Андрей Кивинов
        Блюз осеннего вечера
        Глава 1
        Я так и знал! Вернее, чувствовал. Этим самым анекдотичным внутренним голосом. Хотя голосом чувствовать нельзя, к голосу можно прислушиваться. Но я почувствовал. Все один к одному. Теперь даже ума не приложу, повезло мне или нет. О-о-о, товарищ Ларин, да вы бегом должны бежать до ближайшей церкви или, по крайней мере, женского монастыря и свечку Богу ставить. За здравие своей души. Что бы вы тут сделали своей дубинкой-палочкой и полудетским газовым балончиком, который наверняка не пшикает? Разве что регулировщиком прикинулся бы, палочкой размахивающим. "Вы, пожалуйста, сюда, не задерживайте народ. А вы стойте. Стойте, вам говорят!" И ртом так: "Пш-ш-ш, пш-ш-ш..."
        Так что радуйтесь. Живы-здоровы, стоите здесь в своей пятнисто-маскировочной форме, как на выставке камуфляжной моды. А могли бы лежать, как эти двое.
        Да, но...
        Что "но"? Да то, что ни стоять, ни лежать я сегодня вообще никому не должен. Вчера отстоял положенное. А Юрок молодец! Тоже небось почуял. Внутренним голосом.
        "Ой, Киря, выручай. Я за тебя потом отстою. Теща из Воронежа приезжает, встретить надо бы. У меня и так с женой... Ну, сам знаешь..."
        Что любопытно, ничего я не знал. То есть абсолютно. Мало ли что там у него с женой. Это он для убедительности. Теперь-то я понимаю, что для убедительности. А вчера, ясное дело, не въехал. Теща - дело святое. Не объект для анекдотов, а теща.
        Лады, Юрок. Со скрипом, но только ради тещи. У меня, видишь ли, тоже кое-что намечалось. Придется отменить, понимаешь? Ах, пузырь с тебя? Да ладно, без пузыря перебьюсь. Гуд бай.
        И черт меня дернул подойти к телефону. Лежал бы себе спокойно, смотрел ужасы по кабелю. И никто вроде звонить не должен был. Так нет ведь, подошел... И ужасы сразу стали как-то не в радость, да и настроение - в трубу. А говорят, предчувствий не бывает. Конечно, не бывает. Это сейчас вот думаешь там внутри что-то шевельнулось. А на самом деле просто неохота было еще один день торчать в душном полуподвальном магазинчике, смотреть на осточертевшие прилавки со второсортной "заграницей", на покупателей, заходящих не купить, а поглазеть, на продавщиц, которые с виду-то ничего, но все как одна понурые какие-то - ввиду скучности работы.
        Но назвался груздем - будь добр. Поэтому сегодня стоял, скучал, глазел. Охранял, одним словом. Не магазинчик, разумеется. Тут, вместе с кассовыми аппаратами и светильниками под старину, даже на "шестерку" десятилетней давности не наберется. Дай Бог на "Запорожец"! И получал я свои суточные-охранные не за жвачку и колготки. И одет был как пугало не ради безопасности девчонок-продавщиц. Вот насчет пугала, это я точно подметил. Но приходилось наряжаться. Установка не моя. Чтоб неповадно было всяким, которые имеют намерения. Намерения безвозмездно забрать валюту и родные российские из пункта обмена то на это.
        Так уж получилось, что в этом "шопе" киоск поставили. Понятное дело - банк новый, молодой, если можно так сказать. С красивым названием "Аякс". "Аякс-банк". Связей мало, места торговые в престижных заведениях стоят дорого, но мы пока не гордые, пристроимся, где подешевле. В "шопе" этом, к примеру. Тут и уютно, и спокойно. Хм, насчет спокойствия я бы сейчас не очень...
        Ну а на ножки встанем, сразу снимемся отсюда. Куда-нибудь в "Пассаж" переедем или в "Гостинку", на худой конец в Мариинский театр. Всему свое время - "Астро-банк" тоже не с Невского начинал и не с правительственных кредитов.
        Но мне-то что? Какая разница, где скучать? Что в "Пассаже", что здесь. Лишь бы хозрасчет соблюдался. Отскучал - получи. Без обмана. Да вроде все пока без него самого. Стоял - скучал, получал - радовался. Потому что неплохо получал. Ну а в нынешнем положении для меня это вообще жила золотоносная.
        Потому что еще месяц назад я стоял с разведенными руками, с последней "штукой" в кармане - да и то одолженной - и с острым желанием на кого-нибудь поработать. А тут! Денег имею в три раза больше, чем на последнем месте работы, а головной боли - аж вчетверо меньше. Что ж не радоваться? Повезло, что встретил старого приятеля, повезло, что открылся новый банк, повезло, что, как всякому банку, этому необходим был отдел безопасности, куда приглашались люди с определенным опытом. Повезло, что приятель словечко замолвил.
        Без него даже с опытом могли не взять. А опыт у меня какой-никакой, но имелся. Не палкой махать, конечно, и не демонстрировать народу ушу-укушу, потому что как раз в этих областях у меня с опытом легкая напряженка. И дерусь я в случае чего по-рабоче-крестьянски, с применением любого подручного материала. У меня имелся опыт несколько иного рода - шесть лет оперативно-розыскной деятельности в шкуре опера отделения милиции. Поэтому при приеме на работу мне сказали: "О-о-о! Такие люди нам нужны, сработаемся", что, впрочем, говорили и всем остальным будущим охранникам-вышибалам.
        Срабатываться меня поставили не на должность начальника охраны, а в мой любимый "шоп" - караулить ларек обмена валюты новоиспеченного банка.
        Магазинчик располагался в подвале жилого дома, в оживленном месте и на территории моего бывшего отделения, откуда пару месяцев назад меня вежливо попросили.
        А поэтому я частенько видел своих бывших коллег - оперов, участковых, постовых. Перекидывались приветами, улыбочками, сплетнями.
        Однообразие и скучность моей новой работы компенсировались достаточной финансовой поддержкой, и до сегодняшнего дня я, в общем-то, шибко не тосковал по романтике милицейского прошлого. Хотя не таким уж романтичным оно было. Да...
        Тьфу, зараза!... Подписался ведь. А теперь что? Вроде и не виноват, а виноват. По всем статьям. Разводи руками, не разводи...
        Я вытащил из-за пояса никчемную дубинку и опустился на ступеньки. Там, в зале магазина, уже развивалось милое сердцу действо - эксперты мазали порошками стенки киоска, щелкали вспышками фотоаппаратов; оперы опрашивали двух вусмерть перепуганных продавщиц; судебный медик склонился над одним из убитых; Шурик Антипов - нынешний зам по оперативной работе - названивал, докладывая обстановку вышестоящему начальству; следователь прокуратуры писал протокол осмотра. Спустя два месяца после моего ухода никакой осязаемой разницы в общей процедуре осмотра места происшествия не наблюдалось.
        Я вкратце объяснил что смог, и меня попросили подождать, чем я и занимаюсь, сидя на ступеньках.
        Антипов, пижончик, марку держит. Меня вроде как и не знает. Вроде как. Будьте любезны. Ждите. Вас допросят.
        Я-то не обижаюсь. Слишком хорошо Шурика знаю. И не удивляюсь так резко изменившемуся после назначения на новую должность облику. Не внешнему, само собой. А вот этому - "Будьте любезны". Буду, буду, гражданин новый начальник.
        Скрип открывшейся наверху двери, краткий обмен репликами с постовым. Не оборачиваюсь. Вероятно, из банка. Туда уже позвонили.
        - Ларин, мать твою, ты и здесь уже успел влипнуть?!
        Узнать меня со спины в столь странном наряде мог только один человек.
        - Евгений!
        Женька Филиппов, опер из моего бывшего отдела, быстро сбежал по ступенькам и протянул руку:
        - Здорово, охранничек. Что, достоялся?
        - Достоялся. Догулялся.
        - Пошли на улицу, подышим.
        Мы поднялись, миновали небольшой предбанник, куда втиснулся раскладной столик с дразнящими глаза пестротой обложек книгами. Продавец - второй потерпевший - с простреленной головой лежал рядом. Мы вышли на улицу. Погодка была ничего, разгар бабьего лета.
        - Хоть ты-то мне про баррикады петь не будешь? Что вы теперь, товарищ Ларин, по ту сторону, а мы по эту?
        - Брось. Курить хочешь?
        Я покачал головой. Я уже влип из-за курева. Лучше не усугублять.
        - Давай, объясняй. Дежурный, мудила, ничего толком не знает.
        - А, объяснял уже.
        - Ну что ты как девочка? Я ж не Шурик.
        - Что-то начальства маловато для такого варианта...
        - Да ну, - махнул рукой Женька, - обычный налет, сами разберемся.
        "Ни фига себе обычный, - подумал я про себя, - два покойника. Лет пять назад здесь бы уже весь Главк собрался".
        Мы присели на большую цементную клумбу, по каким-то неведомым причинам лишенную и цветов, и земли.
        - Херня, в общем, какая-то, Евгений.
        - Да уж, не сметана.
        При чем здесь сметана, я не понял. Но у Евгения случаются порой трудности с языком.
        - Ты ж вчера здесь торчал?! - вдруг опомнился он. - А говорил, через сутки дежуришь.
        - Подменил одного типа. Юрик-халтурик. Да что уж теперь... Вообще, все как всегда. Пришел, нарядился, сел. С девочками ля-ля, книжонку полистал, во - "Русский транзит", с Витькой потрепался, с книжником. Он мне подбрасывал иногда литературу, чтоб не скучал на службе. Народу никого, сам знаешь, местечко - не центр, подвал к тому же. Тишина, красота. Ни суеты, ни гомона. Полчаса до обеда оставалось. Даже нет, минут десять. Директор попросил подняться, на дверях постоять. Только встал, тут Леха - кассир - так и так, звонка жду сюда, должны вот-вот позвонить, будь другом, купи "Беломор". Я, конечно, ему намекнул, что скоро обед, выйди и купи сам. А он пристал, зараза, - нельзя уходить, обещал, мол, сидеть. Ладно, думаю, схожу, не жалко. Разомнусь для большего аппетита. Вылез на улицу, подхожу к киоску - дзынь-дрынь - нет "Беломора". Дефицит, говорят. Во, дожили. Америки полным-полно, а фабрика Урицкого в дефиците. Пришлось в гастроном переться, на площадь. Там очередь. Пока то, пока се. На халяву не пустили. Отстоял, купил. Возвращаюсь - мать их за ногу! Витька уже готов, а Леха дышит, но тоже не
жилец - две дырки в груди. Я к бабам - что да как? Они ревут, визжат как зарезанные. А-а-а! Еле угомонил. Лизка прояснила картину. Только, говорит, ты ушел, наверху, возле лотка, хлопок, будто шампанское в Новый год открывают. Мы не поняли сначала, что там. Вдруг влетают двое в чулках на головах. Здоровые. Один с порога в Леху - ба-бах! Из револьвера вроде. С барабаном то есть. Леха встать хотел, а тот еще раз. Второй нам с Ленкой: "Тихо, сучки! Не рыпаться!" Да куда там рыпаться! Наглядная агитация - вещь великая. Ребятки сразу к киоску кинулись. Выпотрошили, что было, - и наверх.
        Я поерзал на неудобной клумбе.
        - Короче, девки постояли, как замороженные, потом очнулись, побежали к выходу, а там - Витька с головой простреленной. Прямо в переносицу влепили.
        - Н-да, дела-делишки. - Женька вздохнул. - Много взяли?
        - Откуда я знаю? В банк позвонили, сейчас приедут, посчитают.
        - Веселая жизнь. Повезло тебе. Сейчас бы валялся с трупами за компанию, если б не "Беломор". Что ты со своей дубинкой против ствола?
        - Это верно. Вот ведь заразы, знали, когда в магазине народу никого и что я без ствола там торчу. Хотя... Ничего особенного, понаблюдай пару дней, все местные секреты знать будешь. А валютчиков опускать - самое милое дело. Ни тебе проблем сбыта, ни проблем с сокрытием. Положил в кошелек - и фьюить. Если что - ничего не знаю, только что купил. Разумеется, у неизвестного с бородой. Рыжей. Восемьдесят восьмая нынче отменена.
        - А может, подставочка? Под тебя?
        - Брось, Евгений. Наслышался я про эти подставы. Каждый козел кричит: "Меня подставили, меня подставили!!!" Колесо с тачки свинчивает и горланит: "Меня подставили!" Или двери ломиком отжимает. Ну правильно, что-то надо кричать, когда прихватят. Да кому ты нужен со своим колесом? А все туда же - подставили...
        - Ну вроде все как-то просчитано...
        - Кому меня подставлять? Ну не пошел бы я за папиросами, схватил бы пулю. А Леха точно без "Беломора" жить не может. Как наркоман. Смолит без перерыва. Бросай курить, Евгений, не доведет до добра.
        Женька щелчком выкинул окурок. У дверей притормозила черная "Волга" - пикап с белой надписью "Аякс-банк". О, сам товарищ Вельский. Кажется, Тимур Львович. Или Лев Тимурыч. Не, наоборот. Начальник охраны. Шеф. Бывший комитетчик, мастер всяких диверсионных штучек типа пробития человеческой брюшины голой ладонью или стрельбы по-македонски. Навыки видны сразу, несмотря на небольшое брюшко и седые волосы. Также видна кобура, из которой торчит газовик, но с боевыми. Разрешение, само собой, в кармане.
        Так, следом тащится его "правая рука", тоже вроде из военных. Что-то из области морской контрразведки. Но я не проверял. Слишком уж он молод и треплив для контрразведки. Валерик.
        С третьим я был не знаком. Возможно, из руководства банка. Управляющего - Ильи Борисовича Алехина - в машине не было и быть не могло, по слухам, он сейчас в Германии отдыхает. В творческой командировке.
        Бельский протянул руку мне, затем Женьке.
        - Кирилл, поясни.
        Я махнул вниз:
        - Там, Тимур Львович, все там.
        Бельский повел подбородком, хмыкнул и спортивной рысью сбежал в магазин. Двое - следом. Мы еще несколько секунд молча постояли на улице и, не сговариваясь, одновременно нырнули в подвал. Там я опять уселся на ступеньки, а Женька скрылся в зале. Эксперты закончили пачкать киоск и упаковали изъятые следы, к преступникам, однако, никакого отношения не имеющие. Те в перчатках были, как водится. Возле сейфа копошился приехавший с шефом клерк, аккуратно, опасаясь заляпать экспертной сажей свой новенький костюмчик. Шурик Антипов снова принялся напрягать продавщицу. Второй эксперт стамеской разделывал косяк директорской двери, куда, пробив Лехину грудь, ушла пуля. Сам Леха даже "скорой" не дождался. Я, конечно, сделал все, что мог, пять курсов мединститута оставили навык в оказании первой помощи, но в данном случае, как говорится, ему мог помочь только священник.
        Беседовать со мной никто пока не собирался, и это понятно. Толковать со мной придется обстоятельно и не торопясь. Может, даже не в отделении, а где повыше. Потому что слишком много совпадений в рассказанной мною истории. Мне эти совпадения таковыми вовсе не кажутся, но все равно чувствуешь себя не в своей тарелке от всяких скользких взглядов и намеков. Даже эксперты косятся. Пускай. Я себя виноватым не считаю, а стало быть, сижу на ступеньках спокойно, не суечусь. Ну, попросили сбегать. Хорошо, что попросили. Я вовсе не собираюсь из себя героя строить. "Эх, повезло им, что я ушел, а то..." А то что?... Вот именно. Тебе повезло, а не им. Радуйся. Радуюсь. Однако шустрые ребята. Хлоп одного, хлоп второго. Умеют убивать. Спокойно, не нервничая. Суки.
        - Сумка чья?
        - Кирилла. - Лизку вечно за язык тянут, у меня, можно подумать, языка нет.
        Эксперт убрал черную монтановскую сумку под прилавок.
        - Кирилл, зайди сюда, - поманил меня из директорского кабинета следователь. - Надо уточнить кое-что.
        Уточним. Сколько хотите.
        Я соскользнул со ступенек, выпрямился на ходу и зашел в кабинет. Алла Сергеевна, полная дама, страдающая одышкой от непомерно употребляемого никотина, уже, вероятно, отчиталась следователю по всей протокольной форме и по обыкновению садила любимый "Беломор", пуская в приоткрытую форточку сизые кольца. Сергеевна, наверно, скоро дышать начнет дымом, даже гильзу не сжимает, курит так, трубкой.
        Следователя я знал, родной район все-таки. Интересно, он меня колоть будет? Или так, чисто формально? Оказалось формально. Все верно. Я бы на его месте тоже формально.
        Трескотня директорского вентилятора била по ушам, но он хоть немного разгонял едкий смог папирос. Следователь протянул чистый бланк.
        - Сам знаешь, где подписаться.
        Я, усмехнувшись, предупредил себя об ответственности за дачу ложных показаний, расписался в том, что не нуждаюсь в переводчике и русским языком владею нормально. Следователь, почти ни о чем меня не расспрашивая, записал показания, дал мне еще раз расписаться и, улыбнувшись, кивнул на дверь. Я не возражал. Вернувшись в холл, я поднялся на лестницу и снова сел на ступеньку. С Лизкой уже шептался не только Шурик, но и Валерик с Тимуром. Лизка - баба ничего. Трепливая, но фигурка как у богини. Отчего ж не пошептаться? По-моему, там разговор ушел несколько в сторону. Несется что-то об очередных приключениях Петьки с Чапаевым. У Лизки рот до ушей. Молодцы, ребята, умеют развлекать.
        Я встал и отправился наверх, помогать постовому разъяснять любопытствующим гражданам, что ничего страшного не случилось и не стоит создавать лишний ажиотаж.
        Глава 2
        Пальцы правой руки забегали по клавиатуре Ай-Би-Эм. Так небрежно, но ловко. Пауза, взгляд на дисплей, еще пара щелчков.
        - Ну вот... Ларин Кирилл Андреевич, 1963, родился в Ленинграде. Родители - врачи. Школа, Санитарно-гигиенический институт, отчислен с пятого курса. С 1987-го года в органах, в должности оперуполномоченного уголовного розыска. Последнее звание - капитан. Уволен по собственному летом 1994 года. В 1983 году родители уехали в Крым в связи с болезнью матери и необходимостью перемены климата. Живут у своих родителей в Черноморске. В 1985 году женился, но через год развелся, разменяв двухкомнатную квартиру родителей. В настоящее время сожительствует с Соколовой Викторией Сергеевной, проживающей по адресу Садовая, 12/а, квартира 13. Детей нет. По характеру честолюбив, вспыльчив, но отходчив, скрытен. Начитан, вредных привычек, правительственных наград и спортивных достижений не имеет...
        Интересно, а почему правительственные награды они засунули между вредными привычками и спортивными достижениями? И вообще, ему что, почитать вслух захотелось? Осведомленность показать хочет? Мол, в анкете этого не было. Так я его топтунов-ходоков через полчаса срубил, просто вида не показывал. Хотят - пусть ходят. Негласная проверка кандидата. Гляди ты, шпионы банковские. Мы, конечно, не ГРУ, но контора тоже солидная, все знать должны.
        - Вот такие дела...
        Полуоборот в кресле и постукивание пальцами по стеклянному офисному столу. У меня от этих офисных наворотов в глазах рябит. Никак привыкнуть не могу.
        - Видишь ли, дорогой мой... Слишком много "но", от которых очень дурно пахнет. Я понимаю, прямых улик нет, но мы не в суде и не в милиции. Это ведь твои принципы - виновный должен быть наказан даже при отсутствии доказательств. Совершил - получи... Да? Так кажется? Прецеденты были.
        - К чему эти разговоры, Тимур Львович?
        - К тому, что надо искать выход из сложившейся ситуации. Крайне неприятной ситуации, хочу заметить. Может, не столько для тебя, сколько для нас. Служба безопасности не справляется с возложенными на нее обязанностями. Банк несет убытки, подрывается репутация, страдает престиж. А из-за чего? Из-за того, что какой-то охранник Ларин не выполняет своих функций охраны.
        Тимур - демагог. Любит издалека заходить.
        - Попросили, видишь ли, за "Беломором" сходить. Сказки для прокурорских следователей. Они-то с удовольствием твои россказни заглотили. Дальше копать не надо. "Глухарь" и "глухарь". А мы-то трезво смотрим на вещи.
        Это он к чему? Хочет сказать, что в прокуратуре все пьют? Пьют, но не все.
        - Но меня действительно Леха попросил.
        - К сожалению, это всего лишь слова. Твои слова. Кто-нибудь еще слышал?
        - Ну, Лизка могла слышать.
        - Увы. Не слышала.
        - Но "Беломор"-то я спрашивал. И в киоске, и в гастрономе.
        - Все верно, дорогой мой, все верно. Очень хорошая обстава. Железное алиби. Хотя никто и не утверждает, что стрелял именно ты. Я всего лишь подозреваю, что ты знаешь, кто это мог сделать. Мы подозреваем. Я говорил с Шамилем. Его-то байка с "Беломором" просто рассмешила.
        - Я вообще не должен был вчера работать. Вон, Юра попросил.
        - К сожалению, это еще одно очко не в твою пользу. Ты бы лучше не заикался о Юрке. Во сколько он позвонил?
        - В восемь примерно.
        - И что, с восьми у тебя не было времени, чтобы воспользоваться представившейся возможностью? А момент выбран крайне удачно. И сумма завтра большая будет, и Юрик позвонил. Замечательно.
        Во ведь как повернул. Лихо. А Лизка, сучка, где не надо, всегда ухо сунет, а тут не слышала. И с чего это вдруг о Шамиле Тимур вспомнил? Хотя понятно. "Крыша". "Крыша" решает все. Казнить или миловать. Даже Алехин, так, номинал. Штатная единица. Шамиль, вот кто здесь хозяин. И Тимур с Валериком, и офис этот пестрый - для номинала, не более. Потому что должны быть. Как везде. Так что зря, Тимур Львович, вы по компьютеру пальчиками бегаете и свою значимость-силу показываете. Не убеждает.
        - Значит, вот что мы порешим...
        Опять мы. И уже порешить собрались. Ну ладно, слушаем дальше...
        - Деньги надо вернуть.
        - Да, хорошо бы.
        - Зря шутишь. Не в твоем положении хохотать. Деньги надо вернуть тебе. Срок - месяц, потом начнут капать проценты. Сумму знаешь?
        Пальчики оторвали листик с липкой кромкой, и "паркер" вывел число.
        - Для памяти.
        Я сосчитал нули:
        - Это нереально.
        - Проблемы появляются у того, кто их создает. А ты что, справочкой из ментуры отделаться хотел? Так нам она не нужна. В нарсуд с иском на тебя не пойдем и ревизорам государственным отчитываться не собираемся. Через месяц деньги должны быть здесь. И учти, мы идем на большую уступку.
        Хорошенькая уступка. Вернуть почти тридцать "лимонов" за месяц. Я же не Рокфеллер.
        Валерик, сидевший у окна и все это время молчавший, понял мои легкие финансовые затруднения и как бы невзначай подсказал:
        - У тебя ведь квартира имеется...
        И тут я задал самый остроумный за всю беседу вопрос:
        - А жить я где буду?
        Но он не понял моего тонкого юмора и абсолютно спокойно заявил:
        - Поменяйся на коммуналку, переезжай в Крым или к этой своей Соколовой.
        Все просто, как сметана. Почему сметана? От Женьки нахватался.
        - И учти, - продолжал Валерик, - никто не собирается бегать за тобой и напрягать. Время паяльников и утюгов кончилось.
        Ага, вот, значит, зачем они мне компьютер показывали. Никуда ты, Ларин, от нас не денешься. И Вика, и родители в Крыму. И честолюбив, и правительственных наград не имеешь. Все знаем. Если что, достанем. Да, влип. Вчера Шурик Антипов на мозги капал, даже в камеру посадил на три часа. Сидел, надписи рассматривал: "Бей легавых сук", "Маша плюс жопа равно любовь", ну и все в таком духе. Но с Шурика взятки гладки. Он больше для самоуспокоения трепыхается - мол, отработали на причастность. А эти?... Им эта причастность до фонаря. Им бабки вынь да положь. А то...
        - Я свободен?
        - Конечно, дорогой.
        Пальчик легким щелчком сбил пылинку с рукава.
        Я встал и двинулся к двери.
        - Не забудь, Ларин, - бросил напоследок Валерик, - коли что случится, тебя ждет праздник. Праздник цвета давленых клопов...
        В холле, за дверьми тимуровского кабинета я столкнулся с Юриком.
        - Ты ж понимаешь, Кирюха, я не специально, - слегка заикаясь, замямлил он. - Кто ж знал?
        Он всегда заикается, когда волнуется. Это не упрек, естественно. Юрику, честно говоря, не позавидуешь. И заикается, и астматик. Постоянно с ингалятором - штучкой такой, в рот пшикать.
        - Понимаю, Юрик, понимаю...
        - Ты смотри, если надо будет, я тебя всегда подменю. Если б не теща...
        У подъезда рядок иномарок. "БМВ" Шамиля тоже здесь. Банк, наверно, - его первое крупное детище. Его группировка на фоне остальных широким размахом не выделяется. По крайней мере, не на слуху, как казанская или тамбовская. Хотя Шамилю такая реклама и не нужна. От нее только лишняя головная боль. И бойцы его скромняги, пальцы веером не распускают и не кричат, где придется: "Мы Шамиля, мы Шамиля!" Все очень скромно. Но его действительно боятся. И про утюги Валерик не просто так вспомнил.
        Месяц назад автомобиль одного коммерсанта, взявшего ссуду в "Аяксе" и вовремя ее не вернувшего, взлетел на воздух вместе с хозяином. Как оказалось впоследствии, не без помощи пластиковой мины с дистанционным управлением. Так что долги лучше отдавать вовремя. А кому вы это объясняете, товарищ Ларин? Кажется, вы себе это объясняете. На всякий случай.
        Глава 3
        Уперся. Не в стенку, а в ситуацию. Безжалостное время съело уже две недели из отпущенного мне срока. В бега я, разумеется, не подался. Не в леса же уходить, в самом деле. Я не Рэмбо, не в Америке. А в лесах Ленинградской области через два дня с голодухи ляжешь помирать на бруснике. Да и смысла-то в бегстве? Я ж, в конце концов, действительно не виноват. Но чем ближе подходил день "М", тем больше хотелось убежать.
        В отделении, естественно, висел "глухарь", и раскрывать его не торопились. Двойным убийством сейчас никого не удивишь. И потом... я бы сам на месте Шурика не очень волновался. Даже зацепиться не за что, поэтому напрягать не будут. Так, на уровне проверки справок в дело - проверены схожие по приметам, склонные к аналогичным преступлениям и ранее судимые. Банальный, типичный, рядовой случай.
        Финансовое положение у меня тоже было катастрофическим, еле рассчитался за недавние долги. А Валерик так, изредка, но вставит словечко со смыслом, типа давленых клопов.
        Все эти поганые мысли лезли в мою бедную голову, когда я стоял в подземном переходе и слушал блюз одинокого саксофониста. Кажется, Легран. Па-да-ба-да... Немного фальшивит на басах, от усталости, должно быть.
        Поток людей чем-то напоминал реку, а музыкант - камешек, у которого течение немного задерживалось, но затем мчалось дальше, влекомое невидимой, непреодолимой силой. Наверху шел легкий осенний дождь, грозивший перейти в крупный ливень, но я не хотел уходить. Доехать домой всегда успею. Почему-то в этом переходе я чувствовал себя спокойнее и уютнее. Просто хандра. Или этот блюз? Блюз осеннего вечера. Па-да-ба-да...
        - Здорово.
        Полуоборот, протянутая рука.
        - Привет.
        - Скучаем?
        - Есть немного.
        - Так может сходим, развеемся? Не сильно. Дождик переждем.
        - Денег нет.
        - Найдем. Тут рядом. Побазарим.
        Может, в другой раз я бы и отказался, но сегодня...
        - Пошли.
        Забегаловка и вправду оказалась совсем неподалеку. Надо же, сколько тут работал, а не знал. В подъезде жилого дома. И внутри ничего - даже пальма в кадке имеется. Пара человек за столиком. Еще три столика пустуют.
        Я занял место в самом темном углу. Пригласивший меня больше жестами, чем словами, объяснял девочке за стойкой, чего мы, собственно, желаем. Водочки, само собой, той самой, с "фф" на конце, закуску лучше натуральную, свежеприготовленную.
        Немногословность была его характерной чертой. За что на зоне он получил кличку "Молчун", а от меня - псевдоним "Тихий". Года три назад он влетел за карманную кражу. Я бы сказал, сдуру влетел. Это не его профиль. Он специалист по гардеробам. Любым. В парикмахерских, в школах, в детских садах, в конторах. Где нет охраны. А люди ведь частенько доверяют охрану своих ценностей только карманам верхней одежды. А тот кошелек... Дамочка очень уж откровенно сумочку не застегнула. Молчун позарился. Ну и лопухнулся по неопытности. А в кошельке рубль с мелочью...
        Крик, шум, заява. У него уже срок в загашнике был. Вилы. Ему так показалось, что вилы. На самом деле никто бы его за этот кошелек не закрыл. Теоретически - да, возможно. Но практика, она куда сильнее. А он не знал.
        И когда страсти немножко поулеглись, потерпевшая со свидетелями сгинула, я положил перед Молчуном заяву и печать. Очень доходчиво объяснил, что, если сейчас эти две штуки соприкоснутся, он сидит. Молчун сразу все понял, без лишних вопросов.
        Что надо? Да все того же. Помощь. Стучать? Нет, старина. Помощь. Стучат, знаешь ли, в силу гнилостной души, а помощь оказывают в силу сложившихся обстоятельств. А обстоятельства, извини, ты сам создал. Так что моральный аспект оставим глубоко внутри. Мне свой хлеб тоже зарабатывать надо. Преступления раскрывая.
        Сергей Иванович долго не раздумывал. Стал помогать. И довольно успешно. Молчун предмет знал. Пара квартирных групп, наркотики, разбойнички. Да и мужик, в общем-то, неплохой оказался. Приворовывал - было, но меру знал. Я его ни разу не подставил. Потому что доверял.
        Когда меня выгоняли, я встретился с ним и сообщил, что все - он вольная птица и отныне может строить жизнь по собственному усмотрению. Молчун, как всегда, был немногословен. Кивнул и сказал лишь одно слово: "Спасибо". Я-то понял, за что он благодарил. За то, что я скатиться ему тогда не позволил. Он бабу нашел, в кооператив пристроился, с кражами завязал. Почти. Помощь оказывал, так что ж? Лечение никогда не проходит безболезненно.
        Он вернулся с пластмассовым подносом, на котором уместились две плоские пиццы, согретые в микроволновке, и два высоких бокала, на дне которых плескалась прозрачная водка.
        - Незадача?
        - А что, заметно?
        - Заметно.
        - Есть немного. Переживу.
        - Давай за встречу.
        Мы, не чокаясь, опрокинули стаканы.
        - Разбавлена. И здесь дурят.
        Молчун, наверно, был знатоком.
        - Где ты сейчас?
        - В магазине, валютник стерегу.
        - Где стреляли?
        - Там. Слышал?
        - В газетах было.
        - Понятно. Разговорчиков не было? Может, наши?
        - Привычка, что ли? Ты ж на воле.
        - Какая привычка?! А, ладно, к черту. Я сам там был. Найти их надо.
        - А-а-а. Про наших не слышал. И не услышал бы. Болтать о таких вещах все равно что розетку при включенном питании чинить.
        - И то верно.
        - Сам что думаешь?
        - Ничего не думаю. Неохота думать. На меня бабки повесили. Без малого тридцать "лимонов". Через две недели срок.
        - Нехило.
        - Нехило. Вот, жду.
        - Я и смотрю, не такой ты. Может, расскажешь? Все равно ждешь.
        Я поковырялся в пицце вилкой и выложил Молчуну историю с налетом. Скорее, душу излил.
        - Вот так, вроде не виноват, но фактики. Фактики-фантики...
        - Да, беспредел идет. Двух человек из-за какой-то валюты. Я, Андреич, сам не ангел, воровал. Что было, то было, да ты знаешь. Но убить?! Скоты.
        - Время такое.
        - Чушь. После войны тяжелее было, а не беспредельничали.
        Я опять начал ковыряться в плоской пицце. Спорить о моральном падении общества - то же самое, что толковать гулящей бабе о вреде абортов.
        Мы помолчали несколько минут. Затем я положил вилку.
        - Пошел я, Сергей. Спасибо.
        - Погоди, дождь ведь.
        - Не растаю.
        - Да, скис ты. Это зря. Бывает хуже.
        - Да разберусь. Или, - я усмехнулся, - со мной разберутся.
        - Ты работал когда-нибудь на конвейере? - неожиданно спросил Молчун.
        - Нет. Если, конечно, ментура за конвейер не сойдет, то нет.
        - Знаешь, что там самое паскудное? Тупеешь. Каждый день одно и то же, каждый час одно и то же, каждую секунду одно и то же. Ты отучаешься думать. Я спрашиваю, ты работал на конвейере?
        - Нет, - еще раз ответил я.
        - Преступления - это тоже своего рода конвейер.
        - На философию потянуло?
        - Погоди.
        Сергей отошел к стойке и вернулся с еще двумя стаканами водки.
        - Все одно и то же. Можно менять форму, суть остается прежней. Можно украсть, ограбить, убить... Суть одна - нажива и власть.
        - Ну это понятно.
        - Ничего тебе не понятно.
        - Честно говоря, немного неожиданно такое от тебя выслушивать.
        - Я говорю же, ни фига ты не понял. Зачем там стреляли?
        - В магазине?
        - Да, в магазине.
        - А черт их знает. Придурки.
        - Ну книжника - понятно, чтобы выйти не помешал, чтобы на помощь не позвал. А кассира?
        - Ну тоже, наверно, чтоб не мешался. Я ж не спрашивал. Не довелось присутствовать.
        - Правильно. Почему тебя там не было? Потому что тебя попросили уйти. По-про-си-ли. Делай выводы, не вставай за конвейер. А почему баб не положили? Где двое, там и четверо. Так и так стенка. Ну? Чем им кассир помешал?
        Я тупо уставился на Молчуна. Мне абсолютно не приходила в голову эта мысль. Хотя, если честно, я даже не думал над этим. Ну, Молчун... Голова.
        Сергей залпом хлопнул рюмку и полез за сигаретами.
        Прикурив, он немного помолчал, затем произнес:
        - Найдешь этих сук, не сдавай ментам. Это не люди. Клопы. А клопов давить надо.
        Я поднялся, поправил воротник плаща и протянул Молчуну руку:
        - Пока.
        - Слушай, - он несколько замялся, - я все спросить хотел, да момента подходящего не подворачивалось. Тогда, три года назад, ну, если б я отказался, ты бы посадил меня?
        Я покачал головой:
        - Нет, Сергей. Маловато рубля для посадки.
        - Я так и думал, - вздохнул он. - Но все равно спасибо. Пока. Телефон знаешь, звони, не забывай.
        - До встречи.
        Я выскочил на улицу и побежал к метро. Дождь лил стеной. Но я не замечал его. Я думал, хватит ли мне двух недель. Да, Молчун прав, ментура - это тот же конвейер. Иначе как я не разглядел такую очевидную вещь? Очевидную и бесспорную. Леха-кассир тоже был с ними.
        Глава 4
        В дверь пришлось постучать. Вместо звонка, подобно усам таракана, из стены торчала пара проводков. Сама дверь, видимо, давным-давно не ощущала на себе грубой мужской ласки. А подъезд, расписанный шедеврами народного творчества, напоминал пещеру позднего неолита. Я нашел в дерматиновой обшивке брешь размером с тарелку и слегка постучал по ней зонтиком.
        Прислушавшись, я уловил за дверью звуки шаркающих шагов и догадался, что пещеры неолита и по сей день обитаемы.
        Так оно и оказалось, когда из-за приоткрытой двери меня обдало ароматом прокуренных комнат, кошачьей мочи и вино-водочных паров.
        - Вам кого?
        - Вас. Зинаида Николаевна?
        - Да.
        - Я по поводу Алексея. Из банка.
        О том, что я тот самый охранник, который ушел за папиросами, я предпочел умолчать.
        - Проходите.
        В квартире, кроме упомянутого кота и матери Лехи-кассира, никого не было.
        Зинаида Николаевна прошла в большую комнату - судя по столу, дивану и обветшалому серванту, гостиную - и предложила мне присесть на единственный стул. Я бегло оглядел стены, заметил фотографию Лехи в картонной рамке, собрание бутылок в углу и пару высохших цветов в горшках.
        Таких квартир за время своей работы в отделении я насмотрелся ого-го сколько, и обстановка меня ничуть не смутила. В таких уютных семейных гнездышках зреют плоды так называемой "бытовухи", или официально - бытовой преступности. Когда в пьяном угаре режут друг друга кухонными ножами мужья с женами или сыновья с отцами. Когда дети, начиная с четырехлетнего возраста, становятся взрослыми, а старость приходит в сорок. Но каждый выбирает свой путь, а время агитации за Советскую власть и социалистический быт давно миновало.
        Не скажу, что Лехина квартира была совсем никуда не годной. Не притон и не блат-хата. Она всего лишь приближалась к стандартам притона.
        Зинаида Николаевна тоже приближалась, но окончательно спившейся я бы ее не назвал. Не синюшница. Однако пропустить через себя литра полтора за час сможет. Под баночку дешевого печеночного паштета.
        - Слушаю.
        Я, решив не откладывать дело в долгий ящик, начал:
        - В общем, такая проблема. Я из службы безопасности "Аякс-банка". Дело в том, что налет на обменный пункт, во время которого погиб Леша, скорее всего, был тщательно спланирован и подготовлен. У бандитов имелась информация, что в тот день в пункте будет большая сумма. В милиции, к сожалению, почти не занимаются этим делом, поэтому руководство банка поручило мне по возможности выяснить, кто мог похитить деньги.
        (Заливать я всегда был горазд. Ничего не попишешь, мент есть мент, даже уволенный.)
        - Я проверил возможные источники, но пока ничего толкового не узнал. К тому же я не исключаю, что Леша мог случайно рассказать кому-нибудь про деньги, ну и сами понимаете...
        - Я не пойму, что вы от меня хотите?
        - Расскажите мне про Лешу. Хотя бы в двух словах - его друзья, знакомые.
        Мать взяла со стола "Беломор" и прикурила. Опять "Беломор".
        - Не знаю я его друзей.
        Я вспомнил, как-то раз Леха упомянул при мне о том, что с матерью у него натянутые отношения из-за пьянства последней. Мать, пропив свое имущество, принялась таскать из дома его вещи, что часто служило поводом для грандиозных скандалов. Отец у Лехи давным-давно умер от цирроза, мать не работала, и единственным доходом семьи были зарабатываемые Лехой деньги да выручка от постоянно продаваемых старых вещей.
        - Понятненько. Леша был судим, верно? Если не секрет, что он натворил?
        - А, - махнула рукой мать. - Тоже мне, нашли преступника. С Вовкой-соседом на железной дороге пару колес жигулевских из вагона вытащили. Тут у нас железка рядом. Составы часто стоят. Вот они и влезли. Да что с них взять, по восемнадцать лет обоим было. Сопляки, мальчишки.
        - Арестовали?
        - Да, два года получил. В Обухово сидел.
        - И Вовка?
        - Вовка - на Урале.
        Я усмехнулся про себя. Меня, мента, в банке, как Шарапова в кино, проверяли, а Леху, судимого, за кассу посадили, валюту менять. Наверняка по блату. Кто-то словечко замолвил.
        - Он хорошо зарабатывал?
        - Я не знаю. Деньги были. Вон, видик купил, магнитофон. Мне иногда кое-что перепадало. Говорил, что машину собирается покупать. Трепал, наверное.
        - Да, не иначе. А до банка чем он занимался?
        Мать пожала плечами:
        - Да чем только не занимался. Шашлыками торговал на улице, потом какие-то ларьки охранял. Я и не знаю толком.
        Я прикинул. Сейчас Лехе двадцать четыре. Четыре года он, можно сказать, маялся дурью, а потом устроился в банк.
        - Девушки у него были?
        - Приводил. Я одну только знаю. Она на похоронах была. Аня зовут. В соседнем доме живет. Они в одной школе учились.
        - Вы разбирали его вещи? После гибели?
        - Смотрела.
        - Записные книжки, блокноты, документы сохранились?
        - У него их и в помине не было. Я, по крайней мере, не видела.
        - Это дверь в его комнату?
        - Да.
        - Вы разрешите? Давайте посмотрим на всякий случай.
        - Смотрите. Ничего там у него нет. Что, я своей квартиры не знаю?
        Понятно. Мать уже облазала все заветные уголки, где Леха мог припрятать денежки или прочие ценности.
        Тем не менее я толкнул дверь.
        Лехина комната, в отличие от остальной квартиры, имела вполне достойный вид.
        - А аппаратура где?
        - А хоронить на что?
        Я постучал пальцами по Лехиному столу, выдвинул ящик, ничего, кроме мужских предметов туалета, в нем не нашел и задвинул ящик обратно.
        Под тахту я не полез и в тумбочку тоже.
        Может быть, я зря пришел сюда? Проще было выяснить Лехины связи у местного опера или участкового.
        - Его знакомые были на похоронах?
        - Вовка был, пара ребят со двора.
        - А кто-нибудь из банка?
        - Не было никого.
        - Вы случайно не заметили там кого-нибудь, с кем не были знакомы раньше?
        - Был один, только не на похоронах, а на второй день. Сюда приходил. Сказал, что кассету Алексею давал посмотреть. Мы поискали, но ничего не нашли.
        - А где Леша хранил кассеты?
        - Тут, на столе лежали.
        - Тогда зачем же было искать?
        - Ну, он попросил. Мало ли куда деться могла? Он говорил, что кассета чужая, надо людям вернуть. Мы везде посмотрели, даже под тахтой.
        - Так, может, вы ее продали?
        - В синей коробке вроде не было. Я бы заметила.
        - Вы уверены, что он искал именно кассету?
        Мать несколько смутилась, выбросила окурок в форточку и ответила:
        - Не знаю я. Если честно... Ну, сами понимаете, сын погиб, я на нервах вся. Одним словом, немного не в себе тогда была.
        Характерный щелчок по подбородку.
        - Так что искал и искал. Я за ним не смотрела.
        Я еще раз осмотрел комнату. Зная повадки своей маман лазать в поисках денег по его комнате, Леха точно имел заветное местечко. Но в комнате этого местечка явно не было, разве что под линолеумом, в полу.
        Вернувшись в гостиную, я подошел к окну и за занавеской обнаружил выход на лоджию. Лоджия оказалась почти пустой. Лишь в одном углу было составлено несколько стеклянных банок, да сгнившие лыжи валялись на бетонном полу.
        Я опять повернулся к матери.
        - Зинаида Николаевна, вы мне не опишете того парня? Ну, возраст, рост, цвет волос, одежда?
        - Симпатичный такой. Лет, как вам, примерно, ростом чуток повыше. Стрижка короткая, аккуратная. Одет в куртку, черную, кожаную. Ну да, точно черную.
        - Он не представился?
        - Не помню. Нет, кажется.
        - Узнать его снова сможете?
        - Конечно. Я ж говорю, симпатичный такой...
        - Хорошо, я пойду. Извините за беспокойство.
        Работая в милиции, я даже с пьяницами привык поддерживать дипломатические отношения, предвидя, что наши пути могут вновь пересечься и на этот случай всегда неплохо запастись благожелательно расположенным оппонентом.
        Я вышел из квартиры и немного постоял на лестнице. Соседняя дверь ненамного отличалась по своему внешнему виду от Лехиной. Вероятно, и там прозябают обитатели неолита. Я еще раз оглядел двери, затем резко развернулся и вновь забарабанил по дерматину только что покинутой квартиры.
        Через несколько секунд мать открыла мне.
        - Извините, я одну вещь забыл спросить. Вовка здесь живет, ну, приятель Лешин?
        - Да.
        - У него тоже лоджия есть?
        - Конечно, прямо рядом с нашей.
        Я вернулся в большую комнату и открыл двери лоджии. От лоджии соседей ее отделяла небольшая решетчатая перегородка. Отличненько.
        Содержимое Вовкиного балкона также не отличалось особым разнообразием. Банки, ящики, картонные коробки. Все покрыто сантиметровым слоем городской сажи, грязи и копоти. Чувствовалось, что на это хозяйство давно махнули рукой, а выбросить было жалко из экономических соображений или по причине простой нехватки времени, целиком посвященного восхвалению Диониса, Бахуса и прочих алкогольных святых.
        Присев у решетки, я протянул руку к ближайшему покрытому рогожей ящику и приподнял его краешек. Как я и предполагал, ящик был перевернут вверх дном. Я осторожно пошарил под ним рукой.
        Через секунду я держал в руках перевязанный изолентой полиэтиленовый пакет. Одним рывком разорвав изоленту, я вытряхнул содержимое пакета на пол лоджии. Передо мной, поигрывая бликами на неярком осеннем солнце, лежал пистолет ТТ.
        Я присвистнул. Честно говоря, я надеялся найти что-нибудь другое, к примеру, тридцать миллионов. Леха - молоток. Зная свою мамашу, припрятал игрушку вне квартиры. Да и милиция, если вдруг с визитом заявится - пардон, за решеточкой уже не наша жилплощадь. С таким фокусом я сталкивался, работая в отделении. Видел обалдевшие лица соседей, когда к ним ни с того ни с сего заявлялись с обыском. У нас на лоджии? Да что вы такое несете? Там, кроме велосипеда и баночки-пепельницы, ну абсолютно ничего. Ах, ведерко? Так мы его уж сто лет не трогали.
        Ну вы-то, может, и не трогали, трогал кто-то другой. И быстренько на балкон, ведерочко переворачивать. А там... Мама миа! Что там только не находили! Бывала наркота, бывало золотишко ворованное, попадалось оружие, даже лимонки.
        Так что Леха не оригинален. Хорошо, что у того визитера, искавшего кассету, не хватило ментовского опыта - он оказался незнаком с маленькими секретами сыскной работы.
        Я быстро сунул "ствол" за пазуху и вернулся в комнату.
        - Извините еще раз. Я так, на всякий случай, на лоджии посмотрел.
        Мать пожала плечами, ничего не ответив.
        - Да, вот еще что. Держите мой телефон. Вдруг кто опять придет или вспомните что-нибудь...
        - Хорошо.
        - До свидания.
        Спустившись вниз, я достал пистолет. По привычке вынув магазин, я обнаружил в нем только один патрон. Сняв затвор, я заглянул в дуло, посмотрев сквозь него на тусклую лампочку подъезда. Затем по-собачьи обнюхал оружие. Сомнений не оставалось. Из этого "ствола" недавно стреляли.
        Никогда бы не подумал, что вести неофициальное расследование гораздо сложнее, чем расследовать то же дело, находясь на должности. Без родной краснознаменной ну никуда...
        По адресному бюро и то никого не прокинешь. Поэтому приходится пользоваться услугами дружков-сослуживцев, еще не выгнанных из органов. Их за шесть лет появилось множество, чему я сейчас был несказанно рад. Ментовская солидарность гораздо сильнее обычной рабоче-крестьянской. По одной жердочке ходим.
        И в данную секунду я одной рукой глажу ньюфа Бинго, собачку весом в сто кэ-гэ, ближайшего - после меня, естественно, - приятеля Вики, а второй нажимаю кнопочки телефона, намереваясь воспользоваться упомянутой солидарностью.
        После третьего набора мне удалось влезть в вечно занятую линию научно-технического отдела Главка.
        - Привет, Просперо.
        - Хо, Ларин! Привет, привет, обезьяна старая.
        Вы, наверное, уже догадались, что мой собеседник вовсе не Просперо, а я, само собой, не... хм. Просто мы свои люди и воспитанием друг перед другом кичиться не привыкли.
        - Как воздух свободы?
        - Пьянит. Боюсь упасть. Но об этом при встрече. Можно даже где-нибудь вместе упасть.
        - Всегда за. Но меня ты не надинамишь. Выкладывай, что надо.
        - Ты еще ковыряешься со своим железом?
        - А куда без него? До пенсии год остался, надо протянуть.
        - Протянешь. Есть повод встретиться. Я тут в "Тысяче мелочей", знаешь, магазин такой в центре, пистолетик прикупил. Штука в хозяйстве нужная, по нынешним временам просто необходимая. Но вот вкралось, зараза, сомнение, что пистолетик мне подсунули того, бэ-у. Как бы проверить потихоньку? Если что, я жалобу накатаю, пускай заменяют.
        - Ларин, любой нормальный человек, услышав твой бред, позвонил бы по "03". Но я, к счастью, такой же чокнутый, как и ты, поэтому подвози, поглядим. Что за "ствол"?
        - ТТ. Маде ин Чина. 1992 год. Почти новый. Но бэ-у.
        - Ладно, вези. Оперативность проверки не гарантирую, этого хлама каждый день со всего города столько привозят. И потом... Без отношения, без сопроводиловки...
        - Будет тебе и отношение, и сопроводиловка. Тебе какого разлива?
        - Лучше армянского. Только настоящего, а не дерьма.
        - Без проблем. Буду завтра в одиннадцать. Чао, милый.
        Викина собачка - ньюфаундленд размерами с небольшого теленка - лениво потянулась и зевнула. Вот кому лучше всех живется - ни тебе долгов, ни тебе стрельбы. Лежи на ковре да блох гоняй.
        В комнату зашла Вика, колдовавшая до этого на кухне над очередным своим фирменным блюдом. Я, предвкушая ужин для гурманов, растянул рот в улыбке, дав тем самым понять, что весьма рад ее появлению.
        - Скоро?
        - У тебя же аппетита нет! Депрессия, говорил.
        - Депрессия депрессией, но не помирать же с голоду. Этот идиотский инстинкт. Белки, углеводы... А от сосисок универсальных уже тошнит. И потом, выходу из депрессии как раз способствует вовремя приготовленный ужин. Послушай, собачка! В конце концов, кончай здесь чесаться! Пошел на лестницу!
        Глава 5
        Еще три дня от отпущенного мне срока я был вынужден провести в безделье. Нет, на работу я ходил, стоял как оловянный солдатик возле будки с валютой, где сидел уже другой, новый меняла, улыбался Лизке, советовал покупателям: "Это вам не идет, а это как раз", - но... к местонахождению похищенной валюты эта деятельность меня ни на сантиметр не приблизила.
        Пару раз я заходил к Женьке в отдел, но он, как баррикадой обложившись бумагами и делами, лишь скулил: "Ну ты же видишь! Но если что, то я сразу..."
        Конечно, конечно, Евгений. Я тебя понимаю. И ни в чем не упрекаю. Система формирует личность. Кого-то быстрее, кого-то медленнее под себя подминает. Ты долго держался, я знаю. Может, чересчур долго.
        Вике я честно поведал историю с ограблением, опустив лишь подробности о повешенном на меня долге.
        Сегодня я не поехал к ней, решив потосковать в одиночестве, а заодно вынести помойное ведро с двухнедельным грузом отходов. Что тараканов-то плодить из-за каких-то тридцати миллионов? Завтра у меня законный выходной, и я должен быть морально готовым к проведению дальнейших поисков, а в грязной квартире подготовка проходит неважно.
        Разобравшись с помойкой, я полистал "Криминальную хронику", убедился, что после моего ухода из милиции количество убийств, разбоев и махинаций с ценными бумагами ничуть не уменьшилось, и, успокоенный этим фактом, решил вздремнуть на диванчике.
        Мелодичная трель телефона, донесшаяся из прихожей, несколько нарушила мои сладкие планы и, чертыхаясь про себя, я побрел к аппарату.
        - Ларин, где тебя черти носят?!
        - Черти носили меня на помойку, мусор вместе выкидывали.
        - Ларин, ты халявщик! Был, есть и будешь! Намек понятен?
        - Еще одну "сопроводиловку" тащить?
        - Совершенно в дырочку.
        - Что-нибудь высветил?
        - А стал бы я в это время тебе звонить? Заметь, каждый день проверяю кучу официально изъятого оружия и ни фига! А тут... Будь ты сейчас в органах, то приказ на мое поощрение лежал бы уже на столе у шефа и ждал мановения его царственной ручки. А теперь? Спасибо и пузырь. Обидно...
        - Короче, Просперо, после сочтемся. Где "ствол" засвечен?
        - Он не просто засвечен, радость моя. Он крупно засвечен. Дело на контроле в МВД и мэрии. Сечешь? А ты мне даже не говоришь, откуда ствол. Старый, по-моему, ты играешь с огнем да еще и меня в это дело впутываешь.
        - Короче, Склифосовский, - снова напомнил я.
        - Ладно, записывай. 1 сентября сего года из этого ствола был застрелен председатель компании "Оманид-Инвест" Сергей Яхонтов.
        - Адрес есть, где грохнули?
        - Да, пиши.
        Записав адрес, я произнес:
        - Завтра я привезу пузырь и заберу ствол. Твоя коллекция без него перебьется. И самое главное, Просперушка, не говори никому, не надо...
        Повесив трубку, я задумался. Яхонтов, Яхонтов. Да, история была громкая. Пресса не успокаивалась целую неделю.
        С полгода назад Яхонтов учредил инвестиционную контору "Оманид-Инвест" и, пообещав вкладчикам то ли шестьсот, то ли семьсот процентов годовых, начал собирать денежки с частных лиц и компаний. Я хорошо помнил телевизионную рекламу "Оманид-Инвест" - маленький мальчик бросает в землю зернышко, а повзрослев, снимает с выросшей яблони золотые яблочки. Умильная сценка. "Зерна вашего вклада мы превратим в золотые яблоки".
        Яхонтов обещал вкладывать средства сограждан в операции с недвижимостью, но никто этого не проверял, а наобещать можно чего угодно. Каким образом Яхонтов "растил яблочки", было известно только ему одному, и как он использовал "зернышки" вкладчиков, не знали даже сотрудники его фирмы, коих, как впоследствии оказалось, было не так уж и много.
        Факт тот, что, когда вкладчики, обеспокоенные недавним крахом одной крупной инвестиционной конторы, решили на всякий случай поинтересоваться, как там поживают их проценты и растут ли они с обещанной скоростью, то, приехав по месту юридического адреса "Оманида", они обнаружили давным-давно закрытый на ремонт детский садик, в котором, наверное, и воспитывался тот мальчик, что так щедро кидался зернышками.
        А спустя некоторое время был найден и сам Яхонтов, застреленный в снимаемой им квартире. Личность, как оказалось, весьма примечательная - сорока с небольшим лет от роду, не имеющий прописки, зато с двумя судимостями за мошенничество в послужном списке.
        Само собой, "зернышки" незадачливых инвесторов бесследно испарились. А "посевных" накопилось так себе, ничего... Амбар как раз хватило бы заполнить. Всего-навсего - десять миллиардов. Или что-то около того. Поэтому облапошенные граждане подняли легкий шум, грозивший перейти в уличные манифестации, чего городскому управлению только и не хватало.
        Ходили слухи, что убийство это политическое, совершенное противниками инвестиционного движения в стране, но я что-то сомневаюсь в этом. При политических убийствах господа в основном гибнут от "сердечной недостаточности" или "отека мозга" и суммы в десять миллиардов не пропадают.
        Понятное дело, отцы города, озадаченные назревающим скандалом, взяли под личный контроль расследование убийства Яхонтова и розыск денег.
        Розыск, согласно официальным сообщениям, мертво встал, и если и продвигался, то с большими трудами. Процесс шел крайне болезненно. Допрошенные девочки - распространители акций - заверили, что денежки сдавали лично Яхонтову, а что он с ними делал, понятия не имеют. Яхонтов объединял в своем лице и председателя, и главбуха, и кассира, и инкассатора.
        Я лично уже перестал удивляться склонности нашего человека к подобному облапошиванию. И желанию получить все из ничего. Настойчивому и упорному. Хотите получить семьсот процентов? Пожалуйста! Хотите больше? Да без вопросов! И дом получите, и машину, сапоги жене справите, только сдавайте, сдавайте свои монетки, на экскаваторе заработанные! Золотые яблочки уже зреют, скоро будем урожай собирать!
        И в результате с таким же упорством и настойчивостью барабаним в государственные двери и орем: "Что ж вы такое допустили?! Нас, рабочих людей, кинули, как последних дураков! Требуем денег! Назад!"
        А слово "гарантия" скоро будет вызывать у народа легкую аллергию, переходящую в болезненные судороги. Только услышишь "гарантирую" - сразу бух на асфальт и давай ножками-ручками дергать, как таракан от дихлофоса.
        В прошлом году у меня на территории какой-то умелец продал квартиру сразу четырем покупателям. И, как потом выяснилось, продал он даже не свою квартиру, а чужую, хозяин которой в это время спокойно отдыхал в Крыму. Вот все дружно и встретились на купленной жилплощади. Потом, конечно, к нам - кинули. Мы фоторобот составили, дело возбудили. Тут покупатели с претензиями к нам полезли: "А денежки кто нам вернет?" Я говорю: "Как кто? Вот он и вернет, - и на робот показываю. - Правда, его сначала поймать надо, что весьма затруднительно". Они: "Мы не хотим ждать, мы требуем сейчас! На кого нам иск в суд подавать?" Я им по роботу раздал и спокойненько отвечаю: "Вот на этого красавца и подавайте. Смотрите, как живой получился".
        Ну ладно, обсуждение остроумия наших мошенников отложим на потом, оно никуда не денется, народ кидали, кидают и будут кидать. "Пока живут на свете дураки..." А сейчас вернемся к текущему моменту. Тьфу, почти "Апрельские тезисы".
        Что же у нас получается? Налет на наш обменник случился третьего сентября, через день после убийства Яхонтова. А о том, кто его застрелил, знают только два человека в мире - непосредственный "заказчик" и... я.
        Глава 6
        Проблему спокойствия и счастья, к сожалению, не решишь тем, что съешь на завтрак яичницу и выпьешь черного кофе. Для счастья и спокойствия необходимо еще кое-что. Для начала хотя бы машина. Любой модели, лишь бы ездила, поворачивала и тормозила. Потому что на своих двоих я буду искать деньги до самого Нового года.
        Эту проблему я думаю решить с помощью филипповского тестя. Его "шестерка", на которой Женечка учил меня верховой езде, вполне в приличном состоянии и удовлетворяет всем перечисленным требованиям. Женечка, конечно, поканючит: "Ну в самый грибной сезон", на что я отвечу: "Брось, Евгений, жмотничать, ты за грибами в последний раз ходил в пионерском лагере с вожатой на пару".
        Закрыв свою конуру, я отправился на Литейный, дозвонился до Просперо, а когда тот спустился, выменял у него Лехин пистолет на две бутылки армянского коньяка.
        Положив пушку в спортивную сумку, я еще раз предупредил Просперо, чтобы он помалкивал в тряпочку, попрощался и поехал к Филиппову.
        Женечка, как и при последней нашей встрече, забаррикадировался делами и строчил справки.
        - Евгений, - прямо с порога начал я. - У меня две жизненно важных проблемы. Папка с ориентировками и тачка твоего тестя. Думаю, на неделю, не больше.
        - А личный самолет президента тебя не устроит?
        - Евгений, бензин за мой счет.
        Женечка помянул грибы, какие-то стройматериалы, но в итоге согласился, зная, что я все равно не слезу. Какие грибы, если лучший друг в прострации?!
        Папку я вообще держал в руках ровно через две минуты.
        Выписав необходимые сведения, я забрал у Женьки ключи, техпаспорт, вышел во двор отделения, погрузился в "Жигули", стоявшие под окном дежурки, и выехал на проспект. До места, куда я направлялся, было около получаса езды. Машину я не гнал, памятуя, что превышение скорости - основная причина аварий и что нынче я человек бесправный. То есть не имеющий водительских прав. Раньше меня это не очень смущало, мент с ментом всегда договорятся, но теперь... "Извините, ваши права?"
        От Женьки я позвонил человеку, к которому сейчас ехал, и договорился о встрече.
        Добравшись до объекта, я припарковал машину, зашел в типовое здание территориального отделения милиции и без труда отыскал кабинеты уголовного розыска.
        Опера звали Андреем. Он, как и Женька, зарылся в кипе бумаг. Картина: "Главбух крупного предприятия 30-х годов". Соцреализм. Очень актуально.
        Я поздоровался, кивнул на дела и сочувственно поинтересовался:
        - Завал?
        - Не то слово.
        - Понимаю. Я ненадолго. В двух словах, что там такое?
        - Во, - стукнул по толстенной папке Андрей. - Дело на контроле в МВД, каждый день катаюсь на отчеты. Кто только не вызывает. И из прокуратуры, и из министерства, и из Главка. И каждому подробненько, будь добр, доложи. Чтобы они нашли недочеты и указали. Это называется контроль, мать их. Вместо того чтобы людей в помощь дать. А ты как хочешь, так и крутись один. Так вместо раскрытия и катаюсь по начальству с этой папкой. Тут, сам понимаешь, воды на две трети. Весь город липу писал. По телеку только и треплют: "Все лучшие силы брошены на раскрытие". Я, значит, и есть "лучшие силы". Где-то приятно. А мне заявил тут один: почему вы банк не отработали, в котором Яхонтов счет имел?
        Ну и?
        - Накопайте, говорит, что-нибудь на банк и на компромате их зажмите. Это мне не сержант-постовой говорит, а полковник милиции. Круто, да? Сбегай-ка, накопай на банк. Ну да, сейчас, побежал... Мне в банке в лучшем случае пару проспектов дадут рекламных и посоветуют: "Держи, копайся. Ищи компромат".
        Я улыбнулся и произнес:
        - Могу тебя успокоить, мне не надо рассказывать, как вы перекрываете места сбыта похищенного и проверяете подучетный элемент. Давай ситуацию.
        - По ситуации там, похоже, "заказуха", типичная до противного. Можно, конечно, предположить, что это обычный налет, но есть несколько нелогичностей. Все в квартире перевернуто, но ценные вещи не взяты - видик, компьютер, одежда. Под ковром обнаружен встроенный в стену сейф. Он имеет следы взлома, но открыть убийце его не удалось. Ключ был обнаружен позднее, в кармане у Яхонтова, но когда сейф открыли, он оказался пуст. Далее. Дверь в квартиру металлическая, глазка не имеет, стало быть, открыли дверь на голос, то есть хорошему знакомому. Очень хорошему. Яхонтов - человек опытный и крайне осторожный. Он был обнаружен застреленным на пороге своей квартиры, прямо в прихожей. Шесть дырок в теле, одна в башке - контрольный выстрел. Следов волочения нет, значит, пулю получил, только открыв дверь. Сразу из ОБЭПа подключились, они его искали. Этот адрес они не знали, формально Владислав Геннадьевич - бомж. В хате прописан мужик, живущий у жены, а квартиру сдал Яхонтову на год. Своих вещей, кроме мебели, в адресе не держал.
        - Странно. Неужели никто из фирмы Яхонтова адреса хозяина не знал?
        - Как я говорил, Яхонтов - очень осторожный человек и никому не оставлял даже домашнего телефона. К тому же он одиночка. Одиночка крупного полета. Реклама на телевидении - штука дорогостоящая.
        - Фирма зарегистрирована на его имя? - уточнил я.
        - Да. Товарищ был с головой. Провернуть аферу на таком уровне и не оставить почти никаких следов.
        - Почти. Иначе бы его не застрелили.
        - Пальцев не нашли?
        - Кроме яхонтовских, ничего.
        - Свидетели?
        - Соседи выстрелы слышали, но не поняли, что это. Решили, пацаны балуются с пистонами. Людей не видели.
        - А что с деньгами?
        - Бэхи сказали, что Яхонтов обладал по меньшей мере десятью миллиардами. По крайней мере, это ясно из его записей. В эту сумму входила стоимость его "БМВ" и домашнего имущества, но это крохи. На расчетном счету "Оманида" тоже оказался мизер, сумма, при которой не закрывают счет. Собственно, бэхи установили, что там когда-то хранились деньги, переведенные от предприятий и фирм, покупавших акции по безналу. Этими же деньгами Яхонтов расплачивался - тоже по безналу-с телевизионщиками за рекламу и с предприятиями за различные услуги. Весь же полученный от населения нал Яхонтов на счет не переводил.
        - Мог иметь еще один на какую-нибудь липовую контору.
        - Вряд ли. Безналичные деньги довольно рискованно переводить в живые.
        - Неужели он ухитрился снять с народа такую сумму?
        - Ничего удивительного. Были договоры с предприятиями на продажу акций сотрудникам, плюс хорошая реклама, плюс сеть торговых точек. За полгода могло набежать. Странно в этой истории другое. Яхонтов - уголовник, человек от экономики далекий - вряд ли мог в одиночку развернуть такую деятельность. Просто нереально. Скорее всего, он попка-дурак. За ним кто-то стоял и в нужный момент, когда почувствовал, что дело близится к логическому концу, убрал Владислава Геннадьевича. Хотя, с другой стороны, Яхонтов обладал организаторскими способностями, быстро входил в контакт, а для своих махинаций мог просто иметь подельника.
        - А где нашлись документы "Оманида"?
        - Там же, в квартире. Прямо в столе. Собственно, документов было не так уж и много. Учредительный договор, список девочек, пустые бланки договоров, квитанции.
        - Откуда стала известна точная сумма?
        - Яхонтов был человеком пунктуальным и вел тетрадочку, куда заносил доходы и расходы, вплоть до денег на еду. Подобный баланс он составлял каждый день, поэтому проследить рост благосостояния его предприятия труда не составило. А с квитанциями бэхи до сих пор разбираются.
        - Да, чудеса. Но как же налоговая полиция, тот же ОБЭП? Ухитриться провернуть такую аферу почти в открытую!
        - Подумаешь! Что, примеров мало? А налоговая или ОБЭП копают, когда им стуканут на фирму. На Яхонтова не стучали.
        - Ну и где же этот деятель бабки держал? Не в чемоданах же?
        - Деньги он, естественно, переводил в валюту. Это и понятно - инфляция. В той же тетрадочке есть отметки о курсе доллара. Ну а где сейчас эти доллары, у него уже не спросишь. Но, судя по тому, что в квартире все вверх дном, он мог хранить их на своей "хазе". Да, кстати, у него нашли испорченный бланк заявления на оформление загранпаспорта и бумаги из паспортного стола на прописку в общежитие. Вероятно, Яхонтов собирался навострить лыжи. Но не успел. Каким образом он собирался переправить за бугор денежку - тоже пока загадка. Такую сумму в чемодане через кордон не провезешь. Не исключено, что он обратился к кому-то за помощью, там-то ему и "помогли" путевкой на тот свет.
        - Связей не установили?
        - Записных книжек у него не нашли. Правда, есть компьютер, но вряд ли он заносил туда своих знакомых.
        - Когда его в последний раз живым видели?
        - Дней за десять до убийства. Одна из его девочек.
        - Адрес девчонки имеется?
        - Да, в деле. Но она ничего не знает. Ее таскали еще до обнаружения трупа Яхонтова, когда только заподозрили аферу.
        - А как обнаружили труп?
        - Хозяин заехал. Дверь была закрыта. Он своим ключом отпер, ну и...
        - Ясненько. Я посмотрю?
        - Да, пожалуйста.
        Взяв потрепанное в разъездах по начальству дело, я выписал все адреса, что были в нем указаны, а также данные свидетелей. Затем посмотрел красочные фототаблицы места происшествия. Действительно, Яхонтов себе ни в чем не отказывал.
        - Видеосъемку делали?
        - Да, кассета у экспертов.
        - А вещи Яхонтова где? На квартире?
        - В прокуратуре. От греха подальше.
        - Тачка?
        - На стоянке у РУВД. Ее возле дома нашли. Ничего машинка.
        - Оформлена на него?
        - На фирму. Платил по безналу.
        Я еще немного полистал дело.
        - Ладно, не буду мешать. Если что, перезвоню. Бывай.
        - Пока.
        В машине я призадумался. Это бывает, когда плохое настроение. У меня оно было неважным, потому что пока я топтался на месте, как слон в зоопарке. Да, я знал, кто завалил Яхонтова, но тридцать миллионов от этого ближе не стали. А времечко бежит. Быстренько, мать его, быстренько.
        Так-с. Почешем репу. 1 сентября Леха стреляет в жулика Яхонтова. Ясно, что не по собственной инициативе, а по заказу. По собственной инициативе он разве что пьяниц в подъездах опускал. Яхонтов - не его уровня человечек. После этого, через день, устраняют самого Леху - под видом налета на обменный пункт. Вопрос: зачем такой спектакль устраивать? Не проще ли в том же подъезде грохнуть? Вопрос задан - минута пошла.
        Досрочный ответ! Конечно, проще. А теперь послушаем правильный ответ! Если, как вы говорите, грохнуть кассира в подъезде, начнут проверять круг его знакомых. Что нежелательно. А в случае налета причина убийства очевидна и проверять будут всяких дураков, состоящих на учете, но никак не Лехины связи. И второе. Тридцать "лимонов" тоже на дороге не валяются. Почему бы заодно не воспользоваться? Ответ понятен? Ну, где-то, как-то. Тогда жмите на газ!
        Если вы найдете того, кто подписал беднягу Алексея на такое безобразие, как заказное убийство, то найдете и того, кто напал на обменный пункт. А дальше? А дальше пойдет следующая минута обсуждения.
        Глава 7
        Первое, что бросилось мне в глаза, - это его носки. Один - зеленого, а другой - черного цвета. Короче, разные. Они резко выделялись на фоне светлого линолеумного пола прихожей, потому что домашних тапочек их хозяин не носил. Поэтому и носки были разные - одинаковых, наверное, в гардеробе не осталось.
        Второе - его прическа. Такого чуда я не видел даже у сумасбродных панков Америки (в Америке я не был, но телек иногда смотрю). Волосы росли только на одной половине его головы. Вторая была достаточно тщательно выбрита. Смотрелось это весьма вызывающе, но с претензиями на новизну. Живенько так.
        Других необычных деталей во внешности открывшего мне двери парня я не заметил. Вполне комнатный вид - синее трико с отвисшими коленями и желтая от пота майка.
        - Володя?
        - Ага.
        - Я насчет Лехи. Почирикать.
        - Из ментуры, ну, из милиции, что ли?
        - Нет, из банка. Надо тут разобраться кое с чем, может, поможешь?
        Когда человека просят помочь, ему морально тяжелее прямо с порога отослать просящего куда-нибудь вдаль. Психологический нюанс.
        - Ну, заходи...
        - Володя, кто там? - заглушая звук какого-то телесериала, раздался женский голос из комнаты.
        - Ко мне.
        Комната Владимира, как я и предполагал, тоже отдавала неолитом.
        - Пиво будешь?
        - За рулем.
        - Я выпью. Садись. Чего хотел?
        Я и сам пока не знал, что хотел. Во всяком случае, уточнять, почему у Володи разные носки, мне не хотелось.
        - Насколько я понимаю, ты был близким товарищем Алексея?
        - Да, в общем.
        Я в двух словах повесил Вовчику на уши кастрюлю той же лапши, которой уже попотчевал мать Лехи.
        - Чем покойный занимался до банка? - чуть погодя перешел я к делу.
        - До банка покойный охранял вместе со мной чужие машины.
        Фраза была произнесена иронично-горьковатым тоном.
        - И что же?
        - А то ты не знаешь? Будто Леха не говорил!
        - Мне - нет. Я с ним, так скажем, близко знаком не был.
        - Кинули нас, как котят детсадовских. И ни фига, бля, не сделаешь. Говорил я Лехе, не стоит с шашлыков уходить, место нормальное, доход стабильный. Нет, ему все мало. А я как чувствовал, бля.
        Я не торопил Вовика. Пускай выскажется. В запарке много чего с языка сорваться может.
        - Ну, ну...
        - Короче, он место на стоянке нашел в Купчино, через своего знакомого какого-то. Как раз пара людей была нужна. Сутки через трое. Терпимо. Да что терпимо, поначалу просто лафа. Я и не знал, что на стоянки такой спрос. Тачку поставить пять тонн стоит, а от клиентов отбоя нет. Мы загон под завязочку загрузим, плюс рядышком машины ставят - тоже, само собой, за бабки, - и спим в будке по очереди. Днем спокойно - место людное.
        - С оружием стояли?
        - Да ты чо! Пара ломиков да газовый баллончик. Никто и не пытался тачку дернуть. По сто штук в сутки зашибали. Сечешь? Ясное дело, до этой истории мы там как сыр в масле катались. Во, бляха! Это называется, дали разжиться. Леха, правда, хоть видак успел взять, а я-то... А, чего теперь говорить?
        Вовик отхлебнул из горлышка "балтийского" пива и продолжил:
        - Мы ж как работали? Можно сказать, на честном слове. Столько машин, попробуй всех хозяев упомни. Поэтому есть техпаспорт - ради Бога, получай тачку. Баба одна свое корыто у нас постоянно ставила. "Форд" старенький. Ну, не совсем старенький, но и не новье. Сама ведь Лехе и сказала, что не всегда лично тачку брать будет. То ли муж-объелся-груш, то ли еще кто забирать будет. Мы - всегда пожалуйста. Техпаспорт пусть покажут и забирают машинку. Они показывали. То один, то другой. Е-п-р-с-т! А потом в один прекрасный день прибегает тетка эта и в крик: "А где, паразиты, тачка моя?!" Мы: "Как где? Ваш же дражайший, то ли муж, то ли брат, вот час назад как забрал". Она, паскуда: "Какой муж, какой брат? Вот техпаспорт! Я вам машину доверила, вы будьте добры ее вернуть! А то устрою вам кузькину мать!" Мы-то вины своей не чувствуем, ну и послали ее подальше с мужьями-братьями вместе. А эта стерва что удумала? Взяла и бандитов наняла, паскудина. Пришли. Веселые такие ребята, под два метра ростом. Мы с Лехой к хозяину стоянки - так и так, наезжают. Тот - подождите, я нашу "крышу" вызову. Ну, приехали наши,
пошептались с теми и решили - половину стоимости тачки возмещает хозяин, а половину - мы с Лехой. Сечешь? А это восемь тонн! Баксов, мать их! То есть нам с Лехой по две тысячи с носа навесили. Мы погоревали, попили. Здорово нас обули. Все, что заработали, пришлось отдать да еще столько же осталось. Меня потом приятель-то надоумил: "Что ж вы, дураки?! - говорит. - Так же всех обувают, и не только с машинами. Баба-то с вашей крышей заодно была. Дали вам немного приподняться, а потом сами же и опустили". Короче, свалили мы со стоянки, стали снова дыру искать. Я опять на шашлычки пристроился, торгую помаленьку бараниной собачьей. Должок отдал, вот сейчас даже на пиво хватает.
        - Не боишься?
        - А я ж аккуратно. Это дураки прямо тут же головы собачьи бросают. Да и не наглею слишком. Так, пару кусочков на шашлык, остальное - чистое мясо. Ну, нормальное, в смысле. Вот. А Леха в банк сунулся. Понятное дело, по блату. Допрыгался, мудак. Роскоши захотелось.
        - У него были знакомые в банке?
        - Да, парень какой-то. Я их видел как-то вместе. У Лехи дома. Зашел курева стрельнуть. А они сидят, коньячок сосут, анекдотики травят. Леха мне потом сказал, что это тот самый, из банка. Я спрашиваю: "Где скорешились?" А он: "Дружок мой по зоне. Нормальный парень". Но много не трепался, не хотел, видно. Сказал, что приятель сейчас в банке ошивается, узнал, что у Лехи проблемы с работой, вот и предложил подсуетиться.
        - Интересно. Я, вообще-то, всех в банке знаю. Ну-ка, опиши, как он выглядит?
        - Да такой, обычный. В костюмчике сером, в галстуке. Причесон зализанный, как у Борьки-президента, на пробор.
        - А лет сколько?
        - Как тебе.
        - Имя не говорил?
        - Не помню.
        "Черт, - подумал я, - в нашем банке все как один с проборами и в костюмах".
        - Ладно, это не столь важно. Леха не говорил тебе, что в день убийства ожидается большая сумма в кассе?
        - Не, не было.
        - А кому-нибудь мог сказать? Он любил язычком ля-ля-ля?
        - Водилось. Направо-налево.
        - Он вроде тачку собирался брать?
        - Трепал. Я сомневаюсь. На какие? Только с долгом рассчитались.
        - Ну, мало ли? Подхалтурил втихаря. (Это уж точно, подхалтурил.)
        - Он бы мне сказал.
        - Смотря что за вариант.
        Вовчик пожал плечами и вновь приложился к бутылке. Наконец, отлипнув от нее, он громко выругался:
        - Старое, мать их! А как свежее толкают, суки.
        - Ну ты, между прочим, тоже не идеал в торговле.
        - Гхм... Верно, вообще-то. Да, рынок дело такое. Кто кого. Вон, курей по телеку показывают - из Америки летят. А у нас участок в области рядом с птицефабрикой. Так какие-то чуваки взяли по дешевке и выкупили ее. А потом - тракторами с землей сровняли. Вместе с курями. Прямо в торф, живьем. Курицы по всему лесу носились, их дачники собирали. Вот тебе и рынок. Почему? Потому что для кого-то эти американские курочки несут золотые яички. Доходит? Так что я еще по-божески со своими шашлычками обращаюсь.
        Я прервал выступление Вовчика очередным каверзным вопросом:
        - Он показывал тебе бабки где-то за день до смерти?
        Вовчик чуть вздернул подбородок:
        - Было...
        - Валюту?
        - Да-а.
        - Ну-ка, ну-ка.
        - Да обычное дело. У нас кафешка на углу, знаешь? Ну, там в разлив продается. Пошли с Лехой по сто дерябнуть. Делать нечего было. Взяли коньячку, водки побоялись, она там, чувствую, подвального разлива. А я как раз на мели был, решил у Лехи занять. Обычное дело. А Леха раз из кармана "лопатник" - черный, блестящий такой, с машинкой счетной внутри. Крутой, короче. Открывает, а там пачка "зеленых" с палец толщиной. Правда, как оказалось, мелочью, по пять да по десять. Но все равно круто. Ну и наших немного - пара полтинников. Я присвистнул - откуда взял бумажник с баксами? Он припух чего-то, спрятал в куртень, отвечает - не мой, сменщик на работе в будке оставил, завтра верну. Я поверил. У Лехи отродясь такого бумажника не было, и покупать бы он вряд ли стал. У него свой был. Коричневый такой, старенький.
        Я вспомнил Лехин кошелек. Действительно, коричневый. После того как у Сергеевны из кабинета пропали ее денежки, все работающие в магазине стали внимательно относиться к своим наличным. Пару раз, когда Леха уходил курить, я видел, как он закладывал свой кошелек за батарею в будке, боясь оставить деньги в куртке. Джинсы у него были узкие, неудобно было кошелек с собой таскать. Сейф же он никогда не закрывал ввиду тугости замка и собственной лени. Очень деловой подход. Там не мое, упрут - не страшно. За сохранность он не отвечает. За сохранность - вот, охрана отвечает, она тут для этого и поставлена. Сторожить.
        - И больше не видел "лопатника" этого?
        - Не, не видал.
        - Я слышал, деваха у Алексея имелась?
        - Да, Анька, наверное.
        - Как, серьезно у них?
        - С Анькой серьезно?! Скажешь! Ее полдвора поимело. Просто у Лехи денежки завелись, вот она к нему и прилипла. Шкура...
        - Телефончик не дашь?
        - Ради Бога.
        Вовчик достал из серванта ученическую тетрадь и продиктовал мне телефон.
        - Она как, не из породы диких скакунов среднего Запада?
        - Послать может. Но так, больше для понта.
        Я помолчал немного. Вовчик наконец допил свое пиво и поставил бутылку за диван. Его разные носки вносили явный дискомфорт в атмосферу домашнего уюта.
        - Владимир, а что у нас с головой? В смысле прически? Конкурс парикмахеров?
        - Какой там конкурс! Вчера в ларьке шампунь купил. Красивый такой, с рекламой. Мол, лучшее средство от перхоти. Во, решил, как по телеку - одну половину помою мылом, а вторую - шампунем. Результат сам видишь - перхоть осталась, волосы исчезли. Ты думаешь, я бритвой так выскреб?
        - Так, может, это наоборот - средство от волосатости? Или лохматости? Для собак, естественно.
        - Черт его знает. Я в английском слаб.
        - Я б тебе советовал и вторую половину вымыть. Иначе как-то не смотрится. Не, в принципе, не так уж и худо, но не смотрится. А носки почему разные, друг мой?
        - А, так... Я ж дома.
        Глава 8
        Дорога вдоль набережной была в инвалидном состоянии. Это особенно чувствуется, когда сам сидишь за рулем. Раньше я, как правило, ездил по ней в качестве пассажира и ничего подобного не замечал. А сейчас... Ох, черт, еле вывернул. Только успевай объезжать ямочки размером с колесо, не то само колесо в ямочке так и заночует. А говорят, как приятно думать в машине. О большом и светлом. Дурак, кто так говорит.
        Лично я математически рассуждаю - как бы мне доехать до набережной из пункта А в пункт Б и не угробить Женькин "жигуль". Машина старая, ко всяким неровностям относится болезненно, со скрипом. Евгений мне, случись что, скажет большое и светлое спасибо. Ну и к тридцати "лимонам" приплюсует мне иск тонн так в триста-четыреста за ремонт подвески. Так что, несмотря на цейтнот во времени, я не гоню, спокойно объезжаю препятствия и пытаюсь, насколько это возможно, обсудить сам с собой итоги переговоров на среднем уровне.
        Бедолага Леха относился к той категории лиц, чей жизненный принцип заключается в простенькой формулировке: "Если от меня чего-то хотят, значит, я чего-то стою, а раз я чего-то стою, то почему я должен стоить дешево?"
        Людей с таким принципом весьма легко использовать как наживку, как инструмент или как приспособление. Как одноразовый шприц. Пальчиком поманил, бумажку показал, бросил что-нибудь типа: "Ну, парень, да ты крут..." - и считай, "инструмент" в твоем полном распоряжении.
        Ну а после отслуживший свое инвентарь мы с легким сердцем выбрасываем на помойку или уничтожаем, что иногда значительно удобнее. Особенно если "инструмент" начинает вдруг отклоняться от заданной программы и может запороть продукцию. Леха, будучи не в меру болтливым и самоуверенным типом, теоретически мог отклониться.
        Так-с, товарищ Ларин, вас опять в дебри понесло. Прямо производственное совещание. Только кульмана с чертежом не хватает. Меньше теорий. Теории нужны лишь тем, кто не хочет заниматься практикой. Кто слишком часто устраивает перекуры. Все, совсем свихнулся.
        Трасса наконец ушла от набережной, но лучше от этого не стала. Проехав еще пару кварталов, я добрался до своего магазина и, заперев машину, спустился вниз.
        На моем стульчике сидел сегодня Юрок; Лизка, по обыкновению в новом платье, пыталась всучить женщине-покупателю сломанный корейский фен; Сергеевна дымила через приоткрытую дверь кабинета; Лехин напарник в будке что-то считал на калькуляторе. Обычный деловой режим. Кивнув Юрке и Лизке, я зашел в будку.
        - Здорово, мастер. Много наменял за сегодня?
        - Как обычно, - пожал плечами парень.
        Ему было лет двадцать пять. Из-за его чересчур скрупулезного обращения с деньгами мы придумали ему кличку - "Канцекрыс". Канцекрыс пересчитывал имеющиеся у него в столе деньги по пять раз в час, сортировал их по стопочкам в круглые суммы и аккуратно раскладывал в сейфе. Деньги клиента он так же пересчитывал раза четыре как минимум, чем вызывал нарекания со стороны нетерпеливых граждан.
        - Что это ты сегодня? - на всякий случай поинтересовался он у меня.
        - По твою душу, мастер. Ты у нас человек серьезный и пунктуальный, деньги любишь считать. А поэтому вопросик соответствующий - где твой бумажник с калькулятором? Черненький такой, блестящий?
        Канцекрыс посмотрел на меня с явной опаской.
        - Кирилл, ты, видно, после того убийства немного ту-ту.
        - Ничего я не ту-ту. У тебя ж должен быть подобный кошель.
        Канцекрыс сунул руку за пазуху и извлек из внутреннего кармана куртки обычный замшевый кошелек, изрядно пообтрепанный по углам.
        - Других не было.
        Я побарабанил пальцами по его столу и пробормотал:
        - Ладненько, значит, я перепутал.
        Кассир еще раз пожал плечами и убрал кошелек.
        Я вышел в зал, снова подмигнул Лизке, сумевшей-таки втюхать фен доверчивой даме и, зайдя за стойку, снял трубку стоящего на витрине телефона.
        - Я воспользуюсь?
        Лизка безразлично кивнула.
        Я набрал номер и, дождавшись привычного "Слушаю", произнес:
        - Евгений, ты прямо как портье в отеле - всегда на посту. Все бумажки строчишь?
        - Машину не угробил?
        - Ну что за мрачный тон? Я, между прочим, за справочкой. Очень мне необходимой. Кассира Леху помнишь? Или уже унесло течением?
        - Что хотел?
        - Вы шмотки его осматривали?
        - Само собой. Я сам в морг с матерью на опознание ездил.
        - Там в вещичках кошелек не наблюдался? Черный, с машинкой счетной?
        - Не было. Ни кошелька, ни документов. Паспорт его так и не нашли. Поэтому опознание и делали.
        - Понятненько. А может, под шумок кто помылил?
        - Вряд ли. Да труп же в зале, прямо с медиком осматривали. Не было никакого кошелька.
        - Хорошо, радость моя. Буду в ваших краях, заеду показать тачку. Я здесь стукнул ее слегка, но ничего, только переднее крыло содрал. А так пока ездит. Все, бывай.
        Я повесил трубку и невидящим взглядом уставился на витрину. Очень миленькая картинка. Накануне смерти у Лехи есть кошелек, а сразу после - нет. Какая досада.
        - Лизок, солнышко, ну-ка, вспомни. Когда эти головорезы киоск грабили, они Леху случаем не обыскивали?
        Лизок наморщила лобик и довольно быстро ответила:
        - Не было. Я как сейчас их вижу. Прямо кино американское. Один на нас пистолет наставил, а второй из стола деньги выгребал через окошко. Лешенька упал на пол в будке, до него и не достать было. Он же изнутри будочку закрывает. А что это ты вдруг?
        - Ничего. Любил я его. Как брата.
        Лизка хмыкнула и отвернулась.
        Я еще немного постоял за прилавком, потом вышел и опять заглянул к Канцекрысу.
        - Мастер, уступи на пять минут место инвалиду. Отдохнуть хочу.
        - Не могу, здесь деньги.
        - Я ж тебя не уходить прошу, пунктуальный ты мой. Стой здесь и смотри за своими деньгами. Давай, давай. Очень надо. Я здесь кое-что оставил.
        Канцекрыс нехотя снялся с места, порылся в кармане куртки, выудил сигарету и вышел из будки. Но дверцу не закрывает. Опасается. Молодец.
        Я опустился на стул, сделал пару ничего не означающих жестов, типа почесывания носа, после чего быстро сунул руку за батарею.
        Бумажник лежал между железными перемычками радиатора. Я не был так ловок, как Леха, поэтому не удержал кошелек пальцами, и он свалился на пол.
        Черт! Канцекрыс тут как тут. Да и Юрок подгреб. Как по заказу. Еще бы Лизку и Сергеевну сюда - вот здорово бы было.
        - Чей это? Придется колоться.
        - Лехин, наверное. Я случайно увидел.
        - Ну да! Рассказывай. Что там? Давай-ка глянем.
        Я расстегнул бумажник и стал выкладывать содержимое на стол. Во, и красавица наша подгребла. Ну просто сметана! Лизка, ты-то тут что оставила?
        После потрошения бумажника на столе остались довольно внушительная пачка зеленых купюр небольшого достоинства, менее внушительная пачка российских "деревянных", россыпь мелочи и несколько аккуратно свернутых бумажек, лежавших в кошельке отдельно от денег.
        В настоящую секунду меня больше занимали именно эти бумажки. Я быстро начал разворачивать их и знакомиться с содержанием.
        Одна оказалась обычной рекламой какой-то конторы, вторая - не чем иным, как сорванным со столба объявлением о продаже машины, естественно, недорого и с быстрым оформлением, а вот третья...
        Она заинтересовала меня больше всего потому, что принадлежала явно не Алексею. Такие бумажки для его мелкооптовых мозгов не свойственны. Заказное письмецо. Очень красивое, с кучей штемпелей и блямбочек. Оттуда же, откуда и водка "Распутин", - "из Германии". Очень обидно, что на немецком. "Айн унд цванцих, фир унд зибцих"...
        Придется поднапрячься или записаться на курсы. Лучше первое, в школе я учил язык великого Гете. Но и без словарика я разобрал имя адресата - господину Яхонтову. И еще одно словечко - "Аякс". Больше ничего не понять - набор цифр и слов. По-ихнему. Но ничего, покажем знающим людям, переведем и разберемся.
        Я так увлекся воспоминаниями о школьных годах чудесных, что не заметил, что и Юрок, и Канцекрыс так же внимательно изучают письмо. Я быстро свернул все бумажки, сунул их обратно в яхонтовское портмоне и сложил туда же деньги, после чего переправил бумажник в собственный карман.
        - Ничего интересного. Надо матери вернуть. Я заеду по пути.
        - Смотри, довези, - ехидно намекнул Канцекрыс.
        - Довезу, мастер, не шебуршись.
        Я вылез из будки и, попрощавшись с Юриком, стал подниматься на улицу.
        Лизок курила перед входом в магазин. Стрекоза. Все время перед носом крутится.
        - Поехал?
        - Да, пора.
        - Погоди. Ты что сегодня вечером делаешь? - неожиданно спросила Лизка.
        - Книжки читаю.
        - Может, сходим куда-нибудь? Тут рядом кафе открылось. Говорят, ничего.
        Признаться честно, я этого от Лизки не ожидал. Хотя глазки она мне давно строила, что мне очень льстило.
        - Извини, Лиз, сегодня я, наверное, не смогу. Потом как-нибудь.
        - Жалко...
        Я постоял немного. Очень тяжело отказываться от таких предложений. Но мне действительно было не до кафе. Лизка выбросила сигарету и, не попрощавшись, сбежала в магазин. Я, вздохнув, залез в "Жигули" и завел двигатель.
        Глава 9
        К своему дому я подъехал около восьми. После магазина я прошвырнулся до отделения, но Евгения не застал - он уже сгинул в неизвестном направлении. Тогда я посетил пару универсамов, где прикупил любимых сосисочек, кое-каких овощей, полбуханки хлеба. Наконец я заглушил мотор на небольшой стояночке возле дома.
        Закрыв машину и включив сигнализацию, я направился к подъезду. Входная дверь была открыта настежь, кодовый замок сломали еще полгода назад. Я поехал на грузовом лифте, пассажирский в нашем доме постоянно на ремонте. Однако какой-то придурок поджег спичкой кнопку именно моего этажа, поэтому пришлось подняться выше. Это в моем доме регулярное явление. Вообще, для нашего человека кнопки в лифтах надо делать из железобетона, а сами лифты - из брони.
        Тем не менее впоследствии я бы расцеловал того пацана, который подпалил кнопку именно моего этажа. И даже подарил бы велосипед или роликовые коньки. Потому что из-за этого мелкого хулиганства мне второй раз в течение месяца крупно повезло.
        Я заметил товарища первым. А короткая черная куртка вызвала во мне очень нехорошие воспоминания о недавних событиях в магазине. И когда он резко обернулся на шум открывшейся стеклянной двери, ведущей с лестницы, я в принципе был готов.
        Не хочу строить из себя супермена или героя полицейских сериалов, но, когда начинаешь потихоньку добираться до разгадывания чьих-нибудь секретов, про понты и пижонство желательно забыть. Это я хорошо усвоил на милицейской скамье и наплевательски относиться к сохранности собственной жизни не желаю.
        А потому Лехин пистолет в моей руке был бы все равно, даже если б товарищ ждал возлюбленную. Ну, в крайнем случае, я бы объяснил, что купил пацану игрушку.
        Однако товарищ ждал не возлюбленную, а дожидался, мать-перемать, именно меня. Как-то я догадался по его лицу. И не только по лицу, кстати, но и по направленному в мою сторону револьверу. Такому блестящему, красивому, с барабанчиком.
        Скажу прямо, сдрейфил. Потому что как-то не сразу врубился в мизансцену. Хотя тот тоже, наверное, не предполагал настолько неожиданного поворота событий. Он меня из лифта встречал, а я вот с тыла объявился.
        ТТ не случайно выбирают для заказных убийств. Длинный ствол повышает убойную силу пули в несколько раз по сравнению с тем же "Макаровым". Пистолет в моей руке рявкнул; товарищ, волчком крутанувшись на месте, свалился на бетонный пол лестничной площадки и больше не шевелился.
        Черт, зря я все-таки игнорировал стрельбу в тире. Лучше бы его подранить было. Куда-нибудь в плечо. Собственно, я туда и целился. Но... не повезло ему. Я не попал. Скорей, от страха.
        Ну вот, доигрался. Человека завалил прямо на пороге собственной квартиры. Однако сейчас не до эмоций. Эмоции в сторону, надо включать форсаж и рвать когти.
        Я поэтому подбираю выпавший из руки товарища револьвер, охлопываю его карманы - другого оружия, естественно, не нахожу, - затем поднимаю вылетевшую из моего "ствола" гильзу. Мельком оглядываю стену, отмечаю в ней глубокую дырку от пули и быстренько ретируюсь назад на лестницу. Через минуту весь подъезд будет бурлить, как борщ в кастрюле. Потому как пистолет - такая штука, которая издает слишком много шума. До меня уже доносилось щелканье замков дверей на лестничной площадке.
        Первой, наверное, тетя Ира выскочит. Она все время у замочной скважины караулит, как бы чего не пропустить.
        Поэтому я несусь как ошалелый, перепрыгивая через три ступеньки и думая лишь об одном - добежать до машины быстрее, чем тетя Ира обнаружит товарища.
        Перед дверью на улицу я слегка жму на тормоз, чтобы гуляющие снаружи граждане не подумали ничего плохого. А то решат еще - во, несется, не иначе человека убил.
        Я спокойно выхожу из подъезда, вытирая вспотевшие руки о джинсы, подруливаю на стоянку, выключаю сигнализацию, завожу машину и потихоньку отваливаю.
        Однако сердце барабанит как бешеное, и я начинаю делать глубокие вдохи-выдохи, чтобы выйти из транса. Сейчас бы пару рюмок - в самый раз, и лучше без закуски.
        На перекрестке небольшая пробка, что позволит мне еще минуту побыть в относительном покое. Разрозненные мысли начинают помаленьку притягиваться к голове, как кнопки к магниту.
        Замечательная картина получается. Как только у меня появляется кошелечек бедняги Яхонтова, я сразу становлюсь жертвой нападения неизвестных со следами насилия на лице. Отлично сказано. Правда, в нашем случае следы насилия остались на неизвестном.
        Но быстро, я бы даже сказал, очень быстро. Милиции ой как далеко до подобной оперативности. Кто ж вломил? Канцекрыс? Юрок? Лизка? Черт! Нет, вот дьявол меня точно не вламывал. Значит, Лизка. Чего ради она меня в кабак тащила? Ну, собака бешеная, доберусь я до тебя! Потом. Устрою вечер в кафе.
        Я даванул на педаль акселератора, перестроил машину в левый ряд и помчался, как говорится в сказках, куда глаза глядят. Лишь бы подальше от дома.
        Что там следующее? Яхонтов как-то связан с "Аяксом". Дьявол, там же компьютер!
        Я резко крутанул руль вправо, чуть не зацепил двигавшуюся рядом иномарку, заметил покручивающее движение чужого пальца у виска, но благополучно припарковался у дверей проходной какого-то предприятия. Вбежав внутрь, я спросил у вахтера, где телефон. Увидев аппарат, я сорвал трубку и стал накручивать диск.
        - Вика! Фу, ты дома! Ничего не спрашивай, просто слушай и запоминай! Очень внимательно!
        - Кирилл, что с тобой? Почему ты кричишь?
        Черт, а ведь точно. И вахтер таращится. Да, до Штирлица мне далеко. Я сбросил децибелы.
        - Собери вещи, возьми деньги, в-общем, все, что тебе потребуется, кроме мебели и телевизора. Когда совсем стемнеет, возьми Бинго и выйди через черный ход на улицу. Запомни, только через черный ход.
        - Ничего не понимаю. Объясни, что случилось. У меня дверь черного хода шкафом заставлена.
        - Отодвинь! Вика, родная, не перебивай меня! Мы очень крупно влипли! Очень! Эти люди пойдут на все!
        - Какие люди?
        - Не-хо-ро-ши-е!!! Когда выйдешь на улицу, лови первую попавшуюся машину, поезжай на вокзал и рви из города куда угодно. Ты говорила, у тебя подруга в Краснодаре. Вот к ней и рви. С билетами сейчас проблем не будет, уже не сезон. Поняла?
        - Ничего я не поняла! А работа?
        - Я позвоню, совру что-нибудь, чтобы тебя не уволили. Запомни одно - сегодня тебя не должно быть в городе.
        - А ты?
        - Оставь телефон и адрес своей подружки под ковриком у двери черного хода. Я позвоню и скажу, что делать дальше.
        - Там нет никакого коврика.
        - Ну так постели! Все, мне пора. Целую. Запомни, как совсем стемнеет - беги. Будешь выходить из подъезда, держи Бинго на коротком поводке. Пока!
        Я резко повесил трубку, чтобы избежать дальнейших вопросов. Затем вернулся в машину и, отъехав с полкилометра, притормозил возле ближайшего магазина.
        Достав кошелек, я еще раз осмотрел письмо. Адресок, кстати, тот самый. Получается, изрешетили. И главное. "Аякс".
        Круто я зацепил кого-то с этим посланием. Кого-то из банка. Я достал из сумки револьвер. У меня почему-то не оставалось сомнений, что именно из него уложили прокатчика и Леху. И собирались подстрелить меня.
        Я включил приемник. Опять играл саксофон. Кажется, Фаусто Папетти. Блюз. Блюз осеннего вечера. Па-да-ба-да...
        Однако где мне жить теперь, а? Может, тоже рвануть куда подальше? Бесполезно, достанут. Ну, волки позорные. Ладно, перекур окончен, пора к станку.
        Евгений был дома. Он стоял в дверном проеме, как статуя Пушкина у Русского музея. Первое, что он спросил, увидев мое очумелое лицо, было:
        - Тачку угробил?
        - Ну что ты, Евгений? Стал бы я навещать тебя в девять вечера из-за подобной ерунды. Тачка всего лишь куча бездушного железа, резины и пластика, поэтому если бы, как вы утверждаете, я ее угробил, то удостоил бы вашу персону поздравительной открыткой, но никак не личным визитом.
        Женька с явным облегчением вздохнул и наконец-то пригласил:
        - Заходи.
        Он жил с женой и шестилетним сыном в двухкомнатной квартире старого кирпичного дома, стоящего неподалеку от отделения.
        - Привет, Кирилл, - увидев меня, поздоровалась Ольга, его супружница. - Ужинать будешь?
        - Ну, разумеется. Я вообще у вас заночевать собрался. Много места я не займу, можете постелить в ванной. У меня, знаете ли, дом сгорел.
        - Это пожалуйста. Место есть. Даже не в ванной. Проходи.
        Я сразу прошел в гостиную, плюхнулся в старенькое Женькино кресло и вытянул ноги.
        - Фу...
        - Что стряслось? - Евгений зашел следом и закрыл дверь.
        Я достал из сумки револьвер.
        - Из этого ствола, Евгений, меня чуть не почикали. Из него же, по всей видимости, стреляли во время налета на наш обменный пункт. Отвези завтра Просперо, пусть накоротке проверит.
        - Где взял?
        - Подобрал в подъезде собственного дома. Один приятель обронил.
        - А сам приятель?
        - Ну я не знаю. Может, выживет, если туда "скорая" быстро доедет. Сам понимаешь, с ночлегом я не шучу.
        - Да какие вопросы? Живи хоть месяц.
        - Но, Евгений, предоставлением жилплощади ты от меня не отделаешься. Надо кое-что разведать. Очень аккуратно и быстро. А поэтому, любимый мой, слушай внимательно.
        Зашла Ольга.
        - Пойдемте, пока горячее.
        Аромат жареного мяса проник в комнату, и я решил повременить со своими проблемами. Евгений захватил из бара тещин эликсир для поднятия боевого духа, и мы устремились на кухню.
        Глава 10
        На работу я, само собой, не пошел. Сегодня бедный магазин обойдется и без охраны. В банк я пока тоже соваться не буду. Пусть там думают, что я пропал без вести.
        По поводу павшего в моем подъезде товарища я не сильно беспокоился. В конце концов, никто не знает, что он делал на нашей площадке. На ней, слава Богу, кроме моей, еще пять квартир. Как я успел вчера заметить, пуля прошла навылет, и если даже ее удастся выковырять из стенки, то вряд ли Просперо ее идентифицирует. Наверняка она сплющилась в лепешку. А гильзу я подобрал.
        Правда, местному отделению "глухаря" повесил, но что ж поделать? Накладные расходы. А что касается внутреннего голоса, то я уже отпустил себе грехи. Состава преступления в своих действиях я не обнаружил, я даже не превышал пределов необходимой самообороны. Тут уж кто первый. Правда, могут вменить ношение огнестрельного оружия, но для этого надо доказать, что я его носил.
        Вика, вероятно, уехала, потому что дома трубку никто не брал и на работе она не появлялась. Я успокоил сослуживцев, сказав, что она непременно вернется, и попросил, чтобы ее не увольняли.
        Мои собственные виды на жизнь были весьма туманны. Горизонт почти не виден. Первая попытка моих друзей укоротить мое пребывание на свете Божьем закончилась неудачкой, но кто знает, когда ждать вторую? А она обязательно последует. Потому что, товарищ Ларин, вы сунулись, куда вас не просили.
        Вам что было велено? Вон, дыни караулить, тьфу ты, валюту. Квартиру продать и денежки в срок вернуть. А вы куда полезли? Так что, извините, но придется вас ликвидировать...
        И в ментуру ведь не пойдешь. Что они, охраной меня обеспечат? Сомневаюсь. Да и никакая охрана не поможет, если целью задаться. Положат вместе с охраной. И обидней всего, что никакого выхода из сложившейся ситуации я не вижу. Даже если сейчас я разорву это проклятое письмо и выкину в Неву, меня достанут только за то, что я его лицезрел. Потому что смотреть на него, как выяснилось, разрешалось не многим.
        С такими душещипательными мыслями я ехал в Женькиной машине на другой конец города с целью все-таки отыскать какой-нибудь выход. Сам же Евгений умчался выполнять мое маленькое, но оч-чень ответственное поручение, и надеюсь, он оправдает оказанное ему "високое довэрие". А у меня остался последний неиспользованный шанс хоть что-то прояснить. Если же и здесь меня ждет неудача, то на самом деле пора "рвать когти" куда-нибудь в леса Ленинградской области. Ну просто сметана...
        На этой двери звонок был. Многообещающее начало. Может быть, не схвачу заряд картечи прямо через "глазок". И отстреливаться уже нечем. Последний патрон я израсходовал вчера в самых низменных и эгоистических целях. Ну ладно, хватит тяжких воспоминаний.
        - Кто там?
        - Я!
        - Кого надо?
        - Аню хочу.
        - На рынке Аня!
        - Серьезно? А я думал, в церкви. За картохой, что ль, пошла?
        - Сам ты картоха! Кончайте вы к Аньке ходить. Девка только на работу устроилась. Я к участковому пойду! Сколько ж можно! Как к магниту, со всего двора ползете. Алкоголики чертовы!
        Голос принадлежал женщине лет шестидесяти, то есть где-то уже старушке. Наверняка бабушка Ани.
        - Мадам, я не алкоголик! Я люблю Аню всеми фибрами своей израненной души! Подскажите, Бога ради, на каком рынке ее искать?
        - Много вас таких! Козлов! Все вы любите! Что ж не женится никто?
        - Я женюсь! Чес-с-слово! Хоть завтра! Ах, не томите, право, помогите мне увидеть Анну!
        - У метро она. На рынке цветами торгует. И не ходите сюда! Я в Смольный пойду!
        "Ого! - про себя подумал я. - А почему именно в Смольный? Там сейчас, кажется, только Ленинский кабинет остался, если, конечно, не прикрыли. Это, наверное, по застойной привычке. Все идут в Смольный. Хорошо хоть не посылают".
        - Астолависта, мадам. Чрезвычайно был рад задверному знакомству.
        Я сбежал вниз. Сейчас быстренько сообразим, где тут ближайшее метро, и так же быстренько найдем Аннушку. С женитьбой я, сами понимаете, торопиться не буду. Это дело такое. Надо сначала чувства проверить. А то, как говорил Петруха, вдруг это крокодил, вот и мучайся потом всю жизнь.
        Метро оказалось рядом. Ряд цветочных лотков протянулся на пару десятков метров, не больше. Маленький тест на сообразительность. Как в сказке, вот тебе десять красавиц, отгадаешь, которая Аннушка, получай в жены, не отгадаешь - голова с плеч.
        Но я не Иванушка-дурачок, гадать не стал. Подошел к первой попавшейся красотке и, ткнув пальцем, поинтересовался:
        - Аня?
        - А-а-аня...
        - Из тридцатого дома?
        - Да-а-а...
        - Ваша бабушка попросила узнать, почему вы не замужем. Шучу. Мне очень хочется с вами поговорить. Можно прямо здесь. Гражданин, эти цветы не продаются! Это муляж! Муляж. Бумага. Да, так вот, я хорошо знал Алексея. Говорят, вы тоже его знали?
        - Кто вы?
        - Я ж говорю, зна-ко-мый. По работе. Звать Кириллом, фамилию не помню, забыл. Аня, так вы действительно хорошо знали Лешу?
        - Ну, знала. И что? Чего тебе надо?
        - Понимания и душевной теплоты. Не бойся, я не украду твою выручку. Ладно, хватит трепа. Я тот самый охранник, из-за которого убили Леху. Понятно? И не смотри так презрительно. Могу тебя заверить, я бы ничем помочь ему не смог.
        Недоверчивый взгляд и повторение уже задававшегося вопроса:
        - Ну и что?
        - К тебе из банка приходили? После похорон?
        У Лехи был вкус. Анечка хоть и потрепана в боях за сексуальную революцию, но смотрится соблазнительно.
        - Никто ко мне не приходил.
        - Неужели? Как же так, и мальчик в костюмчике не заглядывал?
        - Чего тебе от меня надо?
        - Смотри. - Я приоткрыл сумку. - Из этого "ствола" убили Леху. Понятно?
        Вообще-то это был "ствол" самого Лехи, но какая в принципе разница, лишь бы смотрелся убедительно.
        - Я спрашиваю, тебе понятно, девочка? Смотри, смотри. Ты думаешь, твоего голубка завалили из-за валюты сраной? Лешенька, к несчастью, сделал то, о чем его не просили. Решил немножко перевыполнить план. И не говори мне, что к тебе не приходили. Помни, у тебя есть реальные шансы отправиться вслед за женихом. Думаешь, пугаю? Нет, к сожалению. Ты тоже попала в жернова. И не выскочишь, потому что началась уборочная страда. Ненужных людей косят.
        Аня начала грызть ногти. Хорошая примета. Начинается взвешивание всех "за" и "против".
        - Ну, так что? Давай, крошка, давай. Я не в смысле "давай". Я в смысле - "вспоминай".
        - Да не приходил ко мне никто! Псих какой-то, пристал как холера. Я сейчас охрану позову.
        - Стоп, стоп, я все понял, больше не буду. Хорошо, я убедился, что мы не лжем. Охраны не надо. Я сам охрана. А может, кто-нибудь до убийства заглядывал? Так, кофейку попить, поболтать. Не видела случаем?
        - Я тебе еще раз повторяю, никого я не видела. Кроме Вовки. Я всех гнала от Леши. Сволочи.
        - Ну обида, а? Ничего, никого. Неинтересно с вами, сударыня. А почему, кстати, сволочи?
        - Потому! Довели Лешу, аж заикаться стал.
        - Кто, кто довел?
        - Все! Мудаки вроде тебя! Говорила Лешке, не связывайся ты ни с кем, не лезь никуда. Паскудство какое-то.
        - Я не понял, он действительно заикаться начал?
        - Пошел отсюда, козел! Отстаньте вы все от меня!!! Гады!
        "А вот беспроигрышная лотерея! Всего лишь за тысячу рублей у вас есть неповторимая возможность попасть во Флориду! Пятизвездочный отель, бесплатная поездка в Диснейлэнд! Тысяча долларов на мелкие расходы! Подходите! Всего лишь тысяча рублей! Каждый пятый билет имеет крупный выигрыш! Проверка билетов прямо на месте! Спонсором лотереи выступила известная фирма "Трест-строй-пром-быт-нэйшнл"! Торопитесь! Не упустите свой шанс!!! Товарищ, товарищ, неужели вы не хотите поехать во Флориду?!"
        Пошел дождь. Щетки Женькиных "Жигулей" работали с перебоями. Это немного усложняло управление. И так-то машина еле живая.
        Я остановился в центре, купил пару гамбургеров по-русски, прикончил их прямо в машине и двинулся дальше.
        К отделению я на всякий случай подъезжать не стал. Оставил тачку за универсамом, позвонил оттуда же, убедился, что Евгений жив-здоров, и только после этого быстрым шагом миновал зону возможного артобстрела от универсама до милиции.
        - Очень рад видеть вас живым, бывший коллега. Как вам понравился наш банк?
        - Шарага средней руки. Видел я банки и получше.
        - Евгений, ты мне напоминаешь королеву из "Алисы в Стране Чудес". "Ну разве это банк? Видел я как-то банк..." Короче, чем порадуешь?
        Женька чиркнул спичкой, прикурил свой убойной силы "Беломор" и протянул мне листок.
        - Мимо. Технически это невозможно.
        Я взял в руки бумагу. Вчерашние наши с Женькой потуги в немецком языке оказались не такими уж безрезультатными. Плюс еще звонок нашему общему знакомому из ОБЭП. Сами мы даже со словарем не разобрались бы, что здесь к чему. Ну а теперь ясность внесена. Процентов эдак на семьдесят.
        В заказном письме господину Яхонтову сообщалось, что из России на его счет во Франкфурте поступила энная сумма в долларах и для получения данной суммы достаточно приехать лично и назвать код. Цифровой и буквенный. Который указан ниже. Как нам объяснил товарищ из ОБЭП, обычный офшор для рублевых операций. Безналичный перевод денег за "бугор".
        Я почему-то не сомневался, что этот самый перевод был осуществлен через мой любимый "Аякс". Но, к нашему общему разочарованию, в письме не был указан расчетный счет во Франкфурте. Вот ведь досада! А мы губенки-то раскатали. Поедем в Германию на Женькиных "Жигулях", снимем со счета десять миллиардов, купим много-много жвачки и мороженого, будем гулять по Франкфурту, надувать пузыри и кричать: "Вир зинд руссиш полицай!!!" И пусть кто попробует возбухнуть. Моментом ему ротик баксами заткнем...
        Ах, мечты, мечты... А теперь с мечтами обломчик вышел. И с Германией, и с жвачкой. Одно хорошо - у кого-то тоже облом. Хе-хе. (Я ехиден по натуре.)
        Этот "кто-то" не знает код. А без него в Германию можно съездить разве что достопримечательности посмотреть. Вот такой лихой оборот событий. Теперь можно поторговаться. И главное, как равный с равными.
        Немного изменить равновесие в свою сторону я попытался сегодня утром, когда отправил Евгения в банк. Чтобы он через операционистку Верочку, с помощью своей "ксивы" и улыбки, а также голландского "Сникерса", выудил из компьютера номер счета в бывшем Третьем рейхе. Но этого, к сожалению, оказалось недостаточно. Верочка была бессильна. "Что вы, товарищ милиционер?! Я даже не говорю о законной стороне дела, дело в технике. То, о чем вы просите, абсолютно невозможно". Понял, Верочка. Извиняемся. "Сникерс", будьте любезны, назад.
        Ну ладно, не удалось так не удалось. Придется начинать торги как есть. Да я многого просить и не собираюсь. Мне всего-то нужно тридцать миллионов. Именно такой суммы мне в последнее время недостает для душевного покоя. И, кстати, телесного тоже...
        Глава 11
        Длинный зуммер, затем прерывистая трель определителя номера на том конце. Устаревший вариант. Но мне-то, в конце концов, какая разница?
        - Алло.
        - Привет, Юрок.
        - Кирилл? Ку-ку-да пропал? Чего на работу не-не пришел? Позвонил бы хоть, предупредил. Сегодня пункт не работал по т-твоей милости.
        - Ну ты ж знаешь, Юрок, на меня денежки повесили - тридцать "лимонов". Приходится крутиться, подрабатывать на стороне. Осталась всего неделя. Шамиль с Вельским не слезут. Или простят? Как ты думаешь?
        - Ну, не з-знаю...
        - Я думаю, не простят. Придется платить. Такие вот дела. Но я нашел человечка, который за меня внесет указанную сумму.
        - Я рад за тебя. И кто же?
        - Ты.
        - Не-не понял. Я что, Морган-старший?
        - Конечно, нет. Но, Юрок... Что такое тридцать "лимонов" по сравнению с десятью миллиардами? Кстати, а какова твоя доля в этом грандиозном проекте?
        - Какая доля, какой проект? Что ты несешь?
        - Право, старый, не хочется мне вот так, по телефону... Но знаешь ли, каждая встреча с тобой чревата самыми погаными последствиями. Поэтому, извини, лучше уж я заочно. Вот тебе мое скромное предложение. Я предлагаю тебе купить у меня одну маленькую бумажку за тридцать миллионов. Догадался, какую? Заказное письмо из Франкфурта. Как же вы его не нашли?! Выпотрошили сейф Яхонтова, а про кошелек забыли. Несолидно для такого серьезного дела. И что ж теперь? А теперь очень проблематично все довести до логического конца. Вас теперь запросто могут послать на всем известное количество буковок. О, виноват, я не помню, как это по-немецки. Потом в словарик загляну. Кажется, какой-то кодик надо назвать. "Айн, цвай, полицай..." А поэтому платите, маэстро, платите.
        Молчание.
        - Юрок, надеюсь, ты жив? Да брось ты голову ломать, откуда я все это узнал. От твоей тещи, которой у тебя, кстати, никогда не было. Ты, вообще, чего-нибудь пооригинальней придумать не мог? Что бабушка тебя в квартире заперла, к примеру, а ключей у тебя, бедняги, нет. Или что в Планетарий сходить хочешь, на звездочки посмотреть. Я бы сразу поверил. А то теща из Воронежа... Да, вот еще что, уточнить хотелось бы - Леха действительно не вернул тебе кассету в синей коробочке?
        - Хорошо. Мне надо подумать. Я перезвоню через десять минут.
        - Давай, думай. Только, Юрочка, не очень долго. Да, и просьба большая: ко мне никого не присылать. Надоели. Жду звонка.
        Я повесил трубку.
        - Ну?
        - Нормалек, Евгений. Подождем.
        - Ты бы хоть объяснил, что там за комбинэйшн?
        - А! Беспроигрышная лотерея. Бесплатная путевка во Флориду. По правде говоря, я многого еще не знаю. Юрик тоже так, не фигура. Иначе чего ради он тайм-аут запросил? Позвонить, посоветоваться. История же довольно проста. Как сметана. Некто Яхонтов решил провернуть "динамо". Именно так читается "Оманид", если наоборот. Не могу сказать, по собственной ли инициативе или по просьбе других он учредил вышеназванную контору, собрал десять миллиардов, а когда подошел момент выплаты обещанных процентов трудящимся, решил свалить в Рио-де-Жанейро. Но такую сумму перевезти через кордон, за которым к тому же нет никаких связей, сам понимаешь, нереально. Особенно, когда тебя уже спохватились. Но если имеешь хорошие связи в каком-нибудь коммерческом банке, то все можно устроить очень замечательно. Яхонтов нашел связи в "Аяксе". Случайно или нет, пока сказать не могу. Вероятнее второе, он человек пунктуальный, все рассчитал загодя. Но вот дальше... Тот, кого Яхонтов посвятил в свою затею, решил в свою очередь кидануть удачливого собрата-мошенника. Наше общество сейчас - это один огромный "Оманид", где на любой
ступени ты кидаешь, тебя кидают, тех, кто тебя кинул, тоже кидают и так далее. Сам знаешь, что говорить. Да, так вот, решив опустить Яхонтова, мистер Икс из банка тоже потихоньку готовится. Подбирает команду, может даже из рядов бандитской "крыши", и находит "козла отпущения" - Леху, решив сделать из него "киллера". Много, наверное, пообещал бедняге. А Леха принадлежит к тем людям, которые моют голову средствами для облысения, и поэтому легко клюет. Это так, Евгений, к слову. Ты не поймешь. В июне Яхонтов, собрав достаточную сумму для безбедного существования за пределами любимой Родины, сообщает об этом мистеру Икс. Тот предлагает обычный офшор. Деньги переводятся на счет предварительно зарегистрированной в Германии фирмы. Фирма, естественно, оформлена на имя Яхонтова. Где спрятаны все десять миллиардов, знал один только Яхонтов и, возможно, не слишком доверяя своему партнеру, привозил деньги в банк небольшими партиями. Как только он получал из Германии факс, что деньги удачно легли на счет, то доставлял следующую часть. Все верно, привези он все сразу, тут же получил бы пулю в лоб. А так маленькая,
но страховка. Когда последняя банкнота осела в одном из франкфуртских банков, Яхонтову направляется оттуда заказное письмо, в котором сообщается кодовый ключ. Только знающий этот ключ может распоряжаться лежащими на счету деньгами. Вот это письмо, Евгений. Врубился? Первого сентября Яхонтов получил его. В день своей смерти. Затем подготовленный заранее Леха едет в гости к лжебизнесмену, прямо у дверей валит его из "пушки", отпирает сейф и забирает факсы из Германии. Вероятно, в поисках ключа он натыкается на бумажник, который и прихватывает то ли на память о Яхонтове, то ли просто из жадности. Почему бы не захватить по пути? Покойному деньги уже не потребуются. Потом Леха переворачивает все в квартире, инсценируя ограбление, кладет ключ обратно в карман Яхонтова и сматывается. Он наверняка не знал общего расклада и знаком был только с Юриком. Что там дальше - его не касалось. Лехе надо было только убить и забрать квитанции, за что ему воздавалось машиной или деньгами. Небольшой подарочек. Которого он не получил. А вместо этого схватил пулю. Два дня спустя. Потому что являлся одним из звеньев цепи
"банк - "Оманид"". Знаешь, как в Сицилии? Киллер валит жертву, затем валят киллера - и концы в воду. Чем меньше звеньев - тем надежнее. И опять же Лехина жадность сыграла свою роль. Леха ведь не успел получить гонорар ввиду своей самоуверенности. Я убежден, что Юрик наплел ему с три короба и предложил помочь родной пункт опустить. Есть, мол, ребята на примете. Все поровну поделим, заодно прежнее дело оплатим. Ты, Лешенька, сиди тихонько в будке, а когда наши ребята влетят, ты не бойся. Тебя не тронут. Ляг вместе с девочками на пол, и никто тебя ни в чем не заподозрит. А потом сразу за все рассчитаемся. И за убийство, и за ограбление. Лешенька и попался на крючок. Его очень натурально завалили под видом налета. Я уверен, что те, кто это сделал, тоже не знали истинной причины ограбления. Забрали бабки - отвалили.
        Я отпил остывшего кофе.
        - А потом случилась незадачка. Мистер Икс не нашел письма. Искал где-то пару дней. Это понятно, у Яхонтова наверняка всяких бумажек в сейфе - пруд пруди, попробуй сразу разберись. А когда разобрались... Представляю его лицо. И Леху ведь уже завалили, не спросишь у него, не потерял ли какую бумажку впопыхах. Юрику пришлось к его матери сходить, безуспешно, кстати. Н-да. А когда он увидел у меня в руках яхонтовский кошелек, из которого я сдуру достал письмо, то сразу смекнул - ага, вот он, ключик. Надо срочно принять меры. Ну и принял. Кстати, ты не звонил в мой район по поводу того приятеля с револьвером?
        - Пока не установлен. Пальцы отправлены в ИЦ, но там пусто. "Глухарька" ты им капитального подвесил.
        - Ах, и не говори...
        Телефонный звонок прервал нашу мирную беседу.
        Я снял трубку. Юрик без лишних слов сразу перешел к делу:
        - У нас нет уверенности в том, что, кроме тебя, никто не знает про письмо.
        У нас. Очень хорошо. Конечно же, у нас. Не у тебя же одного.
        - Юрик, я что, свою жизнь в лотерею выиграл? Мы делаем благородный "чейндж" и друг друга не знаем. Ведь если что, мне до конца своих дней бегать придется. А хочется спокойствия и уюта на старости лет.
        - Ладно, где мы встретимся?
        - Значит, вас устраивает мое предложение?
        - Да.
        - О'кей. Завтра в девять вечера я буду в конце Витебского проспекта. Там есть такой старый кирпичный дом, он на капремонте. Я поставлю машину недалеко от дома, а сам подойду к торцу. Само собой, дружище, зная ваши исключительно дружеские и миролюбивые чувства, я приеду не один. В машине останется человек, который со стороны будет наблюдать за ходом переговоров. И если вдруг какая заминка приключится, он быстренько отвалит и вскроет конверт, который я ему оставлю. В конверте, сам догадываешься, ксерокопия письма и небольшие пояснения про дела наши скорбные.
        - 3-зачем так сложно?
        - Да затем, что я не с собачкой на прогулку иду, а на встречу, после которой можно остаться без головы. В этой истории и так много крови, не хотелось бы пополнить список жертв.
        - Хорошо. Я подойду к девяти.
        - В таком случае, до завтра, Юрик. Я все-таки надеюсь, что вы замечательные люди.
        Я повесил трубку.
        - Ну-с, Евгений, вы готовы сыграть блюз осеннего вечера?
        Глава 12
        Великий Карнеги сказал: "Мою судьбу определяет и то, что я считаю приятным, и то, что я считаю неприятным". Сегодняшнее приключение я отнес бы ко второй категории. Оно, к сожалению, где-то как-то, но судьбу все-таки определяет. Стало быть, никуда не денешься.
        Эта философская мысль посетила меня, когда я вышел из "Жигулей" и направился к заброшенному дому на Витебском проспекте.
        Напротив здания тянулся бесконечный бетонный забор, сверху снабженный зарослями колючей проволоки. Секретное предприятие, не иначе. Других строений поблизости не наблюдалось, и дом из красного кирпича своими пустыми глазницами окон напоминал одинокого старца на пустынной дороге.
        Единственный фонарь, висящий над забором, вносил оживление в световое оформление местечка. С той позиции, где я сейчас стоял, Женьку разглядеть было невозможно, но он, без сомнения, видел меня и мог контролировать ход встречи.
        По размытой дождями дороге, протянувшейся между красным домом и забором, никто не ездил, предпочитая объездной путь - более длинный, но менее рискованный для автомобиля. О прохожих тем более никакой речи не было. Местечко живописное до тошноты.
        Сжав под мышкой недочитанный "Русский транзит", сунув руки в карманы и в очередной раз передернувшись на ледяном ветру, я прислонился к безоконной стене дома.
        Юрик объявился вовремя. Чемодана с деньгами при нем не было. Я очень огорчился. Сейчас начнутся компромиссы и альтернативы.
        - Принес?
        - А ты?
        - У тебя, кажется, должок? Тебе его прощают. Где письмо?
        - Серьезно? Вот здорово-то! Я потрясен вашей заботой и охотно бы поверил на слово, но вот поверит ли мне Тимур Львович? Он ведь человек пунктуальный и дотошный, прям как налоговый инспектор.
        - Поверит, - ответил голос из-за моей спины.
        Я обернулся. В трех метрах от меня стоял Шамиль. Ого! Мистер Икс. Правда, одет не как всегда. Ни тебе клубного пиджака, ни галстука. Ведь мог бы меня уважить. А так - спортивный костюмчик с белыми полосками да шапочка-начердачник, надвинутая на лоб. Даже дугообразных бровей не видно.
        Я, разумеется, был рад встрече. Так рад, что пожалел об оставленном у Женьки пистолете. Нет, стрелять в Шамиля, я б, конечно, не стал. Но, как говорил Абдулла, "кинжал хорош, когда он есть"...
        - Ты Ларин?
        "Нет, я Майкл Джексон. Вот ведь веселые парни", - подумал я про себя, но вслух ответил:
        - Да. Паспорт нужен?
        - Кирилл у нас остряк.
        - Я вижу. Где письмо, остряк?
        - Где деньги, ребята?
        - Тебе ж ясно сказали. За тобой больше нет долга. Я слов на ветер не бросаю.
        - Слова - этот тот же ветер. Они быстро улетают. Хотелось бы чего-нибудь более осязаемого.
        - Не понял?
        - Ну чтобы в руках подержать можно было. К примеру, расписочку. Так и так, получил от товарища Ларина тридцать миллионов в счет его долга, претензий не имею. В случае возникновения проблем мне разъяснено право обращаться с иском в народный суд. Но формулировка значения не имеет. Я получаю расписку, вы получаете координаты письма.
        - Оно у тебя не с собой?
        - Оно почти со мной. Вот в этом доме. Но найти его без моей подсказки очень проблематично. Ну если только по кирпичику дом перебрать.
        - Хорошо, пошли.
        Я отлип от стены и, не вынимая из-под мышки книги, пошагал за Шамилем. Юрик, оглянувшись по сторонам, пристроился прямо за мной.
        Машина стояла за углом. Вернее, не машина, а микроавтобус. В темноте я не разглядел марку. Но точно не "рафик".
        Пригнувшись, я нырнул в открывшуюся дверь. Юрик остался на улице.
        В салоне сидели еще двое и водитель. Я плюхнулся на свободное место, положил книгу рядом и размял пальцы. Шамиль щелкнул выключателем под потолком, достал из-под сиденья дипломат и положил его на колени. Затем вырвал из записной книжки листок и набросал несколько слов.
        - Держи. Где письмо?
        Я пробежал глазами текст, убедился, что никому ничего не должен, раскрыл книгу и извлек из нее код.
        - Прошу. Это то самое, можете не проверять. Ну, я пошел?
        - Иди.
        Я привстал, но затем снова опустился на место.
        - Да, вот еще... Пожалуй, Юрий пойдет со мной.
        - Зачем?
        - Так, прогуляться. До машины. А то темно, страшно. С ним спокойней. Я, видите ли, на такое внимание к моей скромной персоне с вашей лично стороны не рассчитывал.
        Шамиль на пару секунд задумался, потом выключил свет в салоне и кивнул:
        - Хорошо.
        Я вылез из микроавтобуса.
        - Пойдешь с ним, - приказал Шамиль, кивнув Юрику на меня.
        Когда мы отошли метров на десять, я спросил:
        - Черт, забыл поздороваться с Валериком. Что-то он сегодня какой-то смурной. А, Юрик? Даже вид делал, что не заметил меня. Вот так. А я, дурень, все гадал, почему судимых людей принимают на работу в кассу и даже в охрану. А у нас, оказывается, все схвачено. Можно нескромный вопрос, Юрик? Ты с Лехой в одном отряде на зоне отдыхал или в разных?
        Юрик не ответил.
        - Слушай, Юрик, а Тимур у нас там нигде не подвязан? Заодно?
        - Тимур - пешка. Урод надутый. Что скажут, то и сделает.
        - А ты? Ты, Юрик, тоже пешка.
        - Заткнись! И радуйся про себя, что жив еще. Урод!
        - Давай без хамства. И не гони так быстро, тут лужи сплошные, а кроссовки у меня последние. Тебе, Юрик, самому радоваться надо. Я так полагаю, комбинация разыграна с минимальным количеством действующих лиц? Некоторые в автобусе, наверно, и близко не представляют, что сейчас произошло.
        - Это не твоя з-забота.
        - Конечно. Это твоя забота. Потому что даже минимальное можно уменьшить. А иногда и нужно.
        - К чему это ты?
        - К тому, что разница между тобой и Шамилем слишком велика.
        - Ну и что?
        - Сам думай. Ты отводишь себе чересчур большую роль. А ты всего лишь маленький мальчик с маленькими мозгами. Надень, Юрочка, курточку и сходи к Бинскому... Помнишь фильм такой?
        - Что?! Козел, да без меня бы н-ничего бы н-не было! Ты п-понял, п-падла?!
        - Догадываюсь. Сбавь обороты. Я догадался об этом, когда Леха ни с того ни с сего начал заикаться. Интересно, сколько он этому учился? А я-то, дурачок, никак понять не мог, почему Яхонтов чужому дверь открыл. Другое дело своему... Который слегка заикается. Но тебе не очень хотелось на "мокрое". Пусть уж лучше Леха, верно? А то всякое бывает. Вдруг какая бабуля зоркая на лавочке перед подъездом окажется или мамаша с коляской, а у Яхонтова где-нибудь в укромном уголке твой телефончик завалялся? Найдут, сравнят... Лучше без этого. А может, ты просто сдрейфил? А, Юрик? Ты, кстати, так и не сказал, сколько отвалил тебе Шамиль за то, что ты сдал ему своего старого приятеля Яхонтова. Хотя деньги - это всего лишь деньги. Даже с деньгами ты оставался бы простым охранником. А теперь... Особо приближенный к их бандитскому величеству... Дурак ты, Юрик. Молчишь? Вот и молчи. Я тоже помолчу. Хватит. Я не Макаренко, чтобы всех жизни учить.
        Мы подошли к "Жигулям".
        - Все, Юрик. Благодарю за компанию.
        Я открыл дверь машины. Страшный грохот потряс пустынную улицу. Осколки последних стекол красного дома веером брызнули из оконных проемов. Фейерверк огненных брызг взметнулся в вечернее небо и мгновенно растаял, уступив место столбу черного дыма.
        - Мама миа, что это? - спросил, высунувшись из машины, Женька.
        - Наверное, утечка газа в домике, - как можно спокойнее ответил я.
        Юрик, вытаращив глаза, застыл в какой-то монументальной позе.
        - А-у-о-ы... - только и смог выдавить он из себя.
        Я подтолкнул его к машине:
        - Садись, большой человек, опоздаешь на вечернюю сказку.
        Женька вывел "жигуль" из-за угла забора, где улица сворачивала.
        - Как сказал бы Юрий Никулин: "На их месте должны были быть мы". Слышь, Юрик? Ты, между прочим, тоже.
        - Ты что? Ты что, мудак, их взорвал?
        - Опять оскорбления. Вот и помогай людям после этого. У меня, радость моя, никаких бабок не хватит на израильскую пластиковую мину с дистанционным управлением. Очень компактная штучка, помещается в картонной коробочке из-под сока. А то ты не знаешь? А то у тебя определителя номера нет?
        - Какого определителя? - как в бреду спросил Юрик.
        - Телефонного, старина. И вчера ты очень быстренько донес Шамилю, что я звоню из дома, что у меня есть "Жигули" с определенным номером и что на этих "Жигулях" я собираюсь к тебе на встречу. Или не было этого? Или он сам спросил? Хо-хо, Юрик. Да не дрейфь ты! Праздник давленых клопов, кажется, закончился.
        - А дальше что?
        - Да ничего особенного. Утром я позвонил одному моему знакомому по прозвищу Просперо, он приехал, осмотрел машинку и нашел прикрепленную к днищу коробочку из-под сока. Очень, надо сказать, умело прикрепленную.
        - И что?
        - И все. Пойми, Юрик, ты сунулся не в свое дело. Это тебе не колпачки крутить на площади и не валюту ломать. Здесь, если не кинешь ты, кинут тебя. Запомни на будущее. Евгений, останови.
        Женька притормозил.
        - Все, Юрик. У нас не такси. Выгружайся. Будешь в банке, скажи, что я уволился по собственному желанию.
        Мы оставили бедолагу Юру на обочине и двинулись дальше.
        - Ну мне-то ты объяснишь, в чем дело? - хмуро буркнул Женька.
        - Так ты ж все слышал. Ба-бах! Ладно, уточню некоторые детали. Ты утром на работу отвалил, а Просперо игрушку нашел в твоей машине. Вот черт, книжку в Шамилевой машине оставил. "Русский транзит" в трех частях. Это самая толстая книга, что была в моей библиотеке. Кстати, новую купить надо, я дочитать ее не успел. А ты вообще на коленях должен передо мной ползать - я и машину твою спас, и тебя заодно.
        - Они что, сами себя взорвали?
        - Наверно. Я на кнопку не нажимал.
        - Н-да... А Юрик?
        - Ну я надеюсь, он все-таки поймет и правильно оценит ситуацию. Одно мне не ясно в этой истории. Почему Яхонтов, человек осторожный до неприличия, доверился Юрику, попросив помочь с переправкой денег. Только потому, что по первому делу они вместе проходили? Не знаю. Хотя, впрочем, доверился и доверился. Значит, были основания. А Юрик, хороший мальчик, тоже доверился. Шамилю. Потому что самому кинуть Яхонтова у него кишка тонка. Вот и кидали друг друга до сегодняшнего дня. Точно, сплошной "Оманид"! С замесом на крови.
        - А десять миллиардов?
        - Миллиарды в Германии. И, к сожалению, там и останутся. Можно, конечно, налоговой полиции информацию слить, но вряд ли они денежки вытащат. Законодательная база у нас слабовата. Пошлют немцы нашу налоговую полицию куда подальше. А если и не пошлют, то денежки до облапошенных граждан вряд ли дойдут. Затеряются где-нибудь в коридорах судебной и государственной власти. Так что толку создавать новый "Оманид"? Хватит существующих. Кроме того, дурачков учить нужно.
        - Черт, неужели из-за каких-то десяти миллиардов стоило такой огород городить? Леху нанимать, налет устраивать?
        - Океаны начинаются с ручейков, Евгений. А десять миллиардов - это даже не ручеек. Это довольно широкая речка. Что же касается огорода, то серьезные вещи надо делать серьезно. Любое преступление - это цепочка от замысла до исполнения. И если разорвать звенья или вообще уничтожить их, то никто никогда уже не восстановит цепочку. Мысль понятна? Леха, Юрик, те двое в магазине, даже я - это разные звенья, скрепленные между собой в сознании одного-единственного человека. Бывшего человека. Его самого теперь собирать надо, извините за грубость. А Юрик?... И так крови много. Слишком много. Пускай отваливает.
        - А ребята шамилевские? Они ж не отстанут, пока не разберутся.
        - Да мало ли у Шамиля заморочек? Ха! Выше крыши! О, надо же, афоризм получился. А в аферу с "Оманидом", я думаю, он никого не посвящал. Знаешь, на чем обычно авторитеты горят, начиная от Аль Капоне и заканчивая нашими местными? На мелочевке, на обычной жадности. Лишний миллиард за бугром не помешает. На "черный" день. Ну а если кто-то и в курсе, то пускай Юрику руки и ломают. Он ведь почему-то жив остался.
        Женька ухмыльнулся и включил приемник. Опять играл блюз. Наверное, станция такая, только блюзы и передает.
        - Останови здесь. Я дальше на метро.
        - Куда ты теперь?
        - Отлежусь с месяцок. Где-нибудь на югах, пока тут все уймется.
        - Назад в ментуру не думаешь?
        - Прикинуть надо. Если только в другой район. С Шуриком я не уживусь.
        Женька достал папиросу.
        - Ладно, звони, если что.
        - Пока, Евгений.
        Я остался один. Нет, не один. С мелодией. С блюзом осеннего вечера, все еще звучавшим откуда-то из темноты. Па-даба-да... Под аккомпанемент дождя и ветра.
        Мне было плохо. И тошно. Мне ничего не хотелось. Может быть, кроме одного - умчаться в черное питерское небо на фантастическом облаке и никогда не возвращаться назад.
        Я поднял голову. Звезды скрывались за тяжелыми грозовыми тучами. На мгновение ветер разорвал небо, и луна осветила пустынную улицу. На мгновение... И тут же все погрузилось во мрак, заполненный дождем, ветром и чернотой. Непроглядной чернотой, все дальше и дальше уносившей уже еле различимые звуки блюза.
        Когда последняя нота растаяла в шквале осеннего ветра, я закрыл глаза и провалился в темноту.
        Эпилог
        - Кирилл, ты вообще вставать собираешься? Ты дрыхнешь уже восемнадцать часов! Бинго, стащи с него одеяло!
        Я приоткрыл глаза и увидел перед собой лохматую черную голову Бинго. Пес уцепился за край одеяла и потащил его на себя.
        - Э, э, собачка, погоди... Погоди ты! А почему вы не в Краснодаре?
        Вика возвела глаза к потолку и постучала пальчиком по виску.
        - Это от безделья... Знаешь, Ларин, пройди-ка ты на всякий случай медкомиссию. Особенно у психиатра проверься. Тебе, кстати, Филиппов звонил, просил завтра в кадры зайти, что-то там подписать. Не забудь.
        Я сел на диване. Ничего не понимаю. "Оманид", Леха, Юрик, Шамиль... Десять миллиардов. Блюз. Н-да... Прямо "Иван Васильевич меняет профессию". Мистика. Очень правдоподобный сон.
        Я взглянул на тумбочку. Кажется, я слишком увлекся детективами. Пора с этим кончать. Вот дочитаю "Русский транзит", ну и еще, пожалуй, "Кошмар на улице Стачек" одолею, и все. Завяжу. Тем более, скоро снова на работу. В осточертевшую ментуру, без которой, как оказалось, я не смог протянуть и месяца.
        За окном было необычно тихо. Ни трамвайного грохота, ни собачьего лая.
        Я выглянул на улицу. Городской пейзаж замер как на открытке. И тут тишину прорезал одинокий голос саксофона. Музыкант стоял прямо под нашими окнами и вдохновенно исполнял Леграна.
        Товарищ Ларин, вы, кажется, действительно спали. Это вредно для здоровья. Пора вернуться из мира снов.
        - Добрый день, уважаемые радиослушатели! - неожиданно заорало радио. - В Петербурге полдень. После небольшой рекламы в эфире программа "Как стать богатым". А сейчас... Трам-пам-пам-пам-пам... Фирма "Оманид" превратит зерна вашего вклада в золотые яблочки...