Новый порядок Павел Комарницкий
        Люди Земли Папируса, которую мы называем Нижним Египтом, пока ещё живут по древним справедливым законам. Но время их истекло. Повелитель Верхнего Египта Нармер уже готов распространить на всю землю Кемет новый порядок - все люди делятся на господ и рабов.
        Комарницкий Павел Сергеевич
        Новый порядок
        ПРОЛОГ
        Утренний бриз шелестел в тростниковых зарослях, холодил кожу, и Гы проснулся. Он, пожалуй, поспал бы ещё, но в животе громко заурчало - голодный желудок требовал пищи. Сопя и почёсываясь, Гы выбрался из вороха тростника, служившего ему постелью и домом, и заковылял к берегу.
        Море сегодня не сердилось на Гы, невысокие волны лениво и длинно накатывались на берег и так же неспешно откатывались, оставляя на мокром песке комки спутанных водорослей, тёмные осклизлые сучья, хлопья пены, реже скользкие тела медуз или дохлую рыбину, но главное - морские ракушки, вкусные и питательные. Ракушки были основой рациона Гы. Он разбивал их камнями, чтобы добраться до содержимого.
        Небо на востоке уже вовсю пылало золотым и розовым, и Гы, как обычно, радостно заулыбался. Почему-то восходы всегда вызывали в душе юродивого такой восторг, и когда первые огненные лучи светила брызгали на сонную ещё землю, Гы смеялся, скакал по берегу и подбрасывал в воздух комки водорослей и прочий мусор от избытка чувств.
        Он не знал, сколько восходов уже встретил - считать Гы не умел, и нимало не страдал от этого. Он не помнил ни отца, ни матери, но и это не причиняло Гы ни малейшего беспокойства. И даже отсутствие настоящего человеческого имени не волновало юродивого. Все звали его Гы, по аналогии со звуками, которые он чаще всего издавал.
        Вот и сейчас Гы замер в предвкушении ослепительного зрелища. Сейчас… Вот уже…
        Звонкое пение раздалось сзади, и Гы моментально обернулся, одновременно присев на четвереньки. По-собачьи перебежал, спрятавшись за каким-то полусгнившим пнём, облепленным водорослями.
        По берегу шли две девушки и пели, слаженно выводя мелодию гимна в честь великого Ра, готовящегося выплыть на своей ладье из-за горизонта. Одна была постарше, и одета в белую юбку-каласирис с вышивкой, вторая, совсем подросток, несла свою юбку свёрнутой на плече. Волосы девушек были влажными - очевидно, они только что купались в море. Гы замер в благоговейном восторге. Ему ещё ни разу не приходилось наблюдать подобного дивного видения.
        Девичьи голоса взвились, выводя заключительные ноты, и девушки одновременно встали на колени, красиво простерев руки навстречу восходящему Ра. И Ра, естественно, не смог отказать двум столь прекрасным созданиям. Золотые лучи брызнули водопадом, озаряя всё вокруг ликующим светом, и Гы, не в силах больше сдерживать переполнявших его чувств, выскочил из своего укрытия и запрыгал по песку, оглашая окрестности восторженными воплями.
        Девушки взвизгнули от неожиданности, вскакивая с колен. Гы остановился возле них, широко и радостно улыбаясь.
        - Ну вот… - младшая из девушек торопливо завязывала на поясе юбку. - Всю песню поломал. Откуда он взялся?
        - Да это, наверное, дурачок Гы, ну, про которого рыбаки рассказывали, помнишь?
        - Гы, гы! - радостно закивал головой юродивый.
        - А он не наскочит на нас? - младшая смотрела на голого грязного юродивого настороженно.
        - Да нет, он вроде как тихий.
        - Ага… А вдруг…
        - Ну как наскочит, так и отскочит - засмеялась старшая необыкновенно красивым мягким смехом. - Получит в нос, только и делов.
        Между тем Гы уже вовсю смотрел на старшую из девушек. Вот бывает же на свете такая красота! Гы захотелось немедленно сделать для неё что-то хорошее. Оглядевшись, он заметил большую раковину, торчащую из песка. Гы тотчас извлёк находку и с радостным гыканьем протянул её старшей.
        - Это мне? - спросила девушка. Юродивый загыкал интенсивней, подтвеждая. - Вот спасибо!
        Младшая прыснула, прикрыв рот ладонью и весело блестя глазами.
        - Влюбился! Всё, Сидха, придётся тебе давать от ворот поворот Тутепху. Такой жених нашёлся на берегу, не упусти!
        - Ох и дурочка ты, Мерит! - опять засмеялась старшая своим необыкновенным мягким смехом. - Ну и дурочка!
        НОВЫЙ ПОРЯДОК
        - …Вставай, Тутехп!
        Тутепх разом открыл глаза, выныривая из сладкой неги предутреннего сна. Перед ним маячило лицо жены. Такое милое, тысячи раз виденное, и всё равно будто незнакомое… На носу прилипла крошка теста - похоже, жена успела настряпать лепёшек. Тутепх зарычал, подражая льву, сгрёб жену и повалил рядом с собой на циновку, покрывавшую ворох камыша.
        - Ой, пусти! Ну пусти же, Тутепх! Ну лепёшки же подгорят у меня!
        - Я не хочу лепёшек, Сидха! Я хочу тебя!
        Но Сидха, похоже, имела особое мнение на этот счёт. Это дело могло и подождать, а вот снова лепёшки стряпать не так просто. Ловко вывернувшись, она кинулась прочь, забегая с другой стороны очага.
        - Дурачок! Вот останешься голодным, тогда посмотрим, чего ты больше жаждешь, меня или лепёшек!
        Тутепх сел на своей постели, огляделся. Ночь выдалась тёплой, и молодожёны спали на открытом воздухе. Двор, окружённый забором из вязанок камыша, надетыми на колья и перетянутых верёвками в единое целое, был утоптан до каменной твёрдости. В углу двора стоял обширный навес, под которым уже возилась домашняя живность, отреагировавшая на действия хозяина разноголосым одобрительным гомоном. Позади стояла тростниковая хижина, служившая убежищем от зимних дождей и знойных пыльных бурь летом.
        - А с чем лепёшки? - спросил Тутепх, поводя носом - С рыбой?
        - С рыбой и оливками, твои любимые!
        - Так бы сразу и сказала! Это меняет дело. Лепёшки вперёд! А жена подождёт, куда она денется?
        - Нахал! - возмутилась жена - Ладно, я тебе припомню, как ты предпочёл мне какие-то лепёшки!
        Они встретились взглядом и разом расхохотались.
        Ароматный запах разливался по двору. Сидха начала ловко вынимать лепёшки из очага, кидая их на большое глиняное блюдо. Тутепх снова залюбовался ей, какая она лёгкая и стройная. Тонкие смуглые руки ловко орудовали над очагом, упругие высокие груди с острыми сосками вздрагивали от стремительных движений. Длинная льняная юбка-каласирис - просто кусок льняного полотна - распахивалась от её быстрых движений, обнажая матово поблёскивающее бедро, маленькие ступни с чёрными ободками вокруг ногтей…
        - Садись, ешь! - Сидха поставила блюдо на землю. Нырнула в хижину и вернулась уже с кувшином и двумя глиняными чашами. Налила в чаши пива. - Садись, остынет!
        Тутепх встал, потянувшись, взял от изголовья постели аккуратно сложенную юбку, надел, привычно-автоматически завязав узел. Мужская юбка короче женской, не достаёт до колен. Оно и понятно - кому интересно пялиться на волосатые мужские ноги? И потом, лазать по болотам или работать в поле в такой удобнее…
        Некоторое время они ели молча - реплика Тутепха насчёт "я не хочу лепёшек" оказалась полнейшим блефом. Сидха с удовольствием наблюдала, как крепкие челюсти мужа перемалывают её стряпню. Вот интересно, почему почти все женщины любят наблюдать, как едят их мужья и дети?
        - Ты не забыл, что тебя сегодня ждут на Совете старейшин? - жена заботливо подложила мужу ещё лепёшку, долила пива.
        Движение челюстей разом замедлилось, лицо Тутепха приобрело озабоченность.
        - Я помню, конечно.
        Сидха ругнулась про себя - могла бы и не напоминать. Вот, пожалуйста, уже встаёт, запихивая последний кусок лепёшки в рот. И об обещанном "после лепёшек" можно теперь забыть. Да куда бы он делся, этот Совет?
        - Я побегу, Сидха.
        - Рано же ещё!
        - Я побегу - уже твёрдо заявил Тутепх. - Дел выше головы. Сегодня будет трудный день!

…
        - Ты просил разбудить тебя перед рассветом, муж мой.
        Прохладный ночной воздух вливался снаружи, и запахи ночной земли перебивали запах горелого пальмового масла. Нармер некоторое время лежал с закрытыми глазами, наслаждаясь последними мгновениями сладкой предутренней дрёмы. Затем открыл глаза.
        Ночной воздух уже посинел, небо на востоке стремительно наливалось светом - это бог восхода Хепри разжигал свой костёр, указывая путь великому Ра, плывущему на своей ладье над изнанкой мира. Внутри дворца пламя масляных ламп ещё что-то значило, но у входа они освещали уже только сами себя.
        Перед Нармером возникло лицо Сотис. Узкие насурмлённые брови - когда успела? - подчёркивали красоту огромных глаз, вытянутых к вискам. Полные губы изогнулись в улыбке.
        - Ты сам просил разбудить тебя.
        Вместо ответа Нармер сгрёб жену, жадно стал целовать её глаза, нащупал самое сокровенное… Она не сопротивлялась, прикрыв глаза, но за мгновение до того, как муж залепил ей губы поцелуем, спросила:
        - Ты помнишь, что сегодня назначил Совет?
        Настроение Нармера разом упало, и опало орудие, уже приведённое в боевую готовность. Сотис ругнулась про себя - могла бы и помолчать немного. Куда бы он делся, этот Совет? Всё, теперь про утренние забавы можно забыть.
        - Прикажи подать завтрак, дорогая. И побыстрее. Дел выше головы. Сегодня будет трудный день!

…
        Тутепх размашисто шагал по улице, поглядывая по сторонам. Тысячи раз виденная картина - высокие, выше человеческого роста заборы, сооружённые из вязанок тростника, туго перетянутых верёвками. Деревянные калитки в камышовых стенах, украшенные затейливой резьбой и охранительными знаками, препятствующими проникновению злых духов. Грунт под ногами, представлявший собой многолетние напластования отбросов, утоптанных ногами прохожих, слегка пружинил, кое-где виднелись лужи помоев с вьющимися над ними изумрудными мухами. Над заборами виднелись остроконечные и двускатные крыши хижин и хозяйственных построек, покачивались, шелестя на ветру, разлапистые пальмы. А впереди уже показались красные стены могучего строения, сложенные из сырцового кирпича. Красный Дом, средоточие мудрости, где в прохладном полумраке хранятся тысячи папирусных свитков, на которых записана вся славная история народа Земли Папируса. И общая казна хранится тут же. Правда, до недавних времён каждый ном хранил свои золото, серебро и медь отдельно. Но набеги верхних людей заставили спрятать сокровища под надёжную защиту древних стен.
        Славный город Буто! Десять тысяч жителей обитает в нём. Десять тысяч кузнецов-медников, оружейников, кожевников… да мало ли! Здесь живут Смотрящие, самые уважаемые старейшины всей Земли Папируса, строго хранящие древние справедливые законы. И здесь же, в Красном Доме, собирают Всеобщий Совет вождей и старейшин всех номов, дабы решить самые важные вопросы, касающиеся всех. Впрочем, если нет дождя, Совет обычно собирают под открытым небом - уж больно жарко и душно в толстых стенах, когда соберётся много людей. А вот и поляна Совета!
        Обширная поляна, окружённая высокими финиковыми пальмами и смоковницами, была полна народа. Они сидели на расстеленных циновках, прямо на земле. Старейшины, чьи бороды выбелило время, могучие мужчины в расцвете лет - вожди номов и родов Дельты… Цвет народа Папируса, ум и совесть, надежда его и опора.
        А за спинами старейшин и вождей неподвижно стояли деревянные идолы, зримые воплощения богов, хранящих Землю Папируса и её народ. Сколько Тутепх помнил себя, они стояли тут, вот так, прямо и неподвижно. Каждый род имел своего Хранителя, и Хранители эти сейчас, кажется, внимательно слушали, что говорят их подопечные.
        Высокий, седой, худой как палка человек, одетый в тёмно-зелёную юбку с вышивкой и наплечную накидку, стоял перед Советом уверенно и твёрдо, опираясь на посох.
        - Уважаемые главы Домов Папируса! Мы, Смотрящие, оторвали вас всех от ваших важных дел, потому что есть общее дело, важнее которого нет ничего. Как нам стало известно, верхние люди [из Верхнего Египта. Прим. авт. ] оправились от трёпки, которую мы задали им четыре года назад. Они готовят войну.
        Гул прокатился по собранию, все зашевелились.
        - Не слишком ли быстро они оправились? - подал голос сидящий как раз напротив оратора могучий мужчина, борода которого была аккуратно подбрита - В битве у Семи пальм они потеряли не меньше тридцати тысяч убитыми.
        - Все тридцать пять - пробурчал высокий жилистый мужчина с колючим взором, борода которого была заплетена в косичку. Тутепх узнал Сетумна, вождя из нома Долгой Протоки - А если ещё учесть, что многие раненые должны были уйти в мир иной из-за загноения ран, так и все сорок.
        - И всё-таки война будет - оратор с посохом чуть повернулся к говорившим - Я не могу сейчас представить вам свидетелей, потому как эти люди сейчас ушли вверх по реке. Но уверяю вас - война будет. Как только спадёт вода.
        Новая волна гула, народ задвигался, запереговаривался.
        - У верхних людей молодой вождь Нармер… - заговорил мужчина с длинными, чёрными как смоль волосами.
        - У верхних нет вождей - перебил старейшина с посохом - Ты, Тинум, всё никак не уяснишь себе. Это мы, люди Папируса, избираем себе вождей. И Смотрящих тоже, чтобы следили за выполнением древних справедливых законов. У верхних давно нет законов.
        Да, это была чистая правда. Тутепх знал, что в Земле Пчелы [Земля Пчелы - название Верхнего Египта во времена Раннего Царства. Нижний Египет, дельту Нила, тогда именовали Землёй Папируса. Прим. авт. ] давно не действуют древние законы. С верхних земель нередко бежали люди, которые рассказывали о беззакониях, творимых там. Вождей там никто не выбирал - во всех общинах и селениях их заменяли «начальники», которых ставил по своему усмотрению некий Повелитель, правящий единолично всеми верхними землями. И такой «начальник» никак не зависел от жителей общины. Он мог делать всё, что угодно, не боясь осуждения подопечных. Ответ «начальники» держали только перед Повелителем.
        - Нам необходимо подготовиться к нападению и решить, что нужно делать - продолжил старейшина - Кто хочет говорить?
        - У меня вопрос, мудрейший Смотрящий Гехемн - поднялся стройный светлокожий мужчина лет тридцати, с необыкновенной светло-каштановой бородкой, выдававшей ливийскую кровь - Почему Люди Пчелы собираются напасть на нас сразу после разлива? Самое время сеять, а тут война. Раньше всё было иначе, войны всегда начинались после сбора урожая, чтобы унести возможно больше добычи. И потом, разве верхние люди сами не сеют в это время? Это же глупо, отрывать от дела столько мужчин, когда самая работа. С чем это связано, Мудрейшие, кто мне объяснит?
        Старейшина с посохом чуть помолчал.
        - Это хороший вопрос, Ясте. Я мог бы ответить тебе, но полагаю, пусть лучше ответит человек, который сам недавно оттуда.
        Гехемн обернулся, сделал знак рукой. Откуда-то из-за спин сидящих протолкался молодой человек со смугло-оливковой кожей, типичной для Людей Пчелы. Собрание с любопытством разглядывало его, хотя в последнее время беженцы с юга были явлением вовсе нередким.
        - Уважаемое собрание!..
        - Великий Совет - поправил Гехемн - Мы не на деревенском сходе.
        - Прошу прощения - чуть смутился говоривший - У нас… у них, в верхних землях, Совет - это сборище начальников, собираемое проклятым Владыкой.
        - Почему ты называешь его Проклятым? - подал голос кто-то из сидящих. Тутепх не разглядел, кто.
        - А разве это не так? - ощерился говоривший - Владыка Нармер, как и его отец…
        - Не отвлекайся, Нехебх - вновь подал голос старейшина Гехемн - Во-первых, расскажи Совету, кто ты и как тут оказался. Во-вторых, объясни всем, почему Нармер решил начать войну сразу после окончания разлива, а не после сбора урожая.
        - Слушаю, о мудрейший - Нехебх почтительно поклонился, вновь обернулся к Совету - Меня зовут Нехебх. Я проживал у Великого озера [во времена Нармера, в конце IV тысячелетия до н. э. на месте нынешней Файюмской котловины было огромное озеро. Прим. авт.]. Мы жили, честно соблюдая древние законы. Но семь лет назад воины прежнего Владыки по имени Ка - да будет проклят он во веки веков! - напали на нас. Мы защищались, но их было очень много. Они убили всех, кто не бросил оружие или не успел скрыться. Мой отец погиб тогда - на лице Нехебха задвигались желваки - Я был молод и быстр, и мне удалось уйти. Мы думали, что это обычный разбойный набег, какие не раз совершали прежде люди Долины. Но мы ошиблись! Всё оказалось гораздо хуже.
        Нехебх прервал речь, наклонившись, взял с земли высокий сосуд с водой, поставленный тут специально для того, чтобы оратор мог промочить пересохшее горло.
        - На этот раз - продолжал Нехебх, напившись - воины Повелителя никуда не ушли. Они согнали всех, кто мог стоять на ногах, и заставили строить дом-крепость, каких прежде никто не видел. Стены из сырцового кирпича, толщиной в полтора шага и высотой в десять. Ворота они поставили сами, срубив наши священные деревья, росшие вокруг святилища тысячу лет. Ворота получились толстые, почти как стена, и навешены на кованых медных петлях в пять хеков каждая. [хек - древнейшая мера веса, примерно равная более позднему таланту. Прим. авт. ]
        По собранию прошёл гул изумления.
        - Когда эта крепость была построена, они оставили в ней часть своих и ушли, забрав зерно и скот, оставив нам ровно столько, чтобы мы не сразу умерли с голода - продолжал своё повествование Нехебх - И с тех пор всё время грабят нас, требуя отдавать большую часть урожая и приплода скота. Они похожи на пиявок, с той только разницей, что пиявка, насосавшись крови, отваливается, эти же твари ненасытны. Их логово так просто не взять, а если даже это и удалось бы, из Долины придут новые полчища, и вновь Великое озеро покраснеет от крови. А вместо уважаемых старейшин и вождя над каждым селением нынче поставлен от проклятого Повелителя начальник, который делает всё, что хочет, под защитой копий своих солдат…
        - Кого? - переспросил кто-то, сбив ход повествования Нехебха. Тот смешался, взглянул на Гехемна. Старейшина кивнул: «Отвечай».
        - Да, здесь вы этого ещё не знаете. Ещё не так давно, при прошлом Повелителе, воины Долины не отличались от наших. Теперь там новые порядки. Их Повелитель содержит большое количество воинов, которые целыми днями либо тренируются владению оружием, либо просто спят, едят и безобразничают. И больше не занимаются ничем! Никто из них не пашет, не ловит рыбу и не строит хижин - они посвятили свою жизнь только войне, и Повелитель кормит, поит, одевает и обувает их за это. Или же они сами берут у простых людей всё, что захотят, под угрозой оружия, от имени своего Повелителя.
        Новая волна возмущения пронеслась над Советом.
        - Этих людей в Земле Пчелы называют солдатами. Они очень опасны в бою, потому как опытны и очень жестоки.

[До наших дней не дошло тогдашнее древнеегипетское название солдат. Прим авт. ]
        - Как много таких солдат у Нармера? - спросил уже говоривший ранее Сетумн.
        - Этого я не знаю - Нехебх отёр пот со лба, солнце уже здорово припекало - Но, думаю, сейчас уже много. В Земле Пчелы немало здоровенных подонков, желающих жить грабежом. По закону эти люди, разумеется, должны быть убиты, но ведь закона в верхних землях давно нет - его там заменяет слово Повелителя.
        - У меня вопрос - подал голос кто-то из вождей - А почему ты не убежал сразу?
        - А разве так просто оставить землю предков, даже когда на ней хозяйничают проклятые пришельцы? - усмехнулся Нехебх. На лицах слушателей отразилось понимание - аргумент был более чем весомый.
        - Тогда второй вопрос. Почему ты сделал это сейчас?
        Нехебх засопел, поглядел на старейшину. Смотрящий кивнул ему снова - "говори всё".
        - Всему есть предел. При покойном Повелителе - да сгниют его кости бесследно - у нас отбирали только зерно и скот. Теперь же солдаты проклятого Нармера отбирают в селениях вокруг Великого Озера молодых девушек и парней, связывают и угоняют в Долину, как животных. Они называют их рабами!
        Вот теперь гул, невнятно реявший над Советом, стих, и нехорошая, мертвящая тишина воцарилась над площадью.
        - Я хочу сказать вам - голос Нехебха окреп - Если солдаты проклятого Нармера придут сюда, здесь тоже будут такие порядки! Защищайтесь, люди!

…
        Солнечный свет вовсю гулял меж колоннами, и в его лучах плавал дым от масляных светильников, которые никто не собирался гасить. Впрочем, это сейчас, сразу после рассвета, солнечные лучи имеют возможность беспрепятственно проникать в зал Совета. Когда огненная ладья Ра поднимется выше, тут воцарится прохладный полумрак, освещаемый только светильниками.
        Нармер усмехнулся про себя. Да, солнечные лучи имеют возможность беспрепятственно заглянуть сюда ранним утром. Но только они. Даже слуги тут подобраны глухонемые, а вся стража находится снаружи. Ибо негоже всем и каждому знать, о чём говорят на Совете у Повелителя.
        На циновках, расстеленных на полу, полукругом сидели номархи. Первые после Повелителя, его руки, а когда нужно - его карающие копья. И, если говорить откровенно, порой и его мозги.
        Нармер снова усмехнулся про себя. Когда-то это был круг Совета. Да, в старые времена, когда ещё не было на Земле Пчелы порядка, когда Повелитель не был ещё Повелителем, и каждый год должен был доказывать своё право вести за собой свой народ. Но это было очень давно, лет триста тому назад. Его предок Улитка впервые установил порядок, и сумел передать власть своему сыну, дабы он продолжил дело отца. А тот своему сыну… Да, первое время многие были недовольны. Ну что же - наиболее недовольные стали пищей для крокодилов, а остальные усвоили урок. И уже при его, Нармера, прадеде как-то само так вышло, что никто не смел садиться бок о бок с Повелителем. И круг Совета превратился в полукруг, в фокусе которого сейчас сидит он, Нармер.
        - Я собрал вас, друзья мои, чтобы решить один важнейший вопрос. Люди Папируса вновь перекрыли нам доступ к синайской меди. Я уже не говорю, что выход к Полуночному морю нам необходим, как вода Хапи. Я хотел бы знать, что думает каждый из вас по этому поводу. Начнём с тебя, Хабу.
        Да, этот мудрый порядок тоже завёл его прадед. До того каждый высказывался на Совете, когда хотел. Но сейчас все говорят только с разрешения Повелителя.
        - Я понял тебя, мой Повелитель - заговорил худощавый высокий вельможа с костистым угловатым лицом и глубоко посаженными глазами - Война, разумеется, необходима. Ещё твой прадед начал походы в нижние земли. Я думаю, как только соберём урожай, надо идти войной на Землю Папируса.
        - Я слышал и понял тебя, Хабу. Что скажешь ты, Иуну?
        Сидевший рядом с Хабу толстяк с ручищами в ногу взрослого человека, задумчиво потрогал серебряное кольцо в ухе.
        - Я согласен с Хабу. Война необходима. Время до урожая у нас есть, Хапи ещё не вошёл в берега. Но нам следует хорошо подготовиться, чтобы не выщло, как при твоём покойном отце, Повелитель - да пребудет с ним милость богов! Когда нижние соберут свой урожай, мы возьмём его, он нам пригодится.
        - Я слышал и понял тебя, Иуну. Что скажет мудрый Себхак?
        Высокий мужчина, в волосах и бороде которого отсвечивали серебряные нити седины, потрогал бородку.
        - Всё, здесь сказанное, верно. Добавлю, что я и мои люди уже готовим новые лодки для похода в Землю Папируса. И ещё нам нужно оружие, мой повелитель. Время есть, если его не терять… Этот поход должен быть удачным.
        Нармер помолчал, собираясь с мыслями.
        - Я слышал и понял тебя, Себхак. Я всех вас слышал и понял. А теперь послушайте, что скажу я. Этот поход действительно должен быть удачным. Но вот времени у нас нет. Потому что мы выступим, как только спадут воды Хапи.
        Вельможи Нармера были опытными придворными, и умели контролировать свои слова и чувства. Ни один лишний звук не издали ничьи уста. Но на лицах всех сейчас было написано изумление.
        - Да, да - повторил Нармер - Время посева - самое удобное. Все мужчины в Земле Папируса будут заняты на полях. Наши же солдаты свободны круглый год. Вы спросите о добыче? Да, после сбора урожая можно взять больше. Но не это сейчас наша цель.
        Нармер взял с золотого подноса, стоявшего рядом, серебряный кувшин, напился прямо из горлышка.
        - Этот поход должен стать последним. Хватит! Обитатели болот слишком долго не имели хозяев. Мы войдём в Землю Папируса и больше не уйдём. И урожай, и скот они будут отдавать нам сами. Каждый год, и без всяких походов.
        - Да здравствует Повелитель! - первым рявкнул Себхак.
        - Вечно да здравствует! - отозвались другие.

…
        - …Итак, вы все поняли, что будет с Землёй Папируса, если Нармер войдёт сюда - Гехемн стоял прямо, как столб, попирая короткую собственную тень. Лучи солнца били в него, как огненные стрелы, время подбиралось к полудню, но Смотрящий, казалось, был равнодушен к зною - Мы сделали мудро, перекрыв пути доставки меди в верхние земли. Но этого недостаточно. Кто хочет говорить? У меня пока всё.
        Старейшина сел на своё место, положив посох перед собой.
        - Я хочу сказать - поднялся с места уже выступавший Тинум - Хорошо, что мы загодя узнали планы Нармера. Но война во время сева, когда каждый день год кормит… Если сев будет сорван, нас ждёт голод, а он ничуть не милосерднее проклятого Нармера. Как быть?
        Собрание зашумело - вопрос был в точку. Тутепх вдруг обнаружил, что стоит во весь рост.
        - Прошу слова!
        Старейшины переглянулись. Смотрящий Гехемн кивнул головой.
        - Выйди сюда и скажи своё слово, молодой вождь. Мы слушаем.
        Тутепх вышел на середину круга. Послеполуденное солнце калило нещадно, и Тутепх вдруг с неожиданным весельем подумал - ох и ушлые эти Смотрящие… Все собравшиеся сидят в тени деревьев, а выступающий должен стоять на солнцепёке - тут поневоле будешь краток.
        - Вот уже более ста лет Люди Пчелы совершают набеги на наши земли, и набеги эти со временем становятся всё более опустошительными. Но до сих пор это были именно набеги. Теперь же Нармер замыслил иное. Неужели вы не поняли, что сказал вам беглец с верхних земель? Они войдут сюда НАВСЕГДА! И мы будем кормить и поить солдат-убийц проклятого Нармера, кормить круглый год!
        - Не считай себя самым умным, Тутепх - подал голос Смотрящий Гехемн - Конечную цель Нармера поняли все. Что ты предлагаешь конкретно?
        Тутепх перевёл дух.
        - Я предлагаю покончить с этим. Покончить раз и навсегда. До сих пор мы только отбивались. Но теперь этого мало. Да, нынешний сев будет сорван. Много ли смогут обработать земли одни женщины, дети и старики? Но у нас есть запас зерна, и мы переживём этот год. Однако Тинум прав - если проклятый Нармер повторит поход и на следующий год, сразу после разлива, нас ждёт голодная смерть.
        Тутепх набрал в грудь побольше воздуха.
        - Нам следует не просто разбить Нармера. Нам нужно сделать ответный поход в верхние земли, чтобы восстановить там закон. Все начальники Нармера, все его солдаты должны быть убиты. Поголовно!
        Вот теперь собрание зашумело по-настоящему.
        - Ты соображаешь, что говоришь? - подал голос один из старейшин - Тебе напекло макушку, похоже. Здесь, в болотах Земли Папируса, наш дом, и каждая протока, каждая тростинка известна. В верхние земли можно войти, но удастся ли выйти оттуда - это большой вопрос.
        - Моя макушка пока в порядке, о мудрейший - отозвался Тутепх, и лишь потом осознал, что спорит с одним из Смотрящих - Вспомните, что сказал беглец Нехебх. Люди Земли Пчелы не любят своего Повелителя, они просто боятся его солдат, и ничего не могут сделать. Когда наши воины войдут в верхние земли, мы не будем грабить и убивать простых людей, насиловать их женщин. Мы скажем им: "Мы принесли вам свободу. Убейте всех солдат и начальников, изберите себе вождей, как велит древний закон, и пусть никто не смеет отбирать ваши скот и зерно. И уж тем более ваших детей и женщин!" И тогда многие, очень многие люди Пчелы встанут в бою рядом с нами. Они укажут нам пути и тайные протоки, они укажут логова начальников и солдат, они помогут нам поймать самого Нармера. А когда голова Нармера будет водружена на копьё, все остальные начальники и солдаты разбегутся. Каждый из них будет спасать только свою шкуру, и мы будем охотиться на них, как на диких зверей.
        Собрание вновь загудело.
        - И когда над Землёй Пчелы вновь воцарятся древние законы, больше не будет набегов на Землю Папируса! Я всё сказал!

…
        - Берегись!
        Могучее вековое дерево, дрогнув раскидистой кроной, начало крениться, вначале медленно, затем быстрее, быстрее, и с грохотом и треском ломающихся сучьев рухнуло наземь. Нармер усмехнулся про себя пришедшему вдруг на ум сравнению. Вот точно так же будет и с нижними землями. Земля Папируса пока стоит, да. Но ещё его прадед впервые вонзил в неё топор. Дело его продолжили отец и дед, а он, Нармер, докончит его. Свалит наконец этот оплот дикарей, не подвластных покуда порядку. Скоро, теперь уже совсем скоро. Как только спадёт вода.
        Люди с каменными топорами облепили упавшего великана, рубили сучья и ветки. К Нармеру подошёл начальник лесорубов.
        - Повелитель, на этой делянке осталось только восемь подходящих деревьев, остальные мелкие. Надо переходить на ту сторону протоки.
        - Тебе видней, Нехамн. Мне надо от тебя тысячу таких брёвен - Нармер кивнул на поваленное дерево - А как и где взять, решай сам.
        Начальник лесорубов поклонился, прижав руки к сердцу, повернулся и пошёл к своим людям. Нармер, поудобнее перехватив свой посох, направился к лодке, поджидавшей его на берегу протоки. За ним безмолвно следовали шесть могучих телохранителей, вооружённых копьями и медными топориками-клевцами. Нармер снова усмехнулся про себя своим мыслям. Вообще-то посох был ему не нужен, он мог одолеть пеший дневной переход без остановки. Но как-то так незаметно повелось, что Повелитель должен ходить с посохом. Символ власти! Этот посох, украшенный резьбой, с золотым навершием, носил ещё его прадед.
        Гребцы на скамьях, сидевшие в два ряда, взмахнули вёслами, и царская ладья, выдолбленная из огромного, в три охвата, дерева, тронулась в путь. Кроны вековых деревьев смыкались над протокой, и ладья плыла в зелёном полусумраке. Да, вся пойма Хапи покрыта вот такими лесами, дикими и непролазными, где вода хлюпает меж беспорядочно переплетённых корней, где в зарослях поджидают добычу крокодилы. Сколько труда надо вложить, чтобы эти непролазные болота родили хлеб! Раскорчевать участок пойменного леса, прорыть канал, по которому воды Хапи во время разлива устремятся на поле, построить дамбу, чтобы осадить ровным слоем плодородный ил… Да, сколько труда!
        Нармер поглядел вперёд, где светлым пятном маячил выход из протоки. Из старинных записей, и ещё более старинных преданий было известно, что сотни лет назад, когда на Земле Пчелы ещё не было порядка, и каждая деревня жила сама по себе, ячмень и эммер растили иначе. Тогда хлеб ещё мог расти на высоких, богарных полях. Перед началом сезона дождей мужчины рыхлили красную землю саванны тяжёлыми каменными мотыгами, женщины бросали зерно, старики и подростки боронили… Но теперь такое невозможно. От поколения к поколению засухи в саванне становятся всё дольше, дожди всё реже и скуднее. И уже давно люди бросили обрабатывать неблагодарную землю саванны. Теперь зерно растёт только на низинных полях, орошаемых в разлив водами великого Хапи. Здесь урожаи надёжно защищены от засухи. Но видят боги, как много тут надо вложить труда!
        Ладья вырвалась из узкой мелководной протоки на широкий речной простор, и огненный водопад солнечных лучей разом обрушился на головы сидящих в ладье.
        - Ап! Ап! А ну, поднажми! - крикнул кормчий. Гребцы, не опасаясь более посадить судно на мель, разом всадили в мутную воду вёсла, и ладья Повелителя устремилась вперёд, с шумом рассекая пологие нильские волны.
        - Нехмен, мы идём к верфям - напомнил кормчему Нармер, жмурясь от неистового двойного сияния - солнца над головой и его слепящего текучего отражения в воде.
        - Я помню, мой Повелитель - отозвался кормщик.
        Нармер чуть улыбнулся краем рта. Да, верфи - это была целиком его идея. Его, Нармера, и ничья иная. Как до этого строили лодки? Валили подходящее дерево поближе к воде, обрубали сучья. Затем приходили мастера, становились лагерем возле заготовленного бревна и начинали выдалбливать лодку каменными теслами. Закончив работу, сдавали её заказчику, получали плату зерном, медью или серебром и шли домой, к жёнам и детям. А проев и пропив заработанное, искали новый заказ.
        Нармер всё изменил. По вновь установленным порядкам лодейные мастера никуда не уходили. Они жили в специальных посёлках, оседло, вместе с жёнами и детьми. И работали все вместе, бригадами. На каждую лодку своя бригада. А брёвна им подгоняли по воде другие люди, специально для этого дела назначенные. Работа теперь кипела ежедневно и непрерывно, и лодки спускались одна за другой, в гораздо большем количестве, чем раньше.
        Огненная ладья Ра между тем уже пересекла воды Хапи и стремилась в Страну Заката. Ладья Повелителя тоже пересекала реку, в том же направлении, но наискосок. Стена пойменного леса отодвинулась, и над тёмной зеленью показались жёлто-серые вершины гор, отделяющих Долину от Восточного моря.
        Нармер снова вспомнил старинные рисуночные записи, отражение ещё более древних устных преданий. Сотни лет назад все эти горы были покрыты лесами, в дебрях которых было полно дичи. Сейчас леса сохранились только по берегам горных речек и ручьёв, пересыхающих в сухой сезон. Скелеты мёртвых деревьев ещё стоят кое-где на склонах гор, и местные бродячие охотники делают из этих отполированных ветром и песком коряг порой очень интересные поделки… А также жгут из этих древесных трупов костры, которые видны порой даже отсюда, с Долины.
        Да, вот с них-то всё и началось, с этих бродяг. Когда великий Ра иссушил их горы, и стало мало еды, они все поползли в Долину. Но здесь уже жили Люди Пчелы. Почему они должны были отдавать свою землю? Охотников было мало, и сила была на стороне жителей Долины.
        Раньше как было? Пришельцев, пришедших на чужую землю, убивали, или принимали в свой род. Или, если пришельцы были сильнее, они прогоняли бывших хозяев и сами становились новыми хозяевами завоёванной земли. Но так было раньше. Его предок Улитка первым установил здесь порядок.

…Они были такие тощие и измученные, эти бродяги, что невольно вызывали жалость. Убивать их рука не поднималась. И уж тем более никто не собирался принимать их за родню. Они были согласны на любую работу за миску каши и кусок рыбы.
        Так на Земле Пчелы появились первые рабы - люди, не имеющие никаких прав. Поначалу они вели себя смирно. Но вскоре, отъевшись на ячменной каше и лепёшках, что давали им за работу, некоторые стали дерзить хозяевам, спасшим их от голодной смерти. И пришлось их наказывать, а особо дерзких даже убить, чтобы остальные усвоили урок. Но и это не всё. Многие из них, разбаловавшись, стали делать свою работу кое-как, а то и вовсе норовили не сделать. Куда такое годится? Пришлось выделить людей, которые контролировали бы этих рабов, надзирателей. А также вооружённых стражников, для особо буйных.
        Нармер зачерпнул ладонью воду за бортом, плеснул себе в лицо, охлаждая раскалённую солнцем кожу. Сейчас бы искупаться… Нет, пожалуй. Конечно, крокодилы не любят заплывать на середину реки, они предпочитают быстрому течению берега и тихие протоки. Но погибнуть сейчас в зубах крокодила не просто глупость, это будет преступная глупость. На нём, Нармере, лежит ответственность. Он должен довести до конца дело, начатое предками - установить наконец на всей Земле Кемет новый порядок.
        Ладья повернула к берегу, и в расступившейся стене леса показался большой посёлок, расположенный близко к берегу. Над тростниковыми крышами хижин тут и там виднелись дымки - очевидно, хозяйки готовили обед. А на самом берегу, точно крокодилы, выползшие погреться, лежали толстые брёвна, возле которых вовсю трудились люди, и даже отсюда слышались частые удары каменных тёсел и топоров.
        Опытные гребцы, разом затабанив лодку с левого борта, развернули её носом к берегу, и судно с мягким шипением вышло на берег, чтобы Повелитель мог сойти на землю, не намочив ног. К ладье уже спешил начальник верфи, плотный кругленький человек среднего роста, с до блеска выбритой головой, сияющей, как начищенная медь.
        - Я счастлив приветствовать тебя, о Повелитель!
        - Здравствуй, здравствуй, Сехо! - отозвался Нармер, сходя на берег. Телохранители соскочили следом, беря Повелителя в широкое кольцо - Как идёт работа?
        - Всё идет так, как ты повелел - Сехо отёр рукой лоб и лысину - Двести ладей работаем разом! Желаешь взглянуть?
        - Разумеется. Или ты полагал, что я прибыл сюда исключительно для того, чтобы пожелать тебе здоровья? - счёл уместным пошутить Нармер.
        Сехо осклабился, захихикав. Оценил, стало быть, шутку.
        - Пойдем, мой Повелитель. Я покажу тебе сперва уже готовые лодки.
        Они шли по берегу, сплошь устеленному деревянной щепой. Мастера долбили неподатливое дерево кремнёвыми топорами и теслами, щепки так и летели. Одна долетела до Нармера, и он ловко поймал её свободной рукой. Щепка была смолистой, горячей от солнца.
        - Вот, мой Повелитель - Сехо указал рукой под навес, где плотно стояли в ряд готовые лодки - Все по размерам, которые ты указал.
        Нармер неспешно обошёл лодки, оглядывая каждую, время от времени трогая и оглаживая их рукой. Лодки были сделаны надёжно, гладко отёсанная и зашлифованная мелким песком поверхность сияла свежим деревом. Нос и борта каждой были украшены резьбой и раскрашены. Нармер усмехнулся краем рта. Эти мастера никак не привыкнут, всё стараются придать изделию товарный вид, как будто надеются слупить с клиента побольше.
        - Позови-ка четверых мастеров, Сехо - распорядился Нармер.
        - Каких именно, мой Повелитель? - чуть удивлённо спросил начальник верфи.
        - Да всё равно, каких. Лишь бы были не выше моих ребят, и не ниже тебя самого - Нармер вновь улыбнулся.
        Когда вызванные прибыли, нестройно приветствуя своего Повелителя, он расставил их по росту парами и кивнул им и своим телохранителям:
        - А ну-ка, все разом - взяли! И ты, Сехо!
        Тяжелая лодка, поддаваясь общим усилиям, заскользила по песку, выходя из ряда себе подобных.
        - На плечо - взяли!
        Двенадцать человек вскинули лодку на плечи. И в их числе сам Повелитель.
        - Пошли!
        Да, лодочка тянула к земле. Не прошли они и тридцати шагов, а ноги уже задрожали.
        - Поворот!
        Неуклюже развернувшись, дюжина носильщиков направилась назад, под навес.
        - Всё, бросаем!
        Все разом с облегчением опустили груз, челнок с грохотом пустого дерева рухнул на землю.
        - Нет, Сехо, так не пойдёт. Все лодки надо переделать. Дюжина крепких воинов должна свободно суметь нести их хоть двадцать тысяч шагов подряд. Даже больше.
        - Но… Мой Повелитель! - в отчаянии заелозил рукой по лысине начальник верфи - Когда? Ведь ты велел сделать целую тысячу челноков. Где взять людей? И потом, если сделать борта слишком тонкими…
        - Ты НЕ ПОНЯЛ меня, Сехо - мягко произнёс Нармер - Лодки должны быть лёгкими, такими, как я сказал. И их должна быть тысяча, ни одной меньше. И не позже указанного срока. И уж само собой, они должны быть достаточно прочными. Нужно ли мне повторить ещё раз, Сехо?
        - Я понял, о мой Повелитель - разом сник Сехо - Мы сделаем.
        - Рад это слышать, Сехо. И вот ещё что… Не тратьте время на шлифовку, тем более на резьбу и раскраску. Мне нужно только, чтобы они плавали.
        - Да, мой Повелитель - с видимым облегчением отозвался Сехо.

…
        - Держи крепче!
        Тутепх покрепче перехватил большие медные клещи с деревянными рукоятками, сжимая изо всех сил тигель с расплавленной медью. Огненная струйка устремилась в литейную форму из мыльного камня, раздалось тихое шипение, точно в форме таилась змея.
        - Готово, отец! С верхом!
        - Хорошо! Остальной металл на огонь!
        Старый Тигами был доволен сыном. Здоровый парень, весельчак, любимец девушек в селении. Одно время старый кузнец даже опасался, что малый избалуется преждевременной женской лаской, но ничего, обошлось - вон какую жену себе отхватил! За неё её родителям было уплачено полталанта меди, но если по правде - не жалко было бы и таланта серебра. И вообще, не в талантах дело. Это в верхних землях повёлся такой обычай - выдавать девушку замуж, не спрашивая её согласия. Здесь же, в Земле Папируса, девушке достаточно сказать «нет» - и не помогут никакие таланты, хоть серебра, хоть золота…
        - Застыло уже, наверное - прервал размышления старого Тигами Тутепх.
        - Да, давай!
        Тутепх ловко выбил клинья, сжимавшие половинки формы. Форма раскололась надвое, и старый кузнец клещами вынул готовую отливку, бросил в глиняный чан с водой. Снова раздалось шипение, куда более сильное, облако пара поднялось над чаном и развеялось ветром - кузница не имела стен, являя собой круглый конический камышовый навес на трёх столбах.
        - Складывай форму - велел сыну Тигами - Меди ещё на четыре отливки. Остаток раскуём на шила.
        - Нет, отец - тряхнул головой Тутепх - Не о шилах сейчас думать надо. Не будет нам никакого остатка. Вся медь должна уйти на боевые топоры.
        Старый кузнец крякнул, но возражать не стал. Взял округлый слиток меди, сунул в тигель, стоявший в горне. Ослепительно-жёлтая поверхность расплавленной меди враз потускнела, слиток, помедлив, начал неохотно оседать. Тигами взялся за меха, начал раздувать огонь.
        - Тутепх, ты здесь?
        Рожица мальца, заглянувшего в кузню, была перепачкана глиной - должно быть, месил глину для отца-гончара. А может, и сам уже делает горшки, улыбнулся про себя Тигами. На Земле Папируса дети взрослеют быстро…
        - Чего тебе, Яп? - отозвался Тутепх, вновь забивая клинья, стягивающие литейную форму.
        - Тебя зовут на Всеобщий Совет, Тутепх!
        Ого! Это серьёзно. Опять Совет, и опять зовут. Что-то будет…
        - Скажи, уже иду - Тутепх забил последний клин, отложил каменный молоток.
        Малец повернулся и побежал, только пятки засверкали. Тигами наблюдал, как сын умывается, смывая копоть с рук и лица, как вытирает лицо холщовым полотенцем.
        - Я думаю, скоро вернусь, отец.
        - Я так не думаю - проворчал старый Тигами - Совет, это надолго. Ладно. Я залью ещё один раз, а остальное как-нибудь завтра.
        - Я тебе говорил, возьми в помощь Ако.
        - Ако соплив ещё, чтобы работать с медью - отрезал Тигами - Иди уже, помощничек!
        Выйдя на улицу, Тутепх сощурился от яркого солнца. Сегодня было особенно жарко, воздух трепетал над нагретой землёй. В небе пока не было ни облачка, но стрижи и ласточки реяли над самой землёй, предвещая близкий дождь. Это хорошо, неожиданно весело подумал Тутепх. Жарой наших старейшин не пронять, но вряд ли они будут чересчур долго разглагольствовать под проливным дождём с грозой. Так что Совет ныне поневоле будет краток.
        - Привет тебе, Тутепх!
        Светлокожий Ясте шёл в том же направлении, что и Тутепх, быстрым широким шагом.
        - Привет и тебе, Ясте! - отозвался Тутепх, приветливо улыбаясь - Ты как будто и домой не возвращался.
        - Да, считай, и не возвращался - засмеялся Ясте - Заглянул и назад. Жена скоро убежит от такого хозяина!
        Ясте был большим вождём, его избрали ещё три года назад. Вождь всей Западной Протоки, не шутка! Хотя отец его был из ливийцев, как уже знал Тутепх. Это была забавная история… Ливийцы, светлокожие соседи с Запада, проживали в основном на побережье. Когда-то давно, сотни лет назад, полоса лесов простиралась вдоль всего побережья Полуночного моря шириной до самого края Земли Папируса, где Хапи впервые распадается на рукава. Но сейчас полоска прибрежных лесов сжалась, став такой узкой, что хороший ходок может пересечь её всего за один день. И ливийцы, до недавних пор обходившиеся охотой, сбором диких плодов и разведением коз, принялись обрабатывать землю, по примеру своих соседей, Людей Папируса. Да, на побережье дожди идут чаще, чем в саванне, и ячмень, и эммер растут тут вполне уверенно. Вот только нет у Людей Берега своего могучего Хапи, каждый год приносящего на поля плодородный ил. Но Люди Берега нашли-таки выход. Они вырубают участок леса, раскорчёвывают его и выжигают. А потом сеют зерно в ещё тёплую золу, заделывая в землю мотыгами. И как только начнутся зимние дожди, зёрна прорастут, и яркая
зелень всходов покроет выжженную поляну. Вот плохо только, что урожай там можно снять всего три-четыре раза, а потом надо снова корчевать и выжигать лес, готовя новый участок под посев.
        Да, а с отцом Ясте случилась забавная история. Он полюбил девушку из Людей Папируса, мать Ясте. Посватался, как положено, привёл целое стадо коз для выкупа невесты. А в ту пору случился мор, и так вышло, что в роду невесты мужчин осталось раз-два, и обчёлся. Поля зарастали сорняками, и некому было их обрабатывать. Вот отец невесты и говорит ему: "Зачем тебе отдавать столько коз? Я отдам тебе в жёны свою дочь даром, только если ты останешься жить с нами" Так и договорились, и в результате старый хрыч не только не отдал из рода девушку, но и получил, считай, задаром, молодого здорового парня-работника. Да и тех коз в придачу, выходит!
        - Что нового слышно? - Тутепх поравнялся с Ясте, пошёл рядом.
        - Нового? Сейчас каждый день новости, только успевай поворачивать уши - отозвался Ясте, потирая сильные руки. Пальцы рук были темнее остального тела - Ясте был кожемякой, и дубильные растворы въелись в кожу намертво - Караван людей Нармера перехвачен в Скудных Холмах. Сто хеков меди взяли![хек в те древнейшие времена был мерой веса, от 60 кг до 30 в различных местах. Прим. авт. ]
        - Вот здорово! - восхитился Тутепх - Кто сработал-то?
        - Сетумн - отозвался Ясте, но без особой радости.
        - Что с ним? - мгновенно погасил улыбку Тутепх.
        - Да с ним особо ничего, стрелой слегка зацепило. Но много его людей полегло в Скудных Холмах. На этот раз караван охраняла сотня воинов, да каких! Вот мы и узнали, что такое солдаты Нармера, Тутепх. Если таких солдат у него много… Нам будет трудно.
        - А когда людям Папируса было легко? - возразил Тутепх - Наши парни не слабее людей Пчелы.
        - Да, не слабее - Ясте потёр на ходу плечи - Но я тут подумал… Вот мы с тобой целыми днями работаем, чтобы накормить свои семьи. И так делают все люди Папируса, кроме разве старейшин. А солдаты Нармера в это время учатся владеть оружием. Улавливаешь?
        Тутепх промолчал, задумываясь. В словах Ясте был немалый резон. Древние законы гласят: каждый мужчина должен кормиться сам, и кормить семью - иначе какой он мужчина? И потому времени на отработку приёмов рукопашного боя у земледельцев, рыбаков, пастухов и лесорубов оставалось очень немного. Да, это надо обдумать крепко…
        Поляна Совета на этот раз была не столь полна, как в прошлый раз - многие вожди, прежде всего с Берега и Восточных рукавов не присутствовали. От Запада был только Ясте. Значит, вопрос не слишком серьёзен, подумал Тутепх. Для решения вопросов, касающихся судьбы всей Земли Папируса, созывают всех.
        Смотрящий Гехемн, как и в прошлый раз, уже выступил вперёд, держа свой посох.
        - Члены Совета! Мы, Смотрящие, снова оторвали вас от ваших дел, чтобы обсудить один очень важный вопрос. Как известно, Нармеру для войны нужна медь. Медь в Землю Пчелы, как и к нам, идёт с Синая. Дорога караванов пролегает через Скудные Холмы, и до сих пор мы без особого труда перекрывали её. Но вчера случилось очень неприятное дело. Дорогу через Холмы охранял Сетумн и его люди - была их очередь. Караван, который они встретили, был очень большим. И его охраняли те самые солдаты, о которых говорил нам беженец Нехебх. Солдат было сто человек, а у Сетумна четыреста. Но наши потери составили почти двести людей. Если в следующий раз Нармер пошлёт двести или триста солдат? Мы не можем держать в Скудных Холмах целую армию.
        Собрание сдержанно загудело. Тутепх вдруг обнаружил, что ноги сами вынесли его на утоптанный пятачок.
        Ты хочешь говорить, Тутепх? - немного удивлённо посмотрел на молодого вождя Гехемн - Ты мог попросить слова. Но говори, раз вышел уже.
        Отступать было некуда.
        - Великий Совет! Эта мысль пришла мне в голову только сегодня, после разговора со славным Ясте. Но сейчас я удивлён, почему она не пришла раньше. Нехебх, бежавший с верхних земель, говорил нам - солдаты Нармера целыми днями тренируются с оружием. А мы занимаемся чем угодно, вместо подготовки к войне…
        - Прости, что перебиваю - подал голос старейшина, тот самый, что интересовался, в порядке ли голова у Тутепха, когда он предложил контрпоход в верхние земли - Воинам… да, солдатам Нармера не нужно заботиться о пропитании. Наш же древний закон гласит…
        - Прости и ты, уважаемый. А что будет с нашими древними законами, если солдаты Нармера захватят Землю Папируса? - в свою очередь перебил старейшину Тутепх - Я предлагаю следующее: усилить стражу в Скудных Холмах хотя бы до двух тысяч человек, снабдив их пищей за счёт общин. Мы, ном Розового Лотоса, это потянем, и думаю, другие тоже. Тогда дорога на Синай для Нармера будет закрыта наглухо. И всё время, свободное от патрулирования, посвятить обучению этих людей приёмам боя. А остальным мужчинам, способным носить оружие, тренироваться дома, ежедневно с мастерами боя - такие есть у нас. Тогда наши воины ни в чём не уступят солдатам Нармера!
        - Ты горяч и невежлив, Тутепх - поморщился Гехемн - Но ты прав!

…
        Солнце снаружи раскалило землю, воздух, и даже воды Нила казались расплавом серебра. Но в покоях Повелителя было прохладно и сумрачно. Масляные светильники освещали сосредоточенные лица номархов и ближайших соратников Повелителя, собравшихся по его приказу на внеочередной Совет. Нармер чуть усмехнулся уголком рта - да, по его приказу. Уже давно никто из этих вельмож не осмеливается игнорировать «просьбу» посетить дворец Повелителя.
        - Уважаемые, я рад видеть вас всех в добром здравии. Но повод для Совета нынче вовсе не радостный. Только что получено известие, что наш караван, идущий с Синая с медью, захвачен людьми Папируса.
        Молчание. И лица у всех бесстрастные. Вельможи умеют сдерживать эмоции и скрывать мысли.
        - Я послал с караваном сотню солдат - продолжил Нармер - Моя вина. Следующий караван будут сопровождать триста. Ты хочешь что-то сказать, Себхак?
        - Да, Повелитель - отозвался Себхак, по-прежнему сохраняя невозмутимое выражение лица - Это будет стоить дорого. И всё так же не даёт полной уверенности.
        Нармер подумал.
        - Ты прав. Пятьсот солдат. Этого точно хватит.
        Вот теперь невозмутимость покинула наконец лицо Себхака.
        - А это уже чересчур дорого, мой Повелитель. Пятьсот солдат… Эта медь станет нам дороже серебра!
        Нармер чуть улыбнулся.
        - Зато этот караван дойдёт. Иначе нам придётся делать оружие из того самого серебра.
        Он чуть помолчал.
        - Пора уже дать урок зарвавшимся болотникам. Да, Нефрен, слушаю тебя.
        - Повелитель, а так ли уж нам необходима медь? - подал голос вельможа с тёмной, матово блестящей кожей, выдававшей в нём уроженца Запорожных земель - Мои воины вооружены кремневыми топорами. Кремень острее меди!
        Нармер вздохнул.
        - Твои воины здесь, Нефрен?
        - Только охрана, сопровождавшая меня в пути - немного удивлённо ответил тот.
        - И оружие у них кремневое?
        - Ну да…
        - Позовите сюда одного из них. Любого!
        Воин Запорожных земель был ещё чернее, чем его господин, его широкое лицо казалось вырезанным из чёрного базальта. Короткая полосатая юбка, кожаные сандалии и головная повязка - вот и вся одежда. В руке воин держал щит, обшитый крокодильей кожей. На поясе висел медный кинжал, но вот боевой топор и впрямь был сделан из кремня.
        - Дай мне свой топор, воин - Нармер протянул руку. Воин протянул ему оружие рукоятью вперёд, и отполированное ладонью твёрдое дерево легло в руку привычно и удобно. Нармер осмотрел лезвие - острый, как бритва, хорошо зашлифованный кремень.
        - Это хороший топор. Для охоты. Но в бою… - Нармер кивнул своему телохранителю, и тот подал Повелителю свой медный топорик-клевец. Нармер испытал мимолётное удовольствие - его охране слова не нужны, они понимают хозяина с полувзгляда.
        - Держи! - Нармер кинул кремнёвый топор Нефрену - Нападай!
        - Драться С ТОБОЙ? - на лице вельможи отразился сильнейший испуг - Смилуйся, Повелитель!
        - Мы не будем с тобой драться, мой Нефрен - улыбнулся Нармер - Просто я хочу показать тебе один приём. Бей!
        Помедлив, Нефрен встал в стойку. Нармер последовал его примеру.
        - Бей, не тяни!
        Замах и удар были вполсилы, но Нармеру хватило и этого. Короткое встречное движение медного клевца, и осколки кремня брызнули в разные стороны. Лезвие кремневого топора превратилось в неровный камень, насаженный на палку.
        - Ещё вопросы, Нефрен?
        - Нет вопросов, мой Повелитель - Нефрен рассматривал изуродованное оружие - Ты, как всегда, прав.
        Вельможа отдал своему чернокожему охраннику остатки топора, и он исчез. Нармер обвёл взглядом всех собравшихся.
        - Мы идём в Землю Папируса не охотиться на бегемотов. У болотных жителей не должно быть ни единого лишнего шанса.

…
        Огненная ладья великого Ра уплыла в Исподний мир, и Атум задёрнул своё чёрное покрывало - только бледная полоска света ещё пробивалась внизу, у самого горизонта. Звёздное небо мерцало мириадами огоньков, точно там, в небесной выси, горели тысячи тысяч масляных светильников. Тутепх лежал, закинув руки за голову, глядя в небо. Сколько он помнил себя, он всегда любил вот так лежать и глядеть на звёзды, и тогда в душу закрадывалось ощущение чего-то волшебного, какой-то щемящей тайны…
        Сидха, до той поры тихонько посапывавшая на его плече, используя бицепс мужа как удобный подголовный валик, вдруг подняла голову и без предупреждения поцеловала мужа в губы, неуловимо-кошачиьм движением.
        - Ты чего? - чуть опешил Тутепх.
        - Так просто - глаза жены чуть мерцали во мраке, точь-в точь настоящие кошачьи - Захотела вот, и поцеловала. Нельзя разве?
        - Ещё как можно! - заверил Тутепх, обнимая жену - А кроме поцелуя ты ничего не хочешь?
        - А разве ещё осталось? - лукаво засмеялась Сидха.
        - Для такой красавицы найдём! - авторитетно заявил молодой кузнец, поудобнее переворачивая девушку.
        - Ты не забыл, что завтра ном Розового Лотоса заступает на смену Долгой Протоке?
        Объятия Тутепха разом ослабели, и орудие, уже приведённое было в рабочее состояние, опало.
        - Я помню, само собой. Спи, Сидха. Завтра у нас будет трудный день.
        Девушка раскаянно прижалась к мужу, лаская его и ругая себя. Дура, ну дура! И кто всё время за язык тянет? Пять минут помолчать, всего-то делов! Всё, теперь о добавке можно забыть.
        - Не хочу с тобой расставаться - прошептала она мужу в самое ухо.
        - Так ведь это же ненадолго - так же шёпотом ответил Тутепх.
        - Всё равно не хочу…

…
        Оранжевые отсветы пламени масляных светильников колыхались на стенах, изукрашенными резьбой и покрытыми красочной росписью. Запах горелого масла перебивал аромат благовоний. Нармер лежал, подложив ладони под голову, и смотрел в потолок невидящими глазами. Где взять золото?..
        Сотис, почувствовав его состояние, прижалась, стала ласкаться. Нармер рассеянно погладил жену, нащупал и сжал её упругую грудь, помял пальцами сосок. Бесполезно. Ни малейшего желания сегодня он не испытывал. Какое уж тут желание… Где взять золото?
        - Ты чем-то расстроен, мой господин? - тонкое, прекрасное лицо Сотис нависло перед ним. В глазах, в полумраке казавшихся бездонными, плясали отсветы огня - Поделись с женой своей, муж мой. Не все женщины глупы.
        Нармер вздохнул, искоса глянул на жену. Может, и правда?
        Он взял её в жёны уже взрослой девушкой. Пятнадцать лет - в этом возрасте у половины женщин Земли Пчелы уже бегают детишки. И у обитателей болот, в Земле Папируса то же. Жизнь коротка, и надо спешить продолжать её в детях… Разумеется, заполучить в жёны красавицу Сотис было немало желающих. Но её отец, крупный чиновник, ведающий сбором налогов в недавно покорённых землях у Великого озера, метил выше. И не прогадал - именно такую жену искал себе Повелитель. Красавица, спокойная, безукоризнено воспитана… И не дура. Далеко не дура, что у женщин случается не каждый день.
        - Где взять золото? - неожиданно вслух произнёс Нармер.
        - Сколько? - деловито, будто золото лежало у неё зарытым в углу, поинтересовалась Сотис. Нармер заинтересованно скосил глаза.
        - Считай сама. Нам надо ещё не меньше пятисот хеков меди.
        Сотис чуть пошевелила губами.
        - Если считать, что за вес золота синайцы дают двадцать пять весов меди… А за вес серебра - шесть весов… Сколько имеется серебра и золота в казне, муж мой?
        Теперь уже Нармер смотрел на жену с уважением. Что значит дочь сборщика налогов!
        - Двадцать два хека серебра и четыре золота.
        - Так мало? - лицо Сотис выразило озабоченность - А что ещё берут синайцы в обмен на медь?
        Нармер усмехнулся.
        - Много чего берут. Скажем, льняное полотно. У них там лён не растёт. Зерно берут, хорошую посуду, быков…
        - Посуду и зерно отставим. Не хватит ослов, чтобы перевезти - Сотис села в позе лотоса, нимало не стесняясь наготы. При виде её лона, гладко выбритого и чуть приоткрытого, на расстоянии протянутой руки, Нармер ощутил внезапное запоздалое желание, но теперь уже сам подавил его. Не время, пошёл серьёзный разговор - Быков тоже не перегнать через тамошние места. А вот насчёт полотна…
        - И с полотном то же самое - Нармер неожиданно грязно выругался, но Сотис и ухом не повела. Мужчины вообще народ такой, что делать… - Проклятые болотники завалили синайцев своими тканями на годы вперёд. И обувью тоже! И своими корявыми поделками! Теперь за медь синайцы требуют золото, и только золото! Ну, и серебро возьмут, конечно…
        Сотис снова задумалась. Странно, подумал Нармер. Женщине едва исполнилось восемнадцать, но сейчас, в свете масляных ламп, она кажется древней и мудрой, как сама звезда, именем которой её назвали… [Сотис - древнеегипетское название Сириуса]
        - Скажи, а синайские медники любят красивых девушек? - внезапно спросила Сотис.
        - То есть? - изумлённо воззрился на жену Нармер.
        - Всё просто - улыбнулась Сотис одним уголком рта - Везде, насколько я знаю, за девушек дают выкуп. Часто медью. А возле Великого озера, у покорённых озёрных людей девушек много…
        Вот теперь Нармер смотрел на жену с восхищением. И ведь действительно, как всё просто!
        - Иди ко мне, дорогая моя - Нармер сгрёб жену, повалил. Сотис засмеялась, выгнулась кошкой, подставляя себя под мужнины ласки - Ты самая умная женщина во всей Земле Пчелы! Нет, во всей Кемет! Нет, в целом мире!

…
        - …Давай-давай, работай! Ты думаешь, если эти олухи избрали тебя вождём, так ты можешь портить нашу семейную марку? Ты и так в последнее время больше выступаешь с речами в Совете, чем работаешь!
        Тутепх отёр пот со лба. Старый Тигами ворчал с утра - должно быть, ныли коленные суставы, они у всех старых кузнецов болят, от долгого стояния на ногах в кузнице и вредных литейных испарений. Но насчёт марки отец не прав…
        Тутепх отложил каменный молот, которым проковывал медный топор, пощупал пальцем лезвие. Пожалуй, что и хватит. Конечно, кто спорит - кремнёвый топор куда острее. Но для боя он малопригоден - один хороший встречный удар, и нет топора. Тогда уж лучше просто дубинка. А вот медь - другое дело. Конечно, литая медь чересчур мягка, но при хорошей проковке лезвие получается вполне подходящее.
        - На, посмотри - Тутепх кинул отцу на верстак готовую работу - Скажешь, испортил марку?
        Старый Тигами придирчиво оглядел и ощупал изделие, вышедшее из рук сына, неопределённо хмыкнул.
        - Ладно, сойдёт. Видно, ты ещё не до конца приучился только размахивать руками перед народом.
        Тутепх рассмеялся, берясь за следующую отливку. Сейчас все кузнецы в Буто были заняты одним делом - лили и ковали оружие. И не только в Буто, и не только кузнецы. По всей Земле Папируса шлифовали кремнёвые наконечники копий и стрел, готовили луки, охотники выслеживали в мутной воде крокодилов и бегемотов, кожевники выделывали из добытых шкур прочные доспехи… Вся страна готовилась к войне.
        Когда Тутепх закончил ковку очередного изделия и поднял глаза, утирая со лба пот, перед ним, прислонившись к столбу, поддерживающему крышу кузницы, стояла Сидха, и глаза её смеялись. В руке девушка держала корзину, из которой доносились весьма аппетитные запахи, перебивавшие даже запахи кузницы.
        - Во заработались, трудяги! Я тут стою, стою, а они и ухом не ведут!
        Тутепх бросил молот и сгрёб жену в объятия.
        - Ой, Тутепх, пусти! Пусти, не то уроню обед!
        - А! Обед никак нельзя ронять. Чего там? - Тутепх потянул корзину к себе, но жена решительно пресекла попытку. Сама поставила корзину на низенький стол, в другое время служивший вспомогательным верстаком для тонких работ - скажем, изготовления медных иголок - и принялась вытаскивать снедь.
        - Ну разумеется, твои любимые лепёшки.
        - С рыбой и оливками?
        - С рыбой и оливками. А вот это жареная говядина. А в горшке каша с коровьим маслом.
        - Давай! Всё давай! А поцелуи подождут. Каша важнее.
        - Нахал! Ладно, я припомню, как ты предпочёл мне ячменную кашу!
        Старый Тигами, моя руки, с ухмылкой наблюдал за вознёй молодых, и на душе было тепло. Он как-то предложил невестке помощь, чтобы еду носил в кузню младший брат Тутепха, Ако. Но та лишь коротко глянула на тестя, и старый кузнец больше не поднимал этот вопрос.
        - Отец, садись уже - Сидха уже наливала пиво в глиняные кружки.
        Да, и это тоже. Сидха сразу поняла, что старый Тигами ей будет не хуже отца, и стала звать его «отец» вместо «свёкор», как почтительно зовут другие женщины. И тем окончательно растопила сердце старого кузнеца, лишившегося единственной дочки вместе со средним сыном во время мора. Несмотря на давность лет, та рана всё ещё саднила в душе Тигами, и Сидха заняла в душе кузнеца место любимой дочери.
        Некоторое время мужчины ели молча, утоляя разыгравшийся от физической работы аппетит. Девушка сидела на циновке в позе лотоса, ловко подвернув юбку-каласирис, так что были высоко видны её бёдра, более светлые, чем остальное тело.
        - Что говорят на базаре? - первым спросил Тутепх, жуя аппетитное жареное мясо вперемешку с любимыми лепёшками.
        - Что именно тебя интересует? - Сидха взяла мужнину кружку, долила пива.
        - Всё! - заявил Тутепх, откусывая изрядный шмат говядины.
        - Мясо сильно подешевело - девушка долила пиво тестю - Говядина почти втрое - она засмеялась - Чем вы сегодня и пользуетесь. Вот это всё я купила за малое медное кольцо.
        Да, это было Тутепху известно. Быков резали по всей Земле Папируса - перед войной всегда так. Во-первых, хозяева старались обменять скот на звонкую медь и серебро, чтобы зарыть в случае чего. А во-вторых, спрос на бычьи шкуры сильно вырос, потому как кожа нужна на доспехи. Так что убытки от падения цены на мясо в большой мере компенсировались для владельцев стад ростом цен на шкуры.
        - А ещё?
        - Прибыли купцы с Ханаана. Привезли масло для еды и ароматное для притираний. Ещё привезли красивые шерстяные одеяла. Я купила одно. Ругать не будешь? - девушка лукаво глянула на мужа.
        - Буду - притворно насупился Тутепх - Под холстом ты всегда прижимаешься ко мне. А под толстым шерстяным одеялом?
        Старый кузнец хмыкнул, и Сидха тоже засмеялась.
        - Зато не придётся дрожать в зимние холода, муж мой. У нас тут не верхние земли. Ты даже не спросил, сколько я отдала за него!
        - Хек? - с испугом спросил Тутепх. Старый Тигами утробно заухал.
        - Четыре кольца! - возмущённо вспыхнула девушка - Четыре медных кольца - за такое одеяло! Скажи, где ты ещё видал такую экономную хозяйку?
        - Ты у меня самая экономная хозяйка! - Тутепх погладил жену по бедру - Но вообще-то, если честно, те купцы должны были просто подарить тебе весь свой товар.
        - Это с чего бы? - весело округлила глаза Сидха.
        - Да за то, что сподобились лицезреть тебя. Теперь им будет что рассказать своим внукам!
        И все трое расхохотались.

…
        - Садись, Мехнит. Садись поудобнее, тесть мой - Нармер, улыбаясь, усаживал тестя, заботливо поправил циновку - Дорогая моя, распорядись.
        - Да, муж мой - Сотис встала, мягко, как кошка, направилась к выходу, и почти тотчас из дверей поплыли, держа в руках всевозможные блюда, девушки-служанки. Низенький широкий стол был покрыт узорчатым льняным полотном.
        - Это придумка Сотис - перехватил слегка удивлённый взгляд тестя Нармер.
        - Некрасиво разве? - Сотис уже вернулась с кухни, где отдавала рапоряжения.
        - Да, чего-чего, а фантазия у тебя есть, дочка - хмыкнул Мехнит - И тяга к роскоши с детства. Помню, как в одиннадцать лет нацепила себе в уши золотые диски - обратился он к зятю - По два дебена каждый [дебен - ок. 90 гр. Прим. авт. ] Потом уши пришлось лечить!
        Мужчины рассмеялись, и сама Сотис улыбнулась.
        - Все свободны - подал голос Нармер, обращаясь к слугам - А ты посиди с нами, жена моя. Угощайся, тесть мой.
        - С удовольствием - Мехнит потёр руки, захватил кусок мяса с приправами и отправил в рот, смачно зажевав. Затем остро взглянул на зятя - Но будет лучше, зятёк, если ты сразу изложишь, зачем позвал меня в такую даль. Не для того же только, чтобы угостить вот этой восхитительной молодой козлятиной в чесночном соусе?
        - И за этим тоже - улыбнулся Нармер - А дело вот какое. Нам нужны девки, Мехнит.
        - То есть? - сановник даже перестал жевать.
        - А вот дочь твоя всё изложит - Нармер тоже приступил к трапезе - Потому как её идея…
        - …Да, задали вы мне задачку - ухмыльнулся Мехнит - Никогда бы сам не допёр, если честно. Но если попытаться просто отобрать нужное количество девок…Кстати, сколько? - обратился он к дочери.
        - Если считать, что обычный выкуп за девушку в среднем полхека меди, то выходит тысяча - Сотис аккуратно кушала, обсасывая птичье крылышко - Не думаю, что мужчины на Синае молодых девушек любят меньше, чем в Земле Пчелы.
        - Тысяча девок сразу… Цены могут упасть - заявил Мехнит, явно забавляясь новой затеей дочери. Продавать девушек, как коз, надо же!
        - Папа, ты же мужчина - улыбнулась Сотис, чуть пригубливая разбавленное вино - Мне ли объяснять тебе, что тут всё решает качество товара?
        Мужчины снова рассмеялись
        - Да, но если начать просто брать девок у озёрников, будет бунт - посерьёзнел Мехнит.
        - А вот бунта быть не должно - тоже очень серьёзно, глядя тестю в глаза, заявил Нармер, и Мехнит ощутил пробежавший по спине холодок - Ни при каких обстоятельствах.
        Чиновник задумался.
        - Есть идея - помедлив, заявил он - Многие тамошние жители имеют большие долги, недоимки. Кто за два года, кто и за три. Мы возьмём их девок якобы под залог.
        Нармер улыбнулся. Соображает старый. Заложники - это было делом обычным. Если хозяин не мог расплатиться с долгом, он сам, или кто-то из его семьи обязаны были работать, находясь в доме заимодавца до погашения долга. Это признавал даже древний закон.
        - А если они расплатятся?
        - Кто, эти нищие бездельники? - хмыкнул чиновник - Никогда им не расплатиться. Их долги будут только расти, уж я об этом позабочусь, поверь.
        На этот раз рассмеялись все трое, и нежный голосок Сотис чарующе вплетался в хохот мужчин.

…
        - … Вставай, Бубу. Вставай, сынок.
        Мягкий голос матери вытаскивал Бубу из неги предрассветного сна, словно удод червяка из норки.
        - Ещё чуточку…
        - Вставай, Бубу! - голос матери окреп - Тебя ждут!
        Бубу разом сел на циновке, стряхивая остатки сна. Вот болван, сегодня же они выступают в Скудные Холмы, на боевое патрулирование! Хорош воин…
        - Я побежал, мама!
        - Куда! Не евши?
        - Некогда, мама, некогда! - Бубу уже застёгивал юбку - Мне же ещё оружие будут вручать!
        - Да погоди! На вот, хоть на дорожку! - мать сунула сыну в руки узелок.
        - Спасибо, мама! - сын наскоро чмокнул мать и выскочил наружу. Старая Ни чуть улыбнулась. Её сын, её надежда… Последняя надежда стареющей женщины. С тех пор, как Себек взял её мужа, а лихорадка троих детей, Бубу - это последнее, что у неё осталось. Ни вздохнула и принялась молиться. Молиться всем богам, чтобы её Бубу вернулся. А больше ей ничего не надо!
        Бубу мчался, перепрыгивая через лужи и ямы, временами оскальзываясь на свежем мусоре и помоях, с утра выплеснутых хозяйками за ворота. Ага, а вот и пристань! Ух, сколько уже народу собралось!
        На пристани действительно бурлила толпа. Лодки-долблёнки чуть покачивались на воде, стояли чуть не вплотную, поперёк берега, чем-то напоминая поросят, присосавшихся к свиноматке.
        - О, кто к нам пожаловал! Великий и непобедимый Бубу!
        - Как, ты не забыл одеть юбку, Бубу? Это удивительно!
        - Всё, ребята! Не будет нам добычи! Как только Нармер узнает, что против него выступил великий Бубу, он не выпустит свои караваны даже под охраной десяти тысяч солдат!
        - Ха-а-ха-ха!
        Бубу только смущённо улыбался. Он уже привык, что над ним подшучивают. Подначки нынче, впрочем, были не обидные. Последнее дело обижать товарища, с которым завтра, возможно, тебе придётся сражаться рука об руку.
        - Где молодой боец Бубу, сын Ни?
        Бубу встрепенулся. Перед ним стоял сам Тутепх, вождь нома Розового Лотоса. Его кумир, если честно.
        - Ты можешь дать свой узелок товарищам, Бубу - улыбнулся Тутепх, глядя на щекастого парнишку.
        - Можешь, можешь - заверил кто-то из ребят - Мы тебе немножко оставим, честное слово.
        - Иди и получи оружие, Бубу.
        И вот он настал, наконец, этот миг. В руку Бубу легло настоящее боевое копьё, гладкое, с острым, примотанным жилами к древку кремнёвым наконечником. А в другой руке Бубу вдруг обнаружил топор-клевец, хищно отблескивающий свежекованой медью. А на поясе Бубу красовался кремневый кинжал, с плотно обмотанной кожаной полоской рукоятью.
        - Теперь ты воин Земли Папируса!
        Бубу только блаженно улыбался. Какое счастье!

…
        - …А-а-а!
        - Стой, тварь! Держи её, держи!
        - Отпустите! Отпустите, порождения крокодила, что вы делаете!
        - Заткнись, ослиное дерьмо! Отцепись! Оттащите эту тварь!
        Вопли, стенания и удары сливались в единую какофонию. Солдаты оттаскивали обезумевших родителей, вовсю работая копьями и щитами. Другие тащили девушку, заламывая руки. Третьи с каменными лицами стояли живой стеной, отгородившись от возмущённых людей щитами и остриями копий.
        - Тихо! - заорал высокий, худой чиновник неожиданно зычным басом - Слушайте все! Касается всех! Этот человек задолжал нашему Повелителю уже за два года! Неужели вы думаете, ничтожные, что можно вот так просто обмануть нашего Повелителя, да будет звучать его имя во веки веков!? Не выйдет! Дочь этого человека послужит великому Нармеру, покуда не будет выплачен весь налог! Всё, расходитесь!
        Акхом стоял, скрестив руки на груди, всем своим видом давая понять, что аудиенция закончена, дело закрыто и всем бездельникам следует разойтись по домам, пока Акхом не принял меры. Но народ не расходился. На лицах людей читалась плохо скрываемая ненависть. Впрочем, не только ненависть. Кости тех, у кого была только ненависть, давно обглодали гиены и шакалы, лишив их души посмертного пристанища. Остались только те, в ком есть страх. Вот и сейчас на всех этих лицах ненависть боролась со страхом. Чиновник ухмыльнулся одной стороной лица. С каждым годом на этих лицах ярости становится всё меньше, а страха всё больше. Что ж, даже пойманный дикий зверь рано или поздно смиряется со своей участью, если хочет жить. А люди - не звери. И все хотят жить.
        - Если этот бездельник не уплатит налог за этот год и не вернёт долг, он больше не увидит своей дочери! И это тоже касается всех. Всё, я сказал, расходитесь!
        Чиновник снова чуть заметно ухмыльнулся. Заплатит, как же… У этих бездельников нечем заплатить и теперешний налог, не то, что отдать недоимку. Конечно, в принципе, могут помочь соседи. Так бы и было в прежние, стародавние времена. Но нынче всё не так. Каждому надо уплачивать налог. Поможешь соседу, и займёшь его место. Так что девку свою этот бездельник больше не увидит, это точно.

…
        - Давай-давай, Бубу! Это тебе не мамкины сладкие лепёшки поедать!
        Бубу только пыхтел, гребя веслом. Ну чего пристали, в самом-то деле? Дались им эти лепёшки… Большую часть их сами же и съели, боевые товарищи… Бубу только одна и досталась…
        Но в глубине души Бубу всё же осознавал, что зла ему никто не желает. Да, лепёшки, напечённые мамой в дорогу, съели всем миром, но потом ведь и с Бубу так же точно поделились припасённой из дому снедью. В дороге кашеварить некогда. Вот встанем на боевое дежурство, тогда задымят очаги кашеваров… Тогда и начнётся нелёгкая военная жизнь…
        Лодки, выдолбленные из цельного дерева, медленно рассекали воду, неспешно продвигаясь против течения, цепью следуя за головной, в которой сидел вождь. Тутепх правил рулевым веслом, сидя на корме, глядя, как проплывают мимо заросли осоки и папируса, камыши и корявые деревья, залитые водой в рост человека. Да, во время разлива Земля Папируса представляет собой огромное болото, почти непроходимое для пешего. Даже скот, коим так славится эта земля, приходится отгонять на сухие земли, за пределы дельты. К востоку от Земли Папируса находятся обширные пастбища, тянущиеся до самого Синая. Зимой их орошают обильные дожди с Полуночного моря, несущие прохладу. Вся земля тогда покрывается ковром из ярких цветов и пышной травы. Но в это время и в дельте скоту приволье - вода спала, и на жирной от ила почве трава растёт буквально на глазах. А вот сейчас, в разгар разлива Хапи, солнце безжалостно выжгло эту землю, и быки, овцы и козы вынуждены пережёвывать этот сухостой, худеют и болеют. Недаром многие хозяева стараются прирезать излишки скота в самом начале половодья - медь и серебро, в отличие от быков и коз,
не теряют в весе и не подвержены падежу.
        Стена тростника расступилась, и взору явился небольшой посёлок, опасно прижавшийся к воде. Хижины стояли шагах в тридцати от кромки вод, и Тутепх в который раз поразился неосторожности местных жителей. Стоит великому Хапи поднять свои воды чуть выше… Но Тутепх знал, что с другой стороны расстилается сплошное болото - воины Земли Папируса, следуя из Буто, каждый раз проплывали через эти места. Посёлок стоял на узкой косе, окружённый водою со всех сторон. Лодки, сплетённые из вязанок тростника, виднелись на берегу. Возле самой воды торчал покосившийся защитный тотем, вырезанное из дерева изображение Себека - бога-крокодила. Да, местным жителям следовало почитать грозного повелителя вод, потому как смерть от зубов крокодила в таких вот деревушках принимал едва ли не каждый третий рыбак. Между хижин висели развешенные для просушки рыбацкие сети, среди которх бегали мелкие ребятишки и свиньи, и те и другие - с радостным визгом.
        - Привал! - зычно прокричал Тутепх, оборачиваясь к задним лодкам.
        Лодки сворачивали к берегу, с разгона с шипением врезаясь в пологий берег. Воины выскакивали из лодок, вытаскивали их из воды. Ребятишки и поросята прекратили свою возню и уставились на пришельцев - даже визжать перестали. Из одной хижины, в самом центре посёлка, выглянул старик, высокий и плечистый. Взял руку посох, прислонённый к стене у входа, зашагал размашистым твёрдым шагом, не вяжущимся с его сединой.
        - Приветствую тебя, почтенный Бари - первым вежливо поздоровался Тутепх - В прошлом году нас встречал молодой Япу. Или он, как всегда, охотится на крокодилов?
        - Привет и тебе, славный Тутепх, и ввсем твоим воинам. Себек унёс нашего Япу - старик остановился в трёх шагах - И ещё одного крепкого парня. И ещё восемь мужчин умерли - одного укусила водяная змея, пятерых унесла лихорадка, а двое умерли от живота. Старый же Иаби умер ещё в прошлом году. Так что я теперь и вождь, и старейшина, и вроде как за жреца даже.
        - Тц-тц-тц… - огорчённо поцокал языком Тутепх - Как справляешься?
        - А куда деваться? - махнул рукой старик - Все, кто стоит на ногах, сейчас откочевали со стадом в сухие места. А кто не стоит, ловят рыбу. Так что приходится. Вы тут у нас заночуете?
        - Да, почтенный Бари - Тутепх наблюдал, как воины выгружают бурдюки с вином и мешки с сухими лепёшками, вяленой рыбой и мясом - А завтра перед рассветом двинемся в путь. Через два дня нам надо быть на краю вод, и ещё через два - в Скудных холмах.
        - Что слышно в Буто? - старик оперся на палку, навалился грудью - Опять, выходит, война?
        - Опять - Тутепх поглядел на старика. Выцветшие глаза смотрели не по-стариковски, пристально и цепко.
        - И доколе?
        - Что - доколе?
        - Доколе мы будем терпеть их набеги?
        - Не в первый раз - усмехнулся Тутепх - Пора бы уже привыкнуть.
        - Привыкнуть, говоришь… - старейшина, вождь и жрец в одном лице переменил позу - Плохая привычка. Любая верёвка имеет два конца. И как бы она ни была длинна, один из них всё равно покажется, рано или поздно.
        Тутепх помедлил с ответом, разглядывая изображение Себека. Бог-крокодил насмешливо-злобно скалил зубы. Надо же… А в Буто некоторые утверждают, что вот такие болотные жители даже разговоривать не умеют, не то, чтобы что-то понимать.
        - Конец верёвки уже показался, почтенный Бари.
        - Который?
        Тутепх снова пристально взглянул в глаза старика. Ни тени страха. Только усталость, тяжёлая, как слиток золота.
        - Это знают только боги, Бари.

…
        Стены крепости были покрыты грязными потёками - в сезон дождей вода размывала непрочную сырцовую кладку. Акхом привычно отметил про себя - надо бы подмазать кое-где, не то рано или поздно стены рухнут. А впрочем… Ему-то, Акхому, что до этого? Когда-то ещё рухнет… К тому времени его уже не будет на свете, и уж во всяком случае он будет не здесь. Акхом серьёзно надеялся на перевод в Нехен, в столицу, к самому двору Повелителя. Вот только надо бесперебойно обеспечивать сбор налогов, да чётко и быстро выполнять любые приказы Повелителя. А сейчас вот, конкретно, обеспечить отправку этих девок.
        Они стояли перед чиновником испуганные и притихшие. Тысяча девушек, не шутка. Впрочем, тут, в Приозёрье, каждый третий в долгах по уши. Так что можно было бы, наверное, и больше набрать. Но приказ Повелителя, переданный почтеннейшим Мехнитом, однозначен - тысяча. И Акхом выполнит его точно.
        - Ну вот что! Вы поедете в Нехен, ко двору нашего славного Повелителя - да даруют ему боги долгую жизнь! Не держать же вас тут, в крепости, пока ваши ленивые папаши не соизволят уплатить долг. Полагаю, это случится не скоро, ох и не скоро. Ну, а чем вас занять дальше, пусть решает сам Повелитель. И не вздумайте бежать, дурёхи! Кто сбежит - отцу выдадут триста палок! Ляжет и не встанет. Сейчас вас накормят, а пока устраивайтесь на ночлег! Нужник вон там - Акхом указал рукой - Вода в колодце. Солдаты вас не тронут, не бойтесь. Мы исполняем волю нашего Повелителя - да славится его имя во веки веков!
        Девушки зашевелились, начали рассасываться, устраиваться в углу. Впрочем, держались они по-прежнему кучно. Чиновник усмехнулся - дуры, а понимают… Конечно, у солдат приказ - этих девок не трогать ни под каким видом. Конечно, Акхом пообещал сорок палок каждому, кто покусится… Но что такое сорок палок здоровому молодому мужику, застоявшемуся в крепостном гарнизоне? Так что, пожалуй, Акхом нынче сам встанет на караул возле этих красавиц. На всю ночь ляжет у входа. И завтра же надо сбыть этих девок, отправить караваном в Нехен. Срочно!

…
        Сидха утёрла пот со лба и с новой силой принялась вращать тяжёлый ручной жернов. Да, тяжело даётся мукА… А ещё надо бы порушить крупу в ступке, и тяжёлый пест ничуть не лучше жёрнова. Но что делать? Такова доля всех женщин. Варить кашу и пиво, толочь зерно в ступе, чтобы получить крупу, тереть на жерновах и зернотёрках, чтобы получить муку для лепёшек… Хорошо ещё, что ей не приходится самой ткать, прясть, вязать сети… да мало ли работы у женщины! Но её Тутепх кузнец, и очень хороший кузнец, а к тому же ещё и вождь целого нома Розового Лотоса. Так что Сидха женщина не бедная, может позволить себе купить и новую юбку-каласирис, и тёплые красивые одеяния из овечьей и козьей шерсти для сезона зимних дождей, и красивую посуду. А кольца и браслеты ей вообще делает муж, причём собственноручно. Таких красивых браслетов нет ни у одной девушки или женщины во всём Буто.
        Сидха снова утёрла пот со лба, подсыпала зерно в центральное отверстие жернова и с новой силой налегла на деревянную рукоять, торчавшую из круглого камня. Браслеты, кольца… Ерунда всё это, вот что. Всё, абсолютно всё ерунда, по сравнению с его руками, его глазами и губами…
        Нет, положительно она счастливая!
        Приступ дурноты накатил, как волна на морское побережье. Сидха ойкнула, откинулась назад, ища опору, привалилась к стене хижины. Так… Значит, не показалось. Значит, отсутствие мокрых дней не просто задержка.
        Молодая женщина блаженно улыбнулась. Нет, она не просто счастливая. Она самая счастливая женщина в Буто! Нет, во всей Земле Папируса! Нет, во всей Кемет! Нет, в целом мире!

…
        - …Годится! Иди, одевайся!
        Девушка, дрожа от унижения и едва не плача, подхватила свою юбку-каласирис, начала одевать.
        - Следующая!
        Вот интересно, отчего так? Большинство из этих девушек по отдельности вполне красивы. Многие даже очень красивы. А когда они стоят вот так, стадом, голые и дрожащие, в ожидании осмотра, то не вызывают ни малейшего желания? Во всяком случае его, Анхури, уже мутит от обилия грудей и распахнутых девичьих таинств.
        - Следующая!
        Солдаты-охранники, наблюдая за сценой, ухмылялись и переговаривались, не стесняясь отпускать замечания не только по поводу девиц, но и по поводу него, жреца-целителя, почтенного Анхури. В основном по поводу его мужских, профессиональных и умственных способностей. Попытка приструнить невеж вызвала лишь дополнительные замечания, вплоть до предположений об отсутствии у Анхури яиц и неестественном способе зачатия его от разных видов скота. Грубые безмозглые животные! О боги, и почему именно он, Анхури, должен заниматься этим делом? Однако приказы Повелителя не обсуждают, а выполняют. Анхури уже знал, куда отправятся эти красавицы. Великий Нармер - да славится его имя во веки веков! - как всегда, прав. Каким бы ни был товар по сути, будь то горшки, нефритовые ожерелья, быки или девки, нельзя подсовывать постоянным покупателям брак. Себе потом дороже выйдет.
        Двери помещения вдруг растворились на обе створки. Солдаты охраны разом расступились, почтительно склонив головы, и в храме воцарилась испуганная тишина. Здоровенные телохранители самого Повелителя, войдя внутрь, быстро и привычно-уверенно заняли места по обе стороны двери, и в распахнутые двери вошел сам Повелитель Земли Пчелы, великий Нармер.
        - Приветствую тебя, о Повелитель! - склонился в поклоне жрец.
        - И тебе здоровья, почтенный Анхури - Нармер бегло оглядел совсем притихших девушек - Как продвигается твоя нелёгкая работа?
        На лицах телохранителей и солдат появились плохо скрываемые ухмылки.
        - Я всего лишь исполняю твоё повеление, о Великий - смиренно, но с долей обиды произнёс жрец-целитель.
        - Да ладно, ладно - улыбнулся Нармер - Это была шутка, Анхури, если ты не понял. Излагай суть дела.
        - Пока я обнаружил троих неизлечимо больных, о Повелитель. Ещё одиннадцать нуждаются в лечении. Остальные здоровы. Но я успел осмотреть чуть больше половины.
        - Хорошо, Анхури. Продолжай, и через четыре дня дашь мне окончательный отчёт.
        - Четыре дня? - жрец в отчаянии вскинул глаза - Четыре дня! Смилуйся, о Повелитель!
        - Ты НЕ ПОНЯЛ, Анхури - снова улыбнулся Нармер - Я с удовольствием предоставил бы тебе ещё месяц, так как хорошо понимаю, что такая работа тебе по душе - солдаты и телохранители заухмылялись уже откровенно-нагло, придурки - Но на пятый день караван должен уйти вниз по Хапи. Так что ни единого лишнего дня, Анхури.
        - Я понял, о Повелитель - сник жрец - Всё будет, как ты велишь, Великий.

…
        - …Бывал ли ты когда-нибудь в этих местах, Бубу?
        - Ну что вы тут говорите, братцы? Бубу никогда в жизни не покидал своего двора, денно и нощно карауля сладкие лепёшки!
        - Ха-а-ха-ха!
        Бубу пыхтел, вытаскивая груз из лодки. Сколько можно, в конце концов? Достали уже этими лепёшками!
        - А ну прекратите! - немного возвысил голос Тутепх, наблюдавший за парнем. В самом деле, всякая шутка должна иметь границу. - Если тебя, Кемнеби - он ткнул пальцем в парня, складывающего припасы в плетёнки - каждый день, с утра до ночи, попрекать ТВОИМИ лепёшками, взятыми из дому?.. Нам предстоит тяжёлое дело, и незачем портить настроение друг другу. Всё, начинаем грузить ослов!
        Вокруг царила деловая суета. Лодки, на которых прибыли воины, стояли у кромки воды, наполовину вытащенные на сушу. Ревели ослы, недовольные тяжестью навьючиваемой поклажи. Тутепх усмехнулся. Ничего, ослам придётся потерпеть. Провизия для такого количества воинов не может быть лёгкой. И, кстати, потерпеть нынче придётся не только ослам.
        Хепри уже разжигал свой костёр на востоке, окрашивая небо в бледно-золотистый цвет. Пройдёт четверть декана, и из золотого небо станет багряным, а затем великий Ра выплывет на своей огненной ладье из чертогов Исподнего Мира. Надо успеть пройти как можно больше, пользуясь утренней прохладой.
        Земли, простиравшиеся отсюда до самых Скудных Холмов, служили отгонными пастбищами и были поделены между номами Земли Папируса. Здесь пережидали половодье стада быков и ослов, а также баранов и отчасти коз. Впрочем, большинство коз без всякого ущерба для себя переживало половодье рядом с хозяевами. Козы - очень живучие создания. И потом, где брать молоко, если коз не держать рядом?
        - Трогай!
        Караван пришёл в движение. Ослы, вытягиваясь цепочкой, шли прочь от воды. Один осёл заупрямился было, в корне не согласный с возложенной на него нагрузкой, но лёгкого касания пустынной колючкой под хвостом оказалось достаточно, чтобы пробудить в животном сознательность.
        Очаг Хепри между тем разгорался всё ярче. Низменная пойма незаметно переходила в пологие холмы. Воины шагали в полном боевом, закинув щиты за спину, держа в руках копья. Можно было, конечно, и щиты нагрузить на ослов, но бедные животные и так были изрядно обременены тяжёлыми корзинами, попарно навешенными на каждого осла. В корзинах находились припасы - мука, ячменная крупа, вяленая рыба и мясо. Кроме того, лагерь в Скудных Холмах получал подкрепление быками и баранами, пригоняемыми отсюда, с отгонных пастбищ.
        Ослепительный свет нового дня брызнул в глаза, и Тутепх даже зажмурился, привыкая. Потом мельком огляделся. Вот интересно, почему так? Казалось бы, эка невидаль - восход. Ни каши людям не дали, ни жареного мяса, ни тем более вина или пива. Более того, сейчас им предстоит целый день шагать под этим палящим солнцем. Но отчего-то на лицах воинов при виде встающего над миром солнца играли потаённо-радостные улыбки.

…
        - Вот это и будет наш новый храм во славу Гора, о мой Повелитель!
        Высокий худой жрец-архитектор в ярко-красной юбке и деревянных сандалиях обвёл рукой каменное строение, расписанное яркими красками, улыбаясь. Нармер в ответ тоже широко улыбнулся. Какая красота! Это не старый храм, который лично Нармеру всегда чем-то напоминал загон для скота - та же крыша, крытая пальмовыми листьями, те же деревянные столбы. Только фигуры богов, вырезанные из дерева, напоминали, что это всё-таки храм. Уже отец вскользь выражал намерения построить в Нехене [Нехен - столица Верхнего Египта до основания Мемфмса. Прим. авт. ] каменный храм, достойный богов. В самом деле - как люди чтят своих богов, так и боги будут помогать людям.
        Что ж, ни Тот, покровитель всей Земли Пчелы, ни тем более слуги его, жрецы, вряд ли будут недовольны новым храмом. Этот храм не протечёт в сезон дождей, оттого, что прогнила пальмовая кровля. И тем более не рухнет, как старинный храм во славу Себека, где термиты подгрызли несущие столбы. Нармер подошёл вплотную, сопровождаемый жрецом и молчаливыми телохранителями. Погладил шершавый камень колонны.
        - Я доволен тобой, Кемосирис. Когда мы будем освящать храм?
        - Я полагал, как только начнут спадать воды Хапи.
        - Нет, Кемосирис - вновь улыбнулся Нармер - Боюсь, тогда нам будет уже некогда. Надо хотя бы на полмесяца раньше.
        - Как-то оно не в соответствии с древними обычаями, о Повелитель - чуть удивлённо возразил архитектор - Храмы всегда…
        - Ты НЕ ПОНЯЛ меня, Кемосирис - мягко возразил Нармер, по-прежнему улыбаясь - Нужно ли мне повторить?
        - Нет, о мой Повелитель - подобрался архитектор - За полмесяца до окончания разлива. Мы успеем, не сомневайся.
        - Я очень рад слышать это от тебя, Кемосирис.
        Оставив стройку, Нармер направился в сторону городской пристани [Во времена Нармера фараона ещё не носили повсюду в носилках, это считалось зазорным Прим. авт. ] Он шагал широким шагом, в окружении могучих телохранителей. Несмотря на ранний час, улицы Нехена были уже полны народа, жители радостно приветствовали своего Повелителя, и Нармер в ответ улыбался им. Все они его подданные, и он, Нармер, должен заботиться о них. В одном Нехене двенадцать тысяч человек - оружейники, кожевники, плотники, ткачи, гончары…всех не перечислишь. Кто, как не он, их Повелитель, укажет им верный путь? Кто сплотит их, кто скажет, кому и чем заниматься сейчас? Это в Земле Папируса каждый делает, что хочет. Здесь, в Земле Пчелы, порядок. Здесь все заняты делом, нужным для процветания страны.
        Сколько работы! Сколько труда нужно, чтобы отвоевать у непроходимых болотистых джунглей в пойме Хапи каждый клочок плодородной земли! Срубить толстые деревья, выкорчевать могучие пни из чавкающего влажного грунта. Построить дамбу, которая задержит воду на поле, покуда не осядет плодородный ил. Вырыть канал, по которому излишки воды уйдут с поля, и по которому вода подойдёт к полю в сухой сезон. Вспахать и засеять, сжать и обмолотить урожай… Сколько труда! И сколько рук надо, чтобы шаг за шагом оттеснять джунгли, превращая долину Хапи из логова крокодилов и змей в землю, кормящую народ Пчелы…
        Да, конечно, кое-кого приходится и наказывать. Лентяи и бездельники не могут рассчитывать на снисхождение Повелителя. У него, Нармера, работают все. Кто не хочет работать на совесть, будет работать за страх.
        На пристани царили суета и гомон, народу тут было ещё больше, и охране порой даже приходилось прокладывать путь древками копий. Множество лодок сновало по высокой воде, подвозя грузы и людей. Большинство лодок было выдолблено из толстых древесных стволов, некоторые даже выжжены, по старинному способу - угли накладываются в колоду-заготовку, постепенно выедая жаром древесину. Встречались и небольшие лодки, изготовленные из вязанок камыша. Нармер усмехнулся. Говорят, такие вот лодки пришли из Земли Папируса, где деревьев, пригодных по размеру для изготовления лодок-долблёнок, уже почти не осталось. Приморские леса вообще чахлые и мелкие. То ли дело пойменные леса Земли Пчелы, где вековые деревья-великаны заслоняют небо! Да, чего-чего, а дерева в Земле Пчелы много. Правда, деревья в саванне тоже всё больше мелкие, замученные всё учащающимися засухами…
        Внезапно гомон и толчея на пристани начали стихать, сменяясь тихим шелестом. Две цепочки солдат, расталкивая копьями толпу, образовали живой коридор. И вот по этому коридору потянулись лёгкие фигурки, одна за другой. Девушки не были связаны, но шли безропотно, опустив голову. Угроза расправы над семьями возымела действие, и попыток к бегству никто не предпринимал.
        Нармер обвёл глазами толпу, испуганно притихшую. На лицах людей читались смешанные чувства. Конечно, нельзя не платить налог Повелителю, это все понимают. Да, ещё древний закон позволял брать из дому должника кого-то из членов семьи, пока не будет отработан или выплачен долг. Но никому ещё не приходило в голову, чтобы девчонок вот так, просто, взять и увезти за многие дни пути от родного дома. Неужели Повелитель…
        И тут Нармер, будто по какому-то божественному наитию, шагнул вперёд.
        - Народ Пчелы! Все вы знаете, как нелегко платить налоги. Ваш скот и ваше зерно, выращенное с таким трудом, нужны для того, чтобы кормить тех, кто расчищает землю под посев, кто строит вот этот прекрасный храм - Нармер указал на высящийся позади новый каменный храм Гора - Для того, чтобы не умерли с голоду почтенные жрецы, хранители вековой мудрости нашего народа, те, кто лечит вас, кто молится за вас перед богами, кто готовит вас в последний путь в Страну Теней. А также чтобы могли есть солдаты, что денно и нощно охраняют ваш покой. И они, и я лично благодарен вам за ваш труд, мои верные подданные. Но вот люди Приозёрья не желают платить налоги. Они считают себя умнее вас всех!
        Вот. Вот именно этого и ждал Нармер. Вместо жалости к девкам и испуга на лицах людей теперь читались другие чувства. Ах, вон как?! Умнее всех, значит… Ну что же, поделом им, этим умникам. Наш Повелитель быстро покажет им, кто умнее на самом деле.
        Нармер картинно простёр руку в направлении девушек.
        - Эти девушки взяты в семьях злостных неплательщиков, по два и более лет не плативших ни медного кольца, ни горсти зерна, ни клочка шерсти. Но я не могу держать их здесь просто так. Работы для них в Нехене у меня нет, а даром есть хлеб, собранный с вас, моих подданных, у меня никто не будет. Они отправляются туда, где в них есть нужда. И если их отцы так и не заплатят все причитающиеся налоги, пусть пеняют на себя! Да будет это уроком всем, кто считает себя умнее остальных!
        - Слава нашему Повелителю! - гаркнул кто-то. Нармер даже знал, кто - такие люди специально содержатся Себхаком, прозванным за глаза "ночной гиеной", чтобы иметь глаза и уши среди народа. А когда надо, и такой вот нужный голос. А то и острый медный стилет-шило, чтобы заткнуть голос ненужный.
        - Слава! Слава!
        Но Нармер уже не слушал. Посреди всенародного ликования он шёл, нервно и быстро, так что охрана едва успевала расчищать путь.
        Начальник пристани, лично распоряжавшийся погрузкой живого товара, встретил Нармера низким поклоном.
        - Славься, о Повелитель!
        - Я тебе что сказал, старый бегемот? - не отвечая на приветствие, ровным бесстрастным голосом заговорил Нармер. - Когда ты должен был отправить девок?
        - Но…ночью… - заикаясь, залепетал начальник пристани - Но, мой повелитель…
        - А кто тебя надоумил грузить их днём? Посреди всего народа? А?
        - Но… мой повелитель… смилуйся… - теперь лицо начальника было белым, как мукой обсыпанное.
        - После поговорим! - оборвал его Нармер.

…
        Сидха шла по рыночной площади, и люди оборачивались ей вслед. Разглаживались нахмуренные лбы, непроизвольно раздвигались в улыбке губы прожжённых торговцев, и даже крикливые домохозяйки, отчаянно торгующиеся за рыбину или кусок мяса, примолкали на время. Сидха шла своей вьющейся, будто летящей походкой, и на лице её блуждала тайная, словно светящаяся изнутри улыбка. Сегодня она была рада всему миру - хмурым торговцам, снующим под ногами стайкам бродячих собак и кошек, крикливым домохозяйкам. Она не замечала ни вони рыбных рядов, ни туч мух, с гулом роившихся над торговыми рядами, ни грязи под ногами. Она счастливая, и всё!
        Сзади пыхтел Ако, младший брат Тутепха. Две тяжёлые корзинки оттягивали ему руки. Из одной торчал хвост здоровенной рыбины, прикрытой куском холста от мух, во второй было мясо, самое свежее мясо, купленное у мясника - быка едва разделали - горшок светлого оливкового масла первого отжима и всякие-разные мелочи, нужные в хозяйстве и купленные по дороге. Мухи, пользуясь беззащитностью мальчика, нагло садились куда придётся - Ако только мотал головой, как осёл, только что ушами не тряс. Но мальчик терпел. Потому что пойти на рынок его попросила сама Сидха, а это вам не так просто!
        - Устал, Ако? - улыбнулась молодая женщина, рукой сгоняя мух с лица мальчика и вытирая ему пот со лба.
        - Кто, я? - Ако возмущённо встряхнулся, всем своим видом давая понять: вопрос глупый, и он, Ако, в состоянии нести вот эти несчастные корзинки хоть до Синая - Просто жарко!
        - Ну потерпи - мягко засмеялась Сидха - Зато сегодня вы опять будете есть лепёшки с оливками и рыбой. И жареную говядину!
        Мальчик облизнулся.
        - А завтра мы пойдём на рынок? А то я хочу лепёшек с финиками и мёдом.
        - Ах ты маленький вымогатель! - рассмеялась Сидха - Ладно, Ако. Будут тебе такие лепёшки. И вообще, привыкай. Мы теперь будем ходить на рынок вместе.
        - Я готов! - Ако выпятил грудь - Надо было раньше сказать!
        - Раньше я и сама обходилась - глаза Сидхи весело блестели.
        - А сейчас? - озадачился мальчик.
        - А сейчас мне не следует таскать тяжести, Ако.
        - А? - Ако уставился на живот молодой женщины, и расплылся в улыбке - Ага!
        - Ну ты же у меня понятливый! - женщина засмеялась, взлохматив рукой волосы мальчика.
        - А брат знает?
        - Нет, Ако - Сидха наклонилась к нему, таинственно понизив голос - Это страшная тайна. И знают её пока только двое - ты и я. Ты же не выдашь меня, малыш?
        - Да ни за что! - Ако тоже напустил на себя таинственность - Клянусь тебе, Тутепх ничего не узнает. До самого возвращения…
        И они оба разом расхохотались. Сидха смеялась так звонко и заразительно, что старый толстый торговец рыбой невольно начал подгыгыкивать ей, и не заметил, как наглый рыночный котяра, шмыгнув под рукой, стянул с прилавка немалых размеров рыбину.
        - Ах ты, отрыжка Себека! - выругался торговец, но кота уже и след простыл. Кто не успел, как известно, тот непременно опоздал.

…
        Лодки скользили по глади Хапи, с лёгким журчанием рассекая мутную воду, раскинувшуюся насколько хватало глаз - так широко, что берега, покрытые густым лесом, сливались в тёмные полосы, каймой отделявшие небо от воды. Небо и вода - вот и всё, что оставалось в мире. Твёрдая земля? Да бросьте! Нет никакой твёрдой земли, и не было никогда. Всегда было только вот это - бескрайняя гладь мутных вод великого Хапи…
        Торговый агент Нуби сидел в передней лодке, самой большой - дерево, из которого её изваяли, было не меньше чем в три охвата. Гребцы равномерно и слаженно вспарывали воду короткими вёслами, солдаты сидели по двое в каждой лодке, поглядывая на «груз». Девушки, укутанные от палящих лучей в полотняные накидки, вполголоса переговаривались, кто-то даже прыснул смехом. Эх, молодость… Всё нипочём. И ещё хорошо, что это девки с верхних земель. Они уже приучены к порядку. С детства каждая знает, что её отдадут тому, кто заплатит выкуп отцу. При чём тут любовь? Нуби усмехнулся. Если бы вместо этих овец здесь были пленные дикарки с Земли Папируса, их пришлось бы вязать по рукам и ногам. И следить, чтобы какая-нибудь совсем отчаянная не сиганула в воду…
        Нуби сидел на носу ладьи, помешивая рукой в набегавшей воде, и размышлял о жизни. Вот уже три года, как Повелитель назначил его своим торговым агентом. Кем был Нуби раньше? Мелким торговцем, промышлявшим всякой ерундой. Горшки, скупленные у деревенских, шкуры павших антилоп, ослов и быков… тьфу! Он порой едва сводил концы с концами. И не раз приходилось Нуби ложиться спать натощак, на ворохе грязного камыша, где-нибудь в загоне для овец. С ним обращались небрежно, едва ли не как с докучным попрошайкой, нудно клянчащим о милости - купить хоть что-то из убогого товара. Дважды Нуби нарывался на разбойников, отнимавших у него всё до последнего медного кольца. Но Нуби не отчаивался. Он знал, знал, что боги оценят его ловкость и ум, его неутомимость и способность встать после любого удара судьбы. Так и случилось - ему выпало великое счастье выполнить один заказ Повелителя - да славится его имя в веках! - и мудрый Повелитель разглядел в нём того человека, который был ему нужен. И недаром Нуби получил своё имя [Нуби - золотой по-древнеегипетски. Прим. авт. ] Он может превращать в золото всё, что угодно,
до козьего навоза включительно.
        Однако сейчас великому Нармеру нужно не золото - ему нужна медь. Много меди. Медь - хлеб войны, все это знают. И жителям Земли Папируса это тоже очень хорошо известно. Поэтому болотники и караулят караваны, идущие из Земли Пчелы на Синай, где эту медь плавят из особых камней, в жарких горнах и печах. Если даже каравану удастся проскочить туда, обратно он уже не вернётся. Так, собственно, и случилось с предыдущим караваном - вся медь, закупленная на Синае, попала в лапы болотников. Сколько убытка! Но, кажется, Повелитель понял свой промах… Да, наедине с собой можно и не скрытничать - промах самого Повелителя. Если бы тогда у каравана была охрана в пятьсот солдат, они бы прошли, и никто не смог бы их остановить.
        А у каравана Нуби будет именно такая охрана. Пятьсот солдат, целое войско! И Нуби выполнит поручение Повелителя, доставив в Нехен столь нужную медь. Правда, товар у него нынче, мягко сказать, необычный. Надо же додуматься - пустить на продажу девушек! Ай да великий Нармер! Нуби готов был бы поклясться, что такое могла бы придумать только женщина. Ни один мужчина не обладает таким изощрённо-змеиным умом…
        - Почтенный, убрал бы ты руку - прервал размышления кормчий, правивший лодкой при помощи короткого широкого весла - Крокодилов туть тьма. Оглянуться не успеешь.
        Нуби послушно вынул руку из воды. Да, это было бы обидно - стать добычей крокодилов именно сейчас. Сейчас, когда всё только начинается. Эх, какая впереди вырисовывается жизнь!
        Нуби сладко прижмурился. Он уже всё продумал. Конечно, не в этот раз, но в следующий обязательно… Чего стоит наловить девок, втихую, из каких-нибудь диких стойбищ в саванне? Вот тебе и медь, и серебро, и золото… А нужные люди найдутся.
        Он будет богатым! Слава великому Нармеру, за отличную идею особенно!

…
        Бубу лежал, закинув руки за голову. Звёздное небо над головой раскинулось во всём своём великолепии. Вокруг храпели товарищи, умаявшиеся за день. К Бубу же сон не шёл. Ноги гудели с непривычки к длинным переходам, но голова была на удивление ясной. Звёзды всегда влекли Бубу своей таинственностью. Что там, в небесной выси? Вот жрецы говорят, будто это золотые гвозди, вбитые в небесный свод самим Ра. Но ведь золото в темноте не блестит, разве нет? А звёзды мерцают, как огоньки. Так что Бубу никому не говорил про свою догадку - ведь засмеют. "Бубу самый умный, он умнее всех жрецов! Гы-гы-гы…"
        Бубу вспомнил, как однажды, несколько лет тому назад, в Буто пришёл старик, одетый в видавшую виды шерстяную хламиду. Старик этот рассказывал странные и необычные сказки. Он говорил, будто звёзды - это огненные шары, висящие в бескрайней чёрной ночи, чтобы озарять и обогревать иные, неведомые нам небесные земли. И Ра не что иное, как одна из этих звёзд… Многие смеялись тогда. Как такое может быть? Всем известно, что земля плоская, навроде громадной тарелки. А небесный свод обшит чёрной тканью Ночи, прибитой золотыми гвоздями-звёздами…
        Но Бубу почему-то сразу поверил. Вот поверил, и всё. Он зачарованно слушал старого мудреца, а перед внутренним взором проплывали летящие в бескрайней пустоте иные миры, таинственные и странные, населённые неведомыми существами…
        А вдруг небесные жители вот так же смотрят сейчас в своё небо? Смотрят на него, Бубу, и даже не догадываются, что он тут, и думает про них. А может, даже и догадываются?
        Бубу вдруг необыкновенно ясно представил себе, как такой же, как он, Бубу, парень лежит там, закинув руки за голову, и смотрит сюда. Только глаза у парня были почему-то кошачьи - жёлто-зелёные, с вертикальной щелью зрачка. И мех, роскошный мех на теле - темно-серый, с искрой. Только лицо голое… И хвост с кисточкой на конце… Он потянулся, мотнул хвостом: "Спи, Бубу. Спи, брат мой по разуму. Завтра снова будет трудный день"
        И Бубу громко засопел, сладко и безмятежно. Он прав… брат по разуму. Завтра будет новый трудный день.

…
        - …Тут же всё написано, уважаемый Джедао.
        Нуби ткнул пальцем в свиток папируса, испещрённый причудливыми рисунками [во времена Нармера иероглифическое письмо ещё сохраняло многое от рисунка. Прим. авт. ] Командир пограничного гарнизона в раздумьи потёр рукой лицо, вглядываясь в текст. Да, разумеется, приказ есть приказ. И приказ однозначен - пятьсот солдат охраны.
        - Это ж полгарнизона, уважаемый. Кто будет охранять рубежи Земли Пчелы?
        - Это не моё дело - почтительно, но твёрдо возразил Нуби. - Повелителю нужна медь, и моё дело - обменять вот этих девок на медь в земле Синая. Твоё же, почтенный Джедао - обеспечить проход каравана туда и обратно. Причём приказ гласит - обеспечить лично.
        Джедао снова принялся мять лицо, вглядываясь в свиток. Да, всё так и есть. Обеспечить лично. Ну что же. Приказы Повелителя следует исполнять в точности.
        - Хорошо, почтенный Нуби. Я распоряжусь. И сам возглавлю караван. Но ослы - это твоя проблема, у меня ослов нет.
        - С ослами я разберусь - улыбнулся Нуби.
        Джедао хмыкнул.
        - Тогда разгружай лодки и веди этих девок вон туда - начальник заставы указал на длинное глинобитное строение с крышей, крытой соломой - Охрану вокруг я выставлю к ночи. В крепость я тебя не пущу, ты уж извини. Мои ребята за ночь перепортят весь твой «товар».
        Мужчины встретились взглядом и разом рассмеялись.

…
        - Нападай!
        Бубу, сделав свирепое лицо, ринулся в атаку, норовя проткнуть Тутепха тупой палкой, изображавшей собой боевое копьё. Тутепх отбил атаку и в ответном выпаде ткнул парня своей палкой в живот, защищённый доспехом из толстой бегемотовой кожи. Бубу взвыл и согнулся - похоже, броня оказалась недостаточной.
        - Плохо. Нападай!
        Вокруг топтались, хекали и хакали бойцы, сухо щёлкали трескучие удары. Шла боевая подготовка.
        - Ап!
        Тутепх снова отбил выпад, закрутив палку колесом, и вдруг с маху съездил ей по уху молодого бойца. Голова в стёганом хлопковом шлеме с нашитыми деревянными пластинами мотнулась, и боец сел на землю, бессмысленно тараща глаза. Тутепх ощутил укол совести - не стрясти бы парню мозги… Но делать нечего. Парнишка всё никак не мог освоить приёмы боя с копьём. Таким ученикам может помочь только "память тела". Каждая пропущенная плюха приближает ученика к совершенству.
        - Вставай, Бубу. Если ты так присядешь отдохнуть в бою, боюсь, твоей маме некому будет скармливать сладкие лепёшки.
        Ну наконец-то парень разозлился. Цапнул палку, вскочил, как ошпаренный кот. Удары посыпались один за другим, Тутепх еле успевал отбиваться.
        - Давно бы так, Бубу!
        Лагерь дозорных был расположен в укромном месте, окружённый со всех сторон непроходимыми зарослями акаций - таких густых, что даже слоны не смогли бы, наверное, пробиться к лагерю. В центре лагеря бил родник, старательно обложенный плотно пригнанными камнями. На расчищенном от зарослей месте были рядами установлены длинные тростниковые навесы, защищавшие от дождя. Что касается стен, защищавших от ветра, то воинам подобная изнеженность не к лицу. Есть одеяло из козьей шерсти, есть тёплый бок товарища - чего ещё? И потом, при такой скученности народа ночевать в закрытом помещении…
        А дальше на юг заросли изреживались, переходя в осыпи и кручи Скудных Холмов, покрытых сухими низкими кустарниками и редкой травой, вперемешку со щебнем и камнями. А ещё дальше возвышаются уже настоящие горы, отделяющие Кемет от восточного моря. Купцы из верхних земель, способные, как известно, за кусок меди залезть в пасть ко льву, бывали там и рассказывают - в тех горах жизнь сохранилась только по узким долинам и ущельям, где в сезон дождей ненадолго оживают мёртвые речки и ручьи. Там бродят голодные и свирепые львы, и ещё более голодные и свирепые горные охотники. И дороги там почти непроходимы. Поэтому все пути к Синаю и синайской меди проходят тут, по Скудным Холмам.
        Именно поэтому тут стояли дозоры из воинов Земли Папируса. Каждая община-ном выделяла нужное количество воинов, снабжала их продовольствием и всем необходимым для несения службы. Сейчас тут дежурили воины нома Розового Лотоса, во главе со своим молодым вождём Тутепхом. На этот раз, по решению Совета, ном выделил неслыханное количество воинов - целых две тысячи. Старики кряхтели, глядя на такое расточительство, но терпели. Все терпели, потому что понимали - скоро будет война…
        Срок дежурства людей Розового Лотоса подходил к концу, а на караванных тропах было пусто. И хорошо, что пусто. Всем хочется вернуться домой живыми…
        Сильный удар в бок прервал размышления Тутепха, напомнив ему, что в бою даже со слабым противником отвлекаться нельзя.
        - Ты всё же достал меня, Бубу! Поздравляю! Всё, хватит на сегодня.
        Они сели на горячую землю, отдуваясь - Тутепх меньше, Бубу больше. Но отдохнуть им не пришлось. Послышался приближающийся топот ног, и запыхавшийся гонец ворвался на утоптанную площадку, где занимались отработкой боевых приёмов воины.
        - Тутепх! Где Тутепх?!
        - Я тут! - отозвался Тутепх, вставая - Что случилось, Кемнеби?
        Молодой воин несколько секунд восстанавливал дыхание, прежде чем начал говорить.
        - По старой… слоновой тропе… идут люди с верхних земель. Такого… такого каравана мы ещё не видели, Тутепх! Они уже подходят к Калёной Лощине!
        - Сколько их? - Тутепх уже подпоясывался, оправлял доспех из крокодильей кожи - Сто? Двести?
        - Много больше! Мы не сосчитали точно, они идут и идут!
        Тутепх почувствовал, как холодок пробежал меж лопаток. Неужели началось вторжение? Отсюда, через Скудные Холмы? Не может быть!
        - Тревога! Всем строиться! Выступаем немедленно!
        Лагерь закипел. Воины быстро разбирали боевые копья и топоры, натягивали тетивы на луки, хватали щиты, сплетённые из лозняка и обшитые кожей - у кого бычьей, у кого толстой кожей бегемота, а у кого и непробиваемой шкурой крокодила. Впрочем, у многих щиты были и вовсе не обшиты. Тутепх поморщился - такие щиты в бою ненадёжны. Но где набраться кожи на всех? Вооружение - дело дорогое…
        Воины между тем споро построились в колонну по четыре. Тутепх ощутил гордость - учение не прошло зря.
        - Пошли, ребята! И да поможет нам великая Нейт! [богиня войны. Прим. авт. ]
        Колонна разом пришла в движение, вытягиваясь из лагеря, точно исполинская змея. Шагая впереди колонны, Тутепх вдруг подумал - ведь движущийся караван людей Нармера тоже, должно быть, похож на змею. Две гигантские змеи движутся навстречу друг другу. И сейчас одна проглотит другую.
        Колонна вынырнула из чащи акаций на простор, и впереди показались склоны Скудных Холмов, испещрённые пятнами серо-зелёных кустарников.
        - Боевое охранение! Ауан, ты слева! Ави, ты справа! Джал, впереди!
        Названные сотники, сделав знак своим, направились на указанные места, и их сотни на ходу вывалились из колонны, причём никто даже не замедлил шаг. Тутепх снова ощутил гордость. Нет, совсем не зря они проедают припасы тут, возле Скудных холмов. Вряд ли даже у хвалёных солдат Нармера получилось бы лучше!

…
        Раскалённый щебень жёг подошвы даже через сандалии, раскалённая пыль лезла в глаза и уши, жгла ноздри, как пепел от костра. На таком солнцепёке медь можно плавить, подумал Джедао. Проклятое пекло… Проклятая медь…
        - А ну, подтянуться! Плетётесь, как ослицы беременные!
        Джедао, начальник полутысячи славного войска великого Нармера, был зол. Всё с утра не заладилось. Караван собирался еле-еле, два осла убежали - плохо привязали погонщики - и пока искали упрямых и хитрых тварей в кустах, пропустили предрассветный декан [сутки в древнем Египте делились на 36 деканов. Прим. авт. ] Ещё хуже было то, что в караване были женщины. Если солдаты и привычные к переходам торговые агенты Повелителя ещё выдерживали палящий зной, то молоденьким хрупким девушкам приходилось туго.
        При мысли о грузе Джедао ухмыльнулся. Нет, до чего всё-таки мудр наш Повелитель, великий Нармер, да славится имя его во веки веков! Это же надо додуматься - менять девок на медь! И главное, идея-то лежала на поверхности. Как никто из предыдущих Повелителей не додумался? Уже давно в Земле Пчелы отцы семейств делают то же самое, отдавая своих дочерей в жёны за выкуп. А Повелитель есть нам всем отец, так почему он не может сделать это, для блага всей Земли Пчелы?
        Да, Повелитель мудр, несмотря на молодость. Вот взять хотя бы этот поход. Поначалу Джедао одурел, получив приказ. Пятьсот солдат для охраны одного каравана, мыслимое ли дело? Но поразмыслив, понял - Повелитель, как всегда, прав. Что толку посылать караваны за медью, если та медь достаётся проклятым болотникам? Такая экономия на охране приносит только убытки.
        Джедао ухмыльнулся. Сколько грязных болотников может стоять в дозоре? Двести, ну триста. Ну пусть даже четыреста. Он представил себе, как они выглядывют из кустов, в бессилии скрипя зубами и наблюдая, как караван проходит мимо. Ну, а если им так напекло мозги, что они всё же рискнут показаться… Пусть рискнут! Джедао с удовольствием вышибет им эти мозги.
        Раскалённый камешек попал между пальцами, прижег, как уголёк из костра. Джедао выругался, запрыгал на одной ноге, неуклюже балансируя щитом. Да, он мог бы ехать верхом на осле, и никто не посмел бы возразить вслух. Но что это за воин, который не в состоянии идти сам? Джедао никогда никому не делал поблажек, ни своим солдатам, ни тем более себе. И шёл сейчас в полном боевом облачении, в доспехе из крокодильей кожи, со щитом, копьём и боевым топором.
        - Эй-эй, вы, дохлые мухи! Не растягиваться! - снова заорал Джедао.
        Но никто и не думал растягиваться. Караван шёл плотно, ослы были связаны верёвками так, что чуть ли не упирались мордой в задницу идущего впереди. Почти на каждом сидела девка, живой товар (Джедао вновь ухмыльнулся). Погонщики шли рядом, в двадцати шагах справа и слева двигались солдаты, двумя цепями охватывая караван, растянувшийся почти на три тысячи шагов. Здоровенные псы, вывесив языки до самой земли, жарко дышали, кося по сторонам налитыми кровью глазами и самим своим видом пресекая любую попытку к бегству. Поодаль маячили фигуры солдат боевого охранения, впереди, также с собаками, двигалась разведка. Пусть сунутся!
        Дорога между тем становилась всё хуже. Солдаты уже не шли - прыгали по камням, тяжело дыша. Боевое охранение и вовсе начало отставать, не в силах пробираться через кусты по осыпям и кручам. Джедао пробормотал про себя невнятное проклятие. В его планы никак не входило, чтобы его люди переломали себе ноги. А, собственно, чего бояться? С такой-то силой…
        - Всем слушать сюда! - заорал Джедао - Охранению тоже! Всем идти только по тропе! Кто сломает ногу - сам дорежу, как свинью! Разведке идти на пятьсот шагов впереди! Замыкающие - на двести шагов! Щиты наизготовку, всем глядеть в оба! Шевелитесь, олухи, иначе придётся ночевать среди этих камней!

…
        - …Они идут прямо сюда, Тутепх. Мы уже посчитали - где-то пять сотен воинов. Все с луками или копьями. Движутся походным порядком, с боевым охранением. Есть собаки.
        - Молодец, Мкхаи! - улыбнулся старшему разведчику Тутепх - Займи своё место.
        Он обернулся к воинам. Молодые и не очень, бородатые и бритые, а кто и вовсе безбородый - они все смотрели на него. Тутепх ощутил холодок под ложечкой. Вот он, момент истины. Сейчас на нём, Тутепхе, сыне кузнеца Тигами, лежит вся ответственность за судьбы этих людей. Они избрали его вождём, они вручили ему свои жизни.
        - Воины! Караван Нармера под охраной его солдат движется сюда. Эту лощину не обойти. И тут мы их встретим! Ауан, Ави, вы засядете вон там - он указал на другую сторону лощины, где росли довольно густые кусты - Джал, Мкхаи, вы отрежете каравану путь к отступлению. Всем остальным затаиться и ждать! При атаке лучникам держаться позади щитоносцев, как мы учились. Атака только по моей команде!
        Воины рассыпались, залегли среди мелких кустов. Тутепх разглядывал лежащую перед ним лощину, замершую в сонной неподвижности. Над раскалёнными склонами дрожало знойное марево, серые от пыли кусты поникли, и даже небо выцвело от неистового сияния Ра, было белёсым, только в зените обретая невзрачную блёклую голубизну. На этих камнях вполне можно испечь рыбу или лепёшки, подумал Тутепх. Скорей бы!
        Впереди возникло еле заметное пятнышко пыли. Крохотные фигурки, отсюда напоминающие муравьёв, начали вползать в лощину, спускаясь с кручи очередного холма. Тутепх усмехнулся. Когда-то, уже довольно давно, эту тропу проложили слоны. Слоны - умные животные. Вот уже сколько лет, как последний слон в Скудных Холмах был убит охотниками, а старой слоновой тропой до сих пор ходят караваны. Попробуй свернуть в сторону - ноги переломаешь на камнях… Так что деваться им некуда. Если они желали избежать встречи с Калёной Лощиной, им следовало повернуть гораздо раньше, возле Глухого источника, чтобы пройти южнее. Впрочем, тамошнее Ущелье Черепов в это время года ещё хуже Калёной Лощины… Но, во всяком случае, Тутепх должен сказать начальнику их каравана спасибо за выбранный путь. Иначе ещё два декана пришлось бы топать до того Ущелья Черепов. Да, именно там в прошлый раз встретил вражеский караван Сетумн. И до того ещё… Так что чего-чего, а черепов там хватает, это точно.
        Да, тот караван Сетумн перехватил уже на обратном пути, с грузом меди. Туда они как-то всё же проскочили. Но мимо Тутепха и его воинов не проскочат. Караван наверняка везёт серебро и золото, кольца и браслеты, тонкую дорогую посуду. Ну, может, ещё ткани. Так что сгодится.
        Тёмная струйка муравьёв между тем втягивалась в лощину. Теперь было отчётливо видно, как посреди каравана семенят ослы с навьюченной поклажей. Какой огромный караван, конца и края не видно… И поклажа странная… Что это они так нагрузили-то, груз дыбом стоит… А по бокам вышагивали двумя цепями солдаты. Ещё дальше пылили группы боевого охранения. Всё, как положено - похоже, командир их не дурак.
        Тутепх снова усмехнулся. Будь их командир трижды мудрец, ему всё равно сейчас придётся снять охранение. Через Калёную Лощину можно пройти только по старой слоновой тропе, или перелететь на крыльях. Третьего способа нет. Ага, так и есть - все собираются на тропу. Только разведка с собаками по-прежнему пылит впереди, чтобы предупредить, почуять впереди засаду. Ну-ну, ребята, давайте, нюхайте… Не зря мы покидали на тропу кой-какие травки. Не учуять вам свою смерть, даже подойдя вплотную…
        Да, их командир точно не дурак. Солдаты шли теперь одной плотной колонной, собравшись почти в середине длиннейшего каравана, ближе к голове, и взяли щиты наизготовку, очевидно, на случай внезапного нападения. Теперь уже были видны детали оружия - крохотными тусклыми искорками отсверкивала медь, белели оперенья стрел в колчанах…
        "Поклажа" на одном из ослов покачнулась и повалилась наземь. Послышался женский вскрик, затем резкая команда. Караван почти разом встал, ослы недовольно дёргали верёвки, оглашая окрестности своими зычными воплями. К упавшему «грузу» подбежали погонщики, и только тут до Тутепха дошло - караван вёз женщин! Да, точно, вон уже тоненькую фигурку освободили от полотняного чехла, поливают голову водой из бурдюка.
        - Тутепх… Что же это?.. Зачем? - сдавленным полушёпотом спросил лежавший рядом боец.
        - Они везут этих девушек на продажу, Ману - медленно, очень тихо произнёс Тутепх, стараясь унять дрожь в голосе.
        - Как… на продажу? - Ману даже привстал, но тут же спохватился, прижался к земле - Как это на продажу? Это же невозможно…
        - Как видишь, возможно. Для людей, не признающих закон, возможно всё, Ману.
        До Ману наконец дошло. Глаза воина яростно засверкали.
        - Скорпионы проклятые…
        К суетящимся возле упавшей девушки людям размашистыми шагами подошёл здоровенный мужик в панцире из крокодильей кожи, с яркой цветной повязкой на голове. Командир, понял Тутепх. Вот это и есть их командир. Его, Тутепха, противник.
        Девушку пытались усадить на осла вновь, но она валилась обратно. Подскочивший человечек в белом балахоне начал в чём-то убеждать командира, размахивая руками. Тот явно не соглашался. Голосов на таком расстоянии было не слышно, но было очевидно, что речь идёт о "живом грузе", уже вновь распластанном на земле - девушка всё никак не приходила в себя. Командир вдруг оттолкнул человечка и, выдернув топор из петли на поясе, коротким точным ударом прикончил несчастную, разом решив исход спора. Зычно проорал что-то, махнув рукой, и караван вновь двинулся в путь, оставив на раскалённых камнях неподвижную фигурку.
        Тутепх оглядел лица лежавших в засаде воинов. Да, проклятый Нармер не мог оказать им лучшей моральной поддержки. Теперь можно не сомневаться - пленных среди этих солдат и погонщиков не будет.
        Группа разведки с запалёнными, вывалившими языки до земли сторожевыми псами на длинных поводках прошла мимо. Тутепх вновь усмехнулся. Пёс, понюхавший глухомань-траву, способен учуять разве только кусок жареного мяса, поднесённый к самому носу.
        Голова длиннейшего каравана подошла уже совсем близко, так, что стали слышны звуки. Вот передние втягиваются между двумя отрядами воинов, затаившихся в засаде. А вот уже и лица вражеских солдат прорисовываются из размытых тёмных пятен. Ещё немного, и станут видны глаза… Да зачем Тутепху их глаза?
        Тутепх взмахнул рукой.

…
        - … Иди на своё место, Нуби!
        Солнце жгло, как расплавленная медь. Тихо плакали испуганные рабыни. Торговый агент Повелителя оторопело смотрел на зарубленную девушку, под которой растекалась лужа крови.
        - Ты зря сделал это, Джедао.
        - Слушай, купец! - окончательно вышел из себя Джедао - Я командую караваном, и мне решать, что зря и что не зря! Эта сучка всё равно подохла бы, уж мне ли не знать, как сдыхают люди, поражённые стрелой Ра, если кругом нет тени! А пока вы возились бы и тратили на покойницу воду, попадали бы ещё несколько! Всё, разговор окончен! Эй, вы, бегемоты беременные! - заорал командир, обернувшись к каравану - Трогай! Не то все подохнем в этой жаровне!
        Караван двинулся в путь. Солдаты один за другим переступали через труп, и лица у всех были угрюмые.
        - Ты зря сделал это, командир - вдруг заявил сотник.
        - Ну! - рявкнул Джедао - Ты ещё тут! Все умные, все добренькие!
        Плюнул и пошагал в голову колонны, только что не спихивая с узкой тропы своих солдат и ослов каравана. Все умные, все добренькие… Во всяком деле неизбежны потери и убытки. И часто приходится жертвовать частью, чтобы спасти остальное.
        Караван вытягивался на подъём, выходя из проклятой жаровни. Скорей бы… Там, наверху, должен быть какой-никакой ветерок…
        Многоголосый вой раздался разом со всех сторон. Джедао заученным, уже рефлекторным движением вскинул щит, и в него с тупым звуком ударила стрела. Впереди раздались свирепый лай псов и яростные вопли, сменившиеся отчаянным собачьим визгом и быстро умолкшие - очевидно, передовая разведка в полном составе ушла в Царство Теней. Туда им и дорога, тупым свиньям, проморгали-таки засаду.
        - В строй! - заорал командир - Сомкнуться! Лучники - бей!
        Солдаты споро смыкали строй, превращая свои ряды в сплошную стену щитов, ощетинившуюся копьями. В нападавших тоже полетели стрелы. Но остановить поток было невозможно. Впереди бежали воины в кожаных доспехах и деревянных шлемах, прикрываясь от стрел щитами. За ними, в тридцати шагах, бежали лучники, стреляя на ходу. Их было много, очень много. Их было непомерно много! Их было не меньше тысячи, нет, много больше! Джедао ощутил приступ ярости. Обман, везде обман!
        Стрела ударила в спину, но панцирь из крокодильей шкуры выдержал удар, и древко с обломанным кремневым наконечником упало на землю. Джедао мельком глянул через плечо - оттуда тоже набегали враги. Значит, эти болотники не такие уж тупоумные.
        Он даже не стал проверять, можно ли отступить назад. Если проклятые болотники додумались взять их в клещи, то наверняка и позади ждёт засада. Он, Джедао, лично так бы и сделал.
        - Черепаху! На прорыв, за мной! - заорал Джедао. Каравану конец, это ясно, но, может быть, хоть части солдат удастся прорваться?
        Но собраться в «черепаху» солдаты уже не успели. Волна нападавших достигла каравана, и вопли, удары и проклятья слились в один протяжный, давящий на уши звук битвы. Удар болотников с другой стороны окончательно смешал всех в кашу, бешено кипящую в адском котле Анубиса.
        Джедао зарычал, как лев, и ринулся в самую гущу, рубя топором направо и налево. Всё. Вот теперь всё. Обман! Всё обман… Вся жизнь - обман. Так хоть прихватить на дорожку побольше этих!
        Ремень, удерживающий щит на руке, лопнул от мощного удара здоровяка с бородой и растрёпанными космами. Второй удар болотник нанести не успел - Джедао коротко ударил его в висок, услышав, как хрустнуло дерево шлема и височная кость, и тут же получил удар в бок. Но панцирь из шкуры матёрого крокодила и тут не подвёл. Джедао снова зарычал, не глядя перехватывая древко ударившего его копья и замахиваясь с разворота. Молодой парнишка, с глазами как плошки, тянул копьё на себя двумя руками. Джедао коротко дёрнул его к себе, заученным движением нанося удар промеж глаз. Брызнули мозги, и сопляк рухнул наземь, не выпуская копья из рук. Ах-рр!
        Высокий болотник с пронзительными глазами встал перед Джедао. Одного взгляда хватило, чтобы понять - вот он, этот болотный вождь. Главный враг. Личный враг Джедао.
        - Прикройте мне спину! - заорал Джедао - Ах-ха!
        Удар, который нанёс Джедао, мог на месте уложить быка. Но болотник неуловимо-стремительным движением ушёл в сторону, и уже Джедао пришлось ловить ответный удар боевого топора.
        - Х-хак!
        - Х-хо!
        - Ах-ха!
        Звон сталкивающейся меди и трескучий перестук древков боевых топоров. Джедао по праву считал себя мастером боя, но сейчас он ничего не мог поделать с невероятно ловким и сильным противником. Ну, погоди…
        - Хха!
        Болотник, поймав лезвие топора Джедао, сделал резкий рывок на себя, и лезвие со звоном улетело куда-то, оставив в руках командира палку с сиротливо торчащими медными кольцами, которыми лезвие крепилось к рукояти. Следующим движением болотник, валясь в подкате, рубанул Джедао по ноге. Хруст перебитой кости, и командир полутысячи непобедимого войска великого Нармера обнаружил себя лежащим мордой вниз на горячих камнях. Он зарычал, пытаясь подняться…
        Страшный удар в затылок высек из глаз Джедао целый сноп искр. Обман… Вся его жизнь - обман… Проклятые болотники… Проклятый Нармер… Проклятая судьба…

…
        - …Потерпи, командир.
        Тутепх сидел на камне, чуть морщась, пока лекарь перевязывал ему ногу. Достали-таки на исходе боя. Правда, царапина, но на такой жаре рана мигом загниёт, если не обработать сразу. Жгучий настой, которым промывали раны, был сродни кипятку по ощущениям.
        Бой закончился. Орали ослы, шарахаясь на привязи туда-сюда, но с тропы не сходили - умная скотина. На раскалённых камнях в беспорядке валялись убитые. Воины бродили среди окровавленных тел, слышались короткие хряпающие удары - это добивали раненых солдат Нармера. Свои раненые уже сидели в сторонке, ожидая очереди, а те, кого лекари успели обработать, поднимались и шли наверх, стараясь поскорее выбраться из огненной печи Калёной лощины.
        К вождю подходил Мкхаи, прыгая по камням. Его резерв ударил в самый последний момент с тыла, превратив «клещи» в «котёл».
        - Каковы наши потери, Мкхаи? - Тутепх поднялся, неловко опираясь на подраненную ногу. Больно, однако… - Сколько убито?
        - Двести восемь убитых, и почти столько же раненых. Человек тридцать тяжело, остальные стоят на ногах - Мкхаи отёр пот со лба, держа шлем под мышкой. - Речь о другом. Что делать с ними?
        Тутепх оглядел захваченный караван. Да, это вопрос. Такой добычи у воинов Земли Папируса ещё не было. Вот обрадуются старейшины в Буто!
        Девушки стояли, сбившись в кучки. Когда начался бой, они все разом соскочили с ослов и легли на землю, выдавая тем самым огромный опыт. Видимо, подобные сценки во владениях проклятого Нармера отнюдь не редкость.
        Тутепх медленно пошёл к ним, немного прихрамывая. Девицы совсем притихли, только глаза настороженно глядели из-под полотняных покрывал.
        - Кто вы и откуда, девушки? - обратился к пленницам Тутепх, улыбнувшись - Не бойтесь, воины Земли Папируса не причинят вам зла.
        Никто не шелохнулся, и Тутепх мысленно усмехнулся. Да, это была правда. В Земле Папируса к женщинам относились почтительно. Их не будут бить, заламывать руки, держать по двое, пока третий насилует несчастную жертву… Но вот ночью… Здоровые молодые мужчины и горячие парни, к тому же изрядно оголодавшие по женской ласке… И никаких изнасилований - всё произойдет само собой. Нет, надо срочно отправлять их в Буто. Иначе это уже будет не военный лагерь…
        - Мы из Приозёрья, великий вождь - внезапно подала голос одна из пленниц - Нас везли на Синай, потому что у наших отцов нет ничего, чтобы заплатить налоги нашему Повелителю. Прикажи своим воинам, чтобы нас не убивали. Всё остальное берите.
        Девушка вдруг встала на колени, и все остальные тоже. Они стояли на коленях, прямо на горячих камнях, а в голове у Тутепха стучало. Вот как, вот как… "Всё остальное берите"… Вот он каков, стало быть, "новый порядок" великого Нармера.
        - А как же девичья честь! ВАМ не стыдно?
        Девушка, выступившая первой, подняла на вождя нома Розового Лотоса сухие, спокойные глаза. Тутепху стало не по себе. Так смотрят люди, уже приготовившиеся отойти в Туат, Царство Теней. Ей всё равно. Ей же всё равно!
        - Нам всё равно, господин - словно подслушала его мысли девица - Каждый солдат, носящий топор и копьё, может сделать с пленницей всё и убить. Не надо нас бить и убивать. Мы молоды и здоровы, господин. Мы можем работать.
        - Ну вот что! - возвысил голос Тутепх - Вас никто не тронет, я сказал! Здесь не верхние земли. Сейчас вы пойдёте в наш лагерь, это недалеко. Вам дадут еды, воду найдёте в источнике. А завтра утром отправитесь в Землю Папируса. Назад проклятому Нармеру мы вас не отдадим, не бойтесь!
        Тутепх тяжело повернулся и пошёл. Он вдруг отчётливо понял, что такое "новый порядок". Раньше просто слышал, и думал, что понимает. А теперь вот понял. Не умом, печёнками понял, что будет с Буто и всей Землёй Папируса, если придёт сюда "новый порядок" И его Сидха будет стоять вот так же, на коленях, перед таким выродком, как этот их начальник, валяющийся с проломленной головой?
        Тутепх криво усмехнулся. Нет, конечно. Девушки Земли Папируса не привыкли к этому. И уж его Сидха подавно. Ну, значит, её будут держать двое, пока третий… А потом она будет валяться где-нибудь в канаве, с распоротым животом. И все другие непокорные тоже. Останутся только покорные. Сперва покорные грубой силе, под угрозой смерти. Потом привыкнут. А их дети будут уже смотреть на ЭТО, как на должное. Им уже будет всё равно. Стадо двуногих баранов и овец под надзором псов-солдат, и над всем этим стадом - один проклятый Повелитель…
        Тутепх резко остановился. Воины убирали трупы убитых товарищей. Но этого парнишку ещё не успели подобрать, и он лежал, раскинув руки. Верх лица был обезображен ударом топора, но Тутепх узнал его.
        - Эх, Бубу… - Тутепх не заметил, что заговорил вслух - Что я скажу твоей матери?

…
        - …Почему я узнаю это только теперь, Баки?
        Нармер глядел на своего шпиона, как на раздавленное насекомое. Маленький человечек, с неряшливой всклокоченной бородой, нечёсаными патлами и вывороченными широкими ноздрями выглядел отталкивающе. Одет человечек был в некогда нарядную, но засаленную накидку и грязную юбку, порванную сбоку.
        - Поверь, о мой Повелитель, я старался! - человечек вскинул руки к небу, не вставая с колен. Голос у него был блеющий, козлиный - Но на Совет никого из посторониих не пускают, и мне пришлось затратить все серебряные и золотые кольца, что ты мне дал, дабы развязать языки. Я даже понёс убытки!
        Нармер глубоко вздохнул, раз и другой, успокаиваясь. Убытки, стало быть… Ну почему ему, Повелителю всей Земли Пчелы приходится терпеть этого мерзавца? Как было бы сладостно скормить эту тварь крокодилам, во славу Себека. Нельзя, опять нельзя… Вообще в Земле Папируса почему-то идут на службу Повелителю только вот такие мерзавцы.
        - Ладно, Баки - Нармер заставил себя улыбнуться - Тебе возместят твои убытки, так и быть. Но в следующий раз новости должны быть у меня не позже, чем через шесть дней. ТЫ ПОНЯЛ?!
        - О да, мой Повелитель! - радостно взблеял мужичонка - Как только золото и серебро будут у меня, я немедленно отправлюсь в обратный путь.
        Больше всего Нармеру хотелось сейчас залить этому типу глотку хоть и расплавленным золотом. Ладно…
        - Ты получишь золото, Баки - Нармер снова улыбнулся, и улыбка на сей раз вышла вполне естественная - Немедленно. И отправляйся назад.
        - Непременно, о мой Повелитель! Но позволь мне ещё одну просьбу.
        - Какую?
        - Я так давно не видел женской ласки, о Повелитель - мужичонка мерзко захихикал.
        - А что, в Земле Папируса больше нет женщин? - поинтересовался Нармер.
        - А-а… - Баки разочарованно махнул рукой - Те, которые согласны, требуют золота или серебра, или меди, и смотреть на них страшно. Те же, каких я хочу… Они ж все дикие, мой Повелитель. И у каждой за спиной отцы-братья и прочие родственники. Мне надо, чтобы было не больше двенадцати лет…
        - Ты сейчас получишь золото, Баки, - перебил его Нармер, не дослушав - сядешь в свою лодку и отправишься вниз по Хапи. Если через полдекана ты ещё будешь в Нехене…
        - Я понял, о мой Повелитель - заблеял мужичонка - Уже, уже иду!
        Когда агент исчез, Нармер хлопнул в ладони.
        - Атумхет - обратился он к бесшумно возникшему на пороге доверенному писцу-секретарю - Запиши у себя. Тутепх, вождь болотников из их нома Розового Лотоса. Самый опасный. Взять живым.
        Брови на гладко выбритом лице писца поползли вверх. Нармер улыбнулся необычному зрелищу - Атумхета крайне сложно было удивить чем-либо.
        - Я запишу, мой Повелитель - писец уже справился с эмоциями - Кто это должен сделать и когда?
        Нармер вздохнул. Да, это вопрос. Это будет трудно. И, если этот слизняк не лжёт, очень трудно. Перед собой можно и не придуриваться - если этому Тутепху удастся претворить в жизнь свои идеи, вполне может оказаться, что брать будут не его. А будут брать уже Нармера, великого Повелителя Земли Пчелы.
        - Это должен будет сделать тот, кто сумеет. И не ставь срок исполнения. Это может случиться только тогда, когда мы войдём в Землю Папируса. Вернее всего, в сам Буто.
        - Хорошо, мой Повелитель. Я запишу всё именно так.
        - Да, чуть не забыл… Как только мы войдём в Буто, с этого - Нармер кивнул вслед ушедшему Баки - снять шкуру живьём. Без моего отдельного напоминания.
        - Хорошо, мой Повелитель - спокойно ответил писец, не дрогнув ни единым мускулом лица - Это должен сделать?..
        - Кто первый успеет - улыбнулся Нармер.
        - Да, мой Повелитель - слегка поклонился писец.

…
        Костры горели по всему периметру военного лагеря славных воинов Земли Папируса. Ветер доносил запах дыма, оттуда слышался смех, и уже не только мужской. Тутепх помотал головой, словно отгоняя мух. Все приказы сейчас будут бесполезны. Он, Тутепх, хорошо знает - вождь может отдавать только те приказы, кторые будут выполнять, а вовсе не наоборот. Похоже, сегодня состоится ночь массового лишения девственности.
        Из темноты возникла фигура, в которой Тутепх признал Мкхаи.
        - Скучаешь, командир? Или болит нога?
        - Садись, Мкхаи - Тутепх приглашающе хлопнул ладонью рядом с собой - Мясо будешь? Правда, ослятина, но ничего, молодая.
        Несколько вьючных ослов из каравана были ранены в запале боя, и их пришлось прирезать. Сейчас останки бедных животных истекали соком на большом глиняном блюде.
        - Ух, что там твориться! - Мкхаи ухватил кусок горячего мяса - Парни с ума посходили. Да что парни - все женатые мужики готовы…
        - Если такие караваны будут приходить ещё - засмеялся Тутепх - боюсь, женщины не станут отпускать своих драгоценных муженьков в дозоры одних!
        Мужчины разом расхохотались.
        - Мда, вот удивятся люди, как мы вернёмся с дозора. Глядишь, многие женятся на своей добыче!
        - Женятся, говоришь… - Тутепх помолчал, подбросив пару веток акации в крохотный костерок перед собой, обложенный полудюжиной округлых камней - Скажи, Мкхаи, а вот ты хотел бы такую жену? Ну, из этих?
        Мкхаи посерьёзнел. Он думал так долго, что Тутепх уже решил - ответа не будет.
        - Знаешь - внезапно заговорил Мкхаи - В детстве нас, пацанов, заставляли пасти коз. Ну, а у мальчишек в тринадцать-четырнадцать лет есть некоторые желания… У девушек такие парни особым спросом не пользуются…
        - Можешь не продолжать - засмеялся Тутепх - И сколько течных козочек ты лично осчастливил?
        Они снова захохотали.
        - Да нет, я только раз попробовал, из любопытства. И бросил. Потому как это не любовь, а обман себя.
        Мкхаи встал, поднёс к костерку охапку нарубленных веток акации, с уже увядшей листвой.
        - Так вот, что я хотел сказать-то… Конечно, эти девахи куда лучше тех коз - Мкхаи мотнул головой куда-то в темноту - Но с настоящими женщинами им не сравниться.

…
        Масляные светильники горели неровным, пляшущим светом, и от этого глаза всех сидящих мерцали в полутьме красными отблесками, как у ночных хищников.
        - Я собрал вас так поздно, друзья мои, чтобы сообщить новость, только что полученную от гонца с Низа. Новость ОЧЕНЬ плохая. Наш караван, шедший под охраной в пятьсот солдат, захвачен врагом.
        Вельможи умеют справляться со своими эмоциями. Но сейчас пламя светильников озаряло вытянувшиеся лица и расширенные глаза.
        - Как это возможно? - первым заговорил Хабу - Сколько же людей держат болотники на пути караванов?
        - И тем не менее это случилось - Нармер холодно улыбнулся - Таким образом, дорога к синайской меди для нас закрыта намертво. Можно было бы, конечно, попробовать отправить ещё один караван. Скажем, под защитой трёх или пяти тысяч солдат. Но мы этого делать не будем. Такая медь будет дороже золота.
        Нармер помолчал, давая время своим вельможам осознать проблему.
        - И что теперь делать? - подал голос толстяк Иуну.
        Нармер вновь усмехнулся.
        - Для чего же я собрал вас, невзирая на то, что Атум давно загасил свой очаг? Этот вопрос надо решать, и решать немедленно. А чтобы вы полнее осознали эту необходимость, я расскажу вам, что решили Смотрящие Земли Папируса на своём совете…
        - …Вот такие дела - закончил рассказ Нармер. - Теперь вам ясно, надеюсь? Старинная поговорка гласит - как бы ни была длинна верёвка, она имеет концы. Верёвка кончается, друзья мои. Оба конца уже показались.
        - Может быть, успокоить этих болотников, Повелитель? - вновь заговорил Иуну. - Отправить в Буто послов с дарами…
        - Они примут и послов, и дары - согласно кивнул головой Нармер. - И послы вернутся целыми и невредимыми, и даже с ответными дарами. Но как только спадёт вода, войско болотников будет в Земле Пчелы. Война неизбежна, Иуну. Теперь вопрос стоит так - или мы, или они.
        - Но где взять медь, Повелитель? - заговорил Хабу. - Или всё же придётся вооружать солдат кремневыми топорами?
        - Это означало бы обречь себя на поражение, Хабу - в глазах Нармера светился огонь, отражение плошек с горящим маслом - И даже если бы мы приняли такое глупое решение… Время упущено. Изготовить нужное количество оружия уже не удастся - кремень не медь, которую можно лить в форму.
        Повелитель замолк. Теперь слышалось только шипение горящего в светильниках масла.
        - Нам нужна медь, друзья мои. Пятьсот хеков. И мы её найдём. Ты хочешь что-то сказать, Себхак?
        - Да, мой Повелитель. Именно это я хотел сказать. Медь в Земле Пчелы есть. В каждом доме имеется что-то медное - хотя бы шило.
        - Вот - Нармер улыбнулся уголком рта. - Да, Себхак. Именно так. Раз другой меди нет, нам придётся взять эту.
        - Как скажешь, Повелитель, так и будет - чуть поклонился Себхак.
        - Тогда все свободны - улыбнулся Нармер. - У вас полно дел, и я не буду отрывать вас от них.
        Сановники разом встали, поклонились и направились к выходу.
        - Себхак, останься на пару слов - бросил вдогонку Нармер.
        Себхак остановился на полдороге, пропуская остальных.
        - Слушаю, Мой Повелитель.
        - Да ты садись - улыбнулся Нармер, похлопав рукой по циновке. - Пара слов может быть долгой.
        И снова Себхак, не двинув бровью, выполнил пожелание Повелителя.
        - Вот какое дело, Себхак… - Нармер сделал паузу, собираясь с мыслями. - Ты уже всё понял, про этого Тутепха?
        Себхак ответил не сразу.
        - Я понял, мой Повелитель. Сейчас он в военном лагере, ладно. Но вот когда он вернётся в Буто… Правда, если бы ты дал мне задачу раньше, я бы всё подготовил как следует. А так придётся всё делать наспех. Но болотники не умеют толком охранять своих вождей, просто пока не додумались. Так что, думаю, всё получится.
        - Я рад, что ты есть у меня, Себхак - улыбнулся Нармер.

…
        - Ха-а-ха-ха! Ой, не могу! Теперь ты самая знаменитая женщина в Буто, Сидха! А Тутепх, наверное, скоро станет самым знаменитым во всей Земле Папируса!
        Сидха, полулёжа на циновке, устроенной на ворохе тростника так, что получалось что-то вроде кресла с пологой спинкой, разморенно улыбалась. Устала за сегодня… Хорошо, что пришла в гости младшая сестра. Вот и повод для отдыха.
        Жара сегодня была уже не столь свирепой, как в предыдущие дни, а в глубине хижины было почти прохладно. Скоро, скоро придётся зажигать очаг, сложенный из чёрных плотно пригнанных кусков гранита, чтобы обогреть жилище и выгнать прочь зимнюю промозглую сырость. Сидха обвела глазами стены, увешанные разными вещами, полки с красивыми расписными посудинами, пучки травы-мухоморки, висящие у входа в хижину, чтобы не досаждали рои назойливых мух, тучами снующие над Буто в летние месяцы… Вот странно - всё здесь так же, как и перед отъездом Тутепха. А кажется, что хижина совершенно пуста.
        Сестра, навестившая Сидху, откровенно веселилась. Кошка, сидевшая на коленях у девушки, недовольно размахивала хвостом, и наконец спрыгнула наземь, сиганув через столик и столкнув чашу с пивом.
        - А! Моё пиво! - сестра попыталась перехватить чашу, но пиво уже впитывалось в циновку.
        - Перестань, Мерит. Ведёшь себя, как маленькая - одёрнула сестру Сидха - На тебе ещё пива, только успокойся! Вон, Басет напугала своим диким хохотом.
        - Ох, ну всё у вас не просто так! - Мерит подставила чашу под струю пива из кувшина - И кошка-то у вас не кто иная, как сама Басет [Басет - «кошка-богиня», "прародительница кошек" в раннем Египте. Прим. авт. ]
        - А то! - Сидха налила в свою чашу воды, отхлебнула. - Видала, какая красавица? У кого такая ещё?
        Кошка, услышав о себе столь лестное мнение, выгнулась, сладко потянулась и повалилась набок, жмурясь.
        - Да, счастливая ты, сестрица - Мерит отхлебнула пиво, почмокала, смешно оттопырив губу. Сидха улыбнулась. Мерит была младше её на два года, но пятнадцать лет - возраст для девушки вполне зрелый. А всё губу оттопыривает, как малышка. До чего же сильны привычки, принесённые из детства! - Счастливая! Тутепх - это же… Это… - Мерит сделала жест рукой, будто собиралась огрести Вселенную, в тщетной попытке подобрать подходящий эпитет.
        - Тутепх - это Тутепх - пришла на помощь сестре Сидха - И этим всё сказано. Ты лучше рассказывай, что у нас дома.
        - Дома? Всё хорошо дома. Отец взял Ауана, уехали в Мендес по торговым делам. Мама вот обижается. Совсем забыла ты нас, говорит.
        - Да где забыла-то? - Сидха возмущённо округлила глаза - Вот была…
        - Ничего себе «вот»! Полмесяца почти прошло!
        - А ты думаешь, легко быть замужней женщиной? - засмеялась Сидха - Тутепха нет, а папа Тигами в кузнице с утра до ночи. И Ако теперь там же, пытается вместо Тутепха работать. Одному медь лить несподручно, а работы у них сейчас полно. А я всех пои-корми - и мужиков, и коз, и кошек! Да ещё в хижине у них там прибирай…
        - Ой, как раз насчёт… Днём и ночью ведь льют-куют все кузнецы. И Ави мой с отцом и братьями стрелы делают, не разгибаясь…
        Сидха улыбнулась. Мой Ави… Славный парнишка. Вот только выкупа у многодетной семьи на невесту собрать трудно. Оттого и сидит пока в девушках Мерит, ждёт…
        - Когда уже твой Ави заберёт-то тебя?
        - Заберёт! - абсолютно уверенно изрекла Мерит. Таким тоном говорят: "завтра взойдёт солнце" - Уже папа готов скостить на меня цену…
        Сидха прыснула, поперхнулась, и сёстры враз расхохотались.
        - За тебя же давали десять дебенов серебра!
        - Ну, когда это было! Я тогда молодая была… - притворно вздохнула Мерит, скромно опустив очи долу. И сёстры снова расхохотались - Да и не пошла бы я за этого толстого увальня. У меня есть Ави, вот!
        - Ну и молодец - вновь улыбнулась Сидха, подливая сестре ещё пива.
        - Не, ты вот чего скажи - Мерит уже слегка охмелела - Правда война будет?
        Улыбка сползла с лица Сидхи.
        - Правда, Мерит.
        - И когда?
        - Я тебе не Смотрящий - рассердилась Сидха - К чему такие вопросы?
        Мерит тоже стала серьёзной. Поставила свою чашу с пивом на столик.
        - Я ведь не просто так любопытничаю, сестра. Мне НАДО. Понимаешь? У меня Ави. Ведь Тутепх всё время был на Совете, и ты от него должна знать. Скажи!
        Сидха помедлила. Аргумент был серьёзный. Ави уже вошёл в пору, когда молодым парням дают в руки копьё и боевой топор.
        - Войско Нармера придёт, как только спадут воды Хапи.
        - Так скоро? - сестра смотрела на Сидху расширенными глазами - Это… Это же через месяц!
        - Ой, да отстала бы ты! - вдруг взвилась Сидха - "У меня Ави" - передразнила она сестру. - А у меня вот будто никого нет!
        - Да ладно, ладно… - забормотала Мерит. Кошкой соскользнула со своей циновки, прижалась к сестре, ласкаясь. - Прости глупого ребёнка. Да?
        - Ребёнок… - фыркнула Сидха, успокаиваясь - Сиськи вон какие отросли, замуж собралась, а всё ребёнок. Ладно, ребёнок, садись и пей пиво - она вновь рассмеялась.
        - А ты чего воду дуешь? - сестра вновь отхлебнула пива, взяла крупную солёную маслину, зажевала.
        - Вода вкуснее - улыбнулась Сидха.
        - Погоди-ка… - Мерит отставила чашу - Нет, погоди… Ага?
        - Ага, ага - Сидха засмеялась своим мягким смехом.
        - Ой… - сестра прижала руки к щекам - А Тутепх знает?
        - Ну как бы он узнал? - Сидха взяла горсть изюма, кинула в рот, запила водой - Я только-только сама…
        - Ой, сестрёнка, какая ты счастливая! - Мерит кинулась сестре на шею.
        - А то! - засмеялась Сидха - Да осторожней ты, всё пиво прольёшь!

…
        - …Ты НЕ ПОНЯЛ, Мунтхотеп. Мне всё равно, как и где ты возьмёшь медь. Выплавишь из камней, как это делают на Синае, или выловишь в водах Хапи, или вырастишь на полях. Или даже вымолишь у богов. Но через шесть дней недостающие одиннадцать талантов должны быть у меня. Нужно ли мне повторить?
        На лице чиновника блестел холодный пот.
        - Я всё понял, о мой Повелитель! Медь будет здесь через шесть дней, не сомневайся.
        - Я и не сомневаюсь, мой славный Мунтхотеп - улыбнулся Нармер - Если бы я сомневался, ты бы не сидел на своём месте. Ты можешь идти.
        Когда дверь за Мунтхотепом закрылась, Нармер обернулся к писцу, сидевшему в тени, за колонной, чтобы не бросаться в глаза.
        - Сколько уже получено, Атум?
        - Двести сорок три таланта, мой Повелитель - откликнулся Атумхет.
        Нармер прикинул.
        - Плохо. Та медь, что получена, уже в литейке?
        - Как ты приказал, Повелитель.
        Нармер взял посох, надел головной убор.
        - К кузнецам - кивнул своей страже.
        Снаружи было жарко. Так жарко, что даже собаки попрятались в тень. Но Нармер знал - эта жара последняя. С каждым днём великий Ра направляет свою ладью всё дальше к югу, в страну Нуб. И уже скоро, совсем скоро начнёт спадать вода. В распоряжении Нармера остался месяц, не больше. Даже меньше, если учесть, что собранное войско должно от Нехена дойти до рубежей Земли Папируса. А если учесть ешё, что надо заготовить продовольствие, и вооружение не готово… И щиты не обтянуты кожей… Время, где взять время?!
        Интересно, как управляются болотники? Вот у него, Нармера, просто голова идёт кругом. Всё и всех надо контролировать, днём и ночью. По его приказу строятся лёгкие стремительные лодки. По его приказу собирают зерно, вялят мясо и рыбу, ткут полотна, льют боевые топоры. Мастера готовят тяжёлые длинные луки, плетут из лозняка прочные щиты, шлифуют неподатливый кремень острых наконечников для стрел… Кто всем этим управляет в Буто? Тамошние Смотрящие? Эти старые пни, годные только на то, чтобы перебирать свои древние папирусные свитки и ещё более древние деревянные и каменные таблички? Так не бывает. Командовать всегда должен кто-то один. Когда хозяев много, осёл сдохнет - это знают даже самые тупые землекопы. У всех этих ослов и людей в Земле Кемет должен быть только один хозяин. И так будет!
        Нармер усмехнулся. Как будет, знают только боги. Потому что есть у болотников некто Тутепх. И может так случиться, что голова Повелителя Нармера, надетая на копьё, будет красоваться в Буто. И по улицам Нехена будут с топотом шагать воины Земли Папируса, убивая всех подряд - последних уцелевших солдат, писцов, хранителей свитков, жрецов, говорящих с богами… Что б там не говорил их Тутепх, а будет так, как и всегда - рои мух над раздутыми трупами, вспоротые животы и разбрызганные мозги… Война красивой не бывает. Война есть война - тяжёлая, грязная, кровавая работа.
        И всё пойдет прахом. Всё, что создано, наработано предками Нармера, от легендарного Улитки - всё будет смыто кровавым половодьем, втоптано в землю грязными пятками воинов болотной страны. И не будет прекрасных храмов, которые предстоит построить. И долина Хапи останется логовом крокодилов и змей, местом, опасным для человека даже ясным днём, и совершенно непроходимым ночью. И по опушкам болотистых джунглей, как сотни лет назад, будут ютиться нищие деревушки, окружённые частоколом, дабы уберечь тощих коз от набегов соседей. И жители этих деревушек, забывшие мудрость, накопленную за века и пустившие свитки папируса на растопку - потому как не будет тех, кто способен прочесть их - будут думать только о том, где бы раздобыть поесть…
        Именно такое будущее готовит Земле Пчелы этот болотный вождь Тутепх. Если бы он был таким же, как Нармер, ему, Нармеру, было бы спокойнее. Тогда всё было бы просто. Они сошлись бы в битве, и пусть победил бы сильнейший - как это случилось, когда Улитка штурмом взял Та Ур [Та Ур - "Большая земля", так во времена Нармера звали город Абидос], объединив всю Землю Пчелы. И у всей Страны Кемет был бы один Повелитель, которого звали бы Нармер или Тутепх, который повёл бы единый народ дальше. Нармер не жаждал смерти, но и не боялся её. В конце концов, все живущие уйдут в Страну Теней, рано или поздно. Мужчина, который трясётся при мысли о смерти, не может быть воином - только рабом. Но этот Тутепх хочет загнать всю страну в болото, отбросить на сотни лет назад. Поэтому у него, Нармера, просто нет иного выхода - он должен победить, и только победить.

…
        Гехемн шагал, высоко подняв голову, длинный, худой, строгий, закутанный в свою полотняную накидку. Его узнавали, ему кланялись, и он отвечал, кому лёгким кивком, кому улыбкой, а кому и поклоном, почти равным по глубине. Люди в Буто живут всякие, и не все равны в почёте и уважении.
        Стражники, стоявшие в воротах, узнав Смотрящего, почтительно стукнули копьями о землю, и Гехемн приветственно вскинул руку в ответ. Выйдя за ворота, он свернул налево, широким шагом спускаясь с холма, на котором стоял город. Гехемн старался каждый день совершать такие прогулки. Во-первых, в его возрасте длинные прогулки просто необходимы, чтобы не превратиться в дряхлую развалину, с трудом таскающую свои кости. Во-вторых, он хотел сегодня осмотреть наружную стену. И в-третьих, за городом, вне сдавливающих со всех сторон стен, в безлюдье ему хорошо думалось, особенно, если сесть где-нибудь на берегу и глядеть на текучую воду.
        Тропа вилась, огибая обширный холм, на котором располагался Буто. Гехемн шагал, отклоняя посохом ветви кустов, вылезавшие на тропу, и цепким взглядом оглядывал стены. Весь город был обнесён глинобитной стеной в три человеческих роста, поверх которой виднелся ещё и частокол с частыми прорезями узких бойниц. Холм, на котором стоял Буто, возвышался над низменной поймой, и воды Хапи никогда не доставали до подножия стен города - даже тогда, когда эти стены были ещё всего лишь забором, связанным из тростника. Да, когда Сотис впервые взошла над миром, принеся с собой первый разлив великого Хапи, здесь, на этом холме, уже жили люди. [По преданию, звезда Сириус-Сотис впервые взошла над Египтом в 4241 году до р. Х. - с этого момента начинается древнеегипетский календарь Прим. авт. ] По воде в Буто прибывали и люди, и товары. Кого только не бывает в славном городе, который вот уже больше ста лет по праву признаётся главой всех городов Земли Папируса! Купцы с верхних земель, с Синая и даже из далёкого Ханаана, прибывшие по морю - как только смелости хватает у людей! Когда-то, во времена молодости, Гехемн
видел на торгу даже странных чернокожих людей из далёкой страны Нуб, лежащей ещё выше, чем Земля Пчелы, за порогами. Но уже во времена правления отца нынешнего владыки верхних земель этих чернокожих стало не видно - владыки Земли Пчелы перекрыли путь вверх по Хапи так же надёжно, как люди Земли Папируса нынче перекрыли путь караванам Нармера к синайской меди.
        Тропа спустилась к реке, плещущей свои мутные волны о берег. Гехемн оглядел раскинувшийся перед ним пейзаж. Купы деревьев, растущие на высотках, превратившихся в островки, кое-где возвышавшиеся над водой конусообразные и двускатные крыши, крытые тростником. Гехемн знал, что в Земле Пчелы, в долине Хапи вода поднимается на двадцать с лишним локтей. Но тут, в Земле Папируса, воды Хапи разливаются так широко, что уровень разлива не превышает нескольких локтей. Но и этого хватает, чтобы затопить огромные пространства, плоские, как стол. Обширное озеро, расположенное севернее Буто и простирающееся до самого города Мендеса, в это время становится пресным и имеет выход к морю. Позже, когда вода спадёт, озеро Мендес обмелеет, распадётся на несколько озёр, и протоки закроются. И морские волны начнут штурмовать песчаный вал, отделяющий озеро от моря, чтобы ворваться в пресноводную лагуну и присоединить её к своим владениям.
        В точности как Нармер, усмехнулся Гехемн. Владыки верхних земель всегда зарились на бескрайние земли Страны Папируса, где пасутся тучные стада быков и овец, где напоённая влагой и удобренная илом земля щедро родит ячмень и эммер. Так уж устроены все эти Повелители - им мало своего, и непременно нужно чужое. Это ему, Смотрящему Гехемну, более чем достаточно и своих хлопот.
        Гехемн присел на камень, притулившийся у самого уреза воды - своё любимое место для уединных раздумий. Вода, ещё вчера не достававшая всего один локоть до камня, сегодня была уже в полутора локтях. Разлив близился к концу.
        Напротив Буто виднелись строения Пе, городка-спутника славного Буто. Городок был совсем невелик, и неровные тонкие брёвна частокола подступали прямо к воде. Да, вода в Пе нередко вторгается прямо на городские улицы, потому как там нет такого высокого холма, как тот, на котором стоит Буто. Потому и народ селится там неохотно - кому же охота, чтобы в разлив вода хлюпала у тебя под ногами… Гехемн поморщился с досады на себя. Старый совсем стал, мысли разбегаются, как козы у нерадивого пастуха. Не о том надо бы подумать.
        Да, этот молодой вождь Тутепх, сын кузнеца Тигами, здорово утёр нос Великому Нармеру. Но слава его была бы не столь велика, если бы он захватил даже тысячу талантов меди. Гехемн опять усмехнулся, вспомнив, что было в Буто, когда пришёл караван с отбитым у солдат Нармера "ценным грузом". Чем, кстати, заодно развеял и любые сомнения жителей Земли Папируса насчёт Нармера и нового порядка, царящего нынче в Земле Пчелы. Теперь даже самый дремучий рыбак, одиноко живущий где-нибудь в шалаше на болоте, не сомневается, что несут с собой солдаты проклятого Нармера - а иначе, чем «проклятый», его тут теперь никто и не называет.
        Да, молодой Тутепх прав. Время вышло. И как только спадёт вода, всё должно решиться. Или древний закон, завещанный предками, или новый порядок, когда людей можно продавать, как коз или овец. Или - или. Третьего не будет.
        Гехемн тяжело встал, опираясь на посох. Надо продолжить обход, чтобы сказать свои замечания насчёт стен. Хотя сам Гехемн считал - если дойдёт до того, что солдаты Нармера встанут под этими стенами, это уже не будет иметь особого значения. Потому что это случится только, если войско Земли Папируса будет уже разбито.
        Смотрящий Гехемн возобновил свой путь. Месяц, остался только месяц. Земля Папируса доживала последние мирные дни.

…
        - …Лей!
        Ослепительная огненная струйка расплавленной меди с тихим змеиным шипением вливалась в форму, превращаясь в её базальтовых недрах в новое лезвие топора. Конечно же, топора - потому как все иные формы лежали в углу литейки, сложенные в штабель до лучших времён.
        - Лей!
        Подмастерье, поменяв тигель - прежний был пуст - вновь начал наливать медь, в следующую форму. А рядом уже стучал молотком другой подмастерье, выбивая клинья из формы, в которой металл успел застыть. Половинки формы распались, обнажив густо-красное ядро, и подмастерье, ухватив отливку медными клещами с деревянными рукоятками, кинул изделие в воду. Резкое шипение, облако пара…
        - Лей!
        Нармер стоял и смотрел. Мастера-медники работали споро и уверенно, казалось, на Повелителя никто не обращал внимания. Но Нармер нисколько не гневался на этих людей. Кузнецы - люди привилегированные, знающие себе цену. Пожалуй, более ценные для него, чем даже солдаты. Потому как солдатами в принципе могут стать многие, было бы здоровье, как у быка. А вот кузнецов мало. И ему гораздо важнее, чтобы человек делал реальное дело, чем кланялся и лебезил.
        Кузница напоминала собой раскалённый очаг, в котором хозяйки пекут лепёшки. Гудело пламя в горнах, ослепительно сияли тигли с расплавом, стоящие в груде углей, стучали каменные молоты по обсидиановым блокам-наковальням. Раньше, ещё во времена его отца, каждый мастер работал самостоятельно, у себя дома. Разжигал горн, лил медь, ковал заготовки, придавая мягкой меди твёрдость. Так же, как и сейчас работают кузнецы в Земле Папируса. Это он, Нармер, придумал собрать мастеров под одной кровлей, и теперь каждый занят своим делом - одни раздувают меха, другие плавят медь в тиглях, третьи готовят формы, четвёртые льют… И выход готовых изделий стал куда выше, чем если бы каждый трудился в одиночку.
        - Позволь отвлечь тебя, почтенный Ауан - обратился Нармер к главному мастеру, начальнику кузницы. Впрочем, нет - начальников назначает он, Нармер, а этого человека избрали меж себя главой сами кузнецы. Они люди суровые, и слушаться кого попало не будут. Так что по сути это их староста, а не начальник.
        - Да, о мой Повелитель - чуть поклонился здоровенный, как бык, мужчина, блестящий от пота. Из одежды на нём были только фартук из толстой бычьей кожи и кожаные же сапоги до колен - такую обувь носили только кузнецы, предохраняя ноги от случайных брызг расплавленного металла.
        - Ты получил медь? Напомни мне, сколько всего.
        - Всего выходит двести сорок три таланта, Повелитель - староста даже не стал заглядывать в свои записи. - Но нам обещали пятьсот…
        - Ты неточно выразился, Ауан - улыбнулся Нармер. - Правильно будет: "Ты обещал нам пятьсот талантов" И у вас будет пятьсот талантов меди, уже через шесть дней. А ещё через шесть дней, то есть пятнадцатого числа этого месяца, вся эта медь должна превратиться в оружие.
        - Но это немыслимо, Повелитель! - изумлённо воззрился на него кузнец. - Люди и так валятся с ног! Должны же они хоть немного отдыхать!
        - Ты НЕ ПОНЯЛ меня, почтенный Ауан - улыбнулся Нармер. - Отдыхать мы будем в Стране Теней. Здесь же у нас слишком много дел. Я не могу позволить, чтобы судьба всей Земли Пчелы зависела от того, что кто-то любит поспать.
        - Воля твоя, Повелитель, но это невозможно - упрямо мотнул головой Ауан. - Только не к пятнадцатому.
        - Ты снова НЕ ПОНЯЛ, Ауан - Нармер перестал улыбаться - Это возможно, и будет именно так, я тебя уверяю. Чтобы победить в войне, нужно оружие. Можно, правда, ещё молиться великой Нейт и самому Гору, покровителю нашей Земли Пчелы. Но без достаточного количества оружия… Боюсь, потребуются большие жертвы, и быками тут не обойтись.
        Нармер направился к выходу, но, не дойдя, обернулся.
        - Сказанное сейчас да будет услышано всеми. Вам некогда заниматься домашними делами, я понимаю. Поэтому ваши семьи я перевожу к себе в Большой Дом, почтенные. Там они не будут ни в чём нуждаться. Шестнадцатого числа мы освящаем новый храм во славу Гора, покровителя и господина нашего. Если пятнадцатого числа до полуночи у меня не будет нужного моим солдатам количества оружия… Что ж, тогда жрецам останется только молить Гора и Нейт о спасении нашей земли, принося им обильные жертвы. Человеческие жертвы, Ауан. Но я совершенно уверен, что этого не случится. Всё требуемое будет готово уже пятнадцатого. Ведь так, Ауан?
        В кузнице повисла напряженная тишина. Даже горны, казалось, перестали гудеть огнём.
        - Да, Повелитель - из старосты будто выпустили воздух. - К исходу пятнадцатого, до полуночи всё будет готово.
        - Я очень рад, что ты и твои люди всё поняли, почтенный - Нармер уже снова улыбался. - Я очень уважаю кузнецов, поверь мне. Но никто не может не делать свою работу в срок.
        Нармер повернулся и вышел из-под навеса кузницы. Послеполуденная жара снаружи по сравнению с жаром литейки казалась прохладной утренней свежестью. Вот так. У него, Нармера, будут работать все. И если кто-то не понимает или не хочет работать на совесть… Что ж, он будет работать за страх.

…
        - О, какие люди! Сам славный Ясте пожаловал нам на смену!
        - Привет тебе, славный Тутепх! Совет обеспокоен долгим отсутствием новых девушек, поступающих со Скудных Холмов. Или вы теперь оставляете их себе?
        Взрыв хохота покрыл последние слова Ясте, отряд которого должен сегодня сменить ном Розового Лотоса на боевом посту. Смеялись все, и новоприбывшие, и особенно уставшие воины Тутепха. Домой! Что может быть слаще этого слова!
        - Садитесь, друзья! Сегодняшнюю ночь проведём вместе!
        Да, всё верно. Усталые с дороги воины Ясте должны отдохнуть, и уже завтра с утра заступить на боевое дежурство. А воины Тутепха рано поутру двинутся прочь от Скудных Холмов, успевших изрядно надоесть.
        - Что слышно в Буто, Ясте? - Тутепх наливал соратнику вина, слегка разбавленного водой - Извини, пива нет.
        - В Буто… - Ясте принял чашу с вином - В Буто сейчас как в разрушенном термитнике. Все работают, как одержимые. Готовятся к войне.
        Ясте отхлебнул вина, почмокал.
        - Последний купец с верхних земель убыл вскоре после тебя. И новые купцы не приезжают. А когда я выступал тебе на замену, и последние ханаане уже готовили свои кожаные мешки в обратный путь.
        - Вероятно, и синайцы…
        - Точно. И синайские торговцы тоже. Так что когда ты и твои ребята вернётесь в Буто, на рынке будут уже только рыба и мясо. Даже кожаных вещей почти не встретишь - все шкуры уходят на щиты и доспехи.
        - Мда… - Тутепх тоже отхлебнул из своей чаши разбавленного вина. - Твоя смена последняя, Ясте. Прими добрый совет - не сидите тут до тридцатого. Числа двадцатого уходите, не позже.
        - О! - прищурился Ясте. - Ты уже решаешь за Совет?
        - Ну ты же знаешь наш Совет - Тутепх положил в рот маслину, зажевал. - Они пока решат… Тебя никто не упрекнёт, вот увидишь. Зато воины твои успеют отдохнуть перед походом, да и домашние дела утрясти.
        - Гм… - почесал переносицу Ясте - Наверное, ты прав. Строго говоря, я вообще сомневаюсь, что нам следует держать тут заставу. Вряд ли Нармер пошлёт ещё хоть один караван.
        - Определённо не пошлёт. Во-первых, он должен был усвоить урок. А во-вторых, время упущено. Медь нужна до начала войны, а не во время её.
        - Командир, каша и мясо готовы! - возле вождей возник парнишка, помощник кашевара.
        - Давай, Амахти! Всё давай, и кашу, и мясо! - отозвался Тутепх.
        Когда парнишка исчез, Ясте повёл глазами направо-налево, на предмет посторонних ушей.
        - Слушай, как ты всех помнишь по именам? Я вот большую часть своих людей поимённо не знаю. Это ж две тысячи голов!
        Тутепх тоже воровато оглянулся. Наклонился к Ясте, доверительно понизив голос.
        - И я не знаю, слушай. Но вот что я тебе скажу. Командир может не знать в лицо даже своих сотников. Но кашеваров он должен знать непременно. Иначе помрёт с голоду при всём своём величии!
        И оба вождя расхохотались.

…
        Барабаны рокотали гулко и грозно, сотрясая, казалось, саму ткань бытия. Под сводами храма плавал дым курительниц, от которого кружилась голова. Жрецы в парадных одеяниях, тускло отсвечивая лысыми черепами, пели хором, и грозно-пронзительный мотив взлетал ввысь, стремясь к небесному обиталищу великого Гора, покровителя всей Земли Пчелы. Узкие отверстия под потолком давали солнечным лучам возможность освещать статую Гора, покрытую тончайшими листами золотой фольги, и сиявшую сейчас в полумраке, словно огненный сгусток самого солнца.
        Новооткрытый храм был полон народу, люди стояли почти вплотную. Сколько их тут - три тысячи? Четыре? Едва ли не все мужчины Нехена собрались тут, исключая детей и дряхлых старцев.
        Возле алтаря уже трепыхались связанные жертвы - четыре чёрных козла, четыре белых, четыре барана, телята, поросята…
        - Прими дары наши, о Небесный Владыка наш и Покровитель!
        Первую жертву, чёрного козла, втащили на алтарь. Животное пыталось мемекать, но ловкие жрецы надели ему на морду незаметную уздечку, и звук получался совершенно неубедительный. Четверо дюжих служителей культа уверенно растянули несчастное животное, и главный жрец коротко, без замаха, воткнул в жертву сияющий чистым золотом ритуальный стилет. Козёл сделал судорожный рывок и замер.
        Нармер смотрел на разворачивающийся ритуал и про себя усмехался. Вот интересно, как это выходит, что жертвы приносятся богам, а молодую козлятину, телятину и свинину кушают жрецы?
        - Даруй же нам благоденствие, о Владыка и Покровитель наш, избави от чумы и проказы!…
        Да, что-что, а произносить речи и проводить священные ритуалы жрецы Гора умеют. Всё расписано до вздоха, ни одного лишнего движения, и трупы жертвенных животных один за другим оттаскиваются с алтаря, залитого дымящейся кровью.
        - Даруй же нашему земному Повелителю, как проводнику воли Твоей в Земле Пчелы долгую жизнь, здоровье и благоденствие!
        Последняя жертва, упитанный молодой бык, не желал умирать ни в коем случае - даже за здоровье своего Повелителя. Он мотал башкой и глухо ревел сквозь сжатые челюсти, пуская носом пену. И как эти служители удерживают его вчетвером?
        Короткий точный удар золотого стилета, и бык рухнул на алтарь. Оттаскивать его бросились уже с дюжину жрецов. Всё? Нет, не всё.

…Она шла, закутанная в покрывало, невесомо ступая босыми ногами по шершавым каменным плитам. Четверо жрецов шли за ней, почтительно склонив головы. Девушка взошла на алтарь, жрецы сняли с неё покрывало. Тоненькая фигурка девчонки, лет тринадцати, не больше, лодыжки и запстья украшены золотыми браслетами, на голове тоже блестят золотые украшения.
        - Прими же и эту нашу жертву, о великий Гор! Эта девственная дочь Земли Пчелы идёт в Царство Теней во славу твою! И да исполни нашу главную просьбу!
        Главный жрец обернулся к Нармеру, давая знать - "твой выход". Нармер медленно поднялся на помост. Четверо жрецов уже растянули девчонку за руки и за ноги на алтаре, озарённом солнцем, и было видно, как на шее жертвы бьётся жилка, как часто вздымаются остроконечные маленькие груди.
        - Молим тебя, наш Владыка и Покровитель, о великий Гор! Даруй нам победу над проклятыми болотниками, обитателями Земли Папируса! - громко и внятно произнёс Нармер.
        Главный жрец слегка оттянул левую грудь девчонки вверх, прижав сосок пальцами. Остро запахло мочой, поверх запаха крови, и на алтаре начала растекаться новая лужа. Золотой стилет погрузился в нежное тело, безошибочно пройдя меж рёбер, по телу жертвы пробежала короткая судорога, и голова девчонки безвольно завалилась на бок.
        - Исполни же все мольбы к тебе наши, о Всемогущий Гор!

…
        Костры горели на тех же самых местах, что и прежде. Они всегда разводили огонь на старых кострищах, иначе стоянка, на которой располагались воины Земли Папируса, превратилась бы в сплошное выжженное поле. На этом месте ночевали все, кто заступал на стражу в Скудных Холмах.
        Тутепх лежал, завернувшись в одеяло, на охапке мелких веток, нарубленных с окрестных кустов. Ночь была прохладной. Совсем скоро начнутся нудные моросящие дожди, и холодный ветер с полуночного моря будет ночами свистеть над Землёй Папируса, и воды великого Хапи спадут, обнажая землю для посева…
        Тутепх усмехнулся. И вместо вод Хапи на Землю Папируса хлынут солдаты Нармера. И настанет момент истины. Который конец верёвки окажется длиннее?
        Костёр угасал, выбрасывая последние короткие, бледно-синеватые языки пламени, уже почти не давая света. Небо над головой сияло мириадами звёзд. Жрецы утверждают, будто это золотые гвозди, вбитые в ткань Ночи, обтягивающую небесный свод… А иные говорят, будто это светильники, горящие неугасимым огнём… Жрецы, они наговорят, только слушай. Был в Буто один старик, пришедший неведомо откуда, бродячий мудрец, так тот и вовсе нёс ахинею. Вроде того, что звёзды - это огненные шары, летящие в безбрежной пустоте. И что огненная ладья великого Ра ничем от этих звёзд не отличается, такой же огненный шар, и среди звёзд есть и куда большие, чем Ра… И Та [Земля по-древнеегипетски. Прим. авт. ] представляет из себя огромный шар, также летящий в пустоте вокруг огненного Ра… Будто бы всё это старик вычитал на древних скрижалях, высеченных из несокрушимо твёрдого диабаза… Кончилось тем, что старика того жрецы выгнали из Буто взашей, едва не прибив, чтобы не смущал народ…
        Тутепх не заметил, как сон смежил его веки. Огненный шар висел в пустоте, и другой шар - во сне Тутепх был почему-то уверен, что это другая, небесная земля, а не родная Та - наплывал из мрака, заслоняя собой звёздную россыпь. Вот уже он приблизился вплотную… Вот Тутепх уже стоит на тверди иного мира… Странное существо - во сне Тутепх был уверен, что это молодой парень - покрытое мехом, так что голым оставалось только лицо и кисти рук и ног, подходило к Тутепху, помахивая пушистой кисточкой длинного хвоста. Кошачьи глаза смотрели строго и печально.
        "Где Бубу, мой брат по разуму, Тутепх? Он мог бы стать великим мыслителем и поэтом вашего мира. Что сделали вы с ним?"
        Тутепх разом проснулся. Сел, встряхивая головой. Приснится же такое… Настроение разом испортилось. Да, ему придётся сходить к старой Ни. Бедная женщина…

…
        - Ну вот, это другое дело!
        Нармер ещё раз знаком велел своим людям пройтись по двору, заваленному щепой и стружками. Лодка была гораздо легче, чем та, которую они опробовали раньше. Даже на плечо не давила, надо же. Во всяком случае, с такой лодкой двенадцать воинов смогут прошагать не одну тысячу шагов.
        - Ты молодец, Сехо, я тобой доволен. Всё, бросаем! - велел Нармер своим телохранителям и мастерам, расставленным по росту.
        - Нет, нет, о мой Повелитель! - торопливо вмешался Сехо. - Эта лодка слишком тонкая и хрупкая, её нельзя бросать!
        - О! - брови Нармера полезли вверх.
        - Мой повелитель, ты сам велел: "чтобы лодка была лёгкой и плавала - больше ничего" - Сехо смотрел тревожно-умоляюще. Неужели опять не угодил?
        - Я повторяю, Сехо, ты молодец - улыбнулся Нармер. - Конечно, огорчает, что лодки твои столь хрупки, но если иначе нельзя… Я просто велю солдатам обращаться с ними осторожнее. Так что успокойся.
        Лодку осторожно опустили на землю, рядом с другими, длинными рядами стоявшими под навесами и на открытом воздухе. Сезон дождей уже кончился, и теперь до самого нового разлива на Землю Пчелы не выпадет ни капли. Вскоре трава в саванне побуреет и пожелтеет от жары, Вот интересно, почему так? В Земле Папируса сезон дождей начинается как раз после того, как спадёт вода. И дожди там иные, чем в Земле Пчелы - вместо грозовых ливней занудный, мелкий, моросящий дождь, порой с утра до ночи…
        Зачем нужны такие лодки, Нармер не говорил ещё никому. Ни единой живой душе, даже Сотис. И не скажет. Потому что это дело может погубить даже одно улетевшее на волю слово. Он сам придумал ЭТО, и сам исполнит. Потому как крепко усвоил заповедь отца - если хочешь, чтобы что-то было сделано, можешь поручить это другим, но если хочешь, чтобы это было сделано так, как тебе надо, сделай это сам.
        Сехо ещё кланялся вдогонку отплывающей ладье своего Повелителя, и Нармер ещё улыбался ему и даже помахал рукой на прощанье - а что, пусть все видят, что хорошая работа без поощрения не останется - но мысли улетели уже далеко.
        Гребцы слаженно и мощно гребли против течения, и лодка с шумом рассекала воды Хапи. Да, вода определённо спадает. Из зеркальной глади, раскинувшейся на много тысяч шагов, там и сям уже торчали не только купы деревьев, но и островки чёрной, жирной земли. Ещё немного, и единый великий поток Хапи разобьётся на множество рукавов, мелеющих день ото дня.
        - Сегодня семнадцатое число, Атумхет? - обратился он к секретарю.
        - Семнадцатое, мой Повелитель - откликнулся тот.
        Да, времени осталось совсем мало. Совсем не осталось, если сказать точнее.
        - Нехмен, мы идём в военный лагерь. - бросил через плечо Нармер.
        - Да, мой Повелитель - отозвался кормщик.
        Вода за бортом буквально вскипела. Громадный крокодил, шагов десять в длину от носа о кончика хвоста - само воплощение бога Себека - вынырнул из мутной толщи и со страшной силой ударил лодку в борт. Лодка резко накренилась, и Атум полетел за борт, вслед за ним полетели двое гребцов и кормщик - удар оказался совершенно неожиданным. Сам Нармер удержался чудом, потому что держался за борт. Обычно крокодилы не рисковали нападать на большие лодки, ныряя при приближении людей на дно. Этот ещё к тому же ухитрился подкрасться незамеченным.
        Вопли и проклятия слились в единый крик. Выпавшие из лодки барахтались в мутных волнах, быстро удаляясь. Двое телохранителей, восстановив равновесие, разом ударили крокодила копьями и, очевидно, кто-то из них попал - хвост чудовища выметнулся из воды и гулко ударил плашмя, окатив всех потоком брызг.
        - Атумхет!! Достать его!! - закричал Нармер, указывая на барахтавшегося в воде секретаря - Достать, говорю!!!
        Уцелевшие гребцы уже разворачивали лодку, изо всей силы гребя вёслами. Нос лодки уже почти нацелился на несчастного Атумхета, в свою очередь, со всех сил рвущегося навстречу спасительному судну. Но в этот момент вода возле писца взбурлила, и огромная пасть, усеянная неровными зубами, распахнулась позади плывущего.
        - А-А-А!!!
        Пасть захлопнулась, унося мудрого секретаря в толщу вод.
        - Атум!!!
        Остальные пострадавшие уже споро влезали в лодку.
        - М-мой п-повелитель… - на кормщика было тяжело смотреть - С-себек унёс нашего А-атумхета…
        Нармер изо всей силы ударил посохом по воде.
        - Проклятье! Глупо! Глупо!
        Глупо, как глупо… Копить в себе столько тайн и знаний, чтобы окончить свою жизнь вот так… Стать мясом для крокодила…
        - Что нам теперь делать, о Повелитель? - снова спросил кормчий.
        - А разве я не сказал? - оскалился на него Нармер - Мы идём в военный лагерь!

…
        - …Вернулся… Ты вернулся…
        Глаза и губы. Сияющие глаза и мягкие, настойчивые губы.
        - Ну как же я мог не вернуться… Ну что ты, что ты…
        Дрожь тела и пальцы, скользящие по плечам, по рукам, везде, везде…
        - Не говори… Не говори так… Боги могут услышать…
        - Пусть… Пусть слышат… Пусть все знают - я люблю тебя…
        Сидха изо всех сил прижалась к мужу. Он прав… Тутепх всегда прав…
        - Ой… Осторожней… Там…
        Сидха ругнулась про себя. Дура, ну дура! Всё время тянет ляпнуть что-то в самый момент… Чего случилось-то? Вот, пожалуйста, пальцы мужа разом утратили настойчивую твёрдость.
        - Нет, погоди… - Тутепх ощупывал её живот осторожными дрожащими движениями - Погоди… Это правда?
        - Что именно?
        - Не придуривайся! То, что ты имела в виду - да?
        - Да, конечно. - к Сидхе уже вернулся её мягкий смех. - На ужин сегодня будут лепёшки с оливками и рыбой. Можешь не сомневаться.
        - К демонам лепёшки! - зарычал Тутепх - При чём тут лепёшки? ЭТО правда? У нас будет сын, да?
        - Какой ты самоуверенный, муж мой. - вновь засмеялась Сидха. - А если дочь?
        - Ага, попалась! - Тутепх от полноты чувств даже слегка встряхнул жену - Проговорилась! Хотела такое дело утаить, да? Ах ты…
        - …Моя любимая, ты хотел сказать? - глаза Сидхи лучились смехом.
        - Именно это я и хотел сказать! - заорал Тутепх - Ты! Моя! Любимая!
        Коза и прочие обитатели загона возбуждённо загомонили, явно одобряя ход мыслей хозяина, равно как и столь громкое проявление светлых чувств.
        - Братан вернулся! - за гомоном ни Тутепх, ни Сидха не заметили, как во двор ворвался младший братишка Тутепха, Ако - Ы-ы-и-и-и!
        Мальчик с разбегу повис на могучей фигуре брата, обхватив руками и ногами.
        - Да ладно, ладно, Ако… - смеясь, Тутепх похлопал брата по тощенькой мальчишьей спине - Ну всё уже, слезь с меня!
        - А ты знаешь, что у Сидхи… - начал Ако, вновь оказавшись на твёрдой земле.
        - …Будет маленький? - уточнил Тутепх, не дав досказать.
        - У… - лицо мальчика изобразило неприкрытое огорчение. Ещё бы - потрясающая новость, коей он собирался свалить брата с ног, уже известна. Прямо как-то даже обидно!
        - Так-то ты держишь свои обещания, Ако? - засмеялась Сидха. - Ты же обещал, ни одна живая душа…
        - Я обещал, что братан не узнает до самого приезда - возразил Ако - И так и вышло!
        И они все трое весело рассмеялись. Смеясь, молодая женщина отметила про себя - нельзя быть такой растяпой. Надо всегда запирать дверь-калитку во дворе на засов. А вот если бы она не ляпнула своё очередное умное слово, и сейчас лежала бы под мужем, без юбки и с широко разведёнными ногами? А тут бы и Ако подоспел, пострелёнок… Неловко бы вышло.
        Откуда-то появилась Басет, с громким мявом подбежала к хозяину.
        - А вот и моя самая главная любимица! - Тутепх подхватил кошку на руки. - Ух ты зверюха, ух ты моя хорошая… Вижу, вижу, соскучилась… А где отец?
        - Да, всё семейство в сборе! - Сидха уже передвигала кухонную утварь. Было абсолютно ясно, что лежание с широко раздвинутыми ногами откладывается по крайней мере до ночи. - А вот и он! Здравствуй, папа!

…
        - …Ну, нападай! Ап!
        Молодой солдат, сделав зверское лицо, кинулся на наставника, норовя проткнуть его копьём, но тот сделал одно неуловимое движение, и курсант покатился в пыль.
        - Плохо, Саджи! Если ты так будешь валяться в бою - боюсь, наш Повелитель зря тратит на тебя хлеб и мясо! Вставай! Ещё раз!
        По всему лагерю, раскинувшемуся на высоком, вдающемся в пойму Нила мысу, коротко и сухо щёлкали удары палок, слышались вскрики - кому-то доставалось, несмотря на доспехи. Шла боевая подготовка.
        Нармер смотрел, и ноздри его раздувались. Это не мужики, оторванные от своих очагов, своих полей и коз. Это ЕГО солдаты. Да, они являются людьми Земля Пчелы, они её щит и меч. Но прежде всего они являются людьми Повелителя. Потому что готовы исполнить ЛЮБОЙ его, Нармера, приказ.
        Уже отец его, великий и могучий духом Ка [Ка - по-древнеегипетски "дух"] начал претворять в жизнь эту гениальную идею. Чтобы воины Земли Пчелы жили отдельно и питались из рук Повелителя, а не у своих очагов. Их не будут томить заботы о доме, о пропитании… У них будет только одна забота - как выполнить приказ Повелителя.
        И неожиданно оказалось, что таких людей в Земле Пчелы вовсе не так уж мало. И с каждым годом всё больше. А чего? Многим молодым парням по душе такая жизнь. Чем с утра до ночи гнуть спину на тяжкой работе, платить налоги, слушать плач голодных детей и ворчание жены… А тут тебе каждый день три раза каша с мясом, вечером пиво - красота! И голова не болит ни о чём, разве только с похмелья. А в выходной день всегда можно найти женщину, которая тебя утешит за кусочек меди, а уж за кусочек серебра - ого!
        Нармер шёл по лагерю, оставив позади обширный плац, прямо к казармам, длиннейшим навесам, рядами стоявшим посреди огороженного высоким частоколом пространства. Частокол был нужен не от людей - кто в Земле Пчелы может представлять опасность для такой армии? Но по ночам голодные львы, бродившие по саванне, представляли немалую угрозу. Не так уж редки были случаи, когда лев забирался в дома и утаскивал сонных людей. А для одинокого человека в саванне есть ещё и стаи гиен, от которых не отбиться копьём. Так что частокол очень даже кстати.
        Из-под навеса, стоявшего особняком, далеко разносились аппетитные запахи. Здоровенный повар, одетый в один кожаный передник, имел такой вид, что с первого взгляда было ясно - кто главный в этом царстве горшков и котлов. Одним мановением руки, толщиной в ляжку среднего человека, он посылал направо-налево отряды своих подчинённых, казавшихся по сравнению с колоссальной тушей повара щуплыми подростками.
        - Я ошибся, Акхаи. Тебя следует поставить самое малое тысяцким над моими солдатами - вместо приветствия улыбнулся Нармер, подходя ближе.
        - Привет тебе, о Повелитель! - радостно осклабился повар - Ты не ошибся. Вот если бы ты поставил меня тысяцким, это действительно было бы ошибкой. Без меня вся эта орава подохнет с голоду, не сомневайся!
        - Убедил, убедил! - засмеялся Нармер - Чего там у тебя на обед?
        - Как всегда, Повелитель. Каша с мясом. Отличная каша со свежим мясом, можешь проверить!
        - Проверять ТЕБЯ? - брови Нармера поднялись - Если бы мне приходилось проверять тебя, мой Акхаи, ты бы не занимал сей важный пост. У меня и своих дел довольно. А тебе я просто доверяю.
        - Спасибо, мой Повелитель - ещё радостнее заулыбался толстяк - Но не попробуешь ли ложку моего варева?
        - Не попробую, а съем целую порцию - засмеялся Нармер - И моих людей накорми тоже. Мы с утра не евши, и когда ещё придётся, неизвестно. Дел выше головы!
        - Будет исполнено, о Повелитель! - совсем уже восторженно взревел повар - Сей момент!
        Нармер улыбнулся ему в ответ. Что ни говори, а приятно, когда тебя вот так обожают. Отправляясь в очередную поездку, Нармер всегда заучивал имена людей, с которыми приходилось близко иметь дело - этому несложному трюку научил его ещё отец. Разумеется, он не может помнить всех вот таких поваров. Да, он поставил его на этот пост - просто подписал указ, подготовленный секретарём. Имя его записано в папирусах свежепокойного Атумхета, и Нармер узнал его сегодня утром. И завтра уже не вспомнит, как его звали. Но то, что Повелитель знает их по имени, невероятно повышает авторитет Нармера среди вот таких людей. Всегда легче и приятнее опираться на тех, кто тебя обожает. А палки, плети и копья следует приберечь для тех, у кого такого обожания не наблюдается.
        При мысли о Атумхете, только утром бывшего живым, настроение Нармера испортилось. Какая нелепость… Пока новый писец войдёт в курс дела, пока привыкнет… Кого взять? Пожалуй, Амахти. Да, точно. Этот молодой человек подойдёт.
        - Ну где уже твоя каша, Акхаи?

…
        Тутепх шагал, перешагивая и перепрыгивая через лужи. Ночью прошёл дождь, окончательно смыв жару. Воздух был напоён запахами заливных лугов, освобождавшихся от плена вод, и даже привычные миазмы города не могли перебить их. Тучи мух тоже куда-то делись, будто смытые ночным дождём… Или будто все эти мухи подались из города, почуяв грозу, как ханаанские купцы.
        Тутепх усмехнулся. По купцам вернее всего угадывать приближение большой войны. Незадолго до войны торг будто вскипает, так велика деловая активность. И пока он кипит, можно не опасаться - война не начнётся. Но когда грозная Нейт уже взяла топор войны в руку и занесла его, купцы разом исчезают куда-то, словно смытые вот таким ночным ливнем. Это значит, война начнётся через несколько дней.
        Стены Красного Дома темнели пятнами и потёками, оставленными на сырцовой кладке дождевыми потоками. Стража, охранявшая вход в резные деревянные ворота, узнала Тутепха, в знак уважения воины слаженно грохнули копьями о щиты. Тутепх приветственно махнул рукой в ответ. Да, его авторитет определённо вырос. Три месяца назад ничего подобного не наблюдалось.
        Поляна Совета была полна народа. Как в тот раз, подумал Тутепх. Когда ещё тот беженец их верхних земель… как его… Забыл. Да, тот беженец впервые рассказал нам, что представляет собой новы порядок Нармера, и что будет, когда его солдаты придут сюда. Теперь Тутепх знал это не понаслышке.
        Смотрящий Гехемн уже стоял, опираясь на свой посох. Точно так же, как и тогда.
        - Великий Совет! Мы, Смотрящие Земли Папируса, собрали вас всех, чтобы обсудить самый важный вопрос. Воды Хапи спадают, и война стоит на пороге. И надо решить - кто поведёт в бой всю силу Земли Папируса?
        Собрание сдержанно загудело. Вопрос действительно был решающий. Тут нельзя ошибиться. Никак нельзя.
        - Кто хочет сказать? - Гехемн обвёл взглядом Совет. Они все были сегодня здесь, все без исключения. Могучие вожди и мудрые старейшины. Цвет и надежда Земли Папируса.
        - Я хочу сказать! - поднял руку старейшина из приморского нома Дельфина, что служит тотемом города Мендеса.
        - Говори, Секах - кивнул Гехемн.
        - Я считаю, надо назначить главным вождём Ясте. Он могуч, как лев, и быстр, как антилопа. Под его началом мы одержим победу!
        - Все слышали и поняли тебя, Секах. Кто ещё хочет сказать?
        - Я хочу сказать! - поднял руку вождь из нома Быка, из города Бубастиса, что на восточном краю Земли Папируса, на границе со степью.
        - Говори, Хайю!
        - Мои воины и я готовы пойти под начало славного Сетумна - вождь нома Быка встал во весь рост, чем-то и сам напоминая быка, с косматой здоровенной башкой. - Он хорошо показал себя в деле!
        - Ясно. Кто ещё хочет сказать?
        - Я хочу - поднял руку Сетумн.
        - Говори, славный Сетумн - Смотрящий наклонил голову.
        - Я что хочу сказать - Сетумн тоже встал, обращаясь к собранию. - Я благодарю вас, почтенные, за оказанную мне честь. И я с радостью повёл бы ваших воинов в бой, будь это дело не столь важным. Но сейчас надо думать не о том, кому достанется больше чести. А о том, кто сможет лучше всех сделать дело, от которого зависит судьба нас всех. Такой человек сидит среди нас. Вот он! - Сетумн указал рукой на Тутепха. - Он, и никто кроме! Мой голос, мой топор и мою жизнь я готов вручить ему!
        Гул голосов резко усилился.
        - Все слышали и поняли тебя, Сетумн! - Гехемн тоже возвысил голос. - Кто хочет сказать ещё?
        - Я хочу! - требовательно протянул руку Ясте.
        - Говори, Ясте, сын Ави!
        Ясте встал.
        - Кто первый подал мысль о походе в верхние земли? Тутепх. Кто предложил нам план подготовки к войне? Тутепх. Кто настоял на том, чтобы в Скудных Холмах стояли целых две тысячи человек, намертво перекрыв дорогу караванам Нармера? Опять Тутепх! Если бы не он, караван на Синай прошёл бы, как по ровному месту. А разгром того каравана? Ведь пятьсот солдат было у них, и всех их положил Тутепх!
        - А какая добыча нам привалила… - кинул кто-то реплику с места.
        Громогласный хохот покрыл все дальнейшие слова Ясте. Нервное напряжение лучше всего снимается вот таким хохотом.
        - Мы слышали и поняли тебя, Ясте! - улыбнулся Гехемн. - Есть ли ещё желающие сказать?
        - Есть! - поднял руку коренастый плотный человек с золотым браслетом на запястье. Смех смолк. Этого человека привыкли слушать. Ибо ном Антилопы контролировал едва не четверть всех отгонных пастбищ к востоку от дельты, на самой границе с Синаем.
        - Мы слушаем тебя, Теш - слегка наклонил голову Гехемн.
        - Вот вы тут смеётесь - неторопливо и негромко заговорил Теш, заставляя людей затихнуть, ловя сказанное. - А никто не подумал над тем, что вот Сетумн в бою с тем, предыдущим караваном имел четыреста воинов, а врагов было одна сотня. Четверо наших на одного врага. А потеряли в том Ущелье Черепов мы две сотни, это при таком-то перевесе.
        Собрание зашумело было, но Теш не поддался и продолжил тем же ровным, негромким голосом, и люди снова невольно затихли.
        - У Тутепха тоже было четыре воина против одного солдата Нармера. Две тысячи против пятисот. А потери-то также двести воинов! Это при том, что в большой свалке потери с каждой сотни обычно больше, чем в мелкой стычке. Какие могут быть сомнения? Или мы хотим утопить Нармера в собственной крови? Я за Тутепха!
        - Мы слышали и поняли тебя, Теш, сын Ка. - Гехемн снова кивнул головой. - Есть ли ещё желающие? Ты, Тинум?
        - Великий Совет! - встал со своего места Тинум - Я знаю: на сегодняшний день отряд нома Розового Лотоса самый обученный и крепкий в бою, не в обиду нам всем сказано. Это тоже заслуга Тутепха. Я отдаю свой голос, топор и жизнь Тутепху!
        - Мы слышали и поняли тебя, Тинум! - Смотрящий Гехемн переложил посох в другую руку. - Есть ли ещё желающие сказать что-нибудь? Нет? Тогда голосуем!
        Мир странно расслоился. Тутепх как будто со стороны наблюдал, как поднимаются руки. Много рук. Почти все. И в то же время он ощущал ногами твёрдую утоптанную землю под ногами, и отчётливо осознавал, что находится на поляне Великого Совета.
        - Мы вверяем судьбу Страны Папируса в твои руки, Тутепх!

…
        Солнечные лучи падали почти горизонтально, но вглубь зала не проникали, и светильники в глубине помещения вполне могли спорить с рассеянным светом Ра. Да, ладья великого Ра переместилась теперь далеко на юг, в страну Нуб. И могучий Хапи мелел на глазах, оставляя завоёванные водой пространства, обнажая чёрную жирную землю, готовую принять в себя зерно. И грязь уже не чавкает под ногами, когда пробираешься через пойменные джунгли. Разлив кончался.
        Они сидели, как и тогда. Его сподвижники, его соратники. И ждали его слова.
        - Я собрал вас, друзья мои, чтобы решить последний и окончательный вопрос. Всё готово к войне. Но вот какая проблема. Как нам уже известно, болотники нынче всёрьёз готовятся к войне. Земля Папируса готова выставить восемьдесят тысяч воинов, если не больше. Наверняка больше, потому как в ополчение нынче призывают всех, кто способен держать копьё или топор. А солдат у нас не так уж много. Я предлагаю тоже собрать ополчение. Пусть вся Земля Пчелы встанет на бой!
        Ничего особенного не отразилось на лицах вельмож. Сановники умеют управлять своими чувствами.
        - Это так, мой Повелитель - первым заговорил Себхак - Воинов-ополченцев у нас можно собрать не менее ста тысяч, если постараться.
        - Сто тысяч уже не собрать, времени нет - возразил ему Иуну, потирая голову рукой - Но тысяч шестьдесят наберём точно.
        - Девяносто пять, и ни человеком меньше - улыбнулся Нармер - Покойный Атумхет рассчитал, и у меня его расчёты сомнения не вызывают. Кстати, Нефрен?
        - Да, мой Повелитель - отозвался темнокожий Нефрен. - Мои люди все уже собраны, и идут в Нехен.
        - Ты молодец, Нефрен - улыбнулся Нармер. - Я всегда был в тебе уверен.
        - Вопрос в другом, мой Повелитель - заговорил Иуну. - Надо начинать сев. Как мы оторвём людей от земли? Кто будет кормить их семьи, если что?
        - Кто ещё так думает? - спросил Нармер.
        - Я - отозвался Себхак. Нармер остро взглянул на своего соратника, но тот встретил его взгляд невозмутимо. - Когда мы задумывали поход в нижние земли, речь шла только о солдатах. Всегда следует думать о путях отхода, прости, что напоминаю тебе подобные истины, о Повелитель. Если богам будет угодно, и мы победим, военная добыча с лихвой покроет убытки. Но мы не знаем, что и как решат боги. Если болотникам удастся отбиться, в Земле Пчелы будет голод, а вслед за ним бунт. Если учесть, что задумал этот ихний Тутепх… Это смертельный риск, Повелитель.
        - Да! - неожиданно хищно оскалился Нармер. - Да! Это риск, и риск смертельный! Потому как у нас только сорок пять тысяч солдат, которых мы можем бросить в бой, не оголяя полностью гарнизоны наших крепостей. Против восьмидесяти и более тысяч болотников! А когда армия будет разбита, вам, мои друзья, уже не придётся забивать себе головы мыслями о неурожае, голоде и бунтах. Ваши головы будут насажены на копья Тутепха. Прости, что напоминаю тебе подобные истины, мой Себхак. У нас нет пути отхода. Мы можем только победить.
        - Позволь ещё вопрос, о Повелитель - снова заговорил Иуну. - Болотники, как я понял, специально обучали своих людей приёмам боя. Мы же соберём толпу необученных. Кроме того, где взять для них оружие?
        - У каждого жителя в Земле Пчелы в доме найдётся лук, копьё или кремнёвый топор - Нармер теперь был суров. - У каждого мужчины!
        - Позволь возразить тебе, Повелитель - вмешался Себхак. - Мужчины Земли Пчелы в большинстве своём давно не держат дома настоящего боевого оружия. Они слишком избаловались под охраной твоих солдат. Они будут вооружены как попало. Не говоря уже об отсутствии доспехов и даже приличных щитов.
        - Это неважно, Себхак. Они могут взять хоть дубины и колья. Их задача будет простой - смешать ряды неприятеля, и принять на себя весь ливень стрел, чтобы снизить потери среди моих солдат.
        Дым от светильников плавал, струился, и в дыму этом лица сановников выглядели странно - одна сторона освещена колеблющимся пламенем светильников, на другую падает рассеянный солнечный свет, проникающий снаружи. И оттого ближайшие соратники выглядели двуликими.
        - Да, мой Повелитель - чуть склонил голову Себхак. - Всё понятно.
        Нармер снова улыбнулся одним уголком рта. В языке людей Страны Кемет ещё не было понятия "штрафной батальон".

…
        Тутепх шёл по очень узкой улочке, где двое прохожих должны были поворачиваться боком, чтобы разойтись. Где-то здесь…
        - Скажите, почтенная - обратился он к пожилой женщине, закутанной в толстую холстину - Где тут дом старой Ни?
        - Это у которой убили сына? - женщина зябко куталась в свою тряпку. Старая кровь совсем не греет, подумал Тутепх. - Да вон он - женщина кивнула на жижину в конце проулка. - Только она не выходит с тех пор, как не стало её Бубу. И никого не хочет видеть.
        Тутепх тяжело вздохнул. Похоже, всё именно так, как он и предполагал. Но тем не менее, идти надо.
        - Спасибо тебе, почтенная.
        Он обернулся и зашагал к дому, огороженному высоким камышовым забором. Дверь, некогда окрашенная в нарядный красный цвет, полиняла и облупилась от времени, и крыша хижины потемнела от зимних дождей. Пройдёт ещё несколько лет, и крыша прогниёт, начнёт протекать…
        Тутепх вдруг поймал себя на мысли, что боится. Когда лежал в засаде, глядя на приближающийся караван и колонну солдат проклятого Нармера, не боялся. А сейчас боится до дрожи. Он тряхнул головой, рассердившись сам на себя. В конце концов…
        В ответ на резкий, настойчивый стук в дверь некоторое время было тихо. Затем послышались негромкие, шаркающие шаги.
        - Кто? - послышался слабый старческий голос.
        - Здесь ли живёт почтенная Ни? - Тутепх спросил как можно более вежливо.
        - Живёт? - в голосе послышалось изрядное сомнение. - А впрочем… да, тут.
        Послышался скрежет засова, и дверь отворилась. На пороге стояла женщина, закутанная в покрывало, с лицом, будто вырезанным из тёмного дерева - застывшим, без всякого выражения. На голове женщины неопрятным колтуном свалялись седые пряди.
        - Могу я войти? - Тутепх слегка поклонился. Сколько ей лет? В Земле Папируса редко кто из женщин доживал до такого возраста, чтобы годы смогли вот так вот выбелить волосы.
        Вместо ответа женщина молча посторонилась, пропуская гостя во двор. Молча же прошла в хижину, оставив дверь открытой. Помедлив, Тутепх шагнул следом, в полумрак и какой-то сырой холод жилища. Огня она не разводит, что ли?
        Всё так же, без единого слова, женщина указала Тутепху на циновку в углу. Сама села напротив, кутаясь в покрывало.
        - Я Тутепх, командир отряда, где был твой сын - сказал Тутепх, как в холодную воду с разбега прыгнул.
        - Я узнала тебя, славный Тутепх - ровным мёртвым голосом отозвалась женщина.
        - Он хорошо сражался и погиб как герой. Ты можешь гордиться им.
        Лёгкая неуловимая гримаса проскользнула по мёртвому деревянному лицу.
        - Гордиться… Чем? Тем, что его тело истлеет среди чужих камней? Тем, что не будет он больше спать у очага, или тем, что никогда не произнесёт уже больше свои стихи? Или тем, что у меня никогда не будет внуков? Гордись ты его славной гибелью, вождь. Мне гордиться нечем.
        - Зря ты так, почтенная Ни. Не он один погиб в том бою.
        - Это ты скажешь другим матерям, славный Тутепх. Я не виню тебя ни в чём, но и добрых слов от меня не жди. Если у тебя всё…
        - Мы пришлём тебе ячменя и эммера - Тутепх встал - И дров. Не нужно ли ещё чего?
        - Нет, спасибо. У меня всё есть.
        - Прости за вопрос, почтенная Ни. Давно ли ты ела последний раз?
        На лице женщины отразились лёгкое удивление и некоторое раздумье.
        - Ела? Да, ела… Кашу ела, вчера… Или позавчера? Впрочем, я не помню…
        - Так нельзя - как можно мягче сказал Тутепх. - Да, твой Бубу погиб. Но мы сражались и победили проклятых солдат проклятого Нармера.
        - Кому как, вождь - женщина смотрела перед собой так, будто вглядывалась во что-то, видимое ей одной. Что она там видит? У Тутепха по спине пробежал холодок. - Кому как… Это ты победил, да. Но меня лично победили они. И даже не они, а жизнь. Извини, я устала.
        Выйдя за дверь, Тутепх встряхнулся и зашагал прочь по узкой улочке. Оказывается, есть в мире вещи пострашнее солдат Нармера. Глядеть вот в такое лицо, как у этой Ни, например.

…
        - Ах-ха… М-м-м…
        Сотис извивалась под настойчивыми руками, подставляя себя под ласки мужа. Однако, надо бы чуть осторожней… Сказать? Ну нет… Не сейчас… Пусть закончит… Не такая она дура…
        Потом они отдыхали, слушая звуки ночного дворца - тихое шипение горящего фитиля, слишком сильно выдвинутого из масляного светильника, доносящееся откуда-то стрекотание сверчка… Вдруг где-то далеко завыла гиена, тяжко и тоскливо, ей ответила другая, закончив свой вой злобным визгливым хохотом.
        - Спи, моя дорогая - Нармер поцеловал жену, прильнувшую к нему. - Завтра у нас будет трудный день.
        Так и сказал: "у нас". Конечно, Сотис вела дом, и слуги уже давно приучились повиноваться её слову, как слову самого Повелителя. Для ленивых и нерасторопных имелись палки.
        - У нас каждый день труден, муж мой.
        Как всё-таки приятно - все в Земле Пчелы обращаются к этому вот мужчине не иначе как "мой Повелитель". Все, абсолютно все, даже такие люди, как Себхак, на которого иным и глядеть-то боязно. Которого в Нехене боятся даже собаки… И только она, Сотис, может называть этого мужчину просто "муж мой". Ну что, сказать уже?
        Сотис решилась. Змейкой скользнула мужу на грудь.
        - У меня есть для тебя новость, муж мой.
        - Глупая Ири опять заслужила десять палок?
        Сотис засмеялась. Как она всё-таки красива, подумал Нармер. Тонкое, точёное лицо, и даже на ночь глаза подведены зелёным малахитом… Красива, как кобра после линьки, всплыло вдруг в мозгу неожиданное сравнение. И откуда только?
        - По такому пустяку я не стала бы тебя беспокоить. Эта новость серьёзней. Сам догадаешься, или помочь тебе, о мой Повелитель?
        Вот. Дошло, похоже. Мужчины - не такие уж безнадёжно тупые существа, надо только уметь правильно с ними обращаться.
        - Это правда? - Нармер осторожно ощупывал живот жены чуть дрожащими пальцами. Сотис улыбнулась. Смешно всё-таки. Только что наваливался, как лев на антилопу, а сейчас пальцами тронуть боится.
        - Разве я стала бы тебя обманывать, муж мой? У нас будет маленький.
        Нармер порывисто притянул жену к себе, залепив рот поцелуем.
        - Ты самая лучшая женщина во всей Земле Пчелы! Нет, во всей Кемет! Нет, в целом мире!

…
        - …Это что, вы теперь со мной и по нужде ходить будете?
        Тутепх был зол. Эти Смотрящие чересчур уж мудры, как он поглядит. Додумались тоже - к здоровенному мужику приставить охрану из ещё более здоровенных парней! Народ будет смеяться при виде такой оравы праздношатающихся орясин…
        - Не сердись на них, Тутепх - Смотрящий Гехемн покачал головой. - Ты слишком беззаботен, извини. Или ты думаешь, Нармеру ничего не известно о твоих замыслах? Ты плохо знаешь их Повелителя, поверь мне. Ему ничего не стоит подослать людей, чтобы убрать с дороги некоего Тутепха, мешающего его планам.
        - Я сам кое-чего стою!
        Но Тутепх уже осознавал, что спорит зря. Действительно, не так уж это трудно - пустить из закоулка стрелу, напитанную змеиным ядом. И ищи потом убийцу…
        - По твоему лицу я вижу, что споришь ты уже из чистого упрямства - усмехнулся Гехемн.
        - Ладно - Тутепх поднял обе руки ладонями вверх. - Ты прав, о Смотрящий. Но у меня нет возможности держать вас дома, ребята. Моя жена надорвётся, пытаясь накормить такую ораву. - он засмеялся.
        - Не беспокойся - улыбнулся Гехемн. - Дроблёное зерно и мука уже выделены из общественных запасов Красного Дома. Ведь ты наш вождь, и не должен нуждаться. И ещё тебе положено серебро и медь, чтобы твоя Сидха могла купить мясо, рыбу и всё, что пожелает.
        - А я могу заодно охранять твою жену на улице, - внезапно подал голос молодой, крепкий парень, не уступающий Тутепху в росте, - и на рынке тоже. И по хозяйству если чего помочь…
        - Чего? - прищурился Тутепх, и парень увял. Зато на лицах других телохранителей проступили усмешки. - Вот за это сердечное спасибо тебе, парень. И как это мы с Сидхой жили до сих пор без тебя?
        Гехемн неожиданно засмеялся первым, глухим старческим смехом, и вслед захохотали все охранники разом. Тутепх и парень, предложивший помощь по хозяйству, засмеялись последними.
        - Ладно, Тутепх, он это сдуру ляпнул. - старший охранник перестал смеяться. - Твою Сидху будет охранять не он один, само собой. Нас с ней будет четверо. А насчёт дома не беспокойся - мы будем караулить снаружи, за твоим забором, меняясь по очереди. По пять человек с улицы и задворков. И возьмём сторожевых собак, не помешают.
        Тутепх перевёл взгляд на Смотрящего.
        - Ты уж потерпи, Тутепх - Гехемн смотрел без всякого смеха. - Всё это дело скоро закончится. Так или иначе.

…
        Сидха смотрела, как Тутепх уминает за обе щеки знаменитые лепёшки с рыбой и оливками, запивая немалыми глотками пива. И почему ей так хорошо, кога она видит, как ест её муж?
        - Тебе…умм… должны были привезти зерно и муку… - Тутепх говорил невнятно, с набитым ртом - Мне, как вождю… умм… положено…
        - Уже привезли. Всё засыпано в горшки - женщина кивнула на угол, где вдоль стены в землю были врыты здоровенные горшки, прикрытые деревянными крышками. - Хватит до следующего разлива, и даже больше…
        Сидха коротко, судорожно вздохнула. Тутепх перестал жевать, внимательно взглянул на неё.
        - Эй, ты чего?
        Женщина вскинула на него сухо блестящие глаза.
        - Увидим ли мы с тобой ещё один разлив?
        - Да ты что! - Тутепх привлёк жену к себе, и та разом разрыдалась, будто ждала этого. - Ну что ты, что ты… Ну не надо, правда… Ну вот увидишь, всё будет как надо. Мы разобьём проклятого Нармера, и больше никто не посмеет нарушить наше счастье. Вот увидишь! Веришь?
        - Тебе да не верить… - сквозь слёзы рассмеялась Сидха. - Кому тогда? Прости, я просто ляпнула. Всё время я чего-нибудь ляпаю, дура…
        Резкий, настойчивый стук во входную калитку прервал их беседу. Сидха улыбнулась - этот стук можно было узнать безошибочно, колотили явно крепеньким девичьим кулачком.
        - Эй-ей, хозяева! Открывайте скорее, не то меня загрызут эти ужасные собаки и заколют копьями суровые стражи, толпящиеся вокруг вашего дома! - подтверждая догадку, зазвенел насмешливый девичий голосок.
        - Кто ты такая, чтобы отрывать великого и могучего вождя от важных дел? - зычно и грозно ответствовал Тутепх, в глазах которого зажглись озорные огоньки. Сидха фыркнула.
        - Откройте немедленно! - в голосе Мерит послышалось возмущение. - Ибо я устала и проголодалась, а у вас пахнет лепёшками с рыбой и оливками! К тому же эта собака лезет мне под юбку! И нюхает!! Ай!!!
        - Как смеешь ты обзывать моих храбрых стражей собаками?! - ещё более грозно спросил Тутепх. Сидха не выдержала, захохотала, и за забором тоже засмеялись стражники - понравилась шутка.
        - Слушай, убери! Сейчас же убери своего пса!! Сестрица, открывай уже!! Он меня ЛИЖЕТ!! В одно место!!!
        Теперь и Тутепх валился от хохота. Да, Мерит могла уморить смехом хоть Великий Совет в полном составе.
        Как только калитка отворилась, Мерит рыбкой скользнула во двор.
        - Уф! Я думала, пока ты наденешь свою юбку, эти собачищи стащат с меня мою.
        - С чего бы я ходила по дому без юбки? - округлила глаза Сидха.
        - О! Так ты занимаешься ЭТИМ не снимая юбки? - совершенно искренне изумилась Мерит. Похоже, мысль, что у сестры при наличии дома мужа могут быть и другие занятия, девушке в голову просто не приходила.
        - Не сердись на них, Мерит - притворно-сокрушённо вздохнул Тутепх, по-прежнему озорно блестя глазами. - Они же кобели, что с них взять? Учуяли течную…
        Сидха захохотала, хватаясь за живот, даже голову слегка закинула.
        - Ой, не могу! Ой, кончайте свои хохмы! Мне вредно!
        - У… - обиженно глянула Мерит на хозяина дома. - Стал верховным вождём, так и можно обзывать безответную девушку, да? Короче, где лепёшки и пиво для гостьи? И ещё я хочу фруктов!
        - Садись, садись. Вот тебе лепёшки, а вот пиво. Насчёт фруктов - обойдешься финиками. Больше нет ничего, всё съели, а на рынок сегодня я не ходила.
        - Какой смысл быть верховным вождём, если в доме нет даже фруктов? - девушка вовсю уплетала свежую лепёшку.
        - Не справляется хозяйка - снова притворно-сокрушённо вздохнул Тутепх. Вдруг прояснел лицом, словно набрёл на отличную идею - Слушай, Сидха… Тебе же трудно теперь будет одной? Давай я возьму в дом вторую жену? Вон в верхних землях это запросто - он двумя пальцами взял Мерит за голую грудь, помял. - Хорошая же девушка, правда… Весело будет с утра до ночи…
        - У! - отмахнулась Мерит. - Ты, конечно, великий и прочая. Но у меня есть Ави, вот!
        Сказано это было так, что Сидха внимательно посмотрела на сестру, погасив улыбку. Тутепх, впрочем, ничего не заметил, поглощённый трапезой.
        Откуда-то появилась Басет, возмущённо фыркая и мотая хвостом. Она была раздражена до крайности. Ещё бы, понаставили кругом громадных псов! Еле домой добралась по заборам! Как жить?
        - О, а вот и ваша Басет! Кис-кис… - Мерит протянула кошке кусочек рыбы.
        - Пойдём-ка чего покажу, сестрёнка - Сидха встала, отряхивая юбку-каласирис.
        - Чего? - настороженно отозвалась Мерит, почуяв в голосе сестры напряжение.
        - Да чего языком болтать? Пойдём, увидишь.
        - Это чего такое у нас в доме есть, что я не знаю? - возмутился было Тутепх, но Сидха коротко глянула на него, и он тут же взял следующую лепёшку. - Впрочем, я позже гляну. Лепёшки стынут!
        Когда сёстры вошли в козий загон, плетёные стены которого просвечивали многочисленными щелями, молодая женщина заперла за собой дверь и обернулась к сестре, загородив проход.
        - Сними-ка юбку, сестрёнка.
        - Чего? - опешила Мерит. Впрочем, блеск глаз и испуг только окончательно укрепили Сидху в подозрении.
        - Громче, громче ори, чтобы за забором было слышно. - Сидха коротким движением развязала каласирис у сестры, резко сдёрнула.
        - Да ты чего, Сидха?! - но голос окончательно выдал девушку, сев до полушёпота. Очевидно, Мерит понимала, «чего».
        - Тихо - не повышая голос, скомандовала Сидха. - Ноги врозь. Смирно стоять!
        Сказано это было таким тоном, что Мерит помимо воли встала, широко расставив ноги, и даже отвела руки назад, подчиняясь осмотру.
        - Так… - Сидха отёрла пальцы, окончательно убедившись в правильности своих подозрений. - Мать знает?
        - Не… - сейчас на Мерит было жалко смотреть.
        - Ну, про отца я и не спрашиваю… Давно? И часто?
        - Четыре раза всего… - Мерит всхлипнула.
        - А ты подумала, что когда понесёшь, отец не получит за тебя не то что медного кольца - горсть ячменя?
        - Ну и пусть! - глаза девушки сверкнули неожиданно зло и ярко. - А ты подумала, что Ави может не вернуться? Это война! Я буду, буду с ним, и пусть понесу! Я этого хочу, поняла?!
        Сидха зажала сестре рот рукой. Девушка возмущённо попыталась вырваться, но старшая сестра держала её крепко, и Мерит вдруг разом обмякла, тихо заплакав. Сидха ощутила, как её пронзает жалость - довести Мерит до слёз было ой как непросто, не та девица… И она права. Разумеется, она права. Полностью и во всём.
        - Одевай юбку, сестрёнка… И вот что… У нас с Тутепхом есть серебро. Я попрошу, и он не откажет, я знаю. На твой выкуп хватит. Скажешь Ави, чтобы пришёл сюда. И больше молчок, чтобы ни одна живая душа!
        Мерит кинулась к старшей сестре на шею, едва не задушив.
        - Ты самая лучшая, самая чудесная, самая умная на свете, Сидха! И Тутепх! И ваша Басет!
        Коза в загоне заблеяла, одобряя ход мыслей гостьи.
        - И ваша коза тоже!
        - Да тише ты, ну что ты так орёшь? - тихонько засмеялась Сидха.
        - Но только скоро Ави вам отдать не сможет! - внезапно испуганным голосом произнесла Мерит, округлив глаза.
        - Ну отдаст же когда-нито - засмеялась молодая женщина своим мягким смехом. - Если мы победим, это уже не будет иметь большого значения.
        Сидха вдруг резко оборвала смех. Помолчала миг, другой.
        - А если НЕ победим, то и вообще никакого.

…
        Синухет шёл по улице бесшумно, как кошка, держа копьё на весу. Двое его спутников такой сноровкой не обладали - сзади слышалось топанье, хлюпанье по лужам и сопение, слышные, наверное, в самом Красном Доме. О боги, с какой швалью ему, Синухету, приходится работать! Эти двое ублюдков не имеют ни человеческой речи, ни человеческих привычек, ни даже человеческих имён. Кол и Кирпич, ни больше ни меньше! Бродяги, изгнанные из города, и ошивающиеся поблизости, питаясь чем попало - в основном рыбой. И хорошо ещё нашлись хоть такие. В Буто все друг другу родственники, каждый клан блюдёт родовую честь, и отдельные выродки обычно плохо кончают. Если подойти к такому парню и предложить талант золота в обмен на небольшую услугу в пользу великого Нармера, первое, что этот парень сделает - заблажит на всю округу, хватая работодателя до прибытия подмоги. Как тут работать?
        Однако задание Себхака, "ночной гиены", как прозвали его в Нехене, следует исполнить. Потому как это воля самого Повелителя. Синухет потратил немало сил и времени, чтобы остаться в Буто под видом беглеца с верхних земель. Да, беглых мерзавцев, не желающих исполнять волю Повелителя, здесь, в Земле Папируса, привечают. Если бы не это, вряд ли бы вообще удалось обосноваться в Буто. Купцов из Земли Пчелы тут давно нет, а на ливийца, ханаанея или синайца Синухет не слишком похож. Тогда кто - шпион? Ясно!
        - Стой! - негромким шёпотом произнёс Синухет. Двое подручных остановились рядом, один гулко закашлялся. Синухет ткнул ему кулак под рёбра.
        - Тихо! Значит, так. Вы идёте по этой улице, шумно ругаясь и толкаясь. Неторопливо идёте, а возле самых стражников один падает, поскользнувшись. Будто вы пьяные.
        - А мы и есть пьяные, господин! - загоготал Кол. - Зачем же тогда задаток?
        Синухет со свистом втянул в себя воздух. Пьяные скоты, помойные ублюдки… Когда успели? Не надо было давать задаток… Так ведь не согласились бы, уроды!
        - Ладно. - Синухет подавил раздражение. Не хватало ещё перед делом разбираться с этими тварями. - Всё поняли?
        - Чего ж не понять? - промычал Кирпич. - Мы умные!
        - Тогда пошли! - Синухет отступил с дороги.
        - И мы пойдём… Ух, как мы пойдём! - воодушевился Кирпич.
        Когда двое друзей растворились в непроглядной темени узкой улицы, Синухет бесшумно двинулся следом. Идея проста до примитивности. Эти уроды устраивают балаган, а Синухет под шумок перелезает через высокий забор, связанный из охапок тростника. Тоже, кстати, дело вовсе непростое. Преодолеть такую ограду незаметно куда как трудно. Верх камышового забора рыхлый, рукой не ухватишься. Прорезать бесшумно тоже не удастся - во-первых, резать будешь полдекана, во-вторых, хрусту и шелесту будет на весь Буто. Да плюс собаки. Только мастер тайных дел, вроде Синухета, и может осилить такое дело.
        Впереди зарычали, залаяли сторожевые псы, раздались грубые окрики. Всё, пора! Синухет размахнулся, перекинул через забор боевой топор, разбежался и, оттолкнувшись копьём, перелетел через камышовый забор, глухо ударившись о землю. Копьё осталось снаружи, но это не страшно. Топор и кинжал - вот излюбленное оружие Синухета, и мало кто мог сравниться с ним во владении этим оружием. Кстати, гораздо более удобное оружие в тесноте замкнутого пространства, нежели копьё. Очень удачно, что у этого Тутепха нет во дворе собаки.
        Дикий кошачий вопль разрезал ночь, сторожевые псы за забором зашлись в истеричном бешеном лае, послышались звуки ударов и вопли:
        - Это не мы! Ой! Мы не хотели! Ай! Не бе-е-ейте! Ай-ай! Это он, он хочет убить нашего любимого Тутепха! Он перелез через забор!
        Синухет ринулся к дому, на ходу изрыгая самые чудовищные проклятья. Честное слово, лучше бы он связался с павианами, чем с этими ублюдками…
        Дверь в хижину была заперта, но Синухета это не задержало ни на секунду. Дверь рухнула внутрь под мощным ударом, и особый агент тайной службы великого Нармера ворвался внутрь, подобно молнии. Он мог видеть едва ли не в кромешной темноте, не хуже кошки, но сейчас это не потребовалось. Пара светильников освещали помещение более чем достаточно - свитки читать можно, не то что топором махать.
        Но не это было главное. Здоровенный мужчина, совершенно голый, зато с коротким рыболовным гарпуном-трезубцем стоял и спокойно ждал, как будто и не спал вовсе. Грозно блестела заершённая крупной насечкой медь трезубца.
        - Ну вот и гость от самого Нармера, Сидха - промолвил он, и тут Синухет заметил женщину, прижимавшую к груди одеяло. - Крупная рыбина. Брось свой топор, и ляг-ка мордой вниз, парень. И руки за голову!
        Синухет усмехнулся и неуловимым движением кисти метнул медный стилет, смазанный змеиным ядом. Должно хватить…
        Тутепх сделал столь же короткое движение, и отбитый трезубцем стилет вонзился в стену. Больше никаких действий Синухет произвести не успел, даже топором замахнуться. Сзади на него с мявом прыгнула мелкая когтистая тварь, вцепившись в голую спину, а ещё спустя мгновение женщина, которую Синухет даже не принимал в расчёт, столь же стремительным кошачьим движением набросила на него одеяло. И последнее, что почувствовал тайный агент - сильнейший удар торцом гарпуна в голову.

…
        - Я виноват, мой Повелитель. Я не сделал.
        Лицо Себхака выражало огорчение. Впрочем, своему лицу начальник тайной службы мог придать любое выражение, так что на этот счёт Нармер нимало не обольщался.
        - Подробнее, Себхак. Почему?
        - Болотники догадались приставить к своему вождю хорошую охрану. Мой агент спешил, как ты понимаешь, и попался. Готовить же операцию по устранению этого Тутепха по-новой уже нет времени. Ты волен меня наказать, мой Повелитель. Но сделать уже ничего не удастся.
        Нармер вздохнул.
        - Разумеется, я не буду тебя наказывать, мой Себхак. Просто я ОЧЕНЬ огорчён, поверь.
        Вот теперь в глазах Себхака промелькнул настоящий страх. Нармер чуть улыбнулся одним уголком рта. "Ночная гиена" очень умён, едва ли не умнее всех остальных сановников. Его не надо пугать, ни в коем случае. Он и так хорошо знает, что может последовать за огорчением Повелителя. Он будет стараться.
        - Мы выступаем через шесть дней. Готовы ли люди?
        - Да, мой Повелитель. Все двенадцать тысяч, как ты хотел.
        - Отлично. Их поведу я сам, не обижайся.
        Себхак замялся.
        - Могу я задать вопрос?
        - Да, мой Себхак.
        - Что ты задумал, Нармер? Поделись. Если что, моя голова будет рядом с твоей на копьях болотников.
        Нармер испытующе поглядел на начальника тайной службы. Мало кому могло сойти вот такое обращение - просто «Нармер». Пожалуй, только Себхаку да собственной жене, и ещё тестю.
        - Обязательно поделюсь. Когда подойдём к границе Земли Папируса. А пока отдыхай, мой Себхак. Завтра у нас с тобой будет масса работы.

…
        - … Мне неважно, можно или нельзя, Тинум. Это ДОЛЖНО быть сделано.
        - Уж больно ты грозен, Тутепх - проворчал в досаде Тинум. - Прямо как Нармер…
        - Чего? - поперхнулся Тутепх. Тинум смешался.
        - Да это я так пошутил, не обижайся. Шутка такая, ну?
        - Это плохая шутка, Тинум. Раз уж зашла о том речь… Сейчас решается судьба нашей Земли Папируса, наших детей и внуков, которые будут. И эту судьбу вы САМИ вручили мне на Совете. Так что не обижайся - мои приказы каждый должен выполнять, нравится это ему или нет.
        - Но не за три же дня!
        - Именно за три дня, а не за четыре или пять, Тинум. Воды Хапи спали окончательно, и нашествия можно ожидать со дня на день. Всё, иди работай!
        Тинум развернулся и размашисто зашагал прочь, не сказав ни слова. Обиделся, подумал Тутепх. Но что делать? Война на пороге, а сколько ещё не сделано!
        Огромный зал, двенадцать шагов в ширину и тридцать в длину, был непривычно пуст. Зал этот не имел колонн и служил обычно для собраний Великого Совета, когда зимние холодные дожди не позволяли проводить собрания на открытом воздухе. Солнечный свет попадал в зал двумя путями - через шесть узких окон-бойниц в торцевой стене за спиной Тутепха и шесть пошире, выходящих во двор здания, в стене напротив. Обширность и гулкость помещения почему-то угнетала Тутепха. Он перевёл взгляд на потолок, в который раз подивившись крепости строения. Вот ведь постарались же предки! Гладко отёсанные балки перекрытия, толщиной в туловище взрослого мужчины, лежали сплошь, тщательно пригнанные друг к другу. Балки были пропитаны смолой с примесью тонко растёртой малахитовой пудры, предохраняющей дерево от гниения и термитов. Стены были украшены росписью, изображавшей славные деяния предков, причём каждая фреска была снабжена поясняющей надписью. Деяния не отличались особым разнообразием - войны и набеги, набеги и войны, гордые надписи, сообщающие о количестве захваченного скота и количестве убитых врагов, и снова походы и
войны… Маршировали рядами и колоннами загорелые воины в юбках, со щитами, сплетёнными из лозняка и обшитыми кожей, с топорами на плечах и копьями в руках, топтали поверженных врагов…
        Вот почему так, подумал Тутепх. Люди живут, работают. Плавят и куют медь, мотыжат землю, сеют и жнут ячмень и эммер, ловят рыбу, пасут быков и овец… да мало ли дел у людей. И всё это как будто не в счёт. А рисуют войну, сеющую смерть и горе, разрушающую всё, что сделано с таким трудом руками человека… Воистину люди ценят и почитают Нейт больше самого Ра, если разобраться. А за что, собственно? Не потому ли только, что внушает она страх каждому, грозя отобрать всё, включая самое дорогое - родных и близких?
        Тутепх усмехнулся. А ведь именно так и устроен новый порядок, царящий нынче в Земле Пчелы. Их Повелитель ничего никому не даёт, потому как сам никогда не сделал даже корзины или горшка. Он отнимает всё у всех, а потом распределяет по своему усмотрению, отчего многим кажется, будто Повелитель кормит и поит их. А также обувает, одевает и защищает от врагов. Вот на этой иллюзии и стоит новый порядок и сам Повелитель. А кто не поддаётся этой иллюзии, для того есть солдаты. Бандиты, которых пригрел Повелитель, дав им право угнетать других, тех, кто трудится. Тутепх хмыкнул. Из рассказов беженцев с верхних земель выходило, что служба в такой разбойничьей банде считается в последнее время у людей Земли Пчелы даже почётной. Здесь, в Земле Папируса, на бандитов устраивали облавы с собаками, как на диких зверей, и если кого и брали в плен, то только затем, чтобы узнать, где прячутся остальные члены банды. После чего всё равно отрубали голову. Древний закон суров - голова разбойника не должна быть на плечах, а должна торчать на колу. А вот новый порядок утверждает совсем обратное.
        И выходит, что Повелитель Земли Пчелы не кто иной, как главарь банды. Очень большой и хорошо организованной банды, подмявшей под себя все верхние земли, и грозящей подмять и Землю Папируса со всеми, кто тут живёт.
        Под древними сводами раздались шаги и стук посоха. Смотрящий Гехемн вошёл в зал, подошёл вплотную. Тутепх воззрился на его с немым вопросом.
        - Мне нечего добавить к тому, что ты уже знаешь, Тутепх. Это покушение по приказу некоего Себхака, правой руки Нармера. То есть Нармеру известно не только о твоём существовании, но и о твоём плане. Догадываешься, что это значит?
        - Трудно не догадаться… - криво усмехнулся Тутепх. - Нармер бросит в бой не только солдат. Он выставит против нас всех, кто способен держать оружие.
        - Ты всё понимаешь. Ты настоящий вождь. - Гехемн смотрел пронзительно. - Мы, Смотрящие Земли Папируса, имеем в верхних землях глаза и уши. Кто, что и как, тебе знать не нужно, не обижайся. Так вот. Пришли сведения разведки из верхних земель. Всё обстоит именно так, Тутепх. Твой план лишает Нармера возможности отступить в случае неудачи, и с потерями на сей раз он считаться не будет. Сколько нам удалось собрать людей? Девяносто тысяч?
        - Восемьдесят семь. И будут ещё. Может быть, тысяч десять или чуть больше. Вожди собрали даже молодых рыбаков из самых глухих деревушек.
        - Ну вот. А у Нармера будет сорок с лишним тысяч солдат, и ополчение он соберёт тысяч под сто. Собрал бы и больше, ведь народу в Земле Пчелы много. Просто у него уже нет времени.
        Они помолчали. Молодой, могучий мужчина и высокий худой старик, убелённый сединами. О чём больше говорить? Всё и так ясно.
        - Я пойду. - Тутепх поднялся. - Надо поглядеть, как готовят лодки. Там у пристани настоящая свалка, и посудины стоят по обеим берегам, насколько хватает взгляда.
        - Тут нет посторонних ушей - тяжело, словно выталкивая из себя неподатливые слова, заговорил Гехемн. - Скажи честно… Мы устоим?
        - А разве у нас есть другой выход?
        И снова воцарилось тяжёлое молчание.
        - Пойду я, Гехемн - негромко повторил Тутепх.
        - Иди, Тутепх. - так же негромко ответил Смотрящий.
        Уже от входа, не оборачиваясь, Тутепх спросил:
        - Этот ещё жив?
        - Ну откуда? - поморщился старик. - То, что осталось, спустили в воды Хапи.

…
        - Не так, не так!
        Подружки буквально облепили Мерит, и каждая стремилась дать ценный совет. Впрочем, Мерит не особо и слушала их, погружённая в себя. Рука, замершая в раздумье, наконец положила заключительный штрих - последний мазок зелёной малахитовой краски лёг на веко, завершая процесс раскраски невесты. Мерит похлопала глазами, затем опустила очи долу, так, что видна стала необыкновенная длина её блестящих от туши ресниц. Полированное серебряное зеркальце послушно отразило все эволюции лица девушки, в этот момент и в самом деле прекрасного - ибо ничто так не красит девушку, как близкая свадьба с любимым.
        - Ну, и долго вы ещё будете копаться? - на пороге возникла Сидха. - Ра уже проплыл добрую часть небосвода! Или невеста сейчас явится, или гости съедят всё угощение без неё и разойдутся!
        - Всё-всё, я уже готова! - несколько поспешно ответила Мерит. Она, разумеется, могла бы ответить и иначе, но после того, что сделала для неё Сидха, грубить сестре было бы подлинным свинством.
        Подружки уже надевали на невесту покрывало. Сидха любовалась сестрой, не пряча улыбку. Она сделала всё, чтобы никто не догадался. Даже в купании невесты перед обрядом приняла участие, хотя это обязанность матери. Оставалась, правда, ещё брачная простыня - обычай столь же древний, сколь и бессмысленный. Сидха усмехнулась, весело блестя глазами. Интересно, с момента появления сего обряда имелась ли хотя бы одна не-девственная невеста? Медная иголка и уколотый палец, всего-то делов!
        Невеста вышла из хижины, укутанная покрывалом, и тут же грянули во дворе свирели, и хор девушек тут же затянул свадебную песню.
        Отец невесты стоял, раздуваясь от гордости. Не ждал, вот честно не ждал он от жениха столь скорого выкупа. Парень он, конечно, умный и работящий, но голодранец, если честно. Уж и размер выкупа на треть уменьшил за дочь, чтобы не мешать семейному счастью… Но всё, слава богам, позади!
        Рядом стоял отец жениха, ещё более гордый сыном. Конечно, с этим серебром история не очень ясная… Ну да отработает парень. Нет, теперь уже настоящий семейный мужик!
        А мать уже брала невесту за руку, подводя к жениху.
        - Передаю тебе дочь свою, Ави, сын Аноксеба, и пусть будет вечен союз ваш!
        Сидха снова украдкой усмехнулась, весело блестя глазами. Невесте в этот момент по всем канонам полагается скромно опустить глаза долу. Вот она, Сидха, так и поступила на собственной свадьбе, хотя ей больше всего хотелось тогда глядеть на Тутепха. Да не такова Мерит. Девушка глядела на своего Ави открыто и жадно, и в довершение вдруг облизала губы. Ох и бесстыдница! И выдержки никакой!
        Процессия уже направлялась к храму, где и будет освящён богами сей союз. Невесту и жениха осыпали ячменём и пшеницей-эммером, и хор ликовал, и пели свирели… Но на лицах гостей уже проступали иные желания. Уж больно вкусно пахло из дому, где хлопотали женщины!
        - Я тоже проголодался… - шепнул Тутепх. - Мне кажется, можно как-то ускорить священный обряд?
        Сидха уже еле боролась со смехом. Вот интересно - почему все мужики, сколь бы велики и могущественны они ни были, так порой напоминают пацанов, выросших до неприличных размеров?

…
        - Мои возлюбленные подданные, дети Земли Пчелы! Вот и настал день, к которому мы так долго готовились. Все вы трудились в поте лица, приближая его. Многим даже пришлось отдать последнее медное шило. Но скоро вашим тяготам придёт конец, и достойная награда ждёт народ Земли Пчелы. Могучий Гор, наш небесный покровитель, и грозная Нейт, и сам светлый Ра смотрят на нас сейчас и гордятся нами! Все богатства Земли Папируса лягут к вашим ногам! Бессчётные стада быков и овец, коз и ослов! И та медь, что взята у вас на святое дело, вернётся к вам втройне! Мы заставим болотников уважать и соблюдать наш порядок, и мир навеки воцарится во всей Земле Кемет!
        - О-о-о-а-а! - восторженный рёв толпы. Нармер сделал знак, и разом ударили огромные барабаны. Солдаты единым слитным движением сделали поворот налево, и армия двинулась, как один человек.
        - О-о-о-а-а-а-а!
        Барабаны грохотали ровно и грозно, отбивая ритм, и колонна солдат, чётко печатая шаг, маршировала по улицам Нехена. Главная площадь была забита народом, и сияющий храм во славу Гора словно плыл над толпой, которую сейчас рассекала надвое колонна, марширующая через весь город к пристани. Словно исполинская змея, ползущая к своей добыче. Словно река, неудержимо стремящаяся, чтобы затопить все нижние земли, смыть врагов с лица земли…
        - О-о-а-а-а-а!
        Не разобрать ни единого слова в протяжном ликующем вопле толпы. Но смысл ясен и без слов. Они гордятся вот этими парнями, славными солдатами великого Нармера, защитой и опорой Земли Пчелы. Все обиды, нанесённые ранее, забылись сейчас, и оставалась только Сила, идущая, чтобы сокрушить врагов, этих болотников, не желающих признавать порядок, считающих себя умнее всех…
        Нармер улыбался, приветственно подняв руку, и солдаты, проходя мимо, с короткими воплями били древками копий в щиты, вторя ритму барабанов, отчего грохот стоял такой, что готово было, кажется, обрушиться небо.
        Он не зря пустил через город солдат, хотя вполне можно было погрузиться прямо из военного лагеря. Совсем не зря. Потому что вслед за ними к пристани пойдут воины ополчения, и будут равняться на этих вот бравых ребят. И невдомёк им, что в бой эти ребята пойдут по их трупам.
        И совсем не зря раскупорены сегодня винные погреба Повелителя, и народ угощают во славу великого Нармера и его непобедимой армии. Прежде всего нужно задавить страх. Не хватает ещё тут голосящих по уходящим на войну матерей и жён!
        На пристани царила суета, в которой, однако, не было того беспорядка, что обычно сопровождает торговую ярмарку или другой наплыв людей. От сходней непрерывным потоком отчаливали лодки, а на их место тут же подходили другие, и солдаты с ходу прыгали в судёнышки, рассаживались, и ладьи устремлялись вслед предыдущим, уже вытягивающимся по течению. Казалось, исполинская змея, не сбавляя стремительного хода, скользит в воду, продолжая свой неудержимый и страшный путь. Глаза Нармера блестели, и гордость переполняла его. Выучка солдат была великолепной.
        - Нефрен, ты пойдёшь впереди, на месте тебя ждёт Хабу. Я иду следом. Иуну, ты поведёшь ополченцев. Себхак, ты выходишь последним, с "зелёными юбками". И должен догнать меня.
        - Всё будет именно так, мой Повелитель.

…
        - … Скажи своё слово, Тутепх.
        Гехемн отступил в сторону, и Тутепх остался один. На него смотрели сейчас тысячи пар глаз. Тысячи воинов, вверивших ему свои жизни. И саму судьбу всей Земли Папируса.
        - Я не умею красиво говорить. Я не знаю, надо ли вообще говорить. Надо ли говорить вам о том, что за вашими спинами ваши дома, ваши жёны и дети? Надо ли говорить, что будет, если мы не устоим? Все мы сейчас защищаем всё, что нам дорого. Поэтому у нас нет другого выхода, кроме как победить. Я не оговорился - не победить или умереть, а только победить, и никак иначе! Потому что с нашей гибелью погибнет и вся наша Земля Папируса! Я всё сказал!
        Воины вскинули щиты и разом ударили в них копьями - будто раскат грома прокатился над Буто. И тут же слитно ударили барабаны. Воины сделали поворот, и всё войско двинулось разом, как один человек. Тутепх ощутил гордость. Не зря, ох, не зря учились воины, отрываясь от таких необходимых домашних дел.
        Барабаны рокотали ровно и грозно, и воины Земли Папируса шагали в ногу, в такт барабанному бою. Они шли в молчании, и молчание это казалось более грозным, чем яростный вопль атаки. По четыре в ряд, бесконечной колонной вытягивалось войско из Буто, направляясь к пристани. Сверкала на солнце начищенная медь, тускло отблескивали отполированные древки копий и луков, белело оперение стрел в колчанах.
        А на обочинах стояли те, кто оставался в городе. Старики, женщины и дети. Стояли и смотрели, как уходят на битву их родные. Кормильцы, опора и надежда. Защитники всей Земли Папируса.
        И даже ребятишки, обычно с радостными воплями бегущие вслед за воинскими отрядами, сегодня вели себя тихо. Шила в мешке не утаить, потому как слухи имеют крылья. У всех членов Совета имеются жёны, а не сказать столь важную новость собственной жене очень нелегко… Ну а что знает хоть одна женщина, то знает весь свет. Все уже знали, какую силу двинул на Землю Папируса проклятый Нармер.
        На пристани была суета. Воины садились в лодки, стоявшие едва не вплотную, отталкивались копьями, брали со дна долблёнок короткие широкие вёсла. Впрочем, лодок-долблёнок было не так уж много. Куда больше было рыбачьих лодок, сработанных из камышовых вязанок, стянутых верёвками. Тутепх поморщился - такие лодки тихоходны и очень неповоротливы, да и грузоподъёмность куда меньше. Но что делать… Если для небольших сторожевых отрядов хороших лодок ещё хватало, то для всего войска где набраться? В Земле Папируса большие деревья почти перевелись, а купить лодки у торговцев с верха последний год было невозможно.
        Впрочем, плыть недалеко. Уже через три дня войско встанет на выбранной позиции, преграждая путь армии Нармера. Вблизи горловины, где Хапи распадается на множество рукавов. Где начинается Земля Папируса.
        - Слушай, а тросы-то погрузили? - спохватился Тутепх.
        - Да погрузили, погрузили, не переживай.
        - ДобрО. Ладно… Ясте, ты ведёшь передовой отряд. Я за тобой. Тинум - замыкающий. Все остальные отряды номов присоединятся к нам по дороге. Ясте, давай!

…
        - Ап! Ап! Поднажми!
        На крик кормщика гребцы вонзили вёсла в воду с большей силой.
        - Не гони так, Нехмен, - подал голос Нармер, - нам ещё плыть и плыть.
        - Как скажешь, Повелитель! - отозвался кормщик.
        Широкая гладь Хапи блестела, как стеклянная. Сезон Восходов - лучшее время в Земле Пчелы. Спадает невыносимый зной, и лучи Ра обретают ласковую мягкость. Правда, случаются порой пыльные бури, но это нечасто и всего на пару-тройку дней, не дольше. А вот в Земле Папируса как раз в это время идут холодные моросящие дожди.
        Журчала вода под носом лодки. Нармер разглядывал берега, проплывающие мимо. На обнажившейся от воды жирной почве, утопая по щиколотку, трудились земледельцы, равномерно взмахивая тяжёлыми мотыгами. За ними шли женщины, широкими взмахами рассеивая зерно из висящих на груди лукошек. Нармер поморщился. Да, нынешнее ополчение дорого обойдётся Земле Пчелы. Сколько рабочих рук оторвано от дела, и это в самый сев! Ладно… Придётся снизить в этом году налог. А все убытки покроют болотники.
        Нармер перевёл взгляд на правый, дальний берег. И там на обнажившейся почве копошились люди, казавшиеся крохотными мошками. Отсюда казалось, что тёмная стена пойменных лесов подступила вплотную к воде. Да, леса занимают больше трёх четвертей заливных земель, оставляя свободными только самые низменные участки. Вот если бы ВСЮ пойму Хапи сделать плодородной, занять полями… Но это такой труд, что страшно себе даже представить…
        Нармер усмехнулся. Те голодранцы, что спустились с гор, давно вымерли. Но каждая война имеет свойство приносить массу пленных. А нынешняя обещает прямо-таки небывалый урожай. Так что болотники помогут и в этом. Да, Нармер заставит их потрудиться на благо Земли Пчелы. И в конечном счёте на благо всей Кемет, если разобраться. На общее благо. Ну, а кто не захочет, пойдёт на корм крокодилам. Себек всех примет в утробу свою.
        Нармер прикрыл глаза, улыбаясь. Блаженные часы отдыха в пути… Плыть бы так вот и плыть… Он вздохнул. Это невозможно так же, как отсутствие разлива Хапи после восхода Сотис. У него, Нармера, работают все, вплоть до собак и кошек. И он сам себе не исключение.
        - Амахти!
        Молодой писец, новый секретарь, взятый взамен покойного Атумхета, споро перелез через банки гребцов, присел рядом. Гляди-ка, и камышовое перо с чернильницей уже приготовил, понятливый малый…
        - Давай-ка займёмся делами, Амахти. Нечего бездельничать. Потом некогда будет.

…
        - … А не разорить ли нам эту крепость к демонам?
        Тинум поигрывал медным кинжалом, узким и длинным, с обмотанной полоской кожи рукоятью. Положил растопыренную пятерню на стол и быстро-быстро колол остриём между пальцами, оглашая помещение дробным сухим стуком.
        - Проткнёшь вот лапу - неодобрительно покосился на него Тутепх.
        - Да не проткну… - Тинум только ускорил темп. - Так что насчёт заставы?
        Тутепх вздохнул.
        - А смысл? В крепости пятьсот солдат. При штурме мы положим полторы тысячи наших. А как придёт Нармер, придётся бросить. Сжечь. Нет, пусть стоит. У нас каждый воин сейчас на вес золота, Тинум. Когда мы разобьём Нармера, эта застава достанется нам без боя.
        Тинум вздохнул, бросил кинжал в ножны.
        - Ладно, ты прав. Пойду ставить заграждение на воде.
        - Давай, давай.
        По двускатной камышовой крыше длинного навеса, стоявшего на окраине пограничной деревушки, шуршал мелкий занудный дождь. Неподалёку дымили костры, воины, переговариваясь, резали тростник и сооружали шалаши - в Сезон Восходов под открытым небом не больно-то заночуешь, тут не верхние земли. Пахло варевом.
        Это место было природной крепостью на пути вторжений уже больше ста лет. Хапи защищал воинов Земли Папируса надёжнее крепостных стен. Протоки перегораживались толстыми смолёными канатами в несколько рядов. Конечно, канат можно перерубить за тридцать-сорок вздохов. Но это один канат. А десять? А двадцать? А под ливнем стрел? Так никаких солдат не хватит…
        И обойти стороной не получится. То есть можно обойти пешком посуху, а толку? Переправляться вброд, не имея лодок, не решится самый последний идиот.
        Так что проклятому Нармеру придётся атаковать их в лоб, прямо с воды. А это очень, очень трудно. Конечно, у Нармера почти полуторный перевес в людях, но здесь это не будет иметь особого значения. Всё его преимущество ляжет тут костьми, на этих топких берегах.
        Тутепх вздохнул, поднимаясь и заранее ёжась от предвкушения дождя, ледяными струйками текущего по спине. Панцирь из крокодильей кожи тут не защита.

…
        - … Будет исполнено, Повелитель!
        Начальник заставы поклонился и стремительно вышел, дабы исполнить приказ своего Повелителя немедленно. Нармер проводил его взглядом. Молодой ещё… Как его там - Расуи? Прежний начальник заставы по его, Нармера, собственному приказу ушёл с тем самым злополучным последним караваном, и его кости, должно быть, мокнут сейчас под этим вот противным, сеющим, холодным дождём… Кстати, и кости того, кому этот парень обязан своим назначением - покойному Атумхету - тоже уже очищены от признаков плоти. Да, жизнь… Вот она, жизнь. До сих пор обидно - какая голова пропала…
        Снаружи доносились резкие голоса, кто-то отдавал команды. Нармер оглядел обширный зал, где в обычное время жили полсотни солдат гарнизона. На стене медленно расплывалось тёмное пятно, где-то капала вода, просачиваясь через кровлю. Да, эта крепость вполне могла вместить гарнизон в тысячу человек. Даже две или три тысячи. Но, разумеется, никак не сто сорок тысяч. Остальные будут сегодня спать в холщовых палатках, под дождём, завернувшись в отсыревшие одеяла. Ладно, война она никому не мёд.
        А впрочем, это уже неважно. Скоро этой заставы тут не будет. Когда его солдаты и ополченцы положат тут полчища болотников, и Буто будет лежать грудой дымящихся головёшек, надобность в этой заставе отпадёт, и гарнизон переместится вглубь завоёванных земель. Уже бывшей Земли Папируса…
        Холодная капля упала Нармеру на шею, скользнула по позвоночнику ледяным ознобом. Когда его солдаты и ополченцы полягут среди этих топей, и Нехен будет лежать грудой дымящихся головёшек, надобность в этой заставе отпадёт. И не будет тут никакого гарнизона - просто потому, что некому и нечем будет защищать рубежи уже бывшей Земли Пчелы.
        Нармер протянул руки к жаровне, в которой багрово рдели угли. Так или иначе, этой заставы тут не будет. Как именно, решат боги. Человек может только надеяться и делать своё дело, что бы ни случилось. И он, Нармер, не исключение.
        Раздались шаги, и в комнату вошёл начальник охраны.
        - Прибыл Себхак, Повелитель. Вместе с "зелёными юбками".
        - Хорошо. Зови его сюда!

…
        - … Прости меня, Повелитель, но это против всяких обычаев! - губы жреца тряслись от негодования. - Сам Гор разгневается на тебя! И на меня! И на всю Землю Пчелы! Обычай гласит - на рассвете, как взойдёт над миром великий Ра…
        - Ты НЕ ПОНЯЛ меня, Упуаут. Ты проведёшь обряд СЕЙЧАС. И поторопись.
        - Воля твоя, Повелитель - жрец поджал губы. - Я не могу. Это будет…
        - …Это будет хорошо, мой Упуаут - улыбнулся Нармер, даже как-то виновато. - И ты сможешь.
        - Нет, Повелитель - упрямо помотал головой жрец. - И не проси. Гнев богов - самое страшное.
        Несколько вздохов Нармер молчал, потом вновь улыбнулся. Ещё более виновато.
        - Ну хорошо, почтенный Упуаут. Извини, что побеспокоил. Иди с миром, отдыхай.
        Жрец величественно вышел, довольный победой в столь важном споре. Действительно, где это видано - проводить службу во славу Гора и самого Ра в самый глухой час ночи, когда властвует над землёй всякая нечисть! Кощунство и святотатство!
        Себхак, наблюдавший за спором из своего угла, встал и бесшумно вышел - точно вылетела летучая мышь.
        - А может, как-то иначе? - спросил Нефрен, озадаченно потирая ухо.
        - Как именно? - глаза Нармера блеснули. - Без обряда и молитвы воины не пойдут в бой, ты же знаешь. А выйти надо затемно. Может, ты знаешь, как всё это совместить?
        Все молчали. Пламя светильников озаряло лица боевых соратников, и Нармер с радостью отметил - они не боятся. Они не боятся даже гнева богов, и готовы исполнить любой приказ. Вот она, сила нового порядка!
        Себхак вновь возник из темноты, как летучая мышь.
        - Случилось страшное, мой Повелитель. Почтенный Упуаут внял твоим доводам, и передумал. Он шёл сюда, чтобы сказать, что согласен исполнить священный обряд немедленно, но споткнулся в темноте и свернул себе шею. Последние слова его были о том, чтобы его помощник Итенну исполнил обряд вместо него.
        - Это ужасная потеря для всех нас - склонил голову Нармер. - Кто слышал его слова?
        - Его слова слышали подбежавшие на крик воины. Трое совершенно случайных людей, между собой незнакомых. Они повторили слова Упуаута слово в слово. Так что ни о каком сговоре или подлоге речи быть не может.
        - Ну что же - Нармер встал. - Разбудите Итенну и огласите ему слова Упуаута. Не думаю, что он откажется исполнить последнюю волю покойного, тем более своего наставника и старшего жреца.
        - Мне он тоже показался весьма умным малым - смиренно произнёс Себхак. Иуну хмыкнул, осклабился.
        - Нехорошо так, Иуну - сурово произнёс Нармер. - У нас же несчастье случилось, а ты смеёшься.
        - Прости, о мой Повелитель - потупился Иуну. - Больше не буду.

…
        - … Вот они, вождь.
        Тутепх вглядывался в подёрнутую пеленой мелкого моросящего дождя серую даль, где один за другим зажигались огоньки костров. Ещё, ещё… Как их много… Очень много.
        Воины передового дозора тоже вглядывались в сгущающиеся зимние сумерки, сжимая в руках луки с наложенными на тетиву стрелами. На миг Тутепхом овладело дикое желание - ночью напасть на вражеский лагерь, пока усталые солдаты спят как убитые. И сделать их таковыми.
        Он закрыл глаза - так вдруг явственно привиделось… Из воды выползают, как змеи, разведчики-пловцы. Короткий взмах руки, и медный стилет вонзается в горло клюющего носом часового. Кто-то подхватывает выпавший из рук убитого тяжёлый лук, натягивает тетиву… А из ночной тьмы уже с лёгким плеском и шорохом выныривают, выскакивают на берег воины, не тратя время на вытаскивание лодок…
        - Вот бы их, как уснут… А? - прервал видение Мкхаи, чуть раздвигая стебли тростника перед лицом. Видимо, ему пришла в голову та же идея. После того, как Тутепха избрали верховным вождём, Мкхаи занял его прежнее место и теперь командовал силами нома Розового Лотоса.
        - Нет, Мкхаи - помедлив, вздохнул Тутепх. - Не удастся. Луна сегодня никакая.
        - Ну а если перед самым рассветом? А?
        - Перед рассветом, говоришь… Кто-то из часовых непременно поднимет шум. И тогда мы поменяемся местами - Нармер будет бить нас на берегу, при высадке. Прижмёт к воде и уничтожит, потому как у него почти в полтора раза больше людей.
        - Ты прав - подумав, кивнул Мкхаи. - Прости, что отвлёк тебя от твоих мыслей.
        - Ладно - чуть улыбнулся Тутепх. - Значит, так. Твои посты отсюда до Полосатого плёса. Заграждения?..
        - Поставили так, что о них не знают даже рыбы. Двадцать четыре троса в руку толщиной.
        - ДобрО. Но часовым следить в оба!
        - Всё понятно. Не беспокойся!
        Ну ещё бы не понятно. Если бы вражеским лазутчикам удалось за ночь обнаружить и перерезать натянутые под водой тросы, это был бы роскошный подарок Нармеру. И весьма неприятный сюрприз воинам Земли Папируса.
        - Хорошо. Справа от тебя Ясте, слева Теш. Бойцов накормил?
        - Да, уже.
        - Очень хорошо. Боюсь, завтракать не придётся.
        В быстро сгущающейся тьме угадать выражение лица было уже невозможно, но голос выдал Мкхаи.
        - Ты думаешь, они начнут ещё до рассвета? Не помолившись?
        - Не знаю, как насчёт молитвы, но насчёт "до рассвета"… Я бы на месте Нармера сделал именно так.
        Сзади бесшумно возникла фигура старшего охранника. Тутепх усмехнулся.
        - Я так привык к вам, ребята, что даже не представляю, что буду делать, когда всё закончится. Может быть, Совет согласится, чтобы вы помогали мне в кузнице?
        - Там твой отец просит уделить ему немного времени - чуть улыбнувшись, ответил страж.
        - Отец? - Тутепх встал - Зовите, разумеется.
        Старый Тигами появился, одетый в боевые доспехи, но без оружия. Подошёл к сыну вплотную.
        - Что случилось, отец?
        - Что случилось… - неожиданно рассердился старый кузнец - До чего ты стал великий - уже родной отец должен иметь веский повод, чтобы попасть к тебе на приём!
        - Да ладно, ладно, не злись - засмеялся Тутепх. - Давай присядем.
        Они разом сели.
        - Всё-таки ты зря пошёл, отец. Твоего года рождения мы не призывали.
        - Моего года… - снова проворчал Тигами. - Для того, чтобы биться с врагом, важны крепкая рука и верный глаз, а не год рождения. Я ещё многим молодым…
        - Понятно - улыбнулся Тутепх.
        - Не думаю, что у тебя чересчур много воинов, чтобы выбирать.
        Снова помолчали. В сгущающейся темноте уже невозможно было разглядеть выражение лица собеседника - только смутное пятно с тёмными пятнами глаз и рта.
        - Где Ави? - вновь подал голос Тигами.
        - Ави я услал на протоку. Там застава в три сотни копий, самая дальняя.
        Тигами хмыкнул.
        - Обидел парня.
        - Зато точно будет жив! - отрезал Тутепх.
        Старый кузнец тяжко вздохнул.
        - Ты прав, Тутепх. Хоть кто-то…
        - Ого! Это ты о чём, отец? Это ты брось!
        - Да нет, сынок… - глухо произнёс Тигами. - Всё может быть. Или ты, или я, или оба. Уж мне ли не знать, что такое война.
        - Прекрати, отец. С таким настроением в бой не идут.
        - Со всяким идут… Да ты не бойся, сынок. От таких мыслей рука только злее рубит. Ладно, извини, что отвлёк от твоих великих дел. Пойду я.
        Старый кузнец уже повернулся, но Тутепх спросил вдогонку:
        - Ты чего приходил-то, отец?
        - Зачем? А ещё вождём тебя выбрали эти олухи! - опять рассердился Тигами. - Тупой, как все топоры твоей же ковки!

…
        - Да даруют нам грозная Нейт и покровитель наш небесный Гор победу над презренными болотниками! И да услышит нас великий Ра! Прости нас, о Ра, что не дождались твоего появления во всём блеске и величии, но такова необходимость. Пусть восход твой уже озарит нашу победу! И да услышит наши молитвы сам величайший из величайших Нун, отец всех богов!
        Красиво говорит, подумал Нармер. Определённо умный малый, Себхак не ошибся. Вон как старается, даже Нуна приплёл до кучи… Надо как-то продвинуть парня, помочь… Такие люди нам во как нужны… А то встречаются ещё среди жрецов отдельные, ставящие правильность древних обрядов выше, чем интересы Повелителя и всей Земли Пчелы.
        Итенну между тем уже взмахнул рукой с зажатым длинным жертвенным стилетом, и связанный козёл только коротко взмемекнул, дёрнулся и затих. Воины, как солдаты, так и ополченцы, столпившиеся в отдалении, взирали на обряд с почтением и опаской. Где это видано - подобный обряд совершать ночью? Но, впрочем, жрецам видней… Раз вершат, наверное, можно?
        Жрец ещё что-то там говорил, но Нармер уже думал о другом.
        - Себхак… - негромко позвал он.
        - Я тут, Повелитель - так же негромко ответил "ночная гиена" из-за плеча.
        - Я со своими людьми выхожу сейчас. Ты, Иуну, Нефрен и другие выступите за полдекана до рассвета. Каждый из вас знает, что делать. Ты - главный.
        - Да, Повелитель.
        - Битву начнёте без меня. Я чуть задержусь.
        Себхак помедлил, прежде чем ответить.
        - Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Нармер.
        - Определённо знаю.

…
        Солдаты надвигались сплошной стеной щитов, ощетиненной частоколом копий. Они шли молча, уверенно и страшно, сотрясая землю топотом - тумм… тумм… тумм… Вот передние из них вошли в воду, вот они в воде по колено… по пояс… по грудь… Волны Хапи сомкнулись над головами солдат, но задних это нисколько не смущает, они даже не сбавляют шаг - тумм… тумм… тумм… А из воды, уже на этом берегу, вновь появляются головы в стёганых шлемах, обшитых деревянными пластинами, грозно блестят медью узкие жала копий…
        - …Вставай, Тутепх! Слышишь?
        Тутепх проснулся разом, как будто вынырнул из мутной давящей толщи сна.
        - Что такое, Кемнеби?
        - Тутепх, передовой дозор говорит - у проклятого Нармера идёт молитва, как будто перед атакой.
        - Сейчас? Ночью?
        - Да, вождь.
        Тутепх уже натягивал жёсткий панцирь крокодильей кожи.
        - Так. Быстро к Тешу и Ясте, пусть удвоят наряды по всему берегу. Бойцов разбудить, пусть готовятся. Всем остальным командирам ко мне. Быстро, быстро!
        - Да, Тутепх!

…
        Молодые щенки повизгивали, играя, и мешали слушать ночные звуки саванны, но старая гиена не вмешивалась - пусть их играют, есть бы только не просили…
        Вдалеке возникло неясное движение, и спустя несколько мгновений ветер донёс до гиены характерный запах, не оставлявший никаких сомнений - на охоту в саванну вышли люди.
        Старая гиена рыкнула на малышей, и те мгновенно притихли. Вся стая замерла, принюхиваясь и прислушиваясь. Люди старались идти тихо, не переговариваясь меж собой даже шёпотом, но людей было много, очень много, и ночную саванну наполнили неясные слитные звуки, в которых смешалось дыхание и звуки шагов многих тысяч.
        Старая гиена издала короткий звук, и вся стая разом снялась, уступая дорогу людям - самым опасным и непонятным хищником из всех известных. Да, они не обладают ни силой льва, ни быстротой гепарда, ни выносливостью гиены, эти странные двуногие существа. Зато у них имеются длинные острые палки, и хуже того - маленькие острые палочки, которые способны достать издали любого, кто подвернётся на пути человека. Они страшно хитры и непредсказуемы для звериного ума, эти люди. А уж когда они охотятся стаей - берегись! Старая гиена была мудра, и всегда уводила своих, едва обнаружив вблизи людей и их прихвостней-собак, заменявших людям отсутствующее чутьё.
        Но сегодня, похоже, случай особый. Когда люди выходят на охоту вот такой огромной, непомерно огромной стаей, это означает одно - они вышли охотиться на себе подобных, и никак иначе. И это значит, что в ближайшее, самое ближайшее время у сородичей старой гиены будет изобилие еды. С живым человеком лучше вблизи не встречаться, верно, зато мёртвые люди очень даже вкусны. Так что надо всего лишь немного подождать.
        Колонна солдат двигалась молча, шагая не в ногу, чтобы слитный шаг не выдал их шумом. На плечах солдаты несли челны, в которые были сложены щиты и оружие. Сбросить лодку с плечь наземь и достать оружие - дело мгновений, так что это не опасно.
        Нармер шёл в строю, как все, подставив плечо под тяжесть челнока, вместе со своими верными телохранителями. Он мог бы, разумеется, идти налегке, и никто не сказал бы ни слова, ни звука. Но это недостойно воина и командира. Командир не должен требовать от других того, чего не может сам.
        Да, это тогда, возле навеса у верфи, эти лодки казались довольно лёгкими. А сейчас, после десяти тысяч шагов, они кажутся вытесанными не из дерева, а из камня. Надо было велеть сделать их ещё легче, вот что… Хотя нет, тогда они стали бы чересчур хрупкими.
        Справа и слева неясными тёмными тенями двигались группы боевого охранения. Всё предусмотрено до мелочей. Вот и тёмно-зелёные юбки у солдат гвардии не зря такие - белые юбки видны издалека даже безлунной ночью. И собак они тоже на сей раз не взяли - не хватает ещё, чтобы какой-то бестолковый пёс сорвал операцию своим лаем.
        Нармер зашипел, бросив лодку и прыгая на одной ноге - больно зашиб большой палец на ноге, споткнувшись о камень. Проклятье, надо же, как больно… Как бы ноги не переломать, ни зги не видно… А ведь до рассвета осталось не больше декана.
        - Нужна помощь, Повелитель? - рядом возникла могучая фигура начальника охраны.
        - Всё в порядке… В строй, все в строй! Время на исходе…
        Нармер снова занял прежнее место, подставив плечо под груз. Находиться в строю вместе со всеми ещё и очень полезно, так как позволяет по самому себе определить, насколько устали воины и на что он, их командир, может рассчитывать.

…
        Ави сидел в челноке, вглядываясь в темную массу кустов на левом берегу протоки. Вода тихонько журчала, обтекая лодку, стоявшую на якоре, и якорный просмолённый трос натянулся. Да, левый рукав Хапи здесь широк, и вряд ли найдётся лучник, способный пустить стрелу на другой берег. Но до середины протоки вполне может достать тяжёлый боевой лук, так что надо быть начеку.
        Неподалёку на воде темнели другие челны, и так же неподвижно и молча всматривались в прибрежные заросли воины сторожевого отряда.
        Ави был зол и обижен донельзя. Это Тутепх засунул его в этот строжевой отряд, и Ави ни мгновения не сомневался, зачем. Чтобы уберечь родственничка-молодожёна, и никак иначе. Все воины будут биться с врагом, а он будет тут, сторожить воду… Да какой дурак сюда полезет! Если даже не брать во внимание крокодилов, переплыть такую протоку в полном боевом, со щитом и копьём немыслимо. Надо брать козий мех, привязывать к нему оружие, и плыть голым. И один воин, стоя в челноке, может расстрелять полсотни плывущих, и ещё столько же загарпунить копьём! Нет, они хоть и гады ползучие, но не дураки, эти солдаты… Никто сюда не сунется… И потом в Буто все будут хвастать своими боевыми подвигами, а он, Ави, будет молчать, как дерево. И все будут ухмыляться. Перед Мерит будет стыдно!
        Небо на востоке начало сереть, предвещая скорый рассвет - Хепри проснулся и уже раздувал свой очаг. Должно быть, и Мерит уже раздувает свой, на пару с мамой… Какая она чудесная девушка, и как он её любит! Вот только как-то они поладят с мамой, вопрос… Нет, надо что-то думать насчёт своего дома… Да, ведь ещё и долг отдавать…
        Стрела с тупым звуком ударила его в грудь, но толстый доспех из кожи бегемота - тоже подарок Тутепха, кстати - выдержал удар, ослабленный расстоянием, без труда. Зато рядом сидящий боец вскрикнул и вывалился из лодки, канув в воду камнем, и захрипел, хватаясь за горло с торчащей стрелой, пожилой рулевой. Ещё несколько стрел с сухим стуком впились в дерево борта.
        - Тревога!
        На правом берегу хрипло заревел боевой рог, поднимая заставу. А весь левый берег уже шевелился, будто громадное лежбище крокодилов, и в точности как крокодилы, в воду Хапи с берега соскальзывали длинные хищные челноки, и вражеские бойцы прыгали в них с ходу, устремляясь на правый берег. Не может быть!
        - Бей их, бей!
        Воины уже стояли в лодках в рост, стреляя из луков. Кормщики обрубали якорные тросы - некогда, некогда выбирать якоря! - и гребцы разворачивали свои лодки навстречу вражеским. Ави тоже натянул тетиву и выпустил свою первую стрелу. На! Получай! Получайте, гады!
        Пела тетива лука, и пело сердце Ави. Нет, зря он обижался на Тутепха! Тутепх настоящий великий вождь, он видит вглубь. И он знает, кого послать на самый ответственный участок. И Ави докажет, что Тутепх не ошибся в выборе. На! На ещё! На, получай!
        Сразу две стрелы ударили в грудь, отбросив Ави назад, но отлично выдубленная бегемотовая шкура и на этот раз выдержала. Вот только лук булькнул в воду и поплыл по течению. Ох, жалко-то как, замечательный лук…
        Впрочем было уже не до лука. Ладьи стремительно сходились, и гребцы, и лучники хватали копья и боевые топоры. Треск дерева, дикие вопли и хрипы огласили водную гладь, убитые и раненые посыпались в воду дождём.
        - Бей!!! А-а-а-а!!!
        Ави изо всей силы ударил своим копьём, но высокий, жилистый вражеский солдат в крокодильем панцире и странной тёмно-зелёной юбке отбил его удар и в ответном выпаде достал Ави. Хруст рёбер, резкая боль - если бы не доспех, остриё вражеского копья уже торчало бы у Ави из спины. От удара Ави вылетел за борт, в воду, уже кишевшую ранеными, барахтающимися в розовой пене. Уже захлёбываясь, Ави судорожно ухватился за борт лодки - своей? чужой? - попытался подтянуться. Последнее, что он увидел, было узкое медное остриё копья, летящее ему прямо в глаз.
        И это было всё, что он успел увидеть.

…
        - Быстрей, быстрей, не задерживаться!
        Солдаты выскакивали на берег, отпихивая лодки, и те плыли по течению, освобождая место новым. Пусть плывут, не жалко. Потом, как всё закончится, можно будет подобрать их в камышах.
        Если всё закончится так, как задумал он, Нармер. Ну, а если нет… Тогда тем более не стоит беспокоиться о лодках.
        Повсюду на берегу валялись трупы. Разумеется, застава из трёх сотен болотников не смогла оказать серьёзного сопротивления двенадцати тысячам "зелёных юбок", гвардии Повелителя. Нармер усмехнулся. Нет, не зря он не говорил никому о своём плане до последнего. И о том, зачем нужны такие лёгкие и непрочные лодки… Если бы этот Тутепх догадался, его, Нармера, встретила бы на берегу не хилая застава, отнюдь. А впрочем, рано радоваться. Ещё ничего не кончено!
        - Переправа закончена, Повелитель!
        - Хорошо! Стройся! Бегом марш! Быстрее, быстрее!
        Да, иначе как бегом не успеть. Потому как болотники непременно успели выслать гонца, и как только он добежит, эффект внезапности будет утерян. Нельзя давать болотникам время перестроиться и встретить гвардейцев Нармера как положено. К тому же основные силы Земли Пчелы уже должны начать сражение, и дорог каждый миг.
        - А ну, не растягиваться!
        Нармер тоже бежал в окружении своих верных телохранителей, и на левой руке у него висел тяжёлый щит, на поясе - длинный медный кинжал, за спиной боевой топор, а в правой - боевое копьё с трёхгранным узким наконечником, способным пробивать кожаные доспехи. Да плюс панцирь из кожи матёрого крокодила… Командир не должен делать себе поблажки, это вдохновляет солдат порой лучше всяких речей.
        Очаг Хепри уже вовсю пылал на востоке, и сияющая ладья Ра вот-вот должна озарить всю землю своим ликующим светом. От вчерашней беспросветной хмари сегодня осталось только несколько маленьких полупрозрачных облачков.
        А впереди сквозь топот и разгорячённое дыхание солдат уже явственно различался шум битвы.
        - А ну, поднажми! Быстрей, быстрей, последний рывок!

…
        - А-а-а-а-а-а-а-а!!!
        Звон и лязг меди, сухой треск сталкивающихся древок копий и топоров, тупые звуки ударов по живому, вопли и хрипы - казалось, все звуки битвы слились вот в этом непрерывном, нескончаемом «а-а-а-а-а-а». Враги напирали бешеным живым валом, но так и не смогли оттеснить воинов Земли Папируса подальше от берега, чтобы реализовать свой численный перевес. И вооружены нападающие были как попало - копья разной длины, почти сплошь с кремнёвыми наконечниками, и ещё гарпуны из рога, будто не на войну собирались ребята, а на рыбалку. А кое у кого и просто заострённые колья, честное слово! И даже топоры у большинства были кремневые. Да и выучки никакой у вражеских бойцов пока что-то не видно - селяне селянами, машутся кое-как. Если так пойдёт и дальше, дела Нармера плохи, очень плохи.
        Перед Тутепхом возникла радостно-ощеренная физиономия Мкхаи.
        - Вот это и есть те самые знаменитые солдаты Нармера?! Тьфу!
        - Боюсь, это ополчение! - проорал в ответ Тутепх. - Солдат Нармер приберегает напоследок, когда мы выдохнемся!
        - Путь бережёт до последнего! Как только покончим с этими олухами, мы ими займёмся! И солдатами, и самим Нармером!
        - Тутепх! Тут гонец с заставы! - лицо старшего охранника было перекошено от напряжения. Что такое?!
        - Вождь! - гонец задыхался от быстрого бега. - Беда! Там… там… Солдаты Нармера перешли реку!
        - Как перешли?!! - Тутепх схватил парня за грудки. - Почему?!! Где застава?!!
        - Все…Все убиты! - парень едва стоял на ногах. - У них… У них с собой были лодки, Тутепх! Их много, очень много!
        - Какие лодки?!! - окончательно рассвирепел Тутепх. - Откуда?!!
        - Они принесли их с собой, вождь!
        - Что ты несёшь?!!
        Действительно, парень бредит. Как можно протащить лодки через саванну? На катках? Это сколько же надо возиться? Нет, это немыслимо!
        - Вот они, вот!!! - заблажил вдруг парень не своим голосом.
        Тутепх перевёл взгляд туда, куда указывал трясущейся рукой гонец, и похолодел. Колонна солдат, одетых в зелёные юбки - все остальные солдаты, как уже понял Тутепх, носили белые - приближалась бегом, на ходу перестраиваясь, разворачиваясь из походного в боевой порядок.
        - Сетумн! Всех твоих людей к бою! За мной!!
        Да, Сетумн - это был резерв, на всякий такой вот случай. И случай не замедлил явиться. Ладно, мы ещё повоюем!
        - А-А-А-А-А!!!
        Непрерывный слитный вопль ещё усилился, и Тутепх увидел, как на берег из челноков, идущих буквально борт-о-борт, валом валят новые вражеские силы. Обшитые кожей щиты, крокодильи панцири и сверкающие медью узкие жала копий. Ни одного каменного наконечника. Вот они и подоспели, те самые солдаты. Как вовремя… Вот теперь будет по-настоящему трудно.
        - За мной!! Бей их!!!

…
        - Вперёд, мои славные воины!! Бей их!!!
        - А-а-а-а-а!!!
        Гвардейцы врезались в наспех выровненный строй болотников, смяв первые ряды, но дальше дело продвигалось туго. Впрочем, Нармера уже окружили верные телохранители, выводя с переднего края битвы. Не дело Повелителю махать топором. Указать цель и увлечь за собой - другое дело, но не более. Ещё не хватает, чтобы какой-то грязный болотник проломил ему череп в этой свалке. Нет, у него, Нармера, ещё полно дел на этом свете. Воевать и умирать - дело солдат.
        - А-А-А-А-А-А!!!
        Рёв битвы резко усилился. Теперь и Нармер видел, как на берег валом валят солдаты, ведомые Себхаком. Очень, очень вовремя, молодец, "ночная гиена"… Да, вот уже болотники шаг за шагом отступают от берега, освобождая место для новых и новых прибывающих солдат. И с этой стороны строй прогибается, смешивается… Ну! Ну же!!!
        Миг перелома, наверное, не заметил никто. Вот только что кипела яростная битва с неясным исходом, а вот уже идёт бойня, массовое убийство проигравших, зажатых в клещи. Чаша весов со стуком легла наземь, и свирепая Нейт приняла своё решение - кому сегодня умереть.
        - Мне нужен Тутепх! Найдите Тутепха, живым или мёртвым! И гораздо лучше живым!

…
        - А-А-А-А-А-А!!!
        Тутепх рубил направо и налево, отбивал и ловил удары, уже понимая - всё… Он не видел того, что у него за спиной - некогда было обернуться даже на миг - но резко изменившийся тон этого непрерывного «А-А-А-А-А-А» безошибочно подсказал ему - всё кончено. Нет, ещё немало солдат проклятого Нармера умрут, но исход битвы предрешён. Как и судьба всей Земли Папируса.
        - А-А-А-А-А!!!
        Один за другим падают воины Земли Папируса, так и не сумевшие защитить свою землю, своих родных и близких… И не они виноваты в том. А виноват Тутепх, потому как он вождь, и он не сумел, не смог… Кто мог предвидеть? Да какая теперь разница?! Кому нужны оправдания, если нет дела?
        - А-а-а-а-а!!
        Рёв битвы понемногу спадает, как воды Хапи после половодья. И орут уже в основном враги. Воины Земли Папируса умирают молча.
        - А-а-а-а!
        Падают последние телохранители, защищающие его, Тутепха, теперь уже совершенно бесполезную жизнь. Однако, как крепко бьются эти, в зелёных юбках… Если бы тогда в Калёной Лощине были такие вот солдаты, вряд ли Тутепху удалось бы обойтись двумя сотнями своих убитых…
        Сильнейший удар в затылок выбил сноп искр из глаз Тутепха, и наступила тьма…

…
        Солдаты удерживали на коленях рослого и крепкого болотника, привязанного к копью за руки, так, что копьё служило перекладиной, лежащей на плечах. Нармер внимательно разглядывал его. Да, вполне… достаточно одного взгляда, чтобы понять - это настоящий вождь.
        - Я счастлив приветствовать тебя на СВОЕЙ земле, Тутепх, сын Тигами. - улыбнулся Нармер.
        - Не могу сказать о себе того же - болотный вождь смотрел Нармеру прямо в лицо. - И потом, разве это ТВОЯ земля?
        Да, глаза… Какие глаза… Как будто это Нармер стоит на коленях, а не наоборот. Самое интересное, что ещё утром это было вполне вероятно. Но прошлое стало настоящим, а будущее есть только у одного из них. У него, Нармера.
        - Ну разумеется, МОЯ. Отныне и навеки. Моя и моих потомков.
        - Ты так уверен? - в свою очередь усмехнулся Тутепх разбитыми губами.
        - Я вижу, это, - Нармер обвёл рукой поле боя, где солдаты бродили среди лежащих вповалку тел, подбирая своих раненых и добивая чужих, - тебя не убедило? Ну хорошо, я с удовольствием послушаю твои возражения. Устные, разумеется, потому как делом ты возразить уже ничего не в состоянии.
        Нармер откровенно забавлялся. А что? Храбрый парень, ничего не скажешь. Сейчас ему, Нармеру, даже в чём-то симпатичный. А ещё утром этот человек внушал страх. Потому что МОГ.
        - Ну что же, слушай, раз желаешь - снова усмехнулся Тутепх. - Наш народ, народ Земли Папируса, привык жить по древнему закону. СПРАВЕДЛИВОМУ закону, если тебе знакомо такое слово. Каждый имеет то, что имеет, и все равны перед богами и законом…
        - Так было, Тутепх - перебил его Нармер. - Но так больше не будет. Отныне на этой земле будет новый порядок - все люди делятся на господ и рабов.
        - И какие же боги сказали тебе это?
        Жёсткая усмешка наползла на лицо Нармера.
        - При чём тут боги? Это говорю я, Нармер, первый Повелитель всей страны Кемет!
        ЭПИЛОГ
        Ночная прохлада и сырость пробиралась сквозь ворох тростника, и Гы окончательно проснулся. В животе привычно заурчало. Некоторое время юродивый сопел, почёсываясь, потом завозился, расталкивая своё лежбище, и выбрался наружу. Он всегда просыпался перед рассветом - и от голода, и от какого-то внутреннего чувства. И это чувство позволяло ему каждый день испытывать маленькую радость, встречая восход солнца.
        Раздвигая тростники, Гы вышел на открытое место и замер. На юге, откуда сегодня дул ровный сильный ветер, поднималось от земли невиданное чёрное облако, будто кто-то зажёг громадный костёр.
        Неизвестно, сколько бы юродивый стоял и смотрел, поражённый необычным зрелищем, но тут его внимание привлёк шум, донёсшийся от протоки. Грубые мужские голоса орали и улюлюкали, подбадривая сами себя. Гы сорвался с места и засверкал грязными пятками, с ходу врезаясь в стену камышей.
        Когда Гы выбрался на открытое место, его взгляду открылась новая невиданная картина. Узкий челнок, в котором сидели две девушки и мальчик, преследовала большая лодка с шестью вооружёнными мужчинами. Девушки изо всех сил гребли короткими вёслами, и Гы вдруг узнал них те самые чудные видения, явившиеся ему много-много дней назад. Да, точно!
        Челнок между тем выскочил из устья протоки на морской простор, и преследуемые, бросив вёсла, начали споро поднимать мачту, укрепляя её растяжками. Оставшийся без гребцов челнок резко сбавил ход.
        - Стоять! Не уйдёте! Ату их! Улю-лю-лю! - орали преследователи, изо всех сил гребя вёслами. Впрочем, здоровенная тяжёлая лодка двигалась довольно неспешно, неохотно уступая усилиям шестерых - такому судну полагались две дюжины гребцов, не меньше.
        Преследуемые наконец справились с мачтой. Широко развернулся парус, растянутый между верхней и нижней реями. Челнок резво взял с места, на глазах увеличивая отрыв от преследователей.
        - Стреляй, Иаби! Стреляй, уйдут!
        Один из гребцов бросил весло, встал во весь рост, поднимая тяжёлый, в рост взрослого мужчины, тяжеленный лук. Медленно, плавно натянул тетиву…
        - Бей, не тяни!
        Стрела со свистом улетела к цели. В уходящем в открытое море челноке вскрикнули. Гы ощутил чувство, ранее ему неизвестное. Так нельзя, нельзя!
        Гы оглянулся и увидел торчащую из песка большую раковину. Выдернув её и даже не стряхнув песок, он замахнулся и изо всей силы запустил раковиной в большую лодку, как раз проходившую мимо него в каких-то пятнадцати шагах. Воин, уже вновь натянувший тетиву, получил неожиданный удар по голове, и стрела ушла в никуда.
        - Демоны! Что это ещё за урод?!
        Лучник выдернул из колчана новую стрелу и выпустил её не целясь - с пятнадцати шагов промахнётся только слепой. Стрела ударила Гы в грудь, повалив на мокрый песок, и спустя мгновение он ощутил сильную боль. Зачем?
        - Всё, командир, нам их не догнать.
        - А, пёс! Ладно, давай к берегу…
        Лодка тяжело вошла в прибрежный песок, остановилась. Солдаты один за другим выпрыгивали на берег, отряхивались, не обращая внимания на корчившегося неподалёку юродивого.
        - Я этим олухам выпишу по двадцать палок! Ведь сказано было - от лодки далеко не отходить!
        - Да, вшестером на такой посудине вряд ли кого догонишь. Да пёс с ними, командир. Подумаешь, две девки и пацан, невелика добыча. Вот сменимся, пойдём в Буто, там этого добра сколько хочешь!
        - Не, но как они проскочили, а? Ничего не боятся здешние девки!
        - Не приучены ещё к порядку потому что.
        - Ничего, мы приучим!
        Взрыв хохота.
        - Ну ты хоть попал, Иаби?
        - В одну попал точно. А во вторую помешал этот придурок. Кстати, где он?
        - Да вон лежит! Держит твою стрелу, нипочём не отдаст!
        Новый взрыв хохота. Солдат, что стрелял из лука, приблизился к лежащему на песке Гы. Юродивый тяжело, хрипло дышал, держась за древко руками.
        Иаби вынул из-за спины топор, обошёл лежащего и одним коротким ударом обуха в темя добил несчастного. Выдернул стрелу из разом ослабевших пальцев, пошел к воде и прополоскал наконечник от крови. Сунул в колчан.
        - Ладно, нечего тут торчать! - подал голос командир. - В лодку! Надо будет натянуть поперёк протоки верёвку, вот что. А то ещё кто-нибудь проскочит…

…
        - Больно…
        Мерит облизала сухие побелевшие губы.
        - Потерпи, Мерит. Потерпи, сестрёнка.
        - Пить…
        - Нельзя тебе пить, родненькая, никак нельзя.
        Мерит дышала трудно и часто. Ако, сидящий на руле, смотрел на неё огромными сухими глазами. Сидха закусила губу до крови. Стрела попала Мерит в живот, и было ясно, что она уже не жилец.
        - Не…удалось… - вновь облизала губы Мерит.
        - Чего? - наклонилась к сестре Сидха.
        - Пожить…не удалось… - Мерит застонала. - Никого… не осталось. Ави… отец… и Тутепх тоже… и мама…
        - Ты не говори так, Мерит. Береги силы.
        - Зачем… они…теперь? - Мерит повела уже мутнеющими глазами. - Тебе… всех… хуже. Потому что… живая… осталась…
        Тело Мерит слабо выгнулось и обмякло, глаза остекленели.
        - Мерит! Сестрёнка!
        Кровь из прокушенной губы стекала по подбородку, но Сидха не замечала этого. А вот слёз не было. Похоже, все слёзы остались в Буто.
        Женщина перевела взгляд на берег, уже превратившийся в едва заметную полоску на горизонте. А ещё дальше поднимался громадный чёрный столб дыма. То, что недавно ещё было родным городом Буто, стало чёрным дымом. Всё, что составляло прежнюю жизнь, стало дымом.
        - Сидха… - наконец решился Ако - Не молчи. Ты плач, ага?
        - Я не могу - неожиданно жёстко произнесла Сидха. - И тебе не советую. Нам теперь никак нельзя плакать, Ако. Нам теперь будет по-настоящему трудно.
        Она оглядела челнок.
        - Давай-ка завернём её, Ако.
        Вдвоём они завернули тело Мерит в её же покрывало, которое невесть как успели прихватить из дому. Поднатужившись, женщина перевалила тело, ставшее вдруг почему-то невероятно тяжёлым, через борт, и Мерит с плеском исчезла в волнах. Покрывало ещё какое-то время призрачно белело в глубине, и Сидхе страшно хотелось туда, к сестре… Но толчок в животе вновь остановил её.
        - Мы же идём в Ханаан, да? - похоже, Ако не в силах был выносить жуткого молчания.
        - Да, Ако.
        - Мы дойдём, Сидха. Вот увидишь - как можно более уверенно заявил мальчик.
        Она медленно повернула к нему лицо.
        - Даже если мы не дойдём, Ако, это гораздо лучше, чем жить в бывшей Земле Папируса, где теперь властвует новый звериный порядок.

12.07.07 Челябинск