Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ДЕЖЗИК / Коростелев Николай / Храм Юнисы : " №02 Воин Чёрного Дракона " - читать онлайн

Сохранить .
Воин Чёрного Дракона Николай Коростелев
        Храм Юнисы #2
        «Служу царю и отечеству!» - выдохнул Андрей и бережно принял в руки саблю. Сегодня его представили к Золотому оружию и присвоили внеочередное воинское звание поручик.
        Блестящая служба главного героя продолжается важным заданием. Андрею предстоит возглавить боевой отряд триады «Белый Лотос», организовать охрану строительства стратегически важного участка КВЖД, разгромить крупную банду налётчиков и спасти китайский город Кайчи, разоблачить резидента японской разведки в Маньчжурии и уничтожить его агентурную сеть.
        Автор рассказывает увлекательную, наполненную трагическими событиями и героизмом историю Дальнего Востока.
        Вы узнаете: о первых создателях миномёта, о триаде «Белый Лотос», о генерале китайской армии Лю Даньцзы, о фальшивомонетчиках и главаре самой многочисленной банды хунхузов в Манчжурии Кохинате, а так же о появлении в Китае первых страховых компаний.
        Николай Коростелев
        Воин Чёрного Дракона
        Часть вторая
        Храм Юнисы
        
        Глава 1
        «1127 г. Империя Сун, Кайфын.
        Город горел.
        Полчища чжурчжэней, ворвавшихся в столицу, грабили дворцы, торговые лавки и дома. На центральную площадь стаскивали награбленные ценности и сгоняли полон[1 - Полон - 1) плен; 2) всё, что захвачено; военная добыча. - Здесь и далее примеч. авт.]. Брали только крепких мужчин, молодых женщин и детей. Тут же, на ступенях дворца, высился золотой трон поверженного императора. На нём царственно восседал покоритель Кайфына, командующий правым крылом армии чжурчжэней, - князь Агуда. У его ног в окружении многочисленной охраны стояла на коленях императорская семья. Сам император с двумя сыновьями и горсткой преданных телохранителей заперся в дворцовом храме и приготовился дорого продать жизнь.
        Агуда не торопился. У него был приказ: доставить правителя империи Сун живым…»
        Вань отложил свиток - не то.
        Судя по стилю, описание падения столицы составлял царедворец, скорее всего придворный биограф, только уже не Хуэй-цзуна, а нового правителя.
        После захвата столицы чжурчжэни вывезли из города сотни тысяч лян[2 - Лян - китайская мера веса. Один лян = 50 г. В описываемые времена служил денежной единицей. Серебряные слитки, вес которых измерялся в лянах, служили валютой.] золота, миллионы лян серебра, множество кусков драгоценной ткани, тысячи пленных. Список вывезенных ценностей занимал десятки свитков. В них перечислили всё, даже такие мелочи, как ночная шапочка императора. Но нигде не было ни единого слова о храмовой утвари и священной реликвии - золотой пластине Лу Вана[3 - Лу Ван - в китайской мифологии «царь драконов», повелитель вод.].
        Мог ли казначей не занести их в списки? Конечно, нет. Значит, либо чжурчжэни не тронули храмы, либо реликвию успели вывезти раньше, хотя могли и просто спрятать.
        Какая-то мысль крутилась в голове, но он никак не мог ухватить её.
        Он снова взял отложенный список и перечитал его.
        - Вот оно! Здесь пишется, что Хуэй-цзун заперся в храме с сыновьями и телохранителями. Но в плен были взяты только он и старший сын. А куда делся второй? Где-то я об этом уже читал… Ну-ка, ну-ка. А, вот:
        «… В начале 1126 года войска чжурчжэней переправились через Хуанхэ и осадили Кайфын. Охваченный ужасом император Хуэй-цзун отрёкся от трона в пользу старшего сына. Но город устоял, и войско чжурчжэней отступило. Однако это не спасло положение, и уже через год, 9 января 1127 года, они вернулись с осадными машинами. Кайфын был захвачен и разграблен. Хуэй-цзун вместе с молодым императором, получившим имя Цинь-цзун, со всем двором и гаремом попали в руки захватчиков. Четыре месяца его держали в темнице, а десятого мая отправили в Северную Маньчжурию, где он провёл пленником последние восемь лет жизни. Но одному из его сыновей удалось бежать на юг Китая…»
        Значит, второму сыну Хуэй-цзуна удалось бежать. Но как? Из тюрьмы? По дороге? При том что семью императора стерегли профессиональные воины?
        Сомнительно. Если только он не бежал из храма во время осады.
        А что, в неразберихе горящего города это вполне вероятно.
        Император бежать не мог - уж слишком заметная фигура, а вот переодетый юноша такие шансы имел.
        Хорошо. Предположим, что так оно и произошло. Но что случилось с золотой пластиной Чёрного Дракона? Мог он её увезти с собой? Вряд ли.
        Семидесятикилограммовая пластина - это тебе не кулёк с изюмом. На себе не унесёшь, а повозка или конь привлечёт внимание.
        Нет, унести или увезти пластину Лу Вана он не мог. Но куда-то же её дели? Может, утопили? Озеро от храма - в двух шагах. Могли.
        Но даже если и утопили, неужели не предусмотрели возможности позже достать? Значит, топили в неглубоком месте. Хотя…
        Не верится, что за 800 лет такую версию не рассматривали. Что-что, а озеро проверили бы в первую очередь.
        Ну-ка, ещё раз. Что мы знаем наверняка: Лу Ван не попал в руки Агуды, а информация о том, что его вывезла экспедиция, не подтвердилась.
        При этом реликвия пропала на восемь сотен лет. Как такое может быть?
        Только в одном случае - если человек или люди, спрятавшие её, погибли и не успели передать сведения о тайнике.
        Где могли спрятать? Да где угодно. Возможно, даже в старом храме.
        Может, поэтому Хуэй-цзун перед тем, как попал в плен, заперся в нём? Прятал? Вряд ли. После ареста его наверняка допрашивали. Чжурчжэни пытать умели. Сунули бы ноги в костёр, и всё. Так что, если бы знал, рассказал. В любом случае, свидетельств о том, что Лу Ван попал к чжурчжэням, нет.
        Значит, если пластину и спрятали, то точно не Хуэй-цзун и не его сын. Тогда кто? Жрецы храма? Эти могли. А где?
        Там, где они знают каждый камешек, то есть в храме.
        Пожалуй, идея с храмом на данный момент самая привлекательная.
        Попробовать поискать? Почему бы нет?!
        От старого храма сохранились только четыре из четырнадцати ярусов, но верхние этажи нам и не нужны. Сомневаюсь, что такую тяжесть тащили бы наверх. Да и ненадёжно. Вдруг пожар?
        Скорее, наоборот, - спустили на нижний этаж и замуровали либо в стену, либо в пол. Оттуда поиск и начнём…
        Глава 2
        И снова он на железнодорожном вокзале Владивостока.
        После относительной тишины лесной крепости город обрушил на Андрея калейдоскоп лиц и звуков. Всё перемешалось: и громкий смех студентов, и разноголосый гул встречающих, и мельтешение по перрону разноцветной толпы, и пыхтящий паровоз, сердито выбрасывающий густые клубы белого пара. От ярких одежд и кокетливых улыбок барышень рябило в глазах.
        - За мной! - распорядился он и двинулся к выходу.
        Тяжёлые вещмешки с серебром не мешали Волчку перемигиваться с румяными кухарками, а Петру пожирать глазами аппетитные бока розовощёкой купчихи.
        Вырвавшись из вокзального водоворота, Андрей остановил пролётку и с удовольствием откинулся на сиденье.
        - В «Европейскую»! - бросил он кучеру.
        В гостинице сняли два номера. Санька и Пётр остались охранять серебро, а Андрей направился в Дом Правительства.
        До назначенного времени оставалось два часа, и он решил заглянуть в банк.
        Согласовав возможность обмена привезённого серебра на российские ассигнации, он заторопился к Дому Правительства.
        В приёмной его ждал Ивантеев.
        - Андрей, ну где ты ходишь? Нас уже дважды спрашивали. Ротмистр, доложите Николаю Ивановичу, что корнет Лопатин прибыл.
        Генерал остановил доклад Андрея о прибытии и сделал приглашающий жест.
        - Проходите, господа офицеры, проходите. Давайте сразу к делу. Кто будет докладывать?
        - Разрешите мне, ваше превосходительство? - поднялся Ивантеев.
        Генерал поощрительно кивнул.
        - Задание по ликвидации главаря банды, готовившего налёт на Михайловку, выполнено. Кроме того, корнету Лопатину удалось привлечь на нашу сторону пока небольшой, но перспективный для будущего использования отряд хунхузов. На его базе уже сегодня возможно создать дружественное России крупное вооружённое формирование численностью до пятисот, а если понадобится, то и большего количества человек. Это открывает перед нами огромные перспективы.
        Если удастся убедить китайскую сторону поручить этому отряду охрану строительства КВЖД с их стороны, то вместо беззубой китайской охраны мы получим настоящую, способную противостоять бандитам.
        Другими словами, КВЖД от хунхузов будут защищать такие же хунхузы, используя их же методы и способы ведения боевых действий. В случае успеха можно увеличить численность данного отряда или сформировать на его базе несколько подобных.
        Как вы помните, содержание охраны строительства на территории Китая обеспечивается за счёт казны Поднебесной, нам останется только довооружить эти отряды, а для обеспечения взаимодействия с нашими пограничниками и казаками назначить в них военных советников. Таким образом, на территории Китая появятся подконтрольные нам боевые отряды.
        Япония уже давно занимается подобным, но до сих пор делала ставку исключительно на криминал. Я же предлагаю сформировать охранные отряды под патронажем местных китайских губернаторов. Это поставит созданные нами отряды в выгодные условия и поможет более эффективно бороться с бандитами, завербованными капитаном Исикавой.
        Кроме того, в случае вооружённого конфликта с Японией мы сможем использовать их для диверсионной работы в тылу и на коммуникациях противника.
        Как это сделать? Корнету Лопатину удалось установить личный контакт с одним из руководителей триады «Белый Лотос»[4 - «Белый Лотос» - одна из древнейших триад, она постоянно тревожила императорскую власть и неоднократно поднимала население на восстания. Тактику «Белого Лотоса» переняли китайские коммунисты и их вождь Мао Цзэдун.] и получить от него согласие на сотрудничество.
        - Вам удалось завербовать руководителя «Белого Лотоса»? - ошарашенно переспросил полковник Смирнов.
        - Можно сказать и так, но правильнее эти взаимоотношения называть не вербовкой, а союзным сотрудничеством с учётом взаимных интересов.
        - Какие у нас могут быть общие интересы с радикальной религиозной сектой?
        - Сергей Иванович, пусть расскажут всё по порядку, - остановил полковника генерал.
        - Разрешите продолжить мне, - поднялся Андрей.
        - Продолжайте, - махнул рукой генерал.
        - «Белый Лотос» - это не секта, а триада, то есть хорошо законспирированная боевая организация с большой историей.
        Всё началось в те времена, когда древняя китайская династия Мин пала под ордами маньчжуров, и трон Поднебесной заняла чуждая для Китая династия Цин.
        Новая власть посчитала старую религию, на которой сотни лет держались традиции Китая, бесполезной и запретила её. Старые храмы закрывали, верующих разгоняли, несогласных казнили. Так происходило по всей территории Китая, кроме тех земель, что принадлежали буддийскому монастырю Шаолинь.
        Это был не просто монастырь, а город-храм. Учитывая влияние монастыря на население, новые власти не решались трогать его, чего не скажешь об остальной территории страны. Притеснение населения и чрезвычайная жестокость новых правителей настолько накалили ситуацию, что вспыхнул стихийный бунт. Монастырь формально придерживался нейтралитета, но фактически вёл подрывную работу: готовил, обучал и вооружал недовольных официальной властью бойцов.
        Волнения охватили большую территорию, и против бунтовщиков выступили регулярные войска. Расправа была быстрой и жестокой. Солдаты не только казнили мятежников, но жгли их дома и уничтожали кумирни старых богов. Те, кому удалось спастись, бежали под защиту стен монастыря.
        Правительство не могло согласиться с укрывательской политикой монастыря и осадило обитель. Монахи отважно защищались, но среди беженцев нашлись предатели. Ночью они подожгли главный храм и, воспользовавшись суетой при тушении пожара, открыли ворота. В обитель ворвались правительственные войска, и началась резня. Из ста тридцати трёх мастеров боевых искусств вырваться из монастыря смогли только восемнадцать. Их стали преследовать, в результате от погони ушли только пятеро.
        Они не простили маньчжурам разрушение обители и завещали своим ученикам месть. Эти пять монахов и стали основателями тайной организации «Саньхэ хой», что в переводе означает «Триада»[5 - Первые достоверные сведения о триадах относятся к 1644 г., когда был свергнут последний император династии Мин и власть перешла к маньчжурской династии Цин. Группа из 133 буддийских монахов, поклявшихся на крови восстановить династию Мин, много лет вела партизанскую войну против маньчжурских завоевателей, но так и не добилась успеха. В 1674 г. почти все монахи либо погибли, либо были схвачены и жестоко казнены, а монастырь, служивший их опорной базой, разрушен. Уцелели только пять монахов (члены триад называют их отцами-основателями или «Пятью предками»). Они создали тайное общество, поставившее целью свержение маньчжуров. Эмблемой организации был выбран треугольник, стороны которого символизировали Небо, Землю и Человека - основные элементы китайской вселенной.]. Хотя дословный перевод звучит как «Союз трёх, находящихся вместе». Цифра три была объявлена священным числом и символизировала Небо, Землю и Человека.
        Триада - символ мироздания, если хотите - мировая гармония.
        Основа её учения, если выразиться совсем кратко, звучит примерно так: «…Приход маньчжуров нарушил мировой порядок и триаду мироздания, поэтому необходимо свергнуть режим династии Цин и тем восстановить гармонию…»
        Беглые монахи начали готовить бойцов, готовых любыми способами бороться с существующей властью, не гнушаясь и откровенным криминалом. Триада быстро набрала силу и стала очень популярной среди населения. Со временем она выросла в тайный орден, получивший название «Орден Чёрного Дракона»[6 - Орден Чёрного Дракона - художественный вымысел автора, его прообразом стало тайное патриотическо-криминальное общество «Хунмэнь», которое в союзе с триадой «Белый Лотос» боролось с правящей династией маньчжуров. В народе это общество прозвали Чёрным сообществом.].
        Чёрный Дракон создал и подчинил себе десятки малых триад. Наш «Белый Лотос» - одна из них. Орден - смертельный враг правящей династии, правительство жестоко его преследует, поэтому конспирация стала образом его жизни. Между собой рядовые члены разных триад не контактируют. Каждая имеет строгую иерархию.
        На вершине стоят три иерарха: главное руководство осуществляет «Дракон», вторым является «Управитель», он же и заместитель «Дракона», третий - «Красный Посох», он же блюститель порядка, прокурор и исполнитель приговоров.
        Принадлежность человека к братству можно определить по особой татуировке. А по манере складывать пальцы на палочках во время еды можно определить не только принадлежность человека к триаде, но и его место в иерархии.
        Все триады отличаются крайней жестокостью, любое неповиновение им немедленно и безоговорочно пресекается. Страх перед триадами так велик, что их боятся не только простые уголовники и хунхузы, но и китайские чиновники. Орден имеет широкую разветвлённую сеть осведомителей и среди населения, и во власти. Поэтому японская разведка и сделала на него ставку, пытаясь историческую ненависть триад к маньчжурскому правительству использовать в своих целях. Что касается «Белого Лотоса», то мне действительно удалось установить контакт с главным иерархом триады. И не просто установить контакт, а заручиться его поддержкой.
        В триаде «Белый Лотос» в частности и в самом ордене в целом сильно развито суеверие, а вера в колдовство доведена до чрезвычайной степени.
        Дракон «Белого Лотоса», он же главный жрец триады, убеждён, что я являюсь посланцем Лу Вана - покровителя Китая, поэтому готов оказывать мне всяческое содействие.
        Мне удалось выяснить, что третьим лицом в руководстве «Белого Лотоса» является бывший генерал китайской армии Лю Даньцзы. Во время последней войны[7 - Японско-китайская война 1894 - 1895 гг. была попыткой Японии подчинить себе Корею, номинально вассальное государство, свергнуть маньчжурскую династию Цин и проникнуть в Маньчжурию и Китай. В результате войны под контроль Японии перешли некоторые территории Китая.] его солдаты яростно дрались с японцами, а сам он чудом избежал плена.
        Лю Даньцзы сейчас находится у нас и известен как Старик Линь. По словам Дракона, уже сегодня генерал способен поднять в ружьё сотни преданных лично ему ветеранов японо-китайской войны.
        Относительно интереса в этом деле «Белого Лотоса».
        Ван Хэда, так зовут Дракона триады, считает, что я послан Лу Ваном для исполнения древнего предначертания. Он предложил мне вступить в его триаду и возглавить боевое крыло, что повысит его авторитет в ордене. Таким образом, у нас появилась уникальная возможность внедриться в самую влиятельную триаду Маньчжурии и использовать её в наших интересах.
        У меня всё, ваше превосходительство.
        - Ну, что ж, корнет, - закуривая папиросу, проговорил Гродеков, - я думаю, на сегодня информации достаточно. Да и эту, - вздохнул он, - ещё переварить нужно. Вам, корнет, я предоставляю недельный отпуск. Из Владивостока не отлучайтесь. Через неделю в большом зале Дома Правительства состоится торжественный приём и награждение особо отличившихся офицеров. Среди них вы и ваш отец. Вы представлены к Золотому оружию, а ваш отец - к ордену Святого Станислава. Вы ведь в курсе, что представление к Золотому оружию приравнивает его владельца к Георгиевскому кавалеру и подразумевает внеочередное повышение в чине[8 - Орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия - высшая военная награда Российской империи. Девиз: «За службу и храбрость»; знак ордена: золотой крест, покрытый белой эмалью; лента: жёлто-чёрная; статус: высший военный орден за боевые заслуги. Золотое оружие относилось к числу весьма почётных боевых наград. Со второй половины XVIII века награждённые Золотым оружием причислялись к кавалерам ордена Святого Георгия. Почётная надпись на оружии «За храбрость» стала традиционной и сохранялась до
1917 года. В 1855 году при ношении Золотого оружия ввели обязательное размещение темляка на Георгиевской ленте. Награждение Золотым оружием в Российской империи осуществлялось до 1913 года.]?
        Андрей ошарашенно уставился на Гродекова, а тот, улыбнувшись, продолжил:
        - После награждения вам будет предоставлен небольшой отпуск. Уверен, что многие знатные и уважаемые люди нашего города, узнав о ваших заслугах, захотят затащить вас к себе в гости. А на таких приёмах случаются танцы и другие интересные знакомства. - Генерал ехидно подкрутил усы. - Так что не ударьте в грязь лицом, Андрей Иннокентьевич. Рекомендую не терять времени и построить себе новый мундир с погонами поручика.
        - Благодарю за высокую оценку и добрый совет, ваше превосходительство, - покраснел Андрей.
        - Вы это заслужили. А теперь свободны. Отдыхайте!
        - Есть! - щёлкнул каблуками Андрей и вышел из кабинета.
        Глава 3
        В кабинете Гродекова шёл напряжённый спор.
        Генерал докурил очередную папиросу и раздавил окурок в бронзовой пепельнице.
        - Ну, хорошо, Сергей Константинович, предположим, корнету удалось внедриться в триаду, закрепиться там и даже возглавить, как он говорил, её боевое крыло. Но это же потребует не только его постоянного присутствия среди хунхузов, но и может затянуться на неопределённо долгое время. Как это оформить? За каким ведомством он будет числиться? С кем с нашей стороны будет контактировать и согласовывать действия?
        А если что-то пойдёт не так? Не поверят ему хунхузы или в чём-то заподозрят?
        Это же бандиты, Сергей, как ты их ни называй! Возьмут и зарежут нашего корнета, как агнца. Как я тогда его отцу в глаза смотреть буду?
        - Ваше превосходительство, корнет не кисейная барышня, а боевой офицер. И уже не раз делом доказывал, что умеет за себя постоять, - возразил полковник, - и зарезать себя, как барана, не позволит. А одного его к хунхузам никто отпускать и не собирается. Со своей полусотней пусть идёт. Его казаки за своего командира кого угодно на лоскуты порвут.
        А то, что Дракон триады предложил ему вступить в орден, и есть гарантия безопасности. Членство в братстве для него лучшая защита.
        Кроме того, это откроет ему дорогу к секретам организации, возможности которой переоценить трудно. Андрей будет не только знать о целях триады, но и получит возможность использовать её в наших интересах.
        Уже два года мы пытаемся найти любую зацепку, любую ниточку, которая привела бы нас к этой организации, и всё безуспешно. А тут такой шанс.
        Охрана строительства китайского участка КВЖД силами лояльных нам хунхузов - это лишь малая толика всех полученных от сотрудничества с «Белым Лотосом» гешефтов[9 - Гешефт - выгодная сделка, барыш.].
        С помощью Андрея мы сможем выявить осведомителей японской разведки и через них снабжать Исикаву дезинформацией.
        А если удастся реализовать идею штабс-капитана Ивантеева и натравить триаду на японские армейские магазины[10 - Армейские магазины - так назывались армейские склады, организованные в непосредственной близости от места предстоящих боевых действий. Это десятки тонн снарядов, боеприпасов, топлива, продовольствия, фуража, амуниции и других видов армейского обеспечения. При подготовке большого наступления армейские магазины комплектовались не один месяц. В случае с Кореей магазины комплектовались скрытно, что требовало времени и немалых затрат на транспортировку, хранение и охрану.] в Корее… - Смирнов мечтательно закатил глаза. - Японцам не о КВЖД придётся думать, а о том, как спасти свои базы. А без них японской армии Ляодунского полуострова не видать.
        Да об этом даже в самых смелых снах не мечталось.
        Что касается статуса его подразделения и за каким ведомством оно будет числиться, так и тут всё складывается превосходно.
        В данный момент корнет числится за Императорским географическим обществом. Главным руководителем и представителем этого общества в Приамурском крае являетесь вы. То есть корнет находится в вашем прямом подчинении. Пусть всё так и остаётся.
        Что касается деликатности взаимоотношений с жандармерией, то офицеры ИРГО традиционно взаимодействуют с нашим ведомством, особенно когда речь идет о картографических экспедициях на территории сопредельных государств или в районах наших государственных границ.
        Теперь казаки. Во все времена они имели подразделения пластунов или конной разведки. Вот пусть полусотня корнета Лопатина и считается отрядом конной разведки, что в условиях постоянных столкновений с бандами хунхузов совершенно оправданно.
        А что касается охраны строительства на китайской территории, то давно пора напомнить соседям об их обязательствах в этом вопросе.
        Отряд корнета можно представить как отряд взаимодействия с китайской охраной КВЖД и связи китайского губернатора с вами. Снабдим Андрея документом.
        Такая бумага для него будет лучше любой охранной грамоты.
        С одной стороны - обеспечит его отряду неприкосновенность со стороны властей, с другой - поднимет статус Андрея у «Белого Лотоса».
        - Что ж, твои доводы звучат убедительно, - неуверенно кивнул Гродеков.
        - Что вас смущает, Николай Иванович?
        - Уж больно он молод, а дело непростое. Справится ли?
        - Ваше превосходительство, - подал голос, молчавший до этого Ивантеев, - разрешите?
        - Слушаем, Сергей Вячеславович.
        - Я полностью согласен с Сергеем Константиновичем и хочу высказать своё мнение относительно личности корнета Лопатина.
        Как вы знаете, во время рейда я находился в составе его отряда и имел возможность наблюдать за его действиями непосредственно на месте событий.
        Хочу со всей ответственностью заявить, что, несмотря на возраст, корнет удивительно организованный и расчётливый офицер. Все его действия и принятые решения были всегда тщательно продуманы, подготовлены и основывались на полученных данных организованной им же разведки.
        Подготовка и проведение захвата крепости, а затем организация её обороны вызывают восхищение грамотностью и рациональностью действий. За время последнего рейда было уничтожено более трёх десятков бандитов, ликвидирован один из самых одиозных и очень опасных хунхузских главарей по кличке Бин Ван, захвачена хорошо укреплённая база бандитов, и при этом ни один человек из отряда корнета серьёзно не пострадал. Казаки отряда боготворят своего командира и готовы за него и в огонь, и в воду.
        Хунхузы крепости во главе с Драконом триады «Белого Лотоса» считают корнета посланцем Чёрного Дракона и в своём суеверии готовы идти за ним даже на смерть.
        Всё это даёт основание для уверенности, что корнет Лопатин справится с обсуждаемой здесь задачей. А насчёт того, каким образом помочь Андрею укрепить к себе доверие хунхузов, то тут есть пара идей.
        Хунхузы для покупки оружия передали ему серебро. А под Михайловкой, если вы помните, он отбил у бандитов более двух сотен германских карабинов и к ним много патронов. Предлагаю выкупить у таможни эти карабины. Также нужно подумать, как освободить Старика Линя и его людей.
        Лекарь, не зная о том, что генерал Лю Даньцзы у нас, дал ему блестящую характеристику как организатору, военачальнику и врагу микадо. Я эту информацию проверил, и она полностью подтвердилась. Генерал не просто воевал против японцев, он яростно дрался с ними, терял боевых товарищей и поэтому люто ненавидит и Японию, и китайское правительство. Японию - за то, что нанесла ему поражение, а правительство Китая - за предательство: его истекающую кровью армию оставили без снарядов и с голыми штыками бросили на пушки генерала Нодзу.
        Но даже в такой ситуации, находясь в полном окружении, он почти месяц сдерживал наступление противника. В китайской армии о нём до сих пор ходят легенды. В ходе боёв генерал был тяжело ранен и чудом не попал в плен. Солдаты вынесли его с поля боя и долго укрывали в лесу.
        Так что для японцев Лю Даньцзы - враг, непримиримый и яростный. А враг моего врага… В общем, привлечь на свою сторону такого человека, как генерал Лю Даньцзы, - большая удача.
        - Что ж, господа, - вздохнул Гродеков, - считайте, что вы меня убедили. Что касается оружия, кроме трофейных карабинов мы сможем выделить сотню-другую винтовок Бердана[11 - Винтовка Бердана - однозарядная мелкокалиберная винтовка, стояла на вооружении русской армии, казачьих войск, пограничной и таможенной стражи. В 1891 году ей на смену поступила пятизарядная магазинная винтовка Мосина. Большая партия устаревших винтовок Бердана была продана за рубеж. Но часть их прижилась у охотников и встречалась у российского населения до конца Великой Отечественной войны.]. У пограничной стражи как раз идёт перевооружение на винтовки Мосина, вот их берданки мы к делу и пристроим.
        На этом на сегодня всё.
        Начинайте разработку операции по внедрению корнета Лопатина в триаду «Белый Лотос» под псевдонимом Воин Чёрного Дракона. Хочет Ван Хэда Воина Чёрного Дракона - он его получит.
        Глава 4
        Андрей стоял на ступеньках гостиницы и размышлял: первым делом перевезти серебро из гостиницы в банк. Затем в оружейный магазин - насчёт новой партии оружия. Оттуда - в финансовый департамент таможни, там забрать премию за сданные в Уссурийске трофеи. Спасибо Ивантееву, тепло улыбнулся Андрей, вспомнив хитрую физиономию штабс-капитана, когда тот вручал ему уже оформленную накладную на получение денег, и брошенную фразу: «Рекомендую начать с финансиста, батенька, а то проставляться будет не на что». Вот жук, знал о награждении. Хотя о чём я говорю? Он бы да не знал?!
        На своём месте Сергей Вячеславович, на своём. И служака добрый, и как человек - правильный.
        В этот раз оружейный магазин разочаровал Андрея. Интересующее количество маузеров ожидалось не ранее, чем через две-три недели. За двадцатипроцентный аванс удалось заказать две сотни пистолетов, а заказ на винтовки хозяин принимать отказался. При этом так сконфуженно пыхтел и отводил глаза в сторону, что Андрей понял: дядька сегодня же рванёт в жандармерию с доносом.
        Нужно предупредить Ивантеева, чтобы успокоил торгаша, а то затаскают по кабинетам, ходи потом объясняйся. Да и ссора с оружейным магазином мне ни к чему, пригодится ещё. А винтовки, вздохнул он, винтовки придется искать в другом месте.
        С оружейным магазином закончили, поехали к портному заказывать, вернее, строить новый мундир.
        Неделя пролетела в заботах и хлопотах. И вот наступил день торжественного приёма. Войдя в парадный вестибюль губернаторского дома, он увидел отца. Старший Лопатин сдержанно подошёл к сыну, крепко пожал руку и обнял.
        - Загорел, возмужал, а ведь я не видел тебя всего месяц. Как ты? Когда приехал? - засыпал вопросами отец. - Представляешь, - понизил он голос, - вчера меня спешным порядком вызвали к его превосходительству, сказали, в связи с торжественными мероприятиями. Намекнули на представление к «Станиславу» и ещё какие-то приятные сюрпризы, но я не ожидал встретить тебя.
        Слышал, ты выполнял поручение Николая Ивановича? Не буду спрашивать какое, уверен, ты справился.
        - Я тоже рад тебя видеть, - улыбнулся Андрей. - По порядку заданных вопросов докладываю: у меня всё в порядке, жив и, как видишь, здоров.
        Приехал уже неделю как. Что тебя представили к «Станиславу», слышал. Рад. Поздравляю! Про другие сюрпризы тоже знаю, но не скажу - боюсь сглазить.
        Ты лучше расскажи, чтo дома? Как мама, дед? Есть новости о Ване?
        Отец улыбнулся.
        - Разговор переводишь? Ладно, ладно. Не хочешь выдавать сюрприза, не надо.
        А дома? Дома всё в порядке, мама и дед здоровы. О Ване пока новостей нет, но думаю, скоро объявится. Ты где остановился?
        - Да тут рядом, в гостинице «Европейская», пешком пять минут. А ты?
        - Пока нигде. Но раз ты в «Европейской», то и я там.
        - Погоди, пап, мне нужно доложиться, потом договорим, - перебил отца Андрей и направился к столу, где молодой поручик отмечал приглашённых.
        Фамилию Андрея нашли в списке, и он вернулся к отцу. Чтобы не стоять посереди зала, отошли к окну. Военный оркестр, создавая праздничную атмосферу, наигрывал вальс. Беседе отца с сыном помешал шум ввалившейся в вестибюль группы офицеров. Приветственно кивнув присутствующим, они направились к столу отмечаться. Судя по блестящим глазам и слегка порозовевшим щекам, «по соточке» они уже приняли.
        Вслед за офицерами, пригладив жёсткий ёжик волос, появился Ивантеев. Его синий форменный китель жандарма ярким пятном выделялся среди белоснежных мундиров армейских и флотских офицеров. Разглядев возле окна Лопатиных, он широко улыбнулся и направился к ним.
        - Андрей, здравствуй! Рад тебя видеть!
        Повернувшись к старшему Лопатину, он вежливо представился:
        - Штабс-капитан Ивантеев, Сергей Вячеславович! А вы, видимо, отец нашего корнета.
        - Иннокентий Иванович Лопатин, к вашим услугам, - отрекомендовался отец и с удивлением посмотрел на Андрея, пытаясь понять, чтo может связывать его сына и жандармского офицера.
        Ивантеев повернулся к Андрею.
        - Пока ты неделю прохлаждался, тут столько всего произошло.
        Андрей пожал плечами.
        - Когда приказали, тогда и прибыл. Отбываю, так сказать, отпуск. От скуки скоро заплесневею.
        - А у меня, - весело отозвался Ивантеев, - даже покурить времени не хватает. Тут всё так закрутилось, ну, об этом ты в своё время сам узнаешь, - показал глазами на потолок штабс-капитан.
        Вестибюль быстро заполнялся. Наконец двери зала приёмов распахнулись, и зычный голос распорядителя объявил:
        - Прошу в зал, господа!
        Первым в открытые двери проследовал важный полковник с гусарскими усами. За ним потянулся народ.
        Помня аскетичную скромность кабинета генерал-губернатора, Андрей на миг растерялся. Зал поражал размерами и богатым убранством. Его стены, задрапированные шёлковой материей, где по светло-зелёному полю рассыпались мириады золотых узоров, придавали обстановке невероятную красоту и торжественность. От входа к небольшой сцене бежала ковровая дорожка малахитового цвета, а по обеим её сторонам стояли ряды резных мягких кресел. Спинки и сиденья были обтянуты бархатом, который в сочетании с позолотой деревянных элементов кресел идеально перекликался с драпировкой стен. На сцене стояла небольшая трибуна с барельефом малого герба Российской империи, за ней на стене висел праздничный портрет Его Императорского Величества Николая Второго в полный рост. С двух сторон от портрета стояли государственные флаги: слева - чёрно-жёлто-белый, Романовский, а справа - бело-сине-красный, государства Российского[12 - Цвета Романовского флага символизировали: чёрный - цвет российского орла, символа Великой державы, крепости и незыблемости границ империи; золотой (жёлтый) - цвет знамени Православной Византии, символ
духовности, нравственности и чистоты Христианской Истины, Православной веры; белый - цвет верности и чистоты. Для русских - это цвет Святого Георгия Победоносца, символ великой, бескорыстной жертвенности: «За Отечество! За други своя! За землю Русскую!» А цвета флага государства Российского означали: белый - цвет верности и чистоты; синий - цвет Богоматери, покровительницы России; красный - цвет державности.].
        Под высоким потолком, сверкая хрусталём, нависали две огромные многоярусные люстры. А на стенах, опоясывая помещение, светились хрустальные бра.
        Электричество в домах Владивостока не было редкостью. Запущенная в порту судовая электростанция с лихвой обеспечивала потребности города в электроэнергии. Но вот хрустальные люстры и изысканные светильники из Европы могли себе позволить лишь состоятельные купцы. Соревнуясь между собой, они привозили люстры невероятных размеров и форм. А в крупных магазинах висели такие многоярусные гиганты, что на них, как на чудо, приходили поглазеть все жители города.
        Но люстры зала приёмов могли дать фору даже им. Электрическое освещение и оформление зала затмило все представления Андрея о красоте и роскоши: хрустальные льдинки люстр, переливаясь, сверкая, подсвечивая друг друга, отражались в больших настенных зеркалах и заливали огромный зал ослепительным светом.
        Приглашённые чинно занимали кресла. Расторопный поручик, отмечавший прибывших, корректно направлял их к полагающимся по статусу местам.
        Вот он вежливо отказал желающему разместиться в первом ряду важному чиновнику, тут же предложив ему место во втором ряду. Чиновник состроил недовольную мину, но подчинился, а поручик с невозмутимой учтивостью продолжил заниматься рассадкой гостей.
        Увидев в проходе отца и сына Лопатиных, он жестом пригласил их пройти в первый ряд и указал на забронированные места. Старшего Лопатина усадили посередине ряда, а Андрея поместили с самого края. Пока он осваивался и с любопытством разглядывал прибывающих, поручик подвёл уже немолодого хорунжего со знаками принадлежности к Уссурийскому казачьему войску. Хорунжий расправил усы и, повернувшись к Андрею, степенно поздоровался.
        Первый ряд быстро заполнялся. Офицеров рассаживали по старшинству званий, от центра к краю ряда.
        Наконец суета закончилась, ходьба прекратилась, и слышался лишь тихий гул множества приглушённых голосов, который усиливал ощущение торжественности и приближения чего-то важного и волнующего.
        К трибуне вышел незнакомый Андрею полковник. Шум голосов стих.
        Полковник выдержал паузу и неожиданно сочным, рокочущим голосом скомандовал:
        - Господа офицеры!
        Присутствующие в зале офицеры поднялись с кресел. За ними, подчиняясь общему порыву, встали и гражданские чины.
        - Его Превосходительство, генерал-губернатор Приамурского края, Гродеков Николай Иванович!
        Духовой оркестр грянул марш. В двери зала энергично вошёл Гродеков и направился к трибуне. Музыка стихла, но присутствующие не садились.
        Выдержав секундную паузу, оркестр, говоря словами известной песни, «загремел басами», а трубачи стали дружно выдувать медь, выводя монархический гимн «Боже, Царя храни». Все присутствующие подхватили гимн.
        Отзвенели последние ноты здравицы.
        - Садитесь!
        Зал зашевелился, рассаживаясь. Андрей, как и все присутствующие, попал под очарование момента. Началась торжественная часть.
        Генерал-губернатор зачитал присутствующим обращение Его Императорского Величества, затем зашёлся патриотической речью, после чего приступил к «раздаче слонов», то есть к награждениям.
        К трибуне, чеканя шаг, подходили представленные к наградам офицеры, им зачитывали приказ о награждении с подробным перечислением заслуг счастливчика и статута[13 - Статут - установленное, узаконенное положение. Определяет статус награды и за какие заслуги она может быть вручена.] награды. Потянулась череда вызываемых к церемонии офицеров.
        - Капитан Лопатин! - услышал Андрей.
        - О! Батя пошёл! - улыбнулся он. - Давно старик заслужил. А сколько ещё таких честных служак у России матушки, - вздохнул он.
        Андрею вдруг вспомнилась далёкая и уже почти забытая чеченская война: грязь, кровь, замученный чеченскими отморозками русский солдат, распятый на кресте…
        - Корнет Лопатин! - прозвучало на краю сознания.
        - Корнет, вас! - толкнул Андрея в бок хорунжий.
        Андрей поднялся из кресла и, разгоняя тяжёлые воспоминания, направился к трибуне. Когда до неё осталось несколько шагов, он перешёл на строевой и, печатая шаг, зафиксировал подход. Гродеков одобрительно глянул на Андрея и взял в руки украшенную вензелями наградную бумагу.
        Корнет Лопатин Андрей Иннокентьевич, неся службу по охране участка КВЖД Уссурийск-Никольский - Михайловка, обнаружил банду китайских хунхузов, замаскировавшихся под строительных рабочих. Бандиты обирали и терроризировали строителей, принуждая их саботировать работы на стратегически важном участке железной дороги. Умело обезвредив банду и арестовав её участников, корнет Лопатин возглавил конвоирование захваченных бандитов в город Уссурийск. По дороге на конвой было совершено нападение отрядом китайских бандитов численностью в семьдесят сабель. Укрывшись на лесном хуторе, корнет Лопатин дал хунхузам отпор и сумел не только полностью уничтожить банду нападавших, но и захватить их лошадей, воинское снаряжение и амуницию. Получив от пленного хунхуза информацию о готовящемся нападении ещё более крупной банды на населенный пункт Михайловка, корнет через посыльного предупредил своего командира о надвигающейся опасности, а сам с двадцатью четырьмя бойцами навязал хунхузам бой. Тем самым обеспечил возможность организовать оборону Михайловки. В боестолкновении с бандитами корнету удалось заманить их в засаду
и нанести существенный урон в живой силе, а затем контратаковать хунхузов. В ходе боя казакам корнета Лопатина пришлось вступить в схватку с противником врукопашную, где корнет проявил личную отвагу и беспримерную храбрость. В этом бою, командуя малой полусотней казаков, он смог одержать сокрушительную победу над крупным бандитским формированием китайских хунхузов, вторгшихся на территорию Российской империи. Отрядом корнета Лопатина было уничтожено более двухсот бандитов и сорок два взято в плен, захвачено две сотни лошадей, множество амуниции и оружия.
        За умелое руководство вверенным ему воинским подразделением, смекалку и исключительную личную храбрость, проявленную в боях с численно превосходящими силами противника, уничтожение двух крупных бандитских формирований, понеся при этом минимальные потери, приказываю:
        Наградить корнета Лопатина Андрея Иннокентьевича орденским знаком на Георгиевское Оружие с гравировкой «За храбрость».
        Настоящее награждение утверждено Думой Георгиевских Кавалеров!
        - Сегодня, - Гродеков выдержал паузу, - я, генерал-губернатор Приамурского края, выполняя возложенные на меня почётные обязанности, вручаю эту высокую и заслуженную награду! Поздравляю!
        Это была сабля. Андрей бережно принял её двумя руками, ощутил ладонями лакированную поверхность обтянутых чёрной кожей ножен и, набрав в грудь воздуха, выдохнул:
        - Служу Царю и Отечеству!
        Придерживая левой рукой ножны, выдвинул из них клинок. На доле сверкнула гравировка «За храбрость». Торец рукояти венчал белый эмалевый крест, в центре которого алел небольшой медальон с изображением Святого Георгия Победоносца на коне. В армии такой знак прозывали «клюквой». Он вручался исключительно за боевые заслуги и в армейской среде пользовался большим почётом.
        Поцеловав клинок, Андрей освободил саблю из ножен и, отступив от генерала на шаг, отсалютовал.
        - Чтишь традиции! Молодец! - похвалил Гродеков, довольный бравым видом Андрея. - Но это ещё не всё, господа, - обращаясь к присутствующим, улыбнулся генерал, - награждение орденским знаком «За храбрость» на Георгиевское оружие причисляет награждённого к кавалерам Ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия. А это означает, что корнету Лопатину как Георгиевскому кавалеру, присваивается внеочередное воинское звание поручик!
        Зал захлопал.
        - А теперь! От имени Его Императорского Величества! Ещё раз поздравляю всех отмеченных сегодня высокими наградами!
        Оркестр грянул марш, и Гродеков стремительной походкой покинул зал.
        Народ потянулся на выход.
        Андрея окружили знакомые и незнакомые офицеры, крепко жали руку и поздравляли. К нему пробился отец и крепко сжал в объятиях.
        - Ну, порадовал! Вот, действительно, сюрприз так сюрприз! «Георгия» и внеочередное звание! Вот это по-нашему! Мать-то как будет рада! А дед!
        Теперь он всех своих дружков замучает. - И грустно вздохнул. - Совсем ты у меня взрослым стал. Ну, пойдём, - хлопнул он Андрея по плечу и потянул к выходу.
        В вестибюле гремела музыка. Бравурные марши сменялись воздушными звуками вальса, вокруг царила праздничная атмосфера: шумная толкотня и весёлый смех, гостеприимно распахнутые двери буфета призывно манили круглыми боками бутылок.
        Сквозь толпу протиснулся Ивантеев.
        - От души поздравляю! Особенно тебя, Андрей! И с наградой, и с поручиком.
        Надеюсь, твой отец простит мне эту вольность. - И, хитро подмигнув Андрею, кивнул на буфет. - А не хлопнуть ли нам по маленькой за такое-то событие?
        - Почему бы нет?
        - Тогда чего стоим? - беря инициативу в руки, заулыбался Ивантеев и потащил Лопатиных в буфет.
        Андрей заказал графин водки и бутерброды. Старший Лопатин с удивлением посмотрел на него.
        - Сынок, ты чего водку заказал? У меня есть деньги! Давай по коньячку, чай, не каждый день ордена обмываем.
        - Погоди, отец, праздновать мы поедем в ресторан, а сейчас обмоем твоего «Станислава» и моего «Георгия» горькой водкой, потому как награды эти боевые кровью солдат наших погибших и раненых оплачены.
        С этими словами он выкрутил из навершия сабли крест и опустил его в хрустальный бокал, до краёв наполненный водкой.
        Отец молча кивнул и опустил «Станислава с мечами» в свой бокал.
        - Ну, чтоб не последние!
        - До дна! - подхватил Ивантеев, опрокидывая водку в рот.
        - Будем! - поддержал Андрей.
        Допив водку, он зубами вытащил из бокала орденский крест и прикрутил его на место.
        - За вами не угонишься, - проворчал старший Лопатин, но водку выпил до капли. Затем аккуратно вынул орден из бокала, тщательно протёр и закрепил на петлице мундира. - Предлагаю здесь закончить и переместиться в ресторан. А то без закуски такими темпами мы скоро «кыш» сказать не сможем. Сергей Вячеславович, мы приглашаем!
        - С удовольствием принимаю приглашение, - улыбнулся Ивантеев, - только переоденусь, мне по городу в форме и подшофе ходить не комильфо.
        - Тогда встречаемся через час в ресторане моей гостиницы, - предложил Андрей, - там кухня отменная.
        Следующий день Андрей встретил головной болью, мутным взглядом и ядовитым перегаром изо рта.
        - Надо же было так набраться, - вздохнул он, вспоминая события вчерашних посиделок.
        А начиналось всё чинно и благородно. Правда, до тех пор, пока к ним не присоединились знакомые отца, ротмистр и капитан от кавалерии из Новониколаевского гусарского полка.
        Гусары застряли во Владивостоке в ожидании транспорта с лошадьми из Северных Американских Штатов. Каким образом и для чего воинское начальство закупило у американцев лошадей, для Андрея осталось непонятным. То ли породу своих скакунов решили улучшить, то ли кто-то просто нагрел руки на этой закупке. Причём второе всем участникам попойки казалось более вероятным. В результате вот уже вторую неделю два бравых кавалериста в ожидании грузового судна из далёкой Америки коротали время в местных кабаках и трактирах. Вчера их занесло в ресторацию «Европейской».
        Ротмистр, увидев однокашника по Павловскому кадетскому корпусу, бросился к Иннокентию Ивановичу, как к потерянному родственнику. А когда узнал о причине застолья, то превратился в настоящий ураган.
        Поскольку получение наград и присвоение очередного воинского чина обычно чествуется в офицерском собрании полка, к которому принадлежат виновники, а оба Лопатиных числились за Московским отделением ИРГО, то получалось, что во Владивостоке им не перед кем было проставляться. Разумеется, генерал-губернатор не в счёт. Хотя бы потому, что они ему не ровня ни по службе, ни по дружбе.
        Эту вопиющую несправедливость решили немедленно исправить. Тем более что виновники торжества были уже в настроении, а главное, при деньгах.
        В течение получаса официанты летали по залу ресторана, накрывая и сервируя стол с учётом вновь прибывших гостей.
        Ротмистр фонтанировал энтузиазмом и идеями. Напитки и закуски соревновались между собой количеством и названиями. Были опробованы все имеющиеся в ассортименте алкогольные напитки. Звёздочки с погон новоиспечённого поручика трижды ныряли сначала в бокал с водкой, потом с шампанским, коньяку повезло не меньше. «Станислав с мечами» старшего Лопатина тоже не избежал этой участи. После очередной смены блюд Ивантеев с трудом поднялся из-за стола, махнул на посошок и нетвёрдой походкой покинул застолье. За ним засобирался и сослуживец ротмистра, потерявший надежду избавиться от собутыльника. А тот не унимался: из него, как из рога изобилия, сыпались тосты вперемешку с приличными и не очень анекдотами. Только закрытие ресторана смогло остановить разгулявшегося гусара.
        - Пора вставать, - с трудом отрывая голову от подушки, заскрипел мозгами Андрей и, собрав волю в кулак, пошёл умываться.
        Приведя себя в порядок, спустился в ресторан. Там, как ни в чём не бывало, сидели отец и вчерашний ротмистр.
        Гусар, похоже, ночевал тут, - подумал Андрей, наблюдая, как однокашники о чём-то оживлённо беседуют. Оба выглядели «огурцами», как будто вчера пили не «всё, что горит», а клюквенный морс.
        Ну, дают! - восхитился Андрей. - Что значит старая гвардия!
        Увидев Андрея, отец приглашающе махнул рукой.
        - Давай к нам! Сейчас ушицы из осетрины принесут, трепанга с лучком уже тушат.
        - Да я особо есть не хочу, - пытался отказаться Андрей.
        - Послушайте совета отца, поручик. Закусите, глядишь, к обеду отпустит, - с понимающе-снисходительной улыбкой многоопытного гуляки проговорил ротмистр.
        Не отвяжутся, - вздохнул Андрей и сел за стол.
        Завтрак затянулся и угрожал перейти в обед, от которого, как известно, рукой подать до ужина.
        Надо отступать, - подумал Андрей и, сославшись на неотложные дела, откланялся.
        Старые друзья не стали его удерживать и приступили к дегустации очередной бутылки «Шустовского».
        Глава 5
        Первым делом Андрей решил проведать Саньку и Петра, но портье сказал, что они не ночевали в номере.
        Ещё бы! - усмехнулся Андрей, вспомнив выражение неописуемого счастья на лицах обоих, когда он выдал им причитающуюся за трофеи премию и объявил трёхдневную увольнительную. Наверное, в каком-нибудь трактире или весёлом доме зависли. Пусть отдыхают.
        Он вышел на набережную, отыскал свободную скамейку и, с наслаждением подставив лицо солнцу, предался нирване. Морской бриз приятно ласкал прохладой, изгоняя из чугунной головы и ватного тела последствия вчерашнего загула.
        - Хорошо-то как! - потянулся Андрей, наблюдая за двумя пацанами, которые, соревнуясь, запускали по воде «блинчики». Один камешек разбежался, подскочил и с всплеском шлёпнулся в воду.
        Как болванка из миномёта, подумал Андрей. А ведь миномёт изобрели в русско-японскую войну, в Порт-Артуре. Я даже помню имя изобретателя, кажется, Гобято. Точно, капитан Гобято[14 - Изобретателем миномёта считается капитан русской армии Леонид Гобято (1875 - 1915), который изобрёл и впервые применил его при обороне крепости Порт-Артур. К сожалению, изобретение попало в руки противника. И если Россия не обратила на изобретение капитана Гобято достойного внимания, то Германия, наоборот, отнеслась к этой новинке серьёзно, доработала её и уже к Первой мировой войне наладила серийный выпуск.].
        А если ускорить этот процесс? Что я знаю о создании миномёта?
        При обороне Порт-Артура начальник артиллерийских мастерских крепости капитан Гобято додумался забрасывать противника шестовыми минами.
        Этими минами были забиты склады арсенала, а боевого применения, пока до них не добрался Гобято, они так и не нашли.
        Ещё бы! Надо же было удумать такое, извиняюсь за выражение, средство поражения судов противника! Мину на пятнадцатиметровом деревянном шесте крепили к подводной части форштевня[15 - Форштевень - носовая оконечность судна, являющаяся продолжением киля.] миноносного катера, как таран на римских галерах. Дальше катер на большой скорости должен был приблизиться к вражескому судну и таранить его. При этом противник должен быть и глухим, и слепым. Потому что любое корабельное орудие из миноноски сделала бы дуршлаг задолго до того, как она смогла бы приблизиться для таранного удара. К сожалению, морское начальство поздно с этим разобралось, и в арсенале морских крепостей сейчас пылились сотни мин на дурацких шестах.
        Гобято додумался стрелять этими минами из корабельной мортиры. Для этого укоротил шесты и, чтобы мина в воздухе не кувыркалась, приспособил к ней железные крылышки. Ствол орудия задирали максимально вверх. Шест, на котором была закреплена мина, вставлялся с дула, а с казённой части орудие заряжалось обычным пороховым зарядом в медной гильзе.
        После выстрела мина на шесте летела навесом и при ударе о землю или другое препятствие взрывалась, нанося противнику, укрывшемуся в окопах, существенный ущерб. Поскольку сама мина в ствол не опускалась, а находилась за его пределами, то получила название надкалиберной.
        Это открывало перспективу изменения веса и размера такого снаряда, что, собственно, Гобято со временем и сделал.
        Миномёт в дальнейшем усовершенствовали, точнее, упростили. В результате в качестве ствола стали использовать любую толстостенную трубу, подходящую по диаметру под любую стандартную артиллерийскую гильзу. Труба-ствол крепилась к тяжёлой опорной плите для придания миномёту устойчивости и гашения отдачи при выстреле.
        Боевая часть мины изготавливалась на месте и выглядела как усечённый конусообразный цилиндр из обычного листового железа, который заполнялся пироксилином. Толкающий шест заряд мог быть разным, и, в зависимости от его мощности, можно было влиять на дальность выстрела. Оставалось только подобрать трубу, диаметр которой соответствовал калибру имеющихся в наличии артиллерийских снарядов.
        А поскольку шестовых мин и снарядов к лёгким морским пушкам в арсенале избыток, то на них и будем делать ставку, решил Андрей. Отсюда вывод: нужно искать капитана Гобято!
        Хотя сейчас он, скорее всего, ещё не капитан, но это не важно. Раз он смог стать изобретателем миномёта в моём прошлом, должен сообразить и сейчас.
        Для его поиска лучше подключить Ивантеева с его конторой, а то, если я появлюсь в артиллерийских мастерских, могут принять за шпиона. А мне эта головная боль ни к чему. Хорош прохлаждаться, идём искать Ивантеева; если он не в родной конторе, то уж где его найти, там точно знают.
        Андрей поймал извозчика и отправился на поиски штабс-капитана.
        Жандармерия Владивостока располагалась в чистеньком двухэтажном особняке. Войдя в здание, Андрей сразу же наткнулся на Ивантеева. Тот куда-то торопился.
        - О! Андрей! Я думал, ты сегодня ещё будешь праздновать. Ты ко мне?
        - Я по делу.
        - Так. Я сейчас занят, но, если ты не спешишь, подожди меня в кабинете. А я освобожусь, и пообщаемся. Идёт?
        - У вас здесь есть кабинет? - удивился Андрей.
        - Уже есть, расскажу позже. Ну что, подождёшь?
        - Добро.
        Через час, удобно расположившись в кресле Ивантеева, Андрей делился с ним «своей» идеей изготовления приспособления для заброски гранат на большое расстояние.
        - Ну, ты и выдумщик. Хотя признаю, дело полезное. Так кого, говоришь, ты хочешь найти?
        - Гобято Леонид Николаевич, служит не то в артиллерийской сибирской бригаде, не то в артиллерийских мастерских, - с готовностью ответил Андрей, - брат у него вроде есть. Здесь на флоте служит, командует то ли миноноской, то ли ещё чем, не знаю.
        - И зачем он тебе?
        - Говорят, этот Леонид большой выдумщик по части всяких артиллерийских приспособлений, глядишь, и мне чем поможет.
        - Ладно, найдём твоего изобретателя. Теперь по нашим делам. Принято решение о создании особого казачьего разведывательного подразделения. Его задача - взаимодействие с лояльными к нам отрядами хунхузов, а также контроль их действий на нашей и сопредельной стороне, в том числе в Китае и Корее. Отряд будет именоваться отрядом пластунов, а числиться за Приамурским казачьим войском. Командиром отрядом решено назначить тебя. Полномочия широкие. Подчинение напрямую Гродекову. Финансирование, оружие, необходимая информационная и силовая поддержка - тоже его.
        Я назначен куратором этого отряда от нашего ведомства.
        По этой причине меня перевели во Владивосток и повысили в должности, сейчас я являюсь заместителем полковника Смирнова.
        - Ничего себе! - присвистнул Андрей.
        - Не свисти - денег не будет, - ухмыльнулся Ивантеев.
        - Значит, кто-то будет бегать по лесам, а кто-то сидеть в этом уютном кресле и марать бумажки, - шутливо вздохнул Андрей, поглаживая мягкую кожу кресла.
        - Каждому своё! - довольно огрызнулся Ивантеев. Они дружно рассмеялись. - Кстати, это была не только моя идея приручить хунхузов, - забросил ответную шпильку Ивантеев, - ты тоже приложился. Так что не говори, что не думал о создании подобного подразделения.
        - Значит, спецназ, - вслух проговорил Андрей.
        - Что? - не понял Ивантеев.
        - Я говорю, спецназ - отряд специального назначения.
        - А что? Звучит хорошо и, главное, по теме, - одобрительно отозвался штабс-капитан.
        - Кто будет формировать отряд?
        - Не переживай, никто у тебя твоих казаков не заберёт, если сам не захочешь кого-то заменить.
        - А численность?
        - Пока решили остановиться на неполной полусотне.
        - Значит, тридцать человек. И то хлеб.
        - Полный комплект наберёшь из казаков отряда капитана Лопатина.
        - А как же отец?
        - Его отряд свою задачу выполнил. Капитан Лопатин возвращается к прежней работе. Будет руководить экспедицией ИРГО. Охраной строительства КВЖД поручено заниматься недавно прибывшему подразделению пограничной стражи, теперь это их забота.
        Так что за отца не переживай.
        - С этим понятно, - ответил Андрей. - Сколько у меня времени на сборы и подготовку?
        - Время есть. Со дня на день из Цицикара ожидаем китайскую делегацию. Губернатор Хэйлунцзянской провинции готов обсуждать вопрос создания отрядов китайской милиции, которые будут охранять строительство КВЖД на китайской территории. Принципиально вопрос уже решён, осталось согласовать взаимодействие их милиции и наших пограничников.
        - Я так понимаю, что из отряда Ло Ю мне нужно создать первый отряд милиционеров?
        - Ловишь на лету! - ухмыльнулся Ивантеев.
        - А оружие? Я ничего приличного найти не смог, а то, чем вооружены бойцы крепости, - хлам.
        - Оружие дадим.
        - Какое?
        - Отдадим тебе ту партию трофейных карабинов, что ты взял на банде.
        - Но я же сдал их таможне? Мне даже премию за них выплатили.
        - За это не переживай! Кроме того, принято решение о передаче тебе трёх сотен винтовок Бердана. Конечно, это не мосинки, но и не то, что имеет отряд Ло Ю.
        В общем, тебе дают пять сотен винтовок. Соответственно, ты сможешь вооружить пять сотен милиционеров.
        С продовольствием тоже поможем, а амуницию придётся выбивать из китайских «партнёров».
        - Пять сотен винтовок?! Да это же на целый батальон! - радостно воскликнул Андрей. - Дело за малым: где взять столько людей?
        Известно, что со Стариком Линем?
        - Кремень! От общения отказывается. Хотя, если честно, в свете последних событий мы его особо и не трогаем. Кстати, у тебя нет новостей от Ван Хэда?
        - Жду в ресторане гостиницы каждый вечер, но пока тишина. Если честно, то беспокоиться рано. У него на одну дорогу не меньше двух-трёх недель должно уйти. Так что только дней через десять появится, не раньше.
        - В принципе, время терпит, - кивнул Ивантеев, - неделя-другая погоды не делает. Нам самим нужно время, чтобы оформить оружие и остальное снабжение.
        - Тогда у меня всё. Не буду мешать, - поднялся Андрей. - Появится Хэда, сообщу.
        Глава 6
        Вечером следующего дня в гостиницу к Андрею заявился Ивантеев.
        - Не ждали, господин поручик? - осведомился он и положил перед Андреем конверт с витиеватым вензелем в верхнем углу. - Завтра в четыре часа после полудня в доме купца первой гильдии Михаила Григорьевича Шевелёва состоится бал по случаю награждения хозяина дома орденом Анны третьей степени. На это бесспорно знаменательное торжество приглашены и вы, поручик.
        - И чего я там забыл? - обескураженно спросил Андрей.
        - Вы, господин поручик, бегая по лесам, совсем одичали, - назидательным тоном выдал Ивантеев. - Для чего обычно проводятся подобные мероприятия?
        Правильно, - не дожидаясь ответа, продолжил он, - чтобы потешить самолюбие, показать значимость и достаток, а заодно присмотреть жениха для одной из двух любимых дочурок.
        - Изволите издеваться! - огрызнулся Андрей. - Зачем мне этот бал?
        - На данном мероприятии будет присутствовать интересующая вас персона, начальник артиллерийских мастерских, поручик Гобято Леонид Николаевич. Кстати, он приглашён по той же причине, то есть как возможная жертва дочек.
        - Он что, имеет интерес к купчихам?
        - Да нет, что вы!
        - Тогда как вам удалось уговорить его?
        - Долго ли умеючи, - усмехнулся Ивантеев. - Утром на запрос в артиллерийские мастерские я получил ответ, что Гобято Л. Н. служит начальником этих самых мастерских. Я затребовал список персон, награждённых на недавнем приёме, а дальше дело техники. В списке я обнаружил фамилию основателя и владельца частной пароходной компании «Амурского общества пароходства и торговли» господина Шевелёва. Очень тщеславный господин, я тебе доложу. Так вот, чтобы засвидетельствовать перед компаньонами и конкурентами своё награждение, он решил устроить бал.
        - Не вижу связи.
        - Эх! Молодежь! У него на выданье две очаровательные дочки, а Владивосток - это вам не столица. Солидных, неженатых и достойных претендентов здесь можно по пальцам пересчитать. А вы, поручик, как я помню, потомственный дворянин, недавно отмеченный и обласканный самим генерал-губернатором.
        Да и семья ваша, насколько мне известно, не бедствует. Кстати, твой Гобято тоже дворянин и тоже не женат. Мне осталось невзначай намекнуть госпоже Шевелёвой о таких достойных и перспективных молодых людях, как поручики Лопатин и Гобято, а потом дать себя уговорить передать вам обоим приглашение на бал.
        - А как удалось заманить на этот приём поручика?
        - Один мой знакомый, присутствовавший на твоём награждении, рассказал ему о героическом корнете, которому удалось с помощью направленного взрыва организовать хунхузам засаду. А потом - как этот же корнет с помощью собранных им самим самодельных взрывных зарядов атаковал и уничтожил за сотню бандитов. Ещё мой знакомый рассказал поручику Гобято, что этот корнет увлечён разработкой нового переносного артиллерийского орудия.
        Леонид Николаевич, как ты знаешь, сам грешит изобретательством, вот он и загорелся познакомиться с тобой. Дальше твой выход.
        - А просто организовать знакомство было нельзя?
        - Видишь ли, - подбирая нужные слова, замялся Ивантеев, - поручик не очень общительный человек, я бы даже сказал, излишне замкнутый. К тому же потомственный дворянин, а ты сам знаешь, как к нашему ведомству относятся в этих кругах.
        - Ну, не все ж такие!
        - Нет, Андрей, это ты - исключение, а братья Гобято к такому исключению не относятся. Так вот, знакомство на приёме - это хороший тон. Кстати, у твоего поручика есть сестра, говорят, прехорошенькая. На приёме они должны быть вместе. Вот тебе и повод. И не надо жечь меня взглядом! Дату, место встречи и повод я организовал, а дальше давай сам.
        Мероприятие, затеянное Шевелёвыми, было предсказуемо помпезным. Богатое убранство огромного особняка каждой мелочью подчёркивало, что в доме живёт семья купца первой гильдии. От обилия позолоченных элементов декора рябило в глазах.
        Гостей собралось более двухсот человек. Белоснежные мундиры сверкали золотом пуговиц, серебром погон и блеском орденов. Отсутствие наград маскировалось щегольскими аксельбантами. Цветная, партикулярная одежда купцов и чиновников терялась в великолепии бальных платьев дам. Бесчисленные украшения на представительницах прекрасного пола слепили глаза. На каждой из них блестело, сверкало и переливалось такое обилие ювелирной красоты, что новогодняя ёлка захотела бы повеситься от зависти.
        Пройдя процедуру представления хозяину, хозяйке и двум их прелестным дочерям, Андрей прошёл в гостиную, сверкающую огнями люстр и золотом канделябров. Приняв от расторопного официанта бокал с шампанским, он отошёл в сторону и стал с интересом разглядывать публику.
        Допивая второй бокал, он обратил внимание на вошедшую в зал компанию.
        Флотский офицер в погонах капитана первого ранга вёл под руку приятную молодую женщину. За ними, чуть приотстав, шествовал армейский поручик со скрещенными пушками на погонах. Рядом, важно облокотившись на его руку, плыла юная особа лет шестнадцати. Пряча за роскошным веером милую мордашку, она бросала оценивающие взгляды на наряды дам и украдкой разглядывала молодых офицеров. Черты лиц капитана первого ранга, поручика и его симпатичной спутницы были удивительно схожи.
        Наверное, эти два бравых офицера и девушка - два брата и сестра, а спутница капитана первого ранга - его жена, предположил Андрей. Ивантеев говорил, что брат поручика командует эсминцем, а сестра недавно приехала от родителей и теперь живёт в семье старшего брата. Похоже, это и есть семейство Гобято. Отлично! Осталось найти того, кто мог бы меня представить. А чего я заморачиваюсь! - осенило его. Хозяин дома! Думаю, что господин Шевелёв не откажет мне. Ведь представляя меня, он получит возможность в очередной раз напомнить окружающим о своей награде.
        В это время виновник торжества приступил к самой приятной для себя части мероприятия. Улыбаясь и жонглируя шутками, лучась любовью и добродушием, он скользил от одной группы гостей к другой, принимая поздравления и свидетельствуя почтение.
        Наш выход! - решился Андрей, отставляя в сторону бокал.
        - Михаил Григорьевич, - обратился он к Шевелёву, - позвольте минуту вашего внимания?
        - Конечно, Андрей Иннокентьевич! Чем могу быть полезен? - расплылся в улыбке хозяин.
        Вот шельма, и имя, и отчество моё запомнил, уважительно подумал Андрей.
        - Михаил Григорьевич, не могли бы вы оказать мне любезность?
        - Я весь внимание.
        - Дело в том, что я во Владивостоке человек новый и обзавестись знакомыми не успел. Поэтому хотел просить вас, на правах хозяина этого прекрасного дома, составить мне протекцию и представить меня капитану первого ранга Гобято Николаю Николаевичу и его семье.
        Шевелёв понимающе улыбнулся.
        - Я так понимаю, что предметом вашего интереса является не сам глава семейства, а его сестра?
        Андрей смущённо опустил глаза.
        - Не буду вас обманывать, любезный Михаил Григорьевич, особа, о которой вы говорите, действительно заинтересовала меня.
        - Составить протекцию такому герою, как вы, для меня честь, тем более что с Николаем Николаевичем мы давние знакомцы. Давайте подойдём к ним.
        Знакомство прошло на удивление легко. Исполняя обязанности радушного хозяина, Михаил Григорьевич обменялся любезностями с капитаном первого ранга, осыпал комплиментами дам и учтиво справился о настроении молчаливого поручика. Затем представил Андрея, не забыв упомянуть, при каких обстоятельствах и где познакомился с ним. Особо выделив награждение «золотым оружием» и присвоение внеочередного звания.
        Услышав о награждении Андрея «клюквой», Николай Николаевич с уважением пожал ему руку.
        «Сестрица Алёнушка», как Андрей про себя прозвал сестру капитана первого ранга, сделала книксен[16 - Книксен - в дворянском быту поклон девушки с приседанием.], опустила глаза и, зардевшись, спросила:
        - Не согласится ли господин поручик рассказать всем нам о героическом сражении с ужасными хунхузами?
        О том, что под «всеми нами» она имеет в виду исключительно себя и только потом всех остальных, настолько явно читалось в её взгляде, что всё семейство Гобято и Андрей дружно заулыбались.
        Александре, или, как её называли в семействе, Сашеньке, недавно исполнилось шестнадцать. Это был её первый выход в свет. Она была удивительно хороша: невысокого роста, хрупкая, с тёмно-каштановым цветом волос и ярко-синими, как васильки, глазами. Платье цвета фиалки выгодно подчёркивало её стройную фигурку, небольшую грудь и тонкую талию. Забавные ямочки на щеках и лукавые бесенята в глазах говорили о её лёгком характере. Судя по полным обожания взглядам старших братьев и её хитрым глазкам, в которых сквозило понимание маленькой интриганки, кто предмет этого обожания, чувствовалось, что она из них вьёт верёвки. Не стоило сомневаться, кто стал инициатором приезда семейства Гобято на бал к Шевелёвым.
        Узнав о приглашении, Сашенька немедленно мобилизовала жену старшего брата Анну для участия и проведения женской войсковой операции под кодовым названием «Мы просто обязаны быть на этом балу».
        Старший Гобято, не любивший шумных празднеств, особенно в стиле «А-ля я купец первой гильдии», хотел отклонить приглашение. Но заскучавшая без общества супруга и неудержимая, обожаемая непоседа-сестра, которую он боготворил, сломили его сопротивление и уговорили принять приглашение Шевелёвых.
        К его удивлению, младший брат Леонид, до тех пор сторонившийся подобных мероприятий, решил составить им компанию. Дамы развили такую кипучую деятельность по подготовке выхода в свет дабы «на людей посмотреть, себя показать», причём вторая часть этого выражения, без сомнения, была главной, что Николаю Николаевичу оставалось только смиренно ожидать окончания устроенного сестрой и женой «урагана».
        Дождавшись представления, Леонид протянул Андрею руку и, проявив осведомлённость о его похождениях, спросил:
        - Правду говорят, что вам удалось устроить направленный взрыв на пути следования хунхузов?
        - Да, в общем-то, ничего сложного или необычного я не устраивал, - скромно ответил Андрей, - ещё в крымскую компанию при обороне Севастополя применялись фугасные закладки. Единственное, что я добавил, так это запальный шнур Бикфорда. Сам заряд расположил на скальном откосе горы, используя её так, чтобы вся мощь взрыва и его направленность была обращена на дорогу. Откос сыграл роль естественного препятствия, и ударная волна пошла по пути наименьшего сопротивления - получился взрыв, направленный в нужную сторону. А поскольку закладку мы засыпали битым щебнем, то, кроме ударной волны, образовалось большое количество дополнительных поражающих элементов. В результате эффект от взрыва фугаса значительно возрос.
        - Ваша речь похожа на доклад инженера, а не поручика ИРГО. Вы где-то обучались подрывному делу? - с нескрываемым интересом спросил Леонид.
        - Специально - нигде. Но ещё в кадетском училище меня интересовали методы и способы ведения войны при обороне Севастополя, а остальное как-то само на ум пришло.
        - Не скрою, вы меня удивили, Андрей Иннокентьевич. Я сам увлечён различными возможностями применения взрывчатых веществ, но ваш метод удивительно прост и эффективен. При обороне Севастополя действительно применялись пороховые закладки в траншеях. Но чтобы направить взрыв в нужный и, что очень важно, ограниченный сектор, при этом умышленно усилить поражающую мощь фугаса подручным материалом, в данном случае природным щебнем!.. И при том, что это выполнил не искушённый в данном вопросе человек? Гениально! Это я вам как специалист говорю.
        Ещё я слышал, что вы атаковали хунхузов, забросав их самодельными зарядами. Не поделитесь, из чего вы их изготовили?
        - А это откуда вам известно? - делано удивился Андрей, зная, что все подробности поручику «слил» человек Ивантеева.
        - Земля слухами полнится, - не стал раскрывать источника Леонид.
        - Дамам, наверное, это всё скучно и неинтересно, - попытался возразить Андрей.
        - Что вы! - воскликнула Сашенька, - нам очень даже интересно! Расскажите, пожалуйста.
        - Если так, извольте. В обычные солдатские вещмешки уложили несколько связанных между собой оборонительных гранат с ударным типом взрывателя, обложили их динамитными шашками, а их, в свою очередь, обложили несколькими рядами крупных гвоздей. В результате получился мощный фугас. На вес - тяжёлый, но зато с большим количеством поражающих элементов.
        Дальше всё просто. Перед применением взвели взрыватели и забросали фугасами овраг, где хунхузы накапливались для атаки.
        - Гвозди, - хмыкнул Леонид, - вы не перестаёте меня удивлять. Знаете, что в русской армии снаряды с дополнительными поражающими элементами были изобретены достаточно давно, правда, широкого распространения не получили? А вот у англичан они появились на вооружении, их называют шрапнелью[17 - Шрапнель - артиллерийский снаряд с готовыми поражающими элементами. Он предназначен для выведения из строя открыто стоящей живой силы противника. Своё название получил от фамилии изобретателя, артиллериста Генри Шрапнеля, который разработал подобный тип боеприпаса. Шрапнель представляла собой тонкостенный стакан, заполненный круглыми шариками или пирамидками с вышибным зарядом, который крепился к основному заряду. При его взрыве поражающие элементы разлетались на большое расстояние и наносили существенный вред противнику. Подобные боеприпасы применялись артиллеристами России и Пруссии задолго до англичан, но из-за дороговизны широкого распространения не получили.]. Но эта информация известна только артиллеристам и достаточно узкому кругу специалистов. А вы вот так запросто берёте и изготавливаете, извините меня
за каламбур, «на коленке» неизвестный доселе боеприпас. Да ещё и успешно применяете его. И вообще в ваших устах «изготовление фугаса в вещмешке» звучит как-то обыденно и просто, однако до сих пор до этого ещё никто не додумался. Вы, Андрей Иннокентьевич, без сомнения, очень талантливый человек. Если у вас найдётся время, очень хотелось бы пообщаться на эти темы. Естественно не здесь и не сейчас, - тут же поправился он, увидев сердитые губки сестрицы, - не возражаете?
        Зацепило, - удовлетворённо подумал Андрей, - погоди, тебя впереди ждут ещё и не такие сюрпризы. А вслух ответил:
        - С превеликим удовольствием, Леонид Николаевич!
        - Тогда предлагаю встречу не оттягивать и увидеться завтра. Вы как? - боясь отказа, заторопился Леонид.
        - Нет возражений!
        - Тогда завтра в полдень у ворот порта. Я покажу вам мои мастерские, там и поговорим.
        - Договорились, - улыбнулся Андрей.
        В их разговор вмешался выпавший из центра внимания Шевелёв:
        - Разрешите вас перебить, господа. - Все обернулись к нему. - Андрей Иннокентьевич из скромности рассказал нам только о своих фугасах. Однако забыл упомянуть, что отряд казаков, которыми он командовал в том бою, насчитывал чуть более двадцати человек, в то время как хунхузов было более трёхсот! Наш поручик огнём из винтовок отбил несколько атак противника, а потом сошёлся с ним врукопашную. Двадцать против трёхсот! И ведь вышел победителем!
        - Да ничего особенного в том бою не было, - скромно ответил Андрей, - когда началась рукопашная, мы их уже изрядно проредили.
        - Андрей Иннокентьевич, - остановил его Шевелёв, - не скромничайте, Золотое оружие за «ничего особенного» не дают! Прошу прощения, дамы и господа! Долг хозяина дома перед остальными гостями вынуждает меня покинуть вас. Николай Николаевич, поручик Лопатин во Владивостоке недавно и знакомствами ещё не обзавёлся, не возьмёте ли над ним шефство на этот вечер?
        - Почту за честь, Михаил Григорьевич.
        - Превосходно! Андрей Иннокентьевич, оставляю вас на попечении Николая Николаевича. Не возражаете? - И, получив от Андрея благодарный поклон, добавил: - Тогда всего хорошего. Ещё увидимся.
        Проводив взглядом удаляющегося хозяина дома, глава семейства Гобято проговорил: - Не люблю купцов, но Михаил Григорьевич - исключение. Большую пользу отечеству приносит. За свои деньги организовал судоходную компанию и теперь занимается не только перевозкой коммерческих грузов, но и обеспечивает строительными материалами крепость Порт-Артур. В случае войны обязался передать свои суда в состав добровольческого российского флота, что лично у меня вызывает искреннее уважение.
        - Вы думаете, война неизбежна? - спросил Андрей.
        - Несомненно, вопрос только, как скоро? Вы считаете иначе?
        - К сожалению, нет, уважаемый Николай Николаевич.
        - Николенька, Лёня, Аня, Андрей Иннокентьевич, музыка заиграла, сейчас начнётся бал, - перебила их Сашенька и потянула в соседний зал.
        Вечер прошёл замечательно. Николай Николаевич вальсировал с супругой, а неугомонная Сашенька не пропускала ни одного танца, кружась то с Андреем, то с братом, хотя кавалеров у неё и со стороны хватало. Она буквально купалась в успехе и внимании. Выражение неописуемого счастья не сходило с её симпатичного личика, а неуёмная энергия била неисчерпаемым фонтаном.
        Уже через час Андрей по классификации Сашеньки попал в «свои», и им, как и братьями, стали безапелляционно помыкать. Андрей не возражал.
        Ему нравилась семья Гобято, и он с лёгким сердцем принял игру Сашеньки, с удовольствием подчиняясь её капризам.
        Затанцевав и брата, и Андрея, она готова была кружиться до утра, но Николай Николаевич резонно решил, что на сегодня танцев достаточно.
        Распрощавшись с гостеприимными хозяевами, он повёл семейство к выходу.
        Андрей пообещал Николаю Николаевичу и его супруге заходить к ним «запросто», затем откланялся и стал ожидать очереди на пролётку.
        Бoльшая часть гостей прибыла на бал в собственных экипажах, но были и такие, как Андрей, приехавшие в наёмных колясках. Десятка два пролёток выстроились вдоль улицы, ожидая пассажиров. Расторопный лакей поочерёдно подгонял экипажи и пролётки, рассаживая отъезжающих гостей.
        Андрей решил проявить галантность и пропустил вперёд очередное семейство. Затем сунул в ладонь лакея полтинник, распорядился:
        - Голубчик, я потихоньку пойду, как освободится экипаж или пролётка, пошли следом.
        - Не извольте беспокоиться, ваше благородие! Как только, так сразу!
        Глава 7
        Андрей неторопливо шёл по мощённому булыжником тротуару. Яркий свет газовых фонарей особняка Шевелёвых остался далеко позади. Дорогу освещал лишь тусклый свет уличных светильников. На небе ярко горели жёлтые звёзды и серебрился молодой ещё месяц. В его призрачном свете всё вокруг - и стены крытых черепицей домов, и булыжная мостовая - казалось нереальным, зыбким, колеблющимся, потусторонним.
        Андрей вспомнил бал, фонтанирующую энергией Сашеньку и тепло улыбнулся.
        Достанется же кому-то такое счастье.
        Где-то во дворах тоскливо завыла собака. Андрей оступился и чуть не угодил в кучу лошадиного навоза.
        - Темень какая! Вернуться к дому Шевелёвых? Нет, там вся эта разряженная толпа, суета…
        Он махнул рукой и пошёл дальше. Позади послышался стук копыт.
        Андрей оглянулся и увидел, что его догоняет закрытый экипаж. Поравнявшись с Андреем, он остановился.
        - Вас подвезти, поручик? - спросила незнакомая дама в бархатной накидке с капюшоном. - Если вам в «Европейскую», садитесь.
        Интересно, откуда она знает, что я живу в «Европейской»? - подумал Андрей и ответил:
        - С вашей стороны это было бы весьма любезно.
        Дверца кареты распахнулась.
        - Прошу.
        Кучер хлестнул лошадь, экипаж тронулся. Гремя колёсами по булыжной мостовой, он доехал до перекрёстка и свернул в темноту улиц. На повороте свет газового фонаря отобразил лицо попутчицы. Теперь он вспомнил её. Ещё на балу он обратил внимание на роскошную красавицу. Она благосклонно принимала знаки внимания какого-то полковника. Андрей в это время вальсировал с Сашенькой и нечаянно встретился глазами с обворожительной незнакомкой. Та не отвела взгляда, оценивающе окинула молодого поручика и поощрительно улыбнулась.
        - Вы!? - растерялся Андрей.
        - Я, - величественно ответила она. - Почему вы один? Где ваша очаровательная спутница?
        - Вы имеете в виду девушку, с которой я вальсировал?
        - Её.
        - Она не моя спутница, это сестра моих добрых знакомых. Мы с ней друзья, - почему-то стал оправдываться Андрей.
        - Ну, друзья так друзья, - улыбнулась незнакомка.
        На очередном повороте экипаж качнуло на рессорах. Пассажиров толкнуло друг на друга. Незнакомка слегка навалилась на плечо Андрея. Дорога пошла прямо, и экипаж уже давно ехал ровно, но дама не торопилась занять прежнее положение. Сквозь ткань мундира Андрей чувствовал жар её тела.
        - Я, - она взяла Андрея под руку, - во Владивостоке скоро год, но у меня так мало друзей, что даже чашечку шоколада не с кем выпить. Вы любите горячий шоколад?
        - Не знаю. В доме, где я вырос, предпочитали чай. Во время учёбы в кадетском корпусе - шампанское. На службе - по обстоятельствам. О горячем шоколаде слышал, как о новомодной европейской забаве, но пробовать не приходилось.
        - А хотите, - её голос приобрёл бархатные нотки, - прямо сейчас?
        - Уже поздно. Удобно ли?
        - Ещё как удобно, - засмеялась незнакомка и накрыла его ладонь своей.
        Жар ударил ему в голову.
        - Да я… - смутился Андрей, но не желая показаться даме в невыгодном свете, решился. - А! Шоколад так шоколад! Поехали!
        Она придвинулась плотнее и, заливаясь смехом, начала безостановочно щебетать:
        - Весь город гудит о геройском поручике, расскажите мне скорее об этих ужасных хунхузах. А правда, что они носят накладные бороды и живьём едят людей? А вы покажете мне свою наградную саблю?
        За непринуждённой беседой дорога пролетела незаметно. Экипаж замедлил ход и остановился.
        - Вот мы и приехали, - дурачась, проговорила она, - я приглашаю господина поручика к себе. Вы мне расскажете о своих подвигах, а я угощу вас вином.
        Андрей замялся. У двадцатилетнего поручика ещё не было сексуального опыта, а бывалый капитан Морозов[18 - О капитане Морозове, нашем современнике (он же Андрей Лопатин на рубеже XIX - XX вв.), см. первую книгу трилогии: Н. Коростелев. Храм Юнисы. - М.: Коростелев Н., 2021.], как назло, молчал.
        Что делать? - растерялся Андрей.
        - Господин поручик пьёт «бордо» или Шустовский?
        Андрей решился:
        - Была не была! Господин поручик пьёт всё, но предпочитает Шустовский, - покраснев, ответил он, - особенно из рук такой прелестной госпожи!
        Опытная матрона лукаво стрельнула глазами, разгадав причину его замешательства.
        - Не бойтесь, поручик, я вас не съем.
        Чтобы скрыть смущение, он заторопился выйти из кареты. Взяв себя в руки, развернулся и галантно подал даме руку.
        - Прошу!
        - Как вас величать, господин поручик?
        - Андрей Иннокентьевич, можно просто Андрей.
        - А меня Виктория. Победа, забавно, не правда ли? Ну, что мы стоим? Проходите.
        В дверях показался слуга и с поклоном отворил парадные двери. Они прошли просторный вестибюль и поднялись в уютную гостиную, убранную бордово-красным бархатом. У растопленного камина стояли два глубоких кресла и турецкая оттоманка, обитая канареечно-жёлтым жаккардом[19 - Оттоманка - большой восточный диван, у которого вместо спинки и подлокотников использовались подушки и валики. Жаккард - ткань. Применялась в оформлении интерьеров и обивки мебели.]. На небольшом столике возвышались два изящных бокала. Слуга зажёг свечи.
        - Налей коньяк и оставь нас, - распорядилась хозяйка. - Пожалуй, я составлю вам компанию, поручик, и тоже выпью коньяку, - улыбнулась она. - Я хочу выпить за вашу удачу и победу, за Викторию!
        - За Викторию! - со значением поднял бокал Андрей и утонул в её тёмных глазах.
        - За вашу Викторию, - и, понизив голос, многообещающе добавила: - За мир грез и впечатлений…
        Она подошла к нему вплотную и, не отводя взгляда, медленно выпила коньяк. Он, чтобы спрятать смущение, сделал вид, что дегустирует напиток. Она забрала у него пустой бокал, положила его руку себе на талию и прижалась к его губам долгим поцелуем. Он ответил. Сначала робко, но потом всё нетерпеливей и неистовей.
        - О, какой напор! - поощряя и будоража его плоть, горячо прошептала она и расстегнула верхнюю пуговицу его кителя.
        Он тяжело задышал и стал нетерпеливо покрывать поцелуями её грудь в провокационно широком декольте платья. Она расстегнула все пуговицы его мундира и поцеловала ямочку на его шее.
        Он отбросил политесы[20 - Politesse - вежливость, учтивость, этикет (фр.).] и нетерпеливо потянул за шнуровку её платья. Оно, шурша, скользнуло на пол, обнажая восхитительную фигуру молодой, знающей себе цену женщины.
        - А как же шоколад? - усмехнулась она.
        - К чёрту шоколад!
        Он подхватил её на руки и отнёс на оттоманку. Она откинулась на диване, провокационно демонстрируя все запретные прелести своей фигуры. Он торопливо освободился от одежды и бросился в её объятия.
        - О, мой поручик, - пылко прошептала она, подставляя его губам грудь, шею, всё…
        Глава 8
        На следующий день к проходной порта подъехала пролётка, из которой тяжело выбрался изрядно помятый поручик.
        - Андрей Иннокентьевич, - шагнул навстречу Леонид, - вижу, вчерашний вечер удался? - тактично осведомился он.
        - Да уж, - кивнул Андрей, - здравствуйте, Леонид Николаевич. Извините, что в таком виде, но так уж получилось.
        - Если хотите, можно перенести нашу встречу, - предложил Леонид.
        - Нет, нет. Всё в порядке. Ведите в свои мастерские. Кстати, я тут вам подарочек прихватил, - кивнул он на саквояж.
        - На месте покажете, - справился с любопытством Леонид.
        Битый час два поручика, перебивая друг друга, спорили вокруг привезённой Андреем гранаты. Вопреки армейскому этикету, они давно перешли на «ты», но это их нисколько не смущало, а незначительная разница в возрасте только разжигала горячность спорщиков.
        - Андрей, ну ты погляди на рубашку гранаты. Не зря же германцы отлили её с элементами в виде насечек. При взрыве чугун рубашки делится по ним, ну не дураки же, в конце концов, эти насечки придумали, - горячился Леонид.
        - А я и не говорю, что дураки! Просто я считаю, что недостаточно было исследований в этой области. Рванула граната и рванула, о количестве осколков никто особенно не беспокоился. А почему? Да потому что все современные гранаты должны поражать противника в основном за счёт разрыва взрывчатого вещества, а не поражающих элементов. А рубашка гранаты чугунная, как ты правильно заметил, и именно чугун способствует неоднородности осколков, потому что он материал пористый, вдобавок здесь большую роль играет фактор качества отливки, поэтому и осколки получаются не одинаково ровными. Их количество при каждом взрыве разное.
        Я предлагаю эксперимент. Только нужно подходящее здание или помещение. Желательно бетонное и по возможности чистое, чтобы можно было подрывать гранаты и собирать осколки. Гранаты у меня есть. Предлагаю на нескольких из них заменить чугунную рубашку на стальную. Без всяких насечек, только между рубашкой и взрывчатым веществом расположим обычный картонный лист с вырезанными в нём окошками. Уверен, что осколков при таком варианте будет больше[21 - Действительно, в то время, когда рубашка ручной гранаты отливалась из чугуна, количество её осколков зависело не только от количества взрывчатого вещества, но и от пористости чугуна, то есть от плавки. Герой подсказывает Леониду конструкцию более современной ручной гранаты.].
        Так что? Попробуем? Картонную прокладку с окошками я сам приготовлю, а с тебя стальная рубашка. Сможешь изготовить штуки три-четыре?
        - Сделаю. Когда пробовать будем?
        - А чего тянуть? Давай сегодня. Тем более, если я окажусь прав, мы получим новую гранату, только намного легче этой, - кивнул Андрей на чугунную «дуру» в руках Леонида. - Это даст возможность либо усилить мощность существующего заряда, либо за счёт меньшего веса метать её дальше, что тоже неплохо. Ладно, с гранатами закончили, у меня ещё кое-что есть.
        - Выкладывай!
        - Понимаешь, у меня в голове крутится одна идея, а как её реализовать, не знаю, грамоты не хватает, - прикинулся овечкой Андрей.
        - Ты, батенька, не прибедняйся! Твоих знаний на десятерых хватит. Даже я понимаю не всё, что ты говоришь, а меня этому специально учили. Так что излагай, а там видно будет.
        - Всё началось в том бою под Михайловкой, - начал издалека Андрей. - Ты же помнишь, я рассказывал, что людей у меня было в десять раз меньше, чем у хунхузов?
        - Помню.
        - Вот я и стал думать, как если не остановить бандитов, то хотя бы задержать и при возможности нанести им максимальный ущерб. И желательно не столько убить, сколько покалечить, ранить. Потому что раненого не бросишь, его нужно выносить с поля боя, потом выхаживать, перевозить или переносить в безопасное место, сопровождать, а это все за счёт боеспособной части отряда. Получается, что если ты ранил или покалечил у противника пять или десять человек, то для ухода за ними нужно выделить ещё хотя бы трёх, а то и пятерых бойцов. Вот такая арифметика. Мобильность отряда с обозом раненых резко падает. А если раненых много, то тут уже не о нападении приходится думать, а как вернуться на базу.
        - Вполне разумно, - согласился Леонид.
        - Тогда-то у меня и возникла идея организовать засаду на пути следования бандитов, устроить им сюрприз с фугасом, а тут и место удачное подвернулось.
        С одной стороны - дорога прижалась к скалистому откосу с большой осыпью мелких камней, а с другой, почти вплотную к дороге, подступали заросли мелкой чепыги. Чепыга - это такой зловредный кустарник. Вроде не высокий, но такой перепутанный и плотный, что сквозь него только птица или мелкий зверёк проскочит, а так - непроходим.
        Короче, матушка природа за нас уже всё приготовила, осталось только чуть-чуть доработать.
        Потом пленные рассказали, что в той засаде хунхузы потеряли более пятидесяти человек. Как я и предполагал, их главарь вынужден был организовать для раненых обоз и в сопровождении здоровых бойцов вернуть их в Китай. Урон банде мы, конечно, нанесли, но остановить её не удалось.
        Вот и пришлось мне устраивать оборонительный пункт на лесном хуторе, через который проходила дорога. Силами пленных выкопали сплошную линию окопов, очистили от редколесья опушку поляны и устроили засеки. Укрепили и сам хутор. Но я понимал, что длительной осады нам не выдержать. Стал придумывать, как заложить фугасы на его подступах. Изготовил несколько штук, но заложил только два. Почему?
        Бикфордова шнура совсем не осталось, и подорвать фугас можно было, только попав пулей в ударник взрывателя гранаты. А ударник, сам видишь, размером чуть больше монеты. Оптика на карабине была только у меня, да и попасть в такую мишень непросто, особенно когда на тебя несётся конница противника. Хоть я и хорошо стреляю, но прикинул, что больше, чем в два фугаса, прицельно выстрелить просто не успею. Ведь ещё и по атакующим всадникам стрелять надо. В общем, решил установить только два: один на опушке, второй - на поляне.
        В том бою, мы, слава Богу, отбились. Фугасы тоже помогли.
        Вот у меня и зародилась идея закладывать фугасы на пути следования или атаки противника. Устанавливать их нужно прямо в землю, неглубоко прикапывать и маскировать, чтобы срабатывали они только от нажатия. Наступил человек или лошадь - фугас и сработал. Я слышал, на флоте на морских минах стоят такие чувствительные взрыватели. Вот бы их здесь применить. Представляешь, если заминировать целое поле или соединить мины между собой растяжкой, чтобы от взрыва одной мины срабатывали остальные. На море ведь минные заграждения по такому принципу работают, только там в качестве инициатора взрыва используются электрические или химические взрыватели, а на суше - ударные или, как я предлагаю, нажимные. Такую постановку мин можно применять не только перед окопами, но и на подступах к оборонительным сооружениям, например крепости. А для безопасности места установки минного поля нанести на карту минирования, чтобы самим не нарваться или разминировать, когда необходимость в минах отпадёт.
        - Ты меня поражаешь! То запросто придумываешь какую-то экзотику, то элементарных вещей не знаешь. Фугасы нажимного действия или мины, срабатывающие от растяжки, уже лет двести как применяются. Разница только в том, что раньше в качестве взрывчатого вещества вместо пироксилина использовался порох, а в качестве инициатора взрыва - обычная искра от кремнёвого курка пистоля или ружья. Так что изготовить мину нажимного действия на пироксилине вообще никаких проблем нет. Надо только выварить его из орудийного снаряда.
        Дальше пироксилин можно закладывать в деревянные ящики, а на детонаторы поставить взрыватели от обычных лёгких снарядов. При необходимости жёсткость пружины ударника можно снизить. Или ту же искру применить. Вариантов масса. Но в целом - молодец, идея хоть и не новая, но толковая, так что не кисни. Так часто бывает. Ломаешь голову над какой-нибудь идеей, а оказывается, что она не только давно придумана, но уже и испытана.
        - Да я не расстроился, даже наоборот, - смутился Андрей, - вот только тут какое дело… Пироксилин, конечно, можно в деревянные ящики заложить, да только он влаги боится: отсыреет в земле и не сработает. А если мину потребуется поставить на длительный срок? Например, на месяц или больше?
        Для этого деревянный ящик не годится. Лучше использовать металлический. Не только потому, что его можно сделать герметичным; металлический корпус - это же дополнительные поражающие элементы.
        - Тут я с тобой согласен, - кивнул Леонид.
        Замолчали.
        - Ты что-то говорил о снарядах к морским мортирным пушкам? - нарушил паузу Андрей.
        - Говорил, и что?
        - Насколько часто эти мортиры используются в условиях современного боя?
        - При сегодняшнем уровне вооружения кораблей исход боя решается на дистанции стрельбы главных калибров, а это около двадцати морских миль[22 - Около 37 км.].
        Как ты понимаешь, от мортир, которые предназначены для абордажа судов противника, сейчас толку немного, но решение о вооружённости корабля принимается наверху, и не в нашей с тобой воле что-то в этом деле поменять.
        - А у меня как раз по этому поводу есть идейка, - прищурился Андрей.
        - Выкладывай!
        - Идея в том, что эти мортиры могут быть очень эффективны на суше. Представь, что противник находится за камнями или на склоне горы ниже твоих позиций, или вообще на обратном от тебя склоне. Ты своей артиллерией достать его не можешь, а уж стрелять вниз по склону - тем более. В результате появляются мёртвые зоны. Так вот, если выстрелить так, чтобы снаряд летел в противника по навесной траектории, то можно эти зоны перекрыть. Подожди, не возражай! Ты сейчас скажешь, что мощность мортирной пушки велика, и снаряд улетает далеко, но при этом его калибр не может нанести противнику существенного вреда. Так?
        - Именно, - кивнул Леонид.
        - Так в этом и есть фишка!
        - Не тяни! - глядя на довольную физиономию Андрея, заинтересовался Леонид.
        - Нужно, - Андрей выдержал небольшую паузу, - нужно всего лишь приспособить другой тип снаряда.
        - Для этого орудия нет другого снаряда, - возразил Леонид.
        - Лёня! Смотри шире! Чтобы уменьшить дальность, в существующем снаряде достаточно уменьшить навеску взрывчатого вещества или утяжелить боевую часть. Да и вообще, заряди через казённик холостой выстрел, а в ствол вставь ту же мину на шесте. Я слышал, у вас половина арсенала этими дровами завалена. Так вот, шест можно укоротить, а мина на шесте точно далеко не улетит. Шест с миной на конце вставишь в ствол так, чтобы сам снаряд оказался снаружи, вне ствола, и без разницы, какого калибра будет этот ствол.
        Врубился, нет? Не тормози, Лёня! Кто из нас артиллерист? Ты или я?
        - То есть ты предлагаешь вынести боевую часть снаряда за ствол?
        - Ну да. Я видел, у тебя в мастерской стоит небольшая пушка, случайно, не мортира?
        - Она самая.
        - Она исправна?
        - На прошлой неделе закончили ремонт замка, ждём разрешения на отстрел.
        - Вот тебе и карты в руки. Пробуй! Экспериментируй!
        - Идея действительно интересная, - задумчиво проговорил Леонид, - правда, какая-то детская, что ли? В ствол орудия вставлять деревянную палку? Баловство.
        Но Андрей видел, что в голове Леонида зашевелились мысли, и, чтобы придать им дополнительный импульс, он, как бы между делом, бросил:
        - Орудие с надкалиберным зарядом - это же вообще принципиально новый тип орудия.
        - Как? Как ты сказал? Надкалиберный снаряд? Ну конечно! Это же гениально! Андрюха! Да ты не представляешь, как это гениально! - задохнулся Леонид.
        Вот, теперь вижу, что дошло, - довольно подумал Андрей.
        Леонида понесло:
        - Я давно размышляю, как организовать стрельбу с закрытых позиций, но всегда возникала проблема, как наводиться на цель.
        - Элементарно, - усмехнулся Андрей, - посади корректировщика, протяни ему телефон и дай карту местности, которую расчерти на квадраты, как шахматную доску, вот тебе и координаты. А если с телефоном проблема, то морячка с флажками никто не отменял, пусть семафорит.
        - Действительно. Как просто. Ну, ты…
        Глава 9
        Андрей с Леонидом сидели, устало прислонившись спинами к бетонной стене недавно отстроенного, но ещё не оснащённого крепостного каземата. Взрыв гранаты в стальной рубашке с установленной перфорированной картонной прокладкой произвёл на Леонида неизгладимое впечатление. Граната получилась хоть и ненамного меньшего размера, но зато значительно легче, а главное, дала почти в четыре раза больше осколков, чем граната со стандартной чугунной рубашкой.
        Леонид сидел счастливый и слегка ошалевший от таких простых, но очень эффективных усовершенствований германской гранаты. За последние дни он уже привык к странным словечкам в лексиконе Андрея, поэтому все необычные слова поручика относил к гениальным особенностям друга.
        - Завтра мины и в деревянном, и в металлическом корпусе будут готовы, - дымя папиросой, лениво проговорил он, - ты уже придумал, где будем их испытывать?
        - Есть одно место, в часе езды от Владивостока, я там первые гранаты опробовал, - так же лениво ответил Андрей.
        - С мортирой что решил?
        - Жду разрешения на пробный отстрел. Пару шестовых мин мне ребята с «Гремящего» уже подбросили. Шесты мы укоротили, а вместо мин пока используем учебные болванки. Стрельнём - посмотрим.
        - Слушай, у меня тут идейка появилась. А если вместо штатной мины использовать другой снаряд? Боеприпас-то находится за пределами ствола, значит, боевая часть может быть любого калибра и размера.
        - Ты хочешь сказать, что решил опробовать надкалиберный боеприпас?
        - Надкалиберный - очень точное определение, - согласился Леонид, - именно надкалиберный, то есть больше калибра ствола. Нужно только разработать табличку зависимости дальности полёта снаряда от его веса. Кстати, мичман, что подогнал нам шестовые мины, подсказал торец шеста укрепить свинцовой обоймой.
        - Почему свинцовой?
        - Ну, торец в любом случае нужно чем-то защищать. Если сделать из железа - ствол задерёт, а свинец под действием порохового заряда станет мягче, сплющится и изнутри обляжет ствол мортиры. Тогда шест в стволе болтаться не будет, а полетит ровненько.
        - Толково, - согласился Андрей. - Только мин надо было не две, а штук шесть просить.
        - Спасибо, что хоть столько дали, но если испытания болванок дадут результат, то надо будет ещё хотя бы парочку доставать.
        - Если результат будет положительным, - отозвался Андрей, - нужно будет не пару, а десяток добывать.
        - Ага, - огрызнулся Леонид, - приходишь на миноноски и десятками штатный боеприпас с судна, как грибы, собираешь. А тебе их выносят и ещё в ножки кланяются.
        - Похоже, нам без жандармерии не обойтись, - вздохнул Андрей. - Придётся Ивантееву в ножки кланяться.
        - Не понял. Причём здесь жандармерия? - удивился Леонид.
        - Этот «душитель свободы» что хочешь достать может.
        - А согласится? - недоверчиво спросил Леонид.
        - Согласится. Мы с ним вместе в рейд ходили. Не откажет.
        - Тогда ладно, - согласился Леонид. - На сегодня всё! Собираемся!
        Ты дуй к Ивантееву, а я поеду домой, над боеприпасом поработаю.
        Всю следующую неделю Андрей не вылезал из мастерских. Его рекомендации значительно продвинули создание и доработку нажимной мины.
        На вопросы, зачем мине ручки и почему её форма должна быть обязательно не кубом, а шаром, Андрей ответил без обычной иронии:
        - Чтобы удобней перевозить на лошадях или на себе, если придётся. Острые углы ящиков все бока обобьют. И второе. Представь, что тебе нужно скрытно поставить мину на виду или почти на виду у противника, и чтобы тебя не подстрелили, тебе придется двигаться ползком, при этом тащить мину за собой. А она, как ты знаешь, у нас не очень лёгкая получилась. Так вот, острые углы квадратного корпуса будут за всё цепляться, особенно в кустах, а у круглого корпуса таких углов нет и цепляться за препятствия ему нечем.
        А ручки? С ними удобней переносить, перевозить, перетаскивать за собой в положении лёжа. Но тут, как говорится, лучше один раз увидеть, чем пять раз услышать! Пусть приготовят пару муляжей. Одну круглую, другую квадратную, с ручками и без.
        После обеда их благородия наблюдали за перемещением мин.
        Двое рослых подмастерьев, вспотевшие и перепачканные землёй, утюжили животами просторный двор мастерских, таская за собой тяжеленные муляжи. Все вопросы по форме мины и необходимости установки на их корпусе ручек после такой демонстрации отпали сами собой.
        Глава 10
        Теперь КВЖД охраняли не рейдовые отряды ИРГО, а получившая пополнение пограничная стража и прибывшие регулярные войска. Рейдовый отряд Лопатина-старшего был расформирован. Он облегчённо вздохнул и засобирался в Уссурийск.
        Перед отъездом у них с Андреем состоялся разговор. Андрею не давала покоя карта Лаубе[23 - О карте Лаубе см.: Н. Коростелев. Храм Юнисы. - М.: Коростелев Н., 2021.] и судьба пропавшего золота острова Аскольд. По словам Ван Хэда, его поиски не прекратились, и Андрею очень не хотелось, чтобы его кто-то нашёл. Не хотелось, потому что у двух с половиной тонн драгметалла сразу отыщутся хозяева, и этими хозяевами могут оказаться хунхузы капитана Исикавы. Но хотеть - одно, а воспрепятствовать - совершенно другое.
        Карта Лаубе была ниточкой к золоту, но помочь разобраться в ней мог только отец. Иннокентий Иванович скептически выслушал сына.
        - На моей памяти золото Аскольда кто только не искал, - усмехнулся он. - Брось это дело, не теряй ни сил, ни времени. Наверняка его вывезли ещё десять лет назад, а все слухи - не более чем очередная байка про сокровища. Карта, о которой ты говоришь, скорее всего, поддельная, либо не имеет к золоту никакого отношения.
        - Всё так, - вздохнул Андрей, - только есть пара «но». Эту карту взяли у пленного из отряда хунхузов, что шли встречать золотоносов. Отряд встречающих нарвался на наших и был уничтожен. Эта карта - всё, что от него осталось. Человек, к которому она попала, вёл последний допрос пленного, а потом в течение нескольких лет истоптал весь указанный на карте путь вдоль и поперёк. Но ничего, совершенно ничего не нашёл.
        - Я же говорил, что эта карта пустышка, - хмыкнул отец.
        - Не совсем так. Я не могу тебе сказать, из каких источников, но точно знаю, что отряд выносивших золото был на этом маршруте. Во всяком случае, в начале его. А знаешь, сколько человек он насчитывал? Нет? Более трёх сотен вооружённых бойцов. И вдруг они исчезают. Куда?
        По всему маршруту, от побережья океана до точки рандеву, нет никаких следов: ни следов боя, ни следов массовой гибели, ничего. Были - и нет.
        - А тот, кто их искал, не мог что-то просмотреть? Здешняя тайга - дело такое…
        - Вряд ли, - покачал головой Андрей. - Это опытный следопыт, с большим стажем боевой и диверсионной работы. Тем более, он ходил ещё тогда, по свежим следам. Если бы что было, обнаружил, а уж следы боя - тем более.
        - А не мог найти и спрятать?
        - Если бы нашёл, так бы и поступил. Но до сих пор живёт в Богом забытой деревне, пропитание добывает охотой и рыбалкой. А годков ему далеко за шестьдесят. Да и карту мне не стал бы передавать. О ней никто не знал.
        - Сам мог нарисовать?
        - А смысл? Чтобы погонять незнакомого ему человека по лесу?
        - Ладно, показывай свою карту, посмотрим.
        Андрей достал сложенную в несколько раз карту. Отец внимательно осмотрел её.
        - Судя по потёртостям и сгибам, - сказал он, - ею часто пользовались, а по сделанным пометкам можно предположить, что их нанесли в полевых условиях. Согласен, это рабочая карта, а не нарисованная подделка. Вот только что на ней нанесено? Маршрут золотоносов или ещё чей-то маршрут, не определишь. А вообще карта старая, хотя и не точная.
        - С чего ты решил, что она не точная?
        - Я делал картографию этих мест и хорошо их помню.
        - Давно?
        - Года за два до истории с аскольдовским золотом. Но это не наша работа. Скорее всего, частный заказ. И не наш, а китайский. Видишь, названия прописаны на китайском, а уже потом сделаны пометки на русском и французском.
        - И в чём неточность?
        - Вот здесь, по пути маршрута, обозначен ручей, а его там нет. Это высохшая каменная река с огромными валунами. По таким камням ходить настолько трудно, что даже звери обходят её. Я это место потому и запомнил. Нам нужно было отснять старое русло на всём его протяжении. Казалось бы, всего ничего - километра два, но мы убили почти неделю. Ходить просто невозможно.
        - И как же ходили?
        - А мы не возвращались. Берега скалистые, почти отвесные, обойти - никак, только по камням. Если вдруг дождь, спрятаться негде. А тут наш охотник нашёл пещеру, вот здесь. - Старший Лопатин ткнул пальцем в карту. - Большая, сухая, просторная. Одно плохо: вход в неё расположен метра на два выше уровня камней. Пришлось мостки городить.
        - Послушай, эта каменная река всегда сухая или в паводок по ней можно пройти на лодке?
        - На лодке точно нет. Я же говорил, русло узкое, а берега скалистые. Если в верховьях начинается сильный паводок и река выходит из берегов, то часть воды сбрасывается по этому руслу, а скорость течения такая, что в щепки разнесёт о камни любую лодку.
        - Вода высоко поднимается?
        - Не знаю, но если дожди зарядят надолго, то метра на три-четыре запросто.
        - То есть, если предположить, что золотоносы каким-то образом оказались бы в этой пещере, они могли утонуть?
        - Под таким углом я не думал. Но теоретически, если бы в пещере в момент подъёма воды оказались люди, они бы точно погибли.
        - А вода долго держится?
        - Вряд ли. День, может, два. Три максимум. Ведь чтобы вода пошла по старому руслу, должны сложиться несколько факторов: половодье и очень сильные ливни в верховье.
        - А если и разлив, и дожди месяц?
        - Тогда - пока не закончатся ливни.
        - Как до этой каменной реки добраться?
        - Вот здесь отмечена дорога от Уссурийска на Нунгату. По ней можно дойти до реки, сплавиться вот до этого поворота, а дальше ножками. Но тут недалеко, километров двенадцать. Хочешь проверить пещеру?
        - Очень хочу. Но мне приказано не отлучаться из Владивостока. Жду назначения. Так что пока не могу.
        - В любом случае удачи! И будь осторожен.
        Глава 11
        Он жил во Владивостоке уже месяц. Дни проводил в мастерских, но вечерами был полностью свободен и посвящал их прогулкам по вечернему городу. Тёплый морской бриз, ласковое море и нарядные дамы, фланирующие по набережной, навевали курортные настроения. Его попытки ещё раз встретиться с Викторией окончились неудачей. Старый слуга сообщил, что хозяйка уехала из города и вернётся не скоро. Когда он уходил, то обернулся и увидел, что штора окон второго этажа чуть шевельнулась.
        Дома, - понял Андрей.
        Его охватило ощущение, что им попользовались.
        А чего ты хотел? - одёрнул он себя. Для неё мужчины как цветы их сорвали, насладились свежестью, а назавтра заменили букет.
        Разочарование и обида отошли на второй план, оставив непередаваемое ощущение первой близости, которое она подарила ему. С тех пор прошло достаточно времени, и теперь он всё чаще с удовольствием заглядывался на местных красоток, а голову туманило желание мимолётного флирта. Нарядные кокотки бросали на него заинтересованные взгляды, но что-то в них смущало и останавливало.
        Утром в гостиничный номер Андрея бесцеремонно вломился Леонид. Выйдя на середину комнаты, он принял важную позу и торжественным тоном объявил:
        - Поручик Лопатин, мой брат Николай Николаевич и его супруга Анна Алексеевна имеют честь пригласить вас на обед, который состоится в воскресенье в пятнадцать часов по известному вам адресу!
        Принимая шуточный тон Леонида, Андрей важно ответил:
        - Передайте Николаю Николаевичу и Анне Алексеевне, что я непременно буду.
        В воскресенье, в три часа после полудня, он стоял у дверей дома Гобято. Он уже собрался позвонить в колокольчик, как увидел Леонида, спрыгивающего с подножки пролётки.
        - Успел! - запыхавшись, выдохнул тот. - Давай, звони!
        Дверь открыла пышная горничная.
        - Марфуша, проводи поручика в гостиную, - распорядился Леонид. - Андрей, ты проходи, а я мигом, только переоденусь.
        Оставив головной убор в прихожей, Андрей последовал за горничной.
        Гостиная дома Гобято, оформленная в виде экзотической оранжереи, ошеломила разноцветием живых растений, цветов и тонких ароматов. Посреди большой, ярко освещённой комнаты стояла молодая, ослепительно красивая женщина. Поражённый ею, Андрей остановился.
        Кто это? Почему улыбается, как старому знакомому? - растерялся он, но тут же узнал хозяйку дома, Анну Алексеевну. Мысль о том, что эта изящная блондинка совершенно не похожа на ту строгую светскую даму, которой его представляли на балу у Шевелёвых, привела в лёгкое замешательство.
        - Сударыня, простите, я не узнал вас.
        - Что, сильно изменилась? - лукаво улыбнулась она и протянула руку. - Проходите, Андрей Иннокентьевич, будьте как дома. Я рада, что вы согласились отобедать с нами.
        Андрей посмотрел в её глаза и чуть не утонул в них.
        - Если желаете, можете присесть.
        Она указала на кресло в глубине гостиной и чуть повернулась, демонстрируя очаровательную шею и восхитительную линию бюста.
        Андрей окончательно смутился и, не найдя подходящего ответа, покраснел до кончиков ушей. Устроившись в кресле, он почувствовал, что охватившее смущение отступает. Прохладная ткань приятно холодила руки. На душе улеглась поднявшаяся было сумятица и появилось ощущение спокойствия и умиротворения.
        Он поднял глаза на Анну Алексеевну, всё это время не отводившую от него взгляда. Первый шок от встречи прошёл, и теперь он мог спокойно разглядеть её. Бледно-голубое кашемировое платье удачно подчёркивало её тонкую талию и высокую грудь. Голые руки и шея выступали из пены белых кружев корсажа и коротких рукавов. Волосы, собранные в высокую причёску, чуть вились на затылке. Серые глаза придавали взгляду особенное выражение, а тонкий нос и чувственные губы делали её лицо очаровательным, лукавым и прелестным.
        Со своей холостяцкой жизнью я скоро совсем свихнусь, подумал Андрей, отгоняя наваждение.
        За дверью послышался шум. Под звонкий смех и шорох платья дверь широко распахнулась, и в гостиную впорхнула смеющаяся, хрупкая, слегка смуглая женщина из числа тех, о ком говорят - жгучая брюнетка.
        Ух ты! Какая смуглянка!
        Жизнерадостно заливающаяся смехом особа заполнила собой всё пространство. Лёгкая и стремительная походка, милое смеющееся личико, тёмное платье, облегающее и обрисовывающее её фигуру, - всё шло ей.
        Хозяйка бросилась навстречу гостье.
        - Наконец-то! Здравствуй, Марина!
        - Здравствуй, Анечка!
        Они расцеловались, и хозяйка начала знакомить гостей:
        - Поручик Лопатин, Андрей Иннокентьевич, друг нашего Леонида.
        Андрей галантно поклонился.
        - Марина Карловна Корф - моя давняя подруга.
        Гостья оценивающе глянула на Андрея и лукаво улыбнулась.
        - Это тот героический поручик, о котором ты мне все уши прожужжала?
        Андрей смутился.
        - Марина, - покачала головой Анна Алексеевна, - не смущай мне гостя.
        Обстановку разрядил появившийся в гостиной Николай Николаевич.
        - Извини, дорогая, задержали по службе. Здравствуйте, сударыня! - поклонился он Марине. - Рад видеть вас, поручик, - пожал руку Андрею.
        Следом появился Леонид, ведя под руку младшую сестру. Он уже переоделся и приобрёл, как сам же и пошутил, презентабельный вид. Сашенька расцеловалась с Мариной и улыбнулась Андрею.
        - Кушать подано! - объявила горничная.
        Хозяева и гости потянулись в столовую. Андрея посадили подле Марины. За супом молчали. Когда принесли смену блюд, Николай Николаевич, ни к кому не обращаясь, спросил:
        - Вы читали, что указом Его Императорского Величества к нам во Владивосток прибывает чиновник по особым поручениям при Главном Управлении Восточной Сибирью господин Безобразов?
        - Это который сын петербургского предводителя дворянства, камергера Михаила Александровича Безобразова? - спросила Анна Алексеевна.
        - Он, - кивнул Николай Николаевич. - Окончил пажеский корпус, служил в кавалергардском полку, потом пропал. Говорили, уволился в запас и поступил на гражданскую службу. Какое-то время заведовал хозяйственной частью императорской охоты.
        - О как! Из кавалергардов в егеря? - удивился Леонид.
        - Так да не так! Там он стал членом тайного общества «Добровольная охрана», сейчас её именуют «Священной дружиной». Говорят, именно там он заслужил репутацию преданного монархиста и благосклонность патрона этого общества, графа Воронцова-Дашкова, который, как известно, входит в ближний круг императора[24 - «Добровольная охрана», позже переименованная в «Священную дружину», - патриотическая, монархически настроенная тайная организация. Её задачей была борьба с любой крамолой на самодержавие. В методах эта организация себя не стесняла. Возглавлял её граф Воронцов-Дашков. Влияние его на Николая Второго было настолько велико, что ни одно крупное назначение не проходило без его одобрения.].
        - Я слышала, - поддержала разговор Марина, - что протекцию ему составила сама вдовствующая императрица Мария Федоровна.
        - Возможно, - согласился Николай Николаевич, - во время учёбы в пажеском корпусе он состоял в её свите.
        - Тогда понятно, как он попал в Главное Управление, - отозвался Леонид.
        - Твой сарказм неуместен, - снисходительно улыбнулся Николай Николаевич.
        Безобразов - внук графа Орлова, а старший брат командует гвардейской кавалерией. Средний тоже ходит в генеральских чинах, так что протекция протекцией, но блестящая карьера ему была обеспечена по рождению.
        Разговор охватил тему светской жизни столицы. Точные, острые замечания и суждения Марины по тому или иному поводу вызывали улыбку.
        Вот она заспорила с Леонидом о необходимости строительства коммерческого порта Дальний. В азарте спора она разрумянилась, глаза метали искры. А Леонид с рациональностью инженера разрушал все приведённые ею аргументы, дразня и заставляя спорщицу кипеть и горячиться. Но она не сдавалась и в своем упрямстве была чудо как хороша. Её взрывной темперамент и близкое декольте смущали Андрея.
        Он изо всех сил старался, но не мог заставить себя не обращать внимания на привлекательность соседки, и время от времени посматривал на неё. Ему хотелось сказать ей какой-нибудь комплимент, но ничего не шло на ум.
        Чтобы скрыть смущение и отвлечься от Марины, он принялся ухаживать за Сашенькой. Та же, проявившая себя на приёме у Шевелёвых как непоседливая егоза, сегодня изображала взрослую даму. То холодно благодарила Андрея кивком головы, то важным тоном произносила: «Вы очень любезны, сударь», - и, натянув на личико маску строгой леди, слушала светские сплетни взрослых. Леонид, подбрасывая шпильки Марине, ел за десятерых, а Николай Николаевич, бросая взгляды на Андрея с Мариной, многозначительно переглядывался с супругой. Обед удался.
        - Шустовский? «Картон»? «Шато-Лораз»? - предложил хозяин дома напитки.
        Андрей решил ограничиться вином и выбрал «Картон». От выпитого и от приятного общения накатило лёгкое возбуждение. Горячей волной оно поднялось от желудка к голове, разлилось по жилам и охватило целиком. Наступило состояние блаженства, поглотившее мысли и чувства.
        - Андрей Иннокентьевич, а что слышно о строительстве КВЖД? - вывел Андрея из состояния нирваны Николай Николаевич.
        - Насколько мне известно, - отозвался Андрей, - все организованные хунхузами вылазки удалось предотвратить. Сейчас работы ведутся в плановом режиме. Рейдовые отряды, обеспечивавшие охрану строительства, заменили регулярными войсками. Со дня на день ожидается прибытие китайской делегации во главе с губернатором провинции Хэйлунцзян. Цель визита - совместное обеспечение безопасности строительства. Надеюсь, это поможет не только оградить его от нападения банд хунхузов, но и ускорить работы.
        - А что с Порт-Артуром и Дальним?
        - Здесь сложнее. Эта железнодорожная ветка проходит по территории Кореи, а на неё упорно наседает Япония.
        - Это так, - подтвердил Николай Николаевич, - у нас только и говорят о том, что японцы заставили короля Кореи отказаться от выгодного французского займа и навязали свой кредит под грабительские десять процентов.
        - Да, с этим кредитом Корея попала в жёсткую зависимость от Японии и теперь вынуждена выполнять её требования, - кивнул Андрей.
        Николай Николаевич положил вилку.
        - Вы слышали, что король Кореи под нажимом микадо отказал нам в ранее согласованной покупке одной из бухт на своём побережье? А эта бухта предназначалась для организации промежуточного пункта бункеровки угля наших судов. И хотя выбор места был заранее утверждён и согласован на самом высоком уровне и в Корее, и в России, - теперь она принадлежит японцам.
        - И так по многим вопросам, - поддержал его Андрей. - На железной дороге, в районе порта Дальний, хунхузы стали очень активны, а противодействовать им без согласия корейских властей мы не можем.
        Вино и желание понравиться соседке придали ему уверенности, и он с увлечением стал излагать своё видение происходящего.
        Поведение правительства Кореи в отношениях с Россией задело всех участников застолья, и они активно включились в полемику, особенно разошлась Марина. Андрей всё чаще стал засматриваться на неё, отмечая, как ей идёт лёгкий румянец, как забавны и привлекательны ямочки на щеках. С кончика её уха, точно капля воды, скользящая по коже, свисал бриллиант. Марина несколько раз поворачивалась в сторону Андрея, и бриллиант в её ухе начинал дрожать, словно прозрачная влажная бусинка, которая вот-вот сорвётся и упадёт.
        - Какие у вас красивые серьги, сударыня. Я таких не видел, - склонившись к её уху, негромко шепнул он.
        - Это горный хрусталь, - так же тихо ответила она. - Многие думают, что это бриллиант, а я и не разубеждаю.
        Она засмеялась.
        - Прелестные серьги, а ваше ушко способно только украсить их.
        Она одарила его заинтересованным взглядом, одним из тех, что проникают в самое сердце и заставляют его учащённо биться. Андрей потянулся за бокалом и встретился глазами с Анной Алексеевной. Она показала глазами на Марину и поощрительно улыбнулась.
        Всех пригласили в гостиную пить кофе. Андрей предложил Марине руку. Она мило улыбнулась, просунула ладошку под его локоть, и они, не торопясь, пошли за остальными.
        Вот и гостиная. Теперь он смог рассмотреть этот «писк» европейской моды в подробностях. Во всех её углах стояли высокие растения с листьями, похожие на пальмы. Изящно раскинув лапы, они тянулись до самого потолка. По бокам камина, в больших глиняных горшках, колоннами стояли каучуковые деревья. Их продолговатые тёмно-зелёные листья шапкой громоздились одни над другими. На фортепиано стояли два кустика неизвестного Андрею цветка и наполняли комнату лёгким нежным благоуханием. Мягкий цвет стен, обтянутых бледно-лиловой материей, усеянной жёлтыми цветами, гармонично сочетался с тяжёлыми портьерами из серо-голубого сукна, по которому красным шёлком были вышиты гвоздики. Интерьер дополняла мебель, обитая жёлтым габардином с гранатовыми разводами.
        Сашенька села к фортепиано и начала музицировать. Андрей с Мариной расположились на небольшом диване под широкими лапами пальмы.
        - Андрей Иннокентьевич, хотите кофе? - проворковала Анна Алексеевна и протянула маленькую чашку с ароматным напитком.
        - Да, сударыня, благодарю вас.
        - А ты, Марина?
        - Конечно! Спасибо, дорогая. - И повернулась к Андрею: - Я слышала, вы что-то изобретаете с Леонидом?
        - Изобретает он, я лишь высказал пару идей. Знаете, это настолько скучная тема, что не хотелось бы утомлять вас подробностями.
        - Хорошо, оставим в покое изобретения, но тогда расскажите мне о вашем героическом рейде.
        - Люди преувеличивают, Марина Карловна, обычный рейд, ничего более.
        - Не скромничайте. Весь Владивосток гудит, и я просто сгораю от любопытства. Прошу вас.
        Она понизила голос, от чего совершенно безобидная просьба приобрела особый оттенок.
        Близость молодой красивой женщины, столь явно расположенной к нему, взволновала Андрея. Подогретый вином и томимый желанием понравиться, он рассказал ей о событиях, произошедших с ним под Михайловкой.
        По ходу повествования она то вскрикивала, то сжимала его руку, иногда перебивая и переспрашивая. Если он медлил, она поощрительно гладила его руку и просила:
        - Не смущайтесь, продолжайте.
        Он рассказывал, а Марина с восхищением и обожанием слушала его. Наиболее жестокую и кровавую часть повествования Андрей скомкал и закончил «за здравие»:
        - В общем, мы всех победили. Что мы всё обо мне? Хотите, я лучше расскажу пару анекдотов? Они, конечно, «с бородой», но актуальности не потеряли.
        - Рассказывайте, я люблю весёлые истории, - улыбнулась Марина.
        - Что же вам рассказать?
        Андрей стал перебирать в голове варианты известных анекдотов. Вспомнив несколько старых, ещё «оттуда», из серии приличных или почти приличных, наклонился к её уху и стал негромко нашёптывать. Она то прыскала в кулачок, то задорно хохотала. Когда требовалась толика фривольности и он пытался подобрать более деликатное толкование, она сердито толкала его в бок.
        - Давайте, как есть.
        Сама при этом слегка краснела, но руку Андрея из своих пальчиков не выпускала.
        Вскоре они принялись болтать, точно старые знакомые, наслаждаясь возникшей простотой отношений, чувствуя, как от одного к другому идут токи приязни и доверия. Марина прижалась к его плечу и тихо сказала:
        - Как странно. Я так запросто чувствую себя, будто знаю вас сто лет. Убеждена, что мы можем стать друзьями. Хотите?
        - Хочу, - улыбнулся он и накрыл её ладонь своей. - Кстати, по этому поводу есть анекдот. Правда, он не совсем приличный. Хотите, расскажу?
        - Давайте уже, - понизив голос до шёпота, проговорила она.
        Он находил, что она обольстительна, женственна и невероятно соблазнительна. Она возбуждала в нём желание, от которого дрожали руки. По её прерывистому дыханию и вспотевшим ладошкам, по тому, как она как бы случайно прижималась бедром к его ноге, он чувствовал, что это влечение взаимно. Чтобы успокоиться, он начал обещанный анекдот:
        - Представьте себе зимний вечер. Снег, крупными снежинками кружась, медленно падает на перрон, с которого вот-вот тронется поезд. За окном купе тускло светит фонарь. В купе в одиночестве сидит ОН и с грустью смотрит в окно. Оркестр на перроне заиграл прощальный марш. Тут распахивается дверь, и в купе торопливо входит ОНА.
        ОН поздоровался. ОНА ответила. ОН помог ей снять шубку. ОНА поблагодарила. Они присели на разные диваны. Они были незнакомы. ОН молча открыл саквояж и достал бутылочку коньяка. ОНА открыла ридикюль и достала плитку шоколада. ОН достал из буфета два бокала. ОНА вынула две салфетки и положила их рядом с шоколадом. ОН молча налил коньяк в оба бокала и взял свой. ОНА подняла второй. Выпили. Поезд тронулся. За окном слышались удаляющиеся звуки марша, мелькали фонари, медленно падал снег.
        ОН вновь налил коньяк. Они выпили. Поезд, набирая ход, засвистел. На перегоне гулко застучали колёса. Они выпили ещё. ОН представился. ОНА назвала себя. Выпили за знакомство. Завязалась беседа: о поезде, о стуке колёс, о снеге, так красиво падающем за окном, о литературе, об искусстве и ещё о массе других совершенно безобидных, невинных и добродетельных вещей.
        Не прошло и получаса, как они беседовали друг с другом, будто старые знакомые.
        «Мы знакомы не более получаса, - сказала ОНА, - а у меня такое ощущение, что я знаю вас тысячу лет».
        Андрей прервал рассказ и ехидно посмотрел на Марину. Она сверкнула глазами и мстительно толкнула его острым локотком в бок.
        - Не останавливайтесь, поручик. Что было дальше?
        Андрей притворно охнул, а затем невозмутимо продолжил рассказ:
        «Вы знаете? - сказала ОНА, - вот мы едем с вами в одном купе уже час, говорим на нейтральные и целомудренные темы. Но меня не отпускает ощущение, что именно в этот момент мой муж изменяет мне». «Да вы что! - воскликнул ОН. - У меня точно такое же ощущение! Мне кажется, что сейчас, пока мы с вами ведём невинные и возвышенные беседы, моя супруга бессовестно изменяет мне!» «А давайте им отомстим!» - предложила ОНА. «А давайте!» - решительно согласился ОН. И они отомстили…
        Устало откинувшись на подушку, ОН с наслаждением закурил. ОНА, поправив чуть поехавшую причёску, забрала у него папиросу и затянулась. Затем медленно выпустила струйку дыма, томно потянулась и сказала: «Ты знаешь, я такая мстительная. Так бы мстила и мстила…» «А я отходчивый, - лениво перебил ОН, - раз отомстил и достаточно».
        Марина улыбнулась, а потом хитро посмотрела на Андрея и, понизив голос, тихо сказала:
        - Я ведь тоже мстительная.
        И задиристо засмеялась.
        Андрей даже через сукно мундира почувствовал жар её тела. Голова слегка кружилась то ли от коварного вина, то ли от дурманящей близости удивительно красивой и нестерпимо желанной женщины.
        Вечер подходил к концу. Гости засобирались по домам. Будто не желая отпускать их, закапал дождь. Леонид по обязанности хозяина, накрывшись дождевиком, выскочил на улицу, поймал закрытый экипаж и подогнал его к подъезду.
        - Разрешите проводить вас? - обратился Андрей к Марине.
        - Окажите любезность, - согласилась она.
        Они попрощались с семейством Гобято, сели в экипаж и оказались наедине. Экипаж тронулся и мягко покатил по мостовой. Карету слегка покачивало. Андрей затаил дыхание. Он чувствовал, что она здесь, совсем близко, в этой движущейся тёмной коробке. За зашторенными окнами мелькали редкие фонари, лишь на мгновение освещая её силуэт. Он ощущал теплоту её плеча, но не мог выговорить ни единого слова. Все мысли были парализованы непреодолимым желанием заключить её в объятия.
        Что будет, если я осмелюсь?
        Он вспомнил свои весьма пикантные анекдоты, её игривую реакцию на них и исполнился решимостью, но опасение потерять её расположение удерживали его. Она забилась в угол и, затаившись, молчала. Он мог бы подумать, что она задремала, если бы не видел, как блестят её глаза в отсветах редких уличных фонарей.
        О чём она думает?
        Он чувствовал, что нельзя нарушать молчание, что одно слово, одно-единственное слово может всё испортить, а для решительной атаки не хватало смелости.
        Вдруг он почувствовал, что она шевельнула ногой. Достаточно было этого чуть заметного движения, резкого, нервного, нетерпеливого, выражающего досаду, а может быть, и призыв, чтобы он весь затрепетал и потянулся к ней, ища губами её губы, а руками её тело. Она слабо вскрикнула, попыталась выпрямиться, высвободиться, оттолкнуть его. Но быстро, как бы не в силах сопротивляться, сдалась. Её рука обхватила его шею, а голова откинулась назад, подставляя себя его губам.
        Весь горя, он покрывал поцелуями её глаза, плечи, шею. Одна рука его придерживала её за талию, а другая заскользила по бедру, нежно лаская и опускаясь всё ниже. Вот она добралась до краешка платья, проникла под него и коснулась шёлка тонкого чулка. Марина судорожно вздохнула, но руку его не убрала и стала отвечать на поцелуи. Сначала робко, потом всё смелее, горячо, жадно, с возрастающей страстью. Почувствовав в её действиях поощрение, он заскользил по чулку вверх, пока ладонь не коснулась обнажённого бедра. Жар ударил в голову. Ему хотелось выпить её поцелуями.
        Рука нырнула под шёлк белья, под которым стыдливо пряталось её горячее манящее сокровище. Почувствовав кончиками пальцев пушок мягких волос, он накрыл его ладонью. Сдерживая дрожь возбуждения, он стал ласкать её бедра и низ живота, осторожно касаясь возбуждённого, пышущего жаром лона.
        Она тихо застонала, чуть развернулась и подалась навстречу. Под его руками стало горячо и влажно. Она вздрогнула и задрожала, но его губы и руки становились всё настойчивей и требовательней. Её дыхание сбилось, оно стало нервным и прерывистым. Она всхлипнула. Из уголка её глаз дорожкой пробежала слезинка, которую он тут же осушил губами. Томно застонав, она обмякла и, чуть раздвинув ноги, впустила его, покоряясь и отдаваясь без остатка…
        Уставшие и расслабленные, они тихо сидели в темноте фаэтона. Произошедшее ошеломило обоих. Ему хотелось наговорить ей множество ласковых и нежных слов, выразить всё, что он чувствует, сказать, что любит и боготворит её. Но все приходящие в голову слова казались нелепыми, неискренними и лишними.
        Она прильнула к его плечу, тихо всхлипывая и дрожа. Он нежно обнял её.
        Так они просидели несколько минут, не заметив, что экипаж уже давно стоит у её дома. Возница на козлах многозначительно закашлял.
        Андрей вышел из экипажа и подал ей руку. Она приняла её и, судорожно вздохнув, спустилась по ступенькам кареты. Они подошли к двери парадной.
        - Когда мы увидимся? - прошептал он.
        - Завтра. Приходите ко мне завтракать, - чуть слышно ответила она и скрылась за тяжёлой дверью.
        Андрей вернулся в карету и приказал везти его в гостиницу. В голове метались противоречивые мысли. Он не ожидал, что эта обворожительная красавица отдастся ему при первом же натиске. Так скоро, что он до сих пор не мог опомниться.
        Может, она была пьяна? А завтра будут слёзы и упрёки?
        Эта мысль встревожила его. Но тёплое нежное чувство, разливающееся в груди при воспоминании о Марине, разогнали нечистые мысли.
        Утро вечера мудренее, решил он.
        Ночь была беспокойной, а сны полны эротических видений…
        Глава 12
        Утром он стоял у дверей квартиры Марины. Волнение и беспокойство из-за неведения, как она примет его, заставляли сердце учащённо биться.
        А что если вовсе не примет? При этих мыслях сердце его сжималось. Нет, она не могла так притворяться! Наше влечение было обоюдным! Будь что будет! - решился он и крутнул ручку звонка.
        Приветливая горничная отворила дверь.
        - Поручик Лопатин, - представился он, - мне назначено!
        - Проходите, я сейчас доложу.
        - Как себя чувствует Марина Карловна? - галантно осведомился Андрей.
        - Как всегда, хорошо, сударь! - вежливо ответила горничная и повела гостя в дом. - Я вас на минуту оставлю, сударь. Располагайтесь.
        Оставшись в гостиной один, он подошёл к каминному зеркалу, расправил на мундире несуществующие складки и внезапно увидел её.
        Отражаясь в стекле зеркала, она смотрела на него с порога спальни. Он сделал вид, что не заметил её, и они несколько секунд настороженно следили друг за другом через зеркало. Наконец он обернулся. Она не двигалась. Тогда он бросился к ней и отчаянно выдохнул:
        - Марина!
        Она дала себя обнять и положила голову ему на грудь. Постояла так несколько секунд, а потом, поднявшись на цыпочки, прильнула к его губам долгим поцелуем. Он жарко ответил ей. В этом поцелуе были все не высказанные ими слова. Хотелось, чтобы это слияние продолжалось вечность. Наконец они оторвались друг от друга. Она улыбалась ему той улыбкой, которой улыбаются женщины, когда хотят выразить своё доверие, желание и согласие. Согласие и готовность принадлежать только ему.
        - Мы одни, - прошептала она.
        - Благодарю, - целуя ей руки, с глубоким вздохом тихо проговорил он, - я обожаю вас.
        Она взяла его под руку и повела к дивану. Они сели. Сели так близко, что он ощущал тепло её тела. Она забрала его руки в свои ладони и прислонилась к его плечу. Он понимал, что нужно начать беседу, но все слова вылетели из головы. Ненавидя себя за волнение и вдруг охватившее косноязычие, он пытался найти тему для разговора, но не мог ничего придумать. Тогда, отбросив реверансы, он решительно проговорил:
        - Так вы на меня не сердитесь?
        - Нет, - улыбнулась она.
        - Я хочу тебя! - прошептал он.
        Она прикрыла пальчиками его рот.
        - Молчи!
        Он трепетно поцеловал их. Желание распирало его. Он поднялся с дивана.
        - Я не могу сидеть рядом. Я теряю голову.
        В это время дверь в столовую отворилась, и горничная мелодичным голосом объявила:
        - Кушать подано!
        За завтраком они сидели друг против друга. Одни блюда сменяли другие, он, соблюдая этикет, ковырялся в тарелке, бросая на неё горящие страстью взгляды. Она делала вид, что не замечает этого, и лишь лукаво улыбалась.
        В его голове мелькали дурацкие мысли.
        Почему она не смотрит на меня? Всё-таки сердится?
        Он покраснел.
        Сказала бы хоть одно слово! Чёрт, это сводит меня с ума!
        Вдруг он почувствовал прикосновение её маленькой ножки, хулигански блуждающей под столом. Он облегчённо вздохнул и оттаял…
        После завтрака они вернулись в гостиную. Он попытался обнять её, она ласково, но твердо остановила его.
        - Осторожно, могут войти.
        Марина играла с ним, как опытная кошка с потерявшей всякую осторожность мышкой. Андрей понимал это, но ничего поделать с собой не мог. Желание обладать ею сейчас же, немедленно, вышибло из головы остатки рассудительности, полностью отдав его в руки опытной, хулиганистой интриганки.
        - Когда же мы останемся одни? - сгорая от нетерпения, шептал он. - Когда я смогу высказать вам все чувства, которые переполняют меня?
        - Завтра, - улыбнулась она, - завтра в пять я ненадолго заеду к вам.
        Он почувствовал, что краснеет.
        - Но я живу в гостинице.
        Она улыбнулась.
        - Это неважно, я приеду посмотреть, как вы устроились. Не прогоните?
        - Я? Да я мечтать не смею!
        - Тогда до завтра.
        Радостный вздох вырвался из его груди.
        - Какой ты ещё мальчишка, - нежно проговорила она и взъерошила его чуб.
        После обещания Марины Андрей несколько успокоился, и в его воображении эротические фантазии сменились на околоприличные мысли. Завязалась беседа, почти спокойная и почти целомудренная.
        Почти, потому что она, искрясь обворожительной улыбкой, сначала подпускала его к себе, доводила до кипения, а потом отталкивала, будто закаляя клинок, опуская то в жар, то в холод. Она уверенно прибирала его своими цепкими, опытными пальчиками. Он это понимал, но не сопротивлялся и, наслаждаясь, плыл по течению. Прощаясь, он шепнул:
        - Завтра в пять.
        Марина лишь по движению его губ догадалась, чтo он хотел сказать, и так же, одними губами ответила:
        - Да, - и исчезла за дверью…
        Глава 13
        На следующий день Андрей накупил цветов, фруктов и шампанского, навёл в номере марафет и с нетерпением стал ждать Марину. Она пришла в четверть шестого и, увидев на столе роскошный букет, а на небольшом буфете корзину с фруктами и сладостями в компании с бутылкой шампанского, весело засмеялась:
        - Как у тебя хорошо, только уж больно много народа внизу.
        Он кинулся к ней, обнял и, задыхаясь от страсти, принялся целовать прямо через вуаль.
        - Осторожней, поручик, вы испортите мне причёску, - делано закапризничала Марина. - И вообще у нас мало времени, собирайтесь, внизу экипаж!
        Андрей ошарашенно, словно маленький ребенок, которому пообещали игрушку и обманули, застыл возле улыбающейся гостьи.
        - А разве ты? А разве мы? - растерянно пробормотал он.
        - Ну, если на этом твой словарный запас закончился, то быстренько собирайся и поехали, - расхохоталась Марина. - И не смотри на меня так, будто я у тебя конфету отобрала.
        Потом стрельнула глазами, в глубине которых, если не армия, то как минимум сотня бесенят показывала Андрею языки и рожицы.
        - Да не стой столбом, - чмокнула она его в нос, - квартиру я сняла. Я же замужняя и почти приличная женщина, хоть и связалась с одним безумным и необузданным поручиком. Фрукты и вино мы заберём с собой, - не терпящим возражения тоном распорядилась она. - А то ты ещё кого-нибудь к себе в номер притащишь.
        - Ну, ты!..
        Он сграбастал её в объятия.
        На этот раз она не сопротивлялась, позволяя поцеловать себе ушко, шею и даже сунуться в провокационный вырез декольте.
        Через полчаса экипаж уносил их от его холостяцкой берлоги…
        Квартира оказалась небольшой, но уютной. Скромная, но ухоженная. Хорошая мебель, тяжёлые портьеры на дверях и окнах - всё это как что-то незначительное, второстепенное, промелькнуло перед глазами Андрея.
        - Нравится? - забавляясь Андреем, кокетливо спросила Марина и потянула его в следующую комнату. Это была спальня. Бoльшую её часть занимала огромная кровать под балдахином.
        Последние тормоза, которые ещё сдерживали его, сорвались, и он, отбросив все приличия, набросился на неё, раздевая и целуя. Она лучисто смеялась, ускользала из рук, но от помощи в освобождении от платья не уклонялась.
        Их вещи в беспорядке разлетелись по комнате, и на кровати слились в поцелуе два страстных, бесстыдных и совершенно не сдерживаемых тела…
        Вечером, утомлённые друг другом, они неторопливо прогуливались по набережной.
        - Мне пора, - вздохнула она.
        Он остановил экипаж, усадил её и уже собрался подняться следом.
        - Не провожай! Я сама, - поцеловав его в щёку, шепнула она и, лукаво улыбнувшись, добавила: - А то я вас, поручиков, знаю - только допусти проводить беззащитную девушку… - и заливисто рассмеялась.
        - Не очень-то и хотелось, - шутливо огрызнулся Андрей.
        Оба понимающе заулыбались. Сегодня они напились друг другом до краёв.
        - Во вторник, в то же время, - прошептала она.
        - Во вторник, в то же время, - отозвался он.
        Уже стемнело. Она выглянула из экипажа и, убедившись, что улица пуста, притянула его голову и поцеловала.
        В течение последующих трёх недель Андрей с Мариной встречались каждые два-три дня.
        Леонид, видя исхудавшего, с ввалившимися, но светящимися счастьем глазами друга, понимающе улыбался. Андрей же ничего не замечал вокруг.
        Страсть к Марине затмила всё.
        Расчётливая, испытавшая страдания и боль, любовь и предательство, сущность капитана Морозова уступила страстному юношескому безумию поручика Лопатина. Ожесточённая душа капитана-инвалида оттаяла и, сжигая мосты, безоглядно бросилась в наполненные пониманием, доверием, нежностью и любовью отношения с Мариной.
        Роман настолько захватил его, что он и вовсе перестал появляться в мастерских. Засыпая и просыпаясь, он всё время думал о будущей встрече с ней. О том, как он вновь и вновь будет целовать её губы, плечи, касаться её обнажённого тела, слышать её прерывистое дыхание и мучительно-сладостный стон.
        Их отношения с Мариной давно вышли за рамки любовной интрижки, а продолжение могло вылиться в громкий скандал, который мог повредить ей.
        Разум требовал: «Пора остановиться!» Но любовный дурман нашёптывал: «Ещё, ещё хотя бы один день!» Время утратило реальность, дни смешались и слились в одну безудержную и безумную карусель. Умом он понимал, что их отношения нужно прекращать, что Марина замужем и даже если решится на развод, он по офицерскому цензу[25 - Офицерский ценз - жизнь любого офицера царской армии была строго регламентирована во многих сферах, в том числе и в вопросе брака. Брак разрешался только с 23 лет. До достижения 28 лет молодой офицер обязан был испросить письменное разрешение на брак у своего начальства. Только его командование решало, достойна ли невеста носить гордое звание офицерской жены, то есть оценивало «пристойность» брака.] как минимум ещё три года не сможет вступить в брак. Кроме того, в ближайшее время его ожидает довольно опасная командировка, и неизвестно, на сколько она может затянуться и чем закончиться.
        Но всему однажды приходит конец…
        В один из дней к нему в номер постучал посыльный. Торопливо распечатав пахнущий фиалками конверт, он обнаружил в нём небольшую записку:
        «Милый Андрей! Обстоятельства вынуждают меня срочно покинуть Владивосток. Мой муж получил новое назначение и желает видеть меня рядом. Я не люблю его, но искренне уважаю и не могу оставить.
        Никого и никогда я не любила так, как тебя. Я благодарна тебе за те минуты счастья, которые ты подарил мне. Но далее это продолжаться не может. Я приняла решение остаться с мужем. Я всё рассказала ему о нас, и он в своём благородстве простил меня, поставив одним условием срочный отъезд.
        Когда ты получишь это письмо, я буду уже далеко.
        Прошу, ради памяти о нашей любви, не ищи встречи со мной.
        Прощай. Марина.»
        Андрей опустился в кресло. Он сидел опустошённый и раздавленный. Двадцатилетнему поручику Лопатину хотелось выть и рыдать, он не мог поверить, что Марина, его Марина, навсегда оставила его. Сорокалетняя сущность капитана Морозова успокаивала: «Всё, что ни делается, - к лучшему! Мне скоро в рейд, а что там ждёт? Кровавая драка с хунхузами? Резня с японцами?
        Останься Марина со мной, она попала бы под прицел моих врагов. Стала бы моим самым уязвимым местом, а желающие подёргать за такие верёвочки найдутся, только свистни.
        Всё, Воин Чёрного Дракона, прекращай хандрить. Пора делом заняться. Забыл уже, когда в мастерских последний раз был, да и Ивантеева нужно навестить, вдруг по Ван Хэда новости появились.»
        Глава 14
        Ивантеев встретил Андрея радушно, но особенно порадовать новостями о Лекаре не смог.
        - По Дракону информации пока никакой, ждём, Андрей, ждём. Хотя по времени он уже должен проявиться. А вот по оружию хорошие новости есть.
        Триста винтовок Бердана и к ним три тысячи патронов уже в Уссурийске. Захваченные тобой трофейные германские карабины и двести комплектов конской упряжи - там же. На патроны к карабинам хабаровский представитель министерства финансов хотел наложить лапу, но мы его «поправили». Так что пятьсот стволов у тебя есть, осталось только денежку внести. Надеюсь, ты не всё бандитское серебришко на девушек растранжирил? - ехидно осведомился он.
        - Откуда информация?
        - Так работа такая, - развёл руками Ивантеев, - ты теперь у нас персона особенная, так уж извини, вынужден приглядывать.
        - За мной следили?
        - Не кипятись, исключительно из соображения твоей же безопасности.
        - Надеюсь, отъезд Марины не ваших рук дело?
        - Нет, - покачал головой Ивантеев, - но скажу откровенно, я рад, что она уехала.
        - Да если честно, я тоже, - вздохнул Андрей.
        - Тогда давай по делу, - вернулся к деловому тону Ивантеев. - Трёхмесячное довольствие продуктами на пятьсот человек будет доставлено в Уссурийск днями. Одежду, лошадей и фураж закупишь в Китае.
        Одобрение на формирование отряда охотников под твоим командованием получено. Штаты утверждены, ждём официального приказа.
        Думаю, до конца месяца всё будет готово. Генерала Лю Даньцзы перевели в отдельную камеру, создали относительно нормальные условия. Ну а какие нормальные условия можно организовать в тюрьме, не привлекая лишнего внимания к сидельцу, сам понимаешь. Но сделали, что смогли: улучшили питание, вызовы на допросы прекратили. Появится Ван Хэда, будем решать вопрос с освобождением. Кстати, на тебя доносец поступил. - Увидев удивление на лице Андрея, начальник пояснил: - Говорят, ты скупаешь оружие большими партиями. Пришлось успокаивать бдительного гражданина.
        - А! Приказчик из оружейной лавки отличился! - догадался Андрей. - Что-то он долго к тебе шёл, я думал, ещё недели три назад доложился.
        - Так он и доложился. Только он не приказчик. Он в этой лавке владелец и продавец.
        - Два в одном флаконе, - усмехнулся Андрей.
        - Ну, в общем, да, - согласился Ивантеев, - он у нас давно на крючке. Мутит с контрабандистами и всяким уголовным элементом, а мы берём их под контроль.
        - Как же вы меня с двумя ящиками гранат проглядели?
        - Почему проглядели? Взяли на контроль. А ты раз - и в рейд свинтил, да ещё и героем вернулся. Этими делами до меня один пенсионер занимался.
        Пока проснулся, расчухался, а тебя уже и след простыл. Дальше, сам понимаешь, ленивца - на пенсию, а лавочник продолжает стучать, только уже мне. Не хмурься. Уж больно много стволов появилось у местных уголовников.
        Вот он мне про твой последний заказ и сообщил. Я хотел тебе сказать, да ты так увлёкся «одной важной проблемой», - он ехидно посмотрел на Андрея, - что я не рискнул тебя отрывать. В общем, я его успокоил. Пояснил, что ты действуешь с нашего ведома. Кстати, заскочи к нему, твои маузеры пришли.
        - Завтра заеду, - кивнул Андрей.
        - Привет от меня передай, - подмигнул Ивантеев.
        - Не люблю стукачей, - скривился Андрей.
        - А как без них? Я же должен знать, кто у меня под носом оружие покупает. Думаешь, ты один в этот магазинчик ныряешь? - не согласился Ивантеев. - Недавно, например, мы через него банду бывших каторжан накрыли. Так что извини, но этот торгаш полезен.
        - Всё равно сексот.
        - Не знаю, что это, но звучит обидно.
        - Сексот - от сокращенного СЕКретный СОТрудник.
        - Очень точно, - согласился Ивантеев. - Но они тоже нужны, - развёл он руками, - хотя согласен, душонка - дрянь.
        Андрей поднялся.
        - Если ко мне всё, поеду к Леониду, посмотрю, чего он там нового изобрёл.
        - О! Явился - не запылился! - вышел навстречу Леонид. - Я уже собрался за тобой посылать. Третью неделю нос не кажешь, а я тут придумал кое-что и как раз сегодня хотел испытывать.
        - Не ворчи, - пожал ему руку Андрей, - я уже ступил на путь исправления.
        - Что, с Мариной поссорились?
        - Марина уехала.
        - И как ты?
        - Сначала чуть с ума не сошёл, думал, не переживу. А то, что уехала? Может, оно и к лучшему. От мужа она уходить не захотела.
        Мне, чтобы разрешение на женитьбу получить, ещё три года служить, а на гражданку я пока не собираюсь. Да, если честно, составить ей достойную партию я бы не смог. Ей нужно общество, приёмы, балы, ежедневное внимание.
        А какой из меня семьянин? Скоро в рейд уйду, сам не знаю, на сколько. Может так случиться, что на год, а то и больше. А она молодая, красивая, обаятельная. Нет, ей без меня будет лучше! Рано или поздно мне пришлось бы сделать это самому. Смог бы? Наверное, да. Только боюсь, это обидело бы её, а вот этого я точно не хочу! Она своим отъездом разом решила то, на что сам я не решался. Ваше любопытство удовлетворено? Тогда по этой теме всё! Больше её не поднимаем!
        - Лады.
        - Тогда хвастайся, что ты там придумал?
        - Есть кое-что, - загадочно проговорил Леонид и потянул Андрея в мастерские. - Я тут экспериментировал, подбирал мощность вышибного заряда, и пришла мне в голову одна мысль: вместо пороха использовать тол. И представляешь, болванка улетела метров на семьдесят. Я увеличил мощность заряда, и теперь у меня снаряд в триста граммов уверенно летит на триста-триста пятьдесят метров. Но это ещё не всё. Закончились у меня заготовки нижнего цилиндра, в котором я размещал вышибной заряд, и я решил вместо него использовать штатную гильзу от морской мортиры. А чтобы, как ты говоришь, «не заморачиваться» и обеспечить срабатывание вышибного заряда, решил оставить в гильзе капсюль и попробовал отстрелять мину через мортиру…
        Леонид загадочно посмотрел на Андрея.
        - Не томи, - не выдержал тот.
        - В общем, отстрелял все заготовки, что у меня были. Менял и вес болванки, и мощность заряда. И тут меня осенило! Зачем нам стрелять миной на шесте, если можно просто изменить конструкцию боеприпаса? Не буду забивать тебе голову неинтересными подробностями, но, если в двух словах, я создал новый тип мортиры. Снаряд из неё способен лететь на пятьдесят, сто, двести, четыреста метров, а если понадобится, то и дальше. А главное, в качестве ствола можно использовать практически любую трубу, ведь её заряжение происходит через ствол. В результате конструкция мортиры получилась донельзя простой. Такую стрелялку в любой кустарной мастерской «на коленке» изготовить - нечего делать. Смотри, на дно ствола наваривается игла ударника, боеприпас опускается в ствол, мина под своим весом накалывает капсюль на иглу, срабатывает вышибной заряд, и болванка летит, куда надо. Вот только кувыркается, зараза.
        - А если приварить к боеприпасу крылышки? - посоветовал Андрей. - Во-первых, снаряд перестанет кувыркаться, а во-вторых, эти же крылышки сыграют роль направляющих, когда ты будешь опускать снаряд в ствол мортиры. К тому же он не будет болтаться, как метла в ступе, а аккуратно съедет по стволу внутрь и гарантированно наколется капсюлем на иглу. И накалываться будет всегда равномерно, что исключит осечки.
        - Хм, - задумался Леонид, - а ведь эти крылышки, если их приварить на хвосте боеприпаса, действительно стабилизируют полёт снаряда. Только нужно сделать его такой формы, чтобы ударная часть была тяжелей хвоста, тогда он при полёте навесом полетит ровненько. Меняется центр тяжести, хвостовик играет роль руля. - Господи, как всё просто!
        - Ты уже придумал, как назовёшь новое орудие?
        - А чего думать - мортира с надкалиберным снарядом.
        - Не, не пойдёт. Слишком длинно.
        - А ты что предлагаешь?
        - Миномёт. Она же мечет мины, значит - миномёт! Как тебе такое название?
        - Ну, не знаю, - пожал плечами Леонид, - хотя, почему не миномёт?
        - Кстати, как ты планируешь стрелять? С лафета?
        - Сначала хотел, но потом решил вместо него использовать обычную треногу, а в качестве гасителя отдачи выстрела - железную плиту. Такой «миномёт» можно быстро разбирать и перевозить. Представляешь, какие возможности открываются, если для переноски будет достаточно лошади или двух солдатиков. Погрузил - и вперёд: хоть на гору, хоть в лесок. Орудие на лафете не везде протащишь, а этот на лошадку кинул - и всё. Переносная артиллерия получается.
        - Если миномёт можно будет разобрать на части, то его мобильность возрастёт, - согласился Андрей, - толковая придумка.
        Через два дня они стояли на краю большой лесной поляны, где только что закончились испытания миномёта.
        Пробные стрельбы прошли «на ура».
        - Получилось! - ликовал Андрей. - Разумеется, миномёт ещё требует доработки, но это уже миномёт. Ох, и огребут теперь японцы, уж я постараюсь.
        А вот работа с надкалиберным снарядом чуть не сорвалась. Леонид настолько увлёкся созданием миномёта, что решил отложить надкалиберный снаряд на потом. Андрею пришлось его отговаривать:
        - Понимаешь, миномёт - это, конечно, здорово! Просто, эффективно, удобно и дёшево, но, чтобы начать его серийный выпуск, придётся пройти массу согласований, а как у нас в армии бумажки по канцеляриям ходят, сам знаешь.
        Поэтому с миномётом предлагаю поступить так. Ты изготавливаешь для меня четыре переносные единицы и к ним штук по двадцать-тридцать мин. Я проведу их испытания в боевых условиях, подготовлю отчёт и подам его на имя Гродекова. Оформлю как ходатайство о довооружении стрелковых частей переносной вспомогательной артиллерией. Ты за это время доработаешь существующий образец, устранишь замечания, а они, будь уверен, появятся, а уж потом, заручившись поддержкой генерал-губернатора, подашь заявку в Главное артиллерийское управление.
        А вот для надкалиберного снаряда таких согласований не требуется. Почему? Да потому что ты используешь штатную мортиру, мина на шесте тоже штатная, да ещё и неликвидная. А новый боеприпас давай доработаем и изготовим в нескольких вариантах и с различными начинками, и как только представится возможность, проведём испытания.
        Если получится, то тоже через меня, только нужно придумать, под каким соусом мне заполучить в своё распоряжение флотское имущество, я имею в виду морскую мортиру. Так что действуй по обоим направлениям: и по миномёту Гобято, и по надкалиберному снаряду.
        Ещё через неделю.
        - С миномётом разобрались, давай пробовать, что у тебя с надкалиберным снарядом получилось, - вернул задумавшегося Леонида на землю Андрей.
        - Да уже всё готовят, - огрызнулся Леонид, - видишь, мортиру устанавливают? Не суетись! Начали.
        Отстреляли десяток боеприпасов, меняя вес и габарит самодельного снаряда. Результаты воодушевляли. Надкалиберный снаряд хоть и имел небольшую дальность полёта, но зато мог нести болванку с боевой частью до двадцати килограммов пироксилина, а это уже была серьёзная заявка.
        Андрей стал прикидывать, чем ещё можно начинить снаряд, и довольно зажмурился.
        Использовать как фугас - раз. Залить в боевую часть «коктейль Молотова» и можно стрелять, как по укреплениям, так и по кораблям в порту или у причала, да и по портовым сооружениям - два. Да мало ли, чем ещё можно загрузить боевую часть? Главное - есть средство доставки. Хотя с «коктейлями Молотова» я погорячился.
        Глава 15
        Утром он заехал в оружейный магазин и выкупил все поступившие в продажу маузеры. Распорядился всё упаковать в безликие деревянные ящики. После этого заказал ещё две сотни и доверительно шепнул довольному сделкой хозяину:
        - Привезёте больше - куплю всё! Но узнаю, что хоть один ствол продали не мне, обижусь и пожалуюсь в жандармерию известному вам штабс-капитану.
        А если обидится он, то вам придётся собирать вещи и переезжать куда-нибудь в Шанхай или на Сахалин.
        - Ну что вы, господин поручик, - забегал глазами торгаш, - и в мыслях не было! - И тут же обеспокоенно заёрзал. - А другое оружие я могу продавать?
        - Другое можете. Но если в меня или в моих людей начнут стрелять из маузера… В общем, вы меня поняли?
        - Понял, господин поручик.
        - Ну и хорошо, - смягчил тон Андрей. - Кстати, меня интересует британский станковый пулемёт господина Максима[26 - Пулемёт Максима - станковый пулемёт британского производства. Изобретатель - англичанин американского происхождения Хайрем Стивенс Максим. Изделие изначально называлось машинизированным ружьём, а после 1889 года, когда армия Великобритании приняла его на вооружение, стало называться пулемётом Максима. Производился с 1883 по 1945 год. Стоял на вооружении многих стран. Россия закупала пулемёты Максима до 1904 года, после чего приобрела привилегию и начала собственное производство. Ввоз в страну оружия иностранного производства, как и его вывоз, строго регламентировался. Такой порядок существовал не только в России, но и в других странах Европы. Неофициальный ввоз или вывоз оружия считался контрабандой.], - он сделал ударение на первый слог фамилии изобретателя, - я готов заказать вам для начала пару штук. Плачу две цены. Сможете достать?
        Глаза торговца алчно блеснули.
        Этот всю Британию перевернёт, а «максимы» у меня будут, усмехнулся Андрей.
        - А если не два, а больше, господин поручик?
        - Возьму всё, только об этой сделке не должен знать никто, кроме вас, меня и штабс-капитана Ивантеева. Вам для справки: эти пулемёты выпускаются под разный калибр, - подсказал Андрей. - Так вот, меня интересует исключительно калибр 7,62. Да, вот ещё что! Расход патронов у пулемётов большой, так что берите их с запасом. Готов внести аванс, тысяч пять прямо сейчас.
        Хозяин лавки поплыл. Всего три месяца назад, когда на пороге его оружейной лавки появился молодой корнет и со скучающим видом купил два ящика контрабандных гранат, он не предполагал, что эта покупка перевернёт всю его жизнь. Он, конечно, не бедствовал, но особенно больших прибылей магазин не приносил. Вот он и не чурался приторговывать контрабандным «леваком». Но такой товар, как армейские карабины и винтовки, а уж тем более автоматические пулемёты, требовал специального разрешения властей на вывоз и ввоз.
        С местными властями, похоже, у поручика проблем нет, раз носит на сабле Георгиевский темляк. А вот с Англией - сложнее. Если только приобрести пулемёты через Францию. Я там знаю одного человечка, а тот за деньги сможет достать не то что станковые пулемёты, а сам символ Парижа - трёхсотметровую башню архитектора Густава Эйфеля, которую построили к столетию французской революции.
        Заказы поручика на маузеры и пулемёты открывали для хозяина магазина совершенно новые перспективы. Прикинув все возможные плюсы от сотрудничества с поручиком, он набрал в грудь воздуха и предложил:
        - Десять!
        - Что десять? - не понял Андрей.
        - Аванс в десять тысяч, и через три месяца я привезу вам четыре пулёмета господина Максима.
        Андрей внимательно посмотрел в лицо слегка побледневшего торгаша и кивнул.
        - Хорошо, пусть будет десять. Но не советую вам нарушать нашу договорённость или, что ещё хуже, пропасть с деньгами. Завтра утром десять тысяч ассигнациями будут у вас.
        Глава 16
        - Господин поручик! Господин поручик! - вывел Андрея из раздумий голос портье. - Господин поручик, вас ожидают.
        - Кто?
        - Какой-то китайский господин. Он не представился, но сказал, что вы будете рады встрече с ним.
        - И где он?
        - В ресторане.
        - Похоже, лёд тронулся, - пробормотал Андрей и направился в ресторан.
        Оглядев почти пустой зал, он увидел одетого по последней европейской моде франтоватого господина: аккуратные щегольские усы и бородка, туго заплетённая, уложенная волосок к волоску косичка, ровный бронзовый загар и безупречно сидящий на фигуре костюм синего английского сукна. За столом невозмутимо потягивал чай грозный Дракон «Белого Лотоса», сам господин Ван Хэда.
        - Ну наконец-то! - воскликнул Андрей. - Тебя не узнать!
        - Тебе тоже идёт форма, - крепко пожимая Андрею руку, ухмыльнулся Ван Хэда и жестом пригласил Андрея за стол. - Присаживайся, я привёз много новостей. Разговор будет долгим.
        Сегодня во Владивосток прибыл губернатор провинции Хэйлунцзян. И прибыл он не просто так. Правительством Китая совместно с Россией принято решение об усилении контроля и обеспечении безопасности строительства КВЖД. Наш губернатор решил создать отряды народной милиции, которые во взаимодействии с русскими охранными отрядами впредь будут обеспечивать охрану строящихся и уже построенных участков железной дороги.
        Мне поручено сформировать один из таких отрядов численностью в пятьсот человек. За нами закрепили охрану китайского участка КВЖД между Харбином и вашим Уссурийском. Отряду уже выделено содержание, согласовано обеспечение стрелковым оружием и форменной одеждой. Разработан даже отличительный знак в виде золотого дракона на чёрном фоне[27 - Китайские милиционеры, занятые на охране КВЖД, носили на куртках или головных уборах эмблему «Жёлтый дракон на чёрном фоне». Российским охранным отрядам КВЖД тоже предписывалось носить такой знак отличия. Но казаки, из которых в основном состояли русские охранные отряды, отказывались их носить или демонстративно надевали папахи задом наперёд, чтобы «жёлтый червяк» не позорил их.].
        Теперь главное. По поводу тебя собирался Верховный Совет ордена Чёрного Дракона, на котором я всё подробно изложил.
        - Не доложил, а изложил? Ты что, входишь в Верховный Совет ордена?
        - Я один из пяти его членов, - подтвердил Хэда. - Так вот, я изложил совету всё, что знаю о тебе, и высказал своё мнение.
        - И?
        - Мнения разделились. Один член совета меня поддержал, трое - нет. Они хотят доказательств, что ты действительно воин Чёрного Дракона.
        - Я никогда и не утверждал, что являюсь воином Чёрного Дракона. Это ты меня им назвал, когда увидел во время моего поединка с Бин Ваном какие-то тебе одному понятные знаки. Я лично на звание воина Чёрного дракона не претендую.
        - Не кипятись.
        - Хорошо, чего конкретного от меня хотят?
        - Чтобы ты принёс табличку Лу Вана.
        - Я уже дал тебе слово русского офицера, как только у меня появятся вести о местонахождении нужного мне человека, Лу Ван вернётся в храм.
        - Знаю и не сомневаюсь в тебе, но пока Лу Ван не будет возвращён, орден помогать тебе не будет.
        - Ну, - развёл руками Андрей, - нет так нет!
        - Остынь. Я сказал, что орден не будет тебе помогать, но на меня лично и на триаду «Белого Лотоса» можешь рассчитывать.
        - И это хлеб. Главное - ты со мной. Ведь со мной?
        Андрей пристально посмотрел мастеру в глаза и протянул руку.
        - Дракон всегда должен держать однажды данное им слово и ничто не может этому помешать, - твёрдо ответил Ван Хэда и пожал Андрею протянутую руку.
        Глава 17
        В тяжёлой, обитой железом двери камеры Старика Линя, которую старые арестанты называли «тормозами», приоткрылся глазок, и на единственного её обитателя уставился зрачок продольного[28 - Продольный - коридорный надзиратель; продол - тюремный коридор, по которому разводят арестантов по камерам.]. В замке заскрипел железом ключ, дверь гулко громыхнула и распахнулась. В проёме показались две фигуры, отодвинув в сторону надзирателя.
        Защищаясь от света переносного фонаря, арестант вскинул руку.
        - Здравствуйте, генерал! Моё имя поручик Лопатин. Я тот, кто арестовал вас.
        Лица второго посетителя нельзя было разглядеть. Войдя в камеру, он шагнул в сторону и теперь держался в тени.
        - Оставьте нас! - распорядился поручик, обращаясь к надзирателю. Когда тот скрылся за дверью, второй посетитель выступил из тени.
        - Ну, здравствуй, брат, - проговорил он и крепко сжал арестанта в объятиях.
        - Ты? Но как?
        - Я за тобой! Вот одежда, переодевайся, все вопросы потом и не здесь.
        Арестант понимающе кивнул и стал сбрасывать на пол пропахшие казематом лохмотья.
        Через два часа бывший арестант Владивостокского централа, генерал Лю Даньцзы отмокал в ванне номера люкс гостиницы «Европейская». В соседней комнате, удобно расположившись в креслах, беседовали два господина. В одном кресле тянул чай из фарфоровой пиалы соратник и друг бывшего арестанта мастер Ван Хэда. Напротив расположился его собеседник в форме поручика российской армии, который этого самого арестанта и приземлил на нары.
        Размеренная и неторопливая беседа указывала на полное взаимопонимание собеседников.
        - Так что решил генерал? - отставляя чашку с чаем в сторону, спросил Андрей.
        - В первую очередь, он «Красный Посох» - блюститель закона триады «Белый Лотос», а уж потом генерал, поэтому выполнит любой приказ Дракона триады, - ответил мастер.
        - Хотелось бы, чтобы он принял нашу сторону не по приказу, а по убеждению.
        - Всему своё время. Лю Даньцзы - человек чести и сдержит данное им слово. За это я ручаюсь. Хотя, - ехидно заметил Хэда, - повод относиться к тебе настороженно у него есть. Не ты ли стал причиной его ареста и отдыха в камере местного централа?
        - Не нужно было заниматься вредительством на строительстве КВЖД, - парировал Андрей.
        - Это правда, - согласился старик. - Кстати, хочу заметить, что он с похвалой отозвался о тебе и твоих действиях, которые привели к разгрому отрядов Хромого и Дзя Ды. А такие слова он говорит крайне редко.
        - Так он согласен возглавить армию?
        - Да. Для борьбы с японцами он согласен собрать своих бывших сослуживцев и возглавить их. Для начала это может быть несколько сотен человек, а там - как пойдёт. Также он согласен принять помощь России в вооружении и обучении этого отряда русскими инструкторами.
        - Инструкторами, - хмыкнул Андрей. - Похоже, генерал не очень-то верит, что я воин Чёрного Дракона.
        - Пока он этого не знает, - улыбнулся мастер.
        - Значит, генерал видит меня в своем отряде только инструктором? - разочарованно проговорил Андрей. - Извините, но это не ко мне! Видите ли, уважаемый господин Ван Хэда, я буду обучать и вооружать только тех людей, которым лично доверяю. Если генерал Лю Даньцзы с таким положением вещей не согласен, жаль. Но в таком случае - нам не по пути! Я буду создавать и обучать отряд только на своих условиях! Так и передайте генералу!
        - В этом нет необходимости, он всё слышал - улыбнулся Ван Хэда и кивнул на Лю Даньцзы, который, запахнув банный халат, уже уютно устроился на диване.
        - Тем лучше! - не обращая внимания на генерала, буркнул Андрей и, обращаясь к Ван Хэда, сообщил: - В конце этого месяца я планирую выдвигаться в крепость. Ты со мной?
        - Да, и генерал тоже.
        - Я назвал свои условия, - непреклонно ответил Андрей.
        - А он согласен. Правда, Лю?
        - Правда, - проскрипел генерал, вытирая полотенцем мокрую голову.
        - Простите меня за резкость, господин генерал.
        - Принимается, - добродушно кивнул Лю Даньцзы. - А вы действительно уверены, что обладаете такими знаниями и умениями, ради которых я должен пойти к вам в подчинение? - с издёвкой спросил он.
        - Кое-что я смогу вам продемонстрировать. Скажем, через пару дней. Устроит?
        - С удовольствием поглядел бы, - иронически поклонился генерал.
        - Отлично! - не обращая внимания на фиглярство Лю Даньцзы, ответил Андрей. - Мастер, - обратился он к Ван Хэда, - ваши телохранители с вами?
        - Разумеется.
        - Пусть через два дня подготовят по карабину, охотничьему или армейскому - неважно, главное, чтобы у них на каждый ствол было хотя бы по полсотни патронов. Пусть пристреляют их под себя, пообвыкнут. А вечерком я передам для них ещё пару девяносто шестых маузеров, пусть тоже освоятся.
        - Что-то ещё?
        - Да. У вас есть на примете какое-нибудь заброшенное здание, желательно подальше от города, чтобы стрельбой не привлекать ненужного внимания?
        - Найдём, - кивнул мастер.
        - Тогда пока всё, встретимся через два дня.
        - Хэда, может, пообедаем, - взмолился Лю Даньцзы, - мне после тюремной баланды нормальной еды хочется.
        - Приглашаю всех в ресторан, - улыбнулся Хэда.
        - Прошу меня извинить, господа. - Андрей поднялся. - Почёл бы за честь, но на этот раз без меня, - тактично отказался он, понимая, что Ван Хэда есть о чём поговорить с генералом наедине.
        - Как вам будет угодно, поручик.
        - Тогда разрешите откланяться.
        - Занятный молодой человек, - задумчиво проговорил генерал, когда за Андреем закрылась дверь. - И что, он действительно хорош в бою?
        - Хорош, - утвердительно кивнул Ван Хэда. - Ты же помнишь Бин Вана?
        - Такого разве забудешь? - скривился генерал.
        - Так вот, - продолжил Лекарь, - Ан Ди дрался с ним, находясь в боевом трансе. Даже я ни у кого не видел такой скорости, а уж скольких мастеров меча я повидал, ты знаешь.
        - Парни из отряда Дзя Ды, с которыми я сидел в плену, - отозвался Лю Даньцзы, - рассказывали, что при атаке на лесной хутор против них дрался сам дьявол, которого не берёт ни пуля, ни сабля. Я не поверил, думал, со страху наплели.
        - Не наплели, - покачал головой Ван Хэда. - Я сам видел, как его саблей по плечу рубанули.
        - И?
        - После я лично осматривал его - ни царапины. И ещё. Я с ним говорил после того боя. Я умею, ты знаешь.
        - И?
        - Что ты заладил, «и» да «и»? Он пришёл к нам «оттуда», через храм Юнисы.
        - Не понял.
        - Он пришёл из будущего. А там он, знаешь, кем был?
        - Кем?
        - Командиром отряда специального назначения.
        - Какого отряда?
        - Специальный отряд разведчиков типа японских ниндзя. Там у них тоже война была, на ней он потерял обе руки и глаз.
        - Ты шутишь? Разве возможно перемещение во времени?
        - При определённых обстоятельствах через ворота храма Юнисы возможно перемещение нематериального тела. Таких прецедентов в истории много. Взять хотя бы Жёлтого императора[29 - Жёлтый император (Хуан-ди) - легендарный или даже божественный правитель Китая; считается основателем даосизма и первопредком всех китайцев.].
        - Но это же легенда.
        - В каждой легенде есть доля правды.
        - Предположим. Но с чего ты взял, что он оттуда?
        - Я ввёл его в гипнотический транс. В этом состоянии ни один человек не способен что-либо скрыть или солгать. Под гипнозом он рассказал мне, где находится Лу Ван. Более того, он в детстве не только часто видел его, но держал в руках, играл.
        - Играл Чёрным Драконом? - потрясённо проговорил генерал.
        - Точнее сказать, с Чёрным Драконом, - ответил Хэда. - А может, это Лу Ван играл с ним.
        - Так ты думаешь…
        Генерал застыл, потрясённый догадкой.
        - Я не просто думаю, я уверен, что он послан нам самим Чёрным Драконом.
        - Это невероятно!
        - Ты всегда мало верил в старые легенды, а ещё носишь титул Красного Посоха.
        - Я видел слишком много несправедливости, лжи и предательства, чтобы верить в сказки, - тяжело вздохнул генерал.
        - Скоро ты сам станешь частью легенды, Лю, - усмехнулся Хэда.
        - Значит, ты решил помогать ему?
        - А для чего тогда нужен весь наш орден, если мы готовы отвернуться от посланца того, которому поклялись вечной службой?
        - В таком случае я с тобой!
        - А я в тебе и не сомневался, - улыбнулся мастер и обнял старого друга. - Пошли, перекусим, старый головорез.
        - Пойдём, старый костолом.
        Глава 18
        Через два дня Андрей в компании генерала Лю Даньцзы, мастера Ван Хэда и четверых телохранителей Дракона рассматривал заброшенное производственное здание.
        Вокруг были видны следы засохшей морской капусты. Видимо, в этом здании когда-то располагалась фактория по её переработке, а сейчас цеха замерли, пялясь на океан пустыми глазницами окон. Через провалившуюся кровлю виднелись рёбра стропил, почерневших от морской сырости и неласкового ветра.
        - То, что надо! Мастер, дайте команду своим людям, пусть помогут мне оборудовать стрельбище.
        Ван Хэда махнул рукой, и четверо телохранителей, подхватив тяжёлые баулы, привезённые Андреем, потащили их в здание. Через час двое из них, вытирая пот, вернулись к заскучавшим старикам.
        Андрей развернул походный столик и разложил на нём привезённое оружие - четыре карабина и два маузера, рядом положил пустые обоймы и несколько пачек патронов. Удовлетворённо обтерев руки ветошью, объявил:
        - У меня всё готово! Можно начинать! Мастер, двух ваших людей я оставил в здании, они будут двигать мишени.
        - Надеюсь, это не опасно?
        - Не беспокойтесь, если они будут соблюдать мои инструкции, им ничего не грозит. Теперь слушайте сюда! У нас есть четыре карабина, два охотничьих и два армейских, а также два десятизарядных пистолета системы Маузер.
        Сейчас я раздам каждому из вас по двадцать патронов. Занимайте позиции на дистанции выстрела пятьдесят метров, стреляем из положения стоя. Суть испытания: по моей команде в разных окнах здания будут появляться и пропадать щиты-мишени размером сорок на сорок сантиметров, они будут появляться бессистемно, в разных окнах и на короткое время. Мишеней всего десять, но их нужно поразить все. Стреляйте, пока не кончатся патроны. Тот, кто закончил стрельбу, кладёт оружие на стол и отходит назад. Особо обращаю внимание: поражены должны быть все мишени. Считайте, что непоражённая мишень - это противник, который стреляет в вас.
        По окончании стрельбы посчитаем общее количество попаданий в мишенях.
        После вас буду стрелять я, посмотрим, чей результат будет лучше.
        - А если мы больше настреляем? - ухмыльнулся генерал. - Я когда-то считался неплохим стрелком.
        - Вот и хорошо, - спокойно ответил Андрей. - А чтобы после состязания было меньше разговоров и ненужных вопросов, я буду стрелять из ваших карабинов и пистолетов. Ну что? Приступим?
        - Приступим, - отозвался Хэда, примеряясь к охотничьему карабину.
        - Позор на мою седую голову, пацан поручик генералом помыкает, - проворчал Лю Даньцзы, но потянул армейский карабин и принялся сноровисто набивать магазин патронами.
        - Так ты докажи, что ты лучше, старый ворчун, - усмехнулся Хэда.
        Генерал что-то буркнул в ответ, но занятый снаряжением оружия Ван Хэда его не расслышал.
        Заняли позиции. Андрей обратил внимание, что один телохранитель Хэда держит в руках маузер, а другой взялся за карабин.
        - Приготовились!
        Стволы дружно поднялись на уровень глаз и изготовились к стрельбе.
        Ван Хэда прищурился и крепко прижал приклад карабина к плечу. По уверенности, с которой он примерялся к оружию, было видно, что держать карабин ему было не впервой, но той особой армейской ухватки, присущей всем, кто долгое время прослужил в армии, ему недоставало. Все остальные держали оружие как опытные профессионалы.
        Стреляные воробьи, подумал Андрей, это хорошо. Быстрее оценят то, что я им покажу.
        И выстрелил в воздух.
        Хлёсткий, как щелчок хлыста, выстрел нарушил убаюкивающий мерный шелест накатывающих на прибрежную гальку ленивых волн.
        В оконном проёме мелькнул и пропал белый щит мишени и тут же появился в другом окне. На первые две мишени стрелки среагировали с опозданием, зато следующим досталось. Все четверо дружно палили по окнам.
        Грохот стрельбы на несколько секунд стих, слышалось лишь сопение стрелков, набивающих патронами магазины оружия. Защёлкали затворы, и в воздухе снова затрещали выстрелы. Наконец отзвучал последний.
        Возбуждённое от необычной стрельбы лицо генерала раскраснелось и, утратив всю важность, он азартно заторопил:
        - Пойдём, посмотрим, чтo мы настреляли!
        - Пойдём, - согласился Андрей, подбрасывая в руке небольшой кусочек угля.
        Зайдя в здание, вся компания во главе с генералом дружно двинулась к первой мишени. Рама окна, столбы и стропила за оконным проёмом были буквально изрешечены пулями. Генерал довольно глянул на Андрея с видом «знай наших», но тот невозмутимо снял с крепления мишень. Здесь результаты были не блестящими. Три скромные пулевые отверстия в белом щите остудили задор Лю Даньцзы. Результаты стрельбы на следующих мишенях были не лучше.
        - Итого, - резюмировал Андрей, - отстреляно восемьдесят патронов, при этом в наличии имеем тридцать шесть попаданий. Что ж, не совсем плохо!
        - Не совсем плохо? - вскипел генерал. - Да мишени появлялись буквально на секунды, да ещё в разных местах! Я лично считаю, что результаты стрельбы для таких условий если не отличные, то уж во всяком случае - хорошие.
        - А в бою противник будет ждать, пока вы прицелитесь? - язвительно парировал Андрей.
        - Посмотрим, как ты отстреляешься, - сварливо проворчал упрямый генерал.
        - Посмотрим, - согласился Андрей, невозмутимо маркируя углём пулевые отверстия на мишенях.
        Вернувшись к столу, он зарядил магазины всех карабинов и пистолетов, затем оставшимися патронами забил две дополнительные обоймы и положил их на стол.
        - Я готов! - сообщил он, беря в руки первый карабин и, подавая сигнал помощникам на мишенях, выстрелил в воздух.
        Всё повторилось. Мишени замелькали в окнах. Многоопытный, изначально скептически настроенный генерал, повидавший на своём веку разных стрелков, был зачарован происходящим.
        С невероятной скоростью щёлкая затвором, поручик отстрелял магазин первого карабина; не делая лишних движений, заменил его на другой, потом третий, четвёртый. Вот в его руках появились сразу два пистолета, из которых он открыл огонь с двух рук. Непрерывная канонада выстрелов прекратилась буквально на четыре удара сердца, во время которых Андрей двумя движениями перезарядил маузеры, загнав патроны из приготовленных обойм в магазины пистолетов. И снова грохот выстрелов слился в сплошной треск, при этом казалось, что поручик не смотрит на мишени. Отработанная красота и экономичность движений при стрельбе, а особенно непринуждённая, привычная перезарядка пистолетов говорила о большой практике стрелка.
        - Ну что, пойдём, глянем! - пригласил генерала Андрей.
        - Пойдём! - находясь под впечатлением от стрельбы, согласился Лю Даньцзы, предчувствуя, какой результат их ждёт.
        Поля всех десяти мишеней были буквально изрешечены пулями, а в некоторых от множества попаданий вырвало целые куски. Считать количество попаданий не имело смысла, результат был очевиден.
        - Первый раз вижу такого стрелка, - уважительно проговорил генерал, дружески протягивая Андрею руку.
        - Через пару месяцев занятий примерно такой результат смогут выдать шестьдесят процентов наших бойцов, - примирительно ответил Андрей. - Ещё десять процентов смогут стрелять не намного хуже.
        - А остальные тридцать процентов? - заинтересовался арифметикой Андрея Лю Даньцзы.
        - Остальным, видимо, не дано, но ведь в армии необходимы не только стрелки, нужны и другие специальности, - улыбнулся генералу Андрей.
        - В нашей армии так вообще никто не стрелял, - покачал головой генерал.
        - Ан Ди, зовите меня, пожалуйста, Ан Ди.
        - Хорошо, Ан Ди. Так что я должен буду делать?
        - В крепости я и мои люди будем носить гражданскую или единую с вашими солдатами форму одежды. Командовать отрядом будете вы. Я же для всех буду вашим помощником и военным советником. О моей настоящей роли будет известно только мастеру Ван Хэда, вам и мне. Такая расстановка вас устроит?
        - Если ты такой же шустрый и в других дисциплинах, то почту за честь.
        - Я вас не разочарую, генерал, - усмехнулся Андрей. - Со стрельбой на сегодня закончили, предлагаю собираться.
        - Командуй, - похлопал Андрея по плечу генерал.
        Пока телохранители собирали оружие и жгли разбитые мишени, Ван Хэда подошёл к старому другу и тихо спросил:
        - Теперь ты мне веришь?
        - Это невероятно, но факт, - согласился Лю Даньцзы. - Ты видел, как он перезаряжал оружие, а стрелял? Чтобы такому научиться, нужна многолетняя практика или невероятный талант.
        - Или? - многозначительно спросил Ван Хэда.
        - Или… - так же многозначительно согласился генерал.
        Глава 19
        Маленький речной буксир, дымя трубой, тащил за собой тяжело гружённую речную баржу. Огромное железное корыто, глубоко осев в воду под грузом многочисленных ящиков, мешков и бочек, лошадиной упряжью и хозяйственным инвентарём, неуклюже зарывалось скулой в мутную речную воду. Оно пыталось рыскать в сторону, но, подчиняясь воле натянутого струной буксирного троса, нехотя ползло за натужно упирающимся буксиром. На палубе хрустели овсом тридцать стреноженных лошадей, тут же, у дымящейся полевой кухни, толкались несколько десятков вооружённых людей.
        Тучи слепней роились над палубой, атакуя и безжалостно кусая животных. Напившись крови, они рассаживались на нагретое солнцем железо шкиперской надстройки, и скоро облепили её сплошным ковром.
        За поворотом показались крыши долгожданной крепости. Перед пассажирами открылось захватывающее зрелище.
        Небольшая лесная ферма, когда-то служившая логовом шайки бандитов, амбициозно прозванная бывшим владельцем крепостью, активно строилась.
        Площадь её значительно выросла. Ограда из толстых тёсаных брёвен спускалась прямо к воде. В самой крепости появились новые здания, на их крышах стучали топорами и звенели пилами десятки людей. К воротам тянулась вереница подвод с пиломатериалами.
        Люди на барже очнулись от дрёмы и, столпившись на носу, оживлённо обсуждали перемены. Между тем буксир подтащил баржу к старенькому пирсу и стал швартоваться. К причалу широким шагом спешил молодой китаец в сопровождении двух рослых охранников.
        - А вот и малыш Ло Ю, - улыбнулся Андрей.
        - Ан Ди! - на ходу закричал Ло Ю. - Наконец-то! Я уже заждался!
        - Ну извини, брат, торопился, как мог, - обнял парня Андрей. - Зато смотри, кого я тебе привёз.
        Он кивнул себе за спину, где по сходням в сопровождении Ван Хэда спускался генерал.
        - Старик Линь? - с опаской произнёс юноша.
        - На самом деле этого господина зовут генерал Лю Даньцзы. Слышал о таком?
        - Старик Линь - генерал Лю Даньцзы? Тот самый генерал Лю Даньцзы? - с благоговением в голосе переспросил Ло Ю.
        - Тот самый, - подтвердил Андрей. - Распорядись, чтобы организовали приём людей и груза, а потом покажешь, что успел настроить.
        Генерал, мы собираемся на осмотр крепости! Не желаете присоединиться?
        Пока Ло Ю водил их по территории строительства, давая пояснения дотошному генералу, Андрей погрузился в собственные думы.
        Ты смотри, как жизнь повернулась! Ещё недавно Ло Ю был пацан пацаном, смышлёным, отважным, но не до конца уверенным в себе пацаном. Стоило поручить ему самостоятельное дело, и смотри ты! Стал рассудительным, собранным, деловым. Вон как строителей гоняет, одобрительно посмотрел он на парня, а возмужал как! Будто на пять лет старше стал. Хороший парень, будет из него толк.
        - Мы перестроили старые бараки под казармы и заканчиваем три новых, - вывел Андрея из раздумий голос Ло Ю. - В одной уже сколотили двухъярусные нары, оборудовали оружейку, заканчиваем печи для обогрева. Вторая казарма будет готова через неделю, остальные к концу месяца. Параллельно закончили строительство столовой, оборудовали кладовые и ледник. Ледник пока сухой, зимой напилим и загрузим лёд, а пока так. Что ещё? - задумался Ло Ю. - А, столы, лавки и табуреты. Их делают отдельно, в соседней деревне, и привезут по готовности. Теперь конюшни. Фундаменты под них уже заложили, сейчас пилят лес, и как освободятся люди на строительстве казарм, перебросим сюда.
        Договорился с крестьянами на поставку сена для скотины и овса для лошадей. Как будут готовы амбары, завезут.
        - Молодец, и про снабжение не забыл, - похвалил юношу Андрей.
        - Я не сам, - смутился Ло Ю, - нашёл одного старого купца, который ещё с моим отцом дела вёл, он и помогает. Собственно, остальные поставщики тоже через него появились. Один занимается строительными материалами, другой продовольствием, третий взялся поставить одежду и обувь.
        - Однако ты размахнулся, - улыбнулся Андрей. - Денег-то хватило?
        - Деньги экономлю. От того, что ты сказал взять на строительство, только треть истратил.
        - Отлично! - довольно воскликнул Андрей. - Тогда закладывай дополнительно ко всему этому свинарник и хлев, будем свое подсобное хозяйство организовывать. Хотя подожди! Ты сказал, здесь недалеко есть деревня?
        - Есть! - подтвердил юноша.
        - Тогда договорись со старостой, чтобы они взяли подряд на поставку нам продовольствия и на постоянной основе стали выращивать для нас скот и птицу. Скажи ему, что сараи, хлев и птичник мы им за свой счёт построим, денег на приобретение цыплят, поросят, телят и другой живности - дадим. На корма на первое время - тоже, а дальше уж пусть сами суетятся.
        Скажешь, что всё продовольствие будем у них покупать по твёрдой цене.
        Кроме мяса, нужны яйца, молоко, масло, сметана, в общем, всё это нам интересно. Про сено и фураж тоже не забудь. Если сами не потянут, пусть соседей подключают. На всё подпишем подряд, пусть не сомневаются.
        Ло Ю и генерал смотрели на Андрея широко открыв глаза. Первый - от грандиозности задачи, а второй - от обыденности её постановки.
        - Это что сейчас было? - тихо спросил генерал идущего рядом Ван Хэда. - Организовать население на обеспечение отряда в пятьсот человек продовольствием и фуражом да ещё и пообещать закупать у них всё это по твёрдой цене? Будем крестьянам строить сараи, птичники и ещё что-то там?
        Да где мы денег на это всё возьмём? Разве потянем?
        На лице Лю Даньцзы было написано смятение, удивление и сомнение.
        - Я старый солдат, и то не знаю, с чего начать! А этот? У него ещё молоко на губах не обсохло, а он ставит такие задачи, с которыми не каждый опытный человек не то что не справится - не сразу сообразит, с какой стороны подходить.
        - Это тебе не регулярная армия, - парировал возмущение генерала Ван Хэда, - нас кормить никто не будет. Отбирать продовольствие у населения нельзя - настроим против себя жителей деревень, уйдут. А так крестьяне будут заниматься привычным для себя делом, за счёт этого кормить свои семьи. Кому от этого плохо? Мы снимаем с себя головную боль по снабжению отряда продовольствием и фуражом, которые всё равно придётся закупать, а крестьяне получают работу, да ещё и на дому. Молодец Ан Ди! Отличная идея!
        Между прочим, за нас с тобой думает, это мы должны были предложить, - похлопал генерала по плечу Хэда.
        - Нда… - крякнул Лю Даньцзы. - Пацан ведь совсем! Откуда что берётся?
        - Насчёт его молодости ты неправ. Я же тебе говорил, что за плечами у этого парня опыта не меньше нашего. А внешность? Внешность обманчива.
        Судить людей нужно по их делам и поступкам. Ладно, давай догонять молодёжь, а то мы за разговорами отстали.
        - И вот ещё! - долетело до задумавшегося над словами друга Лю Даньцзы, - нужно срочно строить баню! Солдат без бани - это рассадник вшей и болезней! Правильно я говорю, господин генерал?
        - Хорошо, - кивнул Ло Ю.
        - А вообще, ты молодец! - похвалил юношу Андрей. - Как вы считаете, генерал?
        - Да, вы тут серьёзно развернулись, - отозвался Лю Даньцзы. - Чувствую, и мне пора за дело приниматься. Хэда, готовь посыльных, письма нашим людям я ещё на барже подготовил. А с тобой было приятно познакомиться, парень, - обратился он к Ло Ю. - Ан Ди верно сказал, с должностью коменданта крепости ты справляешься. Но лично я не против видеть тебя среди своих офицеров. Подумай об этом!
        - Подумаю, - ответил польщённый юноша.
        Привычная жизнь, взбудораженная прибытием баржи с новыми людьми, вернулась в старое русло. Весь световой день, с раннего утра и до темноты, строители звенели пилами и стучали топорами, прекращая работу только ненадолго, чтобы наспех перекусить. Основной обед их ждал после наступления полной темноты. После тяжёлого трудового дня, набив не привыкшие к обильной пище желудки, уставшие, но сытые рабочие устраивались вокруг костров и, пригревшись у огня, тут же засыпали. Никогда за всю жизнь им не доводилось наедаться так, как на строительстве этой крепости. Поэтому многие из них задумались, как пристроиться к таким щедрым заказчикам на постоянной основе. А пока, блаженно вытянув ноги, расслабленно распрямив натруженные спины и руки, они дружно клевали носами под звёздным маньчжурским небом.
        На днях Андрей продемонстрировал генералу и Ван Хэда работу привезённого с собой миномёта. Лю Даньцзы сразу оценил возможности нового оружия. Небольшие габариты, мобильность, простота в изготовлении и использовании, возможность иметь такую артиллерию в каждой роте.
        Обученный и вооружённый миномётами, современными винтовками и автоматическими пистолетами отряд из ста человек мог стать большой головной болью для целого батальона, а то и полка противника.
        Двухтысячный английский экспедиционный корпус во время первой опиумной войны на юге Китая в щепки разнёс двадцатитысячную армию Поднебесной, по сути, только за счёт использования современной артиллерии, нового стрелкового оружия и неизвестных командованию китайских войск новых принципов ведения войны.
        Приобрести современную артиллерию в настоящий момент не представлялось возможным, но благодаря использованию миномётов можно было если не уравнять силы, то хотя бы поспорить с огневой мощью японской армии.
        А когда Андрей рассказал о том, что заказал пулемёты, способные вести непрерывный огонь по противнику, то Лю Даньцзы буквально задымился от энтузиазма. После показательных миномётных стрельб Андрей понял, что генерал Лю Даньцзы - его весь с потрохами! Теперь любое предложение Андрея воспринималось генералом на ура, даже Ван Хэда иногда качал головой, видя, как упрямый вояка боготворит Ан Ди.
        В крепость стали прибывать приглашённые генералом наёмники.
        Численность гарнизона уже выросла до двухсот человек, а люди продолжали прибывать. Это были уже не одиночки, а организованные отряды, которые состояли из опытных, закалённых и матёрых бойцов.
        Однажды, проходя мимо вечернего костра, Андрей нечаянно услышал обрывок фразы, которая заставила его замедлить шаг. Разговор прибывших ветеранов заинтересовал его.
        - Для чего генерал собрал столько людей?
        - Говорят, армию хочет собрать.
        - Армию не армию, а казарм настроил не меньше, чем на батальон, - ответил хриплый голос.
        - Полк, - поправил его кто-то у костра.
        - Чего? - переспросил хриплый.
        - Я говорю, генерал собирает кавалерийский полк, потому и конюшни на пятьсот лошадей готовят. Пятьсот человек в кавалерии - это полк.
        - Да с кем он собрался воевать? Война с японцами кончилась. Англичане со своим опиумом на юге. А нас каждый день муштруют так, будто готовят к боям в регулярных войсках, - подал голос первый.
        - Весь личный состав разбили на воинские подразделения: отделение, взвод, эскадрон. Вместо атаманов назначили командиров. Дисциплина, как в показательной воинской части, - поддержал его третий голос. - Два эскадрона почти укомплектованы, да ещё два отдельных взвода по тридцать человек: один - саперы, второй - разведчики, причём оба взвода натаскивает сам Ан Ди.
        - Об этом парне вообще ходят невероятные слухи, - снова отозвался первый голос, - будто он с двадцатью бойцами уничтожил отряд бывшего Дзя Ды этой бандитской крепости, а в том отряде больше трёхсот сабель.
        - А ещё говорят, что он в поединке зарубил самого Бин Вана, а уж тот был известный рубака, - добавил хриплый.
        - Погоди с Бин Ваном, что за взвод разведчиков?
        - Командует ими лично Ан Ди, сам и занятия проводит. Парни этих взводов живут отдельно, питаются отдельно. Каждый вечер с занятий еле живые приползают, но довольны, будто их там сметаной кормят. Кстати, кормят их действительно лучше нас, хотя и нам грех жаловаться. Они себя каким-то «спецназом» называют.
        - Спецназ - это отряд особого назначения для выполнения особо сложных заданий, - послышалось пояснение.
        - Откуда знаешь?
        - Их так сам Ан Ди назвал. Ещё они взрывное дело изучают, что-то там взрывают, но чтo, не рассказывают, говорят, военная тайна, важничают, конспираторы, тоже мне.
        - А тебе лишь бы языком молоть. Сказано - тайна, значит, кому попало знать не положено, особенно таким балаболам, как ты.
        - Чего это я балабол?
        - Да сиди уже, про твой длинный язык можно легенды складывать.
        - Так уж и легенды, - пробурчал балабол, но замолчал.
        У костра возникла пауза.
        - А я слышал, что рукопашный бой им сам мастер Хэда ставит, - вновь послышалось от костра.
        - И стреляют они в три раза больше нашего.
        - Куда уж больше, я в армии за всё время столько не стрелял, а тут каждый день по два часа.
        - А ещё им, кроме винтовок, маузеры выдали. Вот убойная машинка: десять патронов в магазине, бой - четыре дюймовых доски навылет шьёт.
        - Нам «винторезы» выдали не хуже. Не чета нашим старым ружьям. Не забыл ещё, чем с японцами воевали?
        - Оружие у нас знатное. Не винтовка, а сказка. На двести метров в ростовую мишень попадаешь, а на сто - и говорить нечего.
        - Были бы у нас такие тогда, когда мы с детьми Аматерасу[30 - Аматерасу - богиня-солнце, одно из верховных божеств японского пантеона синто. Японские императоры считаются её потомками.] дрались, да патронов полный подсумок, посмотрел бы я тогда, кто кого, - отозвался хриплый.
        - Дай Бог, посмотрим!
        - А что ты там говорил о взводе разведчиков, туда попасть можно? - спросил хриплый.
        - Не знаю. Говорят, Ан Ди себе людей сам подбирает. В основном из охотников и мастеров ушу, а после этого с каждым кандидатом лично мастер Ван Хэда беседует, так что попасть в этот спецназ непросто.
        Дальше разговор перешёл на мастера и его стиль в ушу. Андрей решил, что услышал достаточно, и неслышно растворился в темноте, чтобы не мешать беседе.
        Глава 20
        Учитывая большое количество новоприбывших, график обучения бойцов пришлось менять. Было сформировано два полных кавалерийских эскадрона, в каждом по четыре взвода, в свою очередь состоящих из трёх отделений. За каждым эскадроном закрепили инструкторов из числа русских казаков, и теперь в каждом взводе был свой инструктор. Командирами утвердили двух атаманов, которые привели крупные отряды, и за них генерал поручился лично. Отряды явились на лошадях, поэтому стало возможным патрулирование окрестностей. Со дня на день ожидалось прибытие табуна купленных лошадей, после чего можно было приступать к охране КВЖД.
        Ван Хэда, активно включившийся в жизнь крепости, взял на себя общение с населением деревень, которые располагались в зоне влияния бывшего Дзя Ды.
        С ними он договорился о создании продовольственных фермерских предприятий. Жители с радостью согласились выращивать для нужд крепости свиней, бычков и кур, ловить рыбу, заготавливать мясо дичи. Старостам выдали деньги на обустройство хозяйства и приобретение начального поголовья скота и птицы, а также рыбацких лодок и рыболовных снастей.
        Кроме того, шла активная подготовка к зиме. Шились одеяла, набивались сеном матрасы, завозился фураж и продовольствие, закупались сотни различных мелочей, необходимых в хозяйстве.
        Дни шли за днями. Жизнь в крепости напоминала будни обычного гарнизона.
        Каждую неделю на патрулирование строительства КВЖД уходил вооружённый конный отряд. Нападения на охраняемый людьми Лю Даньцзы участок железной дороги стали редки, а после одного знаменательного случая с налётом банды хунхузов на небольшой строительный участок под Харбином и последовавшей за этим скорой и жестокой расправой над налётчиками и вовсе прекратились.
        А дело было так. Какие-то залётные хунхузы не знали, а может, просто проигнорировали тот факт, что охрану этого участка КВЖД обеспечивает генерал Лю Даньцзы, и осмелились напасть на строителей. На их беду, недалеко от места нападения оказался патруль из крепости. Получив сообщение о нападении, командир патрульного отряда грамотно обложил нападавших и, не понеся потерь, разоружил их. Попавшие в плен хунхузы грязно ругались и пытались запугать патруль, но получили прикладами по рёбрам и притихли. Прибывший на место инцидента генерал Лю Даньцзы учинил скорый суд и показательно казнил захваченных бандитов. Андрей много слышал от ветеранов о жестокости генерала, но эта казнь заставила его содрогнуться.
        Выстроив пленных вокруг большого старого кедра, генерал распорядился подвести к дереву главаря налётчиков. Произнеся сакраментальное «так будет с каждым», он приказал подручному начать экзекуцию.
        Палач, по ухваткам которого было видно, что такими делами ему заниматься не впервой, сорвал с пленника куртку, жестом фокусника вынул кривой нож и отточенным движением сделал на животе жертвы небольшой надрез. Пленник задёргался и попытался вывернуться из крепких рук помощников палача, но получив кулаком по печени, сник. Тем временем его мучитель невозмутимо сунул в рану пальцы и вытащил наружу кончик кишки. Потянул на себя, а затем резким движением проткнул её большим гвоздем и ловко прибил к стволу дерева. Пленник от боли или от ужаса не мог выдавить из себя ни звука, но когда палач взял в руки свёрнутый в кольцо бич и погнал его вокруг дерева, истошно закричал. От его звериного воя волосы на головах и приговорённых, и зрителей встали дыбом. Жертва, пытаясь увернуться от бича, мелко перебирая ногами, бежала вокруг дерева, не замечая, что её кишки наматываются на толстый ствол хвойного исполина. Когда они размотались на всю длину, несчастный обессиленно опустился на землю и обезумевшими глазами уставился на свои внутренности. Сил кричать не осталось, и он тихо скулил, прижавшись к стволу кедра.
Остальные пленники в ожидании своей участи хмуро смотрели на казнь. Некоторые от увиденного не могли сдержать позывов желудка, в воздухе кисло запахло рвотой, мочой и испражнениями. Многочисленные зеваки из числа строителей, собравшиеся поглазеть на экзекуцию, испуганно жались друг к другу, с неописуемым ужасом глядя на мучительные судороги ещё живого бандита.
        Генерал махнул рукой, и палач выдернул из шеренги следующего налётчика. Накинув ему на шею петлю, он перебросил конец верёвки через толстый кедровый сук. Два его подручных ловко поймали конец удавки и дружно потянули на себя. Петля сдавила горло, а верёвка продолжала безжалостно тащить его вверх, всё ближе и ближе к корявому обломку ветки. Он задёргался, встал на цыпочки и, пытаясь ослабить удушающий захват, потянулся вслед удавке. Но палач выбрал лишнюю длину так, чтобы кончики пальцев ног несчастного едва касались земли, и закрепил верёвку за вбитый в землю колышек. Как только ноги подвешенного уставали, и он пытался опуститься на ступни, удавка на шее затягивалась, заставляя несчастного вновь вставать на цыпочки. Эта пытка продолжалась до тех пор, пока обессиленное тело под тяжестью собственного веса не повисло на верёвке. Тем же способом, только на других ветках, развесили и остальных бандитов. Последний налётчик уже перестал сучить ногами и повис в петле, а главарь с намотанными на дерево кишками всё ещё был жив[31 - Все описываемые казни считались в Китае заурядными экзекуциями и часто
применялись к захваченным хунхузам или бунтовщикам, что зафиксировано документально. Автор приносит искренние извинения читателю за описание сцен жестокости китайского генерала.].
        Лю Даньцзы запретил снимать и хоронить казненных. С тех пор толстые ветки старого кедра «украшали» окоченевшие тела бандитов во главе с их неудачливым вожаком, пугая своим видом проезжих купцов и служа назиданием и предостережением другим «любителям легкой наживы».
        Люди старались обходить место казни стороной, особенно после байки «случайного прохожего». Тот якобы видел, как на ветках кедра, прямо рядом с телами казнённых, расположилась стая наглого воронья, которые, сыто переругиваясь, рвали куски разлагающейся плоти. Подобные россказни только добавляли зловещей мрачности и без того пугающей истории. Мелкие банды в районе строительства железной дороги больше не появлялись, а крупные, не желая связываться с мстительным генералом, обходили охраняемый им участок КВЖД стороной.
        Один день сменял другой. Из разношёрстной толпы бывших хунхузов стал вырисовываться дисциплинированный, боеспособный отряд, численность которого выросла до пятисот человек.
        В окрестные деревни потянулся народ. Слухи о хорошо оплачиваемой работе, сытой, а главное, безопасной жизни быстро распространились по округе.
        Поскольку хозяином местных земель считался Ло Ю, то проблем с выделением лесных участков под огороды не возникало, и старосты деревень, просчитав выгоду от сотрудничества с крепостью, начали дружно корчевать лес. Уже к первому снегу почти каждая семья имела дополнительный надел по полгектара раскорчёванной и уже на один раз перекопанной земли. Возле каждой даже самой убогой фанзы появился скотный двор, на котором что-то хрюкало, мычало и кудахтало.
        Выделив деньги на приобретение живности, Андрей не прогадал, и на следующий год отряд должен был быть обеспечен и фуражом для лошадей, и продуктами питания для бойцов.
        За последние дни уходящей осени от Ивантеева дважды приходила баржа, которая по просьбе Андрея привозила закупленную хозяйственную утварь, а главное, патроны, расход которых был просто ужасающим.
        Кроме всего прочего, пришли гостинцы и от Леонида. Этому подарку Андрей радовался больше всего. Леонид изготовил новый боеприпас к миномёту. Его вес получился чуть больше запланированного, зато существенно возросла мощность и увеличилась площадь поражения.
        Зита и Гита[32 - Этих бывших охранников погибшего хунхузского главаря Бин Вана Андрей в шутку прозвал именами двух сестёр, героинь популярного индийского фильма. Бойцы сочли за честь называться непонятными, но звучными прозвищами, полученными от отважного Ан Ди (см.: Н. Коростелев. Храм Юнисы. - М.: Коростелев Н., 2021).] благодаря их физической силе были закреплены за миномётами. Персональные занятия с Андреем принесли результаты, и теперь оба парня на глаз могли определить расстояние до цели. Природная сила позволяла легко передвигать миномёт при стрельбе и оперативно накрывать снарядами требуемую площадь. Шесть молодых китайцев, назначенных корректировщиками огня, гордо таскали за миномётчиками катушки с телефонным проводом и напускали на физиономии столько важности, что это не могло не вызывать у окружающих улыбки.
        «Сестрички» беспощадно эксплуатировали корректировщиков, но тех это устраивало. Гоняя в хвост и в гриву своих помощников, Зита и Гита своё священное право не доверяли больше никому. А любые попытки покомандовать или, не дай Бог, обидеть их подопечных пресекались на корню жестоко и безотлагательно.
        Вторым подарком Леонида стали мины. Идя навстречу просьбам Андрея, Леонид сделал их меньше по габаритам, но это не особенно отразилось на их смертоносности.
        С поступлением патронов возобновились учебные стрельбы.
        И с каждым учебным выстрелом деньги покойного Дзя Ды неумолимо таяли. Андрей это понимал, но упорно заставлял весь личный состав набивать руку: стрелять, стрелять и ещё раз стрелять. Экономить на стрелковой подготовке он не собирался, в чём имел горячую поддержку генерала.
        Ван Хэда тяжело вздыхал, но всё чаще открывал кубышку.
        Незаметно гарнизон крепости стал именоваться кавалерийским полком. От вольницы диких хунхузских отрядов не осталось и следа. Теперь это был единый, хорошо отлаженный военный механизм.
        Андрей готовил для отряда разведчиков очередное учебное задание, когда к нему подошёл Ван Хэда.
        - Помнишь, в нашу первую встречу ты интересовался адресом фальшивомонетчиков?
        - Конечно. У тебя появилась информация?
        - Появилась. Сегодня верный человек из Харбина записку прислал. Поедешь?
        - А у меня есть выбор?
        - С казаками?
        - Нет, возьму этих, - кивнул он на разведчиков, - давно пора их в деле проверить.
        - Когда планируешь выступать?
        - А чего тянуть? Завтра, катером.
        - Ну завтра так завтра.
        Глава 21
        Харбин. Это не город, а гигантский муравейник, где куда-то спешат, что-то везут, несут, загружают, разгружают тысячи и тысячи людей. Сотни жилых домов, рабочих бараков, общественных зданий, вырастая как грибы после дождя, стремительно меняли унылый маньчжурский пейзаж.
        КВЖД - вот причина столь быстрого строительства.
        После того как Россия, Германия и Франция выдавили Японию с территорий, захваченных ею в ходе войны 1894 - 1895 годов, Россия стала наращивать экспансию в Маньчжурии. С Китаем был подписан ряд политических соглашений, согласно которым русский флот мог беспрепятственно заходить во все порты Китая и его сателлита[33 - Сателлит - формально независимое государство, находящееся под политическим и экономическим влиянием другого государства.], королевства Кореи.
        Япония кипела от ярости, но вступать в открытое противостояние с «русским медведем» не решалась. И тут появились доброхоты. Британия, Америка и Германия вступили с Японией в тайный сговор. Война стала неизбежной. Вопрос был только - когда?
        Осложняло ситуацию то, что строительство транссибирской магистрали ещё не было завершено, а значит, российское Приамурье, да и весь русский Дальний Восток, не были защищены ни в военном, ни в экономическом плане.
        Выход нашёл российский министр финансов Сергей Юльевич Витте. Он предложил построить более короткую и дешёвую железную дорогу, которая соединила бы уже построенный участок Транссиба с дальневосточными портами, и проложить её через Китайскую Маньчжурию. Не зря его за глаза называли «золотым министром». Этот проект был и короче, и дешевле, а главное, мог быть построен значительно быстрее, чем Транссиб. В этом случае Приамурье соединялось с европейской частью России почти на два года раньше, что, в принципе, и стало определяющим.
        Китаю строительство железной дороги по его территории тоже было выгодно. Во-первых, потому что она строилась за счёт российской стороны, а во-вторых, проходила через Маньчжурию, малонаселённую и слабо развитую в промышленном и техническом отношении территорию. Строительство не только обеспечило приток населения, но и дало толчок к развитию отсталых земель. В-третьих, и это главное, - проект КВЖД автоматически делал Россию союзником Китая.
        У «золотого министра» был и свой интерес. Он продвигал идею «мягкой экспансии» России в Северном Китае и Маньчжурии. Используя коронацию российского императора Николая Второго как предлог, Витте заманил в Россию канцлера Поднебесной, господина Ли Хунчжана.
        При этом настоящей целью приглашения были переговоры о строительстве железной дороги. Переговоры шли очень тяжело, и тогда предприимчивый министр финансов пообещал канцлеру взятку в пятьсот тысяч рублей.
        Канцлер подношение принял, и в 1896 году договор об аренде Порт-Артура и строительстве железной дороги по территории Маньчжурии был одобрен.
        По инициативе китайской стороны её назвали Китайской Восточной Железной Дорогой, сокращённо КВЖД. А уже в мае 1898 года к берегам китайской реки Сунгари причалили два русских парохода - «Благовещенск» и «Святой Иннокентий». С ними прибыли и первые строители.
        Удобное географическое расположение на пересечении большой глубоководной реки и самым коротким расстоянием до стратегических пунктов - Чита, Владивосток, Порт-Артур и порт Дальний - определило это место как будущий административный центр КВЖД.
        Строительство началось одновременно во всех направлениях: Харбин - Цицикар - Чита, Харбин - Уссурийск - Владивосток, Харбин - Чанчунь - Шеньян.
        Через Шеньян железная дорога связывала Харбин с Порт-Артуром, Дальним и Пекином.
        Изначально строящийся железнодорожный узел хотели назвать посёлком Сунгари, но это название не прижилось. И незаметно за стройкой закрепилось название развалин старой маньчжурской крепости - Харбин. Буквально за два года из небольшого строительного посёлка вырос целый русский город. На двадцать шесть тысяч китайцев приходилось восемнадцать тысяч русских и всего около тысячи рабочих других национальностей.
        Влияние русской культуры и обычаев чувствовалось во всём. В кафе, ресторанах и магазинах звучала русская речь. Даже местные маньчжуры и китайцы, потешно коверкая слова, говорили на русском.
        Высокая заработная плата дала мощный толчок к развитию торговли. В городе появились дорогие магазины, парикмахерские, бани и весёлые дома. Половина города ещё стояла в строительных лесах, почти отсутствовали мостовые и тротуары, зато уже открылись театры, рестораны и кафешантан[34 - Увеселительное заведение в буржуазных странах - кафе с открытой сценой, на которой исполняют песенки и танцы пошлого, непристойного характера.].
        Укрыв основной отряд за городом, Андрей отправился на встречу с осведомителем Ван Хэда. К его удивлению, им оказался не китаец, а немецкий инженер. По его жаргонным словечкам Андрей сделал вывод, что информатор, может быть, и инженер, но с каторжанским душком. Немец оказался кладезем информации, и Андрей понял, что без этих знаний его приезд в Харбин был бы бессмысленной прогулкой.
        - Итак, полуимпериал, - вернул монету немец. - Что могу сказать - фальшивка. Но фальшивка очень высокого качества. Обратите внимание на оттенок металла, даже он подобран в цвет. А это, я вам как специалист скажу, требует очень высокой квалификации. Вы обратили внимание, что монета не стоит на ребре? И наверняка подумали, что это брак или техническая погрешность оснастки? Нет, батенька! Это знак мастера. Он настолько уверен в качестве своей работы, что умышленно ввёл дефект.
        - Зачем? - не понял Андрей.
        - Как вам сказать? Представьте себе, что вам удалось создать шедевр. Скажем, написать портрет Джоконды. Все вокруг восхищаются произведением, но не знают вас как её автора. Тут та же ситуация. Вот только фальшивая монета, даже идеально отчеканенная, всего лишь копия. Внести в её легенду свою подпись невозможно, хотя и такие прецеденты бывали. Вот этот умелец и сделал ребро скошенным. Хотя вырубить заготовку монеты с ровным бортом куда проще.
        - Вы хотите сказать, что он это сделал умышленно?
        - Конечно.
        - Но ведь по этому дефекту монету как раз и различают как фальшивую.
        - Это уже блажь мастера. Таким образом он тешит свое самолюбие, - развёл руками информатор.
        - Мне сказали, что вы готовы передать мне адрес производства фальшивых монет? Я привёз вознаграждение.
        Андрей подвинул немцу объёмный сверток. Тот развернул его.
        - Щедро, очень щедро. Вот адрес. Только боюсь, что это вам немногое даст. Это адрес, где чеканится монета, а где находится основное производство, я не знаю.
        Андрей нахмурился.
        - Не надо на меня смотреть такими глазами, молодой человек. Мне сказали передать вам адрес и оказать возможное содействие. Адрес я передал.
        Теперь спрашивайте, если я чем-то ещё могу быть полезен.
        - Что значит основное производство? Разве фальшивку изготавливают не в одном месте?
        - Давайте я обрисую процесс производства, а уж дальше вы сами найдёте ответ на свой вопрос. Немного истории.
        Слово «чеканка» обозначает процесс нанесения изображения посредством удара молотком. С развитием технологий этот процесс ушёл в прошлое, и современный выпуск монет правильнее было бы называть тиснением, то есть продавливанием изображений. Но до сих пор это называют по старинке - чеканкой. Чтобы отчеканить монету, нужно пройти долгий и трудоёмкий путь подготовки. Как правило, фальшивки делают из золотого шлиха - это золото с разными примесями, которое сначала очищают в растворе «царской водки». Знаете, что такое «царская водка»? Это раствор соляной и азотной кислоты.
        Затем окисленный шлих нагревают, пока он не растворит содержимое ёмкости до состояния однородной грязеподобной субстанции. Полученный раствор переливают в ёмкость, где он промывается и освобождается от излишних окислителей. После промывки на дне и стенках остаётся грязь коричневого цвета. Вот это и есть чистое золото, только в химически жидком состоянии. Чтобы привести его к привычному нам виду, его переплавляют в печи при температуре не менее 1060 градусов. Для производства монет чистое золото не используется. Хоть они и называются золотыми, но имеют только 387 пробу. Говоря простым языком, доля золота в одном грамме сплава составляет всего 38,7 процента, остальное - медь и серебро. Сплав для монеты готовят путём последующей переплавки уже с добавлением, как я говорил, меди и серебра. И это на государственных предприятиях. А фальшивомонетчики золото подменяют медью. При небольшом весе монеты только специалисты могут определить разницу, а обычные граждане определяют качество монеты только на зуб, потому что золото намного прочнее меди и зубами не прикусывается. Теперь вы понимаете, что
фальшивомонетчики как минимум должны иметь жаропрочную печь, способную выдержать температуру хотя бы в 1100 градусов по Цельсию.
        Теперь дальше. Предположим, со сплавом для монеты всё решено и можно приступать к процессу чеканки. Для этого слиток сплава при помощи пресс-молота расплющивают до требуемой толщины, затем прокатывают на пресс-вальцах, выравнивая до идеально ровной поверхности. Получившийся лист режут на полосы шириной по размеру будущей монеты, а дальше вырубают из неё круглые заготовки. Их помещают во вращающийся барабан со стальными шариками, где они шлифуются, а затем, чтобы придать блеск, обрабатываются кислотой. И вот только теперь заготовку можно чеканить.
        - Я даже не предполагал, что это такой трудоёмкий процесс, - покачал головой Андрей.
        - Это ещё не всё, молодой человек. Самая сложная часть - это подготовка оснастки: маточника и штемпелей[35 - Маточник - небольшой цилиндр из закалённой стали. С его помощью изготавливаются штемпели из бронзы или из другого более мягкого, чем маточник, и более твёрдого, чем золото, металла. Штемпели - расходная оснастка для чеканки (тиснения) монеты. Одного штемпеля хватает для производства нескольких тысяч монет. С развитием металлургии и появлением более прочных сплавов с одного штемпеля стали изготавливать до полумиллиона монет.]. То, чем, собственно, и чеканят монету.
        Не буду утомлять вас подробностями, скажу лишь, что такую работу способен выполнить только художник и гравёр высочайшего класса. И наконец, последнее. Чтобы из заготовки получить монету, она должна пройти ещё три этапа, каждый из которых механизирован и требует применения как минимум трёх разных станков на паровой тяге. Это гуртовальная машина, пресс для выдавливания канта и гидравлический пресс, который выполняет тиснение надписей на обеих сторонах монеты.
        - Да, - присвистнул Андрей, - это же целое производство! Печи, паровые станки, уголь для того и другого, хранение, охрана!
        - А теперь, молодой человек, поставьте себя на место фальшивомонетчиков. Стали бы вы размещать весь этот процесс в одном месте, если за любой из этапов создания золотой монеты, неважно, российской или китайской, вам грозила бы смертная казнь? Вижу, что нет. Эти парни тоже не дураки.
        На адресе, что я вам дал, размещён только один последний станок, а где остальное оборудование, мне неизвестно. Но станки - это ерунда. Если у вас есть деньги, заказать их не проблема. Главное - оснастка. Если вам не удастся захватить маточник и штемпели, то уже через неделю после покупки новых станков производство фальшивых монет опять заработает, только в другом месте.
        - Значит, если не уничтожить оснастку и гравёра, изготовление монет не прекратится?
        - Вы прекрасно меня поняли, молодой человек.
        - Вы знаете, кто стоит за производством?
        - Нет. Знаю только, что командует ими женщина, не то русская, не то полячка.
        - Женщина? - удивился Андрей.
        - Да. Во всяком случае, на производстве, адрес которого я вам дал, заправляет женщина.
        - Ну что ж, спасибо!
        - На здоровье. Если вам ещё понадобится моя консультация, вы знаете, как меня найти.
        Андрей вышел на улицу и задумался. Первоначальный план «всё взорвать и всех перестрелять» никуда не годился. Сначала требовалось отследить всю технологическую цепочку производства фальшивок. Найти маточник и штемпели. Захватить, а если не получится, то нейтрализовать гравёра и художника, если это разные люди, и только потом уничтожать само производство.
        Глава 22
        По адресу, указанному информатором, располагалась прачечная.
        В большом одноэтажном здании что-то гремело, шипело и выпускало из дверей клубы влажного тумана. Внутри рядами выстроились невысокие дубовые лавки, на которых шумные тётки стирали бельё. У стены, дыша жаром, белели две огромные печи. В одну был вмурован вместительный, бурлящий кипятком бак. От него вдоль стены тянулась труба с десятком кранов, из которых прачки набирали горячую воду. Тут же стояли чаны с холодной водой. Женщины разбавляли воду и тягали тяжёлые вёдра к лавкам, где на стиральных досках яростно тёрли и отбивали грязное бельё. Щёлочь нещадно разъедала кожу, да и запашок от грязного белья был ещё тот, но они терпели. С такой работой прачка должна была иметь не только сильные выносливые руки, грубое чувство юмора, но и крепкий желудок.
        На второй печи кипятилось уже выстиранное бельё. Горячий пар от него поднимался к потолку, заполняя помещение прачечной туманом.
        Печи топились с улицы, и Андрею было хорошо видно, как худощавый жилистый истопник, вытирая со лба пот, поочерёдно открывает заслонки ревущих огнём топок и лопатой забрасывает в них уголь. Чуть дальше, во дворе, на бесконечно длинных верёвках сушится выстиранное бельё.
        В глубине двора виднелось ещё одно здание. В нём, судя по аккуратно сложенным стопкам отглаженного белья, происходила завершающая фаза стирки - глажка.
        Андрей опустил бинокль.
        - И где здесь может стоять станок? По информации немца, это гидравлический пресс. Но даже небольшой гидравлический пресс для чеканки монеты должен иметь массу килограммов триста, если не все пятьсот.
        Такую тяжесть не то что вдвоём, вшестером тащить упаришься. Прачечная отпадает - слишком влажно. Остается гладильня. А что? Здание большое, стоит в глубине двора, двор завешен бельём. За такой маскировкой удобно наблюдать за всем, что происходит на территории. Опять же, рядом ворота, через которые завозят уголь и щёлочь для стирки. Стоп, щёлочь для стирки! Её привозят в столитровых бочках. Два дня назад, когда мы взяли под наблюдение прачечную, привезли целую телегу столитровых бочек. Сколько их там было?
        Штук десять-двенадцать. И сегодня привезли несколько бочонков. Неужели они за два дня почти тонну щёлочи израсходовали? А если в бочках привезли не щёлочь, а заготовки для монет? Вполне вероятно. Тара удобная, вместительная и не габаритная. Ночью проверим.
        Слушай меня, Чунь, передай нашим, как стемнеет, прачечную оцепить, - распорядился Андрей. - Поглядим, чтo они тут стирают и гладят.
        Разведчик поднялся, чтобы уйти.
        - Ну-ка, погоди, - остановил его Андрей. - Куда это наша бандерша собралась? Быстро! Организуй за ней ноги! Да смотрите, чтобы она вас не заметила.
        - Сделаем, командир!
        Андрей перевёл бинокль на удаляющуюся фигурку хозяйки прачечной. Лавируя между встречных прохожих, она быстро двигалась в сторону рынка. Через несколько минут её догнал разведчик и, приотстав метров на двадцать, двинулся следом. Чем ближе они подходили к рынку, тем многолюдней становилась улица. Дамочка подошла к витрине магазина и поправила шляпку.
        Проверяется, - понял Андрей.
        Из магазина вывалилась стайка шумной молодёжи и отсекла дамочку от «провожатого». Она пригнулась и шмыгнула в магазин. Пока разведчик пробивался через толпу, её и след простыл.
        - Ах ты, растяпа! - выругался Андрей. - Куда ты могла деться?
        Он впился глазами в бинокль.
        Разведчик метнулся в один магазин, другой. Потом развернулся и скорым шагом направился к рынку.
        - Нет, парень, там её уже нет, - вздохнул Андрей, - но как грамотно ушла.
        Андрей вновь прильнул к окулярам и стал методично осматривать прилегающие к месту побега улицы. Ничего. Прошло минут пятнадцать.
        Вдруг из магазина, возле которого разведчик упустил подопечную, вышла скромно одетая женщина и, перейдя улицу, направилась в сторону реки. Андрей уже хотел отвести от неё бинокль, как вдруг она споткнулась и характерным жестом поправила платок.
        Переоделась! - восхитился Андрей. Чёрт, как назло, никого под рукой! Куда она идет? К Сунгари? Попробую её опередить.
        Он отложил в сторону бинокль, выскочил из дома и бросился к реке по параллельной улице. Через несколько минут он был на месте.
        Улочка, по которой он прибежал, поворачивала и, соединившись с более широкой параллельной улицей, уходила к грузовым причалам. Андрей оглянулся. Где укрыться? В глаза бросилась убогая, покосившаяся фанза - китайский дом с двускатной крышей; других строений рядом не было.
        В конце улицы замаячила фигура хозяйки прачечной.
        Что делать? На безрыбье и рак рыба, решил он и перемахнул через невысокую изгородь.
        В тесном дворе он был как на ладони. Дамочка приближалась. Ещё десяток шагов, и она увидит его.
        В дом! - решил Андрей и, пригнувшись, нырнул в двери.
        Что-то тяжёлое обрушилось на голову.
        Как глупо, - мелькнула мысль, и он рухнул на грязный пол, потеряв сознание.
        Глава 23
        Окатившая его холодная вода вернула сознание.
        - Очнулся, шустрик?
        Возле него на корточках присел невзрачный мужичок. Судя по шрамам на запястьях и старому клейму на лбу, бывший или беглый каторжанин: невзрачная мятая одёжка, сдвинутая на затылок кепка, заправленные в пыльные сапоги штаны, на поясе небольшой мешочек с песком.
        Вот чем меня, понял Андрей.
        Рука каторжанина крутила нож, выписывая перед лицом Андрея замысловатые узоры. Судя по хвату, с ножом он был на ты. Туман в голове стал рассеиваться.
        - Чего увязался за нашей барышней, босяк? - криво усмехнулся каторжанин.
        Андрей громко застонал и сделал вид, что пытается подняться. С трудом оторвал ладонь от земли и… резко ткнул пальцем в глаз уголовника. Бандит дико закричал и откинул голову назад. Андрей бросил тело вперёд, перехватил нож и полоснул урку по горлу. Затылок прострелила боль, но он пересилил себя и, качнувшись, поднялся на ноги.
        За спиной шумел лес, у уреза воды плескалась моторная плоскодонка, возле нее возились два здоровенных мужика и хозяйка прачечной. Мужики обернулись на крик и схватились за ножи. Андрей подхватил с земли ведро и бросил его в первого бандита. Тот, пытаясь увернуться, запнулся и нелепо взмахнул руками. Тренированное тело действовало на автомате. Андрей бросился вперёд и ударил открывшегося бандита ножом. Второй бандит не растерялся и прыгнул навстречу. Лезвие его клинка пролетело в сантиметре от бока Андрея. Ему пришлось отступить. Бандит перебросил нож в другую руку и криво усмехнулся.
        - А-а-а! - закричала сзади бандерша и прыгнула на спину Андрея. Острые ногти вцепились в лицо, а крепкие пальцы раздирали щёки и закрывали глаза. От сильного толчка в спину Андрея откинуло на несколько шагов, он прикрылся телом визжащей дамочки от наседавшего бандита и, развернувшись, припечатал бандершу о ствол ближайшего дерева. Сегодня явно был не её день.
        Толстый сук пробил тело, она хрюкнула, ослабила хватку и безжизненно повисла на дереве.
        Андрей развернулся к последнему бандиту. У того в глазах полыхала ярость, и он, отчаянно закричав, бросился на Андрея. Он сделал шаг в сторону, пропустил бандита мимо и рукоятью ножа ударил его в затылок. Тот охнул и, потеряв сознание, рухнул на землю.
        - Очнулся, дружище? - услышал пришедший в сознание бандит. - Ну вот и хорошо, - прозвучал тот же голос. - У меня к тебе есть несколько вопросов, и хорошо, если бы ты рассказал мне всё сам добровольно. Я не тороплюсь, а вот тебе советую поспешить. Потому что, если я начну проявлять нетерпение, я начну отрезать от твоей тушки по кусочку.
        Бандит заёрзал, попытался кричать, и только теперь понял, что он раздет, его руки за спиной привязаны к ступням, во рту торчит кляп, а глаза завязаны плотной повязкой. Умирать не хотелось. Нет, красиво, на глазах у братвы, за общее дело - ещё куда ни шло. Но вот так: голым, связанным и освежёванным, как свинья? Каторжанин задёргался и замычал.
        - Хочешь поговорить?
        Бандит энергично затряс головой.
        - Правильное решение, - одобрил голос, - а теперь слушай сюда! Я вытаскиваю кляп, задаю тебе вопросы, и если ты честно мне на них отвечаешь, я не буду тебя убивать. Оставлю здесь, дам нож. Выживешь - значит повезло. А нет - на нет и суда нет. Согласен?
        Информация бандита оказалась очень интересной.
        Два года назад в Харбине объявилась крутая тётка по кличке Красуля. Откуда она появилась, никто точно не знал, но поговаривали, что она была марухой одного московского «червонного валета»[36 - Червонный валет - до революции главарь преступного мира, аналог современного «вора в законе». Маруха - подруга, любовница.].
        Что-то там в Москве произошло. Не то она убила кого-то, не то взяла на себя чужую вину, никто толком не знал, кроме того, что она загремела на каторгу. По дороге на Сахалин ей устроили побег и спрятали в Харбине. Все московские урки, которых нелёгкая заносила в Харбин, шли к Красуле засвидетельствовать почтение. Вокруг неё быстро собралась банда из бывших каторжан, которые не гнушались никаким промыслом. В основном стригли китайских купцов, завязанных на поставках строительных материалов и оборудования для строящегося города и самой КВЖД. Тогда-то им в руки и попал гидравлический пресс.
        Красуля сначала искала, кому его сбыть, но потом познакомилась с каким-то «бобром»[37 - Бобёр - богатый человек, добывший своё состояние преступным путём и связанный с криминалом.] и решила затеять выпуск фальшивых монет. Вскоре у банды появилось ещё несколько станков, которые увезли на лесную заимку.
        А вот с гидравлическим прессом получилась накладка. Он оказался слишком громоздким и тяжёлым. К тому же стоял в здании, в самом городе, и вывезти его незаметно было невозможно. Не говоря о том, что погрузить такую махину можно было только на баржу и только с оборудованного причала. Вот и решили территорию со складом, где стоял станок, выкупить. Организовать на ней крупную прачечную, а под шумок чеканить монету. Деньги у банды были, да и Бобёр вложился.
        Красуля откуда-то нарыла гравёра и спеца по плавке золота, по замашкам - тоже из бывших сидельцев. Через Бобра стакнулась с местной шайкой хунхузов и договорилась с ними на паях плавить левое золото.
        Как зовут главаря хунхузов, говорун не знал, но однажды случайно видел его. Точнее, даже не его, а перстень с большим синим камнем на его руке.
        Производство по переплавке золота и выработке заготовок для фальшивых монет организовали на заимке, в двух километрах от этого места. Раз в неделю заготовки увозились в Харбин, тогда же забирали готовые монеты.
        Сбытом занимался Бобёр. Хунхузы привозили золото раз в месяц. Золото было разное: и песок, и самородки, и шлих. Где брали, пленный не знал. Последний раз от хунхузов приезжали две недели назад.
        - Красуля часто бывала на заимке?
        - Нет. За всё время второй раз.
        - А сейчас чего вдруг?
        - Вчера маляву[38 - Малява - записка.] от Бобра получили. Пишет, что за прачечной ведётся наблюдение, вот и решили на время свернуться, пока всё не прояснится.
        - Кто будет прояснять?
        - Краснобородые[39 - Перевод слова «хунхузы».]. У них в Харбине всё схвачено. Сказали, если это легавые, то прачечную зачистят, станок сожгут. А если конкуренты, то повяжут и привезут сюда на разбор.
        - Сколько их?
        - Не знаю, но слышал, что банда большая.
        - А здесь сколько народу?
        - Здесь восемь человек и гравёр.
        - Кто главный?
        - Красуля поставила гравёра, остальные на подхвате.
        - Маточник и штемпели у него?
        - Маточник у него, а штемпелями работали в Харбине. Красуля должна была с собой привезти.
        - Ах ты ж! - чертыхнулся про себя Андрей. - Бандершу-то я не обыскал. Где я видел её узелок? А! Вот он. Ну-ка, что там? Есть! Штемпели здесь. Слава Богу! Не придётся за ними по всему Харбину рыскать.
        Его настроение заметно улучшилось. Пожалуй, теперь можно продолжить допрос, подумал он.
        - Где художник?
        - Так гравёр и есть художник.
        - Где мои пистолеты?
        - У корешка моего, Васьки Шрама, которого ты первым порешил. Мы хотели их в картишки разыграть.
        - Видать, не судьба, - усмехнулся Андрей. - Как попасть на заимку?
        - Тут одна дорога - не промахнёшься.
        - Ладно, проверим.
        - Ты чего? Я же всё рассказал. Развяжи.
        - Э, нет. Сначала я всё проверю, и если всё так, как ты сказал, катись на все четыре стороны, но если соврал, пеняй на себя. А сейчас извини, придётся потерпеть.
        Андрей вернул в рот бандита кляп и пошёл обыскивать трупы. Говорун не соврал: пистолеты с кобурой и штемпели нашлись быстро. Пистолеты были в порядке, обоймы полные. Собрал ножи. Два, сработанных в виде финок, оставил себе.
        - Живём, - повеселел он. - А теперь пойдём посмотрим, что там за заимка.
        Глава 24
        Почти час он осторожно шёл по узкой колее, накатанной телегами. Колея петляла, выскакивала на поляны, поднималась в гору, ныряла в тенистый ельник и наконец выскочила на широкую, утоптанную лесную дорогу. Дорога, огибая холм, стала забирать вправо. Запахло костром.
        Андрей сбавил шаг и нырнул в зелень лесной чащи. Осторожно пробираясь на запах костра, он вышел к высокому бревенчатому частоколу. Ворота заимки были открыты настежь. Через них хорошо просматривался весь двор.
        Андрей затаился в кустах и стал наблюдать.
        На большой раскорчёванной площадке стояли два больших сарая и рубленый дом. С краю был виден навес, под которым стоял длинный стол с лавками. Чуть дальше - сложенный из кирпича горящий очаг. На нём стоял вместительный котёл, где что-то булькало, распространяя вокруг густой мясной дух.
        В желудке Андрея заурчало. Он вспомнил, что с утра ничего не ел, а сейчас, по скромным подсчётам, было около семи вечера. За столом сидели шесть человек. Четверо резались в карты. Двое рядом азартно болели. Ещё один возился у очага.
        Семь, насчитал Андрей, где ещё двое? А, вот они, голубчики.
        Два человека, подставив лица закатному солнцу, сидели на завалинке дома и о чём-то лениво переговаривались. Судя по их одежде и манерам, они считали себя «белой костью» и держались наособицу.
        Между ними была разложена шахматная доска с расставленными фигурами.
        А, мы, значит, особенные, усмехнулся Андрей. Похоже, те семеро - боевики или работяги, а скорее и то и другое. Эти два интеллигента, видимо, гравёр и металлург. Значит, гасить сначала нужно тех, семерых, а этих двух брать живыми.
        Андрей взял по пистолету в каждую руку и быстрым шагом вошёл во двор. Заигравшиеся в карты бандиты поздно заметили его. Андрей вскинул пистолеты и открыл огонь. Секунды - и под навесом не осталось живых. Андрей развернулся к интеллигентам. Те оторопело смотрели то на Андрея, то на своих уже мёртвых подельников.
        - Кто из вас гравёр?
        Дула пистолетов недвусмысленно смотрели в лоб любителям шахмат.
        - Он, - выдавил один.
        - А ты, значит, металлург?
        - Д-д-да, если вам так угодно.
        - Обоим лечь на землю! Лицом вниз! Живо!
        Оба без промедления распластались на земле. Андрей подошёл к ним и без изысков оглушил обоих. Затем сорвал висящую тут же во дворе бельевую верёвку и крепко связал.
        - Теперь можно и перекусить…
        Кирилл Иванович Лавров по кличке Гравёр с трудом открыл глаза. То, что он увидел, подтверждало, что всё происходящее с ним не сон. Возле стола в неестественных позах лежали обезображенные смертью тела его рабочих. Рядом скрючился связанный Гришка-Старатель. Он не шевелился, видимо, был ещё в отключке.
        Гравёр попробовал перевернуться на бок. Голова сильно болела, но он пересилил боль, подтянул ноги к животу, толкнулся и сел. Картина, которую он увидел, была ещё та.
        За столом, под которым валялись ещё не остывшие трупы, сидел юноша лет двадцати и невозмутимо рвал зубами большой кусок отваренного мяса.
        - Очнулись? - вежливо поинтересовался парень. - Поговорим?
        - Кто вы?
        - Ну, этот вопрос сейчас не главный. После нашего разговора вы сами сможете на него ответить. Вопрос в другом, кого вы хотите видеть в моем лице: свою смерть или работодателя?
        Парень развернул мосол и впился в него с другой стороны.
        - Лично я хотел бы, чтобы вы были живым, здоровым и богатым. Но выбирать вам.
        Гравёр понял, что убивать его пока не собираются, а значит, нужно торговаться.
        - Что я должен буду делать?
        - О! - довольно ухмыльнулся парень, и его лицо сразу стало приятным и даже интеллигентным. - Приятно говорить с умным человеком! Но делать пока ничего не нужно. Даже наоборот, нужно не делать, - усмехнулся он своему каламбуру. - Мне нужно, чтобы вы перестали чеканить фальшивые деньги.
        - И это всё?
        - Конечно, нет, но с этого мы начнём. Будете работать, не вступая в противоречия с законом, и прилично, нет, неверно, неприлично много зарабатывать! Так доступно?
        - Пока не очень, - осмелел Кирилл Иванович, - но направление вашей мысли мне нравится.
        - Тогда перекусим? - кивнул парень на лавку рядом с собой.
        - Я, в принципе, не против, - замялся Кирилл Иванович, - если бы не пара обстоятельств.
        Он кивнул он на связанные руки.
        - А, вы об этом? Не проблема. - Парень поднялся с лавки. - Мне почему-то кажется, что вы не станете делать глупости и пытаться сбежать, не дослушав меня до конца.
        Он подошёл к Гравёру и перерезал верёвки.
        - Разрешите представиться. Андрей Иннокентьевич, можно просто Андрей.
        Тот поднялся, размял затёкшие руки и церемонно ответил:
        - Кирилл Иванович Лавров, с лёгкой руки мадам Красули - Гравёр, но эту собачью кличку не люблю, предпочитаю обращение по имени-отчеству.
        - Что касается мадам Красули, то она уже не обидится, а мне обращаться к вам по имени-отчеству даже удобней. Что же касается вашей клички, то пусть она останется только названием вашей профессии.
        - Красуля, значит?..
        - Значит, - подтвердил Андрей догадку Гравёра.
        - Присаживайтесь. Мясо?
        - Нет, - покосился гравёр на лежащие под лавкой трупы.
        - А, вы об этих? Понимаю, неприятно. Только бояться нужно живых, а не мёртвых. Но заставлять вас есть среди покойников не собираюсь, как и заставлять делать против воли что-то ещё.
        - Вы хотите сказать, что я буду иметь право выбора?
        - В известных пределах, да. После того, как я смогу вам доверять, ограничивать вашу свободу никто не будет.
        - Вы не полицейский и не бандит, - заинтригованно проговорил Гравёр. - Кто вы?
        - Вы ещё не сказали, что я молод и не по годам рассудителен, - ушёл от ответа собеседник. - Давайте на этом этапе ограничимся тем, что пока я вам не враг. А если вы вдруг дадите повод к обратному, то даже пожалеть об этом не успеете.
        - Вы мне угрожаете?
        - Зачем? Просто я обрисовал ситуацию. Дальше всё в ваших руках. А вообще, я сторонник честных и открытых отношений, и если согласитесь работать со мной, то должны понимать всю полноту ответственности и возможные последствия необдуманных действий. Поверьте, со мной разумней и выгодней дружить.
        - Хорошо, я согласен. Что от меня требуется?
        - Для начала расскажите мне о себе.
        - Да, если честно, рассказывать особо нечего, - пожал плечами Гравёр. - Я родился и вырос в состоятельной и уважаемой семье. Отец был известным портретистом. Заказов на портреты хватало не только на обеспеченную жизнь, но и на мою учёбу за границей. Мне передался отцовский талант, и многие мастера живописи прочили мне блестящее будущее. Но меня увлекла гравюра. Особенно нравилось работать с металлом. Отец не стал возражать, и я получил возможность учиться у лучших мастеров Германии и Голландии.
        Всё было хорошо, моими работами стали интересоваться. И вот однажды я был приглашён в дом очень известного коллекционера. Он хотел, чтобы я отреставрировал одну старую гравюру, я согласился. Гравюру мне привезли прямо в мастерскую, и пока я работал с ней, так влюбился, что расстаться уже не смог. Я инсценировал кражу гравюры из собственной мастерской.
        Очень скоро всё раскрылось. Дело можно было замять, но коллекционер настоял на передаче его в суд. Дальше три года каторги и два года поселения.
        Пока я отбывал каторгу, отец от горя запил и умер. Мать его пережила на полгода. По условиям освобождения проживание в Петербурге мне было запрещено, вот я и остался на Дальнем Востоке. Чем только не занимался, даже старателем успел поработать. Здесь меня и нашла Красуля, предложила работу. А я был рад, хоть так можно было заняться любимым делом.
        - Скошенный борт на монете ваших рук дело?
        - Как вы догадались? Даже Красуля не поняла, что этот дефект я сделал умышленно.
        - Зачем?
        - Уж больно хорошо получился маточник. Мои штемпели по качеству исполнения оказались выше казначейских, вот я и оставил «подпись».
        - Я так и подумал, - кивнул Андрей. - А металлурга давно знаете?
        - Да лет десять. Ещё на Желтугинских приисках[40 - Желтугинская республика (Амурская Калифорния) - маленькое самопровозглашённое государство, или квазигосударственное образование, возникшее в Маньчжурии в конце XIX в. Самоуправляемая квазиказачья община китайских и русских золотопромышленников. Не просуществовала и трех лет, в начале 1886 г. была подавлена империей Цин.] познакомились.
        - И как он?
        - Трусоват, но дело своё знает отменно. Учился в горном институте, не окончил. Рванул на Дальний Восток за золотом. После Желтуги мотался по разным приискам, но нигде не прижился. Тут встретил меня, я уже на Красулю работал, я его и рекомендовал. Он так-то - ничего, только запойный. В угаре пропивается до нитки. Если бы не эта его пагубная страсть, давно бы в миллионщиках ходил.
        - Вороват?
        - Нет, это ни-ни. Пропивает только своё или если кто в долг даст.
        - Платили-то хоть нормально?
        - Нормально, только золотом. А мы ещё по Желтуге знаем, что взять золото - полдела, главное - его вынести. Вот и сидели. Округу-то банда хунхузов пасёт. Выбраться можно только на лодке, да и как сюда добраться, только Красуля и её люди знают.
        - Знали, - поправил Гравёра Андрей. - Ах, ты ж! Совсем забыл! Давайте-ка, пока не стемнело, сбегаем к лодке.
        - А как же Гришка? Может, возьмём с собой?
        - Пусть здесь полежит. У меня ещё один клиент есть, нужно сначала с ним разобраться. Ну что? Побежали…
        Обратный путь к лодке оказался короче. Осторожничать было незачем, поэтому Андрей с Гравёром пошли быстрым шагом и уже через полчаса стояли у связанного голого бандита. Его нагревшееся на солнце тело облепила мошкара. Андрей вытащил кляп.
        - Су-у-ка! - прохрипел бандит, - я думал, ты меня здесь подыхать бросил. Лучше пристрели, но больше эту тряпку в глотку не пихай.
        - Пристрелить я тебя всегда успею. Ты дорогу до города хорошо знаешь?
        - Конечно, я ведь на заимку постоянно грузы возил.
        - Если нас вывезешь, отпущу.
        - Вывезу! - торопливо согласился бандит.
        - Ты меня, мил человек, не понял. Я сказал не к хунхузам отвезти, а в город. И моё обещание оставить тебя в лесу ещё в силе.
        - Да понял я, понял. Но я ходил только днём. Ниже по реке есть опасный перекат: ночью не пройдём, а днём его пасут хунхузы. Меня и Ваську пропускали, потому что знают в лицо.
        - Ты сказал, хунхузы контролируют перекат днём. А как же ночью?
        - Так перекат же. Кто по нему ночью рискнёт идти? Перевернёт лодку, а потом за груз отвечай. Нет, ходим только днём.
        - Ну ладно. Сейчас я тебе развяжу ноги, и мы дружненько прогуляемся до заимки и обратно. Согласен? Или тебя здесь оставить, пока мы не вернёмся?
        - Нет, начальник! Я с вами!
        - Какой я тебе начальник? Давай руки, и смотри, без фокусов.
        Троица дружно потопала на заимку. Андрей торопился, солнце грозило вот-вот спрятаться за верхушки елей.
        - Кирилл Иванович, показывайте, где золото, заготовки, важная оснастка. Через полчаса уходим. Можете поговорить с Гришкой, если он со мной, пусть помогает. Нет - скатертью дорога.
        - А ты ему пулю в затылок, - криво усмехнулся развязанный бандит.
        - Заткнись, Сивый, - обрезал трепача Гравёр. - Не видишь, перед тобой благородный человек?
        - Я сам разберусь, Кирилл Иванович. - Обернувшись к Сивому, Андрей добавил: - Можно и пулю, а могу и отпустить. Только что он один в тайге делать будет?
        И Сивый, и Гравёр поняли, что Гришке отказываться не стоит, ничего хорошего из этого не выйдет.
        Дальше всё пошло в темпе вальса. Оказывается, на заимке имелась и лошадь, и телега. Гришку развязали и отправили запрягать лошадь.
        Пока остальные таскали тяжёлые мешки с золотым шлихом, Андрей собрал в кучу всё найденное оружие. Вооружать пассажиров он не хотел, поэтому спрятал его за домом. С собой захватил лишь саблю. Старенькая, неказистая, но как дополнение к его пистолетам всё лучше, чем ножи. Патронов набралось на одну неполную обойму, поэтому он решил беречь их на крайний случай.
        С гуртовального станка сняли оснастку, а остальное оборудование привели в негодность. Груза оказалось вроде бы немного, но вот его вес озадачивал.
        Уже садились в телегу, когда Гришка отчаянно махнул рукой и нырнул в лес. Андрей поднял ствол.
        - Не надо, Андрей Инокентьевич, он за своим золотишком метнулся, - остановил его Гравёр.
        - Под вашу ответственность, Кирилл Иванович, - опустил пистолет Андрей. Уйдёт, и чёрт с ним, подумал он, главное, маточники, штемпели, гуртовальная оснастка и гравёр - у меня. Без этого новое производство не наладить.
        Через пару минут из кустов выскочил Гришка и довольно показал увесистый мешок.
        - Больше года пахал, как оставить?
        - Бери вожжи, поехали. Солнце почти зашло, - поторопил Андрей.
        Глава 25
        Когда подъехали к реке, солнце полностью скрылось за деревьями. Лодку загрузили быстро, но Андрей медлил. Он хотел дождаться, когда луна подсветит реку. Наконец её жёлтый, надкушенный бок полностью выкатился из-за деревьев и щедро расплескал серебро света на речную гладь.
        - Заводи, - скомандовал Андрей.
        Мотор взревел. Сивый включил передачу, двигатель сразу сбросил обороты и глухо заурчал. Поехали.
        Лодка уверенно побежала по течению. Стремительная вода несла её мимо больших валунов и свисающих с берега веток. Заросшие лесом берега ночью выглядели единой тёмной стеной с проступающими призрачными очертаниями скалистых мысов и исполинских деревьев. По воде пополз туман. Теперь казалось, что лодка не идёт по воде, а плывёт по клубящемуся туману. Там, где русло реки становилось yже и скалистые берега скрывали петляющую реку от луны, приходилось идти на ощупь. Все тревожно молчали.
        Сивый напряжённо всматривался вперёд, но видимость была никакой. Пришлось сбросить ход и посадить на нос лодки Гришку. Тот свесился с носа плоскодонки, стараясь разглядеть в воде крупные камни или брёвна-топляки. Пару раз днище за что-то цеплялось, тогда Сивый резко перекладывал руль, уводя лодку от препятствия. Теперь уже все пассажиры лодки напряжённо вглядывались за борт, указывая рулевому на опасность. Туман становился плотнее. Берега совсем пропали из вида, и лишь шум воды на перекате говорил о приближающейся опасности.
        - По течению не пройдём, - высказался Сивый.
        Андрей сам видел, что в таком тумане пройти опасное место невозможно.
        - Обойти его можно?
        - Можно, по старице. Она хоть и короткая, но там мелководье, придётся всем из лодки вылезать. У хунхузов как раз в этом месте пост. Не знаю, как ночью, но днём всегда стоят.
        - Правь к старице и глуши мотор.
        Лодка нырнула в сторону и, проскочив ещё несколько метров, зашелестела днищем по галечнику. Андрей повернулся к пассажирам.
        - Все из лодки. Я иду вперёд. Сивый, остаёшься за старшего! Толкайте лодку через старицу, выйдете на чистую воду, мотор не заводи, сплавляйся на шестах. Шуметь и бежать не советую. Пост хунхузов, судя по всему, где-то рядом. В темноте они разбираться не станут. Постреляют или порубят, так что дружненько взяли лодочку и ножками, ножками.
        Андрей спрыгнул за борт, вытащил саблю и, забирая к берегу, побрёл вперёд. Идти по воде и не шуметь было невозможно. От воды поднимался густой белёсый туман, и в его призрачном мареве Андрей едва не наткнулся на обнажённый клинок. Хорошо, вовремя отпрыгнул в сторону. Одновременно ударил. Звякнула сталь. Хунхуз поджидал его, поэтому бросился в атаку и первым нанёс несколько рубящих ударов слева.
        Левша? С левшой драться непросто, особенно без навыка. Не зря старый казак Федосов натаскивал его на бой с левшой. Сейчас это пригодилось.
        Вот этот удар слева вполне предсказуем. Сейчас наверняка попробует справа в ногу. А теперь наоборот, слева в голову. Андрей с трудом отвёл удар.
        - С такой силушкой тебе бы брёвна таскать, - пробормотал он. - Ладно, а если так?
        Андрей сделал вид, что ему непривычно и тяжело сражаться с левшой. Он начал изображать неуверенность и специально пропустил пару ударов, увернувшись в последний момент. Нападающий вошёл в раж. Резкий выпад! Отбито. С клинка брызнули искры. Снова выпад, скрежет стали. Андрей умышленно атаковал бандита, каждый раз показывая укол вправо, и тот с лёгкостью парировал атаки. А теперь - сюрприз!
        Выбросив руку вперёд, Андрей неожиданно перевёл удар влево. Лезвие его сабли скользнуло по клинку противника и пробило незащищённое горло.
        Хунхуз захрипел и повалился в воду. Из-под его тела, окрашивая мелководье, поползло тёмное пятно.
        Пока Андрей дрался с хунхузом, остальные пассажиры, надрывая жилы, тащили лодку к чистой воде. В тумане проявился силуэт второго хунхуза. Андрей метнул финку. Послышался сдавленный хрип.
        Попал, - удовлетворённо подумал он и бросился догонять лодку.
        За спиной послышались запоздалые крики хунхузов. Лодка была уже на чистой воде. Он на бегу перевалился через борт и, не обращая внимания на разочарованную физиономию Сивого, скомандовал:
        - Ходу!
        Плоскодонка взревела мотором и понеслась по течению. Русло стало шире. Потянул ветерок, разгоняя седой туман. От пережитого адреналин зашкаливал.
        - Ещё пороги есть?
        - Нет. Сейчас будет поворот, за ним выход в Сунгари, а по ней хоть боком катись, - отозвался рулевой.
        - Хороший из тебя кормчий, - похвалил рулевого Андрей, - не хочешь ко мне? С оплатой не обижу.
        - Подумаю, - буркнул Сивый, а сам задумался: а куда мне сейчас податься? Красуля - на небесах, зима на носу, скопленные деньги остались в лесу. Если лодку заберут, как я до них доберусь? С хунхузами не договоришься. Раньше-то всем Красуля рулила, а сейчас заступиться некому. Нет, соваться на заимку пока нельзя. Пусть всё успокоится, утрясётся. Может, действительно, на этого пошустрить? Парняга, по всему видать, фартовый. Пока соглашусь, а там видно будет, - решил он.
        - Я согласен!
        - Правильное решение, - кивнул Андрей. - А теперь рули в Харбин, да не торопись, купаться сейчас не сезон.
        В Харбине всё шло своим чередом.
        Казалось, что те несколько часов, которые отсутствовал Андрей, никто не заметил, или все делали вид, что не заметили.
        - В общем, - закончил доклад старший разведчик, - всех десятерых нападающих взяли. По адресам, что они нам дали, пробежались, собрали ещё десяток. Их главарь Ли Гуй ушёл. В прачечной забрали два бочонка с готовой монетой и ещё четыре с заготовкой.
        - Молодцы! Монету и заготовки берём с собой. Тех чудиков, что я привёз, тоже.
        - Из тех троих, что приехали с вами, один сбежал.
        - Сивый? Скатертью дорога, хотя как рулевой мог быть полезен. Ну да Бог с ним. Возвращаемся в крепость.
        Глава 26
        Заканчивалась пора золотой осени. Под ударами налетающих порывов холодного ветра облетела листва, обнажив кроны многолетних дубов и высоких, кряжистых стволов маньчжурского ореха.
        Ночи стали холодными, а днём часто сыпал мелкий утомительный дождь, который, зарядив, мог лить сутками. Иногда обложные дожди сменялись редкими солнечными деньками, давая природе передышку, но земля уже не успевала подсохнуть и, продуваемая холодными ветрами, медленно остывала.
        По утрам вместо росы на крышах построек сверкал иней, а лужи блестели тонкой корочкой льда. Чувствовалось: зима не за горами.
        Личному составу выдали тёплые куртки и суконные шапки. Занятия пришлось корректировать под погодные условия, но на их качестве это никак не отражалось. И как обычно, каждое утро батальон под бодрые команды командиров, сверкая голыми торсами, дружно бежал на зарядку. Из-за слякоти занятия с личным составом перенесли в помещения, но патрулирование строительства КВЖД осталось неизменным и велось по ранее установленному графику. Когда выдавались солнечные деньки, батальон в полном составе выдвигался на стрельбище, расположенное в трёх верстах от крепости.
        Однажды, когда личный состав полка убыл на стрельбы, в ворота крепости, едва держась на ногах от усталости, ввалился пацанёнок.
        Им оказался сын старосты соседней деревни. До деревни было около десяти вёрст, которые мальчишка преодолел бегом.
        Жители выращивали для гарнизона свиней, птицу, поставляли яйца, масло и другие продукты. Из звериных шкур, добытых охотниками крепости, там шили куртки, шапки, рукавицы и охотничьи сапоги - олочи. Эти сапоги были похожи на обувь северных народов и иногда назывались чунями, но по сути были одним и тем же. Тёплые и лёгкие, они позволяли охотникам передвигаться по лесу практически бесшумно.
        Староста деревни, мужик лет сорока, имел многодетную семью, которая до подписания с крепостью договора на производство и поставку продуктов не знала, что такое лечь спать на сытый желудок. Теперь вся деревня буквально молилась на Ло Ю, нового Дзя Ды, или, как теперь его называли, коменданта крепости. Дети получили надежду на сытое и безопасное будущее.
        Прибежавший в крепость мальчишка тяжело дышал и пытался что-то сообщить, но сбитое дыхание и душившие его слёзы не позволяли понять, о чём идет речь. Ло Ю приказал принести пацану тёплой воды и, дождавшись, когда тот успокоится, стал заново расспрашивать его.
        Оказалось, что несколько часов назад в деревню ворвалась банда хунхузов из пяти человек, они начали грабить деревню и избивать жителей, а когда отец мальчишки попытался им помешать, зарубили его. Дом парня вместе с его матерью, младшими братьями и сестрой подожгли. Когда бандиты ворвались во двор их дома, он возился в хлеву и спрятался среди крестьянского инвентаря. Его не заметили. Мальчишка выполз из своего укрытия и бросился за помощью в крепость.
        Пацан перестал рыдать и только судорожно всхлипывал. Его тощее тельце, светившееся через прорехи ветхой, видимо, отцовской рубахи, тряслось не то от холода, не то от пережитого.
        Ло Ю напряженно размышлял: «Что делать? В крепости тридцать человек комендантского взвода, но какие из них вояки, так, по хозяйству. Генерал с Ан Ди и всем личным составом ушли на полигон. В крепости едва наберётся десяток лошадей, оставленных для хозяйственных нужд, остальные на выпасе, подъедают последнюю в этом году траву. На охране самой крепости остался караул в двадцать человек, а из офицеров я один. Что же делать? - лихорадочно думал он. - Вот именно! Я же офицер! - одёрнул он себя. - Нужно взять себя в руки и успокоиться. - Растерянность первых минут сменилась твёрдой решимостью. - Бандиты грабят деревню, мою деревню. Я - Дзя Ды этого района! И все жители окрестных деревень надеются на помощь и защиту крепости. Деревню нужно выручать!»
        Быстро набросав записку генералу и Ан Ди, отправил к ним вестового.
        В записке он сообщил, что с десятью бойцами караула выступает на помощь деревне, и просил выслать подкрепление. Когда вестовой галопом вылетел из ворот, Ло Ю приказал седлать оставшихся лошадей.
        Десять всадников во главе с Ло Ю, горяча коней, понеслись на помощь деревне…
        Глава 27
        - Куда он, как же так! - в сердцах выругался Андрей, - без разведки, наскоком… Ох, чувствую, быть беде. Генерал, я забираю разведчиков и выдвигаюсь к деревне.
        - Хорошо! Я возвращаю людей в крепость, первый эскадрон отправлю за лошадьми, захвачу сухой паёк, патроны и догоню. Если бандиты из деревни ушли, отправь за ними разведку, сам не лезь, дождись меня.
        А Андрей уже раздавал отрывистые команды:
        - Волчок, Петро, Иван! Со своими разведчиками идёте со мной! Вахмистр, бери Зиту и Гиту и мигом в крепость, там для нас возьмёшь патронов из расчёта по сто штук на ствол, гранат пару десятков и проследи, чтобы «сухпай» не забыли, уходим не знаю на сколько, может получиться, что на несколько дней. Глянь, чтобы миномётчики ничего не забыли, как загрузитесь - догоняйте. Зита, Гита! Пойдёте с Медведем. В крепости возьмёте оба миномёта и четыре ящика мин. Да не забудьте корректировщиков с проводами и телефонами.
        Миновав крепость, отряд Андрея повернул к деревне. Оружие взяли на изготовку. Боевое охранение выдвинулось вперёд. Один разведчик спешился и разглядывал чёткие следы десяти лошадей. По всему было видно, что появились они здесь не более часа назад.
        Сзади послышался приближающийся топот копыт.
        Вахмистр с миномётчиками, понял Андрей и скомандовал:
        - Не останавливать движение!
        Впереди их поджидал головной дозор. Разведчик поднял руку.
        - Что? - уже догадываясь, что случилось непоправимое, спросил Андрей.
        - Опоздали. Засада. Их ждали. Мы нашли трупы десяти человек и двух лошадей. Из них восемь наши, двое деревенских. Видимо, тела деревенских положили на дороге. Наши остановились, часть спешилась, тут их всех и положили. Стреляли с той стороны дороги, не меньше тридцати человек. Ждали долго, не меньше двух-трёх часов, места лёжки под телами успели подсохнуть. Гильз, отстрелянных, латунных насчитали более пятидесяти - похоже, на патронах не экономили и гильзы почему-то собирать не стали. Потом трупы обобрали и оттащили в кусты. С убитых лошадей сняли упряжь.
        - Тело Ло Ю нашли? - хмуро спросил Андрей.
        - Нет! Ни его, ни ещё одного нашего. Похоже, увезли с собой.
        - Скверно, ой, как скверно, - досадливо скривился Андрей. - Ладно, некогда нюни разводить! Волчок! Бери отделение разведчиков и дуй по следам. Посмотрите, куда ведут. Обнаружите бандитов, в бой не вступать, только проследить! Нужно узнать, кто такие, где их лёжка и почему они на нас напали.
        - Есть! Мы мигом!
        - Не мигом, а осторожненько, не торопясь, внимательно.
        - Андрей Иннокентьевич, - взмолился Санька, - нужно спешить, пацана выручать!
        - Один уже поспешил, - отрезал Андрей, - и людей загубил, и сам как кур во щи попал. Вот где его сейчас искать? Одно хорошо - раз сразу не убили, значит, он зачем-то нужен. Малец, что за помощью прибежал, говорил, что на деревню напало пятеро бандитов. Тогда получается, что остальные ждали, когда из крепости в деревню подмога поскачет. И ведь точно знали, что в крепости людей нет и большого отряда на помощь не пошлют. А это значит что?
        - За крепостью следили, - высказался Волчок.
        - Точно! - кивнул Андрей. - Дождались, когда личный состав уйдёт на стрельбы, устроили в деревне «одесский шум», затем организовали грамотную засаду и захватили языков, свидетелей зачистили. Язык - вот ключевое слово!
        Кому-то понадобилась информация об отряде генерала Лю Даньцзы. И похоже, что хотели взять именно Ло Ю. Видимо, в крепости есть предатель, который видел, что малыш пользуется доверием у генерала. Как назло, Ван Хэда в крепости нет, и появится он не скоро. А так можно было бы его связи потрясти.
        Ладно, имеем, что имеем! Нужно с генералом посоветоваться, похоже, у нас появился недоброжелатель, если не сказать больше, враг. Ничего, разберёмся.
        Петро, сложите тела на обочине, без нас заберут. Мы в деревню, опросим жителей, дождёмся разведку, а потом решим, как действовать дальше.
        В деревне Андрей распорядился, чтобы жители забрали тела погибших людей Ло Ю и отвезли в крепость, а своих привезли в деревню к семьям. Сам приступил к осмотру места происшествия.
        Через час на околице, разбрызгивая в стороны грязь, появился первый эскадрон во главе с Лю Даньцзы.
        - Ну, что тут у тебя?
        - Засада. Причём грамотная. Пятерых заслали в село, те подожгли дом старосты, убили его самого и семью, захватили первых попавшихся по дороге крестьян и увезли с собой. В деревне ничего не взяли, хотя и брать-то было особенно нечего. Пошумели, но без стрельбы, хотя пистолеты и винтовки имели. На дороге между крепостью и деревней организовали засаду. Пацана, который побежал в крепость за помощью, пропустили, прирезали крестьян, которых захватили в деревне, а тела бросили поперёк дороги. Сами залегли неподалеку в кювете. По следам видно, что один из крестьян был ещё жив и пытался отползти на обочину. Ему даже мешать не стали. Им нужно было, чтобы он звал на помощь. Ло Ю со своим отрядом увидел на дороге тела крестьян, остановился, часть людей спешилась. Их как в тире расстреляли. Двое пытались уйти, их догнали и добили, видимо, при этом зацепили лошадей. Двоих наших, Ло Ю и ещё одного бойца, среди тел погибших нет. Похоже, что увезли с собой. По следам крови ясно, кто-то среди захваченных или нападавших ранен. Но я думаю, что это кровь одного из пленных, потому что дорожка крови характерна для
ситуации, когда тело переброшено через круп лошади, и с его рук кровоточит. Следы ведут в сторону Цицикара.
        Теперь по численности нападавших. Думаю, не меньше взвода. Мы обнаружили лёжки и стреляные гильзы тридцати человек. Все верхами, плюс наши восемь лошадей. Уходят на юг, галопом, значит, скоро им либо придётся снизить темп движения, либо устраивать привал. Лошади при такой скачке более двух суток не выдержат. Так что их фора - максимум часа четыре. Через пару дней достанем.
        - Совсем оборзели! - выругался генерал. - Это ж надо! Всего в полукилометре от крепости затеять такое! Они или глупцы, или…
        - Да нет, не глупцы, - покачал головой Андрей, - целенаправленно за языком приходили. А за крепостью либо долго следили, либо в гарнизоне есть предатель.
        - Почему так думаешь?
        - Смотрите… Смена на патрулирование КВЖД ушла два дня назад - раз! Все лошади, кроме занятых в хозяйстве и моего взвода разведчиков, на выпасе - это два! Полк в полном составе, за исключением караула и комендантского взвода, ушёл на стрельбы, а ведь мы их сейчас проводим не каждый день - это три! Дальше! В гарнизоне из офицеров остался только комендант крепости, он же Дзя Ды района, он же приближенное к вам лицо, располагающее достаточной информацией и о вас лично, и о гарнизоне в целом.
        Да и просчитать его действия было несложно. Пацан молодой, горячий.
        Какие он предпримет действия, если узнает, что его земли грабят пять заезжих отморозков? Правильно, бросится на помощь. А сколько людей он сможет поднять в седло? Тоже верно, не более десяти-пятнадцати человек. Так что предатель у нас в крепости есть, уверен, - закончил Андрей.
        - Похоже, ты прав, Ан Ди. Очень эта ситуация похожа на хорошо спланированную акцию по захвату информированного языка. Что касается предателя, давай доверим это Хэда. А в отношении всего остального предлагаю силами одного эскадрона и твоих разведчиков выступить в сторону Цицикара. Догнать и примерно наказать налётчиков. Заодно выяснить, откуда уши растут. А потом ещё раз подумать, чтo нам со всем этим делать.
        - Согласен! Командуйте, генерал!
        - Эскадро-о-он! По коня-ям! - рыкнул генерал и, как молодой, кинул жилистое тело в седло. - Ма-а-арш!
        Колонна всадников тронулась с места. Передовой отряд и фланговое охранение привычно выдвинулись вперёд, обгоняя идущую шагом колонну.
        Эскадрон вытянулся походным строем, перешёл на рысь и, вбивая копыта в мелкие, подмороженные лужицы, устремился в погоню за бандитами…
        Глава 28
        Снова зарядил мелкий дождь, прозванный за свою изматывающую назойливость и сырость «мокрецом». Два дня отряд генерала двигался по следам бандитов, с каждым часом настигая их. К вечеру подошли к неглубокой речушке и решили сделать длительный привал. Лошадям требовался отдых, да и людям не мешало просушить над костром влажную одежду.
        Неутомимые разведчики во главе с Санькой Волчком, сменив лошадей на заводных[41 - Заводные - запасные лошади в воинских частях, предназначенные для замены уставших или больных лошадей.], скрылись в висящем сером тумане. Выставив охранение, генерал приказал напоить лошадей, разжечь костры и приступить к приготовлению горячей пищи.
        Несмотря на усталость, люди привычно приступили к уходу за лошадьми и устройству лагеря. Разбили походные шатры, под густым лапником развели маленькие костерки, над которыми развесили сушиться мокрую одежду. В четырёх больших котлах забулькала, закипела мясная похлёбка, и над поляной потянулся насыщенный специями мясной дух, вызывая у окружающих бойцов слюну. Люди потянулись к кострам.
        Уже стемнело, когда в штабной шатёр ввалился Волчок. По его мокрому лицу и сапогам стекала грязная вода, коричневой лужей расползаясь по недавно подсохшему земляному полу.
        - Санька! Вернулись?
        - Только что.
        - Проходи! Ну, как сходили?
        - Нашли бандюков! Недалеко от нас, на пересечении с рекой, они свернули с дороги, поднялись по течению и укрылись в лощине. Там возле старицы есть старая фанза. Вот в ней они и остановились. Если бы мы специально не искали, то прошли бы мимо. Похоже, на этой фанзе они не первый раз останавливаются. Лошадей расседлали, выставили часовых, костров на улице не жгут, видимо, в доме есть печь или очаг. Трубы не видно, но с крыши дымком тянет. Пленников не видел, наверное, где-то внутри держат. Часовых четверо. Меняются через час. Я своих оставил приглядывать, а сам галопом сюда. Под утро тёплыми возьмём.
        - На карте показать сможешь?
        - Вот здесь, - уверено ткнул пальцем Волчок в развёрнутую перед ним карту.
        - Молодец! - похвалил охотника Андрей и протянул ему кружку с горячим чаем. - Иди, обогрейся, поешь, отдохни, через пару часов разбужу.
        Волчок неторопливо выпил обжигающе горячий напиток, вернул кружку и, благодарно кивнув, вышел из шатра.
        - Ну, что скажете, генерал?
        - Что-то подобное я и предполагал, уж больно долго они лошадей без отдыха гнали. Теперь понятно куда. Только на постоянную базу эта фанза не тянет, больно от жилья далеко. Для зимовки тоже не подходит: за провизией не набегаешься, фураж нужно завозить. Нет, это определённо не база, а временная лёжка. А если это так, то они передохнут тут сутки и пойдут дальше.
        Одно непонятно, зачем они пленных с собой тащат? Времени для получения информации у них было достаточно. Допросили, узнали, что требуется, и бросили в лесу на корм зверям. Так нет, везут с собой, ещё и в доме на ночлег разместили, значит, берегут. Вот только для чего?
        Генерал потеребил подсохшую бороду.
        - Ну, даст Бог, скоро узнаем. Давай-ка ещё раз на карту глянем. - Генерал подвинул карту ближе к огню. - Вот смотри, это место указал твой разведчик. От нас восемь вёрст по реке, а если напрямик через лес, то не больше четырёх будет. Лошади у них на пределе, думаю, стоять будут не меньше десяти часов, хотя, если по-хорошему, нужны сутки. Иначе запалят лошадок, а без транспорта в здешних краях не побегаешь.
        - Через лес мы дороги не знаем, да и по темноте только ноги ломать, поэтому идти придётся по дороге, по их следам. Восемь вёрст, если не торопясь, это час-полтора. А сколько сейчас времени? - спросил Андрей.
        - Без четверти два.
        - Значит, до «собачьей вахты»[42 - Собачья вахта - самое трудное для часовых время, от 4 до 5 часов утра.] осталось три часа.
        - Два, - поправил его генерал.
        - Согласен, два.
        - Тогда нужно выступать немедленно, - подвёл итог Лю Даньцзы.
        - Предлагаю поступить так, - начал Андрей. - Я с разведчиками ухожу сейчас, а вы с остальным отрядом выступите утром. Бандитов, по нашим прикидкам, около тридцати человек. Разведчиков и моих казаков столько же. На нашей стороне инициатива и внезапность. Мы с разведчиками возьмём банду сами. На развилке оставим секрет, вдруг какой шустрик попытается сбежать, да и эскадрон встретить будет нужно.
        - Справишься? Хотя что я спрашиваю! Действуй!
        Через четверть часа разведчики Андрея тихо снялись и, словно тени, растворились в сырой темноте леса.
        Волчок, ориентируясь по одному, только ему известному ориентиру, гнал свою лошадь галопом, а за ним, буквально хвост в хвост, скакали остальные.
        Ещё в лагере Андрей разделил отряд пополам. Один возглавил сам, а другой поручил вахмистру Вахромееву. Когда до бандитского укрытия оставалось не более версты, Андрей поднял руку. Обученные жестовым командам разведчики молча спешились и, стреножив лошадей, оставили их под присмотром двух бойцов.
        Убедившись в готовности отряда, Андрей махнул рукой, что означало «начать движение», и оба отряда, перейдя на размеренный бег, пустились за проводником. Слева от них чуть слышно плескала река, справа тянулся низкий, поросший смешанным лесом берег. Чем ближе они подбирались к реке, тем плотнее становился туман. Казаки бесшумными тенями скользили между стволами деревьев, которые угадывались лишь по корявым силуэтам.
        Идущий впереди Волчок остановился и предостерегающе поднял руку. Сквозь клочья тумана показалась одинокая фанза, спрятавшаяся на поросшем редколесьем берегу небольшой речки. Начало светать, и скоро сквозь деревья стали различимы очертания берегов реки, а на фоне тёмно-серого неба чётко проступил силуэт маленького дома, над крышей которого стелился синеватый дым. Разведчики растворились в кустах. С Андреем остались только вахмистр и Волчок.
        - Ну и где твой дозор? - тихо спросил Андрей.
        Санька молча махнул рукой, приглашая Андрея и вахмистра следовать за собой, и, пригнувшись, побежал в сторону реки. По большой дуге обогнув дом, он показал жестом залечь и дальше пополз, осторожно отодвигая мокрые ветки. Андрей старался ползти за ним шаг в шаг, чтобы ненароком не зацепить какую-нибудь ветку или сучок. Так они добрались до старого поваленного дерева, где уже смогли подняться в полный рост, не опасаясь быть увиденными со стороны дома. Волчок показал жестом «оставайтесь на месте» и растворился в лесу. Через несколько минут к Андрею один за другим подползли трое наблюдателей, оставленных Санькой следить за бандитами.
        - Докладывайте! - коротко бросил Андрей.
        - Возле дома два часовых, один у крыльца, во-о-он, спрятался под козырёк, - передавая Андрею бинокль, тихо начал первый разведчик.
        Андрей разглядел серый силуэт у крыльца.
        - Вижу!
        - А второй под навесом возле поленницы.
        - В плаще с капюшоном? - не отрывая глаз от бинокля, уточнил Андрей. - Что-то он не шевелится.
        - Да он это, он. А что не шевелится - похоже, приспал. Часовые меняются через каждый час, следующая смена через двадцать минут.
        - Ясно! Других постов нет?
        - Смену часовых при мне производили уже четыре раза, движений со стороны реки или леса не замечено, на улице дождь, а если бы ещё какой пост был, я бы его вычислил.
        - Ладно, с тобой пока всё. Возвращайся на место. Теперь ты.
        - Я наблюдал за обратной стороной дома, с той стороны есть одно окно, небольшое. Часовых нет. В окне вечером горел свет, сейчас тихо.
        - Хорошо, тоже возвращайся на пост. Ну и теперь ты, - обратился он к третьему разведчику, когда первые двое скрылись в кустах.
        - Я наблюдаю за часовыми возле табуна лошадей. Их сторожат два человека. Жгут костёр, не спят, сидят у огня и о чём-то болтают. Их тоже меняют через каждый час. Других часовых не заметил.
        - Понял, продолжай наблюдение. Иваныч, Санька, давайте ближе.
        Глава 29
        Через двадцать минут, как и говорили наблюдатели, из дома вышла смена, но не четыре человека, как ожидалось, а шесть. Двое, кутаясь в плащи и набросив на головы капюшоны, направились к лошадям, а остальные четверо двинулись к дровянику.
        Наступило нелюбимое время часовых и вахтенных. Заснувший часовой, ничего не подозревая, продолжал сопеть, уютно привалившись к поленнице.
        Сильный удар в ухо сбросил его на землю, а последовавший за ним крепкий пинок в седалище окончательно развеял сон незадачливого часового. Сначала он катался по земле, стараясь увернуться от топчущих его ног, чем ещё больше злил экзекуторов. Очередной удар застал его врасплох. Он опрокинулся, но тут же свернулся калачиком и закрыл голову руками. Теперь он не катался по земле, а лишь вздрагивал, получая чувствительные удары во все части тела. Истязатели окончательно вышли из себя и с ожесточением принялись месить его ногами.
        Часовой у крыльца вышел из укрытия и с интересом наблюдал за происходящим. Две тёмные тени, возникшие за его спиной, стали приговором его беспечности. Почувствовав, что кто-то похлопал его по плечу, он оглянулся, и сильный удар в подбородок отправил его в нокаут. Его синхронно подхватили и скрылись за углом дома.
        А избиение заснувшего часового продолжалось. Наконец истязатели утомились и, тяжело дыша, направились к дому. От поленницы отделились несколько теней, и бандиты, разгорячённые избиением своего товарища, сами превратились в безмолвные тушки.
        Возле стреноженных лошадей, накрывшись накидками, о чём-то беседовали два человека, и ничто не свидетельствовало о том, что минуту назад отсюда были аккуратно унесены в лес и уложены рядом со своими подельниками ещё четыре связанных тела.
        - Минус десять, - констатировал Андрей, наблюдая в бинокль за слаженными действиями подопечных. - Ну что ж, пойдём, пообщаемся с «языками». Волчок, тащи сюда «битыша», - распорядился он, запахивая расстегнувшийся плащ.
        Незадачливого часового, заснувшего на посту, связанного по рукам и ногам, с кляпом во рту подтащили к Андрею и, встряхнув, поставили на ноги. Пленник пытался притвориться беспамятным, но после жёсткого тычка кулаком под рёбра быстро пришёл в себя и с испугом стал озираться на окруживших его казаков.
        Андрей несколько минут молча разглядывал пленного. Тот мелко дрожал. Та часть его головы, которая когда-то называлась лицом, сейчас была сплошной кровавой маской. Оба глаза заплыли, нос был свёрнут на сторону, огромная гематома затянула всю правую сторону лица и головы, включая опухшее синее ухо, из которого сочилась сукровица.
        - Я хочу задать тебе несколько вопросов, - наконец произнёс Андрей. - Если ты меня понял, кивни.
        Острый клинок ножа Волчка упёрся бандиту в подбородок. Хунхуз испуганно дёрнулся, но, справившись с собой, быстро кивнул.
        - Тебе сейчас вынут кляп, и мы поговорим. Согласен?
        Пленный энергично закивал.
        - Если начнёшь шуметь, то он, - Андрей кивнул на Волчка, - тебя очень больно зарежет. Ты меня понял?
        Пленный опять затряс головой.
        - Вот и хорошо. Иван, вытащи у него кляп.
        Как только мокрая тряпка освободила рот пленного, он судорожно стал хватать воздух, со свистом втягивая его через зияющие провалы выбитых зубов. Дождавшись, когда допрашиваемый продышится, Андрей сочувственно похлопал его по плечу.
        - Неплохо тебя отделали. Так ведь было за что. Теперь они, - кивнул он на спящий дом, - приговорят тебя к смерти. Но ты можешь помочь мне уничтожить твоих обидчиков, и тогда останешься в живых. Или ты хочешь погибнуть вместе с теми, кто тебя собирается казнить?
        Пленный отрицательно замотал головой.
        - Значит, хочешь жить?
        Бандит кивнул и с надеждой уставился на Андрея.
        - Ну что ж, это будет зависеть от того, насколько правдиво ты будешь отвечать на мои вопросы. Первый вопрос: где пленные?
        - В погребе у поленницы дров, я их охранял. - Смутившись, он поправился: - Должен был охранять.
        - Они и сейчас там?
        - Да, только на крышке погреба замок, а ключ у нашего десятника.
        - И где он?
        - Вон тот здоровый, который бил меня ногами.
        Андрей кивнул одному из своих китайских разведчиков.
        - Проверь!
        Тот молча поклонился и метнулся к лежащему на земле здоровяку. Обыскав его, он показал Андрею небольшой ключ от навесного замка.
        - Бери трёх человек, освободи наших и уведи их подальше в лес. Окажите помощь, напоите, перевяжите, если требуется, но сюда не тащите, будут мешать. Ну что, птица-говорун, продолжим? - повеселевшим голосом обратился Андрей к пленному.
        Тот не понял, что такое птица-говорун[43 - Говорун - похожая на большого попугая вымышленная птица, персонаж повестей Кира Булычёва и мультфильма Романа Качанова «Тайна третьей планеты».], но на всякий случай кивнул.
        - Сколько людей в доме?
        - Всего тридцать шесть человек. Четверо на часах, остальные в доме, - с готовностью ответил хунхуз.
        - Чем отапливается дом, печью или очагом?
        - Печью.
        - Иван, давай потихоньку к дому, посмотри, где там труба дымохода.
        Казак бесшумно растворился среди деревьев, а Андрей продолжал допрос:
        - Почему два дня назад вы напали на деревню и на моих людей?
        - Это был приказ атамана.
        - Что за приказ?
        - Захватить важного человека из крепости, зачем не знаю, но в отряде говорили, что за него заплатят хороший выкуп.
        - У вашего атамана большой отряд?
        - Триста сабель.
        - В том числе и ваш отряд?
        - Да.
        - А ваш атаман знает, на чью крепость он напал?
        - Не знаю, но отряд не местный, недавно пришёл из Ляодуна.
        - Ого, - покачал головой Андрей, - не близкий свет. И где же вы собирались зимовать?
        - Нам сказали, что основной отряд останется на старом прииске, а часть людей на зиму отпустят в Цицикар. После дела обещали раздать долю за сезон.
        - Значит, основной отряд сейчас находится на прииске?
        - Да.
        - На прииске были ещё люди, когда вы пришли?
        - Были. Человек десять копались в старых отвалах.
        - От кого вы узнали о крепости?
        - Не знаю, но недавно на прииск приезжал на авто какой-то важный господин, вот после его отъезда наш отряд и отправили к вашей крепости.
        - Дорогу к прииску запомнил?
        - Я местный, дорогу знаю хорошо, здесь недалеко, километров сорок.
        - А в банду как попал?
        - Один знакомый предложил заработать. Сказал, что требуется хороший проводник. А я в этих местах с малых лет старательствую. Каждую тропинку знаю. Вот и согласился.
        - Это ты показал эту заимку?
        - Я ею раньше часто пользовался, вот и рассказал атаману.
        - Почему остановились на привал?
        - Лошади. Переход от прииска к крепости и обратно получился больше полутора сотен километров. Вблизи крепости останавливаться не решились, а лошадям нужно было долго отдыхать - не меньше суток.
        - Как нашли дорогу к нашей крепости?
        - У нашего атамана есть карта, он как-то хвалился, что она досталась ему от японских картографов и с её помощью он может пройти от Квантуна до Хабаровска.
        Андрей задумчиво замолчал и посмотрел на спящий дом. На фоне начинающего сереть неба было отчётливо видно, как в лес уводят освобождённых из бандитского плена Ло Ю и его товарища. Ло Ю шёл сам, а вот второй еле передвигал ногами, поэтому его подхватили под руки и буквально заволокли в лес.
        Вернулся Иван и, наклонившись к уху Андрея, тихо доложил:
        - Трубу дымохода нашёл, печь почти прогорела, но жар от трубы идёт.
        - Отлично! Волчок! Говоруну кляп в рот и тащи его к остальным.
        Иван, берёшь на себя трубу дымохода. Мы сейчас обложим дом. Ты, как увидишь сигнал фонарём, заткнёшь трубу мокрыми тряпками.
        - Понял, ваш бродь, сделаю.
        - Полезешь на крышу, пулю от своих не слови.
        - Не словлю, - ухмыльнулся Иван.
        - Иваныч, - тихо позвал Андрей.
        - Здесь я, - отозвалась темнота.
        - Давай команду, пусть разведка обкладывает дом. Как будете готовы, дай фонарём сигнал Ивану, он будет на крыше и перекроет дымоход. Бандиты надышатся угарным газом и полезут наружу, тут уж ты не зевай. Аккуратно пакуй, только без стрельбы. Если какой шустрик попытается бежать, в ножи его.
        Вахмистр поправил на плече карабин и, пригнувшись, побежал к разведчикам. Рядом с Андреем зашевелились кусты, из которых послышался тихий шёпот:
        - Свои, - а потом появилась голова Ло Ю. - Ан Ди, прости, что мешаю, но я, как узнал, что ты здесь, не мог сидеть в стороне. - И чуть тише добавил: - Я знал, что ты меня не бросишь.
        Обняв парня, Андрей похлопал его по плечу.
        - Мы своих не бросаем! Как ты? Цел?
        - Цел…
        Ло Ю хотел было сказать что-то ещё, но Андрей его остановил:
        - Всё, братишка, не мешай, подробности потом, а сейчас нам нужно закончить с этими уродами.
        У крыльца дважды мигнул и погас круглый глаз фонаря. Андрей поднял к глазам бинокль и увидел на крыше тёмную тень. Вот она согнулась возле дымохода, а потом оторвалась от трубы и по скату невысокой крыши соскользнула на землю.
        - Всё! Теперь ждём, - довольно проговорил Андрей, переводя окуляры бинокля на входную дверь фанзы.
        Прошло уже тридцать минут, но из дома никто не появлялся. Андрей решил выдержать паузу и подождать ещё пятнадцать минут. Минутная стрелка часов неумолимо закончила отсчёт добавленного времени.
        - Ну если гора не идёт к Магомету… - пробурчал себе под нос Андрей и махнул рукой вахмистру. Тот понятливо кивнул, и два разведчика, набросив на себя плащи часовых, закрыв лица мокрыми тряпками, вошли в дом. Через несколько секунд один из них настежь открыл входную дверь и вышел на крыльцо.
        - Готовы субчики! Заходите!
        - Не расслабляться, - распорядился вахмистр, - сначала всех обезоружить, а потом уже будем выносить тела.
        Через несколько минут возле крыльца высилась приличная гора разнообразного оружия, но особое внимание Андрея привлекли новенькие германские армейские карабины.
        - Старые знакомые.
        И он пошевелил ногой изделия германского военпрома.
        Из дома стали выносить тела бандитов, отравившихся угарным газом. Хунхузы были в бессознательном состоянии. Угоревших бандитов связывали и усаживали рядком вдоль стены дома. Андрей приказал Ивану вынуть заглушку из дымохода и проветрить помещение.
        - Тридцать шестой, вот теперь можно посылать вестового к генералу, - закончив счёт, улыбнулся он вахмистру. - Иваныч, часовых выставил?
        - Сразу!
        - Сколько постов поставил?
        - Четыре здесь и одного у дороги, - отозвался Вахромеев.
        - В принципе достаточно! - согласился Андрей. - Разбивай лагерь, будем сушиться, кормиться, отдыхать. Трофейное оружие занесите в дом. Как помещение проветрят, пусть затопят печь, нужно разведчиков просушить и отогреть, набегались они сегодня, за всех нас набегались.
        Дождь прекратился, но свинцово-серые тучи, зацепившись за верхушки сосен, хмуро угрожали продолжением слякоти. Пригнали лошадей и, стреножив, отпустили пастись к хунхузскому табуну. За хлопотами прошло два часа. Свежий сырой воздух сделал своё дело, и пленные бандиты стали приходить в себя. Многих начало полоскать. Отравление угарным газом - дело болезненное и неприятное.
        От мест, где приходили в себя отравившиеся газом хунхузы, кисло запахло непереваренной пищей и мочой. Ло Ю, вышедший на крыльцо фанзы, брезгливо посмотрел на облевавшихся бандитов и сплюнул в их сторону.
        - Что, брезгуешь? - усмехнулся Петро и снисходительно потрепал юношу по плечу. - Привыкай, война только со стороны кажется развлечением. Награды, трофеи, женщины, а на самом деле - грязь, пот, многодневные переходы под дождём или палящим солнцем, гниющие раны, умирающие на твоих руках товарищи, которым ты ничем не можешь помочь, дымящаяся кровь только что убитого тобой врага, его кишки, которые вывалились из разрубленного тобой живота. Ну и блевота, куда на войне без неё. Не дай Бог, контузит, не один день промучаешься, а ещё бывает плен. Ну, что такое плен, ты уже знаешь. Ладно, - улыбнулся Петро посмурневшему Ло Ю, - пошли в хату!
        В очищенную от угарного газа жарко натопленную избу набились все свободные от караула разведчики. На печи стояло небольшое железное ведро, в котором на медленном огне кипело несколько смолистых хвойных веток.
        Водяной пар, насыщенный запахом хвои, поднимался к потолку, вытесняя остатки угарного газа, ещё цеплявшегося за углы под потолком помещения.
        Вокруг ведра с хвойными ветками теснились армейские котелки с душистым чаем из лозы лимонника и листьев дикой смородины, добавляя к запаху хвои приятный аромат лесных трав.
        Андрей с Волчком и вахмистром разложили на грубо сколоченном столе карту, изъятую у главаря бандитов. На ней имелось несколько интересных пометок. Были отмечены фанза «Богатая», небольшой торговый городок Кайчи, город Нунгата и высокая сопка в составе лесистого горного кряжа, на которой, судя по надписи, располагался заброшенный золотой прииск.
        Имелись и другие пометки, но эти располагались внутри окружности, обведённой красным карандашом, что указывало на то, что эти объекты что-то объединяет.
        Судя по карте, все отмеченные на ней пункты располагались не более чем в ста километрах от протяжённого лесного кряжа. Перевали через него, и можно скрыться в вытянутой языком лесной долине, а там и до Ляодунского полуострова рукой подать.
        На карте горный кряж напоминал гигантский позвоночник сказочного дракона, который, изгибаясь, тянулся к далёкому морю. С его восточного склона сбегало множество ручьёв, собирающихся в большие и малые речки, и все они стремительно несли свои воды к побережью Японского моря. А с западного склона все ручьи и реки впадали в растянувшуюся на три тысячи километров древнюю реку Чёрного Дракона - Хэйлунцзян. Могучая река, огибая многочисленные хребты и горы, поворачивала на северо-восток, где уже под названием Амур несла свои воды в Татарский пролив.
        Среди скал и лесного массива этого горного кряжа прятался старый золотой прииск. Это место заинтересовало Андрея, и он решил снова допросить битого говоруна.
        Глава 30
        Прииск располагался на одной из сопок, вершина которой имела геологическую впадину площадью в несколько гектаров. Видимо, когда-то, сотни, а может, и миллионы лет назад, эта гора была вулканом, а впадина - его жерлом, из которого в доисторические времена вытекала лава вместе с расплавленной породой, вынося из недр земли оплавленные кусочки самородного золота.
        Уже никто не помнил имя того первого охотника, что нашёл в лощине самородное золото, но с тех пор многие поколения старателей добывали на этих склонах вожделенный металл, перекопав проходческими траншеями не только внутренние склоны жерла давно остывшего вулкана, но и саму седловину.
        Со временем старатели вырубили в округе всю растительность, превратив когда-то зелёную, заросшую лесом вершину горы в лунный пейзаж. Откосы внутренних склонов седловины были невысоки, но очень круты.
        На одном из них из небольшого горного ключа брал начало небольшой ручеёк, что весело журчал и петлял по внутреннему склону. Но в ненастные дни дожди, насыщая почву, образовывали десятки стихийных потоков, которые, стекая с внутренних склонов старого вулкана, подпитывали своими мутными водами ручеёк, превращая его в стремительный, бурлящий поток.
        За тысячелетия ручей до скального основания размыл грунт, и в одном из склонов впадины образовалось узкое ущелье. В результате горная седловина получила идеальный, созданный самой природой вход в жерло древнего вулкана. Людские руки доработали природное творение. Перегородили ущелье частоколом из брёвен дуба, навесили огромные ворота и построили дорогу.
        Она начиналась от ворот прииска, по спирали огибала скалистые выступы и спускалась к подножию горы. А там убегала к расположившемуся в нескольких десятках километров небольшому торговому городку Кайчи.
        На прииске, когда-то многолюдном, сохранились несколько деревянных бараков и ещё каких-то строений. Все они сейчас были брошены и обветшали. Считалось, что прииск полностью выработан, и люди давно покинули его, перебравшись на новое место.
        Вот этот прииск и выбрал атаман отряда говоруна в качестве своей базы. Часть более-менее пригодных бараков заняли под жильё, а в остальных разместили лошадей. Поскольку прииск был хоть и нерукотворной, но крепостью, атаман посчитал достаточным выставить только три поста: один возле ворот у входа на прииск, второй на крутом повороте, на подъёме, с которого хорошо просматривалась вся дорога, а третий - у подножия горы.
        Андрея отвлёк возникший за спиной Иван:
        - Ваш бродь, эскадрон прибыл.
        - Где генерал? Почему не заходит?
        - Так я это, чуток опередил их, - замялся казак, - они только минут через пять будут.
        - Молодец, - похвалил Андрей. - Иваныч, Санька, остаётесь со мной! Остальные на выход!
        Народ потянулся на улицу. За дверями послышался шум только что прибывшего эскадрона. Бряцала амуниция, слышались отрывистые команды офицеров, ржали лошади, раздавался смех и армейские шутки бойцов. Дверь шумно распахнулась, и на пороге появился Лю Даньцзы.
        - Ты в который раз удивляешь меня, Ан Ди. - Генерал протянул Андрею руку. - Взял всю банду целёхонькой! Без единого выстрела! У нас ни царапины! Пленные освобождены! У людей боевой дух на такой высоте, что хоть завтра в драку!
        - Захвалите меня, генерал. Просто хорошо сделанная работа, - отмахнулся Андрей, - а то, что без потерь, так на то и учились. Хотя без везения не обошлось.
        - Ладно прибедняться! Везёт тому, кто везёт! Знаю, что разведка хорошо сработала, но идея с угарным газом чья была? Скажи, не твоя?
        - Моя, - согласился Андрей.
        - То-то, - довольно улыбнулся Лю Даньцзы. - У тебя чего-нибудь горяченького нет? - Он протянул руки к пышущей жаром печи. - Что-то я продрог.
        - Чай с лимонником будете?
        - Давай!
        - Санька, налей чайку генералу!
        - Сей момент! - отозвался разведчик.
        Отхлебнув из кружки ароматного чая, генерал кивнул на карту, разложенную на столе.
        - О чём думу думаешь?
        - Да вот, тут пленный нам интересные вещи рассказал. Говорит, в сорока километрах отсюда на заброшенном прииске обосновалась банда пришлых хунхузов. Пришли недавно, ведут себя тихо, шифруются, никаких налётов и набегов не устраивают. К этим хунхузам недавно приезжал какой-то человек на авто. На авто туда можно доехать только по дороге. А дорога там всего одна, и ведёт она в город Кайчи. Так вот, после приезда этого господина к нам в крепость и был отправлен этот отряд.
        Андрей кивнул на улицу, где на земле сидели связанные, очумевшие от угарного газа бандиты.
        - Им была поставлена задача захватить в нашей крепости языка и доставить его на прииск. С прииском тоже интересная картина получается. Он давно заброшен и для зимовки непригоден. Ну, максимум перекантоваться до первых белых мух. Вопрос: зачем перед самыми холодами они ушли из своих привычных мест? Какой такой интерес у них имеется к нашей крепости? Зачем тащат языка на прииск, при этом по дороге его ни о чём не расспрашивают? Что связывает человека на дорогом авто из заштатного городишка с пришлой бандой? И последнее: откуда у банды, которая находится от нас в сотнях километров, такие же германские карабины, как у нас? К нам-то они попали стараниями капитана японской разведки господина Исикавы, а к ним? Не его ли это рук дело? Теперь о самой банде.
        Банда большая - триста сабель, все конные. Запасов фуража и провизии - впритык. А они сидят в холоде и голоде на брошенном прииске всего в тридцати верстах от тёплого и уютного купеческого городка, в котором у них явно есть свои люди.
        - Постой, постой, - подал голос генерал, - кажется, я начинаю понимать, чтo делает здесь банда… Лет десять-пятнадцать назад на юге Маньчжурии ограбили несколько городов. Крупные банды, численностью от шестисот до двух тысяч человек, захватывали небольшие города, опустошали оружейные арсеналы, вычищали городскую казну и банки, уводили лошадей, обирали купцов, самих купцов тоже захватывали. А потом, угрожая сжечь город, требовали у городской администрации выкуп. И та, чтобы не остаться на пепелище, вынуждена была ходить по домам, уговаривая население, успевшее припрятать ценности, отдать последнее. После таких успешных набегов от добровольцев вступить в отряды хунхузов не было отбоя. Правительственным войскам удалось разгромить пару таких банд, всех захваченных казнили, и с тех пор о таких набегах я больше не слышал. Но, похоже, история повторяется.
        Кто-то решил захватить Кайчи.
        - Да чем же он интересен, этот Кайчи? - удивлённо спросил Андрей. - Ну фураж, ну провизия, ну ограбят десяток купцов, городишко-то тысяч пятнадцать-двадцать, не больше. Банда, конечно, не маленькая - триста сабель, - но всё же недостаточно большая для захвата и удержания даже такого городка. А в городе наверняка есть силы самообороны, правопорядка, да и сами жители какое-никакое оружие имеют. Такой захват для банды может выйти боком.
        - Может, - согласился генерал. - Вот только городок этот не простой.
        Его построили старатели лет двести назад. Сначала это был небольшой городок, где можно было пересидеть зиму, не особо удаляясь от своих золотоносных участков. Ведь старатели - это больные люди, помешанные на золоте. Они никогда, ни при каких обстоятельствах, даже под угрозой смерти, не оставляют без присмотра свои «золотые огороды». Золото - это неизлечимое заболевание.
        Ну, в общем, со временем этот городок разросся и стал местом материально-технического снабжения артелей, а в межсезонье превращался в «культурное» место отдыха, досуга и кутежа старателей. А поскольку он был расположен в центре разбросанных вокруг приисков, количество которых каждый год росло как грибы, то оборотистые купцы стали привозить в Кайчи не только орудия труда и провизию, а чего только может быть душе угодно. В городе можно было без проблем купить продукты, мануфактуру, любые инструменты, взрывчатку, оружие, порох, патроны и так далее.
        С добычей золотишка появилась потребность в местах, где его можно было потратить. Тогда в Кайчи развернулась целая сеть всяких забегаловок и харчевен, появились дорогие, цивильные рестораны, много игорных домов, опиумных курилен, вертепов. Заработали десятки доходных домов, причём на любой вкус и кошелёк, от убогих ночлежек до роскошных апартаментов.
        Подгулявшие старатели денег не считают, поэтому цены на любые, даже обычные товары взлетели до небес. Даже сейчас они во много раз выше, чем в Гирине или Цицикаре. Другими словами, местные купцы богаты как Крёзы[44 - Царь Лидии Крёз считался самым богатым царем древнего мира. Его имя вошло в поговорку как символ богатства.]. Раньше в Кайчи даже своя аффинажная фабрика была. Потом не то золота в Кайчи стало меньше, не то кто-то в Цицикаре решил на аффинаже подзаработать, но всё оборудование фабрики, в том числе и муфельные печи, перевезли в Цицикар. Теперь там и очищают золото, и выплавляют из него слитки, и ставят на них государственное клеймо.
        Кстати, ты прав, охраны в таких городках, как Кайчи, как правило, хватает. И я с тобой полностью согласен, что триста сабель для его захвата - маловато. Если только бандитов не больше, чем три сотни. И сейчас они по два-три человека просачиваются в город. Но даже если так, для захвата города требуется не менее шести сотен человек.
        - Подождите, генерал! Я правильно вас понял, что каждый год в конце сезона, примерно в это время, в город со своих приисков возвращаются старатели?
        - Да, и что?
        - Ну как же! Летом в лесу пойди найди их! Да и пулю из кустов словить можно. А тут они сами из всех своих нор, щелей, лесных речек и тайных мест выползают, да не пустые, а с золотишком.
        - А кто у старателей золото покупает? Государство или купцы?
        - Считается, что золото может добывать, покупать и продавать только государство, но на практике золото покупают все и у всех.
        - А чем обычно рассчитываются за золото?
        - Купцы стараются менять на бартер, то есть инструменты, оружие, патроны, провизию, ну и, конечно, деньги. Если за деньги, то за серебряные монеты, медь используется крайне редко.
        - А государство как выкупает золото? - продолжал дотошно расспрашивать Андрей.
        - Государство покупает золото по установленной цене, и только за серебряные монеты. Обычно серебряный доллар.
        - То есть, - сделал вывод Андрей, - у государственного чиновника в Кайчи для этого есть наличное серебро?
        - Разумеется, - удивился генерал, - кто же ему золото в долг отдаст!
        - Интересно, сколько за сезон в Кайчи привозится старательского золота? - задумчиво проговорил Андрей.
        - Точно не знаю, но думаю, не меньше пятисот килограммов.
        - Если соотношение цены золота к серебру примерно один к пятнадцати, - стал прикидывать Андрей, - это значит, что только для выкупа сезонного золота в городе сейчас находится не менее пяти-шести тонн серебра! Плюс в кубышках местных торгашей, спекулянтов и купцов - не меньше. Да… Серьезный куш! Но зачем им наши пленные? Похоже, пора трясти главаря этой шайки-лейки, надеюсь, он уже оклемался, - предложил Андрей.
        - Ну, если оклемался, почему бы и не потрясти, - согласился генерал и крикнул в дверь: - Позовите Палача!
        На улице от бойца к бойцу полетела команда: «Палача к генералу!»
        Через минуту, пригнувшись, чтобы не зацепить дверной проём, в помещение протиснулась габаритная фигура мастера «заплечных дел». Андрей уже знал этого молчаливого бойца из числа телохранителей генерала, но так и не понял, Палач - это его кличка или профессия.
        - Палач, нужно экстренно и эффективно допросить главаря, - распорядился генерал. Тот молча кивнул и, развернувшись, исчез за дверью. - Ну, пока нам готовят собеседника, предлагаю ещё по чайку, - предложил генерал.
        - Почему бы и нет! - согласился Андрей.
        Через полчаса Палач заглянул в дверь фанзы.
        - Всё готово? - спросил его генерал.
        Тот молча кивнул.
        - Тогда пошли, Ан Ди, узнаем, кому мы так насолили и зачем им был нужен наш Ло Ю. - Генерал, по-стариковски крякнув, поднялся с лавки. - Идём.
        Палач и его подручные ждали их на небольшой поляне, метрах в тридцати от дома. Небольшой костерок весело потрескивал сучьями, то и дело выстреливая в стороны маленькими горячими искрами. Для генерала и Андрея поставили два чурбака. Напротив них, на таких же чурбаках, только привязанные спинами к стволам деревьев, сидели два пленных хунхуза. Их посадили так, чтобы они могли хорошо видеть и слышать всё, что происходит с соседом. Пленные были мокрыми с ног и до головы; видимо, чтобы привести их в чувство, их пришлось обливать водой. Оба нервно оглядывались, догадываясь, для какой цели их притащили на поляну и привязали к деревьям. Китайские хунхузы славились своей жестокостью и умением пытать, были большими мастерами и выдумщиками в этом вопросе, поэтому сомнений, для чего они здесь, ни у одного из пленников не возникало. Ужас понимания неизбежного мелькал в глазах у обоих, но если один из бандитов тихо поскуливал, то второй - видимо, главарь - лишь мрачно смотрел на неспешные приготовления Палача. Тот глянул на генерала. Первой жертвой он выбрал скулящего бандита.
        - Начинай! - распорядился Лю Даньцзы.
        Взяв в руки приготовленный, остро отточенный нож, палач тремя точными взмахами отсёк нос и оба уха несчастного, поочередно бросая их в костёр.
        Бандит тонко закричал. В воздухе резко запахло горелым мясом. Кровь обильно потекла по подбородку, щекам и шее несчастного, его голова стала похожа на окровавленный воющий чурбак.
        Палач ополоснул окровавленные нож и руки в принесённом помощником ведре и невозмутимо подошёл ко второй жертве.
        До сих пор не проронивший ни слова Лю Даньцзы негромко обратился ко второму приговорённому:
        - Ты знаешь, кто я?
        Пленный с мрачным выражением лица отрицательно покачал головой.
        - Тогда я тебе представлюсь, - спокойно произнёс генерал. - Меня зовут Лю Даньцзы, генерал Лю Даньцзы, некоторым я известен под именем Старик Линь, а особо доверенные люди знают меня, как «Красный Посох» триады «Белый Лотос».
        Ужас и понимание неизбежной смерти мелькнуло в глазах пленного.
        - Я не знал, что Старик Линь и генерал Лю Даньцзы одно лицо, - тихо ответил он.
        - А если бы знал? Если бы знал, то никогда не поднял бы руку на члена ордена Чёрного Дракона и мы сейчас пили бы чай и беседовали, как братья, - с горечью произнес он. - Ты член ордена?
        - Если бы у меня не были бы связаны руки, я смог бы это доказать.
        - И какое место в иерархии ордена ты занимаешь?
        - Я - Хранитель казны триады «Кулак справедливости».
        - Насколько мне известно, территория, закреплённая орденом за вашей триадой, находится на Ляодунском полуострове. Что делает Хранитель казны триады «Кулак справедливости» на территории «Белого Лотоса»? Ведь прежде чем появиться на чужой территории со своим военным отрядом, ты должен был поставить в известность «Белый Лотос». Так требует закон ордена.
        - Это не мой отряд. Это люди «Белого Тигра».
        - Кохинаты? Этот здесь каким боком? Да, он принял китайское имя, но всё равно остался японцем. Орден никогда ему не доверял и не имел с ним никаких дел. Во время последней войны Кохината хоть и делал вид, что придерживается нейтралитета, но мне точно известно, что его люди шпионили в пользу Японии.
        - Я получил приказ Дракона! А приказы не обсуждаются! - гордо вскинул голову пленный.
        - И в чём заключается этот приказ?
        - Сопровождать людей Кохинаты в рейде на Кайчи и при необходимости решать конфликты с местными триадами.
        - И чего это уважаемая триада «Кулак справедливости» вдруг стала работать на побегушках у японского выскочки?
        - Нам обещана доля от всех трофеев, захваченных в Кайчи, и оружие, сотня германских карабинов.
        - С этим понятно, но зачем было нападать на моих людей?
        - Вас хотели обвинить в организации нападения на Кайчи, а в качестве доказательства вашей причастности в Кайчи должны были найти тела ваших людей. Насколько я знаю, один из них был не только комендантом крепости, но и вашим доверенным лицом.
        - И чья это идея?
        - Кохинаты. Я присутствовал при его разговоре с командиром нашего отряда. Он говорил, что вы, генерал, крепко насолили какому-то крупному чиновнику из Цицикара, перехватили его заработок по охране строительства КВЖД. Кохината решил этим воспользоваться и убить двух зайцев: ограбить город и обвинить в нападении на Кайчи вас. За такое китайские власти отстранили бы ваших людей от охраны КВЖД, а вас самого арестовали и казнили.
        - Местная власть в курсе?
        - Про администрацию Кайчи не знаю, а в Цицикаре точно в курсе. Но вы это сами легко выясните. Как я уже говорил, из Кайчи на прииск пару раз приезжал на авто какой-то человек. Лица я не видел, он никогда не снимал шлем и очки, но таких машин в Кайчи всего штуки три-четыре, не больше. Такие авто могут себе позволить только очень богатые люди или очень большие чиновники.
        - Возможно, - задумчиво проговорил генерал. - А как ты стал командиром этого отряда?
        - Кохината решил убедиться в моей лояльности, вот и поручил ответственное дело.
        - Ишь ты! Какой умный! Решил триады ордена между собой лбами столкнуть. Для этого и послали тебя, чтобы замазать кровью. Знали, что не прощу. Повезло тебе, брат, что сегодня здесь оказался я, а то сидел бы ты сейчас, как эта кукла. Ладно! Теперь твою судьбу будет решать наш Дракон. А пока побудешь моим пленником. Палач, развяжи его.
        Глава 31
        Прихлёбывая горячий чай, генерал и Андрей с интересом слушали пленника.
        - Ты говоришь, после ограбления города отряд Кохинаты должен был тихо уйти, оставив полторы сотни пьяных и обкуренных опиумом бродяг и уголовников? - уточнил генерал.
        - И не просто бродяг, а людей, которые уверены, что они завербованы людьми генерала Лю Даньцзы? - усмехнулся Андрей.
        - Да, - кивнул пленник, - специальный человек от имени генерала Лю Даньцзы формировал этот отряд. Все наёмники уверены, что за их наймом стоите вы. Чтобы потом, когда их задержат, весь город говорил, что нападение организовал генерал Лю Даньцзы.
        - А те бродяги, кто не захочет напиваться, тихо самозарежутся в какой-нибудь подворотне? - предположил Лю Даньцзы.
        - Да, - подтвердил пленный, - и среди этих «случайно погибших» должны были найти тело коменданта вашей крепости. И ещё. Среди наёмников есть банда русских уголовников, это должно было стать дополнительным подтверждением, что это дело ваших рук. Многие знают, что в крепости под началом генерала Лю Даньцзы есть отряд русских.
        - Толково задумано, - уважительно согласился генерал.
        - Генерал, а вам не кажется, что этот запланированный налёт на Кайчи какой-то уж больно неправильный, постановочный, я бы даже сказал театральный, - проговорил до этого молчавший Андрей. - Стоит из этой операции убрать сам налёт, то вырисовывается интересная картина. Если внимательно разобраться, то цель у всей этой затеи не в банальном грабеже очень богатого города. Скорее, Кайчи - это расплата с бандой за то, чтобы она связала своё нападение на город с именем генерала Лю Даньцзы. Тот, кто это спланировал, ставил перед собой другие задачи. Мне кажется, что здесь присутствует совершенно другой интерес. Смотрите сами, генерал. Помните, мы с вами обсуждали, что для захвата города у бандитов людей маловато?
        - Я и сейчас так считаю, - подтвердил генерал.
        - Маловато, если бы они действительно планировали захватывать город! А если только имитировать нападение? Как говорят в России, устроить «одесский шум». Ворваться в город, пострелять случайных прохожих, разнести несколько магазинов, если повезёт, вломиться в банк, ограбить наиболее известных или просто неосторожных купцов. Сделать вид, что захватили и вывезли серебро, выделенное государством на закупку золота. В общем, пошуметь и исчезнуть.
        Ведь при любом раскладе, удачным будет налёт или нет, в его организации уже можно обвинить нас.
        Я просто уверен, что здесь задумана грандиозная афера с хищением государственного серебра. Более того, убеждён, что само серебро уже похищено, и теперь только нужен показушный налёт, на который можно будет списать это хищение. Вы только представьте себе обоз подвод, на которых бандиты вывозят шесть тонн серебра, а ведь будет ещё и личная добыча. По дорогам пути нет, их накроют в течение суток. Остаётся уходить в лес, но телеги с грузом? Далеко они уедут? А следы? А сотни свидетелей на дорогах? Можно, конечно, попробовать вывезти серебро, навьючив на лошадей. Но это какой должен быть табун? А дальше те же проблемы, что и с обозом.
        Так что серебра в городе уже нет. Всё уже сделано, осталось только подставить вместо себя «мальчиков для битья». Вот поэтому банда и ждёт, когда привезут тела наших людей. Да не окоченелые трупы, а свеженькие, и чтобы без синяков и следов пыток. Думаю, что и нашего гостя казначея, - кивнул Андрей на пленного, - тоже нашли бы среди этих тел. Зачем Кохинате, когда он не имеет перед орденом никаких обязательств, делиться с ним трофеями? А при таком раскладе казначей - лишний свидетель.
        Теперь предположим, что у банды Кохинаты всё получилось, и ограбление города удалось повесить на вас, генерал. Что будет происходить дальше? С большой вероятностью власти Китая направят регулярные войска в нашу крепость, и нам станет не до поиска того, кто нас подставил.
        Второе - дискредитируется губернатор Хэйлунцзяна, назначивший опального генерала Лю Даньцзы командиром крупного отряда милиции. А этот генерал вместо охраны важного объекта совместно с русскими устраивает налёт на мирный город Кайчи, грабит, насилует и убивает.
        Губернатор попадает в опалу, и его быстренько меняют на более удобного и подконтрольного человека. После этого ставится под сомнение целесообразность охраны строительства КВЖД совместно с Россией, и на железной дороге опять появляются наёмники капитана Исикавы. Сроки строительства КВЖД нарушаются, что автоматически сказывается на строительстве и снабжении русских крепостей в Порт-Артуре и Дальнем.
        - Есть и четвёртое, - мрачно проговорил генерал. - Среди триад и вольных хунхузских отрядов есть негласное правило: не наносить вреда городам, которые предоставляют им зимние квартиры, не трогать общие места сбыта трофеев, не наносить вреда женщинам. А Кайчи именно такой город. Если по Маньчжурии распространится слух, что город ограбили наши люди, и, не дай, Бог, на улицах Кайчи найдут тела убитых и изнасилованных женщин, а от русских уголовников можно ожидать всего, что угодно, то все, даже самые лояльно настроенные к нам отряды, станут считать нас людьми без чести. Изгоями. После такого орден подпишет мне смертный приговор.
        - Дела, - присвистнул Андрей. - Получается, что даже если город отобьётся от бандитов, то это всё равно зацепит нас?!
        - Получается так, - хмуро согласился генерал. - Хорошо, что малыша отбили, хотя не уверен, что на такой случай у них нет запасного варианта.
        - Не всё потеряно, - приободрил генерала Андрей, - у нас тоже есть козырь в рукаве.
        - Какой? - вскинулся генерал.
        - На прииске не знают, что их отряда, посланного за языком, больше нет, и что своих мы уже освободили, а поэтому у нас сейчас есть самое ценное в этой ситуации - время и инициатива. Так что ещё посмотрим, кто кого!
        - Согласен, - улыбнулся генерал, - не будем терять время! Я отправляю гонца в крепость, пусть всеми силами выдвигаются на выручку Кайчи. А мы немедленно выступаем на прииск, нужно уничтожить банду, пока она там. Наёмники выступать без поддержки извне вряд ли решатся, но поспешить всё равно следует.
        - Что делать с пленными?
        - Заберём битого говоруна, этого горе-главаря, ещё пару человек, готовых дать показания об убийстве наших людей и захвате Ло Ю. Остальных раздеть и отрубить головы, - распорядился Лю Даньцзы.
        - А раздевать зачем?
        - Одежда может пригодиться для маскировки. Наша форма удобна, но уж очень приметна, а нам нужно, чтобы хунхузы на прииске ничего не заподозрили и до последнего думали, что это их люди возвращаются из рейда.
        - Узнаю генерала Лю Даньцзы, - улыбнулся Андрей. - Тогда вот ещё что. Распорядитесь, чтобы наших, даже мёртвых, на поле боя не оставляли. И всех выносили, в крайнем случае, раздевали, а при невозможности спасти одежду уничтожали её. - И, увидев немой вопрос на лице генерала, добавил:
        - По тем же причинам! - Видя, что генерал не понимает, Андрей разъяснил: - Чтобы по одежде не могли опознать погибших и не использовать их против нас.
        - Договорились, - согласился генерал и вышел на крыльцо.
        Через несколько минут лагерь пришёл в движение, посыпались команды, зашевелились пригревшиеся у костров люди, зафыркали разбуженные лошади.
        - Пора и нам собираться, братцы, - вздохнул Андрей. - Санька, бери людей и двигайте вперёд по дороге. Чтобы каждый кустик проверили, мы с эскадроном через полчаса идём следом.
        - Есть! - козырнул Волчок и исчез за дверью.
        - А ты, Иваныч, оставь десяток казачков, и как уйдём, наведи здесь порядок, трупы казнённых в лесу подальше прикопай, трофейное оружие припрячь где-нибудь здесь. С собой лишнее таскать - обуза, а так, глядишь, ещё пригодится. Место запомни; думается мне, что эта фанза нам ещё свою службу сослужит, уж больно место удобное и тихое. Закончите тут, догоняйте. Да! Там в лесу привязан к дереву оструганный бандит, скажи, пусть добьют, чего зря мучить.
        - Сделаем, - понятливо кивнул вахмистр и вышел на улицу.
        Глава 32
        Поднявшийся ветер разогнал хмурые тучи, и яркое солнце жизнерадостно заискрило на мокрой поверхности ярких осенних листьев. Мириады капель, маленькими бриллиантами рассыпавшись по листве кустов и деревьев, призывно сверкали и переливались. Солнечные лучи, словно яркой акварелью, раскрасили ещё недавно унылую, грязно-серую лесную чащу. Дубы и клёны шелестели жёлтой и красной листвой, могучий маньчжурский орех, ещё не сменивший зелень своей листвы на золото, дразнился многочисленными орехами. На кустах лесной жимолости и голубицы висели перезревшие тёмно-синие ягоды, а в траве круглыми бусинами рассыпалась ярко-алая брусника и чёрная шикша. Лес наполнился звуками. Назойливо и сварливо трещали вредные сороки. Раззадоривая друг друга, они перелетали с дерева на дерево, преследуя колонну молчаливых всадников, и вызывающе плевались в них своими скрипучими голосами. Где-то в глубине леса слышался деловитый перестук дятла и, словно соревнуясь с ним, куковала гадалка-кукушка, обещая долгую жизнь доверчивым путникам. А солнце щедро обнимало весь окружающий мир, даря тепло и хорошее настроение. До прииска
оставалось ещё три-четыре километра.
        Андрей ехал с генералом стремя в стремя и, чтобы скоротать время в пути, решил расспросить его о личности главаря ляодунских бандитов Кохинаты.
        - Хм, - начал генерал, - Кохината, надо сказать, личность незаурядная, если не сказать, легендарная. Появился он незадолго до японо-китайской войны, говорят, тогда ему было лет шестнадцать-семнадцать. В поисках богатства и приключений он отправился в Южную Маньчжурию, что с его стороны было верхом неосмотрительности. В то время, как, собственно, и сейчас, Маньчжурия просто кишела всякого рода разбойниками, особенно в глубинке. И вот этого парня зачем-то понесло в самую криминальную и беспредельную её часть. Как и следовало ожидать, его с другими путешественниками-иностранцами захватила местная банда хунхузов. Эти бандиты специализировались на похищении иностранцев ради выкупа. С родственников похищенных людей требовали деньги, а чтобы ускорить процесс, отправляли им посылки с частями тела пленников. Сначала одно ухо, потом второе, потом поочерёдно пальцы рук, а если и тогда жертву не выкупали, то несчастного просто убивали.
        Так вот, когда Кохинату захватили, он открыто заявил разбойникам, что родственников у него нет, платить выкуп за него некому, и поэтому он просит бандитов поскорее прикончить его. Надо сказать, что поведение этого парня, оказавшегося в плену, было необычным и не характерным для заложника, кроме того, такая откровенность в сочетании с абсолютным хладнокровием понравилась хунхузам, и они предложили ему вступить в ряды их братства.
        Кохината без колебаний согласился и очень скоро вошёл во вкус вольной бандитской жизни. Благодаря своим природным качествам лидера он вскоре стал во главе собственного «Дома», то есть стал Дзя Ды. На подконтрольной ему территории ввёл свои порядки, которые очень понравились не только его бойцам, но и жителям окрестных земель. Подчинённые восхищались его истинно японским презрением к смерти, а местные жители просто молились на него за справедливость по отношению к ним. Со временем японское имя атамана забылось, и вместо Кохинаты его стали звать Шаи Дун. Он подмял под себя почти все шайки Восточной, а потом и Южной Маньчжурии. Местное население стало называть его Наш Бай Ху, что означало Наш Белый Тигр.
        А когда началась война с Японией, Кохината стал плотно сотрудничать с японской разведкой. Говорят, это его стараниями японцы взяли нашу, на тот момент почти неприступную крепость Люйшунькоу, которую вы, русские, называете Порт-Артуром.
        По моим сведениям, у японской разведки он имеет хорошую репутацию и значится агентом Хокуро. Хочу добавить, что контролируемые им отряды за всё время военных действий никогда не вредили войскам микадо и никогда не трогали японской собственности. Чего нельзя сказать о китайской армии и собственности китайских граждан. Вот такой это парень, Кохината. - Генерал поправил саблю. - Знаешь, меня всегда занимал вопрос, где это семнадцатилетний японский парень, у которого, по его словам, нет ни дома, ни родственников, по сути - пацан, вынужденный искать счастья не просто на чужбине, а в стране, с которой его Родина собирается воевать, умудрился в совершенстве выучить не только разговорный китайский язык, но и письмо?
        Второе: с первых дней его вступления в братство члены шайки отмечали в нём талант вожака. Вожака, способного планировать и осуществлять невероятно дерзкие нападения. А ещё, - генерал сделал паузу, - каким образом за смехотворно короткий срок он смог в совершенстве овладеть японским мечом - катаной. Ты, например, сколько лет учился биться саблей?
        - Лет десять.
        - А я всю жизнь, и то так не смогу. Серьезный мастер ему руку ставил. Вот и думай, что хочешь!
        - Да, интересный фрукт этот Кохината, - согласился Андрей.
        Глава 33
        По дороге навстречу эскадрону спешил командир отделения китайских разведчиков, которых увёл с собой Волчок.
        - Господин, - обратился он к Лю Даньцзы, - за поворотом начинается подъём в горы. Он хорошо просматривается сверху. Посты хунхузов мы обнаружили. Первый находится в километре, второй - выше первого ещё на километр, третий - у ворот прииска, почти на самой вершине горы и отсюда не виден. Тут у подножия горы есть удобная лощина, в ней можно оставить лошадей. Дальше можно двигаться только пешком, через лес.
        Генерал повернулся к командиру эскадрона.
        - Построить людей! Командиров взводов ко мне!
        Дождавшись, когда к нему подъедут все вызванные командиры, он развернул лошадь к построившимся бойцам. Оглядев строй, он увидел суровые, полные решимости лица, в которых светилась фанатичная преданность ему, их генералу, их боевому товарищу. Генерал поднял руку. Наступила звенящая тишина, нарушаемая лишь фырканьем лошадей и бряцаньем амуниции.
        - Вы все давно меня знаете, - обратился к эскадрону генерал. - С некоторыми из вас мне выпала честь сражаться против вероломной Японии. Другим только предстоит испытать себя в настоящем бою и доказать себе и окружающим товарищам, что он достоин носить великое и почётное звание Воина Гуанди![45 - Гуанди - в китайской мифологии бог войны, бог богатства, покровитель чиновников. Ему также приписывалось свойство отвращать демонов.] - Последние слова он буквально выкрикнул. - Там, наверху, засели наши враги! Это они подло убили наших товарищей. Прикрываясь моим и вашим именем, они задумали ограбить город Кайчи! Город, который многим из нас предоставлял убежище и приют в трудные времена! Кайчи - это один из тех немногих городов, где каждую зиму находят пристанище вольные отряды! Все знают, что такие города пользуются неприкосновенностью. И только нарушившие наш закон, - генерал снова повысил голос, - только нарушившие закон братства отморозки могли решиться напасть на такой город! Отряд чужаков, пришедших с Ляодуна, которые называют себя отрядом генерала Лю Даньцзы, решили ограбить, разорить и сжечь
город. Перебить жителей, в том числе женщин и детей, а на место пожарища подбросить тела наших захваченных в плен товарищей, чтобы всю ответственность за своё преступление свалить на вас и на меня! Несмываемым позорным клеймом убийц женщин и детей испоганить ваше имя, имя бойцов отряда генерала Лю Даньцзы! Мне доподлинно известно, что это дело рук японской разведки, которая купила совесть и честь этих подонков! Готовы ли вы стерпеть это?
        - Нет! - в едином порыве выдохнул эскадрон.
        - Что заслуживают те, кто задумал это подлое дело?
        - Смерть! - дружно ответил строй.
        - Там, - генерал махнул в сторону прииска, - трусливо укрывшись в скалах, спрятались триста отморозков! Триста! - Генерал взял паузу. - А нас только сто пятьдесят. Они укрылись за стенами, а нам придётся штурмовать эту гору. Но я верю, что мы идём сражаться за правое дело, и значит, мы непобедимы! Кто-то из вас, а может, и я, сегодня погибнет. Но лучше умереть, сохранив честное имя, чем до конца своих дней носить позор и бесчестье!
        Эскадрон одобрительно зашумел.
        - Чтобы победить, - продолжал генерал, - каждый из вас должен убить двух врагов, а если рядом с вами погибнет ваш товарищ, то ещё двух - за него! Вы готовы?
        - Готовы, - вразнобой закричали из строя.
        Генерал поднялся в стременах, и в его голосе послышался рык свирепого тигра:
        - Вы готовы!
        - Готовы! - заревела толпа.
        - Тогда идите! И напейтесь кровью ваших врагов!
        Толпа воодушевлённо зашумела, а Лю Даньцзы повернулся к своим офицерам и начал раздавать команды:
        - Эскадрон спeшить! Оружие, боеприпасы, верёвки, все, какие есть, сухой паёк, всё с собой! Лошадей отвести в лощину, стреножить, ослабить подпруги, но не распрягать!
        Строй распался и, выполняя команды, стал готовиться к пешему маршу. Андрей отвёл в сторону прибывшего разведчика и стал подробно расспрашивать об обстановке.
        - Сколько людей у них на постах?
        - На каждом по девять человек, дежурят по четверо, один разводящий. Четверо сидят в кустах у дороги, другие четверо неподалёку, в землянке. Между собой меняются через каждые два часа.
        - Казначей говорил, что смена всего караула проводится через сутки, - задумчиво проговорил Андрей.
        - Да, сегодня утром, в восемь, из прииска спустилась смена. Пришли конно. Поменяли сначала верхний пост, потом нижний. На постах несут службу исправно, не спят. Видимо, у этих с дисциплиной строже, чем у предыдущих.
        - Это им всё равно не поможет, - хмыкнул Андрей.
        - Наверху на воротах, - продолжил разведчик, - человек восемь-десять.
        На прииске те здания, что заняты хунхузами, находятся в метрах в двухстах от ворот. Дальше много ветхих или полуразрушенных лачуг. Эти стоят пустые.
        За ними начинаются раскопы, всё залито водой, сплошные лужи и грязь.
        Бандиты туда не суются, охраны с той стороны нет. Сама долина хоть и вся перекопана, но хорошо просматривается сверху. С юга брошенные лачуги впритык подходят к откосу высотой около десяти-пятнадцати метров. Он хоть и крутой, но местами есть осыпи, грунт сейчас мягкий, так что на него можно прыгнуть и съехать вниз. По верёвкам спуститься тоже можно. Если штурмовать днём - будем как на ладони. А если ночью, то бандиты разбегутся по седловине, и ловить будет сплошной головняк.
        Андрей, слушая разведчика, улыбался.
        - О, как излагает. Ни тени сомнения, что повяжем банду, а ведь нас вдвое меньше. Не зря мы всё лето и осень на учёбу потратили. Место для снайперов присмотрели?
        - Да это же старый вулкан, а откосы прииска, считай, природная крепость, - ответил разведчик, - все подходы снаружи заросли кустарником. Да там не только снайперов, весь эскадрон укрыть можно. Оттуда весь прииск как на ладони. Если снять посты на дороге, можно до самого верха подняться с двух сторон, с севера и юга. Правда, местами попадаются отвесные скалы, но их везде можно обойти и без всяких верёвок и кошек подняться на вершину. А там уже поверху ползком на позиции.
        - Молодец! Хорошая работа! - похвалил разведчика Андрей, и тот, довольный похвалой легендарного Ан Ди, довольно заулыбался.
        - Рада старатися! - весело ответил он, смешно коверкая слова.
        - Ну, Санька - обормот! Уже и китайцев научил своей браваде, - покачал головой Андрей и направился к генералу.
        В течение часа они подробно обсуждали план захвата прииска. Андрей настаивал на дистанционном уничтожении банды, а генералу хотелось взять в плен и допросить вожака. Андрею всё-таки удалось убедить генерала, ведь нести потери перед выступлением на Кайчи было непозволительной роскошью. Но он пообещал, что разведчики постараются взять главаря живым, если для этого представится хоть малейшая возможность.
        После небольших уточнений план Андрея был одобрен и принят к исполнению. Генерал распорядился собрать офицеров, и через несколько минут на поляну прибыли все командиры взводов эскадрона и разведки.
        Лю Даньцзы без предисловий передал слово Андрею.
        - Господин генерал уже ввёл вас в курс дела, что нам противостоит банда из трёхсот хорошо вооружённых бандитов, - начал Андрей. - Банда засела на прииске, который расположен в жерле старого вулкана. Они считают, что находятся в безопасности, но на самом деле оказались в ловушке, лишив себя преимущества в численности и манёвре. Мы должны воспользоваться этим.
        Поэтому слушай мою команду! Разведчики! Оба поста на дороге взять в ножи, и чтобы ни одного писка слышно не было! Второй, третий и четвёртый взводы после команды разведчиков должны скрытно подняться на вулкан и рассредоточиться по окружности его короны. Позже подойдёте ко мне, согласуем секторы ведения огня для каждого взвода отдельно. Продолжаем.
        Миномётчики по моей команде откроют огонь по прииску, это будет сигналом к открытию огня из стрелкового оружия для второго, третьего и четвёртого взводов. Огонь ведётся до моего сигнала.
        Как только стрельба из миномётов прекратится, первое и второе отделения разведчиков под прикрытием огня из стрелкового оружия второго, третьего и четвёртого взводов спускаются на прииск по внутреннему южному склону и, укрываясь за пустующими лачугами, заходят в тыл неприятелю. Когда разведчики займут позиции в тылу бандитов, третье отделение разведвзвода со скалы забрасывает гранатами входное ущелье. Затем на верёвках спускается и открывает главные ворота. Первый взвод через ворота входит на прииск и зачищает его.
        Взрывы гранат у главных ворот - это сигнал атаки разведчикам первого и второго отделений. Ваша задача, - обратился Андрей к командирам разведчиков первого и второго отделений, - забросать гранатами все здания, кроме конюшни, это большой сарай справа на входе прииска. Второй, третий и четвёртые взводы страхуют разведчиков и огнём из стрелкового оружия поддерживают атаку.
        После подавления сопротивления противника взвод разведчиков и первый взвод производят зачистку всей территории прииска, остальные страхуют их.
        И без лишнего геройства, понятно? Скажите людям, патроны зря не жечь! Нам еще Кайчи брать.
        Вопросы? Нет? Тогда командирам взводов подойти ко мне для подробных инструкций!
        Вот уже пятнадцать минут Андрей и генерал Лю Даньцзы, удобно расположившись между двух больших камней, внимательно изучали территорию прииска. С выбранной Андреем позиции прииск раскрывался перед ним как макет театра военных действий на столе командующего. Были хорошо видны деревянные строения, между которыми неторопливо сновали вооружённые люди. Из больших сараев, расположенных справа от входа, раздавалось ржание и фырканье лошадей, что подтверждало информацию разведки о местоположении конюшни. Над остальными строениями - когда-то жилыми бараками - курился дымок. Видимо, новым жильцам удалось восстановить печи, и теперь они выгоняли из помещений сырость, а может, готовили пищу или просто грелись. Возле крыльца небольшого, но самого целого барака стоял часовой, обозначая место нахождения начальства. Вся территория прииска утопала в бесчисленных лужах и вязкой грязи, поэтому желающих праздно побродить по территории не наблюдалось, а тех, кто вынужденно возился по хозяйству, было немного. Лишь изредка из бараков появлялись по одному или по два человека, которые набирали охапку дров, отрывая доски от
нежилого сарая, и тащили их в свои берлоги.
        Изучая в бинокль кратер старого вулкана, Андрей рассмотрел в каменной гряде его короны хищно торчащие стволы карабинов второго, третьего и четвёртого взводов.
        - Всё, ваше превосходительство, наши на позициях.
        - Вижу.
        - Тогда начинаем?
        - Начинай!
        - Связь, - коротко распорядился Андрей и услышал, как закрутилась ручка полевого телефона.
        - Есть связь, - доложил боец.
        Андрей поднёс трубку к уху и коротко приказал:
        - Один пристрелочный! По готовности! Огонь!
        Где-то внизу клацнул металлом выстрел миномёта. Нарастающий воющий свист летящей мины раздался за спиной Андрея. Чёрная точка снаряда, плавно описав дугу, упала в лужу в нескольких метрах от жилого барака. Грязная вода лужи с грохотом вспухла, выбрасывая вверх и в стороны столб грязи.
        - Недолёт - пять! Вправо - десять! - скорректировал Андрей.
        И снова зубодробильный, воющий звук разорвал тишину леса. На этот раз мина угодила точно в барак, пробила его крышу и рванула где-то там внутри. Здание тряхнуло, из двери выбросило тело человека.
        - Есть накрытие! По прежним координатам! Двумя стволами по два снаряда! Огонь!
        И тут же лес за его спиной отозвался дружными, ухающими выстрелами миномётов. На крышу барака, уже получившего первый «подарок», с небольшим интервалом упали четыре мины. Прозвучавшие один за другим взрывы разметали деревянное строение по брёвнышку. В воздух взлетели доски, бревна, кирпичи, какой-то хлам. Всё это, поднявшись на несколько метров вверх, обрушилось, чтобы похоронить под обломками всех, кто находился в этом бараке.
        Люди из соседних бараков выскочили на шум и тут же попали под прицельный ружейный огонь второго, третьего и четвёртого взводов.
        - Накрытие! Молодцы! - продолжал корректировать огонь Андрей. - Лево - двадцать! Один пристрелочный! Огонь!
        И снова гулко стукнул выстрел миномёта.
        - Накрытие! Два ствола по одному снаряду! Огонь!
        В толпе выскочивших из бараков хунхузов лопнули два взрыва, несколько человек рухнули на землю. Кто-то сидел прямо в луже и, зажав уши ладонями, очумело мотал головой, кто-то с воем ползал по грязи, пытаясь найти свою оторванную взрывом руку, а кто-то навсегда затих, пялясь мёртвыми глазами в небо.
        Получившие приличную стрелковую подготовку бойцы Лю Даньцзы, как в тире, расстреливали растерявшихся бандитов. Десятки мёртвых и раненых тел в нелепых позах валялись на земле возле бараков, а стрелки продолжали находить всё новые и новые цели.
        Наконец бандиты сообразили, что единственное их спасение - это укрыться за толстыми бревенчатыми стенами бараков, и кинулись внутрь. Андрей скорректировал огонь и перенёс его на следующий жилой барак. И вновь через крышу строения посыпались мины. Здание устояло, но внутри него занялся пожар; видимо, одна из мин разворотила печь. Вспыхнула солома, от неё загорелись доски, едкий удушливый дым потянулся из щелей здания. Сквозняк спровоцировал тягу, и оранжевые языки пламени с рёвом охватили крышу. Люди попытались было вырваться из горящего барака, но, попав под огонь стрелков, были вынуждены заползти обратно.
        Вдруг двери горящего барака распахнулись, и из них вывалила толпа бандитов. Паля из всех стволов куда попало, они кинулись под защиту скалистых стен выхода из прииска.
        В воздухе вновь завыли мины, радуя сердца бойцов Лю Даньцзы и убивая последнюю надежду на спасение у хунхузов Кохинаты. Мины обрушились на последнее жилое здание прииска.
        - Накрытие! Молодцы! - после очередного удачного попадания похвалил миномётчиков Андрей. - Прекратить стрельбу! Теперь ваш выход, товарищи разведчики, - будто его подопечные могли его слышать, выкрикнул Андрей и взял в руки бинокль.
        Ещё раздавались редкие винтовочные выстрелы, но Андрей уже не обращал на них внимания, наблюдая, как с южного склона дружно упали верёвки, и по ним, отталкиваясь ногами от крутого откоса, ловко перебирая руками, спускались его разведчики. Грамотно страхуя друг друга, они обошли развалины разбитого минами барака. Застучали выстрелы их маузеров. Остановились. Перезарядили оружие и, прикрываясь стеной горящего здания, подобрались к его окнам.
        Несколько секунд, и в окна дружно полетели гранаты. Барак вздрогнул. Новая штурмовая граната, которую изготовил для Андрея Леонид, была мощнее и тяжелее миномётного снаряда, поэтому взрывы сразу нескольких гранат буквально разнесли всё то немногое, что уцелело после миномётного обстрела.
        Разведчики тем временем перебежками переместились к распахнутым взрывом дверям барака. Опять пауза, и ещё две гранаты полетели внутрь.
        Прогремел сдвоенный взрыв, конструкция заскрипела, покосилась и просела, из дверей выбросило столб огня, дыма и пыли. Не дожидаясь, пока пыль осядет, несколько силуэтов скрылись внутри объятого пламенем барака, послышались выстрелы маузеров, и вот уже все десять разведчиков опять на улице.
        - Красиво работают, - похвалил Андрея генерал, наблюдая за действиями разведки в свой бинокль.
        - Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить, - сплюнул через плечо Андрей.
        В это время со стороны главных ворот прииска прогремели взрывы нескольких гранат, а через минуту хлёстко застучали маузеры.
        Скалистые вертикальные стены узкого ущелья, которые служили естественным входом на прииск, сыграли с укрывшимися там бандитами злую шутку. Укрыв от перекрёстного огня стрелков, они не оставили им шанса на спасение от штурмовых гранат, сброшенных в ущелье сверху. Осколки гранат, рикошетом отскакивая от скалистых стен, насмерть посекли всё живое, оказавшееся зажатым в узком проходе.
        Спустившиеся в ущелье разведчики увидели полтора десятка изломанных взрывами тел, добили подранков и распахнули тяжёлые дубовые ворота, пропуская внутрь бойцов первого взвода.
        - Вот теперь всё! Пойдёмте вниз, генерал.
        Когда Андрей с генералом вошли в ворота прииска, то увидели деловито снующих бойцов первого взвода. Одни вытаскивали из-под завалов оглушённых или раненых бандитов, другие собирали оружие, третьи обыскивали карманы мёртвых и ещё живых бойцов Кохинаты. Отдельно положили тело главаря.
        Оказалось, что после первых миномётных взрывов он вместе с телохранителями выскочил из барака наружу, где его и нашёл осколок мины, пробивший ему печень. Телохранители пытались оказать ему помощь и затащить в укрытие, но несколько разорвавшихся во дворе мин пресекли их попытки, положив тут же, возле хозяина. Ранение в печень во все времена считалось смертельным, для главаря отряда Кохинаты это не стало исключением. Чёрная кровь толчками выплёскивалась из раны и, смешиваясь с грязью, кровавым пятном расползалась вокруг бездыханного тела.
        Возле уцелевшего барака собралась толпа бойцов и о чём-то ожесточённо спорила.
        - Что за шум? - вклиниваясь в ряды спорщиков, громко спросил Андрей.
        - Да вон, в бараке дед, - показал внутрь барака один из спорщиков, - чуть живой, на ногах еле стоит, а уже пятерых наших положил.
        - Чем?
        - Мечом!
        - Почему не пристрелили?
        - Это мастер меча, - послышалось из толпы.
        - Бой закончился, - поддержали другие, - а после боя, да ещё раненого и вооружённого только мечом, просто застрелить - бесчестно, вот и сунулись. Думали, что смогут взять на меч, - загалдели вокруг.
        - Взяли? - хмыкнул Андрей. - Детский сад какой-то! - покачал он головой. - Ну, пойдёмте. Покажите мне этого мастера меча.
        Решительно раздвинув галдящих бойцов, он вошёл в ещё дымящийся от разрыва гранат и мин барак.
        В сумраке барака среди оседающей пыли и едкого дыма смрадно чадящей одежды обгоревших трупов, среди пяти остывающих тел бойцов первого взвода, тяжело опираясь на рукоять японской катаны, стоял крепкий седой старик. Его одежда во многих местах была посечена осколками, в прорехах были видны многочисленные раны - видимо, осколки мин посекли не только разбросанные вокруг тела бойцов Кохинаты; досталось и деду. Несмотря на тяжёлые раны, в глазах старика пылала непримиримая ярость бойца. Андрей знал такой взгляд. Это был взгляд человека, который уже простился с этим миром, и только жажда захватить с собой хотя бы ещё одного врага удерживала его на ногах.
        Вот это воля, уважительно подумал Андрей, почётно иметь такого врага. А может, получится сделать его другом? разглядывая старого бойца, размышлял он. Да и меч у него занятный, для китайского мастера фехтования нетрадиционный, интересно было бы с ним на эту тему пообщаться. Ну что ж, попробуем сохранить ему жизнь, не уронив его чести.
        Андрей вздохнул и, подобрав с земли выпавшую из чьих-то рук саблю, шагнул вперёд.
        Мастер был тяжело ранен, разорвавшаяся недалеко от него мина оставила несколько осколков в его теле. Из ран сочилась кровь, с каждой каплей унося силы, а в голове при каждом движении вспыхивали сполохи.
        Видимо, ещё и контузило, отстранённо думал старик, но хотя бы на одного у меня сил ещё хватит, отгоняя свинцовую тяжесть в голове, мрачно решил мастер и поднял ставший вдруг невероятно тяжёлым не раз выручавший его меч. Он видел, как в бараке появился молодой европеец, недолго постоял напротив и, небрежно подобрав с земли саблю, неторопливо двинулся ему навстречу. По походке и хвату, с каким незнакомец держал саблю, мастер понял, что этого врага ему не победить. Нет, если бы он не был ранен и не эта разрывающая голову боль, то результат поединка мог бы быть другим, но сейчас…
        Ну что ж, умереть с мечом в руке… О чём ещё может мечтать человек, всю свою жизнь посвятивший этому мечу?
        Старик бросился в атаку.
        Андрей видел, что старик решился на последнюю атаку, и внимательно смотрел на его ноги. Вот мастер перенёс вес тела на левую ногу и стремительно бросился вперёд. Андрей ожидал этого броска, поэтому показал противнику, что хочет парировать его клинок, отбив его в сторону, и принял классическую стойку, чуть выставив правую ногу вперёд, как бы приглашая противника нанести удар именно по этой «неосторожно» выставленной ноге.
        Мастер возликовал, увидев, что европеец картинно выставил вперёд ногу, и, прикрывшись саблей, приготовился парировать его атаку. В броске он резко опустил меч и решительным ударом попытался срубить ногу пижона. Но проклятый европеец не стал парировать нацеленный в его ногу клинок, а толкнувшись обеими ногами, высоко прыгнул вверх и вперёд навстречу мастеру. Если бы мастер не был контужен, он успел бы отреагировать и откатиться в сторону, но…
        Вложив в последнюю атаку все силы, в своём последнем прыжке он практически распластался над землёй. От резкого выпада перед его глазами появилась кровавая пелена, и уже угасающим сознанием он увидел, как его цель - ноги противника - вдруг исчезла. Уже падая, он почувствовал, как эти ноги с силой обрушились ему на спину.
        Обманул, - мелькнуло в голове. Уже уплывающее сознание взорвалось тысячами огней, мигнуло и погасло. Тело мастера, придавленное ногами Андрея, неподвижно распласталось на земляном полу барака.
        Андрей бережно вынул из рук мастера меч и кивнул бойцам на бессознательного старика.
        - Это мой личный пленник. Оказать помощь, перевязать, выставить охрану, головой отвечаете.
        И вышел из барака.
        Глава 34
        От взятых на банде Кохинаты трофеев дух захватывало. Даже с учётом того, что часть оружия пострадала в пожаре, его было неприлично много - видимо, те бандиты, что ушли в город, бoльшую часть своей военной амуниции оставили на прииске. Среди трофеев чего только не было: и армейские, и охотничьи карабины, винтовки, штуцера, пистолеты различных систем, много патронов, сабли, топоры, ножи и ещё куча всякой всячины, предназначенной для гарантированного отъёма чужой жизни.
        Три сотни ухоженных, откормленных лошадей со всей упряжью, плюс те тридцать, что были взяты на лесной фанзе, не только снимали все проблемы с транспортировкой трофеев, но и обеспечивали возможность увеличения отряда Лю Даньцзы по меньшей мере ещё на два эскадрона.
        В седельных сумках заводных лошадей главаря был обнаружен золотой песок и несколько увесистых мешочков золотых самородков, всего около тридцати килограммов. Со слов пленных, по дороге к Кайчи они захватили действующий золотой прииск. Часть старателей разбежалась, но те, кто не успел, под пытками отдали всё, что намыли за сезон.
        Но главное богатство лежало в сорока кожаных мешках, опечатанных сургучной печатью финансового департамента Цицикара. Найденные деньги полностью подтверждали подозрения Андрея, что целью нападения на Кайчи было сокрытие следов хищения государственных денег, выделенных на оплату золота, добытого старателями за сезон. В опечатанных мешках хранились новенькие серебряные доллары. На вопрос Андрея, почему доллары, Лю Даньцзы пояснил:
        - В Китае в качестве средства платежа используются серебряные, медные и даже бронзовые монеты разных стран, но особенно популярны американские серебряные доллары. С тех пор как правительство официально разрешило населению добычу золота при условии обязательной сдачи его государству, встал вопрос, каким образом оплачивать старательское золото. Своего серебра в Китае добывалось не очень много, а тут ещё выплаты по контрибуции сказались. В общем, появилась необходимость в твёрдой монете. Вот серебряные доллары и прижились. Теперь золото у старателей выкупается государством только за серебро, расчёт идет по весу. Ходит эта монета в основном среди золотопромышленников, крупных торговцев и банков. У населения она тоже встречается, но нечасто. Почему? Из-за высокой стоимости. Поэтому среди населения в ходу медные и бронзовые китайские монеты с квадратными отверстиями по центру. Китайские монеты из золота и серебра тоже есть, но они очень ценятся и чаще используются не в качестве платёжного средства, а как украшения, обереги, подношения богам, для привлечения богатства и достатка в дом. Такие монеты тоже
имеют квадратные отверстия, что позволяет нанизывать их на нить и украшать статуэтки почитаемых кумиров и божеств. Состоятельные женщины нашивают их на одежду или головные уборы. А американские серебряные доллары для этого не подходят, но без проблем принимаются при расчётах с купцами, в лавках, не говоря уже о банках. Зачастую опечатанные сургучной печатью финансового департамента мешки с серебряными долларами даже не вскрываются и передаются от одного купца другому с ненарушенной печатью. Это считается определённым купеческим шиком и как бы подчеркивает особое доверие партнёру.
        Андрей удивленно покачал головой.
        - А я, признаться, ничего об этом не слышал. В любом случае это серебро нам не помешает, потому что свои запасы у нас тают не по дням, а по часам.
        - Нет, Ан Ди, - вздохнул генерал, - серебро нам придётся вернуть государству. Мы же не банда хунхузов, а официальное подразделение правопорядка, созданное под патронажем государства. А вот сообщить об этом Ван Хэда надо. В этих делах он непризнанный мастер. Уверен, что он найдет способ, как нам законным путём получить часть этого серебра в качестве премии.
        Отбитого у бандитов серебра оказалось много, более двух тонн.
        Как и предполагал Андрей, серебро привезли на авто. Оно несколько раз приезжало на прииск и, хотя лица хозяина авто за очками никто не разглядел, можно было предположить, что водитель и есть тот чиновник, что отвечает за закупку золота в Кайчи. Или как минимум имеет доступ к городскому банковскому хранилищу.
        В карманах других седельных сумок, кроме золотого песка и самородков, было обнаружено множество украшений, которые стали законной добычей победителей. Генерал объявил лошадей с упряжью, огнестрельное оружие с запасом патронов и изъятое у главаря золото собственностью полка, а отбитое у бандитов государственное серебро подлежащим возврату финансовому департаменту, остальное разрешил дуванить[46 - Дуванить - у казаков: делить добычу после набега.].
        Бойцы эскадрона довольно улыбались; ещё бы - доля с трофеев, с учётом скопившегося у них денежного довольствия, полученного ещё в гарнизоне крепости, составляла кругленькую сумму. А впереди ещё светила «копеечка» от реализации многочисленного, но ненужного охотничьего огнестрела и различного «холодняка». Всё это можно было удачно сбыть или в Кайчи, или в том же Цицикаре. Казаки Андрея были довольны не меньше, им как инструкторам полагалась двойная доля, а Саньке Волчку, вахмистру Вахромееву и всем командирам взводов начислили по три доли.
        Генерала и Андрея тоже не обделили, что было весьма ко времени. Андрей уже задумывался, где добыть денег для дальнейших разработок Леонида и оплаты его мастеров. Нет, на закупку мин и гранат деньги из бюджета полка выделялись, но ему хотелось продолжить начатую разработку нового вооружения, а раскрывать своих тайн даже Ван Хэда и Лю Даньцзы он не собирался.
        Прошло три дня, и, по расчётам генерала, основные силы его полка уже должны были подходить к Кайчи, а это значило, что и им пора было выдвигаться. Разведчики ещё два дня назад переоделись в трофейную одежду и уехали в город. Перед ними поставили задачу незаметно проникнуть в город и легализоваться под видом вольного отряда, пришедшего на зимовку. После этого они должны были заняться сбором информации обо всех недавно прибывших вольных отрядах, группах охотников или старателей, да и просто вооружённых людях. Особенно интересовала шайка русских уголовников и место их лёжки.
        Второй задачей было выяснить, кто из жителей Кайчи имеет авто. Ну и, конечно, изучить город, разобраться в его планировке, запомнить расположение и названия улиц, чтобы обеспечить ночной захват города.
        Глава 35
        Отряд готовился к походу на Кайчи. Сушилась промокшая от многодневной слякоти одежда, чистилось оружие, пополнялись запасы патронов, ремонтировалась повреждённая упряжь, упаковывались трофеи.
        Пленные бандиты были обузой, и генерал не собирался взваливать её на себя.
        Как только он получил всю интересующую информацию, он приказал всех захваченных бандитов казнить, совершенно не страдая муками совести или сочувствием. Андрей понимал правоту генерала и без лишних эмоций принял её, поставив лишь одно условие - сохранить жизнь своему персональному пленнику. Генерал в ответ лишь пожал плечами:
        - Твой пленник, ты с ним и возись. Завтра выступаем, придётся идти рысью, а до Кайчи путь не близкий. Выдержит?
        - Всё в руках Господа. Я хочу дать ему шанс, а там пусть будет, как будет.
        - Дело твоё, - не стал спорить генерал.
        На том и порешили.
        Кайчи встретил отряд Лю Даньцзы хмурым небом и вновь зарядившей хлябью. Порывистый ветер бросал в лицо брызги мелкого дождя. Капли по-осеннему холодного мокреца, стекая по шее, заползали за шиворот и неприятно холодили тело. Их сестрицы, собираясь в тонкие струйки, сбегали по прикладам опущенных стволами вниз карабинов, чтобы сорваться и упасть в раскисшую от непрекращающегося дождя остывающую землю.
        Бойцы трёх эскадронов Лю Даньцзы, два из которых только что прибыли из крепости, укрылись среди высоких стеблей неубранного поля гаоляна. Люди зябко ёжились, тщетно пытаясь укрыться от вездесущей слякоти. И лишь гаолян невозмутимо и стойко переносил непогоду. Он гордо и презрительно тянул свои толстые, прочные стебли в неласковое небо.
        Гаолян - уникальное растение. Он выращивался на территории всей Азии, но особенное распространение получил в Корее и Маньчжурии. Однолетний злак неприхотлив и за сезон вырастает высотой до пяти метров. Население использовало буквально все его части. Мелкое, как просо, зерно жители перемалывали на муку, из которой пекли хлеб, им же кормили птицу. Стебли частично шли на корм лошадям, а из остальных крылись крыши домов, строились ограды, плелись циновки, корзины, ловушки для рыбы. В общем, областей применения у этого, без сомнения, полезного злака была масса, но особенно почиталась водка байцзю.
        А сейчас поле неубранного гаоляна стало надёжным укрытием для четырёх сотен всадников отряда генерала Лю Даньцзы. С последним отрядом прибыл Ван Хэда, и теперь вместе с генералом и Андреем они уточняли план зачистки Кайчи от людей Кохинаты.
        Всё уже было спланировано и несколько раз обсуждено, оставалось только дождаться темноты. Разведчики вычислили, где прятались практически все наёмники Белого Тигра, в чём им активно помогал казначей триады «Кулак справедливости». Нашёлся и автомобиль, он принадлежал местному чиновнику городской управы из департамента финансов.
        В качестве «языка» удалось захватить одного из людей отряда Кохинаты, притаившихся в городе. Он вышел на улицу по малой нужде и тут же был аккуратно задержан и пристрастно допрошен. Оказалось, что налёт на город назначен на следующий день.
        После полудня банда ожидала прибытия с прииска основного отряда.
        Сигнал - удар в било, вывешенное на центральной площади города. По этому сигналу бандиты должны захватить местный банк, дорогие магазины, дома крупных купцов и известных горожан. Пройтись по полученным адресам, изъять золото, серебро, деньги, украшения и другие ценности, а также телеги и лошадей. Всё это доставить на центральную площадь, после чего разрешалась свободная охота. Город отдавался на разграбление сроком на сутки.
        Перед тем как отправиться к праотцам, «язык» указал дома городских купцов и богатых горожан, на которые будет совершён налёт, а также известные ему места постоя других членов банды.
        Генерал решил слегка подкорректировать план Кохинаты и приказал взять город этой ночью. Разбив своих людей на десятки и закрепив за каждым отрядом по разведчику, он приказал по возможности тихо обезоружить и арестовать бандитов в местах их ночлега. Сам взял на себя вороватого чиновника, а Андрею с казаками поручил нейтрализовать русских уголовников, бoльшая часть которых куражилась в местном доме терпимости, а остальные пьянствовали в соседнем кабаке.
        Сумрак опустился на Кайчи. Казалось, кислая погода сама подгоняет наступление ночи, и вскоре весь город погрузился в темноту, лишь светили немногочисленные уличные фонари. В зажиточных домах загорелись газовые светильники и люстры, а в бедных лачугах тускло коптили свечи и лучины. Пора!
        Четыре сотни вооружённых всадников тихо вошли в город и, разделившись на четыре десятка самостоятельных отрядов, сопровождаемые разведчиками, разъехались по засыпающим улицам.
        Андрей и вахмистр Вахромеев разделили своих казаков. Отряд Андрея окружил кабак, а другой отряд взял на себя дом терпимости - места, где, по словам китайских разведчиков, обосновались русские уголовники. Оставив заслон из двух человек на входе и двух на заднем дворе у чёрного хода, Андрей с казаками решительно направился в душную утробу гуляющего кабака. Заведение гудело.
        Разогнав китайских посетителей, вот уже несколько дней в нём хозяйничала банда русских отморозков. Русскими их называли китайцы, хотя на самом деле это были представители разных народов и сословий матушки России: кавказской, еврейской, славянской и татарской национальностей. Что могло объединить всю эту братию в одну шайку? Только одно - желание безнаказанно грабить, насиловать, убивать.
        В помещении было накурено, кисло воняло блевотиной и мочой, видимо, кто-то из подгулявших «робин гудов» не смог донести содержимого своего желудка на улицу. В углу кабака тихо попискивала девчонка-прислуга, которую под гогот подельников, бросив лицом на грязный стол, пользовал в дупель пьяный каторжанин. Худенькие, посиневшие от холода ягодицы жертвы вздрагивали при каждом толчке «хозяина жизни». Жирные лапы насильника прижимали её к грязной столешнице, заставляя перепачканным в соусе лицом елозить по столу. Из зажмуренных от стыда глаз девушки бежали слезы обиды и бессилия. Хозяин кабака, подсвечивая огромным синяком в пол-лица, изо всех сил делал вид, что не замечает ни издевательств над девушкой, ни то, как до предела распоясавшиеся от безнаказанности и вседозволенности уголовники стаканами «глушат» его водку, по-свински жрут с любовью приготовленную еду и, глумясь, избивают старого деда-слугу.
        Он мечтал лишь об одном: чтобы эта вакханалия скорее закончилась, чтобы эти русские скорее покинули его заведение, и главное, чтобы самому не стать жертвой насильников, о чём ему не раз намекал один из бандитов, побуждая к расторопности. Кабатчик даже не догадывался, что уголовники уже вынесли ему и всей прислуге смертный приговор. Свои намерения они планировали осуществить завтра к полудню. Но хозяин этого не знал и всё ещё надеялся на благополучный исход.
        Когда Андрей увидел творящийся здесь беспредел, в нём полыхнула холодная ярость.
        - Сволочи! А ну прекратить бардак!
        - Ти хито такой? - прогнусавил плюгавый, худющий отморозок, поднимаясь из-за стола, у которого сидели три такие же рожи.
        Он картинно, на публику, поправил на голове картуз и развязной походкой, по-петушиному склонив голову набок и сунув руки в карманы штанов, пританцовывая, направился к Андрею.
        - И щё ви имеете до нас сказать? - фиглярствовал урка.
        - Сейчас узнаешь! И ты, и вся ваша братия! - ответил Андрей и приставил ко лбу уголовника ствол парабеллума. - А теперь для всех! Стволы, пики и кастеты на пол! Живо!
        - Чё за базар? В натуре? Ты на кого тянешь, покойник! - с кавказским акцентом проскрипел рослый абрек и стал подниматься из-за стола.
        Всегда флегматично спокойный силач Петро стряхнул подпившую братву с соседней лавки, схватил её за край и, в зачатке прекращая не начавшуюся дискуссию, обрушил лавку на голову кавказца. Уголовник обмяк и, обливаясь кровью, рухнул под стол.
        - Братва! Наших бьют! - заверещал плюгавый и, нырнув под руку Андрея, попытался шмыгнуть в дверь. Но его манёвр не удался. Получив в ухо рукояткой пистолета, он отлетел в сторону и проворно пополз под ближайший стол. Уголовники вскочили со своих мест, но подоспевшие казаки прикладами карабинов стали наводить порядок, между делом вышибая зубы и ломая потянувшиеся к оружию пальцы.
        Насильник, бросив жертву, пытался натянуть штаны. Руки его предательски дрожали, и он никак не мог справиться с завязками грязных, давно не стиранных кальсон.
        Андрей помог насмерть перепуганной китаянке подняться со стола, набросив ей на плечи снятый с насильника пиджак. Девчонка испуганно озиралась, её колотил нервный озноб, при этом она пыталась прикрыть руками наготу.
        - Чего стоишь?! - рявкнул Андрей на «героя-любовника». - Всё, что есть в карманах, на стол!
        - Конечно-конечно, господин хороший, - закивал уголовник и стал суетливо выкладывать на стол содержимое карманов. А всего там было немало. Видимо, это заведение стало не первым местом, которое посетила банда.
        На стол легла смятая горсть бумажных ассигнаций, несколько серебряных и пара золотых монет, горсть китайской мелочи и аккуратно завёрнутые в платок женские украшения: серьги, кольца и браслет. Количество и разнородность украшений говорило о том, что эта китайская девушка не первая его жертва.
        - Я, я всё отдал, начальник! Отпусти!
        Андрей сгрёб добро насильника в его же кепку и отдал пострадавшей девушке.
        - Бери. Теперь это твоё. Никто это у тебя не отнимет, - и громко, чтобы все слышали, грозно добавил: - Никто!
        При этом он так пристально посмотрел в глаза кабатчика, что тот покраснел и вспотел.
        - А теперь иди, девочка, не бойся!
        В глазах уголовника смешались жадность и страх. Первая взяла верх.
        - Это не по закону, начальник! - с вызовом крикнул насильник. - Зачем всё отдал? Девчонка сама была не против, она для этого здесь и крутилась. И вообще, что, от этой мартышки убудет, что ли?
        Не дав ему закончить тираду, Волчок, вложив в удар всю силушку, зарядил сапогом бесштанному уголовнику между ног.
        - Это тебе сдача, злыдень писюкатый. Хотя теперь просто злыдень, писюка у тебя больше нет.
        Насильник задохнулся от боли, осел на пол, скорчился и, закатив глаза, тихо заскулил, баюкая руками заслуженно пострадавшее хозяйство.
        Андрей знал, что «злыдень писюкатый» на украинском означает «насильник». Но то, каким тоном это произнёс Волчок по отношению к владельцу с его опухающими «причиндалами», было особенно презрительно и унизительно.
        Тем временем казаки заканчивали паковать сопротивляющихся и грязно ругающихся уголовников.
        - Санька! Так они нам всю округу на ноги поднимут. Забейте им кляпы и вяжите всех в позу ласточки!
        Позу ласточки Андрею показал один омоновец ещё в той жизни. Он рассказал, что в советские времена особо буйных гостей вытрезвителя упаковывали именно так и держали до полного протрезвления.
        Негуманно, зато эффективно, а Андрей любил, когда эффективно. Вот и сейчас казаки, нахватавшись от Андрея не только разных словечек, но и полезных навыков, шустро паковали уголовников. Принцип «ласточки» был прост - бузотёру связывали руки за спиной и плотно подтягивали к связанным вместе ногам, потом верёвку с силой натягивали, чтобы тело дебошира через спину выгибалось дугой, после чего верёвку закрепляли и оставляли тушку трезветь. В таком состоянии не то что бузить, дышать трудно.
        - Двенадцать рыл, - пересчитал связанных уголовников Андрей.
        Со слов плюгавого, с виду понтовитого, но, как оказалось на деле, самого говорливого уголовника, в соседнем «весёлом доме» зависали ещё десять человек.
        Где же ещё шестеро? - задумался Андрей. Ладно, дождёмся вахмистра, там будем думать, где искать остальных.
        В это же время казаки отряда вахмистра, следуя примеру командира, не отвлекаясь на переговоры с охраной публичного дома, быстро оглоушили и связали её. Перекрыли все выходы и стали досматривать комнаты, без разбора упаковывая посетителей и, на всякий случай, «жриц любви». Обошлось без лишних эксцессов или, как любил выражаться полиглот вахмистр, «без шума и пыли». Когда все гости и хозяева были связаны и посажены в гостиной, вахмистр отправил к Андрею посыльного.
        - Слетай до кабака. Посмотри, как и что. Может, помощь какая нужна? А если всё нормально, скажи их благородию, пусть подойдёт к нам. Мне с моим китайским тут не разобраться.
        Глава 36
        Матёрый уголовник Тихий был серийным маньяком. Свою кличку он получил за то, что всех своих жертв убивал тихо, без лишнего шума. Больших компаний сторонился и предпочитал работать один. В банду он попал случайно, после побега с Сахалинской каторги. А потом по воле судьбы оказался в Корее. Пытаясь выйти к людям, двинулся вглубь материка и оказался в руках хунхузов Кохинаты, возле которого тёрлась банда русских уголовников. По шрамам от кандалов они признали в нём беглого каторжанина, что и послужило ему пропуском в шайку.
        Тихий решил до удобного случая прибиться к банде, чтобы вместе с ней уйти подальше от границ Российской империи, где он числился в бегах. О его «художествах» на материке были исписаны фолианты уголовного дела. Приключения Тихого тянули на десяток детективных романов, но он решил рассказать новым друзьям только малую часть своей биографии.
        Отпахав на Сахалинской каторге пять лет из двадцати пяти отмеренных, он сумел вырваться на свободу. А дело было так.
        С первого дня каторги он мечтал о побеге, но бежать было некуда. Сахалин - остров, и добраться оттуда до материка можно либо зимой по льду, либо летом на судне. Холодная снежная зима с буранами и недельными метелями обрекала на неудачу любой побег. А лето с его плотным, как молоко, туманом, когда с палубы судна невозможно разглядеть даже собственные мачты при отсутствии компаса и карт, тоже перспективами не радовало.
        Скалистые берега острова с востока омывались неприветливыми холодными водами Тихого океана, а с запада - Татарским проливом, в котором лёд мог стоять до июля. Всё это делало Сахалин природной тюрьмой.
        Тихому повезло. На второй год заключения к нему подселили соседа. Тот уже несколько раз пытался бежать и настолько достал администрацию, что его решили «окоротить» и приковали к серийному убийце, который и поделился с Тихим идеей побега. Она заключалась в том, чтобы захватить у местных рыбаков из народа айнов лодку и устроить побег морем. Большие, вместительные лодки аборигенов были оснащены парусом из шкуры морского зверя и могли уходить от берега на несколько миль.
        Бегунок рассказал, что вдоль восточного побережья Сахалина проходит холодное морское течение Оясио. Используя его, айны ходят на Курильские острова и даже в Японию. Идея украсть лодку у аборигенов маньяку понравилась, но даже на такой лодке побег водой казался самоубийством. Ведь океан, по воле шутника Магеллана прозванный Тихим, грозен и непредсказуем. Злые шторма, пронизывающий ветер, сильное течение, температура воды даже в августе не поднимается выше десяти градусов. Пронизывающие сыростью туманы и льдины, которые ветром гнало из Охотского моря, делали побег утопией. Но именно это давало шанс. Призрачный, но шанс.
        Чтобы снять кандалы и получить свободу перемещения, Тихий всеми правдами и неправдами стал добиваться своего перевода в категорию «исправляющийся»[47 - Все попадавшие на каторгу сначала получали статус «испытуемые», носили кандалы и содержались в бараке за колючей проволокой. Особо опасных сковывали попарно одной цепью. Через три-четыре года, при условии примерного поведения, они получали статус «исправляющиеся», расковывались и переселялись в бараки за пределами охраняемой территории, но всё равно оставались поднадзорными каторжанами, обязанными ходить на работы. Если «исправляющийся» нарушал условия содержания, то его возвращали за колючку и заковывали в кандалы. Среди каторжан попадались и «непримиримые», которые отказывались от работ, тогда их подвергали различным экзекуциям, от порки розгами до карцера. Самым страшным наказанием считался перевод в тюремную камеру; в одной из таких сидела Сонька Золотая Ручка.]. И на пятом году срока дождался. Его расковали и перевели в барак для исправляющихся.
        Для осуществления побега Тихому требовался напарник. Он долго и тщательно приглядывался к соседям по бараку и, наконец, выбрал того, кто ему подходил. Это был охотник из Сибири, попавший на каторгу за то, что убил чиновника, который «положил глаз» на его жену. Мужик «парился» на каторге уже четыре года и надежды вернуться домой не питал. Но жизнь в неволе так опостылела, что на предложение Тихого бежать он сразу согласился.
        Заговорщики составили план и занялись подготовкой побега. Из скудного пайка изо дня в день, по сухарику, они собирали «тормозок»[48 - Тормозок - еда, собранная в дорогу.]. Достали фляжку под воду, из ложек изготовили заточки, а Тихий, добыв кусок листового свинца, на костерке отлил кистень[49 - Кистень - грузик с отверстием, в который продевался ремешок и одевался на запястье. В умелых руках - смертельное оружие.]. Потратив много сил и времени, он научился виртуозно владеть им и теперь всегда держал при себе. Всё было готово к побегу, осталось дождаться лета, когда кета пойдет на нерест, нерпа начнёт на неё охоту, айны спустят свои лодки для охоты на морского зверя, а там уже дело за малым…
        Наступил долгожданный июнь. Все детали побега были много раз проговорены, осталось дождаться подходящего случая. И он вскоре представился. В тот день их отправили на раскорчёвку тайги под огороды. Администрация каторги не оставляла попыток развернуть на Сахалине сельское хозяйство, но природные условия, а главное, нежелание каторжан пахать на тюремщиков результатов не приносило[50 - За все время существования Сахалинской каторги империя потратила сотни тысяч рублей на развитие сельского хозяйства на острове, но деньги, выделенные на это, таинственным образом растворялись, а продукты на Сахалин так и завозились с материка.]. День выдался жарким. Конвойный, привыкший к безобидности работающих на раскорчёвке леса каторжан, расслабился и не заметил, как двое из них, улучив момент, бесшумно растворились в тайге. Их хватились только вечером. Бросаться в погоню за бегунками, оставив без присмотра остальных каторжан, конвоиры не рискнули и погнали оставшихся заключённых в лагерь. Только на следующее утро была организована погоня, но искать охотника в лесу - дело неблагодарное, а с учётом форы более чем в
полсуток - и вовсе безнадёжное. Оповестив все посты и порты о побеге, начальство на беглецов махнуло рукой. Они были не первые и не последние, вот только уйти с острова удавалось единицам. Беглецы, как правило, становились добычей дикого зверя и всевозможных летающих кровососов. Сахалин не отпускал своих каторжан.
        На третий день побега, перевалив через таёжный хребет, двое вышли к небольшому ручью. Вопрос с питьевой водой и едой был решён. Сухари берегли, питались только рыбой, которой в ручье водилось несчитано. По ночам к ручью подходили медведи. Чтобы не попасть «под горячую лапу» хозяина этих мест, приходилось уходить от воды подальше. Течение становилось всё быстрее и стремительнее, а ручей - полноводней и шире; вскоре он вывел беглецов к широкой горной реке. Теперь, чтобы перейти её с берега на берег, нужно было искать броды или перекаты. На реке начался ход кеты. Мелкая рыбёшка забилась под берега, чтобы пропустить идущего сплошной стеной лосося. Вода буквально кипела от рыбы. На всём обозримом пространстве русла реки видны были серебристые спины. Одни, разгоняясь, преодолевали перекаты, другие, собираясь в заводях в три-четыре яруса, ожидали своей очереди. Поднимаясь на нерест, кета разгоняла всю речную живность, но, отметав икру, уже не возвращалась в океан, погибая здесь же, неподалеку от места кладки икры, становясь законной добычей многочисленной хищной рыбы и зверья. Таймень, ленок, кижуч,
мальма, голец, хариус терпеливо выжидали, когда ход кеты стихнет, и разоряли кетовую кладку. Нажираясь, они опускались на дно заводей, где, еле двигаясь, переваривали добычу. Но проходило несколько часов, и они опять жадно набрасывались на икринки. Крупный ленок или таймень от икры не отказывались, но предпочитали проглотить целиком обожравшегося икрой хариуса, так сказать, «два в одном».
        Кета ещё не поменяла цвет серебристых спинок на радужно-пятнистый окрас, её бока ещё не были избиты и исцарапаны острыми камнями на перекатах, а это означало, что она недавно вошла в пресную воду и что устье реки и океан близко.
        Впереди между деревьев показался просвет. Густой лес закончился, но высокие, колючие заросли шиповника сплошной стеной перегородили беглецам дальнейший путь. Переплетённые ветви, усыпанные острыми и длинными шипами, болезненно впивались в тело, цепляя одежду и до крови царапая лицо и руки. Казалось, что это мучение будет продолжаться вечно.
        Но колючие заросли внезапно закончились, и перед беглецами открылся величественный и безбрежный Тихий океан. Его приветливые, бирюзово-синие на солнце и угрюмые, свинцово-серые в тени просторы раскинулись до самого горизонта, от края и до края, вселяя тревогу и надежду.
        Прямо в устье реки резвилась нерпа. Десятки усатых голов то и дело появлялись над водой, держа в острых зубах бьющуюся рыбу.
        - Раз есть нерпа, должны появиться и те, кто на неё охотится, - решили беглецы и стали устраивать бивак. Ждали несколько дней.
        Рыбы было так много, что приспособились ловить рубахой. И тут же, разделав, ели сырой. В другое время и при других обстоятельствах такую пищу Тихий посчитал бы несъедобной. А сейчас он с наслаждением впивался зубами в нежное тело лосося, будто то была не сырая рыба, а изысканный деликатес. Напарник Тихого придумал, как добыть соль из океанской воды. Он мочил в солёной океанской воде свою рубаху и выжимал её на большие камни. Под жарким солнцем вода испарялась, оставляя на поверхности камней белёсые солевые разводы. Их слизывали или соскабливали в тряпицу, но процедура была долгая и малоэффективная. Зато кетовую икру солили прямо в воде. Насыпали её в рубаху прямо в ястыках, завязывали котомкой и минут на двадцать опускали в океан. Потом этот «мешок» с икрой подвешивали на кусты, и когда вода стекала, то в рубахе оставалась малосольная, умопомрачительно вкусная икра.
        Лодка появилась на шестой день. Увидев её, беглецы немедленно приступили к осуществлению задуманного плана. Сибиряк был широк в кости и высок ростом и, несмотря на свою худобу, мог напугать аборигенов. Поэтому он лежал на берегу, изображая беспомощного больного, а невысокий, сухощавый немолодой Тихий бегал по берегу, громко призывая людей в лодках на помощь. Его заметили. Доверчивые аборигены повернули к берегу. Подняв на борт двух еле живых доходяг, они решили доставить их до ближайшего поста.
        Парус легко поймал ветер и ходко погнал лодку на юг. Тихий сидел на корме рядом с рулевым и приглядывался к управлению парусом. К нижней части мачты крепилась поперечина, на которой был закреплён небольшой парус. Тихий где-то слышал, что эту поперечную балку, на которой крепится парус, называют гик. От свободного конца паруса тянулась прочная верёвка, которая называлась шкот, с помощью чего рядом сидящий айн ловко управлялся с лодкой. Вот он развернул лодку вдоль берега. Теперь ветер перестал трепать парус и равномерно дул в корму. Раскачиваясь с борта на борт и плюхая носом по волне, лодка уверенно шла вдоль хорошо различимого берега. Через пару часов Тихий решил, что достаточно присмотрелся к управлению лодкой и, шатаясь, как при качке, пошёл проведать «больного» товарища.
        - Пора, - шепнул он, - как вернусь на корму, начинай.
        Напарник моргнул, мол, понял, и стал ждать, когда Тихий вернётся на место. Тот добрался до кормы и, усевшись подле рулевого, кивнул напарнику:
        - Готов!
        Лежащий до этого без движений «больной» зашевелился, застонал и стал просить пить. Стоявший рядом рыбак наклонился к нему, чтобы дать напиться, но неожиданно получил удар в висок и, потеряв равновесие, опрокинулся за борт. Айны, сидевшие на носу лодки, дружно вскочили. Но внезапно выздоровевший каторжанин двумя хлёсткими ударами отправил их в воду. Рулевой из-за паруса не видел происходящего на носу, но услышал всплески воды и хотел «сбросить ветер»[51 - Сбросить ветер - повернуть парус так, чтобы давление ветра в нём уменьшилось.]. Тихий крутнул кистень, и абориген, удивлённо раскрыв глаза, замертво свалился на дно лодки. Оставшийся без контроля парус хлопнул, рванулся и развернул гик[52 - Гик - поперечная балка, на которой крепится парус.]. Тяжелая деревянная балка, словно пушинку, смахнула в море напарника-сибиряка, который, расправившись с рыбаками, неосторожно выпрямился во весь рост.
        Тихий в это время ловил выпавший из рук рулевого конец шкота[53 - Шкот - часть бегучего такелажа, предназначен для растягивания нижних углов паруса.].
        Наконец ему это удалось, и, с силой потянув шкот на себя, он попытался обуздать беспорядочно хлопающее тяжёлое полотно. Порыв ветра помог ему. Парус расправился, набух и уверенно погнал лодку вперёд, оставляя за кормой выпавших за борт людей.
        Только теперь Тихий увидел, что остался в лодке один, если не считать неподвижного тела убитого им аборигена. Оглянувшись, он увидел среди вздымающихся свинцовых волн голову напарника. Тяжёлые и неприветливые, они всё дальше и дальше уносили сибиряка от лодки.
        С трудом удерживаясь в ледяной воде, он пытался звать на помощь, но безжалостные в своём безразличии волны захлестывали его, заливая солёной водой рот, глаза и нос. Крики каторжанина становились всё тише. И вот тёмное пятно его головы, последний раз мелькнув на гребне волны, навсегда исчезло в пучине. От бессилия развернуть лодку Тихий тоскливо завыл и, добела сжав в кулаке шкот, невидяще уставился в грязное полотнище паруса, уносящего его в безбрежную неизвестность. Жалея себя, он на несколько минут выпал из реальности происходящего и прозевал накатывающий на лодку водяной вал. Лодку развернуло, и она, накренившись, щедро зачерпнула океанской воды. Ледяной душ с ног до головы окатил Тихого.
        Ужас перед стихией прочищает мозги не хуже крепкого пойла. Жажда выжить захлестнула его, и он, сбросив оцепенение, начал разворачивать отяжелевшую лодку носом к волне. Ветер налетал на лодку то с севера, то с востока, но он приноровился. Тихому показалось, что ему удалось ухватить суть управления лодкой. Он почувствовал зависимость наката волн от порывов ветра. Теперь, ловя ветер, он уже знал, с какой стороны нужно ожидать наката следующей волны. Тяжёлая, неповоротливая лодка уже подчинялась его воле. Тихий оглянулся на берег. С лодки хорошо была видна каменная вершина, которую обволакивала белая дымка. Казалось, что ветер рассекает её на части, особенно когда редкие белые облака, зацепившиеся за вершину, спускались ниже. Лодку неумолимо относило в океан. К середине дня он отошёл от берега настолько, что скалы почти скрылись из виду. Под вечер стало свежеть.
        Океан колыхала крупная волна, но нос лодки легко разрезал воду, она шла с невероятной, как казалось Тихому, быстротой. За спиной, насупившись, висели серые облака. Небо становилось темнее, а ветер крепчал. Вскоре берега совсем не стало видно, и ставшие свинцовыми облака надвигались всё ближе. Первый шквал налетел с исступлённой стремительностью пляски сумасшедшего. Вверх взметнуло вихрь рассыпавшихся брызг и с рёвом обрушило на лодку с такой силой, точно удар наотмашь. Лодку подхватило и бросило вперёд, в водоворот белой пены. Это было неожиданно и страшно.
        - А-а-а! - закричал Тихий.
        Лодку неудержимо несло, её нос глубоко зарывался в воду, дерево стонало, вторя рёву разгулявшейся бури. Всё вокруг ревело и грохотало. Тихий вцепился в верёвку, управляющую парусом, но под напором ветра она, будто живая, рвалась из рук.
        Не удержать! - мелькнула мысль, и он захлестнул концы шкота вокруг подпорки, как это делал убитый рулевой.
        Верёвка дрогнула, напряглась до отказа, и почти тотчас послышался громкий треск. Шкот лопнул. Гик вырвался и захлопал по ветру. Тихий вскочил на ноги, голыми руками пытаясь сбить раздувшийся парус, но безуспешно. Лодка неслась по ветру, сорвавшийся парус бешено трепало, хлопая о борта. Из-за этого хлопанья, мотавшего парус во все стороны, ничего не было видно.
        Кругом стоял дикий грохот, ветер завывал, как безумный. Происходящее можно было сравнить разве что с землетрясением. Теперь ветер не дул ни с какой стороны, он рушился сверху, с грохотом накатывая, словно лавина или горный обвал. Вода хлестала со всех сторон, обдавая Тихого с головы и до ног, теснила его, стекала сплошной пеленой, сметала и рушила всё кругом.
        Каким-то чудом ему удалось схватить обрывок мятущегося шкота, и он изо всех сил навалился на него, пытаясь подобрать сошедший с ума парус.
        - Сука! Тварь позорная! - ревел Тихий, захлёбываясь солёными океанскими брызгами.
        Он был похож на чёрта с безумными, горящими глазами. Распластав свое тощее тело на дне лодки, он из последних сил удерживал шкот.
        Невероятными усилиями он сумел выбрать несколько метров. Стирая руки в кровь, он захлестнул верёвку вокруг основания мачты и навалился сверху. Шкот рвался из рук, обдирая, сжигая ладони, но он упрямо удерживал его последним, почти бессознательным усилием. Сдерживал, как свою жертву, которая рвалась на свободу. Это было безумие, но он и был безумен. Он не знал, что если выпустит эту долбаную верёвку, вырвавшийся на волю гик снова замечется во все стороны, увлекая за собой уже изрядно мокрый, отяжелевший от воды парус, и тот либо опрокинет лодку, либо убьёт его.
        Он сдерживал шкот, потому что в нём была неодушевлённая, злая сила, которая не хотела подчиняться человеку. И поэтому он чувствовал себя великаном, бросившим вызов буре. В лодке было полно воды, она сердито хлюпала и булькала. Ноги скользили по покатому дну, но Тихий упрямо тянул шкот на себя. Ветер вдруг рванул навстречу, и мокрый край паруса с невероятной силой стеганул Тихого поперёк тела. Он отлетел и сильно приложился о соседнюю лавку, но рефлекс заставил его удержать шкот. Боль и опасность подействовали на него, словно удар хлыста. Он захлебнулся от бешенства. Крича от ярости, он навалился на шкот, мокрый от крови из стертых до мяса ладоней. Парус ещё раз хлопнул и вновь набрал ветра. Лодка, сбросившая было ход, вновь рванулась вперёд. Вздымавшиеся вокруг волны разлетались белыми брызгами. Рёв ветра покрывал все. И тогда дошло до предела. Тяжесть наполненного ветром паруса вдавила нос лодки глубоко в воду, и он стал «пахать» волну, словно плуг, идущий со скоростью пятидесяти миль в час. С каждым разом он зарывался всё глубже, пока океанская вода, клокоча, не хлынула в лодку. Тихий терял
ощущение происходящего и лишь упрямо тянул шкот на себя. Глядя на забортную воду, заливающую лодку, он вдруг понял, что уже ничего не выгадает. Это конец!
        И тут буря сама себе нанесла поражение. Собрав все свои силы, она ударила в парус огромной массой воздуха. Напор был так силён, что фал[54 - Фал - тонкий, прочный канат.] шкота лопнул, мачта дала трещину и со стоном сложилась, падая вниз и накрывая парусом лодку во всю её длину. Часть паруса и обломок мачты свесились в воду. Лодка под их тяжестью накренилась. Тихий, оскалившись по-звериному, зарычал и, преодолевая сопротивление океана, надрывая жилы, стал втаскивать парус в лодку. Большой кусок колышащегося на волнах паруса, мокрого, полного воды, был тяжёл, как паровоз. Лодка потеряла ход. Волны то вставали сзади за кормой, то перехлёстывали через борта, а вокруг океан и ветер слились в одном неистовом рёве. Из-за сплошной пелены брызг, секущих воду, точно потоки дождя, совершенно не было видно неба. Вокруг только вода.
        Он обессиленно опустился на дно лодки, прямо в воду, и заполз под мокрый, с таким трудом затащенный на борт парус. Тело болело от перенапряжения и ударов о лодку. Под парусом было темно и мокро. Лодку бросало на волнах вверх-вниз. Рядом моталось безжизненное тело айна. Тихий зло пнул его в бок, а потом стал сдирать с мёртвого тела куртку из шкуры нерпы.
        С трудом натянув её на себя, он перевалил труп рыбака через борт.
        Кажется, стало меньше болтать, - устало подумал он и, привалившись спиной к обломку мачты, закрыл глаза.
        Лодку мотало по волнам несколько дней. Подхваченную течением Оясио, её неуклонно несло к Японским островам. Неуправляемую лодку заметили корейские рыбаки и перегнали её к берегу. Найденного в лодке человека отпоили горячим отваром из прибрежных водорослей. Согревшись, он тут же уснул. Бедолагу решили не беспокоить и, оставив его отдыхать, перебрались к другому костру.
        Тихий пришел в себя ночью и, поняв, что находится на берегу, спотыкаясь и падая, бросился прочь от опостылевшего океана. Несколько дней он скитался по пустынным лесистым холмам, совершенно не представляя, где находится. Питался лесными ягодами и сырыми грибами, пока не попался дозору хунхузов Кохинаты.
        Глава 37
        Прошли месяцы. Тихий прижился в банде, пообтёрся и отъелся. Теперь он был совсем не похож на того, чудом оставшегося в живых заморенного каторжанина, и только шальной, дикий блеск в его глазах говорил, что человек, который когда-то жил в этом теле, остался где-то там, за кромкой, среди волн безбрежного океана.
        И вот он с бандой таких же, как сам, отморозков уже вторую неделю кантуется в Кайчи. В этом богатом, жирном и беззащитном, как невинная девушка, городке, где его ждут давно забытые ощущения сладостного удовольствия, он с нетерпением ждал разрешения на охоту. И вот главарь объявил, что завтра должно прибыть подкрепление, и они начнут «резать» Кайчи.
        После долгожданного приказа уголовники разгулялись, а напившись, захотели «продолжения банкета» и завалились в публичный дом мадам Су. Тихий с деланым воодушевлением присоединился к жаждущим «клубнички». Никто из его новых друзей не знал, что уже много лет его не интересует интимная близость. Истинное наслаждение он получал тогда, когда медленно душил свою жертву, и испытывал оргазм, когда глаза его жертвы выползали из орбит. Она хрипела, трепыхалась, а потом безвольно обвисала в его руках. Тихий был кровавым садистом, помешанным на убийствах. Поэтому «весёлый дом» его привлекал не утехами с продажными женщинами, а возможностью пообщаться с хозяйкой заведения. Ещё накануне он приметил, что «мамочка» - крепкая властная старуха возрастом лет за шестьдесят, любит украшения, и поэтому на её нарядах всегда висит целое состояние. Появляясь перед клиентами своих подопечных, она всегда наряжалась, как рождественская ёлка. Яркие одежды украшало огромное количество пришитых золотых монет. На каждом пальце теснилось не меньше двух колец, запястья и шею обнимали золотые браслеты и многорядное монисто из
золотых монет и драгоценных камней. Богато украшенный веер был инкрустирован пластинками из черепахового панциря и перламутра, только за него можно было выручить не меньше двадцати рублей. Её глаза лучились услужливой доброжелательностью, но под густыми бровями то и дело проскакивал цепкий, жёсткий взгляд властного человека, привыкшего повелевать. Именно такая жертва была самой желанной, потому что она до конца будет бороться и цепляться за жизнь. Это непреодолимо тянуло к ней Тихого. А побрякушки? Что ж! Пусть они станут дополнительным приятным бонусом, но главное - старуха. Он ещё не решил, как будет её убивать, и в мыслях смаковал тот вожделенный момент, когда останется с ней наедине.
        В публичном доме он выбрал первую предложенную ему проститутку и поднялся в её комнату. Как только девица повернулась к нему спиной, он зажал ей рот ладонью и точным ударом шила пробил сердце. Дождавшись, когда тело обмякнет, он ещё минуту подержал его в руках, а потом бережно, будто боясь разбудить, опустил на пол и, уже не церемонясь, затолкал под кровать. Он рассчитывал, что в ближайшее время девчонки не хватятся, тем более что он заплатил за неё до утра. А завтра в городе начнётся такой переполох, что всем будет не до проститутки и её хозяйки.
        Дождавшись, когда в коридоре перестали хлопать двери комнат, он на цыпочках вышел из номера и спустился на один этаж. Ещё при предыдущем посещении борделя он заметил, что хозяйка несколько раз за вечер куда-то уходила по коридору первого этажа, и справедливо предположил, что именно там располагается её жилище.
        Апартаменты хозяйки он нашёл просто. Возле массивной двери на первом этаже, развалившись на стуле, сидел крепкий охранник.
        Тихий достал из кармана пачку смятых купюр и на русском начал объяснять охраннику, что ему нужна хозяйка, чтобы поменять проститутку. Бодигард речи клиента не понял, но, видя, что посетитель трясёт деньгами и просит позвать хозяйку, решил: «Наверное, кто-то из девчонок не понравился клиенту, и придётся беспокоить мадам Су. Ох и достанется той, из-за кого сюда припёрся этот, как видно, не бедный клиент. Совсем девки разленились», - вздохнул охранник и, повернувшись к двери мадам, осторожно постучал.
        - Кто там? - раздался недовольный голос хозяйки.
        - Это Ван, госпожа. Пришёл клиент, просит вас. Похоже, ему не понравилась девушка и он хочет поменять её.
        - Хорошо, я сейчас.
        За дверями послышался шорох, и в замке скрипнул ключ.
        Тихий незаметно вытряхнул из кармана неразлучный кистень и без замаха ударил охранника по макушке, тот закатил глаза и потерял сознание. Свинцовый грузик на кожаном ремешке привычно вернулся в руку маньяка.
        Подхватив обмякшее тело охранника, Тихий дождался, когда хозяйка приоткроет дверь, и снова пустил в дело проверенное оружие. Кистень ударил старуху в лоб, и она беззвучно рухнула на пол.
        - Вот и ладненько, - довольно потёр руки бандит и стал затаскивать тело охранника в комнату хозяйки. После ловко связал обоих и огляделся. - Да! Не хата, а царские покои, - восхитился он.
        Гнёздышко хозяйки впечатляло: дорогая мебель, огромные китайские вазы, шёлковая драпировка стен, сундуки и сундучки, шкатулки, статуэтки зверей в бронзе и серебре; в красном углу у позолоченной статуи Счастливого Будды курились благовония; рядом, как дар кумиру, стоял богато украшенный поднос, на котором горкой лежали золотые и серебряные монеты.
        Подвинув в угол комнаты тяжёлый резной стул с подлокотниками, Тихий усадил в него старуху, крепко привязал её ноги к стулу, а руки к подлокотникам, после чего ещё раз убедился, надежно ли забит кляп.
        - Порядок, - довольно пробурчал убийца.
        Напевая под нос студенческую песенку про чижика-пыжика и про то, где он, этот чижик, был, Тихий направился к связанному, бесчувственному телу охранника. Эту незатейливую песенку он слышал от одного из каторжан, бывшего студента.
        Тогда студенты петербургского училища правоведения носили форменные мундиры ярко-зелёного и жёлтых цветов, по этой причине учащиеся других столичных заведений дразнили будущих правоведов «чижиками», поскольку цвета мундиров типичны для окраса этой птицы. Песенка-дразнилка, имеющая незамысловатую, но навязчивую мелодию, легко запоминалась и цеплялась за язык. Маньяку она нравилась, и когда у него дела шли на лад, он начинал бубнить её себе под нос. Под потолком старухиных апартаментов на большом железном крюке висела громоздкая люстра. Он подвинул под неё массивный стол и аккуратно снял тяжелый светильник. После чего подтащил бесчувственное тело охранника под крюк, перекинул через него верёвку и за руки подвесил тяжёлое тело к потолку. Затем задвинул стол в угол комнаты и стал неторопливо срезать с охранника одежду. Раздев его догола, оставил в покое. Теперь обе жертвы были готовы, и осталось дождаться, когда они придут в себя. Решив не терять времени и совместить приятное с полезным, Тихий занялся ценностями.
        Методично обыскивая комнату, он сваливал найденное на огромную хозяйскую кровать. В распоротых подушках оказалось несколько объёмных пачек бумажных ассигнаций крупного достоинства. В шкатулках лежала гора женских драгоценных побрякушек, а под вторым дном самого большого сундука ждали несколько увесистых мешочков с золотым песком и мелкими самородками. Воодушевленный найденным богатством, он продолжил поиски с удвоенным энтузиазмом. Наткнувшись на большой расписной платок старухи, Тихий вдруг вспомнил о расшитых золотыми монетами нарядах хозяйки. Счастливо засмеявшись, он прекратил кантовать тяжёлые вазы и направился к массивному четырёхстворчатому гардеробу.
        - А бабуля любила пошиковать, - довольно оскалился бандит, выбрасывая из гардероба украшенную жемчужными бусинами и золотыми монетами одежду.
        Куча тряпок, расшитая богатствами, оказалась неприлично большой.
        Свалив бабкины наряды у стола, он забрал у Будды поднос с монетами и поставил его на середину стола. Достал нож и стал неторопливо срезать с нарядов украшения и кидать их на поднос. Куча монет и жемчуга быстро росла. Занимаясь сбором ценностей, он не забывал поглядывать на старуху и охранника; по всему выходило, они вот-вот должны были прийти в себя.
        Охранник очнулся первым, открыл глаза и, не понимая, чтo происходит, задёргался на крепкой верёвке, яростно вращая глазами и мыча.
        - Очнулся, голуба! - обрадовался маньяк. - Вот и хорошо, вот и ладно, а то я тут почти закончил.
        Бросив последнюю срезанную с одежды монету на переполненный поднос, он сжал в руке нож…
        Глава 38
        Сознание медленно возвращалось вместе с тупой, ноющей болью в голове. Виски разрывали какие-то странные мычащие звуки, в горле пересохло и мучительно хотелось пить, руки и ноги онемели.
        - Что происходит?
        С трудом разлепив глаза, хозяйка борделя с ужасом увидела, что она привязана к стулу. Сидит в собственной комнате. А напротив, связанный, как гусеница по рукам и ногам, извивается и мычит её охранник Ван. Он почему-то подвешен к потолку. И у него срезаны оба века.
        Маньяк, будто дьявольский художник, оголил у жертвы глазные яблоки, что делало обезображенное лицо невероятно уродливым и страшным. От ужаса перехватило дыхание.
        Что здесь происходит? Как такое может быть?
        Вот уже пятнадцать лет, как она держит этот бордель. Её лично знают все официальные и теневые воротилы города. Сам Дзя Ды из Нунгаты по дружбе заглядывает в её заведение. Все шайки хунхузов, зимующие в Кайчи, считают за честь завести с ней дружбу и нередко приносят на продажу или в обмен на услуги её «бабочек» ценные побрякушки или золото. Она честно платит долю криминальному авторитету Кайчи - Кривому Суню. За это его шайка обеспечивает ей личную неприкосновенность и безопасность бизнеса.
        Кривой Сунь жесток и быстр на расправу, и кто же решился связаться с ним?
        С трудом повернув голову, она попыталась выплюнуть распиравшую челюсти и заполнившую весь рот тряпку. Но тот, кто забил этот кляп, знал своё дело. Тряпка даже не шелохнулась, а пересохшее горло и саднящее нёбо означали, что она в таком положении находится уже давно.
        Вокруг подвешенного окровавленного охранника хлопотливо суетился какой-то невзрачный мужичок. Он кого-то ей напоминал. Мужик тем временем повернул подвешенное тело к ней спиной и принялся, не торопясь и смакуя, вырезать с низа спины жертвы ровные, длинные полосы. Ван дёргался, пронзительно мычал, но на третьем ремне потерял сознание.
        - Сомлел, родимый, - сочувственно проговорил мучитель и, закрыв глаза, с наслаждением слизал кровь с клинка ножа.
        Хозяйка дома не понимала ни слова из того, что бормотал этот ненормальный, и мучительно пыталась вспомнить, где могла его видеть.
        - Постой! Так это же тот странный клиент!
        Она обратила на него внимание, потому что он схватил первую попавшуюся под руку проститутку. Нет, не то что девочка была плоха, просто она была из новеньких, ещё не отъелась и выглядела так себе, как говорится, ни кожи, ни рожи. Европейцы, которые посещали её салон, предпочитали дам с пышными формами, а этот схватил новенькую. Причём заплатил до утра и сразу поволок наверх. Хозяйка ещё подумала: «Надо же, как приспичило, остальные целых полчаса выбирали. Вспомнила! Это же русские! Они недавно, неделю или две назад, пришли в город. Живут рядом, по соседству, в комнатах при кабаке. Точно они! Гуляют шумно, с размахом, к моим девочкам часто заглядывают. Слышала, что они в Кайчи до весны собрались кантоваться. А если до весны, то по-любому должны были у Кривого Суня „прописаться“. Или этот отморозок сам по себе? В любом случае, смерть его ждёт лютая и мучительная, главное, теперь самой из этой ситуации живой выпутаться».
        - О! Очнулась, красавица! Молодец! - услышала она сквозь мириады мелькающих в голове мыслей. - Давай, приходи в себя. Пока твой охранник отдыхает, мы с тобой поговорим. Согласна? Ты, душа моя, скажи, где рыжьё прячешь? Не поняла? Ну, золото, ляны, юани?
        Деньги требует, догадалась старуха. Что же делать? Отдашь - убьёт, не отдашь - будет резать, как Вана, заметалась она.
        - Да ты не упирайся, - добрым голосом, с легкой грустью произнёс мучитель, - тебе они теперь ни к чему, а я с пользой потрачу. Погуляю. - Он мечтательно закатил глаза. - Да ты глазюками на меня не зыркай, лучше вспоминай где, - забыл он китайское слово, означающее изделия из золота и серебра. - О! Вспомнил! Скажи старая, где прячешь «джин джи» и эту, как её, «инь»?
        Довольный тем, что вспомнил трудные китайские слова, он весело похлопал старуху по колену. Старая, битая жизнью хозяйка борделя округлила от ужаса глаза и упала в обморок. Тихий не знал, что беспощадно исковеркал китайское произношение. И вместо желаемого «изделия из серебра», что на китайском звучит как «инь», но произносится только в словосочетании с другими словами, предложил старухе схожее по произношению слово «инь», которое, когда используется как отдельное слово, обозначает «грязный разврат».
        Китайцы - народ веселый, они любят и ценят хорошую шутку, часто используют в игре слов понятие «инь», но маньяк Тихий этого не знал. Он был невероятно далёк от китайской игры слов, и уж тем более - от какого-либо желания вступать с изрядно престарелой матроной в интимные отношения.
        И хозяйка вертепа о его незнании тоже не догадывалась и решила, что грабитель требует от неё не только золота, но и готовности к грязному разврату, о чём говорило его фамильярное похлопывание по её колену.
        Такого мозг бабули не вынес и она, потеряв сознание, выпала из реальности.
        - О, как денег жалко, - с сочувствием хмыкнул бандит и вернулся к приходящему в себя охраннику. - Ну что, продолжим, дружок? - и потянул со спины жертвы очередной ремень.
        Глава 39
        От сильного удара тяжёлая дубовая дверь комнаты старухи слетела с петель. В проёме показалась мощная фигура вахмистра Вахромеева. За его спиной испуганно толпились «жрицы любви».
        Тихий ощерился и, как дикий кот, выгнув спину, выставил вперёд проверенный во многих разборках нож.
        - Не балуй! - рявкнул вахмистр и небрежно отмахнувшись от острого лезвия, опустил пудовый кулак на макушку садиста.
        Тихий выронил нож и свалился в лужу крови, которая натекла из ран охранника.
        - Вот паскудник! Ты смотри, чего натворил! - выругался Вахромеев. - Ну-ка, девки, тащите воды да помогите мне вашу хозяйку развязать. Эй! Казаки! Кто там есть? Подсоби!
        - Иваныч, что тут у тебя? - войдя в бордель, поинтересовался Андрей. - Чего это у тебя женщины связанные сидят?
        - Да всё в порядке. Поначалу, чтобы местный народ шуму не поднял, вязали всех подряд. Потом каторжан отдельно отсадили, а всех девок развязать не успели.
        - Что с уголовниками?
        - Всех, кроме одного, взяли в процессе. А этот, - вахмистр пнул невзрачного мужичка, упакованного в простыню, - маньяком оказался. Пока его подельники в номерах с девчонками развлекались, он, паскуда, хозяйку ограбить решил. Охранника её на крюке подвесил, с живого сначала веки на глазах снял, а потом принялся ремни из спины вырезать. Жуткое, я скажу тебе, зрелище.
        - Как ремни? - не понял Андрей.
        - Да в прямом смысле. Кожу на спине полосками нарезал, и по одной, сверху вниз, как шкуру со скотины. Я, когда подоспел, он уже четвёртый снимал. Я тебя чего звал? Хозяйка этого заведения чего-то лопочет, а я понять не могу, языка не хватает.
        - Сейчас поговорим…
        Допросив очевидцев и перепуганную насмерть старуху, которая лопотала о том, что живодёр не только ограбил её, но и собирался изнасиловать, Андрей стал мрачнее тучи. А когда увидел изуродованного охранника, и вовсе пришел в холодную ярость. Вернувшись к связанным уголовникам, он зловеще прошипел:
        - Всё, сволочи, вы своё отбегали! За каждую пролитую каплю крови людской, за каждую слезинку ответите. Нет вам больше места на земле!
        - Ты чё, начальник, мы не при делах! Тихий начудил, с него и спрашивай, - беспокойно загомонили урки.
        - Иваныч, заткни им пасти, - хмуро бросил Андрей и отошёл к окну.
        - Всё, гражданочки проститутки, циркус закончился, расходимся по номерам, - разогнал любопытных женщин вахмистр. - Федька, Иван, слышали, что их благородие сказал? Тогда чего стоим? Всем каторжанам - забить кляпы! Да, по самую!.. - снабдил он свои распоряжения нелитературными эпитетами.
        Андрей тем временем несколько поостыл и, подойдя к вахмистру, негромко сказал:
        - Вот что, Иваныч, оставлю тебе шестерых казаков, перетащишь всех уголовников в кабак, там есть погреб. Мы в него уже двенадцать субчиков спустили. Этих давай туда же. Маньяка посади отдельно, не то его либо свои, либо китайцы задавят. Хозяину кабака скажи, что все жилые комнаты мы у него снимаем на пару дней. За деньги. Так что с едой пусть расстарается.
        А я забираю своих казачков и бегу по оставшимся адресам. Похоже, часть бандитов решила до утра не дожидаться и отправилась на охоту. А чтo это сволота может натворить, ты уже видел.
        - Понял, Андрей Иннокентич, - кивнул вахмистр, - всё исполню.
        - На конь! - рявкнул Андрей, и казаки заторопились на выход.
        Конный отряд Андрея галопом нёсся тёмными улицами тревожно затихшего города. Андрей решил проверить все четыре адреса, полученные у говорливого уголовника. Первым был богатый двухэтажный дом. Он встретил казаков слепыми окнами, распахнутыми дверьми, перевёрнутой мебелью, разбросанными вещами и уже остывшими трупами жильцов. В спальне обнаружили тело престарелого мужчины. Он был привязан к стулу. Старика жестоко пытали. Рядом на широкой кровати лежало мёртвое, истерзанное тело молодой женщины, видимо, жены или дочери хозяина дома.
        - Не успели! - мрачно проговорил Андрей и скомандовал: - По коням!
        На двух последующих адресах картина повторилась. Единственным отличием было то, что к трупам хозяев добавились тела прислуги. И только на четвёртом ждала удача.
        Это был дом городского судьи. Он располагался на значительном удалении от трёх предыдущих адресов, что, вероятно, и задержало бандитов.
        Под завязку нагруженные награбленным скарбом, они только что проникли в дом. В прихожей, с прорубленной топором ключицей, привалился к стене ещё не старый мужчина. По одежде - слуга. Китаец уже отходил. Видимо, бандиты подумали, что убили его, а может, просто не стали отвлекаться на уже не опасного для них слугу.
        По уже отработанному сценарию, в спальне с кляпом во рту, испуганно вращая глазами, сидел привязанный к стулу хозяин. Возле него на корточках возился урка и, с трудом подбирая китайские слова, что-то выспрашивал. В это время два других отморозка, распяв на супружеской постели бесчувственное тело супруги хозяина, со знанием дела привязывали её руки и ноги к спинкам кровати. От их действий халат женщины задрался, и уроды глумливо смаковали подробности её оголившегося тела. В углу комнаты топтался огромный верзила, у ног которого в голос ревели двое по рукам связанных детей. На их головы были надеты пыльные мешки, поэтому трудно было определить возраст, но судя по плачущим голосам, не больше семи-восьми лет.
        Ворвавшись в дом, Андрей выхватил трофейную катану и приказал перекрыть все выходы. Часть людей отправилась прочёсывать соседние помещения, а остальные бросились за Андреем на второй этаж. Навстречу ему пятился один из грабителей. Он только что вытащил из комнаты громоздкую и, видимо, очень тяжёлую позолоченную статую китайского дракона. Андрей с ходу рубанул бандита по шее. В этот удар он вложил всю накопившуюся за последние часы злость и ненависть к бандитам. Острый, как бритва, клинок, практически без усилия снёс урке голову. Кровь фонтаном брызнула на стены и потолок коридора, а тело уголовника под тяжестью украденной статуи завалилось вперёд.
        Казаки, разбившись попарно, стали проверять все комнаты на этаже. Не дожидаясь их, Андрей бросился к двери, за которой слышался детский плач и неразборчивый бубнёж. Распахнув дверь ногой, он ворвался в комнату, на ходу оценивая обстановку. Здоровый бугай, охранявший детей, бросил пленников и, широко замахнувшись топором, кинулся на Андрея.
        Действуя на отработанном многочасовыми тренировками рефлексе, Андрей ушёл с линии атаки и ударом крест-накрест встретил бугая. Первый удар пришёлся бандиту по руке с топором, и она, нелепо кувыркаясь, отлетела к стене. Второй - прямо в голову. Клинок разрубил височную кость, прошёл через лицо вниз, начисто срезая часть головы, как кочан капусты. Однорукое, обезглавленное тело бандита ещё несколько секунд удерживалось на слоноподобных ногах, но вот они подогнулись, и бандит завалился на привязанного к стулу пленника. Уголовник, сидевший на корточках, моментально сориентировался. Оценив, что окружающая обстановка становится для него неблагоприятной, он с места прыгнул в окно. Звон разбитого стекла и громкий болезненный вскрик под окном сменились грязной бранью и звуками нескольких глухих ударов.
        В комнату ворвались другие казаки. Бандиты на кровати затравленно озирались. Заискивающе улыбаясь казакам, они стали, пятясь, сползать с постели.
        - Что там? - выглянул в разбитое окно Андрей.
        - Порядок, ваш бродь. Взяли субчика.
        - А что там за крики?
        - Да это ваш бегунок ногу сломал.
        - Сам или помогли?
        - Сам.
        - А чего вы тогда так матерились, что даже у меня уши чуть не завяли?
        - Так этот гадёныш обделался. Может, со страху, а может, от боли, кость-то из ноги, почитай, на ладонь вылезла.
        - Ничего, нога ему теперь ни к чему. А что сломал, хорошо. Пусть свои последние часы в дерьме проживёт, он к этому всю свою поганую жизнь стремился. Пакуйте засранца! - распорядился Андрей. - Иван, - обернулся он в комнату, - развяжите хозяев и уведите детей, там снимите мешки. Да, пусть кто-нибудь посидит с ними, пока родители оклемаются. Санька! Одного бандюка не хватает. Обыщите всё вокруг.
        Волчок, захватив помощников, приступил к тщательному прочёсыванию дома. Вскоре бандит отыскался. Оказывается, он осваивал нужник, а когда услышал голоса казаков, обыскивающих дом, решил затаиться. Это ему не помогло, он был обнаружен и вытащен на белый свет.
        - Ваш бродь, последнего нашли. В нужнике прятался.
        - Ещё один засранец, - усмехнулся Андрей. - Молодцы! Санька! Обратную дорогу найдёшь?
        - Обижаете, ваш бродь.
        - Тогда оставь мне Петра и ещё трёх человек. А сам забирай бандюков, всё, что они награбили, и вези к вахмистру. Я останусь здесь до утра, вдруг ещё кто пожалует. Скажи Иванычу, чтобы прислал сюда доктора. Тот должен быть в борделе. Его ещё при мне к раненому вызывали. Похоже, тут, - Андрей кивнул на хозяина дома, который зажал руками голову, раскачивался из стороны в сторону и тихо подвывал, - без врача не обойтись. Да и слуга внизу может до утра не дотянуть. Вот ещё что! Вахмистру скажи - в кабаке забаррикадироваться, никого не впускать, самим никуда не отлучаться. Утром приеду - разберёмся. Если от генерала будет посыльный, пусть едет сюда, в дом городского судьи. А сейчас, пока не уехали, трупы из дома выбросьте и сложите во дворе, завтра наверняка полиция заявится. Всё, иди.
        Дождавшись, когда из дома вынесут последний труп, Андрей поднял с пола подушку и заткнул ею разбитое окно.
        - Петро, как наши уедут, ворота и двери на запор. Выстави охрану. Доктора привезут - впустишь. Да, глянь, может, что пожевать найдёшь, а то с утра ни крошки во рту не было.
        Немногословный Петро молча кивнул и вышел из комнаты.
        Глава 40
        Андрей прикрыл покрывалом освобождённую от верёвок, но ещё не пришедшую в себя жену судьи, и пошёл искать воду. Кувшин с холодной водой обнаружился на этом же этаже, в туалетной комнате.
        - Надо же, а дом-то с удобствами, - удивился Андрей и понёс кувшин в спальню.
        Слив немного воды себе на ладонь, он брызнул ею на лицо хозяйки. Она вздрогнула, открыла глаза и испуганно натянув покрывало до самого подбородка, забилась в угол кровати. С ужасом оглядевшись, она уставилась на впавшего в ступор мужа. Потом перевела взгляд на Андрея и, наконец, опустила взгляд на пол, точнее на кровавое пятно на полу, натёкшее с трупа зарубленного Андреем бандита.
        Всё это время её муж бормотал что-то бессвязное и пытался оттереть с рук и одежды брызги попавшей на него бандитской крови.
        - Что с ним?
        Её начинал колотить озноб.
        - Вы про мужа? - участливо уточнил Андрей. - Шок от пережитого. Это пройдёт. Ему и вам нужно выпить чего-нибудь горячего и сладкого. У вас в доме есть чай?
        Она растерянно кивнула.
        - Вот и отлично. Скажите, где искать, я пошлю солдат. Попьёте чайку, примете успокоительного, и всё будет в порядке. За доктором я уже послал.
        - А это?
        Она, хлопая глазами, с непониманием разглядывала обрывки верёвок на руках и ногах.
        - Считайте, что все неприятности уже позади. Вам и вашей семье больше ничего не угрожает, - успокаивающе произнёс Андрей, развязывая на её запястьях обрезки пут. Видя, что взгляд женщины становится осмысленным, он спросил:
        - Всё? Вы пришли в себя? Может, ещё воды?
        Она кивнула и, обхватив кувшин двумя руками, припала к горлышку. Сделав несколько глотков, она окончательно успокоилась и, машинально поправив причёску, огляделась вокруг. Покрывало при этом чуть сползло с её плеч, открыв тонкую белую шею, на которую упала непокорная завитая прядь волос, выгодно подчеркнув белизну шеи хозяйки.
        Андрей принял кувшин и невольно загляделся. Перед ним сидела молодая красивая женщина лет двадцати пяти - тридцати, с мягкими чертами лица и удивительно редкими для китаянки зелёными глазами. Форма лица была несколько вытянутой, а его цвет существенно светлее, чем у жителей Центрального и Южного Китая. Такой тип лица характерен для уроженцев китайской Внутренней Монголии. Её ухоженные, а сейчас растрёпанные волосы цвета воронова крыла контрастировали с необычно ярким цветом изумрудных глаз и тёмно-синим шёлком её халатика, богато расшитого золотыми причудливыми цветами. Длинные пушистые ресницы и выражение искреннего детского удивления делали её лицо милым и забавным.
        Тонкие ухоженные пальчики указывали на то, что их не утруждают физическим трудом.
        Муж, человек по возрасту много старше её, обременённый непосильной, но доходной службой главного судьи города, был источником благополучия семьи. Но, как было заметно по цвету его лица и красным воспалённым глазам, не чурался опия.
        - Что здесь произошло?
        - На вас напали бандиты. Хотели ограбить. К счастью, я с отрядом был недалеко и успел вмешаться. Нападавшие арестованы, и теперь ни вам, ни вашей семье ничего не угрожает.
        - Где дети?
        - Они в соседней комнате, с ними всё в порядке.
        - Не знаю, как благодарить вас, - шмыгнула она носом.
        - Всё в порядке, - улыбнулся он.
        Его спокойный, мужественный голос смутил её.
        Какой красавчик, подумала она, а я в таком виде?
        - Извините, господин…
        - Поручик, - подсказал Андрей.
        - Извините, господин поручик, я вынуждена вас оставить. Мне нужно проведать детей и привести себя в порядок, - смутившись, сказала она и, хлопнув ресницами, бросила на него быстрый взгляд.
        - Как вам будет угодно, сударыня, - улыбнулся Андрей.
        Боже, как он хорош. Ах, если бы… О чём я думаю? - прогнала она мелькнувшую смелую мысль. Понял? Или нет?
        И не столько увидела, сколько женской интуицией почувствовала, что понял. Она спустила ноги с кровати и походкой пантеры направилась к двери. Разумеется, она заметила обращённый на неё восхищённый взгляд. Чувство торжества и радости наполнило её. Ощущая на своей спине и ниже его взгляд, она демонстративно, не торопясь, покачивая проступающими сквозь тонкую материю халатика контурами бёдер, грациозно удалилась из комнаты.
        Вот чертовка! Только что рыдала, а сейчас, будто ни в чём не бывало, стреляет глазками и кокетничает, восхитился Андрей. Нет, но как ушла! Королева! Уплыла, словно платочком помахала, да ещё как! Ох уж эти женщины! Хотя не буду себя обманывать - хороша! Ох, как хороша!
        Андрей с сочувствием посмотрел на судью. У того в голове точно происходило что-то непонятное, он продолжал бессвязно бормотать и ловить на себе несуществующих насекомых.
        Андрей зашторил окно тяжёлой портьерой и, оставив больного в одиночестве, пошёл осматривать дом. На первом этаже на кушетке лежал бледный от большой потери крови слуга хозяина. Тугая повязка, наложенная казаками, остановила кровотечение, но без врача ему долго не протянуть. Андрей пощупал пульс раненого и, услышав прерывистое, чуть ощущаемое содрогание, понял: если врач не поторопится, то - не жилец.
        Обойдя дом и проверив, закрыты ли все окна и двери, Андрей пошёл искать Петра. Тот обнаружился на кухне. Он беззлобно переругивался с каким-то стариком.
        Домашний повар, понял Андрей.
        Петро пытался подгонять старика, но тот задиристо огрызался. На плите, распространяя по всему помещению умопомрачительный запах, вкусно шкворча, жарилась свинина, а в большом глубоком казане, дразнясь румяной корочкой, высилась уже готовая жареная картошка. На столе стояло большое блюдо с тушёным сазаном, политым каким-то ласкающим глаз соусом и слегка припорошённым мелко нарезанным зелёным лучком. Вид только одного этого блюда вызывал слюну. Петро порывался отломить от рыбины кусочек на пробу, но повар отважно отгонял его от стола, крича, что не допустит позора на свою седую голову и не позволит какому-то варвару испортить ему порядок подачи блюд. Из их перебранки Андрей понял, что Петро забраковал приготовленный поваром местный деликатес - маленьких лягушек. Лягушки были сварены в специальном бульонном соусе, и есть их следовало целиком. Повар за такое предложение получил от Петра оплеуху и по его же рекомендации нажарил картошки, а сейчас заканчивал готовить свиные рёбра.
        По блестящим глазам Петра Андрей понял, что алкогольная заначка повара уже обнаружена и продегустирована.
        - Ты где его нашёл? - с удивлением глядя на чудом выжившего повара спросил Андрей.
        - В шкафу ховался. Я как узнал, что это хозяйский повар, то сразу решил его к делу пристроить.
        - И как, пристроил? - сглатывая слюну, поинтересовался Андрей.
        - Эта вражина говорит, пока четыре блюда не приготовит, есть не даст. «Позор на мою седую голову!» - передразнил повара Петро.
        - Иди, иди отсюда, медведь, - огрызнулся старик, - через пятнадцать минут будет готово, тогда позову, - коверкая русские слова, отрезал он.
        - Во, видели? Я его, можно сказать, с того света достал, а он собачится.
        - А чего это он так суетится? Ты, что ли, заставил? - подозрительно спросил Андрей.
        - Не, не я. Хозяйка забегала, сказала, что у неё важные гости. Вот он после этого и летает. Чуть нас лягушками не накормил.
        - Важные гости, говоришь?
        - Ну да.
        - Тогда не тронь его, пусть заканчивает, - и пояснил: - В Китае принято, что чем выше гость, тем больше разных блюд должно быть на столе. Сейчас наш повар салатов настрогает, жуков и тараканов каких-нибудь в чашку насыплет и всё, пожалуйте к столу.
        - Ну, ваш бродь, у вас и шутки, весь аппетит растеряешь.
        - Не смеши меня, - усмехнулся Андрей, - чтобы у казака шутками про тараканов можно было аппетит отбить?! Пойдём, не будем мешать, - поманил он за собой Петра. - Так ты говоришь, хозяйка забегала?
        - Ну, да! Влетела, глаза горят, пар из ушей.
        - Ладно, ври да не завирайся. Пар у него из ушей, - усмехнулся Андрей. - Однако когда успела? - покачал он головой. - Ладно, отставим мирскую суету. Ты посты расставил?
        - Обижаете, ваш бродь. Один на улице в кустах, второй у входной двери. Ждём доктора. А как его проводим, то одного на входе оставлю, другого на чердак.
        - Добро. А чем это от тебя духанит?
        - Так это, я у повара бутылку коньяка отобрал, - ухмыльнулся Петро. - Не хмурься, ваш бродь, что мы, без понятия? Я всего стопку и принял, хотел бутылку вернуть, а он - нет. Пошуметь пошумел, но бутылку обратно не взял, презентовал. Я ему за то тоже отдарился. Цацку, что на прииске на бандюках взяли, подарил. Старик доволен, сказал, дочке подойдёт.
        - Тогда ладно, только не увлекайся.
        - Да я только для сугреву пару глотков сделал, остальное потом, со станичниками, под мясо с картошечкой.
        - Всё. Забыли, - остановил его Андрей. - Пойдём посты проверим, а там глядишь, и на ужин позовут.
        Они вышли на крыльцо и попали под мелкий секущий дождь. Петро глянул на небо.
        - Обложило надолго.
        - Осень, - поёжился Андрей.
        За оградой послышался шум подъезжающей повозки, и сразу за этим в калитку громко постучали.
        - О, к нам гости, - отреагировал Андрей, вынимая из кобуры пистолет. - Ну, что ж, глянем, - стволом показывая Петру, чтобы тот укрылся в кустах. - Кто там? - спросил он в калитку.
        - Доктора для господина судьи ждёте?
        - Доктор - это хорошо, - пробормотал Андрей.
        Сняв пистолет с предохранителя, откинул на калитке щеколду и отступил в тень забора. Калитка распахнулась, и в неё, кряхтя и кляня сырую погоду, протопал человек в макинтоше. За воротами осталась крытая повозка, на облучке которой, укутавшись в плащ, нахохлился возница.
        - Похоже, точно доктор, - шепнул Андрей, - закрой калитку.
        И повёл доктора в дом.
        Глава 41
        Осмотрев пострадавших, врач достаточно быстро со всеми разобрался. Дольше всех он провозился с раненым слугой. Тому пришлось чистить рану. После он нанёс мазь, сильно пахнущую дёгтем, и заново наложил тугую повязку. В завершение дал раненому выпить большой бокал красного вина, в который накапал несколько капель опия.
        - Если до утра не помрeт - будет жить.
        Детям налил подслащённой настойки, в которую тоже капнул опий, но в меньшей дозе. А вот для хозяина достал шприц. Судью, наркомана со стажем, несколькими каплями опия было не пронять. Похоже, что доктор был в курсе проблемы судьи и, не чинясь, вкатил ему лошадиную дозу. Того прямо на глазах отпустило, и он тут же уснул, как младенец.
        У них тут что, вся медицина на наркоте завязана? - подумал Андрей, но, как оказалось позже, ошибся.
        Медицина в Китае всегда находилась на высоком уровне. Широко применялась не только традиционная, но и народная медицина, в которой в качестве лекарств использовалось практически всё, что когда-то и где-то бегало, прыгало и летало. Шли в ход даже порошки из зубов доисторических динозавров. Но нервные срывы действительно лечились опием. В разумных пределах, разумеется.
        Опий как лекарство использовался ещё легендарным Авиценной, да и всем просвещённым арабским миром. В России это снадобье тоже было известно, но применялось ограниченно, во всяком случае, не настолько широко, как в Поднебесной.
        Проводив доктора, присели перекусить. Хозяйка к ужину не вышла, и казаки, не связанные рамками приличий, наелись до отвала.
        - Пора передохнуть, - решил Андрей и, оставив «на хозяйстве» Петра, поднялся на второй этаж в комнату для гостей, которую показала ему хозяйка. Раздевшись, он прошёл в умывальню. В большой лохани ополоснулся ещё тёплой водой, насухо вытерся мягким, пушистым полотенцем и вернулся в отведённую ему комнату. Чистой одежды после двух недель мокрой, походной жизни не осталось, а надевать свое пропотевшее бельё на чистое тело не хотелось. И он, презрев условности, нагишом завалился в кровать, блаженно вытянув ноги на чистой, пахнущей свежестью постели. Шёлковые простыни и лёгкое одеяло приятно холодили вымытую кожу. Подушки, набитые скорлупой личинок шелкопряда, приятно шуршали, и при каждом повороте головы принимали её форму. Привычно засунув пистолеты под подушку, Андрей задремал. Лёгкий шорох заставил его проснуться.
        В полумраке комнаты он разглядел невысокую, стройную женскую фигуру с распущенными до пояса волосами, которая тихо подошла к его кровати, на минуту застыла, будто на что-то решаясь, и потом, решительно сбросив на пол халатик, нырнула к нему под одеяло. Сделав вид, что приход гостьи остался незамеченным, Андрей улыбнулся.
        Пришла. А я ведь знал, что придёт. Ну, что ж, посмотрим, чтo она будет делать дальше.
        Гостья, проникнув под одеяло, сначала затихла, затем робко положила свою мягкую, теплую руку ему на грудь и нежно провела по ней пальчиком. А потом, окончательно осмелев, нырнула к нему под руку и всем телом прижалась к его обнажённому бедру. Он медленно повернулся к ней и осторожно обнял. Чуть касаясь её тела кончиками пальцев, нежно повёл ладонь от плеча до плавного изгиба бедра, потом ниже, еще ниже… Ощутив крепкую округлость ягодицы, уверенно накрыл её ладонью и, уже не отнимая руки, так же нежно повёл её обратно. Лаская животик и выше небольшую грудь с твердыми набухшими сосками, задержался на ней и, уже настойчиво и требовательно двинул руку вниз, не пропуская ни одного нескромного места, а добравшись до пушистого, чуть влажного холмика волос, накрыл его ладонью и запустил внутрь пальцы.
        Она судорожно вздохнула, но не остановила его, а напротив, подалась навстречу медленным движением бёдер, раскрываясь и отвечая на его ласки. Поощряя и провоцируя проникновение, он ощутил, как губы её лона набухли и чуть приоткрылись. Застонав, она выгнула спину и стала бёдрами помогать требовательной руке, призывая ускорить темп. Возбуждение обоих нарастало. Его плоть была напряжена до предела. Он чувствовал приближение пика наслаждения, что её вот-вот накроет… И, не желая нарушать блаженства, всеми силами сдерживал себя. Она уже не стонала, а рычала, всё неистовей и отчаянней двигая бедрами. И вдруг затрепетала, обхватила его руками. Её лоно, будто бутон цветка, доверчиво раскрылось. Освободившись от его рук, она легла сверху, прильнула к груди и стала страстно осыпать его лицо и грудь поцелуями, постепенно спускаясь всё ниже и ниже. Доведя до исступления, оседлала его, надвинулась, а затем, медленно опускаясь, полностью села, коснувшись его ног ягодицами. Затем так же медленно поднялась, чтобы снова опуститься, и так всё быстрее, увеличивая и увеличивая темп.
        Внутри Андрея будто взорвалась бомба. Боль и наслаждение, смущение и экстаз охватили его. Но она, не выпуская его из себя, упёрлась руками в его грудь, выгнула спинку и неукротимо, будто впав в безумие, неистовая и неудержимая, как сама стихия, продолжила двигаться, выгибаясь и постанывая. Разжигая в нём новую волну желания и поощряя его отвечать ей. Теперь он двигался навстречу, стараясь проникнуть глубже и глубже. Она довольно урчала, стонала, рыдала. Андрея стало накрывать. Она снизила частоту движений, а когда он немного остыл, вновь увеличила темп. Дыхание их сбилось. Оба почувствовали накатывающий на них жар и накрывающее, всепоглощающее наслаждение. Она крепко прижалась к нему и впилась в губы страстным, жарким поцелуем. Такого Андрею еще не приходилось испытывать ни в этой, ни в той жизни. В едином порыве, исступлённо отдавшись друг другу, они испытали обоюдный взрыв… дотла выжигающий все остальные ощущения.
        Она не уходила от него до утра, снова и снова заставляя испытывать бесконечное блаженство и наслаждение. Полностью захватив инициативу, удивляя его своей изобретательностью и порочностью, она выжала из него всё, будто в последний раз и на всю оставшуюся жизнь. К утру у него сложилось стойкое ощущение, что по нему прокатился бульдозер. Едва забрезжил рассвет, она тихо поцеловала его в губы и, не прощаясь, растворилась за дверью, а он, обессиленный и умиротворённый, крепко заснул.
        Глава 42
        А дальше было скучное утро. Прибыла полиция и приняла под охрану судью, его семью и дом. Потом учтивый страж порядка долго и дотошно расспрашивал об обстоятельствах появления отряда в городе и подробности счастливого спасения судьи. Затем сам судья витиевато и в красках рассказывал о невероятной жестокости нападавших и геройском поведении Андрея. По виду судьи было заметно, что он полностью оправился от вчерашних потрясений, а его блестящие глаза подсказывали, что он уже принял дозу, и его жизнь наладилась.
        Андрей с нетерпением дождался окончания полицейских формальностей, церемонно раскланялся с хозяином дома и бросил своё уставшее тело в седло.
        Он всe ждал появления хозяйки дома, но она проводить их так и не вышла. Выезжая со двора, он оглянулся. И ему показалось, что на втором этаже чуть шевельнулась штора.
        - И ты прощай, - улыбнулся он про себя.
        Со всех сторон Кайчи к городской управе тянулись телеги с погибшими в эту ночь горожанами. Видимо, идея пограбить богатые дома накануне нападения на город банды Кохинаты пришла в голову не только русским уголовникам.
        Центральная площадь города напоминала растревоженный улей. Сотни возмущeнных и перепуганных горожан требовали от властей ответа. Каждая телега, которая привозила к управе убитых ночью людей, встречалась плачем и криками негодования. Вот прибыла последняя. На площади было не протолкнуться.
        Тогда генерал Лю Даньцзы приказал очистить место для руководства города. Его солдаты слаженно организовали оцепление, освободив для главы города широкую площадку. Показалась процессия чиновников городской управы, которую возглавлял сам фудутун[55 - Фудутун - градоначальник, мэр города (кит.).] города.
        Выйдя в центр площади, он торжественно объявил:
        - Этой ночью! По моему распоряжению! Силами отряда народной милиции генерала Лю Даньцзы и преданного ему отряда русских казаков! Был предотвращeн захват нашего города крупной бандой хунхузов, пришедшей из Кореи! Банда уничтожена! Часть еe главарей и участников арестована! Нам также удалось захватить банду беглых русских каторжников! Они пришли в Кайчи вместе с хунхузами! Они занимались убийствами и грабежом населения города! Все они предстанут перед судом! Граждане! Всем, кому что-либо известно о нападении, просьба сообщить в городскую управу! А теперь расходитесь по домам!
        Андрей с трудом протиснулся через толпу и поинтересовался, где он может найти генерала Лю Даньцзы или Ван Хэда. Ему указали на здание управы. Оба обнаружились в кабинете заместителя фудутуна.
        По всему было видно, что этот кабинет они оккупировали надолго.
        - А, Ан Ди, - обрадовался генерал, - я уже хотел посылать за тобой. Как у тебя всe прошло? Все живы?
        - Да, всe в порядке. Банду русских уголовников взяли, сидят в подвале кабака. Двоих пришлось зарубить, остальные целeхонькие. Ещe один оказался маньяком - такого в «весeлом доме» натворил, что рассказывать муторно. Я его отдельно посадил. Шестеро бандитов решили не дожидаться нападения банды на город и пощипать богатые дома. Три дома ограбили, хозяев пытали, а потом кончили. Судью и его семью удалось спасти. Там я двоих и зарубил.
        - Что судья жив, это хорошо, это нам пригодится, - проговорил Хэда. - Лю, пошли за ним.
        - Он наркоман, на опиуме сидит. Вчера доктор его еле откачал, - с сомнением покачал головой Андрей.
        - Да пусть хоть дерьмо жрeт, - отозвался Хэда, - а в нашем деле он поможет.
        - Ну, как знаешь. А у вас тут что?
        - Как и предполагали, - ответил генерал, - налeт был ширмой для хищения выкупного серебра и запаса сезонного золота. Замешаны несколько чиновников и местный банкир. Собственно, нападение на город - их идея. А банда Кохинаты - обычные наeмники. Серебро они поделили несколько дней назад. Часть его мы взяли на прииске, часть уже уехала в Цицикар, а ещe две части здесь, у бывшего чиновника по закупке старательского золота и у местного банкира. Ранее купленное золотишко, что лежало в хранилище банка, они уже вдвоeм меж собой поделили. Прилично, скажу я вам, получилось. По сотне килограммов с гаком каждому. А город они решили сдать банде на откуп, чтобы потом всe на неe и списать. Про идею замарать меня местные крадуны не в курсе. Похоже, это либо инициатива Кохинаты, либо кого ещe. А этим нужны были только старательское золото и выкупное серебро. Почти все члены банды арестованы. Часть из них действительно шла наниматься к нам в отряд, но их моим именем перехватили и якобы решили проверить в деле.
        - Понятно, - кивнул Андрей. - А местный градоначальник точно не при делах?
        - Похоже, нет. У него тут и так «мeдом намазано». А после такого налeта он своего места лишился бы. Нет, конечно, рыло у него в пуху, но не в этом деле.
        - То-то он из кожи лезет! - усмехнулся Андрей.
        - Конечно, - согласился Хэда, - он сейчас изо всех сил будет доказывать начальству в Цицикаре, что это он спас и город, и казeнные деньги.
        - Спас? - удивился Андрей.
        - Спас, спас, - ухмыльнулся Хэда, - а мы ему в этом помогли, не бесплатно, конечно. Смотри сам. Золото, что мы взяли на прииске - наш законный трофей, он об этом даже и не заикается. Всe, что мы взяли на налeтчиках в городе, в том числе и то, что ты отбил у уголовников, тоже наше. А с того золота и серебра, что мы спасли казне, город руками фудутуна выплатит нам вознаграждение в размере десяти процентов от его стоимости.
        - И это будет справедливо, - поддержал Ван Хэда генерал.
        - Именно, - подтвердил мастер и добавил: - А ещe пусть напишет красивую благодарственную бумагу и отправит её в Цицикар, где сообщит губернатору провинции о неоценимой помощи, оказанной городу Кайчи нашим отрядом.
        - А поскольку ты, Ан Ди, и твои казаки приданы нашему отряду, то это тоже должно быть отмечено в благодарности. Это укрепит авторитет нашего отряда у руководства провинции, а тебя наверняка отметят какой-нибудь цацкой здесь и достойной наградой там, - хитро улыбнувшись, добавил Лю Даньцзы.
        - Почему нет? - поддержал его Хэда. - Нам с Лю побрякушки от этой сучки Ци Си[56 - Ци Си (1835 - 1908) - маньчжурская императрица, фактическая правительница Китая в 1861 - 1908 гг.] не нужны, а тебе не помешают.
        - Ну вы и наглецы! - восхитился Андрей.
        - Что есть, то есть, - важно согласился генерал.
        - А с пленными бандитами что будем делать? - спросил Андрей.
        - А что с ними делать? - пожал плечами Лю Даньцзы. - Кто докажет свою невиновность - отпустим. Остальных - в расход.
        - Тогда у меня есть специальная просьба.
        - Говори.
        - Я о банде российских уголовников.
        - А что с ними? - спросил генерал.
        - А то. Они иностранцы, и местный суд может отказаться их судить. Придeтся их тащить в Цицикар, откуда их должны будут депортировать в Российскую империю.
        - Не обязательно! - не согласился Хэда. - Эти отморозки, хоть и подданные Российской империи, но совершили преступления на территории Китая и против граждан Китая. Формально мы можем кончить их на месте, как вооружeнную банду, взятую на месте преступления. Так что никто никого в Цицикар возить не собирается. Или у тебя есть другое предложение?
        - Да нет! Я как раз об этом. По каждому из этих уродов виселица давно плачет. Почти все из них либо убийцы, либо насильники, либо маньяки.
        - Не надо нас агитировать! Скажи просто, чего ты хочешь.
        - А если просто, я бы их, как в Древней Руси, на кол посадил бы, а того маньяка, что у парня ремни из спины резал, и вовсе колесовал бы.
        - На кол, говоришь? - задумался генерал. - Практиковали мы такую казнь. Еe к нам ещe монголы завезли. Так казнят «за особые заслуги», а насчeт колесования - в Китае до сих пор это достаточно распространённая казнь и часто применяется при подавлении бунтов и восстаний. Для устрашения и экономии времени пойманных преступников привязывают прямо к колесу телеги, и всe, что торчит выше колеса, - рубят топором, а что осталось, даже живое, бросают в сточную канаву.
        - А что значит - торчит выше колеса? - заинтересовался Андрей.
        - Ну, люди ведь по росту разные, бывают и высокими, и низкорослыми. У высоких обычно над колесом торчат не только руки, но и голова, а иногда и плечи. У малоросликов, наоборот, голова оказывается ниже колеса, тогда ему рубят только торчащие за край обода руки. Правда, после такой казни они тоже долго не живут. А у вас как?
        - Сейчас у нас таких казней нет, а в старину бывало, - ответил Андрей. - На Лобном месте горизонтально устанавливали большое колесо. На него сверху укладывали преступника и ломиком ломали руки и ноги в местах их касания с колесом. Ну, а потом уж как суд решит: или голову с плеч, или на кол.
        - А что, мне нравится, - кровожадно оскалился генерал. - Покажем нашим врагам, чтo их ждeт за нападение на людей генерала Лю Даньцзы. Напомним обычаи предков. И чем страшнее будет казнь, тем быстрее у всех отпадeт охота связываться с нами.
        - А чтобы были соблюдены все формальности и нас не обвинили в неоправданной жестокости и превышении полномочий, казнь им пусть назначит суд, - подсказал Ван Хэда.
        - А что? - воодушевился генерал. - В этом что-то есть! - И с пафосом добавил: - Преступников настигла карающая рука правосудия!
        Глава 43
        Кайчи гудел. Вот уже несколько дней на всех углах обсуждались немыслимые зверства, учинeнные уголовниками. Рассказы очевидцев обрастали невероятными слухами и подробностями. Шептались, что жертв даже не десятки, а сотни. И численность банды, по тем же слухам, уже перевалила за «тыщу».
        Подогревая интерес народа, фудутун не разрешил хоронить погибших, а распорядился положить их в ледник. Всe это только добавляло масла в огонь сплетен. Особо любопытные крутились на городской площади, где землекопы зачем-то выкопали три десятка ям. К этим ямам навозили битого камня и земли. В центре площади установили широкий сучковатый чурбак высотой чуть выше полуметра и закрепили на его торце огромное тележное колесо. Плотники достраивали высокий помост, где на самом верху установили пять кресел, а чуть ниже - несколько рядов стульев.
        - Видимо, для суда и главы города, - шептались в народе.
        Недалеко от помоста каменщики зачем-то сложили печь с топкой, поддувалом и колосником, размером под казан или большой котелок. Рядом с печью вкопали деревянную колоду с широким металлическим хомутом, к которому крепились три железных кольца. Всем было понятно, что идут приготовления к публичной экзекуции, но при этом терялись в догадках, какая именно казнь ждeт бандитов.
        И вот наступил день суда. Рано утром на печь водрузили большой чугунный ковш на длинной рукояти и разожгли топку. Сырой уголь долго не хотел разгораться, но всё-таки занялся. И ровный синий огонь заплясал на чeрных боках каменного угля. Толстостенный ковш стал медленно нагреваться.
        К девяти часам утра подвезли три десятка ошкуренных, заострeнных с одной стороны брeвен, толщиной сантиметров десять-пятнадцать, и уложили их по одному возле каждой из выкопанных ям. К десяти часам отряд местной полиции выставил оцепление, а ещe через полчаса появились бойцы генерала Лю Даньцзы и организовали второе кольцо.
        - Скоро начнут, - зашептались в толпе.
        Отчаянно и тревожно зазвенело вывешенное на площади било, оповещая горожан о начале суда. И многочисленная толпа, ещe с утра заполнявшая площадь, стала быстро расти. Вездесущие, шустрые пацаны облепили крышу городской управы и, как стайка беспокойных воробьeв, шпыняли друг друга, стараясь устроиться поудобнее. Сердитые лохматые тучи, висевшие над городом несколько последних дней, отогнало за горизонт. И ярко-синее безоблачное небо радостно раскинулось над уставшим от слякоти городом.
        Пацаны на крыше тянули тощие шеи, стараясь первыми увидеть появление судейских телег. Железная кровля управы стала нагреваться на солнце, припекая беспокойной шантрапе тощие зады.
        Послышался грохот множества колeс, и на площадь выкатилось два десятка прикрытых рогожей телег. Они миновали оцепление и выстроились в ряд, оставив между собой широкие проходы.
        Возницы откинули рогожу, и собравшимся на площади людям открылось ужасное зрелище. В телегах лежали замученные бандитами горожане. Разорванная одежда, страшные рубленые раны, обезображенные побоями и пытками лица. Исходящий от траурных телег приторно-сладковатый запах тлена добавлял к и без того невыносимо отвратительной картине ощущение чего-то неправильного и ужасного. Среди трупов взрослых были и детские. И теперь они, будто осуждая живых, невидящими глазами смотрели в синее осеннее небо.
        По толпе прокатился вздох горя и скорби. Женщины заплакали, мужчины, опустив головы, хмуро потупились. У многих сжались кулаки.
        Первым на помост вышел фудутун. Обычно он носил вызывающе яркие дорогие одежды, чем подчeркивал свою знатность и положение, но сегодня он, как и все вокруг, надел белый траурный халат. Фудутун уселся в центральное кресло, чуть ниже него за небольшим столом, накрытым богатой бархатной тканью цвета спелой вишни, расположился городской судья. Он был облачён в судейскую мантию, которая придавала ему вид вершителя судеб - надменного, уверенного в своей непогрешимости и справедливости. Рядом с ним на низкой скамеечке примостился секретарь суда, а чуть в стороне устроился прокурор. За ними гурьбой вышли чиновники городской администрации и стали рассаживаться на свободные места.
        Рядом с фудутуном пустовали ещe четыре кресла, и народ, собравшийся на площади, терялся в догадках, для кого предназначены эти почeтные места.
        Послышались отрывистые команды, и на площадь стройными рядами промаршировали две сотни одинаково одетых и вооружeнных бойцов генерала Лю Даньцзы. Отряд на ходу перестроился в две колонны и замер с двух сторон от помоста. По команде солдаты разом сняли карабины с плеча и с дружным грохотом прикладов о землю приставили их к ноге.
        Появление вооружeнного отряда на площади было завораживающим, грозным и недвусмысленным. В Кайчи регулярные войска не появлялись со времeн китайско-японской войны, да и зрелище тогда, честно сказать, было жалким. Изнурeнные длительным походом, уставшие, грязные, голодные солдаты, потерпевшие очередное поражение от японцев, совсем не были похожи на этих подтянутых, ловких, крепких мужчин с твeрдым взглядом, от которых веяло уверенностью и силой.
        Отдельно построился отряд русских. Рослые усатые казаки на фоне невысоких китайцев выглядели былинными богатырями, а их командир с погонами вахмистра и вовсе огромным медведем.
        Когда строй бойцов генерала замер, на помост поднялись генерал Лю Даньцзы, его бессменный соратник мастер Ван Хэда и неизвестный молодой русский офицер. Они заняли места рядом с фудутуном, но одно кресло подле него всe ещe оставалось свободным. Судья поднялся со своего места, поклонился градоначальнику и, получив одобрение, взмахнул рукой.
        Из толпы собравшихся на площади горожан, поддерживаемый под руку городским доктором, вышел человек, голова и тело которого были закрыты лeгкой накидкой с капюшоном. Человек с трудом поднялся на помост и тяжело опустился на ожидающее его свободное кресло. Доктор занял место за его спиной.
        После второго взмаха руки судьи шум в толпе стих, и стали слышны звуки множества шаркающих ног. Из ближайшего переулка показалась процессия. В сопровождении сильной охраны гнали недавно захваченных грязных и изрядно избитых бандитов. Их оказалось около сотни. Среди них, испуганно озираясь, еле передвигая затeкшие от пут ноги, тащились и захваченные русские уголовники.
        Судья ещe раз оглянулся на фудутуна и предоставил слово государственному обвинителю. Прокурор энергично поднялся и, помогая себе жестами, обрушил на площадь гневную обвинительную речь. Он долго говорил об обстоятельствах дела, неустанно указывая на растерзанные тела на телегах и на хмуро опустивших головы обвиняемых. Ссылаясь на материалы проведeнного расследования, показания потерпевших, свидетелей и самих бандитов, он рассказал собравшимся горожанам, что два городских чиновника и владелец местного банка, сговорившись, наняли банду хунхузов из Кореи.
        - Бандиты должны были захватить город и в течение суток удерживать его, имитируя ограбление городской управы и банка. Всe это делалось с целью скрыть уже совершeнное банкиром и чиновниками хищение императорского серебра, направленного в Кайчи для выкупа у старателей добытого в этом сезоне золота, а также кражу других ценностей, находящихся на хранении в сейфах банка. А чтобы замаскировать истинную цель налeта на город, они составили списки состоятельных жителей Кайчи, в которых указали десятки адресов домов, какие бандиты должны были ограбить в первую очередь.
        Для придания большей правдоподобности бандитам предписывалось, не чинясь, убивать жертв ограблений. Особая роль отводилась банде беглых русских каторжников, известных своей жестокостью и презрением к китайским обычаям. Три недели назад, выполняя задуманное, банда численностью более четырeх сотен человек прибыла в район города Кайчи. Около сотни бандитов, в том числе и русские уголовники, проникли в город и стали ожидать команды к нападению. Другая часть отряда, более трeх сотен человек и главарь, укрылась на заброшенном прииске в тридцати километрах от города.
        Убедившись, что банда находится в полной готовности, два уже известных вам чиновника и владелец банка приступили к вывозу и сокрытию государственного серебра. И всe это время они поддерживали с бандитами тесную связь, для чего один из чиновников неоднократно ездил на своeм авто на прииск. Именно он передал главарю бандитов аванс за нападение на город и список наиболее состоятельных горожан города. После того как бандиты получили деньги, была согласована дата нападения на город. Главарь отдал своим хунхузам команду на захват и разграбление города. При этом распорядился не щадить ни женщин, ни детей.
        Основная банда должна была войти в город рано утром пятого ноября, захватить полицию, городскую управу, банк, почту и телеграф, а также блокировать силы самообороны города и народную милицию. Но бандиты, проникшие в город раньше, решили не дожидаться подхода основных сил банды и в ночь с четвертого на пятое ноября напали на дома, указанные в списке. К счастью, бандиты успели разграбить не все указанные в списке дома, но в тех, где они побывали, хозяева были зверски замучены и убиты.
        Вот…
        Прокурор взял паузу и широким жестом указал на человека, поднявшегося на помост последним - чудом оставшуюся в живых жертву беглых русских каторжников.
        Человек, на которого указал обвинитель, молча поднялся с кресла и сбросил халат. Толпа на площади ахнула. Перед ними стоял совершенно седой человек, из одежды на нeм была только набедренная повязка. Всe его тело, руки и ноги покрывали многочисленные следы колотых и резаных ран. Человек молча повернулся к толпе горожан спиной, и площадь в ужасе застыла. Из спины человека, во всю еe длину, были вырезаны узкие полоски кожи.
        - Это охранник мадам Су, - громко продолжал прокурор. - С его глаз срезаны веки, а из спины нарезаны ремни. Посмотрите на его голову! Она седая! А ведь этому парню всего двадцать лет! И всё за то, что он, исполняя долг, вступился за свою хозяйку, которую преступники собирались ограбить и изнасиловать!
        По толпе прокатился гул негодования. Прокурор был явно в ударе, видимо, то, что он сегодня принял, было посущественней опия. Его глаза горели праведным огнем, пафосная речь была полна обличительных и острых эпитетов, вызывающих у собравшихся на площади жителей города гнев и желание сурового возмездия.
        - Граждане! Что заслуживают грабители, насильники, садисты и убийцы? Убийцы женщин и маленьких детей? - взывая к толпе, выкрикнул прокурор.
        - Смерти! Смерти! - зашумела толпа.
        - Правильно! Смерти! - подхватил прокурор. - Показательной, жестокой и мучительной, такой, на какую они обрекли свои жертвы! Я требую, - он картинно повернулся к судье, - смертной казни для всех находящихся перед нами преступников! Смерти по обычаям Древнего Китая, - бросил он в толпу.
        Выдержав небольшую паузу, он с достоинством поклонился фудутуну и судье, а затем с чувством исполненного долга опустился на свой стул.
        - Казнить их! Смерть убийцам!
        Толпа горожан бурлила. Подогревая себя криками, всe больше и больше распаляясь, она требовала от суда немедленной и жестокой казни.
        Судья встал, дал горожанам вволю накричаться и поднял руку, призывая к тишине.
        - Решением высокого суда города Кайчи, исполняя закон и волю жителей города, на основании данных мне высоких полномочий, объявляю: бывших чиновников городской управы Бао Хэ и Ван Бэя, а также банкира Сяо До - виновными в организации и хищении государственных и частных средств из городской управы и банка, найме банды хунхузов для нападения на город Кайчи, подготовке списков жертв, что расценивается как содействие бандитам в грабежах, насилиях и убийствах. Приговариваю их к смертной казни через вливание в рот похищенного ими расплавленного драгоценного металла!
        После этих слов он махнул рукой, и один из чиновников, сидящих в нижнем ряду, поспешил к печи. Достав увесистый мешочек, он продемонстрировал его толпе и высыпал содержимое в стоящий на плите раскалeнный ковш. Над ковшом поднялось облачко пара.
        - Это золото и серебро! За него они предали каждого из нас!
        Он хотел было продолжать, но увидел, как, раздвинув толпу и оцепление, вперeд вышла мадам Су. Она подошла к печи и подняла вверх руку, в которой держала снятые с себя золотые украшения.
        - Я тоже хочу сделать вклад! - хриплым, но твёрдым голосом крикнула она. - За себя и за него!
        Она указала рукой на изувеченного парня и бросила в ковш драгоценности. Раскалённый чугун, пыхнув паром, поглотил украшения. И тут народ прорвало. То тут, то там из толпы стали выходить горожане: мужчины и женщины, на ходу снимая с себя серьги, кольца, цепочки, срывая с одежды пришитые на удачу золотые или серебряные монетки. Они подходили к печи и бросали принесeнные ценности в ковш. Из желающих выстроилась очередь. Никто не лез вперeд, кичась положением или должностью. Отбросив все нормы социальной лестницы, в едином порыве они несли каждый свой вклад в возмездие предателям.
        В очереди, выстроившейся к печи, Андрей увидел знакомые лица. Тут были и хозяин кабака, в котором куражились уголовники, и девчонка, отбитая им у насильника, охранники и проститутки из заведения мадам Су, старый повар из дома судьи.
        Судья дождался, когда очередь из желающих опустить свои ценности в плавильный ковш иссякнет, и поднял руку, призывая горожан к порядку и тишине.
        - Разрешите продолжить? - обратился он к фудутуну и, получив одобрение, повернулся к площади. - Все беглые русские каторжане будут посажены на кол! Садист и убийца Тихий подвергнется пытке на колесе, где ему ломом перебьют руки и ноги, после чего он также будет посажен на кол! Все остальные захваченные бандиты будут казнены колесованием на колeсах телег своих жертв!
        Притихшая на время зачитывания приговора площадь одобрительно зашумела. Судья дал знак палачу и уселся.
        У фудутуна города не было своего квалифицированного специалиста по вопросу казней, и он, по подсказке Ван Хэда, обратился за помощью к генералу Лю Даньцзы. Генерал любезно согласился помочь. Оцепление восстановило порядок и отогнало от места казни надвинувшихся было горожан.
        Возле печи уже суетился палач. Он надел на руку рукавицу из толстой свиной кожи, схватил ковш за длинную рукоять, убедился, что металл в нeм полностью расплавился, и оглянулся на подручных. Банкира и двух его подельников, бывших чиновников городской управы, подвели к массивной деревянной колоде с железными кольцами, развернули спиной к столбу и, поставив на колени, накинули петли на шеи. Потом прижали головы каждого к стволу колоды, жeстко зафиксировали и, вставив в глотки несчастных широкие воронки, замерли в ожидании. Палач, дождавшись окончания приготовлений, взялся за рукоять ковша и оглянулся на судью. Тот махнул:
        - Продолжай!
        Тогда палач неторопливо, стараясь не обделить остальных, начал медленно вливать раскалeнный металл в глотку первого приговорeнного. Тот забился от боли, попытался отвернуть голову в сторону, но вязкая струя нагретого сплава, сжигая гортань, достигла желудка, прожгла его стенки и, обильно омытая кровью, стала остывать, принося ещe живой жертве невыносимые страдания. От боли кровеносные сосуды глаз лопнули, и оба глазных яблока, приняв кровавый окрас, вылезли из орбит. Палач отставил ковш и внимательно следил, чтобы его подопечный не потерял сознание. Отливая несчастного водой, он удерживал его на грани жизни и смерти ещe несколько минут, пока тот не забился в агонии и окончательно не затих. Двое других приговорeнных, увидев, чтo их ожидает, сомлели, пустили под себя лужи и обвисли на верeвочных петлях. Несколько вeдер холодной воды привели их в чувство.
        Убедившись, что оба пришли в себя, палач неспешно и деловито продолжил экзекуцию. Над толпой горожан стояло гробовое молчание, и только чей-то тихий женский голос поскуливал от страха или сочувствия.
        Прошло минут тридцать-сорок. Почерневшие тела преступников с перекошенными от боли и ужаса лицами и с чeрными, сожжeнными провалами на месте ртов были похожи на исчадия ада; от них несло тяжeлым запахом палeного мяса и испражнений. Всё это вызывало у собравшихся на площади горожан тошноту и страх. Тем временем палач вернул опустевший ковш на печь и что-то сказал подручным.
        Те понятливо кивнули и погнали хунхузов Кохинаты к телегам с телами погибших горожан. Рассадили бандитов спинами к тележным колeсам и крепко привязали: кого верeвками, а кого прямо за косы через обод и ступицы колeс. Получалось, что у сидящего на земле человека, привязанного к колесу, за пределами обода оказывались голова и кисти рук. Через час восемьдесят бандитов были привязаны к колeсам и готовились отойти в верхний мир, провожая в последний путь лежащих на телегах растерзанных жителей города.
        Получив от судьи знак, палач и его подручные вооружились топорами и пошли вдоль телег. Одни рубили торчащие за пределами колeс руки, другие, идущие следом, секли головы. В стороны катились отрубленные головы и летели отсечeнные части тел. Стоны и крики бандитов слились с плачем толпы.
        Беспощадная жестокость казни вызывала сочувствие и сострадание. Вскоре и возле телег было всe кончено. Несколько низкорослых бандитов, сохранивших головы, оцепенели от страха. Они с ужасом смотрели на обрубки своих рук.
        Колесованных преступников никто не удерживал, они могли уползти с места казни, но куда? Кто даст кров, окажет помощь? Кто-то из особо сердобольных горожан хотел помочь безруким, но молчаливая толпа остановила их.
        Палач, с ног до головы забрызганный кровью казнeнных им бандитов, отложил топор и подошел к Тихому. Крепко связанный, уже перегоревший и принявший свою участь как фатальную неизбежность маньяк безучастно смотрел на окружающих, так, будто происходящая вокруг него казнь не имеет к нему ни малейшего отношения. С него сорвали одежду, обнажив тщедушное, посиневшее на холоде тело, а затем, легко подняв над землeй, уложили спиной на огромное колесо, крепко привязав руки и ноги к деревянным ступицам. Маньяк не сопротивлялся, а лишь безмятежно улыбался, отстранeнно глядя в безоблачную синеву осеннего неба.
        Палач играючи подбросил в руке тяжелый ломик, неторопливо примериваясь, обошeл колесо с привязанным к нему телом, а потом, резко выдохнув, обрушил ломик на лодыжку душегуба. Громкий хруст раздробленной кости и нечеловеческий крик жертвы заставил зрителей вздрогнуть. Невыносимая боль вернула маньяка к действительности, и только теперь, осознав, чтo с ним происходит, он завыл. Завыл протяжно, по-звериному, вкладывая в этот вой всю свою ненависть к окружающему миру. Ещe один удар лома. Острый обломок кости, разрывая плоть, вылез из перебитой ноги. Боль туманила сознание, а прочные путы надeжно удерживали тело на колесе, не давая пошевелиться, от чего становилось ещe страшней. Тихий сорвал от крика голос и теперь лишь сипел, с ужасом ожидая следующего удара. А палач обошeл колесо и остановился возле жертвы со стороны головы. После двух сокрушительных ударов обе сломанные в предплечьях руки маньяка безвольно обвисли. Окатив сомлевшего душегуба водой, его привели в чувство, отвязали от колеса и понесли к месту следующей пытки. Сквозь кровавую пелену он видел, что его поднесли к яме, возле которой лежал
пятиметровый деревянный кол.
        - Что это? Для чего это? - забеспокоился маньяк.
        Один из подручных палача из принесeнного с собой ведра зацепил большую горсть животного жира и обильно смазал заострeнную часть кола. Осознав, что все эти приготовления для него, Тихий опять сомлел, но был тут же приведeн в чувство хлeсткой пощeчиной. Голова маньяка мотнулась от удара, а в глазах вновь появилось осмысленное выражение. Пока он приходил в себя, его перевернули и поставили на четвереньки. Перебитые конечности не держали маньяка, поэтому его придерживали «заботливые» руки подручных палача. А другие в это время направляли заострeнный конец кола в прямую кишку маньяка. Палач, держа в руках кувалду, ожидал команды судьи. Тот махнул рукой, и кол мягко вошeл в тело жертвы. Лицо Тихого от боли и натуги побагровело, сосуды в глазах лопнули, с посиневших губ сорвался не то хрип, не то стон. А палач, аккуратно стараясь минимально повредить внутренности жертвы, несколькими несильными ударами дослал кол внутрь тела маньяка, добиваясь одному ему известного уровня погружения. После довольно осмотрел свою работу и распорядился под ягодицами жертвы, поперeк древка кола, прибить заранее
приготовленную перекладину. Когда всe было готово, противоположный конец кола опустили в яму и, поднатужившись, поставили его «на попа». Яму забили камнями и засыпали землeй, затем тщательно утрамбовали, придав стоящему вертикально колу устойчивость.
        Тихий попытался пошевелиться, но, к своему ужасу, почувствовал, как под собственным весом скользит по жирно смазанной поверхности кола, насаживаясь на него. Если бы не прибитая к колу перекладина, он мог бы соскользнуть вниз, порвать себе все внутренности и быстро отдать Богу душу. Тихий только теперь понял суть казни «посадить на кол». Именно посадить, а не убить, загнав кол на полную длину и перепахав все внутренности. Он понял, что впереди его ждут несколько мучительных дней, что с этого кола ему уже никогда не сбежать, что здесь его земной путь закончен. И поняв это, он протяжно завыл не столько от нестерпимой боли, сколько от бессильной звериной злобы. Ещe через два часа остальные двадцать девять уголовников из банды русских каторжан тоже сидели на колах. Судья объявил об окончании казни и запретил снимать преступников. Тела колесованных бандитов закопали за чертой города. Остальных отвезли в городской морг и после выполнения предписываемых законом процедур выдали родственникам. Уставшие от переизбытка эмоций и впечатлений горожане стали расходиться по домам. И вскоре на площади остались
только часовой и неизвестно откуда налетевшая стая воронья.
        Уголовники умирали каждый день по нескольку человек. Некоторые из них, либо самые крепкие в смысле здоровья, либо самые хитрые, просидели на кольях почти неделю. Самым живучим оказался Тихий. Он умер последним - на восьмой день казни. Наглые вороны, пользуясь беззащитностью казнeнных преступников, садились им на головы и плечи. Крепкими клювами выбивали глаза и, задрав головы, глотали кровавое лакомство.
        Все эти дни к колу, на котором сидел Тихий, приходил один и тот же человек. Он тяжело подходил к нему, снимал с головы капюшон и долго, молча смотрел, как вороньe терзает тело его мучителя…
        Глава 44
        На следующий день Ван Хэда собрал совещание. Решали, что делать дальше. Генерал предлагал всем полком идти в Цицикар, арестовать организатора и заказчика нападения на Кайчи, - его имя после допросов пленных было известно, а уже после этого возвращаться в крепость. Ван Хэда не соглашался:
        - Ну что тебе даст арест заказчика? Ты хочешь его смерти? Так для этого хватит двух людей Ан Ди. Предположим, мы с тобой согласились и ты заявишься в Цицикар с четырьмя сотнями вооружeнных солдат. Как ты думаешь, как на это отреагирует губернатор провинции? Не подумает, что ты собрался захватить его столицу? Ведь мы не знаем, какие слухи сейчас распространяются в Цицикаре. Деньги туда увезли почти десять дней назад, да ещe и с информацией о нападении на Кайчи! А напал, вспомни, кто? Вот именно! Ты! Генерал Лю Даньцзы! Поэтому мы сделаем вот что. В Цицикар поеду я один. Захвачу с собой фудутуна и пару-тройку свидетелей, которые расскажут главе провинции о реальных событиях. Заодно отвезём золото, закупленное администрацией города у старателей, и остаток не разворованного серебра. Для охраны возьму человек двадцать, не больше. А ты, Лю, забирай трофеи и возвращайся в крепость. Одних лошадей ещe на один полк хватит, я уже не говорю об оружии и амуниции. А серебро? У нас его больше тысячи ста килограммов, плюс золото. Что-то мне не хочется со всем этим добром кататься по всей провинции. Многие уже
наверняка прослышали о наших подвигах и сейчас давятся завистью. Зачем их провоцировать? Так что домой, Лю, домой.
        - Господа командиры, позвольте мне высказать свое мнение, - вмешался в спор стариков Андрей.
        За время общения с Андреем «старики-разбойники» уже привыкли, что предложения, которые он вносит, всегда оборачиваются к общей пользе, и дружно замолчали.
        - Первое, - начал Андрей, - генерал прав в том, что организаторы нападения выявлены, но не наказаны. В связи с этим я предлагаю в Цицикар отправить не один, а два отряда. Один официальный, во главе с вами, уважаемый мастер, а второй неофициальный, состоящий из моих китайских разведчиков. Второй отряд должен прибыть в Цицикар до появления там отряда мастера Хэда. Разведчики прокачают настроения и обстановку в городе, выяснят распорядок дня нашего вороватого чиновника, его место жительства и наличие охраны. Попробуют определить место, где он спрятал свою долю серебра из Кайчи, а главное, станут скрытым резервом мастера Хэда, о котором не будет известно фудутуну Кайчи. Ведь мы с вами до конца не уверены в его непричастности к нападению на город. Дальше. После того как узнаем адрес чиновника, я заеду к нему в гости, попью чайку и предложу в обмен на серебро из Кайчи не раскрывать его роль в организации нападения на город. Тем более, фудутуну Кайчи мы о нeм ничего конкретного не говорили. В результате мы и получим серебро, и завербуем этого нечестного дяденьку. Глядишь, в будущем пригодится. А чтобы у
него не возникло каких-нибудь нехороших мыслей, заставим его написать собственноручное признание в организации нападения на Кайчи и получении доли с похищенного там серебра. Второе: я давно хотел предложить вам одно дело, но как-то всe не представлялось случая. А сейчас самое время.
        Оба командира заинтересованно уставились на Андрея.
        - Я предлагаю создать страховую компанию.
        - Чего создать? Какую компанию? У нас что, забот с организацией полка не хватает? - начал заводиться генерал. - Мы и так на его содержание все заначки выгребли. Если бы не деньги от этого рейда, то хоть на большую дорогу выходи!
        - Вот и я о том, - остановил его Андрей. - Нам нужен постоянный, не криминальный, легальный доход, на который мы смогли бы содержать не только этот полк, но и сформировать ещe несколько таких же.
        - Лю, не перебивай! Пусть Ан Ди выскажется до конца, - остановил Хэда готового кинуться в спор генерала.
        - Для этого, - невозмутимо продолжил Андрей, - мы создадим страховую компанию, которая будет гарантировать всем заинтересованным лицам безопасную доставку любых грузов, в том числе и особо ценных, до места назначения[57 - Только в Гиринской провинции действовало семь таких контор, каждая из которых содержала от 20 до 50 стражников, сопровождавших караваны купцов. Страховая премия обычно составляла 3 % от стоимости товара. После расчeта застрахованный обоз получал свидетельство, оно предъявлялось при встрече с «братьями». Если обоз грабила какая-нибудь залётная шайка, о случившемся извещался атаман «своих» хунхузов, и он со своими молодцами преследовал «отморозков».]. Для начала - в пределах нашей провинции, а там глядишь, и дальше пойдeт. Сама услуга страхования - штука, естественно, не бесплатная. Думаю, от трeх до десяти процентов от стоимости застрахованного груза или имущества будет самое то. Например, взять то же золото и серебро, которое фудутун Кайчи собирается везти в Цицикар. Чтобы перевезти весь накопившийся здесь запас золота и серебра, плюс запас фуража для лошадей, плюс его
собственная персона… Для охраны всего этого добра ему понадобится не менее тридцати-сорока конвоиров. Найдeт он столько людей? Возможно. А если распространить правильные слухи о том, что уцелевшая часть банды Кохинаты до сих пор крутится в районе Кайчи? Как думаете, много желающих найдeтся сопровождать этот обоз? Правильно. Немного. А если вдруг всe же появятся такие храбрецы, то нужно им по секрету подбросить «достоверную» информацию о готовящемся нападении на обоз. После таких слухов даже самые отчаянные и храбрые полицейские призадумаются. И как тогда поступит фудутун? Опять правильно. Обратится к нам! Тут мастер Ван Хэда и согласится сопроводить его обоз с грузом в Цицикар. После вчерашней казни о нашем генерале Лю Даньцзы такие страшные байки будут ходить, что ещe как минимум год никто не рискнeт связываться с нами.
        - Если, конечно, не попадется другой такой же отмороженный, как наш Лю, - ехидно вставил слово Ван Хэда.
        - Это кто там говорит про отмороженных? - беззлобно огрызнулся генерал.
        - Будет вам, - поморщился Андрей, - продолжим. Фудутуну, исключительно в этот раз, мы окажем услугу по сопровождению груза бесплатно, а вот для всех остальных желающих доставить свой груз в столицу провинции делать поблажек не станем.
        Ван Хэда с интересом поднял на Андрея взгляд.
        - Не смотри на меня такими глазами, мастер, - ухмыльнулся Андрей, - я твой разговор с местными купцами невольно услышал. Другими словами, ни для кого в этой комнате не секрет, что наиболее оборотистые дельцы втихую скупают золотишко у старателей. А потом сами везут его в Цицикар и уже там продают не казне по установленной цене, а частным банкам. Да - рискованно, да - нелегально, но банки-то покупают. А это уже совсем другие деньги.
        И тут наша страховая компания со своей собственной вооруженной охраной из числа людей генерала Лю Даньцзы, с репутацией жестоких, умелых и беспощадных бойцов, за небольшие для начала три процента обеспечит доставку, конфиденциальность и охрану любого груза. И если кто-то вдруг пожелает присоединиться к обозу, то милости просим. Но за плату. Уверен, если организовать правильную информационную кампанию, то уже на первом конвое из Кайчи в Цицикар можно заработать не меньше, чем мастер «срубил» с фудутуна за спасение казны. Первый офис нашей компании предлагаю открыть прямо здесь, в Кайчи. Для этого предлагаю выкупить имущество казнeнного банкира. Я имею в виду здание банка со всей прилегающей к ней территорией.
        Генерал опять хотел перебить Андрея, но Хэда жестом остановил его.
        - Так вот, здание банка нам нужно потому, что в нeм есть оборудованные хранилища для золота, выкупного серебра и других ценностей. И это было - во-первых. А во-вторых, после казни владельца банка оказалась свободной ниша на оказание банковских услуг для администрации города. Ведь, как я понимаю, с гибелью владельца какого-то провинциального банка государство не откажется от закупок старательского золота с территории Кайчи? Значит, городу придeтся подбирать и согласовывать новую организацию. А зачем, когда мы уже здесь? Ведь у тебя, мастер, наверняка найдeтся обученный банковскому делу и преданный «Белому Лотосу» или тебе лично человек?
        Ван Хэда утвердительно кивнул.
        - Надеюсь, что ни родственники казнeнного банкира, ни фудутун города не станут возражать или препятствовать нашей страховой компании в покупке как здания, так и самого банка. Тем более, если об этом просите их лично вы, генерал, - улыбнулся старому вояке Андрей. - Третье: страховая компания совместно с нашим банком будет на постоянной основе скупать у населения и старателей добытое ими золото. Причeм мы можем его скупать не только с местных приисков, но и со всей округи. А уже дальше, чтобы не конфликтовать с государством, будем сдавать ему оговоренное количество по его расценкам. А остальное реализовывать самостоятельно, через другие частные банки. И здесь нам опять помогут связи мастера Ван Хэда. Для чего часть денег предлагаю не увозить в крепость, а оставить здесь, в хранилище банка. Чтобы, как я уже говорил, на постоянной основе, по установленной уже нами цене скупать старательское золото, и не сезонно, а круглый год. Думаю, что для мастера не составит труда реализовать излишки хоть в Цицикаре, хоть в Гирине, хоть в Мукдене.
        Четвёртое: представительства нашей страховой компании предлагаю открыть во всех крупных золотодобывающих или просто стратегически расположенных городах нашей провинции. Это позволит нам решить сразу несколько задач: принимать заказы на страхование и сопровождение грузов в разных городах, что соответственно отразится на росте доходов компании; иметь во всех этих городах, под видом службы охраны и сопровождения, вооружeнный контингент численностью от двадцати до пятидесяти человек, в зависимости от величины города - в Цицикаре и Гирине можно и больше. Если у администраций городов будут возникать вопросы типа - зачем страховой компании такое количество вооружeнной стражи, можно сослаться на широкую географию оказываемых услуг. А если и это будет смущать, то организуем ещe одну, две, а лучше пять новых страховых компаний и разбросаем по ним людей. Но это потом, в случае возникновения такой проблемы. Всe это позволит нам увеличить численность обученных и преданных нам людей в два-три раза против того, что мы имеем сейчас. Крепость при всeм нашем желании не может вместить на своей территории
дополнительно хотя бы ещe один эскадрон. К тому же, если я правильно помню, у нас имеются ограничения по максимальной разрешeнной численности нашего отряда - не более пяти сотен человек. Так, генерал?
        - Да, ровно столько нам разрешено для отряда народной милиции, - подтвердил Лю Даньцзы.
        - А создание страховой компании и передача ей части обученных и подготовленных бойцов уже сейчас позволяет выделить из каждого нашего эскадрона по пятьдесят-шестьдесят человек. Разместить их по выбранным нами городам и поставить их командирам задачу: найти новобранцев до полной штатной численности эскадрона, то есть до ста двадцати восьми человек. За полгода мы сможем дать новичкам начальную боевую подготовку, а ещe через год только в городах будем иметь как минимум ещe один полноценный кавалерийский полк. С тем личным составом, что останется в крепости, предлагаю поступить так же. Добрать в уполовиненные эскадроны новобранцев и начать их обучение по тому же принципу. Полгода общая начальная боевая подготовка, потом обкатка в патрулях на КВЖД и усиленная стрелковая и специальная подготовка. Через год мы здесь будем иметь такой же обученный кавалерийский полк. И это программа-минимум. Реально мы можем за это же время подготовить и большее количество солдат - были бы деньги, а где их взять, я вам только что рассказал.
        Теперь по людям. Бoльшая часть нашего отряда - это ветераны, и через три-четыре года им уже будет трудно соревноваться в скорости и ловкости с молодeжью. Поэтому я предлагаю в отряды стражников страховых компаний в первую очередь направлять зрелых солдат. Почему? Во-первых, потому что сопровождение грузов требует меньших физических усилий, и ветераны с этим справятся. Во-вторых, опытные солдаты смогут стать наставниками новобранцам и подтянуть их до своего уровня. По окончании службы они смогут остаться жить в этих же городах, можно даже выделить им небольшой пенсион. Для страховой компании их содержание не должно составить проблем, а наши ветераны при желании могут завести семьи и даже после ухода со службы будут нашим резервом на случай войны или какой-то другой экстренной ситуации. Убеждeн, что такое отношение к ветеранам дополнительно поднимет наш авторитет среди бойцов, что тоже немаловажно. На освободившиеся после ветеранов места в полки нужно набирать молодeжь. После полутора лет службы рассылаем их по страховым компаниям, которые откроем на новых территориях. На их места наберeм новых
новобранцев, и так далее, пока не сможем контролировать всю Маньчжурию. Если только война с Японией не опередит нас, - вздохнул он. - Таким образом, мы решаем сразу несколько задач: омолаживаем личный состав; сохраняем ветеранов в составе страховых компаний как готовую боевую единицу; получаем стабильный доход, который позволит содержать и обеспечивать не только полк в крепости, а как минимум ещe один такой же. Теперь ещe одно, тоже немаловажное. Для обеспечения беспрепятственной работы нашей страховой компании предлагаю заключить соглашения с другими вольными отрядами и привлечь их к охране и сопровождению застрахованного нами груза. Естественно, с ними нужно будет делиться долей от страховки, но зато они будут заинтересованы в постоянном стабильном заработке и станут нашими союзниками, а может быть, и партнeрами. Те же, кто не захочет быть нам ни партнером, ни союзником, должны исчезнуть из зоны наших интересов. Таким образом, под наш контроль попадает территория в десять, а то и двадцать раз больше, чем мы можем контролировать сейчас. Ну, что скажете?
        - Да. Это совсем другой подход к проблеме, и звучит, не скрою, очень заманчиво, - отозвался генерал.
        Возможность создать свою, пусть и небольшую армию было его давней и, как он уже считал, несбыточной мечтой. А тут Ан Ди предлагает план, который открывает совершенно невероятные перспективы, и в их свете мечта генерала становилась вполне осуществимой.
        - Ну, что касается увеличения численности нашего отряда за счeт страховых контор, мне понятно, а вот как контролировать банк? Кто будет заниматься всей бумажной волокитой и суетой со страховками? Ведь мы ничего не соображаем в этом деле, - засомневался Лю Даньцзы.
        - Это как раз не проблема, - успокоил его Ван Хэда, - людей таких я найду столько, сколько потребуется. Вот только будут ли доходы от страхования грузов настолько существенными, чтобы обеспечивать, как говорит Ан Ди, два кавалерийских полка?
        - Уверен, - твердо сказал Андрей, - доходы будут немаленькими. А чтобы так и случилось, мы сами этому немного посодействуем, - лукаво улыбнулся он. - Для этого просто нужно «пошуметь» на дорогах, а союзники нам в этом помогут. Ведь помогут, мастер?
        - За это не беспокойся. Нам даже напрягаться не придeтся. Сложнее будет убедить их сбавить обороты, - усмехнулся Ван Хэда, - а насчeт беспорядков на дорогах или, как ты говоришь, «пошуметь» - все транспортные пути давно известны. Как только ударят морозы и дороги подмeрзнут, по ним двинутся купеческие санные караваны, а с ними появятся, как ты их там называешь, члены профсоюза «ножа и топора». Другими словами, любителей лeгкой наживы и без нашего «пошуметь» хватает. Просто обычно караваны ходят с большой охраной солдат или нанимают те же вольные отряды, которые ещe не расползлись по зимним квартирам.
        - Так это даже к лучшему, - отреагировал Андрей. - Я уверен, в городе обязательно отыщется парочка бедовых и жадных до приключений на свою задницу купцов, которые захотят организовать свой караван. Наша задача - не допустить этого и нагнать на них такого страху, чтобы у других таких же отбить всю охоту шастать по дорогам без нашей охраны. И ещe. Нужно, чтобы во всех кабаках и постоялых дворах от Кайчи до самого Цицикара народ только и говорил о нападении на Кайчи, перемывал кости Кохинате и его бандитам и, естественно, говорил о доблести и храбрости бойцов отряда генерала Лю Даньцзы и об организованной им страховой компании, которая защищает бизнес от беспредела на дорогах.
        - Ну, это как раз несложно, - отозвался Ван Хэда. - Хм. Страховая компания? Мудрено, конечно, но в целом мне нравится! Ты что думаешь, Лю?
        - А что тут думать? - пожал плечами генерал. - Я - за! А ты в чeм-то сомневаешься?
        - Да, в общем-то, нет, - покачал головой Хэда, - но дело получается большое, я бы даже сказал, масштабное, - не очень уверенно проговорил он. - Управимся ли?
        Ещe в самом начале своего выступления Андрей заметил в глазах Ван Хэда живой интерес. Он был уверен, что старый пройдоха уже прокручивает в голове, как из этой идеи выжать максимальную выгоду, а эти его якобы сомнения - проверка правильности своего уже наверняка принятого решения.
        - Мастер, я же по твоим глазам вижу, что тебе эта идея нравится и решение ты уже принял, - усмехнулся Андрей. - Ждeшь нашего одобрения? Так считай, оно у тебя есть. Что касается твоих сомнений, мы тоже понимаем, что придeтся немало посуетиться, причeм в основном тебе, но извини меня, на то ты и Дракон.
        - Вот молодежь, - дурашливо покачал головой мастер, - на ходу подмeтки рвут. Заметить не успел, как уже запрягли.
        - А сам не такой был? - насмешливо поддел Хэда генерал.
        - Да ладно вам, - махнул рукой мастер. - Идея действительно хорошая, хотя и не новая. В наших краях таким образом дань с купчишек давно собирают, но вот чтобы вот так подвести, - он покрутил в воздухе указательным пальцем, - обоснование… В общем, я думаю, что предложение Ан Ди вполне реализуемо. Что касается союзников? Найдeм. Большинство вольных отрядов будут не прочь иметь стабильный доход, тем более сейчас, в зиму. Вредить в таком деле могут только залeтные.
        - Пусть только попытаются. Мы им живо головы поотрываем, - сверкнул глазами Лю Даньцзы.
        - Поотрываем, - согласился Ван Хэда, - всем, кроме одного.
        - Ли Гуй, - крякнул генерал.
        - Он, - кивнул Ван Хэда. - Остальные даже не пикнут.
        - Ли Гуй? А если подробней? - заинтересовался Андрей.
        Глава 45
        - До войны Ли Гуй был старостой небольшой фермы, - начал рассказ Лю Даньцзы, - он ходил под местным Дзя Ды и ни в чeм особо себя не проявил. После одного неудачного набега на базу русских картографов этот Дзя Ды был убит, а его отряд практически уничтожен.
        После того боя Ли Гуй укрыл у себя раненую братву, но попавшие в плен члены банды выдали его. Русские всех захваченных ими хунхузов, в том числе и Ли Гуя, передали китайским властям. Местный губернатор тогда с русскими заигрывал. Чтобы угодить им, он всех, кроме старосты, казнил. Ли Гую удалось выкрутиться - ещe бы, ведь он был младшим братом того самого губернатора. После этого он пропал и объявился уже после войны во главе собственного отряда. Осел на дороге Харбин - Цицикар и подмял под себя всю тамошнюю округу. С нами в контрах. Русских тоже ненавидит. Хитрый, жесткий, удачливый. Ведeт себя вызывающе дерзко и нагло, немудрено, ведь его крышует сам губернатор Гирина. Территорию, которую контролирует, ему на кормление определил орден в обмен на поставку оружия. Поэтому мы с Хэда этого гадeныша трогать не можем. В обоих городах он имеет собственную сеть информаторов и тесную связь с местным криминалом. С деньгами там тоже всe в порядке. Под его рукой работают два богатых золотоносных прииска. А численность его отряда? По моей информации, его банда насчитывает около шестисот бойцов. После того как
ты разгромил его фальшивомонетчиков, она, может, и уменьшилась, но набрать новых для него не проблема. Кстати, отца нашего Ло Ю на место Дзя Ды рекомендовал тоже он.
        - Погоди, - остановил генерала Андрей, - если ты говоришь, что отец Ло Ю был ставленником Ли Гуя, а мы точно знаем, что он тесно общался с японской разведкой, то получается, что и Ли Гуй с японцами «вась-вась»?
        - Такой информации у меня нет, но исключать это нельзя.
        - Как интересно! - воскликнул Андрей. - Помните германские армейские карабины, которые привезли в отряд отца Ло Ю?
        - Нет, они поступили в крепость, когда меня там уже не было.
        - Я не об этом, - отмахнулся Андрей, - эти карабины поступили в отряд от доброжелателя по имени капитан Исикава. Так, мастер Хэда?
        - Да, я знал об этом.
        - И такие же карабины мы взяли на прииске на отряде Кохинаты. Что же получается? И в крепости, и у отряда Кохинаты примерно в одно время появляется одинаковое оружие, которое в самой Германии только-только стало поступать на вооружение. Другими словами, купить его простым смертным невозможно. А оно - на тебе - вдруг появляется в маньчжурской глуши.
        - Эти карабины - подарок от кайзера Вильгельма. Они прибыли в Японию вместе с германскими военными специалистами, - проявил осведомлeнность Хэда.
        - Это только подтверждает мою догадку, - усмехнулся Андрей. - Смотрите сами. Наш бывший Дзя Ды и Ли Гуй были не только знакомы, но и поддерживали тесную связь. При этом нам достоверно известно о контакте нашего покойного атамана с японцами. За набег на КВЖД капитан Исикава рассчитался с Дзя Ды новенькими карабинами и двумя ящиками серебра. Когда стало известно о провале нападения на Михайловку, в крепость проникает человек Ли Гуя и пытается захватить власть, но ему это не удается. Вместо этого в крепости появляется генерал Лю Даньцзы - старый и непримиримый враг японцев, что нарушает планы Исикавы по саботажу строительства КВЖД. И тогда возникает отряд Кохинаты, который пытается подставить нашего генерала, обвинив его в нападении на Кайчи. Тем самым скомпрометировать его не только перед официальными властями, но и перед вольными отрядами.
        - Похоже, ты прав, - мрачно согласился с доводами Андрея генерал, - Дзя Ды крепости был жаден, но не глуп. По своей инициативе он ни за что не полез бы на КВЖД. Ему заплатили.
        - Скорее - выдали аванс, - задумчиво произнес Ван Хэда, - после набега на Михайловку он собирался в Харбин к Ли Гую.
        - Тогда всe становится на свои места. - Андрей поднялся. - До этого у меня были только подозрения, но теперь я уверен, что ко всем последним событиям приложила руку японская разведка. И смотри, как масштабно действует: Кохината в Корее, Ли Гуй в Харбине, наш покойничек Дзя Ды в Нунгате и Гирине, а сам Исикава, похоже, в столице Маньчжурии Мукдене. И это только вершина айсберга. Ведь нам точно не известно, кого ещe удалось завербовать Исикаве и насколько далеко распространилось его влияние в Маньчжурии.
        - Кажется, я знаю, куда сейчас направлены устремления Исикавы, - отозвался Ван Хэда.
        - И куда? - поднял бровь генерал.
        - А ты поставь себя на его место. Приложены огромные усилия, затрачены десятки, если не сотни килограммов золота и серебра. И всe вроде идeт по плану. Но появляется какой-то генерал Лю Даньцзы и путает все карты. Наш отряд становится популярным у населения - опять же, победа в Кайчи - такое не замолчишь. Мы нарушили планы капитана Исикавы и его патронов, а это значит, что мы представляем для них опасность. Как бы ты поступил в этом случае? Так что, - Хэда покачал головой, - в ближайшее время японцы предпримут новые попытки уничтожить наш отряд.
        - Похоже, ты прав, - согласился генерал, - в такой ситуации нам остаeтся только одно - нанести упреждающий удар.
        - И начать нужно с его пособников, - поддержал Андрей, - до Кохинаты нам пока не дотянуться, но с Ли Гуем надо кончать!
        - Да не можем мы его трогать! Орден категорически запретил! - в сердцах воскликнул Хэда.
        - Устранение Ли Гуя я могу взять на себя, - предложил Андрей, - я не человек ордена. А к Ли Гую у меня претензий - выше крыши. Взять хотя бы тех же фальшивомонетчиков. Вот только место дислокации моего отряда ограничено участком КВЖД, которое нам с вами поручено охранять. Как я смогу объяснить своe появление в Харбине?
        - Ты укажешь губернатору на Ли Гуя и его японского патрона господина Исикаву как на организаторов налeтов и подстрекателей беспорядков среди населения, - предложил генерал. - Хэда, помнишь, нам рассказывали, что у Хэйлунцзянского цзяньсюя[58 - Цзянсюй - губернатор провинции.] в последнюю компанию погиб кто-то из членов семьи?
        - Да, что-то такое припоминаю, - кивнул Ван Хэда.
        - Вот давай на японцах и сделаем акцент. А Ан Ди, как русский офицер, которому стало известно от пленных бандитов об опасности, грозящей дружественной китайской провинции, счeл своим долгом предупредить об этом цзянсюя Хэйлунцзяна. Губернатор не сможет отмахнуться от такого заявления. Он из кожи лезет, чтобы выглядеть в глазах русских борцом с бунтовщиками и бандитами. После этого Ли Гую в его провинции будет лучше не показываться, что, в принципе, уже неплохо. А на самом деле у нас будет железный повод для Ан Ди появиться и в Харбине, и в Цицикаре.
        - Можно попробовать, - согласился Ван Хэда - Ан Ди, ты согласен?
        - Мастер, ты уверен, что сам губернатор провинции захочет общаться с каким-то поручиком, то есть со мной? - засомневался Андрей.
        - Об этом не беспокойся, - усмехнулся Ван Хэда, - после спасения Кайчи ни один губернатор не откажет тебе в приeме. Так что, ты согласен?
        - А ты ожидал от меня другого ответа?
        - Тогда решено! Едем вместе, а по пути и насчёт страховой компании поговорим.
        Глава 46
        - Мастер, у меня есть к тебе пара вопросов.
        - Спрашивай, - улыбнулся Ван Хэда.
        - Насколько я понял, движение «Ихэтуань»[59 - Ихэтуань - букв. «Отряды справедливости и согласия».] - союзники триады «Белый Лотос»?
        - Ты это к чему?
        - Как я понял, «Белый Лотос» собирается поддержать восстание ихэтуаней? Но тогда как можно сдавать своих союзников властям, ведь это предательство!
        - Ну, мы еще ничего и никого не поддерживали, даже наоборот, пытаемся удержать народ от бунта. Но, к сожалению, остановить волну растущего недовольства среди бедноты не в наших силах. Да и настоящих ихэтуаней среди здешних крестьян немного. Ихэтуани - это кто? В основном фанатичная молодeжь, в мозгах которой столько мусора - не разгребeшь. Их первый лозунг - борьба с правительством маньчжуров и иноземцами, а остальное - мешанина из религиозного фанатизма, неграмотности и совершенно дурацких, утопических идей типа «Построим рай на земле, где все будут равны». Только они не понимают, что как только народ подравняется, обязательно найдутся те, кто захочет быть равнее других.
        И ещe. К действительно народному движению уже прибивается масса болтунов, крикунов, демагогов и популистов. Этим до реальных проблем народа дела нет, зато язык подвешен. Вот эти самые борцы, прикрываясь красивыми лозунгами, и лезут в организаторы движения. Тут и хунхузы не отстают: подбрасывают оружие, обещают силовую поддержку. А если отбросить всю эту пену, то становится понятно, что одни на фоне беспорядков и волнений хотят половить рыбку в мутной воде и влезть в административные и правительственные органы, а у других только уголовные и шкурные интересы: хотят банально нажиться на захвате бизнеса - предприятий, приисков, торговых компаний и банков. Я уже не говорю об имуществе состоятельных граждан.
        Следующие - это те, кто в силу собственной серости и никчeмности при существующей власти добиться чего-либо или как-то проявить себя не смогли. Зато в толпе таких же неудачников смогут позволить себе безнаказанно убивать, грабить, насиловать, демонстрировать власть и превосходство над остальными. Подменят законы своими понятиями, которые ничем от уголовных не отличаются, но зато делают их «борцами за справедливость». А то, что эта справедливость перекошена исключительно в их пользу, уже неважно.
        Ну и последнее - это тот самый народ. Неграмотный, замученный непосильным трудом и поборами чиновников. Народ, который даже представления не имеет о слове СПРАВЕДЛИВОСТЬ. Народ, чьи старики, взрослые и дети никогда не наедались досыта, точнее, они даже не знают, что есть такое состояние - сытость.
        Так вот, первые три категории - это мусор, пена и никакого отношения ни к справедливости, ни к согласию не имеют. Вот этих нужно уничтожать, выжигать калeным железом. А народ Китая? - Ван Хэда тяжело вздохнул. - Вот его придeтся возглавить, чтобы спасти хотя бы часть обманутых болтунами людей. И, как ты уже, наверное, догадался, сдать цзянсюю я собираюсь как раз лжеборцов за справедливость из первых трeх категорий. Чтобы потом, когда придeтся их отстреливать, было меньше работы.
        Андрей вздохнул.
        - Если по Маньчжурии прокатится волна восстания, где предметом ненависти и борьбы будут все иностранцы и всe с ними связанное, что делать мне и моим казакам? Ведь мы для ихэтуаней тоже иностранцы. А что будет с КВЖД? Но главное не в этом. Ваше правительство опять утопит страну в крови, как уже было при подавлении восстания тайпинов[60 - Тайпинское восстание - крестьянская война 1850 - 1864 гг. против династии Цин и маньчжуро-китайских землевладельцев. Подавлено при содействии войск западных держав.]. Только боюсь, что на этот раз здесь поучаствуют ещe и иностранные войска. Вот настоящая цель японцев. Обратите внимание! Все беспорядки ихэтуаней происходят на тех территориях, которые в последнюю войну захватили японцы и откуда их выдавили союзники - это провинции Шаньдун, Чжили, Северный Китай, Маньчжурия и Корея. Япония хочет чужими руками вернуть себе отобранные у неё территории. Лучший повод - массовое народное восстание, да чтобы покровавей, пострашней, чтобы жертв было побольше, а по пути разрушить всe, что может помешать их экспансии в Китай. А что погибнут десятки, сотни тысяч людей… - Андрей
нервно прошeл из одного конца комнаты в другой. - Ваши национал-патриоты, которые называют себя ихэтуанями, этого не понимают, они фанатично убеждены в своей правоте и тянут безграмотный народ на путь, который ведeт не только к огромным жертвам, но и к общей гибели страны. Мастер, помнишь, я рассказывал тебе, чем всe это закончится? И, к моему сожалению, Япония в двух шагах от достижения своей цели. Я всe больше убеждаюсь, что за восстанием ихэтуаней стоит японская разведка, и восстание - это не что иное, как подготовка к вооружeнному вторжению Японии в Северный Китай и Маньчжурию.
        Ихэтуани в своем ура-патриотизме вырежут десяток-другой иностранцев, неважно кого: германцев, англичан, русских. Их страны введут на территорию Китая войска. А Япония под этот шумок высадится в Корее и двинется вглубь материка. Кроме неe, в этом районе приличного контингента ни у кого нет. Чтобы сдержать экспансию Японии, России придeтся перебрасывать свои войска из Сибири. А затем последует драка между Россией и Японией, и пока они будут выбивать друг из друга кровавые сопли, Англия, Америка, Германия и Франция будут жиреть, зарабатывая огромные деньги на поставках вооружения противоборствующим сторонам. А Китай? Китай при любом раскладе за всe это будет платить своими территориями, экономикой, а главное, миллионами жизней своих граждан. А Япония? Думаю, что до момента, пока не вспыхнет массовое восстание, она будет держаться в тени. А вот когда пожар разгорится, тогда она бросится на помощь. Ещe бы, такой повод - помочь соседям в подавлении массового бунта. После этого вы очень долго не сможете убрать японцев со своей территории.
        - Мы-то с генералом это понимаем, - тяжело вздохнул Ван Хэда, - но волнения уже начались, и если они докатятся до Маньчжурии, бросить людей мы не сможем. Нам останется только возглавить их. А тебе с казаками, думаю, на какое-то время будет лучше вернуться на территорию России.
        Все замолчали.
        - Ладно, - вздохнул Андрей, - давайте решать проблемы по мере их возникновения. Для начала создадим страховые компании и будем спешно готовить новых бойцов, добывать вооружение и уничтожим Ли Гуя. Если восстание всe же вспыхнет - возглавим его, попытаемся спасти как можно больше людей и перетянуть их на свою сторону.
        - Ты не оговорился? - спросил генерал.
        - Это ты сейчас о чeм? - повернулся к Лю Даньцзы Андрей.
        - Ну, ты сказал: «…если восстание всe же вспыхнет, то мы возглавим его, постараемся спасти как можно больше людей…»
        - Нет, не оговорился, - вздохнул Андрей, - разве вас с Хэда можно без присмотра оставить? А если серьезно, то после подавления восстания уже ничто не помешает микадо оккупировать часть территории Китая. И боюсь, что нарушить его планы, кроме нас с вами, будет просто некому.
        Хэда и генерал переглянулись. Взгляд одного говорил: «Наш парень». А другой соглашался: «А то!»
        - Собственно, японцы уже начали подготовку к вторжению, - продолжал Андрей, - они активизировались в Корее. Корейское правительство уже полностью утратило самостоятельность и волю. Сейчас стоит вопрос только в том, когда микадо соизволит поставить свой сапог на Корейский полуостров.
        В свете открывшихся обстоятельств я предлагаю: мастер, кроме формирования страховых контор, организуй лазутчиков и осведомителей на сбор всей возможной информации о Ли Гуе, его отряде и обо всём, что сейчас находится под его контролем. Нам после его ликвидации это хозяйство будет нелишним.
        Также нужно срочно направить людей в Корею и отыскать базы японцев. Если они в ближайшее время планируют высадку своих войск на побережье Кореи, то им просто необходимы армейские магазины.
        Видя непонимание на лице Ван Хэда, Андрей пояснил:
        - Для обеспечения быстрого продвижения войск на пути их следования закладываются хранилища с продовольствием, боеприпасами, фуражом. В армии такие склады называют магазинами, вон, генерал тебе подтвердит.
        - Так и есть, - кивнул Лю Даньцзы, - только это обычно делается на своей или союзной территории.
        - Японцы уже давно считают Корею своей территорией, - усмехнулся Ван Хэда.
        - Не будем отвлекаться, - перебил его Андрей. - Так вот, нам необходимо узнать месторасположение таких баз и складов. Их могут маскировать под какие-нибудь производства или строительные объекты, лесозаготовки, различные концессии. Другими словами, подо всe, где не будут привлекать особого внимания большие склады.
        - И зачем нам весь этот геморрой? - саркастически спросил Ван Хэда.
        - Рейд? - предположил Лю Дань Цзы.
        - Верно, - подтвердил Андрей, - я предлагаю организовать рейд по Корее. Под видом ихэтуаней пройти по всей еe территории, по пути разоряя японские склады. Это позволит нам за счeт складских запасов микадо на значительное время обеспечить своих людей продовольствием, амуницией, вооружением, боеприпасами. И это как минимум. А как максимум - сорвём японцам планы экспансии. Потому что без магазинов их армия застрянет в Корее, и вторжение в Китай будет застопорено, если не совсем сорвано. Неплохо было бы направить людей и в саму Японию. Поискать там их военные промышленные и химические производства. Пора нам подумать и об ударе по островитянам в их же логове. Так что, мастер? Сможешь добыть нам такую информацию?
        - Надо подумать, - ответил Ван Хэда.
        - Хорошо, думай! А сейчас я считаю, что генералу необходимо возвращаться в крепость. Сбросить трофеи и приступить к экстренной подготовке отряда к грядущим проблемам. Я с казаками иду с мастером. Подстрахую его по дороге в Цицикар, а потом, через Харбин, по воде уйду в Хабаровск. Нужно предупредить Гродекова о возможных волнениях на КВЖД. Согласовать рейд в Корею, пополнить запас гранат и снарядов для миномeтов. Если не успею до ледостава, потом придeтся ждать зимника. А так постараюсь водой. И на всe про всe у нас максимум месяц. Вернусь - будем решать, чтo делать дальше. Генерал, пока нас не будет, тебе придeтся одному выполнять наши обязательства по охране железной дороги. Хорошо было бы, если бы ты смог организовать дополнительный набор новичков взамен тех, кого мастер оставит в Кайчи. Ну и, естественно, следует заняться их ускоренной подготовкой. В общем, развлекайся!
        - В принципе, как основное направление принимается, детали доработаем по ходу дела, времени немного, но есть, - согласился генерал. - А так, Ан Ди прав, и первое, что нам сейчас необходимо, это информация по Ли Гую и его базе. Давай, Хэда, напрягай своих информаторов. Пусть хоть носом землю роют, но найдут нам его лeжку. Через месяц наступят холода, а в районе Харбина зимой сильные ветра, так что, скорее всего, он бoльшую часть людей распустит на зимние квартиры. Да и сам вряд ли в лесу будет отсиживаться. Переберeтся или в Харбин, или в Цицикар - вот там его и нужно ждать.
        - И ещe, - добавил Андрей, - хорошо бы выяснить места жительства его бойцов. Если не всех, то хотя бы самого атамана и его приближeнных. Попробуем их проредить.
        - Ну, вы совсем оборзели, - возмутился Ван Хэда, - надавали поручений - не унести. Забыли, кто у нас в триаде Дракон?
        - Ты, Ваше Драконство, - съeрничал генерал.
        - Всe из-за тебя, Ан Ди, - притворно выпятив губу, прогнусавил Хэда, - с твоим появлением никакого уважения к начальству не осталось, особенно у этого, - кивнул он на довольно скалящегося генерала. - Где это видано, чтобы даже «Красный Посох», опора, так сказать, и надежда, а туда же. Нахватался от тебя словечек и давай своему командиру задания выдавать. Никакого уважения и почтения!
        - А я тут при чeм? - принимая игру, шутливо парировал Андрей. - Я в вашей триаде почeтный гость. Моя задача - пришeл, увидел, подсказал.
        - Нет, ты видел, Лю? - взвился мастер, - не в триаде он! Пора нам в храм ордена наведаться - хорош ему бесхозным болтаться!
        - Давно пора, - ухмыльнулся в усы генерал и ехидно добавил: - От крепости что до Харбина, что до Гирина всего ничего - пара сотен вeрст. Свяжем, усадим в саночки и по зимнику, да с ветерком - не отвертится.
        - Э! Вы чего, деды, раздухарились? - с деланным испугом проговорил Андрей. - Чуть что - сразу в храм! А может, я сырую кровь пить не приучен? - капризно запричитал он, вспомнив рассказ Хэда о ритуале приeма в братство, согласно которому неофиту надлежало испить из жертвенной чаши кровь чeрного петуха.
        - Вот зараза, - сплюнул Ван Хэда, - и тут у него не как у людей.
        Все трое дружно рассмеялись.
        - Ну что, повеселились? - стал серьезным Хэда. - Тогда так: предложение Ан Ди принимается!
        Глава 47
        - Кстати, твой пленник, ну тот старик-мечник с прииска, в себя пришeл. Ты решил, чтo будешь с ним делать?
        - Хотел при себе оставить, - пожал плечами Андрей, - наставником по бою на мечах, если согласится, конечно. А нет - отпущу на все четыре стороны, не годится такому мастеру в пленниках числиться. Когда его можно навестить?
        - Да в любое время. Слаб он ещe, конечно, но поговорить можешь. Хочешь совет, как расположить его к себе?
        - Говори.
        - Верни ему меч. Без условий. Если примет - он твой.
        - А если нет?
        - А если нет - лучше убей, иначе всю жизнь будешь за спину оглядываться.
        - Спасибо за мудрый совет.
        С вопросом о мечнике Андрей решил не затягивать и, захватив катану старика, направился к нему в гости. Раненого мечника содержали в отдельной комнате, - так решил предусмотрительный Хэда, как он выразился, для лечения и ухода. Но Андрей, достаточно изучив дедушку Хэда, не заблуждался. Он ни на минуту не сомневался, что при любой попытке раненого бежать ему перережут горло от уха до уха.
        Вежливо постучав в дверь, Андрей зашeл в комнату раненого. Тяжeлый запах болезни ударил в нос, неприятно пахло дeгтем, уксусом, какими-то травами и кровью. Раны старого мечника уже стали подсыхать, но от большой потери крови он был ещe очень слаб. На его бледном, бескровном лице выступили капли холодной испарины, дыхание с прерывистым сипом вырывалось из груди, а когда-то сильные жилистые руки, легко вращавшие боевое железо, сейчас безвольно лежали вдоль тела. Раненый не спал.
        - Ну, здравствуй, крестник, не ждал? - усмехнулся Андрей. Подвинув тяжeлый табурет, присел возле раненого. - Как ты?
        Мечник молча наблюдал за гостем.
        - Не хочешь говорить? Понимаю. Стыдишься, что не смог убить меня? Не стоит. А то, что победил я тебя не железом, а хитростью - так для тебя в этом урона чести нет. Ты был контужен взрывом и плохо соображал, а добивать противника, не способного ответить, не по моим правилам. Поправишься, вот тогда, может, и позвеним сталью. Если, конечно, захочешь. А меч твой я тогда забрал, чтобы он в недостойные руки не попал. Каюсь, пришлось попользоваться, напоить кровью. Но по делу, в схватке, так что не беспокойся, бесчестьем клинок не опозорен.
        Я скоро уезжаю, поэтому зашeл попрощаться и вернуть тебе твой меч. Ты свободен.
        С этими словами Андрей вложил катану в ладонь мечника.
        Старый воин моргнул глазами и по его щеке, сверкнув, скатилась скупая слеза. Чтобы скрыть свою минутную слабость он отвернул лицо к стене.
        Видя состояние старика, Андрей поднялся с табурета.
        - Ну что ж, прощай!
        - Стой, - прохрипел раненый, с трудом разлепив пересохшие губы. - Ты возвращаешь мне меч и свободу?
        - Да, - повернулся к нему Андрей.
        - На каких условиях?
        - Без всяких условий, ну разве что ты пообещаешь дать мне несколько уроков фехтования катаной.
        - Ты знаешь название меча?
        - Большой японский меч, - пожал плечами Андрей. - Судя по хамону[61 - Хамон - видимая линия закалки на традиционном японском оружии. Является одной из методик термообработки, которая позволяет добиться разных характеристик для разных частей клинка.] на режущей кромке и имени мастера на клинке, это старая работа. Мечу наверняка за сотню лет. Его имя мне не известно, но такому клинку подойдeт любое достойное, например «Божественный ветер» или что-то в этом роде. К большому мечу обычно прилагается ещe малый меч - вакидзаси, но при тебе его не было. Вообще-то, для китайского мастера меча иметь в качестве личного оружия японский клинок - как-то непатриотично, - усмехнулся Андрей, - если, конечно, это не подарок или посмертное наследство друга.
        - За триста, - просипел раненый.
        - Не понял, что за триста? - переспросил Андрей.
        - Этому мечу за триста лет. Его создал известный в Японии мастер Канезуми. Ты прав, он достался мне от погибшего товарища, японского ронина[62 - Ронин - самурай-изгой.]. Имя меча мне тоже неизвестно, но «Божественный ветер» ему подходит. Откуда ты знаешь о японских мечах?
        - Люблю благородную сталь, особенно мечи, сабли. В общем, интересуюсь белым оружием[63 - Белое оружие - так в старину называлось любое клинковое оружие. Иногда называли - благородная сталь.]. Саблей фехтую с детства, обучался рубке палашом и шашкой, а о катане много слышал, но в руках подержать довелось только сейчас. Если дашь несколько уроков, буду признателен.
        - Я подумаю, - прошептал раненый и закрыл глаза.
        В заботах пролетели два дня. Генерал готовил отряд к обратному переходу. Все трофеи уже были уже упакованы и навьючены на свободных лошадей. Всe, что хотели обсудить, обсудили. Подаренный генералу красавец конь фыркал и нетерпеливо перебирал копытами, будто торопя: «Чего встали? Пора в путь!»
        - Ну, скатертью дорога, - обнял старого генерала Андрей.
        - И ты не задерживайся во Владивостоках, - ответил ему Лю Даньцзы.
        - На конь! - полетела команда. - Поэскадронно! В шеренгу по четыре! На одного линейного дистанции! Марш!
        Тронулись…
        Мимо Андрея походным строем, шеренга за шеренгой, эскадрон за эскадроном, гремя подковами, степенно следовал кавалерийский отряд генерала Лю Даньцзы. В воздухе стоял крепкий запах кожи, железа и конского пота.
        Сотни каурых, белых, соловых, рыжих лошадей увозили в далeкую крепость своих всадников и богатые трофеи. Показался арьергард, замыкающий колонну.
        - Пора, - тронул коленом коня генерал.
        Догнав колонну, он занял место в строю.
        Оставляя за собой следы парящего лошадиного навоза, серая лента всадников неторопливо втянулась в поворот и вскоре скрылась из виду. На обочине толпился народ, провожавший конницу. За уходящим отрядом увязалась стайка пацанов и долго бежала за ним, весело гомоня и размахивая шапками. Но вот и они отстали. Мужчины стали расходиться. За ними потянулись женщины, украдкой вытирая набежавшие слeзы.
        И лишь одна фигура с глубоко надвинутым на голову капюшоном ещe долго и неподвижно стояла на обочине, с молчаливой благодарностью провожая своих спасителей…
        Глава 48
        С Ван Хэда осталась полусотня китайских разведчиков и казаки Андрея. Часть из них несла охрану обширной территории банка, занятого Ван Хэда. Другая половина, разделившись на группы, нещадно гоняла новобранцев из местных. Рекламная кампания, развeрнутая Ван Хэда и Лю Даньцзы, приносила свои плоды.
        Пару дней назад генерал объявил отряду два дня отдыха и выдал каждому его долю от трофеев. Так что любой боец Лю Даньцзы воспринимался жителями города если не царем Крёзом, то его родственником. Весь Кайчи только и говорил о бойцах отряда генерала, которые сорили деньгами в местных кабаках и борделях. Получив «правильные» наставления Ван Хэда, они рассказывали всем об удачливом и справедливом генерале Лю Даньцзы и о своей обеспеченной и сытой жизни.
        После такой рекламы объявили набор добровольцев в отряд стражи страховой конторы генерала Лю Даньцзы. Естественно, что от желающих не было отбоя. Приходили и ветераны, и бойцы вольных отрядов, но больше всего было молодeжи в возрасте от восемнадцати до двадцати лет. Брали не всех, каждого претендента подвергали строгой проверке. Пока за воротами банка шла запись новобранцев, по внутреннему двору, превращeнному в плац, уже маршировали прошедшие отбор счастливчики. Ни трудности предстоящей службы, ни начавшаяся с первого дня муштра не смущали их.
        Андрей решил несколько остудить запал жаждущих денег и славы добровольцев и поручил их Вахромееву. Когда он распорядился выплавить жир из мозгов и выбить дурь из задниц новобранцев, вахмистр лишь плотоядно ухмыльнулся и, захватив казаков, пошeл обучать будущих китайских орлов заветам генералиссимуса Суворова.
        Проводив Лю Даньцзы, Ван Хэда с головой погрузился в дела. А их хватало: организация страховой компании, переоформление на неe банка и другой недвижимости казнeнных чиновников, приeм вереницы желающих попасть в первый караван на Цицикар. Заняв кабинет управляющего банком, он второй день крутился как белка в колесе. Вокруг него в прямом смысле кипела жизнь. Все куда-то спешили, бежали, докладывали ему об исполнении, потом снова исчезали, несли на проверку и утверждение ворох каких-то бумаг.
        В этой же комнате за соседними столами расположились нотариус, новый директор банка и кассир. Одни заключали договоры страхования груза, другие скрупулeзно сверяли описи груза и принимали оплату страховки.
        Андрей с удивлением обнаружил, что, кроме банкира и нотариуса, вокруг Хэда замерло несколько клерков из старого штата банка. Эти стояли в позе гончих псов, готовых немедленно броситься выполнять распоряжение хозяина.
        Хэда это нисколько не смущало, наоборот, он очень умело управлял этой сворой, при этом успевал и проверить насчитанный страховой процент, и отправить человека проверить груз, и назначить время сдатчикам золота, и обсудить по телефону какие-то вопросы с фудутуном. В общем, чувствовал себя как рыба в воде.
        Поздно вечером Андрей заглянул к мастеру. Народ уже разошeлся, и Ван Хэда, блаженно вытянув ноги, развалился в мягком кресле.
        - Ты был прав, Ан Ди, за два дня мы собрали такой страховой сбор за первый караван, что можно экипировать и вооружить целый полк.
        Твоя идея о скупке золота у старателей тоже в плюс нам. С завтрашнего дня начинаем принимать золотой песок и самородки от желающих, причeм на двадцать процентов ниже имперской закупочной. Только на завтра у меня лежат заявки на двести килограммов, но есть пара предложений с просьбой обсудить вопрос покупки золота приватно, не в кабинете, так сказать, в узком кругу.
        - Один не ходи, усиль охрану, - с беспокойством посоветовал Андрей.
        - Не учи учeного, - хохотнул мастер и серьeзно добавил: - Но за заботу спасибо. Что-то хотел тебе сказать, - наморщил он лоб. - А! Вспомнил!
        Ты представляешь, на то наше серебро, что мы решили оставить здесь в Кайчи, на наших условиях мы сможем купить килограммов пятьсот-шестьсот старательского золота. В финансовом департаменте Цицикара я обменяю его обратно на серебро, но уже по официальной закупочной цене. На ровном месте мы заработаем двадцать процентов к тому, что имеем сейчас. Другими словами, деньги сами начинают зарабатывать нам деньги.
        - Быстро ты финансистом заделался, господин Ван Хэда, - съязвил Андрей.
        - Да это не я. Это новый управляющий. Толковый оказался, ну и мне вникать приходится.
        - Мастер, когда выступаем?
        - За три дня, думаю, управлюсь.
        - Хорошо, будешь готов, за день скажи мне.
        - Договорились, - улыбнулся Ван Хэда и пожал Андрею руку.
        Но выступить через три дня не получилось…
        На приватной встрече, о которой говорил мастер, у него произошeл важный разговор с местным криминальным авторитетом города Кривым Сунем.
        Сунь привык считать Кайчи исключительно своей вотчиной, и появление в городе новой непонятной ему силы нешуточно беспокоило его.
        Встреча состоялась в местном дорогом ресторане. Ван Хэда прибыл на встречу в сопровождении взвода разведчиков и неразлучных с ним телохранителей. Разведчики разоружили охрану, которую выставили уголовники, и вежливо закрыли еe в одной из подсобок заведения, после чего сами заняли посты. Кривой Сунь видел всe это и сделал для себя пометку, что новички борзые, но хорошо обученные профессионалы.
        Что ж, усмехнулся он про себя, чем больше будут красоваться, тем крупней счeт я выставлю. И никакие крутые телохранители не помогут, это моя территория. Я в этот город не с улицы пришeл, а поставлен орденом, да и сам в нeм числюсь не последним. Так что я - в своeм праве. И не дай Бог этому деду с его шустриками хоть чуть навредить мне. Я натравлю на них все триады провинции, и никакой генерал с его вояками не поможет. А пока ситуацию накалять не будем - посмотрим, чтo будет дальше.
        Тем временем в зал вошeл Ван Хэда и, по-хозяйски оглядевшись, направился к столу, за которым сидел Сунь. Не спрашивая согласия, он уселся за стол и жестом поманил к себе официанта. На столе мгновенно появились закуски.
        Кривой Сунь решил понаблюдать за наглым стариком. По правилам толковища, тот должен был обозваться. А вот после этого наступит очередь его, Кривого Суня, спросить с деда и его людей.
        Он, разумеется, знал, что этот дед - корешок генерала Лю Даньцзы, но где теперь тот генерал? И вообще, старый вояка служит властям, значит, для братвы не авторитет. А что старик пришел с охраной, так у него, Кривого Суня, есть такие головорезы, что этому старпeру не снилось. Стоит только пальцем пошевелить, и всe - нет ни деда, ни его охраны. Прикопаем по-тихому, и никто мне не посмеет слово сказать. Сунь успокоился и стал с любопытством ждать, что этот старый нахал будет делать дальше.
        Тем временем Ван Хэда взял в руки палочки для еды и, сложив их необычным образом, неспешно приступил к закускам.
        В братстве существовал тайный язык жестов, одним из элементов которого была особая манера держать палочки для еды. Так единомышленники могли не только узнать своего, но и определить ранг в иерархии ордена.
        Кривой Сунь сам принадлежал к братству и был знаком с тайным языком жестов. То, что он увидел, моментально сбило с него всякую спесь. Перед Сунем сидел не просто член ордена Чeрного Дракона, а человек, ранг которого был на порядок выше его, Суня. Вскочив со стула, он склонился перед Хэда в низком поклоне.
        Ван Хэда пригубил чай из маленькой глиняной пиалы, и голосом доброго дедушки, искрясь теплом и заботой, поинтересовался:
        - Чего это с тобой, Сунюшка? Никак увидел чего? Да ты садись, не стой. В ногах правды нет.
        И тихо, чтобы никто не слышал, назвал набор цифр. Эти цифры, ничего не значащие для непосвященных, были понятны любому члену братства. Это были зашифрованые сведения о статусе и ранге назвавшего их.
        Кривой Сунь побледнел, как мел. Сидящий перед ним старик был для Суня недосягаемым небожителем, который снизошeл до земляного червя.
        - Прошу простить мне мою дерзость, - не разгибая спины, тихо проговорил Сунь, - чем я могу быть полезен ордену? Я и все мои люди в вашем распоряжении, - и, не зная, как обращаться к деду, на всякий случай добавил: - Мастер.
        - Для тебя мастер Хэда, брат, - уже обычным голосом ответил Ван Хэда, - садись, разговор есть. Триада «Белый Лотос» в моeм лице решила взять на себя контроль за перемещением всех ценных грузов в нашей провинции. Для этого во всех интересующих нас городах мной открываются страховые конторы, которые будут за процент от стоимости груза обеспечивать его безопасную доставку по подконтрольной нам территории. Охрану будут осуществлять наши боевые отряды, которым все члены братства должны оказывать всевозможную помощь и поддержку. Предлагаю тебе и твоим людям партнeрство. Ты и все вольные отряды, которые будут задействованы в схеме обеспечения безопасности грузов, будете получать долю. Еe размер буду определять я - Дракон «Белого Лотоса». Вопросы?
        Дракон?! Теперь понятно, почему с такой жестокостью были казнены заговорщики, вспомнил Сунь произошедшие в минувшие дни события. Нападавшие нарвались на боевой отряд «Белого Лотоса». Мать моя женщина! - мысленно схватился он за голову и мгновенно вспотел. А я этот банк хотел под себя нагнуть. Хвала Синему Небу, что я не успел ещe ничего предпринять, а то и для меня на площади кол нашeлся бы. Да что там говорить, если «Белый Лотос» смог с такой лeгкостью вдребезги разнести отряд Кохинаты, а там, говорят, была не одна сотня, и построить фудутуна Кайчи - вон он как перед мастером скачет. Да и братва про «Белый Лотос» такие страхи рассказывает, что связываться с ним дураков нет. Теперь понятно почему. У Дракона «Лотоса» под рукой целая армия отморозков, да ещe и во главе с генералом. Тут сомневаться и долго раздумывать нельзя. Нужно соглашаться, пока добром приглашают, а то ведь его цепные псы настрогают колов всем несогласным. А с другой стороны, чего я паникую? Дела поворачиваются не так уж и плохо. Доля с процента от застрахованного груза? Нужно подробней узнать про эту, как еe, страховку. Но даже
на первый взгляд вроде всe идет не в разрез нашим местным делам. А дополнительный доход - почему нет? И братва поймeт, и мне уважение. Решено, соглашаюсь!
        Мысли стремительным роем неслись в голове Кривого Суня, бурей эмоций отразившись на его лице: озарение, озабоченность, страх, радость и облегчение от принятого решения, - от всего этого на лбу авторитета выступил пот. Он ещe не успел раскрыть рта, чтобы объявить мастеру о принятом решении, как Ван Хэда мягко улыбнувшись, ласково проговорил:
        - Вот и правильно. Мудрое решение. Давай чайку, а то остывает.
        Дальше разговор перешeл в деловое русло. Оказалось, что казнeнный банкир был барыгой, завязанным с криминалом по самое «не могу». В течение последних нескольких лет он скупал у вольных отрядов и местных уголовников награбленное ими имущество, а затем через своих людей сбывал его в других городах. Кроме того, на Кривого Суня работало около двух десятков «диких старателей», которые мыли золото на общак. Всe это нелегальное золото сдавали банкиру за полцены, а дальше он уже сам сбывал его. Сунь был без претензий, потому что расчeт производился сразу, без волокиты, бумаг и огласки. Этому же банкиру сбывалось и золотишко, отобранное у транзитных старателей, которые имели неосторожность проходить мимо Кайчи. Точнее, за такими старателями велась целенаправленная охота. Этим специально промышляли несколько местных шаек. Иногда они объединялись и устраивали набеги на небольшие прииски в других районах. Естественно, что слухи о таких налeтах сразу становились известны властям, но поймать налeтчиков не удавалось. А причина была в том, что они нигде не светились со сбытом золота. Этим занимался банкир,
которого в грязных делах заподозрить было трудно. В общем, оборот нелегального золота ошеломлял. Он почти вдвое превышал показатели официальной добычи жeлтого металла во всeм золотоносном районе Кайчи.
        Хэда успокоил Суня и сказал, что не собирается вмешиваться в его местный криминальный бизнес. Более того, пообещал, что будет гарантированно скупать всe золото, которое удастся добыть Суню и его людям.
        Стороны пришли к согласию и договорились о порядке взаимодействия.
        Город объявлялся «чистым», разрешались все виды развлечений: азартные игры, рестораны и кабаки, публичные дома, курильни опиума и так далее. Любой вольный отряд мог получить в городе зимние квартиры, любое обеспечение - от провианта и снаряжения до оружия и боеприпасов.
        Но в городе запрещались любые тяжкие преступления. За нарушение данного соглашения виновного ждал кол на площади, а его родственников или отряд, с которым он пришeл в Кайчи, - крупный штраф. Отныне весь нелегальный поток золота должен был направляться только в банк Хэда, который обязался выкупать его на месте за половину госцены. Дальнейшая легализация золота была заботой банка.
        Сунь был ужасно доволен и уже прикинул свою выгоду от сотрудничества. Он с воодушевлением обязался не только оповестить вольные отряды о новых порядках в городе, но и лично контролировать их соблюдение.
        - Кстати, Сунюшка, - опять включил доброго дедушку Ван Хэда, - очень не хотелось бы узнать, что какой-нибудь отчаянный купчик вдруг захотел вывезти из Кайчи золотишко в обход нашего банка или нашей страховой компании. Ты уж проследи, чтоб никто глупости не сделал, ведь теперь это наш с тобой общий бизнес.
        - Сделаю, мастер.
        - Вот и хорошо, значит, с сегодняшнего дня ты отвечаешь за вывоз из города золота. Учти, спрос тоже будет с тебя. Скажи своим парням, пусть пробегут по городу и всех, кого надо, предупредят о том, что если вдруг случайно на дороге кого-то остановят с серебром или золотом и у него не окажется нашего страхового полиса, то пусть не обижается. Проведeм обмен прямо на месте, по хорошему курсу - металл на деревянный кол. Передашь? Ну и ладно. Вроде всe обсудили? Тогда беги, дел теперь у тебя много.
        Глава 49
        На следующий день Ван Хэда сидел в кабинете фудутуна Кайчи и обсуждал с ним насущные проблемы. Между делом, как свершившийся факт, он сообщил градоначальнику о новых порядках, которые введены в городе на основании достигнутого соглашения с местным криминалом и вольными отрядами. Фудутун болезненно поморщился.
        Такие решения были приняты не просто без его согласия, с ним это даже не посчитали нужным обсудить. Это задело его самолюбие.
        - Не сердитесь, господин Пуи, - успокаивающе проговорил Ван Хэда и выложил перед фудутуном тяжeлый кожаный мешочек, солидно звякнувший металлом. - Негоже хозяину города вести переговоры с уголовниками. Что же касается меня, мы с генералом Лю Даньцзы обещали вам, что если в Кайчи вы поможете нам организовать страховой бизнес, то мы в свою очередь, обеспечим городу безопасность. Так что будем считать, что мы просто создаeм для своей компании комфортные условия. Городу от этого только плюс, в нeм станет тихо и безопасно, и это исключительно ваша личная заслуга. Ведь так?
        Хитeр, подумал Пуи, успокаиваясь и приходя в хорошее расположение духа. По сути, эти новые порядки, о которых говорит Ван Хэда, меня вполне устраивают. Если ему действительно удастся прижать в городе криминал, прекрасно! Я смогу доложить об этом «наверх» как о своих достижениях. Хотят иметь в городе свой бизнес? Да пожалуйста. Тем более что моe расположение они готовы щедро оплачивать. Он посмотрел на мешочек с деньгами. В общем, всe не так плохо, подумал он и улыбнулся собеседнику.
        - Значит, господин Ван Хэда, вы полагаете, что с введением этих новых порядков жизнь в Кайчи станет более безопасной?
        - Уверен, господин Пуи, - вежливо склонил голову Хэда.
        - Ну, тогда пусть всe будет по-вашему, - с вежливым поклоном ответил фудутун и смахнул мешочек с деньгами в ящик стола. - А не отметить ли нам это событие, господин Хэда?
        - С удовольствием, господин Пуи.
        Градоначальник позвонил в колокольчик, и через несколько минут перед ними стоял невысокий столик, на котором гармонично расположились экзотические фрукты и разноцветные сладости. Венчал столик изящный хрустальный графин с янтарной жидкостью.
        - Разрешите мне предложить вам французский коньяк, господин Хэда?
        - С удовольствием составлю вам компанию, - отозвался мастер и пригубил напиток.
        Пуи тоже сделал небольшой глоток, покатал ароматный напиток по нeбу и с явным удовольствием проглотил его.
        - Люблю, знаете ли, вот так, под настроение, - блаженно прикрыв глаза, проговорил он.
        Коньяк, разгоняя кровь, побежал по венам. По груди растеклось ласковое тепло, а голову наполнила приятная истома.
        - Могу я ещe чем-то помочь?
        - Конечно, господин Пуи, но мне было неловко обращаться к вам с такой мелочью, да и дело уж очень деликатное.
        - Деликатное?
        - Да, господин Пуи, такое небольшое приватное дело, которое особенно афишировать не хотелось бы.
        - Ну, если деликатное и приватное, - заговорщицки улыбнулся Пуи, - то можете на меня положиться. Ведь друзья должны помогать друг другу, не так ли, господин Хэда?
        - Да, но… - замялся Ван Хэда.
        - Никаких «но»! Я внимательно слушаю, - раскрасневшись от выпитого и нахлынувших вдруг чувств, начал горячиться градоначальник.
        - Да вопрос, собственно, пустячный, - сделал вид, что не решается озвучить свою просьбу, мастер.
        - Не тяните, дорогой Хэда.
        - Ну, как вы знаете, мы с генералом Лю Даньцзы при вашей поддержке создали страховую компанию. И, как я вам и обещал, мы готовы сопроводить ваш обоз до Цицикара.
        - Конечно, я об этом помню и очень благодарен за то, что вы любезно согласились сопроводить в Цицикар обоз, который повезeт закупленное для финансового департамента золото и то оставшееся серебро, что не успели украсть негодяи. Я не хочу, чтобы всe это оставалось в городе и провоцировало бродяг типа банды Кохинаты на ещe один налeт. Другими словами, я хочу все эти ценности поскорее сдать в Цицикар и забыть об этом чeртовом закупном золоте хотя бы до следующего года.
        - А что, разве вы отвечаете за государственную закупку старательского золота? - делано удивившись, поинтересовался Ван Хэда.
        - Фактически нет. Точнее, для меня это совершенно ненужная головная боль и морока. Но формально я обязан обеспечить безопасность закупки золота и доставку его в Цицикар. Раньше всем этим занимались мой зам и руководитель банка, но их, как вы помните, пришлось казнить. А я теперь не знаю, чтo со всем этим делать. У меня и без этого золота забот полон рот. В этом году отправлю в Цицикар то, что успели закупить и сохранить, а к следующему сезону пусть кого-нибудь шлют; если нет - придeтся самому искать.
        - Так зачем искать?! - воскликнул Ван Хэда. - Именно об этом я и хотел просить вас.
        - Поясните, - заинтересовался Пуи.
        - Я лично, наши с генералом банк и страховая компания готовы все заботы по данному вопросу взять на себя.
        Хэда достал второй мешочек с деньгами и положил перед фудутуном.
        Тот алчно сверкнул глазами и, замявшись, ответил:
        - В этом вопросе не всe решаю я. Самой закупкой и назначением ответственных лиц занимается начальник финансового департамента провинции. Я, конечно, могу предложить вашу кандидатуру, но решение будет за ним.
        А, это тот самый неизвестный влиятельный человек из администрации провинции, подумал Ван Хэда, про него на допросе говорил казнeнный чиновник.
        Вслух он сказал:
        - Этого уважаемого человека я беру на себя. Главное, чтобы было ваше согласие и соизволение. Ну, и, конечно, рекомендательное письмо.
        - Считайте, что моe согласие у вас уже есть, - довольный тем, что удалось без особых проблем заполучить и второй мешочек с деньгами, улыбнулся фудутун и ловко смахнул подношение в стол. - Письмо по этому поводу и ходатайство на имя цзянсюя провинции будет готово утром.
        - Спасибо, господин Пуи, - расплылся в благодарной улыбке Ван Хэда. - В таком случае я тоже хочу оказать вам услугу.
        - Услугу? - напрягся фудутун.
        - Можно это назвать и так, - согласился Хэда, - разрешите пояснить?
        - Да, вы меня заинтриговали, - ответил Пуи.
        - У вашего города, как я понимаю, был установленный Цицикаром план закупки золота у старателей, так?
        - Так, - согласился фудутун.
        - А вы… Простите, не вы, конечно, лично, а этот негодяй, ваш заместитель, план не выполнил. Но боюсь, что такие мелочи, как кто конкретно не справился с разнарядкой, особенно интересовать там, - Хэда поднял глаза в потолок, - никого не будут. Ведь в отчeте числится город Кайчи? А кто руководит городом и отвечает за всe, что в нeм творится? Правильно - его фудутун, то есть вы. А это значит, что вместо благодарности за спасение города вы получите неудовольствие администрации провинции. А это вам надо?
        Фудутун помрачнел. Всe, что говорил гость, было правдой: отвечать перед Цицикаром придeтся именно ему.
        - И что вы предлагаете? - мрачно посмотрел он на Ван Хэда.
        - Я, по вашему поручению, готов в течение двух-трeх дней закупить у старателей недостающее количество золота, а если не хватит - уступлю своe. Тем более что конфискованное у негодяев серебро вы планировали отправить в Цицикар. Так к чему его порожняком отправлять? Используйте его для закупки. Вы отчитаетесь об успешном выполнении плана и упомянете, что помощь в этом оказал наш банк. Рекомендуете нас как людей, и в дальнейшем готовых производить ежегодные закупки золота для государства, под вашим, естественно, контролем. А мы, в свою очередь, не только обеспечим закупку, но и бесплатную доставку золота в столицу провинции, - закончил Ван Хэда, и перед фудутуном появился третий кожаный мешочек.
        - Хорошее предложение, - забегал глазами Пуи, - вот только…
        - Что? - переспросил Хэда.
        - Вопросом закупки всегда занимался мой зам, оформлял всякие необходимые там бумаги, отчеты. А я, если честно, в этом ни бум-бум, и только подписывал уже готовые документы, - смущeнно проговорил Пуи. - За такое короткое время я просто не смогу найти грамотного, а главное, надeжного человека, который смог бы всe надлежащим образом оформить.
        - Ну, если дело только в этом, - улыбнулся Ван Хэда, - наш банк все необходимые бумаги оформит надлежащим образом. Профессионалов своего дела у нас хватает. Но если вас гложут сомнения или вы не доверяете мне, то я пойму, - развeл руками Хэда и потянулся за мешочком с деньгами.
        - Что вы, что вы, уважаемый Ван Хэда, никаких сомнений у меня не было и нет, - торопливо заговорил Пуи, проворно выхватывая мешочек с монетами из рук Хэда, - завтра, прямо с утра, присылайте ко мне ваших сотрудников. Я подпишу все необходимые документы и дам необходимые распоряжения о передаче вашему банку всего оставшегося серебра.
        - Приятно иметь с вами дело, - улыбнулся Ван Хэда.
        - И мне, - заискрил довольными глазами градоначальник, - и если это всe, то я предлагаю выпить ещe по одному бокалу и на этом закончить сегодняшнюю встречу, во всех отношениях приятную.
        Ван Хэда молча склонил голову и, смакуя ароматный напиток, неторопливо допил свой коньяк.
        - Ну ты даeшь, мастер, - восхищeнно воскликнул Андрей, когда Ван Хэда закончил свой рассказ о встрече с Кривым Сунем и фудутуном города. - Одним выстрелом двух зайцев убил!
        - Почему только двух, - делано обиделся Ван Хэда. - Кривой Сунь и его уголовники теперь наши - раз. Все легальные и нелегальные потоки золота из Кайчи теперь будут идти только через нас - это два. Получили рекомендацию местного фудутуна для оформления разрешения на официальную закупку золота для государства - три.
        - Согласен, согласен, - засмеялся Андрей. - Только на операции по закупке у Кривого Суня нелегального золота за деньги, которые нам завтра передаст фудутун, мы поднимем столько, что хватит на содержание крепости и всех еe бойцов в течение года. И всe за день! Ты, мастер Хэда, или финансовый гений, или невероятный везунчик!
        - Захвалишь - зазнаюсь и обленюсь, - парировал Хэда.
        - На это даже не надейся, - ухмыльнулся Андрей, - назвался груздем - полезай в кузовок. А если без смеха, нам пора выдвигаться. Так сказать, накал момента проходит. Ещe через неделю о нападении на Кайчи даже говорить перестанут. Да и враги наши в Цицикаре, боюсь, не сидят сложа руки. Так что хорош «над златом чахнуть». Максимум послезавтра нужно выступать.
        - Ну, пора так пора, - согласился мастер. - Завтра же оповещу фудутуна и, как ты говоришь, всех заинтересованных лиц.
        Через два дня из Кайчи вышел длинный обоз. Он состоял из двадцати нагруженных разным добром телег и трeх десятков вьючных лошадей. Кроме многочисленной купеческой стражи, обоз сопровождали семьдесят бойцов отряда Лю Даньцзы, в том числе и Андрей со своими казаками.
        Выкатившись за городскую околицу, обоз растянулся на четверть версты и неторопливо покатил в сторону Цицикара. Впереди лежало чуть более сотни вёрст…
        Глава 50
        Ю крутился как белка в колесе. Он только что вернулся из Мукдена. За его недельное отсутствие в Цицикаре накопилось столько неотложных дел, что только успевай поворачиваться. Хорошо хоть созданный им торговый дом работал бесперебойно, как часы.
        Десятки торговых представителей и приказчиков сновали по провинции, обеспечивая ему постоянный приток новых заказов. Деловая активность компании была выше всяких похвал. Собственно, гордиться было чем. В числе персональных клиентов его торгового дома числились первые лица администраций буквально всех городов провинции, не говоря уже о еe столице. Да что там, сам цзянсюй Цицикара был его почётным клиентом, а его правая рука, глава финансового департамента Сяо Дун, и вовсе ходил в друзьях. Благодаря их протекции и покровительству, дела торгового дома господина Ю стремительно шли в гору. Розничная торговля процветала, ассортимент предлагаемых в его магазинах товаров мог конкурировать с лучшими бутиками Европы. А идея об эксклюзивных поставках для особого круга лиц оказалась невероятно удачной. Назвав этот маркетинговый ход «клубом друзей господина Ю», торговец убил сразу двух зайцев. Во-первых, это дало дополнительный доход, причeм его объем был сопоставим с масштабами всей остальной розничной торговли. А во-вторых, после того как в клуб вступили губернатор провинции и его зам, все чиновники
администрации города и провинции, чтобы не отставать от своего начальства, стали наперегонки записываться в его члены. После этого все более или менее важные персоны провинции стали буквально сходить с ума, пытаясь попасть в клуб.
        Членство в «клубе друзей господина Ю» стало настолько престижным, что кандидаты готовы были на всe. Ю этим умело пользовался. Манипулируя кандидатами, он отсеивал всех, кто не представлял для него интереса. А интерес был не простой. Лишь немногие посвящeнные знали, что господин Ю является резидентом японской разведки в провинциях Гирин и Хэйлунцзян, а торговый дом - лишь прикрытие его настоящей деятельности. Многочисленные служащие его торгового дома во всех концах Маньчжурии добывали информацию о фактах беспредела представителей местной администрации. И вскоре в этих населeнных пунктах появлялись бродячие монахи, вопиющие о несправедливости и призывающие к бунтам.
        Особенно плодотворно удавалось работать с беднотой. Сочувствие к тяжeлой доле низов и праведный гнев против зажиревшей, погрязшей в роскоши власти находили горячий отклик в сердцах неграмотных, задавленных беспросветной нищетой и голодом людей.
        Громкие красивые лозунги и откровенные призывы к свержению правящей власти, после чего должен наступить рай на земле, туманили их разум и толкали в ряды бунтовщиков.
        Кроме этого, Ю снабжал оружием отряды хунхузов, проплачивая нападения на объекты КВЖД и русских поселенцев. Подогревал националистов и религиозных фанатиков, направляя их на погромы христианских миссий. Ему удалось наладить связь с вдохновителями движения ихэтуаней и щедро проплатить их вождей. От этих он требовал активности, организации стихийных массовых выступлений против всех иностранцев, а особенно против русских с их телеграфными столбами и железными дорогами.
        Крупный отряд хунхузов, отправленный им на погром русской станции Михайловка, на которой трудилось более трeх тысяч китайских рабочих, должен был спровоцировать среди строителей недовольства и беспорядки. Сожжeнные склады с продовольствием и строительными материалами имели своей целью не только сорвать строительство, но и заставить русскую полицию организовать среди китайских рабочих розыск. Для полицейских ищеек уже были заготовлены ложные доносы на наиболее уважаемых в среде строителей рабочих о том, что пследние якобы являются наводчиками и пособниками бандитов.
        После неизбежных арестов хунхузы, скрывающиеся среди рабочих, должны спровоцировать нападение на полицейских, после чего репрессии против взбунтовавшихся строителей будут неизбежны. А дальше дело техники.
        Тысячи строителей, возмущeнные несправедливостью, поднимут бунт. Внедрeнные в их среду специально обученные люди возглавят разъярeнную толпу и поведут еe вдоль построенного железнодорожного полотна, круша всe на своeм пути.
        Да, хороша была задумка, с сожалением вздохнул Ю. А идея с нападением на Кайчи?
        Этот город считался традиционным зимним пристанищем для вольных хунхузских банд и в их среде был объявлен неприкасаемым. Налeт на него мог стать прекрасным катализатором волнений не только среди жителей города, но и среди местных хунхузов. Этих шаек, пока бесхозных, кормилось вокруг Кайчи более десятка. Если собрать их в одну банду, могла получиться серьeзная боевая единица, которой только подбрасывай денег и указывай цель.
        Да, поморщился Ю, с Кайчи тоже получился прокол. Но уж больно хотелось подставить генерала Лю Даньцзы. Старый лис! Как ему удалось выкрутиться? Генерал - давний и непримиримый враг, если он узнает, что за всеми последними событиями стоит японская разведка, то будет всеми силами вредить мне. А силы у него есть. Но как он смог в такой короткий срок создать приличное боеспособное подразделение? Да так скрытно, что даже мне о нeм стало известно буквально месяц назад! И где он берeт деньги на содержание отряда?
        На те жалкие крохи, что выделило китайское правительство для охраны КВЖД, можно прокормить только небольшую шайку, а у него под рукой почти пять сотен сабель. По военным меркам - кавалерийский полк. С его опытом и с таким отрядом он может столько бед натворить, что нам мало не покажется.
        Во время войны ему, тяжело раненному, невероятным образом удалось исчезнуть. Поговаривали даже, что он скончался. И вдруг на тебе - всплыл. Как не вовремя! Особенно сейчас - перед самым восстанием. Этот может спутать все карты. Да, генерал - это заноза, и его необходимо немедленно устранить! А на всякий случай убрать и Сяо Дуна. Он хоть и не в курсе моей роли в организации нападения на Кайчи, но это сейчас. Дядька он не глупый, сложит все за и против и догадается. А как себя поведeт дальше?
        Жалко, конечно, неплохо на нeм заработали, но свято место пусто не бывает. Номера его счетов и банковских ячеек мне известны, а денег там хватит на два восстания и одну революцию. Завтра же свяжусь с Исикавой и согласую ликвидацию обоих.
        Исикава, скривился Каваками, уже получил звание капитана и назначен резидентом всей Маньчжурии, а ведь начинали вместе.
        Каваками прикрыл глаза, вспоминая, как его, третьего сына владельца крохотного ресторанчика в городе Накано, приняли в спецшколу. Ему повезло, началась реформа императора Мэйдзи, которая ввела всеобщее и обязательное образование. Указ императора гласил: «Ни одна семья ни в городе, ни в деревне не должна остаться без образования. Этого требуют интересы укрепления государства», - и в стране началось массовое строительство школ. Из-за нехватки школьных учителей обучение поручалось самураям. Именно им, касте профессиональных военных, оставшихся после начала реформы не у дел, было доверено воспитание мальчиков.
        Каваками помнил, как к ним в школу привезли особое письмо, которое называлось «Рескрипт императора».
        Рескрипт требовал от каждого жителя страны личной преданности трону. Этот документ был положен в основу воспитания всех школьников, будущих солдат Ниппон[64 - Ниппон - вариант названия Японии на японском языке.]. С тех пор во всех школах страны ввели церемонию поклонения рескрипту. Каждое утро перед занятиями учителя и ученики кланялись этому документу, затем читали его, после чего следовала проповедь директора школы о необходимости патриотизма и верности императору. Ритуал заканчивался пением гимнов.
        В армии тоже существовал ритуал поклонения рескрипту. Его несоблюдение рассматривалось как измена Родине. Всех японцев, не говоря уже о солдатах и офицерах, с детства готовили к фанатичному самопожертвованию и убеждали в священном праве Японии господствовать в Азии и править миром.
        Реформы Мэйдзи многое изменили в жизни Ниппон.
        Их военный раздел уравнял в правах выходцев из богатых и бедных семей. Служба в армии микадо, считавшаяся ранее особой привилегией самурайского сословия, стала доступна и простолюдинам. Во главу угла ставились личные данные кандидата, преданность императору и приверженность реформам Мэйдзи.
        Самураи, из которых до реформы состояла армия императора, были распущены по домам. Часть из них приняла реформы и стала ядром новой японской армии, другая не смирилась и подняла восстание. Оно было жестоко подавлено, бунтовщики уничтожены и рассеяны.
        Мать Ташими Каваками была полукровкой, среди еe предков были маньчжуры. Поэтому своих детей она обучала двум языкам: родному японскому и языку своих предков, маньчжурскому.
        Ташими с детства владел обоими языками, но считал себя японцем и до кровавых соплей дрался со сверстниками, когда они дразнили его жeлтой обезьяной.
        Однажды в их дом пришeл хорошо одетый господин и о чeм-то долго говорил с отцом. После его ухода мать весь вечер тихо плакала, а отец гордо поглаживал сына по голове.
        На следующий день отец взял Ташими за руку и отвeл в новую школу. С тех пор родителей он больше не видел, а его жизнь круто изменилась.
        Ташими был зачислен в «Накано скул» - специальную школу по изучению науки «синоби» - науки тайной разведки.
        Школа имела несколько отделений: китайское, маньчжурское, корейское, германское и русское. Во всех отделениях учились дети, собранные со всей Японии, с детства владеющие вторым языком. Им предстояло изучать обычаи, религию, письмо, историю, литературу и искусство страны внедрения.
        Внешнее сходство с персонажем будущей легенды считалось существенным плюсом, и Ташими перестали дразнить и попрекать нечистым происхождением.
        В школе много времени уделялось дыхательной гимнастике, физической подготовке и искусству перевоплощения, прививались боевые навыки. Теперь будущим учеников была внешняя военная разведка: жизнь в чужой стране под чужим именем.
        Исикава тоже учился в этой школе, но на отделении китайского языка. Поскольку оба языка предполагали дальнейшую работу в Китае, их курсы часто проводили совместные занятия. Будучи выходцами из одного городка, мальчишки сдружились.
        Изучая врождeнные данные и наклонности курсантов, учителя школы подходили к каждому воспитаннику индивидуально, подбирая будущим нелегалам присущую их натуре профессию. Исходя из этого, Исикава стал военным, а Каваками торговцем. Всe дальнейшее обучение курсантов строилось с учeтом специфики будущей профессии. Исикава грыз гранит военной науки, а Каваками изучал торговлю, дебет и кредит. Ташими завидовал другу. Ему тоже хотелось учиться на военного, но личные желания курсантов руководство школы не интересовали.
        Со временем детские обиды и зависть прошли, а учeба закончилась. Им присвоили младшие офицерские звания Се И - младший лейтенант, и у обоих началась другая жизнь.
        Исикава уехал проходить практику в армии, где ему довелось принимать участие в военной кампании против Китая, а Каваками отправился в Китай под именем китайского коммерсанта господина Ю.
        Прошло время, и господина Ю назначили резидентом японской разведки в маньчжурских провинциях Гирин и Хэйлунцзян. Каково же было его удивление, когда он узнал, что его прямым начальником в Маньчжурии будет Исикава.
        Всё бы ничего, но однажды Каваками получил приказ о срочной ликвидации одного японского даймe, элитного самурая, бежавшего после Сацумского восстания 1877 года[65 - Сацумское восстание - антиправительственное восстание нетитулованной аристократии в Японии, которое произошло в 1877 году на юго-западе острова Кюсю. Завершилось победой правительственных сил и самоубийством лидера повстанцев Сайго Такамори.] в Китай. Долгие годы его не могли разыскать, и вдруг он объявился на подконтрольной Каваками территории. Опытный воин, князь, водивший в бой тысячи самураев, по слову которого и сейчас могли подняться притихшие соратники, костью в горле стоял у Первого министра Японии Хиробуми Ито. На поиски мятежного даймe были брошены десятки наeмных убийц, которые рыскали по всей Стране восходящего солнца, а он случайно обнаружился в Маньчжурии, где скрывался под именем японского ронина. Каваками удалось обманом заманить самурая на встречу, организованную на мосту через бурную реку. Когда тот понял, что попал в ловушку, вытащил из ножен оба своих меча и вызвал Ташими на поединок. Каваками был хорошим бойцом, но
не был самоубийцей. Принять вызов матeрого самурая, собравшегося умереть и уже освободившего от ножен клинки, было равносильно смерти. Ташими рисковать и не стал. Взяв в руку меч, он ступил на шаткий подвесной мост и пошeл навстречу мятежнику. До него осталось не более пяти метров. Каваками внезапно выхватил спрятанный за пазухой револьвер и практически в упор разрядил его в самурая. Тяжело раненный даймe, не ожидавший такого вероломства, рухнул в воду. Его вакидзаси вонзился в доски моста, а катана вместе с телом хозяина скрылся в бурлящем потоке.
        За ликвидацию опасного преступника Хокуро получил личную благодарность министра Ито и очередное звание лейтенанта. Подобранный на месте убийства меч вакидзаси он оставил себе в качестве памятного трофея. Но не все разделили радость с министром Японии. Исикава сам был из древнего самурайского рода и с раннего детства воспитывался по кодексу Бусидо. Предательское убийство вышедшего на поединок самурая он счeл бесчестным и недопустимым для офицера армии микадо. Да, он считал убитого даймe врагом, но даже с врагами должно поступать по законам чести. С этого дня Исикава, обращаясь к Каваками, презрительно называл его «торговцем». Ташими кипел от злости, но поделать с этим ничего не мог. С тех пор школьные товарищи стали непримиримыми врагами. Каваками, повинуясь армейской дисциплине, подчинялся Исикаве, но знал, что пока тот будет его шефом, никакого продвижения по службе ему не видать. И только восстание ихэтуаней могло дать шанс.
        Основные волнения должны были начаться в провинциях Чжили и Шаньдун, но, опираясь на негласную поддержку министра Ито, Каваками в своих провинциях тоже готовил массовые выступления. А начать решил с бунта китайских строителей, которые, подняв мятеж, должны были разрушить уже построенную часть КВЖД. Затем планировался налeт на пограничные города русских - Благовещенск и Уссурийск. А в завершение - полное уничтожение сердца КВЖД, города Харбина.
        После этого Исикава не сможет игнорировать мои успехи, - злорадно думал Каваками, - и мы ещe поглядим, кто кого.
        Глава 51
        В дверь кабинета господина Ю осторожно постучали.
        - Хозяин, к вам посетитель.
        - Кто такой? - недовольно отозвался Ташими.
        - Назвался германским коммерсантом. Просит у вас личной аудиенции.
        Каваками моментально превратился в радушного и доброжелательного господина Ю.
        - Проси!
        Дверь кабинета открылась, и на пороге появился хорошо одетый молодой европеец. По его загорелому лицу и военной выправке сразу было видно, что юноша привык к активной жизни.
        Или много путешествует, или служит в армии, подумал Ю.
        - Разрешите представиться, Петер Геер. - Гость чуть приподнял шляпу и вежливо поклонился. - Коммерсант, коллекционер, путешественник.
        Хорошо воспитан, чувствуется порода, отметил Ю, расплываясь в радушной улыбке.
        - Глава «Торгового дома Ю», господин Ю, можно просто Ю. Чем могу быть вам полезен, господин Геер?
        - Видите ли, господин Ю, я коллекционирую средневековое оружие разных стран. В Гамбурге у меня большая коллекция, в которой имеются редкие, я бы даже сказал, уникальные экземпляры средневековых мечей и кинжалов. От своего учителя языка я слышал, что в этих местах когда-то располагалась резиденция древних маньчжурских правителей. Оружия этой страны в моей коллекции пока не было. В Китае я недавно, прибыл по делам своей компании. Уж не знаю, к счастью или нет, но у меня в делах появилось небольшое окно, и я не смог отказать себе в посещении Маньчжурии. Не скрою, не только из любопытства. И тут я рассчитываю на вас. Хотелось бы с вашей помощью пополнить свою коллекцию чем-нибудь стоящим. Разрешите присесть?
        - Конечно, конечно, господин Геер, располагайтесь, - засуетился Ю.
        Посетитель снял с головы котелок и, небрежно бросив в него перчатки, оглянулся в поисках места, куда его можно было положить. Ю принял головной убор гостя и, положив его на секретер, указал посетителю на роскошный мебельный гарнитур.
        - Присаживайтесь.
        - Благодарю, - поклонился гость и с достоинством опустился в удобное кресло.
        Ю устроился напротив и приготовился слушать. Дождавшись внимания хозяина, гость неторопливо начал:
        - Я уже приобрeл несколько занятных экземпляров, но мне хотелось бы найти что-нибудь по-настоящему старинное, типа бронзовых мечей, боевых топориков или кинжалов. Говорят, такие раритеты можно встретить только здесь, в Маньчжурии. Кроме того, мне сказали, что вы, точнее, ваш торговый дом, берeтся за самые сложные и нестандартные заказы. Вот я и решил обратиться к вам.
        - Что конкретно вас интересует? - улыбнулся Ю, доставая блокнот.
        - Возьмeтесь ли вы подобрать для моей коллекции что-нибудь из холодного оружия, датируемого 1120 - 1300 годами нашей эры, по христианскому календарю, естественно. И если вещь будет действительно достойная, я не поскуплюсь, - сверкнув белыми зубами, улыбнулся гость.
        Как же! Знаю я вас, колбасников. Не поскуплюсь, а сам, небось, за медный пфенниг удавится, подумал про себя Ю, но вслух, искрясь добродушием, ответил:
        - Разумеется, господин Геер, мы подберeм для вас несколько предложений. Но, - торговец сделал вид, что замялся, - необходимо будет внести аванс, так сказать, на расходы, - предвкушая борьбу жадности в душе германца и злорадствуя, добавил Ю.
        Гость замялся, но достал чековую книжку.
        - Мне рекомендовали вас как исключительно делового и порядочного человека, поэтому я согласен на аванс. Какая сумма вас устроит?
        - Пятьсот марок, - снисходительно посмотрев на посетителя, вынес вердикт Ю.
        Германец облегчeнно вздохнул и, быстро заполнив чек, передал его торговцу.
        Восточно-азиатский коммерческий банк, прочeл подписанный чек Ю. Пятьсот марок, подпись П. Геер. Неужели я в нeм ошибся? Не угадал размер кошелька? Со мной такого ещe не бывало, чертыхнулся он, похоже, жирный карась, а я чуть не упустил его. В душе Ю заворочалась большая торгашеская жаба: надо прощупать колбасника.
        - Герр Геер, у меня лично есть небольшое собрание холодного оружия. Не скажу, что оно уникальное, но кое-что интересное там есть. Не желаете взглянуть?
        Ю лукавил, его коллекции оружия мог бы позавидовать любой современный музей.
        - О! - восторженно воскликнул гость. - Конечно! Я вам буду очень признателен!
        - Тогда прошу пройти со мной, - улыбнулся хозяин, поднимаясь.
        Горя от нетерпения, гость поспешил за ним.
        За кабинетом оказалась ещe одна комната, со вкусом обставленная дорогой мебелью. Чувствовалось, что торговец тяготеет к роскоши и комфорту. Тут же, вдоль стен комнаты, стояли богато инкрустированные застеклeнные стеллажи, в которых и хранилась коллекция господина Ю. Их днища и задники были задрапированы тeмно-бордовым бархатом, что выгодно подчеркивало хищную красоту выставленного в них оружия. Тут же на подставках разной величины размещалась уникальная коллекция старинных боевых ножей и кинжалов, прямых огромных мечей и изысканно изогнутых сабель, боевых топоров, шипастых булав и боевых серпов. Отдельно размещались сабли дамасской стали, неизвестно каким ветром занесeнные в далeкую Маньчжурию, и несколько специальных двойных подставок с парами японских самурайских мечей. На одной из этих подставок вместо двух мечей - катаны и вакидзаси, лежал только малый. Гость с нескрываемым восторгом рассматривал коллекцию.
        - Великолепно! Великолепно! - периодически вскрикивал он, останавливаясь возле того или иного экземпляра. - Господин Ю, ваша коллекция выше всяких похвал, особенно эти два бронзовых кинжала. - Германец застрял возле одной из полок. - Что это за кинжалы? Судя по характерной форме, их возраст не менее сотни, а может быть, и больше лет. Как же они прекрасно сохранились! - восторгался посетитель.
        Ю редко кому показывал своe собрание холодного оружия. Он не был азартным коллекционером, но антикварные вещи всегда были в цене, да и в качестве презента нужному человеку были очень хороши. Поэтому он никогда не упускал случая приобрести заинтересовавшую его вещицу. Кинжалы, возле которых завис германец, и вовсе достались ему даром. Продав как-то партию винтовок одной хунхузской банде, он получил эти кинжалы как подарок. Выглядели они тогда не так, как сейчас в витрине, а были изрядно поцарапаны, местами сильно затeрты, имели каверны и следы коррозии. Ю отдал кинжалы знакомому оружейнику, который удалил коррозию и заполировал бронзовую поверхность клинков. Затем он заменил ветхую оплётку рукояти на новую, очистил и отшлифовал рубины, украшавшие яблоко кинжалов, изготовил новые ножны, сохранив оригинальный орнамент. После реставрации кинжалы действительно смотрелись великолепно.
        Ю видел «горящий глаз» гостя, когда тот вертел кинжалы в руках и решил для себя, что продаст ему их, но дорого, очень дорого.
        - Что вы знаете об этих кинжалах? - тем временем стал доставать его германец.
        - Кроме того, что достались они мне очень недeшево, - не моргнув глазом, слукавил Ю, - ничего.
        Вот тут он был искренен. Он действительно не знал истории этих клинков, но, чтобы поднять их цену, решил напустить тумана:
        - Могу лишь предположить, что это эпоха «Железной империи», то есть до нашествия Чингисхана, потому что после этого периода бронзовое оружие использовалось уже только в религиозных обрядах.
        Заметив недоверие в глазах гостя, он решил надавить на него и, разведя руками, добавил:
        - Но это лишь мои предположения, - вздохнул он и оставил клиента дозревать самостоятельно.
        Германец отошeл от стеллажа с кинжалами и двинулся дальше. Но Ю чутьeм опытного торговца видел, что рыбка проглотила наживку, и терпеливо выжидал. Одно из золотых правил торговли, которые ему заложили в голову ещe в спецшколе, гласило: «Кто сделает первое предложение, тот проиграл», и Ю не торопился. Вот посетитель остановился возле стенда с одиноким мечом вакидзаси.
        - А почему этот меч без пары? - полюбопытствовал он.
        - Старая история, - нехотя ответил Ю. - Когда-то он принадлежал одной важной особе, но так получилось, что его хозяин трагически утонул, унеся с собой на дно большой меч - катану, а этот вакидзаси выронил при падении. Я оказался случайным свидетелем этой трагедии и не мог допустить, чтобы вакидзаси, изготовленный самим мастером Камезуми, неприкаянно валялся на земле.
        - Камезуми? - заинтересованно переспросил гость. - Что, известный оружейник?
        - В Японии да, - кивнул торговец.
        - Ну да, ну да, - рассеянно выслушал его рассказ посетитель и, обречeнно вздохнув, вернулся к понравившимся ему кинжалам. - Господин Ю, продайте мне эти кинжалы, - выдохнул он.
        Как я и предполагал, довольный своей верной оценкой клиента, усмехнулся Ю и вслух ответил:
        - Ну, я право не знаю. Вообще-то, из этой коллекции я ничего не планировал продавать, разве что…
        - Сколько? Не томите, дорогой господин Ю! - раскраснелся гость.
        - Ну, только ради наших будущих отношений, - начал раскачивать гостя Ю.
        - Ну же! - взмолился покупатель.
        - Хорошо, уговорили. - Ю сделал вид, что сдался, и отчаянно махнул рукой. - Четыре тысячи американских долларов.
        - Сколько?! - казалось, посетитель сейчас упадeт в обморок. Но, справившись с собой, он глухо произнeс: - Я беру их прямо сейчас.
        Дрожащими руками он вынул из кармана чековую книжку. Глянув на еe страницы, обречeнно вздохнул.
        - На этой книжке у меня было две тысячи марок, пять сотен из них я вам уже отдал, осталось полторы тысячи. Может, уступите мне кинжалы за такую сумму?
        - Нет, - твeрдо ответил Ю, наблюдая за борьбой в душе покупателя.
        - А серебряными монетами возьмeте? У меня есть в гостинице.
        - Не беспокойтесь, господин Геер, я приму деньги в любой валюте и в любой форме, - успокоил покупателя торговец.
        - Но я хочу забрать кинжалы сейчас, - вскинулся германец.
        - Хорошо, мой помощник сейчас упакует их и вместе с вами проедет в гостиницу, там вы и произведeте доплату.
        - Нет, - упeрся покупатель, - я никому не доверяю, кроме вас. Берите с собой кого хотите, но умоляю, поедем в гостиницу вместе, и там я с вами полностью рассчитаюсь.
        - Хорошо, хорошо! Я поеду с вами, - снисходительно усмехнулся Ю.
        Эко его зацепило, подумал он, все коллекционеры - сумасшедшие.
        Через полчаса крытый экипаж увозил от здания дирекции торгового дома трeх пассажиров: счастливого обладателя старинных кинжалов господина Геера, страшно довольного собой господина Ю и его помощника. Германец всю дорогу прижимал к груди драгоценную покупку и глупо улыбался.
        Экипаж подъехал к дверям центральной городской гостиницы, чуть протянув вперeд, остановился. Германец вышел из экипажа первым. За ним, дав европейцу выбраться наружу, двинулся было и господин Ю.
        Неожиданно сильный удар увесистого мешочка с песком обрушился на голову торговца. Ловкие руки подхватили его бесчувственное тело и, впихнув внутрь экипажа, закрыли дверку. Там уже лежала бессознательная тушка помощника господина Ю, а через минуту к ним добавилось и тело кучера. Экипаж тронулся и неторопливо покатил прочь. Европеец, сделав вид, что прощается, помахал экипажу рукой и, развернувшись, не спеша, направился в гостиницу…
        Глава 52
        Глава финансового департамента провинции Хэйлунцзян Сяо Дун был раздражeн. Эти олухи, подчинeнные, опять напутали с отчeтностью. Будучи по складу характера человеком педантичным, он не терпел разгильдяйства ни в себе, ни в других. Особенно когда это касалось его департамента. Развалившись на мягком сиденьи недавно купленного авто, он пытался успокоиться.
        - Нервы стали совсем ни к чeрту. Домой, - буркнул он водителю и отвернулся к окну.
        На улице уже стемнело. Его новенький опель, недавно привезeнный из Гамбурга, зажeг мощные фары и, мягко шелестя резиновыми скатами, неторопливо катил вдоль многочисленных магазинчиков, магазинов и ресторанов. Шумная суета улицы оставалась снаружи, за толстым стеклом авто, создавая в салоне ощущение безопасности и комфорта. Опель был его гордостью. Как и все новоиспечeнные обладатели шикарных автомобилей, Сяо Дун относился к нему с особенным трепетом. Непередаваемый, особенный запах кожи салона, дорогая полировка деревянных элементов декора, сверкающие покатые бока кузова, матовый блеск ступиц колeс и урчащий рокот мощного мотора - всe это возбуждало в нeм чувство своей исключительности и значимости. Этот шедевр германского автомобилестроения обошeлся ему недешeво, но зато теперь Сяо Дун с упоением ловил на себе завистливые взгляды коллег.
        - Красавец, - погладил он полированный подлокотник роскошного дивана и почувствовал, как хорошее расположение духа возвращается. - И всe-таки какой я молодец! Нет, не просто молодец, а финансовый гений! - отдаваясь приятным мыслям, похвалил он себя.
        Разработанная им афера по хищению выкупного серебра в Кайчи сегодня с успехом завершилась. Конечно, если быть до конца честным, то сама идея была не совсем его, а господина Ю.
        Больше года назад, за воскресным покером, тот, пеняя на нерадивость полицейских, высказал, что его удивляет, почему при такой лени и безалаберности стражей порядка ещe никто не догадался ограбить какой-нибудь провинциальный городок, когда туда привозят выкупное серебро для сезонной закупки старательского золота. Разумеется, информация о порядке закупки золота была, так сказать, для служебного пользования и за пределами департамента финансов считалась закрытой, но господин Ю был своим человеком.
        Ю приехал в Цицикар несколько лет назад и сразу зарекомендовал себя как состоятельный и хваткий делец. В центре Цицикара он выкупил целый жилой квартал, выселил жильцов, снeс перегородки, заменил окна, переделал фасады и уже через полгода открыл в отремонтированных помещениях несколько модных и престижных магазинов. Затем зарегистрировал торговый дом «Ю и компания», который, кроме розничной торговли, занялся поставками эксклюзивных товаров для особых клиентов. Его приказчики буквально сновали по провинции, заваливая выгодными торговыми предложениями соседние крупные города не только китайской Маньчжурии, но и русского Приамурья. Торговый дом господина Ю мог выполнить любой заказ. Например, доставить из Европы роскошную мебель, посуду, любые новинки механической мысли. Особенной популярностью пользовались огромные хрустальные люстры. А его магазины женской и мужской одежды могли удовлетворить любой каприз самого искушeнного модника или модницы. Авто у Сяо Дуна появился тоже стараниями уважаемого господина Ю.
        Сам господин Ю одевался изысканно строго. Подчeркивая свою приверженность к европейской моде, он носил дорогие костюмы, а в качестве головного убора - котелок. Всегда был корректен и предупредителен, не скряга, но и не мот, умел поддержать беседу.
        Воистину полезный и во всех отношениях достойный господин, с теплотой подумал Сяо Дун и вспомнил ту давнюю партию в покер.
        Игра шла как обычно. Собравшиеся за столом игроки дегустировали недавно доставленный из Парижа коньяк и неторопливо перебрасывались в карты. Вот тогда господин Ю и высказался о неповоротливости и лени полиции.
        Главный полицмейстер города настолько раздобрел и отяжелел на службе, что почти не мог передвигаться самостоятельно. Его лицо имело постоянный буро-красный цвет, а свисающие в несколько рядов подбородки и круглая, избыточно упитанная туша вызывала у окружающих не только ироничные улыбки, но и многочисленные шутки. Весь город знал, что полицмейстер погряз во взятках и по уши замазан связями с местными уголовными элементами. Его бездеятельность в отношении преступности стала притчей во языцех и сводилась лишь к уничтожению содержимого очередной рюмки байцзю. Но близкое родство с высшим чином полиции в Мукдене гарантировало ему этот пост пожизненно.
        Так вот, господин Ю в шутку сказал, что если бы захотел, то смог бы без труда ограбить любой районный город в провинции Хэйлунцзян. Для этого ему было бы достаточно организовать налёт на город какой-нибудь пришлой банды хунхузов. Благо, этого добра в округе - пруд пруди. А под шумок небольшими силами ограбил бы местный банк, в который завезут выкупное серебро, выделенное финансовым департаментом провинции для закупки сезонного золота.
        Разговор был давним, но глубоко запал в душу Сяо Дуна. Имея аналитический склад ума и врождённую предприимчивость, он быстро прикинул, что в шутку высказанная господином Ю идея вполне выполнима.
        Особенно ему понравилась мысль об имитации ограбления банка. Почти полгода он подбирал город, в котором возможно было бы осуществить задуманное. И пришёл к выводу, что идеальным в этом отношении мог бы стать небольшой старательский городок с незамысловатым названием Кайчи.
        И выбрал он его по нескольким причинам. Первое - потому что Кайчи находился от Цицикара почти в ста километрах. Второе - фудутуном городка являлся никчёмный бездельник, посаженный туда на должность по родству, который каких-либо активных и решительных действий предпринять не сможет - просто неспособен. Третье - чиновником финансового департамента Кайчи был ставленник Сяо Дуна, обязанный ему по гроб. Уже давненько этот жук вместе с местным банкиром приторговывал левым золотом. Сяо Дун на это прикрывал глаза, за что получал долю от их небольшого нелегального предприятия.
        Этих деляг и уговаривать не придётся, прикинул Сяо Дун. Приёмка золота проходит в здании банка, где остаётся на хранении до самой отправки. Так что задуманное вполне можно провернуть, не привлекая лишнего внимания.
        План заключался в следующем. Выкупное серебро доставят из Цицикара в Кайчи и в присутствии достаточного количества свидетелей поместят в хранилище банка, которое затем опечатают. Банкир, имея дубликат ключей и печати, тайно вскроет хранилище и перевезёт серебро в другое помещение, а старое снова опечатает. После этого на город налетит банда, на которую спишется пропажа денег. Задачей Сяо Дуна было убедить губернатора провинции не поднимать шума, пообещав перекрыть недостачу за счёт остальных городов, участвующих в закупке старательского золота. Цзянсюй не дурак и не захочет выносить сор из избы. Потому что стоит Пекину узнать, что у губернатора под носом какая-то банда украла государственные бабки, да не просто украла, а взяла на саблю, усидит ли он тогда в губернаторском кресле? Так что шум цзянсюю не нужен. Что он сделает? Поручит главному полицмейстеру провести тайный розыск, но на этом всё и утонет, как в болоте. Потому что у полицмейстера на это своих мозгов не хватит, а окружают его такие же толстозадые обленившиеся бездельники. И расследование само собой захиреет.
        Так что если я в отчёте не покажу недостачу, он сделает вид, что ничего не произошло.
        Всё так и вышло. Серебро из банка, не привлекая лишнего внимания, вывезли. Не сразу, конечно, а частями, в несколько приёмов. Для этого понадобилось почти семь дней. Но тут лучше медленно, но верно.
        А когда хранилище опустело, Сяо Дун отдал приказ о налёте. С хунхузами тоже удачно получилось. Выход на них у Сяо Дуна был. Только уж больно не хотелось связываться с местными. Нужно было поискать банду подальше, например в Харбине или вообще в Корее.
        Кстати, Ю что-то говорил о большой банде хунхузов, окопавшейся в Корее. Сяо Дун решил найти на них выход. Кайчи - городишко хоть и небольшой, но богатый. Так что внакладе не останутся. А чтобы хотелка сработала надёжней, он решил предложить им долю. Оставалось только решить, через кого организовать знакомство. Самому светиться не хотелось, и он решил возложить эту часть плана на банкира. В пользу этого решения говорило и то, что банкир с Сяо Дуном лично знаком не был. Не знал ни его имени, ни должности.
        Как и ожидал Сяо Дун, его протеже в департаменте финансов и банкир из Кайчи без особых уговоров согласились на аферу. И компания мошенников приступила к подготовке задуманного. Прежде всего, они решили к моменту ограбления банка максимально увеличить объём выкупного серебра. Для этого требовалось создать иллюзию, будто на территории Кайчи добыча золота существенно возросла. Сяо Дун и его подельники стали скупать нелегальное золото не только в своём районе, но и в соседних, чтобы затем от имени вымышленных старателей сдать его в приёмочный пункт Кайчи. Правда, для этого пришлось серьёзно вложиться, но результат обещал покрыть все издержки.
        К концу года удалось обеспечить предложение на закупку золота в Кайчи практически вдвое против предыдущих лет. На этом основании протеже Сяо Дуна составил в Цицикар докладную «о росте добычи золота в районе».
        Фудутун Кайчи поставил на неё свою резолюцию и отправил в Цицикар. Когда эта бумажка, преодолев множество инстанций, попала на стол Сяо Дуна, тот довёл её до губернатора. После этого убедить цзянсюя изменить разнарядку на закупку старательского золота на следующий год, аргументируя систематическим невыполнением плана нерадивыми районами, особого труда не составило. Разнарядка была откорректирована, и весь недобор золота переориентировали на Кайчи. Если учесть, что курс закупки золота к серебру равнялся один к шестнадцати, то его объём, отправленный в Кайчи, составил несколько тонн.
        Решив, что основная заслуга в этой афере принадлежит лично ему, Сяо Дун собрался нагреть своих подельников. Он сообщил им, что заручился поддержкой высокого покровителя, намекая на губернатора, и поэтому половину криминального дохода им придётся отдать.
        Не имея возможности проверить правдивость слов Сяо Дуна и не желая конфликтовать с высоким покровителем, подельники решили, что даже после отката и уплаты доли наёмникам их навар составляет неприлично огромную сумму. Доход хорошо делился на три. Посетовав на жадность покровителя, подельники согласились.
        Автомобиль тряхнуло на ухабе, вернув Сяо Дуна из грёз приятных воспоминаний. Он невольно потянулся к рукаву своего халата, где в потайном кармане, грея сердце, лежала маленькая бумажка с только ему одному понятными цифрами. Это была информация о том, что последняя партия его серебра доставлена из Кайчи в Цицикар.
        Дело сделано, успокоился он, теперь нужно избавиться от подельников. Оставлять на себя «крючок» я не собираюсь. С протеже - проще, переведу его на повышение в другой город, а там… А с банкиром нужно кончать, не затягивая.
        Сяо Дун глянул в окно. Автомобиль подъезжал к родовому гнезду семейства Сяо Дуна.
        - Вот мы и дома, - удовлетворённо вздохнул чиновник.
        Автомобиль сбросил скорость и медленно въехал в распахнувшиеся перед ним массивные ворота.
        Дом ему достался в наследство от давно почившего отца. Предок его был известен тем, что носил известное всему Цицикару прозвище «Скромный чиновник». А история, связанная с этим прозвищем, была такая…
        Ещё со времён Конфуция любая государственная должность в Китае официально приобреталась, причём за немалые деньги, и после этого для купившего её становилась пожизненной. Государственный чиновник - так называлась эта профессия, и она требовала знаний и серьёзного образования.
        Существовала и достаточно узкая специализация, например чиновник по строительству дорог, чиновник по финансам или чиновник по образованию и так далее.
        Для этого были созданы специальные государственные школы, в которых за достаточно высокую плату обучали детей из состоятельных семей. Другим это было просто не по карману. По окончании обучения требовалось сдать экзамены, только честно, без дураков. Кто не сдавал экзамены с первого раза, приходили в следующий раз, платя за пересдачу сумасшедшие деньги. Претенденту на должность, трижды провалившему экзамен, от должности отказывали, и уже навсегда. В таком случае ему оставалось либо заново учиться, но уже на другую специальность, либо оставить мечту о государственной службе. И тут никакие взятки или связи не работали.
        Так что учиться плохо или нерадиво было невыгодно, да и достаточно накладно для родителей ученика.
        Но вернёмся к Сяо Дуну, вернее, к его папаше.
        Отец Сяо Дуна был неглупым малым, поэтому успешно сдал экзамены на должность чиновника финансовой службы с первого раза. После чего со всей своей неуёмной энергией принялся строить для себя любимого очень светлое и обеспеченное будущее. Его старания на финансовом поприще оказались успешными. Уже через несколько лет он купил в самом престижном районе родного города огромную территорию и построил на ней нескромную усадьбу площадью в несколько гектаров. Это семейное гнёздышко даже по меркам столичного Пекина было вызывающе роскошно. И папаша Дун, чтобы не вызвать справедливой зависти земляков, организовал в неё два входа. Один для посетителей, где через небольшую калитку гость попадал на территорию площадью не более двухсот-трёхсот квадратов, где в окружении аккуратно подстриженных декоративных кустов скромно ютился маленький домик и беседка с простой, даже аскетичной обстановкой. Попасть отсюда вглубь усадьбы можно было только через небольшую, всегда закрытую на ключ железную дверцу.
        Зато с другой стороны был организован въезд для хозяина. Чтобы попасть на территорию усадьбы с этой стороны, требовалось миновать огромные, обитые бронзовыми листами ворота, за которыми открывалась просторная площадь, вымощенная плитами из природного красного камня. С двух её сторон, охраняя жильцов от злых духов, разместились длинные ряды китайских львов, искусно вырезанных из белого мрамора. Всё вокруг утопало в ухоженных цветниках и экзотических растениях. Дубовые мостки, переброшенные через многочисленные, соединённые между собой пруды, вели к многоярусной пагоде, в которой располагался роскошный дом хозяина. В прудах, грациозно лавируя между распустившимися цветами лотоса, плавали лебеди, а под водой то и дело появляясь на поверхности, резвились огромные золотые карпы.
        Уличные фонари в виде причудливых животных создавали атмосферу сказочного дворца.
        Всё было бы хорошо, но однажды создатель и хозяин этого райского уголка был уличён в хищении государевых денег, за что был подвергнут публичному наказанию - бит кнутом на городской площади и посажен в местную тюрьму сроком на один год.
        Отсидев срок, чиновник вышел на свободу и вернулся на прежнее место работы. Напоминаю, что должности в Китае покупались на пожизненно. Так вот, отсидевший чиновник вернулся на прежнее место работы и с ещё большим усердием продолжил строить для себя коммунизм.
        Усадьба чиновника стала ещё краше, и его рвение было замечено и оценено по заслугам. Он опять был бит кнутом и опять отправлен за решётку, только на этот раз уже на два года. Отсидев и этот срок, он снова занял прежнюю должность и… заработал третий срок.
        Удивительно, но ни в первый, ни во второй, ни в третий раз его имущество не было конфисковано. Зато достаток семьи Дунов от такой ударной чиновничьей деятельности приумножился многократно.
        После третьей отсидки, видимо, не желая больше искушать судьбу, папаша решил завершить карьеру и, явившись к фудутуну города, заявил об отказе от должности. За этот немыслимый по тем временам поступок папаша Дун и получил прозвище «Скромный чиновник». Поскольку «домишко» Дунов был построен папашей, то к его сыну у властей никаких претензий не было, и он спокойно пользовался родительским наследством.
        Сяо Дун жил с размахом, не скрывая, как его папаша, своего богатства. О старой калитке для посетителей давно забыли. И зря…
        Глава 53
        Автомобиль въехал в ворота усадьбы и плавно покатил на стоянку. Из окна авто было видно, как пятит грудь габаритный охранник, всем своим видом демонстрируя хозяину преданность и неусыпное бдение.
        Сяо Дун не спеша вылез из уютного салона автомобиля и, наслаждаясь окружающим видом, подошёл к берегу искусственного пруда. Полюбовавшись карпами, он отдал слуге распоряжение приготовить ему фуруно[66 - Фуруно - японская деревянная бочка. Обычно изготавливалась из дерева дуба. Использовалась для приёма горячей ванны с добавлением в воду различных целебных трав.] и направился в свой кабинет. Принимать горячие ванны в фуруно ему посоветовал господин Ю. Сяо Дун, однажды испытав на себе это наслаждение, выписал себе такую бочку и теперь, каждый раз возвращаясь с работы, обязательно принимал в ней горячие ванны из настоев целебных трав. И хоть в его доме имелась отделанная итальянским мрамором лохань, окружённая барельефами античных скульптур, золочёными зеркалами и прочими модными аксессуарами, он любил эту дубовую бочку. Фуруно, в отличие от роскошной, но каменно-холодной мраморной ванны, обладала необъяснимой теплотой, простотой и уютным комфортом. После сорока минут в ней он чувствовал себя заново родившимся, и поэтому при всякой возможности баловал себя этой процедурой.
        - Но сначала нужно закончить дела, - вздохнул он и поспешил в кабинет.
        Кабинет был его личным пространством. Никому, даже своей жене, он не позволял переступать его порог. Здесь хранились все его записи, расписки, финансовая и деловая переписка и многое, многое другое, совершенно не предназначенное для чужих глаз.
        На службе Сяо Дун был воспитанным, вежливым и предупредительным чиновником, умел ладить со всеми коллегами. Губернатор высоко ценил его трудолюбие и преданность, считая блестящим и полезным сотрудником.
        На самом деле Сяо Дун вёл двойную жизнь. И в этой второй жизни он был безжалостным, хитрым и очень опасным игроком, он умело использовал огромный объем информации, которая проходила через его департамент. Все эти знания и силы он направил для зарабатывания денег. Деньги, точнее, процесс их добычи, - вот настоящая страсть, которая полностью завладела Сяо Дуном.
        Блестяще сдав экзамены на должность государственного чиновника по специальности «экономика и финансы», он принялся энергично пробивать дорогу наверх. Благодаря покойному папаше деньги в семье водились, и молодой Сяо Дун, не стесняясь в средствах, покупал и подкупал чиновников всех уровней и рангов, пока наконец не добился должности начальника финансового департамента Цицикара.
        Многие из его однокашников стремились строить карьеру в столице и уехали в Пекин. Но Сяо Дун по этому поводу имел другое мнение. Он планировал обосноваться в Цицикаре надолго. Причём жить не на жалкие подачки и подношения, как все его предшественники, а подмять под себя все финансовые потоки сначала города, а затем и всей провинции. А провинция Хэйлунцзян была непростой. Не зря его папашу «палкой нельзя было выгнать» из этого далеко не самого престижного и глухого края.
        Здесь водилось золото. Водилось - вот очень верное определение. Небольшие и скучные, как могло показаться несведущему человеку, старательские городки, всего около десятка, золотой россыпью окружали Цицикар.
        Сяо Дун приложил немало усилий, чтобы запретить в провинции деятельность всех аффинажных фабрик, оставив лишь одну, в Цицикаре. Только этой фабрике разрешалось заниматься переплавкой золотого песка, шлиха и самородков в слитки, которые отправлялись в императорскую казну. И теперь весь поток легального золота провинции шёл исключительно через эту фабрику. Сколько чистого металла «испарялось» при очистке шлиха, знали только директор фабрики и сам Сяо Дун.
        Десяток лет назад государственные золотоносные прииски были истощены до предела и еле-еле натягивали план добычи металла. С каждым последующим годом ситуация с добычей золота в стране становилась всё хуже и хуже.
        Правительству пришлось принять закон, разрешающий населению частную добычу золота, и десять процентов от всего добытого золота полагалось бесплатно сдавать государству; но дело не пошло. Открылись сотни частных приисков, но вот сдавать государству золото бесплатно никто не хотел.
        Справедливо загоревшись гневом, государство попыталось запретить частную добычу золота, но снова потерпело фиаско. Старатели расползлись по лесам, и достать их оттуда не представлялось никакой реальной возможности.
        Тогда какая-то светлая голова в Пекине решила оставить старателей в покое и заново разрешить частный промысел золота, правда, на условиях продажи всего добытого металла государству. Теперь старатели могли по установленной и строго фиксированной цене сдавать золото в государственные приёмные пункты, открытые во всех финансовых городских учреждениях страны.
        Установленные закупочные цены были чуть выше, чем на чёрном рынке, и устраивали всех: и старателей, и государство.
        Для обеспечения закупки старательского золота министерство финансов Китая выделило огромные денежные ресурсы. Контроль за исполнением данного закона возложили на территориальные финансовые департаменты, и закон заработал. Сотни килограммов ранее нелегального золота потекли в казну.
        Сяо Дун, поняв, какая золотая жила находится в его руках, взял дело под личный контроль. Он начал собирать всю имеющуюся информацию о нелегальном рынке золота в провинции. Оказалось, что официальная предоставляемая государству информация об истинных объёмах добычи золота занижена минимум втрое. Поэтому нелегальный рынок сбыта старательского золота процветает.
        Наладив связи с дельцами, промышляющими этим бизнесом, он организовал прибыльную, а главное, безотказно действующую аферу. Изготовив себе документы на вымышленное лицо, по которым он являлся владельцем небольшого прииска, он сдавал государству якобы добытое на нём золото. На самом деле это был заброшенный много лет назад истощённый государственный прииск.
        Купив его за бесценок, Сяо Дун привёз несколько семей рабочих, которые изо дня в день за ничтожные медяки ковырялись в старых отвалах.
        Естественно, ни о какой значимой добыче жёлтого металла на этом прииске речи не шло, но создавалась иллюзия официального производства.
        На самом деле Сяо Дун просто скупал нелегальное золото через своих доверенных лиц, а потом декларировал его как добытое на своём прииске.
        Затем, добавив к стоимости металла маржу[67 - Маржа - разница между ценой и себестоимостью; прибыль.], сдавал государству по твёрдой цене. Разница между покупкой и продажей золота была вроде бы не очень большой, но при том, что расчёт шёл серебром, а его рыночный курс к золоту равнялся шестнадцать к одному, такая спекуляция приносила Сяо Дуну солидный барыш. Но предприимчивому чиновнику этого было мало…
        Согласно государственной разнарядке, выкупные деньги на старательское золото поступали в казну города раз в год и, естественно, не могли обеспечить все потребности рынка. Нередко случалось так, что приёмный пункт золота просто не мог принять металл из-за нехватки живых денег, и старатели вынуждены были или ждать следующего года, или нести золото на чёрный и весьма небезопасный рынок. Говорить, что Сяо Дун об этом знал, конечно, не стоит.
        Вся деятельность приёмных пунктов провинции была полностью под его контролем. Он искусственно создавал дефицит денег в конкретном приёмном пункте, а его люди перехватывали расстроенного продавца, добиваясь от него выгодных условий. Тогда доход Сяо Дуна возрастал кратно. Бизнес был отлажен и работал как часы.
        Но неуёмная и деятельная натура требовала нового дела. Кроме всего прочего, он мучительно страдал от того, что ему не с кем было поделиться своими успехами, некому было ценить его гений и красоту махинаций. Бесспорно, деньги - это хорошо, но хотелось большего - хотелось признания.
        Поэтому, когда появилась идея хищения выкупного серебра в Кайчи, он буквально загорелся этим и стал выстраивать безукоризненную, с его точки зрения, схему. Возможно, Сяо Дуну удалась бы и эта афера, но главарь банды наёмников, выполняя приказ патрона, решил замазать нападением на Кайчи генерала Лю Даньцзы, включив тем самым в игру новую и очень опасную фигуру. В итоге это стало приговором для организаторов и участников налёта. Сяо Дун не стал исключением…
        Бросив в кресло дорожный плащ, он подошёл к столу и включил настольный светильник.
        - Во всём должен быть порядок, - пропел себе под нос Сяо Дун, собираясь переписать в толстую бухгалтерскую тетрадь заветные цифры, которые хранил полученный им сегодня небольшой клочок бумаги.
        Освещения настольной лампы вполне хватало для этой нехитрой операции, и он решил не зажигать большой свет.
        Привычно открыв потайной ящик-сейф, спрятанный в массиве дубового стола, он остолбенел. Сейф был пуст. Сяо Дун нервно пошарил рукой по пустому тайнику и трясущейся рукой вытер со лба холодную испарину.
        - Этого не может быть!
        Этот стол был привезён из Англии и сделан по его специальному заказу. О наличии в нем потайного ящика, кроме поставщика и самого Сяо Дуна, не знал никто.
        - Поставщик! - мелькнула мысль.
        Нет, вряд ли. Стол привезли отдельно от опечатанного конверта, который пришёл спецпочтой. В конверте хранилась инструкция по открыванию встроенного ящика-сейфа и ключ от него. Доставивший стол приказчик не видел конверта и, значит, не имел доступа к ключу. Да ему вообще не было известно о существовании сейфа.
        Лондонская мебельная фабрика? Этим вообще по барабану, им заказали в стол встроить сейф, - пожалуйста, а для какой цели заказчику понадобился такой тайник, да мало ли? Блажь заказчика.
        О том, какой важности документы будут храниться в этом сейфе, знал только он сам. С другой стороны, человек, не знакомый с инструкцией, вряд ли смог бы обнаружить под декоративной панелью тумбы стола тщательно спрятанный ящик-сейф. Так кто же вскрыл сейф? Где тетрадь? Где остальные бумаги? Об их существовании знал только один человек, и этим человеком был сам Сяо Дун.
        Как истинный, дисциплинированный финансист, он вел учёт прихода и расхода всех своих средств. А тетрадь содержала бухгалтерию всей его второй жизни.
        Нелегальные сделки по скупке золота, расходы, связанные с фиктивным прииском, затраты на подготовку аферы в Кайчи. В ней были записаны номера банковских сейфовых ячеек, где хранились скупленные у должников векселя, акции компаний и ещё многое.
        Но не менее страшно было то, что вместе с бухгалтерской тетрадью пропали папки с досье на известных людей города, в том числе на фудутуна и цзянсюя Цицикара.
        Информация, хранящаяся в этих досье, была настолько компрометирующей для лиц, на которых она была собрана, что в случае обнародования угрожала не только потерей репутации, позором и лишением поста, но во многих случаях могла закончиться тюремным сроком. Досье как источники информации имели и оборотную сторону. Человек, владеющий этими досье, практически сидел на пороховой бочке, и за его жизнь не поручился бы сам папа римский.
        Но была ещё одна беда. Вместе с досье хранился и личный дневник Сяо Дуна. Страдая от отсутствия признания своего гения и возможности с кем-то поделиться, он доверил все свои мысли этому дневнику. Записи в нём хранили не только информацию по аферам, в нём были изложены его мысли о существующих порядках в стране: о позорно проигранной японцам войне, о гнилой системе государственного правления, о срочной необходимости проведения экономической реформы, противниками которой были высокородные приближённые императора и цзянсюи крупных провинций. Его отзывы и эпитеты, которыми он наградил чиновников всех рангов, от губернатора Цицикара до императора Поднебесной Гуансюя и его тётки Ци Си, были настолько нелицеприятны, что тянули на обвинение в государственной измене. И теперь этот дневник пропал.
        - Это смерть!
        Сяо Дун прикрыл глаза, стал лихорадочно искать выход из сложившейся ситуации.
        - В кабинете хватает дорогих и ценных вещей, но взяли только дневник, тетрадь с бухгалтерией и папки с досье. Тетрадь - это деньги, досье - нож в спину или пуля в затылок, а вот дневник - это смерть в дворцовой пыточной камере. Поговаривают, что старуха Ци Си любит лично присутствовать при допросах государственных преступников. В любом случае, пропажа документов - это смертный приговор.
        Сяо Дун с тоской понял, что к кому бы ни попали эти бумаги, для него, блестящего финансиста, умницы и непризнанного гения, всё кончено. Его либо убьют, либо будут шантажировать, а потом, когда высосут до последнего юаня, все равно убьют.
        Так лучше сейчас и самому, решил он и достал из стола револьвер. Взведя курок, он приставил ствол к виску и глубоко вздохнув, нажал на курок.
        Раздался щелчок бойка по пустой каморе барабана, револьвер встал на самовзвод.
        Осечка, бесстрастно подумал Сяо Дун и второй раз нажал на курок. И снова боёк сухо щёлкнул по пустому барабану.
        Глава 54
        - Уважаемый, разрешите ненадолго отвлечь вас от этого увлекательного занятия, - прозвучал вежливый голос.
        Сяо Дун резко обернулся и увидел, что в кабинете он не один. В тени лампы, удобно расположившись в мягких креслах, за ним с интересом наблюдали два странных гостя. Несмотря на то что лица посетителей скрывала тень абажура настольной лампы, европейская одежда и дорогая обувь говорили о высоком статусе гостей.
        - Просим прощения. Господин Сяо Дун, или если вам так больше нравится, господин Джей Лоу? - прозвучал тот же голос.
        Значит, шантаж, с тоской подумал Сяо Дун и, отложив в сторону бесполезный револьвер, поднял тяжёлый взгляд на непрошенных гостей.
        - А вы хорошо держитесь, господин Дун, - уважительно проговорил второй голос, явно принадлежащий молодому человеку.
        - Что вам от меня нужно? - с вызовом вздёрнул голову хозяин дома.
        - Пустяки, - снова отозвался первый голос, - разобраться в некотором недоразумении, возникшем между нами.
        - Я вас не знаю! И никаких недоразумений между нами быть не может, - резко ответил Сяо Дун.
        Он уже решил, что если уж ему суждено сегодня умереть, то пусть это будет хотя бы достойно.
        - А вы не торопитесь, господин Сяо Дун, присаживайтесь. Разговор у нас будет долгим, и если мы придём к соглашению, вам вернут утерянные документы.
        С этими словами на пол перед Сяо Дуном шлёпнулись бухгалтерская тетрадь, его дневник и рассыпавшиеся листами досье.
        - А если я откажусь, вы меня убьёте, - с сарказмом перебил говорившего чиновник. - Мне теперь и так конец, зачем затягивать, стреляйте или убирайтесь, - с вызовом бросил он.
        - А этот парень не робкого десятка, - весело отозвался молодой голос, - пожалуй, я сниму свое предложение свернуть ему шею. Во всяком случае - сейчас. Он ваш, мастер.
        Мастер? - отметил про себя Сяо Дун. Так называют либо мастеров боевых единоборств, либо их уважаемых учителей. А они, по нынешним временам, в основном водятся либо среди бунтовщиков - ихэтуаней, либо среди религиозных фанатиков, или, что ещё хуже, в криминальных триадах.
        - Триады, триады, - будто прочитав его мысли, отозвался первый голос. - Я Дракон триады «Белый Лотос». Возможно, вы слышали о нас.
        Господи! Вот это я попал! - охнул Сяо Дун. Эти не просто прирежут, эти придумают что-нибудь этакое, тяжело вздохнул он.
        - Ну почему сразу прирежут? Сначала поговорим, разберёмся. За Кайчи, конечно, оштрафуем, а дальше только от вас зависит, что и как будет дальше.
        Он что, читает мои мысли? - ужаснулся Сяо Дун.
        - Ну, если только немного, - ответил на его вопрос насмешливый голос. - Просто вы, видимо, ещё находитесь под впечатлением своей неудачной попытки самоубийства, - пожал плечами гость. - Это как-то повлияло на ваше восприятие окружающего мира, и поэтому всё, о чём вы думаете, вы произносите вслух.
        - Наваждение какое-то, - тряхнул головой Сяо Дун и решил сменить тему разговора. - Почему вы хотите оштрафовать меня за какой-то Кайчи?
        - Кайчи, - спокойно ответил голос, - это хорошо продуманная, я бы даже сказал, гениальная финансовая махинация, придуманная и разработанная лично вами. Кстати, в вашем дневнике по этому поводу достаточно информации. Поэтому предлагаю не терять попусту время и начать вот с этого.
        Из темноты кресла появилась рука с аккуратно сложенными листками бумаги. Чиновник осторожно принял их.
        - Что это?
        - Это признательные показания ныне покойного господина Бао Хэ, недавно казнённого по приговору суда города Кайчи. Вы назначали его на должность регионального чиновника финансового департамента этого городка, а потом сделали из своего протеже подельника в деле хищения государственных средств, выделенных на закупку старательского золота в городе Кайчи. Также он был вашим соучастником в организации бандитского налёта на вышеуказанный город. Эти показания написаны господином Бао Хэ собственноручно и в моём присутствии. На данный момент о них знают только три человека. Прошу прощения, теперь четыре. Я имею в виду вас. Так что ни суду, ни властям о существовании этой исповеди ничего не известно, а нам она уже ни к чему. Для нас ваша вина ясна и доказана. Осталось решить, какое наказание вы заслуживаете. Так что читайте, читайте сочинение господина Хэ, мы не торопимся.
        Сяо Дун внимательно прочёл показания подельника. В них подробнейшим образом раскрывался замысел и способ реализации преступления, была подробно описана его, Сяо Дуна, роль, а также расписаны все суммы, полученные каждым из участников, в том числе и расходы на наёмников, и «откат начальству». Закончив чтение, чиновник тяжело вздохнул и отложил прочитанную бумагу в сторону.
        - И что дальше?
        - Прежде чем мы начнём нашу беседу, позвольте задать вам пару личных вопросов?
        - Чего уж, - горько усмехнулся Сяо Дун, - задавайте.
        - Мы с моим другом ознакомились с содержанием всех ваших документов. Не скрою, это было занимательным и познавательным чтением. И должен сказать, что ваши нелицеприятные высказывания в адрес государственной власти не очень вяжутся с вашей криминальной деятельностью. Ведь именно несовершенство государственного устройства позволило вам совершать все эти финансовые кульбиты. Но я, собственно, не об этом. По вашим записям я понял, что вы искренний патриот Китая. Так?
        Сяо Дун опустив голову, безразлично пожал плечами.
        - Тогда, возможно, вам известно имя генерала Лю Даньцзы, героя последней войны с Японией, преданного собственным правительством и брошенного без снарядов и патронов, с голыми штыками и горсткой оставшихся верных ему солдат драться с армией генерала Нодзу?
        Не понимая, к чему ведёт мастер, Сяо Дун утвердительно кивнул.
        - А вы знаете, чтo натворила банда уголовников в мирном городе Кайчи?
        Сяо Дун растерянно покачал головой.
        - Может, хотя бы догадываетесь?
        Чиновник снова молча опустил голову.
        - Правильно догадываетесь. Впрочем, ваши угрызения совести по поводу налёта банды на город мы пока отложим в сторону. Но скажите мне, как патриот патриоту, зачем вы решили опорочить честное имя старого генерала, обвинив его в нападении на Кайчи?
        - Я? - растерянно поднял глаза на мастера Сяо Дун.
        - А кто?
        - Я об этом ничего не знаю! Клянусь! - вскинулся чиновник.
        - Верю, верю, - сочувственно усмехнулся мастер, - ваши подельники про генерала тоже ничего не знали. А вот ваш лучший друг господин Ю был об этом прекрасно осведомлён. Это именно он так изящно подставлял вас и генерала Лю Даньцзы под праведный гнев жителей Кайчи.
        - А что, - не обращая внимания на удивление Сяо Дуна, продолжал мастер, - здорово задумано: город ограбить и сжечь, выкупное серебро прибрать, вину за первое и второе свалить на заслуженного генерала, который находится на службе у власти, а значит действует по её указке, а в результате народ города в горе и ярости. Чем не повод для массового народного выступления?
        На фоне возрастающего недовольства простого народа и стихийно вспыхивающих то тут, то там крестьянских волнений события в Кайчи могли бы стать той самой «спичкой» у бочки пороха народного бунта, давно назревающего в нашей провинции. Причём не стихийного бунта, а тщательно подготовленного, спланированного и щедро оплаченного. Догадайтесь, кто стоит у его истоков?
        - Господин Ю? - недоверчиво переспросил Сяо Дун. - Но зачем ему это?
        - Ну, имя этого господина на его родине - Ташими Каваками. Он является лейтенантом японской императорской армии и вторым человеком в резидентуре японской разведки в этой провинции. Китайских имён у него много, так что не буду утруждать вас их перечислением, а вот по поводу вашей с ним дружбы кое-что расскажу…
        Он приметил вас года три назад, когда вы неосторожно купили левое золото у его сотрудника. С тех пор вы попали в разработку японской разведки под псевдонимом «Джон». Почему «Джон»? - мастер пожал плечами. - Возможно, потому что вы сами себе выбрали второе имя Джей Лоу, но это не факт, да и неважно. Важно то, что с тех пор вся ваша скрытая от всех вторая жизнь была под пристальным присмотром и контролем японской разведки. Это японцы подвели к вам дельцов, которые помогали в скупке нелегального золота, тем самым замазав вас в грязных делишках по самые уши. Но вам всё было мало. И вы выстраиваете схему махинаций с выкупным золотом, в чём, втайне от вас, усиленно помогают люди Каваками.
        Затем вам подбросили идею хищения выкупного серебра путём инсценировки нападения на город Кайчи. Вы-то полагали, что нападение будет постановкой, а господин Каваками решил устроить конкретную, массовую, кровавую резню.
        - Но мне никто и никогда не делал никаких предложений! - воскликнул Сяо Дун.
        - А, вы хотите сказать, что вас никто не вербовал? - усмехнулся мастер.
        Сяо Дун растерянно кивнул.
        - А зачем? - Ван Хэда снисходительно посмотрел на растерянного чиновника. - В вашем случае прямая вербовка не имела смысла. Вы и так, когда шли на поводу у своих запредельных амбиций и алчности, успешно работали в интересах Каваками. Кстати, деньги, заработанные вами на криминальном поприще, тщательно задокументированы и учтены в финансовых отчётах вашего японского друга, которые он отправлял своему руководству. Это означает, что все эти накопления японцы считали своими, и в любое время всеми этими средствами мог воспользоваться либо сам Каваками, либо его коллеги.
        Вы хоть понимаете, что все эти годы успешно трудились на благо Японии?
        За счёт ваших связей, контактов и рекомендательных писем японской разведке удалось создать в Маньчжурии устойчивую, разветвлённую, хорошо законспирированную шпионскую сеть. Именно благодаря вам лейтенант Каваками смог не только легализоваться и комфортно расположиться в этом городе, но и, пользуясь собранными вами досье, завербовать в свои конфиденты нескольких весьма информированных и влиятельных чиновников в Цицикаре, Гирине, Харбине, Мукдене и даже в Пекине. А вам интересно, как информация из собранных вами досье попала к Каваками?
        Сяо Дун нервно сглотнул и кивнул.
        - Очень просто, - продолжал мастер, - он подбросил вам идею приобрести новую мебель для домашнего рабочего кабинета и между прочим обмолвился, что фирма-изготовитель по желанию заказчика устанавливает в мебели скрытые от посторонних глаз тайники или сейфы. Ну, о том, что поставку этой мебели со встроенным сейфом, - мастер кивнул на рабочий стол Сяо Дуна, - организовал господин Ю, вы и без меня знаете. А вот о том, что он при этом завладел вторым ключом от спрятанного в столе сейфа, наверняка не догадывались. Когда вы по служебным или другим делам отъезжали из города, господин Каваками через старую калитку для гостей, устроенную ещё вашим папашей, спокойно приходил в ваш дом и, не торопясь, перечитывал ваши опусы. Если ему казалось, что вы отклоняетесь от намеченных им планов, вам за рюмкой коньяка или вечерним покером ненавязчиво подсказывали нужное направление. Поздравляю вас, агент «Джон», с блестящей карьерой предателя Родины и пособника японской разведки!
        Сяо Дун подавленно молчал, и лишь сжатые побелевшие кулаки выдавали бурю, кипевшую у него внутри.
        - Это ещё не всё, господин Дун. Вам в планах Каваками тоже отводилась незавидная участь. По его задумке, вы должны были «героически» погибнуть от рук взбунтовавшихся ихэтуаней, тем самым окончательно похоронив историю появления и легализации коммерсанта Ю. После вашей гибели о господине Ю говорили бы: «… а, это тот господин Ю - преданный друг Сяо Дуна, гражданина и патриота, погибшего мученической смертью от рук фанатиков…» и так далее.
        Даже после своей гибели вы должны были работать на имидж господина Ю. Красота! И если бы лейтенант Каваками не перемудрил с подставой генерала Лю Даньцзы, возможно, наша организация никогда не заинтересовалась бы ни вами, ни господином Ю. Но боги решили иначе.
        И вот вы, живой и здоровый, сидите перед нами в смятении и раскаянии. Сеть японской разведки нами вскрыта и частично уничтожена, а господин Каваками находится на пути к своей японской богине Аматерасу. Такая вот занимательная история, господин Сяо Дун. Не хотите нам ничего сказать?
        - Дайте мне пистолет, - тихо ответил чиновник. - После всего, что я сейчас услышал, я не хочу жить.
        - А с японской разведкой и её завербованными по твоей милости конфидентами, готовящими вторжение в Маньчжурию и Северный Китай, только я и генерал Лю Даньцзы должны разбираться? - рявкнул мастер. - Нашкодил и в кусты? Ишь чего захотел - пулю в лоб! Исправлять будешь всё, что натворил, - резко закончил он, а потом, перейдя на сердечный тон, добавил: - Я помогу. Мы все поможем. Согласен?
        Подкативший к горлу комок перехватил дыхание, и Сяо Дун лишь кивнул. Слезы стыда накатили на глаза, и он отвернулся, чтобы не подавать виду, украдкой смахнув предательскую влагу.
        - Ну, полно, полно, - отечески проскрипел мастер. - Пробрало? Это хорошо, значит, ты ещё не всю совесть растерял. - Он поднялся из кресла и подал Сяо Дуну платок. - На вот, высморкайся и обсудим, чтo делать дальше…
        Глава 55
        От неприметной гостевой калитки дома Сяо Дуна отъехала крытая коляска.
        Слегка раскачиваясь на рессорах, она неспешно покатила по улице, унося пассажиров к центру Цицикара. Внутри, откинувшись на высокую спинку дивана, беседовали два господина. По тону и манере общения можно было сделать вывод, что беседуют два старых и близких приятеля или единомышленника.
        - Не перегнули мы с ним, мастер?
        - Нет. В самый раз. Нам нужно, чтобы он пошёл к нам сам, с чистым сердцем, а не по принуждению или шантажу. Сейчас этот парень будет землю грызть, но людей Каваками, даже тех, кто успел закопаться, вычислит. Мозги у него на месте. Да и финансами нашими теперь будет кому заниматься. Не сразу, конечно. Приглядимся сначала, но думаю - не подведёт. Аффинажная фабрика всей провинции через него теперь в наших руках. Рынок нелегального золота не сразу, но тоже приберём.
        - Не сбежит?
        - А куда ему бежать? Да и зачем? Мы ему, считай, надежду на новую жизнь подарили. Денег его не тронули. Так что с этим всё в порядке. Махинации с выкупным серебром пусть продолжает, только уже с нами в доле. Опять же с нашими деньгами - это будет совершенно другой уровень и объём.
        А ты видел, как он от твоей идеи страхования грузов прямо задымился? То-то.
        Вот теперь я уверен, что по нашей провинции ни один грамм незастрахованного государственного золота или серебра не двинется. А это сотни и сотни килограммов рыжья. Он как начальник финансового департамента это дело нам обеспечит, и не только потому, что теперь сам в этом лично заинтересован, а потому, что не золото его привлекает, а риск, авантюра. Так что не беспокойся, я думаю, что господин Дун станет для нас хорошим приобретением.
        Да и подарочек твой вряд ли забудет, - усмехнулся мастер.
        - Так для этого и подарил, - хитро блеснул глазами Андрей, - на добрую, так сказать, память.
        Подарок Андрея Сяо Дуну действительно был с подтекстом. Перед самым уходом гость поставил на стол чиновника небольшую, богато украшенную шкатулку.
        - Что это? - удивлённо спросил Сяо Дун.
        - Это вам от меня, на долгую память. Откройте.
        Заинтересованный подарком чиновник открыл шкатулку и непонимающе уставился на её содержимое. В шкатулке, на красной бархатной подложке, матово отливая металлом, лежал увесистый слиток необычной формы.
        Граммов сто пятьдесят - двести, - по привычке прикинул чиновник.
        По цвету металла можно было предположить, что предмет отлит из золота и серебра. Но, видимо, при плавке металл плохо перемешали, и оттого он имел не ровно жёлтый цвет, как следовало, а золотой с серебристыми разводами. В одном из боков слитка виднелся заплавившийся в металле огранённый камушек рубина.
        Сяо Дун с удивлением рассматривал необычный подарок. Повертев его в руках и рассмотрев со всех сторон, он положил его обратно в шкатулку и вопросительно посмотрел на Андрея.
        - Видимо, вас занимает вопрос, что это? - вежливо поинтересовался тот.
        - Да, будьте любезны объяснить, - кивнул хозяин дома.
        - Это сплав из украшений жителей города Кайчи, переданных палачу перед тем, как он расплавил и залил этот металл в глотку вашему протеже. Этот слиток я выкупил у родственников казнённого и сохранил его специально для вас. Пусть этот мой подарок напоминает вам о погибших по вашей вине людях и будет предостережением от необдуманных поступков.
        Сяо Дун побледнел.
        - Надеюсь, мне удастся искупить свою вину, а что касается моей клятвы - не беспокойтесь, я человек слова и умею его держать.
        - Тогда всего доброго, не провожайте нас, - чуть коснулся шляпы Андрей и, учтиво пропустив вперёд Ван Хэда, скрылся за дверью.
        - Стой! Приехали.
        Экипаж остановился возле невзрачного каменного строения с высокой оградой.
        - Ну что ж, пойдём, продолжим, - устало проговорил Хэда.
        - Пойдём, - тяжело вздохнул Андрей и последовал за мастером.
        В просторном подвале, разделённом толстыми арочными сводами на отдельные помещения, тускло горел свет. В комнатах, крепко привязанные к тяжёлым стульям, сидели несколько десятков человек. У всех на головах были надеты мешки. А судя по раздававшемуся мычанию, рты связанных людей были забиты кляпами.
        Молчаливые охранники при виде начальства поднялись с табуреток.
        - Сегодня кого-нибудь ещё привозили? - спросил мастер.
        - Да, - ответил один из охранников, - двоих. Мы их посадили отдельно, в дальнюю комнату. Сказали, к вечеру ещё четверых подвезут.
        - Хорошо.
        Допросы захваченных японских агентов и их китайских пособников шли уже неделю. С каждым днём список агентов японской шпионской сети увеличивался. Три дня назад сюда привезли и Ташими Каваками, которого в Китае знали как преуспевающего бизнесмена по имени господин Ю. Вместе с ним доставили и его помощника, как оказалось, тоже японца, работавшего под вымышленным китайским именем.
        Глава 56
        Ташими с трудом разлепил веки. Голова нестерпимо болела, и чертовски хотелось пить. Он попытался пошевелиться и не смог этого сделать.
        Что со мной? Где я? - пытался понять он, но глаза, как в тумане, застилала мутная пелена. Рядом что-то бормотали какие-то люди, но смысл их слов не доходил до его затуманенного разума.
        - Пить, - попытался произнести он, но ощутил во рту кусок плотной набитой ткани. Кляп?
        И вдруг он вспомнил, как садился в экипаж с германским коллекционером, как они подъехали к его гостинице, и дальше пустота…
        Меня похитили, понял Каваками, но кто? для чего?
        Он ещё раз попробовал открыть глаза. И увидел напротив своего помощника лейтенанта Сацуко. Тот тоже был связан, причём необычным образом: руки растянуты в стороны и за спиной привязаны к длинной бамбуковой палке. Со стороны казалось, что его распяли.
        Каваками собрался с силами и пошевелил плечами. Шест за спиной дал ему понять, что он связан таким же образом, как и Сацуко. С пониманием ситуации пришла боль в затёкших руках.
        Боль - это хорошо, - подумал Ташими, - боль очищает сознание. Теперь он отчётливо видел, в каком положении зафиксирован его помощник, а значит, и он сам. Чуть в стороне сидели какие-то люди и безразлично наблюдали за ним.
        Охрана, понял Каваками.
        Послышался шум приближающихся шагов. Он увидел, как из темноты появился невысокий, одетый по-европейски пожилой китаец. Его сопровождал…
        О боги! Это же тот германец, что купил у меня кинжалы! Что происходит?
        - Немедленно развяжите меня, - яростно замычал Каваками.
        Похитители бесстрастно молчали, и эта их молчаливость вселяла в душу страх. В комнату притащили два, видимо, очень тяжёлых стула с выпиленными круглыми отверстиями в сиденьях и поставили напротив друг друга. Каваками и его помощника грубо поставили на ноги, сдёрнули штаны и бельё, обнажив ягодицы. После этого их также грубо усадили на принесённые стулья, крепко привязав торс и грудь к массивным спинкам, а лодыжки ног - к толстым ножкам. Холодный сквозняк задувал снизу и через отверстия в сиденьях неприятно холодил обнажённые ягодицы и гениталии. Дождавшись, когда подручные закончат паковать пленников, старик и европеец, не задавая никаких вопросов, вышли из комнаты. Охранники вновь уселись на табуреты и возобновили свою молчаливую стражу.
        Поняв, что в ближайшее время ему и помощнику ничего не грозит, Каваками стал лихорадочно искать выход из ситуации.
        Сначала нужно понять, в чьи руки я попал? Германская разведка? Вряд ли. Точнее - незачем. Если они знают, кто я, то меня похищать нелогично. Хотели перевербовать? Возможно, но зачем сразу тащить в подвал? Вдруг я согласился бы работать на них без такого принуждения? Хотя нагнать страху, а затем предложить сотрудничество - это, в принципе, известная методика. Но вот для чего? Германия сама помогает микадо готовить специалистов для японской разведки. Так что в этом деле они наши союзники. Что-то с Германией не клеится. Опять же, каким боком тут старый китаец? А он, похоже, в этой компании главный. Может, бандиты? Но тогда зачем оставлять нас здесь? Ну, украли, это понятно. Но ведь не требуют выкупа. Если банально хотят денег, тогда тем более, чего тянуть? Ведь нас могут хватиться, и тогда вместо выкупа можно получить сплошную головную боль. Китайская контрразведка? Не смешите. И в лучшие времена она была не на высоте, а уж сейчас и подавно. Тогда кто и зачем?
        Попытки хоть чуть ослабить путы ни к чему не привели. Неопределённость и странное поведение молчаливых сторожей вселяли в сердце всё больше беспокойства. Навязчивое предчувствие, что живым его отсюда не выпустят, предательски выедало мозг и ни на минуту не оставляло его.
        Буду держаться до конца, загоняя страх подальше, решил он, если получится ослабить верёвки на руках, ввяжусь в драку с охраной и попытаюсь бежать. Не получится, так хоть продам жизнь подороже.
        Он вновь пытался ослабить путы, но опять безуспешно. В мучительных сомнениях и попытках освободиться он провёл несколько часов. На второй день после их похищения в комнату занесли железное ведро с крышкой. Внутри него слышалась отчаянная возня и скрежет когтей по железу.
        Кошка или крыса, устало подумал Каваками.
        Один из охранников снял с ведра крышку и быстро задвинул его под стул, к которому был привязан его помощник Сацуро. Высота ведра была такой, что оно плотно задвинулось под сиденье стула Сацуры, не оставляя крысе в ведре возможности выбраться на волю. Кругом, снизу и с боков было железо ведра, а сверху… А сверху свисали гениталии пленного японца.
        Когда снимали крышку ведра, Каваками показалось, что он успел разглядеть под ней красные злые глаза.
        Крыса, обречённо понял Ташими.
        - Варвары! - отчаянно закричал он, но сквозь намокший от слюны кляп послышалось лишь громкое нечленораздельное мычание.
        Сацуро, привязанный к стулу напротив Каваками, испуганно заёрзал, потом вдруг в ужасе замер и, выпучив глаза, громко замычал. Страж подошёл к нему и выдернул кляп из его гортани. Нечеловеческий крик оглушил Ташими.
        Голодная крыса, просидевшая в пустом ведре несколько дней, ища выход на свободу, нашла себе еду и путь к освобождению из железной ловушки.
        Крик заживо поедаемого человека сводил с ума.
        Спустя некоторое время, видимо, утолив первый голод, крыса оставила жертву в покое и затихла на дне ведра, но через два часа всё повторилось.
        Прошло более суток, но крысу никто не останавливал. Казалось, что эта пытка будет длиться вечность. Каваками закрывал глаза, пытаясь не смотреть и не слушать вопящего от боли Сацуро. Не было никаких сил слышать и видеть такую смерть.
        К концу следующего дня несчастный не выдержал пытки и испустил дух.
        Охранники деловито вытащили из-под жертвы ведро и, загнав сытую крысу обратно в её железную ловушку, закрыли крышку.
        Мёртвое тело помощника и ведро с крысой оставили здесь, наедине с Каваками.
        Отчаяние охватило Ташими. Скребущие звуки, раздающиеся из ведра, вызывали панику. К утру воля и сила духа полностью оставили японца. Он был готов на что угодно, лишь бы очутиться подальше от этого ведра и его обитательницы.
        Днём в комнату к Каваками вновь зашли старый китаец и проклятый коллекционер. Германец весело подмигнул Каваками, как старому знакомому, а старик присел на услужливо подставленный ему стул и добрым голосом спросил:
        - С вами всё в порядке, господин Ю?
        Каваками отчаянно замычал.
        - Вы хотите со мной поговорить? - переспросил китаец.
        Каваками отчаянно затряс головой.
        - Хорошо, но предупреждаю, что если вы попытаетесь себе навредить, например откусить язык, то я вас спасу, а язык прижгу, - в гуманных целях, естественно, - чтобы вы не истекли кровью. А после этого оставлю вас наедине с этой прекрасной малышкой, - он указал рукой на ведро с крысой. - Эта, правда, уже наелась, но ничего, у нас есть другие. Так что, договорились?
        Каваками обречённо кивнул.
        Он был готов яростно броситься на врага с голыми руками, один на сотню мечей, встретить грудью штык или пулю, но быть заживо съеденным голодной крысой в грязном подвале - нет, к этому он совершенно не готов.
        Ташими Каваками, лейтенант армии микадо, сломался и рассказал мастеру всё, что знал: о своей миссии, о ближайших, среднесрочных и перспективных планах его патрона капитана Исикавы, о тщательно подготовленном и проплаченном восстании ихэтуаней, о том, как он щедро одаривал деньгами китайских националистов, и не простых членов движения, а их идейных вдохновителей, о подкупленных маньчжурских военных чинах, которые в нужный момент должны дать команду о расстреле мирной манифестации, планируемой в Мукдене. Этот расстрел должен стать той искрой, от пламени которой вспыхнет народное восстание, его поддержат в провинциях Шаньдун, Чжили, Гирин, и… О том, что ихэтуаням передано пока только холодное оружие, - кто же рискнёт немытым крестьянским бунтарям давать настоящие винтовки? Это вам не прикормленные военизированные отряды хунхузов, заключивших с японской разведкой взаимовыгодное соглашение. Хунхузам винтовки как раз достались, да не простые, а современные, германские. Вооружённые этими самыми винтовками хунхузы должны были обеспечить восставшим силовую поддержку и, если понадобится, вступить в
вооружённое противостояние с правительственными войсками.
        Восстание должно стать массовым и масштабным, таким, чтобы понудить правительство Китая обратиться за помощью к иностранным государствам, в том числе и к Японии.
        Каваками говорил много и долго. Он сдал всю свою агентуру, осветив роль и задачу каждого, не забыл и о Сяо Дуне.
        Подробно записав показания японца, его временно оставили в покое. Настала очередь выданных им агентов и их конфидентов.
        В подвале уже стало тесно от доставленных людей, а пыточная машина Ван Хэда выявляла всё новые и новые имена. Допросы велись жёстко. И если гордые и крепкие духом японцы ещё пытались какое-то время терпеть нечеловеческие муки, демонстрируя стойкость и героизм, то их китайские конфиденты изливали информацию, как понос.
        Шпионская сеть, выстроенная Каваками и его предшественниками, оказалась обширной и разветвлённой.
        «Задушевной беседой» с пленниками занимались люди генерала Лю Даньцзы, экстренно вызванные из крепости. Ван Хэда возглавил общую работу с пленными, а Андрей перепроверял показания Каваками.
        Допросы велись круглосуточно и прерывались лишь затем, чтобы сравнить полученные показания. Как только всплывали имена агентов, работающих в других провинциях и городах Маньчжурии, туда немедленно отправлялись люди Ван Хэда. Работы было - начать и кончить.
        Глава 57
        Информации по готовящемуся восстанию ихэтуаней было так много, что Андрей спешно засобирался в Россию. Каваками он решил прихватить с собой.
        - Зачем ты его тащишь? - пытался его остановить Ван Хэда. - Он - отработанный материал, и всё, что знал, уже рассказал. Его показания задокументированы и подтверждены другими пленными. Забирай эти бумаги и поезжай. Зачем тебе эта обуза?
        - Понимаешь, мастер, сведения эти уж больно глобальные и серьёзные. Боюсь, что ко мне, как к молодому поручику, наше высокое начальство может отнестись, как бы сказать мягче… О! Без должного внимания и доверия! Да и ни Японии, ни Китаю голые бумаги не предъявишь. Откажутся или обвинят нас с тобой, что мы эти показания сами придумали или сфальсифицировали. А с личным присутствием японского резидента придётся считаться. Так что - повезу. Хлопотно, конечно, но что поделаешь, другого выхода я не вижу. С остальными поступай, как сочтёшь нужным. Не хочу показаться кровожадным, но оставлять в живых их нельзя. Нужно с корнем выкорчевать эту заразу. Всех, конечно, выявить вряд ли удастся, но хотя бы тех, до кого дотянетесь.
        - За это не беспокойся, - махнул рукой Хэда, - разберёмся. Вот только что делать с Ли Гуем? В связи с последними, так сказать, неплановыми событиями разобраться с его бандой до твоего отъезда мы не успеваем, да и дальше, похоже, уже будет не до него.
        - Есть у меня одна мыслишка, - успокоил его Андрей. - Я планирую возвращаться в Россию через Харбин. Найму небольшой пароходик или катерок, спущусь по Сунгари до Хабаровска, а оттуда уже во Владивосток.
        Ты только собери мне всё, что накопал на Ли Гуя, особенно адреса, где он обычно тусуется в Харбине. Может, кто его лёжку знает?
        - Ты же говоришь, что у тебя времени в обрез? Да и в Харбине ты одними своими казаками не навоюешь. Ли Гуй только свистнет, и к нему такая свора сбежится, что ноги унести не успеешь, - засомневался Хэда.
        - Да я воевать с ним и не собираюсь, - успокоил его Андрей. - У меня неиспользованных фугасных мин запасец остался, замаялся уже таскать их. Вот и оставлю подарочек Ли Гую. А ты пока попробуй кого-нибудь внедрить в его банду, чтобы, если что, было кому возглавить. Ну а начнётся восстание, кинешь его банду на передовую, якобы для вооружённого сопротивления правительственным войскам. Ведь они с Исикавой такое соглашение подписывали? Вот пусть и отрабатывают.
        Да, помнишь, мы с тобой про ли-гуевское хозяйство говорили, прииски там и так далее?
        Хэда кивнул.
        - Не забудь, нам эти денежки лишними не будут, да и не хочется, чтобы вместо Ли Гуя на его хлеба какой-нибудь новый урод приполз.
        - Не учи учёного, - добродушно огрызнулся Ван Хэда, - а насчёт Ли Гуя информации мои накопали много, хоть лопатой ешь. - Мастер усмехнулся. - Лично подберу то, что тебе пригодится. Слушай, я замотался и не сказал, - хлопнул ладонью по колену Хэда. - Мы же перехватили посыльного, который от Ли Гуя нашему Каваками письмо привёз. Так вот, он должен дождаться ответа и отвезти его обратно отправителю. Догадайся, куда?
        - В Харбин? - предположил Андрей.
        - Точно, - довольно ощерился Хэда.
        - Отлично, - оживился Андрей, - можешь организовать с ним беседу?
        - Да никаких проблем.
        - Ещё, - вспомнил Андрей, - меня же на завтра пригласили к цзянсюю. Ты со мной?
        - А куда я денусь? Что, хочешь предупредить его об ихэтуанях?
        - И это тоже, - кивнул Андрей, - но, если честно, то хотел поговорить с ним о другом. Помнишь, Каваками сказал, что планируется нападение на управление строительства КВЖД в Харбине?
        Ван Хэда кивнул.
        - Помню.
        - Ну вот, я хочу попросить у цзянсюя разрешение на увеличение русского военного контингента для охраны управления строительства в Харбине и русских специалистов, работающих там. Не дай Бог, полыхнёт бунт, а там охраны с гулькин нос, только мелкие шайки хунхузов шугать. Если цзянсюй даст добро, то наши ещё до ледостава успеют забросить в Харбин хотя бы пару рот солдат и сотню казаков.
        - Неплохая идея, - согласился Ван Хэда.
        - Ещё хочу попросить сопроводительное письмо.
        - Зачем? Мы тебя сами с ветерком доставим.
        - Это позволит мне, не отвлекая твоих людей, добраться до Харбина. А то встретится по пути какой-нибудь рьяный вояка, и разбирайся потом с ним. А мне сейчас ни крови лишней лить, ни времени терять нельзя. И ещё, если вдруг в Харбине не окажется русских пароходов, то, может, кто из китайцев согласится подбросить меня до Хабаровска, а для этого бумага от губернатора лишней не будет. И, наконец, последнее. Я хочу от имени губернатора Цицикара отвезти подарок его превосходительству генерал-губернатору Приамурья.
        - Не понял?
        - Скажу цзянсюю, что Гродеков давно присматривает для себя хороший китайский сервиз персон на двадцать-тридцать, и он поручил мне при случае купить в Китае для него эту безделицу. Уверен, что цзянсюй проявит инициативу и сам организует подарок.
        - И зачем тебе всё это? - недоумённо поднял брови Ван Хэда.
        - А ты видел упаковочную коробку этого сервиза? - хитро сощурился Андрей.
        - Нет, - не понимая, к чему клонит Андрей, покачал головой Хэда.
        - А я видел. В магазине господина Ю огромная такая коробка. В неё не то что сервиз, человека упаковать можно.
        - Ну ты и жук, - рассмеялся мастер, - решил под видом подарка от китайского губернатора вывезти через речную таможню японского резидента?
        А я уж подумал, что ты и правда собрался тащить на себе гору фарфора.
        - А как мне его везти? - хмыкнул Андрей. - На казака он не очень похож. В Харбине при погрузке на судно мне таможню никак не обойти. А тут личный подарок цзянсюя провинции самому губернатору сопредельного государства. Да кто ж рискнёт досматривать такой груз?
        - Возможно, ты прав. Подарок цзянсюя - хорошее прикрытие.
        - И ещё, мастер, не забудь про японские склады и базы в Корее. Очень важно установить их местонахождение. Если нам удастся уничтожить или хотя бы разорить их, то наступление Японии на Китай в ближайшее время будет сорвано или перенесено.
        - Хорошо, пока будешь ездить, займусь, - ответил Ван Хэда. - Ты до ледостава вернуться успеешь?
        - Не знаю, но постараюсь, - пожал плечами Андрей, - всё зависит от того, как примут нашего Каваками. Если не поверят и начнут проверку, то могу застрять.
        Оба замолчали.
        - Ты вот что, - нарушил паузу Андрей, - если вдруг нас разбросает и восстание полыхнёт раньше, чем я вернусь, не дай уничтожить Харбин. И ещё, помнишь, как нам рассказал Каваками, что в правительстве Китая есть симпатизирующие ихэтуаням высокопоставленные чиновники, а один из них даже член императорской фамилии, и японцы с их помощью планируют организовать поддержку восставших? Я думаю, без ведома императрицы Ци Си тут не обошлось. А зная её, нетрудно догадаться, чем всё это закончится.
        Это сейчас она натравливает фанатиков на иностранцев, а как только ветер подует в другую сторону, она с лёгкостью продаст и этих чиновников, и восставших, и для подавления восстания пригласит в страну иностранные войска. Японцы этот вариант просчитали, и ваши ихэтуани обречены. Не дожидайтесь начала иностранной интервенции, попробуйте оторвать от восставших более или менее боеспособную часть и уходите в Корею, а через неё в Маньчжурию или во внутреннюю Монголию. В Корее уничтожайте японские склады и магазины, хорошо бы ещё и причалы, но тут как получится.
        Разорение японских складов обеспечит вас продовольствием хотя бы на первое время. Большие города обходите.
        Постарайтесь не воевать с русскими войсками. Против них у ваших ихэтуаней шансов нет. Русский солдат в бою злой, у вас будут большие потери. К тому же, если между вашим отрядом и русскими войсками не будет крови, мне будет легче вывести вас и ваших людей из-под удара.
        В любом случае, я и тебя, и Лю найду, где бы вы ни были. Постарайтесь сохранить себя и наших бойцов. Главная война ещё впереди.
        И вообще, пока есть время, нужно увеличить запасы продовольствия в крепости. Поручи Лю, пусть займётся. Деньги есть, пусть скупает любые консервы, рис, муку, сушёную рыбу и мясо. Я через русских купцов тоже постараюсь чего-нибудь достать и отправить в крепость. Было бы куда складировать. Но, к сожалению, для этого у нас почти не осталось времени. Тут как получится. Как только полыхнёт восстание, продовольствие станет стратегическим запасом, и цена на него взлетит до небес.
        - Знаю, Ан Ди, всё, что успею, - сделаю. Ты сам будь осторожней. Слышал же от Каваками, что ваш Владивосток наводнён их агентами. Не дай Бог, узнают, кого ты везёшь, и на тебя откроют охоту.
        - Буду иметь в виду, - вздохнул Андрей.
        Глава 58
        На следующий день Андрей и Ван Хэда сидели в приёмной губернатора Хэйлунцзянской провинции. Там то и дело появлялись чем-то озабоченные клерки аппарата администрации цзянсюя. Шелестя одеждами, они бесшумно подплывали к столу секретаря, оставляли какие-то бумаги и так же неслышно удалялись. Прошло уже полчаса, как фудутун Кайчи, попросив их ждать, исчез за массивными дверями хозяина провинции. Буквально через несколько минут после него в кабинет губернатора быстрым шагом зашёл сосредоточенный и собранный Сяо Дун, следом за ним, шустро шевеля широкими ягодицами, вбежал раскрасневшийся начальник полиции, за ним почти бегом какой-то генерал.
        - Чего это они так забегали? - негромко поинтересовался Андрей.
        - Наверное, про Кайчи докладывают, - так же тихо ответил Хэда. - Сяо Дуна вызвали, чтобы прояснить ситуацию с золотом, закупленным в Кайчи. Начальника полиции, - понятно почему, всё-таки нападение на город провинции. А вот генерал, скорее всего, по твою душу. Готовься, глядишь, какую цацку на грудь повесят.
        - Чего это ты к ним такой неласковый? - подначил мастера Андрей.
        - Да потому что все, кто в эти двери вошёл, не считая Сяо Дуна, бездари и жополизы. Купили себе должности, и всё - жизнь удалась!
        - Ладно тебе, не ворчи. У нас свои задачи и планы. Давай будем им следовать.
        - Ты прав, - согласился мастер, - но высиживать в приёмных - это не моё. Как погляжу на эти жирные рожи, тошнить начинает.
        - О, разошёлся!
        - Всё, молчу, молчу.
        На столе секретаря зазвонил телефон. Тот с невозмутимым видом снял трубку, выслушал говорившего и, оторвав упитанный зад от стула, громко объявил:
        - Господа Ло Па Тин и Ван Хэда, губернатор ожидает вас!
        Просторный кабинет цзянсюя встретил их восторженными улыбками.
        Гостей встречали стоя. Сам хозяин кабинета, ловко обогнув выстроившихся в ряд подчинённых, радушно улыбаясь, раскинул руки для объятий и двинулся к Андрею.
        - Вот они! Вот они, наши герои! - лучась радостью, возвестил губернатор. - Проходите, господа, присаживайтесь, - указал он на стулья за массивным длинным столом.
        Андрей и Ван Хэда сели на указанные им места. За ними стали рассаживаться остальные. Обилие хвалебных речей обрушилось на Андрея, генерала Лю Даньцзы и Ван Хэда. Словоблудие хозяина кабинета и его подчинённых настолько утомило Андрея, что он тысячу раз пожалел, что согласился на этот приём.
        - Наконец-то, - выдохнул Андрей, выходя из здания администрации на улицу, - думал, это никогда не закончится.
        - Да, поговорить тут любят, - согласился мастер, - медальку для тебя зажали, а могли бы и расщедриться.
        - Да мне их награда как собаке пятая нога, - отмахнулся Андрей.
        - Не скажи, - покачал головой Хэда, - это, как ни крути, внимание и оценка твоих заслуг. Хотя, - махнул он рукой, - Бог с ними. Хорошо хоть всё остальное, что мы планировали с цзянсюя получить, теперь у нас.
        - Это да. Завтра в магазине «Торгового дома Ю» нам передадут подарок для Гродекова, и наш дружок Каваками поедет «в собственной упаковке», - усмехнулся Андрей.
        - Ты сопроводительные документы забрать не забыл? - спохватился Ван Хэда.
        - Обижаете, мастер, - похлопал Андрей по карману пиджака, - всё здесь. Осталось арендовать грузовой автомобиль до Харбина, и можно ехать.
        - С этим проблем не будет, - отозвался Ван Хэда, - закажем авто в «Торговом доме Ю».
        - Почему бы нет, - согласился Андрей. - Займёшься?
        - Завтра будем забирать сервиз и сразу с машиной решим, - отмахнулся Ван Хэда.
        - Ну завтра так завтра, - не стал спорить Андрей. - Слушай, - вспомнил он, - у Ю во второй комнате за кабинетом хранится приличная коллекция холодного оружия. Не в службу, а в дружбу, прибери её для меня.
        - Да нет проблем, - ответил мастер, - что, сильно понравилась? Хочешь, я тебе ещё одну такую соберу?
        - Такую вряд ли, - покачал головой Андрей. - Там действительно есть несколько очень занимательных вещей, например, ты видел те два кинжала, на которых мы взяли Каваками?
        - Ну конечно, и что?
        - Когда-то очень давно мне рассказывали о подобных. Если это действительно те, то я смогу сделать лучший подарок, какой только можно придумать, одному моему старому другу.
        - Эти кинжалы такие ценные?
        - И это тоже, но скорее, памятные.
        - Всё?
        - Нет. Там же, на подставке лежит короткий японский меч вакидзаси. Ты его сразу узнаешь, он лежит на двойной подставке, один, без пары. Передай его от моего имени раненому мечнику.
        Ван Хэда с удивлением посмотрел на Андрея. Тот правильно понял его взгляд и пояснил:
        - Похоже, этот вакидзаси и есть пара его катаны. А катана там - ой какая непростая!
        - Это та, которой ты в Кайчи уголовников шинковал?
        - Она, - кивнул Андрей.
        Ван Хэда повернулся к Андрею.
        - Чего ты носишься с этим мечником? Ладно, молчу, молчу. Твой пленник - твои заботы.
        - Он уже не пленник. Я вернул ему меч и дал свободу.
        - Он принял меч?
        - Да.
        - Какой рукой?
        - Обеими. А что?
        - Поздравляю. У тебя появился пожизненный личный телохранитель.
        - Не понял.
        - По древней традиции, если мастер меча принимает от кого-либо свой собственный меч двумя руками - это означает, что он приносит пожизненную клятву верности.
        - О как! Не знал. Ну так что, передашь ему вакидзаси?
        - Передам. С этим всё?
        - Теперь всё.
        - Тогда пару слов насчёт Каваками. Чтобы по дороге он не устроил тебе сюрпризов, предлагаю его усыпить. Я уже распорядился. Тебе подготовят шприцы и морфий. Сам уколоть сможешь?
        - Разберусь, - кивнул Андрей, - а на сколько времени хватит одной дозы?
        - На его вес? - Хэда задумался. - Думаю, часов на десять. Только имей в виду, его нужно обязательно поить водой, чтобы не произошло обезвоживания организма.
        - Учту. Для связи с тобой возьму в Харбин пару-тройку своих китайских разведчиков, стволы миномётов тоже забираю - нужно показать их Леониду. Думаю, пора их менять: один почти прогорел - не дай Бог, рванёт при выстреле. Да и, если честно, не хочу оставлять такое оружие без контроля. Если к японцам попадёт - беды не оберёмся.
        - Делай, как знаешь, в этом вопросе тебе видней.
        - Тогда хватит говорить о делах, - улыбнулся Андрей, - поехали, перекусим, а то я после этого приёма граммов сто коньяка намахнул бы.
        - Я - за, - обнял Андрея Хэда, - поехали.
        Глава 59
        Утром следующего дня из ворот конторы «Торгового дома господина Ю» выехал грузовичок, увозя в кузове объёмный ящик, заботливо накрытый брезентовым тентом. Его сопровождала конная кавалькада вооружённых людей. В воротах, провожая их, стоял крепкий седой китаец и долго с грустью смотрел вслед удаляющейся процессии.
        - Удачи тебе, Ан Ди, - шепнул старик и, вздохнув, вернулся в дом.
        Водитель арендованного в Цицикаре грузовичка, видимо, не раз бывал в Харбине и уверенно направил свой автомобиль к каменному особняку строительного управления КВЖД.
        Андрей вошёл в здание. В кабинете начальника он застал главного инженера строительства Александра Иосифовича Юговича. Всегда стремительный и деятельный Югович был сторонником прогрессивных взглядов и не чурался личного общения со строителями и горожанами. Его дверь для посетителей всегда была открыта.
        - Вы ко мне? - поднял он голову от генерального плана строительства.
        - Офицер по особым поручениям его превосходительства генерал-губернатора Гродекова, поручик Лопатин, - отрекомендовался Андрей.
        - Главный инженер строительства Югович, - представился хозяин кабинета, - чем обязан?
        - Я проездом, спешу с докладом во Владивосток. Имею важные сведения, касающиеся Харбина. Не могу раскрыть вам источника, но обязан предупредить о готовящихся массовых беспорядках на строительстве. На Харбин готовится вооружённое нападение фанатиков - ихэтуаней.
        Некоторые меры мне удалось принять. Надеюсь, это несколько нарушит планы бунтовщиков, но боюсь, что не сможет полностью предотвратить нападение, а даст лишь отсрочку. Настоятельно рекомендую, пока навигация на Сунгари не закрылась, отправить в Хабаровск всех женщин и детей. А до января из всех зон отчуждения железной дороги отозвать население к городу.
        - Всё так серьёзно? - встревожился Югович.
        - Более чем. Боюсь, что число нападающих будет за несколько тысяч.
        Цзянсюй в Цицикаре предупреждён, с Гирином он свяжется сам, но я не уверен, что они смогут, а точнее, захотят помогать вам. Хотя разрешения на увеличение охранного контингента в Харбине ещё на две сотни человек я добился. Вот оно. Дальше - разберётесь сами.
        - Благодарю, - тяжело вздохнул Югович. - Когда предполагается нападение?
        - Не позже февраля. А теперь извините, мне нужно срочно связаться с Владивостоком. Телеграф работает?
        - Да, связь с Владивостоком мы уже наладили.
        - Прекрасно.
        - Не спрашиваю, где вы остановились, но вижу, что только с дороги. Могу предложить нашу ведомственную гостиницу.
        - Спасибо, но нежелательно. В Харбине мне придётся произвести ряд скрытых арестов и допросов заговорщиков. Не всех, конечно, но тех, чьи имена мне удалось заполучить. Мне не нужна огласка, действовать я и мои люди будем неофициально. Подробности вам лучше не знать, чтобы в дальнейшем исключить вокруг этого дела ненужные разговоры, домыслы и спекуляции.
        Китайскую администрацию города об этом тоже ставить в известность не нужно в целях исключения даже самой мизерной возможности утечки информации. Мы же постараемся всё сделать тихо и без привлечения внимания.
        Югович растерянно замялся.
        - Не переживайте, господин Югович, мои полномочия может подтвердить его превосходительство генерал-губернатор Гродеков или начальник жандармского управления Приамурья полковник Смирнов. А жильё? Вот если бы вы могли порекомендовать для меня и моих людей какой-нибудь особнячок и, желательно, на отшибе, был бы весьма благодарен.
        - Есть такой дом, - обрадовался Югович, - я дам команду, и через пару часов вам его приготовят. Там есть и конюшня.
        - То, что нужно, - кивнул Андрей. - Вы уж простите, но у меня будет ещё одна просьба.
        - Слушаю.
        - Со мной полусотня казаков. Посодействуте нам погрузиться на ближайший транспорт до Хабаровска.
        - За это не беспокойтесь. Завтра из Хабаровска мы ожидаем баржу со строительными материалами, выгрузим и будем отправлять обратно. Это будет примерно через четыре-пять дней. Подойдёт?
        - Отлично, - улыбнулся Андрей, - как раз успеем свои дела закончить.
        - Что-то ещё?
        - Только телеграф.
        - Пойдёмте, - заспешил к дверям Югович.
        Глава 60
        Ли Гуй, главарь крупной банды хунхузов, контролирующий весь нелегальный бизнес, которым, как снежным комом, обрастал строящийся Харбин, сидел в третьесортной забегаловке, громко именующей себя рестораном «Сунгари».
        Этот небольшой ресторан, работающий практически с начала строительства, уже был тесен для растущих потребностей и претензий богатеющего населения.
        Поток посетителей практически иссяк, остались лишь немногие постоянные клиенты, которые по привычке ещё заглядывали в старую забегаловку.
        Это вполне устраивало Ли Гуя, который сделал из «Сунгари» место для тайных встреч со своими информаторами и курьерами.
        Вот и сейчас, сидя в небольшом гостевом кабинете, он неторопливо потягивал душистый травяной чай и сквозь специально неплотно закрытые шторы поглядывал в зал. Там за большим круглым столом расположились его телохранители. Они бдительно приглядывали за немногочисленными гостями заведения, то и дело бросая взгляды на шторы кабинета, за которыми расположился их босс. Ли Гуй вынул из жилетки золотой брегет и, откинув крышку, глянул на циферблат. До назначенной встречи оставалось ещё полчаса, и он не спеша долил в пиалу душистого напитка.
        Ли Гуй любил чай и считал себя его тонким ценителем. Он прикрыл глаза и сделал маленький глоток.
        - Хорошо…
        Сегодня он ожидал курьера из Цицикара. Внезапно он напрягся. Неприятное ощущение холодком пробежало по спине.
        Опасность!
        Своему звериному чутью на всякие неприятности он доверял безоговорочно. Оно уже не раз спасало ему жизнь. Вот и сейчас он увидел, нет, почувствовал угрозу, исходящую от неприметного китайца, притулившегося с чашкой лапши возле выхода. Быстрый взгляд бродяги, брошенный из-под густых бровей буквально на долю секунды блеснул в свете газового светильника, но этого хватило, чтобы Ли Гуй понял, что этот кули появился в ресторанчике неспроста.
        Бесшумно поднявшись с мягкого дивана, Ли Гуй отступил в глубину кабинета и, отворив прикрытую плотной шторой дверь в соседний кабинет, тихо исчез. Его ничего не подозревающие охранники продолжали бдить, удерживая зал в поле зрения.
        Внезапно дверь в ресторан распахнулась, и несколько стремительных теней метнулось к столу охраны. Не прошло и минуты, как все телохранители Ли Гуя были уложенны на пол и теперь лишь шипели от боли в вывернутых суставах.
        - Ваш бродь, пусто! Ушёл гад! - доложил Волчок. - Где Ли Гуй?
        В рёбра лежащего охранника впечатался кованый сапог.
        Захваченные телохранители дали подробное описание своего шефа. Из особых примет у него был шрам на лице и большой дорогой перстень с синим камнем на правой руке, которым Ли Гуй очень дорожил и никогда не снимал.
        Они рассказали, что две недели назад основной отряд банды был распущен до января. Люди расползлись кто куда. Одни подались в Мукден, другие в Гирин, но основная масса отправилась в Цицикар. Этот город славился тем, что сюда со всей провинции стекался разбойный люд. Кабаки и харчевни были забиты «джентльменами удачи» на отдыхе. В «весёлых домах» даже самые старые и страшные проститутки имели успех, опиумокурильни были переполнены.
        Но главным развлечением здесь была игра. Десятки игровых притонов привлекали всех, у кого завёлся лишний медяк. Азартные китайцы готовы были сутки напролёт проводить за игровыми столами. Особой популярностью пользовалась игра «банковка». Люди теряли ощущение времени и сутками не вылезали из-за столов. Они тут же и ели, и пили, и спали. Разжиревшие на грабежах и поборах ли-гуевцы не были исключением.
        Андрей отправил к Ван Хэда посыльного с сообщением о любимых местах развлечения бандитов отряда Ли Гуя и продолжил поиски их главаря. Ван Хэда принял оперативные меры.
        Прибывшие в Цицикар ли-гуйские братки, пустившись во все тяжкие, не замечали, как каждый день их друзья по банде куда-то бесследно исчезают. Если бы Ли Гуй вдруг захотел объявить экстренный сбор, то с удивлением обнаружил бы, что от его банды в шесть сотен человек не осталось и половины.
        Глава 61
        Ли Гуя искали этот и весь следующий день, но безрезультатно. И Андрей решил ещё раз наведаться на самый первый адрес, полученный от людей Ван Хэда в Цицикаре. Этот небольшой частный дом, в котором когда-то видели Ли Гуя, сейчас стоял пустым.
        В подвале ещё при первом обыске обнаружился тайник. Большой, литров на пять кувшин был доверху наполнен золотыми и серебряными монетами.
        Содержимое Андрей конфисковал, а вместо ценностей в кувшин насыпал обычного песка. Времени гоняться за Ли Гуем совершенно не осталось.
        Баржу, на которой он планировал отправиться в Хабаровск, уже разгрузили и ждали только его. А бандит как в воду канул.
        Нужно было решать. Ещё в Цицикаре он задумал оставить для Ли Гуя минную ловушку, но до последнего тянул. Очень уж не хотелось минировать брошенный дом - не дай Бог, залезет какой-нибудь случайный бродяга.
        Хотя тайник хорошо прикопан и случайно его обнаружить непросто, - размышлял Андрей, - Ли Гуй не дурак и не мог не догадаться, что его люди стали исчезать не зря. А побег из ресторана «Сунгари» показал, что он точно знает: охота идёт именно на него. Наверняка залёг. И будет сидеть в своей берлоге, пока не убедится, что опасность миновала. Сам выяснять вряд ли решится. Значит, через кого-то, не связанного с бандой, чтобы не нарваться на засаду. Я бы на его месте вообще ушёл из Харбина до выяснения обстоятельств. Но уходить нужно с деньгами…
        В ресторане засады он не ожидал. Понятно, был налегке, без больших денег. А пряталки стоят недёшево. Нет, обязательно придёт за своей нычкой! Не может не прийти! Но даже если в городе его уже нет, он рано или поздно вернётся. Такие, как он, денег не бросают.
        Андрей решил подойти к установке минной ловушки основательно. Заложив под кувшин фугас, он решил поставить на него химический взрыватель, который в своё время выпросил у Леонида Гобято. Особенность конструкции этого взрывателя была основана на небольшой и хрупкой стеклянной колбе с кислотой. При попытке извлечения кувшина из тайника колба ломалась, кислота из неё попадала в камеру взрывателя, где начиналась химическая реакция. Установка такого взрывателя требовала большой осторожности и аккуратности. Такие взрыватели ставились на некоторые морские мины. Они были эффективны, но очень хрупки и чувствительны, поэтому моряки их не любили.
        Химический взрыватель гарантировал срабатывание в любой среде, даже морской, а главное, мог ждать своего часа долго. На это и рассчитывал Андрей.
        Ли Гуй залёг на дно основательно. Он оборвал с внешним миром все связи. Один раз он попытался отправить весточку господину Ю, но посыльный как в воду канул, и Ли Гуй, поняв, что его обложили, сменил лёжку.
        Бандит укрылся в доме одинокого старика лодочника, а хозяина на всякий случай придавил. В бедной фанзе совершенно не оказалось еды, и привыкший к разносолам Ли Гуй голодным псом злобно наблюдал за улицей сквозь узкую щёлку ветхой хибары. Напялив на себя тряпьё удавленного старика, он пару раз выбирался на дневной свет, чтобы на оставшиеся деньги прикупить продуктов.
        Но денег было немного, а купленные продукты быстро закончились. Голод и неизвестность тяготили и раздражали.
        Нужно выбираться из города, решил Ли Гуй и, дождавшись очередной ночи, отправился к тайнику, где когда-то зарыл ценности на чёрный день.
        Пролежав несколько часов в темноте под холодным моросящим дождём, он, наконец, убедился, что за нужным ему домом слежки нет.
        Уже под утро он незаметно пробрался к тайнику и, чуть дыша, стал вынимать доски, скрывающие место спрятанного им кувшина с деньгами.
        Вот последняя доска снята и отложена в сторону. Голодный, промокший и уставший Ли Гуй нетерпеливо сунул руку в тайник.
        - О боги! - возликовал он, - кувшин на месте! Теперь потихонечку достаём его. - Он потянул кувшин на себя. - Ух! Какой тяжёлый. Ну-ка, поднажмём. О! Пошёл…
        Вытащив увесистый глиняный «сейф» из тайника, он, прерывисто дыша, привалился к стене.
        - Ну, иди сюда, - ласково пробормотал бандит и поставил кувшин между ног. - Не на того напали. Вы ещё не родились, когда я все ваши ходы просчитал, - злорадно думал он о неизвестных преследователях. - Теперь попробуйте найти меня! Ну, что там у нас?
        Ли Гуй взялся за крышку кувшина. Сердце радостно колотилось: «Тук - тук, тук - тук, тук - тук…»
        Огромной силы взрыв вздыбил землю под бандитом. Дом, когда-то служивший Ли Гую тайной берлогой, грудой камня, досок и земли взлетел на воздух. Поднял тучу пыли и обрушился вниз на разорванные взрывом останки когда-то грозного атамана.
        Глава 62
        Утром Андрею доложили, что дом, в котором он оставил «подарок» Ли Гую, уничтожен взрывом.
        - Что-нибудь нашли?
        - Какое там, - махнул рукой Волчок, - всё в кашу. Правда, на соседней улице лежало вот это.
        Он вытряхнул из тряпичного свёртка сильно обгоревшую кисть руки с большим перстнем на пальце.
        - Санька, покажи перстень пленным, может, опознают.
        Перстень опознали по большому синему камню. Он действительно принадлежал сбежавшему атаману…
        Наиболее ценных говорунов вместе с письмом от Андрея и перстнем Ли Гуя отправили в Цицикар к Ван Хэда, а остальные «случайно утонули» в Сунгари.
        - Пора, - кивнул Андрей вахмистру, и полусотня казаков, бережно подхватив «подарок» для его превосходительства, поднялись на борт речной баржи.
        Дождавшись, когда последняя лошадь будет заведена на борт, матросы втянули на палубу сходни и сняли с причальной пушки швартовый конец. Катерок протяжно загудел и, упираясь ржавыми скулами форштевня в жёлтую воду Сунгари, потянул неповоротливую баржу вниз по течению.
        Андрей стоял на палубе, провожая глазами город.
        Налетел холодный ветер, забросив на палубу горсть холодных брызг. Андрей поёжился.
        Как быстро пролетело лето, с лёгкой грустью подумал он. Листья, вон - почти осыпались, да и вода в реке цвет поменяла. Хотя это, может, мне просто кажется, день-то сегодня пасмурный. Гадай не гадай - осень. А Дальний Восток - это вам, батенька, не Крым, хотя широта одна.
        Катер вышел на стремнину и, набирая ход, бойко задымил трубой.
        Решив не мерзнуть, Андрей потянул на себя заскрежетавшую железом тяжёлую дверь шкиперской надстройки и, цепляясь за леера[68 - Леер - туго натянутый трос на судовых конструкциях.], спустился в трюм к казакам.
        - Ну, что, братцы, по чайку?
        notes
        Примечания
        1
        Полон - 1) плен; 2) всё, что захвачено; военная добыча. - Здесь и далее примеч. авт.
        2
        Лян - китайская мера веса. Один лян = 50 г. В описываемые времена служил денежной единицей. Серебряные слитки, вес которых измерялся в лянах, служили валютой.
        3
        Лу Ван - в китайской мифологии «царь драконов», повелитель вод.
        4
        «Белый Лотос» - одна из древнейших триад, она постоянно тревожила императорскую власть и неоднократно поднимала население на восстания. Тактику «Белого Лотоса» переняли китайские коммунисты и их вождь Мао Цзэдун.
        5
        Первые достоверные сведения о триадах относятся к 1644 г., когда был свергнут последний император династии Мин и власть перешла к маньчжурской династии Цин. Группа из 133 буддийских монахов, поклявшихся на крови восстановить династию Мин, много лет вела партизанскую войну против маньчжурских завоевателей, но так и не добилась успеха. В 1674 г. почти все монахи либо погибли, либо были схвачены и жестоко казнены, а монастырь, служивший их опорной базой, разрушен. Уцелели только пять монахов (члены триад называют их отцами-основателями или «Пятью предками»). Они создали тайное общество, поставившее целью свержение маньчжуров. Эмблемой организации был выбран треугольник, стороны которого символизировали Небо, Землю и Человека - основные элементы китайской вселенной.
        6
        Орден Чёрного Дракона - художественный вымысел автора, его прообразом стало тайное патриотическо-криминальное общество «Хунмэнь», которое в союзе с триадой «Белый Лотос» боролось с правящей династией маньчжуров. В народе это общество прозвали Чёрным сообществом.
        7
        Японско-китайская война 1894 - 1895 гг. была попыткой Японии подчинить себе Корею, номинально вассальное государство, свергнуть маньчжурскую династию Цин и проникнуть в Маньчжурию и Китай. В результате войны под контроль Японии перешли некоторые территории Китая.
        8
        Орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия - высшая военная награда Российской империи. Девиз: «За службу и храбрость»; знак ордена: золотой крест, покрытый белой эмалью; лента: жёлто-чёрная; статус: высший военный орден за боевые заслуги. Золотое оружие относилось к числу весьма почётных боевых наград. Со второй половины XVIII века награждённые Золотым оружием причислялись к кавалерам ордена Святого Георгия. Почётная надпись на оружии «За храбрость» стала традиционной и сохранялась до 1917 года. В 1855 году при ношении Золотого оружия ввели обязательное размещение темляка на Георгиевской ленте. Награждение Золотым оружием в Российской империи осуществлялось до 1913 года.
        9
        Гешефт - выгодная сделка, барыш.
        10
        Армейские магазины - так назывались армейские склады, организованные в непосредственной близости от места предстоящих боевых действий. Это десятки тонн снарядов, боеприпасов, топлива, продовольствия, фуража, амуниции и других видов армейского обеспечения. При подготовке большого наступления армейские магазины комплектовались не один месяц. В случае с Кореей магазины комплектовались скрытно, что требовало времени и немалых затрат на транспортировку, хранение и охрану.
        11
        Винтовка Бердана - однозарядная мелкокалиберная винтовка, стояла на вооружении русской армии, казачьих войск, пограничной и таможенной стражи. В 1891 году ей на смену поступила пятизарядная магазинная винтовка Мосина. Большая партия устаревших винтовок Бердана была продана за рубеж. Но часть их прижилась у охотников и встречалась у российского населения до конца Великой Отечественной войны.
        12
        Цвета Романовского флага символизировали: чёрный - цвет российского орла, символа Великой державы, крепости и незыблемости границ империи; золотой (жёлтый) - цвет знамени Православной Византии, символ духовности, нравственности и чистоты Христианской Истины, Православной веры; белый - цвет верности и чистоты. Для русских - это цвет Святого Георгия Победоносца, символ великой, бескорыстной жертвенности: «За Отечество! За други своя! За землю Русскую!» А цвета флага государства Российского означали: белый - цвет верности и чистоты; синий - цвет Богоматери, покровительницы России; красный - цвет державности.
        13
        Статут - установленное, узаконенное положение. Определяет статус награды и за какие заслуги она может быть вручена.
        14
        Изобретателем миномёта считается капитан русской армии Леонид Гобято (1875 - 1915), который изобрёл и впервые применил его при обороне крепости Порт-Артур. К сожалению, изобретение попало в руки противника. И если Россия не обратила на изобретение капитана Гобято достойного внимания, то Германия, наоборот, отнеслась к этой новинке серьёзно, доработала её и уже к Первой мировой войне наладила серийный выпуск.
        15
        Форштевень - носовая оконечность судна, являющаяся продолжением киля.
        16
        Книксен - в дворянском быту поклон девушки с приседанием.
        17
        Шрапнель - артиллерийский снаряд с готовыми поражающими элементами. Он предназначен для выведения из строя открыто стоящей живой силы противника. Своё название получил от фамилии изобретателя, артиллериста Генри Шрапнеля, который разработал подобный тип боеприпаса. Шрапнель представляла собой тонкостенный стакан, заполненный круглыми шариками или пирамидками с вышибным зарядом, который крепился к основному заряду. При его взрыве поражающие элементы разлетались на большое расстояние и наносили существенный вред противнику. Подобные боеприпасы применялись артиллеристами России и Пруссии задолго до англичан, но из-за дороговизны широкого распространения не получили.
        18
        О капитане Морозове, нашем современнике (он же Андрей Лопатин на рубеже XIX - XX вв.), см. первую книгу трилогии: Н. Коростелев. Храм Юнисы. - М.: Коростелев Н., 2021.
        19
        Оттоманка - большой восточный диван, у которого вместо спинки и подлокотников использовались подушки и валики. Жаккард - ткань. Применялась в оформлении интерьеров и обивки мебели.
        20
        Politesse - вежливость, учтивость, этикет (фр.).
        21
        Действительно, в то время, когда рубашка ручной гранаты отливалась из чугуна, количество её осколков зависело не только от количества взрывчатого вещества, но и от пористости чугуна, то есть от плавки. Герой подсказывает Леониду конструкцию более современной ручной гранаты.
        22
        Около 37 км.
        23
        О карте Лаубе см.: Н. Коростелев. Храм Юнисы. - М.: Коростелев Н., 2021.
        24
        «Добровольная охрана», позже переименованная в «Священную дружину», - патриотическая, монархически настроенная тайная организация. Её задачей была борьба с любой крамолой на самодержавие. В методах эта организация себя не стесняла. Возглавлял её граф Воронцов-Дашков. Влияние его на Николая Второго было настолько велико, что ни одно крупное назначение не проходило без его одобрения.
        25
        Офицерский ценз - жизнь любого офицера царской армии была строго регламентирована во многих сферах, в том числе и в вопросе брака. Брак разрешался только с 23 лет. До достижения 28 лет молодой офицер обязан был испросить письменное разрешение на брак у своего начальства. Только его командование решало, достойна ли невеста носить гордое звание офицерской жены, то есть оценивало «пристойность» брака.
        26
        Пулемёт Максима - станковый пулемёт британского производства. Изобретатель - англичанин американского происхождения Хайрем Стивенс Максим. Изделие изначально называлось машинизированным ружьём, а после 1889 года, когда армия Великобритании приняла его на вооружение, стало называться пулемётом Максима. Производился с 1883 по 1945 год. Стоял на вооружении многих стран. Россия закупала пулемёты Максима до 1904 года, после чего приобрела привилегию и начала собственное производство. Ввоз в страну оружия иностранного производства, как и его вывоз, строго регламентировался. Такой порядок существовал не только в России, но и в других странах Европы. Неофициальный ввоз или вывоз оружия считался контрабандой.
        27
        Китайские милиционеры, занятые на охране КВЖД, носили на куртках или головных уборах эмблему «Жёлтый дракон на чёрном фоне». Российским охранным отрядам КВЖД тоже предписывалось носить такой знак отличия. Но казаки, из которых в основном состояли русские охранные отряды, отказывались их носить или демонстративно надевали папахи задом наперёд, чтобы «жёлтый червяк» не позорил их.
        28
        Продольный - коридорный надзиратель; продол - тюремный коридор, по которому разводят арестантов по камерам.
        29
        Жёлтый император (Хуан-ди) - легендарный или даже божественный правитель Китая; считается основателем даосизма и первопредком всех китайцев.
        30
        Аматерасу - богиня-солнце, одно из верховных божеств японского пантеона синто. Японские императоры считаются её потомками.
        31
        Все описываемые казни считались в Китае заурядными экзекуциями и часто применялись к захваченным хунхузам или бунтовщикам, что зафиксировано документально. Автор приносит искренние извинения читателю за описание сцен жестокости китайского генерала.
        32
        Этих бывших охранников погибшего хунхузского главаря Бин Вана Андрей в шутку прозвал именами двух сестёр, героинь популярного индийского фильма. Бойцы сочли за честь называться непонятными, но звучными прозвищами, полученными от отважного Ан Ди (см.: Н. Коростелев. Храм Юнисы. - М.: Коростелев Н., 2021).
        33
        Сателлит - формально независимое государство, находящееся под политическим и экономическим влиянием другого государства.
        34
        Увеселительное заведение в буржуазных странах - кафе с открытой сценой, на которой исполняют песенки и танцы пошлого, непристойного характера.
        35
        Маточник - небольшой цилиндр из закалённой стали. С его помощью изготавливаются штемпели из бронзы или из другого более мягкого, чем маточник, и более твёрдого, чем золото, металла. Штемпели - расходная оснастка для чеканки (тиснения) монеты. Одного штемпеля хватает для производства нескольких тысяч монет. С развитием металлургии и появлением более прочных сплавов с одного штемпеля стали изготавливать до полумиллиона монет.
        36
        Червонный валет - до революции главарь преступного мира, аналог современного «вора в законе». Маруха - подруга, любовница.
        37
        Бобёр - богатый человек, добывший своё состояние преступным путём и связанный с криминалом.
        38
        Малява - записка.
        39
        Перевод слова «хунхузы».
        40
        Желтугинская республика (Амурская Калифорния) - маленькое самопровозглашённое государство, или квазигосударственное образование, возникшее в Маньчжурии в конце XIX в. Самоуправляемая квазиказачья община китайских и русских золотопромышленников. Не просуществовала и трех лет, в начале 1886 г. была подавлена империей Цин.
        41
        Заводные - запасные лошади в воинских частях, предназначенные для замены уставших или больных лошадей.
        42
        Собачья вахта - самое трудное для часовых время, от 4 до 5 часов утра.
        43
        Говорун - похожая на большого попугая вымышленная птица, персонаж повестей Кира Булычёва и мультфильма Романа Качанова «Тайна третьей планеты».
        44
        Царь Лидии Крёз считался самым богатым царем древнего мира. Его имя вошло в поговорку как символ богатства.
        45
        Гуанди - в китайской мифологии бог войны, бог богатства, покровитель чиновников. Ему также приписывалось свойство отвращать демонов.
        46
        Дуванить - у казаков: делить добычу после набега.
        47
        Все попадавшие на каторгу сначала получали статус «испытуемые», носили кандалы и содержались в бараке за колючей проволокой. Особо опасных сковывали попарно одной цепью. Через три-четыре года, при условии примерного поведения, они получали статус «исправляющиеся», расковывались и переселялись в бараки за пределами охраняемой территории, но всё равно оставались поднадзорными каторжанами, обязанными ходить на работы. Если «исправляющийся» нарушал условия содержания, то его возвращали за колючку и заковывали в кандалы. Среди каторжан попадались и «непримиримые», которые отказывались от работ, тогда их подвергали различным экзекуциям, от порки розгами до карцера. Самым страшным наказанием считался перевод в тюремную камеру; в одной из таких сидела Сонька Золотая Ручка.
        48
        Тормозок - еда, собранная в дорогу.
        49
        Кистень - грузик с отверстием, в который продевался ремешок и одевался на запястье. В умелых руках - смертельное оружие.
        50
        За все время существования Сахалинской каторги империя потратила сотни тысяч рублей на развитие сельского хозяйства на острове, но деньги, выделенные на это, таинственным образом растворялись, а продукты на Сахалин так и завозились с материка.
        51
        Сбросить ветер - повернуть парус так, чтобы давление ветра в нём уменьшилось.
        52
        Гик - поперечная балка, на которой крепится парус.
        53
        Шкот - часть бегучего такелажа, предназначен для растягивания нижних углов паруса.
        54
        Фал - тонкий, прочный канат.
        55
        Фудутун - градоначальник, мэр города (кит.).
        56
        Ци Си (1835 - 1908) - маньчжурская императрица, фактическая правительница Китая в 1861 - 1908 гг.
        57
        Только в Гиринской провинции действовало семь таких контор, каждая из которых содержала от 20 до 50 стражников, сопровождавших караваны купцов. Страховая премия обычно составляла 3 % от стоимости товара. После расчeта застрахованный обоз получал свидетельство, оно предъявлялось при встрече с «братьями». Если обоз грабила какая-нибудь залётная шайка, о случившемся извещался атаман «своих» хунхузов, и он со своими молодцами преследовал «отморозков».
        58
        Цзянсюй - губернатор провинции.
        59
        Ихэтуань - букв. «Отряды справедливости и согласия».
        60
        Тайпинское восстание - крестьянская война 1850 - 1864 гг. против династии Цин и маньчжуро-китайских землевладельцев. Подавлено при содействии войск западных держав.
        61
        Хамон - видимая линия закалки на традиционном японском оружии. Является одной из методик термообработки, которая позволяет добиться разных характеристик для разных частей клинка.
        62
        Ронин - самурай-изгой.
        63
        Белое оружие - так в старину называлось любое клинковое оружие. Иногда называли - благородная сталь.
        64
        Ниппон - вариант названия Японии на японском языке.
        65
        Сацумское восстание - антиправительственное восстание нетитулованной аристократии в Японии, которое произошло в 1877 году на юго-западе острова Кюсю. Завершилось победой правительственных сил и самоубийством лидера повстанцев Сайго Такамори.
        66
        Фуруно - японская деревянная бочка. Обычно изготавливалась из дерева дуба. Использовалась для приёма горячей ванны с добавлением в воду различных целебных трав.
        67
        Маржа - разница между ценой и себестоимостью; прибыль.
        68
        Леер - туго натянутый трос на судовых конструкциях.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к