Сохранить .
  Битва в пути Олег Анатольевич Кожевников
        Библия выживальщиков
        Падение большого метеорита на территорию США в район Национального парка Йеллоустон спровоцировало взрыв древнего, давно потухшего супервулкана. В результате этой катастрофы на Земле наступил эффект «Вулканической зимы». Небольшая группа людей ведёт борьбу за выживание.
        Выживание… выживание любой ценой - основная задача! А это значит поиск и борьба за остатки ресурсов некогда могучей цивилизации. Правда, добыть их очень непросто - любая нужная мелочь завалена многометровым слоем снега, и охотников на нее хватает.
        Что может быть хуже вечной зимы со стоградусными морозами? Оказалось, может - это стремительное потепление. Климат Земли начал восстанавливаться после ужасной катастрофы. Началось бурное таянье снега и льда, скопившегося за шесть лет похолодания. Единственный способ выжить - перебраться ближе к тропической зоне, где снег уже растаял. Но это путешествие будет небезопасным, ведь, кроме коварства природы, в пути наших героев подстерегают гораздо более опасные препятствия, например, другие люди, которые тоже очень хотят выжить.
        Олег Кожевников
        
        Битва в пути
        Глава 1
        Боль! Боль в глазах. Именно это я почувствовал, когда очнулся от нарушения ритма движения нашего «газона». Все тело затекло и, несмотря на работающий обогрев, в кабине было довольно прохладно. Посмотрев на хронометр, удивился - казалось, спал часов пять, на самом деле выходило, что пересел на пассажирское место только два часа назад. Я перевёл взгляд на водителя и спросил:
        - Серёга! Что случилось? Почему остановился? В это время он что-то говорил по рации. Оторвавшись от неё, он, глянув на меня, ответил:
        - Да всё нормально, Батя! Просто пора доливать солярку…
        Сергей грубо выругался и добавил:
        - Хотя по расчёту Коли топлива должно было ещё хватить километров на сто. Вот встанем враскоряку посреди Каспийского моря, а в такой холод это, считай, дело-труба!
        Он опять выругался и громко прокричал в рацию:
        - Алло! Алло, Флюр, Хан, твою мать, отзывайся! Из приёмника донёсся искажённый помехами голос Флюра:
        - Ну что орёшь, Малой? Страшно стало, решил нарушить это белое безмолвие, поболтать со мной захотел?
        Из динамика раздались отрывистые, каркающие звуки Флюрова смеха, и он продолжил:
        - Серёга! Если даже отстал и заблудился - не боись, держи хвост пистолетом. В случае чего, разбуди Батю, вот уж он-то тебе точно вставит хорошенько - сразу в мозгах прояснится, и ты быстро нас догонишь.
        Из рации опять донеслись булькающие звуки смеха. Сергей, уже более тихим голосом, забубнил в микрофон:
        - Да хватит тебе подкалывать! Соляра заканчивается, надо останавливаться и заправляться. У нас движок уже кашлять начал, минут через пять заглохнет. Я тебе когда ещё говорил, что лампочка загорелась, а ты - «не суетись, не суетись, спешка нужна при ловле блох»… Вот сейчас и доловимся - двигатель заглохнет, потом на таком холоде будем целый час заводить.
        На улице стоял сорокаградусный мороз. Время клонилось к вечеру, солнце скрылось и начало темнеть, но даже теперь без солнцезащитных очков смотреть на простирающуюся повсюду бесконечную снежную равнину было совершенно невозможно. Да, судя по состоянию моих глаз, долго в солнечную погоду управлять вездеходом я не смогу; возраст уже не тот, за пятьдесят всё-таки. Почти семь лет мы находимся в нечеловеческих условиях постоянной борьбы с диким холодом и нехватки элементарных, жизненно необходимых вещей, включая продукты и топливо. Эти мысли свинцовым обручем давили голову. Пытаясь уйти от них, я посмотрел на моего напарника с намерением пошутить или сказать какую-нибудь умную фразу, но слова застряли у в горле. Отстраненным взором стороннего наблюдателя я вгляделся в лицо Сергея и невольно вспомнил, каким он был семь лет назад - симпатичный двадцатипятилетний парень; сила и здоровье буквально выпирали из него. Сейчас же он выглядел ужасно, такой физиономией вполне можно было пугать детей и молоденьких девушек; лицо измождённое, кожа во многих местах обморожена и шелушилась, даже трёхдневная щетина не
могла скрыть этого. Я потрогал своё лицо, прикосновения не чувствовались, наверное, верхняя часть кожи тоже была обморожена, думаю, вид был у меня пострашнее, чем у Серёги, - возраст всё-таки.
        Силой воли я подавил в себе такие упаднические мысли и бодрым голосом произнёс:
        - Серж! Ну ты и страшен, бродяга! В прежние времена тебя такого без всякого кастинга взяли бы на роль зомби в любой голливудский фильм ужасов.
        Он обиженно закусил губу и надтреснутым, скрипучим голосом ответил:
        - Да? А вы себя-то давно в зеркале видели? И вообще, я своей Наташке и такой нравлюсь, а мнения других меня не интересуют, - он отвернулся и стал с деловым видом что-то разглядывать на приборном щитке «газона». Я его хлопнул по плечу и уже другим тоном произнёс: - Малой, не обижайся! Мы все сейчас такие - «красивые», зато живые! А что кожа обморожена, так это ерунда, в тёплых краях отрастёт новая.
        В это время из рации донёсся голос Саши:
        - Серёга! Сейчас все поворачивают к тебе. Буди Батю, минут через десять подъедем. Я предупредил наших дам, чтобы начинали готовить обед. Думаю, хотя бы раз в сутки супчик-то похлебать можно? А то всё внутри слипнется, нафиг. Заодно совещание устроим, что делать дальше, ведь с таким расходом топлива может и не хватить до Баку.
        Вместо Сергея рацию взял я и нарочито строгим тоном ответил:
        - Приём! Санёк, вы что там засоряете эфир? Поспать, блин, не даёте. Флюру его басом только в общественном туалете кричать.
        Из динамика донеслись отдалённые звуки смеха. Я между тем продолжил:
        - А насчёт супчика ты прав - организм, он не железный, надо иногда и побаловать. Тем более в кунге, наверное, тепло, к тому же там наши женщины, - я хохотнул, - да и в полный рост можно будет встать, хоть немного размять кости. Не мешало бы и Колю пропустить по кругу - вставить пистон за такие расчёты. Какого чёрта! Он что, не знал, что при таком морозе расход топлива будет гораздо выше. Ладно, за обедом всё обговорим, а сейчас всех ждём - с минуты на минуту наша таратайка заглохнет.
        Я передал рацию в руки Сергея, а сам закрыл глаза и откинулся на спинку пассажирского сиденья. В голову опять полезли мысли об истории нашей жизни после катастрофы, и перед глазами живо возникла почти сюрреалистическая картина её последствий. Я снова видел развалины домов в Пущино после сильнейшего землетрясения, случившегося в результате взрыва Йеллоустоунского супервулкана (хотя он располагался в такой, казалось бы, далёкой Америке); трупы жителей соседней деревни, отравившихся вулканическими газами. Я снова как наяву слышал как приговор звучавшие слова немногих, всё ещё работающих радиостанций: «По мнению специалистов, мощность взрыва вулкана эквивалентна десятку тысяч Хиросим. По наблюдениям, которые ведутся из космоса, в небо, на высоту до ста километров взметнулись столбы раскалённых газов, пепла и каменных обломков. Одновременно пирокластические потоки мчатся вдоль поверхности земли.»
        Вскоре связь со спутниками была потеряна, вулканический пепел и газ распространились по всей Земле, стало невозможным воздушное сообщение, выброшенные на орбиту осколки начали выпадать на Землю метеоритным дождём. Сила землетрясений, прокатившихся по всей Земле, составляла от 8 до 9,7 балла по шкале Рихтера. Образовавшиеся цунами смывали целые страны.
        Мы сами длительное время наблюдали падение метеоритов, грохотало постоянно, в течение целого месяца. Видели мы и массу уничтоженных и повреждённых зданий, все мосты и путепроводы были разрушены, транспортное сообщение практически прекратилось. На счастье, ядовитый вулканический газ был тяжелее воздуха и быстро распадался на безопасные фракции. Через неделю после взрыва супервулкана можно было совершенно спокойно ходить по улице без противогаза. В какой бы город мы тогда ни заезжали, встречаемые нами выжившие люди были растеряны и испуганы. Местные власти, как правило, были полностью дезорганизованны и в большей степени занимались спасением и обеспечением самих себя, родных и своих прихлебателей. Ко всему прочему и радиосвязь постепенно нарушалась; уже через месяц после катастрофы атмосфера стала полностью непроницаема для радиоволн, впрочем, как и для прямого солнечного света. Температура начала резко понижаться, и уже в феврале бывали дни, когда она опускалась до -95 градусов по Цельсию. На Землю опустился полумрак. Длительность так называемого светового дня сократилась более чем наполовину. На
фоне гибели нашего старого, привычного, такого уютного и теплого мира практически каждого из нас постигла личная трагедия - гибель родных, друзей, потеря собственных жилищ. И если бы не защитное свойство человеческого мозга довольно быстро убирать из памяти большую часть неприятных воспоминаний, можно было бы сойти с ума от такого количества увиденных нами трупов людей, разрушений и прочих несчастий. Вот и теперь, постепенно, мои мысли перекинулись на более приятные воспоминания. Как-то недавно, сидя за большим праздничным столом, в шутку я заявил:
        - Друзья мои, вы должны поставить памятник всем моим недостаткам - мнительности, куркульству, привычке ожидать, что любое событие может принять самый неблагоприятный оборот, а также тотальной недоверчивости к обществу и внешней среде. Короче говоря, я непомерно жаден и маниакально труслив, но именно благодаря этому мы тут сидим в тепле и сытости, а не лежим замёрзшими трупами под развалинами рухнувших домов.
        Тогда, я помню, Володя, мой бывший сосед по даче, заявил:
        - Да ладно, Толь, не гони! Какая, на фиг, жадность, какая трусость - окстись, мужик. Кто на обеспечение всех продуктами кучу денег потратил, кто нас в свой дом поселил? И наконец, что-то я не помню, чтобы ты в самой критической ситуации сдрейфил.
        - Нет, вы послушайте! - настаивал я. - Разве не супержадность заставила меня продать старую дачу, и не супертрусость перед внешним миром и желание от него как-нибудь отгородиться заставили построить полностью автономный дом-убежище. Тогда трусость победила жадность, и я не жалел средств и времени на его строительство. А какого хрена я отдал столько бабок на утепление и каркас из металлической сетки и метростроевской арматуры. Именно маниакальная трусость заставила меня ночью эвакуироваться из Москвы при приближении того большого метеорита, который и спровоцировал взрыв супервулкана.
        Тут Флюр, ухмыляясь, спросил:
        - Слушай! А как тогда ты охарактеризуешь мои основные черты характера?
        Прервав мой жаркий монолог, он дал мне возможность сделать хороший глоток виски со льдом. Я немного отдышался и ответил:
        - Всё-таки, Хан, ты непомерно наглый тип. А основное твоё качество - везучесть. А как ещё можно объяснить умение оказаться в нужное время в нужном месте? Тебе как-то очень вовремя присвоили внеочередное звание капитана за твои дела на Кавказе, и как-то очень удачно пришла мысль обмыть эти погоны как раз в день пика проявления моей маниакальной трусости. И, что самое главное - твоя наглая рожа смогла понравиться такой женщине, как Катюша - умнице, красавице, к тому же ещё и программисту высшей категории, можно сказать, суперхакеру.
        Катя, сидевшая на другом краю стола рядом с моей дочерью Викой, слегка зарделась от такой похвалы. Мой зять Саша, расположившийся по правую руку от меня, решил заступиться за своего друга и слегка нетрезвым голосом произнёс:
        - Ну, Батя, ты не прав! Флюр у меня в группе был самый лучший боец, а звёздочки на погоны ему добавили вполне заслуженно и вовремя. К тому же он мой друг, и обижать его я никому не дам. А весел и нагловат он только с теми, к кому расположен, с незнакомцами он безукоризненно вежлив, а к врагам просто беспощаден.
        Пока он говорил, я успел долить ему и себе грамм по сорок виски, а моя жена Маша добавила в бокалы льда; она вообще всегда следила, чтобы любимый зятёк ни в чём не нуждался. Я ещё раз отхлебнул из наполненного бокала и ответил:
        - Да, я не завидую тому, кто обидит нашего Хана. Тебе говорят про его удачливость, смешанную с наглостью. Сам вспомни, каким образом мы попали в Тулу и откопали там оптовую продуктовую базу. Если бы не наглое заявление Флюра, что он из армейского патриотизма пьёт только «Арсенальное» Тульского пивзавода и в количествах не меньших, чем ящик за один раз, сам подумай, разве бы мы попёрлись тогда в Тулу, и твой тесть-маньяк закупил бы там на все деньги продукты? А маньяк он и потому, что сумел заразить своей идеей ещё и всех окружающих, по крайней мере своих соседей. И, заметь, заразил так сильно, что они безропотно вложили все свои денежки в топливо и продукты. Значит, в полной мере обладают подобной же природной трусостью, если поверили такому, как я, и информации из Интернета. Но вообще-то, для кого трусость, а для кого, если по научной терминологии - инстинкт самосохранения.
        И опять мой занудный монолог прервали, теперь это сделал Николай, он, дожёвывая бутерброд, спросил у Флюра:
        - Хан, а что теперь твоя везучесть и внутренний голос говорят о нашей эвакуации? Не делаем ли мы глупость, уезжая из родных мест неизвестно куда? У нас здесь прекрасный дом-убежище, мы в нём пережили даже космический холод.
        В этот момент захихикал его сын Максим и сквозь смех пропел:
        - Ах-ах-ах, мой папа космонавт!
        Все сразу развеселились, а Коля сердито зыркнул на него и продолжил:
        - А что, разве не так? Температура опускалась же до минус ста градусов. Сами помните, как на улицу тогда выходили в шлёмах с подачей подогретого воздуха и в костюмах с электроподогревом, чем не космонавты. Но сейчас речь не об этом, имеет ли смысл искать счастья на стороне. Если мы выдержали такие морозы, неужели не переживём потепления. Ну, подумаешь, немножко затопит, в конце концов, можно отсидеться на втором и третьем этажах, тем более запас топлива и продуктов ещё имеется, - и он уставился немигающим взглядом на Флюра.
        Тот демонстративно рыгнул и, вытерев салфеткой рот, ответил:
        - Ну, что тебе на это ответить! Мой внутренний голос просто кричит - срочно сваливайте! И чем быстрее, тем лучше. Направление движения в сторону берегов тёплого океана меня тоже весьма устраивает. Как русскому офицеру отказаться от возможности обмыть сапоги в волнах Индийского океана. Ферштейн? - И он залпом допил свою дозу виски.
        В разговор вступил ещё один мой сосед по посёлку, наш врач Игорь:
        - Товарищ не понимает! Слушай, Коль, ты хоть представляешь, как мы будем обходиться без чистой воды? Ведь наверняка все отходы нашей жизнедеятельности поднимутся из отхожей ямы, туда добавится растаявшее говно из старого канализационного коллектора, и всё это будет плавать вокруг нашего дома - затопит подвал со скважиной и огородом. А у нас ни фильтров для очистки воды, ни витаминов, которые могли бы заменить огород с его овощами и зеленью. Одним словом, если мы останемся - жуткие болезни, скорее всего смертельные, нам обеспечены.
        Николай, до этого момента сидевший спокойно, вдруг подскочил и, размахивая руками, закричал:
        - Да что вы на меня налетели? Разве я против эвакуации! Кто одним из первых голосовал за срочную подготовку к отъезду? Кто, в конце концов, на этом жутком морозе готовил технику к длительному путешествию? Не беспокойтесь - я обеими руками «за». Просто очень захотелось у нашего интуита узнать, что он чувствует по этому поводу.
        Тогда за этим праздничным столом собрались все члены нашей маленькой коммуны, и не было ни одного, кто бы ни мандражировал перед неизвестностью. На самом деле, уверенные в скором отъезде, мы понимали, что за таким столом и в таких комфортных условиях вряд ли удастся собраться в ближайшее время, поэтому даже маленькие дети сидели теперь с нами. Всего нас было: девять мужчин, девять женщин и трое маленьких детей - итого двадцать один. Двое детишек родились уже после катастрофы; ни разу в жизни они не видели зеленеющей листвы лесных деревьев, ни тёплых, ласковых лучей настоящего летнего солнца.
        В тот момент я ощутил, что готов отдать жизнь за любого из этих людей, что ближе их у меня никого нет и никогда не будет. На меня вдруг снизошло какое-то мистическое откровение, что ли, я не удержался и поделился этим с окружающими:
        - Слушайте сюда! Никто не задумывался, сколько людей теперь в нашей большой семье?
        Большинство начало оглядываться, производя подсчёт. Я не стал ждать и ответил себе сам, торопясь продолжить мысль:
        - Правильно - двадцать один! Очко! Магическое число! А, помните, когда нас было двадцать, даже и мысли не возникало куда-нибудь отсюда уезжать. И только когда родилась Даша, вдруг началось всё это потепление, и ураганом разрушило ветряк. Одним словом, сама судьба толкает нас покинуть это насиженное место. И, заметьте, ребёнок родился у самых молодых - Максима и Риты. В этом тоже проявился знак - как будто нам указывается, что не место вновь рожденным в этой вечной зиме; что не дело это - жить навеки законсервированными в нашем мнимом благополучии; что надо двигаться, чтобы найти, наконец, свой Эдем, своё место под солнцем, чтобы наши дети и внуки могли жить по-человечески - развиваться, а не посвящать себя изо дня в день постоянной борьбе за выживание.
        В этот момент верная жена моя, моя Машка приникла ко мне и сказала:
        - Просто мистик какой-то! Всю жизнь с ним живу, а не перестаёт меня удивлять. Я всегда думала - непробиваемый материалист, сухарь, а тебя вон куда занесло. Если бы вернуть прежние времена, может, занялся бы каббалистикой.
        Я снова потянулся к бокалу, взял его, сделал пару глотков и, улыбаясь, произнёс:
        - Ха! А ты попробуй выпить столько же, сколько я, этого двадцатиоднолетнего виски - сразу поймёшь магию цифры 21, заодно по-настоящему оценишь моё откровение. А каббалистикой заниматься - никакого здоровья не хватит и, главное… - где взять столько виски? Бедную Шотландию, вместе с Ирландией и Англией, давно смыло набежавшею волной!
        На самом интересном месте моих воспоминаний о том приятном застолье Коля с Флюром вдруг громко заржали, - они всё это время травили анекдоты - и я очнулся из полузабытья. Наш вездеход заглох, печка перестала поддувать тёплым воздухом, в кабине значительно похолодало, по крайней мере, при дыхании был уже виден пар. Ещё не отойдя от прежних дум и, плохо соображая, я спросил у Сергея:
        - Слушай, Малой, что-то стало холодать, не пора ли нам, кхе-кхе… по рации поторопить ребят?
        Он повернулся ко мне и, улыбаясь, ответил:
        - Заглохли буквально минуту назад. По рации с Сашей говорил минут пять тому. Ну ты даёшь, Батя, - за пять минут успел уснуть, хорошо вздремнуть и снова проснуться. Силён! Если замёрз, давай я вылезу и залью в бак солярки из канистры. Движок ещё не замёрз, когда заведём, из печки сразу тёплый воздух начнёт идти.
        Потянувшись всем телом, я зевнул и сказал:
        - Да ладно, не суетись! Что мы, кисейные барышни, что ли? И не при таком холоде бывало ночевали. А канистра пускай лежит, сейчас подъедет Игорёк на заправщике и насосом закачает полный бак солярки. Если полезешь на улицу, совсем застудишь кабину. Так что успокойся, лучше контролируй обстановку вокруг. А я, пожалуй, ещё минут пять сосну - учись, студент.
        Я откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и снова предался воспоминаниям. Мысли вертелись вокруг членов нашего сообщества, ставших такими близкими для меня людьми. Я подумал, как мне повезло, что построил дом именно в этом посёлке, и что той зимой там остались проживать именно эти люди. Большая удача, что мои дачные соседи оказались такими грамотными и неизбалованными людьми. Например, Володя был высококлассным специалистом в точной механике и даже организовал малое предприятие, которое изготавливало гироскопы для космических аппаратов. Его жена Галя была кандидатом биологических наук и заведовала лабораторией в Пущинском институте биофизики клетки, где занималась проблемами клонирования.
        Другой сосед - Николай - великолепный автомеханик, в прошлом тоже занимался бизнесом. Его жена Ира - научный сотрудник Пущинского биоцентра. Они, доверившись моим словам о возможном взрыве вулкана, очень вовремя перевезли на дачу своих детей, Максима и Дашу, на тот момент они были ещё школьниками. Сейчас, конечно, Максим превратился в здорового двадцатитрёхлетнего парня, а вот Даша, к огромному несчастью, умерла от болезней на второй год после взрыва вулкана. Тогда мы все очень сильно болели от нехватки витаминов и солнечного света. Она оказалась из нас самой слабой и неприспособленной к такой жизни - в вечном сумраке. В то время мы ещё не запустили наш импровизированный огород в подвале и питались практически одними консервами, обходясь без овощей и фруктов. В честь умершей сестры Максим назвал свою дочку Дашей. Наш доктор Игорь тогда ничего с этими болезнями не мог поделать. Сам, будучи больным, он ходил по всем комнатам нашего, превратившегося в лечебницу дома, делал уколы, заставлял принимать лекарства и витамины. Но, к сожалению, ничем так и не смог помочь изнеженному организму девочки.
Хорошо хоть Максим был закалённым мальчиком; отец часто брал его с собой на охоту и рыбалку. К тому же парень занимался спортом, посещал футбольную секцию.
        Игорь тоже был постоянным жителем нашего посёлка. До катастрофы он работал хирургом в Пущинской больнице. Его жена Надя - акушерка в родильном отделении той же больницы, на тот момент находилась в отпуске по уходу за ребёнком и сидела дома с маленьким сыном, двухлетним Никитой.
        На момент взрыва супервулкана в нашем посёлке находились два шабашника из Белоруссии - Валера и Сергей. Я их хорошо знал, именно они и построили мой дом, а Валера был бригадиром этого строительства. Потом мужики так прижились в нашем посёлке, что уже к другим приезжали на заработки. Валера по специальности инженер-электрик, и вообще он был универсал по строительным работам. Единственный человек из нас, не имеющий высшего образования - Сергей, он просто хороший каменщик.
        На этот раз я очнулся именно от его крика; Серёга энергично дёргал меня за рукав куртки и орал мне прямо в ухо:
        - Батя, проснись! Просыпайся же, чёрт тебя дери! Уже Дохтур на заправщике подъехал, да и остальные, вон, рядом выстраиваются.
        В этот момент подошёл Игорь и открыл с моей стороны дверь вездехода, впустив в кабину ледяной воздух - это окончательно привело меня в чувство. Уже вполне осмысленным взглядом я посмотрел на нашего доктора. Да! Вид у эскулапа, мягко говоря, был, как и у всех нас, весьма непрезентабельный - тонкая шея, чуть проглядывающая из-за горы тёплой одежды, лицо измождённое, с проплешинами отмороженной кожи. Защитные очки были подняты на шапку, а белки глаз зловеще краснели отражённым светом заходящего солнца. Он охрипшим, срывающимся голосом прогундосил:
        - Ну что, лишенцы, задницами-то ещё не примерзли, ожидая меня? Ничего, сейчас Дохтур вставит вам клизму соляры литров на триста, сразу полегчает, станет тепло и вновь появится тяга к жизни.
        Пока он говорил, подъехал Саша на лыжах, затем, разматывая удлинитель, подкатил Володя. Он, вместе со сменным водителем Катей, управлял «Уралом», в кунге которого находились большинство наших женщин и все дети. Над кабиной этого громадного снегоболотохода был установлен постоянно работающий маленький бензогенератор. Именно от него было запланировано запитать насос в цистерне нашего вездехода-заправщика. Володя стал подключать насос, а Саша разматывал шланг от цистерны. Закончив дело, Саша подошёл к нам и не мог удержаться, чтобы не подколоть доктора:
        - Игорёк! А ты не пробовал под этот тулуп ещё ватные одеяла затолкать, хотя у тебя и без них весьма колоритный видок. Можешь! Вот так и явись в кунг к нашим дамам. Гарантирую - лишнюю тарелку супа они тебе точно нальют и, из жалости, ещё граммов сто сорокаградусной накапают, - и, обращаясь уже ко мне, коротко произнёс: - Я Флюра послал растапливать печку во втором кунге. Поглядел на наших орлов, и стало ясно - нужно вставать на отдых. Вряд ли кто-нибудь еще несколько часов выдержит такой ритм движения - носом буквально клюют приборные доски вездеходов.
        Я, еще раз оглядев Сергея и Игоря, ответил:
        - Да, Саня, ты как всегда прав. Я и сам настолько вымотался, что при малейшей возможности сразу отрубаюсь - засыпаю мгновенно, Серёга не даст соврать.
        В это время Игорь сверху оглядел Сашу, потом, выставив руку - чистый Ленин в октябре - и улыбаясь, произнёс:
        - И ты, Кот, туда же! Вообще-то кликуха эта тебе очень подходит; как ты ко мне ластился, когда я в Пущино достал трёхлитровую бутыль спирта. А теперь, конечно, теперь весь спирт сдан Володе - можно повыёживаться. Конечно, обидеть бедного Дохтура легко. Ну погоди, пропишу тебе укольчик - ни присесть, ни наклониться, только и сможешь, что ходить строевым шагом и стоять по стойке смирно - солдафон несчастный.
        Все засмеялись. Подошедший Володя недоумённо на нас уставился и спросил:
        - Мужики! Что случилось-то? Вмазали втихаря, что ли? А где тогда моя доля?
        Я ответил сквозь смех:
        - Понимаешь, Вован, тут нам Дохтур раскрыл глаза на то обстоятельство, что медиков обижать опасно. Они даже спецназ на счёт раз-два построить могут с помощью особого секретного оружия - шприц называется. А ты сам знаешь, у нас этого добра пара сотен штук с собой. Так что от Игоря держись подальше, и не дай тебе бог ему перечить - сразу сделает укольчик - не то чтобы присесть, прилечь не удастся, особенно если с женой.
        Володя охотно присоединился к всеобщему веселью, а чуть позже, вытирая выступившие слезы, предложил:
        - Ладно! Хватит всем уже тут мёрзнуть. Идите в кунг, в тепло, а я уже тут заправлю «газон». Насос будет качать солярку не меньше пятнадцати минут. Так что давайте, заодно и женщинам поможете вылить отходы. Тем более Сергей у нас в этом деле самый главный специалист.
        Мы решили сделать именно так, как предлагал Володя. Действительно, зачем «всем тут мерзнуть», когда с заправкой вездехода вполне мог справиться и один, такой благородный человек. Доставать лыжи было лень, и мы с Сергеем и Дохтуром, проваливаясь по колено в снег, побрели к «Уралу» с кунгом, стоящему метрах в десяти от нас. Напоследок Игорь не удержался:
        - Слушай, Володь! Ты там, смотри, не отморозь пятую точку, а то придется растирать и банки ставить, а со спиртом сейчас напряжёнка.
        Так, хихикая, он попытался было вприпрыжку догнать нас, но сразу провалился в снег по пояс, и пришлось ему, уже под Володино ответное улюлюканье, ползком выбираться из этого снежного плена. Пока ленивые с трудом пробирались к кунгу, предусмотрительный Саша, сняв лыжи, уже заходил внутрь тёплого помещения. Дождавшись Игоря и стряхнув с него снег, мы по лестнице поднялись в кунг.
        О, блаженство! Блаженство - другим словом и не опишешь ощущения, когда я попал внутрь тёплого помещения и снял наконец тяжёлую тёплую одежду. И это теплое уютное помещение заполнял одуряющий запах свежеприготовленной еды. Все наши водители, тесно сбившись вокруг двух складных дачных столиков, сидели и как голодные удавы наблюдали за Машей, которая священнодействовала у плиты. Остальные женщины и дети расположились на верхних полках наших самодельных нар, оттуда виднелись только их головы, и они с интересом оглядывали собравшихся за столами. Только когда я умылся и втиснулся на свободное место у стола, ощутил тяжёлый запах давно не мытых тел, хотя аромат приготавливаемого супа с тушенкой сейчас перебивал всё. Сквозь гул разговоров доносился шум электромотора принудительной вентиляции, но он явно не справлялся с возросшей нагрузкой. Позади моей жены стоял Флюр и вкрадчивым голосом вещал ей прямо в ухо:
        - Тётя Маша, вы же понимаете - мы с Саней двигаемся самыми первыми, у нас повышенный расход калорий. Вникните в положение, налейте супчика побольше и так, чтобы никто не заметил.
        Маша раздражённо отмахнулась от него поварёшкой:
        - Прям как муха вокруг сладкого вьётся. И жужжит, и жужжит! Не бойся, всем с избытком хватит, а тебе-то уж, с моим любимым зятьком, ещё и добавки налью.
        Наконец она начала разливать получившееся блюдо по тарелкам, а Флюр передавал их дальше за стол. В середине этого процесса пришёл Володя, запустив в кунг порцию морозного, свежего воздуха. Мне подумалось, что сейчас нас сюда набилось как сельдей в бочку, надо всё-таки обеды устраивать во втором, пустом кунге. В конце концов, наплевать на мизерную экономию топлива - здоровье и хорошее самочувствие важнее.
        Пообедав, мы начали обсуждать дальнейшие действия и перемывать косточки Николаю; именно он как главный механик рассчитывал расход топлива нашей техники. Как раз сейчас он, раскрасневшийся, перевозбуждённый, размахивая руками, оправдывался:
        - Что вы всё на меня бычите! Сами что, дети что ли, - он стрельнул глазами в сторону Флюра и Саши. - Все же опытные, прямо волчары! Вспомните, как Володя, да и другие бухтели, что я заложил сильно большой резерв по солярке, всё кричали, что лучше захватить больше продуктов и оборудования. Хорошо, мы с Батей настояли взять сорокапроцентный резерв. Так что, не бздите, хватит нам топлива до Баку, - и он, распалённый, не замечая ничего вокруг, нечаянно заехал Флюру рукой ниже пояса.
        Тот каким-то невообразимым образом успел поставить блок. Потом отскочил и нарочито тонким, масленым голосом заверещал:
        - Дяденька! Драться, драться-то зачем! Ты лучше бы нам, дилетантам, тогда по-доброму, ласково объяснил свои соображения. Глядишь, мы бы решили брать топлива не на сорок, а на пятьдесят процентов больше паспортных показателей вездеходов. А так, мне только сейчас стало понятно, хотя бы по своему оголодавшему организму, которому тоже питания при таком морозе надо раза в два больше, да ещё не мешало бы всё это шнапсом разбавить.
        Так Флюр легко снял всеобщую озабоченность и страх перед будущим; все расслабились, улыбаясь, только Коля, растерянно оглядывая всех, продолжал вещать:
        - Флюр, ты сам вспомни, как возмущался, что мы оставили снегоход, а вместо него загрузили бочки с топливом. Сейчас именно эти бочки и являются нашим последним резервом, надеждой обладать хоть какой-то маневренностью.
        Но его уже никто не слушал, мужики припёрли Володю к стенке с требованием выделить шнапс для разбавления супчика и снятия усталости после долгой трудовой вахты. Володя ломался недолго, после трёхминутного напора он, кряхтя, встал и пошёл к антресолям доставать водку.
        После этого обед плавно перетёк в ужин, с поглощением консервированных продуктов. Даже женщины не устояли и приняли по пятьдесят граммов сорокаградусной, после чего наперебой начали делиться своими ощущениями от этой езды. Например, Галя, заявила:
        - Вам-то хорошо, хоть нужным делом заняты, а мы тут сидим, как птички в клетке. Я-то ладно, хоть по компьютеру бывшую свою работу анализирую, а другие всю дорогу только в телевизор и пялятся.
        Надя ответила:
        - Да ладно, Галь, никто здесь от скуки не умирает. Я, например, просто балдею, когда наблюдаю за игрой наших детей с собаками. Уж они-то соскучиться точно не дадут.
        Я вмешался в явно назревающую бабскую склоку:
        - Слушайте, девчонки! Вы же все очень умные, образованные. Вот, пока едете, и подумайте, как нам сделать такой перегонный куб, чтобы из нефти получить дизтопливо. Как сейчас помню по бывшей работе - это средний дистиллят. К тому же, среди вас есть, в некотором роде, эксперт. Ведь Рита сама рассказывала, что до катастрофы хотела поступать в «Керосинку» и именно на факультет нефтепереработки, поэтому должна в этом деле что-то понимать. К тому же в их машине мы нашли много учебных дисков по химии, наверняка там рассмотрен и этот вопрос. Да и ты, Галя, в химии и перегонном оборудовании должна хорошо понимать - всё-таки кандидат наук и заведующая лабораторией. Так что флаг тебе в руки, теперь считай себя назначенной на должность руководителя группы по разработке проекта мини-нефтеперегонного завода. Помощником у тебя будет Рита. И ещё, дорогие мои, - данный вопрос не терпит отлагательства. Нужно разработать проект до того, как мы доедем до Баку. Не факт, что нам сразу удастся обнаружить дизтопливо, а большой маневренности, судя по всему, мы там будем лишены. Поэтому у нас может остаться единственный
вариант выжить - научиться самим, прямо из нефти, изготавливать солярку. С нефтью, я думаю, у нас в славном городе Баку проблем не возникнет.
        В разговор вмешался Саша:
        - Слушай, Батя, а, может, использовать для этого дела самогонный аппарат. Я, под шумок, один, который мы нашли в деревне, засунул в багажник кунга.
        Я усмехнулся:
        - Наверное, туда же и гранатомёт засунул! Саша сделал непонимающее, удивлённое лицо и уточнил:
        - А что, не надо было?
        Я только рукой махнул в ответ:
        - Вот, вот! Все очень умные и такие хозяйственные, что ещё неизвестно, сколько неучтённого груза мы тащим, ну как тут можно говорить о точном расчёте расхода топлива. Так что прекращаем катить бочку на Колю - у многих рыльце в пушку. Давайте лучше думать, как дальше жить? Саша сразу заявил:
        - А что тут особо думать-то - действовать надо! Я считаю, что с таким запасом солярки очень опасно гнать через Каспий, там точно топлива не найдём. Нам надо по пути к морю вскрывать первые попавшиеся заправки - глядишь, где-нибудь дизтопливо и будет.
        В разговор вступил Володя:
        - Я тут на компьютере как-то посчитал, какова вероятность найти нетронутую заправку, получилось пять процентов. Значит, нужно откопать двадцать заправок. Чтобы разделаться с одной, нужно минимум два дня - итого сорок дней. Получается, что копать не имеет никакого смысла, всё опять начнёт таять - это раз. Такое количество заправок мы, хрен, найдём, их просто нет на этой трассе - это два. С этими поисками может так получиться, что придётся опять вставать на прикол - ждать новой зимы. Все же понимают, что когда потеплеет, из-за образующихся водяных линз проехать будет невозможно. Потеряем, к чёрту, все наши вездеходы и останемся совсем беззащитными перед этой стихией. И еще, подумайте, чтобы копать и поддерживать в это время в кунгах нужную температуру, опять нужно топливо - это я тоже подсчитал, - получается не менее пятидесяти литров солярки в сутки только на отопление, а ведь нужен еще бензин на снегоуборщик и генератор. Так что, у меня однозначное мнение - отвлекаться нам нельзя, нужно, невзирая на обстоятельства, гнать в Баку. Тем более, вон, Коля божится, что топлива, пускай и впритык, но
хватит.
        Коля, услышав своё имя, мгновенно вставил реплику:
        - Саня! Что ты так боишься остаться без топлива на морском льду? Когда солярка подойдёт к концу, мы будем уже недалеко от Апшеронского полуострова. В крайнем случае, оставим на льду пару вездеходов и доберёмся до суши, там найдём топливо и вернёмся за ними.
        Слова Володи и Коли показались всем весьма убедительными, и чаша весов нашего мнения начала склоняться в сторону принятия решения по безостановочному движению к морю. Но Саша всё гнул свою линию:
        - Володя, успокойся! Какие, к чёрту, двадцать заправок? Я говорю о паре, ну, может быть, трёх заправках, которые встретятся по пути. Там мы потеряем максимум неделю, за неделю-то ничего уж так сильно не потеплеет, сам видишь, какая сейчас температура, а то топливо, которое мы сожжем за это время в печках, можно легко компенсировать. Я тут внимательно изучил все доступные карты и пришёл к выводу, что часть пути можно совершенно безопасно срезать. Когда доберёмся до Калмыкии, можно свернуть с трассы и ехать напрямик к морю, прямо по степи; никаких лесов там нет, городов тоже. Так мы укоротим путь километров на сто, а может, и больше; сами понимаете, по Волгограду мы проехать не сможем, придётся его или объезжать, или ехать дальше к морю, по Волге.
        Разговоры опять повелись по кругу, а спать хотелось жутко. Чтобы прекратить эти бессмысленные споры, я выдал вердикт:
        - Всё, мужики, хватит. Брек, я сказал! Вы оба толкуете об умных вещах и, в принципе, только будущее может вас рассудить, а права на ошибку мы не имеем. Не имеем мы права и на потерю шанса найти топливо. Поэтому присуждаю вам ничью и принимаю волевое решение - пока едем по Тамбовской области, обязательно нужно найти заправку и раскопать её, потом, когда доберёмся до территории Калмыкии, с Астраханской трассы уходим и напрямик, по степи, едем до самого моря, там останавливаемся и отдыхаем один день. Предположим, что на предполагаемой заправке мы топлива не найдём, тогда оставляем на берегу заправщик, предварительно слив оттуда всё топливо, и едем по льду без остановки до самого Апшеронского полуострова, и да поможет нам Бог!
        После этих слов разговоры свернули на другое русло, а по прежнему спору все с готовностью приняли моё решение, никто не пытался его оспорить, внеся какие-то другие предложения. Потом стали горячо обсуждать график дежурства и время выезда, словом, опять всё те же долгие споры. Чтобы поскорее пойти спать, я поторопился высказаться и по этому поводу:
        - Двигатели машин по такому холоду нужно прогревать через каждый час. Всего нас девять мужчин. Сашу и Флюра надо исключить из графиков дежурств, они и так больше всех вымотались - ехать первыми это самое трудное, такое даже врагу не пожелаешь. Таким образом, в дежурстве будут участвовать семь человек. С учетом того, что каждый отдежурит по одному часу и час ещё будет после последнего дежурства, мы выезжаем через восемь часов. Дежурные, кроме прогрева техники, должны будут ещё заправить все вездеходы.
        Тут опять высказался Саша:
        - Ты, Батя, правильно говоришь, но только отдыхать будем девять часов. Первую вахту я с Флюром всё-таки отстою - как-никак, мы, хоть и бывший, но спецназ, а очерёдность дежурства надо установить, исходя из порядка движения; раз мы первые двигались, нам и дежурить, потом Володя, ну и так далее.
        После того как он закончил, Флюр вдруг подскочил и закричал:
        - Тост! Дайте мне сказать последний тост. При этом он демонстративно держал пустую рюмку донышком вниз. Я плечом подтолкнул Володю. Тот кивнул головой и опять, кряхтя, полез ещё за одной бутылкой водки, после чего разлил её всем мужикам по рюмкам. Флюр поднял наполненную рюмку повыше и громко провозгласил:
        - За спецназ и чтобы не в последний раз! - После чего полез ко всем обниматься и целоваться. Закончив этот ритуал, они с Сашей оделись и пошли начинать заводить на прогрев всю нашу технику. Остальные мужчины тоже стали одеваться, чтобы идти в пустой кунг на отдых. Я еле добрался до своего спального места; от усталости уже шатало, но тем не менее успел посмотреть на термометр - температура в кунге на тот момент была плюс четырнадцать градусов. «По сравнению с морозом на улице - просто Сахара», - это была последняя разумная мысль, посетившая мой уставший мозг. Потом наступила темнота, без всяких сновидений.
        Глава 2
        «Землетрясение!» - запаниковал я во сне, с испугу сразу широко открыв глаза, и тут же прищурился от непереносимо яркого света, льющегося из окна кунга. Затем различил нависшую надо мной физиономию Сергея; он раскачивал меня и что-то шептал. Прислушавшись, я постепенно начал понимать смысл его фраз, а он, по-видимому, потеряв остатки терпения, уже почти кричал:
        - Батя, вставай! Батя, ну вставай же, пора! Парня как будто зациклило, и он повторял одно и то же. Чтобы не разбудить других, я резко присел на матрасе и громким шепотом спросил:
        - Ты что орёшь-то? В казарме не ночевал ни разу, что ли? Сейчас как по башке сапогом-то получишь, быстро язык прикусишь.
        Он, глупо улыбаясь, уже шепотом, оправдывался:
        - А я что? Я смену пришёл сдавать! Бужу вас уже минут десять - и никакого эффекта. Хотел принести стакан ледяной водички и устроить для вас персональный потопчик.
        Он немного отодвинулся от меня и начал тихонько подхихикивать. Теперь уж я окончательно проснулся:
        - Потопчик, говоришь? Сначала землетрясение мне тут устроил, потом потоп хочет. Совсем уважение потерял! Ладно! Иди спать, считай, что смену я у тебя принял. Кстати, Серёга, какая там температура на улице?
        - Да, считай, такая же, что и вчера - минус сорок четыре градуса - ни хрена не теплеет. На улице тишина полная, одному даже жутко как-то. Ну ладно, пойду, сосну свой законный часок. А ты через час начинай будить наших дам, перед дальней дорогой надо еды побольше приготовить, чтобы и сейчас наесться, и с собой хватило. Когда ещё на такую стоянку встанем. Ну ладно - гудбай, Батяня!
        Он разделся и направился к своему спальному месту, а я стал одеваться как можно теплее. Выйдя на улицу и надев лыжи, быстро объехал все наши вездеходы и завёл их, потом перекурил, подождал ещё минут пять и в той же последовательности начал их глушить. Когда заглушил последний, мороз уже весьма сильно начал прихватывать руки и лицо; на улице стало находиться совсем невмоготу, и я быстрее направился в женский кунг, рассудив, что наверняка там многие не спят, а потому мне вполне может представиться возможность что-нибудь забросить в голодный желудок.
        Как только вошёл в помещение, меня окутала блаженная теплота, потом начали работать и вкусовые рецепторы. Все наши женщины и дети уже встали и теперь завтракали, тесно усевшись вокруг столов. По всему кунгу разносился восхитительный аромат свежезаваренного кофе. Я сглотнул и, весело потирая ладонями, заявил:
        - Да-а!.. Хорошо я сюда заглянул. Самое главное - вовремя! Как чувствовал - мне хоть что-нибудь, да обломится.
        В этот момент Маша, разливавшая кипяток по чашкам, поставила чайник, повернулась ко мне и, улыбаясь, сказала:
        - Это я знаю - только заваришь кофе, сразу мой благоверный заявится. У меня уже условный рефлекс выработался - всё приготовить к этому моменту. Не верите? Вот, посмотрите! - Маша отодвинулась от плиты, возле неё на маленьком разделочном столике стояла чашка с дымящимся кофе и лежал бутерброд с паштетом. Все засмеялись и шутливо зааплодировали. Маша с улыбкой подошла ко мне и чмокнула в щёку:
        - Ну что встал? Проходи уж, садись, где найдёшь место. Тебе, как обычно, повезло, сначала с нами перекусишь, потом и с ребятами позавтракаешь.
        Усевшись на край скамейки, я, довольный, похлопал себя по животу и, улыбаясь, заявил:
        - А ты как думала? Большому мозгу нужно много калорий. Насчёт мозга я, конечно, точно не знаю, но вот курдюк у меня, вне всякого сомнения, самый выдающийся.
        Допив кофе, я оглядел притихших женщин и спросил:
        - Ну что, красавицы! Как вам спалось в новой обстановке? Теснота не раздражает?
        Все отводили глаза. Только Вика, глядя прямо на меня, сказала:
        - Бывало и похуже! Мы привычные. Слушай, пап, у меня к тебе предложение. Можно я поеду в первом «Урале» с ребятами - лишние глаза в поиске заправки не помешают. А то они, бедные, даже сменяясь, поспать не смогут, будут вдвоём выискивать эту заправку. Уж я-то ответственность Саши знаю. А так - я возьму на себя эту работу, хоть дам им возможность немного отдохнуть. К тому же мне уже жутко надоело ехать в этой закрытой будке, прямо как овца на заклание. Вон, Таня и Катя, те хоть делом заняты, а я, кстати, тоже могу водить вездеход.
        Я немного подумал и ответил:
        - Это дело, конечно, хорошее, и их мужской тандем разбавишь. Только вот, как же с Ванюшкой-то быть? Как ты оставишь ребёнка на долгое время?
        - А что Ванюшка? Он же не грудной, тут мама остаётся. Кстати, Ваня с бабушкой себя даже лучше ведёт и кушает лучше.
        В принципе, я был не против этой идеи и тоже думал посадить к ребятам отдельного наблюдателя, чтобы не отвлекать их от дороги, поэтому сказал Вике:
        - Надо с ребятами всё обговорить. Вдруг, ты будешь смущать Флюра?
        Катя прыснула и сквозь смех произнесла:
        - Да… этого жеребца смутишь, как же…
        Не обращая внимания на эти женские подколы, я спросил у Ирины:
        - Слушай, Ириш, а как там наша живность, куры наши? Здесь-то, в аквариуме, я вижу, рыбки плавают, а в грузовой отсек «газона», хоть сам его и веду, не заглядывал ни разу.
        Ирина с гордостью продемонстрировала мне куриное яйцо:
        - Вот, это я сегодня утром вытащила из нашего птичника; все куры здоровы и нормально себя чувствуют. В отсеке достаточно тепло. Вчера Володя протянул туда провод от нашего генератора и включил электроподогрев, так что там температура сейчас выше нуля. Утром я наложила курам достаточно корма, теперь точно хватит до следующей остановки.
        Я взял яйцо, с интересом его осмотрел и с пафосом произнёс:
        - Ну что бы мы делали без женщин? С таким тылом горы свернём!
        Потом, уже спокойным тоном, предложил:
        - Давайте, чтобы не мучить детей, впредь все завтраки и обеды будем проводить в нашем кунге, что мы будем тут тесниться и загонять вас на верхние полки.
        Маша, прервавшись от приготовления второго большого завтрака, повернулась от плиты ко мне и, слегка прищурившись от яркого света, бьющего из окна, ответила:
        - Может, ты и прав, но сейчас уже завтрак приготовлен, и таскать всё туда-сюда по холоду не очень хочется, поэтому мы уж сегодня отмучаемся, а в следующий раз будем всё готовить у вас в кунге. И пьянствовать вы будете тоже там. Наш домик мы объявляем зоной трезвости, так что запас спиртного отсюда сразу уносите к себе, нечего нам тут детей портить.
        Я, потянувшись, поднялся, подошёл было к выходу, но обернулся и сказал:
        - Уф, какие вы тут все строгие, аж страшно становится. А про пьянки это вы зря - сами знаете, что в году раза три всего-то и гуляли. Прицепиться вам не к чему, вот и вспоминаете про пьянки. Володя, вон, чёткий учёт ведёт, и по его ведомости расход спиртного меньше одного литра на человека в год. Вот так, борцы с вредными привычками - против фактов не попрёшь! Ладно, пойду будить нашу гвардию, в вы тут готовьтесь, сейчас прибудут основные голодные силы, быстро всё пожрут, как голодная тля.
        Одевшись, я спустился по лестнице с площадки, надел лыжи и направился к «мужскому» кунгу. После начала моего дежурства прошло уже больше часа, поэтому я быстро разбудил ребят и пошел ещё раз прогревать технику, а через полчаса вернулся в «женский» кунг. Он уже был весь забит под завязку - ребята сидели за столами, а женщины и дети, так же как вчера, на верхних полках. Маша передавала на обеденные столы тарелки с завтраком. Она и мне вручила полную тарелку макарон с тушенкой. Не моргнув глазом я взял тарелку и с жадностью стал поглощать эту вкусноту.
        Когда все наелись и удовлетворённо откинулись на спинки скамеек, с верхней полки слезла Вика, повернулась ко мне и сказала:
        - Пап, ты можешь не беспокоиться, я уже обо всём договорилась с Флюром и Сашей. Так что, одеваюсь и иду заводить «Урал». - И тут же начала складывать какие-то вещи в пластиковый пакет. За ней стали подниматься остальные наши водители; одевались и выходили к своим вездеходам. Так как всё было обговорено ещё вчера, никакой суеты и спешки не было. Все прекрасно знали свою диспозицию. Двигаться было решено так же, как и вчера: первым грузовой «Урал», потом «Уралы» с кунгами (водителями первого были Володя с Катей, второго Николай с Максимом), следующим ехал вездеход-заправщик, затем шёл модульный ТТМ под управлением Валеры и Натальи, замыкал всё это шествие наш «газон». Колонна смотрелась очень внушительно, особенно первые три монстра «Урала». Эти снегоболотоходы вместе с кунгами высотой были около шести метров, длиной более десяти. Каждый из них тащил за собой ещё и громадные сани, нагруженные горой различных вещей. Единственными минусами этих гигантских вездеходов были, пожалуй - большой расход топлива и маленькая скорость (по паспорту она составляла до 30 километров в час, с санями мы разгонялись,
максимум до двадцати пяти).
        Первым сел управлять «газоном» Сергей, а я, удобно устроившись в пассажирском кресле, закрыл глаза, надвинул на тёмные очки ещё козырёк шапки и опять предался воспоминаниям. Теперь мысли заняли мои родные, в первую очередь, конечно, жена, дочка и внук Ванюша. Мне подумалось, как повезло моей дочери Вике, да и нам, в общем-то, тоже, что она встретила такого человека, как Саша. Он раньше служил в спецназе ГРУ. В злополучный день падения метеорита в район древнего и уже давно потухшего Йеллоустоунского супервулкана Саша вместе со своим боевым другом как раз отдыхал в Москве после командировки на Кавказ, и на наше счастье, я смог их уговорить поехать отдохнуть к себе на дачу. «Кот» и «Хан» (боевые клички Саши и Флюра) оказались просто незаменимыми людьми в нашей теперешней жизни. Именно благодаря им мы смогли отбиться от всех мародёров и бандитов и даже захватить награбленные запасы продуктов и топлива. Вот и сейчас, пожалуй, из всех нас только они могли выдерживать крайнее напряжение, управляя первым в колонне вездеходом. Другие ребята, включая меня, этого не выдержали бы - ведь вокруг наблюдалась
невыносимо однообразная и монотонная картина, практически не было никаких ориентиров. Другое дело, следовать по уже накатанной колее, тем более когда впереди маячит тёмное очертание вездехода.
        Слегка отвлекаясь от воспоминаний, я посмотрел на Сергея, он, сосредоточенно вглядываясь вперёд, аккуратно вёл наш «газон».
        - Когда меняемся? - спросил я.
        - Отдыхай, Батя, ещё три часа можешь покемарить.
        Я опять закрыл глаза. Вспомнилось, как спасли от бандитов трёх молоденьких девушек (Таню, Наташу и Риту) наши главные бойцы - Кот и Хан.
        Меня опять потянуло на мистику, я подумал, именно после спасения этих трёх беззащитных девчонок нам и начало жутко везти. На базе этой банды мы нашли гигантские запасы продуктов и топлива. Потом удачно отбились от большой группы мародеров, уничтожив даже БМД (боевую машину десанта). Гусеницы от неё мы позже приспособили к грузовику «Исузу», изъятому у тульских убийц. Так появился наш первый снежный вездеход, без которого мы вряд ли смогли бы выжить. Сейчас, после установки на него цистерны, он являлся нашим заправщиком. И, наконец, нам крупно повезло, когда обнаружили военные склады с техникой, стоявшей на консервации. Именно благодаря найденным там вездеходам мы и смогли организовать эту эвакуацию к тёплому морю. Несмотря на то что вся эта техника была произведена ещё во времена СССР, никаких нареканий у нас она не вызывала - работала очень чётко и надёжно, единственная проблема - прожорлива очень. Но, как говорится - дарёному коню в зубы не смотрят.
        В этот момент я почувствовал, что мерное покачивание прекратилось, и почти что сразу раздался голос Сергея:
        - Батя, подъём!
        Я открыл глаза, выпрямился и, повернувшись к нему, спросил:
        - Что такое, Серёга? Что случилось? Он усмехнулся:
        - Всё, Батяня, твой кайф кончился, теперь моё время покемарить. Сейчас всеобщая десятиминутная остановка на пересменок и поход до ветру, а потом, - он потянулся, - меня ждёт, пускай и сидячая, но постелька.
        Я непонимающе уставился на него и ещё раз спросил:
        - Да ты что? Разве уже прошло три часа с нашего последнего разговора? Не может быть! Я же буквально минут пять как закрыл глаза. Хватит разыгрывать, Малой!
        Он засмеялся, похлопывая меня по плечу:
        - Может, Батя, может! Я, конечно, знал, что ты не дурак поспать, но что так - это для меня откровение. Правда, я и сам не лучше - только уснёшь, а тебя уже толкают - вставай, мол, мужик, работать пора.
        - Если мне не веришь, посмотри на свой швейцарский хронометр, он не соврёт, - ещё больше развеселился Серёга.
        Потом он повернулся, открыл двери и вылез наружу. Я посмотрел на часы - действительно, наступало время моей смены, так что удивляйся не удивляйся, а делать нечего, и я тоже вышел на улицу, оправиться. Потом мы поменялись с Сергеем местами, и до команды Саши трогаться даже успели выпить по чашке горячего чая. Сергей уже минут через пять после того, как мы продолжили путь, крепко спал. Я поразился его умению использовать каждую минуту для отдыха. Вроде бы совсем недавно, каких-то пять часов назад, он проспал подряд целых восемь, а теперь снова, как младенец, уснул в течение нескольких минут.
        Прошло чуть более получаса монотонной езды, и меня по рации вызвал Флюр:
        - Батя, приём! Как там у вас, в «заднице» колонны, дела - никто не отстал?
        Я довольно строгим тоном ответил:
        - Опять засоряешь эфир? Заскучал, поболтать не с кем? Вас же там теперь трое, или Вика так увлеклась наблюдением, что и поговорить не в состоянии? А, может, она элементарно уснула? - И замолчал, ожидая ответа Флюра.
        Он что-то там поскрипел у микрофона, потом, наконец, я услышал:
        - Ладно, Бать, не ругайся! Подумаешь - уснули. Они, может, друг без друга, что называется - не поспать, не пожрать… Что же теперь, из-за каких-то мифических обязанностей разрушать семью?
        Он засмеялся и продолжил:
        - Сам понимаешь, Батя, Вика нужна здесь - постольку поскольку. Кто ведёт вездеход, всё равно лучше всё замечает и быстрее увидит признаки заправки. Тем более, как я думаю, заправку мы найдем скорее всего ночью. В очки ночного видения столбы, нагретые за день, довольно трудно пропустить. А днем, при таком солнце, когда всё отражается от снега, даже опытный наблюдатель может не заметить тонкий столб громоотвода или другие признаки заправки. Вот ночью, Вика, конечно, пригодится. Тем более в это время спать буду я, а она со мной - вряд ли - Саша не позволит, - и он опять засмеялся.
        Я спросил у Флюра:
        - Слушай, ты в некотором роде у нас «интуит», вот и скажи, найдём мы на заправке топливо или нет?
        Он, не прекращая посмеиваться, ответил:
        - Это ещё неизвестно, кто из нас больший «интуит». По крайней мере, все полные заправки найдены при твоём непосредственном участии. Да, считай, и всё остальное ценное имущество - тоже. А кто, так сказать, «спинным мозгом» прочувствовал надвигающуюся катастрофу. Так что, не будем. Что касается меня, я, ей-богу, ничего не чувствую, а если и чувствую, только тогда, когда дело касается опасности существования моей бедной задницы. - И он замолк, а я немного помолчал и продолжил, вторя его ехидным словам:
        - Жалко! Вообще-то нужно хорошо подумать, как ощущения твоей трусливой задницы можно привязать к поискам топлива. Да-а, скорее всего, придётся надеяться только на наше могучее «авось», только это не про тебя - оно помогает только смелым и решительным. Ладно, Флюр, пора заканчивать беседу, тебе там, коль ребята спят, надо быть повнимательнее. Всё, пока, до связи!
        - И я положил рацию на приборный щиток. Но буквально через минуту она снова ожила, и голос Флюра опять монотонно забубнил:
        - Алло, Батя! Прием, приём!
        Я взял в руку рацию и раздражённо спросил:
        - Ну что там у тебя? Какая муха постоянно кусает?
        Из динамика донёсся бодрый голос Флюра:
        - Слушай! Опять ты меня заговорил, да так, что главное-то я и забыл у тебя спросить. А ты сам-то помнишь, что давал распоряжение через каждые два часа сверять наше местоположение по данным навигаторов. По моему «Джи-пи-эс» мы находимся на 540-м километре трассы Москва - Астрахань. А что там твой «Глонасс» показывает? Приём!
        Да! Вопросы, касающиеся ориентации, у меня как-то совсем выпали из головы; мозги были забиты только тем, где найти топливо и заправки, а сама система «Глонасс» была у меня отключена. Я судорожно включил её и буквально через минуту ответил Флюру:
        - Хан, прием! По моему навигатору находимся точно в указанных тобой координатах, так что, двигаемся правильно. Слушай, у меня по этой электронной карте на 530-м километре указана заправка. Ты как там, ничего не видел?
        Из начавшей потрескивать помехами рации я всё же смог разобрать слова Флюра:
        - У меня на навигаторе она тоже отмечена. Но я - как ни смотрел - ни хрена не увидел. Да не переживай ты так, Батя, ночью непременно найдём какую-нибудь заправку. Ну ладно, давай, до связи!
        Теперь уже он отключил рацию, а я, оставив её на приёме, сосредоточился на управлении вездеходом.
        Монотонность движения и резкий, яркий солнечный свет, отраженный от ослепительно-белой поверхности снега, неимоверно раздражали глаза. Несмотря на очень тёмные защитные очки, приходилось прищуриваться. Чтобы как-то отвлечься от этого слепящего однообразия, я начал думать о нашей предыдущей экспедиции - поездке, совершённой два года назад, в мой родной город Москву. На сердце сразу стало как-то тоскливо. Вспомнился пустой, полуразрушенный город, затопленное метро и замороженные трупы в его вестибюлях.
        Занятый этими грустными воспоминаниями, я непроизвольно увеличил скорость и очнулся только, когда до ТТМа, идущего впереди, которым управляли Валера и Наташа, оставалось всего-то, метра три. Это обстоятельство заставило меня мобилизоваться и вернуться мыслями к нашей эвакуации.
        После посещения Москвы уже никто не верил в наличие где-либо властных структур и больших организованных групп людей. Мы окончательно поняли - надеяться нужно только на себя. Может, в частности, и из-за этого было принято решение о срочной эвакуации в более тёплую климатическую зону, поближе к экватору. Как говорится, «ловить» в Подмосковье было нечего, кроме собственной деградации, а в конечном итоге и вовсе - гибели.
        Последним толчком к нашей срочной эвакуации послужили очередные изменения в климате - резкое потепление, как следствие этого, бурное таянье снега, а также участившиеся ураганные ветры. В результате одного из таких ураганов был полностью разрушен наш ветряк - единственный источник энергии, не требующий топлива. Пожалуй, это был главный ресурс, за счёт которого мы и выжили в те кошмарные времена, наступившие после взрыва супервулкана. Ветряк, ну и, конечно, мой, сделанный с любовью и умом, дом, позволили нам выдержать поистине космические температуры, когда холод достигал минус ста градусов по Цельсию.
        После очищения атмосферы от пепла и газа, наконец, появился прямой солнечный свет. Восстановилась и радиосвязь, а также начали функционировать навигационные системы GPS и «Глонасс». Как ни странно, спутники этих навигационных систем не сбились с орбит - живучая оказалась космическая техника. Уже можно было как-то ориентироваться в этой бесконечной снежной равнине.
        В среднем толщина снежного покрова достигала шести метров, при этом снег был слежавшийся, чрезвычайно плотный. Только верхний слой, толщиной сантиметров в сорок, был относительно рыхл (это был снег, выпавший недавно) - человек без лыж в него сразу проваливался, - потом начиналась плотная снежная масса, по которой, по моему мнению, можно было ездить и на обычных автомобилях.
        Мои размышления прервала неожиданно ожившая рация, и голос Саши, доносившийся оттуда, начал командовать:
        - Внимание всем! Четыре часа прошло. Время пересменки. Мы останавливаемся!
        Вслед за этим из динамика рации донёсся голос Флюра:
        - Всё, я торможу! Интендант, который «супер», не отдави мне зад! Граждане, кто желает, может оправиться; девочки направо, мальчики, налево. Только, ради бога, не перепутайтесь, и, главное, подальше от мощной струи Малого.
        Из динамика донёсся отдалённый голос Вики:
        - Ну-у… Флюрушка, опять всё опошлил.
        - А я что? Я просто как голос в метро - предупреждаю пассажиров. Ну ладно, могу и интеллигентно. Осторожно, спасайся, кто может - из кабины выходит Малой! - И из рации донесся дружный, трёхголосый смех экипажа нашего первого вездехода. Пока они так развлекались, я успел подъехать вплотную к вездеходам, вставшим плотной группой, и остановиться рядом с «Уралом», которым управляли Николай и Максим. Наконец, встрепенулся Сергей. Он непонимающе уставился на меня, потом широко зевнул и спросил:
        - А что случилось? Чево это шарабан мастера здесь стоит! Сломались, что ли?
        Я похлопал его по плечу и заявил:
        - Нет, мужик, не дождёшься! Просто пришло твоё время потрудиться. А то прям как младенец - спит и всю дорогу слюни пускает.
        И уже давясь смехом, продолжил:
        - Слушай, Малой! Тут по радио предупреждение пришло - что у тебя струя дюже мощная, ты смотри, поаккуратней там, когда выйдешь оправляться.
        Этот разговор был услышан по всем нашим рациям, поэтому из динамика донёсся разноголосый смех. Этот смех подхватил и сам Сергей, потом взял рацию и прямо в микрофон проговорил:
        - Не иначе тут Хан выёживается! Наверное, попал когда-то под мою раздачу, всё забыть не может! Ладно, парень, не обижайся - обтекай потихоньку.
        После этих слов Сергей с видом победителя выскользнул из кабины «газона», отошёл метра на три и начал с уханьем растирать лицо ледяным снегом. Я тоже вышел из тёплой кабины. На улице был мороз в сорок градусов, шёл небольшой снег. Из кабины соседнего «Урала» вылез Николай, вскоре к нам подошёл и Игорь. Ещё на подходе он начал громко сетовать:
        - Это ползущее недоразумение скоро меня доведёт! Слушай, Мастер, нужно что-то делать с моим вездеходом, а то, боюсь, он скоро развалится. Недавно, вот, разогнались до тридцати километров, так такой визг стоял, будто целое стадо свиней пустили под нож.
        Коля на это только плечами пожал и вздохнул:
        - Да что тут на этом морозе сделаешь! Нужно перебирать всю гусеничную группу, а это работа не на одну неделю. Так что, Дохтур, сам должен понимать - пациент находится при последнем издыхании. Поэтому тебя, опытного врача, к нему и приставили, как привыкшего к крикам умирающих. Так что не гони волну - если сдохнет, направишься к девочкам, на посиделки. - Потом, обращаясь уже ко мне, продолжил: - Ну что, Толян, делать-то будем? Похоже, загибается наш ветеран. Жалко! Столько сил было на этот вездеход положено! Всё ещё перед глазами стоит картина, как вы с Володей в том производственном цеху, в Серпухове, стоите - все в снопе искр - и стачиваете детали траков. - И он опять тяжело вздохнул.
        Я ответил ему с иронией:
        - А ты по этому поводу ещё и поплачь, может, полегчает, а, нет - иди, убейся о борт этого вездехода. Да что вы оба нюни распустили по этой железке. Сломается, придётся его бросить, и нечего тут сантименты разводить. А вообще - скрипучее дерево долго скрипит. Так что нечего его раньше времени хоронить.
        В этот момент вставший на подножку своего «Урала» Саша громко крикнул:
        - Ну что, все оправились и размялись? Тогда - по коням! - И залез в кабину вездехода. Я тоже, похлопав ребят по плечам, направился к «газону».
        Когда уже собирался открывать дверь в кабину, меня опять окликнул Коля:
        - Батя, постой, совсем забыл спросить. Затапливать мне печку в моём кунге, как обговаривали на прошлой стоянке? Или, может, ну её? Я поставил ресивер и подаю с «Урала» электричество в будку на полукиловаттный обогреватель. Сейчас залезал в кунг - температура там вполне приличная, плюс пять градусов.
        Я повернулся к нему:
        - Да нет, рано ещё затапливать, неизвестно, когда найдём заправку и встанем на стоянку. Когда встанем, тогда и затопим. В случае чего, опять придётся отогреваться в женском кунге. Так что, правильно ты всё делаешь. А что тогда договаривались не экономить солярку для печки, так, что ни скажешь, когда сидишь в такой тесноте. А сейчас, сам видишь, какой простор, да и отдохнули качественно, поэтому опять пора подумать об экономии, - и я засмеялся. - Да к тому же, дружище, после того как ты напомнил, что у нас есть ресиверы и что через них можно подключить и обогреватель в кунге, и дополнительные прожекторы на первом «Урале», потребность заранее топить печку, по-моему, совершенно отпала. Сам же сказал - «в кунге сейчас тепло».
        В этот момент открылась водительская дверь газующего «газона», из неё высунулся Сергей и громко крикнул:
        - Батя, ну скоро ты? Сейчас уже народ тронется. Саша, вон, уже просто «копытом бьёт»!
        Я махнул рукой Коле и крикнул:
        - Всё, пока! До следующей остановки! И, помоги нам Бог, чтобы она случилась у заправки, полной дизтоплива.
        Я открыл дверь вездехода и с превеликим наслаждением уселся на пассажирское кресло. Только устроился, Сергей уменьшил обороты двигателя, и стало гораздо тише. Я повернулся к нему и спросил:
        - А что газовал, Малой, топлива у тебя сильно много, что ли? С людьми, опять же, не даёшь побеседовать? Не терпится порулить? Смотрю, ты просто фанатеешь, управляя вездеходом? Так давай! Я тебе с большим удовольствием уступлю свою смену, хоть отосплюсь от души.
        Сосредоточенно наблюдая в ветровое стекло, как Коля поднимается в кабину «Урала», он ответил:
        - Да ладно, не злись, тебя бы на моё место. Наш спецназ за последние пять минут уже несколько раз по рации вызывал. Всё узнают - готовы ли к движению. А Флюр так вообще психует - говорит, что спать может только при движении, когда качает. Привык, говорит, с детства в люльке засыпать. Когда узнал, что тебя ещё нет в кабине, разорался, что мы его сна лишаем!
        К моменту окончания его рулады Николай сел в кабину. Сергей взял рацию и сообщил на первый вездеход, что все на месте, готовы и можно трогаться. Потом переключил рацию на приём. Оттуда практически сразу раздался голос Саши:
        - Малой, тебя понял, начинаю движение. Затем рацию взял Флюр и плаксивым голосом продолжил:
        - Батя, что же ты нарушаешь режим. Мы же уже привыкли - десять минут мёрзнем, четыре часа спим. А теперь на целых семь минут сон уменьшится. Знаешь, за семь минут ракеты на орбиты взлетают. А какой сон я упустил за эти семь минут, вай-вай-вай! Где, спрашивается, соблюдение режима, где забота о личном составе?
        Я засмеялся, взял рацию и ответил:
        - Где, где - в Караганде! Я тут по своему швейцарскому хронометру засёк - базаришь ты, парень, уже пять минут. Так кто тебя сейчас-то сна лишает?
        Наконец мы тронулись, спать совершенно не хотелось, я достал большой термос с чаем, несколько бутербродов, и мы с Сергеем устроили небольшой перекус прямо во время движения. Потом я достал ноутбук, нашёл там нужную мне карту и начал анализировать, как нам лучше действовать, какой выбрать маршрут, чтобы наверняка добраться до Апшеронского полуострова хотя бы с небольшим запасом топлива. По всему выходило, что единственно верным вариантом был тот, что предложил Саша. По моим расчётам выходило, что безболезненно для наших запасов топлива мы можем отапливать кунги только девять суток. После этого срока уже залезаем в запасы солярки, предназначенной для движения - получалось, что мы сможем остановиться на длительную стоянку только один раз. Остальное время нужно приберечь для отдыха при движении по льду моря и при поиске топлива в Баку. Итак, у нас была только одна попытка для того, чтобы откопать топливо на заправке. Я вздохнул и произнёс:
        - Или пан, или пропал!
        Сергей непонимающе глянул на меня и спросил:
        - Батя, ты что?
        Я, сосредоточенно разглядывая проплывающую снежную бесконечную равнину, продолжил:
        - Да ничего, Серёга, просто жизнь нам не оставляет никакого выбора - только вперёд. И идём мы постоянно на грани фола, без всякого права на ошибку, а начнём сопли размазывать, рассуждая о судьбах человечества, жалеть себя - то дорога нам одна, уже наезженная другими в тартарары.
        Я смолк, а Сергей задумался. Так и ехали до самой остановки на пересменку. На этот раз стояли мы совсем недолго - едва успели выскочить и оправиться, как Саша объявил о начале движения.
        Я быстро залез в тёплую кабину, Сергей уже мирно дремал на пассажирском месте, и я потихонечку, чтобы не потревожить парня, тронулся за ТТМом Валеры и Наташи. Во время движения периодически посматривал на экран системы «Глонасс». Навигатор днём прекрасно показывал наше местонахождение, однако под вечер перестал ловить сигналы со спутников. По-видимому, не вся группировка космических аппаратов осталась на орбите, за столько лет какие-то спутники выбыли из неё. Правда, по поводу неработающего навигатора никаких тревожных сообщений с первого вездехода не поступало. Я тоже не стал трогать рацию; в конце концов, впереди едут профессионалы, они смогут ориентироваться и по компасу. Всё равно я сделать ничего не могу и помочь никак им не в состоянии, а что-то выспрашивать - только отвлекать ребят. В очередной раз подумал, что мы все-таки не зря именно Сашу с Флюром выбрали ехать первыми, прокладывая путь для остальных. Пожалуй, из всех нас только они и могли выдержать подобное напряжение, находясь в крайне тяжёлых условиях езды, из-за однообразия и монотонности ландшафта, а в особенности - отсутствия
значимых ориентиров и неработающих навигаторов.
        Когда подошло время очередной остановки для пересменки, с большим облегчением растолкал Сергея и вылез из вездехода на улицу. На этот раз я остановился рядом с кабиной ТТМа в большей степени из-за того, чтобы дать возможность Сергею подольше пообщаться со своей женой, едущей сменным водителем в этом вездеходе. На короткой прошлой остановке он успел только на несколько минут выйти на улицу, перед тем как мы сразу тронулись дальше. Сейчас я увидел, как он, выйдя на улицу, с гиканьем растёр заспанную физиономию холодным снегом и быстро заскочил в кабину ТТМа. Ко мне в это время подошёл Валера. Вид у него был довольно утомлённый, глаза воспалённые, красные. Я спросил:
        - Ты что такой измученный, будто вездеход на себе всю дорогу тащил? Что, Наташка совсем не даёт спать?
        Валера протёр глаза снегом, взгляд его несколько прояснился, и недовольно проворчал:
        - Кончай, Батя, эти свои дебильные шуточки! По правде говоря, это ты виноват, что я так замотался и не отдыхал в последнее время. Кто меня озадачил? - «Валера, подумай хорошенько, как нам сделать ветряк, хотя бы совсем небольшой?» Вот я всё последнее время и сижу за ноутбуком, пытаясь разработать проект. Какое тут будет состояние? Попробуй на коленках сделать такую вещь. Думаю, даже в «шарашках» люди работали в лучших условиях.
        Я, озадаченно поправив шапку, пробормотал:
        - Слушай, да кто же мог знать, что ты прямо в дороге начнёшь всё это рассчитывать? Дело-то не срочное. Запоминай-ка моё новое распоряжение - если не твоя смена - обязательно спать. Тем более, сам знаешь, когда найдём заправку - придётся поработать на все сто. Долго стоять нам нельзя, отдыхать будем только в Баку, да и то, если быстро найдём дизтопливо. А, может, и так получиться, что там в авральном порядке придётся мастерить систему для перегонки сырой нефти в солярку. Так что, не занимайся садомазохизмом, отдыхай, пока возможность есть.
        Валера ответил мне не сразу, смотря в сторону и чему-то улыбаясь:
        - Да понял я, Батя! Решено - предстоящие четыре часа поспать, просто я очень увлёкся этим вопросом, но самое интересное знаешь, что? По-моему, у меня всё-таки получилось сделать проект ветряка, конечно, не такого мощного, как тот, первый, а всего-то на пять киловатт. При этом все детали и агрегаты у нас есть в наличии, кроме, пожалуй, лопастей и стояка. Но их, думаю, можно будет сделать в любом городе, откопав от снега вход в какую-нибудь производственную базу.
        В этот момент из кабины ТТМа вылез улыбающийся и довольный Сергей. На ходу что-то дожевывая, он скороговоркой промямлил:
        - Этот неуёмный Хан опять требует закругляться - занимайте, говорит, свои места «согласно купленным билетам». Грозит, сволочь, пустить Кота контролёром, ну и ещё всякую там лабудень про открученные наши причиндалы и клизму Дохтура.
        Это сообщение здорово развеселило нас с Валерой, пришлось мне отшучиваться в тему:
        - Ладно, Валер, пока! Не будем доводить Флюра до исступления, пожалеем Кота с Дохтуром. Тем более у меня сейчас как раз имеется такой билет, со спальным местом, надо быстрее занимать. К тому же темнеет, можно душевно поспать без тёмных очков. - И я направился устраиваться на пассажирском месте нашего «газона».
        Мы тронулись, и уже минут через пять я провалился в глубокий сон. Снова время отдыха пролетело для меня в одно мгновение, и Сергей уже будил меня, чтобы опять садиться за управление вездеходом. Эта остановка была очень короткая. Я даже не успел докурить сигарету, когда по рации Саша объявил о минутной готовности к началу движения. Минут через пять, когда мы тронулись, я по рации вызвал первый вездеход. Микрофон взял Флюр. Узнав о самочувствии их экипажа, я поинтересовался:
        - Куда гоним? Спокойно перекурить нельзя. И к чему такая скорость? Знаешь ведь, что у заправщика начинаются проблемы, если давать больше двадцати пяти километров в час. И ещё - хорош балаболить, пожалей уши Дохтура, да и Татьяны тоже. Ты вот давеча грозился к опоздавшим его отправить. Однако, чувствую, Дохтур скоро к тебе со своим аппаратом пожалует. Приём!
        Из динамика раздался надорванный голос Флюра:
        - Батя, ты как будто не знаешь, зачем мы в последнее время, особенно когда стемнело, гоним поезд. Сам должен понимать - в тёмное время нужно проехать как можно большее расстояние, чтобы и вероятность найти заправку увеличилась. Я же тебе уже объяснял, что в прибор ночного видения гораздо проще заметить признаки её местонахождения. Сейчас из нашего экипажа вообще никто не спит; оба моих напарника внимательно изучают нашу трассу в приборы ночного видения. Так что, Батя, - найдём заправку, с тебя дополнительный отдых и паёк. А ещё, сам знаешь, нам с Саней полагается по несколько капель спиртяжки, чтобы снять это жуткое напряжение. Приём!
        Я совершенно серьёзным тоном ответил:
        - Хорошо, Хан, договорились! Найдёте заправку и сразу пойдёте отдыхать, а мы начнём её откапывать. И тогда от всех нас вам будет полагаться вовсе не спиртяжка, а грамм по двести настоящего французского коньяка. В запасе у Володи ещё осталось пару бутылок. Но этот суперприз будет вашим, только если на заправке окажется топливо. Приём!
        Из динамика рации послышался какой-то стук, скрип, потом оттуда донёсся голос Вики:
        - Пап, ты своими разговорами отвлекаешь нас от дела.
        И снова сквозь скрип прорезался голос Флюра:
        - Да… Батя… заметано! А-а-а!
        Из динамика донеслись звуки борьбы за рацию, наконец торжествующий голос Вики заявил:
        - Знаешь что, папа? Своим упоминанием о коньяке ты возбудил две трети нашего экипажа. Теперь даже и не знаю, чем успокоить бедолаг и заставить посерьёзней отнестись к выполнению текущей задачи. Придётся надавать тумаков. А ты прекрати разлагать членов моего экипажа, и больше без дела не вызывай нас по рации. Всё, пока, до встречи на заправке!
        Рация замолкла. В такой тишине я управлял вездеходом часа три, и уже начал высчитывать, через сколько минут начинать будить Сергея, когда рация опять ожила, и из неё раздался радостный возглас Вики:
        - Ура, ура! Это я её обнаружила, значит, я делю коньяк!
        Потом из динамика раздался серьёзный голос Саши:
        - Батя, вроде бы нашли заправку, по крайней мере, вышку громоотвода и столбы освещения вижу отчётливо. Сейчас мы туда подъезжаем и останавливаемся. Всё, связь заканчиваю - до встречи на заправке!
        Глава 3
        Минут через десять все вездеходы подъехали к указанному месту и народ высыпал из кабин. Только начало рассветать, было ещё темно, поэтому Флюр отогнал свой «Урал» немного подальше, чтобы осветить всю территорию предполагаемой заправки своими четырьмя дополнительными, стопятидесятиваттными прожекторами. При таком свете рельефно выделялись и торчащие верхушки столбов освещения, и стрела громоотвода, и большой снежный холм, под которым обычно скрывался навес над бензоколонками. Все признаки АЗС были налицо. Недалеко от большого холма был небольшой высоты, но длинный снежный вал. Скорее всего, под ним и скрывались ёмкости с топливом.
        Осмотрев всё это, народ единодушно признал, что признаки заправки однозначно присутствуют, поэтому решили вставать на длительную стоянку и начинать копать снег. Правда, вопрос, где копать, вызвал довольно жаркий спор. Саша с пеной у рта доказывал:
        - Мужики! Давайте экономить время и не заниматься ерундой. Все же прекрасно знают, что после потепления все пустоты под снегом заняла вода, и теперь там сплошной лёд; надо быть наивными дурачками, чтобы надеяться, что здесь, под навесом мы спокойно пройдём в операторскую будку, подключим как раньше насосы и наберем там топлива, сколько нужно. Поэтому предлагаю сразу начинать откапывать хранилище топлива, а не надеяться на исправные насосы и гостеприимно распахнутые двери в операторскую будку.
        Коля же не менее яростно доказывал:
        - Ещё неизвестно, заправка ли это! И что ты, вояка, можешь знать о насосах. Наоборот, мы сэкономим массу времени, если откопаем операторскую. Если даже под навесом и сплошной лёд, мы бензопилами прорежем узкий проход в операторскую будку, а там уже, если даже насосы не работают, по датчикам определим, есть ли топливо на заправке и имеет ли смысл копать дальше. Согласись, если на заправке нет топлива, получится гораздо быстрее и экономичнее. А если на заправке есть топливо, то, в принципе, какая разница, сколько времени мы тут проковыряемся и сколько сожжем своего. Я предлагаю откапывать традиционно.
        Мы внимательно выслушали аргументы обоих, потом Володя задал вопрос Коле:
        - Мастер, а ты уверен, что сама операторская не заполнена льдом? Твои рассуждения оправданны, если сам зал операторской не был заполнен водой, то есть был герметичен, как отсек в подводной лодке. Тебе самому-то не смешно? Если же операторская была затоплена, то всей электронике крышка, и мы никак не узнаем, есть ли топливо в ёмкостях, поэтому я за предложение Кота.
        Все эти споры прекратил я, сказав:
        - Эта полость под навесом, как и операторская, наверняка сплошь заполнена льдом. Такая быстрота, Коля, нужна при ловле блох, а мы экспериментировать не имеем права. Лучше уж потратить точно запланированное время, но гарантированно получить результат, чем надеяться на работу якобы действующих датчиков, а в такой ситуации надеяться на исправно работающую электронику мы не можем. Сомнения по поводу того, что это заправка, совершенно беспочвенны. По данным навигаторов «Джи-пи-эс» и «Глонасс», мы находимся практически точно на трассе Москва - Астрахань. А что может здесь находиться другое, с громоотводом, столбами освещения, вдали от населённых пунктов? Так что я, однозначно, за предложение Саши.
        В конечном итоге Коля с нами согласился.
        После этого разговора мы начали обустройство лагеря и заправку техники.
        Лагерь начали разбивать по обдуманному ещё дома принципу - установили «Уралы» с кунгами параллельно друг другу на расстоянии двух метров и положили между дверьми мостик (его мы смастерили ещё дома и везли с собой), он находился на высоте более двух метров от уровня снега. К мостику крепилась лестница для спуска на снежную поверхность. Когда мы всё это сделали, я попытался отправить экипаж нашего первого вездехода отдыхать, но все отказались, при этом Саша резонно заметил:
        - Ты же сам понимаешь, что ни в одном из кун-гов сейчас спать не устроишься; в женском дети не дадут и минуты спокойно отдохнуть, а в мужском сейчас сильно холодно. К тому же скоро туда придут женщины готовить нам обед, вот когда перекусим, тогда все и завалимся спать.
        После этого разговора я уже со спокойной совестью поручил им заняться заправкой вездеходов. Мы с Колей пошли заводить снегоуборщик, Валера делал освещение, а остальные в это время устанавливали мостик и занимались хозяйственными делами.
        Снегоуборщик мы завели довольно быстро, и по приставленным к саням доскам Коля съехал на нём в снег. После чего прямым ходом направился откидывать снег с предполагаемого места нахождения ёмкостей с топливом. Мы с ним договорились копать широкую траншею на всю длину снежного вала. Именно там, как я предполагал, и находились ёмкости с топливом. По моим старым воспоминаниям баки, как правило, были вкопаны в землю друг за другом, и на высоту около полуметра выглядывали только их горловины. Примерно такая же форма была и у этого невысокого пилообразного вала. Если бы за счет искусственного освещения с одной стороны эти холмики не давали контрастной тени, их можно было и не заметить.
        Чтобы не замёрзнуть, работали посменно, через каждые двадцать минут бегая отогреваться в женском кунге. Работали в течение двух часов, до того момента, пока нас не пригласили за уже накрытые столы в мужской кунг. Следом за нами пришли и Саша с Флюром, они тоже только что заправили последний вездеход. На мой взгляд, вид у них был гораздо бодрее, чем у нас с Николаем, не смотря на то что они ехали первыми и последние две смены практически не отдыхали. Остальные наши водители уже чинно сидели вдоль столов и как голодные коты внимательно следили за манипуляциями Маши у плиты, и наш приход внес некоторое оживление в это молчаливое, голодное царство. Николай разделся и заявил:
        - Так я и знал! Эти бездельники уже сидят с ложками, а нам с тобой, Батя, даже место не подготовили, хотя мы занимались как раз той работой, ради которой здесь и встали на стоянку. Да! Не уважает молодежь наших седин, хотя мы с тобой, Толь, единственные тут настоящие деды - аксакалы, можно сказать, - и он демонстративно погладил начинающую отрастать бородку.
        Мы с Сашей и Флюром в это время заняли места на боковых лавках, оставив ему самое неудобное в конце второго стола. Маша, наконец, закончила кашеварить и стала подавать тарелки с супом, она подтолкнула стоявшего рядом Колю и заявила:
        - Слушай, аксакал, ты бы не мешал, а то так можешь остаться вообще без обеда. Придется тебе жевать свою бороду. Пока ты тут базарил, место для тебя осталось только в конце столов, будешь продолжать, и суп твой молодёжь слопает, не поморщится.
        - Именно так, - добавил Флюр, невозмутимо придвигая к себе вторую тарелку с супом, - ты, Мастер, говори, говори… только знай, за нами не заржавеет, кто смел, тот и съел.
        Коля как-то стушевался и полез устраиваться на свободное место в конце столов.
        После обеда мы устроили обсуждение наших дальнейших планов и действий. Как обычно Володя произвёл расчёты того, сколько мы потратим топлива на раскопку этой заправки. Получалось как-то пугающе много, поэтому все начали размышлять, как нам сократить этот расход. Сам Володя предложил:
        - Я, если прямо сказать, не вижу другого способа сократить расход топлива, кроме как сократить время раскопки этой заправки. А как уменьшить это время, вижу тоже только один способ - работать нужно круглосуточно.
        Немного оттаявший и подобревший после обеда Коля тоже внёс своё предложение:
        - У нас тут полно смелой и отожравшейся молодёжи, которой наплевать на какие-то сорок градусов мороза. Поэтому зачем нам постоянно прогревать вездеходы? Лучше давайте сэкономим солярку, а перед отправлением наши орлы поковыряются дополнительно на морозе с часик, чтобы завести каждый вездеход, вот весь гонор с них и спадёт.
        Эту идею подхватил и Володя:
        - А что, дельная мысль! Пускай помёрзнем, запуская наши колымаги, зато сколько сэкономим солярки; если теоретически будем стоять здесь трое суток, то, считай, около ста литров. К тому же температура-то повышается, уже сегодня -38 градусов, а через три дня может стать и выше -35 градусов. Из нашего опыта мы знаем, что не так уж и трудно запустить двигатель вездехода при такой температуре, если конечно использовать пускач.
        Чтобы как-то закончить эти разговоры и бесполезные препирательства, я тоже высказался:
        - Всё, мужики, понятно, значит, решаем - работать круглосуточно, по сменам. И двигатели вездеходов всё это время не прогреваем. Смена будет продолжаться три часа, работают по два человека. Мы с Колей два часа уже оттрубили, сейчас ещё час отработаем и отдыхать. Потом наступает очередь Сергея и Валеры и далее, по порядку движения наших вездеходов, ну, сами понимаете, женщин мы из нашей очерёдности исключаем. Так же в первом круге мы пропускаем экипаж передового «Урала», ребята и так умотались, разыскивая эту заправку, пускай хоть немного отдохнут.
        Никаких возражений не последовало. Мы с Колей молча выбрались из-за стола и стали одеваться, чтобы идти отрабатывать оставшийся час нашей смены. Пока одевались, договорились, что первым в течение получаса будет работать он, а я уже закончу нашу смену. Я вышел покурить на мостике между кунгами. Потом помог Маше перенести остатки супа в женский кунг и вернулся в наше жилище. Все ребята, кроме Валеры и Сергея, уже улеглись на свои спальные места, а они собирались ждать окончания нашей смены. Сняв тулуп, я удивлённо сказал:
        - Малой, я просто тебя не узнаю! Ты же в кабине использовал каждую свободную минуту, чтобы поспать, а теперь нарушаешь свой главный принцип - солдат спит, служба идёт. Такого непринципиального Наташка разлюбит!
        Он ухмыльнулся и ответил:
        - Конечно, разлюбит, если мы будем жить, как в казарме, а они, как в институте благородных девиц. Ты, Батя, самой главной моей черты характера не знаешь - это огромная лень. Вот этому принципу я никогда не изменяю, а сон просто следствие. Поэтому и сейчас не ложусь - разденешься, а через полчаса снова одеваться. Вон Конь - это фанатичный трудоголик, каждую свободную минуту на ноутбуке что-то рассчитывает. Просто псих какой-то! От него Татьяна точно скоро сбежит!
        Действительно, Валера, сидя за столом, уткнулся в свой ноутбук, и даже не слышал, что о нём говорят. Я подошёл к нему и заглянул на экран, там была нарисованная схема лопастей ветряка и какие-то расчёты. Помахав перед его глазами рукой и увидев, что он, наконец, взглянул на меня, я сказал:
        - Ты что, забыл наш недавний разговор? Мы же договорились, что займёмся все вместе ветряком только в Баку, когда найдём топливо. Так что заканчивай. Лучше иди к Татьяне, может, она наставит тебя на путь истинный.
        По взгляду Валеры было видно, что он наконец вернулся к действительности, но его ответ был всё равно связан с ветряком:
        - Понимаешь, Батя, конечный результат, он совсем рядом, осталось совсем чуть-чуть. По-хорошему, чтобы грамотно всё рассчитать и по поводу лопастей, и стояка необходимы, конечно, Володя и Коля, но я пытаюсь пока сделать всё вчерновую, чтобы им потом было полегче.
        Я похлопал его по плечу и обратился как к больному, ласково:
        - Ну вот и чудненько! Ты сам всё прекрасно понимаешь! Сейчас сюда придет Николай, так ты его не жалей, а сразу и озадачь вопросом этих расчётов, пускай полчаса до окончания смены порешает эту задачку.
        Посмотрев на часы, я увидел, что практически подошло время моей смены, поэтому не стал дальше вступать ни в какие разговоры, поспешно оделся и пошёл сменять Николая. На всякий случай с собой я захватил канистру с бензином, всё-таки без заправки, непрерывно снегоуборщик работал уже два с половиной часа. К моему приходу Коля уже срезал верхний, рыхлый слой снега и теперь еле-еле двигался на «Хонде», убирая более плотный слой. Ширину вырытой траншеи он, как мы и договаривались, держал три с половиной метра. Из нашего опыта, при такой ширине траншеи можно было снегомётом выбрасывать снег с глубины до четырёх метров. Увидев меня, он прекратил работать и еле слез с сиденья снегоуборщика. Двигался парень с трудом, борода была покрыта инеем, он настолько замёрз, что его фразу - «Как ты в-в-вовре-мя подо-ш-шёл» - я понял с трудом. Отправляя Колю греться в кунг, я тем не менее попросил:
        - Слушай, Мастер, ты там всё-таки посмотри расчёты лопастей и стояка ветряка, а то ещё Валера, не дай бог, умом тронется.
        Оставшись один, я заправил «Хонду» и начал медленно вгрызаться на ней в тяжёлый спрессованный снег. Когда меня пришёл сменять Сергей, я, так же как и Коля, еле сполз с сиденья снегоуборщика, дрожащим от мороза голосом пожелал ему успехов в труде и медленно направился в тёплый кунг. Основная трясучка на меня напала, когда уже в тёплом помещении я снял тулуп и валенки. Минут пять крутился возле горячей печки, отогревая конечности, только потом повернулся к ребятам и сказал:
        - Мастер, всё-таки мы опрометчиво сделали последнюю смену по полчаса, до этого работали по двадцать минут, и никаких проблем с холодом. А за эти полчаса я совсем задубел. Да и на тебя было жалко смотреть.
        Потом, обращаясь уже к Валере, продолжил:
        - Но зато вам повезло, как умные люди вы должны учиться на ошибках других, так что меняться сменами будете через двадцать минут.
        Я уселся за стол, налил себе горячего чаю из электрического самовара и продолжил нравоучения:
        - Мужики, заканчивали бы вы эти посиделки. Сами должны понимать, что этим сейчас мы ничего не добьёмся, а только увеличим затраты электроэнергии. И сейчас скажу вам одну умную мысль, которая посетила меня, когда я сидел замёрзшей задницей на снегоуборщике. Тратя лишнюю электроэнергию, мы здорово обижаем наших кур, - отпил горячего чаю, улыбнулся и продолжил: - А что, разве не так? Подача электричества в грузовой отсек «газона» уменьшается, обогреватели там работают с меньшей мощностью, температура понижается, бедные курочки мёрзнут и перестают нестись. Так что, молите бога, чтобы наши женщины не связали наши посиделки с уменьшением количества яиц, а то, боюсь, как бы ни оторвали наши!
        Коля засмеялся, дал шутливый подзатыльник Валере и сказал:
        - Конь, до тебя дошла мысль! А насчёт расчётов я всё понял, как только тронемся, я забираю у тебя ноутбук, там, в пути, на досуге всё посчитаю и проверю твои выкладки. Потом мы дадим всё проверить Володе, и, я думаю, когда доедем до Баку, проект полностью доделаем. А там… раскопаем вход в какое-нибудь предприятие и за пару дней сделаем всё в металле.
        Валера закрыл ноутбук, передал его Николаю, встал и пошёл одеваться. Я посмотрел на часы, действительно, если они с Сергеем будут меняться через двадцать минут, то ему пора выходить. Когда Валера ушёл, мы с Колей быстро разделись и улеглись на свои спальные места. Несмотря на бьющие из окна лучи солнца, я уснул ещё до прихода Сергея на обогрев.
        Разбудил меня разгоревшийся в нашем кунге жаркий спор, а именно громкие выкрики Флюра:
        - Взрывать, нафиг! Нужно там насверлить отверстий электробуром и взорвать, к чёрту, весь этот лёд. Гранат у нас в запасе ещё полно.
        Ему отвечал спокойный басок Николая:
        - Пилить! Только пилить! Как завещал великий Паниковский. Шура, пора доставать бензопилы! Я серьёзно, ты же их укладывал, не заставляй Володю рыться в инвентаризационных списках.
        Открыв глаза, я присел на своём матрасе, и моим глазам предстала живописная картина. За столом сидели, попивая чай, легко одетые Саша, Володя, Коля и Игорь, а перед ними стоял Флюр, размахивая руками, облачённый в тулуп, валенки и шапку-ушанку. Я громко хохотнул, разбудил спящего рядом Сергея. Тот подскочил, удивлённо вытаращил глаза и фальцетом запричитал:
        - Что, что такое случилось? Где я? Наташка! Куда вы дели Наташку?
        Под нарастающий смех всё больше краснело и глупело лицо Сергея. Когда мы наконец прекратили гоготать, проснулись Максим и Валера и стали наперебой выспрашивать, что же, в конце концов, случилось? Саша, глядя на Сергея, объяснил:
        - Ну ты, Малой, как обычно, в своём репертуаре! Как всегда, тебя в самый неподходящий момент выдернули в жуткую реальность из твоего параллельного, уютного мирка. Что делать, дружище, придётся тебе в который раз идти и морозить свою драгоценную задницу, - потом он взглянул на меня, и уже другим тоном продолжил: - Всё, Батя! Похоже, пришёл конец нашей лафе, теперь придётся поработать ручками. На глубине трёх метров в нашей траншее теперь только обледеневший снег. Наш снегоуборщик совершенно бесполезен, он никак не желает вгрызаться в этот лёд. Вот мы сидим тут и думаем, как нам дальше действовать?
        Я не удержался и спросил:
        - Сашок, я что-то не понял, вы же должны были пропустить эту смену. Я думал вас увидеть спящих на своих местах. Какого чёрта Флюр направился работать? Вы же и так делаете больше, чем каждый из нас и, хотя бы когда стоим, должны хорошо отдыхать.
        Тут в разговор встрял Флюр:
        - Э-э-э, Батя! До отдыха ли сейчас! К тому же мы за это время вполне нормально восстановились. Например, я готов хоть сейчас идти бурить шурфы для закладки взрывчатки.
        Николай, сидящий на полу, куда скатился во время неуёмного веселья, протестующе воскликнул:
        - Какие, к чёрту, шурфы? Ты, Хан, совсем ополоумел со своей взрывчаткой! Только пилить! Все же помнят, как мы удачно вскрывали бензопилами ту, совхозную заправку. Как говорится - без шума и пыли. А тут, ты представь, ну, разрыхлишь ты лёд этими взрывами, а дальше-то что? Снегоуборщик вряд ли возьмёт эту ледяную смесь, ведь там будут крупные куски льда. Экскаватора у нас нет. И остаётся что? Правильно - только лопаты и наши руки. А интересно, как ты будешь лопатами выкидывать эту ледяную крошку с такой глубины? Нет, только пилить! - Он замолчал, поднялся с пола и уже стоя продолжил: - Нет, ребята, только распилка льда на блоки и вынос их вручную помогут нам относительно быстро добраться до этих топливных баков. Ту, совхозную заправку, мы же за три дня откопали, так и эту откопаем.
        Неожиданно Николая поддержал Саша:
        - А что, Мастер прав, пилить оно вернее. К тому же, Флюр, тут тебе не уголь, это всё-таки бензохранилище. Кто знает, вдруг, взрывом пробьёт ёмкость с бензином, и, несмотря на такие морозы, детонирует бензиновая взвесь. И где тогда мы все будем? Правильно… Так что, Шура поддерживает героя классического романа - «только пилить».
        Тут и я влез в этот спор:
        - Вот я долго слушал вас, правда, так и не понял, по какому поводу шум? У нас давно уже отработана технология раскопок. До четырёх метров глубины роем снегоуборщиком, а потом нарезаем блоки и вручную их выносим. В этом случае разница-то не очень большая; подумаешь, вручную будем копать на метр больше. Конечно, имеется одно большое отличие от обычной нашей работы - температура. Обычно при таком морозе мы сидели дома, а начинали трудиться только при минус двадцати. Но, что делать, теперь такова наша планида. Сейчас разделимся на две бригады и посменно продолжаем работать. К делу по переноске блоков носилками придётся привлекать и наших женщин. Ширину траншеи, как обычно при таком способе работ, делаем в полтора метра.
        Все споры прекратились, и мы начали делиться на бригады. Флюр пошёл приглашать в кунг женщин. Когда все собрались, мы сформировали две бригады по восемь человек. И буквально через десять минут первая бригада направилась на работу, время смены определили в полчаса. Николай по этому поводу заметил:
        - В условиях ручной работы, когда постоянно двигаешься, за тридцать минут промёрзнуть будет невозможно. Это тебе не сидеть неподвижно за управлением снегоуборщика.
        И опять началась наша, уже привычная, монотонная, нудная работа. Эта гадкая экстремальная температура очень сильно снижала производительность. Несмотря на первоначальное желание работать круглосуточно, мы уже очень скоро были вынуждены сделать восьмичасовые перерывы на сон. Два человека из бригады бензопилами напиливали ледяные блоки, потом ломами и штыковыми лопатами раскачивали их, отрывая от ледяного монолита.
        Три пары, на носилках, по вырезанным ступеням выносили вырезанные блоки и ледяную крошку из этой своеобразной шахты.
        На четвёртые сутки стоянки у этой заправки мы наконец пробились к горловинам топливных ёмкостей. Несмотря на то что уже стемнело и пора было идти на ужин, все единодушно пожелали вскрыть наиболее откопанный люк. Несмотря на 37-градусный холод, все собрались вокруг вырытого котлована, даже Маша и Рита с детьми вышли на улицу. Вскрывали крышку горловины топливного бака Саша и Флюр. Они ломами отбили остатки льда, потом теми же ломами подцепили крышку и вскрыли бак. Потом прожектором осветили внутренность ёмкости. Уже по тому, как медленно с корточек поднялся Саша, я всё понял, что и подтвердили его слова:
        - Отсос! Пусто, как в стакане у пьяницы!
        Он с досадой отбросил лом в дальний конец котлована и пошёл вместе с Флюром наверх. На их место бросились все остальные мужчины, чтобы лично убедиться в справедливости его слов. Охватившее после этого всех нас уныние трудно описать словами. Уже ни у кого не было желания вскрывать соседние баки, никто не верил, что там есть топливо. Вслед за ребятами, побросав инструменты, все понуро побрели в тёплые кунги.
        Перед лестницей я немного попридержал Володю и спросил у него:
        - Слушай, интендант! Скажи-ка мне, сколько у нас в запасе осталось спиртного?
        Володя, не думая, ответил:
        - Совсем немного, хватит на пару хороших пьянок, если считать, конечно, без спирта. Его, я не знаю, сколько осталось, он находится у Дохтура.
        Я ему подмигнул и спросил:
        - Ну ты всё понял? Он усмехнулся:
        - Да уж тут самый тупой поймет! Хочешь устроить релаксацию? Я - за, вопрос один, какой глубины будем делать релаксацию, сколько доставать бутылок? И учти, у нас осталось только семь литровых бутылок французской водки «Грей Гооз», одна коньяка и три шотландского виски.
        Я на секунду задумался и ответил:
        - Да, с таким количеством народа особо не разгуляешься! Ладно, ёрш делать не будем, оставим немного на совсем уж гнилое событие. Давай-ка, друг мой ситный, доставай три бутылки водки и больше ни-ни, а если народ начнёт наезжать, ты стой мёртво, - я еще немного подумал и продолжил. - И знаешь, что ещё, Володь, достань-ка ты из резерва банку чёрной икры. Мастер от неё просто звереет, а его энергия нам завтра будет просто необходима. Он основной при запуске нашей техники, и поверь, при таком морозе это будет ему сделать совсем нелегко.
        Я замолчал, а Володя посмотрел на меня с усмешкой и сказал:
        - Слушай! А ты уверен, что три литра нам на всех хватит, чтобы залить неудачу, не забывай, сегодня пить водку будут все, тем более с такой закуской. Женщинам, может, достаточно, но нам-то маловато.
        Я без особого сопротивления сдался и, тоже с усмешкой, произнёс:
        - Ладно, чертяка, уговорил! Но только ещё одну бутылку, а потом стой как скала. И ещё - ты сейчас выстави две бутылки, потом, когда наедут, ещё одну, ну а напоследок, когда совсем придавят, доставай последнюю.
        Таким образом, договорившись, мы поднялись по лестнице и самыми последними вошли в кунг. Кроме Риты, оставшейся с детьми в женском кунге, здесь были все. На лицах присутствующих явно читалось тревожно-подавленное состояние. Все были грустные и молчаливые. В помещении слышались только звуки отодвигаемых скамеек, скрип матрасов на спальных местах, на которых усаживалось большинство наших женщин, и звон посуды, когда Маша и Галя начали раскладывать по тарелкам ужин. Разговоров, а тем более шуток, как обычно, не было слышно совершенно. Первым нарушил это гнетущее безмолвие я, нарочито бодрым голосом объявив:
        - Дамы и господа, в связи с неудачным окончанием нашего безумного эксперимента по поиску топлива и в целях приведения всех нас в состояние гончих псов для дальнейших поисков (прошу не путать с загнанными псами), объявляется время релаксации.
        Я повернулся к Володе, театрально взмахнул руками и крикнул:
        - Приз в студию!
        Он также театрально сунул руки в антресоль и вытащил оттуда две литровые бутылки водки. Потом передал их Флюру, поднял правую руку и громко, фальцетом объявил:
        - Это ещё не всё, господа! Сейчас вы увидите второй номер представления.
        После этого он, накинув на себя верхнюю одежду и надев валенки, выскользнул из кунга. Один я знал, что он пошёл доставать из грузового отделения «газона» икру и другие консервы. У нас в этом большом отсеке был плюсовой холодильник, температура посредством термореле там постоянно поддерживалась в три градуса. Это было хорошо как для продуктов, так и для кур, перевозимых в этой же будке. Между тем уже и эти две бутылки внесли немалое оживление в унылое царство. Флюр принял бутылки у Володи, поставил на стол и кинулся доставать рюмки. Ему стали помогать Коля и Саша. На этом же пятачке, возле плиты, находилась и Маша, естественно, возникла толчея. Раздался звон упавшей и разбившейся тарелки, гневные вскрики Маши, послышались смешки, на лицах остальных, наконец, тоже появились первые за этот вечер улыбки, а через несколько минут появился Володя. Он торжественно внёс в кунг большую банку чёрной икры, несколько банок консервированной ветчины и оливок. Больше всех оживился Николай, он, потирая руки, вожделенно произнёс:
        - Ай да Батя, ай да сукин сын. Я-то думал, икру съели ещё дома и теперь её можно будет увидать только в сладких, гастрономических снах. А тут наяву! Слушай, Толян, за такую закусь я готов ещё одну бензозаправку, прямо голыми руками отрыть.
        Я усмехнулся:
        - Вот завтра и проверим твой боевой настрой - ты назначаешься главным по запуску и прогреву наших вездеходов. Бери в помощь ещё трёх человек и, давай - дерзай. А остальные займутся подготовкой к отъезду и вскрытию остальных топливных ёмкостей. Вдруг нам всё-таки повезёт, и в одной из них осталось хотя бы пару тонн солярки. Проверили-то мы бывшую ёмкость с бензином. А вдруг солярка у мародеров не пользовалась популярностью.
        Народ развеселился, включая наших женщин, охотно придвинувшихся ближе к столу. После того как все, разомлев от выпитых двух литров водки и вкусной закуски, развалились на лавках и на первом уровне наших нар, решил высказаться Сергей, пьяно размахивая руками:
        - Эх вы, расчётчики-планировщики, несчастные интеллигентишки! Вот я, простой рабочий человек, и то мог бы лучше организовать нашу поездку. Вы все - тупицы! Вот сами посудите, вы почему-то при расчёте принимаете, что по Баку мы будем ездить большим стадом на всех вездеходах. Естественно, в день тогда получается безумный расход солярки. И почему-то ни один наш умник не подумал, какого чёрта ездить всем вместе? Почему не пустить на разведку наш самый экономичный вездеход - «газон». Вот пускай наши компьютерные асы посчитают, на сколько нам тогда хватит солярки? Я хоть и не могу работать с вашими компами, но и так с уверенностью скажу - хватит минимум недели на две плотной разведки. А за две недели мы прочешем частым гребнем весь ваш сраный Баку. И что вы так мечтаете об этом Баку? Что там, мёдом всё намазано? На кой хрен он вообще нам нужен? Вы сами подумайте вашим окостеневшим мозгом, где легче всего найти солярку?
        Он оглядел всех осоловевшими глазами и продолжил:
        - Во, блин, интеллектуальная элита! Не знаете? Тогда скажу вам я - пролетарий в пятом поколении. Искать надо там, где расположены буровые вышки. Могу объяснить, почему! Во-первых, мы их быстро найдём, так как сможем ещё издали увидеть. Во-вторых, все буровые работают на дизельных двигателях, и, естественно, там должен быть приличный запас солярки.
        Сказав это, он повернулся к сидевшей рядом Наталье, подмигнул ей и, усмехаясь, заметил:
        - Ну что, Натали, утёр я нос нашим интелям? Пусть знают, что мы тоже не лыком шиты!
        Серёга повернулся к Володе и продолжил:
        - А ты, интендант, как главный компьютерный расчетчик должен выставить ещё литрусю. Видишь, пролетарии гуляют, должен войти в положение трудового народа. А иначе - к ногтю!
        К счастью, осознав всю маразматичность своего наезда, он громко рассмеялся, потом поднял на нас немного прояснившиеся глаза и закончил речь:
        - Ну что примолкли, мужики? Не нравится, когда правду-матку-то в глаза? Ладно, не обижайтесь! Вы же знаете, что ближе и лучше друзей, чем каждый из вас, у меня никогда не было, да и не будет. За каждого из вас я готов порвать глотку даже самой судьбе! А разговор этот я затеял из-за того, что нет ничего непоправимого в том, что здесь не нашли топлива - все равно прорвёмся. А за то, чтобы голова лучше работала и чтобы не было так страшно, Володя должен выставить бутылку. Эх, гуляем!..
        И он затянул известную разухабистую частушку, его охотно поддержал Флюр, и теперь они уже в два голоса вели мотивчик полуматерной песенки. Постепенно к концерту присоединились все остальные мужчины, да и некоторые женщины тоже. Песнопение продолжалось недолго. После его окончания Флюр одобряюще хлопнул Сергея по плечу и воскликнул:
        - Молодец, Малой! Так им, этим мыслителям! Как говорится - не в бровь, а в глаз! А то надо же, рассчитали, что нам хватит по сто грамм. Да таким настоящим мужикам, как мы с Серёгой, это только на раз нюхнуть. Так что, Вова, давай, не ломайся, доставай ещё литр. Когда ещё удастся так душевно посидеть.
        Его слова встретили полное одобрение присутствующих. И Володя, кряхтя, полез доставать очередную бутылку водки. По моим наблюдениям, он всегда кряхтел, когда приходилось расставаться с дефицитной составляющей его запаса.
        Релаксация продолжалась ещё часа два, правда дамы покинули нас после распития третьей бутылки. Четвёртый литр мы употребили уже исключительно в мужской компании. Сразу после выступления Сергея я заметил, как подавленность и растерянность у народа куда-то испарились, сменившись на ожесточённую веру, что нам всё-таки удастся добраться до конечной цели. В процессе этого вечера мы окончательно договорились о наших дальнейших действиях: что это была последняя стоянка, и теперь до самого Апшеронского полуострова двигаться будем без всяких остановок. Отсыпаться решили на полную катушку, поэтому время подъема установили в два часа дня. До наступления темноты нужно было завести технику и закончить со всеми делами на этой заправке, так как мы были полностью уверены, что в других ёмкостях тоже не найдём топлива.
        Встали, как и было обговорено, позавтракали и в три часа дня вышли на работу. Колина бригада направилась заводить вездеходы. Валера с Сергеем остались демонтировать мостик между кунгами и заниматься другими делами по сворачиванию лагеря.
        Я с Сашей и нашими женщинами пошли вскрывать оставшиеся ёмкости. Мы, мужики, в течение тридцати минут их освобождали ото льда, а женщины на носилках относили получающуюся ледяную крошку. После этого мы пошли отогреться и уже вдвоём вернулись в котлован, чтобы окончательно открыть топливные ёмкости.
        Как и ожидалось, топлива там не было. Особенно внимательно мы обследовали бак, куда раньше заливалось дизтопливо. Саша, первым туда заглянувший, сказал:
        - Вроде бы свет от прожектора отражается, похоже на дне имеется жидкость. Пойду-ка я, сниму с багажника кунга длинный шест, им там пошарю, вдруг всё-таки на дне осталось немного солярки.
        Чтобы не мёрзнуть в одиночку на дне котлована, я пошёл вместе с ним. Достав шест, мы немного отогрелись в тёплом помещении и пошли делать последнюю проверку заинтересовавшей нас ёмкости. Забравшись в котлован, обмотав кончик шеста бинтом, опустили его в горловину бака. Когда подняли наверх наш своеобразный измерительный прибор, то увидели, что бинт более чем на два сантиметра был пропитан соляркой. Путём нехитрых подсчётов я вывел, что солярки там не более двухсот литров. Так что радости по поводу этой находки у нас было не очень много, и мы даже не стали рассказывать ничего другим. Но оставлять здесь это, пусть даже небольшое количество топлива не собирались. Поэтому, пока я доставал насос и шланг, Саша прикатил пустую бочку и поставил её на краю котлована. Потом мы шестом нашли приямок внутри ёмкости, установили туда насос и начали перекачивать солярку в бочку. Жидкость была густая и качалась очень медленно. Мы даже успели сходить погреться, а бочка была ещё наполовину пуста. Минут через десять нашего ожидания насос начал работать вхолостую, солярка на дне ёмкости закончилась. Всего нам удалось
выкачать чуть более двухсот литров дизтоплива. Правда, я был рад и этому, получалось, что мы практически полностью восполнили запас солярки, который потратили на обогрев наших кунгов за время стоянки у этой заправки.
        Пока мы занимались добычей топлива, Николай со своей бригадой завели все наши вездеходы, и теперь окружающее пространство непрерывно оглушалось рёвом работающих дизелей. В этих звуках была такая мощь, что у народа невольно возникало и нарастало непоколебимое стремление жить во что бы то ни стало и двигаться вперёд, несмотря ни на что.
        Когда мы по лестнице забрались в наш тёплый кунг, все уже сидели за столами, ожидая обеда. Флюр, увидев нас, радостно воскликнул:
        - Ну наконец-то, слава богу, появились! Я уж думал бежать за вами. Тут еда стынет и живот от голода сводит! Мы уже всё подготовили к отъезду, осталось только перекусить и быстренько отсюда сваливать.
        Саша, повернувшись к Флюру, с улыбкой сказал:
        - Погодь, чувырло, не спеши, нужно ещё топливо загрузить!
        Со всех сторон донеслись удивлённые возгласы, а Володя спросил:
        - Какое, к чёрту, топливо? Баки же пусты? Если бы вы что-нибудь нашли, то уже час назад кричали бы на всю Ивановскую.
        Усмехаясь, я ему ответил:
        - Это ты бы кричал, а мы люди скромные, тихо делаем своё дело и никого не напрягаем. Пока вы тут в дизелях жжете топливо, мы с Сашей, можно сказать - в поте лица, его добываем.
        Не удержавшись, я рассмеялся. Между тем все, услышав о топливе, начали одеваться, чтобы бежать посмотреть - где оно. У шкафа с одеждой началась суматоха и давка. Перекрикивая возникший шум, Саша воскликнул:
        - Да успокойтесь вы! Вот как стадо баранов, на новые ворота кинулись смотреть. Там накачали-то меньше бочки солярки, да и то она сильно густая, придется, наверное, половину оставшегося керосина туда вылить.
        Но, несмотря на такие слова, все мужчины пошли смотреть на результат нашего четырёхсуточного пребывания на этой заправке. Вышли на улицу и мы с Сашей, он сразу направился к своему грузовому «Уралу» и через несколько минут подкатил на нём к стоявшей бочке. Туда подошёл и я, захватив канистру с керосином, её я сразу передал Николаю, который к этому времени уже оценил густоту солярки и вылил в бочку половину принесённой канистры.
        После этого мы краном-манипулятором загрузили бочку в кузов «Урала», и Саша отъехал в голову будущей колонны, где и заглушил вездеход. Флюр пошёл глушить остальную технику. Мы же, немного поболтав, отправились в наш кунг обедать, последний раз перед дальней дорогой.
        К нашему приходу всё было уже готово, и, как только все расселись за столами, Маша с Галей начали подавать полные тарелки. Потом пришли и девушки, которые были сменными водителями в вездеходах. Вика опять добилась моего согласия ехать с ребятами в первом вездеходе. За неё попросил Флюр:
        - Батя, пускай девчонка хоть немного отойдёт от тупого сидения в будке. Я бы уже давно слетел с катушек, сидя в этой тюрьме на колёсах, фу, пардон, на гусеницах. К тому же она нам нисколько не мешает, а, наоборот, даже веселит, разбавляет монотонность работы.
        Я возражать не стал. Коли народ просит, то что упираться руководителю, когда все за. Если уж Флюр не против, то законный супруг тем более. И Ванюшке будет полезно побыть подальше от мамочки, Вика его буквально затискала. Бабушка была гораздо сдержанней, тем более когда её окружали посторонние люди. Обед затянулся до наступления полной темноты, только тогда, загасив печку, мы направились рассаживаться по вездеходам, и минут через пятнадцать, наконец, колонна тронулась.
        В нашем славном экипаже первым за управление «газоном» сел Сергей, я, как обычно, устроившись на пассажирском месте, задремал. За время путешествия у меня уже образовался инстинкт - как только усаживался на пассажирское кресло, у меня сразу же закрывались глаза, и я впадал в бессознательное состояние. Я вспомнил, что примерно то же самое со мной происходило, когда я заходил в вагон метро. Привычка оказалась настолько крепкой, что даже после покупки машины, когда я спускался в метро раз-два в год, все равно исправно действовала. Сейчас я явно путал кресло вездехода с сиденьем в вагоне метро. Однако подсознание было начеку, и я мгновенно проснулся, когда вездеход остановился. Прошло уже четыре часа и наступило время пересменки. Процедура была настолько рутинна, что уже не вызвала никаких комментариев в эфире, даже Флюр молчал. Я ещё тогда подумал, что это Вика так благотворно действует на наш первый экипаж и Флюра отучила развлекаться.
        Когда мы с Сергеем поменялись местами, он тоже уснул практически сразу после начала движения. Этого спокойного, монотонного движения я выдержал не больше часа, потом у меня возникло непреодолимое желание совершить какое-нибудь активное действие. Минут пять я обдумывал варианты, что мне сотворить: поболтать по рации с первым экипажем или разбудить Серёгу и поговорить с ним. Отвлекать от дела наших вперёдсмотрящих как-то было неловко, так же как и других водителей вездеходов - сам постоянно ругался, что нельзя засорять эфир. Будить Сергея было тоже чревато - тогда он будет поступать со мной так же, когда я засну. Пришлось придумать третий способ, и я включил аудиосистему, вмонтированную Валерой, вставил туда МР-3 диск с песнями Трофима, установил громкость такую, чтобы не разбудить Сергея, и в течение этих трёх часов до окончания своей смены с ностальгией слушал любимые песенки.
        Вот примерно в таком ключе мы и двигались уже почти что тридцать часов. За это время была одна относительно длительная остановка, более трёх часов. За это время мы дозаправили нашу технику и устроили опять в женском кунге обед. Несмотря на остановку, мне уже смертельно надоел этот ритм и практически неподвижное сидение на одном месте. Только остановки на пересменку позволяли хоть немного подвигаться и поговорить с другими людьми.
        Постепенно до меня начало доходить, что нам просто физически нужна длительная стоянка, чтобы можно было нормально выспаться, походить в полный рост, да и просто пообщаться. Без этого всё движение по льду Каспийского моря будет напоминать медленную пытку, и не факт, что все смогут выдержать такое испытание и не сорваться. Поэтому для себя я решил, что при очередной остановке на дозаправку нам придётся вставать лагерем не меньше чем часов на пятнадцать. К тому же нужно было что-то решать с нашим заправщиком; в последний раз мы выкачали из него всю оставшуюся солярку, теперь он двигался совершенно пустой. Единственной причиной, по которой его ещё не бросили, было то, что он буксировал сани, нагруженные продуктами, но при следующей остановке на заправку освободится место, занимаемое бочками с соляркой на грузовом «Урале», и можно будет перегрузить туда эти продукты. Как бы ни было больно, всё-таки придётся оставить на морском льду наш верный, но теперь совершенно бесполезный, заправщик.
        Об этом я и размышлял, когда подходил конец смены, мне оставалось находиться за управлением вездехода двадцать семь минут. Как обычно к концу смены, я посмотрел на показания навигатора, мы находились совсем недалеко от берега Каспийского моря. Как только я отвёл глаза от дисплея системы «Глонасс», раздался вызов по рации. «Опять, наверное, Флюр заскучал», - подумал я, беря в руку радиостанцию. Включив её на приём, я услышал не обычные шутливые приколы Флюра, а вполне серьёзный и слегка взволнованный голос Саши, он немного торопливо спрашивал:
        - Алло, Батя! Приём, приём! Ты слышишь меня? Я ответил:
        - Конечно, Санёк, я не только тебя слышу, но и размышляю, почему ты такой взволнованный? Случилось что?
        Из динамика донеслись возбуждённые голоса Вики и Флюра, потом, перекрывая их, раздался уже более спокойный голос Саши:
        - Да нет, ничего экстраординарного не произошло. Просто Вика вдали разглядела какое-то непонятное строение. Вот я тебя и вызываю по этому поводу. Будем к нему подъезжать, чтобы рассмотреть получше? Или как? Если свернём, общее отклонение от маршрута составит километров пятнадцать - не меньше, а это литров тридцать соляры.
        В этот момент из рации донеслись громкие вскрики Вики:
        - Папа, папа! Я точно видела - это лежащий на боку корабль! Просто мы за это время немного в сторону от него проехали, и сейчас Флюр видит только снежную гору.
        После Викиных нервных выкриков из динамика донеслись какие-то скрипы, а потом раздался голос Саши:
        - Ну что решаем, командир, поворачиваем? Я немного помолчал, размышляя, и ответил:
        - Ладно, Кот, давай уважим девочку! Тем более, я уже точно решил, что заправщик придётся бросать, а на этом мы, сам понимаешь, литров пятьсот горючего сэкономим.
        После этих моих слов рация замолкла, и мы явно начали отклоняться вправо от своего маршрута. «Значит, едем к обнаруженному объекту и, наверное, там получится немного размять своё закостеневшее тело», - с облегчением подумал я.
        Глава 4
        Минут через двадцать неспешной езды уже и я смог разглядеть засыпанное толстым слоем снега довольно большое судно. Оно было раза в три больше, чем так хорошо нам запомнившаяся самоходная баржа с углём, вмёрзшая в лед реки Оки около Серпухова. От истории с находкой той баржи у меня остались самые тёплые воспоминания, ведь только благодаря углю, находящемуся в ней, мы смогли продержаться и не замёрзнуть в те дикие холода, когда температура иногда опускалась до -110 градусов по Цельсию. Поэтому у меня сладко засосало под ложечкой в предвкушении каких-нибудь приятных и полезных находок. Наверное, такое ощущение было не только у меня, поскольку из ожившей рации донёсся возбуждённый голос Флюра:
        - Батя, ты представляешь - в степях Калмыкии - корабль! До берега моря по данным навигатора «Джи-пи-эс» - десять километров. Это просто чудо какое-то, и я не удивлюсь, если судно под завязку набито сокровищами!
        Я несколько умерил его пыл:
        - Не чудо это, к сожалению, а напоминание о прошлой катастрофе. Представь, каким чудовищным было землетрясение, что даже в Каспийском море могло поднять таких размеров волну, чтобы вынести этот корабль на десять километров от берега. А вот насчет сокровищ это надо проверить. Но я тоже очень надеюсь, что в баках этого судна мы найдём дизтопливо. Помнишь баки нашей баржи в Серпухове? А баки земснаряда около моста через Оку?
        Я немного помолчал и продолжил:
        - Вот видишь, а Вика оказалась права. Видно, само провидение не дало отсадить её от вас, не зря она так хотела остаться в передовом вездеходе. Так что вы оба должны извиниться перед ней за недоверие.
        На том конце рации раздались смешки, было слышно, что хихикал весь экипаж «Урала», потом я опять услышал срывающийся голос Флюра:
        - Батя, да я как только не стараюсь, чтобы получить прощение. Мог бы даже облобызать её ножки, но ревнивый Котяра меня к ней ни за что не подпустит, сам, наверное, на остановке займётся этим делом…
        Дружный смех всего экипажа был прерван голосом Игоря:
        - Вы что, лишенцы, опять там развеселились? Кот, командовать надо, как нам подъезжать к этой посудине, а у вас там всё смешки одни. Останавливаться уже давно пора, а то сейчас мочевой пузырь лопнет. Так что делом займитесь, а не балабольте и вспомните про моё фирменное средство для прочистки мозгов, - Игорь противно захихикал.
        Я решил прекратить назревающую перепалку, зло выкрикнув в микрофон рации:
        - Дохтур, ты что нарушаешь нашу договорённость? Рацию занимают только первый и замыкающий экипаж. Остальные могут залезать в эфир только при возникновении чрезвычайных ситуаций. Ответ Игоря не заставил себя ждать:
        - Батя, а тут и назревает чрезвычайная ситуация - состояние моего пузыря. Сейчас взорвётся нахрен, тогда будете знать! Так что надо быстрее определяться со стоянкой, а не заниматься словоблудием. Я считаю, что это не только моя проблема.
        Я подумал, что слова Игоря конечно же справедливы, и вызвал по рации первый вездеход:
        - Санёк, а Дохтур-то прав! Давай сейчас останавливайся, как раз оправимся, а потом изучим внимательно это судно; посоветуемся, объедем его по кругу на маленьком вездеходе и только потом уже подойдём ближе и встанем лагерем. Как говорится - не зная брода… словом, с налёту лезть туда не надо, мало ли какие могут быть сюрпризы.
        Сквозь начавшиеся помехи и треск в эфире донёсся голос Саши, он коротко ответил:
        - Тебя понял, Батя! Сейчас останавливаюсь! Даже после полной остановки мой напарник Сергей продолжал безмятежно посапывать. Я искренне развеселился, когда, растолкав его, проследил за выражением лица и округлившимися глазами Малого, увидавшего стоящий напротив нас корабль. Он, заикаясь, смог только промолвить:
        - А-а г-где это мы? - потом повернулся ко мне и спросил: - Б-б-атя, а ты реален? - и ткнул в меня пальцем.
        От неожиданности я даже выматерился, это Сергея немного успокоило, он отвернулся от меня и опять уставился на корабль. Мне стало смешно, я истерично заржал, смех усилился, когда к нам, открыв дверь, заглянул Коля. Он немного опешил, увидав у нас в кабине такую картину, глаза у него округлились, но уже при виде моего состояния. Я не мог произнести ни слова, только пальцем показывал на Сергея и тут же на стоявший вдалеке корабль.
        Всё это сумасшествие остановил Игорь. Подойдя к нам, он жестом фокусника извлёк из внутреннего кармана тулупа маленькую серебряную фляжку и по очереди дал каждому из неё глотнуть. Обжигающий напиток (там был настоянный на перце, слегка разбавленный спирт) сразу привёл меня в чувство. Горло ужасно жгло, я схватил из бокового кармана дверей пластиковую бутылку с питьевой водой и стал заливать этот пожар. Не успел сделать несколько глотков, как эту бутылку у меня выхватил Коля, хлебнув, он передал её Сергею. После этого Николай, периодически открывая широко рот, чтобы охладить гортань, спросил у Игоря:
        - Дохтур, ты чем это нас траванул? Мы как доверчивые дети, взяли из твоих рук это! Думали, будет вкусный, полезный для наших подорванных нервов напиток - коньячок, например, а оказалось - ядерная бомба какая-то.
        Он смачно сплюнул на снег. Игорь же, широко улыбаясь, ответил:
        - Мастер, это моё наислабейшее средство приведения пациентов в адекватное состояние, второе опустим, так как все о нём слышали, а третье - лоботомия, - и громко засмеялся.
        Я, немного отдышавшись, тоже спросил у Игоря:
        - Слушай, Дохтур, а случайно у тебя не было учителей, которые служили в медицинских лабораториях Бухенвальда или Дахау, например - уж очень твои методы напоминают тамошние.
        В этот момент в разговор вступил Сергей:
        - Да ладно, мужики, что вы на Дохтура бочку катите! Мне, например, этот коктейльчик понравился. Слушай, Игорёх, дай ещё глотнуть чуть-чуть!
        Николай, театрально отставив ногу, и показывая указательным пальцем правой руки на Сергея, произнёс:
        - Вот тебе, Дохтур, первый клиент на твой третий метод.
        После этих слов загоготали все, включая Сергея. На смех начали собираться все остальные экипажи наших вездеходов. А услышав про эликсир Дохтура, каждый захотел испытать его действие на себе. Но как раз, когда наступила очередь Флюра, фляжка опустела, по этому поводу Игорь заметил:
        - Ну что, Хан, Бог - он видит, кому тяжко и кому действительно нужно моё первое средство. А тебе, ты уж не обессудь, придётся довольствоваться вторым - двухведёрным слабительным. Но так и быть, только для тебя, я туда добавлю немножко этого эликсира, заодно и нам подсобишь, так как своей раскаленной задницей растопишь весь снег с этого корабля.
        И опять окружающее нас белое безмолвие расколол хохот лужёных глоток. Когда все уже отсмеялись, ко мне обратился Саша:
        - Ну что, Батя, место для стоянки кто поедет выбирать? И какой возьмём для этого вездеход?
        Сам он до этого внимательно осматривал в бинокль находящийся метрах в трёхстах корабль. Я, особо не думая, ответил:
        - Поедем мы с тобой на «газоне». Дадим кружочек, посмотрим, с какого бока лучше подъезжать и обратно. Остальные пускай греются в кабинах, женщин в кунге пока тревожить не надо.
        Потом повернувшись к Сергею, сказал:
        - Малой, а ты давай, иди, отцепи сани от «газона», а потом дуй в кабину первого «Урала», чтобы не замёрзнуть. Мы через полчаса, наверное, вернёмся, поэтому всем нужно быть готовым сразу же двигаться к судну и вставать там на стоянку.
        Через пять минут мы с Сашей отправились на обследование корабля. Корабль лежал немного на боку. Объехав его по кругу, мы остановились напротив выступающей из-под снега рубки, практически все стёкла в ней были разбиты. Да и по некоторым видимым из-под снега обломкам матч и другому палубному оборудованию было видно, какой чудовищной силы удар испытало это судно. Сама рубка возвышалась над уровнем снега максимум метра на два, и через разбитые окна было видно, что она основательно засыпана снегом. Внимательнейшим образом осмотрев палубу корабля, Саша вынес свой вердикт:
        - Похоже, подъезжать вдоль борта к этой посудине нельзя, можно напороться на обломок мачты. Придётся разбивать лагерь метрах в тридцати от судна, потом на заправщике, задним ходом подъехать вплотную к кораблю, и уже из кузова «Исузу» спокойно, по мостику, перебраться на палубу. Так что, Батя, разведку можно считать законченной, поехали теперь назад, к нашим орлам. Там уже Хан чуть ли не копытами стучит от нетерпения, уж очень ему хочется полазить по этому кораблю. Никак не остепенится, всё ищет приключений на свою жопу.
        Выслушав его, я согласился возвращаться, но задал Саше один вопрос:
        - Слушай, Кот, а где, как ты думаешь, могут находиться баки с дизтопливом? Всё остальное, если прямо сказать, меня мало интересует, а вот топливо - это да!
        Он немного помолчал и ответил:
        - Знаешь, скорее всего, недалеко от дизелей, поэтому надо сначала искать машинное отделение.
        Я думаю, из рубки должен быть закрытый спуск к каютам и в машинное отделение. А там уже по топливопроводам можно будет определить, где находятся баки. Или же прямо по ним, даже не разыскивая сами ёмкости, перекачать солярку, прямо в нашу цистерну.
        Я горько усмехнулся и заметил:
        - Да, Сашок, твоими бы устами да мёд пить! Ты хоть раз помнишь такое, чтобы нам без особого труда что-нибудь доставалось. Думаю, и тут так же получится. Если здесь есть хоть капля солярки, то с нас сойдёт семь потов, пока мы её добудем.
        Сказав это, я развернул «газон» и направился к ожидавшим нас вездеходам. Когда подъехал к грузовому «Уралу», Саша вылез, а на его место быстро запрыгнул Сергей.
        Пока мы подъезжали к нашим саням, и Сергей их подцеплял к фаркопу «газона», Саша по рации объяснял другим водителям вездеходов, как и где мы будем вставать лагерем. Особенно долго он инструктировал Дохтура - самый трудный манёвр предстоял именно нашему заправщику. Через пять минут «газон» был уже готов к движению, но первым, нарушая обычный порядок, к кораблю тронулся заправщик. Когда мы подъехали к судну, он уже стоял вплотную задним бортом к палубе этого сухогруза.
        Установив «Уралы» с кунгами и перекинув между ними мостик, мы все ввалились погреться в женский кунг, там для нас уже был готов горячий чай. Как обычно, мы смогли там разместиться, когда практически все наши дамы расположились на верхних полках нар, а дети устроились на руках своих пап. Как только все расселись и получили заветные чашки с горячим чаем и бутерброды, завязалась оживлённая дискуссия о способах проникновения на корабль. Но, как водится, не обошлось и без небольшого курьёза. Надувшийся от важности Флюр встал и начал как всегда вешать лапшу на уши нашим женщинам, в основном, конечно, о своей роли в обнаружении корабля. Потом предложил:
        - Дамочки, давайте, выйдите из кунга и посмотрите на это морское судно и оцените его размеры. А также подумайте, какой орлиной зоркостью нужно было обладать, чтобы в этой горе снега различить корабль. А с расстояния в километр лично я различил все детали на его палубе.
        Надо было видеть выражение его лица, когда Галя протянула ему цифровой фотоаппарат с детальными снимками палубы этого судна, сделанными через большой телескопический объектив. При этом она заявила:
        - Зоркий ты наш сокол, посмотри, вот фотографии, сделанные с полуторакилометрового расстояния, с десятикратным увеличением. Разве плохо там получились оборванные тросы на шлюпбалках или куски рей, торчащие из-под снега? Хотя эти снимки я делала из окна кунга движущегося вездехода.
        Её слова были встречены подстёбами в сторону виновника этого веселья. Раздался и протестующий возглас Вики:
        - Ну ты даёшь, Хан! Это же я первая увидела корабль. Ты лучше вспомни, что тогда говорил? - «У тебя глюки от долгого сидения в кабине, это никакой не корабль, это просто какой-нибудь коровник, засыпанный снегом».
        Надо сказать, что Галины снимки на меня тоже произвели впечатление, когда я вблизи осматривал судно, то не увидел многих деталей, зафиксированных на них. Я, конечно, знал, что наши женщины составляют фотодосье нашей жизни, запечатлевая практически все значимые события, но только теперь до меня дошло, какую практическую пользу можно получить от этого дела. Стоило ли нам мучиться столько времени, как здесь, так и во многих других местах, детально изучая, а иногда на морозе рисуя карандашом план, когда можно было всё спокойно сфотографировать, а потом в тепле и с удобствами, с хорошим увеличением, внимательно рассмотреть. В это время Саша вдруг воскликнул:
        - Батя, посмотри-ка сюда! - И протянул мне фотокамеру. Взяв её, я внимательно стал изучать снимок на дисплее. На секунду мне стало жутковато. На этой картинке можно было разглядеть человеческую руку, торчащую прямо из-под снега, она судорожно ухватилась за какую-то железную скобу. Сидящие рядом Володя и Николай тоже внимательно вглядывались в это фото, потом Коля присвистнул и сказал:
        - Ни фига себе, это просто «Летучий Голландец» какой-то! Даже страшно туда лезть!
        В ответ на его слова я заметил:
        - Мастер, а ты вспомни продуктовый склад в Пущино или военные склады недалеко от Чехова, там везде перед хорошей находкой мы находили замороженные трупы. Так что, давай цинично признаем, что это хороший знак, и он предвещает богатую находку. И вбей себе в голову, что мы ничего не крадём у мёртвых, наоборот - мы являемся наследниками их, а может быть - всего человечества. И тот, старый мир, как может, помогает нам, пускай и этими, пугающими знаками. Посмотри на нас, - я рукой обвёл всех присутствующих мужчин, - мы все давно уже изжили в себе признаки интеллигентных чистоплюев. Я думаю, что при нужде каждый из нас, не моргнув глазом, пройдёт по горе трупов, чтобы спасти себя и своих близких. Грубые и несентиментальные мы стали, что делать - жажда жизни.
        На минуту в кунге установилась мёртвая тишина, прерываемая только хныканьем маленькой Даши. Эту гнетущую тишину прорезал тонкий голосок Риты:
        - Дядя Толя, что вы говорите, что мы в зверей превратились, что ли? Я с этим не согласна, наоборот, все стали относиться друг к другу гораздо теплее и бережнее.
        - Милая Ритуля, а кто с этим спорит? Разговор-то не об этом, а о том, что мы стали совершенно не брезгливы и руки в отчаянье от гибели старого мира не ломаем, а молча, стиснув зубы, наплевав на все условности, стремимся выжить в этом аду. Кто знает, может быть, мы проявляем все самые лучшие человеческие качества, благодаря которым человек собственно и стал «царём природы». А когда люди стали вести себя неподобающим образом, природа или Бог, кому что нравится, послали нам это жуткое испытание. Может быть, мы и выжили благодаря тому, что каждый из нас готов отдать свою жизнь, чтобы спасти ближнего, ни разу не пытался спрятаться за спину товарища, или там схалтурить, переложить свою работу на других, по крайней мере, я этого не помню. Все хитрожопые хозяева жизни остались там, - я показал рукой на окно, - на глубине шести метров под снегом.
        Пока я всё это говорил, фотоаппарат со снимками обошёл по кругу всех сидящих за столами и вернулся опять к Саше, после этого он высказался:
        - Ну что, мужики, какие у кого будут мысли? Я думаю, вся диспозиция ясна, работать будет очень трудно. Корабль лежит немного на боку, поэтому, палуба наклонена градусов на двадцать пять, и могут быть большие проблемы даже с удержанием равновесия. Ещё меня очень беспокоит шапка снега, лежащая на верхнем борту, там толщина слоя где-то метров шесть, и если она упадёт, то тем, кто будет работать ниже, мало не покажется. А работать под ней, скорее всего, придется. По идее, на корме должны находиться баки с топливом. Нам наверняка придётся откапывать заливочные люки, думаю, конструкция там такая же, как на той самоходной барже у Серпухова.
        Его перебил Флюр, он хлопнул Сашу рукой по плечу и воскликнул:
        - Кот, плевать нам на эту снежную шапку! Ты что, забыл о нашем гранатомёте? Да я, в лучшем виде, из него расстреляю эти снежные кучи, да и по самой палубе можно пальнуть, всё какой-нибудь снег скатится по наклонной поверхности.
        Володя тут же высказал свои опасения:
        - А ты уверен, что не попадёшь в баки с топливом? И вообще, мы ещё не знаем, что транспортировало это судно, а ты уже собираешься закидывать его гранатами. А вдруг там находится куча взрывчатки или море авиационного топлива, и всё это сдетонирует! Нет, надо сначала залезть в трюм и определить, что перевозил этот корабль, а потом уже можно и гранатами.
        Неожиданно для многих я частично поддержал Флюра:
        - А что, Хан хорошую идею дал, сбить гранатами слой снега, лежащий на верхнем борту. Не забывайте, что он профессиональный военный, а Саша, можно сказать, снайпер по стрельбе из этого гранатомёта. Помните, как он лихо разделался с крышей ангара в Чехове или пробил фронтон на крыше штаба военных складов? Здесь же нужно будет попасть в снежную шапку толщиной в шесть метров, к тому же борта у судна толстые и осколками этих гранат вряд ли будут пробиты. Без ликвидации этой снежной горы лезть на корабль действительно очень опасно. Когда же собьем эту снежную шапку, то тогда и займёмся обследованием рубки этой посудины. Глядишь, оттуда попадём и в трюм, если нет, то, по крайней мере, найдём документацию и узнаем, что перевозил корабль. После этого уже можно будет пострелять и по самому судну, по крайней мере по середине кормы, потому что баки с соляркой наверняка находятся вдоль бортов.
        Обговорив дальнейшие наши действия, решили: на всякий случай отогнать вездеходы немного подальше и уже оттуда обстрелять верхний слой снега. Обсуждение заняло минут десять, после чего занялись делом. Кроме первого экипажа, все остальные направились отгонять свои вездеходы подальше. А Саша и Флюр забрались на мужской кунг, где у них был уложен гранатомёт, изготовили его к стрельбе и оттуда же произвели серию выстрелов по снежной шапке на верхнем борту судна. После взрывов всё окутало снежным туманом, когда он осел, стал виден практически полностью очищенный борт корабля. Тогда я ещё подумал, что Саша, как обычно, оказался прав, захватив гранатомет. Все, кроме Риты с детьми, вышли на улицу и наблюдали это представление. Кстати, температура на улице была -29 градусов, и, чем мы дальше продвигались на юг, тем она быстрее поднималась, поэтому нужно было как можно быстрее разбираться с этим кораблём и двигаться дальше.
        Таким образом, обезопасив места проведения будущих работ, мы окончательно перегнали вездеходы на место стоянки нашего лагеря. Пока Валера с Сергеем с помощью девушек занимались его обустройством, остальные мужчины начали освобождать от снега рубку корабля. Это была очень неудобная и трудоёмкая работа; в первую очередь стремились обнаружить трап в нижние помещения. Всю эту деятельность прервала подошедшая к нам Маша, она снизу крикнула:
        - Ребята, давайте, заканчивайте, суп стынет! К тому же ваш Малой настроен очень решительно, он зверски голоден и просил вам передать - «кто не успеет, он не виноват».
        Услышав это, мы побросали лопаты и быстро пошли к кунгам. Лагерь уже был полностью оборудован, мостик между кунгами стоял, и обедали мы уже в мужском кунге, можно сказать, с комфортом. Когда насытились и, уже расслабленные, развалились на лавках, попивая чай, Володя, отдуваясь от выпитой второй чашки, сказал:
        - Какая-то работа у нас получается сумбурная, больше друг другу мешаем, чем дело делаем. Если так дальше будем продолжать, то сидеть нам тут - до второго пришествия. А температура всё повышается, а нам нужно пересекать все море, а это самая северная точка на нашем пути, как бы нам на юге не попасть под бурное таянье снега. Нужно опять делиться на бригады и работать круглосуточно, придётся нашим дамам помогать нам в переноске снега из рубки.
        Маша ответила за всех:
        - Володя, о чём разговор! Как будто мы не знаем, что без нас мужички не справятся. Мы же настоящие русские бабы - нас никакой работой не испугаешь.
        После этого мы разделились на две большие бригады, каждая из которых должна была работать по шесть часов. В свою очередь, в каждой бригаде четыре человека одновременно работали, и чтобы не замёрзнуть, менялись через каждый час. Первое звено отправилось на откопку рубки минут через десять. Наша же вторая бригада, быстро раздевшись, дружно улеглась на свои спальные места, отсыпать свои законные шесть часов.
        Проснулся я от чьих-то настойчивых тычков, открыв глаза, как всегда в таких случаях, увидел физиономию Сергея.
        - Ты что, поставил своей целью никогда не давать мне нормально высыпаться? - сказал я, усаживаясь на нижней полке наших нар.
        Он, усмехаясь, ответил:
        - Батя, что же делать, судьба у тебя такая, сменять меня на трудовом посту. Ты лучше посмотри на свой хронометр, шесть часов уже прошло. Пора и вашей бригаде немножко поморозить свои задницы. К тому же вам, можно сказать, повезло, самую гнусную работу мы уже сделали.
        Я удивлённо посмотрел на него и спросил:
        - Это снег кидать гнусная работа? Ну ты и сноб! С такой-то физиономией…
        Он, как бы не слыша моего возгласа, продолжил рассказ:
        - Хорошо, что мы начали копать сверху рубки, в этом хоть женщины нам здорово помогли. В предпоследнюю смену около другого конца рубки мы натолкнулись на гору трупов. Они были страшно изуродованы, и наши женщины, можно сказать, поплыли, пришлось их отпаивать валерианой и выпроводить отдыхать в кунг, поэтому в дальнейшем, можно сказать, без обогрева, работали только мужики. Правда, считай всё это время мы вытаскивали и хоронили трупы. Там было четыре погибших человека, тела все поломаны, а лица глубоко порезаны стеклом, видать, сгинули они от страшного удара корабля о землю.
        Сказав это, он судорожно перекрестился и закончил:
        - Слава Богу, у Дохтура был его эликсир, последнюю смену, считай, держались только за счёт него. Вход в нижний уровень мы так и не откопали, но, чувствую, он где-то близко. Ваша бригада наверняка откопает, но соваться вниз как-то страшно, думаю, вы там еще найдёте кучу трупов. Меня ребята послали, чтобы я вас разбудил и наказал, чтобы вы начинали готовить завтрак. Мы заканчиваем все работы минут через двадцать. Ну ладно, Батя, заговорился я с тобой, нужно идти помогать архаровцам.
        Он встал, подошёл к вешалке, надел тулуп и вышел из кунга, а я начал будить остальных ребят. Только мы оделись, как пришли Ирина с Катей, оказывается, сейчас наступала их смена. Ирина сказала:
        - Девчонки из предыдущих смен уже успокоились от увиденного и сейчас улеглись спать. А мы пришли пораньше, чтобы хоть нормально горячей пищей накормить вас и приходящую смену.
        Николай, уже усевшийся за стол, сладко потянулся и заметил:
        - Давай, мать, действуй! Эх, давно я не ел жинкиной стряпни, всё дежурные да дежурные.
        Флюр и Максим тоже с удовольствием уселись за стол, видно было, что они с радостью уступили свою очередь разогревать наш завтрак, который для приходящей смены являлся ужином. Пока ели, договорились, что первый час работаем мы с Флюром и подошедшие Ирина с Катей. Мы не стали ждать подхода первой бригады, а как только перекусили, направились на корабль. С еле плетущимися отдыхать ребятами мы столкнулись у мостика, перекинутого с кузова заправщика прямо на палубу судна. Там Саша рассказал о проделанной ими работе и даже поднялся с нами в рубку, чтобы показать предполагаемое место нахождения трапа, ведущего к внутренним помещениям судна.
        После его ухода потянулась медленная, нудная работа по очистке помещения рубки от снега. Мы трудились, не замечали холода, как роботы закидывали снег в носилки и, вместе с женщинами, относили его высыпать. От этой монотонной работы нас избавило звено Николая, оказывается, с начала работы прошёл уже час. Мы с радостью передали сменщикам инструменты и направились в наш кунг отогреваться и попить горячего чайку. Зашли и увидели, что ребята из первой бригады спят, как говорится, без задних ног. Чтобы их не разбудить, женщины ушли в свой кунг, а мы с Флюром, сняв только верхнюю одежду, прилегли прямо на лавках, подремать этот час. Примерно таким образом прошла и вторая наша смена.
        Когда мы вышли на третью смену, то буквально минут через десять работы лопата Флюра провалилась в пустоту. У меня сердце немного ёкнуло - по-видимому, мы всё-таки добрались до вожделенного трапа, ведущего во внутренние помещения. Пока Флюр ходил за другой лопатой, я лихорадочно начал откапывать этот трап. Вскоре Флюр вернулся, и мы вместе с женщинами, выносящими снег, полностью освободили этот проход внутрь корабля. Излишек снега лопатами откидывали в откопанные ранее места и за окно рубки. Флюр, как обычно, оказался очень предусмотрительным; когда он ходил за лопатой, то прихватил и два больших аккумуляторных фонаря, поэтому мы, не теряя время на прокладку освещения, с большим волнением двинулись друг за другом в глубь судна.
        Спускавшийся первым Флюр вдруг выругался матом и воскликнул:
        - Чёрт, ну точно «Летучий Голландец» какой-то! Сплошные мертвяки вокруг, живому человеку пройти негде!
        Когда я спустился на уровень, где располагались каюты, то увидел, как Флюр пытался затащить замороженный труп в какую-то дверь. Заметив меня, он крикнул:
        - Батя, подсоби-ка мне, эта зараза никак не хочет пролезать в дверь! Проход-то нужно немного прибрать, а то наверняка сюда пожалуют наши женщины, начнутся бабские истерики, обмороки, надо нам это?
        Я стал помогать ему тащить труп с изрядно примятой головой и практически отсутствующим лицом - работа была не для слабонервных. Даже моя загрубевшая психика содрогнулась, и я с большим облегчением отпустил ноги этого замёрзшего тела, когда мы затащили его в каюту. На меня напало какое-то оцепенение, когда увидел, как Флюр начал шарить у него по карманам. Очнулся я только тогда, когда мне в губы упёрлась сигарета. Это было для нас теперь очень большой роскошью, запас сигарет подошёл к концу. Я знал, что в Володином хранилище их оставалось всего три пачки, и они тщательно береглись для каких-нибудь особо значимых событий, когда можно будет полностью расслабиться. Жадно прикурив эту сигарету от зажигалки Флюра, я и смог только вымолвить:
        - Откуда это у тебя?
        Он удивлённо взглянул на меня, смачно вдыхая табачный дым и прищурившись:
        - Ты что, Батя, не видел, что ли, как я потрошил карманы этого «голландца»?
        Мне было неловко признаваться в слабости, поэтому я ответил:
        - Очень мне нужно смотреть, как ты шаришь по карманам. Я осматривал каюту - нет ли чего-нибудь там полезного для нас.
        Он понимающе усмехнулся и сказал:
        - Ну тогда ладно, пойдём тащить второй труп! Его-то ты хоть заметил?
        К своему стыду, второго тела я как раз и не заметил, но признаваться в этом стало опять стыдно, и я, не говоря ни слова, повернулся и направился ко второму телу, лежащему недалеко от трапа. Подойдя, я демонстративно наклонился и тоже обшарил карманы, в них тоже, как и Флюр, нашёл начатую пачку сигарет и зажигалку. Второй труп выглядел менее пугающе, чем тот, который мы отнесли в каюту; у него просто была неестественно выгнута шея, по-видимому, были сломаны шейные позвонки. Повернувшись к Флюру, я протянул ему найденную пачку сигарет и сказал:
        - На, Хан, теперь ты угостись! Всё-таки ты не по тем карманам шаришь, тянет тебя на какую-то дешевку, то ли дело я, обшарил и сразу же «Парламент».
        Мы оба засмеялись. В этот момент, беспокоясь за нас, вниз из рубки спустилась Катя. Ее явно потрясла увиденная картина, как мы дико смеёмся, стоя над замороженным трупом, поэтому она только и смогла произнести:
        - Ой! Вы что, ребята? - И начала сползать по перилам трапа.
        Флюр, каким-то немыслимым образом успел подбежать и поймать упавшую в обморок Катю. Минут пять мы её отхаживали, обтирали снегом, Флюр даже применил какой-то замысловатый, восточный массаж головы. После того как она очнулась и более-менее пришла в норму, мы вместе, по пути прихватив Ирину, пошли в наш кунг.
        На мостике, соединяющем кунги, мы столкнулись с выходящим нас сменять звеном Николая.
        Поравнявшись с нашей процессией, он воскликнул:
        - Чёрт! Опять, что ли, у меня отстают часы? По моим золотым наша смена начинается только через пять минут! - но, разглядев бледное лицо Кати, Николай уже полушепотом добавил: - А что, девчушке плохо стало? Неужели опять в рубке нашли трупы?
        Флюр ему ответил:
        - Мастер, ты опять мыслишь прошедшими временами. Почему в рубке? Тут весь корабль, как «Летучий Голландец», набит мертвецами. Не веришь - иди, спустись из рубки по трапу и увидишь, как вдоль коридора мертвяки стоят с косами - и тишина!
        Он с чувством засмеялся, Катя ещё больше побледнела, а Ирина возмутилась:
        - Всё-таки, Флюр, ты совершенно бесчувственный пентюх. Лучше бы больше думал о своей жене, пожалел, приласкал бы её. Как она терпит такого монстра, не знаю? - Она обняла Катю и, что-то ласково говоря, повела её в женский кунг. Девушек, вышедших им на замену, я тоже отослал туда же. А Коля начал с пристрастием узнавать у меня, что же произошло за этот час. Я молча угостил его сигаретой, и когда его лицо приняло уже совсем глупый вид, а глаза стали круглые, как пять рублей, произнёс:
        - Вот видишь, дружище, обвинения в чёрствости и бесчеловечности, как обычно, достаются тем, кто очищает жизненное поле для действия этой самой человечности. Когда пройдут такие чистильщики, как Флюр или Саша, тогда сразу же откуда-то появляются люди с тонкой душевной организацией, чистыми руками и незапятнанной репутацией. И самое смешное, с пеной у рта начинают учить таких ребят жить. Мне было бы очень интересно посмотреть, как эти душевные люди своими руками создавали бы себе условия для выживания. А осуждать, отдавать тупые распоряжения, которые, как им кажется, являются очень умными и человеколюбивыми, - это пожалуйста, сколько угодно, только, как говорится - благими намерениями вымощена дорога в ад.
        Заметив, как лицо Коли ко всему прочему приобретает ещё и виноватый вид, я слегка смягчился:
        - Да ладно, Мастер, к нам это не относится, это так, отголоски прошлых размышлений. А ты у нас вообще человек-кремень, да и все мы после перенесённых испытаний стали такими же. Что же касается нашей работы в рубке, то можешь поздравить - трап вниз мы откопали и даже успели туда спуститься. Последствия этого дела ты сам видел, женская психика такой картины воспринять не может; обстановка возле кают, как в морге - так же холодно и кругом замороженные трупы лежат. Поэтому сейчас минут десять погреемся и вчетвером пойдём обследовать внутренности корабля. Нужно будет провести освещение и немного там прибраться - избавиться от трупов, хотя бы что касается самых видных мест, не стоит больше испытывать на прочность женскую психику. Думаю, до конца смены нашей бригады мы всё там разведаем, и когда проснутся остальные мужики, уже все вместе обговорим, что делать дальше.
        Внимательно выслушав меня, Коля встрепенулся и уже с активно проявляющимся нетерпением в голосе воскликнул:
        - А что тогда мы тут стоим, лясы точим! Вы тогда с Ханом идите, грейтесь, а мы с Максимом пойдём, достанем удлинители и займёмся установкой освещения.
        Он на секунду замолчал и спросил:
        - Слушай, а может быть, принести туда ещё один маленький бензогенератор?
        - А что, дельная мысль! Можно даже, для большей мобильности, захватить туда оба мини-генератора. И тогда ещё, на всякий случай, прихватите канистру с бензином и тепловую пушку - там холодно как в могиле, - и, повернувшись к Максиму, я продолжил: - А ты, Макс, не пугайся, там возле трапа ещё лежит один неубранный труп, ну и в каютах тоже, не без этого. Но вы туда пока не ходите, займитесь лучше до нашего прихода освещением. Мы с Флюром подойдём минут через пятнадцать.
        Максим обиженно надулся, потом хмыкнул и сказал:
        - Да я этих мертвяков навидался - выше крыши, подумаешь, замороженные куски мяса, - потом ещё раз хмыкнул, повернулся, и они с Николаем направились доставать удлинители и другое оборудование. Ну а мы с Флюром, уже порядком замёрзшие, направились в наш кунг отогреваться.
        Ребята из первой смены ещё спали. Чтобы им не мешать, мы зажгли только одну маленькую лампочку у входа, потихоньку разделись и уселись за стол, к ещё горячему электрическому самовару. Так, за чаем, практически не разговаривая, просидели минут десять. Когда наши усталые организмы уже полностью отогрелись, мы встали, оделись и пошли продолжать обследование корабля.
        По пути из прицепных саней достали и прихватили с собой дизельную печку. Еле спустившись с ней по узкому трапу, мы наконец попали в центральный коридор. Там было уже светло, на том месте, где раньше лежал замороженный труп, стоял Коля. Увидев нас, он стал самодовольно и глупо лыбиться, при этом усиленно запыхтел трубкой. Дым из неё повалил, как из паровоза, а вкусный запах табака, как мне казалось, распространился по всему кораблю. От желания сделать из неё пару затяжек у меня просто образовался ком в горле. Сглотнув, я немного осипшим от желания покурить голосом спросил:
        - Мастер, где же ты раздобыл такую роскошь? Не трави душу, дай дёрнуть хоть пару раз, а то сейчас сердце лопнет.
        Он, усмехаясь, протянул мне трубку:
        - Где, где, места надо знать! Это вы, дилетанты, затащили труп в первую попавшуюся дверь и даже не посмотрели, что там находится. А там, между прочим, капитанская каюта и сейф в ней имеется. А в сейфе, вы знаете, что я нашёл? - И он вытащил из кармана тулупа уже начатую бутылку французского коньяка и передал её Флюру. Тот, ни слова не говоря, не церемонясь, сразу же вытащил пробку, сделал из бутылки несколько глотков. Потом, передав её мне, выхватил из моих рук трубку и с блаженным выражением лица начал курить. Обижаться, глядя на это горящее счастьем лицо, было невозможно, и я, чуть не уронив драгоценную бутылку, засмеялся и только смог произнести:
        - Ну Хан, ты даёшь! А как же остальные? Он, удовлетворённо щурясь, передал мне обратно трубку и бархатным голосом ответил:
        - Ха, остальные! Да в этом батле всем по нескольку глотков хватит, а мне больше и не надо. Зато сейчас, на крыльях этой эйфории, я готов прошерстить всю эту посудину и, клянусь Аллахом, обязательно найду все их заначки. Первым делом проникну в трюм и узнаю, что они всё-таки перевозили.
        В это время я почувствовал, как рука Коли выдернула у меня трубку, и он демонстративно медленно начал затягиваться. Мне ничего не оставалось, как сделать несколько глотков из оставшейся у меня в руке бутылки. Когда я затыкал бутылку пробкой, раздался насмешливый голос Николая, он, слегка растягивая фразы, произнёс:
        - Хан, ты, как обычно, в своём репертуаре; вместо того чтобы немного подумать и спросить совета у старшего товарища, с наскока хочешь куда-то бежать и что-то искать. Так вот, как такой старший товарищ, хочу тебе сказать, я уже знаю, что находится в трюме этой, как ты выразился, посудины. И знаешь, почему? Потому что я сначала думаю, а потом действую. Здесь, рядом с капитанской каютой, в капитанском сейфе наверняка лежит вся документация по поводу перевозимого груза. А ты, выпив коньяк из этого сейфа, даже не поинтересовался, а были ли там какие-нибудь документы.
        Прервав его пространные рассуждения, я, хлопнув Колю по плечу, коротко спросил:
        - Мастер, что ты опять выёживаешься? Лучше расскажи, что там, в трюме? Будь проще…
        Коля посмотрел на меня сквозь дымное табачное облако и продолжил:
        - А тебе, Батя, всю голову забил табак, и ты под воздействием своих низменных желаний тоже прекратил логично мыслить. Но не бойтесь, с вами Мастер - мимо него не проскочит ни байта новой информации, он своим великим мозгом компенсирует вашу тупость, - и Николай захихикал, а потом, слегка покашливая от табачного дыма, закончил: - Так уж и быть, друзья мои, я вам открою тайну, доступную только великим интеллектуалам - это судно перевозит зерно. Да, да, Хан, не делай такие глаза - самое обычное обмолоченное зерно. Его, наверное, перевозили, чтобы подкормить наших среднеазиатских братьев.
        Вдруг Флюр встрепенулся, выпучил глаза и продекламировал:
        - Мне нужен мозг… Я выбрал вас! Ха-ха-ха! До скорой встречи… - После чего он очень довольный собой залился смехом. Не удержавшись, мы с Колей тоже засмеялись, услышав этот детский стишок, совершенно не связанный с нашей ситуацией. Когда мы так стояли и глупо смеялись, из коридора появился Максим, он торжественно нёс несколько консервных банок. Подойдя к нам и уже тоже постепенно заражаясь беспричинным весельем, он успел спросить:
        - Можно я открою вот эту банку, уж очень хочется попробовать персиковый компот. Вкусно, наверное, я уже и забыл, какие они на вкус, персики. А я нашёл помещение кают-компании и камбуза, там довольно много железных банок с разными компотами, да и других продуктов тоже.
        Он протянул мне одну из банок, она была довольно сильно деформирована, но жесть не была прорвана внутренним льдом, и как показывал наш предыдущий опыт, содержание таких банок вполне годилось в пищу. Я повертел банку со всех сторон, внимательно ее разглядывая, и ответил:
        - Знаешь, Макс, ты бы поберёг свои зубы, да и горло тоже. Разве можно при таком холоде грызть эти ледышки. Ты лучше сейчас отнеси эти банки в кунг, на разморозку, как закончится наша смена, они, наверное, оттают, вот тогда и ты попробуешь, да и все остальные к этому процессу, я думаю, с удовольствием присоединятся.
        В это время Флюр, услышав про камбуз и запасы продуктов, прекратил смеяться и очень деловым тоном заявил:
        - Ну ладно, хватит мне тут с вами развлекаться, пора и делом заняться. Пойду-ка я, окину опытным взглядом, что там творится в кают-компании и камбузе. А то Макс выискивал там одну сладкую чушь, а действительно нужные вещи для нашего праздничного сегодняшнего обеда наверняка пропустил.
        Он уже сделал шаг в сторону камбуза, когда я схватил его за рукав тулупа и спросил:
        - Хан, куда ты так спешишь? Какой, к чёрту, праздничный обед? Праздновать пока ещё нечего. Самое главное - топливо мы так и не обнаружили.
        Он, приостановившись, повернулся ко мне и ответил:
        - Батя, веришь, мой внутренний голос говорит - нужно хорошо надраться и тогда всё будет тип-топ. Надо сбросить то дикое напряжение, в котором мы все сейчас находимся, а то, если сейчас не найдём солярку - можем сорваться. А нам, сам понимаешь, по-любому, нужно ещё пересекать Каспийское море.
        Я его отпустил, на секунду задумался и сказал:
        - Ну что же, если внутренний голос, против этого не поспоришь. Может быть, ты и прав, я тоже чувствую, что работаю из последних сил. Ладно, иди, как наберёшь продуктов, сразу относи их в кунг на отогрев. Ну а мы тогда займёмся окончательной установкой освещения и отопления, а то тут холоднее, чем снаружи.
        Тут в разговор встрял Коля:
        - А что, праздничный обед - это класс! Я предлагаю зарядить сейчас наших дам, чтобы они всё приготовили до побудки первой бригады. А подъём им устроить под фанфары, с поднесением рюмочки с коньяком прямо в постель. Нужно ещё попросить Галю, чтобы всё это она засняла на видеокамеру. Только я боюсь за интендантскую психику Володи, он со сна может подумать, что разбомбили его запасы.
        Усмехаясь, я ответил:
        - Не боись, Флюр хитрый, он наберёт на этот обед тех продуктов, которых у нас нет. А ты лучше не отвлекайся, нам с тобой ещё нужно много сделать, чтобы отработать этот праздник живота. А Хан с этим вопросом сам справится и женщин тоже подключит, не беспокойся. А насчёт побудки первой бригады под фанфары, это ты хорошо придумал. Флюр - намотай себе на ус!
        После этого разговора мы занялись установкой освещения, минут через пять к нам присоединился и Максим. Установив освещение на этом уровне и уровне, находящемся ниже, мы, наконец, подошли к железной двери, ведущей в машинное отделение. Эта дверь была сделана из толстого железа, по образу водонепроницаемых люков между отсеками в подводной лодке. Как ни пытались её открыть, ничего не получалось, по-видимому, от удара судна о землю её перекосило. Когда мы стояли перед нею, беспомощно куря, подошел Флюр, оказывается, оставалось двадцать минут до окончания нашей смены. Флюр внимательно осмотрел эту дверь, потом хмыкнул и произнёс:
        - Ну что, штафирки, куда вы денетесь без истинного бойца. Ладно, не переживайте, вспомните, что с вами Хан, и у нас есть гранаты. После хорошего обеда, так уж и быть, я вам на счёт раз-два вскрою эту консервную банку. А сейчас давайте заканчивать, а то пропустим самое интересное - подъём и реакцию членов первой бригады.
        Этот аргумент на нас мгновенно подействовал. Тут же все избавились от занимающего руки инструмента и быстрым шагом направились в спальный кунг, наблюдать намечающееся представление. Ещё бы, ведь в нашей жизни было так мало ярких минут - сплошная серость и изнуряющая работа.
        Немного отстал только Флюр, он выключал бензогенераторы и догнал нас только на мостике между кунгами.
        Глава 5
        Зайдя в тёплое помещение, стараясь не шуметь, мы сняли верхнюю одежду. Ребята из первой бригады ещё спали. Флюр шепотом начал распоряжаться:
        - Так, Макс, ты на вон ту тарелочку с голубой каёмочкой поставь четыре полные рюмки с коньяком, когда мужики проснутся, сразу же дашь каждому из них по рюмке. Да, кстати, не забудь лимон, думаю, он уже разморозился, порежь его и положи на эту же тарелочку. Батя, а на тебя ляжет обязанность музыкального сопровождения этого события. На тебе магнитолу, я уже установил там максимальный звук и поставил кассету на нужное место. Твоя задача только нажать кнопку «пуск», когда мы с Колей и женщинами войдём в дверь. Ну а ты, Мастер, пойдём со мной в соседний кунг за праздничными блюдами.
        Николай, начал было надевать тулуп, но Флюр его остановил:
        - Ты, ей-богу, как кисейная барышня! Успокойся, за пять секунд нахождения на морозе в 27 градусов ничего с тобой не случится. Твоя драгоценная задница останется такой же тёплой и вонючей, - и, сдерживая смех, юркнул на улицу, за ним, немного замешкавшись, вышел и Николай. Они отсутствовали минуты три, потом дверь отворилась, и к нам в кунг ввалилась целая куча народа. Кроме ребят, там было ещё четыре женщины, все они были загружены различными, уже готовыми блюдами. От ароматов этих блюд, мгновенно заполнивших наш кунг, у меня просто закружилась голова, так что я даже забыл о просьбе Флюра и включил магнитофон с небольшой задержкой.
        Флюр умудрился подобрать кассету какого-то бравурного марша со звуками фанфар, музыка загрохотала так, что я ощутил боль в районе барабанных перепонок. Наблюдать за реакцией просыпающихся ребят было очень смешно. Особенно за Сергеем, он спал на верхних нарах и, когда подскочил, долбанулся о потолок кунга. Глаза при этом у него округлились и стали какие-то испуганные и беспомощные.
        Быстрее всех сориентировался Саша, он посмотрел на наши смеющиеся лица, уверенным жестом взял рюмку с коньяком и залпом выпил её. Потом, пока другие охали и задавали бессмысленные вопросы, с чувством закусил лимоном и спросил:
        - Ну что, неужели повезло, и вы всё-таки без нас обнаружили запасы солярки.
        Рассасывая лимон, кислота которого обострила ощущения реальности, продолжил:
        - Да, по-видимому, не только солярку! Однако в этом чувствуется рука Хана. Эй ты, любимец богов, давай колись.
        - Хреновый из тебя аналитик, - ответил Флюр и продолжил: - Первая твоя догадка ушла в «молоко», вторая - ближе к делу, но всё равно какая-то мутная, так что у тебя остаётся последняя попытка реабилитировать свои аналитические способности.
        И он злорадненько так захихикал. Их пикировку прервал я, заметив:
        - А что, Хан, Саня-то почти что прав! Про находки он сказал - сказал. Или тебе нужно, чтобы их перечислили подетально? А что касается топлива, то он не может же ожидать, что доверились твоему внутреннему голосу, который предрекает, что мы обязательно его найдём.
        Потом я рассказал притихшим и внимательно слушавшим ребятам из первой смены обо всех итогах нашей работы. В это время дамы накрывали праздничный стол, несомненным его хитом стала слабосолёная селёдка с вареной картошкой. При виде этого блюда у многих просто отвалились челюсти. Кроме Флюра, никто не знал об этой его находке. А сам он, хитро глядя на Колю, изрёк:
        - Вот, учитесь - любители лазить по сейфам и капитанским каютам, как нужно находить действительно кайфовые вещи. А то нарыли какие-то сведения о грузе и рады до усрачки, а до реальных, нужных вещей - им и дела нет. Вот спрашивается - на кой чёрт нам нужна эта пшеница?
        - Тупица! Это же мука, а дальше любимый тобой хлеб, - воскликнул Коля.
        - Сам дурак, - ответил Флюр. Потом, на секунду примолкнув, продолжил: - Чем ты будешь молоть зерно? А даже если и сделаешь муку, как мы её вывезем? Вездеходы все забиты под завязку и дополнительно можно взять килограммов пятьсот, не больше. А я, к твоему сведению, одной муки нашёл килограмм двести, да и разной крупы ещё столько же, и это не считая консервов и других продуктов.
        - Успокойся, Хан - вступил в разговор Саша. - Все знают, какой ты великий следопыт! Но сведения, которые раздобыл Мастер, могут здорово облегчить нам жизнь. Теперь, когда мы знаем, что находится в трюме, можно совершенно безопасно пострелять из гранатомёта по палубе, очищая её от снега. Меня, почему-то, мучают сильные сомнения, что через машинное отделение мы доберёмся до баков с соляркой. А тут, я думаю, штук десять гранат по корме, и верхняя часть палубы очищена. Это даст нам возможность без больших проблем добраться до одного из баков с топливом. Если же там не окажется солярки, придётся хорошо поработать. Снова выгружать снегоуборщик и начинать откидывать снег, чтобы добраться до другого борта, а там его скопилось кубов пятьсот, не меньше, и значит это дня три плотной работы. Хорошо, что хоть льда здесь нет, наклон корабля сыграл нам на руку.
        Разгоревшийся было спор о дальнейших действиях притушил Сергей. Он, усевшись за стол, начал накладывать себе в тарелку картошку и селёдку, при этом приговаривая:
        - Спорьте, спорьте, «интели» несчастные! Всё рабочему человеку - больше жратвы достанется. А потом, когда вы от голода и своих амбиций ослабеете, приду я и устрою вам диктатуру пролетариата. Тогда быстро про все сомнения забудете - «пайку» в зубы и работать до седьмого пота. В мозгах-то быстро прояснится, поймёте тогда - почём фунт лиха.
        Услышав этот монолог, а главное, увидев действия Сергея, все быстро закончили споры, мгновенно расселись за столы и с жадностью начали поглощать эту, совершенно изысканнейшую для нас, еду. Минут десять за столом стоял только шум звякающих столовых приборов да чревоугодное мычание и вздохи ребят.
        Только когда уже разливали чай, раздались первые звуки членораздельной речи. Это Володя и Игорь навалились на Флюра, выспрашивая его о найденных запасах продуктов и лекарств. Тот витиевато им что-то мазал. Из этого можно было понять одно - идите вы куда подальше, если интересно, что осталось на судне, то поморозьте свою задницу коли такие любопытные. Я поддержал Флюра:
        - Ну что вы привязались к человеку, он обследовал только камбуз и кают-компанию и то, чтобы удивить вашу смену. Другие помещения никто практически и не осматривал. Всё самое сладкое оставили до того момента, когда вы проснётесь. Так что сейчас разобьемся на пары и будем методично обшаривать весь корабль.
        Потом, обращаясь к Флюру, продолжил:
        - А ты, Хан, давай, после обеда выполняй своё обещание - вскрыть люк в машинное отделение. И возьми себе в помощь Серёгу, в случае чего - будет, кому помахать кувалдой.
        Тут же раздался насмешливый голос Коли:
        - Да, Хан, и не забудь поугнетать этого пролетария по полной программе, пора из него эти революционные настроения выбивать.
        Флюр, ухмыляясь, ответил:
        - Не, Мастер, не могу, он же мой, можно сказать, брат. Малой - представитель пролетариев физического труда, а я - пролетарий боевого.
        Коля не унимался и продолжал выспрашивать:
        - Слушай, тогда у вас Батя - форменный классовый враг. Может, того - к ногтю его? Устроите небольшую пролетарскую революцию, а нас с Володей - на перевоспитание, в трудовой лагерь.
        Флюр, уже еле сдерживая смех, произнёс:
        - Опять твои мысли идут куда-то не туда. Неужели ты не чувствуешь, что Батя нам тоже брат - он бывший пролетарий капиталистического труда. Даже ты, со своей гнилой психологией - наш брат. Для этого достаточно глянуть на твои мозолистые, с облезающей от морозов кожей руки.
        Вот под этот, прерываемый смехом, трёп мы закончили наше чаепитие, и Саша, обращаясь к Флюру, сказал:
        - Хан, заканчивай, теперь только ты держишь весь народ, без твоего взрыва никто на корабль даже сунуться не может. Так что хватит лясы точить, иди уже, вскрывай эту консервную банку. А я пока полезу, приготовлю всё-таки гранатомёт к работе. Думаю, мы быстро выясним, возможно ли накачать дизтопливо из машинного отделения.
        Флюр встал со стула, картинно вытянулся и гаркнул:
        - Яволь, герр штабс-капитан!
        И, обращаясь ко мне, уже без ёрничества, сказал:
        - Батя, я думаю, вся эта операция займёт от силы полчаса, так что все остальные имеют возможность эти полчаса посидеть в тепле. Когда можно будет выходить, наверное, вы услышите, а если нет, то, я думаю, возбуждённый Малой вам сразу доложит. Ставлю десять к одному, что после того, как мы вскроем эту дверь, он прибежит сюда хвастаться.
        Сказав это, он направился одеваться, туда же, пережёвывая какой-то кусок, пошел и Сергей. После их ухода мы продолжили обсуждение дальнейших действий. В основном перед нами крутился один вопрос - об использовании гранатомёта. В общем-то, все были согласны с предложением Саши, только один Коля доказывал, что можно откачать солярку прямо по топливопроводам, идущим к дизелям корабля. Этот разгоревшийся спор в конечном итоге разрешил Володя, заявив:
        - Мужики, вы уже достали со своими разговорами ни о чём. Что спорить? Сейчас Хан вскроет машинное отделение, и максимум через час мы поймём - можно ли будет оттуда откачать солярку. Если не сможет, то тогда, Кот, тебе и карты в руки - сможешь поразвлечься с гранатомётом от души. А если всё сложится удачно и топливо пойдёт по трубам, то тоже хорошо - считай, сколько боезапаса сэкономим.
        Этими словами он как бы подвёл черту под затянувшимися разговорами, и мы уже практически молча, под третью чашку чая, начали ожидать известий от Флюра.
        У нас ещё оставались остатки чая в кружках, когда в кунг ворвался Сергей и, чуть ли не подпрыгивая на месте, начал кричать:
        - Ну что вы ещё сидите? Неужели не было слышно, как мы там взрывали? Эта железная дверь от наших гранат вылетела, как пробка из-под шампанского! Это я посоветовал Хану заложить сразу две гранаты, чтобы наверняка её снести. Он уже пошёл обследовать машинное отделение. Давайте быстрее пойдёмте туда, а то все лавры по добыче топлива достанутся Флюру.
        Перевозбуждённому Серёге не хватило сил дожидаться, пока все соберутся, он повернулся и бегом бросился обратно на корабль. Мы, тоже быстро одевшись, весьма резво направились за ним.
        При входе в машинное отделение я почувствовал резкий и очень сильный запах дизтоплива. Освещение туда Флюр уже провёл, и при ярком свете нескольких прожекторов мне предстала картина полного разгрома этого мёртвого царства механизмов. По-видимому, сила удара о землю была настолько сильна, что все дизеля были сорваны со своих станин. Они лежали металлическими островами в озере солярки, в нижнем углу машинного отделения. Дышать и находиться там было практически невозможно. Из-за наклона судна облитый соляркой пол превратился в настоящую ледяную горку. Сунувшийся туда первым Саша поскользнулся, упал и только благодаря своей ловкости успел ухватиться одной рукой за железный край бывшего люка. Мы только вдвоём с Володей, уже задыхаясь, смогли оттуда его вытащить. Откашливаясь, шатаясь от головокружения, мы следом за остальными выбрались наверх в рубку.
        Как только чуть-чуть отдышались, появились Флюр с Сергеем. На них были уже одеты короткие куртки, опоясанные монтажными поясами, а на плечах висели сумки с противогазами. В руках Флюр держал насос с закреплённым шлангом, а Сергей нес высокие болотные сапоги, капроновую верёвку и ещё одну тридцатиметровую бухту шланга. Видя наше состояние и внимательно оглядев испачканного мазутными пятнами Сашу, Флюр, усмехаясь, произнёс:
        - Ну что, друг Гораций, ты тоже попытался прокатиться с этой американской горки? Меня от нырка в эту зловонную жижу спасло только чудо и железная рука моего верного оруженосца.
        Повернувшись к Сергею, подмигнув ему, он спросил:
        - Я прав, мой верный Санчо Панса?
        - О да, великий повелитель взрыв-машинки! Потом, уже обращаясь ко мне, Флюр продолжил:
        - Вот, видишь, пошли, взяли противогазы и насос. Сейчас я по верёвке спущусь в самое низкое место, установлю насос, и мы попытаемся откачать эту солярку. Я так думаю, её там разлито тонн пять, глядишь, и получится залить полный заправщик. Видно, хорошо хлестало из труб топливопроводов, когда при столкновении с землёй от них оторвало дизеля, - потом усмехнулся, хлопнул меня рукой по плечу и заявил: - Ну что, Батя, теперь понимаешь, что надо верить внутреннему голосу старого татарина? Моя чувствует, когда шайтан вожжи приспускает! Тогда нужно не теряться, а для получения большего эффекта - вкусно перекусить.
        Я, шутливо зафиксировав ему апперкот, ответил:
        - Да, Хан, видать, тебя любят и Магомед, и Христос, и Кришна. Только это, наверное, спасло нас от большого взрыва паров дизтоплива. Хотя, конечно, нельзя исключать и большую минусовую температуру.
        Как самые пострадавшие, мы с Сашей направились переодеваться, а все остальные остались помогать процессу добычи дизтоплива. Когда, переодевшись, вернулись назад, всё уже было подготовлено к перекачке топлива. А ребята собрались возле заправщика, курили и травили анекдоты. Увидев нас, Флюр что-то крикнул, и все встали в ряд по стойке смирно. Он сам, смешно пытаясь по снегу вышагивать строевым шагом, подошёл и каркающим голосом отрапортовал:
        - Господин верховный правитель, ваши верные янычары, тьфу, чёрт, мародеры - построены. Разрешите приступить к грабежу этой посудины. Мы с трепетом ждали только вашего появления, чтобы начать этот увлекательный процесс. Надеемся, что наши заслуги в этом богоугодном деле будут достойно оценены добавками в пайки. И, может быть, вы даже смилостивитесь и дадите команду вашему несносному, железобетонному суперинтенданту вытащить из своих запасов пару литрусек. Сделайте это, и мы будем смиренно лобызать следы, оставленные вашими валенками, - он повернулся к строю и громко крикнул:
        - Готовы ли вы принять самое активное участие в мародерстве для пополнения запасов нашего суперинтенданта?
        В ответ донеслось «всегда готовы», - и каждый в строю поднял руку как бы в пионерском салюте.
        Сзади донеслись звонкие смешки, повернувшись, я увидел, что на это представление собрались все наши женщины. Это меня здорово взбодрило и подстегнуло к импровизации. Я, как молодой петух, задрал голову и надменным тоном произнёс:
        - Вольно, мои верные мародеры! Я сегодня очень добр, и поэтому мучить вас своими речами и поучениями не буду. Даже больше того, пожалуй, к вам в помощь я направлю свой спецрезерв - отряд мародёрочек. И тогда вы увидите и поймёте, как нужно зачищать данный нам судьбой объект. И если справедливо говорят, что «женщина легко сделает из мужчины миллионера, бывшего раньше миллиардером», то думаю, этот корабль благодаря действиям моего спецрезерва мгновенно потеряет все свои богатства. В этом деле меня беспокоит только одно - для перевозки всего того, что надыбают эти прекрасные феи, элементарно не хватит места в наших боевых колесницах.
        Картинно обняв и облобызав подошедшего к нам Флюра, я продолжил:
        - А тебе, любимец Аллаха, я сообщаю персонально о своей воле - если вы на этой посудине найдёте что-либо спиртосодержащее, то так уж и быть, я закрою глаза на умеренное потребление сего зелья и, пожалуй, сам к вам присоединюсь. И ещё, Хан-ибн-Флюр, мне кажется, что Катюша сможет достойно отблагодарить тебя за свершённое чудо - вскрытие этого железного ящика посредством прирученного тобой огнедышащего джинна.
        После этих слов скромное женское хихиканье перекрыл дружный хохот лужёных мужских глоток. Оглянувшись, я увидел, что Катя, хоть и красная от смущения, тоже смеётся совершенно искренне и самозабвенно. Флюр же, совершенно не смущаясь, сохраняя каменное выражение лица, гнул свою стратегическую линию:
        - Батя, а что ты называешь умеренным потреблением? Например, вон, Малой считает - это литр на нос. Скажи, Серёга, а что нам будет с трёх, четырёх, пяти бутылок?..
        В моей голове быстро сформулировалась мысль, что, судя по всем его последним разговорам, этот проныра нашёл в кают-компании приличный запас спиртного и теперь хочет на волне эйфории по поводу найденной солярки вынудить меня сказать, что можно пить сколько влезет. Поэтому, усмехаясь, я ответил:
        - Все мы знаем Сергея и понимаем, что все его слова нужно делить на три. Так что, словами Малого глаголет истина. Поэтому давайте установим предельную норму в 333 грамма на человека. А ты, Хан, проныра эдакая, давай, колись - сколько бутылок нашёл в кают-компании?
        Флюр сразу сделал круглые глаза и, слегка растягивая слова, заявил:
        - Ну ты, Батя, даёшь! Тебе бы в таможне служить - хрен бы кто контрабанду протащил. А вообще-то, нет, ты взятки брать не смог бы, а жаль, такого кадра таможня потеряла. Слушай, на худой конец, ты смог бы работать вахтёром на спиртзаводе.
        Открыв этим монологом шлюзы еле сдерживаемого смеха, он от души и громко загоготал. Особенно нелепо это смотрелось именно сейчас - когда все остальные уже отсмеялись и с интересом наблюдали за Флюром. Нелепость положения возымела действие на остальных, и снова всё пошло по новой.
        Когда истерия подошла к концу, Флюр совершенно нормальным голосом ответил на мой вопрос:
        - А я-то, дурак, перепрятав найденное спиртное, думал всех удивить, но ты, Батя, своей сраной дедукцией не дал этого сделать. Ну ладно, докладываю - спиртного найдено не так уж и много, всего-то на пять бутылок больше утверждённой только что тобой нормой потребления на человека, и, исходя из этой нормы, мы сегодня можем выставить на стол четырнадцать бутылок водки, - и он плотоядно облизнулся, похлопывая себя ладонью по животу.
        В ответ раздался возмущенный возглас Гали:
        - Ну и наглец же ты, Флюрка, даже младенцев включил в свои расчёты. Толя, не слушай этого прохиндея, он, наверное, ещё и договор по этому поводу заключил со своими собутыльниками.
        Посмотрев на Флюра, я усмехнулся, поднял указательный палец и сказал:
        - Во, слышал, что общественность заявляет! Хлопнув его рукой по плечу, я продолжил:
        - Но ты, Хан, не огорчайся, пожалуй, я тебя назначу главным в женскую мародёрскую бригаду. Вот там и попробуй провести свои идеи в жизнь и увлечь ими свой коллектив, а чтобы тебе жизнь мёдом не казалась, заместителем у тебя будет Галя.
        Хохотнув вместе со злорадно захихикавшими женщинами, я закончил:
        - Ну а остальные тоже делятся на две бригады, во главе со мной и Сашей и - вперёд, на абордаж этого корыта! Как говорили раньше безвременно покинувшие нас «пиндосы», время - деньги, а применительно к нашей ситуации, время - это жизнь. В общем, чем раньше подчистим эту лоханку, тем раньше попадём в тёплые места, и будет нам счастье! Имхо - я всё сказал!
        После этих слов мы довольно быстро разбились на бригады и определили для каждой из них сектор деятельности. Все найденные вещи договорились складывать на улице, недалеко от заправщика. Следить за процессом перекачки солярки осталась Маша, с детьми в кунге сидела Рита. Нашей бригаде досталась проверка кубриков, с этой работой мы справились в течение двух часов. Обшарив все тумбочки, шкафы и несколько потайных закутков, мы ничего интересного, кроме нескольких блоков сигарет и пяти бутылок водки, так и не нашли. Сашина бригада тоже ничего особо полезного не обнаружила.
        Отличиться удалось снова только Флюру. Непонятно каким образом он обнаружил потайную морозильную камеру, там лежало килограммов пятьсот замороженных севрюжьих и осетровых туш. А рядом, в холодильнике стояла пятидесятилитровая ёмкость из нержавейки, полная чёрной икры. Наверняка всё это было добыто браконьерами и перевозилось для среднеазиатских баев. После этой находки у него установились самые тёплые отношения с Галей, она теперь иначе, чем «наш Флюрочка» и «Ханчик», его и не называла. А сам он ходил надутый и важный и только покрикивал на членов своей бригады. Вот таким мы его и застали, когда возвращались с нашей жалкой добычей в кунг. Он, гордо вышагивая, нес на плече здоровенную замороженную рыбину, направляясь туда же. Увидя нас, Флюр остановился, дождался нашего подхода и с тоном превосходства спросил:
        - Ну что, бригада мусоросборщиков и трупоносов, нашли что-нибудь стоящее? Или, так же как бригада Кота, идёте пустые? Я просто уписываюсь, вспоминая, как два часа назад Мастер и Интендант до хрипоты спорили по поводу того, какого размера выкладывать из щитов площадку для укладки вещей, найденных на этом судне. Жалко, что Батя их остановил - не дал немножко поработать и на себе почувствовать, что такое мартышкин труд! Эх, чтобы вы делали, если бы с вами не было такого следопыта, как я? Ходили бы вечно голодные и злые, обиженные на судьбу. А сейчас, благодаря мне, можно обжираться разными деликатесами, особенно это касается Коляна.
        Но именно Коля как раз первым отреагировал на обидный тон и смысл этих слов. Раскрасневшись от негодования, брызжа слюной в разные стороны, он выкрикивал:
        - Окстись! Хрен бы ты нашёл эти холодильники, если бы я не откопал в капитанском сейфе точный план всех помещений судна. Да и Батя распределил вашей бригаде самые лёгкие и выгодные места. А что досталось Сашиной бригаде? Самые нижние помещения - там кроме замороженных крыс и искать-то было нечего. Да и гордишься ты рановато - неизвестно, что будет с этими продуктами, когда они растают. Вот и будешь ты, как в дерьме, плавать в куче тухлятины. Критику поддержал и Валера, он, со смешком, мечтательно произнёс:
        - Да, представляю физиономию Хана, когда он большой ложкой поедает тухлую икру, и грязными, сальными руками отламывает разлагающиеся куски осетрины. Флюр, ощути красоту момента, чувствуешь, какой при этом тебя окружает аромат…
        Лицо Флюра немного увяло, и он оправдывающимся тоном сказал:
        - Да хватит бухтеть всякую ересь, сам ты стух уже от зависти. Не нравится - не ешь, а дискредитировать мои успехи не дам! К тому же с водкой наверняка ничего не случилось. А нам, татарам, всё равно, что тухлая водка, что свежая, лишь бы с ног сшибала! А что сшибет, так насчёт этого готов с тобой поспорить.
        На улице было довольно морозно, а мы уже почти что час не отогревались, и холод начал проникать в самые защищённые места. Поэтому, чтобы закончить эту пикировку на морозе, мне пришлось тоже высказаться:
        - Хан, а напомни-ка мне, что там говорила Галя про твой договор с собутыльниками? Сдаётся мне, что одного из них я сейчас вычислил. А что? Вы с Валерой разыграли хорошую сценку с намерением выжать из меня согласие на потребление дополнительных литров. Логично? Но только всё это - мимо кассы. Чтобы меня провести или хотя бы заинтриговать, нужно сначала и в меня влить не меньше литра сорокаградусной, но это невозможно. Может быть, когда я искупаюсь в тёплом океане, это дело и пройдёт, но сейчас, при этом морозе, никаких расслаблений. Вот когда доберёмся до тёплого моря, я сам стану самым главным твоим собутыльником. А теперь - хватит болтать, пойдёмте быстрее в тёплый кунг, будем осетрину пробовать.
        Когда зашли в наш кунг, бригада Саши в полном составе сидела за столами, уныло попивая пустой чай. Но все моментально бросили это занятие и с большим интересом собрались вокруг печки, посмотреть на рыбину, принесённую Флюром. Он как раз любовно раскладывал её на сушильную решётку над печкой.
        На этой же решётке уже стояла железная миска с замёрзшим куском чёрной икры. Края у этого куска уже начинали оттаивать, и несколько икринок лежало на дне миски. Я снял её с решётки и обнюхал икру - неприятного запаха не чувствовалось; потом, не удержавшись, ногтём отковырнул небольшой кусочек и сунул его в рот. По моим ощущениям, вкус у икры был отличный. Глядя на меня, каждый понемногу отковырнул от большого куска, а Коля не поленился взять большую ложку и наскрёб ею приличное количество оттаянной икры. Отправив добычу в рот, он с причмокиванием начал её рассасывать и через минуту заявил:
        - В общем-то, ничего, правда, немного солоновата. Хотя первая, московская, партия была, пожалуй, лучше. Ну да ладно, эта тоже сгодится - под водочку будет в самый раз!
        Услышав это, весь народ повалился на лавки от смеха. Саша, катаясь по мягкому матрасу нижних нар, только и повторял:
        - Ой, мля, солоновата! Первая партия! Офигеть…! Ха-ха-ха!
        В этот момент к нам в кунг зашли Маша с Галей, недоумённо взглянув на нас, Маша спросила:
        - Мальчики, вы что, у вас истерический припадок от голода? Так рыбный суп уже варится, минут через двадцать можно будет накрывать на стол.
        Я еле смог ей связно ответить:
        - Понимаешь, Машунь, мы только что перед обедом прослушали лекцию Николая Палыча - «О вкусовом отличии разных партий чёрной икры». Но самое смешное, знаешь, что? Он пробовал икру из разных партий только два раза в жизни и все эти разы вместе с нами! Но Коля, конечно, знаток. А я так просто олигарх какой-то, ведь стограммовые банки с такой икрой во времена Советского Союза давали иногда в продуктовых пайках в Москве перед самыми большими коммунистическими праздниками даже таким простым инженерам, как я.
        Галя, обращаясь к Николаю, сказала:
        - Ну что, олигарх недоделанный, пойдём, поможешь нам принести тарелки.
        Когда они ушли, мы дружно начали готовить столы к предстоящему праздничному ужину: расставлять на них тарелки, столовые приборы и принесённые закуски. Володя, как всегда кряхтя, полез за уже оприходованной им водкой. Минут через десять в кунг ввалились все наши женщины и дети, прихватив с собой и собак. Все засуетились, сразу стало шумно и весело. Пока рассаживались, появился Николай. Он, сгибаясь, внёс большую кастрюлю с рыбным супом. Поверх неё, на громадном блюде, горкой лежали большие дымящиеся куски осётра.
        Давно мы так не пировали; после первой партии варёного осетра Флюр принёс вторую, уже с варёно-копчёной севрюгой. Оказывается, он успел, пока мы копались на корабле в поисках сокровищ Эльдорадо, найти в запасах кока коптильню, дрова и множество ольховых щепок и, при содействии женщин, втайне от нас, приготовил большую порцию копчёной севрюги.
        После уничтожения всей отваренной и закопченной рыбы, а также выставленной водки, мы ещё долго сидели - пели песни, дурачились, в общем, веселились. После найденного запаса солярки у всех появилась лёгкость на душе и уверенность, что всё у нас получится, и мы стабильно двигаемся к счастливому будущему. Потом женщины нас покинули, а мы продолжили расслабляться.
        Однако вскоре я заметил, что Саша сел в сторонку на табурет, разложил на кухонной столешнице бумаги, принесённые из капитанской каюты, и внимательно их изучал. Периодически поглядывая в его сторону, я, наконец, не удержался и привстал, чтобы глянуть, что он там рассматривает. Это были какие-то карты. «Наверное, подробно изучает наш маршрут», - подумалось мне. Я успокоился и с энтузиазмом присоединился к поющим под гитару ребятам.
        Когда мы перешли к песням из репертуара Высоцкого, вдруг Саша встал, подошёл к обеденному столу, кинул на него кипу карт и сказал:
        - Хочу сообщить вам пренеприятнейшее известие - нет, не про мифическую пробоину в цистерне, откуда вытекает наше топливо, а про то, какие мы всё-таки тупицы - самоуверенные, зашоренные только на жратве и топливе люди. Как мы, вроде бы битые жизнью и опытные мужики, могли так легкомысленно, основываясь только на школьные карты, выбрать маршрут к тёплому океану - через Иран, хотя даже по тем картам было видно, что это горная страна. Нет! Затмили мозги мысли об «обмывании сапог в волнах Индийского океана». Перед нашими глазами стояли только полные топлива терминалы Баку и Персидского залива. И почему-то всех успокоили слова Бати, что «…совсем недалеко от берега Каспийского моря расположен Багдад и туда должны быть проложены прямые, хорошие дороги, а от него такие же дороги идут к берегу Индийского океана. Если там разрушены мосты через горные реки, мы сможем при помощи крана, лебёдок и тельфера спустить на лёд первой попавшейся реки нашу технику и уже по ней добраться до океана.». Даже я купился на эту фантазию, хотя первоначально, как вы помните, стоял за маршрут через Чёрное и Средиземное моря. Но
Батя убеждать умеет - этими полными терминалами, движением по руслам горных рек, меньшим километражом до океана он меня и обломал. Тем более, я думал, что такую опасность в горах, как лавина, мы легко предотвратим с помощью гранатомёта. Но сейчас, изучив подробные карты территории Ирана, могу вам однозначно сказать - мы вряд ли сможем добраться хотя бы до Багдада, не говоря уже о берегах Индийского океана. Всю территорию страны пересекают несколько нехилых горных гряд. Кроме мостов через горные реки и ущелья, я насчитал ещё штук шесть тоннелей, но они наверняка тоже обрушились от землетрясения, а лезть в горы по объездным, узким, проходящим по крутым серпантинам, дорогам - сродни самоубийству. Так что, как ни обидно, но нам придётся менять маршрут и, слава богу, что я про это додумался сейчас, когда у нас опять полные баки топлива, когда температура ещё держится около значительного минуса, а, значит лёд на Азовском, Чёрном и, надеюсь, Средиземном морях ещё не начал таять. К тому же, доехав сюда, мы сделали не такой уж большой крюк и, по существу, потеряли только время, но взамен получили опыт, топливо
и классную жрачку.
        Услышанная новость для нас, благодушно настроенных, расслабленных и слегка захмелевших, была как ушат ледяной воды. Несколько минут народ, выпучив глаза, смотрел на Сашу и тупо молчал. Я судорожно перебирал листы брошенных на стол карт и тоже молчал, как рыба. Наконец эту могильную тишину, прерываемую только шуршанием бумаги, нарушил Флюр. Он просвистел какой-то весёлый мотивчик и сказал:
        - Да-а!.. Настоящие герои - всегда идут в обход!
        Этими словами он как бы прорвал плотину нахлынувших на людей эмоций разочарования от зря потерянного времени и загнанного вглубь страха перед будущей нашей судьбой - тут уж кто во что был горазд; кто истерично смеялся, кто, так сказать, рвал на себе волосы. Не избежав всеобщей участи, приведшей меня вскоре к коликам и ноющей боли в груди, я вдруг ощутил, как признаки опьянения полностью куда-то исчезли, голова стала ясной, мысли потекли стройно и логично. К тому же включилась генетическая хитрость, что ли, позволяющая в тяжёлой ситуации превращать явные провалы и недочёты в несомненные достоинства и божий промысел. Поэтому, не анализируя, я выдал:
        - Вот! Словами Хана говорит истина! Видно, волей провидения мы двинулись именно по этому маршруту и нашли корабль, где капитаном был истинный русский сурвайвер. Это видно по подборке литературы, справочников и карт в его каюте. При этом он как будто чувствовал, что от морозов магнитные носители придут в негодность и всю информацию, хранящуюся в электронном виде, записывал на оптических дисках, которые хранил в специальном кейсе. Вспомните, как последние месяцы перед эвакуацией мы все ругали себя и сожалели, что не удосужились отыскать книжный магазин или библиотеку, чтобы набрать нужную литературу, справочники и географические карты. Как жалели, что в Пущино не удосужились подобрать материалы по географии. А тут вам предоставлен на блюдечке с золотой каёмочкой такой огромный подбор нужной для выживания информации и карт, что просто диву даешься. Для получения подобного нужно было обшарить не меньше десятка больших книжных магазинов и потратить на выуживание таких данных не менее года. Я тут, кстати, порылся в его ноутбуке и, знаете, что там нашёл - схему небольшой перегонной установки, чтобы из
нефти делать различного вида топливо, включая и столь необходимую нам солярку. Да там есть схемы устройств на все случаи жизни. Так что, за получение такой информации совершенно не жалко потраченного времени и сил. К тому же в каюте имеется большой запас лекарств, нужных для проживания в тропическом климате, а также различных антидотов против отравлений. Там, куда мы сейчас направляемся, всё это может спасти нам жизнь. Так что поездка сюда, однозначно, принесла нам только пользу. А если посмотреть по карте, то мы проехали лишних всего-то километров пятьсот, да и это может быть нам на пользу. Не известно ведь, если бы ехали напрямик, до Азовского моря, сколько бы потеряли времени на безрезультатные раскопки заправок. А что они были бы безрезультатны, так это - к бабке не ходи, ведь плотность населения там была гораздо больше, чем в местности, где мы раскопали прошлую заправку. А теперь времени и сил на это тратить не надо, можно спокойно двигаться вперёд. До Дона и Цимлянского водохранилища тут совсем недалеко, максимум, километров двести, а там уж и до Таганрога, который стоит на Азовском море,
близко. К тому же в Донбассе, что совсем рядом, находится Лисичанский нефтеперерабатывающий комбинат, там могут оставаться ещё нефтепродукты, а если его весь выпотрошили, то наверняка нефть осталась в Новороссийске. Терминалы там, наверное, побольше, чем в Баку, ведь всё-таки это был самый большой порт в России по перекачке нефти в танкеры для экспорта. Там, я думаю, мы не останемся без топлива. К тому же это порт, а значит, корабли, и если прямо сказать, мне очень даже понравилось мародерничать на них.
        Прервавшись, я хлопнул сидящего рядом Володю по плечу и добавил:
        - Ну что, Интендант, придётся тебе ещё раз покряхтеть, доставая бутылку. Нужно выпить за капитана этого судна, за то, чтобы он знал там, на небесах, что мы ему очень за всё благодарны.
        Володя, ничего не говоря, встал и, привычно кряхтя, полез в антресоль за новой бутылкой и банками с закуской. Пока он всё это ставил на стол, Саша ещё высказался:
        - Кстати, наша бригада обнаружила на этом корабле небольшую сауну. Поэтому предлагаю, завтра не суетиться с отъездом, сделать банный день, а то все воняют, как бомжи на московских вокзалах.
        Это предложение встретило полное понимание и поддержку всех присутствующих. Во время распития этой последней, незапланированной бутылки все, уже успокоившись и осознав необходимость смены нашей цели, с увлечением занялись разработкой дальнейшего маршрута движения. Успокоились и улеглись спать только глубокой ночью.
        Утром подъём был в десять часов, за завтраком было объявлено нашим дамам о смене маршрута движения и о предстоящем банном дне. Известие о бане полностью завладело их сознанием, так что женщины практически не отреагировали на информацию по смене маршрута. Этот день, из-за поднятой суеты вокруг бани и подготовкой к отъезду, пронёсся молниеносно. Какие-то мысли по поводу нашего дальнейшего движения пришли мне в голову только в постели, когда я, уже чисто вымытый, попытался анализировать вновь выбранный маршрут. Меня хватило минут на десять, потом я как-то незаметно уснул и очнулся только в восемь часов утра, когда пришедшая Маша начала греметь посудой, разогревая последний на этом месте завтрак.
        Глава 6
        В путь мы тронулись только в десять часов утра, схема движения была такая же. В первый экипаж опять напросилась Вика - наблюдать за встречающимися объектами. После обнаружения ею корабля я нисколько не препятствовал этому решению. Двигались мы в уже хорошо отработанном четырёхчасовом ритме. Все наши водители привыкли к этому монотонному движению, даже Флюр гораздо реже болтал по рации.
        Как-то незаметно мы въехали на замёрзшую поверхность русла реки Дон. Первый экипаж даже не прокомментировал это событие по рации. Обсуждения начались, только когда стали двигаться по тому месту, где раньше находилось Цимлянское водохранилище. К этому времени мы были в пути уже больше суток, температура в этой местности была -24 градуса, шёл не сильный снег. После короткой остановки и смены водителей, когда я уже находился в полудрёме, раздался вызов по рации, и Флюр начал вещать Сергею:
        - Как ты там себя чувствуешь, мой верный друг Санчо Панса? Не угнетает ли тебя наш строгий босс?
        Сергей немного раздражённым голосом ответил:
        - Слушай, Хан! Твои шуточки меня уже заколебали. Тебе что там, поговорить не с кем? Вас же в кабине три человека! Ты, наверное, там тоже уже всех достал.
        Между тем Флюр продолжал:
        - Что ты нервничаешь, Малой, я же по дружбе тебя веселю, не даю уснуть. Можно сказать, повышаю технику безопасности и твою бдительность; а то, глядя в окна на открывающиеся бескрайние просторы, можешь с непривычки повредиться рассудком, ведь сидя под своим Гомелем, ты не привык к таким масштабам. У вас там что: повернул голову направо - с полкилометра поле картошки да лес, повернул голову налево - то же самое. То ли дело здесь, вот уже сколько едем, а конца и края не видать - лепота. А ты только спать да жрать - вроде бы русский, а нет в тебе чувства широты и бесшабашности.
        Дальнейшего трёпа я уже не слышал, сон сморил меня - очнулся от тычков в бок. Открыв глаза, увидел, что мы стоим, а Сергей что-то говорит в микрофон рации. Я посмотрел на часы, с прошлой пересменки прошло чуть больше трёх часов. «Значит, остановка внеплановая, - сразу же подумалось мне, - не дай бог, если кто-то сломался».
        - Малой, что стряслось? - требовательно спросил я.
        Он повернулся, протянул мне рацию и ответил:
        - Да ничего страшного, Батя, не волнуйся. Флюр чуть там на какое-то препятствие не наехал. Сейчас они пытаются разобраться, что это.
        В этот момент из рации раздался голос Саши, он спросил:
        - Серый, ты разбудил Батю? Я дунул в микрофон и сказал:
        - Я уже внимательно тебя слушаю. Что случилось, почему стоим?
        - Батя, тут такое дело, похоже, все водоплавающие корыта нас просто преследуют, - ответил Саша, потом немного помолчал и продолжил: - Уже начали мешать нашему движению. Флюр прямо чуть не наехал на торчащий винт какого-то судна. А ты скажи Малому, чтобы он аккуратно подъезжал к нам, потом захвати фонарь и на лыжах подъезжай к этому кораблю. Будем на месте думать, что делать дальше. Флюр уже там, я с Викой тоже сейчас туда отправлюсь. Вон, вижу уже, что и Володя с Колей подтягиваются. Всё, пока, до встречи.
        Рация замолкла, я посмотрел на Сергея и произнёс:
        - Ну что стоим, ты же всё слышал. Давай подъезжай потихоньку к грузовому «Уралу» и пойдём смотреть на это корыто.
        Сергей, включив дополнительный прожектор над кабиной, начал медленно подползать к вездеходу нашего первого экипажа. Приблизившись, он встал параллельно ему - таким образом он дополнительно осветил судно, лежащее практически на боку.
        Действительно, буквально метрах в тридцати виднелся длинный снежный вал, из ближайшего к нам окончания этого длинного сугроба нелепо торчал корабельный винт, его легко было узнать - нижняя лопасть была полностью свободна от снега. Я вылез из «газона», надел лыжи и подъехал к группе ребят, стоящих у самого винта и что-то горячо обсуждающих. Они спорили, к какому типу принадлежит это судно. Флюр возбуждённо утверждал:
        - Да наверняка это какая-нибудь большая баржа. Я объехал вокруг. Длина корабля около ста сорока метров - конечно, великовато для обычной баржи. Трюм у судна открытый, в нём щебень. Половина высыпалась, и внутри трюма образовались пещеры, не засыпанные снегом.
        Саша пытался ему возражать:
        - Да ладно, Хан, у тебя любое судно, которое не на море - корыто или лоханка, в лучшем случае - баржа. Ты бы лучше внимательно изучил материалы из ноутбука, взятого из каюты капитана. Там есть хорошая подборка всех типов судов. Пока ты катался на лыжах, разглядывая трюмы, я её просмотрел и, доверяя твоему глазомеру о длине этого судна, могу сказать - скорее всего, это теплоход серии «Волга-Дон». В этой серии много судов с открытыми трюмами. Шириной оно более шестнадцати метров, а это как раз соответствует высоте снежной горы, если допустить, что вода из водохранилища ушла, и судно легло боком прямо на грунт.
        Подъехавший Сергей с ходу ввязался в разговор:
        - Да что вы спорите ни о чём? Какая, нахрен, разница, что это за корабль! Самое главное в нашем деле - есть ли тут топливо и как, особо не задерживаясь, его добыть? Вот что нужно обсуждать! А вообще, чем лясы точить, лучше быстрее встать на стоянку, похлебать горячего супчику да нормально выспаться.
        На этих словах Флюр и Саша дружно засмеялись, потом Флюр, продолжая изредка пофыркивать, произнёс:
        - Ну ты и чудило, Малой! А ради чего, мля, мы тут, на морозе, глотки рвём! Ты хоть понимаешь, что точно определив тип судна, мы сможем быстро добраться до танков с соляркой. Или ты хочешь опять ковыряться трое суток, перекидывая горы снега?
        И, обращаясь уже ко мне, он продолжил:
        - Эх, Батя… этой горе мышц ещё и мозгов побольше - цены бы ему не было.
        В разговор опять вступил Саша:
        - Да ладно тебе, Хан, наезжать на парня. Ты лучше дело говори - что сам-то предлагаешь?
        Флюр, оглядев всех, усмехнулся и изрёк:
        - Как будто вы не знаете мои предложения - взрыв, только взрывом мы проложим путь к вожделенному топливу. Так уж и быть, я готов пожертвовать своим последним резервом тола, чтобы пробить борт этой посудины. Саня, если ты уверен, что это «Волга-Дон», то тогда, по схеме, мы легко найдем, где расположены танки с топливом; пробиваем там борт и насосом выкачиваем солярки столько, сколько нам нужно. Перед этим из гранатомёта сбиваем снег с нужного места, лопатами или снегоуборщиком всё там подчищаем, и я начинаю священнодействовать. Думаю, часов за десять мы всё закончим, - он посмотрел на Володю и добавил: - Если, конечно, наш интендант расщедрится на дополнительный стимул…
        - Слушайте, а на кой ляд нам вообще тут задерживаться, - вдруг выдал Николай, - по всем расчетам у нас и так горючего хватит до Новороссийска, к тому же мы и взять-то сможем тонны две, не больше.
        - Расчёты расчётами, а полные баки и цистерна нам явно не помешают, - подвёл я итог разговору и добавил: - К тому же немного времени у нас есть, вряд ли, исходя из нынешних температур, Средиземное море начнёт таять раньше конца апреля.
        Потом, глядя на Сашу, спросил:
        - Санёк, а реально это - гранатомётом очистить борт от снега, а потом толом пробить ход к танкам этого теплохода. Не придёт ли звиздец этому кораблю, да и нам - грешным?
        Он, не думая, ответил:
        - Насчёт звиздец это вряд ли, тем более мы, на всякий случай, отъедем подальше. А вот поможет ли стрельба из гранатомёта, тут - не знаю, но, по-любому, стрелять надо, хоть лишний снег собьем. Корабль лежит на боку с уклоном градусов тридцать, образовалась хорошая железная горка, поэтому снег должен сверху хорошо пойти, к тому же, ему есть, где собираться - вон какая ложбина образовалась у днища. У этого типа теплоходов ёмкости с топливом находятся внизу, даже ниже, чем дизеля, поэтому, если не убрать верхний снег, при взрыве завалит пробитое отверстие и его придётся откапывать вручную. Здесь есть ещё один нюанс - борта могут быть двойные и взрывать придётся два раза.
        Выслушав его, я оглядел всех наших водителей и спросил:
        - Будем откапывать это топливо или ну его, побережём силы?
        Общий настрой высказал Сергей:
        - А чего не размяться-то! Пока ехали, уже все, наверное, мозоли на своих задницах натёрли. К тому же нормально поесть, да и поспать на кроватях можно будет. Ведь сейчас не так уж и холодно, всего-то -25 градусов - работать можно.
        И я стал давать распоряжения:
        - Так, тогда начинаем ставить лагерь по нашей обычной схеме, только не меньше чем в километре отсюда. Потом пообедаем и укладываемся спать. Сейчас второй час ночи, допустим, что в четыре часа уже все улягутся, значит, подъём в десять часов утра. Саша и Флюр на рабочем модуле ТТМа подъедут к теплоходу и с крыши вездехода гранатомётом собьют снег в нужном нам месте. Ну а потом уже будет видно, что дальше делать. Да ещё, чуть не забыл - Максим, ты залезь в наш кунг и затопи печку, ну а ты, Володя, предупреди наших дам, чтобы начинали готовить обед. Всё, по коням - время пошло!
        Народ стал расходиться по своим вездеходам. Минут через двадцать мы начали устраивать новый лагерь, а около трёх часов ночи все уже сидели за столом в кунге и обедали. Этот ночной обед прошёл очень тихо и быстро, без особых разговоров и обсуждений. Все чрезвычайно измучились долгой дорогой и мечтали поскорее принять горизонтальное положение. Я уже в половине четвёртого лежал на своём спальном месте и как будто издалека слышал, как убирались последствия нашего пиршества. Как обычно, заботу о мужском бытовом благополучии несли наши жёны.
        На следующее утро проснулся от шума отдалённых взрывов, подскочил от неожиданности и получил ощутимый удар по голове, наткнувшись на перекладину второго уровня наших нар. Громко выругавшись, я даже разбудил лежащего рядом Володю, который привстал, удивлённо смотря на меня, и участливо спросил:
        - Ты что, Толь? Неужели даже тебя укатала такая жизнь, что кошмары снятся?
        - Какие, на хрен, кошмары?.. Ну Конь и спроектировал нары, мог бы гад сантиметров на пять перекладину повыше сделать, - сказал я, потом снова матюгнулся и продолжил: - Уже второй раз головой долблюсь, наверное, такую шишку набил, что теперь шапку не натянешь. Слушай, Володь, ты никаких взрывов не слышал?
        - Не, ну точно тебе какой-то кошмар приснился, - ответил он, - вон, уже войнушка мерещится.
        В этот момент опять раздалась серия отдалённых хлопков.
        - Во, теперь-то слышишь! А то - кошмары, войнушка! Я уже забыл, когда последний раз сон видел; состояние, как у робота - поработал, отрубаешься, через четыре часа снова включаешься и опять работа.
        Володю совершенно не обеспокоили услышанные звуки, он, не меняя тона, произнёс:
        - А, это наверняка наши вояки с гранатомётом развлекаются. То-то я сквозь сон чувствовал, как Саня с Флюром с верхней полки спускались. Я ещё, когда они вышли, посмотрел на часы, было половина десятого, ну, думаю, полчаса-то я имею право ещё соснуть.
        Этими словами он пробудил и во мне способность к осмысленным действиям и мыслям. Я посмотрел на свой хронометр и присвистнул:
        - Вот это даванули! Уже одиннадцать часов! Что же они нас-то не разбудили? Ведь договаривались устраивать подъём в десять часов. А они, судя по всему, и женщин предупредили, чтобы те нас не будили и подождали с завтраком.
        - Во, Батя, чувствуешь профессиональную заботу об отдыхе личного состава, - съязвил Володя, - а ты бы всех поднял в десять часов, и все, кроме наших вояк, мучились бы бездельем всё это время. Наблюдали бы из окна, как они обстреливают теплоход. А так мы хоть лишний часок поспали.
        С верхней полки свесилась голова Сергея, позёвывая, он произнес:
        - А Интендант-то прав. Солдат спит - служба идёт! Я тоже слышал, как они перешептывались, но набиваться в напарники не стал. Коль они такие ответственные и добренькие, то и мне не грех лишнее время поваляться в тепле, - и он громко заржал, разбудив всех остальных, правда, сам заработал подушкой по голове от лежащего рядом Валеры, который воскликнул:
        - Да, жалко, что ночую не на нижней полке, там можно было бы дотянуться до чего-нибудь более существенного, чтобы поучить тебя хорошим манерам.
        Настроение было хорошее - мы полностью выспались и отдохнули, поэтому быстро встали и начали одеваться. Николай послал Макса в женский кунг, чтобы он предупредил наших дам, что мы полностью готовы к завтраку. Пока он вместе с Машей и Галей носил уже готовые блюда, появились и Саша с Флюром. Николай их встретил словами:
        - Ну что, страдальцы за народное дело, намёрзлись на улице? Я бы на месте Бати распорядился выделить вам по пятьдесят грамм коньячка. Пока мы тут спали, вы уже, небось, очистили от снега весь корабль.
        - А что, Мастер прав, - молниеносно поддержал его Флюр, - по крайней мере, по лишнему черпаку супчика мы с Саней явно заслужили.
        - Не беспокойся - внеочередная добавка вам гарантирована. А сейчас общество поделится с вами бутербродами, - успокоил я хитрого жучилу.
        Потом повернулся к Володе, подмигнул ему и предложил:
        - Ну что, Интендант, я, конечно, понимаю, как тебе тяжело, но поощрить ребят надо. Так что, давай, не жмись, доставай баночку паштета, считай, что это плата за лишние полтора часа, которые мы смогли подрыхнуть.
        Пока Володя, кряхтя, доставал консервную банку, ребята разделись, умылись и сели за стол, где уже стояли тарелки с завтраком. Мы опустошили их буквально за несколько минут, и, попивая компот из сухофруктов, Саша приступил к рассказу о том, что они сделали за это время:
        - Первым проснулся Флюр, он-то и предложил пойти пораньше и отработать по этому теплоходу из гранатомёта. Я тоже подумал, что вас будить совершенно не обязательно, по-любому, стрелять будем мы, а вы хоть немного, но ещё поспите, да и под ногами мешаться никто не будет. Результатов нашей стрельбы пока не видно - всё в снежной пыли. Как раз, когда позавтракаем, снег осядет, и можно будет думать, что делать дальше. Но всё равно к судну надо везти сразу и снегоуборщик, и генератор, да и другие инструменты тоже. Так что, Батя, запрягай ребят, чтобы всё начинали укладывать в сани.
        Флюр, во время этого монолога Саши, достал из своего загашника последние три толовые шашки и положил в бардачок ТТМа.
        В дальнейшем мне даже не пришлось командовать - вся техника и инструменты были давно закреплены, и каждый знал, что ему нужно делать. Поэтому, когда все оделись и вышли из кунга, никакой суеты не было. Мы быстро догрузили одни сани, прицепили их к ТТМу и, набившись, как селёдки в банку, в кабину этого большого вездехода, поехали к теплоходу.
        Добравшись туда, мы увидели довольно оптимистичную картину. Практически весь борт у кормы судна был свободен от снега. Когда я на лыжах подъехал вплотную к месту, где по схеме должна была находиться топливная ёмкость, то увидел, что кубов двадцать снега нам всё равно придётся откидывать от борта. За мной следом подкатили и остальные ребята, так что мне не пришлось на пальцах объяснять, кто что будет делать. Работы предстояло максимум часа на три, поэтому мы договорились, что управлять снегоуборщиком будут посменно только два человека, а именно - я и Сергей, после чего мы отправляемся отдыхать и в других работах участия принимать не будем. Обговорив всё это, совместными усилиями сняли «Хонду» с саней, подогнали к теплоходу, и я начал снегоуборщиком откидывать снег от борта. Сергей вместе с остальными направился в наш лагерь, чтобы перегнать к кораблю «газон» - было довольно холодно, и необходимо было место для обогрева. Перед тем как уехать, Саша отцепил сани с оборудованием и топливом, подошёл ко мне и спросил:
        - Слушай, Батя, как ты считаешь - имеет ли смысл обустраивать нашу стоянку?
        Выключив тарахтящую «Хонду», я ответил:
        - Да всё зависит от Флюра. Если он сможет быстро пробиться к танкам с топливом, то тогда уже завтра можем трогаться дальше, поэтому городить основательный лагерь не будем, тем более после взрыва всё равно нужно будет всей техникой подползать сюда, чтобы заправиться. Поэтому вы там особо не напрягайтесь - лучше отдохните, да и наши дамы и дети уже соскучились без мужского общества.
        - Понял, - коротко произнёс Саша и направился к вездеходу.
        Когда ТТМ тронулся, я опять завёл снегоуборщик, продолжая прерванную работу.
        Малой на «газоне» подъехал минут через тридцать, и я, уже основательно замёрзший, с наслаждением забрался в тёплую кабину. Вместо меня «Хондой» стал управлять Сергей. Хотя на улице, по сравнению с морозом, стоявшим в начале нашей эвакуации, было и не очень холодно, всего-то -22 градуса, мы всё равно решили меняться через каждые полчаса. Вся эта работа заняла чуть больше трёх часов. Ещё до её окончания я по рации вызвал Сашу и сообщил:
        - Всё, дело сделано! Бери нашего взрывника, и дуйте сюда. Пусть он покажет, на что способен. Других ребят не бери, пускай отдыхают - в случае чего, подсобниками будем мы с Малым. Да, и обязательно скажи нашим дамам и Володе, чтобы ждали нас с праздничным обедом; если даже и не добудем солярку, всё равно мы его заслужили. Ладно, ждём вас.
        Вскоре после того, как мы очистили от снега нужное место у борта судна, появились и наши вояки. ТТМ подъехал на пару метров к очищенному борту теплохода, и первым из него выпрыгнул Флюр. Он, даже не надевая лыж, слегка проваливаясь в снег, подошёл к металлической поверхности и рулеткой начал вымерять расстояние от начала палубы до предполагаемого места нахождения топливного танка, потом мелом нарисовал на том месте овал, повернулся к нам и заявил:
        - Ну вот, теперь вы видите, где будет будущий источник солярки. Малой, давай, шуруй к «Уралам» и начинай, как я тебя учил, коптить рыбу. Не позднее чем через два часа к тебе пожалует чертовски голодный Хан, ты уж постарайся его уважить, а то больше я тебя ничему учить не буду - так неучем и помрёшь.
        Глядя на очерченную мелом металлическую поверхность, я спросил у Флюра:
        - Ты бы всё-таки объяснил, как будешь делать отверстие, ведь стальной лист борта очень толстый, а у тебя осталось всего три шашки с толом. Если просто прикрепишь их скотчем к борту, то при взрыве всего лишь прогнётся металл и всё, к тому же борт может быть и двойным.
        На моё сомнение Флюр ответил:
        - Правильно мыслишь, Батя! Но на это у нас есть ход конём. Так уж и быть, раскрою тебе наше с Сашей ноу-хау. Когда вы уедете, мы с Саней тоже отъедем метров на сто, после чего Кот, как лучший снайпер, возьмёт РПГ и сделает в отмеченном месте дырку. Если после этого наша лоханка не загорится, туда подхожу я и толом расширяю пробоину. Потом, если даст Бог, и мы все-таки не запалим этот теплоход, то уже в самом топливном танке высверливаем отверстия, чтобы мог пройти насос, и вызываем Дохтура на бензовозе. Ну а настоящие герои, я и вас с Малым считаю, спокойно сядем в ТТМ и будем насыщаться полезными калориями. А там, глядишь, Интендант ещё и несколько капель горячительного выделит. Остальные же пускай отрабатывают полученный внеплановый отдых - наполняют соляркой цистерну и подготавливают всё к дальнейшему движению.
        - Слушай, а ты не боишься, что топливо всё-таки загорится, и получится большой бумм? - спросил я.
        - Какой, нафиг, бумм!.. Это же соляра, а не бензин, да и температура сейчас -22 градуса. Кстати, вспомни прошлый корабль, всё обошлось без всяких внутренних взрывов и даже без пожара. К тому же сейчас у нас положение с топливом совершенно не критичное, и по большому счёту хрен с ней, с этой соляркой, главное сейчас - не упустить время.
        Я хмыкнул, хлопнул его рукой по плечу и сказал:
        - Ладно, дерзайте, мужики! Вам как старым воякам вся эта бодяга с толом и гранатомётом более знакома и близка. Ну а мы с Сергеем тогда поедем на хазу и будем ждать вас с победой.
        - Да, и пускай Малой не забудет про копчёную севрюгу, - крикнул вслед Флюр, когда мы уже подошли к «газону».
        Приехав в лагерь, ничего не убирая с саней, сразу же направились в кунг. Там все преспокойненько дрыхли, я тоже, умывшись, забрался на своё спальное место. Сергей же, чертыхаясь, отправился готовить копчёную рыбу, бубня себе под нос:
        - Ну ладно, чёртов Хан, так уж и быть, сделаю я тебе рыбки, только ты топливо добудь, чертяка, да и сам не пострадай.
        Я глядел на него, и мне вспомнился трогательный момент старого советского фильма «Чапаев», когда взяли в плен адъютанта белого генерала. С этими воспоминаниями я и уснул.
        Вывел меня из сонных грез не столько шум от громких разговоров и звона столовых приборов, сколько разнёсшийся по всему помещению божественный запах свежекопчёной рыбы. Увидев, что вся наша бравая команда бесцеремонным образом сидит за столом без меня, и каждый из них накладывает себе в тарелку огромные куски рыбы, я соскочил с кровати и громко воскликнул:
        - Вы что, лишенцы, совсем потеряли совесть? Забыли, кто тут главный? Без меня уселись! Всех, нафиг, разжалую!
        - Батя, не боись, твоя доля не тронута, я её припрятал, - успокоил меня Сергей.
        - Тебя, наоборот, уважили, не стали прерывать сладкий сон, - поддержал его Саша, - к тому же это так, лёгкая разминка перед праздничным банкетом.
        Пока они так балаболили, я быстро оделся, уселся за стол и требовательно постучал вилкой по столешнице. Сергей молча встал, достал из антресоли и передал мою порцию севрюги. Только после того как полностью подчистил тарелку и взял чашку с чаем, я начал прислушиваться к ведущемуся разговору. Вдруг до меня дошло, если Саша и Флюр здесь, то операция по вскрытию теплохода завешена, и я, перебивая всех, спросил у нашего взрывника:
        - Слушай, Хан, я, видать, всё самое интересное проспал. Скажи-ка, как там обстоят дела с пробоем борта теплохода.
        Флюр, прекратив втолковывать что-то Игорю, повернулся ко мне и ответил:
        - Ха… да ни в жизнь не поверю, что Батя может проспать самое интересное, ты же раздачу севрюги не проспал. А что касается теплохода, то там всё - тип-топ. Дырку в борту сделали с одного выстрела РПГ, потом я двумя толовыми шашками расширил это отверстие и, кстати, этим же взрывом пробил дыру в топливном танке. Металл, наверное из-за морозов, стал какой-то хрупкий. Я явно переборщил, установив там две котлеты с толом. Хотя, благодаря этим же морозам, ничто не загорелось, а солярка похожа на кисель.
        - А что, там много топлива вылилось? - продолжал выспрашивать я.
        - Да не волнуйся, сколько бы ни вылилось, нам заполнить заправщик останется, - с усмешкой произнёс Флюр, - как раз сейчас я и даю Дохтору с Мастером цеу, как им действовать при откачке топлива.
        - Какого чёрта металл стал такой хрупкий, ведь он находился под снегом, и температура там должна быть гораздо выше, чем на поверхности, - удивился я, - вон, у нашей техники нет же проблем с корпусными деталями.
        В разговор вступил Володя:
        - Верхняя часть борта теплохода была практически свободна от снега; он как с горки, под воздействием собственного веса скатывался вниз; металл оголялся, а так как теплопроводность его очень высокая, то воздействие низких температур было даже и глубоко под снегом. У нас же в подснежных гаражах контакта с внешней атмосферой не было, и, как мы знаем, там температура редко опускалась ниже минус сорока градусов. По-видимому, так же было и в откопанных нами ангарах военного склада.
        - А почему же под воздействием таких температур не рассыпался наш ветряк? - продолжал допытываться я.
        - Ну это лично твоё, Толя, везение или интуиция - установить вместо стойки корпусные детали от крана, - продолжал втолковывать мне Володя, - они были изготовлены из специальной стали, рассчитанной на большие колебания температур и ветровую нагрузку.
        Я озадаченно почесал затылок, довольно улыбнулся и предложил:
        - Слушай, Вован, ты бы это моей Маше рассказал. А то я помню, как она грызла меня, что рядом с таким красивым домом установили это убожество. Мол, портит весь вид и не только нашего участка, но и всего посёлка. Всё пыталась на меня воздействовать, что уж если и пришла такая дурь в голову, установи, мол, приличный, изготовленный на заводе ветряк.
        - Ладно, когда-нибудь проведу с ней беседу, чтобы она впредь холила и лелеяла такие твои мозговые заскоки, - пообещал Володя и продолжил: - Если бы ты тогда её послушал, то мы бы здесь не сидели, а лежали бы замороженными тушами под рассыпавшимся от жёстких морозов ветряком.
        Пока мы разговаривали, Игорь, сопровождаемый неуёмным Флюром, который решил лично контролировать процесс закачки топлива в цистерну, вышли из кунга. Максим пошёл помогать женщинам в приготовлении праздничного ужина, Сергей опять завалился спать, остальные на трёх ноутбуках занялись изучением материалов, найденных нами в капитанской каюте. Например, мы с Сашей с большим интересом изучали материалы по трассе нашего предполагаемого движения; Володя с Колей что-то обсуждали, склоняясь над схемой перегонного устройства, этакого мини-нефтеперерабатывающего завода; а заглянув на экран ноутбука, за которым сидел Валера, я увидел ожидаемую картинку - неизменную схему ветряка.
        Этими делами мы занимались больше часа, пока Макс вместе с Галей не начали заносить уже готовые блюда для праздничного стола. После этого все выключили компьютеры и начали с энтузиазмом им помогать. Через полчаса нарисовались и Флюр с Игорём, в кунге сразу же запахло соляркой, да так, что Галя заставила ребят снять телогрейки и вынести их на улицу на проветривание. Они вышли и появились снова минут через пять, при этом воздух в помещении быстро наполнился весьма ощутимым ароматом знаменитого эликсира Дохтура. Галя этого запаха не знала, а Флюр с улыбкой до ушей вешал ей лапшу на уши:
        - Дорогая Галочка, запах, что вы чувствуете своим чудным носиком - это наш с Дохтуром природный запах; он особенно проявляется, когда на кожу попадает немного солярки и ещё немного подмёрзнуть надо. Как изничтожить? Только хорошее питание, несколько капель водочки и подремать минуточек шестьсот.
        Не выдержав собственного балабольства, он согнулся и залился в заразительном смехе, мужики поддержали веселье, они прекрасно знали запах эликсира Дохтура. Галя недоумённо нас оглядела, негодующе фыркнула и гордо удалилась в женский кунг. Мы ещё поприкалывались немного (в том числе над глупой физиономией как всегда всё проспавшего Серёги), пока на импровизированном банкете не появились наши женщины. Тогда все потихоньку успокоились и чинно расселись по своим местам. Флюр рассказал нашим дамам всю эпопею по добыче топлива, не забыв указать и на свою незабываемую роль в этом мероприятии. Затем началась, можно сказать, гастрономическая феерия для наших неизбалованных желудков - так как за этим ужином были испробованы все стратегические запасы деликатесов, ну и спиртного, конечно.
        Ужин закончился тихо и достойно, все устали за время путешествия от частых шуток и приколов ниже пояса. Я, конечно, понимал, что всплеск этой, несколько искусственной весёлости был вызван крайним напряжением всех духовных и физических сил, и чтобы как-то снять это состояние, я и сам частенько способствовал возникновению этих чаще всего плоских и жестоких шуток. Если прямо сказать, наше положение было очень незавидное, а будущее весьма туманно. Мы были лишены нашего дома-убежища и за всё это время ни разу не увидели даже намёка на какие-то остатки цивилизации. С одной стороны, с надеждой, а с другой - со страхом я думал о нашем путешествии на юг. Я боялся, что даже если океан и освободился ото льда, всё равно вследствие больших минусовых температур всё живое погибло. Могло получиться и так, что добравшись до тёплого океана, мы окажемся в безжизненной пустыне. Вопрос - как нам дальше выжить, в основном и давил на психику. А ещё чувство кошмарного одиночества и страх перед равнодушным прессом стихии. Может быть, поэтому мы и держались друг друга - за всё это время между нами ни разу не возникло
больших конфликтов; все очень бережно относились к своим товарищам, и с трудом сохранённым братьям меньшим. Обычно целой трагедией было, когда приходилось заниматься отбраковкой появившихся щенков; многие с трудом переносили, когда забивались и лишние куры. Очень мы берегли и нашу технику; так Николай, да и многие другие каждую свободную минуту посвящали её профилактике, ещё бы, ведь теперь исправность и надёжность вездеходов были последней надеждой и опорой в той борьбе, в которой по воле провидения мы принимали участие - эта была отчаянная борьба за жизнь.
        Перед тем как укладываться спать, были обговорены дальнейшие планы. Саша коротко обрисовал анализ нашего нынешнего положения и каким он видит дальнейший маршрут:
        - По-моему, после нахождения этого теплохода, загруженного щебнем, всем должно быть ясно, что плотина, перегораживающая Дон, разрушена землетрясением - корабль лежит на грунте. Вода из Цимлянского водохранилища ушла, поэтому двигаться по руслу реки нам не стоит - не факт, что мы сможем преодолеть искорёженную плотину. Тут совсем недалеко до Цимлянска, именно там нужно выезжать на берег и двигаться в район города Шахты. Я считаю, что нам обязательно нужно проверить район, где раньше добывали уголь. Мы же сами, когда обсуждали вопросы о том, где могли выжить люди, на первое место всегда ставили угольные шахты. А тот район расположен достаточно далеко от русла Дона, и прорвавшаяся через плотину вода вряд ли затопила находящиеся там шахты. К тому же крюк получается совсем небольшой, ну проедем лишних двести километров, зато потом от города Шахты выйдем напрямую в район Таганрога, там спускаемся на лёд Азовского моря и двигаемся к Керченскому проливу. Когда доберёмся до Чёрного моря, будем решать - двигаться ли нам к Новороссийску, на поиски топлива, или напрямик к Босфору, с заездом к побережью
Румынии; там, в районе Констанцы, тоже должны быть большие нефтяные терминалы, впрочем, в Одессе они тоже имеются.
        Выслушав его рассуждения, я тоже высказался:
        - Слушай, Саш, страшно сейчас встречаться с другими группами выживших. Уже столько лет не видели и не общались ни с одним новым человеком. Хрен знает, кто там мог выжить - вдруг какие-нибудь уголовники. Судя по тому, как нас, уже ожидающих катастрофу, прессовала стихия, представляю, что могло твориться в неподготовленном обществе. Думаю, там выжили только настоящие волки, я бы не хотел с ними иметь дело, тем более мы для них такой соблазн - великолепные вездеходы, к тому же продукты и топливо.
        - Волков бояться - в лес не ходить, - ответил мне Саша. Затем он немного помолчал и продолжил: - Невозможно же существовать, как страус - при малейшей опасности голову в песок. Да и выжить такой маленькой колонией невозможно, по этому поводу можешь проконсультироваться с нашими генетикам.
        Вдруг в разговор на несколько повышенных тонах вступил Флюр:
        - А Батя-то прав! На всякий случай нужно доставать и расконсервировать оружие. Имеет смысл не рвать завтра сразу вперёд, а некоторое время постоять здесь, вспомнить старые навыки обращения с оружием, да и пострелять по мишеням не мешало бы, а то вон, например, Серёга, уже, наверное, забыл, с какой стороны подходить к автомату. И раньше-то больше уворачивался от гильз, чем прицельно стрелял. Хотя, конечно, мастерства не пропьешь - вон, Саня с первого выстрела из РПГ попал точно в цель, но остальные-то этого мастерства не имеют и от первой пролетевшей мимо пули могут наложить в штаны и забыть, где у АКМа находится спусковой крючок.
        После этого страстного выступления Флюра наша беседа свернула на новую стезю. Более часа мы обсуждали, какие меры нужно предпринять при встрече с другими людьми, стоит ли вообще искать с ними контакта и, в конце концов, решили - поедем маршрутом, предложенным Сашей, и осмотрим по крайней мере пару шахт, где могли укрываться выжившие люди. При обследовании этих мест будем предпринимать максимальные меры предосторожности и осмотр производить на двух лёгких вездеходах, предварительно отцепив от «газона» сани, а от ТТМа модульный прицеп. Ближайшие три дня стоим здесь лагерем, достаём и смазываем всё оружие, потом занимаемся огневой подготовкой. Также договорились, что Коля вместе с Валерой сделают на верхнем люке ТТМа шаровую опору, чтобы туда можно было устанавливать пулемёт или гранатомет. Это, самое тяжёлое наше вооружение, решили теперь хранить в кабине ТТМа, а автоматы у каждого прямо на рабочем месте в кабине. После этого разговора все, весьма задумчивые, разбрелись по своим спальным местам. Кстати, ещё договорились, что после того как выедем с территории бывшего Цимлянского водохранилища, на
любой стоянке устанавливать дежурства.
        На следующий день началась боевая учёба. Саша с Флюром, вспомнив своё военное прошлое, за эти три дня согнали с нас по семь потов. Мы израсходовали половину нашего немалого запаса патронов, но из РПГ было сделано всего три выстрела, и то стреляли только Флюр с Сашей. После этого у нас в запасе осталось всего шесть выстрелов. В стрельбе из автоматов по мишеням приняли участие и наши женщины. Одним словом - развлекались мы по полной программе. У меня даже одно ухо стало плохо слышать, а на плече образовался синяк от отдачи АКМа. Но, как говорится, всё когда-нибудь кончается, и эти три сумасшедших дня тоже прошли.
        И вот в 12 часов дня 26 марта мы тронулись в путь, предварительно заполнив все свободные ёмкости соляркой. Температура установилась -19 градусов, шёл слабый снег. Порядок нашего движения оставался прежним. Выезд с поверхности бывшего водохранилища я заметил только потому, что вдали, слева по ходу движения, в бинокль можно было разглядеть многоэтажные, сверху засыпанные снегом строения. Я посмотрел на навигатор и понял, мы проезжаем мимо города Цимлянска. Пожалуй, за всю мою смену это было единственное развлечение для глаз, потом продолжилось обыденное, монотонное движение, когда глазу не за что зацепиться, кроме как за впереди идущий вездеход.
        Ехали до глубокой ночи. В третьем часу, когда за управлением сидел Сергей, а я был в полудрёме, мы остановились. Сразу же раздался вызов по рации, когда Сергей включил её на приём, из динамика раздался несколько озабоченный голос Флюра:
        - Малой, разбуди-ка Батю, тут нужно один вопрос перетереть - что будем делать дальше?
        - А что, там какие-нибудь проблемы? Что, аборигены появились? - взволнованно спросил Сергей.
        - Во… совсем одичал мужик, уже скоро своей тени начнёт бояться! Не дрейфь, парень, Хан с тобой! А здесь, невдалеке я вижу какую-то снежную гору, видимо это террикон над шахтой. Так что, буди Батю, пускай он решает - будем её осматривать или едем дальше.
        К этому времени я уже окончательно проснулся, поэтому просто взял рацию из рук Сергея и спросил:
        - Хан, а света или движения ты никакого не видишь? Может, заметен дым или ещё какие-нибудь признаки пребывания там человека?
        - Да ни хрена там не видно! Темно, как в попе у негра. Саня даже в тепловизор разглядеть ничего не может. И пока ехали, я никаких следов на снегу не видел.
        Я немного подумал и скомандовал в микрофон рации:
        - Всем водителям! Подъезжаем к грузовому «Уралу» и встаём на стоянку до утра. Володь, ты предупреди наших дам, чтобы разогревали супчик. Всё, встречаемся в нашем кунге.
        Потом положил рацию, подтолкнул Сергея и сказал:
        - Да, Малой, ничего не скажешь, ты просто везунчик. Опять тебе подфартило - половину смены только отбарабанил, а можно снова спать. Давай теперь сразу за Валерой паркуй «газон» и пойдём к нашим постелькам.
        В этот момент начал движение ТТМ, и Сергей сразу тронулся за ним. Минуты через три, припарковавшись рядом с другими нашими вездеходами, мы с Сергеем направились в тёплый женский кунг.
        В помещении уже сидели все водители, Маша с Ириной готовили всё для предстоящего обеда, дети спали, а остальные женщины сидели на своих спальных местах. Чтобы не разбудить детей, говорили очень тихо. Пока ждали рыбного супа, обсудили график дежурств. Решили, что дежурный будет сидеть в ТТМе, а в случае тревоги - по рации поднимать оба кунга. Подъём договорились устраивать в восемь часов, чтобы, когда посветлеет, осмотреть окрестности и, если не будет никаких следов, не терять зря времени и ехать дальше. Печку в мужском кунге Николай разжёг сразу после остановки, поэтому после этого позднего обеда в нашей будке было уже тепло, мы, особо не разговаривая, сразу же разделись и улеглись спать, было три часа ночи.
        Утром после подъёма, даже не завтракая, Саша с Флюром на ТТМе, отцепив прицеп, объехали вокруг шахты. Мы ещё не успели позавтракать, когда они вернулись. Лица у обоих были не очень весёлые. Саша довольно сухо, особо не распространяясь, доложил результаты разведки:
        - Как только рассвело, Флюр, дежуривший последним, разбудил меня, и мы два раза объехали эту шахту; первый раз с радиусом метров пятьсот от террикона, второй - километра полтора-два. Никаких следов не нашли. Вдалеке видны ещё несколько терриконов, наверное, нужно заглянуть и туда.
        Этой новостью он особо никого и не расстроил, уже все предполагали, что на этой шахте вряд ли будет кто живой. Окрестности вокруг ближайшей снежной горы уже и ночью показались всем совсем безлюдными: уж очень всё было тихо, никакого запаха дыма, и всё окутывала полная тьма. А если говорить совсем откровенно, после стольких лет одиночества ни у кого уже не осталось уверенности, что мы можем встретить кого-нибудь живого, поэтому все восприняли это известие как должное. Потом обсудили вопрос о нашем маршруте. Без всяких споров решили, что больше никаких обследований территорий, а следуем по прямой в сторону моря. По карте получалось, что двигаясь так, только краешком зацепим мелкие поселения, с находящимися там терриконами.
        Глава 7
        Снова в путь мы отправились в девять часов утра. Уже полностью рассвело, температура была -19 градусов, снега не было. Видимость, если бы не слепящий своей белизной снег, была прекрасная. Первым управлять «газоном» выпало мне. И вот, когда я уже начинал высчитывать минуты до передачи управления Сергею, впереди идущий вездеход начал резко тормозить. А из включенной на приём рации раздался голос Саши:
        - Внимание, всем стоп! Батя и Конь, вы подъезжайте прямо к нашему «Уралу». Остальные водители могут тоже подойти сюда.
        Сообщение это меня взволновало, внутри ёкнуло, и я подумал: «Ребята увидели впереди что-то экстраординарное», - поэтому, не мешкая, вслед за ТТМом подрулил к машине первого экипажа, остановился, выскочил из «газона» и подбежал к кабине «Урала». Ребята, увидев меня, распахнули дверь, и я влез в кабину, следом за мной попытался втиснуться и Валера, но места уже было явно маловато. Пришлось Вике выбираться из кабины и пересаживаться, чтобы не мёрзнуть, в стоящий рядом «газон». Когда Валера закрыл дверь, я возбуждённо спросил у Саши:
        - Рассказывай, что там случилось, почему ты нас сюда так срочно вызвал?
        Не отвечая, Саша протянул мне бинокль и рукой указал направление, в котором нужно было смотреть.
        Мы стояли на снежном бугре, перспектива открывалась очень широкая, и я, приглядевшись, на границе видимости, километрах в семи разглядел фигурки нескольких человек, они были одеты в тёмную одежду и двигались двумя группками, каждая из которых тащила за собой сани, загруженные какими-то мешками. Передав бинокль Валере, я, повернувшись к Саше и Флюру, озадаченно спросил:
        - Да-а-а… ну, что думаете по этому поводу? Как поступим, идём на контакт?
        Флюр тут же ответил:
        - А что тут думать, мы же вчера уже всё обговорили; нужно отцеплять прицепы у «газона», ТТМа и догонять этих аборигенов. Двигаются они медленно, и, если поспешим, минут через двадцать их догоним, тогда и узнаем, чем живёт здешний народ, стоит ли нам тут задерживаться, или нужно быстро делать ноги. Например, я думаю, что помогать местным жителям нам не надо, нужно о своих задницах подумать, найти хотя бы приличное место для житья, а уж потом можно заняться помощью другим людям, если оно им надо. В конце концов, после того как найдём тёплое местечко, можно будет прислать сюда наши вездеходы и вывезти на юг столько народу, сколько поместится в кунги и в ТТМ.
        Пока он говорил, во мне происходила полная переоценка устоявшегося мироощущения. Впервые я почувствовал, что мы не одиноки, что есть и другие выжившие люди. Если раньше это были просто досужие размышления, а после посещения вымершей Москвы даже они погасились реальностью, сменившись ужасной тоской по исчезнувшей цивилизации, то теперь надежда по восстановлению утраченного вновь ярко вспыхнула в сердце.
        Мои радужные мечты прервались прозаическими словами Саши:
        - Да прав ты, Хан, прав! Но сейчас нужно решить, как мы к ним подъедем. Вдруг они подумают, что мы желаем их грабануть, на их месте я сразу же открыл бы огонь. Едут они не пустые, а у некоторых из них, я разглядел, и оружие имеется. Вот что, Хан, давай дуй в наш кунг, захвати там подзорную трубу, она будет помощнее всех биноклей, может, в неё разглядим все детали. Да, и загляни в женский кунг, возьми у Гали фотоаппарат с телеобъективом. Ну а мы здесь пока отцепим сани с прицепом и начнём, на всякий пожарный, готовить оружие.
        К этому времени вокруг «Урала» собрались все наши мужчины и большинство женщин. Валера, открыв дверь кабины, разом пытался отвечать на градом сыпавшиеся вопросы, но в результате получился многоголосый базар, в котором ничего нельзя было понять. Тогда я вылез на подножку «Урала» и как заправский оратор начал проводить импровизированный митинг. Хорошо, что все, перед тем как собраться, заглушили дизеля у вездеходов, поэтому особо кричать не пришлось. Говорил я очень кратко и безапелляционно, напрочь отметая всякую полемику:
        - Первый экипаж вновь продемонстрировал нам свой профессионализм. Флюр сумел в бинокль, на этом громадном пространстве, на расстоянии больше пяти километров разглядеть людей, которые на лыжах куда-то бредут и тащат за собою сани. Этот способ передвижения говорит о том, что они здесь явно не процветают среди технического и прочего изобилия, видно положение у них не ахти, если им приходится, как бурлакам, перетаскивать грузы. Или у них совсем нет техники, или закончилось топливо. Саша в бинокль сумел разглядеть, что они вооружены. Отсюда можно сделать вывод, что эта группа здесь не одиночна и опасается нападений, значит, и нам нужно быть тоже очень осторожными, требуется внимательно всё осматривать и быть готовым к засадам и нападениям. Очень уж вкусной добычей мы являемся на фоне только что увиденного, поэтому, в первую очередь, мы должны обеспечить собственную безопасность; совершенно необходимо, чтобы у нас был налажен обзор всего периметра. Хорошо, что захватили с собой из Москвы несколько камер наблюдения, вот Валера и должен сейчас их достать и обеспечить на стоянках круговое наблюдение, а во
время движения сделать так, чтобы экипажи первого и последнего вездеходов могли видеть, что творится с боков и сзади. А по поводу тех людей, которых заметили, - сейчас мы внимательно ещё раз изучим в подзорную трубу эту группу и на «газоне» и ТТМе поедем их догонять. Поедут первый и последний экипажи и на всякий случай ещё Дохтур - вдруг этим людям нужна медицинская помощь. Остальные в это время должны вооружиться и быть на стрёме, ожидая наших распоряжений по рации. Комендантом лагеря пока назначается Володя, - я нашёл его глазами, кивнул ему и продолжил: - Ты, Володь, давай, установи парное дежурство, остальные пускай помогают Валере. Да, и не забудь - вездеходы должны быть готовы в любой момент сдёргивать отсюда - хрен знает, что мы там увидим и узнаем. А пока распорядись, чтобы от «газона» и ТТМа отцепляли прицепы, да, и пускай Коля установит пулемёт у люка, на крыше ТТМа.
        Потом, уже обращаясь ко всем собравшимся, я закончил:
        - Так что базарить у нас времени особо нет, а то вдруг те люди доберутся до своей базы, и может получиться уже совсем другой расклад. Сейчас у нас имеется явное преимущество - они в чистом поле, ну а мы - на гусеницах, вряд ли они рискнут предпринять против нас какие-нибудь враждебные действия.
        После этих моих слов народ немного успокоился и начал расходиться выполнять полученные указания. К этому времени появился и Флюр с подзорной трубой, они с Сашей залезли в ТТМ, потом через люк на его крышу и уже оттуда начали изучать обнаруженную группу людей. Мы с Сергеем забрались в кабину «газона» и проверили наши автоматы, ещё я положил в бардачок три гранаты. Через некоторое время увидел, как в ТТМ залез Дохтур, на плече у него висел автомат, а в руках он нёс два знакомых чемоданчика - один с медицинскими инструментами, а второй с лекарствами. Потом из вездехода появился Саша и залез к нам в кабину.
        - Ну что там нового, что-нибудь увидел? - спросил я его.
        - Да нет, но разглядел, что автоматы только у пятерых, а всего их там четырнадцать человек, - ответил он, - потом прокашлялся и продолжил: - Давай-ка, Батя, разработаем план, как будем действовать. Я думаю, что особо агрессивно подъезжать к ним не стоит, поэтому идею охвата их с двух сторон нужно отставить, вполне возможно, что это совершенно нормальные люди и будущие наши друзья.
        - А как же твой принцип, хочешь мира - готовься к войне? - спросил я.
        - У меня есть ещё несколько принципов и один из них насчёт бронепоезда, что на запасном пути… поэтому вы поедете первыми, а мы чуть в стороне и позади вас, на ТТМе с пулемётом я буду прикрывать переговоры - это и будет наш бронепоезд. Открою огонь, если только увижу явно враждебные действия. И ещё, мужики, вы слишком близко к ним не подъезжайте, остановитесь метрах в десяти. Батя, тебе ещё мой совет - разговаривая с незнакомцами, не выходи из-под защиты двери «газона» и, в случае чего, сразу бросай гранату, а ты, Серёга, тут же газуй назад. Особо не нервничайте, мы с Ханом прикрываем вас и будем за всем очень внимательно наблюдать, если почувствуем какой-нибудь напряг, то пока они дотянутся до оружия, мы их там всех положим.
        - Ладно, Саня, пора выезжать, всё равно всего не предусмотришь, - прервал я его, - но сейчас, я согласен, давай действовать по твоему плану.
        Посмотрев в бинокль и не увидев обнаруженный караван (слишком низко, нужно было подниматься на какой-нибудь холм, чтобы расширить горизонт), я повернулся к Саше и сказал:
        - Когда подъедем поближе и можно будет уже рассмотреть всё подробно, вот тогда мы с тобой по рации и уточним все детали. А сейчас - по коням и, как только что решили, мы идём первыми, скорость будем держать километров сорок пять. Всё, пока, удачи нам всем.
        - Давай, Малой, заводи своего жеребца.
        В это время Саша вылез из нашего вездехода, подбежал к ТТМу и забрался в него. Почти что сразу ТТМ завёлся. Дав немного прогреться «газону» (я за это время успел выкурить сигарету), Сергей тронулся и начал набирать скорость. Я посмотрел в зеркало и убедился, что, всего несколькими секундами позже, за нами весьма резво двинулся ТТМ.
        Мы проехали уже километров пять, когда в бинокль стали отчетливо видны люди из каравана. Как и сказал Саша, их было четырнадцать человек, все были на лыжах, пятеро из них с автоматами. Двигались они колонной: первыми шли три человека, которые тащили сани, наполовину загруженные мешками; следующей была группа в пять человек, двое из них вооружённые, а следом ещё трое, они тоже тащили сани; замыкали эту колонну три фигуры с автоматами.
        По-видимому, услышав рёв вездеходов, все встали и повернулись в нашу сторону. Тогда я смог разобрать, что в центральной группе было три женщины. Обратил я внимание и на разницу в одежде бурлаков и вооружённых людей. Если первые были одеты в обычные, ватные, грязные телогрейки, то вторые ехали в добротных овчинных тулупах. Это зрелище напомнило мне старые фильмы про зоны, где главными героями были охранники и зеки, для полной достоверности не хватало только лающих собак. Правда, те и другие были небритые, с изрядно отросшими бородами. После того как караван остановился, все вооруженные люди собрались в одну кучку. Один из них, поднеся ко рту руку с рацией, начал что-то говорить.
        В этот момент меня, тоже по рации, вызвал Саша. Он скороговоркой начал делиться своими ощущениями об увиденном:
        - Батя, что-то в этом караване нечисто, мне активно не нравятся эти битюги в тулупах. Ты видел их отношение к тем, кто тащит сани?
        - Да нет, ничего особенного не заметил, - ответил я, - хотя они мне тоже особо не понравились, особенно тем, что одежда у них гораздо добротнее, чем у бурлаков.
        - А я видел, как один из этих мордоворотов стукнул лыжной палкой по спине работяги, да и женщину он отпихнул с дороги, как какую-то малоценную вещь, - заявил Саша и продолжил: - Ты заметил, что они связались с кем-то по рации? Могут вызвать помощь, поэтому будь настороже и особо переговоры не затягивай. Если заметишь, что они тянут время, прощайся и предложи обменяться рациями, или пускай они скажут волну, на которой можно будет общаться. Пообещай, что попозже договоримся и встретимся с их руководством. Как это сделаешь, сразу же отсюда линяем; встанем где-нибудь в сторонке и постараемся за ними проследить. Без такой подзорной трубы, как у нас - они нас хрен увидят. Сейчас я свяжусь с нашими ребятами и озадачу Валеру, чтобы он начал сканировать все радиодиапазоны, чтобы вычислить их. Через радиоэфир мы о них много что сможем узнать, а потом - глядишь, какого-нибудь «языка» возьмём. У нас пока в запасе время есть, вполне можем дня три-четыре здесь потусоваться. Ну всё, Батя, уже приближаемся, я полез к пулемёту, а тебе - удачи.
        Рация замолкла, а я, первоначально собиравшийся взять с собой бинокль, оставил это намерение, ведь догоняемый нами караван приблизился уже метров на пятьсот, и всё было прекрасно видно невооружённым глазом. Вместо бинокля, я взял автомат; снял с предохранителя и передёрнул затвор, а также положил в оба кармана по гранате. На всякий случай опустил стекло двери.
        Когда мы подъехали метров на пятьдесят, случилось непонятное - все вооружённые люди отбросили автоматы и подняли вверх руки. Когда подъехали совсем близко, метров на пятнадцать и встали, я вылез на подножку «газона» и уже собирался выкрикнуть какое-нибудь приветствие, но меня опередил один из людей в тулупе. Слегка охрипшим голосом он крикнул:
        - Мы, каменоломовские, у нас пахан - Глобус. Товар у нас вполне легальный, вся мзда для секретариата полностью отдана: двух молодых, мясных - передали; тёлок по бартеру у коммунарских выменяли, целых трёх, здоровых, ездовых; одного забойщика и двух мясных - отдали. Можете по рации проверить - всё чисто.
        Выслушав эти выкрики, я слегка прибалдел, вроде бы слова русские, а я ничего не понял, поэтому, нагнувшись к Сергею, сказал:
        - Выключи-ка свою тарахтелку, что-то я эту тарабарщину не разберу, может звук дизеля мешает.
        И в этот момент раздалась автоматная очередь. От неожиданности я чуть не свалился в снег. Присев на подножке, осторожно выглянул, прикрываясь дверью вездехода. Стрельба ещё продолжалась, но в нашу сторону пули не летели. Осмелев, я немного приподнялся и увидел - человек в телогрейке просто в упор расстреливал людей в тулупах. По-видимому, он подобрал отброшенный ими автомат и теперь, стоя в полный рост, бил короткими очередями.
        Вдруг лежащий человек в тулупе каким-то змеиным движением пододвинулся метра на полтора, дотянулся до валяющегося в снегу автомата и открыл беспорядочную стрельбу по этому мужику, по стоящей группе бурлаков, серия пуль ушла и в сторону нашего ТТМа. Все эти непонятные действия прекратил Саша, он длинной пулемётной очередью буквально изрешетил стрелка в тулупе, сила удара пуль была такой, что тело пострадавшего перекатилось метра на два назад. После этого заключительного аккорда наступила тишина, нарушаемая только всхлипами и стонами в группе бурлаков да тарахтением дизеля ТТМа. Вся вакханалия продолжалась не больше двух минут.
        Неожиданно звук дизеля ТТМа усилился, и он двинулся к нам. Подъехав вплотную к нашему вездеходу, ТТМ остановился и двигатель отключили, потом открылась дверь, и из кабины, настороженно озираясь, выбрался Флюр. Он сразу у меня спросил:
        - Вы как тут, не пострадали? Малому памперс не поменять?
        - Да иди ты - сам, что ли, недержанием страдаешь после таких дел, - донеслось из нашей кабины.
        - Смотри-ка, да ты орёл - моё благотворное влияние, - усмехнулся Флюр, глянул на стоящую группу людей и продолжил: - Ладно, Серый, если не обосрался, бери ствол и пойдём, потрясем клиентов. Батя с Саней нас пока подстрахуют. Когда всё проверим - вызовем Дохтура, видать, у мужиков там имеется трёхсотый. А вообще-то, будь поосторожней с этими психами, сам видел - от них можно ожидать чего угодно.
        Продолжая паясничать, думая, что поднимает этим наш боевой настрой, он продолжил:
        - Возьмут, отберут у тебя автомат, пока ты ворон считаешь, и начнут пулять во все стороны. Может быть, у них тут традиции такие. Так что, Малой, секи в оба и не лезь поперёд батьки.
        В этот момент с крыши ТТМа донёсся голос Саши:
        - Хан - время! Не забывай, что эти путешественники могли вызвать помощь, или тебе хочется полномасштабной войнушки?
        Услышав эти слова, Флюр мгновенно преобразился, весь подобрался, улыбка мгновенно испарилась, лицо приобрело напряжённое, настороженное выражение, фразы стали короткие, рубленые:
        - Серёга, выползай быстрей, надевай лыжи. Я жду.
        Сам он, сняв с борта ТТМа закреплённые на приваренных крючках лыжи, быстро их надел и, перехватив автомат, двинулся в сторону чужаков. За ним, отставая метра на два, покатился Сергей.
        Сначала они подъехали к неподвижным телам в тулупах. Сергей начал собирать валяющиеся автоматы. Флюр перевернул лежащих лыжной палкой, взятой у одного из убитых - проверил, остался ли кто живой, к телу, по которому стрелял Саша из пулемёта, он даже не приблизился; потом подкатил к группе оставшихся в живых людей. Сергей в это время, собрав автоматы и боеприпасы, подъехал ко мне.
        - Мужик, который начал стрелять первым, чисто сработал, все - трупы, ни одного раненого, правда, его самого тоже насмерть срезало, - доложился он.
        - А ты что не поехал с Ханом к оставшимся людям? - спросил я.
        Серёга в это время укладывал привезённое оружие, открыв дверь ТТМа. Не оборачиваясь, он ответил:
        - Так сам Хан распорядился, чтобы я отвёз и уложил трофеи в ТТМ, а также сказал, чтобы вы с Котом ехали к нему. Мне же поручил сменить Сашу у пулемёта и смотреть в оба глаза по сторонам. Главное, сволочь, ещё и поиздевался: «Двух глаз твоих, - говорит, - конечно, маловато, поэтому нужно смотреть в запасные, которые биноклем называются. После этого, - говорит, - я тебя произведу в рыцари зоркого глаза, и ты будешь в одном ряду со мной».
        У верхнего люка ТТМа раздался смех, потом что-то загромыхало, и из двери показался Саша. Он хлопнул по плечу Сергея и сказал:
        - Ну что, бедствующий рыцарь, лезь тогда на точку, которая приведёт тебя к этому званию. А мы с Батей двинули на помощь Хану.
        - Он ещё сказал, что там нужен Дохтур, - добавил Сергей уже из кабины вездехода.
        Потом из ТТМа послышался шум разговора, и на белый свет выбрался сам Дохтур. Оставив пока свои чемоданчики на сиденье, он надел оставленные Сергеем лыжи, выпрямился, огляделся и заявил:
        - Для успешного лечения других людей нужно подлечиться сначала самим, - и достал из внутреннего кармана знаменитую серебряную фляжечку. - Вы как, по глотку эликсира, не против? - спросил он.
        К этому моменту мы с Сашей уже надели лыжи, но, услышав это предложение, вместо того чтобы сразу направиться к Флюру, подъехали к Дохтору и сделали по доброму глотку этого ядерного топлива. Как обычно, организм первоначально перекорёжило, но потом в голове прояснилось, мысли потекли быстрее, а цвета и запахи стали намного ярче. Крякнув и занюхав выпитое рукавицей, Саша произнёс:
        - Всё-таки как бы, Дохтур, у тебя выведать секрет этого эликсира? Надо будет организовать твоё похищение и уже тогда или тебя упоить вхлам, или устроить допрос третьей степени. А ты знаешь, что это такое? Во! Никто не знает, потому что после того, как Хан применит этот свой метод, люди говорить уже не могут, только глупо хихикают - и всё.
        Этот трёп начал меня уже доставать, поэтому я с силой захлопнул двери ТТМа и почти что прокричал:
        - Кот, какого хрена ты тормозишь? Недавно сам напоминал Хану, что нужно торопиться, иначе могут возникнуть нешуточные проблемы, а теперь тебя приходится подстёгивать.
        - Всё, Батя, уже идём, - заявил Саша, - сам же знаешь, чтобы прийти в себя от этого пойла, нужно несколько минут отдышаться. - Потом он, плечом пихнув Дохтура, произнёс: - Ну что, Игорёха, двигаем. Только не высовывайся, держись у меня в кильватере.
        Саша повернулся и неторопливо поехал к стоявшей группе людей. За ним покатил Игорь со своими чемоданчиками, я замыкал эту колонну. Когда мы наконец приблизились, к двум мужикам и Флюру подтянулись ещё и три женщины, до этого стоявшие отдельно. Одна из них присела около раненого и пыталась помочь ему.
        Подъехав к этим незнакомым людям, я ощутил тяжёлый запах немытых тел. Саша сразу же ввязался в разговор с тем мужиком, с которым сейчас беседовал Флюр. Я же взял в оборот человека в грязной телогрейке, стоявшего недалеко от раненого, вернее, он первым обратился ко мне:
        - Милостивый господин. Не скажете - с какой вы хаты и кто там у вас пахан?
        Меня от этих слов передёрнуло. Изумлённо уставившись на него, я только и смог из себя выдавить:
        - Какая, нафиг, хата? Что за пахан? Это ты по фене, что ли, со мной говоришь? Предупреждаю, мы с зонами ничего общего не имеем и блатному языку не обучены. Да и бандюков особо не любим. Не уважаем. Так что давай, мужик, говори нормальным языком, нечего тут мозги компостировать. Если тебя интересует, откуда мы, то могу сказать - издалека, из Подмосковья. Паханов не имеем - у нас полная демократия, а всякое там уголовное дерьмо мы давили и давить будем.
        Реакция мужика на мои слова была неожиданной, он заплакал и, всхлипывая, прошептал:
        - Господи! Неужели мы дождались!
        Я повернулся к Игорю, который уже начал заниматься раненым, и крикнул:
        - Дохтур, кинь-ка сюда свою заветную фляжку. Тот привстал, стряхнул с колен прилипший снег, повернулся ко мне и спросил:
        - Что, вдогонку ещё глоток требуется?
        - Да нет, просто тут народ какой-то нервный, нужно мужика в чувство привести, - ответил я, - смотрю, ты тоже с лица спал, как сюда попал, сдаётся мне, тебе тоже пара капель не помешает.
        - Это ты верно говоришь, - ответил Игорь, - обидно, но мой клиент уже не жилец, хорошо, если ещё минут двадцать протянет.
        В этот момент раненый захрипел, несколько раз дёрнулся и замер. Игорь опять повернулся и наклонился к нему, но быстро встал и, неловко переступая лыжами, подошёл к нам. В руке у него уже была вожделенная фляжка, но сначала он сам сделал из неё глоток, потом передал мне и произнёс:
        - Всё, преставился бедолага.
        Я взял флягу, налил этого адского зелья в колпачок и поднёс его ко рту всё ещё всхлипывающего мужика. Тот послушно открыл рот и сделал глоток, при этом бедолага чуть не задохнулся, часто заглатывая порции морозного воздуха, потом физиономия потихоньку разгладилась, глаза сощурились, а рот расплылся в блаженной улыбке. Я налил ещё граммов двадцать эликсира и протянул бородачу. Тот уже сам, взяв эту порцию, мгновенно опрокинул колпачок в свой широко раскрытый рот, утробно ухнул, помахал снятой рукавицей перед раскрытым ртом и уставился на меня преданными собачьими глазами.
        Я опять обратился к нему:
        - Ну что, мозги прочистились? Теперь-то можешь нормально говорить? Объясни мне, непонятливому, кто это - мясные, ездовые и забойщики? А также мне не ясно, что такое секретариат и почему ему нужно давать мзду. Мзда - это что-то типа налога, я правильно понял?
        Мужик усиленно закивал головой, потом немного заплетающимся языком начал отвечать на мои вопросы.
        - Это все рабы, мясные - это те, которых специально откармливают, чтобы забить, мясо у них вкусное, его едят только элита и быки. Ездовые, это такие как мы, таскаем по морозу гружёные сани - сюда отбирают самых выносливых. Правда, долго они не живут, очень часто обмораживаются и застужают лёгкие. Таких - сразу на утилизацию. Ну а забойщики это те, кто рубит уголь, их тоже часто отправляют на утилизацию.
        - Да тут что, все людоеды? - потрясённо воскликнул я.
        - Да нет, рабам мясо не дают, кормят в основном варевом из овощей и пшеницы. Мы привозим всё это со старых элеваторов и овощехранилищ, - ответил бородач, - правда, я слышал, что забойщики в дальних штреках отлавливают крыс, и у них можно иногда раздобыть крысиное мясо, но стоит оно очень дорого.
        Все это произносилось совершенно будничным тоном, без всякого надрыва, на лице говорившего не отражалось никаких эмоций. Эта обыденность и смирение потрясли меня больше всего. Я не удержался и прервал мужика новым вопросом:
        - И вы всё это терпите? Разве нельзя скрутить всю эту элиту? Вас же наверняка больше.
        - Кто терпеть не мог, тех уже утилизировали, - горько усмехнулся бородач, - …на котлеты, - и продолжил свой рассказ: - Что мы можем сделать? Оружия нет, оно только у элиты и быков. Вместе собраться тоже никогда не выходило, расположены все на разных уровнях и живут как бы отдельными ульями. Электричество, вода и запасы продуктов находятся в руках элиты, они контролируют также подъемники и выходы из шахты. Как только начинаются какие-нибудь волнения или убьют кого, сразу же перекрывают входы в лаву, требуют зачинщиков и заложников. Если эти условия не выполняются, то перекрывают воду, выключают электричество и перестают выдавать продукты, а могут даже и газ пустить. Без пропусков проникнуть к выходу из шахты, а также в горизонты элиты, быков и работяг невозможно. Там круглосуточное дежурство, и стоят пулемёты. В каждый улей назначают своего капо и его помощников, которые, как правило - чистые звери, ещё похуже быков. Они требуют сдавать по нормам уголь, выращивать грибы и всё это сдавать на верхний уровень. Если сдаётся меньше, чем нужно, то тогда начинают применять санкции…
        - Слушай, не гони, давай по порядку, а то у меня сейчас мозги закипят, - прервал я рассказчика, - теперь расскажи, кто такие элита, быки и работяги?
        Бородач замялся, но быстро сориентировался и продолжил:
        - Элита это в основном руководящие работники, примкнувшие к ним уголовники и кавказцы. За первые полгода после катастрофы было вроде бы всё по справедливости - у всех паёк, все обязательно работали на закреплённых местах. Но, как всегда у нас бывает, начались склоки - кто-то считал, что он работает больше, чем другие, а ест меньше. Опять же начались драки за женщин. Армяне и примкнувшие к ним кавказцы объединились, начали диктовать свою волю. Они заручились поддержкой бывших уголовников, и начались вообще адские времена - за малейшее слово против или косой взгляд могли зарезать. За время этого бардака население нашего убежища уменьшилось раза в два. В те времена и начал процветать каннибализм. Наверху был дикий холод, всё засыпало толстым слоем снега. Заготовленные продукты, а особенно мясные консервы, заканчивались. Захватившие власть не желали в такой холод заниматься завозом продуктов, даже с находящегося неподалёку элеватора. Они забаррикадировались на уровне с запасами продуктов и выдавали пайки только тем, кто работал наверху, на ТЭЦ и обеспечивал её углём. Народ обозлился до предела, этим и
воспользовались бывшие ростовские аппаратчики. Они договорились с паханом уголовников и частью кавказцев и 15 мая перебили всех армян, некоторых кавказцев и всех тех, кто лизал прошлым правителям жопы. Теперь у нас этот день считается праздничной датой - День освобождения называется.
        Он горько усмехнулся, на глазах опять появились слёзы. Чтобы его как-то успокоить, мне пришлось еще плеснуть в колпачок эликсира. Он, как и в прошлый раз, молниеносно опрокинул огненный напиток и замахал всё это дело варежкой, после чего отдышался и продолжил своё повествование:
        - Главным тогда и стал наш нынешний пахан - Глобус. Он раньше занимал какой-то чин в администрации Ростовской области, а во время эвакуации был при продуктовых запасах, то ли их завозил, то ли учитывал - врать не буду, не знаю.
        А Глобусом его прозвали за его любимую присказку. Если осерчает, обычно грозит: «я тебе глаз на жопу натяну и заставлю глобусом работать». Когда он пришёл к власти, сначала нам стало полегче, по крайней мере просто так уже убить не могли. Если нарушал правила строителя будущего мира, то, конечно, могли отправить и на утилизацию, но обычно отправляли сначала на каторжные работы, правда потом всё равно на котлеты. На каторге больше полугода никто не выдерживал. Каторжане обычно возят зерно с элеватора при морозах 50 -60 градусов. Через год Глобус ввел разделение на касты, по примеру порядков, установившихся в других шахтах. Он-то и разделил всех на четыре касты: элиту, быков, работяг и рабов. В элиту вошли его приближенные, часть уголовников и кавказцев, а также поддержавшее его, бывшее начальство силовых структур, кроме них там есть инженерный персонал шахты и ТЭЦ. В сословие быков вошли функционеры эвакуированных силовых структур, остальные уголовники и кавказцы, много там людей и из бывших частных охранных предприятий. Работяг раза в два больше, чем быков, если считать с семьями, то человек
пятьсот. Большинство - квалифицированные рабочие из Ростова или других городов области, а также работники шахты и ТЭЦ. Считай, всё наше благополучие держится на их работе. Всего, как я подслушал из разговора нашего барыги с коммунарскими, на нашей шахте сейчас находится 3600 человек, это на триста больше, чем у них. Рабов почти что одинаково, по две тысячи человек. Да, чуть не забыл, года два назад ввели ещё одну небольшую подкасту - гейши называется. Они по статусу соответствуют рабам, но ни хрена не работают, а обслуживают элиту и быков. Рабами и гейшами разрешено торговать по всем шахтам секретариата. Кроме этого, есть небольшая группка вольных, ещё их называют стрелками. Они, в принципе, не подчиняются пахану и не получают пайку, а просто арендуют место в нашей шахте и платят за это тем, что найдут наверху, за территорией нашего домена, называют это - хабар. Элита стрелками очень дорожит, ведь только они обеспечивают всех алкоголем, табаком и другими дефицитными вещами, привозят иногда ещё запчасти и бензин. У этих ребят имеется техника и оружие, и они поддерживают радиосвязь с такими же группами
на других шахтах, поэтому их боятся обижать даже быки - могут объединиться и накостылять им по первое число. Один раз стрелки так и сделали; заблокировали шахту Распадская и держали блокаду, пока им не выдали головы их обидчиков. Вообще-то стрелки единственные из людей с оружием, у которых осталось что-то человеческое, например, рабов часто подкармливают, и нам перепадает; недавно сунули банку тушенки и бутылку водки, а в шахте это считается за целое состояние. Но самое главное - котлеты в верхнем пищеблоке стрелки не едят.
        В этот момент я почувствовал, что из моей руки выдернули фляжку. Мужик замолк. Немного обалдев от услышанного, я повернулся в ту сторону, куда уплыла фляга. Там стоял Игорь, он уже отвинтил крышку и собирался сделать глоток.
        - Ты что, очумел? Предупреждать надо! У меня же автомат, снятый с предохранителя, голова перегружена этим кошмаром, при малейшем чихе могу выстрелить, - выпалил я нервно.
        Выслушав это, Игорь всё же сделал глоток эликсира, отдышался, передал фляжку обратно и заявил:
        - Ладно, Батя, не свисти. Ты что, не видел, что я рядом стою? Надо немного мозги продрать, я уже не могу выслушивать всё это. Котлеты из человечины… Ты и сам глотни, а то от таких сведений умом тронешься.
        И он обратился к бородачу:
        - Слушай, ты бы хоть сказал, как тебя зовут и чем занимался до катастрофы? А то стоим тут и не знаем, как к тебе обратиться. Мы же не элита ваша, а вполне нормальные люди.
        - Зовут меня Василий, мне тридцать пять лет, - ответил мужик, - до катастрофы немного проработал в совхозе водителем, а до этого по контракту в армии служил.
        А по виду казалось, что он мой ровесник, ну, по крайней мере что ему не меньше сорока пяти - лицо всё в морщинах, глаза старые, борода наполовину седая.
        - Да, укатала тебя жизнь, - заметил я и сделал бодрящий глоток из горла фляги.
        Василий жадными глазами проследил за перемещением моей руки. Пришлось и ему нацедить в колпачок граммов двадцать эликсира. После того как он в обычной своей манере опустошил ёмкость, я опять пристал к нему с вопросом:
        - Василий, а скажи-ка ты мне, после того, как вас разделили на касты, все успокоились и вы сидели не дёргаясь в этих рамках? Не поверю, что нормальные люди могли смириться и безропотно переносить такое унижение.
        - Да нет, конечно. Постоянно возникали какие-нибудь бучи. Но большая мясорубка в верхнем пищеблоке исправно работала, перемалывая возмутителей спокойствия. К тому же эту кастовую систему разработали мастера в своём деле. Все касты, кроме элиты, открыты для перемещения; самые буйные и крепкие из касты рабов (если постараются) вполне могут попасть и в касту быков. Нужно только побыть капо или его помощником и заслужить ненависть других рабов. Самые сообразительные и грамотные, у которых руки растут не из жопы, могут попасть в касту работяг. Обратный процесс происходит по решению трибунала. Но, правда, бывшие быки в нашей касте долго не живут, максимум через неделю исчезают, а детишкам прибывает человеческих костей для игр. В элиту же за всё время после её образования включили только одного бывшего раба; он организовал религиозную секту, и теперь половина рабов в ней состоит, а говорит эта сволочь очень складно и душевно.
        - Да, всё ясно, полная клоака, - произнёс я, - неясно только, что такое секретариат?
        - Так это объединение семи шахт, там заседают все паханы нашего куста. Между ними подписана конвенция о разграничении территорий и об оказании взаимной помощи, особенно если появятся быки с Донбасса. Члены секретариата даже образовали совместную патрульную службу. Мы сначала и думали, что вы из неё, а оказалось, настоящие люди, как будто явились из грёз по прошлой жизни.
        Информация о Донбассе меня очень заинтересовала, и я уже хотел начинать расспрашивать о географии распространения шахт с выжившими, но тут к нам подъехал на лыжах Саша. Ни слова не говоря, он протянул ко мне руку, я сразу всё понял и положил в его раскрытую ладонь фляжку с эликсиром. Он молча свинтил крышку и сделал из горла большой глоток. Потом потряс фляжку и промолвил с сожалением:
        - Мдя, осталось максимум на пару глотков. Нужно оставить Хану и Малому, а то, как узнают про здешние дела, точно в ступор впадут.
        - А что, Хан разве ничего не знает? Он же был с тобой, - удивился я, - вы же с ним вместе начали трясти того мужика?
        - Да нет, он почти что сразу ушёл проверять, чем забиты мешки в санях, - ответил Саша и продолжил: - Батя, ты всё понял по принятым здесь порядкам и по отношениям к пришлым, которые не состоят в их секретариате?
        - В принципе, да. Может быть, до конца и не уяснил, но главное понял - чужих здесь не любят и если поймают, скорее всего, пустят на котлеты. Только с нами у них это хрен получится, посмеёмся, когда они будут гнаться за нашими вездеходами на лыжах.
        - Какие лыжи, Батя! У них, кроме грузовиков с газогенераторами, имеются три БМП с уширенными гусеницами и два транспортёра на воздушной подушке. И это только на этой шахте, а если по всему секретариату, то там целый моторизованный батальон наберётся. И заметь - имеется договор о взаимопомощи и единый военный штаб. Со связью тоже всё в порядке. К тому же они приноровились вылавливать и уничтожать целые банды мародёров, а также были столкновения с агрессивными соседями, которые имели некоторое подобие армии. Кроме всего прочего, на центральной шахте секретариата подготовлена вертолетная площадка и расконсервирован боевой вертолёт. Чтобы поднять его в воздух, ждут только подходящей температуры выше минус пятнадцати градусов. Одним словом - попали мы, Батя, по полной программе. Можно сказать, как кур во щи. Теперь хрен кому докажешь, что это не мы положили этих быков. Одна надежда на то, что их руководство поздно очухается, а мы успеем проскользнуть мимо и быстро свалить отсюда подальше.
        Его слова так поразили меня, что я еле устоял на предательски ослабевших ногах, в коленках появилась противная дрожь. И снова уже второй раз за этот день мне пришлось всё переосмыслить. Ещё сегодня утром я думал, как мы одиноки в этой безбрежной снежной пустыне, и был совсем не уверен, что где-то остались живые люди, а уже через два часа увидел этих самых живых людей. Сначала то, что я увидел сам и услышал из рассказа бородатого мужика, убедило меня, что встреченные нами люди явно скатились по своему развитию на уровень каменного века. Я чувствовал себя, как белый человек на каких-нибудь островах, населённых отсталыми дикарями, и подумал, что нам предстоит большая прогрессорская работа, чтобы вывести этих людей из теперешнего дикого состояния. Однако последние сведения очень сильно понизили мою самооценку; из крутых парней с гениальным провидцем во главе, которым сам чёрт не брат, мы в теперешних обстоятельствах превращались в жалкую кучку изгоев, которых могучий здешний секретариат, если заметит, сразу же и прихлопнет, а на следующий день уже забудет о нашем существовании.
        Чтобы как-то привести мозги в порядок, я наклонился, подцепил руками большой ком снега и нервно растёр им лицо. Потом, заикаясь от волнения, спросил:
        - Ты что же, Вась, не сказал, что у вас имеется техника, а тем более - боевая? И какого тогда чёрта вы вручную таскаете эти сани и даже придумали касту ездовых?
        - А меня никто и не спрашивал о технике, - ответил он, - ездовых же элите гораздо выгоднее использовать, жидкое топливо и запчасти нынче в большом дефиците, а рабов полно, и их надо чем-то занимать, чтобы не кормить задаром.
        Саша внимательно оглядел Василия и спросил:
        - Ты раньше где служил? По ответам чувствуется психология контрактника - без спросу не высовываться.
        Василий, не меняя выражения лица и темпа речи, ответил:
        - Да я и был контрактником, служил в Чечне, а когда закончили платить боевые, ушёл на гражданку. Только обжился, так на тебе, новая напасть - катастрофа. В те дни жизнь здорово помотала меня, не знаю даже, как жив остался. Да и в этом гадюшнике очутился случайно, старый сослуживец Колька затащил ещё тогда, когда снег только начинал сильно падать. Кавказцы, которые пристроились в элиту, видать, прознали, что мы служили в Чечне, вот нас с Колькой и определили в рабы. Мы, считай, четвёртый год таскаем эти проклятые сани или с торгов на соседней шахте, или с элеватора.
        - А что твой друг тоже здесь, - удивился я, - что же он к нам не подойдёт?
        Глаза Василия опять наполнились слёзами, голос изменился, стал жестким и злобным:
        - Не сможет он подойти - этот гад его только что убил! Колян давно хотел замочить наших сторожей, но всё не выпадало случая захватить оружие. Заточка тут бесполезна, у них очень толстая одежда, хрен её сразу проткнёшь, к тому же это бычьё гораздо здоровее, чем любой из нас, и у нападающих на них будет только один шанс ударить. Мы с Колькой разрабатывали много планов внезапного нападения на охрану и всё ждали удобного момента, хотели завалить гадов, а потом податься в Донбасс, говорят - там гораздо лучше - у них даже на шахтах свиней выращивают. Думали там стать вольными стрелками, на Донбассе вроде бы на клеймо Секретариата никто внимания не обращает. А неделю назад барыга, который занимался торговлей с «коммунарскими», взял себе в наложницы Колину девчонку, ну и мужик совсем с катушек слетел. Проклинал себя последними словами, что, мы раньше в Донбасс не свалили. Говорил, что если бы рискнули в том году, то уже набрали бы хабар и выкупили Танюху. Ругал и меня, что я его тормозил, всё время зудел, что всё очень рискованно и нужно действовать наверняка. Кстати, в Донбасс вчера отправился большой
бартерный караван; считай почти все машины, два транспортёра на воздушной подушке и один БМП. Поэтому, если Глобус пошлёт быков вас ловить, он сможет послать только два БМП, один грузовик и несколько аэросаней. А сразу он сможет отправить только одни аэросани, вся остальная техника, чтобы не замёрзла, хранится в шахте, и нужно минимум три часа, чтобы её оттуда поднять. Конечно, он может связаться со штабом Секретариата, чтобы они выслали в помощь карателей, но это вряд ли; слишком Глобус самоуверенный и в ЦК позиционирует себя очень крутым и самостоятельным хозяином шахты, поэтому в штаб ЦК Секретариата будет обращаться в последнюю очередь.
        В этот момент к нашей группе подошёл улыбающийся и довольный Флюр, он даже насвистывал себе под нос какой-то весёлый мотивчик, таким же весёлым голосом произнёс:
        - Всё-таки мы - удачливый народ, даже у этих пещерных людей, можно сказать - гномов, мы всё равно надыбали нужный нам продукт. Все сани набиты мешками с сахаром и сухофруктами. Как раз сахара у нас, даже с учетом найденного на корабле, осталось не больше двухсот килограмм. Наши прожорливые пчёлы теперь могут спать спокойно, да и их босс Коля тоже может вздохнуть с облегчением, тут всем хватит года на три. Так что надо цеплять эти сани к вездеходам и двигать к нашим. Там, я думаю, мы всё-таки сможем распихать эти мешки по кунгам, а потом нужно сваливать отсюда, без заезда в гости к работорговцам. Что-то мне не очень хочется с ними встречаться, мне хватило посмотреть на то, что они сделали с бедными девчонками. Они настолько забиты, что даже своей тени боятся. Я тут, как всегда, громко вскрикнул, так одна из них аж вся затряслась, закрыла голову руками и упала на колени.
        - Пролетели мимо твои пчёлы вместе со своим боссом, - возразил я ему, - сейчас в темпе рассаживаем народ и быстро мотаем отсюда.
        Потом, обращаясь уже к Саше, добавил:
        - Кот, объясни этому счастливому товарищу, в какую жопу мы попали. Брать отсюда ничего не будем, может, тогда Глобус не станет очень уж стремиться нас найти и уничтожить. Потраченное на это топливо будет для него важнее, чем жизнь пяти быков.
        Потом я обернулся к собравшимся вокруг нас местным жителям и заявил:
        - Вам сроку одна минута, чтобы решить - остаётесь вы здесь, и тогда, может быть, вас не тронут - как жили, так и будете жить, или уезжаете вместе с нами? Но предупреждаю, вполне вероятно, что ваш Секретариат устроит на нас охоту, тем более следы на этом снегу очень легко найти. Если они появятся, у нас останется единственный вариант - драться, и тогда возможности выжить остаётся очень немного; исходя из количества у них бронетехники, вариантов выжить - ноль. А я предупреждаю, мы будем биться насмерть, и ни у кого из нас не дрогнет рука стрелять в спину предателям, которые попытаются к ним перебежать.
        Так что, если вы с нами - получайте оружие и рассаживайтесь по вездеходам, если нет - идите к саням и ждите быков. Им скажите, что неизвестные напали на караван, убили охрану, но, когда узнали, что груз принадлежит Глобусу, испугались и тут же уехали, ничего не тронув. И ещё скажите, что напавшие - с Донбасса и много слышали о Глобусе, и что они пообещали обязательно расплатиться хорошим хабаром за жизнь его людей. Поручителем выступает их главный, - я усмехнулся и добавил: - Кликуха у него - Князь!
        В ответ мне первоначально была тишина. Потом вперёд вышел мужик, с которым беседовал Саша. Он как-то криво ухмыльнулся и произнёс:
        - Я с вами, лучше ужасный конец, чем ужас без конца! Давай, командир, автомат и показывай, где за него расписаться.
        - Ты что, раньше клерком каким-нибудь работал, - ответил я с улыбкой, - у нас канцелярий нет, мы верим только слову.
        За ним, мешая друг другу, пытались протиснуться две женщины, ещё один мужик и Василий, при этом они что-то громко выкрикивали. Из этой многоголосицы я мог разобрать только отдельные слова: «оружие, мне тоже дайте автомат…».
        Немного в стороне остались стоять, сделав шаг назад, один мужчина и женщина. Встретив мой взгляд, мужчина виновато пожал плечами и произнёс:
        - Я никак не могу с вами, у меня на шахте жена осталась и пацанёнок с ней. Так что, простите, мужики! - И опустил голову. Женщина, закрыв ладонями лицо, всхлипывала, едва можно было разобрать непрерывно повторяющиеся слова:
        - Я жить хочу! Я же совсем молодая, я жить хочу!
        Не обращая на неё внимания, я обратился к остающемуся мужику:
        - Слушай, ты ещё тогда скажи, что остальные рабы разбежались, и, чтобы их не смогли поймать, они поехали на лыжах по следам, оставленным вами.
        Только я это произнёс, как из ТТМа раздались пулемётные очереди.
        Глава 8
        Я резко повернулся и посмотрел в сторону нашего вездехода. Проследив за тем, куда стрелял Сергей, попытался разглядеть его цель, но на месте этой цели был просто какой-то снежный буран, ничего разобрать невооружённым глазом было невозможно. Саша, единственный, кто захватил бинокль, сейчас с напряжением вглядывался в этот снежный туман. Потом, повернувшись ко мне, он знакомым командирским голосом произнёс:
        - Ну что, Батя, вот и дождались хозяев груза, так что твоя хитрость с «вещим Олегом» пошла коню под хвост. Жалко, что за пулемётом сидит не Хан, он бы по этим аэросаням не промазал. Малому нужно было немного подождать, чтобы они подъехали поближе, так бы даже он попал в них с лёгкостью, тем более этому агрегату хватило бы и одной пули; видать, самоделка - четыре лыжи и кабина, у которой сзади мотоциклетный движок и самодельный пропеллер. Видно, выехали они просто на разведку - узнать, почему эта группа не отвечает на вызовы по рации. Да, обидно, что пуля разбила их рацию, так, глядишь, удалось бы несколько часов поводить самозваную элиту за нос, а за это время мы смогли бы умотать весьма далеко, и хрен бы они нас догнали; у БМПушек ресурса по топливу не хватило бы. Ладно, мужики, теперь что страдать, теперь нужно думать, что дальше делать.
        Он ещё раз внимательно посмотрел на Василия и спросил:
        - Значит, говоришь, БМП они могут поднять не раньше чем через три часа? А сколько отсюда до вашей шахты километров?
        - Вёрст восемь наберётся, - ответил тот.
        - Так, часа полтора, после того как они сообщили на базу, уже прошло, - себе под нос бормотал Саша, - значит, осталось до их появления часа два. - Потом он посмотрел на меня и уверенно заявил: - Ну что, Батя, придётся мне опять командование брать на себя, и опять на обсуждение у нас совершенно нет времени. Ты как, готов передать бразды правления?
        - Чего ты спрашиваешь? Как будто не знаешь ответ? Ну если хочешь его непременно услышать, я тебе отвечаю - командуй, Саня. Мы готовы выполнять твои распоряжения. Говори, что делать?
        Саша перевёл взгляд на стоящего рядом со мной Василия и спросил его:
        - Ты говорил, что служил по контракту в армии? Теперь колись, какое у тебя было звание и военная специальность?
        Тот, не задумываясь, коротко ответил:
        - Сержант, специальность - гранатомётчик.
        - Ты ещё вроде где-то здесь недалеко водителем работал, местность хорошо знаешь?
        Василий немного замялся и ответил:
        - Знал-то вроде хорошо, но теперь выпало столько снега, многие ориентиры пропали, могу заплутать.
        - Не боись, нам нужны крупные постройки, чтобы они выглядывали из-под снега метров на шесть, и за ними можно было спрятать большие вездеходы, - успокоил его Саша и продолжил: - У нас единственный вариант справиться с БМПушками - заманить в засаду и фигачить по ним из гранатометов. Теперь подумай, где нам найти такой посёлок, чтобы там была улица с не совсем разрушенными четырех-пятиэтажными домами, и чтобы этот посёлок находился не дальше пятидесяти километров от нас.
        Много времени на размышления о предметах местной географии у Василия не ушло. Он почти сразу ответил:
        - Наверное, подходит только Новочеркасск. Мы в прошлом году оттуда таскали продукты и разные хозяйственные предметы, вывезли всего саней тридцать, так там я видел целую улицу малоразрушенных пятиэтажек - только окна везде выбиты да кое-где крыши провалены. Отсюда до города километров тридцать.
        - Отлично! - воскликнул Саша, посмотрел на часы и добавил: - Так, мужики, время пошло - начинаем усиленно шевелить булками.
        Потом он взял рацию, вызвал сидящего на приёме Володю и, коротко обрисовав ситуацию, выдал несколько распоряжений напоследок:
        - Интендант, с этого момента переходим на режим радиомолчания, а то эти архаровцы могут отсканировать наши переговоры. На верхнем багажнике мужского кунга лежит длинный деревянный ящик зелёного цвета - обязательно его достаньте к нашему приезду, да смотрите, кантуйте поаккуратнее. Будьте готовы, как только мы появимся, сразу двигаться дальше. Всё, до встречи, - закончив, он посмотрел на меня и произнёс: - Да, не думал я, что после таких испытаний, выпавших человеческому роду, мне опять придётся стрелять в людей. Но, как обычно, дерьмо всегда всплывает, без ассенизатора никак не получается устроить нормальную жизнь. Ладно, хватит философствовать, давай, Батя, по коням, и пусть удача от нас не отвернётся, а мы уж сделаем для этого всё возможное.
        Он повернулся и направился к ТТМу. Остальные уже расселись по вездеходам. Я напоследок обернулся посмотреть на оставленные сани, где сиротливо сидели две фигуры и быстро заскользил на лыжах к своему вездеходу. Только уселся в кабину «газона», как Сергей резко тронулся, спеша догнать уже уехавший метров за сто ТТМ.
        К нам в кабину был посажен мужик, имя которого я ещё не знал, поэтому сразу же стал с ним знакомиться. Он назвался Павлом и рассказал нам следующую историю:
        - На момент катастрофы мне было тридцать два года, а сейчас я даже и не знаю сколько. Ощущение времени у меня совсем потерялось, живём в этой шахте, как в аду или кошмарном сне, где время остановилось; от пинка просыпаешься, с пинком отправляешься на ночлег - просто биороботом стал, совсем самостоятельно думать разучился, хотя до катастрофы и в армии отслужил, и Ростовский политехнический институт потом закончил. Вот, что гады с людьми делают, ненавижу сволочей! Только ваше появление и разбудило во мне человека, появилась хоть какая-то надежда. Теперь уж лучше умереть, чем обратно к этим ублюдкам. Правильно Миха сказал - лучше ужасный конец, чем ужас без конца. К тому же глядишь, получится с собой на тот свет утащить хоть одного бычару, - он с нежностью погладил ствол автомата.
        Проследив за его действиями, я спросил:
        - Слушай, а ты обращаться-то с оружием не разучился? Помнишь хоть, где находится курок и как вставляются патроны?
        - А то! В армии я был отличником огневой подготовки. И там намертво вбили умение обращаться с автоматом.
        Пока мы ехали, Паша продолжал рассказывать о жизни на шахте. С особым вниманием его слушал Сергей, до этого он, сидя у пулемёта, ни с кем из освобождённых рабов не разговаривал. Поэтому сейчас, слушая всё это, он непрестанно матерился.
        Наконец мы подъехали к нашей стоянке, заглушили «газон» и направились к группе мужчин, столпившихся вокруг Саши. Тот уже вовсю раздавал распоряжения. Никаких пререканий не происходило, все члены нашей коммуны уже знали, в какое неприятное положение мы попали. Вкратце рассказав свою идею по организации засады, Саша начал ставить задачи для каждого присутствующего. По этим планам мне предстояло быть водителем на вездеходе-приманке. В этой роли должен быть выступить ТТМ с установленным на нём гранатомётом, из которого стрелял бы Василий, а помогать ему должен был Валера. «Уралы» и заправщик нужно было заранее укрыть за зданиями, а ТТМ и управляемый Сергеем «газон», должны были у начала улицы ждать появления БМП. При появлении их в пределах прямой видимости следовало медленно начинать движение по улице, при этом с ТТМа Василий должен был обстреливать надвигающуюся технику из гранатомёта. При ответном обстреле нужно было быстро двигаться в конец улицы и там замаскироваться за домами. Саша с Флюром и двумя новыми членами нашего коллектива, вооруженные РПГ и РПО, в маскхалатах, замаскируются вдоль этой
улицы и будут ждать, когда БМП кинутся догонять наши вездеходы. По рассказу Василия, возможности объехать или свернуть с этой улицы - нет, поэтому БМП непременно должны были подставиться под выстрелы наших гранатомётов и разовых огнемётов. Володя, Коля, Максим и Наташа, вооружившись пулемётом, автоматами и снайперской винтовкой, замаскировавшись в пятиэтажках, должны были открывать огонь, если появится живая сила противника. Чтобы с БМП не заметили лыжных следов засадной группы, было решено, что они будут добираться до места огневых позиций из внутренних дворов этих пятиэтажек. Чтобы для взора преследователей вдоль колеи, проложенной нашими вездеходами, лежал девственный, безо всяких следов снег, поэтому и было очень важно прибыть на место будущего боя хотя бы минут на тридцать раньше, чем противник. Мы должны были на вездеходах завести засадную группу на параллельную улицу, а уже оттуда они на лыжах смогут добраться до места засады. Саша, чтобы всех успокоить перед предстоящим боем, сказал:
        - Никуда БМПушки не денутся, они как розыскные псы будут точно идти вдоль нашей колеи и, соответственно, обязательно попадут в расставленный капкан. Теперь самое главное - успеть его расставить. Вертолет, как я думаю, они пока задействовать не будут, поэтому у нас есть очень большой шанс провести эту операцию быстро и неожиданно. А если и поднимут вертолёт в воздух, у нас есть достойный ход конём. - Саша оглядел всех по кругу, потом перевёл взгляд на Володю и спросил: - Товарищ интендант, вы сняли ящик с кунга?
        - Обижаешь, начальник, - ответил тот.
        - А вскрыли его?
        - Конечно, разве удержишь от этого нашу любопытствующую публику.
        - Хоть поняли, что там хранится?
        - Мы что тут - дети? Тем более там есть маркировка и описание этих изделий - это два комплекса ПЗРК - «Игла-с». А Валера даже в своё время стрелял из таких комплексов.
        Саша, оживившись, спросил у Валеры:
        - Конь, а ты с планшетом работал? Сможешь сейчас с ним управиться?
        - Не знаю, уже столько времени прошло, но если надо, попробую, - ответил Валера.
        Кстати, с моей памятью тоже творилось чёрте что, совершенно вылетело из головы, что у нас в арсенале были и ПЗРК. Только сейчас я вспомнил, что их мы выменяли у прапорщика в Туле за совершенно смешную плату, по-моему, за эту пару мы отдали всего пять бутылок палёной водки. В те времена из-за пепла воздушное сообщение было полностью прекращено, и этот вид вооружения был никому не интересен.
        - Так ты что, всё это время хранил эти ракеты? - спросил я Сашу.
        - Батя, я тебе уже сколько раз говорил, что оружия, как водки - много не бывает, - весело ответил он.
        Ещё раз всех оглядев, Саня, наконец, завершил постановку задач:
        - Ну что, орлы, все уяснили свои маневры? Тогда пора разбегаться по вездеходам. Оба ПЗРК укладываем в ТТМ; нам с Ханом тащить с собой в засаду их совершенно не с руки, так что в случае появления вертушки, Валера, знай - она за тобой. Ну ты, Батя, знаешь, что экипажи ваших вездеходов являются последним барьером перед противником, если они прорвутся мимо нас - за вами наши дети и женщины, пропустить этих работорговцев никто не имеет права. Всё, мужики, по коням, время тикает.
        Затем в течение пяти минут мы окончательно уложили всё вооружение и боеприпасы в ТТМ и «газон», разобрали термосы с чаем и разошлись по закреплённым вездеходам. Скорость движения договорились держать максимальную - около 30 километров в час. Обедать должны были в кабинах, прямо в пути. Я попросил наших кормилиц Машу и Галю, чтобы питание было максимально калорийным и вкусным, тем более нужно было подкормить и бывших рабов, поэтому были открыты баночная ветчина и паштеты.
        Когда мы тронулись, на моём хронометре было два часа дня, температура была -18 градусов, шёл небольшой снег. Впереди шёл грузовой «Урал», управлял им Саша. С ним также сидел Василий, который должен был указывать наилучший подъезд к Новочеркасску, и Вика, она должна была управлять вездеходом в случае возникновения непредвиденной ситуации, требующей присутствия её мужа. В других экипажах изменений не было, только в ТТМе пассажирами ехали Флюр и два новых члена нашей команды - Паша и Михаил. Освобождённые женщины - Света и Марина, находились в мужском кунге вместе с Галей и Надей, они там, на всякий случай, оборудовали медицинский пункт.
        До запланированного места засады мы добрались за час десять. Место действительно соответствовало всем критериям, высказанным Сашей. Снежная полоса над бывшей улицей была шириной метров семьдесят, по краям стояли пятиэтажки; зазоры между ними были метров по тридцать, с многочисленными буграми, по-видимому, это были более низкие постройки, полностью заваленные снегом.
        Я подумал: «Никакой нормальный водитель не рискнёт залезть в этот Шанхай даже на сверхпроходимом вездеходе и бояться, что преследователи попытаются нас перехватить, срезав дорогу, не стоило».
        Длиной эта улица была около километра, с небольшим изгибом, в конце она упиралась в Т-образный перекрёсток, там стояло несколько девятиэтажек. Повернув на перекрёстке направо, мы встали за одним из этих домов. После чего все вышли на последний инструктаж, а также, чтобы взять оружие и необходимую амуницию. Когда собрались вокруг Саши, он, посмотрев на часы, сказал:
        - Так, если этот Глобус всё-таки решил нас наказать, то они только сейчас подняли БМП из шахты, значит, если будут делать всё оперативно, могут появиться здесь часа через полтора. Хотя скорости у них повыше, чем у нас, поэтому можно допустить их появление и через час, но не раньше. Задачи в предстоящей операции всем ясны?
        В ответ раздалось:
        - Да всё понятно, хватит болтать, пора ехать занимать позицию.
        В наши общие выкрики ворвались слова Флюра:
        - Эй, мужики, притормозите! Нужно ещё немного подумать - намёрзнуться успеем. У меня есть одно существенное предложение, начну его с вопроса: когда-нибудь по быстро движущейся мишени стреляли, тем более если вы находитесь сбоку и расстояние до неё очень небольшое? Уверяю, что из нас всех по БМП попадёт только Кот, да и то не наверняка, поэтому БМПушки нужно притормозить, и именно перед тем местом, где мы засели. Как это сделать? Это и есть моё предложение - когда ТТМ и «газон» будут по улице сваливать от неприятеля, нужно около выбранного дома отцепить сани, таким образом, максимально перегородив дорогу; со стопроцентной вероятностью БМПушки притормозят перед ними, даже если в этом месте и останется широкий проезд. Тут-то мы и вмажем по ним. Лучше всего всё это сделать в середине улицы, а стрелковую засаду установить ближе к въезду.
        Саша мгновенно оценил такое дельное предложение. Дружески хлопнув рукой по плечу Флюра, он сказал:
        - Да, узнаю старого диверсанта, нет тебе равных по устройству засад и других подлянок. Давай-ка колись, что ещё удумал? Наверняка ведь ещё какую-нибудь каверзу придумал?
        Флюр неожиданно горько усмехнулся и ответил:
        - Каверзу не каверзу, но последний сюрприз, если они прорвутся через нас, приготовить надо. Если, не дай бог, такое случится, нужно чтобы наши женщины вместе с Дохтуром на трёх «Уралах» как можно быстрее уматывали отсюда подальше в сторону моря, бросив здесь и все сани и бензовоз. А я сейчас минут за пятнадцать поставлю там хитрые растяжки, а на бензовоз даже не пожалею свой последний резерв тола. Если кто из нас останется в живых, свяжется с ними по рации и на лыжах как-нибудь доберётся до «Уралов».
        Раздавшиеся после этих слов протестующие выкрики наших женщин прекратил я, грубо прикрикнув на них:
        - Уймитесь, дуры! Он дело говорит! Вы отвечаете не только за себя; подумайте о той беде, которая грозит нашим детям, если вездеходы захватят эти людоеды. Или вы готовы своей рукой их убить, если быки прорвутся сюда. Поймите, с какими мыслями мы будем вступать в эту схватку, если не договоримся по этому вопросу. К тому же не факт, что если они победят, то смогут всех нас уничтожить. Не так-то это и просто, тем более воюя в таких развалинах, как эти; а если вы уедете, то ночью мы отсюда сможем выбраться и на лыжах постараемся до вас дойти.
        Такими аргументами удалось подавить бунт наших дам, которые под предводительством Тани уже хотели начинать оборудовать позиции для обороны в соседней полуразрушенной девятиэтажке. Они немного притихли, но, судя по всему, всё равно не собирались уезжать на безопасное расстояние, поэтому пришлось обговаривать с ними конкретное место встречи. К слову сказать, вооружения у наших боевых подруг оставалось тоже довольно прилично - пять АКМ (5,45) и три дробовика, также пять гранат, которые выпросила у меня когда-то Вика.
        - Вы же можете изуродовать друг друга, - как мог, упирался тогда я, - тут нужен хоть какой-то опыт.
        - У нас Таня прошла военную кафедру в институте, их там учили бросать гранаты, - бодро отвечала Вика, - да и меня Саша на полигоне тренировал, помнишь, когда я увязалась с ним одним летом на недельные сборы.
        - К тому же гранат вы набрали на бандитской базе в Туле целых два ящика, - продолжала она настаивать, - их вполне хватит всем с избытком и даже этому маньяку Хану.
        Я тогда внутренне был полностью уверен, что уж им-то гранаты точно никогда не пригодятся, поэтому довольно быстро сдался и вручил Вике пять РГН; а вон оно как получилось…
        Пока я договаривался с нашей лучшей половиной, остальные помогали Флюру устанавливать растяжки, а также небольшие взрывпакеты, закреплённые на буксировочном тросе саней. Решено было тросы обрывать взрывом во время движения, а не мучиться и не терять время, отрезая их ножом; тем более для этого пришлось бы останавливаться, выходить из кабины, и всё это под огнём противника. Десяток взрывпакетов Флюр изготовил ещё давно, из гранат для нашего гранатомёта «Балкан», думая ими рыхлить смёрзшийся уголь. Электродетонаторов у него ещё оставалось три штуки. Валера быстро установил проводку и поставил в кабины выключатели, теперь одним движением можно было замкнуть цепь, произвести взрыв и освободиться от саней в нужном месте.
        Вся эта подготовка, вместе с облачением гранатомётчиков в маскхалаты, заняла сорок минут. Наконец, в четыре часа ребята загрузились в ТТМ и «газон», и мы их по параллельной улице развезли к намеченным местам высадки. Потом, даже не останавливаясь около «Уралов», направились по нашей старой колее, метров за триста до начала этих двух рядов торчащих из-под снега домов.
        Добравшись до того места у въезда в город, где стоял наш караван (тогда Саша с Флюром наследили на снегу, выходя из вездехода, чтобы сделать рекогносцировку), мы встали и выключили двигатели; и экономия топлива, и можно было услышать рёв чужих дизелей - звуки в этом белом безмолвном пространстве разносились очень далеко. Затем установили постоянное дежурство наблюдателя, который из верхнего люка ТТМа, в бинокль отслеживал направление возможного появления противника. Было решено ожидать преследователей до наступления полной темноты, а потом со всей возможной скоростью уматывать отсюда подальше и больше не искать никаких контактов с выжившими людьми. Темнеть здесь начинало в восемь часов вечера, поэтому уезжать мы собирались в девять.
        Первая смена дежурить с биноклем выпала мне. Валера в это время всё расспрашивал Васю о жизни в подземном убежище после катастрофы. У него, как, впрочем, и у остальных, не укладывались в мозгах сведения о диких нравах здешнего общества - рабство и каннибализм, процветавшие среди этих, некогда цивилизованных людей.
        Наверху было довольно-таки холодно, ледяной ветер, несмотря на тёплую одежду, пробирал до костей, и мы договорились дежурить по полчаса, наше наблюдение дублировалось и в кабине вездехода посредством мониторинга изображения на экране ноутбука (Валера всё-таки успел установить по две камеры на «газон» и ТТМ).
        После окончания моей смены и выхода на дежурство Валеры я, блаженно развалившись в кресле показавшейся очень тёплой кабины, жадно выкурил первую на сегодня, внеплановую сигарету. В связи с дефицитом табака была установлена жёсткая норма - в сутки четыре сигареты на одного курильщика, но в связи с экстремальной ситуацией сегодня все получили их двойную норму. Покурив и совсем расслабившись, я уже собрался налить себе из термоса горячего кофе, когда из смотрового люка на меня буквально скатился Валера и заорал:
        - Вижу! Вижу на горизонте несколько движущихся точек.
        От неожиданности я пролил на себя всю пластиковую чашку горячей жидкости, чертыхнувшись, отбросил её подальше и впился взглядом в экран ноутбука. Но там не было видно ничего нового. Тогда я взял подзорную трубу, оттолкнул Васю, который тоже пытался что-то высмотреть без бинокля, и высунулся по пояс из люка, чтобы увидеть эти движущиеся объекты. В это мощное оптическое устройство можно было хорошо рассмотреть двигающиеся на нас три единицы аэросаней и, где-то на расстоянии километра от них, два БМП и большой трёхосный грузовик на шинах низкого давления.
        - Вась, а почему я не вижу у грузовика газогенераторной установки? - спросил я у бывшего раба. - Полное впечатление, что грузовик работает на обычном топливе.
        - Да я же говорил, что весь грузовой автопарк, оборудованный газогенераторами, уехал за товаром в Донбасс, - ответил он, - остался один вездеходный «Урал» на шинах низкого давления. Его обычно используют в экстренных случаях, уж очень он прожорливый насчёт соляры. А ставить туда газогенератор не хотели, если их использовать, теряется тридцать-сорок процентов мощности двигателя. На нём обычно передвигается тревожная группа.
        Он замолчал, испуганным и каким-то жалким взглядом глядя на меня, потом не выдержал и попросил:
        - Послушай! Дай хоть глянуть, с кем нам придётся иметь дело. Может, посмотрю и какую-нибудь дельную мыслишку выскажу.
        - А душа в пятки не уйдёт, когда увидишь своих бывших хозяев, - пошутил я, - всё-таки их там человек пятьдесят, если считать, что в БМП и в «Урале» сидят десантные группы.
        Василий на это ничего не ответил, а, молча схватив протянутую подзорную трубу, залез на возвышающую площадку под открытым верхним люком. Я в это время включил рацию и, как было условлено, пять раз постучал пальцем по микрофону - это означало, что противник появился и до него не менее пяти километров. Одновременно в ТТМ влез Валера, который выходил предупредить Сергея. Я завёл вездеход, давая двигателю прогреться, а сам опять полез смотреть, на каком расстоянии находится всё приближающийся противник.
        С трудом втиснувшись рядом с Василием, я в бинокль начал отслеживать перемещение этой колонны. По шкале в окулярах выходило, что до аэросаней было немногим более четырёх километров, и они опережали БМП уже на полтора километра; ехали они по нашей колее, нас пока не видели (мешало яркое солнце); Саша специально так проложил траекторию нашего движения, чтобы до последнего момента солнце светило противнику в глаза.
        Василий опустил подзорную трубу, с трудом повернулся ко мне, слегка зацепив станину гранатомёта, и негромким голосом произнёс:
        - Ну всё, минуты через четыре можно будет открывать огонь по аэросаням, они как раз подъедут километра на два. Этот станковый гранатомёт «Балкан» может стрелять как раз на два с половиной километра, но лучше их подпустить поближе, где-нибудь на километр.
        - А ты забыл о пушках на БМП? Броневики тогда приблизятся к нам слишком близко и разделают нас под орех, - возразил я ему, - тем более наша задача - не поразить цель, а привлечь к себе внимание и заставить противника кинуться за нами в погоню, поэтому жди, когда эта мелкота приблизится километра на два, и начинай стрелять. Постарайся их так напугать, чтобы вперёд вышли БМПушки.
        - А можно я тоже буду называть вас - Батя, - вдруг спросил Василий?
        - Ну ты даёшь, мужик, - воскликнул я, - мы, можно сказать, с тобой в одном окопе находимся, а ты глупые вопросы задаёшь. Конечно, называй!
        Он посмотрел на меня уже совсем глубокими, прояснёнными глазами и с пафосом произнёс:
        - Знаешь, Батя, это, может быть, последние минуты моей жизни, и я хочу сказать, что очень счастлив, что вас встретил; пускай недолго, но я снова почувствовал себя человеком, а не прежней тварью, поэтому ты не бойся, не облажаюсь, я с этими гадами буду драться хоть голыми руками, а уж с этим, - он похлопал по гранатомёту, - я им задницы и вовсе на британский флаг порву.
        После этих слов Василий занялся подводкой прицела, я направился на водительское место, а Валера встал вторым номером к Васе.
        Мы с Сергеем договорились, что начинать движение будем после первой серии выстрелов гранатомета; первоначально в разные стороны, чтобы окончательно уничтожить следы остановки нашего каравана, потом кленовым листом, как в автомобильных развязках, развернуться и выйти на нашу колею и уже по ней катить в город. Первым по колее должен был двигаться Сергей. В намеченном месте он притормозит и отстреляет сани, потом там же должен буду сбросить сани и я. Это место, которое находилось примерно метрах в шестистах от начала улицы, мы выбрали из-за того, что гладкая поверхность улицы здесь сжималась метров до десяти. По обеим сторонам от неё были высокие снежные сугробы. По-видимому, раньше в этом месте стояли какие-то магазины или палатки. Такие сложные пируэты движения были выбраны ещё и для того, чтобы осложнить прицеливание по нам из орудий БМПушек.
        Кстати, перед началом этой операции мы установили защиту от пуль и осколков в обоих вездеходах. В «газоне» закрепили вокруг водительского места несколько бронежилетов. В ТТМе, кроме развешанных по бокам кабины бронежилетов, уложили сзади этой большой кабины коробки, набитые всеми нашими книгами, а сверху это всё придавили четырьмя мешками с сахаром, последним нашим запасом.
        В момент выстрелов из гранатомёта я внимательно смотрел на экран ноутбука, отслеживая картинки, передаваемые камерами. Даже на них уже были видны приближающиеся аэросани. Когда они резко замедлили свою скорость, по-видимому, заметив нас, Василий начал стрелять. Я успел заметить, что одна граната точно поразила аэросани, шедшие в центре, потом вся картинка исчезла, скрытая снежным туманом, который подняли взрывы гранат.
        «Вот же незадача, - подумал я, - на кой чёрт мы придумали такой сложный маневр выезда на свои следы, ведь сколько раз, стреляя из гранатомёта, видели эффект, производимый взрывами в снегу. При такой снежной завесе можно не бояться прицельного огня БМПушек. Эх, надо было не мудрить, а спокойно развернуться и ехать в город».
        Как бы подтверждая мою мысль, где-то в стороне раздались взрывы ответных выстрелов. Не став ждать продолжения, я тронулся выполнять обговоренный заранее маршрут бегства. Выехав на начало улицы, я опять остановился, к этому времени ребята уже перезарядили гранатомёт.
        - Васёк, видишь, где там БМП? - крикнул я. - Когда разглядишь, сразу долби по ним, а я пока приторможу, нужно, чтобы они заметили, куда мы поехали.
        - Не боись, Батя, не облажаюсь! Только стрелять по БМП бесполезно, всё равно этими гранатами мы им никакого вреда не нанесём.
        - Нанесём, не нанесём, это неважно - зато разозлим и раззадорим, нужно, чтобы они особо не размышляли, а с ходу двинулись по этой улице. К тому же гранатами поднимем снежную пыль, и прицельно по нам они уже выстрелить не смогут, а пулемётами нашу блиндированную задницу они, хрен, пробьют.
        Спокойно постоять нам удалось всего лишь минуты две, потом раздались звуки выстрелов нашего гранатомета, и я сразу же двинулся в сторону уже отцепленных саней «газона». Приблизившись к ним, приостановился и нажал выключатель - раздался негромкий хлопок, и я сразу же тронулся с места. Теперь у меня в мозгах была только одна мысль: «Быстрее спрятаться за вот эту полуразвалившуюся девятиэтажку», ведь всё время после начала нашей стрельбы я спинным мозгом чувствовал себя мишенью у какого-то жестокого, спокойного и чрезвычайно опытного наводчика.
        Как только заехал за угол дома и спрятался от грозящих нам пушечных снарядов, на меня напал форменный мандраж; всё тело и особенно руки тряслись. Судорожно, дрожащими руками я залез в бардачок и достал небольшую фляжку с эликсиром Дохтура, потом зубами свинтил крышку, выплюнул её на пол кабины и сделал два хороших глотка. Реакция организма была привычной - мозги сначала взорвались, потом прочистились, дрожь в теле пропала, и я начал адекватно мыслить; первой была благодарность Игорю за его чудодейственный напиток, который он раздал всем участвовавшим в операции, разлив его по фляжкам, а новым нашим бойцам в медицинские мензурки.
        После того как эликсир окончательно усвоился, я развернул ТТМ и только тогда заметил стоящий около самого дома «газон» и недалеко от него Сергея, выглядывающего из-за угла на покинутую нами улицу. Тогда я крикнул ребятам, чтобы они тоже приняли по дозе эликсира и переставили гранатомёт для стрельбы по ходу движения. Потом, захватив автомат с гранатами, вылез из вездехода и направился к Сергею; когда подошёл и уже хотел немного потеснить Малого, раздались не очень громкие хлопки взрывов, а потом более отчётливые звуки выстрелов из автоматов и пулемётных очередей.
        К этому времени наступил самый пик воздействия эликсира на мой организм; появилась необыкновенная лёгкость во всём теле, я почувствовал себя совершенно неуязвимым и всемогущим. В соответствии с настроением я и стал действовать - выпрыгнул на лыжах перед Серёгой метра на два вперёд и встал в полный рост на открытом пространстве. Но ни одного выстрела в мою сторону не прозвучало - стрелять уже было некому.
        Из обоих БМП валил густой чёрный дым, и, несмотря на то что я находился от них метрах в трёхстах, даже здесь чувствовался запах горелой резины и ещё чего-то совсем неприятного. Метрах в двухстах от подбитых броневиков стоял перекошенный на один бок, вездеходный «Урал»; вот в том районе и раздавались автоматные и пулемётные очереди. Правда, было слишком далеко и непонятно - продолжают ли отстреливаться выжившие быки, или это наши долбят на всякий случай по этой машине.
        Быстро сориентировавшись, я крикнул Серёге:
        - Малой, давай быстро в «газон» и двигай за мной, но не вздумай высовываться поперёд батьки в пекло. Держись метров на пятьдесят позади меня.
        В моей голове созрело решение использовать наш вездеход как броневик. Я задумал подъехать поближе к повреждённому «Уралу» и с нашего вездехода оказать помощь ребятам. Всё-таки мы были вооружены гранатомётом и сидели под довольно толстым слоем железа, увешанного ещё и бронежилетами. Когда я садился в вездеход, прислушался - стрельба несколько стихла, теперь раздавались только совсем редкие автоматные и пулемётные очереди.
        Я проехал мимо чадящих БМП, панорама полностью очистилась от дыма; метрах в ста от скособочившегося «Урала» я увидел лежащего в снегу Сашу, он резко крутанул ладонью, пытаясь мне что-то объяснить этим жестом. Я понял, что нужно встать боком, загородив его от возможных выстрелов, что и сделал. Когда остановил машину, открылась боковая дверь, и в салон влез Саша. Не успев сесть, он сразу же накинулся на меня:
        - Ты что же, Батя, творишь? Что - бес в ребро, или в задницу кто клюнул? Ехал прямо под автоматный огонь.
        - А нам пофиг, - ответил я, - мы, считай, что на танке!
        - Да? Ты что думаешь, что когда ведёшь - в тримплекс смотришь? Ты хоть понимаешь, что это стекло запросто пробьёт пуля, выпущенная даже из самого дрянного пистолетишки, а у этих быков всё-таки АКМы, правда 5,45.
        - Неужели они почувствовали засаду и успели среагировать? - удивился я.
        - Да нет, ничего они до последней минуты не почувствовали, просто у них в «Урале» ехали битые мужики. Они не растерялись - почти сразу открыли ответный огонь, и часть из них грамотно укрылась от огня наших ребят. Когда мы подоспели после разборки с БМПушками и ударили во фланг, трое из них успели укрыться в пятиэтажке, они, сволочи, крепко зацепили нашего нового чела - Пашку, кажется. Тот тоже, как и ты - сдуру попёр внаглую напрямик и получил по самое не могу. Теперь вон лежит недалеко от дома и стонет, и у нас ни хрена не получается вытащить его; только дёрнешься, тут же эти суровые мужики начинают плотно вжимать нас в снег. А у Коли никак не выходит из пулемёта приструнить это бычьё.
        Вдруг Саша принюхался, страшно серьёзное его лицо исказила улыбка, и он произнёс:
        - А, теперь понятно, почему ты чувствуешь себя, как в танке - дохтурский эликсир? Тогда давай и мне, чуток глотну.
        - Ты что, свою порцию уже употребил? - удивился я.
        Саша молча достал из бокового кармана фляжку и бросил её в промежуток между креслами, в ней было длинное, рваное отверстие.
        - Дохтурское пойло, наверное, заговорённое - даже если его не принимаешь внутрь, оно всё равно спасает тебе жизнь, ну или, по крайней мере, какую-нибудь часть тела, - пространно ответил он и добавил: - Эта фляжка оказалась в нужное время, в нужном месте. А ведь я буквально перед этим подумал: «Что-то стало холодать…» и вытащил её, чтобы сделать пару глотков. А оно видишь, как вышло, значит - будем жить.
        Поражённый, я достал свою фляжку, протянул Саше и не удержался от вопроса:
        - Слушай, а у тебя точно никакой раны нет? Может, всё-таки перевязать?
        - Да успокойся ты, Батя, ни хрена там нет, ну, если только синяк - ладно, потом Игорёха посмотрит. Сейчас сказ не про это, а про то, что будем делать дальше? Вообще-то ты правильно сделал, что подогнал сюда технику, я уже и сам хотел тебя по рации вызывать, только нужно было подъезжать задним ходом, подставляя им блиндированную корму.
        - Ну эту ошибку мы, считай, исправили, - сказал он и сделал наконец два глотка из фляжки, потом закрутил пробку и сам положил флягу в бардачок.
        - Знаешь, заодно давай тогда по сигаретке, - попросил он.
        - Ты же куришь только по большим праздникам, - опять не удержался от удивлённого возгласа я.
        - Нужно грамотно выходить из подобных ощущений, как будто ты попал в огненную бурю. Да-а-а… ну Игорёха даёт… Несколькими граммами этого напитка можно сжечь тяжёлый танк. Коктейль Молотова по сравнению с ним - шалости дошколят.
        Мы закурили, вместе с нами задымили и Валера с Василием; они тоже спустились от гранатомёта и всё это время внимательно слушали Сашу. Перекурив, Саша подобрался и уже другим, командирским голосом начал отдавать распоряжения:
        - Васёк, сейчас мы разворачиваемся и задним ходом начинаем двигаться к дому, где засел противник, твоя задача - из гранатомёта стрелять по первым от снежной кромки оконным проёмам второго подъезда. Именно там засели твои старые знакомцы.
        - Так мы переставили гранатомет на стрельбу по нормальному ходу движения, - ответил ему Вася.
        Чертыхнувшись, Саша раздражённо ответил:
        - Тогда лезьте и переставляйте обратно. - Потом взял рацию и сделал общий вызов. Дождавшись подтверждения приёма, начал командовать:
        - Хан, ты сможешь безопасно добраться до ТТМа, или лучше нам подъехать к тебе?
        Из динамика рации донёсся голос Флюра:
        - Через пять минут буду в кабине. Хоть немного свои кости отогрею.
        Саша, не обращая внимания на уже привычное ёрничанье Флюра, продолжил:
        - Малой, подъезжай вплотную к ТТМу, к тебе перейдёт Валера, вы задним ходом должны добраться до нашего раненого, загрузить его и вернуться в кунг, к Дохтору. Там будете ждать других распоряжений. Серёга, держи хвост пистолетом, эту эвакуацию мы прикроем гранатомётом и пулемётом, да и Наташка твоя сидит в доме напротив, со снайперской винтовкой.
        - Мастер, ты понял свою задачу - не давать гадам высунуться из своих нор, - продолжил Саша, - и доведи это до остальных членов своей группы. После того как раненого увезут, на зачистку этого дома пойдёт наша группа, её ты особенно плотно прикрываешь с момента высадки из ТТМа до проникновения в дом. После этого ни одного выстрела, а то ещё кого-нибудь из нас зацепишь.
        Дождавшись подтверждения, что задача понята, Саша начал и нам объяснять, что каждый должен делать в ближайшее время. Василию он поручил:
        - Ты как бывший сержант, ранее участвующий в боевых действиях, пойдёшь на зачистку этого дома вместе со мной и Ханом, будешь прикрывать наши спины. Только, ради бога, без всяких инициатив и импровизаций; если тебе сказали - охранять вход, то стоишь и тупо охраняешь. Понял?
        - Так точно, - ответил Василий и попытался встать в полный рост. Но высота кабины этого не позволила сделать, он только ударился шапкой о потолок, чем вызвал наши улыбки.
        Сдерживая усмешку, Саша повернулся ко мне и поставил следующую задачу:
        - Ты, Батя, сначала просто поведёшь машину, а когда нас высадишь, попытаешься найти Миху; он залёг где-то здесь, недалеко. К сожалению, рации у него нет и сейчас с ним никак не связаться. Когда мы проникнем в дом, ты немного отъедешь и криком попытаешься подозвать его. Если он не услышит, тогда тебе одному придётся заехать за эту пятиэтажку, и тут уж придётся сделать всё, чтобы не дать возможности этим быкам оттуда слинять. По этому снегу, без лыж, я думаю, далеко они не уйдут. Бей их как куропаток, самое главное - не дай скрыться за эти снежные холмы, туда никакой наш вездеход не пройдёт. Если всё-таки кому-нибудь удастся туда добраться, то и чёрт с ним, будем считать, что везунчик, преследовать не будем - время дороже. Наверняка эти ребята уже сообщили на шахту, что нас встретили, и что мы им надрали задницы, поэтому, если Глобус запросит помощи у Секретариата, то тем понадобится несколько часов, чтобы организовать новую военную группу посолиднее, чем мы разбили. Допустим, чтобы добраться до этого места, им нужно будет часов пять, значит, мы должны за это время свалить отсюда как можно дальше.
Правда, думаю, раньше чем завтра утром они вряд ли организуют новую погоню.
        Он усмехнулся и закончил:
        - А за это время, как писал один из американских классиков - «можно успеть добраться до канадской границы».
        Не удержавшись, я задал давно мучивший меня вопрос:
        - Санёк, а что ты так свободно болтаешь по рации? Сам же говорил, что могут засечь и получить соответствующую информацию, совсем не нужную нам.
        - Ха, Батя, ну ты даёшь! Тут куча вражеских раций, небось орали, как стадо свиней на мясокомбинате. На шахте, если им поступила отсюда информация, думаю, сейчас не до наших переговоров. Вот когда тронемся дальше, то опять в силу вступит закон радиомолчания.
        В этот момент в кабину забрался Флюр и сразу же потребовал, чтобы на него направили обдув тёплым воздухом от печки работающего дизеля. Посидев напротив горячей струи пару минут, он начал принюхиваться, потом заговорщицки ухмыльнулся и заявил:
        - Узнаю дух благословенного напитка, дай Бог здоровья нашему Дохтуру. Чувствую, вы тоже тут разминулись? У меня во фляжке осталась едва ли половина, только благодаря этому я сегодня не превратился в ледяную статую.
        - Всё, Хан, заканчивай трепаться, время не ждёт, нужно быстро разбираться с этими быками и делать отсюда ноги. А то как явятся к нам коллеги товарищей, которых мы только что положили, и ещё числом раза в два больше, а у нас всего - один выстрел к РПГ и два РПО, то есть никаких серьёзных боестолкновений нам не выдержать.
        Лицо Флюра сразу сделалось серьёзным, и он коротко ответил:
        - Всё, командир, молчу! Давай приказывай, что нужно делать…
        Ребята поговорили о чём-то минуты три и приступили к выполнению приказов Саши. Всё стало происходить очень быстро. Валера подбежал к «газону», сел в него, и они с Сергеем отправились выручать раненого Павла. Василий в это время долбил из гранатомёта по окнам пятиэтажки, его выстрелами поддерживали наши ребята, засевшие в доме напротив. Саша с Флюром разбирали гранаты из последнего нашего ящика. Я сидел на взводе за управлением ТТМа и периодически перегазовывал. Наконец Саша хлопнул меня по плечу и скомандовал:
        - Давай, Батя, поехали!
        Задним ходом, не очень быстро начал приближаться к дому, где засел наш противник. Перед этим в кабину, захлопнув верхний люк, спустился Василий, ему тоже выделили несколько гранат. Приблизившись практически вплотную к стене дома, я остановился. Саша распахнул заднюю боковую дверь и, высунувшись оттуда, забросил несколько гранат в ближние оконные проёмы. Потом быстро выскользнул из салона вездехода и забрался в находившееся в паре метров от него окно, так же быстро там оказался и Флюр, последним в зловещей черноте этого оконного проёма скрылся Василий. После этого я двинулся выполнять свою миссию.
        Глава 9
        Отъехав от стены дома метров десять, я заметил привставшего на колени и машущего автоматом Михаила, поэтому увеличил скорость и вскоре оказался рядом с ним. Остановившись так, чтобы ТТМ загораживал парня от обстрела из дома, я выгнулся и открыл пассажирскую дверь. После этого стал криком поторапливать его:
        - Миха, давай быстрее забирайся. Нам нужно срочно перекрыть пути отхода засевшим в доме быкам. Наши мужики начали их уже оттуда выкуривать. Да живее, живее!
        Когда наконец Миша забрался на переднее пассажирское место, я резко тронулся с места и буквально через минуту оказался в промежутке между двух пятиэтажек, там я опять резко сбавил скорость и уже медленно выполз во двор нужного дома. Ширина относительно ровной снежной полосы вдоль пятиэтажки была метров семьдесят, потом начинались крутые снежные бугры, вот на границе этой полосы я и увидел двух человек, медленно бредущих по пояс в снегу, третий отставал от них метров на двадцать.
        Крикнув Михаилу, чтобы он перебрался на заднее сиденье, я опустил окно, пристроил автомат на образовавшийся таким образом упор и открыл огонь по хорошо видным на белом фоне дальним фигурам. Они совсем скоро уткнулись в снег, сразу после моих двух коротких очередей. Когда я уже выцеливал третью фигуру, раздался резкий зуммер рации, это вывело меня из прежней боевой программы, и в голове появилась новая здравая мысль: «нужно взять «языка»». Не обращая внимания на шумящую рацию, я несколькими выстрелами поднял фонтанчики снежной пыли около последнего быка и крикнул Мише:
        - Борода, держи под прицелом этого последнего клиента, если не остановится и начнёт в нас пулять, попробуй ранить его, только в плечо.
        Не слушая ответных слов, я достал и включил рацию на приём. Из динамика раздался весёлый голос Саши:
        - Ну Батя, ты и орёл - завалил сразу двоих, можно сказать, профессионалов. Волки, по всему видно, они были знатные. Только теперь не суетись, третий у нас на мушке, никуда не денется. Ты подобрал Миху?
        - Да здесь он, сейчас этого быка караулит, - ответил я.
        - Отлично! Тогда никому из нас не придётся ползать по брюхо в снегу. Значит так - сейчас подъезжаешь к этой морде, выпускаешь Миху, чтобы он его связал, потом укладываете его в вездеход. Затем подгоняешь ТТМ вплотную к дому, к оконному проему, где буду стоять я, и всё, пока на этом твоя функция закончена. И особо не беспокойтесь, мы контролируем каждое движение этого урода.
        Он хихикнул и продолжил:
        - Можешь принять на грудь несколько капель дохтурского средства. Только всё не пользуй, оставь и на мою долю, тоже нужно немного мозги прочистить. Когда доедешь до нас, мы с Ханом у тебя этого хмыря изымем и проведём здесь экспресс-допрос. А что - место хорошее, тихое, опять же в комнатах разных подручных приспособлений много. Хан вон даже подпрыгивает от нетерпения, говорит, что от долгого простоя может и квалификацию потерять. Слушай, Бать, я правильно думаю, что этого парня мы брать с собой не намерены, и лишний свидетель нам не нужен?
        - Правильно, - подтвердил я это.
        - Понятно, - ответил он, - значит, этот гад сегодня будет давать отчёт на небесах за свои гнусные дела.
        Саша помолчал несколько секунд и продолжил:
        - Слушай, я вот что подумал - наверное, нужно проверить, что там с третьими аэросанями; их было три единицы, двое саней наши здесь раздолбили, а что с третьими, хоть Василий и клянётся, что попал в них гранатой - нужно проверить, вдруг кто выжил. Ты ведь сам только что подтвердил, что лишние свидетели нам не нужны, поэтому, пока мы здесь будем заниматься с пленным, ты смотайся на то место и проверь, как там обстоят дела. Сейчас я свяжусь с Мастером, чтобы он с пулемётом присоединился к вам, да и Малой на «газон» пускай кого-нибудь посадит и прокатится вместе с вами. Если там кто и выжил, то даже на лыжах он далеко уйти не сможет, вы его быстро догоните, устроите там сафари на быков. - И он опять засмеялся, по-видимому, так сбрасывая боевое перенапряжение.
        Закончив говорить, я посмотрел на оставшегося быка, он стоял уже с поднятыми руками, автомат лежал в снегу в метрах в двух от него. Коротко поставив задачу Мише, я нашел в аптечке капроновый жгут и протянул ему, после этого медленно подъехал к этому уроду в человеческом обличье и остановился. Пока Миша связывал пленному руки, я, направив на него автомат, контролировал этот процесс, затем мы вдвоём помогли быку забраться в вездеход, и я поехал к оконному проёму, откуда выглядывали улыбающиеся лица Саши и Флюра. Ребята помогли нам забросить пленного через оконный проём в дом, после чего Саша, подмигнув, заметил:
        - Так что, Батя, не судьба тебе сейчас допить эликсирчик, придётся делить его со мной. К тому времени, когда вы разрешите проблему с третьими аэросанями, я, думаю, мы тоже закончим с этим… Только распивать нам долго не придётся, нужно гнать отсюда быстрее, чтобы за ночь умотать от этого места километров на триста, тогда уж точно Секретариат нас, хрен, догонит. Я уже связался со всеми - скоро остальные вездеходы прибудут к этому дому, и, пока вы разбираетесь с аэросанями, а мы с этим быком, остальные мужики потрясут вражеский «Урал», глядишь, чего и найдут. У машины повреждены только колёса, а бензобак вроде не тронут - по крайней мере, Коля не видел следов разлитого топлива. Да и оружие нужно собрать, особенно боеприпасы, может, у них в кузове и РПГ имеется, а то мы теперь, считай что голые, будет очень неуютно, если встретимся с кем-нибудь на бронетехнике.
        - Окстись! - воскликнул я и демонстративно перекрестился.
        Потом забрался в кабину ТТМа, дождался, когда туда же усядутся Миша с Василием, и поехал забирать Николая. Когда добрался до дома, где раньше находилась наша стрелковая засада, увидел, что там уже стоят ребята, окружив Наташу, и оживлённо беседуют. Остановившись совсем рядом, я даже не стал вылезать из кабины (уж очень не хотелось надевать лыжи, а без них в этом рыхлом снегу, огромное количество которого навалило в последний год, можно было провалиться по пояс), а просто открыл дверь и спросил:
        - Что же вы тут стоите, заморозили бедную девчушку? Посмотрите на неё, она продрогла вся до костей, сидя в этом каменном мешке. А я-то думал, после того как Кот вам радировал, что мы победили, вы уже вовсю потребляете эликсирчик и девушку угощаете.
        - Как же, она у нас оказалась одна такая порядочная, не сделала ни одного глотка, поэтому и стоит замёрзшая, как цуцик. Вот мы сейчас и пытаемся её наставить на путь истинный. Но ничего, сейчас подкатит Серёга, он объяснит своей жене правду жизни. Да вон он как раз едет, - ответил Коля.
        Действительно, в начале улицы показалась колонна наших вездеходов, возглавляемая «газоном».
        - Слушай, когда я проезжал мимо «Урала», то почему-то не заметил ни одной сквозной пробоины в будке, неужели никто по ней не стрелял? - спросил я у Николая. - И вы все такие расчётливые, что боялись повредить груз, который может быть там.
        Он, переведя взгляд от приближающейся техники на меня, ответил:
        - Да я и сам удивлён, наверное, эта будка бронированная, правда, я из пулемёта стрелял по ней мало; как только пробил колёса, занялся аэросанями, но ребята из двух автоматов долбили только по ней. Ещё хорошо, что колёса пробили только с одной стороны, «Урал» перекосило и стрелять по нам из бойниц этой будки стало невозможно. Если бы не это, то быки наделали бы дел, у них были даже РПГ и ручной револьверный гранатомёт. Здесь, конечно, очень хорошо сработала Наташа, она сразу же сняла из снайперки этих гранатомётчиков, да и остальных загнала под машину, так что они оттуда даже нос высунуть не могли. И, слава богу, что они сразу не полезли из этой будки, дали мне возможность разобраться с аэросанями. Наверное, первоначально думали отсидеться под бронёй, но потом сообразили, что если мы уничтожили БМП, то их-то точно выкурим. Они, перед тем как покинуть будку, кинули две гранаты и подняли снежную завесу. Я всё ещё удивлён, как Наташка выцелила этих гранатомётчиков. Например, я, да и другие ребята стреляли не целясь, в то место, где мелькали тёмные силуэты. Ещё нам повезло, что эти быки не были одеты в
белые маскхалаты, даже сквозь снежную мглу можно было увидеть чёрные пятна их силуэтов. Когда снежная пыль рассеялась, я насчитал семь неподвижных тел, ну и, как учил нас Хан, влепил на всякий случай по нескольку пуль в каждое из них. Ну а потом с фланга этих, что засели под кузовом, начали обходить наши гранатомётчики. Быки, когда поняли, что минуты сочтены, и сейчас их начнут долбить из гранатомётов, опять бросили несколько гранат, подняв снежную пыль, а потом ломанулись в дом напротив. Когда эти сволочи побежали, проваливаясь в снегу, мы положили ещё троих, и два тела остались под «Уралом».
        К этому времени «газон» добрался до нас и остановился с работающим движком. В кабину сразу же юркнула Наталья, а оттуда появился Валера. Надев лыжи, он подъехал нёс:
        - Да, знатно вы тут сегодня поработали. Даже завидки берут. Я после рассказов бывших рабов сам готов был голыми руками этих каннибалов рвать на части. Так что, Батя, обязательно меня бери на предстоящую охоту за аэросанями. Хоть тут-то можешь меня уважить?
        - Откуда ты взял, что будет какая-то охота? Василий божится, что он точно попал гранатой в одни сани, так что максимум, что нам светит - обшарить разбитые аэросани в поисках чего-нибудь полезного. Если тебе не влом ворочать окровавленные трупы, тогда иди, садись обратно к Малому. Хотя лучше бы тебе остаться здесь и заняться сбором трофеев, в будке «Урала» их наверняка побольше будет, чем в каких-то аэросанях.
        - Да! А зачем же тогда вы едете туда на двух вездеходах и ещё пулемёт с собой берёте?
        - Слушай, Конь, ты как будто не знаешь принцип Кота - лучше перебздеть. А сейчас командует парадом именно он, нам остаётся только подчиняться и молчать в тряпочку.
        В этот момент открылась водительская дверь «газона», на подножку вылез Сергей и закричал:
        - Батя, тут Наташка ни в какую не хочет отпускать меня одного. Давай она поедет с нами, в случае чего из снайперки сработает лучше, чем пулемёт. К тому же Саня сказал, что наверняка в этих санях одни трупы, и это, скорее всего, просто прогулка, пускай она хоть немного отогреется в кабине, да и успокоится немного.
        - Малой, да ты заставь её принять хоть пару глотков эликсира, а то она единственная проигнорировала, нельзя же так, - учил Николай.
        - Не волнуйся, уже сделала глоток, сейчас балдеет под струёй тёплого воздуха, - отбил наскок Сергей и крикнул мне:
        - Ну что, Бать, оставляю?
        Я в ответ только махнул рукой:
        - Оставляй! Только смотри там, хорошо заботься о нашей героине, - потом посмотрел на Валеру и сказал:
        - Вот видишь, место занято, или ты хочешь разделить молодую семью? Они, можно сказать, первый раз после начала нашей эвакуации остались наедине; у нас в ТТМе и так поедут трое - пулемётчик, гранатомётчик и водитель. А ты, сам же знаешь, что оружием владеешь хуже Николая или Василия, значит, заменить сможешь только меня, но самого старшего заставлять заниматься погрузочными работами или бегать, как овчарка, выискивая нужные нам боеприпасы и топливо, как-то негоже. Так что, Валера, придётся тебе оставаться и собирать трофеи. Боеприпасы вы точно найдёте, да и топливо нужно слить из бака «Урала», снег под ним чистый, значит, топливо не вытекло. Да, кстати - что там с нашим раненым?
        - Дохтур сказал, что дела неважные, - ответил Валера. Потом секунду помолчал и добавил: - Да, ты прав. Убедил. Не женщинам же трупы обыскивать. Кто тут за главного остаётся?
        - Володя, естественно, он же у нас суперинтендант и все наши запасы - под его неусыпным вниманием и опекой, - я подмигнул Володе и продолжил: - Так что, Интендант, принимай командование, если мало будет оставшихся мужиков, привлеки наших дам. Собрать всё нужно очень быстро и тщательно, особенно боеприпасы; не дай бог, эти уроды из Секретариата нас догонят - сам знаешь, наше положение с выстрелами к РПГ и патронами. Я думаю, наша группа тоже скоро к вам присоединится. Всё, короче, мы поехали, нужно до начала сумерек сделать все дела, а времени осталось - с гулькин нос.
        Я захлопнул двери и нажал на клаксон, чтобы народ немного отодвинулся от вездехода, заодно дал знать Сергею, что пора трогаться. Коля был уже внутри кабины, они с Василием мудрили у верхнего люка, пытались пристроить пулемёт, не снимая станковый гранатомёт. Слыша чертыханье Николая, я понял, что у них это плохо получается, поэтому для меня не было неожиданностью, когда он крикнул:
        - Батя, подожди секунду, сейчас мы снимем эту бандуру.
        Раздались звуки ударов по металлу чем-то тяжёлым, и повеселевшим голосом Коля произнёс:
        - Всё, можешь трогать.
        Я нажал на акселератор и не очень быстро поехал в ту сторону, откуда появились наши преследователи. У подбитых аэросаней был буквально через пять минут, они стояли, уткнувшись передней частью в снег, где-то в трёх километрах от места нашей схватки. Уже издали увидел, что кабина поверженных аэросаней пуста и вблизи не заметно ни лежащих, ни убегающих фигур. Подъехав практически вплотную к саням, я остановился и крикнул:
        - Мастер, спускайся вниз и бинокль возьми, наши клиенты, по-видимому, «живее всех живых» и, судя по всему, совсем недавно преспокойненько умотали отсюда на лыжах. Лыжню я вижу, а самих клиентов нет. Но они, если удрали даже с полчаса назад, то есть когда закончилась перестрелка, далеко уехать не могли, в бинокль ты их должен увидеть. А я пойду, гляну, что там в кабине саней творится, может, какой боезапас остался.
        В ответ мне было кряхтение спускающегося из люка Коли. Я не стал ждать его появления, а открыл дверь и вылез на улицу. Затем очень аккуратно, хотя и проваливаясь в снег по колено, сделал шаг к аэросаням и забрался в кабину. Это была часть небольшого вертолёта, где стояло два кресла, одно за другим. Всего в эту конструкцию можно было усадить трёх человек - одного водителя и двоих пассажиров позади него. А я думал, что в этих санях, так же как и в тех, которые Коля расстрелял недалеко от «Урала», экипаж был из двух человек. Взрывом не только были повреждены передние лыжи, но и в пластиглазе пробило несколько дыр и ранило водителя аэросаней (переднее кресло было обильно забрызгано кровью). Бегло осмотрев содержимое кабины и не найдя ничего интересного, я выбрался на улицу.
        Только залез на подножку нашего вездехода, с крыши ТТМа раздался громкий крик Коли:
        - Батя, вижу!
        Я быстро нырнул в кабину и, перебравшись через своё сиденье, пролез к возвышению под люком. Там, дёрнув Василия за штанину, попросил его уступить мне место рядом с Николаем. Когда я встал рядом, он протянул мне бинокль, рукой указал направление, куда нужно смотреть, и сказал:
        - Двигаются по колее, сделанной своей же техникой. Наивные - думают, что так мы их не сможем проследить. Идут не очень быстро - один из них ранен, а второй тащит его на самодельных санях. Может, пускай их, сваливают себе? Всё-таки что-то человеческое у них осталось, если один спасает другого, раненого товарища.
        - А ты возьми и спроси у Василия, тогда и узнаешь, что думает бывший раб по этому поводу. Что касается меня, я думаю, бывшие эсэсовцы, охранники какого-нибудь лагеря смерти, тоже спасали своих «комрадов», что же и их пожалеть за это - я на это не подписываюсь. Эти быки сами выбрали свою судьбу, жируя за счёт несчастий других. Ладно, Мастер - готовь пулемёт, я пошёл рулить. Огонь открывай метров с четырёхсот и бей сразу на поражение, нам пленные уже, нахрен, не нужны.
        Перед тем как тронуться, я связался с Сергеем и коротко обрисовал нашу ситуацию. Он сразу же стал настаивать на том, что первым надо ехать «газону», что он гораздо ниже ТТМа, и если беглецы будут отстреливаться, в него труднее попасть. На все его доводы я заявил:
        - Хорошо, согласен, двигай первый, но только риски обстрела нам совершенно не нужны. Давай договоримся, когда вы приблизитесь к беглецам метров на пятьсот, ты останавливаешься, а Наталья из карабина с оптикой заваливает этих быков. Ты же понимаешь, что лишние свидетели, которые могут рассказать хоть что-нибудь о нас - совершенно не нужны, а если никто из посланной погони не вернётся, это заставит крепко задуматься и Глобуса, и людей из этого пресловутого Секретариата. Представь - ни одного живого, и бронетехника сожжена. Думаю, чтобы не нарваться на ещё более крупные неприятности, они не решатся больше посылать никаких погонь. Но если Наталья из-за своих представлений о порядочности заупрямится стрелять, скажи ей - Батя всё равно поедет их уничтожать. Только ему придётся подходить к этим людоедам гораздо ближе, тогда их ответный огонь из автоматов будет эффективней, вполне вероятно, что они смогут попасть в лобовое стекло ТТМа и последствия будут очень печальные, а виноваты в этом будут её ложный гуманизм и порядочность. Одним словом, ты прекрасно знаешь сам, как воздействовать на свою жену, что я
буду тебя учить. Ладно, давай двигай, у нас времени не так уж и много, нужно быстрее здесь все заканчивать и двигаться дальше.
        Сергей хмыкнул:
        - Ладно, Батя, я понял. Сделаем всё в лучшем виде.
        После чего, постояв минуты три (наверное, там шёл непростой разговор), «газон» заревел двигателем и резко тронулся с места. Я, пропустив машину метров на сто, двинулся следом. Минут через пять нашего движения я уже невооруженным глазом увидел стоявшую человеческую фигурку, а рядом присевшего на санях его напарника. Они, по-видимому, тоже увидели, а скорее всего, услышали нас.
        Неожиданно стоявший на лыжах человек быстро покатил в сторону, а сидящий открыл огонь из автомата в нашу сторону. Идущий впереди «газон» затормозил, повернув к беглецам боком, и оттуда раздалось два щелчка от выстрелов. Посмотрев в сторону беглецов, я увидел, что они оба лежат, уткнувшись головой в снег. Я опять вызвал по рации Сергея и скомандовал:
        - Молодцы! Особо передай мою благодарность Наташе. А сейчас давайте двигайтесь к остальным. Оружие и боеприпасы соберём мы.
        После того, как «газон» тронулся в сторону города, мы начали объезжать тела беглецов, собирая трофеи. Перед тем как вылезать из вездехода, Василий по моему указанию производил контрольный выстрел по лежащему трупу. Одно из тел после выстрела несколько раз дёрнулось, пришлось Васе стрелять ещё раз. Весь этот процесс занял у нас минут десять, после чего мы развернулись и направились к нашему каравану, с заездом к подбитым аэросаням, где слили бензин из бака и забрали одну полную канистру.
        Выехав на улицу с пятиэтажками, я увидел, что наши вездеходы с кунгами и заправщик уже стоят перед подбитым «Уралом», прямо возле него наш грузовик с вынесенной стрелой крана, на которой подвешена бочка, а рядом «газон» и, по-видимому, заправляется у этой бочки. Проехав мимо кунгов, я встал практически нос к носу с «газоном». У этой импровизированной заправки полукругом стояла компания из пятерых наших ребят. Мужиков, которые оставались допрашивать пленного, ещё не было видно. Выйдя из кабины и надев лыжи, я подкатил к ребятам. За мной туда же подъехали и Коля с Васей (к нему уже прилипла кличка - Граната).
        Собравшиеся как раз обсуждали, какие трофеи нам удалось захватить. Меня этот вопрос тоже очень интересовал, поэтому я решил поучаствовать в обсуждении:
        - Слушай, Вован, всё это, конечно, очень интересно, но понятно только тем, кто тут собирал добычу. Например, я уяснил только, что Макс, вытряхивая карманы вон у того бугая, который лежит у самого дома - нашёл клёвый бензиновый «Зиппо» с лейблом «Харлей-Дэвидсон». А Валера у хмыря, валяющегося под «Уралом», вытряс золотой портсигар с папиросками марихуаны. Я думаю, что уж этого-то добра нам точно не нужно, даже если кончатся все сигареты с табаком. Так что, Интендант, давай-ка лучше ты по порядку изложи, что мы всё-таки получили с этой бойни?
        Володя, до этого молча слушавший похвальбу ребят - кто что нашёл, как-то отстранённо махнул рукой и произнёс:
        - Да так, набрали тут по мелочи, в принципе, ничего интересного, кроме оружия и топлива не нашли. Да и то всё самое ценное лежало в будке «Урала». У быков, которые разбежались, да и в аэросанях ничего полезного нет, даже паршивой пачки сигарет в карманах, только папиросы с разной дурью - сушёными грибами и марихуаной. Вот, наверное, под воздействием этой дряни они и залезли в наш капкан.
        По его настроению я понял, что наиболее интересовавшие его вещи - консервированные продукты, а также инструменты найдены не были. Что он и подтвердил, продолжив свой отчёт:
        - Из продуктов нашли только булок двадцать хлеба, немного сахара да армейский термос, полный котлет. Валера, как открыл этот термос, чуть не сблевал - говорит, они наверняка изготовлены из человеческого фарша. Я к этой мерзости даже и приближаться не стал. Также мы осмотрели инструментальные ящики у всей подбитой техники, но нужных нам приспособлений для ремонта гусениц, а также ключей для снятия болтов больше тридцать второго номера не нашли. Ещё я надеялся, что у них будут графитовые щётки для автомобильного генератора, которых у нас совсем нет, но и тут получился облом, так же, как и с моторным маслом для дизелей. Единственное порадовало, что кроме дизтоплива в баке «Урала», в будке стояли две большие бочки с соляркой, к тому же уже разбавленной керосином. Мы им дозаправили полностью «Уралы», сейчас закончим с «газоном» и останется только ТТМ. Считай, солярку, которую пожгли с последней заправки, мы полностью возместили. Бензином тоже разжились, кроме слитого из баков, в каждых аэросанях оказалось его по полной канистре.
        - Мы тоже привезли литров тридцать бензина, - прервал я Володю.
        Он задумчиво посмотрел на меня и продолжил:
        - Значит, и по бензину мы процентов на тридцать восполнили наш расход от самого дома. А по боеприпасам даже превзошли его, одних патронов в будке нашли три ящика: два - калибра 5,45 и один - 7,62, это не считая тех, которые были в собранных рожках для автоматов. Кроме этого, двенадцать выстрелов для РПГ и целую коробку ручных гранат. И ещё ручной барабанный гранатомёт и три ящика 40-мм гранат для него. В будке также был 50-мм миномёт с 24 минами - все это мы уже перекинули в грузовой «Урал».
        - Зачем нам миномёт, - удивился я, - только лишний груз тащить?
        - Ты что, не знаешь Саню? Я у него по рации спрашивал, что делать с этой находкой? Он так обрадовался миномёту, приказал обязательно его загрузить и чтобы ещё положили не очень далеко.
        Я засмеялся и хлопнул Володю по плечу:
        - Да, что же ты не радуешься такому навару? Интендантское сердце должно трепетать от подобной добычи.
        Он, не поддерживая моего весёлого тона, ответил:
        - Знаешь, Толь, я после этого термоса с котлетами хожу как дерьмом обмазанный. Меня ломает пользоваться любой вещью, которой касались руки этих ублюдков. Если бы не сложившиеся обстоятельства, я с большим наслаждением сжёг бы все эти трофеи.
        - Бросай это чистоплюйство, я больше чем уверен, если бы случилось так, и тебе пришлось бы одному тащить Галю по этой снежной пустыне, а пропитание кончилось, ты как миленький начал бы жрать эти котлеты, прекрасно зная, что если этого не сделать, то погибнете оба. Не нужно себя обманывать, если бы мы все были не такими, то сейчас лежали бы под пятиметровым слоем снега - совершенно безгрешные, только мёртвые. А кто-то выживший, менее брезгливый, сказал бы: «да, хорошие были люди, чистые, справедливые», а через пять минут забыл бы о нас, потому что у него свои, совершенно неотложные дела. И если ты такой чистоплюй, то хрен ли раньше занимался бизнесом, а не сидел в каком-нибудь монастыре и замаливал грехи молодости, когда бухал и трахался налево и направо.
        - Да прав ты, Батя, прав, - прервал мой монолог Володя, - ну, дай хоть немного почувствовать себя человеком из прежнего мира.
        По-видимому, он этими словами хотел закрыть терзавшую всех тему, но не тут-то было, может, благодаря тому, что я находился под воздействием полученной сегодня огромной порции адреналина, только меня, как говорится, понесло:
        - Вот видишь, мы пользуемся любой возможностью, только бы полелеять наши прошлые интеллигентские замашки, судорожно пытаясь сохранить память о беспечной прошлой жизни. Это говорит только о том, что по большому счёту - нас ещё петух жареный по-настоящему не клюнул. Дай бог, чтобы этого не произошло, и мы все оставались живыми и здоровыми, только жизнь не любит неженок и чистоплюев, а также ленивых и самоуверенных; этих качеств нам ни в коем случае нельзя допускать в себе и успокаиваться на достигнутом. Например, я всё время думаю, какие нам в дальнейшем ещё каверзы и испытания приготовит жизнь и как исхитриться их обойти. Поэтому никогда не позволяю чувствам, типа «вот теперь я на коне» надолго задерживаться в душе. Вот и теперь, несмотря на то что мы надрали-таки задницу этому Глобусу, я думаю, как бы побыстрее умотать от него подальше, только, в отличие от твоих интеллигентских замашек, воспользуюсь без всяких угрызений совести всеми этими трофеями, а если уж совсем хреново сложится жизненная ситуация, то и их котлетами не побрезгую.
        В этот момент бак «газона» заполнился, и Валера, пережав шланг из бочки, крикнул:
        - Малой, давай садись в кабину и подай «газон» назад, а ты, Батя, подъезжай сюда.
        Эти выкрики прервали мой наставнический монолог по обучению жизни всех и всякого; надо сказать, что и остатки избыточного адреналина к этому времени уже покинули мой организм, сменившись на обострённое чувство голода. Поэтому поставив вездеход под заправку, я вышел и спросил у Володи:
        - Слушай, Интендант, а насчёт пожрать ты распорядился? Я скоро буду готов слопать самого чёрта, не говоря уже о котлетах, приготовленных его приспешниками, и в этом будешь виноват ты со своими переживаниями о несправедливости бытия.
        - Да обед наши дамы уже давно приготовили, теперь ждём только Сашу с Флюром, - ответил он, потом на секунду примолк и продолжил: - Только есть, хоть и тесно, будем в женском кунге - наш превращён в госпиталь.
        Мне стало ужасно стыдно за свой менторский и ёрнический тон, ведь я совсем забыл о раненом Павле; всё-таки новые члены нашего братства ещё не стали мне близкими и родными, например, имён девушек я так и не запомнил, хотя они назывались мне не раз.
        В этот момент раздался возглас Коли:
        - А вон и Кот с Ханом нарисовались, значит, скоро будет возможность горячего супчика похлебать. А то Толя прав, скоро кинемся искать выброшенный термос с жуткими котлетками.
        Потом он подтолкнул плечом стоящего рядом Василия, усмехнулся и спросил:
        - Сознайся, Граната, пробовал, небось, эту адскую пищу? Не бойся признаться, всё равно эта гадость уже вымыта из тебя святым дохтуровским эликсиром. Вообще-то, на всякий случай, давай-ка я попробую из твоей ёмкости, ту ли именно смесь налил тебе Дохтур.
        - Да не пробовал я никогда человечины, - выдохнул Василий и, беспомощно оглядев окружающих, нехотя полез в свой карман.
        - На твоём месте я бы держал эликсир подальше от этого прощелыги хохла, - посоветовал Володя, - там, где один такой прошёл, уже и еврею делать нечего. Ты лучше попроси отхлебнуть из его фляжки. Скажи: «для полной профилактики и подтверждения очистки организма».
        Василий поспешно отдёрнул руку от кармана, а мы все дружно засмеялись.
        Громче всех захохотал Коля, явно довольный словами Володи.
        Пока мы так развлекались, подкатили и Саша с Флюром. При этом лица у ребят были задумчивые и невесёлые.
        - Что же вы так долго, - спросил я, - пока вы там занимались одним быком, мы успели двоих беглецов прищучить.
        - Уж очень крепкий орешек оказался этот бычара, - ответил Саша, - похоже, хорошую школу прошёл.
        Он криво усмехнулся и продолжил:
        - Но против такого спеца, как Хан, слабоват оказался - всё равно всё выложил. Дурак - только дольше мучиться пришлось, хотя это было репетицией того, что ему предстоит в аду. Гад оказался из бывших рабов, выслужившийся сначала в капо, и за заслуги переведённый в особую карательную группу. Он всё обещал, что нам за него «ещё с живых кишки намотают на барабан и будут ложками поедать мозг, снеся полчерепа». Говорил, что он лично вырвал и сожрал печень у десяти ещё живых мятежников. Ещё признался, что самая любимая пытка у них в карательной группе это медленно забивать киянкой полуметровый деревянный кол в зад жертвы и наблюдать за его мучениями. Поделился, сволочь, и какое блюдо у них в группе самое любимое; оказывается, нужно человека избить битами, ломая кости и делая больше гематом, но бить так, чтобы он как можно дольше оставался жив. После такой обработки получается очень вкусный шашлычок. Идиот - он ещё хвастался, что является лучшим забойщиком из всех карателей Секретариата.
        Саша сплюнул, посмотрел на меня и заявил:
        - Ладно, давай по глоточку дохтуровской и пора дёргать из этой жопы мира.
        Я, прежде чем ему что-то ответить, оглядел остальных, несколько притихших после этой информации, а потом высказался:
        - А надо ли нам так уж спешно выезжать? Ты ведь сам говорил, что Секретариат может организовать погоню не раньше чем утром. Тем более никто не знает, с какими силами столкнулись люди Глобуса. Вдруг те два вездехода, про которые им известно, это только передовой дозор, а за ними идёт мощная группа бронетехники. Так что, вполне вероятно, этот Секретариат даже дёргаться не станет, а будет тихо сидеть в своей норе и молиться, чтобы мы проехали мимо. Поэтому считаю, что особенно суетиться и нервничать не надо, лучше сейчас спокойно перекусим и двинемся дальше, тем более что в женском кунге нас уже ждёт сытный обед.
        - Эх, Батя, твоими бы устами да мёд пить, - ответил мне Саша, потом нахмурился и продолжил: - Этому Глобусу практически всё о нашем составе известно. Даже есть фотографии всех наших вездеходов. Может быть, только какое у нас количество народа и единиц вооружения он точно не знает.
        - Откуда? - непроизвольно вырвалось у меня.
        Саша невесело улыбнулся и начал рассказывать, что они узнали у пленного:
        - Все помнят тот момент, когда мы вернулись от места обнаружения каравана с рабами и собрались возле «Уралов» обсуждать, что нам делать дальше?
        Естественно, все это подтвердили. Дождавшись, когда и я кивнул головой, он продолжил:
        - Вот этот наш сбор и зафиксировал беспилотный самолёт-разведчик и даже сфотографировал так, что можно разобрать, женщины это или мужчины. Пленный бычара видел эту фотографию и говорит, что они в своей бригаде даже распределили, кто будет пользовать какую бабу.
        - Да как же это мы могли не увидеть и не услышать этот беспилотник, - удивился я, - небо же уже почти совсем очистилось от облаков?
        Неожиданно в разговор вступил Флюр:
        - Вот и я говорю - совсем мы с Котом потеряли квалификацию. За это время полностью разучились контролировать небо. Насчёт звука это ладно - за рычанием дизелей хрен услышишь эту штуковину, но вот увидеть или, по крайней мере, почувствовать наблюдение - должны были. Так что, Кот, нам с тобой - неуд. Помнишь, что бы сделал за такой ляп наш инструктор - Гном? Он бы с каждого выпил литра два крови - не меньше, гоняя нас месяц как «сидоровых коз».
        - Да ладно грызть себя, - заметил Саша, - стонами делу не поможешь! Самое смешное - я вроде бы после получения информации от Миши, что у Секретариата имеется в наличии работоспособная вертушка, периодически посматривал на небо, но ничего так и не увидел.
        Я опять не утерпел и задал очередной вопрос:
        - Саш, а если у них есть беспилотник, почему же он не разведывал их маршрут? С ним бы они запросто вычислили нашу засаду. Да и сейчас могут за нами наблюдать…
        Я с беспокойством начал обшаривать глазами небо. Не утерпев, опять высказался Флюр:
        - Да не боись ты, Батя! Я с пристрастием выпытывал у этого ублюдка, почему их не сопровождал беспилотный самолёт. Он мне совершенно искренне и откровенно доложил, что беспилотник у них один, и командиру сообщили по рации, что сегодня вылетов уже не будет, и ещё сказал: «Эти козлы из шарашки опять, наверное, вздумали саботировать, когда вернёмся обратно, нужно будет у одного из этой братии проверить зад на прочность. Сделать это надо на общем построении шарашки, чтобы все видели, что бывает за неподчинение приказам». Так что, мужики, сегодня можно за воздухом не наблюдать, тем более скоро стемнеет, а вот завтра нужно быть внимательнее; обязательно с самого утра мониторить небо через камеры и держать под рукой снайперку - из других стволов хрен попадём в эту заразу.
        - И не только снайперку, но и ПЗРК - не нужно забывать о вертушке, - добавил Саша.
        Он неосознанно пощёлкал предохранителем автомата, опять посмотрел на меня и продолжил делиться сведениями, полученными от пленного:
        - Это всё я рассказывал вам про неприятные вещи. Но, считаю, что есть и хорошие сведения. А именно - все в окружении Глобуса уверены, что обнаруженные вездеходы двигаются в Донбасс из района Кавказских Минеральных вод. Там, в районах с термальными источниками, в некоторых пещерах и убежищах выжили люди. Служба пеленгации Секретариата засекла переговоры хохлов и Кавказской унии о выделении последней одной из шахт. У термоисточников стало совсем невозможно жить - запасы продуктов почти кончились, топлива нет. Остался только один ресурс - тепло земли, но они не в состоянии увеличить производство электроэнергии, и парники, которые там есть, тихо загибаются, поэтому на остатках жидкого топлива кавказцы собираются добраться до Донбасса; там их принимают, но взамен должны получить почти всю технику и двести рабов, а также безоговорочное подчинение их Директорату. Вот люди Глобуса и подумали, что мы - это первая партия переселенцев.
        - А чем же это хорошая новость? - недоумевающе спросил Володя.
        - А тем, что нас могут преследовать на расстоянии не больше чем двести километров от этого места, потом уже начинается земля Донбасского Директората, - ответил Саша и продолжил своё повествование: - Как сказал пленный - хохлы никого никогда не выдают. Можно здесь вырезать элиту какой-нибудь шахты, сбежать в Донбасс, и ты в безопасности, тем более если у тебя имеется какой-нибудь хабар, чтобы расплатиться. Впрочем, беглецов из Донбасса тоже никогда обратно не выдают. Одним словом, у них тут вооружённый нейтралитет, откровенно говоря, те и другие опасаются залезать на чужую территорию. К тому же в Донбассе сейчас проходит большая ярмарка, и там много представителей Секретариата; в любой момент их можно взять как заложников, если люди из Ростовских шахт поведут себя недружественно. Донбасский Директорат гораздо богаче и мощней Секретариата; у них больше не разрушенных после землетрясения шахт и, соответственно, спасшихся людей, кроме этого, всё ещё имеются запасы жидкого топлива, которые находятся в хранилищах Лисичанского нефтеперерабатывающего комбината. Эти запасы позволяют им вести бартерную
торговлю с другими анклавами выживших людей. Например, из Секретариата туда везут в обмен на бензин рыбу, выращенные в шахтах грибы и рабов. Рыбу, кстати, тут получают, выпиливая её из обледеневших водоёмов.
        В этом сообщении меня больше всего взволновали сведения об имеющихся анклавах выживших, я всё ещё не мог свыкнуться с мыслью, что этот мир довольно плотно заселён; ещё вчера был почти убеждён, что на всей Земле в живых остались только мы, а тут вдруг - тысячи и тысячи выживших. К тому же идёт довольно бурная общественная жизнь.
        «А что, разве это не так? - подумал я и сам себе ответил: - Проводимая ярмарка яркий тому пример».
        Кроме этого, меня кольнула информация, касающаяся Лисичанского комбината, ведь в одном из вариантов выбора нашей трассы именно его мы рассматривали как один из вариантов промежуточного места, где можно было гарантированно найти топливо. Теперь получалось, об этом нужно было забыть. И вообще выходило, что теперь нам нужно держаться подальше от мест, где могли выжить люди. По-видимому, в этом новом мире каждая более или менее крупная группа выживших считала своей законной добычей всё, что находилось вблизи места их обитания. Из сведений, выуженных у пленного, основной ценностью, по которой оценивалась сила этих анклавов, являлось наличие техники и запасов жидкого топлива. Исходя из этого, мы являлись очень лакомой добычей, в основном, конечно, из-за наших вездеходов и запасов солярки.
        Эти мои мысли подтверждал Саша, невозмутимо пересказывая информацию, полученную от захваченного быка:
        - Сейчас положение на шахтах Секретариата не очень хорошее. В связи с наступающим потеплением прошлым летом еле удалось отстоять шахты от затопления. Ресурсы имеющихся небольших ТЭЦ были полностью брошены на откачку воды. В процессе этого было очень много поломок оборудования, и теперь там очень сильно не хватает запчастей. Квалифицированных кадров тоже очень мало, к тому же мотивация работать у тех, которые остались, практически сведена к нулю. Рабы, у которых имеются хоть какие-то знания и технические навыки, делают всё буквально из-под палки и при малейшей возможности саботируют любые действия элиты. Даже люди из касты «работяг» с большой неохотой выполняют работу, выходящую за рамки их повседневных обязанностей. На шахтах участились случаи взрывов метана - вентиляционное оборудование постепенно приходит в упадок. Элита практически на всех шахтах старается выбраться для жизни наверх, на что тоже используются ресурсы ТЭЦ, но ведь они не безграничны. Ко всему прочему, участились эпидемии и вспышки желудочно-кишечных болезней. Собранные ранее лекарства практически кончились, поступлений новых нет
- откопанные из-под снега, как правило, уже испорчены. К тому же вся система здравоохранения полностью развалена, осталось очень мало врачей, и те занимаются только элитой и быками. Запасы жидкого топлива по всем шахтам Секретариата не превышают четырех-пяти тонн, особенно они снизились после прошлогоднего потепления.
        - Что же получается, мы у них процентов пятнадцать топлива отобрали? - удивился Коля.
        - Получается, что так, - подтвердил Саша и продолжил: - В рядах самых дальновидных представителей элиты начинает зарождаться паника, и они думают уже о том, куда бы отсюда сбежать. Для этого ведутся переговоры с самыми надёжными группами быков, вот почему эти планы и стали известны нашему пленнику, - Саша усмехнулся, - который любезно согласился рассказать о них Флюру. Хан недобро ухмыльнулся и воскликнул:
        - Попробовал бы гад не выложить мне всё это!
        Между тем Саша продолжил:
        - Возможности немедленно перебраться из этих мест в более тёплые районы, где уже растаял снег, мешают несколько факторов. Во-первых, нехватка топлива и работоспособной техники. Во-вторых, то обстоятельство, что готовая к переселению элита боится противодействия людей, остающихся на шахтах. Имеющимися средствами, даже при наличии топлива, можно эвакуировать только десять процентов элиты, вот поэтому они готовы пожертвовать оставшимися ресурсами и хорошими отношениями с Донбассом, чтобы отобрать вездеходы у беженцев из Кавказского региона. В Донбасс был отправлен беспрецедентно большой караван - чтобы там выменять хоть сколько-нибудь топлива, для чего выскребли из запасников многие дефицитнейшие продукты и материалы. После завоза топлива Секретариат намерен организовать военную экспедицию в Новороссийск и на буровые вышки в Чечне. Правда, Чечню рассматривают как крайний случай; по горным дорогам передвигаться сейчас практически невозможно, поэтому они подумывают об организации туда воздушного моста посредством вертолётов и воздушных шаров. Но всё это пока из области фантастики. Реальной же остается
только возможность добраться до новороссийских нефтяных терминалов. Правда, у них уже есть хозяева, это Сочинская гвардия. По страшной ругани пленной сволочи в их адрес - это самое нормальное общество из всех, про которые он рассказывал. У них нет рабства и людоедства. В большинстве своём люди, которые там выжили, это бывшие железнодорожники и пограничники. Основными укрытиями, в которых они переживают эти дикие морозы, являются не совсем разрушенные туннели и природные пещеры. У этих ребят основным слабым местом является их малочисленность; по данным разведки Секретариата, их там не более семисот человек.
        - Как ты думаешь, имеет смысл нам там появляться, - прервал я Сашу, - или всё-таки искать топливо для дозаправки где-нибудь в другом месте?
        Он на секунду задумался и ответил:
        - Сейчас, когда с нами находятся женщины и дети, мы очень уязвимы. Поэтому рисковать ими мы не имеем права, и доверять словам какого-то быка я не намерен. Кто знает, что там за люди, и не посчитают ли они, что для нас слишком жирно - разъезжать на таких вездеходах. Остаётся только одно - гнать до Румынии, там, в порту Констанца тоже имеются большие терминалы и, что сейчас не менее важно, рядом нет никаких шахт и других убежищ.
        - А, может быть, заедем в Одессу или Севастополь, - вступил в разговор Володя, - всё-таки они поближе.
        - Ты что, забыл про одесские катакомбы и подземные базы Севастополя? - упрекнул его Флюр. - А судя по сегодняшним сведениям, агрессивный народ может быть где угодно. Я по максимуму выжимал из этого ублюдка сведения обо всех известных местах обитания выживших людей и выяснил, что даже ему известно таких не менее пятнадцати, о четырёх Саня уже вам рассказал - это те, которые находятся неподалёку и торгуют между собой. Однако есть ещё куча других мест, об их существовании стало известно, когда восстановилась радиосвязь, и то, речь идёт только о тех группах, где имеются коротковолновые радиостанции, а ведь могут быть другие, небольшие, типа нашей, которые всё ещё находятся в неведении насчёт окружающей их действительности и медленно варятся в собственном котле. Кстати, большое количество людей выжило в тульских шахтах, но они сидят там как затворники, даже не пытаясь организовать исследовательские экспедиции и вступить в реальный контакт с другими.
        - Ничего себе, это же совсем недалеко от нашего дома, - удивился Коля, что же они даже не проверили, что творится в Москве?
        - Это меня тоже очень удивило, - вступил опять в разговор Саша, - ведь в поисках топлива мы проверили заправки чуть ли не до самой Тулы, но нигде посторонних следов не видели. Как рассказал пленный бычара, он слышал беседу своего командира с Глобусом о том, возможно ли организовать экспедицию в Москву, чтобы там набрать хорошего хабара. Во время этого разговора зашла речь и о туляках, и Глобус так успокаивал бригадира карателей: «Не волнуйся, эти тульские козлы тебе проехать не помешают. Они хапнули в своё время государственные стратегические запасы продуктов, а сейчас сидят в своих норах и даже нос боятся высунуть; жируют там, понимаешь, на общественных харчах. Были бы поближе, с удовольствием пощупал бы их за вымя. К тому же жидкого топлива у них очень мало, не зря они уговаривают Директорат завезти им бензин и за него готовы отдать сколько угодно продуктов. Идиоты - как будто не знают, что у хохлов на их земле имеется ещё куча элеваторов, набитых зерном, да и бесполезного народа хоть задом ешь, а это тебе запас свежего фарша, не чета каким-то гнилым старым консервам. И вообще, нужно было меньше
тратить топлива на разборки между шахтами, а то, как рассказывали перебежчики оттуда, у них междоусобица длилась три года, за это время были сожжены практически все запасы топлива и перебито куча народа».
        Пересказав эти слова Глобуса, Саша посмотрел на часы, на небо, затем оглядел всех присутствующих и заявил:
        - Рассказывать можно ещё очень долго, разных интересных сведений мы узнали много, но не забывайте, что нам до рассвета нужно проехать не менее двухсот километров. При нашей скорости это почти семь часов непрерывного движения. Значит, нужно отправляться не позже чем в 22 часа, а сейчас уже пошёл восьмой час вечера. А нам нужно окончательно загрузиться, прицепить сани, ну и перекусить, естественно. Поэтому давайте заканчивать и пойдёмте обедать.
        Его слова нашли у всех полное одобрение, эти сумасшедшие последние часы высосали из каждого последнюю энергию, и желудки настойчиво требовали нового поступления. Не затягивая время, мы тут же договорились - что я с Валерой остаюсь заправить ТТМ, а остальные идут в женский кунг на обед. Там оставляют на лавке самые лучшие места для нас. Пока дамы всё разогреют, подойдём и мы. После этого ребята направились в сторону кунгов, Валера начал подносить к ТТМу канистры с соляркой, выкачанной из бака подбитого «Урала», а я заливал их в бак нашего вездехода. Топливо, остатки которого переливали из бочки - уже все вытекло в бак ТТМа. Закончив заправку, мы, установив кран грузового «Урала» в походное положение, тоже покатили на лыжах в женский кунг на обед.
        Глава 10
        Как обычно, когда мы все собирались в одном, хоть и большом кунге (площадь его была больше двадцати квадратных метров), становилось очень тесно, а сегодня ко всему прочему добавился ещё и кошмарный запах, исходивший от наших новых бойцов. Когда вошёл, я ещё подумал - слава богу, что хоть освобождённые рабыни сейчас занимаются в кунге с раненым, а то здесь можно было бы находиться только в противогазах. Но когда по тарелкам был разлит рыбный суп из осетрины, его божественный аромат на время полностью вытеснил чудовищное амбре; полные тарелки опустели буквально в несколько секунд, макароны с тушенкой смели ещё быстрее. Спустя некоторое время я, развалившись на боковой полке, не удержался и, обращаясь к Мише и Василию, заявил:
        - Нет, с таким запахом жить нельзя. Вы, ребята, вот что, давайте-ка, пока мы будем грузить оставшуюся добычу и готовить технику, ступайте в другой кунг и помойтесь. Макс вам там всё покажет и поможет натопить снег.
        - Да есть там ещё тёплая вода, - воскликнул Игорь, - полно её нагрели для организации медпункта.
        Игорь сидел напротив меня, блаженно развалившись на скамейке и ожидая чай. Видно было, насколько он устал; лицо было несколько бледнее, чем обычно, белки глаз отсвечивали краснотой.
        - Игорёх, как там наш раненый? - спросил я его.
        - Хреново, - буркнул он и опустил глаза. - В парня попало две пули и обе очень неудачно. Одна в область живота, а вторая в лёгкие. Я часа два делал операцию, и совершенно не уверен, что это поможет мужику. Он в коме, и сможет ли его организм выкарабкаться из этой ситуации, станет ясно часа через три. Сейчас я уже ничего для него сделать не могу.
        Он смолк, выпрямился и начал медленно помешивать ложкой в поданной Галей кружке с чаем. Остальные тоже затихли, переживая - всё-таки это был уже наш человек, несмотря на то, что узнали его всего несколько часов назад. Прервал это тоскливое молчание Саша, он, залпом допив остатки чая, встал и жёстким голосом стал отдавать распоряжения:
        - Хватит… мотать сопли на кулак, у нас совершенно нет времени, а то может получиться так, что переживать за Пашку уже будет некому. Давайте окончательно разберёмся с оставшимися трофеями и начнём быстрее отсюда уматывать. Конь - твоя задача - за оставшееся время окончательно отладить камеры на вездеходах. Батя и Мастер - вы должны сжечь подбитый «Урал», предварительно сняв нужные нам запчасти. Нехрен оставлять этим рабовладельцам технику, которую они смогут отремонтировать, может, эта гнусь вымрет, когда не сможет выбраться отсюда. Далеко на оснащённых газогенераторами автомобилях они не уедут - придётся везти не полезный груз и людей, а запасы дров и запчастей. Да и как я узнал у пленного, у них практически нет в запасе резины низкого давления и большой напряг с запчастями, и подобные проблемы имеются не только в Секретариате, а у всех известных групп выживших; резина, испытавшая воздействие больших морозов, вся потрескалась и потеряла эксплуатационные качества.
        Однако почувствовав, что его опять заносит на подробный пересказ сведений, полученных от пленного, Саша приостановился и неожиданно громко хлопнул ладонью по столешнице, так что зазвенели пустые кружки, и все вздрогнули. Довольный произведённым эффектом, он продолжил:
        - Итак, Макс поможет нашим новым бойцам заняться своей гигиеной. Времени у них на это - тридцать минут, так что, мужики, давайте, бегом в другой кунг. Время пошло - нечего тут сидеть раскрыв рты.
        Миша с Василием испуганно подскочили и под шуточки и смешки пошли облачаться в свои, довольно дурно пахнущие одежды.
        - Да, и это тряпьё выбросите, - крикнул им вдогонку Саша, потом, повернувшись к Володе, добавил: - Ну что, Интендант, придётся тебе тоже поучаствовать в процессе проведения гигиенической обработки личного состава; нужно этим орлам, пока они моются, подобрать одежду и обувь… Мы же с Ханом и Малым пойдём готовить вездеходы в дорогу - развернём ТТМ с «газоном» и прицепим к ним сани.
        На этом распределение работ было закончено, все разом поднялись и направились к раздевалке, образовалась приличная толкучка. Это обстоятельство немного развеселило народ и несколько разрядило нервную атмосферу, вызванную словами Саши о потребности экономить каждую секунду.
        Мы с Николаем провозились с разборкой «Урала» более часа, и это несмотря на то, что подкрепление подходило постоянно, по мере выполнения другими своих задач, а в последние полчаса с нами работали уже все наши мужчины. Очень много времени отняло снятие колёс, укладка и крепление их на самый верх саней. Мысль захватить колёса с собой пришла нам с Колей, когда мы обнаружили в будке «Урала» три совершенно новых комплекта резины, тогда Николай предложил:
        - Такие вещи жечь - преступление, ведь тут три целых и одно пробитое колесо. Теперь резина дефицит, пригодится, глядишь, найдём где-нибудь грузовик со всеми ведущими колёсами, переставим туда эту резину и получим шикарный быстроходный вездеход.
        Я тут же согласился, уж очень меня прельщала мысль иметь колёсный вездеход - наверняка он нам в дальнейшем очень пригодится. С доводами Николая согласился и подошедший к нам Саша.
        Но вот, наконец, все наши работы были завершены и экипажи начали расходиться по своим вездеходам. Порядок движения и сам состав экипажей были изменены, в основном это было связано с угрозой появления боевого вертолёта. Реально умели стрелять из ПЗРК только Саша и Флюр. Делать это удобно во время движения можно было только из верхнего люка ТТМа и, с некоторыми трудностями, с площадки, находящейся позади кабины «газона». Трудность стрельбы с «газона» заключалась только в том, что во время движения нужно было выбраться из кабины и попасть на эту площадку, поэтому было решено, что «газон», как обычно, поедет последним, только напарником у меня будет теперь Флюр. Если появится вертолёт, я на несколько секунд остановлю вездеход, Флюр спокойно переберётся на площадку (на ней мы уже заранее уложили ПЗРК - переносной зенитно-ракетный комплекс), потом я снова присоединюсь к колонне, чтобы пилот заранее не понял, что мы ему готовим ракетную атаку. Первым теперь у нас должен был ехать ТТМ с экипажем из четырех человек - двоих новеньких и Саши с Валерой. При появлении вертолёта стрелять должен будет Саша,
Валера заниматься планшетом, а управлять вездеходом доверили Василию. Так как по нашим данным вертолёт у противника был один, решили стрелять одновременно из обоих ПЗРК - вероятность попадания была гораздо выше. Хотя, если прямо сказать, мы все надеялись за ночь без приключений преодолеть эти пресловутые двести километров, а потом, как думали, нам уже не грозило никакое преследование. В связи с этими перестановками, грузовым «Уралом» поставили управлять Сергея с Викой и Наташей. В мужском кунге, который превратился теперь в передвижной госпиталь, остались две новые девушки и Надя, которая следила за состоянием раненого. Остальное всё оставили без изменений.
        Так как мы с Флюром выехали последними, то вражеский «Урал» поджигал именно он. Хан предварительно облил машину тем пойлом, которое мы нашли в будке (по-видимому, дрянной самогон, настоянный на каких-то грибах - например, я чуть не сблевал, понюхав эти помои), затем бросил на «Урал» зажженную тряпку; мгновенно поднялся огненный факел, а потом повалил едкий чёрный дым. Вот так, сопровождаемые этой дымовой завесой, мы и тронулись догонять нашу колонну. Кстати, было обговорено - в дороге сохранять полное радиомолчание, его можно было нарушить только один раз, словом «воздух».
        Движение наш караван начал в десятом часу вечера, когда стало уже совсем темно. Хоть я и любил ночную езду, но сейчас управлять вездеходом было немного непривычно - из фар вырывались только узкие полоски света, верхний прожектор был потушен. Для того чтобы мы были менее заметны ночью, пришлось устанавливать накладки на фары. Хорошо, что они у нас были - техника всё-таки военная и изначально была укомплектована подобными приспособлениями, которые ранее за ненадобностью Коля с неё снял и уложил в инструментальные ящики. Для того чтобы снабдить светомаскировочными насадками бензовоз, я демонтировал их с подбитого «Урала», а Коля приспособил на фары нашего «Исузу».
        Когда я уселся на водительское кресло, несмотря на усталость от этого сумасшедшего дня, почувствовал себя очень комфортно - можно сказать, как в родном, тёплом салоне моей старой машины, где до боли всё знакомо, и ты делаешь все нужные движения на автомате. Четыре часа до пересменки прошли совершенно незаметно - движение было монотонное, Флюр спал и не приставал ко мне с обычными своими приколами. Единственной сложностью было - не въехать в красные фонари впередиидущего вездехода. Но за время нашего путешествия все так свыклись с движением в колонне, что расстояние в десять метров между вездеходами удерживали уже на автомате.
        Четырёхчасовой пересменок прошёл очень спокойно, без привычных приколов и шуточек. Все были серьёзны и сосредоточены, так же по-деловому мы тронулись дальше. Я уселся на пассажирское кресло и сразу же провалился в сон. По моему внутреннему времени прошло буквально мгновение, а меня уже начали трясти. Открыв глаза, я первым делом глянул в свой хронометр - после моего отключения прошло чуть больше полутора часов.
        - Хан, что случилось? - спросил я.
        - Подъём, Батя, впереди у Сани какая-то проблема, - ответил мой напарник, - он по рации требует общего сбора.
        Пока я собирался, Флюр, отключив двигатель, выскользнул из кабины «газона» и покатил на лыжах в сторону головного вездехода. Через минуту и я, наскоро протерев лицо холодным снегом, направился за ним.
        Добравшись до начала колонны, увидел следующую картину. ТТМ кособоко стоял на небольшом спуске, правой стороной зарывшись в снег. Из-под него торчала змея гусеницы, частично придавленная траком прицепа. Вокруг суетились все наши ребята, а Валера уже успел установить два прожектора, которые всё и освещали. Особой тревоги из-за случившегося я не ощутил. У нас до этого уже случались подобные коллизии. Иногда бывало, что ломались пальцы между звеньями гусеницы. Поэтому, испытывая только досаду за эту совершенно нам не нужную задержку, я принялся за работу, которая уже шла по отработанной схеме. Теперешняя ситуация осложнялась только тем, что вездеход стоял на спуске, и часть гусеницы была придавлена модульным прицепом ТТМа, пришлось доставать деревянные щиты и домкраты. По поводу этой поломки Николай, который уже всё обследовал, высказал предположение:
        - Похоже, в гусеницу попал осколок или несколько пуль, повредив палец, который и так держался практически на честном слове. Батя просто счастливчик, повезло, что гусеница не слезла в тот момент, когда его преследовали БМПушки. Наверное, ангелу-хранителю очень не хотелось сопровождать его, когда он попадёт в мясорубку пищеблока. А если серьёзно, окончательно крепёжный палец оторвало после столкновения с ледяной глыбой, ведь ими усеян весь этот спуск; похоже - мы на самом берегу Азовского моря. Наверное, уровень воды немного понизился, а лёд продолжал образовываться, вот и получились такие торосы.
        Все внимательно выслушали его предположения, приняли к сведению, но обсуждать ничего не стали и продолжили работу; все понимали, что в данной ситуации нельзя тратить драгоценное время на бессмысленные споры по выяснению причин поломки. В самый разгар этого остервенелого трудового подвига, появилась новая девушка (кажется, её звали Марина), вся бледная и заплаканная. Хлюпая носом, она выкрикнула с надрывом:
        - Умер! Паша умер! - И разрыдалась на плече Михаила. Все приостановили работу, помолчали несколько секунд, потом, не сговариваясь, достали фляжки с эликсиром и, делясь с теми, у кого этого напитка не осталось, сделали по глотку «за упокой души Паши».
        Я проговорил:
        - Жалко, что не удалось мужику пожить свободным, но он всё равно ушёл счастливым, выполнив своё последнее желание - «утащить с собой в могилу хотя бы двух быков», а мы ему помогли перевыполнить предсмертную рабочую норму. Думаю, на небе учтут это и простят его грехи, ведь он отправил в ад целое скопище материала для того, чтобы дьявольские котлы не простаивали.
        После недолгого обсуждения было решено, что я с Дохтуром и двумя нашими новыми товарищами пойду хоронить Павла, а остальные в это время продолжат восстановительные работы.
        Похоронили мы Павла совсем недалеко, рядом с мужским кунгом. На этих похоронах присутствовали только женщины. Мы вырубили в снегу яму глубиной два метра и уложили в эту могилу Павла, завёрнутого в ту же простыню, на которой он лежал. Над могилой я установил крест, сделанный прямо из его лыж, просто воткнув его в снежный холмик. На сердце было тяжело, несмотря на то что знал этого человека менее суток; я представлял, каково было состояние бывших бурлаков, ведь они таскали бок о бок с ним тяжеленные грузы не один год, в кошмарных погодных условиях, где без взаимной поддержки не выжил бы никто. Но ни один из его товарищей за время этих похорон не выдавил ни одной слезинки, наоборот - их лица приобрели более жесткое, суровое выражение. Прямо сказать, на эти, теперь уже побритые, лица было страшно глянуть; если раньше бороды как-то скрывали крайнее истощение людей, то сейчас это были обтянутые кожей черепа, на которых живыми были только глаза, сверкающие неудовлетворённой жаждой мщения. К тому же у каждого кожа в том месте, где раньше росла борода, была нездорово желтой, а на лбу и у глаз воспалённо
красной, с проплешинами от обморожения. Одним словом - жуть, готовые персонажи для фильма ужасов.
        Печальная процедура заняла у нас чуть больше получаса. Мы очень спешили, и по мере просветления неба атмосфера тревоги, изначально присутствующая уже в начале похорон, быстро нарастала. Поэтому после того как установил крест, все, включая женщин, захотели пойти на помощь ребятам, ремонтирующим ТТМ, но я остановил этот общий порыв:
        - Милые дамы, вы там будете только мешать, создавая излишнюю толкучку и нервозность. Лучше ступайте в кунги и оттуда наблюдайте за окружающей местностью, а особенно за небом. Бинокли там есть, а в камерах имеются и функции ночного видения, к тому же находясь в кунгах, вы будете выше всех на этой местности. И ещё просьба - нужно дать возможность отдохнуть нашим женщинам-водителям, после этого аврала именно на них ляжет основная обязанность управлять вездеходами.
        После моих слов, без особых споров, дамы разошлись по кунгам, а мы направились на помощь нашим ребятам.
        Установка гусеницы на ТТМ заняла у нас в общей сложности более трёх часов. На улице совсем посветлело, время было уже около семи часов утра. После этих авральных работ все были буквально измочалены. Несмотря на это, когда мы уже собирались расходиться по кабинам вездеходов, чтобы двигаться дальше, Игорь в категоричной форме потребовал, чтобы все собрались в мужском кунге. Народ был уже настолько уставшим, что без всяких возражений, совершенно равнодушно начал подниматься в мужской кунг. Там Дохтур заставил оголиться по пояс и сделал каждому по инъекции из колбы, вывезенной когда-то из лаборатории Гали, при этом он приговаривал:
        - Ну вот, теперь через минут двадцать почувствуете себя, как будто только что родились; будет лёгкость во всём теле, чувствительность и реакция улучшится вдвое, усталость пропадёт вовсе, ощущение будет такое, что вы уже проспали минуточек шестьсот, и теперь у вас море энергии. Это я вам истину говорю - сам испытал данный продукт из Галиной лаборатории. По сравнению с таким уколом действие моего эликсира - детский лепет. Единственный минус этого средства - через шесть часов наступит откат и будет довольно-таки хреново, но на этот случай у меня остался запасец эликсира, он вернёт вам нынешнее состояние.
        Я был последним в очереди на укол, к тому же устал, пожалуй, меньше всех. На похоронах, самое трудоёмкое, что я сделал - сколотил крест, поэтому сейчас стоял и логично рассуждал. По моим расчётам, мы удалились с места нашего боестолкновения более чем на 120 километров, и теперь, чтобы попасть на территорию Донбасского Директората, нам нужно было проехать менее восьмидесяти. Исходя из всей полученной информации, там уже можно было не опасаться преследования силами Секретариата, то есть - от спасения нас отделяло не более трёх часов неспешного движения, поэтому решение Игоря прибегнуть к этому средству меня более чем устраивало, а предстоящий через шесть часов откат совершенно не пугал. Через эти шесть часов мы вполне можем устроить стоянку и на ней отсыпаться хоть десять часов. Поэтому я послушно протянул руку для инъекции, а после укола пошутил:
        - Только ты, док, не обмани через шесть часов, а то заявишь потом, что эликсир уже выдавал. Сам понимаешь, после таких чудесных обещаний откат будет переноситься в несколько раз тяжелее.
        После этих слов я оделся и пошёл занимать своё водительское место. Стоя полураздетыми в кунге, мы договорились, что эти шесть часов наши основные стрелки Саша и Флюр не будут заниматься управлением вездеходами. Сейчас их основная задача - вести наблюдение и, в случае обнаружения вертолёта, обстрелять его из ПЗРК. Основную угрозу все видели только со стороны воздуха, да и я был уверен, что наземные силы вряд ли смогут нас догнать за эти три часа.
        Тронулись мы в дальнейший путь без трёх минут семь, температура на улице была -16 градусов, шёл небольшой снег. Видимость была прекрасная, и по гладкой поверхности бывшего Азовского моря мы разогнались до тридцати километров в час. Когда начали движение, я чувствовал себя разбитым ещё больше, чем до укола. Чтобы хоть как-то привести себя в норму, пришлось закурить свою последнюю сигарету, но постепенно я начинал чувствовать себя всё лучше и лучше; даже ставшая уже привычной боль в глазах, когда мы двигались днём, куда-то делась. Примерно так же, наверное, ощущал себя и Флюр, потому что, когда мы только тронулись, он пристроился было, чтобы поспать, но уже минут через двадцать начал развлекать меня, рассказывая о своих похождениях во времена курсантской молодости, не забывая при этом периодически осматривать горизонт в мощный бинокль.
        Во время своих рассказов Флюр всё время вертел в руках детскую систему «уоки-токи», именно ту, которую он нашёл когда-то, мародерствуя в одном из магазинов Тулы. На мой недоумённый вопрос:
        - Хан, ты что, детство вспоминаешь, в казаки-разбойники поиграться хочешь?
        Он ответил:
        - Нет, Батя - всё-таки из тебя диверсанта так и не вышло бы. Несмотря на задатки, мыслишь ты ограниченно, не чувствуешь, что любой предмет можно использовать в своих целях. Вот, казалось бы, это - игрушка, но на расстоянии до двух километров она вполне может выполнять функцию рации. И при этом, заметь, на таком расстоянии хрен кто прослушает эту частоту, а дальние сканеры её просто не заметят. Мы с Саней специально захватили эту игрушку именно для таких ситуаций, когда нужно координировать свои действия на близком расстоянии. Так что, если появится вертолёт, будем базарить по этой штуке - всё лучше, чем стрелять наобум.
        - А что же вы раньше-то, в бою на той улице её не использовали? - удивился я.
        - А кто тебе сказал, что не использовали? - ответил вопросом на вопрос Флюр и продолжил: - Эта система проявила себя в тот момент просто отлично. Мы, практически одновременно, ударили по БМПушкам - все остальные выстрелы были просто контрольной пальбой на добивание. А вот, например, Миша - тот вообще промазал по неподвижной мишени.
        Флюр сладко потянулся, как обожравшийся кот, потом лениво взял бинокль, открыл окно и начал осматривать заднюю перспективу.
        - Хан, ты лучше бы, вместо того чтобы выхолаживать кабину, глядел на монитор, куда проецируют изображение камеры, - заметил я.
        Флюр ничего не ответил, но я увидел, как вдруг напряглась его шея, потом он резко повернулся, схватил общую рацию и крикнул в микрофон:
        - Воздух!!
        После этого, не обращая на меня никакого внимания, взял «уоки-токи», вызвал Сашу и начал ему докладывать о замеченном объекте:
        - Кот, на пяти часах вижу вертушку - тип Ми-24 «Стакан», расстояние - километров десять, идут по нашему следу, высота - метров пятьсот.
        Из динамика рации донёсся сильно искаженный голос Саши:
        - Тебя понял. Действуем, как договорились. Сейчас снижаем скорость километров до пяти. Они, перед тем как ударить, наверняка сделают круг, чтобы окончательно уточнить наши силы и возможности. Потом увидят, что у нас нет военной техники, «Стакан» подлетит поближе, и они попробуют остановить нас без стрельбы. Чтобы не повредить вездеходы, могут высадить десант, в крайнем случае пулеметами постараются повредить пару вездеходов, чтобы караван встал. Стрелять, скорее всего, будут по моторным отсекам «Уралов», ну и по кабинам, естественно. Ракетами долбить, тем более сразу, не будут. После того, как вертушка сделает дальний круг, сбиваемся в кучу и останавливаемся. Ты забираешься на «газон», но старайся сначала не светиться, только когда «Стакан» будет над тобой, встаёшь и фигачишь из ПЗРК ему в хвост. Всё, удачи тебе, Хан, я тоже уже вижу этого «крокодила».
        Пока Флюр вызывал по рации и разговаривал с Сашей, я всё пытался на мониторе увидеть замеченный им вертолёт, но объективы камер показывали только чистое небо. Только когда мы резко сбросили скорость, в самом углу монитора я разглядел маленькую чёрточку, которая очень быстро скрылась с экрана. Я мысленно чертыхнулся и подумал: «Вот, опять мы сделали совершенно бессмысленную работу, установив камеры наблюдения на крышах вездеходов». И вообще, полученная инъекция совершенно не давала мне сидеть и спокойно наблюдать за развитием ситуации, организм требовал активных действий. Поэтому я требовательно заявил Флюру:
        - Слушай, вы, конечно, все с Саней распланировали грамотно, но что будет, если промахнётесь? Эти уроды совсем же озвереют и начнут долбить по нам из всех видов вооружений, могут и ракетами фигакнуть. И где мы тогда будем - послушно сидя в своих кабинах и кунгах? Нет, надо, когда остановимся, забираться под вездеходы, и, если вы промахнётесь, залпами стрелять по этому «крокодилу». Глядишь, куда и попадём, а если сядет, высаживая десант, будем долбить по ним из гранатомёта. Да и радиомолчание хранить сейчас уже совершенно бессмысленно - пускай слышат, что мы их заметили и начинаем паниковать, а вам под это дело будет легче отбить донышко у этого летающего столового прибора.
        Флюр глянул на меня, усмехнулся, протянул «уоки-токи» и предложил:
        - Вот и доложи свои мысли Коту, только много не болтай, времени мало, «Стакан» уже начинает делать большой круг.
        Я по детской рации вызвал Сашу и коротко рассказал о своей задумке. Он немного помолчал, хмыкнул в микрофон, а потом сказал:
        - Ладно, Батя, может быть, ты и прав по поводу имитации паники. Оно всегда лучше - ловить рыбу в мутной воде. Давай, поори немного в большую рацию и скомандуй всем, чтобы при остановке прятались под вездеходы. Да пускай ещё и собак выпустят - сверху это мельтешение будет действительно казаться большой паникой. Ну Батя - начинай представление!
        Я тут же, вдохновлённый одобрением Саши, схватил большую рацию и заорал в микрофон:
        - Внимание всем! Над нами вертолёт, возможен обстрел из пулемётов и ракетные залпы. Сейчас останавливаемся и все, повторяю, все, включая и собак, покидаем кабины и кунги и укрываемся под вездеходами. Там готовимся для отражения атаки десанта. Двигатели вездеходов не выключать.
        Выдав всё это на одном дыхании, я, сунув рацию в один из карманов, начал набивать другие рожками от автомата. Сидящий рядом Флюр хлопнул меня по плечу и, давясь смехом, просипел:
        - Да, Батя, великий актёр в тебе пропадает. Даже мне под воздействием такого надрывного ора захотелось срочно куда-нибудь спрятаться, и лучше всего в какой-нибудь противоядерный бункер, - он откровенно расхохотался.
        В этот момент вездеходы начали останавливаться, я тоже затормозил, предварительно объехав заправщик, и встал немного сбоку от нашей колонны. Только остановился, как Флюр, всё ещё продолжая давиться смехом, открыл свою дверь и выскользнул из кабины. Я просидел в ней ещё минуты две, готовя автомат и добирая патроны. Потом открыл дверь, отцепил закреплённые на борту вездехода лыжи и на них направился к пассажирским «Уралам». Подумав, я решил укрыться под большим вездеходом, под «газоном» было слишком тесно, к тому же увидел, что весь народ потянулся к «Уралам».
        Когда уже подходил к женскому кунгу, в ноги мне кинулась наша собака Чапа (так мы по традиции называли всех не выбракованных сучек). У животного было явное намерение поиграть, я стал её успокаивать и пропустил сам момент подлёта к нашей колонне вертолёта. Когда я выпрямился, глядя наверх, он был уже прямо над моей головой. Прятаться было некуда, и я, стоя в полный рост, начал следить за его пролётом над нашей колонной, поэтому, наверное, и стал единственным сторонним наблюдателем, который видел всю картину трагедии, разыгравшейся в воздухе.
        Вертолет летел на высоте метров трёхсот, когда он пролетел уже нашу колонну, со стороны «газона», вслед ему протянулась дымная полоса от ракеты, выпущенной Флюром. Практически одновременно с ТТМа выпустил ракету из ПЗРК Саша. Раздался сдвоенный взрыв, потом ещё один, но уже более сильный, и сразу же появился огонь. Целостность больших лопастей была нарушена, они куда-то отлетели, а совершенно беспомощное без них, большое тело этого летающего «крокодила» наклонилось носом к земле и камнем рухнуло в снежную бездну. По сравнению с грохотом, стоящим во время движения вертолёта и во время попадания в него ракет, звуки внутренних взрывов, доносящиеся из-под снега, казались тихими и незначительными. К тому же они скоро были перекрыты диким рёвом и криками выскочивших из-под «Уралов» моих друзей, моих дорогих соплеменников. Я и сам не удержался, снял шапку и с победным криком стал её подбрасывать в воздух. Наверное, дохтуровский укольчик продолжал действовать, и организм таким образом освобождался от избытка адреналина. Когда к нашей общей группе подкатили Саша и Флюр, мы, не сговариваясь, подхватили их
на руки и начали подбрасывать в воздух. Правда, мозги ещё оставались на месте, поскольку мы всё-таки сообразили снять с них предварительно лыжи.
        Эта бурная феерия продолжалась минут пять. Потом, утомлённые, будто разгрузили несколько тонн угля, мы затихли, начав адекватно воспринимать действительность. Тем более Саша заявил:
        - Повеселились - и хватит! Надо срочно сматываться отсюда. Неизвестно ещё, где находятся наземные силы Секретариата. Теперь им точно известно наше местонахождение, и, возможно, они на всех парах двигаются наперехват. Нужно быстрей достигнуть границы между анклавами, даже заехать километров на двадцать вглубь территории Донбасского Директората, там повернуть на девяносто градусов и уже в спокойном темпе двигаться в сторону Керченского пролива.
        - А что, мы даже не осмотрим подбитый вертолёт? - удивлённо спросил Коля. - Наверняка в нём можно найти много интересных вещей?
        Саша насмешливо ответил:
        - Если ты хочешь, чтобы секретариатские быки и едущие с ними специалисты с интересом изучали отбитые ими «Уралы» и с восторгом собирали доставшиеся при этом трофеи, тогда да, имеет смысл покопаться в сбитой вертушке. Но мне почему-то это делать очень не хочется, я лучше издали, из кабины проезжающего мимо вездехода посмотрю на остатки сбитого нами «крокодила», - Саша повернулся в сторону рухнувшего вертолёта и добавил: - Вообще-то, там и смотреть нечего. Вон, из-под снега торчит только кончик хвоста.
        Действительно, когда снежная пелена рассеялась - стал виден только возвышающийся метра на два над уровнем снега фрагмент хвоста упавшего вертолёта. Вокруг этого места снежная поверхность потеряла свою безукоризненную ровность, кое-где образовались небольшие бугры и впадины. Скорее всего, из-за усиливающегося ветра и снега эти неровности просуществуют совсем недолго; уже часа через два место бойни можно будет найти только по торчащему постаменту хвоста этой бывшей грозной машины, и то с большим трудом.
        Своими словами Саша вывел нас из эйфории и вернул на грешную землю, к нашим мелким, рутинным делам и обязанностям. Поэтому, больше ничего не обсуждая, мы быстро распределились по вездеходам, опять вернувшись к старой схеме движения и комплектации экипажей. Единственным нововведением стало то, что в ТТМе экипаж теперь был из четырёх человек, туда добавились Миша и Василий, да и в мужском кунге теперь ехали несколько женщин, там было решено оборудовать помывочную, и во время движения все наши дамы непременно хотели её посетить. Эта идея возникла прежде всего из-за того, что совершенно необходимо было отмыть от шахтной грязи и запахов наших новых девушек. Загрузив в кунг несколько вёдер снега и договорившись через два часа остановиться, чтобы дамы могли поменяться местами, мы тронулись в путь.
        Двигаться решили опять при полном радиомолчании, и только при непредвидимых ситуациях первый и последний экипажи могли пользоваться «уоки-токи». Мы проехали мимо подбитого вертолёта, так и не приблизившись к нему, чтобы ещё раз глянуть на это место и насладиться своей победой, ведь бой был успешно завершён и остался в прошлом. Теперешние мысли были только об одном - свалить отсюда побыстрее и забыть обо всём, что узнали о жутких обитателях этих мест, любителей свежих котлет из мяса своих сородичей.
        Виртуальную границу между Секретариатом и Директоратом мы пересекли где-то через час, ещё полчаса двигались в сторону украинского берега. В двенадцать часов дня сделали поворот на 90 градусов и двинулись в сторону Чёрного моря. К этому времени снег усилился и началась метель. В течение часа мы под воздействием погодных условий постепенно снижали скорость. Начал проявляться и откат после уколов, сделанных Игорем. Я сидел на пассажирском месте, когда стала сильно кружиться голова и появилась страшная боль в правой её части. Когда я начал опускать боковое окно, чтобы глотнуть свежего морозного воздуха, с испугом почувствовал, что рука подчиняется мне с большим трудом.
        Глянув на Сергея, я увидел, что он, сидя за рулём, с периодичностью клюёт носом приборный щиток, при этом вид у него очень измученный. Подтолкнув его рукой, чтобы хоть немного взбодрить, я пошутил:
        - Ты точно после дохтуровского укола превращаешься в дятла. Скоро своим клювом насквозь продолбишь щиток. Только тот, который в тебе сейчас сидит, будет жутко разочарован, когда наткнётся под пластиком не на жучков, а кабель высокого напряжения.
        После этой своей плоской шуточки я громко заржал, ощутив некоторый прилив сил. Сергей же непонимающе посмотрел на меня, потом молча распрямился, притормозил и немного отстал от впереди идущего вездехода, так как перед этим он приблизился к нему слишком близко. Лицо Сергея приобрело более сосредоточенный вид, но, судя по реакции, смысл моих слов не дошёл до его сознания, так как, несмотря на свою обычную обидчивость, он полностью проигнорировал все мои тупые фантазии. «Да, дело пахнет керосином, - подумал я, - даже самый здоровый из нас совершенно поплыл». Поэтому я уже немного окрепшей рукой достал «уоки-токи», вызвал Сашу и, уже на остатке искусственно вызванной энергии, произнёс:
        - Слушай, Кот, давай-ка тормози. Пора останавливаться на отдых. Сил ни у кого не осталось, уже на ходу начали засыпать. Вон, даже Серёга сейчас чуть не протаранил ТТМ, была бы скорость немного больше, не избежать нам остановки из-за аварии. И смысл сменять Серёгу на меня? Он-то помоложе и покрепче, и то еле успел среагировать, тормознуть, я бы точно вмазался.
        В ответ мне, искажённый помехами, донёсся голос Саши:
        - Согласен! Я уже и сам думал вставать на стоянку, а то при такой скорости только зря жжем солярку. Мы всё время едем на второй-третьей передаче, при такой пурге быстрее не получается. Не останавливался только из-за того, что у нас-то здесь как в мужском раю - женщина в поле, а мы с Ханом отдыхаем. «Уралом» уже второй час управляет Вика, а Флюр преспокойненько себе дрыхнет.
        Из динамика послышалось какое-то бормотание и потом уже хорошо различимые слова:
        - Викуль, три раза подряд нажми на тормоз, чтобы в позади идущем вездеходе поняли, что сейчас будем останавливаться.
        Буквально через минуту три раза мигнул стоп-сигналами двигающийся впереди нас ТТМ, после чего окончательно остановился, затем встали и мы. Пока Сергей возился, отыскивая что-то в бардачке, я, мобилизовав все оставшиеся силы, вылез из кабины, надел лыжи и поехал в голову нашего каравана. На улице бушевала нешуточная метель, видно было всего на несколько метров вперёд. Пока я преодолевал эти сто метров, меня ветром опрокинуло в снег, но эта холодная ванна только возбудила во мне злость на собственную никчёмность и придала дополнительные силы.
        Возле грузового «Урала» собрались все наши водители, здесь же мы быстро договорились разбить лагерь на длительный отдых, пока не кончится эта пурга. «Уралы» с кунгами и мостик между ними устанавливали Саша с Флюром. Эту работу я им поручил, припомнив замечание Сани о неплохо проведённом ими недавно времени в мужском раю. В это время мы стояли, прячась от ветра за грузовым «Уралом» и медленно приходили в себя, пуская по кругу Игореву фляжку с эликсиром.
        Когда, наконец, «Уралы» выровняли параллельно друг другу и установили между кунгами площадку с единой лестницей, то дружно направились в наш любимый, тёплый передвижной домик. На улице стало зябко. Температура была всего лишь -15 градусов, но ветер всё равно сильно поддувал во все, плохо защищённые места. В тёплом кунге меня опять разморило, несмотря на принятые перед этим два глотка эликсира. Уже почти в полусне, готовый в любой момент свалиться на своё спальное место, я пил чай с бутербродами. Из всех разговоров за этим чаепитием помню только стенания Флюра о том, что проклятая буря могла бы начаться и пораньше, тогда Секретариат не послал бы вертолёт, и у нас остались бы целыми ПЗРК.
        После этого наступило полное забвение, очнулся я только часов через семь, встал, сходил, как говорится, до ветру, потом подошла Маша, накормила ребят, вставших на запах обеда, и я снова отправился спать. За обедом узнал, что Саша, оказывается, организовал круглосуточное дежурство силами наших дам, сейчас дежурными были Маша с Таней и новенькая девушка Марина. Таня сидела в кабине ТТМа и контролировала окружающую обстановку.
        Второй подъём был через восемь часов, метель всё продолжалась, поэтому мы, перекусив, снова разошлись по своим спальным местам. В третий раз встал я через шесть часов и только из-за того, что спать уже просто физически не мог. Выйдя покурить на наш мостик, удивился, какая на улице была тишина, а наши вездеходы с санями превратились в большие снежные горы, нестерпимо ярко блестевшие отражённым солнечным светом. Общее ощущение было такое, что находишься в сказочном мире, и вон из-за того большого снежного холма, в который теперь превратился грузовой «Урал», сейчас появится оленья упряжка, а управляет ею Снежная Королева.
        Только я об этом подумал, как действительно из-за этой снежной горы появилась упряжка. Только вместо оленей в маленькие санки были впряжены наши собаки, их погонял шестом Никита, а сзади сидел Ваня, они были все заснеженные и счастливые, а увидев меня, начали громко кричать и смеяться, при этом собаки, почувствовав настроение людей, тоже начали беситься и опрокинули сани. Образовалась куча-мала, и было трудно понять, где дети, где собаки, звуки из этой кучи неслись тоже непонятные. Буквально через две минуты после появления собачьей упряжки выскочили на лыжах и взрослые; это были Вика с Сашей, тоже все заснеженные, они радостно захохотали, увидев эту живую гору из детей и собак. Саша, с гиканьем отбросив лыжные палки, бросился в самую гущу свалки. Мне недолго пришлось наблюдать сказочную идиллию. Неожиданно в промежуток между вездеходами ворвался сильный снежный вихрь, опять видимость резко понизилась, и стало холодно.
        Вскоре из-за этой снежной завесы появился Саша, в руках он нёс обоих малышей. Аккуратно поставив их на ступеньки лестницы, он крикнул:
        - Батя, принимай посылку из Шанхая! Только я спустился вниз, чтобы подстраховать подъём детишек по довольно крутой лестнице, как появились возбуждённые псы. Они, бесцеремонно растолкав всех, быстро забрались на верхнюю площадку, уселись перед входной дверью в женский кунг и принялись выжидательно поскуливать. Всё это действо сопровождалось дружным смехом Саши и подходившей к нему Вики, которая при этом тащила, спотыкаясь, забытые всеми санки. Я поднялся вместе с малышами на площадку, смёл с них и крутящихся тут же собак снег, открыл двери в тёплое, с одуряющим запахом пищи помещение и впустил туда детей с собаками. Потом дождался отстающую парочку, прошёлся веником и по ним, сметая налипший снег, и мы втроём вошли в женский кунг.
        Там уже восседали за столом, блаженствуя в женском обществе, Коля и Флюр. Перед ними стояло по большой чашке чая и начатая большая банка с яблочным вареньем, которую мы обнаружили в будке подбитого «Урала». Они сидели, окружённые хихикающими дамами - травили очередные свои байки. Мне пришлось нарушить эту идиллию:
        - Ну что, мужики, пригрелись тут, среди прекрасных фей! А труба-то зовёт, солнце ждать не будет. Сейчас уже температура минус четырнадцать градусов, а нам нужно двигаться ещё дальше, на юг. Если на каждой стоянке будем так кайфовать, вскоре окажемся на дрейфующей льдине, на середине Средиземного моря. Вот тогда точно будет полный песец, особенно когда эта льдина растает, и мы отправимся на поселение к Нептуну. Тут уж, Хан, даже твой Бабай, или, кто у тебя там, не поможет.
        - Не трогай святое, - хихикнул Флюр, - мы, можно сказать, сидя тут, экономим топливо. Представь, какое количество сожгли бы его просто так, всё время двигаясь на второй скорости. Мастер подсчитал - за каждый час движения по пятьдесят литров.
        - У, экономисты хреновы! А что же вы не подсчитали, сколько мы могли пройти километров, когда метель кончилась? Километров сто, наверное бы, отмахали.
        Флюр уже откровенно смеялся:
        - Да ладно, Батя, свистеть-то! Ты сам спал как сурок! И дураков получить по башке чем-либо тяжёлым, будя тебя, у нас нет. Так что пеняй на себя - ты же у нас босс. А мы люди маленькие, подневольные, что нам скомандуют, то мы и делаем.
        Поддержав меня, в разговор вступил Саша:
        - Хватит скоморошничать, Батя прав! Нужно, пока погода наладилась, быстро собираться и двигаться дальше. Думаю, что пережидать каждый раз непогоду нам уже нельзя, можем так наэкономить топливо, что точно окажемся на дрейфующей льдине. Думаю, теперь нам нужно без остановок, в любую метель пробиваться к румынским терминалам.
        Воспользовавшись поддержкой, я разошёлся и начал командовать:
        - Так, мужики, вы уже чай попили, поэтому давайте, идите проверьте все вездеходы, ну и, естественно, снег с окон и капотов смахните.
        Потом поглядел на притихших женщин и продолжил:
        - А вам, мои дорогие, кто не входит в экипажи вездеходов, нужно готовить обед и термосы с бутербродами в дорогу. Большую остановку устроим не раньше чем часов через восемнадцать, когда будем производить заправку техники.
        Затем, повернувшись к Саше, закончил свои распоряжения:
        - Сань, а ты давай иди, заводи заправщик, нужно начинать заполнять баки вездеходов, когда встали на стоянку-то - не заправились, мучиться в пургу не хотелось. Ну а я пойду будить остальных архаровцев, а то они готовы проспать всё на свете.
        Повернувшись, не ожидая, пока оденутся Коля с Флюром, покинул помещение и направился в мужской кунг. За мной сразу же вышел и Саша, он внизу надел лыжи и поехал к заправщику. В нашем кунге народ уже бодрствовал. Володя сидел на спальном месте и изучал материалы, раздобытые на корабле в капитанской каюте. Остальные пристроились за столом и слушали Мишу, который рассказывал какие-то истории о своей прошлой жизни. Я прервал его:
        - Борода - я уж к тебе по-старому, хоть ты и побрился, - но лучше ты расскажешь о своих злоключениях потом, когда мы соберёмся все вместе. Нужно же, чтобы каждый из нас узнал о том, с кем нам теперь придётся делить последний кусок хлеба. Это же касается и других новых членов нашей коммуны, или, уже можно сказать - племени. А сейчас, как говорит Саня - нужно двигать булками. Времени у нас, как обычно - нет, погода наладилась, нужно в темпе двигаться дальше.
        После этих слов Миша замолчал и встал вместе с другими окончательно одеваться. Пока все толпились у одёжного шкафа, я распределял каждого на свои работы. Сам направился на помощь Саше, заправлять вездеходы. Эта подготовительная, предотъездная суета продолжалась около двух часов, потом мы довольно быстро пообедали и в первом часу дня тронулись в дальнейший путь. Метель уже окончательно прекратилась, снега не было, видимость была отличная. Снега навалило довольно много, и наш караван, оставляя глубокую колею, двинулся в снежную бесконечную даль.
        Глава 11
        Построение нашей колонны осталось прежним, так же как и экипажи вездеходов. Первую смену управлял «газоном» я, а Сергей как обычно дремал на пассажирском кресле. И это несмотря на то, что перед этим он проспал почти что сутки. Слушая сопение, изредка прерываемое сладким почмокиванием, мне оставалось только завидовать стабильной психике и общему физическому здоровью его организма. Вот уж поистине живой пример народной мудрости - солдат спит, а служба идёт.
        Когда подходила к концу моя смена, я даже с каким-то злорадством растолкал Сергея ещё до остановки нашего каравана на пересменок. При этом громко крикнул, практически прямо ему в ухо:
        - Подъём! Хватит дрыхнуть - Наташку проспишь.
        Малой буквально подпрыгнул на сиденье, повертел головой и очумелыми, круглыми глазами уставился на меня:
        - Ты что, Батя, офигел? Так же можно и до разрыва сердца довести, - воскликнул он и усиленно, обеими руками, начал растирать себе шею.
        - Как же, такого лося доведёшь! Я, наоборот, тренирую тебя - мгновенно быть готовым к любым неожиданностям и никогда не терять присутствия духа. Согласись, ты же растерялся, когда открыл огонь из пулемёта по приближающимся аэросаням?
        Сергей хмыкнул и обиженно пробубнил:
        - Да ничего я не растерялся, просто давно не стрелял, вот и промазал. Они оказались шустрыми - гады. Эти аэросани двигались так быстро, что я подумал - если там есть пулемёт, то, приблизившись и открыв стрельбу, они запросто могут в кого-нибудь попасть. К тому же когда вы пошли проверять тот караван, Саня предупредил - открывать огонь при малейшей опасности, так что я действовал точно по инструкции нашего главного спеца.
        Он победно глянул на меня и продолжил:
        - Так что нечего меня учить! За столько лет такой жизни я стал ужас какой учёный - самому иногда страшно становится. А то взяли с Ханом моду - меня поучать, вон, лучше новенькими займитесь, коль у вас свербит. Они ещё не обкатанные, и будут долго терпеть ваши приколы.
        Я, уже остановив «газон» вслед за впереди идущим вездеходом, ответил ему:
        - Да ладно, Серый, не обижайся! Воспринимай мои поучения как заботу о твоём благополучии, да и Хан тоже тебе только добра желает; видно же, что готовит тебя к себе в напарники. А стать напарником такого бойца, как Флюр, многого стоит.
        Сергей открыл дверь кабины, повернулся ко мне и, ухмыляясь, выкрикнул:
        - Поучайте лучше ваших паучат. - После чего выбрался из кабины, надел лыжи и направился к вездеходу, которым управляла Наталья.
        Я тоже собрался было выбраться из кабины, но тут будто кто-то резко задёрнул шторку перед моим левым глазом - появилась белая пелена, и он перестал видеть какие-либо детали. Я зажмурил правый и попытался что-нибудь осмотреть неожиданно ослепшим глазом, но смог увидеть только неясные очертания впереди стоящего вездехода, да и в кабине видел тоже не ясно, только крупные предметы; так приборная доска казалась просто туманной поверхностью с вкраплениями небольших чёрточек.
        Всё это было так неожиданно, что я, как это обычно бывает в таких случаях, стал думать, что всё это происходит не на самом деле. Чтобы прийти в норму, я, не надевая лыж, спрыгнул прямо в снег, нервно зацепил его целую пригоршню и стал с остервенением растирать лицо. После нескольких минут такого моциона у меня от холода заломило в висках, и я, прекратив самоистязание, опять попробовал левым глазом осмотреть окружающий пейзаж, однако снова увидел мир, словно бы окутанный сильнейшим туманом. И тогда меня начала охватывать настоящая паника, такого мандража я не испытывал, даже когда заманивал на ТТМе две БМП в нашу засаду.
        «Вот это я влип, - думалось мне, - не иначе Бог наказал за моё злорадство по отношению к Сергею. Не по-доброму я его будил сегодня, не так, как делает настоящий друг. Зависть к его здоровому виду и желание как-то досадить - вот, что двигало мной». Так, каясь и кляня себя, я стоял по пояс в снегу минут пять, потом, немного успокоившись, начал заниматься самовнушением. Я убеждал себя, что это обыкновенная усталость глаза на яркий свет, что через некоторое время он, отдохнув, опять начнёт видеть как прежде, что, в конце концов, второй глаз видит вполне нормально, и в крайнем случае можно жить и с одним.
        Так я стоял до самого появления Сергея. Увидев меня в таком положении, он принялся было шутить:
        - Что, решил снежную ванну принять? Наверное, совсем угорел в кабине? Ты бы, Батя, лучше устроил пробежечку на лыжах вокруг каравана, мозги сразу бы в норму пришли, да и дыхалка поработала на славу.
        - Какая, к чёрту, дыхалка, тут глаз ни хрена не видит, - прохрипел я, а потом более подробно стал описывать свои ощущения.
        Лицо Сергея сразу стало серьёзным, и он, не дослушав моих жалоб, заявил:
        - Ладно, давай-ка надевай лыжи и двигай к нашему кунгу, а я сейчас вызову Дохтура и предупрежу Кота, да и других, чтобы глушили движки. По-видимому, придётся здесь устроить небольшой привал, нужно, Батя, тебя слегка подлечить.
        Не слушая моих возражений, он развернулся и покатил в сторону заправщика. Чтобы не терять время на разговоры с ребятами, которые по-любому бы пришли сюда, я снял с боковины «газона» лыжи, надел их и сам отправился к мужскому кунгу.
        Когда туда добрался, меня уже встречала целая толпа наших ребят, во главе с Игорем. Они буквально подняли меня на руки, сняли лыжи и поставили на лестницу, ведущую к дверям кунга. Всё это было проделано практически молча, без всяких вопросов и соболезнований, по-видимому, Сергей им уже всё рассказал о моих проблемах.
        Когда попал в тёплое помещение, то сразу же был взят в оборот Машей, которая уже давно дожидалась меня; она заботливо помогла раздеться, а потом, усадив на стул, начала внимательно изучать моё лицо. У неё самой глаза были раскрасневшиеся, с застывшими капельками слёз в уголках. Чтобы как-то снять тягостную тишину, я ухмыльнулся и произнёс:
        - Ну что вы носитесь со мной, как со смертельно больным человеком. Подумаешь, один глаз стал плохо видеть, но второй-то в норме. Может быть, это организм хитрит, захотелось ему просто отдохнуть - надоело всё время пялиться на этот ослепительный снег. Ты же знаешь, что это бывает у альпинистов; когда они долго, без защитных очков смотрят на снег, то на время лишаются зрения.
        Краем глаза я видел, что находившаяся здесь же Надя устанавливает на столе какой-то прибор, который мы приватизировали в больнице Пущино. Так же там стояло несколько пробирок с лекарствами. Две наши новые девушки, которые ехали в этом кунге, забились в угол помещения и испуганно наблюдали оттуда за всем происходившим. Вскоре в кунг поднялся Игорь, он разделся и сразу же пошёл мыть руки, перед этим крикнув своей жене:
        - Наденька, закапай нашему болезному расширяющие зрачок капли.
        Потом, повернувшись ко мне, заметил:
        - Ну что, Батя, возраст-то берёт своё. Теперь понимаешь, нельзя быть во всех бочках затычкой, у нас, вон, полно молодых, здоровых мужиков. А ты всё вровень с ними пытаешься делать. Слушай Дохтура, он дело знает. Надеюсь, хоть сейчас-то ты не будешь упорствовать и рваться управлять вездеходом. Теперь тебе нужно немного полежать в кунге, отдохнуть, набраться сил, тогда всё нормализуется.
        - О чём разговор, Дохтур, - ответил я, - тем более что поеду не один, а в обществе таких прелестных дам.
        Потом, когда мне уже закапали в глаза, я продолжил ёрничать:
        - Слушай Игорёх, а пусть порулят твоей скрипучей таратайкой новые ребята, а мы тут с тобой пулечку на двоих распишем. Опять же, эликсиром полечимся, а то, боюсь, как бы твои уши не отказали, как мой глаз.
        Игорь, уже севший за стол и подкручивавший что-то в приборе, глянул на меня, усмехнулся и ответил:
        - Да… просто экстрасенс какой-то. После того, как ты прошёл в кунг, мы ещё там, на улице договорились, что вместо меня и тебя управлять вездеходами будут Миша и Василий. Ребята сейчас пошли перекусить и отдохнуть в женский кунг, а движение начнут после того, как я дам отмашку. Так что у нас с тобой скоро начнётся райская жизнь, можно будет от души отоспаться.
        - Вот видишь, Дохтур, как полезно иметь слабые места в организме. Считай - мой глаз предоставил тебе возможность отдохнуть в таких приятных условиях, поэтому ты, как истинный джентльмен, должен растрясти свои запасы эликсира, ибо только он даст мне силы бороться с проклятой болезнью.
        - Алкоголь только больше навредит твоему недугу, - ответил Игорь, - сам знаешь, он повышает давление, а эликсир к тому же является стимулирующим средством. Поэтому - фиг тебе, а не эликсир, обойдёшься и чайком; а то пьяный и слепой разнесёшь, к чёрту, всю нашу будку, и хорошо, если только руками, а то ещё и голову повредишь, а нам твои мозги ещё пригодятся.
        Примерно в таком вот ключе и текла наша беседа, пока, под воздействием капель, мои зрачки не расширились до максимального размера. После чего началось обследование глаз, которое продолжалось минут тридцать. Затем Игорь похлопал меня по плечу и заявил:
        - Ну что, Батя, похоже, тебе при таком ярком свете больше водить вездеход нельзя, но не расстраивайся - зрение я тебе восстановлю. У тебя кровеносные сосуды возле зрительного нерва пережаты каким-то воспалением, поэтому глаз плохо снабжается кислородом. Так что придётся потерпеть укольчики, а колоть их нужно будет прямо под глазное яблоко, поэтому не дёргайся, а то получится гематома, и будешь ходить с фингалом.
        - Да чёрт с ним, с фингалом, лишь бы зрение восстановилось, - воскликнул я, - коли, эскулап, буду неподвижен, как скала.
        Игорь о чем-то тихо переговорил с Надей, она оделась и вышла из кунга. После небольших препирательств он выпроводил из кунга и Машу. Затем, усадив меня вплотную к стене, заставил головой плотно к ней прижаться, смотреть неотрывно в потолок и замереть. Немного мандражируя, я выполнил это требование, и Игорь разовым шприцем ловко ввёл мне лекарство, как мне показалось, прямо в глаз. Сам укол длился от силы секунд пять, потом минуты три, крепко прижав к ранке смоченную в спирте ватку, я отходил от испытанного шока. Дохтур же, коротко хохотнув, предложил испуганно наблюдавшим за этой процедурой нашим новым девушкам отвернуться и обратился ко мне:
        - Ну что, Батя, а теперь, по сравнению с предыдущим, можно сказать, приятный момент - укол в задницу. Так что, вставай, поворачивайся и приспускай штаны.
        - Ты же ничего не говорил о других уколах, - возмущённо пробормотал я, - что же, по-твоему, неприятный момент, если это ты считаешь приятным.
        Игорь опять хмыкнул, набирая при этом в шприц лекарство, и ответил:
        - Ладно, расслабься, подставляй задницу и готовься к следующему испытанию; как только Надя принесёт оборудование, будем ставить тебе капельницу.
        - Что, и это ещё не всё? Да ты просто маньяк! Что, радуешься, зараза? Дорвался наконец до безропотной жертвы? А что, не кричу, не дёргаюсь, молча выполняю все указания - мечта, а не пациент. К тому же и эликсира можно беззастенчиво лишить.
        Игорь опять улыбнулся и ответил на мои стенания:
        - Что-то, Батя, ты стал очень разговорчивый и капризный. Наверное, придётся рассмотреть вопрос о назначении тебе моего знаменитого расслабляюще-слабительного курса. Думаю, после него жалобы сразу прекратятся, и тогда я смогу спокойно заниматься лечением твоего глаза. А пользу капельницы, я думаю, ты оценишь дня через два, когда сможешь видеть ослепшим глазом. Радуйся, что Галя перед самым нашим выездом приготовила кучу раствора для капельницы, так что мы быстро почистим твои сосуды - будешь себя чувствовать лет на десять моложе.
        В этот момент в кунг вошла Надя, она принесла штатив для капельницы и пакет с медикаментами. После этого меня уложили на боковую лавку, где пришлось находиться минут тридцать, пока из большой колбы по капле стекал мне в вену лечебный раствор. Так я лежал, а у меня побывала за это время целая череда посетителей. Каждый из них пытался меня как-то развлечь, по делу говорил только Саша. Мы с ним решили, что как только закончится эта процедура, караван немедленно двинется дальше и больше длительных остановок из-за меня делать не будет. Машу, которая всё это время сидела рядом, я всё-таки уговорил ехать в женском кунге - нужно было кому-нибудь заниматься с Ваней.
        В общем, вся эта суета вокруг меня продолжалась более трёх часов. Когда наш караван тронулся, солнце уже давно скрылось, но полной темноты не было; на небе ярко светила луна, и вся окружающая местность серебрилась отражённым от снега светом. Температура была -14 градусов, было очень тихо, ни намёка даже на лёгкий ветерок.
        Так долго отдыхать, лёжа на постели в кунге, мне было совсем непривычно, но чертовски приятно. Я первоначально старался прислушиваться к беседе наших новых девушек, но минут через двадцать был уже убаюкан неспешным покачиванием кунга, монотонными скрипами двигающегося вездехода и тихим журчанием женских голосов. Вскоре я крепко заснул, несмотря на громкий храп, доносившийся от спального места Игоря.
        Проснулся от какого-то непривычного ощущения, минут пять лежал и пытался разобраться, что же изменилось в окружающей обстановке. Потом до меня дошло, что мы стоим, и я подумал, что это остановка на пересменок, но, посмотрев на часы, увидел, что после начала движения прошло уже больше шести часов, и эта остановка не могла быть плановой. Меня мгновенно захлестнула волна тревоги, и я, вскочив, начал судорожно одеваться. Все остальные пассажиры кунга безмятежно спали, несмотря на то что в окна бил яркий солнечный свет.
        Когда я уже собирался надевать тёплую куртку, меня осенило, что могу связаться с кабиной «Урала» по переговорному устройству; этой системой были оборудованы оба наших кунга. Только я подошёл к стене, где висела переговорная трубка, как распахнулась входная дверь и в кунг ввалился Флюр. Лицо его, немного раскрасневшееся от мороза, не выражало никакой тревоги, это меня немного успокоило, но не спасло парня от града моих вопросов:
        - Хан, ну что там случилось? Почему стоим? Что, неужели опять кто-нибудь сломался?
        Он, не отвечая, оглядел всё помещение, потом хмыкнул и заявил:
        - Ха, хорошо вы тут устроились! Я тоже так хочу! Пойти, что ли, подговорить Малого, чтобы дал мне в глаз - глядишь, после этого и меня Дохтур госпитализирует. - И громко загоготал, да так, что все проснулись, и девушки, испуганно закутавшись в одеяла, снова сгрудились у дальнего конца лавок. Игорь тоже подскочил и непонимающе уставился на нас. Флюру очень понравился произведённый эффект, и он опять неестественно громко загоготал, продолжалось это секунд тридцать, потом ему надоело, и он стал отвечать на поставленные вопросы:
        - Батя, не волнуйся, всё тип-топ. Просто возникла одна небольшая проблемка - дальше хода нет. Впереди сплошная стена торосов. - И снова начал было смеяться, но вовремя прекратил и уже серьёзно, совсем другим тоном продолжил: - Хорошо, Батя, что ты уже оделся, пойдём, сам, своим зорким глазом всё осмотришь и будем держать совет, что делать дальше. Ты, Дохтур, тоже одевайся и подходи к переднему «Уралу». Кстати, не забудь захватить свою заветную фляжку, а то половина народа находится в шоке.
        После этих слов я поспешно надел куртку и валенки, натянул шапку и вышел вместе с Флюром из кунга. Когда мы на лыжах подкатили к головному «Уралу», там, на маленьком пятачке, возле передних гусениц столпились все наши водители и что-то горячо обсуждали. Наверху, на самой кабине вездехода стоял Саша и в бинокль оглядывал открывающуюся перспективу. А она, если сказать прямо, была совсем нерадостного вида. Впереди, насколько хватало глаз, громоздились неровные холмы, кое-где верхушки их были свободны от снега, и оттуда выступали ледяные глыбы торосов.
        Увидев нас, с «Урала» быстро спустился Саша. Всё лицо его выражало серьёзную озабоченность, во взгляде чувствовалась явная растерянность. Когда Саша присоединился к общей группе, он, обращаясь ко мне, немного срывающимся голосом доложил о результатах своего визуального обследования:
        - Впереди полный песец, торосы тянутся до самого горизонта. Если вырубать трассу, это работа не одной недели. Как раз, когда всё начнёт таять, мы, может быть, и доберёмся до Чёрного моря.
        В это время у меня в мозгах происходила усиленная работа, буквально раскалывая мою слепую башку в поисках выхода; шло сопоставление всех имеющихся данных, но информации явно не хватало, поэтому я, прервав Сашу, спросил:
        - Слушай, Кот, а где мы вообще находимся-то? Какие координаты показывают навигаторы? А то со своими болячками я полностью выпал из действительности.
        Саша, даже не задумываясь, ответил:
        - Мы стоим напротив Керченского пролива, нам до Чёрного моря осталось километров тридцать.
        В моей голове что-то щёлкнуло, и в мозгу вдруг отчётливо вырисовалась картина про то, что надо делать. А в это время вокруг опять разгорелся спор о методах преодоления этого поля. Я громко, чтобы меня все услышали, начал выкрикивать:
        - Мужики, а что вы так разволновались, что за пустые споры. Сами же понимаете, что используя любой метод, напрямую нам к Чёрному морю не пробиться, да это и ни к чему. Ну-ка, как нас учили герои любимых детских фильмов? Правильно - «настоящие герои всегда идут в обход», вот и нам нужно так же действовать; зачем же тупо лезть напрямик, расходуя лишние силы и взрывчатку, когда можно проехать вдоль этой линии торосов, выбраться на берег и уже по нему доехать до Чёрного моря. Гор здесь нет, а при выезде на берег, если и есть ледяные глыбы, то не больше, чем те, что мы уже преодолевали, когда въезжали на поверхность Азовского моря.
        Я ненадолго замолчал, оглядел притихший народ и продолжил:
        - Судя по всему, эти торосы образовались из-за неравномерного замерзания Чёрного и Азовского морей. Наверняка Азовское море начало замерзать раньше, поэтому эти торосы и идут уступами. Скорее всего, на акватории самого Чёрного моря такого безобразия не наблюдается. На поверхности моря торосы в таком количестве могут быть только следствием того, что лёд стаивал, а потом снова замерзал. Но, сами понимаете, при таких температурах это невозможно. Этого, я думаю, можно будет ожидать только при нашем приближении к тёплому океану.
        После этой речи голос у меня совсем охрип, а глаз несколько разболелся, но я добился желаемого; разгоревшиеся после этого споры пошли по новому руслу и велись уже вокруг одного вопроса, в какую сторону нам поворачивать; двигаться ли в сторону Украины или попытаться проехать к Чёрному морю по территории Краснодарского края. Победило мнение о продвижении по украинскому берегу. В основном это было связано с имеющейся информацией о Сочинской гвардии; никому из нас что-то не очень хотелось встречаться с новыми выжившими людьми. Хотя насчёт сочинцев нам ничего, порочившего их, не было известно. Но всё равно было решено держаться от берега Краснодарского края подальше.
        В конце концов, мы договорились, что всем нужно подкрепиться горячим завтраком, мне продолжить курс лечения, и только после этого возобновлять движение. Время было семь часов утра, температура держалась около -14 градусов, снега и ветра не было.
        Как только Игорь освободил меня от иглы капельницы, то стал быстро собираться на выход. Я его спросил:
        - Дохтур, ты куда собрался? Мы же с тобой собирались поиграть в карты.
        - Всё, Батя, больше не могу как овощ ехать в этом ящике. К тому же сам видишь, как только меня нет в колонне, происходят всякие катаклизмы. Тебе-то лечение и покой сейчас просто необходимы, ну а мне это вредно, сразу в голову лезут дурные мысли. Так что, Батя, извини, пульку мы с тобой распишем, когда доберёмся до тёплого океана. А пока вон, пускай тебя девчонки развлекают.
        - Ты что при моей жене это говоришь, - рассмеялся я. - Хочешь, чтобы она оставила Ваньку одного в женском кунге? Сам же знаешь, он без неё там такое натворит, что потом все вместе будем неделю исправлять последствия.
        Маша, сидевшая рядом (она только что принесла мне завтрак), звонко рассмеялась и потрепала меня по плечу. Потом, опережая меня, она ответила на реплику Игоря:
        - На что ты его, старого, толкаешь, кому он нужен, кроме меня - инвалид с одним глазом?
        - Но-но, - возмутился я, - старый конь борозды не испортит.
        Я повернулся к притихшим девушкам, подмигнул им слепым глазом, улыбнулся и продолжил:
        - К тому же кто это сказал, что я инвалид? Я ещё о-го-го, какой мужик, вот гляжу на девчонок и прямо чувствую - глаз начинает видеть всё лучше и лучше.
        - Ладно, мужик, лучше давай завтракай уже, а то превратишься в измождённого ворчливого старикашку, - остановила мои разглагольствования Маша, потом посмотрела на молчавших девушек и добавила:
        - Вот же, сволочи, что с детьми сделали. Как же этих гадов, которые сами себя ещё и в элиту произвели, земля-то носит. Но ничего, девоньки, отольются им когда-нибудь ваши слёзы.
        Пока я расправлялся с принесённым завтраком, Маша беседовала со спасёнными девушками. Игорь в это время уже оделся и вышел из кунга. Минут через пять распахнулась входная дверь, и в помещение вошёл Саша, в руке у него был какой-то пакет. Не раздеваясь, он прямо от входа начал поторапливать Машу:
        - Все уже расселись по местам, пора трогаться, Мария Николаевна, давайте я сюда принесу Ваньку, и вы пообедаете вместе с Батей.
        - Да нет, Сашенька, уж лучше я пойду в наш кунг, а то он не даст Толе спокойно полежать, - ответила она, - к тому же там Никита, да и собаки не дадут Ванечке заскучать, - и она спешно начала одеваться, а Саша, обращаясь уже ко мне, заявил:
        - Скорее всего, когда мы подъедем к берегу, придётся останавливаться, но тебе выходить на улицу не стоит. Дохтур сказал, если хочешь дня за три вылечить глаз, нужно всё это время соблюдать полный покой. Он собирается часов через восемь опять тебя колоть и ставить капельницу, поэтому лучше сиди здесь и не дёргайся. Кстати, он не против того, чтобы ты изредка выглядывал в окно и обозревал окрестности, я тебе принёс для этого подзорную трубу - будешь нашим боковым дозором, только смотри, особо не увлекайся наблюдениями.
        - Ладно, Сань, что я тупее паровоза, что ли, буду беречься и выполнять все указания нашей медицины. Только вы хоть иногда заглядывайте сюда, а то тут с тоски можно сдохнуть, - на эти слова никто не ответил, я видел только спины удаляющихся Маши и Александра.
        Минут через пять после их ухода тронулся и наш вездеход, опять меня начали убаюкивать мерное покачивание кунга и еле слышный звук работающего дизеля «Урала». Первоначально я улёгся на своё спальное место и честно попытался задремать, но спать совершенно не хотелось. Тогда я оделся и попытался понаблюдать в окно за нашим передвижением, но смотреть было совершенно не на что - везде безбрежная, ярко блестящая снежная равнина. Читать или работать на ноутбуке с одним глазом было очень неудобно, а долгое время так и вообще невозможно, поэтому мне пришлось хоть как-то развлекать наших новых девушек, которые молча сидели на ближней к двери лавке.
        Я разогрел самовар, налил всем чаю и начал потихоньку выспрашивать их о прошлой жизни. Сначала они отвечали односложно, но потом одна из них - брюнеточка Марина, немного оттаяла и начала более связный и подробный рассказ о своей прошлой жизни. Перед этим я немного капнул им, ну и себе, естественно, немного остававшегося у меня эликсира Дохтура.
        Рассказ Марины
        Зовут меня Мариэта, фамилия Багдасарян, я армянка. Даже и не знаю точно, сколько мне лет. Знаю только, что когда произошла катастрофа, мне было девять, и я была очень счастливым ребёнком. У меня был такой большой и добрый папа, а мамочка - просто чудо; заботливая и нежная, она очень меня любила.
        Марина заплакала, вытерла рукавом слёзы и немного срывающимся голосом продолжила свой рассказ:
        - То время я вспоминаю как добрую сказку. Было тепло, меня окружали только красивые вещи, сколько хочешь сладостей и фруктов. Вы не поверите, тогда я даже ела ананас и красную икру. Ананас это такой большой, как голова, и очень вкусный фрукт, а икра это такая каша, только красного цвета, говорят, её добывали из настоящей рыбы.
        Знаете, у нашей семьи было целых два дома, один был очень высокий, и на свой уровень мы добирались на таком маленьком, красивом подъёмнике, у нас там было четыре комнаты, окна выходили на улицу, где росли большие деревья, и там было так тепло и уютно. Второй дом у нас был не такой большой, но зато он находился в саду, где вокруг была пушистая зелёная трава, и тоже было много деревьев и кустов, он назывался дача.
        Мой папа был какой-то большой начальник, за ним даже приезжала с работы красивая машина. Она, конечно, меньше, чем ваши, но в ней можно было сидеть и впятером. Кроме этого, у папы была своя машина, даже больше той. Она была тоже очень красивая, белая как снег и с большими толстыми колёсами.
        Когда произошло то жуткое землетрясение, мы находились на даче. Все ещё спали, когда раздался страшный треск, и дом начал рассыпаться. Я спала на втором этаже и проснулась от того, что рядом с кроватью упала какая-то большая деревяшка. Я испугалась и забралась под кровать. Только это сделала, как на то место, где я лежала, начали сыпаться доски и всякие осколки, Один даже пробил матрас и оцарапал мне спину. Потом в комнату пробился папа, он вытащил меня из-под кровати, мы с ним еле успели спуститься по лестнице вниз и выбежать на улицу. Только мы это сделали, дом рухнул, и поднялась большая туча пыли. Мама начала сильно плакать, прижимая меня к себе, а папа стал заводить машину. Потом он почти что силой усадил нас в неё, и мы поехали, как сказала мама, в город. На окраине посёлка нас пытались остановить какие-то люди, они выбежали на дорогу и начали махать руками, но папа достал свой чёрный пистолет и погрозил им. Дорога сразу очистилась, и мы поехали дальше.
        Ехали долго, везде были глубокие трещины, мост через речку был обрушен. Папа даже сказал, что если бы не наш джип, то мы никогда бы не доехали до города. По Ростову ехали тоже очень долго, многие дороги были завалены обломками рухнувших домов, было много пожаров и поэтому очень дымно. Наш дом был поврежден не очень сильно, только несколько больших трещин у первого подъезда, где жила моя подруга Лиза. Было разбито много окон, валялось много отколовшихся кусков от стен и балконов, которые повредили почти все машины, стоящие у дома, и убили несколько человек. Их тела так и оставались лежать на тротуарах, везде было ужасно много крови. Меня, чтобы я этого не видела, папа на руках отнёс прямо в наш подъезд, там было всё засыпано стёклами. Лифт не работал, и нам пришлось пешком по лестнице подниматься на наш шестой этаж. На бетонной лестнице были трещины, некоторые ступеньки были наполовину разрушены.
        Когда мы добрались до нашего этажа, то не смогли попасть в квартиру, железная дверь не открывалась. Пришлось папе опять спускаться к машине и брать нужные инструменты. Дверь открывали очень долго, несмотря на то что помогать папе вышел наш сосед дядя Миша.
        Когда мы зашли в свою квартиру, мама очень расстроилась - почти все стёкла были разбиты, телевизор упал с тумбочки, везде валялись мелкие предметы, упавшие с полок. Папа всё осмотрел и быстро уехал, а мы с мамой начали убираться. Это было очень неудобно делать; света не было, холодно, мы работали в верхней одежде. Часа через три приехал папа с каким-то дядькой. Они поставили стёкла в два окна, остальные заколотили фанерой, после этого стало немного теплей. А когда мы затопили наш камин, в этой комнате можно было ходить даже в майке. Папа, вместе с фанерой и стеклами, привёз много больших бутылок с водой и целую сумку с консервами.
        После того как этот дядька уехал, папа усадил нас с мамой на диван и сказал, что произошла большая катастрофа, и несколько дней нам нельзя будет выходить на улицу, придётся сидеть здесь, а пищу разогревать в камине. После этого он собрался и уехал, пообещав вернуться через несколько дней, когда отменят газовую тревогу. Вот мы с мамой и сидели в этой тёплой комнате больше недели, пока отец не появился.
        После появления папы вся наша жизнь начала быстро меняться, через несколько дней мы собрали кое-какие вещи и на нашей машине в большой колонне выехали в сторону шахт. Там мы жили сначала очень неплохо, еды хватало, у меня было много друзей. Иногда у нас даже были школьные занятия. Только там, где мы жили, не было окон на улицу, и всё время чем-то неприятно пахло. Я называла место, где мы жили, пещеркой. К такой жизни я быстро привыкла, к тому же рядом со мной всегда была моя любимая мамочка.
        Так мы прожили почти два года, отец на этой шахте был большим начальником, он распоряжался всеми продуктовыми запасами, именно папа начал обменную торговлю с другими шахтами. Он же одним из первых вошёл в новую элиту, поэтому мы с мамой имели всё самое лучшее, а в еде ни в чём себе не отказывали. Но постепенно папа начал от нас отдаляться, мои друзья говорили, что у него на четвёртом уровне имеется целый гарем. Он начал у нас появляться очень редко и почти что всегда выпивши.
        Потом у нас в шахте произошёл бунт, люди просто обезумели, даже у нас, на элитном уровне, поднялась страшная суета и слышалась стрельба. Так было дня два, о папе ничего не было слышно, а мы с мамой были очень испуганы и всё это время сидели у себя в пещерке. Но однажды раздался громкий стук в дверь, мама открыла, и к нам ворвались человек пять. У всех были автоматы, люди эти были очень страшные и злые, громко ругались. Когда мама попыталась что-то узнать о папе, один из них стукнул её кулаком прямо в лицо. Двое из этой группы были мне известны, они работали в папином департаменте и иногда бывали у нас в гостях. После того, как мама заплакала и упала на кровать, я бросилась к дяде Рубену с криком и жалобами, но он грубо оттолкнул меня и выкрикнул:
        - Молчи, ублюдочная тварь, а то я лично сверну тебе шею.
        Потом он повернулся к остальным и начал распоряжаться:
        - Рустам, ты с двумя брателлами бери эту суку и веди её на второй уровень, к другим блядям. Если опять начнёт орать, то дай ей ещё в рыло, а если и это не поможет, можете засадить ей по самое не могу, думаю, сегодня это ещё можно будет сделать на халяву. Только не забудьте вставить ей в рот кляп, а то она своей мерзкой слюной всё забрызгает. А я с Кузей пока отведу её маленькую сучку к другим малолеткам, на пятый уровень. Встречаемся через тридцать минут в большой столовой, вроде Комод хочет нам ещё что-то поручить.
        Человек, который ударил маму, зло усмехнулся и, сильно коверкая слова, сказал:
        - Слушай, дарагой, а ты что, совсэм не хочешь попользоваться этим элитним мясом. А-а? Хитрий какой, брезгуешь тухлым мясом, наверное, хочешь засадить этой свеженькой мартишке. Ай, нэхорошо! С друзьями делиться надо, брат. Давай их обеих прямо здесь будем е…ть. Ты, как главный, будешь первый.
        Дядя Рубен гадко улыбнулся и ответил:
        - Да мне уже за эти два дня от вида голых баб блевать хочется. Не у всех же такой чугунный член, как у тебя. А что касается этой сопли, то ей только карандаш и можно вставить, да и то весь измажешься. А, сам понимаешь, эта хата Хасану достанется, он тебе за беспорядок в своей вотчине глаз на жопу натянет… Так что давай, отводи этот мешок с говном к другим коровам и не опаздывай в столовую, а то Комод ждать не любит.
        После этих ужасных разговоров (прошло уже столько лет, а я до сих пор помню их слово в слово) он за шкирку выкинул меня за дверь и вышел сам. Вместе с ним вышел и другой человек, которого я знала - дядя Мирза. Они пинками погнали меня к центральному стволу шахты, там, на площадке, был установлен пулемёт, около него стояли три мужика очень страшного вида. Они очень грубо шутили. Мы забрались в клетку подъёмника и спустились на пятый уровень. Там прошли по штреку, добрались до двери с решеткой, за ней увидели несколько больших помещений, это был приют для детей врагов народа. Так мне сказала надзирательница, которая встретила нас у входа. Она расписалась на листке бумаги и взяла меня у дяди Рубена. После этого кошмарного дня я никогда больше не видела ни мою любимую мамочку, ни папу.
        В пещере этого приюта было очень темно, воздух был вонючий, у меня даже закружилась голова, и я чуть не упала. Когда заплакала от пережитого ужаса, надзирательница очень больно ударила меня по щеке и прошипела:
        - Что, не нравится, как живут обычные люди, в обморок, гнида, падаешь? Ну ничего, подожди, скоро забудешь свою прежнюю жизнь и жраньё из золотой тарелочки; ты теперь не элита, а простая грязная шлюха для наших камрадов.
        В её голосе было столько ненависти и злобы, что я не выдержала и снова заплакала, за что получила ещё один удар по щеке. Потом меня пинками заставили двигаться вглубь коридора, по обеим сторонам находились спальни и другие помещения этого центра содержания детей.
        Сначала тут жили дети, эвакуированные из ростовского интерната и дома малютки, а затем сюда начали помещать детей врагов народа, да и просто тех, у кого родители умерли от болезней или погибли. В нашей спальне сначала было тридцать девочек моего возраста, и никто из них не верил, что я жила на элитном уровне и что мой папа распоряжался всеми продуктами шахты. Первые несколько месяцев они издевались и били меня, но потом как-то я сдружилась с несколькими девочками, особенно со Светой, и вместе с ними мы смогли дать отпор детдомовским заводилам. Тем более что детдомовские были все истощённые, часто болели и умирали. Места у нас быстро освобождались, через год нас объединили с девочками из соседней спальни, и опять все кровати были заняты.
        Примерно через полгода после этого у нас в приюте произошли большие изменения. Всех мальчиков и самых некрасивых, уродливых девочек куда-то перевели. Оставшиеся надзирательницы говорили, что организован новый «мясной» корпус. И если кто будет себя плохо вести, окажется тоже там, а это прямая дорога под нож мясника. Все уже знали, что из самых непослушных и буйных в мясном цехе готовят фарш на котлеты. После этих изменений у нас в приюте начались совсем чёрные времена: за малейшую провинность секли кнутом, кормили варевом из зерна и кукурузы, вывезенных с элеваторов. Нас объявили школой куртизанок. После этого появились три новых надзирателя - мужчины. Старые надзирательницы называли их евнухами.
        Было объявлено, что каждая воспитанница при достижении шестнадцати лет, если не будет продана или передана элите, направится в бордель для быков. Также было начато наше обучение; до этого никаких занятий не было, просто заставляли делать всякую мелкую и грязную работу. Обычно обучение вели новые надзиратели, они буквально издевались над девочками. Например, один из них, по прозвищу Шакал, забил насмерть Таню - мою подружку. Она всего лишь плохо выполнила одно из практических заданий - минет называется. Что-то сделала не так - надзиратель озверел и стал её бить деревянным кием. Обычно всегда наказывали плёткой, но в этот раз Шакал пришёл на занятие после игры на бильярде и принёс кий с собой.
        В последние два года кормить нас стали немного лучше, даже иногда давали котлеты. Кроме этого, два раза в месяц устраивали бани. А тех, которых готовили на продажу, котлетами кормили два раза в неделю и почти ежедневно давали зелёный лук или петрушку, перед самой продажей им выдавали новую одежду и бельё.
        Если сказать по правде, я была очень рада, когда меня продали. Уже не было никаких сил жить на нашей шахте, и лучше принадлежать кому-нибудь из элиты, чем каждый день нюхать вонючий член надзирателя. Особенно я обрадовалась, когда узнала, что нас со Светкой продали в одну шахту. К тому же барыга, который нас купил, был довольно добрый с нами и даже перед отъездом накормил в коммерческом кабаке.
        Когда мы вас увидели, сначала сильно испугались, подумали, что вы дикие охотники за мясом. О них у нас ходило много слухов; надзирательницы болтали, что стоит только удалиться от шахты, сразу налетают эти дикари. Они очень любят свежее мясо и начинают обгладывать его прямо с живого человека; связывают, надрезают вены и нацеживают себе полные стаканы крови, и ты всё это видишь. А ещё они очень любят живой мозг, особенно молоденьких девушек. Если гейша убежит от хозяина, её обязательно поймают дикие охотники, привезут к себе в шалман, где у них стоит специальный праздничный стол с отверстием посередине. Вот они пойманную пленницу связывают и сажают под этот стол, чтобы голова торчала наружу, потом снимают черепную коробку и ложками выедают мозг.
        Поэтому мы чуть в обморок не упали, когда вас увидели. А теперь, когда узнали всех вас поближе, всё ещё не можем поверить, что так можно жить - без рабов, быков и паханов. У меня такое чувство, что вы появились откуда-то из доброй сказки, где всё ещё живут моя любимая мамочка и папа…
        После этого Марина горько разрыдалась, вслед за ней всхлипывать начала и Света. Мои нервы, взбудораженные рассказом, больше уже не выдерживали, и я прямо из фляжки сделал пару огромных глотков. Это слегка привело в чувство, по крайней мере, я сообразил, что наш вездеход не двигается. Забыв про обещание - сидеть в кунге и никуда не выходить, я быстро оделся и буквально скатился по лестнице в снег. Я плохо помню, как спустился по лестнице и подъехал к грузовому «Уралу», слышал только шум работающих бензопил, плохо соображал и насчёт своего зрения, только уже подъезжая к головному вездеходу, понял, что глаз у меня начал вполне прилично видеть. Конечно, не так, как раньше, но уже были различимы небольшие детали, я даже смог прочитать левым глазом надпись на ближнем кунге - Минавтодор РСФСР, что окончательно меня взбодрило.
        Глава 12
        Миновав грузовой «Урал», я увидел всех наших ребят и большинство женщин. Они были заняты расчисткой проезда сквозь сплошное нагромождение ледяных глыб, которые преграждали выезд на небольшой холм. «Это берег, - тут же пришла в голову мысль, - вот мы и добрались до суши». Проезд уже был практически расчищен. Я подъехал поближе и только тогда меня заметили.
        - Никак Батя нарисовался, - воскликнул Флюр, - значит, будем жить!
        После этого вскрика все бросили копать и стали собираться вокруг меня. Люди улыбались мне, были рады видеть, тем более возник повод немного передохнуть от работы. Даже Саша забыл о своём указании - сидеть в кунге. Я, правда, и не дал ему возможности об этом вспомнить, сразу же засыпал вопросами, действуя в обычной своей манере - лучшая защита - нападение, где главное - поставить собеседника в позицию оправдывающегося, и тогда он забывает о своих претензиях или не считает нужным их высказывать. Вот и теперь я опередил Сашу, проговорив:
        - Слушай, а вы здесь уже много наковыряли. Сколько же мы тут стоим? Что-то я в кунге с девчонками заболтался - совсем выпал из реального времени.
        - Не волнуйся, стоим недолго - меньше полутора часов. Просто народ засиделся и вышел размяться, а со стороны кажется, что ведётся гигантская работа. На самом деле, если здесь работать вчетвером, выезд на берег запросто пробить часа за два. Но тут буквально каждый хочет поработать бензопилой или ломиком, даже драчка происходит за инструменты.
        В этот момент в разговор вмешался Игорь, он, со строгим выражением лица, подобающем лечащему врачу, заявил:
        - Ты зачем покинул лазарет? Работать тебе пока нельзя, нужно ещё дня два отлежаться, только тогда можно будет понять, действует ли на тебя моё лечение.
        - Да действует, Дохтур, действует! Особенно эликсир, у меня остались только жалкие капли. И, заметь, я вынужден делиться этими ничтожными запасами и с нашими новыми девушками; приходится же их как-то успокаивать, чай помогает мало.
        И я вкратце рассказал о воспоминаниях Марины. Наши женщины сочувственно заохали, мужчины жёстко насупились и только Коля грубо матюгнулся. Потом Саша предложил:
        - Батя, а давай-ка попробуй снять у них стресс вкусной едой. Говорят, применительно к женскому полу это лучший метод, как для мужика - сто грамм.
        - А что, надо попробовать, - воскликнул я, - может, действительно… и старые кошмары немного позабудутся. Тем более - девчонки молодые, и новые впечатления должны же когда-нибудь смыть всю ту грязь, которую они пережили.
        Я посмотрел на Игоря и спросил:
        - Что по этому поводу думает медицина? Он усмехнулся и ответил:
        - Да что тут думать! Хорошая и вкусная еда ещё никому не навредила, тем более психическому здоровью, особенно в такой ситуации. По моим наблюдениям, в старые благополучные времена стрессы и депрессионные признаки были в основном у той части женщин, которые изводили себя диетами. Что-то я не помню, чтобы дамы с хорошим аппетитом страдали нервными расстройствами. Поэтому можешь смело подкормить их деликатесами.
        Я повернулся к Володе, усмехнулся и произнёс:
        - Ну что, Интендант, слышал, что медицина говорит? Придётся, Вовик, потрясти твои запасы. Давай-ка прямо сейчас и выделяй мне на такое благое дело с полкилограмма икры, а ещё, пожалуй, банку ананасового компота добавь. Вроде бы он ещё остался, Макс же не мог слопать весь?
        Володя улыбнулся:
        - Да ты что? Основной потребитель компотов у нас это Рита, но ей и положено - всё-таки она кормящая мама. Да и икру сейчас даём только детям, ну, естественно, ещё и Рите. Хотя, может быть, нужно по бутерброду в день выдавать всем, боюсь, когда доберёмся до тёплых мест, она и осетрина тоже могут быстро испортиться. А этого добра у нас ещё много, можно только икрой и рыбой кормиться две недели.
        Я взглянул на стоящую рядом Машу и сказал:
        - Слышала, что наш интендант сказал, давай-ка теперь в питании использовать только рыбу и икру. А то действительно, если всё пойдёт нормально, через две недели мы можем оказаться уже в плюсовой зоне, жалко будет, если вся эта вкуснота пропадёт.
        После непродолжительного обсуждения нашего меню, в котором приняли самое живое участие все присутствующие, я хлопнул рукой по плечу Володи и предложил:
        - Ладно, хватит тут стоять, лясы точить, пошли-ка, дружище, за икрой. А то я знаю нас - про жраньё мы готовы трепаться часами, а дело, между прочим, стоит. Нужно дальше двигаться, а то так наговоримся, что лёд на море растает.
        Этой фразой я остановил начавшийся было спор о вкусовых преимуществах севрюги над осетром; все сразу вспомнили о прекращённой работе и стали возвращаться к брошенным инструментам. Вместе с Володей к вездеходам направился и Игорь, мне он на ухо тихонько шепнул:
        - Батя, для релаксации девчушек так уж и быть выделю тебе грамм сто эликсира. Но смотри, сам не увлекайся. А часа через четыре готовься к процедурам.
        Когда мы уже немного отъехали, нам вслед раздался крик Саши:
        - Мужики, вы потом уже не возвращайтесь, нам осталось тут работы минут на десять максимум, как закончим, так сразу и тронемся.
        Я покатил сразу к своему кунгу, Володя направился набирать продукты, а Игорь, заглянув в кабину заправщика, поехал к «газону». Наивный, он всё ещё не догадывался, что все прекрасно знают, где стоит его бутыль с эликсиром. Возле лестницы в кунг я встал и закурил свою первую за этот день сигарету. Было печально сознавать, что это я смогу сделать это ещё не более семи раз, именно такое количество сигарет раздал Володя из своих последних запасов. Как только докурил, появился и Интендант с пакетом, в котором были обговорённые продукты. Пока мы с Володей сетовали на нехватку курева, появился и Игорь. Выслушав нас, он глубокомысленно изрёк:
        - Курить - здоровью вредить! Лучше выпить водки литр - чем сосать эту гадость. Так что, исчезновение табака - очень даже хорошее дело. Особенно для тебя, Батя - процентов на пятьдесят твои проблемы с глазом вызваны именно курением. На вон, возьми снова свою фляжку, если уж станет совсем невмоготу без курева, разрешаю тебе сделать глоток эликсира.
        Пока мы так стояли, беседовали, звуки работающих бензопил прекратились, и вскоре показались фигуры ребят, нагруженных инструментами. Мы закончили балаболить и, захватив пакет с продуктами, я поднялся в кунг.
        Войдя, отметил, что Марина со Светой как сидели, так и продолжали сидеть на тех же местах, нахохлившись и молча. В чашках у них оставался недопитым налитый мной чай. Лица у обеих были несколько припухшие, глаза красные от бесконечных рыданий. Если прямо сказать, от всего этого я и сбежал на улицу к ребятам. Девочки на все мои вопросы отвечали неохотно и односложно, поэтому, чтобы их растормошить, я решил, как говориться - брать быка за рога; опять поставил разогреваться самовар и выложил на стол принесённые продукты. Кстати, до этого девушки сидели без света. Электричества не было, так как «Урал» был заглушен, и ресивер, через который шла подача электричества, отключен.
        После того как самовар вскипел, я вновь налил девочкам чаю с изрядной добавкой эликсира, а также поставил перед каждой по блюдцу с чёрной икрой и кольцами ананаса.
        - А что это за еда? - удивлённо спросила Марина.
        Я торжественно объявил:
        - Это, Мариночка, исполнение твоих мечтаний о вкусной пище. Помнишь, ты говорила, что в детстве пробовала ананас и икру, и что ничего на свете не может быть вкуснее этого. Так что твоя мечта исполняется, и даже с превышением. Черная икра гораздо вкуснее красной, а кружочки, которые лежат на блюдце - это ананасы. Они уже очищены от кожуры и туда добавлен сахар.
        Поставив им на стол тарелку, наполненную кусками копчёной севрюги, я продолжил:
        - Так что, милые мои, кушайте на здоровье и будьте уверены - ваши кошмары остались в прошлом. Теперь вас никто не сможет обидеть - появились такие защитники, что любому бычью быстро холку надерут. Да вы и сами видели, что мы сделали с преследовавшими нас быками, а их было гораздо больше, да и вооружены они были лучше. Так что с нами можете ничего не бояться, мы вас никому больше не отдадим. Лучше думайте о хорошем, о том, как вы будете жить дальше на новом месте - в тепле, среди пышных деревьев и зелёной травы.
        После моего монолога девушки с жадностью набросились на выставленные угощения, в несколько минут все тарелки оказались пусты, а чай выпит. После этого девчушки порозовели, глаза засветились, в них читалось уже что-то доброе и открытое, хотя совсем недавно они были как у двух загнанных в угол, забитых хорьков.
        Про себя я подумал: «Нужно, пока они такие расслабленные, дать возможность и Свете выговориться. Лучше, чтобы она смогла именно сейчас, когда всё хорошо, выплеснуть на кого-нибудь весь негатив, скопившийся за прошлую жизнь». Мне казалось, что поделившись своими страшными воспоминаниями с сочувствующим ей человеком, девушке станет гораздо легче, может, в дальнейшем она сможет общаться и с другими людьми без вечного ожидания от них какой-нибудь каверзы. Поэтому я, минут через десять после того как они поели, обратился к Свете с предложением:
        - Ну а теперь ты поведай о своей прошлой жизни. Видишь, я как добрый волшебник, исполнил некоторые из желаний Марины, только мне не под силу вернуть её родителей.
        Света посмотрела на меня долгим взглядом и вдруг бурно разрыдалась, сквозь всхлипы я смог разобрать только несколько фраз, когда она срывающимся голосом причитала:
        - Марине хорошо, у неё были родители, да и вспомнить есть что - то, хорошее из прошлой жизни. А у меня родителей совсем не было, как себя помню, всё время жила в интернате; там нас постоянно обижали или старшие, или воспитатели. Меня очень часто наказывали, никогда не кормили ничем вкусным, никто никогда не дарил мне подарков. После катастрофы моя жизнь мало изменилась - те же побои, только теперь от надзирательниц, та же невкусная еда, только немного хуже. Единственное, чего мне очень не хватало - это улицы. Все-таки в детском доме мы большую часть времени проводили играя во дворе. Так что рассказывать мне не о чём, а как мы жили в шахте, уже сказала Марина.
        Дальше было уже ничего не разобрать, плач усилился, потом к Светиной истерике присоединилась и Марина. Пришлось действовать уже опробованным методом. Я включил самовар, дождавшись кипятку, заварил чай, потом разложил остатки икры и расставил всё это перед девушками. Они, хоть и плача, но весьма охотно потянулись к кружкам, а я, чтобы не мешать такому их самоуспокоению, начал думать, как бы мне успокоиться самому. Читать и работать с ноутбуком с одним глазом я не мог, да и Дохтур делать это не рекомендовал, поэтому уселся поближе к окну и достал подзорную трубу, принесённую Сашей. Надев на неё светофильтр, чтобы яркий свет не слепил мой единственный здоровый глаз, я начал осматривать проплывающую мимо панораму. Понятно, что кроме заснеженного простора я там увидеть ничего не мог. Но доносящийся с соседней лавки скулёж настолько выматывал мою нервную систему, что я был готов занять себя чем угодно, лишь бы не слышать этих непрекращающихся всхлипов.
        Так я сидел, высматривая в этом белом просторе хоть что-нибудь, за что можно было зацепиться взглядом, периодически прерывался и посматривал на девушек, всё ждал, когда они успокоятся, а я смогу улечься и все-таки попытаться уснуть. Этого ждать пришлось больше получаса. И вот, когда они уже практически затихли, я, решив, что пора и мне на боковую, в последний раз глянул в подзорную трубу. Основное развлечение у меня при этом занятии было - попытаться разглядеть на небе пролетающие мимо спутники и вычислить время по положению солнца. Одним словом, пустое занятие - за всё время я так и не увидел ни одного спутника, да и время не смог точно определить. Вот и в этот раз я сначала глянул в небо, затем на угол наклона солнца и только потом на окружающую местность.
        Практически сразу внимание привлекло какое-то мельтешение впереди. Увеличив до максимума разрешающую способность трубы, я смог разглядеть торчащий из-под снега шест, на конце которого болталась какая-то тряпка. Когда я пригляделся, то смог разобрать, что она двухцветная, и я подумал, что скорее всего это истрёпанный ветром флаг. Путём нехитрых умозаключений пришёл к выводу, что это бывшая украинская погранзастава, ведь мы двигались уже по украинской территории, а по карте никаких населённых пунктов здесь быть не должно.
        Обнаружение этого объекта меня весьма заинтересовало. Я, как обычно, сразу начал размышлять о том, что полезного можно обнаружить на этой погранзаставе. После недолгих раздумий решил, что нам нужно обязательно туда заглянуть; крюк не очень велик, а результат посещения мог оказаться очень даже результативным. Во-первых, застава должна быть полностью автономна, поэтому там могут быть и консервированные продукты, и топливо, причём в большом количестве. Всё это богатство могли и не растащить после катастрофы, так как застава находилась практически на уровне моря, отравленный вулканический газ должен был здесь иметь максимальную концентрацию. Если у пограничников и было достаточное количество противогазов, а также картриджей к ним, чтобы справиться с этой напастью, наверняка следом за отравленным газом тут прошла волна цунами. Пускай на Черном море и не очень большая, а вот после неё оставшиеся в живых, скорее всего, спешно эвакуировались. При тогдашнем бардаке вряд ли кто-нибудь захотел, да и смог сюда вернуться за оставленными продуктами и топливом - этого добра тогда было полно и в полуразрушенных
городах, конечно, только для тех, кто был вооружён и дисциплинирован.
        Проанализировав всё это, я тут же поднял трубку связи с кабиной, где бодрствовал Николай, и, ничего ему не объясняя, распорядился:
        - Мастер, давай-ка помигай дальним светом, нужно сделать остановку!
        - Что, укачало, свежим воздухом подышать захотелось, или от девчонок сбежать хочешь? - съехидничал он.
        - А вот остановимся, тогда всё и узнаешь, остряк-самоучка.
        Минуты через три после обмена этими любезностями вездеход остановился. Я быстро оделся и спустился по лестнице на последнюю ступеньку. Со всех сторон ко мне уже спешили наши водители. Кроме этого, открылась дверь женского кунга, и оттуда начали появляться наши дамы.
        Первые, добравшиеся до кунга, и особенно Коля, сразу начали требовать объяснений этой спешной остановки. Успокаивая их, я заявил:
        - Да подождите вы несколько минут, сейчас подойдут остальные, тогда я доложу всё вам всем вместе, тем более Дохтур выписал мне больничный, и много болтать на морозе я не могу.
        Когда все собрались вокруг меня, я, перекрикивая работающий дизель «Урала» и возгласы окружающих, заорал:
        - Произошло чудо! Ваш полуслепой предводитель смог углядеть весьма интересный объект. Это может быть брошенная погранзастава наших украинских братьев. А там, кроме сала и тушёнки, наверняка осталось топливо, да и оружие, скорее всего, имеется. Давайте-ка поднимемся в помещение, там, в подзорную трубу вы сами сможете всё увидеть.
        Вылезший вперёд Флюр помахал перед моим носом биноклем, который предусмотрительно захватил с собой, и прокричал:
        - Батя, ты только укажи направление, я и отсюда всё увижу!
        - Да ладно тебе, Хан, хвастаться-то, все и так знают, какой ты зоркий сокол. Но зачем мучиться? В кунге гораздо удобнее: во-первых, подзорная труба гораздо мощней твоего бинокля, к тому же она укреплена на штативе и не дёргается. Во-вторых, окно там находится высоко над снегом - горизонт далеко, и, наконец, там просто тепло.
        После этих слов я повернулся и начал подниматься в кунг, следом за мной потянулись и остальные. Когда все собрались в помещении, небольшой свободный пятачок остался только у окна, где была установлена подзорная труба. Первым к ней подошёл я и установил её так, чтобы был отчётливо виден обнаруженный мной флагшток. Затем все по очереди посмотрели в окуляр, и мы начали обсуждать увиденное, это заняло не очень много времени. Решение было ясным - каждый из нас был совсем не против, посетить заставу, тем более, кроме возможной добычи, это дело обещало быть каким-никаким, а развлечением в нашей монотонной жизни.
        К месту, где торчал из-под снега шест с остатками флага, мы подъехали примерно через час. Моё предположение о том, что в этом месте располагалась пограничная застава, похоже, подтверждалось - недалеко от флагштока можно было разглядеть наклонённую к земле, но не совсем упавшую сторожевую вышку. Она была сварена из железных уголков, которые под воздействием цунами или сильного ветра выгнулись, и теперь из-под снега было видно только боковую часть стойки и меньше половины площадки. По-видимому, когда-то вся эта конструкция сложилась параллельно земле, на уровне четырех-пяти метров, и сейчас слой снега, лежащий на железных уголках этой ажурной конструкции, образовал замысловатые фигуры с проёмами и перепадами по всей её высоте.
        Остановили машины мы недалеко от останков вышки, потом все собрались возле грузового «Урала». Мы начали обсуждать дальнейшие действия. Перед этим каждый внимательно осмотрел прилегающую территорию и теперь имел собственное мнение по поводу возможного размещения складов и других интересных объектов.
        Моё внимание, прежде всего, привлёк самый высокий снежный холм. Судя по длине, он подходил под виденные нами уже не раз занесённые снегом ангары. Но ширина его была раза в два меньше откапываемых нами ранее подобных строений. Поделившись своими наблюдениями с окружающими, я услышал много мнений, которые, наконец, суммировал Флюр, заявив:
        - Да от хохлов чего угодно можно ожидать, они, в пику москалям, могут и ангар в два раза уже сделать. Пускай неудобно - зато своё, самостийное. С тобой, Батя, я согласен, в первую очередь откапывать надо этот большой холм, к тому же его верхушку легче всего освободить от снега. Одна серия из ручного гранатомёта - и можно туда влезать. Вторую серию гранат надо выпустить по второму большому холму. Это наверняка двухэтажная казарма, просто у неё снесена крыша, поэтому мы не видим фронтонов. На вот, посмотри в бинокль, и ты увидишь тонкие обломанные деревяшки, которые торчат из-под снега.
        - А смысл тогда - кидать туда гранаты? - удивился я. - Проще же выкопать у стены шурф и влезть в здание через окна.
        - Да это я так, пошутил, - ответил Флюр, улыбаясь, затем продолжил: - Просто надо же потренироваться с новым гранатомётом, вдруг он ещё пригодится, тем более гранат к нему - море, а пострелять хочется. К тому же глядишь, это окажется и не лишним. Вдруг на глубине снег обледенел, и его не возьмёт снегоуборщик? А гранатами мы там всё хорошо разрыхлим, и наша «Хонда» в течение часов трёх-четырёх сможет откидать снег до какого-нибудь окна второго этажа.
        Услышав такое предложение, возмутился Володя, нутро интенданта не могло вынести такой бесцельной траты имущества. От избытка чувств, по-бычьи раздув ноздри, он буквально выплеснул на Флюра своё негодование:
        - Какая-то у тебя, Хан, ущербная логика, если следовать ей, то нужно здесь испытать и новый миномёт?
        - А что, - ухмыльнулся Флюр, - ты, Вова, начинаешь правильно мыслить.
        Я поспешил остановить начинающую перепалку:
        - Ладно вам, как два упрямых барана прямо. Нам дело нужно делать, а не лясы точить. Значит так, решили - по предполагаемому ангару выпускаем очередь из гранатомёта, а потом, если сразу не пробьём дыру в корпусе, вручную, лопатами очищаем нужное нам место от снега. По строению работаем традиционным способом - роем снегоуборщиком траншею у стены здания.
        После этого моего вердикта, который никто не собирался оспаривать, началась подготовительная суета. Саша с Флюром направились к ТТМу, они хотели прямо на нём подъехать к предполагаемому ангару и, используя его как укрытие, обстрелять этот снежный вал. Все остальные направились под защиту наших кунгов. Отцепив прицеп, ребята приблизились к самому большому снежному холму и через некоторое время начали раздаваться хлопки от взрывов гранат. Вскоре над местом обстрела образовалась пелена из поднятой снежной пыли.
        Когда взрывы прекратились, я вместе с Колей и Володей направился к ТТМу, а остальные занялись съёмкой «Хонды» с саней и перегонкой её к месту работ. Все женщины к этому времени ушли, каждая в свой кунг: девушки-водители - передохнуть, а Маша с Галей и Ириной - готовить обед.
        Мы подошли к ТТМу, забрались в него и подождали минут десять, пока осядет снежная завеса. Когда стало видно окружающую местность, вылезли из кабины и подкатили к отчётливо видной на фоне белого снега части металлической поверхности ангара. Мы с собой захватили необходимые инструменты и небольшой бензогенератор, поэтому практически сразу приступили к расширению отвоёванной у снега металлической поверхности, это мы делали вручную, с помощью лопат. Потом Николай болгаркой вырезал большое отверстие, и мы осветили это подснежное пространство пятью фонарями и мощной электрической лампой. После этого начали с большим интересом оглядывать открывшуюся нам картину.
        Внутренне я был очень горд собой, все мои досужие предположения блестяще подтверждались. Это действительно был ангар, но он был деформирован каким-то мощным внешним ударом. Но воздействие было не настолько сильным, чтобы вырвать из бетона железные балки и полностью уничтожить это строение. Ангар первоначально имел полукруглую форму, но сейчас то место, где мы выпилили отверстие, напоминало смятую наполовину консервную банку. По-видимому, волна (а больше я ничего не мог представить, исходя из видимых разрушений) наибольший удар нанесла по этой части ангара. Ангар располагался под таким углом к ходу волны, что основной удар пришёлся именно на эту часть строения, а дальняя от нас часть пострадала гораздо меньше и продолжала сохранять овальную форму.
        Недалеко от того места, над которым мы проделали большое отверстие, лежал на боку, придавленный боковой стеной, ГАЗ-66. Чуть дальше, в сторону ворот, находились, вмятые в бок друг друга, два ЗИЛ-131, а рядом с ними стояли, практически не повреждённые, ещё два ГАЗ-66, КРАЗ со здоровенной цистерной и, наконец, возле самого выезда, вездеход «Урал» на шинах низкого давления. При этом вездеходный «Урал» стоял весь перекошенный, передняя резина у него отсутствовала, шины не выдержали морозов и лопнули, видимо ещё и потому, что передняя ось испытывала большую нагрузку, чем две задние. Кстати, в кузове одного ГАЗ-66 находилась установленная на колёсном станке ЗПУ-2 (спаренный крупнокалиберный зенитный пулемёт КПВ калибра 14,5).
        Увидев этот пулемёт, Саша сразу загорелся идеей немедленно спускаться в ангар и начинать его детально обследовать. Но этому очень активно воспротивился Володя, заявив:
        - Не гони лошадей, Кот, сам знаешь, когда спешка нужна. Ты лучше принюхайся, чувствуешь, бензинчиком попахивает. Лучше немного подождать, пока там немного проветрится. А то, не дай бог, бензиновые пары сдетонируют.
        - Да не гони волну, Интендант, - ответил Саша, - тут такой объём помещения, и столько лет прошло, что концентрация этих паров ничтожна, и они действуют только на некоторые изнеженные носы.
        Зато Сашу с его идеей немедленного спуска вниз горячо поддержал Флюр, в принципе, и Коля был не против этого. Пришлось в спор вмешиваться мне.
        - А что, Володя прав, зачем спешить? Скоро будет готов обед. Лучше мы сейчас здесь, наверху подготовимся, а уже после обеда с чувством, толком, с расстановкой внимательно все внизу обследуем. Как раз за это время через проделанную нами дырищу там хоть немного проветрится.
        Словами о скором обеде я полностью убедил всех не дёргаться и не торопить события. После этого мы, уже не спеша, начали проводить подготовку для спуска вниз. Коля принёс верёвки, а мы вырубили в снегу ступеньки для подъёма на холм и нормально установили генератор. Коля с Флюром молотками подгибали острые края обшивки ангара. Эта работа была ещё не завершена, когда появилась Галя - она громко и призывно прокричала:
        - Мальчики, заканчивайте, пора обедать!
        Мы моментально закончили все дела и направились на долгожданный обед.
        Обед был исключительно рыбным, но все этому были только рады. Осетрина и икра ещё не успели никому надоесть. Рыбой наедались, можно сказать, от пуза. Во время обеда основной темой была, конечно, информация о содержимом ангара. Особенно всех вдохновил стоящий там КРАЗ с большой цистерной. Только и было разговоров о том, как будет здорово, если в него залито дизтопливо. Не меньший интерес вызвал и вездеходный «Урал». Особенно восторженно о нём рассуждал Николай. Он прям так и горел желанием его осмотреть, сразу завести, а если с двигателем и ходовой всё нормально, то непременно присоединить его к нашему каравану, тем более что у нас были запасные шины низкого давления. Эти шины мы сняли с сожжённого «Урала». Идею Коли активно поддерживали и Саша с Флюром, у них был свой интерес, они хотели забрать с собой ЗПУ-2, почему это совершенно необходимо было сделать, Саша объяснял так:
        - Сами понимаете, в новых условиях нужно быть готовым к отражению воздушной атаки. Да и по наземным, легко бронированным целям пулемёт Владимирова работает тоже неплохо. Это показал Афган, да и лицензии на его производство, проданные в другие страны, говорят о его широких возможностях. Дальность выстрела у него, по-моему - семь-восемь километров, и на всём этом отрезке пуля сохраняет убойную силу. Прицельная дальность, конечно, поменьше, всего километра два, но для нас - более чем достаточно.
        Выслушав эту взволнованную тираду, я успокоил парня:
        - Санёк, да возьмём мы этот пулемёт! Не волнуйся! Если только в цистерне КРАЗа окажется топливо, то обязательно захватим эту ЗПУ с собой. Даже не важно, что окажется в цистерне - бензин или солярка: если солярка - станем реанимировать «Урал», если бензин - будем приспосабливать имеющиеся шины низкого давления к ГАЗ-66 или к «зилку». К тому же тара для перевозки топлива там имеется, я видел несколько бочек в самом углу ангара.
        В результате всех этих разговоров желающих спуститься на обследование в ангар стало больше чем достаточно. Каждый пытался доказать, что именно он будет там внизу очень полезен.
        Меня Игорь сразу же попытался исключить из претендентов на эту работу:
        - Батя, а ты вообще, по идее, должен оставаться отдыхать в кунге, тебе часа через два процедуры принимать.
        Я возмутился:
        - Вот когда нужно, тогда и будешь колоть, а теперь, наоборот, больше двигаться на свежем воздухе надо. Тем более сейчас тепло, всего минус двенадцать градусов, и я никакими тяжёлыми физическими работами не занимаюсь, просто хожу, наблюдаю. Глядишь, смогу что-нибудь полезное посоветовать. А в ангаре работа как раз для меня, ходи там себе, всё осматривай, никакой нагрузки. Единственная трудность - подниматься по верёвке наверх, но тут ребята помогут, если что - быстро вытащат, остаётся только привязать себя покрепче. Вот тебе там точно делать нечего - представляешь, ты на руках выбираешься наверх по верёвке, руки устали, дрожат, а тут нужно укол в глаз делать. Нет, Дохтур, твои лапы беречь надо, вот ты и оставайся в кунге.
        После всех этих оживлённых дебатов мы всё-таки договорились, что в ангар полезут все те, кто что-нибудь понимает в технике. Сергей с Максом остаются работать на снегоуборщике, а Дохтур дежурит возле вырезанного отверстия и страхует людей, поднимающихся из ангара, а также передаёт туда необходимый инструмент. Помогать Игорю, приносить и опускать затребованные инструменты, должны были наши девушки.
        Как только этот обед с бурными обсуждениями закончился, наша большая группа, захватив электротехническое оборудование для установки освещения, а также все те вещи, которые, несомненно, должны были понадобиться для запуска автомобилей, направилась к ангару. При спуске вниз у вырезанного проёма образовалась целая очередь. Меня, как болящего, заставили надеть монтажный пояс, зацепили его за канат и опустили вниз, прямо в руки Саши и Флюра.
        Пока Саша принимал передаваемые сверху грузы, мы с Флюром направились к КРАЗу, ведь всех, без исключения, интересовало в первую очередь содержимое цистерны. По пути мы нигде не задерживались и ничего не осматривали. Даже мимо ГАЗ-66, с пулемётом в кузове, Флюр прошёл не останавливаясь. Добравшись до КРАЗа, Флюр каким-то немыслимым образом, в несколько прыжков оказался прямо на цистерне, стоя рядом с выступающей горловиной. Затем, открыв крышку, он заглянул внутрь. Всё последующее походило на весёлое представление, происходившее при освещении моего мощного аккумуляторного фонаря. Увидев содержимое, Флюр подпрыгнул, громко что-то прокричал, потом, захлопнув крышку, исполнил прямо на цистерне какой-то зажигательный татарский танец, чем-то похожий на джигу. Было ясно, что нас можно поздравить с находкой большого запаса топлива. Но я всё равно дождался, когда Флюр закончил бесноваться, и спросил:
        - Ну что там, Хан, не томи душу - скажи, не зря мы сюда забрались?
        Флюр, с улыбкой глядя на меня, сказал:
        - Да ты что, Бать! Тут почти полная цистерна солярки - тонн восемь, наверное. А если ещё и «Урал» поставим на ход и загрузим этим топливом, то нам на фиг не нужна Констанца и её нефтяные терминалы. Тем более там пришлось бы мудрить с перегонной установкой, и, неизвестно, сколько бы мы на этом потеряли времени. Скорее всего, пришлось бы нам летовать где-нибудь в Румынии и жрать местную мамалыгу.
        Потом он весело пропел:
        Не нужен нам берег турецкий… И Греция нам не нужна!
        И, с видом очень довольного собой человека, в два прыжка спустился ко мне. После этого мы, оглядев эту сторону ангара, направились обратно к Саше. Он всё ещё принимал опускаемый сверху груз. Увидев нас, сразу же спросил:
        - Ну что там Хан прыгал и кричал, видать, нас можно поздравить?
        Вперёд, как обычно, успел вылезти с ответом Флюр:
        - Живём, Кот, там соляры - хоть задом ешь! Теперь можно напрямик двигать к Босфору. Чувствую, что всё-таки этим летом мне удастся обмыть свои бедные волосатые ноги в тёплом океане.
        Саша хмыкнул и вопросительно посмотрел на меня. Как бы отвечая на этот невысказанный вопрос - что будем делать дальше, я начал распоряжаться и крикнул глядевшим на нас сверху ребятам:
        - Всё нормально, топливо здесь есть. Сейчас пускай сюда спускаются Мастер и Граната - они займутся «Уралом», а остальным тут не хрен делать. Теперь у нас новый приоритет - нужно будет откапывать ворота в ангар и разбивать лагерь. Видно, придётся здесь побыть дня три-четыре. Да, и ещё, я здесь тоже не нужен, поэтому подождите немного, сейчас гляну на другую сторону ангара, и меня можно вытаскивать наверх.
        После этого, обращаясь уже к Саше, я сказал:
        - Думаю, вы тут вчетвером справитесь с «Уралом». Пулемёт пока трогать не надо, главное для нас сейчас - это завести и поставить на колёса «Урал». Кстати, если будет время, поищите ещё бензинчику, наверняка он здесь присутствует, хотя бы в баках грузовиков. А то, чувствую, снегоуборщик и генераторы за это время здорово уменьшат наш запас. Сейчас пойдём со мной, проверим ангар за этим опрокинутым «газоном», а Флюр пускай тут постоит, груз пока принимает, да и спускающихся ребят подстрахует.
        Чуть не споткнувшись о большой аккумулятор, который Саша спустил сверху и отставил стоять в стороне, я первым направился в наполовину сплющенный конец ангара. Пробираться туда пришлось между стеной и опрокинутым ГАЗ-66. Когда я пролез в эту щель, увидел, что метров через семь ангар заканчивался выгнутой и прорванной в нескольких местах металлической полусферой. Половина из этих семи метров пути была засыпана снегом, толщина сугроба у самой прорванной стены была метра два, а всё свободное от снега пространство было забито рассыпанными бочками, какими-то банками и двумя цистернами на колёсах, ёмкостью по две с половиной тысячи литров. Одна из этих цистерн, так же как и ГАЗ-66, была опрокинута, она лежала практически вверх колесами, полностью принять горизонтальное положение помешала бочка, лежащая под ней. Дополнительным мазком к этой картине полного разгрома был вид торчащей из-под снежного сугроба части, по-видимому патрульного квадроцикла. Немалый колорит всему этому бардаку придавало освещение - два луча от наших фонарей постоянно перемещались, попеременно озаряя тусклым светом разные участки
ангара.
        Попробовав двинуть ногой ближайшую бочку, я убедился, что она пустая. Мы убрали все эти бочки и освободили проход к опрокинутой на бок цистерне. Первым к ней приблизился Саша, всё внимательно осмотрев, он повернулся ко мне и сказал:
        - Теперь понятна причина, почему в ангаре попахивает бензином. Он вытек из цистерны. Эти обормоты плохо закрыли крышку, и от удара, когда она опрокинулась, открылась защёлка. Так что налицо полная безалаберность служак с этой заставы, так как на самом корпусе я не вижу ни одной пробоины.
        Пока Саша освобождал проход к другой, я не утерпел, встал на колени и заглянул в распахнутую крышку этой цистерны. Там было сухо, как в пустыне Сахара, но дух бензина стоял такой, что меня даже слегка повело. Я поспешно вскочил на ноги и поспешил к Саше, который уже залез на вторую цистерну и теперь вскрывал захваченной монтировкой защёлку крышки заливной горловины.
        Наконец, с трудом, помогая себе монтировкой, мой неуёмный зятёк открыл крышку и заглянул в цистерну. Потом он опустил внутрь руку с монтировкой, однако практически сразу же выдернул её обратно и начал внимательно оглядывать монтировку, обнюхивать её, даже, как мне показалось, собирался лизнуть кончик этой железки, но потом передумал - наверное, сообразил, что даже при теперешней температуре прикасаться языком к холодному железу не есть хорошо. Он в этот момент очень напоминал кота, который исследует незнакомый, но соблазнительный и вкусно пахнущий предмет. Такое сравнение очень развеселило меня, и я рассмеялся. Саша выпрямился, опустил монтировку, повернулся ко мне и недоумённо спросил:
        - Ты что, Батя, какая муха тебя укусила? Сквозь смех я объяснил ему, как он выглядел со стороны. Он ухмыльнулся:
        - А ты думал! Не зря же мне в спецуре такую кличку дали - значит, есть за что.
        И уже серьёзно продолжил:
        - Эта цистерна наполовину полная. Сначала-то я не сообразил, что там залито - запах из предыдущей бочки напрочь отбил у меня обоняние. Но сейчас нос мой вроде бы приходит в норму, и я уже могу определить - здесь залит керосин. Единственно, не могу понять, зачем на заставе столько керосина?
        - А что тут непонятного? - удивился я и попытался дать этому объяснение:
        - У них же здесь полно дизельной техники, ещё наверняка и электричество они получали от дизель-генератора. А, если помнишь, катастрофа произошла в конце осени, впереди ожидалась минусовая температура, вот они и набрали керосина, чтобы добавлять в солярку - готовить зимнее топливо. Это и для нас очень даже неплохо, сам знаешь, у нас керосина осталось всего-то литров тридцать. Кстати, я вот думаю, эти цистерны нам весьма кстати - если мы срежем их с телеги, то можем спокойно установить в кузов «Урала», и не нужно будет возиться с кучей бочек. Непонятно только, как вытащить цистерны из этого тупика? Наверное, когда откопаем ворота, придётся буксиром тащить всю эту технику наверх. Да! Времени это займёт много, с одним опрокинутым и придавленным стеной ГАЗ-66, наверное, придётся возиться часов пять, не меньше.
        Саша тут же пояснил, какой он видел выход из данной ситуации:
        - Батя, ты меня удивляешь! Зачем же мучиться! Вырежем сверху крышу этого ангара и краном «Урала» вытащим эти цистерны наружу.
        - Так с такой глубины он не сможет ничего вытащить. Длины троса не хватит.
        - Говно вопрос! Зацепим тросом и каким-нибудь вездеходом подтащим цистерну к поверхности, а затем уже краном выдернем её и установим на «Урал».
        Я промолчал, как бы соглашаясь с этой идеей, а Саша меж тем продолжал высказывать свои мысли:
        - Придётся и квадроцикл вытаскивать, а потом загружать его в кузов, ведь, если доберёмся до мест, где нет снега, он может весьма нам пригодиться - на нём будет очень удобно производить разведку местности. Да, что ещё немаловажно, он сэкономит много топлива. А если Интендант с Мастером хорошо покумекают, то и для передвижения по снегу смогут его приспособить. Уж очень мне понравились аэросани Секретариата.
        Нашу беседу прервали призывные крики Флюра, мы немедленно бросились к нему, но, когда пробрались к месту, где он стоял, убедились, что с Ханом всё совершенно нормально, и сейчас он собирается издать ещё один громкий клич.
        - Ты что орёшь, - возмутился я, - не даёшь нам спокойно всё изучить? Мы, между прочим, там делом были заняты, к тому же обнаружили тонны полторы керосина.
        Флюр, несколько обескураженный моими нападками, ответил:
        - Я-то тут при чём? Просто ребята наверху уже задубели - тебя ждать и попросили напомнить об обещании - вернуться «минут через пять». Правда, если ты сам хочешь лезть наверх по верёвке, то я им сейчас же крикну, чтобы шли заниматься делом, а не куковали там бесцельно.
        Виднеющиеся в вырезанном проёме лица Николая и Игоря выражали полное одобрение и даже некоторое наслаждение по поводу издевательской речи Флюра, только Граната слушал недоумённо эту короткую перепалку. Первым пошёл на попятную я:
        - Ладно, замнём для ясности, лучше скажи, почему Мастер и Граната не спустились к тебе. Я уж думал, что вы вовсю «Уралом» занимаетесь.
        - Так стоят, ждут, чтобы тебя вытаскивать.
        - А что, другие там обессилели совсем?
        - Володя с Валерой и Михой пошли устанавливать «Уралы» и обустраивать лагерь. Володя говорит, что с этим нужно поторопиться, а то скоро начнёт темнеть. Лагерь же придётся разбивать основательный, ведь здесь придётся стоять не меньше трёх суток.
        - Понятно! Ну хорошо, тогда не буду тут вам мешать, лучше поеду наверх - наших дам и Дохтура новой работой загружать.
        После этих слов я зацепил верёвку за пояс, ребята за минуту вытащили меня наверх, а затем один за другим спустились в чрево ангара.
        Я отряхнулся и стоял, привыкая к дневному свету, тогда Игорь задал мне вопрос:
        - Батя, а какую ты там внизу нам новую работу придумал? Ведь вроде мы хотели начинать пробивать шурф к воротам этого ангара.
        - Эх, Дохтур, видишь, какая у нас жизнь! Придётся откапывать и крышу с другой стороны ангара. Гранаты использовать не будем, там нужно аккуратно очистить площадку, чтобы мог подъехать грузовой «Урал», к тому же внизу стоит цистерна с керосином. Эта новая работа радует только одним - там нужно снять слой снега толщиной не больше полутора метров. Так что давай, надевай лыжи и поедем, посмотрим, как идёт работа у здания, может быть, лучше шурф пробивать там, а снегоуборщик отправить к ангару.
        Когда мы подъехали к заваленному снегом зданию, то увидели, что там ребята уже пробили широкую траншею глубиной около метра, и в стене здания начали виднеться начала оконных выемок. Я отослал Игоря за женским пополнением, а Сергею и Максиму поставил новую задачу. Затем, усевшись за руль «Хонды», покатил на место проведения новых работ. После того, как наметил площадку, где нужно было убрать снег, я надел лыжи и стал возвращаться к зданию.
        Одновременно со мной туда же подкатили практически все наши женщины, за исключением Риты и Маши, которые остались с детьми. В руках у всех были лопаты, кроме этого, они принесли с собой три пары носилок. Во главе этой процессии гордо двигался Игорь. Кстати, он привлёк к этой работе и новых девушек, они тоже стояли с лопатами наперевес. В течение десяти минут, после небольшой перепалки, я расставил всех по местам, чтобы не мешали друг другу, и началась монотонная работа. Так как нас было много, то начали откапывать полосу длиной метров пять, туда вошло сразу два оконных проёма. Постепенно стали работать как на конвейере по перемещению снега. Четверо, включая меня с Игорем, непрерывно загружали носилки, а три другие пары выносили этот снег за пределы всё углубляющейся траншеи.
        Всё это движение застопорилось часа через два, когда начало темнеть. Как раз к этому времени к нам подъехали Володя с Валерой. Они, правда, не стали помогать перекидывать снег, а приступили к работам по освещению нашей траншеи при помощи бензогенератора, который притащили с собой. Организовав подачу света для нас, они направились, чтобы произвести ту же операцию на месте работы снегоуборщика. Потом ребята вернулись к нам, и это послужило как бы сигналом к прекращению всех работ, так как к этому времени уже были откопаны почти наполовину оба оконных проёма.
        Посовещавшись, мы решили, что я и Дохтур отправляемся проводить медицинские процедуры, Галя, Ира и Надя идут готовить завтрак, а остальные продолжат работу, сосредоточившись при этом на освобождении от снега только одного окна.
        Я с Игорем, передав наши лопаты ребятам, с минуту понаблюдали за работой других и поспешили вдогонку нашим трём дамам - Дохтура очень интересовало сегодняшнее меню, хотя я ему втолковывал другое:
        - Игорёк, что ты суетишься? Пойдём лучше быстрей уколемся, я забудусь, а ты уже узнавай там, что хочешь. Что касается ужина, я тебе и так могу сказать - опять будет рыба. Вот только не знаю - осетрина или севрюга, только какая тебе, к чёрту, разница. И одно, и другое - слопаем с превеликим удовольствием.
        Наверное, под воздействием моих слов Игорь притормозил и ответил, не поворачиваясь:
        - Рыба-то она рыба, но как её приготовить? Может быть, им нужно помочь наладить коптилку? Я бы с большим удовольствием ещё раз употребил копчёную осетринку.
        - Не парься! Сам понимаешь - под копчёную рыбку народ потребует и чего-нибудь горячительного, и хрен ты со своими нравоучениями их остановишь. А спиртного у нас осталось совсем немного, нужно оставить на крайний случай. Поэтому, Игорёх, будем довольствоваться варёной едой, к тому же - сытно и полезно, ты же сам говорил.
        - Да, наверное, ты прав. Ладно, забудем - пойдём на процедуры.
        Добравшись до кунгов, которые уже были соединены щитовым мостиком, мы поднялись в мужское отделение. Там, сняв верхнюю одежду, переодевшись и тщательно умывшись, Игорь сделал мне укол в глаз, потом я лёг, и он установил капельницу. В это время появились наши кормилицы, ужин было решено готовить в нашем кунге, чтобы не мучить сильным рыбным запахом детей. Игорь ушёл, поручив Наде снять капельницу, а я лежал ещё минут тридцать, с удовольствием вдыхая гастрономические ароматы. Когда капельницу сняли, повара меня отправили оповещать всех, что пора на ужин.
        На улице было уже совсем темно, чётко выделялись только освещённые места проведения работ. Народ уже порядком устал, поэтому на всех точках проведения работ я видел одну и ту же картину - как только я объявлял об ужине, все моментально бросали инструменты и спешно двигались в сторону кунгов. Мне даже пришлось притормозить Сергея и Макса, чтобы они помогли ребятам выбраться из ангара. Я скинул вниз монтажный пояс, уже скреплённый с верёвкой, а потом, одного за другим, мы вытащили мужиков из ангара. Затем тесной группкой, как на лыжных гонках, покатили к лагерю, на такой долгожданный ужин.
        Глава 13
        Как обычно, когда все собирались в одном кунге, становилось очень тесно, а сегодня особенно, ведь за столами нужно было усадить на четыре человека больше. Поэтому пришлось питаться в две смены, сначала накормили мужчин, а потом, пока мы отдыхали, лёжа на своих спальных местах, к ужину приступили наши дамы. Несмотря на стоящий вокруг шум, многие из нас успели даже подремать за то время, пока продолжался ужин.
        Вскоре я предложил на сегодня всё заканчивать, а завтра встать пораньше и с восходом солнца начинать прерванную работу. Но вскочивший вдруг Валера возмущённо воскликнул:
        - Какой на завтра! Мы уже почти откопали окно - можно спокойно туда пролезть и уже начинать обследовать здание. Зачем на это терять дневное время, всё равно там придётся ходить с фонарями и протаскивать в помещение линию освещения. К тому же даю руку на отсечение, завтра туда ринутся все - любопытно же посмотреть, что там находится. А из-за этого встанет вся остальная работа.
        На это восклицание Флюр, театрально оскалившись, мрачным голосом выдал тираду:
        - Конь, а ты уверен, что после такой экскурсии сможешь уснуть? Не будут ли тебя ночью мучить кошмары? Наверняка в этом здании полно разложившихся мертвецов, и они очень колоритно выглядят при метающемся свете фонарика. А ещё представь, как твоя нога, случайно наступившая на зловонное тело, медленно всасывается в эту гниющую и вонючую жижу. Бр-р-р! От аромата, который поднимется при этом, может и крыша съехать. Вот за Малого я совсем не беспокоюсь, у него психика чугунная. Этот орёл может спокойно, стоя по колено в разложившихся трупах, поедать какую-нибудь засохшую булку, подобранную здесь же. Я сам иногда завидую его железобетонному спокойствию. Так что, мальчики и девочки, хорошо подумайте, а стоит ли на ночь глядя спускаться в это адовое место.
        После такого колоритного выступления все наши женщины спешно засобирались, чтобы отправиться к себе в кунг, а мы, поспорив ещё минут двадцать, всё-таки решили произвести осмотр здания сегодня, несмотря на усталость после сумасшедшего дня. Особенно этому решению способствовало предположение Николая - он, блаженно откинувшись назад и массируя себе затылок обеими руками, мечтательно заметил:
        - А там точно имеется горилка! Не может же такого случиться, что у такого количества хохлов не нашлось хотя бы пары литров спиртного, наверняка и курево имеется. Помните, на том корабле, в карманах почти у всех найденных мертвецов было по пачке сигарет.
        Вот этим своим предположением он окончательно сломал меня, и я из рядов сторонников раннего отбоя позорно переметнулся к партии немедленного обследования здания погранзаставы. Тем более, когда Саша заявил:
        - Ну что вы всё копья метаете? Это же дело сугубо добровольное. Кто хочет спать, пусть ложится, а кому любопытно, может идти обследовать здание, но при этом пускай знает, что подъём всё равно для всех ранний, и никаких поблажек не будет.
        Ложиться спать никто не пожелал. Даже те, кто уже уютно примостился на лежаки, подскочили и начали торопливо одеваться, в глазах у всех горел огонь жажды наживы; каждый про себя представлял, что именно он может найти в этом промёрзшем здании. Например, я даже трясся от возбуждения при мысли о возможности обнаружить там хоть пачку сигарет, ведь последние из выданных мне когда-то уже давно закончились. Время было почти десять часов вечера, и мы договорились, что заниматься изыскательской деятельностью будем до двенадцати часов. Эту договорённость Флюр резюмировал так:
        - Точно, нужно к полуночи всё закончить. Потом, сами понимаете, начинается время Вия, место его дислокации - Диканька, находится оно не очень далеко отсюда. Валер, ты бы на всякий случай захватил мел - будешь им рисовать круги.
        И он опять мрачно захохотал.
        Первыми добрались до вырытой траншеи Саша и Флюр, они топорами выломали оконную раму и скрылись в уже пустом проёме. Мы с Валерой последние забрались в дом через это отверстие, так как запускали генератор и подготавливали всё для проведения электрической линии в здание. Разматывая кабель, первым двигался Валера, за ним я нёс связку дополнительных удлинителей, с вмонтированными в них короткими проводами с лампами. Не отвлекаясь и не заглядывая в комнаты, мы довольно быстро провели освещение по коридору, ведущему наверх, по лестнице вниз и по коридору первого этажа.
        После проведения освещения мы тоже занялись осмотром боковых комнат. Валера проверял комнаты по правой стороне коридора, а я по левой. Кстати, на первом этаже мы оказались раньше всех. Остальные застряли, проверяя помещения на втором этаже.
        Первая комната, куда я открыл дверь, была не очень большой, она была заставлена столами с радиоаппаратурой и полками с какими-то папками. По-видимому, это был радиоузел заставы.
        На стуле перед радиостанцией сидел, так сказать, труп - голова его покоилась прямо на столе. Ещё один труп лежал на диване, стоящем в углу комнаты - голова его свешивалась почти к самому полу, на котором валялась засохшая лепёшка непонятного вида. По-видимому, человека перед самой смертью вырвало. Я сразу же подумал, как всё это похоже на то, что я уже не раз встречал при осмотрах квартир и других мест, которые первоначально послужили убежищем для людей; и здесь всё та же картина отравления после воздействия ядовитого вулканического газа. Только единственный момент вызвал у меня недоумение - все-таки это была военная часть, и у них наверняка имелись противогазы. Тогда почему эти люди ими не воспользовались? Подобные размышления занимали меня не долго, неуёмная тяга к табаку подавила все другие мысли, включая первоначально присутствующую брезгливость. И я, повинуясь наркотическому зову никотина, начал судорожно обшаривать карманы трупов. В брюках лежащего на диване мертвого человека я, к своей радости, нашёл почти полную пачку каких-то украинских сигарет. Не обращая никакого внимания на запах,
идущий от этой пачки, я вытащил сигарету и с превеликим кайфом ею задымил.
        Перекурив, я, с чувством полностью выполненной миссии по обследованию этого помещения, вышел в коридор. У меня даже не возникла мысль, посмотреть папки с радиограммами, чтобы узнать, какие распоряжения командования должна была выполнять эта погранзастава. Выйдя в коридор, увидел у следующей двери стоящего в нерешительности и мнущегося Валеру. Заметив меня, он, как бы оправдываясь, произнёс:
        - Этот чёртов Хан как накаркал - действительно, в комнате полно мертвяков.
        Я усмехнулся:
        - Но что-то, кроме этого, ты там увидел?
        - Да нет там ничего интересного - стоит штук десять двухярусных кроватей, а на них трупы.
        - Ну ты и сноб! Надо же, даже в тумбочках и в карманах не пошарил. А вдруг там сигареты или бутылочка где-нибудь припрятана.
        - Да успокойся ты, Батя. В тумбочки и шкафы я глянул - кроме всякой белиберды, нет там нужных нам вещей. Единственное, я в карманы не лазил - противно как-то всё это, не по-человечески.
        - Ха, по чужим квартирам или складам лазить - это нормально, а карман трупа - взападало обшарить? Ты пойми, мы теперь, по воле провидения, стали полноправными наследниками этих людей. И я думаю, что они там, на небесах, очень даже рады, если чем-то смогут помочь нам выжить и сохранить хоть какой-то оптимизм. Ладно, на вот сигаретку, покури немного. Кстати, эту пачку мне подарил один из мертвецов, он как будто специально лежал так, умирая, чтобы не придавить карман кителя - оставил его открытым, чтобы пачку эту было удобнее вытащить.
        Валера взял сигарету и с видимым удовольствием её закурил, а я, открыв дверь, возле которой он стоял, заглянул внутрь помещения. Луч фонаря осветил ряды двухярусных кроватей, на которых действительно лежали трупы. По-видимому, эта большая комната, так же как и первая, осмотренная мной, выполняла роль казармы. Несмотря на предыдущее моё заявление, что-то совсем не хотелось заходить туда и начинать проверять тумбочки и карманы усопших. Поэтому я даже обрадовался, хоть и не без удивления, когда в противоположном конце коридора неожиданно возник луч света, а вслед за ними появилась человеческая фигура. Когда фигура шагнула на освещённое лампами место, мы поняли, что это Коля. Он целеустремлённо направлялся к нам, по пути с видимым удовольствием вдыхая сигаретный дым, распространявшийся чуть ли не на весь коридор. Этот-то запах, видимо, и привёл его к нам.
        Коля ещё издали начал выкрикивать:
        - Ну как дела? Я носом чую, что вас можно поздравить с добычей. Может, вы и горилку здесь нарыли?
        - Какая, к чёрту, добыча, тут везде только одни мертвяки, - ответил я, - единственное, что стоящее нашёл, так это пачку сигарет, да и то - воняют как копна прелого сена. На, вон, сигаретку, траванись за компанию.
        Николай охотно взял сигарету, только сразу её не закурил, а, немного отдышавшись, заявил:
        - Тогда скорее заканчивайте здесь и пойдёмте со мной, вроде намечается одна интересная тема. Мы с Максимом нашли проход в пристройку, по-видимому - раньше там были столовая и кухня, правда, пролезть к ним будет не очень легко, вся та сторона завалена всякими обломками и снегом. Наверное, этой части здания довольно сильно досталось от цунами. Все-таки хорошо, что близко не океан, а всего лишь Чёрное море, поэтому волна была не очень большой.
        После этих слов он наконец закурил полученную сигарету, немного подымил ей и продолжил:
        - Фу, чуть не забыл, зачем шёл! Нужно захватить с собой какой-нибудь ломик, а то там мы нашли железную дверь, и монтировками ни фига не получается её вскрыть. Тут возле лестницы я вроде видел пожарный щит и на нём толстый багор, думаю, им и вскроем ту дверь.
        - Ну что, тогда докуривай и пойдём ломать эту самую дверь, - согласился я с его предложением, - к тому же Валера как знал, что нужно будет чего-нибудь вскрывать, взял с собой большой гвоздодер, фомку, так сказать.
        В этот момент в разговор вступил Валера, он, вытянув вперёд руку, указал на противоположную сторону коридора, где, выделяясь среди других, виднелась мощная железная дверь и спросил:
        - Что, там установлена такая же, как этот монстр? Если да, то мы - хрен её вскроем подручными средствами. Может, всё-таки сходить к кунгам и взять болгарку?
        Коля, глянув на указанную дверь, помотал головой и заявил:
        - Да нет, та гораздо хлипче, просто дверь, обитая оцинковкой. Мы бы её и ногами выбили, но она, сволочь, открывается наружу. Этим багром, думаю, мы её спокойно отожмём. Ладно, пошли, мужики, а то Максим там уже заждался.
        Когда мы уже направились к дальней стороне коридора, я всё-таки не удержался и прямо на ходу спросил у Коли:
        - Слушай, а как всё-таки вы оказались раньше нас на первом этаже? Вроде бы все, пока мы устанавливали проводку, пошли проверять второй этаж.
        - Правильно, мы с Максом сначала и заглянули в одну комнату на втором этаже, но это оказался простой кабинет, кроме уставов и каких-то бумажек, там ничего не было. А так как народу там и без нас полно, мы и пошли на первый этаж, можно сказать, сразу за вами. Только направились мы в другую сторону коридора, а там он поворачивает и ведёт в столовую.
        Остановившись около пожарного щита, Николай снял похожий на ломик багор, и мы пошли дальше. При нашем приближении к повороту коридора стали видны следы разрушений - валялись какие-то доски и отвалившаяся штукатурка. После поворота таких следов стало гораздо больше, а вот когда мы вышли из-под защиты каменных стен, тогда увидели настоящую картину разрушений. Мы еле пробрались мимо снежных столбов, образовавшихся в местах обрушения крыши. Наконец, добравшись до новых каменных стен, я увидел Макса, который при свете фонарика пытался обследовать большой зал, уставленный обеденными столами. В этом зале, в двух местах тоже стояли толстые снежные столбы, и кое-где валялись обломки плит перекрытия. По всем этим признакам я вывел, что пристроенная столовая была одноэтажной и по качеству проведения строительных работ и материалов гораздо хуже большого здания.
        Следующий впереди Николай уверенно вошёл в примыкавшую к столовой кухню, пробрался между плитой и большим разделочным столом и направился к небольшому коридорчику, в конце которого, собственно, и находилась наша цель - обитая оцинкованным железом дверь. Следом за нами в этот же коридорчик вошёл и Макс. Вот так, вчетвером, мы и начали, попеременно сменяя друг друга, вскрывать эту дверь. Отжать её багром у нас так и не получилось - мешала стена. Помучившись так минут десять, я отошёл в сторону, чтобы теперь другие попытались это сделать. Только решил закурить, как раздался отдалённый хлопок взрыва. Я, засунув сигарету обратно, поспешил в основное здание, откуда и пришёл этот звук. Ребята так и продолжали заниматься дверью; из-за шума, производимого ими самими, никто не услышал этого хлопка.
        Добравшись до большого, освещённого электрическими лампами коридора, я увидел, что железная дверь была распахнута, и у входа в эту комнату переминался с ноги на ногу Граната. Увидев меня, он улыбнулся и довольным тоном произнёс:
        - Ловко ваш Хан эту дверь вскрыл. Сразу видно - крутой профессионал.
        - Других не держим! Так что - учись, студент, как надо мародёрствовать. Наверное, этот пласт жизни прошёл мимо тебя. Но не волнуйся, с нами ты быстро наверстаешь упущенное.
        С этими словами я, пройдя мимо него, вошёл в открытый дверной проём. От увиденного богатства у меня даже ёкнуло сердце. Вся эта большая комната была заставлена пирамидами с оружием и стеллажами с боеприпасами. По-видимому, похожие чувства, только в сто раз сильнее, испытывали и Саша с Флюром. Они оба, с очумелыми глазами ходили от одного стеллажа к другому и о чём-то периодически друг с другом перекрикивались.
        - Ну и ни хрена же себе, ёжкин кот! - воскликнул я. - Только скажите мне на милость, как мы всё это богатство вывезем.
        Этими словами я прервал обоюдный экстаз Саши и Флюра, они остановились и уже осмысленными глазами посмотрели на меня, после чего Саша сказал:
        - Вот, вот, Батя, я тоже об этом думаю, только ни одна умная мысля в голову не приходит. Если даже мы наладим ещё одну машину, то где для неё взять шины низкого давления. Поставить обычные камеры - так они через десять километров лопнут. Да и где взять на новую машину двух водителей? Боюсь, что никто из оставшихся дам не выдержит такой темп движения. Тут у мужиков-то зрение летит. Так что придётся оставить всё здесь, захватим только немного боеприпасов, разовых гранатомётов и четыре комплекта ПЗРК.
        - Тогда получается, нам не нужен крупнокалиберный пулемёт, - высказал я своё мнение, - тем более это ЗПУ весит килограмм двести, не меньше.
        - Да, наверное, ты прав, сейчас самое главное для нас - по максимуму загрузиться топливом. Жалко, конечно, оставлять такую вещь, но, видать, придётся.
        Потом, ещё раз оглядев помещение оружейки, он с ноткой горечи в голосе продолжил:
        - Ладно, что тут поделаешь! Тогда мы с Ханом подберём тут самое необходимое, а остальные пускай, чтобы не терять время, продолжают обследовать другие помещения. Глядишь, ещё что-нибудь интересное найдут.
        Чтобы хоть немного подбодрить этих любителей оружия, я с подчёркнутым энтузиазмом в голосе произнёс:
        - А уже, наверное, нашли! Мастер с Максом рядом с местной кухней обнаружили очень интересную, обитую оцинковкой дверь. Скорее всего там находится продуктовый склад заставы. Сейчас они вместе с Валерой пытаются открыть эту дверь.
        Услышав мои слова о продуктовом складе, ребята на минуту забыли об оружии. Флюр сразу же повернулся ко мне и завистливо заметил:
        - Вот же, Мастер, вот же сукин сын! Не удивлюсь, если его хохляцкий нос приведёт к запасам сала и горилки. Ну ладно, что мы тут стоим, нужно быстрей двигать к кухне, нельзя оставлять такую ненасытную утробу наедине с ценными продуктами.
        - Хан, тебе же вера запрещает есть свинину, - саркастически заметил Володя.
        Флюр усмехнулся, похлопал себя рукой по животу и заявил:
        - Да, Интендант! Придётся мне с тобой провести ознакомительное прочтение Корана. Чтобы ты уяснил, что в боевом походе истинный мусульманин может употреблять в пищу всё что угодно, даже свинину, тем более когда помогает своим друзьям, а я действую точно по канонам, спасая вас от накопления избыточного холестерина. Вдобавок ко всему прочему, если нам повезёт и найдём горячительное, думаю, я возьму на себя и часть алкогольного вреда. К тому же не забывай, солнце уже село, можно немного и погрешить. Так что хватит болтать, пошли спасать ребят от искушения чревоугодием.
        Своими словами Флюр всех развеселил, и мы, обмениваясь на ходу шуточками, направились тесной группой в сторону столовой. Я шёл впереди, указывая дорогу. Войдя в кухню, мы услышали треск и громкий удар, как от падающего тяжелого предмета. Войдя в коридорчик, я увидел распахнутую дверь, а рядом стоял с перекошенным лицом Валера, с ожесточением растирал кисть левой руки и при этом громко матерился. Я сразу понял, что вскрытие железной двери произошло только что и, как водится, не без травм. Пропустив вперёд Дохтура, который сразу же занялся рукой Валеры, я вошёл в помещение. За мной туда же ввалились и ребята.
        Это была большая комната, её функция как продуктового склада становилась сразу понятной, стоило увидеть стеллажи, забитые ящиками с консервными банками, которые стояли вдоль стен с овощными контейнерами, промышленным холодильником и двумя большими морозильными агрегатами. В углу лежали друг на друге несколько мешков, по маркировке я сразу понял, что это сахар. Обе морозилки были открыты, и там чем-то уже гремели Коля с Максом. Услышав, что кто-то зашёл, они прервали это увлекательное занятие и обернулись к нам.
        Физиономии у них были умиротворённые и довольные, как у сытых котов. Мы, уже до этого разгорячённые шутками, которыми обменивались по пути сюда, при виде этих лиц дружно рассмеялись. На лице Николая появилось недоумевающее выражение, и он спросил:
        - Вы что это - белены объелись? Или травки где-то накурились?
        - Ладно, Мастер, ты как, нашёл сало, о котором мечтал? - спросил его, усмехаясь, Флюр.
        - А то, - ответил Коля и, широко улыбаясь, вытащил из морозилки большой бак из нержавейки. Потом как фокусник снял крышку, и все увидели в этой емкости толстые куски сала, они заполняли бак больше чем наполовину. Про себя я прикинул, что этого продукта там не меньше десяти килограммов.
        Мы, поражённые, примолкли, потом Флюр не выдержал и хриплым шёпотом спросил:
        - Ты что и горилку где-нибудь откопал?
        - Ну ты, татарин, совсем не знаешь менталитета украинцев. Разве бывает сало без горилки? - И Коля, сделав несколько шагов к близстоящему стеллажу, открыл стоящий на нём неприметный картонный ящик и начал демонстративно доставать из него бутылки с водкой. Непроизвольно я прочитал надпись на этикетке - «Старокиевская емкость 0,7 л». Выставив двенадцать бутылок, Николай театрально сбросил пустую коробку на пол и сделал реверанс.
        После минутного молчания раздался восторженный крик, и народ, толкая друг друга, попытался добраться до Коли, чтобы начать его качать как героя. Такое буйное выражение чувств остановил я:
        - Эй, мужики, вы что, сейчас же всю посуду побьёте! Всех, мля, за это в нарядах сгною! Стоять, мля!
        От неожиданности, услышав мою ругань, народ остановился, и теперь все вопросительно глядели на меня. Я на минуту приостановил ор и уже совершенно спокойным голосом продолжил:
        - Хватит безумствовать, тем более время уже одиннадцать часов. Нужно кое-что отсюда забирать и валить к себе в кунг. Сами же слышали, что сегодня Флюр говорил - после двенадцати ночи начинается время Вия.
        По лицам моих друзей я понял, что они не оценили шутки:
        - Ладно, шучу! Но заканчивать действительно надо. При виде этих богатств мне что-то зверски захотелось мяса, эта осетрина уже достала. Предлагаю - пока девчонки спят, захватить здесь по банке тушенки, бутылки три горилки, шматок сала, естественно, и пойти в наш кунг - попьянствовать, по-мужски.
        - А что же это за пьянство такое, с тремя бутылками? Это же получается - всего двести грамм на нос, - попытался возмутиться Сергей.
        Но я, назидательно подняв указательный палец, ему ответил:
        - Не пьянства ради, а здоровья для! Потом, повернувшись к Володе, предложил:
        - А ты, Интендант, давай, оставшиеся девять бутылок приходуй в свой гроссбух.
        Чтобы прекратить начавшееся протестующее бухтение и возгласы, типа «Диктатор!», я подумал и заявил:
        - Ещё бутылок шесть используем, когда закончим все дела на этой заставе. Устроим перед дальней дорогой день релаксации.
        Против этого возражать, естественно, никто не стал, и мы, захватив нужные продукты, тесной группой направились к выходу из этого здания. Вечерний загул продолжался недолго, всего часа полтора. В два часа ночи все уже лежали на своих спальных местах. Во время нашей посиделки мы полностью распланировали дальнейшие работы. Было решено, что «Урал» останутся доделывать три человека, Саша теперь будет участвовать в работах, проводимых наверху, где нужно было успеть сделать очень много: во-первых - откопать ворота в ангар, во-вторых - поднять краном цистерны и квадроцикл, ну и, наконец, отобрать и вынести из здания погранзаставы оружие и продукты. Кроме всего этого, мы решили - после проведения всех работ устроить большой помывочный день. Нужно было перед дальней дорогой привести себя в порядок - отмыть всю грязь, накопившуюся с последнего банного дня.
        На следующий день подъём был в восемь часов, на работу вышли в девять. Погода на улице была прекрасная - температура -11 градусов, снега и ветра не было. И работа закипела. Снегоуборщик перевели на откопку ворот. Саша и Володя занялись отбором и переноской оружия и продуктов на улицу перед зданием заставы. Ну а все остальные, включая женщин, продолжили откапывать верхушку ангара, в том месте, где находились цистерны.
        К обеду полностью освободили от снега довольно большой участок металлической поверхности. Отпустив женщин немного отдохнуть, а потом начинать готовить обед, мы приступили к резке оболочки ангара. Пришедшие чуть позже Саша и Володя тоже приняли в этом участие. Самую большую трудность доставила балка перекрытия. Пока Валера и Саша резали её двумя болгарками, пришлось поменять четыре отрезных круга. А резать эту балку было надо, для того чтобы цистерны свободно могли пройти через проделанное отверстие.
        Бригада наших автомехаников тоже сделала большое дело - был заведён двигатель «Урала». Машине дали поработать несколько минут, затем заглушили. Потом, при помощи верёвки, по одному вытащили ребят из ангара. После этого позвали Сергея с Максом и направились на обед. Настроение было отличное - дел сделано много, а самое главное - вездеходный «Урал» оказался в полном порядке. Оставалось только заменить на нём шины низкого давления, откопать ворота, за которыми он стоял, загрузить этот грузовик, и можно было двигаться дальше.
        Ребята на снегоуборщике уже сняли верхний, рыхлый слой снега на всей трассе будущего въезда в ангар. Обед нас тоже порадовал, мы, не ограничивая себя, наелись осетрины и супа из неё. Несмотря на то, что в последнее время ели рыбу, как говорится, «от пуза» - её количество на складе всё ещё превышало сто килограммов. Во время обеда опять были пересмотрены составы рабочих бригад: вытаскивать цистерны оставили трёх человек - это были я, Саша и Валера; выносить продукты из здания должны были тоже три человека, во главе с Володей; в ангаре оставалась та же бригада, остальные были брошены на откопку въезда. Было решено, несмотря на работающий снегоуборщик, начинать копать вручную вертикальную шахту непосредственно перед воротами. Снег там был уже плотный, ноги не проваливались, и напиленные снежные блоки не рассыпались. Ещё один шурф начали копать на самой верхушке ангара, как раз над КРАЗом с большой цистерной. Там было задумано пробить отверстие в обшивке ангара, чтобы просунуть шланг для откачки дизтоплива.
        После обеда наша бригада занялась подъёмом грузов из ангара. Для этого сначала начали перекачивать керосин в большую цистерну с дизтопливом, она была не полная, и туда вошёл весь керосин. Одновременно с перекачкой я подогнал «газон» к вырезанному проёму, а Володя в это время устанавливал грузовой «Урал» так, чтобы можно было вытаскивать груз, не выдвигая полностью стрелу крана. Саша в это время, спустившись в ангар, лопатой освобождал от снега квадроцикл.
        Откидав снег, он зацепил тросом этот аппарат, и я «газоном» подтянул его практически к самому отверстию в ангаре. Володя зацепил квадроцикл кошкой крана, потом, подойдя к управляющей консоли крана-манипулятора, приподнял его над проёмом. Я сдал «газон» назад, вышел из кабины, отцепил трос и начал помогать Володе, чтобы отвезти квадроцикл подальше, то есть выполнял работу стропальщика. Таким же образом мы вытащили и цистерны. После того как они оказались наверху, мы с Володей при помощи болгарки освободили цистерны от колёсной базы, и теперь они были полностью готовы для установки в кузов «Урала».
        Кстати, таким же образом подняли и три бочки, полные бензина, их обнаружил Флюр в кузове одного из ЗИЛов. Эти бочки помогала перекантовывать из кузова вся бригада автомехаников. На пол ангара их скатили по толстым доскам, приставленным к кузову. После этого Саша не стал подниматься наверх, а остался помогать перебортировать колёса «Урала».
        Закончив поднимать бочки, Володя стал помогать ребятам откапывать ворота, а я, вместе с Игорем, направился в наш кунг на процедуры.
        После капельницы я остался в кунге и даже уснул, ожидая прихода остальных. Разбудил меня шум, доносящийся с кухни и запах готовящейся рыбы. Я глянул на часы - было уже девять вечера. На кухне суетились Маша и Галя, женщины пожалели меня будить. Чтобы как-то обратить на себя внимание, я кашлянул и спросил:
        - Ну как там дела? Много еще снега осталось? Может быть, мне встать и пойти помочь ребятам?
        - Да уж лежи, лечи свой глаз. Там и без тебя полно здоровых мужиков, - ответила мне Маша, помешала в большой кастрюле и продолжила: - Въезд в ангар уже откопали больше чем наполовину. Даже успели сделать отверстие для насоса. Игорь уже откачивает солярку в цистерну своего заправщика. Сейчас там остались работать одни ребята. Вот отварим рыбу и пора всех звать на ужин.
        Я встал, оделся и только потом спросил:
        - Вы-то сами хоть перекусили? Так сначала сами поужинайте, а то, если вся наша гоп-компания заявится в полном составе - ни времени, ни места у вас уже не будет. Я с вами тут пока попью чайку, а потом уж пойду звать мужиков.
        Жена со мной согласилась, и я сначала поужинал с нашими дамами, потом, уже в десять часов, хотя и с трудом, но осилил ещё одну порцию рыбы, а потом, мучаясь от переедания, уснул только в одиннадцать часов вечера.
        На следующий день подъём был опять в восемь часов. За завтраком договорились, что сегодня работают одни мужчины. Фронт работ сузился, оставалось только откопать въезд. «Урал» был полностью подготовлен, отобранные продукты уже лежали на улице - оставалось их только загрузить в «Урал».
        Для наших женщин было решено сегодня устроить банный день. Чтобы помочь им наносить воду, был оставлен Максим. Электричество решили не экономить и запустили все наши бензогенераторы: два больших и два маленьких. Бензина теперь у нас было много, вряд ли мы сможем увезти его весь с собой, поэтому для процесса помывки стало возможным использование санузлов в обоих кунгах.
        К вечеру спуск в ангар был закончен, мы распахнули ворота, и Граната выгнал «Урал» наверх. Было решено, что экипажем на этом вездеходе будут Василий и Миша. После этого я с Игорем отправился на процедуры, а ребята остались устанавливать цистерны в кузов и загружать туда приготовленные продукты и оружие. Ещё днём Валера с Сергеем изготовили сани. Конструкция у них была такая же, как и у остальных. Их должен был буксировать наш новый вездеход. В сани загрузили квадроцикл и четыре пустые бочки, в которые потом мы залили дизтопливо. Я, закончив процедуры, ожидал ребят до девяти часов, они пришли уставшие, но довольные проделанной работой. «Урал» было полностью загружен и готов к дальнему путешествию.
        Ужин у нас прошёл на удивление спокойно, безо всяких споров и длинных разглагольствований. Единственный вопрос, который обговорили - это о завтрашней бане и отдыхе. Отправляться в дальнейшую дорогу решили послезавтра утром. Вместо меня управлять «газоном» должна была Вика.
        На следующий день наша помывочная эпопея началась только в двенадцать часов и закончилась в шестом часу вечера. Немного передохнув, в семь часов вечера, чистые, побритые и благоухающие парфюмом, мы собрались на праздничный ужин. Полностью всех наш кунг вместить не смог, поэтому часть дам, которые отказались пить водку, остались в женском кунге с детьми. Собаки, на всякий случай привязанные за поводки, охраняли наш лагерь.
        Как обычно бывало после крупных свершений, стол ломился от элитных, для нашего теперешнего положения, продуктов. Сегодня несомненным хитом было сало, квашеная капуста и солёные огурцы. Как ни странно, за столько лет хранения и после разморозки эти продукты оказались совершенно не испорченными и, по-моему, не сильно потеряли во вкусе.
        После первой рюмки Володя начал рассказывать, что всего в «Урал» загружено больше тонны продуктов, включая двести килограммов сахара. Когда он приступил к перечислению всех отобранных продуктов, его чуть не освистали и заставили говорить второй тост. После третьей рюмки Флюр вдруг подскочил к сидевшему напротив Мише и заявил:
        - Слушай, Мишань, ты какой-то очень скромный, ничего про себя не рассказываешь. Вон, Граната уже всем доложил о своей прежней жизни, а ты всё мнёшься чего-то. Не бойся, здесь все свои, давай, колись про свои скелеты в шкафу. А, может быть, ты нас не уважаешь? - И Флюр уставился немигающим взглядом на Мишу.
        Тот как-то испуганно вздрогнул и, немного заикаясь, ответил:
        - Да ты что, Хан! Я не просто всех вас уважаю, а преклоняюсь перед вашим мужеством. Очень жалею, что после катастрофы рядом не оказалось людей, хоть немного похожих на вас. Что же касается рассказа про себя, то мне даже неловко об этом говорить. По сравнению с вашей жизнью, моё существование какое-то жалкое и совсем неинтересное. Но, если хотите, я всё вам расскажу, обещаю ничего не утаивать.
        И Михаил начал не очень долгий рассказ о своей жизни.
        Рассказ Миши
        Фамилия у меня Прозанов, сейчас мне тридцать девять лет. Я закончил Ейское лётное училище и десять лет служил в ВВС. Сначала летал на «сушках», потом меня сбили над Южной Осетией, и я не очень удачно катапультировался. После этого пришлось переквалифицироваться из истребителя в извозчики и летать на транспортных самолётах, для этого целый год переучивался. За пять лет до катастрофы я демобилизовался и устроился в одну известную авиакомпанию. Летал на грузовых АН-178. В основном возили негабаритные грузы и практически по всему миру. Даже несколько раз летал на Шпицберген. Платили совсем неплохо, так, что я смог купить себе новую квартиру в Ростове. Старую оставил бывшей жене и нашему ребёнку. Развёлся с ней еще когда служил в армии. Эта сука, пока я находился в служебных командировках, напропалую мне изменяла.
        Так и жил один до самой катастрофы, правда, конечно, была у меня приходящая жена, но это так, просто для утехи плоти - после катастрофы я её и не видел больше. Когда случилось землетрясение, я находился на аэродроме. Мы недавно прибыли из рейса - летали в Африку, доставляли гуманитарный груз. Повсюду были бардак и суета, это помешало мне быстро добраться до дома. Когда всё немного успокоилось, нас задержали из службы МЧС - все думали, что самолёты понадобятся для проведения спасательных работ.
        Когда немного прояснилась ситуация и стало понятно, что надвигается облако пепла, и в такой ситуации воздушное сообщение будет невозможным, нас распустили по домам. Держать столько народу на аэродроме было невозможно, все крупные каменные здания рухнули, даже чай приходилось пить в будке у охранников. К тому же объявили, что через пару часов нас может накрыть облако вулканических газов, что возможно отравление ими, поэтому рекомендовали тем, кто живёт выше пятого этажа, переждать эту газовую атаку дома. Нужно было плотно закрыть окна и двери, а вентиляционные отверстия перекрыть несколькими слоями марли, периодически смачивая её водой. Тех же, кто оставался на аэродроме, собирались эвакуировать в город, в уцелевшие от землетрясения здания, туда же предлагалось явиться тем, у кого дома разрушены.
        Из этих речей и несогласованных действий я понял одно - спасение утопающего дело рук самого утопающего. У нас не оказалось ни одного авторитетного, харизматичного лидера, который бы взял ответственность за судьбы других людей. Всё начальство думало в первую очередь о спасении своих задниц. Никто не желал заниматься не прописанными в его должностных инструкциях делами. Рядовые пилоты, техники и обслуживающий персонал аэропорта так и не смогли самоорганизоваться. О неспособности руководства к действиям в случае ЧП говорил и тот факт, что народ просто выпихивали в неизвестность, при этом даже не снабдив сухим пайком, дали только несколько марлевых повязок.
        Помню, что всё это меня чрезвычайно разозлило. Я не стал стоять в очереди на получение этих повязок, сел в машину и поехал домой. Внутри просто клокотала обида на власть, которая как только стало ясно, что полёты невозможны, отнеслась к нам как к отработанному материалу. Я ехал и мысленно злорадствовал, как эти сволочи-начальнички ошибаются, я всё равно выживу: в квартире моей полно консервов, есть кулер с 30-литровой канистрой воды, плюс ещё одна. К тому же так как я увлекался туризмом, в запасе было много таблеток с сухим топливом, а также плитка и осветительная лампа, работающие от баллончиков со сжиженным газом. Этих баллончиков лежало в кладовке штук двадцать. Сейчас я радовался, что жил один, часто бывал в командировках и, из-за того что не хватало времени ходить по магазинам, закупал обычно очень много консервов и супов быстрого приготовления. Было очень удобно, как только проголодался - открыл консервную банку, съел её - и ты уже сыт.
        До дома добирался в три раза дольше, чем обычно - это заняло у меня час двадцать. И это было связано не с пробками, как раз машин на дороге было очень мало, а с возникшими на асфальте трещинами и валяющимися повсюду обломками зданий. Хорошо, что у меня был джип с большими колёсами, и я смог без особых проблем преодолеть все трещины и колдобины. В городе иногда приходилось ехать по парковой зоне, прямо по кустам и цветочным клумбам.
        Насмотревшись на разрушения и лежащие повсюду трупы, я, когда увидел, что дом мой цел, даже, несмотря на то что до этого был не особо верующим, превознёс молитву нашему Господу Иисусу Христу и прослезился. Поднявшись пешком на свой седьмой этаж, первым делом, не раздеваясь, начал перекрывать окна. Половина стёкол отсутствовала, и, чтобы изолироваться от внешней атмосферы, пришлось снимать со всех шкафов задние стенки из оргалита и прибивать их на рамы. Сверху всю конструкцию я ещё закрыл нейлоновым полотном - пришлось порезать палатку. Когда всем этим занимался, уже ощутимо пахло какой-то мерзостью, у меня даже разболелась голова, пришлось выпить несколько таблеток анальгина. Я, превозмогая плохое самочувствие, все-таки доделал окна и перекрыл вентиляцию марлевым фильтром, который обильно смочил водой. Состояние было ужасное, я достал бутылку коньяка и, не закусывая, выпил его прямо из горлышка, при этом прикладывался всего-то раза четыре. Потом, не раздеваясь, упал на кровать и отрубился.
        Следующие дни помню плохо, только иногда в голове возникают воспоминания о довольно мерзком состоянии, которое лечил алкоголем, иногда заедая это лекарство какой-нибудь банкой консервов. В себя пришёл только дней через восемь и то потому, что буханина в доме кончилась и страшно хотелось пить. Я проверил свои запасы - добрая половина консервов была использована, открытые банки валялись по всей квартире. Воды в баллоне кулера не было, но запасной баллон был не тронут. Я его открыл и налил себе большую кружку воды. Выпив, почувствовал некоторое облегчение. Голова прочистилась, и я начал анализировать обстановку. Из постороннего в квартире ощущался только сильный запах канализации. Я прошёл в туалет и ужаснулся - там было в прямом смысле всё засрано.
        Одежда и обувь тоже были все в засохшем говне, меня чуть не вырвало, я вернулся и снова налил себе полную кружку воды.
        После этого, отпихивая попадающиеся под ноги пустые бутылки и банки, я направился в кухню. В квартире было довольно прохладно, и у меня возникла мысль - взглянуть на показания термометра, висящего на внешней раме кухонного окна. Как мне помнилось, стёкла там оставались целыми. Зайдя на кухню, я ещё раз ужаснулся - вдобавок к наваленной в углу большой куче говна и луже мочи, возле мойки, на столе, на большом металлическом подносе было устроено импровизированное кострище. По-видимому, я там жёг таблетки сухого топлива, страницы из книг и журналов, разогревая себе консервы. Потолок был весь чёрный, а на стенах остались подтёки от брызг жира. Боком, стараясь не задеть стол и не наступить ещё в какую-нибудь гадость, я протиснулся к окну и посмотрел на градусник.
        На улице было пять градусов тепла и довольно сумрачно. К своему удивлению, я заметил в палисаднике перед домом двух человек. Они что-то там собирали, и, что самое главное, на них не было надето ни противогазов, ни марлевых повязок. Из всего увиденного мой воспалённый мозг, хотя и со скрипом, но сделал вывод, что сейчас на улице совершенно безопасно, и если я туда выйду, это мне не нанесёт никакого вреда. С этой мыслью, чуть ли не бегом, я бросился на балкон и уже оттуда внимательно оглядел все доступные взгляду окрестности. Там увидел проезжающую мимо машину и ещё нескольких человек. Все проходящие мимо люди тащили какие-то вещи или были нагружены досками, вперемешку с ветками деревьев. На улице канализацией не пахло, но зато присутствовал, очень уж хорошо знакомый мне по африканским воспоминаниям, запах гниющих трупов.
        Вернувшись в комнату, я сел на диван и стал размышлять - выводы были ужасны. Света, воды, тепла и канализации в доме не было. Консервов оставалось дней на семь, надеяться на помощь со стороны властей не приходилось. Кому нужен был пилот, который кроме как летать на самолётах больше ничего не умел. А, судя по облакам с мелкими частичками пепла - это моё умение ещё долго никому не пригодится. От осознания собственной никчёмности и бессилия я даже всплакнул. Ужасно захотелось выжрать стакан какого-нибудь пойла, но, к сожалению, даже после тщательного обыска, я не нашёл ни капли спиртного. Пришлось опять налить себе полную кружку воды.
        После этого я ощутил непреодолимое желание сходить в туалет. Гадить в квартире было противно, и я вышел в коридор, намереваясь отлить в мусоропровод. Подойдя к нему и открыв крышку, резко отшатнулся - из зева мусоропровода на меня шибануло таким зловонием, что заслезились глаза, и сразу захотелось блевануть. Сдерживая себя, я всё-таки справил свою нужду и с чувством омерзения захлопнул крышку этой клоаки. По-видимому, подобный путь сброса отходов жизнедеятельности был не в новинку не только мне, только, скорее всего, я был последним, кто догадался использовать его в этом качестве.
        Зайдя в квартиру, я в тягостном раздумье уселся на диван. Всё, что было сделано мной в этой жизни, казалось бессмысленным. Все мои потуги заработать как можно больше денег сейчас казались смешными, а амбиции по обладанию самыми модными вещами просто нелепыми. Вот я сейчас сижу в одежде от Версаче, весь обмазанный дерьмом, а моя дорогущая квартира выглядит хуже самого грязного хлева, и не к кому обратиться за помощью и сочувствием, все настоящие друзья остались там, в армии, они живут в облезлых комнатах, в гарнизонном общежитии при аэродроме. В этот момент, если бы у меня был пистолет, я бы точно застрелился, мысль о том, чтобы повеситься, вызвала у меня отвращение.
        Потом я подумал о своём джипе, у меня что-то щелкнуло в мозгу, и возникло сильное желание срочно уехать отсюда, к моим настоящим друзьям, и там попытаться выжить. В первую очередь, передо мной возник образ Витьки - моего кореша ещё по училищу. Я знал, что сейчас он живёт у родителей, недалеко от города Шахты. Идея поехать к нему настолько мной завладела, что я, больше уже ни о чём не рассуждая, подскочил и начал действовать: сначала полностью разделся и, ёжась от холода, протёрся полотенцами, смоченными в воде. Потом переоделся в свой обычный наряд для туристических походов в холодное время и только после этого начал собирать нужные вещи и оставшиеся продукты. Всего набралось два рюкзака и три большие сумки. Больше ни минуты не желая задерживаться в этом проклятом месте, я отнёс все собранные вещи в машину и тут же тронулся в путь.
        По моим прикидкам, бензина, для того чтобы доехать до Витьки, должно было хватить. До города Шахты было совсем недалеко, а у меня было залито бензина больше половины бака. До катастрофы весь путь занял бы часа два, а тогда я добрался до места аж за тридцать часов, к тому же пришлось ночевать в машине. Но, как говорится - нет худа без добра. За время путешествия я несколько раз останавливался и готовил себе на газовой плитке горячие обеды, так что к концу этого путешествия пришёл в полную норму и не выглядел уже как глубоко несчастный человек или какой-то бомж.
        Когда въехал в посёлок, где проживал Витька, был, как обычно в последнее время, сильно разочарован. Посёлка как такового уже не существовало - вместо домов стояли обугленные руины, живых людей не было видно, только в воздухе присутствовал запах гниющего мяса. Дома родителей Виктора тоже не было, на его месте остался стоять только фундамент да торчал остов полуразвалившейся печки.
        Я уселся в заглушенную машину и задумался - что мне делать дальше. Ехать в свой бывший гарнизон - не хватит бензина. Возвращаться в Ростов и явиться на аэродром - тоже не хватит бензина, да и, если сказать прямо, меня туда совсем не тянуло. Но, по-любому, нужно было примкнуть к какой-нибудь группе людей, топлива в машине у меня не хватит даже на то, чтобы обогреть себя в течение одной ночи. Греться у костра - тоже не выход, дальше станет ещё холодней, словом, без тёплого убежища и продуктов выжить будет просто невозможно. В голову мне приходила только одна мысль - нужно ехать в ближайший крупный город и там всё-таки обратиться к властям с просьбой о помощи. Мне стало окончательно ясно, что в одиночку я не выживу.
        Посидев так полчаса, я завёл машину и поехал в ближайший город - это были Шахты. Только до него я на машине так и не доехал - кончился бензин. Пришлось, захватив остатки продуктов, дальше двигаться пешком.
        Центральный эвакуационный пункт нашёл достаточно быстро. Так же быстро меня там зарегистрировали, выдали талон на питание и определили на ночлег в палатку. На следующий день записали в рабочую бригаду, которую направили на шахту Луговая-бис, чтобы готовить её к прибытию эвакуированных людей. Там мы в основном занимались разгрузкой привозимых продуктов и укладкой их в специально оборудованные склады. Через неделю нас бросили на помощь бригадам, уже давно занимающимся переоборудованием шахтной котельной в некоторое подобие ТЭЦ. В этом месте я и работал до наступления сильных морозов. За это время мы хорошо утеплили котельную, сделали тёплый коридор от неё к стволу шахты и проложили там рельсы для вагонеток, которые должны были подвозить уголь к котлам.
        Так как Бог здоровьем и выносливостью не обидел, меня оставили при этой ТЭЦ, подвозить уголь. Так я и жил года три, как робот: отбарабанил смену, перекусил и спать, потом встал и снова на работу.
        Когда образовался Секретариат, его руководство, наверное, начало задумываться о будущем. Поэтому меня, как бывшего пилота, перевели на шахту Распадская, в шарашку для бывших лётчиков и авиатехников. У кого-то из боссов возникла здравая мысль - поскольку небо потихоньку очищается, пора организовывать авиагруппу. Жизнь в шарашке коренным образом отличалась от нашей прежней жизни: кормили намного лучше, появилось свободное время, к тому же по социальной лестнице мы, хотя и относились к касте работяг, получали продуктов и других жизненных благ гораздо больше.
        В этой шарашке я прожил года полтора, и всё бы ничего, но нас, особенно в последнее время, начали кормить котлетами из человечины. Первоначально все до единого от них отказывались, но постепенно наша шарашка разделилась на тех, кто ел человечину, и тех, кто принципиально отказывался это делать. Вскоре таких отказников осталось меньшинство, и их начали постепенно гнобить и элита с быками, и бывшие товарищи.
        Наступил день, когда этот гнойник вскрылся, на шахте началось восстание рабов и части работяг против творившегося там произвола. Наша группа примкнула к этому восстанию, а один из лётчиков даже вошёл в тройку его организаторов. Первоначально удача способствовала нам. Восставшие захватили практически всю шахту, кроме первых двух горизонтов. Но на помощь элите и быкам пришли каратели с других шахт, и тут начался форменный ад - стали применять газы, и отравленным им не было числа. На всех горизонтах лежали сотни трупов и, как в каком-то фильме ужасов, между этими валяющимися повсюду телами, в мерцающем свете ходили фигуры, похожие на одноглазых циклопов, с горящими посреди лба фонарями и ломиками пробивали черепа ещё шевелящихся людей, добивая их.
        Мне очень повезло, что я остался жив. Нашу группу загнали в штрек, заканчивающийся тупиком, а потом закидали гранатами со слезоточивым газом. Силы были не равные, у нас было всего три автомата на всех и совсем не было противогазов. Пока мы катались по поверхности штрека, быки всех повязали, дубинками погнали к подъёмнику и подняли на первый горизонт. Там, в большом, примыкавшем к подъёмникам зале шахты, под светом прожекторов, нас начали сортировать. Первоначально отобрали вожаков, на которых указали находящиеся здесь же ренегаты. Этих людей начали избивать бейсбольными битами и били так, что слышен был треск ломающихся костей. Кричать и сопротивляться они не могли, у всех рты были забиты кляпами, а руки связаны за спиной железной проволокой. Добивать вожаков не стали - так и оставили корчиться на пыльном угольном полу. Затем быки принялись за остальных, слава богу, битами не били, просто попинали немного и успокоились.
        Потом всех начали клеймить раскаленной железной печатью. Клеймо ставили на лоб, это было признаком того, что человек принимал участие в бунте. Обычным рабам клеймо ставили на щёку. Теперь в наших рядах большинство было дважды клеймённое. Выступивший перед нами представитель элиты пообещал, что если раб с клеймом на лбу ещё хоть раз будет замечен в неповиновении, из него бейсбольными битами сразу сделают отбивную.
        Когда все эти процедуры были закончены, нас перераспределили между шахтами, принимавшими участие в подавлении этого восстания, а затем разогнали по маленьким каморкам, находящимся неподалёку. На следующий день мне выдали полушубок, лыжи и запрягли как собаку в сани, нагруженные контрибуцией с шахты Распадская. После этого палками нашу упряжку погнали вперёд. Вот так я и попал на шахту Глобуса.
        К жизни в качестве раба я привыкал очень тяжело. Всё время жалел, что сразу не погиб во время восстания. Но потом мозг как-то постепенно отключился, и я опять превратился в робота, даже питался, не понимая, что ем. Очнулся и почувствовал себя человеком я только тогда, когда вы появились и дали мне в руки автомат. У-у-у, как я ненавижу эту адскую, сраную элиту и бычьё!
        Этими словами Миша закончил своё повествование.
        Глава 14
        После этого рассказа в кунге установилась гнетущая тишина, её нарушали только всхлипы, доносившиеся с дальней стороны стола, где в самом углу нар пристроились Марина и Света. Минуты через две эту тишину прервал Саша, он встал, потребовал разлить ещё водки и заявил:
        - Ну вот, Мишаня, теперь ты хоть немного сбросил тяжесть со своей души. Да и нам, я думаю, стало немного полегче, ведь у каждого в душе гнездятся воспоминания о том страшном времени, после катастрофы. Сразу понимаешь - не только ты всё потерял, а и все окружающие тебя люди. В итоге мы становимся только ближе и ради благополучия своих родных и друзей готовы на любые испытания. Ладно, без длинных и красивых тостов, просто - будем!
        Он одним движением опрокинул рюмку в рот, занюхав её кусочком лепёшки. Этим он как бы дал команду к действию, все сразу потянулись к своим рюмкам, а потом и к столовым приборам. Несколько минут в помещении были слышны только стук вилок о тарелки и прерывистое дыхание усиленно жующих людей.
        Неожиданно эти чавкающие и сопящие звуки перекрыл громкий выкрик Флюра:
        - Миш, я тут подумал, подумал и надумал тебе новое погоняло. А то старое - Борода как-то теперь, после того как ты побрился, не подходит. Давай, теперь ты будешь Птицей, по духу и смыслу это тебе подходит. Ты же стремишься в небо? Хочешь, будешь просто - Летун, хотя… нет, это звучит как-то двусмысленно, будто ты человек какой-то не постоянный. А если серьёзно - как только доберёмся до мест, где нет снега, я лично займусь подбором для тебя подходящего самолёта. А что, идея очень не плохая - найдём какой-нибудь аэродром, поставим птичку на крыло и, уже сверху глядя, сможем подобрать себе место для окончательной остановки.
        Миша после этих слов сразу оживился и, уже добродушно посмеиваясь, ответил:
        - Да пускай будет птица, лишь бы - в суп не попасть.
        Он вволю отсмеялся и продолжил:
        - Слушай, Хан, а можно и военный аэродром найти, я, в принципе, смогу управлять любым натовским самолётом. Можно же подобрать средний бомбардировщик, загрузить его управляемыми бомбами и устроить небольшой армагеддончик этим элитным козлам.
        Вместо Флюра ему ответил Саша:
        - Птица, а про рабов и работяг ты что, забыл? Пострадают же в первую очередь они. Нет, бомбардировщик тут вопрос не решит. А вот подумать о десанте, когда мы обустроим нашу колонию, может быть, и стоит. Нужно же как-то вытаскивать людей из лап нечисти. А то, если прямо сказать, я спокойно спать не смогу, зная, как эта сволота измывается над людьми.
        Начавшуюся дискуссию о способах спасения рабов прекратил я, заявив:
        - Да хватит вам строить наполеоновские планы, нужно сначала самим вырваться из этого снежного плена, а потом можно и помечтать. Давайте сейчас дёрнем по последней и на боковую. Нужно всем хорошо выспаться. Сами понимаете, сейчас у нас, скорее всего, последняя остановка перед финишным рывком, а в предстоящей дороге придётся выложиться на все сто.
        После этих моих поучительных слов наш праздничный ужин как-то потихоньку угас. Уже через полчаса после последнего тоста все разбрелись по своим спальным местам.
        На следующий день отправились мы в наш дальнейший поход только в двенадцать часов дня.
        Суетился перед отъездом больше всех я, ведь мне предстояло всю эту дорогу отдыхать в кунге. Встав раньше всех, я при помощи женщин разобрал мостик перед кунгом, потом прогрел все вездеходы, одним словом, всё подготовил к предстоящему движению. Нашим водителям, когда их начал будить в одиннадцать часов, оставалось только умыться и позавтракать.
        Минут через сорок после отправления караван остановился. Оказалось, мы доехали до берега Чёрного моря. Полоса торосов здесь была гораздо меньше, чем на берегу Азовского моря. Мы буквально в течение часа сделали между ними проход и двинулись дальше, уже по льду Чёрного моря. Как выразился Саша: «Это вам лёгкая зарядочка, после плотного завтрака».
        Весь этот путь до Босфора запомнился мне только по уколам, которые я получал раз в сутки. А поскольку меня кололи и ставили капельницу четыре раза, получается, что двигались мы до Стамбула четверо суток, за это время останавливались на длительный отдых только один раз. Нас гнала вперёд всё повышающаяся температура и страх, что лёд скоро начнёт таять. По показаниям термометров она буквально каждый день повышалась на один-два градуса. Когда показался Стамбул, температура была -5 градусов. Кстати, ещё перед отправлением мы договорились - изменить график нашего движения. Теперь было решено, что смена должна длиться шесть часов. За четыре часа отдыха никто не успевал выспаться.
        Пока я ехал в кунге, очень внимательно изучил материалы, изъятые из капитанской каюты. Особенно меня интересовали вопросы о нашей будущей трассе и места, где можно будет раздобыть солярку. После анализа имеющейся информации пришёл к выводу, что нам нужно двигаться вдоль турецкого берега Средиземного моря. Для пополнения запасов топлива подходили порты Джейхан и, расположенные немного дальше, терминалы в израильском городе Хайфа. Чтобы доехать до них, у нас как раз хватило бы солярки. Заправиться в Джейхане, конечно, было бы более предпочтительным. Я знал, что этот порт является конечным пунктом нефтепровода из Азербайджана. А Хайфа - перевалочная база нефтепродуктов для всего Израиля.
        Внутренне я очень опасался движения по Средиземному морю, а именно того, что ледяная поверхность на нём может быть похожа на зону вдоль Северного Морского пути, а это - сплошные торосы и дрейфующие льдины. Правда, исторические сведения меня немного успокаивали, и прежде всего то, что где-то в 1500-х годах дельта Нила тоже замерзала. Сейчас же, после таких холодов, я был уверен, что всё Средиземное море замёрзло и ещё ни разу не оттаивало. Но, на всякий случай, нам следует двигаться недалеко от побережья, чтобы в любой момент можно было быстро добраться до него.
        Во время очередной остановки на дозаправку, недалеко от моста через Босфор, соединяющего Европу и Азию, я обговорил с ребятами все вопросы, касающиеся дальнейшего маршрута. В принципе, все были не против выбранного мной, только Коля, как обычно, принялся было возражать:
        - На хрен нам нужен этот Джейхан, у нас и так хватит топлива, чтобы напрямик проехать в Египет. А там - пошарим в порту Александрии или на заправках и наверняка откопаем соляру. Я думаю, что никаких торосов мы в Средиземке не встретим - откуда им там взяться? За все эти годы сильного потепления-то ещё ни разу не было, море с океаном контачат только через Гибралтар, и внешняя тёплая вода может размывать лёд только оттуда.
        Саша ему на это ответил:
        - Может, ты и прав, но моё очко не железное! Это, может, только ты хочешь повторить подвиг папанинцев, но меня как-то эта перспектива совсем не прельщает. Лучше пускай потеряем пару дней, но потихоньку, вдоль берега проберёмся в Египет. К тому же я не против, провести пару дней в святых местах - посмотреть хоть издали на Голгофу. Видишь, с бывшим Константинополем - мы пролетели, в городе сплошные разрушения, даже Святая София не уцелела. А я, можно сказать, мечтал осуществить туда паломничество. Да и Флюр, вон, опечален, он в последние дни всё бредил, как пройдёт в бывший дворец султана и спасёт мусульманскую святыню - волос с бороды Магомеда.
        Николай иронично хмыкнул и пробурчал:
        - Подумаешь, волос, я вон тоже, может быть, хотел попасть в эту сокровищницу. Говорят, там хранится один из самых больших в мире бриллиантов, было бы прикольно - сделать из него кулон и повесить в салон «Урала», - и он в гордом одиночестве захихикал, но потом, поняв нелепость заявления, заткнулся и больше никаких возражений по вопросу о разработанной мной трассе не высказывал.
        На остановке я попытался решить с Игорём вопрос о своём возвращении в строй, объясняя:
        - Дохтур, понимаешь, глаз у меня уже, считай, полностью восстановился, и я вполне могу управлять вездеходом. А ты, сам же видишь, как наши девчонки измучились, и пересменок для них жизненно необходим.
        После недолгих раздумий Игорь ответил:
        - Да вижу я всё, но тебе-то тоже нужно закрепить лечение покоем. Ладно, давай тогда так договоримся, ты будешь вести вездеход только вечером и ночью, а днём - отсиживаться в кунге.
        - Согласен, но тогда я буду работать две смены подряд.
        Игорь на эти мои слова только махнул рукой и молча направился к своему вездеходу. К этому времени уже все заправились и расселись по кабинам. Я последним забрался в кунг, поднял лестницу, и мы тронулись дальше.
        У меня в голове уже давно сидела мысль, что в таком месте, как проливы в Средиземное море, наверняка имеются выброшенные на берег или стоящие у пирсов суда. А то, что на кораблях можно хорошо поживиться, уже крепко сидело в моих инстинктах. Если короче сказать: обнаружил теплоход - готовь баки к заправке. Поэтому, пока мы двигались по проливам, я внимательно, со стороны обоих бортов, осматривал береговую линию. И действительно, когда мы уже выезжали в Средиземное море, с азиатской стороны его я разглядел небольшое судно. Оно находилось на берегу, так как лежало практически на боку выше уровнем, чем наши вездеходы, двигающиеся по морскому льду. По-видимому, его выбросило волной со стороны Средиземного моря. Этот вывод я сделал из простого анализа, что со стороны проливов цунами просто физически быть не могло.
        Увидев это судно, я сразу же связался с кабиной «Урала» и потребовал остановки. Когда все остановились, я вышел на улицу с биноклем и дал каждому посмотреть на корабль. После этого мы, не пререкаясь, расселись по кабинам и направились в сторону обнаруженного корабля. Я уселся в кабину головного вездехода.
        Когда добрались до места, быстро определили, что это был самый обычный буксир и прямо в кабине «Урала» договорились, что откапывать рубку от снега не будем, а постараемся быстро проделать взрывчаткой отверстие в корпусе и там уже определимся, как нам лучше добраться до баков с дизтопливом. Там же решили, что для всех этих работ народу много не нужно, поэтому все водители, кроме Флюра, должны идти отдыхать. Всё остальное сделаем мы с Флюром, если нужно будет, то нам помогут женщины. Взрывчатки теперь у нас было много. Флюр хвастался, что раздобыл на заставе даже пластид, им-то мы и решили делать отверстие в борту буксира.
        Остановились мы совсем недалеко от корабля, метрах в двухстах. После недолгого общего сбора и одобрения нашего плана все с неохотой направились в кунг на горячий обед. Уходить с улицы в душное помещение уже совершенно не тянуло, для всех такая температура была уже как знойное лето в былые времена. Но желудок всё же требовал своё, тем более что дамы приготовили супчик из осетрины. Обед прошёл довольно быстро, набив животы, народ потянулся к койкам, только мы с Флюром надели лёгкие куртки, загрузились инструментами, взрывчаткой и направились на лыжах к буксиру. Там нашли место, где нависший над поверхностью льда борт был свободен от снега, и Флюр налепил на него полоску пластиковой взрывчатки в виде овала. После этого он установил химический взрыватель, и мы отъехали под защиту ТТМа. Раздался взрыв, и поднялась снежная пелена. Выждав минут десять, мы опять подъехали к этому буксиру. В борту зияла большая дыра, в которую свободно мог пролезть человек. Уложив на острые края пробоины телогрейки, предусмотрительно захваченные с собой, и запустив маленький бензогенератор, мы, один за другим, проникли во
внутренность корабля. При этом я разматывал удлинитель, соединенный с генератором.
        Уже находясь внутри буксира, я повесил на стенку два прожектора, и мы, помогая себе фонарями, смогли хорошо всё осмотреть. Бак с топливом нашли практически сразу, когда его проверили, очень обрадовались, он был полон на две трети. После этого я заявил Флюру:
        - Ну вот, Хан, мы опять на коне! Теперь сам собой отпадает вопрос с посещением Джейхана, и в поисках топлива мы даже можем проехать мимо Хайфы, прямо в Египет, а там, как предлагал недавно Мастер, поищем горючее на заправках. А ещё лучше, если там ещё остался снег, прокатимся вдоль Суэцкого канала, думаю, наверняка какие-нибудь теплоходы там застряли и всё ещё стоят, зарывшись килем в песок. А здесь, дорогой мой, осталось дело техники - подогнать заправщики и перекачать соляру. Поэтому тебе лучше пойти в кунг и отоспаться перед дальней дорогой. А здесь я и один справлюсь, в случае чего, попрошу помочь кого-нибудь из женщин.
        Флюр с моими доводами спорить не стал и согласился пойти немного отдохнуть. Только уже на пути к кунгам он сказал:
        - Знаешь, а топлива-то там не очень много. Ёмкость не большая, тонн на шесть.
        - Да ладно, нам - добраться до Суэцкого канала и прокатиться вдоль него и тонны две хватит. Так что, не боись - прорвёмся.
        После чего он поднялся в кунг, а я направился к нашему новому «Уралу». В первую очередь решил заправить его цистерны. Наш старый заправщик всё больше у меня вызывал подозрение своим техническим состоянием. Если раньше сильные скрипы появлялись у него при скорости больше 30 километров в час, то сейчас от гусениц доносился сильный визг уже при скорости 20 километров. А мы давно договорились, если гусеницы развалятся, то терять время на их ремонт не будем. Просто перекачаем из него топливо и бросим на дороге. Вот сейчас я и думал, если топлива будет совсем мало, и оно всё войдёт в цистерны «Урала», то нужно будет выкачать из заправщика солярку и оставить его здесь. Во-первых, получится экономия дизтоплива - не нужно будет гонять лишний дизель, а во-вторых, высвободятся два водителя и наши бедные девочки смогут наконец передохнуть.
        Закачав топливом полностью обе цистерны колёсного «Урала», я задумался, а потом всё-таки подогнал к буксиру заправщик. Первоначально, на всякий случай, начал заправлять бочки, стоящие в санях. И, как чувствовал, на третьей бочке насос прекратил качать - солярка в ёмкости баржи закончилась. После этого размышлял совсем недолго, решение оставить здесь заправщик созрело полностью, и я просто начал доливать солярку из этих бочек в баки остальных вездеходов. Правда, вошло не всё, осталась одна полная бочка, которую я, заведя грузовой «Урал», при помощи крана еле впихнул в кузов.
        Во время всей этой деятельности мне активно помогали наши новые девушки. Выкачивать дизтопливо из бака заправщика я не стал, у нас не осталось ни одной свободной канистры, а портить ёмкости для воды какими-то жалкими 50 -60 литрами солярки совершенно не хотелось. Заливать всё это в пустую бочку не имело никакого смысла, её просто было невозможно никуда засунуть, все наши вездеходы и так были перегружены. Завершив все эти работы, я посчитал свою миссию законченной и пошёл будить ребят.
        Когда все сели пить чай, я рассказал о своём решении бросить здесь наш старый, добрый, самодельный вездеход-заправщик «Исузу». Несмотря на то что мы уже не раз говорили о его списании, первоначально почти все были против. Было очень жалко этот, переживший с нами все перипетии, верный грузовичок. Но посидев, подумав и взвесив все за и против, народ был вынужден согласиться с моим решением. Единственные, кто радовались тому, что заправщик будет оставлен здесь, были Дохтур и Наташа. Они управляли этим вездеходом с самого начала нашего исхода, и душераздирающие звуки, постоянно доносившиеся при движении от его гусениц, их совершенно достали.
        За этим импровизированным ужином мы также договорились, что теперь Игорь переходит на «газон», Вика с Наташей будут подменять Таню и Катю, ну а я пока так и остаюсь в резерве, на этом все-таки настоял Дохтур. Приняв решение, мы быстренько закончили ужин и разошлись по своим местам, а уже минут через десять отправились дальше.
        Наша первая промежуточная цель была - Синайский полуостров. Добравшись туда и оглядевшись, мы должны были окончательно определиться с маршрутом. Существовало две, так сказать, партии. Одни ратовали за организацию колонии на побережье Индийского океана, где-нибудь на территории богатых арабских государств, с хорошо развитой инфраструктурой. Чаще всего при этом упоминался Оман. Основными доводами у них были: наличие рядом больших запасов нефти, а также то, что можно будет поселиться в богатой резиденции какого-нибудь шейха. Основным представителем этой партии был Флюр. Правда, я думал, что основная причина его ратования именно за этот маршрут заключалась вовсе не в резиденциях дворцов шейхов, а в заветной мечте парня - обмыть свои ноги в волнах Индийского океана. Вторая партия, главным идеологом которой был Володя, к ней в последнее время примкнул и я, стояла, в принципе, за похожий маршрут. Тоже по Аравийскому полуострову, только двигаться пришлось бы вдоль Красного моря, до Йемена. Там, недалеко от столицы Саны, по словам Володи, располагался прекрасный оазис, с множеством источников пресной воды.
Кроме того, что он находился недалеко от побережья, там был размещён комплекс правительственной резиденции и туристический центр. Основным доводом этой партии было - не менее развитая инфраструктура в комплексе с большой территорией плодородной земли, где можно было развивать сельское хозяйство. В поддержку этого места Володя выдвигал ещё и такой аргумент:
        - Основание нами в этом месте колонии будет иметь и символический смысл - как будто вся история человечества опять пошла на новый виток развития. Ведь, по мнению учёных, первые люди, которые начали заселение всего земного шара, первоначально, двигаясь по пути из своей прародины - Африки, остановились именно в этом оазисе. Только благодаря этому они смогли найти себе пропитание в бескрайней пустыне Аравийского полуострова.
        А насчет плана Флюра он заметил:
        - Может быть, там и прекрасные дворцы, но, поймите, когда погодные условия на земле вернутся в обычное состояние, там по-любому будет мало воды. Или, может быть, вы хотите возобновить работу опреснительных установок? Ну тогда нам придётся только этим делом и заниматься всю жизнь. К тому же представьте, что сейчас творится на побережье Омана. Сами изучали карты и знаете, что он стоит прямо на берегу Индийского океана, а цунами там бывают во много раз сильнее, чем во внутренних морях. Большая волна, я уверен, прошла и в Персидский залив. Представляете, что в тех местах сейчас творится на побережье. Наверняка там весь берег залит разлившейся нефтью и гниющими останками людей и животных. Нет, что-то мне совсем неохота жить в керосиновой лавке, по соседству с истлевающими рядом трупами. Мой же вариант чем ещё хорош в этом плане - что оазис находится недалеко от самого узкого места Красного моря, и со стороны океана он защищён самим Аравийским полуостровом.
        Вот этими последними аргументами он и перетащил меня на свою сторону. Первоначально Саша пугал меня этим направлением, говоря:
        - Батя, ты посмотри на карту, там, вдоль всего Красного моря расположилась горная гряда. Как мы там проедем, если море уже растаяло?
        Я после небольшого размышления ему ответил:
        - Слушай, Сань, ещё не факт, что возле берега, в апреле, море растаяло. А если даже и растаяло, то наверняка оно стало значительно мельче, а береговая линия - намного шире. Сам понимаешь, что наступил, считай, ледниковый период, вода испарилась и замёрзла в северных широтах. Если судить по данным исследований учёных, то в ледниковый период уровень океана понижался метров на шестьдесят.
        Одним словом, мы пока так и не решили, каким маршрутом поедем. Этот вопрос окончательно хотели обсудить в Хайфе, куда мы сейчас и держали свой путь. Но, как говорится, мы предполагаем, а Бог - располагает, так и получилось.
        Когда проехали мимо Кипра (а я в подзорную трубу смог его рассмотреть), где-то часов через семь, на остановке для дозаправки, когда мы стояли и обсуждали какой-то вопрос, из женского кунга, чуть не упав, споткнувшись на лестнице, быстро сбежала Галя. Увидев нас, она замахала руками и что-то прокричала. За шумом дизеля грузового «Урала» её слов разобрать было невозможно. Мы подъехали к ней поближе и столпились вокруг лестницы, наступая друг другу на лыжи. И тут она всех буквально огорошила. А информация была не просто интересная, а страшная по своей сути, и она полностью меняла все наши планы. Галя, чрезвычайно возбуждённая и напуганная, произнесла:
        - Я всё время после нашего отъезда из дома по поручению Анатолия измеряла и заносила в компьютер данные о температуре, давлении и радиационной обстановке, с привязкой к месту нашего нахождения. До последнего времени всё было в норме. Но часа два назад радиационный фон начал повышаться. Сначала не очень сильно, и я особо не беспокоилась, но на всякий случай измерила радиацию после нашей остановки и сейчас нахожусь просто в панике. Радиационный фон уже в четыре раза превышает норму - там, впереди, случилось что-то страшное - или взорвали ядерную бомбу, или произошла грандиозная авария на атомной электростанции. Нам срочно надо поворачивать, ехать туда нельзя.
        Этими словами она просто ввела нас в ступор. Минуты две все тупо молчали, переваривая услышанное. Первым очнулся Саша, он как-то странно хмыкнул и заявил:
        - Ну вот, накрылась медным тазом моя мечта - побывать в святых местах. Не иначе эти фанатики, ваххабиты проклятые, в последние дни этого мира решили окончательно разобраться с евреями. Идиоты - всё рушилось, а они занимались такой хернёй. Скорее всего, если фон так быстро начал повышаться, а мы от Израиля сейчас находимся километрах в ста двадцати, там было взорвано не одно, а несколько ядерных устройств. Да… вопрос - куда бедному крестьянину податься? Израиль же наверняка ответил, по крайней мере, Сирии и Ирану. Значит, путь к Персидскому заливу для нас отрезан.
        - А, может быть, взорвалось какое-нибудь судно с ядерной установкой, например, натовская атомная подводная лодка, - подал голос Коля.
        - А тебе не всё равно, - задал ему вопрос Флюр, - ясно же, нам в Израиль ход перекрыт, нужно двигать в Египет.
        Тут уже и я решил вмешаться в дискуссию:
        - Слушайте, а если это арабы ударили по Израилю, он же мог ответить и по Египту, и по Йемену тоже?
        На это предположение ответил Саша:
        - Это вряд ли, евреи не такие психи, чтобы долбить по всем арабским государствам. Если по кому и вдарили в ответ, то только по Ирану, ну, может быть, ещё по Сирии пульнули, за компанию. Зуб, как говорится, за зуб!
        Все эти споры прекратил Володя, заявив:
        - Всё, заканчиваем балабольством заниматься, только лишние дозы радиации получаем. Давайте по коням и быстро валим подальше от этого грёбаного Ближнего Востока.
        - Куда валим-то? - тут же переспросил Игорь.
        За Володю ответил я:
        - Куда, куда? На кудыкину гору! Выхода у нас никакого нет, не возвращаться же назад, поэтому двигаем в Египет. Единственно, нужно перестраховаться и на берег выехать как можно дальше от Александрии. Если Израиль всё-таки ударил по Египту, то, скорее всего, по Каиру и Александрии. Через Ливию ехать тоже нельзя, уж если произошла ядерная войнушка между евреями и арабами, то по Ливии точно могли долбануть. Ладно… Володя прав, нужно быстрей мотать от берегов Израиля.
        Но, прежде чем разойтись, мы договорились, что Галя будет теперь мониторить радиационную обстановку и через каждый час сообщать данные по рации. Режим радиомолчания Саша снял уже давно, после того как мы въехали на ледяную поверхность Средиземного моря.
        Мы тронулись в путь и минут через десять разогнались уже до нашей максимальной скорости в 30 километров в час. Двигались в противоположную от берегов Израиля сторону. Где-то часа через четыре Галя сообщила, что радиационный фон пришёл в норму, и мы сразу же повернули в сторону Египта. Теперь нашей целью стало побережье возле египетского города Марса Матрух.
        В последние дни, к моей радости, немного похолодало, и теперь температура была -6 градусов, шёл небольшой снег. Я очень надеялся, что минусовая температура сохранится хотя бы до того момента, пока мы не выберемся на сушу. Но, когда мы находились от берега на расстоянии километров пятидесяти - резко потеплело. Ночью температура была ещё -3, а к двенадцати часам дня уже +5, и снег начал бурно таять.
        На берег мы выехали совершенно незаметно. То, что двигаемся по суше, я понял только в тот момент, когда увидел в бинокль какое-то строение. Шапка снега на его плоской крыше была толщиной всего-то метра два. Немного поразмыслив над своими наблюдениями, я понял, что по суше мы двигаемся уже минут двадцать, именно столько времени прошло с того момента, когда я с удивлением заметил, что уровень воды резко снизился. Если до этого гусеницы «Уралов» наполовину были скрыты в воде, то теперь мы двигались просто по мокрому снегу, оставляя за собой хорошо различимую колею. Все эти наблюдения я сообщил по рации, чтобы народ немного взбодрился и порадовался.
        Тогда же по радиосвязи договорились, не снижая скорости, двигаться в сторону Ливийской пустыни. Нужно было успеть забраться в неё подальше, пока температура ещё не повысилась и не появилась вода уже на суше. Я подумал, что там воды не должно быть, так как пески быстро впитают в себя влагу от таянья снега.
        Когда добрались до середины Ливийской пустыни, снег исчез, но, вопреки моим рассуждениям, насколько хватало глаз, повсюду стояла вода. Из неё выглядывали только верхушки песчаных барханов. Переговорив с ребятами по рации, я узнал, что, ко всему прочему, у нас осталось не очень много топлива, уже были использованы все запасы солярки из колёсного «Урала» - из всех бочек и одного бака, установленного за кунгом. То есть осталось только две тысячи литров дизтоплива, находящихся в баке за мужским кунгом. Была ещё солярка, залитая в баки вездеходов, её должно было хватить километров на триста. Кроме этого, ещё одна напасть обрушилась на нас - нехватка воды. Никто из нас и не подумал растопить как можно больше снега, когда мы двигались по морскому льду. Брать воду здесь было сродни самоубийству. Каждый мог видеть повсюду останки животных и людей. Особенно наглядно это проявилось, когда снега стало совсем мало, он был сверху залит талой водой. Наш грузовой «Урал» краем гусеницы наехал на чуть заметный бугорок, и вдруг оттуда появилась часть полусгнившей туши верблюда. Переехав большой бархан, мы заметили,
что воды стало гораздо меньше. Я посмотрел в бинокль и увидел, что километрах в пяти вода совсем исчезла, перед нами открылась величественная картина - впереди простиралась настоящая пустыня.
        К этому времени все уже ощутимо страдали от жажды. Вода выдавалась только женщинам и детям, мужчины же просто смачивали рот одним глотком драгоценной влаги. Но, несмотря на это, исчезновение воды на поверхности песка вызвало в радиоэфире настоящую бурю восторга. Этому способствовал и ещё один факт - оставалось всего километров пятьдесят до города Аль Батави.
        Когда наш караван почти въехал в этот город, мы остановились. Я спустился по лестнице из кунга и первый раз, не надевая лыж, направился к головному «Уралу». Там уже столпились наши ребята, они как будто чего-то ожидали. Подойдя, я первым делом огляделся. Грузовой «Урал» стоял на асфальтовой дороге, прямо напротив невысокого строения с плоской крышей и большими окнами, а над дверью была прикреплена вывеска с надписью на арабском и английском языках. Я попытался перевести с английского, но кроме сочетания «шоп» ничего не понял. Но и этого было достаточно, чтобы догадаться - перед нами магазин.
        Я уже хотел спросить у ребят, почему не видно Флюра и Саши, но тут распахнулась дверь этого заведения, и появился Флюр. В руках у него были две пятилитровые баклажки с водой и, что именно меня буквально потрясло - целый блок сигарет. Флюр, улыбаясь и что-то легкомысленно насвистывая, лёгким шагом подошёл к нам. Ему не дали сказать и слова, буквально вырвали из руки бутыль с водой, скрутили пробку и пустили по кругу. Пять литров этой благословенной влаги исчезли в наших утробах в несколько минут. Только после этого на немного ошалевшего Хана посыпался град вопросов. Общий их смысл хорошо выразил Сергей, спросив:
        - Ну что там? Может, нам всем вместе туда заглянуть, помародерничать? Вдруг вы с Котом чего-нибудь не заметили.
        Флюр только хмыкнул в ответ:
        - Малой, ну сколько я буду тебе талдычить - не лезь поперёд батьки в пекло. Конечно, если ты токсикоман или некрофил, скорее беги в этот магазинчик и покайфуй - запашок гнили и мертвечины там стоит знатный, да и вид разложившихся трупов тоже весьма впечатляет. На что уж мне всё по фиг, и то схватил воду, блок сигарет и сразу же мотать оттуда. Сейчас и Саня выскочит, он попозже зашёл, думаю, дольше меня не продержится.
        Действительно, сразу после его слов из магазина вышел Саша, в руках у него было четыре пятилитровых баклажки с водой. Приблизился к нам и сказал:
        - Нет, в этой точке ловить нечего. Все продукты протухли, консервы стоят вздувшиеся, а те, что в стекле - лопнули. Здесь можно загрузиться только водой и сигаретами, но и их немного. Правда, на кассе я обнаружил одну очень любопытную брошюрку, а в ней есть схема этого города с указанием всех заправок и крупных магазинов. Так что теперь у нас есть подсказка - куда двигаться и где мы можем проявить свои мародерские таланты.
        Поставив бутылки с водой на асфальт, он достал из кармана куртки тонкую книжечку и развернул карту. Все попытались в неё заглянуть, но реально её рассмотреть смогли только трое, стоящие вплотную друг к другу - я, Саша и Флюр.
        Сориентировались по этой схеме мы быстро, почти сразу нашли магазин, у которого теперь стояли, и совсем недалеко от него, ближе к городу, находилась указанная на схеме заправочная станция, а рядом с ней стоял значок ещё одного торгового центра. Поизучав эту карту ещё минуты три, я объявил:
        - Всё, мужики, давайте по машинам, следующая остановка - заправка. Нечего тут возиться в этом некрофильском заповеднике. Утолили жажду и хватит. На заправке, я думаю, будет магазинчик, таких баклажек там - море, всё-таки пустыня рядом и без воды в ней «ни туды и ни сюды». К тому же рядом с заправкой торговый центр - пока двое будут качать солярку, остальные могут развлечься мародёрством. Конечно, если там осталось топливо, а в магазине товар.
        После моих слов народ, успев мельком глянуть на карту, начал возвращаться к своим вездеходам. Я же залез в кабину грузового «Урала».
        К заправке, указанной на карте-схеме, мы подъехали минут через десять. Остановившись, пошли сразу к хорошо различимым ёмкостям, вкопанным в землю. Там Саша с Флюром начали монтажками вскрывать все заливные люки хранилищ. Их лица становились все довольнее по мере вскрытия топливных ёмкостей: и без слов было понятно, что мы сюда заехали не напрасно. Это обстоятельство вскоре подтвердили и слова Флюра. Заглянув в последний люк, он, с лицом, буквально светящимся от счастья, подошёл к нам и возбуждённо воскликнул:
        - Офигеть! Все три ёмкости почти полные топлива! Если ещё и насосы на колонках работают, считай, я вообще в ауте.
        Следом подошёл Саша и спокойно добавил, обращаясь к Валере:
        - Ну Конь, теперь дело за тобой, это заправка «ВР», такие мы не раз бомбили. Думаю, здесь всё устроено стандартно.
        Потом он сказал мне:
        - Батя, я думаю, Валера с электрикой разберётся и один, а нам нужно заняться магазинчиком. Водой в бутылках придётся загрузиться по максимуму, кто знает, когда мы найдём хоть какой-нибудь родник или глубинную скважину. С поверхности пить воду как-то совсем не хочется.
        Я согласился с этим предложением, только в помощь Валере оставил Максима, поручив им, как только наладят электрику, сразу же начинать заправлять нашу технику, если же колонки не работают - подгонять вездеходы прямо к вкопанным ёмкостям и выкачивать топливо нашими насосами. После этого мы направились, в пристроенный к операторской небольшой магазинчик.
        Первое, что почувствовали, приблизившись к нему, это запах, витающий в атмосфере, он, мягко говоря, прилично раздражал обоняние. Я зашёл в помещение и понял - это были ещё цветочки. Несмотря на разбитые окна, в зале всё напрочь провоняло мертвечиной. В распахнутой двери подсобки на лавке сидели скрючившись два мумифицированных трупа, всё вокруг было забрызгано уже давно высохшей субстанцией.
        «Блевотина, - подумалось мне. - Здесь произошло всё то же самое, что мы видели уже не раз - люди отравились ядовитым вулканическим газом, только концентрация его здесь была, видимо, гораздо сильнее, чем в наших широтах».
        Превозмогая отвращение, я начал таскать на улицу баклажки с водой, больше здесь брать было нечего. Всего из этого магазинчика мы вынесли сорок пятилитровых бутылей с водой, а после небольшого совещания решили, что этого недостаточно, так что придётся посетить торговый центр. Женщины, после того как заглянули в магазин при заправке, идти в большой магазин отказались, и туда направились только мужчины.
        В торговом центре, который был частично разрушен, пахло ещё хуже, чем в маленьком магазине. Смрад стоял невыносимый, поэтому мы, не осматривая другие уцелевшие отделы, сосредоточились только на выносе воды из здания. Всего баклажек набралось штук сто пятьдесят. Мы встали возле этой кучи бутылок и начали размышлять, куда же мы всё это распихаем. Я понимал, что затарившись топливом, мы не в состоянии будем увезти ещё и этот груз. Нам и так уже пришлось бросить сани, когда закончился снежный путь; оставили и тёплые полушубки, и снегоуборщик, и половину пустых бочек. Единственное, что переложили из саней в кузов «Урала» - квадроцикл. Пока я думал об этом, взгляд зацепился за здоровенный пикап, стоящий невдалеке - внедорожник марки «Шевроле».
        Подтолкнув плечом стоящего рядом Володю, я сказал:
        - Интендант, а не сделать ли мне для тебя царский подарок! Помнишь, как мы с Мастером загубили твой «Шевроле»? Так вот, принимай вот это!
        И я протянул руку в сторону мощной машины, стоявшей невдалеке от нас:
        - Видишь, это тоже - «Шевроле», только немного побольше твоего, и колёса, видишь, какие толстые - специально приспособлены для движения по пустыне. А на бампере, смотри, даже лебёдка установлена.
        Народ сразу понял, к чему я клоню - нужно подобрать ещё одну единицу транспорта в нашу колонну. К моему случайному выбору все отнеслись положительно, а Коля сразу же полез вскрывать это шикарное изделие американского автопрома.
        Лазить по мёртвому городу, чтобы найти другую, более грузоподъёмную машину, никому не хотелось.
        Бегло осмотрев автомобиль, Николай заявил:
        - Да! Тачка очень даже ничего, почти новая, на спидометре всего одиннадцать тысяч километров. Нужно подгонять сюда «газон» и тащить её на заправку, я там видел эстакаду. Загоним её туда, заменим масло, проверим все снизу, если что нужно - заменим, и, думаю, поставив аккумулятор, который мы сняли с заправщика, мы её заведём. Но часа три на это всё потратить придётся.
        Я, оглядев всех присутствующих, спросил:
        - Ну что, никто не против - приватизировать эту машину?
        В ответ раздались только одобрительные возгласы.
        После этого мы начали действовать. Четверо стали помогать Коле реанимировать пикап, остальные занялись заправкой пустых ёмкостей топливом. Кстати, насосы на заправке оказались в полном порядке, так что мы закачали полные цистерны солярки и две бочки бензина примерно за два часа, потом ещё покрутились вокруг эстакады минут тридцать, пока ребята не закончили ТО «Шевроле». Тогда Сергей, управляя «газоном», взял на буксир пикап и потащил по асфальтовой дороге. Обратно они уже приехали раздельно. Из кабины внедорожника вылез улыбающийся Володя, подойдя, он хлопнул меня по плечу и радостно произнёс:
        - Тачка - просто зверь! Ну Батя - удружил, я просто тащусь от этого пикапа - по сравнению с моим старым «Шевроле», движок у этого работает тихо и ровно, хотя он намного мощнее.
        Я усмехнулся, положив ему руку на плечо и сказал:
        - Понимаешь, Вова, ехать-то на нём придётся не тебе, а девчонкам, не посадишь же их за руль «Урала». Так что придётся тебе закатать губы обратно.
        Нисколько не обижаясь, он ответил:
        - Да я понимаю, - ответил он, - всё равно один вид этой машины уже греет душу.
        И тут же счастливо засмеялся.
        После всех этих дел, доверху загрузив пикап водой, наш караван двинулся из города, чтобы снова вернуться в пустыню. Было уже поздно, начинало смеркаться, а мы не ужинали. Было решено, чтобы не дышать трупным запахом, отъехать подальше в пустыню и там встать лагерем. Всем хотелось хоть немного передохнуть и выспаться на своих спальных местах. Кроме этого, после посещения зловещего города мёртвых ужасно хотелось принять на грудь немного сорокаградусной. Мы ехали до наступления полной темноты, а всё потому, что Флюр не хотел начинать ужин при свете солнца и упрямо твердил:
        - Мы находимся в той стране, где действовал закон шариата, нужно уважать обычаи этих мест, даже если здесь и не осталось никого в живых. Если уж и будем грешить, то под покровом ночи.
        Каждый из нас прочувствовал смысл этих слов, никто не хотел своими действиями оскорбить усопших. Поэтому мы встали на ужин поздним вечером. Но стол у нас просто ломился от белой рыбы и чёрной икры, потому что подобное пиршество позволяли мы себе в последний раз. Вся рыба, что была не закопчена - протухла, икра едва держалась. Весь вечер мы обсуждали дальнейший маршрут. После того как путь на Аравийский полуостров был перекрыт радиацией, весь наш план полетел в тартарары, нужно было разрабатывать новый маршрут.
        Споры велись до хрипоты, со стуками кулаками по столу. Возбуждённые крики мужиков стихали только иногда - когда разливалась по рюмкам водка, но потом возобновлялись с удвоенной силой. Эти споры велись бы, наверное, до самого утра, если бы не выступил до этого сидевший молча Миша:
        - Я, конечно, понимаю, что за время своей жизни в рабстве я очень отупел и многое подзабыл, но последний свой полёт в Африку с гуманитарным грузом помню очень хорошо. Тогда мы приземлились в Эритрее, на гуманитарную базу ООН. Там мне очень понравилось, природа - просто чудо; территория базы граничила с национальным парком и находилась на небольшом плоскогорье, обдуваемом ветром с гор. Даже при сильной жаре внизу, у моря, на самой территории базы мы чувствовали себя очень комфортно. До пляжа Красного моря на машине - не больше часа. Ближайший город Массая километрах в семидесяти от этого места. На этой ооновской базе была прекрасная инфраструктура; большая многоэтажная гостиница для сотрудников миссии и командированных. Кроме огромных складов, аэродрома, центра космической связи и госпиталя, там находился небольшой сельскохозяйственный колледж, где обучались аборигены из Эритреи и Эфиопии. Последний раз я там пробыл четыре дня, и всё это время чувствовал себя как в раю.
        Вся эта информация заинтересовала не только меня; споры прекратились, и мы устроили Мише форменный перекрёстный допрос, который длился не менее двух часов. И, наконец, в два часа ночи был окончательно решён вопрос о конечной цели нашего путешествия. Теперь ею стала сказочная Эритрея, база ООН, что недалеко от города Массая. После этого все угомонились и разошлись по своим местам.
        На следующий день отправились в дальнейший путь только в двенадцать часов дня. После вчерашнего застолья решили не спешить, гнать наперегонки с быстро повышающейся температурой уже не имело никакого смысла. Эту гонку мы, можно считать, выиграли, поэтому практически весь путь до самой Эритреи проехали без всякой суеты, более или менее спокойно. Из всех двух недель движения к базе в памяти осталось только форсирование реки Нил; на это дело мы потратили четыре дня, хотя переправлялись по ещё сохранившемуся понтонному мосту, только пришлось его немного подремонтировать и укрепить. Смутно помнится наша очередная заправка на территории Судана и гораздо яснее то отвращение и ужас, который испытали, когда выехали, наконец, на побережье Красного моря.
        Вся прибрежная полоса представляла собой бесконечную ленту беспорядочно наваленных полуистлевших тел давно умерших людей и гниющие трупы животных. Море отступило от берега метров на пятьсот, но и эта полоса была также засыпана зловонными останками рыбы и морских растений. Чтобы хоть немного спастись от воздействия этого чудовищного аромата, мы были вынуждены ехать в закрытых, как в самые лютые морозы, кабинах. На вентиляционные решетки прицепили марлевые многослойные фильтры, которые часто смачивали водой. Немного спасало от страшной вони и то обстоятельство, что до Массая мы двигались по автомобильной дороге, которая шла в некотором отдалении от береговой полосы.
        После того как выехали из Нубийской пустыни, практически каждого из нас постепенно, но с нарастанием, начала угнетать окружающая перспектива: нигде не было видно ни одного живого зелёного пятна, все растения погибли. В лучшем случае кое-где на глаза попадались серые высохшие кустарники да остовы засохших деревьев, а в остальном, куда бы мы ни кинули взгляд - повсюду чернели только одни обгоревшие головешки.
        В город Массая мы не стали заезжать, прошли его стороной и сразу же направились к нашей главной цели, но километров за десять до базы ООН неожиданно упёрлись в непреодолимую преграду и встали. Впереди лежал в руинах полностью разрушенный мост, когда-то нависавший над довольно бурной рекой, которая текла в своеобразном ущелье глубиной около десяти метров. Разглядеть в бинокль столь вожделенную нами базу никак не удавалось, она была спрятана дальше, в горах, а весь сектор в том направлении перекрывал большой холм, утыканный обгоревшими остатками деревьев. Обо всём этом я узнал, когда подошел к группе наших ребят, стоявших у самого провала в мосту. В это самое время Саша с Флюром устраивали перекрёстный допрос Мише - знает ли он другой путь к базе.
        В результате десятиминутного опроса мы выудили всю информацию, которая сохранилась в Мишиной голове, он не сразу, но вспомнил, что есть ещё два моста через эту реку, которые проезжал, когда выбирался на море, и что существует ещё одна дорога, ведущая к базе от города, но очень длинная. Дорога не асфальтирована, сильно петляет, кроме того, в месте примыкания её к базе всё заминировано, чтобы различные группы повстанцев не могли туда проникнуть.
        Эта информация, что есть ещё одна дорога, нас очень обрадовала, ведь мы на таких мощных вездеходах не могли напрямик через горы проехать эти проклятые десять километров. Развернувшись и перестроившись, наш караван направился обратно к Массае. По пути было решено заехать в военную часть, которую Саша обнаружил, глядя в бинокль. Она располагалась чуть в стороне от города, именно в том месте Саша хотел остановиться и поискать подробные карты местности, поскольку на карте, которую мы нашли в придорожном магазинчике, объездная дорога не была отмечена. Да что там просёлочная дорога, даже мосты через реку не были обозначены; явно карта предназначалась только для туристов, так что мы зря так долго рылись в той вонючей лавке у границы Эритреи.
        Добравшись до обрушенных заборов и сторожевых вышек военной базы, мы остановились. Все мужчины направились на осмотр полуразрушенных зданий и боксов. Я с ними не пошёл (чего-то мне совсем не улыбалось вновь вдыхать тошнотворный запах перегнившего мяса), а занялся осмотром военной техники, стоящей на улице. Здесь были в основном танки Т-72, а также несколько установок «Град» и зенитно-ракетных комплексов производства Франции. Вся эта техника была устаревшая и смотрелась очень неряшливо. Примерно через час начали подтягиваться остальные ребята, лица у всех были кислые. Мужики зло смотрели на меня. Оказалось, что в общем итоге они в душных боксах увидели то же самое, что и я на улице - больше половины строений были забиты различными боеприпасами. Ещё минут через тридцать появились Саша с Флюром, у этих орлов, напротив, физиономии были весьма довольные. Ещё не дойдя до нас, Флюр прокричал:
        - У-у, эфиопы, твою мать! Развели бардак, похуже, чем у нас в самой сраной части - еле нашли нужные карты. Но зато с ними находились и схемы минных полей. Так что - живём! Считай, эта ооновская база теперь у нас в кармане, - он витиевато выругался, потом с минуту в упор смотрел на нас и, уже более тихим голосом, произнёс: - Значит так - обозначенный проход по минному полю довольно извилистый, наши монстры вряд ли в него впишутся, так что придётся разминировать. Я вот что думаю - нужно для этого использовать один из находящихся тут танков. А то там в основном стоят мины МОН-50, к тому же накидано очень много ПФМок (маленьких противопехотных мин с 37 граммами взрывчатого вещества), их вручную вообще замучаешься собирать. Я тут заметил даже навесной минный трал для танка. Получится гораздо быстрей попасть на базу ООН, если мы тут реанимируем Т-72 и уже им протралим дорогу, где заложены мины. К тому же танк нам в дальнейшем, на всякий случай, не помешает.
        Флюр был у нас самый большой авторитет по минно-взрывному делу, поэтому никто даже не попытался оспаривать призыв к началу этой нудной и грязной работы. Все ребята безропотно стали заниматься реанимацией танка, выбранного после небольшого спора. До вечера мы так и не успели завести его, поэтому пришлось провести ночь у этой военной базы. На следующий день к десяти часам всё-таки справились с задачей, потом позавтракали и тронулись по просёлочной дороге прямо навстречу нашей судьбе. Кстати, искомая дорога проходила совсем рядом с военной частью.
        Часа через три добрались до заминированного участка. Саша, который вёл танк, несколько раз протралил им дорогу, только после этого мы въехали на территорию гуманитарной миссии ООН. Здесь уже управление нашим перемещением по базе взял в свои руки Миша, он нарисовал схему расположения всех объектов миссии, и мы, разбившись на группы по числу вездеходов, разъехались по территории.
        Моей бригаде досталось осматривать жилой городок и гостиницу. Подъехав на ТТМе к городку, я остановился, и все вышли из машины. Никакого высокого здания гостиницы в этом поселении не наблюдалось, в небольшом отдалении от нас высились только две большие кучи строительного мусора и восемь симпатичных коттеджей, стоящих немного в стороне, которые все члены моей бригады сразу и бросились осматривать, а мы с Викой направились в сторону развалин. Я немного походил там, и в одном месте, в промежутке между двумя железобетонными плитами, заметил листок бумаги, слегка обгорелый с краю. Я достал его и увидел, что на нём рукописный текст на английском языке, а сам листок, похоже, вырван из какой-то тетради. Пришлось подозвать Вику и заставить её перевести. Вот, почти что дословный перевод этого текста:
        «Кошмар, живём тут, как в какой-то клоаке. После взрыва этого долбаного вулкана в гостиницу нагнали целую кучу народа. Ко мне в номер подселили ещё пять человек, теперь все спим, как свиньи, на полу, а очередь в ванную приходится отстаивать полдня. Когда сегодня спустился вниз, меня чуть не вывернуло наизнанку - вонь от скопища аборигенов стояла там неописуемая. Как сказал профессор, в гостиницу вместо положенных трёхсот человек заселили больше двух тысяч, ведь только в ней можно спастись от отравления вулканическими газами; здесь есть центральное кондиционирование, для которого спешно были изготовлены фильтры. Ещё он сказал, что в здании создано избыточное давление, и отравленный воздух сюда не пройдёт. Также он говорит, что нужно молить Бога, что это здание уцелело во время ужасного землетрясения.
        Да, это он прав, только Бога нужно молить за то, что эту гостиницу строили япошки. Вон, рядом дом штаба миссии строили макаронники, вместе с местными неграм, и что - теперь там только груда обломков. О, мой бог, опять взрывы от метеоритов, как же меня пугает это красное зарево…»
        На этом запись обрывалась. После прочтения исписанного листка мне многое стало ясно - почему почти не было трупов на улице, хотя два близлежащих дома лежали в руинах. По-видимому, после катастрофы все выжившие были помещены в эту гостиницу, где был оборудован централизованный воздушный фильтр и всё налажено для выживания. Но эту идиллию нарушил трагический случай - один из обломков супервулкана, падая метеоритом на землю, попал прямо в гостиницу, и теперь мы можем наблюдать на том месте, где она раньше стояла, только большую кучу строительного мусора.
        Всего на изыскания мы с Викой потратили часа три, закончили только, когда увидели, что возле ТТМа начали собираться другие наши вездеходы. Хоть мы и проводили наше изыскание ближе всех к месту сбора, но прибыли туда самые последние, а когда приблизились к общей группе, я увидел счастливые лица всей нашей команды. Володя, Саша и Сергей с Натальей бурно радовались найденным большим запасам сублимированных продуктов и консервам. Флюр, Миша и Василий светились счастьем от посещения аэродрома. Там, кроме самолетов (громадного АН-178, двух «Сессна» и нескольких вертолётов), они обнаружили большое топливохранилище, находившееся совсем недалеко. В этом хранилище было несколько тысяч тонн дизтоплива, авиационного керосина, а также множество емкостей с бензином. Игорь с Надей были в восторге от госпиталя, особенно от оборудования в нём и запасов медикаментов. Дохтур, подпрыгивая от возбуждения, кричал, брызгая слюной:
        - Вы представляете, там установлен даже томограф, а такого зубоврачебного оборудования, наверное, нет даже в лучших наших клиниках.
        Маша и её группа женщин, осматривающих сельскохозяйственный колледж, вернулись тоже порядком обалдевшие, но очень довольные. На территории располагалось несколько полей с прекрасной землёй, да ещё и оборудованных возможностью искусственного полива. Кроме этого, на хоздворе колледжа находилось много сельхозтехники и оборудования, а отлично оборудованные склады заполнены различными удобрениями.
        Люди из нашей группы особенно бурно радовались, мгновенно заражая своим восторгом остальных. Осмотренные коттеджи находились в прекрасном состоянии - полностью функционировала сантехника и электрика была исправна. Валера, чтобы проверить это, запустил поселковую дизельную станцию, а Коля добрался до места, откуда подавалась вода, и включил насос. Донельзя возбуждённый парень, не переставая, твердил:
        - Офигеть! У этих капиталистов трубы до коттеджей идут серебряные, и воду туда они качают из такого же бака. Сам источник воды находится в пещере, там есть не очень большое подземное озеро с чистейшей водой, но, несмотря на это, так любящие себя буржуины дополнительно установили фильтры.
        Признаться, я и сам стоял с отвисшей челюстью - поражённый и счастливый одновременно. Кроме прочих новостей, этому моему состоянию во многом поспособствовала Маша. Она, как только я подошёл после обследования гостиницы, приблизилась ко мне с лукавой улыбкой и полушёпотом сообщила:
        - Папочка ты мой дорогой! Представляешь? Галя беременна!
        Потом, вполне насладившись произведённым эффектом, нежно обняла меня и произнесла в самое ухо:
        - Я тоже! - И с лукавой улыбкой на сияющем лице отошла к другим женщинам, восторженно обсуждающих в это самое время многочисленные достоинства коттеджей. Уже находясь на некотором отдалении от меня, она с любопытством наблюдала за замедленной реакцией своего неэмоционального мужа. А я стоял столб столбом, только рот у меня всё больше расплывался в блаженной улыбке. Мгновение спустя почувствовал своё тело невесомым, меня затопило ощущение полного счастья, я буквально парил в воздухе, а все окружающие звуки слились в необыкновенную, сказочно прекрасную музыку.
        Спустил меня на землю громкий голос Саши, он крепко обнял Вику и немного срывающимся голосом громко произнёс:
        - Ну что, мужики, пожалуй, мы нашли то, что так долго искали, к чему стремились всей душой. Теперь наступила пора вкалывать засучив рукава, думаю, скоро все мы будем завидовать папе Карло, а наши картёжники вспоминать с ностальгией те нескончаемые зимние вечера, когда они, чтобы скоротать время, расписывали длиннющие пульки.
        Он немного запнулся и продолжил свою речь. Голос его теперь звенел металлом - ни прежнего добродушия, ни иронии, - суровый капитан спецназа мощно возвышался над нами, жёсткий, беспощадный воин.
        - Я обещаю, как только мы тут немного обживёмся и наберёмся сил, обязательно вернуться ко всем тем обездоленным, что остались гнить в этом долбаном Секретариате, уроды из элиты которого никогда не встречались с настоящими подготовленными бойцами; в самом страшном сне они не смогут увидеть и представить себе, что могут сделать несколько настоящих диверсантов с их сраной властью.
        Он повернулся к Флюру и спросил:
        - Верно я говорю, брат?
        - Истину глаголешь, командир, - ответил Флюр с хищной ухмылкой и возбуждённо продолжил: - Возьмём, вон, Малого, Гранату и порвём всех врагов на британский флаг, а Птица нас туда доставит в лучшем виде. А что - присобачим к одному из самолётов лыжи, подлетим к шахтам, быстро надерём элите задницу и свалим обратно, и так несколько раз, пока они от страха все шахты своим говном не завалят. - Наглые, карие, немного раскосые глаза его глядели на меня в упор, немедленно требуя одобрения своего безумного плана.
        А я в это время думал совсем о другом. Перед глазами плыли картины недавно увиденных безжизненных просторов с тушами мёртвых животных повсюду, и эта бесконечная полоса пляжа, заваленного останками морской живности и растений. Было понятно, та Земля, которую мы все знали и любили - умерла, остались только мы - жалкие осколки былого величия человечества, и нам предстояло как-то попытаться помочь разорённой природе вернуть жизнь на нашу многострадальную, нежную планету. У нас были семена, у нас оставались крошечные рыбки и водные растения в аквариуме, выжили пчёлы, а с ними и возможность опылять эти растения. Выжили куры - единственный поставщик аминокислот и протеинов для полноценного развития наших детей. Нас сопровождали чудесные собаки - верные друзья и помощники. И, наконец, были мы - здоровые и сильные, вполне способные, целеустремлённо используя все достижения цивилизации, возродить жизнь.
        Скупо выражая все эти пафосные мысли, я ответил Флюру:
        Нет, Хан, прежде всего нам нужно выполнить одну, предначертанную Всевышним, обязанность - возродить жизнь. Для этого придётся добираться до Шпицбергена - там в одной из шахт находится мировой семенной фонд; затем до Пущино - там в Галиной лаборатории осталось оборудование для клонирования. И всё это сделаем мы, других сил у жизни просто нет. А уже потом можно подумать, как помочь обездоленным людям. А теперь, народ, как это говорится - «шоу должно продолжаться». Будем же радоваться! Устроим грандиозный праздник! Несмотря ни на что - мы выжили! Мы нашли свой Эдем!

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к