Александр Конторович
        Проводник
        * Аннотация:
        История создания управления В2
        - Кельнер! Ещё пива!
        - Да, мой господин.
        Четвертая кружка... Ладно бы хоть пиво приличное было. Да где его здесь взять? Так ведь и у немцев оно тоже далеко не везде одинаково хорошее. Или это я уже к Берлину привык? Так сказать - избаловался? Наверное... А что ещё мог себе позволить простой служащий военного министерства, к тому же и не военнообязанный? Пиво, ибо ни на что более существенное скромной зарплаты не хватает. А выглядеть белой вороной среди сослуживцев я отучился уже давно. Точнее - отучили. И правильно сделали, между прочим. Не один такой умник на мелочах погорел, бывали, знаете ли, случаи, да... Мне вот повезло, продержался долго. Но всему приходит конец, вот и сейчас всей спиною ощущается холодок.
        Связь... Большинство провалов происходит именно по этим причинам. Но как? Последнее время и так все контакты были сокращены до минимума. Разве что в крайнем случае? Да, вполне вероятно. А то я так бы и сидел, как мышь под веником, никто и не отыскал бы никогда. Видимо, на фронте положение совсем хреновое, раз дали команду на такие действия. Ну, надо думать, им там виднее. Хотя и с моей колокольни тоже кое-что разглядеть можно.
        Немцев приперло - и приперло здорово. Уже не так задирают носы бравые военные, не слышно в речах сослуживцев былого оптимизма. Война... третий год уже, это как-то способствует здравому осмыслению происходящего. А грохот разгоняющегося 'парового катка' не слышат разве что совсем тугоухие обыватели. Вот для того чтобы подкинуть дровишек в топку этого самого катка, и вспомнило далекое петербургское начальство про скромного письмоводителя. Вспомнило - и озадачило.
        Не то чтобы задача была совсем уж невыполнимой. Сделать можно. Только вот с большой вероятностью накрывалась вся легенда о скромном письмоводителе. Скопировать ключи от сейфа - полдела, тем паче, что данную операцию уже удалось провернуть ещё в прошлом году. Подвернулась возможность, что ж было делать-то? А вот скопировать документы... это уже вопрос не праздный. И времени на это ушло предостаточно. Вот и не удалось уйти тихо. Наверняка кто-то заметил. И хотя никаких явных улик не было, однако же, наблюдение за собою я засек. Причём достаточно профессиональное. Ненавязчивое и очень внимательное. Ясное дело, прямых подозрений против кого-то конкретного у контрразведки нет. А брать за цугундер всех подряд - можно спугнуть истинного виновника всего происшедшего. Вот и смотрят. Пока осторожно и незаметно. Сейчас агенты контрразведки будут наблюдать за тем, кто, когда и с кем выйдет на связь - ведь скопированные документы куда-то же надо девать? Иначе пропадает весь смысл операции. Пусть похищенные данные и являются самыми свежими, но ведь и они имеют, так сказать, срок годности. А перемещать дивизии
на фронте, исходя только из предположений т ы л о в и к о в, никто не станет.
        Но уходить надо. Ибо после всего случившегося смысла сидеть здесь и далее - никакого нет. Всё, накрылась легенда. Хорошая, надо отдать должное, конструкция была. А ведь кто-то над ней работал, сил, небось, немерено положил. Вот и продержался я на этом месте так долго...
        Делать, однако, нечего - дал сигнал. Как это, в своё время, и предусматривалось. Мол, задание выполнено, документы получены, обнаружил наблюдение. Прошу срочной эвакуации.
        И ответ себя ждать не заставил. Прямо в квартиру письмо подсунули. Как? А бог весть...
        Инструкции, несмотря на эзопов язык, были вполне понятными.
        Прибыть в этот городок, прийдти в пивную, заказать пива и ждать проводника.
        Осталось дело за малым - незаметно исчезнуть. А учитывая наружное наблюдение, сделать это было весьма непросто. Пришлось вспомнить старое и, используя давно забытые навыки, лезть в пыли по чердаку. Переползать на соседнюю крышу, тихо переодеваться в чистое платье и быстро топать на вокзал. Удалось ли всё сделать тихо?
        Пока что хвостов, вроде бы, не видно. Но, учитывая уровень слежки ещё в Берлине, надо думать, что и местные задействуют далеко не вчерашних школьников. Хотя здесь-то их откуда взять?
        Поставив кружку на стол, Ролдугин осмотрелся по сторонам. Вечерело, и поэтому в пивной прибавилось посетителей. Прямо у стойки сидела компания юнцов - не иначе, студенты или учащиеся старших классов. Пришли они недавно и вели себя, на удивление, тихо. Совсем рядом с капитаном сидели двое пожилых мужчин - совершенно седые немцы, похоже, что отставные военные. Они негромко переговаривались, рассматривая лежащие перед ними бумаги.
        Эти пришли почти одновременно со мною, отметил Ролдугин. Сидят, в бумаги свои зарылись и ничего по сторонам не видят. Наблюдение? Не факт...
        Троица молодых парней (странно, что не на фронте, возраст-то вполне подходящий) оккупировала столик в дальнем углу и о чем-то оживленно переговаривалась. Компания вела себя шумно, внимания ни на кого не обращала. Нет, это точно не наблюдение, парни меня и не видят-то толком. Уйду - и не заметят. Не они.
        Подтянутый высокий немец. Щеточка усов, бакенбарды. Наглухо застегнутый сюртук, стальной взгляд. Сидит, словно кол проглотил. В глазу монокль поблескивает. Давно уже тут сидит, ещё до того как я появился. Перед ним четыре пустых пивных кружки, пьет, стервец, пятую. Как только ещё не лопнул? Хотя пару раз выходил, надо думать, что в туалет. Оттого и сидит спокойно. Офицер? Разве что отставной или по ранению в запасе. Сколько ему? Двадцать пять... или около того. Нет, этот тип тут не по мою душу сидит.
        Парочка солдат в углу. Ну, да, где-то здесь госпиталь присутствует. А эти двое, наверняка, из команды выздоравливающих.
        Ещё какие-то люди входят и выходят, но надолго никто не задерживается.
        Так, что-то делать уже пора. Сидеть здесь и дальше? Смысл? Проводник так и не появился. Плохо. Нет никаких шансов, что он до вечера появится здесь. Стало быть, надо уходить самому. Как - вот это уже другой вопрос. Но ничего другого мне не остается. Ещё день - и моё отсутствие дома будет обнаружено. И немецкая контрразведка совершенно точно поймёт, кого им надобно отловить. Для начала они дадут мои приметы, вполне возможно, что и фото, по вокзалам и погранпостам. Уже с завтрашнего дня меня станут искать весьма плотно и тщательно.
        Вариантов нет, надо уходить. Найти здесь гостиницу, переночевать... а потом? Других вариантов отхода у меня нет. Разве что переть через границу самым нахальным образом? Не вариант, там и отловят. Или подстрелят.
        Ладно, будем думать утром.
        - Кельнер! Примите...
        Рассчитавшись за пиво, капитан подхватил свой портфель и поднялся из-за стола. Движение это не привлекло ничьего внимания. Только парочка стариков метнула в его сторону мимолетные взгляды и снова вернулась к своему занятию.
        Вот и выход. Дверь узкая, если будут брать - то здесь... нет, тихо всё. Капитан слегка расслабился, и вспотевшая ладонь отпустила рукоятку браунинга.
        Узкая улочка вела направо, пивная находилась в самом её конце, и идти куда-либо ещё было невозможно. Не лезть же, на глазах у всех, через забор? Не поймут. Благообразный господин - и лезет через забор? Да просто из принципа кликнут шуцмана - и всё, на этом моё путешествие завершится. Нельзя к себе внимания привлекать.
        - Герр Гашке?
        Опа...
        Преграждая дорогу, поперек улицы стояли несколько человек. У некоторых из них в руках поблескивали револьверные стволы. Стоявший впереди неприметный человечек приподнял шляпу, обращаясь к одинокому прохожему.
        Всё... нашли.
        - Вы уверены?
        - Разумеется. Показать вам ваш портрет? И не хватайтесь за оружие - не успеете.
        Топот ног, сзади подходят те самые молодые любители пива. И тоже - с оружием. Понятно, подстраховка, чтобы я никуда не ушел. А вот и та самая пожилая парочка. Что-то они слишком быстро подходят... никак, помолодеть успели?
        Так... срисовали меня ещё на вокзале, надо думать. Сидели в пивной и ждали, когда ко мне подойдёт связной - взяли бы обоих. И эти, молодые и шумные, оттого и не глядели в мою сторону. Им это не нужно, они - силовая группа, а командуют всем эти самые псевдостарички.
        - Что вам угодно, господа?
        - Перестаньте разыгрывать комедию, герр Гашке! Сдайте оружие!
        Всё, это провал. Застрелиться? Не дадут, вон, как у этих ребят стволы подрагивают - ждут любого подозрительного движения. Только шевельни рукой - прострелят.
        - Кто вы такие, господа?
        - Контрразведка, герр Гашке! Вам документы показать? Извольте, - собеседник отогнул лацкан сюртука - там блеснул полицейский значок. - Где документы?
        - Что тут происходит, господа?
        Это ещё кого черти принесли?
        А-а-а... тот самый любитель пива.
        Подразвезло его, всё-таки, изрядно, даже на ногах стоит нетвердо, к стене прислоняется. Но спесь так и прёт!
        - Проходите мимо, добрый господин! - обернулся к нему один из 'старичков'. - Полицейские операции вас не касаются!
        - Я попросил бы вас!- возмущается тот. - Как вы разговариваете с офицером?!
        Всё-таки офицер... даже, наверное, не отставник - ишь как его задело!
        - Ганс, покажите господину офицеру свой жетон... - устало говорит 'старичок'.
        Один из молодых любителей пива лезет в карман и что-то показывает офицеру.
        - А-а-а... ну... понятно! Вдевятером ловить мелких жуликов, конечно, проще, чем полировать брюхом грязь на фронте. Ладно... занимайтесь своими делишками, господа!
        Офицер отмахивается от Ганса рукой, но делает это настолько неуклюже, что попадает ему пальцами по глазам. Тот вскрикивает, наверное, больно оказалось, и роняет на землю свой жетон.
        На секунду все отвлекаются на это действие.
        Ках!
        Ках!
        А в руках у офицера уже блестят металлом пистолетные стволы.
        Сбитые пулями, на землю падают оба 'старичка'.
        - Ложись!
        А ведь он по-русски кричит!
        Не дожидаясь более ничего, Ролдугин ничком падает на землю.
        И вовремя!
        Над его головою тут же противно взвизгивают пули.
        Ну, чтобы не использовать столь благоприятный момент - это надо совсем уж глупым человеком быть! Выдернув из кармана браунинг, капитан удачным выстрелом выводит из игры одного из противников, и тот кулем оседает на землю. Второй, получив пулю в живот, роняет свое оружие и с криками катается по мостовой.
        К-р-р-р...
        Словно коленкор разорвали.
        Стоявших впереди контрразведчиков как метлою смело! Обернувшись назад, Ролдугин заметил, что противников осталось совсем немного. А точнее - двое.
        Полуослепший Ганс и один из любителей пива, судорожно вытаскивающий из кармана револьвер. Тот, как назло, запутался в брюках и никак не желал вылезать на свет божий.
        Но у офицера, по-видимому, кончились патроны. Бросив на землю пистолеты, он выхватывает откуда-то нож и в прыжке загоняет его пивохлёбу под ребро. Вскочив на ноги, капитан приставил ствол браунинга к голове Ганса.
        - Шевельнёшься - и мозги твои будут на стене!
        - Н-н-нет, добрый господин... я молчу, молчу!
        Ках!
        Ганса отбрасывает в сторону, и он тряпичной куклой сползает вдоль стены.
        - Зачем?! - поворачивается к офицеру капитан. - Он был уже не опасен!
        - Да? А на руки взглянуть?
        И в самом деле - из разжатой ладони контрразведчика вываливается револьвер. И когда он только его успел достать?
        - Хорошо, что я смог чужое оружие подобрать, перезарядиться уже не успевал... - офицер поднимает с земли свои пистолеты.
        - Так это вы за револьвером так прыгали?
        - Ну, да. Он на земле лежал - совсем рядом. Ну, и этого, - кивает офицер на зарезанного противника, - попутно обезвредил...
        - Простите, но, если я правильно понимаю, то вы...
        - Правильно понимаете. Проводник.
        - Так отчего же вы тогда...
        - Ждал-то? Ну, а что ж вы ещё хотели, милостивый государь? Эти старики за вами сразу же пришли, а потом уже и вон та троица подтянулась. Они связного ждали и до тех пор, пока вы из пивной не вышли, брать вас не стали бы. А мне надо было понять, сколько их здесь всего. Могло ведь и так быть, что если мы с вами вдвоём вышли бы на улицу - тут нас обоих и спеленали тогда разом. Сейчас мне внезапность помогла, не знали они, что вы не один. А тогда? Иначе все могло получиться-то...
        Петроград, 1917 год.
        Военное министерство.
        - Ваше превосходительство! Прибыл капитан Ролдугин!
        - Просите его ко мне, - поднял голову от бумаг генерал Сомов.
        Закрыв за спиною дверь, капитан сделал несколько шагов вперёд и вытянулся.
        - Ваше превосходительство! Капитан Ролдугин по выполнению задания, прибыл в Ваше распоряжение.
        - Без чинов, господин капитан. Присаживайтесь, - генерал указал посетителю на кресло около стола. - Как добрались?
        - Не без приключений, Виктор Петрович. Был момент - уже отходную читать собирался. Спасибо проводнику - помог.
        - Вовремя?
        - Да еще как! Прямо как чертик из табакерки выскочил! Девять человек немцев-то было, так он семерых покосил! Я только по двоим и успел выстрелить. И потом, как через границу шли - так истинно Ринальдо Ринальдини! По кустам тихо пробирался, веточка ни хрустнула. А я, как медведь, сучьями трещал! Аж пот градом тёк, думал, что услышат немецкие стражники. Но бог миловал - не заметили нас.
        - Тихо, стало быть, прошли?
        - Тихо, Виктор Петрович. Ну, а дальше-то всё проще было. Маршрут проработан был, надо думать. И билеты куплены, и номера в гостинице - всё организовано по высшему разряду.
        Генерал молча покивал, соглашаясь с собеседником.
        - Замечания какие-нибудь?
        - Никаких, Виктор Петрович. Всё было правильно.
        - Ваше мнение, Олег Иванович, очень многое для нас значит! Подумайте ещё раз - всё ли было аккуратно? Мало ли... Сами знаете, тут словечко вырвалось, здесь жест неловкий... вот и подозрение возникло!
        - Нет, Виктор Петрович, всё было в нужную пропорцию организовано. Спутник мой вел себя безукоризненно! Как он офицером представлялся - даже и сам я поверил! А уж видел-то их... Ан, вдругорядь, он уже носильщик! Иной день - служащий банковский. И ведь на него глядя - всему веришь! Немецкий - как родной. И по-французски говорит - никто и бровью не повел. Сам-то я по-французски не силён, однако ж, акцент заметить смогу. Чисто он говорил.
        - Это, Виктор Петрович, для нас вопрос не праздный! Человек сей не вас одного провожал. И впредь дела ему такие предстоят. От того же, как чисто задание своё он выполнит, не одна жизнь зависеть может. Чай, вы не на бал собирались и не на пикник. Сведения важные несли, отечеству нашему весьма необходимые. Немало жизней человеческих от того пресечься могут. Должен я твердо быть уверен в надёжности пути этого. Иначе не могу рисковать, других людей по маршруту сему отправляя. Подумайте ещё раз, Олег Иванович. Не тороплю вас, ибо ответ мне нужен точный и обстоятельный.
        Ролдугин замолчал, мысленно прокручивая в голове подробности произошедшего с ним в последние дни.
        - Нет, Виктор Петрович, никаких таких ошибок не усматриваю. Правильно себя человек это вёл, ничего иного сказать не могу.
        - А что вы его так называете? Или имя его вам неведомо?
        - Ну, не по немецким же бумагам его звать-величать? А иначе он никак не представлялся. Мол, проводник - и точка. Да, собственно говоря, у нас и разговоров-то с ним особых не было. Мне он вопросов не задавал, да и я его ни о чём не расспрашивал. Только когда сделать что надо было, тогда только он рот и открывал. Мол, идем туда-то, там будет то-то и так-то. Меня в данном случае именовать таким-то, а своё имя - в документах прочтёте, там и легенду свою отыщите. Буду всё время рядом, только не очень от вас близко. Сигналы опасности - такие-то. И всё на этом, более ничего не говорил. А как до нужного места дошли - пропал, будто никогда и не было его. Прямо-таки привидение ночное, утра дождавшееся.
        - Так-так-так... Проводник, говорите? Так его все и кличут, между нами говоря. Ну, что ж! - генерал встал, давая понять собеседнику, что разговор закончен. - Ждет вас, Олег Иванович, назначение иное, тоже весьма ответственное. А про господина сего - забудьте, вроде как привидение он и есть. За труды ваши от отечества благодарность в своё время воспоследует, не сомневайтесь. А пока - отпуск вам полагается. Так что заместитель мой, полковник Иванютин, вас уже дожидается. Можете быть свободны, господин капитан!
        - Слушаюсь, ваше превосходительство!
        Петроград.
        Вечером того же дня.
        Квартира генерала Сомова.
        - И что ж ты думаешь, Михаил Николаевич?
        - Даже не знаю, что и сказать... Черт его знает, как оно всё выйти может... Но анализируя последние события, выводы я могу сделать весьма странные. Гости эти... черти бы их утащили. Ты-то сам что думаешь? - гость генерала, хоть и был одет в партикулярное платье, имел офицерскую выправку. А внимательный и властный взгляд серо-стальных глаз выдавал в нём человека, привыкшего к безусловному подчинению окружающих.
        - А что тут думать? Смотри сам, все одно к одному складывается, - генерал стал загибать пальцы на руках. - Заметь, задания выдавались в разное время и для обеспечения проведения разных операций, часто работа шла параллельно, мы проверяли сразу несколько источников. Июнь шестнадцатого года - подготовка флота к ведению набеговых операций. От нас требуют срочные данные по целому списку вопросов. Наши люди, едва начав работу, обнаруживают, что их интерес в данной области предварён противником. Итог - один человек раскрыт, задержан, и о его судьбе мы ничего не знаем. Второй - раскрыт, эвакуирован в самый последний момент. Флотская операция отменена сразу же, как только мы получили известия о судьбе наших людей. Не исключено, что и по этой причине, в том числе. Август - от нас затребована информация по состоянию химической промышленности. Якобы немцы приступили к разработкам нового отравляющего вещества. На поверку всё это оказывается ложью и хорошо подготовленной операцией по выявлению наших агентов, способных эту информацию предоставить. Итог - капитан Мельников разоблачён, оказал сопротивление
агентам контрразведки, застрелился при задержании. Один человек бежал, убит при переходе границы. Такие же подходы произведены в ноябре, и вот последний - январский случай. Общий итог таков: наши безвозвратные потери - пять человек. Часть погибла, часть арестована. Двое пропали без вести, вероятно, тоже схвачены немцами. Четверо эвакуированы в самый последний момент. Резидентуры понесли весьма существенные потери. Во всех случаях этому предшествовали запросы из канцелярии министра. Нельзя сказать, что мы работали попусту - кое-что добыть удалось, причем, весьма и весьма ценное. Только вот к о с н о в н о м у вопросу это отношения не имело никакого.
        - Немцы?
        - Хуже, Михаил Николаевич! Цепочку я эту до конца размотал!
        - И кто ж на противоположной стороне сидит да за неё дёргает?
        - Союзники наши - англичане! Общий порядок таков: они предоставляют министру информацию, тот требует от нас проверки.
        - Нормальное дело. Всегда так бывало.
        - Угу. Только вот англичане по своим каналам информируют немцев о том, что ожидается активность агентуры противника в указанных ими областях. Тем остаётся только расставить свои капканы.
        Собеседник генерала кивнул.
        - Да, активность англичан, их попытки перекупить или устранить наших людей, я тоже замечал. Даже и наверх докладывал.
        - Угу... про ответ тебя и не спрашиваю. Потери были?
        - А то ж! Ну, да и мы в долгу не остались... война, брат... всякое бывает. Так что моих людей они трогать пока опасаются.
        - Пока...
        - Да. Это ты прав. От меня уже затребовали объяснений. Эти вчерашние адвокатишки, внезапно ставшие вершителями судеб громадной страны, совсем потеряли голову.
        - А было что терять?
        Штатский ухмыльнулся. Поднялся с кресла и, подойдя к столу, налил в две рюмки коньяка. Одну взял себе, а вторую отдал генералу.
        - Думаю, что нет. Подводя итог, скажу - это целенаправленные действия английской разведки, направленные на уничтожение нашей агентуры. Иного не вижу. Что-то в наших краях всякие люди непонятные стали мелькать. Вроде бы - и по делу, а впечатление у меня сложилось, что не по тому!
        - И у меня на днях появился какой-то 'уполномоченный'. Прямо он, конечно, в агентурные дела не лезет, всё-таки голова у него есть. Но уже сам факт его неожиданного появления у н а с ... Более того, сейчас рассматривается вопрос о моём отстранении от должности!
        - Это ещё почему?
        - Смеяться будешь - за эти самые провалы! Причём, Поливанов в этом деле - с боку припека, тут чья-то другая рука видна.
        - И кого же прочат на твоё место?
        - А вот - полюбуйся! - генерал открыл ящик и вытащил из него тонкую папку. - Очень уж п е р с п е к т и в н ы й господин... негде клейма ставить.
        - Ну-ка... - гость поставил рюмку на стол. - Угу... а ведь я про него слышал... да...
        - Впечатляет?
        - Мерзость!
        - Зато - видный общественный деятель. Демократ - так, кажется, у них это называется?
        - Социал-демократ.
        - Один хрен - мерзавец!
        - И... когда?
        - Боюсь, что скоро. А там и до тебя постараются дотянуться.
        - Ну, это мы ещё посмотрим, кто кого... Делать-то что будешь?
        - Дал команду на эвакуацию тех агентов, в чьей безопасности не уверен. Постараюсь спасти хотя бы их. Собрал и подготовил все материалы по активности англичан. Только вот - кому их передать? Кому они здесь нужны? Сразу же в посольство и побегут - продавать. Разве что... возьмешь, Михаил?
        - Копию сделай - возьму. Ну, а ты свои экземпляры спрячь получше. Найдешь куда?
        - Найду. Настолько-то я ещё не обессилел. Есть у меня люди верные.
        - Тогда... вот что... есть у меня тоже кое-что любопытное. Вот эти-то данные я тебе тоже подброшу. Что бы с нами обоими не приключилось, а бардак этот, рано или поздно, к своему концу подойдёт. И вот уж в то время! Тогда и спросить можно будет кое с кого... Наши дела, как ты помнишь, сроков давности не имеют... Иные б у м а г и и через сто лет стреляют!
        1917.
        Два месяца спустя.
        Хельсинки, частная квартира.
        Генерал Сомов, стоя у окна, проводил взглядом шедшую по улице женщину. Теплеет, вот и они стали понемногу распушать перышки.
        'Да-а-а... где мои молодые года? И ведь, что интересно - со временем девушки становятся всё красивее и привлекательнее! И чем старше становлюсь я сам, тем сильнее это замечаю! Признак старости? Не рано ли?'
        Покачав головою, он вернулся к столу и взял в руки раскрытую папку.
        Итак, на чём я остановился?
        '... Штабс-капитан Шведов Александр Иванович. Родился 23 апреля 1893 г. в Харбине, в семье советника русского посольства, барона Шведова Ивана Михайловича. Мать - урожденная Аникеева Анна Михайловна, из дворян Тамбовской губернии.
        В 1905 году отец был переведён в российское посольство в Париже. А в
1907 семья переехала в Берлин, где он был назначен советником посольства.
        В 1908 г. Шведов поступает в Берлинский университет Гумбольдта на кафедру юриспруденции. Закончил обучение в 1913 г.
        В совершенстве владеет немецким и французским языками, китайским, может разговаривать по-японски. В Китае изучал различные виды местной борьбы, учился у видных мастеров классической борьбы в Берлине.
        Хорошо владеет холодным оружием. Фехтует на саблях и рапирах, в университете имел славу завзятого дуэлянта. Умеет обращаться с кинжалом. Стреляет из револьвера и карабина. По настоянию отца, в течение трех лет брал уроки стрельбы из револьвера.
        В 1913 году поступил на службу в отдельный корпус пограничной стражи, вольноопределяющимся. По сдаче им соответствующих экзаменов, был произведён в прапорщики. Тогда же попал в поле зрения нашей службы. После соответствующего предложения отчислен из корпуса, в течение года проходил подготовку.
        Впервые приступил к работе в декабре 1914 г. Профиль - разработка и организация маршрутов эвакуации и переправки людей, подготовка баз и конспиративных квартир.
        Оперативный псевдоним - 'Проводник'.
        В 1915 г. принимал участие в подготовке и обеспечении эвакуации трех агентов Генерального штаба. Организовал нападение на полицейский участок, с целью отбития одного из них, для чего в течение двух дней создал себе группу прикрытия из местных уголовных элементов. Легенда - освобождение за деньги крупного международного мошенника. Операция прошла успешно, никто не пострадал, раненых и убитых с обеих сторон не было. После этого случая пользуется авторитетом в преступном мире Германии, где известен под кличкой 'Франт'.
        С 1916 года, в дополнение к основным функциям, выполняет также работы по прикрытию некоторых особо важных агентов. Организация контрнаблюдения, оперативного прикрытия, закладка и съём тайников.
        Располагает группой поддержки, организованной им самим из числа лиц, постоянно проживающих на территории Германии, Бельгии и Швеции. Во всех случаях использует в качестве прикрытия легенду о своем криминальном прошлом и имеющиеся связи в местном преступном мире.
        В октябре 1916 года произведенная негласная проверка деятельности не выявила никаких упущений в работе Шведова. Даны рекомендации по её совершенствованию.
        В 1917 году присвоено звание штабс-капитана.
        Награжден орденами Св. Анны третьей степени с мечами и бантом и Св. Станислава третьей степени с мечами и бантом.
        Не женат. Хотя успехом у женщин пользуется и в своей работе это учитывает.
        Перечень операций - см. отдельное приложение...'
        Ну, смотреть данное приложение мне необходимости нет, сам же я все эти операции и планировал. Да-а... По всем признакам - кандидатура подходящая, использовать можно. Риск? Безусловно, присутствует, а как же без этого? А с другой стороны... Уж очень ж а р к о стало дома в последнее время. Обнаглели господа островитяне, совсем уже чувство меры потеряли. Чтобы такие предложения делать - и кому? Мне! Чуют свою силу, сволочи!
        Стук в дверь прервал размышления генерала.
        - Разрешите, ваше превосходительство? - возник на пороге адъютант. - К вам посетитель.
        - Проси, - генерал встал из-за стола.
        - Ваше превосходительство! - вытянулся в дверях визитер. - Штабс-капитан Шведов, по вашему приказанию прибыл!
        - Присаживайтесь капитан! - указал на стул Сомов. - Разрешаю без чинов.
        'Интересно, а по фотографии в личном деле его совсем узнать невозможно. Изменился, в лице какие-то черты новые появились. Повзрослел? Да, похоже. Складка на лбу... Нервничает, недосыпает? Не без того...'
        - Как добрались, Александр Иванович?
        - Как обычно, Виктор Петрович. Маршрут проверенный, затруднений никаких не было.
        - Вы неважно выглядите. Отчего так?
        - Это так хорошо заметно, Виктор Петрович?
        - Кому как. Я вот заметил.
        - Увы, Виктор Петрович, работы в последнее время стало больше - и намного. А вот времени на отдых... В сутках всё так же - двадцать четыре часа, не более.
        - Вот что, Александр Иванович, вы в своей работе... ничего странного не замечали?
        - Что вы имеете в виду, Виктор Петрович?
        - Ну... всякие бывают... непонятности.
        Шведов задумался.
        - Разве что... Виктор Петрович, да, кое-что есть.
        - А именно?
        - В последних случаях, когда мне приходилось обеспечивать эвакуацию, противник непостижимым образом был хорошо подготовлен.
        - В смысле?
        - Необыкновенно большое количество агентов - в обычной ситуации достаточно двух-трех. Засады на путях отхода, в точках перехода границы... это не просто так! Держать заставу в таком режиме долго не выйдет, люди устанут. Такое бывает только в случаях получения абсолютно достоверной информации.
        - Ваши выводы, Александр Иванович?
        - Нас ждали. Противник располагает информацией о том, что кто-то будет уходить таким путём.
        - Кто-то?
        - Только в последнем случае они имели фотокарточку того, кого должны были задержать. Я подобрал её на месте перестрелки. Во всех остальных случаях ловили просто подозрительных лиц, которые вели себя (с точки зрения тех, кто ловил) неправильно или вызывали обоснованные сомнения в их благонадежности.
        - Иными словами, Александр Иванович, где-то имеет место предательство?
        - Нет, Виктор Петрович.
        - Поясните!
        - Предать можно одного агента. Или группу, если они работают сообща. В тех же случаях, когда мне приходилось действовать, агенты не имели между собою никакой связи. В том смысле, что друг о друге не знали, и связь с каждым из них была индивидуальной. Общими тайниками не пользовались. Адрес для отправки корреспонденции - у каждого был свой. Предать агента может его связной - но этого не было. Либо руководитель - в резидентуре или в Петрограде. Но эти руководители знают только с в о и х агентов...
        - Либо? Договаривайте, Александр Иванович!
        - Либо вы, Виктор Петрович.
        - Вот даже как?!
        - В этом случае всех провалившихся агентов, в том числе и меня самого, взяли бы гораздо раньше. И с гораздо меньшими потерями со стороны немцев. Так что прошу меня простить, Виктор Петрович, но вы здесь ни при чём.
        - Вы, Александр Иванович, и эту возможность тоже рассматривали?
        - Как учили, Виктор Петрович. Наряду со всеми прочими.
        - Значит, какие-то выводы у вас есть...
        - Да, Виктор Петрович. Противник был заранее предупреждён о намечающейся активности наших людей в тех или иных направлениях. И заранее принял меры для её обнаружения. В последнем случае вблизи квартиры нашего агента был заранее оборудован стационарный пост наблюдения. Имеющееся у агентов контрразведки фото было сделано вблизи этого поста. Я видел эту улицу и знаю, где расположен пост.
        - Этого нет в вашем рапорте.
        - Прошу прощения, Виктор Петрович - есть. Рапорт был подан по команде ещё две недели назад.
        - Однако ж я его не получил... Ладно. Разберёмся.
        Сомов встал из кресла и прошёлся по комнате. Шведов тотчас же вскочил со стула.
        - Да вы садитесь, капитан... Это я так, на ходу думать легче... Не предательство... а что же?
        - Тот, кто поставил перед службой задачу - и предупредил противника.
        - Это серьёзное обвинение, господин капитан!
        - Да, господин генерал. Я юрист и отдаю себе в этом отчёт.
        - Вы, господин капитан, не юрист! Вы - офицер! Понимаете разницу?
        - Так точно, господин генерал, понимаю!
        - Ладно... - устало махнул рукой Сомов. - Да садитесь вы! Всё так, Александр Иванович. Есть такое дело - наверху гниль завелась.
        - Понятно...
        - Если вкратце, то спасибо надо сказать нашим заклятым друзьям - британцам. Их это работа.
        - Простите, Виктор Петрович - зачем? У нас общий враг...
        - Оттого, Александр Иванович, что у Британии нет постоянных врагов и друзей! А вот постоянные интересы - те присутствуют. И сильная русская разведка островитянам отнюдь не нужна! Вот отсюда и все пляски...
        - Вот как? - глаза Шведова нехорошо блеснули.
        - Вижу по лицу, что вам эта мысль не по нутру? Уже прикидываете, каким образом сказать спасибо гордым бриттам?
        - Ну... есть такие мысли, Виктор Петрович.
        - Отставить, капитан! Это - приказ!
        - Слушаюсь! - Шведов снова встал.
        Сомов раздражённо махнул рукою, указывая на кресло.
        - Садитесь же! Не до субординации сейчас, понимать надо! - он потер рукою лоб. - Нервы... вы уж простите старика... да... Для вас, Александр Иванович, есть отдельное задание.
        - Я весь внимание, Виктор Петрович.
        - По разным, от нас с вами не зависящим, причинам мы не можем сейчас предпринять ничего, чтобы отплатить британцам их же монетой. Правительство делает всё, дабы не раздражать этих господ. Поэтому собранным материалам не будет дан ход. Более того, даже моё дальнейшее нахождение в занимаемой должности поставлено под вопрос. И я не исключаю того, что все эти документы будут просто переданы прямо в посольство этой, с позволения сказать, страны. Да... В сложившейся ситуации вам, господин капитан, надлежит принять меры по консервации нашей разведывательной сети. Не всей, понятное дело. Вы здесь не один задействованы, не обольщайтесь.
        - Понимаю, ваше превосходительство.
        - Вы получите соответствующие предписания и документы. В них будут даны исчерпывающие указания по всей процедуре.
        - Понятно.
        - Для обеспечения существования агентов будут предоставлены некоторые банковские бумаги - вы знаете, как с ними поступить.
        - Так точно, знаю.
        - По завершении операции представите обстоятельный доклад на моё имя. В случае же моего отсутствия - полковнику Иванютину. Если же по каким-либо причинам это будет сделать невозможно - вот этому господину, - генерал протянул визитную карточку.
        - А... если и он... будет недоступен?
        - Вы тоже в курсе о происходящих сейчас в войсках беспорядках? Впрочем, кого я спрашиваю... - Сомов махнул рукой. - Если никого из нас так и не сумеете обнаружить - порядок действий ваших будет следующим...
        Проводив Шведова, генерал некоторое время сидел у стола, бесцельно чиркая карандашом по листу бумаги. Потом отбросил его в сторону и нажал кнопку электрического звонка.
        - Слушаю вас, ваше превосходительство! - возник на пороге адъютант.
        - Записывайте, поручик.
        - Сей момент, ваше превосходительство... готов!
        - Первое. Изъять из архива все документы штабс-капитана Шведова. Убрать из всех учетов любые упоминания о его работе у нас. В личном деле отразить прохождение им службы... в Архангельской губернии.
        Второе. Провести через Отдельный корпус пограничной стражи перевод означенного лица в Хабаровск. Для дальнейшего прохождения службы, согласно званию и штатному расписанию.
        Третье. Изъять все бумаги относительно его награждений. Изготовить документы о награждении его орденом Святой Анны третьей степени. С мечами и бантом. Подобрать для этого соответствующий случай на участке корпуса в Архангельской губернии.
        Четвертое. Оформить его увольнение из корпуса пограничной стражи по состоянию здоровья. У него ведь ранения есть?
        - Так точно, ваше превосходительство, таковые имеются. Пулевое ранение в левую руку. Ножевое ранение в правое плечо.
        - Вполне достаточно. Заслуженный офицер, боевые ранения... достаточно уже послужил отечеству, можно и отдохнуть. Его личное дело после внесения всех потребных изменений - ко мне на стол. Всё. Выполняйте, поручик!
        Февраль 1918 г.
        Петроград.
        Гулкий стук во входную дверь, казалось бы, должен разбудить весь подъезд. Но нет... не отворилась ни одна дверь, и никто не выглянул на лестничную площадку.
        - Открывай, контра!
        Дюжий матрос в сердцах саданул по двери прикладом.
        - Ща пальну тебе прямо через дверь! Или гранату суну - будешь знать, как замки запирать перед революцией!
        Щелкнул замок, послышался лязг цепочки, и дверь приотворилась.
        - Что вам угодно, господа? - одетый в домашний халат, Сомов стоял на пороге квартиры.
        Бесцеремонно отпихнув его в сторону, матросы прошли внутрь. У входа задержался только сопровождавший их человек в сером пальто.
        - Вы генерал Сомов?
        - Да. С кем имею честь разговаривать?
        - Я представитель Петросовета. Моя фамилия Нахамсон. Яков Григорьевич. Вот и мандат - человек в пальто вытащил и развернул лист бумаги. - Достаточно?
        Из глубины квартиры донёсся звон - что-то упало и разбилось.
        - Чему обязан столь поздним визитом? - бросив взгляд на текст документа, спросил генерал.
        - Пройдёмте внутрь. Там и поговорим.
        Пройдя мимо непрошенных визитеров, с увлечением рывшихся в шкафах, генерал вошёл в большую комнату и сел в кресло. Нахамсону он стула не предложил, но тот обошелся и без приглашения - подтащив к себе такое же кресло, Яков с удовольствием в него уселся.
        - Вы служили павшему режиму, генерал?
        - Отчизне я служил, милостивый государь! Если вы понимаете, что это такое.
        - У пролетариата, генерал, нет отечества.
        - Сочувствую... пролетариату.
        - Оставим это. Вы служили в разведке.
        - В департаменте генерала-квартирмейстера.
        - Давайте не будем дурака валять, генерал. Хорошо? Так ли уж важно как на самом деле называлось ваше учреждение? Важно то, чем оно занималось!
        - Что вы от меня хотите? Я нахожусь в отставке и ничего не знаю об обстановке в моем бывшем департаменте.
        - Бросьте, генерал! Такие как вы в отставку не уходят. Они только на время скрываются от глаз общественности. А их деятельность... она продолжается.
        - Не понимаю вас.
        - Скажу прямо. Мне нужны ваши архивы.
        - Лично вам?
        - Петросовету.
        - Не имею чести знать это учреждение. Но даже будь по-другому... то и в этом случае, ничем не могу вам помочь. Все мои дела остались на службе. Полагаю, вам было бы целесообразнее поискать там...
        - Искали уже. По странной случайности все ваши бывшие сослуживцы неожиданно покинули свои квартиры. А в кабинетах ничего нет! В смысле - ничего интересного.
        - Рад за своих товарищей - они избавлены от необходимости отвечать на подобные вопросы.
        - Но вы-то, вы-то - здесь!
        - Увы... - развел руками генерал. - У меня больная жена... ей противопоказаны переезды.
        - А вам?
        Сомов вопросительно приподнял бровь.
        - Я никуда не собираюсь выезжать. По крайней мере - в ближайшее время.
        - А придётся! Если наш разговор ни к чему не приведёт... вам грозит перспектива сменить уютную квартиру на неопрятный карцер!
        - Это ж за какие-такие грехи?
        - Неужто их нет?
        - Мне таковые неизвестны.
        - А про революционную необходимость вы слышали?
        - Нет. Она что, отменяет все существующие законы и установления?
        - Именно так, генерал.
        Грузно ступая по паркету, в комнату вошёл рослый матрос. В руках он держал бутылку.
        - Ты глянь, товарищ, какие вина пьёт царский генерал! Небось, ещё и жрёт в три горла! У-у-у, кровосос! - громила замахнулся бутылкой.
        - Обожди, товарищ! - поднял руку в протестующем жесте представитель Петросовета. - Не всё он ещё рассказал...
        - Всё. Мне больше нечего вам рассказать. Ищите в министерстве.
        - Ну, что ж... нормального разговора вы не понимаете... жаль...
        Пронзительный женский крик прорезал тишину.
        - Что вы делаете? - вскочил на ноги Сомов. - Ирина больна...
        - Да сядь ты! - толкнул генерала в грудь матрос. - Ничё с ней не станется... поорёт и перестанет...
        Сомов оттолкнул его и бросился к двери.
        - Держи генерала! - Яков попытался вскочить из кресла и поскользнулся на паркете. - Уйдёт!
        Матрос, бросивший на пол бутылку, постарался схватить убегающего, но не преуспел в этом занятии - только полы развевающегося халата мелькнули в двери.
        - Стойте! - пронесся по комнатам крик Сомова. - Мерзавцы, что вы с ней делаете?!
        Сухо треснули несколько выстрелов. Раскатисто бабахнул карабин.
        Ворвавшийся в спальню Нахамсон увидел только последствия этого.
        Ничком, обхватив руками окровавленный затылок, лежал на полу один из матросов. На кровати, зарывшись лицом в смятые простыни, стонала женщина. А перед кроватью лежал Сомов. На его халате расплывалось кровавое пятно. Около руки генерала валялся маленький пистолет.
        - Что произошло?! - взвизгнул представитель Петросовета. - Вы что тут натворили, идиоты?!
        - Да в кровати пошарить хотели... мало ли что она там заныкала? - ответил один из присутствующих, баюкая пораненную руку. - А баба - в крик! Тут этот ворвался - и с порога как стрельнет! Ваську наповал, меня вот в руку поранил... Вот его и...
        - Дурачьё... - обхватив голову руками, простонал Яков. - Он же живой нам нужен был! Живой! Понимаете это, остолопы?
        - Да ладно тебе... - отмахнулся от Нахамсона вошедший в комнату матрос с бутылкой. - Тут и так добра - неделю гулять можно! Давай, братва, собирай манатки! И быстро!
        Заскрипев зубами, Яков бросился к двери. Но, увы - поспешный осмотр столов и шкафов никаких находок не явил.
        - Яшка! Ты где там? Сваливать пора, не ровён час... - раздался голос из-за двери.
        Выскочив в коридор, Нахамсон увидел троих оставшихся грабителей. Навьюченные узлами, они стояли около входной двери.
        - Бабу кончили? Узнает ведь нас!
        - Блин! - сплюнул на пол один из матросов. Бросил свои узлы. - Я щас!
        Сдергивая с плеча карабин, он направился в спальню. Едва он скрылся за дверью, Яков поднял левую руку.
        - А это что за дверца?
        Оба оставшихся мародера синхронно повернули головы туда, куда указывала рука.
        Ках!
        Ках!
        Ках!
        И два тела повалились на паркет.
        Бух!
        Грохнул выстрел за дверью спальни. И, передергивая затвор карабина, на её пороге появился матрос.
        Пистолет в руке Нахамсона сухо кашлянул - налетчика отбросило назад. Пройдя по комнатам, Яков удостоверился в том, что живых в квартире не осталось.
        Бросив на пол прихожей свой пистолет, осторожно приоткрыл дверь. В подъезде стояла мертвая тишина.
        Прикрыв дверь за собою, он быстро сбежал вниз по лестнице.
        На заснеженных улицах Питера было пусто. Редкие прохожие рисковали выглядывать по ночам в холодные лабиринты улиц и извилистых переулков.
        Быстро пробежав по улице, Нахамсон свернул в подворотню. Осмотрев окна дома, удовлетворённо кивнул. И через пять минут уже стоял около массивной двери.
        Тук...
        Тук-тук...
        Тук-тук...
        Лязгнули запоры, и дверь приоткрылась.
        - Входите.
        В небольшой комнате царил полумрак. Низко висящая над столом лампа освещала только сам стол и кисти рук сидящих за ним людей.
        - Вы достали документы? - голос хозяина квартиры выдавал в нём иностранца. Судя по акценту, англичанина.
        - Нет, - отрицательно покачал головою Яков. - Генерал оказался настороже. Поддельный мандат позволил нам войти, но Сомов распознал переодетых матросами уголовников. Надо полагать, они как-то сфальшивили. Он начал стрелять... убил двоих. Ответным огнём был убит. Тщательный обыск квартиры никаких результатов не принёс.
        - Плохо... теперь пойдёт шум.
        - Не пойдёт. Я принял меры - никто ничего не расскажет.
        - А... жена генерала?
        - Никто.
        - Однако... вы решительный молодой человек. Что же мы теперь будем делать?
        - После всего случившегося... мне не хотелось бы оставаться в Петросовете. Раз сошло с мандатом, второй... дальше так рисковать опасно.
        - Ладно, мы ценим ваше сотрудничество. Подумаем и над этим. Можете идти спать, утром обсудим вашу дальнейшую судьбу...
        Тщательно заперев дверь и подперев дверную ручку стулом, Нахамсон стащил с кровати на пол подушку с одеялом. Бросив на пол шинель, расположился сбоку от двери. Мало ли... в комнату не обязательно заходить, стрелять-то можно прямо через дверь. Яков сунул под подушку наган и через несколько минут забылся тревожным сном...
        1935 год.
        Главное управление пограничной и внутренней охраны НКВД СССР
        Даурский погранотряд.
        - Вот, смотри! Это теперь твой участок ответственности, - опершись рукою о стол, начальник разведывательного отдела провел рукою по карте. - Территория - будь здоров! Сопки, реки, тайга - сам черт ногу сломит!
        Лейтенант Кожин с интересом рассматривал карту.
        - А эти значки?
        - Это пикеты. Выставлены в тех местах, где наиболее вероятен прорыв противника с сопредельной стороны.
        - И что же - бывают тут такие?
        - А ты думал?! Не каждый день, понятно, но пробуют иногда. Думаешь, на той стороне у нас друзей полно? Как же! Спят и видят, как бы куснуть почувствительнее.
        Собеседник лейтенанта сел на стул и, вытащив из коробки папиросу, постучал ею об коробку. Чиркнул спичкой.
        - Ты кури, если охота.
        - Спасибо, - Кожин тоже чиркнул спичкой, прикуривая. - А кто там - на той стороне?
        - В основном, конечно, контрабандисты. Как правило - китайцы, у них этот промысел ещё с царских времен отлажен. Но и всякой прочей швали хватает. Хунхузы забредают, но это редко, они больше на своей стороне шалят. А вот казаки... те, бывает, и к нам заглядывают. Не могут, сволочи, простить своего разгрома. Тут ведь и семеновские недобитки окопались, и ещё не пойми кто... Как это у попов говорилось - всякой твари по паре.
        - А у нас тут что?
        - Да, почитай, ничего и нет. В деревнях народ живет - так он тут уже сто лет живет. В тайге всякие людишки обретаются, так те в деревню только за припасом и заходят. В основном в лесу сидят безвылазно. Среди них тоже есть... всякие. Документов у большинства жителей здесь ещё с давних времен не водилось. По причине ненадобности - отсюда-то никто ведь никуда, окромя как в армию по призыву, не выезжал. Сейчас-то мы это дело поправили, по крайней мере - переписали всех, кто и где живет. Но всё равно... полной ясности нет.
        - Так местное население нам не помогает?
        - Хм! Ну, как тебе сказать... Помогать-то помогает... только вот особого рвения в этом нет. Контрабандисты-то кому своё добро волокут? Им же и тащат, а уж те далее его налаживают.
        - И что же они несут?
        - Спирт. Марафет. Порошки разные и прочее добро. Ткани всякие. Даже иголки с нитками! В любой дом зайди - у всех это есть. А спросишь, где взял - ответ один. Мол, на базаре купил.
        - Марафет тоже?!
        - Нет, тут с этим делом строго - не потребляют. Он весь в глубину страны идет. Но меньше стали его таскать, это уже милиции в плюс - повывели любителей!
        - А назад контрабандисты что несут?
        - Золото. Иногда монеты царские попадаются. Но в основном - песок и самородки. Деньги наши попадаются, но нечасто.
        - А откуда берут?
        - Иногда отсюда, в тайге его тайком моют. В иных случаях - привозят ещё откуда-то. У нас здесь с оперативным обеспечением трудно. Население местное нас не то чтобы не любит - этого нет, но... как бы тебе сказать... не жалует. На словах все вежливые да уважительные, а вот на деле никто помогать не рвется. Здешние места - каторжные, сюда ещё Николашка всяких душегубов, опосля каторги, ссылал на вечное поселение, так что память у них тут осталась прежняя. Да и уклад жизни соответствующий. Мол, не тронь меня - и я тебя не трону. Засядут за своими заборами - и всё тут. Промеж себя, ясен пень, у них иначе дело обстоит. Примут и обогреют, да в беде помогут. А к властям отношение... в общем - сам все увидишь.
        - Стало быть, мне в основном на свои силы и рассчитывать?
        - Да. Именно так. На заставе тридцать восемь бойцов да два младших командира. Вот и все твои наличные силы.
        - А что мало-то так?
        - Так и у других не лучше. В отряде мангруппа - шестьдесят сабель. Да броневик один, ещё с революционных времен. Две пушки есть. Медвежий угол - что ты хочешь?! Подкрепление нам обещано... да когда его ждать?
        - Понятно... а с вашей стороны как? Хоть какая-то информация о той стороне будет? Или так и сидеть всю дорогу настороже?
        - А тебя сюда зачем прислали? Скажут сидеть - будешь даже спать вполглаза, с поста не отлучаясь никуда! - начальник разведотдела пригасил папиросу. - Ладно... не тушуйся... Мы тоже здесь не лаптем щи хлебаем. Не скажу чтобы много, но кое-что нам оттуда попадает. Мы же пикеты не просто так выставляем. Да меняем их частенько тоже не потому, что так левая пятка пожелала. То, что будет надобно, до сведения доведём своевременно. Твое дело - опосля этого не зевнуть. Усёк?
        - Понял.
        - А раз понял - собирайся. В комендатуре с утра ваш старшина штаны просиживает. Хотел ещё вчера отъехать, да я придержал - узнал о твоём прибытии. Вот он на заставу-то и проводит. В канцелярию зайди, там тебе документы по всей форме уже, небось, выписали.
        Выйдя из комендатуры, Кожин огляделся по сторонам. Его внимание привлекли три завьюченные лошади, стоявшие у коновязи. Завьюченные - стало быть, груз везут и неблизко, да не по самой лучшей дороге. Вполне вероятно, что как раз на заставу и собираются. А раз так, где-то и старшина должен рядом быть. Только где? А вот сейчас и выясним...
        Подойдя к коновязи, лейтенант поставил на землю свой чемодан и решительно принялся отвязывать лошадь.
        - Эй-эй, не балуй там! - топот ног раздался откуда-то с правой стороны. - Ох! Извините, товарищ лейтенант! - осёкся кричавший, увидев знаки различия Кожина.
        Обернувшись, лейтенант разглядел веснушчатого красноармейца, растерянно переминавшегося с ноги на ногу.
        - А старшина ваш где, товарищ красноармеец?
        - Отошел на минутку, товарищ лейтенант! Газеты получает - как раз свежие привезли.
        - А вы, как я понимаю, при лошадях?
        - Красноармеец Федотченко, товарищ лейтенант! А вы, простите, не наш ли командир новый будете? А то товарищ старшина мне приказал во все глаза смотреть - мол, говорит, не упусти!
        - Так и есть, товарищ Федотченко. Назначен к вам командиром заставы. А вы откуда будете?
        - С-под Смоленска я, товарищ лейтенант! Тут уж второй год служу.
        - И как служба?
        - По-всякому бывает, товарищ лейтенант. Иной раз и по трое суток неспамши сидим... А иногда - тихо, хоть ворон считай.
        - Стреляют здесь?
        - Случается. Дак вы и сами всё вскорости увидите! А вот и старшина!
        От крыльца комендатуры к ним направлялся коренастый мужик. 'Форма подогнанная, сидит ладно - отметил лейтенант, - сверхсрочник скорее всего'. В руках подходивший нес пачку газет и журналов, перевязанную бечевкой.
        Подойдя ближе, старшина бросил куда-то к виску лопатообразную ладонь.
        - Старшина Храмов, товарищ лейтенант! - представился он. - А вы, товарищ лейтенант, не иначе как наш новый командир?
        - Точно так, товарищ старшина, - кивнул Кожин. - Вот мои документы, ознакомьтесь.
        - Всё правильно, товарищ лейтенант, - прочитав удостоверение, пробасил старшина. - Вещи ваши где забрать прикажете?
        - Вот они все - ткнул ногою чемодан лейтенант. - Можем ехать хоть сейчас.
        - Федотченко! Прибери чемодан! И вот это, - поднял Храмов с земли пачку, - во вьюки убери. Отложишь там, как обычно...
        - Разрешите исполнять, товарищ лейтенант? - обернулся к новому командиру красноармеец.
        - Выполняйте!
        - Коня я вам привёл, товарищ лейтенант. Он с другой стороны здания, там тенёк... Все наши кони там привязаны, здесь только вьючные, тут грузить их ближе, - старшина протянул в ту сторону здоровенную ручищу. - Пойдемте?
        Конь оказался хорош! Статный и холеный, он прядал ушами и настороженно косился глазом на нового хозяина.
        - С норовом... - одобрительно проворчал Храмов. - Но - добрый коняка! Орликом кличут. Прежний наш командир оченно его ценил!
        - А что с ним стало-то? - не поворачивая головы, спросил Кожин. - Отъехал куда? Или перевели?
        Уже заканчивая фразу, он понял, что сморозил что-то не то. По тому, как помрачнел собеседник, стало ясно, что предположения были неверными.
        - Так... погиб наш командир...
        - Как это?
        - Вот так и погиб. Выехал вечером на проверку, да назад никто не возвратился. Втроём они выезжали-то, ещё два бойца с ним были.
        - Так... может, ещё...
        - Не может. На второй день обнаружили его спутников - их в ручье притопили. Камней сверху навалили, чтобы сразу их не сыскали. А на четвертый день - и командира нашего нашли. Аккурат напротив заставы. К дереву привязали да штыком прикололи. Мучали его перед смертью сильно, руки-ноги поломаны были. Огнем жгли...
        - И... кто ж его так?
        - Дак... известно кто... хунхузы - их это повадки так над людьми изгаляться-то... Да и значок на дереве выжгли - тавро атамана главного.
        - Что за знак такой?
        - На заставу приедем - покажу. У него так все лошади отмечены, да и люди тоже.
        - И что же - не искали их?
        - А чего искать-то? Известно, где бандит тот обитает. Да загвоздка в том, что это уже на той стороне! Не то бы ему быстро икнулось...
        Искоса глянув на старшину, Кожин понял - смерть хунхуза была бы нелегкой.
        - А как же конь?
        - Так как раз в тот день командир его не взял - перековать надо было коня-то! Вот на подменной лошади и уехал...торопился сильно и не стал ждать-то.
        - За что ж так вашего командира-то?
        - Контрабандистов он сильно прижал. Последние месяцы редко какая неделя без задержания обходилась. Вот и поломал он на той стороне кое-кому дело налаженное. Ему уж и письма подбрасывали, и просто с той стороны кричали. Мол, охолони малость. Да только не хотел он слушать никого. Вот так оно и получилось.
        - Ну, ничего. И при мне этим гадам легче не будет. А до хунхуза твоего доберемся. Дай только срок.
        Кожин вместе со спутниками был в пути уже четвертый час. Через пару часов после выезда из селения дорога стала ощутимо хуже, и он понял, почему старшина взял вьючных коней вместо телеги. Нет, она бы тоже прошла, дорога не настолько уж плоха. Но тогда всем сопровождающим пришлось бы постоянно слезать с коней, расчищая путь от упавших деревьев.
        - Как же тут местные-то ездят, а, старшина? - проворчал лейтенант, очередной раз объезжая выворотень.
        - А какие тут местные, товарищ лейтенант? Здесь около заставы всех живущих по пальцам пересчитать можно, нисколько не затрудняясь.
        - Что, неужто так мало народа?
        - Да посчитайте сами. Деревня здесь только одна, полтора десятка дворов. Да хуторов по тайге разбросано штук пять. Вот и все население. Туда, откуда мы с вами едем, выбираются несколько раз в год. В основном, на базар.
        - А живут-то они как?
        - Так все свое: поле какое-никакое есть, мед в лесу, мясо - там же. Живут тем, что зверя бьют да пушнину сдают. А отвозят ее в центр два-три раза в год. Там же порох берут, припас, товар всякий. Незачем им туда ездить.
        - Да, глухие у вас места.
        - У соседей - так еще и хужей бывает! Вообще бывает так, что ни верхом, ни пешком не пройти. У нас-то еще хоть как-то ехать можно. Оттого и прут контрабандисты мимо нас. Удобно им. Да и к населенке поближе, чем от соседей-то. Угораздило же нас на этом месте службу нести! - в сердцах сплюнул старшина. - На соседних заставах одного нарушителя в месяц поймают - и то праздник. А у нас так и прут, будто им тут медом намазано.
        - Гордиться надо, товарищ старшина, что государство доверило вам охранять столь ответственный участок границы! Не каждого сюда поставят.
        Старшина покосился на командира.
        - Все так, товарищ лейтенант, все так...
        После этой реплики старшина потерял охоту к продолжению разговора. И дальше они ехали молча.
        Через час пути кавалькада поднялась на гребень холма. Старшина остановил коня.
        - Здесь привал, товарищ командир. Тут мы обычно чай готовим.
        - А что, до заставы далеко еще?
        - Часа два. Это ежели повезет.
        - Как это - повезет?
        - Река, бывает, разольется. Деревья попадают. Дальше-то уж совсем места глухие пойдут. Объехать стороной тут никак невозможно. На заставу приедем уже затемно. Где ж там перекусывать? А на голодное брюхо и дорога дольше кажется.
        Надо думать, именно последний аргумент и являлся в данном случае решающим. А вовсе не трудность дальнейшего пути. Во всяком случае, судя по многочисленным кострищам,
        подобные чаепития устраивались тут регулярно. Федотченко сноровисто развел костер, притащив из кустов охапку нарубленных веток, и подвесил над ним закопченный котелок, который он достал из дупла стоящего рядом дерева.
        - Здесь порядок такой, товарищ лейтенант, - пояснил старшина Кожину. - Уезжать будем - котелок назад положим да чаю щепотку оставим. Другой кто поедет, и он тако же поступит. Тайга... спокон веку тут подобное повелось...
        Чаепитие и перекус много времени не заняли, и вскоре небольшой отряд продолжил путь.
        Поднявшись на гребень очередной сопки, Орлик втянул ноздрями воздух и всхрапнул, что-то почуяв. Передвинув поудобнее кобуру, Кожин, стараясь делать это незаметно, расстегнул клапан.
        - Не волнуйтесь, товарищ лейтенант, - заметив его движение, сказал Храмов. - Тут чужих не будет. Это конь ваш Иваныча почуял. Он завсегда нас здесь встречает. Костер увидит - и к дороге выходит.
        - Это кто ж таков-то?
        - Живет он здесь. Давно уже. Еще и заставы нашей не было, а он уж тут свой дом поставил.
        - А встречает он вас зачем? - оглядываясь по сторонам, поинтересовался лейтенант.
        - Дак газеты мы ему привезли. Новости, опять же. Тут, хоть и тайга, а интерес у людей имеется. Да вы головой-то попусту не крутите. Небось, увидеть его хотите? Так не старайтесь понапрасну: он, ежели захочет, рукою вас потрогать может, прежде чем вы его увидите. Столько лет в тайге, тут чему угодно научиться можно.
        - Это ты, Петя, правильно сказал, - прозвучал совсем рядом чей-то голос. - Только вот сам учиться не шибко спешишь. Столько лет уж здесь, а все такой же.
        Крутанув головой, лейтенант увидел в трех шагах от себя неподвижно стоящего человека. Кожин мог поклясться, что еще пару секунд назад на этом месте никого не было. Незнакомец стоял в свободной позе, опираясь рукой на дерево. Через плечо стволом вниз висело ружье. Интересное, кстати говоря, оружие! Двустволка с вертикальным расположением стволов. Один ствол, судя по калибру, был нарезной, второй - гладкий. На ружейном ремне прикреплены патронташи, в каждом из которых торчало по несколько штук патронов. Такой же патронташ имелся на прикладе. Никакого другого оружия у незнакомца не было, только на поясе висел нож в ножнах.
        - Тьфу на тебя, Иваныч! - дернулся в седле старшина. - Прекращай эти свои шуточки! Незнакомого человека так и напугать можно.
        - Да какие же это шутки? Сколько раз тебе, Петя, говорил: внимательнее надо быть! Тайга - она невнимательных не жалует. А что до незнакомых - извиняйте, не признал сразу. Думал, свои все.
        - Да ничего-ничего, товарищ! - нашёлся Кожин. - Меня тоже напугать не так-то легко, это уж старшина преувеличивает. Приходилось, знаете ли, в переделках бывать.
        - А вы, как я понимаю, командир новый будете?
        - Правильно понимаете, товарищ.
        - В таком разе позвольте вам представиться: Шведов я, Александр Иванович, житель здешний. Будете мимо проходить - милости прошу на чаек.
        - Кожин Михаил Федорович. Назначен на заставу командиром.
        - Ну, и слава богу. Не дело это, когда отряд без командира. Льщу себя надеждой встретиться с вами еще не раз.
        Спешившийся красноармеец подал Шведову пачку газет и небольшой мешочек. Тот степенно кивнул головой в знак благодарности.
        - Не смею более задерживать вас. До заставы путь неблизкий.
        И гость бесшумно растворился в близлежащих кустах.
        - Ничего себе! - покачал головой лейтенант. - Прям как леший. Его даже не слышно совсем. Это откуда же он такой выискался?
        - Всегда тут был. Как мы костер на перевале зажгли - так и он сюда наладился. У него из дому место это видно, раз огонь горит - так, значит, скоро на заставу поедут. Как раз ему сюда и дойти. Мы ему газеты возим, порох иногда купить просит да свинец. Нам не в тягость, а благодарность от хорошего человека приятна. Принято здесь так, друг другу помогать. Своим - тем более.
        - В каком это смысле - своим?
        - Он, товарищ лейтенант, в некотором роде сослуживец наш, - проговорил старшина.
        - Это как?
        - Так тоже из пограничников.
        - А служил где?
        - Дак... При царе и служил, в этих самых местах. Раненый - тоже, видать, супостаты подстрелили. Он оттого и в отставку вышел. До революции ещё.
        - Это выходит - он из белых?
        - Какие тут белые, товарищ лейтенант! В этих лесах войны не было. Не за что здесь воевать. Он тут чуть не с семнадцатого года живет. Во всяком разе, когда мы сюда пришли заставы ставить, он сам к нам первым пришел. Советы дельные давал, опыта у него хватает. И помогал не раз.
        - А звание у него какое?
        - Штабс-капитан.
        - Офицер, стало быть?
        - Точно так, товарищ лейтенант.
        - Проверить его надо.
        - На моей памяти, товарищ лейтенант, только вы уж не обижайтесь, вы пятый будете, кто это делает! Каждый новый командир, что сюда приезжал, аккурат с этого дела и начинал. Да бестолку это. Иваныча и в отряде знают хорошо. И ценят. Году в двадцать пятом через его распадок бандиты уходили. Кровищи на них было полно, терять было нечего. Вот и шли они к границе самым коротким путем. А путь этот один: через его дом. Он прям посреди распадка и стоит. Тогда вся округа на дыбы поднялась. Почитай, всем миром этих негодяев ловили. Они ж перед тем как уйти два хутора здешних разорили. Взяли по мелочи, но в живых никого не оставили. Такая уж у них натура звериная. Ну, взяли они харч, лошадей - людей-то за что стрелять?
        - И что дальше?
        - А то, товарищ лейтенант, что зажал их Иваныч посреди открытого места. Да так шесть часов и продержал, пока с заставы подмога не подошла. Ну, и мужики местные к тому времени подтянулись. Они стрелки знатные, белку в глаз бьют. Так что к подходу наших ребят бандюков всего четверо и осталось. С них всех потом после обыска чуть менее пуда золота взяли. Понятно теперь, почему они так к границе-то рвались?
        - Сколько же их всего было?
        - Осмнадцать человек да главарь ихний. Говорят, в драке пятерых стоил.
        - И это что же, Иваныч их всех и положил?
        - Неа... евонный только главарь да ещё шестеро. Не перепутать - его штуцер, как в башку попадёт - так она и вдребезги! Правда, ещё троих подранил, ну, уж этих-то мужики опосля дострелили. А так-то он им просто голову высунуть не давал, постреливал иногда, чтобы не рвались особо. Ну, кто слишком резвый был да шумный - тот в лобешник-то и схлопотал. Остальные и притихли, ждали, когда у Иваныча патроны кончатся.
        - Не дождались, надо думать.
        - Два патрона у него было, как наши подоспели. Он уже прикидывал, как бы половчее с бандюка убитого карабин снять, да вот не пришлось...
        - Надо же! Интересное у него ружьё!
        - Да, редкий ствол. Поди, денег немалых стоит.
        - А взял он его где? Неужто купил?
        - Контрабандисты кому-то несли... да не донесли, видать. Повздорили с ним, думаю, да только вышел им тот спор боком... Может, и иначе было, так про то никто не ведает. А патроны он сам заряжает, пули льёт, я видел.
        - Непорядок это. Трофейное оружие сдавать положено.
        - У него это ружьё уже лет десять. Да тут, ежели по этому поводу местных трясти начнём... у каждого таких ружей не одно и не два. Вот начальство и распорядилось шума не поднимать. И то дело - на охоту как мужикам ходить? А случись такая банда ещё разок? Из двустволок их пугать прикажете? Дома все и останутся, никто в тайгу не пойдёт - бодайтесь, ребята, сами. Нам же хуже будет.
        Кожин промолчал.
        К заставе они подъехали через час.
        Сначала над верхушками деревьев появилась наблюдательная вышка. А уж потом лейтенант рассмотрел и всю заставу. Длинный дом - казарма пограничников. Домик поменьше, надо думать - штаб. Ещё несколько строений в сторонке - жильё для комсостава, где-то там и его будущее обиталище. Перепутать с чем-нибудь конюшню было нереально.
        Вот и всё. Здесь Кожину теперь предстояло жить и работать. Не самое шикарное место. Зато - он тут главный начальник! И не только здесь! На всей окружающей территории - тоже. Приятно осознавать...
        Видимо, глазастый часовой на вышке рассмотрел среди прибывших нового человека. И сообразил, кто это такой.
        Ибо к тому времени, как отряд въехал на территорию заставы, весь личный состав уже был выстроен для встречи нового командира.
        Приняв рапорт от черноусого сержанта и поздоровавшись с бойцами, лейтенант распустил строй и отправился в штаб - хотелось посмотреть на место своей будущей работы. Но, увы - помещение удивило спартанской простотой, и, огорченный этим фактом, Кожин вышел во двор. Присев на лавочку, он достал коробку с папиросами. Постучав мундштуком о крышку, прикурил.
        Звук шагов - он резко повернул голову влево. А рука сама собою снова дернулась к оружию.
        - Ой! - смущённо потупилась молоденькая девчушка, выскочившая из-за угла штаба. - Извините! Я вам мешать не хотела...
        - Ну, что вы! - незаметно отодвинув руку от револьверной кобуры, в свою очередь смутился лейтенант. - Ищете кого-нибудь?
        - Да... дядя тут должен быть...
        - Машка! Вот надеру тебе хвоста... - пробасил вышедший откуда-то старшина. - Дома подождать не могла?
        - Так уж когда вы приехали-то, дядь Петь, а в дом всё не идешь!
        - Служба! Понимать надо! - назидательно поднял вверх палец Храмов. - Вы извините, товарищ лейтенант, это племяшка моя. Родителей не осталось, вот она со мною и живёт.
        - Что вы, товарищ старшина, всё в порядке, - успокаивающе поднял раскрытые ладони Кожин. - Я и не знал, что у нас тут такие красавицы обитают!
        Девушка зарделась - это было видно даже в сумерках.
        - Красавицы... - пробормотал польщенный старшина. - Пигалица она, а не красавица... Да привез я тебе краски, привёз - не стой над душой!
        Москва.
        Где-то в большом городе...
        - Ну-с, Олег Иванович, рассказывайте! Рапорт я ваш прочёл, но хотелось бы, чтобы вы своими словами мне всё подробно разъяснили.
        - С чего начать, Абрам Аронович?
        - Здешний расклад я знаю, так что начинайте с Германии.
        - Слушаюсь! Итак, после того как бывший подполковник Рафалов дал свое согласие на сотрудничество, мы, согласовав это с руководством, выехали с ним в Дрезден. Поскольку семья подполковника оставалась здесь, риск был сведён к минимуму.
        - Постойте, но ведь он сам к нам пришёл? Чего ж вы тогда опасались?
        - Ну... всё-таки он бывший офицер... мало ли...
        - Понятно. И что же было в Дрездене?
        - Рафалов пояснил, что его однокашник по академии Генерального штаба, капитан Яровцев, был в свое время направлен именно туда. Поскольку, по роду своей деятельности, они были в Германии достаточно близки, подполковник знал, где и под какой легендой он должен был проживать. По нашей просьбе, местные товарищи осторожно навели справки и выяснили - есть такой человек! Далее всё зависело уже от Рафалова.
        - Так. Продолжайте.
        - Для встречи был выбран ресторан, куда Яровцев заходил каждую субботу. Мы заказали соседний столик и, дождавшись капитана, подполковник ему показался. Несмотря на то, что с момента их последней встречи прошло почти двадцать лет, тот его узнал. Но виду не подал, лишь выходя, сделал тому знак, чтобы он следовал за ним. Дабы не создавать излишнего напряжения, я отпустил Рафалова одного. На улице нас подстраховывала группа местных товарищей, о чём он не знал. Но данные предосторожности оказались излишними - встреча прошла в дружеской обстановке. Яровцев узнал подполковника и поверил своему бывшему сослуживцу. На следующий день мы втроём увиделись уже на конспиративной квартире. Капитан, (кстати говоря, он уже успел стать подполковником, о чём Рафалов не знал) выслушав меня, выразил своё согласие продолжить работу уже в качестве нашего агента. О чем дал соответствующую подписку. Помимо этого, он через три дня представил обстоятельный доклад о своих возможностях. А они оказались достаточно велики!
        - Да, - кивнул комиссар госбезопасности, - читал я эти документы. Впечатляет!
        - А вот теперь, Абрам Аронович, то, о чём я писать не рискнул...
        - Ну-ну!
        - В разговоре со мною, Яровцев сказал, что давно ожидал чего-то подобного. В смысле - такого предложения. Только вот ждал он, естественно, не Рафалова.
        - Кого же он ждал?
        - Тут вот в чем дело, Абрам Аронович... Ещё в конце семнадцатого года его навестил один человек. Сам капитан его ранее не встречал, но знал о его существовании. Этот человек занимался обеспечением безопасности агентов русской разведки. Организовывал их эвакуацию в случае провала или оперативной необходимости. Да и многие другие вопросы тоже мог разрешить успешно - были прецеденты. Его можно было вызвать самому - такой сигнал существовал.
        - Интересно! - Слуцкий подтянул к себе блокнот и сделал в нём пометку. - Продолжайте!
        - Этот человек - его знали как Проводника, передал капитану известие о производстве в чин подполковника. Сообщил приказ руководства...
        - Кого именно?
        - Генерала Сомова.
        - Так!
        Ещё одна пометка в блокноте.
        - Приказ следующий: прекратить всякую активность, 'лечь на дно' и спокойно жить, ожидая дальнейших указаний. Для этого подполковнику были сообщены номера двух счетов в различных банках, условия их использования и передана некоторая сумма денег наличными.
        - Про такие случаи и я слышал.
        - В последующие годы Проводник появлялся ещё трижды, проверял, как живется его подопечному.
        - Когда именно?
        - В 1923, 1928 и в прошлом году. Подполковник говорит, что всякий раз перед своим появлением тот тщательно изучал обстановку издали. После чего давал условный сигнал. Но встречал Яровцева всегда по дороге к месту встречи.
        - Новые задания?
        - Нет, ничего такого не было.
        - Сигналы для экстренной встречи?
        - Вот они, - собеседник комиссара положил на стол лист бумаги. - Текст объявления в газету и почтовый адрес для телеграммы.
        - Харбин? Хм... Ещё что?
        - Яровцев сказал, что знает ещё одного своего коллегу. На этот раз - Гамбург. Правда, лично они не знакомы, и помочь нам устроить встречу он не может. Рисковать столь ценным агентом я не хотел и сказал подполковнику, что мы всё сделаем сами.
        - Правильное решение, Олег Иванович! Рафалова вы тогда и отправили назад?
        - Совершенно верно, Абрам Аронович. Он свое дело сделал.
        - Так... И что же было в Гамбурге?
        - Указанного Яровцевым человека, мы нашли далеко не сразу. Он сменил место жительства и работы. Хорошо, что мы смогли сделать запрос и получить из Москвы его фото, он сильно изменился, и даже по карточке его узнали не сразу. Понаблюдав за ним несколько дней, я принял решение не освещать перед ним свою принадлежность к НКВД.
        - Почему?
        - Он имел обширные контакты среди эмигрантов... зная их отношение к СССР...
        - М-м-м... спорное утверждение. Хотя... вам на месте было виднее. Продолжайте.
        - Мы разработали легенду прикрытия. По ней я представился ему сотрудником второго отдела Генерального штаба Польши. Соответственно - экспозитуры номер четыре.
        - Краковской? Почему?
        - Дело в том, что в этот момент в Гамбурге находился их сотрудник - помощник военного атташе посольства, капитан Адам Кравец. Удалось узнать, что он будет на спектакле в городском театре. Интересующий нас человек тоже должен был там быть, удалось проследить факт приобретения им билета.
        - Кстати, а как его зовут?
        - Полковник Марецкий, Павел Григорьевич.
        - Угу... - Слуцкий записал имя в блокнот.
        - Выбрав момент, я обратил на себя внимание полковника, находясь поблизости от капитана.
        - Как именно?
        - Опрокинул на поднос бокал. Брызги попали на мундир капитана. Полковник обернулся на звук и увидел, как я помогаю тому очистить рукав. Всё прошло гладко, я извинился перед поляком, тот тоже что-то сказал мне в ответ.
        - Неплохо придумано.
        - А на следующий день я подошёл к Марецкому. Передал ему привет от старых друзей и предложил поужинать вместе. Полковник удивился и спросил - что это за друзья? Тогда я назвал ему фамилию Сомова.
        - И что же?
        - Он вторично удивился и сказал, что не знает такого господина. А знакомых генералов никогда в жизни не имел. От ужина отказался. Так что этот блин вышел комом...
        - Печально... теперь к нему не подойдёшь...
        - Я принёс свои извинения и покинул место встречи. Однако же наблюдение за ним мы не прекратили. В тот день он свернул с обычного маршрута и зашел на почту. Дал телеграмму.
        - Кому?
        - Увы... этого не удалось установить.
        - Жаль. Надо думать, он сигнал тревоги дал.
        - Мы тоже так и подумали. Наблюдение усилили, но прошел месяц - ничего. Уже хотели его снять, как вдруг Марецкий исчез из нашего поля зрения! Правда, ненадолго, всего на три часа. Я полагаю, что встреча всё-таки состоялась. Не знаю, какие инструкции там получил полковник, но вот дальнейшие события заставили напрячься уже нас!
        - А именно?
        - Через неделю капитан Адам Кравец разбился на своём автомобиле. Пьяный был, вот и зазевался...
        - Сочувствую его руководству и семье.
        - Один момент - он был язвенником и в о о б щ е не пил. Ничего, крепче молока.
        - Даже так?
        - Да. А его начальник, полковник Ежи Энглищ, получил множество соболезнований. В том числе - и из Великобритании.
        - Надо думать, погибший капитан был известной личностью.
        - Угу. Был. Только вот одна из телеграмм была отослана д о этого несчастного случая. Кравец разбился в четверг утром, а телеграмму отправили в среду вечером. Любопытна также и подпись на ней.
        - И кто ж был столь осведомленный отправитель?
        - Он подписался именем Харон...
        - Проводник в царство мертвых, если верить грекам?
        - При определённых условиях, он мог оттуда и вывести...
        - Хм! Так вы, Олег Иванович, полагаете, что это тот самый Проводник?
        - Это наиболее логическое объяснение всего происшедшего. Ничего, более подходящего, я найти не могу.
        - Полтора месяца... Он получает сигнал, проверяет Марецкого. Встречается с ним и, выяснив личность предполагаемого вербовщика, делает толстый намёк полякам. М-м-да... А ваше наблюдение, как полагаете, Олег Иванович, он заметить мог?
        - Не знаю. Во всяком случае, никто из нас ничего подозрительного не видел.
        - А Марецкий где?
        Собеседник комиссара потупился. Покатал в руках карандаш.
        - Сегодня утром я получил сообщение... он выехал.
        - Куда?
        - На лечение. В Карловы Вары.
        - И ваши сотрудники его потеряли в дороге...
        - Он сел на поезд... мои люди не могли предположить такого развития событий и не были к этому готовы. Отдано распоряжение товарищам в Чехословакии, им сообщили номер поезда.
        - На котором, скорее всего, Марецкого уже не будет. Что уж говорить-то - переиграли вас! По всем статьям, да-с! Это мастер работал, Олег Иванович! Что планируете предпринять?
        - Мы можем дать сигнал от имени Яровцева...
        - Угу. И Проводник снова сработает самым неожиданным образом. Как вы полагаете, ваши люди успеют предотвратить их контакт? Учтите, что уж ему-то подполковник поверит безоговорочно. У вас есть гарантии того, что Проводник и его не выведет из нашего поля зрения аналогичным способом? Просто отдаст приказ - и Яровцев его выполнит.
        - Но ведь он теперь работает с нами!
        - А с Проводником подполковника связывает почти двадцатилетнее сотрудничество. Что перевесит? Он же ему обязан практически всем! Да и где гарантии, что Харон не отдаст приказ уже и от нашего имени?
        Слуцкий побарабанил пальцами по столу.
        - Нет, Олег Иванович, такую операцию я вам запрещаю! Мало того, что мы можем потерять Яровцева, так кто знает, к каким действиям мы подтолкнём Проводника? Он может почувствовать угрозу людям, которых он опекает. И как тогда он поступит? Молчите? Не знаете? И я не знаю...
        Комиссар откинулся в кресле и задумчиво посмотрел в окно. Его собеседник молча сидел напротив, не решаясь прервать размышления начальника.
        - Значит, так! - хлопнул ладонью по столу Слуцкий. - Генерала этого найдите. Людей его. Все архивы поднять и хорошенько перетряхнуть. Искать любое упоминание об этой операции. Не могла же она производиться на страх и риск одного человека? Да и средства там, судя по всему, немалые задействованы. Они тоже не из воздуха взялись, так ведь? Далее. Проводник явно работает не один, вопрос - с кем? Где его организация? Кто в неё входит, как финансируются? Под какой крышей действуют? Установить адрес в Харбине, взять под наблюдение. У вас какие-то соображения по этому вопросу есть?
        - Есть, Абрам Аронович. Яровцев упомянул, что Проводник несколько раз выводил в Россию агентов разведки. Стало быть, они могут что-то о нём рассказать. Считаю целесообразным поискать и здесь. Не факт, что все они принадлежали к ведомству Сомова.
        - Разумно, - кивнул комиссар. - Действуйте, Олег Иванович! О результатах доложите лично. Через... - он заглянул в настольный календарь, - месяца вам хватит?
        - Хватит для того, чтобы правильно расставить все силы и определить направления работы, Абрам Аронович.
        - Значит, через месяц. Всё, товарищ майор! Жду вас с докладом.
        Даурский погранотряд.
        Бросив поводья сопровождавшему красноармейцу, Кожин легко вбежал по ступеням штаба. Ответив на приветствие дежурного, он поднялся на второй этаж. У него было приподнятое настроение. Откровенно говоря, поводы для некоторого носозадирания имелись, и весьма серьезные. Всего полгода прошло с того момента, как он прибыл на заставу. Оглядываясь назад, лейтенант сам удивлялся тому, каким же, в сущности, нелепым образом он должен был выглядеть тогда в глазах окружающих. Сегодня ему самому казались смешными некоторые собственные высказывания. Окунувшись с головой в повседневные заботы своего немаленького хозяйства, он быстро растерял неуместный здесь юношеский максимализм и уверенность в собственной непогрешимости. Самым же лучшим уроком для него явилось произошедшее, через месяц после его прибытия на заставу, столкновение с контрабандистами. На этот раз группа попалась немаленькая, только носильщиков было человек пятнадцать. Да десяток вооруженных бандитов шли в сопровождении. Попытавшись взять руководство боем в свои руки, Кожин почти моментально расстрелял весь свой наличный боезапас, потерял где-то
фуражку, охрип и сидел, прижавшись к дереву, сжимая в руке наган с одним-единственным патроном. Тем не менее, несмотря на то, что он перестал отдавать команды (а может быть, именно поэтому), бой отчего-то не прекратился, а разворачивался своим чередом. Ловким и умелым маневром пограничники обошли контрабандистов и отрезали им обратный путь к границе. После чего частым винтовочным огнем прижали бандитов к земле. Смекнув, что дело плохо, носильщики, побросав груз, начали разбегаться во все стороны. И трое из них, ломившиеся напропалую по бурелому, выскочили прямо на лейтенанта. Отступать было невозможно, стрелять нечем - патронов не было. Один патрон - не в счёт. Вскочив на ноги, Кожин выхватил из ножен шашку. И, потрясая ей, заорал носильщикам что-то невразумительное. Надо думать, вид всклокоченного пограничника, размахивавшего наганом и обнаженной шашкой, представлялся достаточно грозным и внушительным. Во всяком случае, носильщики тут же попадали на колени и потянули руки вверх.
        Точку в бою поставило подкрепление, подоспевшее со стороны заставы. Десяток бойцов с ручным пулеметом разом заставили притихнуть уцелевших к тому времени бандюков. Трое самых неугомонных получили свою порцию свинца и затихли навеки. Остальные начали бросать оружие и сдаваться. В этот момент и появился на поляне командир заставы, подгоняющий перед собой троих перепуганных контрабандистов. Внешне все вышло очень даже пристойно. Во всяком случае, командование отреагировало на этот бой самым положительным образом. Всему личному составу во главе с командиром объявили благодарность в приказе.
        И один только Кожин знал, чего стоил ему этот бой. Первым же побуждением лейтенанта, когда он вернулся на заставу, стало желание написать рапорт о переводе. И лишь заглянувший к командиру старшина быстро смекнул, что же происходит на самом деле. Он ничего не сказал командиру, но через пару часов деликатно постучал ему в дверь.
        - Товарищ лейтенант! Мы тут баньку истопили.
        - Спасибо, старшина. Вы уж без меня.
        - Никак нельзя, товарищ командир. Традиция такая: в бой чистым идти, и после боя - баня. Так уж не нами заведено.
        Делать было нечего, и Кожин как был, внутренне взъерошенным, так и пошел.
        В предбаннике, кроме старшины, никого не оказалось. А вот в парилке кто-то гремел шайками. Перешагнув порог, лейтенант аж поперхнулся, насколько там было натоплено.
        - Пожаловал... - прогудел из облаков пара чей-то голос. - Ну, ложись, голуба, на полок.
        Свистнул веник...
        Вдыхая пересохшим горлом прохладный воздух, Кожин жадно хлебал холодную воду. Стукнула дверь, и из парной появился раскрасневшийся Шведов. Сунув веник под лавку, он, подхватив двумя руками лохань, щедро плеснул на себя холодной водой.
        - Уф! - отфыркиваясь, словно конь на водопое, Иваныч сел рядом с лейтенантом.
        Кожин только молча покосился на него. Нимало не смутившись, тот сунул руку куда-то в угол и достал оттуда бутылку, заткнутую кочерыжкой.
        - Старшина, ты где там пропал? Кружки давай.
        - Да я не пью, вы что! - возмутился было командир заставы.
        - Да здесь все не пьют. Вы разве хоть одного пьяного видели?
        - Нет, не видел.
        - Так и не увидите. Баловство это, - проворчал Шведов, разливая по кружкам самогонку. - Первый бой у вас?
        - А вы откуда...
        - Да уж вижу. У меня-то, чай, едва не хуже вашего в первый раз было. Спасибо взводному унтеру, Прокопычу, вытянул тогда бой на себе. А то я уж и не знаю, чем бы все закончилось. Я тоже, вроде вас, долго себе места не находил. Собрался рапорт писать, чтобы сменили меня.
        - Да и я тоже хотел...
        - Бывает. Привыкай, лейтенант, ты - командир, на тебя все бойцы смотреть будут. Ты слабину дал - и весь отряд попятился. Подстрелил хоть кого-нибудь?
        - Не знаю. Стрелял... Наверное, попал.
        - Наверное - или попал?
        - Не попал.
        - Это хорошо, что ты сам себе хотя бы не врешь. Ну, будем.
        Обжигающая самогонка прокатившись по горлу, гранатой взорвалась в желудке. В ушах сразу зашумело, и очертания окружающих предметов слегка потеряли четкость.
        - Хорош на сегодня, - убрал бутылку под лавку Иваныч. - Ну, что, еще разок в парную? Надобно хмель выгнать вместе со всеми дурными мыслями.
        И, подхватив веник, он призывно распахнул дверь.
        Наутро Кожин чувствовал себя на удивление спокойным и собранным. Появившийся с докладом старшина заставы ни единым намеком не напомнил ему про вчерашнее. После развода лейтенант уселся писать обстоятельную докладную в штаб отряда, присовокупив к ней длинный перечень изъятого у контрабандистов добра. Вызвал дежурного.
        - Задержанные к транспортировке готовы?
        - Так точно, товарищ командир. Раненые перевязаны.
        - Сколько их?
        - Шестеро, товарищ лейтенант.
        - Подготовить шесть подвод. На двух уложить раненых, в прочих разместить конфискованный груз. Конвой - десять человек. Через час доложить о готовности.
        - Слушаюсь, товарищ командир!
        'А ведь меня сегодня в первый раз назвали командиром. До этого только по званию обращались. Интересно, с чего бы это вдруг? Ладно, разберусь после'.
        Выйдя на улицу, чтобы проводить конвой, лейтенант осмотрел бойцов.
        - Старшина!
        - Я, товарищ лейтенант! - откликнулся Храмов.
        - Продукты на дорогу бойцам выделены?
        - Так точно, положенный паек.
        - Чай, сахар?
        - Никак нет, сухой паек.
        - Выделить. Ну, чтобы и на обратном пути оставили, сами знаете где...
        Проводив взглядом отъезжающих бойцов, Кожин повернулся к старшине.
        - Петр Владимирович, тут такой вопрос есть...
        - Слушаю вас, товарищ лейтенант.
        - Что-то неважно у меня со стрельбой... Подучиться не мешало бы. Только вот у кого?
        Старшина улыбнулся в густые усы.
        - Ну, ежели так, как по уставу положено - это я завсегда помочь готов. А вам, товарищ лейтенант, так - в первую очередь!
        - А что, еще какие-то варианты есть?
        - Есть, товарищ лейтенант, как не быть.
        - И какие же?
        - К Иванычу вам съездить надо. Многие наши у него бывали. Все потом добрым словом поминали его науку. Стрелок он добрый. И учитель неплохой.
        - А что, он не только стрелять умеет?
        - Да много чего могёт. С Машкой моей тоже занимался. У нее по дурости девичьей страсть какая-то непонятная к рисовательству. Так он, как с серьезной, с ней время попусту тратил. Ан, глядишь - и получилось. Начала она что-то похожее на натуру изображать. Теперь вот и доводит меня каждый раз, как в отряд еду: купи ей краски да бумаги купи.
        - Покупаете?
        - Куда ж без этого? Одна она у меня из родни осталась. Как не побаловать?
        - Добро, старшина. А как до Иваныча-то доехать?
        - Так вон, тропинка ведет. За горку свернете - она и раздвоится. Вам направо. А там и сами увидите. Я тогда к вечеру за вами наряд пошлю.
        - Зачем это?
        - Да уж дюже мы вчера сала за воротник залили кой-кому. Так что ответной гадости долго ждать не придется.
        Искомый дом лейтенант нашел достаточно быстро. Собственно говоря, домом это назвать было трудно. Скорее, небольшим хутором. Несколько основательных строений расположились прямо посередине широкого распадка. Прикинув направление, лейтенант понял: самый удобный и короткий путь к границе - это здесь. И как пробка в бутылочном горлышке, располагался тут хуторок.
        Подъехав к дому, Кожин спрыгнул с коня и привязал его за кольцо, венчавшее врытый у ограды столб.
        - День добрый гостю!
        Обернувшись, лейтенант увидел хозяина. И опять удивился: только что на этом месте никого не было.
        - И вам здравствовать, Александр Иванович. Как так выходит, скажите, что появляетесь вы каждый раз неожиданно? Ведь вроде и место относительно открытое, и кустов здесь никаких нет.
        - В этом-то главная ошибка и состоит, Михаил Федорович. Так все и думают, что ежели место ровное, так на нем и спрятаться негде. Вот вы, когда к дому подъезжали, на что в первую очередь внимание обращали?
        - На кусты, понятное дело. Да на камни вон с той стороны.
        - Отчего же так?
        - Да оттого, что спрятаться там легко. В камнях легко десяток стрелков спрячется, а за кустами хоть роту сажай.
        - То-то и оно! Покойный Мыров точно так же и думал.
        - Это кто ж такой-то?
        - Есаул Мыров. Главарь той самой банды. Они с той стороны шли, - махнул рукой Шведов, - и глазами больше на эти места смотрели. А я на лугу лежал, перед кустами.
        - Так отчего ж так-то? Вас же видно отовсюду!
        - А вы посмотрите сами, - Шведов легко поднялся с места и зашагал по лугу. - Вот смотрите, Михаил Федорович, здесь ямка, а перед ней левее и правее - кочки. Прикиньте, если в эту ямку человек ляжет, откуда его видно будет?
        Лейтенант осмотрелся по сторонам.
        - Да пожалуй, что и ниоткуда. С боков его кочки закроют. Разве что спереди или сзади.
        - Все так, только сзади еще как-то зайти надо. Тот же, кто спереди голову поднимал, тотчас же ее и лишался. Оттого-то вся пальба бандитская толку никакого не приносила. Они все больше по кустам стволами шарили, думали, там я сижу. А в голову никто и взять не мог, что я лежу прямо перед ними, на открытом месте. Противоестественно это логике человеческой. Потому и не может человек в это сразу поверить. Вы уж послушайте меня, Михаил Федорович, я дурного не посоветую. И в наше время слишком принципиальный начальник поста особенным долголетием похвастаться не мог. Вы знаете, сколько у вас предшественников было?
        - Пятеро, а что?
        - Шестеро. Вы седьмой будете. Так вот, первых двоих так никто и не сыскал. Сгинули в тайге, словно не было их никогда. Третьему повезло. Тут тогда эскадрон кавалерийский стоял, прорыва бандитов с той стороны опасались. Оттого и не наглели шибко контрабандисты с хунхузами. Ушел он в запас живым. Не скажу, чтоб сильно здоровым, но живым, а главное - целым. Двоих последующих по ранению демобилизовали. Живыми, что само по себе хорошо, хотя и не совсем целыми. Один руку потерял, другой - ногу. А вот предшественник ваш...
        - Про него знаю. Как же это так выйти-то могло?
        - Да бог весть. Что уж его тогда с места сорвало, про то никому из нас неведомо. Да только я думаю, весточка та ложная была. Очень уж сильно хотелось ему Ляо поймать.
        - А кто это таков?
        - Старшина вам тавро показывал? Его это знак. Люди его ходят тут иногда. Нечасто, но и сам он появляется. Обычно это тогда бывает, когда что-то серьезное головорезы его тащат. Предшественник ваш, надо думать, нашел кого-то в его банде, кто ему информацию передавал. Да только оказался этот кто-то двурушником. На две стороны работал, иначе говоря. И вашим, и нашим информацию сливал. Сталкивался я уже с такими вещами, оттого и говорю так уверенно.
        - А вот скажите, Александр Иванович, от границы к вам дорога удобная. И дальше вглубь страны - тоже идти легко. Отчего ж тогда контрабандисты здесь не ходят?
        - Хотите это знать? - покосился хозяин хутора на начальника заставы.
        - Мне ж тут жить...
        Ничего более не говоря, Шведов повернулся и зашагал к лесу. На секунду приотстав, лейтенант последовал за ним. Шли недолго, метров триста. Поднявшись на пригорок, Шведов остановился.
        - Вон там, внизу, видите?
        Кожин присмотрелся. Внизу, на небольшой полянке виднелось несколько холмиков.
        - Я правильно понимаю, что это...
        - Правильно понимаете, - собеседник лейтенанта похлопал рукой по прикладу своего ружья. - От них осталось. Они заявились ко мне ночью, убили собаку. С тех пор я не держу собак.
        - Почему?
        - Пес почему-то не залаял.
        - Зачем же тогда было его убивать?
        - А я знаю? Должно быть, чтобы страху нагнать. После этого они вошли ко мне в дом. И сделали предложение.
        - Какое же?
        - Я должен был укрывать их товар, обеспечивать проход групп через границу, сообщать о ваших передвижениях.
        - Что же такое вам обещали взамен?
        - Цена оказалась достаточно высокой. Мне оставляли жизнь. Правда, они не учли, с кем имеют дело. Не думаю, что у них хватило времени, чтобы осознать свою ошибку.
        - И сколько же их там?
        - Семь человек.
        - И вы их что, застрелили всех?
        - У меня тогда не оказалось оружия под рукой. Максимум, до чего я успел добраться, так это до чугунка на столе. К тому времени их уже осталось два человека. Последнему я отрезал голову косой, она стояла в сенях.
        - Ничего себе, у вас биография... - покачал головой лейтенант. - И вы так спокойно мне об этом говорите?
        - Это было в двадцать первом году. Советская власть только-только начала появляться в этих краях. Милиция - так вообще появилась года через два. Я собрал их винтовки и отвез командиру кавалерийского эскадрона. Это была самая сильная власть в здешних краях.
        - И что же он вам сказал?
        - Собакам - собачья смерть. А через мой распадок больше никто не пробует ходить. Люди, живущие на той стороне, имеют неплохую память. Мне пробовали грозить, оттуда приходил человек. Он пояснил мне, что линия границы, проведенная на карте, не является препятствием для его друзей. С этим я согласился. И добавил, что она также не является препятствием для меня. И предложил подумать над моими словами. А чтобы им легче думалось, я нанес визит их главарю. Тогда им был господин Чэн.
        - Ему вы тоже что-то отрезали?
        - Ну, зачем же? Я оставил у него на столе посреди комнаты голову одного из этих семерых. А рядом положил записку, что точно таким же образом я могу принести туда что-нибудь еще, гораздо более неприятное. Гранату или бутылку с керосином. Надо думать, там все поняли правильно, и меня больше никто не беспокоил. Да вы не удивляйтесь этому, Михаил Федорович, поговорите с любым из местных жителей, вам расскажут еще и не такую историю. В здешних краях долгое время царила полная анархия. Поэтому выжили только те, кто сумел за себя постоять.
        - Однако... Я подозревал, конечно, что здесь не все так легко и просто. Но чтоб до такой степени...
        - Вас ничего здесь не удивляет?
        - А что тут есть такого удивительного?
        - Хотя бы то, что я живу тут один. В таком удобном и красивом месте. На хорошей дороге...
        - Ну... мало ли... по-всякому бывает.
        - Я не первый здесь житель, Михаил Федорович. Последний. Здесь когда-то стояла деревня. По местным меркам - богатая. Вон там, в рощице, шестьдесят восемь могил - все её жители. А остатки домов ещё можно разглядеть... если хорошенько поискать.
        - И... кто ж это сотворил?
        - Бандиты.
        - Белые?
        - Бандиты не имеют окраски - они просто негодяи, вот и всё. Это было в двадцатом году. Мне тогда повезло - был в тайге, на охоте. Теперь, надеюсь, вы понимаете, в какое место вас занесла судьба?
        И с этого дня в жизни Кожина поприбавилось физических нагрузок. Улучив время, он частенько наведывался в гости на хутор. Добравшись же вечером до дома, лез в баню, распаривая дико болевшие мышцы. Но потихоньку-полегоньку он втянулся в этот процесс, уже не казавшийся ему настолько изнурительным и мучительно-бессмысленным. Руки лейтенанта приобрели твердость и мускулы понемногу налились силой. Даже походка стала несколько иной. Взгляд теперь подмечал малейшие изменения в окружающем ландшафте, а уши научились выделять из монотонного шума деревьев посторонние звуки.
        Так что, шедший сейчас по коридору штаба командир, уже мало чем напоминал вчерашнего выпускника погранучилища, который прибыл на границу, переполненный юношеским задором и максимализмом.
        - Разрешите? - стукнул он в дверь разведотдела.
        - Входи! - оторвался от бумаг худой капитан. Поднялся навстречу и жестко стиснул ладонь, здороваясь. - А ты возмужал, Кожин! Вон, даже в плечах раздался!
        - Так с утра до ночи на ногах! Да на свежем воздухе.
        - Ну и славно! Садись, давай. Кури, коли охота.
        - Спасибо.
        - Долго кота за хвост тянуть не буду, времени и так мало. Слушай сюда. То, как ты там, на месте, взялся - это хорошо! Начальство одобрило, оттого и помощь тебе выделят первому. Не зря народ старается, да силу нашу укрепляет денно и нощно. Двадцать человек пополнения и два ручных пулемёта - цени!
        - Вот это здорово! - аж привстал со стула лейтенант. - За это спасибо! Самый раз ребята поспеют!
        - А отчего так, не спросишь?
        - Отчего же?
        - Данные у нас есть - ожидаем напряжения обстановки на твоём участке. Не только контрабандистов и прочую шваль ждём, между прочим! И другие гости к тебе пожаловать могут вскорости. С обрезом под полою, а то и с чем похуже! Много чего у нас с тобою за спиной расположено, что господам империалистам на той стороне, очень даже не по душе! Есть сигналы, что зашевелились японцы. Не только здесь, но и на участках других отрядов тоже. Проявляют какую-то странную активность, лезут всюду, куда не просят. Неспроста это! Так что и мы сидеть без дела не собираемся. Потихоньку-полегоньку, а надо границу укреплять. Хватит уже всяким шибко хитрым товарищам шастать туда-сюда! Пора этому конец положить, да на замок границу запереть!
        - Давно пора!
        - Так что иди в штаб, тебя там с утра уже ждут. Получай пополнение и быстро вводи ребят в курс дела!
        Москва.
        Где-то в большом городе.
        - Ну, Олег Иванович, слушаю тебя внимательно! По глазам вижу - чего-то накопал!
        - Точно так, Абрам Аронович, есть некоторые интересные подвижки. С чего прикажете начать?
        - Кто такой Проводник установить смогли?
        - Твердо знаем одно - он кадровый офицер разведки. Работает с 1914 года. Неоднократно награждался боевыми орденами. Из дворян, получил хорошее образование, вроде бы даже в университете учился.
        - В каком? Когда?
        - Окончил его перед войной и тогда же поступил на военную службу. Вот какой именно - это установить пока не удалось.
        - То есть военного училища Проводник не заканчивал? А вы говорите - кадровый!
        - Не военного призыва - точно. Первое офицерское звание он получил ещё до войны.
        - Ну... ладно, дальше что?
        - Знает несколько иностранных языков. Хорошо развит физически. В совершенстве владеет холодным и огнестрельным оружием. Мастер перевоплощения - свободно чувствует себя в форме германского офицера или в компании уголовников. Легко входит в доверие к собеседнику.
        - А вот это - интересный момент, Олег Иванович! С уголовниками общий язык найти непросто, чужого они не примут, человек посторонний у них долго не задержится. Там своя контрразведка - не хуже чем у нас!
        - У нас есть показания полковника Ролдугина, которого Проводник выводил из Германии. Тот подробно описал его внешность, манеру разговаривать и некоторые характерные приметы.
        - А именно?
        - У Проводника есть шрам на щеке. Вот здесь, - указал рукою майор. - Это очень характерная примета.
        - Почему же? И что это за шрам такой?
        - Шмисс. Ролдугин считает, что это шрам от студенческой дуэли.
        - Так. Надо полагать, и университет тоже немецкий...
        - По-видимому, да, товарищ комиссар.
        - Стало быть, его готовили для внедрения на территорию Германии. Загодя готовили, Олег Иванович! Так что, вы были правы, насчет кадрового - беру свои слова назад! Ещё что?
        - Ролдугин также упомянул одно любопытное словечко... В процессе выхода его в Россию, полковнику приходилось разговаривать с некоторыми людьми, из числа тех, что обеспечивали им свободный проход через границу. Так вот, однажды один из таких людей, в разговоре сказал: 'Повезло тебе, дядя - сам Франт провожает! Этот, ежели за дело взялся - до конца обязательно доведёт!'
        - Значит, Франт... А настоящее его имя каково?
        - Увы, Абрам Аронович, это мы пока установить не смогли...
        Даурский погранотряд.
        Кожин с сомнением оглядел стоящего напротив него человека. Обыкновенный китаец, таких на той стороне навалом. Именно из таких и вербовали контрабандисты большинство носильщиков, так что на подобных типов Михаил успел уже налюбоваться вдосталь.
        - Сам, говорите, вышел? - повернулся он к старшему наряда.
        - Так точно, товарищ лейтенант, сам. Сразу руки поднял и к вам попросился.
        - Именно ко мне?
        - Сказал - к командиру вашему. Очень нужно.
        - Хорошо, можете быть свободны.
        Пограничник козырнул и, повернувшись кругом, вышел из комнаты. Начальник заставы повернулся к задержанному.
        - Итак, вы меня увидели. Зачем это вам было нужно?
        - Я пришёл, чтобы передать вам послание.
        - От кого?
        - От господина Ляо.
        Китаец неплохо говорил по-русски, только в отдельных словах чувствовался акцент.
        - Что же он хочет мне сообщить?
        - Он предлагает вам договориться.
        - На предмет?
        - В последнее время на границе стало худо. Много новых людей, стрельба... Есть убитые, у многих из них остались семьи.
        - Их никто не заставлял сюда лезть. И стрелять тоже никто не уговаривал. Мои бойцы не открывают огонь первыми, вы это знаете.
        - Сейчас с той стороны границы много солдат... Не стоит поднимать большой шум. Стрелять тоже не надо, неизвестно, как воспримут это солдаты...
        - Ну, так и не лезьте сюда! И стрельбы не будет.
        - Господин Ляо хочет закончить тут своё дело. Мы совсем уйдём из этих мест, тут стало плохо... солдаты тоже нас не любят.
        - Буду только рад этому.
        - Господин Ляо просит вас... некоторое время не трогать его людей. Мы только выполним свои обязательства перед серьёзными и уважаемыми людьми. И сразу уйдём. Это ведь и для вас будет лучше, не так ли?
        - Господин Ляо обратился не по адресу. Я таких вопросов не решаю.
        - Он сказал, что будет весьма благодарен. Вам лично.
        - Меня такие предложения не интересуют. Можете так ему и передать.
        - Я не смею, конечно, вам советовать... но... вы совершаете ошибку. О которой можете потом горько пожалеть... вы ведь не первый начальник заставы в этих местах...
        Кожин вскочил с места и схватил парламентера за ворот куртки. Затрещала плотная ткань.
        - Передай своему господину - он тоже не первый бандит в этих краях! Я имею в виду - зарытый в землю бандит! Пусть не думает, что у него две головы - может потерять и единственную!
        Оттолкнув китайца, лейтенант вызвал часового.
        - Довести до границы - и дать пинка! Заблудился этот тип, не понял пока, куда попасть ему надобно...
        Выскочив на улицу, Кожин только головою покачал. Ну и ну! Совсем контрабандисты оборзели! Надо будет Иванычу рассказать. А то он опять собрался на свои заимки - сказал, что месяца три там бродить будет. Попросил поселить к нему в дом нескольких бойцов - оказывается это было в порядке вещей, так и раньше иногда поступали. Понятное дело, когда хозяин дома - никто туда и не сунется, а вот как уйдёт на охоту... Правильно, а я это проведу по бумагам как пикет, заодно и данный участок границы перекроем. Вообще-то говоря, пикет там надо постоянный ставить, неправильно - на гражданского человека заботу о границе возлагать. Не его это работа. Ладно, вот Иваныч вернётся, с ним и посоветуюсь, может какое место получше подскажет.
        - Миша?
        Машенька! Надо же, как незаметно подошла!
        - Ты прямо как лисичка подкрадываешься! Тебя и не слышно совсем!
        Девушка смущенно потупилась.
        - Скажешь тоже... Я просто иду.
        - Но очень тихо! И так легко - шагов и не слышно вовсе. А что интересного у тебя сегодня? Рукав краской запачкан... дай угадаю! Опять на озеро рисовать ходила?
        Маша кивнула.
        - Туда.
        - Далеко это...
        - А я на лошади! Так гораздо быстрее!
        - Да я не это в виду имел... нехорошо, что ты туда одна ходишь.
        - Так поехали вместе! Больше-то не с кем...
        'Ох, глаза твои хитрющие! Не с кем... да тут желающих - только свистни! Только дядю сурового и опасаются... Однако же... ведь никогда раньше так не говорила! А что? И съезжу! Только попозже...'
        Раздавшийся в сенях топот сапог заставил Шведова поднять голову. Рука его скользнула под стол.
        Распахнувшаяся дверь звучно долбанула о стену.
        - Иваныч!
        - Ты, чего, Петя, взъерошенный такой? Прямо, лица на тебе нет? - рука хозяина дома, до сего момента скрывавшаяся под столешницей, легла на стол. - Да садись ты, в ногах правды нет!
        - Да, где ж она есть?!
        - Что стряслось-то? Толком говори!
        Старшина грузно опустился на лавку. Снял фуражку и скомкал её в руке.
        - Машка...
        - Что Машка?
        - На озеро поехала... и пропала.
        - Ну... мало ли... она натура увлечённая, могла и завернуть куда в сторону.
        - Не то все, Иваныч... она не одна поехала. Кожин с нею был.
        - Так чего тогда дергаешься? Он парень крепкий, да не с пустыми руками, небось, поехал-то?
        - Того и опасаюсь. Китаеза к нам с той стороны приходил. Ляо его прислал. Просил придержать нас на время, а командир ему в морду сунул. Да выгнал. Вот и смотрю я...
        - Вот как? - Шведов повертел в руках ложку. - На озеро кого послал?
        - Да, дежурный наряд. Только что-то их долго нету.
        - А сам, значит, ко мне наладился... Что ж не в отряд?
        - До них ехать сколько? Да и чем они помогут? Пока суд да дело...
        - Не тяни, Петя! Что-то ты ещё знаешь, так говори!
        - Боюсь я, Иваныч! А ну, как с прежним командиром станется? А с ним Машка... Да и вообще... нечисто что-то в округе стало. Опять же - солдаты эти, черт их приволок. Сто лет их тут не было - явились!
        - Видел кого?
        - Так, чтобы точно - не скажу. Но, сам знаешь...
        - Знаю.
        На улице заржала лошадь, послышались голоса. Храмов вскочив на ноги, бросился к окну.
        - Наряд вернулся!
        Вошедший в комнату боец был мрачен. Ни говоря лишнего слова, он вытащил из кармана револьвер.
        - Вот, на дороге подобрали.
        Хозяин дома протянул руку.
        - Давай-ка его сюда... так... стреляли из него недавно, три пустые гильзы в барабане. Что там ещё интересного было?
        - Кусты примятые, трава. След от копыт - пяток лошадей точно там побывал.
        - След куда?
        - Туда, - мотнул головой боец в сторону границы.
        - Кровь, вещи какие-нибудь?
        - Нет. Ничего такого не нашли.
        - Свободен.
        Проводив взглядом ушедшего бойца, старшина повернулся к собеседнику.
        - Ну?
        - Что - ну? Ляо это, больше некому. Сам же это чуял, чего за лейтенантом никого тайком не послал? Молчишь? Ну и что теперь делать будем? К пограничникам ихним ехать?
        - Бестолку это... Разве что в отряд...
        - Не крути, Петя! Ты ко мне приехал, ведь уже тогда чуял что-то! Чего тебе надо - прямо сказать можешь?
        - Помоги, Иваныч!
        - Чем?! У меня тут что - полк солдат в тайге запрятан?
        - Иваныч... Христом богом прошу!
        - Чем, Петя?!
        Старшина некоторое время сидел молча.
        - Я ведь не слепой, Александр Иванович... тоже вижу кой-чего. Один ты тут - это верно. Однако ж, контрабандисты мимо тебя не ходят.
        - Так одного раза хватило, небось?
        - Не так. Боятся они тебя - то так, не спорю. Однако причина в том другая есть...
        - И какая же?
        - Н е в е л е н о им.
        Хозяин дома помолчал.
        - Иваныч! - вскочил с места старшина. - Что хошь проси! Ребят подниму, пулемёты дам! На себя всё приму!
        - Сядь! - голос Шведова изменился. Он побарабанил пальцами по столу. - Отведи наряды от границы. Оставишь людей только у Горелой пади и у реки, там, где переправа. Туда - по пулемёту. Дежурную группу держи в готовности. Начиная с вечера. В отряд ничего не сообщай, понял?
        - Понял. Но...
        - Не твоя забота. За мной никому не ходить. Увижу - вернусь. Трех человек держи тут, на всякий случай.
        Та сторона границы.
        Место, не обозначенное на карте.
        Сидевший на поваленном дереве хунхуз, положив на колени винтовку, напевал себе под нос что-то монотонно-заунывное. Скоро вечер, в лагере приготовят ужин. Сегодня обещали хорошее мясо - такое бывает нечасто. Надо полагать, это оттого, что к хозяину пожаловали гости. Два важных японских офицера, в сопровождении пяти солдат. Они приехали сюда на машинах, а это значит, что приехавшие - очень уважаемые люди! Разве кому-нибудь другому дали бы ездить по этим местам на машинах? Почаще бы появлялись такие важные господа, может быть и нас тогда бы кормили хорошо?
        Чуть слышный шорох в кустах заставил часового встрепенуться, и подхватить винтовку.
        - Кто тут?
        - Мне нужен господин Ляо, - выехавший из кустов всадник, смотрел куда-то поверх головы хунхуза.
        - Кто ты? И зачем тебе мой господин?
        Человек на лошади медленно повернул голову и посмотрел на часового сверху вниз.
        - Т ы не понял? Я х о ч у видеть твоего господина!
        - Я не буду звать его неведомо кому! Отвечай - кто ты, или умрешь!
        - Скажи с в о е м у господину, что его хочет видеть посланник господина У. Не мешкай! - в голосе гостя прорезался металл.
        У часового противно засосало под ложечкой. Господин У... никто и никогда не видел его в лицо, только хозяин иногда уезжал к нему на поклон. И судя по тому, как тщательно готовились к этому визиту, отбирая подарки и наилучшие украшения, прогневать такого могущественного человека было бы делом весьма неразумным.
        - Я передам ваше указание, мой господин! - хунхуз, протянув руку, дернул за сигнальную веревку. - Прошу меня простить, но я не могу покинуть своё место!
        Шепнув подбежавшим товарищам пару слов, часовой, перехватив оружие (как он это видел у японских солдат), постарался принять подобающую стойку. Мало ли... гость может счесть что ему не выказали должного уважения. Посланцев таких людей лучше не сердить, они часто бывают более злопамятны, чем их господа. Что им всем до жизни простого человека?
        Через несколько минут на полянку торопливо выбежал ближний помощник господина Ляо - Вэнь И. Высокий и худой он, казалось, прямо-таки лучился от радости.
        - Господин...
        Всадник предостерегающе поднял правую руку.
        - Не при всех...
        - Да, господин! Хозяин просит у вас прощенья, но... к нам прибыли важные гости, он не может покинуть их сейчас, это было бы неучтиво... Возможно, вы соблаговолите пожаловать в наше скромное жилище?
        - Проводи меня... - тронул незнакомец коня. - И распорядись - пусть приготовят еду и постель. Путь был трудным...
        Узкая и разбитая дорога виляла между постройками. Именно постройками, ибо назвать эти строения домами - язык не поворачивался. Собственно говоря, таковых в этом месте было всего два, и к ним направлялся сейчас таинственный визитер. Один - крепкий и солидный, когда-то принадлежал (судя по постройке) выходцу из России. То же самое можно было сказать и о меньшем домике. А вот все прочие хижины этого затерянного в лесах поселка, были сляпаны на скорую руку и годились лишь для того, чтобы переждать в них непогоду, да обогреться.
        - Кто это? - поинтересовался гость, указывая на два автомобиля, припаркованные около большого дома. Легковушка и грузовик стояли на улице, и около них расхаживал японец в военной форме, с винтовкой наперевес. - Что тут делают эти солдаты?
        - Они сопровождают гостей хозяина.
        - Что это за люди?
        - Я не знаю. Меня не пригласили в дом...
        'Точнее сказать - не допустили' - хмыкнул про себя гость. 'Невысокого ты полета птица для таких визитеров. Мордой не вышел...'
        Не обращая внимания на насторожившегося часового, посланец господина У подъехал к крыльцу. Спрыгнул прямо на ступени и, нимало не беспокоясь о своём коне, направился к двери. Забежавший вперёд Вэнь И с низким поклоном растворил её перед ним. Надо полагать, визитер неплохо знал планировку дома, поскольку уверенно повернул прямо к нужной двери, несмотря на то, что никто ему не указывал дорогу. Однако здесь его ожидало первое препятствие - стоявшие около неё солдаты скрестили перед ним штыки своих винтовок.
        - И как я должен это понимать? - ни к кому конкретно не обращаясь, проговорил посланец в пространство.
        - Прошу простить вашего недостойного слугу, - снова склонился перед ним помощник господина Ляо, - я немедленно о вас доложу!
        Его самого солдаты пропустили без возражений, видимо, этот хунхуз был им знаком.
        Почти тотчас же двери распахнулись, и на пороге появился хозяин дома - невысокий китаец в расшитом драконами халате.
        - Тысяча извинений, мой господин! - вежливо наклонил он голову. - Этот дом, как и все его обитатели, по- прежнему в вашем распоряжении! Некоторые неудобства вызваны лишь тем, что к нам прибыл с визитом майор Огано! Его солдаты не знают вас, оттого и принимают такие меры предосторожности.
        Появившийся следом за китайцем японский лейтенант, что-то коротко сказал часовым, и те вытянулись по обе стороны двери, более не препятствуя посланцу пройти внутрь комнаты. Он не преминул этим воспользоваться.
        Когда-то здесь было несколько комнат. Возможно две или три. Но сейчас межкомнатные стены были сломаны, и получилось большое помещение. Справа от двери располагался стол, за которым в настоящий момент сидело несколько человек. По одну сторону стола было место хозяина, встречавшего у двери посланника. По другую - в качестве уважаемого гостя, сидел японец в чине майора. Рядом с ним почтительно наклонил голову солдат, надо думать, переводчик. Ещё двое солдат застыли неподвижными фигурами по обе стороны двери, на этот раз изнутри помещения. Напротив них вдоль стены вытянулись несколько молчаливых фигур - телохранители хозяина. Надо сказать, что для этой цели господин Ляо подобрал не самых маленьких своих бойцов. В руках одного из них ручной пулемёт Льюиса смотрелся буквально игрушкой. 'И где он только такого откопал?' - мелькнула в голове посланника мысль.
        Пройдя к столу, он пододвинул себе стопку подушек и небрежно на ней развалился.
        Сидевший сбоку майор невозмутимо разглядывал новое действующее лицо.
        Тишину нарушил переводчик.
        - Господин Ляо! Потрудитесь представить нам вашего неожиданного гостя! - это скорее походило на приказ.
        - Приношу свои извинения, господин майор, что не сделал этого сразу же! - склонился в почтительном поклоне хозяин дома, уже успевший сесть на своё место. - Позвольте вам представить подполковника Веллера. Он наш друг из Германии.
        На каменном лице японца отразилось изумление. Встретить в этой глуши немецкого офицера, да ещё такого ранга - он явно не ожидал. Поманив к себе переводчика, майор что-то ему сказал.
        - Не трудитесь, господин майор. Я неплохо знаю ваш язык, - подполковник протянул руку, и подскочивший сбоку китаец вложил в неё чашку с чаем. - Если у вас есть какие-то вопросы - можете задать их мне лично.
        - Вот как? Но я ничего не слышал о вас, господин подполковник. Какую службу вы имеете честь представлять?
        - Ничего удивительного, господин майор. И дальше бы не услышали, коли обстоятельства к этому не вынуждали бы. Я представляю здесь военную разведку вермахта - абвер. А вы?
        - Аналогичное подразделение императорской армии, господин подполковник.
        - Ваш командир - полковник Сато?
        - Ваша осведомлённость делает вам честь, господин подполковник.
        - Передавайте ему моё искреннее уважение.
        - Вы знакомы?
        - Да.
        - Позволено ли мне будет осведомиться, что привело вас сюда, господин подполковник?
        - Стечение обстоятельств - не более. Прошу меня простить, господин майор, но наш хозяин проявляет признаки беспокойства - он не говорит по-японски. А ваш переводчик ничего ему не переводит. Увы, но моё дело связано именно с ним.
        Огано поклонился.
        - Разумеется, господин подполковник. Полагаю, у нас с вами ещё будет время для беседы...
        - Господин Ляо! - голос Веллера прозвучал как удар кнута. - Я хочу выразить своё неудовольствие! Господину У будет о ч е н ь неприятно узнать, что н а ш и совместные интересы поставлены под удар. Вами, любезный Ляо!
        - Любезный господин! Но в чём же провинился ваш покорный слуга?! - вся поза грозного хунхуза сейчас выражала искреннее раскаяние.
        - Во-первых, любезный Ляо, моя почта! Она стала опаздывать!
        - Тысяча извинений, любезный господин! Нам мешают пограничники!
        - Они мешают вам уже десять лет. Однако же, раньше вы на это не жаловались, ведь так? Кстати, раз уж мы коснулись этой темы... где женщина?
        - Какая женщина, мой господин?
        - Ляо... - казалось, в зале внезапно дохнуло холодом. И слова подполковника острыми льдинками отскакивали от стен и потолка. - Я не люблю, когда меня обманывают...
        - Милостивый господин... я... и в мыслях не было... как мог ваш покорный слуга...
        - Дочь старшины заставы.
        Хунхуз, словно ища поддержки, оглянулся на майора.
        - Мы... это вышло случайно... нашей целью был...
        - Командир заставы, - кивнул Веллер. - Знаю. А она здесь при чём?
        - Они были вместе... так вышло...
        - Плохо, любезный Ляо! Вы очень сильно м н е помешали. Я буду вынужден... просить господина У, чтобы он принял соответствующие меры, дабы такое впредь не повторялось ...
        Лицо хунхуза и он сам - всё сейчас напоминало восковую статую. Да и его телохранители не остались безучастными - до них тоже, наконец, дошёл весь ужас создавшегося положения. Веллер сейчас говорил на мандаринском диалекте - и большинство присутствующих его понимали.
        В наступившей тишине слышалась только скороговорка переводчика - он переводил японцу всё сказанное.
        Огано кашлянул.
        - Будет ли мне позволено, господин подполковник, прояснить создавшуюся ситуацию?
        - Прошу вас, господин майор.
        - Похищая командира заставы, наш хозяин выполнял просьбу... полковника Сато.
        - Разумеется, господин Сато не откажется это подтвердить?
        - Само собой.
        - А девушка? Её похищение тоже входило в ваши планы?
        - Э-э-э... нет. Это ненужная самодеятельность господина Ляо.
        - Так. Благодарю вас, господин майор. И где сейчас эти... м-м-м... персоны?
        - Здесь. Вы хотите их видеть?
        - Зачем? Девушка... с ней всё в порядке?
        - Она сопротивлялась... её несколько раз ударили. Но ничего серьёзного, господин подполковник!
        - Так... вам она не нужна?
        - Нет.
        - Могу ли я просить вас об услуге, господин майор?
        - Разумеется. Всё, что в моих силах, господин подполковник!
        - У вас ведь есть с собой некоторые...э-э-э... медицинские препараты?
        - О каких именно препаратах идёт речь, господин подполковник?
        - Мне нужно, чтобы она уснула. Прямо сейчас. И проспала не менее суток. Пусть два ваших солдата доставят её в район реки. Туда, где располагается переправа. Пусть они охраняют её сон до моего возвращения. Я не очень-то доверяю... - Веллер обвел рукою вокруг, имея в виду хунхузов.
        - Нет ничего проще, господин подполковник.
        - Я надеюсь, что её пробуждение не доставит мне неприятных эмоций?
        - За исключением тех, что связаны с уже произошедшими событиями.
        - Это - уже моя забота, господин майор. Как скоро вы отъезжаете отсюда?
        - Прямо сейчас, господин подполковник.
        - И не будете допрашивать пленного?
        - Он не очень-то сейчас расположен к разговору. Надеюсь, вы меня понимаете, господин подполковник?
        - Он что же - ранен?
        - Нет. Просто... его взяли живым... на глазах женщины, которую он не сумел защитить... - развёл руками Огано.
        - Да... это позор для настоящего воина. Понимаю вас.
        - С ним поговорят позже. Для подобной беседы у нас есть... соответствующие специалисты.
        - Могу ли я присутствовать при этом разговоре? Надеюсь, ехать не слишком далеко?
        - Ничуть. Пара часов - не более. К утру вы сможете быть уже у реки, я распоряжусь отвести вас на моей машине.
        - Тогда пусть солдаты, увозящие девушку, захватят и моего коня.
        - Я распоряжусь, - кивнул майор, вставая. - Мы отъезжаем немедленно.
        - Могу ли я попросить вас... подождать меня на улице? Недолго, всего несколько минут.
        - Разумеется, господин подполковник. Вам... не требуется помощь?
        - Нет.
        Японские офицеры вытянувшись, отвесили уважительный поклон Веллеру. Совершенно на прусский манер - резко и быстро. Каково же было их удивление, когда то тот, в свою очередь, ответил им совершенно по-японски, поклонившись традиционным образом.
        За японцами захлопнулась дверь. Следом за офицерами вышел и переводчик в сопровождении солдат.
        Подполковник, опустившись на своё место, взял со стола чашку с чаем.
        - Ляо!
        - Да, мой господин?
        - Там, - палец Веллера указал на дверь, - стоит твой помощник... как его?
        - Вэнь И, мой господин!
        - Позови его.
        Непрерывно кланяющийся Вэнь И, подошёл к столику.
        - А ну-ка... Сними куртку... - подполковник встал и обошел дрожащего хунхуза со всех сторон, внимательно его разглядывая. - Ляо! Как давно у тебя этот человек?
        - Четыре года, мой господин!
        - И как?
        - Он всецело мне предан!
        - То есть, он перережет горло по твоему приказу?
        - Вне всяких сомнений, мой господин!
        - Себе...
        Наступила гнетущая тишина.
        - Дай сюда саблю.
        По знаку хозяина, один из телохранителей вышел вперёд и положил к ногам Веллера своё оружие.
        - Так... - повертел в руках клинок подполковник. - Неплохая штучка...Ну, ты! Умереть готов?
        Бледный Вэнь И судорожно кивнул.
        - Надо же... Они тоже? - кивнул Веллер на остальных телохранителей.
        - Любой из них, мой господин! - холодный пот тек по спине Ляо, но он старался не подавать вида.
        - Положите оружие и идите сюда.
        Об пол глухо стукнул пулемет, звякнули клинки сабель. Немец, осклабившись, показал рукою на другой конец комнаты, и цепочка телохранителей безропотно туда направилась.
        - Вэнь И! - бросил саблю помощнику подполковник. - Ты был готов убить себя - на это смелости хватало. А хватит ли у тебя смелости убить его, чтобы занять это место?
        Ляо вскинулся, но брошенная сильной рукой чашка рассекла ему бровь, и он выронил из рук пистолет. Пинком отправив оружие главаря хунхузов в дальний угол, Веллер подхватил с пола пулемёт. Лязгнул затвор.
        - Я не шучу...- толстый ствол описал дугу, заглянув каждому присутствующему в лицо. - Вина смывается кровью... главного виновника. Оставшийся будет здесь старшим и он вознаградит остальных. Так, как они этого заслуживают...
        Немец повернулся к Вэнь И.
        - Ну что, вы готовы драться? Ляо! Вставай и бери с пола саблю! Шанс есть - ты был хорошим бойцом!
        Шанс у толстяка действительно был. Подобрав с пола саблю, он пару раз взмахнул ею, проверяя баланс. И по тому, как он это сделал, сразу стало ясно, что оружие попало в руки опытного человека. На стороне Ляо оставался также, несомненно, больший, чем у его противника, боевой опыт. Зато Вэнь И выглядел менее толстым и обрюзгшим, его худое жилистое тело было более подвижным и гибким.
        Поединщики закружились по залу, прощупывая друг друга пробными ударами. Выпад... ещё один... Стекавшая из рассеченной брови кровь мешала Ляо, и он периодически смахивал её ладонью, оставляя на лице красные разводы.
        Высверк клинка!
        Толстяк, резко повернувшись на пятках, выбросил вперёд руку!
        Удачно - из рассеченного предплечья его противника потекла кровь.
        Одобрительно загудели телохранители, и усмехнулся немец.
        Не прекращая движения, Вэнь И подхватил с полу чей-то платок и быстро обернул им руку, останавливая кровотечение. Сделал он это настолько быстро, что вызвал одобрение со стороны зрителей. Ляо не успел воспользоваться таким благоприятным моментом - и это тоже отметили все.
        Теперь положение противников стало более-менее равным, даже с некоторым преимуществом главаря хунхузов. Оба были ранены, но главарь - не так серьёзно.
        Снова блеснули сабли, высекая искры, клинки столкнулись в воздухе.
        Безрезультатно, противники не достали друг друга.
        Но, Ляо удачными маневрами оттеснял оппонента в угол, резко ограничивая его маневр.
        Веллер присев на корточки, усмехнулся и покачал головой. В отличие от всех остальных, мнимое преимущество толстяка его не обмануло. Отступая в угол, Вэнь И приближался к возвышению в углу комнаты. По-видимому, он задумал какой-то ловкий трюк, и оно ему зачем-то было нужно.
        Подняв с пола чашку, немец поставил на сошки пулемёт и осмотрел стол. Взяв с него бутылку, принюхался и одобрительно кивнув, налил из неё в чашку ханжина.
        Угрожающе размахивая саблей, Ляо между тем, совсем загнал противника в угол. До стены ему оставалось всего несколько шагов.
        Сделав выпад, тот попытался достать соперника клинком. Неудачно... Толстяк небрежным жестом легко парировал удар.
        Взмахнув рукою, Вэнь И бросил свой клинок в лицо противнику. Ляо, наклонив голову, прикрылся саблей от летящего в его направлении оружия врага.
        И пропустил момент, когда его бывший помощник, оттолкнувшись ногами, вскочил на возвышение. Прыжок, толчок ногой от стены - и он кошкой приземлился за спиною главаря. Ещё прыжок - и бывший помощник прижался к спине бывшего хозяина. В руке Вэнь И блеснул кинжал...
        И из перерезанного горла толстяка хлынула кровь...
        Разжав руки, победитель выронил кинжал и, шатаясь, сделал несколько шагов назад.
        - Держи, - сказал, похлопав его по плечу, незаметно подошедший сзади немец, протягивая чашку с ханжином. - Выпей это, сейчас не помешает. Я в тебе не ошибся, парень!
        - Господин! - прижав окровавленную руку к сердцу, опустился на колени победитель. - Я буду служить вам вечно!
        - И не пожалеешь об этом... я отпишу господину У о том, что в твоём лице он имеет преданного слугу. Пусть мне подадут бумагу и чернила!
        Стоявшие у стены телохранители тоже опустились на колени, а один из них, надо полагать - самый сообразительный, постоянно кланяясь, поднес Веллеру принадлежности для письма. Тот, присев у стола, чиркнул на листе бумаги несколько строк.
        - Отправишь это, - протянул он бумагу новому главарю.
        Тот, пробежав глазами написанное, низко поклонился и поцеловал руку подполковнику.
        - Всё, Вэнь И, теперь это твоё хозяйство - управляй им разумно! И помни! Всё помни! - немец подхватил с пола пулемёт. - Проводите меня.
        Увидев вышедшего на крыльцо подполковника, сопровождаемого новым главарём и толпой телохранителей, куривший у машины майор Огано, уважительно поцокал языком. Бросив папиросу, он шагнул к открытой переводчиком двери и сделал приглашающий жест Веллеру. Тот, отдав солдату пулемёт, сел рядом с майором. На переднем сиденье расположился лейтенант. Не поместившийся в машину толмач, забрался в сопровождавший офицеров автомобиль. Благо что там теперь имелись свободные места - двое солдат, уже отправились выполнять приказание майора. Обдавая окружающих облаками дыма, машины выбрались по разбитой колее из поселка. Тут дело пошло веселее, за поселком дорога стала посуше и несколько получше. Машины пошли резвее.
        - Приношу дань уважения вашим талантам, господин подполковник! - произнёс Огано. - Не могу не выразить своего восхищения тем, как ловко вы управляетесь со всем этим сбродом!
        - Что делать, господин майор? Я в этих краях уже давно... Других, более пригодных для наших целей, помощников тут нет. Остатки же русских казаков - совершенно неуправляемы. Тем более, что о каком-либо сотрудничестве с н а м и , они и слышать не хотят. Приходится работать с этими... - Веллер кивнул в сторону поселка. - Это уже не первый главарь банды, которого мне пришлось заменить.
        - Понимаю... - почтительно наклонил голову майор. - А это обязательно надо было делать таким...э-э-э...жестоким образом?
        - Разбойники понимают только силу. Нечеловечески жестокую и безжалостную. По-уму, так надо было бы ещё кого-нибудь убить. Причём - собственноручно, и желательно - максимально эффектно. Дабы укрепить в их головах свою репутацию. Зря я этого не сделал! Старею, наверное...
        - По вам и не скажешь, господин подполковник! Воин - всегда воин, в любом возрасте.
        - Благодарю вас, господин майор, за столь лестную оценку моих скромных возможностей! - серьёзно сказал немец.
        - Не сочтите за назойливость, господин подполковник, но как так могло выйти, что мы узнали о вас только сегодня? Наши службы сотрудничают уже достаточно долго, наши страны являются союзниками - но никто и никогда, до сегодняшнего дня, о вас не слышал! Что же до господина У, то я просто теряюсь в догадках - каким образом вы подошли к нему настолько близко? Этот подозрительный китаец уже лет пять ни с кем не общается, запершись в своем доме. Окружил себя охранниками и даже с полковником Сато согласился встретиться далеко не сразу. И это - учитывая громадную разницу в их положении! Кто он - и кто полковник?
        - Всё очень просто, дорогой майор. Как давно вы ищете к нему подход?
        - Четыре года.
        - А я его нашел четырнадцать лет назад. Когда теперешний всесильный человек был всего лишь главарём мелкой шайки разбойников. Мы дали этому атаману денег и помогли выстроить его бандитское княжество. Он обязан нам буквально всем! И хорошо об этом помнит! Поэтому-то я и могу выступать от его имени. У хорошо знает, в чьих банках лежат его деньги.
        - Надо же... - Огано покачал головой. - Всё так просто...
        - Четырнадцать лет, майор! Не забывайте об этом!
        - Вы уже так долго здесь работаете?
        - Гораздо дольше, господин майор, смею вас уверить! А что до моей скрытности... на то есть свои соображения там, - ткнул рукою в потолок подполковник. - С начальством не спорят...
        Совершенно автоматически майор поднял голову вверх, следя за кистью руки немца.
        И пропустил сокрушительный удар локтем в горло!
        На противоходе кулак подполковника проломил висок водителя. Вскинувшийся было лейтенант, получил в шею нож, блеснувший в левой руке немца, и обмяк. Перегнувшись через спинку сиденья, Веллер осторожно довернул руль в сторону, не давая машине съехать с дороги. Выбив правой рукой передачу, он протолкнулся ещё вперед и выдернул рукоятку ручного тормоза. Чуть вильнув, автомашина остановилась. Поправив одежду, немец осмотрелся. И открыл дверь, выходя на дорогу. Перед этим он вытащил из кобуры лейтенанта 'Намбу' и, передернув затвор, засунул пистолет в карман. В другом уже притаился браунинг майора.
        Остановившись около автомобиля, он с недовольной миной на лице ожидал, пока подъедет, следовавший в некотором отдалении, грузовик.
        Скрипнув тормозами, тот остановился в десяти метрах от легковушки офицеров, и через борт немедленно перескочили двое солдат. Разбежавшись по сторонам, они взяли винтовки наизготовку, внимательно оглядывая окрестные кусты.
        'Так, двое на посту, водитель за рулем. Ещё один торчит в кузове, охраняя пленного. Стало быть, остается только переводчик, водитель из машины не выйдет. А надо, чтобы вышел', - Веллер повелительно взмахнул рукой, подзывая к себе переводчика.
        - Водитель майора плохо себя почувствовал! А нам надо ехать! Давайте сюда вашего, этим займетесь после нашего отъезда!
        Подбегавший переводчик кивнул в знак понимания. Обернувшись к грузовику, сделал жестом подозвал водителя. Он, поставив машину на тормоз, выскочил на дорогу. Подполковник посторонился, освобождая солдатам дорогу к машине. В результате этого, ему стал виден часовой в кузове. Приподнявшись над бортом грузовика, тот сжимал в руках винтовку.
        'Правильно японцы своих солдат учат! Контроль задней полусферы - вещь важнейшая. И по бокам охранение - четко по уставу. А вот вперёд они не смотрят, там и без них народу полно. Ну и ладно...'
        Чуть слышно хлопнул браунинг Огано (несерьёзная хлопушка - 6,35-мм.), и у переводчика на лбу появился не предусмотренный природой третий глаз. Ещё два выстрела - и подогнулись ноги у водителя. Бросив ненужную более хлопушку на землю, Веллер перехватил двумя руками 'Намбу'.
        Бах!
        Восьмимиллиметровая пуля опрокинула навзничь солдата в кузове. Брякнула о доски винтовка.
        Бах!
        Бах!
        Схватился за живот ближайший к подполковнику солдат. Выронив оружие, он просеменил на согнутых ногах несколько метров и ткнулся лицом в песок.
        Бух!
        Взвизгнула над головою винтовочная пуля. Привстав на одно колено, уцелевший часовой передернул затвор, загоняя в ствол очередной патрон.
        Веллер резко метнулся вперед, перекатываясь через голову. Выйдя из кувырка, вскинул пистолет, не дожидаясь, пока встанет на ноги.
        Бах!
        Солдат дернулся и попытался отпрыгнуть в сторону. Ствол винтовки при этом уставился куда-то в кусты.
        Бах!
        Подполковник уже твердо стоял на ногах, и его оружие неумолимо отслеживало мечущегося по дороге солдата.
        Сообразив, что пулю всё равно не обогнать, солдат остановился и попытался вскинуть винтовку.
        Бах!
        'Один патрон, однако, остался' - покачал головою Веллер. Подойдя к переводчику, вытащил у него из кобуры такой же пистолет и извлек из кармашка запасной магазин. - 'Надо будет лейтенанта потрясти, у него в кобуре ещё один магазин есть'.
        Перезарядив оружие, он снял с переводчика ремень и привесил на него обе кобуры с пистолетами. Запрыгнул в кузов.
        Упираясь спиною в кабину, на полу полулежал Кожин. Судя по изорванной форме, ему изрядно досталось. Подполковник выдернул у него изо рта тряпку.
        - Иваныч... ты как здесь...
        - Мимо проходил, - ответил мнимый Веллер. - Цел?
        - Так себе...
        Шведов покачал головою и вытащил из ножен лежащего солдата плоский штык. Осторожно разрезал Михаилу верёвки на руках.
        - Руки целы?
        - Шевелятся.
        - Пулемёт удержишь? Вон он, я специально для тебя прихватил, - кивнул Иваныч на стоящий у борта 'Льюис'.
        - Так его ж японцы принесли? - удивился лейтенант.
        - Ну! Сам я, что ли, такую тяжесть буду таскать? Посиди тут пока, покарауль... - и собеседник лейтенанта спрыгнул на дорогу.
        По очереди взвалив в кузов трупы майора и лейтенанта, Шведов закинул туда же их вещи - портфель Огано и полевую сумку его сопровождающего.
        - А этих-то зачем? - поинтересовался Михаил, изучавший трофейное оружие.
        - Интересно... мне, например, они и на фиг не нужны. А ты-то как собираешься оправдывать своё отсутствие? Украли - сбёг, да и все дела? Полагаешь, в НКВД сплошные дураки собрались?
        - Ну, так вы же...
        - А вот те хрен, родной! Не было меня тут, понял?! Сам милок, своими руками всё это ты и отчебучил! Как - это уже другой вопрос. Пока до границы доедем, изобретешь.
        - Нельзя нам туда!
        - С чего это?
        - Так у них же Маша!
        - Не у них уже. Вернее, пока ещё у них, в смысле - у японцев. Хорошо, хоть не у хунхузов. Жива она и ничего ей не грозит. Доберемся до реки - заберём с собой.
        - Так ведь она всё и расскажет...
        - Всё - это что? Напали, повязали, утащили - про это? И ради бога!
        - А...
        - Вот про это она ничего и не знает. Спит. Ей японцы снотворное дали, чтобы не мешала она им криками и слезами. Так что, про твои похождения геройские Маша совершенно не в курсе. Ты уж, Миша, постарайся это как-то исправить...
        Кожин ошарашенно замолчал. Пользуясь заминкой в разговоре, Шведов втащил в кабину труп переводчика и усадил его, привалив к дверце. Издали создавалось впечатление спящего человека.
        - Иваныч...
        - Да уж сколько лет так зовусь... Чего тебе?
        - Как так вышло, что ты сюда пришёл?
        - Я тебе про подарок, в виде головы, рассказывал?
        - Да...
        - Вот в тот дом я её и приносил. Знаю, как туда по-тихому пролезть. Ясен пень, устраивать там войнушку я не собирался, из ума-то не выжил ещё. Но вот, слышать и видеть мог многое. Так и узнал когда, а главное, куда тебя повезут. Дальше объяснять?
        - А пулемёт?
        - Японцы не любят, чтобы у хунхузов имелось такое оружие. И, если заметят - обязательно отберут. Моё дело было его подкинуть им незаметно, чтобы не догадался никто. Так и вышло. Стрелять-то он будет?
        - Руки бы его прежнему хозяину оторвать!
        - Неужто сломан? Что ж я - зря корячился?
        - Нет, не сломан. Только вот чистили его... и не знаю даже когда. Снаружи как у кота причиндалы блестит! А вот внутри - картошку сажать можно.
        - Ну... тогда ладно. Поехали, а то уже темнеть скоро будет.
        - А хунхузы? Не наткнемся?
        - Да не должно бы... им не до нас сейчас - власть делят.
        - То есть?
        - Да главарь-то их в одночасье помер - неудачно упал, должно быть. Вот у них там теперь такая свара идёт - не до нас.
        - Это кто ж ему поспособствовал?
        - Да есть такие люди...
        Усевшись за руль, Шведов накинул на плечи куртку одного из солдат, надел кепи. Теперь машиной управлял водитель, издали похожий на японца.
        - Голову спрячь! Или, хотя бы, шапку японскую надень! - гаркнул он, перекрывая звук заработавшего мотора.
        Путь до границы Шведов знал неплохо, где можно проехать на машине - тоже вполне представлял. Расстояние было не слишком уж и большим - менее сорока километров. И, как раз на половине пути, дорога проходила недалеко от лагеря хунхузов. Оставалось надеяться на то, что они, занятые внутренними разборками, нескоро ещё из него выйдут.
        Так и оказалось.
        Дорога около лагеря была совершенно пустынной, на ней не наблюдалось ни малейшего движения.
        'Здорово!' - мелькнуло в голове. 'Эдак и до места доедем с ветерком!'
        Однако же на этом везение и закончилось.
        - Иваныч!
        - Чего тебе?
        - Слева всадники! Человек десять!
        - Хунхузы?
        - В форме они! Не иначе - японский пограничный патруль.
        - М-мать! Принесло же их! За нами скачут?
        - Пока нет. Но в ту же сторону - к реке.
        - Ну и хрен с ними. У нас скорость выше - обгоним.
        Но обогнать всадников надолго не вышло. Они отставали всего на пятьсот метров.
        Вот и переправа. Шведов завертел головой, выискивая солдат, которые должны были его ожидать. Где они?
        Ага!
        Вон, под деревом стоит телега, а на ней сидит японский солдат. Один?
        Один.
        А где второй?
        Нет его.
        'Ну, и слава богу! Да и откуда ему тут быть? В грузовике был переводчик, водитель да трое солдат-охранников - пятеро. Что там Вэнь И говорил? Гости, в сопровождении пяти солдат. Это он, как раз охранников-то и посчитал. Переводчик вместе с офицерами в машине ехал, охрану не нёс. Вот он его и пропустил. А водители - их же двое должно быть? Итого - два водителя, переводчик, пять солдат. Восемь выходит. А я уговорил шестерых. Седьмой - вот он - у телеги торчит. Ещё один где-то должен быть...'
        Увидев знакомый автомобиль, солдат спрыгнул с телеги и встал рядом, держа винтовку у ноги.
        Сбавив скорость, машина чуть довернула влево, притормаживая. Иваныч наклонил голову, словно что-то рассматривая на полу кабины. Козырёк кепи почти закрыл его лицо. В последний момент мотор внезапно взревел и машина резко дернулась вбок!
        Хрясь!
        И сбитый бампером часовой кубарем улетел в кусты.
        Бросив на пол пулемёт, Кожин зайцем сиганул через борт, прямо в телегу.
        - Маша! Цела, вот она!
        - В кузов её давай!
        - Сейчас!
        Пока возились, укладывая девушку, да подпихивая её под голову какие-то тряпки, всадники выехали на пригорок. Заметив автомобиль, направились прямо к нему.
        - Всё, Миша, сейчас придётся пострелять! - Шведов, чертыхаясь, полез за руль. - Поближе подпускай! И первым огонь не открывай!
        Газанув, грузовик сорвался с места и покатил к реке. Отсюда до неё было метров пятьсот. Поворот... и машина чуть не сбила японского солдата, мирно сидевшего на обочине.
        'Вот и второй!'
        Обалдевший солдат откатился в сторону, но не растерялся и вскинул винтовку.
        Бах!
        Бах!
        И плечо ожгло огнём! Задел-таки, стервец!
        Из кузова откликнулся пулемёт, и солдат словно переломился в поясе.
        После этого выстрелы посыпались - как из вспоротого мешка горох.
        Верховые резко пришпорили коней, прибавили темп и, стали обходить машину с боков.
        Сердито рыкнул пулемёт - ближайший всадник вылетел из седла. Ещё один схватился за простреленное плечо. Упала лошадь.
        А вот и река! Левее надо брать, там неглубоко и машина пройдёт.
        Поднимая фонтаны брызг, автомобиль со всего маху влетел в воду. Но двигатель не заглох, и грузовик стала перебираться через реку.
        Вот он уже на середине!
        Влетевшие в воду всадники вскинули винтовки.
        Снова зарокотал пулемет, засвистели пули, поднимая вокруг стрелков фонтанчики воды.
        Взвилась на дыбы подстреленная лошадь. Рухнула в реку, придавливая своего наездника.
        'Старшина! Где же твой наряд?! Ведь нас тут сейчас, как в тире!'
        Нет наряда.
        Но, что это? Скачут по берегу пограничники. Не стреляют? Отчего?
        'Нельзя, - всплыла в сознании мысль, - пули полетят через границу - это запрещено.
        Значит, остается одно - переехать-таки через реку. Авось, японцы не станут тогда стрелять. Нет, эти - станут, у них приказ, наверняка покойный майор что-то придумал, не просто же так они тут появились. Кроме того - у них потери, будут мстить. Всё, блин, хана легенде! Надо уходить... Куда? Через Манчжурию? Рискованно. Значит, вариант два - смываемся в Европу, там эти искать не станут. Но для этого надо сначала переехать реку!'
        Лязгнув затвором, замолчал в кузове пулемёт. Всё - патронов больше нет.
        - Лейтенант!
        - Да!
        - Машину вести сможешь?
        - А что?
        - Зацепили меня!
        Ругаясь и отплевываясь, Кожин протиснулся в кабину.
        - Давай, - отодвинулся Шведов, передавая ему управление. - Рука болит, не выверну я руль - там подъём крутой, опрокинемся.
        Перекрывая его слова, в кузове бабахнул выстрел.
        - Это ещё кто?
        - Маша это... очнулась, когда я стрелять стал... винтовку солдата подобрала.
        - У неё все дома?
        Михаил не отвечал, с остервенением вертя баранкой. Раскрыв дверь, Шведов вытолкнул на ходу тело переводчика.
        Вот и подъём! Натужно ревя мотором, грузовик вылез-таки на крутой откос и, перевалив через него, скрылся из глаз японских солдат...
        Выдержка из оперативной сводки Управления пограничных войск Забайкальского округа.
        '... 11 сентября 1935 года с сопредельной стороны на нашу территорию проникла группа вооруженных лиц, совершившая нападение на начальника ... заставы Даурского погранотряда лейтенанта Кожина Михаила Федоровича. Пользуясь внезапностью и численным превосходством, несмотря на оказанное начальником заставы вооруженное сопротивление, бандиты обезоружили его и захватили в плен. Одновременно ими была захвачена, оказавшаяся рядом местная жительница - Ляпунова Мария Николаевна, 1916 г.р. Уводя с собою захваченных, бандиты скрылись на сопредельной территории. Организованное старшиной ... заставы Храмовым П.Ф. преследование, из-за позднего получения информации о нападении, успеха не имело.
        Одновременно, та же или ещё одна группа нападающих, в нескольких местах перерезала провода телефонной связи, из-за чего информация о происшедшем была доставлена в штаб отряда со значительным опозданием, что не позволило организовать преследование этой группы.
        12 сентября 1935 года, в районе переправы через пограничную реку, на сопредельной стороне была замечена грузовая автомашина, преследуемая конным патрулем японских солдат. Между находящимися в автомашине лицами и японскими солдатами велась интенсивная перестрелка, с использованием автоматического оружия. Грузовик въехал в реку и, преодолев брод, проник на нашу территорию. Находившийся в районе переправы пограничный дозор пресёк вторжение японцев внутрь территории СССР. При этом дозор был обстрелян ими и открыл ответный огонь. С нашей стороны легко ранен красноармеец Гришков П.Я. На территории СССР остался один убитый японский кавалерист. Остальные, отстреливаясь, отступили на сопредельную территорию.
        Впоследствии, при проведении осмотра места боестолкновения, из воды был выловлен труп ещё одного японского солдата, на этот раз - пехотинца, в чине ефрейтора.
        Отразив нападение японцев, старший дозора - младший сержант Коротихин А.П., оставив для наблюдения за границей двух бойцов с ручным пулемётом, организовал поиски грузовика. Его обнаружили в восьмистах метрах от линии государственной границы. За рулём автомашины в бессознательном состоянии находился похищенный ранее начальник заставы - лейтенант Кожин М.Ф. Он был легко ранен в левое предплечье, сильно избит, форма во многих местах разорвана. В кузове автомашины обнаружена гражданка Ляпунова М.Н., похищенная бандитами вместе с лейтенантом.
        Автомашина во многих местах прострелена пулями, пробиты борта, кабина и разбиты стекла.
        Помимо этого в машине обнаружено:
        1) Тело японского офицера в чине майора. Из находившихся при нём документов явствует, что это майор Огано Хироси, заместитель начальника разведки... корпуса японской армии. В кузове находился портфель с секретными документами, принадлежащий ранее майору.
        2) Тело японского офицера в чине лейтенанта. По документам - Ода Тору, помощник майора Огано. При нём обнаружена полевая сумка с оперативными документами.
        3) Тело японского солдата.
        Вероятная причина смерти майора Огано - перелом гортани. Лейтенант Ода убит ударом ножа в висок. Солдат - застрелен.
        При осмотре машины изъято:
        Ручной пулемёт системы Льюиса - без патронов.
        Винтовка Арисака и сорок три патрона к ней. Находилась у гражданки Ляпуновой М.Н.
        Два пистолета Намбу и двадцать пять патронов к ним.
        Изъятое оружие имеет следы недавней стрельбы. В кузове грузовика находится большое количество стреляных гильз от ручного пулемёта системы Льюиса и три стреляные гильзы от японской винтовки.
        Раненый начальник заставы, так и не пришедший в себя, доставлен на заставу. Санинструктором заставы ему оказана первая помощь. Им же диагностировано сотрясение мозга у гражданки Ляпуновой М.Н.
        Для них обоих санинструктором предписан постельный режим. Из отряда выехал военврач для их осмотра и дальнейшего лечения...'
        Скрипнула дверь, и в комнату вошел высокий человек в военной форме. Из-под наброшенного на плечи халата, были видны капитанские петлицы.
        Лежавший на кровати Кожин приподнялся.
        - Лежите-лежите, товарищ лейтенант! - приподнял руку в предостерегающем жесте вошедший. - Вам постельный режим доктор прописал, так негоже это нарушать. Лучше уж я тут рядышком присяду...
        Капитан подтянул к себе стул, и присел, положив ногу на ногу.
        - Для начала - позвольте представиться, - протянул он лейтенанту раскрытое удостоверение, - капитан Миронюк Павел Николаевич, провожу следствие по факту нападения белобандитов на вас.
        - Это... это не белые были, товарищ капитан.
        - А кто же? По нашим сведениям, находящиеся на той стороне остатки семеновских частей, как раз в вашем районе и активизировались. Были замечены их отряды - и в немалом числе!
        - Нет, товарищ капитан. Может быть, они и активизировали свою деятельность, вам виднее, но на нас напали хунхузы.
        - Вы уверены?
        - Полностью. Я хорошо их рассмотрел.
        - Хм... Врач говорит, в вашем состоянии... возможны провалы в памяти... ещё что-то такое... - повертел пальцами в воздухе Миронюк.
        - Не буду спорить с врачом - он человек учёный, но лица нападавших видел всё-таки я, а не он!
        - Да не волнуйтесь вы так, товарищ лейтенант! Ну хунхузы - и хунхузы, какая, в принципе, разница? И те и другие работают на одного хозяина - японцев. Расскажите, что вы запомнили?
        - Я выехал к озеру... надо было проверить тропу.
        - Зачем?
        - Мы хотели разместить там пикет. Над озером высокая сопка - с неё очень хороший обзор. Надо было завезти туда лес... другие материалы...
        - Угу... А вот гражданка Ляпунова - она как там оказалась?
        - Она рисует... пейзажи всякие... часто туда выезжала, пока её дядя не запретил.
        - Дядя?
        - Старшина заставы - Храмов. Она его племянница.
        - Ага! Понятно.
        - Вот... Узнав, что я туда еду, она попросилась со мною.
        - И вы не отказали ей...
        - С чего бы это вдруг? Нет, не отказал. Тут всё-таки граница... в одиночку, да ещё и без оружия, здесь лучше не ходить.
        - Ну да, вас же было двое... А как вы были вооружены?
        - Как обычно, - пожал плечами Кожин. - Карабин, шашка и револьвер.
        - Так. И что было дальше?
        - Мы въехали на тропу к озеру. Место там узкое и кони могут идти только по-одному. Как раз его мы и хотели несколько расширить - чтобы подвода проезжала. Надо было немного вырубить кустарник по краям тропы. Как раз и дорога неплохая вышла бы.
        - Угу...
        - И вот из кустарника, как раз и выскочили нападающие - человек десять. Некоторые из них сразу схватили под уздцы лошадей. Было понятно, что это хунхузы - их здесь ни с кем не перепутаешь. Поэтому, я сразу же схватился за револьвер.
        - Не за карабин?
        - Надо было стрелять быстро... да и дистанция была небольшой.
        - Вы такой хороший стрелок? - с интересом посмотрел капитан на Кожина. - В личном деле написано, что вот как раз с револьвером у вас выходило... не очень. А вот в рубке - один из лучших в выпуске.
        - Я много тренировался... уже здесь.
        - И кто вас учил?
        - Старшина - он хороший стрелок.
        - Да? Ну... отчего бы и нет? Он же сверхсрочник?
        - И на границе давно. Три благодарности имеет!
        - Да-да... конечно. А потом? Вы вытащили револьвер... сразу стрелять стали?
        - Конечно? А как же иначе?
        - Успешно?
        - Успел выстрелить... раза три... или четыре? Но в двоих попал!
        - Два из четырёх? Да в таких условиях? Да вы отличный стрелок, Михаил Федорович!
        - А потом меня ударили по голове... Дальше я плохо помню. Меня куда-то несли, потом... Потом бросили на пол...
        - На пол?
        - На доски. Я ударился о них лицом - оттого и разглядел хорошо. Снова сознание потерял. Очнулся, когда облили водой. Очень холодной!
        - И где это было?
        - Не знаю. Там не было окон - горели лампы.
        - Какие?
        - Керосиновые - две штуки. Были подвешены на крюках, забитых в стену.
        - Хорошо. Что вы ещё разглядели?
        - В комнате было пусто. Она вообще была небольшой... меньше этой.
        - А после?
        - Пришёл китаец... толстый такой... халат у него с драконами был.
        - Какого цвета?
        - Что?
        - Драконы, говорю, какого цвета были?
        - Э-э-э... не помню. По-моему, красные...
        - Не золотые?
        - Нет. Золотым был халат.
        - Угу... Что он сказал?
        - Ничего не сказал, только посмотрел внимательно. Потом вышел, а через два часа приехали японцы.
        - Точно, что через два?
        - Ну... может быть и больше. Голова сильно болела, точно время не скажу.
        - Сколько было японцев?
        - Пятеро. Два солдата, ефрейтор-переводчик и два офицера. Солдаты меня сразу подняли и держали. А что я сделать мог - ведь руки мне так и не развязали!
        - Не волнуйтесь вы так, товарищ Кожин! Всё позади, вы уже у своих! Да и доктор меня отсюда попрет мигом, если вас услышит!
        - Извините, товарищ капитан... - лейтенант взял с тумбочки стакан и отпил пару глотков.
        - Вы лучше дальше расскажите.
        - Офицер... тот, что постарше, стал вопросы задавать, а ефрейтор их переводил.
        - О чём?
        - Про заставу спрашивал, про отряд вопросы задавали... да много всего... Сказали, что должен о себе подумать - назад теперь хода у меня нет. Потом... послал я их!
        - Как?
        - Матерно послал! Сказал, что советский пограничник за миску похлебки не продаётся. Офицер рассердился - приказал солдатам меня бить. Потом они открыли дверь и вышли. А вместо японцев хунхузы зашли. Встали по углам и начали меня ударами от одного к другому толкать. Если падал - ногами били. Но недолго, их кто-то позвал - и они ушли. А я заметил, что когда они меня пинали, один китаец нож выронил.
        - Откуда?
        - Не знаю, не заметил. Подполз я к нему, да за голенище сапога убрал. Думал веревку разрезать - не получилось. За дверью затопали, пришлось прятать нож. А после хунхуз вошёл - и больше не уходил. Сидел и смотрел за мной.
        - Что же, хунхузы с вас сапог не сняли?
        - Должно быть, японцев побоялись.
        - Понятно.
        - Ещё сколько-то времени прошло, снова солдаты японские вернулись. Подняли меня и потащили. Потом запихнули в кузов грузовика. А там уже Маша лежала - без сознания. Пулемет солдаты принесли - Льюис, на пол поставили.
        - А с Машей что делали?
        - Не знаю, нас с ней в разных местах держали. В кузов залез лейтенант, за ним переводчик, солдат ещё один там был. Машина поехала. Меня к кабине прислонили, так что дорогу я видеть мог. Отъехали мы недалеко, остановились и переводчик сказал, что меня сейчас расстреляют, если не стану говорить. Ещё мотор зашумел, вторая машина приехала и оттуда, наверное, майор этот вылез. Забрался к нам в кузов - переводчик ему помогал. Снова стал говорить, карту мне под нос суёт.
        - Чего хотел-то?
        - Сказал, если не покажу на карте пограничные секреты - меня расстреляют. Тогда и говорю - как же я могу связанными руками чего-то показать? Солдат вынул штык и веревки разрезал - руки мои упали, вроде - как совсем затекли. Говорю - карандаш дайте. Лейтенант на корточки присел, планшетку расстегнул и карандаш мне даёт. Ну, думаю - пан или пропал! Если сейчас ничего с ними не сделаю - потом точно не смогу, просто не дадут.
        - Страшно было?
        - Да ещё как! Боялся - не сумею...
        Кожин перевёл дух. Капитан взял графин и налил ему ещё воды.
        - Спасибо, товарищ капитан! - лейтенант жадно опустошил стакан. - А майор ихний спиной стоял, что-то там кому-то говорил. Я ему подножку и дал! Он не ожидал, руками взмахнул и на борт упал. А у меня в руке уже нож был! Вот лейтенанту его в шею-то и загнал! Солдат вскочил, закричал, а переводчик к майору бросился, должно помочь ему хотел. Так вышло, что удалось мне у лейтенанта пистолет из кобуры вытащить.
        - Так незнакомое же оружие?
        - Да все они на один лад! Выстрелил в солдата, он и упал. А переводчик испугался, и через борт выскочил! Забыл со страху, что и у него пистолет есть! Подкатился я к майору и у него тоже пистолет выдернул, только он совсем маленький был. И уже из него по водителю стал стрелять - он в кабине сидел. Тот на сиденье согнулся и помер. Лежу и жду. Снаружи тихо было, потом - как закричат!
        - Кто?
        - Так японцы - кому ж ещё? 'Банзай!' орут! И полезли через борт. Первая голова появилась - это как раз переводчик был, так пулю-то и схлопотал. Второй с другой стороны высунулся - и тоже не уберёгся. Третий лезет - вдругорядь в него стреляю! Он тоже куда-то исчез. Тогда другой солдат стал из винтовки палить. Вижу - плохо дело, сейчас он весь кузов издырявит! Вскочил на ноги - и в ответ ему! А он - по мне! Но я раньше попал...
        - Да... прямо геройский поступок, товарищ лейтенант!
        - Да мне, товарищ капитан, не до героизма было - зазря помирать не хотелось! Смотрю - нет больше японцев! Кончились все. Тут и Маша зашевелилась, стонать стала. Я её успокоил, как мог. Говорю - тихо лежи, сейчас домой прорываться будем! Майора посмотрел - готовый он, не иначе башкой о борт приложился. Вниз спустился, рядом ещё машина была. Пустая, не было в ней никого. Переводчика в кабину грузовика затащил, посадил. Издали глянуть - вроде как живой японец сидит. Сам с солдата куртку да шапку снял, на себя набросил - тоже на японца походить стал. Машину развернул, да по следам и поехал тихонько. Мимо хунхузов проезжали - опасался, вдруг они выскочат? Пронесло... А у границы нарвались на разъезд. Тут уже пришлось прорываться, ни на что не глядя.
        - А кто стрелять первым начал?
        - Японцы. Я с управлением не справился и солдата патрульного зацепил машиной. Объехать хотел, но не получилось - солдат дорогу загораживал. Да и заметил он что-то - к винтовке полез. Вот и пришлось его давить... Остальные вскинулись - и за нами. Пальнули по машине пару раз. Маша в кузове кричит - догоняют! Стреляй, кричу, а то нам тут хана! Она и начала...
        - Геройская девушка, ваша Маша! Из чего стреляла-то?
        - Сначала из винтовки, по-моему... Потом, точно помню - пулемет был. Но недолго, наверное, патроны кончились. Дальше всё как-то смутно...
        - Попали в вас где?
        - Так уже на нашем берегу, должно быть. Как раз грузовик на откос и въехал. А тут - хрясь! Машину повело куда-то в сторону, одной рукой не шибко порулишь... вот камня-то и не заметил... Сильно я её побил?
        - Не слишком, починить можно будет. У вас всё?
        - Да, вроде бы...
        - Ну, тогда не буду больше вас беспокоить. Чуток ещё здесь, на заставе, полежите, как доктор разрешит - в госпиталь перевезём, подлечим. Поправляйтесь, товарищ Кожин! Удачи вам!
        ****** * **
        Станция Борзя.
        УНКВД Восточно-Сибирского края.
        - Разрешите войти, товарищ майор? - в открывшейся двери появился капитан Миронюк.
        - Входи, Павел Николаевич, входи. Что-то задержался ты...
        - Вы ж меня знаете, товарищ майор, я волк стреляный, пока до дна не дороюсь - не отстану.
        - Стало быть, ты лишнюю неделю там оттого и проторчал?
        - Именно поэтому.
        - Значит, что-то интересное нарыл?
        - А вот это, товарищ майор, под каким углом посмотреть...
        - Ну так валяй, рассказывай. Вместе и посмотрим.
        - Случай с лейтенантом этим, хоть и не частый, однако же, ничего невероятного я в нём не нашёл. И покруче, бывало, истории заворачивались - куда там книжкам приключенческим!
        - Так ты думаешь, чисто всё там? Просто повезло парню этому?
        - Ага. Причём - дважды. То, что от японцев убёг - это первое везение. А то, что не один, а с девушкой - второе. У них там, ежели я ещё не совсем окривел, дело к свадьбе теперь идёт - и здоровенными шагами!
        - Тогда ему только радоваться остается. Но ведь ты ещё что-то нарыл?
        - Нарыл.
        - Выкладывай!
        - Первое, о чём мы все тогда подумали - провокация! Второе - игра противника.
        Ну, в то, что они по подобному поводу ухайдакают заместителя самого Сато, честно скажу, как-то смутно верилось.
        - Помню твои сомнения. Тогда Неперин ещё и сказал, мол, не Огано это, другого кого-то подсунули!
        - И я так думал. Однако ж, тело осмотрев, понял - неправ Неперин! Огано это, собственной персоной! И никакая не подмена. Я документы все проверил, да и фото его у нас было.
        - Так...
        - И стал я тогда, Олег Владимирович, думать... Майор настоящий, и убит без дураков. Зачем? И кто его грохнул? Версию Кожина, как наиболее очевидную, я напоследок отодвинул - она-то никуда не убежит.
        - Ну ты у нас известный любитель загадок!
        - Служба такая!
        - Ладно, это я так... рассказывай дальше.
        - Допустим, Огано убили ещё где-то и к нам труп подкинули, чтобы веры больше было тому, кто его притащит. Вопрос - кому? Лейтенанту? Не та фигура - он тут без году неделя, да и смысл такую круговерть заворачивать вокруг него? При самом благоприятном раскладе - что он т а м сделать может? Ради чего ему такую легенду сложную громоздить? Тут же минусов куда больше, чем плюсов. Как ни поверни, a с заставы его теперь уберут. И куда передвинут - неизвестно. Окончательно меня убедила одна деталь - девушка эта. Вот не будь её - всё можно было бы предположить. А Маша всю картину ломает. То, что Ляпунова не агент - абсолютно очевидно. И доказательств этому - вагон. Раз так, предусмотреть, что и кому она расскажет о происшедшем - невозможно. И всей легенде - каюк. Отпал данный вариант...
        - А жаль! Красивое дело бы вышло!
        - Может быть... а может - и нет. Вариант того, что японцы хотят на нас труп майора повесить - отмёл сразу же. Не та фигура Огано, чтобы его для подобных выкрутасов использовать - там у них и без нас такие проблемы повылазят - мама не горюй!
        - С этим согласен. Уже повылазили. Родня у него серьёзная и сидит высоко. Просто так они его смерть не оставят - чья-то башка полетит.
        - Третий вариант - прикрытие.
        - Чего же?
        - Вот тут я совсем было притормозил... Ничего такого, что стоило бы прикрывать подобным образом - нигде в округе не было! Отставил я этот вопрос в сторону и стал вдумчиво лопатить показания и документы. Тут и разведсводка подоспела...
        - Читал я её. Но по данному вопросу там не так уж и много есть.
        - Зато, по другим полно! Аккурат в тот самый день был убит Ляо!
        - Был, я даже удивился этому. У него охрана - сущие головорезы! Кто ж это так к нему подобрался?
        - Его собственный помощник. Вэнь И.
        - Он что - умом тронулся? И как его в клочки не разорвали?
        - Более того - он теперь и возглавляет эту банду!
        - Это как? Нет, понимаю, если бы Ляо в бою грохнули - тогда, пожалуй что и светило помощнику что-нибудь. Но, вот так...
        - Он не просто так его убил. А по приказу господина У.
        - Вэй Янь У?
        - Его самого.
        - Интересно...
        - Приказ об этом передал личный посланник и друг господина У.
        - Кто такой?
        - Не знаю. Но, есть ещё кое-что...
        - Давай, Павел Николаевич, не тяни!
        - В блокноте лейтенанта Ода есть последняя заметка. Вот, - капитан вытащил из кармана записную книжку. - Где это... ага! 'Странное дело, но никто из нас никогда и не слышал про подполковника Веллера. Офицер такого ранга в этой дыре? Что он здесь делает? Да ещё столько лет? Майор приказал выяснить это немедленно'.
        - Всё?
        - Всё.
        - Негусто...
        - Это как посмотреть, Олег Владимирович... Смотрите сами, - капитан стал загибать пальцы на руке. - Кожин видел Ляо ещё живым - он хорошо его описал. Лейтенант уехал вместе с пленными, стало быть, Веллера видел до отъезда. Значит, убийство произошло в тот момент, когда Кожина охраняли хунхузы - никак не раньше.
        - Логично.
        - Далее. Характер ранений на телах японцев в целом совпадает с рассказом лейтенанта. Даже количество выстрелов соответствует! А так - не бывает! Или у него память феноменальная...
        - Или?
        - Или его хорошо проинструктировали.
        - Кто?
        - Чуть позже. Мне показалась странной такая меткая стрельба Кожина. В хунхузов из нагана он стрелял три раза - попал два. Правда, почти в упор. Из браунинга Огано - трижды, и все три раза попал. Из 'Намбу' Ода - семь раз - четыре попадания. Это в бою-то? Из трофейных пистолетов? Не знал я, что у нас в погранучилище таких снайперов готовят...
        - Сведения точные?
        - Проверено. Я не поленился на стрельбище со старшиной Храмовым сходить - по слухам он лейтенанта учил.
        - И как?
        - Неплохо. Даже хорошо. Но до такой меткости - не дотягивает. А из 'ТТ' вообще - с восьми выстрелов - три попадания. Не стрелял он раньше из пистолета и Кожина этому научить просто не мог.
        - А кто мог?
        - Вот... - положил на стол тонкую папку капитан. - Этот - мог.
        - Шведов Александр Иванович, бывший штабс-капитан отдельного корпуса пограничной стражи... так... родился, учился... ого! Берлинский университет? Неслабо... демобилизован по ранению в 1917... выписка из приказа... Благодарность ВЧК? Ага, ликвидация особо опасной банды... Не женат, проживает... С двадцать первого года, проживает, между прочим! Проверялся пять раз - результаты отрицательные. Чист, стало быть, перед Советским государством... И что?
        - Шведов учил стрелять многих, это подтверждено. Сам стрелял исключительно точно - тоже многие видели. На охоту ходил с пятком патронов - мол, более не надо. Часто уходил на промысел далеко в тайгу. На три-четыре месяца. А уж какие шкурки приносил... Тут многие подобных и не видывали! Даже выделывал качественно и правильно - когда только успевал?
        - А что ты его в прошедшем времени поминаешь-то?
        - Да то, Олег Владимирович, что нет его. По всему судя - в лес ушёл. Сейчас сезон начинается, за шкурами народ пойдёт. С одной стороны, для подготовки к долгому выходу - самое время. А с другой...
        - Не тяни.
        - Побывал я у него дома. Хороший дом, правильный - ничего не скажу. Всякая вещь на свое место прилажена. Газет у него много, даже журналы есть. Разложено всё аккуратно, по полочкам. Видно, что читал он это вдумчиво и внимательно. Целая комната под это отведена!
        - Ну и что ж тут удивительного?
        - Он ведь шкурки сдаёт? Тем, стало быть, и живет?
        - Ну ты же сам это сказал?
        - Я сказал то, что с первого взгляду видно. А вот ничего нужного для выделки шкур - в доме нет. И в пристройках тоже. Вот оружия в доме много отыскалось. Штуцера мы не нашли, надо думать - с собою забрал. Двустволка отыскалась, монтекристо на стене висит. На чердаке - так аж две трехлинейки сразу запрятаны были! Одних патронов чуть не полтыщи штук. Нагановских - сотни полторы, а самого револьвера не нашлось. Гранат пять штук - это уж явно не охотничий припас.
        - Так ты там что - полноценный обыск устроил?
        - Олег Владимирович... ну, право слово... тихонечко посмотрел, даже и следов особенных не оставил. Не первый день работаю, как-никак... С заместителем моим, лейтенантом Соляновым тихо-тихо ночью пошарили, фонариками себе светили. Только, думаю я, бестолку это всё...
        - Почему так?
        - В помойке тряпка окровавленная сыскалась - рукав от японской солдатской куртки. И кровь на нём свежая. Ушёл Шведов. И думаю я, что с концами ушел.
        - Отчего же так ты думаешь?
        - Ни одной фотокарточки, ни единой бумажки, что лично его касается - в доме нет. А были! Были фото, их многие видели. А ныне, вместо них, рамки пустые. Денег - ни копеечки! А они тоже имелись. И в приличном количестве, он из этого секрета не делал.
        - Так-так-так... - побарабанил пальцами по столу начальник УНКВД. - Стало быть, Шведов... Ладно! Займемся! А с Кожиным что делать будем?
        - А ему-то что предъявить можно? Неточности в показаниях? Так у него - сотрясение мозга. И серьёзное. Про рану в предплечье он сказал, а про то, что пуля ему ещё и вдоль головы скользнула, видать, запамятовал. А врач ему про то не рассказывал, только перевязку сделал. Раны-то там большой нет. Он говорит - вообще непонятно, как лейтенант хоть что-то помнит. Девушка та - и вовсе большую часть в беспамятстве провела. Дали по голове при задержании, а потом опиумом опоили. Проку с неё сейчас? Кроме камеры своей, да хунхузов ничего и не видела. Она-то тараторит как раз весьма бойко, да толку с того? Да и вообще... - капитан прикусил губу. - Тут, в моё отсутствие к нему корреспондент заявился - политотдел его прислал. И давай пытать Кожина - что да как было?
        - И что тот ему напел?
        - На статью восторженную хватило. Ладно бы - в районной газете! В 'Правду' ушло. Уже и напечатали...
        - Охренеть...
        - Особо много лейтенант ему не сказал. Мол, хунхузы напали, похитили, а он от них сбег. Со стрельбой и драками. Про заграницу молчал, про японцев - тоже. Ну а корреспонденту и то хлеб. А уж как он про девушку услыхал...
        - Представляю себе...
        - Да... Словом делать теперь нечего - он у нас нынче герой. Хоть к ордену представляй.
        - И представят...
        - Так что я мыслю следующим образом, - Миронюк вытащил из планшета лист бумаги. - Ему сейчас отпуск положен, по выздоровлению. Пусть едет, мы за ним там приглядим. С границы его уберут, это вопрос решённый. Переведут куда-нибудь внутрь страны. Пусть работает. На месте за ним присмотр организовать всегда можно. Авось, кто и заглянет на огонёк...
        Ориентировка.
        Органами НКВД, за совершения ряда дерзких преступлений разыскивается ШВЕДОВ АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ, 23 апреля 1893 года рождения. Русский, из дворян. Приметы: рост выше среднего, телосложение плотное. Волосы темно-русые, чуть вьющиеся. Глаза карие, нос прямой. На правой щеке - небольшой шрам от ранения. Владеет немецким языком, может представляться иностранцем.
        При аресте соблюдать осторожность, преступник вооружён. Хорошо стреляет, силен физически.
        Выписка из сводки происшествий.
        '...17 сентября 1935 г. при проверке поездов на станции Ачинск, нарядом милиции в составе: милиционеров Шадрина В.П. и Ковальчука С.М. - в вагоне поезда был обнаружен в бессознательном состоянии неизвестный мужчина. При его досмотре обнаружено и изъято:
        1. Револьвер 'Наган' за ? 26319 и 49 патронов к нему;
        2. Пистолет 'Браунинг' ?2 за ? 11390 и 35 патронов к нему;
        3. Финский нож в кожаном чехле;
        4. 41 580 рублей купюрами различного достоинства;
        5. 31 золотая монета царской чеканки достоинством по 10 рублей каждая;
        6. Паспорт на имя Федотова Ильи Николаевича, из рабочих, 2 сентября
1890 г.р., уроженца г. Тверь, прописанного по адресу: г. Торжок, ул. Новая, дом 19;
        7. Паспорт на имя Затлерса Арвида Яновича, из рабочих, 11 февраля 1892 г.р., уроженца г. Тарту, прописанного в Петрограде, 2-я линия Васильевского острова, дом 10, кв. 15;
        8. Бытовые принадлежности (нижнее бельё, запасные портянки, прочая утварь)
        9. Жестяная фляга со спиртом - 0,8 литра.
        Обнаруженный мужчина был одет в куртку серого цвета, темные брюки и сапоги. Головного убора не обнаружено. Состояние мужчины объясняется наличием у него воспалённого ранения в левое плечо. Рана в плохом состоянии.
        Нарядом милиции задержанный доставлен в тюремную больницу Ачинской пересыльной тюрьмы и помещён под охрану...'
        Оперативное поручение.
        Прошу проверить по учётам на наличие компрматериалов и судимости следующих граждан:
        1. Федотова Илью Николаевича, 2 сентября 1890 г.р., уроженца г. Тверь, прописанного по адресу: г. Торжок, ул. Новая, дом 19.
        2. Затлерса Арвида Яновича, 11 февраля 1892 г.р., уроженца г. Тарту, прописанного в Петрограде, 2-я линия Васильевского острова, дом 10, кв. 15.
        Оперуполномоченный Ачинского горотдела ГУ РКМ
        Младший лейтенант милиции Шаверин П.Я.
        Оперативное поручение.
        Прошу проверить факт проживания по указанным ниже адресам следующих граждан:
        1. Федотова Илью Николаевича, 2 сентября 1890 г.р., уроженца г. Тверь, прописанного по адресу: г. Торжок, ул. Новая, дом 19.
        2. Затлерса Арвида Яновича, 11 февраля 1892 г.р., уроженца г. Тарту, прописанного в Петрограде, 2-я линия Васильевского острова, дом 10, кв. 15.
        Оперуполномоченный Ачинского горотдела ГУ РКМ
        Младший лейтенант милиции Шаверин П.Я.
        - Присаживайтесь! - Шаверин кивнул вошедшему на стул. - Будем знакомиться? Моя фамилия Шаверин Павел Яковлевич, оперуполномоченный Ачинского уголовного розуска. Веду ваше дело. Звание моё, надо полагать, и сами рассмотреть смогли. А вот вас, гражданин, как звать-величать прикажете?
        - А вам, гражданин уполномоченный, это не всё равно?
        - Было бы всё равно, я б попусту времени и не тратил. Одного факта изъятия у вас оружия, да ещё в таком количестве, для суда выше крыши достаточно.
        - Раз так - Федотов я, Илья Николаевич. Все прочее в бумагах написано.
        - В каких именно бумагах? У вас два паспорта было!
        - А второй я нашёл. Мало ли что в жизни бывает? Лишний документ никогда помехою не станет.
        - Оружие и деньги вы тоже, надо полагать, нашли?
        - Деньги мои! Честно заработанные за много лет.
        - И каким трудом вы их зарабатывали? По тем же бумагам судить, так вы из рабочих будете? Где трудились?
        - Слесарем работал...
        - Где именно?
        - Не помню...
        - Забывчивостью страдаете? Это плохо. Врач говорит, что вы долго в беспамятстве лежали, может быть, это повлияло? Совсем-совсем ничего не помните?
        - Кое-что помню.
        - Уже лучше. А ранили вас где?
        - Напали какие-то... стрельнули...
        - Из чего?
        - Вроде, из обреза.
        - И за что ж вас так-то?
        - Должно на деньги позарились. В столовку заходил, расплачивался, там и подсмотрели...
        - А что ж так? Мужик вы крепкий, опять же - с оружием. И не отбились?
        - Убег я. А стрелять... лишнее оно. Крови за собою не оставил - и ладно.
        - Где оружие-то отыскали?
        - Дык... сейчас, пожалуй что и не вспомню... давно было.
        - Понятно, гражданин Федотов. С памятью у вас плохо, ничего-то толком и не помните. Что ж делать тогда с вами? В больнице держать уже не надобно, врач сказал - здоров. А в одиночке - несподручно более, такое место ещё и заслужить надобно. Мало их - мест-то! Тюрьма и так переполнена - народу много. Так что, не обессудьте, а переведу я вас в общую камеру. Поскольку человек вы непонятный, но с оружием задержанный - будете сидеть у уголовников. Народ это тертый, жизнью битый... Ну да вам, как я думаю, не привыкать. Найдёте и с ними общий язык. А уж если не найдёте... стучитесь в дверь, помогут... может быть, если успеют. Только уж память свою перед тем освежить попробуйте, зачем вы мне беспамятный-то?
        Лязгнул замок, и дверь в камеру распахнулась. Появившийся на пороге корпусный надзиратель, окинул камеру внимательным взглядом.
        - Ну-с, граждане зеки, принимайте постояльца! - посторонился, пропуская внутрь нового обитателя.
        Сидевший около окна пожилой зек, наклонил голову и по этому знаку, один из заключённых мухой метнулся к рукомойнику. Схватив полотенце, он ловким движением расстелил его перед дверью.
        Входящий новичок с порога оглядел свое новое жилище. Камера была не очень большой. Метров десять-двенадцать в длину и пять метров шириной. Стоявшие по бокам неё трехъярусные нары занимали большую часть места, оставляя посередине свободный проход чуть уже трех метров. Сейчас на нижнем ярусе нар сидели около двадцати человек. Некоторые стояли сбоку. Вдоль правой стены нары были выстроены в более короткую линию, занимая меньше места. В освободившемся углу размещалась параша. Окно в камере было только одно, забранное частой решёткой и увенчанное снаружи 'намордником'. Под ним приткнулся к стене стол. И за ним, слегка обособившись от остальной массы заключённых, сидели пять человек.
        Опустив глаза, вошедший увидел у своих ног, лежащее на полу, полотенце.
        Коротко усмехнувшись, он демонстративно и неторопливо на него наступил. Оглядев присутствующих, шагнул дальше.
        - Здорово братва! Честным бродягам моё уважение! - медленно наклонил он чуть набок голову. Спокойно отодвинув рукою с дороги мешавших ему людей, новичок подошел к столу. Неторопливо поставив на него заплечный мешок, распустил горловину.
        - На общак! - и на стол легла пачка махорки.
        Командовавший в камере пожилой зек, сделал легкое движение рукой. Сидевшие на нарах люди потеснились в стороны, освобождая место новичку. Тот невозмутимо на него опустился.
        - И кто ж таков к нам пожаловал? - спокойно спросил пожилой. - Обзовись, коли пришёл.
        - Франт.
        Пожилой посмотрел на сидящих рядом зеков. Тишина. Потом один из них сделал отрицающий жест, словно говоря - не знаем такого.
        - Ну а я - Митяй Красносельский, - в свою очередь ответил пожилой. - Слышал обо мне?
        - Нет.
        - Надо же... и я про тебя не слыхивал, бывает же такое! - развел руками пожилой. - Откуда ты к нам, гость залётный? Чем промышляешь?
        - По-разному... - уклончиво ответил гость.
        - И в каких краях?
        - Далеко. Отсель, пожалуй, что и не видать.
        Митяй внимательно посмотрел на расстегнутый ворот рубашки. Франт усмехнулся и неторопливо расстегнул её всю.
        - Ну?
        - И как так тебя понимать, мил человек? - поднял бровь пожилой. - Говоришь ты словеса правильные, ведёшь себя по закону, а про себя сказать не хочешь? Да и наколок у тебя наших нет? И не слышал про тебя здесь никто...
        - Одна хата - ещё не вся крытка, Митяй. А что до партачек - не можно мне их иметь.
        - Отчего так?
        - Жизнь такая... сложная, Митяй.
        - А кого из л ю д е й знаешь?
        - Никиту Пестрого, Валька Тамбовского, Папу Вову... хватит?
        Пожилой зек переглянулся со своими ближними. Двое из них согласно кивнули.
        - Есть такие.
        - Надо будет - ещё кого-нибудь вспомнить могу.
        - Пока не надо. За тебя они сказать могут?
        - Без базара. Скажи - Франт кланялся, и здоровья желал крепкого. Только так и никак иначе.
        - Скажу, не сомневайся. А пока суд да дело - располагайся! - указал Митяй место на втором ярусе.
        Франт недобро усмехнулся. Поискал глазами и, вытянув руку, подтащил к себе кружку, стоявшую на краю стола, около сидевших рядом с пожилым зеком воров. Повертел её в руках, поставил на стол...
        Хлоп!
        Почти никто из присутствующих не заметил молниеносного взмаха руки.
        На столе лежала жестяная лепешка неправильной формы, лишь частично напоминавшая кружку.
        - Я, Митяй, тоже пошутить люблю...
        - Красиво... - невозмутимо кивнул тот.
        С нижней койки, неподалёку от окна, вскочил парень и суетливо вскарабкался на то место, которое только что предлагалось новичку.
        - Благодарствую, - кивнул Франт, пристально глядя на Митяя.
        - Не за что...
        После ужина Франт подсел к Митяю.
        - На два слова...
        - Говори.
        - Не при всех.
        - У меня от народа секретов нет.
        - Сам и решишь после, кому сказать, а кому нет.
        Смотрящий окинул собеседника оценивающим взглядом. Ведёт себя спокойно, возбуждения никакого нет... Ладно, посмотрим.
        По жесту руки, сидевшие рядом зеки, встали со своих мест и отошли в сторону.
        - Достаточно?
        - Вполне. Не веришь мне, Митяй?
        - Не верю. Непонятный ты человек... не наш. И поведение твое странное.
        - Всё верно. На первый взгляд так оно и выглядит.
        - А что, ещё как-то посмотреть можно?
        - Вся байда в том, Митяй, что р а б о т а л я, в основном, не здесь.
        - И где ж ты трудился?
        - Харбин, Берлин... много где пришлось побывать. А там, на наколки иначе смотрят, нежели здесь. Китайцы - так попросту перо засадить могут, даже не говоря ни о чём. У них там - свои понятия.
        - Не слышал.
        - Да и я не знал. Одел не то, наколку не ту, по их понятиям, сделал - все, косяк. А немцы - так и вовсе, партачки засекли - пожалте бриться! Работать уже не дадут.
        - И что? Не должен вор от масти своей отказываться - не по закону это.
        - Я, Митяй, когда работать начинал, так сразу там. К нам уже после попал, лет через десять. И не могу, просто права не имею такого, из-за гордости своей, серьёзных людей подводить.
        - Мудришь ты что-то...
        - Не торопись, ладно? Маляву пошлешь - там все и пропиши, только без того, что я тебе ныне скажу.
        - И что ж ты такого важного делал, друг ты мой ситный?
        - От легавых тамошних людей серьезных сберегал. Дабы не попалили их раньше времени. Чтобы д е л о своё они без помехи до конца довести смогли. Вот и должен я выглядеть так, чтобы ни один глаз недобрый меня самого раньше времени не срисовал бы.
        - Хм... А сюда как попал? Не помогли тебе хитрости?
        - Смотри, - Франт приспустил с плеча рубашку. - След видишь? Подстрелили меня, рана воспалилась, вот и обеспамятовал. В беспамятстве и повязали легавые.
        Зек внимательно рассмотрел руку, потрогал свежий рубец.
        - Не врешь...
        - Проверь. В больничке у вас свои люди есть.
        - И проверю. Так что, п о к а можешь спать спокойно...
        Агентурное сообщение.
        Агент 'Красивый' показал, что вновь прибывший в камеру з/к Федотов, объявил себя законником, имеющим кличку 'Франт'. Назвал имена воров, которые могут подтвердить его личность.
        Оперативное поручение.
        Прошу проверить по учетам, проходит ли по уголовным делам и оперативным материалам лицо по кличке 'Франт'.
        Оперуполномоченный Ачинского горотдела ГУ РКМ
        Шаверин П.Я.
        Телефонограмма
        ИНО ГУГБ НКВД СССР
        Согласно Вашему распоряжению за ? 341/8 сообщаю Вам, что в центральную картотеку ГУ РКМ поступил запрос о выявлении связей фигуранта 'Франт'. Запрос направлен из Ачинского горотдела ГУ РКМ оперуполномоченным Шавериным П.Я.
        Начальнику УНВКД по Западно-Сибирскому краю
        Комиссару госбезопасности 3 ранга Каруцкому В.А.
        Прошу вас, в срочном порядке, этапировать в г. Москву, в распоряжение ИНО ГУГБ НКВД Федотова Илью Николаевича, 2 сентября 1890 г.р., уроженца г. Тверь, прописанного по адресу: г. Торжок, ул. Новая, дом 19.
        В настоящий момент указанное лицо находится в ведении Ачинского горотдела ГУ РКМ. Следствие по его делу проводит оперуполномоченный указанного отдела Шаверин П.Я.
        Начальник ИНО ГУГБ НКВД СССР
        Комиссар госбезопасности 2 ранга
        А.А. Слуцкий.
        - Франт, - подошел к полулежащему на койке человеку тщедушный зек. - Митяй тебя зовёт.
        - Добро, - тот провёл руками по щекам, ощупывая щетину. - Иду.
        На своём месте, у окна, расположилась руководство камеры. Рядом с Митяем сидели два крепких зека, ещё один уселся на койке напротив.
        - Здрав будь, Митяй! - поприветствовал его Франт. - Что звал? Дело какое есть?
        - И тебе не хворать, Франт. Присаживайся, - указал рукою смотрящий.
        Сидевшие напротив него зеки потеснились и Франт, кивнув в знак благодарности, присел на освободившееся место.
        - Малява пришла... - пожилой зек оценивающе посмотрел на своего собеседника.
        - И что? Читай, раз позвал.
        - И прочту... Ничего ещё сказать не хочешь?
        - С чего бы это вдруг? Я не адвокат, мне за болтовню не платят!
        - Я и смотрю... сколько уж тут сидишь, а сказал едва несколько слов! Неразговорчивый ты!
        - Жизнь заставила, Митяй. Молчание - золото, так народ говорит.
        -Как когда... - смотрящий развернул бумажный шарик. Степа! У тебя глаза зоркие, а тут света немного... прочитай нам.
        - Сей момент! - тщедушный зек осторожно взял у вора комок бумаги, расправил его на столе. - Так...
        Франт откинулся назад, облокотившись на чей-то мешок, лежавший сейчас на койке. Его сильные руки расслабленно лежали на столе.
        - Вот что тут написано... Большинство воров такого человека не знает...
        Митяй вонзил свой внимательный взгляд в лицо собеседника.
        - Как это так - а, Франт? - с нажимом спросил он.
        - Там ведь и дальше что-то есть, - не поднимая голоса, произнес тот. - Может, сначала до конца прочитаем, а?
        - Добро... - с угрозой в голосе произнес смотрящий. - Читай, Степа!
        - Папу Вову расспросить нам не удалось по причине уважительной - помер он, ещё в прошлом году.
        - Мир его праху! - наклонил голову Франт. - Авторитетный был вор!
        Присутствующие наклонили голову в знак согласия.
        После небольшой паузы, чтец продолжил прерванное занятие.
        - Никита Пестрый сказал, что такого человека знает и подписаться за него готов...
        Смотрящий переглянулся с сидящими рядом с ним приближёнными.
        - ... в том разе, ежели ответит он на вопросы некоторые, - Степа приблизился к Митяю и что-то шепнул ему на ухо.
        - Спрашивайте, - пожал плечами Франт.
        - Кто из серьёзных воров тебе в шестнадцатом году портсигар подарил? - смотрящий чуть напрягся, глядя на него.
        - Вова Гершензон, - без промедления ответил собеседник.
        - Масть?
        - Фармазон он... по банковским векселям работал.
        - За что?
        - От легавых я его выручил. Негоже товарища в беде бросать.
        - Что за беда такая?
        - Попалили его в банке, когда он туда с векселем пришёл. Липовый вексель был, ну да это и понятно, его же работа и была.
        - А в двадцать пятом году где ты кого из воров видел?
        - В Риге. Сам Никита со мной там и виделся.
        - Об чём базар был?
        - Стоп, Митяй, вот про это я только Никите и отвечу! - голос Франта похолодел. - Про те вещи ни с кем другим говорить не стану и спрашивать не советую.
        Смотрящий посмотрел на записку и что-то шепотом спросил у Степы. Тот всмотрелся в текст и кивнул.
        - Где тебе шрам привесили?
        - В Берлине.
        - Кто?
        - А про то Никита не знает, - спокойно ответил Франт. - И спрашивать не станет. Всё вопросы, или ещё чего есть?
        - Читай...- теряя интерес к происходящему, ответил Митяй.
        - ... в таком разе, наш это человек. Примите его, обогрейте, как положено и помогите. За что будет вам всем от нас, воров, благодарность и уважение. Всё.