови.
        - Ну, она же из «жандармов», - пожала плечами Воронцова. - Значит, твоя.
        - И… Что ей нужно от Ясухару? - все еще не понимал я.
        - Тридцать шесть призовых баллов и лавры человека, умеющего летать в одиночку.
        - А, ты об этом… - дошло наконец до меня. Признаться, я и забыл уже о вчерашнем Иванкином споре с Тоётоми на Проблемах магической практики, они же «промапра». - Так ведь война! В смысле, военное положение! Все вызовы отменены, нет?
        - Ну, это же у них не дуэль, - развела руками Милана. - Просто товарищеское соперничество - в рамках учебной программы. Все состоится как запланировано.
        - Да? Тогда надо, конечно, сходить, - коротко прикинув, кивнул я. - Поболеть за… - хотел сказать «за Ясухару», но вовремя сообразил, что это будет означать не просто «против Иванки», но и «против третьего отделения». - …за красивую магию, - нашелся я.
        - Тогда идем, - бросила молодая графиня.
        - К слову, о довоенных вызовах, - вспомнил я уже на тропинке, ведущей к полигону. - Я правильно понимаю, что на этот раз наша с тобой дуэль не отложена, а отменена вовсе? Штабс-ротмистр же сказал «вызовы считаются аннулированными», если я ничего не путаю?
        - Правильно, - подтвердила Воронцова. - Надеюсь, ты не сильно расстроился? - усмехнулась она.
        - Если приспичит, всегда же можем вызвать друг друга заново, - в тон собеседнице ответил я. - Ну, когда военное положение отменят, конечно.
        - Я-то - могу, а вот ты - нет, - хмыкнула девушка.
        - Это еще почему?
        - А у тебя есть невыбранная фамильная квота?
        - Блин… Ну ладно, тогда живи пока…
        - Ты, кстати, в курсе, что о военном положении Федоровку должны были уведомить только перед самым утренним построением? - спросила вдруг Милана. - В очереди у императорских фельдъегерей мы стояли в самом конце списка. А вот губернская экспедиция III Отделения - на первом. И, узнав новость, в корпус с копией царского Указа Петров-Боширов явился по собственной инициативе. Имел право, да - но был вовсе не обязан так делать.
        - Откуда инфа? - быстро спросил я.
        - Инфа? - передразнила меня молодая графиня. - Откуда надо!
        О том, что штабс-ротмистр, получается, специально поторопился, чтобы сорвать наш с Воронцовой поединок, вслух я говорить не стал - это и так было ясно нам обоим.
        А я-то думал, что шеф московских жандармов махнул на нас рукой, решил жестоко проучить за юношескую безответственность. Значит, нет. Что ж, примем это к сведению.
        На полигон мы с Миланой пришли одними из первых, застав там только Поклонскую и Ясухару. Впрочем, Иванка появилась почти сразу же за нами. Постепенно стали подтягиваться и зрители. Второе отделение прибыло в полном составе, из «жандармов» снова отсутствовал только Гурьев. От «воронцовцев», помимо самой молодой графини, состязание сподобились посетить человек пять - ни Кутайсова, ни Гончарова среди них не было.
        Публика разместилась на узких длинных скамейках вдоль стен одного из залов, в центре которого встали Иванка и Тоётоми. Коротко переговорив о чем-то с соперниками, Поклонская очертила вокруг них круг диаметром шагов в шесть. Нарисованная Ириной Викторовной на лакированном паркетном полу линия была белой, но при приближении к ней - а Иванова не преминула пройтись вдоль границы, внимательно в оную всматриваясь - сперва делалась красной, а при попытке пересечь (девушка и ногу над чертой на пробу занесла) - пугающе-черной.
        «Э… А зачем Поклонская их там заперла?» - спросил я у Фу.
        «Не их сударь. Их грядущие дымы. Человек может выйти из круга свободно, а вот благовония останутся внутри».
        - Понятно… - пробормотал я.
        - Что тебе понятно? - тут же спросила Воронцова.
        - Круг непроницаем для дыма, - с апломбом заявил я.
        - А-а. Ну это и впрямь очевидно. Я думала, ты уже победителя вычислил.
        Я предпочел многозначительно промолчать.
        Тем временем Иванка завершила ревизию порубежной черты и возвратилась в центр круга.
        - Милостивая государыня, милостивый государь, кто из вас начнет первым? - осведомилась у соперников Ирина Викторовна.
        - Полагаю, госпожа Иванова, - с коротким поклоном в сторону девушки ответил Ясухару. - Я обещал превзойти ее достижение - но сперва следует увидеть, с чем предстоит сравниться!
        - Справедливо, - без колебаний согласилась Иванка. - Я готова.
        - В таком случае, приступайте, сударыня, - дала команду штабс-ротмистр.
        - Охотно.
        С этими словами девушка принялась снимать китель. Под ним, поверх форменной рубашки, у нее оказался приготовлен ремень - пропущенный под мышками и зафиксированный на спине - с виду такой же, как надевала накануне Поклонская на Пири.
        - Можете удостовериться, сие обычная выделанная кожа, никакой не артефакт! - заявила Иванка, дважды прокрутившись на месте.
        - Подтверждаю, - кивнула Ирина Викторовна.
        «Покамест без обмана», - констатировал и Фу.
        Между тем девушка в круге опустилась на пол, поджав ноги «по-турецки», и вынула их кармана кителя, который до того держала в руке, уже знакомую мне стеклянную колбочку с трубочкой.
        - Сейчас я вдохну курительную смесь, которую приготовила минувшей ночью, - обращаясь в основном к Поклонской, проговорила Иванка. - Потребуется некоторое время, чтобы дым подействовал. Минута, может, две. Вряд ли намного больше. А потом - сами все увидите.
        - Прошу, сударыня, - самую малость нахмурившись, снова кивнула штабс-ротмистр.
        Девушка неспешно поднесла трубочку к губам и глубоко затянулась. Затем, запрокинув голову, выдохнула дым через нос - точно так же, как тогда, на аллее, только цвет струек на этот раз был не бледно-белесым, а насыщенно-зеленым.
        «Прямо как плевок мимикра», - некстати подумалось мне.
        Выпустив дым, Иванка припала к трубочке еще раз, после чего опустила руку с колбочкой на колено и, закрыв глаза, замерла неподвижно. Зрители затаили дыхание.
        Некоторое время, однако, ничего не происходило. Прошла минута, за ней вторая, вот и третья уже была на исходе… В рядах публики тут и там начал возникать недоуменный шепоток.
        - Ну, и?.. - громко спросил наконец кто-то из «ясухаровцев».
        И в этот момент Иванка, слегка разведя руки в стороны - словно крылья раскинув - поднялась в воздух. Медленно, сперва распрямив ноги, которыми еще какое-то время касалась паркета - так что поначалу могло возникнуть впечатление, что это она просто так криво привстает - но наконец вытянувшись в полный рост - и зависнув так в добром полуаршине от пола.
        Зал восхищенно охнул - и взорвался аплодисментами.
        Иванка открыла глаза, словно очнувшись от сна, и почему-то мне подумалось, что сейчас она камнем рухнет обратно на паркет - наподобие разбуженного лунатика. Но ничего подобного: девушка как висела на своем плечевом ремне, так и продолжала висеть.
        - Прошу всех желающих удостовериться: никто со стороны меня не держит, - улыбнувшись, проговорила она как ни в чем не бывало.
        Тут же стремительно подорвавшись с места, княжна Орлова из второго отделения быстрым шагом обошла белый круг с внешней стороны. Задержалась на миг в сомнении - и оббежала участников состязания снова.
        - Ничего нет… - растерянно пробормотала она, вернувшись к своему месту.
        Не убежденная словами подруги по отделению, нарезать круги вдоль черты принялась еще одна «ясухаровка» - Инна Змаевич. С тем же нулевым результатом.
        «Фу, а вы что скажете?» - окликнул я притихшего фамильяра.
        «Никакого внешнего воздействия на госпожу Иванову не оказывается, - не скрывая своего удивления, сообщил „паук“. - Она и впрямь тянет себя сама - как легендарный поручик фон Мюнхгаузен!»
        - Стороннего вмешательства нет, - заявила в свою очередь Поклонская - похоже, не без труда заставляя свой голос звучать более или менее спокойно. - Браво, госпожа Иванова! Вы сделали сие! Можете опускаться!
        - Благодарю, госпожа штабс-ротмистр, но мне и тут неплохо, - усмехнулась Иванка. - Посмотрю сверху, что станет делать господин Ясухару!
        - Вам есть, что на сие ответить, сударь? - повернулась Ирина Викторовна к японцу.
        - Разумеется, госпожа штабс-ротмистр, - не дрогнув лицом, откликнулся Тоётоми.
        - В таком случае, приступайте!
        - Слушаюсь, - поклонился Ясухару.
        Достав из кармана кителя связку тоненьких серых палочек, японец принялся расставлять их вокруг себя - на первый взгляд, в полном беспорядке, но, месяц прожив с Тоётоми в одной комнате, я знал: система там есть, и весьма строгая.
        Завершив подготовку, движением пальцев Ясухару палочки поджег. Вверх заструились сизые дымки.
        - Прошу всех проявить терпение, - проговорил Тоётоми, опускаясь на колени. - Полагаю, мне потребуется немного больше времени, чем госпоже Ивановой.
        Иванка с высоты своего полета скептически хмыкнула.
        Потянулись минуты - надо признать, довольно скучные. В круге не происходило ничего - разве что мгла от курящихся палочек понемногу сгущалась. И главное, непонятно было, чего именно собирается добиться японец. Тоже воспарить? Так он, вроде, полагал это невозможным. Сбить на пол Иванку? Ну, тут особого дыма не надо. Тогда что же он задумал?
        «Тоже не ведаю сего, сударь», - воспринял мою мысль как вопрос Фу.
        Зрители начали уже не просто перешептываться - разговаривать в полный голос - когда лицо висящей в воздухе девушки внезапно перекосилось, глаза широко распахнулись - не то от удивления, не то от ужаса. Одновременно с этим Ясухару рывком поднялся на ноги.
        Зал напряженно притих. Но далее произошло то, чего сейчас едва ли кто-то ждал.
        - Прошу меня простить, госпожа Иванова, - поклонился японец вытаращившейся на него Иванке. - Прошу меня простить, госпожа штабс-ротмистр, - последовал поклон в направлении Ирины Викторовны. - Милостивые государи, милостивые государыни, с той же просьбой обращаюсь ко всем вам. Я проиграл и признаю свое поражение. Извините меня.
        И, погасив судорожным движением пальцев свои недогоревшие палочки, Тоётоми вышел из круга - заставив линию на полу испуганно почернеть - и быстрым шагом покинул недоуменно примолкший зал.

* * *
        - Что все это значит? - требовательно спросил я, нагнав Ясухару только на лестнице пятого чертога и ухватив его за рукав - добровольно останавливаться для разговора Тоётоми не пожелал.
        - Только то, что я и сказал, сэнсэй, - буркнул японец, вынужденный-таки притормозить. - Я проиграл.
        - Что значит проиграл?!
        - Так бывает, сэнсэй. Когда желаешь добиться успеха, но тот достается другому. Сие называется «проигрыш». Вам такое, конечно, не знакомо, однако…
        - Прекрати паясничать! - скривился я. - Объясни толком, что случилось!
        - Сие и случилось, - развел руками Тоётоми. - Я сплоховал. Потерпел неудачу. Дал маху. Как еще сказать по-русски? Облажался, вот! И мало того, что сам опозорился, так еще и товарища по корпусу подставил. Мне нет прощения, - кажется, уже ни на йоту не ерничая, печально проговорил он.
        - И кого же это ты, по-твоему, подставил? - осведомился я.
        «Надо полагать,
        вас, сударь, - подсказал Фу. - Теперь госпожа Иванова получит от штабс-ротмистра Поклонской три дюжины баллов!»
        - Иванку, - выдохнул между тем Ясухару.
        - Что? - оторопел я, мысленно уже будучи готов согласиться с «пауком». - Как это - Иванку?!
        - Мне бы не хотелось распространяться на сей счет, сэнсэй…
        - Ну уж нет! - решительно мотнул я головой. - Изволь объясниться. В конце концов, Иванка - из моего отделения! - добавил зачем-то, но, по ходу, как раз этот «левый» довод и заставил японца заколебаться.
        - Мне стыдно о сем говорить, сэнсэй… - пробормотал он - уже не столь твердо.
        - Может, не все еще и так плохо, - попытался ободрить его я.
        - Плохо, - покачал головой Тоётоми. - Очень плохо. Ладно, - решился он. - Пройдем ко мне. Я… Я расскажу.
        Комната Ясухару, однако, оказалась набита второкурсниками - те бурно обсуждали предстоящую отправку в войска, причем, делали это под красное вино. Тусил тут и Сколков, кажется, уже в хорошем подпитии.
        Но это значило, что моя собственная комната, в отличие от обители японца, сейчас свободна - туда мы с Тоёотоми по-быстрому и перебрались.
        Я присел на кровать, мой товарищ остался стоять на ногах.
        - Я не верил, что у госпожи Ивановой что-то получится, - начал он свой рассказ. - Расщепление сознания - дело крайне опасное, сродни приготовлению блюда из рыбы фугу. Малейшая ошибка - и пиши пропало. Почтенный Масаюки-сама строго запрещал своим ученикам даже думать о чем-то подобном… И все же в глубине души я допускал, что моей сопернице сие удастся. И приготовил, как мне казалось, достойный ответ. Дым Иванки разделяет - значит, мой должен объединять. Я решил слить наши с ней сознания в одно. Не полностью, конечно - только в аспекте левитации. Сие тоже непросто, но далеко не столь рискованно. И получись все, как было задумано, я бы как минимум не проиграл. Взлетел бы рядом с ней. Вопреки ее желанию, то есть, по факту - тоже сам. Но мои крылья превосходили бы оные у Иванки красотой: единение вместо раскола. Поклонская бы оценила… Наверное.
        Ясухару умолк, отвернувшись к окну.
        - И что пошло не так? - спросил я, поняв, что без волшебного пинка продолжать он не станет.
        - Все пошло не так, сэнсэй. Я ошибся. Не просчитал, как отреагирует на вторжение расщепленное сознание. И вышло не частичное - полное слияние. Я как бы стал Иванкой, а Иванку обратил собой. Но Иванок-то в этот момент было две, а не одна! И вторая ее ипостась заведомо противопоставлялась первой - иначе никакого бы полета у нее не вышло. Два сознания Иванки столкнулись, и меня между ними защемило. Вышел своего рода клинч. Я не смог полностью разорвать контакт - только ослабить его. Я и сейчас там, с ней, а она - здесь, - хлопнул себя японец ладонью по голове. - И здесь! - последовал удар кулаком в область сердца. - И мне стоит немалых усилий сделать так, чтобы Иванка не слышала, не чувствовала, как я тебе все сие рассказываю!
        - Ни духа себе! - ошеломленно пробормотал я.
        - И сие еще полбеды! Сознание Иванки так и осталось раздвоенным. И, пока между нами сия неуместная связь, оно не сможет воссоединиться! А связь не убрать, пока существует раскол! Замкнутый круг!
        - Б’л-л-лин… - протянул я.
        - И даже сие еще не все, - не унимался Тоётоми. - Теперь мы с Иванкой знаем друг о друге едва ли не больше, чем сами о себе до слияния. И если мне, по большому счету, скрывать нечего - летом добрейший есаул Семенов и так уже вывернул меня наизнанку - то вот ей…
        - Ей есть что скрывать? - судя по интонации японца, речь явно шла не о жульничестве на физподготовке.
        - Есть, - убито кивнул Ясухару.
        - И…
        - Есть, - повторил он вдруг каким-то совсем другим тоном. - Но за сим - все. Не задавайте более вопросов, молодой князь: вам же лучше будет!
        «Сие она, госпожа Иванова», - ахнул Фу.
        Это я уже и сам прекрасно понял.
        Глава 25
        В КОТОРОЙ Я ПОДМЕНЯЮ СТАРШИХ
        Почти всю первую половину следующего дня, пропустив завтрак и оба урока, я, как дурак, проторчал часовым на посту при входе в корпус. Обычно это было обязанностью старшекурсников, но сейчас в Федоровке никого из них не осталось - и ее свалили на нас, первогодков. Глупость, по-моему, несусветная: вместо того, чтобы вместе с остальными работать на «боевке» или вникать в проблемы магической практики (а там сегодня, между прочем, порталы разбирали, в которых я как свинья в апельсинах шарю!), я был вынужден стоять навытяжку в вестибюле главного здания и молодцевато салютовать редким проходящим мимо офицерам. Редким - это еще не то слово, за полдня руку к козырьку мне пришлось поднести всего трижды: два раза мимо меня проследовал Корнилов (есаул вышел на улицу и где-то через полчаса вернулся) и однажды - китаец Шэнь (Дональдович изволил пожаловать в корпус лишь за пару часов до обеда).
        Под раздачу, понятно, попал не я один. Тоётоми с утра заступил на дежурство на полигоне, а Милана - в приемной начальника корпуса. Маша Муравьева оказалась приставлена к кабинету Корнилова, кого-то из «воронцовцев» - не знаю кого - и княжну Орлову из второго отделения определили в вестовые - с выпученными глазами бегать по территории, разнося приказы офицеров.
        Такое вот, блин, форсирование подготовки по случаю военного положения!
        Ну да ладно, начальству, типа, виднее…
        Зато у меня нашлось время хорошенько поразмыслить о случившемся накануне.
        На ужин вчера Ясухару не пришел, что, в общем-то, было встречено однокурсниками с пониманием - где сочувственным, а где и злорадным: ясное, мол, дело, переживает япошка позор поражения. То, что Иванка, к столу явившаяся, победительницей отнюдь не выглядела - сидела, вся сжавшись, рассеянно ковыряла вилкой в тарелке и на вопросы отвечала невпопад - поначалу тоже никого как-то не смутило. К ней подходили (правда, зачастую - с некоторой опаской), поздравляли, искренне-восхищенно или дежурно хвалили, но героиня дня никого вокруг себя словно и не замечала.
        - Это у нее отходняк такой, - шепнул наконец кто-то. - Ну, от ядовитого дыма!
        - Точно! Наверняка так и есть! - сошлось на этом большинство, и от Ивановой отстали.
        А на вечернее построение Иванка и Тоётоми нежданно для всех (не исключая и меня) притопали вместе, чуть ли не за руки держась. И вынужденные разойтись по своим отделениям (курс стоял буквой «П», ножки которой составляли «жандармы» и «воронцовцы», а перекладину - «ясухаровцы»), буквально глаз друг от друга не отводили.
        Вот интересно, если они там, внутренне, едины - что ж еще и пялиться-то друг на друга так?
        Та же история повторилась и на построении утреннем, и теперь эту странную игру в гляделки заметили уже многие. Инна Змаевич, соседка японца по парте, стояла чернее ночи, а Саша Вастрякова пробормотала, ни к кому конкретно не обращаясь:
        - Мне кажется, ребятки, мы присутствуем при начале большой любви…
        - Любовь зла, полюбишь и… японца, - раздраженно буркнул на это фон Функ.
        - Дыма надышишься - еще не так крыша поедет! - вторил ему Востряков.
        - Тоже, что ли, кому-нибудь спор проиграть? - пробурчал Худощекин, посматривая куда-то в середку первого отделения.
        - Лучше покури, - ехидно предложила ему Аглая Бажанова.
        - Разговорчики! - сердито шикнул на них я, и шепотки стихли.
        После же, когда я уже готовился заступить на назначенный Поклонской пост, ко мне подошла Иванка. Честно скажу: я слегка напрягся, даже щит непроизвольно призвал. Правда, тут же убрал, пока никто не заметил.
        - Спасибо, - негромко проговорила девушка.
        - За что? - не понял я.
        - За то, что приструнил не в меру разговорчивых…
        Обращение резануло мне слух - еще вчера Иванова сказала бы мне «приструнили», а не «приструнил».
        - Я сейчас с кем говорю? - понизив голос до шепота, спросил я. - С Иванкой или с Тоётоми?
        - Сейчас - с обоими, - нервно дернув косичками, ответила девушка.
        Я невольно оглянулся: Ясухару удалялся в сторону полигона. Как раз в этот момент он повернул в нашу сторону голову и коротко мне кивнул.
        - Понятно…
        - Не спрашивай его больше ни о чем, - проследила за моим взглядом Иванка. - Если что - лучше задавай вопросы мне.
        - А есть разница? - машинально осведомился я.
        - Небольшая, но есть.
        - А вы… А ты ответишь?
        - Если смогу.
        На этом мы утром расстались - и вот теперь, скучая на посту, я как раз придумывал эти самые вопросы к Иванке.
        Первый, самый очевидный: в чем разница, кого из них спрашивать?
        Потом: это с ними так теперь реально навсегда?
        Третий вопрос, который, по-хорошему, должен был бы стоять первым: чем я могу помочь? И могу ли хоть чем-то?
        Четвертый, глупый, наверное, но почему-то не уходящий у меня из головы: а кто в их тандеме главный?
        Ну и до кучи: как это вообще все работает, и что теперь будет?..
        Выходило, признаться, довольно сумбурно и не сказать чтобы деликатно. Может, вообще не стоит лезть к ним с расспросами? Они, небось, и сами пока толком разобраться не могут, что к чему!
        Но свою помощь предложить нужно. Обязательно. А вот дальше - дух разберет!
        К слову о духах - Фу, по ходу, был растерян не менее моего. По крайней мере, ни одного дельного совета от «паука» не поступило.
        Как бы то ни было, сменившись с поста (в середине дня, аккурат перед обедом, мое место в вестибюле заняла Тинатин Багратиони), Иванку я ни о чем спросить не сумел - она как раз заступила в наряд вместо Муравьевой.
        А по завершении дневной трапезы первокурсников собрала перед столовой Поклонская и объявила, что ночью над Москвой ожидается гроза и все свободные от дежурства кадеты выступают в дозор - выслеживать чудовищ.

* * *
        - По три человека из каждого отделения остаются в корпусе, - объявила штабс-ротмистр, снова собрав курс уже после ужина - в «театральном» зале главного здания Федоровки. - В первом отделении сие: Зиновьева, Кутайсов и… - третью фамилия я прослушал, засмотревшись на Иванку с Тоётоми, но это точно была не Милана. - …в третьем - Бажанова, Вастрякова и Самойлов, - перечислив «воронцовцев» и «ясухаровцев», дошла Ирина Викторовна и до моих «жандармов».
        Собственно, все названные Поклонской кадеты уже разошлись по постам.
        - Остальные разбиваются на тройки, в составе которых и направятся на патрулирование. В городе вам будет выделено по улице. Ваша задача - ходить по ней дозором. То есть на-блю-дать! - по слогам отчеканила штабс-ротмистр. - Помните, вы не на войне и не на охоте! В случае обнаружения пробоя следует незамедлительно уведомить о нем власти - для сего каждая тройка получит «Удаленный писарь», - Ирина Викторовна кивнула на ряд серебристых дощечек на столе перед собой. - Ваше сообщение поступит на терминал III Отделения. И - всё! Пытаться ликвидировать пробой самостоятельно, ввязываться в драку с чудовищами - ка-те-го-ри-чес-ки запрещено! - еще повысив голос, заявила Поклонская.
        Тут и там среди кадетов прозвучало недовольно-разочарованное «У-у-у-у…».
        - Вы всего лишь первокурсники, в другой ситуации вас вообще не должно было бы быть в городе в грозу! - напомнила штабс-ротмистр. - Так что никакой самодеятельности. Каждый, кто полезет в пекло вместо того, чтобы дисциплинированно ждать помощи в сторонке - будет строго наказан. Вплоть до исключения из корпуса!
        «У-у-у-у…» сделалось возмущенным.
        - А если под пробоем окажутся люди? - пылко спросила со своего места княжна Орлова. - Все равно стоять в сторонке и не вмешиваться?
        - Никаких исключений, - отрезала Ирина Викторовна. - Ваше дело - сообщить, куда следует. Остальное - задача полиции и III Отделения.
        - А если чудовища сами на нас нападут? - задал вопрос Худощекин. - Тогда как?
        - Постарайтесь, чтобы подобного не случилось, - хмуро бросила штабс-ротмистр. - Защищаться вам, конечно, никто не запретит…
        Уже традиционное «У-у-у-у» приобрело явственный иронично-насмешливый отголосок.
        - Но каждый случай будет утром разбираться отдельно, - продолжила между тем Поклонская. - Если потребуется - со сканированием ауры!
        «У-у-у-у» резко надломилось и стихло. Сканирование ауры - это, знаете ли, серьезно.
        - Учтите еще такой момент, - проговорила Ирина Викторовна в установившейся тишине. - В сильную грозу «Удаленный писарь» может сбоить. Если подобное случится, вам следует войти в ближайший дом - разумеется, не в тот, где наблюдается пробой - и воспользоваться имеющимися там стационарными средствами связи. Сейчас в Москве в каждой третьей семье одаренных найдется либо «писарь», либо даже телефон. А в районах, населенных чернью, стоят специальные будки. Обычно - в начале улицы, у здания под первым номером. Там есть кнопка экстренного вызова полиции - в крайнем случае, воспользуйтесь оной.
        - А вдруг пробой как раз такую будку и разрушит? - с усмешечкой бросил с места Гончаров.
        - Не припомню ни одного подобного казуса, - пожала плечами штабс-ротмистр. - Что ж, тогда…
        - …убейте чудовищ сами! - подсказал фон Функ.
        - …возьмите ноги в руки и добегите до соседней улицы, - закончила фразу по-своему Поклонская. - Там найдете либо вашего товарища с работающим «писарем», либо неповрежденную будку, либо жилище одаренного.
        В зале возродилось умершее было «У-у-у-у…».
        - А теперь объявляю состав дозорных групп, - невозмутимо проговорила Ирина Викторовна. - Слушайте внимательно, и затем подойдите за «Удаленным писарем» - только, пожалуйста, не всей толпой, а по одному из каждой тройки. Итак: первая команда: Воронцова, Гончаров…
        - Я думала, нам самим позволят разбиться по трое… - недовольно заметила поблизости от меня длинноножка Маша.
        - Не доверяют, - хмыкнула Багратиони. - Мы же, оказывается, беспомощные детишки, которым и на чудовищ только издали можно смотреть…
        - …Огинский-Зотов, фон Ливен, Муравьева!.. - перечислила тем временем штабс-ротмистр.
        Тереза справа от меня одобрительно кивнула.
        - И последняя группа: Гурьев, Худощекин, Иванова, - закончила между тем Ирина Викторовна. А сейчас прошу получить ваши «писари» и через пятнадцать минут жду всех на улице перед входом в корпус. III Отделение пришлет за вами экипажи.
        - Я возьму Мессенджер? - повернулась ко мне Маша. - Буду в тройке отвечать за связь! - улыбнулась она чему-то.
        - Хорошо, - согласился я, подумав про себя, что могли бы, вообще-то, нам в дозор выдать не эти дурацкие дощечки, а нормальные телефоны. Вон, на гонках недавно - и то расщедрились!
        Взгляд мой автоматом скользнул на печатку перстня, а оттуда - на другую руку, которой я трогал мимикра. Мне показалось, или в подушечках ее пальцев возникло легкое покалывание?
        «Сие как раз к грозе, сударь, - заявил Фу. - Верный признак».
        Ну, к грозе - так к грозе…
        Я поднялся на ноги и вслед за Терезой двинулся к выходу из зала.
        Глава 26
        В КОТОРОЙ Я ШАГАЮ ПОД ДОЖДЕМ
        Молнии покамест особо не частили, да и били где-то вдали, за крышами. Гром рокотал лениво, словно в четверть силы, и, не успевая толком разойтись, уже затихал. А вот дождь лил как из ведра - должно быть, надеясь повторить свое прошлое достижение и превратить городскую улицу, по которой шагала наша дозорная тройка, в бурную реку. И если благодаря «зонту» - слабенькому, разве что воду способному удержать, щиту, который раскрыла над нами Тереза - сверху на меня не упало ни капли, то брюки мои были забрызганы почти до колен. Хуже всего, наверное, приходилось Маше: в отличие от фон Ливен, Муравьева, ясное дело, предпочитала дамский вариант кадетской формы - с юбкой и наверняка уже насквозь промокшими чулками.
        Однако девушка не унывала, еще и над Терезой ухитрялась подтрунивать - разумеется, не по поводу брюк, а из-за настойчивых усилий молодой баронессы непременно оказаться между мной и Машей, встать этаким барьером. Так-то у фон Ливен имелся неубиваемый аргумент: она держит «зонт» и поэтому должна идти посередке. Но Муравьева явно считала, что это не единственная, и даже не главная причина. И, чтобы подразнить Терезу, то и дело принималась строить мне из-за ее широкого плеча глазки. Так, не всерьез, без фанатизма.
        Как бы то ни было, в какой-то момент фон Ливен зримо начала закипать, и я понял, что атмосферу в тройке нужно срочно разрядить.
        - А вот кто мне объяснит: этот духов «писарь», что нам выдали… Мы можем через него связаться с другими группами? - глубокомысленно поинтересовался я.
        Данный вопрос и в самом деле давно уже меня занимал, пусть писать никому я ничего и не собирался - просто любопытство разбирало.
        - Нет, конечно, - не без удивления посмотрела на меня Тереза. - Это же просто Мессенджер, а не телефон или хотя бы телеграф…
        О волшебном телеграфе мне, кстати, слышать еще не приходилось, и сейчас даже почудилось сперва, что молодая баронесса сказала «Телеграм».
        - Вы что, молодой князь, Мессенджера в руках никогда не держали? - в свою очередь усмехнулась Муравьева.
        - У меня дома всегда были телефоны, - ни в слове не соврав, буркнул я.
        - Красиво жить не запретишь, - присвистнула Маша.
        - Мессенждер привязан к какому-то конкретному абоненту, - пояснила мне фон Ливен. - В нашем случае, как я понимаю, к штаб-квартире губернской экспедиции III Отделения. То, что мы напишем… Мария напишет, - покосилась она на спутницу - серебристую дощечку с закрепленной на ней палочкой-стилусом несла в руках Муравьева, - прочтут только там.
        - Вообще, переподключиться к другому Мессенджеру можно, - дополнила длинноножка, - но тогда от жандармов отвяжемся. И, чтобы так сделать, второй прибор должен рядом находиться.
        - Понятно, - кивнул я.
        Какое-то время мы шли молча. Дождь не ослабевал, раскаты грома, кажется, и вовсе сделались протяжнее.
        - У меня тут тоже есть вопрос, - проговорила вдруг Тереза. - Можно?
        - Нужно, - опередив меня, заявила Маша. - А то уже скучновато становится - хоть языками зацепиться… Пока сугубо в переносном смысле, - лукаво подмигнула она мне.
        Фон Ливен вспыхнула.
        - Все, молчу, молчу, - поспешно добавила Муравьева - будто бы и не мне, и не молодой баронессе, а куда-то в астрал.
        - О чем вы хотели спросить, сударыня? - подбодрил я Терезу.
        - Я? А, да… А как мы должны понять, что пробой произошел?
        - Его трудно с чем-то перепутать, - хмыкнул я. - Стены начнут рушиться, полезут из всех щелей чудовища, и вой раздастся - такой, что волосы дыбом встанут…
        - Причем, не только на голове, - в своем стиле вставила Маша.
        - Это понято, - поморщилась от ее слов фон Ливен. - Но если пробьет где-то в глубине домовладения? Внешние стены останутся целы, а чудовища сперва займутся жильцами и наружу сразу соваться не станут?
        - Ну… Вой мы, наверное, по-любому услышим… - уже менее уверенно проговорил я. - Он такой… Всепроникающий… - я невольно поежился, живо вспомнив насколько всепроникающий.
        - Не переживайте, на случай пробоя у вас есть надежный индикатор! - заявила тем временем Муравьева.
        - И какой же? - дружно обернулись к ней мы с Терезой.
        - С красивыми длинными ногами, тонкой талией и высокой грудью. Я о себе, если вдруг кто не понял. Хотя трудно не понять, я тут одна подхожу под описание… В общем, смотрите на меня, - не позволив нам вставить ни слова - а молодая баронесса уже точно собиралась - продолжила Маша. - Как в обморок грохнусь - значит, это он, пробой, и есть!
        - В самом деле? - сардонически переспросила фон Ливен. - В обморок?
        - Ну, может, еще обойдется, - передернула плечами Муравьева. - Но почувствовать я его точно почувствую, пробой ваш. Такая вот у меня тонкая организация нервной системы!
        - Мессенждер тогда отдайте! - потребовала в ответ Тереза.
        - С чего бы это?
        - Если свалитесь в лужу - испортится еще!
        - Вода ему нипочем, - тряхнула ниспадающими на плечи из-под фуражки каштановыми локонами Маша.
        - А если разобьется?
        - Из последних сил спасу! - заверила Муравьева - не то в полушутку, не то на полном серьезе. - Мне это как раз поможет не отключиться, - уже точно без малейшего намека на ерничанье добавила Маша. - Долг есть долг…
        На это у фон Ливен возражений не нашлось.
        - Вы мне лучше скажите, кто что о нашей Ивановой думает, - сменила тему разговора длинноножка. - Я сейчас даже не о них с Ясухару - там как раз все прозрачно - а о ней самой. Эти ее дымы… Полет… Я раньше над ней посмеивалась, а теперь, честно говоря, даже побаиваюсь немного…
        - А я думаю, что она дух! - внезапно выпалила Тереза. - В смысле, полукровка, - уточнила она.
        - Что? - ахнула Муравьева. И тут же твердо заявила: - Ну, нет. Точно нет!
        - А почему вы так уверены? - осведомилась фон Ливен.
        - Ну… - замялась Маша. - Майор Шэнь же говорил, что полукровку легко распознать! - выдвинула довод она. - И внешностью, и поведением метис заметно отличается от человека!
        - А Иванова что, не отличается?! - с жаром воскликнула молодая баронесса. - Одни эти ее уродские косички чего стоят - будто она их в первый раз в жизни заплела перед учебным годом! А про поведение я уже и не говорю!
        «Фу, что скажете?» - быстро спросил я. Про косички - это, конечно, полная ерунда, но в целом…
        Фамильяр не ответил.
        А, ну да, гроза же, «паук» забился в норку и лапки наружу не кажет…
        Но духа-полукровку бы он наверняка учуял, тем более, что специально приглядывался к Иванке… Да и Ясухару бы знал. Хотя, стоп! Может, именно это японец и понял, слившись сознанием с Ивановой?!
        Да нет, Фу бы догадался…
        - Не думаю, что она дух, - осторожно проговорил я. - Разве что, может, в каком-нибудь четвертом-пятом поколении, когда разницы с обычным человеком уже, наверное, и нет…
        - Разница всегда есть, - отрезала молодая баронесса. - Злобный дух останется злобным духом, даже если это метис в двенадцатом колене!
        - Вы так об этом говорите, сударыня, будто имеете к метисам что-то личное, - почему-то недовольно поджав губы, заметила Муравьева.
        - А если и так?
        - Что, какой-то сумасшедший полукровка однажды вздумал покуситься на вашу невинность? - прищурилась Маша.
        - Не ваше дело, сударыня!
        - Должно быть, он был еще и слепой! - не унималась Муравьева.
        - Так, хватит! - несколько запоздало вмешался я в их пререкания. - Забыли и про полукровок, и про Иванову - мы здесь не на прогулке! По сторонам лучше поглядывайте!
        Мои спутницы демонстративно друг от друга отвернулись.
        Окинул улицу взором и я. Впереди, шагах в пятидесяти, справа к ней примыкали сразу два переулка - один из них, насколько я помнил инструктаж, был зоной ответственности Миланы, кому выпало патрулировать второй, у меня как-то не отложилось.
        - Там кто-то идет, - произнесла внезапно Маша, кивнув в сторону дальнего переулка.
        В темноте за стеной дождя и впрямь что-то двигалось.
        - Чудовища? - резко подобралась Тереза.
        - Нет, я же все еще на ногах, - выдавив улыбку, мотнула головой Муравьева.
        Я подлил маны в ночное зрение - и узнал в приближавшихся черных фигурах Воронцову с Гончаровым и третьим участником их группы, неким Татарчуком - подобно нашему Худощекину, кадетом неблагородного звания.
        - Спокойно, свои, - облегченно расслабил я уже успевшие скреститься пальцы.
        - Да, это Воронцова собственной персоной, - подтвердила фон Ливен.
        Не сговариваясь ускорив шаг, мы направились навстречу сокурсникам.
        - О, какая встреча! - еще издали помахала нам рукой Милана. Она тоже укрывалась под «зонтом» - держал ее над ней Татарчук - но шла при этом в центре тройки, не особо заботясь о том, что косые струи ливня достанут Гончарова - правый рукав вологжанина был весь мокрый. - Ну что, сколько пробоев засекли?
        - Пока ни одного, - ответил я.
        - Мы тоже вхолостую гуляем, - вздохнула молодая графиня. - А вот на том конце города, - мотнула она головой куда-то назад, - говорят, сущая жуть творится! Инфа, - подмигнула Милана мне, - верная: через два участка от нас жандармский дозор ходит, от них по эстафете передали, через группы Алины Зиновьевой и княжны Орловой.
        - Не, у нас, вроде, тихо, - заметил я.
        - Как и у нас. Кстати, узнаешь? - показала она глазами куда-то через улицу.
        Я обернулся, но ничего примечательного - а уж тем более узнаваемого - за спиной не увидел.
        - Тот самый дом, куда мы во время гонок полезли! - пояснила Воронцова.
        Я присмотрелся к зданию: ну да, похож. Пролом в стене, зиявший тогда на уровне третьего этажа, был уже заделан, а вот балюстраду на балконе, разрушенную мной после первой, неудачной попытки на него взобраться, восстановить никто так и не потрудился. Кроме того, в двух или трех окнах недоставало стекол.
        - Да, он, - кивнул я.
        - Почти починили, - заметила Милана. - Но не до конца. Не торопятся: видно, ни наследников, ни желающих купить нет.
        - Тут был пробой? - спросила меня Муравьева, смерив внимательным взглядом обсуждаемое здание.
        - Еще какой! - опередила меня с ответом молодая графиня. - Аж с мимикрами!
        - Странно, что нет покупателей, - задумчиво заметила фон Ливен. - Говорят, два раза в одну точку астрал не бьет. У нас в Ливонии дома, пережившие пробой, обычно нарасхват!
        - Расхожее суеверие, - пренебрежительно бросила на это Маша, и внезапно побледнела, словно чудовище увидела.
        Сверкнула молния - на этот раз явно ударив где-то неподалеку. Грянул гром - но гульче его басовитого раската растекся над улицей леденящий душу вой.
        - А вот и он, - невозмутимо произнесла Воронцова. - Пробой.
        Глаза Муравьевой закатились, я метнулся к ней, чтобы не дать упасть, но Машу уже подхватила под руку Тереза. Мне оставалось только поддержать «поплывшую» длинноножку с другой стороны - при этом высунувшись под дождь.
        - Спасибо, - пробормотала Муравьева, с трудом фокусируя взгляд. - Я уже в порядке!.. Я же говорила, что справлюсь…
        Убедившись, что помощь моя и впрямь уже не особо нужна, я поспешно вернулся под «зонт» и посмотрел на наш невезучий дом: на уровне третьего этажа его фасад снова пересекала ломаная серая трещина. Чудовищ, правда, видно пока не было.
        - Хорошо, что в пустое задние попало, - заметила между тем Милана. - А то я так и не придумала нормальной отмазки для Поклонской. Ну, если снова дитя в окне увижу. А так есть минут десять-двенадцать, пока духи по соседям не пойдут… Участок ваш, - повернулась она ко мне. - Вам и жандармам писать.
        - Я сейчас! - засуетилась с Мессенджером Маша. - Уже пишу! Какой тут адрес?
        - Улица Анны Глинской, владение 47, - подсказала ей фон Ливен.
        - …Сорок семь… Отправляю… О, нет! - ахнула внезапно она.
        - Что такое? - нахмурился я.
        - Пишет: «Сообщение не доставлено!»
        - Сбой, - констатировала Воронцова. - Так бывает, без паники. Сударь, тогда пишите вы! - повернулась она к Гончарову.
        Вологжанин завозился со своей серебряной табличкой.
        - То же самое! - заявил он секунд через десять. - «Не доставлено!»
        - Духа вам в астрал! - буркнула Милана. - До кучи, это еще и квартал черни… Значит так, сударь, - снова посмотрела она на Гончарова. - Дуйте в тот конец переулка, там была будка вызова полиции!
        - А почему я? - вскинул голову вологжанин. - Это даже не наша улица!
        - Потому что я так сказала! - отрезала Воронцова. - А ну, живо!
        И прежде, чем кто-то из нашей тройки успел вызваться сгонять к будке сам, Гончаров судорожно сунул Мессенджер в руку Татарчуку и таки припустил под дождем по переулку.
        - Вообще, если пишут «не доставлено», а не «не отправлено» - скорее всего, проблема не на нашей стороне, а где-то там, в III Отделении, - заметила Тереза, проводив вологжанина долгим взглядом.
        - А вот сейчас и проверим, - заявила Милана. - Вон, сюда еще один Мессенджер чешет! Напишем с него - и посмотрим.
        Все обернулись: из второго переулка к нам и правда со всех ног мчался… нет, не Мессенджер - Ясухару. Но серебристый гаджет в руке у него и впрямь имелся.
        - Сударь, у нас Мессенджеры сбоят. Не могли бы вы… - начала было Тереза, но договорить ей подлетевший Тоётоми не дал.
        - Скорее, сэнсэй! - прокричал он, порывисто хватая меня за рукав. - Беда!
        - Что за беда? - скептически прищурившись, осведомилась Воронцова. - Еще один пробой? С жертвами?
        - Нет… - тяжело дыша после забега, выговорил японец. - Скорее! Нужно что-то делать… Похитили… - последние его слова заглушил гром.
        - Что? - переспросил я.
        - Похитили Иванку! - проорал мне уже прямо в ухо Ясухару.
        С фасада невезучего дома сорвался здоровенный камень и ударил в брусчатку улицы. Никто из нас в ту сторону даже не взглянул.
        Глава 27
        В КОТОРОЙ Я КИДАЮСЬ КАМНЯМИ
        - Что значит похитили? - нахмурился я.
        - Обездвижили, подхватили под руки, запихнули в экипаж и увезли! - выпалил Ясухару.
        - Ни духа себе…
        - Ты так рассказываешь, будто это прямо на твоих глазах случилось, - заметила Воронцова. - Как - если ваши улицы даже не соседние?
        - Я… - начал было Тоётоми - и осекся.
        - Магия, - бросил я Милане через плечо. - Потом объясним… Ты в IIIОтделение отписал? - снова повернулся я к японцу.
        - Писал - сообщения не доходят, - продемонстрировал мне тот свой Мессенджер.
        Поперек серебристой дощечки шла тревожно-красная надпись, вчитываться в которую я не стал - и так все было ясно.
        Между тем из темноты переулка подоспели товарищи Ясухару по тройке - Юдин и некая девица Яна Зайцева. Остановившись в нескольких шагах от нас, теперь они опасливо поглядывали на невезучий дом, из недр которого доносился чудовищный вой - мы-то на него уже, почитай, и внимания не обращали.
        - Чего-то вы, друзья мои, недоговариваете, - недовольно покачала головой Воронцова. - Ладно, сейчас полиция подъедет, с ней будете разбираться.
        - Только не полиция! - Ясухару аж передернуло. - Нет, нельзя!
        - Это почему еще? - подозрительно прищурилась на него молодая графиня.
        - Потому что… Потому что коляска, на которой увезли Иванку, имела раскраску как раз земской полиции!
        - А, ну так это называется не «похитили»! - усмехнулась Милана. - Это называется, «задержали». Или даже «арестовали»… Хотя странно, конечно, - согнала она с лица ехидную улыбку. - У земцев нет полномочий заниматься федоровскими кадетами - разве что на месте преступления застигнут… Что такого твоя Иванова натворила? - уже почти растерянно спросила молодая графиня у японца.
        - Да ничего она не натворила! - рявкнул тот. - Просто шла дозором! А эти налетели, схватили и увезли! И в полицейской форме там был только один! А распоряжался всем другой, в штатском!
        - А остальные двое из ее тройки в это время чем занимались? - задала вопрос японцу Воронцова.
        - Э… Не знаю, - неожиданно признался Тоётоми.
        - Как-то хитро у тебя: тут знаю досконально, тут не знаю ни духа…
        - Иванка шла чуть впереди остальных. Когда все случилось - оглянуться не успела!
        - Откуда такие подробности?! - не унималась Милана.
        - Просто…
        - Просто поверь ему! - поспешил вступиться я за Ясухару.
        - Нет уж, пусть объяснит! - молодая графиня была непреклонна. - И не пустым «магия»! - сердито зыркнула она на меня.
        Пару секунд Тоётоми промялся в нерешительности, и наконец выдал:
        - У меня с ней астральная связь! Вижу ее глазами, слышу ее ушами! Это из-за того дыма… Ну, довольна?
        - Иванка мне говорила то же самое, - добавил я тут же - для убедительности.
        - Духи Америки… - прошептала фон Ливен.
        - Ладно, примем как версию, - поколебавшись, кивнула Воронцова. - И что ты предлагаешь делать?
        - Не знаю… - в самый ответственный момент вдруг сдулся японец. - Только пока мы тут стоим и болтаем - Иванку увозят! - тут же, впрочем, снова встрепенулся он.
        - Ты… Она видит, куда ее везут? - быстро спросила Милана.
        - Нет… Но у меня вот что есть! - торопливо сунув Мессенджер в карман, Ясухару достал из другого обгорелый обрывок пергамента и принялся его разворачивать.
        - Что это? - шагнула к нему молодая графиня.
        Татарчук с «зонтом» проворно дернулся следом за ней.
        - Карта, которую нам дали на гонках… Точнее, то, что от нее осталось…
        - Ты же говорил, она сгорела после аварии? - хмыкнула Воронцова.
        Тоётоми тогда и впрямь так сказал посреднику. Усомниться в его словах никому и в голову не пришло.
        - Сгорела, да не совсем…
        - Ну ты даешь, самурай! - уважительно посмотрела на японца Милана. - Такое бы даже мне в голову не пришло провернуть! Ну, показывай, где твои похитители!
        - Вот! - ткнул Ясухару пальцем в отметку на карте.
        - Это же уже дух знает где! - приглядевшись, присвистнула молодая графиня. - Да уж, - заметила она затем, - едут они явно не к ближайшему полицейскому участку…
        - Нужно их догнать! - подняв глаза от пергамента, заявил Тоётоми.
        - Как? - развела руками Воронцова. - Будь у нас хотя бы экипаж…
        - Погодите! - осенило вдруг меня. - Помните, в том доме, - мотнул я головой на словившее пробой здание, - в гараже электромобиль стоял?!
        - Так это же для черни, - скривилась Милана. - Как ты на нем поедешь?
        - Как-нибудь уж переживу такой позор!..
        - Я не о том! Управлять им как станешь? Это тебе не артефакт!
        - Разберемся на месте!
        Водительские права я в родном мире получить не успел - в силу возраста. Но за рулем мне сиживать приходилось - в отцовской «Ладе». Ездил я, конечно, не по сумасшедшей Москве - по дачным проселкам, где ни траффика, ни гаишников, но давить на педали и переключать передачи худо-бедно наловчился. Даст Ключ - и здесь сумею!
        - Да его, может, уже и забрали оттуда! - буркнула Воронцова. - Впрочем, это легко проверить… - она задумчиво огляделась по сторонам, а затем внезапно выскочила из-под «зонта» - так стремительно, что Татарчук даже среагировать не успел. Метнулась к стене невезучего дома и, нагнувшись, подобрала с мостовой свалившийся недавно сверху увесистый камень. Обеими руками подняв тот над головой - думаю, без волшебного допинга тут не обошлось - Милана выжидательно посмотрела на меня: - Давай!
        - Что? - опешил я.
        - Забрасывай меня на балкон, вот что! Сама отсюда не допрыгну!
        - А-а…
        Сообразив наконец, что задумала девушка, я впился взглядом в ее камень и, сложив пальцы в комбинацию, отвечающую за левитацию, заставил тот воспарить вверх, увлекая за собой девушку. Нелегкое это оказалось дело - с метлой Иванки и близко не сравнить! Мана уходила, словно в прорву! А камень так и норовил вильнуть в сторону, хорошенько приложив вцепившуюся в него Воронцову о стену…
        И тем не менее, через какие-то пять-семь секунд Милана у меня уже благополучно стояла на балконе.
        - Молодая графиня, куда вы?! - опомнился наконец Татарчук. - Там же пробой! - наверху Воронцова уже вынесла створку балконной двери. - Туда нельзя!
        Не удостоив его ответом, девушка скрылась в доме.
        Тем временем, я аккуратно вернул вниз камень. Насколько же проще было его вести, когда никто на нем не висел!
        - Давай теперь меня! - со всех ног бросился к нашему импровизированному подъемнику Тоётоми.
        Пара мгновений - и он вознесся на балкон вслед за Миланой - второй раз у меня этот трюк вышел куда ловчее. Хотя и столь же затратно по мане.
        За Ясухару последовал Татарчук, после него я переправил наверх и Терезу с Машей. А за ними - также не пожелавших отстать от нас Юдина и Зайцеву. Едва оказавшись на балконе, каждый из них тут же кидался в дом. Не составила исключения и Яна, заброшенная мной последней: девушка мигом скрылась внутри здания, а я вдруг обнаружил, что со своим парящим камнем остался на улице один.
        - Эй! - крикнул озадаченно. - А я?!
        Я вам, вообще-то, не Иванка - по-мюнхгаузеновски летать!
        Однако все мои отчаянные призывы безжалостно заглушили гром с небес и истошный вой из дома.
        - А, чтоб вас всех!..
        Выждав еще пару секунд - в затихающей надежде, что кто-нибудь обо мне все же вспомнит и вернется на балкон - я опрометью припустил вокруг здания в поисках входа.
        Найти ворота гаража оказалось нетрудно - всего-то потребовалось перемахнуть через полутораметровый забор, провалиться по пояс в полную грязной воды яму - умело притворившуюся во тьме мелкой лужицей - и продраться через густой колючий кустарник. Вход ожидаемо оказался заперт - и я разнес створки врат разрывным ударом, вложив в тот всю накопленную злость.
        Электромобиль стоял на том же месте, где я видел его несколько ночей назад, а вот никого из моих товарищей в гараже не оказалось. Ну да, там же у них по пути еще чудовища должны быть!
        Я бросился к внутренней двери - как вдруг оттуда на меня надвинулась какая-то тень.
        Слава Ключу, на автомате я призвал щит, а не попытался атаковать. А вот Воронцова - как вскоре выяснилось, это она ворвалась в гараж из коридора - предпочла ударить сходу. Неслабо так - даже за щитом меня заметно тряхнуло.
        К счастью для Миланы, в последний момент я ее таки узнал и успел остановить верное Зеркало.
        - Чухонец, ты? - сообразила наконец, что к чему, и молодая графиня. - Ты здесь откуда вообще?
        - От верблюда, - буркнул я. - Нормальные герои всегда идут в обход!
        - Герои всегда немного ненормальные, - парировала девушка.
        Из-за ее спины показался взлохмаченный Татарчук, за ним - Ясухару. Еще через несколько секунд подоспела бледная Муравьева, а потом и Зайцева с Юдиным - эти двое остались контролировать вход.
        Последней в гараж вбежала запыхавшаяся Тереза - причем не через внутреннюю дверь, а в ворота, вслед за мной.
        - Простите, сударь, - выдохнула она мне. - Я поздно сообразила, вернулась - но вас на улице уже не было. Спрыгнула вниз - и только потом поняла, что вы вокруг пошли…
        Сложив пальцы в какую-то неизвестную мне фигуру, фон Ливен направила руку в мою сторону, почти мгновенно просушив мне промокшую одежду.
        Благодарно кивнув ей - на большее времени не было - я шагнул к электромобилю.
        Распахнуть водительскую дверцу мне удалось не сразу: оказалось, что ее круглую ручку нужно сперва потянуть на себя, затем повернуть вокруг оси - и снова потянуть. Но с этим я все же справился. А вот дальше…
        Руль, похожий на двурогий самолетный штурвал - это еще было полбеды. Педалей, например, внизу оказалось целых пять: судя по расположению, две для левой ноги и три - для правой. А вот рычага коробки передач не наблюдалось вовсе - как и кнопки зажигания или отверстия для ключа. Зато под потолком торчала продолговатая штуковина, отдаленно напоминавшая примитивный джойстик.
        Гм…
        - Ну, что? - нетерпеливо спросил меня сзади Тоётоми.
        - Э… - не зная, что сказать, протянул я.
        - Позволите, молодой князь? - с другого борта коляски на сиденье рядом с водительским сунулся Татарчук.
        Я кивнул - почти машинально.
        Пальцы «воронцовца» ловко легли на «джойстик» под потолком, и приборная панель электромобиля замигала разноцветными лампочками. Я не сдержал радостного возгласа.
        - Полный заряд, - доложил Татарчук, повернувшись ко мне. - Верст на триста хватит!
        - Вы умеете управлять таким экипажем, сударь? - заглянула в салон Милана.
        - Да, молодая графиня, немного умею, - ответил Татарчук.
        - Позвольте поинтересоваться: откуда?
        - Ну… - замялся кадет. - С маной в нашей семье всегда обстояло так себе. А вот деньги водились… В общем, в качестве разъездного экипажа у нас был гибрид. Им и одаренный мог править, как обычной коляской, и простолюдин - не прибегая к магии. Я пробовал - это не так уж и трудно, а мана не нужна - был бы бензин в баке. Или как тут - электрический заряд…
        - Тогда садитесь за руль, сударь! - просияв, распорядился я.
        Татарчук не ответил, лишь вопросительно посмотрел на Милану.
        - Делайте, как сказал молодой князь! - велела она - и только после этого кадет зашевелился. - А остальные - живо в коляску!.. Самурай, садись с картой вперед, - бросила Воронцова Ясухару. - Хотя погоди… Дай-ка сперва мне сюда свой Мессенджер!
        Японец безропотно отдал ей гаджет.
        - Сударь, дайте наш! - протянула Милана руку к Татарчуку - тот уже успел перебраться за руль.
        Получив оба девайса, молодая графиня прислонила их друг к другу, пару секунд над ними поколдовала и затем, разъединив, подозвала от входа Юдина и сунула один из гаджетов ему в руки:
        - Сударь, вы с госпожой Зверевой останетесь. Мест в коляске все равно на всех не хватит, - сидений в экипаже и впрямь насчитывалось лишь шесть - пять полноценных и одно откидное, - да и нужно, чтобы кто-то достучался-таки до III Отделения. Через два участка от нашего, в Полоцком переулке, ходит жандармский дозор. Знаете, где это?
        - Я знаю, - опередив Юдина, заявила от двери Яна Зайцева. - У меня бабушка в Полоцком раньше жила!
        - Отлично! Рвите туда. Сообщите обо всем жандармам. Я замкнула друг на друга наши Мессенджеры, так что как ослабнет гроза - будем на связи!
        - Может, лучше все туда сгоняем? - уже из коляски подала голос Муравьева. - Ну, к жандармам?
        - Машина с Иванкой уходит к границе карты! - вмешался Тоётоми. - Нужно быстрее ехать за ней - иначе потеряем след!
        - По пути встретите Гончарова - возьмите его с собой, скажите, я велела, - продолжила Воронцова инструктировать Юдина. - Увидите полицию - отправьте их к пробою, про остальное им не говорите - только жандармам!
        - Понял, - деловито кивнул «ясухаровец», забирая у Миланы Мессенджер. - Все сделаем.
        - Тогда вперед! Нет, не через дом! - остановила молодая графиня уже рванувшегося было к двери кадета. - Наверняка мы там не всех зачистили. Бегите вокруг - кивнула она на безжалостно снесенные мной ворота.
        - Понял, - повторил Юдин и вместе с Зайцевой метнулся в ночь.
        А через какие-то полдюжины секунд, лихо взвизгнув шинами, выпрыгнул из гаража под струи ливня и наш набитый под завязку электромобиль.
        Глава 28
        В КОТОРОЙ МЕНЯ ПОСВЯЩАЮТ В ТАЙНУ
        - Все же понимают, куда мы едем? - глядя в окно коляски, поинтересовалась Муравьева.
        - Что значит куда? - озадаченно вскинул голову я. - Гонимся за похитителями Иванки…
        Несколько минут назад, следуя за отметкой на карте, по сильно разбитой и, похоже, давненько заброшенной дороге мы выехали из города - в объезд застав с их шлагбаумами, как тогда не преминула отметить та же Маша. Затем проскочили через какой-то лесок, вывернули на тракт и с тех пор мчали прямо. К этому времени экипаж похитителей уже достиг края карты и с пергамента пропал, но Ясухару уверял, что Иванку так и везут по большаку, никуда не сворачивая. Случалось, где-то далеко впереди на миг мелькали красные габаритные огни чужой коляски, но приблизиться к ней нам пока не удавалось.
        Сами мы, к слову, двигались с выключенными фарами, полагаясь исключительно на ночное зрение Татарчука. Поначалу тот, правда, жаловался, что уходит мана, но я обещал в случае чего с ним поделиться, и вопрос был закрыт.
        Между тем, гроза осталась позади вместе с Москвой, да и там, похоже, уверенно шла на убыль. Редкие молнии разве что зарницами небо осеняли, грома за урчанием мотора электромобиля мы уже почти не слышали. Унялся и дождь.
        Вот тут-то Маша и задала свой странный вопрос.
        - Понятно, что гонимся, - ехидно кивнула она в ответ на мое недоумение. - А куда везут Иванову, всем уже понятно? - Муравьева перевела выразительный взгляд с меня на Воронцову.
        Мы с молодой графиней занимали места в заднем ряду, лицом по ходу движения. Маша сидела напротив нас, Тереза - возле нее, на откидном сиденье.
        Как раз в этот момент в руке фон Ливен радостно звякнул Мессенджер - тот самый, что Милана сконнектила с девайсом, оставшимся у Юдина и Зайцевой.
        - О, СМС от наших! - бросила взгляд на дощечку Тереза.
        - Что пишут? - быстро спросил я.
        - Пока ничего утешительного, - заявила молодая баронесса, прочитав послание. - Пробой был прямо в жандармской штаб-квартире. Поэтому, наверное, и сообщения наши не доходили. Там до сих пор толком ничего не работает, все носятся, как в жопу - так в оригинале, извините - ужаленные. Никому не до наших.
        - Напишете им, пусть разыщут штабс-ротмистра Петрова-Боширова и скажут, что они от Огинского-Зотова и Воронцовой, - посоветовал я фон Ливен. - Может, это поможет. И еще сообщите им, где мы едем…
        - Дайте-ка сюда, сударыня, - протянула внезапно к Мессенджеру руку Милана.
        Тереза подала ей гаджет.
        - Благодарю… - и, приоткрыв окно, молодая графиня небрежным жестом выбросила девайс за борт.
        - Что ты делаешь?! - схватил я за руку Воронцову, но было поздно - Мессенджер уже исчез в темноте ночи.
        - Сударыня?! - одновременно со мной воскликнула, вскакивая с места, фон Ливен. Сиденье под ней тут же попыталось сложиться, и, чтобы не позволить ему этого, молодая баронесса присела обратно, не переставая при этом жечь Милану яростным взглядом.
        - То есть, некоторые, как я вижу, все поняли, - хмыкнула Муравьева. - Если что, у нас есть второй «писарь», - она продемонстрировала Воронцовой уже свою серебристую дощечку со стилусом - но так, чтобы Милана не дотянулась.
        Молодая графиня, впрочем, и не пыталась.
        - Который из-за бардака в III Отделении пока бесполезен, как я понимаю, - вроде бы спокойно, но с заметным внутренним напряжением проговорила она.
        - Да что здесь происходит, духи вас дери?! - возопил я.
        Следующие секунд пять объяснять мне что-либо никто не спешил.
        - В чем дело? - спросил я тогда непосредственно у Миланы - правда, уже несколько тише.
        - Иванову везут в усадьбу Воронцовых, - ответила мне, однако, не она, а Маша.
        - Это так?! - воззрился я на свою соседку.
        - Похоже на то, - сквозь стиснутые зубы процедила та. - Там с дороги еще будет пара съездов - но все на наших землях. Так что скорее всего - да, Иванка едет к нам, - кивнула Милана.
        - И…
        - И значит, с этой проблемой я должна разобраться сама! - тряхнув своей длинной косой, заявила молодая графиня. - Без Петрова-Боширова и IIIОтделения!
        - Как разобраться? - прищурилась Муравьева.
        - Пока не знаю, - призналась Воронцова. - Но так просто любезному Анатолию Глебовичу это с рук не сойдет!
        - Пойдете против семьи? - недоверчиво усмехнулась Тереза.
        - Семья - это я! - отрезала Милана. - А граф Анатолий - безродный дух с бугра! Понятия не имею, что он затеял, но это уже слишком! Пришла пора ответить!.. Однако попусту трепать свою фамилию III Отделению я не позволю! - твердо проговорила она после короткой паузы. - Поэтому никаких Петровых-Бошировых! Сделаем все… по-семейному, тихо.
        - Нам тоже выйти? - ухмыльнулась Маша.
        - Если хотите, - с показным равнодушием пожала плечами Воронцова. Похоже, она уже полностью взяла себя в руки. - От помощи не отказываюсь, но неволить никого не стану!
        - Что ты намерена делать? - спросил я.
        - То же, что и раньше - выручить Иванову. Остальное - по обстоятельствам. Давно нужно было что-то решать с любимым отчимом - почему бы не теперь? - губы девушки растянулись в ледяную полуулыбку. - Чухонец, ты со мной? - посмотрела она мне в глаза.
        «Похоже, молодая графиня искренна в своей готовности пойти наперекор графу Анатолию», - кстати вылез из «норки» Фу, разрешив мои сомнения - а такие у меня были, врать не стану.
        - Ну, не возвращаться же пешком под дождем? - картинно развел я руками.
        - Дождь кончился, - заметила Милана, не желая принимать в ответ шутку.
        - Я с тобой, бурдючница, - усмехнулся я.
        - Тогда я тоже в деле, - тут же заявила фон Ливен.
        - Сударыня? - вопросительно посмотрела Воронцова на Муравьеву.
        - Ну, Иванку-то по-любому нужно вытаскивать, - пожала плечами Маша. - Я в команде.
        - Самурай, что скажешь? - вытянув шею, осведомилась Милана у Ясухару.
        Признаться, я не был уверен, что японец слышал с переднего сиденья наш разговор, но, повернув голову, Тоётоми ответил сразу:
        - Я тебе верю. Так что вопросов нет.
        Мнением сидевшего за рулем Татарчука молодая графиня поинтересоваться не соизволила.
        - А вот у меня есть вопрос, - заявила она, все еще обращаясь к Ясухару. - Много вопросов. Чтобы не сесть в лужу, мне нужно ясно представлять, чего хочет духов отчим. Иванка же это знает?
        - Догадывается, - будто бы после некоторых колебаний ответил Тоётоми.
        - Тогда пусть поделится своими догадками.
        Помедлив еще несколько секунд, японец кивнул и поманил Милану пальцем.
        - Поменяемся местами? - посмотрела молодая графиня на Терезу.
        - Охотно: ваше удобнее, - с серьезным видом заявила та.
        Воронцова и фон Ливен привстали и пересели на сиденья друг друга - складное успело схлопнуться, хотя Тереза и постаралась его придержать для молодой графини. Затем, перевесившись через спинку переднего кресла, Ясухару склонился к уху Воронцовой и принялся что-то ей эмоционально нашептывать.
        Чем дольше он говорил - а заняло это никак не меньше пары минут - тем сильнее Милана хмурилась.
        - Да уж, к духам… - пробормотала она, когда японец закончил. - Большая политика - и большая экономика, как все переплетено… Думаю, нужно рассказать всем, - решительно обвела молодая графиня взглядом салон.
        - Нет, - отрезал Тоётоми.
        - Каждый должен знать, во что впутывается, - покачала головой Воронцова. - Слишком все серьезно. Я уже даже почти жалею, что выбросила тот Мессенджер.
        - Можно попробовать второй, - напомнила Муравьева.
        - Нет, пока рано, - не согласилась Милана. - К тому же, думаю, СМС-приемник - далеко не первое, что станут чинить в штаб-квартире после ликвидации пробоя… Ваш секрет уже все равно не утаить, - снова повернулась она к японцу. - А у нас, вроде, народ собрался не из болтливых.
        С четверть минуты Ясухару размышлял. А может, мысленно обсуждал ситуацию с Иванкой?
        - Ладно, - заявил он наконец. - Расскажи всем сама - все, что считаешь нужным.
        - Добро, - кивнула Воронцова, оборачиваясь к нам. - Слушайте внимательно, и если кто-то, узнав правду, захочет сойти - я пойму. Наша Иванова - на самом деле никакая не Иванова. И даже не Иванка. Зовут ее Златослава, коротко - Златка. А фамилия, не поверите, Борисова-Саксен-Кобург-Готская. Она болгарская царевна, родная внучка Симеона VI. И, как говорят, любимая внучка…

* * *
        - Права я, значит, была насчет ее корявых косичек! - самодовольно заявила Тереза.
        - А при чем тут ее косички? - непонимающе посмотрела на фон Ливен Милана.
        - Они так неумело заплетены, словно Иванка, ну, то есть Златка, в первый раз в жизни этим занималась сама. Но, наверное, и впрямь в первый раз - царевне-наследнице, небось, волосы всю жизнь служанки расчесывали!
        - У царя Симеона она младшая дочь младшего сына! - встрял Ясухару. - В очереди на престол стоит где-то в начале второй дюжины претендентов. Так что та еще наследница. Да и правящий дом Болгарии - сие вам не российские Годуновы! В их софийский дворец иной московский вельможа и бастарда бы побрезговал поселить! В общем, не было у Златки никаких служанок! Только гувернантка, но та волос не касалась!
        - Ну, значит, просто ручки кривые, - пожала плечами молодая баронесса.
        - А в Федоровку нашу эту царевишну каким ветром занесло? - спросила Муравьева.
        - Обычное дело в европейских монарших домах - инкогнито отправлять младших отпрысков на учебу за границу, - пояснила Воронцова. - С ведома местных властей, разумеется - и под их гарантии.
        - Сестра Златки Ванда в Англии учится, кузен Тодор с сего года - во Франции, - добавил Тоётоми. - А еще один двоюродный брат, Живко, несколько лет назад закончил Стамбульский Университет. От него, кстати, Златка и узнала о дымах. Но он так, по верхам нахватался в Турции, а она взялась за дело всерьез. При всей незажиточности династии, библиотека у болгарских царей на зависть - шутка ли: бывшее царьградское книжное собрание! Публику в хранилище не пускают, но Златка, понятно, имела туда свободный доступ. Вот и понабралась ближневосточной прелести…
        - Это все, конечно, весьма занимательно, - хмыкнул я, - но я главного не понял. Граф Анатолий-то здесь каким боком? Похищение иностранной царевны - это же страшный скандал, разве не так? А Воронцов, вроде, верноподданного из себя строит, и небезуспешно - с какой радости он пошел на такое?!
        - Все дело в этой духовой пыльце, - брезгливо поморщившись, проговорила Милана. - Сейчас у нашего графского дома на нее в России, считай, монополия: тридцать пять процентов - это солидная доля, крупнейший из конкурентов не контролирует и двенадцатой части того. Но если Империя получит доступ к залежам Стара-Загорской пещеры - все изменится. И, как я понимаю, к контролю над болгарским месторождением отчима не подпустили, предложив ему взамен карт-бланш в Москве. Должно быть, такой оборот Анатолия Глебовича не устроил.
        - То есть граф таки печется об интересах семьи? - усмехнулась Муравьева.
        - Скажу прямо, - заявила Воронцова. - Если бы мой дорогой отчим украл просто какую-то левую иностранную принцессу - я бы и пальцем о палец не ударила. Бизнес есть бизнес. Но Иванка - Златка, в смысле - моя однокурсница. И, к тому же, близкий человек одному из моих добрых друзей, - кивнула она на Ясухару. - И это уже совсем иной расклад. Дело чести, а не корысти.
        - А как граф Анатолий собирается использовать Златку? - спросил я. - Не станет же он тупо шантажировать Петрополис с Софией?
        - Тупо - это, увы, не про него, - снова скривившись, кивнула Милана. - Но ходов у отчима в запасе - масса, и о некоторых вам, друзья мои, лучше не знать - крепче спать будете. А что именно задумал граф… Вот у самого у него и спросим! - сверкнула она очами.
        - И все-таки? - явно не устроил такой ответ Машу. - Какие есть варианты?
        - Прошу прощения, что вмешиваюсь, - подал в этот момент голос Татарчук. - Но приближаемся к усадьбе! Мне заехать на территорию?
        - Нет! - вскинулась Воронцова. - Коляску там сразу засекут! Остановитесь саженях в пятнадцати от въезда, сударь. Дальше пойдем своим ходом!
        - Как скажете, молодая графиня, - откликнулся наш водитель.
        Почти тут же электромобиль вильнул, съехал с тракта и замер на обочине. Мотор умолк.
        Впереди, в окружении темного ельника, нас поджидали, жадно распахнув створки, уже виданные мной однажды кованые ворота усадьбы Воронцовых.
        Глава 29
        В КОТОРОЙ Я ЗАГЛЯДЫВАЮ В ПЛАТЯНОЙ ШКАФ
        - А пешком нас на территории не спалят? - вполголоса спросил я у Миланы, когда мы выгрузились из коляски.
        - Конечно, спалят, - невозмутимо бросила она. - Но мы не пойдем пешком. Гроза закончилась, пробои либо ликвидированы, либо достаточно далеко отсюда - так что самое время для старого доброго портала. Я открою его отсюда - прямо в свою спальню. Вот этого люди отчима точно не засекут.
        «Мудро, - незвано одобрил идею Фу. - Я бы еще только посоветовал…»
        - Войти - полдела, важно продумать, как, если что, станем назад выбираться! - каким-то образом ухитрившись заглушить духа - хотя, может, тот просто сам решил умолкнуть, недоговорив - заявила фон Ливен.
        - Так же, как и вошли, - пожала плечами Воронцова.
        - Нужна страховка, - покачала коротко стриженной головой Тереза. - На случай, если там, в усадьбе что-то пойдет не так! - кивнула она на зев кованых ворот впереди.
        - Что вы предлагаете, сударыня? - спросил я у молодой баронессы.
        - Подготовить запасной путь для отступления. Повесить еще один портал - отсроченный и привязанный к нам, а не к конкретному месту. Если попадем в ловушку - уйдем по нему!
        «Что еще за отсроченный и привязанный?» - быстро спросил я у Фу.
        «Как раз то, что я и собирался посоветовать, сударь. Портал, который автоматически откроется через некоторое время. И именно в той точке, где в сей условленный момент будет находиться человек, к коему оный портал привязан - обычно сие тот, кто его сотворил. Штабс-ротмистр Поклонская подробно разбирала данную тему на последнем занятии по проблемам магической практики - увы, сударь, вы на сем уроке отсутствовали, так как стояли на часах».
        «Так и знал, что наверняка что-то важное пропущу с этим идиотским дежурством», - недовольно буркнул я.
        - Если уж попадем в ловушку, такое нас едва ли спасет, - скептически заметила между тем Терезе Милана. - Только зря ману потратите!
        - Ману можно взять мою, - вмешался я. - Делайте, сударыня, - протянул я руку фон Ливен. - Если, конечно, нет иных возражений, - повернулся я к Воронцовой.
        - Делайте, хуже не будет, - махнула рукой та. - Только быстрее!
        - Погодите, а если Златка окажется не в состоянии дать согласие на уход порталом? - вмешалась Муравьева. - Мало ли, что с ней там сделают?
        - Пока ее просто обездвижили, - заметил Ясухару. - Но если что… - голос его слегка дрогнул, - формальное согласие она дает нам заранее.
        - Кстати, куда ее поместили? - спросила Воронцова.
        - Затащили в подвал. И я вот думаю: а почему бы нам основной портал не провесить прямо туда? Я опишу помещение.
        - Нет, - покачала головой молодая графиня. - Так мы точно угодим прямиком в ловушку. Пойдем через спальню - это не столь быстро, но зато надежно.
        - Как скажешь, - кивнул японец.
        Тем временем Тереза аккуратно взяла меня за протянутую руку, и я почувствовал отток маны - мерлинов триста ушло, не меньше.
        «Триста сорок три, - подсказал „паук“. - Порталы - дело манозатратное, сударь!»
        - Готово, - почти тут же заявила фон Ливен. Внешне вокруг нее ничего не изменилось - но оно и понятно: портал-то готовился отсроченный. - Ваш ход, молодая графиня, - коротко поклонилась Тереза Милане.
        В следующий миг перед Воронцовой возник в воздухе уже не раз виденный мной мерцающий серебристый прямоугольник.
        - Прошу, - указала она нам на него жестом. - Да, постарайтесь там не сильно топтаться грязными подошвами по моей кровати - выход пришлось сделать прямо над ней, это самая защищенная точка в комнате.
        В портал я вошел третьим - после Ясухару и Муравьевой. Быстро пройдя прямым белостенным коридором шагов сорок, я нырнул в туманную завесу выхода, уже приготовившись вывалиться на мягкую пуховую перину - почему-то спальное ложе Миланы представилось мне гостеприимно расстеленным - но вместо этого с грохотом рухнул с аршинной высоты на жесткий паркетный пол. Не сдержав короткого восклицания, я поспешно откатился в сторону - следом за мной уже падала хозяйка кровати - оказавшейся почему-то доброй саженью в стороне, у стены. И аккуратно заправленной, к слову.
        - Вот же духов сын! - выругалась Воронцова, в свою очередь торопливо убираясь из-под выхода из портала. - Никак, обыск у меня устраивал, сволочь!
        - Тихо! - шикнул на нас с Миланой Тоётоми. - Вас услышат!
        - Вот уж что нет, то нет, - хмыкнула молодая графиня. - Звукоизоляция здесь отменная. Сама делала.
        Из портала вывалились фон Ливен и Татарчук - так же отметив свое появление емкими возгласами - и серебристый прямоугольник погас.
        - «Сволочь» - это ты про графа Анатолия? - зачем-то спросил я Воронцову, исподволь оглядывая комнату.
        Широченная кровать, на которой при желании с комфортом смогли бы разместиться все шестеро присутствующих, здесь не то чтобы прям вот терялась, но и не особо помещение загромождала. Нашлось в спальне место и для искусно инкрустированного комода с выдвижными ящиками, высокого массивного гардероба с блестящими полированными дверцами и трех изящных кресел. Да и просто свободного пространства в комнате хватало.
        Все это великолепие отражало огромное - от пола до потолка и в полстены - заключенное в резную золоченую раму зеркало, отчего помещение казалась еще обширнее.
        - Нет, сам бы отчим в мою спальню не полез - знает, что чревато, презрительно поморщилась в ответ на мой вопрос Милана. - Я про Федьку Колокольцева. Ты его должен помнить…
        Да уж, такого вовек не забудешь.
        - Это тот мясник, у которого ты оспаривала право меня зарезать? - хмыкнул я.
        - Не зарезать, а настойчиво и вдумчиво расспросить. Ну и кромсал-то тебя в итоге он сам - какие ко мне претензии?
        - Никаких претензий, что ты - все закрыл аннулированный вызов, - осклабился я.
        - Кстати, если это тебя утешит, после визита в мою комнату Федька наверняка прихворнул - было тут у меня несколько милых сюрпризов. Может, даже до сих пор лечится… Поэтому и говорю: сам Анатолий Глебович сюда бы нипочем не сунулся, он не дурак.
        - А что Федор здесь искал? - спросил я.
        Прежде чем ответить, Воронцова подошла к зеркалу на стене, смерила взглядом свое отражение, поправила выбившуюся прядь волос над ухом. А затем взялась рукой за широкую раму - и легко сдвинула ее в сторону.
        За зеркалом открылся уходящий во тьму коридор.
        - Вот это, я полагаю, - оглянулась на нас Милана.
        - Тайный ход? - усмехнулась Муравьева. - За зеркалом? Как тривиально!
        - И вы правда думаете, что этот ваш Колокольцев его не нашел? - с нескрываемым сомнением проговорила фон Ливен.
        - Конечно, нашел, - невозмутимо заметила молодая графиня. - Только это пустышка. Проход на кухню - пирожки с плиты воровать. Он и не спрятан-то особо… Просто пока здесь закрыто, не откроется и другой, уже настоящий.
        С этими словами Воронцова перешла от зеркала к гардеробу, вынула из замочной скважины его дверцы золотистый ключик, небрежно бросила тот на кровать и приложила на его место печатку своего фамильного перстня. Постояла так с полминуты, а затем отступила на шаг назад, и створки шкафа бесшумно отворились.
        Ожидаемой мной пестрой галереи девичьих платьев и костюмчиков за ними не оказалось - просто пустая клетушка сажень на сажень.
        - Нам сюда, - обернулась Милана, отступая чуть в сторону. - Заходите скорее!
        Серьезно? В платяной шкаф? А говорящие львы с колдуньями будут?
        Впрочем, колдуний у нас тут своих в ассортименте…
        Первым в гардероб шагнул Татарчук, за ним в клетушку набились остальные. Последней в шкаф вступила Воронцова, после чего дверцы сами собой закрылись, и почти тут же пол стал плавно уходить у меня из-под ног.
        - Это лифт? - догадался я.
        - Своего рода, - кивок Миланы в сгустившейся тьме я скорее угадал, чем увидел, и поспешил долить маны в ночное зрение. - Сударыня, как будем внизу - прикроете нас маскировкой? - обратилась между тем Воронцова к Маше. - У вас это лучше всех получается.
        - Без проблем, - согласилась Муравьева. - Только держитесь рядом, а то не дотянусь.
        - Все поняли? - окинула присутствующих взглядом молодая графиня. - Как выйдем из шкафа - сразу сбиваемся в кучку!
        - Не обязательно прям вот в кучку, - с улыбочкой поправила ее Маша. - Но дальше, чем шага на четыре, старайтесь от меня не отходить.
        - Принято, - подтвердила Милана. - И еще одно: смотрите все под ноги. Часть плит на полу в подвале - сигнальные артефакты. Я слегка подсвечу те, на которые нельзя наступать. Будьте внимательны!
        - Будем, - заверил я ее от имени всех.
        Спуск длился долго, с минуту, наверное. Но наконец наш шкаф-лифт замер, и двери распахнулись в узкий коридор со сводчатым потолком и сложенными из бурого кирпича стенами. В лицо мне дыхнуло прохладой подземелья.
        - Маскировка! - почти одними губами напомнила Воронцова Маше.
        - Сделано, - не понижая голоса, откликнулась та. - Можно не шептать: звук спрятать проще, чем образ!
        - Хорошо, - приняла к сведению Милана. - Где держат Иванку? - обернулась она к Ясухару.
        - Небольшая комнатка, вход не запирается - просто арка, - начал описывать темницу болгарской царевны Тоётоми. - На стене висят какие-то ржавые цепи…
        - Знакомое местечко, - хмыкнул я.
        - Таких здесь - как у дурака маны, - буркнула молодая графиня. - Еще есть какие-то приметы? - уточнила она у японца.
        - В углу - человеческий скелет в короне с каменьями, - сообщил тот. - Сидит, привалившись к стене. Златка считает, что корона - Слепок духа.
        - Так и есть, - кивнула Воронцова. - Все, я знаю, где это. Пленницу охраняют? - спросила затем она.
        - В комнате с ней три человека. Еще двоих Златка мельком видела у входа.
        - И дальше, в коридоре, наверняка тоже стоит стража… - пробормотала Милана. - Граф Анатолий там?
        - Его она не видела, - последовал ответ.
        - Ладно, не важно, - мотнула головой Воронцова. - И без него полно народу… Плюс артефакты… Незамеченными не пройдем! - заявила она. - Даже под маскировкой. Что ж, придется прорываться с боем!
        - Ну, с боем, так с боем, - демонстративно пожал я плечами, хотя где-то в животе при этих словах девушки у меня неприятно и заскреблось - как-то я уже успел поверить, что молодая графиня проведет нас тайными переходами прямиком к цели.
        - Погодите! - вмешался внезапно Ясухару. - Можно попробовать по-тихому!
        - Говорю же: заметят, - скривилась Милана.
        - Не заметят, если будут спать! - заявил Тоётоми.
        - Что значит, спать? - не поняла молодая графиня.
        - Я могу скоренько смешать один составчик. Сделаю палочку - ну, как обычно. Подожгу, направлю дым в нужную сторону - только покажи мне куда, ну и неплохо было бы сперва поближе подкрасться… И все, кто вдохнут аромат, уснут крепким, здоровым сном. Потом подождем минут пять, дым развеется - и можно спокойно забирать Златку!
        - А ингредиенты ты где возьмешь? - опередив задумавшуюся Воронцову, спросил я японца.
        - После того замечания Златки - ну, что настоящий мастер должен иметь при себе запас - базовый набор всегда со мной, - самодовольно похлопал себя по карману кителя Ясухару. - А для сонного аромата ничего особо экзотического не нужно…
        - Как быстро они заснут? - уточнила, вынырнув из размышлений, Милана.
        - Минуты через две-три после того, как подожгу палочку - все зависит от того, на какое расстояние придется гнать дым.
        - Саженей на двадцать пять, ближе не подберемся.
        - Тогда четыре минуты. Сие - с гарантией.
        - И как долго уснувшие проспят? - поинтересовалась Воронцова.
        - Несколько часов.
        - Годится, - решившись, кивнула молодая графиня. - Дыми, самурай!

* * *
        - Эй, что это с ним? - озабоченно осведомилась Милана, кивнув на Ясухару.
        Только что японец погасил свою чудо-палочку, дымок с которой уже несколько минут направлял по коридору за угол - а теперь вдруг, обмякнув, сполз по стене на пол.
        - Уснул! - ахнула фон Ливен. - Не иначе, сам надышался!
        «Нет, весь дым ушел по назначению», - не согласился с ней Фу.
        - Весь дым ушел по назначению! - повторил за ним я.
        - Тогда как это объяснить? - спросила Воронцова, склоняясь над некстати отрубившемся японцем.
        - Осторожно, молодая графиня! - шагнул к ней Татарчук. - Не вдохните этот духов аромат!
        - Дыма здесь и впрямь нет, - покачала головой Милана. - Но самурая сморило, факт.
        - Это, наверное, из-за Иванки! - догадался я. - Ну, из-за их астральной связи! Она вдохнула - он уснул!
        - Одно дыхание на двоих, - буркнула Воронцова. - Расскажешь кому - не поверят… И как мы теперь без самурая поймем, что уже можно идти за царевной?
        «Я вам подскажу время», - снова подал голос мой фамильяр.
        - Я скажу, когда пора, - заявил я.
        - А у тебя с кем астральная связь, чухонец? - прищурилась на меня молодая графиня.
        - У меня в активе месяц проживания в одной комнате с Ясухару, - выкрутился я.
        - Убедил, - кивнула Милана. - И сколько еще ждать?
        «Три с половиной минуты».
        - Три с половиной минуты.
        - Добро… Всей толпой за Златкой идти нет смысла, - заметила затем Воронцова. - Думаю, двоих хватит за глаза.
        - Я пойду, - тут же вызвался я.
        - И я, если позволите, - заявила фон Ливен.
        - Нет, - возразила Милана. - Кроме меня никто не определит, куда можно ступать, а куда нет. За царевной с молодым князем пойду я, а вы ждите нас здесь.
        - А разве мы и так по полной не засветимся, когда придем за Ив… за Златкой? - спросил я. - Там же тот скелет в короне, сама говорила - Слепок…
        - Он не под охрану заточен, - мотнула головой Воронцова. - Если и погорим, то не из-за него.
        - Ну, тебе виднее…

* * *
        - Куда теперь? - деловито спросила Маша, когда я - со сладко посапывавшей Иванкой-Златкой на руках - и прикрывавшая меня сзади Милана вернулись к товарищам из похода в темницу.
        О самой операции, признаться, и рассказывать-то особо нечего - пришли, перешагивая через беззаботно похрапывающие тела (всего охранников оказалось чуть ли не дюжина), забрали пленницу, без проблем ушли. Ну, скелет я успел краем глаза заценить - колоритный такой, и впрямь в драгоценной короне.
        Единственное, со спящей девушкой на руках мне не очень-то удобно было под ноги смотреть, да еще царевнина косичка все время норовила пощекотать мне нос, так и провоцируя чих. Но в целом все прошло как по маслу: с безопасными плитками мне помогал подсказками верный Фу, а остальное, пожалуй, было даже забавным.
        - Назад, в шкаф, - ответила между тем на вопрос Муравьевой Воронцова.
        - А почему не открыть портал прямо отсюда? - поинтересовалась Маша.
        - В подвалах усадьбы на порталы стоит блок - я разве не говорила? Сюда закинуть можно, отсюда - никак, - сообщила молодая графиня.
        - А может, лучше забьемся куда-нибудь и подождем, пока откроется мой отсроченный? - предложила Тереза. - Он же снаружи провешен, значит, блок не помешает.
        - А сколько его ждать? - осведомилась Милана.
        - Первая сессия - через двенадцать минут.
        - У вас там еще и несколько сессий?
        - Ну, я же не знала, как быстро мы управимся, подстраховалась…
        - В любом случае - нет, - мотнула головой Воронцова. - Двенадцать минут - слишком долго. Что угодно может за это время случиться. Так что пока путь чист - возвращаемся к шкафу! Поднимите кто-нибудь самурая - и идем!
        Мои руки уже были заняты Златкой, так что за Ясухару выпало отвечать Татарчуку с фон Ливен. Муравьева по-прежнему держала маскировку. Милана… Милана командовала.
        За время нашего отсутствия двери лифта успели закрыться, слившись с кирпичом стены, и найти его без Воронцовой я бы, наверное, не сумел - хотя, вроде бы, и запомнил место. А уж тем более, не смог бы открыть - ключом молодой графине снова послужил ее перстень.
        Мы вошли внутрь «шкафа», створки за нами захлопнулись, и лифт неторопливо пополз вверх… но уже через считанные секунды внезапно замер.
        - Что за… - недоуменно вскинула голову Милана, исчезая для меня при этом во мраке.
        Я торопливо подпитал ночное зрение, но светлее вокруг не стало - несмотря на явный отток маны, моя техника почему-то не сработала.
        В самом деле, что за…
        - Уже уходите? - послышалось внезапно откуда-то сверху. - Что, даже чаю не попьете?
        Я узнал голос графа Анатолия.
        Глава 30
        В КОТОРОЙ Я НЕУДЕРЖИМО КАЧУСЬ ВНИЗ
        - Это мой отчим, дух ему в астрал! - узнала графа и Милана. - Сколько осталось времени до… - начала было она, обернувшись к Терезе.
        - Имейте в виду: никакой маскировки у нас больше нет! - резко перебила ее Маша. - Мана тратится, а техника не работает! Так что нас слышат!
        Блин, то же самое, что и у меня с ночным зрением!
        «Фу, что случилось?» - быстро спросил я.
        «Пока точно не знаю, сударь. Какая-то хитрая ловушка. С деталями еще разбираюсь - но похоже, все потоки маны перехватываются прежде, чем срабатывает задуманная техника».
        - Разумеется, слышат, - снова раздался между тем сверху насмешливый голос графа Анатолия. - А теперь послушайте вы! Игра окончена! - эта донельзя банальная фраза прозвучала куда как зловеще. - Пока вы находитесь в сем шкафу, ваша мана у нас под контролем. И менее чем через минуту мы начнем у вас ее понемногу забирать. Высасывать вас до дна - и не надейтесь, что остановимся на нуле! Сами понимаете, что сие значит…
        «Это то, что я думаю?» - похолодев, уточнил я у фамильяра.
        «Да, сударь. Когда-то молодая графиня именно так поступила с той девицей холопского звания, а вы, вернее, ваше Зеркало - с молодым графом Петром…»
        - Некоторое затруднение лишь в том, - продолжил между тем Воронцов, - что кое-кого из вас я все же предпочел бы увидеть снаружи не в виде кучки пепла. А посему вот для вас выход…
        На пол лифта что-то со стуком упало. Одновременно под потолком вспыхнул свет.
        На миг зажмурившись - ослепленный - я тут же заставил себя открыть глаза и посмотреть под ноги: на полу лежал кинжал с узким длинным лезвием. Очень похожий на тот, что когда-то я видел в руке графского подручного Федора. И не просто видел…
        - Вы отрежете себе по пальцу на каждой руке, - заявил нам все тот же глас свыше. - Сами сподобитесь или соседа попросите - дело ваше. Но выйдете отсюда не раньше, чем выполните сию несложную операцию. Поспешите: ваша мана начинает уходить!
        Я и впрямь почувствовал отток. Стоп, а как же Зеркало? Почему оно не срабатывает?!
        «Зеркало тоже требует маны, сударь. Но не получает ее».
        «Можно что-то сделать?»
        «Я пытаюсь, сударь. Ищу лазейку».
        Тем временем Милана шагнула к кинжалу, наклонилась и подняла его с пола. Посмотрела на клинок - будто бы даже с любопытством.
        - Я требую гарантий! - заявила она затем, обратив лицо к потолку. - Поклянитесь, что сохраните моим товарищам жизнь!
        - Ты вовсе не в том положении, чтобы что-то требовать, дорогуша, - хмыкнул граф Анатолий. - А я - совсем не в том настроении, чтобы что-то тебе обещать!
        - В таком случае, я не выйду! - угрюмо заявила Воронцова.
        - Тогда ты умрешь, - невозмутимо заметил ее отчим. - Но умрешь не первой - уверен, маны у тебя пока много. Не то, что у некоторых…
        - У меня уходит! - словно по команде воскликнул вдруг Татарчук.
        Он что, только теперь это заметил?
        - У всех вас уходит, - бросил граф Анатолий. - И уйдет вовсе, если не поторопитесь! Ну а потом…
        - Остановите это, ваше сиятельство! - подорвавшись, Татарчук отпустил спящего Ясухару, завалив того на Терезу, бросился к дверям шкафа и толкнул их плечом, но те, понятно, не открылись. - У меня осталось менее ста мерлинов!
        - Какая досада, - показушно вздохнул Воронцов.
        - Но ведь… Но я же… - словно дикий зверь в клетке, заметался кадет. - Ваша светлость! Пощадите! Ведь это же я! Я наступил на ту плитку! Я специально! Хотел подать вам сигнал! Желаю служить вам, ваша светлость!
        - Что? - нахмурилась Милана.
        - О незваных гостях в усадьбе мне было известно и без вас, сударь! - отрезал граф. - Что до вашего поступка - даже ежели он и впрямь был совершен намеренно - не думаю, что сие достойно награды или хотя бы снисхождения. Не я приставил вас к Милане. То есть, сударь, вы отнюдь не добросовестный лазутчик, а презренный изменник. Такой сегодня предал мою падчерицу, а завтра ветер сменится - так же переметнется от меня. Подобных слуг мне даром не надобно!
        - Но… Как же?.. Молодой князь! - мигом забыв о Воронцове, Татарчук подскочил ко мне, схватил за руку. - Вы обещали мне ману! Тогда, в коляске! Я все растратил на ночное зрение! Вы обещали! Спасите!
        - Теперь? - хмыкнул я, попытавшись высвободить ладонь, но из-за царевны на руках сделать движение достаточно резким у меня не вышло. - После того, как вы сознались в своем предательстве?
        - Я… Я солгал! Хотел спасти свою жизнь! На самом деле, я вовсе не нарочно задел ту плитку! И граф же сам сказал, что и так все знал! Я не виноват! Спасите меня! Дайте маны!
        - Ну, что я говорил? - самодовольно усмехнулся Воронцов.
        - Молодой князь, вы обещали! - клещом вцепился в меня Татарчук. - Дали слово!
        Дух меня дери, я же и впрямь ему обещал…
        «Не делайте сего, сударь, только… - понял мои намерения Фу, но остановить меня не успел: прежде, чем я понял, что мана уходит в пустоту, слилось мерлинов двадцать - в плюс к тем, что и так тащил из меня граф Анатолий. - …зазря потратитесь», - закончил дух.
        - Я отдаю, вы не принимаете… - пробормотал я, глядя на Татарчука.
        Несмотря на то, что явно был на грани истерики, тот, как ни странно, все понял сразу.
        Выпустив мою руку, кадет затравленно огляделся - и зайцем сиганул к Милане. Молодая графиня скрестила пальцы - должно быть, машинально - но щит, понятное дело, призвать не сумела. А тем временем Татарчук уже выхватил у нее из руки кинжал.
        Блеснула сталь… Сперва я увидел брызнувшую кровь и успел подумать, что кадет ударил оружием Воронцову.
        Я метнулся к ним - как был, со спящей девицей на руках, но, еще не завершив шага, рассмотрел, что это Татарчук отсек собственный мизинец.
        Взвыв, кадет переложил кинжал в искалеченную руку и отрезал себе уже второй палец, теперь на правой кисти.
        - Все! - истошно проорал он в потолок. - Я все сделал, как вы велели! Теперь выпустите меня отсюда!
        - Выйдут все одновременно, - совершенно спокойно проговорил на это граф. - После того, как остальные последуют вашему примеру, сударь!
        - Но я… Но я же… - Татарчук сунул рукоять кинжала Милане и прокричал девушке прямо в лицо: - Делайте, как сказал граф! Живо!
        Воронцова презрительно скривилась, но оружие взяла. Применить его по чужой указке она, впрочем, не спешила.
        - Ну же?! - судорожно взмахнув четырехпалыми руками и щедро оросив все вокруг кровью, нетерпеливо подпрыгнул на месте Татарчук.
        - Баранки гну, - сухо бросила Милана.
        - Прошу вас, молодая графиня… Умоляю… - стоявший спиной ко мне кадет снова взметнул руки вверх - кисти его были уже сплошь черными, не светлее рукава форменного кителя. Я было подумал - от залившей их крови, удивился еще: как такое возможно? Но нет. У Татарчука уже потемнела шея над воротником, затем ухо (лица мне видно не было) - и в следующий миг несчастный вспыхнул ярким белым факелом.
        Еще мгновение - и на месте подлого (как минимум, по происхождению) кадета осталась лишь жалкая кучка сизого пепла.
        Я обмер. Муравьева с фон Ливен ахнули, Воронцова постаралась сохранить невозмутимость, но лезвие кинжала в ее руке заметно подрагивало.
        - А вот и первая потеря, - констатировал граф. - Соглашусь: не особо ценная, но уже следующая будет куда болезненней. Кого же ждет сия прискорбная участь? Молодую баронессу фон Ливен? Или госпожу Муравьеву, немало потратившуюся на бессмысленную маскировку? Будем делать ставки - или таки займетесь вашими пальчиками, как завещал вам покойный господин Татарчук?
        Милана приподняла руку с кинжалом и резким движением стряхнула с лезвия кровь погибшего кадета - словно не желая, чтобы та смешалась с ее собственной. Но затем снова опустила оружие.
        - Мне кажется, вы пытаетесь тянуть время, - недовольно заметил на это ее отчим. - Неужели надеетесь на привязанный портал? Напрасно! Метка-то активируется автоматически, но мана для сего действа все одно потребна. А вы своей нынче - не хозяева!
        «Что? - не понял я. - Страховочный портал Терезы не откроется?»
        «Граф прав, - пробурчал Фу. - Для наведения привязанного портала должна сработать метка. Происходит сие само собой, в условленный срок - но требует маны».
        «То есть что, мы пропали?! Остается лишь сдаться на милость Воронцову?»
        «Не совсем так, сударь. Думаю, что, пожалуй, смог бы направить ману на метку…»
        «Хвала Ключу! - отлегло у меня. - Погодите, - сообразил я тут же. - То есть вы и Татарчука могли спасти, дав мне его подзарядить?»
        «А он того стоил? - хмыкнул „паук“. - В любом случае, у меня будет всего одна попытка, - не дав мне ответить, продолжил дух. - Похоже, я нашел уязвимость в сей ловушке, но стоит ею раз воспользоваться, как дырку тут же прикроют. Так что, подпитав господина Татарчука, я уже наверняка не смог бы включить метку. Погибли бы все - только позже. Ну, или успели бы сдаться - что для большинства из вас, как я подозреваю, ничем не лучше мгновенной смерти».
        «Ладно, допустим, - бросил я, гоня прочь лишние мысли. - Но метку вы включите?»
        «Думаю, сумею сие сделать, сударь. Но есть один нюанс…»
        «Что опять такое?»
        «Большая часть маны все равно уйдет мимо - в лучшем случае я сумею отсечь лишь двенадцатую часть. А у молодой баронессы к моменту открытия портала и так останутся крохи. Так что при срабатывании метки госпожа фон Ливен неизбежно провалится в минус - с понятными последствиями».
        «Нет, не годится, - отрезал я, в ужасе покосившись на прах Татарчука на полу. - Нужно придумать что-то другое!»
        «Иных вариантов нет, сударь»,
        «Как это нет?! Давайте я просто открою новый портал! - пришло мне в голову. - Я не умею, но вы сделаете это за меня - я уступлю контроль! У меня же маны хватит? Используем вашу попытку на это!»
        «Мы все еще в подвале, сударь. Отсюда портал не открыть - только сюда».
        «Тогда… Тогда… Тогда пусть сработает мое Зеркало! - придумал я. - Ловушка же тянет из меня ману - прям как тогда молодой граф Петр! Так пусть Зеркало ответит - и спалит всю западню к духам!»
        «Я рассматривал сию возможность в первую очередь, сударь - увы, ничего не выйдет. Зеркало уничтожит первый контур ловушки, но имеется второй, а возможно, и третий. Граф Анатолий подошел к делу серьезно, да. Если сжечь первый контур, второй не позволит нам развить успех».
        «Но тогда…» - я запнулся: больше ничего путного на ум мне не шло.
        «Отсроченный портал - ваш единственный шанс, сударь. Да, молодая баронесса погибнет - но остальные спасутся. В любом же ином варианте… Не думаю, что граф Анатолий намерен оставить в живых кого-то, кроме царевны Златославы. Ну и, возможно, Миланы. Остальных он убьет. Или обратит в холопство».
        «В холопство?!» - ноги у меня едва не подкосились.
        «Думаю, вас все же убьют», - «успокоил» меня фамильяр.
        «Но… Но… - я судорожно искал приемлемый выход - и не находил его. - Но ведь, чтобы помочь Терезе активировать метку, вам придется ей открыться?» - спросил, так ничего и не придумав.
        «Не проблема, сударь - пусть сие прозвучит цинично, но молодая баронесса уже никому ничего не расскажет».
        «А если она откажется вас к себе допустить?»
        «Тереза фон Ливен? Откажется? Когда вы о сем ее попросите?!»
        «Это подло!» - убито выдохнул я.
        «Сие рационально, сударь. Позволит спасти несколько жизней, пожертвовав одной! Которая и так обречена!»
        «Почему нельзя пожертвовать моей?!»
        «Потому что страховочный портал подготовила молодая баронесса».
        Я выругался - так, как не выражался, наверное, никогда в жизни. Причем, сделал это вслух, пусть и вполголоса.
        «Весьма образно, сударь, - буркнул Фу. - Но время идет!»
        Я поднял голову и увидел, как Воронцова заносит кинжал над своим левым мизинцем.
        - Стой! - само собой вырвалось у меня.
        - Иного пути нет, - спокойно проговорила девушка и стремительно опустила клинок на палец. - О, духи, как это больно без магии! Сударыня, - с перекошенным лицом повернулась она к Муравьевой, - вы не поможете мне со второй рукой? Боюсь, сама я не справлюсь…
        - Мы сдаемся? - прищурилась Маша, не спеша брать протянутый ей кинжал.
        - Увы, - вздохнула Милана. - Я переоценила свои силы… Или недооценила графа. Простите, что втянула вас в эту авантюру - но теперь попробую вытащить. У меня найдется, что предложить отчиму - но сначала нужно выйти отсюда.
        - Золотые слова! - похвалил ее сверху Воронцов.
        - Ну что ж… - Муравьева забрала кинжал.
        - Стойте! - снова воскликнул я.
        - По-другому никак, - развела руками Милана.
        С ее лишившейся мизинца левой кисти стекала алая кровь.
        - Нет, подожди!.. Тереза! - повернулся я к фон Ливен.
        Мой голос дрогнул.
        - Да, молодой князь? - тут же откликнулась молодая баронесса.
        - Сейчас вы… Сейчас ты услышишь одну странную просьбу, - запнувшись и почему-то перейдя на «ты», выговорил я. - Прими ее… Если сможешь… Он все объяснит.
        - Кто он? - не поняла моя собеседница.
        «Я проявляюсь для нее», - доложил Фу.
        Глаза фон Ливен широко распахнулись: должно быть, она увидела «паука». Материализовавшись у меня на плече, дух проворно сбежал по моей руке и ловко перепрыгнул на рукав не успевшей отстраниться Терезы.
        - Это же… - растерянно пробормотала молодая баронесса - и вдруг умолкла.
        - Что у вас там? - шагнула в нашу сторону Воронцова.
        Фу она, похоже, не видела.
        - Ничего, - зачем-то ответил я.
        - Ничего?!
        - Я согласна, - громко заявила в этот момент Тереза. - Я готова… сотрудничать с ним. И помочь…
        - Ты же понимаешь, что… - начал было я.
        «Молчите, сударь! - вскричал вдруг мой фамильяр, торопливо возвращаясь ко мне от фон Ливен. - Все не так, как мы думали! Гораздо лучше!»
        «Ей хватит маны?» - с воскресшей надеждой спросил я.
        «Нет. Но дело не в том! Просто метка для привязки портала вовсе не на молодой баронессе! Она на вас, сударь!»
        «Как это на мне?» - опешил я.
        - Я привязала портал к вам, молодой князь, - глядя в пол, тихо проговорила Тереза. Она что, слышала наш с Фу разговор?! - На случай, если вдруг со мной что-то случится…
        - А если бы это со мной что-то случилось? - почти машинально спросил я.
        - Тогда на что бы мне сдался тот портал, сударь? - последовал ответ.
        «Метка практически неощутима, я о ней не знал, - бросился между тем пояснять „паук“. - Но теперь, когда молодая баронесса все мне растолковала, мана попадет по назначению».
        - Объясните, что происходит! - хмуро потребовала Милана.
        «До открытия портала тридцать секунд!» - заявил Фу.
        - Подожди… - поднял я сияющие глаза на Воронцову. - Потерпи буквально полминутки…

* * *
        Метка сработала - я почувствовал, как на миг отток маны усилился многократно (впрочем, до дна там еще было далеко) - и прямо передо мной в воздухе возник долгожданный серебристый прямоугольник.
        - Что сие еще за духня?! - ошарашенно воскликнул где-то наверху граф Анатолий.
        - Портал? - обалдело вытаращила глаза Милана. - Но как?!
        - Быстро все уходим! - велел я. - Тереза, вы с Ясухару первые! Ну же, вперед!
        Не споря, фон Ливен поволокла похрапывающего японца к спасительному выходу из западни.
        - Милана, давай теперь ты! - продолжил распоряжаться я.
        Вслед за Воронцовой в портал нырнула Муравьева, и уже за ней в серебристый прямоугольник шагнул с Иванкой-Златкой на руках я.
        Товарищи ждали меня в астральном коридоре - почему-то круглом в сечении, словно труба, а не прямоугольном, как обычно.
        - Как ты это сделал? - первым делом спросила Милана.
        - Потом все объяснения! - бросил я. - Уходим скорее!
        - Да теперь-то уж куда торопиться? - поведя плечиками, заметила Маша - и в этот момент нашу «трубу» сотряс мощный удар.
        Я чуть не выронил царевну. Рухнув на колени, Тереза не удержала Тоётоми. Упала и Воронцова. А в стене трубы, прямо возле меня, появилась огромная вмятина - будто снаружи (откуда, из астрала?!) в нас врезался автобус или грузовик. Секунда - и белая стена в месте удара вдруг сделалась полупрозрачной.
        С той стороны на меня изумленно смотрели люди в синих мундирах IIIОтделения, среди них я узнал штабс-ротмистра Петрова-Боширова.
        Однако уже в следующий миг «окно» затянулось непроницаемым туманом, и, беспорядочно завертевшись, наша «труба» будто бы куда-то полетела. Покатившись кубарем, Иванку я таки потерял.
        - Что, к духам, происходит?! - я даже не понял, кто это прокричал, Милана или Маша.
        А вот ответил Фу.
        «Столкновение порталов, сударь. Редчайшее явление. И сей, и тот, второй - оба были привязаны к вам. Точнее, второй - к вашему перстню. Вы же знали, что сие маяк?»
        «Разряженный!» - на автомате ответил я.
        Ледяные стены «трубы», стоило коснуться их голой кожей, нещадно обжигали. А не касаться не получалось - крутило и болтало нас изрядно.
        «Похоже, кто-то его подзарядил», - многозначительно заметил «паук».
        «Петров-Боширов?!» - я вспомнил, как в ночь гонок штабс-ротмистр будто бы случайно коснулся моего перстня своим - тогда это смотрелось нелепо…
        «Скорее всего, сударь. Полагаю, он же теперь попытался навести на маяк портал. Должно быть, спешил вам на помощь».
        «Помог, к духам! И что теперь будет?!»
        «Терпение, сударь. Скоро все закончится… Если только…»
        «Если только - что?!»
        «О, нет!»
        В этот момент по «трубе» пришелся новый удар - но теперь не в какую-то одну точку, а будто бы по всей длине. Такое же приоткрылось и «окно» - узкое и вытянутое. Я успел увидеть каких-то людей в черных одеждах со спрятанными под черными масками лицами - так и хотелось обозвать их «ниндзя». А затем меня неудержимо поволокло к «окну», а этих, в черном, наоборот швырнуло в нашу сторону. Пара мгновений - и, подобно бесплотным духам пойдя сквозь разделявшую нас преграду, «ниндзя» ввалились в нашу «трубу», а нас шестерых, наоборот, выбросило наружу.
        Ну, как наружу… Это, похоже, тоже был чей-то портал, причем, на первый взгляд, нормальный - с потолком, стенами и полом. Вот только пол этот резко шел под уклон, к тому же оказался невероятно скользким, и мы полетели по нему куда-то вниз, словно детишки с ледяной горки - во мглу, застилавшую выход из астрального коридора.
        Глава 31
        В КОТОРОЙ МНЕ РАСКРЫВАЮТ СЕКРЕТ,
        А Я ДЕЛЮСЬ СВОИМ
        - Поверить не могу: они прислали кадетов?!
        Голос послышался от дверей комнаты, куда нас выбросило из портала, когда я здесь еще толком и оглядеться не успел.
        Пронзив мглу выхода из астрального коридора, я обнаружил себя на дощатом полу, когда-то крашеном, но ныне вытертом до голого дерева. Фуражка, которую я потерял, кувыркаясь в «трубе», валялась рядом. Машинально я протянул к ней руку, поднял и обнаружил, что головной убор принадлежит Ясухару - внутри имелась метка.
        Забегая вперед, скажу, что это была единственная кадетская фуражка в комнате, остальные, по всей видимости, «скушал» астрал.
        Приподнявшись на локтях, я наскоро осмотрелся. В шаге от меня на полу лежал на спине Тоётоми. Японец по-прежнему крепко спал. Как и Златка - голова лже-Ивановой притулилась у Ясухару на плече, кончик одной из косичек едва не залез самураю в приоткрытый рот.
        В какой-то другой ситуации это, пожалуй, смотрелось бы даже мило.
        Муравьева стояла аккурат позади дрыхнувшей парочки, слегка согнувшись и придерживаясь рукой за неровную бревенчатую стену - у узкого окошка, за которым, судя по всему, занимался рассвет. Хотя, может, и наоборот, сумерки сгущались. Так или иначе, не видно там было ничего, кроме рваных клочьев белесого тумана и робких красноватых отблесков солнца на них.
        Я обернулся в другую сторону: справа от меня Тереза держала за покалеченную руку Милану. Кровь фон Ливен ей, кажется, уже благополучно остановила, и теперь, похоже, пыталась вернуть утраченный палец. Пока безуспешно - и немудрено: как я слышал, приживить отрубленный перст для целителя - пустяк, а вот вырастить новый - задача не из легких. Увы, прежний мизинец молодой графини, судя по всему, остался в лифте.
        Я поспешил отвести взгляд: сил смотреть на молодую баронессу у меня не было. Как ни крути, я же ее только что предал! Хладнокровно обрек на смерть, чтобы жить самому! Да, в итоге все обошлось, но что это меняет?
        В этот-то момент и раздался тот, чужой голос.
        Я вскинул голову: в стене слева оказалась дверь, и в ее проеме стоял пожилой человек в поношенной серой паре, брюки которой были заправлены в высокие сапоги. Спину он держал прямо, плечи его были расправлены, а подбородок горделиво вздернут. Внимательные темные глаза смотрели на нас из-под густых седых бровей удивленно и будто бы разочарованно.
        - Даже интересно, кого вы ждали, сударь, - буркнула от окна Маша.
        - Уж точно не сопливых первогодков из Федоровки, - недовольно проговорил незнакомец.
        - Кто вы? - спросил я, торопливо поднимаясь на ноги. Фуражка Ясухару все еще была у меня в руке и, не придумав ничего лучше, я надел ее на голову. - И где мы, собственно? - второе, пожалуй, было сейчас даже важнее.
        - Подполковник Николаев, резидент разведуправления Императорского Генерального штаба в Северо-Американских Соединенных Штатах, - не замедлил последовать развернутый ответ - похоже, на оба моих вопроса сразу.
        Почему-то я даже не удивился.
        - Кадет первого года обучения Огинский-Зотов! - браво приложил я два пальца к козырьку - благо фуражка на голове имелась, пусть и чужая.
        - Вижу, что кадет, - как-то не слишком дружелюбно обронил подполковник.
        - Мы что, в Америке? - изумленно промолвила между тем Маша. После чего, отпустив стену и выпрямившись - будто бы не без труда - тоже представилась: - Кадет первого года обучения Муравьева! - откозырять, за неимением головного убора, возможности у нее не было.
        - В Америке, сударыня, где же еще? - подтвердил Николаев. - В самом ее, можно сказать, центре - в Канзасе.
        - Господин подполковник, но это невозможно! - возглас принадлежал Терезе - они с Миланой тоже поднялись на ноги. - Портал на такое расстояние не открыть!
        - В астрале всяко бывает, сударыня… А позвольте узнать, откуда вы прибыли? - осведомился резидент.
        - Из-под Москвы… Кадет первого года обучения фон Ливен! - несколько запоздало назвалась молодая баронесса.
        - Кадет первого года обучения Воронцова, - в свою очередь отрекомендовалась Милана.
        - А это кадет первого года обучения Ясухару, - указал я на спящего на полу японца, - и кадет первого года обучения… Иванова, - решил я на всякий случай не раскрывать личность царевны. - Прошу простить их состояние, господин подполковник, произошло недоразумение…
        - Иванова, значит? - прищурился Николаев, шагнув к спящей паре. - Ну-ка, ну-ка… У-у, как все запущено, - протянул он, приглядевшись.
        Неужели, узнал Златку?
        - Хотя вот тут у нас все еще интереснее, - пробормотал подполковник, двинувшись по комнате дальше и приблизившись к Муравьевой. - Не так ли, сестренка?
        - Простите? - нахмурилась Маша, явно смущенная таким фамильярным обращением.
        - Они не знают, да? - усмехнулся резидент.
        - Не понимаю, о чем вы, господин подполковник… - мне показалось, или Муравьева побледнела?
        - Ладно, о сем после, - заявил Николаев, направляясь от Маши в мою сторону.
        Почему-то мне вдруг сделалось здорово не по себе.
        - Ну, с вами, сударь, все понятно, - проговорил резидент, заглянув мне в глаза. - Как и с вашим напарником…
        - Простите? - невольно повторил я давешнюю недоуменную реплику длинноножки.
        «Сударь, господин Николаев - метис! - подал голос Фу. - Причем, всего во втором поколении - на четверть дух! И он меня видит!»
        «То есть, он никакой не подполковник Генштаба?» - ахнул я.
        - Одно другому вовсе не мешает, молодой князь, - с едкой ухмылкой ответил мне сам Николаев. - Особенно здесь, в Америке.
        «Насколько могу судить, господин Николаев не лжет, - подтвердил мой фамильяр. - Он действительно резидент русской разведки, подполковник… и при всем при том - метис. Удивительно, но сие факт!»
        «Офигеть…» - покачал головой я.
        - Могу я поинтересоваться, что все это значит? - громко проговорила Воронцова. - Что за недомолвки?!
        - Разрешите взглянуть на ваш перстень, молодая графиня? - перейдя к ней, вместо ответа задал вопрос резидент.
        Речь явно шла не о кольце гонщика.
        - Извольте, - протянула подполковнику четырехпалую кисть Милана.
        - Слепок пятого разряда? - приподнял бровь Николаев, склонившись над печаткой.
        - Подарок Князя духов основателю рода, - величаво кивнула Воронцова. - Так, по крайней мере, гласит семейное предание… Неплохо это вы сходу определили!
        - Редкая вещица, - проигнорировав похвалу, заметил подполковник. - А простите мне мое любопытство: мизинец свой вы где изволили забыть?
        - В платяном шкафу, - в тон ему бросила Милана. - По ту сторону портала.
        - Я запустила процесс регенерации, но пока он на самой ранней стадии, - вмешалась фон Ливен. - Я не слишком опытна как целитель…
        Резидент скользнул по ней беглым, лишенным интереса взглядом и снова посмотрел на Воронцову.
        - Как бы все ни обернулось, пальцы вам понадобятся, молодая графиня, - заявил он. - Позволите мне вам помочь?
        - Будьте так любезны, - согласилась Милана.
        Подполковник взял ее за калечную кисть. Воронцова охнула.
        - Вот, так-то лучше, - хмыкнул Николаев, убирая свою ладонь.
        На левой руке Миланы снова было пять пальцев.
        - Благодарю, господин полковник, - выдохнула девушка.
        - Пустяки, сударыня, - заявил резидент. Затем он отступил в сторону - так, чтобы видеть нас всех сразу. - Похоже, господа кадеты, нам с вами есть что друг другу рассказать. Присаживайтесь, - обвел он жестом комнату. К слову, в ней имелись скамья и четыре деревянных стула. - Разговор обещает быть долгим.

* * *
        - Полагаю, теперь ваша очередь, господин подполковник? - заметил я.
        Как-то так вышло, что говорить за нас шестерых выпало мне. Именно за шестерых: Тоётоми и Златку Николаев разбудил - думаю, тут не обошлось без магии - и теперь они сидели рядом на скамье. Компанию им составляла Муравьева, примостившаяся с краю и весь разговор старательно буравившая взглядом собственные колени. Я, Милана, Тереза и сам резидент расположились на стульях.
        Разумеется, в подробности пережитых нами минувшей ночью приключений я не углублялся. Поведал про дозор, про пробои, а вот про визит в усадьбу Воронцовых умолчал - Николаева это никаким боком не касалось. Зато в деталях расписал случившееся в портале - данная часть истории виделась мне самой важной.
        - Понятно, - как-то рассеянно кивнул резидент, выслушав мой рассказ. - Что ж, бывает…
        - Полагаю, теперь ваша очередь, господин подполковник?
        - Да, вы правы, - и не подумал спорить Николаев. - Что ж… Вы же слышали о Чорлукской пещере? - спросил он.
        - Кажется, только о ней мы последнее время и слышим, - хмыкнул я.
        - Только не о Чорлукской, а о Стара-Загорской, - не удержавшись, поправила резидента со своей скамьи Златка.
        - Да, Ваше Высочество, теперь скорее всего за ней надолго закрепится болгарское название, - кивнул подполковник.
        Ваше Высочество? Все-то этот метис знает…
        - Вам рассказали, кто я? - нервно дернула косичками царевна, почему-то недовольно покосившись при этом на Милану.
        - Я имел честь присутствовать на дворцовом балу в Софии позапрошлой осенью, - сообщил Николаев. - Вне всяких сомнений, за два года вы заметно повзрослели, но не настолько, чтобы вас не признать.
        - Я вас не помню, - сухо заявила девушка.
        - Я не входил в число танцевавших с вами - годы не те, - усмехнулся резидент. - А по сторонам вы не особо изволили смотреть…
        - Ладно, допустим… - по-болгарски - мотнув головой - приняла ответ Златка.
        - Нынешняя обстановка на Балканах, полагаю, тоже всем хорошо известна, - продолжил подполковник. - Многие скажут, что у Османской Империи нынче вообще нет хороших ходов. Отступиться - значит, разом утратить авторитет. Ввязаться в войну - неизбежно оную проиграть. Но возможен третий путь, о котором не судачат балаболы в салонах и молчит подцензурная пресса…
        - Уничтожить предмет спора - Стара-Загорскую пещеру! - снова встряла наша бойкая болгарка.
        - Ну, все же не уничтожить - лишь сделать непригодной для хозяйственного использования, - уточнил Николаев.
        - Сие я и имела в виду!
        - И сие абсолютно верно, Ваше Высочество. Но ни из Турции, ни из Болгарии подобного османам не осуществить. А вот из Америки - можно, хотя и не сказать чтобы просто. Стенки астральных каналов здесь тонки, как нигде, пробить их - вполне реально. Нужно только знать, куда именно нанести удар. То есть, необходима карта. У турок таковой не имелось, а вот у болгар, уже много лет имевших возможность изучать пещеру изнутри - была. Однако несколько дней назад оную у царя Симеона выкрали. И есть все основания полагать, что отправилась сей чертеж из Софии прямиком в Стамбул.
        - И теперь султан взорвет пещеру? - помрачнев, спросила Златка.
        - По мнению аналитической службы нашего Генштаба, непременно попытается. Но сие - Америка. Проникать сюда и нам-то непросто, что уж говорить о турках. Однако они попробуют, иного выхода у них просто нет. А мы намеревались в меру сил им воспрепятствовать. Для сего сюда был направлен отряд спецназа. Полагаю, как раз его бойцов вы видели во время второго столкновения порталов. И их место невольно заняли.
        - О, духи!.. - пробормотала царевна.
        - Духи, в них вся проблема, - кивнул Николаев. - Они перекроили Америку под себя, превратив ее в своего рода филиал астрала. Изолированный и неплохо укрепленный. Новая возможность забросить сюда наших людей представится не раньше, чем через три дня. Если турки уже здесь - сие будет бесполезно.
        - А турки здесь? - спросил я.
        - Скорее всего. По нашим расчетам, вчера они должны были высадиться в Калифорнии. Теперь им предстоит совершить марш-бросок по территории, контролируемой духами. Какое-то время сие у них, без сомнения, займет. Наш отряд должен был их опередить - от Канзаса до нужного места значительно ближе, да и путь легче. Однако теперь помешать османам попросту некому!
        - Мы не можем позволить им уничтожить Стара-Загорскую пещеру! - хмуро заявила Златка. - Сие все, что есть ценного у Болгарии!
        - Да и России оная отнюдь не безынтересна, - развел руками подполковник. - Как сама по себе, так и в привязке к будущей базе на Балканах. Но увы, Ваше Высочество, боюсь, что шанс упущен.
        - Еще нет! - вскочила на ноги царевна. - Спецназ не придет, да, но мы - здесь!
        - Кадеты-недоучки? - скривился Николаев.
        - У вас есть кто-то получше? - прищурилась на него Златка.
        - Да вы даже до места не дойдете! - слегка повысил на нее голос резидент. - Сие Америка, Ваше Высочество! Тут дух сидит на духе и духом погоняет. И сии - не безмозглые чудовища, знакомые вам по пробоям! Да и оных чудовищ здесь тоже полно!.. Хотя… - неожиданно убавил пыл подполковник. - Странное, конечно, совпадение, - покосился он на меня, затем перевел взгляд на Машу. - Но трое из вас, возможно, и добрались бы до цели. Если бы вам очень сильно повезло - добрались бы. Однако сего мало. Рассчитано, что для защиты астрального канала от посягательства турок нужны минимум шестеро!
        - А можно поподробнее, что это за трое такие? - проговорила на это Воронцова. - Скажем, со мной понятно: я могу спрятаться за перстнем, и сбитые с толку духи примут меня за свою. А кто еще двое, и в чем их фишка?
        - Сударыня? - вопросительно посмотрел Николаев на Муравьеву. - Молодой князь? - обернулся он тут же ко мне.
        «Он что, хочет, чтобы я все рассказал про вас? - быстро спросил я у Фу. - А при чем здесь Мария?»
        - Я метис, - вскинув голову, внезапно заявила длинноножка. - В четвертом поколении. Духи меня не тронут - ну, кроме чудовищ… Наверное.
        - Что?! - ахнула Тереза, подавшись назад вместе со стулом.
        - Что? - не удержался от восклицания и я.
        «Сие чистая правда, сударь», - заявил дух.
        - Чухонец, и ты - тоже? - вытаращив глаза, воззрилась Милана на меня.
        «Ход за вами, сударь… Признавайтесь, что уж там, - вздохнул „паук“. - Все равно в курсе уже и господин подполковник, и молодая баронесса, и царевна Златослава - а значит, и господин Ясухару … Проще перечислить тех, кто нашей с вами тайны еще не знает!»
        - Нет, но у меня есть фамильяр, - выдохнул я. - Не знаю, правда, как мне это должно помочь…
        - Фамильяр? - хмыкнула Милана. - Тот самый, из дворца?
        - Ну… В общем, да, - кивнул я. - Но тогда он подчинялся Огинскому! - поспешил тут же добавить. - А теперь служит мне! Все под контролем!
        - Что ж, это многое объясняет… - покачав головой, пробормотала Воронцова.
        - Как бы то ни было, годных - условно годных - среди вас всего трое, - заявил Николаев. - Еще одному я могу дать холопа-проводника - духи их обычно не обижают. Но и четверо - слишком мало, чтобы помешать османам.
        - Правильно я понимаю, что нам нужно выдать себя за духов? - подняла голову Златка.
        - Ну, грубо говоря, да, - подтвердил резидент.
        - Пожалуй, я могла бы составить курительную смесь, - что-то быстро прикинув в уме, заявила царевна. - Эффект будет тот же, что и у перстня молодой графини, - кивнула она на Милану. - Тем самым решится проблема и со мной, и с Тоётоми!
        - Какого рода ваша связь? - осведомился Николаев. Как ни странно, вопроса о дыме он не задал. - Никак не могу определить…
        - Не важно, - повела плечами девушка. - Достаточно того, что она есть.
        - Пожалуй, - помедлив, согласился резидент. - А с молодой баронессой вы тоже поделитесь приходом? - показал он глазами на Терезу.
        - Состав подобран под меня, - покачала головой Златка. - Изобретать новый долго, и потребуются эксперименты…
        - Ну что ж, - повернулся подполковник к фон Ливен. - Как уже сказал, одному из вас я могу выделить проводника. То есть вы также в деле, сударыня… Все сие по-прежнему выглядит сущей авантюрой, но мозаика как-то уж на удивление складывается… - пробормотал он, задумчиво почесав затылок.
        - Другой команды у вас все одно нет, - заметила болгарка.
        - Так-то оно так…
        - Тогда давайте своего проводника, господин подполковник - и нас станет шестеро. Вы говорили, сего достаточно!
        - Достаточно шестерых опытных бойцов, а не полудюжины юных кадетов, - покачал головой Николаев. - Что до проводника… Что ж, всяко время ужина…
        То есть здесь все-таки вечер? А ну да, Америка же, разница во времени с Москвой - часов восемь…
        - Обождите полминуты, я сейчас подойду… - подполковник поднялся на ноги и вышел из комнаты.
        Вернулся он даже быстрее, чем обещал - не прошло и двадцати секунд.
        Вернулся, ведя с собой… мою одноклассницу Светку Каратову.
        Глава 32
        В КОТОРОЙ Я ГОТОВЛЮСЬ НА ПОДВИГ
        На Светке было надето серое грубое рубище, из-под длинной полы которого виднелись обутые в примитивные сандалии ступни. Голубые глаза девушки смотрели строго вперед и куда-то в нездешнюю даль. Распущенные пшеничного цвета волосы - некогда предмет особого моего восхищения - выглядели неухоженно и, спадая на лоб нестриженной, но редкой челкой, ничуть не скрывали черные мазки холопского клейма.
        На миг мой взгляд сам собой скользнул вниз: на кистях рук Каратовой, конечно же, было по четыре пальца.
        - Света?.. - пробормотал я.
        Девушка никак не отреагировала.
        - Света! - выкрикнул я, бросаясь к бывшей однокласснице.
        Схватил за плечи, попытался заглянуть в глаза - равнодушный взор Каратовой прошел сквозь меня, словно вялая, расслабленная рука через бесплотного духа.
        - В чем дело, кадет? - нахмурился между тем Николаев.
        - Немедленно освободите ее! - прорычал я, резко оборачиваясь к нему.
        - Вы с ума сошли? - удивился подполковник. - С какой стати? И зачем?
        - Затем, что… Потому что… - нужные слова никак не шли мне на язык. - Так нельзя!
        - Что именно нельзя? - уточнил резидент.
        - Все! - выпалил я, отчаянно взмахнув руками. - Все вот это!
        - У молодого князя пунктик насчет «бурдюков», - извиняющимся тоном проговорила Милана, подходя ко мне сзади и кладя ладонь на мое плечо. Судорожно дернувшись, ее непрошенную руку я тут же сбросил. - А сейчас он, похоже, узнал в этой девице кого-то из своих старых чухонских знакомых… - продолжила объясняться с Николаевым Воронцова. - Или думает, будто узнал.
        - Ничего я не думаю! - рявкнул я ей. - Это Светлана Каратова, ведь так? - в ярости снова обернулся я к подполковнику.
        - Понятия не имею, - невозмутимо пожал тот плечами. - В документах сей девицы не было ни имени, ни фамилии. Только прозвище - Молчунья. Так я ее и называю. Если кратко - то Моля…
        - Молчунья?! - взревел я. - Будешь тут молчуньей, когда тебе вырвут язык! Снимите с нее печать! Немедленно!
        «Сударь, сие ваше поведение крайне предосудительно, - совершенно не к месту встрял Фу. - А просьба - предельно неразумна!»
        «Отвалите!» - потребовал я, и «паук» заткнулся.
        - Кадет Огинский-Зотов, я вас решительно не понимаю, - развел руками резидент.
        - Что неясного в словах «снимите печать»?!
        - Все, начиная от причины, по которой оные слова прозвучали, и заканчивая способом, коим могли бы быть реализованы. Я лишь поверхностно знаком с техникой клеймения, и, вероятнее всего, моя попытка освободить холопа привела бы к его гибели. Но в любом случае ничего подобного делать я бы не стал. Если даже закрыть глаза на то, что сие означало бы преступное разбазаривание казенного имущества, Моля совершенно необходима вам для марш-броска через земли, контролируемые духами!
        - Ее зовут Светланой!
        - Сие ничего не меняет, сударь!
        - Все меняет! Где вы ее взяли?! Откуда она здесь?!
        - Прислали из Империи. Конфискат от щедрот III Отделения - иногда, чтобы не возиться с публичными торгами, его распределяют по казенным учреждениям. Так месяц назад мы получили Молю…
        - Светлану!
        - Светлану, - пожал плечами Николаев.
        - И она человек, а не какая-то конфискованная вещь!
        - Юридически я бы с вами поспорил, сударь, но в некотором смысле вы даже правы: относиться к холопу, как к неодушевленному предмету - нелепо…
        Воронцова за моей спиной закашлялась.
        - …но тем более нелепо считать его полноценным человеком, - спокойно продолжил подполковник. - Когда-то - да, безусловно. Но не после многих дней под клеймом. Освобождение такого холопа отнюдь не станет для оного благом - принесет ему лишь страдания. А то и вовсе обернется смертью.
        «Помните, сударь: князь Сергей говорил, что один из ваших товарищей, некий Сорокин, погиб при снятии печати?» - снова незвано влез Фу.
        «Сами вы „некий“! А Огинскому верить - себя не уважать!» - отрезал я.
        «За „некого“ приношу свои извинения, сударь. Но вот лгать Сергею Казимировичу никакого резона не было. В тот раз».
        «Он еще говорил, что вы сможете помочь Дарье. Ну, той девушке, с которой Огинский печать снял. Это тоже правда?»
        «Князь Сергей считает сие правдой. Я же не отвечу, не попытавшись».
        «Но со Светой та же история? Ей можно будет вернуть личность - с вашей помощью?»
        «Сие возможно, сударь. Теоретически. Но печать должен снимать опытный целитель. И не в полевых условиях!»
        «Ну, хорошо…»
        - Хорошо, - самую малость подостыв за время разговора с «пауком» - чего тот, по ходу, и добивался - повторил я уже вслух и спокойнее - Николаеву. - Насчет печати я погорячился. Простите, господин подполковник. Этого и впрямь не стоит делать с бухты-барахты.
        - Ваши извинения приняты, кадет, - после несколько затянувшейся паузы, в течение которой он пристально смотрел на меня, кивнул резидент. С Фу меня, что ли, обсуждал?
        - Однако я хотел бы выкупить Светлану, - продолжил я. - Потом, после разрешения кризиса с болгарской пещерой, - добавил поспешно. - Что для этого нужно сделать?
        - Сей вопрос будете решать с молодой баронессой, - заявил Николаев, кивнув на Терезу. - Я переоформлю Молю… Светлану, - поправился он с неким подобием улыбки, - на нее - между холопом и «игрушкой» должна существовать объективная связь. Пусть духи и трактуют оную с точностью до наоборот… В представлении кадета фон Ливен проводник должен принадлежать ей безраздельно.
        - А разве потом она не будет обязана вернуть вам казенное имущество? - хмыкнул я.
        - Вы не расслышали, сударь: я сказал «безраздельно». Никаких обязательство по возврату, ни прямых, ни косвенных - иначе духи сразу почувствуют подвох!
        - Ну, вам виднее, господин подполковник, - пожалуй, несколько двусмысленно буркнул я, но Николаев цепляться к моим словам не стал.
        - После ужина оформим с вами все необходимые документы, молодая баронесса, - обратился он к Терезе, разговор со мной, как видно, посчитав законченным. - Теперь, Ваше Высочество, вопрос к вам, - повернулся затем резидент к Златке. - Сколько вам потребуется времени на ваше зелье?
        - На дым? - переспросила болгарка. - На подготовку - часов пять. Как вдохну - подействует минуты через три.
        - Отлично, - кивнул Николаев. - Сии пять часов в вашем распоряжении есть, даже с запасом - сейчас 21:15, высажу я вас никак не ранее шести утра.
        - Высадите? - переспросила царевна. - А сами вы с нами разве не пойдете?
        - Хотелось бы, но увы, - развел руками подполковник. - Мне нельзя покидать резиденцию. Все порталы сюда завязаны лично на меня, стоит мне покинуть Канзас, от Империи мы окажемся отрезаны. А Империя - изолирована от Штатов. Сие Америка, Ваше Высочество, тут все непросто…
        - А можно поинтересоваться, на чем мы поедем? - задала вопрос Воронцова. - Или полетим? Ну, раз предполагается высадка…
        - Мы уже летим, молодая графиня, - усмехнулся Николаев.
        - Как это уже? - не поняла Милана.
        - «Канзас - штат летающих домиков» - не слышали такого выражения? Настойчивая когда-то была реклама. Знаменитая канзасская аномалия: торнадо, переносящие дома жителей по определенным маршрутам - великолепный аттракцион для туристов! Ну а теперь - неплохое убежище для европейских разведок. Здесь же не только мы сидим - и Англия, и Франция, и даже Италия… Много кто - разве что вот турок нет, они себе облюбовали западное побережье. А вот духи сюда соваться не любят - кроме метисов. Аномалия им чем-то не нравится. Глупо сим не пользоваться.
        - У нас в Японии один остров есть - тоже с аномалией. Так там целые замки летают! - вставил реплику Ясухару.
        - Вы это не шутите? - покачала головой Воронцова, шагнув к окну. - Ничего не видно, сплошной туман, - заявила она, бросив взгляд через стекло.
        - Облака, - пожал плечами подполковник. - А ниже, под нами - столб смерча. Естественно, ничего не видно. Но, когда станем снижаться, я покажу вам Канзас с высоты птичьего полета. Зрелище сие захватывающее, поверьте.
        - Да уж верю, - хмыкнула Милана. - Но проверить не премину.
        - Будьте так любезны, - кивнул ей резидент.

* * *
        - Заранее прошу прощения, если мой вопрос покажется кому-то пикантным, - проговорила Златка, поднимая голову от мешочка с ингредиентами. - Но среди вас есть девственница?
        Мы находились в комнате, выделенной нам Николаевым для отдыха. Здесь имелись четыре койки, пара кресел и письменный стол, на стуле перед которым и расположилась болгарка. Сам подполковник ушел, оставив нас коротать время вшестером. Вернее, всемером, если считать Каратову.
        Света примостилась в кресле, на самом краешке - чтобы его занять, девушке потребовался прямой приказ новой хозяйки, Терезы. Забота фон Ливен о нежданном приобретении на этом не закончилась - раздобыв где-то гребень, молодая баронесса аккуратно расчесала Каратовой волосы, и теперь моя бывшая одноклассница выглядела совсем так, как прежде, в родном мире - если, конечно, не замечать клейма, недостающих пальцев и бессмысленной пустоты во взгляде.
        Я сидел на полу перед ее креслом и, борясь с подкатывавшем к горлу комом, тупо смотрел Светке в лицо. Остальные наши деликатно сбились в другом конце комнаты, оккупировав койки.
        - Я что спрашиваю-то, - поспешила пояснить царевна. - Для смеси нужна слюна девственницы. Можно просто женскую взять, но тогда эффект выйдет в разы слабее…
        - А сама что, не подходишь? - усмехнулась Воронцова.
        - Свою нельзя, - вздохнула Златка.
        - А так бы… сгодилась?
        - Давайте не будем отвлекаться! - заявила болгарка. Краем глаза я заметил румянец на ее щеках. - Поможет кто-нибудь?
        - Я - пас, - развела руками Милана.
        - На меня даже не смотрите, царевна, - бросила следом Муравьева. - Тут вы со своей просьбой года на два опоздали!
        Серьезно? Маше же тогда было… Хотя чему я удивляюсь? К тому же, она у нас, оказывается, вообще метис…
        «Сие имеет лишь косвенную связь, сударь», - заявил Фу.
        «Что?»
        «То, что госпожа Муравьева - метис, и срок потери ею невинности».
        «Да на здоровье!» - буркнул я.
        - А вы, сударыня? - спросила между тем Златка, обращаясь, должно быть, к фон Ливен.
        Почему-то теперь в краску бросило меня - хотя мы же с Терезой никогда ничего…
        А вот молодая баронесса с ответом не спешила.
        - Итак? - вздернула брови Маша. - Неужели?..
        - Куда плюнуть? - еще помедлив, угрюмо поинтересовалась моя манница.
        Признаться, я не удивился.

* * *
        - Итак, - проговорил Николаев, развернув на столе карту. Обычную, начерченную на листе бумаги и никакими волшебными свойствами не обладавшую. - Высадитесь вы вот здесь, - подлетев откуда-то сзади, остро отточенный деревянный карандаш ткнулся в самый угол штата Канзас. - Далее по Шоссе номер 66 направитесь сюда, в направлении Оклахомы, - продолжил подполковник. - Вот в сем безымянном городишке сядете на поезд… - перескочив через пунктир границы штата, карандаш указал на неподписанную точку на карте.
        - На поезд? - переспросила Воронцова. - Здесь ходят поезда?
        - Здесь много чего ходит, - заметил резидент. - Даже не пытайтесь понять логику жизни духов Америки, просто принимайте за данность. Значит, сядете на поезд. Он там один, не перепутаете. Зайдете в вагон - и поедете, более ничего от вас не потребуется. Доберетесь вот досюда, - карандаш переместился к кружочку, подписанному «Оклахома-Сити». - Сие конечная. Сойдете на станции. Затем… - карандаш скользнул в сторону, и поверх карты страны лег план города. Карандаш вернулся обратно. - Затем отправитесь вот сюда. Сие заброшенный небоскреб. Вам нужно на последний его этаж. Именно там и находится место, откуда можно нанести удар по Стара-Загорской пещере. Расположитесь, займете оборону - и станете ждать турок. Не думаю, что те сильно припозднятся. Ваша задача - продержаться три дня. Потом, надеюсь, прибудет подкрепление.
        - К нам или к османам? - уточнила Воронцова.
        - Полагаю, ко всем. Да и духи подтянутся. Но сие уже будет не вашей заботой - как ежели выстоите, так и в случае неудачи.
        - Мы выстоим! - твердо заявила Златка.
        - Дай-то Ключ… Но сперва вам еще нужно до места добраться. Слушайте и запоминайте. В Америке в каждом бывшем штате свои законы. Я имею в виду не какие-то произвольно установленные правила, а сами основы бытия духов, законы природы, если хотите. И в Оклахоме, в отличие от Канзаса, важно понимать, чем день отличается от ночи, а открытое пространство - от помещения. Главное, что касается магии: не имея крыши над головой, вы не сможете применить ни одной пальцевой техники. Внутри здания или в том же вагоне поезда - сколько угодно, на свежем воздухе - только зря ману сольете.
        Вот как? Интересно, граф Анатолий ту свою ловушку в шкафу не в Америке по случаю прикупил?
        - Теперь о времени суток - почему сие так важно. Днем - от рассвета и до заката - все духи в Оклахоме имеют плоть. С метисами понятно, у них собственные тела, а «пауки» и «боевики» - духи третьего и четвертого разрядов - используют носителей из числа так называемых людей-игрушек. Сие у них что-то вроде наших холопов - выжатые безвольные марионетки…
        Мои кулаки непроизвольно сжались.
        - Именно такая задача - изображать людей-игрушек - и стоит перед вами, - подлил масла в огонь резидент. - Особенно ярко сие проявится в парах молодой баронессы и девицы Мол… Светланы, а также молодого князя и его фамильяра. Собственно, притворяться не придется одной лишь госпоже Муравьевой.
        - Звучит заманчиво, - буркнула Маша.
        - Поверьте, не слишком, - заметил Николаев. - Но мы отвлеклись. С наступлением ночи «пауки» и «боевики» бросают свои игрушки и до рассвета пребывают в телах бесплотных. Не обязательно похожих на человеческие - чаще наоборот. И встречаться с ними в это время для вас смерти подобно! Так что никаких ночных вылазок! С заходом солнца у вас непременно должна иметься крыша над головой - в дороге ли, на месте ли. Принципиально: простейший засов на двери и щеколда на окне станут ночью для духов непреодолимым препятствием. Так что, если вдруг вечер застигнет вас в пути, срочно ищите убежище - брошенных домов и лачуг в Америке в достатке - и запирайтесь. В крайнем случае, подоприте дверь поленом или придвиньте к ней что-нибудь из мебели - даже этого должно хватить…
        - Простите, господин подполковник, а как это работает, если духи ночью бесплотны? - задала вопрос Воронцова.
        - Я, кажется, уже говорил: не ищите логики там, где смешались астрал и подлунный мир, - бросил Николаев. - Просто пользуйтесь теми крупицами знаний о сем винегрете, что нам удалось собрать!
        - Ясно, - кивнула Милана.
        - Теперь о метисах, - продолжил инструктаж резидент. - О них особый разговор. Ночью они, разумеется, остаются во плоти. И запоры остановят их не сильнее, чем обычного человека. К счастью, метисы и сами обычно по темноте не кажут носа из дома. А вообще, опасайтесь их пуще Князя духов! Большинство местных метисов, с нашей точки зрения, абсолютно сумасшедшие, но при этом обмануть их куда труднее, чем тех же «боевиков». Подлинные духи по-своему даже безобидны - если специально не охотятся на вас. Метисы - подозрительны и коварны.
        - Какие знакомые речи, - пробормотала Муравьева.
        - Здесь сие действительно так, сударыня… - заявил Николаев. - Пожалуй, сие все, - проговорил он, выдержав небольшую паузу. - Основное сказано. Деталей - не предугадать. Сам я не был в Оклахоме почти полгода - многое там могло и поменяться. Но базовые вещи - едва ли. А сейчас, милостивые государи и милостивые государыни, в последний раз хочу предложить вам хорошенько подумать. Вы не обязаны идти туда. Отступитесь - и никто не посмеет косо на вас посмотреть.
        - Я не отступлюсь! - тут же бросила Златка. - Даже если мне придется идти в Оклахома-Сити одной… Вдвоем, - поправилась она, взглянув на Тоётоми.
        - Иного способа остановить турок ведь нет? - уточнила Воронцова у Николаева.
        - Увы, молодая графиня, - развел тот руками.
        - И России это необходимо - чтобы пещера не пострадала?
        - Для Империи сие чрезвычайно важно, - ответил резидент.
        - Ну и какие тогда могут быть вопросы, господин подполковник? - усмехнулась Милана. - На что-то подобное мы все и подписались, подав документы в Федоровку.
        - Вот да, - вторила ей фон Ливен.
        Мы с Муравьевой просто молча кивнули. Даже если не брать в расчет громкую решимость Воронцовой и тихую - Ясухару, после недавних откровений путь назад, в корпус, для меня теперь явно лежал только через некий славный подвиг - типа, победителей не судят. Да и для Маши, пожалуй, тоже.
        Нет, ну надо же: Муравьева - метис! Обалдеть…
        - Значит, так тому и быть, - заключил Николаев. - Тогда: готовность к высадке - шестьдесят минут! - уже совсем другим, начальственным тоном произнес он.
        - Есть готовность шестьдесят минут! - откозырял я как единственный, имеющий на голове фуражку - японцу я ее так и не вернул.
        Глава 33
        В КОТОРОЙ Я ИДУ НА СТАНЦИЮ
        «Судари и сударыни, внимание! К нам направляется дух!» - еще в Канзасе Фу наладил контакт с теми из участников нашего маленького отряда, кто узнал о нем лишь недавно, и теперь не стеснялся при необходимости обращаться ко всем шестерым разом. А может, и к семерым - но Света Каратова, если «паука» и слышала, никак не реагировала.
        Я вскинул голову: по тракту в нашем направлении и впрямь кто-то шел.
        Шоссе номер 66, по которому нам предстояло добраться до железнодорожной станции, оказалось вымощено желтым кирпичом. Правда, выйдя за границу штата летающих домиков, дорога постепенно сменила свой цвет с кислотно-лимонного на золотисто-коричневый, но смотрелось это по-прежнему довольно абсурдно. Я еще спросил тогда у Фу, работа ли это оккупантов-духов, или так тут было еще до их прихода в Америку, однако фамильяр признался, что не в курсе.
        Но если тракт у нас под ногами ассоциации навевал детско-сказочные, то сами мы сейчас больше походили на персонажей вестерна. Или даже, скорее, на некую карикатуру на таковых.
        Николаев сразу предупредил, что для похода в Оклахома-Сити нам придется переодеться - ну, в самом деле, не в кадетской же форме разгуливать в тылу врага? Но тогда я подумал, что подполковник выдаст нам нечто наподобие черных костюмов «ниндзя», в которые был облачен сбитый нами с пути истинного спецназ. Вышло, однако, иначе. Мы все, включая Каратову, получили по паре синих джинсов - сильно вытертых, но вполне добротных, по линялой клетчатой рубашке и по шерстяной накидке-пончо. Для полноты картины не хватало только широкополой шляпы и пояса с кольтом! Ну и верного мустанга под седлом.
        Мустанги бы нам, кстати, и впрямь не помешали: наш марш-бросок не длился еще и трех часов, а спутники мои уже, похоже, начинали уставать. Бодрячком держались разве что Ясухару с фон Ливен, остальные же, в последний раз приняв волшебный допинг еще в Канзасе, с каждым шагом шли все медленнее и медленнее.
        Должен признать, успел малость притомиться и я, но у меня хотя бы имелась на то более-менее уважительная причина. Помимо новой одежды, мы получили от Николаева по вместительной холщовой суме с армейским пищевым концентратом и запасом воды - по два литра на нос. И если поначалу каждый честно нес свою ношу, то мало-помалу поклажа как-то сама собой стала перераспределяться. В результате к какому-то моменту помимо собственной сумы у меня оказались еще две - Муравьевой и Воронцовой. Тоётоми же взял на себя груз Златки - да и саму царевну он при этом едва не на себе тащил.
        До станции же, где мы должны были сесть на поезд, судя по карте - ею заведовала Милана - оставался еще минимум час пути. А с нашим нынешним темпом - так и все два.
        Местность, по которой мы брели, ни разнообразием, ни красотами не отличалась. По обе стороны Шоссе номер 66 тянулись невозделанные, заросшие серо-зелеными сорняками поля. Изредка попадались домики, часто - полуразрушенные. Однажды мы миновали небольшую рощицу и раз пересекли размывший дорогу ручей - вот и все достопримечательности.
        Уже дважды мы видели местных. В первый раз - вдалеке: возле одного из относительно целых строений, сидели на лавочке двое - Фу сказал, что это духи четвертого разряда, «боевики», при своих человеческих носителях. В другой - совсем рядом, в канаве у дороги. Лежавшее там облаченное в вонючее тряпье тело «паук» назвал брошенной игрушкой и трогать его нам строго запретил - а то Маша уже сунулась было.
        Когда я проходил мимо упомянутой парочки на скамейке, у меня слегка закололо в подушечках пальцев правой руки - той, что касалась в Москве мимикра. Потом отпустило. И вот сейчас - снова резануло, уже сильнее. Это у меня что, детектор духов теперь такой?
        «Не исключено, сударь», - заметил мой фамильяр.
        А тем временем неизвестный шагал по тракту прямиком на нас. Одет он тоже был не сказать чтобы добротно, да и сам выглядел изможденно. Но двигался быстро и, пожалуй, целеустремленно.
        «Не путайте внешность игрушки с самим духом, сударь, - предостерег меня Фу. - Сие „боевик“, и, похоже, не из последних».
        - Может, он просто мимо пройдет? - пробормотала Тереза.
        «Не пройдет, - заявил „паук“. - Но интересуем его не все мы - только я и молодой князь. Господин Ясухару, милостивые государыни, что бы сейчас ни происходило - не вмешивайтесь! Лучше вообще не двигайтесь, пока „боевик“ не уйдет!»
        - Принято, - ответила за всех Воронцова.
        «Сударь, а от вас мне нужен контроль тела», - продолжил Фу уже персонально в мой адрес.
        «Это обязательно?» - поморщился я.
        «Обязательно! И срочно!»
        «Что ж, берите», - буркнул я.
        «Благодарю. Будьте готовы… к странному».
        «К чему - странному?» - насторожился я.
        «Пока не знаю. Но ничему не удивляйтесь. И главное - не пытайтесь сопротивляться!»
        «Чему сопротивляться?»
        «Говорю же: пока не знаю!»
        Тем временем «боевик» приблизился к нам и остановился шагах в пяти - точнехонько передо мной. Простоял так с минуту, а затем…
        «Напоминаю, сударь: не удивляйтесь и не мешайте мне!»
        В следующий миг мои руки одну за другой сняли с плеч тяжелые сумы и опустили их на дорогу. Туда же отправилось и пончо. А затем мое тело качнулось вперед, ноги оттолкнулись - и я обнаружил себя стоящим на руках, вниз головой! Даже и не знал, что так могу!
        Оказалось, правда, что не очень-то и могу: локоть подогнулся, и я упал на кирпичную мостовую, больно ударившись сперва плечом, а после и бедром - голову, к счастью, уберег.
        Боль болью, но на ноги я встал очень быстро. И тут вдруг в ушах у меня зазвенело, и мне неудержимо захотелось зевнуть. Но не вышло - Фу, что ли, не позволил? Затем мир у меня перед глазами задрожал и поплыл: вместо одного «боевика» на дороге внезапно оказалось двое, правда, оба - какие-то полуразмытые. А следом навалилась тьма.

* * *
        В себя я пришел, снова лежа на дороге, окруженный встревоженными товарищами. Позади них по тракту спокойно удалялся на северо-восток «боевик».
        - Что это было? - выговорил я, попытавшись подняться.
        Меня снова повело.
        Тереза протянула мне руку, и, ухватившись за ее ладонь, я кое-как встал.
        - Сперва ты заделался акробатом, затем упал, встал - и снова рухнул, без чувств, - проговорила Милана. - А мы, как дураки, стояли и смотрели…
        «Прошу прощения, сударь, дело во мне, - явился с пояснениями Фу. - „Боевик“ усомнился в моей силе: в самом ли деле я, с моим скромным третьим разрядом - он, естественно, называл сие иначе - способен держать под контролем игрушку, то есть вас. Демонстрация управления вашим телом его не убедила, и мне пришлось показать что-то большее - временно прервать кровоснабжение вашего мозга. Ничего страшного - сие был обычный обморок. Вы потеряли сознание. Моего экзаменатора сие удовлетворило, и он ушел восвояси…»
        - И что теперь со мной будет? - угрюмо осведомился я - вслух.
        «Я же сказал: ничего страшного. Вот, вы уже вполне пришли в себя».
        Шатать меня и в самом деле перестало, зрение вновь сделалось четким.
        «И часто нам придется прибегать к подобным шоу? - поинтересовался я уже безмолвно. - Усомнился один - усомнятся и другие? Или теперь вы раз и навсегда все всем здесь доказали?»
        «Увы, сударь, сие может повториться снова».
        «Вы в самом деле выглядите для других духов столь слабым?»
        «И не только выгляжу, сударь. Силой подчинить игрушку, вроде вас, и впрямь было бы для меня крайне непростой задачей. Ну да я, кажется, никогда и не скрывал, что далеко не самый могучий из злыдней бестелесных!»
        «Ну да…» - буркнул я, нагибаясь за пончо и поклажей.
        К моему удивлению, сума там оказалась только одна, моя собственная - Маша и Милана свои забрали.
        - Я в порядке, - нахмурился я. - Давайте, понесу, как раньше, - я протянул руку к сумке на плече Муравьевой - длинноножка просто ближе стояла.
        - Благодарю, но я успела отдохнуть, - мотнула головой Маша. - Пока справлюсь сама.
        - Я тоже, - заявила Воронцова, когда моя рука переместилась в ее сторону.
        «А остальных „боевик“ почему слабыми не посчитал? - сообразив, что не бьется в его рассказе, спросил я у Фу. - Милану, Златку, Тоётоми?»
        «Предполагаю, сударь, что он вообще не понял, что они из себя представляют - и на всякий случай предпочел не связываться. Но тут я могу только гадать…»
        - Ну, пошли, что ли? - окинула между тем отряд взглядом Воронцова. - Пока еще кого нелегкая не принесла?
        Возражений не последовало, и мы продолжили свой путь по дороге из желтого кирпича.

* * *
        Городок, в котором располагалась железнодорожная станция, и впрямь оказался безымянным - на покосившейся табличке перед ним так и было написано: «Nameless»[5 - Безымянный (англ.)]. Собственно, и городком его можно было назвать разве что с большой натяжкой - единственная улица, роль которой играл участок все того же Шоссе номер 66, пять домишек справа, шесть - слева (среди них - салун с характерными дверьми!), ну и, собственно, вокзал.
        Жителей нигде видно не было, моя рука-духодетектор также не подавала никаких тревожных сигналов, и я уже понадеялся, что новых осложнений не последует, но уже перед самой станцией дорогу нам внезапно заступили двое - мужчины лет тридцати, тучный и тощий. Одеты они были похоже на нас, но имелись и отличия - числом три. Во-первых, на них не было пончо. Во-вторых, отсутствие накидок компенсировалось шляпами на головах. И, в-третьих, у правого бедра одного из незнакомцев - худого - болталась кожаная кобура с самым настоящим револьвером.
        «Не совсем револьвером, сударь, - поправил меня Фу. - Сие не огнестрельное оружие - артефакт, заточенный для убийства духов. Но выстрел из него смертелен и для человека. А сами эти двое - метисы. Один во втором поколении, насчет другого - того, что при „револьвере“ - не пойму. Вроде бы, в третьем, но, похоже, у него было сразу два духа-предка, по разным линиям родства».
        «Их семейное древо имеет для нас какое-то значение?» - буркнул я.
        «Отчасти, сударь. Будь в них меньше от духа, они бы к нам не пристали».
        «А они пристали? Вроде, просто стоят…»
        «Верно, стоят. И предлагают мне отдать им вас. Пока вежливо предлагают».
        «Что значит, отдать?» - опешил я.
        «Как и давешний „боевик“, они считают меня недостойным такой хорошей игрушки. И хотят вас забрать, чтобы перепродать кому-то другому, сударь… Никому не вмешиваться!» - последнее, должно быть, в основном предназначалось фон Ливен, недвусмысленно качнувшейся в мою сторону.
        «Надеюсь, вы не согласитесь на их просьбу?» - хмыкнул я.
        «Сие не просьба, сударь. И в случае отказа они…»
        «Они отберут меня у вас силой?» - похолодел я.
        «Нет. Такое метису не дано. Но они грозятся убить вас. И меня. Одного выстрела из этой штуки в кобуре у сего типа хватит нам обоим, сударь».
        «И… Что вы станете делать? - я почувствовал, что на спине у меня выступил холодный пот. - Отдадите им меня?»
        «Обижаете, сударь. Пусть стреляет».
        «Что?!»
        «Пусть стреляет, сударь!»
        И словно услышав моего фамильяра, худой «ковбой», осклабившись, неспешно достал из кобуры «револьвер» и направил ствол на меня.
        Грянул выстрел.
        Что-то толкнуло меня в грудь - на удивление несильно.
        В воздухе вспыхнул хорошо знакомый мне иероглиф - ? - и незадачливый стрелок рухнул наземь.
        - Зеркало! - ахнул я.
        «Но как: на улице же магия невозможна?!» - спохватившись, воскликнул уже про себя.
        «Не работают внешние техники, сударь. А Зеркало - внутренняя, к тому же у вас - интуитивная. Сие другое, понимать надо!» - менторским тоном пояснил «паук».
        «Вы знали, что оно среагирует?»
        «Весьма на сие рассчитывал, сударь. Иначе выстрел оказался бы роковым и для меня».
        «А метис - он мертв?» - без малейшего сожаления уточнил я, бросив взгляд на распростертое на дороге тело.
        «Именно так, сударь».
        Тем временем вышел из ступора тучный товарищ стрелка. Склонившись над павшим «ковбоем», метис дотронулся до его шеи. Выждав, покачал головой, затем поднял с дороги револьвер и вложил тот в пустую кобуру. После чего вдруг расстегнул на мертвом приятеле пояс, дернул ремень на себя и, распрямившись, протянул добычу мне.
        «Он просит меня надеть сие на игрушку - чтобы не смущать более никого мнимой слабостью», - заявил Фу.
        «Так чего же мы ждем?»
        «Чего ВЫ ждете, сударь. Контроль я вам вернул».
        «А, ну да…»
        Я взял у метиса пояс с «револьвером». Тот оказался раза в три тяжелее, чем я ожидал - «ковбойская» амуниция чуть не вывалилась из моих рук.
        Метис же, повернувшись на каблуках, зашагал прочь, в сторону станции.
        - И что мне с этим делать? - пробормотал я, растерянно уставившись на нежданный трофей.
        «Наденьте, как предложил метис, - посоветовал Фу. - Полагаю, сие и впрямь добавит нам с вами авторитета в глазах местных».
        Хм, логично. Ничто не сделает тебя круче в Оклахоме, чем револьвер у бедра…
        Так и этак покрутив пояс, я принялся просовывать его под суму на плече. В это время тишину улицы разорвал громогласный гудок.
        Мы дружно обернулись на звук: в клубах черного дыма к городку подъезжал громадный паровоз, тянувший за собой несколько облезлых пассажирских вагонов - когда-то, наверное, ярко-зеленых, а теперь скорее буро-серых. Причем, сам поезд двигался почти бесшумно - ни скрипа, ни стука колес - не удивительно, что мы не заметили его раньше, пока он сам не известил о своем прибытии.
        Переглянувшись, мы поспешили на станцию - застегивать ремень мне пришлось уже на ходу.
        Глава 34
        В КОТОРОЙ Я ЕДУ ЧЕРЕЗ РАВНИНЫ ОКЛАХОМЫ
        В вагоне, в который мы вошли, имелось два разделенных проходом ряда двухместных деревянных сидений с высокими спинками, сгруппированных попарно, одно напротив другого. Все они были свободны, лишь в противоположном конце салона мелькнула какая-то одинокая фигура в широкополой шляпе - при нашем появлении она (фигура, да и шляпа, собственно, тоже) как раз скрылась в тамбуре.
        - Смотрю, нас избегают, - бросила Воронцова, плюхаясь на лавку возле прямоугольного окошка. Стекла в его раме не было, как и во всех остальных в вагоне. - Ну и к лучшему…
        - Заметили? Это был тот самый толстяк, - заявила фон Ливен, мотнув головой в направлении тамбура. Она пока присаживаться не спешила. - Приятель стрелка, убитого молодым князем.
        - Предпочел держаться от нас подальше? - натянуто усмехнулся я, ища в себя хотя бы отголосок горечи по поводу погибшего метиса - и даже близко ничего подобного не находя.
        - Или побежал за подмогой, - предположила в свою очередь Муравьева.
        - Что ж, пусть приводит, если хочет, - пожал плечами Ясухару. - С крышей над головой, - указал он на потолок вагона, - у нас будет совсем иной расклад!
        Ну да, в помещении же должна работать магия! На пробу я подхватил левитацией свою холщовую суму - поднадоевшее давление на плечо тут же ослабло. Подняв ношу повыше, чтобы освободить ремень, я аккуратно отправил сумку на сиденье.
        - Точно, у меня работает! - воскликнула Маша, тоже, должно быть, устроившая себе проверку - внешне у нее это, правда, никак не проявилось.
        - Работает, - кивнула Тереза. - И все-таки лучше обойтись без драки.
        Конец ее фразы потонул в басе паровозного гудка. В следующий миг поезд тронулся - сперва резко дернул, заставив стоявших на ногах поспешно схватиться за спинки сидений и друг за друга, но дальше пошел плавно, как и положено уважающему себя волшебному транспорту.
        - Поехали, - констатировал я, опускаясь на скамью рядом со своей сумкой - напротив Миланы.
        Мелькнули за окнами строения станции, и безымянный городок остался позади.
        - А сколько нам, собственно, ехать? - задала вопрос Маша, также усаживаясь - возле Воронцовой.
        - Как я понимаю, до упора, - проговорил я. - Подполковник Николаев сказал, что Оклахома-Сити - конечная.
        - А по времени это сколько? - не унималась длинноножка.
        - Здесь верст двести, - прикинула Воронцова, развернув на коленях карту штата. - Смотря, с какой скоростью поедем…
        Я снова посмотрел в окно: набирать ход наш поезд как-то не особо спешил.
        Тем временем Тереза села на лавку через проход от Маши и усадила рядом с собой Свету.
        - Может, перекусим? - предложила фон Ливен затем, открывая свою суму.
        - Отличная идея! - тут же подхватила Муравьева.
        Несмотря на то, что с легкого завтрака, которым Николаев попотчевал нас еще в Канзасе, прошло уже часов пять, голода я совершенно не чувствовал - должно быть, сказалось пережитое в дороге волнение. А вот пить мне хотелось уже давно, но воду я считал нужным экономить: что такое два литра? Капли же!
        «Простите, что не пояснил раньше, сударь: пока работает магия, жажда вам не грозит, - проснулся Фу. - В отличие от пищи, питьевую воду одаренный, пусть и не без труда, может добыть из чего угодно, хоть из воздуха - тем более, с вашими запасами маны. Когда понадобится, я научу вас, как сие делается».
        «А зачем же тогда мы тащим ее с собой?» - с сомнением поинтересовался я, кивнув на тяжелую суму.
        «На шоссе магия вам была недоступна», - напомнил «паук».
        «Где ж вы раньше были! - покачал головой я, запуская руку в суму и доставая оттуда бутыль - едва початую. - Как доедем, напомните мне перед выходом из вагона пополнить запасы!» - попросил я фамильяра, вынув пробку и жадно припав губами к стеклянному горлышку.
        «Хорошо, сударь».
        Тем временем Воронцова тоже открыла сумку, выудила из нее плитку пищевого концентрата, развернув серебристую фольгу, надкусила. Недовольно поморщившись, сразу же потянулась за бутылкой. Я хотел было предложить Милане свою, но она уже достала собственную, полупустую.
        - Невкусно? - поинтересовался я, кивнув на отвергнутую девушкой питательную плитку.
        - Сойдет, - буркнула она. - Просто уж слишком солоно…
        Запрокинув голову, Воронцова подняла бутылку - и в следующий миг та буквально взорвалась у нее в руке. Во все стороны брызнули осколки - на саму Милану, на меня, на Машу по соседству… Один царапнул мне щеку, другой вонзился в палец правой руки. Хотя нет, последнее - это, пожалуй, был не осколок! Острая резь в подушечках пальцев - а не уже привычное легкое покалывание, с момента посадки в поезд не прекращавшееся и связанное, должно быть, с присутствием пассажиров-духов в соседних с нашим вагонах - возникала снова и снова, хотя стеклянный град уже иссяк.
        - Что еще за шутки?! - вскочила на ноги Воронцова. Кисть руки и лицо у нее были в крови.
        А вот Муравьева осталась сидеть - бледная и какая-то вся потерянная.
        - Смотрите! - подбежала к нам Златка - показывая за окно.
        Я обернулся: по равнине параллельно железнодорожным путям скакали… Первая моя ассоциация: индейцы. Ну да: лошади, какие-то грозные штуковины в руках седоков, развевающиеся султаны из перьев… Только приглядевшись, я заметил на лицах всадников длинные клювы. И увидел, что торсы седоков растут непосредственно из конских тел - как у…
        - Центаврусы! - ахнула Милана.
        «Редкий вид чудовищ, в Европе в пробоях таких почти не встречается, - пояснил в ответ на мое молчаливое недоумение Фу. - Простите, сударь, но я до поры спрячусь. Сами знаете: духи первого разряда - не лучшая для меня компания…»
        В это время ближайший к нам центаврус взмахнул рукой - от плеча до локтя та напоминала человеческую, ниже же представляла собой плоскую ласту. С ее конца сорвался черный комочек - и полетел прямиком в наше окно. Мы с Воронцовой дружно вскинули щиты. Снаряд - такой же, должно быть, несколькими секундами ранее и разбил вдребезги бутылку Миланы - угодил в защиту, но не отскочил от нее и не остановился, а лишь потерял скорость. Стало видно, что это шипастый шарик с крупную вишню размером. Медленно проплыв между нами с молодой графиней, он пересек вагон и вылетел в противоположное окно.
        Справа и слева - должно быть, из соседних вагонов - послышались характерные хлопки «револьверных» выстрелов. Несколько центавроидов сбились с шага, двое или трое покатились кубарем, но остальные продолжили скакать - и забрасывать поезд своими шариками.
        Хм, оказывается у других духов с местными чудовищами те еще отношения!
        «Разумеется, сударь, а вы как думали?» - нежданно опять возник в моей голове успевший попрощаться Фу.
        «Вы же, вроде, ушли?» - не без удивления заметил я фамильяру.
        «Увы, сударь, укрыться тут толком негде. Так что я снова с вами. Надеюсь, вы рады?»
        «В восторге!» - усмехнулся я.
        - Молодая графиня, вы вся в крови! - оттащив от окна Воронцову, Тереза занялась ее ранами.
        Тем временем, пришла в себя Муравьева.
        - Простите, - пробормотала она. - Мне вдруг сделалось дурно… Как при пробое.
        - Здесь у них, похоже, по жизни пробой, - буркнул я, продолжая удерживать щит - тот уже успел поймать еще один снаряд.
        Проворно подскочивший Тоётоми не дал шипастому шарику улететь восвояси, сбив тот сумкой на пол.
        - Слезы центавруса - очень ценный ингредиент с точки зрения кодо, - пояснил японец в ответ на мой ошарашенный взгляд. - Главное - сразу их законсервировать…
        - Слезы? - хмыкнул я.
        - Так это у нас называют. «Намида»[6 - ? - слезы (яп.)]. Как будет по-русски - я не знаю, поэтому перевел дословно…
        - Ну, сейчас они тебе этих слезинок полную сумку наплачут, - заметил я: мой щит как раз затормозил в полете очередной снаряд.
        - Полную не наплачут, - вскочив, Ясухару перехватил и этот шарик. - У центавруса бывает всего одна слеза.
        В этот момент к нам вернулись Милана с Терезой. Ржавые кровавые разводы на лице Воронцовой остались, но ран от осколков уже не было.
        - Молодой князь, у вас тоже порез, на щеке! - заметила фон Ливен. - Нужно залечить!
        - Просто царапина, - отмахнулся я.
        - Нет, она светится! - не отступала молодая баронесса. - Дайте, посмотрю!
        «Рана нанесена магией, - поддержал ее Фу. - Лучше сразу принять меры».
        «Какая магия - это же была стекляшка!»
        «Или отскочила слеза, как их называет господин Ясухару».
        - Я подержу щит, - заявила Милана, оттесняя меня плечом от окна.
        - Я помогу, - встала рядом с ней Маша.
        - Ну, ладно… - вместе с Терезой я отступил в проход.
        Провозилась со мной фон Ливен с минуту - по ходу дела все сильнее и сильнее хмурясь.
        - Нет, не получается, - пробормотала она наконец.
        - Что не получается? - похолодел я.
        - Порез закрыть. Область поражения я локализовала - если там была какая-нибудь зараза, дальше она не поползет - но ранку залечить не могу. Придется ждать, пока сама пройдет…
        - Ничего, до свадьбы заживет! - бросил я.
        Тереза почему-то покраснела. Здесь что, так не говорят?
        Подняв щит, я вернулся к окну - но уже соседнему с тем, что теперь прикрывали Милана с Машей. Центаврусов снаружи стало значительно меньше - должно быть, многих успели перестрелять наши попутчики из других вагонов. Сложив пальцы свободной руки в фигу, я ударил по ближайшему чудовищу, но то ли промазал, то ли силы не хватило - монстр преспокойно продолжил скакать рядом с вагоном, даже хохолком из перьев не дернув.
        Я попробовал файербол, но и на этот раз не преуспел - центаврус ловко отбил огненный снаряд плоскостью своей ласты, словно теннисный мячик ракеткой, отправив его обратно в окно. Хорошо хоть мой щит не сплоховал, добросовестно затушив возвращенный подарок.
        А тем временем торс центавруса затрясся - и внезапно отделился от лошадиного тела, приподнявшись над ним на множестве серых отростков - этаких ложноножек. Стремительно ими перебирая, верхняя часть чудовища соскользнула назад, на конский круп, и уже оттуда прыгнула в сторону поезда - не на меня и не к Милане с Машей - в одно из задних, никем не прикрытых окон. Обезглавленный конь при этом словно и не заметил потери - так и шел галопом, как ни в чем не бывало.
        - Он здесь! - донесся до меня голос Златки, оказавшейся, как видно, на пути у зажившей собственной жизнью верхней половины центавруса.
        Бросив свою сумку, Ясухару метнулся к монстру. В руке японца воспылала его любимая Огненная катана.
        Удар горящего клинка чудовище без видимых усилий парировало правой ластой и тут же контратаковало с левой - Тоётоми едва успел уклониться. Златка за скамьей сбоку судорожно задергала пальцами - складывая их то в одну комбинацию, то в другую - но все без малейшего вреда для ворвавшегося в вагон монстра.
        Ясухару еще раз попытался достать противника мечом - но дух отразил и эту атаку.
        - Да на него вообще ничего не действует! - в отчаянии воскликнула царевна.
        «Фу, вы же здесь? Как его убить?!» - дернул я притихшего фамильяра.
        «Точно не знаю, сударь. Но имею некоторые основания полагать, что ваш так называемый „револьвер“ с задачей справится».
        В родном мире я как-то стрелял в тире - из пистолета и как раз из револьвера. Не то чтобы это сделало меня снайпером, но лучше уж такой опыт, чем вовсе никакого…
        Я рванул оружие из кобуры. Рукоять легла в ладонь, как влитая. Вот только тяжелая, зараза…
        Ствол револьвера нацелился на монстра, но между чудовищем и мной по-прежнему мельтешил Ясухару.
        - Тоётоми, пригнись! - крикнул я.
        Японец приказ перевыполнил - мгновенно рухнул навзничь. Я даже успел подумать, что это злобный дух сбил его с ног - потом выяснилось: нет.
        Мой палец плавно (со слов инструктора я помнил, что это чрезвычайно важно) надавил на спусковой крючок.
        Грянул выстрел - оглушительно, но без малейшей отдачи - и чудовище растворилось в воздухе. Я машинально покосился за окно: нижней половины центавруса там тоже уже не было - хотя возможно, она просто отстала от вагона. Или наоборот, унеслась вперед.
        - Ты как? - метнулся я к Ясухару.
        - Невредим, - заявил тот, поспешно перекатываясь на живот и поднимаясь. - И теперь знаю, почему слезы центавруса такие дорогие! - он шагнул к своей брошенной на полу сумке и вдруг замер: - Так, а вот и второй!
        Я обернулся: в начале вагона, у самой двери тамбура, и впрямь маячил еще один торс-обрубок. А рядом с ним, на полу, сидела, поджав под себя ноги, Каратова.
        Блин, как она туда попала-то?! Вот здесь же, рядом была!
        Я вскинул револьвер. Чудовище, будто поняв, что сейчас произойдет, проворно сдвинулось, укрывшись за клейменой девушкой.
        - Светка, ложись! - крикнул я, подхватывая руку с револьвером другой, чтобы тяжелое оружие перестало дрожать.
        Каратова никак не отреагировала.
        - Она не отзывается на это имя! - выросла рядом со мной Тереза. - Моля, а ну, приляг!
        Светка медленно, будто бы через силу обернулась к нам, затем столь же неспешно вытянула ноги и опрокинулась на спину. Монстр качнулся за ней, явно собираясь ударить своим длинным клювом аккурат в живот - и я выстрелил.
        Чудовище исчезло.
        Я рванулся к Каратовой.
        Та так и продолжала лежать, глядя в потолок - ну да, новой команды же не поступало!
        Как же она ухитрилась без приказа уйти от нас в начало вагона? Может, приняла за распоряжение какую-нибудь случайную обмолвку Терезы?
        Я склонился над девушкой. На миг мне показалось, что взгляд ее вдруг сделался осмысленным - причем, грустным и каким-то чуть ли не осуждающим - но, как видно, именно что показалось: через секунду тот снова был привычно пустым.
        - Света?.. - с безотчетной надеждой вырвалось все же у меня.
        Ноль реакции.
        - Моля, встань, пожалуйста, с пола, - попросила Каратову подоспевшая фон Ливен.
        Клейменная девушка послушно принялась подниматься на ноги.
        - Может, пусть лучше лежит пока? - заметил я. - Так ей будет безопаснее.
        - Моля, ляг, - с готовностью поменяла приказ Тереза.
        Светка снова растянулась на полу.
        Не в силах смотреть, как безвольную Каратову дергают за ниточки, словно куклу - пусть и для ее же пользы, да и сам ведь предложил оставить ее лежащей - я быстро отвернулся и столкнулся взглядом с приближавшейся сзади Воронцовой.
        - Все, похоже, можно ее поднимать, - заявила Милана. - Центаврусы отстали.
        - Моля, поднимайся, - велела за моей спиной Светке молодая баронесса.
        Послышался шорох - Каратова покорно встала с пола.
        Скривившись, как от зубной боли, я с силой ударил кулаком по деревянной спинке сиденья. Паровоз ответил мне протяжным, сочувственным гудком.
        Глава 35
        В КОТОРОЙ У НАС НАЧИСТО СНОСИТ КРЫШУ
        - Удивительно, кстати, что к нам в вагон так больше никто и не подсел, - задумчиво проговорила Воронцова.
        Наше железнодорожное путешествие продолжалось уже шестой час. Были две остановки в крохотных - не больше Безымянного - городках. Пассажиры с поезда сходили, садились новые - но исключительно в другие вагоны.
        - Да и то, что изначально вагон оказался пустым - тоже странно, - заметил я.
        - Он не был пустым - но при нашем появлении из него вышел тот толстяк, - напомнила фон Ливен.
        «И не он один, - заявил Фу. - Вагон покинули трое или четверо».
        «И почему же?» - спросил я.
        - Почему они так поступили? - осведомилась вслух Милана. - Это подозрительно, не так ли?
        Блин, все время забываю, что мои спутники теперь тоже могут слышать слова «паука»! Если тот пожелает, конечно.
        «Могу лишь предположить, - ответил фамильяр. - Трое из вас для здешних духов - загадка. Если с молодым князем и молодой баронессой им все предельно понятно - сие игрушки, не возникает вопросов и насчет госпожи Муравьевой - она сестренка-метис…»
        - Никакая я им не сестренка! - вспыхнула Маша.
        «А молодой князь и молодая баронесса - на самом деле вовсе не игрушки, но духи полагают именно так, разве не на сем строился ваш расчет?» - усмехнулся Фу.
        - Да, план был именно таков, - буркнула длинноножка.
        «Так вот, с сими тремя все ясно, но вот насчет троих остальных четкого понимания у духов нет. Кто в их иерархии Ее Высочество, молодая графиня и господин Ясухару? Не определить. А неопределенности духи не любят. Вот и предпочитают на всякий случай держаться от вас подальше».
        - Что ж, пусть так дальше и продолжают, - хмыкнула Муравьева.
        - Однако на дороге это им не помешало до нас дважды докопаться, - с сомнением проговорил я, обращаясь к фамильяру.
        «Докопались, как вы изволили выразиться, сударь, исключительно до меня».
        - Но мы, все остальные, такие загадочные - оба раза были рядом, - не преминула заметить Воронцова.
        «Днем под открытым небом здесь нет понятия „рядом“, - заявил „паук“ - По крайней мере, применительно к рассматриваемой ситуации».
        - А под крышей - есть?
        «Как и ночью».
        - Не понимаю, - покачала головой Милана.
        «И не пытайтесь понять, сударыня. Просто примите как данность».
        - Пффф… - недовольно фыркнула молодая графиня. - Терпеть не могу подобных закидонов! Уж не метис ли я в каком-нибудь десятом поколении - как и духи, не люблю неопределенности… Ладно, я оставлю вас ненадолго, - заявила вдруг она, приподнявшись со скамьи.
        - Вы туда, куда я подумала? - повернулась к ней Муравьева.
        - Я ваших мыслей не читаю, сестренка, - хмыкнула Воронцова. - Прогуляюсь до тамбура… носик припудрю, - пояснила-таки она.
        В начале нашего вагона, как раз в тамбуре, имелся санузел. Сам я посетить данное заведение покамест не сподобился, а вот Милана там уже бывала - умывалась после сражения с центаврусами. Вернулась, помнится, недовольная - должно быть, комфортом туалетная комната не отличалась.
        - Позвольте сопровождать вас? - пропустив мимо ушей «сестренку», попросилась между тем Маша. - Я… Мне тоже нужно, а одной как-то…
        - Извольте, - усмехнулась молодая графиня.
        Вдвоем они направились по проходу к тамбуру.
        - Надо бы Молю тоже туда сводить… - проговорила, глядя им вслед, Тереза.
        О, духи, неужели так трудно называть ее Светой?!
        «Холоп отзывается на то имя, которое указано в его документах, - заметил Фу. - Если молодая баронесса персонально для вас станет звать девицу иначе - в какой-то момент может запутаться и не отдать вовремя верный приказ. В критической ситуации сие недопустимо».
        «Но имя в документах - его можно будет потом поменять?»
        «Разумеется, сударь».
        «А вот скажите…»
        Я хотел было снова поднять тему снятия с Каратовой печати - конечно же, не теперь, потом, после нашего возвращения - и Светкиных шансов вновь обрести себя, но в этот момент в начале вагона - как раз там, куда ушли Воронцова с Муравьевой - что-то гулко громыхнуло. Я вскочил на ноги и увидел, как распахивается дверь тамбура. Секунда - и из-за той вывалились Милана с Машей, причем длинноножка почти волокла молодую графиню на себе.
        - Что случилось?! - метнулась к ним фон Ливен.
        Я отстал от нее разве что на шаг.
        - Что, что… Центаврус, - процедила сквозь стиснутые зубы Воронцова. - Точнее, верхняя его половина. Она… Он прятался в туалете.
        Я поспешно выхватил револьвер и протиснулся мимо девиц к тамбуру:
        - Где он?!
        - Уже в Пустоте, - бросила через плечо Муравьева. - Милана с ним расправилась… Туалета, правда, в нашем вагоне тоже больше нет.
        - Молодец! - облегченно выдохнул я, не спеша, впрочем, прятать оружие в кобуру.
        - Не молодец, - угрюмо покачала головой молодая графиня. - Он достал меня первым. Я совсем не чувствую левой руки… - та у нее и впрямь безвольно болталась - в отличие от правой, которой Воронцова тяжело опиралась на спутницу. - И главное - не ощущаю перстня!
        - Не переживай, он на месте, - поспешил успокоить ее я - обе печатки, и фамильная, и гоночная, по-прежнему красовались у Миланы на бледных пальцах.
        - Что толку?! Контакта со Слепком нет! Перстень меня больше не маскирует. Для духов я теперь никакая не загадка - обычный человек!

* * *
        «Они уже знают, - встревоженно выговорил Фу. - Духи в соседних вагонах - чувствуют чужака».
        - Почему тогда они до сих пор не здесь? - хмуро спросил я.
        «За сим дело не станет, сударь. Они готовятся».
        - Что с рукой, я не понимаю! - дрожащим голосом произнесла между тем склонившаяся над Воронцовой фон Ливен.
        Пончо с молодой графини она сняла, рубашку расстегнула и наполовину стянула, выставив напоказ ажурный черный бюстгальтер Миланы, но ни грана сексуальности в этом зрелище сейчас не было.
        - Все что могу - это изолировать проблему, - заявила Тереза, кладя ладонь на голое плечо своей пациентки. - Как с той царапиной у молодого князя. Но тут все гораздо хуже. И пальцы пока двигаться не будут…
        - Перстень, - прошептала Воронцова. - Главное - перстень!
        - А нельзя просто взяться за него пальцами другой руки? - предложил я. - Ну, восстановить контакт.
        - Пробовала - так не работает! - мотнула головой Милана. - Надо надеть кольцо на палец… На здоровый палец!
        - Он же у тебя не снимается, - напомнил я.
        - В том-то и дело! Нужно срезать! Вместе с пальцем!
        - Чем срезать? - растерялась Тереза.
        - Да хоть магией! Сделайте кто-нибудь - я сама не могу, это не ножом полоснуть!
        - Если магией - можно остаться без пальца навсегда, - покачала головой фон Ливен.
        - Поэтому, наверное, и не могу сама: инстинкт самосохранения включается! Все равно же рука отнялась - что теперь палец-то жалеть! Но нет…
        - Опытный целитель вашу руку вылечит!
        - До встречи с ним еще нужно дожить!
        - Вот, попробуйте этим, - Муравьева протянула Воронцовой осколок бутылки. - Он острый! Только пусть кто-нибудь вам боль блокирует!
        Милана безропотно схватила стекляшку и примерилась ею к пальцу с перстнем.
        «Стойте! - вмешался Фу. - Сие не поможет. Молодая графиня уже разоблачена, теперь за перстнем ей всяко не спрятаться!»
        - А что же делать? - замерла Воронцова, успев лишь раз чиркнуть осколком по пальцу.
        На рассеченной коже появилась кровь - густая и темная, почти черная.
        «Сражаться - но сие значит почти наверняка проиграть. Или бежать без оглядки. Прыгать с поезда - и попытаться уйти пешком, по полям! Какой-никакой, а шанс».
        - Под открытым небом мы будем вовсе беззащитны! - заявила Маша.
        - У нас останется вот это! - «револьвер» по-прежнему был у меня в руке.
        - Судя по недавней канонаде, у духов таких тоже полно, - скептически покосился на мое оружие Ясухару.
        «А у вас, сударь, осталось всего три выстрела, - заявил „паук“. - Потом „револьверу“ потребуется перезарядка, но запасных патронов у нас нет!»
        В самом деле? Долбанные метисы! Не могли снабдить свой артефакт бесконечным боезапасом!
        - Бежать в любом случае нельзя! - энергично подключилась к разговору Златка. - Поезд везет нас в Оклахома-Сити! Пешком мы туда вечность будем добираться!
        В этот момент под аккомпанемент паровозного гудка состав резко сбавил ход. Несколько долгих секунд - и вагон вовсе замер. Я бросил взгляд за окно: никакой станции видно не было - встали в чистом поле.
        Ясное дело - это из-за нас.
        - По ходу, довод насчет Оклахома-Сити снят, - мрачно заметила фон Ливен.
        - Но второй остается - про…
        Над нашими головами что-то оглушительно заскрежетало - и с вагона сорвало крышу.
        - А ребята-то с козырей зашли… - ошалело пробормотал я.
        - Если они так с любой крышей могут - мы точно пропали… - пробормотала Воронцова.
        «С любой не могут. Здесь сработал заранее заложенный артефакт. Должно быть, мы не первые, кто рассчитывал обороняться в вагоне - противодействие отработано…»
        - Быстро уходим! - сунув «револьвер» в кобуру, правой рукой я цапнул со скамьи свою сумку, а левой я схватил за запястье потерянно взиравшую в несуществующий более потолок Милану - и потащил ее к окну.
        Если кто-то из команды и был не согласен с моим решением, выбора им я не оставил.

* * *
        Солнце над бескрайней равниной Оклахомы лениво клонилось к горизонту, но до заката, по моим грубым прикидкам, оставалось еще не меньше часа. Мы удирали по давно не знавшему плуга полю, прорываясь через вымахавший в человеческий рост репейник, перескакивая через ручьи, то и дело спотыкаясь о какие-то ползучие лианы или по щиколотку проваливаясь в чьи-то норки. Погоня уверенно держалась в полуверсте от нас. Преследователи двигались быстро, но при том на бег не переходя. Стоило нам ускориться, припустив во весь опор, как разделявшее нас расстояние несколько увеличивалось, но когда, выдохшись на рывке, скорость мы были вынуждены сбрасывать, духи тут же начинали понемногу наверстывать упущенное.
        Гналось за нами человек двадцать. Ну, как человек - игрушек-носителей, конечно. Поначалу врагов было раза в полтора больше, но четверть часа назад с десяток из них внезапно повернули назад.
        «Метисы уходят, - пояснил нам Фу. - Не хотят оказаться рядом с „боевиками“ с наступлением ночи».
        - До ночи… еще… далеко, - заметила, тяжело дыша, Муравьева.
        «Ну так и возвращаться им не близко. Рассчитали, чтобы к закату успеть дойти до поезда».
        - А как им поможет поезд - если он вообще еще не уехал? - не удержался от вопроса я - несмотря на то, что чесать языком на бегу было тяжеловато. - В вагонах же все окна выбиты - лезь не хочу!
        «Вопрос не ко мне, сударь. Может, в тамбуры набьются и запрутся - там окон нет. Или в кабину паровоза - не ведаю».
        - Тяжела в Америке жизнь простого метиса, - буркнула фон Ливен.
        - Она… и в России… не сахар, - выговорила Маша.
        Что на это ответить, ни у кого из нас не нашлось.
        Должен сказать, что бежали мы не совсем уж куда глаза глядят. Поначалу - да, но последние минут пятнадцать, по совпадению - как раз после ухода метисов, у нас появилась конкретная цель: одинокий домишко, видневшийся впереди. Добраться до него при свете дня казалось вполне реальным, если, конечно, погоня не устроит спурт - у самих у нас на финишный бросок сил могло уже и не хватить.
        К слову, бодрее всех из беглецов сейчас смотрелась Каратова. Хотя, с другой стороны, чему тут удивляться: ей велели бежать - она и бежит, сил не экономит. Как закончатся - упадет. Наверное.
        - Я ей сказала, чтобы держала наш темп, - пояснила в ответ на мои опасения фон Ливен. - Всяко не думаю, что Моля упадет первой… - кивнула молодая баронесса на Воронцову.
        Милану на ходу заметно пошатывало - я это тоже уже заметил.
        - Это у нее из-за руки? - спросил я Терезу.
        - Не знаю. Но не думаю: распространение заразы я, вроде бы, блокировала. Должно быть, это нечто вроде ломки из-за потери контакта с перстнем - она же его с детства носит… Ладно, доберемся до укрытия, пересадим ей Слепок на здоровую руку…
        Репейник сменился молодым кустарником, не столь колючим, но куда более густым, и наша скорость еще сильнее упала. Однако и вожделенный домик был все ближе. Вот уже он в каких-то ста саженях… Вот в пятидесяти…
        - Последнее усилие! - крикнул я, чтобы воодушевить команду.
        - Бесполезно, - изменившись в лице, внезапно перешла на шаг, а затем и вовсе остановилась Муравьева.
        - Что? - не понял я. - Почему?! - оглянулся: не настигает ли нас погоня, но преследователи были еще довольно далеко.
        - Сами посмотрите! - указала Маша трясущейся рукой на домик. - Там нет крыши!
        - Как это нет?! - вскинул голову я и обомлел: длинноножка была абсолютно права: от домика и в самом деле остались одни стены с пустыми глазницами выбитых окон, да и то, похоже, не все.
        И как мы этого раньше не заметили?!
        - Огън да го изгори! - кажется, это Златка так витиевато выругалась.
        - Нельзя останавливаться - бежим! - твердо заявила Тереза.
        - Куда?! - всплеснула руками Муравьева.
        - Вон, там еще один дом! - показал куда-то вперед Ясухару.
        Я пригляделся: вдали впрямь что-то возвышалось над кустами. Да, похоже на домик.
        - А если он такой же, как этот? - буркнула Маша.
        - Нет, - заявил Тоётоми. - Я вижу крышу.
        Гм, мне бы такое зрение! Или это японец просто пытается заронить в нас пустую надежду?
        - Солнце садится, не успеем, - уныло покачала головой Воронцова.
        Я посмотрел на запад: покрасневший диск и впрямь уже почти касался краем темнеющего поля. Только что же гораздо выше был!
        - Если будем стоять на месте, точно не успеем! - заявила фон Ливен. - Вперед! Бежим!
        Первой ее послушалась Светка, потом - Милана. За молодой графиней припустили из последних сил уже все остальные.

* * *
        Домик впереди, включая его высокую покатую крышу (вроде бы целую!), был уже хорошо виден - несмотря на почти закатившееся за горизонт солнце - когда Тереза нежданно споткнулась и упала. Попыталась тут же вскочить - и с воплем кувыркнулась наземь снова.
        - Что с тобой? - окликнул я фон Ливен - броситься к ней я не мог из-за Воронцовой, которую, почти отключившуюся, последнюю сотню саженей уже, по сути, тащил на себе.
        - Нога, - с гримасой прохрипела молодая баронесса. - О, духи, я ее, кажется, ухитрилась сломать! Астрал ваш наперекосяк! Уходите без меня, что ли…
        - Что еще за глупости?! - рявкнул я. - Мы почти дошли!
        - Я помогу вам! - метнулся к Терезе Ясухару и принялся ее поднимать.
        С помощью подоспевшей Маши ему это удалось.
        - Скорее! - поторопила нас Златка.
        - Осталось чуть-чуть! - выдохнул я. - Ходу! Ну!
        Когда мы ввалились в домик - у того оказалась вполне надежная с виду дверь, к счастью, не запертая - погоня позади была уже в считанных десятках саженей, а от солнечного диска оставался виден над горизонтом лишь подернутый дымкой тонюсенький бордовый краешек.
        - Закройте кто-нибудь вход! - просипел я, усаживая на пол квелую Милану.
        Лязгнул засов - его издали, не прикасаясь, задвинула Златка: магия снова была с нами.
        - Поищите, нет ли другого выхода! - крикнула остальным болгарка. - И проверьте все окна! Встретите разбитое - загородите чем-нибудь!
        - Если в раме будет хотя бы осколок - я наращу стекло! - вызвалась Маша. - Я умею!
        Ясухару опрометью бросился осматривать дом. Я рванул было за ним, но вдруг замер как вкопанный.
        Что-то здесь было не так. Чего-то не хватало. Вернее, кого-то…
        - А где Светлана? - спросил я, оцепенев.
        Ответом мне послужило лишь ошеломленное молчание.
        Глава 36
        В КОТОРОЙ Я УЧАСТВУЮ В ЗАКЛЮЧЕНИИ СДЕЛКИ
        - Она осталась там… - я метнулся к двери, но на моем пути как из-под земли выросла Златка:
        - Далеко собрался, молодой князь?
        - Там Света! - рявкнул я, решительно отстраняя с дороги девушку.
        Царевна отпрянула - и вскинула щит.
        - Там духи! - заявила она твердо. - Нельзя открывать дверь!
        - Я должен ее спасти! - упершись в невидимую преграду, отрезал я и сложил пальцы для магической атаки.
        - Охолонись, чухонец… - негромко, но требовательно пробормотала с пола Воронцова. - Ты ничего не сделаешь против полутора дюжин этих тварей!
        - Хотя бы попытаюсь!
        Я снова поднял глаза на Златку: за тот миг, что я смотрел на Милану, плечом к плечу с болгаркой каким-то образом успела встать Муравьева. И эта туда же!
        - Светлане ничего не угрожает, - вкрадчиво проговорила Маша, как бы между делом добавляя свой щит к Златкиному. - Духи ее не тронут! В отличие от нас!
        - Откуда ты знаешь?! - взревел я, в запале переходя на «ты» и с ней.
        - Потому что я сама немного дух - забыл? - отплатила мне той же монетой длинноножка.
        - Да какой ты, к астралу, дух?! - скривился я.
        - Многие скажут: самый злобный и коварный! - невесело хмыкнула метис.
        «Сударь, ваши спутницы абсолютно правы: среди духов Светлана в безопасности - холопов они не обижают! А вот вас за порогом не ждет ничего хорошего, - энергично подключился к увещеваниям Фу. - Как и всех остальных в сем доме - стоит лишь приоткрыть дверь!» - добавил он.
        - Но… - я уже, в общем-то, понял, что чуть не сглупил в своем слепом порыве, и попятился, убирая давление на щиты девиц. - Но нужно же что-делать!
        Я отступил еще на шаг - и споткнулся о ногу Терезы - вытянув ее, фон Ливен так и сидела на полу, где ее оставили Ясухару с Муравьевой.
        Молодая баронесса вскрикнула от боли.
        - Ой, простите, сударыня! - окончательно смешался я. - Кто-нибудь, помогите наконец Терезе! - оглянулся я к девушкам у входа.
        Ни Златка, ни Маша с места не сдвинулись.
        - Наружу рваться не стану, даю слово, - понял я, чего они опасаются.
        Болгарка так и не шелохнулась - даже щит не опустила - а вот Муравьева от двери отошла. Но к сломанной ноге фон Ливен не потянулась - вместо этого взяла молодую баронессу за руку.
        - Я не умею, - виноватым тоном проговорила Маша. - Тут целитель нужен…
        - А ты? - посмотрел я на Златку.
        - Могу дым приготовить… - после небольшой паузы сообщила та. - Боль снимется, и кость срастется. Но сие часов пять займет. Если не шесть.
        - Стыдно признаться, но я тоже не по целительной части, - прошептала со своего места на полу у противоположной стены Воронцова. - Что-нибудь кому-нибудь сломать - это я могу, а вот вылечить - увы…
        - Все нормально… - слегка качнула головой фон Ливен. - Я потерплю… Сколько надо. Если ногу не трогать - не так уж и болит…
        - Простите меня, я не нарочно! - повторил извинения я, предположив в словах молодой баронессы намек на мою недавнюю неосторожность.
        - Ничего, бывает, - кривовато улыбнулась Тереза.
        - А самурай наш случайно не умеет сломанные кости сращивать? - напомнила нам Милана о том, что опрошены еще не все.
        - А где он? - закрутил головой я.
        - Я здесь! - как по заказу появился из соседней комнаты Тоётоми. - Все окна в порядке, черный ход надежно заперт! - с довольным видом доложил он. - Есть еще люк на чердак - на нем тоже задвижка.
        - Как у тебя с целительством? - спросил я, кивнув при этом на молодую баронессу.
        - Так себе, - малость стушевался японец. - Если только аромат составить… Однако для такого у нас получше специалист есть, - показал он глазами на царевну.
        - Златка сказала, что ей нужно чуть ли не шесть часов, - проговорил я.
        - Да, я в курсе, - кивнул Ясухару. - Но сие - лучшее, что мы с ней можем предложить…
        - Я подожду… - выдохнула фон Ливен.
        - Ну, если других вариантов нет… - повернулся я к Златке. Та наконец немного сдвинулась от входной двери, но, похоже, все еще старалась держать ее под контролем.
        - Почему же нет? - послышалось вдруг откуда-то сзади. - Есть.
        Голос был чужой.
        Мы дружно обернулись на него, даже Тереза подняла голову: на пороге комнаты, из которой недавно появился Тоётоми, стоял парень лет двадцати, блондин с тонкими чертами лица записного красавчика, одетый в щегольской черный костюм и даже при галстуке - тоже черном.
        Пальцы моей правой руки прострелило так, словно их засунули в мясорубку и провернули.
        - Кто вы? - первой опомнилась Златка.
        «Сие дух! - едва слышно выговорил Фу - я это, впрочем, уже и сам понял благодаря своему „детектору“. - И весьма могущественный!»
        «Револьвер» будто сам выпрыгнул из кобуры мне в руку - и тут же, грубо вырванный из нее, отлетел к дальней стене.
        - Не стоило, молодой князь, - улыбнулся и пальцем не пошевеливший незнакомец. - Мне доступно то, что вы называете Зеркалом. Заряд скакал бы между мной и вами, пока у вас не закончилась бы мана - с понятным итогом… Сестренка, щит тебе тоже не нужен, - перевел он взгляд на Муравьеву. - Во-первых, меня он не удержит, а во-вторых, я не намерен причинить вам вред. Будь иначе - скрестить пальцы никто бы из вас попросту не успел!
        - Я вам не сестренка! - буркнула Маша, расслабляя, тем не менее, кисть.
        - Как вам будет угодно, госпожа Муравьева, - не переставая улыбаться, пожал плечами незнакомец.
        - Откуда вы меня знаете? - вскинулась длинноножка.
        - В некотором роде, вы у меня в гостях. Долг хозяина, знать о своем госте все - дабы принять его подобающе! - последовал уклончивый ответ.
        - Кто вы такой? - зашел с другого фланга Ясухару.
        - Можете называть меня Тао-Фан, - повернулся к нему наш загадочный собеседник.
        - Вы - дух! - решил внести ясность я. Мои пальцы горели, как в огне - вернейший признак, даже если забыть о подсказке Фу.
        - А кого вы рассчитывали встретить ночью в Оклахоме, молодой князь? - усмехнулся Тао-Фан. - Огромного боевого человекоподобного голема?
        - Что вам от нас нужно? - осведомился я.
        - Сие лишь половина вопроса, молодой князь, - снова не дал прямого ответа дух. - Вторая половина - чем я могу вам помочь?
        - И чем же?
        - Ну вот, например, в порядке небольшого аванса… - он шагнул вперед, к скрючившейся на полу Терезе.
        Маша и Тоётоми расступились, давая духу дорогу, я же на автомате попытался преградить ему путь, но уже через секунду обнаружил, что прижат к стене в доброй сажени от того места, где только что стоял. Клянусь, я не сделал ни шага ни в сторону, ни назад!
        Магия? А Зеркало куда смотрело?!
        Моя попытка - почти машинальная - составить фигу потерпела неудачу: пальцы не слушались.
        - Не дергайтесь, молодой князь, - повел бровью Тао-Фан. - Только ману впустую сольете. - А вы, молодая баронесса… - слегка наклонился он к фон Ливен. - Разрешите мне заняться вашей ногой?
        - Извольте, сударь, - обронила та.
        - Что ж… Прошу вас, встаньте!
        - У нее же перелом… - возмущенно начал было я, но тут Тереза взяла - и как ни в чем не бывало поднялась на ноги.
        - Благодарю вас, сударь, - проговорила она, коротко поклонившись духу.
        - Вы ее исцелили? - поняла Муравьева. - Так быстро?
        - Сие было не сложно, - заверил Тао-Фан. - А вот тут у нас случай поинтереснее, - похоже, потеряв всякий интерес к фон Ливен, он двинулся к Воронцовой. - Клюв центавруса, не так ли, молодая графиня?
        - Он самый, - поморщившись, кивнула Милана.
        - И с момента удара минуло уже почти два часа, - покачал головой дух. - Увы, молодая графиня, полностью руку вам уже не восстановить. Но готов вернуть пальцам некоторую подвижность - сможете складывать простейшие комбинации. Ну и перстень снова почувствуете. Приступать?
        - Что значит, уже не восстановить руку? - нахмурившись, не спешила с ответом Воронцова.
        - Как сие ни прискорбно, часть изменений необратима. Ни я, ни один ваш целитель ничего здесь уже не исправят. Более того, если срочно не предпринять меры, через час-полтора заклятье центавруса пробьет установленную молодой баронессой блокаду и потянется к сердцу. Случись подобное, спасти вас я буду уже бессилен.
        - Это так? - с мрачным видом повернулась Милана к Терезе - нашему признанному эксперту по части целительства.
        - Я только вижу, что наложенная мной защита слабеет - но могу попробовать ее укрепить… - неуверенно проговорила фон Ливен.
        - Вы не сможете наращивать барьер вечно, - заметил ей Тао-Фан. - В какой-то момент рука молодой графини просто отсохнет - и сие еще будет благоприятный исход…
        - Да… - подумав, кивнула Тереза. - Так и есть. Мне жаль, - посмотрела она на Воронцову.
        - А мне-то как будет жаль! - хмыкнула та. - Ладно, сударь, - снова подняла она глаза на духа. - Делайте, что можете!
        - Готово, - почти тут же заявил Тао-Фан. - Ощущаете перстень?
        - Да… - слегка посветлев лицом, пробормотала Милана. - Но пальцы… - как видно, она попробовала ими пошевелить, но дернулся только мизинец, недавно выращенный ей Николаевым взамен отрезанного в шкафу. - Они как деревянные!
        - Со временем немного разработаются, - пообещал дух. - Но как раньше - уже не будет, увы, - развел он руками.
        - Общественные туалеты - зло! - угрюмо буркнула Воронцова. - Благодарю вас, сударь, - добавила она, поднявшись с пола.
        - Не стоит, - поклонился ей Тао-Фан. - Теперь насчет вас, молодой князь, - повернулся он ко мне.
        - А что насчет меня? - прищурился я. - Или вы о щеке? - вспомнил я о недолеченном Терезой порезе.
        - Нет, щека ваша и сама прекрасно заживет - дайте срок. Речь о руке, которой вы трогали мимикра. На ваше счастье, последствия сего поступка почти безобидны, но именно здесь, в Америке, среди злыдней бестелесных - несколько беспокоющи, не правда ли? Если хотите, могу их устранить. Последствия, а не духов.
        - Нет уж, спасибо, - буркнул я, кривясь - резь в пальцах и впрямь не стихала, но… - Зато оные злыдни не подкрадутся ко мне незамеченными!
        - Ну, я же подкрался, - с усмешкой заметил Тао-Фан. - Хотя не скрою, мне пришлось приложить некоторые усилия, дабы не быть обнаруженным до поры - не такие уж и значительные, но важно было о сем не забыть.
        - В большинстве случаев это работает, - возразил я. - Пусть так и будет.
        - Что ж, выбирать вам. Однако дело в том, что я намерен возле вас задержаться - если мы с вами, конечно, договоримся, на что я, признаться, весьма рассчитываю. Но лично для вас, молодой князь, сие означало бы постоянный дискомфорт. Ну да так и быть, решу сию проблему за свой счет…
        Боль в моих пальцах резко ослабла. Нет, покалывание осталось - причиной тому, вероятно, выступали поджидавшие нас снаружи духи. Но с тем, что я чувствовал еще миг назад - и близко было не сравнить.
        - Если вдруг настанет момент, когда вы искренне сочтете меня своим другом - каковым для вас выступает Фу-Хао - всякая необходимость прикрываться сим фиговым листом для меня отпадет, - проговорил Тао-Фан. - Но ждать такого от вас уже сейчас было бы, конечно же, с моей стороны слишком смело… Однако дружба дружбой, но на честное партнерство с вами я претендую, - прогнав с лица ухмылку, заявил он.
        - Со мной? - не понимая пока, к чему идет наш разговор, переспросил я.
        - Со всеми вами. Но прежде всего - с молодой баронессой, - указал дух кивком на Терезу.
        - Извольте объяснить, сударь! - почему-то покраснев, тут же потребовала фон Ливен.
        - О, сударыня, ничего предосудительного в виду не имелось, - замахал руками Тао-Фан. - Я лишь намерен просить вас принять меня в качестве вашего фамильяра - ненадолго, всего на несколько дней или, может быть, даже часов. И чисто формально, без каких бы то ни было взаимных обязательств - не считая того, что берусь доставить вас всех в Оклахома-Сити. И потом, если пожелаете - сопроводить назад, в Канзас.
        Получается, про штат летающих домиков ему тоже известно… Значит, и про резидентуру? Хороша русская разведка…
        - И как вы сие сделаете? - опередив всех, включая Терезу, спросила духа Златка.
        - Быстро и безопасно, Ваше Высочество, - усмехнулся тот.
        - А что попросите взамен? - осведомилась Воронцова.
        - Я ж только что сказал: молодая баронесса назовет меня своим фамильяром. Только и всего.
        - А ваш-то тут какой интерес? - поинтересовался я.
        - Буду с вами откровенен. Видите ли, господа лазутчики, не только вы вынуждены бежать от погони. Меня тоже преследуют. Кто и почему - не важно. Суть в том, что мои гонители ищут сильного духа - бесплотного или на покорном носителе. Но никто из них и мысли не допустит заподозрить меня в столь низком падении, как поступление в услужение к человеку… Любезный Фу-Хао, без обид!
        Мой фамильяр не ответил - или я не услышал ответа.
        - Без меня вам до цели не добраться, или, по крайней мере, не добраться вовремя и в полном составе, - продолжил между тем Тао-Фан. - Молодая баронесса лишилась проводника, Слепок молодой графини частично дискредитирован - те, кто ехал с вами в поезде, теперь знают, кого он скрывает. А сам поезд, как вы понимаете, ушел - и следующий будет только завтра. Договорившись же со мной, вы будете в Оклахома-Сити еще нынче ночью. Все шестеро.
        - И каким образом? - спросила Милана.
        - Назовем сие порталом - хотя с теми, что открываете вы, у него не так много общего. Но внешний эффект тот же: вошли здесь - вышли там.
        «Что вы по поводу всего этого скажете?» - осведомился я у Фу.
        «Я полностью подавлен, сударь. Сие не тот случай, чтобы доверять моему мнению», - пробормотал фамильяр.
        «Это из-за того, что Тао-Фан сильнее вас?»
        «Несравнимо сильнее, сударь! Он даже не „боевик“, он…» - «паук» не договорил.
        - Правильно я понимаю, что вы замените молодой баронессе фон Ливен потерянного проводника? - уточнил я вслух у Тао-Фана, поняв вдруг, где слабость в изложенной им версии.
        - Можно сказать и так, - кивнул тот.
        - Тогда не сходится! - заявил я. - Вы будете выглядеть именно как дух на носителе - подобно нашей паре с Фу-Хао. Но ведь это именно то, чего вам, якобы, нельзя показать вашим преследователям - сами сказали!
        - Так меня увидят те, опасаться кого мне не стоит, - осклабился дух. - Но именно они стали бы угрозой для молодой баронессы, попадись она им без проводника. Тем же, кто не способен не разглядеть истину, нет дела до жалкого человека и его не менее жалкого фамильяра - у них иные заботы.
        Не ищите логики во взаимоотношениях злыдней бестелесных, да?
        - И эта забота - вы? - прищурился я.
        - Одна из насущных, - кивнул Тао-Фан.
        - Кто же те прозорливцы, кто вас ищет? - хмыкнула Воронцова. - Уж не Князья ли? И кто же тогда такой вы сами?
        - Полагаю, большинство из вас сие уже поняло, - подмигнул ей дух.
        - Вы и сами Князь, - выговорила Милана.
        - Но, похоже, опальный, - добавил Ясухару. - По-китайски «тао-фан» значит «беглец», не так ли?
        - Перевод верный, сударь, - не дрогнув лицом, ответил дух.

* * *
        - Раз уж вы настолько могущественны, что обычные здешние духи вам не ровня - может быть, в качестве жеста доброй воли вернете нам Светлану? - спросил я у Тао-Фана.
        Поздновато, признаться, спохватился - договор Терезы с Князем был уже заключен.
        - Как я могу вернуть то, чего не брал? - изобразил удивление дух.
        - Хотите сказать, что не вы подстроили нашу с вами встречу? И все, что ей сопутствовало? - ткнул я пальцем в небо.
        И, представьте, попал! Хотя бы отчасти.
        - Не стану отрицать, что приложил к сим событиям руку, - признал Тао-Фан. - Нет, молодая графиня, в вашей прискорбной травме моей вины нет, - поспешно добавил он в ответ на недобро сверкнувшие глаза Воронцовой. - Я не контролирую чудовищ. Все мое участие свелось к тому, что я вынудил поезд остановиться в нужной мне точке. К вашей пользе, собственно - не пришлось прыгать из вагона на ходу, да и провези вас состав чуть дальше, убежища на ночь вы бы уже не нашли.
        - Но Света не могла никуда уйти от нас сама, - твердо заявил я!
        - Боюсь, тут моя вина, сударь, - вмешалась в наш разговор фон Ливен. - Упав, я крикнула что-то вроде «Бегите без меня!». Моля… Света могла принять это за приказ… Мне жаль, - печально вздохнула она.
        «Кстати, правдоподобная версия, сударь!» - прошептал Фу, несколько осмелевший с тех пор, как Князь умалил себя до статуса фамильяра молодой баронессы.
        - Ладно, допустим, это не вы, - кивнул я Тао-Фану. - Но почему бы вам, тем не менее, ее не найти? Вам же это по силам?
        - Сие займет время, которого ни у вас, ни у меня нет, молодой князь, - не отрицая своих возможностей, ответил дух.
        - Да сколько это там займет времени?!
        - Всяко больше, чем мы можем себе позволить, - отрезал Тао-Фан.
        - А если на обратном пути? - не отступал я.
        - А вы уверены, молодой князь, что сей обратный путь у вас будет? - хмыкнул дух. - До места-то я вас доведу, а вот с янычарами вам самим разбираться! Так что за себя переживайте, не за девицу! Как верно сказала госпожа Муравьева, холопа в Америке не обидят. Еще и накормят-напоят при необходимости. Не тронут ее ни чудовища, ни даже метисы…
        - Даже зловредные метисы! - едко выговорила Маша. - И вы туда же, Князь! А еще дух!
        - Принадлежать двум мирам сразу - значит толком не принадлежать ни одному, - пожал плечами Князь. - К метисам, сударыня, не только люди относятся с подозрением. Я бы даже сказал, люди - знающие люди - метисам еще доверяют, по сравнению с иными духами. Так что если подумывали переселиться в Америку - не советую. С вашим четвертым поколением вы едва ли сможете стать здесь своей.
        - С чего вы взяли, что я думала о чем-то подобном?! - вспыхнула длинноножка.
        - Ну, не думали - так не думали, - покладисто развел руками дух. - Мое дело предупредить.
        - Ваше предупреждение для меня оскорбительно, сударь! - запальчиво бросила ему Муравьева.
        - В таком случае прошу меня за него простить, - пожал плечами Тао-Фан. - И, если больше вопросов нет, - оглядел он нас, остальных, - я бы предложил уже отправляться в Оклахома-Сити.
        - Мы готовы, - заявила Милана.
        - Чем быстрее попадем на место - тем лучше! - вторила ей Златка.
        - Но когда все закончится - вернемся за Светланой. Без нее я Америку не покину! - пообещал я - по большей части, наверное, самому себе.
        - Как у вас говорят, будет день - будет мана. А сейчас - в дорогу! - бросил дух, и в воздухе перед ним возник черный, как сама тьма, правильный шестиугольник в сажень высотой.
        «Княжья тропа… - завороженно прошептал Фу. - Никогда такой не ходил!»
        - Ни к чему внутри не прикасайтесь - сожжете пальцы! - напутствовал нас Тао-Фан. - И не сходите с пола на другие грани - собьетесь с пути и назад уже не вернетесь! Просто следуйте прямо за мной! Учтите, отстающих не ждем!
        С этими словами беглый Князь первым шагнул в черный портал.
        Глава 37
        В КОТОРОЙ Я ДЕРЖУ ОБОРОНУ
        Княжья тропа оказалась чернее сажи не только снаружи, но и внутри. И, подобно своему входу, шестигранной в сечении. Осталось, правда, не очень понятно, что имел в виду Тао-Фан, когда предостерегал нас: не сходите, мол, с пола - соседние плоскости располагались к оному под весьма крутым углом. Дотянуться до них, конечно, труда бы не представило, перескочить туда - при большом желании, было возможно, а вот удержаться, не упав… Ну да мы ничего подобного сделать и не пытались - дисциплинированно проследовали к выходу вслед за белокурым духом.
        Портал - хотелось все-таки называть его так - вывел нас в просторное квадратное помещение с гладкими серыми стенами. В каждой из них имелось по широкому окну - аккурат на все четыре стороны. Наверх отсюда шла винтовая лестница, еще одна, уже прямая - широкая и каменная - сбегала вниз.
        Из обстановки в комнате была лишь пара скамеек - одна стояла у стены, другая валялась, опрокинутая.
        - Что это за место? - задала вопрос Воронцова, с любопытством озираясь.
        - Верхний, семнадцатый этаж небоскреба Оклахома-тауэр - самого высокого здания сего штата, - с готовностью ответил Тао-Фан. - Именно отсюда собираются действовать ваши оппоненты.
        Семнадцатый - и верхний? У небоскреба? Ну-ну…
        - Семнадцатый? - присвистнула Милана, подходя к окну и бросая взгляд за стекло. - Ого, как высоко!
        - Видали и повыше, - хмыкнул я, тоже выглядывая наружу.
        Внизу - не столь уж и далеко по привычным мне меркам - лежала пустынная улица. Остальные, помимо нашего, строения вокруг нее высотностью не отличались - насчитывали этажей по семь-восемь. Так что город отсюда был как на ладони - если, конечно, не забыть подпитать маной ночное зрение.
        - Где это ты видел выше, чухонец? - удивленно повернулась ко мне молодая графиня. - У нас таких не строят!
        - Ну… я так, в общем… - пробормотал я. - В горах бывал - там и почище пропасти встречаются! - пришла мне на ум подходящая отговорка.
        - Ну, в горах… - разочарованно протянула девушка. - Здесь-то здание! Эх, вот возьму власть в семье - построю в Москве небоскреб! Тоже этажей в семнадцать! Или даже в двадцать! Назову «Воронцовская Башня»!
        - Сию мансарду вам и предстоит оборонять, - бесцеремонно прервал ее градостроительные мечтания Тао-Фан. - Стены, пол и потолок здесь укреплены магией, так просто их не проломить, так что уязвимых точек шесть - четыре окна, лестница вниз и проход на крышу.
        «Так вот почему Николаев говорил, что нужны минимум шесть бойцов!» - сообразил я.
        «Похоже на то, сударь», - согласился со мной Фу.
        - Обустраивайтесь пока… - продолжил нам между тем Тао-Фан. - Этажом ниже есть туалетные комнаты, - лукаво подмигнул он Милане, - но канализация, увы, не работает. Небоскреб давно заброшен - как, собственно, и весь сей город. На том конце, - указал он на одно из окон, - живут метисы, но сюда они не заходят - нужды нет. Прочие духи тоже недолюбливают сие место, так что улицы здесь для вас более или менее безопасны даже ночью - разве что совсем уж не повезет. Но вы, как я понимаю, и не планируете пеших прогулок при луне…
        - Не планируем, - подтвердил я.
        - Оппоненты ваши скорее всего придут оттуда, - махнул Князь рукой в сторону другого окна. - Но советую глядеть на все четыре стороны, ну и на небо посматривать не забывать. А вот под землей сюда точно никто не подберется, хотя подходы там есть. Но в здешних подвалах такие чудовища окопались, что туда и я бы без острой нужды не сунулся. К счастью, свои логова местные обитатели не покидают и наверх не вылезают. Что до ожидаемых вами гостей - то оные прибудут не ранее утра… Ладно, что-то я с вами заболтался, - одернул себя вдруг Тао-Фан. - А ведь недосуг! Позвольте откланяться…
        - Погодите! - вскинула голову Тереза.
        - Да, молодая баронесса? - повернулся к ней дух.
        - Куда же вы уходите, если вы теперь мой фамильяр? - в некоторой растерянности спросила фон Ливен.
        - Туда, где смогу остаться вашим фамильяром, но при этом заниматься своими делами, - в своей неконкретной манере ответствовал Князь.
        - А разве вы не поможете нам в битве? - задала новый вопрос Тереза. - Мне показалось…
        - Вам показалось, - совсем не деликатно перебил ее Тао-Фан. - Обещанное я исполнил.
        - Вы также обязались сопроводить нас назад, - напомнила Милана.
        - Сего не отрицаю, - кивнул дух. - Но вы разве здесь уже закончили?
        - Нет, но…
        - В таком случае, до встречи! - бросил Князь - и растаял в воздухе.
        - А еще вы обещали… - мои слова улетели уже в пустоту. - …найти Светлану! - все же договорил я.
        - Не то чтобы он и впрямь сие обещал, - заметила въедливая Златка.
        Я предпочел промолчать.
        - Обещания духа - вообще штука ненадежная, - пробормотала себе под нос Воронцова. - Мария, я не о вас, если что, - повернулась она к Муравьевой.
        - А что это не обо мне? - сердито хмыкнула Маша. - По последним научным данным, мы, метисы - духи второго разряда. Конечно, пожиже «пауков», но круче чудовищ!
        - Вы у нас метис - какой надо метис, правильный, - заявила Милана.
        - Откуда вы знаете? - не приняв явно примирительного тона собеседницы, ощетинилась длинноножка. - Что вы все вообще обо мне знаете, кроме того, что на виду?! - прокричала вдруг она так, что в окнах комнаты задрожали стекла.
        - Так, спокойно все! - выговорил я, торопливо подходя к Маше и аккуратно беря ее за локоть. Девушка дернулась - мне показалось, что она собиралась вырваться, но в последний момент почему-то передумала. - Мы знаем достаточно. То, что вы в нашей команде…
        - Случайно! - бросила Муравьева. - Просто оказалась в плохом месте в плохое время!
        - …то, что закрывали нас маскировкой в подвале у графа Анатолия…
        - Без толку! Все одно попались!
        - …то, что вытащили Милану из тамбура после столкновения с центаврусом…
        Девушка снова приоткрыла рот, явно намереваясь что-то сказать, но на этот раз промолчала.
        - …то, что вместе с Тоётоми волокли по полю Терезу, - продолжил я, воодушевленный отсутствием возражений. - А то, что ваш прадедушка когда-то благосклонно посмотрел не на ту, на кого велели тогдашние моралисты…
        - Прапрабабка, - буркнула Маша. - Чистокровным духом была она.
        - Тем более, - брякнул я - просто чтобы не упустить инициативу в разговоре. - Мария, вы наша - вот и весь разговор!
        - Расскажете это в III Отделении, когда вернемся, - скривилась Муравьева - уже, впрочем, без былого запала.
        - А что III Отделение? Думаете, они про Николаева не знают?
        - А что не так с Николаевым? - быстро спросила Воронцова.
        - Все так, - заявил я. - При этом он тоже метис.
        - Да еще и во втором поколении, - добавил Ясухару.
        - Да? - удивилась Милана. - Я не знала. А почему мне никто не сказал?
        - А зачем? - спросил я, незаметно для Маши показав на нее глазами молодой графине.
        - Ну да, незачем… - сообразив, кивнула та. - Какая разница…
        - Собственно, в главном вы всяко правы, - снова заговорила длинноножка - уже совершенно спокойно. - Неизвестно, можно ли верить Тао-Фану. Вплоть до вопроса, туда ли он нас привел!
        - Я посмотрела вокруг, - сообщила Златка. - Насколько хватает взора, сие единственный небоскреб в окрестностях. Так что зданием мы едва ли ошиблись.
        - Зато могли ошибиться городом, - заметила Маша. - Мало ли, может, это какой-нибудь Нью-Йорк или Даллас - Америка большая!
        - В Нью-Йорке должно быть гораздо больше небоскребов, - не согласилась с ней болгарка.
        - Хорошо, Нью-Йорк исключаем. Майами? Чикаго? Филадельфия? Томбстоун? Какие там у них еще были крупные города?..
        - Хорошо, как это можно проверить? - спросила Воронцова.
        - Боюсь, что никак… Разве что сбегать и посмотреть, что написано на въезде в город…
        - Стоп, не нужно никуда бегать! - подала внезапно голос Тереза. - Вот вам надпись, - кивнула она на стену напротив лестницы.
        Мы все повернули головы в указанном направлении: там висела медная табличка: «Oklahoma Tower: 17 floor»[7 - Оклахома-тауэр: 17 этаж (англ.)].
        Ну, хвала Ключу!
        - Что ж, будем считать, что на этот раз Князь не соврал, - сделала вывод Милана.
        - Так-то он и табличку мог подменить, - хмыкнула Маша.
        - Зачем? - осведомилась фон Ливен. - Что для него изменится, если мы будем знать, что попали не туда - случись так?
        - Астрал этих долбанных духов разберет… - на удивление, прозвучавшие слова принадлежали Муравьевой.
        Воронцова не сдержала ехидной усмешки, но стоило Маше бросить взгляд в ее сторону, тут же сделала каменное лицо.

* * *
        Турки появились вскоре после рассвета - именно с того направления, что подсказал нам Тао-Фан.
        Восемь человек в свободных серых одеждах медленно двигались по улице. Двое тащили чем-то груженую тележку, трое прикрывали их спереди, еще трое - сзади. Все это - под маскировкой. Наверное, с использованием какой-то внутренней техники - пальцевые-то под открытым небом не работали.
        Ну да нет такой маскировки, которая спасет от пристального взгляда духа, пусть даже и метиса: первой противника заметила Маша. Правда, нужно признать, она и дежурила у нужного окна. У трех других расположились я, Тоётоми и Милана, Златка пока заняла позицию на вершине винтовой лестницы, у выхода на крышу, Тереза контролировала путь вниз.
        Как смогли, к приходу гостей мы подготовились: лестницу, соединявшую наш этаж с нижним, шестнадцатым, разнесли на кусочки, а на всех пролетах ниже Воронцова и Муравьева понатыкали ловушек. По большей части - якобы, простеньких, но, как заверяла молодая графиня, парочка капканов непременно должна была сработать.
        На всякий случай «заминировали» мы и шахту лифта - когда-то тот ходил снизу до предпоследнего, шестнадцатого этажа здания. Сейчас подъемник, понятно, не работал, но вдруг турки решат его реанимировать магией?
        На крыше, выбравшись туда с рассветом, Златка тоже устроила какую-то хитрую западню, а вернувшись, ведущий туда люк заварила. По заверениям царевны, теперь пробиться через него быстро и бесшумно атакующим нипочем бы не удалось, но пост на вершине лестницы мы решили пока оставить. В случае же, если турки пойдут простым путем, поднимаясь на этаж за этажом, согласно нашим планам, болгарка должна была прийти на подмогу Терезе.
        Но пока османы были внизу, на улице.
        - Восемь, - подсчитала вслух Воронцова, сместившаяся от своего окна к Машиному. - Многовато что-то.
        - Николаев говорил, их будет не больше дюжины, - напомнила нам Муравьева.
        - Так и не больше, - хмыкнул я - из моего окна противник уже тоже был виден - если прижаться щекой к стеклу и смотреть в сторону.
        - Но больше, чем нас, - буркнула Милана.
        Тем временем, отряд на улице остановился, турки собрались вокруг своей тележки и принялись о чем-то совещаться.
        - Эх, сбросить бы на этих духовых янычар что-нибудь! - мечтательно пробормотала Златка - за противником она, должно быть, следила глазами Тоётоми, который как раз подошел к Муравьевой и встал у нее за спиной.
        Снарядов на подобный случай мы заготовили - натаскали снизу обломков уничтоженной лестницы.
        - Далеко пока, - покачала головой Маша. - Больше маны на левитацию потратим, чем они на щиты.
        - Ясухару-сан, вернулся бы ты на свою сторону, - заметил между тем я. - Милана, тебя это тоже касается!
        - Успеется, - заявила Воронцова. - Они ж пока…
        Договорить молодой графине не дали - окно за нашими спинами, как раз то, что должен был контролировать Ясухару, со звоном разбилось, и в туче стеклянных осколков в мансарду ворвался ковер с восседающим на нем бойцом в серых одеждах.
        Первым же ударом янычар - без сомнения, это был турок - сбил с ног японца. Тоётоми, кажется, успел поставить щит, но все равно оказался на полу, свалив заодно и Муравьеву.
        - Сзади! - запоздало крикнула Тереза.
        Я сложил пальцы фигой, но вздыбившийся, словно норовистый конь, ковер-самолет принял удар на себя. Янычар скатился на пол, ловко уйдя от незримой атаки фон Ливен и файербола Воронцовой. С верхотуры винтовой лестницы Златка запустила в турка кирпич - не знаю, магией или просто рукой кинула, но в любом случае цели не достиг и этот бросок.
        Ответный выстрел янычара пришелся в щит Милане, а следующий угодил в меня. Я защищаться не стал.
        Сработало Зеркало. Турка отнесло назад и вышвырнуло туда, откуда он явился - в окно.
        Наш дружный выдох облегчения слышен был, должно быть, даже на улице.
        - Говорил же: вернись на пост! - сердито бросил я не без труда поднявшемуся на ноги японцу.
        - Да, сие моя вина, - сконфуженно кивнул тот и, прихрамывая, поспешил к разбитому окну.
        - Что с ногой? - быстро спросила у него Тереза.
        - Подвернул. Ерунда, пройдет.
        - Дайте, гляну! - потребовала молодая баронесса.
        - Что ж, извольте… - Тоётоми уже доковылял до нужного подоконника.
        «Фу, а вы куда смотрели?» - рассерженно поинтересовался я у фамильяра.
        «Простите, сударь, недоглядел, - вздохнул „паук“. - После недавних событий я все еще несколько сам не свой… Но и вас отчитаю: не стоит так подставляться! Есть куча внутренних техник, которые гарантированно убьют вас несмотря на Зеркало! А щит может помочь».
        - Учту, - буркнул я.
        - Эй, а где остальные янычары? - воскликнула вдруг Муравьева.
        Я подскочил к окну: турок на улице видно не было. Добавили маны в маскировку?
        «Забежали в подъезд, пока вы разбирались с ковром», - поспешил исправиться за недавнюю оплошность дух.
        - Они уже внутри, - заявил я.
        - Да, мы слышали, - отозвалась Воронцова. - Эх, упустили…
        - Не так уж все и плохо, - воодушевленно заявила сверху Златка. - Их план - отвлечь нас и ворваться в мансарду с тыла с треском провалился! Ну и итог - минус один янычар! А у нас - без потерь!
        - Выходит, всего их было девять… - пробормотала фон Ливен. Колдовать над ногой Ясухару она уже закончила и вернулась на позицию у дыры в полу.
        - Еще кто-то должен был управлять ковром, - заметила Милана. - Так что десять - как минимум!
        В этот момент где-то внизу гулко громыхнуло, заставив меня вздрогнуть.
        - По лестнице пошли, - прокомментировала Муравьева.
        - Златка, спускайся, наверное, к Терезе, - предложил я. - Похоже, следующая атака будет снизу.
        - Если они пошлют кого-то на крышу, мы, у окон, отследим, - поддержала меня Маша.
        «Я тоже постараюсь быть внимательным, - пообещал Фу. - Насколько уж сумею».
        - Хорошо, - болгарка бойко застучала подошвами туфель по ступенькам.
        Снизу - уже ближе - снова раскатисто бабахнуло. Враги подступали.

* * *
        На контрасте с бурным зачином, следующий час сражения за Оклахома-тауэр прошел не то чтобы скучно, но и без особо ярких событий. Раз сунувшись на шестнадцатый этаж и получив сверху от Терезы со Златкой выстрел дуплетом - болгарка уверяла, что точно в кого-то попала, фон Ливен скептически отмалчивалась - турки перешли от штурма к осаде. Теперь они тупо, но методично били снизу в выставленные нашими щиты - тратя ману, но заставляя расходовать ее и нас.
        Предсказать, какая из сторон сольется в ноль раньше, было ой как непросто: на одной чаше весов лежали мои грандиозные запасы, на другой - сила и мастерство взрослых, опытных бойцов. Поняв, к чему теперь сводится бой, мы тоже отправили на линию огня самых прокаченных в команде - вместо молодой баронессы и царевны там встали Тоётоми и Милана: на то, чтобы держать щит, Воронцовой с лихвой хватало и одной руки.
        Маной же мне уже трижды наших пришлось подзаряжать. Как-то уж слишком быстро она уходила, сея в моей душе зерна нехороших предчувствий… Оставалось надеяться, что неслабо тратились на магию и турки.
        Правда, их еще и числом больше, чем нас…
        Встрепенуться, вынырнув из этих размышлений, меня заставило знакомое покалывание в пальцах.
        - Духи? - подобрался я, торопливо озираясь. - Где? Кто?
        «Чудовища, - подсказал Фу. - Внизу».
        С позиций турок тут же послышались отрывистые крики, что-то там у них с грохотом упало.
        - Те самые, из подвала, о которых говорил Тао-Фан?! - ахнул я, не зная, радоваться ли, что злобные монстры добрались до наших врагов, или опасаться, что следующими у них станем мы.
        «Нет, сударь, обычные, как при пробое».
        Я машинально посмотрел через оконное стекло на небо: ни облачка. Грозой и не пахло.
        Ну так это же Америка…
        - Обстрел прекратился, - уведомила нас между тем Милана.
        Да уж, у турок там теперь иные заботы. Надолго ли, впрочем? Обычные чудовища больших проблем янычарам, конечно, не доставят. Но толику маны на себя отберут - и то хлеб…
        - Что-нибудь видно? - спросила Тереза.
        - Пока нет, - сообщила Воронцова. - Нет, вру: вот минотавроид показался! - тут же поправилась она. - Так, еще один! Могу завалить, если что!
        - Пока к нам не суются, не стоит, - бросил я.
        - Так они пытаются запрыгнуть - не достают просто… О, один другому на плечи полез! Придется его, похоже, все-таки… О, духи! - изменилась вдруг в лице Милана.
        - Что там такое? - нахмурился я.
        «Сударь, вы не поверите…» - начал Фу - и почему-то осекся.
        - Там эта твоя Светка! - в изумлении подняла на меня глаза молодая графиня. - Верхом на цербероиде - прикинь?
        Глава 38
        В КОТОРОЙ Я ВЕДУ ПЕРЕГОВОРЫ
        Из-под пола прямо перед Воронцовой высунулась рогатая башка минотавроида. Не долго думая, молодая графиня ухватилась правой рукой за запястье собственной полупарализованной левой, кое-как сжатой в кулак, и ткнула этим кулаком - а точнее, платиновым фамильным перстнем на пальце - в морду монстру. Чудовище сгинуло.
        «Фу, приглядите за окном!» - скомандовал я фамильяру, метнувшись к Милане с Тоётоми.
        «Сделаю, сударь!»
        Подскочив к проему в полу, я заглянул вниз.
        Прямо подо мной, саженях в трех - потолки в Оклахома-Тауэре были высокие - бесновался, пытаясь допрыгнуть до перекрытия между этажами, второй рогач. Вокруг неистовствующего минотавроида носился кругами громадный серый трехглавый пес, на спине которого, обхватив руками среднюю из шей твари, болталась Каратова - словно ковбой на быке с родео, сходство добавляли выделенные Светке от щедрот Николаева джинсы и клетчатая рубашка - пончо она уже где-то потеряла.
        Обалдеть!..
        - Непонятно, каким образом она удерживается на цербероиде - дух же, по идее, бесплотный… - задумчиво проговорил Ясухару.
        - Тут какой-то обман… Может, это мимикр?! - пришло вдруг мне в голову.
        - Где ты видел мимикра в одежде? - хмыкнула Воронцова.
        - То есть это что, реально Светка? - все еще не верил я. - Да не… Как она могла сюда попасть?! Еще и вместе с чудовищами?!
        - Позвольте мне все объяснить, молодой князь, - послышалось у меня за спиной.
        Я оглянулся и увидел Тао-Фана.
        - Вы вернулись? - опередив меня, спросила духа Милана.
        - Просто заскочил ненадолго, молодая графиня, - с едва заметным поклоном ответил ей Князь. - Так вот, о девице внизу, - снова посмотрел он на меня. - Сие моя работа. Я рассудил, что заниматься поисками, провожая вас обратно - когда бы сие ни произошло - мне, скорее всего, будет несподручно. Посему сделал все заранее. Вы чем-то недовольны?
        - То есть то, что она в компании чудовищ - случайность? - стоило духу умолкнуть, задала новый вопрос Воронцова.
        - Отнюдь, - покачал головой Тао-Фан. - Своим ходом девице было бы сюда нипочем не добраться - пришлось обеспечить ее транспортом.
        - Вы же говорили, что не управляете чудовищами! - напомнил я.
        - Напрямую - нет. А вот через нее, - кивнул Князь на Светлану внизу, - вполне. Несчастному холопу все рады помочь - остается направить спонтанную энергию в нужное русло… Так что, будете ее сюда забирать или позволите вашим оппонентам расстрелять вместе с цербероидом?
        Опомнившись, я, Милана и Тоётоми дружно повернулись к проходу между этажами.
        - Только не вздумай туда за ней прыгнуть! - ухватила меня здоровой рукой за плечо Воронцова.
        Честно говоря, о таком варианте я еще не думал. Но если другого не останется…
        - Как ее вытащить? - спросил я.
        - Будем надеяться, джинсы на ней сидят справно… - убрав руку с моего плеча, Милана сложила пальцы в фигуру левитации.
        В следующий миг ноги Каратовой оказались в воздухе - но руками она по-прежнему крепко держалась за цербероида, даже повиснув вниз головой.
        - Света, отцепись! - крикнул я.
        Никакой реакции не последовало.
        - Моля, расцепи руки! - изменил я формулировку.
        На этот раз Каратова слегка повернула голову на голос - но хвата своего все равно не ослабила.
        - Для холопа в приоритете приказы своего непосредственного хозяина, - заметила Милана. - Возможно, твои слова, по мнению Светланы, в чем-то им противоречат… Тереза, будьте любезны, помогите нам! - не отрывая взгляда от Каратовой - чтобы не уронить ее обратно на спину трехглавого пса - попросила Воронцова фон Ливен.
        - А я пока подменю молодую баронессу у окна, - с готовностью подорвался с пола японец.
        - Моля, разожми руки! - крикнула Тереза, торопливо подбежав к нам.
        Девица внизу подчинилась - и, словно попавшаяся на удочку рыбина из проруби, вылетела из проема в полу к нам в мансарду.
        Лишившийся седока цебероид недоуменно поднял вверх все три свои песьи головы, после чего средняя как-то нехотя, будто бы вполсилы, плюнула в нас огнем. Я принял пламя на щит.
        Тем временем Милана аккуратно опустила Светку на пол позади нас - подальше от чудовищ, почти у самой стены.
        - Посмотрите, что там с ней, - предложила она затем нам с фон Ливен. - Тут я пока одна справлюсь.
        Мы с Терезой поспешили к Каратовой. С нами зачем-то двинулся и Тао-Фан.
        Светка лежала в той позе, в которой коснулась пола - на спине, подогнув одну ногу и раскинув руки. Глаза клейменой девушки безучастно смотрели в потолок - словно она уже и забыла, что ее только что сорвали с хребта трехглавого огнедышащего чудища. Рубашка Каратовой была разорвана на животе, в прорехе виднелись алые царапины.
        - Порезы не глубокие и не светятся, сейчас я их уберу, - перехватила мой взгляд фон Ливен.
        Светкины ранки на глазах потускнели и через пару секунд пропали вовсе.
        - Никаких внутренних повреждений я не вижу, - доложила молодая баронесса. - Полагаю, она в полном порядке…
        - Она не будет в порядке, пока на лбу у нее эта печать! - больно резануло меня невинное, в общем-то, замечание Терезы. - Сударь, - осененный идеей, стремительно повернулся я к Тао-Фану. - Ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос… Вы можете убрать клеймо? И потом вернуть Светлане личность?
        - Сие два вопроса, молодой князь, - заметил дух. - И ответ на первый из них: неважно, могу или нет - делать сего я не стану.
        - Почему? - почти на автомате выскочило из меня.
        - Сами видели: холопа даже чудовища не притесняют. Пристало ли сие Князю?
        - При чем тут притеснение?
        - При том, что снятие печати неизбежно обречет сию девицу на муки.
        - Но если вернуть ей личность? Вам же это по силам?
        - А быть личностью - разве не проклятье? - лукаво повел бровями Тао-Фан.
        Надо признать, такая постановка вопроса поставила меня в тупик.
        Меня - но не фон Ливен.
        - Нет! - вскинула голову молодая баронесса. - Сие - высший дар!
        - Возможно, - не стал с ней спорить дух. - И будучи таковым, легко он не дается. И, тем паче, не гарантируется. Молодой князь, кто бы ни взялся за сию задачу - восстановить личность освобожденного холопа - он не станет обещать вам благоприятный исход дела. Если, конечно, сие не записной лжец. А вот страдания - они бывшему холопу всяко обеспечены. Посему мой вам совет: никогда не трогайте печатей! Не вами наложены - не вам снимать! Кроме того…
        - Наблюдаю ковер! - прервал самодовольные разглагольствования духа тревожный возглас Ясухару. - Идет открыто, без маскировки! Несет одного человека… У него белый флаг в руке!
        - Они что, сдаются? - удивился я.
        - Скорее, хотят переговоров, - предположила Воронцова. - Кстати, внизу пока тихо. Чудовищ турки добили, но к нам не суются!
        - Это может оказаться хитростью, - заметила Муравьева.
        - Запросто, - кивнул я, подходя к Тоётоми.
        Саженях в двадцати от небоскреба точно на уровне нашего окна висел ковер-самолет. Стоявший на нем, широко расставив ноги, человек в серых одеждах действительно держал над головой закрепленное на коротком древке искрящееся в солнечных лучах белоснежное полотнище.
        При моем появлении пассажир ковра откинул свободной рукой тряпицу, закрывавшую его лицо, и я узнал Огинского.

* * *
        - Вот это лучше оставить здесь, - указала Воронцова на мой «револьвер».
        Как-то так само собой было решено, что парламентером с нашей стороны выступлю я. Обсуждались уже детали.
        - Нет, - не согласилась с Миланой Тереза. - Как я слышала, князь Сергей - опытный маг, владеющий множеством внутренних техник. Так что он всяко пришел на переговоры хорошо вооруженным. С чего бы нам поступить иначе?
        - Ну, таков обычай: боевые артефакты не брать, - пожала плечами молодая графиня. - Да и немного зная князя Огинского: ты эту штуку и выхватить не успеешь, - бросила она мне.
        «Зато при толике удаче она пробьет любой щит», - внес свою лепту в дискуссию Фу.
        - Кстати, а какая у нее дальнобойность? - спросил я - до сих пор выяснить это мне как-то не довелось. - От нас - дотуда, - показал я глазами на Огинского, - достанет?
        «Полагаю, да», - ответил, прикинув, «паук».
        - Тогда лучше прикройте меня отсюда, - решил я, расстегивая пояс с кобурой и отдавая его Муравьевой.
        - Почему я? - спросила Маша.
        - Вы встанете у окна под маскировкой. Есть шанс, что, князь Сергей пожалеет маны, не станет разглядывать вас слишком пристально - и артефакт не заметит.
        - Хорошо, - кивнула длинноножка, забирая у меня оружие.
        - Белая тряпка у кого-нибудь есть? - поинтересовался я затем. - Нужно же соответствовать.
        - Тряпка, не тряпка… Только вот это, - Воронцова протянула мне свой батистовый платок.
        - Не маловат? - с сомнением спросил Ясухару.
        - Чем богаты.
        - Сойдет, - заявил я, беря у Миланы тряпицу. - Ну, вроде, все?
        - Ковер, - напомнила Тереза.
        - Это понятно, - я наступил на трофейный половичок, доставшийся нам от влетевшего утром в окно янычара. Секунду постоял в задумчивости - и предпочел сесть, скрестив ноги - пусть это будет выглядеть и не столь лихо, но зато меньше шансов свалиться вниз.
        - Поднимаю! - предупредила меня молодая графиня.
        Коврик дернулся, оторвался от пола и неспешно выплыл на улицу через разбитое окно.
        При моем приближении Огинский опустил руку с белым флагом и приветливо помахал мне другой:
        - Рад снова вас видеть, юноша! Что ж, не в Альпах, так на равнинах Оклахомы…
        - Гляжу, вы теперь у турок на побегушках? - угрюмо буркнул я, мысленно отметив, что ковер мой Воронцова будто бы невзначай завела чуть в сторону - так, чтобы я не закрывал собой Сергея Казимировича от взгляда - или удара - из окна.
        - Так удачно вышло, что мои и их интересы совпали, - невозмутимо заявил мой собеседник, усаживаясь подобно мне.
        - Тогда я им не завидую, - выдавил усмешку я.
        - А я не завидую вам, сударь, - заявил Огинский. - Вы хоть понимаете, во что ввязались?
        - Вполне, - с каменным лицом кивнул я.
        - Вот уж не думаю… Ладно, не будем зря тратить времени - позвольте поделиться с вами кое-какой информацией. Ситуация, нужно признать, сложилась довольно идиотская - для всех сторон. Пока болгары шастают по Чорлукской пещере, как у себя дома, у Турции нет иного выхода, кроме как их атаковать. В России надеются, что султан отступится, но сего не произойдет. Быть войне.
        - Мы к ней готовы, - пожал я плечами.
        - Не сомневаюсь. Вам, русским, только дай с кем-нибудь повоевать! И хиреющая Османская Империя - отличный кандидат… Если бы не одно «но». За турок готова вписаться Англия.
        - С чего вы это взяли? - скептически прищурился я: майор Кутепов на политподготовке ни о чем таком не упоминал.
        - Я состоял в свите визиря во время его переговоров с премьер-министром Кабинета Его Величества Вильгельма XI, - проговорил Огинский. - Инкогнито, конечно. И своими глазами видел подписанный пакт. В случае войны между Российской и Османской империями Лондон выступит на стороне последней. Не бесплатно, разумеется - то-то султан изо всех сил старается сберечь мир. Но сие его проблемы. А для России, согласитесь, есть разница - пройтись катком по дряхлой Турции или столкнуться с Англией.
        - Если это так - почему бы участникам пакта просто не объявить о своем союзе во всеуслышание? - нахмурился я.
        - Таково было условие Лондона. Вероятно, там хотят сделать Петрополису сюрприз, - усмехнулся Сергей Казимирович. - Кроме того, в сделке есть еще одна, третья сторона - не стану ее называть, так как к нашему с вами делу сие никакого отношения не имеет. Она, как я понимаю, тоже настаивала на конфиденциальности.
        - Гм… Если все, типа, так секретно - почему вы мне это рассказываете? - спросил я.
        - Потому что хочу предотвратить войну - а вы, сударь, зачем-то мне в сем мешаете!
        - А вам-то что за беда, если Россия сцепится с Англией? Они же не в Польше вашей драгоценной станут воевать?
        - Во-первых, в том числе как раз в Польше, - ответил Огинский. - Но дело не только в сем. Я бы, пожалуй, даже с удовольствием полюбовался из партера за схваткой русского медведя с британским львом, но одного моего хорошего знакомого сей оборот категорически не устраивает. Его идея-фикс - стратегический союз России и Англии. И я покамест вынужден с сим считаться…
        - Светлейший князь Романов! - понял я.
        - Не стоит всуе поминать подобных имен, сударь. Не столь важно, в чьих конкретно интересах я выступаю. Принципиально, что в данный момент мировая война оным интересам категорически противоречит. И избежать ее просто - всего лишь позволив османам уничтожить Чорлукскую пещеру. Сие выгодно всем, кроме, возможно, Англии - и то не факт…
        - И Болгарии, - заметил я.
        - Кого волнует Болгария? - презрительно скривился Сергей Казимирович. - В большой игре сие всего лишь пешка, интересоваться мнением которой о стратегии и тактике в шахматной партии, как минимум, странно.
        - И вы, типа, хотите этой пешкой пожертвовать? - хмыкнул я.
        - Таков удел пешек, - бросил Огинский.
        - Звучит так себе!
        - Так правда нечасто рядится в парчу и злато, - развел руками мой собеседник.
        - Вот только правда ли это?! - нашел, за что ухватиться, я. - Что, если вы мне лжете?
        - Насчет правил большой игры? - с ухмылкой уточнил Сергей Казимирович.
        - Нет, насчет ее хода! Быть может, никакого договора с Англией у Турции нет, а вы мне тут лапшу на уши вешаете!
        Как минимум, это бы устраняло ненужные соблазны.
        - Лапшу? - не понял Огинский.
        - Врете, короче, - пояснил я.
        - Так убедитесь, что я не лгу, - пожал плечами Огинский.
        - И как же это? Слетать по-быстрому в Лондон и попроситься на прием к премьер-министру? Дадите мне рекомендацию?
        - Лететь никуда не нужно, - резким жестом остановил Сергей Казимирович поток моего фиглярства. - Мой Вася же с вами?
        - При чем здесь мой Фу-Хао? - насторожился я.
        - Я готов ненадолго открыть ему доступ к сердцу. Пусть убедится, что я с вами совершенно откровенен.
        «Это сработает?» - быстро спросил я у «паука».
        «Должно, сударь», - помедлив, выдал тот.
        «Тогда давайте так и сделаем!»
        «Как скажете, сударь…»
        - Мы согласны, - заявил я Огинскому. - Открывайтесь - Фу-Хао посмотрит!
        - Василий Алибабаич, прошу! - распростер широко в стороны руки Сергей Казимирович - словно и впрямь распахнул ими перед духом некие незримые ворота.
        «Я иду, сударь, - доложил мне фамильяр. - Сейчас… О, нет!» - воскликнул внезапно дух в просто-таки паническом ужасе.
        «Он врет?» - спросил я.
        «Сие ловушка! Князь Сергей поймал меня! Не думал, что такое возможно… Какой-то новый трюк… Я не могу вырваться…» - крик Фу превратился в неразборчивое клокотание и затих.
        - Что вы сделали? - в ярости воззрился я на Огинского.
        - Вернул себе свое, - спокойно ответил тот. - Собственно, сие все, что мне от вас требовалось, сударь!
        - Немедленно отпустите Фу-Хао! - сжал я кулаки.
        - И не подумаю, - покачал головой Серей Казимирович. - До встречи, сударь… И будьте так любезны, попросите ваших друзей не стрелять из окна - Вася станет первым, кто погибнет в случае недоразумения…
        Мой собеседник махнул рукой - очевидно, подавая кому-то сигнал - и его ковер стал медленно удаляться от моего.
        - Нет уж, не уйдете! - сам до конца не понимая, что делаю, я вскочил на ноги, в два шага добежал до края своего транспортного средства и перепрыгнул к Огинскому.
        Вернее, собирался перепрыгнуть: ковер Сергея Казимировича резко ушел в сторону, и, промахнувшись, я камнем понесся вниз, навстречу с асфальтом пустынной улицы.

* * *
        - Ну ты даешь, чухонец, - покачала головой Милана.
        Она поймала меня опустевшим ковром где-то на уровне этажа пятого-шестого и затащила наверх, в нашу мансарду. Но прежде до меня долетели слова Огинского, брошенные им мне вслед:
        - Османы дают вам на размышления полчаса!
        После он еще что-то прокричал - кажется, о том, что лично ему все равно, как мы поступим - но тут за точность я уже поручиться не могу: из-за свиста в ушах толком не расслышал.
        Собственно, что касается Сергея Казимировича: Маша выстрелила в него дважды, но Огинского умело вывели из-под огня, да и маскировкой до кучи накрыли - вынудив Муравьеву тратить силы и ману еще и на нее. В итоге первый выпущенный из «револьвера» заряд вовсе прошел мимо, а второй угодил в ковер, из-за чего, как уверяла наш метис, посадка у коварного поляка выдалась довольно жесткая. Но так или иначе, Сергей Казимирович скрылся, унеся с собой и моего фамильяра, и ответ на вопрос: насчет Англии - это все вранье или все же правда?
        Златка твердила, что наверняка ложь - но что ей еще оставалось? Воронцова вполне допускала, что правда. Я же пребывал в полной растерянности, не зная, за что хвататься и как расставить приоритеты.
        Первое, что пришло мне в голову - еще до того, как я поделился с товарищами услышанным от Огинского - обратиться за помощью к Тао-Фану: если кому и было под силу отобрать назад у Сергея Казимировича Фу-Хао, то только Князю. Однако белокурый дух откликнуться на мой призыв не сподобился. Не знаю даже, услышал ли он меня - телесно Тао-Фан сейчас с нами пребывать не изволил. Когда именно Князь исчез из мансарды, за моими переговорами с Огинским никто не заметил.
        - Как бы то ни было, я буду здесь стоять до конца, - заявила Златка. - Пойму, если вы предпочтете прекратить сопротивление… Но сама никуда не уйду.
        - Если Англия и впрямь выступит на стороне Турции, Болгарии первой не поздоровится, - заметила Тереза.
        - Если моя страна лишится Стара-Загорской пещеры, ничего хорошего нас все равно не ждет, - проговорила царевна. - А на войне хоть уйдем красиво.
        - Аргумент, - кивнула Воронцова - я не разобрал, с иронией или понимающе.
        - Но, скорее всего, Огинский солгал, - упрямо продолжила болгарка.
        - А вот это не факт, - покачала головой Милана.
        - Наверняка так!
        - Тут можно только гадать.
        - С какой стати Англии защищать турок? Да еще против России?! На туманном острове кому-то жить надоело? Хотят получить новую Балаклаву?
        - Резоны могут быть разные, - пожала плечами молодая графиня. - Всех раскладов мы не знаем.
        - Вот и давайте исходить из того, что знаем! - бросила Златка. - Приказа сдать позицию нам никто не отдавал - сие уж известно наверняка! И мы…
        - Погодите, - встревоженно перебила вдруг ее Маша. - Ничего не замечаете? Какой-то странный запах…
        - Вроде, нет, - принюхавшись, проговорил я.
        - Я тоже не чувствую, - сообщила Воронцова.
        - Слабенький, будто из-под маскировки пробивается… - закрутила головой Муравьева. - Вот, оттуда! - указала она на разбитое окно.
        Я посмотрел в том направлении, но ничего подозрительного не увидел. Аккуратно добавил маны - и все равно ноль.
        - Что там? - осведомилась Милана. - Я ничего не вижу!
        - Похоже на ковер-самолет, - пробормотала длинноножка. - Только маленький совсем. Пустой, без седока… Хорошо прикрыт - все как в тумане… И он горит!
        Я влил в технику обнаружения скрытого сразу мерлинов сто - и наконец увидел то, о чем она говорила: у окна под самым потолком парил коврик размером не больше чем аршин на аршин, над ним поднимался жиденький сизый дымок. В нос мне ударил терпкий, пряный аромат.
        - Все задержите дыхание - дым ядовит! - прокричал Ясухару, должно быть, тоже уже разглядевший странный гостинец у окна. - Нужно быстрее выкинуть эту гадость на улицу! - он чем-то ударил по коврику, но тот, отброшенный едва-едва, тут же вернулся на прежнее место. - Бейте же по нему! - завопил Тоётоми - и внезапно осел на пол.
        Милана к этому моменту уже лежала ничком. Падала кулем, закатив глаза, Златка.
        Я сложил неохотно подчинявшиеся пальцы в фигу, но если и сумел нанести удар - понять этого уже не успел, вдруг провалившись куда-то в липкий киселеподобный туман.
        Глава 39
        В КОТОРОЙ КТО-ТО ПРОСЫПАЕТСЯ, А КТО-ТО ЗАСЫПАЕТ
        Пробуждение было долгим и мучительным - словно из последних сил пытаешься всплыть с глубины, а поверхность все еще где-то недостижимо далеко. Руки ватные и отказываются грести, ноги налиты свинцом и тянут ко дну, безумно хочется сделать вдох - но вокруг соленая, мутная вода. Перед взором мало-помалу начинают ползти фиолетовые круги, сердце сбивается с ритма, мысли путаются…
        И вдруг, как взрыв - уже почти не чая того, ты выныриваешь. Жадно хватаешь ртом благословенный воздух, зажмуриваешься, потом торопливо распахиваешь глаза…
        Я лежал на полу все в той же мансарде - на семнадцатом этаже Оклахома-тауэра. За окнами сгущались сумерки - а может, наоборот, брезжил рассвет нового дня. Это сколько же я спал? И почему до сих пор жив? Судя по всему, у турок было предостаточно времени, чтобы спокойно со мной расправиться.
        Со мной - и с моими товарищами…
        Я рывком приподнялся на локтях - и увидел Златку. Царевна сидела на полу в двух шагах от меня, обхватив голову руками и слегка покачиваясь из стороны в сторону, словно маятник. Рядом с ней свернулась клубочком Милана. Аккурат когда я на нее посмотрел, Воронцова вяло зашевелилась. Просыпается?
        Я перевел взгляд левее: ближе к окну обнаружились лежащие Тереза и Тоётоми. Посмотрел направо: там, тяжело опираясь на перевернутую скамью, неуклюже пыталась подняться на ноги Маша. Взгляд Муравьевой блуждал, словно у пьяной.
        - Что это было? - донесся до меня сонный голос молодой графини.
        - Я проспала свою страну, вот что, - угрюмо отозвалась болгарка.
        - Турки взорвали Чорлукскую пещеру? - спросила Милана.
        - Стара-Загорскую! Хотя теперь сие уже не важно…
        - А нас они тогда почему не тронули?
        Да, отличный вопрос!
        - Вот почему, - кивнула Златка куда-то справа от себя.
        Протянув руку, Воронцова подняла с пола какую-то бумагу.
        - Что там? - осведомился я.
        - «Русскому командованию», - прочла вслух девушка. - «Сохраненные жизни ваших детей - жест моей доброй воли. Рассчитываю на понимание и встречную любезность. Бинбаши Али Кемаль». Что еще за бинбаши такой? - повернулась она к царевне.
        - В османской армии это что-то вроде вашего майора, - бесцветным тоном проговорила болгарка. Али Кемаль - должно быть, имя командира янычар.
        - А дети - это, типа, мы? - уточнил я.
        - Похоже на то, - задумчиво кивнула молодая графиня. - Твоих же духов! Кроме всего прочего, теперь из-за нас командование еще и в долгу перед турками…
        Слева заворочалась Тереза. Ясухару по-прежнему не шевелился.
        Стоп! Как так вообще может быть: Златка давно очнулась, а Тоётоми еще нет? Они же у нас должны быть едины, не так ли?
        Разве что кто-то не отнес его к числу русских детей…
        Вскочив на ноги, я метнулся к японцу. Глаза его были закрыты, но дыхание - глубоким и ровным. Живой! Я недоуменно оглянулся на царевну.
        - Он теперь сам по себе, - поняв мой невысказанный вопрос, проговорила та. - Как и я. Уж не знаю, радоваться или еще и сему огорчаться, но наша связь оборвалась.
        - Как и все астральные узы, - раздался по соседству еще один знакомый мне голос.
        Я обернулся уже на него: у окна мансарды стоял Тао-Фан.
        - Сие побочный эффект от проделки ваших оппонентов, - пояснил Князь далее. - В радиусе доброй мили от очага устроенного ими астрального взрыва - то есть вот сей самой точки, - слегка притопнул дух ногой, - все тонкоматериальные скрепы напрочь порушены. Ну да нет худа без добра: если, скажем, царевна сомневается в оценке разрыва своей былой связи с господином Ясухару, то вас, молодая графиня, исцеление руки едва ли опечалит!
        - А ведь точно! - хмыкнув, пошевелила пальцами Милана. - Но перстень… Странно: такое чувство, будто я его впервые надела!
        - Теперь вам предстоит заново к нему привыкать, - кивнул Тао-Фан. - А вы как себя чувствуете, сударыня? - посмотрел он на Муравьеву, оставившую попытки удержаться на ногах и присевшую на опрокинутую скамейку.
        - Так, будто у меня отсекли часть души или отщипнули кусок от сердца… - заплетающимся языком выговорила Маша.
        - В каком-то смысле, так оно и есть, - заявил Князь. - Ваша человеческая сущность отделилась от наследия духов. Вы больше не метис.
        - А кто? - непонимающе нахмурилась длинноножка.
        - Обычный человек. А еще теперь в нашем мире существует один новорожденный дух - слабенький, но полноценный. Бывшая одна шестнадцатая вас. Сейчас он с перепугу куда-то спрятался, но позже непременно себя проявит. Надеюсь, вы поладите… Если встретитесь, конечно.
        - Что за бред? - буркнула Маша.
        - Я сам не думал, что все обернется именно так, - развел руками Тао-Фан. - Мой договор с молодой баронессой тоже оказался разорван, и я едва не попался моим гонителям. Но обошлось. Собственно, никаких обязательств перед вами у меня теперь нет, но по старой дружбе, - улыбнулся Князь, - я все же препровожу вас в Канзас. Так что будите господина Ясухару и госпожу Каратову - и в путь!
        Каратову.
        Светка! К своему стыду, с момента пробуждения я о ней даже и не вспомнил - пока дух не подсказал!
        Я закрутил головой и увидел свою бывшую одноклассницу: Каратова лежала ничком за винтовой лестницей - не удивительно, что до сих пор она не попалась мне на глаза.
        Рассудив, что японца и без меня найдется кому растолкать, я поспешил к спящей девушке.
        - Св… Моля! - окликнул я ее. - Просыпайся… - и вдруг осекся: на руке, которую Каратова подложила себе под щеку, насчитывалось пять пальцев! - Светка! - кинувшись к ней и схватив за плечо, я рывком перевернул девушку на спину - рабского клейма на ее челе не было! - Светка! - встряхнул я ее что было сил. - Светка, ты свободна!
        Глаза Каратова открывать не спешила, а вот губы ее вдруг шевельнулись.
        - Домой… - едва слышно прошептала она.
        - Да, домой! - подхватил я. - Сейчас мы все поедем домой!
        - Домой, - повторила девушка. И добавила: - Четырнадцать… Серый…
        - Что? - нахмурился я.
        - Что она сказала? - с неприкрытым любопытством заглянул мне через плечо Князь. - Эхо от взрыва все еще здесь, я покамест полуслеп и на две трети глух - вот, не расслышал.
        - Печати нет! - восторженно бросил я ему вместо ответа.
        - Сие понятно, - недовольно скривился дух. - Ее связь с молодой баронессой разорвана, как и все прочие подобные. А без хозяина холопа быть не может. Госпожа Каратова должна была либо погибнуть, либо освободиться - случилось второе… Неизвестно еще, кстати, как для нее обернулось бы лучше. Так что она произнесла? - повторил он свой вопрос.
        - «Домой», - ответил я. - Она сказала «домой».
        - И больше ничего? - недоверчиво прищурился Тао-Фан.
        - Еще что-то неразборчивое… - повинуясь толком неосознанному порыву, солгал я.
        В этот момент Светка наконец разлепила веки и посмотрела на меня. На миг в ее глазах будто бы мелькнула тень узнавания, но почти сразу же взгляд сделался столь же пуст, как и до снятия печати - я и обрадоваться-то толком не успел.
        - Кариатида, это я, Володя Зотов! - почему-то прошептал, а не сказал в полный голос, я, назвав ее старым школьным прозвищем.
        Каратова без интереса скользнула по мне взглядом, затем лицо ее вдруг перекосилось, девушку мелко затрясло, и с губ ее сорвался протяжный жалобный стон.
        - Светка? - растерянно выговорил я.
        - А что вы хотели, молодой князь? - разве что не сердито проговорил у меня за спиной дух. - Я вас предупреждал, что освобождение не принесет холопу ничего, кроме страданий! Слишком уж долго она носила сию печать! Милосердным было бы снова ее заклеймить - или хотя бы погрузить в сон.
        - Или вернуть личность! - вскинулся я. - Сделайте это!.. Ну, хотя бы попробуйте, - продолжил я уже умоляюще. - Пожалуйста! Прошу вас!
        - Сие дело не минут, не часов и даже не дней, - непреклонно покачал головой Князь. - Не говоря уже о том, что, как я и упоминал, результат отнюдь не гарантирован. В любом случае, заниматься чем-то подобным я не намерен. Сие означало бы полностью раскрыться астралу, а я, если вы вдруг забыли, некоторым образом в бегах. Так что берите несчастную девицу - и идемте!
        - Куда? - само собой выскочило из меня - все мои мысли сейчас крутились вокруг корчившейся в муках Светки, остальное если и существовало - то где-то на отшибе, фоном.
        - Домой, - усмехнулся Тао-Фан, должно быть, передразнив Каратову. - Сначала, понятно - в Канзас, а потом вы отправитесь домой, в Россию - но сие уже не моими стараниями, сами.

* * *
        В летающем домике у Николаева, куда переправил нас «княжьей тропой» Тао-Фан, мы провели почти четверо суток - первая попытка организовать эвакуационный портал, предпринятая на второй день, сорвалась - «по техническим причинам», как нам был сказано. За все это время резидент ни словом не упрекнул нас за провал в Оклахоме - похоже, он с самого начала не верил, что мы воротимся с победой.
        Забрав у нас «револьвер» с последним неиспользованным зарядом и послание командира турок, подполковник потребовал, чтобы каждый из нас составил подробный ответ об операции, над которым я и просидел практически до самого отбытия - письмо глаголицей без помощи Фу давалось мне пока тяжеловато. Надо отдать ему должное, Николаев меня не торопил. Вопросов он тоже не задавал, ни мне, не остальным. Впрочем, многое ему, без сомнения, было ясно и так: резидент же прекрасно видел, что я потерял фамильяра, Златка с Тоётоми - друг друга, Маша - частицу себя, а Тереза - холопа. Плюс черный портал, из которого мы вышли - его подполковник тоже имел возможность лицезреть во всей красе, и, похоже, опознал… Картина маслом, как говорится.
        А вот с Каратовой метис нам помог: как и советовал мне Тао-Фан, подполковник наслал на нее крепкий, глубокий сон. Снова разбудить Светку смог бы теперь только опытный целитель. Так что порталом, что на четвертый день провесили за нами, я нес бывшую одноклассницу на руках.
        К счастью, как и в случае с «княжьей тропой», получать согласие девушки на путешествие через астрал не потребовалось. Но если в тот раз дух коротко пояснил: «Сие не портал», то теперь сработал былой холопский статус Каратовой: разрешение на любые перемещения по казенной надобности некогда было дано за нее хозяином вперед и действовало до отмены оного самой Светкой. Если, конечно, когда-нибудь она окажется в состоянии его отменить…
        И вот наконец все пять промежуточных остановок позади. Последний переход - и мы дома: шагнув из астрального коридора в реальность, я сразу узнал бывший кабинет майора Алексеева, теперь принадлежавший есаулу Корнилову. Сам заместитель начальника корпуса по вопросам воспитательной работы тоже был здесь. Кроме него в скромный комитет по встрече входили Петров-Боширов (увидеть здесь которого я, признаться, был скорее рад) и есаул Семенов из Конвоя (а вот присутствие этого типа уже сулило мало хорошего - впрочем, ничего особо доброго по возвращении я и так не ждал).
        - О, а вот и наши герои! - издевательски хмыкнул Семенов.
        Ясухару - его фуражка наконец вернулась к своему хозяину - отсалютовал офицерам. Остальным из нас пришлось ограничиться поклонами.
        - Давайте, сударь, сюда вашу ношу, - двинувшись ко мне из-за стола, Корнилов попытался забрать у меня с рук Светку.
        Отступив на шаг, я отрицательно мотнул головой.
        - Девицу отправят в лазарет, - вкрадчиво проговорил Юрий Константинович. - Дежурный! - отрывисто бросил он в сторону двери кабинета.
        Та распахнулась, и на пороге возникла княжна Багратиони: похоже, военное положение в Империи еще не отменили - раз на постах по-прежнему наш, первый, курс.
        - Носилки для девицы! - отдал распоряжение Корнилов.
        Светку я ему все же не отдал - опустил на подплывшее по воздуху закрепленное на метле ложе сам. Артефакт унес спящую Каратову прочь. «Не пожалели же маны…» - некстати подумалось мне.
        - Что такие кислые? - окинул нас тем временем взглядом Юрий Константинович.
        Тоже ерничает?
        - Они еще не знают, - расплылся в лукавой улыбке Петров-Боширов.
        - Чего именно мы не знаем, господин штабс-ротмистр? - быстро спросила его Воронцова.
        - Вообще-то, уже просто ротмистр, - качнул золотым эполетом жандарм.
        - А не знаете вы главного, - снова заговорил Корнилов. - Сегодня утром в рамках соглашения о разделе продукции первая партия пыльцы из Стара-Загорской пещеры поступила на императорские склады!
        - Первая - и последняя? - мрачно буркнула Златка.
        - Отнюдь, Ваше Высочество, - с улыбкой покачал головой заместитель начальника корпуса. - Впрочем, прошу прощения - вы снова для нас просто кадет Иванова! - попытался сделать строгое лицо Юрий Константинович - безуспешно.
        - Будьте любезны объяснить! - вскинув голову, потребовала Златка - или лучше: Иванка? - Про пещеру! Она что, уцелела?
        - Турки там что-то перепутали, - уже не сдерживал смеха Корнилов. - Вместо Стара-Загорской пещеры они взорвали королевский пыльценосный колодец Келлингли в Северном Йоркшире. Вильгельм XI в ярости и грозит султану всяческими карами.
        - Что? - ахнула не только болгарка - опешили все мы.
        - Как такое возможно? - выдохнула Милана.
        - Похоже, кто-то подсунул османам неправильную карту, - проговорил Юрий Константинович. - Ума не приложу: кто бы сие такой мог быть? - хитро покосился почему-то он на Петрова-Боширова.
        - Не иначе, сам Князь духов постарался, - с простодушным видом развел руками новоиспеченный ротмистр. - Ну а кто еще?
        Гм… А за какие заслуги, кстати, жандарм получил повышение в звании?
        - О Князе духов мы с вами, господа кадеты, поговорим позже, - в свою очередь заявил есаул Семенов. - И о-очень подробно поговорим… Но сие - когда отгремят фанфары. А пока примите мои самые искренние поздравления. Волею Государя Императора за мужество и самоотверженность, проявленные в ходе проведения особой операции, вы удостоены награждения медалями Ордена Всеслава Полоцкого!
        Со стола хозяина кабинета вспорхнули шесть бархатных коробочек и стайкой полетели к нам. Растерянные, мы даже не сразу сообразили их подхватить - я свою так и вовсе чуть не уронил.
        - Сие - высокая честь, - наконец посерьезнев, проговорил Корнилов. - Но вы ее заслужили. Поздравляю, господа кадеты!
        - Служу России и Его Величеству Государю Императору! - взметнул два пальца к козырьку фуражки Ясухару.
        - Служу России и Его Величеству Государю Императору! - вторили ему все мы - увы, без салюта.
        - В силу деликатных обстоятельств операции, Указ о вашем награждении не подлежит публичному оглашению, - заметил Семенов. - Посему и церемония такая - кулуарная… Вы вправе - и даже обязаны - открыто носить полученную медаль, но призваны сохранить в тайне основания получения оной. Сие понятно?
        - Так точно! - ответил за всех нас Тоётоми.
        - Вопросы есть?
        Вперед дернулась Златка, но ее опередила Милана.
        - У меня вопрос к господину ротмистру, - посмотрела она на Петрова-Боширова. - Разрешите?
        - Задавайте, - благосклонно кивнул ей заместитель начальника корпуса.
        - Что стало с графом Анатолием? - осведомилась Воронцова у жандарма.
        Ответил тот не сразу.
        - Сожалею, молодая графиня, - придав лицу скорбное выражение, проговорил он наконец. - Ваш отчим ушел в Пустоту. Виной тому недавний пробой. Примите мои соболезнования - и крепитесь: теперь весь груз ответственности за фамилию ложится на ваши плечи…
        - Благодарю, - невозмутимо кивнула ротмистру Милана.
        - Ну а за саму вас, молодая графиня, покамест отвечает корпус, - заявил Семенов. - И с любезного дозволения его руководства приглашаю вас на короткую беседу… Молодой князь Огинский-Зотов, вы следующий на очереди, - перевел есаул взгляд на меня.
        - Может быть, сперва позволим юным кадетам отдохнуть с дороги? - осторожно предложил Петров-Боширов.
        - И так четыре дня били баклуши в Канзасе, - усмехнулся Семенов. - Молодая графиня, задержитесь, прочих пока прошу подождать в приемной, - распорядился он.
        Вместе с нами пятью из кабинета вышел и Петров-Боширов. Корнилов остался внутри - с Семеновым и Воронцовой.
        - Получается, в Оклахоме мы только чуть все не испортили, - задумчиво заметила Муравьева уже за дверью. - Не очень понятно, за что тогда медали…
        - Не столкнись янычары с сопротивлением, у них наверняка возникли бы вопросы, - с готовностью ответил ей жандарм.
        - А то, что против них оказались неопытные кадеты, турок не насторожило? - спросила Тереза.
        - Сие Америка, - развел руками Петров-Боширов. - Туда не всегда получается забросить, кого хочешь - османам сие известно не хуже нас. Да и держались вы более чем достойно. Так что не переживайте, награды заслуженные!
        - Понятно, - кивнула молодая баронесса.
        - Господин ротмистр, а можно поинтересоваться, от чего именно погиб граф Анатолий? - осведомился у жандарма я.
        - Апоплексический удар, - чуть помедлив, ответил тот.
        - Табакеркой в висок[8 - В нашей реальности от, как злословили записные остряки, «апоплексического удара табакеркой в висок» скоропостижно скончался Император Павел I. Вероятно, что-то подобное однажды случилось и в мире магии]? - прищурилась Муравьева.
        - Зачем же табакеркой? - в деланом удивлении вздернул брови Петров-Боширов. И после некоторой паузы добавил вполголоса: - Чай, не царских кровей персона… Обычным кирпичом.
        Глава 40
        В КОТОРОЙ Я ВХОЖУ В ОТКРЫТУЮ ДВЕРЬ
        Несмотря на убежденность есаула Семенова, что в Канзасе мы, типа, и так неплохо отдохнули, на следующий день всей нашей шестерке был предоставлен выходной. Признаться, сперва я все равно собирался пойти на занятия - и так много пропустил - однако потом подумал: «Какого духа?!» - и почти до самого обеда проторчал у целителей, куда накануне поместили Светку.
        Каратова спала. Как мне объяснили, раз в два-три дня ее будут будить, чтобы накормить, а затем снова погружать в забытье. О том, чтобы приступить непосредственно к лечению, никакой речи, по-моему, вообще не шло.
        Когда я вконец достал персонал лазарета своими вопросами, мне вручили какой-то потрепанный старинный фолиант: на, мол, сам почитай. Чем я и занялся - в меру сил и умения. Книга так и называлась: «Снятая печать: трагедия освобожденного холопа». Я, правда, пока не разобрался, что это - серьезный научный трактат, публицистика или и вовсе художественное произведение, но из того, что успел осилить - шестую часть раздела «Введение» - картина вырисовывалась довольно безрадостная. О чем мне, собственно, сразу сказали в лазарете - да я слушать не хотел.
        Выпросив разрешение забрать книгу с собой - целители, кажется, уже на все были готовы, лишь бы спровадить меня наконец из своей тихой обители хотя бы до завтра - с толстым томиком под мышкой я неспешно направился в казарму, но, проходя мимо полигона, столкнулся с выходившими из зала Муравьевой и фон Ливен.
        - О! - радостно улыбнулась мне Маша. - А мы с Терезой как раз о тебе говорили! - еще в Канзасе с длинноножкой мы перешли на «ты». А вот в общении с молодой баронессой у меня почему-то сохранилось взаимное чопорное «вы» - ума не приложу, как так вышло.
        - Сударь, вы от Светланы? Как она? - справилась о своем бывшем холопе моя манница.
        - Без изменений, - развел я руками. - Да и откуда им взяться, если с ней ничего не делают?! - добавил сердито. - А ты как? - посмотрев на Муравьеву, спросил я уже спокойнее.
        - Привыкаю потихоньку, - принужденно хихикнула та. - Но не перестаю благодарить Ключ, что родилась не полукровкой и не квартеронкой. Разорваться пополам - вот это, наверное, было бы по-настоящему ужасно. А так временами даже интересно по-своему: что ни минута, узнаю о себе что-то новенькое. Вот, только что выяснилось, что по части маскировки я теперь полный профан! - вздохнула она. - Раньше все за меня, оказывается, дух делал. Ну, та часть меня, что была наследием духов.
        - Сочувствую, - пробормотал я, не зная, что тут еще можно сказать.
        - Нет, есть и очевидные плюсы! - мотнула головой Маша. - Но я вообще не об этом хотела поговорить! Тереза, можешь нам поставить защиту от чужих глаз и ушей? - повернулась она к спутнице.
        Кивнув, фон Ливен сжала кулаки, а затем оттопырила мизинцы:
        - Сделано.
        - Я встретила своего духа! - тем не менее опасливо оглядевшись по сторонам - не подслушивает ли кто - восторженным шепотом проговорила Муравьева. - Ну, отколовшуюся часть! Я ее так и зову - Одна Шестнадцатая или, попросту, Оши! Она мне теперь как фамильяр! Знакомьтесь!
        На плече у нее возник крохотный золотистый паучок - этакая копия Фу-Хао в масштабе 1:10.
        - Поздравляю, - пожалуй, я не удивился. И искренне за Машу порадовался: какое-никакое, а воссоединение. Да и вообще, фамильяр - это хорошо - мне ли не знать! - Только ты осторожнее, - предупредил я затем. - Нелегальный фамильяр - дело стремное. Узнают - вылетишь из Федоровки - и на цацку не посмотрят! - на кителе Муравьевой, как и на наших с фон Ливен, красовалась алая планочка медальной ленты.
        Нужно признать, Машина грудь служила для нее куда более впечатляющей подложкой, чем, скажем, у Терезы.
        - Я очень осторожна! - заверила меня девушка. - Но не в этом дело! Помнишь, ты говорил, что Фу-Хао обещал попытаться помочь Светлане?
        - Что уж теперь об этом?.. - скривился от невеселых мыслей я. - Фу нынче у Огинского.
        - Зато у нас есть Оши! - торжествующе заявила длинноножка. - Опыта у нее еще, конечно, маловато, но зато задора навалом - вся в меня! И главное - она дух! Самый настоящий! А что, если попробовать через нее? - с горящими от возбуждения глазами выдала Муравьева. - Вдруг у Оши получится вернуть Светлане утраченную личность?!
        - Не получится, - печально бросил я.
        - Почему? - осеклась Маша. - Она бы очень постаралась! Она хороший дух!
        - Уверен: Оши просто замечательная - как и ты, - выдавил я улыбку. - Но дело не в ней. Просто - поздно… Мне Фу говорил, но я мимо ушей пропустил, - продолжил я, поняв, что тут требуются более-менее подробные объяснения, а не просто вежливый отказ. - А сейчас вот вычитал, - кивнул я на книгу под мышкой. - Чтобы дух смог помочь бывшему холопу - ну, хотя бы попробовал помочь - он должен получить на это прямое дозволение от будущего пациента. Но те, как правило, просто не способны такое дозволение осознанно выдать. И со Светланой все, увы, именно так. Нужно было раньше думать, пока не снялась печать - за холопа разрешение может предоставить хозяин. А теперь - никак…
        - Да? Вот же засада… - разочарованно пробормотала Муравьева.
        - А если Светлану снова заклеймить? - деловито предложила Тереза. - Наложить печать, выдать допуск духу - а потом опять снять?
        - В Империи клеймение под запретом, - напомнила Маша.
        - Я спросил в лазарете: в лечебных целях разрешили бы, - пояснил я. - Но штука в том, что повторного клеймения Светлана тупо не переживет. Так сказали целители. Они, правда, много чего наговорили, но тут я им верю…
        - А где не верите? - спросила фон Ливен.
        - Не то чтобы не верю… - невесело хмыкнул я. - Скорее, это они мне не верят. Например, говорят, что Светлана чисто физически не могла ничего внятного произнести после снятия печати. Но я-то знаю, что это не так!
        - А что она сказала? - спросила Маша. - Я тогда была сама не своя, вообще ничего вокруг себя не замечала.
        - Кажется, «Хочу домой!», - вспомнила Тереза. - Правда, сама я тоже не слышала - только как молодой князь повторил ее слова духу.
        - Просто «домой», - поправил я фон Ливен. - Дважды подряд. И потом добавила еще пару слов.
        - Пару слов? - удивленно приподняла брови молодая баронесса. - Каких?
        - «Четырнадцать». И «серый».
        - Действительно странно, - нахмурилась Тереза.
        - Я думаю, это должно иметь какое-то отношение к порталам, - проговорил я, чуть не уточнив: «в мир-донор», но в последний момент таки успел прикусить язык - эту свою тайну я по-прежнему никому раскрывать не собирался, даже самым близким друзьям.
        - При чем тут портал? - развела руками фон Ливен.
        Ответа на этот вопрос я и сам не знал - разве что дело было в том, что Светка сказала «домой», а как еще туда попадешь, если не через портал?
        - Портал тут ни при чем! - убежденно заявила внезапно Муравьева. - Это другое… И как раз то, что нам нужно! - просияла она.
        - В смысле? - не понял я.
        - Это почти готовый код доступа к сердцу Светланы! Для духа!
        - С чего ты такое взяла? - с сомнением спросил я.
        - Я же восемнадцать лет была духом, пусть и на шестнадцатую долю! И последние два года раз в месяц как раз такие коды взламывала! Только мне для этого требовалось… Впрочем, неважно! - мотнула она головой. - Там как бы воображаемый круг, поделенный на множество долек. Сунуться не в тот сектор - себе дороже. Но если знать нужный номер - например, четырнадцатый - полдела сделано! А потом идут цвета. Тоже важно не ошибиться. Серый - хорошая подсказка!
        - Четырнадцать-серый, - задумчиво пробормотала между тем Тереза. - А почему вы не рассказали об этом Князю? - спросила она у меня.
        - Он же все равно отказался помочь, - отмахнулся я. - Ты уверена насчет кодов? - спросил я Машу.
        - Говорю же: это моя фишка!
        - Стоп, а кого и зачем ты годами взламывала? - снова вмешалась фон Ливен.
        - Долгая история, - немного нервно передернула плечиками Муравьева.
        - Меня тоже? - не отступала Тереза. - Или молодого князя?
        - Тебя бы у меня не вышло, - усмехнулась чему-то длинноножка. - Специфика процесса. Володю, - перевела она взгляд на меня, - тоже не довелось… Что, может, и к лучшему, - заявила Маша. - Но теперь это всяко в прошлом.
        - А с помощью этого кода твой дух сможет взломать Светку? - уточнил я.
        - Тут и ломать ничего не придется - раз код известен. Разве что в оттенках серого Оши придется покопаться - их там штук пятьдесят наберется разных… Но это уже не взлом, а так, квест. Ну что, попробуем?
        - Давай! - энергично кивнул я, нежданно обнадеженный. - Правда, сегодня к Свете меня уже не пустят… - вспомнил, однако, тут же. - Только завтра.
        - И не надо. Оши справится сама. Она говорит, быстрого результата все равно не стоит ждать - несколько дней только присматриваться придется…
        - Это понятно, - с умным видом кивнул я.
        - Все, я ее отправила к Светлане, - сообщила Маша.
        Паучок с ее плеча и впрямь исчез.
        - Спасибо, - поблагодарил я. - Для меня это крайне важно.
        - Я знаю, - кивнула Муравьева. - Рада помочь.

* * *
        До пятого чертога мы дошли втроем, но у входа Тереза нас с Машей покинула - ей зачем-то нужно было в главное здание, и на «родной» шестой этаж мы с Муравьевой поднялись уже без фон Ливен.
        - Кстати, раз уж мои взломы остались в прошлом, не заглянешь в гости? - с лукавой улыбкой предложила длинноножка, когда мы оказались у ее двери. - До обеда еще добрых полчаса…
        - А при чем тут взломы? - спросил я, не сдержав при этом легкой усмешки: уж очень спутница напомнила мне в этот момент себя прежнюю - ту, что заслужила прозвище «Комната 333».
        Но если тогда меня это здорово раздражало, то сейчас, почему-то - нисколько. Скорее, наоборот.
        - У Гурьева спроси, - подмигнула мне Муравьева, отпирая дверь.
        - Ты это про его пропавшую ману? - осенило меня. Паззл вдруг окончательно сложился. - А стоит ли об этом вот так вот, вслух?
        - Ну, ты же меня молодому графу не сдашь? - кокетливо повела плечами девушка. - А перед Империей в целом все старые долги мне вчера есаул Семенов вроде как списал. Въедливый он, зараза… - недовольно сморщила носик она.
        - Это да, - кивнул я. Мой собственный разговор с Семеновым тоже сложился накануне непросто - хотя, конечно, не сравнить с тем, летним допросом.
        - Так ты зайдешь? - вернулась к прежней теме Маша. - Не бойся, я больше не кусаюсь!
        - Да я не боюсь…
        Собственно, а почему бы и нет-то?
        Я шагнул в открытую мне дверь.
        ЭПИЛОГ
        В КОТОРОМ ДВОЕ ВСПОМИНАЮТ ОБО МНЕ, БУДУЧИ НАЕДИНЕ
        Тереза фон Ливен упивалась невообразимым блаженством. Каждой клеточкой своего тела, каждой ноткой ликующей души. Некрасивого, как прекрасно она понимала, тела, никогда прежде не знавшего мужской ласки. И заточенной в оном теле трепетной души, давно смирившейся с тем, что любое ее пылкое чувство так и останется безответным.
        Но теперь все изменилось.
        Он был и мягок, и непреклонен. И аккуратен, и резок. Одновременно терпелив и настойчив. Он принял ее такой, какой она была - а она приняла в себя его. Своего Первого. Своего Князя. Своего Тао.
        Приняла сначала бесплотного, в качестве фамильяра. А потом и во плоти, как полюбовника: в первый раз - вчера, здесь же, в ее комнате в пятом чертоге, и вот сегодня, сейчас - снова.
        И иной жизни, без него, Тереза себе уже не представляла.
        А ведь когда дух - там, в Канзасе - предстал перед ней и предложил перезаключить договор, разорванный из-за устроенного турками астрального потрясения, согласилась Тереза не сразу. Ее смутило, что на этот раз Князь попросил сохранить их отношения в тайне.
        «Зачем?» - спросила она его тогда.
        «Так надо, - заявил Тао. - Доверься мне».
        Не без колебаний, она решилась - оговорив себе право передумать. Глупая! А если бы он не пошел на ее условие? Предпочел бы ей кого-нибудь посговорчивее - Милану, Златку или Марию? Выбор у него был что надо!
        Ну, допустим, гордая болгарка могла Князю и отказать - после разрыва астральных уз с Ясухару, друг от друга с японцем они ничуть не отдалились. Кажется, даже наоборот, сделались по-настоящему, по-человечески близки - к неосознанной ее, Терезы, зависти.
        А вот вертихвостка Муравьева наверняка приняла бы духа без лишних сомнений. Да и молодая графиня Воронцова Князем едва ли побрезговала бы.
        Подумать только, сейчас на ее, Терезы, месте могла бы быть одна из них!
        Но Тао, изначально выбравший именно ее, проявил чуткость и позволил ей избежать непоправимой ошибки.
        Маша, правда, по-своему, в накладе не осталась. Безучастно смотреть с вершины своего безграничного счастья, как страдает лишившаяся части самой себя сокурсница и соратница, Тереза не смогла - попросила своего Князя как-то Муравьевой помочь. И Тао разыскал Оши. Неохотно, вероятно - с риском раскрыться перед жестокими гонителями, но просьбу выполнил. Сделал он это, конечно, вовсе не для Марии - ради нее, Терезы.
        А когда она посетовала на незавидную судьбу Светланы, именно Тао подсказал идею привлечь к лечению несчастной девицы все ту же Оши. Правда, про то, что юному духу потребуется разрешение на доступ к сердцу пациента, Князь упомянуть позабыл - должно быть, в могуществе своем счел проблему ничтожной или вовсе ее не разглядел…
        Так или иначе, все разрешилось благополучно: у молодого князя Огинского-Зотова удачно нашелся нужный код…
        …Тао усилил натиск, и посторонние мысли - а они все сейчас были для нее посторонними - мигом выветрились у Терезы из головы. В пылающем экстазе она выгнулась дугой, и, не в силах - да и не пытаясь - сдержаться, закричала так, как не кричала никогда - ни от боли, ни от восторга. Если бы голосом можно было творить магию - пятый чертог рухнул бы ныне под ее всесокрушающим ударом.
        За магией, впрочем, дело не стало: с пальцев Терезы сам собой сорвался файербол. Правда, тут же погас - не иначе, Князь мимоходом погасил. Она даже испугаться не успела. Да и не сумела бы сейчас, наверное - для страха тоже нужны душевные силы, а Терезины сейчас все, без остатка принадлежали Тао.
        Она снова закричала, затем еще, потом, растратив крик, лишь беззвучно распахнула рот…
        Сверкнула вспышка. Теперь не только он пребывал в ней - но и она в нем. На миг Тереза словно сама стала Князем. Смотрела его глазами. Чувствовала его сердцем - да, у духов, отказывается, тоже есть сердца, пусть и бесплотные…
        И крохотного мгновения этого хватило, чтобы она увидела то, чего не должна была видеть. Поняла то, чего ей не стоило понимать.
        А затем все вдруг закончилось.
        Внутри у нее возникла черная, как княжья тропа, пустота.
        Тао отстранился от нее и встал с кровати. Он знал, что она знала. А она знала, что он знает. Но не произнести этого вслух Тереза не могла:
        - Ты… Ты взломал меня? - сама себе не веря, прошептала она.
        - Термин госпожи Муравьевой несколько вульгарен, - натянуто усмехнулся Князь, возвышаясь над ней - прекрасный и ужасающий. И, кажется, слегка удивленный. - Но по сути - верен. Да, я взломал тебя.
        - Но зачем? - обескураженно выдохнула Тереза. - Я бы и так открылась тебе вся, отдалась бы целиком и полностью, до капли!..
        - Тогда почему «бы»? - хмыкнул дух.
        - Я и открылась!
        - Нет, - покачал белокурой головой Тао. - Нет - и не могла. Тебя связывала клятва, данная Огинскому-Зотову. Принесенную искренне, от сердца, ни сознательно, ни нечаянно нарушить ее ты бы не сумела. А сама теперь понимаешь, мои и молодого князя интересы однажды могут совсем не совпасть. И тогда тебе пришлось бы делать мучительный выбор. Я избавил тебя от оного.
        - Отобрав свободу воли?
        - Лишь поставив оную под контроль.
        - И как теперь мне с этим жить?
        - Никак, - развел руками Князь. - Не пройдет и минуты, как ты забудешь о случившемся - и никогда уже не вспомнишь. Признаться, я ожидал, что в исступлении страсти ты лишишься чувств - и сего недоразумения не случится вовсе. Прости, я недооценил дремлющую в тебе силу!
        - Как такое можно простить?! - взвилась она. - Ты предал меня!
        - Еще немного - и ты о сем и не вспомнишь.
        - Э… Что? - недоуменно нахмурилась Тереза.
        Тао что-то сказал? Чудное дело, она ни слова не расслышала… И почему у него такое странное выражение лица?
        - Любимая, я спросил: повторим? - ласково улыбнулся ей дух.
        - Конечно, мой Князь! - восторженно выдохнула она.
        КОНЕЦ
        Москва, 2021

* * *
        notes
        Примечания
        1
        С ударением на первый слог
        2
        - ??? (греч.) - рука.
        3
        - - символ буквы «херъ» в глаголице. И да, «херъ» пишется через «ять», но не станем совсем уж перегружать текст
        4
        Порта (Высокая Порта, Блистательная Порта) - исторически общепринятое наименование правительства Османской империи, а также резиденции этого правительства
        5
        Безымянный (англ.)
        6
        - - слезы (яп.)
        7
        Оклахома-тауэр: 17 этаж (англ.)
        8
        В нашей реальности от, как злословили записные остряки, «апоплексического удара табакеркой в висок» скоропостижно скончался Император Павел I. Вероятно, что-то подобное однажды случилось и в мире магии