Человек-паук. Последняя охота Крэйвена Нил Клейд
        Вселенная Марвел
        Давний враг Питера Паркера Сергей Кравинов, потомок русских аристократов, прирождённый охотник, начинает свою последнюю схватку. Его жертва - Человек-паук. Но Кравинов не остановится, заполучив свой трофей, он намерен влезть в шкуру Паука, как делал с другими своими жертвами, изучить его повадки и занять его место.
        Все новые комиксы о Невероятном Человеке-пауке основаны на этой трагической истории.
        Нил Клейд
        Человек-паук. Последняя охота Крэйвена
        Посвящается Джеку, Оуэну, Оливии и маленькому супергерою, который вот-вот родится. Я пишу эти строки тем самым вечером, когда впервые объяснил вам, что чем больше сила, тем больше ответственность. Помните: вы - моя сила.
        Пролог
        ОХОТНИК достал винтовку, подержал в руках, словно взвешивая, покрутил. Погладил приклад, сильными мозолистыми пальцами сжал холодный ствол и нежно, трепетно, по-отечески положил оружие на стол. Уникальная винтовка была изготовлена специально для Охотника на базе «Ремингтона 700» и хранилась в настоящем гробу, отделанном медью, а изнутри обитым бархатом. Теперь он лежал открытым в самом сердце убежища Охотника.
        Сергей вышел из комнаты, расположенной в центре его жилья, - тайного хранилища трофеев и воспоминаний, накопленных за всю жизнь. Осторожно, крадучись, как дикий кот, он двигался по аскетичным комнатам, удаляясь от гроба и винтовки. Винтовка ждала своего часа, ждала, когда всё закончится.
        Но время ещё не пришло.
        Одетый в синий, небрежно подвязанный халат, Сергей добрался до заднего флигеля дома. Вход сюда был запрещён даже помощникам и слугам. Здесь находилась его святая святых - пышно убранный зал, заставленный чучелами поверженных Охотником противников. Каких-то он привёз из дальних земель в клетках, каких-то притащил на собственных плечах, а некоторых смог даже оседлать. Никому, будь то гордый лев, могучий слон, яростный тигр или ловкий ягуар, не удалось победить Охотника в расцвете сил. Сергея не брали ни когти, ни зубы, ни устрашающий рёв. Из каждой схватки Охотник выходил победителем и забирал в качестве трофея шкуры и кости зверей. Он одолел всех хищников в мире… кроме одного.
        Сергей задёрнул шторы и в наступившем полумраке сбросил халат. Нагой, облачённый лишь в эфемерную шкуру Охотника, он обошёл комнату, кланяясь своим бывшим врагам. Его взгляд упал на иссиня-чёрную пантеру, застывшую с безмолвным оскалом на морде. Он прошел мимо угрожающей фигуры огромной обезьяны, занёсшей руки для удара, и оказался у стола, на котором стоял небольшой серебряный поднос со свечами и склянками. Мысли о прошлом и будущем мешали сосредоточиться, поэтому Сергей провёл ритуал без лишней помпы. Он зажёг благовония, дождался, пока лиловый дым наполнит зал, и залпом выпил несколько эликсиров, настоянных на расширяющих сознание травах.
        Он повернулся к животным, в схватках с которыми снискал славу, вышел на середину комнаты и опустился на четвереньки. Сергей перестал быть Охотником, теперь он обрёл инстинкты и повадки Зверя и передвигался уже на четырёх конечностях. Травы и снадобья изменили восприятие, превратили Охотника-человека в Охотника-зверя, но, преследуя воображаемую добычу, крадясь между слоном и носорогом, Сергей чувствовал, что он стал чем-то большим. «Я - Крэйвен», - думал он. Имя звенело в голове, разносилось по комнате, отражалось от стен и трофеев. «Я - Крэйвен, я - Зверь». Он повторял это как заклинание и, увенчанный этой мыслью, бросился к едва видимой в лиловой дымке пантере. Очутившись перед огромной кошкой, Сергей зарычал на неё, а после схватил пантеру и швырнул в стойку с разукрашенными щитами и копьями. Коллекция смертоносного оружия рассыпалась по полу.
        Сергей подошёл - нет, подкрался к новому врагу - высоченной обезьяне, чья тень упала на обнажённое тело Охотника. Сергей поднялся на ноги, высоко поднял руки, копируя позу покрытого шерстью примата, и с первобытным, кровожадным воплем, почти без размаха врезал обезьяне в челюсть так, что голова отлетела. Охотник обхватил туловище обезьяны и поднял над головой. От ярости и напряжения его мышцы натянулись, как канаты.
        Сергей хищно улыбнулся сквозь зубы. «В моих мыслях - ярость и слава, - подумал он. - В моём сердце - огонь и гордость. Я - Крэйвен. В моём теле - грация и сила».
        Издав трубный, как у слона, рёв, Сергей обрушил чучело обезьяны на пол. Куски разлетелись по залу. На всё это безмолвно взирали другие существа.
        Тяжело дыша, вспотевший от усилий и жаркого дыма Охотник проковылял к шторам и сорвал их, попутно подхватив свой халат. Дым начал расползаться за пределы зала, он следовал за Сергеем по коридорам, но тот не обратил на него внимания. Разум был поглощён мыслями о грядущей миссии.
        «Я - Крэйвен, Зверь, - напомнил он себе, - но я также и Кравинов, человек».
        Надев халат и подвязав его, Сергей окончательно прогнал Зверя. Иначе зачем ему винтовка? Он вышел из зала на своих двоих и распахнул прочные дубовые двери библиотеки. Внутри было тепло, в шкафах хранились потрёпанные книги, на стенах висели потёртые карты. Сергей решил выпить африканского красного вина, в котором, в отличие от эликсира, не было ничего колдовского. Это прекрасное вино, с нотками мака и львиной крови, много лет выдерживалось в глиняных сосудах. Сергей налил его в массивный серебряный кубок, привезённый родителями из России много лет назад - дар того времени, о котором Сергей мало что помнил. Он позволил вину надышаться, а сам окинул взглядом комнату, полную таких же, как кубок, предметов, передававшихся из поколения в поколение в роду Кравиновых и оказавшихся наконец в его недостойных мозолистых руках.
        - Я - Кравинов, - произнёс он вслух, пусть рядом не было ни души.
        Старик Кравинов, хотя мало кто поверил бы в это; со дня, когда он ребёнком прибыл с родителями в эти края волков и ягнят, прошли годы - долгие, трудные, порой бесцельные. Тогда он был лишь детёнышем, молокососом, с матерью и кормилицей перебравшимся на берега земли, где не существует понятий чести и достоинства.
        При взгляде на статную фигуру Сергея, его обветренное лицо и чёрные, как вороново крыло, волосы никто не дал бы ему больше сорока. Секрет таился в зельях и травах, которые Сергей принимал. Травы превращали его из человека в зверя, из охотника в хищника, но они также позволяли ему сохранить молодость, ловкость, выносливость и силу. На самом деле Сергей Кравинов скитался по свету уже почти целый век.
        Он многому научился за это время, думал Сергей, лениво взбалтывая вино в кубке. Эта страна - не единственная, где забыли про честь и достоинство. В России этим вещам тоже не осталось места. Культура и аристократия ушли в прошлое, взамен пришли большевики, человек стал кормовым объектом для других людей, а точнее, зверей в человеческом обличье. Когда эти люди-звери добрались до семьи Сергея, те были вынуждены искать счастья в Новом Свете - в Америке.
        Тем не менее всё, что родителям Сергея пришлось бросить на любимой родине, было им впитано задолго до того, как Ленины с Троцкими утянули матушку Россию в пропасть. Он нёс это в своей крови, в каждой клеточке кожи, в то время как весь мир, казалось, следует печальному примеру России. Где теперь встретишь достойных людей?
        Сергей стоял у стола посреди библиотеки и большими глотками пил вино, не обращая внимания на то, что кроваво-красная жидкость стекала по подбородку и капала на его широкую мускулистую грудь. «А куда исчезло понятие чести?» - спрашивал он себя.
        Он протянул руку к маленькой панели на столе и сильно надавил на кнопку. Один из книжных шкафов скользнул в сторону, книги в нём оказались лишь искусными муляжами. На месте шкафа возникла неприметная двойная дверь, за которой находилась тускло освещённая часовенка с двумя рядами свечей вдоль стен. Сергей на цыпочках обогнул стол, неосознанно возвращаясь к звериным повадкам, и вошёл в часовню. Двери закрылись за спиной. «Я - Кравинов, - снова подумал он, - и будь мои отец и мать живы, они не узнали бы эту израненную, испуганную зверушку, зовущуюся цивилизацией. Они бы пришли в ужас».
        Сергей кивнул и залпом осушил кубок, вино полилось по подбородку. Он рассеянно обтёрся ладонью и шагнул вперёд, в круг мягкого света. По сторонам от него длинные тени плясали на стенах и окнах.
        Да, они бы испытали ужас. И отвращение.
        Он неторопливо миновал ряды скамеек и цветных мозаичных окон и оказался посреди часовни. Наконец он возвратился к гробу. Тот дожидался на пьедестале у широкого окна, в окружении серебряных канделябров и пышных цветочных композиций, привезённых из Москвы, с Мадагаскара и с Ближнего Востока. Мимоходом взглянув на лежащий рядом модифицированный «Ремингтон», Сергей поднялся по ступенькам к гробу. Он поставил кубок на край крышки, а сам обхватил гроб с обеих сторон, глядя при этом вверх, на потухшие свечи и безразличное декоративное окно.
        Я - человек. Я - Зверь.
        Я - Крэйвен-охотник.
        В этом мире ещё можно было найти остатки достоинства, но не в больших городах. Охотник находил их в джунглях. Честь и благородство он видел не среди цивилизованных людей, утверждавших, что живут в добропорядочном обществе, а в дикой природе, где правил один закон: выживает сильнейший. Там же, а не в культуре, искусстве или других ценностях так называемой цивилизации, он нашёл нравственность и смысл. Смыслом жизни Крэйвена была охота, и он посвятил ей себя без остатка. Но Время, неумолимый хищник, наконец настигло его. Ещё немного, и его тело навсегда окажется заточённым в клетке времени.
        Травы, коренья, эликсиры могут поддерживать в нём жизнь, продлевая отмеренный Сергею срок, но ни одно зелье не в силах вновь воспламенить его угасающий дух, и ни одна трава не вылечит его сердце, с трудом выдерживающее гнёт порочной эпохи.
        «Когда-то я был ребёнком, - подумал Сергей, - всего лишь щенком, которого мать таскала из одних джунглей в другие. Во многом я таким и остался». Но смысл охоты начал понемногу ускользать, и груз прошлых ошибок тяжёлым бременем лежал на душе Охотника. Его взгляд упал на стол, где лежала винтовка.
        «Я скоро умру, - решил Сергей. - Я должен скоро умереть».
        Он сунул руку в гроб и аккуратно пошарил там, поглаживая бархатную обивку и лежавший внутри предмет. Челюсти Сергея заскрежетали. Он вспомнил о матери, о России и обо всех невзгодах, выпавших на его долю после приезда в Америку. Он крепко сжал в кулаке лежавший в гробу предмет. В пальцах Сергея оказалось лицо его врага. Шкура Зверя.
        Крэйвен медленно вытащил из гроба костюм - алый с синим, украшенный восьмилапым символом Зверя. Поднеся облачение Человека - паука к лицу, он погладил толстым мозолистым пальцем широкие белые линзы глазниц. Крэйвен изучал свою добычу и обдумывал стоящую перед ним задачу. В уголках его глаз выступили нежданные слёзы. Он пристально смотрел в невидящие глаза Паука, готовясь к охоте.
        - Я скоро умру, - произнёс Крэйвен.
        Фраза стала для него своего рода заклинанием, которое он повторял, чтобы сосредоточиться. Той же цели служил и стук африканских барабанов, устрашающим аккомпанементом сопровождавший его мысли.
        - Я должен скоро умереть, - Крэйвен крепко сжал в руке маску Паука. - Но не сейчас.
        Часть первая
        Скорбящие
        Глава первая
        ШЕСТЬ человек несли к могиле простой гроб из вишнёвого дерева, в котором покоился Нед Лидс. Шёл дождь. Вокруг ямы собралась небольшая скорбная группа, люди стояли, сложив руки в молитве. Дождь барабанил по спинам, одежде, траве и деревьям вокруг. Носильщики двигались осторожно, боясь поскользнуться в грязи. Склонив головы, они миновали друзей и близких усопшего и поставили гроб на пару широких толстых ремней, натянутых над разверстой могилой.
        Лицо Питера Паркера было полно скорби, глаза покраснели от слёз. Он чувствовал себя настолько опустошённым, что едва слышал речь священника. События прошлой недели вконец измотали Питера, и остатки его внимания были сосредоточены лишь на стоящей слева женщине - его давней подруге Бетти Брант-Лидс, вдове Неда. Бетти держалась стойко и лишь вздохнула, закрыв глаза, когда священник закончил произносить слова утешения родным покойного. Ветерок трепал воротник её лёгкого пальто, и она крепко сцепила ладони. Питер положил руку ей на плечо, стараясь хоть как-то поддержать. Честно говоря, ему хотелось с криком убежать, надеть костюм своего альтер-эго, знаменитого героя Человека-паука, перевернуть вверх дном весь город и на чём-то - а лучше на ком-то - выместить негодование.
        Не поддавшись порыву, Питер остался на месте, там, где он мог помочь Бетти, и снова прокрутил в голове события последних суток. Трудно было поверить, что он окажется на похоронах журналиста, с которым работал лишь несколько дней назад. За прошедший год они успели стать закадычными друзьями, однако теперь Питер понимал, что совершенно не знал Неда.
        «Вчера, - подумал Питер, - Нед Лидс вернулся домой… по крайней мере, его тело вернулось». Питер стоял на взлётно-посадочной полосе аэропорта имени Джона Кеннеди в окружении друзей и родственников Неда и смотрел, как незнакомые люди выгружают тело друга, будто обычный багаж. Неда перевезли через Атлантику вместе с потрёпанными чемоданами, старыми саквояжами и клетками с животными. Не слишком благородно, подумал тогда Питер.
        С другой стороны, сама мысль о благородной смерти казалась ему смешной. Смерть есть смерть, в ней нет ничего благородного. Питер повидал достаточно смертей, чтобы это понимать. Поэтому он просто стоял под дождём среди друзей, коллег и родных Неда Лидса, с ужасом осознавая, что тот погиб по его, Питера, вине.
        Питер, профессиональный фотограф, выстроил обстоятельства смерти Неда в серию ярких воображаемых кадров.
        Щёлк! Вот Джей Джона Джеймсон, владелец газеты «Дейли Бьюгл», отправляет Пита и Неда в Берлин на поиски бывшей шпионки времён холодной войны.
        Щёлк! Вот Питер в костюме Человека-паука защищает шпионку, рискуя собственной жизнью.
        Щёлк! Вот Питер возвращается в гостиничный номер и находит привязанного к стулу Неда. Его горло перерезано от уха до уха.
        Щёлк! В кадре аэропорт и плачущая Бетти Брант - Лидс. Рядом Питер, подавленный, неспособный сопротивляться чувству вины за очередную ошибку.
        «Нед тоже не мог сопротивляться», - подумал Питер. Не мог сопротивляться людям, которые, без сомнения, искали Человека-паука, а нашли Неда. Они убили его, чтобы припугнуть Питера, других причин не было. И зачем только Питер оставил друга, а сам отправился геройствовать?
        Он старался не смотреть на Бетти. Как он мог взглянуть в глаза ей и всем друзьям Неда, зная, что тот пополнил список погибших лишь потому, что на Питере проклятием лежат сверхспособности Человека-паука?
        Гвен Стейси, бывшая девушка Питера, была убита Норманом Осборном - Зелёным Гоблином. Сам Норман пал в битве. Обе жизни на совести Гоблина, но никто бы не погиб, не будь рядом Человека-паука.
        Бен, дядя и приёмный отец Питера, погиб от рук грабителя. Человек-паук был слишком увлечён своими новыми возможностями и не остановил преступника. Смерть Бена тяжким грузом легла на душу Питера, и он поклялся использовать свои способности для защиты людей и всего мира.
        «Вчера Нед вернулся домой, - думал Питер. - Сегодня мы хороним его, как и всех, в чьей смерти я повинен. Всех, кто был связан с Человеком-пауком и потому потерял жизнь».
        Он оглянулся, стараясь не демонстрировать одолевшее его чувство вины. Среди людей он заметил заплаканную Мэри-Джейн Уотсон. Она дотронулась до груди в области сердца и прошептала:
        - Я тебя люблю.
        Питер сдержал неуместную в такой момент улыбку. Ему хотелось подойти к Эм-Джей и обнять её, но сделать это он всегда успеет. Сейчас в его внимании нуждалась понёсшая тяжёлую утрату вдова. Он повернулся к Бетти и взял её под руку. Двое мужчин начали опускать заваленный цветами гроб в могилу. Бетти была на удивление спокойна, и Питер невольно подумал, как бы она повела себя, узнав, что рядом с ней стоит Человек-паук, прямой виновник гибели её мужа.
        «Она бы закричала, - решил Питер. - Даже мне, Человеку-пауку, хочется закричать».
        Люди расступились, позволяя мужчинам опустить гроб до конца и начать забрасывать его землёй. Питер склонил голову и шепнул Бетти:
        - Как ты?
        Она прижала два пальца к губам и закрыла глаза:
        - Тссс! Не мешай слушать.
        Питер удивленно вздёрнул бровь:
        - Что ты слушаешь?
        Бетти сдержанно, но блаженно улыбнулась:
        - Пытаюсь услышать Неда. Хочу удостовериться, что он не дышит и не шевелится в гробу. Я читала, как людей хоронили заживо, думая, что они умерли. Нед бы не хотел, чтобы его закопали живьём.
        Сердце Питера ёкнуло. Затаив дыхание, он смотрел на Бетти. Та открыла глаза - спокойные, умиротворённые, цвета небесной лазури - и шагнула к могильщикам, маша рукой, чтобы привлечь их внимание.
        - Простите, - сказала она, и могильщики прервали работу. - Не могли бы вы открыть гроб? Мне нужно убедиться, что мой муж действительно мёртв.
        Питер в ужасе подскочил к Бетти и схватил её за руку.
        - Бетти, пойдём. Пожалуйста, нам пора…
        Она улыбнулась и заключила его в объятия.
        - Ох, Пит, - выдохнула она его короткое имя. - Знаешь, когда мы с Недом танцевали…
        Бетти смахнула слезу, и Питер вдруг понял, что она не плачет, а смеётся.
        - Когда мы с Недом танцевали, я всегда смотрела на Лидса вокруг.
        Она хихикнула.
        - Понимаешь? Смотрела на Лидса.
        Питер потерял дар речи. Подошедшая сестра Бетти увела ту подальше от могилы, к ожидавшему на стоянке лимузину. Сёстры уехали, ни с кем не попрощавшись. Питер проводил автомобиль взглядом и ещё какое-то время стоял, сжав кулаки, среди скорбящих. Ему хотелось кому-нибудь врезать, и больше всего этого заслуживал он сам.
        Двое мужчин присоединились к нему на выходе с кладбища. Джей Джона Джеймсон, печальный и спокойный, как никогда, посмотрел на главного редактора «Бьюгл» Джозефа «Робби» Робертсона и покачал головой.
        - Боже мой, - только и смог вымолвить он срывающимся голосом. - Боже мой.
        Робби легонько приобнял его.
        - Не кори себя.
        Питер навострил уши, при этом не сводя глаз с удаляющегося лимузина. Только мгновение спустя до него дошло, что Робби обращался не к нему, а к Джоне. Джона фыркнул:
        - Не корить себя? Я его босс, вся ответственность за жизнь бедного парня лежит на мне.
        Джона махнул рукой в сторону, куда увезли Бетти.
        - Я виноват в том, что несчастная Бетти, которая работала у нас много лет, стала вдовой. Мне и раньше доводилось терять хороших людей, но этот случай - хуже некуда.
        Питер наконец нашёл в себе силы повернуться к начальнику. Тот совсем поник.
        - Я разрушил их семью, - удручённо, со слезами на глазах продолжал Джона.
        Так они и стояли под моросящим дождём, молча утешая друг друга и оплакивая потерянного товарища. Наконец Джона вытер глаза и побрёл вперёд. Робби последовал за ним, попутно хлопнув Питера по плечу. Их голоса были слышны ещё какое-то время.
        - Знаешь, - сказал Джона, - многое можно свалить на этого проклятого прыгуна по небоскрёбам, но в этот раз мне некого винить, кроме себя.
        Газетчики уже дошли до парковки, поэтому Питер едва разобрал последние слова угрюмого босса.
        - В конце концов, в момент гибели Неда наш мухолов был за тысячу миль от места трагедии. Его руки чисты.
        Питер Паркер - удивительный Человек-паук - так и остался стоять как вкопанный среди реальных и мнимых надгробий под гулкий, звучный аккомпанемент дождя, а по его щекам ручьём текли слёзы.
        Глава вторая
        ПРОШЛО два дня. Мэри-Джейн Уотсон сидела в кофейне в Мидтауне и рассеянно помешивала ложечкой латте. Она ждала Питера Паркера - тот недавно позвонил и сказал, что заедет домой переодеться перед встречей. Мэри-Джейн то и дело поглядывала на дверь. Вечер наверняка пройдёт в разговорах о Неде и Бетти - о чём ещё говорить людям, объединённым общим горем? В знак траура Эм-Джей оделась во всё чёрное. Её нечасто можно было увидеть в чёрном, обычно она предпочитала более яркие, модные цвета, гармонирующие с её рыжими волосами. Но в эти дни всё было тёмным и мрачным, будь то сами похороны, погода или её собственное настроение. Съёжившись в уголке над чашкой остывающего кофе, девушка надеялась, что одежда поможет ей слиться с тенями и остаться наедине с мыслями. Безусловно, она думала о гибели Неда, но куда больше о том, что ей рассказал Питер несколькими днями ранее. Эта новость стала для неё настоящим громом среди ясного неба.
        Несмотря на то что они с Питером встречались, на похоронах Мэри-Джейн держалась отдельно, чтобы тот мог присмотреть за Бетти. История отношений Питера и Эм-Джей была долгой - они сходились, расходились и теперь, хотелось бы надеяться, сошлись окончательно, - но с Бетти Питер был знаком ещё дольше, и Мэри-Джейн прекрасно понимала, что в скорбный час он должен был поддержать подругу. У Эм-Джей с Питером все ещё впереди, к тому же ей бы не помешало немного побыть одной и переварить прошедшие события.
        В первую очередь ей требовалось время, чтобы свыкнуться с тем, что её любимый, замечательный Питер Паркер - этот застенчивый тихоня, который, будучи взрослым мужчиной, по-прежнему с удовольствием ел по утрам оладьи, приготовленные его престарелой тётушкой, зарабатывал сущие гроши и никогда не мог самостоятельно выбрать, что надеть, - на самом деле был самоотверженным героем в красно-чёрно-синем костюме.
        Питер Паркер - Человек-паук.
        Тем вечером, когда Питер вернулся из Берлина, опустошённый из-за гибели Неда, он пришёл к ней и буквально рухнул в её объятия, усталый, заплаканный, неспособный связать и двух слов. Мэри-Джейн успокаивала его, утешала, как только могла. После долгих разговоров он открылся ей. Много лет назад во время школьной экскурсии Питера укусил радиоактивный паук. После укуса у него появились паучьи способности - скорость, ловкость, сила и умение лазить по отвесным стенам. Новый, героический образ постепенно вышел на первый план, что привело к череде непостоянных отношений. Устройство, позволяющее выпускать паутину, Питер изобрёл сам, как и костюм с маской - нужный, по его словам, чтобы защитить близких ему людей. К сожалению, это удавалось не всегда. Дружба рушилась, девушки уходили, его собственная карьера всегда была под угрозой, ведь город постоянно нуждался в нём - почти каждому нужен был свой дружелюбный сосед Человек-паук.
        Поняв, что терять уже нечего, Питер поведал ей все свои тайны за последние десять лет, начиная с гибели Бена Паркера. Мэри-Джейн стала первой, с кем он поделился этими воспоминаниями. Он ответил на все её вопросы, и она понимала, что для него - и для них - значило это откровение. Чтобы полностью осознать истинные масштабы признания и определить, чем оно может для неё обернуться, требовалось время.
        - Питер Паркер - Человек-паук, - прошептала она и с трудом подавила смешок, когда подумала, что кто-нибудь может её услышать.
        Эм-Джей окинула взглядом других посетителей, но все они выглядели погружёнными в собственные проблемы. Она опять помешала кофе и улыбнулась, несмотря на волнение. То, что она единственный человек в Нью-Йорке, а может, и во всём мире, кому известно, что её возлюбленный - спокойный, вежливый «ботаник», с которым она познакомилась на свидании вслепую, устроенном их не в меру заботливыми тётушками, - в действительности самый крутой, яркий и модный парень на свете. Но любила она его не за это, а за то, что он был самым честным, прямым и ответственным человеком из всех, кого она знала. Больше всего Питера заботило то, как его образ жизни влияет на его близких.
        Смерть Неда, безусловно, стала для Питера напоминанием, что и сам он смертен, и никто из его окружения не находится в безопасности. Может быть, открывшись Мэри-Джейн, Питер хотел её обезопасить, оградить от своего образа жизни - или даже от себя самого? Быть может, он понял, как она уязвима находясь, рядом с ним?
        Не успели они снова сойтись, как тень Человека-паука коснулась одного из их общих знакомых. Вдруг после гибели Неда Питер представил, что Мэри-Джейн сбрасывают с моста, как бедняжку Гвен?
        Нет, покачала она головой, не желая в это верить. В признании Питера не чувствовалось желания захлопнуть между ними дверь, он не хотел, чтобы посвящение в тайну стало точкой в их отношениях. Если бы это было так, он бы поступил по-другому: как обычно, напустил бы на себя завесу таинственности и скрылся бы ото всех. Этот невероятно раздражавший её приём Эм-Джей как-то назвала «уловкой Паркера». Вместо этого Питер впервые в жизни был с ней абсолютно искренен, он хотел, чтобы она приняла его тайну и узнала всё, что нужно знать девушке Человека - паука.
        Другой вопрос - справится ли она?
        Вот почему Мэри-Джейн пришла сюда заранее. Она хотела всё обдумать и подобрать правильные слова. Кофе давно остыл, и она отставила его в сторону, не сводя глаз со входа. «Питер Паркер - Человек-паук», - вновь повторила она. Как непривычно. Как удивительно. Как приятно.
        И тут, словно повинуясь её мыслям, появился Питер. Он неловко протиснулся сквозь толпу и оказался у столика. Девушка сразу поняла, что что-то не так. Питер был бледным и одетым как попало. Он шлёпнулся в кресло напротив и утёр пот со лба.
        - Пит, что случилось?
        Питер посмотрел на неё красными, потерянными глазами и резко хлопнул ладонями по столу, напугав посетителей за соседними столиками и чуть не опрокинув кофе. Мэри-Джейн нежно взяла его за руки.
        Откинув волосы, она понизила голос и спросила Питера, глядя прямо в глаза:
        - Питер, расскажи, в чём дело?
        Питер попытался ответить, но его голос сорвался. Откашлявшись, он прошептал:
        - Нед…
        - Что с ним?
        - Он… - Питер зажмурился, будто ему больно было говорить. Он взял чашку Эм-Джей, отхлебнул кофе, поморщился и отодвинул напиток подальше. - Вчера я узнал, что Нед Лидс был Хобгоблином.
        Сначала Мэри-Джейн опешила, но тут же вскочила и потащила Питера за собой.
        - Идём, - сказала она. - Поговорим в другом месте.
        Через двадцать минут они уже удобно устроились на кровати у Эм-Джей. Питер рассказал всё, что выведал за последние несколько дней. Его осведомители сообщили, что Нед, как и Питер, вёл двойную жизнь. Он где-то раздобыл и модифицировал костюм, ранее принадлежавший Зелёному Гоблину. Как у многих борцов за справедливость, у Человека-паука хватало врагов среди преступников. Мэри-Джейн не слишком ими интересовалась, однако она жила в Нью-Йорке достаточно долго, чтобы запомнить некоторые имена и костюмы разной степени пестроты. Электро, с порождающим молнии устройством на голове. Доктор Осьминог, восьмирукий, стриженный под горшок чудак. Носорог, Ящер… А в последнее время настоящим наваждением для Нью-Йорка стал Хобгоблин. Этот злодей в жёлтой маске и оранжевом плаще устраивал взрывы с помощью замаскированных под тыквы бомб и развязал на улицах настоящую войну преступных группировок. А теперь выясняется, что под маской скрывался доблестный репортёр «Дейли Бьюгл», безвременно ушедший из жизни муж её близкой подруги, Нед Лидс.
        - Подумать только, - сокрушался Питер, обхватив голову руками, - насколько виноватым я себя чувствовал, думая, что Нед погиб из-за того, что я - Человек-паук. Из-за того, что мы работали вместе, жили в одном номере, а его женой была моя лучшая подруга. Мне было так плохо.
        Не в силах сдержать слёз, он посмотрел на Мэри-Джейн. Щетина на его щеках говорила о том, что он пару дней не брился.
        - Как так вышло? Нед носил маску моего злейшего врага. Он постоянно пытался убить меня и только в этом году три раза был близок к этому. Может, он знал, кто я на самом деле, а может, я просто мешал его планам. А я лишь…
        Эм-Джей погладила Питера по спине и взяла за руку, чтобы успокоить.
        - Не нервничай так. Тебе надо выговориться.
        Питер выдохнул.
        - У меня словно гора с плеч свалилась. Мне легче оттого, что я не несу ответственности за смерть Неда, по крайней мере, не в той степени, как могла подумать Бетти или ещё кто-нибудь, и я хочу отыскать и наказать тех, кто это сделал, но…
        - Ты чувствуешь, что Нед всё равно был слишком близко связан с Человеком-пауком, будучи одновременно твоим другом и врагом.
        - … и поэтому Человек-паук так или иначе причастен к его гибели.
        После этого смелого заявления Питера в воздухе повисла гнетущая тишина, будто в суде перед оглашением приговора. Мэри-Джейн вспомнила двойные свидания в компании Бетти и Неда, шумные застолья, вечеринки и смех. Ей ни разу не приходило в голову, что за добрыми, пусть и порой холодными глазами Неда может скрываться жестокий убийца. Ничто в этом правильном парне, отличном журналисте, не указывало, что он может хранить тайну столь ужасную, что её раскрытие повлечёт за собой разрушительный эффект, по масштабу сопоставимый со взрывом пресловутой тыквенной бомбы. Нет, не могло у него быть скелетов в шкафу. С другой стороны, кто бы мог подумать, что за помятой рубашкой остряка Питера Паркера прячется супергерой? А какие секреты могла хранить Бетти? На похоронах, под дождём, она выглядела такой спокойной и печальной в трауре. Мысль о Бетти заставила Эм-Джей замереть. Интересно, как много ей было известно? Рассказывал ли Нед что-нибудь перед тем, как из убийцы стать жертвой? И если Бетти ничего не знала, если Нед не доверил ей свою тайну, что будет с этой хрупкой девушкой, когда правда откроется?
        - Ты расскажешь Бетти? - спросила она Питера.
        Тот покачал головой:
        - Во-первых, это будет сложно сделать, не выдав себя, а во-вторых, ни к чему хорошему это не приведёт.
        Он закрыл глаза и опустил голову на руки Мэри-Джейн. Немного побыв в тишине, Эм-Джей взяла его за подбородок и посмотрела в глаза.
        - Послушай, ты не убивал Неда Лидса.
        Питер открыл было рот, чтобы возразить, но девушка не дала ему вставить ни слова.
        - Сперва выслушай меня. Ты не несёшь ответственности за каждую смерть, ранение, несчастный случай или синяк, полученный кем-то в радиусе пятидесяти миль от Человека-паука.
        - Пойми же…
        - Я всё прекрасно понимаю. В твоей жизни случались ужасные потрясения и трагедии, и ты считаешь себя их виновником. Питер, ты можешь быть сколько угодно пауком, но прежде всего ты - человек. Ты не Господь Бог, не чудотворец, ты обычный человек и, как любой другой, имеешь право на ошибки. Может, у тебя и паучье чутьё, но предсказывать будущее ты не умеешь. Смирись с этим.
        Питер сжал губы, хлопнул руками по бёдрам, хрустнул костяшками пальцев одной руки, затем другой.
        - Я лишь… Эм-Джей, просто посмотри, как близко он ко мне подобрался. Я невероятно рискую. - Он взял Мэри-Джейн за руку. - Нед умер. Пусть мы не были близкими друзьями, но мы хорошо друг друга знали. А оказалось, что всё это время он скрывал личину Хобгоблина! Как это могло произойти? Как муж Бетти Брант стал отморозком, скачущим по округе и швыряющим бомбы в героев? А главное, почему я не догадался? Я же работал с ним плечом к плечу. Мы были на их свадьбе! А теперь Нед оказался Хобгоблином, до него Норман был Зелёным Гоблином… какие ещё злодеи на самом деле живут рядом со мной? Что, если кто-то близкий замышляет убить меня? Вдруг мой почтальон окажется Электро? А Джона Джеймсон - Носорогом? И…
        - И что?
        - И что, если кто-то из них попытается использовать тебя, чтобы добраться до меня? Нед вполне мог раскрыть мой секрет, и тогда…
        Питер замолчал, зажмурившись.
        - Мэри-Джейн, я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось, как с Гвен.
        - Эй, взгляни на меня. - Теперь они оба плакали. - Я знаю, на что иду. Понятно? Точнее, может, до конца и не знаю, но я из Нью-Йорка, я смогу быть девушкой Человека-паука.
        - Эм-Джей, мне страшно. Я боюсь, что…
        - Не бойся. Я же крутая девчонка, с каким - нибудь Носорогом разберусь одной левой. Ну уж с Человеком-ходулей точно.
        Питер рассмеялся.
        - Верю. Круче тебя никого нет, а уж разговорчивее и подавно.
        Эм-Джей улыбнулась в ответ и подмигнула.
        - Тигр, признай, уж в разговорчивости-то ты всегда срываешь банк.
        Они придвинулись друг к другу. Питер обнял Мэри-Джейн, нежно поиграл с её волосами и откинулся на подушку. Девушка прижалась к его груди, не обращая внимания на лёгкий запах пота и страха. Этот запах - побочный эффект тяжёлой борьбы с самыми опасными преступниками Нью - Йорка.
        «Мой парень - Человек-паук, - вновь подумала она. - Питер Паркер - Человек-паук». Мэри-Джейн с трудом сдерживалась, чтобы не улыбнуться во весь рот.
        - Не волнуйся, я рядом. Я хочу быть рядом с тобой и понимаю, чего это будет стоить.
        Она почувствовала, что Питер улыбнулся. Глубоко вздохнув, он взял её руку и положил себе на сердце. Оно неистово колотилось, и Мэри-Джейн поняла: что бы она ни говорила, Питер всегда будет за неё бояться.
        Мой парень - Человек-паук. В её сердце закралось сомнение. Мэри-Джейн ещё раз вспомнила спокойное и загадочное лицо Бетти Лидс и задумалась, не испугается ли она сама, несмотря на все свои уверения и показную храбрость.
        Глава третья
        МНЕстрашно.
        Обнажённый Охотник сидел на блестящем чёрном полу посреди пустой комнаты. Пол пришёл в движение, его поверхность цвета эбенового дерева зашевелилась, стала подниматься, изо всех углов просторной, стерильной комнаты будто покатились волны. «Мне страшно», - думал Сергей, сидя неподвижно среди целого моря пауков. Они спускались с потолка по мерцающим нитям паутины, садились ему на плечи, ползали по спине, забирались в волосы, а потом сползали всё ниже, пока не сливались с массой своих сородичей на полу. Сергей терпел и старался дышать как можно ровнее. Он не боролся с охватившим его страхом, таким образом он укреплял свой дух. Вдох, выдох. Пауки продолжали взбираться друг на друга, постепенно заполняя комнату.
        «Я боюсь. Охотник боится», - осознавал Сергей. Тысячи маленьких мохнатых лапок бегали по его телу, бесчисленные нити паутины покрывали его волосы, глаза и лицо. Он по-прежнему ждал, лицом к лицу со страхом, постепенно утопая в море пауков.
        «Я боюсь, но боюсь не Паука. Не боюсь Зверя. Боюсь конца. Однако всему на свете приходит конец». - Он кивнул, стряхнув пауков, кусавших его лицо и шею. На смену упавшим тут же пришло вдвое больше.
        Сегодня.
        Неожиданно Сергей резко отпрянул. Его пальцы будто бы превратились в когти хищника, он со скоростью льва и яростью тигра стал пригоршнями хватать пауков и запихивать в рот. Издав гортанный крик, Крэйвен-охотник начал кормиться, разрывая на куски пытающихся выбраться наружу пауков и проталкивая их языком глубоко в глотку.
        Сегодня. Слово гремело в голове Охотника, пожиравшего сородичей своего врага, наполняло его уверенностью и силой.
        Сегодня дело двинется к развязке.
        Глава четвёртая
        ВЕЧЕРОМ разразился ливень. Он барабанил по крышам небоскрёбов, раскаты грома слышались в отдалении. Ньюйоркцы прятались, торопились домой к родным. Человек-паук сидел высоко на краю крыши и следил за огнями фар, мечущимися по улицам и проспектам, словно метеоры, и сливающимися с отблесками неоновых вывесок и фонарей. Его костюм не слишком спасал от дождя и града, капли попадали в широкие линзы маски, накапливались в складках блекло-чёрной и алой ткани. Тем не менее Человек-паук невозмутимо и задумчиво следил за любимым городом на фоне чернеющего неба.
        Бесшумно поднявшись, он двумя пальцами нажал на металлическую кнопку на правой ладони, включив расположенный на запястье пускатель паутины. Эластичная нить выскочила из устройства и накрепко прилипла к стене соседнего здания. С момента изобретения эта паутина доказала свою надёжность. Тогда Питера Паркера больше всего интересовало, как с помощью своих новых удивительных способностей подцепить девушку. Человек-паук ухватился за паутину обеими руками, оттолкнулся и полетел над улицей.
        Пусть Питер - человек, скрывающийся под маской, - проделывал это уже неоднократно в самых разных ситуациях, его всё равно будоражило ощущение свободного падения. Он бросал вызов земному притяжению, чего не могли позволить себе обычные люди. Ветер усилился, его сердце готово было выпрыгнуть из груди, мускулы напряглись. Он, словно воздушный гимнаст, испытывал волшебное, чарующее ощущение полёта, доступное лишь избранным. Несмотря на назойливый дождь, Питер был рад находиться здесь, в тишине, оставив шум и суету города далеко внизу. Тут он мог вырваться из оков забот и переживаний, забыть о Неде, личной жизни и чувстве вины. Забыть обо всём. Он отпустил лёгкую нить паутины и тут же выстрелил новой, целясь в тускло освещённый рекламный щит. Сместив центр тяжести вправо, он выполнил изящный разворот, и на мгновение окружающий мир перевернулся, придя в состояние, подобное хаосу в душе Питера. Перескакивая с нити на нить, Питер не спеша добрался до Ист-Сайда, не забывая попутно высматривать ситуации, где могла бы понадобиться помощь Человека-паука.
        Он отправлялся на вторые за неделю похороны. Прощание с Недом было мучительным, болезненным, и Питер не знал, как справился бы без поддержки Мэри-Джейн. Сегодняшняя церемония должна была пройти без лишних чувств и эмоций. По правде говоря, его даже не пригласили. Он узнал о похоронах от тайных осведомителей. Питер не торопился, притворяясь, что патрулирует улицы, и в глубине души надеялся, что ему придётся предотвратить какое-нибудь преступление или кого-нибудь спасти. Перевести старушку через улицу или снять котёнка с дерева. Да что там, он бы взялся регулировать уличное движение, лишь бы оказаться подальше от пункта своего назначения. От смерти и горя ему было тошно.
        Умер Джо Фейс. «Ну умер, и что с того», - думал Питер, двигаясь к Грамерси-парку через Лексингтон. В последний раз, когда Человек-паук столкнулся с Фейсом, этот пухлый коротышка пытался угнать грузовик, доверху набитый проигрывателями blue-ray дисков. А прежде Фейс работал на Стервятника, и Питер как-то подвесил его к козырьку Флэтайрон-билдинг, прежде чем сдать полиции. Джо Фейс был обычным уличным воришкой, из которого Питер порой выбивал информацию, а иногда задерживал за мелкие преступления.
        Теперь он мёртв.
        «Почему это должно меня волновать? - Питер вновь задался этим вопросом, приземляясь на низенькую плоскую крышу дешёвого бара «У Джимми» на углу Двадцатой улицы и Третьей авеню. - Сколько таких Джо Фейсов я знал за мою жизнь, всех и не пересчитать». Питер незаметно прокрался по крыше, напряжённо оценивая ситуацию. Холодные капли продолжали жалить его спину.
        Люди вроде Джо Фейса не слишком мешали Человеку-пауку. Они иногда путались под ногами, как и другие случайные люди, иногда служили средством к достижению цели. Обычные пешки - безликие и слишком слабые, чтобы представлять угрозу. Обычно они носили поношенную одежду и старое оружие, за исключением тех, кому удавалось попасть на службу к кому-то из больших шишек - суперзлодеев, которые были постоянной головной болью Человека-паука. Впрочем, чаще всего эти жулики промышляли мелким хулиганством, и Человек-паук разбирался с ними, не видя нужды запоминать их имена.
        Джо Фейс был никем, как и многие до него. И если этот «никто» умер, какое дело до этого Человеку-пауку?
        Для кого-то и Нед Лидс был случайным человеком.
        Питер тяжело вздохнул. Выждав момент, он собрался с силами и проник внутрь.
        Сегодня видавший лучшие дни бар «У Джимми» был закрыт. Шаткие стулья, обычно беспорядочно расставленные вокруг обшарпанных столов, были сдвинуты в сторону, чтобы освободить место для простого соснового гроба, видневшегося у дальней стены, рядом с ржавым музыкальным автоматом и в шаге от дверей едва освещённого туалета. За барной стойкой никого, лишь ряды пыльных, неравномерно наполненных бутылок стояли на деревянных полках позади древнего кассового аппарата. Стены были увешаны плакатами, на которых с толикой юмора и использованием игры слов излагались правила поведения посетителей, а среди плакатов одиноко мерцала эмблема пива «Миллер-лайт», установленная, видимо, ещё во времена, когда неоновую подсветку только изобрели. Вокруг гроба собралась маленькая группа людей, судя по виду, рабочих. Некоторые сложили руки в молитве, другие просто держали их в карманах. Перед ними безмятежно лежал покойный Джо Фейс. Оратор - не иначе, сам Джимми, хозяин заведения, в рубашке с коротким галстуком и жилетке бармена, - стоял сбоку, рядом со стулом, на котором находилась миска с помятыми купюрами, и обращался к
усопшему.
        Питер проскользнул в узкое окно под потолком и осторожно двинулся по стропилам, стараясь держаться в тени и не шуметь. Он нагнулся, чтобы послушать прощальную речь.
        - Ты не оставил после себя ни денег, ни семьи. - Джимми нервно переступил с ноги на ногу, прочистил горло и продолжил: - Джоуи, кроме нас, у тебя никого нет. И это, - Джимми обвёл рукой миску, гроб и собравшихся, - всё, что мы смогли для тебя сделать.
        Он взял миску и протянул её покойнику, будто тот мог взять деньги и набить ими карманы потёртых джинсов.
        - Джоуи, мы кое-что собрали для тебя. Подумали… подумали, что ты заслужил приличный гроб и место на кладбище. Может, когда-нибудь кто-то сделает то же для…
        Джимми почувствовал присутствие Человека - паука и инстинктивно взглянул вверх. То же сделали и остальные. Все присутствующие увидели кроваво-красный силуэт костюма, белые линзы - глаза и чёрную эмблему, едва заметную в бесполезных теперь тенях.
        - Батюшки, - пролепетал Джимми, - это же… это же…
        Не успел он закончить, как Питер спустился по паутине вниз. Никто из присутствующих так и не осмелился произнести вслух «Человек-паук». Некоторые при виде героя испуганно рванулись к выходу. Джо Фейс тоже боялся Человека-паука. Он дрожал каждый раз, когда тот приближался, не важно, за информацией или чтобы арестовать. Джо, как и его друзья сейчас, частенько бегал от своего кошмара в маске.
        Питер быстро среагировал на бегство. Приземлившись рядом с гробом, он выстрелил паутиной в дверь, чтобы её невозможно было открыть. Приятели Джо в ужасе ждали, когда Человек-паук начнёт отвешивать им тумаки.
        Однако Питеру было не до этого. В конце концов, он на церемонии прощания с человеком.
        К тому же публичный образ Человека-паука был лишь выдумкой, маской.
        - Стойте! - крикнул Питер. - Я не причиню вам вреда!
        Дружки Джо в замешательстве переглядывались, ожидая подвоха, но Питер не собирался сегодня играть в героя - он и так постоянно этим занимался. Конечно, было бы здорово, если бы костюм чудесным образом превращал облачившегося в кого-то другого. Но это невозможно. Под маской Человека-паука - маской, которая порой пугала его самого, - скрывался старый добрый Питер Паркер, такой же человек, как и покойник в гробу перед ним, такой же человек, как Нед Лидс.
        Видимо, Питеру всё же было дело до Джо Фейса.
        Он выставил руки ладонями вперёд в знак мирных намерений и приблизился вплотную к сосновому гробу.
        - Я пришёл попрощаться.
        Он повернулся к усопшему, чтобы отдать тому последнюю дань. Мужчины постепенно собрались вокруг героя и покойника. Один из них, лысоватый, краснолицый и потный детина - на вид натуральный уголовник, - вытащил из-под плаща пистолет и кровожадно улыбнулся. Джимми заметил движение и попытался остановить его.
        - Гарри, не… - прошептал он, но чересчур громко - Питер услышал бы слова, даже если бы находился где-нибудь в Нью-Джерси.
        - Шутишь? Если я пристрелю этого прыгучего психа, моё имя прогремит на весь город!
        Гарри приблизился к Человеку-пауку со спины. Старые доски скрипнули под его ногами, Питер мгновенно развернулся и ткнул пальцем в пистолет, угрожающе глядя на Гарри пустыми белыми глазницами. Гарри запнулся и, кряхтя, шмякнулся на стул.
        Питер отвёл руку, приложил два пальца к ладони и предупредил:
        - Даже. Не. Думай.
        Обливаясь потом, Гарри бросил пистолет на пол и поднял руки, показывая, что сдаётся.
        Питер кивнул и следом достал из кармашка на поясе небольшую пачку банкнот. Он положил деньги в миску для пожертвований и обратился к Джимми:
        - На приличный гроб и место на кладбище.
        Джимми и ещё несколько мужчин одобрительно кивнули, но никто не присоединился к Человеку-пауку, никто не захотел разделить с героем свой момент скорби.
        Не хотите приближаться к «прыгучему психу»? Не хотите понять, что он тоже человек, такой же хрупкий, как любой другой… такой же обычный и уязвимый, как Джо Фейс? Человек, который так же боится смерти.
        Так думал Питер, отворачиваясь от Джимми и покидая это сборище уголовников. Он быстро направился к своей квартире в Челси, так и не оставив мыслей о смерти.
        Вчера Нед Лидс. Сегодня Джо Фейс. А завтра? Тётя Мэй? Мэри-Джейн?
        Я?
        Питер летел сквозь усиливающийся дождь и наконец приземлился на световое окно на крыше своего дома. Он был рад оставить мрачную, дурную погоду позади и вновь оказаться в родном тепле маленькой квартирки. Он снял костюм, повесил его на дверцу шкафа, пообещав себе не забыть постирать его как можно скорее, и с облегчением рухнул на кровать. В обнимку с одеялом Питер провалялся до глубокой ночи, пока дурные мысли, наконец, не ушли. «Забавно, - подумал Питер. - Я каждый день смотрю смерти в лицо, но никогда прежде о ней не думал. Наверное, если бы думал, то перестал бы быть Человеком-пауком».
        Он долго смотрел на болтающуюся под потолком лампочку, единственную на всю комнату, затем стряхнул остатки влаги с волос и ресниц. «Столько близких мне людей ушло раньше срока, - думал он. - Дядя Бен, Гвен, а теперь и Нед… а я ведь тоже не защищён от смерти».
        Питер осмотрел комнату. В углу маленький чёрный паук спустился по блестящей паутине вдоль стены и пополз к нему. Питер занёс было руку, чтобы по привычке прихлопнуть паучка, но остановился.
        Я тоже умру.
        Он медленно, рассеянно опустил руку. Паук убежал подальше от яркого света одинокой лампочки. Питер моргнул, поёжился и потянулся к выключателю.
        Я тоже умру.
        Когда-нибудь, но не сейчас.
        Он с головой укрылся одеялом, повернулся на правый бок и закрыл глаза. Его уставший разум рождал образы гробов и уголовников, и Питер несколько часов ворочался не в силах уснуть, по - прежнему терзаемый вечерними событиями.
        Глава пятая
        НЕ ГЛЯДЯ по сторонам, Кристина бежала по Шестнадцатой улице. Над головой она держала насквозь промокший номер «Бьюгл», но от проливного дождя это не спасало. На плече болталась сумочка. Кристина уворачивалась от машин и перескакивала через лужи с ловкостью коренного ньюйоркца. Бег на высоких каблуках - то ещё удовольствие, да и час был поздний, девушка никогда прежде не возвращалась домой одна в такое время. Вечеринка затянулась, и она решила ускользнуть пораньше, в надежде успеть на поезд и не испортить при этом ни платье, ни сумочку. Зонтик она не захватила. У парня на углу можно было купить новый, но Кристина пожалела пять долларов. И почему она не сверилась с прогнозом погоды, прежде чем выходить из дома? Поэтому девушка вытащила газету, прикрыла ей голову и побежала что есть сил.
        - Что за дурацкая, дрянная погода! - ругалась она вслух. Сойдя с поребрика, чтобы пересечь Восьмую авеню, она обеими ногами наступила в лужу и теперь чувствовала себя мокрой мышью. Дождь всё усиливался, капли пулемётной очередью грохотали по мостовой. Перебегая улицу под мигающий сигнал светофора, Кристина оступилась, и скопившаяся в газете вода вылилась ей на голову и за шиворот.
        - Проклятый дождь! Как же я его ненавижу!
        Что-то маленькое, мохнатое, ушастое, с мокрыми усами и длинным тонким хвостом бросилось ей наперерез. Кристина в отвращении отпрянула, чтобы не наступить на крысу - привычного обитателя манхэттенской канализации. Потеряв равновесие, она выпустила газету из рук и упала, приложившись головой об асфальт рядом с закрытым канализационным люком. Девушка знала, что подняться надо как можно скорее, ведь из-за угла в любой момент могла появиться машина и сбить её. В голове звенело. Кристина оперлась на локоть и подобрала сумочку и газету, мысленно проклиная крысу и всех её предков, друзей и соседей. Давно пора объявить крыс угрозой обществу, как «Бьюгл» регулярно поступала в отношении Человека-паука. Кристина попыталась встать, превозмогая жестокий дождь и боль от падения, но вдруг вздрогнула. Её правую лодыжку схватили тонкие, но сильные пальцы.
        Сердце девушки заколотилось, головная боль усилилась. Она повернулась и увидела, что крышка канализационного люка сдвинута, а из отверстия торчит мокрая мускулистая рука. Потеряв дар речи от страха, Кристина попыталась вырваться, цепляясь ногтями за асфальт, но обладатель когтистых пальцев медленно, но верно подтягивал её к зияющей дыре, уходящей глубоко вниз. Спустя мгновение голос вернулся к девушке, она закричала, взывая о помощи, но было поздно. Брыкаясь и отбиваясь, она соскользнула в люк и, пролетев несколько ступенек металлической лестницы, оказалась в канализации.
        Какое-то время Кристина провела без сознания, придя в себя, она не смогла понять, как долго это продолжалось. Она осмотрелась. Вокруг были покрытые плесенью стены, ржавые трубы, внизу тянулся поток токсичных отходов. На ступеньках напротив гнездились крысы, грызуны молчаливо осматривали Кристину красными глазами-бусинками. Дрожа, девушка прижалась к стене и попыталась нащупать лестницу, но той не оказалось. Должно быть, её убрал тот человек, что затащил Кристину сюда, - если он, конечно, вообще был человеком. Под гулкие удары собственного сердца Кристина встала, держась за стену, и поискала взглядом выход. Сломанный каблук шаркнул по цементу, и что-то большое зашевелилось в тени, разбрасывая брызги грязи и слизи.
        В тусклом туннеле раздалось шипение, эхом отражаясь от стен. Незнакомец приблизился. Кристина изо всех сил старалась разглядеть его.
        - П-привет? - спросила она. - Кто здесь?
        Шипя, неизвестное сгорбленное существо подобралось ближе, его короткие крепкие ноги месили ядовитую жижу, создавая на поверхности цветные узоры. Почти незаметно шипение превратилось в еле слышную речь, но девушка могла разобрать лишь обрывки фраз.
        - Взгляни на неё, - с присвистом шептало существо. - Какая забавная одежда, какой сссладкий запах…
        Кристина вновь попыталась привлечь внимание существа.
        - Кто вы? Что вы тут делаете?
        Если существо и слышало девушку, то вида не подало, продолжив свой странный, путаный монолог.
        - Мне кажется, это называется «духи». Маска в бутылке.
        Создание хихикнуло и двинулось вперёд. В полумраке показались зловещие красные глаза и мелкие острые зубы - совсем как у тех крыс, что наблюдали за Кристиной и надвигающимся на неё кошмаром.
        - Плохая маска, как и у всех остальных. Всссех остальных.
        Ухмыльнувшись, существо остановилось и чиркнуло когтистыми пальцами по каменной, поросшей мхом стене. Когда оно снова шагнуло вперёд, Кристина оторопела. Грудь, плечи и руки существа покрывала грязная спутанная шерсть, голова с заострёнными ушами была как у грызуна, а нос постоянно шевелился и втягивал воздух, будто вынюхивая что-то в гнилом, удушливом воздухе канализации.
        - Духи лишь скрывают вонь, куда более мерзкую, чем моя, - изрыгнуло существо, разбрызгивая слюну. Морда скривилась, сделав его ещё уродливее, чем Кристина могла представить. Создание двинулось к ней, девушка отползла как можно дальше, хватаясь за сердце и всхлипывая от ужаса, но тщетно - огромный, жуткий крысолюд навис над ней, заслоняя собой всё пространство.
        Крысолюд снова ухмыльнулся, продолжая говорить сам с собой, пусть и глядя при этом на девушку. Он то и дело посмеивался, его дыхание было влажным, горячим и очень вонючим.
        - О-хо-хо, и при этом они считают себя лучше нассс. Они любят притворяться. Из-за них мы вынуждены прятаться здесь, в темноте. Это всё происки этих мягких, сссладко пахнущих людишек в забавной одежде. При виде опасности они разбегаются как крысссы, но в конце концов они ничем не лучше нассс, верно, Эдвард?
        Кристина начала задыхаться.
        - Э-эдвард… вас так зовут?
        Крысолюд зашипел, и его крысиная армия в испуге разбежалась кто куда. Существо кинулось на Кристину в ярости оттого, что его перебили. Зловонное дыхание обдало лицо девушки.
        - Я Паразит, - прорычал крысолюд. - Никакой не Эдвард, а Паразит!
        Несчастная Кристина вскрикнула в последний раз, и Паразит начал свою трапезу.
        Глава шестая
        ЗА УЖИНОМ - подогретой самсой из индийского ресторанчика за углом - Мэри-Джейн задумчиво листала фотоальбомы. Каждая фотография пробуждала воспоминания. После разговора с Питером у неё осталось как множество вопросов, так и ответов. События, пережитые ими вместе, теперь открывались с абсолютно новой стороны. Чем дальше Мэри-Джейн углублялась в прошлое, тем хуже, как ей казалось, самса лезла в горло. Наконец девушка отодвинула еду подальше, понимая, что неприятные ощущения в желудке никак не связаны с начинкой из щедро сдобренного специями картофеля и горошка.
        Со стороны могло показаться, что Мэри-Джейн Уотсон вела беззаботную жизнь. Однако образ весёлой легкомысленной тусовщицы был лишь искусным камуфляжем, который она снимала лишь перед избранными - прежде всего Питером Паркером. Настрадавшись в детстве от отца, жестокого и подлого типа, Эм-Джей научилась не подавать вида, сталкиваясь с жизненными трудностями. Её личная жизнь тоже не была гладкой. Мэри-Джейн постоянно меняла кавалеров, не желая ни к кому привязываться, чтобы погрязнуть в отношениях, подобных тем, что тянулись у её родителей вплоть до маминой смерти. Как только союз давал трещину, Эм-Джей тут же уходила к новому ухажёру, благо от них отбоя не было. В их число входил и Гарри Осборн, и добрая половина всех мужчин в Голливуде, пока девушка жила там, и, разумеется, Питер Паркер, отношения с которым приняли совсем новый, невиданный прежде оборот.
        По правде говоря, Мэри-Джейн предполагала, что он может оказаться Человеком-пауком, задолго до того, как Питер в этом признался. Постоянные исчезновения в напряжённых ситуациях, внезапные появления некоего прыгуна по небоскрёбам мгновениями позже - все признаки были налицо, но девушка отворачивалась от них, как и от любых жизненных неурядиц. При её нарочито легкомысленном образе жизни лишние переживания и испытания были ни к чему.
        В конце концов, никакого толку из этого не вышло. Разглядывая наивные фотографии друзей, эти застывшие моменты жизни, она размышляла о том, что может скрываться за каждым радостным снимком. Какие из этих лиц могут оказаться лишь масками, за которыми их хозяева прячут от окружающих нечто ужасное или невероятное? Трудно было сосчитать, сколько раз жизнь Мэри-Джейн оказывалась в опасности лишь потому, что она связалась с этими людьми, улыбающимися на камеру и не догадывающимися, что среди них есть настоящий герой? Вот на фотографии шестимесячной давности Мэри-Джейн и Человек-паук сидят под ручку в гавайском баре в компании Бетти Брант-Лидс и её мужа, жестокого Хобгоблина. А парой страниц назад Эм-Джей наткнулась на фото Питера, веселящегося в компании Гарри Осборна, сына давнишнего противника Человека-паука - Зелёного Гоблина. Гарри понятия не имеет, что его лучший друг был заклятым врагом его покойного отца, и не знает, что его жизнь постоянно была под угрозой.
        Мэри-Джейн закрыла альбом и отложила в сторону. Она выбросила контейнеры с остатками еды в мусорное ведро, подошла к окну и какое-то время наблюдала сквозь залитое дождём стекло за проезжающими внизу автомобилями и мерцающими огнями зданий.
        «Я знаю их секреты, - подумала Эм-Джей. - И что мне теперь делать с этим знанием? Что это будет значить для нас с Питером?»
        Мэри-Джейн хотелось верить, что ничего не изменится, ведь она любила Питера Паркера, а узнав о его двойной жизни и о том, что он хочет, чтобы она была частью этой жизни, полюбила ещё сильнее. Но хватит ли ей сил? Сможет ли она жить в мире, где несчастья подстерегают за каждым углом, где близкие друзья могут оказаться злейшими врагами? Получится ли у непостоянной, ветреной, регулярно меняющей кавалеров Мэри-Джейн Уотсон принять то, что на её возлюбленном лежит сопряжённая с постоянным риском ответственность и что теперь опасность будет куда чаще грозить ей самой?
        И наконец, самое главное: достаточно ли сильна её любовь, чтобы проверить всё вышеперечисленное?
        Мэри-Джейн снова взяла альбомы и легла в постель. Сегодня ей будет не до сна. Она уже в пятый раз перелистала страницы, вглядываясь в застывшие глаза друзей и близких и размышляя о тайнах, которые уже были ей известны, и о тех, которые ещё были покрыты мраком.
        Глава седьмая
        ИЗ ТЕМНОТЫ высунулись холодные, мокрые, грязные руки. Они манили Питера пальцами с зазубренными ногтями, откуда-то доносились раздражённые обвинения. Всего этих чёрных, чудовищных, пытающихся схватить Питера рук было восемь - по четыре с каждой стороны. Питер забился в угол, молясь, чтобы его не утащили в холодную, тёмную паутину. Питер старался не слушать яростные голоса, на лбу выступила испарина, а где-то вдалеке эхом разносился едва слышный шум, похожий на звук барабана.
        Жуткий чёрный паук выбрался из пустоты и широко распахнул пасть, остервенело прокричав одно-единственное слово.
        Питер завопил и проснулся. Его сердце колотилось, простыня и подушки промокли от пота. Питер резко сел и включил лампу. Спальня наполнилась мягким светом, на стенах заплясали тени, от которых Питер шарахался, будто от незримых чудовищ. Понемногу ему удалось отдышаться и успокоиться. Всего лишь кошмар, мрачный, жестокий, холодный сон. По телу Питера кто-то ползал. Он не мог ни вдохнуть, ни пошевелиться.
        Но пошевелиться было необходимо.
        Несколько минут спустя Человек-паук летел сквозь ливень куда глаза глядят. Ему хотелось сбежать куда-то далеко и проветрить голову. Он направился в сторону Таймс-Сквер, в надежде найти среди шума и яркого света подходящую цель. Дождь не прекращался, капли мокрыми пулями ударялись о его вторую кожу. От далёких раскатов грома по спине Питера пробежали мурашки; уж очень звук был похож на призывный клич создания из кошмара. Удары барабанов по-прежнему раздавались в его голове.
        Питер выпустил паутину из левой руки, схватился за неё правой и свернул на Шестую авеню. Он вознёсся над крышами домов, туда, где он мог свободно лететь, наедине со спутанными мыслями и лихорадочными кошмарами. Дрожь не отступала, внутренности скручивало, но Питер знал, что должен двигаться дальше. Если он продолжит двигаться, пока не забудет ужасный сон, то всё будет хорошо.
        Человек-паук полетел на север, сосредоточившись на своей цели и не замечая, что за ним следят. На крыше в двух кварталах затаился Крэйвен.
        Глава восьмая
        В РИТУАЛЬНОМ облачении - наброшенной на плечи львиной шкуре, символизирующей его правление над всеми джунглями мира, зелёными, бетонными и прочими, - Охотник крался под дождём, преследуя жертву. В руках - острое копьё, все остальные охотничьи принадлежности - на кожаном ремне за спиной. Крэйвен сидел на полуразрушенном карнизе и осматривал свои охотничьи угодья, стремясь унюхать запах Зверя, так же знакомый ему, как аромат материнских духов.
        «Уже несколько лет Паук рушил мои планы, - рассуждал он. - Здесь, на моей второй родине, он посмел унижать меня».
        Поначалу Крэйвен не принимал его всерьёз. После многих лет тренировок в дальних странах он вернулся сюда, в рукотворные каменные джунгли, с единственной целью - одолеть Паука. Крэйвен думал, что его противник - обычный чудак в дурацком костюме, любящий не менее дурацкие шуточки. Поэтому Крэйвен охотился на него как на дурака - быстро, без особых приготовлений, желая побыстрее разобраться с Пауком и переключиться на более серьёзные цели. Но этот чудак из раза в раз превосходил Охотника, и тому даже пришлось объединить усилия с другими глупцами, которых Человек-паук унижал в течение долгого времени. Даже вместе они не смогли покончить с этим самопровозглашённым героем, этим хитрецом в человеческой шкуре.
        Теперь Крэйвену открылась истина. Человек - паук не мог быть обычным человеком. Простому смертному никогда бы не удалось сделать с Охотником то, что сделал Паук. Нет, он не был человеком - он был Зверем, выдающим себя за смертного, облачённым в одеяние цвета крови и неба. Как прекрасно. Крэйвен наблюдал, как это создание пролетело мимо него на тонкой паутинке, нарушая все законы природы. Паук парил над городом, притворяясь, что защищает его жителей, но Крэйвен знал, что защита смертных не была его истинной целью.
        Ты существуешь, чтобы проверить меня. Ты провоцируешь меня, бросаешь мне вызов и будешь продолжать делать это, пока я не верну своё честное имя.
        Крэйвен последовал за Пауком над каменными джунглями, повторяя каждое движение своего врага. Нет, он не остановится, пока не одолеет Зверя, пока не уничтожит Паука и исправит все свои прошлые ошибки.
        - До тех пор мне не будет покоя, - сказал себе Крэйвен.
        Глава девятая
        «ТАК, ПАРКЕР, хватит валять дурака», - отчитывал Человек-паук сам себя, прицепившись к стене пятиэтажного дома в районе тридцатых улиц.
        Питер остановился передохнуть, сожалея, что не поел и не попил перед выходом на улицу. Его беспокойному желудку это бы не помешало. Он взял паузу, чтобы всё обдумать и разложить факты по полочкам.
        С момента гибели Неда Питер был сам не свой, что, впрочем, было вполне естественно. Ещё бы, он ведь узнал, что весь прошедший год Нед провёл, наряжаясь в поношенные тряпки Нормана Осборна и кидаясь в Питера тыквобомбами. Тот самый Нед, который за день до смерти заплатил за него в кафе.
        (Так почему…)
        Немудрено, что у Питера было неспокойно на душе. Он пролез через пожарный выход и осмотрелся в поисках киоска или магазинчика, где можно было бы купить банку имбирного эля или «Алка - Зельцера». Со дня похорон Неда Питер плохо спал и не мог усидеть на месте. Нервы были на пределе, от бесцельного блуждания под дождём он устал как собака - оставалось только подцепить простуду или грипп, что с его удачей было вполне реально.
        (Почему я так уверен, что…)
        Посещение церемонии прощания с Джо Фейсом ничем не помогло. И надо же было ему умереть?! Питеру и без того было тошно, а теперь ко всем переживаниям добавилось и чувство вины за смерть малознакомого бандита. Двойные похороны, откровенный разговор с Эм-Джей, да ещё и эта унылая погода - на месте Питера никто бы не смог сохранить самообладание. Наверное, потому он и прыгал со здания на здание, невзирая на почти достигший масштабов Всемирного потопа ливень. Он двигался на автопилоте, готовый всё отдать за глоток газировки или сэндвич, но ни на шаг не приближался к ответам, которые желал отыскать, выходя из квартиры.
        Питер пересёк настоящую пропасть, разделявшую два здания, и приземлился на щит, рекламировавший не что иное, как аэрозоль от насекомых. «Убивает насекомых наповал!» - гласил слоган. Питер присел на корточки за прожекторами, освещавшими рекламу и нарисованных на ней тараканов мягким, насыщенным светом. Он развернулся и ухватился напряжёнными, с побелевшими костяшками, пальцами за край крыши и устремил взгляд в небеса в поисках какой-то неведомой угрозы, неизбежного рока, что ещё не явил себя.
        Тут он осознал, что его паучье чутьё наверняка бы трубило во все трубы, если бы угроза действительно существовала. Питер упрекнул себя за то, что чуть было не позволил собственному смятению перерасти в настоящую паранойю. Он просто подавлен из-за случившегося с Недом и обеспокоен из-за Эм-Джей, а в остальном всё в порядке.
        (Но почему я так уверен, что меня кто-то или что-то подстерегает в…)
        Мысль оборвалась, по спине снизу вверх будто пробежал огонь, заставив нутро Человека-паука перевернуться. Его настроение мигом поменялось. Паучье чутьё, будто сигнализация, зазвенело в мозгу. Питер едва успел повернуться направо, как что-то маленькое и острое пронеслось перед его глазами и вонзилось в аляповатого нарисованного таракана. Не повернись он, красный дротик наверняка попал бы в цель.
        Питер отскочил в сторону, уклоняясь от нового выстрела, но невидимый противник прочитал его манёвр. Второй дротик со свистом вылетел из темноты и попал Человеку-пауку прямо в шею над правым плечом. От удара и шока Питер потерял равновесие. Падая, он развернулся к рекламному щиту, стараясь не перелететь через край крыши, вытащил дротик и осмотрел его. «Как глупо», - подумал он. Дротик был самодельным, на острие остались следы тёмной маслянистой жидкости. На мгновение в глазах потемнело, и Питер отшвырнул дротик подальше. Дротик был в его теле не больше секунды, но свою задачу он выполнил.
        «Как глупо, - повторил Питер. - А ведь паучье чутьё предупреждало меня. Я мог легко увернуться, но промедлил. Я… испугался». Его взгляд вновь помутился. За стеной дождя мелькали образы, лица, глаза людей. Они искали его. По крайней мере, по дротику можно было установить личность нападавшего, но яд понемногу делал своё дело. Мысли путались, недавние болезненные воспоминания не хотели уходить, и вместо нужного имени на языке вертелось совсем другое.
        Это он. Наверняка он.
        Джо Фейс. Нет. Нет, Джо Фейс ведь мёртв, значит, это…
        Человек-паук с трудом приподнялся, протёр глаза, не снимая маски, пытаясь прогнать видения, скорее всего вызванные галлюциногенным наркотиком. Еле соображая, Питер ухватился за стену и встал. Ноги подкашивались, как у новорождённого жеребёнка, перед глазами стояли яркие вспышки. Он напряг остатки зрения, чтобы сквозь дождь разглядеть - таки своего противника. Наконец ему это удалось. Тот гордо стоял на крыше противоположного дома, в нелепом, неудобном наряде Льва Лео[1 - Лев Лео - символ киностудии MGM. - Здесь и далее прим. пер.].
        ЭтонеДжоФейсэтоКрэйвенЭтонеДжоФейсэтоКрэйвен.
        Питер снова протёр глаза, стремясь избавиться от галлюцинаций, этих призрачных напоминаний о невыполненном долге и снедающем его чувстве вины, этих лиц, преследующих его в снах последние несколько ночей. Сжав кулаки, он выпрямился в полный рост и приготовился к схватке.
        Глава десятая
        ИДИ СЮДА, Паук.
        Крэйвен поманил добычу, обеими руками призывая следовать за собой. Смеясь, Охотник перепрыгнул на соседнюю крышу. Его смех не был режущим слух хохотом гиены, а триумфальным рёвом гориллы, повергнувшей искусного врага. Крэйвен ухмыльнулся через плечо, снова предлагая Пауку отправиться в погоню, и помчался по своим охотничьим угодьям.
        Иди же, Паук. Сегодня моё сознание очищено травами и кореньями. Я познал твою сущность, питаясь плотью от плоти твоей. Мой разум проник в твоё естество и теперь пожирает тебя, как личинки пожирают труп.
        Могучие ноги Крэйвена с лёгкостью переносили его через зияющие пропасти между зданиями, его упругие мышцы туго натянулись, когда он приземлился на ближайший карниз.
        Приди ко мне.
        Охота была всей жизнью Сергея Кравинова, даже когда ему приходилось самому притворяться добычей. Человек против зверя. Древнейший вид соперничества, где две сущности используют тактику и стратегию, разум и тело, чтобы взять верх. Паук оставался единственной целью Крэйвена. Охотник тщательно подготовился и был полон решимости, он изучил своего давнего врага со всех сторон, узнал его сильные и слабые стороны, оценил его, испытывая одновременно страх и восхищение. Должно быть, так Уильям Блейк изучил своего грозного Тигра из «Песен опыта» 1794 года. Сергей владел собранием сочинений Блейка и весьма ценил экспрессивные, порой язвительные стихи поэта.
        Тигр, - писал Блейк, -
        О тигр! кровавый сполох,
        Быстрый блеск в полночных долах,
        Устрашительная стать,
        Кто посмел тебя создать?[2 - Пер. В. Топорова.]
        «Ах, - подумал Крэйвен, улыбаясь в пылу погони, в предвкушении победы. - Видел бы Блейк моего Зверя, моего прекрасного, грозного, алого и кобальтового Паука!» Крэйвен нёсся сквозь ливень, оглядываясь, чтобы оценить, как далеко отстал его доблестный, невероятный преследователь.
        «О Паук, - воззвал Крэйвен, - кровавый сполох!»
        Приди ко мне, Паук, и позволь мне восстановить своё честное имя.
        Глава одиннадцатая
        ЧЕЛОВЕК-ПАУК неуверенно последовал за Крэйвеном по крышам Нью-Йорка, всеми силами стараясь сохранить самообладание и ясность мыслей. Яд или иной препарат, которым его отравил Крэйвен, действовал на вестибулярный аппарат, и поэтому ему приходилось бежать, прыгать и даже ползти вместо того, чтобы лететь на паутине. Он перевёл дух на крыше низкого кирпичного здания и огляделся, ища место, где Крэйвен или его звери могли устроить засаду.
        Крэйвен-охотник. Питер едва сдержал смешок. Этот старый лев был злодеем не того ранга, чтобы тратить время и силы на его поимку. Если бы кому-то пришло в голову составить Официальный Иллюстрированный Каталог Врагов Человека-паука, Крэйвен-охотник оказался бы где-то в конце списка, рядом с Невероятным Человеком-лягушкой и далеко позади серьёзных ребят вроде Доктора Осьминога или Электро. Как-то раз Осьминог объединился с Царём Джунглей, и, по правде сказать, Питер подумал тогда, что старый док спятил. Без помощи диких зверей и экзотических штуковин Крэйвен не представлял никакой угрозы.
        «И вот как всё обернулось, - подумал Питер, сопротивляясь галлюциногенному эффекту крэйвеновского дротика. - Я еле держусь на ногах, температура вот-вот сведёт меня в могилу, и вместо того, чтобы провести ночь с моей прекрасной девушкой, я преследую под проливным дождём чудака в леопардовой набедренной повязке. Да уж, чем больше сила, тем больше глупость». Приведя мысли в порядок, Человек-паук вновь двинулся по следу Крэйвена, прокладывая путь через стоящие как можно ближе друг к другу здания.
        Питер ухватился за дымовую трубу, чтобы удержать равновесие, и приготовился к новому прыжку, но тут же остановился. Перед ним возник Джо Фейс, который не мог им быть, потому что Джо Фейс был мёртв. Спустя мгновение Джо превратился в Крэйвена с копьём в руке. Питер не на шутку встревожился, ведь всё произошло так быстро, что верное паучье чутьё не успело его предупредить.
        Крэйвен ударил Человека-паука копьём плашмя по лицу. Тот выпустил трубу и покатился к краю крыши. Питер упал на спину, ударившись шеей о перила. Боль пронзила голову, он тут же пошевелил пальцами рук и ног, проверяя, не пострадал ли позвоночник. Уже дважды Крэйвен застал его врасплох - чересчур для этого третьесортного злодея.
        Что со мной? Мышцы теряют гибкость, голова с трудом поворачивается. А, меня же отравили. Теперь понятно.
        Питер встал и бесстрашно повернулся спиной к Крэйвену. Если ещё немного продержаться, сработает восстановительная способность и предотвратит дальнейшее действие яда. Из последних сил Питер вытянул руку, нацелился в пустоту, приложил два пальца другой руки к ладони, но не успел выпустить паутину и переместится на безопасное расстояние. Крэйвен подсёк его ногу тупым концом копья, и попавший в засаду герой вновь потерял равновесие и шлёпнулся наземь. Первой его мыслью было не сопротивляться боли, но Питер всё же нашёл силы подняться и попытался сбежать, но было поздно. Крэйвен спрыгнул вниз, словно дикий кот в обличье суперзлодея.
        Затылок болел, в голове будто стучали барабаны. К головной боли присоединилась пульсирующая боль в ноге, и Питер уже ничего не слышал, даже довольного рычания Крэйвена. Охотник кружил вокруг Человека-паука, как хищник вокруг жертвы. Мышцы Питера расслабились. Он устал и чувствовал, что проиграл. Сколько ни сопротивляйся, сколько ни беги - последнее слово всё равно останется за Крэйвеном.
        Все суперзлодеи, будь то Крэйвен, Док Осьминог, Стервятник или кто-то ещё, вели себя одинаково. Упившись триумфом, Крэйвен наверняка испустит боевой клич, а затем утащит Человекапаука в своё полное ловушек и трофеев убежище. Там он несколько часов будет хвастаться, рассказывать о смысле своей жизни, о том, как, победив Человека-паука, он превзошёл всех, кто до него пытался снять Паучку голову с плеч. А пока Крэйвен бахвалится, Питер придумает способ стереть идиотскую улыбочку с лица этого придурка и отправить его обратно на сафари, с которого он притащился.
        Этот план никогда не подводил. Питеру нужно лишь подождать, и всё будет хорошо.
        Глава двенадцатая
        А ТЕПЕРЬпотанцуем.
        Переполненный радостью, с улыбкой победителя на губах, Крэйвен отшвырнул копьё и подался вперёд, предлагая Пауку взять его за руку. Паук - Зверь - мешкал, растерянно глядя на него, наверняка подозревая подвох. Затем он поднялся, готовый дать Охотнику бой.
        Паук отступил, ища путь для побега, но Крэйвен не отпускал добычу, широко расставив руки и переступая то направо, то налево, оттесняя Паука от края крыши.
        Тут Паук кинулся вперёд, делая выпад правой рукой. Крэйвен изящно уклонился. Последовали ещё два удара, затем пинок. Охотник уворачивался, наслаждаясь бескомпромиссной схваткой, и всё шире ухмылялся, стремясь вывести противника из равновесия. Его враг знавал лучшие дни. Паук был утомлён, его грудь тяжело вздымалась. Он еле держался на ногах, и каждый удар давался ему с невероятным трудом. Крэйвен снова поманил Паука и с усмешкой гиены ушёл от очередной атаки.
        Иди сюда, Паук. Сразись со мной, как Охотник с Охотником, перед лицом стихии, перед лицом Бога и человека. Я больше не боюсь тебя.
        - Иди сюда, - произнёс Крэйвен вслух, и Человек-паук ответил яростным криком и ударом ногой с разворота. Охотник с лёгкостью блокировал удар и от всей души врезал противнику в солнечное сплетение.
        Паук повалился наземь, держась за живот, но при этом не сводил глаз с Крэйвена. Тяжело дыша, насквозь промокший Зверь обвинял Охотника в том, что тот отравил его, что нечестным путём добыл преимущество в бою. Сергей лишь улыбнулся. Нечестным путём? Отнюдь. Сегодня всё было по чести. И поэтому он благородно исполнит последнее желание Паука.
        Крэйвен достал новый дротик и показал его Пауку, чтобы у того не осталось никаких сомнений. Издав звериный вой, Охотник вонзил дротик себе в грудь. Снадобье попало в кровь, смешиваясь с усиливающими восприятие травами и эликсирами и приведя Крэйвена в исступление. Теперь ставки в этой охоте были равны. Пришла пора завершить главную миссию всей его жизни.
        Бросив дротик на землю, Крэйвен отступил от Паука и жестом показал, что тот может бежать, если пожелает. Затем Охотник скрылся в тенях. Человек-паук в замешательстве подошёл к краю крыши и шагнул в пустоту, выпуская паутину и улетая на поиски безопасного места.
        Охотник выждал немного и пустился в погоню.
        Глава тринадцатая
        ЧЕЛОВЕК-ПАУК взял курс на запад, к реке, подальше от жилых районов, а главное, подальше от Мэри-Джейн. Он чувствовал себя как выжатый лимон и никак не мог понять, что задумал Крэйвен. Что бы это ни было, он твёрдо понимал, что Охотник перестал изображать чудака в леопардовой шкуре и положил все силы на то, чтобы победить Человека-паука. Паучье чутьё Питера помутилось от яда, предупреждая об опасности каждый раз, когда мимо проезжало такси или когда Питер пролетал мимо едва видимых столбов и маячивших в ночи небоскрёбов. Нужно было спрятаться, и поживее, пока Крэйвен не добрался до него.
        Как и всегда, главным для Питера было убедиться, что в пылу битвы не пострадают случайные прохожие. Однако, если Крэйвен планирует что-то более масштабное, нежели казалось на первый взгляд, необходимо было принять усиленные меры безопасности. Крэйвена надо было увести подальше от близких Питеру людей.
        В голове продолжали стучать африканские барабаны.
        Рука Питера соскользнула, но он, пролетев один этаж вниз, смог зацепиться за ближайшую стену. Ему хотелось остановиться и отдышаться, но барабаны устроили настоящую бомбёжку у него голове: это означало, что Крэйвен уже наступает ему на пятки. Перед глазами стояли образы Джо Фейса и Неда Лидса, лежащих в могилах со сложенными на груди руками. Поэтому Питер бежал, пока были силы, и даже когда они оставили его, продолжал бежать, позабыв о паутине, в сторону реки Гудзон.
        Головная боль усиливается - просто замечательно.
        Потеряв равновесие, Питер оказался на крыше одного из домов. Он заполз под массивную вентиляционную трубу, решив, что там достаточно темно и безопасно, но тут же боковым зрением уловил движение. Он ошибся. Преследователь с каждым шагом был всё ближе и наконец настиг его.
        Крэйвен накинул на Человека-паука прочную, похожую на паутину сеть с тяжёлыми грузилами. Как ни сопротивлялся Питер, выпутаться не получалось. Псевдопаутина, из чего бы она ни была сделана, оказалась очень крепкой. Даже находясь в наилучшей форме, Питер вряд ли смог бы легко порвать её, а в таком состоянии, как сейчас, на освобождение ушла бы вся ночь. Он оставил тщетные попытки и ждал Крэйвена, прижавшись к земле. Тот приближался с противоположного края крыши. Сеть и костюм Человека-паука насквозь пропитались водой. Дыша как можно ровнее, Питер следил, как Крэйвен вытащил из-за спины новое оружие в чехле. «Меч? Или ещё одно копьё?» - Питер лихорадочно думал, оценивая уровень опасности и вырабатывая планы и стратегии вопреки замутнённому ядом сознанию. Лишь бы ещё раз собраться с силами, разделаться с этим жалким подобием царя зверей и вернуться домой, где Мэри-Джейн залечила бы его раны.
        Крэйвен расчехлил оружие. Питер напряг зрение, чтобы получше разглядеть предмет.
        Что там у него?
        Мышцы слабели, силы уходили, но Питер всё равно пытался сосредоточиться.
        Неужели винтовка?
        С оружием в руках Крэйвен приблизился и улыбнулся во все тридцать два белоснежных зуба. Хищная ухмылка на мгновение отвлекла Питера от винтовки, которую Охотник вскинул на правое бедро и нацелил на Человека-паука. Паучье чутьё сбилось окончательно. Сердце Питера заколотилось в такт невидимым барабанам, он как мог сопротивлялся, но тьма в его сознании сгущалась, и паника протянула к Человеку-пауку свои толстые, удушающие щупальца.
        Крэйвен крепко сжал винтовку бледными пальцами и взвёл курок, ухмыляясь, как бабуин. При виде нависшей над ним фигуры Охотника Человек-паук вновь попытался порвать сеть, проскользнуть сквозь неё, но из-за дождя, паники и яда никак не мог хорошенько ухватиться за волокно.
        И зачем только Крэйвену понадобилась винтовка, и почему он так смотрит?..
        Крэйвен поднял винтовку, целясь Человеку-пауку в голову.
        - Моё честное имя будет восстановлено, - прорычал он.
        У Человека-паука внезапно открылось второе дыхание, и он изо всех сил постарался оттянуть от себя сеть.
        - Ну же, Крэйвен, - язвительно произнёс он голосом, который, казалось, сперва пропустили через нафталин и наждачную бумагу, - винтовки ведь совершенно не в твоём вкусе. Ты… ты всегда стремился сделать из меня отбивную голыми руками, и честно говоря, сегодня так холодно, что я бы и сам не отказался от хорошей, горячей отбивной. С картошечкой и молочным коктейлем. Может, хватит? Пойдём лучше поужинаем где-нибудь.
        Крэйвен пропустил колкости мимо ушей и продолжал ухмыляться. Внутри у Питера похолодело. Он понял, что дурацкие шутки здесь не помогут. Каким слабым и уязвимым он, должно быть, выглядел. В этот раз Крэйвен не был третьесортным шутом со львиной мордой на груди. В этот раз он был вооружён и пощады от него ждать не приходилось.
        Его взгляд… в нём что-то… только посмотри в его глаза.
        Питер последний раз попытался освободиться, но сеть не поддавалась.
        Он упал на колени и уставился на Крэйвена. Разверстое дуло винтовки словно было готово поглотить Питера. Он сосредоточился на безумном блеске в глазах Охотника.
        «Это не знакомый мне Крэйвен. Он совсем обезумел», - подумал Питер.
        Перед глазами Человека-паука вновь замелькали лица. За завесой дождя он видел то Джо Фейса, то Неда Лидса, то тётушку Мэй, то Бетти Брант, то Джону, то дядю Бена.
        Человек-паук потянулся к Крэйвену, умоляя о пощаде.
        - Крэйвен, постой. Не…
        Мэри-Джейн.
        Крэйвен улыбнулся и спустил курок. Питер погрузился во тьму и холод.
        Глава четырнадцатая
        ЧЕЛОВЕК рыл могилу. Раздетый до пояса, потный, он методично, будто робот, втыкал лопату в землю. Дождь шёл целые сутки, и человеку то и дело приходилось браться за ведро и вычерпывать воду из ямы.
        Наконец трое мужчин в чёрных траурных одеждах принесли гроб и поставили у могилы. Рядом стоял огромный, роскошный дом, но внутри было тихо, как в склепе. Мужчины окружили гроб и сложили руки в молитве. Кроме них четверых никто не пришёл оплакать усопшего.
        Один из мужчин наклонился и сдвинул крышку гроба, открыв взорам тело покойного. В мягком, обитом бархатом гробу лежал человек в маске и красно-синем костюме с ярким чёрным пауком на груди. Сложив руки, мертвец, казалось, безмятежно смотрел в небо пустыми белыми глазами. Капли дождя падали на его костюм и стучали по медному покрытию саркофага. Скорбящие склонили головы в благоговейном созерцании. Несколько мгновений спустя тот же мужчина, что открывал гроб, закрыл его.
        Двое других подняли саркофаг, поставили на пару красных ремней и опустили в могилу. Тот, что открывал гроб, - а это был не кто иной, как Сергей Кравинов, - взял лопату и бросил пару горстей земли на крышку, после чего отступил, утирая слезу. Он немного постоял, провожая в последний путь своего заклятого врага, и мрачное выражение его лица сменилось торжествующей улыбкой. В этот момент триумфа где-то вдали, за алеющим горизонтом, грянул утренний гром.
        Сергей отдал лопату могильщику, подержался рукой за гранитный памятник в изголовье и последовал за носильщиками в часовню. Могильщик повернулся к яме, потянулся и прежде, чем возвращаться к работе, прочитал надпись на памятнике.
        Здесь покоится Человек-паук, павший от руки Охотника.
        Кряхтя, могильщик повращал торсом туда-сюда, чтобы размять затёкшие мышцы, поднялся на горку земли и начал засыпать могилу героя.
        Часть вторая
        Гробы
        Глава первая
        ЭДВАРД затащил в канализацию новую добычу, очередную женщину с мягкой кожей и сладким запахом. Однако поиграть с ней ему в этот раз почти не удалось. Дикие, истошные вопли женщины разносились по канализации громче, чем крики прежних жертв, и он едва не оглох. Паразит хотел играть. Он вкрадчиво вкладывал умные, жестокие советы в голову Эдварда, умоляя того продлить страдания женщины, но Эдвард решил быть милосердным и закончил обед как можно быстрее.
        Если бы к самому Эдварду хоть кто-нибудь был столь же милосерден, раздумывал он, облизывая пальцы и вытирая кровь старой газетой. Там, наверху, милосердия было не дождаться, и поэтому Эдвард спустился сюда и стал жить со своими друзьями - крысами. Все ненавидели Эдварда; об этом Паразит ежедневно напоминал ему. Все били Эдварда, причиняли ему боль. Просто Эдвард был человеком
        (существом)
        непохожим на других, и никто не остановил тех, кто бил его, никто не проявил сострадания. Поэтому, когда Паразит шептал в уши Эдварда, требуя подольше подразнить и помучить жертву, Эдвард решил, что он великодушнее тех людей, (но ты ведь не человек, больше не человек) и как настоящий джентльмен (джентлькрыс)
        съел её в один присест. Теперь он грыз косточку пальца, не обращая внимания на жалобы и проклятия Паразита, раздававшиеся в его голове. Одновременно Эдвард листал газету, посмеиваясь над забавными маленькими картинками (комиксами, идиот) и хмурясь над фотографиями грубых, злых полицейских (били его, делали ему больно, ох как больно они ему делали).
        Эдвард избавился от костей, сбросив их в токсичную лужу, как обычно, и продолжил листать газету. На одной странице он увидел большую цветную фотографию человека в маске, который показался Эдварду знакомым. При взгляде на фотографию Эдварда охватили беспокойство и страх.
        Паразит зашипел у Эдварда в голове, выкапывая, выцарапывая из памяти болезненные воспоминания. Наконец Эдвард узнал человека на фото, и тьму прорезал громкий, протяжный вой, который прозвучал в унисон с криком Паразита.
        Глава вторая
        ИЗ МАГАЗИНА электротоваров стремительно выскочили двое вооружённых мужчин в чёрных лыжных масках. Вслед им неслись крики и звон сигнализации, а затем показался и хозяин магазина. Грабители бежали изо всех сил, чтобы как можно быстрее оказаться подальше от вероятных преследователей.
        Пробежав несколько кварталов, один из грабителей решил, что они ушли достаточно далеко, чтобы остановиться и пересчитать добычу. В его кармане оказалось примерно две тысячи долларов, а у другого должно было быть три. Воры свернули в узкий переулок, намеренно прокладывая маршрут таким образом, чтобы исключить любое преследование. Они и не предполагали, что кое - кто уже нагнал их. Этот человек, если он вообще был человеком, спрыгнул откуда-то сверху и приземлился прямо на пути грабителей. Крадучись, он вышел из тени. Капли дождя моросили по его коже. Одному из грабителей послышался рык, еле различимый в барабанном перестуке дождя. Подняв голову, преследователь уставился на воришек большими белыми глазами, и те наконец разглядели обтягивающий красно-синий костюм с рисунком в виде паутины.
        Грабитель с двумя тысячами в кармане нацелил на Человека-паука пистолет.
        - С дороги, букашка!
        Вор постепенно отступал к концу переулка, не опуская пистолета. Его напарник, обладатель трёх, а может, и не трёх тысяч долларов, тоже попятился назад, нервно поглядывая на молчаливого героя. Как только грабители оказались у выхода из переулка, Человек-паук напряг мускулы, оттолкнулся от земли и с диким рёвом прыгнул вперёд.
        Он накинулся на одного из грабителей, захватил его за шею, нажав на болевую точку, и ударил локтем в плечевое сплетение. Скуля, вор шлёпнулся на землю, а Человек-паук с разворота врезал ногой в живот его товарищу. От удара того согнуло пополам и стошнило.
        Обезвредив грабителей, Человек-паук подтащил их к стене и колотил до тех пор, пока окровавленные воришки не потеряли сознание. Затем он молча вытащил из их карманов краденые деньги и бросил прямо посреди дороги, рассчитывая, что они привлекут внимание полицейского патруля или прохожих. По правде говоря, Человеку - пауку было плевать, что станет с деньгами. Он вскочил на стену и поспешил покинуть место происшествия.
        К моменту прибытия полиции Человека-паука и след простыл. Кругом валялись лишь десяти - и двадцатидолларовые купюры.
        Передвигаясь по городу, прыгая с крыши на крышу, Человек-паук улыбался. Прохладный воздух был свеж, и дождь так приятно стучал по коже.
        Коже паука.
        Сергей продолжал патрулировать улицы. Его улыбка под маской растянулась до ушей - наконец-то он обрёл этот желанный облик! Он чувствовал себя бодрым и свободным; после ночных событий адреналин и снадобья в крови наконец успокоились. Теперь он был твёрдо уверен, что сможет защитить город своего врага, в то время как у самого врага это не получилось.
        Из него выйдет куда лучший Человек-паук, и этим он докажет своё превосходство над Зверем.
        Сергей пронёсся по Пятой авеню мимо редакции «Дейли Бьюгл», старейшего таблоида Нью - Йорка. Внизу люди грузили связки газет на грузовики с эмблемой «Бьюгл», подготавливая их к отправке. На первой странице, сразу за выходными данными, красовалось эффектное фото Человека-паука, сделанное неким Питером Паркером, а напечатанный крупным шрифтом заголовок гласил: «ГЕРОЙ ИЛИ УГРОЗА?» Этим вопросом регулярно задавался напыщенный владелец самой популярной городской газеты.
        Впрочем, нынче мнение Джей Джоны Джеймсона разделяло куда больше ньюйоркцев, нежели обычно. За последнюю неделю Человек-паук буквально поставил на колени городскую преступность, до полусмерти избивая как крупных криминальных авторитетов, так и мелких злоумышленников. Завтра читатели «Бьюгл» откроют газету за чашечкой кофе и куском хлеба с маслом и задумаются, не был ли Джеймсон прав с самого начала и не зашёл ли их дружелюбный сосед Человек-паук слишком далеко.
        Героя статьи это не заботило. В свете молний Сергей торжествующе мчался сквозь дождь, каждый удар его сердца звучал, будто раскат грома.
        Теперь Сергей Кравинов стал невероятным, великолепным, грозным Человеком-пауком. Перепрыгивая через бетонные реки, он смотрел вниз, на рукотворные джунгли в поисках ещё кого-нибудь, кто заслуживал ярости Паука.
        Глава третья
        УЖЕ в пятый раз за день Мэри-Джейн ударила телефоном по столу, рассерженная тем, что ей не отвечают.
        Питер Паркер, куда же ты подевался? Почему не отвечаешь на звонки?
        Мэри-Джейн не видела Питера уже неделю, с того самого дня, когда узнала о гоблинской личине Неда Лидса. Разумеется, она понимала, что Питеру нужно было время, чтобы сжиться с этим открытием, а в процессе выместить гнев на нью-йоркских злодеях, но уже восемь дней от него не было ни звонка, ни сообщения. Девушка беспокоилась.
        Она обзвонила всех приятелей, начиная с Лиз Аллан и заканчивая Флэшем Томпсоном, но никто не видел Питера со дня похорон Неда. Она уже была готова звонить Бетти, но в последний момент передумала, осознав, что подруга сейчас пытается справиться с собственным горем. Не стоит нагружать Бетти новыми проблемами. Кроме того, Мэри-Джейн опасалась, что случайно может выдать Бетти тайну её покойного мужа. Открывать этот ящик Пандоры ей хотелось меньше всего, ведь закрыть его вряд ли получится. Поэтому Мэри-Джейн по-прежнему ждала в одиночестве. Она думала, что крепкие, прочные отношения и отсутствие секретов что-то изменят. Думала, что теперь они будут в обнимку сидеть у камина, пить белое вино, рассказывать друг другу о том, как прошёл их день, а может, и просто молчать. Однако того, кого можно было бы обнять и с кем поговорить, рядом не было, и Мэри-Джейн не представляла, где он - Питер - может находиться.
        Она было собралась позвонить Мэй, тёте Питера из Куинса, но вспомнила, что неделю назад та отправилась в морской круиз в компании Анны, тётушки Мэри-Джейн. Именно благодаря этим двум старушкам Эм-Джей с Питером и познакомились. Мэй и Анна устроили им свидание. Эм-Джей со смехом вспомнила, как Питер избегал встречи с ней, каждый раз находя повод в самый последний момент отправиться геройствовать в образе Человека-паука, и как поражён он был, когда они наконец встретились, и Мэри-Джейн шутя сказала, что он «сорвал банк». Так завязался их бурный, нестабильный роман, во время которого они то сходились, то расходились.
        И вот теперь она ждала от Питера звонка. Он, должно быть, боролся где-то за мир, свободу и демократию, сражался с каким-нибудь Доктором Осьминогом или ещё кем, а она здесь грызла ногти от беспокойства, ходила взад-вперёд по комнате и бездумно переключала каналы на телевизоре в ожидании утра и окончания дождя.
        А может, он погиб?
        «Прекрати, Мэри-Джейн, - пожурила она саму себя за столь мрачные мысли. - Питер со школы изображает героя, и у него это отлично получается. Он… он…»
        Девушка взглянула на сотовый телефон на прикроватном столике и отчаянно пожелала, чтобы тот зазвонил.
        Питер мёртв.
        Она помотала головой, отгоняя эту мысль, и отвернулась от телефона, уставившись в окно. Питер не мог умереть. «Бьюгл» каждый день трубила о том, как Человек-паук делает котлеты из плохишей со всех концов Манхэттена.
        Но если это так, то почему он не звонит? Как убедиться, что её страхи не беспочвенны? Эм-Джей старалась не терять присутствия духа, убеждала себя, что всё хорошо, но её боевой настрой понемногу улетучивался. Она всё испробовала, обзвонила всех, кого вспомнила. Были, конечно, и другие люди, которые могли знать ответ, - приятели Пита, носившие броню или костюмы из латекса и с лёгкостью размахивавшие гигантскими молотами, но Мэри-Джейн с трудом представляла, как постучится в двери башни Мстителей или Бакстер-билдинг и спросит, не погиб ли случаем её молодой человек, также известный как Невероятный Человек-паук. Особенно если учесть, что он прямо сейчас красовался на обложке «Дейли Бьюгл».
        Может, позвонить в «Бьюгл» и узнать, выходил ли Питер на связь с Джо Робертсоном или продавал фотографии Джеймсону на этой неделе.
        Фотографии, сделанные Питером, иллюстрировали несколько недавних заголовков, но Мэри-Джейн не знала, были они свежими или архивными. Девушка знала, что Робертсон горы свернёт, чтобы узнать, кто тот загадочный человек, притворяющийся сейчас её бойфрендом, стоит только попросить. Робертсон был умным и хорошим человеком, и у него хватало связей, чтобы выяснить, погиб ли Питер или просто исчез.
        Нужно было лишь попросить. Зайти в офис, полный журналистов, и выдать главный секрет её возлюбленного, который он сам поведал ей лишь пару недель назад.
        Да уж. Получится просто замечательно.
        Мэри-Джейн не могла так поступить. Даже если придётся вести поиски в одиночку, Питера она не предаст.
        Он наверняка занят борьбой с преступниками.
        Или погиб.
        Мэри-Джейн вновь схватила телефон и набрала номер Пита. После четырёх безответных гудков она отшвырнула трубку в угол. Та ударилась во что-то живое, и это что-то шевельнулось и шмыгнуло под стул.
        - Отлично, - сказала вслух Мэри-Джейн. - Так вот за что на Манхэттене сдирают такую арендную плату.
        Она на цыпочках пересекла комнату и достала из тумбочки замшевый сапог. Подкравшись к углу, она склонилась над спрятавшейся в тени маленькой испуганной крысой. Эм-Джей высоко подняла сапог, но крыса забилась за составленные на полу коробки с одеждой. Мэри-Джейн отодвинула коробки. Теперь испуганному зверьку бежать было некуда. Дрожа и пища, крыса повернулась к девушке, приподнялась на задние лапки и скрутила хвост колечком.
        - А ты смелая! Хочешь драться?
        Питер мёртв.
        Крыса снова пискнула, ища, куда бы скрыться. Мэри-Джейн отрезала ей пути к бегству, зажав между стеной и коробкой. Девушка замахнулась сапогом
        Он не мёртв, с ним всё хорошо.
        и с силой опустила каблук на голову грызуна, раздробив череп.
        - Гадкая тварь!
        Питер мёртв, лежит в переулке в луже крови или плывёт лицом вниз по Ист-Ривер.
        Она опустила сапог ещё дважды, оборвав приглушённый писк крысы жестокими ударами. Кровь грызуна запачкала платье девушки.
        - Ну и мерзость…
        Питер зарезан, его кости переломаны, голова пробита.
        Мэри-Джейн отдышалась и отошла назад. Её грудь тяжело вздымалась, волосы растрепались и упали на глаза. По щекам текли слёзы. Она закрыла лицо руками, позволив страху и панике полностью овладеть собой.
        Мёртв. Он мёртв.
        Рыдающая девушка уронила сапог и в ужасе убежала прочь от своей избитой, раздавленной жертвы.
        Глава четвёртая
        ЗАРЯ осветила унылые, серые грозовые тучи над Манхэттеном. Город оживал, утренние пассажиры уже сражались за места в общественном транспорте, а это значило, что долгая ночь Сергея подходит к концу. Он крался по карнизу высоко над городом и чувствовал невероятное умиротворение и удовлетворение. Ночная деятельность успокоила его и ещё сильнее убедила в важности его миссии, его истинной жизненной цели.
        «Мне удалось, - думал Сергей. - То, что я сегодня предпринял, то, что я сделал своими руками… теперь я действительно стал Зверем».
        Враг Сергея, Паук, теперь лежал глубоко в тёмной могиле, поверженный рукой Сергея и умолкший навеки.
        Мой заклятый враг. Мой злейший мучитель.
        Сергей соскочил на более низкое здание в пяти футах в стороне. Сергей Кравинов - потомственный дворянин, настоящий аристократ, русский лев - сошёлся в бою с жутким, чёрным, прекрасным Зверем и заставил того повиноваться.
        Он сделал это своими руками. Руками Охотника, каковым Сергей Кравинов считал себя с незапамятных времён. Теперь время Охотника ушло.
        Он стал Зверем.
        Сергей спрыгнул с крыши на соседний подоконник. Медленно, осторожно он открыл окно и проник внутрь, встав мокрыми ногами на мягкий малиновый ковёр. В тёмной и тёплой комнате было уютно. Сергей встал на четвереньки и на мгновение замер, чтобы дать просохнуть надетому на нём костюму страшного существа, которое он стёр с лица земли.
        «Недостаточно просто уничтожить его, - напомнил себе Сергей. - Я должен доказать, что сильнее его, должен рассмеяться в лицо его призраку». Сергей почти слышал, как Паук трясётся и кричит от ярости. А может, отпускает привычные дурацкие шуточки. Какая разница. Теперь Сергей смотрел на мир глазами Паука и носил его шкуру. Он охотился в его угодьях и провоцировал Зверя, показывая своё превосходство.
        - Теперь Паук - это я, - произнёс Сергей, благоговейно пропуская слова сквозь себя.
        По-прежнему на четвереньках, не снимая трофейного одеяния своей последней добычи, Сергей Кравинов - более не Крэйвен-охотник, а Паук, отныне и навеки, направился в глубь своего тёмного жилища. На цыпочках и на кончиках пальцев он миновал свои прошлые трофеи, молчаливо, едва не задев головой хобот, прополз под бдительным взором великого африканского слона, чью голову он прибил над дверьми.
        Спустившись по лестнице в святая святых своего убежища, Сергей отдёрнул занавес и вошёл в зал, где некогда хранились его ценнейшие трофеи, его самые опасные враги, поверженные и выставленные напоказ. Теперь зал пустовал, если не считать трёх постаментов с вычурными чашами, в которых курились благовония. Облачка дыма висели под потолком. Сергей остановился посреди зала, под алым облаком, и повернулся к восточной стене.
        Прежде у этой стены стояли пантера, обезьяна и другие пережитки прошлой жизни Охотника. Теперь стена служила окном в самый ужасный кошмар Сергея. В стеклянных витринах отражалось лицо его врага. Сергей приблизился к прозрачной панели, за которой ползали, громоздясь друг на друга, тысячи пауков.
        Сергей протянул руку (лапу) и прикоснулся к стеклу, после чего снял маску и приветственно оскалился (большими, острыми, как у лесного кота, зубами) на своих братьев и сестёр пауков. Они поползли к нему по тончайшим, тоньше шёлка нитям, перебирая всеми восемью лапками, и Сергей, вздрогнув, отпрянул.
        «Что ты делаешь, - спросил он себя. - Ты же Паук! Почему бежишь? Ты доказал свою силу, ты надел его шкуру, вкусил его плоть. Ты Паук!»
        На лбу Сергея выступила испарина. Он стянул костюм до пояса, оголив торс, и вновь повернулся к паукам. В своём отражении он увидел испуганные глаза, спутанные волосы (шерсть) - его облик был не более чем обликом человека (пойманной в капкан зверушки, добычи, а не хищника).
        «Нет, - потряс он головой в смятении, чувствуя кожей неодобрение предков и насмешливый хохот невидимого, похороненного глубоко под землёй Зверя. - Нет, я не Паук».
        Я Кравинов, человек.
        - Я - Крэйвен, - хрипло сказал он, обращаясь разве что к любопытным паукам за стеклянной витриной. - Я - Крэйвен-охотник!
        Он нагнулся и прижался лицом к стеклу, уставившись на пауков. Его лицо побагровело от ярости и поднявшегося давления, но он всё сильнее и сильнее прижимался к тому, чего больше всего страшился.
        Я - Крэйвен, и моё превращение ещё не окончено.
        Пошатываясь, Сергей отступил. Его пробрала дрожь. Он вернулся на середину зала, где его дожидалась простая чаша с мерцающей жидкостью. Сергей понимал, что должен соединить Охотника и Паука (зачем?), стать единым целым с одновременно богомерзкой и святой сущностью Зверя (да зачем?) и найти упокоение в жутком и величественном паучьем естестве (зачем я это делаю?).
        Он вновь опустился на четвереньки перед чашей и стал лакать зелье из трав и кореньев, фруктов и цветов, которые были способны уничтожить Охотника и позволить Пауку завладеть его телом. Он пил жадно, желая насытиться соком и ядом. Внезапно его внутренности свело, в голове кольнуло - снадобье начало действовать. Боль пронзила тело Сергея и выплеснулась наружу первобытным, животным воем.
        Зачем я это делаю?
        Изо всех сил стараясь, чтобы его не вырвало, Сергей чувствовал, что его мысли разделяются, словно колосья в молотилке, рвутся на части и разносятся вихрем. Ради чего всё это? Ради чести (больно!)? Или ради достоинства (боже, как больно)? Ради всего того, что завещал ему отец в этой незнакомой чужой стране?
        (Боже, пусть эта БОЛЬ прекратится!)
        Нет. Отец Сергея, русский дворянин, некогда влиятельный, но впоследствии изгнанный и вынужденный жить в бедности в Америке, был напыщенным болваном. Он был чересчур привязан к прошлому, одержим тем, что было, а не тем, что есть.
        (Мама, папа, как же БОЛЬНО!)
        Сергей отдышался. Зелье постепенно растекалось по венам. Организм понемногу привыкал к внезапному, неожиданному расширению сознания. Когда боль стихла, Сергей постарался привести свои беспорядочные, рассеянные мысли в порядок.
        Отец. Отец Сергея умер молодым, вскоре после прибытия в Америку из Санкт-Петербурга. После смерти отца Сергея разлучили с матерью, и ему пришлось учиться выживать самостоятельно. Он проникал на корабли, идущие в дальние страны, и путешествовал по миру. В Африке у него обнаружился талант выслеживать диких зверей, и этот навык он оттачивал всю свою жизнь, став в итоге великим охотником. В его жизни появилась цель, а снадобье, повышающее скорость, силу и ловкость, помогло ему в её достижении. Его репутация неуклонно росла, и он нажил богатство и почёт - всё то, чего лишился когда-то его отец.
        Отец, этот последний осколок мира, где правили воспитанность, честность и порядочность, был для Сергея сродни богу. Отец так и не смог вернуть тот мир, а мать оказалась перемолота челюстями Америки и того великого Зверя, который жил здесь.
        Тот мир поглотил Паук.
        В ярости Сергей вскочил и рванулся к стене, за которой роились пауки. Зелье придало ему сил, и он разбил стекло одним ударом кулака. Восьмилапые паразиты посыпались ему на спину, на руки, но Сергей ревел и молотил по стеклу, пока не расколотил его вдребезги.
        - Это всё вы! Вы всё разрушили! - кричал он на непонимающих человеческую речь пауков.
        Россия была примером новой, лучшей цивилизации, но Паук разрушил её, ровно как уничтожил его родителей («и моё сердце», - кричал он, подчиняясь буйству крови и адреналина).
        Паук - этот мифический обманщик, неуловимый выдумщик, князь лжи. Он мог принять облик Ленина, Троцкого, Гитлера, Рейгана или Горбачёва - всех этих людей в зловещих масках.
        Сергей не различал лиц. Паук полз, раскалывая мир на отдельные бесполезные части и повергая человечество в бездну.
        Сергей стоял посреди своего затянутого алой дымкой убежища, на ковре, усыпанном осколками и злобными чёрными пауками. Сергей расставил ноги, сжал кулаки, готовясь к бою. Он изрыгал проклятия, обращаясь к разбитому стеклу, а древние враги его рода постепенно заполоняли всю комнату.
        - Слышишь? - кричал он. - Слышишь меня, Паук?! Выходи и сразись со мной! Я - Кравинов, человек! Я - Крэйвен-охотник! Я…
        (я так…)
        - Паук!
        (я так напуган)
        Медленно, неуверенно пауки собрались в единую текучую массу блестящих чёрных тел. Сергей потряс головой и заморгал, желая прогнать неприятное видение - то ли кошмар, то ли вызванную ядовитым зельем галлюцинацию. На его глазах существа соединялись в фигуру огромного, зловещего Паука. Чёрно-красный монстр навис над Сергеем и пополз к нему. Вытаращив глаза от ужаса, неспособный даже пошевелиться от страха, Сергей мог лишь смотреть и ждать нападения жуткого арахнида.
        (Беги!)
        «Какое-то безумие», - подумал Сергей. Тень перед ним никак не могла быть настоящей, это лишь мираж, рождённый его помутнённым сознанием. Бояться нечего (Беги!). Он ведь Крэйвен-охотник (Кравинов, человек). Несмотря на лихорадочные обвинения в том, что Паук преследовал его и разрушил его семью (беги, пока цел!), никакого Паука, никакого сверхъестественного создания, вселяющегося в души людей и сводящего их с ума, на самом деле не было. Был лишь Человек-паук - чудак в костюме, который в течение нескольких лет по чистой случайности умудрялся побеждать Сергея. Он вытер глаза и попытался выдавить улыбку в надежде притормозить действие зелья и прогнать из своей святая святых несуществующего Паука.
        Однако Паук никуда не делся.
        «Разумеется», - подумал Сергей, уворачиваясь от его огромных жвал.
        (но что…)
        Победа Сергея имела смысл только в том случае, если ему удастся не просто победить Человека-паука, а занять его место. Галлюцинация не проходила,
        (что, если это…)
        потому что Сергею было необходимо создать этого демона, этого Паука. Всю жизнь он провёл в охоте. Представить врага таким образом - не человеком, а животным, хищником, на которого можно охотиться, - было ему удобно. Затем, используя все свои навыки, Сергей мог уничтожить врага раз и навсегда, тем самым доказав своё превосходство. Сжавшись в клубок в углу, пытаясь выбраться из-под миллионов пауков, Сергей чувствовал, как сердце колотится в груди, эхом отражаясь в барабанных перепонках. Испуганный и униженный, он заставил себя встать.
        - Сразись с ним, - проревел он, потрясая кулаками. - Ты же Кравинов, человек! Сразись с врагом и повергни его на колени.
        - Я - Крэйвен! - крикнул он существу. - Я - бесстрашный охотник!
        Сергей бросился на спину чудовища и ударил в шею, расплющив сотни пауков. Погружаясь в бурлящую массу, скреплённую паутиной и силой воли, Сергей молотил кулаками, пробиваясь к самому чреву кошмара, к самому его сердцу.
        - Я - Крэйвен, - кричал он, и его голос возносился до небес, слышный богам и чудовищам. - Я отвернулся от погрязшего в пороке мира, от этой сточной канавы, зовущей себя цивилизацией, и нашёл смысл жизни в первобытных, незапятнанных джунглях!
        Пауки перегруппировались и вцепились в левую руку Сергея, пытаясь повалить. Оскалившийся, растрёпанный, Сергей нанёс новый удар, желая послать всех пауков в их паучью Вальгаллу.
        Он нашёл честь и достоинство в том, что большинство людей считают нецивилизованным, варварским и чем никогда бы не стал заниматься его собственный отец, - в охоте. Но Сергей был не таким, как все, его не страшили ни звери, ни люди, ни осуждение тех, кто был ниже его достоинства.
        - Я - Крэйвен! - продолжал обращаться он к водовороту кусачих арахнидов, постепенно погребающих его под своей массой. - Я - Крэйвен, и я ничего не боюсь!
        (БЕГИ)
        Пауки - настоящие или воображаемые - обвили лапками руки Сергея и повалили его на пол. Они расползлись по его волосам, забрались в нос и уши.
        - Я - Крэйвен, - воззвал он к богам, - и я вспомнил, зачем я это делаю! Я знаю… чтобы стать Человеком-пауком, я должен поглотить сущность Человека-паука. Я должен впустить Паука в себя, должен подчиниться ему.
        Пауки заполнили его рот, обволокли язык и стали пробираться глубже. Сергей хотел закричать, но потерял дар речи и мог лишь мысленно испускать вопли ужаса. Наконец чёрные блестящие волны полностью скрыли его.
        «Я - Крэйвен», - думал он.
        Я…
        …кто я?
        И наступила тьма.
        Глава пятая
        ШУМ.
        Что за шум, что за звук в темноте?
        Я… слышу тебя… я это слышу… но я не… (бах!)
        Я не хочу.
        Не трогай меня.
        Эдварду хотелось, чтобы его оставили в покое. Хотелось остаться здесь, в тёмном, сыром, холодном месте, где он мог спокойно есть, вдали от мира, людей и боли. Спрятавшись среди своих друзей-крыс, он нервно грыз кость, стараясь игнорировать назойливый шум.
        Пищащие крысы кружили вокруг, то и дело забираясь ему на ноги, выпрашивая объедки, оставшиеся от его последней жертвы.
        «Взгляни ещё разок, - шептал Паразит в голове Эдварда. - Взгляни на плохиша».
        Эдвард зажмурился и помотал головой. Он отшвырнул косточку и закрыл лицо грязными, покрытыми засохшей кровью ладонями. Крысы тут же рванулись к вожделенному полусъеденному подарку, расталкивая друг дружку.
        - Нет, оставь меня. Уходи. Не хочу смотреть.
        «Ну же, - упрашивал Паразит. - Весь шум от плохиша. Вся боль от плохиша. Только взгляни на него и разозлись».
        Хныча, Эдвард поднялся и доковылял до газеты. Последний раз он открывал её несколько часов назад и закрыл тут же, как увидел плохого человека. Он так и бросил газету среди остатков еды, картинкой вниз, чтобы плохиш случайно не попал ему на глаза.
        «Смотри!» - Яростный вопль Паразита звенел в голове Эдварда. Сверху послышался ещё какой - то шум, незнакомый и любопытный, но в то же время вызвавший тревогу.
        (бах!)
        Он поднял газету, перелистал отсыревшие страницы, глядя лишь на фотографии и практически не обращая внимания на текст. Крысы, закончив подъедать остатки Эдвардовой трапезы, вернулись и расселись у его ног. Они принюхивались к газете мокрыми носами, будто ждали, что Эдвард прочитает им какую-нибудь историю. Но Эдварду тяжело было читать, слова путались в голове. Он знал, что раньше мог думать… говорить… читать. Раньше… когда было это «раньше»? Кем был Эдвард прежде? Он пытался вспомнить, но голова болела от постоянных криков и воплей Паразита. Другой шум - ужасный шум - тоже стал громче, и тут Эдвард нашёл в газете…
        Нет! Нетнетнетнетнетнетнет…
        Эдвард отшатнулся от фотографии, прижавшись к стене. Фотография смотрела на него, насмехаясь над тем, кем Эдвард был и кем он стал. На фото был плохой человек, очень плохой.
        «Смотри, Эдвард, - настаивал Паразит. - Взгляни на него ещё разок».
        Всхлипывая, Эдвард снова подобрался к газете и взглянул на плохиша. Человек-ползун. Человек - насекомое.
        Паразит жадно и довольно вдохнул.
        Чччччеловек-паук.
        - Он причинил мне боль, - объяснил Эдвард Паразиту и своим непоседливым, любопытным друзьям-крысам. - Вчера? Или сегодня? Нет, очень давно…
        Здесь, внизу, в темноте, понятие времени утратило всякий смысл, и Эдвард уже не помнил, когда нашёл газету с фотографией плохиша. Зато он прекрасно помнил боль, помнил, как плохиш бил его. Там был и другой… приятель человека-ползуна. Эдвард припоминал, что это был гадкий солдат, одетый в красно-бело-синюю форму. Человек с флагом. Он обидел питомцев Эдварда и помешал ему запастись едой на зиму. Из-за этого Эдвард постоянно голодал. Они причиняли ему боль, ловили в паутину и били щщщитом, этот Человек-паук и его дружок, капитан… Флаг? Нет, Капитан…
        Америка.
        Даааа.
        «Из-за них ты вынужден прятаться, - сказал Паразит. - Из-за них ты теряешь время здесь, в голоде и холоде. Ты прячешься и признаёшь своё поражение. Но я никого не боюсь! Пусти меня наружу, я разорву этих двоих на куски и сожру!»
        Эдвард помотал головой, стремясь прогнать назойливые увещевания Паразита.
        - Нет, - промямлил он, - не хочу.
        Он побежал в глубь туннеля, разбрызгивая сточную воду, свита грызунов последовала за ним. Паразит ошибался. Эдвард прятался не от страха. Ему нравилось прятаться. Тут, в темноте, никто тебя не видит, не трогает, не указывает, что делать. В темноте было тепло и безопасно. Темнота была силой. Сюда не заглядывает полиция и другие плохиши. Здесь живёт только Эдвард и его шумные, грязные друзья-крысы, вечно голодные, вечно ищущие еду.
        Он погладил ближайшую крысу и огляделся. Туннели тянулись под Нью-Йорком на многие мили, и Эдварду постоянно попадались места, где он прежде не бывал. В этот раз он очутился в просторном, похожем на пещеру коллекторе, куда поступала вода из четырёх коридоров, идущих в разные стороны. У стены он увидел лестницу, ведущую к люку, через который можно было попасть на улицу.
        Покажи им, Эдвард, покажи им всем!
        - Нет нет нет нет нет.
        Наверху были плохие люди. И шум, незнакомый, громоподобный шум.
        (бах!)
        Эдвард, мы должны показать Ччччеловеку-пауку и Капитану Америке, что мы их не боимся.
        Эдвард осторожно осмотрел лестницу и нерешительно дотронулся до нижней перекладины. Направляемый голосом в голове, он медленно полез вверх. Внизу столпились крысы, и чем дальше Эдвард лез, тем громче становился их писк.
        Дааааа, покажи им! Покажи, на что ты способен, покажи!
        Эдвард дотянулся до крышки люка и толкнул её. Свет проник в его убежище, дождевая вода потекла на его грязную спутанную шерсть. Он выглянул наружу своими косыми красными глазками, как делал уже много раз, когда охотился. Паразит прав, надо показать им…
        - Я покажу им, что могу выбираться из темноты, когда захочу!
        Голос Эдварда унёсся вдаль и стих, и в ту же секунду что-то упало на крышку люка, удирая от дождя. Существо на восьми тоненьких лапках спускалось вниз по невидимой паутине. Эдвард в ужасе вытаращил глаза на паука, а когда вдали ударил гром, его сердце ушло в пятки.
        (ба-БАХ!)
        С громким металлическим лязгом крышка захлопнулась, и Эдвард буквально скатился по лестнице вниз, в своё убежище.
        - Спасайся кто может! - крикнул он.
        Армия его верных грызунов последовала за ним, подальше от большого коллектора, назад в их тёмный, сырой, холодный, но такой безопасный уголок.
        Эдвард остановился под низкой опускной решёткой, чтобы передохнуть и успокоиться. Паразит всячески бранил его, крысы верещали без умолку.
        - Тише, тише! - приказал Эдвард грызунам. - Нас могут услышать и побить!
        Крысы не слушались и продолжали шумно крутиться у его ног. Эдвард схватил первую попавшуюся крысу за хвост и шмякнул оземь.
        - Я сказал тише!
        Из-за паука все подбадривания Паразита пошли прахом, и Эдвард вновь оказался вынужден прятаться. «Завтра попробуем снова», - думал он, рассеянно жуя тушку своего бывшего товарища. Кровь капала по его подбородку. Эдвард пообещал, что завтра получится лучше, но Паразит знал, что тот обманывается. Паук поверг Эдварда в ужас, а шум становился всё ближе.
        Паразит слышал его, а вот Эдвард - нет.
        Гром.
        - Я хочу побыть один, - умолял Эдвард. - Уходите и дайте мне спрятаться.
        Наверху, очень близко, раздался ещё какой-то шум, эхом отразившись от потолка. Эдвард поднял голову. Звук был ему знаком, и от голода его интерес к этому звуку только усилился. Однако шум грозы заглушил новый звук, а с ним и испуганный голос.
        (Мне…)
        «Гроза. Расплата», - выдохнул Паразит.
        (Мне так…)
        - Кто здесссь? - спросил Эдвард, пытаясь понять, откуда идёт глубокий, алчный голос. - Кто меня зовёт? Паразит, это ты?
        (Мне так страшно.)
        Что этому голосу нужно? Зачем он зовёт Эдварда?
        Отбросив изувеченную крысу, Эдвард медленно вернулся в коллектор. Перестук барабанов стал громче, знакомые звуки с улицы тоже, и он начал догадываться.
        Испуганный голос принадлежал ему, Эдварду.
        Эдвард, нам надо выйти наружу. У нас есть важное дело.
        - Даааа.
        Не успел Эдвард ухватиться за лестницу, как наверху раздался знакомый звук,
        (мягкая кожа, сладкий запах, стук каблуков)
        явственно различимый сквозь раскаты громы и гул барабанов, и голос испуганного человека затих.
        Поднимайся, Эдвард. Покажем ему, что мы не боимся. Гроза надвигается. Буря заставит Человека-паука
        - Расплатитьссссся.
        Паразит забрался по лестнице и отодвинул крышку люка. В канализацию потянуло холодным ночным воздухом.
        Глава шестая
        МЭРИ-ДЖЕЙН осторожно перешла улицу, стараясь не поскользнуться на мокрой мостовой и не попасть каблуком в приоткрытый канализационный люк. Зонтик почти не спасал от проливного дождя, и её ноги насквозь промокли.
        Несмотря на дождь, она гуляла уже несколько часов, желая проветрить голову и забыть о старых фотографиях и прочих тревогах. Улицы были почти безлюдны. Девушка ходила по проспектам, разглядывала небоскрёбы, словно заезжий турист, в надежде узреть хоть где-нибудь знакомые красно-синие цвета. Только исходив остров вдоль и поперёк и стоптав каблуки, Эм-Джей поняла, что вероятность случайно наткнуться на Человека-паука была ничтожно мала.
        Неужели я всерьёз надеялась встретить его?
        Сгущались сумерки. Шлёпая по лужам, Мэри-Джейн добралась до Верхнего города. Любой разумный человек уже давно бы вернулся домой.
        «Боже, - думала она, - в детстве, когда я гуляла допоздна, мама всегда выходила меня искать, и друзья смеялись надо мной. Теперь я сама в роли мамы, а друзья Питера… Мстители?»
        Она продолжала идти, кутаясь в пальто, чтобы не замёрзнуть.
        Если я его найду, то что скажу? «О, Человек - паук! Ты припозднился, и твоя девушка волнуется! Возвращайся домой, пока не заболел, и скажи своему приятелю Носорогу, что побьёшь его завтра!»
        Она чувствовала себя глупо. Живой или мёртвый, Питер Паркер отсутствовал неделю, и, несмотря на все усилия, Мэри-Джейн понимала, что её поиски - лишь пустая трата времени.
        Как же я устала. Надо вернуться домой и поспать, а то никакого проку от меня не будет.
        Она направилась к остановке, рассчитывая поймать автобус или такси, чтобы доехать до дома. Свернув в переулок, ведущий к авеню, где обычно останавливались такси, девушка заметила пару мускулистых ребят, сидевших на крыльце дома из бурого песчаника. Должно быть, только вернулись из спортзала. Увидев Мэри-Джейн в мокрых узких джинсах, качки присвистнули и хищно переглянулись.
        - Гляди-ка, чувак, - сказал один. - Никогда не видел таких обтягивающих штанов.
        Второй качок, с бицепсами размером с дыню, едва не рвущими ядовито-зелёную футболку, согласно кивнул.
        - Да уж. А волосы какие! Рыжие! Эй, узкие штанишки, иди-ка сюда и дай посмотреть на твою шевелюрку!
        Не сбавляя шаг, Эм-Джей метнула уничижительный взгляд на амбалов.
        - Знаете, - сказала она, - есть древнее латинское изречение, весьма подходящее к этой ситуации. Может, вы его уже слышали. Звучит оно так: захлопни варежку!
        Опешив на мгновение, качки поднялись на ноги.
        «Вот я дура, - подумала Мэри-Джейн. - Теперь пошевеливайся и не оглядывайся».
        Сквозь шум дождя она слышала шаги парней за спиной. Изо всех сил стараясь не оглядываться и не прислушиваться, девушка продолжала держать темп. Кроссовки преследователей шлёпали по лужам, их идиотское хихиканье напоминало шимпанзе в брачный период. Эм-Джей направлялась к ближайшей, самой оживлённой улице, но идти было далеко, а вокруг не было ни души, если не считать следовавших по пятам животных. Девушка упорно пыталась не обращать на них внимания, но в конце концов паника взяла верх, и она побежала.
        Глава седьмая
        КРАСНЫЕ глаза всматривались в темноту. Паразит оглядывался по сторонам, пытаясь отыскать источник звуков, выманивших Эдварда из укрытия. Паразит слышал, как его слабая половина жалобно скулила где-то внизу. Жалкие попытки Эдварда вернуть его обратно в канализацию вызвали у него усмешку. Здесь, наверху, был прохладный, свежий воздух и много тёплой добычи.
        Паразит принюхался к лужице воды на крышке люка, прислушался к звукам: грому, голосу, но прежде всего к клацанью каблуков по мостовой. Клацанье издавала еда, мягкая, желанная, доступная и невероятно вкусная. Паразит покрутил головой и наконец заметил жертву - рыжеволосую девушку, убегающую от двух мужчин в полуквартале отсюда. У преследователей явно были неприглядные намерения. Паразит понимал это, ведь его собственные планы на девушку были не лучше.
        Живот скрутило от голода, и Эдвард взвыл. Паразит рыкнул в ответ, затыкая своего чувствительного напарника, и медленно выбрался из канализации на улицу.
        Мужчины догнали девушку и схватили её. Паразит задумался, стоит ли ему вмешиваться. Девушка была его едой, его жертвой.
        Даже с большого расстояния Паразит почуял, что мужчины напуганы. Но чем?
        Он подкрался ближе, укрываясь в тенях, и стал наблюдать за действиями его коллег-хищников.
        Глава восьмая
        ГРУБЫЕ РУКИ прижали Мэри-Джейн к стене, схватили за воротник толстовки. Другая пара рук забралась в её мокрые, растрёпанные волосы. Преследователям надоела погоня, а самой девушке уже некуда было бежать. Мне конец, подумала она. Точно конец.
        Ухмыляясь, словно бабуины, амбалы пожирали её глазами. Тот, что в рубашке с рукавами, дёрнул девушку на себя. Изо рта, пышущего злобой, гормонами и страхом, несло чем-то кислым, его сильные руки и пальцы напряжённо подрагивали.
        - Ну что ж, мисс Узкие Штанишки, - сказал он. - Мисс Рыженькая. Мы тебя поймали, теперь ты наша.
        Мне конец мне конец мне конец.
        За спинами качков приземлилось нечто тяжёлое, безмолвное, мокрое и разноцветное. Широкие белые глазницы смотрели прямо на Мэри-Джейн.
        Дождь и тень скрывали пригнувшуюся к земле фигуру нежданного гостя, но стоило ему выпрямиться, как Эм-Джей увидела вышитого на алом фоне чёрного паука.
        Я спасена.
        - Эй, - спросил качок в рубашке, заметив, как поднялись уголки её губ, - чего лыбишься?
        - Да просто так. - Мэри-Джейн улыбнулась во весь рот, наблюдая, как Человек-паук подкрадывается к нападавшим.
        Заметив это, амбалы выпустили девушку и обернулись. Прежде чем хоть один из них успел среагировать, Человек-паук прыгнул вперёд и впечатал качка в футболке лицом в кирпичную стену, ломая челюсть. Брызнула кровь, несколько выбитых зубов упали в лужу. Парень сполз на землю, а Человек-паук схватил попытавшегося было убежать амбала в рубашке.
        То, что Человек-паук атаковал так жестоко и без предупреждения, напугало Мэри-Джейн. Пока герой в маске разбирался со вторым качком, девушка опустилась проверить, жив ли первый.
        Не говоря ни слова, Человек-паук схватил парня в рубашке за грудки и начал методично избивать. С каждым ударом кулака кровь всё сильнее текла из сломанного носа, рассечённых скул и висков. После пятого удара Мэри-Джейн нерешительно выступила вперёд и уже потянулась было, чтобы схватить Человека-паука за руку, но в последний момент остановилась.
        - Хватит! - крикнула она.
        Непримиримый борец со злом отреагировал недовольным ворчанием.
        - Х-хватит! - повторила девушка. - Ты же его убьёшь!
        Человек-паук обернулся и, увидев искажённое от ужаса лицо Мэри-Джейн, прекратил избиение. Несколько секунд он стоял в замешательстве, не зная, что делать дальше. Эм-Джей ждала, что он скажет хоть что-нибудь, ждала какого-то намёка, позволившего бы получить ответ, который она искала целую неделю.
        Наконец Человек-паук отпустил амбала. Тот шмякнулся оземь, ударившись головой о бетон. Человек-паук уставился на Мэри-Джейн, и та подалась назад. Он посмотрел на одного качка, затем на другого, развернулся и, не оглядываясь, полез по стене, будто и знать не знал Эм-Джей.
        Девушка проводила его взглядом, обращая внимание на то, как и с какой скоростью он передвигался. Этот Человек-паук не прилипал к отвесной стене, он цеплялся за карнизы, выступы и щели. Он двигался грациозно, уверенно и ловко - как кот, а не как паук. Кроме того, Мэри-Джейн обратила внимание, что он ни разу не воспользовался паутиной - ни во время своего появления, ни во время схватки, ни после неё.
        «Это не Питер», - подумала она, не сводя глаз с удаляющегося силуэта. Кто бы ни нацепил костюм Человека-паука, это точно не был её возлюбленный.
        «Значит, - подвела итог Мэри-Джейн, - Питера Паркера почти наверняка нет в живых».
        Пошатываясь, Мэри-Джейн Уотсон подняла зонтик и в слезах поспешила к ярким огням Мидтауна, подальше от поверженных хулиганов.
        Глава девятая
        ПАРАЗИТ прятался в закоулке и наблюдал за бегущей девушкой. Расстояние между ними было небольшим, и когда она устанет, догнать её не составит труда. Однако кое-что беспокоило Паразита. Он задрал голову, всматриваясь в серые дождевые облака над крышами, пытаясь обнаружить фигуру в красно-синем костюме.
        Чччеловек-паук.
        За этим Паразит и вышел на свет. Доказать… отыскать…
        Хочу есссссть.
        Нужно было поесть. Паразит был очень голоден - впрочем, как всегда. Он снова повернулся в направлении девушки, но той и след простыл. Что ж, скоро найдётся другая, надеялся он. Еду он всё равно раздобудет.
        Но что делать с пауком?
        Паразит полностью захватил контроль над телом, вёл Эдварда за собой на свет. Не важно, охотились ли они за пауком или он за ними. Главное, что они выбрались из тёмной канализации.
        Паразит ухмыльнулся, проследовал дальше по переулку и вскарабкался на металлическую ограду. Они выбрались.
        И мы никого не боимся. Нисколечки.
        Паразит добрался до крыши и перевалился через край на просмолённую и покрытую гравийной крошкой поверхность.
        Он оглядел Нью-Йорк с высоты и покачал головой, злясь как на Эдварда, так и на себя за то, что провёл так много времени под землёй, не видя этого великолепия.
        Но он по-прежнему был голоден. Пора найти еды.
        Ударил гром, но Паразит и бровью не повёл. Гром его ничуть не беспокоил.
        Глава десятая
        ДВОЕ СУТОК спустя Человек-паук заглянул в окно склада в Вестсайде. Район был опасным, особенно по ночам. Человек-паук висел вниз головой на верёвке, привязанной к вентиляционной решётке. Он протёр стекло рукой и наблюдал, как несколько человек перетаскивают тяжёлые ящики из фургона в багажник старого седана. Оба автомобиля были припаркованы внутри, металлические грузовые ворота были наглухо закрыты, а единственный выход слева от них охранял одинокий часовой.
        Человек-паук с улыбкой следил, как ни о чём не подозревающие жертвы занимаются своими тёмными делишками. В его глазах они были не более чем мухами. Он приготовился перейти от пассивного наблюдения к активным действиям, подобающим доблестному поборнику справедливости.
        Я - Паук.
        Закрыв глаза, бывший Сергей Кравинов - Охотник и послушный сын - повторял эти слова, как заклинание. Он напомнил себе, зачем надел лицо врага, зачем принял обличье Зверя.
        Я - Паук.
        Он изменился за несколько недель, прожитых жизнью своего мучителя. Теперь он видел вещи в новом свете, видел истинную сущность вещей. Видел он и нити судьбы - паутинки, связывающие человека и Человека-паука, жертву и победителя. Он знал то, чего не знали простые смертные. Он знал.
        Я - Паук.
        Человек-паук разбил окно и спрыгнул на пол посреди наркоторговцев. Те в панике схватились за оружие, крича его имя. Человек-паук не обращал внимания, он просто атаковал, наносил удары ногами в головы, душил растерянных бандитов своими крепкими руками. Беспорядочные выстрелы проходили мимо. Бандиты кричали и выли, но Человек-паук усердно плёл свою паутину. Он охотился, и все эти люди оказались пойманы в его ловушку.
        Нет! Неправильно. Я больше не Охотник.
        Я - Паук.
        Слова гремели в его мозгу, сливаясь с шумом тысяч маленьких лапок. Мир окрасился красным и синим, Человек-паук крушил бандитов, разбивая лица о стёкла, ломая хребты, он был победителем, а они - побеждёнными. Он был Человеком-пауком, а они - простыми людьми.
        Я - Паук. Я пожираю свою добычу.
        Драка завершилась без лишней помпы. Противники Человека-паука валялись на полу, поверженные и сломленные, ожидая скорого прибытия полицейских. Те ворвались на склад как раз вовремя, чтобы увидеть, как Человек-паук исчезает в окне.
        Убегая, Человек-паук улыбался. «Конец одной игры означает начало другой», - думал он, глядя на полицейских. Они открыли по нему огонь в надежде замедлить его отступление и учинить нелепый акт правосудия, но Человек-Паук лишь усмехнулся. Полицейские, следователи - все они помогали плести паутину Паука. Каждый из них блестяще играл свою роль в срежиссированном Пауком действе. Поэтому Человек-паук пропустил мимо ушей приказы остановиться и скрылся в ночи, оставив полицейских гадать, почему их дружелюбный сосед в этот раз не сдержался - ведь двое бандитов оказались мертвы. Такого Человек-паук никогда себе не позволял.
        По пожарной лестнице Человек-паук выбрался наружу, под проливной дождь. Он присел на краю крыши, глядя на сумрачный городской ландшафт, и прислушался к своему сердцу. Над головой сверкнула молния, и у него перехватило дух.
        Я - Паук.
        Нет! Нет… Паук… Этот Паук - не убийца. Я не Паук… я убил паука. Я превратился в него.
        Человек-паук сорвал чужую кожу со своего истинного, благородного лица и завыл в унисон с грозой.
        - Я - Крэйвен! - воскликнул он, обращаясь к хмурым серым небесам.
        Внизу, у подножия здания, замелькали огни скорой помощи.
        - Я - Крэйвен! - повторил он. - Добыча Паука принадлежит мне! Я сожрал её!
        Мысли Сергея путались. Он принял облик Зверя и потерял себя, стремясь прожить жизнь Паука. Но его цель и смысл его существования оставались прежними.
        Я доказал, что во всём лучше него. Почти во всём. Осталось представить последнее, финальное доказательство.
        Человек-паук оскалился и выпятил грудь. Крэйвен-охотник сплёл паутину и расставил ловушки.
        Сергей набрал в грудь воздуха и проревел во тьму:
        Я - Паук.
        Я - Крэйвен.
        Я - Охотник, ставший Пауком.
        Внизу медики выкатили из здания склада пару носилок с зашитыми в пластиковые мешки трупами и погрузили в машину. Победный клич Охотника и скорбный зов Паука утонули в раскатах грома и вое сирен.
        Глава одиннадцатая
        ПАРАЗИТ затаился в переулке, нетерпеливо и алчно наблюдая за смуглой женщиной с мягкой, гладкой кожей. Та сошла с тротуара, и проезжавшее мимо такси забрызгало её красивую одежду. Чертыхаясь, женщина повернула обратно и пошла по улице в сторону укрытия Паразита. Тот следил за женщиной уже час, выдерживая дистанцию и выжидая удобный для нападения момент. За два дня, проведённых на поверхности, он научился терпению, но его главной побуждающей силой по-прежнему оставался голод, и теперь становилось всё труднее. То, что эта мягкая, сладкая штучка сама решила подойти к нему, обрадовало Паразита. Как только женщина свернула в переулок, Паразит схватил её, сбил с ног и затащил в узкий проход между зданиями. Никто ничего не заметил, никто ничего не заподозрил. Паразит охотился как настоящий мастер - пять жертв за два дня. Пятая сытная трапеза с момента, как он выбрался из канализации.
        Паразит ел быстро, не заботясь о том, чтобы замести следы. Бедняга Эдвард наблюдал за этим из дальнего уголка мозга. Покончив с едой, Паразит поковылял обратно в сторону улицы. «Поел и не заплатил», - усмехнулся он себе под нос. Однако еда - это ещё не всё. Он оставил наживку.
        В свете фонарей Паразит смело шагал по тротуару, ни от кого не прячась.
        Человек-паук, я здесь. Капитан Флаг, я тут. Я не боюсь вас и не прячусь. Я покажу вам…
        Вспыхнули огни. У бакалейной лавки остановилась патрульная машина, фары были направлены аккурат на Паразита. Загнанный в ловушку, будто раненый олень или сбежавший из дома ребёнок, он остановился и посмотрел на автомобиль, так, чтобы водитель увидел его сквозь мокрое стекло. На лице патрульного отразился ужас. По чистой случайности полицейский решил припарковаться на пути Паразита и теперь оказался лицом к лицу с самым невероятным существом, которое ему доводилось видеть. Паразит зарычал и бросился на автомобиль. Водитель сообразил, что надо удирать, и дал по газам.
        «Людишки в голубом, - презрительно, злобно прошипел Паразит. - Полицейские ссссвиньи с длинными языками и большими палками».
        «Они били меня и делали больно, - пробился откуда-то тоненький голосок Эдварда. - Били меня до того… до того как… когда именно?»
        Когда я был…
        Заткнись, Эдвард.
        Паразит приземлился на капот и уставился в испуганные глаза толстого борова за рулём. Большой голубой человек в большой голубой машине. Болтовня Эдварда не прекращалась, и у Паразита заболела голова.
        Когда я был… чем? Чем я был?
        Паразит закричал и врезал кулаками по лобовому стеклу. Осколки брызнули во все стороны. Когтистые лапы Паразита ухватили полицейского за грудки.
        - Чем я был раньшшшше?!
        С искажённым ненавистью лицом Паразит оскалил зубы и вытащил копа с его сиденья. Осколки стекла резали большую синюю тушу патрульного. Наконец Паразит поднял испуганного поросёнка обеими руками и швырнул на тротуар. На бледно-голубой форме проступили алые пятна, и Паразит расхохотался. Голубая форма, бледная кожа, красные расплывающиеся круги. Перед глазами Паразита возник образ Человека-паука - того, кто бил его до потери сознания. Все они били его, и Человек-паук, и Капитан Флаг… то есть Америка. И эти свиньи в голубом тоже били его кулаками и дубинками.
        В раскалывающейся от боли голове продолжал верещать Эдвард.
        Билибольнобилибольнобилибольно
        - Теперь я буду бить в ответ! - рявкнул Паразит, обращаясь к бессознательному патрульному.
        Он свистнул, и вскоре из ближайшей канализационной решётки показалась стайка мокрых мохнатых крыс, которые тут же окружили окровавленного полицейского. Они оценивающе осмотрели тело и принялись кусать. Патрульный очнулся и стал отчаянно отбиваться.
        «Замечательно, - подумал Паразит. - Эдвард, ты спрашивал, чем мы были раньше? Мы были маленькими, жалкими и замёрзшими. Нас били, нам причиняли боль и снова били, вот так-то».
        Нас ели заживо.
        Паразит сидел на капоте автомобиля и горящими глазами следил, как крысы терзают раненого копа. Пуская слюни, он сгруппировался, готовясь присоединиться к своим братьям, но сначала нужно было прогнать слабовольные, болезненные замечания Эдварда.
        Эдвард, прекрати! Какая разница, чем ты был. Важно, чем я стал. Теперь я Паразит, Паразит, я Паразит…
        Раздались выстрелы, и в правый бок Паразита вонзились маленькие, но жгучие пули. Его отбросило с капота, и он полетел наземь, держась за раненый бок.
        Из бакалейной лавки вышла женщина-полицейский, в одной руке держа стаканчик кофе, а в другой - нацеленный в спину Паразита пистолет.
        Паразит повернулся и пригляделся.
        - Стоять, - крикнула женщина-коп (так сладко пахнущая), её голос дрожал, выдавая неуверенность. - Не… не двигаться!
        «Такой красивый голос, - проскулил где-то в глубине разума Эдвард. - Такая мягкая кожа. Такая тёмная».
        Женщина решительно шагнула вперёд. Паразит молча наблюдал за ней. Её рука дрогнула, и он приготовился к новому выстрелу (ударьменясделаймнебольноударьменясделаймнебольно), одновременно пытаясь решить, когда прыгнуть на неё и отобрать пистолет. Однако голос Эдварда набирал силу, постепенно подчиняя тело себе, и Паразиту не оставалось ничего иного, кроме как ждать и смотреть, как приближается тёмная, мягкая, прекрасная женщина с пистолетом.
        - Отзови этих крыс! - громко и сердито крикнула она, несмотря на страх. - Слышишь? Прогони их!
        Паразит скривился и приготовился нападать и есть, кричать и драться, но Эдвард вновь остановил его. Губы леди-копа были такими полными, а глаза - такими тёплыми и нежными…
        Прямо как у…
        - Отпустите его! - приказал Паразит своим прожорливым сородичам-крысам. - Отпустите!
        Крысы одна за другой отпустили тело патрульного и, семеня маленькими окровавленными лапками, убежали обратно в канализацию.
        Женщина-полицейский на мгновение отвлеклась на крыс, и Паразиту хватило этого, чтобы подскочить и выбить её пистолет на землю. Морщась от боли, он прижал противницу к машине и склонился над ней, обдав зловонным дыханием, от которого она отшатнулась.
        Широко раскрыв глаза от ужаса, женщина-коп смотрела на нападавшего. Что-то невыразимо знакомое почудилось Паразиту в её карих глазах, но он не смог вспомнить, что.
        Зато Эдвард смог. Словно… нахлынули спокойные, безмятежные воспоминания, полные радости и тепла, добра и нежности.
        Воспоминания о.
        …маме.
        Эдвард нагнулся и медленно облизал лицо женщины, оставив липкий след от подбородка до скулы. Женщина-полицейский вздрогнула от этого неуклюжего, противного поцелуя и попыталась вырваться из объятий Эдварда, но он не ослаблял хватку и всё внимательнее изучал её лицо, её глаза, стараясь навсегда запечатлеть в памяти этот момент.
        «Я тебя люблю», - подумал он, и это было правдой, пусть Эдвард и не осознавал почему.
        Он отступил и медленно побрёл прочь от машины, в сторону переулка, пока не скрылся в ночи, оставив за собой неподвижных полицейских - одного полусъеденного, ставшего жертвой самоуверенной храбрости Паразита, и другую, замершую от страха, потерявшую дар речи от столь кошмарного выражения любви.
        Глава двенадцатая
        СТОЛ Сергея был завален газетами. Он листал страницы, не обращая внимания на заголовки. Его интересовали лишь фотографии, а точнее, одна фотография. На Сергее был лишь небрежно подвязанный халат, на столе стояла бутылка красного южноафриканского вина. Как обычно, Сергей давал вину надышаться, прежде чем наливать.
        Ночь прошла бодро и плодотворно, но Сергей начал задумываться о том, был ли в его поступках смысл. Чем больше он охотился на мелкую добычу, побеждал уже побеждённых, тем дальше откладывал свою истинную миссию. Он вернулся домой, чтобы собраться с духом, приготовиться к следующему этапу охоты. До конца пути и победы над Зверем оставалось сделать последний шаг.
        Неожиданно один заголовок привлёк внимание Сергея. Он гласил: ПЯТАЯ ЖЕРТВА УБИЙЦЫ-ЛЮДОЕДА, однако сопровождающей фотографии не было. Сергей улыбнулся и смял газету. Он вышел из кабинета и направился в глубь здания, в свою святая святых, напрочь забыв о бутылке вина.
        Он аккуратно отодвинул занавес и подошёл к столу с травами и зельями. Там же, под парой светильников, стояла маленькая железная клетка, в которой сидела маленькая, испуганная полевая мышка. Рядом лежал охотничий нож, пламя отражалось на его клинке. Сергей положил смятую газету и взял нож.
        Он взглянул на пищащую, тщетно пытающуюся выбраться из неволи мышь. Отсутствие в газете фотографии убийцы-людоеда никак не меняло план Сергея. Охотник в мгновение ока догадался, кто будет его добычей. С улыбкой он занёс нож и воткнул его между прутьями клетки, чуть не задев мышиный хвостик. Остриё ножа глубоко засело в днище клетки.
        Сегодня.
        Улыбнувшись ещё шире в предвкушении грядущих подвигов, Сергей повторил попытку. Он решительно тыкал ножом между прутьями клетки, играя с мышью и посмеиваясь себе под нос. В газетах он прочитал о пропавших женщинах и знал, какое испытание его ждёт. Ждал его необычный зверь - не Паук, а один из тех, кто не покорился Пауку. Крэйвен-охотник был знаком со многими противниками Человека - паука, а с некоторыми даже сидел за одним столом. У каждого из них были свои повадки и правила. Носорог, осьминог, стервятник, ящер и многие другие. Все они сражались с Пауком, и все были им повержены. Был ещё и гоблин - точнее, два гоблина. Один старый и зелёный, куда более опасный, чем прочие враги Паука, а другой - чёрно-оранжевый, загадочный, коварный и разрушительный. Этот самый оранжевый Хобгоблин был изначальной целью Сергея, но обстоятельства сложились так, что другой охотник забрал по праву принадлежавшую Крэйвену добычу. Осборн и Лидс были мертвы, и толку от них не было. Помимо них оставался лишь один противник, которого так и не смог одолеть Паук. Единственное создание, для победы над которым Пауку
понадобилась помощь. Если Сергей сможет в одиночку посадить это существо в клетку, он превзойдёт всех и восстановит честное имя своего рода.
        «Я чувствую травы, - думал он, в то время как его разум отправился блуждать по нитям судьбы. - Я чувствую, как коренья и эликсиры расширяют границы моего разума».
        Нож опустился снова, вонзаясь глубоко в дно клетки, но мышка снова увернулась.
        Я чувствую прикосновения судьбы.
        Сергей продолжал тыкать ножом в мышку, загнав ту в угол. Свободной рукой он разгладил газету, визуально перенося текст заголовка в воздух над столом.
        Газеты зовут его Убийцей-Людоедом, но мне известно его истинное имя, ибо я - Охотник и знаю всех зверей наперечёт.
        Удар. Дрожа от страха, мышь кинулась влево.
        Я знаю тебя, крыса. Я внутри тебя… Паразит.
        Слышишь мой зов?
        Удар. Мышь отскочила назад и заверещала ещё громче.
        Не сопротивляйся. Протяни руку судьбе, и пусть она сблизит нас…
        Сергей отвёл руку и, поигрывая ножом, посмотрел на несчастного грызуна, не чувствуя ни жалости, ни снисхождения. Сердце Крэйвена-охотника было твёрдым, как камень.
        Я знаю, что меня ждёт испытание. Последняя черта, последний безумный шаг. Я одержу окончательную победу над Человеком-пауком, лишь когда пройду это испытание, переступлю черту и позволю безумию овладеть собой.
        Сергей положил оружие обратно на стол. Мышь следила за каждым его движением. Сергей взял клетку, поднял её и, держа словно поднос, на одной руке, отнёс к окну. Открыв окно свободной рукой, он взглянул на испуганную мышку.
        Паразит, ты - моё испытание. Мой очистительный огонь. Не бойся меня, не бойся моего появления. Возлюби меня, ибо я окрещу тебя болью, кровью и скорбью.
        Крэйвен печально улыбнулся и выбросил клетку из окна. Пролетев четыре этажа, клетка распахнулась, и мышка выпала, ударившись о стоявшую по соседству машину. Сергея не волновало, выжила ли мышь. Он скинул халат на пол и вылез на карниз, придерживаясь руками за оконную раму.
        - Сегодня, - повторил он, обращаясь к невидимой, затаившейся во тьме жертве.
        - Сегодня, - прорычал Сергей, скалясь в предвкушении грядущей охоты.
        Дождь струился по его телу.
        Сегодня я стану величайшим Зверем. И Крэйвен перестанет быть Охотником.
        Глава тринадцатая
        ШУМ.
        Опять этот шум во тьме.
        (ба-БАХ!)
        Мне он не нравится.
        - Не трогай меня.
        Разбрызгивая сточные воды, Эдвард петлял по длинным, тёмным туннелям. Он хотел убежать, спрятаться, но звук следовал за ним повсюду. Эдвард не знал, откуда шёл звук - точно не от Паразита, иначе он наверняка слышал бы угрозы и оскорбления. Эдварду хотелось остаться одному, вернуться обратно в своё мрачное, сырое и холодное убежище и спокойно отсидеться там, подальше от грозы и особенно от ползучего человека.
        Ччччеловека-паука.
        (сегодня)
        Эдвард круто развернулся, ища источник звука. Нет, это точно не Паразит. Кто-то другой шептал ему во мраке. Он закрыл лицо и начал вертеться, отбиваясь от невидимого гостя.
        - Уходи! Не трогай меня!
        «Он идёт», - вкрадчиво прошипел Паразит в ухо Эдварду.
        - Нет! Не может быть! Я же дома… я в безопасности!
        Этим вечером Эдвард мечтал о тепле, о маме, о мягких женщинах и доброжелательных голосах. Но появился Человек-паук, плохой человек, он звал Эдварда и гнался за ним. Тут, в своём сыром холодном доме, в компании своих маленьких друзей - крыс, Эдвард надеялся скрыться от больших белых глаз Охотника и его громоподобного, жуткого голоса.
        Паразит был против. Он уже успел достаточно осмелеть, и никакой шум, никакие сны не должны были помешать им с Эдвардом побороть все свои страхи.
        (сегодня)
        Эдвард продолжал вертеться. Он был готов с криком наброситься на хозяина голоса, но плохиш не показывался ему на глаза.
        Это Ччччеловек-паук, мы оба это знаем.
        - Заткнись.
        Эдвард снова услышал шум, но на этот раз не раскат грома и не низкий монотонный голос. Теперь шум был куда ближе - и это был плеск воды.
        Плеск раздавался в одном из ближайших туннелей, по воде пошла рябь.
        - О нет. - Эдвард в смятении оглядывался по сторонам, пытаясь увидеть незваного гостя
        (Чччеловек-паук)
        и направление, откуда тот двигался. Ему не почудилось, плохой человек был реален, и он шёл за Эдвардом. Плеск прекратился. Эдвард задумался.
        - Может… может, он ушёл?
        Внезапно из темноты возникла рука и крепко схватила Эдварда за горло. Задыхаясь, тот отпихнул нападавшего и, спотыкаясь, подался назад, вереща от страха.
        В сумрачном жилище Эдварда, просторном коллекторе, ставшем его домом, появился Человек-паук. Он двигался пригнувшись, разминая пальцы. На ярко-красных перчатках блестел чёрный узор в виде паутины. Огромные белые глаза безучастно смотрели на Эдварда. Тот выпрямился и приготовился к бою.
        - Здравствуй, Паразит, - сказал Человек-паук. - Помнишь меня?
        В голове Эдварда Паразит прошипел: дааа.
        - Ччч… чччеловек-паук, - неуверенно, испуганно ответил Эдвард.
        - Помнишь нашу последнюю встречу? Помнишь, как почти победил меня?
        Эдвард дважды кивнул, его голова болталась, словно на пружинке.
        - Даааа.
        Человек-паук переступил с ноги на ногу, встав прямо в ядовитую жижу, и хрустнул костяшками пальцев.
        - Но мне всё же удалось тебя одолеть.
        «Нет, - крикнул Паразит, - это было нечестно! Ты был не один.»
        - С тобой был Капитан Флаг, - сказал за него Эдвард, - поэтому…
        - Мне удалось тебя одолеть, - повторил Человек-паук.
        Эдвард сощурился. Паразит в его голове яростно выдохнул:
        - Ты был не один!
        Эдвард зарычал, выскочил из воды и бросился на Человека-паука, готовый порвать его на куски зубами и когтями.
        Человек-паук схватил Эдварда за левую руку и швырнул его обратно в лужу.
        - Верно, Паразит, - надменно сказал Человек-паук. - Я был не один, мне помогли!
        Эдвард вновь накинулся на героя и вцепился когтями в его спину, разрывая костюм. Человек - паук опять схватил Эдварда и бросил.
        - Я бы не смог победить тебя в одиночку, - продолжал Человек-паук. - Понимаешь, Паразит?
        Эдвард заревел, брызжа слюной. Его горящие ненавистью глаза налились кровью. Человек-паук повторил вопрос:
        - Понимаешь?
        Эдвард пнул Человека-паука левой ногой в грудь, и тот впечатался в стену коллектора.
        - Даааааа! - прокричал Эдвард голосом Паразита и двинулся на Человека-паука с твёрдой целью сожрать его живьём.
        Эдвард замахнулся на ползучего гада правой рукой, но тот ловко ухватился за трубу и качнулся на ней, увернувшись от удара. Когти Эдварда лишь оцарапали стену. Человек-паук нанёс ответный удар ногой, попав Эдварду в горло, и у того перехватило дыхание. Эдвард отшатнулся, но тут же пришёл в себя и незамедлительно укусил противника за пятку.
        - Нет! - закричал Человек-паук.
        Эдвард не разжимал зубов. Герой напрягся и, оторвав кусок трубы, с размаху врезал им Эдварду в челюсть.
        - Нет! - снова крикнул он.
        Держась за раненую ногу, Человек-паук сделал кувырок назад, а Эдвард шлёпнулся наземь.
        Двое разъярённых, раненых зверей ходили кругами, готовясь вновь столкнуться не на жизнь, а на смерть. Эдвард знал, что Человеку-пауку не под силу одолеть его в одиночку, тем более у него дома. Он выжидал момент, чтобы вцепиться герою в лицо и сожрать его вместе с маской. Человек-паук не проронил ни слова. Он просто смотрел на Эдварда белыми, немигающими глазами. Вдруг он издал грудной, звериный рык, и Эдвард среагировал.
        Они бросились вперёд одновременно, рыча в унисон и стремясь получить преимущество. Эдвард бился и царапался, но у Человека-паука было преимущество в весе (с каких пор он стал таким здоровым?), и он начал теснить Эдварда. Удавкой на горло, невиданным прежде борцовским приёмом, он прижал Эдварда к земле. Тот всеми силами пытался скинуть Паука, но более крупный противник ударил его кулаком в лицо.
        Эдвард до крови укусил руку Человека-паука и вцепился когтями в костюм, но лишь для того, чтобы получить ещё два удара, от которых у него вылетело несколько зубов и заплыл глаз. Преимущество было упущено; теперь Эдвард мог лишь терпеливо сносить побои, и даже истошные вопли Паразита ничем не могли помочь.
        На поверхности снова грянул гром, сопровождаемый отдалённым стуком барабанов, и всей этой какофонии вторил звук ударов и ломающихся костей.
        (СЕГОДНЯ)
        Голос опять звучал в ушах Эдварда. Голос Паука. Голос поражения.
        (ба-БАХ!)
        Не люблю. Не люблю, когда меня бьют и делают мне больно.
        Сам виноват, Эдвард. Надо было сразу слушать меня. Надо было оставаться снаружи, там мы сильнее.
        Эдвард попытался выкрутиться, но лишь неловко барахтался в воде. Шум нарастал, будто звук приближающегося поезда. Последним, что он услышал, прежде чем отключиться, были злобные, возмущённые причитания Паразита.
        Глава четырнадцатая
        ПЕРЕПОЛНЯЕМЫЙ радостью, Сергей воодушевлённо смеялся, осыпая ударами уродливую голову Паразита. Это существо, это животное осмелилось осквернить Паука своим грязным ртом, и Сергей не мог оставить это безнаказанным. Он молотил изо всей силы, вкладывая в кулаки всю свою ярость, вымещая весь гнев на черепе противника. Сергей не останавливался, пока враг не потерял сознание.
        «Он не смог победить тебя», - твердил Сергей, ломая Паразиту челюсть.
        Но я могу. Опозоренный отец. Праведная мать. Запятнанная честь. Несмотря на всё это, я могу.
        Завывая что-то нечленораздельное, Сергей наградил Паразита ещё шестью ударами. Кости дробились, зубы и кровавые брызги летели во все стороны. Наконец Сергей прекратил избиение и поднялся, чтобы отдышаться. Адреналин скоростным поездом бежал по сосудам, от сердца, через горло, к голове и затем вниз по спине. Возбуждение прекратилось с последним сдавленным всхлипом Паразита, который затих в луже токсичных отходов. Сточная вода омывала его неподвижное тело, заполняла рот и ноздри, затекала в опухшие глаза.
        Сергей ещё немного понаблюдал за поверженным врагом. Он смотрел на свой трофей сквозь чужую маску, порванный костюм клочьями свисал с плеч. Сергей молчал, концентрируясь на том, чтобы восстановить силы и унять боль с помощью выученных за долгое время психологических приёмов. Боль ушла, спряталась куда-то глубоко, и когда замутнённое яростью и адреналином сознание Сергея прояснилось, он неожиданно для самого себя обнаружил, что улыбается.
        Я - Паук. Я - Паук, я знаю то, что неведомо обычным людям. Я вижу истинную суть вещей, я вижу сквозь вещи. Я вижу нити судьбы, связывающие победителей и побеждённых.
        Сергей опустил взгляд, провёл сломанной рукой по изодранному костюму, по изображению чёрного паука на груди, и расхохотался. Смех эхом отразился от стен коллектора, распугав крыс по углам.
        - Я - Паук! - кричал Сергей.
        Я больше не Охотник. Я - Паук.
        Спустя четверть часа Человек-паук с глухим звоном сдвинул крышку люка на перекрёстке Восьмой авеню и Тридцать второй улицы и выбрался на мостовую. Дождь лил стеной, затрудняя видимость. Человек-паук нагнулся и вытащил из люка Паразита.
        Он осторожно перетащил тело Паразита через улицу, не обращая внимания на группу разинувших рты от удивления бомжей. Он доказал своё превосходство над самым опасным врагом. Он с победой вернулся из тёмных глубин и теперь может наконец уйти на покой.
        Глава пятнадцатая
        МОКРЫЙ блестящий паук полз по могиле. Он спустился с величественного каменного надгробия на землю и начал методично плести тонкую, еле заметную паутину, повинуясь инстинкту. Земля была мокрой от дождя, капли то и дело попадали на паутину, заставляя паука ремонтировать повреждённые участки.
        Вскоре появилось ещё три паука, таких же чёрных и блестящих, безмолвных и печальных. Они бегали туда-сюда по могиле, но были вынуждены оставить плетение паутины из-за беспощадного дождя. Четвёрка пауков собралась у подножия надгробия, словно плакальщики на запоздалом бдении.
        Где было четыре паука, стало восемь. Потом двенадцать. Чем сильнее становился дождь, тем больше пауков собиралось на могиле, и вскоре они покрыли её целиком - будто кто-то заботливый укрыл могильный холмик мерцающим бархатным одеялом.
        Пауки сновали туда-сюда, перебирая тоненькими лапками, и прислушивались к звукам, идущим из-под земли. Из могилы послышался приглушённый шум, и арахниды поспешили ретироваться, забравшись на высокий гранитный памятник. Некоторые даже спрятались в выбитых на камне буквах.
        «Здесь покоится Человек-паук, павший от руки Охотника», - гласила надпись.
        В поисках укрытия от дождя пауки разбежались во все стороны, но тут же вернулись к могиле, услышав зов друга - человека, похороненного под шестью футами земли.
        Часть третья
        Призраки
        Глава первая
        МИР был белым и тёплым.
        И безмятежным.
        Вокруг была бесконечная пустота, вне времени и расстояния.
        Никого. Ничего. Всё - пустота.
        У человека не было имени. Туда, где он находился, не проникали ни свет, ни звук, и человек радовался этому. Лишь это он знал, лишь этого ему хотелось.
        Тепло. Белизна. Безмятежность. И тишина. Человеку здесь нравилось - где бы это «здесь» ни находилось и кем бы он сам ни был. Тут не важны были имена и места. Человек укрыл руками лицо и свернулся клубочком, отринув бесконечность, сжав вечность до размеров пятнышка на ладони.
        (выходи)
        Он купался в океане безмятежной, безмолвной, тёплой белизны.
        - Паркер.
        Безымянный человек застыл от испуга. Сердце подпрыгнуло в груди. Он снова спрятал лицо, стараясь не обращать внимания на нежданное вторжение.
        - Питер Паркер.
        Человек поднял голову, недовольный тем, что кто-то мешает ему наслаждаться белоснежной тишиной. По его щекам текли слёзы. Он медленно сел и посмотрел на стоящего посреди пустоты незваного гостя, худого мужчину с волосами цвета пшеницы. На пришельце была чистая белая рубашка с открытым воротником, пиджак свободного покроя и джинсы. Сам безымянный человек был абсолютно голым, и вид яркой одежды посреди белизны потряс его. Пришелец протянул руку, чтобы помочь безымянному человеку встать.
        - Привет, Паркер, - сказал незнакомец. - Как дела?
        «Паркер? Питер Паркер? - Обнажённый человек задумался, оценивая, взвешивая имя, примеряя его на себя, словно новый костюм. - Меня так зовут?»
        - Эй, Паркер! Ты что, не признал меня? - дружелюбно улыбнулся незнакомец, снова протягивая руку. - Это же я, твой приятель Нед Лидс!
        Сердце безымянного человека вновь подскочило и сжалось от внезапной, непривычной боли. Нехорошо. Человеку нравилась безмятежная белизна, но пришелец её уничтожил. Он попытался что-то ответить, но затвердевший язык плохо повиновался, и слова вышли отрывистыми, нервными.
        - Нед? - хрипло произнёс человек. - Что происходит? Как мы здесь оказались? Как…
        Нед Лидс. Но ведь Нед Лидс…
        Нед улыбнулся Питеру, по-прежнему не убирая протянутую руку.
        - Давай, Питер, поднимайся.
        Безымянный человек осторожно взялся за руку Неда.
        - Как…
        Нед Лидс мёртв.
        Безымянный человек (Питер Паркер, меня зовут Питер Паркер) в ужасе закрыл лицо и опять свернулся клубочком. Медленно, болезненно ему открылась истина, и сердце заколотилось, а по коже побежали мурашки.
        - Ты… ты же умер. Но это невозможно, ведь если ты умер, то.
        Нед, если ты умер…
        - …то и я…
        Нед отвёл руку, задумчиво и обеспокоенно нахмурившись. Внезапно он схватился за грудь, словно от приступа боли или нехватки воздуха. На лице появилась маска скорби, и кожа начала осыпаться по кусочкам.
        «Нет, нет, - думал безымянный человек, - я не знаю никакого Неда Лидса».
        - Умер? - Глаза Неда ввалились в глазницы. - Ох.
        «По правде говоря, - подумал безымянный, согреваясь, - о Питере Паркере я тоже никогда не слышал. Оставьте меня в покое».
        Создание, которое представилось Недом Лидсом, продолжало гнить; волосы выпали, оголив пожелтевший череп, зубы и кости рассыпались в прах. Из разлагающейся глотки вырвался сиплый, сдавленный шёпот:
        - Боже, он прав…
        На глазах у человека, названного Питером Паркером, тело незваного гостя превратилось в чёрные дымящиеся останки.
        Нет, я не знаю, кто такой Питер Паркер. Я просто хочу побыть один, в тепле, тишине и покое.
        Мир снова стал белым и тихим. Наконец-то.
        Никого. Ничего. Всё - пустота.
        (ВЫХОДИ)
        Безымянный вновь закрылся ладонями, зажмурил глаза, так, чтобы не видеть даже белизны, и заперся в темноте. Но белизна отказывалась отступать, она смотрела на него парой больших, ярких, немигающих глаз, зловещих и отнюдь не миролюбивых.
        (Питер, выходи)
        Человек узнал голос. Не зная, почему, он хотел его услышать. Голос был низким, мелодичным, решительным и нежным. Совсем не белый голос, а красный. Красный, радостный, зовущий… потому что… потому что…
        Мэри-Джейн?
        Потому что…
        Человек не знал. Он повернулся на бок, глядя в белизну и пытаясь понять, кто звал его. Или не его? Кто такой этот Питер? А кто такая Мэри-Джейн? Нет, не знаю таких.
        (Питер, тут что-то)
        Не помню прекрасных глаз.
        (Тут всегда что-то)
        Не помню губ, не помню любви.
        (Всегда)
        Не помню жизни.
        И не помню белизны. Теперь человек осознал, что вокруг была лишь тьма и холод. И звук
        (бабах!)
        грозы. Человек попробовал уползти от грома, от белизны и от темноты, медленными шажками передвигая одну ногу за другой.
        Что-то не так. Это не человек.
        И ног у него восемь.
        Я - Паук.
        (ба-БАХ!)
        Бессмертный. Несгибаемый. Я - Паук. Он полз всё дальше, углубляясь в тёмные туннели. Я жив. А Нед мёртв. Гвен мертва, и дядя Бен - тоже.
        Я мёртв.
        «Нет, - сказал он себе. - Я - Паук. Я силён, я не могу умереть».
        Мэри-Джейн?
        Паук пробирался всё глубже и глубже в туннель.
        Глава вторая
        В КОРИДОРЕ раздавались голоса, эхом отражаясь в ушах Паука. Он двигался в их направлении. Хриплые угрозы чередовались с криками и ворчанием, и чем ближе он подходил, тем громче они становились. Их было шестеро, они поджидали его в туннеле и манили к себе. Взглянув вперёд, Паук заметил блеск металла и чешуи. Рога и крылья, хвосты и щупальца. С каждым шагом он видел их всё чётче, слышал всё яснее.
        (выходи же)
        Паук продолжал ползти, перебирая восемью лапками, по туннелю. Как долго он был этой ползучей, всепожирающей тварью?
        Как долго он смотрел на мир глазами Паука и выполнял его волю? Как долго вил его паутину?
        Из темноты за ним наблюдали чьи-то глаза. Он угрожающе зашипел и оскалился, готовый к бою.
        Я - Паук.
        Правда?
        «Разумеется, - подтвердил он и рванулся вперёд, на встречу с врагами. - Паук силён и бесстрашен, он всегда побеждает. Не то что…»
        Не то что этот трус.
        Я…
        Не то что тот, кто может умереть.
        Я…
        Клешни, зубы и когти пронзили плоть Паука, оторвав три лапки и вырвав из груди сердце… но что-то в раненой груди продолжало биться.
        Я Питер Паркер!
        А Паука можно убить.
        Они поджидали его во тьме, в туннеле, где можно было ранить Паука или даже убить. Гоблин и носорог, осьминог и стервятник. Нед Лидс. Джо Фейс. Охотник.
        Они хотели убить Паука, ведь Паук был смертен, пусть никогда и не жил по-настоящему. Теперь, лёжа в крови с оторванными лапами и разорванными внутренностями, он это понимал. Он знал, что Паук - это ловушка. Ложь. Саркофаг, от которого нужно избавиться.
        Медленно, кривясь от боли, прорываясь сквозь кровь и шерсть, бередя старые раны, человек поднялся вновь.
        Я - Питер Паркер.
        Он упал, наполовину освободившись из клетки Паука, полный решимости избавиться от мёртвого, распухшего тела, как от старой кожи. Враги собрались вокруг, приняв его боль за слабость, а обнажённую плоть - за трусость. На деле же человек чувствовал себя сильнее, чем когда бы то ни было. Он двинулся вперёд, к поджидающим когтям и зубам.
        Я освобожусь. Вам меня не остановить, не удержать меня здесь. Вы уничтожили маску, но вам никогда не уничтожить человека.
        Враги со смехом разбежались, подначивая и дразня человека. Теперь они отступили в конец туннеля, во тьму, откуда настойчиво слышались раскаты грома и отдалённый перестук африканских барабанов.
        (ПОРА выходить)
        Не обращая внимания на жестокие издёвки невидимых противников, Питер полз, отталкиваясь руками и коленями, на его грязных щеках подсыхали слёзы. Знакомое чувство просыпалось в его груди. За много лет враги Питера так и не смогли его узнать. Они считали его чем-то необыкновенным, ловким трюкачом, скрывающимся в тенях и плетущим паутину, насмешливым мучителем. Паук. Маска. Но Паук на самом деле не существовал.
        Мэри-Джейн?
        Он был обычным человеком, простым хорошим парнем по имени Питер Паркер, которому довелось почувствовать прикосновение судьбы.
        Мэри-Джейн, я иду.
        Это было его слабостью, но и его силой.
        Мэри-Джейн, я люблю тебя.
        («Выходи!» - кричал Охотник, целясь из винтовки в грудь Питера Паркера.)
        Питер всё яростнее двигался вперёд, его раны сочились кровью, кожа покрылась потом.
        («Выходи!» - воскликнул Охотник, спуская курок.)
        Питер скрёб землю ногтями, прокапывая себе путь на свободу.
        Господи, не дай этому случиться, мне нужно увидеть её и обнять и сказать, что люблю её.
        («Выходи! - ревел Охотник. - И я убью тебя!»)
        Лицо Питера покрылось маской из грязи, пота и слёз. Он продолжал копать, пока не содрал в кровь пальцы, но безуспешно. Его по-прежнему окружала тьма.
        Мэри-Джейн, помоги мне, не бросай меня.
        Грудь болела, дыхание перехватило. Он громко и хрипло закричал, изо всех сил пытаясь прорваться к теплу, к красному цвету, подальше от темноты.
        Боже милостивый, я не могу тебя потерять, Мэри-Джейн!
        Ритмичный стук барабанов стучал в ушах.
        Это выстрелы, не гром и не барабаны, а выстрелы.
        Питер в ужасе закричал, и в ту же секунду вырвался на свободу.
        В глаза брызнул яркий свет.
        Вспышка молнии, вспышка от выстрела.
        («Выходи, Паук, - ликующе расхохотался Охотник, - и я убью тебя снова. Я убил тебя однажды и убью столько раз, сколько понадобится».)
        Питер запустил пальцы в почву и толкнул. Земля посыпалась ему в глаза, стирая с лица следы пота и слёз.
        Нет никакого Паука.
        …Мэри-Джейн?
        (ВЫХОДИ!)
        Тьма рассеялась, и он оказался посреди холодного кладбища. Знакомые ряды надгробий возвышались среди безмятежной белизны.
        Глава третья
        ПИТЕР осмотрелся и увидел вокруг массивные надгробия, возвышающиеся высоко над головой и отбрасывающие длинные, кажущиеся бесконечными тени. Кладбище находилось посреди белизны. Питер с трудом поборол желание снова свернуться клубком и навсегда остаться лежать среди безликих гранитных памятников.
        Вскоре он понял, что памятники вовсе не были безликими. На них были выгравированы знакомые имена - имена друзей и врагов, которых он свёл в могилу.
        Питер панически отшатнулся, но споткнулся о какое-то невидимое препятствие. Лишь в этот момент он заметил, что на нём яркий костюм, позорным клеймом выделяющийся на бело-сером фоне. Питер в ужасе побежал, но нигде не мог скрыться от гложущего чувства вины.
        Насмешливые и ехидные голоса вернулись. Питеру хотелось, чтобы негодяи наконец атаковали не маску, а человека под ней, но попытки сорвать с головы капюшон с пустыми линзами глазниц и узором в виде паутины были тщетны.
        - Хватит, - взмолился он, - хватит! Оставьте меня в покое!
        Кто-то схватил Питера за шиворот и развернул. Питер увидел угрожающий, жуткий силуэт Крэйвена-охотника, облачённого в костюм Человека-паука и смеющегося под аккомпанемент африканских барабанов. Смех Крэйвена становился всё громче, превращаясь в адский хохот; лицо Охотника вытянулось и побледнело, уголки рта поднялись, обнажая хищные зубы. Тёмная грива волос окрасилась оранжевым, уши заострились. Крэйвен повалил Питера на могилу, а сам запрыгнул на неизвестно откуда взявшийся чёрный планер, украшенный головой летучей мыши. Но это был уже не Крэйвен. На его месте, смеясь во весь рот, стоял…
        - Хобгоблин!
        Питер резко вскочил и вытянул руку, чтобы выстрелить в планер паутиной, но устройства на руке не оказалось, и ухмыляющаяся гротескная фигура вскоре скрылась из виду. Небо, как и земля под ногами Питера, казалось бесконечным пространством белизны. Питер двинулся вперёд, пытаясь проследить, куда исчез планер Хобгоблина, но…
        На его пути выросло надгробие. Надпись на граните гласила: «Здесь покоится Нед Лидс».
        - Не может быть, - зарыдал Питер. - Это неправда.
        («Питер, это же кладбище, - донёсся откуда - то голос Неда. - Всё логично. Ты ведь давно ходишь рука об руку со смертью. Ты с ней знаком куда дольше, чем со мной. Вы не просто друзья… вы - команда. Человек-паук и Смерть. Жуткое, удивительное, вечное партнёрство».)
        Питер взмахнул руками.
        - Неправда! Я ненавижу смерть! Ненавижу!
        («Пит, вы со Смертью навсегда повязаны. Ты приносишь ей жертвы, а взамен получаешь… что же ты получаешь? Пойдём и разузнаем?»)
        Земля под ногами пошла ходуном. Ряды надгробий расступились, демонстрируя выбитые на их отшлифованной поверхности имена.
        («Питер, посмотри вокруг и скажи, что ты видишь».)
        Питер хотел было закрыть лицо руками, но невидимые паучьи лапки не позволили ему этого сделать. Его принуждали смотреть, принуждали отдавать последнюю дань усопшим.
        - Не заставляй меня.
        («Говори, что ты видишь!»)
        Питер взглянул на ближайший памятник.
        - З-здесь лежит Норман Осборн, - запинаясь, прочёл Питер.
        Ухмыляющийся призрак Нормана, в знакомой тунике и с мешком призрачных тыквенных бомб, сидел на надгробии. Даже после смерти его глаза под маской Зелёного Гоблина оставались злобными и надменными.
        («Иди, Питер, иди дальше».)
        Другой памятник.
        - Здесь похоронен… Джо Фейс.
        Скромно, невзрачно одетый Джо стоял, сложив руки, перед простенькой могильной плитой. Питер шагнул к нему, попытался заговорить, но памятник тут же сдвинулся с места и исчез.
        Надгробия окружили Питера, постепенно сжимая кольцо, чтобы он мог лучше видеть имена, служившие ему обвинением. Кругом столпились жаждущие ответов привидения, желающие знать, почему Человек-паук не спас их, почему дал умереть. Незнакомые Питеру случайные жертвы, давно забытые враги, друзья и знакомые, чьи образы приходили к нему в ночных кошмарах. Капитан полиции Джордж Стейси, на которого во время битвы Человека-паука с Доктором Осьминогом упал кусок бетонного балкона. Дочь капитана Гвен Стейси, бывшая возлюбленная Питера, сброшенная с моста Зелёным Гоблином. Множество других, давно ушедших людей, погибших из-за своей связи с Человеком-пауком. С Питером Паркером.
        Эти люди погибли из-за того, что Паук не мог их спасти, ведь Паука на самом деле не существовало.
        Тоска и горечь подкосили Питера, и он упал на колени, отчаянно пытаясь порвать свою маску.
        - Это я во всём виноват, только я.
        Голоса вокруг становились всё громче, они звучали в унисон с африканскими барабанами, раскатами грома и выстрелами. Питер никак не мог убежать, насмешливый голос Неда Лидса следовал за ним по пятам, загоняя в глубь кладбища, усиливая боль и стыд. Мертвецы обвиняли Питера в том, что он безответственно отнёсся к своей силе, что не пришёл к ним на помощь, будучи слишком увлечённым игрой в разудалого героя - слишком занятым игрой в Паука.
        И теперь он по-паучьи пытался сбежать от назойливых фантомов, преследовавших его с того самого дня, когда он впервые надел маску. Призраки не торопились сменить гнев на милость, они гнались за Питером, выкрикивая новые имена и показывая новые лица, раня его всё глубже. По кладбищенской грязи Питер полз к белизне, пока голоса призраков не утонули в раскатах грома. Он двигался на звук барабанов, но тут на пути встал последний памятник. Питер осмотрелся и понял, что наконец остался один среди безмолвной пустоты, а ритмичный, напористый стук издавали вовсе не барабаны.
        Это стучало сердце.
        Глава четвёртая
        (ТУК)
        Питер устало опустился на грязную землю перед последним надгробием и посмотрел на себя. Ярко-алый цвет его некогда героического костюма теперь был свидетельством его вины, позорным клеймом, как алая буква Эстер[3 - «Алая буква» (1850) - роман американского писателя Натаниэля Готорна (1804 - 1864). Эстер Прин - главная героиня романа, в наказание за супружескую измену обязанная до конца жизни носить на одежде вышитую алую букву «А».]. Грязная и выцветшая маска Человека-паука выглядела неподобающе этому месту скорби. Сам того не желая, Питер заплакал. Он не смел поднять голову, не смел прочитать высеченные на камне слова. Вокруг стояла тишина, если не считать пульсирующего биения сердца где-то вдалеке. Питер знал, чьё это сердце, и ему было страшно.
        (тук-тук)
        - Это моё сердце, - произнёс он, не поднимая головы.
        Он вдруг ослаб и смутился, будто ребёнок, жалующийся учителю на родителей. Питер чувствовал, как сердце колотится в груди, прямо под вышитой на костюме чёрной эмблемой. Словно какой-то заглохший механизм вновь пытался завестись.
        - Это моё сердце, - повторил Питер. - Моё. Я умер. Должен был умереть. Я это заслужил.
        Смерть. Смерть кружила вокруг Питера Паркера всю жизнь, где бы тот ни был. Гвен, Нед, Норман - все они стали жертвами его оплетённой паутиной, проклятой второй жизни.
        - Это я во всём виноват, только я! - разрыдался Питер и распластался по земле, по-прежнему не желая смотреть на последний памятник и вспоминать свою первую, главную ошибку.
        - Почему моё сердце снова бьётся, почему мне предоставляется второй шанс, когда столько людей погибло из-за Человека-паука? - горестно вопрошал Питер.
        Он вжался в покрывающую могильный холм грязь, не в состоянии справиться с чувством вины и обличающим стуком собственного недостойного сердца.
        (тук-тук)
        «Пити, это сердце… оно не твоё».
        - Нет, нет, оставьте меня в покое. - Питер потряс головой, отгоняя голос, чтобы сосредоточиться на гулком, гипнотическом сердцебиении.
        Он зажмурился и отвернулся от надгробия, не желая говорить со своим последним мучителем.
        «Ах, Питер. Какая бы неприятность ни случилась, ты всегда думаешь, мог ли ты её не допустить. Всегда винишь себя».
        Сердцебиение усилилось, и Питер почувствовал чьё-то лёгкое, нежное прикосновение. Он отпрянул, но неизвестная сущность взяла его за плечо и ласково сжала. Питер попытался схватить невидимую руку, но ухватил лишь себя. Наконец сквозь слёзы и широкие белые линзы маски Человека-паука он взглянул на могильный камень.
        (тук-тук)
        ЗДЕСЬ ПОХОРОНЕН БЕН ПАРКЕР
        - Дядя Бен, - прошептал Питер, дотрагиваясь до камня. - Помоги мне, дядя Бен. Тётя Мэй заботится обо мне, но…
        Голос Питера оборвался. Тёплый, добродушный отцовский смех окутал его. Невидимая рука вновь легла на плечо, успокаивая его, помогая подняться.
        «Если кто-то из твоих школьных друзей получал синяк или царапину, ты всегда сожалел, что не мог этого предотвратить. Сынок, ты ещё слишком молод, чтобы беспокоиться из-за всякой ерунды».
        - …только ты меня понимаешь, - закончил фразу Питер.
        Он крепко обнял памятник и встал во весь рост.
        «Лучше, чем ты сам понимаешь себя, - ответил Бен Паркер. - Питер, сколько раз ты ещё через это пройдёшь? Ты зациклился на мыслях, царящих в твоей голове. Перестань укорять и мучить себя за…»
        - За то, что упустил того парня, что убил тебя? - Питер поник головой, стыдясь взглянуть дяде в лицо. - Дядя Бен, это всецело моя вина, но я изо всех сил стремлюсь её искупить.
        Бен Паркер усмехнулся.
        «Ох, Питер. Всё никак не поймёшь, что дело не во мне?»
        (тук-тук)
        - Если не в тебе, то в ком? Из-за тебя я стал Человеком-пауком. Из-за тебя…
        «Питер, это не твоё сердцебиение. И не моё».
        (тук-тук)
        Питер нервно схватился за грудь, чувствуя гулкое, настойчивое биение. Он посмотрел вокруг.
        - Как это? Если не моё, то чьё?..
        «Ты сам знаешь. Помнишь мой последний, главный урок?»
        Питер кивнул.
        - Это принцип всей моей жизни. Мой дар и моё проклятие. Поэтому я всегда беспокоюсь.
        «Питер, ты не прав. Чувство вины и лежащая на твоих плечах ответственность порождены не твоими невероятными способностями и не боязнью того, что твой дар станет проклятием для близких тебе людей. Они были с тобой ещё до того, как тебя укусил тот радиоактивный паук. Тебе дарована великая сила, а с ней - великая ответственность. Но герой должен уметь делать трудный выбор, и не важно, приведёт это к последствиям вселенского масштаба или затронет лишь тех, кого ты любишь».
        (тук-тук)
        Бен Паркер положил обе руки на плечи племяннику, и в этот раз Питер смог к ним прикоснуться.
        «Маска Человека-паука дана тебе не для того, чтобы под ней прятаться. Твоя сила, твоя ответственность даны тебе не для того, чтобы бояться и укорять себя. Они даны тебе, чтобы помогать тем, кто нуждается в твоей помощи, и защищать тех, кого ты любишь. С этим ты замечательно справляешься. Питер, не забывай, что ты - обычный человек, а человеку, даже если у него есть паучьи способности, всегда приходится обходиться тем, что у него есть. Человеку свойственно ошибаться, и если так происходит - человек пытается снова. Никто не совершенен, даже Человек-паук».
        (тук-тук)
        - Дядя Бен, я столько хотел…
        Питер протянул руку, но его пальцы нашли лишь воздух. Призрак дяди исчез.
        Неизвестное сердцебиение не прекращалось, становилось всё сильнее. Питер обошёл вокруг дядиной могилы, ещё раз дотронувшись до надгробия, и шагнул в белизну. Стук сердца призывно нарастал,
        (тук-тук)
        и спустя несколько шагов Питер вышел из белизны и снова очутился в темноте. Туннель перед ним сужался, и Питеру опять пришлось ползти на четвереньках.
        (тук-тук)
        Питер разгребал землю руками, приближаясь к громоподобным барабанам. Обличающий шёпот давно стих, уступив место размеренным ударам таинственного сердца
        (тук-тук)
        и нежному, любящему голосу.
        (выбирайся ВЫБИРАЙСЯ ВЫБИРАЙСЯ)
        (тук-тук)
        Питер продирался наверх, разрывая твёрдую, чёрную пустоту и недоумевая, кто же мог ждать его возвращения.
        (ВЫБИРАЙСЯ, ПИТЕР, ВЫБИРАЙСЯ ПОСКОРЕЕ)
        (тук-тук)
        Зов резонировал внутри Питера - настойчивый, вибрирующий, мощный призыв к жизни. Питер карабкался сквозь темноту и вдруг понял, что темнота - это лишь земля.
        - Иду! - крикнул он, не зная, слышит ли его кто-нибудь, и продолжил сражение за свободу, за жизнь, за возможность дышать.
        (тук-тук)
        Он кричал и кричал, стараясь вспомнить имя, но ему отозвался лишь голос дяди.
        «Питер, это не твоё сердцебиение. И не моё».
        (тук-тук)
        - Чьё же, дядя Бен? Чьё?! - По лбу Питера стекали грязные ручейки пота, маска Человека - паука липла к лицу и волосам.
        Быстро работая руками, будто клешнями, Питер продолжал копать. И вдруг он понял. Понял, чьё сердце зовёт его. Понял, кто подгоняет его - не Паука, а человека. Питера Паркера - человека одновременно сильного и слабого.
        (тук-тук)
        Питер, чем сильнее любовь, тем больше ответственность.
        (тук-тук)
        (ВЫБИРАЙСЯ ВЫБИРАЙСЯ ВЫБИРАЙСЯ)
        (тук-тук)
        Тигр, признай, ты только что сорвал банк.
        - Иду! - закричал Питер. - Я люблю тебя! Я иду, Мэри-Джейн, я…
        Глава пятая
        ЧЕЛОВЕК-ПАУК вырвался из могилы. Усталый, с задеревеневшими конечностями, он без сил привалился к надгробию. Костюм и маска промокли и запачкались грязью. Человек-паук ухватился за плиту слабыми пальцами и приподнялся, сопротивляясь порывистому ветру. Его голосовые связки не слушались после долгого молчания, и изо рта вырывался лишь пар. В груди щемило. Собрав все силы, Человек-паук наконец выдохнул три слова, обращённые к женщине, которая сейчас была далеко.
        - Я люблю тебя…
        Облюбовавшие могилу чёрные блестящие пауки окружили своего двуногого сородича, а когда тот, опершись руками на землю, попытался встать, бросились врассыпную от массивной гранитной плиты. Ударил гром. Человек-паук сделал шаг и упал на спину, будто новорождённый жеребёнок. Несмотря на полное изнеможение, он поднялся вновь и заставил себя пересечь кладбище и дойти до ближайшего дома. Он даже не оглядывался на оставшийся позади памятник. Добравшись до дома, Человек-паук распахнул дверь и вошёл, оставляя за собой грязные следы. Пауки последовали за ним. Осмотревшись отвыкшими видеть глазами, он понял, что оказался в прихожей. Наверх вела лестница. Держась за перила, Человек-паук прошёл четыре пролёта, прежде чем увидел дверь. Он открыл её, прошёл по коротенькому коридору до ещё одной двери, за которой обнаружил просторный зал с мраморным полом. На стенах висели тусклые светильники, тени плясали на вычурных статуях, кругом искрились разноцветные мозаичные окна. Помещение напоминало часовню или какое-то другое место поклонения. Человек-паук прошёл через неф, по пути наткнувшись на пустые похоронные
дроги, и очутился в уютной, тёплой библиотеке. Шкафы ломились от книг, на пушистом пурпурно-золотом ковре были разбросаны несколько номеров «Бьюгл». Опустившись на колени, Человек-паук пробежал глазами по заголовкам, не обращая внимания, что с него на ковёр ручьём льётся вода. Он перелистал страницы, бегло читая жирный шрифт.
        НАПАДЕНИЕ УБИЙЦЫ-ЛЮДОЕДА.
        В НЬЮ-ЙОРКЕ БЕСЧИНСТВУЕТ
        УБИЙЦА-ЛЮДОЕД. ГЕРОЙ ИЛИ УГРОЗА?
        ЧЕЛОВЕК-ПАУК ОБЕЗУМЕЛ.
        Человека-паука интересовали не столько сами заголовки, сколько даты, напечатанные мелким шрифтом под названием газеты. Сначала ему показалось, что зрение его подводит, однако, сосредоточившись и приглядевшись сквозь заляпавшую линзы грязь, Человек-паук понял, что не ошибся.
        Две недели.
        Прошло целых две недели!
        Встревоженный, он снова перелистал газеты в поисках важной информации. Закончив, он яростно отшвырнул бесполезную теперь бумагу.
        Две недели под землёй. В могиле. А Крэйвен всё это время пользовался его образом и творил беспредел в его костюме.
        Жил его жизнью.
        Человек-паук перевёл дух и встал, опираясь о стену. Тело казалось чужим и плохо повиновалось. Он вышел из библиотеки и по коридору достиг небольшого вестибюля, выход из которого был затянут занавесом. Откинув занавес, Человек-паук вошёл в тёмный, таинственный зал. Его паучье чутьё молчало, но он всё равно двигался с осторожностью. Кто знает, что могло случиться с его восприятием за две недели в могиле.
        Шагнув внутрь, он почувствовал под ногами битое стекло и заметил трупики тысяч маленьких паучков, а слева - перевёрнутый столик. Человек-паук решил не тратить время на размышления, опасаясь, что ноги могут подвести его, и двинулся дальше. Он миновал коллекцию чучел свирепых хищников, возвышавшихся на пьедесталах или прибитых к стенам. Стало ясно, кто был хозяином этого дома. Человек-паук в ярости выпрямился в полный рост. Позади остался безжизненный тигр, прикреплённый к искусственному древесному стволу, и закованный в чешуйчатый панцирь крокодил. Где-то в зале курились благовония, наполняя воздух сладковатым дымом. Человек-паук ненавидел того, кто зажёг их, человека, укравшего две недели его жизни.
        Охотник, чем ты в меня выстрелил?
        Отсутствующий противник не мог ответить на этот вопрос.
        Уж точно не пулями. Наверное, какой-то африканской отравой. Выстрелил в меня и закопал, как мертвеца или зомби.
        Человек-паук яростно, но бессильно взревел. Схватив крокодила, он развернулся и швырнул того в полосатого представителя семейства кошачьих. Тигр повалился навзничь с деревянного постамента.
        - Две недели! - кричал он. - Под землёй, в могиле!
        Человек-паук крушил всё в задымлённом зале, рвал на куски трофеи Крэйвена, вымещая на них всю злость на их хозяина.
        Пока он лежал в земле, что подумали его родные? Тётя Мэй, Мэри-Джейн… Во что превратилась его жизнь за эти две недели?
        Он упал на четвереньки, не в силах отдышаться и уже сожалея о внезапном приступе гнева, совершенно лишнем в его ослабленном, беззащитном состоянии.
        «Меня сейчас стошнит», - подумал он.
        Нет. Нельзя.
        Сзади раздались шаги. Человек-паук обернулся через левое плечо и увидел, как в зал вошли двое крупных, с огромными ручищами, мужчин в траурных чёрных костюмах. Они приблизились, затем отступили, оценивая ситуацию.
        - Это он, - сказал один. - Ты был прав.
        - Я… ух, думаю, что нам надо валить, - произнёс второй, кивнув.
        - С чего бы это? Посмотри, он же еле на ногах стоит. Он ни на что.
        Пригнувшись, Человек-паук развернулся и внимательно рассмотрел вошедших сквозь дымку. Рано. Он расставил руки, согнул ноги в коленях, готовясь к прыжку. Один из мужчин удивлённо отошёл назад, а другой шагнул в сторону выхода. Человек-паук метнулся вперёд, схватил обоих за шкирку и прижал к стене. Переполняемый ненавистью и жаждой мести, он смотрел на мужчин немигающими белыми линзами глаз. Ему хотелось дать волю кулакам и хорошенько поколотить врагов, каждая клеточка его тела желала отомстить, но мстить нужно было не этим двоим. И не сейчас.
        - Где? - сдавленным голосом спросил он.
        Изо рта вырывался лишь шёпот, и мужчины не расслышали вопрос. Человек-паук схватил их покрепче и наклонился ближе. Он собрал все силы, чтобы произнести одно-единственное слово и сделать это как можно более угрожающе.
        - Где? - повторил он, и мужчины побледнели от страха.
        Они ждали, что Человек-паук разорвёт их на части, и, надо признать, ему самому этого хотелось.
        Вдалеке, но как будто поблизости, снова ударил гром. Звук слился с продолжавшим пульсировать в ушах стуком сердца. Пришла пора выбирать: бесконечные раскаты грома и африканские барабаны или стук родного сердца и заждавшаяся любовь.
        Человек-паук бросил противников на пол и ушёл. У одной из стен зала он обнаружил источник дыма и тумана - низенький столик, заваленный травами и склянками эликсиров, на котором курилась палочка благовоний. Человек - паук смахнул всё это на пол. Склянки разбились вдребезги.
        Слева он увидел маленькое оконце с видом на город, выходившее на противоположную от кладбища сторону.
        «Я найду Крэйвена, - подумал он, - и разберусь с ним. Но не как Паук».
        Он выскочил из окна прямо сквозь стекло и направился в город, забыв о двоих поверженных противниках.
        Я разберусь с ним как человек.
        Глава шестая
        МЭРИ-ДЖЕЙН слишком устала, чтобы выходить на улицу, но всё равно никак не могла успокоиться и как обычно переключала туда-сюда телеканалы. Дождь не прекращался, тучи были мрачными и тяжёлыми, как и её настроение. Девушка со слезами перебирала фотографии и одежду. Когда мысли окончательно утомили её, она от безысходности отшвырнула пульт. Тот полетел прямо во французскую картину, приобретённую Эм-Джей во времена, когда она ходила по модным подиумам Парижа. Однако за мгновение до столкновения откуда ни возьмись вылетела нить плотной паутины и перехватила пульт, притянув его к окну, где тот оказался в грязной красной перчатке.
        Эм-Джей подскочила, не веря своим глазам. Челюсть девушки отвисла при виде грязной фигуры в костюме из спандекса, сидящей на подоконнике и сжимающей в руке телевизионный пульт.
        - Даже… даже представить не могу, что тебе пришлось вынести, - произнесла фигура хриплым, но определённо знакомым голосом. - Столько времени ждать, зная, что где-то бродит сумасшедший убийца, выдающий себя за Человека-паука.
        Гость ввалился в комнату, оставляя мокрые следы на полу. Мэри-Джейн отшатнулась, по - прежнему не уверенная в том, кто перед ней.
        - Я тебя знаю, - сказал гость, утирая грязь с подбородка. - Ты наверняка читала газеты, смотрела новости, бродила по улицам в поисках меня. Я благодарю Бога за то, что ты меня не встретила. То есть не меня, а его. Крэйвена.
        Он приблизился, протягивая руку. Дрожащими от страха и переживаний пальцами Мэри-Джейн прикоснулась к мокрым от слёз глазам и сложила руки на коленях.
        - Две недели, Мэри-Джейн. - Он растянулся на полу, по-прежнему протягивая руку. - Он украл две недели моей… нашей жизни и надругался над ними.
        Медленно и осторожно Человек-паук снял маску. Сердце Мэри-Джейн подскочило, она облегчённо выдохнула и разрыдалась, одновременно и от радости, и от горя. В этот раз она приняла протянутую руку. Глаза Питера были непривычно большими и усталыми, лицо испачкано грязью и потом. Он выглядел испуганным, загнанным. Сердце Мэри-Джейн распахнулось.
        - Я… - Питер сглотнул и крепко сжал её пальцы. - Мэри-Джейн, я люблю тебя. Больше, чем мог подумать.
        - Питер?..
        Она привлекла его к себе, одной рукой обняв за голову, а другой прикоснувшись к лицу. Он приподнялся и уселся на кровать, прислушиваясь к её неистово колотящемуся сердцу, чувствуя его тепло и настойчивый, приветливый зов.
        По окнам стучал дождь. Питер Паркер положил голову на плечо Мэри-Джейн Уотсон и расплакался, когда девушка крепко обняла его. Он отстранился, пристально посмотрел в её большие, влажные от слёз глаза и снова заключил любимую в объятия, больше не желая отпускать.
        Глава седьмая
        ОДЕТЫЙ в шкуру заклятого врага, Крэйвен-охотник стоял посреди тёмной комнаты. Он поднял руку и стянул с головы маску Человека-паука.
        Крэйвен ухмыльнулся и положил телефонную трубку. Его верные помощники только что сообщили невероятные новости, и сердце Сергея забилось в предвкушении.
        Под раскаты грома и перестук африканских барабанов он отбросил маску и в уме оценил свои последние приготовления. Ждать оставалось недолго.
        «Сегодня, - подумал он. - Сегодня всё закончится».
        Приди ко мне, Паук.
        - Он выбрался, - сообщил Крэйвен невидимым слушателям - отцу, матери и всем Кравиновым, прошлым и будущим, и расхохотался. - Он идёт.
        Паук, приди ко мне в последний раз.
        Часть четвёртая
        Охотники
        Глава первая
        ПИТЕР скрёб пальцами почву, стремясь выбраться из темноты к тёплой, безмятежной пустоте.
        («Выходи, - рычал Крэйвен, прицеливаясь из винтовки, - выходи, и я убью тебя».)
        Лицо Питера покрылось маской из грязи, пота и слёз. Он продолжал копать, пока не содрал в кровь пальцы. Его по-прежнему окружала тьма, жестокий враг смеялся над его тщетным старанием. Питер продирался к тёплой белизне (красноте?) под раздававшийся в ушах ритмичный стук (выстрелы, не гром, не барабаны, а выстрелы из винтовки или сердцебиение). Закричав от ужаса, он наконец вырвался на свободу, сумрак развеялся, и свет ударил в глаза.
        Питер с криком проснулся и отшвырнул в сторону подушку. Ему хотелось пить, тело было напряжено. В комнате стоял сумрак; с момента, как он уснул, прошло не больше часа. Питер отдышался и подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Мэри-Джейн рядом не было, и сердце Питера затрепыхалось. Он схватился за простыню.
        Куда она подевалась? Питер повернулся на левый бок. Из щели под дверью в ванную виднелся свет. Эм-Джей была там.
        Питер утёр пот со лба, надеясь, что с этим уйдут и остатки кошмара. Сон был очень похож на явь и чересчур напоминал недавно пережитые Питером события.
        На какое-то мгновение он даже всерьёз подумал, что по-прежнему находится в могиле, под землёй, и никак не может выбраться.
        Его загнали в ловушку, как зверя. Прошедшие две недели он был мёртв во всех отношениях.
        Ураган мыслей пронёсся в голове Питера.
        Почему никто, кроме Мэри-Джейн, не искал его? Что случилось с его квартирой, работой, счетами? И почему Крэйвен попросту не убил его две недели назад, и дело с концом?
        Вопросы были действительно актуальными, и Питер собирался найти ответ на каждый из них. Особенно на последний.
        Питер, дыши. То, что будет потом, - будет потом. Сейчас ему нужна была передышка, время, которое нужно провести с благодарностью за то, что он жив. Я жив. Да, Питер, ты жив. Дыши.
        К сожалению, он мог себе позволить лишь кратковременную передышку.
        Он присел на кровати, повернулся к ванной и позвал:
        - Мэри-Джейн?
        С губ сорвался лишь шёпот, и разумеется, девушка его не услышала. Питер попытался снова:
        - Мэри-Джейн?
        - Милый, я моюсь, - раздался в ответ нежный, успокаивающий, певучий голос.
        Никакие слова никогда не звучали так приятно.
        «Она здесь, - подумал Питер. - Слава богу, она здесь».
        Но ему, к сожалению, надо было быть в другом месте. Навестить Мэри-Джейн и убедиться, что она в безопасности, было его первоочередной задачей, и он её выполнил.
        В свою очередь, Мэри-Джейн уверила его, что с тётей Мэй тоже всё хорошо. Тётушка только что вернулась из поездки и даже не знала, что её племянник пропал. Мэри-Джейн сказала Мэй, что Питер слишком занят на работе, но обещает позвонить, как только сможет.
        О своих близких Питер позаботился. Теперь Человеку-пауку пришла пора позаботиться обо всех остальных.
        Он скинул одеяло и поднялся с кровати. Во-первых, надо остановить безумства Крэйвена. Во-вторых, очистить доброе имя Человека-паука и убедить ньюйоркцев, что ему по-прежнему можно доверять.
        Питер взял свой повешенный на спинку стула костюм и натянул на израненное тело.
        В-третьих, надо найти и задержать Убийцу-людоеда.
        Голова закружилась, перед глазами засверкали вспышки света, и Питер споткнулся. Ухватившись за стул, он устоял на ногах, выпрямился и подождал, пока пройдёт головокружение. Затем он надел маску и закрепил устройства для пуска паутины. Питер слишком сосредоточился на своей миссии и не заметил, как дверь позади открылась и свет хлынул в спальню.
        - Что это ты задумал?
        Мэри-Джейн подошла сзади, и всё внимание Питера захватил её запах. Он обернулся. Эм-Джей в шёлковой ночной рубашке стояла в проходе, расчёсывая длинные рыжие волосы. Питер улыбнулся и продолжил собираться, но Мэри-Джейн не могла этого так оставить.
        - Возвращайся в постель, - сказала она с интонацией, не приемлющей возражений.
        Питер покачал головой и прошептал:
        - Мне нужно идти.
        - Никуда ты не пойдёшь! Тебе надо отдохнуть и поесть! Ты на ногах-то еле стоишь и языком с трудом ворочаешь!
        - Скоро я смогу нормально говорить.
        Это действительно было так; Питер уже чувствовал разницу в тембре голоса.
        - И знаешь поговорку: держи голову в холоде, а человека, пролежавшего две недели в могиле, - в голоде.
        Мэри-Джейн не оценила юмора и схватила маску Человека-паука.
        - Плевать мне на твой голос! Ты прошёл через сущий ад. Я прошла через сущий ад.
        По щекам девушки потекли слёзы. С момента, как Питер влез к ней в окно, они оба то плакали, то клялись друг другу в вечной любви, то строили планы мести Крэйвену и прочим врагам Человека-паука.
        - Питер, - Мэри-Джейн вытерла слёзы и, выронив расчёску, мяла маску пальцами, - я никуда тебя не отпущу, пока… пока…
        Они уселись рядом. Питер взял Мэри-Джейн за руку, нежно погладил по голове и посмотрел в глаза. Он хотел, чтобы она поняла, как много для него значит. Две прошедшие недели стали для неё настоящим испытанием, и Питер с трудом мог представить, что она пережила. Если бы ситуация была иной, если бы Эм-Джей пропала, то Питер не знал бы, что делать. Он бы перевернул Нью-Йорк вверх дном, только чтобы найти её.
        Хуже всего было то, что ей не с кем было поделиться переживаниями, ведь нужно было хранить секрет - его, Питера, секрет. Питер любил Мэри-Джейн так сильно, что открыл, кем он на самом деле был, поведал ей, и только ей, свои самые глубокие страхи. Из-за него она столько натерпелась. Он мог разрушить её жизнь - для Человека-паука это не впервой. Но благодаря любви, благодаря тому, что Эм-Джей сохранила его тайну, он знал, что она поймёт, почему он должен идти. Она поймёт, что им движет чувство вины и ответственности. Он обязан выйти навстречу опасности… и возможно, смерти.
        «Не моей смерти, - гневно подумал Питер. - А вот Крэйвена - возможно. Клянусь, после всего, что он сделал с Эм-Джей… если я найду его, то могу убить».
        - Мэри-Джейн, - как можно ласковее сказал он, чтобы убедить её. - Поверь, я не хочу оставлять тебя.
        Питер попытался взять маску из рук девушки, но та крепко вцепилась в неё и не отпускала. Питер нежно взял Эм-Джей за руку.
        - Мне хорошо и безопасно с тобой, и я хочу остаться. - Его скрипучий голос был еле слышен в тёмной, тихой комнате.
        С улицы, издалека, доносился вой сирен и шум поездов метро, от которого слегка подрагивали оконные стёкла, - типичные звуки ночного Нью-Йорка. Питер откашлялся. Ему необходимо было убедить Мэри-Джейн в том, что с ним ничего не случится.
        - Я хочу быть рядом с тобой и знать, что со мной не случится ничего плохого. Но пойми, Эм-Джей, я не могу, пока он бродит снаружи.
        Он снова прикоснулся к маске. Девушка вздрогнула, но в этот раз позволила ему забрать маску. Питер обвёл взглядом контуры линз, посмотрел на белый материал (тёплый, спокойный, неброский) и вспомнил последнее, что он видел глазами Человека-паука перед тем, как Крэйвен закопал его.
        («Выходи, Паук, и я убью тебя. Я буду убивать тебя снова и снова».)
        Питер вздрогнул и натянул маску на голову, пряча глаза, чтобы Мэри-Джейн не увидела в них страх.
        - Эм-Джей, Крэйвен не успокоится. Он ждёт. Он убивает, прикрываясь моим именем, и я… - Питер запнулся и отвернулся, прежде чем закончить. - Я должен идти.
        В полном обмундировании Питер поднялся, стараясь не шататься, и открыл окно. Мэри-Джейн встала следом, взяла его за руку и повернула к себе. В её глазах читалось беспокойство.
        - Питер, прошу тебя, после всего, что тебе пришлось испытать, после всего, что он с тобой сделал…
        Клешни, зубы и когти пронзили плоть Паука, оторвав три лапки. Они поджидали его во тьме, в туннеле, где можно было ранить Паука или даже убить. Гоблин и носорог, осьминог и стервятник. И Охотник.
        Они собирались убить его. Паук никогда не жил, но может умереть. Лёжа на спине в луже крови, он понимал это. Три лапки были оторваны, из раны на боку торчали внутренности. Тогда он осознал, что Паук - это ловушка. Обман. Гроб. (ВЫХОДИ)
        Гром и выстрелы, белизна и тепло, земля и могила.
        Питер тряхнул головой, отгоняя навязчивое видение, и обратился к Мэри-Джейн:
        - Не хочу об этом вспоминать.
        - Тебе нужно время, чтобы во всём разобраться. Последние две недели ты.
        Лежал в могиле, целых две недели, боже, Мэри-Джейн, выстрелы, гром, барабаны, СЕРДЦЕ.
        - Не хочу об этом вспоминать.
        Питер залез на подоконник, подставляя кожу холодному ночному ветру. Мэри-Джейн потянулась к нему, и капли дождя застучали по её руке.
        - Всё-таки уходишь. - Не вопрос, а утверждение.
        Она поняла, что Человека-паука не остановить. Он обязан исполнить свой долг.
        Он ползком добрался до края карниза и приготовился к прыжку в неизвестность. Обернувшись на прощание, он немного стыдился своего решения, но всё же отдался на волю судьбе.
        - Ухожу, - подтвердил он.
        Он взял робко протянутую руку Мэри-Джейн и сжал пальцы. Вокруг бушевала гроза. Питер поднёс руку девушки к лицу; её тепло чувствовалось даже через маску. Он вновь и вновь проклинал свои способности и череду обстоятельств, что привели его сюда. Улыбнувшись, он дотронулся до груди Мэри-Джейн и почувствовал, как мягко, тихо бьётся её сердце. В это мгновение он понял, что обязательно вернётся. Сердце Мэри-Джейн призовёт его, где бы он ни был. Сверкнула молния. Питер выпустил нить паутины во тьму и прыгнул навстречу грозе, с трудом веря, что покинул женщину, которую любил больше жизни, ради того, чтобы встретиться с человеком, который попытался эту жизнь оборвать.
        Глава вторая
        ОДЕТЫЙ в шкуру своего врага, Сергей терпеливо ждал, считая минуты до прибытия Зверя. После известия о том, что Человек-паук вернулся, прошло уже несколько часов. Мощное снадобье, которым Сергей накачал противника, выдохлось, и Человек-паук вернулся с того света - как в прямом, так и в переносном смысле.
        НЕТ! Я теперь Паук!
        Я - Охотник!
        Я - Кравинов, человек!
        Хор голосов в голове Сергея сбивал его с толку, мешал видеть истинную, давно определённую цель его миссии, причину, по которой он всё это затеял. Сергей сжал руку в кулак и треснул по столу несколько раз, пока не отломал кусок столешницы.
        «Я - Паук, - напомнил он себе. - Куда лучший Паук, чем тот самозванец, которого я закопал».
        «Я - Охотник, - прорычал Крэйвен, - и я завоевал свой главный трофей, содрал с него шкуру, надел на себя и протрубил об этом на весь мир».
        «Я - Кравинов, - напомнил Сергей двум остальным личностям, - и всё, что я делаю, я делаю, чтобы смыть позор с моей семьи и восстановить её честное имя. Я победил Зверя, ужасного демона, который много лет назад заманил нас в Америку и погубил моих отца и мать».
        Я - человек. Я - Охотник. Я - Паук.
        Я - победитель, не побеждённый. Тем не менее он идёт.
        Где-то в доме распахнулось окно, и Крэйвен очнулся от шизофренических грёз. Словно сова, он прислушался и уловил тихий скрип досок и звук падения капель. Потолок еле заметно дрожал от прикосновения рук и ног. Сергей по-медвежьи принюхался, чуя запах мокрой ткани и кладбищенской земли, а также лёгкий аромат незнакомой женщины.
        - Наконец-то, - улыбнулся Сергей.
        Он разжал кулак и положил руку на стол, широко расставив пальцы. Не двигаясь, он ждал, затылком чувствуя движение и ярость, исходящую от подкрадывающейся к нему тени. Сердце врага пылало ненавистью и обидой за поражение.
        Ты - не тень, не Зверь. Ты больше и не Паук, лишь глупец в дурацкой маске, побитый и униженный куда более великим Пауком, чем ты можешь себе представить.
        Не говоря ни слова, Человек-паук спустился с потолка по паутине и уставился в спину Сергею, выжидая, пока тот отреагирует на его присутствие. Сергей хищно улыбнулся, но ожидание затягивалось, и ни один не решался сказать ни слова.
        Этот момент. Эта встреча. Легкомыслие и злорадство здесь не к месту. Сергей откашлялся и медленно повернулся к человеку, которого похоронил.
        Глава третья
        ЧЕЛОВЕК-ПАУК опустился на пол и принял защитную стойку. Сергей видел, как кулаки врага трясутся от ярости. Кровь человека в маске кипела от гнева. Сергей нахмурился. Драться он не будет, это бессмысленно.
        - Крэйвен! - воскликнул Человек-паук.
        Казалось, ненависть распирает его шутовской наряд. Ненависть наполнила комнату, обволокла Крэйвена, одетого в такой же костюм. Сергей кивнул и чуть наклонил голову.
        - Человек-паук, - незлобиво, без малейшей доли насмешки произнёс Сергей.
        Так он хотел заставить противника усомниться в истинности собственной выдуманной персоны. В комнате находилось двое мужчин в костюмах Человека-паука. Кто мог бы доказать, что Сергей - не настоящий Человек-паук?
        Я - Паук. Победоносный, торжествующий.
        Нет, я - Охотник! Громкий, горделивый.
        Джентльмены, я - Кравинов. Покорный, опозоренный.
        Сергей в недоумении помотал головой. Я - Кравинов, как и мой отец, как и моя несчастная мать. В эту секунду Человек-паук с рёвом бросился на Сергея и ударил его в лицо.
        - Крэйвен, в этот раз ты зашёл слишком далеко! - Человек-паук прижал Сергея к стене, подался назад и с размаху врезал ему в челюсть. - Ты украл две недели моей жизни, скотина!
        Глаза Сергея на мгновение закатились. Он провёл языком по зубам, проверяя, все ли на месте, и молча, мрачно уставился на Человека-паука, опустив руки и не собираясь отвечать на удар. Паук ударил снова, расквасив Сергею губу и почти выбив один зуб.
        - Две недели! - хрипел Человек-паук, словно безумный.
        Глаза Сергея застлала пелена, и его мысли вновь обратились к миссии, которая была главной для него и всех тех личностей, которыми он был на протяжении долгих лет одиночества.
        Я - Паук.
        Я - Охотник.
        Я - Кравинов, как и мои родители.
        Говорили, что его мать сошла с ума.
        Сергей родился в дворянской семье из Санкт - Петербурга. Они жили счастливо и процветали до самого падения Российской империи. Изгнанные с родной земли без гроша в кармане, Кравиновы бежали в Америку, чтобы начать новую жизнь.
        После долгой жизни в богатстве и роскоши отцу Сергея пришлось браться за любую работу, которую он мог найти. Грусть и отчаяние, царившие тогда в доме, преследовали Сергея до зрелости. Когда работы стало совсем мало, отец променял семью на бутылку, а мать - женщина редкой породы, преисполненная благородства и нежности - одна воспитывала сына и боролась с унижением, последовавшим за изгнанием с родины. Анна Кравинова так и не смогла справиться с бедностью, безнравственностью и полным отсутствием чести, царившими среди простого люда, с приземлённостью, которой жили американцы.
        Вскоре, как говорили, она сошла с ума. Её забрали куда-то и запретили видеться с Сергеем. Измученную и запуганную, её заперли в клетке - впрочем, вся американская земля, которую кто-то по глупости окрестил «страной свободных, домом храбрецов»[4 - Фраза из государственного гимна США на стихи поэта Фрэнсиса Скотта Ки (1779 - 1843).], была для неё клеткой с того самого дня, когда Анна прибыла сюда.
        Они упрятали её в психушку. Безвольный и раздавленный отец Сергея этому не препятствовал. Сергей ничего не мог сделать, он был столь же напуган и беспомощен, как и мать. Последним, что он запомнил, были её большие глаза и воздетые к небесам руки, когда она проклинала невидимых бесов.
        Месяц спустя Анна Кравинова скончалась.
        Говорили, что в приступе безумства она покончила с собой, но Сергей - тот, кто впоследствии станет Охотником и Пауком, - знал, что это ложь.
        Зверь лишил её жизни. Этот невидимый демон, которого Сергей поклялся изловить и убить. Сергей преследовал Зверя со дня, когда впервые покинул Нью-Йорк много десятилетий назад.
        Сперва он попал на борт «Трэвелера», грузового корабля из Бруклина. С собой у Сергея были лишь куртка, шляпа и немного хлеба с сыром. Он прокрался на судно и спрятался в повреждённом ящике. Через некоторое время его обнаружили и после разбирательств сунули в руки швабру и заставили драить палубу. Потом он стал выполнять и другие поручения, и к моменту, когда «Трэвелер» бросил якорь, превратился в полноценного члена команды.
        Менялись места, менялись занятия, и однажды Сергей оказался в Африке, где прожил несколько лет. Там он стал настоящим мужчиной, научился выживать по Божьему промыслу, используя лишь свой ум, хитрость и голые руки. В искусстве охоты он видел честь и достоинство. Живя среди африканских племён, он обучился смертоносным искусствам. Шаман-изгнанник из племени масаи, живший в хижине на краю долины Серенгети, научил Сергея смешивать травы, плоды, кровь, почву с соками и ядами и готовить расширяющие сознание и усиливающие природные способности снадобья. Сергей постоянно проверял себя на прочность, голыми руками справляясь с животными гораздо крупнее себя. Он бегал наперегонки с дикими гепардами, изучил имена и повадки всех известных науке зверей и доказал своё превосходство над ними.
        Сила и навыки Сергея быстро создали ему репутацию лучшего охотника Африки. Многие были готовы заплатить астрономические суммы за его услуги. Вскоре он обрёл почёт и славу, утраченные его семьёй. Он зажил жизнью, которой лишился, когда обесчестили его род, но не нашёл ни счастья, ни удовлетворения. Позор отца и судьба матери постоянно преследовали его.
        Всё изменил звонок из Нью-Йорка. Деловой партнёр предложил Сергею поохотиться за добычей в каменных джунглях Америки. Сергей, взявший к тому времени имя Крэйвен, решил воспользоваться этой возможностью, чтобы восстановить честное имя семьи Кравиновых. Он вернулся в Соединённые Штаты - на этот раз один, в каюте первого класса.
        В Нью-Йорке хватало на кого поохотиться, но самой привлекательной добычей был тот, кого Сергея попросили убить, - один из цветастых «супергероев», населивших Манхэттен, пока Сергей отсутствовал. Этот человек в маске сперва показался Сергею слабаком, придурком в красно-синем костюме с паутиной. Сергею было не впервой охотиться на человека, и по выполнении заказа он уже планировал разобраться с другими, более впечатляющими сверхлюдьми. Человек-паук должен был стать лишь ступенькой на пути к славе и почёту. Лёгкой прогулкой, не более.
        Однако Человек-паук победил Сергея. А потом ещё раз, и ещё. Он превосходил его снова и снова, постоянно отпуская дурацкие шуточки. Приёмы Человека-паука заставили Сергея вспомнить рассказы шамана о пауке Ананси, западноафриканском божестве, с помощью хитрости и острого языка обводящем вокруг пальца охотников и диких зверей.
        Человек-паук оказался изобретательным противником, но Сергей продолжал его недооценивать, каждый раз превращаясь из охотника в добычу и оказываясь поверженным.
        Ему пришлось даже поступиться гордостью и для завершения задания объединить силы с другими «суперзлодеями». Долгие годы он пытался превзойти Человека-паука, но тщетно. Эмблема прыгуна по небоскрёбам насмехалась над ним днём и ночью, полыхала в мозгу Сергея, вновь и вновь напоминая, что ему не будет чести, пока на пути Человек-паук. Лёгкая прогулка превратилась в многолетнюю вендетту, а хитрец в алой маске стал белым китом Сергея. Постоянно переживая неудачи и унижение, Сергей осознал, что обычному человеку не под силу сотворить то, что удавалось Человеку-пауку. Обычный человек не мог раз за разом побеждать Сергея и подобных ему. Наконец, с помощью волшебных снадобий, ему открылась истина: Человек-паук был Зверем. Тем самым хитроумным божеством, на протяжении веков водившим за нос благородных мужей. Непревзойдённым обманщиком, причиной всех бед человечества, включая неудачи отца Сергея и самоубийство его матери.
        Он был Зверем, которого Сергей поклялся убить.
        «Но теперь-то я вижу, - сказал он про себя, продолжая улыбаться даже под градом ударов Человека-паука. - Я вижу всё так, как не видел раньше».
        Каким же он был глупцом. Столько лет он боялся человека в дурацкой маске.
        «Впрочем, не исключено, что в нём есть нечто особенное, - подумал Сергей. - Что-то великое и в то же время ужасное. Демоническая сущность, разрушившая в своё время Россию, погубившая моего отца и поглотившая мать».
        Человек-паук занёс руку для очередного удара, но остановился. Сергей воспользовался передышкой, чтобы сплюнуть кровь. Вместе с кровью на пол полетели два зуба. Помутнённые и остекленевшие глаза Сергея внимательно следили за нападавшим. Он улыбнулся; кровь стекала с его губ на алую ткань костюма.
        Фыркнув себе под нос, он оскалил зубы. Все его страхи были никчёмны; он сам выдумал демона внутри Человека-паука. Демона, преследовавшего его со дня, когда большевики прогнали его семью из России. Демона, которого Сергей наконец победил.
        Сергей снова улыбнулся и рассмеялся, вызвав гневный, разочарованный рык Человека-паука. Человек-паук кинулся на Охотника и подбил ему глаз, но Сергей Кравинов, с незапамятных времён известный как Крэйвен, больше не был Охотником.
        А Человек-паук, много лет тяготивший его груз, был всего лишь человеком, живущим под гнётом страдания, вины, а теперь и сокрушительного поражения.
        Сергей расхохотался, и побои продолжились.
        Глава четвёртая
        ПОЙМАННЫЙ, запертый, брошенный умирать в темноте, как животное…
        Эдвард ворочался в углу и причитал, зажав уши руками, чтобы не слышать непрекращающиеся жалобы Паразита.
        Я голоден, голоден.
        - Замолчи и проваливай. Оставь меня в покое. Эдвард, попробуй снова. Попробуй справиться с клеткой.
        - Не получится, не получится.
        Эдвард закрыл глаза и попытался забыть о боли в животе. Ему хотелось пить, но полагающуюся ему порцию он уже выпил, и в ближайшие три часа ждать еды и воды не стоило.
        Есть хочу!
        - Молчи, я тоже хочу. - Урчание в желудке Эдварда было настолько громким, что эхом отражалось от стен тёмной, мрачной комнаты.
        Разберись ты с этой клеткой!
        - Нет, хватит боли, хватит страданий.
        Паука нет уже несколько часов, может, в этот раз он забыл включить напряжение.
        - Не хочу проверять. Больно. Боооольнооо.
        Вдруг он забыл? Вдруг он забудет и еду принести?
        В голову Эдварда закралось сомнение. Паразит всегда напоминал о наихудшем варианте развития событий, чтобы побудить Эдварда к действию.
        Голоден, Эдвард?
        Его желудок снова заурчал.
        - Ещё как.
        Дни, прошли дни с тех пор, как он притащил нас в это тёмное место, с тех пор, как мы…
        - Заткнись, заткнись, ЗАТКНИСЬ! - Эдвард хлопнул себя по щекам и завизжал, чтобы не слышать голос Паразита. Но как бы тот ни был голоден и слаб, Эдвард понимал, что ничего не выйдет.
        …были свободны, гуляли на поверхности и ели что пожелаем, кого пожелаем, а теперь я голоден.
        - Да заткнись же! - Эдвард вскочил и замахал руками, будто защищаясь от своего невидимого напарника.
        Опустив руки, он уставился на уже ставшие привычными прутья металлической решётки.
        Давай, попробуй.
        - Ты прекрасно знаешь, чем это закончится. Нам будет больно.
        А вдруг не будет? Вдруг в этот раз случится по-другому?
        Оба знали, что это самообман и что всё будет как обычно, стоит только Эдварду дотронуться до решётки. За последние дни ничего не изменилось (в тёмной, холодной клетке Охотника они потеряли счёт времени, и Паразит не знал, сколько именно дней прошло). Тем не менее терять было нечего.
        Переминаясь с ноги на ногу, Эдвард медленно подобрался к решётке. Не дойдя немного, он вытянул шею и попытался разглядеть, что находится снаружи. Как обычно, не увидев ничего, он стал решать, что делать дальше.
        Дотронься до клетки, Эдвард, я есть хочу.
        - Хочу есть…
        Эдвард протянул руку и дотронулся тремя пальцами до изогнутого стального прута. Решётка загудела и вспыхнула холодным голубоватым светом прямо перед глазами Эдварда. По прутьям пробежали электрические разряды, ток переметнулся на пальцы Эдварда, на его руку, и тонкая, израненная кожа воспламенилась. Эдвард завыл от боли и отшатнулся, хватаясь за обожжённую руку. Он замахал ей в воздухе, пытаясь остановить болезненное жжение, но разряд уничтожил множество нервных окончаний, и Эдварду было больнее, чем когда-либо в жизни. Паразит отчаянно заголосил в его голове, и Эдвард забился обратно в угол зализывать раны.
        - Говорил я тебе, говорил, а ты не слушал! Теперь мне так больно! - Эдвард сунул руку в рот и сжал зубы, чтобы не кричать.
        Не сработало.
        Эдвард, я так голоден, нам надо освободиться, сбежать, поесть.
        Где-то высоко грянул гром, напоминая Эдварду о том, как он жил ещё несколько недель назад. Он скучал по своему уединённому подземному жилью. Да, ему было одиноко, но он мог свободно гулять и есть, пользуясь умением Паразита вынюхивать пищу. Да, он был несчастен, его преследовали боль, страх, голод и плохие воспоминания…
        Но мы были свободны.
        Клетка. Эдвард ненавидел, ненавидел, ненавидел клетку. Озлобленный, ошалевший от боли, он снова поднялся и подскочил к решётке. Подвывая громовым раскатам (или барабанам, или ехидному голосу человека-ползуна, человека-паука), он кинулся на прутья. Металл затрещал под действием тока, руки и грудь Эдварда начали поджариваться, но он лишь оскалился и гневно плюнул на решётку. В глаза полетели искры.
        Наконец боль стала нестерпимой. На мгновение Эдвард повис на прутьях, его обожжённая плоть и шерсть прилипли к стали. Он ревел, как ребёнок, во рту пересохло, язык будто окостенел. Зачем он оказался в этом ужасном месте, зачем этот человек побил его и притащил сюда? Эдвард понимал, что может остаться здесь навсегда, его желудок болел, и он жаждал вырваться на свободу.
        Он отполз от решётки обратно в угол и свернулся клубком, пытаясь облегчить боль и дрожь. Покачиваясь туда-сюда, он размышлял о том, как долго ещё продлится его заточение.
        В его голове продолжал верещать и жаловаться Паразит, наполняя сознание Эдварда ненавистью и злобой. Паразит утверждал, что придёт момент, когда они освободятся из клетки жестокого Человека-паука.
        «Да, - утешал Эдварда Паразит из своей клетки в клетке. - Тогда мы отомстим и наедимся до отвала, обглодаем плоть с костей, сожрём жирное мясо, мы будем есть где захотим, когда захотим и кого захотим, и ты наверняка знаешь, Эдвард, кого, такого вкусного и горячего, мы съедим в первую очередь…»
        Эдвард кивнул и прошипел сквозь зубы:
        - Чччеловека-паукаааа…
        Глава пятая
        КУЛАК ПИТЕРА ударил Крэйвена в челюсть, с губ Охотника брызнула кровь. Зрение Питера заволокло красной пеленой.
        Я убью его. Один из нас сегодня умрёт, и это буду не я.
        Глаза Крэйвена подёрнулись влагой, и на мгновение показалось, что удар Питера повредил что - то важное, но Крэйвен лишь повернул голову и сплюнул кровь прямо на собственный костюм.
        Он забрал МОЙ костюм, МОЙ костюм и очернил моё имя, моё доброе имя!
        Охотник улыбнулся Питеру самодовольной, гадкой ухмылкой.
        Крэйвен, я убью тебя. Убью за всё, что ты со мной сделал.
        Питер вошёл в раж и со всей силы врезал Крэйвену кулаком в живот, после чего схватил его за грудки и пристально посмотрел в стеклянные, опьянённые зельями глаза Охотника. Питер ждал, что Крэйвен ответит на его удары, но тот лишь стоял, опустив руки, словно так и надо.
        Возможно, таков был его план. Крэйвен не прятался, а спокойно дожидался Человека-паука у себя дома, будто желая, чтобы тот нашёл его и избил.
        Что ж, Питер не собирался обманывать его ожидания.
        - Крэйвен, тебе это понравится, - сказал он. - Ты почувствуешь всё, что чувствовал я, тебе будет так же больно, как мне…
        Так же больно, как мне. Как всей моей сущности.
        Две недели под землёй. Две недели без Мэри-Джейн.
        Он был мёртв и похоронен, а Крэйвен в это время расхаживал в его маске, позоря и извращая всё, что символизировал Человек-паук, не гнушаясь даже убийством.
        Страдание - слишком мягкая кара для этой скотины.
        Крэйвен усмехнулся в ожидании нового удара, но тут зрение Питера помутилось, в глазах потемнело, и смех Крэйвена превратился в дикий клёкот. Перед глазами Питера возникла другая фигура, с жёлтыми злобными глазами, выглядывающими из-под потрёпанного, проеденного червями оранжевого капюшона.
        Клёкот пронзил уши, пробирая до костей, до самой души.
        Питер зажмурился, желая прогнать видение.
        - Нет, - испуганно пробормотал он, - этого не может быть, я ведь выбрался.
        («Питер, собрался кого-то убить?»)
        В ушах раздался голос Неда, и Питер прислушался.
        («Меня это не удивляет. В конце концов, вы со смертью старые приятели. Да что там, не просто приятели. Напарники. Настоящая команда. Человек-паук и его удивительная подруга Смерть».)
        Питер отшатнулся от Крэйвена и вставшего между ними фантома, отмахиваясь руками в попытке прогнать призрак Неда.
        - Нет, - шептал он, - нет, хватит смертей…
        («Убей Крэйвена, Питер. Убей, чтобы он не воскрес. Но что тебе это даст? Что ты получшиь взамен?»)
        Лицо Питера перекосилось от гнева. Он шагнул к Охотнику сквозь призрак Хобгоблина. К горлу подступила желчь, и Питер с криком ударил Крэйвена ещё дважды, по лицу и по голове.
        Ладно, я не настолько спятил, чтобы убивать Крэйвена. Но я заставлю его пролить немало крови.
        Дом содрогнулся от раската грома, а вместе с ним и Питер. Он замахнулся в очередной раз.
        - Слышишь, Крэйвен? Готовься испытать боль! Я заставлю тебя страдать! Я.
        Но Крэйвен по-прежнему ухмылялся и хихикал. Он утёр кровь с лица и медленно поднял руки, показывая, что сдаётся. Наконец он заговорил, но в его голосе отсутствовало типичное низкое рычание.
        - Бей меня, Человек-паук, - тихо и ровно сказал он. - Бей меня, сколько хочешь. Я не стану сопротивляться. Не стану драться с тобой.
        Питер в недоумении ослабил хватку. Всплеск адреналина постепенно проходил, он начал терять силы и не знал, что делать дальше.
        «Дерись со мной, - мысленно взмолился Питер, ожидая какого-то подвоха. - Дерись со мной, Крэйвен, лишь замахнись своим громадным кулачищем, чтобы я в ответ дал тебе по башке. Давай! Я хочу драться, я хочу тебя ударить, я хочу тебя уби…»
        Питер снова покрепче схватил Охотника за грудки и приблизился вплотную к его лицу, чувствуя сильный запах трав и пота.
        - Дерись, чёрт бы тебя побрал!
        Крэйвен рассмеялся.
        - У меня нет причин драться с тобой.
        - Что ты несёшь?
        - Человек-паук, разве ты не видишь? - произнёс Крэйвен, расплываясь в щербатой ухмылке.
        Капли крови на лице отражались в его стеклянных глазах.
        - Разве не понимаешь, что я уже победил?
        Глава шестая
        В НЕБЕ сверкали молнии, от грома дрожали окна, тучи сгустились над самым домом Сергея. Человек-паук в замешательстве отступил.
        «Он ничего не понимает, - подумал Сергей. - Моя победа станет окончательной, лишь когда он поймёт».
        Сергей шагнул назад и начал стягивать с себя свою вторую, трофейную, кожу - костюм врага.
        - Я «убил» тебя, Человек-паук. Похоронил, стёр с лица земли.
        Гром ударил прямо над крышей, но Сергей как ни в чём не бывало продолжил раздеваться.
        - Потом я занял твоё место.
        - Крэйвен, ты отравил меня. Ввёл в состояние, подобное смерти, но…
        Сергей выбрался из костюма Человека-паука и остался совершенно голым. Он прислушался к грому, представляя, что его раскаты - это стук африканского барабана, возвещающий грозовому небу о его победе.
        - Если бы я захотел, ты на самом деле был бы мёртв. Неужели ты не понимаешь, что я оставил тебя в живых лишь для того, чтобы ты мог осознать, что я тебя убил?
        Сергей швырнул маску на пол, поверх костюма, и приготовился к бою со сбитым с толку врагом, своим белым китом. Улыбнувшись, он ткнул пальцем в грудь Человека-паука.
        - Надев твой костюм, заменив тебя, я доказал, что превосхожу тебя во всех отношениях.
        Сергей отвернулся и подошёл к столику в углу. Незадолго до этого он вынес из зала все благовония и прочие ритуальные атрибуты; выбросил трофеи, бывшие символом его жизни, за исключением Слона, Льва и ещё нескольких, особенно дорогих ему. Их он переместил в другие священные комнаты своего убежища.
        «Этому залу больше не найдётся применения, - подумал Сергей, проверяя, не осталось ли в помещении следов его битвы с пауками. - Разумеется, нет. Эта битва произошла в моей голове, так ведь?» Да и какая разница. Даже если сражение с кошмарным паучьим божеством было лишь плодом его воображения, разыгравшимся под действием снадобий и галлюциногенных эликсиров, оно давно осталось в прошлом. Всё, что было важно сейчас, - это сам Сергей, обнажённый и торжествующий, совершенный в своём триумфе; Человек-паук, сбитый с толку, несдержанный и жаждущий мести; и церемониальное одеяние Крэйвена, дожидающееся на столе своего последнего показа.
        Снаружи завывал ветер, проникая внутрь сквозь разбитое окно. Сергей туго затянул вокруг себя набедренную повязку, обмотал руки полосками звериной кожи, закрепив их кожаными ремешками, надел жилетку и набросил на плечи львиную шкуру. Он привёз шкуру из Африки много лет назад и носил её в честь великого царя зверей, которого победил после многодневной, жестокой битвы на пустоши у кратера Нгоронгоро. Он носил её не как трофей, а как напоминание о царственном величии и благородстве. Когда Сергей думал о том, что его мечта вернуть честь, достоинство и почёт роду Кравиновых скоро сбудется, его сердце полнилось радостью.
        Он повернулся и, крадучись, не оглядываясь, вышел из зала. Сергей чувствовал, как глаза Человека-паука буквально сверлят его спину. Враг следил за каждым его шагом.
        Всё это было частью плана Сергея, частью ритуала, и Паук должен был это понять. Сергей собирался открыть человеку в маске Истину. И когда тот поймёт, когда посмотрит вокруг глазами Охотника, Истина станет общей для них обоих. Они примут её, насладятся ей.
        «И тогда, - подумал Сергей, - мы оба станем свободны».
        Он вышел из зала в коридор, открыл дверь и направился в противоположное крыло дома.
        - Следуй за мной, Человек-паук.
        Паук мешкал, не желая повиноваться желаниям Сергея.
        - Ты всерьёз считаешь, что я…
        - Твоё особое чутьё предупреждает об опасности, поэтому ты прекрасно знаешь, что тебя не ждёт никаких ловушек.
        - Да, но…
        Сергей зашагал вперёд.
        - Идём.
        Человек-паук колебался, но наконец последовал за Сергеем по коридору.
        Сергей улыбнулся.
        Он идёт. Что ещё ему остаётся?
        Глава седьмая
        ПОСЛЕ ТОГО как Питер ушёл, Мэри-Джейн ещё долго стояла у окна, постукивая побелевшими костяшками пальцев по раме. Она смотрела вдаль, надеясь разглядеть ало-кобальтовый костюм Питера где-нибудь на крыше.
        Он вернулся. После долгих дней беспокойства, отчаяния и слёз Мэри-Джейн смогла вновь обнять своего возлюбленного - но не прошло и часа, как он опять покинул её, отправившись навстречу опасности, а может, и гибели.
        Как всегда.
        Девушка осталась наедине со своими страхами и сомнениями. Вернётся ли он или снова исчезнет на две недели? Не погибнет ли он? Мне снова придётся ждать в одиночестве.
        Ей стало легче, когда она узнала, что Питер жив, а убийца с первых полос «Бьюгл» - совершенно другой человек. Значит, она всё же не спятила и её подозрения не были беспочвенны. Однако спокойно уснуть она всё равно не могла, и внутри продолжала расти паника. С момента, как избитый и израненный Питер появился на подоконнике и упал в её объятия, Эм-Джей ни на шаг не приблизилась к ответу на мучивший её вопрос.
        С трудом волоча ноги, девушка вернулась к кровати, на которой беспорядочно были свалены вещи. Надо бы прибраться. Она дотронулась пальцем ноги до кучки грязи, оставленной на полу. Земля с кладбища, не иначе. Наверняка прилипла к костюму Питера. Не хочется, чтобы он увидел это, когда вернётся. Если вернётся.
        Мэри-Джейн смахнула землю под кровать.
        Опять ты увиливаешь от ответственности, пожурила она себя. Боишься реальности и поэтому занимаешься всякой ерундой.
        Девушка порылась в куче блузок и джинсов - броне, защищающей её от реального, порой жестокого мира, который то и дело норовил раздавить её. Взглянув на оставшиеся в шкафу вещи, она задумалась, стоит ли продолжать сборы или бросить эту затею.
        У её ног лежал открытый чемодан. Она почти рефлекторно сложила туда вещи - такова была её привычка. Всю жизнь она избегала мелодрам и обременительных эмоций, предпочитая просто исчезнуть. Так было, пока добрая тётушка не познакомила её с простым парнем по имени Питер Паркер. Раньше, когда дела были плохи, Мэри-Джейн всё бросала. Однако простой парень оказался совсем не так прост, а сама Мэри-Джейн - не столь легкомысленна и холодна, как привыкла думать. Теперь она сидела у чемодана в состоянии, которое можно было бы назвать полунаполненным или полуопустошённым, и по-прежнему не могла принять решение.
        Остаться и провести остаток жизни, как вдова полицейского? Сжать кулаки, найти в себе силы и терпеливо ждать и надеяться, что мой парень вернётся домой живым и невредимым?
        Или сбежать, как обычно, и не мешать Питеру заниматься его привычными делами - выполнять свой долг, защищая город и самого себя?
        Эм-Джей покрутила пальцами багажную бирку, вновь и вновь прокручивая в голове варианты действия, просчитывая плюсы и минусы каждого. Если она останется, то её любовь к Питеру - и его любовь к ней - придаст ей сил, чтобы справляться с подобными ситуациями, ночами и неделями неизвестности в постоянном ожидании звонка.
        Уйти будет проще. В конце концов, несмотря на всё, что им довелось пережить, секреты Питера оставались его секретами. Его проблемами. Может, лучше уйти, пока не стало хуже, пока они не чересчур зависимы друг от друга. Девушка по - прежнему сомневалась, сможет ли привыкнуть с образу жизни Питера, сможет ли найти в себе новые силы. Лучше развеять все сомнения раз и навсегда. Уйти, пока события не приняли совсем серьёзный оборот.
        Но ведь серьёзнее уже некуда? Питер признался, что он - Человек-паук. Я провела две недели в его поисках. Я должна остаться.
        Мысль о том, что он мог погибнуть, чуть не свела меня с ума. Теперь ситуация повторяется. Я должна уйти.
        Мэри-Джейн то складывала, то вновь выкладывала вещи. Время шло, она продолжала взвешивать варианты в голове, но ни на йоту не приблизилась к решению.
        Глава восьмая
        ЧЕЛОВЕК-ПАУК полз по потолку, следуя за Крэйвеном-охотником в глубь его логова. С каждым шагом Питер ждал, что в затылке кольнёт и паучье чутьё предупредит его об опасности. Он прекрасно помнил, что две недели назад сотворил с его способностями отравленный дротик Крэйвена, и потому был вдвойне осторожен. Миновав длинный коридор и спустившись вниз по лестнице, они оказались в богато украшенной столовой.
        «Две недели», - твердил Человек-паук, не давая угаснуть пламени ярости. Странное поведение Крэйвена не давало ему покоя. Он не хотел, чтобы праведный гнев и ненависть покинули его. Он собирался так или иначе заставить Крэйвена отплатить за содеянное, за украденные Охотником две недели жизни.
        Стены столовой украшали разнообразные охотничьи трофеи. Уворачиваясь от несчастных животных, не желая смотреть в их невидящие мёртвые глаза (они мертвы, как и Паук, Паука не существует), Питер обогнул роскошную люстру и оказался посреди комнаты.
        В глазах помутнело, на мгновение он снова оказался в туннеле, пытаясь вырваться из распухшего тела Паука. А ушах раздался безумный, ликующий смех. Он взглянул вверх и увидел на стене чучело Паука, бок о бок с маской Человека-паука.
        (нет никакого Человека-паука, я человек, а не маска)
        Питер прикусил губу, чтобы прогнать видение. Пусть ему удалось немного вздремнуть дома у Мэри-Джейн,
        (спал как убитый)
        действие крэйвеновской отравы так до конца и не прошло. Питера беспокоили учащающиеся галлюцинации. То ли спустя две недели эффект яда усилился, то ли пропитанный благовониями воздух этого дома плохо действует на его разум.
        Надо разобраться по-быстрому и убираться отсюда или…
        (…или ты умрёшь, умрёшь, это не твоё сердцебиение, ты мёртв уже две недели.)
        Питер потряс головой, зажмурился и яростно потёр глаза, пытаясь привести себя в чувство. На мгновение его сердце затрепыхалось. С закрытыми глазами он замер на потолке, ничего не видя вокруг. (под землёй так темно, под землёй уже две недели) Наконец Питер открыл глаза и посмотрел вниз, на Крэйвена. Тот терпеливо ждал у двери. Питер сглотнул и, прежде чем продолжить путь, сосчитал до десяти, прислушиваясь к ударам своего сердца. (ба-БАХ!)
        Крэйвен поманил его за собой. Не спускаясь с потолка, Питер проследовал в средних размеров кладовую, где хранилось мясо дичи, продукты и специи.
        Лавируя между ящиками и бочками, Крэйвен подошёл к дальней стене и нажал на неё. Часть каменной кладки сдвинулась, открыв потайной проход. Широкая винтовая лестница вела вниз, в темноту. Сердце Питера затрепетало от волнения. Тело не слушалось, не желая спускаться вниз, в холодную мглу.
        Крэйвен улыбнулся и снова поманил его. Он взял с полки свечу, зажёг её спичкой и начал спускаться. Густая тьма лестничного проёма распахнула Охотнику объятия и поглотила его целиком.
        Питер медлил, разминая пальцы. Его прошиб холодный пот, сердце неистово колотилось, и он сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем собрать волю в кулак и последовать за Крэйвеном.
        (ну где же ты?)
        Из глубин туннеля на него смотрели глаза, и Питер приготовился сразиться с врагами. Паук силён и бесстрашен, Паук всегда побеждает, не то что этот трус.
        (Я.)
        Не то что тот, кто может умереть.
        (Я.)
        Они поджидали его во тьме, в туннеле, где можно было ранить Паука или даже убить. Гоблин и Носорог. Нед Лидс. Джо Фейс. Они хотели убить Паука.
        (Я - Питер Паркер, и мне нужно освободиться.)
        - Я - человек, а не маска, - сказал Питер, спускаясь в лестничный проём. - Крэйвен, я - Человек-паук, и я иду за тобой.
        Спустившись на один пролёт, Питер увидел на грубо обтёсанных стенах пару зажжённых светильников. Крэйвен был ещё на пролёт ниже, медленно и грациозно спускаясь по ступенькам. Питер полз по стене, по-прежнему ожидая подвоха, но Крэйвен продолжал движение, направляясь в недра своего убежища. Питер насчитал ещё шесть пролётов и шестнадцать светильников, прежде чем они достигли дна.
        Лестница заканчивалась в просторной, тускло освещённой пещере. Тут, между толстенными сталактитами, в ядовитой сиреневой дымке на бронзовом пьедестале стояло чучело слона Крэйвена, а рядом с потолка свешивалась на ржавой цепи узкая металлическая клетка. Внутри, растянувшись на железных балках, лежало знакомое Питеру существо в голубых джинсах, покрытое грязной, спутанной, опалённой шерстью. Одинокий обитатель крэйвеновского подвала крепко сжимал почерневшими пальцами прутья решётки, по которым бежал электрический ток.
        Крэйвен взял с жаровни факел и поднёс его к клетке, чтобы получше осветить своего пленника. Питер спрыгнул с потолка, приземлившись на низенькую плиту горной породы, и подождал, пока зрение не адаптируется к темноте. На мгновение он не поверил своим глазам, но быстро понял, что перед ним не очередная галлюцинация. Человек-паук произнёс лишь одно слово:
        - Паразит?
        Глава девятая
        СЕРГЕЙ спускался по ступеням, прислушиваясь к шороху осыпающейся штукатурки и хрусту щебня под ногами. Его осанка была величественной, руки размеренно двигались в такт шагам. Львиной походкой, гордо, уверенно Сергей спускался в бездну, где дожидался пленник, а его противник следовал позади.
        Сергей не таил в сердце злых умыслов, не собирался хвастаться своей победой и смеяться в лицо поверженному врагу. Он был спокоен. Лицо его оставалось непроницаемым, однако внутри он испытывал умиротворение. В груди разлилось тепло, какого он не чувствовал с детства, со времён, когда его семья ещё не покинула Россию. Все годы, проведённые в Америке, Сергей задыхался, обретая свободу и славу лишь в джунглях. Всё это время он не знал мира и покоя.
        Он никогда не знал счастья.
        Сергей подавил улыбку и желание побыстрее сбежать вниз и завершить начатое. Он положил руку на сердце и сквозь львиную шкуру почувствовал ровное, размеренное биение сердца. Сергей продолжил спуск, попутно зажигая старинные факелы и то и дело проверяя, следует ли за ним Человек-паук.
        «Теперь я могу познать счастье, - подумал он. - Оно прячется где-то рядом, быть может, прямо за этими стенами, в шуме дождя или неистовых раскатах грома».
        Лестница закончилась, и Сергей подошёл к самому большому и вычурному светильнику в своей коллекции. С тех пор, как в подземелье поселился пленник, этот светильник, представлявший собой огромную жаровню, был всегда зажжён. Сергей взял самодельный факел и зажёг его от пламени жаровни, чтобы осветить того, кто ждал Человека - паука. Подобно факелу, сердце Сергея пылало в предвкушении финала. Он знал, что пришёл час триумфа. Дело всей его жизни подходило к концу.
        Уже скоро. Скоро всё закончится, и я обрету покой и счастье.
        Сергей подошёл к клетке, размахивая факелом, чтобы Человеку-пауку всё было хорошо видно. Он хотел показать человеку в маске, что удалось Сергею Кравинову, прежде известному как Крэйвен-охотник.
        Человек-паук спустился с потолка на маленький уступ над клеткой и принял боевую стойку.
        - Паразит? - удивлённо, не веря своим глазам спросил он.
        Сергей хмыкнул и обошёл наэлектризованную клетку.
        - Да, - ответил он, - это Паразит, твой давний противник. В газетах его зовут Убийцей-людоедом.
        Сергей встал перед Паразитом и заглянул в клетку, чтобы проверить, жив ли тот. Уверенности в этом не было - Паразит висел на прутьях, склонив голову. Впрочем, какая разница. Сергей уже поймал его и заслуженно победил. Теперь Паразит ничем не отличался от висящих на стене трофейных чучел.
        Охотник обратился к Человеку-пауку.
        - Нам с тобой известно, что из себя представляет Паразит. Он - совершенный гибрид человека и животного. Жуткий, страдающий, прекрасный зверь.
        Сергей поднял факел повыше, чтобы осветить пространство вокруг Вредителя и показать Человеку-пауку, в каком состоянии его трофей.
        - Я победил и пленил этого зверя.
        В подземелье раздались отголоски громового раската, приглушённые, но достаточно громкие, чтобы заставить обоих вздрогнуть, достаточно громкие, чтобы заставить Человека-паука отскочить в сторону и чтобы заронить зерно сомнения в сердце Сергея.
        «Нет, - сказал он про себя, - меня ждёт счастье. Я слышу его в шуме дождя. Я слышу его в трубном зове грозы».
        Охотник приблизился к Паразиту, пытаясь заглянуть в душу существа - если та, конечно, ещё не покинула его тело. Паразит с трудом открыл глаза, встретился взглядом с Сергеем и дёрнулся в сторону, словно ошпаренный, со звоном отпустив прутья решётки. Человек-паук спрыгнул на землю и шагнул к заключённому в клетке созданию.
        - Человек-паук, я чувствую его, - продолжил Сергей. - Я заглянул в душу Паразита и теперь знаю, какая роль отведена ему в нашей игре.
        Всхлипывая, Паразит отполз подальше от решётки и от факела Сергея. Он зарыдал, из красных водянистых глаз потекли слёзы.
        - Выпустите, - шёпотом взмолился он. - Пожалуйста, выпустите меня!
        Сергей почувствовал приближение со спины, оскалился и ткнул факелом сквозь прутья клетки, осторожно, чтобы не задеть их и не испытать на себе электрический разряд.
        - Паразит - это последнее испытание, - бросил он через плечо Человеку-пауку. - Главное доказательство. Ты не смог победить его в одиночку; более того, даже вместе с Капитаном Америкой вы с трудом справились.
        Охотник взглянул на Человека-паука и ухмыльнулся:
        - А вот я одолел его.
        Сергей вновь повернулся к клетке. В свете факела на стене плясали длинные тени.
        - Взгляни на эту напуганную, заплаканную, несчастную мышку. Это моих рук дело.
        Сергей расхохотался, звук его голоса улетел в темноту и вернулся, эхом отразившись от стен подземелья.
        - Моих рук дело, - повторил он на случай, если противник плохо его понял.
        Он швырнул факел в клетку. Факел отскочил от пола, рассыпая искры во все стороны. Некоторые чуть было не попали на уже почерневшую от ожогов кожу Паразита. Грызун заверещал и сжался от страха.
        - Хватит меня жечь! Умоляю, хватит причинять мне боль!
        Причитания и дёрганья Паразита вызвали у Сергея новую усмешку, и в этот момент что-то пронеслось мимо него, оттолкнув в сторону. Перед глазами мелькнула вспышка красного и синего, и Сергей увидел, как Человек-паук запрыгнул на сводчатый потолок. Паразит взвыл и отступил подальше от пламени.
        Сергей застыл в ожидании дальнейших действий Человека-паука. Тот явно испытывал жалость к несчастному созданию в клетке, но не радовался ли он глубоко внутри мучениям Паразита? Человек-паук приготовился помочь Паразиту, но стоило тому заметить Паука, как он напрочь забыл о пламени и электричестве и стал носиться по клетке с криками:
        - Чччччеловек-паук! Спасииииите!
        Сергей сразу понял, в чём дело. Конечно же, Паразит хорошо помнит, как Человек-паук поймал его и унизил. Один вид костюма с холодными белыми глазами сводит бедную мышку с ума, независимо от того, кто под этим костюмом скрывается. Паразит не понимает, что тем, кто победил и сломил его, на самом деле был Сергей, а не слабохарактерный добрячок в шкуре Паука, которого Сергей тоже унизил и заменил.
        Крысолюд бросился на решётку, предпочитая длительную пытку встрече с Пауком, своим мучителем, который в этот раз стремился ему помочь и унять его боль.
        Человек-паук выстрелил паутиной в жаровню, гася пламя, а затем в факел, выхватив его из клетки и отбросив в сторону, прямо к босым ногам Сергея.
        «Он делает всё, что может, но никак не может справиться с яростью, направленной на меня. На меня!» - Сергей усмехнулся сквозь зубы, напряг мышцы и приготовился к нападению Паука, упорно продолжавшего жаждать мести.
        Этот клоун в паучьей шкуре во всём винит меня. Какая редкостная чушь!
        Человек-паук кинулся вперёд, схватил церемониальную львиную шкуру на плечах Сергея и развернул того к себе. Улыбка не сходила с лица Сергея, он всем своим видом показывал, что ни на секунду не даст противнику повода поверить в незаслуженный успех.
        «Сегодня, - подумал Сергей, - я понял, что человек, которого я принимал за Зверя, которого я победил, чтобы вернуть честное имя своей семьи, - лишь обыкновенный невежда».
        - Ты мне надоел, - хрипло сказал Человек - паук. - Слышишь? Думаешь, можешь так просто вывернуть мою жизнь наизнанку и спокойно тут стоять?
        Человек-паук потряс кулаком и ещё крепче схватил Сергея.
        - Так вот, ничего подобного! - проревел он.
        «Бедняга, - подумал Сергей, едва удерживаясь от смеха. - Как же он заблуждается».
        Глядя в глаза Человека-паука, Сергей вспомнил их прежние встречи, неудачные битвы и бесконечную охоту. Всё-таки первое впечатление о Человеке-пауке было верным. Этот человек, сотканный из плоти и эмоций, не был ни архидемоном, ни великим Зверем. Как же стыдно было проигрывать этому ничтожному человечку. Сейчас он выглядит таким глупым, таким наивным. Ему неведомы честь и достоинство; лишь ярость и жажда мести - и сострадание к жалкой побитой крысе.
        Сергей поднял руки, просунул их между кулаками Человека-паука и резким движением, выученным в Индии, развёл в стороны. Освободившись от захвата, Сергей бросился прочь. Он запрыгнул на слона, оседлав свой прекрасный трофей, и посмотрел с высоты на героя и монстра, тюрьму и заключённых - ибо и Человек - паук, и Паразит были пойманы в расставленные Сергеем капканы.
        «Когда-то и сам он был наивным, - вспомнил Сергей. - До того, как покинул это прогнившее подобие цивилизованного мира, до того, как разгадал уловки и козни своего собственного Зверя. До того, как вновь обрёл честь и достоинство, утерянные, когда его страна и семья пали жертвами Паука. Он был наивным, когда путешествовал на борту грузовых судов и рыболовецких траулеров по волнам океана, когда скитался по разным странам, пока не обрёл смысл жизни, не родился заново в первобытных джунглях Африки».
        Теперь я знаю всё, Человек-паук. Я всё понимаю, мой заблудший враг. Я отринул ложные истины и узрел истинное лицо Зверя. Здесь, в моём доме, я сражусь со своим заклятым врагом и своим самым назойливым противником.
        С самим собой.
        Не слезая со слона, Сергей подался назад и издал первобытный, животный рёв, заполнивший всё подземелье. Изо всех сил он обеими руками вцепился в шкуру толстокожего животного, зажмурился и снова взревел. По груди разлилось тепло, руки Сергея, его тело будто наполнились огнём. Сергей ликовал.
        Услышь меня, Паук. Услышь меня, человек.
        Услышь рёв Слона и рык Льва, возвещающие о моей победе…
        …о триумфе Крэйвена.
        Глава десятая
        ПОБЕДНЫЙ КЛИЧ Крэйвена пронзил уши и мозг Человека-паука. Грудь Питера тревожно сжалась, дыхание стало прерывистым. Подземелье будто уменьшилось в размерах. Ехидный смех Крэйвена раздавался вокруг, заключая Питера в свои удушливые объятия. Питер почти пожелал, чтобы сработало его паучье чутьё. Уж лучше ноющая, тягучая боль, чем этот звук.
        Смех рассыпался на тысячи пронзительных завываний, стал сильнее, громче. Кругом клубился сиреневый дым от благовоний, скрывая лицо Крэйвена. От едкого дыма у Питера начали слезиться глаза.
        Питер поморгал, осмотрелся и увидел Охотника на спине слона - но это был не Крэйвен, а Нед Лидс в оранжевом одеянии Хобгоблина.
        В дымке вокруг поношенного капюшона Хобгоблина плясали тени, то появляясь, то исчезая. Лица друзей, врагов, любимых и давно ушедших людей. А позади вдоль стены шагал огромный скелет мёртвого Паука - ещё одна жертва стремления Питера нести за всё ответственность.
        Питер подкрался ближе, готовый сразиться и с Хобгоблином, и с восставшим из мёртвых Пауком, но пальцы не слушались, и он даже не мог выстрелить в них паутиной.
        Успокойся, это лишь дым. Они не настоящие. Это всё проделки Крэйвена.
        Однако тени казались настоящими. У Питера защемило в горле, дыхание спёрло, будто в глотку засунули ком земли. Он поднял голову и с ужасом увидел, как с полотка на него падают сталактиты. Питер увернулся, помотал головой и опять взглянул на Хобгоблина.
        На Крэйвена! Это Крэйвен! Это он зарыл тебя в могилу. Паркер, сосредоточься!
        На месте Хобгоблина возникло множество торчащих из земли надгробий, на которых были высечены имена знакомых Питеру людей.
        - Нет, - пробормотал Питер, - это неправда. Это иллюзия. Пожалуйста, хватит.
        («Питер, тебе не нравится кладбище? - В голове раздался голос Неда. - Мёртвые люди, мёртвые пауки - всё вполне логично. Человек-паук и Смерть - вечные напарники».)
        - Неправда, - еле слышно прошептал Питер. - Я ненавижу смерть. Это всё не по - настоящему.
        («А какая тебе разница?»)
        Надгробия кружили вокруг, вызывая у Питера панику и острое чувство дежавю. Восемь паучьих лапок схватили его, не давая вырваться и отвести взгляд. К Пауку присоединились другие. Механические руки вцепились в ноги Питера, крылья стервятника захлопали перед глазами. Укусы скорпиона и электрические разряды не позволяли Питеру отключиться, а огромные серые, как шкура носорога, лапищи придвигали надгробия поближе и переворачивали их, открывая выгравированные на обратной стороне давно забытые лица.
        («Скажи, что ты видишь!»)
        - Только не это!
        («Вспоминай, Питер, вспоминай».)
        Призраки окружили Питера, показывая ему имена и лица. Они ждали ответов. Почему он позволил им умереть? Почему Человек-паук возродился, а они ушли навсегда? Призраки выкрикивали обвинения, упрекая Человека-паука в своей смерти.
        Человек-паук припал на одно колено и вцепился пальцами в маску.
        - Хватит, замолчите, замолчите!
        Он изо всех сил старался прогнать их, не слышать голосов Неда и всех остальных, но стенания призраков становились всё громче, сливаясь с пульсацией в ушах Питера, рыком Крэйвена и раскатами грома снаружи. По спине пробежали холодные, неприятные мурашки - сработало паучье чутьё, а значит, Питер действительно был в опасности. Это позволило ему сосредоточиться и вытолкнуть из своего разума призраков, которых сам и создал, исполненный чувства вины и стыда.
        Наконец голоса призраков утонули в рёве Крэйвена. Питер поспешил убраться подобру-поздорову от тёмного дыма, от воображаемого кладбища.
        Он двинулся к сидящему на слоне Крэйвену, не обращая внимания на неистовые сигналы, которые подавало его паучье чутьё. Всё его внимание переключилось на зов Крэйвена и перестук африканских барабанов. Опьянённый благовониями, Питер сосредоточился на барабанах, пытаясь уловить за ними знакомое сердцебиение. Но громогласный клич Крэйвена буквально расколол его голову. Человек-паук в ярости схватил слона за шкуру, оторвал от постамента и, издав собственный сдавленный крик, сбросил Крэйвена со спины слона на землю.
        Глава одиннадцатая
        - ЗАМОЛЧИ! - закричал Человек-паук.
        Сергей приподнялся, опершись на локоть. Его мало заботило, что Человек-паук смог сбросить его со спины слона и оборвать его победный клич. Он оглянулся через плечо на разгневанного героя; несмотря на собственную боль, он даже немного жалел его. Впервые Человек-паук осознал, что на самом деле произошло. Ему открылась Истина. Что бы ни случилось далее, Истина останется непреложной.
        Боишься моей победы? Понимаешь, что игра окончена и ты проиграл.
        Сергей поднялся на одно колено, отряхнулся и уселся на землю, снисходительно глядя на Человека-паука и пытаясь обнаружить в глазах старого врага хоть намёк на осознание.
        Во власти Паука оставался целый мир, который он мог терзать. В его власти оставалось множество слабовольных людей, которых можно было пережевать и выплюнуть на свалку истории. Но Крэйвен вырвался из его цепких лап, и это не просто пугало Человека-паука, а переполняло его печалью. Сергей поднялся и подошёл к Человеку - пауку. Тот отстранился от прикосновения, его грудь тяжело вздымалась, дыхание было прерывистым. Сергей взял Человека-паука за подбородок и погладил его. «Мне тоже грустно, Паук», - подумал он.
        Человек-паук отшатнулся, отталкивая руку Сергея, и направился к клетке Паразита. Встав рядом, он сложил руки в нерешительности. Сергей озадаченно улыбнулся и отошёл подальше.
        Отступаешь? Почему? Тебя смущает моя симпатия? Вряд ли. Просто наша игра, наше извечное противостояние, ещё не закончено. Верно?
        Сергей встал рядом с постаментом, на котором ещё недавно возвышался могучий, непоколебимый Слон, и нажал на плоскую каменную панель в стене. Панель сдвинулась в сторону, открыв ряд кнопок. Крэйвен нажал одну из них, повернул другую и стал ждать.
        Ещё рано. Ещё не время открыть Истину. Прежде её нужно освободить и сразиться с ней.
        Едва слышный гул наполнил подземелье. Цепь, на которой висела клетка Паразита, дважды лязгнула, и клетка опустилась вниз, повиснув в облаке сиреневого дыма в паре футов над землёй. Дно клетки со скрипом открылось, и Паразит, отчаянно визжа, рухнул на землю.
        Глава двенадцатая
        СКУЛЯ И БРЫКАЯСЬ, Паразит приземлился у ног Человека-паука и тут же бросился наутёк от Питера, в поисках безопасного места, где его не достанет яростный Человек-паук.
        - Неееет! - визг Паразита больно резанул по ушам Питера, будто мало было сирены его собственного паучьего чутья.
        «Дело плохо», - подумал Человек-паук.
        Сзади, из тумана, появился Крэйвен и ткнул пальцем в Паразита, который представлял собой жалкое зрелище и мечтал лишь о том, чтобы выбраться на свободу.
        - Человек-паук, развязка близка, - объявил Крэйвен. - Покажи мне напоследок, кто ты есть… кем ты стал благодаря мне.
        Крэйвен хищно улыбнулся во весь рот и продолжил:
        - Яви мне Паука и прими Истину.
        - Ты хочешь, чтобы я сразился с Паразитом тебе на потеху?
        Крэйвен вздохнул:
        - Нет. Не на потеху. Ради моего избавления. Эдвард продолжал дёргаться то туда, то сюда в поисках хоть какой-то норы или ямы, где можно было укрыться. Лучше всего подошёл бы глубокий тёмный туннель, куда не проникнет взор Человека-паука.
        - Прошу, - умолял он, его красные глаза блестели в клубах сиреневого дыма, - пощадите, не бейте меня больше.
        Человек-паук повернулся к Крэйвену, настаивая на своём:
        - Забудь. Я не стану с ним драться.
        Крэйвен не смог скрыть раздражения, но тут же успокоился и ответил:
        - Зато он станет.
        Охотник обратился к забившемуся в угол, еле видимому Паразиту.
        - Паразит! - жёстко, но воодушевляюще воскликнул Крэйвен. - Воспользуйся этой возможностью!
        Глава тринадцатая
        - ПАРАЗИТ, воспользуйся этой возможностью! Эдвард услышал Человека-льва, мучившего его Охотника. Властный голос напугал его, и он сжался в комок в уголке у стены, как мышка в норке.
        - Человек-паук побил тебя, причинил такую боль, какой ты прежде не испытывал! - продолжал Человек-лев.
        - Побил меня, причинил боль, - пискнул Эдвард себе под нос. - Умоляю, не надо больше…
        «Дурак, - раздался в голове голос Паразита. - Он прав. Покажи им, что ты не боишься, покажи, зачем мы выбрались на поверхность. Сейчас или никогда».
        Эдвард укрыл лицо руками и лишь всхлипывал, не обращая внимания на Паразита и Охотника в львиной шкуре.
        - Не надо было никуда выходить, - пробормотал он. - Тогда не было бы боли и огня.
        Верно, но теперь пришёл наш час, пора нападать и есть.
        - Я так проголодался, - прошептал Эдвард, облизнув губы.
        Охотник почти не давал ему еды, если не считать нескольких мышек. Это было жестоко, ведь Эдвард дружил с мышками.
        Скоро, мой друг, скоро мы сможем есть всё, что захотим, только посссслушай меня, и мы окажемся на свободе.
        - Паразит, не позволяй Человеку-пауку поступать, как ему заблагорассудится! - кричал Человек-лев. - Не дай ему поверить, что он лучше и сильнее тебя! Не дай ему понять, что ты боишься!
        Эдвард опять всхлипнул.
        - Мне страшно.
        А мне нет. Я хочу есть. Я готов сожрать ползуна. Готов побить это насекомое, которое мучило нас.
        - Ччччеловек-паук… - брызжа слюной, прошипел Эдвард сквозь острые, смертоносные зубы. - Но их двое. Как мы справимся с двумя?..
        Дурачина ты, Человек-лев приглашает нас, он не Капитан Америка, не герой и не полицейский.
        Эдвард кивнул:
        - Ты прав, ты прав… он не будет нас бить и делать больно и бить.
        Он не будет, а мы будем. Покажем им обоим, на что способны… покажем, почему мы поднялись на поверхность, почему нас ждёт свобода…
        - Дааа. - Эдвард поверил голосу в голове и приготовился напасть.
        Он шагнул вперёд, чиркнув когтями по гравию. Его пустой желудок бурчал, и Эдвард зашипел от негодования. Человек-паук попытался убедить его не нападать:
        - Паразит, постой, послушай меня!..
        Но Эдвард уже никого не слушал. Человек - паук притащил его сюда, в подземелье, и заставил Человека-льва замучить его до полусмерти. Впервые ненависть Эдварда к Человеку-пауку перевесила его страх. Ненависть толкала его вперёд, а в голове продолжал пускать слюни Паразит.
        Он один, и он боится.
        - Он нашшшш, - согласился Эдвард, сверкнув острыми когтями.
        - Накажи его! - прокричал Крэйвен.
        Паразит выскочил из темноты и с яростным визгом бросился на Человека-паука, готовый сожрать его алое сердце.
        Глава четырнадцатая
        Я НЕ ХОЧУэтого делать.
        С налитыми кровью глазами Паразит выскочил из теней, но Питер увернулся. Он упёрся одной ногой в поваленного слона, чтобы не потерять равновесие, а другой пнул Паразита, сбивая с ног.
        Надо попытаться успокоить его. Он пляшет под дудку Крэйвена, и я не хочу, чтобы он пострадал.
        - Паразит, послушай! - как можно спокойнее сказал Питер. - Крэйвен тебя использует, дурачит тебя!
        Паразит зарычал и снова напал, замахнувшись левой рукой. Удар пришёлся по толстой шкуре слона, и несколько когтей сломались.
        - Ты лжёшь! - крикнул он. - Лжёшь!
        Питер перепрыгнул через Паразита, уворачиваясь от очередного удара.
        - Паразит, я ничего тебе не сделал. Это был Крэйвен, одетый в мой костюм и подражающий мне!
        Паразит ничего не слушал. Человек-паук поймал его и избил, и несчастный изгой желал лишь мести и крови. Для Паразита не имело значения, кто скрывался под маской, - сама маска была важнее.
        «Но ведь я - не маска, - подумал Питер. - Я - человек. Человек, а не Паук».
        Он приземлился в стороне от слона и осмотрелся. Крэйвен стоял в клубах сиреневого дыма, скрестив руки на груди, и следил за происходящим. Паразит вновь кинулся на Питера, но тот в последний момент уклонился от когтей и зубов, и крысолюд пролетел мимо, исчезнув в тумане.
        - Я тебя разорву! - рявкнул Паразит. - Я вырву твоё сердце!
        Он зацепился когтями за гигантскую жаровню и повалил её. Питер выпустил паутину, потушив пламя до того, как оно охватило всё подземелье.
        «Я не хочу этого делать, - повторил про себя Питер. - Я просто хочу разделаться с Крэйвеном и положить конец этому безумию. Упечь Крэйвена за решётку, Паразита отправить на лечение, а потом… вернуться домой».
        Приглушённый рык из окутанного дымом лестничного проёма убил всякую надежду на такое развитие событий. Жестокая игра в кошки - мышки лишь подогревала жажду крови, и Паразит выскочил из тумана с новыми силами. В этот раз его когти прошлись по груди Питера, разрывая костюм и кожу.
        Крэйвен лишь молчаливо наблюдал за схваткой. Питер хотел обратиться к нему, потребовать прекратить этот спектакль, но голодный Паразит не дал ему сказать ни слова, атакуя когтями и зубами.
        - Паразит, стой! Я не хочу…
        Когти Паразита снова нашли цель, вскрыв старые раны Человека-паука. Питер вскрикнул от боли и отпрыгнул назад, стараясь разорвать дистанцию между собой и противником. Паразит продолжал наступать, размахивая руками. Питер выждал момент и схватил существо за запястье левой рукой, а правой нанёс мощнейший удар. Один из зубов Паразита раскололся.
        Я не хочу этого делать. Я здесь не для того, чтобы драться с тобой, Паразит. Мне надо убить Крэйвена!
        («Человек-паук и Смерть - вечные напарники».)
        «Нет, - ответил Человек-паук на потусторонний шёпот. - Я не стану этого делать».
        («А зачем тогда ты всё это затеял? Зачем всё это Питеру Паркеру?»)
        Не хочу!
        («ЗАЧЕМ ТЕБЕ ЭТО?!»)
        - Ладно! - воскликнул Питер, обрушивая на Паразита град ударов.
        Ему нужно было кого-нибудь поколотить, и не важно, Крэйвена ли, Паразита, или проклятых призраков.
        - Пусть будет по-твоему, раз тебе так хочется!
        Его кулак сломал Паразиту челюсть и разбил в кровь нос, но Крэйвен по-прежнему оставался безучастен.
        Питер разом вспомнил все потрясения последних двух недель. С каждым ударом по лицу Паразита в его ушах раздавались выстрелы. Далёкое ритмичное сердцебиение то звало его, то проклинало. Повинуясь ярости, упиваясь гневом, он вложил в свои кулаки все эти две недели страдания и ужаса. Крэйвен даже не шевельнулся.
        - Он меня застрелил, - сквозь слёзы говорил Человек-паук, вкладывая в каждый новый удар всё больше силы. - Он меня похоронил. Похоронил! Мерзкая тварь, ты знаешь, каково это?!
        В стороны летели брызги крови и клочья шерсти, но Питер не останавливался.
        - Знаешь, каково это?!
        Крэйвен продолжал смотреть.
        Тяжело дыша, Человек-паук стоял над дрожащим, окровавленным телом Паразита, готовый нанести Эдварду Уэлану последний удар. Раны самого Паука кровоточили, а в голове будто работал отбойный молоток. Он разжал зубы, перевёл дух и огляделся вокруг. Слышно было лишь далёкие раскаты грома, жалобный стон Паразита и тяжёлое дыхание Питера Паркера. Питер поднялся и посмотрел в глаза Крэйвену.
        Тот оставался нем как рыба и лишь склонил голову набок в ожидании продолжения.
        Питер взглянул на свой сжатый кулак, опустил руки и сделал несколько глубоких, размеренных вдохов.
        Что я делаю? Я же не этого хочу, не за этим пришёл.
        (А что хочет Питер Паркер?)
        Питер покачал головой и разжал кулаки. Его пальцы дрожали.
        - Заткнитесь, - сказал он призракам. - Я не собираюсь его убивать.
        Вновь повернувшись к Крэйвену, он встретил взгляд его прищуренных глаз. Крэйвен только этого и добивается. Это всё его проделки. Вопрос не в том, чего хочет Питер Паркер, чего хочу я…
        … а в том, чего хочет Крэйвен.
        Человек-паук отступил от Паразита, отряхивая грязь и вытирая кровь с костюма.
        - Хватит, - твёрдо сказал он.
        Крэйвену его не сломить. Он не превратится в зверя, как бы Охотник того ни желал. Он не позволит Крэйвену победить.
        - Хватит, - повторил Питер и направился к Крэйвену, чтобы со всем покончить раз и навсегда.
        В этот момент Паразит издал леденящий кровь вой, бросился Человеку-пауку на спину и запустил в неё когти.
        Глава пятнадцатая
        КОГТИСТАЯ НОГА ударила Человека-паука в глаз, повалив наземь. Паразит продолжил атаку ударами слева в горло и коленом под рёбра.
        Застигнутый врасплох Человек-паук не мог прийти в себя. Он полз по земле, стараясь уйти от нападения Паразита.
        Сергей не сводил с поединка глаз. «Паразит, наваляй ему как следует, - думал он. - Победив Человека-паука, ты заставишь его увидеть».
        Сергей побывал Пауком. Он одолел их обоих. Теперь он с интересом наблюдал, как его прошлые жертвы мутузят друг друга.
        Он всматривался в глаза Человека-паука, ища в них какую-то древнюю мудрость, удивительную жестокость - ожидая увидеть блейковского Тигра в шкуре смертного, - но не видел ничего. Ни мучившего его отца Зверя, ни демона, которого Сергей столько лет пытался подчинить в каменных ущельях и джунглях Нью - Йорка. Ни следа осталось и от Паука, прекрасного, насмешливого восьминогого существа, что уничтожило его мать и подтолкнуло её к самоубийству.
        Говорили, что она сошла с ума.
        Сергей чувствовал себя очень старым. Невероятно усталым. Он затеял увлекательную игру, но она слишком затянулась.
        Сегодня она закончится. Наконец-то.
        Сергей сосредоточил внимание на схватке. Паразит оседлал Человека-паука, прижав его голову к земле грязной когтистой рукой. Другая рука была уже занесена для удара, но на мгновение застыла в воздухе. Паразит зарычал. Содрогаясь от голода и напряжения, он склонил голову и прошипел Человеку-пауку в ухо:
        - А теперь, Чччеловек-паук… я сожру тебя живьём!
        Человек-паук извивался под тяжестью тела Паразита, безнадёжно стремясь вырваться. Но разгорячённый крысолюд лишь шипел, готовясь прикончить жертву.
        - Стой! - Сергей выхватил гибкий кнут из змеиной кожи и хлестнул Паразита по груди. Грызун попятился, скуля от боли.
        Сергей отогнал Паразита от Человека-паука. Метко бросив лёгкий охотничий кинжал, он пригвоздил руку крысолюда к стене. Тот завизжал, пытаясь освободиться. Сергей шагнул вперёд, вращая кнутом.
        - Ты доказал своё превосходство, - сказал Сергей, глядя в холодные, мрачные глаза Паразита. - Больше тебе тут делать нечего. Иди.
        Он указал в сторону ведущей на поверхность лестницы.
        Паразит мешкал. Он вытащил кинжал из раны, брызнула густая красная кровь.
        - Идти? - Мутные красные глаза недоверчиво взглянули туда, куда показывал Сергей, ожидая от Охотника очередного подвоха.
        Никакого подвоха нет. У меня закончились тузы в рукаве.
        - Иди, - повторил Сергей более властно и настойчиво.
        Паразит отступил от Человека-паука и медленно побрёл к лестнице, не сводя глаз с Сергея. Он отшвырнул кинжал подальше, тот с лязгом ударился о камень. Достигнув лестницы, Паразит стремительно преодолел первый пролёт, пронёсся мимо светильников, отбрасывавших тени на его побитую мохнатую физиономию, и остановился на полпути, чтобы взглянуть вниз. Человек - паук лежал на земле, постанывая. Сергей стоял рядом, не выпуская кнут из рук.
        Паразит втянул носом воздух, в последний раз посмотрел на открытую клетку и помчался по ступеням наверх.
        - Свобооодаааа! - кричал он, его голос эхом разносился по подземелью.
        - Крэйвен, - слабым голосом заговорил Человек-паук, - зачем ты… зачем ты его отпустил?!
        Человек-паук опёрся на локоть, приподнялся и протянул Сергею руку.
        - Он же убийца… - Закашлявшись, израненный и наглотавшийся дыма Человек-паук снова упал и медленно пополз в сторону лестничного проёма. - Он снова кого-нибудь убьёт…
        Острый, как у совы или летучей мыши, слух Сергея уловил высоко над головой звук разбившегося стекла. Паразит нашёл путь к свободе. Впрочем, это уже не имело никакого значения. Сергей отложил кнут, опустился на колено, взял Человека-паука под мышки и поднял.
        - Давай помогу, - абсолютно искренне сказал он.
        Человек-паук оставил попытки уползти и расслабился в руках Охотника. Сергей улучил момент, чтобы взглянуть в его глаза, увидеть в них его дух.
        В нём ещё жив Паук. Паук даёт ему силы, питает его волю. Паук продолжит свой путь, на котором ему, без сомнения, будут противостоять новые враги. Этот Паук - не древний хищный Зверь, как я прежде считал, а тотемное животное - такое же, как Лев или Слон.
        Сергей кивнул Человеку-пауку и, кряхтя, ухватился поудобнее.
        Медленно, по шажочку, они поднялись по лестнице. Сергей не понимал, зачем это делает. Ведь его Паук исчез.
        Теперь…
        … теперь остался только человек. Хороший, порядочный человек. Удивительно, почему я до сих пор этого не понял.
        Сергей донёс раненого героя до верха, прислушиваясь к его слабому, натужному дыханию. Паразит здорово его потрепал, а кроме того, Человек - паук по-прежнему страдал от дурманящих снадобий Сергея, которые позволили ему две недели пробыть в летаргическом сне без еды и воды. Голова Человека-паука болталась из стороны в сторону, тело сотрясала нервная дрожь. Несомненно, сейчас он думал о мирных жителях Нью-Йорка, которым вновь угрожал вышедший на свободу людоед. Все заботы - не о себе, а о своём стаде.
        «Он - хороший человек, - подумал Сергей. - Несмотря на все наши схватки, на весь мой опыт, до сегодняшнего дня я не мог этого понять. Что ж, теперь понимаю и благодарю тебя за это, Человек-паук. Будь здоров, как бы смешно это ни звучало из моих уст».
        С огромным трудом Человек-паук поднял голову и вцепился изломанными пальцами в плечо Крэйвена.
        - Крэйвен, - прошептал он, - я не понимаю…
        Сергей лишь кивнул, не желая улыбкой нарушать возникшее наконец между ними равновесие.
        Разумеется, Человек-паук не понимал. Откуда ему - такому порядочному - было понять весь хаос того жизненного пути, на который Сергей вступил, покинув Россию много лет назад?
        Как он мог понять Сергея Кравинова, который побывал Пауком, а до того - Охотником?
        Сейчас мне ясно. Наша бесконечная битва, в которой постоянно менялись роли охотника и добычи, всегда была неравной. Ты, Человек-паук, осаждаемый демонами, зверями, гоблинами и охотниками, попросту делал то, что считал правильным. Теперь я вижу, что наш с тобой танец послужил на общее благо.
        Сергей довёл Человека-паука до заднего флигеля дома, до комнаты, с которой начался их путь. Они подошли к разбитому окну, из которого дул манящий ветер. Сергей помог Человеку-пауку дойти до окна, избегая осколков стекла на полу, и подсадил его. Человек-паук вскарабкался на подоконник. Сергей чувствовал, как напряжено его тело, чувствовал зов бодрящего ночного воздуха и проливного дождя. Теперь Сергею незачем было откликаться на этот зов, но Человек-паук шёл на него, словно на сигнал маяка. Он хотел любой ценой остановить Паразита, несмотря на боль и раны. Имена и грехи не имели для Человека - паука значения. Добро существовало, чтобы побеждать зло. Глубоко внутри Сергей Кравинов с толикой сожаления осознавал, на какой стороне выступал. Осознавал он и ещё кое-что, о чём до нынешнего момента не подозревал.
        У каждого человека есть свой Паук.
        Сергей вытянул шею, подняв голову с львиной гривой волос, и заглянул Человеку-пауку в глаза. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга - Охотник и добыча, победитель и побеждённый, злодей и герой. В глазах Сергея блеснули слёзы. Он вновь почувствовал себя очень старым.
        У каждого человека есть свой Паук, и возможно, я был твоим Пауком.
        Сергей махнул рукой.
        - Иди! Ты свободен.
        Человек-паук недоверчиво покосился на него.
        - И это всё? - Он сжал кулаки, готовый продолжить бессмысленную борьбу. - Думаешь, после всего, что ты сделал, я так просто…
        - Ты же не позволишь Паразиту спокойно разгуливать по улицам? Иди, Человек-паук. Следуй своему долгу.
        Человек-паук высунулся наружу, подставив голову дождю. Вода попала в свежие раны, и он сморщился от боли.
        - Уйти и оставить тебя охотиться, портить людям жизнь и использовать их, чтобы.
        Сергей повернулся и пошёл прочь, предоставляя Человеку-пауку свободу выбирать.
        Глаза Охотника будто налились свинцом, плечи поникли, будто с них только что упал тяжкий груз. На мгновение он остановился и сказал Человеку-пауку через плечо:
        - Человек-паук, за столько лет ты должен быть понять, что я - человек слова.
        Сергей положил руку на сердце и сжал пальцы в кулак. Его глаза буравили белые, пустые глазницы маски Человека-паука.
        - Клянусь, что с этого дня Крэйвен-охотник перестанет охотиться.
        Сейчас, в конце пути, Сергей не чувствовал ни тоски, ни грусти. Он чувствовал лишь гордость и приближение развязки. Не просто развязки, а чего-то большего.
        Человек-паук не ответил взаимностью на откровенность Сергея. Он сгруппировался, ухватился дрожащими пальцами за стену и опустил голову.
        - Я ещё вернусь, - сказал он и прыгнул из окна под дождь.
        Он выпустил паутину и полетел сквозь грозу, под сверкающими над Манхэттеном молниями.
        Сергей вернулся к окну и выглянул наружу сквозь осколки стекла, провожая взглядом своего заклятого врага и своего единственного друга, пока тот не скрылся в ночи.
        «Я вернусь», - сказал Человек-паук.
        Сергей в этом не сомневался. У каждого человека, будь то мужчина или женщина, у каждой нации, да и у каждой эпохи, раз уж на то пошло, был свой Паук.
        Моим был ты.
        «Какое тяжкое бремя», - подумал Сергей, задумчиво глядя, как давно знакомый костюм мелькает за стеной дождя. Ещё немного, и Человек - паук растворился в угрюмом небесном потоке среди тяжёлых серых туч и громадных зданий.
        «Какое тяжкое бремя», - снова подумал Сергей.
        И какая честь.
        Прощай.
        Глава шестнадцатая
        СЕРГЕЙ КРАВИНОВ дошёл до библиотеки, плечом толкнул тяжёлую дверь и вошёл внутрь. Не обращая внимания на книги и карты, он направился прямиком к столу, где среди альбомов и рамок с фотографиями лежал его халат. Он набросил его на своё мускулистое, но старое тело, подпоясался. Сергей уже отбросил церемониальное одеяние Охотника, шкуру, которую столько лет носил в удушливых, запутанных каменных джунглях, служивших ему домом с тех пор, как он покинул саванны и джунгли дорогой его сердцу Африки. Эту шкуру Сергей носил в честь отца, много лет назад лишившегося покоя, титулов и покинувшего вместе с семьёй свою любимую Россию.
        Сергей смахнул со стола альбомы и газеты. Окна дрожали от ветра и дождя. Сверкнула молния, осветив помещение библиотеки и фотографии на столе. Сергей пробежал мозолистыми пальцами по пыльным рамкам и поднёс одну из фотографий к глазам. Это был его детский портрет, на котором он во весь рот улыбался на фоне угрюмых родителей.
        «Мне так спокойно, - подумал Сергей, - как будто внутри развязался какой-то узел, сотканный из страха и гнева».
        Он посмотрел в глаза своего юного «Я» в поисках ответа, в поисках истины, но ничего не нашёл. «Столько лет прошло с тех пор, как я бежал из России, чтобы задыхаться здесь, в Америке, как нашёл свободу - нет, славу - в джунглях. Столько лет прошло, а я так и не познал счастья».
        Мысли роились в голове Сергея. Он вытер пыль с рамки. Где теперь человек может найти счастье? Сергей пошарил рукой по столу и нащупал кнопку. За спиной открылся проход в часовню. Сергей на цыпочках, звериной поступью обогнул стол, сам того не сознавая, и, не выпуская из рук фотографии, прошёл в часовню. Дверь закрылась за его спиной.
        «Я - Кравинов, - сказал про себя Сергей, - и будь мои отец и мать живы, они бы пришли в ужас при виде этой израненной, испуганной зверушки, зовущейся цивилизацией».
        Он вошёл в самое сердце часовни. Тусклый свет свечей отбрасывал тени на стены и окна.
        «Они бы пришли в ужас, - подумал Сергей, - но и немного обрадовались бы».
        Сергей прошёл мимо скамеек и мутных мозаичных окон и наконец оказался у поджидавшего посреди часовни гроба, обитого изнутри бархатом и отделанного медью. Гроб был окружён свечами и цветочными композициями, привезёнными из Москвы, с Мадагаскара и Ближнего Востока. Сергей поднялся по ступенькам к гробу и поставил портрет рядом с дрогами.
        «Теперь я могу познать счастье, - подумал он. - Оно прячется где-то рядом, быть может, прямо за этими стенами, в шуме дождя или неистовых раскатах грома».
        Мир, покой, счастье.
        Сергей с улыбкой заглянул в гроб и нащупал внутри предмет, который дожидался его там.
        Развязка близка.
        Сергей - более не Охотник, а человек, зверь, Кравинов - взял винтовку, подержал в руках, словно взвешивая, покрутил. Погладил приклад, сильными мозолистыми пальцами сжал холодный ствол. Уникальная винтовка была изготовлена специально для Охотника на базе «Ремингтона 700».
        Над головой, словно фанфары, ударил гром. Сергей взял винтовку двумя руками и направил ствол на себя.
        «Я был Пауком», - думал Сергей, засовывая ствол в рот. Часовня содрогнулась от очередного раската грома.
        «Я был Охотником», - вспоминал он, кладя палец на курок.
        Я был Кравиновым.
        Одинокая слеза скатилась по щеке Сергея и упала на цевьё винтовки. С фотографии сквозь годы на него смотрели глаза матери, словно моля, чтобы всё поскорее закончилось.
        Говорили, что моя мать сошла с ума.
        Крэйвен-охотник спустил курок и погрузился в холод и мрак.
        Часть пятая
        Демоны
        Глава первая
        (ТУК-ТУК)
        Человек-паук двигался на зов барабанов по сточному туннелю. Обличающие голоса больше не преследовали его, вместо них раздавалось лишь загадочное, размеренное сердцебиение.
        (тук-тук)
        Сквозь звук сердцебиения прорывался слабый ласковый шёпот.
        (выходи, выходи, ВОЗВРАЩАЙСЯ)
        (тук-тук)
        Человек-паук понимал, что голоса, барабаны и сердцебиение - лишь плод его воображения, но никак не мог от них избавиться. Другие мысли и шутки не помогали. Он продолжал ползти на четвереньках по грязной жиже. Уже третий раз за две недели ему пришлось оказаться под землёй. Сначала Крэйвен его закопал. Потом заманил в своё подземелье. А теперь, опять же по вине Крэйвена, ему пришлось спуститься в канализацию, чтобы поймать Паразита. Человек-паук не помнил, как его хоронили, зато хорошо помнил, как полз по длинному туннелю и как спускался в тёмное подземелье Крэйвена по каменной лестнице.
        «И что я тут забыл? - подумал Питер. - Я хочу домой».
        Ему хотелось пойти на зов ласкового голоса и выйти обратно на свет.
        Здесь он чувствовал себя взаперти, будто и не выбирался из гроба. Он разгребал тьму обеими руками, но не находил ничего, кроме грязи.
        (так темно)
        - Хочу домой, - произнёс он вслух и продолжил прокладывать себе путь сквозь тьму под Нью-Йорком.
        Мне доводилось тут бывать. Одного раза было бы вполне достаточно.
        (так темно)
        И всё же он снова здесь, по колено в грязной жиже, героически ищет Паразита, чтобы протянуть ему руку помощи.
        «И что я тут забыл? - повторил он, будто заклинание. - Хочу домой к любимой девушке. Хочу туда, где тепло, сухо и безопасно. Не хочу купаться в сточной воде и ждать, что стены и туннель вот-вот начнут сжиматься».
        Мне страшно. Мэри-Джейн, мне так страшно.
        Человек-паук продолжил путь, переставляя перед собой руки, цепляясь пальцами и упираясь коленями в покрытый слизью бетон, стараясь забыть о страхах и усталости. Он двигался к невидимой цели, надеясь, что паучье чутьё подскажет, когда враг окажется поблизости.
        Мне доводилось тут бывать.
        Голоса наполнили туннель, прокрались Питеру в уши. Хохот и угрозы перемешались с рёвом и хрипом, и чем дальше Питер полз, тем громче они звучали. Они ждали его впереди и манили к себе. В тенях блеснули металл и чешуя. Рога и крылья, хвосты и щупальца. Голоса становились всё громче, чувствуя приближение Человека-паука.
        (выходи!)
        Человек-паук двигался в глубь по туннелю.
        Мне страшно, но страх меня не остановит.
        Он сжал зубы, прищурился и пополз вперёд.
        Боже, пожалуйста, пусть он меня не остановит.
        Глава вторая
        ЧЕЛОВЕК-ПАУК устал, его костюм насквозь пропитался водой и грязью. Паразит успел уйти далеко, и Человек-паук не обнаружил его, спустившись в туннель. Однако теперь по воде шла лёгкая рябь, будто кто-то впереди шёл по ней, и, несмотря на усталость и пульсирующую боль в голове, Человек - паук собрал в себе последние силы и устремился по реке нечистот во тьму, на поиски Паразита.
        Он крепко сжал губы, чтобы ненароком не глотнуть грязной воды, и дышал только через нос. Больше всего Человеку-пауку хотелось, чтобы эта ужасная, кажущаяся бесконечной ночь поскорее закончилась.
        В его сердце вновь закрался страх. Перед глазами возникло видение. Бархат и медь, земля, заполняющая рот, ноздри, и гроб…
        - Нет! - закричал он, бросаясь вперёд.
        Он оказался в коридоре и увидел четыре трубы, сбрасывающие стоки в основной коллектор. Впереди туннель обрывался, и Человек-паук упёрся руками в колени, вытянул голову и попытался отдышаться. Ноздри и лёгкие наполнил ужасный, гнилостный запах. Грудь сжалась, мысли путались, но Человек-паук смог прогнать навязчивую галлюцинацию.
        Никакого гроба не было. Вокруг была лишь канализация. Он оказался здесь по своей собственной воле, никто его не принуждал.
        (Зачем я здесь?!)
        Он сам так захотел.
        (Я хочу домой!)
        Он пришёл сюда за Паразитом.
        Отряхнувшись от вонючей жижи, Человек-паук выбрался из трубы и, насколько это было возможно, прочистил устройства для пуска паутины. Он протёр глазные линзы и уселся прямо в сточную воду.
        В панике он взбаламутил воду, и рябь теперь шла сразу во всех направлениях. Шансы обнаружить Паразита стремительно таяли.
        «Нельзя сдаваться. Нельзя отпускать Паразита, - напомнил он себе, собирая волю в кулак. - Он убийца и людоед, в нём не осталось ничего человеческого. За те две недели, что я был… мёртв…»
        (Я не МЁРТВ!)
        «… Паразит разгуливал по улицам, охотился и ел людей. А когда он насытился, Крэйвен его…»
        Мысль ушла. Прежде чем продолжить поиски, Человек-паук ненадолго расслабил усталые руки. Он не заметил, как к нему подобрался бойкий грызун, пока тот не тяпнул его за палец.
        - Зараза! - вскрикнул Человек-паук, вскакивая на ноги.
        Его голос звучал хрипло и пронзительно, эхом отражаясь от стен коллектора. От испуга он замахал руками и отшвырнул крысу в сторону. Та ударилась о стену. Тут Человек-паук заметил, как вода вокруг забурлила, и услышал, как множество коготков скребут по металлу. Мгновение спустя целая крысиная армия возникла из темноты, окружила его и прижала к стене.
        Нет! Слишком рано! Я не ожидал найти его так рано…
        Питер хотел ещё немного отдохнуть. Он ещё не пришёл в себя после галлюцинаций и эмоционально изматывающих событий в доме Крэйвена. Ему нужны были хотя бы несколько минут покоя.
        (они как личинки, толпятся и кусаются)
        Крысы прыгали с потолка, падая на плечи и спину Человека-паука. Они лезли по рукам, обвивая их мокрыми хвостами, и почти полностью покрыли его костюм. Человека-паука пробила дрожь.
        - Паразит, прогони их! - закричал Человек - паук, пытаясь высмотреть в уголках коллектора свою жадную до человечины добычу. - Предупреждаю…
        (они - как маленькие личинки, и они затащат меня…)
        - Да прогони же их!
        Он размахивал руками, отбиваясь от крыс, и пинал их ногами. Ещё одна группа маленьких друзей Паразита бросилась сверху на врага своего повелителя. Человек-паук ударился плечом о стену. Он крутился, как мог, стараясь всеми силами избавиться от крыс. Вода вокруг бурлила, и всё новые и новые отвратительные создания приближались к Питеру, цепляясь за ноги жёлтыми зубами. Вся спина Питера покрылась смесью пота и слизи.
        Со сдавленным криком он выскочил из воды и зацепился за стену. Как ни старался Питер, несколько особо яростных крыс никак не хотели отцепляться от его рук и ног.
        И как только у Паразита получается ими командовать? Человеку такое не под силу. Выходит, он не человек?.. Он…
        Человек-паук помотал головой, приводя мысли в порядок. Негоже ему думать о всякой чепухе. Питер знал, что Паразит был человеком; он прочитал множество отчётов о нём. Когда-то Паразит был учёным, работавшим на Нормана Осборна - Зелёного Гоблина. Прикрываясь деятельностью своей компании, Осборн провёл над ним ряд экспериментов, в результате которых он превратился в гибрид человека и крысы.
        Человек-паук отбился от последних мохнатых бойцов армии Паразита. Они разлетелись по сторонам, кто в стену, кто на бетонный пол. Питер висел на потолке, избегая контакта с оставшимися крысами. Его сердце неистово колотилось, в ушах стоял знакомый шум, напоминающий о Крэйвене, темноте и смерти. Человек-паук переметнулся в соседний туннель, подальше от крыс. Он полз по стене, повторяя, как заклинание: «Я не боюсь я не боюсь я не боюсь».
        Глубоко внутри Человек-паук понимал, что на самом деле очень боится. Но покуда он на верном пути, покуда он поступает правильно, о страхе можно было забыть. Страх лишь напоминал ему о том, что он человек, а не маска и что единственное животное в туннелях под Нью-Йорком - напуганный трусишка, за которого грязную работу выполняют самые обыкновенные крысы.
        Питер нёсся по извилистым туннелям, высматривая, не мелькнёт ли где крысиный хвост. В конце концов он добрался до технического прохода, спрыгнул вниз, расплескав вокруг себя воду, и пошёл дальше по колено в грязной воде. Вокруг было темно, лишь под ногами бурлила голубовато-зелёная жидкость. Стояла полная тишина, если не считать журчания воды и громкого, эхом отражающегося в голове сердцебиения.
        «Мне хочется всё бросить и убежать, - думал он. - Вонь здесь просто невыносимая. Как бы не заболеть».
        - Паразит, где же твои крысы? Убежали?! - крикнул он во тьму. - Они всегда так трусливо убегают?
        Человек-паук дошёл до конца туннеля и зацепил горсть токсичной жидкости.
        - Паразит, мы с тобой остались один на один! Выходи, хватит прятаться! Выходи!
        По спине пробежали мурашки - сработало паучье чутьё.
        Из бурлящей воды выскочил Паразит, рыча и размахивая руками. Питер отскочил, уворачиваясь от острых когтей. Крысолюд нырнул, тёмная жижа скрыла его горящие глаза и сверкающие зубы.
        - В чём дело, Паразит? - насмешливо воскликнул Человек-паук. - Язык проглотил?
        Паразит сердито зарычал и прыгнул, вцепившись когтями в плечи Человека-паука. Он подсёк ногу Питера и повалил его.
        Шутка не удалась - да и когда шутки помогали в таких ситуациях? Разве что иногда отвлекали злодея. В этот раз насмешка лишь привела уже рассерженного, загнанного в угол врага в бешенство.
        - Чччеловек-паук, зачем ты меня преследуешь? - прошипел Паразит. - Почему не оставишь в покое?
        Питер решил, что это могло бы быть неплохой идеей. Он лежал, его голова оказалась под водой, и они снова падали, боже, они снова падали…
        И победитель, и побеждённый соскользнули в токсичный водоворот и скрылись из виду.
        Глава третья
        (Я НЕ МЁРТВ)
        Питер барахтался в нечистотах, задыхаясь и пытаясь разорвать хватку Паразита. Мир вокруг позеленел и сжался до размеров зёрнышка (прочь из могилы, наверх, сквозь землю), перед глазами мельтешили когтистые пальцы и бурлящая жидкость. Паразит чуть было не вцепился Человеку - пауку в горло, но тот уклонился, и зубы убийцы лишь лязгнули. Питер ударил Паразита локтем в грудь и оттолкнулся ногой от дна. Его слабые пальцы искали над водой хоть что-то, за что можно было ухватиться, но тщетно.
        (прочь из могилы, наверх, сквозь землю) Питеру удалось подняться, вырваться из плена мерцающей реки и вдохнуть воздуха, но Паразит тут же вновь утащил его под воду.
        (под землю, где Крэйвен похоронил его, живого и жаждущего свободы)
        Под водой они продолжили сражаться не на жизнь, а на смерть.
        (Я не мёртв!)
        Человек-паук оттолкнул Паразита, припечатав его лицом к стене, но Паразит тут же пришёл в себя и не дал ему обрести равновесие. Они упали в третий раз.
        (под землю, в бархатный гроб, под звуки дождя, барабанов, грома, и теперь все думают, что Питер Паркер умер)
        Мир плыл перед глазами. «А если я действительно мёртв? - подумал Питер. Его глаза щипало, взгляд затуманился. - Если я по-прежнему в могиле? Если ничего этого на самом деле нет - ни Крэйвена, ни Паразита, ни канализации - и я всё ещё лежу там…»
        (с пауками, надгробиями, смертью и разочарованием, с Недом, Гвен и дядей Беном)
        Что, если он действительно…
        (Я. НЕ. МЁРТВ.)
        Паразит обхватил Человека-паука за спину и, яростно визжа, перевернул его, желая утопить. В последний момент Питер успел обвить рукой шею Паразита и, изогнувшись и уперевшись правой ногой в стену, подмял того под себя. Паразит грозно зарычал и полоснул рукой по костюму Питера, оторвав кусок. Человек-паук оттолкнулся от стены и обеими руками прижал Паразита ко дну.
        Сточные воды бурлили и пузырились, и мгновением спустя один из сражающихся вынырнул на поверхность, чтобы глотнуть воздуха.
        Глава четвёртая
        ЗАХЛЕБЫВАЯСЬ и кашляя, Эдвард крутился в узком пространстве, пытаясь найти Человека-паука. Он извивался и поднимал фонтаны брызг, но, не найдя рядом никого, остановился и покосился по сторонам, в поисках возможного укрытия своего мучителя.
        - Ччччеловек-паук? - прошипел Эдвард.
        Чтобы избежать нападения сзади, он обыскивал туннель, прижавшись спиной к стене, прищурившись и держа когти наготове. Однако его запал понемногу проходил. Эдвард начал понимать, как он был одинок и как уязвим для человека, превратившего его жизнь в сущий ад.
        «Найди его, - кричал в голове Паразит. - Он наш, найди его и съешшшь».
        В животе Эдварда заурчало. Со лба капал пот, смешанный с нечистотами. Дыхание было громким и прерывистым. Молчание затягивалось, и Эдвард всё сильнее беспокоился.
        - Куда ты подевался? - осторожно спросил он. - Человек-паук, хватит прятатьссссся! Я всё равно тебя найду!
        Как бы Эдвард ни надеялся, прозвучали его слова неубедительно. Паразит призывал его повторить, напоминая, кем они с Эдвардом были и зачем в своё время вышли на улицы города. Они знали, что в одиночку Человеку-пауку их не победить.
        Эдвард собрался с духом и пробежал туда-сюда вдоль стены. Он сунул голову в грязную воду, чтобы посмотреть, не прячется ли там Человек - паук, и на всякий случай рубанул по воде когтями.
        - Где же ты?!
        Ничего. Тишина. Только плеск воды и отдалённый писк его маленьких друзей. Ни следа Паука. Только безумное биение его испуганного сердца и презрительные реплики Паразита в голове.
        Слабак, дурак, выпусти меня, и я его найду, никто, кроме меня, не найдёт.
        Эдвард зажмурился и помотал головой, не желая уступать свою миссию кому-то другому. Мучениям и боли, причиняемым Человеком-пауком, нужно было положить конец, равно как и постоянным оскорблениям Паразита, и с этим Эдвард мог справиться сам. Он ведь не всегда был таким… Вот раньше…
        Эдвард, кем ты был раньше? Без меня ты слабое и безвольно ничтожество.
        …нет, неправда. До боли, до охоты он был кем - то иным. Вспомнить бы только…
        Я помню, Эдвард, помню, как нас заперли и мучили, прямо как Человек-паук мучил нас.
        Эдвард снова потряс головой, на этот раз ещё сильнее. Паразит ошибался. Никто его не запирал. Ему хотели помочь. А потом побили.
        Если не прекратишь, я сам тебя побью, дурак, и тебе не придётся больше бояться Человека-паука, потому что я сам отделаю тебя похлеще, чем он.
        - Нет! - закричал Эдвард. - Я не позволю тебе причинить мне боль, так и знай!
        Он прижался к стене, вытаращив глаза и с ужасом вглядываясь в каждую тень.
        - Все меня бьют, все делают мне больно… Почему меня просто не оставят в покое?
        Ты убийца, вот почему, ты прекрасный убийца, не забывай об этом, мой сладкий.
        Эдвард судорожно сглотнул, из глаз брызнули слёзы. Грязный, смешанный со слизью пот продолжал капать на его шерсть.
        - Я не виноват, - сказал он. - Мне просто хочется кушать.
        Тогда чего ты ждёшь? Найди ползучего человека-букашку, найди Человека-паука и ссссожри.
        Эдвард закрыл рот рукой и вытянул шею, чтобы заглянуть подальше в туннель. Он посмотрел направо, потом налево, но не обнаружил ни самого Человека-паука, ни его костюма, ни следов крови.
        - Я знаю, что он где-то здесь.
        Эдвард отступил от стены, дошёл до середины стока и нагнулся. Его дыхание пришло в норму.
        - Он здесь, и он будет бить и мучить меня снова и снова, я уверен.
        Ну так сделай что-нибудь, побей его первым.
        Эдвард обхватил тело руками и поёжился. Его зубы клацали. Наконец он пришёл к выводу.
        - Ещё одну драку я не переживу! В прошлый раз он чуть не убил меня! Плохой, плохой Человек-паук!
        Паразит ехидно усмехнулся.
        Да ты только послушай себя! У нас зубы, и когти, и мышцы, и крыссссы! Он нам не соперник! Он обычный человек, обычное мясо, а мы дома, тут мы сильны, и если он плохой, то мы тоже плохие, мы сожрём его и всем покажем свою силу.
        Всхлипывая, Эдвард покачал головой, готовый расплакаться.
        Мы плохие, мы его побьём!
        Эдвард опять забился в коридор и закричал в ответ голосу в голове:
        - Он меня убьёт!
        - Паразит, я не собираюсь тебя убивать.
        Из ниоткуда возникли нити паутины, обвиваясь вокруг груди и рук Эдварда, плотно приклеивая его к стене. Красные глаза Эдварда взглянули вверх, в тёмную нишу на потолке, из которой появился Человек-паук. Костюм героя был изодран, сквозь дыры на руках и ногах виднелись кровавые раны.
        Человек-паук оценивающе посмотрел на Эдварда. При приближении Человека-паука тот заскулил и тихо прошептал, обращаясь к своему второму, жестокому «я»:
        - Мне конец.
        Глава пятая
        ЧЕЛОВЕК-ПАУК стоял напротив прижатого к стене, связанного по рукам и ногам Паразита. Промокший до нитки, изнемогающий от усталости, Питер хотел поскорее со всем покончить. Он вытер лицо и линзы и подошёл к Паразиту.
        - Я же говорил, что в прошлый раз на тебя напал не я, а Крэйвен!
        Паразит помотал головой, испуганно тараща глаза и беспомощно цепляясь спутанными руками за воздух.
        - Нет… - сказал он. - Убирайся, плохой Чччеловек-паук…
        Питер приблизился, держась на достаточном расстоянии от свободно болтающихся в воде ног Паразита.
        - Говорю же, это был не я! Это был Крэйвен!
        Паразит не желал ничего слушать.
        - Нет, убирайся… а не то я позову своих маленьких крыс и прикажу им.
        Прежде чем Паразит успел закончить, Человек-паук врезал ему кулаком.
        - Нет! - воскликнул Питер. Он замер, прислушиваясь, не раздастся ли поблизости топот маленьких крысиных лапок.
        «Зачем я это сделал? - подумал Питер. - Я же не хотел его бить».
        (мне страшно!)
        Отбросив сомнения, он схватил Паразита за подбородок, изо всех сил стараясь не отвернуться от вонючего, гнилостного дыхания крысолюда.
        - Шепни хоть слово своим крысам, и тебе конец.
        Паразита прошиб холодный пот. Он яростно затряс головой.
        - Хорошо, я не стану их звать! - промямлил он. - Честно!
        Питер заглянул ему в глаза. Людоед продолжал повторять «Честно!», будто заклинание.
        Питеру стало жалко несчастное создание. Паразит не был виноват в том, что его отвергло общество, что его изловил и измучил Крэйвен. Вся вина лежала на «Оскорпе». Под…
        (землёй)
        …мехом, когтями и гадким запахом скрывался человек, и несмотря на отвращение и собственные муки, Питер хотел найти способ помочь ему.
        - Паразит, выслушай.
        - Нехочунехочунехочу.
        Питер наклонился вперёд и повысил голос.
        - Выслушай!
        Паразит сглотнул, поёжился и замолк.
        Питер перевёл дух.
        - Я не хочу причинять тебе боль, клянусь.
        Паразит вздёрнул брови, скептически взглянув на Человека-паука.
        - Честно? - тихо спросил он.
        - Честно. Я хочу избавить тебя от боли.
        - Ох, было бы неплохо, если бы меня больше никто не бил.
        Человек-паук продолжил:
        - Я хочу взять тебя с собой на поверхность, подальше от этой тьмы.
        Паразит вытаращил глаза и затих. Похоже было, что он борется сам с собой.
        - Никто не будет бить, никто не будет причинять боль, - пробормотал он себе под нос.
        Питер напрягся и отступил назад, ожидая ответной реакции. Тут его паучье чутьё подало громкий сигнал, словно током пронзив позвоночник.
        Лицо Паразита исказила злоба и ненависть, он с яростным рёвом вырвался из паутины и кинулся на Человека-паука, жаждая крови.
        Глава шестая
        ЧЕЛОВЕК-ПАУК всеми силами уворачивался от ударов Паразита, но обезумевший людоед цеплял его когтями, отрывая от костюма клочки ткани.
        «Зачем я здесь? - в очередной раз подумал Питер. - Я хочу домой, к Мэри-Джейн. Там тепло и безопасно».
        Паразит продолжал наседать.
        - Нет! - вопил он. - Я не люблю тепло и яркий свет! Я люблю темноту, холод и грязь!
        Он наступал, размахивая когтями, прижимая Человека-паука к стене и сокращая тому угол обзора.
        Отступая, Человек-паук поскользнулся и ушёл под воду. На мгновение он будто вновь оказался в могиле, прокладывая путь наверх под грозовым небом…
        (так темно)
        …но тут же вскочил на ноги, стряхивая с себя вонючую слизь. Паразит низко зарычал, и вновь яростно бросился на Человека-паука, желая разделаться с ним раз и навсегда.
        Видение не проходило, перед глазами Питера по-прежнему была могила. Он видел распухший труп паука в тёмном туннеле. Дыхание стало прерывистым, в голове неожиданно раздался клёкот, разум наполнили образы зубов и когтей, а также отчётливый запах смерти.
        (мне страшно)
        У Питера перехватило дыхание. Он не мог отличить видение от яви. Он лишь хотел вырваться на свободу. Развернувшись, Питер побежал прочь по коридору в поисках выхода, воздуха и безопасного укрытия где-нибудь на улице.
        Паразит не собирался его отпускать и рванул через соседний коридор, стремясь опередить Человека-паука в забеге до ближайшего люка.
        «Мне страшно, - думал Питер, жадно глотая удушливый воздух, - но мне нельзя останавливаться».
        (можно)
        Нет, страх меня не остановит.
        (Беги! Спасайся!)
        Питер бежал. За ним по пятам неслась крысиная армия, пытаясь вцепиться в Человека-паука сзади.
        Беги, но не от тьмы, не от страха. Беги к цели - к призывному биению сердца. Следуй за его громогласным зовом. Беги вперёд, к свободе.
        Питер прислушался к стуку сердца, к этой ниточке, что могла привести его домой, но звук тонул в плеске воды и писке крысиной стаи. Питер попытался представить лицо Мэри-Джейн, её полные тепла и любви глаза и ласковую улыбку.
        (Питер, я жду)
        Я не умру. Одного раза вполне достаточно.
        Питер бежал и наконец услышал биение сердца - своего собственного. Его дыхание участилось, кровь кипела, ноги яростно взбивали воду. Он поклялся, что не присоединится к Неду Лидсу, Норману Осборну и Джо Фейсу, не станет следующим в веренице кладбищенских призраков, обременённых чувством вины и сожаления, погибших от руки Человека-паука.
        «Я не умру во второй раз», - поклялся Питер. Он бежал вперёд, в объятия улыбающейся Мэри-Джейн. Он желал жить и любить, он ненавидел смерть; он стремился наверх, выше и выше, подгоняемый стуком собственного сердца, сердца Человека-паука, и наконец вырвался из когтей смерти и тьмы…
        …на свет.
        Глава седьмая
        ПОДЧИНЯЯСЬ требованиям организма, Мэри-Джейн наконец уснула. Ей приснился сон, в котором она лежала на пуховой перине посреди бесконечной белизны. На ней был обычный домашний халат.
        Мэри-Джейн протёрла глаза и поднялась. Постель исчезла, и девушка осталась одна в тёплой бескрайней пустоте. Она долго шла по алебастровым равнинам, и за время путешествия по пугающему чистилищу халат превратился в чёрный топ без рукавов и синие джинсы - так она была одета в день их знакомства с Питером. Эм-Джей шла дальше, оглядываясь по сторонам в ожидании хоть каких-то перемен в окружающем белоснежном ландшафте.
        Наконец Мэри-Джейн оказалась в окружении величественных каменных памятников. Они возникли из тумана, нависая над девушкой, и белое поле погрузилось в тень. Эм-Джей с трудом подавила желание прилечь и свернуться клубком. Ей невероятно захотелось навсегда остаться здесь, посреди безликих надгробий.
        Внезапно она осознала, что надгробия вовсе не были безликими. На каждом из них были выбиты знакомые имена. Со всех сторон и из-под земли доносились голоса и смех. Кто-то звал её. Сердце Мэри-Джейн ёкнуло, но она не поняла отчего и осмотрелась вокруг в поисках источника смеха.
        Кто-то тронул её за плечо, и она резко обернулась, с недоумением увидев перед собой своего жестокого отца-алкоголика. Он ехидно усмехнулся и замахнулся на Эм-Джей. Та вскинула руки, защищаясь, но призрак взорвался и разлетелся во все стороны. Фрагменты отцовского облика с мерзким клёкотом унеслись в пустоту.
        Мэри-Джейн закрыла глаза и потрясла головой, пытаясь сдержать слёзы. В груди щемило.
        - Это сон, - сказала она себе. - Это не может быть явью.
        Она попробовала проснуться, но не смогла.
        (взгляни вокруг, тыковка, и скажи, что ты видишь)
        Мэри-Джейн вздрогнула, услышав отцовский голос. Она попыталась прикрыть глаза, но четыре пары сильных рук вцепились в неё и заставили смотреть, заставили отдать дань.
        (Говори, что ты видишь!)
        Перед глазами возник памятник.
        - Здесь покоится Нед Лидс, - прочитала Мэри-Джейн, с трудом выговаривая слова.
        Рядом, сложив руки на груди, стоял призрак Неда в погребальном костюме.
        Другой памятник.
        - Здесь похоронена Гвен Стейси.
        Гвен, такая же прелестная и модная, как при жизни, стояла рядом с надгробием в том же пальто, в котором погибла. Мэри-Джейн хотела заговорить со своей бывшей соперницей в борьбе за сердце Питера Паркера, но призрак Гвен уже удалялся, не желая никаких разговоров.
        Надгробия окружили Эм-Джей, отрезая пути к отступлению. Призраки выли и требовали объяснить, почему Человек-паук не смог их спасти, позволил им умереть. Кто-то был ей знаком, но многих она не знала. Призраков было великое множество. Давно ушедшие мертвецы, погибшие потому, что так или иначе были связаны с Питером Паркером.
        Голоса призраков становились всё громче, сливаясь с гипнотическим перестуком барабанов и раскатами грома. Мэри-Джейн не могла пошевелиться, не способная изгнать из памяти неистовый, злобный смех отца. Вспоминая истории и судьбы призраков, девушка подумала о том, что когда-нибудь и она может встать в их строй. Неужели ей уготовано умереть из-за любви к Питеру Паркеру?
        Наконец отцовский смех потонул в шуме грозы. Памятники скрылись, исчезли в небытие. Мэри-Джейн опять осталась одна. Вдали возвышался одинокий монумент, и девушка побрела к нему. Чем ближе она подходила, тем громче раздавался вокруг звук барабанов. Эм-Джей подошла к последнему надгробию и прочитала надпись, в то же мгновение осознав, что стучали вовсе не барабаны, а сердце.
        Её сердце. Она дотронулась до груди и снова взглянула на надпись.
        «Здесь покоится Питер Паркер».
        Пальцы Мэри-Джейн пробежали по другой надписи, сделанной мелким шрифтом под именем её возлюбленного.
        «Чем больше сила - тем больше ответственность».
        Она улыбнулась. Сердце оживилось, по телу разлилось тепло. Эти слова Бена Паркера стали жизненным кредо Питера, но глубоко внутри Мэри-Джейн знала, что тут, на её личном кладбище, эти слова имели иной смысл.
        На плечо девушки снова легла рука, в этот раз тёплая. Мэри-Джейн улыбнулась и взяла её. Рука была мягкой и морщинистой. Обернувшись, Эм-Джей увидела ласково улыбающегося Бена Паркера.
        «Тебе дарована великая сила, - сказал Бен, - а с ней - великая ответственность. Но герой должен уметь делать трудный выбор. Быть героем - значит неистово защищать тех, кого любишь».
        Бен развёл руками и растворился в воздухе. «Никто не совершенен, Мэри-Джейн. Даже Человек-паук».
        Мэри-Джейн проснулась. Солнечный свет, проникший сквозь окно и упавший на смятую постель, прогнал остатки сна. Девушка скинула одеяло, пнула ногой наполовину собранный чемодан и подошла к окну. Она распахнула его, впуская в спальню прохладный манхэттенский воздух. Слова Бена Паркера крепко засели в её голове. Быть героем может быть лишь тот, кто сильно любит. Лишь тогда ты способен на невозможное.
        Мэри-Джейн улыбнулась.
        - Чем сильнее любовь, тем больше ответственность, - со смехом сказала она.
        Долгожданные лучи солнца возвещали о том, что гроза наконец закончилась.
        Глава восьмая
        ЧЕЛОВЕК-ПАУК направлялся к дальнему концу коллектора, он пробежал уже половину туннеля. Эдвард замешкался. Человек-паук же пообещал ему помочь?
        «Дурень, - сказал Паразит. - Он может обещать всё что угодно, чтобы ты ему поверил, на самом деле он не собирается тебе помогать, он хочет снова запереть тебя».
        Эдвард не хотел в это верить. Неужели Паразит не обратил внимания, что это - совсем другой Человек-паук?
        Другой или тот же самый, какая разница, они оба хотят тебя побить и замучить, но ты можешь победить этого, тебе хватит сил.
        Эдвард замер. Слова Паразита звучали вполне логично и убедительно. Однако ему уже доводилось ошибаться. Паразит заставил Эдварда покинуть безопасное, тёмное укрытие и рискнуть всем, выйдя на улицы. Паразит заставлял его убивать женщин. Паразит не соблюдал предосторожности и привлёк внимание плохого Человека-паука, того, который посадил их в клетку и целыми днями избивал. Где гарантии, что на этот раз Паразит прав? Почему Эдвард должен верить ему, а не этому Человеку-пауку, пообещавшему прекратить его страдания?
        - Не хочу больше страдать… не хочу… - заскулил Эдвард, не переставая обдумывать варианты действия.
        Эдвард, какая разница, кем ты был раньше, важно то, кто ты сейчас, они опять запрут тебя и будут бить и пытать, потому что ты убил и съел кучу народу…
        Нет, этого Эдвард не мог допустить.
        Тебя будут бить, ты будешь страдать, тебя будут снова бить, в темноте, в.
        - Хорошо!
        Вздохнув, Эдвард выпустил Паразита на свободу.
        Паразит мгновенно призвал свою крысиную армию. Целый легион грызунов сбежался со всех уголков канализации по приказу своего повелителя.
        Паразит рассмеялся над слабым, жалким Эдвардом. В этот раз никаких шуток.
        - Человек-паук убегает, а это значит, что он мой.
        Паразит помчался по коридору, брызжа слюной и расплёскивая ногами воду. В желудке урчало. Он был очень голоден - они с Эдвардом были очень голодны - ведь с момента спасения из лап Человека-паука они перекусили лишь мелкой крыской.
        «Плохого Чччеловека-паука, - шипел Эдвард. - Того, который побил нас и посадил в клетку».
        «Эдвард, тише, - ответил Паразит. - Это не тот Человек-паук, этот - слабый и израненный».
        Мы сссъедим этого Человека-паука на ужин.
        Эдвард лишь тихонько сопел, и Паразит перестал обращать на него внимание. С его языка ручьём лились слюни, капая в вонючую жижу под ногами. Всё больше и больше крыс присоединялось к его крестовому походу за головой Человека-паука.
        Они оказались на перекрёстке. Слева раздался металлический лязг, и Паразит вместе с крысами повернулся туда. Между двумя каменными арками обнаружилась металлическая лестница, ведущая к закрытому люку. Паразит пользовался такими люками, когда ходил на разведку и охотился на мягких, сладко пахнущих женщин, которые позволяли им с Эдвардом наедаться до отвала и оставаться здоровыми весь прошлый месяц. Где-то за милю отсюда был люк, которым он пользовался, когда в последний раз покидал канализацию.
        Доказать, нам нужно доказать нашу силу, помнишь, да-да, мы поднялись, чтобы убить Чччеловека-паука…
        В этот раз у них всё получится. Паразит уже предвкушал, как перегрызёт глотку Человеку-пауку и как кровь будет стекать по его подбородку.
        Но что-то его держало. Это чувствовали даже крысы; их писк усилился, они постепенно отступили от лестницы и разбежались по углам. Паразит остался один, недоумевая, почему не решается подняться.
        Эдвард?
        Даааааа?
        Эдвард всегда принимал решения. Не убивать, скрываться от мира, отказываться от того, что принадлежит им по праву. Глупыш Эдвард. Слабак Эдвард. Эдвард, который хотел лишь остаться один и быть любимым своей мам…
        Что-то ударило Паразита в лицо, и он пошатнулся. Дотронувшись до скулы, он ошарашенно огляделся в поисках Человека-паука. Человек в маске обманул его и завёл в засаду! Но рядом никого не было, и Паразит понял, что удар ему почудился. Он почувствовал его, но лишь в своей голове.
        Неужели малыш Эдвард перестал быть тряпкой?!
        Нам нужно наружу, идиот!
        «Нет, - возразил Эдвард, - когда мы сделали это в прошлый раз, нас посадили в клетку».
        Паразит зашипел.
        В прошлый раз мы устроили себе королевский обед!
        Эдвард был несогласен.
        Чччеловек-паук бил нас, Капитан Флаг бил нас.
        «Не было никакого Капитана Флага, - ответил Паразит, - только Человек-паук и те полицейские, а мы ели, как при королевском дворе, надо выходить и убить Чччеловека-паука, пока он не ушёл…»
        Эдвард прикусил губу и взглянул на закрытую крышку люка, с которой капала вода. Вытаращив красные глаза, он подошёл к лестнице и робко дотронулся до нижней перекладины.
        - Он там. Наверху.
        Эдвард не знал, что делать. Ему не хотелось больше испытывать боль, но Паразит не мог так просто всё оставить. Он продолжал мерзко верещать и подталкивать Эдварда к лестнице. Его пустой желудок терзался.
        - Мне это нужно? - задался вопросом Эдвард.
        Его тихий шёпот разлетелся по коридору, эхом отразившись от стен.
        - Мне это нужно? - повторил он, на этот раз обращаясь к немногим оставшимся рядом крысам.
        Да-да-да, конечно же, поднимайся, поднимайся!
        Эдвард ухватился за перекладину и полез вверх по лестнице. Представив себе дурацкую маску Человека-паука, он согревался мыслью о том, как вкусна будет скрывающаяся под маской плоть.
        Добравшись до пятой перекладины, Эдвард вдруг понял, что последняя мысль наверняка принадлежала Паразиту. Впрочем, теперь его это не беспокоило. Голод и постоянные вопли паразита окончательно извели его. Собрав волю в кулак, Эдвард уцепился за верхнюю перекладину.
        - Конечно!
        Паразит пустил слюни в предвкушении. Толкнув крышку люка обеими руками, он рьяно выскочил наружу.
        Глава девятая
        ПИТЕР наблюдал за тем, как Паразит выбрался из канализации на улицу. Дождь прекратился, облака рассеялись, и залитые лужами улицы Манхэттена озарило солнце, отражаясь в бесчисленных лужах. Гудели гудки, выли сирены. Потеряв ориентацию от шума и света, Паразит бешено крутил головой по сторонам и метался то в одну сторону, то в другую в поисках укрытия, хоть какого-нибудь тёмного уголка, где можно было спрятаться.
        К несчастью, он выбрался наружу прямо посреди Мидтауна, на Тридцать четвёртой улице, всего в паре кварталов от Эмпайр-стейт-билдинг. Такси объезжали его, грузовики тормозили, сигналя, их водители в ужасе глядели на Паразита сквозь лобовые стёкла.
        - Ох, нет, нет, нет, - пробормотал он, замерев от испуга.
        Мимо пронеслась легковушка, Паразит отшатнулся и оказался прямо на пути грузовика. Водитель надавил на клаксон, но печально известный Убийца-людоед стоял как вкопанный и лишь таращил глаза на неумолимо приближающийся грузовик. За мгновение до того, как от Паразита осталось бы мокрое, лишь чуть-чуть припушённое шерстью место, откуда ни возьмись появился Человек-паук и подхватил крысолюда. Тот обмяк и не сопротивлялся, пока Паук нёс его над утренним Нью-Йорком.
        Они направились к полицейскому управлению Южного округа Мидтауна. Человек-паук приземлился на крыльце прямо перед группой полицейских, детективов и патрульных. В лучшие времена Человек-паук был на короткой ноге с представителями закона, но теперь, после учинённых Крэйвеном бесчинств, к нему приклеился ярлык жестокого убийцы, и он приготовился драться или бежать при первой возможности.
        «Я так просто не дамся, - подумал Питер. - Сперва я должен разобраться с Крэйвеном, увидеться с Мэри-Джейн и удостовериться, что Паразит больше никуда не убежит».
        Полицейские окружили парочку, доставая оружие. Человек-паук передал им ослеплённого, бормочущего Паразита. Двое детективов побежали внутрь за начальством, двое других держали Человека-паука и Паразита на мушке. На всякий случай Человек-паук связал Паразита паутиной - получилось некое подобие смирительной рубашки.
        Паразит даже не обратил на это внимания. Он просто сидел на ступеньках, зажмурившись, и повторял себе под нос:
        - Слишком ярко, слишком ярко. Эдвард, погаси свет, умоляю, погаси!
        - Только послушайте его, - изумлённо сказал один из полицейских. - Скулит, как щенок.
        Другой патрульный шагнул вперёд, нацеливаясь на Паразита из пистолета.
        - Это же он? - спросил он Человека-паука. - Наш Убийца-людоед?
        - Надо бы вызвать подкрепление, - сказал первый коп.
        - Нет нужды, - ответил Человек-паук.
        Он склонился над Паразитом и положил руку на плечо крысолюда. Тот отпрянул и сжался в клубок, не понимая, что происходит.
        - Паразит, я вызову тебе врача. Психиатра. Он сможет тебе помочь.
        - Нет! - вскрикнул Паразит, пытаясь выпутаться из паутины. - Мне не нужна помощь! Особенно от тебя!
        - Хочешь не хочешь, но ты её получишь.
        Человек-паук поднялся. Его била дрожь, но он был счастлив, что остался жив. Он устал настолько, что хотел лишь добраться до дома и поспать несколько дней. Но на это не было времени. Нужно было вернуться к Крэйвену. Сосредоточиться, не поддаваться навязчивым видениям и призвать Крэйвена к ответу по всей строгости закона. И первым делом надо было убраться отсюда, пока его не арестовали.
        Проветрив голову и глотнув побольше воздуха, Человек-паук спустился с крыльца на тротуар, прямо к толпе полицейских.
        Прежде чем он успел выпустить паутину и взвиться ввысь, вышедший из здания участка лейтенант схватил его за руку и отдал приказ другим полицейским окружить их. Драка больше не входила в планы Питера - его репутация и так пострадала, и меньше всего он хотел, чтобы следующий выпуск «Дейли Бьюгл» вышел с репортажем о том, как Человек-паук ввязался в драку с целым полицейским участком.
        Лейтенант был безоружен и не отдавал приказа подчинённым достать оружие. Питер задумался, но расслабляться не стал.
        - Человек-паук, - обратился к нему лейтенант. - Хочу поблагодарить тебя за задержание Убийцы-людоеда. Теперь жители Нью-Йорка могут спать спокойно, зная, что маньяк за решёткой.
        Человек-паук осторожно кивнул, ожидая после хорошей новости услышать плохую. Полицейские сгрудились вокруг, и Питер с трудом сдерживался, чтобы не прыгнуть на ближайший фонарный столб.
        - Хорошая работа, - продолжил лейтенант. - После того, что тебе устроил Крэйвен, у тебя ещё хватило сил разобраться с этим психопатом.
        Лейтенант покраснел и протянул руку.
        - От имени департамента полиции Нью - Йорка и как отец двух дочерей хочу поблагодарить тебя… и принести извинения.
        Человек-паук осторожно, но твёрдо пожал протянутую руку. Полицейские зааплодировали. Услышав шквал аплодисментов, Человек-паук испытал облегчение и признательность. Лейтенант кивнул и вернулся в здание. Полицейские последовали за ним, уводя Паразита и одобрительно похлопывая Человека-паука по спине.
        Питер улыбнулся и снова глубоко вздохнул. Набрав в грудь воздуха и зажмурившись, он чувствовал, как его мокрый костюм подсыхает на солнце. Он ждал, что к нему снова придут видения кладбища и призраков, но те не появлялись.
        Однако его насторожили слова лейтенанта. «После того, что тебе устроил Крэйвен…» Откуда лейтенанту это знать?
        Питер осмотрелся, увидел, что вокруг никого нет, и выпустил паутину. Взмывая в воздух, он перескочил через припаркованные патрульные автомобили и направился на север, лавируя между небоскрёбами.
        Он снизился, пролетев над газетным киоском. На прилавке лежали пачки со свежим выпуском «Бьюгл». На первой полосе красовалось огромное цветное фото Крэйвена-охотника в полном боевом облачении и в окружении трофеев. Рядом было ещё одно фото, на котором двое детективов стояли в роскошном кабинете на фоне гроба, который Человек-паук наверняка бы узнал, если бы остановился взглянуть, и демонстрировали письмо. Напечатанный крупным шрифтом над фотографиями и статьёй заголовок мог бы дать Питеру Паркеру ответы на все его вопросы: «ПРИЗНАНИЕ КРЭЙВЕНА».
        Но Человек-паук слишком торопился, ему было не до чтения. Он был уже в нескольких кварталах от киоска и двигался в сторону Даунтауна, любуясь то и дело появлявшимся из-за громад небоскрёбов солнцем. Слова лейтенанта не давали ему покоя. Чтобы понять, что тот имел в виду, нужно было добраться до особняка Крэйвена. Человек-паук дотронулся до ладони и выпустил ещё одну нить паутины.
        «Худшее позади, - думал Питер. - Худшее позади, а я всё ещё жив».
        Безумная игра Крэйвена, в ходе которой он отравил Питера, похоронил его заживо и украл его доброе имя, едва не заставила Питера поступиться своими принципами и человечностью. Однако он по-прежнему был жив, здоров и продолжал сражаться.
        Дядя Бен, я жив. Я ещё здесь.
        Разумеется, он не был уверен, станет ли Крэйвен дожидаться его. Крэйвен сказал, что не будет больше охотиться, и у Питера было непонятное ощущение, что тот сдержит своё слово.
        «Боже, - думал Питер, с улыбкой подставляя израненное лицо ветру. - Боже, как я счастлив вернуться».
        Он размышлял, получится ли у него. Ему предстояло не самое приятное дело. Когда он выяснит, кем были жертвы Крэйвена и Паразита, чувство вины обязательно вернётся. Он всегда будет беспокоиться, всегда будет страдать, зная, что кто-то погиб лишь потому, что Питер когда-то надел маску Человека-паука.
        Тем не менее Питер понимал, что его переживания и забота означали, что под маской он остаётся человеком. Ответственность, которую он чувствовал, была не столько следствием его особой силы, сколько его любви к людям. Эта любовь делала его героем. Поэтому Питеру хотелось сказать лейтенанту, что он выдержит любые испытания, уготованные Крэйвеном или Паразитом.
        Он чувствовал себя легко и свободно, но по - прежнему ожидал момента, когда его разум помутится. Питер ждал пробуждения своего подсознания, ждал, когда галлюцинации вновь заставят его глотку сжаться. Неужели он снова увидит себя похороненным? Неужели то чувство покоя, переполняющее его тело, то чувство полёта и преодоления всех невзгод на самом деле лишь сон, который скоро развеется?
        «Нет, - решил Питер. - Не может быть». Сейчас он так близко к небу, что не может оказаться погребённым под землю.
        Он бесшабашно летел над крышами. Как кто-то может чувствовать себя похороненным, когда над его головой такое яркое солнце, голубое небо, а впереди - вся жизнь?
        Питер сбавил темп и свернул на улицу, ведущую к дому Крэйвена. Он заметил, что его дыхание стало спокойнее, волнение почти ушло.
        Боже, как я счастлив вернуться. Я жив. Жив.
        Чувствовать собственное дыхание было, как никогда, приятно. Вдох, выдох. Жаль, что нельзя сказать того же о сырой, вонючей одежде. Ну и вонь. Будто протухшее суши в вакуумной упаковке. Без паяльной лампы и долгого-долгого душа не обойтись. А может, и без нового носа.
        Усталый, но чувствующий невероятное облегчение, Питер прислушался к своему сердцу. Человек-паук вернулся. Крэйвен проиграл, и теперь Человек-паук свершит над ним правосудие. Питер сосредоточился на отдалённом, более зловещем звуке, выпустил паутину и направился на зов африканских барабанов.
        Эпилог 1
        Внутреннее дитя
        - БОЯТЬСЯ НЕЧЕГО, - произнёс голос. - Никто не причинит тебе вреда.
        В углу камеры, среди осколков посуды и объедков, сидел Эдвард и сквозь пальцы смотрел на стену. Он медленно поднялся на четвереньки и поплёлся к камере.
        - Вот так-то лучше, - радостно продолжил голос. - Не бойся. Я хочу тебе помочь.
        Эдвард усмехнулся и, зарычав, плюнул в камеру.
        - Лжец! Лжец!
        Голос казался уязвлённым.
        - Эдвард, зачем мне тебя обманывать?
        - Все меня обманывают! Все прячутся за масками!
        - Эдвард, о ком ты говоришь? Кто тебя обманул? Но Эдвард уже проковылял обратно в угол, свернулся клубочком и закрыл лицо руками. Ему не хотелось отвечать, и голос замолчал на некоторое время.
        Через час он вернулся, и Эдвард вскочил, неистово крича и брызжа слюной. Его глаза налились кровью.
        - Я тебя сожру! - колотил он кулаками по стене. - Сожру!
        - Нет, - ответил голос. - Никого ты не сожрёшь. Ты не хочешь никого есть.
        - Нет, хочу! Хочу есть плоть и глодать кости!
        - Ты говоришь как Паразит. Но ты не Паразит.
        - А кто я тогда? - заскрежетал зубами Эдвард.
        Надменный голос возразил:
        - Паразит - лишь оболочка, внутри которой находится совершенно другой человек. Кто-то, кому пришлось очень много страдать.
        Эдвард сжался и отвернулся от камеры.
        В следующий раз он заговорил тихо и осторожно:
        - Пожалуйста, не… не делайте мне больно.
        - Мы не причиним тебе вреда, Эдвард. Никто не причинит. Я хочу взять тебя в безопасное место.
        - Безопасссное? - не веря собственному счастью, спросил Эдвард.
        - Безопасное и тёплое. Там ты будешь чувствовать себя как дома.
        Эдвард вытаращил глаза.
        - Дома? Нет, не забирайте меня домой! Там меня может найти Паук, и.
        - Я не заберу тебя никуда, куда тебе не хочется, но тебе придётся довериться мне.
        Голос взял паузу, чтобы Эдвард мог обдумать последние слова.
        - Ты доверяешь мне?
        Эдвард присел, задумавшись.
        - Доверяю ли я вам?
        - Да. Закрой глаза и следуй за мной. Нас ждёт долгий путь, но мы пройдём его, шаг за шагом.
        - Долгий путь.
        Ярость Эдварда прошла, как будто кто-то смыл её в канализацию. Страх тоже унялся, и его глаза налились тяжестью.
        - Шаг за шагом. Не торопясь и ни о чём не беспокоясь.
        - Не торопясь, - повторил Эдвард.
        - И с каждым шагом, - продолжил голос, - ты будешь чувствовать, как оболочка тает. Она тебе не нужна.
        Эдвард замялся, после чего задал вопрос:
        - А Паразит?..
        - Он ведь ушёл, верно?
        Очередная пауза.
        - Угу.
        - Вот и славно. Значит, как тебя зовут?
        - Э-эдвард.
        - Эдвард. Расскажи мне, что с тобой произошло.
        - Я… что?
        - Чего ты боишься?
        Эдвард вздрогнул и улёгся, положив голову на пол.
        - Я боюсь уснуть.
        - Почему?
        - Когда я сплю, происходят плохие вещи.
        - Не бойся и расскажи мне об этих плохих вещах. Эдвард взглянул на камеру. Его глаза буравили объектив, словно красные кинжалы.
        - Вот!
        - Эдвард?
        - Я не Эдвард, я Паразит!
        - Нет, это не так.
        - Дааааа!
        Он начал подниматься.
        Голос смягчился.
        - Эдвард, я твой друг. Ты можешь мне доверять. Тебе больше не нужен Паразит.
        Эдвард снова уселся.
        - Но…
        - Я буду тебя защищать, буду о тебе заботиться.
        Эдвард склонил голову и потёр свои красные глаза.
        - Мне очень страшно.
        - Знаю. Ложись и слушай меня. Мы вместе пройдём этот путь.
        - Х-хорошо. Но мне всё равно страшно. Я боюсь уснуть. Плохие вещи.
        - …уже в прошлом. Эдвард, я обещаю, что они не вернутся.
        Эдвард улёгся на полу в позе эмбриона и прошептал:
        - Вы будете меня защищать?
        - Разумеется. Всегда и везде.
        Эдвард улыбнулся и закрыл глаза. Голос умолк, давая ему время отдохнуть. Спустя час он разбудил Эдварда.
        - Эдвард, как ты себя чувствуешь?
        - Я не Эдвард.
        - Паразит ушёл, теперь ты Эдвард.
        Эдвард кивнул и подпёр голову ладонями.
        - Я Эдвард.
        - Эдвард, сколько тебе лет?
        - Тридцать один.
        - Где ты находишься?
        - В Нью-Йорке. В «Оскорпе».
        Последнее слово заставило его вздрогнуть.
        Страшное слово.
        - Что ты там делаешь?
        - Я - научный сотрудник. Генетик. Ищу человека по фамилии Осссборн.
        - Осборн?
        - Дааа. Осборн. Он пытался раздвинуть рамки генетики. Он… - Голос Эдварда притих, в нём послышался благоговейный трепет. - Он - выдающийся учёный. По сравнению с ним я - пещерный человек, пытающийся раздобыть огонь.
        - А ты когда-то тоже был выдающимся? Когда - то давно?
        - Дааа, был…
        - Эдвард?
        - Кем я был? - Эдвард грустно нахмурился.
        Голос подбодрил его:
        - Эдвард, ты был выдающимся.
        - Правда?
        - Честное слово. Ты был выдающимся, уважаемым генетиком. Всесторонне образованным. Многие мечтали работать с тобой, но ты решил сотрудничать с Осборном.
        Эдвард кивнул. В его речи больше не было шипения.
        - Да, помню. Он хвалил меня, а я им восхищался. Но…
        - Но?
        - Он использовал людей. Относился к ним как к подопытным животным. Превращал мужчин и женщин в других существ.
        - Как ты к этому относился?
        Глаза Эдварда сузились, и он продолжил раскачиваться взад-вперёд на бетонном полу. Понизив голос, он сказал:
        - Я чувствовал ужас и отвращение. Я рассказал Осборну об этом, но он лишь рассмеялся. Расхохотался и… провёл следующий эксперимент надо мной. - Эдвард вновь закрыл глаза, подождал, пока пройдёт дрожь, и продолжил: - Процесс преобразования проходил в равной степени на физическом и психологическом уровне. Он воздействовал на глубинные уголки подсознания, на самоопределение… на те области, которые отвечают за то, во что превратится подопытный.
        Эдвард присел спиной к стене, обхватил себя руками и поёжился.
        - Осборн добрался до чего-то настолько глубинного, о существовании чего я даже не подозревал.
        - Чего-то плохого?
        - Х-хватит. Я больше не хочу…
        - Успокойся, ты в безопасности. Расскажи, как ты себя чувствуешь.
        Эдвард утёр слёзы.
        - Я чувствую ответственность, вину за то, что случилось. Я должен был найти способ, чтобы этого не допустить.
        Эдвард всхлипнул и посмотрел в камеру.
        - Почему я не вмешался? Я виноват, я - преступник. Даже хуже. Я ужасен и мерзок, я больше не человек. Я - животное. - Его зубы сверкнули. - Я - Паразит.
        Он поднялся, доковылял до стены и обхватил камеру руками.
        - Хватит. Не хочу больше вспоминать, это слишком болезненно.
        - Эдвард, не бойся боли. Не борись с ней. Вместе мы справимся.
        - Нет! Хватит звать меня Эдвардом! Я не Эдвард!
        - Ты Эдвард. Перестань изображать того, кем не являешься. Освободись, Эдвард.
        Эдвард ударил кулаком по стене так, что та задрожала. Камера чуть было не оторвалась.
        - Я… не… Эдвард! Я - Паразит! Паразит! Хватит делать мне больно! Хватит пытаться меня убить! Если вы не прекратите… я вас сожру! Слышите?! Я.
        Он колотил по стене, ожидая ответа на свой внезапный всплеск агрессии, но ответа не было. Через несколько секунд он выдохся, вернулся в угол и зарыдал.
        - Так-то лучше, - мягко и сдержанно произнёс голос.
        Эдвард попытался представить, как обладатель голоса стоит рядом, похлопывает его по спине и утешает.
        - Эдвард, все эти годы часть тебя - самая потаённая часть - верила, что ты заслуживаешь находиться в этой ужасной оболочке. Паразит - словно саркофаг, в котором ты себя похоронил.
        Эдвард внимательно слушал.
        - Так тебе было легче выживать, легче защищаться от нападок общества. Невероятно, но Паразит стал для тебя чем-то вроде ангела-хранителя.
        - Нет! Я…
        - Пожалуйста, позволь мне закончить. Наш разговор, твоя исповедь - важный шаг в прошлое. Впервые за долгое время в тебе происходят эмоциональные изменения. Скоро придёт час, когда тебе не понадобится защита Паразита, и Паразит это чувствует. Вероятно, он чувствовал это уже некоторое время, и теперь он до смерти боится. Он злее, чем когда-либо. Эдвард, тебе известно, почему?
        Эдвард помотал головой. Слёзы катились по его щекам.
        - Всё потому, что дни Паразита сочтены, и он это понимает.
        Эдвард разревелся. Он склонил голову и закрыл лицо ладонями. Его тело содрогалось от всхлипываний, и он упал на колени, будто кланяясь в пол.
        - Эдвард, ты открылся мне. Выбрался из саркофага боли и одиночества, и поведал свою историю, рассказал о своих страхах. Пускай эта камера - тоже саркофаг, с решётками, замками и охраной, но исповедь всё равно освобождает, верно?
        Эдвард взглянул в камеру заплаканными красными глазами.
        - Дааа, - прошептал он, согласно кивая. - Я сссвободен… Свободен.
        Он задрожал, на этот раз от радости и облегчения.
        Он больше не чувствовал одиночества, не хотел возвращаться в своё тёмное, холодное и сырое убежище, с крысами и жестоким голосом в голове. Пусть жизнь в заключении была далека от идеальной, Эдварду не нужно теперь было оставаться одному. Он мог находиться на поверхности, под защитой, и жить, не боясь Человека-паука и преследования со стороны других людей. Он был защищён, счастлив и свободен.
        - Свободен, - повторил он и со смехом начал кататься по полу.
        - Я свободен, свободен!
        Снаружи, за зеркальным стеклом, охранник наблюдал за тем, как Эдвард Уэлан купается во вновь обретённой свободе. К охраннику подошёл ещё один человек и передал ему гамбургер из бумажного пакета.
        - Что это с ним? - спросил новоприбывший, вешая на ближайший стул шляпу.
        Первый полицейский пожал плечами и уселся, чтобы перекусить.
        - Шут знает. Он уже битый час сам с собой болтает. Чем скорее этого урода упекут в психушку, тем лучше.
        Второй коп откусил кусок гамбургера. Кусочки лука и салата полетели на пол.
        - Твои бы слова да Богу в уши.
        Полицейские принялись уплетать еду за разговорами о семьях и телепередачах, не сводя глаз с чудовища в соседней камере. Но чудовищу было всё равно. Впереди его ждало пожизненное заключение и осуждение общества, но впервые в жизни Эдварду Уэлану не нужно было никому ничего доказывать. Даже голосу в собственной голове.
        Эпилог 2
        Если такова моя судьба
        МЭРИ-ДЖЕЙН укуталась в одеяло и смотрела телевизор в ожидании Питера. По кабельному показывали какую-то чушь, которую Мэри-Джейн смутно помнила из детства. «Печаль, - подумала она. - Я столько лет мечтала о том, чтобы вновь увидеть этот фильм. Когда мне было… кажется, девять, он казался таким классным. А теперь я понимаю, что это полнейший отстой».
        Она сунула руку в полупустую банку с печеньем.
        «Серьёзно, только взгляните, - расхохоталась она, глядя на экран. - Два взрослых мужика в дурацких костюмах отстреливают резиновых чудовищ? Память об этом я хранила столько времени? Да уж, с возрастом всё меняется».
        Мэри-Джейн отложила печенье и посмотрела в окно.
        «Или не всё. Похоже, мне до сих пор нравятся взрослые мужики в дурацких костюмах».
        В стороне что-то скрипнуло. Девушка взволнованно подскочила, скинула одеяло и подошла к ванной.
        - Питер, это ты?
        Тишина. Наверное, соседи. Или крысы. Но уж точно не Питер Паркер.
        Придётся ещё подождать.
        Эм-Джей вытерла глаза и вернулась в постель, убрав банку с печеньем и несколько фотоальбомов подальше. Она накрылась одеялом с головой и почувствовала, что её веки тяжелеют. Она не верила, что ей удастся уснуть. С утра в новостях сообщили о самоубийстве Крэйвена и его признании, а это значило, что Питер должен скоро вернуться.
        Я собрала и разобрала чемоданы уже раз шесть, не меньше.
        Она подёргала ручку пустого чемодана, зная, что не станет собирать его в седьмой раз. Когда Питер появился у неё дома в прошлый раз и снял маску, открыв опухшие, полные слёз глаза, она почувствовала радость и облегчение. Эм-Джей знала, что сердце велит ей ждать Питера хоть целую вечность.
        В нескольких кварталах Человек-паук удалялся от дома Крэйвена, на ходу читая «Дейли Бьюгл». Вернувшись к особняку Охотника, он обнаружил, что здание забито полицейскими и журналистами, а разбитое окно четвёртого этажа пересекает жёлтая полицейская лента. Вокруг столпились соседи и прохожие, пытаясь заглянуть внутрь через кордон, чтобы понять, что происходит.
        «Меня ждут ещё одни похороны», - подумал Питер.
        Нед Лидс, Джо Фейс.
        А теперь и Крэйвен-охотник.
        Крэйвен мёртв, и какое мне до этого дело?
        Питер знал, какое. Он хотел, чтобы Крэйвен отправился за решётку, а не в морг. Он хотел, чтобы Крэйвен понял, что Человек-паук победил, справился со всеми испытаниями, устроенными ему Охотником. Теперь Крэйвен был мёртв, а Человек-паук, оправданный по всем пунктам, терзался чувством вины.
        Крэйвен застрелился. На счету Человека-паука ещё один труп.
        Крэйвен-охотник, лишивший себя жизни и оплакиваемый своим заклятым врагом.
        «Что мне с того? Крэйвен зарыл меня в землю, мучил Паразита, убивал людей. Скатертью дорожка. Как и Норману Осборну».
        Как и Неду Лидсу?
        Мышцы отозвались болью, когда Питер приготовился прыгнуть с крыши. Его мучило чувство пустоты и незавершённости. Нужно было поставить точку.
        Почему я? Я жив. Чёрт побери, я жив. Я просто хочу жить своей жизнью.
        Жизнью, которую я трачу на то, чтобы рушить жизни других.
        Он вспомнил разговор с Мэри-Джейн после смерти Неда. Он чувствовал, что гора упала с его плеч, он радовался, что невиновен в смерти Неда Лидса. Мэри-Джейн сказала: «Ты чувствуешь, что Нед всё равно был слишком близко связан с Человеком-пауком, будучи одновременно твоим другом и врагом…» Питер ответил: «…и поэтому Человек-паук так или иначе причастен к его гибели».
        Порой ему хотелось перестать принимать всё на свой счёт, но такова была природа Питера Паркера - он зациклился на том, как поступки Человека-паука влияют на других людей и как последствия его действий сводят на нет его добрые дела.
        В это время Мэри-Джейн, растянувшись на кровати, снова перебирала старые фотографии. Она вспомнила слова Бена Паркера о том, что быть героем - значит неистово защищать тех, кого любишь.
        Эм-Джей представила лицо Бена и его раскинутые руки. Никто не совершенен, даже Человек - паук.
        Она знала, что её любовь приведёт Питера домой. Несмотря на всю вину и всю ответственность перед всем миром, которую Питер чувствовал, любовь была их общей силой. Мэри-Джейн отбросила сомнения и решила быть сильной ради него. Если её любовь станет для Питера путеводной звездой, это придаст ему сил, да и ей самой тоже.
        «Теперь я вижу разницу между собой и Бетти Лидс, - подумала она. - Питер так сильно любит меня, что смог мне открыться. Нед этого не сделал. Мои страхи и сомнения - как клетка, и каждый раз, когда Питер уходит на битву с Доктором Осьминогом, Стервятником или ещё кем - то, мне приходится находить в себе силы, чтобы освободиться».
        Клеткой Питера была его маска, и она вбирала в себя груз всех смертей, которые произошли из-за поступков Человека-паука. Несмотря на столь тяжёлую ношу, Питер так любил Мэри-Джейн, что готов был рискнуть и посвятить её в свою тайну. Их любовь должна была защищать её и дать ей сил не только для того, чтобы помочь Питеру нести его тяжкое бремя, но и облегчить его труд.
        Бен, я понимаю. Чем сильнее любовь - тем больше ответственность.
        Мэри-Джейн надеялась, что справится.
        Человек-паук летел прочь от особняка Крэйвена, мысленно занимаясь самобичеванием. Он перепрыгнул через крышу, взлетел в воздух, выстрелил паутиной вниз, развернулся и обогнул соседнее здание.
        Внизу раздался крик. Он посмотрел вниз, чтобы узнать, откуда он доносился, и увидел бегущую от преследователя женщину. Её каблуки громко стучали по цементному полотну. Питер заметил, как блеснул металл, увидел остриё ножа. Он устремился вниз, схватил нападавшего и сбил с ног.
        Хватит жертв.
        Прижав грабителя к стене, он схватил его за майку и приготовился врезать ему как следует, но красная пелена перед глазами развеялась, и Человек-паук понял, что перед ним не Крэйвен, не Паразит и не Хобгоблин, а обычный уличный воришка. Не суперзлодей, а просто урод с ножом, преследующий свои личные сомнительные интересы.
        Перед ним разыгралась лишь одна из миллиона маленьких нью-йоркских трагедий. Такие трагедии он предотвращал ежедневно.
        «Я помог этой женщине, - подумал Питер, - как и множеству других людей. Я спасал их от пожаров, шальных грабителей, инопланетных вторжений. Снимал их котов с деревьев».
        Он потряс кулаком, разжал напряжённые пальцы, помотал головой, чтобы привести мысли в порядок, сунул воришку под мышку и сдал его ближайшему полицейскому патрулю. Затем Человек-паук снова взмыл над городом и подставил грудь чистому, свежему ветру.
        Он нашёл удобный карниз и присел на нём, глядя назад, в сторону особняка Крэйвена.
        Я спас ту женщину. Никто не погиб, никто не пострадал. Та ситуация могла плохо кончиться, но я разобрался в ней.
        Как и множество раз до этого.
        Питер снял маску и утёр пот с лица.
        Крэйвен, ты проиграл. Несмотря на всю боль, что ты мне причинил, несмотря на чувство вины, несмотря на сотни трупов за моей спиной, я делаю мир лучше. Я защищаю невинных. Да, на счету Человека-паука есть разрушенные жизни, но спасённых на порядок больше.
        «Пора домой», - решил Человек-паук, потирая глаза.
        Он невероятно устал и еле держался на ногах.
        Внезапно он вспомнил слова Мэри-Джейн. «Ты не несешь ответственность за каждую смерть, ранение, несчастный случай или синяк, полученный кем - то в радиусе пятидесяти миль от Человека-паука».
        Разумеется, но если не я, то кто?..
        Никто не совершенен.
        - Дядя Бен?
        В том числе Человек-паук.
        Питер кивнул. Они правы. Он помог той женщине, и только это имело значение. Он спас человеку жизнь и никого при этом не убил - этого Крэйвену было не понять и не отнять у Человека-паука.
        Мэри-Джейн волновалась. Она переключила канал, но и другие программы не привлекали её. Она расхаживала туда-сюда по квартире, нервно барабаня пальцами по телевизионному пульту. В новостях на одном канале сказали, что в доме Крэйвена ведётся обыск. На другом сообщили, что Человек - паук сдал полиции Убийцу-людоеда. Где же сейчас был Питер? Пора бы ему вернуться. Что на самом деле произошло этой ночью? Пощёлкав кнопки ещё минут десять, Эм-Джей выключила телевизор, отложила пульт и закричала от безысходности.
        - Надо бы погромче, и от диафрагмы, а то в Бейонне[5 - Бейонн - город в штате Нью-Джерси, приблизительно в 15 километрах от Манхэттена.] тебя не услышали.
        Мэри-Джейн повернулась на голос и с удивлением обнаружила на подоконнике своего дружелюбного соседа Человека-паука.
        Питер аккуратно спрыгнул на пол, держа в руке маску, и молча посмотрел на Мэри-Джейн. Он кривовато улыбнулся, продемонстрировав вереницу синяков на щеке. Его костюм был изодран и перепачкан, и пахло от него, как от заплесневелого сыра.
        Питер неловко шагнул к Эм-Джей, придерживаясь за мебель. Он протянул руку, и из глаз девушки брызнули слёзы. Она прикоснулась к его руке, и её сердце затрепетало.
        Питер и Мэри-Джейн снова вместе, и так будет всегда. Он обнял её, смеясь и радуясь тому, что жив, и девушка нежно обвила его руками. Теперь они слышали лишь невероятный, мощный стук своих бьющихся в унисон сердец.
        Эпилог 3
        Устрашительная стать
        ЧЕЛОВЕК рыл могилу. Потный, усталый, он сбрасывал землю в кучу, то и дело прерываясь, чтобы размяться. Рядом стояла бутылка воды, и могильщик решил немного попить, прежде чем возвращаться к методичной, доведённой до автоматизма работе. Тёплые лучи солнца грели спину и отбрасывали тени на могилу. Могильщик копал всего лишь вторую могилу за месяц, но сегодня было жарко, и ему то и дело приходилось утирать платком пот со лба.
        Шестеро одетых в чёрные костюмы мужчин принесли гроб. Казалось, что жара никак на них не действует. Они поставили гроб у могилы и встали вокруг, сложив руки. Других гостей на церемонии не ожидалось. Один из мужчин нагнулся и накрыл полированную крышку гроба потрёпанной леопардовой шкурой, которая когда-то величественно украшала талию покойного. Тем не менее она служила присутствующим напоминанием о том, насколько важным был человек, лежащий сейчас в гробу. Человек благородных кровей, всю жизнь посвятивший единственной цели.
        Медь поблёскивала на солнце, леопардовая шкура нагрелась, и плакальщики склонили головы в молитве и созерцании. Затем носильщики подняли гроб, поставили на пару алых ремней и опустили в могилу.
        Могильщик взялся за лопату и начал засыпать яму землёй. Плакальщики не расходились, наблюдая за работой могильщика и то и дело прислушиваясь к чему-то, ведомому только им.
        С мрачным лицом могильщик продолжал работу, и вдруг с очередным комом земли на крышу гроба посыпались пауки. Заметив это, мужчины кивнули, будто понимая что-то. Вскоре земля скрыла пауков.
        Гости один за другим прикоснулись к каменному надгробию в изголовье могилы и начали расходиться, не дожидаясь, пока могильщик закончит работу.
        Тот сделал паузу, глотнул ещё воды и взглянул на выбитую на камне надпись.
        Здесь покоится Сергей Кравинов - Крэйвен-охотник. Он умер с честью.
        Кряхтя, могильщик повращал торсом туда-сюда, чтобы размять затёкшие мышцы, и опять взялся за лопату, но на мгновение задумался и посмотрел в безоблачное небо. Дождь давно прекратился, но вдали по-прежнему слышался гром. Невидимая гроза бушевала где-то за горизонтом, и её оглушительные раскаты чествовали Охотника, вознося ему славу.
        Благодарности
        Для начала я хочу отдать должное Дж. М. Де Мэттису и Майку Зеку и поблагодарить их за создание одной из лучших, одной из самых душещипательных и вдумчивых историй о Человеке - пауке за все времена. Когда я впервые прочитал комикс «Последняя охота Крэйвена» в 1987-м, то не задумывался о том, что эта история значит для Паучка, Эм-Джей, Крэйвена - и читателя. Это один из первых сюжетов комиксов, к которому авторы обращались несколько раз, и первое на моей памяти психологическое исследование разума суперзлодея («Убийственная шутка» про Джокера вышла спустя год), и тут… бабах! Злодей умирает. Крэйвена больше нет. Это настоящее откровение как для молодого автора вроде меня, так и для читателя, уставшего считать третьесортных злодеев, то исчезающих со страниц, то вновь появляющихся, порой даже после смерти. Доселе ни одна, даже самая мрачная история не заканчивалась выстрелом в рот из винтовки. Это очень смелая, рискованная, выразительная и поэтичная история. Я польщён, что мне довелось приложить руку к её наследию, и надеюсь, что мой пересказ её не испортил.
        Я хочу поблагодарить всех в компании Marvel за предоставленную возможность, особенно редакторов Джеффа Янгквиста и Сару Бранстад, а также Стюарта Мура и Мари Джевинс, которые затянули меня в бездну, коей является эта потрясающая история о Человеке-пауке. Я знаю Стюарта более десяти лет, со дня, когда я впервые вошёл в его офис в поисках сюжета, над которым мы могли бы поработать вместе. Я рад, что мы наконец нашли такой сюжет, а заодно и очень подружились.
        Наконец, больше всего я хочу поблагодарить Лори - мою любовь и мою опору - за то, что долгими вечерами дожидалась меня домой, за то, что поддерживала меня, когда я бился с Крэйвеном и Паразитом бесконечными изнуряющими ночами. Лори, чем сильнее любовь - тем больше ответственность. Я - всего лишь человек (и до Человека-паука мне далеко), но благодаря твоей любви и поддержке я чувствую себя замечательно, удивительно и невероятно.
        Нил Клейд
        notes
        Примечания
        1
        Лев Лео - символ киностудии MGM. - Здесь и далее прим. пер.
        2
        Пер. В. Топорова.
        3
        «Алая буква» (1850) - роман американского писателя Натаниэля Готорна (1804 - 1864). Эстер Прин - главная героиня романа, в наказание за супружескую измену обязанная до конца жизни носить на одежде вышитую алую букву «А».
        4
        Фраза из государственного гимна США на стихи поэта Фрэнсиса Скотта Ки (1779 - 1843).
        5
        Бейонн - город в штате Нью-Джерси, приблизительно в 15 километрах от Манхэттена.