Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ДЕЖЗИК / Кисляков Максим : " Раскаленная Броня Танкисты 1941 Года " - читать онлайн

Сохранить .
Раскаленная броня. Танкисты 1941 года Максим Валерьевич Кисляков
        Война. Штрафбат. Они сражались за Родину
        В бронетанковом училище им твердили, что «Красная Армия всех сильней», а нашим боевым машинам нет равных. Они верили, что «если завтра война, если враг нападет», СССР разгромит агрессора «малой кровью, могучим ударом».
        Но летом 1941 года все идет совсем не так, как в победных маршах и пропагандистских фильмах. Их трехбашенный Т-28 подбит в первом же бою. Контрудар 15-го мехкорпуса провалился, в штабах неразбериха, управление войсками потеряно, части вводились в бой по отдельности и были разбиты поодиночке, понеся огромные потери.
        Сможет ли «экипаж машины боевой» отбить у врага трофейный танк и прорваться из «котла»? На что способен одинокий Т-28, двинувшись в «яростный поход» по немецким тылам? И есть ли шанс у наших танкистов вернуться живыми из этого отчаянного рейда?
        Кисляков Максим
        Раскаленная броня. Танкисты 1941 года
        В оформлении переплета использована иллюстрация художника И. Варавина
        Кисляков М.В.
        
        
        1
        Пот заливает глаза. Едкий запах солярки острыми иглами бьет в нос. Земля рывками подпрыгивает в видоискателе, грунт, вдоль и поперек перепаханный гусеницами, желто-коричневым ковром рвется до самого неба, но потом резко обрушивается вниз. Впереди маячит густой кустарник, кое-где, словно белесые кости гигантских животных, виднеются поваленные березовые стволы.
        Командир экипажа Игорь Протасов жадно всматривается в приборы наблюдения, до рези в глазах горят черные риски отсечки расстояния. По лбу и вискам струятся грязные капли пота, сложенные крест-накрест кисти Игоря до белых косточек нажимают на ручки механизмов вращения башни, многотонная сталь нехотя подчиняется.
        Вдруг в перекрестье мелькнул едва заметный бугорок серо-стального цвета и тут же скрылся в зеленой гуще. Ледяным ножом полоснуло живот Игоря, он облизнул вдруг пересохшие губы. Сомнений быть не может - чуть левее машины вражеский дот! Тут же в шлемофонах захрипело радио - радист-пулеметчик тоже приметил цель.
        Раздался пулеметный треск, вперед ринулась свинцовая струя, вдали взорвались фонтанчики земли, несколько пуль срикошетили от маски орудия и бетонной стены. Командир поморщился - треск рации становится невыносим, Игорь отодвинул к затылку хрипящий шлемофон и бросил взгляд на стрелка-радиста, тот перехватил взгляд командира, на чумазом лице проступила белоснежная улыбка. Протасов в ответ коротко кивнул, на лице одновременно сосредоточенность и волнение. Он вновь облизнул сухие губы и громко скомандовал: «Короткая!»
        Однако многотонная машина все так же двигалась вперед. Игорь нахмурил брови: «Почему не встали?! Еще пара секунд, и в нас шмальнут!» - стремительным вихрем пронеслось в голове командира. Он с шумом втянул в себя раскаленный воздух и приготовился крикнуть команду громче, но вместо приказа едва не щелкнул себя по лбу. «Команды механику всегда дублируй ногами, - всплывают в голове наставления танкового старшины из училища. - Ори не ори, а на высоких оборотах он тебя в жизнь не услышит!»
        Механик содрогнулся от легкого тычка в спину, но рычаги тут же потянул на себя - исполинская машина вздрогнула и встала как вкопанная, экипаж с силой впился в ручки и поручни - два десятка тонн бронированной стали по инерции качнулись сначала вперед, потом подались назад. Земля в видоискателе вновь подлетела до неба, но вскоре обрушилась вниз. Игорь сморщился от мороза в животе, прильнул к прибору наблюдения и тут же с довольной улыбкой отметил мастерство механика и свое везение - перекрестье легло точно на вражеский дот.
        Протасов резко повернулся к заряжающему и скомандовал:
        - Осколочно-фугасный! Заряжай!
        Но шум мотора глушит любой звук - заряжающий Баир Шагдаров перед собой видит лишь беззвучно открывающего рот командира. В ответ Баир несколько раз хлопнул ресницами и тут же отпрянул: Игорь внезапно ткнул ему под нос растопыренную пятерню. Шагдаров тут же сообразил - нужен фугас! Он исчез в глубине башни, внезапно похолодевшие руки схватили горячий металл гильзы. Баир подскочил к орудию и через мгновение послышался щелчок затвора.
        Нависла гнетущая тишина. Игорь всматривается в черные риски целеуказателя, капелька пота противно щекочет веко, но сейчас не до него - сейчас важнее огневая точка врага! Сверил прицел - тот лежит прямехонько на доте. Ай молодец Сёма, сукин сын, ювелирно сработал пулеметом, вспыхнуло в голове Протасова. Теперь противнику не поздоровится! Командир осклабился и махнул рукой:
        - Огонь!
        Внутрь танка ворвался оглушительный грохот разрыва, от огромного порохового облака мгновенно защипало глаза, в горло ударила противная горечь, Игорь зашелся надрывным кашлем, уши раздирает болезненный свист. Послышался металлический звон - шипящая раскаленная гильза бухнулась на пол.
        Руки на ощупь отыскали видоискатель, Игорь, превозмогая шум в ушах, подался вперед, глаза жадно впились в мутноватые стекла окуляров. Видоискатель с легким скрипом сместился сначала вправо, потом влево. В том месте, где находился вражеский дот, во все стороны разворачивается густое облако пыли. Через мгновение напряженное лицо командира разрезала довольная улыбка, блеснули белой вспышкой зубы. Стараясь перекричать треск дизеля, он воскликнул:
        - Есть! Есть попадание!
        Но восторженное лицо тут же стало каменным, по перепачканному гарью лбу скользнули грязноватые капли, рука привычно смахнула их.
        - Осколочно-фугасным повторить! Цель та же! - коротко скомандовал Протасов, вновь сунув заряжающему растопыренную пятерню под нос. На этот раз Баир в ответ лишь осклабился и проворно сунул в казенник ствола тридцатикилограммовый снаряд.
        Щелкнул затвор.
        - Готово, командир!
        Нога Игоря привычно нащупала орудийную гашетку.
        - Выстрел!
        Подошва командирского хромового ботинка с силой утопила металл. Вновь качнуло многотонную машину, уши тут же вновь заложило, густое облако пороховых газов ворвалось внутрь танка, выброшенная гильза брякнулась и со звоном покатилась куда-то в сторону.
        Глаза вновь шарят по мутноватому горизонту. Сквозь стелющуюся пыль невозможно увидеть даже очертания бетонной вражеской огневой точки. В это же мгновение раздается радостный возглас Баира:
        - Есть второе попадание! Отстрелялся, сволота!
        Игорь повернулся на крик, брови сшиблись на переносице, но тут же покрытое копотью лицо растянулось в улыбке. Баир в ответ еще больше обнажил белоснежные зубы.
        Танк дернуло вперед. Игорь отшатнулся, рука едва успела покрепче перехватить поручень видоискателя, он поморщился - все-таки треснулся затылком. Механик, как и приписывала инструкция, после отстрела, не дожидаясь команды, двинул машину вперед. Застрекотали гусеницы, Баир что-то кричит, но рот лишь беззвучно открывается, перекричать надрывно ревущий дизель уже невозможно.
        Вдруг по броне пробежало несколько ударов. Игорь содрогнулся, машинально завертел видоискателем в разные стороны. Вновь раздалось несколько ударов. Протасов легонько толкнул механика-водителя в спину. Тот потянул рычаги, танк стал замедляться, заскрипела трансмиссия - танк замер. Гулкий стук повторился, теперь, словно тяжелым молотом, бьют в башенный люк, им вторят какие-то отдаленные голоса. Игорь отпустил поручень видоискателя, щелкнул затвором люка. В то же мгновение в полутьму танка ворвался ослепительный свет, Протасов сморщился - полуденное солнце резануло глаза, выдавило слезу.
        Сквозь яркие солнечные лучи наконец проступила фигура в форме, еще через мгновение можно было рассмотреть командирскую гимнастерку, фуражку и две шпалы на петлицах черного сукна. Улыбчивое, чисто выбритое лицо бросило:
        - Ну что, сынки! Угорели, что ли? Ну, чего морщитесь? Или майора не признали на радостях-то?
        Игорь наконец свыкся с ярким светом, ресницы перестали трепыхаться, словно бабочки на ветру, легкая улыбка пробежала по лицу, рука козырьком привычно потянулась к виску.
        - Товарищ комбриг, после обстрела вражеского дота огневая точка противника…
        - Да видели мы все сами! С километра-то, да и оба фугаса положить точно в цель! Ай, снайпера! - Майор резко повернулся, поспешно бросил помощнику - рыжеусому капитану с заметным рубцом от ожога на шее и левой щеке: - Пиши, Валя, экипажу двадцать шестого, ведомого курсантом Протасовым, по итогам боевых стрельб объявить благодарность. С зачислением!
        - А як же! Сделаем! - раздался бодрый голос капитана с южным украинским акцентом.
        Майор продолжает улыбаться во весь рот, вновь склонился над люком.
        - Эка, Горобец, догадался же ты трассу дать.
        В люк тут же высунулось чумазое смеющееся лицо, нос с горбинкой, черные бусинки-глаза бегают в разные стороны.
        - Та я шо? Мое дело-то маленькое. Хотя, как маманя говорит - глаз и вправду у меня алмаз, товарищ комбриг, - с хитрым прищуром ответил Горобец. - Ежели бы дали маненько минуток, так и сам бы расстрелял курв засевших. Та от нас жеж не убыло б.
        Раздался смех. Майор тоже коротко хохотнул.
        - Ну все, черти чумазые, вылезайте.
        Майорская фуражка тут же исчезла, затем вновь появилась, лицо уже серьезное, командным тоном он бросил:
        - И доложить по уставу!
        В танке зашевелились. Механик заглушил мотор, отбросил свой люк в передней части корпуса и проворно подался вперед. Игорь выдохнул и с силой подтянулся, колено уперлось в край люка, еще одно усилие, и он свободен.
        Следом за Протасовым из проема люка вылезло напряженное лицо Баира. Он растерянно перехватывает края люка, кряхтит, раздувшаяся от натуги вена отчетливо проступает на перепачканном копотью лбу. Хоть и росточка, как и все буряты, он был небольшого, но вылезти из башни для него была еще та история.
        Радист и пулеметчик Семен Горобец не спешит, насвистывает незамысловатую песенку, пальцы деловито щелкают тумблерами рации, откинут в сторону шнур связи, черным жгутом приковывающий его к танку.
        - Хава нагила, хава… - продолжает мурлыкать себе под нос Горобец. - Эхма, ну поползли, что ли, славяне…
        Кто-то в ответ прыснул ему смехом.
        Горобец в ответ что-то буркнул и ухватился за края люка механика-водителя, ведущего наружу.
        - Эх, шоб я так жил… - выдохнул радист-пулеметчик и подался вперед.
        На полянке возле учебного танка Т-28 выстроился экипаж, рядом в ровном строю скучают другие танкисты - они давно уже отстрелялись и теперь замерли в ожидании команды «вольно!». Игорь осмотрелся и тут же поймал несколько завистливых взглядов: одни с хитрым прищуром кивали, другие недовольно косились.
        Немного поодаль стоят несколько командиров, некоторые потягивают папиросы, едва заметный сизый дымок вьется вверх и тут же тает в жарком июньском небе.
        Майор неспешно шагает перед строем, облачка пыли вспыхивают крохотными взрывами из-под его подошв, руки привычно устроились за спиной, взгляд скользит по комбинезонам серо-стального цвета.
        - Сегодня перед вами ставилась задача - уничтожить вражескую огневую точку! - командным голосом начал майор, во время короткой паузы глаза пробежали по лицам курсантов, покрытым копотью, в танковых шлемах они все равно казались обычными подростками. - Давалось три подхода по три снаряда каждый. Курсант Протасов!
        - Я!
        - Доложить о выполнении!
        Игорь вытянулся в струну и шагнул к майору. Ботинки чеканят по сухой земле, облачка пыли струйками поднимаются кверху. В одном шаге от командира он замер, грудь подалась вперед, правая рука козырьком уткнулась к виску, Игорь с шумом выдохнул:
        - Товарищ комбриг! Согласно задаче экипаж номер тридцать один на учебном танке двадцать восьмой модели поразил цель согласно инструкции. После двух выстрелов вражеская огневая точка была уничтожена. Дополнительных подходов не потребовалось! Командир экипажа - курсант Протасов.
        Нависла тишина, слышно, как легонько потрескивает огонек папиросы да где-то в кустах дебоширят кузнечики, вкусно пахнет свежескошенной травой.
        - Молодцы! - оборвал тишину командирским возгласом майор. - Молодцы, сынки! Объявляю всему экипажу благодарность!
        Весь строй ударил зычным хором: «Служу трудовому народу!»
        - Вольно!
        Майор шагнул к устроившимся немного поодаль от танкистов-курсантов командирам. Ему тут же протянули коробку с папиросами. Василий Михайлович потянул белый кругляш.
        - Ну, орлы!.. - бросил майор и склонился перед заботливо зажженным огоньком, вверх взвилась тоненькая ниточка табачного дыма. - Настоящие сталинские соколы!
        - Так тож в небе соколы-то сталинские… - произнес капитан с рыжими усами.
        - А у нас что, хуже? Мы и тут жару даем! Нет, ты видел, - обратился он к своему ординарцу, тот с готовностью кивнул. - С двух выстрелов и оба раза накрыли. Орлы из стали!
        Командиры одобрительно зашептались, закивали. Майор с наслаждением выдохнул табачный дым, подставил лицо июньскому жаркому солнцу, улыбнулся, но тут же поморщился - кто-то теребит его за рукав.
        - Товарищ майор, не к нам ли?..
        Майор недовольно бросил взгляд в сторону. Вдали, на убегающей змеей грунтовке появилось облачко пыли, оно медленно растет, приближается. Командующий сложил ладонь козырьком, щурится, но разглядеть, кто это - не выходит. Впрочем, и самому догадаться нетрудно.
        - Кажись, точно к нам. Штабная…
        Командиры тут же перестали переговариваться, бросают взгляды на дорогу.
        - Смотри, как на гашетку давит, - бросил кто-то из строя. - Никак торопится, может, и вправду чего лихого случилось?..
        Игорь, наконец, снял зудящий кожу насквозь промокший танкошлем, несколько крупных соленых капель устремились к подбородку, взлохмаченные волосы повисли сосульками. Он выдохнул, солнце лизнуло теплом взмокшие волосы, лоб и щеки. Игорь с наслаждением потянулся, разбросав руки в стороны, но тут же согнулся, лицо сморщилось, будто хлебнул уксуса, - рука осторожно прикоснулась к ушибленному затылку.
        - Вот черт! Кабы не танкошлем, точно пробил бы себе башку, - от саднящей боли прошипел Игорь.
        - Э, нет, командир! Голову-то беречь надыть тебе, - отозвался заряжающий, или башнер, как называли его в училище. - От нее и зависит - как биться будем.
        - А тебе на что голова-то, Баир? Свою надо приспосабливать к делу, - произнес механик-водитель Роман Демин, деловито протирая руки от густо налипшей на кожу черно-коричневой смазки.
        - Дык, а он в нее кушает, - ответил за Баира Семен, пристроившийся у гусеницы, руки закинул за голову, глаза полузакрыты, в зубах пляшет соломка. Из-под сдвинутого на затылок шлема проступают курчавые волосы. - Ну и спиртишок заливает иногда…
        - Эй! Не придумывай, да? - смущенно бросил Баир, брови сшиблись на переносице, глаза еще больше сузились и теперь стали похожи на крохотные щелочки - лезвие бритвы не просунешь.
        - Ой ли, а не ты ли прикладываешься к наркомовским? - подмигивает Горобец. - Нет, оно, конечно, дело-то хозяйское… Но для, так сказать, смелости в бою можешь и приложиться…
        Раздался негромкий дружный хохоток.
        - И не выдумывай! Мне вообще не до этого. - Баир по-прежнему немного исподлобья косится на безмятежно грызущего соломку Семена. - Это тебе тыкать в морзянку да в пулеметик строчить. А мне, считай, и по сторонам смотреть, и орудие наводить, и снаряды тяжеленные перекладывать. Снаряды-то, как мешок картошки!
        - Ну, картошечку ты тут к месту вспомнил. Наверняка даже на стрельбах думал о добрячей миске варененькой, да с лучком. Это дело ясное, - произнес Горобец, выплюнул уже пожамканную травинку и не глядя сорвал новую, крепкие зубы с едва слышным хрустом впились в сочную зелень. - Ты смотри, растолстеешь так, что и в люк не залезешь. А вдруг в бой? Или того хуже - подобьют, начнется пожар, а выползти не сможешь. - Семен вдруг жалостливо посмотрел на наливающегося краской раздражения бурята и выдохнул: - Вот так и сгоришь, бедолага.
        - Тьфу на тебя! - раздраженно бросил Баир, отвернулся и принялся перочинным ножичком счищать грязь, забившуюся под ногти. - Еще накаркаешь!..
        И в самом деле, при небольшом росте, что несомненный плюс для танкиста, бурят Баир Шагдаров выглядит несколько полноватым. Лицо полнощекое, с алыми кружками-яблоками, почти всегда чумазый плоский нос смешно вздернут кверху. Старший сержант Семен Горобец даже на вид полная противоположность Баиру. Этот юноша из еврейской дальневосточной семьи скорее походит на селедку, высушенную всеми ветрами и солнцем, до того он худ. Иногда кажется, что реберные кости проступают сквозь гимнастерку. При этом Семен первый среди тех, кто и порцию соседа съесть готов, да еще и добавки попросит. Все удивляются - куда ж уходит еда? А ротный так и вовсе точно приметил: не в коня корм. Нос у старшего сержанта Горобца с сильной горбинкой. Даже волосы и те различаются как ночь и день: у бурята легкий ежик из непослушных волос, у Семена - богатая курчавая шевелюра цвета воронова крыла. Да и в характере они антиподы: один шутник и балагур, другой молчалив и стеснителен. Он даже в уборную ходит украдкой, чтоб там ни души…
        Игорь все чаще бросает взгляд на мчащуюся к ним в пыли полуторку. Уже отчетливо проступает покрытая толстым слоем пыли кабина защитного зеленого цвета, стекла в грязных разводах, сквозь них виднеется мутная фигура водителя, дверь со стороны пассажира приоткрыта, на подножке во весь рост вытянулся какой-то командир.
        Бортовой номер в дорожной пыли, но Игорю и так уже понятно - штабная полуторка. Чего ее сюда несет? Интендантские просто так не ездят, отметил он и почувствовал, как мороз лизнул в низу живота, ледяной пятерней сдавил сердце - взгляд упал на синий околыш фуражки и красную нашивку на правом предплечье - знак сотрудника НКВД.
        Майор госбезопасности, не дожидаясь, пока машина остановится, спрыгнул с подножки и устремился к командирскому строю у танков. Одна рука поддерживает фуражку, другая сжимает планшет. Командиры вытянулись по струнке. Майор госбезопасности торопливо отдал честь и с ходу протянул какие-то бумаги комбригу, следом передал и сложенную вчетверо армейскую карту.
        Игорь робко шагнул к окружившим штабного посыльного командирам, ухо жадно вслушивается. Но гомон и взрывной хохот бойцов не дают услышать ни слова. О чем говорят командиры? Протасов повернулся к балагурящим танкистам и грозно шикнул, смешки тут же смолкли. Горобец в ответ поднял обе ладони, мол, понятно, командир, уже молчим.
        Игорь вновь напряженно вслушивается в разговор. Долетают лишь обрывки фраз. Протасов недовольно поморщился и приблизился еще на несколько шагов. Наконец ему удалось выловить несколько связных предложений. И в это же мгновение внутри похолодело, по коже пробежала дрожь.
        - …Значит, все-таки сунулись, курвы! - злобно бросил рыжеусый капитан и громко сплюнул. Рубец от ожога на щеке и шее сделался пунцовым. - Мать их!..
        - Товарищ майор госбезопасности, а может, это диверсия какая? Ну, там, капиталисты-буржуи ряженые… - немного растерянным голосом проговорил комбриг, фуражка задвинута на затылок, руки перебирают какие-то бумаги, формуляры и карты, по щеке предательски скользнуло несколько капель пота. На одной из карт Игорю удалось разглядеть жирно обведенные красным карандашом какие-то населенные пункты, толстые стрелки разбегались в разные стороны. - У нас все ж таки пакт…
        - Это война, комбриг! - тяжелым голосом бухнул, словно молотом, майор НКВД. - Они уже прорвали нашу оборону на границе, бомбят города. Несколько армий уже устремились к Минску. Понимаешь, майор, - к Минску!
        Над командирами нависла гнетущая тишина. Одни опустили голову, другие переглядываются, пожимают плечами. Вновь слышен стрекот кузнечиков и жужжание насекомых. Кто-то хмыкнул, чиркнул спичкой, запахло табаком.
        - Война… М-да, не думал, что она до наших границ докатится, - растерянно произнес рыжеусый капитан. - Нет, оно, конечно, понятно - нам все равно неизбежно было схлестнуться с немцами. Но чтоб драться на нашей земле… Все как-то готовились малой кровью да на территории врага.
        - Малой кровью готовились, - передразнивая капитана, недовольно буркнул комбриг. - Ишь, понимающий какой! - Он сделал паузу, глубоко затянулся, выпустил дым - тот почти мгновенно растворился, и, глядя куда-то вниз, медленно добавил: - Хотя и верно - ждали, чего уж… Вот только боюсь… Эх! Не вовремя война-то! Не во-вре-мя!
        - А когда она вовремя, товарищ майор?
        - Вовремя - это когда вовремя! - резко ответил майор, глаза уставились на капитана, в них блеснул холодный огонек.
        - Товарищи! Сейчас не время вдаваться в пустые рассуждения! - прервал их майор НКВД. Капитан и комбриг мгновенно впились в него взглядом. Он пробежал по ним холодными строгими глазами и продолжил все тем же ровным командным голосом. - Есть предписание. Приказ. Сформировать из вашей части боевую бригаду.
        - Но у нас же только курсанты…
        Майор бросил взгляд на рыжеусого капитана, спешно шагнул вперед и громко произнес:
        - Товарищ майор госбезопасности, курсанты не прошли полного учебного курса! - вместо капитана громко произнес комбриг. - Сегодня мы только стрельбы провели - впереди еще экзаменационные испытания. Куда же им?
        - Считайте, что ваши курсанты сегодня и прошли все экзаменационные испытания, - невозмутимо ответил штабной майор, расстегнул планшет и извлек оттуда аккуратно сложенный вдвое лист. Мелованная бумага под заглавием «Приказ» густо заполнена печатными строчками, под ними множество чьих-то подписей - все, что удалось разглядеть Игорю. - Вот этот приказ, согласно которому из вашей учебной бригады вам нужно сформировать бригаду боевую. С вашей же матчастью.
        Майор молча принял бумагу, развернул и тут же углубился в чтение, глаза бегают от строчки к строчке. Капитан заглянул через плечо майора и тоже принялся читать, губы беззвучно отшлепывают текст.
        - Но они же… они же еще совсем зеленые, товарищ майор госбезопасности, - немного растерянно произнес капитан, отрываясь от приказа. - У каждого экипажа всего-то десять-пятнадцать часов наката на танках, а стрельб и того меньше…
        Майор НКВД ничего не ответил. Он взял протянутый ему майором приказ и принялся прятать его в планшет.
        Внезапно рыжеусый капитан решительно шагнул вперед, глаза страшно выкатил.
        - Да их же как котят там!.. А у немчуры стервятники бывалые! - Капитан в сердцах хлопнул себя кулаком по груди, звякнула медаль «За отвагу». - Сам знаю - в Испании горел!
        Энкавэдэшник вновь проигнорировал выпад капитана, лишь исподлобья глянул на него.
        - Успокойтесь, товарищ капитан! - грозно бросил майор госбезопасности. Капитан осекся, отступил обратно. Майор НКВД нарочито спокойно защелкнул планшет и продолжил спокойным голосом, взвешивая каждое слово. - Истерик не нужно. В штабе фронта думают иначе - приказ получен - не позднее суток выдвинуться в район Барановичей. Извольте исполнять!
        - Слушаюсь! - сдержанно ответил комбриг, ладонь козырьком лениво потянулась к виску.
        Сотрудник НКВД кивнул и направился к своему автомобилю. Водитель вжикнул стартером, двигатель рявкнул, выхлопные трубы плюнули гарью.
        Майор госбезопасности ловко оттолкнулся от подножки и взобрался в кабину. Он уже собирался захлопнуть за собой дверцу, но вдруг высунулся из кабины и угрожающе крикнул:
        - Если не выдвинетесь в район в назначенное время - будете отвечать перед военным трибуналом. Все!
        Майор НКВД исчез в кабине. Завизжал оборотами двигатель, и штабная полуторка двинула по пыльной дороге в очередное подразделение. Командиры-танкисты остолбенело провожают взором его машину.
        - Вот тебе и Юрьев день… - тяжело произнес рыжеусый капитан, глаза наблюдают, как грузовик вновь превращается в удаляющийся клубок дорожной пыли.
        Комбриг невесело посмотрел на него, но тут же опустил глаза.
        - Юрьев - не Юрьев, а курсантиков наших надо известить. Так что, Валя, приказывай строиться.
        Через минуту майор прохаживается перед ровным строем серо-стальных комбинезонов. Комбриг пробежался взглядом по вмиг посерьезневшим лицам ребят, остановился на Игоре, потом взор метнулся к Семену, тот легонько - одними уголками губ - улыбнулся. «Да, пацанва они еще все…» - промелькнуло у него.
        - Товарищи курсанты! - громогласно начал майор. - Сегодня, как сообщает наша разведка, германская армия, не считаясь ни с какими пактами и договорами о мире и дружбе, вторглась на территорию нашей великой Родины.
        Он сделал паузу, поднял руку вверх, легкий летний ветерок принялся теребить бумажные края документов на командирском планшете. Несколько десятков глаз, включая техников, впились в желтые листки и карту в руках майора. Тот продолжил:
        - В этих документах сказано, что сегодня в четыре часа утра германские самолеты начали бомбить наши советские города. Также там сказано, что наши войска уже вступили в смертельную схватку с врагом. - Вдруг его голос упал, и он сдавленно проговорил: - Однако пока наши бойцы-пограничники не смогли сдержать стремительного прорыва врага…
        Строй по-прежнему стоит вытянувшись в струнку, лица все так же будто вытесаны из камня, однако чувствуется, что все напряжены, каждое ухо жадно ловит слова командира.
        Майор вновь пробежался взглядом по курсантам-танкистам, шумно наполнил воздух грудью и продолжил:
        - Поэтому наша задача как можно быстрее соединиться с 16-м мехкорпусом и ждать дальнейших распоряжений. Пока это все.
        - Товарищ майор, разрешите обратиться! - раздался голос Игоря.
        - Разрешаю.
        Протасов шагнул к майору, вытянулся в струну, глаза жадно сверлят лицо командира.
        - Это значит, что наша учеба окончена и мы поступаем в распоряжение действующей армии?
        Майор переглянулся с капитаном.
        - Да, Игорь, это значит, что вы будете приписаны к бойцам 16-го механизированного корпуса со всей материальной частью, согласно приказу штаба.
        Вдруг несколько глоток взорвалось возгласом: «Ура! Ура! Ура!»
        Комбриг вздрогнул, из рук выскользнула только что подкуренная папироса.
        - Нашли чему радоваться, пацанва! - несколько недовольным голосом произнес рыжеусый капитан. - Вы же еще не всю программу прошли!
        - Товарищ капитан, да в бою доучимся, - с улыбкой проговорил Семен Горобец. - Так наука воевать быстрее пойдет. Да и быстрее немца разобьем.
        - Хех, скажешь тоже, быстрее разобьете…
        - А что? Это же как в песне: «Если завтра война, мы к победе должны быть готовы…»
        - Ты, паря, несмышлен еще. Да еще и говорлив, как я посмотрю, - раздраженно проговорил капитан с рыжими усами. - Немец - мужик серьезный. Я воевал с ними в Прибалтике еще в империалистическую. И в Испании с ними дело имел. Кстати, вместе с товарищем комбригом. Михалыч, помнишь, почем у них фунт лиха?
        - Помню, Валя, помню…
        - Ну, с верой в сердце и с товарищем Сталиным обязательно прогоним немчуру поганую! Не сегодня, так завтра, товарищ комбриг! Да ежели каждый, как наш Баир, будет заряжать, да наш взводный стрелять, так еще и раньше разобьем, - радостно пробарабанил Семен и обратился к майору: - Так ведь, товарищ комбриг?
        - Дай-то Бог, Сема, - проговорил упавшим голосом майор, глаза растерянно скользят по строчкам и красно-синим стрелкам в наспех созданном в штабной неразберихе приказе о контратаке. - Дай-то Бог…
        2
        Вся курсантская казарма на ушах. Шум, гвалт, взрывной смех прерывает степенные разговоры. Куда ни посмотри - всюду можно увидеть довольных курсантов. Одни прикладывают к воротникам новенькие петлицы с блестящими лейтенантскими кубарями, крутятся перед зеркалом, другие - наглаживают огромными тяжеленными утюгами гимнастерки, третьи - начищают и до того натертые до блеска хромовые сапоги. Впереди почти сутки увольнительной. После - подготовка к отправке на фронт. Там уже будет не до гулянок. Но и накануне вечернего променада в головах не все мысли о девушках. Поспеть бы на фронт до победы - думает военная молодежь.
        Игорь стоит у зеркала. На него смотрит невысокий парень. На голове аккуратно стриженные темно-русые волосы, на чуть худощавом лице серо-голубые глаза, прямой нос, брови вразлет и тонкие губы - такой скорее на выпускника музучилища похож, чем на бравого курсанта-танкиста. Да и не курсант он уже - сегодня перед строем в полном параде вручили лейтенантские петлицы бронетанковых войск. Настоящие!
        Эх, как бы ему сейчас пошли отцовские ордена и медали. Игорь улыбнулся. «Года три назад еще игрался ими вместе с детворой, а теперь настало и мое время заработать россыпь наград», - крутится у Игоря в голове. Но пока на левой стороне груди алеет значок в виде звездочки «За отличную стрельбу из танкового оружия», да по соседству с ним блестит серебристый треугольник «За отличное вождение боевых машин». Негусто.
        Но это дело наживное, подумал Игорь, главное поспеть. А то выйдет, как с поляками - только выступили их освобождать, как треклятые враги-буржуи стали сдавать позицию за позицией, пока и вовсе не сдались. На все про все ушло - неделя! На этот раз, конечно, семью днями явно не обойтись, думал Протасов, все-таки немец Европу захватил. Сумел побить не кого-нибудь, а французов с англичанами. Да как! Одним сокрушительным ударом! Так что месяцок-другой придется на фашистов потратить, продолжает размышлять лейтенант. А что, орден Красного Знамени или, там, Красной Звезды смотрелся на мне вполне бы, вполне. Игорь тут же вздохнул. Нет, не дадут. Немец быстрее драпанет, обреченно подумал Протасов.
        Оглушительно хлопнула дверь - Игорь вздрогнул. К нему подскочил Роман Демин.
        - Здарова, командир! - выкрикнул он и с силой приложился ладонью по спине Игорю. Тот едва не рухнул лицом вниз, закашлялся, нагуталиненная тряпка выпала из рук.
        - Ну, ты, поосторожней будь! - недовольно буркнул Игорь, потянулся за выпавшей тряпкой.
        Протасов бросил взгляд на Романа. Как ни крути, а внешность типичного сибиряка бросается в глаза - мощный подбородок выступает вперед, белокурая челка падает на широкий лоб, мышцы бугрятся даже сквозь гимнастерку. На него посмотришь и без слов поверишь - такой точно на медведя ходит.
        Роман смотрит на Игоря, голубые глаза с хитрецой внимательно следят за каждым его движением. Пальцы лейтенанта пытаются застегнуть воротник-стойку на тщательно выглаженной гимнастерке, но крохотная пуговица скользит во влажных от волнения пальцах. Игорь недовольно бурчит:
        - Вообще, кто тебя пустил сюда, в командирский корпус? Условились же на проходной…
        - А чего такого? Пустили, и все…
        - «Пустили, и все», - пробурчал, передразнивая товарища, Игорь. - Вечно ты все не по уставу. А потом мне из-за тебя шею мылят каждый раз! А оно мне надо?
        - Да какая шея, товарищ командир! Да и обучение, поди, закончилось уже. Все! Завтра на фронт!
        Игорь глянул на него исподлобья, на него уставилось добродушное, смеющееся лицо Романа. Еще года два назад он бы и не подумал дружить с таким, как Демин. Ну кто он? Так, мехвод низового состава училища. Стать заместителем командира танка - его потолок! Другое дело он, Игорь Протасов, уже командир танка-красавца «двадцать восьмого». К тому же лучшего на курсе по стрельбе и политической подготовке! Вон и «выпускные стрельбы» прошли на «ура!». Как ни покрути - орел! А этот…
        И все же нравился ему чем-то Роман. Может, своим добродушием и общительностью? А что, вполне! В знакомстве с девушками, например, ему равных не было и нет во всем училище. Вот и сегодня в городе на танцплощадке их будут ждать - так, по крайней мере, обещает Роман. После очередной самоволки сержант Демин долго рассказывал про новых знакомых, что не девушка, а загляденье! Впрочем, Игорь уверен, что и сам бы справился. Хотя при одной мысли познакомиться с хорошенькой девушкой у него отчего-то начинали трястись коленки. «Слабак, тряпка!» - причитал он сам себе, но, конечно, это помогало мало.
        Лейтенант усмехнулся. «А может, Ромка мне симпатичен, потому что от него веет какой-то надежностью? Да так и есть! Глядя на Демина, можно не сомневаться - такой и в разведке и в бою не подведет, всегда плечо подставит. Но, конечно, он обалдуй редкостный. Да к тому же и лентяй тот еще. Удивительно, как до выпускного доучился?»
        - Ну что, готов, товарищ командир? - по-дружески Демин толкнул Игоря, тут же подмигнул. - Или товарищ лейтенант? Как больше нравится, а?
        - Не мели чепухи, сержант, - буркнул Игорь.
        - Да ладно тебе, чего надулся как бука? Али не хочешь в город, на танцы?
        - Может, и не хочу.
        - Струсил?
        - При чем тут? - буркнул Игорь.
        - А что тогда?
        - А если у них уже кто-то есть?
        - Ну и что?
        - Как что? Это некрасиво, знакомиться с занятыми девушками, не по-советски как-то…
        - Скажешь тоже - не по-советски! - передразнил Игоря Роман. Тот ответил недовольным взглядом. - И потом, ты ведь не уводишь их, а просто, так сказать, проводишь вечер приятно. К тому же перед отправкой на фронт, - Демин вздохнул. - А там сам знаешь, или грудь в крестах, или голова в кустах.
        - Э-э! Ты мне это брось - грудь в крестах - это у белогвардейцев-убийц, а у нас звезды! - грозно выкрикнул Игорь. Швырнул перепачканную гуталином тряпку в угол. - У нас, у советских людей, не кресты - звезды!
        Солдаты, стоящие рядом, переглянулись.
        - Какие еще звезды?
        - Золотые и красные! Понял?
        Демин попятился, выставил вперед ладони.
        - Ладно-ладно. Ну чего ты взъелся? Это ведь поговорка такая.
        - Плохая поговорка, не советская…
        - Какая-никакая, а народная… - произнес Роман, Игорь ответил ему укоризненным взглядом.
        Дверь вновь громко хлопнула. В дверном проеме появилась голова Семена, лицо расплывается в довольной улыбке.
        - Ну вы чего, застряли? Мы с Баиром уже заждались вас на проходной!
        - Идем… - буркнул Игорь.
        Ступени училища отзываются веселым перестуком сапог. Едва ли не каждую минуту по ним стремительно спускаются курсанты. Настроение приподнятое. Лето, тепло, танцы, девушки… Но больше всего радует, до приятной дрожи теребит: мысль: «Завтра на фронт!» Это значит - подвиги, награды, слава!
        Миновали коридор первого этажа, со стен на Семена, Игоря и Демина смотрят герои-танкисты, успевшие еще при жизни стать настоящими легендами. Тут триумфаторы Халхин-Гола, Испанской войны, войны с финнами, освободительного похода в Польшу. Игорь бегло пробежал взглядом по до боли знакомым волевым лицам. Вновь внутри кольнуло жгучим желанием горы свернуть.
        За танкистами закрылись массивные двери училища, впереди - просторный плац, по бокам стоят зенитки на колесном ходу, чуть поодаль на гранитном постаменте быстроходный танк БТ-7, вокруг него толпятся - старший курс рассказывает преимущества и недостатки молодежи, те смотрят на «старичков» с открытыми ртами. А то! Ведь им довелось не только водить, но и вести боевую стрельбу из танка.
        - Эх, ребята, вы еще новейший Т-34 не видели, - произнес один из старшекурсников. - Не машина - а зверь! Скорость - 40 километров. Броня - 45 миллиметров, да еще наклонная!
        Толпа ахнула, старшекурсник обвел их взглядом и, захлебываясь, продолжил:
        - А пушка?! То еще орудие - аж 75 миллиметров! Любой немецкий танк, почитай, насквозь.
        - А водить-то этот Т-34 доводилось? - поинтересовался один коренастый паренек, черные как смоль волосы лохматит ветерок. - Как он на ходу-то?
        Старшекурсник опустил глаза, пожал плечами.
        - Не довелось… Техника новейшая, почти секретная! Не все армии его получили, куда уж до учебки-то…
        Тут же встретили Баира. Он стоит вдали от шумной толпы, но вслушивается в слова одного из старшекурсников, руки в карманах, в зубах лениво дымит папироска.
        - Вот смотрю я на тебя, старшина, и всякий раз понять не могу - ты то ли спишь, то ли просто жмуришься, - сказал Семен. - По твоим глазам не разобрать.
        Демин хохотнул, но тут же умолк - встретился взглядом с Игорем. Тот выставил кулак.
        - Болван ты, Горобец. Хоть и радист, - произнес Игорь.
        - Я-то чего? Так, мысли вслух. Можно сказать - дружеское замечание.
        - Болтун ты редкостный, товарищ Горобец, - сказал Баир.
        За спиной остались ворота КП, ведущего к корпусам училища, вперед светло-коричневой лентой убегает грунтовая дорога. Солнце нещадно печет. Если бы не вечерний, веющий прохладой ветерок, спеклись бы заживо.
        - Ну и жара… - произнес Семен, смахивая крупные капли пота со лба.
        - Нет! Вы как хотите, а пешком по такой пылюке я не пойду, - покачал головой Демин. - Зря, что ли, марафет наводил - брючки наглаживал да драил сапоги?
        - И чего? Отряхнулся и все дела, - произнес Баир.
        - Это тебе дела нет, а нам есть, - Роман заговорщицки подмигнул. - Как-никак, а нас девушки ждут.
        - Ой, вот прям и ждут?
        - Ну тебя, может, и нет, а нас ждут точно! Голову даю на отсечение!
        - Да кому твоя голова нужна?.. - буркнул Баир. - Разве что руки с ногами, чтоб жать на педали да на рычаги нажимать.
        Семен хохотнул. Демин насупился.
        - Ну а твоя работа самая интеллектуальная, - огрызнулся Роман.
        - Какая? - недоверчиво переспросил Шагдаров.
        Демин посмотрел на Баира, потом перевел взгляд на Семена и Игоря и прыснул смехом. Семен тоже хохотнул. Баир обвел всех взглядом, сдвинул брови и махнул рукой и в сердцах бросил:
        - Да ну вас!..
        Игорь насторожился, бросил взгляд в сторону убегающей дороги, стал вслушиваться.
        - Тихо вы! - гаркнул на споривших товарищей Протасов.
        Все мигом притихли. До них донеслось урчание двигателя. К ним приближается облако пыли. Через минуту сквозь облако пыли пробился грузовик-полуторка. Номера военные, за рулем - бывалый солдат, пилотка набок.
        - Во! Наш трамвай, - радостно воскликнул Семен и шагнул навстречу машине. Но тут же встал как вкопанный - рука командира с силой сжала плечо.
        - Да погоди ты! - недовольно произнес Игорь. - Вечно вперед лезешь!
        Семен вопросительно глянул на Игоря, тот ответил хмурым взглядом, одернул гимнастерку и направился к грузовику. Семен хмыкнул, проводил его взглядом.
        - Чего это с ним?
        Баир пожал плечами.
        - Да волнуется он, - с улыбкой заключил Демин. - Барышни же будут на танцах, понимаешь…
        Игорь махнул рукой, и грузовик стал снижать скорость. Взвизгнули тормозные колодки, облачка дорожной пыли рванули из-под шин. Из кабины высунулась голова водителя. Чуб смешно выбивался из-под заваленной набок пилотки, на застиранной гимнастерке тускло поблескивают петлички ефрейтора.
        - Чего тебе, товарищ лейтенант? - произнес водитель.
        Обращение не по уставу кольнуло Игоря, но он смолчал, лишь кашлянул.
        - Не в город ли, ефрейтор?
        - В город, в город, - радостно кивнул водитель. - Подбросить, что ли?
        - Добросить, что ли, - немного недовольным тоном ответил Игорь. Видать, вольготно нынче водители живут, распустился на вольных хлебах, подумал Протасов, раз ни чинов, ни званий не различает. Да еще и разговаривает, будто с одного котелка щи хлебали.
        - Эт можно, - кивнул водитель. - Но с вас - пара папирос! А то мои кончились, а курить охота, аж уши ломит…
        Вновь волна негодования прошлась внутри Игоря, но он вновь смолчал, кивнул.
        Лейтенант уселся в кабине. Тесновато, но все лучше, чем топать по пылюке дорожной. Остро пахнет бензином. Заинтересованный взгляд Игоря перехватил ефрейтор.
        Семен, Баир и Ромка Демин взобрались в кузов, тут же кто-то опрокинул пустое ведро, оно покатилось с грохотом по деревянному настилу. Кто-то грубо выругался. Игорь обернулся и тут же столкнулся взглядом с Семеном, тот виновато пожимает плечами, густые брови задрал вверх.
        - Как дети… - с улыбкой произнес Игорь. - Ну что, ефрейтор, трогай!
        - А как же, командир, папиросочкой-то угостить?
        Протасов чертыхнулся, наполовину вылез из кабины, водитель удивленно похлопал ресницами. Вскоре лейтенант залез обратно и протянул руку, на ладони несколько папирос, солдат-водитель поспешно сгреб их, одну тут же сунул в рот.
        - А ты чего, лейтенант, не курящий, что ли? - произнес ефрейтор, раскуривая папиросу, кабина наполнилась табачным дымом, горечь бьет в нос. - Никак спортсмен?
        Игорь несколько раз кашлянул, отвернулся, буркнув:
        - Спортсмен.
        Не успел Протасов договорить, как его вжало в обивку сиденья. В кузове вновь загремело ведро, опять кто-то зло выругался.
        Дорога идет ровным полотном, лишь иногда сворачивает, будто вертится. Шум мотора и покачивание разморили Игоря окончательно. Дремота свинцовым грузом наваливается на веки. Замолкли и ребята в кабине. Но вздремнуть не получалось - то ефрейтор крутанет баранку так, что тебя впечатывает то вправо то влево на поворотах, то лихо кого-то объедет. И всякий раз вслед противно визжит клаксон.
        Игорь чертыхнулся - вновь на очередном ухабе шмякнулся головой о потолок кабины. Ефрейтор покосился на него, глаза смеются. В зубах тлеет, пыхает искрами папироска.
        - Ничего, командир, зато с ветерком!
        Все чаще стали попадаться жилые ухоженные домики, сначала в основном мазанки, потом побогаче, иногда и в два этажа с хозяйственными пристройками. Попадаются и каменные строения. В окне промелькнули «Хозтовары», рядом - «Гастроном», у дверей успел увидеть очередь. Вечер, но почему-то все еще открыты, отметил про себя Игорь. Дальше начинались жилые кварталы.
        - Слышал новость - война с фрицем началась!
        - Ну конечно, слышал! - ухмыльнулся Игорь. - Даже больше того - завтра на фронт!
        - Вот ведь везучие!
        - Везучие? - изумился Игорь. Ему почему-то показалось, что именно про таких, как этот ефрейтор, говорят - служба как сказка - просыпаться не хочется.
        - А то ж! Я б тоже добровольцем рванул бить фашиста. Но, видно, не судьба…
        - Чего так? Болен, что ли? Хотя вроде армейскую баранку крутишь…
        - В том-то и дело, что более как крутить баранку я в армии и не гожусь, - горько заметил ефрейтор, в голосе скользнула печаль. - В аварию попал. По глупости, конечно. Лишку глотнул спиртного, и понесли черти… А теперь вот! - Ефрейтор шлепнул ладонью по колену. - Почти не сгибается. Куда мне в атаку с такой-то ногой… Только и могу, что давить на гашетку.
        Игорь посмотрел на водителя. Его бравурность вдруг улетучилась - перед ним сидит сгорбившийся солдат, давно уже выросший из ефрейтора. Щемящая жалость сдавливает сердце.
        Молчание. Лишь слышно, как потихоньку переговариваются друзья в кузове, да шумит мотор полуторки.
        - Как думаешь, сколько война с немцем продлится? - прервал гнетущую тишину ефрейтор.
        - Месяц, может, два, - неуверенно ответил Игорь. - Да не-е-е! Месяц от силы!
        - Я тоже думаю, месяц - не больше, - кивнул водитель.
        - Как наш комбриг говорит: раз сунулись, значит, так ударим - до Берлина отлетят!
        Ефрейтор хмыкнул.
        - Правильный у вас комбриг. Дело говорит!
        Завизжали тормоза, Игорь едва не впечатался в лобовое стекло, вновь загрохотало ведро в кузове.
        - Ты сдурел, что ли, ефрейтор? - вырвалось у Игоря. - Не дрова же везешь!
        В ответ ефрейтор лишь осклабился.
        Нещадно скрипят тормоза, водитель дернул руль вправо, и машина в нескольких сантиметрах замерла у кирпичной стены какого-то склада.
        - Все! Дальше нельзя! - бодро произнес водитель. - Ежели начальство увидит, что кого-то подвожу - шею намылит вмиг!
        Игорь пробурчал в ответ и едва не выпал из кабины - после такой езды ноги не держат совсем.
        Рядом с кабиной уже стоят Семен, Баир и Роман, охают, растирают ушибленные и затекшие места. В открытую дверцу высунулась голова солдата-водителя, лицо будто беспризорника-попрошайки.
        - Эй, выпускнички, может еще парой папирос угостите, а?
        - Да ведь давали уж, - недовольно ответил Роман Демин. - Совесть имей, служивый!
        Игорь посмотрел на Демина и тут же приказал:
        - Дай ему еще папирос.
        - Чего? - непонимающим взглядом посмотрел Роман на лейтенанта, ресницы бестолково захлопали. Игорь цокнул, выхватил почти полную пачку папирос и протянул солдату-водителю.
        - Держи, ефрейтор.
        Но ефрейтор вдруг ухмыльнулся, лицо сделалось каменным. Он отстранил руку Игоря с папиросами и ответил, в голосе появился лед:
        - А вот жалеть меня не надо, товарищ лейтенант. - Он подмигнул и тут же скрылся в кабине, бросил через открытое окно: - Бывай, лейтенант!
        Затарахтел стартер, гаркнул движок, заскрежетала коробка передач. Полуторка резво рванула с места.
        - Как зовут-то тебя, ефрейтор? - уже вдогонку выкрикнул Игорь. В ответ водитель лишь протяжно посигналил. Грузовик стал быстро удаляться, пока не исчез в облаке дорожной пыли.
        - Чего это с ним? - непонимающе развел руками Демин.
        - Не знаю… - пожал плечами Семен. - Сбрендил, наверное.
        Все посмотрели на Игоря. Тот ничего не ответил, лишь кивнул в сторону парка и пошел вперед.
        Дальше от центральной улицы в парк змеилась тропа. Уже отсюда слышна музыка. Внутри приятной волной разлилось тепло, от легкого волнения заколотилось сердце. Игорь невольно прижал руку к груди, горячий мотор за гимнастеркой будто отозвался на прикосновение, забился чаще.
        Особенно много стало попадаться курсантов. Здесь практически все: пехота, артиллеристы, связисты, танкисты. Игорь даже нескольких кавалеристов приметил, те прохаживаются степенным шагом по тенистой аллее, на губах уже чернеют залихватские усики, пальцы заботливо разглаживают их. Попались и несколько командиров рангом от капитана и выше. Эти, в отличие от свежеиспеченных лейтенантов, ходят немного хмурые. Вообще, Протасов приметил - чем выше звание, тем угрюмее лицо. Хотя у многих на груди поблескивают награды за воинскую доблесть. Видимо, война им уже в тягость, думал Игорь. Война - дело молодое! Кому как не молодежи, военной поросли показывать удаль! Другое дело, что одной удалью не взять врага. Тут нужны сноровка, знания, техника, в конце концов. Вот за технику Игорь уж точно не переживал. Уж сколько раз политруки говорили - у нас, у Красной Армии, самое передовое вооружение! И охотно верилось! Тем более, когда рассматривали плакаты с техническими характеристиками английской, французской и немецкой техники. Сравнивали. Сверяли. Спорили. И всякий раз получалось, что наши «тэшки» и «бэтэшки»
превосходят заморские образцы.
        Ребята миновали деревянный мостик через крохотную речушку, деревянные доски отозвались приятным поскрипыванием.
        «А может, они хмуры, потому что успели семьями обрасти?» - пронеслось в голове Игоря. И в самом деле! Отцу семейства наверняка трудно воевать, когда знаешь, что семья и дети где-то в тысячах километрах от тебя, да и наверняка одни, без мужского плеча. Тут мысли уж точно не на поле боя. Хотя, с другой стороны…
        Не успел додумать Игорь мысль - локоть Ромки болезненно впился в бок.
        - Смотри, командир, они! - заговорщицким шепотом произнес Рома, ткнув пальцем куда-то в сторону.
        Игорь всматривается вдаль, но, кроме гуляющих пар и прохаживающихся одиноких курсантов, никого не видит.
        - Где?
        - Да вот же! - нетерпеливо отозвался Роман, дернул за плечи Игоря, направляя в нужную сторону.
        В груди тут же екнуло - рядом со скамейками, прямо под большими часами стоят две девушки. Даже отсюда видно: одна совсем беленькая, другая - потемнее. Обе в легких летних платьях, вечерний ветерок колышет, чуть приподнимает края невесомой ткани.
        - Ну как - хороши?! - вопрошает Демин, в голосе восторг и самодовольство.
        - А что, хорошие крали… - отозвался Баир.
        - Хороша Маша, да не ваша, - передразнил его Демин.
        Баир вновь насупился.
        - Это еще почему?
        - Ну, понимаешь, Баирыч, - начал будто бы серьезно Демин, рука легла на плечо старшине, - не всякий, как грица, вышел и рожей, и интеллектом, уразумел?
        Баир сдвинул брови чуть ли не до самого кончика носа.
        - Опять ты про этот свой… инти… интиллект! На черта он мне сдался?
        - Ну а иначе никак, Баир, - ответил, картинно разведя руками Роман. - Иначе, какой интерес в тебе для девушки? Особенно в том, кто в башне.
        Семен коротко хохотнул.
        Баир сбросил руку Демина с плеча, зыркнул на Сему Горобца.
        - Да ну вас! Не очень-то и хотелось! - буркнул старшина и отошел в сторону, устроился под сенью дерева, чиркнул спичкой, в нос ударил едкий табачный запах.
        Роман шагнул к Баиру, похлопал по-дружески по сгорбленной спине.
        - Ладно-ладно, старина, - добродушно произнес он. - Шутка ведь, разве не понял?
        - Ну и шуточки у тебя, сержант Демин! - уже веселее произнес Баир, глубоко затянулся и ловко щелкнул пальцами - окурок, как пуля, улетел в кусты. - Но знакомиться все равно не буду!
        - Уж ладно! А зачем тогда с нами на танцы пошел?
        - Ну, так, поглядеть да воздухом подышать…
        - Да не робей! - весело произнес Роман, хлопнул ладонью по плечу Баира. - Сыщется и тебе невеста. Смотри, сколько их!
        Роман обвел руками вокруг. И вправду, девушек - знакомься-не перезнакомься! На любой вкус: высокие и не очень, худенькие и «в теле».
        - Правда, и кавалеров хоть отбавляй, - произнес Роман, одернул гимнастерку и шагнул вперед к ожидавшим их девушкам. - Но это ничего. Мы не лыком шиты. Мы ж танкисты, почитай - элита!
        - Шагай вперед, элита! - подтолкнул рукой раздухарившегося Демина Баир.
        Танкисты миновали небольшую аллейку и вышли прямиком к танцевальной площадке. Оркестр начал играть бессмертный шлягер, по летнему парку поплыла неспешная мелодия.
        Утомленное солнце
        Нежно с морем прощалось,
        В этот час ты призналась,
        Что нет любви…
        С каждым шагом к заветным часам, где их ожидают девушки, идти все труднее. Даже Роман почувствовал, как ноги становятся ватными.
        - Песня, скажем прямо, не для знакомства, но фона ради - сойдет! - произнес Демин.
        - А что? Хорошая песня, душевная… - отозвался Семен.
        Оставшаяся пара метров далась с титаническим трудом. В какой-то момент Роман понял, что идет к девушкам один. Остальные жмутся за его спиной. Но уже ничего не попишешь - девушки приметили ребят, и теперь назад хода нет.
        Роман подошел, рот растянут в широкой улыбке. Он пробежал взглядом по девушкам, внутри приятно кольнуло, сердце гулко бухает в груди. Демин щелкнул каблуками и приложил ладонь к виску, набрал воздух в легкие и выпалил:
        - Здравия желаю, товарищи девушки!
        - Здравствуйте, товарищи командиры… - едва слышно приятными голосами отозвались девушки. Смеющиеся глазки забегали из стороны в сторону.
        Игорь с удовольствием рассматривает красавиц. На той, что посветлее, маняще развевается на вечернем летнем ветерке голубое платьице, белокурые пряди собраны в косу, в волосах - красная шелковая ленточка. На темненькой - бежевый сарафан, украшенный рисунками огромных ромашек, в волосах причудливая, в форме бабочки золотистая заколка.
        Девушки отвечают встречными взглядами, но сразу же застенчиво опускают глаза, хлопают ресницами. Баир и Семен совсем прижались к Демину.
        Роман оглядел своих товарищей.
        - Что же вы, товарищи командиры, такие стеснительные?
        - Эм-м-м… Да на вас засмотрелись. Вот просто слов нет до чего вы хороши.
        - Такие молодые, а уже льстецы.
        - Что вы, что вы! Как можно? - наигранно стал протестовать Роман. - Мы молодежь советская, а потому - только правду и ничего кроме!
        - Так мы вам и поверили!
        Девушки переглянулись и залились мягким звонким смехом, обнажились ослепительно белые ровные зубки. Игорь улыбнулся, звонкий голосок, будто заморский хрусталь, приятно щекочет слух. Семен тоже глазеет на девчат.
        - Ну что, Роман, может, познакомишь нас со своими друзьями? - обратилась одна из девушек, та, что в бежевом сарафанчике.
        - С кем, с ними? А нужно ли? - шутливо ткнул пальцами Роман в товарищей. Семен недовольно цокнул, Баир вновь насупился. Роман улыбнулся и кивнул. - Ладно, шучу, конечно же. Итак, - Демин положил ладонь на плечо Семену, - это мой друг Семен Горобец, шутник и весельчак! С ним и чтоб скучно? Никогда!
        - Ну, с тобой, Ромка, мне не сравниться!
        - Ах да, - хлопнул себя по лбу Роман. - Семен еще и редкой скромности человек! Но идем дальше. А дальше у нас вот этот скромный человек. Скромный, я бы даже сказал - наискромнейший, застенчивый человек!
        - Вот придумщик! - буркнул Баир, но улыбнулся, глаза-щелочки забавно блеснули. Девушки кивнули.
        - Ну и, конечно же, какой боевой отряд без командира? Правильно - ни-ка-кой! - Роман поднял палец вверх, выдержал паузу и произнес чуть громче: - Поэтому разрешите представить нашего командира, лейтенанта Игоря Протасова! Лучший во всем - как у нас говорят наставники - безупречен в подготовке теоретической и нет равных - в политической.
        - Скажешь тоже! - буркнул Игорь. Щеки густо залил румянец. - До безупречности - как до Арктики и обратно.
        Девушки переглянулись. Одна из них - та, что темненькая, - шагнула вперед.
        - Очень приятно! - произнесли она и протянула Игорю руку. - Меня Любой зовут.
        Лейтенант робко коснулся пальцами женской ладошки, кожа показалась шелковой.
        - Приятно взаимно…
        Люба улыбнулась, указала ручкой на подругу.
        - А это моя подруга Настя. Дружим с детства.
        Та шагнула вперед и тоже протянула руку.
        - Анастасия… - мягким и в то же время звонким, словно весенний ручей, голосом произнесла она.
        Грубоватые пальцы лейтенанта вновь прикоснулись к бархату женской кожи.
        Вдруг Игорь ощутил, будто тело провалилось в пустоту - его взгляд на мгновение пересекся со взглядом Насти, щеки заполыхали. Девушка тоже опустила глаза, но смущение не стерло улыбки. Напротив, Анастасия раз за разом бросает короткие взгляды на Игоря. Лейтенант чувствует, как внутри поднимается горячая волна, хочется подойти ближе и прикоснуться к ней…
        - А давайте пройдемся, - прервал затянувшуюся паузу Роман. - Не стоять же нам весь этот прекрасный вечер у часов.
        Демин подставил локоть Насте, но та отстранилась, не стала брать Романа под руку, на вопросительный взгляд старшины ответила лукавой улыбкой. Роман пожал плечами и направился за ней.
        - А мы недавно десятилетку окончили. Решили поступать в медицинский. А вы? Уже закончили учиться?
        Ребята переглянулись.
        - Да, буквально сегодня отгремели последние занятия на полигоне, - ответил за всех Игорь. - Завтра вручат аттестаты.
        - Ой, мальчики, а почему у вас петлички одинаковые? - спросила Люба. Рядом идет Семен, он подошел слишком близко и невольно коснулся рукой Любы, та спешно отстранилась, Семен смутился, покраснел. - Неужели вы все танкисты?
        - Так точно!
        - Ой, как интересно! - восхищенным голосом произнесла Люба.
        - И не говори, Люба, с танкистами мы сегодня еще не знакомились.
        - А что, вы уже с кем-то знакомились сегодня? - озадаченно спросил Роман. В голосе послышались ревнивые нотки.
        - Ну как же… - произнесла Настя и принялась загибать пальцы. - Артиллеристы, связисты, простые солдаты… Ну в общем…
        - Да не слушайте ее! - засмеялась Люба, ветерок колыхнул платьице. - Это она наговаривает!
        Танцплощадка приближается, оркестр играет громче. Людей тоже становится все больше, иногда приходится протискиваться. Однажды Семен ощутил, как кто-то вцепился в его портупею. Оказалось, это Баир ухватился, чтобы не потерять из виду. Они переглянулись и подмигнули друг другу.
        Игорь ощутил легкий толчок в бок.
        - Ну как тебе барышни, а? - в ухо прошептал Роман. - Уже приметил?
        - Кого приметил?
        - Ну как же - девушку!
        - Дурак ты, Демин! - шепотом бросил Игорь и ускорил шаг.
        Роман остановился, непонимающим взглядом впился в удаляющуюся спину Игоря и пожал плечами.
        - Странный малый. А еще командир…
        Игорь шагает вперед, глаза растерянно впились в кончики сапог. Рядом идет Настя, и оттого слова будто забылись. Так и идут, молча. Закончилось «Утомленные солнцем», грянул какой-то вальс.
        Вдруг Протасов ощутил прикосновение, будто легкий прохладный ветерок пробежался по его разгоряченной коже. Пробежался, ухватил за запястье и повлек вперед. Игорь медленно поднял глаза и тут же содрогнулся, словно его насквозь прошило копье - он встретился с зелеными изумрудами-глазами Анастасии. Разум на мгновение помутился.
        - Пойдем, потанцуем! - голос Насти вырвал Игоря из сладостного плена.
        Ноги, точно набитые ватой, шагнули вперед. Через мгновение Игоря словно пробило током - рука девушки невесомым перышком легла на плечо лейтенанта, капелька пота предательски скользнула за шиворот. Кисть левой руки попала в прохладу Настиной ладошки. Правая рука и вовсе задрожала - она легла на хрупкую девичью талию. Музыка грянула громче.
        Игорь неуклюже шагает, старается попасть в такт мелодии, но всякий раз этот такт ускользает, будто кусок мыла в мокрых руках. Рядом дышит теплом Настя.
        - Ты никогда не танцевал? - шепотом произнесла она.
        - Н-нет, - промямлил Игорь, потом собрался и добавил: - Не доводилось.
        - Тогда я тебя научу! - радостно произнесла Настя, в глазах блеснул огонек. - Нужно двигаться по кругу и про себя считать: раз, два, три, раз, два, три. Все очень просто. Попробуй.
        Игорь зажмурился и шагнул в сторону, поймав ритм, шагнул еще, про себя считает - раз, два, три. И почти сразу же сбился. Он сделал еще один неуклюжий шаг и тут же столкнулся с другой танцующей парой, взвизгнула девушка. Игорь тут же натолкнулся на грозный мужской взгляд, мелькнула малиновая шпала на петличках.
        - Под ноги смотреть надо, лейтенант!
        Игорь кивнул, виновато опустил глаза, вжал голову в плечи.
        - Извините, товарищ капитан… - виновато произнес Игорь.
        - Не обращай внимания, - успокаивающе произнесла девушка. - А лучше всего - не торопись! Лови первую сильную долю, а потом делай шаг. Понял? Ну, давай, попробуй еще раз.
        Лейтенант напрягся, ухо уловило, наконец, ритм мелодии. И он шагнул. Потом еще, и еще, и еще. Игорь и сам не заметил, как стал буквально кружиться в танце, руки увлекают хрупкую Настину талию за собой. Хрустальный смех Анастасии струится в гармонии с вальсом.
        - Действительно - просто! - выдавил из себя Игорь.
        - Я же говорила, что ничего сложного нет, - ответила Настя. - Но ты все равно спешишь. Не нужно. Мы ведь никуда не торопимся.
        - Никуда…
        Семен и Баир зачарованно смотрят на кружащихся в танце лейтенанта и Настю.
        - Во дает! - радостно произнес Семен. - А командир наш - оказывается, орел! Такую кралю себе отхватил. Белокурую, статную, ладную!
        Баир угукнул в ответ.
        - Это не мы с тобой, растяпы малохольные. - Семен вздохнул и кивнул на Романа Демина. Тот тоже кружится в танце, руки бережно и умело поддерживают Любу, улыбается, подмигивает украдкой своим друзьям. - Вон и наш мехвод, кажись, втюхался по самое не хочу…
        - Да ну его, балабол он тот еще, - произнес Шагдаров, руки потянулись в карман за очередной папиросой, проворно чиркнул спичкой, задымил. - Поматросит и бросит. Я его знаю.
        Семен поморщился, выхватил буквально изо рта набитый табаком кругляш.
        - Эй, ты чего? - негодующе бросил Баир. - Очумел, что ли?
        - Хватит тут дымить! - раздраженно бросил Горобец, он смял папиросу - искорки брызнули в сторону - и запустил окурком в урну. - Чуть что - сразу за табак хватаешься.
        Баир буркнул что-то в ответ невнятное и тяжело вздохнул.
        Игорь и Настя сделали еще один круг, рука лейтенанта уже не дрожит, хотя и прижать талию ближе не решается. Ухо и щеку поглаживает тепло ее дыхания.
        - А вы ведь завтра на фронт едете? - спросила загадочным голосом Настя.
        - Едем… - кивнул Игорь.
        - И не страшно?
        - А чего может быть страшного?
        - Говорят - война всегда страшная. Мама рассказывает - всякого навидалась за Гражданскую…
        - Но то другая война была, - коротко ответил Игорь. Ему почему-то совсем не хотелось сейчас говорить про войну. - Сегодня такой уже не будет.
        - А какая будет? - вдруг испуганным голосом произнесла Настя, глаза бездонными озерами уставились на Игоря. Ему стало немножко не по себе.
        - Как какая? Малой кровью и на территории врага!
        - Но ведь немцы уже у нас, - она совсем стала шептать. - Даже поговаривают, что уже далеко прошли от границы…
        - Враки это все! - процедил он вдруг злобно.
        Анастасия немного отстранилась, бросила испуганный взгляд. Потом вздохнула и добавила:
        - Хорошо бы…
        Игорь почувствовал, как Настя сильнее прижалась к нему. Приятное тепло прокатилось внизу живота. Он улыбнулся.
        Внезапно лицо Анастасии сделалось серьезным, глаза уперлись куда-то в сторону. Лейтенант ощутил тяжесть на плече - туда легла чья-то массивная ладонь. Пара перестала танцевать. Рядом раздался голос с хрипотцой:
        - Уступи девушку, солдатик.
        Игорь обернулся и тут же встретился с жестким взглядом. Сзади него стоит рослый парень, плечи вдвое шире, руки, словно дубовые стволы, оплетает сетка жил. Лицо будто вытесанное топором из дубового массива, подбородок воинственно выступает вперед. На коротко стриженной голове модная кепка-восьмиуголка. Про таких говорят - верзила.
        - Не понял, - коротко ответил Игорь, продолжая рассматривать парня.
        - Чего ты не понял, солдатик? - прогудел верзила, в голосе промелькнули нотки презрения. Лейтенант стал хмуриться - почувствовал, как ладонь на плече начала с силой давить. - Девушку, говорю, уступи.
        - Здравствуй, Василь, - вдруг отозвалась Настя, старательно сделав голос нарочито добродушным и приветливым. - Ты какими судьбами здесь?
        Верзила вдруг улыбнулся, на верхней челюсти блеснула фикса.
        - А я по твою душу. Смотрю - моя Настенька и вдруг танцует с какими-то военными. Ну, думаю, надыть разобраться, что к чему…
        - Ой, ну прямо украли меня! - хохотнула Настя. - Скажешь тоже!
        - А чего? Может, и так…
        Внутри что-то больно кольнуло, ожгло и провалилось куда-то вниз до самых пяток. Игорь вопросительно посмотрел на Настю, та почему-то отводит глаза.
        - Так вы знакомы?
        - Да, вместе росли в одном дворе, - как-то немножко с неохотой ответила Настя. - Дружим с детства, можно сказать.
        - А теперь дружим еще крепче, чем раньше. Понял, солдатик?
        Игорь напрягся, злость ударила в голову, прокатилась болезненным эхом по телу. Руки сжались сами собой до белых косточек.
        - Знаешь что, как там тебя - Василь? Мы здесь приятно вечер проводим, танцуем, погодой наслаждаемся, - уверенно произнес Игорь, в голосе скользнул металл. - А ты и твои друзья нам мешают!
        - Чего? - произнес Василь и мгновенно ухватил Игоря за грудки, заскрипели петлицы, лейтенант опешил. - Я тебе покажу - мешаете!
        Василь дернул Игоря и с силой приподнял его за грудки, но Протасов мешкать не стал - с силой обрушил удар по рукам верзилы. Блестящая медная пуговка воротника гимнастерки звякнула о землю. Игорь скривился - рука отозвалась тупой болью, будто вдарил что есть мочи по кондовому дереву. Но все же Василь чуть ослабил хватку, и Игорь дернулся, извернулся. Затрещала ткань - он сумел ухватить Василя за грудки.
        К ним тут же подскочили Семен с Баиром и Романом, но их тут же остановили друзья Василя.
        - Тихо вы! Никто никого трогать не будет! - пробасил один из них. - Пусть сами поговорят…
        Внезапно парней буквально локтями растолкала Люба и в два шага очутилась рядом с Василем.
        - А чего это ты меня на танец не зовешь, а, Василий? - сладким голоском проговорила девушка, руки мягко легли на плечи парня, прошлись по проступающим сквозь рубаху мышцам до локтей. Пришлось отпустить Игоря. - Ты ведь не так давно обещал, неужто забыл?
        Василий посмотрел на Любу и отмахнулся.
        - Погоди ты. Не до тебя сейчас!
        Девушка ахнула, отступила на шаг, руки деловито уперлись в бока.
        - Так, значит, обманул, да? - Она вновь шагнула к Василию, руки обвили плечи. - Ну пойдем, как раз песня хорошая начинается!
        Но верзила вновь отмахнулся мощной пятерней.
        - Не пойду! - Василь кивнул в сторону Насти. - С ней пойду, а с тобой - нет!
        Люба буквально побелела от обиды, топнула ножкой.
        - Ну как знаешь! - бросила она и двинулась прочь. Ее остановил низенький паренек в сером пиджаке.
        - А давай лучше со мной станцуем. Я тоже танцор - хоть куда.
        Люба презрительно посмотрела на паренька.
        - Рожей не вышел! - гаркнула она и исчезла меж танцующих пар.
        Игорь проводил ее взглядом, но тут же впился глазами в Василя - рука вновь с силой вцепилась в плечо. Ярость вновь пронзила сотнями игл.
        - Ну чего тебе надо, верзила деревенский? - зло глядя в глаза, произнес Игорь. - Мы никому не мешали!
        Василь сплюнул, кивнул куда-то в сторону.
        - Ну-ка, солдатик, пойдем, поговорим…
        Игорь пробежался взглядом по товарищам - те с готовностью, вот прямо сейчас, бросились бы отбивать командира, - наткнулся на напряженные лица друзей Василя.
        - Не надо… - раздался испуганный шепот Насти. Глаза на мгновение погрустнели, но от этого лицо Анастасии стало еще прекрасней.
        Чаще и сильнее застучало сердце. Игорь почувствовал, как горячая кровь стремительным потоком покатилась по венам, стала наполнять каждый уголок тела живительным теплом. Он радостно воскликнул:
        - А пойдем!
        Игорь шагнул за Василем, но тут же остановился, Настина рука буквально впилась в гимнастерку.
        - Не надо, прошу тебя… - еще раз произнесла жалобным голоском девушка.
        Игорь улыбнулся во весь рот, подмигнул.
        - Да все хорошо будет. Я мигом!
        Лейтенант выдохнул и направился меж вальсирующих пар. Впереди маячит широкая спина Василя.
        Людей уже не было. Вокруг небольшой пустырь. Василь остановился, степенно достал папиросу, чиркнул спичкой.
        - Ну и? - нетерпеливо поинтересовался Игорь. Он старался держаться спокойно, уверенно. И все же внутри предательски подрагивает, руки от волнения похолодели.
        Василий, будто не слыша Игоря, медленно раскуривает папиросу, пыхает облачка дыма, сырой табак потрескивает, крохотные искры разлетаются в разные стороны.
        - Хотел поговорить, так дав…
        Игорь не успел договорить - Василь сделал выпад вперед. Лейтенант отшатнулся - щеку ожгло болезненным ударом - ноги заплелись, и он брякнулся на землю. К упавшему Игорю в один прыжок подскочил Василь.
        - Я тебе покажу, как чужих девок уводить! - зло прокричал он и замахнулся. Рука-кувалда нависла для решительного удара.
        Игорь зарычал, извернулся и что есть силы оттолкнулся от земли, вперед выставил лоб, зажмурился. Василь вскрикнул, он упал на колени, обеими руками ухватился за лицо, сквозь пальцы брызнула кровь, крупными каплями-кляксами заляпала рубашку.
        Игорь мгновенно вскочил, перед глазами плывут разноцветные круги, взрываются мириады огоньков. Кулаки выставил вперед, кожа на костяшках пальцев побелела от натуги.
        Василь оторвал руки от лица, вытаращенными глазами рассматривает кровь на трясущихся ладонях.
        - Ну, держись, сучонок! - зловеще прорычал Василь. - Убью!
        Он поднялся с колен и тут же с рыком, будто подранок-медведь, рванулся к Игорю. Лейтенант шагнул в сторону и приготовился, перед глазами пляшет окровавленное лицо верзилы.
        Но ударить Игорь не успел - его руку перехватили, чьи-то острые пальцы точно стальная проволока вцепились в руку и стали скручивать. Игорь ойкнул, застонал от боли.
        Василя тоже ухватили за руки - Семен буквально повис на могучих руках. Василь отмахнулся, и Сема кубарем полетел в дорожную пыль. Но тут же верзилу обхватили еще две руки. На этот раз за дело взялся Баир. Он надавил на руку Василя, от натуги у него проступила жилка на лбу. Василь рычит как раненый зверь, мотает головой, разбрасывая капельки крови в разные стороны. Его облепили свои же друзья.
        «Ну, точно медведь», - подумал Игорь.
        - Хватит вам! - вдруг раздался рядом крик Насти.
        Она подскочила к Василю. Послышался смачный щелчок - она со всей дури отвесила ему пощечину.
        - Это тебе за руки твои длинные!
        Следом раздался второй шлепок.
        - А это - за язык длинный!
        Василь в ответ лишь мотнул головой и промычал что-то нечленораздельное.
        Анастасия выдохнула и быстрой походкой направилась к Игорю, подол платья взмывает вверх. Протасов попытался через силу улыбнуться, острая боль резанула щеку.
        - Прости, мы немного не сдержа…
        Ему опять не дали договорить - на этот раз болью ожгло другую щеку. Анастасия приложилась от души - кожа буквально онемела! Такая крохотная ладошка, а как залепила, молнией пронеслось в голове лейтенанта.
        Игорь поднял глаза и тут же наткнулся на Настино лицо. Ее губы поджаты, глаза буквально мечут громы и молнии.
        - Смотри, чего натворили! - крикнула она и ткнула пальцем на катающийся в пыли на пустыре человеческий клубок.
        Игорь поднял глаза. Городские оттаскивали Василя, тот пытался отмахнуться от вцепившегося в него Баира, старшина всякий раз выворачивался от огромной пятерни громилы и умудрялся сам приложиться ему по лицу. Тот рычит в ответ, брыкается, но лишь получает удар за ударом.
        Роман Демин тоже не остался в стороне - он схватил за шиворот напавшего со спины Баира одного из прихвостней Василя и отшвырнул в сторону. Паренек от неожиданности выпучил глаза и завизжал как дворовая собачонка, послышался треск - парень налетел на березовый ствол, скорчился и жалобно заскулил. Роман довольно рыкнул - теперь тыл друга надежно прикрыт.
        Игорь бросил взгляд на Семена, тот трусливо жался возле девушек. Он встретился взглядом с лейтенантом, но тут же потупил глаза, тяжелый вздох вырвался из его груди.
        Внезапно со стороны танцевальной площадки раздалась трель свистка.
        - Милиция! - прокричал кто-то из ребят. - Тикаем отсюда!
        Хватка рук ослабла, и Игорь высвободился. Перед ним все еще стоит Настя, смотрит то на него, то в сторону танцевальной площадки, в глазах испуг. Вдруг перед глазами мелькнули ее губы, манящие, будто спелая вишня. Игорь мешкать не стал - как можно бережнее ухватил девушку за талию и буквально впечатался губами в ее губы. Дыхание напрочь перехватило, сладостная волна устремилась к животу. Настя легонько застонала.
        Трель свистка раздалась совсем близко, послышался топот множества сапог. Лейтенант, наконец, рванул что было сил, впереди замаячили кусты. И рванул вовремя - ладонь девушки рассекла воздух буквально в сантиметре от довольного лица Игоря.
        - Дурак! - донеслось до него. Но злобы и даже раздражения в ее голосе почему-то нет.
        Сапоги простучали по асфальту - еще пара шагов и дальше утоптанная тропинка. Впереди пустырь. Старшина милиции пригляделся - на пустыре трое молодчиков подхватили под руки огромного детину и бодро оттаскивают в сторону. Лицо у него разбито, кровь заляпала белую рубаху.
        - Стой! - выкрикнул старшина и дунул что есть мочи в свисток. Раздался оглушительный свист. Рядом сапогами топают двое рядовых, на правом предплечье красные повязки.
        - Скорее! Вот этого задержите! - задыхающимся голосом выкрикнул старшина, ткнув пальцем в улепетывающего со всех ног Игоря.
        - За ними, быстро!
        Рядовые рванули за ним во весь опор. Еще чуть, и они настигнут курсантов, но те, будто подгоняемые неведомыми силами, прошелестели густым кустарником. Скрылись и городские ребята.
        Старшина из последних сил нажимает, но дыхание уже вырывается с хрипом, противно колет бок.
        - Стой! Кому говорю?! - выкрикнул старшина и остановился. Милиционер тут же согнулся, горло хрипит, сердце колотится как сумасшедшее. - Ну надо же - все равно ушли!
        - Тоже мне - вояки! - в сердцах бросил один из рядовых. - Товарищ сержант, разрешите брошусь в погоню. Я все равно их догоню!
        - Да ну их! - отмахнулся милиционер, грудь никак не унимается - ходит ходуном. - Не видишь - пацанва! А ведь уже завтра-послезавтра в атаку пойдут!..
        3
        Колеса вагона перестуками отсчитывают метр за метром. За окнами вагона плывет украинская степь, вокруг - ни деревца. Лишь где-то на горизонте мелькают редкие перелески на пологих холмах. Полуденное солнце золотом заливает бескрайнее зеленое море.
        Игорь ухмыльнулся - приятно кольнули воспоминания вчерашнего дня. Первые стрельбы и сразу - на «отлично»! Еще и перед строем благодарность, да с зачислением. Для начала командирской-то карьеры лучше не придумаешь!
        Но больше всего, конечно, врезался в память вчерашний вечер. Лейтенант шумно выдохнул, легкая улыбка тронула губы. Летний вечер, парк, девушки, танцы… Приятной волной накатило то чувство, которое испытал при встрече с Настей. Ее голос, взгляд, прикосновения. Губы! Ее губы…
        Игорь довольно хмыкнул. «А дальше?» - пронеслось у него в голове.
        Пальцы легонько тронули пунцовую ссадину на щеке, невольно зашипел - щека отозвалась жгучей болью. Дальше эта дурацкая потасовка на пустыре. Если бы не увернулся в последний момент, этот верзила расколол бы мою голову как яичную скорлупу. Ручища-то - с тракторный ковш! И на черта я связался с ним? Будто пьяный какой был. Ну, точно! Ну а как не быть хмельным, если на тебя смотрят такие глаза - огромные, зеленые Настины озера!
        «А что потом?» - еще одна молния метнулась в голове лейтенанта.
        Потом уже затемно прибежали в училище. Конечно же опоздали. Капитан устроил взбучку, но сильно не налегал. Обычно раздает, так раздает! Как любит сострить Ромка - «наваляет так, что шуба заворачивается!». А тут… Отчего-то все время смотрел на нас полными тоски и жалости глазами. Будто завтра перемрем все как один. Наивный этот наш капитан! Это мы-то умрем, отличники службы? Врешь - не возьмешь!
        Рессоры вагона заскрипели сильнее, колеса застучали звонче - поезд проезжает стальной мост в три пролета, не меньше. Далеко внизу до рези в глазах поблескивают спокойные воды Днепра. Глаза Игоря уставились в горизонт. Воспоминания продолжают плыть в голове вместе с редкими кучевыми облаками за стеклом.
        Перед глазами встает утренний вокзал, парадное построение. Танки погружены на железнодорожные платформы, мощь и слава Красной Армии заботливо обтянуты брезентом, дула грозно уставились на запад. Всего в нашем составе - тридцать новехоньких Т-28 самой последней модификации! Комбриг говорит, куда ни посмотри - внутри все в заводской смазке. Только подумать - тридцать смертоносных исполинов с огромными красными звездами Октября будут нести фрицам разрушение и смерть!
        Игорь довольно кивнул. Вспомнилось, как поезд тронулся и оркестр вдруг грянул «Прощание славянки». Все ждали «Интернационала», но нет - решили обойтись старым русским военным маршем. Оказалось, комбриг настоял. Он же в империалистическую воевал небось, и его провожали под «Славянку» бить немцев-империалистов, вот и решил наш майор молодость вспомнить.
        Игорь улыбнулся - в памяти всплыло, как комбриг машет рукой на прощанье и украдкой смахивает слезы. Эх, отличный мужик все-таки был наш комбриг, подумал Игорь. Такой с легкостью не то что бригадой или полком сможет командовать - армию не грех доверить!
        Лейтенант вновь улыбнулся. На этот раз перед глазами выросла толпа людей перед вагонами, довольные, радостные лица кричат «Ура». И все до одного под музыку оркестра бросают целые охапки цветов. Ошалелые танкисты замерли на вагонных площадках, крутят головами.
        Взгляд Игоря упал на внушительную охапку полевых цветов в тамбуре - небесно-синие васильки вместе с колокольчиками, белоснежные лепестки ромашек, золотистые горечавки, стебельки иван-чая.
        Вот такие получились проводы у нас, немного грустно подумал Игорь. А встречать будут нас, героев, наголову разбивших треклятую немчуру, еще лучше. И на этот раз грянет горячо любимый «Интернационал», вместо каких-то там старорежимных маршей.
        Поезд пролетел очередной мост. Все чаще попадается лесополоса, одинокие хуторки буквально утопают в зелени березовых, липовых, еловых стволов.
        Фронт все ближе и ближе. Военные сводки особым разнообразием не отличаются. Диктор из раза в раз вещает из станционных громкоговорителей одно и то же: «Наши войска оказывают ожесточенное сопротивление гитлеровским полчищам!» Дальше уже привычно перечисляют вражеские потери, мол, живой силы теряет тысячу за тысячей, сотни танков чадят густым жирным дымом в июньское небо. Так их вскоре совсем всех перебьют. Эх, только бы поспеть! - пронеслось в голове лейтенанта Протасова. Да куда там… вон поезд, как гусеница, ползет себе неспешно.
        Игорь вздохнул, достал папиросу, но тут же смял - от постоянного курева живот уже дурнотой сводит. Он бросил взгляд в окно. За стеклом неспешно ползут мерные столбы да редкие семафоры.
        Протасов вновь шумно выпустил воздух и повернулся к своим танкистам, рот тронула улыбка. Шумят танкисты, балагурят. Сема, как обычно, травит коронные анекдотики, Демин все рвется силой помериться с Баиром. И тот и тот крепкие, сбитые парни. Разве что бурят ростом маловат. Но не сдается. Вон, Ромка-то взмок весь в попытке руку Баира опрокинуть на стол. Но бурят как-то исхитрился, поймал Демина и завалил-таки кисть на свою сторону. Роман нахмурился, глядит исподлобья, но зла в глазах нет, протягивает ухмыляющемуся словно кот Баиру проигранную пачку папирос.
        - Фима, я толстая? Шо ты, Сара! Нет, конечно… - мурлыкающим голосом с явным одесским акцентом говорит Семен. - Просто ты очень заметная!
        Купе взорвалось смехом.
        - Или вот еще один. - Семен кашлянул, на него с предвкушением обратились солдатские взгляды, некоторые потянулись из соседних купе, с интересом заглядывают. Сема продолжает:
        - Дядя Изя, спасибо вам большое за трубу, которую вы мне подарили на день рождения. Такой дорогой подарок! Да ерунда! Чего там дорогого? 60 копеек всего… Но зато папа и мама мне каждый вечер дают рубль, чтобы я не дудел.
        Купе вновь содрогнулось от хохота. Даже застенчивый молчаливый Баир и тот лыбится во весь рот.
        - Сема, Сема, - сквозь смех произнес Игорь. - Тебе б в цирке выступать, как пить дать все бы животы понадорвали б.
        - Так я просился.
        - Ну и?
        - Так не взяли.
        - Чего так-то?
        - Так сказали, шо после первого же представления поляжет весь народ трудовой. Со смеху, конечно же. А это уже таки диверсия и вредительство! А оно мне надо?
        Вновь кто-то прыснул со смеху, его тут же поддержали дружным хохотом.
        - Ох… Семен, - сквозь мучительную улыбку через силу произнес Демин, ладони крепко сжимают портупею. - Ты меня в лазарет так отправишь, кто ж машину-то поведет?..
        - Да погоди, сержант, еще один анекдотец имеется, - с лукавым прищуром произнес Горобец, поучительно подняв указательный палец. - Вот прямо-таки жизненный. Слухайте. Рабиновичи уходят на родительское собрание и говорят своим детям Мойше и Леве: Если учились хорошо - получите курочку, а если плохо - яд. Пап, а если один учился хорошо, а другой…
        Семен не успел договорить. Вагон внезапно дернулся и начал тормозить. Раздался скрип тормозов.
        Кто-то чертыхнулся, проворчал:
        - Ну вот, опять очередной полустанок…
        - И не говори! Опять простоим черт знает сколько! Так и до зимы к фронту не поспеем…
        - Да ладно вам! Может, пропускаем кого?
        - Да кого пропускать-то? Мы же танкисты! Мы фронту сейчас важнее.
        Игорь прильнул к пыльному стеклу, перед ним расстилалась лишь луговая гладь с редкими перелесками, клевер мириадами фиолетовых глаз горит в траве. Жара. Протасов выдохнул, вытер платком вспотевший лоб.
        - Ну чего там видно, товарищ ротный?
        - Да ничего, Ром.
        Даже привычного хождения-суеты обходчиков путевых не видно-не слышно. Лишь до уха доносится, как паровоз спускает пары.
        - Ну точно не поспеем к войне. Это как дядька мой рассказывал, что в финскую воевал. Они вот тоже так ехали и приехали! К «шапочному разбору», когда уже всех финнов перебили!
        - Ну немец не финн. Помнишь, что наш рыжеусый капитан говаривал? Немец мужик серьезный! А он знает! В танке горел и в испанскую, и в финскую воевал.
        - Да куда там… Мне мой сосед рассказывал, ну тот, что в Испании воевал - как только русские подойдут - дело у них, считай, плохо. А штыковых так они и вовсе боятся, сразу драпают!
        Вдруг до уха донесся отчетливый гудок паровоза. Игорь еще ближе прильнул к окну, но разглядеть ничего не мог. Пришлось дернуть деревянную раму и опустить окно. Лейтенант бросил взгляд по сторонам - чтоб никто из командиров не увидел - и высунул голову в проем. Так и есть, к ним приближался, разбрасывая в стороны густые клубы пара, паровоз-тяжеловес.
        - Ну а теперь чаво?
        - Состав встречный. Пропускать будем… - ответил Игорь. - Да вот только он что-то не торопится проезжать-то.
        В оконный проем вагона тут же набилось несколько солдат, зашикали, один из младших кому-то угрожающе выставил кулак.
        - Эхма, его там что, вручную толкают, что ли? - произнес Демин, от нетерпения крутя головой в разные стороны. - Ты смотри, еле пятится…
        Наконец железнодорожный исполин начал медленно проползать мимо вагона танкистов, из небольшого оконца на них коротко бросил взгляд давно небритый, перемазанный копотью машинист. На лице читается жалость.
        Лица танкистов враз помрачнели, от некоторых отхлынула кровь, задрожали губы. За черным локомотивом тянутся обшарпанные вагоны, несколько окон выбиты, вместо стекол наспех вколочена фанера. В тех, что стекла остались, танкисты увидели перемотанных грязно-окровавленными бинтами тела. Мгновенно пахнуло гнилью вперемешку со сладковатым запахом крови. Кого-то из солдат тут же стошнило. Из оконных проемов доносится нестройный хор ужасных криков, стонов, их перебивают вопли, крепкие ругательства и мольбы о помощи.
        Демин нервно сглотнул, на него, не отрывая глаз, смотрит солдат, совсем еще юное лицо, бритая голова в кровавых коростах, взгляд полон ужаса и боли, вместо ног - перемотанные окровавленными бинтами и тряпками уродливые культи. На соседней полке барахтается и завывает от боли другой солдат, его пытается утихомирить одна из медсестер, на вид совсем еще школьница. Ее некогда белый халат обильно перемазан кровью.
        - Ну чего ты, миленький. Ну чего ты? Сейчас все пройдет, - приговаривает она, а солдат продолжает выть нечеловеческим голосом. Над ним застыл военврач, молча орудует инструментами в ужасной ране на предплечье, слышно, как там звякают сталью эти инструменты. Еще одна сестра прямо над раной держит керосиновую лампу, огонек дрожит как осенний лист на ветру. Хирург с силой надавил, солдат заорал во все горло, стал брыкаться. Медсестра из последних сил пытается его удержать, приговаривает:
        - Ну, милый, потерпи! Еще немного потерпи!
        Вскоре крик сошел до хрипоты, в медный таз с грохотом посыпались один осколок за другим.
        - Боже! Вот это муки нечеловеческие… - произнес кто-то сдавленно.
        В следующем вагоне уже никто не кричит, слышны лишь кряхтения да изредкие постанывания. На полках лежат сплошь все перемотанные в бинты и тряпки с застарелой кровью тела, у многих вместо рук и ног безобразные культи, медсестры прохаживаются между рядами этих обмотанных как египетские мумии калек, иногда останавливаются и приговаривают - «все хорошо будет, милый», а сами глотают слезы.
        Дальше пошли уже вполне себе обычные вагоны. На деревянных скамьях сидят солдаты, встают, ходят взад-вперед, опять садятся. Ни криков, ни стонов. Раненых выдают лишь перевязки на руках и ногах. В тамбуре битком народа, курят самокрутки и осторожно ощупывают в кроваво-грязных разводах бинты. Несколько пар глаз жалобно смотрят на глазеющих на них танкистов.
        Игорь не стал смотреть вслед удаляющемуся медпоезду. Он задрал глаза в голубое небо. Ну и что, подумал лейтенант. Война ведь не игрушка, могут и ранить, и убить могут. А трусить - дело последнее.
        Танкисты без слов отходят от окон, разбредаются по вагону. Хмурятся. Игорь задвинул окно и опустился на жесткую полку вагона. Перед глазами так и не унимается, бьется в конвульсиях солдат, рвет в клочья сестринский халат, сбитые в кровь пальцы хватают край полки.
        Дурнота подступает к горлу - до сих пор в памяти этот тошнотворный запах гноя и крови - внезапно стало нечем дышать. Игорь спешно расстегнул верхнюю пуговицу гимнастерки, легкие стали жадно глотать воздух.
        Баир насупился, глаза-щелочки уставились на газетный обрывок, который своими пальцами тут же превратил в самокрутку. Семен запустил было руку под пилотку - привычно потрепать курчавую шевелюру, но рука лишь наткнулась на колкий затылок.
        - Н-да, дела… - озабоченно протянул Сема и тут же хлопнул себя по коленке и выпалил: - А я же давеча анекдот рассказывал. Так вот, говорит отец, если учились хорошо, дам курочку, а если плохо: ядом накормлю! Один из сыновей говорит: пап, а если один хорошо учился, а другой плоховато? Ну, получите курочку с ядом, говорит отец. Я не буду переплачивать.
        Но никто даже и не шелохнулся.
        - Будет тебе, Сема, - проворчал Демин. - Не смешно же совсем…
        Сержант, как и все, сидит нахмурившись, на коленях устроился новенький ППШ, вскрытая магазинная коробка рядом, шершавые пальцы по второму кругу набивают желоб патронами.
        Воцарилась звенящая тишина, было слышно даже, как Баир пыхает самокруткой да кто-то царапал грифелем на бумаге. Впрочем, еще молотками в уши бьет перестук колес.
        Внезапно поезд дернулся. Тормозные колодки ударили по ушам противным скрежетом. Несколько солдат как мешки попадали с верхних полок вперемешку с вещами, амуницией и личным оружием. Кто-то взвыл, громко и грязно выругался. Игорь попытался удержать равновесие, однако больно треснулся головой о перегородку купе.
        Демин просыпал все патроны, ППШ отлетел куда-то в угол. Он чертыхнулся, бухнулся на пол и принялся ползать. Спешно сгребает патроны, но блестящий желтый металл прыснул в стороны - чей-то сапог со всего маху вдавил кисть в дощатый пол вагона. Рома взвыл, со всей силы треснул свободной рукой в голенище, тут же высвободил и принялся дуть на отдавленную конечность. По коже расплывается красный отек с отчетливым рельефом армейского сапога.
        - Вот зараза! Всю кисть отхайдохал! - проговорил Демин и бросил полный гнева взгляд на солдата, что угодил сапогом. - Как теперь машиной-то управлять, дубина стоеросовая!
        В ответ солдат лишь виновато похлопал бесцветными ресницами.
        Внезапно вагон содрогнулся, от оглушительного грохота заложило уши, вокруг на мгновение потемнело.
        Игорь упал на колени и с силой сжал голову - боль отозвалась огромным молотом. Все звуки слились в свист. Лейтенант оторвал руки от головы и тут же пробежал взглядом по ладоням. Крови не было. Однако кроме зудящего свиста он все еще ничего не слышит. Он поднял голову, пробежал взглядом вокруг - стенка вагона разломилась надвое, несколько человек спешат в образовавшийся проем, полки и сиденья разлетелись в щепки, оконная рама разворочена.
        На уцелевшей нижней скамье сотрясается мелкой дрожью солдат, он как очумелый выпучил глаза и вперил их в Игоря, рот открыт будто в беззвучной мольбе. Руки перехватили горло, между пальцами толчками прорывается алая кровь, огромными кляксами она ляпает на гимнастерку и тут же впитывается в ткань, словно чернила в промокашку.
        Игорь мотнул головой, но взгляд вновь нашел истекающего кровью солдата, тот тянет трясущуюся руку к Протасову, глаза страшно выпучены, он что-то прохрипел и почти сразу же поник и бухнулся как тряпичная кукла в крошево стекла. Кровь расползается лужицей.
        Лейтенант наконец оторвал взгляд от безжизненного тела солдата. Осмотрелся. Дальняя часть вагона раскурочена, вагонная ось пробила пол, исковерканный металлический каркас уродливым скелетом изгибается внутрь, еще пару минут назад нарядные букеты цветов теперь разбросаны повсюду ненужным хламом, в нескольких метрах валяется изувеченная межвагонная дверь, из-под нее выглядывают сапоги, один из них еще бьется в судороге.
        Раздался еще один разрыв, Игорь машинально вжал голову в плечи и тут же почувствовал, как кто-то крепко схватил его за шиворот и с силой дернул в сторону, сквозь оконные проемы на пол брызнула земля, крошка забила рот и уши лейтенанта, он закашлялся, попробовал метнуться в сторону, но тщетно - кто-то упорно тащил его в сторону. Игорь попытался перехватить руку, сжимавшую ворот гимнастерки, но кисть, будто намыленная, соскальзывает.
        Наконец Игорь бухнулся на насыпь, мелкие камешки больно впились в шею, щеки и лоб. Он застонал. Его перевернули, солнечный свет больно ударил в глаза, Игорь заслонился от жалящего солнца ладонью.
        Кто-то окатил его холодной водой - лейтенант попытался вскочить, но сил хватило лишь на то, чтобы приподняться. Перед глазами пляшут разноцветные круги. Наконец в цветастой пелене стали проступать знакомые фигуры. Перед ним стоит Демин с флягой, рядом Баир, в метре от него - на корточках озирающийся по сторонам Семен Горобец. Немного поодаль лежат несколько бойцов, плащ-палатка заботливо накрывает тела, еще свежие кровавые пятна огромными кляксами растекаются по ткани.
        - Что за чертовщина, сержант? - смог выдавить из себя Игорь, рука принялась растирать пульсирующие болью виски. В ушах по-прежнему звенел свист, но часть звуков он уже может различить. Вполне себе слышны отдельные выкрики, редкий треск не то ружей, не то автоматов и постоянный резкий гул где-то в небе. Солдаты задирают головы, по нестройным рядам бежит ропот: «Самолеты?»
        - А ведь точно самолеты. С крестами. Значит, немецкие, - упавшим голосом произнес Демин, голову задрал так, что покачивается, глаза провожают в небе гудящие черные точки.
        - И неужели это они нас разбомбили? - вопрошает Игорь, он осматривает раскуроченные вагоны, трупы, раненых и все не может поверить в происходящее.
        - Как говорит Сема, «таки да», - ответил Роман. - Ну как разбомбили, командиры говорят - сбросили пару бомб, а теперь гоняются за нашим «ишачком».
        - Но как же это?..
        Ему не ответили.
        Игорь до рези в глазах всматривается в голубое июньское небо, руку приложил козырьком. Наконец на бирюзовой голубизне приметил крохотную букашку-точку, она извивается, дергает из стороны в сторону, пытается вильнуть то вверх, то вниз, возле нее проносятся ярко-огненные струи пулеметных очередей. За ним закладывают виражи «бочку» и «иммельман» два «мессершмитта». «Ишачок», отчаянно кружит, штопором падает вниз, затем резко берет вверх, ему даже удается обстрелять один из «мессеров».
        Однако вскоре им удалось подловить «ишачок» на вираже - один из немецких самолетов все-таки удачно вынырнул и полоснул пулеметной очередью. И-16 качнул крылом с красными звездами и стал стремительно терять высоту, за «ишачком» потянулся жирный дымный след.
        - Вот же курва, а!.. - зло ругнулся Демин. Он, как и все остальные, наблюдал за воздушным избиением смелого, но практически бессильного в борьбе с «мессерами» «ишачка».
        Один из немецких истребителей рванул за советской машиной, а второй дал разворот и направляется на недавно им же разбомбленный эшелон.
        - Мать моя. Да он же обратно к нам летит!
        Немецкий самолет действительно взял курс на подбитый железнодорожный состав, от приближающегося воздушного потока заверещала сирена самолета. Игорь сморщился, только-только отошел от свиста, и вот тебе на - верещание похуже соседской малышни по московской коммуналке. Игорь попытался отползти, но нарастающий вой будто сковал по рукам и ногам, по венам бегут кусочки льда, в голове разгорается тихая паника. Лейтенант в силах лишь завороженно смотреть на стремительно приближающийся хищно заостренный нос «мессершмитта». Мелькнуло перекошенное надменной злобой лицо пилота, из пушек на крыльях брызнуло пламя, Игорь успел лишь сжаться в комок, рядом на метр взметнулись фонтаны раскаленной земли. Вой с силой ударил в уши, перехватил дыхание и окончательно превратил кровь в лед. Огромная тень накрыла лейтенанта, встречный поток гигантской волной ударил в тело.
        Вой стал стремительно удаляться. Игорь наконец нашел силы пошевелиться, бросил короткий взгляд в небо - самолет быстро превращается в черную точку. Пока и вовсе не исчез в безмятежном июньском небе. Он облегченно выдохнул, но тут же ошарашенно вскрикнул - чья-то мощная сила вновь рванула его за шиворот, он опять бухнулся в насыпь, вновь острый щебень впился в кожу. Лейтенант оторопело поднял глаза, рядом с ним упал запыхавшийся Баир Шагдаров.
        Они встретились взглядом, Баир выдохнул и подмигнул.
        - Ну все, товарищ лейтенант. Кажись, не прилетит-то больше немчура.
        Игорь медленно опустил голову, внутри все еще клокочет ужас от этого рева, бьет по рукам и ногам, отзывается противными мурашками в пальцах, гимнастерка, пропитанная холодным потом, противно липнет к телу.
        Рядом раздалось шуршание, прозвучал бодрый шепот:
        - Товарищ ротный, живой?
        Игорь перевел взгляд. На него уставилось чумазое лицо Романа Демина. Гимнастерка местами изорвана, вместо одной петлицы светлел ромб, другая несуразно повисла на нитке, рот растянут в улыбке, хотя заметна ее натянутость, оттого она и вовсе кажется придурковатой, неуместной.
        - Эка он нас… Ка-ак завоет, я чуть в штаны не наложил!
        - Таки правильно, что не обгадился, - раздался рядом голос с одесским акцентом. Лейтенант нахмурился, из-за спины вынырнуло еще одно придурковато улыбающееся лицо, на этот раз Семена. - А то чего доброго слетелись бы еще. Они ж еще те мухи помойные.
        Кто-то коротко хохотнул.
        Игорю уже не до шуток, глаза уставились на приближающуюся фигуру. К ним бежит командир в черном кителе, рука поддерживает фуражку с разбитым козырьком, на околыше поблескивает кокарда железнодорожника.
        - О! Смотри - начальство бежит! - Демин ткнул в приближающуюся фигуру.
        Железнодорожник с ходу перепрыгнул искореженную вагонную ось. Споткнулся о тело бойца, ругнулся, ноги разъехались, в сторону полетела щебенка, но равновесие все-таки удержать смог.
        - Во дает!.. Прыткий начальничек-то.
        Игорь недовольно глянул на Романа, нахмурился.
        - Отставить разговорчики! - скомандовал лейтенант. - Привести себя в порядок и построиться!
        Танкисты неохотно поднимаются, поправляют гимнастерки, отряхиваются. Подлетел железнодорожник, глаза навыкате, злые. С ходу бахнул:
        - Ну чего прохлаждаетесь?
        На петлицах блеснул прямоугольник. Игорь собрался было ответить, но капитан-железнодорожник и слова вставить не дал.
        - Через полчаса здесь другой состав должен пройти. Литерный! - продолжает громыхать капитан. - Так что все бегом восстанавливать пути, поврежденные платформы сбрасываем на хрен! Даю времени пятнадцать минут! Паровоз уже под парами!
        - А раненых и убитых товарищей куда?
        - На хрен сбрасываем с насыпи! Некогда возюкаться с ними. У меня поезд литерный на подходе.
        - Это как так сбрасываем? Да еще и на хрен! - бросил Роман Демин, глаза недобро поблескивают. - Это же товарищи наши, танкисты…
        Железнодорожник остановился, зыркает по лицам танкистов.
        - Навстречу идет еще один санитарный поезд, подберет! - бросил железнодорожник и тут же процедил: - Поэтому к херам ваши сантименты бабские! Живо помогать восстановить проезд! Это приказ!
        - Вот же сволочь… - в сердцах произнес Демин вслед удаляющемуся железнодорожнику.
        Протасов огляделся, железнодорожный состав растянулся метров на триста, несколько платформ завалились, от удара техника соскочила с платформ и почти наполовину зарылась в щебень железнодорожной насыпи. Защитный брезент местами сорван, обгорелый край ошметками разбрасывает пепел, из-под него виднеется свежевыкрашенная малая пулеметная башня и 75-миллиметровый ствол главного калибра.
        Один пассажирский вагон скатился под откос и раскололся на две части, из зияющей дыры торчат изуродованные тела, рядом в пыли вперемешку с кусками дерева и металла валяются оторванные конечности. Кровь, куски плоти перемешаны в грязную кашицу. Дурнота толчками подступает к горлу Игоря.
        Впереди паровоза зияет огромная воронка, куски рельсов уродливыми искореженными клыками торчали во все стороны, шпалы разорвало в труху. Возле воронки уже крутятся солдаты, несколько рабочих в черных распахнутых тужурках на голое тело орудуют огромными молотами, жилы вздуваются на груди и руках, пот струится по бритым головам, солеными дорожками стекает за шиворот. Молоты со звоном поочередно высекают искры из неподатливого металла. Постепенно рельса выпрямляется и на нее тут же накладывают металлический уголок, гвозди-костыли с треском вонзаются в пропитанную маслом и кровью шпалу, фиксируют временную заплатку.
        Группа солдат метрах в пяти от железнодорожного полотна суетится, разворачивает огромный брезент, на него осторожно укладывают раненых, кого успели - перевязали, а кому лишь наспех перетянули кровоточащие раны. Тем, кто уже начал отходить от болевого шока, вкалывают остатки морфия, что удалось насобирать в походных аптечках. Нестройный хор стонов и выкриков то затихает, то разгорается с новой силой. Раненые, что в сознании, обреченно смотрят на своих спасителей, молят не бросать их, но солдаты отворачивают перепачканные кровью и копотью лица, пытаются спешно скрыться с глаз долой.
        Платформы с танками все-таки решили не бросать. Капитан-железнодорожник бегает как ошпаренный вокруг танкистов, орет, плачет, подгоняет. Вскоре он уже не говорит - хрипит! В конце концов обреченно произнес: «Все! Жизнь моя кончена!..», махнул рукой и заперся где-то в головном вагоне.
        Игорь смотрит на штабной вагон, размышляет - застрелится или нет до приезда НКВД?
        Но нет. Минут через десять дверь вагона распахнулась, и на насыпь спрыгнул капитан-железнодорожник, на плечах поверх кителя - роба путейца.
        Решено опрокинувшуюся технику из насыпи вызволять и ждать спецсостав. Капитан-железнодорожник взялся помогать танкистам, молча и зло ворочает железом.
        Час спустя паровоз с уцелевшими платформами двинул дальше. Остались лишь несколько экипажей у опрокинувшихся танков. Убитых бойцов оттащили подальше, спустили в воронку от взрыва. Раненые остались лежать на брезенте, от палящего солнца их накрыли остатками гимнастерок, кусками уцелевшей ткани. От жалости рвалось сердце, но к ним добровольцев ходить находилось мало. Раненые, только завидев кого-нибудь из солдат, тут же начинают голосить, иные - нечеловечески стонут, молят о помощи. А уцелевшие буквально взывают к небесам - скорей бы примчался медсостав!
        В такие мгновения хочется вновь оглохнуть от взрыва, горько думает Игорь.
        Лейтенант и его экипаж крутятся у своей «тэшки». Танк завалился на бок и почти на треть ушел в щебень. Кумекали, как быть, решили - как подсказал тот самый железнодорожник - ухватить тросами и вытащить 30-тонного исполина с помощью другого танка.
        Мотор взревел, из патрубков брызнула копоть, катки резко дернулись вперед, прокрутившись оборот вхолостую. Надрывно скрипнули гусеницы, многотонная машина нехотя подалась вперед.
        - Еще! Давани еще! - перекрикивая шум мотора, закричал кто-то недалеко.
        Тут же новая порция гари рванулась навстречу раскаленному июньскому воздуху. Мотор вновь натужно заревел, но тут же перешел на холостой ход - буксирная цепь не выдержала тяги, и одно из звеньев взвизгнуло и разломилось пополам. Многотонный монстр вновь откатился под собственным весом на исходную позицию.
        - Етить твою богу душу мать!.. - разочарованно бросил тот же голос. - Опять рванул! Ну чего ты все время рвешь як олень да в чащобу! Опять рванул!..
        Железнодорожник пробежал пальцами по рваному краю железной детали.
        - Ну вот, ухайдохал целое звено! Эхх-ма!
        Железнодорожник в робе на голое тело - жаркая тужурка одиноко валяется на насыпи - обреченно отмахнулся и, что-то бурча себе в усы, удалился. Носы учуяли прогорклый запах махорки - капитан задымил, часто сплевывая.
        Игорь вместе с Баиром продолжают ковыряться с огромным крюком, пытаются приладить разорвавшееся кольцо.
        Со стороны перелеска послышалось тарахтение, через минуту на луг вывалился мотоциклист, за ним еще один. В колясках устроились бойцы, наготове - пулеметы.
        - Чего это такое? - подрагивающим голосом пробормотал Семен Горобец. - Немчура? Откуда?
        - Да какие немцы? Откуда им тут взяться, - недовольно пробормотал капитан, сплевывая застрявшую на губах махорку. - Еще одно начальство, поди. Эх, сейчас опять будут орать, подгонять… Боровы!
        Игорь бросил недоверчивый взгляд на приближающихся мотоциклистов, за серыми фигурами тянулся шлейф выхлопных газов и дорожной пыли.
        Вдруг железнодорожник замер, самокрутка прилипла к нижней губе, бестолково повисла, лицо сделалось бледным.
        - Немцы… - выдавил он из себя. - Ребята, это ж точно немцы… Немцы!
        Он сплюнул самокрутку, бухнулся в траву, перехватил со спины свой ППШ и тут же дал очередь. Автоматная трель разнеслась вихрем, заставила одних пригнуться, других упасть в траву. Даже раненые перестали стонать. По людской цепи сразу понеслось устрашающее и одновременно недоуменное: «Немцы! Немцы!»
        Нестройно защелкали затворы, кто-то дал еще одну очередь в сторону приближающихся мотоциклов. Один из водителей чуть подпрыгнул в седле и начал крениться вбок, руки впились в руль, увлекая за собой стальную махину. Второй боец в коляске что-то прокричал и вылетел из коляски и кубарем покатился по траве. Мотоцикл перевернулся, подминая под собой водителя, тот будто резиновая игрушка неестественно растянулся, железо с хрустом обрушилось на него. Облако пыли накрыло аппарат.
        Со стороны накренившегося танка вспыхивают ружейные выстрелы, им вторят нестройные очереди из пистолетов-пулеметов.
        Игорь спешно сменяет очередной магазин в винтовке, пальцы с силой впихивают остроконечные заряды в магазин, щелчок, и нарезной ствол отправляет в сторону внезапно появившейся немчуры очередную порцию свинца.
        Мотоциклисты отстреливаются, один из них скрутил пулемет с коляски и сейчас короткими очередями поливает танкистов, те под укрытием советской стали ведут нестройную стрельбу.
        У Баира от волнения дрожит в руках винтовка, выстрелы ложатся неточно, но руки настырно передергивают затвор, а указательный палец с силой жмет на курок, продолжает стрелять.
        А вот Семен отстреливаться не торопится. Он осторожно высовывается из-за боковых щитков МТО, но тут же вжимается в металл - несколько пуль прямо перед самым носом взвизгнули, отлетели в сторону. Желание высовываться испарилось как сигаретный дымок в летнем мареве.
        Прошла минута-другая, иные бойцы уже третий винтовочный магазин меняют, а он все не решается даже нос высунуть, пот струится по лбу и щекам, липнет к спине промокшая гимнастерка, лицо мертвецки бледное.
        «Нужно, Сема, нужно! - подбадривает себя Горобец. - Хватит трусить!»
        Наконец он решается высунуться и дать несколько выстрелов по врагу. Глубокий вдох, решительный шаг вперед - Семен вскидывает винтовку, сердце колошматится как сумасшедшее, в мушке пляшет копошащаяся около перевернутого мотоцикла фигура. Выстрел!
        Но опознать «попал-не попал» Семен не смог - немецкая пулеметная очередь вновь заставила младшего сержанта Горобца буквально распластаться по танковому корпусу. Грудь часто вздымается, лоб впился в задранный вверх карабин, руки до белых костяшек впиваются в приклад, глаза зажмурены. Сил высунуться точно больше нет.
        Железнодорожник вскрикнул и согнулся, в районе предплечья проступило и стремительно росло кровавое пятно, ППШ безвольно повис в руке.
        - Зацепила, сволота… - сдавленно промолвил он и попытался вскинуть пистолет-пулемет, но лишь разрядил очередь в землю перед собой и рухнул на землю. И тут же едва слышно застонал.
        Роман тут же бухнулся на землю и пополз к железнодорожнику. Руки ухватили бойца за шиворот и потянули к себе. Все как учили. Механик вскрикнул, попутно припомнил свою и чужую мать. Он перехватил руку Демина, но отпихиваться не стал, напротив, отталкивается ногами - помогает двигаться вперед. Кровавый шлейф тянется за ним по траве.
        Игорь уже привычно нажимает на очередную обойму, патроны с хрустом проваливаются в магазин, щелкает затвор. Мушка ищет, выцеливает фигуру в серо-черном мотоциклетном комбинезоне.
        Засели, заразы, не выковырять, молнией пронеслось в голове у лейтенанта. Он вскинул винтовку еще раз, наконец целик уперся в высунувшегося из укрытия мотоциклиста. Выстрел! Однако в последний миг фигура будто учуяла полет смертельного свинца и вновь нырнула под прикрытие металлического корпуса. Пуля ударилась в сталь, ободрала краску и с шипением отлетела в сторону.
        Лейтенант чертыхнулся, с силой передернул затвор и тут же содрогнулся - рядом с ухом раздался выстрел. Игорь машинально вжал голову в плечи и тут же обернулся, возле него стоит белый как известь Семен, руки ходят ходуном, но удерживают карабин.
        На мгновение Протасов оглох. Он мотнул головой и сквозь свистящую пелену услышал радостный вопль:
        - Есть!
        - Попали в гада!
        - Ну наконец-то!..
        Игорь повернулся и всмотрелся вдаль. Последний из мотоциклистов страшно корчился и с хрипом катался по земле, руки перехватывают горло. Вскоре немецкий мотоциклист притих, лишь вздрагивает иногда правая нога.
        - Вот так-так. И кто же у нас такой меткий?
        - Ну, кто-кто? Сема наш, кто ж еще!
        - Ага, первой роты лучший пулеметчик!
        - А чего тогда дрожал-то за кормой? Стрельнул бы сразу, враз бы все и закончил! - произнес Роман, кивнул на раненого железнодорожника, которому забинтовывал рану в предплечье. - А то вот, товарищ капитан не получил бы немецкой пульки.
        Железнодорожник что-то промычал, отвернулся.
        - Ну ничего. Мы его перевяжем и переместим к раненым. - И тут же добавил, в голосе послышались язвительные нотки: - Придется, товарищ капитан, ждать медсостава. - Демин пожал плечами, выдохнул будто в сочувствии. - Тут уж ничего не попишешь…
        - Ну-ну, ты мне еще позлорадствуй, сопляк! - грозно проговорил железнодорожник, но тут же скорчился гримасой боли - Роман туго затянул узел, подмигнул Семену.
        Солдаты обступили Семена, одобрительно хлопают ладонями по плечу. Горобец смотрит куда-то вдаль, лицо - белее мела.
        - Ну, одессит, ну могешь!
        - Да не одессит я, а дальневосточник! - ответил Горобец, попытался сквозь силу улыбнуться, но тут же упал на колени, уткнулся лбом в холодную танковую сталь. Рвота мгновенно скрутила Семена.
        Неслышно подошел Баир, по-отечески похлопал Семена по спине и протянул кусок тряпки. Сема взял материю, что-то промычал в ответ и попытался отдышаться, но тут же сломался в очередном рвотном приступе.
        - Первый, что ли? - подал голос железнодорожник.
        - Угу.
        - Вот и меня по первости полоскало. Еще тогда, в финскую… - пробормотал железнодорожник.
        4
        Спустя час подъехал еще один состав, на этот раз повезло - среди вагонов оказалась платформа с краном. В десять минут управились с подъемом, четыре десятка тонн стали на платформу. Свободных не оказалось, так что пришлось несколько пушек буквально сгрудить одна на другую.
        Раненых тоже не бросили - их по одному начали переносить в пустующий санитарный вагон. Они благодарными глазами глядели на несущих их солдат, стиснув зубы, терпели тряску. Но вскоре тихий вагон наполнился стонами, криками и крепким солдатским матом: неопытные медсестрички снимают старые, прилипшие к ранам бинты и меняют на новые.
        А вот танкистов пришлось разместить в вагонах для скота. Поначалу ворчали - это не командирские купе. И даже не теплушки. Но все оказалось не так уж плохо - просторно! Из соседей - поджарые лошади. Вот только курить запретили. Но Ромка и Баир потихоньку все-таки тянули в кулаках папироски. К тому же выдали по удвоенному пайку на брата. И теперь наши танкисты хрустели галетами и вкусно чавкали тушенкой. Разве что Семен отщипывает мякиш от хлебной пайки, долго жует крохотные кусочки.
        - А что с капитаном-то сделали? - спросил Роман, отправляя в рот очередной добрый шмат тушенки с луком.
        - Ну что-что… в санитарном вагоне помыли, перевязали, дали затрещину и отпустили.
        Теплушка наполнилась смехом, соседствующие с танкистами лошади зафыркали.
        Да, капитана и вправду вызывали куда-то, наверное, в диверсии обвиняли, но солдаты все рассказали, как он помогал и раненых таскать, и завалы очищать, и отстреливаться от прорвавшихся немецких разведчиков. В итоге капитан получил лишь взбучку и с первым же эшелоном уехал на восток. Но НКВД его не арестовал. Что ж, и то хорошо. Наверное, сыграло то, что капитан и вправду отбивался от немцев, а не просто по халатности или - не дай бог! - по злому умыслу пустил состав с техникой под откос.
        - Я вот одного все, ребята, не пойму - каким рожном немцы у нас в тылу оказались? До фронта еще сотни километров, а они свободно так рассекают по нашей земле на своих драндулетах…
        - А вдруг это диверсанты?
        - В немецкой-то форме? Думай, чего говоришь…
        - Не ну, а чего… Или эти, как их, парашютисты! Писали же, что они так целую страну захватили.
        - Так - это как? - недоверчиво переспросил Баир.
        - Это с самолетов сбрасывали, дубина ты! - ответил Демин.
        - И что, вот прямо целую страну захватили одними парашютистами? - не унимался Баир.
        - Ну да.
        - Да ладно заливать! - отмахнулся старшина. - Сказки все это. Враки!
        - Какие враки? Еще в прошлом году в боевом журнале показывали! - резко вставил Демин, брови насуплены. - Правда, они чего-то там гутарили, но я ни хрена не понял. Ведь с девушкой был, да еще и на последнем ряду. - Демин вздохнул, рот растянул в улыбке, глаза мечтательно уставились вверх. - Ясно же, что не до всяких там военных журналов, когда ты с дамой… - Он замолчал, щерясь, как довольный кот на солнце, но вдруг посерьезнел и выставил вперед указательный палец. - Но точно помню про парашютистов!
        - М-да! Это только Рома Демин может так придумать - на военный синематограф женщин звать!
        - А чего? Думаешь, им не интересно? - Роман расставил в стороны руки, чуть локтем не заехал в глаз Игорю - тот вовремя увернулся. - Да они знаешь как политикой интересуются и всякими театрами военных действий - ого-го! Еще похлеще нас с тобой.
        Вместо ответа Семен захихикал, подтолкнул молчавшего Баира.
        - Ну чего гогочешь? Правду говорю!
        - Да верю! Вот только страна та - с гулькин нос была!
        - Ка-ак? - переспросил изумленно Баир, кусок хлеба едва не брякнулся на пол.
        - Да ну тебя! - отмахнулся Семен. - Все равно не запомнишь, чего уж…
        Баир надулся и пробурчал что-то в губы.
        - Ну предположим, что и вправду там, у железной дороги, были парашютисты, но как они на мотоциклах оказались? - недоумевает Демин. - Их что - вместе с техникой покидали с самолетов, что ли?
        Семен переглянулся с Игорем, пожал плечами.
        - Вот хоть убейте не понимаю… - не унимается Ромка. - Ну вот как они могли очутиться там?. Ну ладно самолеты - эти за секунду километр отматывают…
        - Ну чего гадать? Доберемся до места, тогда и узнаем… - отрезал Игорь.
        В уши ударил скрежет - тормозные колодки намертво вцепились в железнодорожные колеса, брызнули искры. Где-то внизу запищал пар, вагоны легонько вздрогнули и начали замедлять ход. Лошади заржали, начали нервно бить копытами.
        - Ну вот, опять по тормозам!.. - недовольно буркнул Роман Демин. - Ну что за напасть такая? Что ни станция, так остановка.
        - И не говори! - поддакнул Семен.
        Игорь едва не подавился от резкого толчка. Выругался в сердцах - ломоть хлеба с тушенкой выскользнул из рук и теперь погряз где-то в соломе на полу. Танкисты прильнули к крохотным оконцам, друг дружку подталкивают, несколько пар глаз впились в медленно проползающие бесконечной вереницей вагоны: теплушки, накрытые брезентом платформы, насыпные емкости.
        Баир не стал толкаться локтями - он направился к двустворчатой огромной двери по центру вагона. Руки обхватили отполированный десятками ладоней поручень огромного воротного замка, с силой надавили, огромная жила вздулась на лбу старшины. Ворота сдвинулись, сквозь возникшую щель внутрь ворвалась полоска света, но дальше створки не идут - стопор замка клинит ход.
        Но и сквозь щель можно спокойно увидеть, как зачастили железнодорожники. Они суетятся возле вагонных осей, торопливо простукивают металл. Скрипят вагонные рессоры, поезд катит вперед со скоростью улитки.
        Дальше начинается платформа и сразу же замаячил простой люд, с каждым метром их становилось все больше и больше, они толпятся, толкаются, все чаще в руках нехитрый скарб, тюки и чемоданы. По краям платформы стоят бойцы, винтовками оттесняют людей от края платформы.
        Вновь взвизгнули колодки тормозов, вагон качнулся и встал как вкопанный. Снаружи гомон сотен людей, выкрики, ругательства. Раздался свисток, танкисты переглянулись - к чему это? Щелкнула защелка на двери, затем вторая, третья - стопор отпустил ворота, и они с легкостью открылись. Танкисты щурятся, - яркий свет бьет по глазам, выбивает слезу. Перед ними выросли три рослые фигуры - командир с двумя шпалами на петлицах, чуть позади - двое автоматчиков-лейтенантов, на груди ППШ, большие пальцы на курках.
        - Выходите по одному! - холодно скомандовал капитан. Танкисты переглянулись.
        У Игоря внутри все похолодело. Неужели нас сейчас арестуют, пронеслось в голове у него. Но за что? Лейтенант бросил взгляд на капитана, лицо будто высеченное из камня, лишь глаза уставились на Игоря, огромные зрачки пилят, прожигают насквозь. Сделалось страшно вдвойне. В голове тут же вспомнилось, как четыре года назад, в 37-м вот так же пришли за их соседом по коммуналке. Дегунин, кажется, так его фамилия была. Точно! - вдруг вспомнил Игорь своего соседа. Дегунин Иван Федорович, военный инженер. Вот точно так же пришли за ним. Ночью, кажется, часа в четыре утра. Хотя он держался молодцом, был спокоен, все уверял - там, мол, разберутся. И отпустят. Но не отпустили.
        Стоп! Но ведь по форме вроде не НКВД - обычная фуражка, черные капитанские петлицы, на них блестит фигурка танка из желтого металла - такая же, как и у него. На груди пара боевых медалей. И все.
        - Давайте живее! Время не ждет! - громче повторил команду капитан. Автоматчики за его спиной косятся по сторонам. - Нас ожидают машины. Техники остаются на разгрузке танков!
        - Эх, была не была!.. - едва слышно произнес Игорь и шагнул из вагона.
        И тут же его и остальных танкистов во главе с мрачным капитаном подхватил и понес людской поток. Капитан протискивается вперед. Но так смогли пройти метров двадцать, не больше. Капитан начал что-то кричать, приказывать, ругаться, но из-за гомона толпы слов его разобрать невозможно.
        - Немцы!.. - вдруг грянул чей-то крик.
        - Немцы, немцы! - тут же подхватили, понесли дальше. - Фашисты!..
        Толпа дрогнула, гомон перешел на крик. Рядом с Игорем завизжала какая-то женщина, тут же заголосил грудной ребенок.
        Вскоре он будто сжался в комок, руки сами собой задрожали, внутрь будто пробралась огромная ледяная рука и начала рвать внутренности на куски - вой! Он услышал тот самый вой, который принесли с собой немецкие самолеты там, на железнодорожной насыпи. Глаза судорожно бегают по небу, вдруг Игорь замер. Так и есть - к ним приближается фашистский «мессер», хищная размалеванная морда на блестящем металле с легкостью горячего ножа в сливочном масле рассекает воздух.
        Ударили пулеметы. Рядом с Игорем кто-то взвизгнул, захрипел. Лейтенант повернулся и тут же отпрянул в сторону - крупнокалиберные пули прошили какого-то мужичка насквозь, превратив всю верхнюю часть тела в окровавленный фарш.
        Солдаты уже не пытаются удержать толпу на платформе. Они спрыгнули с платформы и открыли огонь из ружей по пикирующему немецкому самолету. Но тщетно - стервятник Геринга, будто в насмешку, машет крыльями бойцам.
        Людское море проникает в первые попавшиеся вагоны - лезут даже в выдавленные окна. Лишь бы подальше от пулеметного огня фашистского стервятника. Лезут, карабкаются, а заодно погребают под собой менее проворных и сильных.
        Еще одна пулеметная очередь рассекла воздух. Вой вновь резанул по ушам. И вновь несколько человеческих тел, в одно мгновение изуродованных до неузнаваемости, огромные лужи крови быстро расползаются по бетону платформы, кровь прилипает к сапогам и ботинкам, разбрызгивается в стороны.
        Толпа взбесилась окончательно. Со всех сторон - крик, плач, стенания. Игорь, не разбирая дороги, через силу, сжав зубы до боли в скулах, протискивается вперед. Перед глазами мелькают перекошенные от ужаса лица. Женские, мужские, детские…
        Платформа под ногами внезапно кончилась. Игорь вскрикнул, провалился в пустоту. Зашуршала щебенка, бок вспыхнул тупой болью - кто-то больно ткнул то ли коленом, то ли локтем. Протасов поморщился, хотел было подняться, не успел - чья-то рука крепко ухватила его за шиворот и дернула в сторону. Перед глазами все прыгает, сливается в мутную картину.
        - Давай, лейтенант, еще пару метров! - услышал знакомый голос Игорь. Капитан, вспомнил Протасов.
        Цепкая рука отпустила Игоря. Лейтенант наконец перевел дыхание, осмотрелся. Их отряд в шесть бойцов - один из автоматчиков где-то потерялся - остановился возле железнодорожных платформ, брезент накрывает причудливо изогнутые формы. Пушки, про себя произнес Игорь. Двенадцать пушек, скорее всего «сорокапяток».
        - Вы меня слышите, товарищ лейтенант? - наконец донеслось до слуха Протасова. Он оторвал взгляд от платформ и повернулся на голос. На него исподлобья смотрит капитан. Бритая до блеска голова без фуражки. Рядом пытаются отдышаться Семен, Роман и Баир. Горобец с каждым вдохом болезненно морщится, хватается рукой за грудь.
        - Да, товарищ капитан! - громко отозвался Игорь, вытянулся в струну, ладонь приставил к виску. - Слушаю вас внимательно.
        - Непохоже, лейтенант… - проворчал капитан и тут же громогласно добавил, его взгляд упал на окровавленный правый рукав и шею Игоря: - Ты что, ранен, лейтенант?
        - Где? - испуганно проговорил Игорь и стал осматривать себя. - Куда?
        Его обступили друзья-танкисты. Семен осторожно дотронулся до окровавленного плеча, глаза тревожно смотрят на лейтенанта.
        - Что там? - трясущимися губами произнес Игорь. - Задело, да?
        Но Семен облегченно выдохнул.
        - Это просто кровь. Никакой раны нет. Просто кровь.
        Горобец демонстративно протянул густо заляпанную кровью ладонь.
        - Повезло тебе, ротный, - с легкой улыбкой произнес Роман Демин.
        - Точно! - радостно сказал Игорь, но тут же его голос скатился до шепота, стал запинаться. - Это когда самолет… в общем… пулеметами рядом идущего мужичка скосило…
        Танкисты опустили хмурые головы.
        - Хорошо… Это слава богу, - кивнул капитан и добавил, повысив голос: - Слушай мою команду! Наша задача, как можно быстрее пробраться к вокзалу, погрузиться на ожидающие нас…
        Капитану не дал договорить грохот - наконец открыли огонь подоспевшие со станции зенитчики. Небо наполнилось черными кляксами-разрывами, но «мессер» легко уходит от огня зенитчиков. Но на очередное пике заходить не стал. Он предпочел скрыться в облаках, напоследок покачав огромными белесыми свастиками на крыльях.
        - Вот сволота!.. - с ненавистью бросил капитан. - Уже второй раз за день! Повадилась, курва, летать тут - управы нет на него.
        - Как так - второй раз за день? - в недоумении спросил Игорь. - А где же наши… Где наши красные орлы? «Сталинские соколы»?
        Капитан бросил на него суровый взгляд, сплюнул на землю.
        - Нету их, лейтенант, - процедил он.
        - Да как же так, - произнес растерянно Игорь. Он в недоумении крутит головой по сторонам. - Как так нет?!
        - Разговорчики, лейтенант! - грубо оборвал его капитан и приказал: - Отставить разговоры. Все - за мной!
        Капитан уверенно зашагал вперед. Рукав на кителе повис, едва держится, по спине ползет огромная дыра с рваными краями - видимо, и ему досталось в давке.
        Игорь в полной растерянности смотрит то на него, то на своих танкистов. Те тоже непонимающе переглядываются, пожимают плечами, но без лишних слов двинулись вперед. Есть в небе «сталинские соколы» или нет - капитан приказал идти на станцию и тут ничего не поделаешь.
        Игорь вздохнул, бросил еще раз взгляд в небесную синеву и зашуршал гравием вслед за быстро удаляющейся фигурой капитана.
        До станции добрались быстро. Правда, пришлось и попрыгать и поползать: обходить бесконечную вереницу платформ и вагонов не было никакой возможности.
        Но Игорь будто и не замечал препятствий. Шел вперед, где надо - почти ползком пролазил под вагонами. А перед глазами то и дело всплывает хищный оскал немецкого самолета, яркие вспышки выстрелов, крупнокалиберные пули с шипением рвут воздух и с хрустом вонзаются в тело рядом бегущего мужичка. Протасов даже помнит выражение его лица в последнее мгновение перед лютой смертью. Испуганное и одновременно удивленное.
        Капитан не обманул. Рядом с вокзалом стоят грузовики, солдаты в оцеплении близко никого не подпускают, без вопросов теснят близко подошедших горожан, лица мрачные. К грузовикам подтягиваются и другие танкисты. Игорь узнал как минимум троих, тех, что ехали в вагоне еще до обстрела и бомбежки.
        Без лишних слов залезли в грузовики, тронулись. Переполненный людьми и скарбом вокзал остался позади. Кстати, а что за городок? В пылу налета и этой сумасшедшей давки на платформе Игорь так и не понял, куда прибыли. Лейтенант сощурился и попытался разобрать буквы на удаляющемся вокзальном здании. Столбцы? Игорь удивленно посмотрел на товарищей, те молчаливо уставились на дорогу. Даже Ромка Демин молчит, глаза уставились на покрытые пылью сапоги.
        Значит, Столбцы. Странно, подумал Игорь, в пункте назначения в документах ясным по белому значится - «Барановичи». Лейтенант бросил взгляд на кабину, там сидит, сгорбившись, капитан, руки перелистывают какие-то мятые бумаги.
        И капитан еще этот странный, пронеслось в голове у Протасова. Что ни вопрос - выразительное молчание или того хуже - просьба заткнуться и следовать за ним, и без вопросов.
        - Ничего не понимаю! - едва слышно произнес Игорь.
        Перед глазами вновь возник немецкий самолет, гоняющий, как кроликов, людей на платформе. Вспомнились слова капитана - это уже второй налет! Игорь покачал головой.
        Раздался звуковой сигнал, затем еще и еще. Грузовик замедлил скорость, едва ползет.
        Кто-то больно ткнул Игоря локтем.
        - Смотри, лейтенант! - кивнул на дорогу Баир.
        Вдоль дороги бредут люди, поднимаемая колесами пыль оседает на них, но те безропотно идут вперед. Рядом так же покорно топают дети. У Игоря екнуло сердце - на него смотрят серые глаза затравленного зверька. Круглые щечки в грязных разводах, лишь слезы пробили дорожки к подбородку. В руке потрепанный плюшевый медведь, свисает наполовину оторванная лапа, белые нитки торчат уродливыми жилами, на мордочке один коричневый глаз-пуговка. Игорь отвернулся.
        У другой обочины точно такие же люди - с головой погрязшие в пыли - топают по изрытой ухабами дороге. Угрюмо молчат. Вперед никто не смотрит - лишь под ноги. Запнуться и упасть страшно - затопчут. Но позади страшнее. Там - война.
        Игорь посмотрел вперед, ахнул - людская вереница ползет далеко вперед, уходит за горизонт. Полуторка сигналит, продирается сквозь толпу, словно волнорез ледокола оттесняет людей к обочине.
        - Беженцы… - едва слышно произнес Семен. - Со всех окрестных селений, поди…
        - Значит, не обманул капитан - дело плохо, - дрожащим голосом добавил Ромка Демин.
        Лейтенант уронил голову на ладони, зажмурился что было мочи. Смотреть на бредущих беженцев нет сил. Усталость навалилась многотонным грузом, веки, будто облитые свинцом, сомкнулись сами собой. Игорь провалился в липкую дремоту.
        5
        - Вставай, лейтенант! - раздался знакомый голос. Игорь поморщился, промычал в ответ. Но кто-то упорно трясет его за плечо. - Ротный, пора вставать!
        Ну что за напасть, прогремело в голове Протасова. Он попытался отмахнуться, но его руку перехватили, потянули вперед - Игорь едва не рухнул, но его удержали.
        - Очумели, что ли!.. - спросонья крикнул лейтенант, руки до белых костяшек сжаты в кулаки - если что - будет бить со всей дури наотмашь.
        - Ладно-ладно, лейтенант, - покорно произнес Демин, ладони выставил вперед, будто защищаясь, пятится, уголков губ коснулась улыбка. - Пора выметаться на землю грешную. Ждут в отряде. Капитан уже дважды справлялся про тебя. Злой как черт!
        Игорь огляделся. Вокруг небольшой луг, со всех сторон его теснит перелесок. Прямо посреди луга буквой «П» стоят три автомобиля - две легковые от колес и до крыши облепленные пылью «эмки» и полуторка. Рядом несколько фигур в командирских кителях, на капоте одной из «эмок» огромная карта, собравшиеся что-то неспешно обсуждают. И - все!
        Игорь горько усмехнулся про себя - вот так штаб! А танки где? Эх, повоюем!..
        - Лейтенант, что за вид? - громыхнул знакомый голос. Капитан уже успел где-то сменить китель. Фуражка скрывает до блеска выбритую голову. Глаза зло поблескивают из-под кустистых бровей. - Что вы, в самом деле - у тещи на блинах, что ли?
        - Виноват, товарищ капитан… - ответил Игорь, застегивая верхнюю пуговицу воротника.
        - Через пять минут построение!
        Лейтенант про танки опасался напрасно. Когда подошли к перелеску, сквозь стволы деревьев удалось разглядеть ощерившихся орудиями стальных монстров, с боков натыкан кустарник. Для маскировки, отметил Игорь. Один. Два. Пять. Десять. Двадцать два! Дальше лейтенант считать не стал - куда хватило взгляда, везде сквозь березовые стволы и ельник проступали очертания новеньких БТ и Т-28, на бортах пламенеют красные звезды. Игорь облегченно выдохнул, обернулся - ребята тоже довольно закивали.
        Вновь к ним подскочил капитан. Рыкнул - «строиться!» и дернул куда-то точно ужаленный. Минута, вторая, третья. Стоять по стойке «смирно» уже надоело. Да и не происходит ничего. Танкисты по соседству давно уже расположились на мягкой траве, вкусно хрустят пайковыми галетами.
        - Скукота… - протянул Демин и, сладко зевнув, потянулся.
        - А тебе чаво? Знай себе, бей баклуши - и всего делов, - произнес Баир.
        - Сейчас бы и вправду чего-нибудь пожевать… - произнес Семен и обратился к танкистам: - Ребят, осталось чего пошамать?
        - Чего-о-о?
        - Ну, покушать. Пожевать!
        - Эх, Сема, твой язык этот одесситский…
        - И ничего он не одесский, обычный. Мы так все в Еврейской области говорим.
        - Вот все никак в толк не возьму - как это так еврейская? - улыбаясь, интересуется Демин, Баир косится на него, чувствует - подвох.
        - И ничего странного нет. Область как область. И живут там и русские, и украинцы, и белорусы.
        - А евреи?
        - А что евреи? Евреи там наши - советские! - подытожил Сема Горобец.
        Баир молча протянул Семену две галеты.
        - Шамай, дальневосточник.
        - Ого! Спасибо, друг! - Горобец кивнул и тут же впился крепкими зубами в галету.
        - Кушайте, мил человек, только не обляпайтесь, - произнес Роман, а сам впился взглядом в Семена, облизнулся.
        Его толкнул Баир, в руке - пара галет.
        - И ты лопай, - мягко пробасил Баир. - Шутник-шалопай.
        - Вот так, дружище! - захлебываясь слюной, сказал Демин и сразу отправил галету целиком в рот. Брызгая крошками, одобрительно добавил: - Выручил, не дал от голода копыта двинуть!
        Игорь от угощения старшины отказался. Печет - сил нет. От жары кишки сводит. Какая уж тут еда? Во фляге воды - на пару глотков. Да по такой жаре - вот проблема. А без еды - перетопчемся как-нибудь. Лейтенант устало выдохнул, тыльной стороной смахнул крупные гроздья пота со лба.
        Вдруг по солдатским рядам пробежал ропот: «Строиться! Командующий идет!» Танкисты спешно выстраиваются в шеренгу. Семен с набитым ртом - спешно дожевывает остатки Баировых галет. Перед строем вновь пробежал капитан, спешно одергивает бойцов, выкрикивает: «Привести себя в порядок! Стройся!»
        К центру луга от автомашин шагнул высокий командир, на каплевидных петлицах черного бархата поблескивают две звезды. За генерал-майором семенят командиры помладше. Игорь смотрит на генерала во все глаза - такой высокий чин видит впервые. Разве что на фотографиях и в синематографе. Вообще-то и этот генерал был как с картинки - высокий, добро скроенный. Про таких говорят - в плечах косая сажень. Интересно, как он в танк поместится, подумал лейтенант, разве что люк держать открытым.
        Генерал-майор вскоре басом громыхнул:
        - Здравствуйте, товарищи танкисты!
        Солдаты и командиры грянули в строю:
        - Здравия желаем, товарищ командующий!
        - Сегодня нам поставлена задача контратаковать прорвавшегося к Барановичам противника. К сожалению, с упорными боями наши войска отходят. И мы должны прийти им на помощь, - генерал-майор с силой ударил кулаком о ладонь, попадись туда чья-нибудь голова, раздавил бы как переспелую тыкву, - и ударить во фланг вражеской танковой группировке.
        Издали донеслось тарахтение, несколько человек обернулись, уставились на приближающуюся к ним штабную «эмку», черный лакированный корпус покрыт пылью.
        - Кажись, к вам, товарищ генерал, - шепнул на ухо командующему один из заместителей.
        Он обернулся, крепко выругался, подтянул портупею.
        - Принесла нелегкая!.. - выдавил генерал-майор. - Чую, не к добру, ой не к добру этого холуя несет!
        Из автомобиля буквально выпрыгнул низенький человек в командирском кителе и широким шагом рванул к генерал-майору, на рукаве большая комиссарская звезда, на петлицах четыре ромба.
        Генерал вытянулся, правая ладонь легла к виску.
        - Товарищ член Военного совета, танковая бригада в составе 14-го механизированного корпуса…
        - Измена! - грубо перебил его комиссар.
        - Простите? - переспросил ошарашенный генерал, он даже отпрянул от комиссара.
        - Корпусу приказано в девять утра выступать, - комиссар постучал пальцем по наручным часам на запястье. - А сейчас одиннадцать ноль-ноль! И никто, никто не вышел на рубеж!
        - Корпус сможет закончить перегруппировку только к завтрашнему утру.
        - Через двадцать минут! Быстро собрались и - вперед!
        - С чем вперед? Горючего по полбака, снарядов тоже не хватает…
        - Приказываю наступать! Если не начнете, товарищ генерал-майор Пуганов, отстраню от должности и отдам под суд!
        Повисла тяжелая пауза, член Военного совета фронта стал шагать взад-вперед, руки деловито сложил за спину, глаза из-под козырька фуражки зло поблескивают. Генерал опустил голову и смотрит на носки сапог, лоб ходит морщинами.
        - Ну что ж, я вынужден принять самоубийственное решение… Значит, вводить корпус по частям… - едва слышно произнес генерал. Член Военного совета фронта остановился, бросил недоверчивый взгляд.
        Генерал резко поднял голову и громко отчеканил:
        - Хорошо! Наступать - так наступать! Для этого создается подвижная группа в составе танковой дивизии Богданова, полка Волкова и мотоциклетного батальона.
        - А остальные силы? - с вызовом спросил комиссар, хитро сощуренные глаза уставились на генерала.
        - Остальные силы вступят в бой завтра, после перегруппировки, - невозмутимо ответил командующий.
        Комиссар довольно ухмыльнулся.
        - Давно бы так. - Он вытянулся и отдал честь. - Выполняйте!
        - Есть!
        - Но учтите - вы должны завтра к вечеру взять Барановичи. Если возьмете - получите награду. - Член Военного совета подался вперед, грозно глянул снизу вверх на генерала, угрожающе процедил: - Но если не возьмете - пеняйте на себя!
        Генерал ничего не ответил, лишь вытянулся еще сильнее. Комиссар хмыкнул и широким шагом направился к автомобилю, сапоги оставляют на траве внушительные вмятины.
        Командиры смотрят на маленькую удаляющуюся фигуру комиссара, издали кажется, что он буквально тонет в сапогах. Адъютант с готовностью подскочил к автомобилю, потянул ручку дверцы на себя, едва не сломался в поклоне.
        - Да-а-а, вот такие дела, Виктор Павлович, - выдохнул один из командиров - кажется, полковник, отметил про себя Игорь, - он снял фуражку, платком прошелся по внутренней части околыша. - Перебьют же нас, как котят. Может, стоило попробовать настоять об отмене наступления?
        - Ну, приказ есть приказ, как тут не уступишь… - Генерал-майор махнул рукой в сторону члена Военного совета и тут же отдал честь - комиссар через окно бросил грозный взгляд на командиров. - Тем более ему…
        - Эх! Меньше суток нам не хватило! - в сердцах бросил другой. - Тогда уж точно мощью всего корпуса ударили бы!..
        - Ничего не поделаешь - решение уже принято, - сказал генерал-майор
        - Но как быть с горючим? У многих и половины одной заправки нет…
        - А ты, Семен Ильич, прикажи слить все топливо для передовых отрядов. Главные силы подойдут - заправим оставшиеся машины.
        - Ну а что с экипажами делать?
        Генерал-майор на мгновение задумался, лоб вновь заходил морщинами.
        - Ты вот что, полковник, возьми с собой капитана. - Виктор Павлович осмотрелся, громко крикнул: - Капитан! Ко мне!
        - Да, товарищ командующий! - отозвался тот самый командир, что встречал пополнение на станции.
        - Значится так, Семен Ильич, вместе с капитаном распределите экипажи эффективно на каждую машину. - Он еще раз задумался, потом добавил: - Ну и напутствуй как надо. А я - в штаб корпуса.
        Полковник кивнул и быстрым шагом направился к ровному строю танкистов. Капитан метнулся за ним, правая рука поддерживает хлопающую по ляжке планшетку, левая - фуражку.
        Большинство ребят устали стоять по стойке «смирно», расслабились. Семен Горобец, например, так и вовсе заложил руки в брюки, насвистывает свою любимую «Хаву нагилу». Завидев приближающегося полковника, оборвал мелодию и вытянулся в струну, его примеру последовали и остальные танкисты.
        - Здравствуйте, товарищи танкисты! - громыхнул полковник, суровый взгляд из-под фуражки пробежался по лицам ребят.
        - Здравия желаем, товарищ полковник! - гаркнули они в один голос.
        - Я полковник Богданов, командир бронетанковой дивизии, входящей в состав пятнадцатого мехкорпуса. - Он сделал паузу, ткнул пальцем в танкистов и продолжил: - Вы входите в состав боевой подвижной группы. - Полковник внезапно осекся, еще раз пробежал взглядом по экипажу лейтенанта Протасова, удивленно вскинул брови: - Кстати, бойцы, а где ваш танк?
        Ребята переглянулись, Игорь шагнул вперед, звонко ударил каблуками, отдал честь и выпалил:
        - Выпускники Киевского бронетанкового училища согласно предписанию прибыли в расположение 15-го мехкорпуса. - Игорь сделал паузу, опустил руку и несколько виноватым тоном добавил: - А танк ждет разгрузки на станции.
        Полковник Богданов недовольно засопел, губы что-то бормочут.
        - Капитан! - выкрикнул он, но никто не отозвался. Полковник недовольно зыркнул по сторонам. - Куда уже запропастился?
        На глаза попался майор, он что-то живо обсуждает с перепачканными маслом и копотью механиками. Богданов рыкнул:
        - О! Майор, ко мне!
        Майор тут же отозвался на голос, спохватился и бегом направился к командиру.
        - Я здесь, товарищ полковник! - запыхавшимся голосом произнес майор. Совсем молодой, лет на пару старше меня, с завистью отметил Игорь.
        - Майор, видишь этот экипаж? - Богданов указал пальцем на Игоря и ребят за его спиной.
        - В-вижу, товарищ полковник, - кивнул майор.
        - Что же это получается? Экипаж есть, а вот танка со станции все еще нет. - Он подался вперед, хмуро глянул на майора, тот невольно отступил. - На черта мне безлошадные бойцы?
        - Не м-м-могу знать, товар-р-рищ полковник!
        - А надо бы!
        Возникла пауза. Майор неотрывно смотрит на Богданова, полковник удивленно пилит взглядом майора.
        - Ну, чего ждешь? Бегом на станцию и организовать подход танков со станции!
        - Слушаюсь! - с готовностью отдал честь майор и уже было устремился к станции.
        Внезапно рука полковника легла на плечо майора-танкиста, тот вздрогнул, обернулся. На него глянуло вдруг подобревшее лицо полковника. Он произнес по-отечески:
        - И это, майор, перестань трястись и мямлить перед старшим по званию. Ты ж командир! Танкист! А значит - сила и мощь! Понял, майор?
        Тот кивнул, от страха внезапно побелевшие губы еле вымолвили: «Слушаюсь».
        - Ну вот и славно, - добавил Богданов и похлопал майора по плечу. - Теперь бери машину, любую - скажи, генерал приказал - и дуй на станцию. - Майор вдруг рванул вперед что было мочи, едва фуражка не слетела. - Да чтоб поживее там! - уже в спину удаляющейся фигуре крикнул полковник. - На все про все - час, не более!
        - Так точно! Будет исполнено! - прокричал в ответ майор и понесся в сторону перелеска.
        Полковник покачал головой ему вслед. Такому дай волю - рванет пехом по пыльной дороге куда скажешь и даже не спросит куда и зачем, какое бы у него армейское звание ни было.
        - М-да… - пробормотал полковник, косится на майора, который буквально вцепился в какого-то солдата, указывает на свободную полуторку, что-то кричит. Богданов вновь хмыкнул, перевел взгляд на Игоря, сощурил глаза.
        - Так ты из киевского, говоришь?
        - Так точно! Киевского! - отчеканил Протасов.
        - Хм. Ваш комбриг обещал самых лучших дать. Так как твоя фамилия, боец?
        - Протасов, лейтенант Протасов, товарищ полковник!
        - Ага, значит тот самый отличник в вождении и стрельбе? - с улыбкой произнес полковник, глаза скользнули по значкам. - Что ж, наслышан, наслышан.
        Игорь промолчал, почувствовал, как загорелись щеки.
        - Хорошо. Пойдешь со мной в одном строю, в первой шеренге. Покажем, как надо бить врага? А, лейтенант?
        Теплая волна накрыла Игоря, в ушах зашумело. «Ну, наконец-то» - молнией сверкнуло в голове.
        - Покажем, товарищ полковник, - кивнул Игорь и тут же спохватился. - Товарищ полковник, только у нас это… второго пулеметчика не хватает…
        Богданов еще раз медленно пробежал взглядом по танкистам. Семен отчего-то не выдержал полковничьего взора, отвел глаза, Баир зачем-то кивнул. Полковник тяжело вздохнул.
        - Да знаем, что не хватает. Тем более у вас, экипажей Т-28… На вас людей не напасешься! Целых шесть надо!.. Но ничего не поделаешь - без второго пулеметчика вам никак.
        Полковник вновь стал осматривать округу в поисках заместителя, на глаза попался старый знакомый - капитан-танкист. Богданов махнул рукой, зычно крикнул:
        - Капитан!
        Тот мгновенно отозвался и без промедления ускоренным шагом направился к полковнику.
        - Весь внимание, Семен Ильич! - бодро проговорил капитан.
        - Тут ситуация, капитан, - надо найти путевого пулеметчика.
        Капитан вскинул брови, растерянно посмотрел на полковника, потом перевел взгляд на танкистов.
        - Но в других экипажах и этого нет…
        - Знаю! Найдите где угодно! - процедил полковник, потом вздохнул, по-отечески потрепал за плечо лейтенанта. - Они со мной пойдут, на самом передке.
        - Слушаюсь! - ответил капитан и упорхнул.
        Танкисты уставились на полковника. Игорю он почему-то понравился сразу. Может, чем-то напомнил комбрига в училище? И тут же сам себе отвечает - вполне. Уже понятно, что не солдафон и не выслуженец. Про таких при старом режиме говорили - слуга царю, отец солдатам. Не ошибиться бы… Да и внешне полковник-танкист хорош: невысокого роста, коренаст, лицо волевое.
        - Ладно, пока ждите свою машину… - пробасил полковник и направился в сторону штаба.
        Танкисты убрались в тенек, оттуда наблюдают, как суетятся возле стальных монстров фигуры в серых комбинезонах. Одни - заливают пахучее топливо, другие копошатся в громоздких воздушных фильтрах, третьи колдуют над решетками МТО.
        Рядом заурчал двигатель «бэтэшки», из труб рванул выхлоп, остро запахло бензином. Игорь с интересом рассматривает слегка обшарпанный корпус «быстроходного» номер семь. Семен и Баир тут же, Ромка где-то сбоку хрустит галетой, наверняка опять выпросил у Баира из пищевого НЗ.
        - Движок барахлит, - жуя, произнес Демин. Деловитый тон заставил лейтенанта улыбнуться. - Ей-ей, «пальцы» стучат.
        - А я вот все никак не найду ответа - выдержит ли 45-миллиметровая броня немецкий снаряд али нет? - загадочно сказал Баир, его взгляд скользит по клепаному корпусу БТ. - Шанс рикошета уж точно мал с такими-то углами…
        - Да, это тебе не Т-34, - подтвердил Семен Горобец.
        - Да ну вас! - махнул рукой Демин. - Выдержит - не выдержит… нашли о чем думать перед боем…
        - А о чем еще думать? - развел руками Семен. - Ну разве что о банке вкусной тушеночки…
        - Кто о чем, а вшивый… - с ухмылкой отметил Игорь.
        - А я вот о девушках думаю! - перебил его Ромка Демин, он вдруг с шумом втянул в себя воздух, рот тронула загадочная улыбка. - Вот про последнюю. Люба или Люда… Эх, не помню! - Он повернулся к лейтенанту, толкнул его локтем. - Товарищ ротный, а ты-то свою кралю еще не забыл?
        - Какую еще кралю? - недовольно буркнул Игорь.
        - Ну, ту, с которой на танцплощадке танцевал? Ох, ну и пара у вас получилась! Заг-ля-де-ние!
        - Перестань паясничать, старший сержант Демин! - прошипел Игорь и отвернулся.
        - Да я ж от чистого сердца!
        Минут через двадцать до уха донеслось знакомое урчание, лязганье металла. Игорь повернулся на звук и на мгновение не поверил глазам - к ним приближается их родной Т-28. Траки мягко входят в грунт, поднимают облачка пыли, пулеметные башни сдвинуты в стороны, главную орудийную башню и корму скрывает брезент.
        На грохот подоспел полковник, уставился на стремительно приближающегося грозного монстра советского танкостроения, потом удивленно посмотрел на часы, вскинул бровь. И получаса не прошло. Молодец, однако, майор!
        - О! Нашу колымагу притащили! - радостно воскликнул Ромка Демин.
        - Сам ты… колымага! - в сердцах бросил Баир, больно ткнул друга локтем.
        Полковник шагнул навстречу танку. Стальная махина стала сбавлять скорость, медленно подкатывается к комбригу - еще чуть и почти 30 тонн железа поглотят нерадивого командира. Но полковник стоит как вкопанный, снизу вверх рассматривает «тэшку», руки небрежно повисли на портупее.
        Перед танка качнулся, хромовый сапог полковника уперся в верхний бронелист. Танк дернулся и замер. Двигатель рыкнул и замолчал. Из люка механика-водителя высунулась голова майора - довольное лицо перепачкано сажей, на щеках - масляные разводы.
        - Ну майор, ну молодец! И получаса… Куда там - двадцати минут не прошло! Раз ты такой прыткий, может, посоветовать тебя в штаб к генералу ординарцем?
        Майор выпорхнул из люка мехвода, вытянул губы в трубочку, что-то промычал удивленно - и шагнул к полковнику, козырнул:
        - А это как прикажете, товарищ полковник!
        Полковник внезапно засмеялся, мелькнули белые ровные зубы.
        - Шучу я, майор, - чуть тише произнес Богданов, у майора дрогнула щека, улыбка постепенно стала сползать. - Тут одного рвения маловато. Вот проявишь себя в бою - тогда и поговорим. А пока ступай! Скоро в бой!
        - Слушаюсь!
        Роман первый подскочил к своему танку. Рука механика-водителя легла на броню, Демин с явным удовольствием провел по нагретой солнцем стали. На мгновение он напомнил лейтенанту соседского зажмурившегося, урчащего от удовольствия кота.
        - Если и назвал колымагой, то я ж любя…
        Игорь, Семен и Баир тоже потянулись из прохладной тени, поспешили к танку, стали щупать-простукивать броню. Металл отозвался теплом.
        За спинами танкистов громыхнул голос полковника:
        - Товарищи танкисты! Принимайте пополнение!
        Ребята обернулись. Рядом с комбригом Богдановым стоит высокий худощавый парнишка лет девятнадцати. На смугловатом лице выступает орлиный нос, черные маслины-глаза с легким прищуром бегают по лицам танкистов, из-под чуть сдвинутого на затылок танкошлема выбиваются несколько колечек черных как смоль волос - точь-в-точь, как у Семена.
        - Вот вам новый пулеметчик, - произнес полковник, его рука легла на плечо пареньку.
        Танкист шагнул вперед, отдал честь и выпалил:
        - Серго Заридзе, ефрейтор бронетанковых войск. Готов поступить в ваше распоряжение, товарищ лейтенант!
        Игорь шагнул ему навстречу, протянул руку. Чуть влажная теплая ладонь сжала ему кисть.
        - Лейтенант Игорь Протасов. Буду рад.
        - Серго, - отозвался новичок.
        - А если просто Серега, не обидишься? - влез Демин. - А то я все равно перепутаю…
        Ефрейтор улыбнулся, кивнул.
        - Можно и Серега…
        Смуглая рука сжала шершавую ладонь Романа.
        - Ну, познакомиться еще успеете, - торопливо произнес полковник. - А сейчас - всем по машинам! Выступаем через 10 минут!
        - Есть!
        - Будет сделано!
        Ботинки бодро простучали по танковой броне, загрохотали люки.
        - Айда воевать!
        6
        Металл вонзается в рыхлый чернозем, кромсает, давит, словно мясорубка, подхватывает комья земли и черными фонтанами выбрасывает прочь. Взревывают выхлопные трубы, от вибрации дребезжит заляпанный гарью листовой металл. Многотонный стальной монстр сквозь утренний туман движется вперед, раскачивается на ухабах и небольших оврагах, словно линкор на волнах.
        Вокруг запах жженого топлива, он напрочь забивает сладковатый аромат недавно скошенной травы. Утреннюю тишину взрывают рев исполинских моторов да лязг гусениц. Звено из трех многобашенных танков прорывается сквозь июньское марево. Вдалеке им вторят другие моторы, сквозь молочную пелену еле проглядывают силуэты башен шустрых БТ. Один, второй, третий, пятый, десятый. Словно борзые при виде улепетывающего лиса они рвутся вперед и обходят группу будто стоящих «двадцать восьмых».
        Раздался треск рации. Лейтенант Протасов оторвал взгляд от видоискателя и поспешно щелкнул тумблером связи, лицо мгновенно превратилось в сморщенное яблоко - противный скрежет раздался из наушников танкошлема. Рука тут же метнулась к тумблеру связи, пальцы нащупали частотный рычажок и принялись вертеть в разные стороны, от тряски танка риска постоянно соскакивала с нужной частоты.
        - …«бэтэшек» пропускаем, пропускаем! - выдала наконец рация. Игорь облегченно выдохнул, капелька пота скользнула по щеке - упрямая риска, наконец, замерла на нужной частоте. Лейтенант стал жадно вслушиваться. - Через полкилометра деревня. Рота «двадцать восьмых» маневрирует и обходит ее слева, слева. Как поняли? Слева!
        «Поняли, поняли!» - затрещали ответы.
        - Если никого в деревушке нет, движемся дальше. Направление прежнее. Будет сопротивление - продавливаем, продавливаем! И всем перейти на позывные, на позывные! Конец связи.
        В ушах вновь раздался треск. Игорь поспешно перещелкнул рацию на внутреннюю связь.
        - Ребята, есть приказ! - скомандовал лейтенант.
        Сквозь полумрак машинного отделения он заметил, как напряглись спины ребят, Серго покрепче перехватил скользкую рукоять курсового пулемета. Семен обернулся, глаза впились в командира. Игорь кивнул, перевел взгляд на башнера. Баир сдержанно улыбнулся и подмигнул, мол, не переживай, товарищ лейтенант, сделаем как надо, не подведем!
        - Через полкилометра совершаем маневр влево и заходим в деревню! Держимся других «тэшек». Кого встретим, тех давим!
        - Ясно, командир! - бодро отозвался механик-водитель.
        Триста, четыреста, пятьсот метров. Заскрежетала трансмиссия. Руки тут же покрепче впились в поручни, звякнули приготовленные на полу болванки снарядов - многотонная машина подалась влево.
        - А ежели не встретим никого, пальнуть-то можно, лейтенант? - промурлыкал в рацию Горобец. - А то война кончится, а мы даже и не стрельнули ни разу. Обидно же. Что я потом своей маме скажу?
        - А дяде что скажешь своему? - прошелестел в шлемофоне голос Демина.
        Пальцы вновь ухватились за отполированный ладонями поручень, косточки на пальцах побелели, снова взвизгнули снаряды под ногами Баира - танк тряхнуло на глубокой огородной меже.
        В наушниках послышался вздох Семы.
        - Придется долго доказывать, что я, как настоящий мужчина, отсиделся на продскладе. Или в окопе, на худой конец.
        Лейтенант улыбнулся, рядом прыснул смехом Баир. Ну и шутник же ты, Семен Горобец, твою мать, подумал командир. Но тут же стал серьезным. В триплексах сквозь белую пелену стали проступать очертания крыш, избы, какие-то каменные пристройки, одинокий рукав колодца-журавля взметнулся ввысь, рядом - нетронутый стог сена. Метрах в двадцати - распряженная телега, тоже брошена.
        Лейтенант ладонью смахнул пот со лба и прильнул к видоискателю, буквально вгрызся взглядом в округу. В мутноватом стекле заплясал двухэтажный каменный дом, на стенах местами зеленеет мох, за домом вновь кирпичное строение, поновее, на нем деревянная вывеска, на белом черные буквы «Сельсовет». К сельсовету примыкает деревянная постройка в один этаж. Над дверью вывеска «Продмаг». И ни живой души.
        - Ну что там, командир? Фугас к бою готовить? - в наушниках раздался нетерпеливый голос Баира.
        - Пока не нужно! Все равно пока пусто.
        Лейтенант вновь прильнул к видоискателю. Черные риски уперлись в жилую постройку. Вокруг разномастные деревянные дома: одни совсем новые, будто вчера сколотили - изразцы и коньки крыш горят свежей краской. Другие дома поплоше, иные и вовсе покосившиеся хибары с заваленным забором. На глаза попались и сожжённые дотла избы, обугленные деревяшки прорываются сквозь пепел вывороченными костями каких-то неведомых животных.
        - Точно никого, - произнес Игорь. - Ни души!
        - Деревня и пусто, - прошелестел в рации Семен. - Дела, прямо, загадочные…
        - Может, деру дала фрицевня? - раздался бодрый голос Серго с сильным южным акцентом.
        Ему не ответили. Все напряженно всматриваются в свои приборы наблюдения, рыщут врага глазами.
        Тем временем несколько быстроходных танков ворвались на окраину деревни. Один из них ломанулся было прямиком, под гусеницами захрустел чей-то забор, под многотонной сталью полопались как мыльные пузыри кувшины, в сторону брызнуло глиняное крошево.
        Через мгновение многотонный зеленый стальной зверь встал как вкопанный, инерция качнула танк вперед. Скрипнула башня, дуло повернулось сначала вправо, затем влево.
        «Пусто», - прохрипело в наушниках.
        Через мгновение из кормовых патрубков вырвались клубы сгоревшего бензина, гусеницы натянулись на ведущем колесе и командирская «бэтэшка», черканув полукруг на черноземе, рванула вправо, в сторону своих. За командирской машиной двинулись, дерн вперемешку с травой черно-зелеными ошметками разлетается в разные стороны. А свои стальной вереницей ползут вперед, опустевшая деревня осталась левее.
        Внезапно земля в мутноватом стекле триплексов подпрыгнула. Яркая вспышка ослепила Игоря, он невольно дернулся и треснулся головой о башенный бронелист. Танк тряхнуло, и по ушам экипажа ударил жуткий взрыв. Лейтенант, превозмогая боль, вновь приник к видоискателю и ахнул! Командирский БТ, который уже было рванул к своим, вмиг превратился в объятый пламенем бесполезный кусок железа.
        Демин машинально потянул рычаги на себя, машина сбавила ход. Он смотрит выпученными от ужаса глазами на раскуроченный корпус, смятая взрывом, словно картонная, башня рухнула на землю, ствол вонзился в грунт, треснул посредине. Топливо брызгает в стороны огненными струями, в разломах брони угадываются скукоженные, обугленные тела танкистов. Роман нервно сглотнул.
        Рация взорвалась десятками голосов. Семен Горобец страшно таращит глаза, оглядывается на командира - в яростном многоголосье и треске он сумел разобрать и немецкую речь. Но лейтенант лишь поморщился в ответ - ему сейчас не до этого.
        Игорь облизнул пересохшие вдруг губы и стал судорожно крутить видоискателем, руки мгновенно стали влажными. Секунду спустя он увидел две яркие вспышки из двух дальних строений, которые сначала принял за брошенные амбары. В следующее мгновение стекло триплекса взорвалось огнем, многотонная машина вновь покачнулась от оглушительного каскада разрывов в каких-то трехстах метров. Волна жара накрыла экипаж.
        Одна из «бэтэшек» стала откатываться назад, башня растерянно крутится по сторонам, курсовой пулемет стрельнул несколько раз, но вскоре затих - куда бить? Один из вражеских снарядов вспорол землю в метре от правого трака, фонтан земли разлетелся в разные стороны, забарабанил по броне. БТ мгновенно дернулся в сторону, густой жгут выхлопа рванул из патрубков, смешался с черным дымом догорающей техники.
        Но и метра не проехал - следующий снаряд ударил прямо под башню. Страшно заскрежетало, сыпанули искры, и почти сразу мощный разрыв оглушил Игоря и его экипаж. Но глаз никто не отвел. С удивлением и одновременно с ужасом они смотрят, как сдетонировавшая боеукладка буквально на ошметки разрывает многотонный танк, отрывает объятую пламенем башню на добрых метров пятьдесят. Баир будто завороженный наблюдает, как неподалеку рвануло еще пару БТ - у одного воспламенились баки, и он из последних сил устремился в сторону леса. Несколько человек, будто кегли, посыпались из полыхающей машины.
        Семен побледнел еще больше - они горят заживо.
        Один из них упал точно мешок соломы, вцепился в землю, начал сгребать руками землю, пламя в считаные секунды поглотило его целиком. Другой танкист яростно молотит воздух руками, побежал в сторону, издали он напоминает живой факел. Даже рев мотора, разрывы и стрекот пулемета не смогли заглушить леденящий все нутро крик обреченного бойца. Он добежал до перекошенной деревянной ограды, прыгнул на нее, зацепился и стал яростно колошматить древесину ногами, вой сменился кряхтением, и он вскоре затих. Огонь перекинулся на ограду. Демина едва не стошнило - воздух быстро наполнился гарью и жженым мясом.
        - Пион, Пион, лейтенант! - вдруг захрипело в рации. Игорь встрепенулся - рация хрипит голосом полковника. - Уходи из-под обстрела, уходи к лесу, как понял? К лесу!
        - Понял, Ромашка! Ухожу к лесу! - закричал в микрофон танкошлема Игорь. Он легонько толкнул ботинком спину Демина, выпалил:
        - Роман, двигай влево, в лес!
        Мехвод с готовностью натянул рычаги. Завизжал оборотистый двигатель, заскрежетали шестерни раздатки, машина бодро пошла к ближайшему перелеску. Уже через минуту под гусеницами затрещал кустарник, машина пошла тяжелее. Демин сцепил зубы и с силой рванул рычаги, Т-28 лейтенанта Протасова лихо развернулся на месте, высокий кустарник скрыл машину.
        Баир не отрывается от бокового смотрового лючка, он отчетливо видит, как пять БТ отделились из ровного танкового строя и устремились в обход деревни. Амбар молчит, и быстроходные стальные монстры прорываются вперед, на всякий случай жахнули по разу из орудий.
        Вдруг Баир отпрянул от мутного стекла - впереди идущая «бэтэшка» внезапно получила прямое попадание в люк механика-водителя. Стальная болванка с треском прошила верхний бронелист, раздался ужасный грохот. Танк вздрогнул, но продолжил катиться вперед, вскоре он сполз в небольшой овраг, перевернулся, гусеницы бессмысленно молотят воздух.
        Второй танк дернулся влево, гусеницы с силой вонзились в землю, вверх взмыл фонтан земли. БТ на скорости залетел за небольшой бугорок и, похоже, сумел уйти от огня противника. Только половина башни торчит. Баир едва не до крови закусил губу - попадут-не попадут?
        На бугорке торчат закопченные остовы из белого камня, рядом валяется разбитый вдребезги церковный купол, переломленный крест покоится у подножия.
        Танк отстреливается. Бьет по дальнему перелеску, там один за одним вспыхивают огоньки пушек. БТ тут же отвечает, снаряд за снарядом посылает на огненный ориентир. Пара фугасов легла уже совсем рядом - видно, как от разрывов разлетаются в стороны разодранные в щепку березовые стволы и ельник. Там суетятся черные фигуры. Между стволами показался и темный силуэт немецкой бронированной машины. БТ на мгновение перестал палить, пушка стала медленно подниматься и опускаться, пока ствол не уперся точно в чернеющий прямоугольник.
        - Ну! Давай же! Бей! - заорал Демин, руки сильнее сжали рычаги, кожа заскользила по увлажненному потом металлу. - Бе-е-ей!
        Пушка ухнула, пламя вырвалось из ствола. Металлическая болванка со свистом рассекает воздух. Вдали сыпанули искры.
        - Ура! Попадание! - воскликнул Баир, от радости подпрыгнул на месте, но тут же ойкнул - треснулся затылком о верхний бронелист.
        Но радовался он недолго. Оказалось, что снаряд отрикошетил от прочной крупповской брони.
        - Черт! Везучий фриц, однако, - бросил Семен.
        - Ротный, может, пособим огнем? - брякнул в наушниках Демин. - Раздолбят ведь «бэтэшку», угробят ребят…
        Игорь мгновение подумал, потом щелкнул тумблером на пульте радиостанции.
        - Ромашка, Ромашка! Я Пион! - прокричал в микрофон Игорь позывные полковника. - Ромашка, Ромашка. Я Пион!
        Захрипела рация.
        - Да, Пион. Ромашка на связи!
        - Разрешите удар, разрешите удар! В помощь коробочке.
        Раздался противный треск, Протасов сморщился, будто глотнул уксуса.
        - Отставить, Пион! - прогрохотал в рации голос полковника. - Тебе жить надоело, лейтенант? Огня не открывать! Позицию не демаскировать! Как понял?
        Игорь помедлил
        - Как понял, Пион? - настойчивее раздалось в наушниках.
        Лейтенант наполнил грудь горячим воздухом и сдавленно произнес:
        - Понял, Ромашка, понял! Огня не открывать…
        И в следующее мгновение засевший за пригорком БТ сотрясло жутким взрывом - немецкий фугас все-таки умудрился выцелить край корпуса. Несколько тонн металла развалились как карточный домик, верхний башенный бронелист раскололся на части, сбоку зияет огромная пробоина, из нее потянулся в жаркое июньское небо жирный дымный столб.
        Люк мехвода громыхнул, откинулся, из него тут же выпал один из танкистов, из-под шлема обильно сочится кровь. Он быстро поднялся и стал помогать другому выбраться из люка. Но тот отмахнулся, на трясущихся руках подался вперед и смог сам выползти из танка. Боец попытался встать, но тут же рухнул - вместо правой ноги у него торчит белесая кость, уродливо свисает мясо, кровь струями заливает почерневшую от взрыва землю.
        Семена Горобца мелко трясет. С побелевшим лицом он смотрит на пытающегося найти опору покалеченного танкиста, товарищ подскочил к нему, подставил плечо.
        Впереди мелькнули серо-стальные каски, засуетились фигуры. Пара из них залегла на ухабах метрах в ста, в руках одного холодно блеснул пулемет, другой ухватился за сошки - поддерживать, чтоб при выстреле не трясло. Пламя рванулось из пулеметного дула, несколько пуль тут же звякнули о броню.
        Безногий танкист вжал голову в плечи и выхватил револьвер, начал отстреливаться. Вспышка, вторая, третья. Револьверные выстрелы кажутся беззвучными в этом месиве разрывов, истошных воплей и скрежещущего горящего металла. Четвертый выстрел. Но в пятый раз танкист выстрелить не успел. Пулеметная очередь залегших немцев ударила точно - несколько пуль прошили грудь и шею, звонко ударились о сталь. Танкист вздрогнул, попытался вновь прицелиться, но в следующее мгновение смертоносный свинец буквально раскроил ему голову - кровь струей обдала корпус подбитого фугасом БТ. Танкист сполз на землю как тряпичная кукла.
        Второй успел залечь. Крохотные облачка пыли взметнулись вверх в каких-то сантиметрах от него. Он осмотрелся и стал отползать за танковый остов, но и его все же настигла пулеметная очередь - пули крупного калибра пробили ноги и спину, ошметки ткани вперемешку с плотью брызнули в сторону. Парень содрогнулся и тут же затих. Под ним стала быстро растекаться лужа крови.
        Слезы сами собой брызнули из глаз Игоря, кисти до боли сжались в кулаки.
        - Не могу! - бешено заорал лейтенант. - Мочи нет на это смотреть!
        Он щелкнул тумблером на рации. В наушниках затрещало.
        - Ромашка, Ромашка! Пион идет на прорыв. Пион идет на прорыв!
        В ответ захрипело:
        - Пион, какой еще прорыв? Ты сдурел, лейте…
        Игорь дальше слушать не стал, он переключил рацию на внутреннюю связь и громко скомандовал:
        - Ребята, идем на прорыв! На помощь нашим идем! Ромка, жми что есть силы вперед!
        - Слушаюсь, товарищ лейтенант! - почему-то с радостью в голосе отозвался Демин. - Давно бы так!
        Танк содрогнулся, под гусеницами затрещала поваленная древесина.
        Лейтенант повернулся к Баиру и сунул под нос растопыренную пятерню. Он с готовностью кивнул. Загремел металл, латунная гильза скользнула в казенник, щелкнул затвор.
        - Готово, командир!
        Глаза лейтенанта вонзились в мутновато-зеленое стекло триплекса, там пляшут обугленные постройки, объятые пламенем корпуса танков то взмывают вверх, то падают вниз. Под гусеницами заскрипело стекло, битые горшки, кирпичная крошка. Т-28 лейтенанта Протасова ворвался в деревню.
        Жар от двигателя заполняет машинное отделение. Пот струится по лбу и щекам, заливает глаза и каплями свисает с подбородка. Лейтенант взглядом ищет цели, но как назло противника в зоне обстрела не видит. К тому же черный дым застилает все вокруг, мешает обзору.
        Может, жахнуть в тот самый амбар, судорожно подумал Игорь. Или по дальнему лесу? А, черт! Ничего не вижу!
        В плечо что-то ударилось, лейтенант содрогнулся и бросил взгляд сквозь темноту машинного отделения.
        - Куда стрелять, командир?! - заорал Баир. Его руки лежат крест-накрест на наводке орудия.
        Лейтенант нахмурился, вновь припал к видоискателю. Впереди маячат объятые огнем постройки, разбитые каменные дома и будки. Наконец он заметил еще несколько вспышек в одной из скирд на окраине деревушки. Оттуда бьет пулемет. Рядом вспыхивает пламя, дым рвется из ствола в разные стороны. Пушка.
        Бьет прямо во фланг нашим, отметил про себя лейтенант.
        - К-к-короткая! - наконец скомандовал лейтенант. Правда, голос дрогнул, горло сдавил ком, пересохшие губы ожгло.
        - Есть короткая! - сквозь скрежет из наушников донесся голос мехвода.
        Танк дернулся, качнулся на месте, руки машинально до белых косточек впились в поручни.
        - 42 градуса, ориентир 12 часов… нет - 13 часов! - неуверенно крикнул лейтенант, но потом добавил уверенней: - Да, тринадцать. Ориентир тринадцать часов!
        Лейтенант почувствовал, как подалась многотонная башня. Он покосился на башнера. Баир сосредоточенно смотрит в свой смотровой прибор и усиленно крутит диски поворота башни. Пот гроздьями струится по лбу и щекам, смешиваясь с копотью и превращаясь в грязные разводы.
        - Готово, командир! - сумел перекричать рев мотора Баир.
        - Огонь!
        Танк тряхнуло. Грохот разрыва оглушил, пороховые газы защипали глаза, лейтенант закашлялся, под ногами звякнула ударившаяся о пол шипящая гильза. Игорь, задыхаясь кашлем, буквально впился в видоискатель. Черные риски вонзились в каменный дом, из которого продолжает бить злосчастная пушка фрицев. Лейтенант грязно выругался.
        - Выше цели, командир! - прохрипел в рации Семен.
        - Да вижу… - процедил Игорь. - Баир, заряжай второй!
        В это же мгновение по корпусу прошлись удары, будто дождь пробарабанил по крышам. Через секунду барабанящий звук повторился.
        - Пулемет! - раздался голос Ромы Демина в наушниках. - По нам бьет пулемет, ротный!
        Игорь вновь до рези в глазах смотрит в триплексы. Точно! Из дальнего амбара, почти на самом краю деревни - дальше начинается перелесок - вырываются небольшие всполохи, раскаленные струи рвутся в их сторону, и кажется, вот-вот пробьет голову и грудь Игорю, как тому одноногому танкисту… Однако пули бесполезно барабанят по корпусу Т-28.
        Внезапно внутри у лейтенанта похолодело - сквозь стволы перелеска проступили очертания башни немецкого танка, затем еще одного, и еще. Игорь нервно сглотнул. Стволы смотрят прямо в его сторону.
        А дальше сердце у лейтенанта будто провалилось куда-то вниз - чернеющее дуло одного из танков плюнуло огнем. Мир на мгновение замер, и Игорь отчетливо увидел, как снаряд с шипением рассекает воздух, острая вращающаяся болванка устремилась прямо к нему. Он даже почувствовал, как броня их «тэшки» с треском разваливается под смертоносной сталью, словно перезрелый арбуз.
        Сильный толчок. В глазах сразу потемнело, будто школьный учитель отвесил подзатыльник. В машинном отделении кто-то закричал, машина подалась резко вперед, потом пошла влево и, наконец, дернулась еще раз вперед. Ослабевшие руки лейтенанта не удержались за башенный поручень, и Игорь ощутил, как его тело устремляется куда-то вниз, перед глазами в полутьме промелькнули спины мехвода, пулеметчика Серго и Семена. Правый бок взорвался болью. Игорь захрипел.
        Ну вот и все, пронеслось у него в голове. Дальше больно не будет. Уже никогда. Глаза лейтенанта сдавила тьма, и разум покинул его.
        7
        В кустах дебоширят птицы. Совсем рядом стрекочет дятел, угукает кукушка. Ветер шелестит листвой. Где-то вдали слышна какофония взрывов, пулеметного треска, визга бомб. Странно, подумал Игорь, там война, кровища и смерть, а тут покой и благолепие. Он медленно открыл глаза и тут же сморщился - яркий свет режет, выбивает слезу. Попробовал пошевелиться - заскулил как побитый пес. Боль десятками ножей вонзилась в правый бок.
        - Я что, еще живой, что ли? - выдавил из себя лейтенант.
        - Живой… - отозвался знакомый голос. Игорь разлепил сжатые ярким солнцем веки, сквозь муть проступило чумазое лицо Ромки Демина. Он силится улыбнуться, но не получается. - Мы тут все живые. Повезло. Маманя бы сказала - в рубашках родились.
        Новобранец Серго угукнул, затянулся самокруткой, шумно сплевывает прилипший к губам табак.
        - Хотя вот по этому и не скажешь, - тихо произнес Баир и кивком указал куда-то в сторону.
        Игорь повернулся, и брови взлетели вверх - рядом с ним лежит скрюченное тело Семена, ноги поджаты так, что коленки упираются в подбородок. На белом как мел лице контрастом горит копоть, бледные губы крепко сжаты, глаза немигающим взором уставились в зелень травы.
        - Эй, ты чего, Горобец? - произнес лейтенант и, превозмогая боль, затряс Семена за плечо. - Ранен, что ли?
        Сема замычал и затряс головой.
        - Ранен. Прямо в сердце, - попытался пошутить Демин, но не получилось. - Еще минут пять назад блевал не переставая, а теперь вот отходит помаленьку. - Игорь посмотрел на Романа, промелькнули его пустые глаза. Мехвод отвернулся, кивнул в сторону деревни, где еще полчаса назад гремел бой, всхлипнул: - Мы тут, а они там, догорают…
        В километре отсюда, в низине догорают остатки бронированного кулака Красной Армии. Среди раскуроченных остовов Т-28 и БТ до сих пор мечется огонь, бухают разрывы, трещат пулеметы. Остатки бронетехники давно убрались с поля боя и растворились в лесополосе. Даже раненых подобрать уже некому.
        Лейтенант осмотрелся. На небольшой полянке стоит их Т-28, краска местами облупилась, серебряными росчерками горят отметины от пуль. На главной орудийной башне пламенеет огромный след от снаряда. Игорь почесал затылок. Вот так рикошет.
        Сразу за их танком стоит еще один Т-28. Этому досталось покруче - чуть ниже орудийной башни зияет пробоина. Небольшая - снаряд от немецкой 37-миллиметровой пушки-«колотушки», но наверняка пулеметчика или башнера-заряжающего уже вперед ногами вынесли. А может, и сразу двоих.
        За поврежденной «тэшкой» в ровном строю стоят БТ. Штук десять. Пушки смотрят вверх по-походному. На конических башнях тоже видны царапины от пуль. Дальше стоят несколько грузовиков, за ними - наспех растянутая палатка полевого госпиталя. Время от времени из брезентовой двери-шторки выходят санитарки, белые передники густо перемазаны кровью. Из черного проема госпиталя время от времени доносятся приглушенные крики.
        Игоря кто-то толкнул в плечо.
        - Тебя это, полковник вызывает, товарищ лейтенант, - еле слышно произнес Баир. Игорь глянул на него, тот отвернулся. Но лейтенант заметил, как из щелочки-глаза скользнула слеза, черкнула мокрый след на чумазой щеке, голос дрогнул. - Злой, как черт!
        Лейтенант обогнул строй «бэтэшек», еще раз пробежался взглядом по оцарапанной свинцом броне. Дальше пошли полуторки, некоторые бойцы спят прямо в кузовах, механики и водители устало бродят между машинами, что-то проверяют, простукивают.
        Внезапно внутри у Игоря кольнуло - он наткнулся взглядом на полковника. Рослая фигура облокотилась на кабину грузовика, руки скрещены на груди, глаза зло поблескивают. Рядом стоит майор, тот самый, что пригнал со станции их родной Т-28, что-то докладывает, голова перебинтована. Позади них над планшетом склонился капитан. Около него какой-то старший сержант крутит ручку переносной рации, дует в трубку, кричит позывные «Алло! Алло! На связи Ромашка! Алло-о-о». Но тщетно - связи нет.
        Игорь невольно замедлил ход - при ходьбе бок все еще отзывается болью, - но полковник уже заметил его, поманил рукой. Лейтенант вздохнул и ускорил шаг.
        Последний метр Игорь отчеканил парадным шагом, вскинул ладонь к виску.
        - Здравия желаю!
        Командиры ничего не ответили, лишь нехотя отдали честь.
        Глаза лейтенанта встретились со взглядом полковника Богданова, брови сдвинуты, на скулах играют рифленые желваки. М-да, разговорчик, чую, получится не из приятных, подумал Игорь.
        - Ну, здравствуй, лейтенант, - сухо произнес полковник, но Игорь почувствовал - спокойствие наиграно. И точно! В следующее мгновение комбриг взорвался криком: - Так вот надо было, чтоб тебе башку оторвало!
        Игорь вздрогнул. Полковник сорвался с места и принялся ходить взад-вперед. Майор куда-то быстро и незаметно ретировался.
        - Я же дал приказ - уходить и не рыпаться! - продолжил громыхать комбриг. - А ты что же? Не послушал и рванулся вперед! - Он резко остановился, впился колючими глазами в Игоря. - Или ты что - плевать хотел на приказы командира?
        - Никак нет, товарищ полковник!
        - А какого хрена ломанулся в деревню?! - вновь взорвался криком Богданов. - Что? На подвиги потянуло?!
        - Никак нет! - И добавил чуть тише: - Своим хотел помочь…
        - Своим?! - Комбриг остановился, широко раскрытые от удивления глаза вонзились в Протасова.
        - Точно так. Они ж там заживо горели, ну вот я и не выдержал…
        - Ах, не выдержал? Ты что же - слабонервный, что ли?
        Игорь ничего не ответил, отвел взгляд в сторону. Капитан совершенно не обращает внимания на них, он согнулся пополам и как завороженный смотрит на полевую карту на планшете, лишь голову клонит то вправо, то влево. Рядом связист все так же крутит ручку рации, дует в трубку и как попугай Попка повторяет: «Алло! Алло! Ромашка на связи! Алло!»
        - Коли нервы слабые, шел бы в механики или вон в связисты! - гаркнул полковник, потом остановился, крикнул старшему сержанту у рации: - Ну что там, Юра, есть связь?
        Юра отрицательно покачал головой.
        - Вот дерьмо! - выругался комбриг.
        Он опять стал натаптывать тропинку туда-сюда.
        - Короче, лейтенант, бери себя в руки! Иначе погоню из бригады! Мне злостные самовольники не нужны!
        - Так точно! - выпалил Игорь. - Разрешите идти?
        - Иди! - сквозь зубы процедил полковник. Протасов отдал честь, щелкнул каблуками, повернулся и шагнул в сторону своих.
        - Хотя погоди, лейтенант, - остановил его полковник, ладонь легла на плечо Игорю.
        Он обернулся, глаза вопросительно глянули на комбрига. Тот достал пачку папирос «Казбек», протянул Игорю.
        - Давай закурим.
        Игорь взял папиросу, деловито смял лопаткой фильтр-гильзу. Полковник чиркнул спичкой, огонек зашипел, разгорелся. Лейтенант подставил ладошку, чтоб подрагивающее пламя ветром не задуло, закурил. Чуть терпкий дым стал щекотать легкие, вскоре теплая волна прокатилась по всему телу.
        - Хороший табак… - с блаженной улыбкой произнес Игорь. При этом не спускает внимательных глаз с комбрига.
        Полковник глубоко затянулся, выпустил вверх струю дыма.
        - Я на самом деле позвал не за тем, чтобы распекать тебя за непослушание, лейтенант. Хотя за твой проступок тебя бы на «губу». Но сейчас обстановка такая, что…
        Он не договорил, вновь глубоко затянулся. Игорь тоже потягивает горький дым, косится на полковника, терпеливо ждет.
        - Окружение нам грозит, товарищ лейтенант.
        Игорь чуть не подавился - слова полковника ударили кувалдой. Он с трудом нашел слова, промямлил:
        - Как… Как окружение?
        Лейтенант ошарашенно смотрит на комбрига, руки мелко затряслись. Как это так - атаковали и вдруг - окружение, пронеслось молнией в голове Игоря. «Окружение! Окружение!» - бьет огромным молотом меж ушей.
        Внезапно вспомнились-полетели перед взором лейтенанта слайды - вспышки пулеметных стволов, раскаленные пули с хрустом пробивают плоть, в мгновение превращают ее в месиво-фарш, кровь фонтанами брызжет в стороны. В голове завизжал рев немецких самолетных сирен. Игорь зажмурился, до ломоты в деснах сжал зубы. Захотелось уползти и забиться куда-нибудь в угол…
        Лейтенанта трясет. Игорь тряхнул головой, морок стал понемногу отступать, растворяется как утренняя дымка. Но тряска не прекратилась, он часто-часто замигал и сквозь туман стал проявляться полковник, его руки крепко ухватили плечи Игоря.
        - Лейтенант! Лейтенант! Ты в себе? - крикнул комбриг, продолжая трясти Протасова. - Очнись!
        - Все… все в порядке… товарищ полковник, - с трудом выговорил Игорь, голова ходит ходуном.
        Полковник отпустил лейтенанта, облегченно выдохнул.
        - Я уж было подумал ты умом тронулся, после того как услышал про окружение.
        - Да нет, привиделось просто…
        - Привиделось ему, - негромко передразнил его комбриг. - У тебя, лейтенант, и вправду с нервами не в порядке.
        - Ничего, пройдет, - сдавленно произнес Игорь, все еще приходя в себя. - Просто… неожиданно как-то… атаковали, атаковали и вдруг на тебе! Окружение…
        - Ну пока еще не окружение. Окружение лишь наметилось. А вот нашим соседям из 10-й армии повезло меньше. Вот они в плотном колечке. Видишь огни? - Полковник указал пальцем на редкие всполохи на горизонте, до уха доносятся приглушенные разрывы. - Это ребята из 10-й ведут бои. Горячо там сейчас. Жарко!..
        Полковник тяжело вздохнул, отвел взгляд от вспыхивающего время от времени рыжего зарева.
        - А вообще, лейтенант… Ладно, скрывать не буду - наша атака еще в зародыше была обречена.
        - Как? Как же это? - испуганно произнес Игорь.
        - А вот так! - вдруг выкрикнул полковник, но тут же осекся и осмотрелся. Никто на них внимания не обращает: капитан по-прежнему колдует над картой, а связист все так же кричит в трубку: «Алло! Алло! Ромашка на связи!» Комбриг повернулся и продолжил: - Так получилось, что вместо всего корпуса в атаку пошли дивизия да пара бригад с полком. А немец наверняка ждал нас именно здесь, - полковник кивнул на догорающие в низине танки. - Вот и раздолбали нас… как котят!
        - Не понимаю…
        - Да ты еще много чего не понимаешь, лейтенант, - отвердевшим голосом произнес Богданов. - Приказ есть приказ, не мне, а тем более не тебе его обсуждать. Приказали атаковать - атакуй!
        - Но как же мы теперь? - растерянно пролепетал Игорь. - Теперь всем помирать, что ли?
        Комбриг Богданов раздраженно мотнул головой.
        - Ты, лейтенант, слюни-то подбери! - повысил вдруг тон полковник. Его окурок с силой бухнулся на землю, искорки разметались в стороны, тяжелый армейский ботинок обрушился на выкуренную папиросу. - Что ты как десятилетний пацан, в самом деле! У нас задача впереди наиважнейшая, а ты сопли пускаешь…
        - Извините, товарищ полковник! - тут же отчеканил Игорь. - Вырвалось!
        - Вырвалось у него, - вновь негромко передразнил его комбриг. - А дело, лейтенант Протасов, важное и ответственное - наших прикрывать.
        - Наших?
        - Ну не немцев же! - развел руками полковник и тут же спохватился. - У тебя карта в планшетке есть?
        - Конечно! - произнес Игорь и с готовностью потянулся к планшету, притороченному к портупее, щелкнул замком, торопливо раскрыл, под пленкой показалась разноцветная карта.
        Полковник склонился над картой, стал шарить взглядом, его палец тут же уткнулся в окруженный желто-зелеными овалами пятачок, над ним стоит точка, рядом - слово «Высота» и цифра «214».
        - Вот здесь, на этой высотке мы должны окопаться. Как видишь, место тут отличное, - палец комбрига начал вырисовывать круги, - округа простреливается на добрый километр!
        Игорь угукнул, глаза дальше следят за пальцем полковника. Комбриг продолжил:
        - Завтра, на рассвете, остатки нашей бригады пойдут в контратаку, чтоб организовать прорыв. Пока они прорываются, 10-я армия отходит на восток, к Минску. А наша задача - прикрывать их с фланга. Понял, лейтенант?
        Игорь вновь угукнул. Потом вопросительно посмотрел на полковника.
        - А если не удастся 10-й армии прорваться? Что, если и в этот раз прорыв захлебнется, как сегодня?
        - Не захлебнется! - отрезал полковник. - Силы, одновременно вступающие в бой, втрое превосходят силы немцев, окруживших 10-ю армию!
        Комбриг помедлил, посмотрел на Игоря и добавил:
        - В случае прорыва противника вам и еще двум экипажам надлежит отойти вот сюда.
        Полковник ткнул пальцем в темно-зеленый овал.
        - Тут лес и сразу болотистая местность. Сюда немчура точно не сунется. А уже отсюда, - полковник вычертил ногтем на карте линию километров в пять-семь, - минуя эти хутора, выйдете к своим. - Богданов кольнул взглядом Игоря. - Все ясно, лейтенант Протасов?
        - Да! - с готовностью кивнул Игорь, потом замялся. - То есть… не совсем.
        - Что тебе непонятно? - сталью в голосе громыхнул комбриг.
        - Как я понял, в случае прорыва противника мы можем отойди в заданный район… Ну а как же вы, товарищ полковник?
        - Эх, лейтенант, лейтенант. Мне почти пятьдесят лет - я свое пожил. А вот вам, пацанам, нужно еще жить да жить. И так сердце кровью обливается, когда отдаю тебе приказ, лейтенант, вместе со мной удерживать высоту… Но что поделать! Нас, танкистов, после сегодняшнего боя - раз, два - и обчелся. Так что будем прикрывать!
        - Слушаюсь! - козырнул лейтенант, но глаза отвел.
        - Да не боись, Протасов, - с улыбкой произнес полковник. - Сегодня к ночи мне обещали КВ второй модели пригнать, ну ту, что с огромной башней, мы ее в финскую скворечником прозвали. Там калибр - 152 миллиметра. Ухнет так ухнет! Помню, ка-а-ак стрельнем в дот финнов, так он сразу в труху. - Комбриг вдруг положил руку на плечо Игорю. - И как мой дед говаривал еще в Крымскую войну - семи смертям не бывать! Так-то, лейтенант.
        Игорь тоже улыбнулся, опустил голову, пряча покрасневшие щеки.
        - Ну а если прорвутся и до нас все-таки доберутся… Ну что ж…
        Полковник хмыкнул, бросил Игорю «погоди!», развернулся и зашагал к кабине грузовика. Там он достал свой планшет, раскрыл и начал что-то писать. Игорь глянул через плечо командиру, но ничего, кроме слова «Дорогая», разобрать не удалось. Но уже и так ясно - комбриг пишет письмо домой. Значит, и вправду будет помирать, ударила в голову тяжелая догадка.
        Полковник сложил письмо треугольником, подмигнул и протянул Игорю. Лейтенант дрожащими пальцами принял письмо и спешно спрятал в планшет.
        - Лучше перепрячь во внутренний карман - мало ли.
        Игорь кивнул, сунул бумажный треугольник за подкладку танкового комбинезона. Брови хмурятся. Что ни говори, а тяжело на душе. Неумелая атака, разгром, горы трупов и сожженной техники. А тут еще и командир прощается, с горечью подумал Игорь.
        - Да не дрейфь, мазута. Прорвемся! - полковник будто прочитал его мысли, потрепал Игорю волосы на макушке. - Лучше помоги своим бойцам окопать машину. Да не халтурьте! По самые башни зарывайтесь!
        - Есть, товарищ полковник! Разрешите идти?
        В голове пусто, на душе - камень. Хотелось бежать без оглядки! Внезапно начал сдавливать горло воротник комбинезона, стало трудно дышать. Игорь рванул воротник, тяжело выдохнул, по щекам скользнули слезы. В голове тут же ударило полковничье «сопли подбери, лейтенант!». Игорь спохватился, набрал в грудь побольше воздуха и уверенно шагнул вперед. В метрах ста сквозь надвигающуюся темноту проступает его родной Т-28. На башне, словно огромная рана, виднеется след от снаряда. Игорь улыбнулся, около брони бездельничают его танкисты.
        Но бездельничать долго не пришлось. По команде лейтенанта все вооружились шанцевым инструментом и в надвигающемся закате исправно работали лопатами. К полуночи их Т-28, как и советовал полковник, зарылся по самые башни. Не ленился даже Рома Демин, орудовал лопатой за двоих, мрачно приговаривал: «Чем глубже окоп, тем дольше проживешь». Семен даже жаловался, что ход пулеметов в малых башнях вниз ограничен - двинешь рукоятью, дуло упирается в землю. Пришлось переднюю часть капонира слегка подкопать.
        До рассвета еще часа два, ребята валятся с ног, однако никто не спит - все всматриваются в пугающую ночную даль. Вон Ромка Демин молча жует свой НЗ, Баир глазеет в долину, бегает взглядом по облитому лунным светом искореженному металлу, часто вздыхает, курит папиросу одну за одной. Игорю табак уже не идет - накурился до тошноты. Попробовал пожевать пресную галету, откусил кусок, с трудом проглотил - в горло не лезет. Остается лишь смотреть в ночь, вспоминать родную Москву, чистый зеленый дворик, грохочущую подземку-метро. Лейтенант улыбнулся, сейчас бы кваску холодного, того самого, что продает тетя Клава на углу Малой Бронной. Или ситро из продуктового на улице Коминтерна. Следом в памяти возникла хрупкая фигурка в голубом платье, белокурые волосы и зеленые глаза. Настя… Настенька…
        Игорь тихонько ухмыльнулся, мотнул головой. Подумаешь - разок станцевали, что ж теперь, ее в жены брать? - ерничает про себя Протасов. Никто ведь никому ничего не обещал. Да и за войну мало ли чего может случиться…
        Семен неслышно подсел к Игорю, тоже уставился на всполохи на горизонте. Причудливыми рыжими, красными росчерками, будто акварель на мокрой бумаге, они раскрашивают беспокойную ночь.
        - Ты, лейтенант, меня извини, - прошелестел тихий голос Семена.
        Игорь удивленно посмотрел на него, произнес:
        - За что?
        - А за то, что трясусь как осиновый лист при виде немцев!
        - Ну, бывает… - выдохнул лейтенант и впился взглядом в горизонт. Там раздалось сразу несколько отдаленных разрывов, огненно-рыжее зарево окрасило кусочек неба. Но вскоре все стихло. - Такое у всех бывает.
        - Тогда страх будто цепью повязал. Ничего не мог тогда делать - веришь, нет?
        - Да верю…
        - А сейчас стыдно как-то… Даже новичок этот, Серго, и то после боя держится молодцом. Пластом не валяется, не блюет со страху, как я! - Горобец тяжело вздохнул. - А о вас так я вообще молчу. Герои, стоики! Чего уж там…
        Игорь оторвал взгляд от полыхающего горизонта, посмотрел в черные маслины-глаза старшего сержанта, рука по-дружески приобняла за плечо.
        - Ты, Сема, зря себя коришь. Все мы… вояки те еще! Я и сам частенько дрожу, как только их увижу…
        - Видел, как ты трясешься! - дрогнувшим вдруг голосом произнес Семен. - На пару с Баиром такого жару надавали, мама не горюй! - Горобец сорвал несколько травинок и раздраженно бросил пучок в темноту. - Так что сказки не рассказывай, лейтенант!
        Он замолчал. Лейтенант улыбнулся, пятерней потрепал ему курчавые волосы.
        - Знаешь что, ты, Сема, держись! Тебе как радисту и пулеметчику цены нет. - Игорь помедлил и добавил: - И как другу тоже.
        - Да?
        - Ну, конечно, Сема.
        - Спасибо, товарищ лейтенант.
        Игорь заметил, как в лунном свете блеснули его мокрые глаза.
        Еще до рассвета танкистов поднял бодрый хрип в рации. Игорь мгновенно прошмыгнул внутрь танка через люк механика-водителя, там нащупал ручку тумблера, стал крутить. Сердце лейтенанта бухает так, что, кажется, будто сейчас порвет комбинезон и вырвется наружу. Ребята тоже проснулись, по одному начали подтягиваться к броне, тревожно переглядываются. Через минуту машинное отделение заполнилось жужжанием голосов.
        - Пион, Хризантема! Пион, Хризантема! - шумит голос полковника в рации. - Это Ромашка! Это Ромашка!
        Игорь подхватил танкошлем и крикнул в микрофон:
        - Слышу тебя, Ромашка! Слышу!
        В наушниках противно зашипело, от волнения начала кружиться голова, в пальцах начало покалывать. Наконец рация прохрипела голосом комбрига:
        - Пион, Хризантема! У нас гости! У нас гости! Угощаем блинами! Как поняли?
        - Есть угостить блинами!
        Игорь уже было отщелкнул тумблер внешней связи, но в последний момент услышал: «Лейтенант! Лейтенант!» Игорь вновь схватил танкошлем, прильнул к наушнику.
        - Слушаю, товарищ полковник.
        - Ты там, это, держись, парень! И если что - про письмецо-то не забудь!
        - Все понял, товарищ комбриг! Будет сделано!
        Рация затихла. Игорь выдохнул, оглядел всех.
        - Ну что, ребята, по местам!
        В машинном отделении зашебуршились, танкисты занимают свои места. Семен уселся поудобнее, пощелкал тумблерами, покрутил рычажки - все готово. Глаза впились в смотровую щель. Новичок Серго поудобнее перехватил пулемет, проверил ход башни, приладил несколько заряженных магазинов. Роман Демин еще раз проверил ручной тормоз, питание, стартер. Для лучшего обзора откинул смотровой лючок. Баир поудобнее расположил снаряды - вверху два фугаса, чуть ниже бронебойные, дальше вновь парочка фугасов. На руки надел защитные перчатки-краги - чтоб не обжечься.
        А вот Игорь, наоборот, забросил перчатки подальше - ладони страшно начали потеть: то ли от волнения, то ли от духоты в машинном отделении. Он проверил смотровые приборы, повертел рукоять наводки орудия. Все работает.
        Вдруг Семен Горобец заорал во всю глотку:
        - Ползут! Ползут, серые черти немецкие!
        Игорь мгновенно припал к видоискателю, сквозь зеленоватое стекло ползут как саранча крохотные серо-зеленые фигурки, впереди и по бокам движутся колесно-гусеничные бронетранспортеры, на бортах поблескивают белые кресты.
        - Баир, заряжай фугас! - воскликнул Игорь. Сердце колотится в предвкушении боя.
        - Сделаем, лейтенант!
        Загромыхали люки, заскрежетали поручни, взвизгнули шестерни башенной и орудийной наводки. Семен защелкал тумблерами рации, в наушниках раздался хрип. На плечо опустилась рука. Горобец вздрогнул, резко обернулся и встретился взглядом с Игорем, лейтенант подмигнул и заговорщицки произнес:
        - Ну что, Сема, покажем фрицам, где раки зимуют?
        Семен осклабился, блеснул маслинами-глазами в полумраке.
        - Не знаю, как насчет раков, товарищ лейтенант, но прикурить этим дьяволам таки дадим!
        Оба засмеялись.
        - Фугасным заряжено, лейтенант! - крикнул Баир.
        8
        Раскаленная шипящая гильза больно ожгла руку, тут же в нос ударило паленой кожей, раскаленный металл оставил жженую ссадину на перчатке-краге. Однако Баир лишь слегка поморщился и бросил бесполезную железяку, позади раздался звон металла. Мгновение, и руки старшины-башнера Шагдарова привычно заталкивают следующий снаряд в казенник орудия, щелкает затвор.
        - Готово!
        Игорь медлит, пальцы до побелевших косточек сжимают обтертую до блеска рукоять видоискателя, крупные градины пота струями вырываются из-под танкошлема и скользят по лбу, щекам, превращают копоть в грязные разводы. Игорь на мгновение отрывается от мутного стекла, правая рука делает несколько оборотов колесом вертикальной наводки.
        - Командир, давай! - крикнул Семен. - Прут ведь, суки!
        Он дает очередь из курсового пулемета, смертоносный свинец вдали поднимает облачка пыли, несколько пуль угодили в голову и грудь двум фрицам. Один из них тут же повалился, как мешок, на бок, другой упал на колени, ладони прижимает к груди, кровь струями заливает серый китель, крик страха и боли вырывается изо рта. К нему подбегает другой немец, руки хватают за поясной ремень и с силой тянут назад. Однако и этот падает, сраженный пулей в живот и в голову. Рядом бегущие немцы спешно повалились на землю, защелкали ружья, ударило несколько пулеметов. По корпусу Т-28 пробежалось несколько крохотных молоточков.
        - Жги, командир! - заорал Семен и вновь нажал на гашетку пулемета.
        Игорь еще раз крутанул колесо горизонтальной наводки и крикнул долгожданное:
        - Выстрел!
        Машину качнуло. В башню вместе с оглушительным грохотом ворвалось пороховое облако, губы ожгло горечью. Протасов тут же припал к видоискателю, глаза жадно уставились в черные риски. Впереди оседает плотное облако пыли. Постепенно выброшенная огромным фонтаном земля оседает, проступают очертания воронки. Рядом валяются разорванные на части тела. Из воронки пытается вылезти немецкий солдат, рот открыт в беззвучном крике, руки, словно экскаваторные ковши, гребут покрасневшую от крови землю. Наконец ему удается перевалиться через край воронки.
        Дурнота подступила к горлу Игорю - за телом вместо ног безобразными жгутами тянутся окровавленные внутренности, грязь облепила плоть. К нему подбегают двое, на одном различима повязка с красным крестом. Он ухватил было покалеченного солдата, но тут же бросил. Бедолага что-то вопит, тянет в надежде руки. Медик посмотрел на своего помощника, отрицательно покачал головой. Второй кивнул, шагнул к раненому, в руках холодно блеснул «парабеллум», и без колебаний всадил несколько пуль в обреченного солдата. Тот вскрикнул и откинулся, лужа крови стала расползаться, впитываться в сухую землю.
        Рядом рванул еще один фугас. Немецкая пехота залегла, над изрытой воронками землей возвышаются лишь серые стальные каски. Автоматы и ручные пулеметы беспомощно строчат в сторону зарытого танка.
        Этих пока можно не бояться, подумал Игорь, облизнул пересохшие губы и передвинул видоискатель правее. Внезапно лицо его стало будто каменным, в низу живота неприятно кольнуло.
        Впереди сквозь облака пыли проступают очертания стальных германских монстров. Гусеницы медленно перемалывают дерн, превращают его в зелено-коричневую кашицу, облаченные в сталь башни медленно вращаются, иглы пулеметов сыплют раскаленным металлом во все стороны. Из орудийных стволов изредка вырывается огненная вспышка, через мгновение где-то недалеко гремит разрыв. Один, два, три, пять, двенадцать! С мгновенно похолодевшими внутренностями Игорь принялся считать танки противника. Но вскоре сбился - они все выезжали и выезжали из пыли.
        - Танки, командир! - заорал, каким-то чудом перекрикивая треск собственного пулемета, ефрейтор Серго. - Вражеские танки рванули в обход!
        - И сам вижу… - едва слышно произнес Игорь и тут же крикнул заряжающему: - Баир, готовь бронебойный!
        Шагдаров с готовностью склонился над боеукладкой, но руки в последний момент предательски дрогнули, и болванка беспомощно покатилась по днищу, оглушая звоном. Баир выругался, глянул виноватыми глазами на командира. Игорю показалось, что щелочки-глаза раскрылись больше обычного, огромные зрачки бегают, как затравленные жуки.
        - Давай же, Баир! Заряжай! - раздраженно бросил лейтенант. - Давай! Что же ты?..
        Баир напрягся, с силой ухватил очередной смертоносный снаряд, тридцатикилограммовая гильза с зарядом стремительно вошла в казенник, вновь щелкнул орудийный затвор.
        - Готово, командир! - с облегчением выкрикнул Баир.
        Игорь кивнул. Глаза поедают стекло триплексов. Ручейки пота скользнули с виска и крохотными капельками повисли на подбородке. В черных рисках видоискателя пляшут стальные машины с размалеванными на броне белыми крестами. Под их прикрытием топает пехота.
        Флориан устремился вперед. Сапоги гулко ударяют в дорожную пыль, та фонтанчиками разлетается в разные стороны. Впереди маячит серый обшарпанный корпус третьего «панцера» - рабочей лошадки вермахта вот уже трех европейских войн. Рядом слышится солдатское сопение, чертыхание, бряцанье амуниции. Флориан недовольно ругнулся - саперная лопатка назойливо бьет по бедру, коробка от противогаза оттягивает наплечный ремень, тот больно врезается в размякшую от жары кожу. Он сморщился: противный скрип танковых катков штопором вкручивается в уши.
        Внезапно танки чуть прибавили ходу - струя дерна ударила из-под гусениц. И почти сразу неподалеку раздался взрыв. Флориан бросил взгляд в сторону разрыва, но лишь увидел, как комья земли опадают на землю. Несколько солдат упали навзничь, но тут же поднялись и вновь устремились вперед, догоняя стального монстра. Флориан тоже прибавил, раздражающая лопатка застучала по ляжке чаще.
        Флориан неотрывно смотрит в серую танковую сталь. Главное, не сбить дыхание, крутится у него в голове. Страха почему-то не было. А откуда ему взяться? Дня три тому вот так же шли в атаку под прикрытием немецкой брони и… свистки фельдфебелей прожужжали в жарком мареве «отбой»! Оказалось, что русские против их полка выставили всего пару взводов. Да и то, как сказал капрал Хофер, у «иванов» была одна пушка с полдесятком снарядов, да и те бестолковые - они, как опять же говорит Хофер, раскалываются о броню наших танков как перезрелые орехи, даже лунки не оставляют. Вот так в пять минут и закончилась та бесславная атака. Потому и эта, скорее всего, закончится тем же. Все равно русские драпают, отдавая одну за одной свои нищенские деревни. Вот только сегодня утром взяли парочку… и названий-то не припомнить уже. А вспомнишь, не произнесешь - язык сломаешь! Да и какие это деревни? Вот у нас в Баварии наделы, так наделы. Даже в той же Польше редко какая мыза оказывалась пустой. Припасов - горы! И живность всякая. А у «иванов» разве что покосившиеся избы да пустующие вонючие сараи. И зачем славному вермахту
такая беднота…
        Из размышлений Флориана вырвал очередной снаряд, разорвавшийся метрах в пятидесяти от них. Осколки никого не задели, лишь комья земли накрыли рядом бегущих. Кто-то закашлялся, отплевывается.
        Что-то сегодня русские снарядов выстреливают больше обычного, так и попасть ведь могут, пронеслась недобрая мысль у Флориана. Он осмелел и высунулся из-за корпуса танка. Взгляд упал на небольшую возвышенность в метрах пятистах. Она усеяна густым перелеском, дальше виднелась лента реки, за ней, будто размазанная овсянка по огромной тарелке, очередное русское селение.
        Внезапно в перелеске что-то вспыхнуло, через мгновение яркая вспышка повторилась, затем еще, и еще. Флориан нахмурился и тут же машинально пригнулся - несколько разрывов всколыхнули землю совсем близко, за шиворот посыпалась горячая земля. Флориан вновь высунулся из-за танка - интерес гнал вперед.
        Внезапно что-то коротко простучало по броне, словно несколько градин упали в медный таз. Возле уха просвистело, щеку ожгло колючим холодом. Тут же Флориан услышал чей-то сдавленный возглас. Он обернулся и увидел, как рядом бегущий солдат скрючился, винтовка выпала из рук, лицо исказилось гримасой. Флориан оторопело смотрит, как его сосед медленно оседает в пыль, вновь пробарабанило несколько градин, рядом с ногой взметнулись фонтанчики пыли.
        Флориан от неожиданности вскрикнул - чья-то рука ухватила его за портупею и с силой потянула к себе. Флориан едва не треснулся головой о крупповскую танковую сталь.
        - Тебе жить надоело, Флори?! - кто-то прокричал рядом. Флориан бросил оторопелый взгляд на голос. Глаза уперлись в немолодое лицо немецкого солдата, каска с расстегнутыми ремнями надета прямо на пилотку, брови недовольно сдвинуты, нос с горбинкой хищно вбирает воздух. - Ты что, ослеп?! С перелеска «иваны» ведут плотный огонь!
        Немолодой солдат указал на возвышенность, откуда все продолжали вспыхивать огоньки, градины продолжали бить в танк. Солдат не выдержал и ладонью треснул в каску Флориану.
        - Не будь ребенком, ты не на параде!
        Флори опять впился оторопелым взглядом в старшего солдата.
        - Двигай вперед, Ш-ш-шайсе! - прорычал он и вновь бухнул ладонью в каску.
        - Да, дядя Готлиб, - сдавленно произнес Флориан, выпрямился, шагнул за убегающей броней и тут же согнулся - очередная порция русских градин-пуль ударила в борт «панцера».
        Внезапно что-то с силой ударило прямо в борт немецкой «тройки». Солдаты, следовавшие за ней, разом повалились в пыль, но тут же вскочили и сбились в еще более плотную группу за кормой танка, некоторые едва ли не касками касались раскаленной выхлопной трубы. Но тут же пришлось отпрянуть - столб раскаленного выхлопа рванулся наружу, и многотонная машина резво дернула с места, на солдат гусеницы плюнулись целыми потоками пересохшей земли.
        Разрыв вновь сотряс землю - на этот раз рванула немецкая пушка. Фугасный заряд устремился прямо на недавнюю вспышку в перелеске. Через секунду несколько березовых стволов как подкошенные повалились в густую траву, облако земли и пыли накрыли кустарник.
        - Черт, как же метко бьет, немчура клятая! Вот прямо без пристрелки - и на тебе! Пяток метров и накрыл бы нас немецкий фугас, чего доброго!
        - Да ладно! Броня нашей «тэшки» и не от такого фугаса спасет! - крикнул Семен. - Все-таки сорок пять миллиметров первоклассной советской стали!
        - Ага… а уши тебе кто потом новые приделает? - отозвался Демин. - Пробить-то не пробьет, но вот контузит тут нас всех - мама не горюй!
        - А на черта уши-то тебе? Твое дело за рычажки дергать да пинки-команды от командира получать. Тут много ума не надо!
        - Ой, ой, Сема, а много ли ума надо дергать постоянно ручку на «прием» и «отбой», а?
        Семен осклабился, Серго прыснул смехом, но тут же лицо вновь стало будто высеченным из камня - впереди маячат немцы. Указательный палец до синевы уперся в спусковой крючок пулемета.
        Танк вновь содрогнулся. Сквозь противный звон в ушах и пулеметный треск послышалось звяканье падающей гильзы, боевое отделение заволокло пороховыми газами, горячая смесь больно ударила в нос, ожгла глотку.
        Протасов облизнулся, впереди метрах в пятистах прет немецкий Т-3, гусеницы взрывают землю, на бортах, кроме белой свастики, ощерил пасть дракон, из нее струей вырывается пламя. В тебя, гада, и ударю первым, зло подумал Игорь, как раз борт мне подставляешь. Лейтенант повернулся к наводчику и скомандовал:
        - Цель правее по курсу, немецкий Т-3, пятнадцать градусов, ориентир - дракон. Бьем в борт!
        Пальцы Баира впились в рукоятки поворота башни, скрипнул червячный механизм. Многотонная сталь нехотя подалась правее, дуло черным жерлом уперлось в наступающие с фланга танки.
        - Пятнадцать градусов, Т-3, ориентир - дракон - готово! - выкрикнул Баир.
        Игорь еще раз приложился к видоискателю. «Панцеры» фрицев лязгающими гусеницами перемалывают землю, вгрызаются в сочную белорусскую зелень. Игорь коротко бросил:
        - Огонь!
        Легкий толчок, закладывающий уши гром, удушающее облако сгоревшего пороха и вновь звон упавшей гильзы. Глаза Игоря жадно всматриваются в мутное стекло - в нескольких метрах от борта вражеского танка фонтаном взметнулся грунт, комья земли брызнули в стороны, ошметками посыпались на броню. Тот несколько замедлил движение, башня стала медленно поворачиваться в сторону выстрела.
        - Мать твою, промах… - выдавил из себя Игорь.
        - Он нас, кажется, засек, товарищ командир! - озабоченно крикнул Семен, глаза испуганно впились в Игоря.
        - Знаю! - сквозь зубы процедил лейтенант в ответ, глаза неотрывно следят за немецкой машиной.
        Размалеванный драконами Т-3 остановился, черное жерло ствола взорвалось ослепительной вспышкой, многотонная махина тут же дернула с места. Игорь отпрянул от видоискателя и зажмурился. В это же мгновение танк качнуло, послышался оглушительный звон, будто в корпус вдарили гигантским молотом, внутрь брызнула железная окалина. Протасов вскрикнул - болью ожгло щеку и шею, пальцы сами собой прощупали вспыхнувшую резью кожу, потом посмотрел на трясущиеся пальцы, выдохнул - крови не было.
        - Рикошет! - обрадованно воскликнул Протасов. Он тряхнул головой, прогоняя противный свист в ушах, руки с готовностью схватили чашки механизма наводки орудия.
        Баир Шагдаров уже загнал в казенник очередной бронебойный, до боли в пальцах сжал рукоятки башенной наводки. Игорь вновь глянул в видоискатель и коротко скомандовал:
        - Семнадцать градусов правее! Огонь!
        Танк снова покачнулся, вновь хлопок до звона в ушах, уже привычные клубы порохового дыма окутали машинное отделение. На этот раз Игорь лишь поморщился да сплюнул так и норовивший прорваться в глотку жженый пороховой газ. Его больше занимает происходящее в окуляре видоискателя.
        Германский танк взял левее в надежде увернуться от снаряда, но двадцатикилограммовая металлическая болванка ударила в бронерубку, та, точно сделанная из фольги, проломилась, из зияющей дыры вырвалось пламя. От мощного удара многотонную машину развернуло на месте, гусеницы принялись загребать землю, из люков мехвода и радиста тут же взвился дымок, он ширился буквально на глазах, пока не превратился в черный столб дыма, задняя крышка МТО рванула ярким пламенем, словно факел.
        - Вот, получай, фашистская гадина! - раздался у самого уха Игоря восторженный крик. Игорь покосился - в полутьме боевого отделения светится от счастья лицо башнера Шагдарова, улыбка - от уха до уха, зубы блестят речным жемчугом, белки глаз горят огнем. Командир ухмыльнулся. Не такой уж и тихоня наш Баир, когда надо - может и вдарить так, что мало явно не покажется, отметил про себя Игорь.
        Тем временем из нижнего люка подбитого немецкого танка выкатилась закопченная фигура, шлем сорван, на спине полыхает пламя. Он принялся кататься по земле, но тут же получил смертоносного свинца из пулемета соседей. Из горящей машины через башню попытался выпрыгнуть еще один, по-видимому, командир - в руках «люгер», на кожаных лацканах поблескивают офицерские петлички, справа на груди холодным серебром блеснул крест. Однако он успел лишь перевеситься через открытый люк, да так и повис там, сраженный пулей. Пистолет скатился с башни, ударился о корпус и бухнулся в дорожную пыль.
        - Вот так вам, сукины дети! - зло, вперемешку с восторгом проговорил Игорь. - Будете знать, как к нам лезть да задираться!..
        Семен Горобец сцепил зубы, брови нахмурены. Он приметил двух солдат, что настырно ползут вперед, серый пехотный китель утюжит землю, пуговицы цепляются за мелкие камешки. Их замысел нетрудно распознать - прорваться к танку и подорвать советский исполин. Сема зло ухмыльнулся.
        - Да неужели дуэль предлагаете? Таки без вопросов!
        Немец махнул рукой, увлекая вперед второго, на рукаве блеснула фельдфебельская нашивка.
        - Двигай, быстрее вперед!
        Второй неуверенно кивнул, покрепче перехватил несколько гранат, затянутых ремнем, и пополз вперед, подбитые железными гвоздями сапоги черпают грунт, словно строительный ковш. Фельдфебель выдохнул и поудобнее перехватил нагретую ладонью рукоять пистолета-пулемета.
        - Ух и смелый «ганс»! - злорадно прошипел Горобец, блеснул зубами в полумраке. - Тогда откушай пулек наших!
        Указательный палец до синевы впился в спусковой крючок, пулемет жахнул огненной очередью.
        Оглушительный крик заставил его вжать голову в плечи. Впереди в пыли катался, истошно вопя, немецкий солдат, связка гранат откатилась далеко в сторону. Фельдфебель потянул раненого за сапог, но тут же ойкнул - каблук зарядил прямо в лицо. Ударила еще одна короткая очередь, раскаленный свинец насквозь пробил стальную каску раненого. Он тут же замолк, лишь легонько подрагивают руки, булькающие звуки вырываются изо рта.
        Фельдфебель выругался, перехватил поудобнее свой МП-40, откатился в сторону от продолжающего издавать жуткие булькающие звуки тела и пополз за гранатами. Главное - не попасть под эту чертову башню с пулеметом, молотом бьет навязчивая мысль немца. Он сделал резкое движение и почти ухватил рукоять связки гранат, но в последнюю секунду она выскользнула из влажной ладони.
        Немецкий унтер вновь крепко выругался - связка откатилась как назло под самое дуло пулемета. Теперь достать ее невозможно, разве что рассчитать, когда проклятая пулеметная башня отвернет в сторону. И вот прямо сейчас как раз такой момент!
        Фельдфебель дернулся в сторону, рука схватила грубую деревянную колодку, но она как заговоренная выскользнула вновь.
        - Давай, фашистский унтер! - осклабившись, бормотал Горобец. Ярость боя, видимо, окончательно поглотила его. - Давай, еще шажочек, ну давай же. Давай!
        Резкая боль жгучей молнией пробежала по всему телу, из груди вырвался вопль. Слишком шустро пулеметная башня советского стального монстра повернулась в сторону немецкого унтера, и зияющее жерло тут же полоснуло его смертоносным свинцом. Несколько пуль ударили в плечо, исполосовали шею, кровь фонтаном хлынула наружу, орущий фельдфебель попытался сжать пятерней хлещущую кровью рану, однако та мощными струями стала бить сквозь пальцы. Немецкий солдат заорал еще громче, сапоги принялись мутузить землю. Вскоре он затих, тряпичное тело бухнулось в лужу крови.
        - Вот так вот, дядя фриц! - злорадно выпалил Семен и для острастки пульнул еще пару выстрелов в маячившие серые фигурки. - Моя взяла!
        Из соседнего перелеска страшно бухнуло. Огромный столб земли, точно внезапно проснувшийся вулкан, рванул к почерневшему от дыма летнему небу. Снаряд гром-пушки угодил прямиком в немецкий танк, раздался оглушительный взрыв, многотонные броневые листы разлетелись в стороны как фольга от конфет. Лейтенант отпрянул от видоискателя и зажмурился - нестерпимая вспышка сдетонировавших снарядов слепит и выбивает слезу.
        Через пару секунд вновь всех оглушил жуткий взрыв. И вновь работает зверь-пушка из соседнего перелеска. Пламя и земля рванулись к облакам. На этот раз в танк не попали, но полцентнера взрывчатки разорвали на части солдат двадцать, не меньше. Неудачно парни залегли…
        - Пион, Хризантема! Как вам концерт? - вдруг прохрипел в наушниках довольный голос комбрига.
        Игорь и Баир переглянулись, заговорщицки перемигнулись. Лейтенант щелкнул тумблером, прокричал в микрофон танкошлема:
        - Отлично, товарищ полко… То есть - Ромашка! Хотим концерта на «бис»!
        - Будет, не волнуйся! Так отжарим, до Берлина отлетят!
        И будто в подтверждение слов комбрига снова заложило уши от жуткого взрыва. Огромный фугас лег точно в крышку МТО немецкой «тройки». Та мгновенно разлетелась на части, в стороны брызнули куски брони и раскуроченные катки, они давят и калечат подвернувшихся горе-солдат.
        Ну, точно! Это работает 152-миллиметровая гаубица тяжелого КВ полковника! Однако недавняя радость сменилась тревогой: что, если немчура умудрится обойти с флангов танк комбрига? Ведь перезарядка у орудия «Климента Второго» почти тридцать секунд! Могут и не поспеть наши перезарядиться…
        - Да и этих, - буркнул лейтенант и приложился к видоискателю, крутанул по панораме. В зеленоватом стекле густо натыкано фигурами в серо-зеленом. Поодиночке или группками прорываются вперед, - их же тут как саранчи!
        Игорю вдруг захотелось рвануть вперед, давить гусеницами смрадных фрицев, заодно поливая свинцом направо и налево. Руки уже с готовностью сжали поручни на башне, кожа на косточках натянулась до белизны. Но Игорь лишь обреченно замычал - полковник приказал под страхом смерти не покидать занятый рубеж.
        Вдруг улыбка поползла по лицу лейтенанта - под мощными разрывами пушки КВ немецкие танки стали откатываться назад. Одна из машин замешкалась и получила прямое попадание в борт. Громыхнуло, вновь ослепила вспышка света, объятая пламенем многотонная башня оторвалась от корпуса и плюхнулась рядом, погребая солдат.
        - Ух и силища же у этой пушки! - произнес Демин, завороженно наблюдая, как огонь поглощает бесполезные остатки танка. - Разнести в щепки немецкий «панцер» ей ничего не стоит.
        - Да… Прямо царь-пушка, - согласился Серго. - Беспощадное орудие…
        Пехота тоже стала пятиться, прикрываются огнем пулеметов, некоторые, будто подрубленные деревца, валятся на землю, тщетно загребают руками обильно окровавленный грунт.
        Игорь покосился на Баира, перевел взгляд на штабель со снарядами. Заряжающий перехватил взгляд и кивнул:
        - Да, да… Пять бронебойных и столько же фугасов, - он развел руками. - А больше нет, товарищ командир!
        - Вот черт! Поддержать бы огнем товарищей. Как же теперь? - произнес с отчаянием в голосе Игорь. - Ведь самое время, пятится немчура треклятая!..
        Шагдаров вдруг широко улыбнулся, щелочки-глаза блеснули огоньком азарта.
        - Ну раз такое дело - поддержим, чего уж!
        - Так нечем же! - воскликнул Игорь, но спохватился и подозрительно покосился на Баира. - Или ты…
        - Ну я тут вспомнил… В общем, в загашничке осталась еще пара фугасиков. Да шрапнельных пара, - виновато улыбнулся Шагдаров. - Так, на непредвиденный случай.
        Баир тут же скрылся в полутьме машинного отделения, через мгновение появился вновь, в руках, словно пушинка, подпрыгивает тридцатикилограммовый снаряд.
        - Ну что, командир, дадим шрапнельчиком? - с хитрецой в голосе спросил Баир, заговорщицки подмигнув. И, не дожидаясь ответа, с силой задвинул блестящую латунь в казенник.
        - Ну и хитрец же ты, башнер Шагдаров, - смеясь, произнес Игорь. - От Семена бы ожидал, а вот от тебя… ну никак.
        - Так война учит и не такому, лейтенант, - опять подмигнул Баир.
        - И не говори…
        Игорь привычно прильнул к стеклу видоискателя, быстро нашел сгрудившихся в глубокой воронке немецких солдат. Некоторые вжались в землю, руки вжимают спасительный металл каски в голову, другие нагребают на себя целые горы земли и песка - лишь бы уцелеть от смертоносного огня гром-пушки.
        - Давай, Баир, шрапнельным угостим! Двадцать четыре градуса левее! Огонь!
        Скрипнул башенный червячный механизм. Секунда, и уши вновь заложило, клубы горячего порохового газа ворвались в башню, норовят заползти в ноздри, глотку.
        Внезапно Игорь краем глаза заметил несколько вспышек из узкой полоски леса в пятистах-шестистах метрах. Внутри мгновенно все похолодело - фрицы подтянули пушки и теперь могут бить прямой наводкой.
        - Баир, Сема, Серго! Отставить по пехоте! - растерянно скомандовал Игорь. - Тридцать шесть… Нет! Тридцать восемь градусов правее! По пушке, прямой наводкой!
        Башня со скрипом подалась в сторону вспыхивающих разрывов. Игорю кажется, что пушка мучительно медленно наводится на беспрерывно стреляющую артиллерию в лесу напротив.
        - Быстрее же! Быстрее! - взмолился лейтенант. - Разутюжат они нас! И костей не соберем!
        Наконец, тяжело ухнуло. Игорь сплюнул пороховые огарки и тут же припал к стеклу окуляра - вдали рванулся столб земли, словно тряпичные куклы, в стороны разлетелись человеческие фигуры, искореженный металл разорвало в клочья, разметало в разные стороны вперемешку с человеческой плотью.
        - Есть! Попадание! - радостно закричал Игорь, но тут же осекся.
        Внезапно танк резко качнуло вбок, башня надрывно скрипнула, с крыши посыпалось стеклянное крошево. Игорь коротко вскрикнул, сжался в комок, ладони накрыли голову, пальцы сжали промасленную грубую ткань танкошлема.
        - Командир! В нас попадание! - раздался крик заряжающего. Игорь осмотрелся, глаза ошалело бегают, он выдохнул:
        - Все целы?
        - Кажись, да!
        Командир перевел дух, отер ладонью выступившую испарину и прильнул к видоискателю. В голове гудит. И глаза будто ослепли - в видоискателе тьма, лишь куски стекла торчат острыми зубьями.
        - Повреждены триплексы! - крикнул Игорь, он с силой дернул рукоять видоискателя, та стоит как вкопанная, он надавил до хруста в косточках, но та даже не двинулась. - Ничего не вижу!
        Через секунду раздался оглушительный грохот. С жутким скрежетом треснул металл. В танк ворвалась грязно-коричневая волна, невидимый удар волны сшиб с ног, в нос бьет гарью, во рту солоноватый вкус крови вместе с горькой окалиной.
        Игоря как тряпичную игрушку отбросило, он треснулся о клепаную боковину, боль вонзилась в левый бок тысячью игл, дыхание со свистом вылетело из груди, в глазах потемнело.
        Горячий воздух в танке содрогнулся от нарастающего стона. Вскоре стон перешел на крик, он напрочь заглушал все звуки вокруг.
        - Командир! Командир, Серго убило! - прокричал срывающимся голосом Семен. - Да и Ромке, кажись, прилетело - орет как резаный, двинуться не может!
        Игорь ошалело смотрит по сторонам, в ушах противный гул вперемешку с непрекращающимся стоном, он мотнул головой.
        - Кто ранен? - растерянно бросил он. - Сема, Серго, Ромка? Баир ты тут? Живой?
        Лейтенант судорожно всматривается в полутьму, перед глазами бегают разноцветные круги, взрываются вспышки. Рядом кто-то зашебуршился.
        - Баир, ты? - бросил в темноту Игорь
        - Да, я… - прокряхтел башнер. - Вот черт! Шандарахнуло так шандарахнуло.
        - Живой?
        - Кажись, да. А вот Серго нашему каюк… отвоевался парень.
        У лейтенанта провалилось сердце куда-то в низ живота. Он судорожно стал вглядываться в полутьму боевого отделения. На месте правого пулеметчика стали проглядываться очертания человеческой фигуры. Тело Серго лежит в неестественной позе, голова запрокинута, танкошлем сполз до самой макушки, на лбу проступает кровь. По телу пробежала мелкая дрожь.
        - Как же это…
        - Выбираться нам нужно отсюда, командир, - после небольшой паузы натужно произнес Баир, вновь заерзал на месте, закряхтел. - Иначе наша «тэшка» огромной могилой нам станет…
        Игорь мотнул головой, быстро огляделся и, наконец, скомандовал:
        - Всем покинуть подбитую машину!
        Руки быстро нащупали затвор люка, отщелкнули замок. Крышка люка скрипнула, подалась вперед. Полутьму башни и боевого отделения разрезали солнечные лучи. Игорь проворно подтянулся вверх, но тут же закряхтел - ушибленный бок садануло острой болью, на мгновение показалось, будто чья-то рука острыми когтями вонзилась меж ребер и тянет обратно.
        Из башенного люка выползла фигура в серо-стальном комбинезоне, за ней последовала другая. Лица перемазаны копотью. Один из них огляделся - щелочки-глаза пробежались по округе. Танкист поморщился, правую щеку кривоватым ручейком разрезает кровавая полоса.
        Игорь еще раз осмотрелся. Разрывы снарядов буквально перепахивают землю, дерн фонтанами взмывает в небо, осколки разлетаются во все стороны, барабанят по броне. В ушах звон сменился жуткой какофонией - нескончаемый стрекот пулеметов перекрывает оглушительный шум разрывов. Совсем рядом щелкают ружейные выстрелы.
        Лейтенант привстал и тут же бухнулся на место. Глаза выпучены. Беглого взгляда хватило, чтобы опешить - со всех сторон к холму устремилась серо-зеленая масса. Танки и бронетранспортеры, не сбавляя скорости, катят вперед. От немцев свободна лишь узкая полоска в тылу. Неужели прав был комбриг, ударила горькая мысль, неужели придется отступать? Бежать? Игорь облизнул вновь пересохшие губы. А что же полковник - держится или как?
        Игорь бросил взгляд на позицию соседей, сквозь листву деревьев и кустарник проступает край башни-«скворечника». Но там молчат.
        В противоположной лесополосе натужно бухают пушки. В двух шагах, в соседнем перелеске от взрывов будто спички разламываются стволы, фонтанами брызжет щепка, огонь тут же вгрызается в древесину.
        Подбитый Т-28 покосился. Орудийную башню заклинило, она беспомощно уперлась дулом в небо, серый столб дыма тянется из пулеметной башни, маскировку в виде веток и кустарника разметало во все стороны.
        Сквозь шум боя Игорь услышал металлический стук. Лейтенант прислушался, так и есть - кто-то со всей дури барабанит в люк механика-водителя. Живые! Там живые, молнией пронеслось в голове. Протасов дернулся вперед, но правый бок взорвался болью, словно в него вонзились зубы клыкастого хищника. Рядом взметнулись несколько фонтанчиков, и Игорю пришлось залечь. Превозмогая боль в боку, он принялся по-пластунски грести к зажатым в стальном плену бойцам.
        - Есть кто живой? - с нетерпением бросил Игорь, еще только подползая к барабанящему металлу.
        Сквозь бронированную сталь послышалась крепкая ругань. Лейтенант облегченно вздохнул - сквернословят голоса Ромки Демина и Семы Горобца.
        - Какого хрена, ротный, ждешь? - уже незлобным голосом ругается Демин, слышно, как кряхтит от натуги, пытается выдавить заклинивший люк. - Само не откроется, лейтенант. Так что вызволяй товарищей.
        - Сейчас!
        Игорь бросил взгляд на люк мехвода. Тот перекосило, рядом, прямо под пулеметной башней зияет черная пробоина, края оплавлены, металл в несколько сантиметров толщиной раскололся под ударом бронебойной болванки, словно оконное стекло. Перебитая гусеница беспомощно лежит во взрыхленной разрывом земле.
        - Вы там хоть целые?
        - Пока да, - отозвался гулкий голос Семена. - Но ежели еще помедлим, то нас превратят в форшмак. Такой же, какой готовит Сарочка на нашей улице у нас, в Амурзете!
        Игорь крякнул и с силой потянул за поручень люка.
        - Давай, Сема! Ромка, пособи! - бросил он хрипящим голосом и вновь надавил на неподатливое железо, ноги уперлись в ведущее колесо, жилы на шее страшно вздулись, глаза едва не лезут из орбит. - Если можете - вдарьте!
        Гулко грукнуло, крышка люка, наконец, поддалась. Створка бухнулась о броню и беспомощно повисла на одной петле. Из проема рванулось облако сажи, в нос ударила гарь вперемешку с горелым мясом.
        Прямо перед ним сдавленный со всех сторон сидит Демин, чумазое лицо сморщено, ладонь закрывает глаза от брызнувшего яркого света. Игорь поспешно встал на колени и сам почти наполовину залез в люк. Рука ухватила комбинезон Романа, с силой потянула на себя.
        - Вылазь, Ромка…
        - Стой, подожди! - через силу произнес Демин. Лицо морщит, будто хлебнул уксуса.
        - Да чего стоять-то? - непонимающе бросил Игорь. - Разутюжат ведь здесь нас всех!
        Пальцы лейтенанта покрепче ухватили комбинезон, сильно дернули.
        - Да стой же! Стой! - воскликнул Демин и зарычал от боли, освобожденная рука легла на предплечье. Между указательным пальцем и средним протиснулась окровавленная железяка. Он застонал.
        - Черт! - ошарашенно произнес лейтенант. - Так тебя все-таки задело?
        - Да уж. Но мне еще повезло, - он кивнул на соседнее кресло, где осело тело пулеметчика Серго, - чего не скажешь о нем…
        - А я вроде цел… - произнесла протиснутая в небольшой проем голова Семена Горобца. - Выходит, точно мама говорила - ты, Семка, везучий.
        - Тебе можно! - попытался пошутить Роман, но получилось лишь скривить губы, одуряющая боль полосанула раненое предплечье. - У тебя весь народ везучий - столько вас мучили, а вы живете.
        - Это как посмотреть… - выдохнул Горобец, лицо вдруг помрачнело. - Вон Гитлер таки задумал на этот раз нас под корень…
        - Ну, это у него пупок развяжется! - зло громыхнул Демин, но сразу застонал - Игорь попытался его вытащить, но пальцы соскользнули, и он задел рану.
        Рядом раздался автоматный треск. Но лейтенант не обратил на него внимания - он, наконец, удачно перехватил Рому Демина и потихоньку стал вытягивать его из люка. Своими силами вылез из перекошенного проема Семен и сразу пришел на помощь товарищам. Вскоре Демин уселся на землю, спиной облокотился о сталь подбитого Т-28.
        Подскочил Баир. В руках - ППШ.
        - Вы тут чего копаетесь? - раздраженно крикнул он. - Я там отстреливаюсь уже - немчура лезет! - Баир перевел взгляд на Демина, глаза скользнули по кровоточащей ране. - Вот черт! И тебя, Ромка, задело…
        - Да уж… - прохрипел в ответ Роман, прижатая к ране ладонь пытается остановить кровь.
        Игорь огляделся вокруг в надежде отыскать кусок материи, но ничего, кроме металлических осколков найти не удалось. Он выругался, расстегнул комбинезон и через голову стащил потемневшую от пота майку. Лейтенант поспешно накинул ее на предплечье, стал затягивать. Демин вновь ойкнул и застонал, кровь мгновенно расползлась огромными пятнами на белой ткани.
        - Сейчас остановим! - приговаривает Шагдаров, ладонь заботливо легла на здоровое плечо. - Потерпи, Ромка, дружище…
        Внезапно его глаза сузились до непроницаемых щелочек. В нескольких шагах возникла немецкая каска, за ней еще одна, перекошенные злобой вперемешку со страхом лица сверлят танкистов взглядом, винтовочные дула уперлись в них.
        Баир спешно перехватил ложе своего ППШ и треснул короткой очередью. Один из немцев коротко вскрикнул, винтовка брякнулась в траву, ладони закрыли лицо, кровь толчками прорывалась сквозь пальцы.
        Второй немец пригнулся, но не отступился - сдвинув брови, двинулся вперед.
        Лейтенант медлить не стал. Он выхватил из кобуры пистолет, щелкнул затвором. Дуло уперлось в серо-зеленый мундир, палец нажал на курок. Пропитанный гарью, жженым порохом и горелой плотью воздух рассекло будто плетью. Прущий к танкистам немец выпучил глаза, горло сдавил предсмертный стон. Он сделал еще шаг и рухнул бесполезным мешком.
        Игорь медленно опустил пистолет, глаза уставились на бездыханное тело, руки подрагивают, в горле мучительно пересохло.
        - Тикать нам надыть отсюда, командир, - проговорил Семен. - А то ой вэй нам будет и мама не горюй в придачу!
        Рядом будто в подтверждение слов Семена вздрогнула земля, в небо взметнулись комья земли, коричневым крошевом посыпались на вжавших головы в плечи танкистов. Горобец что-то промычал и принялся отплевываться от грязи, набившей полный рот.
        - Надо… - буркнул Протасов, он достал карту из планшета и принялся водить по ней пальцем. - Просто так не уйдешь. Для отхода полковник маршрут приготовил…
        - А как же сам полковник? - поинтересовался Баир. - Ведь если он не уйдет, то наверняка погибнет. Я слышал, они пленных не берут…
        - Знаю! - сквозь зубы прошипел Игорь. - Но тут ничего не поделаешь… Он сам так решил.
        Лейтенант поднял глаза на Баира.
        - А нам приказал уйти в случае чего. И пойдем мы… - Протасов сделал паузу, бросил взгляд назад, сощурился. Там петляет грунтовая дорога, теряется в густой лесополосе. Он ткнул туда пальцем. - Уходить будем этим путем.
        Игорь повернулся к Демину.
        - Выбираться нам нужно, Ромка, - произнес лейтенант, голос немного дрожит. - Ты уж держись!
        - Да ничего, ротный! - попытался бодро ответить Демин. - Коли нужно, то и поползу… Вы ж меня знаете.
        - Знаем, знаем тебя, старина! - радостно воскликнул Баир, белозубая улыбка расчертила перемазанное копотью лицо. Рука легонько потеребила залитый потом лоб. Потом Баир повернулся к Протасову.
        - Уходить надо немедленно, лейтенант. Иначе ляжем все.
        Игорь кивнул и крикнул Семену:
        - Семен! Достань из машины НЗ и все, что может стрелять! Да патронов побольше! Только пулей у меня! Через минуту-другую немчура уже здесь будет.
        - Сделаю, командир, - козырнул Горобец и скрылся за броней. - И минуты не пройдет!
        Вскоре Семен сгреб на кусок брезента все, что можно было унести: пара ППШ, два карабина, целая россыпь патронов и магазинов. Даже немецкий МП успел захватить с двумя сумками магазинов. Из еды, кроме НЗ, удалось раздобыть пару банок тушенки и целый пакет сухарей.
        Бодрячком держался и Демин. От помощи идти отказался. От попытки Баира поддержать его отстранился и грубо ответил:
        - Что ты меня как девку хватаешь! Сам дойду!
        Баир пожал плечами и направился следом. За ними спешит навьюченный оружием и едой Семен.
        Игорь тоже шагнул вперед, но остановился. Он обернулся, кинул взгляд на израненный немецкими снарядами советский исполин, пушка одиноко и бессмысленно упирается в небо. Игорь вздохнул, положил ладонь на нагретую на солнце броню.
        - Прости нас, брат… - тихо произнес лейтенант и с шумом выдохнул. Блеснули влажные глаза. - Прости… - добавил Игорь и шагнул вслед удаляющимся танкистам.
        9
        Несколько фигур в серо-зеленом утопают в густой траве. Дальше ползти никто не решается - впереди ДОТ. Черная щель грозно уставилась на них. Ударила автоматная очередь - у кого-то не выдержали нервы. Свинец разлетелся о стенку укрепления бетонным крошевом. Зияющие бойницы-глазницы молчат. Одна за одной начали подниматься головы.
        Первые смельчаки согнутыми фигурами двинулись на ДОТ. Но тут же упали - пулемет ожил и саданул огненной очередью. Кто-то вскрикнул, начал протяжно выть. К нему подскочили, начали спешно оттаскивать, но очередь мгновенно скосила и их. Все-таки удалось стащить его в воронку от взрыва, чья-то ладонь накрыла вопящий рот, бинты перетягивают рану в груди, белоснежная ткань мгновенно пропитывается кровью.
        - Дерьмо! Эти русские никак не хотят сдать этот чертов ДОТ! - закричал Готлиб. Кулак в бессилии обрушился на пересохшую землю. - Вот уж упертые! Хуже чертовых поляков!
        В сторону ДОТа полетело несколько гранат. Земля грязно-коричневым столбом рванулась вверх, комья забарабанили по каскам. Но пулемет продолжал строчить прицельными короткими очередями. Уволокли еще нескольких солдат. Одного бросили - теперь он одно сплошное кровавое решето. Командир взвода бешено колотил руками и ногами землю.
        - Какие-то две ополоумевшие красные свиньи держат целую роту! - вопит он.
        Подоспело подкрепление - несколько гренадеров и огнеметчик. По рядам залегших в траве немцев прокатился радостный возглас - теперь русским устроят горячую встречу! Вперед поползли несколько пар сапог. Флориан ползти не хотел, мотал головой, пока его не схватили грубо пятерней и буквально не бросили на русский ДОТ. Пришлось примкнуть штык и двигаться за штурмовой группой.
        Штурмовики спустились в небольшую низинку - впереди возвышаются наспех набросанные мешки с песком. В центре застыл пулемет. Туда тут же полетело несколько гранат. Два хлопка, и земля уже привычно забарабанила по каске. Солдаты рванули вперед на укрепление, с легкостью перемахнули мешки с песком. Флориан тоже рванул вперед, но крепкая ладонь дяди сжала плечо.
        - Справа обойдем! - произнес он. - Мало ли…
        Но опасаться было уже некого. Возле наспех сооруженных укреплений валялось несколько русских. Земля под ними залита кровью. Флориан с изумлением рассматривает убитых. Среди застывших в нелепых позах он заметил офицера - его голубые глаза стеклянным взором уставились в небо. Одна рука сжимает табельный пистолет, другая - гранату. Флориан хотел было пнуть гранату куда подальше, но тут же повалился на землю - Готлиб с силой оттолкнул его в сторону. Он уже видел, как безумные «иваны» подрывали себя, врываясь прямо в гущу немецких солдат.
        На этот раз повезло, с облегчением отметил Готлиб. Штурмовики двинулись дальше, болотного цвета дверь входа в ДОТ маячит впереди. Солдаты разделились и обступили дверь с двух сторон. Один из гренадеров проворно закрепил на металле двери заряд, спешно отбежал, огонек резво побежал по запальному шнуру.
        Флориана накрыла горячая волна, сбила с ног, дым вместе с пылью проникает в горло, заставляет кашлять до хрипоты, в ушах страшно гудит. Но ему даже духу не дали перевести - за китель тут же подхватили чьи-то руки и вновь бросили вперед.
        В ДОТ ворвались несколько немцев. Солдат, бегущий впереди него, перемахнул через покореженную сваленную дверь и тут же наткнулся на окровавленного красноармейца, вместо руки - кровоточащая культя по локоть. Штурмовик с ужасным криком обрушил на него саперную лопатку, немец с ужасом смотрит, как сталь с хрустом крушит кости, вонзается в плоть. Флориан отскочил в сторону, к его ногам рухнуло перерубленное от плеча до живота тело. Флориан невольно отступил, уперся спиной о холодный бетон, по спине текут ручьи холодного пота, руки дрожат. Глаза видят лишь искореженное гневом, перемазанное копотью лицо «ивана».
        Русский с ревом бросился на него, Флориан зажмурился и ткнул со всей мочи винтовкой, руки почувствовали легкое сопротивление, послышался короткий вопль - клинок с треском пробил кожу и вошел в живот по самую рукоять. Но русский с пылающими яростью глазами ухватил ствол винтовки и начал тянуть на себя, будто пытаясь прошить себя насквозь, но добраться до ненавистного врага и удавить его голыми руками. Флориан с ужасом наблюдает, как глаза этого сумасшедшего русского, в полутьме кажущиеся дьявольскими огнями, готовы в любую секунду поглотить его.
        Стрекот пистолетов-пулеметов и одиночные выстрелы внутри укрепления закладывают уши. Двое русских, уже насмерть израненные, ведут бой. Один из штурмовиков вскрикнул и упал на залитый кровью бетонный пол ДОТа - несколько пуль прошили грудь, живот и горло. Он барахтается на земле, хрипит, ладони сжимают шею, но кровь сквозь пальцы бьет тугими струями.
        Истекающим кровью красноармейцам удалось закрепить пулемет в направлении дверного проема. Там уже маячили тени очередных штурмовиков. Дуло пулемета выплюнуло несколько пуль. Тень вскрикнула и тряпичной куклой повалилась прямо в проходе. Один из русских довольно оскалился - теперь они могут обстреливать весь сектор входа.
        Пули ударили в бетонную стену. Флориан пригнулся и тут же почувствовал, как из-под ног уходит земля. Он вскрикнул, испуганно завертел головой, на глаза попалось лицо дяди, рука которого тащила его за шиворот прочь от ДОТа.
        Около злосчастного укрепления вновь залегли немецкие солдаты. Короткие очереди не дают им поднять головы.
        - Эти сволочи не дадут нам просто так взять его! - рядом с Готлибом и Флорианом шипел солдат в возрасте, на лацкане черно-красная петличка. Обладатель Железного креста сорвал травинку и принялся ее нервно жевать. - Ну до чего упертые! Дохнут, а не сдаются!
        - Да, Эмиль, это тебе не французы, - ответил ему еще один штурмовик. Они переглянулись и истерично засмеялись.
        С северной стороны от входа в траве шебуршится серая сталь касок. К входному проему вылез огнеметчик, ранец за спиной в виде огромного бутыля лямками врезается в плечи, вперед выставлено дуло, с него с шипением срываются на землю огненные струйки.
        - Отходите все! - закричал огнеметчик. - Даю огонь!
        Ослепительно-яркая струя жгутом ударила во тьму ДОТа. Тут мгновенно из бойниц рванулось пламя. Воздух наполнился жутким воем, из проема вырвалась объятая пламенем фигура. Она молотит воздух руками, спотыкается, встает и бежит дальше. Раздались одиночные выстрелы - разъяренный командир взвода всадил целую обойму в сгораемого заживо русского. Он повалился на землю, попытался встать и броситься на первого подвернувшегося немца, но вскоре затих. Пламя желтыми языками догрызает остатки одежды и обугленную, нашпигованную свинцом плоть. В округе стоит тошнотворный запах горелого мяса.
        Солдаты расположились возле поверженного ДОТа, из бойниц поднимаются кверху жгуты черного дыма. Штурмовики передают друг другу фляжку со шнапсом, делают по глотку, устало вздыхают.
        Флориан пить отказался. Даже папироса в горло не идет - давит тошнота.
        - Эй, Флори, как ты? - поинтересовался подошедший Готлиб. - Лицо у тебя совсем белое что-то…
        - Да, пустяки, - промолвил Флориан, облизнув пересохшие губы, и кивнул в сторону ДОТа. - Спасибо, что вытянул меня с этого ада… Иначе эти русские фанатики сделали бы из меня решето. - Флори сделал паузу, сглотнул и уставился на обгорелое до неузнаваемости тело красноармейца. - Или загрызли бы заживо.
        - Ничего, - улыбнулся Готлиб. - Я ведь обещал родителям твоим, что в случае чего - всегда буду рядом. Выручу.
        Флориан улыбнулся, но тут же взгляд его вновь стал мрачен.
        - Интересно, все русские такие фанатики?
        - Ты не думай об этом, Флори, - успокаивает его Готлиб, рука одобрительно легла на плечо, и тут Густав увидел, что рукав чуть выше локтя вспорот, по краям ткани кровь. - Э, да ты ранен!
        - Где?
        - Да вот, - Готлиб осторожно коснулся ладонью ткани, на пальцах осталась кровь. - В руку!
        Флориан удивленно посмотрел на свое левое предплечье, дотронулся рукой и тут же вскрикнул - жалящая боль пронзила сотнями стрел.
        - Ему в госпиталь надо, - устало произнес один из штурмовиков, выдыхая облако сигаретного дыма. - Проморгаешь - руку отсекут.
        - Или того хуже - помрешь в муках нечеловеческих, - добавил второй солдат, он мелко затягивается от папиросы, сплевывает табак. - Гангрена…
        Флориан с побелевшим лицом смотрит то на них, то на Готлиба, тот кивнул.
        - А где тут госпиталь? - спросил Флориан, голова вертится - он смотрит то на Готлиба, то на отрешенно дымящих штурмовиков. Те в ответ лишь пожали плечами.
        - А ты упади на землю и начни верещать «Санитара! Санитара!». Может, и сами прибегут, - заключил один из солдат и залился истеричным гоготом.
        Готлиб нахмурился, помог подняться Флориану.
        - Пойдем, Флори, отойдем к нашим тыловым. Они точно подскажут.
        Идти пришлось долго. Обошли несколько овражков - там залегли солдаты, переводят дух, спешно поедают консервы, несколько раз огибали пологие возвышенности, даже через перелесок довелось пробираться. С каждой пройденной сотней метров Флориан все сильнее стонет, со лба стекают целые потоки холодного пота.
        Как же он раньше не заметил ранения, спрашивает про себя Готлиб и тут же отвечает - горячка боя, не иначе.
        А вот искать полевой госпиталь не пришлось - протяжные стоны, душераздирающие вопли вперемешку с крепким матом можно было услышать издалека. Прямо у перелеска выросла большая палатка, на ткани - камуфляжные пятна. Рядом сгрудилось несколько грузовиков и бронетранспортеров. С них торопливо сгружают орущих и стонущих солдат. Лицо у Флориана еще больше превратилось в белила - одного из солдат бережно несут на растянутом брезенте, вместо ног обезображенные куски окровавленного мяса, лохмотья мундира смешались с плотью.
        - Эй, санитар! - крикнул Готлиб и тут же ухватил свободной рукой пробегающего мимо солдата, на руке белая повязка с красным крестом, передник обильно залит кровью. Санитар остановился, растерянно посмотрел на Готлиба, бросил взгляд на Флориана. Готлиб не отпускает рукав медика. - Помоги ему, он ранен, чуть выше локтя.
        Санитар безразлично кивнул и направился к палатке полевого госпиталя, бросил через плечо: «Следуй за мной!»
        - Я приду как будет возможно! - крикнул вслед Готлиб.
        Флориан послушно шагает за санитаром, боль шипами вонзается в руку, режет бритвами, пальцы стали неметь. Наконец санитар остановился у входа в палатку, покрасневшие глаза уставились на Флориана.
        - Ну, что у тебя там? Показывай! - произнес санитар и схватил пораненную руку Флори. Тот вскрикнул, отдернул руку, жгучая боль волной устремилась вверх, молотом ударила в голову.
        - Что? И ради этой царапины ты приперся сюда за помощью? - гаркнул санитар, в голосе звучало нескрываемое раздражение.
        - А куда прикажете идти? - превозмогая боль, произнес Флориан.
        Санитар недовольно что-то промычал. Его окликнули.
        - Сейчас! - крикнул он в ответ и повернулся к Флориану, красные глаза вновь впились в него. - Тогда жди здесь. Но учти - могу сделать только перевязку.
        Флориан растерянно кивнул. Спина санитара исчезла в темном проеме палатки. Из этого проема, как из адового жерла, бьет по барабанным перепонкам какофония истошного вопля вперемешку со стенаниями, всхлипываниями и рыданием. Флориан осторожно заглянул в чернеющий проем и тут же отпрянул - тошнотворный запах гноя, карболки вместе с гнилостной вонью едва не вывернул желудок наизнанку.
        Вскоре показался тот самый санитар, в руках - жестяной тазик, он бросил равнодушный взгляд на Флориана и шагнул в сторону. Флори трясет, пот градинами стекает по виску, капает на воротник, глаза немигающе уставились на содержимое тазика. Там омывается лужицей крови человеческая нога, почерневшая кожа лохмотьями свисает, на кости различимые следы спила.
        - Пару минут обожди еще, - бросил санитар, руки привычно выплеснули кровь и ампутированную конечность в огромную лохань прямо за входом, плоть брякнулась как тряпочная.
        Дурнота толчками подступает к горлу, Флори стал, как рыба, нервно заглатывать воздух, перед глазами резко потемнело, ноги попятились, развернули его и понесли подальше отсюда.
        10
        Четыре фигуры в серо-стальных комбинезонах жмут вперед изо всех сил. До вожделенного перелеска уже рукой подать. Семен запыхался, ноги стали заплетаться, пот льет градинами. Тяжелая ноша давит вниз. Он нашел взглядом какой-то маленький овражек и тут же нырнул в него.
        Баир поддерживает раненого Романа - все-таки как ни храбрился Демин, а через полкилометра серьезно сдал. Перевязка давно набухла кровью. Комбинезон в районе ключицы быстро набухает темно-бурым пятном.
        Игорь услышал вблизи стрекот автомата, рядом взметнулись фонтанчики земли. Он тут же вжался в землю и обернулся. К ним приближаются несколько немцев.
        - Вот же сукины дети! Прямо по пятам идут! - бросил Баир. - И откуда их принесло? Они же метрах в шестистах от нас были…
        - Не поверишь, вот прямо из Германии и свалились! - осклабился Семен и перехватил ППШ, приклад удобно уперся в плечо. - Сейчас отправим их обратно, к своему фюреру!
        - Зачем? Лучше сразу на небеса! - попытался сострить Демин. - Дай и мне стрельнуть, Сема.
        - Тебе не положено. Ты - ранен.
        - Но стрелять-то могу! Сема! Семен!
        Семен не ответил. Он поймал в целике серо-зеленую фигуру, выстрелил. Бегущий к ним немец тоже ответил - стрельнул навскидку с бедра, сделал пару шагов, затем покачнулся и как-то нелепо и беззвучно завалился на бок.
        Где-то поблизости еще доносятся звуки разрывов, стрекочут пулеметы. Игорь с надеждой посмотрел на холм, там вспыхивают огоньки, раздаются крики, команды. Значит, держит оборону комбриг со своими ребятами, с облегчением подумал лейтенант. Бог им в помощь!
        Что?! Какой бог?! Лейтенант едва не подскочил на месте. Как, как могла родиться у меня такая мысль?
        - Нет. Никаких богов, - вслух произнес Игорь, мотнул головой. - Только Комсомол и Партия.
        Тем временем немцы уже добрались до ближайшего оврага, несколько солдат залегли и начали пристреливаться. Игорь выстрелил навскидку. Бегущий первым немец в фуражке и с лычками фельдфебеля повалился в траву и дал короткую очередь из своего МП.
        Баир тоже отстреливается. Метко стрекочет короткими очередями. Второй, третий, пятый фриц выгнулся колесом и рухнул на землю. Немецкий фельдфебель в траве грязно выругался, жестом приказал остальным солдатам залечь и приложился к пистолету-пулемету.
        Семен задержал дыхание. Прямо на мушке блеснула кокарда на фуражке унтера. Выстрел! Торчащий из травы головной убор взметнулся вверх - пуля вонзилась точно в кокарду и сшибла фуражку. Но немца не задела. Бедолага буквально распластался по земле, выстрелил наугад с поднятого на руках МП. Несколько пуль с шипением воткнулись рядом с Игорем.
        - Прилипчивые, заразы!.. - зло процедил Игорь. - Нужно избавляться от них, иначе не дадут уйти…
        Баир вдруг насупился и коротко произнес:
        - Идите, я прикрою
        И будто готовился к последнему бою, сильнее вжался в грунт, локтями впился в край оврага, руки поудобнее перехватили пистолет-пулемет.
        - Отставить! - скомандовал Игорь. - Все уйдем! - Баир вопросительно посмотрел на него. Игорь добавил чуть тише: - И так уже Серго потеряли! Больше потерь не будет!
        - Но ведь…
        - Без «ведь»! - отрезал лейтенант. - Вперед пойдем перебежками. По ходу будем отстреливаться!
        - Но они так и так могут зацепить кого-нибудь из нас! - протестовал Баир. - А так я их задержу, ты не переживай, лейтенант. Все равно без танка остались - башнер уже и ни к чему…
        Игорь почувствовал, как внутри вспыхивает огонь, как задрожала щека, и он выпалил:
        - Ты, твою мать, не имеешь права такое говорить! Я сказал - уходим все!
        - Слушаюсь!.. - ошалело отозвался Баир,
        Игорь выдохнул, с щелчком вогнал еще одну обойму в свой ТТ, передернул затвор.
        - А что до танка и башнера… Я так тебе скажу, старшина Шагдаров, - уже спокойно сказал лейтенант, в голосе стальная уверенность. - Танк всегда можно найти. Благо не один нам Родина построила. А вот друга надежного терять не хочется. - Игорь глянул на Баира, подмигнул. - Розумил, как говорят в Польше?
        Баир угукнул в ответ.
        - Все! Даем залп и уходим, - скомандовал Игорь. - До перелеска осталось метров двести, не больше. Там затеряемся. Через час-полтора выйдем к хутору. А дальше поглядим.
        Игорь вскинул пистолет, выцелил первого попавшегося немца и крикнул:
        - Залп!
        Затрещали оба ППШ, несколько раз бухнул и пистолет лейтенанта. Демин аж зажмурился от громыхания выстрелов, но тут же ойкнул - его подхватил Баир и помог зашагать вперед.
        - Пошли! К лесу! Быстрее!
        Положенные двести метров до леса танкисты отмотали в десять шагов. Могли бы и в пять, но Демин, как ни силился, передвигается тяжеловато. Конечно, при этом храбрится, даже просит дать ему хотя бы несчастный «наган» пострелять. Но не пришлось. Оказалось, что еще там, в овраге, последним дружным залпом покрошили остатки преследователей.
        Отряд скрылся меж березовых стволов и ельника. Семен все громче кряхтит - оружие и амуниция тяжелым грузом давят на плечи, заставляют с трудом передвигать ноги. Баир с Деминым тоже немного замедлили ход - ботинки то и дело цепляются за торчащие корни, пару раз умудрились угодить в норы мелкого зверья.
        Давит духота, выбивает крупные градины пота, он струится по вискам, лбу, подбородку.
        Игорь прислушивается. Где-то вдалеке все еще громыхают одиночные разрывы, застрекотал пулемет, но вскоре затих. Может, все-таки отбились, с надеждой предположил Игорь.
        Земля начала подниматься. Впереди подъем на небольшой пологий холм. Игорь по памяти прикинул путь. Да, сразу за этим холмом идут несколько хуторов. Лейтенант задрал голову. Лес убегает наверх и там смыкается теснее, встает стеной.
        - Мужики! Сейчас забираемся на холм и там - привал! - скомандовал Игорь.
        Семен промычал что-то в ответ. Баир молча кивнул. Лишь Рома отозвался:
        - Можно и там дух перевести. Чего уж! Если только раньше не свалимся.
        - Тебе-то что - тебя тащат! - с легкой обидой в голосе произнес Горобец. - Эхма! Кто б меня взял на руки и потащил?
        - Да ладно тебе, Сема, здоровее будешь! - отмахнулся Демин. - Мышцой обрастешь. А то худой как вобла!
        - Сам ты… вобла!
        Взбираться на холм и вправду с каждым метром становилось все сложнее. Даже Игорь морщится, из последних сил старается пересилить нахлынувшую слабость. Чего уж говорить про Сему, Баира и Ромку.
        Едва зачуханные пылью и лесной грязью ботинки танкистов вступили на макушку, то сразу же отказались нести своих хозяев дальше.
        Игорь достал из планшета карту, стал всматриваться, примеряться к местности. Так и есть - маршрут выбран верно! Лейтенант бросил взгляд с холма. Внизу сквозь деревья и густой кустарник протискивается тропа, тоненьким рукавом вливается в небольшую грунтовку. Она змеится, убегает вперед, теснится у подножий редких небольших холмов и теряется в очередной лесополосе. Немцев на грунтовке нет. Это пока, отмечает Игорь. Нужно поторапливаться. Он обернулся и глянул на товарищей. Те лежат на траве, грудь вздымается, заглатывает воздух. Семен припал к фляжке, кадык быстро задвигался.
        Вокруг резко загромыхало. За мгновение воздух стал вязким, густым как кисель. Сделалось еще душнее, будто перед грозой. Танкисты переглянулись, на лицах тревога.
        Грохот, скрежет и вой доносятся снизу. Ребята окинули взглядом низину километрах в двух отсюда и ахнули.
        Бронированные машины стальным кулаком движутся вперед, пятиконечные звезды горят пурпуром на броне. Сразу за ними - крохотные фигурки пехотинцев. Они шагают во весь рост под прикрытием брони. Изредка из стволов танковых орудий вырывается огненная струя, клубы дыма облачками взмывают вверх. Бьют с ходу.
        - А вот и наши! - радостно залепетал Демин, толкнул здоровой рукой Баира. Тот улыбнулся в ответ. - Наши, Баирыч, наши-и-и!
        - Да, прям-таки лавина целая, - довольно пробормотал Семен. - Прямо целая атака! - он повернулся к Игорю. - Товарищ лейтенант, никак наши на подмогу идут - разрывать окружение?
        Игорь кивнул.
        - Эх, только бы силенок хватило…
        - Да ты посмотри, какая силища! - парировал Роман. - Да трухлявые «гансы» ни в жисть не справятся с такой армадой! Ты посмотри, как красиво идут!
        Игорь облегченно вздохнул. Он вспомнил, как комбриг говорил о контратаке с фланга. Значит, мой экипаж выстоял, удовлетворенно отметил он. Эх! Хорошо, если б и сам полковник со своими продержался там, на высоте…
        Тем временем в небе появились черные точки, издали они кажутся стаей птиц. Точки стремительно растут, пока не превращаются в уродливых, обшитых металлом монстров. Внезапно воздух стал наполняться протяжным воем. Немецкие штурмовики «юнкерс».
        Ударили пулеметы. Все стволы, которые могут вести огонь по черному облаку винтокрылых чудищ, обрушили свинцовый град. Оглушительный треск заполнил долину, даже рев моторов отодвинул куда-то вдаль. Но что слону - дробина? Тем более когда он в трехстах метрах и в движении.
        Теперь ударили самолеты. По одному они стали падать вниз, будто куски гранита откалываются от скалы и срываются в бездну. Один, второй, третий, восьмой, десятый. Ровным строем они пикируют прямо на атакующие танки. Жуткий вой огромным молотом ударил в уши, заставляет бросить винтовку и упасть на колени, трясущиеся ладони сами собой тянутся к ушам. Рты раскрыты в крике, который мгновенно тонет в рвущем барабанные перепонки звуке.
        Рванули первые бомбы. Сразу несколько впереди идущих легких танков буквально разлетелись на куски. Металл раскаленным градом осыпал броню соседа-исполина - многобашенного сверхтяжелого Т-35. Но тот и не думает сбавлять скорость, движется вперед. И тут же пара из них получает по бомбе - они с треском прошивают хлипкую броню крыши башни и моторного отделения. Яркая вспышка взрыва отрывает, и как игрушечную, подкидывает метров на пятьдесят многотонную башню. Она всем весом обрушивается на рядом идущий Т-26 и буквально сплющивает его. Детонирует боекомплект, и «двадцать шестой» мгновенно превращается в охваченную пламенем груду металла.
        «Юнкерсы» раскочегаривают свою смертоносную карусель - плотным кольцом они нависают над стальными монстрами, сейчас выглядящими беспомощными букашками. Немецкие штурмовики, напротив, кажутся черными драконами из сказок, они падают вниз, выставляют вперед когти, хватают, калечат, разрывают на части жертву и тут же свечой взмывают вверх.
        - Мать честная… - вырвалось у Баира. Неестественно широко раскрытые глаза-щелочки видят, как очередной танк от взрыва завалился на бок, гусеницы беспомощно молотят воздух. - Они же всех передолбят… как котят перебьют!
        Несколько танкистов вырвались из горящего танка, один из них и сам объят пламенем, но отстреливается от уходящего вверх немецкого штурмовика. Рядом легла еще одна бомба, яркая огненная вспышка смела танкистов.
        Руки старшины сгребли в кулак землю. От беспомощности и обиды глаза наполнились слезами, подбородок затрясся.
        - Все, надо уходить, - произнес Игорь, его голос тоже дрожал. Он спешно поднялся и двинулся дальше, скрывая лицо. - В нескольких километрах отсюда несколько хуторов. Надеюсь, немцев там еще нет…
        Игорь еще раз бросил взгляд на поле. Сердце сжалось до боли. По полю бестолково разбросаны объятые пламенем, как факелы, корпуса танков, пехота точно загнанный зверь мечется по перепаханному взрывами полю, штурмовики беспощадными стервятниками падают вниз один за другим, расстреливают даже спасающихся бегством одиноких красноармейцев. Крупнокалиберные пулеметы вырывают огромные куски мяса, отрывают конечности. Раненые падают, безумно вопят, катаются по земле, истекают кровью, как пробитые бурдюки с вином, и вскоре замирают.
        Надежда прорвать кольцо догорает вместе с охваченными пламенем советскими танками.
        Сердце с болью сжалось, к горлу подкатил ком. Лейтенант часто задышал, вгоняя в легкие побольше воздуха - иначе плач вырвется наружу. Но так командиру негоже.
        Семен не может отвести глаз от места недавней бойни, подбородок мелко подрагивает. Баир прячет лицо, но и так заметно, как трясутся могучие плечи башнера. Демин с трудом успокаивает дыхание, сдвигает брови, тяжело сопит, шмыгает носом.
        - Все. Кончено, - обреченно произнес Игорь, вобрал побольше воздуха и добавил: - А раз так, то нам пора уходить. Приказ нашего комбрига еще никто не отменял.
        Ребята начали подниматься. Горобец без лишних слов и жалоб на короткий привал закинул на плечи оружие, поудобнее перехватил брезент с продуктами и шагнул вперед. Баир помог подняться Демину, Роман уже не отбрыкивался от помощи друга, при этом видно, как старается держаться и идти без поддержки.
        Никто даже не глянул на лейтенанта, наоборот - все прятали лица. Оно и хорошо, подумал Игорь и почувствовал, как скользнули с ресниц две слезинки, быстро-быстро чертят на щеках две соленые дорожки.
        Лейтенант спускался как в тумане - взгляд застилали противные слезы. Сколько ни пытался их остановить, ничего не выходит - они прут и прут из глаз. Еще пять минут, и я по капле кончусь, с мрачным удовольствием подумал Игорь. Иссохну!
        Перелесок кончился. Дальше идет плоский, как тарелка, луг с редким вкраплением деревьев. Танкисты остановились на привал. Семен торопливо раздал по пачке галет, вскрыли тушенку, мясной дух приятно защекотал ноздри, в животе заурчало. Вдруг вспомнили, что последний раз ели вчера. Еще дотемна толстый повар каждому отвалил по армейскому половнику наваристой гречки, хлебному ломтю и доброму куску сала. Сема даже сахара немного где-то урвал.
        Ели молча. Говорить по-прежнему не хотелось. Игорь торопливо жует, глазами впивается в карту, крошки падают на бумагу, палец лейтенанта вычерчивает какие-то замысловатые линии.
        - Через километр будет хутор, за ним еще один, - прервал, наконец, молчание лейтенант. - Нам нужно поспеть туда до темноты.
        - А что там, командир? - спросил Баир. Он аккуратно прислонился ладонью к Ромкиной перевязке, глянул на кожу - не кровоточит.
        - Там? Обычное поселение местных. Но, судя по карте, - Игорь ткнул в крохотный коричневый кружок в довольно большой желтой области, - там уже начинаются наши позиции.
        - Если, конечно, немцы не прорвались… - мрачно произнес Семен, глаза безучастно уставились на грязную подошву сапог. - А то вон они как… перемололи целый полк - не меньше!
        Он тяжело вздохнул и отпил глоток из фляжки, струйка вырвалась из горлышка, скользнула по блестящему от сального жира подбородку.
        - Не прорвались! - раздраженно бросил Игорь, руки смяли карту и принялись запихивать ее в планшет, жесткая бумага никак не хотела залезать в узкий кармашек. Командир сжал непослушные листы и с силой вогнал в планшет, средний палец сорвался и оцарапал кожу о бумажный край. - А, черт! - ругнулся лейтенант и приложил оцарапанный палец к губам. - Но если не поторопиться, то можем натолкнуться на каких-нибудь заблудших фрицев.
        - Нельзя нам сейчас с немчурой сталкиваться, - пережевывая шмат тушенки с хлебом, промычал Семен.
        - Это верно, - выдохнул Игорь и кивнул на Ромку Демина. - С нашим раненым балластом биться долго не сможем. Да и уйти уже, как тогда, в овраге, не получится…
        - Чего?! - вдруг взорвался Демин. Он подался вперед, порываясь подняться, но ему удалось лишь привстать на локтях. Он чертыхнулся и раздраженно выпалил: - Зачем списываете как балласт? Я не просил вас тащить меня! Ежели мешаю - бросьте здесь, в каком-нибудь овраге. - Демин отвернулся, насупился, губы задрожали. - Только автомат с парой магазинов оставьте. Я без вас справлюсь!
        Внутри неприятно полоснуло. Игорь опустил голову. Ему вдруг стало стыдно. «Черт! Мой дурной язык!» - зло подумал он и подсел к Демину - тот еще сильнее отвернулся, - лейтенант улыбнулся через силу и легонько похлопал ладонью по его руке.
        - Верю, Ромка, верю! Ты их один всех положишь - и глазом не моргнешь!
        - То-то же! - довольно промурлыкал Роман.
        После короткого привала танкисты двинулись дальше. Солнце понемногу начало цеплять верхушки холмов. Духота стала уступать легкому вечернему ветерку. Если бы не отдаленные разрывы и постоянно висящий запах гари - можно было бы зарыться в луговую траву с головой и наслаждаться мирным июньским небом!
        Впереди замаячили соломенные крыши хутора. Отряд прибавил ходу.
        Однако спокойно пробраться на хуторок им не удалось. Еще на подходе Семен разглядел неглубокую колею от автомобильных шин, рядом следы гусениц.
        - Свежие, товарищ лейтенант, - произнес Горобец, ощупывая глинистую развороченную землю. - Час. Максимум - два проезжали здесь!
        - Вот черт! - бросил Игорь и стал осматриваться, взгляд цепляется за соломенные крыши домов-мазанок, покосившиеся заборы, нескладные ветхие сараи и продолговатые амбары. Солома горит на вечернем солнце нестерпимым огнем, если не приглядываться - кажется, что крыши и снопы во дворах полыхают ярким пламенем. - Всем залечь, будем пробираться по окраине.
        Но танкистам удалось пройти лишь метров сто. Возле очередной покосившейся ограды Семен услышал чьи-то голоса. Все прижались к земле, стали прислушиваться. И - точно! До уха доносится разговор двух мужчин.
        - Немчура!.. - выдавил Сема. В голосе проскользнули разочарование и ненависть одновременно.
        - Значит, прорвались! - прошипел Демин. - Ух, и сволочи!..
        - Командир, что же это? Куда ни плюнь, везде они? - обратился Баир к Игорю, глаза смотрят растерянно.
        - Не знаю, Баир.
        - Командир, а может, покрошить их? - предложил Демин.
        - Отставить! - отрезал лейтенант. - Будем пробовать уйти без боя.
        Протасов посмотрел на Романа, тот уставился в сторону, откуда доносится размеренная немецкая речь, руки сжимаются в кулаки.
        - Нам бы к своим… вот тогда и повоюем! - добавил лейтенант.
        - Эт точно, - согласился Демин, глаза жадно вглядываются в округу. - Только бы добраться, тогда будет им, гадам, Дед Мороз и раки на зимовке!
        - С раками-то понятно, - согласился Семен. Он тоже ищет взглядом немцев.
        Наконец показался проклятый серо-зеленый мундир. Немецкий автоматчик деловито шагает вперед, руки поудобнее перехватили отполированные рукоятки скорострельного МП, на предплечье серебряным шитьем блестит шеврон фельдфебеля, выбритое до синевы лицо сияет надменной улыбкой.
        Игорь пригляделся и тут же напрягся, желваки заиграли на скулах. На петлицах черного бархата он заметил поблескивающую пару молний.
        - Эсэсовцы!.. - еле слышно прошипел лейтенант.
        - М-да, принесла чертей нелегкая, - мрачно протянул Демин
        - Жди беды… - коротко подытожил Баир.
        За спиной автоматчика шагают двое, в руках винтовки, пальцы застыли на курках - чуть что - тут же прогремит выстрел.
        Сапоги немецких солдат поднимают с испещренной ухабами дороги облачка пыли, вокруг ютятся небольшие глинобитные домишки. В одних окна наспех заколочены кривоватыми досками, на других - прочные ставни. Соломенные крыши чернеют проплешинами, вместо ухоженных грядок - месиво перекопанной земли и травы.
        Вдруг немецкий фельдфебель остановился, вскинул руку. Двое других тут же замерли, в плечи уперлись приклады винтовок. В одном из уцелевших окон метнулась какая-то фигура, еле слышно скрипнули половицы. Немецкий автоматчик передернул затвор и шагнул к мазанке. Двое других солдат огляделись и тоже последовали за ним. Тяжелый немецкий сапог заскрипел половицами на пороге, рука дернула за ручку двери, та не поддалась. Эсэсовец хмыкнул и со всего размаху шандарахнул ногой в дверь. Раздался треск, в стороны брызнули куски древесины - дверь с первого же удара рванулась вперед, беспомощно повисла на одной петле.
        Внутри кто-то вскрикнул. Немецкий автоматчик осклабился, обнажив белые ровные зубы, и шагнул вперед, дуло угрожающе выставил вперед. За ним последовал еще один, другой солдат остался на улице, рука нервно теребит цевье винтовки, глаза бегают из стороны в сторону.
        - Давай его по-быстрому стрельнем, - шепотом предложил Демин. - Остальных зажмем в доме и укокошим!
        - Ага, укокошим. Еще неизвестно кто кого… - отозвался Семен. - Я слышал, что эсэсовцы - это элита!
        - Скажешь тоже - «элита»! - недовольно буркнул Демин. - Мы, танкисты, тоже не пальцем деланы! Или ты трусишь, Горобец?
        - Сам ты…
        - Отставить разговорчики! - грубо перебил их Протасов.
        Внезапно внутри дома послышался визг, его сменил детский плач, следом раздались колючие, словно дюжина гвоздей в связке, отрывистые приказы на немецком, их стали заглушать звуки бьющейся посуды. Немец, оставшийся на улице, встрепенулся - винтовка черным жерлом уставилась в окна.
        Танкисты переглянулись.
        По половицам тяжелыми шагами прогрохотали армейские сапоги, кто-то вновь пнул в дверь, та оторвалась от последней петли, отлетела в сторону и бухнулась в пыль. Следом на улицу вылетела надрывно плачущая молодая женщина, платье разодрано, полная грудь вывалилась, соломенного цвета волосы разметались в стороны, залитая слезами щека сияет свежим синяком. За ней выскочил немец с винтовкой наперевес, подбитый железными гвоздями сапог ударил в спину женщине, та коротко воскликнула и повалилась на землю.
        В это же мгновение над двором разнесся детский надрывный крик: «Мама-а-а!» Из дома во двор выскочил мальчик лет трех, на голом тельце болтается распашонка без пуговиц. Он ловко увернулся от пытающегося его перехватить немца и со всех ног бросился к молодой женщине. Та тут же бухнулась на колени и раскинула руки навстречу сынишке. Ребенок со всего размаху бухнулся в материнскую грудь и зашелся плачем, слезы струями побежали по пухленьким щечкам.
        Немецкий фельдфебель-эсэсовец подскочил и грубо отдернул босоногого малыша, тот повис на одной руке, ноги беспомощно молотят воздух, белокурые пряди разлетаются в стороны, он еще сильнее взвыл. Мать истошно завопила, бросилась вперед и изо всех сил вцепилась в рубашонку мальчишки. Но она тут же вскрикнула - немецкий солдат прикладом ударил по рукам.
        - Смотри, что делают, сволочи!.. - со злобой прошипел Демин, пальцы впились в землю. - Командир, давай стрельнем гадину! Смотри, что творят!..
        - Сидеть тихо! - грозным шепотом бросил Протасов.
        Высокая трава скрывает засевшие в ней фигуры. Тень от пары деревьев поблизости черным одеялом падает на танкистов. Они с напряженными лицами смотрят на происходящее во дворе дома. Семен нервно грызет соломку, желваки ходят ходуном.
        - Командир, ну мочи нет больше на это смотреть!.. - вторит товарищу Семен Горобец, рука уже передернула затвор, черное жерло ствола уперлось прямо на немецкого автоматчика, палец на курке побелел. - Сейчас, тварина арийская, я тебе устрою Третий рейх, твою мать.
        Рука лейтенанта мгновенно перехватила готовый плюнуть смертоносным свинцом ствол. Сема содрогнулся, бросил косой взгляд на Игоря, тот уставился на него недобрым взглядом.
        - Я сказал, сидеть тихо! Никакой стрельбы!
        В это же мгновение эсэсовский автоматчик словно тряпичную куклу отбросил малыша подальше. Маленькое тельце кубарем покатилось в пыли, треснулось головой о землю, но мальчуган тут же вскочил и со всех ног вновь бросился к матери. Мать извернулась и вырвалась из рук немца и бросилась навстречу сынишке. Мальчик вновь повис у нее на груди, словно щенок уткнулся в мягкое родное тело и тихонько завыл.
        Немцы пришли в бешенство. Пятерня одного из них вонзилась в волосы женщины, загребла прядь побольше и со всей силы рванула на себя. Молодая мама взревела, но ребенка не отпустила. Тяжелый винтовочный приклад вновь обрушился на хрупкие женские руки. Другой немец схватил мальчонку и, наконец, выдрал из крепких материнских объятий этот непокорный комочек.
        Сердце Игоря сжалось - эсэсовский автоматчик тащит завывающего ребенка. Внутри все похолодело. Немецкий унтер перехватил парнишку за ноги, размахнулся и с воплем «Шайсе!» ударил мальчонку головой об угол хаты. Послышался хруст, брызнула кровь, бурая струя залила искаженное от ярости лицо фашиста. Мать тяжело вскрикнула и без сил повалилась на землю. Маленькое окровавленное тельце бухнулось в пыль, под ним медленно стала расползаться кровавая лужица.
        - Ай, сволота! - воскликнул Баир, выхватил лежащий рядом ППШ и нажал на курок. Округу разрезала автоматная очередь. Фашистский фельдфебель пригнулся, отскочил в сторону, но тут же вскрикнул - несколько пуль вонзились в грудь, раскаленный свинец с треском вспорол мягкую плоть, раздробил реберные кости. Эсэсовец тяжелым мешком брякнулся на землю, задрыгал ногами, но тут же замер.
        Немецкие солдаты попадали на землю, защелкали затворы, стали палить куда глаза глядят. Сейчас они, в страхе вспоминая жуткие рассказы о русских партизанах, которыми охотно делятся ветераны еще той Первой мировой войны, крутили головами в разные стороны, в руках дрожат винтовки.
        Расстреляв по магазину, они сообразили отползти к дому или сараю. Семен тоже дал очередь - рядом с немцами пробежала взрывающаяся фонтанчиками дорожка. Один из них замер и будто завороженный стал смотреть, как смертоносная дорожка стремительно приближается к нему. Он вскрикнул и тут же откинулся в сторону - свинец пробил каску, из отверстий тонкими ручейками засочилась кровь.
        Второй солдат озирается по сторонам, ошалелыми от страха глазами судорожно ищет, откуда стреляют. Несколько пуль ударили рядом, он вжался в землю. Вновь протрещала очередь. Наконец немец увидел несколько ярких вспышек. Тут же перехватил винтовку, в плечо уперся тяжелый приклад, палец с готовностью упал на курок. Однако выстрелить он не успел - острая боль пронзила ногу. Немец страшно взвыл, попытался зажать хлещущую кровью рану ладонью, но сразу получил еще несколько пуль в спину. Немец задрожал, стал елозить руками и ногами, но вскоре распластался в пыли, тяжелый кованый германский сапог в предсмертной судороге несколько раз ударил в дорожную пыль.
        Стрельба прекратилась. Молодая мама, чуть слышно рыдая, на четвереньках поползла к лежащему без движения сынишке. Трясущиеся руки бережно перехватили еще теплое тельце и прижали к груди.
        Лежащие в траве танкисты замерли, все смотрят на безутешную молодую мать, окровавленный комочек безучастно раскинул в стороны руки. На глаза навернулись слезы. Баир опустил пистолет-пулемет, уткнулся лбом в землю и зарыдал. Рома Демин положил руку на вздрагивающее плечо друга, попытался что-то сказать, но получилось лишь мычание. Подбородок дрожит и у него. Семен обеими руками сжал лицо, плечи мелко трясутся. Игорь держится, старается дышать ровнее, хоть и понимает, что и по его щекам струятся слезы.
        - Все, ребята, пора уходить… - дрожащим голосом, превозмогая удушающую боль в горле, произнес Протасов. - Сейчас набежит немчура на выстрелы. Тогда уже не отстреляемся…
        - А как же она? - ткнул дрожащим пальцем в сторону молодой женщины Семен. Сердце вновь полосануло болью. Она все еще сжимает бездыханное тельце, что-то приговаривает ему ласково вздрагивающим голосом, измазанные кровью руки гладят детскую кожицу.
        - Да ничем помочь мы уже тут не сможем! - сквозь зубы бросил Игорь и добавил упавшим голосом: - Разве что рядом ляжем…
        Уходили с болью в сердце. Пришлось торопиться - как и предполагал лейтенант, на выстрелы сбежался огромный отряд немцев. Баир насчитал не меньше тридцати человек. Они налетели как туча, стали все крушить, куда-то стрелять, даже взорвали пару гранат. Но погони не было. И хорошо - Ромка Демин слабел прямо на глазах, хоть и продолжал хорохориться.
        Игорь на коротком привале долго колдовал над картой, в надвигающихся сумерках прикидывал новый маршрут. Решено было обходить дорогу через дальний хутор. Идти дольше, зато на немцев уж точно не напорешься - лента грунтовки убегает дальней стороной.
        При виде еще одного хутора все обрадовались, ускорили шаг. Настораживал лишь запах гари с примесью паленого мяса. Но где сейчас пахнет ландышами? Война все-таки…
        Хуторок оказался еще меньше предыдущего - всего в пять-шесть дворов. Осталось выяснить - есть ли немцы. Танкисты стали осматривать двор за двором, дом за домом. И вдруг все едва не попадали разом - впереди выросли обугленные останки амбара. Большое, в два этажа строение, сожжено дотла, лишь вертикальные балки-опоры, оббитые закопченной листовой сталью, остались торчать жутким скелетом.
        Танкисты шагнули вперед, зола заскрипела на подошвах, заглянули внутрь. А там…
        - Господи!.. - вырвалось у Семена, он мелко затрясся. - Это же… люди!
        Взгляд уперся в груду обожженных тел, они свалены безобразной кучей, некоторых засыпало золой, обгорелыми обломками. Среди тел угадывались и совсем крохотные трупики - немцы не пощадили и малолетних детей.
        - Твари фашисты! - пробормотал Баир, руки сами собой начали сжиматься в кулаки. - Какие же они… твари!
        Игорь поспешно отошел от сгоревшего амбара, дурнота накатила огромной волной. Он упал на колени в траву, часто задышал, рука сжимает горло. Рядом бухнулся Семен, за ним опустился Ромка Демин - Баир осторожно опустил товарища, а сам вновь стал смотреть на обугленные остовы амбара, щеки заблестели влагой.
        - Вот тебе и война, товарищ лейтенант, - тяжело произнес Горобец. - Я-то все время думал, что с врагом столкнемся в честном бою, будем биться с честью. А он вон какой - больше с мирными воюют. То заживо сожгут, то ребенка треснут о… - голос у Семена дрогнул, он спешно закрыл лицо ладонями.
        - И не говори, Сема… - Игорь и сам едва справляется с накатившим комом в горле, глаза упираются в темноту. - Видно, не ждать нам честного боя. - Игорь вдруг побагровел лицом, истошно выпалил: - Не тому нас учили, Сема, не тому!
        Лейтенант с силой обрушил кулак на землю, но на боль Игорь внимания не обратил, лишь зло пробормотал:
        - Как доберусь до Берлина - всех, до кого руки дотянутся - сожгу!
        - Нам бы выжить, лейтенант… - еле слышно произнес Демин, голос его начал хрипеть, грудь вздымается чаще, градины холодного пота выступают на лбу.
        - Вот для этого и буду жить! Как они нас - так и мы их!
        Наступило молчание, лишь слышно, как шелестит листва на деревьях, поскрипывают где-то развороченные ставни. Теплый ветер гонит тошнотворный запах гари и сгоревшего человеческого мяса.
        - Дальше что будем делать, командир? - нарушил тишину Баир.
        - Не знаю, Баир… - обреченно ответил Игорь, глаза безучастно уставились на носки сапог. - Наверное, спать будем, а там… - он тяжело выдохнул. - Утро, как говорится, вечера мудренее.
        - Может, уберемся отсюда подальше, а, командир? - предложил Горобец.
        - Куда?
        - Да хотя бы вон в тот перелесочек, - ткнул пальцем вдаль Семен. Там, посреди луга, будто оазисом в пустыне, вырастает несколько прямых как карандаш березовых стволов. - А то здесь оставаться жутко… и противно.
        Игорь секунду всматривался в предложенное для ночлега место, потом решительно скомандовал:
        - Принято! Выдвигаемся!
        Танкисты зашелестели высокой травой, Баир помогает опереться Демину на свое плечо, заботливо поддерживает Ромку при ходьбе. Семен замыкает строй, в руках наперевес ППШ, палец на курке.
        Через минуту отряд повалился в густую траву. Стали устраиваться для ночлега. Ужинать не стали - после увиденного кусок в горло не лезет! Лишь Семен немного погрыз галету всухомятку.
        Никому не спалось, мысли тяжелыми каменными глыбами ворочаются в головах танкистов. Лишь к утру удалось забыться беспокойным сном. На рассвете отряд зашебуршился, ребята один за другим начали пробуждаться.
        Игорь вновь колдует над картой, беззвучно шлепает губами, палец упирается в желто-зеленые овалы, посредине пробегает коричневая извилистая линия.
        - Ну что там, командир? - с нетерпением произнес Семен. - Куда нам дальше?
        - А черт его знает, куда нам дальше… - недовольно буркнул Игорь. - С одной стороны можно напрямик к Столбцам выйти, но там наверняка немцы.
        - А если обойти вот здесь, - предложил Баир, указательным пальцем прочертил замысловатую дугу. - Тогда минуем Столбцы южнее. Вряд ли фрицы за вечер смогли прорвать там оборону.
        Игорь хмыкнул, одобрительно качнул головой.
        - А что, вариант!
        Он вдруг покосился на Ромку Демина, вздохнул и озадаченно произнес:
        - Главное, чтоб Ромка выдержал. Там километра три топать, не меньше! И местность та еще: коряги да овраги.
        - Продержусь, ротный, - сдавленно отозвался Демин, он попробовал улыбнуться, со лба тут же сорвалось несколько ручейков пота, шмыгнули к шее. - Обязательно продержусь!
        - Ну тогда - вперед! - воскликнул Протасов, поднялся и шагнул вперед, на ходу запихивая непослушный лист бумаги в планшет. За ним последовали остальные танкисты. Семен вновь идет замыкающим.
        Вскоре выяснилось, что лейтенант оказался прав - путь по пересеченке в несколько километров тяжело дается Роману Демину. Баир с силой тащит его, тот помогает, отталкивается от земли сапогами, но силы слишком быстро покидают Рому, и он все чаще кряхтит от натуги и боли.
        Рана до конца не затягивается, поверх пропитанной насквозь тряпицы наложили новую - на этот раз исподним пожертвовал Шагдаров. Но и она стала быстро пропитываться кровью. На одном из привалов пытались прижечь рану, но ничего не вышло - боль была настолько дикая, что Роман не мог сдержаться и кричал как угорелый. Танкисты побоялись продолжать - Ромка мог или сознание потерять, или накликать фашистов. Пришлось тащиться дальше через лощины, крохотные перелески и высокую траву.
        Игорь все чаще заглядывает в командирский планшет, теребит карту, водит по разноцветным областям пальцем, что-то бормочет.
        Продукты из НЗ давно кончились. Из съестного - только холодная, наполовину мутная вода, которую удалось добыть в каком-то болотце. По словам Игоря, в двух километрах располагается какая-то деревушка, но уже день танкисты кружат и никак не могут найти. Семен вдруг понял - заблудились. Он стал совсем молчаливым, на каждый шорох вскидывал свой ППШ, толком не спал. Теперь он еле идет, постоянно клюет носом. Баиру все труднее стало тащить Демина. Ромка пару раз уже впадал в забытье, бормотал что-то невнятное и постоянно просил пить, на лбу градины испарины.
        Внезапно лейтенант остановился, глянул на карту, лицо просияло.
        - Нам туда, - произнес он. - Там позиции наших.
        - Ну наконец-то, - произнес запыхавшийся Семен, лямки от оружия больно впиваются в кожу, горло сдавливает жажда.
        Танкисты заторопились вперед. Перед ними еле различимой лентой изгибается тропа. Она круто берет вправо, затем поворачивает влево и сбегает в какой-то овражек, после - теряется в кустах.
        Семен немного повеселел, даже рассказал короткий анекдотец про неизменного умору Рабиновича. Вскоре танкисты наткнулись на разбитую телегу, вещей никаких. Семен припал к телеге, пытливый взгляд тут же смог рассмотреть пулевые отверстия, вокруг россыпью валяются гильзы.
        - Здесь был бой, - коротко отметил Горобец.
        - И, по-видимому, было здесь человека три-четыре, не больше, - подключился к осмотру Баир - Ромка Демин отдыхает в траве рядышком. - Отстреливались долго. Много гильз. Но следов крови нет, значит…
        - Значит, мы можем быть здесь не одни! - вставил Игорь, он достал свой пистолет, передернул затвор. - Всем быть предельно внимательными.
        Ребята тут же отреагировали, пригнулись как можно ниже, зашелестели оружием, стали внимательно шарить взглядом по окрестностям.
        Вперед пустили Баира - все-таки парень еще до училища был охотником. Как говорит - одним из лучших среди бурятской молодежи. Он двинулся вперед, сапоги с носка на пятку неслышно ступают по траве. Через каждые метров десять он останавливался, глаза буквально вгрызались в округу. Все замирали. Потом он говорил шепотом «вперед» и двигался дальше.
        Через десяток метров вновь остановились, замерли. Спина Баира напряглась. На этот раз ему послышался какой-то странный шорох. Он начал вслушиваться, но - ничего.
        - Показалось, - шепнул он и двинулся дальше.
        Вдруг из близлежащих кустов на него что-то выпрыгнуло, тут же повалило на землю, заломило руки. Баир даже не успел вскрикнуть.
        Игорь мгновенно присел, попытался выстрелить навскидку, но в последний момент рука ощутила пустоту - кто-то проворно выбил его ТТ. Секунду спустя и он впился лицом в землю, в спину уперлось что-то железное и холодное. Вскоре коротко вскрикнул и Семен.
        - Всем не двигаться! - раздалось у самого уха лейтенанта. Он попытался повернуться, но тут же ощутил боль в шее и плечах - кто-то сильнее вдавливает его голову в землю.
        - Я же сказал - не двигаться, - вновь кто-то прошипел в ухо Игорю.
        Через мгновение кусты прямо напротив лейтенанта раздвинулись и к ним шагнула фигура в куртке защитного цвета. По телу, рукам и ногам пробегают замысловатые узоры-«амебы» - такой наряд в лесу и с трех метров можно запросто не заметить.
        Диверсанты, тяжело подумал Протасов, вот только чьи - свои или немецкие?
        Он стал шарить взглядом по фигуре в камуфляже. Держится свободно, статно, значит, командир, лейтенант как минимум. Взгляд кольнула гимнастерка, выступающая из-под куртки, на зеленой петлице - одна шпала. «Точно! Капитан. Но не ряженый ли?» - подумал Игорь. На голову нахлобучена пилотка, по краям смешными рожками торчат зеленые ветки. На шее висит ППШ, жилистая кисть сжимает цевье.
        - Кто такие? - рявкнул командир.
        Все молчат. Командир сплюнул.
        - Я спрашиваю - кто такие?!
        Командир кивнул, Игорь прямо возле уха услышал щелчок затвора. Он спешно набрал в рот побольше воздуха и выпалил:
        - Я лейтенант бронетанковых войск Рабоче-крестьянской армии! - Игорь немного помедлил и добавил: - А вот вы кто такие? Диверсанты?
        И тут же Протасов захлебнулся кашлем - командир с силой пнул сапогом в грудь, на месте тычка рыжеет глина.
        - Здесь вопросы задаю я! - властно произнес командир с петлицами капитана. - Лейтенант-танкист, говоришь? Ну-ну… А как сюда попали, если бои идут за много километров отсюда, а?
        Он нагнулся вплотную к Протасову, можно было разглядеть его перекошенное от злобы лицо, у виска полыхает пунцовый шрам.
        - Может, ты и есть немецкий диверсант, а?
        Игорь ничего не ответил. Капитан недобро ухмыльнулся и выпрямился.
        - Смотри, Прокопенко, и запоминай. Вот они, фашистские диверсанты! Фронт уже далеко отсюда, а они шастают по лесам, жгут деревни. И людей в них, как в том хуторке… Вот так и пытаются сеять панику на оккупированной территории!
        - Чего?! - не выдержал Семен.
        Его перебил Игорь, спешно принялся объяснять:
        - Товарищ капитан, вы сошли с ума! Мы советские люди, я командир! Это моя команда. Мы…
        Протасов не договорил, вновь содрогнулся кашлем - капитан опять приложился тяжелым ботинком в грудь.
        - Заткнись, прихвостень фашистский!
        Он обернулся, крикнул кому-то из своих:
        - Обыскать их! И не забудьте подошвы глянуть у этих молодцев. Хотя и так понятно - немчура это, а этот узкоглазый, - капитан кивнул на Баира, тот ответил ему ненавистным взглядом. Были бы свободны руки - точно удавил бы наглеца, - поди, перебежчик. Этого в расход в первую очередь.
        Руки тут же принялись ощупывать задыхающегося от кашля лейтенанта, добрались до нагрудного кармана и тут же выудили стопку документов. Баир попытался сопротивляться, но тут же был придавлен массивным прикладом ППШ за шею к земле, бурят сразу обмяк. Демина бесцеремонно перевернули, обшарили, он замычал, вновь попросил «воды».
        - Он что, раненый?
        Игорь угукнул.
        - Товарищ капитан! - кто-то обратился к своему командиру с отчетливым южнорусским говором.
        - Чего тебе?
        - А сапожки-то нашенские, советские. И дата недавняя. Может, не врут они?
        - Я сам решу - врут или нет! - грубо отрезал капитан.
        Он закурил папиросу, стал пристально изучать документы, хмыкает. Наконец поднял глаза на Игоря:
        - Значит, лейтенант Красной Армии, говоришь? Танкист?
        Игорь кивнул.
        - А это твой экипаж?
        Протасов вновь кивнул. Капитан шагнул к нему, нагнулся и с ухмылкой обратился:
        - А где ж ты свой танк потерял, сокол ясный?
        - Подбит…
        - А-а-а. Подбит, - вдруг передразнил Игоря капитан. Он поднялся и скомандовал: - Взять этих хлопчиков с собой! Разберемся, кто есть кто. А то что-то вы мутноватые больно, ребята. Танковые бои уже пару дней как стихли и то - в десяти километрах отсюда, не меньше… Так что не сходится, лейтенант, не сходится… - Капитан затушил папироску, спрятал чинарик в пилотку и приказал: - Вяжи их, старшина, с нами пойдут.
        - Есть!
        11
        Отряд диверсантов с пленными танкистами пробирается через бурелом. Позади остались поля и луга, начинается лес. Командир диверсионного отряда упорно идет вперед, сразу видно - он знает здесь каждый куст. Чего не скажешь о наших танкистах. Особенно много проблем стал доставлять раненый Демин. Приходится все чаще делать привалы. Может, ну его, бросить к чертям собачьим, прикидывал время от времени капитан диверсантов, возни больно много, да и тормозит он нас. Однако не решался - а вдруг они и вправду бравые ребята-танкисты, чудом вырвавшиеся из окружения.
        К полудню отряд углубился в чащу. Деревья выстраиваются стеной, теснятся, пытаются выдавить непрошеных гостей. Лишь плотная спина капитана прорывается вперед, ведет за собой весь отряд.
        Внезапно перед бойцами вырос долговязый солдат в потрепанной буденовке, винтовка с примкнутым штыком угрожающе выставлена вперед. За спиной виднеется наспех сколоченный из корявых стволов шлагбаум.
        - Стой, хто идет!
        Пограничник вяло ответил «свои» и, не обращая внимания на солдата, двинулся мимо импровизированного КПП. Боец в буденовке вытянулся в струнку, рука козырьком уперлась в висок, выпалил: «Здравия желаю! С возвращением!»
        Игорь шагнул за пограничником, однако тут же почувствовал, как что-то острое уперлось в грудь - штык часового едва не пробил комбинезон.
        - А это хто? Чужим не положено! - произнес солдат в буденовке, недобрый взгляд буравил лейтенанта.
        - Эти со мной, - устало буркнул пограничник, даже не оборачиваясь.
        Часовой вскинул брови, торопливо убрал штык от груди Игоря.
        - Есть, товарищ капитан!
        КПП остался позади, вытоптанная десятками сапог дорожка круто берет вправо и скрывается за густым кустарником. За ним раскинулась полянка, в середине из камней сложено кострище, по краям полянки, словно грибы, теснятся землянки, на крышах зеленится свежий дерн. Рядом виднеется журавль небольшого колодца, тут же неподалеку на деревянной колоде орудует внушительного вида колуном раздетый до пояса боец, мышцы валунами перекатываются по телу, обвитые мощными жилами руки умело держат рукоять колуна, тот с треском разламывает поленья. Деревяшки разлетаются в стороны, их подхватывает щуплого вида совсем еще юный солдат с петличками красноармейца и аккуратно складывает в поленницу.
        Вкусно пахнет разваренной картошкой. В кострище приветливо потрескивает огонь, рядом суетятся солдаты в видавших виды гимнастерках.
        Один из бойцов с нашивками ефрейтора озадаченно полирует затвор, рядом на тряпице лежит карабин Мосина, второй солдат чинит прохудившийся сапог, огромная игла дырявит кирзу и проталкивает за собой суровую нить. На костре в закопченном котелке булькает какое-то варево. Женщина в платке из местных заботливо перемешивает одурительно пахнущую кипящую жидкость деревянной ложкой. Семен облизнулся и вздохнул.
        Танкистов повели чуть дальше от костра. Капитан сразу ушел в направлении землянок, оставил за себя бойца, строго приказал смотреть за подозрительными вояками в оба.
        Баир осторожно положил Романа Демина на примятую траву около костра, тот застонал, лицо сморщилось от боли. Баир тронул промокшие бинты на плече Демина, на кончиках пальцев осталась свежая кровь.
        - Командир, перевязать бы его еще раз, - озадаченно произнес Баир. - Рана все еще кровоточит, как бы заражения не было. Или того хуже - много крови потеряет…
        Игорь наклонился над Деминым, рана и вправду стала сильно кровоточить - материя вымокла насквозь, тоненькие струйки крови въедаются уже в плотную ткань комбинезона вокруг раны. Протасов добела сжал губы, брови сшиблись на переносице. Непросто сидеть и смотреть, как друг, боевой товарищ истекает кровью у тебя на глазах. Сейчас бы чистый кусок тряпицы, да где ж взять ее, с горечью подумал Игорь.
        - Куда его угодило-то, браток? - произнес за спиной чей-то тихий голос. Протасов обернулся, за его спиной стоит немолодой уже солдат, из-под пилотки выбивается седоватый волос, над губой жесткая щетка усов. Левая рука - в перевязи, из-под пожелтевших бинтов выглядывают две деревянные дощечки. Глаза жалобно смотрели то на Игоря, то на раненого Демина. - Жить-то будет?
        - В плечо, - проговорил Игорь.
        - А меня вот, вишь, почти без руки оставили, - кивнул на покалеченную конечность пожилой солдат, устало вздохнул. - Лучше б в бою подстрелили…
        - Как это?
        - А так! Я ведь когда улепетывал со всеми от фрица-то, угодил в овраг, да и шмякнулся неловко. Поначалу ничего, потом разболелось шибко, хоть - вой! Пока дошли до лагеря - думал землю начну грызть - так болело все. А потом сестричка наша подошла, посмотрела, говорит: переломы серьезные. Теперь вот, - солдат еще раз кивнул на перевязь, - две недели не снимать! Тьфу!
        - Повезло тебе еще, дурень, - в сердцах бросил Игорь и отвернулся. - Ты еще не видел, как люди заживо сгорают…
        - Э-э-э, паря, не скажи! - Пожилой боец многозначительно выставил палец здоровой руки, опустился рядом с Игорем, достал заранее скрученную папироску из пилотки, задымил.
        Демин повел носом, разлепил пересохшие губы и произнес:
        - Товарищ лейтенант, папироску бы… Курить хочется, аж жуть!
        Пожилой солдат хмыкнул, достал потрепанный кисет, в узелке разорванные на ровные прямоугольники бумажки. Семен пригляделся, брови взметнулись вверх - бумага испещрена латиницей.
        - Немецкие листовки, что ль? - произнес он.
        - Они самые, - кивнул пожилой солдат, пальцы ловко набивают самокрутку табаком. - Вишь, пригодились. Для задницы жестковаты, а на самокрутку в самый раз.
        Рядом кто-то хохотнул
        - А что пишут? - поинтересовался Баир.
        - Да чепуху какую-то! - бодро ответил немолодой боец. - Начеркано чего-то. Нам, деревенским, не понять. Но наш лейтенант бывший, - мужик вдруг быстро перекрестился, - царствие ему небесное! Перевел. «Иван, сдавайся!» - там написано. Ага, щас! Козе в… - седовласый солдат осекся, не хотелось матом ругаться при молодежи, лишь махнул рукой, - ну, в общем, шиш им, а не «ивана» - он протянул цигарку Роману. - Держи, браток. Кури!
        Демин принял трясущейся рукой самокрутку. Баир заботливо протянул палку с тлеющим угольком на конце, Роман жадно запыхал облачками дыма. Откинулся, лицо довольное.
        - Откуда топаете?
        - Танкисты мы, из окружения выбирались…
        - Долго идете?
        - Второй день…
        - Везучие! Мы с неделю из колечка-то немецкого пробивались! Тяжко нам пришлось, ох и тяжко… А из окружения так и не вышли.
        - Это как так? - вдруг вмешался Семен, маслины-глаза впились в пожилого солдата. - Получается, мы и сейчас в окружении?
        - А ты думал? Разве сидели бы сейчас тут, в этих лесах…
        - Отставить разговорчики! - внезапно раздался за спинами бойцов властный голос капитана. Танкисты и седовласый солдат одновременно обернулись к нему, столкнулись с суровым взглядом командира. - Что за разговорчики с пленными?
        - Так я…
        - Без «я»! Марш в медсанбат!
        - Я только оттуда, товарищ капитан.
        - Тогда в землянку свою! Шагом марш!
        - Есть! - козырнул пожилой солдат левой рукой и четко зашагал в сторону землянок.
        Капитан пробежался тяжелым взглядом по пленным танкистам, хмыкнул и скомандовал:
        - Все, кроме раненого, - за мной!
        - А как же…
        - О нем позаботятся, - перебил Баира капитан, развернулся и быстрым шагом направился все к тем же теснящимся в тени землянкам.
        Танкисты покорно шагнули за ним. Сзади неслышно идут конвоиры.
        Пока шли, Игорь разглядел нехитрое хозяйство этого лагеря. Несколько на скорую руку собранных землянок врыты в грунт, основная масса солдат ютится либо у костров, либо под брезентовыми навесами. Тут же недалеко вырыта неглубокая площадка, в центре наспех обложено камнями отверстие колодца. Чуть поодаль, прямо из-за кустов чуть слышно раздаются стоны и сдавленное мычание. Баир шагнул в сторону, присмотрелся. Под брезентовым навесом прямо на земле лежали самодельные носилки, на них раненые бойцы, многие обмотаны грязно-кровавыми тряпицами. Между рядами бегает совсем еще девчушка лет пятнадцати - кому подсовывает флягу с водой, кому поправляет бинты-повязки. Солдаты с мольбой и благодарностью смотрят на нее.
        Рядом с дверью в землянку комиссара стоит солдат, при виде начальства вытянулся в струну.
        «Вольно!» - бросил комиссар, потянул на себя дверь и жестом приказал, чтоб проходили. Танкисты и пограничник шагнули в полутьму. Игорь после яркого солнца будто провалился в бездонный колодец - все вокруг черно. Постепенно глаза пообвыклись, и он почти отчетливо может разглядеть убранство комиссаровой землянки. В центре располагается массивный стол из струганых досок, на столе горят две полуоплывшие самодельные сальные свечи, кипа каких-то бумаг, командирский планшет, огрызки карандашей, глиняное блюдце, полное окурков.
        Рядом примостилась небольшая скамья из половинок рубленых чурок. На стене висит обрамленное фото Сталина из газеты. В дальнем углу тесноватой землянки виднеются очертания топчана, жесткие дубовые доски накрывает лежалое сено. Пахнет махоркой и мышами.
        Комиссар по-хозяйски уселся на скамью и потянулся к тарелке с окурками, задымил чинарик, тлеющий огонек разбрасывает рыжие искры в разные стороны.
        Пограничник устроился рядом со столом комиссара, протягивает ему документы танкистов. Те стоят ровным строем.
        - Меня зовут Виктор Станкевич, я полковой комиссар 214-го полка, входящего в 22-ю танковую дивизию, - комиссар сделал паузу, оглядел пленных танкистов еще раз, в руках застыли их документы. - Ну что, бойцы, кто вы и откуда, и куда путь держите? - произнес комиссар, разглядывая в полутьме документы.
        Игорь шагнул вперед и отчеканил:
        - Я командир танка 15-й танковой дивизии 6-го мехкорпуса, лейтенант Протасов. А это мой экипаж. - Игорь повернулся вполоборота к Баиру и Семену. - Это заряжающий старшина Баир Шагдаров и радист-пулеметчик сержант Семен Горобец.
        - Ну-ну… - проговорил комиссар. - А четвертый боец кто такой и где ранение получил?
        - Это механик-водитель сержант Роман Демин. Ранен в танковом бою.
        - Во как! В танковом бою, говоришь?
        - Так точно!
        Комиссар повернулся к пограничнику:
        - Слышь, капитан, а ты, случаем, на танковый бой, когда ходил в разведку, не натыкался?
        Пограничник отрицательно мотнул головой.
        - А танки хоть видел?
        - И танков не видел, товарищ комиссар. В нашем районе танков уже неделю как нет.
        - Вот видишь, лейтенант. Здесь танков уже неделю как нет. Тогда, может, начистоту, а, лейтенант?
        - Не понимаю вас, товарищ полковой комиссар.
        - А чего тут непонятного? Либо вы дезертиры, либо… Либо перебежчики! - твердо добавил комиссар, в голосе появились стальные нотки.
        - Никакие мы не перебежчики! - выпалил Баир и шагнул вперед.
        - На место! - воскликнул комиссар и тут же подскочил со скамьи, хлопнул ладонью по столу, тарелка с папиросами вновь подлетела, разбрызгивая по сторонам пепел вперемешку с искрами. - Я сказал, встал на место, сержант!
        Пограничник шагнул вперед, рука плотнее перехватила цевье ППШ, ствол глянул прямо в грудь Баиру. Тот отступил. Игорь почувствовал, как предательски прямо за шиворот течет пот, щекочет.
        Комиссар продолжает:
        - Ну хорошо, предположим, вы и вправду вполне себе советские танкисты. Тогда где же ваш танк? Никак бросили, а?
        - Так ведь подбили нас…
        - И что?
        - Ну, так мы покинули машину. Иначе все бы там и легли…
        - А-а-а, все-таки бросили, значит, технику врагу, - произнес комиссар, губы раздвинулись в ехидной усмешке, он посмотрел на пограничника и продолжил: - Ты понимаешь, капитан, целый танк врагу оставили!
        - Мы танка не бросали! Мы, согласно инструкции, покинули подбитый танк.
        Вдруг подскочил пограничник и заорал:
        - Согласно инструкции вы в любом случае должны были уничтожить боевую технику! - Пограничник резкими движениями одернул гимнастерку, поправил портупею и шагнул к Игорю, противно заскрипели сапоги.
        - А если они восстановят машину и она начнет бить по нашим войскам, а, лейтенант? Каково это будет - получать фугасом от своего танка?
        - Это невозможно, - постарался как можно спокойнее произнести лейтенант, но голос предательски дрогнул.
        - Это почему же?
        - Потому что попавший в нас снаряд сделал танк совершенно непригодным к дальнейшей эксплуатации.
        - Тогда почему вы выжили?
        - Среди нас раненый и один убитый. Он погиб от прямого попадания вражеского снаряда.
        - Ну-ну, - бросил чуть задумчиво комиссар и вновь зашагал к столу, руки отвел за спину.
        Игорь нервно сглотнул, страх и безвыходность положения ледяной пятерней сдавливают горло, все же он собрался с духом и, наконец, выдавил из себя:
        - Дайте нам карту, мы все покажем.
        Комиссар посмотрел на него, недобрый взгляд, казалось, прошивает его насквозь большим гаубичным калибром, брови сшиблись на переносице. Он хмыкнул, почти не отрывая глаз от Протасова, стал копаться в планшете на столе, кончиками пальцев достал и развернул плотную, с мятыми краями бумагу, перед ним раскрылась карта боевых действий.
        - Ну что ж, показывай, лейтенант, - произнес комиссар, по лицу поползла недобрая ухмылка.
        Игорь шагнул к столу, ощущая, как напряглись руки у пограничника, он посмотрел на него и наткнулся на будто высеченное из камня лицо. Внутри все похолодело. Протасов бросил взгляд на карту, на ней жирными разноцветными линиями указаны направления каких-то ударов, места дислокации, столкновения обозначены крестами, окружения и «котлы» - жирными овалами. Рядом стоят малоразборчивые приписки. Игорь бегает по этим меткам и не может никак найти не то что места недавних танковых боев, места дислокации своей части не может найти.
        - Ну что, лейтенант, впервые видишь местность, что ли? - с издевкой бросил комиссар, повернулся к пограничнику, добавил: - Али не научили фрицы в советских картах разбираться, а еще говорят, немцы - педанты…
        Комиссар бросил взгляд на Семена, тот почувствовал, как взор политрука буквально пробуравил его, тут же опустил глаза, не в силах выдержать его взгляда. Баир едва сдерживается, кулаки давно сжаты до белых косточек, перехватил его взгляд и, оскалившись, шагнул к комиссару. В глазах читалась решимость удавить комиссара. Еще мгновение и пограничник нажмет на курок. Семен зажмурился и вжал голову в плечи, ноги сами шагнули назад.
        - Вот! - вдруг воскликнул Игорь.
        Комиссар вздрогнул и оторопело посмотрел на Игоря.
        - Здесь было место нашей дислокации, - произнес Протасов, ткнув еще раз на крохотную светло-зеленую область на карте. Дальше темно-зеленая краска тесниной обжимала этот район.
        Комиссар посмотрел на карту, потом еще раз бросил взгляд на Игоря и повернулся к пограничнику.
        - Что скажешь, капитан?
        - А ничего, - спокойно ответил капитан. - Говорю же - еще неделю назад все танки ушли с этого района. Впрочем, как и войска.
        - Ну все правильно! Правда, бои там шли не неделю, а два дня назад, - кивнул Игорь, почему-то обрадовавшись. - И войска отходили с этого рубежа, - лейтенант прочертил пальцем незаметную линию в сторону Минска, - вот по этому участку они выходили, а мы прикрывали их отход на Минск.
        - Значит, прикрывали? - недоверчиво бросил комиссар. - Окопались танками и прикрывали?
        - Так точно! Прикрывали в составе нескольких танков под командованием полковника Семена Ильича Богданова.
        Полковой комиссар и пограничник вдруг переглянулись, на лицах обоих читалось удивление.
        - Под командованием Богданова, говоришь? - спросил комиссар, на лице смесь чувств - удивление вместе с недоверием.
        - Да, так точно! Прикрывать область от прорыва восточнее Столбцов получил приказ от него лично.
        Комиссар хмыкнул. Поднялся со скамьи и принялся вышагивать в землянке, тусклый свет падает на задумчивое лицо.
        - Знаем такого, в Освободительном походе польском вместе воевали… - Комиссар Станкевич посмотрел на капитана. - Он, кажется, в дивизии генерал-майора Пуганова служит, а, Георгий?
        Капитан кивнул.
        Игоря вдруг осенило. Он буквально просиял лицом и полез в свою планшетку. Пограничник тут же перевел ствол на него. Игорь спешно произнес:
        - У меня письмо нашего комбрига сохранилось, - буквально выкрикнул Игорь, Комиссар резко развернулся и тут же впился в него взглядом.
        - Какое еще письмо?
        - Семена Ильича. Мы когда оборону занимали, он мне его передал, говорит, верю, что выживешь, если что со мной, то есть с ним, случится, мол, передашь по назначению.
        Последнюю фразу Игорь произнес очень тихо, будто сам себе. Комиссар не слушает его, глаза внимательно бегают по размашистым строчкам письма. Даже пограничник силится с расстояния в несколько метров разглядеть, что там написано.
        Наконец полковой комиссар оторвался от письма, посмотрел сначала на Игоря, потом перевел взгляд на капитана.
        - Хм. Выходит, не врут наши бойцы, - произнес несколько удивленным голосом комиссар. Пограничник лишь пожал плечами и перевел взгляд на танкистов. Руки все еще крепко сжимают ППШ. Комиссар недовольно посмотрел на него.
        - Да опусти ты уже ствол, капитан! - недовольно произнес комиссар. - Лишь бы пострелять кого…
        Капитан недовольно цокнул, но оружие опустил.
        - Может, они подделали письмишко-то, товарищ комиссар, - неуверенно шепнул капитан-пограничник.
        - Не говори чепухи! Что ж, я не знаю, какой почерк у подчиненных Пуганова!
        - Извините, товарищ комиссар.
        Станкевич вновь опустил глаза на письмо, еще раз пробежался по желтому смятому листу, отложил его в сторону, шагнул к Игорю, протянул документы и громко произнес:
        - Прошу извинить, служба есть служба!
        И тут же добавил:
        - Товарищ капитан, расквартируйте танкистов пока у нас. - Тот кивнул, комиссар повернулся к лейтенанту, пробежал по нему взглядом.
        - Да, и накормите бойцов, - произнес комиссар и обратился к танкистам, развел руками, будто извиняясь. - Паек у нас нынче скудный. Сами понимаете, снабжения никакого. Все, что есть, - либо помощь местных, либо добываем в боях. Вот, правда, еще бы свои не таскали…
        - Слушаюсь! - козырнул пограничник.
        Игорь шагнул из строя вперед.
        - Товарищ полковой комиссар, разрешите обратиться!
        - Валяй.
        - Я слышал, солдаты говорят, что мы в окружении на самом деле. Это правда?
        Комиссар Станкевич глубоко вздохнул, обратился к капитану-пограничнику:
        - Сколько раз я тебе говорил, закрой рты своим солдафонам, чтобы паники не сеяли!
        Пограничник ничего не ответил, лишь вздохнул. Комиссар шагнул к Игорю, его ладонь мягко легла на плечо лейтенанту.
        - Окружение есть, но кольцо не плотное. Да и мы не бездействуем. Вот специально в леса отошли - бьем врага как можем, ждем удобного случая.
        - Какого случая? - недоверчиво спросил Протасов.
        Полковой комиссар вздохнул, опустил голову.
        - Нужного случая, лейтенант. Нужного. Наших, например. А не подойдут, будем сами прорываться. - Станкевич посмотрел на капитана, тот кивнул. Потом перевел взгляд обратно на Игоря. - Так что не дрейфь, лейтенант. Прорвемся!
        - Так точно, товарищ комиссар!
        - Ну, а теперь свободны! Идите, располагайтесь!
        - Есть! - Танкисты одновременно отдали честь и направились к выходу. Бойцы, пригнувшись, гуськом вышли из землянки. За ними хлопнула дверь. Капитан выдохнул и шагнул к комиссару.
        - Виктор Ильич, вы сказали, что опять пропали пайки? - спросил удивленный капитан-пограничник.
        - К сожалению, капитан, к сожалению…
        - С этим надо разобраться! И немедленно!
        - И я так думаю, товарищ капитан, - слишком наигранно проговорил комиссар. - А то, знаете ли… по законам военного времени… В общем, надо, надо разобраться! А ребят все ж таки накорми.
        - Сделаем!
        - Да, капитан, и определи раненого ихнего… как его?
        - Сержант Демин! - вставил капитан.
        - Да, сержанта Демина в наш лазарет. Пусть перевяжут там, обработают… ну, в общем, что нужно пусть сделают.
        - Есть!
        - Ну все, иди, капитан, отдыхай.
        Пограничник козырнул и направился к выходу. Комиссар посмотрел ему вслед, отчего-то покачал головой. Дверь хлопнула. Он снял фуражку и устало опустился на скамью, сделанную из половинок дубовой чурки. Тусклый свет сальной свечи осветил усталое, изборожденное глубокими морщинами лицо.
        - Кто же таскает? - едва слышно удивленно проговорил комиссар. - Так через пару дней кормить солдат будет нечем, начнем пухнуть!
        Внезапно комиссар со всего маху треснул кулаком по столу, вверх подпрыгнула тарелка с окурками, пепел разлетелся в стороны.
        - Собственноручно расстрелял бы суку!
        12
        Танкисты временно устроились у костра прямо в центре лагеря. Игорь пробежал еще раз взглядом по скудному хозяйству лагеря. Всего он насчитал не больше сотни бойцов. Оружие увидел, дай бог, у половины, обмундирование бойцов и даже некоторых младших командиров в совсем плачевном состоянии. Кого ни возьми - не форма, а лохмотья. По изможденным лицам и так понятно, что отступление и дальнейшая жизнь в лесах и в окружении - не хлеб с вареньем. В общем, с виду не боевой отряд, а горстка оборванцев. Хорошо хоть дисциплина не страдает. С таким политруком-комиссаром, как этот Станкевич, - не забалуешь, с улыбкой подумал Игорь.
        Баир ходит довольный. Романа Демина и вправду определили в полевой лазарет. Его бережно положили на носилки и перенесли под брезентовый навес. Конечно, не госпиталь, но какой-никакой комфорт все же есть - у каждого бойца топчан из соломы. Это лучше, чем быть брошенным на самодельных носилках в траву прямо на солнцепек.
        Баир, пока устраивал Демина, опоздал к раздаче еды и теперь хлебает похлебку холодной. Да и похлебкой ее назвать трудно. В мутноватом постном бульоне плавает полкартошины и горстка гречневой крупы.
        Но это его не смущает, башнер Шагдаров довольный лопает похлебку за обе щеки, щурит глаза-щелочки, капли бегут по подбородку и падают на грудь.
        - Ну чего там, в лазарете-то? - спросил Семен, облизнув ложку. - Жить-то наш Ромка будет?
        - Типун тебе… - буркнул Баир и улыбнулся. - Будет, конечно. Прочистили рану, заменили повязку. Пришлось помочь немного сестричкам, подержать нашего сержанта - уж больно вырваться пытался. Но ничего, справились. Спит сейчас.
        - Эх, таки и нам бы прикорнуть, а, товарищ лейтенант? После столь сытной каши-то грех лицо не придавить, а?
        - Отставить спанье! - отчего-то хмуро бросил Игорь. - Разляжетесь тут, как псы бродячие. Да и что за слова у тебя вечно сыплются - «грех»! Что за словечки антисоветские? Вот услышит товарищ комиссар, всыплет нам по первое число!
        - Ну это так, народное… Извините, товарищ лейтенант. Больше не повторится, - обиженно произнес Семен.
        - Ну ладно, - смягчившись, проговорил Игорь. - Вздремнуть надумаете - идите в тенек. Но далеко не заходить - мало ли!
        Лицо Семена расплылось в улыбке, он подмигнул Баиру.
        - Слушаюсь, товарищ лейтенант. Есть за буйки не заплывать!
        Покончив с похлебкой, Игорь грызет горстку сухарей, некоторые из них уже начали плесневеть. Лейтенант вздохнул, отковырнул зеленый налет и отправил сухарь в рот, вкусно хрустнул.
        Внезапно Протасов ощутил легкий толчок в бок. Он повернулся и тут же натолкнулся взглядом на заросшее нескладной бородой лицо, глазки маленькие, смеющиеся. Лоб разрезает приличная морщина, на голове засаленная клетчатая кепка, да и вообще одет был не по-военному - на теле ветхая безрукавка, длинная рубаха подпоясана веревкой, на ногах старые плисовые штаны исчезают в видавшей виды кирзе. Игорь бросил на них взгляд и сразу едва не подавился - на подошвах отчетливо проглядывались шипы! Такие сапоги только в вермахте были.
        Мужичок перехватил взгляд Игоря, кивнул.
        - Трофейные, - ответил он с довольной улыбкой и хлопнул ладонью по голенищу. - Хоть и вражьи, но удобные, зараза!
        Игорь ничего не ответил и принялся дальше хрустеть оставшимися сухарями. Рядом Баир сидит и спешно хлебает похлебку, безучастно смотрит на едва горящий костерок. Недалеко от костра свернулись калачиками, сопят несколько солдат.
        - Чёй-то я вас не видел тута раньше. Откуда будете? - вновь обратился к Игорю мужичок. - Форма у вас забавная. Диверсанты, што ли?
        - Танкисты мы, - недовольно бросил Протасов и принялся протирать пучком травы глиняную тарелку. Он судорожно придумывал, как бы отделаться от говорливого мужика. - А откуда идем - то военная тайна. Понял, мужик?
        - Да ты не серчай, сынок. Я вот тоже места себе не нахожу. С одной стороны - живу в соседней деревушке. С другой - вот в этом отряде. - Мужик многозначительно поднял палец и чуть тише, но торжественно добавил: - Тайно!..
        - Почему тайно? Взял бы да перебрался в отряд, коли служить хочешь.
        - А-а-а, тут дело сложное, - загадочно проговорил мужик, странно чему-то улыбнулся.
        - Чего тут сложного?
        - Э, не скажи! У меня все ж таки там дом, хозяйство, родня какая-никакая.
        Игоря вдруг полоснуло раздражение.
        - Мужик, какая родня, какой дом? Врага нужно бить, а не по углам сидеть. Вон комиссар говорит - каждый солдат на счету!
        - Так ведь и не сижу по углам-то. Отряду помогаю чем могу. А что сам не могу стрелять, так стар уже, силы не те. Зато другим годен.
        - Это чем же?
        - Мозгой, например, - как-то хитро и чересчур добродушно произнес мужик. - Можно и не только винтовкой бить фашиста. Да и опасненько мне - прибьют ведь. А хозяйство на кого? Разве что немцу оставить… Так, может, и вправду сдаться немцам, хватит по лесам-болотам бродить, а? Глядишь, пощадит немчура-то, коли добровольно…
        Он вновь ткнул локтем в бок Игоря, на лице опять хитрющая, как у кота, улыбка. Лейтенант совсем взбеленился, ярость буквально начала душить его.
        - Слушай, дед, прекрати нести пораженческую чушь! И вообще, перед тобой командир Красной Армии, а ты тут на подсобье! Забываешься, старик! Если заняться нечем, иди дрожи под кустом, пока не шлепнули тебя, шкурник!
        Мужик вдруг подскочил и воскликнул:
        - Сопляк ты еще, дурья твоя башка! А еще литенант, тьфу!
        От неожиданности Баир уронил уже пустую тарелку на землю, один из спящих солдат у костра поднял один глаз, но вскоре опять донеслось его похрапывание.
        Игорь почувствовал приступ стыда. Понял, что погорячился, хотел было извиниться, но слов найти нужных не мог.
        - Отставить ругань! - внезапно раздался бодрый голос капитана-пограничника. - Захарыч, ты опять присел на уши молодым? Занялся б делом лучше. Вон, воды бы с солдатами натаскал бы, что ли.
        - Воду пусть молодые и таскают! - раздраженно бросил Захарыч, но тут же добавил мягко, даже как-то грустно: - А я все ж таки раненым пойду помогу. Машка-то, поди, забегалась совсем.
        Игорь провожает сгорбленную спину мужика, казалось, на Захарыча вдруг обрушилась тяжеленная гора - он едва передвигает ноги в трофейных сапогах. Почему-то к горлу подкатил ком.
        - Ты обиды-то не держи на него. Он из местных. Сына с первых дней на войну отправил. Недели не прошло, а он уже похоронку получил. В городе у него дочь с ребенком осталась. Помогает. - Пограничник повернулся и тоже уставился в удаляющуюся спину Захарыча. - Он мужик свой, проверенный. Нужный.
        - Может, и проверенный. А почему тогда у вас не обоснуется? А то, как я понял, мотается туда-сюда. Может, он шпион?
        Пограничник вдруг засмеялся. Игорь нахмурился, он и сам понял, что чушь брякнул. Дед этот даже на треть шпиона не тянет.
        - Ну, может, и не шпион… Да какая польза от него? Старик, он и в лесу старик. Не боец.
        - Ну не скажи. Нужный он, нужный. Пусть, да, и не солдат. Но - пользу приносит не меньше, чем рота стрелков.
        - И чем же он…
        - А вот этого пока знать не обязательно, лейтенант, - перебил Игоря пограничник и добавил: - Да и потом, если у нас обоснуется, немцы быстренько всю родню его к стенке. Да еще и соседей прихватят.
        - М-да, дела… - подал голос Баир. Он задумчиво смотрит на затухающий костер, как вдруг ощутил, что на него смотрят и капитан, и лейтенант. Он повернулся, виновато улыбнулся и заторопился.
        - Я, это, к Демину пока схожу, - произнес он спешно и быстро удалился, через мгновение серо-стальной танковый комбинезон исчез за близлежащими кустами.
        Пограничник проводил его взглядом, улыбнулся и обратился к Протасову:
        - Я чего, собственно, лейтенант, к тебе пришел. Дело есть. Серьезное.
        - Я готов, товарищ капитан! - с готовностью произнес Игорь, быстро закинув оставшиеся крошки в рот и спешно прожевывая.
        - Ну тогда иди за мной, в землянку к комиссару. Там все подробные инструкции получишь.
        Игорь последовал за пограничником. Вновь у двери в землянку к комиссару перед ними вырос часовой, вытянулся и козырнул. Пограничник вновь отмахнулся привычным «вольно!» и потянул дверь на себя, та жалобно скрипнула, с готовностью поддалась. Командиры шагнули в полутьму землянки.
        Комиссар Станкевич буквально нависает над картой, руки расставлены широко и, словно массивные колонны древнегреческого храма, упираются в стол.
        - Товарищ комиссар, разрешите? - сразу с порога обратился пограничник.
        Комиссар поднял глаза, Игорю показалось, что синяки под глазами стали еще больше, а морщины глубже.
        - Да, да, - произнес Станкевич и вновь опустил глаза на карту.
        Пограничник вместе с Протасовым подошли вплотную к столу. Игорь смог разглядеть, как на карте появились какие-то новые пометки, кружки и пунктирные стрелки. Комиссар, будто почувствовав интерес Игоря, посмотрел на него.
        - Быстро, однако, меняется обстановка… - устало проговорил комиссар и опустился на скамью, лишь чуть слышно скрипнули сапоги. - Очень быстро…
        - Отступаем?
        - Да, фронт еще откатился. Минимум на 30 километров восточнее.
        - А контрудара не намечается? Хотя бы сдерживающего?
        - Какой там… - Комиссар махнул рукой и схватил голову двумя руками, глаза бесцветными стекляшками смотрят на оплывшую свечу, подрагивающий огонек отражается в зрачке. Слышно, как в углу скребется мышь. - Так что готовься, капитан, к лесной жизни. К нашим уже своими силами вряд ли выйдем… - Комиссар продолжил как завороженный смотреть на огонек свечи. Но вскоре спохватился, посмотрел на Протасова: - Но я о другом, лейтенант, хочу поговорить. Есть серьезное задание. Поможешь?
        - Так точно! - с готовностью произнес Игорь.
        - Ну, так, значит, задание такое. Сегодня вечером, до захода солнца, нам нужно проникнуть в город. Ваша задача - сработать как прикрытие.
        Игорь сдвинул брови.
        - Разведка?
        - Не совсем. Нужно кое-кого встретить…
        Игорь внимательно посмотрел на комиссара, потом на пограничника.
        - Прошу прощения, товарищ комиссар, не совсем ясна задача.
        - Нужно сопроводить одного человека в город, прикрыть его и вернуть обратно, - вставил пограничник. - Чего уж тут непонятного?
        - Да, именно так, лейтенант. У нас в отряде есть один из местных. Проводник. Зовут его Степан Захарыч, он из местных.
        При этих словах пограничник прыснул смехом. Волна стыда неприятно кольнула Игоря, он потупился.
        - Чего такое, лейтенант? - недоуменно спросил комиссар.
        - Да так, товарищ комиссар, - за Игоря ответил пограничник. - Уже познакомились они…
        - Да? Ну вот и хорошо.
        Комиссар кашлянул в кулак и продолжил:
        - Так вот, Степана Захаровича нужно сопроводить в город. В случае чего - прикрыть. Но это в крайнем случае, - комиссар бросил взгляд на капитана. - В самом крайнем случае, товарищ Сорокин. Это ясно?
        - Так точно, товарищ комиссар!
        Комиссар перевел взгляд на лейтенанта.
        - Так-с, сопроводите, значит, Захарыча до города. Там, в городе, вас будет ждать второй человек, он вам передаст часть груза. И исчезнет. Вы примете груз и отойдете вот в это место, - комиссар указал желто-зеленую область на карте. - Места там тихие, вас точно никто не обнаружит.
        - Ясно, - кивнул Протасов. - А что за груз, товарищ комиссар?
        Комиссар покосился на капитана, потом произнес:
        - Нужный, лейтенант, нужный!
        Станкевич выдохнул и продолжил:
        - Значит, так-с, в этом месте будете ждать нашего Степана Захарыча. Он пробудет в городе до утра, так что придется переночевать под открытым небом.
        - Ну, это не проблема, - отозвался пограничник. - Даже полезно. Свежий воздух…
        - Да-да… Там встретите нашего Захарыча и отправитесь обратно. Вроде все, - комиссар сделал паузу и прибавил: - Да! И не забывайте - в городе немцев как грязи. Поэтому никуда не суемся, встречаем нашего человека в условленном месте и пулей обратно! Вот такое задание, лейтенант. Ну, справитесь?
        - Так точно, товарищ комиссар!
        - Я тоже так думаю. Сложного ничего нет, тем более твои бойцы посвежее наших-то будут. Сам видел, какие из них вояки сейчас… - Комиссар замолчал, взял наполовину скуренную папиросу, прикурил от свечи. - В общем, на сборы - час, - заключил он.
        - Так точно! Разрешите идти?
        - Иди, - кивнул комиссар, повернулся к пограничнику, - да, и возьмите с собой по полпайка, больше дать не могу!
        - Есть!
        Игорь козырнул и направился к выходу, рука оттолкнула деревянную дверь, та вновь противно скрипнула, в глаза лейтенанта мгновенно ударил яркий свет, выбил слезу.
        Комиссар проводил взглядом лейтенанта, когда за ним захлопнулась дверь, он облегченно выдохнул.
        - Как думаешь, не завалятся? - произнес капитан. - Рискованно, все-таки бойцы неизвестные…
        - Ну вот и проверим, - спокойно ответил комиссар. - К тому же действительно из нашей сотни сейчас мало кто годен. А эти бодрые еще. Думаю, справятся. Если сам не начнешь стрелять при виде первого же немца.
        Капитан промолчал. Комиссар бросил на него взгляд, в нем читалось недовольство.
        - А то знаю, как ты можешь…
        Капитан вновь ничего не ответил. Комиссар отвел взгляд, пыхнул клуб горького дыма.
        - Ладно, товарищ Сорокин, иди готовься. На сборы - час. Потом выступаете. Да, не забудь пайки прихватить. Но меру знай! Мне еще сотню ртов кормить!
        - Есть!
        Капитан отдал честь, шагнул к двери.
        - Капитан, а таскуна все-таки разыщи! - бросил вслед комиссар, капитан остановился и повернулся. - У нас из припасов - крохи остались. Но и те таскают! День-два и пухнуть начнем, так что разберись, я тебя прошу, Сорокин!
        - Будет сделано! - капитан отдал честь. - Разрешите идти?
        - Да, конечно, иди, капитан.
        Капитан шагнул к выходу, скрипнула дверь. Комиссар глубоко затянулся, огонек уперся в картонную гильзу, ожег края.
        Игорь задумчиво ходит по лагерю. Солдаты давно уже спят. Лишь раненые в дальней медпалатке иногда постанывают, просят пить. Роман Демин идет на поправку, медсестра говорит - крепкий парень, сдюжит большую потерю крови. Но сейчас Протасова почему-то больше интересовал мужик Захарыч. И это почему-то - угрызение совести. И вправду, как он, комсомолец, будущий коммунист, мог так оскорбить человека, который мало того что сына потерял, так еще и рискует своей жизнью. Да что там своей - все родные в опасности! А он, действительно совсем еще юный лейтенантик, бросил в него - «шкурник!». Нет, подумал Игорь, нужно извиниться. Да и подбодрить как-то этого Захарыча.
        Игорь выдохнул и уверенно направился к тлеющему костерку на середине поляны. Захарыч обычно крутится где-то там. Однако возле костра его не оказалось, бодрствующие солдаты сказали, что он как ушел в лазарет, так и не возвращался. Игорь хмыкнул и направился к лазарету. Наверняка там и Баира встретит. Семена пока будить не стал.
        Осталось несколько десятков метров, еще один поворот и перед ним на утоптанной полянке прямо посреди леса появится полевой лазарет. Уже более отчетливо слышны были стоны, как вдруг Игорь увидел, нет, скорее почувствовал какое-то движение в густом кустарнике. Протасов приблизился к кустарнику, пальцы осторожно раздвинули ветки, и внутри все оборвалось - тот самый Захарыч бесцеремонно шерудил в ящиках и кулях импровизированного продовольственного склада. Захарыч торопится, спешно запихивает бумажные свертки в вещмешок. Среди кулей отчетливо видна краюха хлеба, белые песчинки крупы. Лейтенант заметил даже, как из кармана плисовых брюк торчит кусок мыла. Вот же, курва-мать, промелькнула в голове Игоря догадка. Так вот он, таскун! Игорь сжал зубы до ломоты, желваки надулись.
        Внезапно Захарыч вздрогнул, - Игорь неудачно переступил с ноги на ногу и хрустнул веткой, - край одного из кулей разошелся и на траву сыпанула струйка гречихи. Захарыч чертыхнулся и проворно запрятал куль с крупой обратно. Тут же принялся спешно задвигать оторванные крышки на ящиках, отодвигать кули и мешки подальше, воровато оглядываться.
        Игорь нервно сглотнул и, стараясь не шуметь, отступил от кустарника. Получилось. Игорь выдохнул, стер проступившую испарину и шагнул к лазарету. В голове буквально роем носятся мысли.
        «Стоп! - приказал сам себе лейтенант. - А почему я сбегаю, будто вор я? Надо вернуться и задержать!» Лейтенант решительно развернулся и быстрым шагом направился к кустарнику, через мгновение он словно медведь ворвался на территорию продсклада. Однако там уже никого не было. Даже следов не осталось, с удивлением приметил Игорь. «Матерый, значит», - пробежало в голове.
        - Вот тебе и не первый раз в деле, товарищ капитан, - язвительно произнес Игорь.
        Он решительно направился к землянке комиссара. Зло буквально душит его.
        - Эй, лейтенант! - окликнул Игоря знакомый голос. Он повернулся и увидел приближающегося к нему капитана-пограничника.
        «А может, ему все рассказать?» - Игорь внимательно рассматривает фигуру пограничника, глаза сощурил недоверчиво. «Пожалуй, нет. Что-то сдается мне, что не нужно этого. Лучше сразу комиссару».
        - Лейтенант, ты готов выступать? - обратился к Игорю пограничник.
        - Так точно, товарищ капитан!
        - А где бойцы твои?
        - Да спят еще, товарищ капитан, намаялись, вот и отдыхают.
        - Ну так поднимай бойцов! Пора!
        - Есть!
        Лейтенант козырнул и направился за Семеном. Мимо проплывает в тени землянка комиссара. Может, сейчас и доложить, промелькнуло у Игоря. «Хотя нет, лучше после задания. Времени и вправду мало, а так нарвусь еще на гнев комиссара. Этот может шею намылить!»
        Семен спит как ребенок, разве что пальцы в рот не сует. Игорь с улыбкой смотрит на него. Будить совсем не хотелось. Но - надо!
        - Подъем, товарищ сержант Горобец.
        Семен от тряски нахмурился, сдвинул брови и что-то промычал. Игорь тряхнул его еще раз за плечо, Сема попытался отмахнуться,
        - Эй, слышь, сержант Горобец! Давай вставай! Хватит дрыхнуть!
        Семен вновь недовольно промычал что-то похожее на «отвалите, товарищ лейтенант», но тут же опомнился и подскочил. Сонные глаза ошалело смотрят на Игоря, тело со сна пошатывает.
        - Т-то-товарищ лейтенант, - заплетающимся языком произнес Семен. - Я го-готов!
        Игорь улыбнулся, на помятой щеке отчетливо проступает вмятина от подложенного под голову вещмешка, несколько травинок нелепо прилипли ко лбу.
        - Умойся давай и ко мне - дело есть!
        - Слушаюсь!
        Семен с кряхтением, будто немощный старик, поднялся и пошатывающейся походкой направился к журавлю колодца. Вскоре пришел и Баир. На этот раз лицо невеселое, понурое.
        - Сестричка сказала, что температура повысилась у Ромки-то, - грустно произнес Баир, задумчиво глядя куда-то вдаль. - Говорит - это плохо.
        - Ну, это еще не беда, - как можно веселее произнес Семен, но не вышло - Баир недовольно покосился. - Температура, подумаешь? Будто никогда не болел простудой! Ослаб он сильно за эти дни - вот и температура.
        - Да я тоже так подумал. - Баир набрал в горсть воды и плеснул себе на лицо. - Но сестричка сказала, что тут дело другое. Рана могла воспалиться…
        - Ладно вам гадать! - вмешался лейтенант. Ему не хотелось, чтобы перед походом ребята думали о своем раненом товарище. - Лучше думайте, как задание выполнить!
        - А чего тут думать, товарищ лейтенант? Прикрытие оно и есть прикрытие. Да, Баир?
        Семен ткнул локтем Шагдарова, тот ничего не ответил, лишь насупился.
        - Эх, Сема, Сема, твое юморение нас когда-нибудь погубит.
        - Та не скажите, товарищ лейтенант, до этого лишь помогало.
        Игорь вдруг посерьезнел. К ним шагнул Степан Захарыч, как всегда, веселый. Баир даже удивился, немного позавидовал: ишь ты! Война кругом, а он духа не теряет, бодрится.
        - Ну что, соколики, - обратился Захарыч к танкистам, глаза с веселым прищуром. - Готовы старикашку доставить в городишко-то?
        И тут Игорь Протасов вспыхнул.
        - Послушай, ты!.. - зло процедил Игорь, руки сами собой сжались в кулаки.
        - Хватит уже собачиться! - вмешался капитан-пограничник и запустил в Игоря зеленый тряпичный ком. Игорь перехватил, от неожиданности едва не выронил.
        - Что это?
        - Камуфляж, - буркнул пограничник. - В своей танковой форме вас за версту видать, быстренько погорите. - Капитан протянул еще два тряпичных свертка Баиру и Семену. - Так что напяливайте и поживее. У вас две минуты. Ну, живо!
        Игорь развернул тряпичный комок, он раскрылся зеленым полотном, по всей поверхности хаотично разбросаны желтые и коричневые пятна, они замысловато переплетаются, да так, что лейтенант не сразу нашел где верх, где низ.
        - Ну что, лейтенантик, мудреная обновка-то? - произнес смешливым голосом старик.
        Игорь зло покосился на него, старик добродушно глянул в ответ, губы растянуты в широкой улыбке. Протасов скрежетнул зубами, но ничего не ответил.
        - Гляди, лейтенант, мы теперь и диверсанты-разведчики, - весело произнес Сема Горобец. - Ребята бы в училище не поверили!..
        - Хватит там разговорчиков! - рявкнул Игорь, Семен недовольно покосился, выпятил губу.
        С горем пополам облачились в камуфляж. Капитан всех обошел, пристально оглядел каждого.
        - Хорошо! А теперь всем попрыгать! - скомандовал он.
        - Чего? - едва слышно, будто сам у себя, спросил Игорь.
        Капитан услышал, повернулся к нему, глаза швырнули молнию.
        - Я не понял, - чего тебе непонятно?
        - Прыгать-то зачем? - спросил Игорь немного растерянно, уже понимая - глупость произнес.
        - А затем, лейтенант! Это вы там в танке грохочете всем чем можно, а в нашем деле тишина нужна, верно, Захарыч?
        - Точно, - коротко ответил старик, глаза лукаво смотрят на лейтенанта.
        Баир, Семен и Игорь нехотя стали подскакивать на месте и тут же раздалось оглушительное бряцанье - амуниции и оружия. Капитан ухмыльнулся.
        - Э-э-э, да вас за километр можно услышать. А потом перещелкать как котят.
        Танкисты перестали скакать, смущенно опустили головы.
        - Мы не котята…
        - Раз не котята, тогда придется привести себя в порядок, да так, чтоб не звенели как ведро с гвоздями. Выполнять!
        Пограничник стал прохаживаться мимо танкистов, помог поплотнее приладить подсумки для дисков ППШ, одернул неправильно затянутые ремни.
        - Главное, чтобы перемещаться с легкостью и при этом шума не создавать.
        13
        Взревел мотор бронетранспортера, гусеницы вгрызаются в разбитый тяжелой техникой грунт улицы. Флориан зажмурился, с силой сжал губы, едкая дорожная пыль забивает горло. Он мотнул головой, осторожно прикоснулся к свежему бинту на руке. Все-таки обошлось, подумал Флори. Еще бы немного и оттяпали бы руку, как тем бедолагам в лазарете. Немец глубоко вздохнул, осмотрелся. В кузове бронетранспортера рядом сидят давно знакомые Тори и Пауль, дремлют, раскачиваются в такт бронетехнике. Напротив сидит Готлиб, тоже, кажется, дремлет, но руки сжимают винтовку, в случае чего - только вскинет и тут же прогремит выстрел. Флориан ухмыльнулся, дядя всегда чрезмерно осторожничает.
        Впереди по раздолбанной танковыми траками улице городка ползет вереница бронетранспортеров и тягачей, в кузовах - изрядно обсыпанная пылью серо-зеленая пехота вермахта, за ними тягачи надрывно урчат, тащат сцепку из легких пушек. За ними - грузовики с боеприпасами и провиантом.
        Флориан смотрит по сторонам, мимо них проплывают в летнем мареве обшарпанные, покосившиеся домишки, среди них, правда, промелькивают и каменные в два и более этажа, но все какие-то невзрачные, стены - в паутинах трещин. Многие окна были заколочены досками крест-накрест, некоторые дома зияли пустыми глазницами окон. Внутри - все черно от бушевавшего пожара. Вместо магазинчиков и лавок какие-то убогие норы с глухими деревянными проемами. Нет, все такое непривычное после Франции и даже Польши. Беднота, голытьба. И зачем она нам, подумал Флориан.
        Вермахту повезло. Городок сдали почти без боя. Оттого он еще и почти не поврежден. Так, одна арьергардная рота прикрытия оставалась. С ней даже возиться не стали - отправили мотоциклистов, те и перебили бедолаг. Оказалось, что четырьмя сотнями красноармейцев командовал какой-то старшина, да и тот престарелый какой-то. Даже толком оборону выстроить не смогли - смяли их в один присест. Видимо, совсем плохо с офицерами у Красной Армии.
        Немецкий бронетранспортер дал по тормозам, дремлющие фигуры в «фельдграу» стали заваливаться друг на друга, раздалась тяжелая немецкая брань. Флориан выглянул из-за края, впереди перед бронетранспортером стоит рослая фигура жандарма, на груди поблескивает металлическое ожерелье с выбитым номером, в руке застыл жезл с красным кружком на конце, другая рука показывает налево, туда сворачивает дорога и петляет, теряется в переулке. Водитель бронетранспортера почти наполовину высунулся из кабины, что-то выкрикивает жандарму, тот неумолимо качает головой, указывает на переулок. Водитель сплюнул, что-то пробормотал и хлопнул дверью. Бронетранспортер рванул с места, вновь завалив несколько солдат. Вновь раздалось чертыхание в кузове.
        Переулок петляет, стены нависают и будто смыкаются каменными тисками. Дорога еще ужаснее. Ухаб на ухабе, будто здесь ежедневно выгуливали слонов. Иногда от дороги отходил тоненький лучик, ведущий на просторную улицу. Флориан было пробовал разглядеть, что там, однако проем переулка быстро проскакивал.
        Наконец бронетранспортер замедлил ход и остановился, захлопали дверцы и люки. Солдаты в серо-зеленой форме высыпали на просторную площадь. Впереди возвышалось трехэтажное здание. Флориан с интересом рассматривает фасад, взгляд заскользил по колоннам и резному крыльцу.
        Их и еще несколько рот определили в школу. Квартироваться им предстояло недолго - максимум двое суток. После пополнения припасами и провиантом они двинутся дальше на восток. А пока Флориан и Готлиб прохаживаются по коридорам школы, заглядывают в классы, с интересом разглядывают почти не пострадавшее убранство советских классов.
        - Чего шатаетесь? - окликнул их лейтенант. - Какая рота?
        - 218-я лейтенанта Штубера, - ответил Готлиб.
        - Ну вот и идите к своим. Ваши - на втором этаже.
        - Слушаемся, герр лейтенант!
        Цоканье немецких сапог эхом разносится по пролетам и пустым коридорам школы. Найти своих труда не составило. «Наверное, самая галдящая рота - это наши, - с улыбкой подумал Флориан, - если нас отправят когда-нибудь в разведку, погорим почти сразу же».
        Шагнули в класс, на облупленном полу уже расположились немецкие солдаты, налаживают привычный быт. Одни что-то громко обсуждают, другие травят похабные истории, хохочут, третьи - расправляются с сухим пайком - хрустят галетами, шумно отхлебывают из фляжек.
        - А я в школе был примерным мальчиком, - произнес один из немецких солдат, стрижкой «под горшок» больше походивший на поляка. - Меня всегда ставили в пример.
        - Да ты что?
        - Ага. Все учителя говорили: «Дети, никогда не делайте так, как он!»
        Рядом сидящие солдаты захлебнулись от смеха.
        Флориан улыбнулся и продолжил с интересом рассматривать классную комнату. В дальнем углу бесформенной кучей друг на друге громоздятся ученические парты, в углу валяется бюст Ленина, рядом - красный бархат. Школьная доска без одной створки сиротливо висит на одном гвозде, чуть выше взирают на немецких солдат русские классики - Толстой, Чехов, Пушкин.
        Кто-то с силой дернул входную дверь. На пороге показался немецкий солдат с погонами пехотного фельдфебеля.
        - Ну что, арийцы, прохлаждаетесь?
        - Никак нет, герр фельдфебель, отдыхаем!
        - Отдыхаете, вижу, как отдыхаете - галдите и ведете себя как кучка детей, вон, слышал, какие анекдоты травите.
        - А чего, по-моему, неплохо, господин фельдфебель.
        - Ага, а вдруг «иван» придет?
        - «Иван» драпанул уже давно! Я и забыл уже, как они выглядят!
        - Еще насмотришься, придурок! - прошипел один из солдат, мрачный ветеран. - Особенно когда в башке твоей дырка будет!
        - Да ладно, дырка! - отмахнулся от него солдат. - Гиль, ну чего ты мрак нагоняешь? Вот ты мне скажи - когда Москву возьмем, нам пограбить ее на три дня дадут? Как рыцарям в Средние века.
        - Дадут! Догонят и еще раз дадут!
        - Эх, ну и мрачный же ты тип, Гиль.
        Гиль ничего не ответил, отвернулся и лег на шинель.
        - Ладно, хватит веселиться - выходи, стройся, получай обед!
        Солдаты тут же зашевелились, весело загалдели и неровным строем просачиваются через дверь класса, подначивая и подталкивая друг друга, улыбаются. Если бы не форма - настоящие школьники, с улыбкой подумал Флориан.
        Несколько десятков сапог затарабанили по лестницам, навстречу рванулись двери, и солдаты уже занимают места в строю. Прямо в центре школьного двора расположилась полевая кухня, тучный солдат в белом переднике огромной поварешкой орудует в котле, по округе носится дурманящий запах вареной свинины.
        - Гороховый суп с мясом, совсем неплохо, - подмигнул Флориану один из солдат.
        - Ну все, музыкальный вечер роте обеспечен!
        По строю прокатился смех. Солдаты подставляют котелки, огромный черпак вливает туда одурительно пахнущую жижу. Флориан глубоко вдохнул аромат супа, рот тут же наполнился слюной.
        - Слушай, старина, а где ты столько продуктов раздобыл, что почти двойную порцию раздают? - поинтересовался у повара один из фельдфебелей, с удовольствием рассматривая свой полный доверху котелок. - Никак, наши полковые снабженцы расщедрились?
        - Нет, что ты. Просто местное население решило с нами поделиться, - многозначительно подмигнул повар.
        Солдаты вновь захохотали.
        - Щедрые же эти русские, - с широкой улыбкой на лице вымолвил фельдфебель.
        Флориан с полным котелком отошел к дальнему концу двора и устроился в тени липы. Шумно втягивает в себя горячий бодрящий суп, смачно причмокивает, от удовольствия жмурится. Внезапно Флориан вздрогнул - недалеко раздался короткий женский крик, - несколько капель супа упали на китель и поползли жирными полосами. Он бросил взгляд туда, где голосила женщина, взгляд наткнулся на немецкого офицера. Флориан обомлел - кулак офицера с силой рванул пучок черных волос, за которые он рывками тащит по пыльной дороге полуголую женщину, та вскрикивает, разбитые в кровь пальцы из последних сил цепляются за каблуки офицерских сапог. Позади женщины деловито и спокойно вышагивают несколько солдат, в руках готовые к выстрелу винтовки.
        Офицер остановился у какой-то ободранной стенки, приподнял упавшую женщину за волосы - та вновь завопила - и с силой бросил ее к стене. Молодая женщина врезалась в обшарпанный кирпич, упала на колени, но тут же поднялась, руки обхватывают стену.
        - Шайсе! - крикнул офицер, отступил на шаг и кивнул рядом стоящим солдатам. - Будешь знать, жидовская морда, как хозяйничать там, где не положено! - Он посмотрел на солдат и громко выкрикнул: - Приготовиться!
        Солдаты с готовностью встали напротив женщины, щелкнули затворы, вороненые стволы немецких винтовок уперлись в часто дышащую женщину, волосы спутанным черным водопадом падали до самой оголенной груди, она вздрагивала.
        Немцы у полевой кухни отложили свои котелки и внимательно наблюдают за происходящим. Даже тучный повар на раздаче забылся и упустил из рук черпак, тот скользнул и едва не утоп в горячем супе. Но повар, чертыхаясь, успел ухватить за самый кончик.
        - Целься! - скомандовал офицер и вскинул руку для последнего приказа.
        - Стоять! - вдруг закричал кто-то со стороны, офицер вздрогнул и повернулся на крик. Флориан обернулся и увидел, как сквозь солдатский строй перед полевой кухней проламывается офицер, на плечах серебрятся майорские погоны.
        - Отставить! - крикнул еще раз майор и быстрым шагом направился к немецкому офицеру. Тот остановился.
        Майор подошел к офицеру и с ходу бросил:
        - Что здесь происходит?
        Офицер щелкнул каблуками и вскинул руку к козырьку. Майор бросил взгляд на офицера, на петличках которого блеснули две молнии Ваффен-СС и пара ромбиков серебра. Майор недовольно цокнул.
        - Гауптшарфюрер Шранке, господин майор, - нехотя произнес эсэсовец, кивнул на женщину. - Необходимая работа с населением.
        - Вижу, что за работа у вас… Кто такая и в чем вина?
        - Еврейка, господин майор, - с кислой миной продолжает говорить Шранке. - Задержана при попытке пробраться на продовольственный склад. Возможно, диверсантка.
        Майор внимательно посмотрел на всхлипывающую женщину, разодранное платье оголило грудь, сквозь кожу выпирают ребра, одна нога наспех обмотана окровавленной тряпкой. Майор усмехнулся.
        - Она такая же диверсантка, как я Марлен Дитрих. А зачем такой скорый суд? Не лучше ли допросить, например?
        Эсэсовец сморщился.
        - Вы, очевидно, не расслышали, господин майор. Она еврейка. И подозревается в диверсии.
        Майор недовольно мотнул головой. Эсэсовец зло ухмыльнулся, обнажил зубы. Кивком указал на петличку с молниями.
        - Работа с населением - это наша компетенция.
        - Послушайте, как вас там?
        - Шранке, - продолжая отчего-то ухмыляться, произнес эсэсовец, - гауптшарфюрер Шранке.
        - Так вот, гауптшарфюрер Шранке, после ваших таких работ с населением нам начнут в спины стрелять! И не только! Вы тут постреляете, пошумите, а мы получим недовольное население и в итоге партизан. Так что прекратите эти излишние издевательства.
        Майор буквально прожигает взглядом Шранке, однако тот лишь опустил глаза. Майор добавил громче, в голосе скользнул металл:
        - Это приказ, гауптшарфюрер!
        Наконец Шранке жестом приказал солдатам опустить винтовки, женщина, все еще цеплявшаяся за стену, наконец брякнулась в пыль как подкошенная, свернулась калачиком и беззвучно зарыдала.
        - Вот так, - удовлетворенно произнес майор. - И прекратите эти ваши методы, повторяю!
        - Вы же понимаете, господин майор, у нас есть конкретные приказы.
        Майор отмахнулся.
        - Послушай, Шранке, я, майор Хубе, приказом командования назначен ответственным за этот район. И без моего ведома здесь не то что расстрелов, даже ругани не будет с местными! - Майор сделал паузу, заглянул в глаза гауптшарфюреру, тот отвел взгляд. Хубе хмыкнул и продолжил: - Задержали? Подозреваете в чем-то? Прекрасно! Ведите в комендатуру и разбирайтесь! Нечего самосуды устраивать.
        - Слушаюсь, герр майор! - вновь щелкнул каблуками эсэсовец и отдал честь, но тут же добавил: - Но я буду жаловаться моему непосредственному начальнику.
        - Да жалуйся, куда хочешь, - устало бросил майор. Он повернулся к двум солдатам, которые так и стояли позади женщины, готовые при случае стрелять. - А вы чего застыли? Вольно! - Солдаты тут же вытянулись в струнку, приклады винтовок ударили в землю возле сапог. Майор вновь повернулся к эсэсовцу, тот стоит с кислой миной, будто глотнул уксуса, и отводит глаза. - Приведите женщину в порядок и отведите ее в комендатуру. Скажете, майор Хубе приказал!
        - Может, ее еще переодеть и накормить прикажете? - язвительно бросил вслед майору эсэсовец. Майор остановился и медленно повернулся, глаза горят яростью и неприязнью.
        - Если нужно будет - прикажу, - сквозь зубы процедил майор. - Это я запросто!
        Гауптшарфюрер не выдержал пристального взгляда майора, глаза виновато потупились, он нехотя отдал честь и кивнул солдатам, те с готовностью подскочили к женщине, схватили ее за подмышки, она вскрикнула. Майор кивнул, развернулся и направился к колонне солдат, что продолжали получать порцию горячего супа. Внезапно он остановился и бросил через плечо:
        - Дайте ей воды!
        Эсэсовец ничего не ответил, поправил фуражку и направился к немецкой комендатуре, солдаты двинулись за своим офицером, поддерживая ослабшую женщину, та еле двигала босыми ногами. Эсэсовец свернул за угол, где уже красовалась вывеска черным по белому на немецком «Центр города. Комендатура».
        Флориан проводил взглядом майора, тот недовольно что-то пробормотал, вернулся к полевой кухне и принял у удивленного повара котелок с дымящимся супом.
        - Не успели прийти, как уже устроили, понимаешь, - недовольно проговорил майор и принялся с жадностью поглощать суп.
        Флориан тоже опустил ложку, зачерпнул погуще и со вкусом втянул в себя. Но тут же сморщился - суп безнадежно остыл.
        14
        Группа в камуфляже пробирается друг за другом по еле заметной лесной тропинке. Шагнешь в сторону - и тут же утонешь в густом кустарнике. Семен оступился было и затрещал ломаемыми ветками и сухостоем, как лось во время гона. Тут же получил капитанский приказ смотреть под ноги. Так и идут солдаты друг за другом. Старик держится сзади. Игорь краем глаза видит, как он озирается, едва слышно кашляет в кулак.
        Вскоре кончилась и тропа. Отряд замедлил ход. Куда ни ступи - тут же трещит сушняк. Приходится продираться едва ли не на цыпочках. Капитан шепнул, что неподалеку могут быть армейские патрули.
        - Человек, может, и не услышит ничего, но вот патрульные собаки точно учуют чужаков. Тогда пиши пропало. Сначала кинутся злобные псы, а потом и немчура подключится. Короче - не выживет из нас никто. Проходили - знаем!
        - А как же знаете, товарищ капитан? Бывали и все же выжили?
        Капитан остановился, глянул через плечо и тут же уперся взглядом в добродушное лицо Семена, рот растянут в улыбке.
        - Я бы на твоем месте не зубоскалил, старший сержант, а смотрел в оба! - Капитан повернулся к Игорю. - Ну и дисциплинка у тебя, лейтенант.
        - Это от волнения, товарищ капитан! - поспешно ответил Игорь и тут же наградил тычком в бок Семена. Горобец ойкнул. Капитан хмыкнул и двинул дальше. Под ногами вновь чуть слышно захрустел сухостой.
        Отряд миновал краем небольшое болотце, вышел на луг. Пришлось ползти. Или, как выразился Семен, - «пузо брить». К своему удивлению, в камуфляже Игорь ощущал себя вполне комфортно - мягкая ткань не сковывала движений, как это может делать танковый комбинезон. Одно плохо - быстро намокает. Капитан почти сразу оторвался, будто не по-пластунски ползет, а шагает быстрым, бодрым шагом. И тяжелый ППШ ему не помеха. Танкисты сразу отстали - слышалось дружное кряхтение. Старик, напротив, не хоронился, шел как идется. Даже стал что-то насвистывать себе. Оно и понятно - его каждая собака наверняка уже знает.
        Луг остался позади. Впереди - редкий перелесок. Вечернее солнце путается в кронах деревьев. Сразу за деревьями стелется проселочное дорожное полотно, метрах в трехстах оно обрастает асфальтом и бежит ровной лентой меж возвышающихся деревянно-каменных строений, наверху покатые треугольники крыш. Печные трубы дымят сизым дымком.
        Отряд медленно двинулся к краю перелеска. Последние метры вновь пришлось ползти. Игорь ползет уже уверенно. Сзади кто-то крякнул, чертыхнулся. Лейтенант обернулся и увидел, как Горобец угодил в крохотную лужицу. Капитан недовольно шикнул на него. Пришлось Семену с кислой миной молча ползти по грязи. Старик осторожно следовал за ними, проворно перебегая от дерева к дереву.
        Пограничник буквально с ногами вполз в куст орешника, замер. Притаились и остальные бойцы. Старик тоже затих, лишь видно, как половинка лица выглядывает из-за дерева. Капитан приказал ему пригнуться. В руках пограничника мелькнул бинокль, он приложился к окулярам и стал медленно обводить округу взглядом. Вроде все как обычно - редкие немецкие патрули лениво совершают обход меж строений, халтурят - не доходят периметр, останавливаются, подолгу курят. По улочкам ходят редкие местные жители. Видно, как жмутся к домам, немчуре на глаза стараются не попадаться. За углом центральной улицы стоит грузовик, в кузове в тени тента дремлют несколько солдат, пулеметы бестолково упираются дулами в небо.
        Капитан повернулся к старику, махнул ему рукой. Тот кивнул, выждал короткую паузу и прошмыгнул к дальним полуразрушенным строениям. За ними идет крутой поворот. Оттуда как ни в чем не бывало и вынырнул Степан Захарович, раскачивающейся походкой направился к широким тротуарам, что ведут к центру города, руки деловито заложил в карманы, во рту дымит цигарка.
        - Кажется, удалось, - с облегчением выдохнул капитан, он вновь приложился к биноклю. - Патрули его не заметили. Значит… Значит, все идет по плану. Это хорошо!
        Игорь тоже видит, как обычный мужичок, каких сотни в этом городишке, проходит мимо немецких солдат, клонит голову в приветствии. Игорь недовольно поморщился, но тут же встрепенулся - его легонько толкнул капитан.
        - Внимание, лейтенант! Впереди наш человек. Будьте готовы, если что.
        Капитан отложил бинокль, осторожно передернул затвор ППШ, осторожно отложил в кусты рядышком и вновь прильнул к окулярам бинокля.
        Игорь спешно ищет взглядом «своего человека», однако натыкается взглядом лишь на ленивых патрулей и постовых.
        - Не вижу, товарищ капитан.
        - Справа, возле водонапорной башни.
        Наконец лейтенант приметил этого нужного человека. Им оказалась… хрупкая девушка лет двадцати. Она стоит одинокой фигурой у водонапорной башни, ветерок слегка колышет клетчатую юбку, из-под воротника белой кофточки проглядывают накрахмаленные треугольники рубашки.
        - Ничего себе связной, - удивленно произнес Игорь. - Я думал, там как минимум мужик в пальто и в шляпе. А тут…
        - Ты, лейтенант, сказок начитался.
        - Может, и начитался… - недовольно буркнул Игорь.
        Тем временем Степан Захарыч пересек дорогу и прямиком направился к водонапорной башне, он насвистывает какую-то старую простую мелодию под нос. Вдруг перед ним вырос патруль: два немца с овчаркой. Впереди стоящий немец с железным полукругом на груди выставил руку, требует на страшно ломаном русском документы. Захарыч недовольно крякнул, но повиновался - полез во внутренний карман пиджака, достал две бумажные корочки, рука, облаченная в черные кожаные перчатки, нетерпеливо выхватила документы. Старший патрульный принялся с интересом изучать их. Степан Захарыч же совершенно отрешенно смотрит по сторонам, руки заложил за спину, раскачивается на одной ноге, насвистывает ту же простенькую мелодию.
        - Хорошо держится, спокойно, натурально, - произнес Игорь.
        Капитан ухмыльнулся.
        - Он в деле уже не первый раз. Почитай, каждый день ходит через посты и КПП - и ничего. Мужик он хладнокровный.
        Знал бы ты, как он хладнокровно таскает у вас припасы, подумал Игорь и зло сплюнул. Точно в деле не первый раз.
        Немецкий жандарм нехотя протянул документы старику. Тот принял их и небрежно сунул в карман.
        - Битте, - кивнул Захарыч немцу.
        Тот ухмыльнулся, несильно толкнул его в плечо, крякнул: «Дафай! Иди, иди!»
        Захарыч вновь направился к водонапорной башне. Жандармы тоже зашагали прочь, лишь овчарка упирается, скалит зубы вслед старику. Офицер с силой одернул четвероногого, тот подчинился.
        Старик наконец подошел к девушке, та уже заметно нервничала. Увидела Захарыча, нетерпеливо шагнула к нему. Старик взял ее руку и заботливо приложился к нежной коже губами.
        - Франт, мать твою итить! - то ли смеясь, то ли ругаясь, произнес капитан. - Еще бы и на руки взял.
        Девушка и Захарыч сразу направились в город. Она взяла старика под руку, тот неспешно ей что-то рассказывает, она кивает. Игорь хмыкнул. Вскоре они скрылись за домами. Остались лишь местные, да неспешно, будто на прогулке, с видом явных хозяев ходят патрульные. Солдаты в кузове грузовика все так же спят.
        - Все. Первая часть, можно сказать, удалась, - произнес капитан, отрываясь от окуляров бинокля. - Теперь задача номер два.
        - А что нам ждать от второй? - произнес Игорь.
        - Цветов и оваций, лейтенант! - с издевкой бросил капитан. - Значит, так: сейчас выдвигаемся и окольным путем подбираемся к городу с другой стороны. Только тихо!
        Отряд вновь считает животами метры. На этот раз получалось ползти быстрее и тише. Капитан решил сделать крюк побольше и подобраться к городу с правой стороны - там, где хозпостройки вплотную подходят к высокой траве.
        Крюк заложили с километр, и теперь бойцы, стиснув зубы, вынуждены безмолвно утюжить землю. Местами совершенно сухая, потрескавшаяся на летнем солнце земля впивается острыми комочками в кожу.
        Игорь с силой удерживает дыхание в ритме, в горле совершенно пересохло, каждое сглатывание отзывается болью, губы пошли трещинами, язык кажется шершавым телом, будто наждачная бумага. Во фляжке плескается прохладная вода, но пить капитан не дает, подгоняет, торопит.
        - Если не успеем до темноты - все пропало!
        Наконец отряд остановился. Сразу за кустами идет покосившийся забор. Дальше - полуразрушенное здание, на козырьке обугленная с краев вывеска с еще различимой надписью «Бакалея».
        Капитан приказал рассредоточиться и держать оружие наготове. Вечереет. Жара постепенно начинает спадать. Раскаленный солнечный диск уже цепляется за крыши домов, путается в кронах деревьев. Тени заметно удлиняются. Пограничник все чаще смотрит на часы.
        Вдруг зябкой прохладой потянуло с севера. Небо мгновенно накрыло черными тучами, прохладные крупные капли забарабанили по листве.
        - Дождь это хорошо, - довольно произнес шепотом капитан. - Если что, в дождь всегда проще уйти. Или прийти.
        Внезапно совсем рядом послышались чьи-то шаги. Их сменило рычание. Танкисты и пограничник вжались в землю. Собачий рык приближается. У Игоря внутри все похолодело - прямо к ним спешно направляется немецкий солдат, в руке дергается поводок. Овчарка буквально рвет, тянет его вперед. Немец выкрикивает трескучие команды, пытается остепенить вдруг взбунтовавшееся животное.
        Все пропало, подумал капитан и тихо передернул затвор своего ППШ. Протасов тоже подтянул ближе свой пистолет-пулемет, но перезарядить не решился. Сейчас ему страшно даже дышать - метрах в пяти едва не клацает зубами натасканная на людей псина.
        Вдруг немец остановился у самого края покосившегося забора, в несколько оборотов затянул поводок. Пес дергается, рычит и скалит зубы, несколько раз гавкнул, но тут же осекся, заскулил - тяжелый кованый сапог немца смачно вдарил в собачий зад.
        Игорь буквально распластался по земле, каждый нерв натянут как струна, прохладный оружейный металл впивается в кожу, указательный палец замер на спусковом крючке.
        Краем глаза капитан-пограничник наблюдает за немцем. Тот, насвистывая какую-то мелодию, расстегнул ширинку, пошире расставил ноги, послышался звук падающей на землю струи. Немец облегченно вздохнул. Капитан закрыл глаза. Пес продолжает скалиться и порыкивать в их сторону.
        Немецкий солдат справил нужду, застегнул штаны и, скомандовав что-то собаке на немецком, отвязал ее от забора, та тут же дернулась к кустам, где спрятались танкисты, и тут же едва не захлебнулась лаем - поводок струной натянулся в руках немца.
        - Шайсе! Идиотское животное! - выкрикнул фриц и наградил непослушную псину еще одним пинком. Та взвыла и сразу же покорно заковыляла с ним прочь.
        Когда спина немецкого солдата скрылась за бывшим зданием «Бакалеи», все с облегчением выдохнули. Пограничник отпустил онемевший палец с курка своего ППШ, по виску скользнула капелька пота.
        - Уф, еще бы немного и - кранты! - произнес Семен, отдуваясь. - Засыпались бы!..
        Игорь кивнул, продолжая смотреть в спину уходящему немцу. Лейтенант приложил фляжку к пересохшим губам, кадык жадно заходил, струйки воды скатываются ручейками по краям губ.
        Дождь усилился, одежда противно прилипает к телу, раздражает кожу. Но лишний раз даже не почешешься - капитан не дает расслабиться. Приходится терпеть. Вода струями стекает с головы, противно заползает за шиворот, щекочет кожу. Вокруг запах влажной травы, где-то в кустах шебуршатся грызуны.
        Капитан легонько толкнул локтем Игоря.
        - Эй, лейтенант, чего с Захарычем не поделил, а?
        - А чего мне делить с вором? Правильно - нечего!
        - Чего? - буквально вытаращился на него капитан. - С каким еще вором?
        - А с таким! Захарыч ваш - вор!
        У капитана мгновенно подпрыгнули брови, глаза едва не выкатились из орбит.
        - Что? Ты совсем, что ли, сбрендил, лейтенант?
        - Может, я и сбрендил, вот только своими личными глазами видел, как он орудует в вашем пищевом схроне. И не только пищевом. Мылом набил полные карманы!
        Капитан молчит, смотрит на Игоря серьезно, потом внезапно начал смеяться.
        - Да быть того не может!
        Игорь в ответ пожал плечами и отвернулся. Пограничник вдруг умолк, лицо вновь сделалось серьезным.
        - Когда видел?
        - Да пока сборы наши шли. Видимо, у вашего ополченца свои сборы были, аж вещмешок едва по швам не пошел от крупы и хлеба!
        - Но-но! - пригрозил капитан. - Ты говори, да не заговаривайся! Разберемся!
        Сзади едва слышно скребется, хлопает себя по карманам Семен. Игорь посмотрел на него строго. Сержант виновато улыбнулся.
        - Курить уж больно хочется, товарищ лейтенант.
        - Терпи, танкист, - ответил за Игоря капитан-пограничник. - Служба у нас такая - терпеть! Так и победим!
        - Ага. Сидя в мокрой траве часами, да под дождем? Что-то больно скучная у вас служба, товарищ капитан. Другое дело - танки…
        - Я вот одного летчика знал. Тоже все бредил: самолеты, самолеты… А как сбили, достали его покалеченного, истекающего кровью - так проклинал всю винтокрылую братию.
        - Так то - летчики, - иронично ответил Семен.
        - А танкисты лучше, что ли, да?
        - Да все хороши! - вмешался Игорь.
        - Эт точно, - кивнул капитан. - Чуть замешкался - убьют и не посмотрят, кто ты - танкист, пехота иль моряк. Как раньше говаривали - все под Богом ходим.
        - Ну про Бога - это вы зря, товарищ капитан. Сноровка и подготовка играют роль. Ну иногда везение, тут соглашусь.
        Капитан повернулся к Игорю, сверкнул глазами, уголки губ поднялись в еле заметную улыбку.
        - Зелен ты еще, лейтенант. Хоть и в танке уже горел небось.
        - Пока не приходилось, - буркнул Протасов. - А вот подбитым был.
        - Тем более.
        Игорь ничего не ответил, но почувствовал, как кольнул его где-то внутри укор пограничника. Он отвернулся и уставился в противоположную сторону. Там виднеется полуразрушенный дом, рядом стоит покосившаяся хибара, стены наспех измазаны известью. Дождь хлещет на белые стены, оставляет серые разводы, во дворе мокрая собака устало брешет.
        Семен незаметно кинул в рот кусок сухаря и теперь хрустит с наслаждением.
        - Сержант Горобец, сейчас на твой хруст сбегутся десятка два фрицов - не меньше, - улыбаясь, произнес Баир.
        - Голодно что-то стало, - парировал сержант. - Живот аж выкручивает.
        Баир прыснул от смеха. Улыбнулся и капитан, однако лицо тут же превратилось в камень - в бинокле он разглядел приближающуюся фигуру той самой девушки. Одну.
        Почему одна, подумал капитан и сжал зубы. Видно, плохо дело.
        Капитан всматривается вдаль, в надежде увидеть Захарыча, но никто не повернул из-за угла, никто не выскочил из соседнего двора. Старика нет.
        - Всем приготовиться! - скомандовал капитан.
        Танкисты тут же замерли, лишь слышно, как дождевые капли плюхаются на листву деревьев и кустарников, барабанят по уже промокшей насквозь камуфляжной ткани бойцов.
        Девушка спешит, полусапожки цокают каблучками, бьют в лужицы, в стороны разлетаются брызги.
        Чего она так несется? Ну точно что-то не так, недобро подумал капитан-пограничник.
        - Все дело загубит! - вырвалось у него.
        Игорь провожает взглядом девушку, та бежит вперед, руки прижимают к груди какой-то сверток. Вдруг у лейтенанта все похолодело внутри - прямо к ней несется мотоцикл, в коляске у пулемета сидит грузный немец, за мотоциклом едет еще один и еще. Раздался противный гудок сигнала. Головной мотоцикл едва не наехал на девушку, взял круто влево, с трудом объехал. Немец в коляске грозно махнул рукой, что-то выкрикнул. Девушка успела отскочить в последний момент.
        Сейчас она опустила голову и исподлобья смотрит испуганно на проезжающую мимо мотоциклетную колонну, руки сильнее прижимают сверток к груди. Игорь с облегчением выдохнул - мотоциклисты скрылись за поворотом, девушка огляделась и вновь заспешила к ним.
        В нескольких метрах от места, где недавно мочился немец, она замедлила шаг, остановилась, огляделась и шагнула в кустарник. Перед ней тут же выросла фигура капитана. Девушка невольно ойкнула.
        - Тихо! - шикнул капитан, тоже огляделся, взял девушку за руку и увлек дальше в гущу кустарника.
        - Ты зачем так ломанулась к нам? И почему одна? Где Захарыч?
        - Я… я торопилась… - от волнения заикаясь, произнесла девушка. - Дядя Степан не смог… у нас там…
        - Что с ним? - перебил ее капитан, руками схватил за плечи и немного тряханул. Дождевая вода частой капелью срывается с волос, струится ручейками по щекам, ползет к подбородку и крохотным водопадом устремляется на уже насквозь промокшую кофточку. - Он арестован?
        - С ним все хорошо. - Она опустила головку, пальцы начали теребить край кофточки. - Вот только…
        - Да говори уже, что случилось, не мямли! - рявкнул капитан.
        Она вскинула личико и выпалила:
        - Просто его в комиссариат вызвали…
        Капитан обреченно махнул руками.
        - Вот же твою мать!
        - И у нас теперь новый комендантский час, - продолжила девушка, голос заметно дрожит. - С сегодняшнего дня с восьми тридцати…
        - Это еще почему? - удивился капитан-пограничник, глаза впились в девушку. - Диверсии, что ли, какие были? Партизаны?
        - Нет… Просто к нам в город весь день прибывают и прибывают солдаты. Да и слух по городу - к нам кто-то важный приехал. Говорят, из самого Берлина. И почти сразу начались облавы…
        - Этого еще не хватало! - зло процедил сквозь зубы капитан и топнул сапогом. - Что ни день, то новые сюрпризы.
        - Но нас, русских, белорусов и украинцев, не трогают. Забирают только евреев и цыган. Но все равно все сидят по домам. Боятся. Мне вот чудом удалось вырваться…
        Девушка, наконец, протянула сверток капитану. Тот задумчиво принял его, осторожно раскрыл. Игорь бросил взгляд через капитанское плечо. Какие-то склянки, несколько пухлых пакетиков, пара железных коробок - все, что удалось разглядеть лейтенанту.
        - Здесь не все, - капитан поднял глаза и обратился к девушке. Та спешно надевает косынку, но легкая материя мгновенно промокла. - А где же остальное? - капитан взвесил сверток в руке. - Этого даже на раз не хватит.
        - Все, что смогла… - развела руками девушка. - Остальное обещал дядя Степан принести.
        Капитан громко выругался, тут же осекся, осторожно посмотрел по сторонам.
        - Обещал-то обещал, вот только в комендатуру немчуровскую загремел… - и шепотом спросил капитан: - Утром хоть будет Захарыч-то? Или его там крепко взяли?
        - Не знаю я…
        - Вот то-то и оно, что не знаешь, - капитан вновь выругался. - Никто не знает, мать твою, как оно будет! А ведь без этих средств, - пограничник приподнял сверток, - нам кранты!
        Девушка опустила голову и пожала плечами и вновь повторила:
        - Все, что смогла…
        Капитан прорычал от бессилия, мотнул головой, брызги струйками разлетелись в стороны.
        - Ладно. И на том спасибо, - буркнул уже более спокойным голосом пограничник. - Сейчас нам и это в великую помощь будет.
        Капитан повернулся к лейтенанту, протянул ему сверток и скомандовал:
        - Прими, лейтенант. - Игорь осторожно взял сверток. - Смотри - головой отвечаешь!
        - Так точно!
        Семен шагнул к Игорю, просунул голову за плечо.
        - Что здесь, товарищ командир? Еда?
        - Не знаю, - ответил Игорь недовольно и дернул плечом, Семен отстранился. Игорь взвесил в руке. - Скорее - медикаменты. Раненых видел сколько у них? А чем перематывают раны? Грязным тряпьем да подорожником!
        - Да видел я, - кивнул Семен. - Хорошо бы, коли так. Может, чего и нашему Ромке перепадет, - он бросил взгляд на Баира и легонько ткнул локтем. - Правда, Баир?
        Но Баир ничего не ответил. Он уставился немигающе на хрупкую фигурку девушки.
        - Эй, старшой, с тобой все в порядке? - Семен похлопал Шагдарова по плечу. Он перехватил взгляд Баира, медленно перевел глаза на девушку. Потом еще раз посмотрел на Баира. Горобец хмыкнул, поспешно отошел в сторонку.
        Внутри будто все оборвалось. Так бывает, когда в детстве до одури раскочегаришь качели. Вверх и резко вниз - аж дух захватывает! Вот и сейчас так же. Баир смотрит на это хрупкое создание в клетчатой юбке и легких полусапожках и боится моргнуть. Внутри то ледяной, то вновь горячей волной бегут неведомые токи, спускаются в низ живота, после - резко взмывают вверх до звона в ушах. Баир сглотнул, он до боли сжал кулаки, кончики пальцев совершенно онемели. Да что там пальцы! Ноги едва держат. Словно ватные! Кажется, чуть шагнешь в сторону - тут же повалишься как мешок картошки.
        - Она точно богиня из бабкиных бурятских сказок!.. - едва слышно прошептал Шагдаров, глаза еще больше расширились - жадно следят за каждым малейшим движением девушки-красавицы. - Да!.. Богиня и есть!
        Она будто почувствовала. Бросила короткий взгляд на Баира, отвела глаза, но тут же вновь посмотрела на него. Старшина буквально прожигал ее взглядом. Она смущенно улыбнулась и опустила глаза, у нее внезапно порозовели щеки.
        - Ладно. Пойду я, товарищ капитан. Если попадусь - мне не поздоровится. - Она вновь посмотрела на Баира, тот продолжал сверлить ее немигающим взглядом. Она вновь улыбнулась. - Побегу - а то арестуют.
        - Будь осторожна, Лида, - по-отечески посоветовал капитан.
        Она кивнула ему, напоследок еще раз бросила взгляд на Баира и, чуть заметно смеясь, поспешила к дороге. Баир провожает ее взглядом.
        - Лида… - прошептал он. - Какое же имя замечательное. Лида…
        - Ты сбрендил, что ли, старшина? - недовольно произнес Игорь. - У меня уже один раненый есть. Не хватало еще и умом тронувшегося в моем экипаже.
        Баир посмотрел на Игоря, придурковато улыбнулся, кивнул и вновь стал смотреть вслед удаляющейся фигуре Лиды.
        Лейтенант недовольно покачал головой.
        - Ну точно, тронулся…
        15
        Наутро отряд капитана-пограничника Георгия Сорокина ждет связного в условленном месте - небольшая лужайка, вокруг стеной встают березы, ели и дубы, сразу за ними змеится грунтовая дорога. Для тайной встречи и вправду местность подходящая.
        Но Захарыч так и не явился. Видно, как капитан нервничает: то курит одну за одной, то жует травинки, отплевывается, бормочет проклятия.
        Ребята маются от духоты - после дождя уже на восходе она обрушилась огромным полотном и теперь выдавливает пот щедрыми гроздьями, заставляет чаще прикладываться к фляжкам с водой.
        - Что же он так долго! - наконец не выдержал капитан, зубы с силой разорвали целый пучок травы. - Уже второй час пошел…
        - Может…
        - Да быть этого не может! - отрезал Сорокин. - Не первый раз ходим. А ты и рад, наверное, а, лейтенант?
        - Чему тут радоваться? - смущенно произнес Игорь.
        - Медикаменты - вот что! - нервно бросил капитан. Он вновь глянул на свои часы. Большая стрелка уперлась в восемь часов. - Банки, склянки, уколы. Ну и бинты там всякие… - Он выругался, треснул кулаком по земле. - Черт! Где его носит! Дождемся тут, твою мать!
        Семен вдруг напрягся, стал вслушиваться в шумящий утренний лес. Сквозь шелест листвы и угуканье кукушки он различил тарахтенье. С каждым мгновением оно становилось все громче и громче. Да, сомнений больше нет.
        - Товарищ капитан, моторы! - крикнул Сорокину Горобец. - Слышу моторы.
        - Какие еще моторы, ты чего мелешь, сержант? - недоверчиво произнес капитан, а сам вцепился в цевье своего пистолета-пулемета.
        - Таки точно моторы. И не один. В километре-двух отсюда.
        - Эх, черт! Накаркал я, лейтенант, - обратился к Игорю капитан, на лице улыбка обреченного. - Ой, накаркал…
        Игорь ничего не ответил. Через минуту многоголосое урчание моторов стало отчетливо слышно. На грунтовке появилось и стремительно стало расти облако пыли. Прав был Сема - машина тут не одна, пронеслось в голове у Протасова. Он с горечью отметил - не дай Бог колонна.
        Приклад впился в плечо, влажная ладонь с силой сдавливает отполированное ложе ППШ, целик подрагивает, упирается прямо в приближающуюся в дорожной пыли неведомую немецкую колонну. Сквозь рыжие тучи стали проглядывать очертания мотоциклистов, серо-зеленые комби порыжели, будто на них вылили ведро ржавой пыли. Лица тоже изрядно припорошены ржой, глаза закрывают защитные очки. В коляске подпрыгивает на ухабах пулеметчик, рука с готовностью сжимает рукоять скорострельного МГ.
        Следом за первым мотоциклистом едет еще один экипаж. За ними надсадно урчит двухтонный «Опель», раскачивается на ухабах, капот с молнией словно ныряет в клубах пыли. В кабине различимы две фигуры: водитель рьяно крутит баранку, пытается объехать уже порядком надоевшие за неполную неделю войны русские ухабы. Второй привлек больше внимания. Вместо кокарды на фуражке блеснул череп, а на петличках две молнии. Игорь узнал - это офицер СС.
        Рядом кто-то присвистнул. Игорь бросил короткий взгляд, недалеко в кустах пограничник смотрит в бинокль, наблюдает за колонной, голова скрыта капюшоном.
        - Один, два, три… Эй, лейтенант! Их всего ничего - два мотоцикла и грузовик. Может, долбанем? Все равно Захарыч уже вряд ли придет. А мы этих из засады перебьем как кур. Да и оружием разживемся. И пайки наверняка у них есть! Рожи вон какие сытые.
        Игорь бросил взгляд на приближающуюся колонну, брови мигом срослись на переносице. И сам бы рад вмазать очередь промеж глаз офицеру фрицевскому, да боязно - тут же застрекочут пулеметами, еще гляди перебьют, да и неизвестно - вдруг это всего лишь арьергард, а за ними колонна солдатни, и танки. Тогда точно - хана!..
        - Может, ну их - пусть едут? А то сбегутся еще немчуры…
        Пограничник недовольно поморщился, бинокль выскользнул из рук, плюхнулся на чумазую гимнастерку.
        - Нет не «пусть!» - раздраженно бросил пограничник. - Не «пусть»! Видел, как они наших жгут, режут, убивают?!
        - Но ведь вы, товарищ капитан, сами приказывали - сидеть тихо! - недоуменно произнес Игорь, переглянулся с Баиром и Семеном, те в ответ лишь пожали плечами.
        - Ну и сидите как мыши! - процедил капитан, с силой передернул затвор пистолета-пулемета и поудобнее перехватил массивный приклад. - Шкурники, твою мать!
        Пограничник страшно вытаращил глаза и почти наполовину вылез из-за кустов, вскинул ППШ и прильнул щекой к прикладу. Через мгновение треск выстрелов разрезал шум моторов. Раскаленные гильзы брызнули в сторону. Игорь невольно зажмурился - пограничник страшно заорал, рот перекошен в злобе.
        Головной мотоцикл тут же дал разворот, водитель распластался на горбе бензобака, но руля не выпустил. Стрелок тут же покрепче ухватил пулемет, заорал: «Ауфун шисен!» - и нажал на курок. Раздался страшный визг, будто включилась в работу гигантская циркулярная пила. Град пуль полоснул в сторону леса, около Игоря взметнулись фонтанчики земли. Он пригнул голову.
        Второй мотоцикл взял правее, но подскочил на ухабе и бухнулся в кювет. Водитель повис на руле, на спине и шее быстро расползалось грязно-кровавое пятно. Стрелок упавшего мотоцикла коротко вскрикнул и от удара о землю вылетел из коляски, грузным мешком повалился в траву и отполз в кусты подальше.
        Грузовик круто взял левее и свернул на обочину, передние колеса с хрустом ломают валежник у обочины. Из кузова тут же один за одним выпрыгивают немецкие солдаты, подкованные сапоги смачно врезаются в чернозем, грозно бряцает оружие. Некоторые прямо с ходу стреляют в сторону кустов.
        - Да сколько же вас, гады?! - произнес Баир и вскинул свой ППШ, лязгнул затвор, из ствола рвануло короткое пламя. Тут же кто-то коротко вскрикнул. Еще двое, про себя отметил бурят и тут же на мушку поймал очередную фигуру в серо-зеленом.
        Тут же в кустах убойно работала винтовка Семена. Лицо казалось белее белого, винтовка подрагивала в руках, однако била исправно.
        - Получите, мать вашу! - заорал пограничник. - За Родину и Сталина, получите!
        Пограничник почти в полный рост поливает свинцом в сторону немецких солдат. Лицо страшно искажено яростью, ППШ вздрагивает, жилы на руках вздулись жгутами. Но пули щадят взбесившегося солдата - звенят, шипят, жужжат, но как заколдованные пролетают мимо, лишь обжигают смертоносным холодом разгоряченную кожу. А пограничник пистолетом-пулеметом орудует словно косой: замешкавшиеся серо-зеленые фигуры тут же словно тряпичные куклы валятся на землю, истошно вопят. Вот и еще один взвыл, мешком упал в траву - еще в полете получил пулю в живот, руки тут же прикрывают обильно кровоточащую рану, сапоги неистово молотят землю. Следом за ним на землю брякнулся другой солдат, споткнулся об него и рухнул рядом в траву. Тут же прошипело несколько пуль, со звоном отрикошетили от противогазной торбы и смачно вонзились в скорчившееся тело раненного в живот немца, из пробитых ран хлынула кровь, немец вздрогнул и тут же затих.
        - Получи, гнида фашистская!
        Вдруг из кабины съехавшего в кювет грузовика выскочил офицер, на погонах - серебряный крученый жгут, в руках черный портфель. Его тут же прикрывает огнем какой-то фельдфебель. Офицер и унтер, отстреливаясь, бросились к лесу.
        Пограничник тут же полосанул очередью в их сторону, но смертоносный металл лишь выбил фонтанчики земли возле улепетывающих подошв. Капитан зло выругался и кинулся за ними.
        Еще мгновение и серо-зеленые фигуры скроются в густом лесу. Пограничник сжал зубы и прибавил ходу, сердце забилось как сумасшедшее, пот заструился по спине. Внезапно фельдфебель вскрикнул, вскинул руки и повалился на колени, свой автомат МП выронил, тот бесполезной железякой брякнулся куда-то в траву. По спине быстро расползается красно-бурое пятно. Пограничник обернулся и краем глаза приметил фигуру лейтенанта, из дула винтовки поднимается сизый дымок, Игорь с готовностью передернул затвор. Пограничник осклабился и со всего маху налетел на подстреленного немца. Тяжелый приклад «Дегтярева» буквально проломил череп фрицу, тот тряпичной куклой повалился в листву, хрустнул валежником.
        Офицер вермахта со всех ног перемахнул через корягу, нога едва не поехала и он чуть не рухнул в небольшой овражек, но равновесие удержал. Тяжелое дыхание с хрипом вырывается из груди, пот струйками скользит по виску, несколько капель брякнулись на причудливые серебряные завитушки гауптмана. Левая рука с силой прижимает небольшой новенький портфель черной кожи, другая с готовностью сжимает рукоять «люгера».
        Рядом со щекой прошипел металл. Офицер затравленно обернулся, грязно-зеленое пятно с пулеметом наперевес неслось за ним, искаженный в злобе рот выкрикивал какие-то обидные фразы.
        Кровь молотками бьет в виски, дыхание все чаще сбивается, ноги в тяжелых сапогах все труднее могут преодолевать заваленный сухостоем подлесок. Гауптман остановился, грудь ходит ходуном, из нее вырвался хрип, офицер вскинул «люгер», попытался прицелиться в приближающуюся зеленую фигуру, но ствол сильно пляшет в дрожащей руке. Он зажмурился и навскидку выпустил несколько пуль в сторону преследующего его офицера и тут же нырнул в густую листву кустарника, послышался треск короткой пулеметной очереди, прямо над головой в сторону брызнула листва, за спиной рухнуло несколько веток.
        - Стой, паршивая немецкая собака! - выкрикнул пограничник и нажал на спусковой крючок, оранжевая вспышка рванула из жерла ствола. Тут же послышались ответные пистолетные шлепки, свинец почти у самого лица рванул воздух, одна из пуль с шипением вонзилась в ближайший ствол дерева.
        - Ты еще и отстреливаешься, сволочь?! - взревел пограничник и также наперевес с пулеметом рванулся к улепетывающему немецкому офицеру.
        Гауптман со всего маху плюхнулся в очередной овражек, на голову посыпалась сухая земля вперемешку с листвой, грудь как сумасшедшая ходит ходуном, китель промок - хоть выжимай! - воздух с хрипом вырывается из груди, в горле пересохло до болезненного спазма, ноги одеревенели, в мышцах - ноющая боль. Дальше сил бежать нет.
        Немецкий офицер судорожно вытащил обойму, всего одна пуля, плюс одна уже в стволе. Негусто, мрачно подумал немец. Он бросил короткий взгляд на лежащий рядом портфель, вздохнул. Вариант лишь один - успеть всадить оставшиеся пули в этого обезумевшего русского.
        Послышался приближающийся топот, отчетливо различим надрывный хрип. Гауптман вдохнул в грудь побольше воздуха и буквально выпорхнул из оврага. Перед ним тут же выросла фигура пограничника, дважды щелкнул затвор «люгера», его перебила короткая пулеметная очередь.
        Немецкий офицер бухнулся в траву, поднял голову, вскинул руку, палец дважды нажал на спусковой крючок, но вместо выстрелов раздались лишь щелчки, гауптман чертыхнулся, отбросил в сторону пистолет и пополз вперед. За немцем тянулся обильный кровавый след. Метров через двадцать еле различимая в густой траве перелеска серо-зеленая фигура вдруг вздрогнула и замерла.
        Пограничник хмыкнул, сделал шаг вперед и его тут же повело. Он едва не выпустил ППШ из рук - резкая боль вонзилась в плечо. Он застонал.
        - Все-таки продырявил мне мундир. Вот же паскуда! - зло выругался пограничник, ладонь осторожно прижалась к обильно кровоточащей ране, выцветшая цвета хаки хлопчатобумажная ткань жадно впитывает красно-бурую жидкость.
        Из кустов с чудовищным хрустом вынырнул Баир, тут же подставил плечо пограничнику, тот покосился, но одобрительно улыбнулся, подмигнул. Пот крупными градинами стекает по лбу, шее и вискам, проникает за шиворот, растекается огромными темными пятнами.
        Следом к оврагу вышел Семен, едва не падает на колени. Все никак не может отдышаться. Но винтовку из рук не выпускает.
        - Фух, вот это вы дали жару, товарищ капитан, - сквозь тяжелые вдохи наконец проговорил Горобец. - Вдарили так, что за вами и с собаками не угнаться.
        - Была б нужда, гнал бы эту падаль до самого Берлина! - зло процедил пограничник и мгновенно сморщился - Баир туго стягивает кровоточащую рану бинтом. Ранение оказалось не тяжелым - пуля прошла по касательной.
        - Зря только бинт на меня переводишь, - недовольно пробормотал капитан-пограничник. - Это даже не рана, а царапина.
        Баир промолчал, пальцы ловко закидывают еще один оборот бинтом, рана больше не кровоточит.
        Семен с любопытством рассматривает скорчившуюся фигуру немецкого офицера, осторожно трогает его кончиком сапога. Внезапно тело вздрогнуло и издало стон. Опешивший Семен отпрянул, руки с готовностью передернули затвор.
        - Он живой, что ли? - пробормотал Горобец и опустил медленно винтовку. - Чего теперь с ним делать?
        - Как чего? Добивать!
        - Я не-е-е, я пас!.. - мотнул головой Семен и отступил на шаг назад от немецкого офицера. - В солдат стрелять - еще таки можно… но добивать раненых. Это увольте!
        Пограничник прорычал, дернул плечом, бинт белоснежным лоскутом свалился на землю, руки привычно вскинули пистолет-пулемет, послышался оглушительный треск, несколько пуль пробили спину, одна из них угодила в голову. Немец вздрогнул, нога затряслась в предсмертной судороге.
        Пограничник исподлобья посмотрел на Семена.
        - Такие, как ты, нам победу и оттянут! - зло процедил пограничник. - Не можешь воевать, дуй в оккупацию - бельишко фрицам, как бабы в соседней деревне, стирай!
        - Чего?! - взбеленился внезапно Семен, руки до белых косточек сжали отполированный сотнями рук приклад винтовки. - Поговори мне еще!
        Пограничник зло осклабился и шагнул в сторону Семена.
        - Ладно, хватит вам! - скомандовал Игорь, преградив путь пограничнику. - Воевать нужно с врагом, а не собачиться друг с другом!
        - Правильно, лейтенант! Вот только воевать с сосунками не намерен! - зло бросил капитан, сплюнул и отошел в сторонку. Чиркнула, вспыхнула спичка, в нос ударил острый запах лежалой махорки.
        Протасов, Семен и Баир обступили тело немецкого офицера, переглядываются. Игорь вздохнул и наклонился над фрицем, руки неумело расстегнули верхнюю пуговицу кителя, похлопывают по карманам, украшенным значком и орденом с ненавистной свастикой. Семен недовольно цокнул, Баир тоже задымил папироской. Игорь с силой рванул сине-зеленый китель, черно-красная ленточка ордена Железный крест безжизненно повисла.
        Наконец, в руках у лейтенанта стандартный набор: документы офицера, наградные листы, пропуск и предписание прибытия. Игорь осторожно зашелестел бумагами и тут же присвистнул.
        - Э-э-э, ну так и есть - эсэсовца положили. Гауптмана, то есть капитана Штефана Фельда. Вот, в документах так и значится - Ваффен-СС.
        - Я это и без документов увидел еще там, у дороги, - пробурчал пограничник, выпустил облако дыма. - У него на петлицах эмблема СС, да на фуражке этот чертов череп.
        - Так… он, очевидно, был старшим группы… А значит, этот немец нужный.
        - А я тебе что говорил, лейтенант, - пробурчал пограничник. - Мы, стражи границы, напраслину никогда не делаем!
        - Тоже мне, герой… - едва слышно пробурчал Семен. Но пограничник услышал, недобро сдвинул брови и проговорил сквозь зубы:
        - Помалкивал бы, чернявенький…
        Пограничник закинул за плечо свой ППШ, поправил повязку, поморщился и шагнул в густую листву. Туда, где еще несколько минут назад кипел бой.
        - Товарищ лейтенант, а что делать с убитыми? - обратился Баир.
        - Как что? Бросить на хрен на съедение зверью! - грозно проговорил Протасов, хотя внутри так и распирало от радости - впервые в руках, точнее в нагрудном кармане греет документы важного немца. А вдруг он из штаба и эти бумаги в портфеле помогут нанести внезапный удар? Выходит, на орден уже навоевал. Ну пусть не на орден, но на медаль - точно!
        - Но ведь приметно на дороге, столько убитых…
        - Убитые нам ни к чему. А вот оружие подсобрать стоит, - произнес пограничник. - Наши на беспатронье который день маются, сидят по землянкам от нечего делать.
        Протасов вздохнул, поправил лямку винтовки и шагнул за пограничником.
        - Пошевеливайтесь там!.. - подал голос пограничник. - Ежели капитан птица и вправду важная была, кинутся искать быстро. И тогда тут будет кишеть от фрицевни!
        - Ну бросить, так бросить… - развел руками Баир, запустил пятерню под танковый шлем, поскреб затылок. - Чего уж, пусть гниют… все равно как собаки.
        Семен похлопал по плечу и быстро зашагал в сторону Протасова. Следом зашуршал листвой и Баир. Тропы тут едва различимые, шагнешь чуть в сторону - мигом заплутаешь.
        Отряд, навьюченный как гужевые ослики под завязку, уже около часа проламывается сквозь густой лес. Игорь уже потерял счет оврагам, рытвинам, настоящим завалам из огромных дубовых стволов и перемолотых гигантской медвежьей лапой берез. Пограничник вел их сквозь эту пересеченную местность уверенно, лишь изредка останавливался перед каким-нибудь лугом, пригибался, бросал взгляд по сторонам и махал рукой в новом направлении, с ускорением увлекая бойцов за собой.
        «Ума не приложу - как они здесь дорогу находят», - удивляется лейтенант. Усталость огромным валуном наваливается на плечи, сковывает ноги, вещмешок, забитый трофейными тушенками и компотами, больно впивается лямками в плечи. Протасов морщится, на единождую просьбу привала пограничник лишь покрутил у виска, поэтому ничего не остается, как и дальше отсчитывать бесчисленные метры белорусского леса.
        Позади шмыгает носом Семен, танкошлем смешно съехал к затылку, на лбу крупными каплями выступила испарина, руки заткнуты за устроившийся на груди ППШ. Ноги сержанта то и дело заплетаются - нелепо притороченный к портупее массивный сверток мешает идти, стволы и магазины немецких МП торчат из края брезента, цепляются за штанину танкового комбинезона. Лишь Баир шагает уверенно, через плечо, прям как по уставу, перекинут пистолет-пулемет, на скрещенных руках устроилась вороненая сталь винтовок-маузеров. Лицом башнер спокоен, лишь иногда подрагивают уголки губ.
        У пограничника за спиной болтается массивный мешок - набил разной амуниции фрицев и личного оружия под завязку - и с десяти метров отчетливо различимы очертания «люгеров» и немецких магазинов к пистолетам-пулеметам. Но тащит и даже не морщится. Говорит, уже привык. «Беспатронье» партизан гонит от базы все дальше и дальше. Как сказал сегодня пограничник, собирая трофеи, пусть и упустили связного, зато стволами годными разжились, теперь можно и повоевать, а не только ягоду-голубику собирать.
        Наконец перед бойцами вынырнула знакомая тропинка, испуганной змеей подалась через густые заросли и уперлась в шлагбаум из кривых жердей. Стоящий рядом солдат с готовностью потянул веревку перекладины, древесина скрипнула, подалась вверх. При виде капитана-пограничника боец выпрямился в струнку, спешно приложил пальцы козырьком к виску.
        - Здравия желаю! С возвращением! - отчеканил солдат.
        - Вольно! - буркнул пограничник и двинулся дальше.
        Танкисты миновали КП и вслед за пограничником вышли к знакомой полянке. В центре уже привычно жарко полыхает костер, на огне в котелке что-то весело булькает, в нос бьет дразнящий запах наваристой гречки. Рядом с костром, как обычно, солдаты разного чина: одни штопают видавшие виды гимнастерки, другие чистят оружие, смазывают до беззвучного и плавного хода затворы, третьи с шумом дуют на дымящуюся кашу и, обжигаясь, смачно чавкают.
        Семен, а следом и Баир повалились на свободное место у костра, лязгнули металлом мешки и свертки. Солдаты рядом бросили на танкистов равнодушные взгляды, хмыкнули, отодвинулись в сторону, дабы освободить место у костра, и продолжили чинить гимнастерки, иглы с легкостью вспарывали поистертую ткань, накладывали шов за швом из грубых бурых нитей на обожжённую по краям дыру.
        Игорь тоже сбросил солдатский вещмешок, тот бряцнул трофеями. Руки дрожат от усталости, пот струится ручьями, заливает комбинезон, после многочасового перехода его теперь - хоть выжимай!
        К танкистам подошел пограничник, и вместе с ним комиссар Станкевич, на рукавах горят начищенные нашитые звезды. Сидящие у костра тут же вскочили, привычно отдали честь, поднялись и танкисты, стоят, пошатываются. Комиссар жестом приказал садиться, те с готовностью опустились на утоптанную сотнями ног землю.
        - Вот, товарищ комиссар, с боями взяли немецкие трофеи, - произнес пограничник, носком сапога пнул вещмешок, он отозвался веселым металлическим бряцаньем. - Винтовки, автоматы, патроны, кое-что из амуниции…
        Комиссар нахмурился, глаза с жадностью рассматривали содержимое мешков.
        - Как получилось, что вместо встречи нарвались на бой?
        Пограничник неуверенно переступил с ноги на ногу.
        - В назначенный час никто не явился. Зато колонна фрицев шла, двигалась по направлению к Борисову. Вот так и дали бой.
        - Понятно, - буркнул комиссар.
        Пограничник протянул ему портфель.
        - Что это? - недоверчиво бросил комиссар.
        - Личные вещи убитого мною немецкого офицера, очевидно, важные документы - пытался скрыться вместе с ними и даже подстреленный не отпускал портфеля. Да! И вот еще…
        Капитан начал хлопать себя по нагрудным карманам, залез за подкладку гимнастерки и извлек документы немецкого офицера. Станкевич с любопытством принял их и тут же с интересом стал их изучать, губы комиссара зашевелились.
        Пограничник кашлянул и продолжил:
        - Весь отряд в итоге уничтожили. Потерь нет, вот только меня задело маненько, - капитан кивнул на свою перевязанную руку. - Но то не рана даже.
        Комиссар Станкевич оторвался от документов, вздохнул, снял фуражку, белая тряпица прошлась по внутренней части околыша, собирая скопившуюся влагу. Он добавил:
        - Ненужный бой ты затеял, товарищ капитан.
        - Зато фрицев неплохо долбанули!
        - Ну-ну… - буркнул комиссар и снова продолжил изучать офицерские документы, глаза жуками бегают по строчкам на серой бумаге.
        - После нашего боя там почти двадцать трупов фашистов и вот, - пограничник кивнул на свертки и мешки. - Патроны, винтовки, автоматы - все, что нужно для дальнейших боев!
        Комиссар промолчал, он по-прежнему внимательно изучает документы убитого немецкого офицера, лоб морщится, губы беззвучно шлепают. Нависла тишина. Танкисты молча переглядываются. Слышно, как потрескивают поленья в костре.
        - Ай, Сорокин, беру свои слова обратно! Знатного немца убил! - вдруг радостно воскликнул комиссар. Капитан непонимающе покосился на него. - Ай, Сорокин! Ну, молодец!
        - Не понял, товарищ комиссар…
        - Хвалю, капитан, хвалю! - с довольным видом произнес, не обращая внимания на реплику капитана, комиссар. - И всю группу твою хвалю. Молодцы, танкисты!
        Семен, Игорь и Баир вытянулись в струнку, руки по швам, и в один голос грянули:
        - Служу трудовому народу!
        - Капитан, - обратился комиссар к пограничнику, - выдай по такому случаю по сто грамм наркомовских ребятам, пусть отдохнут!
        - Слушаюсь!
        Капитан ловким движением отстегнул фляжку, протянул Баиру, коротко бросил: «Спирт». Вздохнул, выдержал паузу и добавил: «И вправду заслужили! Чего уж!»
        Затем пограничник вновь обратился к комиссару:
        - И все-таки, товарищ комиссар…
        - Потом поговорим! - отмахнулся от него Станкевич, глаза комиссара продолжают изучать документы убитого немецкого офицера. - Пройдем-ка лучше ко мне в землянку, - приказал вдруг комиссар и шагнул вперед, не отрываясь от бумаг, довольно цокнул. - Ай хорош немчишка наш! Еще и сумочку этого субчика посмотрим.
        Баир покрутил в руках фляжку, отвернул крышку и приложился к горлышку.
        - Ну, Баир, ты даешь! - улыбнулся Семен. - Сразу видно - выпить ты любитель.
        Старшина не ответил на издевку, лишь сморщился, шумно проглотил выпивку. Затем покосился на Сему, ткнул фляжкой в грудь, коротко бросил сиплым голосом:
        - Пей!
        Рука Семена приняла уже на треть опорожненную емкость. Нос горбинкой затрепетал - пахучий спирт щекочет ноздри.
        - Эх, ма-а-а… - произнес Горобец, шумно выдохнул, опрокинул фляжку и тут же закашлялся.
        По рядам бывалых солдат прокатился смешок.
        - Ну и пойло! - превозмогая кашель, просипел Семен, протянул флягу Игорю. - Держи, лейтенант.
        Игорь тоже отпил приличный глоток. Спирт и вправду оказался настоящей огненной водой - глотку ожгло мгновенно. Лейтенант тоже закашлялся, казалось, еще чуть и его вывернет наизнанку. Но пронесло.
        Игорь наконец вздохнул и расслабился. Взгляд провожает фигуру пограничника и комиссара, капитан что-то живо рассказывает товарищу Станкевичу, руки пляшут в красноречивых жестах. Лейтенант Протасов усмехнулся и откинулся на траву. Вот же буйная голова этот капитан, мелькнула мысль у Игоря.
        Спирт, наконец, начал отдаваться приятным теплом. Усталость навалилась чугунными гирями, потянула за веки, слабость теплой волной пошла по телу.
        16
        Сумасшедшая тряска вырвала Протасова из лап липкого сна. Игорь недовольно поморщился, попытался отмахнуться, но кто-то настойчиво тряханул его еще раз. Лейтенант открыл глаз и промычал раздраженно:
        - Чего тебе?
        - Ромку нашего забрали! - пробормотал Баир, голос заметно дрожит, в руках фляжка капитана. - Сказали, его рана серьезно воспалилась…
        Игорь привстал на локтях, несколько секунд смотрел сонным блуждающим взглядом на Шагдарова, потом внезапно вскочил, глаза страшно вытаращил.
        - Как… как забрали? Куда? Зачем?
        - Сказали, в соседнюю деревню. Там отряд побольше нашего. Хоть тоже, как и мы, в окружении… - Шагдаров тяжело вздохнул, видно, как с трудом подбирает слова. - У них там, сестрички говорят, прямо в поле аэродром - самолетами подвозят боеприпасы, а обратно вывозят раненых тяжелых…
        Баир выдохнул, приложил фляжку к губам, остро запахло спиртом.
        - И как же теперь?.. - растерянно пролепетал Игорь, глаза впились в Баира, его лицо будто почернело, под глазами темные обводы.
        - И сам не знаю, - пожал плечами старшина Шагдаров, зашмыгал носом. - Обещали, что его точно первого в самолет погрузят. Он ведь танкист…
        - Хорошо бы если так… И давно его увезли?
        - Утром еще. Погрузили на телегу его и еще двух бойцов тяжелых и увезли.
        Игорь шумно вздохнул, огляделся. Вокруг все тот же лагерь не то партизан, не то окруженцев: все те же солдаты вперемешку с гражданскими у костра штопают, чинят, чистят. Кто-то шумно шкрябает по дну ложкой, старается выгрести хоть какие-то остатки скудного пайка, некоторые дремлют, свернувшись калачиком как бездомные псы, а иные безучастно смотрят в сторону леса, потихоньку отпивают от фляжек, что-то бормочут. Игорь тряхнул головой, сон начал отступать.
        - Знаешь, Баир, а может, оно и к лучшему?
        Баир ничего не ответил, лишь еще раз приложился к капитанской фляжке. Игорь неодобрительно цокнул.
        - Не беспокойся, лейтенант. Я и не злоупотребляю. Так, ради снятия напряжения. - Баир отпил еще один крохотный глоток, вдруг резко повернулся к Игорю, на лейтенанта глянули влажные глаза. - А все-таки боязно мне за Ромку, командир.
        Баир отвернулся и немигающим взглядом уперся в сторону, начал громко шмыгать носом. У Игоря тоже будто огромный камень на сердце. Он вдруг вспомнил волевое лицо Ромки, постоянно смеющиеся глаза, в памяти тут же всплыли его выходки, шутки, издевки. Сейчас они кажутся совершенно безобидными, по-детски смешными. Горло сдавливают слезы.
        Постой, он же не покойник, пронеслось молнией в голове Игоря, что за воспоминания, будто в последний путь провожаешь? Отставить! Повезло Ромке: полетит в хороший госпиталь - даже, может быть, в Москву - полечится, сил наберется и опять ко мне в экипаж!
        - Я обязательно тебя разыщу, Ромка! - сам себе пообещал лейтенант, рука сжалась в кулак.
        Он посмотрел на Баира, хотел подбодрить товарища, но слова поддержки застыли на губах - старшина на глазах стал меняться в лице. Баир смотрит куда-то вдаль, глаза таращит от удивления, нижняя челюсть едва не отваливается, будто старшина увидел неведомого зверя. Игорь перехватил взгляд Баира и от удивления вскинул брови: на полянку шагнула та самая девушка из города. На ней все та же белая кофточка, клетчатая юбка, в руках пузатый узелок. Глаза у девушки испуганно бегают. На белую шерсть кофточки и юбку гроздьями налип грязно-зеленый репейник. Красивый, но такой нелепый наряд в этом лесу, подумал Игорь.
        Девушка осторожно шагает вперед, рядом с ней капитан-пограничник. Она что-то ему объясняет, капитан задумчиво массирует небритый подбородок, часто бросает взгляд на часы.
        - Лида… - прошептал Баир, в один удар сердца подскочил и вскочил, крикнул: - Лида-а-а!
        Девушка вздрогнула, бросила испуганный взгляд на крик, увидела старшину, на лице смесь удивления и радости.
        - Лида! - вновь воскликнул Шагдаров и со всех ног бросился к ней.
        В три прыжка он оказался прямо перед ней. Шершавая ладонь старшины накрыла бархатную ручку девушки. Лида от неожиданности попятилась на шажок. Между ней и Баиром внезапно выросла фигура капитана, ладонь уперлась в грудь старшине.
        - Ты чего, сбрендил, танкист? - строго произнес пограничник, глаза недовольно уставились на Баира. - Отойди-ка ты в сторонку.
        Баир дернулся, посмотрел на капитана, тут же опустил глаза. Он отпустил Лидину ладошку и отступил на шаг, ладонь метнулась козырьком к виску.
        - Виноват, товарищ капитан! Просто очень рад видеть…
        Пограничник что-то хотел сказать, но его остановила Лида:
        - Все в порядке, товарищ капитан… Давайте лучше поторопимся к товарищу комиссару.
        - Да-да, конечно, - согласился капитан и наградил старшину гневным взглядом.
        Лида шагнула вперед, торопливо увлекая за собой пограничника в сторону землянки комиссара. Баир до треска кожи сжал кулаки - девушка положила свою руку на локоть капитана, обернулась, пристально посмотрела на Баира и улыбнулась.
        - Издевается! - проскрежетал зубами Шагдаров и направился было за ними. Но больше шага сделать ему не удалось: он почувствовал, как ему на плечо легла ладонь Игоря.
        - Успокойся, Баир. Тебе нечего опасаться. Видел, как она на тебя смотрит?
        Баир обернулся, раздраженный взгляд из-под щелочек-глаз больно кольнул Протасова.
        - Как?
        - Настоящими влюбленными глазами.
        - Да откуда ты знаешь? - недовольно произнес Баир, дернул плечом и бросил взгляд вслед удаляющейся стройной фигуре Лиды и капитана. Они остановились возле землянки комиссара, пограничник поспешил к двери, дернул за ручку. Лида нагнулась, кончиками пальцев приподняла края юбки и шагнула в землянку. За ней проследовал капитан. - Откуда это тебе знать?
        - Чую! - отрезал лейтенант. - А вообще - этого только дурак не заметит.
        - Ну, значит, я и есть тот самый дурак! - раздраженно бросил Баир и вновь приложился к фляжке со спиртом. Игорь помотал головой с укором - он насчитал два хороших глотка.
        - Да не сердись ты, старшина, - мягко произнес Игорь. - Я и сам, наверное, того…
        - Чего «того»? - непонимающе посмотрел на командира Баир.
        - Ну влюбился! Помнишь девушку на танцплощадке, с которой я танцевал?
        - Помню, конечно!
        - Ну вот…
        Игорь вздохнул, опустился на траву, заложил руки под голову и уткнулся взглядом в голубое июньское небо. Перед глазами цветными картинками стали проноситься воспоминания. Вот он впервые увидел Настю, голубое платьице легонько развевается на ветру, светлые пряди смешно падают на лобик и щечки, зеленые глаза застенчиво смотрят на него… А вот он впервые обнимает девушку, трясущаяся ладонь дотронулась до талии… Дальше еще хуже - он осмелился поцеловать девушку! Игорь вздохнул, тепло волнами устремилось в низ живота, по губам проскочила легкая улыбка. Они до сих пор помнят мягкие, чуть влажные Настины губы.
        Прошло-то всего дней пять-семь, не больше. А кажется, что это была совсем другая жизнь. И была ли?
        Игорь вздохнул, повернулся на бок и почувствовал, как проваливается в черную бездну. Лейтенанта сморил сон. Баир бросил взгляд на сопящего командира, хмыкнул и снова отпил из фляжки.
        Бесцеремонный топот армейских сапог выдернул Игоря из липкого сна. Он вскочил, спешно огляделся. Вокруг носятся как угорелые какие-то солдаты, что-то кричат. Он попытался вслушаться, вникнуть в происходящее, но усталость пудовой гирей сдавливает тело. Игорь вновь бухнулся в мягкую траву.
        Жуткий грохот и треск окончательно заставили Игоря прийти в себя. Рядом кто-то истошно закричал, Игорь сморщился и вдруг содрогнулся - его больно пнули в спину. Лейтенант обернулся и тут же отпрянул - перед ним распластался тот самый пожилой боец, перебинтованная рука неестественно заломлена, в груди кровоточат три дыры с рваными краями, глаза немигающе уставились в небо.
        Протасов попытался вскочить на ноги, но тут же бухнулся на землю - невдалеке прогремел взрыв. Игорь крутит головой из стороны в сторону, туда-сюда носятся солдаты, с ходу отстреливаются. Лейтенант вжал голову в плечи, ладони накрыли затылок - где-то совсем рядом рванула граната. Одному из красноармейцев не повезло - взрывом ему оторвало ногу по самый пояс и сейчас он катается в луже собственной крови и истошно вопит. Другой солдат споткнулся об него, плюхнулся в кровь, чертыхнулся и побежал дальше. Рядом раздался пулеметный треск и улепетывающему в сторону леса бойцу срезало пол-головы, он сделал еще пару шагов и бухнулся в кустарник.
        Игорь спешно залег, выхватил свой ТТ, стал осматриваться. Огонь вели из леса сразу с трех направлений: оттуда мигает множество ружейно-пулеметных вспышек.
        - Плохо дело!.. - бросил Игорь, направил ствол пистолета на мигнувшую в кустах вспышку и нажал на курок.
        Игорь выругался - с непривычки почти сразу спустил всю обойму. Запасных больше нет. Он отбросил бесполезное оружие и принялся оглядываться. Взгляд натыкается на убитых и раненых бойцов. Но ни у кого нет оружия. Наконец, метрах в десяти он увидел карабин Мосина. Игорь без промедления бросился в ту сторону. Однако в последнюю секунду его кто-то схватил за шиворот и дернул на себя. Игорь ойкнул и больно шлепнулся.
        - Лейтенант! Эй, лейтенант! - прокричал в ухо знакомый голос Семена Горобца. - Слышишь меня, Игорь?
        - Да слышу! - отозвался лейтенант, он сморщился - от Семкиного крика в ушах зазвенело. - Чего орешь как угорелый?
        - Немцы, товарищ лейтенант!
        - Да вижу, что не французы с итальянцами! - передразнил его Игорь, бросил короткий взгляд по сторонам. Плотность огня немного ослабла. - Хотя черт их там разберет!..
        - Уходить надо!
        - Конечно, надо! - воскликнул Игорь. - Я тут как загнанный кролик помирать не собираюсь!
        Семен махнул рукой в сторону землянок.
        - Там, около землянки комиссара, оборону держат. Там капитан, сам комиссар и еще эта девушка… - Горобец наморщился, глаза-маслинки бегают как два жука. - Ну как ее?
        - Лида?
        - Точно! - кивнул Семен, он попытался высунуться и осмотреться, но тут же вжал голову в плечи - совсем рядом в землю шлепнулись две пули. - Тяжело там у них… надо туда, на подмогу!
        Игорь посмотрел на Семена, потом перевел взгляд на лес, откуда бьют. Уже отчетливо слышна немецкая трескучая речь и даже отдаленный лай собак.
        - Чего ждем тогда, сержант? - обратился он к Семену, сверкнул глазами и приказал: - Вперед!
        Танкисты короткими перебежками устремились в сторону землянок. Вокруг суетятся солдаты, отстреливаются. Совсем рядом слышны разрывы - начал работать немецкий миномет. Метрах в пяти от Игоря и Семена раздался оглушительный треск, они повалились на землю, облако пыли накрыло их с головой. Пулеметные выстрелы стал заглушать жуткий вопль сразу нескольких глоток. Дым рассеялся, и танкисты опешили - несколько человек с оторванными конечностями катаются, скользят в грязи, смешанной с кровью, пытаются встать, но тут же падают. Рядом с ними несколько изуродованных до неузнаваемости тел. Выдают их только куски гимнастерок цвета хаки.
        - Мина… - побелевшими от ужаса губами пробормотал Семен.
        - Она самая… - подтвердил сдавленным голосом Игорь и внезапно схватил Горобца за рукав комбинезона. - Быстрее отсюда, Сема. Быстрее к землянкам!
        Семен кивнул, и вскоре оба танкиста вновь короткими перебежками бегут к убежищу комиссара. Трупов вокруг прибавилось.
        Несколько минут спустя Семен и Игорь с хрустом ворвались в густой кустарник около землянки полкового комиссара Станкевича. Оба тут же повалились на землю, грудь ходит ходуном, рот жадно заглатывает воздух.
        - Целы? - рядом раздался голос комиссара.
        Игорь и Семен закивали. Лейтенант привстал на локтях, осмотрелся. Поблизости устроился капитан-пограничник, в каждой руке по ППШ. Время от времени он дает короткие очереди. Рядом с ним на корточках сидит испуганная Лида, белая кофточка перемазана грязью, юбка в брызгах крови, после каждого выстрела она вздрагивает, по щекам тонкими струйками сбегают слезы, она постоянно всхлипывает. Около нее на коленях стоит Баир и бережно прижимает ее к себе, шепотом пытается успокоить.
        - Везучие вы, однако, - с легкой ноткой зависти произнес капитан-пограничник, закуривая самокрутку, едкий запах дыма ударил в нос. - Две или три мины рванули совсем рядом, а им хоть бы хны!
        - Капитан, сейчас не до острот, - в голосе комиссара послышался металл. Пограничник кивнул. - Давайте лучше думать, как прорываться будем. Сидеть здесь долго не выйдет…
        - Разрешите вопрос, товарищ полковой комиссар, - обратился Игорь.
        - Разрешаю!
        - Эта атака немцев… - Игорь запнулся, подбирает слова. - Немцы пошли на ликвидацию окружения?
        Полковой комиссар недовольно опустил брови, капитан выпустил короткую очередь, на той стороне кто-то вскрикнул, Лида вновь вздрогнула, Баир обнял ее покрепче, покосился на товарищей.
        - Не похоже на ликвидацию, лейтенант, - хмуро произнес Станкевич, недалеко разорвалась очередная мина, Лида вскрикнула, все пригнулись. Над головой просвистело несколько осколков. - На разгром больше сил направляют. Против нас же от силы батальон.
        - Батальон? - недоверчиво переспросил Игорь. - Но зачем?
        - А это ты у нашего капитана спроси, - кивнул на пограничника комиссар, тот забурчал что-то, вновь полосанул дальние кусты из ППШ. - Та немецкая колонна, которую вы разгромили, оказывается, важная очень была. Вон, - Станкевич кивнул на содрогающуюся от плача девушку, - Лидия рассказала, как из-за этого немца-эсэсовца и его отряда такой шмон в городе устроили… Постреляли человек двести! А этот батальон, видать, бросили на поиски диверсантов. Вот только не пойму, как они нас так быстро вычислили…
        - Но ведь вас тут как минимум полк!
        - То-то и оно, капитан, что полк тут только номинальный. Сам видел, кто тут у нас. Половина винтовки в руках уже держать не могут, да и местных много. Ну какие из них вояки…
        Комиссар махнул рукой, тяжело вздохнул, вновь кивнул на Лиду. Баир с каждым выстрелом сжимает ее крепче - если что, пуля угодит сначала в него…
        - Вон Лидочка сколько для нас сделала. Сразу, как только мы в кольцо попали, она наладила нам поставку медикаментов. Крохи, конечно! Но стольких людей спасла… - Лида всхлипнула, Шагдаров зашептал ей что-то на ухо, стал приглаживать волосы. - Жизнью рисковала, а передавала нам эти медикаменты. А еще Степан Захарыч нам здорово помогал! - Комиссар повернулся к капитану: - Кстати, Сорокин, где он?
        - Не могу знать, товарищ комиссар.
        - Хорошо, если жив останется, - вздохнул комиссар, в руках блеснул портсигар. - Хороший мужик все-таки!..
        Игорь нахмурился. Одно напоминание о нем рождает неприязнь. Кстати, а что, если сейчас рассказать все комиссару? Хотя этот Захарыч наверняка убит уже где-нибудь… Но все-таки!
        - Вор ваш Захарыч, товарищ полковой комиссар!
        - Что? - удивился комиссар, зажженная спичка в сантиметре остановилась от едва не сорвавшейся с губ папиросы. - Ты чего мелешь, лейтенант!
        Все удивленно посмотрели на Игоря, только капитан ухмыльнулся и вновь нажал на курок, автоматный треск больно ударил по ушам.
        - Ничего я не мелю! - грубо отрезал Протасов. - Позапрошлой ночью я сам видел, как он набивал карманы вашим мылом и кули с гречкой растаскивал. Целый рюкзак набил!
        Комиссар вперился взглядом в лейтенанта, казалось, что он хочет прожечь в нем дыру, Игорь спешно отвел взгляд. Станкевич повернулся к капитану.
        - Что за бред несет лейтенант? Контуженный он, что ли? Ведь чепуха полная…
        - Я и сам ему точно так же сказал, когда он мне такое рассказал.
        - Ну точно контузило парня…
        Внезапно с другой стороны землянки с грохотом разорвался снаряд, через секунду рванул еще один, ближе. Третий разорвался уже метрах в десяти от залегшего в кустах отряда. Комья земли черно-коричневым дождем посыпались на головы. В ушах стоит нестерпимый звон. Из леса вновь ударил плотный ружейно-пулеметный огонь. Послышались отрывистые команды на немецком.
        - Уходить отсюда надо, товарищ комиссар!
        - Согласен, капитан! - попытался перекричать пулеметный треск и хлопки разрывов комиссар Станкевич. - Значит, так: слушай мою команду! Ты, капитан, бери танкистов и дуй через перелесок в расположение 213-го полка! Это километра три-четыре. Здесь нам уже делать нечего! А там попытайтесь пойти на прорыв. Понял, капитан Сорокин?
        - Никак нет!
        - Что значит никак нет! - от удивления комиссар аж отшатнулся, выпученные глаза уставились на ретивого пограничника. - Это приказ!
        На полянку из кустов высыпали немцы, трое из них с собаками. Фрицы тут же начали вести плотный огонь. Некоторые залегли. Капитан сплюнул, передернул затвор на одном из ППШ и затрещал короткими очередями. Несколько немцев тут же попадали на землю.
        - Давай дергай, лейтенант, сам! - прокричал капитан, сунул Игорю один из своих пистолетов-пулеметов и диск с патронами. - Мы с комиссаром останемся. Давай! Давай! Каждая секунда дорога!
        Лейтенант принял ППШ, растерянно кивнул. Очередной оглушительный разрыв заставил подскочить Игоря и броситься в направлении дальних землянок. Краем глаза он заметил, как за ним устремились Семен и Баир с Лидой.
        Десять. Девять. Пять метров осталось до последней землянки! Последние несколько шагов Игорь буквально пролетел и со всего маху впечатался в деревянную стенку временного жилища. Грудь подпрыгивает как сумасшедшая, легкие жадно заглатывают воздух, горло свело от жажды.
        Рядышком плюхнулись Семен и Баир с Лидой. Они тоже запыхались, у девушки расплелись волосы и теперь ниспадают на плечи светло-русым водопадом. Вдруг неподалеку кто-то взвизгнул. Лида обернулась и лицо ее засияло.
        - Машка! - радостно воскликнула она.
        Ребята обернулись и увидели, как медсестричка, которая ухаживала за Ромой Деминым, плюхнулась в объятия Лиды.
        - Живая!.. - вновь обрадованно воскликнула Лидия.
        Тем временем бой разгорается с новой силой. Отряд немецких пулеметчиков занял удобную позицию на окраине лагеря и теперь обстреливает почти любой сектор. Из леса бьют минометы, немцы с собаками двинулись наперерез отступающим.
        - Уходить надо, - коротко произнес Игорь, рука привычно сжимает ППШ, глаза бегают по лагерю. - Зажимают нас, ребята…
        - Мальчики, у нас идея есть! - обратилась вдруг Лида. Танкисты повернулись к ней, в глазах нескрываемое удивление. - Мы с Машей уйдем в соседнюю деревню. Она в пяти километрах отсюда.
        - Зачем? - изумленно бросил Баир.
        - Там тетка моя живет, - Лида вдруг опустила глаза, тяжело вздохнула. - Все равно в городе нам больше не жить…
        - Но там же тоже наверняка немцы орудуют! - запротестовал Баир. - Да и сами вы не дойдете!
        - Мы местные и знаем почти каждую тропку здесь, - сказала Маша. Она дотронулась рукой до плеча Баира, тот легонько вздрогнул - Так что сможем уйти.
        - Тогда я с вами пойду! - буркнул Шагдаров.
        - Чего-о-о?! - удивленно бросил Горобец, глаза вытаращил, как сваренный рак.
        - А того! - парировал Баир. - Не могу я их бросить, понимаешь?!
        Игорь посмотрел на Семена, перевел взгляд на Баира, потом на девушек. Все будто ждут его приказа. Принимай решение, лейтенант бронетанковых войск, сам себе приказал Игорь и набрал в грудь побольше воздуха.
        - Есть предложение! Мы с Семеном отправимся на северо-восток, туда, где лес гуще. А Баир и наши девушки пойдут в сторону деревни. Можно и всем вместе, конечно, но наверняка там немцев как грязи… Так что, - Игорь положил руку на плечо Шагдарова, - ты, старшина, проводишь их куда нужно и пулей к нам! - Лейтенант поспешно извлек уже изрядно помятую карту из планшета, развернул ее и ткнул пальцем. - Вот в этом районе мы и будем тебя ждать. Это примерно в семи километрах северо-восточнее отсюда. Как ориентир - грунтовая дорога. Главное, никуда не ввязывайся и по дороге ни с кем в бой не вступать! Это ясно?
        - Будет сделано, командир!
        - Дорогу-то найдешь, Ромео? - шутливо обратился к Шагдарову Горобец.
        Баир улыбнулся.
        - Я ж из охотников. Найду еще раньше вас.
        - Ну таки лады, - добродушно произнес Семен, хлопнул его по плечу и тут же выставил указательный палец. - Ну и чего-нибудь съестного из деревушки захвати!
        - Эх, тебе лишь бы пожрать!.. - хохотнул Баир.
        - Ну все, Баир, удачи тебе, - сказал Игорь, пожал мозолистую руку старшине, кивнул на жмущихся к нему девушек. - Главное, их береги! Ну и хотя бы к вечеру все-таки постарайся добраться до места…
        - Все понял! Будет сделано, командир.
        Горобец и лейтенант Протасов попрощались с Баиром и девушками и поспешили на северо-запад. Землянка стала удаляться.
        - Удачи вам, мальчики! - в один голос крикнули им вслед Лида с Машей и на прощанье помахали ладошками.
        Игорь и Семен пробежали небольшой луг, нырнули в крохотный перелесок, оттуда они вновь вышли на маленькую полянку. И вдруг они услышали оружейный треск из соседней лесополосы. Рядом с ними взметнулись фонтанчики земли. Ребята мгновенно залегли, вскинули свои ППШ и принялись отстреливаться короткими очередями.
        Игорь прицельно бьет во вспыхивающие огоньки выстрелов. Некоторые из них гаснут навсегда. Рядом работает своим пистолетом-пулеметом Семен.
        Внезапно холостым ходом щелкнул затвор. Игорь выругался. С непривычки он высадил второй магазин с трех очередей. Больше патронов нет.
        - Я пуст! - крикнул Игорь. Пальцы пробежались по затвору, передернули выступающую ручку, ствол вновь уперся в приближающиеся полусогнутые фигуры. Лейтенант нажал на курок, но в ответ боек автомата лишь коротко цокнул.
        Он чертыхнулся, отсоединил мгновенно полегчавший магазин и запустил им в траву.
        - Совсем пуст!
        - Я тоже, - бросил в ответ Семен.
        Они мгновенно посмотрели друг на друга.
        - Ну что - попытаемся убежать? - вдруг предложил Игорь.
        Семен отрицательно мотнул головой, твердо произнес:
        - Неохота, лейтенант, как-то в спину получить, - он вдруг подмигнул, обнажил белые ровные зубы. - Да и лежа тоже неохота помирать.
        Лейтенант ответил ему улыбкой, кивнул. Оба танкиста медленно начали подниматься. Горобец даже закрыл глаза, ожидает, что вот-вот пуля с треском прошьет кожу, вонзится в мягкую податливую плоть… Но улыбаться не перестал. Напротив, скалится, будто с издевкой бросает: убить-то убьете, но не сломите!
        - Интересно, как там Баир? - поинтересовался Семен. - Как бы в засаду не угодили они там, а то вона как обложили, собаки!..
        - Ничего. Он мужик крепкий, - твердо произнес Игорь, глаза не выпускают из виду кусты, откуда противник вел огонь. - Сдюжит!
        Тем временем зашуршали кусты, и к ним вышла группа из трех автоматчиков, на всех гражданская одежда. На одном из них Игорь разглядел знакомую клетчатую кепку. И старенький серый костюм оказался до боли знакомым… Вдруг Протасов остолбенел - к ним приближается тот самый старик-связной Степан Захарыч!
        - Вот это поворот! - произнес Семен. Он покосился ошарашенным взглядом на лейтенанта - тоже узнал этого старика.
        - Видимо, и так бывает на этой войне, Сема…
        - Эт хто тут у нас? - воскликнул удивленно Захарыч, наклонил голову, стал присматриваться. Наигранно щурит то один, то второй глаз, потом ахнул: - Ба! Да это же лейтенант! Лейтенант… Как там тебя?
        Игорь промолчал, лишь глянул на него испепеляющим взглядом, руки все еще сжимают ППШ, кожа на косточках от натуги побелела.
        - А, не важно, - отмахнулся Захарыч. - Танкист, одним словом.
        - Танкисты не танкисты, слышь, Захар! Кончай быстрее эту крысятину. Вон сколько наших положили! - нетерпеливо проскрежетал один из автоматчиков и стал оглядываться по сторонам. - А то нас сейчас самих «маслятами» накормят.
        - Да ты погоди! - бросил ему Степан Захарович и с торжественным лицом приблизился к танкистам еще на шаг. - Шлепнуть всегда успеем. А пока погутарим маленько.
        Боец сплюнул, что-то пробормотал, бросил на Игоря и Семена колючий взгляд исподлобья и отошел.
        - Нечего нам с тобой говорить! - кинул Игорь и добавил с ненавистью: - Предатель!
        - Да нет, лейтенант. Погутарим, еще как погутарим мы с тобой.
        Захарыч шагнул вперед, в руках покачивается немецкий МП, ребята напряглись - еще секунда и этот старик нажмет на курок, в живых не оставит. Бойцы сзади нетерпеливо переминаются с ноги на ногу. Стволы немецких автоматов прыгают из стороны в сторону.
        - Эй, Захар! - окликнул старика один из бойцов. - Стремно тут! Кончай их и уходим! Че ты цацкаешься с ними?
        - А ты не учи меня! - выкрикнул Захарыч, глаза пожирают лейтенанта, лицо скалит в хищной улыбке. - Урка сопливая!
        Внезапно старик мгновенно развернулся, упал на одно колено и дал две короткие очереди. Пули с треском пробили грудь и живот сопровождавших его бойцов. Тот, кого Захарыч обозвал уркой, дико взвыл и полосанул короткой очередью. Пули взметнулись земляным фонтанчиком у самых ног старика.
        - Курва старая! - прошипел с вытаращенными глазами урка и бухнулся на землю, сапог в предсмертной судороге несколько раз ударил землю. Его приятель бросил автомат и медленно ползет, изо рта вырывается тихий стон вперемешку с булькающими звуками, за ним по траве тянется кровавая дорожка.
        Захарыч зло выругался и до синевы на пальцах зажал курок, крохотное пламя вырвалось из дула, гильзы сыпанули в разные стороны. Второй боец пронзительно вскрикнул, пули буквально изрешетили спину, пятна крови начали стремительно расти. Он забарабанил руками по земле, но вскоре затих, под ним стала растекаться кровавая лужа.
        Игорь и Семен опешили, оба уставились на приближающегося Захарыча. Тот опустил свой МП и на ходу стал шарить в карманах.
        - Чую, у вас, ребятки, много ко мне вопросов, - неспешно начал Захарыч, от игривости в голосе не осталось и следа. - Давайте живее, а то за нами идут каратели из зондеркоманды. Эти разговаривать не станут.
        Он достал из кармана пачку папирос, на этикетке клеймом горит черный немецкий орел со свастикой в лапах.
        - Нечего нам с предателем разговаривать! - выпалил Протасов.
        - Так-то оно так, да только предательство вынужденное, лейтенант. - Захарыч чиркнул спичкой, задымил папиросой, едкий дым приятно защекотал нос.
        Старик поднял глаза.
        - Может, вы курить хотите? - Он протянул танкистам раскрытую пачку, на треть набитые табаком белые овалы искушают.
        - Не курим мы такие! - отрезал Игорь.
        - Брезгуете. И правильно! - Захарыч глубоко затянулся, зажмурился от удовольствия, но Протасов видит - он следит за каждым их движением.
        Семен вдруг шагнул к старику, замахнулся было тяжелым ППШ, чтобы обрушить его на голову старика, но тут же замер - ствол немецкого МП уперся в грудь.
        - Без глупостей, паренек, - холодно, будто перекатывая льдинки, проговорил Захарыч. - А лучше встань на место, пока мы поговорим с лейтенантом.
        Захарыч повернулся к Игорю и продолжил:
        - На чем мы остановились… А, да! Так вот, предательство вынужденное бывает, лейтенант. Бывает за деньги, за положение, за убеждения, наконец. А бывают и по нужде.
        - Как это? - изумился Игорь.
        - Да просто очень. Вот я, например. Жил при Советах скудно, но сносно. Воевал с немцами в империалистическую, в Гражданскую служил в артиллерии. Но потом пришли фашисты. Поначалу плели что-то про какой-то новый порядок. Но меня это не заботило. А знаешь, что меня заботило, лейтенант?
        Игорь ничего не ответил, лишь переступил с ноги на ногу.
        - Вижу, что не знаешь… А заботила меня всегда семья! Когда немцы обстреливали город, они… они покалечили мою внучку, моего самого любимого человека!
        Лейтенант с изумлением наблюдает, как старик мгновенно поменялся в лице и теперь едва ли не плачет - вон как губы трясутся! - хотя минуту назад был готов изрешетить его на пару с Семеном.
        - Покалечили! А наши войска, наша доблестная Красная Армия, - старик сплюнул, - сдали город без боя! И мы все остались врагу на милость.
        - А почему не ушли вместе с армией?
        - Куда, лейтенант? С покалеченным ребенком далеко уйдешь? - Захарыч отмахнулся. - Да и идти некуда. Думали, переждем фашистов, отсидимся. А они нагрянули… Все вытащили! Даже иголки и те уволокли, аспиды! Да еще и пригрозили - если работать на них не станем - перестреляют всю семью.
        Старик вздохнул, вновь глубоко затянулся, выпустил густое облако дыма, потеребил белую повязку полицая на предплечье.
        - Вот так и служу им, немчуре проклятой. Да еще и этих, - Захарыч кивнул на трупы своих бойцов, - урок тупоголовых дали в подчинение.
        - Может, вас и заставили, только зачем вы крали у своих? - бросил Игорь, он вновь почувствовал, как растет раздражение к этому типу внутри.
        Может, рискнуть и накинуться на него, а Сема пособит, пронеслось в голове у Протасова. Но он тут же отказался от такой идеи - ствол пистолета-пулемета смотрит то на него, то на Семена. Лишнее движение и получишь очередь в живот.
        - Зачем же красть, да еще и у своих, да еще и у окруженцев? - повторил Игорь. - Они ведь и сами с голода пухли!
        Захарыч зло прорычал, с силой бросил окурок о землю, в сторону разлетелись крохотные искорки.
        - А то, лейтенант, что у меня у самого дома все пухнут! - заорал вдруг старик, МП в руках задрожал. - Вычистили ведь немцы все у нас, до последней крохи вычистили! Вот и пришлось подворовывать у своих же…
        - Но ведь можно было бы попросить… - вставил свое слово Семен. На него тут же зло зыркнул Захарыч, дуло вновь уперлось в грудь.
        - Совестно!
        - А воровать, значит, не совестно?! Таки даже в тюрьме воры у своих и то не крадут!
        Захарыч вдруг взорвался смехом. Опешивший Семен отступил на шаг.
        - Ну и странный же у тебя солдатик, лейтенант, - сквозь смех произнес старик, он ткнул пальцем в Семена, закинул голову и вновь захохотал.
        Семен и Игорь оторопело смотрят то на Захарыча, то друг на друга. Может, сейчас самое время напасть на него и скрутить, решает Игорь.
        Но скручивать никого не пришлось.
        - Ладно, ребятки, понимайте как хотите, - произнес Захарыч, успокаиваясь от вдруг накатившего на него смеха, пальцем правой руки смахивает выступившие слезы. - Только времени беседовать у меня с вами боле нету. Все. Уходите.
        Горобец и Протасов переглянулись.
        - Это как так уходите? - почти в один голос спросили они.
        - Очень просто. Взяли и пошли отсюда, - спокойно сказал Семен Захарыч и внезапно полосанул очередью у самых ног танкистов. Те проворно отпрыгнули в сторону. - Нечего вам здесь делать! Сейчас набегут из зондеркоманды. Тогда вам точно несдобровать.
        Будто в подтверждение этих слов со стороны лесополосы послышалась немецкая речь, иногда вздрагивал собачий лай.
        - Ну, чего ждете? - раздраженно бросил Захарыч. - Уходите. Я один с ними поквитаюсь.
        Захарыч вскинул автомат, передернул затвор.
        - Оружие только возьмите у тех урок, - старик кивнул в сторону своих бывших бойцов. - Там по два магазина еще. Вам хватит.
        Семен спешно собрал оружие, прихватил по сумке с магазинами, даже пачкой немецкого сала разжился.
        - Все, теперь проваливайте! - нетерпеливо бросил Захарыч и лег на землю, приладил поудобнее металлический приклад к плечу. Старик вдруг покосился и добавил: - Лейтенант, если решишь в спину мне стрельнуть - что ж, стреляй, не стесняйся! - старик растянул губы в улыбке, полной сарказма. - Я буду не в обиде. Да и Бог этот грех спишет. Прерванная жизнь предателя на грех не тянет.
        Танкисты все больше и больше углубляются в перелесок, ноги не чувствуют усталости, сами собой несут вперед. Внезапно вдалеке раздался автоматный треск, ему ответил пулеметный огонь, следом затрещал еще один автомат.
        На секунду бойцы замерли, стали вслушиваться, но больше выстрелов не было, лишь протяжно выла овчарка. Значит, все-таки смыл позор кровью, подумал Игорь.
        Лейтенант вздохнул и тут же обратился к Семену:
        - Давай, Сема, нужно торопиться!
        Танкисты рванули вперед. За перелеском начинается луг, сразу за ним - вновь лес. А дальше он упирается в грунтовку. Главное, до нее дотянуть, огромным молотом бьет эта мысль в голову лейтенанту. С обоих танкистов пот льет ручьем, заливает глаза. Ремешок немецкого МП больно врезается в кожу, царапает до крови, планшет лейтенанта раздражающе бьет по ляжке.
        Луг перемахнули за считаные минуты. Дальше идет лес. Танкисты буквально ворвались в частокол березовых стволов и ельника, смачно захрустели валежником. Наконец они вынырнули из лесополосы и с ходу упали в орешник в половину человеческого роста. Сразу за ним изгибается грунтовая дорога.
        Семен и Игорь жадно хватают воздух, сердце буквально рвется из груди, ноги онемели.
        - Вот это пробежечка, лейтенант, - с силой выдавил из себя Семен. - Ни в жизнь так не бегал…
        Протасов в ответ лишь угукнул.
        Вдруг рядом зашелестели кусты. Горобец тут же вскинул свой МП, палец почувствовал приятное сопротивление курка. Шелест усилился. Кто бы ни вынырнул из этих кустов, Семен нашпигует его свинцом по самое не балуй. И вот ветки орешника раздвинулись и…
        - Баир? - удивленно произнес Семен и опустил пистолет-пулемет. - А мы думали, немчура.
        Баир ничего не ответил, лишь бросил короткий взгляд на товарищей и опустился рядом. Игорь заметил, как старшина прячет вспухшие от влаги веки.
        - Баир, старина, что случилось? - встревоженно спросил Игорь, ладонь опустилась на плечо друга. - Они… они погибли? Или ты ранен?
        - Нет, все в порядке, - коротко ответил Баир, а сам вновь шмыгнул носом.
        - А чего тогда мрачнее тучи? - вставил Семен, он освободился от висевшего на нем немецкого пистолета-пулемета и стал растирать натертую кожу на шее. - Живы и слава богу.
        Баир не ответил, он опустился рядом. Дрожащими руками он сжимает маленькую фотокарточку, волнистые края местами смяты, в уголках мелкой паутинкой пробегают трещинки. Зато ее лицо сохранилось в целости. Изящной линией, словно кистью неизвестного мастера, очерчен подбородок, манящая загадочная улыбка, ласковые и в то же время внимательные глаза-озерца смотрят на него.
        - Ого! - удивился Семен. - Таки выпросил?
        Баир кивнул.
        - Ради нее в самое пекло брошусь! - твердо заявил он, свободная рука до белых косточек сжалась в кулак, затряслась от натуги. - Буду бить врага нещадно! - добавил Баир дрожащим голосом. - Если с ней что-то случится… Никого за нее не прощу! Ни-ко-го!
        Чумазый палец легонько пригладил непослушные пряди на фотокарточке, его глаза мгновенно сделались влажными. Такое милое сердцу лицо Лиды. Уже его Лиды. Лидочки…
        - Лейтенант, что будем дальше делать? - прервал короткую тишину Горобец. - Куда пойдем?
        - Что за вопрос, Сема? - недовольно произнес Игорь, брови сомкнулись на переносице. - К своим пойдем, к своим! Будем прорываться!
        Вдруг до уха донесся знакомый плотный шум, ему вторит лязг металла. Танкисты встрепенулись, залегли в траву. Шум приближается.
        - Я разведаю, что там, - шепнул Игорь и пополз вперед, напоследок приказал: - А вы не шумите!
        Семен с Баиром переглянулись, но из рук свои автоматы не выпустили. Если что - без промедления готовы открыть огонь.
        Сапоги лейтенанта скрылись в высокой траве. Шум мотора вдруг затих. Совсем близко затрещала противная уху немецкая речь.
        17
        Рядом зашебуршились кусты. Игорь обернулся и увидел, как сквозь зеленую гущу протиснулось лицо Семена, за ним - Баир, танкошлем сполз набекрень. Все внимательно смотрят на дорогу. От волнения забилось сердце - на обочине метрах в пятидесяти застыл исполин - Т-28. Защитный зеленый цвет с огромными красными звездами на бортах башни приятно кольнул сердце.
        Одна из пулеметных башен повернута вправо почти до упора, другая осталась как была, на месте, где торчало дуло пулемета, зияет огромная дыра с рваными ранами. Удивительно, как с погона ее не рвануло совсем, подумал Игорь. Орудийная башня развернута маской кзади, на правой стороне горят две металлические глубокие борозды-ссадины от отрикошеченных снарядов, короткий 76-миллиметровый ствол заботливо зачехлен брезентом.
        - Ребята… Да это же… Это же наш «двадцать восьмой»! - от радости едва не заверещал Семен. Глаза смотрят то на родной танк, то на товарищей. Даже мрачный Баир и тот заулыбался кончиками губ. Оба по-дружески толкают друг дружку локтями.
        Все-таки выжил, старина, с накатившей вдруг волной щенячьего восторга подумал Игорь. Били тебя, били, а ты выжил…
        Вокруг гиганта суетятся несколько немцев, двое молодчиков сбросили кители и теперь с голыми торсами суетятся возле ведущего колеса, со «звездочки» свисает перебитый трак. Немцы прикладывают края гусеницы, пыхтят, тужатся, вталкивают увесистый металлический палец в звено, но тот не идет, со звоном отскакивает под ударами молота.
        - Какие же все-таки они безрукие, эти фрицы! - с неприязнью проговорил Баир. - Ты посмотри - чуть ли не впятером не могут с гусеницей справиться, тьфу! Коров пасти - и то не доверил бы.
        - Она таки, падлюка, и вправду вредная очень, - сказал Семен, во рту уже неизменная соломинка. - Помнишь, как на марше еще в училище трак рвался?
        - Да помню, - прогудел Баир. - Намучились тогда тоже изрядно …
        Игорь внимательно смотрит на немцев. Вокруг, кроме одного мотоциклетного экипажа и пары танкистов, никого не было.
        Семен внимательно рассматривает танк, взгляд скользит по пулеметной башне, перемещается на орудийную башню, повторяет покатые контуры. Вдруг шальная мысль пулеметной очередью вонзилась в голову Семена, он осклабился, толкнул локтем Баира.
        - Ребятки, так ведь мы можем… отбить нашу «тэшку» у фрицев!
        Баир взглянул с удивлением на Семена, Игорь покосился на сержанта Горобца, в глазах недоверие и удивление одновременно.
        - Это как?
        - Да просто очень! - весело ответил Горобец. - Порешаем эту немчуру, накидываем гусеницу и всем ходом отсюда!
        Игорь смотрит на него серьезно. Потом засмеялся.
        - Ну ты и шутник, Семен, - вытирая слезу, произнес Игорь.
        - Я серьезно. Это дело можем провернуть в минуту-две.
        - Ага, как только начнешь палить, так сразу сбежится весь полк немецкий!
        - Да какой там полк? Ты где-то еще фрицев видишь?
        - Это сейчас их нет, - пояснил лейтенант. - Но ты только пальни - тут же повыпрыгивают отовсюду как черти из табакерки! - Игорь сплюнул и повернулся к Семену, глаза хитро поблескивают. - И, вообще, с каких это пор ты, Семен, такой боевой стал? Чуть ли не с голыми руками и на немца…
        - Оттуда, - буркнул Семен и уткнулся подбородком в траву.
        Баир внимательно всматривается в танк, разглядывает полуобнаженные фигуры немцев.
        - А что, если по-тихому кончить гадов? - едва слышно произнес Баир.
        - Чего?
        Баир резко повернулся к Игорю, глаза-щелочки горят решительностью.
        - Дождаться, пока починят траки, втихаря налететь и перебить как кур!
        Игорь сдвинул брови, пристально посмотрел на Баира, Семена - тот кивнул - и перевел взгляд на танк и все еще копошащиеся полуголые фигуры немцев у трака.
        - Нет, это безумие полное! - решительно заявил Игорь и выплюнул соломинку изо рта. - Будем пробиваться сами.
        - Но, товарищ лейтенант! - взмолились оба танкиста.
        - Отставить! - отрезал Игорь - Не выйдет ничего! Только головы зря сложим…
        Через пять минут все было кончено. Баир, точно юркая тень японского лазутчика-самурая, возникла перед немцами, те лишь ошалевшими глазами провожали смертоносные удары бурята. Одному из них Баир вонзил нож прямо в брюхо и тут же полоснул другого по горлу - никто и пикнуть не успел.
        Сложнее ситуация оказалась у лейтенанта с Семеном. Первого фрица завалить удалось быстро - Игорь бросился на немца, нож с треском пробил бледную немецкую кожу и с легкостью горячего гвоздя сквозь сливочное масло прошил плоть. Однако уже сраженный острым клинком он сумел выкрикнуть «вердамт партизанен!». Два оставшихся немца тут же всполошились, один заметил Семена и с криком бросился на него, руку оттягивала железная монтировка.
        Горобец с трудом увернулся от удара, кончик металлического прута рассек воздух и с силой бухнулся в землю, дорожная пыль облаком взмыла вверх. Сержант выхватил нож и бросился на открытую спину немца, но фриц удачно подсел и перехватил руку Семена, заломил, тот вскрикнул, нож упал на землю. Семен с трудом вывернулся, отмахнулся. Кулак резануло болью - угодил немцу прямо в челюсть. Немец чертыхнулся, сплюнул кровавую слюну и бросился на Семена.
        Горобец отшатнулся, и «ганс» с силой врезался в корпус танка, сержант тут же схватил недалеко лежащий нож и попытался со всей дури вонзить клинок, но смог лишь чиркнуть по груди. Немец вскрикнул, из раны брызнула кровь, он машинально зажал рукой кровоточащую полоску. Немец отступил. Через мгновение он ойкнул и брякнулся на колени - Игорь, одолев своего соперника, подоспел на помощь.
        Тяжелая стальная монтировка обрушилась на голову немцу, она раскололась точно орех, в стороны десятками крохотных фонтанов брызнула кровь вперемешку с мозгами. Фриц словно тряпичная кукла плюхнулся на землю. Содержимое черепа вывалилось в дорожную пыль, обрызгав штаны и ботинки Семена. Горобец равнодушно глянул на труп, отвернулся и заспешил забраться на танк.
        - Баир, Семен, оттащите эту падаль подальше от дороги, я прикрою если что! - кивнул на немецкие тела Игорь.
        Семен и Баир стали спешно сбрасывать тела за обочину. Лейтенант занял позицию у орудийной башни, передернул затвор.
        Спустя несколько минут дорога была очищена, даже кровь ребята тщательно затерли в дорожную пыль. Летнюю тишину, вопреки предсказаниям Игоря о чертях из табакерки в немецком обличье, никто не нарушил. Лишь стрекочут кузнечики да где-то вдали кричит иволга.
        Никого. Игорь облегченно вздохнул, руки ослабили хватку взведенного и готового к выстрелу немецкого МП.
        Баир уже вовсю хозяйничает в танке. Уровень бензина и масла проверены, он даже успел ткнуть несколько раз починенный немцами трак, довольно кивнул.
        - Хорошо приладили, сукины дети! Километров на сто точно хватит.
        Семен уже забрался внутрь танка, занял привычное место радиста, глубоко вдохнул, ноздри затрепетали - в нос ударил до боли знакомый запах бензина и машинного масла.
        - Вот он, родной дух!
        У Семена рот растянут в улыбке, покрутил ручки, пощелкал тумблерами. Рация зажглась огоньками-точками.
        В орудийную башню пролез Игорь, на спинку кресла механика-водителя бросил немецкий китель, на погоне мелькнула серебристая вязь лейтенанта танковых войск вермахта.
        - Пригодится! - ответил на вопросительные взгляды лейтенант.
        Протасов протиснулся к месту механика-водителя, дернул рычаги управления, те скрипнули и с трудом поддались. Щелкнул тумблер «массы», шершавые пальцы Игоря повернули ключ зажигания. Затарахтел стартер и тут же заглох. Шмыгнул носом Баир. Игорь чертыхнулся и повернул ключ еще раз. Стартер вновь надрывно заурчал и через мгновение двигатель взревел, запахло выхлопными газами.
        - Сколько топлива у нас, Баир? - спросил, стараясь перекричать шум работающего двигателя, Игорь.
        - Литров сто будет, товарищ лейтенант!
        - До наших-то хватит? - прокричал Горобец.
        - А черт его знает, - выкрикнул Игорь, пожимая плечами.
        Лейтенант с силой вдавил рычаги, плавно отпустил сцепление, одновременно нажимая на газ. Корпус танка содрогнулся, взревел мотор, где-то сзади заскрежетала трансмиссия и легонько толкнула многотонного бронированного монстра вперед. Игорь бросил смеющийся взгляд на рядом сидящего Семена, тот добродушно подмигнул.
        Лязгнули гусеницы, ведущая звездочка наматывает трак за траком, порыжелый металл вгрызается в землю, двигает почти 30 тонн металла вперед.
        - Поехали, товарищ лейтенант! - весело прокричал Баир.
        Игорь растянул рот в улыбке. Перед глазами сквозь откинутый лючок наблюдения стелилось полотно дороги. Машина идет плавно, разве что переключатели скоростей досаждают. Игорь давно уже содрал руки в кровь. Их кувалдой надо переключать, а не руками, со злостью подумал он.
        Внезапно Игорь ударил по тормозам, заскрипел металл, танк резко встал, инерция качнула машину вперед. Баир и Семен от неожиданности треснулись головами.
        - Ты чего, командир? - выпалил от негодования Семен.
        - Так мы далеко не уедем.
        - Это еще почему?
        - Да раздолбают нас в первой же деревне! - выкрикнул Игорь. - За милю же видно, что советский танк ползет!
        - Так-то да, но ведь если на скорости проскочить…
        - Вот прямиком на немцев и наскочишь… Нет, здесь нужно что-то придумать… Маскировку какую.
        Игорь чуть прикрыл глаза, видно, как под веками бегают зрачки, лоб сморщился.
        - Конечно, с маскировкой хорошо бы… да где ж ее на нашего исполина-то раздобыть. Разве что звезды закрасить да свастику наляпать… Таки все равно - халтура!
        - Я те намалюю свастику! - грозно произнес вдруг оживившийся Игорь, под нос сунул Семену кулак. - Ничего нигде рисовать не нужно. Вот что! - Игорь схватил немецкий китель со спинки и бросил Семену, тот спешно схватил серо-зеленый китель, глаза вопросительно уставились на лейтенанта. - Наденешь это хозяйство, оседлаешь брошенный мотоцикл фрицев и возглавишь колонну.
        - Чего?
        Игорь недовольно сморщился и начал по слогам медленно объяснять свой план Семену:
        - Ты наденешь этот лейтенантский китель, возьмешь брошенный мотоцикл немцев и поедешь впереди танка. Будто ты, - Игорь ткнул пальцем в грудь Семену, - сопровождаешь доставку трофейного танка к немцам. Усек?
        - Э-э-э, ничего не выйдет, товарищ лейтенант, - отмахнулся Семен.
        - Это еще почему?
        - Да за ту же милю видно, что рожа у меня - еврейская. Так что засыплемся, мама - не горюй!
        - А ты очки мотоциклетные надень и не будет никакой еврейской рожи, - довольно произнес Баир. - Я видел, они там валялись где-то.
        Семен обернулся, впился взглядом.
        - Очки мотоциклетные, - передразнил он Баира. - Умный, да? Вот сам бы и пошел.
        - А что? Я могу…
        - Так, сержант Горобец, выполняйте приказ! Баир здесь мне нужен - в случае чего ты, что ль, будешь заряжающим?
        - Таки дело разве хитрое? - с типичным одесским говорком произнес Семен. - Бери болванку, да пихай в казенник.
        Баир коротко хохотнул.
        - Семен! - не выдержал Игорь, хотел серьезно прикрикнуть, но не выдержал, и улыбка поползла по лицу лейтенанта. Он добавил почти смеясь: - Выполняй приказ, шутки будем шутковать, когда к своим пробьемся.
        - Эхма, слушаюсь, товарищ лейтенант, - обреченно выдохнул Семен, громыхнул люком пулеметной башни и полез наружу. Через мгновение в открытый люк он просунул голову и произнес с одесским акцентом:
        - Таки правильно, Баир, что я за фрица пойду - а то твою харю-то, прикрывай-не прикрывай очками, а все одно - не выйдешь за арийца. Вон щеки отъел, таки на первом же патруле погоришь.
        Напоследок Семен подмигнул, и его чернявая голова наконец исчезла в проеме люка, послышались отчетливые шаги по броне. Игорь коротко хохотнул, похлопал по плечу насупившегося Баира.
        - Чудак у нас старший сержант Горобец, - буркнул Шагдаров.
        - Н-да, с ним не соскучишься.
        - Лучше скажи, Баир, сколько у нас выстрелов?
        Баир бросил взгляд туда, где обычно лежит боеукладка. Пусто. В башне в креплениях тоже ни одного снаряда.
        - Ни одного, товарищ капитан.
        - Плохо. А пулеметные магазины есть?
        - Тоже нема…
        - Ни одного? - недоверчиво спросил Игорь.
        Баир отрицательно мотнул головой.
        - Беда прямо… Эдак мы просто кусок железа.
        Семен приблизился к мотоциклу. Остановился, пробежал взглядом по кожаному сиденью, пузатому бензобаку, остановился на приборной доске, в центре серебром горит кругляш с четырьмя квадратами в центре и с латиницей «BMW». Да, такой мог нам, мальчишкам из дальневосточной глубинки, только присниться, подумал Семен. Он вспомнил, как довелось ему один раз прокатиться на дядином мотоцикле еще до танкового училища. Восторгу тогда не было предела. Где-то внутри запрыгали чертики - ведь ему теперь можно «рулить - не нарулиться» на новеньком пусть и фашистском «БМВ».
        Он обошел трехколесного монстра, заглянул в люльку. Внутри лежит демонтированный пулемет и несколько магазинов к нему. На дне - россыпь пистолетных патронов и пара пистолетов-пулеметов МП.
        Уже садясь на мотоцикл, Семен заметил, что до сих пор в советском танковом комбинезоне. Он чертыхнулся и принялся надевать ненавистный немецкий китель. Оказалось, маловата рубашонка фрицев старшему сержанту. Пришлось Семену обойти трупы немцев. Старшего сержанта мутило от одного их вида, казалось, еще мгновение и Семен в рвотной судороге выплюнет внутренности, но, набрав воздуха и выпучив глаза как рак, он и немецкой формой разжился, и трофеев раздобыл добрую горку. Теперь они тяжеленным свертком гремят в люльке.
        Армейский «БМВ» завелся с полоборота, и Семен нажал на гашетку, воздух рванул навстречу, в груди приятно защекотало.
        Баир услышал мотоциклетный стрекот и высунулся из башни. К ним в облаке пыли приближается Семен. Баир Шагдаров усмехнулся - серо-зеленый китель сидит ладно, даже глядя в упор и не скажешь, что перед ним явно не немец-ариец. Дорожная пыль красно-коричневой ржой засыпала Семена с ног до головы, тот мотает головой, чертыхается. В руках у старшего сержанта охапка каких-то тряпок.
        - Вот, - он протянул охапку тряпья вылезшему наполовину из пулеметной башни Игорю. - Для пущей конспирации.
        Лейтенант принял увесистый красно-черный клубок, покрутил в руках.
        - Что это?
        - Чертова свастика ихняя. Такие обычно растягивают на радиаторах, чтоб с воздуха можно было распознать своих.
        Игорь развернул клубок, ветер тут же подхватил полотно, едва не вырвал из рук, волны побежали по огромной черной свастике на красном поле.
        - А чего - умно! - подал голос Баир.
        - Конечно, умно! Это тебе не железяки в ствол пихать, - съязвил Семен и бросил в старшину еще один клубок, на этот раз грязно-серого цвета.
        - А это еще что?
        - Форма фрицевская.
        - А она мне зачем?
        - Эх, ну и глупый же ты, Баир, а еще старшина.
        - Чего?
        - Того! - передразнил его Семен. - Когда будем проезжать КПП или деревню какую - напялишь на себя немецкую одежонку. Так больше шансов проскочить будет.
        - А…
        - Вот тебе и «а».
        - Ну, Семен, ох и огрею тебя по спине - только доберись до своего места, - ответил Баир и грозно выставил кулак, кожа добела натянулась на костяшках.
        - Эх, нашему бы теляти…
        - Ладно, хватит! - прервал их шутливую перепалку Игорь, бросил скомканный опознавательный стяг со свастикой Баиру. - Лучше растяните это тряпье на корме танка. И в путь! Время дорого.
        С материей пришлось повозиться - никак не хотела закрепляться, рвалась при легком ветерке. Танкисты ободрали все пальцы, но приладили чертову свастику на танковой корме. Теперь она топорщится на ветру, переливается черно-красно-белой краской.
        Семен жмет что есть мочи - мотоцикл ревет, отрывается вперед, встречный ветер приятно обдувает лицо. Тридцать. Тридцать пять. Сорок километров в час! Игорь чертыхается, выжимать «газ» до упора лейтенант не решается, помнит - движок у Т-28 капризный, чуть что - встанет колом. В рокот двигателей врывается жалобный вопль клаксона. Семен оборачивается, сбавляет скорость.
        Через несколько километров скорость пришлось сбросить до тридцати километров в час. Впереди замаячили треугольники крыш. Семен нервно сглотнул, начал сбавлять обороты. По обочинам торчат почерневшие остовы бронетехники. Одни искорежены до неузнаваемости, другие будто только с завода - даже краска не облупилась. Рядом с железом лежат трупы. Семен пробегает взглядом по павшим бойцам. Полураздетые, часто без конечностей или со вспоротыми животами они лежат под палящим солнцем, мухи стайками носятся над медленно гниющей плотью. Ветер разносит смрад по округе.
        Стали попадаться и немецкие трупы. Но в отличие от красноармейцев тела сложены рядком на расстеленном брезенте, недалеко от дороги частоколом лютеранских крестов сквозь землю прорывается немецкое кладбище, на кончиках крестов висят массивные каски, на перекрестье - табличка с именем.
        Попадаются и живые немцы, при звуке приближающегося танка островок стальных касок распадается, солдаты жмутся к краю дороги, вглядываются в проезжающую мимо технику. Одни смотрят с интересом, другие отчего-то улыбаются, третьи смотрят безразлично, отрешенно.
        Игорь через откинутый смотровой люк всматривается в местность. Тридцать, сорок, пятьдесят, шестьдесят. Не меньше сотни солдат. Внутри нарастает холод, руки противно потеют, скользят на рычагах. И это только на въезде в деревушку! «Если остановят на КПП или поймут неладное - нам крышка, - с горечью подумал лейтенант, - нам уже будет не вырваться». Игорь обернулся, глянул на Баира, старшина тоже нервничает, видно, как подрагивают уголки губ. Немецкий мундир на нем сидит нескладно, пилотка и вовсе кажется бумажным колпачком. Хорошо хоть очки мотоциклетные догадался надеть, подумал Игорь. А то бы точно своими раскосыми глазами всю идею запорол бы. Баир несколько раз высовывался из люка, махал рукой проходящим мимо колоннам. Вроде принимают за своего.
        Въехали в деревню. Позади остались первые дома. Игорь облегченно выдохнул - никакого КПП здесь не было. На обочине лишь грузовики и несколько бронетранспортеров. А вот солдат оказалось значительно больше - многие из них, заслышав лязг гусениц, высыпают к дороге, при виде советского исполина радостно галдят, тычут пальцами. Баир вошел в роль - по-хозяйски уселся на орудийную башню и приветственно машет руками. Почти вся центральная улица деревушки облеплена немчурой - всем интересно глянуть на сухопутный крейсер «иванов». Долбануть бы сюда десятком гаубичных фугасов - полк ляжет этой фашистской гниды, не меньше, зло подумал Баир.
        У Игоря екнуло сердце - уже в конце деревни Семен вдруг сбавил скорость и остановился возле обочины. Впереди на солнце блестит серая броня, белые кресты щедро подведены свежей белой краской, вокруг суетится немчура. Лейтенант тоже сбавляет скорость. Баир опустился в башню, вопросительно смотрит на Игоря.
        - Ну, чего глазеешь? Готовь автоматы! - скомандовал Игорь, продолжая замедлять тридцатитонную машину. - Да чтоб магазинов побольше.
        Баир кивнул и тут же загремел металлом, вскоре послышался звук передергиваемого затвора.
        - Вот, - коротко произнес старшина и положил рядом заряженный немецкий МП. - Если что, я с башни буду отстреливаться. А то забросают нас, гаденыши, гранатами.
        - Они так и так забросают! Немчуры тут - как грязи! Не уйдем. Да и эти, - Игорь ткнул пальцем на танки, - далеко уехать не дадут - всю задницу нам нашпигуют.
        Семен остановился у обочины, впереди возвышается двадцать тонн фирмы «Даймлер-Бенц», пушки грозно повернуты на восток. К сержанту приближается группа немецких военных, на одном из них горит посеребренный крест в обрамлении восьмиугольной звезды, кисти рук, несмотря на жару, обтянуты белыми перчатками. Как на параде, сволочь, зло подумал Семен, руки потянулись к притороченной к ремню кобуре, щелкнула застежка, пальцы кольнул холод вороненого металла.
        Немецкие офицеры приблизились к Семену, он им кивнул и указал на возвышающийся сзади трофей. Трофей урчит двигателем, грозно смотрит пулеметами на них. Офицеры с нескрываемым интересом рассматривают советского исполина, один из них подошел к танку, потрогал броню, бросил взгляд на орудийную башню, при виде 75-миллиметрового ствола довольно зацокал.
        Офицер с нацистским орденом и вправду оказался полковником - он представился Семену как «оберст». Семен кивнул, но дальше лепетание офицера понять не мог, разве что промелькнуло разок знакомое слово «папирен». Семен улыбался и кивал, а у самого уже было предчувствие. Немецкий полковник выходит из терпения, в голосе появилось раздражение, брови грозно сдвинулись на переносице, толстые щеки подрагивают, он сорвал белые перчатки и стал ими махать у самого лица Семена, тот продолжал улыбаться и кивать, выбирая удобный момент, чтобы выхватить «люгер» и выстрелить в этого спесивого борова. А что дальше? - подумал старший сержант. А дальше ударить по «газам» и попробовать вырваться из деревни. Ребята не дураки, сообразят и наверняка попытаются прорваться. Как на Руси, а теперь и в Стране Советов, - авось сдюжим!
        Немецкий полковник уже откровенно кричит, на лице одновременно гнев и непонимание. «Сейчас!» - молнией промелькнуло в голове у Семена. Он еще раз кивнул и произнес «Айн момент» и сделал вид, что полез во внутренний карман. Потом Семен резко выхватил из кобуры пистолет, вороненое дуло уткнулось в толстое пузо генералу, тот ошалело выпучил глаза как рак. Но выстрелить Семен не успел.
        Мотоцикл под Семеном качнуло, его самого выбросило, уши заложило, лишь противный свист гуляет в голове. Семен осмотрелся, попытался встать, рука по-прежнему сжимает пистолет. Но старший сержант тут же повалился - рядом прогремел еще один мощный взрыв, земельная крошка посыпалась на него дождем. Старший сержант стал отползать в сторону, руками наткнулся на подкованные хромовые сапоги. Семен поднял голову, глаза уперлись в содрогающееся тело немецкого полковника, лицо будто облито известью, руки прижимают вспоротый осколками живот, кровь струйками сочится сквозь пальцы, в зияющей ране видны внутренности. Семен поднялся и со всей дури треснул ему сапогом в лицо, полковник завалился на спину словно мешок картошки, страшная рана на животе с треском лопнула, наружу вывалились внутренности, старший сержант тут же сморщился - вонь в нос ударила волной.
        Семен бросает взгляды по сторонам. Вокруг творится настоящий хаос. Люди как звери ломятся то вперед, то откатываются живыми волнами назад, совсем близко раздаются оглушающие разрывы. Один из снарядов точно лег в быстро передвигающуюся колонну немцев. Раздался оглушительный взрыв, в небо взметнулись оторванные конечности вперемешку с землей. На добрую сотню метров засыпало обугленными кусками немецкой плоти. Тут же раздался нечеловеческий вой.
        Рядом взревели моторами немецкие танки, серые облака газов рванули из выхлопных труб. Обе машины резко развернулись на месте и тут же двинули вперед, из-под гусениц брызнули фонтаны черной вперемешку с кровью земли. Ударил курсовой пулемет, затем яркой вспышкой отозвалась пушка.
        Окраину деревни внезапно огласил вой. Немцы засуетились. Вой с каждым мгновением нарастает, пока не превратился в хорошо различимое и такое приятное слуху «Ура!». Затрещали немецкие ружья, им вторят противной трескотней пистолеты-пулеметы, начали ухать пулеметы. На позиции немцев врываются красноармейцы, у многих вместо винтовок и штыков заточенные саперные лопатки.
        В этом людском месиве взгляд Игоря вдруг кольнул один боец - на рукавах пляшут красные звезды, на них золотом горят серп и молот. Этот боец с непокрытой головой умело орудует винтовкой - одного прошил штыком едва ли не насквозь, тут же вытащил, мгновенно передернул затвор и выстрелил в приближающегося к нему немца. После метнул точно копье винтовку, пригвоздив к земле какого-то немецкого офицера, тут же выхватил свой табельный ТТ и, спрыгнув в окоп, начал выстреливать направо и налево. За ним рванулись несколько красноармейцев с винтовками наперевес.
        - Это же… это же товарищ полковой комиссар! - ошеломленным голосом произнес Семен, тыкая в сторону прорывающихся цепей красноармейцев. Он тоже наблюдает сквозь смотровую щель за боем.
        - Быть этого не может!
        - Я тебе точно говорю! Комиссар Станкевич. Его физиономию и не узнать?
        - Кажись, и вправду он, - кивнул Игорь. - Да, его трудно не запомнить.
        - Верно. Все время смотрел на нас как на врагов народа! - с раздражением бросил Баир.
        Игорь повернулся к нему, внимательно посмотрел на него, затем опустил глаза, проговорил:
        - Было дело. Когда допрашивал, тоже думал - типичная тыловая крыса. Думал, вот бы его к нам тогда, в ту деревню на передовую. - Лейтенант повернулся, вновь следит за боем. - А теперь он сам ведет бойцов в атаку. - Игорь замолчал, всматривается, как людская лавина с криками «ура!» врывается в неприятельские окопы, некоторые падают и уже не встают. Лейтенант вздохнул и добавил: - Все-таки соединился товарищ комиссар с 213-м полком и пошел на прорыв. Да еще и в штыковую сам пошел…
        Комиссар и вправду схватил немецкую винтовку и тут же с хрустом вонзил штык по самую рукоять в подвернувшегося немца. Тот заверещал как свинья, руки вцепились в ствол винтовки. Комиссар Станкевич мешкать не стал - оперся ногой в вопящее тело и рванул оружие на себя, тугая струя крови ударила на штаны и сапоги комиссара. Он сплюнул и со штыком наперевес рванул дальше.
        - Еще и бьется как лев! Эх, пособить бы ему, да нечем… - сказал Семен и начал от волнения грызть ноготь.
        - Жалко товарища комиссара, - произнес сзади Баир. - Зато умрет как мужчина, не в своей землянке сырой.
        - Ты чего его раньше времени хоронишь? - Игорь повернулся к старшине-башнеру, глаза лейтенанта грозно впились в него. - А вдруг немчура в штаны наложит и драпанет?
        Игорь повернулся и вновь уставился в смотровое окно. Там бой в самом разгаре, но силы прорывающихся заметно тают, пулеметы косят красноармейцев, как серп спелую траву. Многие залегли, начали отползать обратно к перелеску. - Хотя, конечно, шансов немного у него…
        - М-да, настоящий мужик, хоть и комиссар, - проговорил Семен.
        - Честно говоря, поначалу думал - выслуживается наш полковой комиссар, хочет до «ромба» на петлицах дорасти, - с улыбкой произнес Игорь. - А теперь вижу - настоящим он комиссаром был. Идейным. Вон, даже звезды с рукавов не содрал.
        - А звезды тут при чем? - непонимающе произнес Баир.
        - Эх и дурень же ты, старшина Шагдаров, - выдохнул Семен, опустил ладонь на плечо вдруг насупившегося Баира. - Если, не дай-то бог, попадет в плен - сразу к стенке без разговоров. Комиссаров и большевиков немчура в плен не берет.
        Все замолчали. Все видят, как остатки прорывающихся накрывают минометные выстрелы и лупят трассирующими снарядами зенитки. Разрывы мин подкидывают тела вверх, зенитки кромсают, рвут на части тела живых и мертвых.
        Игорь сдвинул брови и произнес:
        - Ладно, нам нужно двигать вперед, пока фрицы не опомнились и не кинулись нас искать.
        Игорь с силой нажал на рычаги, нога вдавила гашетку «газа» почти до пола, мотор взвыл, лязгнули гусеницы, иссушенная зноем земля комьями рванула из-под траков, тридцатитонная махина рванула вперед.
        Далеко позади осталась злосчастная деревушка. Гром боя уже давно затих. Все кончено, подумал Игорь. Потом в отчете генералы отметят так: «блокированные и окруженные войска при попытке прорыва продвижения не имели». А на деле - у деревни сотни перемолотых, разорванных крупнокалиберными снарядами на части ребят. И товарищ полковой комиссар. Почему-то Игорю стало его жаль. Еще тогда, в лагере ему и вправду казалось, что комиссар выслуживается. Однако сейчас лейтенант с горечью понимает, что был не прав. Сейчас бы он и сам встал в один строй с комиссаром и ринулся бы, как говорят генералы, - на превосходящего как в живой силе, так и в вооружении и технике врага. «А что я делаю сейчас, - зло подумал Игорь. - Бегу! Бегу как крысёнок! И даже не знаю куда. Просто жму вперед, и все. Хотя нет, конечно, знаю. Если правильно рассчитал - так мы вырвемся из окружения где-то севернее Борисова. А что дальше? А дальше - дальше повоюем!»
        Преследования нет. Но Игорь оборотов не сбавляет, торопится. Вот только куда, зло подумал лейтенант.
        - Как же жрать хочется! - бросил, перекрикивая шум мотора, Семен. - Кишки так и липнут к позвоночнику.
        - Кто о чем, а голый о бане!
        - А чего? Мы не жрамши уже почти сутки… а я там трофеев прихватил, в мотоцикле остались, - Семен вздохнул обреченно. - Тушеночка там была и сало! Вот гадство же!
        Баир хохотнул. Засунул руку за пазуху и вытащил хлебную краюху, разломил на три части и протянул одну из них Семену.
        - Не тушенка, конечно, трофейная, но лучше, чем ничего.
        Тот радостно схватил уже немного зачерствевший хлеб и вгрызся в корку.
        - Да тут на один зуб! - проговорил Семен, пережевывая последний кусочек. - И то на молочный.
        - Надо бы тебе их выбить и всего делов, - ответил Баир, дожевывая хлеб.
        - Всего делов! - передразнил его Семен. - Мне зубы не только для еды нужны. Моя мечта - перекусить глотку Гитлеру. Вот только доберемся до Берлина…
        - Ну ты, Сема, и мечтатель, однако, - хохотнул Баир.
        - А чего? Доберемся до Берлина, отыщу эту сволочину и откручу голову как цыпленку!
        - Ты ж перекусить хотел.
        - Да там и не важно уже будет. Главное - кончить гадину!
        - Это верно! Вот только б к своим бы для начала…
        Игорь от пайки отказался. Сидит, внимательно всматривается на дорогу. Впереди мелькнули какие-то торчащие балки, уродливые покосившиеся черные стены, заваленные до самой земли крыши, края досок обуглены. В нос ударил запах гари.
        - Вот же гады! - в сердцах бросил Баир. - Где ни пройдут, там все жгут!
        Семен и Игорь тут же стали всматриваться в обугленные деревяшки. У Семена екнуло сердце - на глаза попался крохотный обожженный трупик, лицо обгорело до неузнаваемости.
        - Даже детей малолетних не пощадили, сволочи!
        Семен внезапно побелел и начал громко кричать и размахивать руками, страшно выпучив глаза, слюни полетели в разные стороны.
        - Семен, ты чего? Сдурел, что ли? - взмолился Игорь, отмахиваясь от рукоплесканий Горобца. - Уймись, тебе говорю!
        Но Семен не унимался, он широко раскрытыми глазами смотрит куда-то вдаль, колотит кулаками в броню, кости уже сбиты в кровь, изо рта раздается истошный вопль, среди которого лишь различимы «Суки!» и «Убью!».
        Баир схватил его могучими руками за грудь, с силой сдавил, Семен попытался вырваться, но почти сразу же стих. Старшина потихоньку ослабил хватку и кивнул остолбенелому Игорю.
        - Это «окопная болезнь», - произнес он. - Я слышал про такую. У многих после длительных боев вот такие приступы. Правда, бывает и хуже.
        - Куда уж хуже-то? Вон все кулаки в кровь размочалил.
        - Говорят, бывает, что слюной исходятся как бешеные, а иные на своих же бросаются.
        - Этого еще не хватало!
        Игорь нажал на рычаги, танк содрогнулся, медленно покатил вперед. Лейтенант косится на Семена, тот обмякший, казалось, дремлет.
        Внезапно по корпусу танка чем-то стукнуло, Игорь встрепенулся, через мгновение вновь стукнуло, затем еще, словно детвора бросает камешки. Лейтенант сообразил. Резко налег на рычаги, машина едва не встала на дыбы, взяла резко влево. С трудом Баир удержался, в последний момент ухватившись за башенный поручень. Глаза уже рыщут в видоискателе.
        - Баир, откуда стреляют? - крикнул Игорь. По корпусу вновь звякнуло.
        - Пока не вижу, товарищ лейтенант.
        Баир судорожно всматривается в мутноватое стекло триплексов, но разобрать что-то среди обугленных останков трудно. Наконец он заметил какое-то движение у дальнего, наполовину уцелевшего амбара. Там метнулись в сторону до боли знакомые пилотки.
        - Вижу, товарищ командир. Левее, двадцать пять. Два или больше солдат! - Баир продолжает всматриваться, мигнули несколько вспышек. - Бьют из винтовок.
        - Немцы?
        - Нет, кажется, наши.
        В это же мгновение один из солдат рванул к танку, в руке - граната. На бойце - потертая, заляпанная сажей и грязью гимнастерка цвета хаки. Он приблизился и уже размахнулся для броска гранатой.
        - Свои, командир! Метает гранату, правее, пятнадцать!
        - Чего? - оторопел Игорь, но руки сами мгновенно нажали на рычаги. Танк дернулся, его повело влево. Раздался взрыв, подскочил даже Семен, осколки градом посыпались на броню.
        Баир зло выругался и звякнул люком.
        - Ты чего творишь, пехота? - крикнул Баир, высовываясь из командирского люка, на случай шальной пули прикрывается бронированной крышкой люка.
        - Чего?
        - Ничего! Баранья твоя башка!
        - Ты мне еще поговори, фриц!
        Солдат вскинул винтовку и нажал на курок, раздался выстрел. Баир зажмурился, вжал голову в плечи, он уже чувствовал, как пуля пробивает ткань, с хрустом врезается в плоть, однако ощутил лишь обжигающий холод у виска.
        - Совсем пехота ошалела, что ли… - еле двигающимися губами произнес Шагдаров.
        Послышался звук передергиваемого затвора. Баир спешно вскинул руки и выкрикнул:
        - Не стреляй!
        Солдат вылез наполовину из укрытия и крикнул своему товарищу:
        - Петро, гляди, танк наш, со звездами, а внутри немцы, но разговаривают по-нашему!
        Тот, кого окликают Петро, тоже вылез из укрытия, пилотка придурковато натянута на голову, гимнастерка тоже, как и у первого, перемазана грязью и копотью. Он кивнул и тут же вновь укрылся за полуразрушенной обгорелой стеной.
        Из пулеметного люка наполовину вылез Игорь. Он нарочито держался спокойно, хотя внутри все клокотало. Черт его знает, кто такие - вдруг пальнет на дурака?
        - Ну, чего, пехота, разоралась? Видишь - свои мы.
        Решимость в глазах красноармейца сменилась изумлением, взгляд упал на лейтенантские кубари, вскинутая для выстрела винтовка опустилась.
        - Че, правда свои, что ли? - произнес чуть с хрипотцой солдат.
        - Правда, правда, - ответил с натянутой улыбкой Игорь. - Дать звездочку с серпом и молотом потрогать?
        - А чего тогда он в немецкой форме?
        Баир только сейчас посмотрел на себя и увидел, что действительно все еще в немецком кителе.
        - Это… для конспирации, - выдавил Баир, сердце до сих пор колотится, висок ощущает жгучий холод.
        - Чего?
        - Для маскировки, - добавил Игорь.
        - На прорыв, что ли, идете?
        - Ну можно и так сказать.
        - Мы тоже прорываемся… Но кажись, дело наше гиблое.
        Солдат постарше сел на землю и принялся набивать махоркой самокрутку, грубые пальцы ловко хватают щепотки табака, послюнявил край самокрутки, задымил.
        Петро вышел из укрытия, совсем еще молодой солдат, робко подошел к танку, потрогал броню, довольно цокнул.
        - Хороший танк. Нам в передвижке армейской показывали, успокаивали, мол, встанет стеной, ежели чего. И что - правда никакой снаряд не берет?
        - Ну как сказать… - неуверенно стал отвечать Баир. - Если умеючи - можно и увернуться.
        - Что, прям от снаряда, что ль? - молодой солдат выпучил глаза от удивления.
        - Ага.
        - Лучше скажи, солдат, кто тебя учил гранаты метать? - вклинился в разговор Игорь.
        - Сержант нашенский, еще там, в учебке.
        - Руки бы оборвать твоему сержанту за такое учение…
        - Да, кажись, уже оторвали - и не только руки. Наш старшина был отчаянный, боевой! Первый бросился в прорыв.
        - Точно, я потом уже видел, как его буквально на клочки рвануло - мина прямо в него попала.
        - М-да, дела… - опустив голову, грустно произнес солдат постарше. Но вскоре опомнился, встрепенулся, обратился к Игорю: - Давеча говорили, что на прорыв идете, товарищ лейтенант.
        - Идем…
        - Так вот - в эту сторону точно не прорветесь - через пару километров уже вся дорога кишит от немчуры. Мы разведывали.
        - Точно, - подтвердил второй солдат, которого Петро зовут. - Еще пару дней назад слышал, что там одна из наших дивизий бьется, кордон там плотный. Пробиваться здесь - смерть!
        Игорь недовольно буркнул, Баир тоже заворчал.
        - И что предлагаете?
        - Выходить лесами.
        - Лесами на танке? - удивился Баир. - Ты, рядовой, совсем очумел?
        - А по-другому никак! Тут везде обложили - муха, как грица, с мышью не проскользнет.
        Игорь исчез в люке пулеметной башни, солдат постарше с любопытством заглянул в люк, но едва не столкнулся с лейтенантом. Игорь вылез из люка, устроился на башне, распахнул планшет, палец водит по разрисованной пересеченной местности. Рядовые с интересом смотрят на карту, взгляд провожает палец лейтенанта.
        - Как я понимаю, из этого хутора только две дороги, - произнес Игорь. - Одна ведет на восток, другая на запад.
        - Так точно, товарищ лейтенант! - произнес Петро. - А со всех сторон теснится лес да болота. Танку точно не проехать.
        - Откуда знаешь?
        - Да местный он практически, - за Петро ответил солдат постарше. Петро кивнул. - Из Минска он. Так что знает почти каждый куст.
        - Ну каждый не каждый, но то, что тут, - Петро ткнул на темно-зеленую область на карте, - и тут болота - знаю точно.
        - Неужели совсем не протиснуться? - подал голос Баир, щурит глаза-щелочки, всматривается в хитросплетения местной топографии на карте. - А если гати кинуть?
        - Так кидать придется километров пять - не меньше.
        - М-да, уж утешили, славяне… - с горечью произнес Игорь, вглядываясь вдаль.
        - Так что, как ни крути - а все равно придется бросаться на врага. Без боя не просочиться на такой громадине, - кивнул на танк солдат постарше.
        Нависла удушающая тишина, слышно, как жужжат мухи. От жары, запаха гари и жженого мяса мутит. Баир отмахивается немецкой пилоткой от надоедливых комаров. Те маленькими облачками кружат, пытаются прорваться к сладковатому потному телу.
        - А что, если… если ударить на запад? - нерешительно произнес Петро. На него тут же уставились три пары глаз.
        - На запад? - едва ли не в один голос произнесли они.
        - Ну да! - уже уверенно произнес Петро, глаза внезапно загорелись азартом. - Пока немчура прорывается на восток, мы двигаем на запад - на Минск!
        - Врываемся и бьем по тылам! - громко произнес Петро и для пущей убедительности звонко ударил кулаком в ладонь.
        Игорь серьезно смотрит на Петро, затем рассмеялся, запрокинув голову.
        - Ты это серьезно? - сквозь смех поинтересовался лейтенант. - Да нас же всех перебьют! Там же дивизия фрицев, никак не меньше!
        - Скажете тоже - дивизия! Полк - от силы!
        - Да хотя бы полк. Что мы с одним танком-то сделаем? К тому же он без снарядов.
        - А я город знаю - как свои пять пальцев. Даром, что ли, оттуда? Да и снарядами где разжиться - покажу!
        Игорь перестал смеяться. Вновь внимательно смотрит на Петро, тот в ответ глядит горящими азартом глазами.
        - Отчаянный ты, рядовой. А про снаряды откуда знаешь?
        - А мы когда переформирование проходили, в первые дни войны - целой ротой зарывали снаряды, патроны и всякую амуницию.
        - То есть как зарывали? - не понял Игорь.
        - Лопатами! Бросали мешки и ящики в огромную яму и закапывали, чтоб врагу не достались.
        Игорь и Баир переглянулись.
        - И что, там и наш калибр есть?
        - Да там всякие были - должны быть и ваши. - Петро глянул на зачехленное орудие, сощурил один глаз. - Точно помню - были совсем тяжелые ящики со снарядами, старшина говорил, мол, танковые. Наверняка ваши.
        Игорь глядит в сторону немигающим взглядом, брови сжимаются, сходятся у переносицы, лоб морщится, губы беззвучно что-то бормочут.
        Баир смотрит на лейтенанта. Игорь, наконец, оторвался от карты и встретился взглядом с Шагдаровым. Баир растянул рот в улыбке, смешливо произнес:
        - Да не-е-е, командир, это авантюра.
        Игорь вдруг серьезно посмотрел на улыбающегося Баира, старшина перехватил его суровый взгляд, улыбка тут же слетела с губ.
        - Авантюра! Да еще какая! - твердо произнес Игорь, в словах почувствовались стальные нотки. - Но драпать все время, шкерясь, как говорит Семен, по кустам, я не собираюсь! Устал и - баста!
        Игорь резко засунул карту в офицерский планшет и стремительно запрыгнул на танк. Открывая люк, добавил:
        - Если умирать, так хоть танкистом и в бою!
        Солдаты и танкисты переглянулись. Баир шагнул вперед и раскрыл было рот.
        - Отставить! Возражений не принимаю!
        Баир вытянулся в струнку, руки ударили по швам. Он набрал в грудь воздуха и выпалил:
        - Да я поддерживаю, товарищ командир. Вот только с пехотинцами нашими чего делать будем? Может, пусть компанию составят?
        - А что - в бою руки лишними не будут, - кивнул Семен. - Нехай едут.
        Игорь вдруг хохотнул.
        - Ну ты, старшина, и скажешь тоже - компанию. Не на прогулке же! Но я такого приказа дать не могу. Захотят - пусть едут. Места хватит на всех. А нет - что ж, удачи им!
        Шагнул к танку Михалыч, недовольно поправляет усы.
        - Да ты шо, командир. Не воспользоваться возможностью повоевать, да еще и в танке - жить буду - себе не прощу.
        - Точно! - подтвердил Петро. - Да ежели б тогда, на призывном, дали выбирать - пошел бы в танкисты!
        Баир и Семен коротко хохотнули. Улыбнулся и Игорь, правда, сдержанно.
        - Что ж, как сказал старшина, в бою лишними руки не будут. Да и на месте покажете, где нам снарядами разжиться.
        - Так что милости просим на борт! - подал голос Семен, постучал ладонью по броне и полез в малую пулеметную башню.
        Петро и Михалыч с трудом, кряхтя, забрались в танк. Михалыч попытался выпрямиться - но тут же долбанулся макушкой, он ойкнул, рука тут же стала растирать ушибленное место. Петро во все глаза смотрит вокруг, несмотря на полумрак, он с нескрываемым удивлением бегал глазами по танковому интерьеру. Изумленный взгляд упал на казенную часть орудия, рука принялась гладить шершавый металл.
        - Вот здорово…
        Баир перехватил его взгляд, подмигнул.
        - В бою только не засматривайся по сторонам. И вообще - держитесь получше, ехать будем быстро и без комфорта. Маленько потрясет.
        - А нам чего, не привыкать!
        - Уж лучше ехать, чем пузом елозить по земле и болоту, - сказал шутливым тоном Михалыч.
        Внутри танка раздались короткие смешки.
        Игорь поудобнее надел танкошлем, кашлянул и с силой нажал на рычаги. Заскрежетали шестерни, взвизгнула трансмиссия. Игорь, смеясь, прокричал сквозь шум и лязганье:
        - Ну что, мазута, двинем с боем на фрица!
        - Ура! - в один голос закричали танкисты. - Вперед на врага!
        Лязгнули гусеницы, выхлоп плотным облаком вырвался из выхлопных труб, тяжелые траки вонзились в землю. Советский Т-28 рванул на запад, к Минску.
        18
        Т-28 с грохотом ворвался в небольшой дворик хутора. Жилой дом разрушен до основания: из земли торчат лишь опорные балки, внутри крошево битого кирпича, сгоревшие бревна. Семен даже сумел разглядеть засыпанную пеплом и почерневшим цементом кровать на пружинах. Вокруг несет гарью.
        - Авиабомба, скорее всего, - подытожил Баир, с интересом рассматривая разрушенный дом.
        Хозпостройки по соседству практически не пострадали, разве что сильно завалился на бок деревянный туалет. Даже огород почти не тронут - легко узнаются кусты картофеля, листья капусты, помидоры карабкаются по жердям-опорам, разбрасывают в стороны стебли-змейки огурцы.
        - Эх, была бы осень - полакомились бы свежими овощами, - со вздохом произнес Баир, пробегая взглядом по оставшемуся хозяйству некогда процветающего хуторка.
        - И не говори, - тоже вздохнул Семен, раскрутил в руках черенок лопаты. - А то у нас припасов съестных всего ничего - пара галет, и только.
        Танкисты покинули свой советский 30-тонный исполин и сейчас гуськом ходят за Петро, который обещался показать, где схрон, в руках шанцевый инструмент: пара лопат, кирки, лом.
        Петро задумчиво ходит по двору, наклоняется, всматривается, потом свернул в сторону огорода, стал крутиться около грядок с огурцами.
        - Здесь! - наконец выкрикнул Петро, сапог очертил полукруг на земле. Лопаты, кирки и лом тут же вонзились в иссушенный жарой грунт. Петро, Баир, Игорь и Семен дружно навалились. Саперные лопатки заработали как пропеллеры, в стороны полетели комья земли. Уже через минуту лезвие лопатки Баира бухнуло во что-то твердое.
        - Есть! - радостно произнес он, улыбка поползла по чумазому лицу старшины, будто вообразил себя пиратом на таинственном острове, откопавшим клад. - Есть контакт!
        Все бросились подкапывать. Через пару минут руки принялись вытаскивать заколоченный ящик, жилы вздулись на руках, Семен крякнул.
        - Тяжеленный, зараза!
        Лопатки вонзились под крышку ящика, звякнуло, крышка сразу подалась, гвозди полетели в сторону. Баир и Игорь с нетерпением, едва не сталкиваясь лбами, заглянули в ящик. Там на соломенной подстилке лежало два остроконечных снаряда, синяя каемка пробегает по металлической горловине.
        - Они самые, - удовлетворенно выдохнул Баир. - 76-миллиметровые, бронебойные! - Баир шлепнул могучей ладонью по спине Петро, тот квакнул и просел от неожиданности. - Молодец, рядовой, не ошибся!
        Вскоре перед танком развернулась целая поляна вскрытых ящиков, на дне которых покоились танковые выстрелы. Здесь были и обычные «бэбэшки» - бронебойные, и фугасы, даже несколько шрапнельных снарядов попалось! Семен, Игорь и новоиспеченные танкисты принялись таскать тридцатикилограммовые выстрелы в танк. На одной из пулеметных башен увесистые снаряды принимает Баир и спешно, но предельно осторожно опускает их в люк, до уха доносится еле слышный звон металла.
        - Быстрее, ребятки! - подгонял их Игорь. - Надо шевелиться, как бы не нагрянул кто сюда.
        - Уже голыми руками не возьмут! - радостно произнес Баир. - Враз кровью умоются!
        Спустя полчаса Баир опустил в люк последний, шрапнельный, снаряд, заглянул внутрь, удовлетворенно кивнул и скомандовал:
        - Полна коробочка! По машинам!
        Семен и Игорь тут же проворно взобрались в машину, пехотинцы замешкались.
        - Пехтура, - с язвительной улыбкой произнес Семен. - Чего с нее взять?
        Игорь тоже улыбнулся, но пальцем радисту-пулеметчику пригрозил, тот нарочито непонимающе похлопал ресницами.
        Наконец за Петро и Михалычем захлопнулся люк основной башни, звякнула защелка замка.
        - Можно трогать, командир! - выкрикнул Баир, стараясь перекричать работающий на холостых двигатель, и легонько толкнул носком сапога Игоря в спину.
        Вновь взревел двигатель, скрежетнула трансмиссия, загрохотали траки тридцатитонного советского монстра по белорусской дороге.
        Прямо по курсу возвышались заводские корпуса, виднелись трубы ТЭЦ. Дальше виднелся силуэт дома минского правительства. Даже отсюда можно было разглядеть полотнища со свастиками.
        - Ух и курвы же! - гневно вырвалось у Семена.
        Танк рванул дальше. Проехали железнодорожный переезд, пути трамвайного кольца и оказались на улице Ворошилова. Здесь много предприятий, но почти все корпуса сейчас полуразрушены. Потом машина поравнялась с длинным красным зданием ликеро-водочного завода. Здесь и увидели первых немцев.
        - Немцы! Прямо по курсу немцы! - воскликнул Баир.
        Их десятка два. Солдаты грузили ящики с бутылками в машину и не обратили никакого внимания на внезапно появившийся одинокий танк. За пятьдесят метров до немцев открыл огонь из пулемета Семен. Пули точно ложились в скопление немцев, едва ли не каждый выстрел поражал цель. Некоторые попытались сбежать, перелезть через арку ворот и скрыться во дворе, однако пулемет Семена находил и их.
        Через минуту-две все было кончено. Танк рванул вперед, раздавив машину со спиртным и перемалывая гусеницами фашистов.
        После танк переехал осторожно по деревянному мосту через Свислочь и повернул направо, на улицу Горбарную. Миновали рынок. Навстречу в конце рынка выехала колонна мотоциклистов.
        - Влево! - скомандовал Баир. Игорь рванул рычаги, и танк врезался в колонну мотоциклов, сминая и перемалывая противника. Остальные мотоциклисты как заправские летчики сделали поворот-вираж и повернули вправо.
        - За ними!
        Танк рванул за мотоциклами. Через смотровую щель Игорь хорошо видел их перекошенные от ужаса лица. Кто-то попытался отстреливаться - изредка вспыхивали рыжие огоньки автоматов, несколько пуль беспомощно звякнули о броню. Но это лишь вызвало улыбку у Игоря. Заработали оба пулемета. Мотоциклисты были уничтожены. Танк рванул дальше.
        Перекрикивая шум мотора и лязганье трансмиссии, Баир запел. На него ошалело посмотрел Семен, но тут же рот растянулся в довольной улыбке. Он стал качать головой в такт песне и вскоре сам начал подпевать. Бойцы-пехотинцы переглянулись и тоже подхватили до боли знакомую мелодию.
        Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,
        Преодолеть пространство и простор,
        Нам разум дал стальные руки-крылья…
        - Не-е, так это ж песня летчиков, - вмешался Семен. - Давай тогда уж «Нам разум дал броню и точные орудья»!
        - А давай! - радостно кивнул Баир.
        Нам разум дал броню и точные орудья,
        А вместо сердца - пламенный мотор.
        Игорь смотрит на них довольно и вскоре в танке грянуло:
        Наш острый взгляд пронзает каждый атом,
        Наш каждый нерв решимостью одет;
        И, верьте нам, на каждый ультиматум
        Воздушный…
        - «Бронебойный флот сумеет дать отпор», - неожиданно вставил Семен и добавил картинно с одесским говорком: - Мы жеж танкисты, не летчики.
        Баир радостно осклабился и громко повторил:
        Бронебойный флот сумеет дать ответ!
        Петро залихватски, по-разбойничьи стал свистеть в такт.
        Тем временем танк пересекает улицу и, разбрасывая в стороны клубы дыма, устремляется в небольшой проулок. Игорь резко взял правее и тридцать тонн советской бронированной стали повернули на… улицу. И практически сразу танк врезался в стоящую колонну еще одних немецких мотоциклистов. Немцы при виде грохочущего многобашенного монстра кинулись врассыпную, несколько замешкались, и стальные траки мгновенно превратили их в месиво. Заскрежетал вдавливаемый в асфальт металл. Ударили башенные пулеметы. Немцы валились, сраженные смертоносным свинцом, едва сделав несколько шагов.
        Петро прильнул к башенному пулемету и нажал на курок. Очередь пробила бензобак одного из мотоциклов, рвануло пламя, вверх взмыли искореженный металл вперемешку с человеческой плотью.
        - Так им, сукиным детям! - радостно заорал Петро и сильнее налег на плечевой приклад пулемета, отстрелянные гильзы звонким водопадом сыплются на днище танка.
        Фугасный заряд скользнул в казенник танкового орудия, лязгнул затвор. Баир громко закричал:
        - Внимание, выстрел!
        Сапог старшины ударил по спусковому механизму. Грохот ударил в уши, танк содрогнулся, тут же заполнился едким пороховым дымом, глаза с непривычки у Петро заслезились, горло вновь перехватило кашлем. Еще дымящаяся гильза со звоном бухнулась на днище, Михалыч подхватил дымящийся металл и вышвырнул наружу через башенный люк. Гильза ударилась об МТО, шлепнулась на дорогу и со звоном покатилась по асфальту.
        Снаряд угодил прямо в центр скопления немцев. Взрыв буквально разметал в стороны, будто игрушечные, мотоциклы и людей. Раздались нечеловеческие вопли. Вновь ударили танковые пулеметы, и через минуту крики затихли.
        - Двигай, командир! - скомандовал Баир. Танк качнулся, из труб рванул выхлоп, и машина двинулась дальше.
        Дальше начинался крутой поворот по улице Энгельса. Танк натужно заурчал, лейтенант с силой надавил на рычаги, понизив передачу, и машина пошла уверенней. Дома горят, стелется дым пожарища. Поравнялись со сквером имени Янки Купалы. Пулеметы не умолкали. Прорвались на центральную Советскую улицу. Оттуда танк взял сразу направо на небольшую улицу, изрытую воронками и битым кирпичом. Когда танк спустился вниз возле Окружного дома Красной Армии, Петро выкрикнул, чтоб поворачивали направо на улицу Пролетарскую. Она вся была забита техникой, машинами с оружием и боеприпасами, автоцистернами. Слева у реки громоздятся какие-то ящики, полевые кухни, в Свислочи купались солдаты. А за рекой в тени деревьев виднелась бронетехника. Танк встал и открыл огонь.
        - А я вот слышал еще одну песню, - прокричал Игорь, перекрикивая шум мотора и пулеметный треск. - Наш сосед по коммуналке ее частенько пел. Как выпьет, так постоянно затягивает. Я еще учился тогда.
        - Давай, жги, командир!
        Мчались танки, ветер подымая,
        Наступала грозная броня,
        И летели наземь самураи
        Под напором стали и огня.
        - Самураи? - недоуменно произнес Баир. - Это которые в Японии и с мечами?
        - Они самые. На тебя немножко похожие, - вставил, улыбаясь Семен.
        - Это еще почему? - произнес Баир, в голосе прозвучали нотки обиды.
        Семен повернулся к нему полностью, отодвинул назад танковый шлем и пальцами растянул веки, на Баира уставились два глаза-щелочки. Петро и Михалыч тут же прыснули со смеху. Засмеялся и Баир.
        - Ну, Семен, шутник, даже в бою готов кривляться.
        - Так в бой с улыбкой идти веселее, товарищ командир.
        - Ты лучше веселее на курок пулемета нажимай! Вон немчуры высыпало, в переулке, правее по курсу!
        - Та я ж это запросто! - с одесским акцентом произнес Семен. Он приложился к пулемету, пальцы нащупали курок и с силой вдавили, пулемет вздрогнул, раскаленные гильзы брызнули в стороны, зазвенели на полу. - За Семой Горобцом дело не встанет!
        И добили, песня в том порука,
        Всех врагов в атаке огневой
        Три танкиста, три весёлых друга,
        Экипаж машины боевой.
        Внезапно на них вырулил немецкий бронетранспортер, внутри лениво покачивается серая сталь касок, стрелок у пулемета лениво потягивает сигареты. Вдруг он едва не вывалился, сигарета вылетела изо рта, - водитель бронетранспортера при виде надвигающейся махины вывернул руль до упора и ударил по тормозам. Баир навел орудие на бронеавтомобиль и повторил за Игорем:
        Три танкиста, три весёлых друга,
        Экипаж машины боевой!
        Баир нажал на ножной спуск.
        В скопление машин, людей и бронетехники летел снаряд за снарядом. Непрерывно строчили пулеметы. Огненные ручейки бензина потекли в разные стороны. Пламя охватило не только машины, но и соседние дома. Дым окутывает все вокруг. Даже в парке вспыхнули деревья. Немцы гибнут один за одним, не успевая понять, откуда стреляют. Вся колонна оказалась разгромлена.
        - Дальше не проедем! Разворачиваемся! - прокричал Петро.
        Не ожидая, когда враг опомнится, Баир дал команду развернуться. Танк вновь вырулил на Советскую улицу и взял вправо. Переехали через мост. В парке заметили новое скопление противника. Под кронами деревьев стояли два десятка автомашин, несколько танков и самоходок. Возле них толпились немцы. Они тревожно задирают вверх головы, ожидая налета советских самолетов. Со стороны Пролетарской улицы все еще доносились взрывы рвущихся боеприпасов, и потому немцы думали, что их бомбят.
        Семен вытер пот со лба ладонью и добавил:
        - А мне еще в училище нравилась вот эта.
        Броня крепка, и танки наши быстры,
        И наши люди мужества полны:
        В строю стоят советские танкисты -
        Своей великой Родины сыны.
        - Да, я тоже ее помню хорошо!
        - Ну, так подпевай! С песней бить врага веселее!
        Михалыч, отправляя очередную раскаленную дымящуюся гильзу в отверстие люка, весело подхватил:
        Гремя огнем, сверкая блеском стали,
        Пойдут машины в яростный поход,
        Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин
        И первый маршал в бой нас поведет!
        Орудие танка отправляет в немцев снаряд за снарядом. Огненные вспышки одна за одной вырывались из ствола, непрекращающимся огнем стреляли пулеметы.
        Снова рванули автоцистерны и боеприпасы, старый парк наполнился гарью и дымом.
        - Осталось шесть, шесть снарядов осталось! - прокричал Баир.
        Игорь крикнул:
        - Прекратить огонь! Уходим на восток!
        Круглый склон, подъем, поравнялись с Долгобродской, слева Комаровка, деревянные домики, рынок, развилка дорог - всего два километра до городской окраины. Будет улица Пушкина, а там и Московское шоссе.
        Вдруг с другой стороны у чугунной ограды громыхнуло противотанковое орудие. Игорь похолодел - в смотровую щель он отчетливо увидел вспышку выстрела.
        - Пушка, командир!
        Послышался разрыв, комья земли, щебень, куски асфальта и битого кирпича дождем осыпали машину.
        Очередной снаряд ударил в башню, но срикошетил. Игорь выжимал из машины все, что можно. Т-28 отчаянно маневрировал.
        - Главное проскочить кладбище, а там дома, - прокричал Петро. - Пушка уже бить не сможет!
        «Еще метров сто и сверну за дома!» - крутилось в голове у Игоря.
        В это мгновение танк сотряс невероятной силы удар. Машина мгновенно наполнилась дымом и гарью. Кто-то вскрикнул, кто-то выругался. Игорь понял - попали в МТО. Пробило броню и вызвало пожар.
        Танк, объятый пламенем, продолжал двигаться, пока новый удар не заставил его остановиться окончательно. Перед глазами Игоря поползли разноцветные круги, уши заложило до звона, по лицу пошла кровь - осколок рассек кожу чуть выше виска.
        Игорь, не теряя ни секунды, открыл люк механика-водителя и вывалился на раскаленный асфальт. Рядом громыхнул люк малой пулеметной башни - Семен, чертыхаясь, буквально выпорхнул из башни и практически с ходу открыл огонь из пистолета-пулемета. Со всех сторон к горящему танку бросились немцы. Его МП-40 дрожит в руках, ручка затвора дергается как ошалелая, брызгая в стороны раскаленные гильзы.
        Баир с трудом вылез из башни, одной рукой выстреливая в немцев, другой вытягивая наружу раненого Петро. Михалыч остался в танке - снаряд ударил в броню и отколовшийся край бронелиста буквально смял его, острые рваные края вонзились в тело. Сейчас Михалыч напоминал переломанную куклу в луже крови.
        - Уходим, командир! - выкрикнул Семен, перезаряжая пистолет-пулемет, по его руке обильно стекала кровь.
        В ушах страшно гудит. Игорь поднялся на ноги и, пошатываясь, бросился прочь. Он споткнулся о какое-то тело, услышал немецкие голоса и из последних сил выхватил пистолет и выстрелил на звук голоса. Кто-то вскрикнул. Игорь застонал - голова раскалывается, огромные молоты сотрясают болью. Дальше оставалось лишь ползти. Он перелез через какой-то забор, почувствовал, как ползет по земле. Силы покидают его с каждым движением, горло сдавливает болью.
        «Суки! Всех перебью! За Родину-у-у!»
        Последнее слово растянулось, будто мягкий резиновый жгут и постепенно заглохло в потускневшем разуме Игоря Протасова.
        Очумелая тряска вырвала Готлиба из сладкой дремы. Его будто рвали из теплого источника, онемевшие члены совершенно не слушались, от дикой тряски дурнота подступила к горлу. Еще мгновение, и желудок извергнет скудный в последнее время сухпаек вермахта. Готлиб застонал и, не открывая глаз, простонал:
        - Хватит… Хватит трясти. Меня сейчас стошнит…
        - Шайсе, твою мать, ефрейтор! - кто-то заорал в самое ухо Готлибу, он вновь сморщился, огромные молоты стали колотить в голове, отозвались нестерпимой болью.
        Готлиб с трудом разлепил будто налитые свинцом ресницы, перед глазами на фоне грязно-серого снега маячит размытая фигура. В молочной пелене проступили фельдфебельские петлички. Готлиб застонал, однако фигура в серо-зеленой шинели продолжает неистово его трясти.
        - Хватит… - сдавленно пробормотал чужим голосом Готлиб. - Хватит, господин фельдфебель… Меня сейчас стошнит прямо на вас.
        Однако унтер-офицер не унимается и, казалось, стал трясти Готлиба еще сильнее. Немецкий солдат напрягся и перехватил руки фельдфебеля, сжал запястье. Все еще мутный взгляд впился в фельдфебеля.
        - Вставай, мать твою! Вставай!.. - наконец донеслись слова унтера до Готлиба. - «Иваны», «иваны» прорвались! Нужно уходить!
        Фельдфебель продолжает трясти Готлиба и рукой указывает в тыл. Лицо искажает смесь ярости и дикого страха. Наконец фельдфебель перестал трясти Готлиба и выпрямился. В руках блеснула вороненая сталь, послышался щелчок затвора.
        - Застрелю как дезертира! - заорал фельдфебель и наставил на Готлиба ствол пистолета-пулемета.
        Внезапно рядом разорвался снаряд, вверх взметнулась бурая земля вперемешку со снегом, фельдфебель вскрикнул и упал на колени рядом с Готлибом. Фельдфебель еще раз бросил взгляд на полусонного Готлиба, затравленно осмотрелся по сторонам, чуть привстал и бросил:
        - Ладно, как знаешь. Пусть «иван» тебя добивает!
        Он сплюнул и тут же захрустел по снегу. Готлиб смотрит ему вслед, белая пелена постепенно спадает, и Готлиб смог разглядеть, как серо-зеленые фигуры сбились в крохотные ручейки и устремились на запад. Возле них изредка взмывала вверх грязно-серая масса.
        Очередной взрыв вернул затуманенный сном рассудок Готлибу. Наконец к нему пришло понимание, что русские, очевидно, предприняли стремительную атаку, прорвали передовые немецкие части и теперь устремляются к тылам. Он спешно огляделся. Вокруг грязно-серый снежный покров, местами вперемешку с бурой, глинистой землей. Казалось, здесь, всего в двадцати километрах от русской столицы Москвы, жизни нет совсем, лишь безобразно торчащие в разные стороны из глубокого снега голые деревца. И очень холодно! Только присмотревшись, можно увидеть редкие серо-стальные немецкие каски.
        Готлиб подскочил к все продолжавшему спать племяннику. Но Флориан, несмотря на усиливающийся обстрел, безмятежно спит, будто младенец.
        - Флор! - крикнул Готлиб и начал того трясти. - Флор, проснись, русские наступают!
        Однако он не отзывался ни на слова, ни на неистовую тряску Готлиба.
        - Флориан! Просыпайся!
        Готлиб начал хлестать племянника по бледным щекам, но Флориан лишь легонько болтал головой, но не просыпался. Готлиб ухватил его за голову и приподнял густо облепленные инеем ресницы. Мертвящий холод тут же полоснул внизу живота.
        На Готлиба уставились остекленевшие глаза Флориана. Из расширенных зрачков на Готлиба смотрит отражение его давно небритого, изможденного лица. Губы Готлиба затряслись.
        - Флор… - сдавленно прошептал он. - Флориан, мальчик мой.
        Подбородок Готлиба мелко затрясся.
        - Флори, как же так? Как же это…
        Готлиб уткнулся в грудь племянника, плечи Готлиба содрогнулись, из груди вырвался стон, слеза скользнула по разгоряченной щеке.
        - Флори, Флори…
        Совсем рядом рванул снаряд, комья земли накрыли Готлиба и Флориана, несколько осколков ударили в каску Готлибу, отрикошетили и угодили прямо в скулу Флориану, из крохотной ранки скользнуло несколько капель крови. Но немец безмятежно смотрит куда-то вдаль немигающим взглядом. Готлибу показалось, что в одно мгновение лицо племянника претерпело сильные изменения: глаза провалились в глазницы, нос заострился, нижняя челюсть резко выступила вперед. На него уже смотрит лицо давно окоченевшего на подмосковном морозе мертвеца.
        Готлиб попятился, очередной разрыв повалил его в грязный снег. Наконец немец отчетливо услышал рев моторов советских Т-34. Он покрепче перехватил винтовку, кинул короткий взгляд на опершегося спиной к дереву замерзшего Флориана и бросился на запад. И тут же в уши волной ударило такое знакомое и такое ненавистное русское «Ура!».

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к