Душа архонта Анна Кочубей
        Эймарские хроники #1
        Как знахарка из прошлого кидает в котел заветные растения, сыпет известные лишь ей порошки и варит зелье, так и все, что встречается нам на пути служит одной цели - созданию нас как личности. Самый сложный в жизни вопрос - «кто я?» Если пытаться на него ответить, получится длинный и скучный список из перечисления должности, профессии и социального статуса. Поэтому я отвечу коротко, самую суть. Я - выдумщик.
        Из способности не видеть, но замечать; не слышать, а слушать рождается целый мир. Иногда он особенный и не пересекается с обыденной реальностью, но разумен и имеет свои законы. Иногда жестокие, но часто справедливые и не всегда имеющие четкие границы добра и зла. Жить в нем не просто, но захватывающе интересно. Он как дорога в неизвестность, за каждым поворотом которой притаилось новое приключение. Может, все мы созданы для того, чтобы идти? Тогда вас ждет путешествие!
        Ушедшее обладает огромной властью, оно когда-то случилось и все еще продолжает жить, - ничто не исчезает бесследно.
        Под защитой неприступных гор и двух морей раскинулось огромное, древнее государство - Эймар. Оно знало темные времена и века процветания, но последняя война завершила целую эпоху. Страну разрубило на части, чтобы возродить вновь насилием, ложью и злой волей. События, повернувшие ход истории, прошли мимо маленькой жизни, затерянной посреди заброшенной дороги.
        Что такое Эймар? Страна, которую любишь всем сердцем или обреченное место на карте, забытое Создателем? И да, и нет, но за него стоит бороться!
        У безымянной странницы есть цель - идти вперед, и страшный спутник, не имеющий лица. Она потеряла память, но не волю к жизни. Магия архонтов и ариев, жуть Проклятой дороги, демоны, превращающие души живых существ в свое подобие; неслучайные встречи и трагические расставания, сплетаясь в единый узор судьбы, нарисуют картину мира заново. Вспомнить имя - вспомнить все: кровопролитную войну, разрубившую страну на части, ложь и жестокость победителей, и тот первый шаг, с которого все начиналось. Ушедшее обладает огромной властью, оно когда-то случилось и все еще продолжает жить, - ничто не исчезает бесследно.
        Анна Кочубей
        ДУША АРХОНТА
        ЭЙМАРСКИЕ ХРОНИКИ. ХРОНОЛОГИЯ
        1-я Эпоха от сотворения Мира и начало летоисчисления: 1000-е гг. по Эймарскому календарю.
        2-я Эпоха - Темные времена (эймарцы не знали Создателя): 2000-е гг.
        3-я Эпоха - правление Эймарских Королей: 2245 -3215 гг.
        4-я Эпоха - Империя ариев с 3218 г.
        События новейшей истории:
        3088 -3112 - годы правления короля Эдгара II (3070 -3112 гг.)
        3112 -3118 - годы правления регента Отвальда (3057 -3121 гг.)
        3118 -3121 - годы правления Северона I (3100 -3121 гг.)
        3121 -3217 - Столетняя война (длилась 96 лет).
        3121 -3214 - годы правления Амаранты I (3098 -3214(?) гг.) Северным Эймаром.
        3215 - появление Проклятых Дорог.
        3121 -3218 - годы правления Родерика I (3078 -3218 гг.) Южным Эймаром.
        3218 - Эймар становится Империей.
        3223 - начало событий Книги I, Империи - 5 лет.
        КАРТА МИРА
        Пролог
        Осеннее небо низко хмурилось над пустой дорогой. Проложенная в незапамятные времена, она прошивала серыми стежками поредевшие перелески, срезала насыпями овраги и изгибалась мостами над неширокими речками восточной Мореи. Октябрь поливал землю мелкой моросью, но не дурная погода была причиной отсутствия путников - тракт был заброшен. В канавах и по обочинам дороги валялись остовы телег, кости людей и животных, сломанное оружие и прочий хлам, что оставляет за собой поспешное бегство. Дожди и время разъедали металл и крошили в труху дерево, но следы трагедии, произошедшей пять лет назад, пока стереть не могли.
        Странница вышла из леса и прищурилась на свет. Равнодушно окинув взглядом холмистый простор и ленту тракта, она двинулась дальше, шаркая стоптанными башмаками и покачиваясь, как пьяная. Ее не испугала угрюмая жуть покинутого места, не расстроил дождь. Одетая в лохмотья, она не чувствовала холода, словно выполняла чей-то приказ - идти вперед. Снова и снова, без сна и отдыха. Верстовые столбы стали часами ее времени, а дорожные рытвины - событиями. Сколько раз ее колени были разбиты неловким падением! А когда измученное тело отказывалось служить, странница лежала и смотрела в небо бездумными, невидящими глазами. Покорно ждала, что силы вернутся. И они возвращались. Как и в этот раз.
        Она споткнулась об острый предмет, вросший в полотно дороги, и с размаху упала в колею, полную воды. Скользя по грязи в попытках подняться, странница задела ладонью обломок меча. Вздрогнула и очнулась на поле боя.
        Жарко. Тошнотворно-сладкий ветер с пожарищ плывет над людским морем, покачивая багряные знамена врага. Как же их много! Сражение ждет последнего знака, чтобы перемолоть в кровавой мельнице тысячи судеб. Но есть надежда на победу, пока рука держит меч, а свет магии горит ярко и холодно. Он обожжет врагов сильнее пламени, станет жестоким, как взмах оружия, горячим, как капли чужой жизни, брызнувшие в лицо… И пусть сердце стучит уверенно и сильно, словно в последний раз - это горячка боя его пьянит. Самое крепкое вино, что придумали люди…
        Впервые в жизни странница осмысленно огляделась вокруг. Видение исчезло, а ее окружала лишь стылая тишина заброшенной дороги. Но в виски била взбудораженная кровь, а глаза умели смотреть, значит, все было настоящее!
        - Вернись…
        Странница откопала обломок оружия и зажала его в руке. Сильно, до пореза. Больно! Холодно, одиноко… И страшно! Как же страшно!
        - Я? Это я?
        Выбросив сломанное лезвие, она рассмотрела свою ладонь. Узкая, сильная, с длинными пальцами. Покрасневшая от крови. Чужая.
        Не понимая и не веря, странница ощупала лицо, шею и волосы, облепившие грудь мокрыми спутанными прядями. И не узнала. Она не помнила. Ничего…
        - Кто я?!
        Дорога промолчала. Испугавшись собственного крика, странница прижала ладонь к губам - ее тело вспомнило знакомый жест, на миг успокоив, что ответы будут. Наверное, не скоро. А сейчас надо идти вперед.
        Она не брела больше, а шла, чтобы прийти. Куда-нибудь. Шарахалась от своей тени, когда сквозь тучи пробивалось тусклое солнце, дрожала от промозглого ветра, кутала в ветхую одежду раненую руку. Как сурово встретил странницу мир! Лишь во славу королей поднимают золотые кубки, а существо, очнувшееся посреди морейской глуши, никто не заметил.
        Шел 3223 год. Война, длившаяся без малого столетие, завершила целую эпоху. Нищие и калеки, беспризорные дети, люди, лишившиеся крова; разрушенные города и деревни, пустые тракты, безымянные могилы, - вот что осталось в наследство победителям. Северный престол Эймара опустел, страну разрубило на части, чтобы возродить вновь насилием, ложью и злой волей, но, главное, уничтожить саму память о прошлом. Забвение - лучшая месть павшим героям.
        Запретный символ
        Городку Гота не повезло - война накрыла его с головой, а схлынув, оставила грязную пену: отщепенцев из обеих армий, не пожелавших вернуться домой. За крепкими стенами Готы можно было встретить и дварфа, и даже эльфа. Чем хороша глухая провинция - закон в ней писан издалека и криво. И пусть Аверна, столица новорожденной Империи, шлет бумаги с приказами, - в безграмотной Морее их некому читать, разве что бояться, как неурожая, болезни или лютой зимы.
        Выкопав на полях последние овощи, крестьяне съезжались в Готу на ярмарки. Каждое утро в город тянулись подводы, принося на скрипучих колесах комья морейской глины, а крестьяне оставались на ночь - пропивать заработанное в трактирах.
        Странница издали заметила темные стены с подслеповатыми прорезями бойниц и свернула с заброшенного тракта, решив, что город и есть ее цель. Ворота Готы казались такими гостеприимными!
        - Куда? У нас своих нищих хватает. Пропуск предъяви или на дороге зарабатывай. Что, плохо дают?
        Ей преградили путь не для порядка, а от скуки - даже столичные легионеры, попав в провинциальное болото, проникались атмосферой угрюмой покорности Готы, ленились и плевали на свои обязанности, что уж о местных говорить? Страж грыз яблоко и кривился - уж больно кислое. Опять в Морее выдалось короткое лето!
        - Что, язык проглотила? - удивился он, ожидая от нищенки традиционный спектакль с мольбами и обещаниями не воровать.
        Легионер на воротах и сам не знал, как выглядит эта мифическая бумажка, которую с недавних пор обязали требовать с каждого встречного, но и не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что у бродяжки пропуска нет.
        Странница не унизилась до уговоров и пошла прочь, но стражник догнал ее:
        - Да подожди же ты! Я вот и сам думаю - сдался им этот пропуск. Тут у человека, может, горе случилось - так ложись у входа и помирай? Ты проходи. Вон там лохань для лошадей, у стены - умой лицо, не пугай народ. Слышишь меня?
        Бродяг в Готе хватало, но смотрели они не так. Пугливое заискивание и затаенная злоба попрошаек не вызывали сочувствия; их так и хотелось огреть чем-нибудь под зад, пока не стащили деньги или не посеяли заразу. А эта девушка - совсем иное дело. Может, обидели ее? «Ну и взгляд у девки! Будто в могилу заглядывала!» - думал легионер и легонько подталкивал странницу обратно к воротам.
        Она нерешительно вернулась, молча кивнула участливому стражу и присела на корточки у деревянной колоды. Чистая колодезная вода, налитая поутру, отразила худое лицо с черными росчерками бровей на высоком лбу, прямой нос…
        - … у человека горе случилось… - странница повторила слова легионера шепотом, вдумываясь в их смысл, - у человека…
        Стражнику виднее. Разбив хрупкое зеркало воды, странница смыла кровь и грязь. Вглядевшись в отражение снова, она не узнала себя и отвернулась от своего потерянного взгляда.
        Ворота с поднятой решеткой предлагали прогуляться по главной улице Готы. Мощеная булыжником, узкая, задавленная потемневшими скатами крыш, она не казалась уютной никому, кроме самих готцев. Дома нависали над странницей ступенями: верхние этажи нагло выдавались над нижними, расхлябанно подбоченясь на деревянные подпорки; потолок из почерневших досок грозил рухнуть на головы прохожих, зато защищал от дождя. Типичный провинциальный город, возможно, чуть более запущенный, чем другие города Эймара.
        - С дороги пошла-а-а!
        Странница вздрогнула и поспешно уступила путь вознице, опоздавшему на ярмарку. Свернув в сторону и проплутав по зловонным переулкам, она вышла на городскую площадь. Водоворот толпы подхватил ее, как щепку, потащил от подводы к подводе. Голоса, запахи, картины чужой, непривычной жизни обрушились на странницу, оглушили ее: торговки зычно расхваливали овощи, речную рыбу и муку; ругались покупатели, кляня последними словами погоду и высокие цены. Люди толкались, лузгали семечки, сплевывая очистки на разбитую мостовую; мимо проплывали телеги с битой птицей, пахло то глиной, то яблоками, то горячими пирогами…
        Доска объявлений в центре городской площади выглядела островком спокойствия. Странница добралась до нее, чтобы отдохнуть от толчеи и съедобных соблазнов. Деревянный щит с важными посланиями прятался от дождей под крышей, занимал драгоценное место и вызывал брань готцев своей никчемностью - зачем нужна грамота, если можно спросить? А язык на что даден?
        Разгладив ладонью бурые клочки дешевой бумаги, от сырости свернувшиеся в трубочки, странница прочла о пропаже белой козы, о преступнике под именем «Гервант» и о щедром дварфе, что дает деньги под залог без процентов. Она не удивилась своему умению читать, как не задумывалась о том, как дышит, но привлекла чужое внимание:
        - Ты что, умная?
        Детский голос обращался к ней. Мальчик лет восьми мял в руках ивовый прутик и смотрел заинтересованно - еда на подводах ему наскучила, а тут нашелся новый объект для изучения.
        - Умеешь читать? - продолжал мальчик, не смущенный ее молчанием, - а ты слыхала про злодея, которого «Гервантом» кличут? В его банде куча убивцев, эльфов и коротышек. Страшенные все! Нападают в полночь, как бешеный петух прокукарекает, а потом пьют кровь до рассвета и исчезают! Гервант, завидев дитя, немедля набрасывается и потрошит! Я вечером за порог ни ногой!
        Рассказчик вытаращил глаза, пугаясь собственной смелости и перешел к делу:
        - Читай! Поймали Герванта? Тут все написано. Вот или вот!
        Он поочередно ткнул прутом в несколько случайных объявлений. От щита оторвался лист жесткой гербовой бумаги и упал страннице под ноги. Она подняла.»… высочайшим приказом Императора»… «повышение налога», 20 октября 3223 года. Над ровными строчками алел оттиск орла. Гордо расправив крылья, он скалился злорадно и очень знакомо!
        Странницу захлестнула ненависть. Не просто к символу, нет! В мире случилось несчастье, большое и непоправимое, если красный орел висит на доске! Здесь должен быть другой герб, но какой? Размытое изображение ускользало из памяти… Сорвав со щита все бумажки, странница подняла с земли камень и начала рисовать. Ее рука неожиданно оказалась тверда и умела, а подгнившие доски поддавались легко, как масло, и вот уже змея с мечом заняла все пространство доски объявлений.
        Отступив на шаг, странница осмотрела дело рук своих, но вспомнить, кому принадлежит символ змеи и меча, так и не смогла. Ребенок напомнил о себе истошным криком: напрочь забыв о морейском детоубийце, он бросился в толпу, призывая мать. Заволновалась вся площадь - люди протискивались вперед, смотрели с осуждением и неприязнью, тревожно переговаривались. Когда мысль о побеге пришла страннице в голову, было уже поздно. Прижавшись спиной к гнилым доскам, она переводила взгляд с одного лица на другое. Что дурного в символе, почему люди так злы?
        - Вот отродье архонтское! Вы только посмотрите - при всем честном народе эдакое малевать, да на площади!
        - А, может, у нее меч запрятан, мало ли?
        - Это где же? Да на ней, кроме вшей, ничто не спрячется!
        Раздались смешки, но веселье было недолгим:
        - А вдруг - подосланная она? Сейчас как выскочат архонты и порубают нас в капусту! А если не они - так люди наместника! Невелика разница, кто брюхо вспорет!
        На мгновение наступила тишина. Самые благоразумные жители Готы одумались, похватали свое барахло и поспешили от греха подальше.
        - Архонты - в Готе? Да откуда?
        - Оттуда! Проклятый тракт под боком, забыли?
        Толпа рассасывалась, уступая место городской страже.
        - Именем Императора и наместника Готы: приказываю разойтись! - чей-то солидный бас приводил зевак в чувство, а торговцев - в отчаяние.
        - Все по домам! Живо! - вторили ему голоса легионеров, добавляя к приказу доходчивые ругательства.
        - Берем каждого пятого!
        Народ разбегался с площади со скоростью ошпаренных тараканов. Арестованных горожан отпустили в тот же день, прочитав серьезное внушение, а нарушительницу спокойствия отвели в крепость Готы. Ей предстояло ответить за преступление по всей строгости закона.

* * *
        Плеть ударила по спине. И еще раз. Все вопросы давно прозвучали. Страницу избивали молча, выполняя приказ, а она только вздрагивала, смутно понимая, что ответ «я ничего не знаю» слишком напоминает ложь. В желании сломить упрямство преступницы, пытатели перестарались и едва не убили ее в первый же вечер, но на утро она снова открыла глаза. И все повторилось.
        - Не в себе девка. Я бы отпустил на все четыре стороны, но наместник…
        Голос грязно выругался. Подвешенная за руки лицом к стене, странница видела лишь тень говорившего. Пусть постоит там подольше, загораживая своим телом тепло факела! Изуродованную плетьми спину жгло и огнем, и холодными сквозняками подземелья, а не кричать от боли становилось все труднее.
        - Одень ее. Сир Годфри желает поразвлеч… допросить сумасшедшую сам. Вот и я послушаю, демон меня задери!
        - Слушаюсь, сир.
        Разорванное платье зашили прямо на теле, как попало протыкая лохмотья хомутной иглой и стягивая суровой ниткой. Сам наместник Готы спустился в тюрьму, чтобы с преступницей поговорить!
        Годфри ванн Вердену было от силы лет двадцать. Протеже знатных родственников, он пока не успел вписать свое славное имя в историю Эймара, но собирался доказать преданность Императору добросовестной службой. Незначительному посту в столице сир Годфри предпочел высокую должность в провинции, и до сегодняшнего дня не сильно сожалел, что променял удобства Аверны на непролазную грязь Готы.
        В помещении для допросов связанный легионер, впустивший странницу в город, уже маялся в ожидании приговора. Брезгливо сторонясь влажных стен и стараясь ничего лишний раз не касаться, сир Годфри уселся на шелковую подушку, брошенную на скамью, и поправил манжеты нового голубого камзола. Не дай бог испачкать!
        - Где эта женщина?
        - Ведут, сир.
        Наместник обратился к бывшему стражу ворот:
        - Итак, читал ли ты кодекс правил, согласно которому, в город, находящийся под охраной Императорского легиона, запрещается впускать подозрительных лиц, не имеющих соответствующего разрешения?
        - Никак нет, господин, я не умею читать! - залепетал легионер, запутавшись в длинной фразе наместника, - я это самое выучил наизусть со слов тех, кто до меня запомнил. У нас все так делают!
        Сир Годфри поморщился. «Не умеет читать!» Разговаривать с чернью отвратительно!
        - Неужели ты действовал осознанно, пропуская в ворота Готы государственную преступницу?!
        Голос наместника взвился к низкому потолку комнаты.
        - Сир, она лихоманкой не выглядела! Ну, нищенка и нищенка, откуда у нее пропуску-то взяться? Голодная, одетая худо, грустная! Я так подумал - пусть подадут ей, у нас народ не злой.
        - Признаешься, что умеешь думать? Ты отвечал за мой город и не предвидел скрытый умысел! Согласно кодексу легиона, тебя должны четвертовать за измену. Но я подарю милость - умрешь через повешение.
        - Г-господин! - заикаясь, выдавил стражник, сообразив, что за добро жестоко наказывают и решая впредь быть самым злобным существом на свете, - сир, я не знал! Такого не повторится, Создателем клянусь!
        - Конечно, не повторится, - страшно сказал наместник.
        В комнату ввели преступницу, усадили в пыточное кресло и приковали за безвольные руки к подлокотникам. Она подчинялась с отрешенным видом, глядела в пол и выглядела измученной, едва живой.
        Сир Годфри удивился. Впервые в Готе, да и вообще в провинции Морея, он встретил по-настоящему красивое существо! Отмыть ее, одеть… Девушка совсем не похожа на готку - приземистую бабу с грубым лицом! На долю секунды в сердце наместника шевельнулась жалость.
        - Ее проверили? Она не архонт?
        - Да, сир, проверили. Убедитесь сами.
        Страница узнала голос человека, предлагавшего ее отпустить. Комендант крепости поднес ко лбу преступницы медальон с отверстием посередине. Все замерли в ожидании. Медальон покачивался, невольно заставляя следить за ним глазами. Вправо-влево. Эту штуку совали в лицо и раньше, но значение ритуала странница не понимала. Кто этот человек в голубом, разодетый, как харматанская птица? А что такое «Харматан», откуда в голове взялось это слово? Может, ее оставят в покое, если и дальше молчать?
        «Северная зараза» - архонты, искусные воины, объявленные Империей вне закона, все еще бродили по просторам Эймара, но не в каждом провинциальном городе служил маг стихий - арий, способный распознать архонта в обычном человеке. К счастью, Империя придумала медальоны-ловушки. Они отвечали на магию архонта таинственным светом, всегда разным: синим, голубым, желтым или зеленым.
        - Не светится, сир, - констатировал комендант, - совсем, ни искорки. Не архонт.
        - Прекрасно! Выяснили мотивы поступка? Зачем девица символ изображала? Если она сама архонтом не является, значит, подосланная! Я сам видел ее знак - вывела четко, как заученное задание. Сообщников взяли?
        Настроение сира Годфри окончательно испортилось. Заговор. В Готе! И ему докладывать в Аверну!
        - Она молчит, сир.
        - Как молчит?! Плохо пытали?
        - Пытали хорошо! Взгляните, сир Годфри, она же не понимает ничего. Без собственного разумения девка, а Создатель запрещает юродивых мучить! Говорят, со стороны Проклятой дороги она пришла. Выгоним вон, да и…
        - Создатель меня сохрани! - наместник набожно приложил два пальца попеременно ко лбу и к груди, - уж не одержимая ли она?
        Оказывается, у него в казематах гостья с заброшенного тракта, жуткой обители демонов и неупокоенных душ умерших! Любое живое существо, ступившее на Проклятую дорогу, теряет свой привычный облик, превращаясь в отвратительную тварь с ненасытной жаждой крови!
        - Нет, сир. Она человек, не тварь, - успокоил комендант, - несколько суток прошло, начало превращения мы бы не пропустили.
        Сир Годфри вздохнул с облегчением. Решение оказалось проще, чем он предполагал! Наместник встал и храбро подошел к связанной страннице. Помахав перед ее лицом надушенной рукой, он глубокомысленно изрек:
        - Вот что бывает, когда в город впускают кого попало! Сумасшедшая по недосмотру стражи смущает покой добропорядочных горожан, а я теряю свое время на пустые разбирательства!
        Настал звездный час сира Годфри: карать и миловать - только так можно завоевать всеобщее признание и любовь!
        - В Аверне легионера, презревшего свои обязанности, казнили бы немедленно… - патетично изрек он, и, выдержав паузу, добавил, - в камеру! На хлеб и воду, на десять дней. Нет, на двадцать!
        Обрадованного мягким наказанием стража увели.
        «Докладывать в Аверну о происшествии на площади Готы? Скандал повредит моей карьере. Не докладывать? Слухи сами дойдут», - раздумывал наместник.
        Казнить нищенку? Тогда за что и как именно? Отрубить голову за измену Императору? Но какой с безумной спрос? Действовала в одиночку, что творила - не ведала… Повесить? Слишком жестоко! Отрубить руку, как воровке? И это тоже несправедливо! Если только за украденный покой сира Годфри… Жаль, что за отсутствие разума не предусмотрено кары! Вот вернется наместник в столицу и предложит такой закон, а пока… Отпустить? Нет, невозможно!
        - В яму ее!
        Гордясь собой, сир Годфри покинул подземелье, а в Аверну полетело письмо с отчетом о досадной безделице: «Местная сумасшедшая осквернила доску объявлений знаком архонтов. Виновные наказаны, преступница изолирована. В Готе все спокойно».

* * *
        Что такое яма? Отверстие в земле дважды в высоту человеческого роста, забранное сверху решеткой, с утрамбованными стенами и галечным полом. Могила, в которой нельзя лечь. Бессрочная пытка. Сюда попадали преступники, наказание за провинности которых не имело четко прописанной формы. Ямы выкопали за пределами Готы, но часовые, прохаживаясь по городской стене, днем и ночью оглядывали их ряд с высоты. Решетка не спасала узников от капризов погоды и издевательств горожан - помои, тухлые яйца или гнилые овощи в любую минуту могли обрушиться им на голову, особенно, если наказание было заслуженным. Кормить по-человечески несчастных не возбранялось - правосудие оставляло место милосердию. Даже имея друзей или родственников, узники ям были обречены. Как только очередной страдалец испускал дух, решетку выламывали, доставали труп, а яма терпеливо ждала нового жильца.
        Встреча с наместником стала последним испытанием. Вечером девушку отвели за стены Готы и замуровали в земляную темницу. Все было позади: бесконечные вопросы, свист плетей и непонятный страх в глазах мучителей перед запретным символом и ее молчанием.
        Сидя на полу ямы, она начертила на песке изгиб змеиного тела, вписанный в круг. Размашисто провела ладонью слева-направо, рисуя меч. Все правильно, рука помнит знак именно таким. Теперь странница осталась с ним наедине…
        Заговори она в казематах - и пытки убили бы ее. Немота сбила людей с толку… Но был ли смысл в отсрочке гибели? Медленная смерть станет еще мучительнее - вот чего она добилась!
        Странница сжалась в комок, крепко обхватив руками колени. Она больше не сдерживала слезы и всхлипывала, зная, что ее никто не услышит. А потом погрузилась в сон, прекрасный, как видение из потерянной жизни. Желтый горячий свет лился с неба, мешал открыть глаза. Пахло лесом, травами, июньским зноем, камнями, нагретыми на солнцепеке. Над водой струился прохладный горный воздух, а мелкая волна плескалась настойчивой змейкой в раскрытую ладонь. Амарантин. Знакомое, любимое имя. Так звали реку.
        - Эй! Ты жива?
        Ее разбудил простуженный мужской голос. Встрепенувшись, девушка подняла голову и увидела, что посветлевшее отверстие наверху закрыла коренастая фигура. Наступил новый день. Пришел новый мучитель?
        - Жива, значит. Вот, лови.
        Круглый предмет упал к ней на колени, обдав восхитительным ароматом свежего хлеба.
        - Еще держи.
        Подставив руки, девушка поймала краюшку деревенского сыра. Присев на корточки, незнакомый благодетель с интересом ее рассматривал.
        - Не ешь все сразу! Принес бы воды, но не в чем. Куды я фляжку свою задевал - не пойму. Все равно скоро дождь пойдет. Здесь льет каждый день.
        Сообщив эту новость, мужчина ушел. Словно она могла обрадовать пленницу ямы!
        - Я приду завтра, - донеслось издалека.
        Еда подкрепила силы совсем ненадолго, а погода, и правда, испортилась. Капли дождя сыпались с неба, как сквозь мелкое сито, и пропитывали одежду. Раны на спине саднили и ныли. Скользкие стены ямы пачкали рыжей глиной. Дрожа от холода, девушка мерила шагами пространство своей тюрьмы: два коротких в длину, два в ширину. Туда и обратно. Еще и еще, пока от метаний в замкнутом пространстве не закружилась голова.
        Морею окутала промозглая ночь. Девушка скорчилась в середине ямы и погрузилась в тоскливое ожидание. Чего она ждала? Утра? Или мужчину с хриплым голосом? Видения и сны ее не посещали, а рассвет оставлял надежду лишь на относительное тепло. Но и следующий день был так же пуст и безрадостен.
        До странницы дошел весь ужас ее положения - она поняла, что таких дней будет много. Одинаково мучительных, похожих один на другой. Даже шум города не доносился до ямы, и лишь изредка слышался стук копыт или скрип колес со стороны дороги.
        Девушка то садилась посреди своей тюрьмы, сжимая голову руками, то снова вскакивала и металась. Даже лечь невозможно! «Я приду завтра». Она прождала незнакомца весь день, но наступил вечер, а его все не было. В яме стемнело до черноты. Снова ночь. Странница перестала надеяться.
        - Посторонись, а то обожгу так, что мало не покажется. Ну, же!
        Наверху показался знакомый силуэт. Ей принесли еду? Нет, не похоже. Мужчина расшатывал прутья, проверяя, где самое слабое место. Вниз летели струпья ржавчины и мусор. Незнакомец вылил на решетку какую-то жидкость. Вниз закапало. Жгучий состав, попав на плечо странницы, прожег лохмотья насквозь. Беззвучно охнув от боли, она метнулась в сторону и замерла у стены, стараясь вжаться в землю как можно глубже.
        - Ну, вот. А говорили, что ты безумная. Только старого Гарта не провести, он на своем веку всяких повидал: и одержимых, и сумасшедших, а чаще всего - дураков и дур. Их в мире - каждый второй.
        «Старый Гарт» говорил тихо, осторожность не была излишней, хотя он все рассчитал для успешного побега: караульный на стене заступил на пост мертвецки пьяным, решетка, разъеденная кислотой, податливо гнулась под его сильными руками и рядом ждала лошадь, запряженная в повозку без верха. А то, что яма оказалась крайней в ряду - так это девчонке крупно повезло.
        - Мать ихнюю! Я бы вытащил так, но вмурована. Сейчас… Ничего, пролезешь.
        Используя ветошь, чтобы не пораниться, мужчина выломал два железных прута и сбросил вниз веревку.
        - Давай скорей!
        Дважды повторять не пришлось. Странница схватилась за веревку. Особых усилий от нее не потребовалось - мужчина подтянул к себе груз из ямы легко, словно и не человека поднимал, а ведро с водой из колодца. Вытащив странницу, незнакомец сбросил вниз тряпье, обернутое в мешковину, чтобы страж на стене видел, что яма не пуста; перемотал проволокой сломанные прутья и повозил по ним грязным сапогом, чтобы не блестели.
        Девушка стояла рядом и не сводила с него глаз: крепкое телосложение, маленький рост, характерно-грубые черты лица и морщинистая кожа, напоминающая кору дерева, - все говорило о том, что ее спаситель иной расы, чем она сама.
        - Я не здешний, я из Галаада. Что, дварфа первый раз в жизни увидела? Нечего на меня глазеть. Давай на козлы, но только молча - мимо главных ворот поедем. Они закрыты сейчас, но мало ли! Тьфу, ты же и так немая! Цык-цык, - галаадец пощелкал языком, понукая лошадь.

* * *
        Повозка галаадца не спеша тащилась по раскисшим проселкам, кренилась на поворотах, скрипела несмазанными колесами. Странница не спрашивала, куда ее везут, только тревожно оглядывалась, пока стены Готы не скрылись из виду. Дорога стала ровнее и чище.
        - Да помогут нам предки… - шепнул дварф, беспокойно ерзая на доске сиденья.
        Странница узнала серое полотно заброшенного тракта, которое привело ее в город, и вопросительно посмотрела на своего спасителя.
        - Дурное это место, сам знаю. «Проклятой дорогой» кличут. Но и преследовать сюда не сунутся, тем более ночью. Сдается мне, твою пропажу не скоро обнаружат! А опосля молчать будут, чтобы местное начальство из столицы мухобойкой не прихлопнуло. «Наместник», мать его! Тоже мне, чирей на заднице. Его бы в яму, завопил бы, как демон на сковородке у Создателя!
        Дварф правил послушной лошадью, то и дело поглядывая на странницу.
        - Вид у тебя необычный. Сразу видно - не морейская кровь. Северные эймарцы так выглядят. Признаться, мне твое лицо даже знакомым показалось. Я жил в настоящей столице, не в Аверне, а в той, что Архоной зовется. Красивый город, весь из белого камня, древний-древний. Эх, вернуть бы те времена…
        Галаадец глубоко вздохнул и задумался. Несколько раз кивнув воспоминанию, несомненно хорошему, он продолжил свой монолог:
        - А с чего ты удумала архонтский символ на доске объявлений рисовать? Что сказать этим хотела? Что не вымерли архонты? Это и так всем известно, иначе кто бы испугался? Помнят о них, и я тоже помню. Жаль, воинов-магов мало осталось… Был я в тот день на площади, своими глазами тебя видел. Помог бы сбежать, но ты и не пыталась. Эх! Учудить такое в Готе! Худшего места и придумать нельзя!
        Мужчина закашлялся и заковыристо выругался, помянув «хреновы дожди».
        - Хотя, как сказать! Гнилой город, но разрисуй ты доски в Аверне или, скажем, в Велеграде - убили бы тебя без суда и следствия. Сразу под белые рученьки - и прямиком на шибеницу, минуя крепости и суровых начальников. Вот только зачем было так рисковать, я тебя спрашиваю? Днем, при народе? Жизнь не мила или принципы серьезные? Вот если бы ночью, да на здании Городского Совета. Нет, ты меня не слушай. Я, понимаешь ли, сам под знаменами севера воевал, даже ранен был. Проиграли мы, вот я и помалкиваю. «А отчего брюхо располосовано?» - спрашивают. «На вилы напоролся», - отвечаю. Гляди!
        Он задрал куртку и показал широкий рубец на животе, заживший неровными, бугристыми краями.
        Символ змеи и меча, архонты, война… Когда-нибудь все это обретет истинный смысл. Не зная, как выразить свою благодарность, странница легонько дотронулась до шрама. Галаадец оттолкнул ее руку.
        - Э, нет, ты меня не трогай. Я - дварф, ты - человек. И не подумай, что ты баба не симпатичная, но у меня такая позиция жизненная: не люблю, когда меня люди хватают.
        Дело было вовсе не в расовой невинности дварфа, на войне мало кто отличался разборчивостью в связях, включая его самого. Галаадец вспомнил, как однажды ночью вспугнул летучую мышь. Заметавшись, она несколько раз задела его по лицу крыльями - мягко, но жутко. Ощущения от прикосновения девушки были похожими… Это все Проклятая дорога! Мужчина потер старую рану. Пусть разговор сокращает время в пути и прогоняет дурные мысли:
        - А как я остроухих-то ненавижу! Думаешь, кто меня разукрасил? Сволочь эльфийская! Я его эрендольскую рожу до сих пор помню, и меч, острый, как лезвие. Прикончу гада, если встречу! Каково это, кишки свои увидеть, а? Но я и не жалею. Не о ране, а о войне. Дело было правое. И тебе в яме гнить не за что.
        Стояла удивительная тишина. Природа притаилась в ожидании долгой зимы или дорога прислушивалась к рассказу? Повозка проехала мимо верстового столба. На светлом, не морейском камне скалился человеческий череп. Странница отвернулась.
        - Дороги эти, говорят, последняя королева Эймара прокляла. И не только здесь, в Морее, а по всему Эймару. Кто ни ступит на тракт - одержимой тварью становится, но я толстокожий, а тебе, я слыхал, не впервой. Только архонтам скверна не страшна, Проклятые дороги недаром «архонтскими» называют. К ним-то тебе и надо, я думаю. К архонтам то есть. На север иди. Сопри лошадь, оденься прилично, я денег дам. Много не могу, не богат. Морея - гиблое место, и ловить здесь нечего. Я сам хочу на родину податься, в Галаад. Рвану этой зимой, чего тянуть?
        Дварф остановил лошадь.
        - Дальше сама. Мне до рассвета назад бы успеть. Если что, меня Гарт зовут, Гарт Баден. Может, свидимся. Чудная ты, но на безумную не похожа. Молчишь почему? Ладно, дело твое. Прощай.
        Высадив странницу, дварф повернул в сторону города. Но чем дальше была спасенная девушка, тем ему становилось тревожнее. Гарта не покидало ощущение взгляда в спину: пристального, неживого, жесткого. Вытирая холодный пот со лба и подъезжая к Готе, галаадец понял, что проводить девушку по Проклятому тракту было откровенно плохой затеей.
        Неслучайная встреча
        «Прощай, Гарт», - сказала странница и не сразу поняла, что слова не прозвучали вслух. Опять одна… Каждый шаг отдалял ее от Готы, но все казалось мало! Спланировав побег, Гарт не позаботился о самых скучных насущных вещах - еде и одежде. Правда, он дал денег, но вот беда - на Проклятой дороге не у кого покупать!
        Новый день обещал быть ясным. Солнце вышло из-за облаков, чтобы обласкать землю последними лучами тепла перед суровой зимой. Впереди показалась деревня. Раскинувшись по обеим сторонам дороги, она плавала в молочной дымке утреннего тумана и встречала неестественной тишиной: ни петушиного крика, ни собачьего лая, ни звона подойника работящей хозяйки.
        Странница вошла в распахнутые ворота. Жуткая картина запустения предстала перед ее глазами. Обугленные дома с проломленными крышами, зияющие пустыми дырами дверей и окон; заросшие бурьяном палисадники, разбитые горшки, кое-где надетые на колья уцелевших изгородей… Проклятая дорога прошила селение насквозь, от края до края. Что творилось на улицах, когда людей накрыла скверна неведомого проклятия? Выжил ли кто-нибудь, или девушка шла мимо кладбища, где каждый дом - склеп, а каждый камень - напоминание о последнем страшном дне?
        Немедленно прочь отсюда! Забыв об усталости, она побежала вперед, чтобы миновать деревню поскорее. Широкая улица привела к храму. Его серые каменные стены не пострадали от времени, а на центральной розе витража сохранились все стекла, и только деревянные двустворчатые двери, сорванные с петель, валялись на земле. Храм настойчиво приглашал войти.
        - Мне некому молиться, - возразила странница, против воли поднимаясь на крыльцо.
        В прохладном полумраке храма ее шаги отдались гулким эхом. Солнце заглядывало в отверстия купола, пылясь косыми лучами света.
        - Зачем я здесь?
        Нельзя было представить себе места печальнее, чем пустой дом Создателя, забывший звук молитв. Храмы не становятся святыми сами по себе. Искренняя вера возносит их каменные стены так высоко, чтобы надежды и мечты смогли достать до неба. А когда люди уходят, Создатель покидает храм вместе с ними.
        Странница подошла к алтарю, смахнула сухие листья и замерла от потрясения, увидев знакомый символ змеи и меча и надпись под ним «Отверженные да присягнут тебе».
        Отверженные да присягнут тебе! Чья это клятва? Она таила в себе чудовищную мощь и оскорбляла самого Создателя. Кто посмел выбить ее в храме?
        - О Боги, - прошептала странница, не ведая, к каким богам обращается, - это сделала я!
        Ее руки вспомнили шероховатую поверхность алтаря и даже боль от ударов, когда инструмент попадал по пальцам. Повсюду валялась каменная крошка, а светлые выбоины не успели заполниться мусором. На полу лежали кривой медный гвоздь и булыжник, послуживший молотом…
        Храм словно ожил. Хлестко ударив по ногам, внутрь ворвался ветер. Померк свет. Некто невидимый издевательски расхохотался. Его смех был повсюду - за спиной и под сводами, отражался от стен и ощущался всем телом. Надпись на алтаре вспыхнула льдисто-белым, холодным светом. Вот он, источник ее силы! Эти слова заставляли тело жить, пока сознание спало, и требовали очнуться! Их писали ее бесчувственные руки, шептали ее губы. Сколько верст прошла странница по Проклятой дороге, как давно она здесь? И кто же она?! Неведомая сила связывала жуткую клятву и символ архонтов воедино!
        Закрываясь ладонью от сияющей надписи, девушка сделала шаг назад. Она желала бы выбежать вон, но не смела. Исчез храм, заброшенная деревня и весь мир. Ее окружали сотни, тысячи существ всех рас, их объединяла смерть и клятва «отверженные да присягнут тебе». Многие лица были знакомы, но забыты; какое страстное желание владело мертвыми, протягивающими руки к живой? Заключить в объятия? Растерзать на части? Что они хотели от нее? Власти, крови, пощады, правосудия?
        - Я не стану никому присягать!
        Над ней снова рассмеялись. Надпись на алтаре погасла. Странница стояла одна в тихом полумраке пустого помещения. Нет, не одна! Невидимый мучитель был рядом, но ничего не требовал на этот раз. Он показывал, как из раны на ее запястье текут струйки крови; сливаясь в причудливый узор, заполняют выбоины в каменном полу храма, а силы покидают тело капля за каплей, становясь частью Проклятой дороги, уходящей в никуда. Не присягу от нее требовали - все клятвы давно были сказаны.
        Это видение было самым страшным, оно лишало смысла саму жизнь, а смерть казалась благом, избавляющим от страданий. Странница выбежала на улицу и потеряла сознание.

* * *
        Воспоминание ожило мелодичным плеском быстрой воды. Прыгая по валунам среди живописных долин, молодая речка еще не знала своей судьбы. Отправляясь в далекий путь от предгорий северного Эймара, Амарантин белел гребешками волн, купаясь в солнечных лучах короткого и жаркого лета. Совсем скоро родники напитают его драгоценной влагой, и даже небо, проливаясь дождями, отдаст дань великой реке, разлившей свои воды по территории огромного государства.
        - Амарантин… - прошептала странница, приходя в себя.
        Снова имя реки. За ним скрывалась важная тайна, увы, пока непонятая. Девушка лежала в пожухшей траве у дороги. Пахло сухо и пряно. Осенью. Черный проем храма по-прежнему приглашал войти. Невидимый голос звал к алтарю, тихо-тихо, но настойчиво.
        - Я не слушаю тебя.
        Странница поднялась и направилась в поле. Не важно куда идти, лишь бы и заброшенный тракт, и храм поскорее скрылись за холмами! Путь к обитаемым местам занял весь день. Только к вечеру она набрела на небольшое селение, надежно укрытое от посторонних глаз заросшими лесом оврагами. Опасно показываться на глаза людям или нет, уже не имело значения: странница едва держалась на ногах, но с деньгами дварфа могла рассчитывать на еду и ночлег.
        По улице деревни расхаживали одни лишь куры, зато из дверей трактира доносился смех и пронзительные вопли. Странница посмотрела на вывеску без названия с рисунком кружки и миски и поднялась на крыльцо.
        - Пятнадцать серебряных лир с целой деревни? Портки Создателя, ты вздумал со мной шутить? Мне нужно золото!
        Развалившись в деревянном кресле, как король на троне, мужчина широко ухмылялся, показывая ряд крепких, ровных зубов. Сегодня его замком был убогий трактир, войском - десяток головорезов, а с ролью слуг неплохо стравлялась чета владельцев заведения и перепуганные бабы. На деревенского старосту возложили почетную обязанность сборщика дани. Прочие жители невезучего села прятались в своих домах и молили Создателя уберечь их от произвола банды Герванта.
        В те времена, озлобленные или отчаявшиеся люди, и не только, объединялись в летучие отряды, от которых стонал весь Эймар. Руки разбойников еще хорошо помнили как держать оружие, а война лишила их жизнь иного смысла, кроме насилия. Имперская армия защищала крупные города. Власть за их стенами валялась на дороге и, пусть на краткое время, ее мог поднять кто угодно.
        Гервант не злился на старосту. Он прекрасно понимал, что золото у морейцев не водится, зато есть что пожрать и кого пощупать.
        - Господин, как на духу говорю, мы от дорог далече, не каждый день на заработки выбираемся. Что выросло, то и едим! - голосил староста, бледнея от страха.
        - Таки как «далече»?! Неужто я не по дороге к вам пожаловал?! - передразнивал Гервант его интонацию, - да у вас самый распрекрасный трактир на всю округу!
        - Нету денег больше!
        - Нету?! Правда?! Какая жалость! Тогда мне придется тебя убить. Не вой, сам не хочу! Ты, мужик, плохо стараешься, видимо, шкурой своей не дорожишь. Тас, избавь смертного от страданий. И Создателя ради - сделай это на улице. Помоги ему, Гвидо.
        Разбойник со зверским лицом, заросшим бородой по самые глаза, вытащил из ножен короткий меч. Молодой светловолосый мужчина высокого роста и богатырского телосложения схватил старосту за шиворот и потащил к двери.
        Гервант зевнул, наперед зная все, что последует за его приказом: напугают до полусмерти старосту, соберут еще пару-тройку лир, напьются и свалят дальше. Не стоило быть пророком, чтобы предсказать и свою судьбу - нож в брюхо или веревка на шею. Но и такая перспектива - не повод для расстройства. Подумаешь, одним нелюдем на свете станет меньше!
        «Нелюдь» - этим словом в Эймаре клеймили не подонков, а полукровок, родившихся от брака или прелюбодеяния существ разных рас. Всего четверти эльфийской крови оказалось достаточно, чтобы испортить Герванту физиономию - главарь банды был некрасив: его широкие скулы и крупный нос грубо контрастировали с длинными глазами миндалевидной формы. Их изменчивый цвет, состоящий из оттенков желтого и буро-зеленого, не поддавался точному определению, как и возраст главаря банды. Сорок лет, пятьдесят? Жизненные бури исхлестали его лицо морщинами, проявили черты властности и недюжинного ума; обратили природную некрасивость в своеобразие. Физическая сила Герванта бросалась в глаза, но зачастую нелюдь предпочитал другое свое оружие - острый язык.
        Староста взвыл, вцепился руками в табуретку и с грохотом протащился вместе с ней к порогу - Гвидо было все равно, сколько предметов за раз подхватит его крепкая рука. В этот момент в дверном проеме показалась еще одна фигура и остановилась в нерешительности.
        Гервант удивленно прищурился:
        - Добро пожаловать на огонек, пугало огородное. Кстати, почему так темно? Зажгите свет, гостеприимный чертог должен сиять свечами и ласкать слух музыкой. Музыкой, Гвидо, а не блеянием этого козла. Что, любезный, ты вспомнил, где лежат твои деньги?
        Староста согласно закивал и выпустил табуретку.
        - Вот и славно! Обобрав остальных, ты задумал оставить лишний кусок себе? Несправедливо, мужик: Создатель завещал делить чашу страданий поровну! - назидательно сказал Гервант, - Тас, возьми напарников и доверши начатое. Меньше пяти монет быть не может. Если козел будет жаться, считайте что я отвернулся.
        Из трактира тянуло теплом и запахом невидимых с порога яств, но происходило здесь неладное! Странница за пару минут поняла, что услышала достаточно, чтобы бежать, куда глаза глядят. Но она опоздала.
        - Э, нет! Гвидо, лови ее! - вскричал Гервант, для большего эффекта громко хлопая кулаком в раскрытую ладонь другой руки.
        Здоровяк оказался ловким и быстрым. Он схватил девушку поперек туловища на ступеньках крыльца. Разбойник по имени Тас и еще двое мужиков из банды увели старосту, подталкивая оружием.
        - Ну-ка не брыкайся! Тоже мне, норовистая!
        Сопротивляться Гвидо было бессмысленно. Разбойник притащил странницу в центр зала и оставил на всеобщее обозрение.
        - Ох, что я вижу! - протянул Гервант, - да такую страшную девку даже из портового борделя взашей выгонят, а она в мой дворец чревоугодия ломится! Ты смелая или тупая? Или одновременно не повезло? Гвидо, мой мальчик, ты знаешь, что делать!
        Иной раз главарь выражался так мудрено, что его желания приходилось угадывать. «Мальчик» Гвидо понял не все слова Герванта, но уловил общий смысл. Или ему показалось, что уловил:
        - Куда прешься без стука? Трактир нами занятый! Иди отсюда, покуда цела!
        «Меня тащили внутрь, чтобы выгнать?» - на испуганном лице странницы промелькнуло недоумение. Она попятилась было к выходу, но тут посмотрела в лицо Герванту.
        - Дверь-то заприте уже, - хмыкнул он.
        Главарь оглядел ее с головы до пят тяжелым тягучим взглядом, от которого девушке захотелось закрыться, хоть рукой. Ей показалось, что разбойник не смотрит на нее, а целится. Гервант задумчиво почесал щетинистый подбородок.
        - Эх, Гвидо, Гвидо. И ты туда же! Меня считают зверем и сволочью, а я справедлив и добр. Отмыть девчонку, накормить, одеть по-человечески - вот что я имел в виду. И вообще, в этой забегаловке баб больше, чем надо, они-то на что?
        С этими словами Гервант уставился в округлую, как две тыквы, грудь жены трактирщика. Сметливая баба быстро просекла, чем задобрить грабителя.
        - С нашим удовольствием, господин, не извольте гневаться. Отмоем, оденем. И глазом не моргнете, как сделаем хорошенькой, будто куколка.
        Схватив девушку за руку, она зашипела:
        - Не стой столбом! Пойдем, пока твоей кровью полы не вывозили! Принесла тебя нелегкая, не подают у нас!
        Разбойники проводили их смешками и пожеланиями легкого пара. Иногда Гервант был слишком крут, всегда отчаянно хамил, но и развлекаться умел. Вечер сулил новые забавы.
        Беспомощно оглядываясь по сторонам, странница не заметила руку, мелькнувшую у ее пояса. Сверкнуло маленькое лезвие, и кошель с деньгами дварфа исчез.
        - Всю выручку за неделю забрали, а нажрут и того больше, ироды окаянные! - не стесняясь в выражениях, причитала трактирщица, подталкивая девушку вверх по крутой лестнице, - а теперь еще ты им понадобилась - сколько я сейчас одежи на тебя изведу, не считая воды?
        Мансарда трактира делилась перегородкой на две части: общую залу с рядами тюфяков на полу для случайных постояльцев - «стойло» в морейском просторечье, и хозяйские комнаты, куда странницу и отвели. Пока другая баба готовила «ванну» - носила воду в дубовую колоду, а трактирщица рылась в комоде, девушка подошла к окну, забранному деревянными ставнями - о такой роскоши, как стекла, в морейских селениях и не мечтали. Потихоньку потянув ставень на себя, девушка выглянула наружу, но разглядеть, какие сюрпризы ждут на земле, не смогла.
        - Ты не вздумай вниз сигать, костей не соберешь! - заметив ее интерес, заголосила баба, - а мне из-за тебя избу спалят! Раздевайся и полезай мыться, прынцесса дорожная! А твою гнилую одежу мы в печке сожжем.
        Странница сняла лохмотья и, прикрываясь руками, залезла в колоду. Ванна не была горячей, но после холодного душа осенних дождей она показалась сказочно прекрасной. Вместо мыла, хозяйка трактира кидала в колоду пахучие травы и приговаривала:
        - Худая-то, худая! Только бы не болезная! А спина-то как располосована! Ой, чует мое сердце, что за дело!
        Трактирщица старалась на совесть: кожа девушки становилась все светлее, а из длинных волос вымывалась глина. Погрузившись в ароматную воду с головой, странница наслаждалась теплом и непривычным ощущением чистоты. Неизвестно, что ждет ее внизу, но здесь несравнимо лучше, чем на Проклятой дороге. Куда же исчезли деньги? Сняв одежду, она не обнаружила кошелька Гарта Бадена.
        Внизу с грохотом сдвигали столы и скамьи, чтобы разбойникам было удобнее пировать всем вместе. Скрипели полы под топотом ног трактирной челяди, разносящей кушанья, гудели голоса… На лестнице слышалась чья-то перебранка.
        - Отдай Герванту!
        - Еще чего! Да пошел ты лесом, Лето! Я заприметил, значит - мое! Давай между нами поделим. Я к тебе, как к другу, а ты! - голос был тонкий, мальчишеский, в нем звучало возмущение.
        - Я тоже заметил! Ты сработал грубо, как щипач уличный. Может, не только у меня глаз острый, а? А если главный видел? Я тебя выгораживать не стану! - веский аргумент заставил тонкий голос замолчать.
        Старший воспользовался минутой сомнения младшего, послышался недолгий шум борьбы, сдавленный возглас и шаги разбойников проскрипели вниз.
        - Обязательно было мне синяки ставить, да? Сам бы отдал! - жаловался обиженный вор.

* * *
        - Вот. У нее на поясе было.
        Бросив перед Гервантом кошелек из коричневой замши, молодой разбойник окинул взглядом зал, выискивая девицу посимпатичнее из тех, что разносили еду и выпивку. На его полных, четко вырезанных, с приподнятыми уголками губах появилась зазывная улыбка. Но парень мог обойтись и без дополнительных ухищрений: высокий и ладный, орехово-смуглый, кареглазый, с выгоревшими на солнце кудрями разбойник неизменно привлекал к себе внимание противоположного пола.
        - И что у нас там, Лето? Потроха Создателя? Засушенные жабы? Эльфийское зелье? - Гервант полез в кошель, - деньги?!
        Действительно, деньги. Главарь вытряхнул содержимое кошелька на стол и пересчитал. Общая сумма оказалась равна двум серебряным лирам.
        - Удивительно, насколько хорошо ей подают - народ в Морее жмотный. Или у кого-то руки ловкие? Нет, точно - ворье. После все вместе поделим.
        Гервант сгреб деньги в карман и обратился к своей братии:
        - Запомните, Создатель платит за благие дела звонкой монетой. Будьте добры, как я - и серебро потечет в карманы ваших штанов! Но сегодня мне настолько подвело брюхо, что я забыл все заповеди и помню одни смертные грехи. Предлагаю им предаться, братья, во славу наших животов… и прочих частей тела!
        Эта «проповедь» стала сигналом к началу оргии. Разбойники не заставили главаря повторять приглашение дважды. Стол, заставленный глиняной и деревянной посудой, исходил ароматным паром от тушеного мяса, овощей и горячей медовухи. Трактирщица знала свое дело: добавив в бражку пряности и подогрев на огне, хитрая баба экономила на количестве выпитого зелья - в таком виде медовуха валила с ног сильнее. Самые бойкие деревенские девки, выставив за порог скромность, уселись за стол рядом с разбойниками, рассчитывая на более весомую благодарность, чем незапланированная беременность. Разомлевшие грабители нередко одаривали девиц лишней монеткой, с пьяных глаз не разбираясь в ее достоинстве. Так и золотой можно было отхватить!
        Спустившись в общий зал, странница с тоской посмотрела в сторону выхода - от двери на улицу ее отделял стол и одиннадцать пирующих мужчин. Разбойники не сразу заметили девушку, прилипшую к стенке у самой лестницы, но хозяйка заведения, помня о своих трудах, повертела ее во все стороны, в последний раз проверяя, как подогнана одежда. Одернув тут и там, довольная результатом трактирщица прихватила волосы странницы голубой лентой, невесть откуда взявшейся под рукой и пожертвованной на благо заведения. Крепко взяв за руку, она подвела девушку к столу и обратилась к главарю разбойников:
        - Получайте, сир Гервант, ваш подарок. Надеюсь, по нраву придется.
        «Гервант? Средний рост, средний возраст, шатен, искусный арбалетчик. Разыскивается, обвиняется… Приговорен к казни через повешение, награда за информацию…» - странница вспомнила строчки объявления, прочитанного в Готе и рассказ мальчика о морейском детоубийце, - «это тот самый преступник. По такому описанию его никогда не найдут!» Тем не менее, как бы ни был страшен Гервант - на кровожадное чудовище он не походил.
        Пирующие замолчали и с интересом уставились на «подарок», не узнавая ободранную нищенку в стройной девушке. Простая крестьянская одежда - шерстяная юбка и корсаж на шнуровке, лишь подчеркивали ее выразительную внешность: высокий для Мореи рост, черные волосы и светлую кожу с желтоватым оттенком загара. Только серые глаза с сизыми ободками отказывались смотреть куда-либо еще, кроме пола. Гервант остался доволен.
        - Вот ведь, что ванна животворящая с людьми делает! А то была страшна, как кара Создателя. Добро пожаловать за наш стол, девочка. Будет неплохо, если представишься. Мое имя ты услышала, а погоняла остальных тебе без надобности: сегодня ты ужинаешь с Гервантом.
        Главарь пододвинулся на скамье, освобождая место рядом с собой.
        Этот маневр был встречен протяжным свистом и одобрительными возгласами подвыпивших людей. Кто-то громко и некстати рыгнул.
        - Братья, не ведите себя, как свиньи, чавкайте тише и с седалищ не падайте, у меня свидание, - добродушно прокомментировал Гервант.
        Главарь подмигнул братве, а трактирщица, тем временем, уже тащила новый прибор - тарелку и деревянную ложку.

* * *
        У странницы не было иного выбора, как сесть рядом с Гервантом. Решив быть гостеприимным хозяином, он сам доверху наполнил ее тарелку и налил хмельного напитка. Не глядя по сторонам, она тихонько ела, поддевая мясное рагу неудобной толстой ложкой. За свою короткую сознательную жизнь девушка еще ни разу не видела столько еды. Приготовленные просто, из самых свежих продуктов блюда морейской кухни пришлись ей по вкусу, но горячее зелье слишком сильно кружило голову. Хлебнув из кружки несколько раз, странница не стала его пить.
        Гервант ей не мешал. Казалось, он вообще забыл про «подарок». Трезво наблюдая за братией, главарь вставлял слово-другое в общий разговор, но больше слушал. Его маленькое королевство было вне закона - нигде разбойники не могли задержаться дольше, чем на сутки. Подданные Герванта не отличались дружелюбием и продолжительностью жизни, не все были людьми: два чистокровных эльфа и дварф на равных правах участвовали в пирушках и были готовы разделить с главарем виселицу. Но Гервант правил умело: предупреждал ссоры, вычислял недовольных и предугадывал возможные измены. В развлечениях разбойники тоже нуждались - совместные пирушки укрепляли боевой дух банды не хуже, чем успешные налеты.
        За столом разговаривали громко. Бородач Тас рассказывал, как в подполе у старосты обнаружились закопанные монеты. Перемежая слова ругательствами и взмахами больших рук с черными от грязи ногтями, Тас стучал кулаком по столешнице и настаивал, что «старого козла» надо прикончить. Худой жилистый мужчина односложно поддакивал, а сидящий напротив него эльф с очень длинными светлыми волосами, собранными в хвост, успевал одновременно морщиться от грубых выкриков соседа и нежно улыбаться юной особе рядом с собой. Гвидо пил и много ел, а в его глазах оставалось все меньше смысла и все больше довольства жизнью. Видный загорелый парень первым встал из-за стола. Подмигнув Герванту, он обвил рукой талию румяной девицы и двинулся в сторону лестницы. Щуплый подросток завистливо посмотрел ему вслед и вздохнул.
        Только одно существо за столом, кроме самой девушки, глядело к себе в тарелку, не налегая на выпивку и не интересуясь женщинами. К мрачному эльфу изредка обращался Гервант, наклоняясь и тихо спрашивая о чем-то. Что перед странницей представитель именно этой расы, она поняла, когда эльф потер рукой лоб, откинув от лица давно не стриженные темные волосы. У людей и нелюдей другая форма ушей.
        - Ну, как? Наверху уютно, а, Лето? - обратился Гервант к разбойнику, вернувшемуся с мансардных комнат.
        Лето ответил главарю неопределенной улыбкой и плеснул в кружку из кувшина на столе. Ласковый взгляд Герванта страннице очень не понравился.
        - Люблю таких молчаливых женщин! В бабе самая гадкая часть какая? Правильно, язык. Бывает, подумать еще не успели - а уже высказали, а что высказали - сами не поняли. А мне к чему в этой ерунде разбираться? А ты пей больше - веселее будешь.
        Она отрицательно покачала головой.
        - Как хочешь. Тогда пойдем.
        Гервант обнял «подарок» и встал, потянув за собой. Странница поднялась, но сбросила его руку. Саркастично улыбаясь, главарь дернул за голубую ленту в ее прическе, рассыпая волосы по плечам.
        - Капризничаешь, девочка?
        Стиснув в медвежьих объятиях затрепыхавшееся развлечение на вечер, Гервант удивился бешеному стуку ее сердца, но от своих намерений не отступился - неожиданное сопротивление лишь раззадорило его. Поцелуй не удался - странница оттолкнула разбойника и вырвалась. На пол с грохотом упала скамейка. Но девушка и не пыталась бежать вон из трактира, а замерла поодаль, держа в руке нож Герванта. Главарь ошарашено ощупал пустые ножны на боку. От неожиданности все разбойники перестали жевать.
        - Вот это номер…
        Гвидо хлопал глазами, однако Гервант быстро пришел в себя. Его голос прозвучал обманчиво тихо и угрожающе:
        - Отличный номер, Гвидо - ягненок превращается в волка. Только здесь не балаган, а я не люблю дурацких шуток. Бросай нож! - прикрикнул он.
        Странница, учащенно дыша от волнения, направила оружие нелюдю в лицо. Она понимала, что ее бунт может очень, очень плохо закончиться…
        Главарь обернулся к столу и не спеша допил бражку. Покосившись на девушку, он с удовлетворением отметил, как дрожит ее напряженно вытянутая рука.
        - Опусти перышко, девочка. Не бойся, я отлюблю тебя бережно. Разве ты не знала, что за еду, питье и одежду нужно платить? А также за ванну, ночлег и мое расположение! Или ты хочешь сказать, что это принадлежало тебе?
        Главарь бросил на стол пустой кошелек Гарта Бадена. Лицо странницы побледнело от гнева - ее еще и обокрали!
        - На дороге столько денег нашла или заработала? - продолжал издеваться Гервант, - Создатель на небесах карает за воровство, отрубая руки! Грязную работу, конечно, за него на земле делают, и жопу подтереть самостоятельно могут лишь самые хитрые. Тебе крупно повезло, что попала ко мне, обладая всеми частями своего тела, иначе я бы расстроился. Докажи, что у тебя пальчики ловкие, и я все забуду.
        «Доказать? Что ему доказать?» В речи Герванта пошлые намеки перемежались оскорблениями и главарь не верил, что кошелек - ее собственность. «Я не воровка!» - чуть было не сказала странница вслух, но, вспомнив казематы Готы, вовремя прикусила язык. Она и так разозлила преступника, а что будет, если, вдобавок, лишнего наговорит?
        - Мне надоело твое упрямство! - с раздражением воскликнул Гервант.
        Он решительно шагнул к страннице, намереваясь отобрать оружие силой. Не раздумывая, она уверенно размахнулась и метнула нож Герванту в голову. Или рука сама это сделала? В последнюю долю секунды она чуть-чуть отклонилась, спасая главарю банды жизнь. Острое лезвие промелькнуло мимо его щеки и глубоко вонзилось в противоположную стену залы. Бросок был не слабым и, уж точно, не случайным! Еще никогда Гервант не был настолько близок к смерти, ему даже изменило привычное самообладание. Судорожно сглотнув, он обернулся на нож. Разбойники повскакивали со своих мест, но главарь дал им знак не вмешиваться.
        Однажды на войне нелюдь видел нечто подобное… Резкое, верное, отработанное годами тренировок, движение убийцы, бросающего сюрекен, несло неминуемую гибель. Как правило, ассасинами становились эльфы, но встречались и среди людей. То, что Гервант дышит, а не харкает кровью на полу трактира, объяснялось исключительно добрыми намерениями девицы, а не дрожью ее руки. У главаря был выбор: убить девчонку за дерзкую выходку или практично воспользоваться ее интересными способностями. Жизнь странницы висела на волоске.
        - Я прозевал красивый полет своего пера. Слишком быстро, девочка. Повторишь? Но подальше от моей головы, я очень высоко ее ценю. И не только я, верно?
        Пошарив в кармане, Гервант вытащил смятый листок, внизу которого было выведено красной краской - пятьдесят лир. Странница узнала объявление из Готы. Видимо, оно было не единственным, и преступник взял экземпляр себе на память.
        - Проведем небольшой опыт! Хан, подай свои металки, - сказал Гервант.
        Мрачный эльф, не глядя, сунул страннице чехол из черной кожи и снова уселся за стол, обхватив длинными пальцами кружку с брагой. Метательных ножей было семь. Девушка провела ладонью по гладким стальным рукояткам, узнавая оружие наощупь. Ножи ассасина оказались до странности знакомы ее рукам.
        - Попади рядом с первым, и будет всем счастье и пойло, - скомандовал главарь, на всякий случай отходя в сторону.
        Странница решилась. Прицельно-точными, изящными движениями она посылала оружие в стену. Серебристо чиркая спертый воздух, ножи ложились в ряд, прошивая податливое дерево.
        В зале трактира нарастал гул. Разбойники выражали свое восхищение свистом, междометиями и не вполне трезвыми одобрительными возгласами. Гервант молчал. Даже владелец ножей - Хан не мог похвастаться столь совершенной техникой.
        - За мастерство, которое не пропьешь! - провозгласил тост Гервант, передумав тащить девчонку в мансардные комнаты прямо сейчас, - бабы толстозадые, вы заснули? Несите еще выпить!
        Принесли новую порцию спиртного. Разбойники поредели составом: кто-то отправился в загадочные комнаты наверху, прихватив пару, кто-то вышел прогуляться до ветру. Оставшиеся погрузились в обсуждение налета и дележа добычи, но их голоса частично утратили внятность, а взгляды - ясность.
        - Садись за стол, девочка. Не вздумай дергаться, я ведь и по-настоящему рассердиться могу, - предупредил Гервант, подводя странницу к прежнему месту.
        Она не возражала. Отношение преступника изменилось, осталось понять, чем это обернется… Главарь подлил браги в кружку и неумолимо поднес к ее губам. Пришлось выпить. Свободная рука Герванта обхватила талию девушки, с силой прижала к разбойнику вплотную. Короткопалая пятерня нагло легла ей на грудь. Сердце странницы учащенно забилось, но бросать вызов главарю еще раз она не стала.
        - Да ты соображаешь, - удовлетворенно шепнул Гервант, - если молчание - золото, то я за один вечер стал несметно богат. Говорить будем, нет? Тогда слушай.
        - Братья, Создатель услышал мои молитвы, и послал нам сестру. С этого дня я назначаю Лиандру своим личным телохранителем. Хранить мое тело - должность редкая и почетная, поэтому вы со своими телесами в процесс не вмешивайтесь. Понятно?
        Грозным взглядом Гервант пресек смешки, пошедшие было среди «братьев», показывая, что все серьезно.
        «Лиандра» - это же теперь мое имя!» - догадалась странница. Пережитые волнения и крепкая бражка сделали свое дело - девушка заснула, положив голову на крепкое плечо Герванта. Судьба, устав от долгого дня, тоже ушла спать.
        Часть первая. Жизнь за грош, совесть - за золотой
        Возвращаться - плохая примета
        Надолго Гервант в селении не остался. Главарь был уверен, что пока его братство беззаботно заливает за воротник, какая-нибудь деревенская сволочь рванула в Готу за помощью. Сделав скидку на нерасторопность властей и плохие дороги, около трех часов ночи он отдал приказ сворачиваться. Нарезая зигзаги, разбойники высыпали на улицу, сели на сытых и чистых коней и ускакали, оставив без благодарности старания обобранных ими людей.
        Имперские власти повесили бы Герванта с превеликим удовольствием, но, для начала, его требовалось поймать! Банда нелюдя славилась своей всеядностью и непредсказуемостью: разбойники собирали мзду с торговцев и терроризировали деревни, но все это были мелочи, недостойные внимания Императора, - больше всего Гервант любил нападать на правительственные обозы. Вот там была пожива, так пожива! И неважно, сколько легионеров охраняли ценный груз, хорошо вооруженный и умелый отряд Герванта всегда оказывался в победителях. Некто очень изобретательный планировал эти громкие налеты, сознательно охотился, а затем хитроумно прятал следы, умудряясь сбывать награбленное и не попадаться. Конечно, это был сам нелюдь. А вернее, главарей было двое.
        Пропетляв по полям и оврагам, разбойники отмахали немало, прежде чем зарозовел рассвет. На привал остановились в укромном месте у безымянной речки. Гервант высыпал добычу на расстеленное на земле одеяло и позвал Хана. Пока остальные разбойники разбивали лагерь, эльф и нелюдь тихо переговаривались и набивали свои кошельки. Никто не удивлялся - Гервант с Ханом всегда оставляли себе большую часть. В бою им равных не было, да и перечить главарю мало бы кто посмел. Гервант воздавал каждому по заслугам - деньги и ценности в банде распределялись в зависимости от вклада в общее дело, а все остальное добро разбойники присваивали себе. Ссоры из-за дележа добычи возникали редко - главарь руководствовался тонкими, известными ему одному соображениями: кому можно дать меньше без последствий, а кто будет сильно этим огорчен.
        Страннице не досталось даже медного гроша, но она и не рассчитывала на великодушие Герванта. В эту ночь она спала урывками, просыпаясь, когда в глубокий сон без сновидений врывался главарь банды, тормоша и таская за собой, как вещь. Сначала она прикорнула на лавке в зале трактира, положив голову Герванту на колени; потом ее везли на лошади, пока, наконец, не оставили в покое. Девушка окончательно проснулась и обнаружила, что осеннее солнце в небе смотрит в сторону заката, а отряд успел протрезветь и отобедать. Страннице также достались остатки вчерашнего пиршества. Девушка ела без аппетита, размышляя, кто она теперь - одна из разбойников или просто игрушка их главаря? Последнее казалось наиболее вероятным…
        - Лиандра, а ты всегда такая нелюдимая? Одной по дороге шататься опасно - вдруг, кто недобрый подберет? Я, например? - обратился к ней Гервант.
        - И то - правда, - поддакнул главарю пожилой человек с перевязанным лицом, - вот ты что умеешь, кроме как ножики кидать? Что-нибудь женское, полезное: лечить, готовить, одежу чинить?
        Разбойник как раз шил, тыча тупой иголкой в грубую ткань.
        - Лето сказал, что она даже ножки раздвигать не умеет, - презрительно пропел звонкий тенорок.
        Щуплый парень, похожий на подростка, тут же получил от неловкого портного подзатыльник:
        - Закрой рот, Тинк, не тебя спрашивают.
        - Интересно, когда Лето успел это проверить, - пошло улыбнулся Гервант.
        - Я не проверял и не говорил. Она по виду какая-то отмороженная, вот и все, - небрежно оправдался Лето - кареглазый красавец, по всей вероятности, разбивший не одно деревенское сердце. Загар выдавал в парне южанина, а повадки - портовую шпану.
        - Зуб мне вылечишь? А, Лиандра? - не терял надежды портной, указывая на свою распухшую щеку.
        Девушка отрицательно покачала головой.
        - Эх…
        - Я тебя вылечу, Довбуш. Обмотаю больной зуб бечевкой, привяжу другой конец к хвосту лошади и рвану галопом. Сразу будешь здоровый, без зуба-то. Давай, попробуем? - предложил Лето.
        - Отличная мысль, аквилеец, - согласился Гервант, - давай на тебе пробовать: объясняй, какую часть твоего тела к чему привязать, и в какую сторону дернуть.
        Лето рассмеялся.
        - Лиандра, я тебе золотой не должен, но могу дать много больше, чем плату за услуги тела… хранителя, - Гервант намеренно споткнулся на этом слове, - я предлагаю тебе место рядом с нами, и не только за столом.
        Братия зашевелилась и захмыкала.
        - Так ты, Гервант, поделишься? - спросил кто-то.
        - Не то вы сейчас подумали, поганцы. Кто носил имя «Лиандра» раньше, знаете? Так я скажу - моя сестренка кровная.
        Разбойники рассматривали новенькую, жевали сухие травинки, чистили оружие. Занимались рутинным привальным бытом. Кони перетаптывались в красной глине у небольшой речушки, полные животы настраивали людей на лирический лад.
        - Нам пора познакомиться поближе, девочка. Разреши представиться - Гервант, королевский лучник…
        Нелюдь давно не был лучником, Эймарское королевство двух столиц кануло в Лету, а имя разбойника красовалось на придорожных столбах, дверях и досках объявлений под жирной надписью «разыскивается». Но как было назваться? «Висельник», «убийца»? «Королевский лучник» благороднее. Левый уголок рта Герванта опустился вниз. Главарь снова издевался, но на этот раз горько и над собой.
        - Долго ли, коротко ли… - Гервант перешел на язык сказки, - жил был один охотник, и было у него двое детей - мальчик и девочка. Очень хорошенькая девочка, младшая сестричка. Ее сердце было таким же добрым, как и милое личико…
        Когда на Герванта находила редкая блажь рассказывать, разбойники устраивались поудобнее и слушали. Истории нелюдя, часто скабрезные или откровенно циничные, обладали одним достоинством - смыслом. Медлительно растягивая слова под шорох деревьев, роняющих свой последний рыжий наряд, Гервант бродил по дальним тропам своих воспоминаний, куда предпочитал обычно не заглядывать.
        - Дело было в Эрендоле. Жена, дети, маленькая хижина и простое огородное хозяйство - вот и все, что нужно было охотнику, чтобы чувствовать себя счастливым. Людская деревня, ближайшая к границе, подкидывала ему деньжат за охрану от лесных тварей и вредных остроухих эльфов. Последние, к слову, в сторону Эймара и не смотрели, но уж так повелось на границах: кто по ту сторону - тот и враг. А сам охотник был не то, не сё - как есть нелюдь, человек наполовину. Вроде меня, но я на четверть.
        Гервант рассказывал о своем отце. До и во время войны поселения полукровок на границах Эрендола не были редкостью. Нелюдей свободно пропускали как вглубь страны эльфов, так и в Эймар, но отношение к ним всегда было особенным.
        - Эльфы проживали от хижины неподалеку - всего-то день пешком, и к вечеру ты перед запертыми воротами их поселения. Мне-то, конечно, открывали, но смотрели, будто я воровать пришел. Я для всех был едино человек: для эльфов чуть менее противный, чем прочие, а для деревенских парень что надо, но малость подпорченный. Но Лиандра - дело другое, моя сестричка с острыми ушами уродилась - такая «игра крови» у нелюдей-полукровок иной раз случается. Война где-то шла своим чередом, - продолжал рассказ разбойник, - до нашей хижины доносились лишь обрывки красивых фраз о громких победах, а по эрендольским лесам в поисках необычной смерти шатались вшивые дезертиры из обеих армий. Как говорил мой батюшка: «Не будь дураком, не суйся в чащу, как в темный угол, где тебя не найдут. Обязательно отыщут и съедят с удовольствием». Даже я крепче сжимал арбалет, когда шарахался по лесу затемно, а вот сестричку лесные твари не трогали: ни волки, ни вепри, ни другая гадость, что рождается не природой, а магией. Возможно, она была слишком тощая, или секрет какой знала, я и сейчас не понимаю. Но ходила Лиандра в селение к
эльфам часто, училась у них собирать всякие травки, вышивать и прочей бабской ерунде.
        - Давно надо было все границы перекрыть, еще до войны, хоть одна страна цела бы осталась, - неожиданно зло высказался эльф Хан, перебивая Герванта.
        - А ты тогда какого мерина среди нас делаешь? - отчего-то вспыхнул Тас, как только услышал звук его голоса. Лицо мужчины, по самые глаза заросшее черной курчавой бородой, пошло пятнами, выдавая буйный нрав и личную неприязнь к Хану, - туточки - Морея! Вот и катился бы к себе в Эрендол!
        - Не твоего ума дело, Тас, кому где быть, - отрезал главарь, - ты в политике разбираешься пуще, чем в грамоте.
        - Я грамот не разумею! - запальчиво выкрикнул бородатый разбойник.
        - И я к тому. Твое «разумение» и до эльфов не допрыгивает. Разные они. Те, что в Озерном краю, - к людям ближе, покладистей, но и в разы гаже. А эрендольские, как наш Хан - гордые, как демоны. У них магия особенная, шибко для имперских ариев вредная, да и следопыты эрендольцы такие, что поискать.
        Главарь намеренно назвал Хана «нашим», объединяя эльфа и остальных разбойников. Тас, посопев, замолк, но эльф мириться не собирался.
        - Свинья морейская, - Хан громко бросил в Таса оскорбительным определением и пошел к своей лошади, - я скоро вернусь, Гервант.
        Нелюдь кивнул. Разбойники молчали и в ссору не вмешивались. Тас одумался и предпочел пропустить слова эрендольца мимо ушей. Одна странница обернулась и встретилась с Ханом глазами. Черные буравчики зрачков эльфа брезгливо скользнули по ее лицу. Хан сел на лошадь и уехал. Неприятно удивленная девушка сжала руки на коленях и прислушалась к рассказу Герванта.
        - Эрендольские нелюди не воевали, но наверху что-то переиначили, и за мной пришли, - продолжал Гервант, - к тому времени отец уже скончался, а Лиандре исполнилось семнадцать. Эльф в этом возрасте - почти что ребенок. Но это не важно.
        Нет, это было важно! Гервант не стал рассказывать о воплях матери, умолявшей именем Создателя оставить единственного кормильца в семье, о своем бессилии и злости. Маг-арий, состоящий на службе у короля Родерика, остался глух к ее мольбам, и даже испуганное личико Лиандры его не разжалобило. Герванта забрали на войну.
        - Королевской армии южного Эймара было наплевать - эльф ты, человек или нелюдь; лучник или арбалетчик. Меня пнули под колено, заставили пробормотать слова присяги перед арием и выдали лук в полтора моего роста. С ним я не расставался десять лет, как с верной женой, а все бабы, что мне попадались, имелись в очередь и строго по времени. К концу войны я был уставшим командиром сотни таких же неудачников, злобным, как зверь. Вернуться в свою нору - вот о чем я мечтал. Мою сотню перерезали, когда наверху какой-то неуч бросил ее против архонтской конницы. Я не помер сразу только потому, что мой батюшка учил, как меч в руке держать.
        Нелюдь оставил серьезный тон и привычно усмехнулся:
        - Представьте картину, братья, как ваш Гервант ломает об колено лук, подбирает оружие павшего архонта и бросается в атаку, воспевая короля! Красиво? Не было этого: отразив пару выпадов, я притворился дохлым, до конца бойни мялся под трупами, а потом позорно сдался в плен. Мечник из меня и сейчас дерьмовый. Да, Гвидо?
        - Э… да, нет, ничего так… - подал голос Гвидо.
        - Гвидо мне сильно льстит. Куда мне до молодчика, который машет двуручником, как цепом молотилки! И не отмалчивайся, парень, твоя очередь рассказывать.
        Неожиданно передав инициативу Гвидо, Гервант занялся арбалетом.
        - А что говорить? Попали в плен, загнали нас в Лаконские болота, как скотов. Да я с Гервантом и не служил, я из ополчения. Мы в плену познакомились. Да это и так все понятно.
        - Кому понятно? Ты упомяни про голодуху, комаров и тухлую воду, да не жалей красот, болота - они того стоят. Мы даже конца войны не заметили, прогнив лишний год в ожидании, пока власти о пленных страдальцах вспомнят.
        - Ну, да. Хреново было, - откликнулся Гвидо.
        События в рассказе Герванта были знакомы всем, и судьба главаря не отличалась оригинальностью. Разбойники раздумывали, как случилось, что долгая война, ставшая привычной, оказалась лучше худого мира, что наступил сейчас. Полные животы и монеты в карманах уже не скрашивали неуютную стоянку отряда: уныло серело небо, предвещая холодную морейскую зиму, а ветви деревьев напоминали перекладины виселиц…
        - И что было дальше? - спросил светловолосый эльф, нарушив затянувшееся молчание, - ты же вернулся, Гервант?
        - Да, я вернулся. На пепелище. В деревне узнал, что мать с сестрой к эльфам ушли, но в эрендольские леса нагрянули арии и все сожгли: и поселок, и мою хижину. Я больше не видел ни мать, ни Лиандру. Эльфийский клан перебили, кого-то увезли в Аверну, чтобы казнить. А еще я выяснил, что официально сдох, и содержание мне не положено, - закончил Гервант историю своей жизни скучным, будничным голосом и посмотрел на странницу:
        - Кстати, сестричка, это юное остроухое создание отзывается на Златовласку. Тощий чернявый горец, который говорит еще реже, чем ты - Чазбор; старикан, что не умеет шить - Довбуш; угрюмый мужик с кривым мечом - Веселик, а вон та туша, когда проснется, будет дварфом Мензенлиром, - Гервант поочередно указал на всех разбойников, - остальных ты уже знаешь, если не дура. Для тех, кто пропил память, или проспал, эта девица - моя названная сестра Лиандра, прошу любить и жаловать.
        - Меня зовут Киндар, - улыбнулся страннице молодой эльф, не согласный с прозвищем Герванта.
        Бурая попона у края стоянки зашевелилась, и на свет показалась мятая заспанная рожа дварфа. Почесывая гриву цвета ржавчины, Мензенлир смачно сплюнул и проковылял в кусты, мельком взглянув на Лиандру:
        - Баба в отряде. Не к добру это.
        Вернулся Хан.
        - И как оно? - спросил Гервант.
        - Никого. Не сообразили.
        - Славно. Трогаемся!
        Разбойники начали укладываться. Странница наблюдала за Гервантом: главарь банды открылся перед ней с неожиданной стороны. Зачем он про себя рассказывал? Почему ее так назвал? Лиандра. Почему нет? Хорошее имя…

* * *
        Лошадей в банде Герванта было восемь на одиннадцать душ отряда. Дварф занял место на коне спереди Чазбора, а эльф Киндар сел позади Довбуша. Тинк терся рядом с Лето, запрягающего молодого конька светло-рыжей масти. У остальных разбойников были лошади свои.
        - Встречаемся с интервалом в двое суток в «Дырявом котле», - скомандовал главарь, - кто куда думает?
        Лиандра не знала, что сейчас перед ней раскрывается один из главных секретов неуловимости банды. Разбиваясь после налета на группы, разбойники разбегались в разные стороны: в итоге, «вроде, как людей Герванта» видели в самых разных уголках Мореи, а выследить и поймать не могли.
        - С интер - чего? - Чазбор нахмурил мохнатые брови, соображая.
        - Через два дня, дурья твоя башка, а раз ты во второй тройке, то вам - через четыре, - объяснил Лето.
        - Так бы и сказал, а то ин… интер… не пойми чего, - буркнул Чазбор.
        - В Готу пойдем, - перебил напарника Тас, - тута близко, ежели верхами.
        - В Готе наместник, - предупредил Хан.
        - Да мне поссать!
        Злобно обернувшись на эльфа, Тас дернул поводьями.
        - Хочешь ссать? Топай в Готу, тебя там ждут! В твою честь шибеницу новую отстроят, веревку совьют: обоссышься до смерти, пока в петле ногами сучить будешь, - ядовито пообещал Гервант, - сир Годфри, как там его мать, шишка из Аверны, может, и не страшен, но в городе полторы сотни голов в амуниции. На днях пропускной режим ввели. Кто из вас настолько туп, чтобы попросить входную бумажку у имперских собак? Сами решайте, я не держу. Если сдохнуть невтерпеж - пожалуйста!
        Разбойники переглянулись и выругались. Лиандра стояла в кольце нетерпеливо перетаптывающихся лошадей и не знала, как быть. Похоже, Гервант о ней забыл.
        - У моего жеребца только четыре ноги, а не шесть, сестричка, - заметил главарь ее взгляд, - взял бы тебя с собой, но не могу. Зато вот тебе первое боевое задание - раздобудь себе коня и одежку попрактичнее. Лето, она едет с вами. Ну, до скорого…
        Взметнулась грязь под копытами коней. Разбившись по трое, разбойники разъехались. Гервант, Хан и Гвидо уехали вместе. У речки остались Лиандра, Лето, Тинк и одна лошадь.
        - Ты уверен, что можно? Гервант страстей напустил… - нерешительно спросил Тинк напарника.
        - Не боись. На перекрестке встретимся. Я быстро!
        Лето вскочил в седло и умчался.
        - Дождь будет! Промокнем же! - закричал Тинк ему вслед, а затем обратил внимание на Лиандру, - а теперь и мы двинем. Что так удивленно смотришь? Пешком, конечно! Тебе ж не привыкать. У лошака Герванта копыт не шесть, так и у Рыжика не восемь.
        Улыбнувшись до ушей и показав мелкие зубы, Тинк направился вдоль реки, продолжая болтать:
        - Гервант тебя верхами не взял потому, что ты высокая. Я, к примеру, ростом мелкий, да и дварф тоже, - мы до стремян не достаем, а Киндар весит, как девка, он лошади не в тягость. Слышишь? Ты бы хоть кивнула! Как тяжело говорить с немой, с ума сойти!
        Лиандра слушала невнимательно. Если бежать - то сейчас самое время! Но стоит ли? Гарт Баден советовал идти на север, но она даже не знает, в какую это сторону. Нет денег и нет способа их заработать… Видимость свободы смущала девушку: самостоятельно принять решение - уйти или остаться, - оказалось сложно. «Я подожду. Может, не все так плохо?» - решила Лиандра.
        Ее провожатый свернул от реки, и теперь они взбирались с одного холма на другой. Куда не глянь - пусто, ни жилья, ни дорог, только бурые островки перелесков. Тинк шел уверенно, изредка протягивая Лиандре руку, помогая спускаться по жухлой траве. Обутая в крестьянские шлепанцы на деревянной подошве, она то и дело поскальзывалась и теряла обувь. Жилистая, с виду мальчишеская ладонь разбойника оказалась цепкой и твердой. Устав молчать, Тинк снова разразился речью, благо слушатель у него был самый благодарный: не задавал вопросов и не поднимал руку для подзатыльника.
        - Насчет Герванта: у главного планы на тебя крупнее, чем на одну ночку. Но ты не гордись и на дармовой фарт не рассчитывай! Смекаешь, как наш отряд подобран? У каждого ремесло свое, и каждый в нем мастер. Гервант - вояка бывший, да ты и сама слышала; арбалетчик он от бога: стреляет на бегу и на скаку, не целясь и всегда в яблочко! А если арбалет не при делах, Гервант мечом орудует. У Гвидо силища звериная, и предан он Герванту, как собака, в рот смотрит и приказов ждет, разве что язык не высовывает. Хан - эрендольский убийца, мечник обоерукий, а это - редкость. Но о нем разговор особый будет!
        Тинк неожиданно дернул Лиандру за руку и заглянул в лицо:
        - Смекнула, что эльф тебя ненавидит? Вчера, как ты его металками покидалась и вырубилась, он к Герванту пристал, чуть не за грудки тряс: «Выброси, говорит, эту девку за порог немедля!» Я сам подслушивал, но не понял, за что он тебя так. Но Герванта шиш переупрямишь! Ты к эльфу близко не подходи! Стукнутый Хан на всю голову - вечно недовольный и злой. У нас мужик в отряде был. Как-то раз он Хану грубость вякни, а Гервант не вступись, так, представляешь, что эльф сделал? Выхватил меч и чиркнул по мужику крест-накрест! Молча! Я и зажмуриться не успел, как чужой кровью умылся. К Хану только сам Гервант подход имеет, никто больше. А Тас-то как нарывается, ох и нарывается же!
        Разбойник немного помолчал, восстанавливая дыхание, и снова посыпал словами:
        - У нас все мужики нормальные. Веселик за лошадьми смотрит, он кузнец и сам ковать умеет; Тас местный, но дерется хорошо; Чазбор завсегда вместе с дварфом, оба с гор откуда-то, и друг друга стоят. А вот зачем Герванту Златовласка - не знаю. Для красоты разве что? Лучник он очень меткий, но так медленно стреляет, что заснуть можно, а в бой Киндара и не берут. Но главному виднее, я в его дела не лезу. Ты нас с Лето держись! Лето - парень, что надо. Куда не придем - все девки его, даже не платит. Да и я ничего, я веселый. Как думаешь, а?
        Тинк не упомянул про себя - зачем практичному Герванту парень, похожий на подростка? Он даже оружия не носит. Или ловко прячет? Лиандра спрашивать не стала.
        Девушка и разбойник вышли к перекрестку. Морейские тракты, расквашенные в жижу, были еще менее проходимы, чем бездорожье. На земле валялся сломанный указатель: стрелка с надписью «Аверна» указывала прямиком в небо, а доска со слогом «Го…» до половины зарылась в грязь.
        - Где его нелегкая носит?!
        Тинк нервничал и с тоской поглядывал на потемневшее небо. Ждали долго, мерзли. Наконец, послышалось поскрипывание несмазанных колес и из-за поворота выползла видавшая виды колымага. На кривом облучке восседал Лето, правя Рыжиком. Конек с негодованием подергивал головой, косясь на хозяина, так варварски поправшего его права.
        - Карета подана, - пригласил Лето.
        - Ты где этого одра нашел?! - завопил Тинк.
        - Купил, конечно. Только заплачу позднее.
        - Издеваешься? Мы пешком быстрее пришли!
        Не переставая причитать, Тинк залез в телегу для перевозки сена, обнаружил толстое полотно на дне и спрятался под ним. Лиандра последовала примеру разбойника. Первые капли дождя забарабанили по толстой ткани, но намочили ее не сразу. Забившись поглубже и подтащив остатки соломы к бортам, Лиандра и Тинк устроились с относительным комфортом, оставив Лето наедине со стихией. Посвистывая что-то немудреное, он не шибко погонял коня, опасаясь, что дряхлая повозка развалится на части, не доехав до цели.
        Под покачивание повозки, свист Лето и шум дождя Лиандра уснула. Ее разбудил гулкий звук ударов копыт о камень. Под влажной тканью стало темно, хоть глаз выколи - наступила ночь. Высунувшись наружу, девушка поняла, что повозка двигается вдоль черного монолита - крепостной стены, а раскисший проселок превратился в дорогу, мощеную булыжником. Ее привезли в злосчастный город, из которого она сбежала с помощью Гарта Бадена! Странница снова была в Готе!
        Лиандра вскочила, вырвала вожжи из рук Лето и попыталась развернуть лошадь. Оправившись от изумления, разбойник без церемоний повалил ее в повозку прямо на Тинка. Разбуженный таким необычным образом, Тинк стал свидетелем молчаливой, но яростной борьбы и сразу же принял в ней живейшее участие: подначивал противников выразительными жестами, но не помогал ни одному из них. Прижимая руки Лиандры к бокам, Лето уселся на нее верхом и зашипел:
        - Вот это что сейчас было, а?! Да, мы в Готе. Испугалась наместника что ли? Да ему до нас дела, как сытой кошке до дохлой крысы! Пораскинь мозгами, зачем Гервант тебя с нами оставил? И где еще лошадь можно раздобыть? Тут на сотню верст большого города нет. Может, тебя и устроит кляча деревенская, а я приказы понимаю буквально: «конь», значит конь!
        Для большего эффекта Лето тряхнул Лиандру еще пару раз и снова заговорил вполголоса:
        - Гота - не мышеловка: есть вход, есть и выход. В главные ворота мы не сунемся, я поменьше щель знаю. Нас пропустят! Поломаемся слегка, ты подыграешь, что трудного-то? Ну, будешь дурить или отпускаю?
        - Давай ее свяжем? И поведем как припадочную, давай? - Тинк пришел в восторг от своей идеи, но Лето она не понравилась.
        - Я лучше тебя как овцу на веревке поведу. Заткнись, нас услышат. Вот ведь навязали мне на голову девку чокнутую! - возмущался разбойник, - садись со мной рядом и делай вид поглупее, раз говорить не можешь. Я сам все придумаю. И вот только без этих неожиданностей, ладно? Ладно? Ну?
        Помятая Лиандра села на облучок, спрятав лицо за мокрыми прядями волос. Лето с сомнением посмотрел на девушку и, тяжело вздохнув, направил Рыжика к неприметной нише в крепостной стене. Она скрывала узкие, в одну створку воротца, обитые толстыми листами железа.
        - Дяденька-а! А, дяденькааа-а! Припозднилися мы… В грязюке застряли по самое брюхо, а туточки льет и льет! Моя сестрица на сносях мается! Совсем плохая стала. Отвори, Создателя ради!
        Тинк скребся в дверь и жалобно канючил, перебирая одни и те же слова на разный лад; Лето стоял по другую сторону входа и терпеливо ждал, а Лиандра осталась мокнуть в брошенной на виду телеге. Через десять минут нытья смотровое окошко приоткрылось.
        - Не скули. Время - ночь, куда претесь? Да еще с телегой. В главные ворота езжайте, к утру пройдете, ежели пропуск имеется. Вали, пацан, отседова! - отругал Тинка сонный голос.
        Раздраженно скрипнув петлями, окошко хлопнуло по руке Лето, которую разбойник успел вовремя подставить.
        - Начальник, нету у нас пропуска, мы из далече. Не рассчитали времечко, опоздали, а жинка беременная у меня. Глянь, сидит скорчившись, поплохело ей! У самого-то детки поди, есть! Впусти, а?
        - Руки-то убери! Без бумаги не положено! - отрезал легионер.
        - У главных воротах ждать долго. У тебя сердце имеется или нет? Погляди, что на улице творится!
        - Проваливай, парень.
        - Мужик, поимей же совесть! Я разве против эту хренову бумагу купить?
        Лето пустил в ход последний довод: демонстративно достал из кармана горсть монет и показал караульному.
        - Это ты какую бумагу «хреновой» называешь?! - завопил было тот, но посмотрел на деньги и осекся, - допустим, я временную бумажку выписать могу, но как вы пройдете-то? Этот вход для пеших, а у вас скарб на колесах.
        - Начальник, мы читать не умеем, что выпишешь, за то спасибо скажем. А скарб завтра через главные ворота провезем, кто на него за ночь позарится?
        - Пятнадцать монет, - перешел караульный к делу.
        Тинк посмотрел на мужика с немым обожанием.
        - Твою же мать… - опешил Лето от высокой цены, но быстро нашелся, - да наградит Создатель за такого сына! Вот, держи. А конь пройдет? Он у меня махонький…
        - С лошадью нельзя! Еще пять монет.
        - Да чтоб тебя… не покинула благодать!
        Криво улыбаясь, Лето отсчитал деньги. Бросив повозку на обочине, «дружная семья селян» укрылась за городскими стенами Готы.

* * *
        Крепко сжимая запястье «жинки», чтобы не натворила дел, Лето привел ее в самый злачный и вонючий угол Готы. Заведение называлось «У Проклятой дороги», и было открыто даже по ночному времени. Тесная каморка на втором этаже послужила спальней для всех троих: Лето с Тинком, не раздеваясь, завалились на убогую кровать «валетом», а девушка устроилась на стуле у широкого подоконника. Через щели деревянных ставень ее обдувало то влажным осенним ветром, то смрадом с помойки. Едва рассвело, разбойники отправились по своим делам, бросив Лиандру одну. На ночь явился только пьяный до бесчувствия Лето. Заказав еду для девушки, он упал поперек кровати и вырубился. Лиандра чувствовала себя обманутой: разбойники рвались в Готу не выполнять приказ Герванта, а чтобы всласть покутить!
        Следующий день не сулил перемен - Лето ушел, как в воду канул. Что было делать? Отправляться на поиски разбойников или ждать? Лиандра боялась показаться днем на улицах Готы: вдруг ее узнают и снова бросят в яму? Здесь она ошибалась - не такая у людей хорошая память, чтобы опознать в опрятной деревенской девушке ободранную нищенку.
        Лиандра металась по скрипучим половицам из угла в угол. До нее доносился шум города: шарканье подошв по мостовой, крики торговцев вразнос, чья-то брань. Зажатые каменными стенами домов, звуки многократно усиливались, казалось, что люди топают и ругаются у нее за спиной. Неподалеку ударил храмовый колокол, приглашая к молитве. Лиандра решилась покинуть комнату. Она нашла Лето внизу: развалившись на скамье и подложив за спину какой-то сверток, разбойник пил пиво.
        - А, с-сестренка! Присоединяйся, играть будем, - он взглянул коротко и мутно, похлопал сиденье рядом и достал засаленную колоду, - да не с тобой. С-сейчас мои товарищи пожалуют.
        Лето был пьян. Вскоре к столу подвалили неопрятные мужики с широкими, как лопаты, рожами - морейцы из городской стражи и местный сброд; на столе появилась еда и целое море выпивки. Началась игра - известная по всему Эймару «аквилейская четверка». Картежники сосредоточенно хлопали картами об стол, матерились и поминали Создателя - Лето выигрывал. Не всегда, но чаще по-крупному. Громко и несвязно удивляясь своему везению, разбойник щедро заказывал пиво и игра продолжалась. Девушка внимательно наблюдала за Лето: парень уже не притворялся, а ронял карты по-настоящему, еще немного - он перестанет соображать и все проиграет!
        Лиандра толкнула разбойника. Лето сначала удивился, но потом его мысли приняли другое направление: забыв про игру, он окинул взглядом зал трактира и поманил пальцем девицу, разносившую выпивку. Заметив его внимание, служанка качнула крутыми бедрами и подносом, пролив пиво на гостей с соседнего стола. Подошла она подозрительно быстро. Разбойник прошептал на ухо служанке загадочный заказ, заставив ее покраснеть и смущенно потупиться.
        - Четвертая дверь по коридору направо, - уточнил Лето, - принесешь? Когда я закончу…
        Это стало для Лиандры последней каплей. Поднявшись, она указала на оттопыренный карман Лето, требуя пропуск, который выписали этой ночью.
        - Чего тебе надо? Это? Да бери!
        Разбойник отдал Лиандре бумажку. Девушка развернула ее и поразилась: слов-то в «пропуске» и не было, только отдельные буквы, знаки и каракули! Караульный обманул, он не умел писать!
        - Что, не читается? - усмехнулся Лето, - а ты переверни!
        Похоже, разбойник знал, что ему всучили… Лиандра начала быстро собирать со стола карты. Пьяные морейцы немедленно разразились бранью:
        - Это чо она творит тутоть? Ну-ка, мечи карты на стол обратно, стерва! Да она ж все перепутала! Вот…!
        Девушка сунула колоду изумленному Лето и решительно потянула его за руку. Не вникая в подробности разборок парня с возмущенными игроками, Лиандра вернулась в комнату. Лето долго ждать себя не заставил. Споткнувшись о порог, он тут же принял картинную позу в дверном проеме.
        - Ты скучала, моя… сладкая? - оглядывая Лиандру, Лето томно улыбнулся, - я тебя любить не отказываюсь! Ты бы знак подала пораньше, а то с виду колючая, как репейник. А Герванту о нашем секрете знать не обязательно.
        Лиандра растерялась. Лето истолковал ее поступок на свой лад, но как объяснить разбойнику его ошибку совсем без слов? «Зачем я притворилась немой?» - впервые пожалела девушка. Но Лето понял по-своему и ее нерешительность. Он подошел ближе и нежно провел ладонью по шее Лиандры.
        - Не надо стесняться. Тебе понравится.
        Сжатые губы и предостерегающий взгляд Лето не остановили: прекрасные девицы отказывали аквилейскому сердцееду так редко! Разбойник сгреб Лиандру в охапку и повалил на кровать. Девушка дала ему достойный отпор: люди сплелись в объятиях, далеких от ласк любви.
        - Дай ему, Лиандра, дай под дых!
        - Лето, так ее, так! У-у, хорошо!
        Дерущиеся не заметили, когда у них появился зритель. Восторженные вопли Тинка охладили пыл Лето, разбойник протрезвел и выпустил «сестричку». Тяжело дыша, они разбрелись по разным углам, потирая ушибленные и укушенные места. Схватиться с Лиандрой врукопашную оказалось очень неприятно - даже вчерашняя потасовка в повозке стоила парню нескольких синяков. Неожиданно сильная, девушка не боялась боли и боролась до последнего, не сдаваясь.
        - Стоит мне только закрыть глаза или выйти за дверь, как вы бросаетесь друг на друга! Сроду я такой любви не видел. Но мне нравится, давайте еще!
        Тинк сидел на кровати и скалил зубы.
        - Ты где болтался целые сутки?!
        С болезненной гримасой Лето дотронулся до распухшей губы.
        - Пока ты развратничал, я работал, напарник! Эк она тебе рожу расквасила! Сладко было?
        У Тинка тоже было разбито лицо, словно разбойника приложили щекой об мостовую.
        - На себя посмотри! Узнал, что я просил?
        - Да, узнал, - Тинк стал серьезен, - лошадки - загляденье! Я и смотрел, и трогал. Войти в конюшни - раз плюнуть, а за выход с лошадкой плату берут: обе руки на плаху - и свободен!
        Лето поморщился - Тинк не имел привычки преувеличивать. Придется сильно постараться, чтобы отрубленными оказались не его руки. И не ее тоже… Разбойник посмотрел на Лиандру.
        - Раздевайся, колючка дорожная! - распорядился он, - тьфу! Переодевайся, я хотел сказать! Хватит юбкой разматывать, вечером на дело идем. Я о тебе забочусь, а ты…
        Лето кинул в девушку свертком и ушел вместе с Тинком. В холщовом мешке была новая одежда: синяя туника с зашнурованным вырезом, штаны из тонкой кожи, мягкие сапоги и шерстяная, подбитая мехом куртка. Лиандра облачилась в удобный, теплый, почти зимний наряд и пожалела, что подпортила Лето красоту.

* * *
        К вечеру Гота потемнела и обезлюдела. Горожане сидели по домам, экономили жир в масляных светильниках и на освещение улиц не тратились.
        - Слушай меня внимательно! В конюшни одна пойдешь. Смекни, зачем легионерам к ночи два мужика? А хорошенькой бабе они откроют! Ты стучись смело и считай, что полдела сделано!
        Лето объяснял Лиандре свой нехитрый план, а у самого на душе скребли кошки. Ненадежно выглядит эта девка! Ставка сделана на ее внешность и умение метко кидать ножи, но она смотрит и брови хмурит, а что соображает - не понять! Разбойник хотел добыть лошадь сам, но все надежды рухнули, когда он увидел место будущей кражи.
        Для постройки конюшен императорского легиона вдоль городской стены снесли несколько домов. Так было удобнее - большинство легионеров жило в крепости. Люди, оставшиеся без крыши над головой, возразить не посмели и рассосались по трущобам. О произволе наместника готцам напоминали лишь бурые балки старых перекрытий в частоколе из бревен, который окружал просторный двор. Ни одной лазейки, только двустворчатые ворота, обитые железом. Надежные, как каменные стены! Прав был Тинк: вход один, он же и выход.
        - Вот тебе подарок от Хана. Три штуки. Остальные он пожадничал, но должно хватить, - Лето достал метательные ножи, - спрячь за поясом. Караульного чисто пришей, чтобы не пикнул. В сарае это сделай, а то труп быстро заметят. Легионеров во дворе не будет - они во внутренних казармах ужинают. Не шуми. Коня бери того, что ближе к выходу. Не прогадаешь, там все хорошие.
        - Ты про ворота скажи, - Тинк ткнул Лето локтем.
        - Да, про ворота. Пока тебя обратно не выпустят, их накрепко не запрут. Я доску рядом с щеколдой подпилил, открою, если что. Но лучше, если ты сама, с другой стороны… Копыта лошадки обмотай ветошью, чтобы не стучали. Мы тебя ждать будем. Гляди!
        Лето извлек из голенища сапога парные ножи с изогнутыми лезвиями и наспех нарисовал на земле планировку двора:
        - Тут сарай, тут - стойла под навесом, тут - вход в крепость…
        Или Создатель обделил Лето художественными способностями, или он сам точно не знал, что изображает со слов Тинка - вместо схемы у разбойника получилась мешанина из кругов и линий.
        - До девяти вечера главные ворота Готы открыты, но мы двинем, откуда пришли. «Пропуск», он и «выпуском» послужит. Все поняла?
        Вместо ответа Лиандра поднялась с низкой ступеньки крыльца, когда-то ведущего к парадному входу одного из домов. План Лето - полная ерунда, вот что она поняла. Как разбойник хочет провести двух лошадей через потайную калитку Готы? Стражник, выписавший поддельную бумажку, мог смениться! Лето рассчитывает, что легионеры объедятся и не смогут встать из-за стола? Ворованного коня не заметят? Трупа не найдут?
        Главные ворота города недалеко. Неудачно попав в Готу несколько дней назад, Лиандра уже плутала по этим кривым переулкам. Девушке вспомнилась не яма, а бессмысленное избиение в подвалах крепости. Внезапно в ее душе проснулась гордая, неумолимая мстительность, подавила страх, заставила замолчать чувство самосохранения. Город ей кое-что должен, и он заплатит!
        - Иди, стучись. О том, что придешь, мы намекнули. Дай, я тебе шнурок на груди развяжу. Да без рук, Лиандра! Куда мужик смотреть будет, а? Не в глаза же!
        Лето перекинул волосы девушки вперед, решив, что так красивее, и подтолкнул в сторону ворот.
        - Самого лучшего конька выбирай! - встрял Тинк.
        Лето закатил глаза. Однако, первая часть плана прошла как по маслу - Лиандра исчезла за забором.
        - Ты думаешь, прокатит? - прошептал Тинк.
        - Оторвет нам головы Гервант…
        - Может, валим отсюда?
        - Подождем…
        В забор конюшен упирались торцы уцелевших домов. Из-под ворот скупо просачивался свет факела. За углом, ожидая хозяина, топтался Рыжик. В эту часть города мог забрести только искатель нездоровых приключений, а народ Мореи славился осторожностью. Устав ждать, Лето подкрался к воротам и заглянул в проделанную им щель. Со стороны двора пахнуло свежим деревом: конюшни были новенькие, только отстроенные и еще сочились смолой. Лиандра стояла посреди двора на самом виду и гладила шею вороного жеребца. Караульный что-то рассказывал, указывая факелом на башню крепостной стены. Разбойник прислушался.
        - Конь наместника, из самой Аверны. Смотри, стать какая! Сир Годфри его не жалует, говорит, что больно норовистый. Сегодня последний день под седлом ходил. Впряжем в коляску.
        Девушка потянула за поводья. Конь послушно сделал пару шагов, опровергая слова караульного.
        - Что она делает?! - шепотом испугался Лето.
        - Оставь лошадь, милая. Я все тебе показал, теперь твоя очередь стараться, - мужик кивнул в сторону караулки.
        Во все, что произошло после, Лето отказывался верить и просто смотрел, намертво приклеившись к дырке. Девушка выхватила факел из руки караульного, вскочила в седло и прянула конем прямо на человека, сбив его с ног; зажгла торбу с ветошью и, размахнувшись, забросила ее на крыши конюшен. Свежая солома полыхнула ярким пламенем, и деревянные строения занялись в мгновение ока. Лиандра рванула к воротам, по пути поджигая все, что могло гореть, но открыть их на ходу, конечно, не смогла. Ей пришлось сделать второй круг по двору под отчаянные вопли караульного и легионеров, высыпавших из крепости. Даже за воротами стало светло, как днем.
        - Валим! - взвизгнул Тинк и бросился наутек.
        Лето кинулся следом, но остановился на полпути. Не нужно было иметь богатое воображение, чтобы представить весь ужас по ту сторону забора: легкие строения горят, как свечки; лошади, запертые в стойлах, мечутся и ржут; спасая животных, истошно кричат люди.
        - Поймайте девку!
        - Осторожно, затопчет!
        - Выводите лошадей! Тушите огонь!
        Послышался грохот. Где-то опрокинулась бочка и из-под ворот плеснуло темной лужей.
        - Она воду разлила!
        - Да стреляйте же!
        - Отставить стрельбу, себя перебьем!
        И посреди этого ада слышался стук копыт лошади, носившейся туда и обратно, перепрыгивающей через препятствия.
        - Не открывать ворота без моего приказа! - на мгновение зычный голос перекрыл какофонию за забором.
        Ворота! Лето вернулся, просунул нож в заготовленную щель и потянул вверх. Щеколда поддавалась туго. Ободрав до крови руки о занозистое дерево, разбойник, наконец, справился с задачей и широко распахнул одну из створок. Мимо него тотчас промчалась Лиандра на вороном коне. Высекая искры на камнях мостовой, жеребец прянул в сторону городской площади. В спину Лето дохнуло жаром, а между лопаток неприятно заныла кожа, предчувствуя наконечник стрелы. Сорвав поводья с изгороди, разбойник вскочил в седло Рыжика.
        - Меня возьми! Меня! - Тинк выпрыгнул из темноты и вцепился в стремя.
        - Ну, Рыжик, не подведи! - то ли сказал, то ли подумал Лето и погнал конька вслед за девушкой, которую считал игрушкой Герванта и досадной докукой своему отпуску.

* * *
        После огня и света, ночной воздух показался Лиандре ледяной водой, в которую она нырнула, как пловец в спасительный омут. Шум пожара оставался все дальше. Вот и пустые рыночные ряды на главной площади. Доска объявлений светлеет оструганными досками - на ней больше нет символа архонтов. Позади, в лабиринте городских улиц слышится стук копыт еще одной лошади. «Это - Лето», - догадалась девушка. Но где же погоня? Рядом! Легионеры вскочили на уцелевших лошадей и ринулись за ней. А по верху городской стены бежали десятки ног, чтобы закрыть ворота и поймать поджигательницу в смертельную западню. Если они успеют, то яма покажется девушке райскими кущами, и никто, ни дварф, ни сам Создатель не смогут ее спасти!
        Лиандра поскакала по самой широкой улице Готы. Так быстрее! Двухэтажные дома, деревянные и каменные, одинаково зловещие в темноте, проносились мимо пятнами запертых дверей и ставен. Пока люди будут молчаливыми пособниками любой подлости, Гота не станет иной! Этому городу суждено врастать в комариную глину Мореи, быть захолустьем Эймара, пока стоят горы и несет свои воды Амарантин. А странницу, названную «Лиандрой» в честь пропавшей без вести эльфки, ждало надежное пристанище, куда не сунутся смелые, не заманишь золотом жадных. Страшное, по словам одного дварфа, место. Но Проклятая дорога будет мучить Лиандру только видениями, а их пытка милосерднее, чем дыба в казематах крепости.
        Решетка ворот со скрипом ехала вниз, но медленно, слишком медленно! А черный конь бесстрашно скакал на вооруженных людей у массивных башен. Легионеры, спасая свои жизни, бросились врассыпную, Лиандра пригнулась и пролетела так близко к железным пикам решетки, что чудом не ободрала себе спину.
        - Поднять ворота! - приказали со стены, - за ней наши люди!
        Решетка замерла на месте, выпуская на свободу беглецов на рыжей лошади. Вслед за ними по мостовой прогремел отряд легионеров.
        - Стреляйте же! - закричал сверху тонкий и резкий голос.
        Сир Годфри ванн Верден стоял на крепостной стене, сжимая побелевшими от холода пальцами камни парапета. Отсидеться в глуши и получить повышение? Как бы ни так! В Аверну, хоть ценой карьеры. Любой ценой!
        - Не стрелять! Не зги не видно! Своих конников покалечите! - приказал комендант крепости, предупреждая трагедию.
        Лучники, целясь в темноту, переглянулись, но так и не сделали ни единого выстрела.
        - Окружайте их! Отрежьте от дороги! - командовал легионерами кто-то опытный и властный, и имперская конница рассеивалась широким полукругом, прижимая жертв к лесу, отрезая от авернского тракта. Беглецам не спастись!
        Но всадница на черном коне направлялась не в Аверну. Пустив лошадь по вспаханному полю, она устремилась к каменной вехе совсем иного пути. Проклятый тракт распахнул перед странницей свои жуткие объятия. Черепа на обочинах приветливо скалились, мертвенно поблескивало сломанное оружие.
        - Не надо! Не туда! Лето, нет! - истошно завизжал Тинк.
        У Лето не осталось времени на раздумья. Понимая, что совершает самый безрассудный поступок в своей жизни, разбойник направил Рыжика по следам вороного Лиандры. Вязкая почва затормозила движение: не такой сильный, как кони легионеров, Рыжик пробирался по полю почти шагом. Расстояние между Лето и преследователями опасно сокращалось.
        - Ну же, быстрее, рыжий, быстрее! - торопил он коня, то и дело оборачиваясь.
        Тинк больше не подавал голоса: прижавшись всем телом к старшему товарищу, он впился ногтями ему в живот так сильно, что Лето чувствовал боль сквозь одежду.
        Еще чуть-чуть… Вот и полоса ничейной земли перед Проклятой дорогой… Рыжик выбрался на твердую поверхность заброшенного тракта и рванул вслед за черной точкой, исчезающей вдали. У Лето и Тинка появился шанс на спасение. Очень маленький, ненадежный шанс: дурная слава обители призраков не остановила преследователей - группа конников с размаху выскочила на Проклятую дорогу. «Вот теперь мне конец! Рыжику не обогнать боевых коней императорского легиона! Никогда! Да чтоб тебе пропасть, сумасшедшая девка!» - обреченно подумал Лето.
        Верный конь резво скакал по ровному полотну дороги. Путь был почти идеален. В древности умели строить: морейская погода, щедрая на дожди, не разрушила искусственную насыпь, покрытую светлым щебнем, привезенным с Эймарских гор. Если бы Лето обернулся, то поберег бы силы Рыжика, - легионеры повернули назад. Но разбойник больше не принадлежал самому себе.
        Не склонный грустить, Лето внезапно растерял всю радость бытия. Вот она, его жизнь: постылая, серая как пыль под ногами. Умереть не жаль. Перестанет биться сердце, но маленькая искорка души не погаснет. Она станет частью Проклятой дороги и отправится в бесконечное путешествие. Она увидит, как над Эймаром встает совсем другое солнце, а люди Мореи живут без страха перед будущим; как в прозрачных водах Озерного края отражаются белые дома эльфов; как леса Эрендола множатся дичью; как трудолюбивые дварфы везут железо и медь в порты Аквилеи… Душа Лето узнает прошлое, о нем расскажут голоса с Дороги архонтов.
        Тракт сжимал быстро скачущую лошадь в безжалостно-холодных ладонях, мелькал призрачно-белыми столбами, отмерял версты, считал шаги до могилы.
        - Отверженные да присягнут тебе! - шептала Проклятая дорога. Кому было присягать в этом пустыннейшем из мест?
        Лето очнулся, вздрогнул и потряс головой. Разбойнику было дурно, как с жестокого перепоя. Колючий воздух резал грудь, не давал вздохнуть, не приносил облегчения. Лето задыхался, его конь тоже выбился из сил и перешел на шаг. Какая жуткая тишина! Только ветер посвистывает тоненько-тоненько, разгоняет тучи над дорогой, приглашает луну… Парень обернулся и не увидел преследователей. И Лиандры след простыл. Совсем один…
        - Мне кто-то говорил прямо в уши! - напомнил о себе Тинк, разжимая судорожно скрюченные пальцы на поясе Лето, - почему мы стоим? Поехали, куда угодно, только быстрее! Хоть назад, только не здесь помирать! А мы здесь помрем, Лето, я чувствую!
        Отцепив от себя Тинка, Лето спешился и осторожно подошел к краю насыпи, вглядываясь в темноту. На этом участке тракт сглаживал естественный рельеф местности. Овраги и непроходимые ночью перелески погубят Рыжика! Нет, свернуть с дороги невозможно!
        Тинк, обнаружив за последние сутки такой запас трусости, что среднему вору хватило бы на целый месяц, тихонько подвывал от ужаса.
        - Не скули! - хрипло прикрикнул Лето, забираясь в седло и правя противно дрожащими руками, - мы за Лиандрой поедем, не обратно же! Если она сюда рванула, значит, знала, что делала.
        Рыжик вел себя странно: без видимых причин шарахался из стороны в сторону, всхрапывал и дергал головой. При каждом его фортеле сердца людей уходили в пятки. «Я сегодня загоню коня насмерть», - с тоской подумал Лето и пустил измученного Рыжика в галоп.
        Насыпь миновала, дорога пошла под уклон, спускаясь к опушке леса. На небе показалась луна и вдоль дороги замелькали быстрые тени. Разбойник старался не думать, чем или кем они отбрасываются. Стук копыт разбудил загадочное эхо. Лето обернулся и похолодел от страха, увидев на обочине силуэты двух всадников: свой и… кого-то еще. То появляясь, то пропадая, призрачный преследователь не спешил обгонять. «Создатель, пребывающий на небесах, да продлится твое царствие вечно…», - путаясь и перевирая слова, Лето мысленно перебирал обрывки знакомых молитв и старался не смотреть по сторонам.
        Как только беглецы въехали в лес, эхо и таинственная тень исчезли, но здесь было так темно, что Лето снова придержал коня. Рыжик осторожно ступал по мягкому ковру гнилой листвы. Над головами разбойников тревожно поскрипывали деревья.
        - Кажется, Лиандра нас бросила, Тинк, - прошептал Лето, лишь бы не молчать.
        - Впереди кто-то есть, видишь? Ой, Лето! Это не она!
        К разбойникам медленно приближался всадник. Его гордо поднятую голову венчала корона, а на плечах поблескивала узорами мантия. «Отверженные да присягнут тебе!» - взорвалась криком Проклятая дорога. Беззвучный призыв гремел повсюду, воздух дрожал магией, а от коронованного призрака веяло неотвратимостью смерти.
        - Создатель… - слова застряли у Лето в горле, но ноги предательски тронули бока Рыжика, торопясь навстречу демону.
        Повторить страшные слова, и пытка закончится. Демона не нужно звать, он здесь. Заброшенный тракт - его дом, а слабый человек - незваный гость. За вторжение дорого не возьмут, всего лишь жизнь и душу. Какая малая цена за возможность служить Проклятой дороге вечно!
        Лето подъехал к демону вплотную, не замечая, что на дороге появился еще один всадник, и протянул руку навстречу своей смерти. Его ладонь взяли теплой, живой ладонью, легонько сжали и дернули. Демон исчез. Тьма рассеялась.
        Разбойник несколько раз провел по лицу рукой, словно стирая морок, и огляделся вокруг. Луна, пробравшись через паутину голых веток, тускло освещала лесную дорогу. Рыжик расслабленно опустил голову, наслаждаясь временной передышкой, Тинк вцепился в пояс, как клещ, а рядом сидела Лиандра верхом на своей новой лошади.
        - Где он? Тот, черный… Он только что…
        Девушка отрицательно покачала головой.
        - Оно хотело забрать меня… - Тинк очнулся и заревел, размазывая кулаками слезы.
        Лиандра вздохнула, а в ее глазах промелькнуло непонятное знание. Девушка указала на дорогу, предлагая ехать дальше. Лето почувствовал себя глупо. Спрашивать немую бессмысленно, а если ответ и существует, то Лето не хочет его знать! Видит Создатель, в эту ночь он пережил столько, что хватит на десяток жизней!
        - Срочно сворачиваем с этого проклятого тракта! - сказал Лето сдавленным от пережитого ужаса голосом.
        Но девушка решительно пришпорила вороного и поскакала вперед. Неужели ей не страшно? Видимо, нет! Выругавшись для храбрости и игнорируя протестующие вопли Тинка, Лето поехал следом.
        Как только к разбойникам присоединилась Лиандра, видения отступили. Беглецы миновали лес и выехали на открытую местность. Окончательно прогоняя ночные страхи, на востоке светлело небо. Лето повеселел и начал тихонько насвистывать.
        - Смотрите, - деревня! - обрадовано выкрикнул Тинк, - дорога закончилась!
        Впереди показались дома, обещающие долгожданный отдых, но Лиандра неожиданно остановилась, покинула седло и повела вороного вдоль обочины, выискивая удобное место для спуска.
        - Почему?! Там же люди! Передохнем. Я пить хочу!
        - Нет там людей! Деревня по сторонам дороги лежит. Убираться нужно отсюда, - понял Лето.
        Путь по бездорожью отнял остатки сил. Лето вел спутников, ориентируясь по солнцу, ветру и своему шестому чувству, которое разбойника неоднократно подводило. Преодолев бесконечные овраги и вспаханные под зиму поля, голодные и грязные, они прибыли в «Дырявый котел» лишь к вечеру.
        Огромный постоялый двор на перекрестке двух морейских трактов за годы службы оброс многочисленными пристройками, навесами и сараями; отгородился от мира высоким забором и крепкими воротами. Перед его входом красовалась деревянная арка с изображением чана, окутанного паром. Рядом с котлом безымянный художник щедрой кистью набросал овощи и бурые куски мяса, издали похожие на грязь. Для разумеющих грамоту путников под рисунком была намалевана надпись - «Завидный котел».
        Гервант, по свойственной ему привычке называть вещи своими именами, переименовал «Завидный котел» в «Дырявый», не сильно погрешив против истины.
        Цена предательства
        Банда собралась в Дырявом котле задолго до назначенного главарем срока. И, если судить по угрюмому виду Герванта, неспроста. Наткнувшись на его тяжелый взгляд, Лиандра сбежала в конюшню к своему новому другу - вороному жеребцу по кличке «Север». Почему животному досталось столь необычное прозвище, девушка не смогла бы объяснить. Север… От звука этого имени горько замирало сердце, словно в ее прошлом уже было дорогое существо, названное так. А стороны света здесь были совершенно ни при чем.
        В конюшню зашел Веселик.
        - Знатный конь, знатный! Настоящий боевой, не моему чета. И как раз тебе по росту и масти, - разбойник намекал на цвет волос Лиандры, - а я чегось пришел-то: главный приказал всем вместе собраться. Пойдем-ка сразу, не с той ноги Гервант!
        На заднем дворе корчмы под навесом из теса было промозгло и неуютно. Банда расселась на чурбаках, бревнах и колченогих скамейках. Гервант восседал на пустой бочке и ритмично бил пяткой в ее крутой бок. Дождь то затихал, то припускал с новой силой, превращая открытое пространство двора в глиняное месиво. Стучало по крыше, дождевые капли пузырились в лужах, мутные реки воды бежали по канавам в сторону огорода. Разбойники переглядывались, изредка сплевывали, ежились от холода, но нарушить гнетущее молчание не решались. Бородатая рожа Таса, разукрашенная синяками и кровоподтеками, походила на зверскую маску. Чазбор сидел у стены корчмы, прислонившись к бревнам головой, обмотанной окровавленной тряпкой. Под закрытыми глазами разбойника залегли темные круги. Лиандра хотела приткнуться сбоку, но Веселик указал ей на место в центре, напротив Герванта.
        Нелюдь заговорил тихо и зло:
        - Дражайший эльф, именуемый Киндар, не сочтете ли за труд вылечить своего товарища? Вы лекарь уважаемый, не тот, что по зубам, а тот, что по другим частям тела, правда, Довбуш?
        Довбуш поморщился: от повязки и больного зуба он избавился с помощью самого Герванта.
        - Зубы для вас - слишком мелко и недостойно, - продолжал главарь, - мы понимаем. Но у Чазбора разбита голова, а мужик без котелка на плечах - что ботва без репы: ни думать, ни воевать не умеет. Так вы поможете, сир?
        Никто не смеялся, даже Тинк. Киндар сидел молча, уставившись в землю.
        - Дай-ка, я угадаю - ты не лекарь. Ты - просто кусок бесполезного дерьма, что пристал к нам по дороге.
        Хан, сидевший рядом с бочкой Герванта на низкой скамейке, поднялся, но главарь его остановил, положив руку на плечо:
        - Не нужно, Ханлейт.
        Оказывается, у мрачного эльфа было другое имя, более звучное, чем первое… Хан сел обратно и сделал тщетную попытку принять безучастный вид. Его лицо стало неприятным, взгляд, брошенный на Киндара, не предвещал ничего хорошего.
        - Погода прекрасная, не жарко - самое время для вдумчивой беседы, - язвил Гервант, - Гвидо, объясни своему эльфийскому брату пару-тройку прописных истин. Ну, или большее количество, как настроение будет.
        Гвидо встал и, схватив Киндара за одежду, точным ударом могучего кулака в грудь отправил под дождь, прочь от навеса. Эльф упал, подняв спиной брызги и проехался еще пару шагов, но вставать не собирался. Гвидо вразвалку подошел к своей жертве, поднял за куртку и снова отправил в грязь, на этот раз лицом вниз. Выбор у Киндара был небольшой: быть убитым Ханом намеренно или Гвидо - по случайности.
        - Объясни эльфу, мой мальчик, что врать - это плохо, - учил Гервант, не вставая со своего места, - вот так, да. Двинь еще раз. Отлично!…Что ложь подрывает доверие… Сломай ему ребро, Гвидо. И еще одно.
        Киндар не сопротивлялся. Валяясь в грязи, как тряпичная кукла, он не просил пощады и не пытался убежать.
        - Достаточно, он все понял.
        Промокший Гвидо, утираясь рукавом, вернулся под навес. Эльф остался лежать под дождем, не подавая признаков жизни.
        - Бум-бум-бум, - стучал Гервант.
        Глухой утробный звук и очередная порция молчания вызывали у всех желание оказаться от места разборок подальше. Выдержав паузу, главарь спросил:
        - Ну, и кто из вас был в Готе?
        Разбойники переглянулись. Вроде как сам Гервант не советовал соваться в город, где поселился наместник Императора! Но вопрос был риторическим, потому что нелюдь уставился на Лето. Беззаботное лицо парня подурнело от тяжкого предчувствия.
        - Ты сам сказал, что нужна лошадь, - ответил Лето упавшим голосом.
        - Я не говорил, что из Готы.
        - А где еще можно найти хорошего коня?
        - Об этом ты должен был подумать сам.
        - Ты сказал «конь», а не кляча, откуда мне было знать…
        - Я выражался иносказательно.
        Лето замолчал. Зато громко заголосил Тинк, указывая на Лиандру:
        - Да это вообще не мы! Она все устроила! Лето говорил: «уводишь коня тихо и по-быстрому, а мы за воротами подождем», а девка наоборот сделала! Подожгла конюшни, а весь легион за нами погнался!
        - Весь и за вами? - язвительно переспросил главарь.
        Посылая новенькую с Лето и Тинком, Гервант справедливо рассуждал, что из всей дюжины разбойников эти двое - самые безобидные. Украдут лошадь - хорошо, нет - ничего страшного, а запалят девчонку - тоже невелика потеря. Но слухи о ночном погроме в Готе докатились и до «Завидного котла», а людская молва расписывала происшествие непривычно-яркими для Мореи красками.
        - Морда аквилейская, ты отправил беззащитную немую девочку на конюшни императорского легиона красть боевого коня?!
        В устах Герванта эта фраза прозвучала чудовищно, тем более, что нелюдь был прав. Лето не нашел слов для ответа, за него вступился Тинк:
        - Она не беззащитная! Она…
        - Ты всегда точно исполняешь приказы, да, Лето? Тогда уважь меня - заткни пасть напарнику, пока он собственным языком не подавился.
        Тинк посчитал за благо спрятаться за спину Лето и больше не подавать голоса.
        - Допустим, у вас получилось, но как вы, мать вашу, из города удрали?
        - По Проклятой дороге.
        Кто-то протяжно свистнул. Тас демонстративно встал и отошел от Лето подальше, остальные тоже заерзали и нерешительно посмотрели на Герванта.
        - И - остались собой? - странно спросил нелюдь, поочередно вглядываясь в лица Лето, Тинка и Лиандры.
        - Да, обошлось… - вздохнул аквилеец.
        - Я в жизни ничего глупее не слышал, - искренне сказал Гервант, - Лето, ты дурак или много выпил?
        - Я не пил… - безнадежно оправдывался парень.
        - Он в Готе пил не просыхая, - поведал Тинк громким шепотом, получил пинок от кого-то из разбойников и заткнулся.
        Гервант думал. По пьяни Лето способен на любую глупость, но на поджог имущества Императора парень бы не решился. К тому же, трусость Тинка обычно удерживала Лето от опасных авантюр. Поджечь конюшни с лошадьми - жестокий, дерзкий план, сильно попахивающий местью, и родился он в другой голове.
        - Сестричка, выходи на свет, мы на тебя посмотрим. А вы, братья, не паникуйте: Тас, Чазбор и Мензенлир отметились в другом месте, и на нас готское беззаконие никто не вешает.
        Голос Герванта утратил долю серьезности, что немного разрядило обстановку. Лиандру согнали с места толчками в спину.
        - Ну, девица, поведай, где ты ремеслам убивца и конокрада научилась. Наверное, садилась на коленки к папеньке-ассасину и канючила: «научи меня кидать сюрекены харматанские, да четвероногих тварей объезжать!» Так было, нет?
        Разбойники заусмехались, глазея на то, в какое смятение привел Лиандру Гервант. Девушка коротко посмотрела во двор и потупилась, сжав губы, словно хотела ответить, но не смогла.
        - Я к тому, что такая причуда без пары не ходит. Что-нибудь еще ты уметь должна! Давай, поиграем в загадки, сестренка? Лови!
        Гервант швырнул в Лиандру меч Гвидо. Тяжелый двурушник, неплотно вставленный в ножны, полетел ей в голову. Любая баба взвизгнула бы и закрылась руками, особо находчивая попыталась бы отскочить, но ни одна женщина ловить оружие не станет! Тем более, вот так, одной рукой, как это сделала Лиандра. Бросок Герванта был слишком силен, и пойманный меч девушка не удержала. Он вывалился из ножен ей под ноги.
        - Так я и знал. Эту штуковину нужно хватать двумя руками, а ты что сейчас делала, муху ловила? Нет, свой арбалет я тебе не дам, а то сломаешь, как меч Гвидо. Или перестреляешь нас, как уток: кого в глаз, кого - в жопу. Еще какие игрушки есть? - Гервант озабоченно огляделся, - может, топор Мензенлира повертишь? Тут среди хлама вилы завалялись, я видел. Выбирай! Э?
        Гвидо оценил шутку про сломанный меч и громко заржал, Лето вдохнул полной грудью, чувствуя, как отступает страх за собственную шкуру. Всеми забытый, зашевелился в грязи Киндар. Он с трудом встал и направился через двор к сараям.
        Став свидетельницей избиения эльфа, Лиандра поняла, насколько опрометчивым было ее решение остаться в банде. Она с вызовом посмотрела на Герванта и увидела любопытство в его жестких пристальных глазах. Лиандра выбежала под дождь, но за ней следом бросился не Гервант, а Хан.
        - Вернись!
        Лиандра обернулась - эльф протягивал ей свой меч. Она нерешительно взялась за рукоять, вытянула оружие из черно-зеленых кожаных ножен и рассмотрела. Клинок Хана был настоящим произведением оружейного искусства: слегка изогнутый, упругий, с изящными узорами по лезвию. Удобный, легкий в руке. Неуместный на грязном постоялом дворе как дорогое украшение в свином хлеве!
        Хан, тем временем, взял меч Веселика, по форме напоминающий его собственный, но короче и грубее. Кузнец сделал его своими руками, чем очень гордился.
        - Твое оружие снова пошло в ход? Рискуешь остаться с пустыми руками, Ханлейт! - Гервант забарабанил по бочке в ожидании интересного зрелища, - не стой, Лиандра, столбом, а то Хан тебя вмиг накрошит.
        Они же не серьезно?! Но Хан был серьезен. Разминая запястье, эльф несколько раз крутанул меч восьмеркой. За своей спиной и спереди, а затем перебросил в левую руку и повторил. Красиво и пугающе. Девушка отшатнулась от сверкнувшего в воздухе клинка.
        - Ну? - односложно спросил Хан.
        И взмахнул мечом. Если бы он хотел ее задеть, кровь бы уже пролилась: Лиандра отбежала, даже не подняв руку с оружием. Под навесом кто-то расхохотался. Кажется, Гервант. Новое издевательство было еще хуже, чем грубые слова! Со стороны навеса за девушкой наблюдали девять человек, и никто не сочувствовал.
        Тут Лиандра ошибалась. «Ну и скотина же ты!» - подумал Лето, взглянув на Герванта. Эрендолец - самое жестокое существо в отряде, он покалечит «сестричку», не задумываясь. Не получилось проучить Киндара - достанется девчонке! За время совместного путешествия Лето проникся к Лиандре симпатией, но сейчас он не имел права вмешиваться.
        Хан не спеша приблизился и атаковал слева, в сердце Лиандры. Действуя бессознательно, она выставила защиту, но в последний момент увидела, как выворачивается запястье эльфа, и клинок меняет направление, летит в шею. Лиандра подняла меч выше, отражая удар. Едва коснувшись ее клинка, меч Хана в мгновение ока сделал круг над его головой и вернулся с противоположной стороны. Лиандра пригнулась и попятилась. А потом внезапно осознала, какую серьезную ошибку допустила. Нельзя было опускать меч! Но откуда ей об этом знать?! Растерявшись, она не заметила, когда эльф снова успел взмахнуть мечом, целясь ей в бедро. Он не довел оружие и ждал, пока Лиандра ответит. Она взглянула в лицо Хана и заметила усмешку презрения, тронувшую его узкие губы. Эльф двигался подчеркнуто медленно - с Лиандрой играли. Охотник и жертва кружили в замкнутом пространстве двора на забаву публики.
        Наконец, Хану это наскучило. Внезапным и точным движением он выбил из руки Лиандры меч. Она чуть не вскрикнула от боли и зажала вывернутое запястье другой рукой. Но и это было не все. Хан обошел девушку сзади и с силой ударил полотном меча плашмя ниже лопаток. Лиандра упала на колени.
        С этого момента для странницы с Проклятой дороги исчезли постоялый двор, дождь и разбойники. Остались только боль, холод и эльф - ее беспощадный мучитель. Какое у него тонкое, злое лицо! Лиандра возненавидела каждую его черточку, ярость поднималась из самых глубин ее существа и требовала расплаты. Вспомнился день на заброшенном тракте, когда она вернулась из небытия; ожили почти забытые ощущения: ее руки когда-то держали оружие, другое, не эльфийское. Но - какая разница? Лиандра нащупала в грязи клинок, крепко сжала рукоять и поднялась.
        - Мало? - прищурившись, Хан смерил ее брезгливым взглядом.
        Эльфу жалко для нее слов, раз он выплевывает каждое, как оскорбление? Лиандра размахнулась и рубанула Хана по груди. Слишком слабо у нее вышло! Ханлейт легко отклонил клинок. Но Лиандра не собиралась сдаваться. Нападая или защищаясь, с каждым движением ее рука набирала твердость, а движения становились все увереннее. Тело вспомнило бесчисленные тренировки и настоящие бои - тяжелые, страшные, не на жизнь, а на смерть; сердце радостно забилось от внезапно обретенного мастерства. Девушка почти почувствовала грозную мощь в своей руке. Как будто магия была рядом. Особая, близкая, понятная! Еще чуть-чуть, и заносчивый эльф будет повержен! Но и отношение к Хану изменилось. Лиандра увидела его как своего противника, а не истязателя, и поняла, что Ханлейт - искусный фехтовальщик.
        А Хан не верил своим глазам. На его лице застыло удивление, и первое время эльф двигался чисто механически. Ханлейта поразило не умение Лиандры обращаться с оружием, о ее опыте он догадался раньше, а ее техника. Широкие взмахи его меча в руке Лиандры предполагали гораздо большую площадь поражения, чем могло дать это оружие; девушка владела всеми видами ударов, и рубящими и диагональными, она применяла их, словно забывая, какой клинок сейчас в ее руке. Это смущало Хана. На каждую атаку эльфа Лиандра отвечала инстинктивно-верной защитой и немедленно нападала сама, каждый раз непредсказуемо и странно. Пару раз она едва не задела Хана коротким уколом в корпус только потому, что он подобного не ожидал. Так не дерутся эрендольские ассасины, у имперских легионеров совсем другой стиль…
        Из-под навеса уже не доносилось ни смеха, ни улюлюканья. Кое-кто, покинув насиженное место, передвинулся поближе, а Гервант вышел наружу и наблюдал. Противники размесили двор корчмы в липкую жижу и чудом сохраняли равновесие.
        Эльф бил сильнее. И быстрее. Поединок вымотал Лиандру физически и мог бы уже закончиться, если бы она взмолилась о пощаде. Но, неожиданно, Ханлейт поскользнулся и упал, растянувшись в грязи во весь свой рост.
        Лиандра остановилась поодаль, непроизвольно выставив левую руку вперед, развернув большой и указательный пальцы, а остальные согнув внутрь ладони. Это был какой-то знак: предупреждение, указание не двигаться или требование сдаваться? Но на эльфа странный жест оказал просто какое-то магическое воздействие.
        Хан вскочил, и в его глазах явственно прочиталось бешенство. Не сказав ни слова, он перекинул оружие в левую руку. И если раньше их схватку можно было назвать поединком, то теперь эльф хотел ее убить. О контратаках не могло быть и речи, Лиандра защищалась из последних сил. Она с опозданием отвечала на клинок в левой руке Ханлейта, суетилась и путалась, отражая его атаки все слабее и слабее.
        Гервант не вмешивался. Не обращая внимания на дождь, главарь банды внимательно наблюдал за расправой и чего-то ждал.
        - Эльф ее прикончит! - не выдержал Лето.
        Гервант промолчал.
        - Она как-то странно дерется, может, девчонке нужен щит? - спросил Веселик, переживая, что его мечом убьют человека, вроде как за безделицу или от скуки.
        - Ей нужен другой меч, - туманно ответил Гервант.
        Этот удар Лиандра пропустила. Клинок Хана жестоко резанул ее правую руку от плеча и до локтя, вспоров грубую кожу куртки. Хлынула кровь. В то же мгновение эльфийский меч оказался в руке своего хозяина. Ханлейт направил оба клинке Лиандре в грудь.
        - Хватит!
        Неизвестно, что остановило Хана от смертельного удара - возглас Герванта или его собственная воля. Не обращая внимания на Лиандру, эльф вернулся под навес, сунул меч Веселику и исчез в коридоре корчмы, хлопнув тяжелой дверью.
        Не глядя по сторонам, девушка покинула поле боя тем же путем, что недавно Киндар. Хорошо, что на своих двоих. Догонять ее не стали.

* * *
        Немедленно седлать вороного и умчаться отсюда, куда глаза глядят! Возвращаясь с заднего двора, Лиандра заметила, как Хан вошел в конюшню. Если повезет, они больше никогда не встретятся!
        Лиандра юркнула за ветхую дверь одной из построек и оказалась в старом хлеву. Когда-то здесь держали корову, а теперь валялся хлам и разбитая мебель. Прислонившись к облезлому буфету без дверей и полок, Лиандра ждала. Когда только Хан пойдет обратно в дом, она его увидит. Томительно тянулось время. Рукав куртки набух от дождевой воды и крови. В полутьме было не понять, насколько серьезна рана, но болела она сильно. Душевный подъем развеялся. От недавних усилий противно ныли спина и ноги, усталость наваливалась на тело, как тяжкая болезнь. Лиандре хотелось закрыть глаза и сползти на пол, покрытый прелой соломой. Наверное, она мягкая… Еще чуть-чуть ожидания, и они с Севером будут далеко-далеко…
        Она напрасно надеялась - в сарай вошел Ханлейт и плотно закрыл за собой дверь. В попытке стать невидимой, девушка вжалась в рассохшееся дерево.
        - Вот ты где.
        Лиандра увидела эльфа совсем близко: неровно обрезанные черные волосы, облепившие мокрый лоб, полосы глины на щеках, бурую от грязи одежду. Она и сама выглядела не лучше. Хан был безоружен, но это ничего не значило.
        - А сейчас ты заговоришь, - угрожающе сказал он и выругался на незнакомом языке, грубом и выразительном.
        Лиандра не пошевелилась. Тихий голос Хана завибрировал от сдерживаемой ярости:
        - Заговоришь, как шелковая! Потому, что немые не молчат. Они стонут от боли и мычат, когда хотят сказать, но не могут; а те, кому отрезали язык, не наворачивают за столом мясо. Можешь Герванта водить за нос, но не меня!
        Подойдя вплотную, Ханлейт схватил девушку за шею одной рукой. Холодея от крепкой хватки сильных пальцев, она молча вцепилась ему в запястье. Но Хан - не Лето, которому можно дать отпор! Эльф отодрал ее руку и опустил, удерживая вдоль тела. Лиандра застонала.
        - Ну? - неумолимо настаивал он.
        - Отпусти, - шепнула Лиандра одними губами.
        Эльф, услышав подтверждение своей догадки, оттолкнул девушку. Она стукнулась головой о заднюю стенку буфета и осталась стоять на месте. Бежать было некуда…
        - Зачем ты притворялась?
        - Я… потеряла память.
        - Не вижу связи.
        Прямой связи и не было… Но правдивый рассказ вышел бы таким долгим и запутанным, что эльф мог и не поверить!
        - Ты - архонт? - задал Хан новый вопрос.
        Опять это слово. И опять про нее. Что отвечать? Лиандра молчала, глядя на эльфа настолько сложно, что Ханлейт снизошел до объяснений:
        - Ты дерешься, как архонт. У тебя было много шансов убить меня: в поединке, при падении, и даже сейчас, когда я без оружия! Так в чем же дело? Где твоя магия? Играешь со мной?
        - Я не архонт. Так решили в крепости.
        Лиандра не знала, хорошо быть архонтом или плохо и сказала как есть, но Хана ее ответ неприятно удивил:
        - Где?!
        - В Готе.
        - Ты была в казематах?
        - Да. Меня пытали.
        - За что?
        Девушка со вздохом опустила глаза, лишний раз убедив Ханлейта в своей неискренности.
        - Не вижу следов пыток, - едко сказал он, оглядывая ее лицо и фигуру.
        - Они на спине.
        - А ведь я проверю! Повернись!
        Хан бесцеремонно задрал на ней куртку вместе с туникой. Спина Лиандры, сплошь иссеченная уродливыми порезами - следами плетей, еще не успела зажить; а под лопатками алел длинный след от его меча. Ханлейт осторожно вернул одежду на место и продолжил обвинения:
        - Из казематов Готы есть только два пути: вперед ногами или шпионкой властей. Я понял, какой ты выбрала!
        - Я не выбирала. Меня бросили в яму.
        - Тогда я говорю с призраком. Яма - могила, убивающая временем.
        - Я сказала правду.
        - Посмотри на меня.
        Ханлейт развернул девушку к свету и впился в ее лицо взглядом, словно пытаясь прочесть мысли, увидеть насквозь. Лиандра заметила, что глаза у эльфа зеленые, как осока, и совсем не злые. В их глубине было много пережитого, горечи и суровой мудрости. Настоящий омут. С отравленной водой.
        - А ты - человек, Лиандра? Это ведь не твое имя.
        - Я не помню своего.
        Какой странный вопрос - человек ли она… Хан отпустил Лиандру и задумался.
        - Поджог в Готе Герванта удивил, и только. Если он узнает о казематах, тебя ждет допрос пострашнее моего, а у нелюдя достанет ума сделать выводы. Ты зашла слишком далеко. Не пытайся улизнуть - поймают. Продолжишь ломать комедию с немотой - тебя раскусят. И накажут в любом случае.
        Ханлейт направился к выходу, обернулся на пороге и добавил:
        - Для Герванта важны факты, слово «доверие» для него - пустой звук, а ты и так долго лгала. Подумай об этом.
        Лиандра осталась одна. Все, что она сделает - будет иметь ужасные последствия. Заговорит - придется объяснять, почему молчала; не заговорит - ее секрет знает Хан. Как поступит эльф? Доложит Герванту обо всем, что услышал? Девушка обреченно смотрела в запертую дверь. Вот-вот в нее ворвутся, и…

* * *
        - Он не скажет.
        Лиандра вздрогнула - она не сомневалась, что находится в сарае совсем одна.
        - Он не скажет, и я и тоже буду молчать. Хан прав - о казематах крепости Герванту говорить нельзя. Он не поверит.
        Девушка узнала мелодичный голос Киндара. Избитый эльф стал невольным свидетелем разговора с Ханлейтом.
        - Я могу уйти, прямо сейчас. Я убегу, у меня есть лошадь! - с отчаянным упрямством возразила Лиандра, но так и не решилась выйти.
        - Уже нет. Я все видел, эти стены похожи на решето. Как думаешь, зачем эрендолец ходил в конюшню? Предупредить твое бегство. Он рассудил правильно: ты далеко зашла, бежать нужно было раньше. А ты не могла бы подойти ближе? Мне тяжело говорить громко.
        Эльф лежал на спине в дальнем углу сарая, надежно спрятанный за рухлядью. Лиандра нашла его и села рядом, обхватив руками колени. С гримасой боли Киндар повернул голову, чтобы лучше видеть свою собеседницу. Гвидо выполнил приказ буквально - сломал эльфу ребра.
        - Отсюда нельзя уйти, девушка. Разве ты не слышала, что тебе сказал Хан? Все так и есть. К Герванту - как в яму, выход из братства - только мертвым.
        - Но тебя же выгнали?
        На губах Киндара появилась мягкая улыбка, и он отрицательно покачал головой.
        - Нет, я понес заслуженную кару за вранье. Будь иначе, со мной бы «говорил» не Гвидо, а меч Ханлейта. Смерть от его руки - это лучшая смерть, о которой я могу мечтать. Эрендолец убивает быстро.
        - Ты желаешь себе гибели?
        - Ничего не имею против.
        Лиандра озадаченно посмотрела на Киндара. Весь облик эльфа говорил о смирении и покорности судьбе, в его лице не было ни страха, ни ненависти.
        - Зачем ты здесь?
        - Потому, что у меня нет выбора. Я убил ария.
        - Ария? - непонимающе переспросила девушка.
        - Да. Арии - маги, сильнейшие в Империи. Каждый из них подчиняет себе одну из стихий. Например, воду. Или огонь. Это очень важные и дорогие сердцу Императора существа, - объяснил Киндар с легкой иронической улыбкой.
        - Тогда как же ты его убил?
        - Ты хочешь спросить: «Как такой слизняк смог убить всесильного мага?» Дело в том, что арии - существа из плоти и крови, они пьют, едят, иногда болеют, как и все смертные. Я ее отравил.
        «Ее? Так это была женщина?» - поняла Лиандра, но не стала уточнять.
        - За содеянное меня ждут пытки на главной площади Аверны, пока «вся кровь не покинет тело и не остановится сердце». И чем дольше продлится наказание, тем приятнее будет Императору. Великая честь для маленького эльфа, правда? Так что братия Герванта для меня - наилучший из вариантов.
        В старом хлеву повисло молчание. Где-то в его глубине через худую крышу просачивались дождевые капли и падали на металлическую поверхность. Унылый, монотонный звук нагонял тоску, казалось, что в мире не осталось чистого и сухого угла, где никто не угрожает расправой, нет страданий и боли.
        - Зачем ты обманул, что умеешь врачевать?
        - Ну, доля правды в этом есть. Моя родина - Озерный край, долина реки Виндала. Ты бывала там, девушка? Нет? - Киндар вздохнул, - жаль, ты не видела лучшее место на земле. Тогда представь: в долину не заглядывает зима, а благодатное солнце отражается в чистых водах бесчисленных озер. По их берегам растут удивительные растения, которые дарят моему народу красоту и молодость. Почти вечную, девушка. Увы, эльфы стараются не для себя - арии Императора должны быть не только грозны, но и прекрасны! Руки озерных эльфов, а до недавнего времени и мои собственные, трудятся во благо Империи, продлевая дни магам. Так вот, Лиандра - я убил свою госпожу, и не жалею об этом. Но я не врачеватель и не умею лечить боевые раны. Признаюсь, зубы тоже.
        Рассказ Киндара показался Лиандре очень простым.
        - Почему ты не объяснил все Герванту, как мне только что? - наивно спросила она.
        Киндар посмотрел на нее странно-ласковым, немного удивленным взглядом:
        - А кто изображал скромницу бессловесную?
        Хороший вопрос. Наверное, с эльфом тоже не все так очевидно…
        - Я никому не скажу! - уверила Лиандра.
        Киндар только улыбнулся.
        - Я считала, эльфы и так не стареют…
        - А я думаю, что ты плохо разбираешься в эльфах. И не только в них. Вспомни, как выглядит эрендолец, и посмотри на меня.
        - Ты совсем юный. Моложе меня лет на… - Лиандра запнулась, с опозданием вспомнив, что не знает свой возраст.
        - На сколько, девушка? Я начал принимать эликсир молодости в семнадцать лет. Так и выгляжу. А Ханлейт не принимал вообще. Он продолжает стареть.
        - Разве Хан старый?
        Киндар неожиданно рассмеялся, придерживая рукой ребра.
        - Да, ему лет двести!
        Лиандра задумалась: верно, юным Ханлейт не выглядел. Если бы речь зашла о человеке, то ему можно было дать около тридцати с хвостиком… Не старый, но зрелый и опытный. И очень мрачный. Эрендолец-убийца. Мысли Лиандры вернулись в исходную точку.
        - Наверное, Хан уже обо всем доложил Герванту.
        - Нет, девушка. Ханлейт лучше, чем ты думаешь. У некоторых представителей нашей расы встречаются врожденные способности, иногда очень занятные. Хан, как бы тебе объяснить… чувствует ложь. Старайся не говорить ему неправду. Сейчас он тебе верит.
        Лиандра перевела дыхание. Сердце, сделав лихорадочный скачок, как только речь зашла о Хане, снова забилось ровно.
        - Кто такие архонты, Киндар?
        - А не слишком ли много вопросов?
        Эльф попытался сесть, но лег обратно, закусив губу.
        - Вот что, Лиандра. Пока мы не замерзли насмерть, помоги мне встать. Нам обоим будет кстати горячая ванна и лекарь. Не думаю, что он живет в этой дыре, но чистое полотно в доме найдется, а в воде здесь недостатка не бывает.

* * *
        Постоялый двор дымил всеми трубами над черепичной крышей: грелась баня, топились камины, готовилась еда, - в гости пожаловала привередливая банда Герванта. Хозяин был не без греха, что роднило его с главарем разбойников. В «Дырявом котле» банде нелюдя всегда были рады.
        Лиандра бы заблудилась в огромном и запутанном доме, если бы не Киндар. Следуя его указаниям «направо», «налево» и «вниз» девушка привела эльфа в жаркий, влажный подвал. Баня топилась по-белому, внутри было чисто и дышалось легко. В предбаннике суровая баба подтирала полы и посмотрела на пришедших помыться с осуждением.
        - Иди, я сейчас.
        Киндар, кивнув на дверь, обитую войлоком, отпустил плечо Лиандры. Она вошла в просторную комнату с низким потолком и скамьями вдоль стен. На печи кипел котел, а посередине бани стояла деревянная бадья с медными краями. Огромная, как лодка. И пустая. На помощь пришла все та же крупная баба: она живо наполнила ванну кипятком из котла и разбавила холодной водой из колоды у входа. Положив на край бадьи кусок серо-зеленого мыла, женщина вышла.
        - Ты ждешь, пока вода остынет? Или любишь купаться в одежде?
        Киндар появился незаметно, пока Лиандра осматривалась. Совместное купание с эльфом стало для нее сюрпризом.
        - Плесни холодной водой вон туда, - Киндар показал на каменное основание печи, - я на тебя не смотрю, девушка. Но если хочешь, чтобы я помог тебе расстегнуть что-нибудь…
        Лиандра не дала ему договорить и плеснула полный ковш в указанное место. Баню тут же заволокло густым паром. Раздеваясь, Лиандра заметила, что ее рана перестала кровоточить. Наверное, скоро заживет… Эльф скрылся из вида, но девушка слышала, как он гремел тазом, шуршал и переливал воду.
        - Я бы с удовольствием искупался вместе с тобой, но у Гвидо очень тяжелые руки. Я не лекарь, конечно, но соображаю, что лишние движения при переломах не полезны, - говорил невидимый Киндар.
        Лиандра откинулась на бортик ванны, наслаждаясь теплом. Тело отдыхало, тяжелые мысли отступили. Странно, как высоко она ценит свою внезапно обретенную жизнь, в которой пока, по ее же мнению, не случилось ничего хорошего… Вот Киндара избили, а он не потерял присутствия духа. А она боится. Смерти, Хана, Герванта, боли, насилия и… всего, что не случилось, но могло. Одна Проклятая дорога кажется ей надежным пристанищем! Лиандра - человек без своего имени, а, возможно, и не человек вовсе… Почему-то Ханлейт в этом усомнился. Кто она?
        - Киндар, архонты - люди?
        - Архонты - люди.
        Ну, хоть что-то. Девушка открыла глаза. Пар клубился под потолком белыми облаками, оседал каплями влаги на волосах и плечах. Эльф сидел на скамье напротив неестественно прямо, но улыбался.
        - Ты обещал не смотреть! - возмутилась Лиандра.
        - Был момент, когда я отвернулся. Напомню, ты меня тоже видишь!
        И то правда! Но Киндар своей наготы не стеснялся. Неожиданно для себя Лиандра рассмеялась. За время беседы с эльфом ее голос утратил сиплые ноты, - последствие долгого молчания, и стал таким, каким его создала природа: глубоким, ясным, но не низким. Тихий смех прозвучал приятно и мелодично.
        - Так-то лучше, - кивнул Киндар, - разве мы уродливы? Нисколько. Поэтому нет повода для скромности.
        Такая интересная мысль раньше не приходила Лиандре в голову.
        - Ты занимался тем, что делал других красивее?
        - В основном - только моложе, но иногда можно создать видимость красоты.
        - С помощью лекарств?
        - В том числе.
        - А как насчет меня?
        - А чтобы ты хотела?
        У Киндара была такая особенность - отвечать вопросом на вопрос. Лиандра задумалась. «Худая, только бы не болезная», - сказала трактирщица в тот вечер, когда судьба свела странницу с бандой Герванта. До этого момента, собственный вид Лиандру нисколько не волновал.
        - Я выгляжу больной?
        - Нет.
        - Худой?
        - Больше ешь.
        Решив, что эльф насмехается, она замолчала.
        - Ты не помнишь, как выглядишь, верно? Тогда поверь мне на слово: тебе не нужно лекарств и дополнительных ухищрений, это очевидно даже Герванту. Как думаешь, зачем он тебя взял с собой? За твою меткость? Нет, девушка. Гервант пытается собрать по кусочкам мир, который у него отняли. Помнишь, он говорил, что его сестра - эльф? Твое лицо напоминает нашу расу гармонией, изяществом, чистотой линий, но ты - человек, в этом нет сомнений.
        Киндар говорил серьезно. Терпеливое спокойствие, простота в обращении, мягкая ирония и незлобивость эльфа действовали на Лиандру подобно эликсиру, излечивающему от душевных ран. Не верилось, что перед ней - убийца, приговоренный к жестокой казни.

* * *
        - Затягивай крепче, не жалей меня.
        Чтобы ребра Киндара срослись быстро и правильно, Лиандра обматывала торс эльфа длинными кусками полотна. Она боялась сделать ему больно, настолько нежной оказалась кожа Киндара и хрупким телосложение. Тем ужаснее выглядели синяки и кровоподтеки, сплошь покрывшие его спину и грудь. Киндар стоял, опираясь руками о стену и старался дышать ровнее.
        - Если бы на мне заживало с такой же скоростью, я бы уверовал в Создателя.
        Киндар кивнул на руку Лиандры. Рана, нанесенная Ханлейтом, покрылась жесткой коркой и выглядела, как большая царапина. Она не требовала перевязки.
        - Архонты - очень сильные, выносливые люди, но ускоренная регенерация им не свойственна. Твой же порез исцеляется невероятно быстро. Так не бывает - говорю как «ненастоящий» лекарь. Жаль, я не видел вашего поединка с Ханом.
        Закончив, Лиандра закрепила свободный конец полотна. Киндар повернулся к ней лицом.
        - В тебе нет магии архонта, девушка. Я чувствую совсем иное. Твои прикосновения необычны.
        - В перевязке нет ничего приятного.
        - Логично, но я о другом. Ты вызываешь желание и толику страха одновременно.
        - Что? Почему?
        - Постараюсь объяснить… Однажды заглянув в пропасть, хочется подойти к ее краю вновь, ощутить пустоту под ногами, представить, как от гибели тебя отделяет один шаг, и в твоей власти решать, быть ему или нет. Ты бы шагнула, Лиандра?
        Кого Киндар спрашивал? Девушке казалось, что самого себя…
        - Нет.
        - Нет? Как хорошо, что я ошибся!
        Киндар улыбнулся и привлек Лиандру к себе. Человек и эльф стояли так близко, что чувствовали дыхание друг друга. До полутемного предбанника не доносилось иных звуков, кроме гудения печи за дверью. Как хорошо прикоснуться к существу из плоти и крови, не ожидая в ответ дурного действия!
        Зачем Киндар сказал непонятные слова о пропасти и последнем шаге? Почему они так тревожат, бередят душу, не позволяют обнять эльфа в ответ? Потому, что странница солгала. Она не помнит, как и когда это было, но она шагнула.
        - Отверженные да присягнут тебе, - прошептала Лиандра.
        Все изменилось в одно мгновение.
        - Зачем ты зовешь его сюда?!
        Киндар отшатнулся и с печальным недоумением всматривался в ее лицо.
        - Кого, Киндар? Что значит эта фраза? Что в ней плохого?
        Поняв, что сказала что-то ужасное, девушка взяла эльфа за руки, но тот мягко, но решительно высвободился.
        - Ты призываешь демона мести, Лиандра. Одного из самых могущественных на земле. Даже если ты произнесла слова его клятвы по незнанию, не повторяй их больше! В нашем мире нет ничего хуже скверны. Она погубит тебя, меня, и все, ради чего стоит жить.
        Киндар ушел. Потрясенная девушка еще долго смотрела в темный проем лестницы наверх, словно ожидая, что эльф вернется. Он не вернулся.

* * *
        К ночи «Дырявый котел» успокоился: разбойники отмылись, наелись и разошлись по своим постелям - в этот раз Гервант разрешения на гулянку не давал. Лиандра видела главаря и Хана лишь мельком. Встретив в коридоре Лето, девушка провела с ним скучнейший вечер. Аквилеец раздобыл кружку с загадочным содержимым и тайком к ней прикладывался, пряча подальше, когда разбойники проходили мимо их комнаты. Общаться он был не расположен и вскоре завалился спать. Лиандра последовала примеру Лето и проснулась в совсем другом месте. Дома.
        Она сидела на поваленном стволе у лесной дороги и кого-то ждала, поднимая лицо навстречу бликам света. На солнце набегали облака, и тогда цветущий мир вокруг тускнел, а в глазах девушки мелькали желтые круги. Было самое начало лета. Трава еще не пожухла от зноя, а деревья не уронили ни единого резного листа. Лес рассказывал сказки: шумел ветром в высоких кронах и развлекал птичьими трелями, но девушка его не слушала.
        Наконец, из-за поворота дороги появилась мужская фигура. Путник издали помахал рукой. Девушка с трудом преодолела желание побежать ему навстречу: ожидание оказалось очень долгим! Прошел целый месяц, прежде чем ее брат приехал! Северон. Еще не мужчина - широкоплечий юноша.
        - Здравствуй, Север.
        - Родная моя злюка, опять ты называешь меня этим холодным именем! Я не мог вырваться раньше. Я отлучился без ведома дяди, так что страшная расправа не за горами.
        - Ссылка сводит меня с ума! Видеть каждый день одни и те же постные лица выше моих сил! Я живу в лесу, еще немного - и я врасту корнями в землю, как дерево!
        Северон улыбался, но глаза у него были грустные.
        - Тебя не ссылали, сестренка. В Эймаре сейчас неспокойно. Дядя Родерик из Аверны мутит воду, наговаривая на всех подряд: то ему чем-то не угодили эрендольцы, то Аквилея спит и видит, чтобы присоединиться к Харматану. Аверна собирает собственную армию, и ты не представляешь, сколько в ней магов! В Велеграде открыли школу магии, где арием могут сделать каждого десятого! Только подумай, против кого они будут воевать…
        - Что за бред, Север? Эрендол поклялся хранить верность престолу Архоны, а Аквилея - слишком самостоятельная провинция, чтобы вступать под знамена другой страны. Эймару не с кем воевать! А что дядя Отвальд?
        - А дядя Отвальд мучает меня. Моя голова гудит от знаний - я выучил больше, чем вмещает публичная библиотека; а к вечеру, когда я падаю от усталости, архонт Фелан тащит меня на манеж и терзает фехтованием. Сестра, да я завидую тебе - посмотри, как вокруг красиво!
        Северон опомнился. Не зря сестру укрыли от жизненных бурь в отдаленной вотчине у истоков Амарантина - ей желали добра. А он приезжает и с порога вываливает на девушку все неприятности! Юноша вздохнул и приготовился выдержать удар.
        - Я должна жить в Архоне! Вы с отцом решили, не спросив меня, и получили, что имеете! Стране нужен тот, кто заткнет дядю Родерика и встряхнет дядю Отвальда, чтобы проснулся.
        - Этот суровый человек, конечно, ты, сестра?
        - Я! Когда одной частью страны правит наместник, а другой - регент, что хорошего можно ожидать? И вообще, Фелан должен учить меня!
        - Мне семнадцать, через год дядя Отвальд оставит свой пост.
        - Зато мне больше! Через год может быть поздно.
        - Хочешь занять трон? Это невозможно. Никто не знает, что я тебе не кровный брат.
        - Так должны узнать!
        - Нарушишь последнюю волю отца?
        Девушка замолчала. Одно дело - запальчиво кричать о своих правах, и совсем другое - пойти против многих, чтобы все изменить.
        - Я поеду в Архону, Север, - упрямо сказала она, - я пойду пешком, если нельзя иначе!
        Северон что-то говорил в ответ, но его голос звучал все тише. Солнце зашло за тучи, лесная дорога потускнела, как перед градом. Черная тень закрыла небо.
        Лиандра вскрикнула и проснулась. Над ней стоял Лето и тряс за плечо. Реальность была до отвращения унылой, раскрашенной в темные цвета морейской ночи. На соседней койке всхрапывал Довбуш. Сквозь неплотно подогнанные ставни просачивался лунный свет. Лето, неестественно бледный в полумраке, ругался сдавленным шепотом:
        - Значит, днем ты молчишь, как рыба, а ночью кричишь дурным голосом?! Я от неожиданности чуть в окно не выпрыгнул!
        Лиандра села на кровати. Лето плюхнулся рядом, рассматривая девушку так, будто впервые увидел.
        - Что я кричала?
        - «Что я кричала!» Ты, вроде, немая?
        - Нет, я могу говорить.
        - Чтоб я сдох!
        Лето энергично потер лицо руками, прогоняя остатки сна:
        - Ты звала кого-то по имени Северон. Настойчиво звала! Твой любовник или кто? Вчера Хан обмолвился Герванту, что ты потеряла память, но что ты еще и язык проглотила, эльф не рассказывал! Ты болтаешь со всеми, кроме меня? - в голосе Лето прозвучала обида.
        - Я не знаю, кто такой Северон, Лето.
        Лиандра была не уверена, себя ли она видела во сне: живые и яркие образы поблекли, смысл разговора с Североном таял, не находя связи с реальностью. Но у нее остался вопрос к разбойнику, не дающий покоя несколько дней:
        - Лето? Помнишь ночь на Проклятой дороге, тот момент, когда вы въехали в лес?
        - Нашла о чем спрашивать!
        - Вы с Тинком сильно испугались…
        - Не то слово! Посреди дороги всадник в короне стоял. Приказывал страшное, звал, издевался. Я чуть горло самому себе не перерезал, лишь бы все закончилось! А до того он скакал за Рыжиком, несся на своем демонском коне, как призрак. Тебе повезло, что ты его не застала.
        - Лето, посреди дороги вас ждала я. Никого рядом не было.
        - Нет, ты позже появилась, когда чудовище исчезло. Последнее, что помню, как я руку демону протянул, а он ее схватил. И все! - убежденно сказал разбойник.
        - Твою руку тоже я пожала.
        - Да ну? Может, Тинк помнит?
        Кровать Тинка оказалась пустой, аккуратно застеленной. Лето удивился:
        - Наверное, мается животом где-нибудь, с непривычки вчера все переели. Хотя, его и за ужином не было. Так странно…
        Постоялый двор спал, даже дождь перестал шуршать по крыше. Но Лиандре казалось, что она слышит тревожный звук, пока тихий-тихий. Как будто стук. Или просто шум.
        - Сюда едет лошадь, ты слышишь? - спросила она.
        Лиандра и Лето переглянулись. Постоялые дворы - не место для призраков. Наверное.
        - Может, запоздалый странник?
        Нет, лошадь не одна! Приближался ритмичный перестук множества копыт. Конный отряд, не меньше! Когда не был пьян, Лето соображал удивительно быстро. Взглянув на койку Тинка, разбойник рванул с места. Отброшенная ногой дверь с грохотом ударилась о стену.
        - Гервант, засада! - заорал Лето.
        Корчма ожила в мгновение ока. Полуголые разбойники выбегали из комнат, наскоро хватая оружие. От топота ног протестующе скрипели старые лестницы, хлопали двери. Довбуш проснулся и тоже рванулся вниз, на первый этаж. Бегом вернулся Лето.
        - Через задний двор уходим, пока время есть, корчмарь не сразу ворота отопрет. Но он откроет и тогда всем нам конец! Тебе тоже, не обольщайся!
        Схватив одной рукой свои вещи, а другой - запястье Лиандры, разбойник потащил ее к выходу.

* * *
        В ворота постоялого двора забарабанило сразу несколько пар крепких кулаков.
        - Именем Императора! Откройте наместнику Готы!
        Банда Герванта спешно выводила из конюшни лошадей. Слышалась тихая ругань и проклятия. Сонные и встревоженные разбойники плохо соображали, толкались в темноте, мешали друг другу. Кони чавкали копытами по грязи, норовя отдавить людям ноги. У большинства разбойников одежда была в беспорядке, исключение составляли лишь Гервант и Хан, застегнутые на все пуговицы и затянутые на все ремни. В поисках Рыжика по двору метался Лето - до парня не сразу дошло, что его коня предательски увели. Дварф безуспешно пытался подсадить Чазбора на лошадь - раненый едва держался на ногах, а потом и вовсе потерял сознание. Лиандра ждала остальных, поглаживая Севера по атласной шее.
        - Низом уйдем, через огороды. В седло не садиться, кто через изгороди прыгать не умеет, - вполголоса распорядился Гервант. Среди всеобщей неразберихи его спокойствие вселяло уверенность.
        - Что стучите? Ночь на дворе. Чего наместнику в нашей дыре понадобилось? - доносился заспанный голос корчмаря со стороны главных ворот.
        Гервант не зря доверял «Завидному котлу» - хозяин заведения тянул время до последнего. Но дурная слава постоялого двора не могла задержать людей Императора надолго.
        - Будешь еще пререкаться, мужик. У меня приказ, властью отданный. Ломайте ворота!
        - Чего ломать-то сразу? Открываю я. Замки старые, заело.
        Медлительно загрохотали засовы, неохотно заскрипели петли, пропуская легионеров во внешний двор. Огромный дом темнел окнами - ни одна свеча не горела. О существовании потайного выхода знали только посвященные. Гервант повел банду через путаницу построек и изгородей, по ночному времени похожих на запутанный лабиринт из камней и бревен. Лиандра обернулась. В окнах постоялого двора замелькал свет - «Завидный котел» обыскивали. Разбойники успели вовремя - еще немного, и их бы накрыли в своих постелях.
        Неожиданно раздалось приглушенное шипение и несколько четких ударов.
        - Назад! - скомандовал Гервант шепотом.
        Стрела воткнулась в землю прямо перед Лиандрой. Она сделала шаг назад, дернув Севера за поводья. Но не всем так повезло. Хан крутанулся на месте, хватаясь рукой за бок. Веселик упал на колени, держась за основание шеи, а потом, не издав ни звука, рухнул ничком. Лучники стреляли вверх, вслепую. Секретный выход с «Завидного котла» был известен не только Герванту - за забором банду ждала засада.
        - Сильно задело? - главарь обратился к Хану, оставшемуся на ногах, мельком взглянув на упавшего разбойника.
        - По-касательной.
        Эльф отнял руку от раны. Кровь на его ладони казалась черной, как смола.
        - Гвидо, Тас, Довбуш… - Гервант перечислил мечников отряда, - Хан, проверь.
        Главарь и названные по именам разбойники бросили лошадей и скрылись в направлении потайных ворот. Ханлейт нагнулся над Веселиком, тронул его шею и поднялся, отцепив с пояса бывшего кузнеца меч.
        - Ждите сигнала, - приказал эльф и скрылся во тьме, прихватив оружие убитого.
        Мензенлир достал топор и нерешительно озирался, глядя то вслед ушедшим разбойникам, то на своего напарника, безвольно перекинутого через седло. Все решали минуты. Если Гервант и Хан вовремя не разобьют легионеров у задних ворот, то ловушка захлопнется.
        Лиандра встретилась глазами с Киндаром. Эльф демонстрировал поразительное присутствие духа - удерживая коней Довбуша и Веселика, он терпеливо ждал. Пока путь на волю закрыт, лошади бесполезны, но они могут понадобиться в любую секунду… Лиандра подвела к Северу кобылу Хана и сунула поводья коней Герванта и Гвидо в руки Лето. Киндар молча кивнул, подтверждая, что она все сделала правильно.
        Шум сражения уже нельзя было не услышать. Легионеры призывали своих товарищей громкими воплями, скрежетал металл - разбойники дрались отчаянно, понимая, насколько малы их шансы выбраться из западни живыми. Со стороны дома раздались отрывистые команды - основной отряд легионеров спешил на помощь.
        В тот миг, когда Лиандра потеряла надежду на спасение, раздался короткий свист. У распахнутой настежь створки ворот все еще шла бойня, но в планы Герванта и не входило одерживать безоговорочную победу. Ханлейт, сражавшийся мечами в обеих руках, Тас и Гвидо теснили легионеров в сторону от прохода, чтобы дать возможность вывести коней.
        - Довбуш убит! - бросил Гервант.
        Главарь вскочил в седло, но не уехал, а расстреливал врагов из арбалета, проявляя чудеса меткости. Первым ускакал дварф, спасая Чазбора и бросив лошадь Таса на постоялом дворе. Киндар, оставшийся без напарника, передал поводья коня Веселика Лето и тоже скрылся.
        - Гвидо! - скомандовал главарь.
        Противник Гвидо упал, пронзенный арбалетным болтом. Разбойник вскочил на коня и умчался. Лето, избавившись от второй лошади, сел в седло и ждал приказа Герванта. Как назло, Ханлейт оказался в самой гуще сражения. Лиандра удерживала его кобылу и наблюдала за битвой издали. Уж лучше бы она приняла в ней участие!
        Тас, успешно отбив несколько атак, внезапно бросился наутек. Подбежав к Лето, мореец стащил его с лошади и ударом мощного кулака уложил на землю. Оглушенный Лето тщетно пытался подняться. Серый конь Веселика прянул с места в карьер, унося подлого разбойника прочь.
        - Куда?! - заорал Гервант.
        Главарь направил арбалет в спину Таса, но передумал - Ханлейт остался с легионерами один на один. Эльфа немедленно окружили, оттесняя обратно к воротам, откуда уже высыпало подкрепление. Судьба эрендольца была решена: еще несколько мгновений - и он будет убит или схвачен.
        - Лиандра, ближе!
        Гервант перебросил арбалет за спину и снова выхватил меч. Развернувшись, Лиандра направила лошадей прямо в центр сражения. Это было ужасно неудобно - управлять чужой лошадью, сидя на своей! Непривычная к обществу Севера и ее рукам, кобыла Хана упиралась и дергалась.
        Они успели. Ворвавшись верхом в смертельное кольцо легионеров, окруживших Ханлейта, Гервант поразил двоих нападавших короткими рубящими ударами, Хан ранил еще нескольких и вскочил в седло.
        - Вперед, у них могут быть еще лучники! - приказал Гервант Лиандре и рванул прочь от «Дырявого котла».
        Хан поскакал следом. Лето оставили на произвол судьбы. Так нельзя было поступать! Или можно? Рискнув своей жизнью, Лиандра вернулась. Лето запрыгнул позади нее, вороной конь взметнул дерн перед самым носом легионеров и мощно прянул вперед, догоняя Хана и Герванта, силуэты которых почти скрылись из виду.
        Со стороны постоялого двора разгоралось зарево, но верхом разбойников никто не преследовал.

* * *
        Утро после побега выдалось ветреным и холодным. Под копытами коней хрустел иней, от дыхания поднимались облачка пара. В этом уголке Мореи обработанные поля было не встретить - до самого горизонта раскинулись пологие холмы, утыканные коричневыми соцветиями конского щавеля. Медленно, но верно местность понижалась. Все чаще на пути попадались небольшие распадки, на дне которых журчала вода. Лето прижимался к Лиандре сзади, но не мог согреть ни себя, ни ее: руки разбойника были так же холодны, как кожаная упряжь Севера. Но хуже всего были муки голода - спешно покидая постоялый двор, разбойники не взяли с собой провизию.
        Их осталось девять из двенадцати. Ночная гонка утомила здоровых и обессилила больных. Чазбор был белее мела, а бедро Хана пропиталось кровью, стекающей из раны в боку. Гервант ехал во главе отряда молча, как воды в рот набрал. Лицо Таса, изуродованное широким порезом, потемнело от крови и едва сдерживаемой ярости.
        - И долго нам ползти, как собакам недобитым? Я жрать хочу! Постель и бабу! - злобно заговорил разбойник, - ты куда нас ведешь, нелюдь? Неужто на болота?! Не разумеешь сам, меня спроси! А ну, встали все! Повернем, куда я скажу!
        Гервант, не проронив ни слова, послушно направил коня в распадок с группой деревьев на дне. Отряд остановился на середине склона. Разбойники спешились, разминая затекшие ноги. Ханлейт бросил поводья кобылы и направился пешком вниз, к небольшому леску. Скоро он скрылся из вида.
        - Поверить не могу, что Тинк увел Рыжика… - уныло проронил Лето.
        Тема предательства до сих пор не поднималась, но о нем думали все разбойники.
        - Жалко лошадь? - едко спросил Гервант, - Веселик мертв, Довбуша зарубили на моих глазах, как барана, у Хана в брюхе не хватает куска мяса, - а ему жаль лошадь!
        - Какого хрена с нами едет эта крыса? - почувствовав, кто здесь претендует на роль козла отпущения, заорал Тас, - разве я не приложил своими руками у ворот эту смазливую гниду?
        Не замечая Таса, Гервант обращался к Лето:
        - Ты пролез в Готу, чтобы нажраться, оттянуться с бабами, проиграться до дыр в карманах, получить по роже за дело и без и испортить желудок, так? Но в этот раз было нечто очень, мать твою, важное сверх обычного плана! Чего я не знаю?
        Лето мрачно молчал, с ненавистью поглядывая на бородатого разбойника. Тас и раньше вел себя по-свински, но такой подлости Лето от него не ожидал. И почему-то ушел Хан, - единственный в отряде, кого опасался мореец, не считая самого Герванта. Но сейчас главарь был на стороне обвинения.
        - Мой аквилейский друг, сам рот раскроешь или тебе помочь? - вкрадчиво спросил Гервант.
        - Когда он с девкой и мелким гаденышем с Проклятой дороги заявился, от него заразой уже несло! - сплюнул Тас, - говорят же люди, что оттуда без гнили не возвращаются! Чего тянуть-то? Я его сам порешу, ежели нелюдь ссыт!
        Дважды презрительно обозвав Герванта «нелюдем» и оставшись без наказания, Тас взял на себя роль главаря. Разбойник с лязгом вытащил из ножен бурый от крови полуторник. Лицо Лето посерело. Парень имел шанс пожалеть, что Лиандра спасла его от легионеров у постоялого двора. Стараясь не смотреть на Таса, он ответил Герванту:
        - В городе Тинк пропал на сутки и вернулся избитым. Сказал, что гулял и на конюшнях лошадей глядел. Я поверил, про синяки не спрашивал. Да я сам его и посылал: что такого коней пацану посмотреть? Днем, открыто? Запросто показали…
        - Да уж, запросто… - откликнулся Гервант, - делов-то.
        До Лето начал доходить смысл сарказма нелюдя. Тинк состоял в банде разведчиком. Находчивый, неприметный, ловкий на руку, Тинк неизменно всем улыбался, но держался отчужденно. Надо было следить за напарником внимательнее! Очевидно, что «Завидный котел» сдали: легионеры нагрянули ночью, когда вся банда была в сборе, перекрыли пути отступления. Как он, Лето, мог быть таким идиотом? Такого же мнения был и Гервант:
        - Как мило - твой маленький напарник ночевал в крепости у своего друга наместника. У них так много общего! Каждый хотел урвать кусок побогаче: кому золото, а кому - наши головы на копьях. Где была Лиандра?
        - Она не выходила из трактира.
        Девушка поняла: узнай Гервант о том, что она была пленницей казематов - ее ждала бы расправа. Но Лето - не предатель! Как люди могут быть так глупы и злы?
        - Вот, о чем я говорил! - торжествующе заключил Тас, - они втроем сдали нас с потрохами. Гаденышу повезло больше, но эти двое от меня не уйдут! Закончили языками трепать?
        Гервант отвернулся и занялся упряжью, оставив решение за морейцем. Упиваясь неожиданно обретенной властью, Тас двинулся на Лето, подняв меч для удара. Парень попятился.
        - Тебе лучше уйти, - шепнул Киндар, неслышно приблизившись к Лиандре сзади, - иди за Ханом.
        Но девушка продолжала стоять, вцепившись в поводья Севера.
        - Ты что несешь, свинья морейская? Причем тут я? Ты меня ударил, подло, как падаль последняя, и лошадь забрал! Гервант, ты же видел! - в отчаянии Лето призвал на помощь главаря.
        Гервант, оставив в покое седло, взял арбалет. Разбойники молчали и не вмешивались. Бледный Лето вытащил из голенища сапога аквилейское оружие - парные ножи. Против меча Таса они выглядели смешно и жалко. Мореец размахнулся, но рубануть не успел - арбалетный болт с сухим хрустом воткнулся в мерзлую траву у самых его ног.
        - Не опустишь железку - возьму выше, - спокойно сказал Гервант, заряжая арбалет и покачивая им вверх и вниз, словно выбирая, куда стрелять дальше.
        - Да пошел ты, полукровка! - презрительно выплюнул Тас, делая шаг навстречу Лето.
        Второй выстрел пришелся под колено. Тас упал и выронил меч.
        - Ты бросил Ханлейта на поле боя, - обвинял Гервант.
        - Он не девка, чтоб бросать! С чего я должен защищать эту эрендольскую сволочь? У меня от его рожи нутро выворачивает!
        - Из-за тебя пострадал напарник Мензенлира.
        - Вот пусть бы сам за ним и смотрел! Куда лошадь мою девал, урод коротконогий?
        Дварф уложил Чазбора на землю, поднялся с колен и вытащил из-за пояса топор. Киндар вложил стрелу в небольшой, изящной формы лук; потянулся за оружием Гвидо… Даже раненый, Тас был настолько уверен в своей силе, что продолжал сыпать оскорблениями. Краснея лицом, он схватил меч и сделал попытку встать, опираясь на клинок. Гервант выстрелил в правое плечо разбойника. На невозмутимом лице главаря читался приговор, понятный всем, кроме морейца.
        Лиандра очнулась от оцепенения и быстро пошла в сторону деревьев, жалея, что не убежала раньше. Вот о чем предупреждал Киндар - зарвавшегося Таса разбойники убьют все вместе! Со стороны стоянки донесся вопль, полный боли и рычание. Тас продолжал выкрикивать ругательства в адрес Герванта, Лето, Хана, Киндара, дварфа и ей в спину.
        - Пусть замолчит, - скучно бросил королевский лучник по имени Гервант, подарив кому-то право на последний удар.
        Кто добил морейца Лиандра не увидела и не желала знать.

* * *
        Лиандра не помнила свое имя и прежнюю жизнь, но ее душа, однажды усвоив опыт прошлого, не забыла его. Как можно поступать и как нельзя? Нельзя: предавать, убивать, бросать своих на произвол судьбы. Если только нет серьезных мотивов, чтобы нарушить эти правила. Нельзя было оставлять Лето на растерзание легионерам! А принести в жертву Хана - можно? Да! Или нет? Гервант сделал свой выбор, а она - свой, а теперь Лето и даже Киндар, так не похожий на убийцу, лишили человека жизни! За что было наказывать Таса? Мореец спасал свою шкуру: грубо, подло, но при этом не чувствовал за собой вины. Как животное. Так был ли приговор разбойнику справедливым? Лиандра считала, что - да. И одновременно понимала, что ошибается.
        Девушка нашла Ханлейта у родника. Эльф сидел к ней спиной и полоскал в воде испачканную кровью одежду. Рану он обработал сам: рядом валялся нож и куски материи, приготовленные для повязки. Лиандра про себя отметила прекрасное телосложение Хана: широкий размах плеч и узкие бедра, гармоничный рельеф тренированных мускулов, не выпирающих ошметками мяса. В движениях эльфа чувствовались уверенность и сила; рядом с Ханом Лето казался рыхлым, Киндар - тощим, а Гервант - низкорослым и длинноруким.
        Но не только физические достоинства Хана привлекли внимание Лиандры. Удивительный рисунок украшал тело эльфа сзади: от крестца по позвоночнику извивался пучок прихотливых линий, образующий ствол древа. Оно раскинулось ветвями по плечам, лопаткам и ребрам, и увенчивалось одиннадцатью символами, расположенными по кругу: орел, кошка, рыба, кит, кабан, лошадь, птичка, бык, выдра, медведь… Центральный, самый крупный рисунок на седьмом шейном позвонке Лиандре был знаком. Змея и меч, знак архонтов. Ее символ! И Ханлейт непринужденно носит его на своем теле!
        Лиандра чуть не окликнула эльфа, но внезапно яркое воспоминание пронеслось перед ее мысленным взором - девушка видела изображение древа раньше! Не на чужой спине, и не на бумаге, нет! Оно было цветным и очень большим. Лиандра закрыла глаза. Должно получиться: совпали время, место и настроение, осталось только сложить вместе разбитую мозаику осколков прошлого - и все встанет на свои места!
        Холодное утро поздней осени исчезло, растворилось в сером свете иного дня. По каменному полу пустого зала гулко раздались ее, Лиандры, шаги. Здесь было прохладно от туманной дымки рассвета, несмело заглядывавшего в раскрытые стрельчатые окна. За ними виднелись силуэты домов и далеких гор, зыбких, как мираж. Огромная фреска с древом украшала стену сверху донизу, теряясь в выси темного потолка. Тишина жила эхом в величественных и древних стенах. Совсем скоро они наполнятся звуками наступившего дня: стуком дверей, шагами, голосами, а проснувшийся город ворвется в старый дом суетой обыденной жизни. Но в этот утренний час мир голубоватых теней принадлежит Лиандре, и только ей одной! Она знает, что пока нерушимо стоит древо, изображенное на фреске, а символ змеи и меча венчает его крону - Эймар в безопасности…
        - Очнись!
        Хан стоял рядом и махал рукой перед ее лицом. Эльф был одет, от него пахло лесной свежестью и холодной водой.
        - Что это было? Я не сразу смог до тебя достучаться!
        - Я просто задумалась.
        - Глубоко же ты задумываешься! - в зеленых глазах Хана мелькнуло беспокойство, - не делай так больше, уход в себя могут понять неправильно!
        - Как же? - пожала плечами девушка.
        - Подумают, что ты - одержимая, например.
        Лиандра только открыла рот, чтобы спросить, кто такие одержимые, как Хан ее перебил:
        - С ним покончили?
        - Да, убили. Ты знал?
        Хан невесело усмехнулся и не ответил.
        - Ты ушел, чтобы полечить себя?
        - Да. А еще не хотел пачкать оружие об эту погань.
        - Разве ты не любишь убивать?
        - «Любить» и «убивать» для меня разные понятия! - недовольно бросил Ханлейт и пошел обратно к стоянке.
        Пожалуй, Лиандре понравилось, как он это сказал. Что знает она о Хане, чтобы судить? Только то, что он ее ранил! Вспомнив поединок на постоялом дворе, девушка опять посмотрела на эльфа с неприязнью, но изображение на теле Ханлейта, искусно выполненное темно-коричневой краской, продолжало стоять у нее перед глазами.
        - Что за символы у тебя на спине? Где «растет» такое дерево? Я видела его однажды.
        Ханлейт резко обернулся и сказал с плохо скрытым раздражением:
        - Нигде не растет, это аллегория. Ты не могла его нигде видеть. Забудь об этом!
        Пусть Хан не хочет говорить, но Лиандра чувствовала, что эльф имеет какую-то загадочную связь с ее прошлым. В этот момент она оставила мысли о бегстве из банды Герванта.
        Таса не стали хоронить. Лето сел на лошадь погибшего Веселика, которую бородатый разбойник так походя присвоил себе, и освободил Лиандру от своего общества. Уезжая, она обернулась - убитый разбойник лежал на склоне распадка темной массой. Жизнь живого существа значила ничтожно мало! А разбойников осталось только восемь…
        - Почему за нами никто не гонится? - спокойно спросил Киндар Герванта, словно избиения на постоялом дворе не было и в помине.
        - А зачем? Сейчас вестовые легионеров скачут во все стороны от Готы. Наши приметы, возраст, имена и каждый репей на хвостах лошадей будут развешаны на всех столбах письменно и в картинках; на наши рожи будут показывать пальцами и голосить, призывая имперские власти. Сведений Тинка достаточно, чтобы отыскать нас в самой убогой дыре Мореи!
        - Может, стоит разбежаться на время, как раньше? - подал голос Лето.
        - И облегчить работу легионерам? Пока мы вместе, не у каждого бродяги, привлеченного блеском монет, хватит смелости перерезать нам глотки во сне.
        - Что же делать-то, командир? - Гвидо с надеждой посмотрел на Герванта.
        - Бежать, мой мальчик. Прочь из Мореи. Вот только выбор у нас небольшой: Харматан на юге и рабство, либо - Аверна на востоке и виселица.
        - Есть еще Эрендол. Ты - нелюдь, не в обиду будет сказано. Эльфы тебя примут.
        - Если только меня, а что они с тобой сделают, ты подумал, Ханлейт? - странно сказал Гервант, - нет, этим путем мы двинем в крайнем случае. Минуем Эрендол вдоль границы, дойдем до Аквилеи, а оттуда, морем - в Галаад. Забавная шутка, но самым надежным пристанищем на эймарской земле стало государство дварфов.
        - В Галааде всегда было хорошо. Это Эймар зарос дерьмом по самые столицы, - мрачно буркнул Мензенлир.
        - Не это важно, дварф, а то, что зима на подходе. Ноябрь месяц. Первый снег посыплется со дня на день, а потом…
        Гервант не договорил. Природа Мореи была сурова до жестокости. Здесь, на открытых пространствах холмов стужа свирепствовала особенно люто, а за ней по пятам шел голод…
        - Мне нельзя в Аквилею, - лицо Лето стало кислым от каких-то воспоминаний.
        - А мы нарядим тебя девицей! Никто не заметит разницы, - привычно съязвил главарь.
        Лето обиделся и замолчал. Каждый погрузился в свои невеселые думы. По воле судьбы, горстка разбойников решилась преодолеть огромный путь от Мореи до Галаада, но только для одного из них - дварфа Мензенлира - это была дорога домой.
        Тайна Одренского леса
        Отряд двинулся прямиком на юг. Иногда разбойникам встречались дороги, но Гервант ни разу не соблазнился на проторенный путь. Его спутники с тоской провожали глазами грязные колеи и вздыхали: проселки вели к жилью, уютным трактирам с сытной едой и теплыми постелями. К вечеру вдали показалась темная полоса.
        - Река Одрен и болота, - объяснил Гервант, - место гиблое, скрытное, но не все так плохо. Выжить в пойменных лесах можно: дичи полно, а комаров по зимнему времени не будет. Скоро белые мухи полетят, и топи станут проходимыми. В другое время года я бы не рискнул сюда сунуться, но мы под зиму идем. Считайте, что нам повезло.
        Неглубокая илистая река несла свои мутные воды к Амарантину, разливаясь по Морее сетью нездоровых болот. Лаконские топи были для эймарцев синонимами болезней и запустения. Поговаривали, что на болотах живут демоны и всякое живое существо превращают в нечисть. Коренные морейцы с неохотой селились в районе Одрена: реку можно было назвать судоходной весьма условно; на заболоченной почве плохо росли овощи, зато мошка роилась почти круглый год. Гервант планировал обойти Лакон вверх по течению реки и попасть в центральный Эймар через Одренский лес - самую глухую область Мореи.
        Разбойники углубились в болота в сумерках. Лошадей вели под уздцы. Под ногами мерзко хлюпало, промокли ноги, в животах урчало от голода. Лиандра то и дело поглядывала на Герванта, удивляясь его стойкости. Лицо главаря осунулось, резче обозначились морщины на лбу и в углах рта, но сил не убавлялось: Гервант уверенно и быстро вел разбойников к ему одному известной цели. В правильности его решений больше никто не сомневался. Наконец, болотистая почва с чахлыми деревцами осталась позади, и отряд надежно укрыли корявые стволы старых дубов. Наступила темная морейская ночь.
        - Все, раскладывайтесь! - отдал команду Гервант и ушел в лес, захватив с собой арбалет.
        Его долго не было. Негромко переговариваясь, разбойники разбили лагерь, развели огонь. Чувствуя себя измученной и разбитой, Лиандра прислонилась к шершавому стволу ближайшего дерева и задремала. Ее толкнули в плечо, бесцеремонно усаживаясь рядом.
        - Ты все самое интересное пропустишь! - прошептал Лето ей в ухо.
        Девушка раскрыла глаза и тут же зажмурилась от света. На костре жарилась задняя половина кабаньей туши, надетая на палку, перекинутую поперек двух рогатин - охота Герванта оказалась удачной. Разбойники грелись у огня, сглатывали слюну и нетерпеливо поглядывали на угощение. Чазбор пришел в себя и больше не напоминал существо из потустороннего мира; Гвидо переговаривался с Гервантом, выясняя обстоятельства ночной вылазки. Хан, по своему обыкновению, молчал и изредка поворачивал вертел, чтобы мясо прожарилось равномерно. Попадая в хоровод теней и света, глаза разбойников блестели неестественно-весело, словно не было последних суток тяжелого пути и смерти товарищей. Или Лиандре так чудилось. От аппетитного запаха и усталости ее слегка замутило.
        Оранжево-красные блики огня плясали по лицу аквилейца, делая его похожим на изменчиво-лукавую физиономию лесного фавна. Лето показал девушке круглую фляжку и с заговорщицким видом поболтал ее содержимым:
        - Смотри, что у меня есть!
        - Какой необычный запах.
        Лиандра вдохнула резкий, пряный аромат алкогольного напитка. Это было не трактирное пиво и не медовуха. Лето проявил настойчивость - поднес зелье к ее губам:
        - Пей, не бойся!
        «Что здесь страшного?» - удивилась Лиандра, сделала глоток и тут же пожалела об этом. Что она проглотила? Жидкий огонь или расплавленный свинец? Девушка закашлялась, вытирая выступившие на глазах слезы. Язык и горло немилосердно саднило, а пустой желудок обдало жаром, согревающим изнутри, как костер.
        - Жжется? Давай, я тебя поцелую и сразу все пройдет! - предложил Лето, очень довольный произведенным эффектом.
        Аквилеец чмокнул Лиандру в щеку и присосался к фляжке без видимого ущерба для здоровья. К ним подошел Гервант.
        - Чем это вы тут развлекаетесь? - подозрительно спросил он, вырывая флягу из рук Лето и пробуя напиток, - эх, чтоб тебя, аквилейский проходимец! Где ты умудрился раздобыть настойку мандрагоры? Никак - в «Дырявом котле», светлая ему память? Крепкая-то какая, как отрава!
        Главарь бросил сосуд Хану, а тот - Гвидо. Фляга обошла всех разбойников, и, слегка потеряв в весе, вернулась к Лето.
        - Убери пока, под мясо хорошо пойдет. А ты, Лиандра, не тащи в рот все, что странно пахнет. Хватит ржать, Гвидо, я имел в виду пойло! Лето ко всему привычный - и не такое в себя наливал, но для нежных девиц паленое непотребство не предназначено. Еще приставать начнешь к нам… с расспросами. А у меня, к примеру, скоро вместо головы будет брюхо варить.
        После такой отповеди желание говорить с Гервантом пропало напрочь. На любое ее действие у нелюдя находилось десяток самых противных слов! Как его терпят другие разбойники? Каждый из них рано или поздно становился объектом язвительных насмешек Герванта, а то и грубых выходок. «Он проявляет заботу о них, вот в чем дело! Пусть и на свой лад», - лениво раздумывала Лиандра, замечая, что пламя костра двоится у нее перед глазами. От единственного глотка настойки мандрагоры голова стала тяжелой, как камень, а окружающие предметы утратили четкие границы. Девушка все больше клонилась в сторону ласкового Лето. Внезапно перед ее лицом возникла зеленая фляга, оплетенная гибкой корой. Ее протягивала смуглая рука с длинными пальцами.
        - Выпей и не вздумай отключаться, - сказала рука голосом Хана и исчезла.
        Ключевая вода успокоила обожженное горло. «Она из источника, около которого убили Таса», - поняла Лиандра. Дурнота постепенно отступала.
        Подошло мясо. Разбойники кромсали тушу прямо на вертеле, капая жиром на горячие угли. В маленькой, бесполезной на вид сумке Киндара нашлась соль и приправы, а настойка мандрагоры послужила отличным дополнением к дичи. Фляжка с жгучим зельем сделала три круга, после чего Лето окончательно обнаглел, решив, что Лиандра должна сидеть у него на коленях и есть мясо от куска в его руке. Их перебранка вполголоса и сдержанная борьба забавляли Герванта - главарь посмеивался, будто смотрел представление. Настойку Лиандра больше не пробовала, запивая мясо водой из флаги Ханлейта.
        Гервант поднял сосуд с остатками зелья, призывая к тишине.
        - Помянем тех, кто отстал в дороге, - серьезно начал он.
        Как мгновения чьих-то судеб, белые точки первого снега падали из страшно-пустой тьмы наверху и исчезали, едва коснувшись огня. Морейская зима пришла поздороваться и с усмешкой наблюдала за самонадеянной кучкой живых существ, бросающих вызов ее мощи.
        - Довбуш, тебе бы землю пахать и растить внуков, но Создатель, как обычно, все перепутал. Ты сражался храбро, жаль, что недолго… Тас, тебе не повезло родиться сильным и тупым. Глупость и сила - смертельное сочетание. Не уверен, что наш последний разговор до тебя дошел. Объяснили, как сумели…
        Гервант обращался к умершим людям так, словно они сидели рядом, и в этот миг вокруг ночного костра их было снова двенадцать… Лиандре стало не по себе.
        - Жадность и трусость, Тинк, ведут прямиком к петле. Хотел золота так сильно, что не подумал о собственной шкуре? Можешь гордиться - твою последнюю повесть выслушали очень внимательно. И как, оно того стоило?
        «Разве Тинк мертв?» - девушка вопросительно взглянула на Лето. Аквилеец понял и кивнул, чиркнув пальцем себе по горлу: легионеры убили Тинка, как только перестали в нем нуждаться.
        - Веселик. Твое сердце было мягче, чем металл, который ковали твои руки. Ты сделал хороший меч, и он еще послужит одному из нас.
        Разбойники задумались. Кому из них суждено покоиться в земле, а кому - белеть костями под открытым небом? Какой эпитафии ждать от Герванта? Несколько скупых, но верных слов - это уже много для существа по ту сторону закона.
        - Ну, довольно.
        Гервант допил последние капли зелья из мандрагоры. Глаза главаря остановились на Лиандре и опасно сощурились.
        - А знаете ли вы, братья, что наша сестра управляется с языком не менее ловко, чем храмовый проповедник, но бережет свое искусство для особых случаев? Лиандра, момент настал. И..?
        Гервант говорил двусмысленно и умел не менее выразительно молчать. Взгляды всех разбойников обратились на девушку.
        - Я объясняю невнимательным, что говорить ты умеешь, сестричка. Так вот что, Лиандра: мне в отряде баба не нужна, а говорящая баба - тем более! - жестко резюмировал Гервант.
        - Что все это значит? - тихо спросила Лиандра, поднимаясь.
        Лето делал ей какие-то знаки и тянул за руку вниз, отрицательно мотая головой.
        - Угадай с трех раз. Интересно выслушать варианты.
        - Тебе нужен Север? Чазбор и дварф едут на одной лошади.
        - «Север»? Это погоняло коня? Почему не «Юг»? Да, животина отличная. Принимаем в отряд без вопросов. Еще предложения будут?
        - Я ухожу.
        - Позволь узнать - куда?
        «Выход из банды - только мертвым», - говорил Киндар.
        - Теперь какая разница? Я все равно не выживу.
        - Тебе молчать красивее, чем ерунду нести, - покачал головой Гервант, - подумай сама - на что нам баба? Тебя одной на всех не хватит, еще и за очередь передеремся. И вообще, признаюсь, Лиандра: лично я предпочитаю девок, у кого в голове мозгов поменьше, а стратегические места пообхватистее. Знаешь ли, я мозолю глаза Создателю пятый десяток, - в таком возрасте поздно менять привычки. Ты мне не нравишься.
        У костра стало тихо. Лишь изредка потрескивали сучья, выстреливая искрами.
        - Ты от меня избавишься, как от Таса, верно? Последняя просьба - сначала убейте, а потом делайте, что хотите, по очереди и без. Хоть сожрите!
        Голос Лиандры дрогнул от гнева. Она даже не испугалась. Гервант неопределенно хмыкнул, Гвидо перестал жевать, а Хан закрыл нижнюю часть лица рукой.
        - Это было смело и щедро, сестричка! Отравимся мы тобой или подавимся, по мне - эта сочная свинья вкуснее, - главарь показал Лиандре нож и демонстративно отрезал от туши ломоть мяса.
        Ночь разорвал общий хохот. Смеялся даже Киндар, придерживая сломанные ребра.
        - Ладно, хватит, - Гервант с трудом принял серьезный вид, - я лишился разом троих мечников, Лиандра. Мне нужен боец. В мастерстве ты не уступаешь убитым, а Ханлейт отшлифует то, что уже имеется. Почему ты владеешь техникой боя архонтов - мы не узнаем, пока сама не поведаешь; меч архонта тоже не достанем, слишком большая он редкость. Придется привыкнуть к тому, что есть. Хан, отдай ей.
        - Лови, этот поймаешь, - эльф бросил знакомый клинок в рыжих кожаных ножнах.
        Лиандре досталось оружие Веселика. Сегодня она полноправно вступила в банду Герванта. Лето схватил девушку в охапку и усадил к себе на колени.
        - Видишь, как все удачно сложилось! - шепнул аквилеец.

* * *
        Зелье мандрагоры, подарив временную иллюзию прилива сил, испарилось без остатка - отчаянно зевая, разбойники укладывались на ночлег.
        - Я покараулю, - вызвался Чазбор, - я успел все бока отлежать, пока меня напарник таскал как мешок с мукой.
        Одеяла были у всех, кроме Лиандры. Даже у Лето - за седлом лошади Веселика обнаружился спальник бывшего хозяина.
        - Давай вместе? - предложил аквилеец, - или ты с Гервантом хочешь?
        Лиандра отрицательно потрясла головой. Внимание Лето было гораздо терпимее, чем нежности главаря банды. «Он не посмеет меня тронуть, если я сама не позволю», - подумала она, засыпая. Протрезвев, Лето вел себя прилично, к тому же вдвоем спать теплее.
        Ее сон был поразительно настоящим. Лиандра чувствовала, как под седлом плавно двигается большой серый в яблоках конь, видела, как мимо величественно проплывают высокие стены дворца в Архоне и колышется людское море. Она ехала во главе торжественной процессии - Северная столица чествовала будущего короля. Северону исполнилось восемнадцать, коронация была назначена через два месяца.
        Их отец прожил сорок два года. Странная хворь, настигшая короля в расцвете лет, постепенно подтачивала его силы, а наследников все не было. Когда вместо долгожданного сына родилась дочь, король Эдгар II не на шутку расстроился, понимая, что других детей Создатель ему не подарит. Рождение ребенка до поры скрыли: король решил, что монаршему роду нужна свежая кровь и твердая мужская рука, и два года ждал удобного случая. Королева время от времени ссылалась беременной, а злые языки поговаривали, что династия Эймарских королей пришла в упадок и вырождается. Наконец, несчастье оставило сиротой младенца благородного рода, и королева официально родила «близнецов» - мальчика и девочку. Северона, так назвали сироту, объявили наследником трона. Мальчика растили при дворе, а родную дочь сослали с глаз долой, но вскоре вернули, когда разница в возрасте стала не так заметна.
        Наследники росли здоровыми и внешне похожими. Девочка обещала стать высокой и стройной, а мальчик - иметь атлетическое телосложение и средний рост. О подмене никто не знал, кроме кузена короля Эдгара - Отвальда, впоследствии ставшего регентом, и самих детей. Король не захотел обманывать дочь и перед смертью все рассказал.
        Прошел год, прежде чем девушка вернулась в родной город из вотчины у истоков Амарантина. Взаимная привязанность и долгая разлука сроднили сводных брата и сестру сильнее, чем планировал их отец, король Эдгар - дружба переросла в любовь, а любовь предсказуемо обернулась физической близостью.
        В Архоне многое изменилось - северная столица очнулась от векового сна. Совершенствовались городские укрепления, возводились дома, и даже знакомый дворец встретил ее новой планировкой. Девушке казалось, что о ее существовании все забыли… Сир Родерик, их двоюродный дядя и наместник Аверны - Южной столицы Эймара, приглашал Северона в гости, чтобы сразу и поздравить, и передать свои полномочия. О сестре будущего короля Родерик и не обмолвился.
        - Север, ты не должен ехать! Напиши письмо, пусть дядя приедет сам. Пойми, это неправильно - приглашать короля на прием, как своего вассала! Должно быть наоборот!
        Девушка возбужденно ходила по комнате, пытаясь убедить брата не совершать ошибку.
        - Дорогая, что на тебя нашло? Посмотри на мою голову - ты видишь на ней корону? Я пока не король! К тому же - он наш родственник!
        - Вот именно - родственник! И не твой, а мой! Север, Родерик опасен! Как ты не понимаешь: дядя настолько привык к власти, что свой пост в Аверне не отдаст без боя. Ему уже мало быть наместником города, страну ему подавай!
        - Опять все делишь на свое и чужое - даже родственные связи! Почему ты так дурно думаешь о людях? Наслушалась своего дружка-архонта? У Фелана крайне печальный взгляд на мир! Почему ты не можешь просто радоваться тому, что мы, наконец, вместе!
        - Северон, ты наивен, как ребенок!
        - Нет, но я считаю, что политика - не твое дело.
        - Не мое?! Как долго мне радоваться? Пока Тиверия не предложит тебе династический брак?
        - Что? Я говорил - этому не бывать!
        - Хорошо, это будет другая страна, ведь ты не планируешь жениться на собственной сестре, Северон?
        - Ты - не моя сестра, мы об этом объявим.
        - Но тогда ты - не король!
        - Мы расскажем после коронации и поженимся. Нужно немного подождать. Короли делают, что захотят.
        - Нет, не делают!
        Их разговор грозил закончиться одной из ссор, от которых дрожали стекла и разбегались слуги. Энергия сестры разбивалась об упрямство брата, как вода об скалы. Девушка схватила огромную книгу с серебряными уголками и с грохотом бросила себе под ноги, а потом также внушительно захлопнула за собой тяжелую дверь.
        Лиандра в ярости ударила кулаком по земле и проснулась. Рядом спал Лето и дышал ей в шею; костер лизал угли слабыми язычками пламени - Чазбор изредка подкладывал порцию топлива, не давая ему полностью затухнуть. Девушка поднялась и подсела к огню. Сон сбил ее с толку - без сомнения, это были воспоминания, но кому они принадлежали? Красивые картинки больше походили на сценки из истории, чем на реальную жизнь.
        - Чазбор? Эймар всегда был Империей?
        - Не спится? Нет, раньше был Королевством, - невозмутимо откликнулся разбойник, словно отвечать на дурацкие вопросы посреди ночи было для него обычным делом.
        - Раньше - это когда?
        - Император у нас последние пять лет.
        - А был такой король - Северон?
        Лиандра приготовилась услышать ответ «нет» и спокойно заснуть.
        - Ну, ты куда загнула! Да, но давненько.
        Сердце девушки так и подпрыгнуло в груди.
        - Сколько лет назад?
        - Не знаю точно. Лет сто. Я не застал.
        Лиандра ошеломленно уставилась в огонь. Сто лет… За это время сменилось не одно поколение! Брат и сестра из сновидения состарились и умерли! Но почему их мысли и чувства так знакомы и близки?! «Кто я такая, что вспоминаю не себя, а чужих людей?» - подумала девушка, - «неужели у меня нет иного прошлого, чем Проклятая дорога?» От жалости к себе по ее щекам покатились слезы. Лиандра уткнула лицо в колени и старалась не всхлипывать громко. Вскоре у ее горя появился тайный наблюдатель - его злой взгляд пробирал ненавистью до самых костей. За что худой, раненый человек, Чазбор, так ее не любит? Утерев слезы, Лиандра подняла голову и встретилась глазами с Ней.
        За спиной разбойника из-за ствола дуба выглядывало существо. Удерживаясь за кору конечностью с острыми когтями, оно покачивалось, появляясь и исчезая, словно хотело выйти на свет, но не решалось. На плечах твари болталось изорванное, грязное тряпье, а тощее лицо с проваленным носом когда-то было человеческим, женским. Помаргивая на свет, существо глядело на Лиандру жуткими глазами навыкате в оправе бурых век без ресниц. Черными, яростными.
        Обнаружив, что ее заметили, тварь ненадолго скрылась и вышла с другой стороны дерева, протягивая вперед когтистые руки. Приоткрыв рот и показывая обломки зубов, она прошипела:
        - Пойдем домой, мой мальчик.
        К кому тварь обращается?! Чазбор подкладывал в костер хворост, разбойники спали. Страшное шипение слышала одна Лиандра.
        - Что случилось? - удивился Чазбор, случайно взглянув на девушку.
        - Прямо за тобой стоит какая-то тварь, - Лиандра указала на чудовище, - вон там!
        Разбойник резко обернулся, но существо было быстрее и скрылось, зато Гвидо, минуту назад безмятежно спавший, внезапно поднялся, огляделся по сторонам пустыми, невидящими глазами и пошел на зов из леса, перешагнув через костер. Чазбор что-то понял и громко закричал:
        - Хан! Одержимая!
        Почему разбойник позвал не Герванта, а эльфа? Зачем накинулся на Гвидо и попытался повалить его на землю? Лиандре показалось, что она сама сходит с ума. У Чазбора ничего не вышло - сильный Гвидо легко отбросил его в сторону. На помощь пришел Ханлейт. Неуловимо быстрыми движениями эльф нанес несколько ударов в торс и под колени парня, после чего тот запутался в своих ногах и упал. Проснулся Гервант и остальные разбойники. Гвидо рвался из рук товарищей молча и страшно.
        - Лиандра, тварь одна? Видела ее? Где? - обнажив меч, Хан вглядывался во тьму.
        - Я ее слышу, прямо сейчас! Тварь зовет Гвидо. Вы все оглохли?!
        А она звала, снова и снова, невидимо кружа вокруг стоянки отряда, а от ее шипения у Лиандры кровь стыла в жилах. Тварь называла Гвидо ласково по имени, обещала любить, заботиться, что-то простить… Но разве можно верить добрым словам, сказанным таким голосом?
        Гервант смерил Лиандру оценивающим взглядом:
        - Да, мы все глухие, сестричка. Одержимых демоном слышат только их жертвы, а еще архонты. Считай, что она «говорит» лишь с тобой и Гвидо. Твари нужно тело парня, но в борьбе за него она прикончит всех нас. И сожрет. Возьми меч, помоги Хану с ней справится.
        Лето бросил в костер целую охапку хвороста. Стало светлее и тревожнее.
        - Лиа, давай, я с тобой пойду?
        - Давай, ты веревку достанешь? - одернул его Гервант.
        Лиандра примерила в ладони рукоять меча Веселика и неприятно поразилась. Какое неповоротливое, тяжелое оружие, имеющее с роскошным клинком Ханлейта только грубое внешнее сходство! Как оно поведет себя в минуту опасности, и справится ли ее рука с таким грузом? Хан направился в лес, и Лиандра обреченно пошла следом. Чем она сможет помочь?
        Шипение звучало ближе и удалялось вновь, силуэт одержимой мелькал за деревьями, играя в прятки, а потом она исчезла и замолчала. Лиандра остановилась - кружение по лесу потеряло всякий смысл.
        - Ее нет.
        - Есть! - возразил Хан шепотом, - почувствуй след одержимости. Мы называем его «скверной». Я не владею чутьем на расстоянии, мне нужно прикоснуться, но ты ищи ее не руками, не глазами, а подсознанием, всем своим существом. У тебя получится.
        - Почему я смогу? Кто это «мы»? Что ты знаешь про меня?
        - Не время спрашивать.
        - Что такое «скверна»?
        - Грязь потусторонних сил. Открытая дверь в чужой враждебный мир. Тварь носит скверну в себе вместо души, она ее часть - уже не живая, но еще не труп. Понятно?
        - Нет!
        В одном Ханлейт прав - с приходом твари в лесу стало неладно. Девушка почувствовала магию в одержимой твари, и только сейчас поняла, что ее природа до жути ей знакома. Она была сродни Проклятой дороге, но более мерзкая, мертвая. И, в отличие от заброшенного тракта, магия скверны желала зла.
        - За что она меня ненавидит? - шепнула Лиандра.
        Ханлейт не ответил.
        - Она же заходит мне за спину каждый раз, как мы останавливаемся, и жжет мне затылок взглядом! Тварь стоит сзади и слушает нас!
        - Она слышит не ушами, а распознает мысли. Разделимся. Не бойся, я буду рядом.
        - Я в роли приманки?
        Хан исчез, но не появился вовремя, как обещал - одержимая напала на Лиандру. Царапая когтями, тонкие, жесткие пальцы скользнули по шее девушки. Содрогаясь от омерзения, Лиандра вывернулась из смертельных объятий, и, не примериваясь, рубанула по существу мечом. Удар вспорол одержимой живот. Она упала, прижимая к ране костлявые руки. Ханлейт не дал твари подняться. С каждым режущим ударом своего острого клинка он наносил ей все больше увечий, но не убивал окончательно.
        Лиандра зажала ладонями уши - визг одержимой ввинчивался в мозг, как бурав. Его слышали только двое - она и Гвидо…
        - Прекрати! - не выдержала Лиандра, - убей сразу, ей же больно! И мне тоже!
        - Убивать нельзя. Умерев, тварь вселяется в следующее тело. Сначала она выберет Гвидо, - парень слышал зов. А потом… мы его потеряем. Но оставить ее здесь просто так мы тоже не можем. Смотри.
        Существо было еще живым. Развороченное мясо сочилось черной кровью, глаза твари смотрели прямо на Лиандру, а в них светилось почти разумное знание. Легко полоснув лезвием клинка по лбу одержимой, Хан выждал мгновение и вытер место пореза опавшей листвой. Невероятно, но рана исчезла!
        - Не может быть!
        - Через некоторое время тварь исцелится полностью. Мы свяжем ее и уйдем отсюда. Так надо, Лиандра.
        Девушка с содроганием смотрела, как эльф с силой затягивает веревки прямо по открытым, чудовищным ранам, а ее собственная шея горела от прикосновения отвратительной плоти твари - не холодной, как у трупа, но менее теплой, чем у живого существа.
        - А что будет с одержимой потом?
        - Умрет от голода, но очень нескоро. Демон оставит оскверненную душу, как только поймет, что тело в западне.
        Когда охотники вернулись в лагерь, все вещи были собраны, а Гвидо связан. Парень больше не вырывался. В его глазах поселились тоска и горе. Не дожидаясь рассвета, отряд двинулся дальше.
        Покидая место стоянки, Лиандра оглянулась - одержимая окликнула ее, а не разбойника. Тварь, скрытая за деревьями, прошипела имя, но девушка его не расслышала.

* * *
        Новый день не порадовал хорошей погодой. Гервант, взглянув на непроглядную мглу в небе, уверенно выдал:
        - Снег выпадет.
        Он не ошибся. Белая поземка мела со всех сторон, поднимала и кружила слепящие вихри, забивалась под одежду, леденила руки. Отряд вышел на берег Одрена. Ехать верхом стало невозможно: густая ивовая поросль вдоль воды не давала прохода лошадям, норовила выколоть глаза и хлестнуть по спине разбойникам.
        Гвидо развязали. Лиандра никогда прежде не видела этого простого человека таким несчастным! Парень безропотно тащился за Гервантом, не замечая трудностей пути, и стонал, не в силах сдержать неведомую скорбь.
        - Почему вы не отпустили меня? Она так звала! Я голос матушки с колыбели помню - звонкий, веселый, никто в деревне лучше песенок не пел! И война закончилась, победили мы. Все хорошо было, не то, что сейчас!
        - А мы и так победили, - буркнул главарь себе под нос, - только счастья-то…
        Гвидо тяжело вздохнул и с тоской оглянулся назад:
        - Я бы вернулся домой, в тепло и уют. В палисаднике яблоки налились с мой кулак каждое, матушка пирогов напекла… Ух и пышные у нее получаются, вкуснее не едал!
        У Лиандры от удивления приоткрылся рот, а Гервант переглянулся с Ханлейтом.
        - Тварь жива?
        - Живее не бывает. Пусть говорит, так надежнее. Если б молчал, я бы насторожился.
        Главарь сокрушенно покачал головой.
        - Какие пироги? Песни? Она не звала, а шипела! Как можно сожалеть о том, что тебя не съели? - возмутилась Лиандра.
        - А как она шипела? - заинтересовался Лето, - я никогда одержимых не слышал!
        Видимо, все пережитое парнем на Проклятой дороге успело поблекнуть, включая голоса призраков и призыв коронованного всадника.
        - Тебе крупно повезло, аквилеец! Треплете языками о том, чего не знаете! - прикрикнул Гервант, - одержимые демоном мастера лгать: вытащат из прошлого самое дорогое и душу этим заманивают. Гвидо мать свою умершую видел, и песни она ему пела. Что за матерью-то не пойти? Архонт против скверны - лучшее лекарство, перед ним тварь выделываться не умеет. Шипит, значит, шипит! Чуть не накрылся наш поход!
        - Одержимых нельзя убивать? Никогда? - спросила Лиандра, вспомнив последний, жутко-осмысленный взгляд существа.
        - Архонту можно. Он сущность твари уничтожает - оскверненную душу, а не только гадкую оболочку. Только ты, Лиандра, какой-то архонт неправильный - без магии. Но нам сойдет.
        - Как она такой стала? Мне показалось, что раньше это была женщина.
        - А очень просто - по Проклятой Дороге прогулялась или на другое место скверны напоролась.
        Лиандра была потрясена. Неужели Проклятая дорога может уродовать?
        - Убегать из Готы по Проклятому тракту было опасно?
        Гервант даже остановился.
        - Девочка моя, твой дружок Лето мог так подпортить физиономию, что ни в жизнь бы тебе не приглянулся! Скверна, вселившись в живое существо, меняет его по своему образу и подобию, а за гранью привычного мира столько всякой погани, что наперед не знаешь, во что превратишься! Задача у твари одна - доставлять своему демону новые души: мою, Гвидо, Хана, любого из нас, и только души архонтов скверне не по зубам. А еще одержимые убивают все живое - просто для пропитания. Твари тоже жрать хотят!
        - Одержимых можно вылечить?
        - Нельзя, изменения необратимы, как для души, так и для тела. Тварь нашла слабое место Гвидо - любовь к родному дому и чувство вины перед матерью, - объяснил Хан, - поэтому ему сейчас так плохо. Но это пройдет.
        - Почему я слышала ее? Если я «неправильный архонт»?
        - Не знаю!
        Ханлейт отвернулся. Лиандре показалось, что он солгал. Гервант пожал плечами в искреннем недоумении.
        Разбойники дважды перекусили остатками вчерашнего пиршества, но не сделали ни одного полноценного привала. Гервант упорно вел отряд вдоль реки. На пути не встречалось иной живности, кроме диких уток. Потревоженные отрядом, они то и дело взмывали из кустов, суматошно хлопая крыльями. Киндар хватался за лук и провожал птиц взглядом - для успешного выстрела требовалось больше времени. Наконец, перекинувшись с Гервантом парой слов, эльф отдал поводья своего коня дварфу и пропал в зарослях. Мензенлир, тащивший до этого момента только себя самого, возмутился:
        - Куда мы премся? По равнине уже сотню верст бы отмахали! Предупреждать надо было! Я бы сюда не сунулся! - дварф зло задергал лошадь Киндара, с трудом выуживая из холодной жижи собственные ноги.
        - И то, правда - в лесу посуше было! - поддержал напарника Чазбор, - может, вернемся?
        - Одрен на север течет, прямиком в Амарантин. Реку перейти надо, чтобы направление поменять! Но брода я пока не заметил, а купаться с головой не хочу. Не нравится что-то? Розовых лепестков под зад не насыпали? Возвращайтесь, мои галаадские друзья! - разозлился Гервант.
        Напарники угрюмо замолчали.
        - Смотрите, лодка! - Лето показал на другой берег реки, - откуда ей тут взяться?
        Действительно, на той стороне Одрена в низкий берег уткнулась полузатопленная плоскодонка.
        - Да, странно это. Но где лодка, там и переправа должна быть. Выше по течению посмотрим: лодку, наверняка, оттуда снесло.
        Гервант оказался прав. Вскоре разбойники увидели на противоположном берегу полусгнившие мостки и привязанный к ним длинный шест для плоскодонки. Так было принято в Морее: суденышки, служащие для переправы, не имели весел, вместо них использовали длинную палку и отталкивались ей от дна реки. Одрен разливался здесь широко и мелко. Около брода отряд поджидал Киндар, держа за шеи убитых уток.
        Переправлялись верхом. В отдельных местах вода доходила до колен, и на другой берег разбойники выбрались мокрыми и продрогшими. Путь вперед был свободен - от мостков через лес вела тропа, проходимая для конных. Лиандра начала догадываться, кому принадлежала лодка… Тропа углубилась в лес. Снег, так докучавший путникам первую половину дня, посыпал снова; одежда и обувь, намокшие при переправе, покрылись ледяной коркой. Разбойники срочно нуждались в отдыхе. За деревьями показался бревенчатый угол дома и кусок изгороди. Гервант приготовил арбалет.
        - Там никого нет, - сказала Лиандра.
        - Вот как? Откуда у нас такая уверенность?
        - Хозяйку этой хижины мы оставили умирать на другом берегу Одрена.
        - Отличная догадка, сестренка. Но полуархонту я верю только наполовину.
        Одинокая хижина, притаившаяся в лесу под защитой добротной изгороди, сплетенной из ивовых прутьев, встретила отряд настороженной тишиной. Приоткрытая дверь приглашала в гости, а из-за калитки двора выглядывал небольшой огород со следами грядок. Разбойники привязали лошадей к перилам крыльца и вошли внутрь. Казалось, хозяйка дома вышла за порог час назад: в очаге глинобитной печи чернели угли, вдоль стены высилась аккуратная поленница дров, заготовленных на вечер, на грубом столе из горбылей дожидался хлеб, заботливо прикрытый чистой холстиной. Гервант сорвал тряпку и постучал караваем об стол - он не сгнил, но высох настолько, что превратился в камень. От развешанных под потолком трав исходил колдовской, пряный аромат, слегка дурманящий голову, но приятный. В глубине большой комнаты к стене прижалась длинная лавка и виднелась еще одна дверь. Только опавшие листья на полу, занесенные ветром, говорили о том, что жилище покинуто.
        Разбойники удивленно оглядывались по сторонам. Если не верить слухам, что все знахарки - непременно злые ведьмы, то и бояться здесь было нечего. Дом одержимой стал надежным пристанищем на ночь. А ведь всего на расстоянии дня пути погибала его хозяйка, жестоко привязанная к дереву! Разве знахарка виновата в том, что с ней случилось? Даже если одержимая забыла все, что составляло смысл ее жизни, было милосерднее прекратить ее страдания раз и навсегда! Лиандра всей душой пожалела что она - «ненастоящий архонт».

* * *
        Маленький чулан за дверью оказался кладовкой. Заглянув в полутемную комнатку, Лиандра обнаружила полки, заставленные сосудами и емкостями, понюхала пару настоек со странным запахом и наткнулась на поеденное мышами зерно в деревянном ящике. Самой полезной находкой оказалась простая глиняная посуда - она пригодится для ужина. Тем временем, в очаге весело запылал огонь. Разбойники, отодвинув стол к стене, расположились полукругом на полу, поближе к теплу. На печи булькал котел с водой в ожидании жирных уток, подстреленных Киндаром - эльф их как раз ощипывал. Покидая кладовку, Лиандра столкнулась с Ханлейтом.
        - Мне нужно с тобой поговорить, - твердо сказал он, останавливаясь на пороге и мешая пройти.
        Последние три дня были настолько насыщены событиями, что Лиандра почти перестала бояться эльфа, но разговаривать с ним наедине она не желала!
        - Мне тоже, - ответила девушка и хотела проскользнуть мимо.
        Толкнув Лиандру в плечо, Хан вошел внутрь и закрыл за собой дверь на крючок. Похоже, ему нравилось загонять ее в западню! Кладовка погрузилась в тревожную полутьму, полосатую от красноватых бликов огня, сквозивших из общей комнаты сквозь щели дощатых стен. Предчувствуя неприятности, сердце Лиандры забилось сильнее.
        - Я хочу осмотреть твои раны, - заявил Ханлейт.
        - А не поздно ли? У меня ничего не болит!
        О ее поединке с Ханом на заднем дворе «Дырявого котла» напоминал неумело зашитый рукав куртки. В тот день никто из разбойников, кроме Киндара, не предложил свою помощь! Какая странная, запоздалая забота!
        - В самый раз. Разденься до пояса и повернись.
        - Что?! И не подумаю!
        Лиандра попятилась и уперлась спиной в полки с запасами знахарки. В этот раз она не позволит вертеть себя, как куклу! Разбойники рядом - если не Гервант, то Лето точно придет на помощь! «А Хан в ответ расскажет Герванту про казематы! И все решат, что я - тоже предатель!» - от этой мысли Лиандра пришла в смятение и посмотрела на эльфа с выражением затравленного зверя. Он поморщился то ли от брезгливости, то ли ему что другое не понравилось.
        - Я не заставляю, я прошу. Твоя добрая воля мне многое объяснит, - сдержав свои эмоции, спокойно сказал Ханлейт.
        - Что ты хочешь увидеть? Сделать? Я не пожалею? - задавала Лиандра бесполезные вопросы один за другим, но Хан не вступал в переговоры.
        - Я ничего не буду обещать.
        Смирившись, Лиандра приняла неизбежное:
        - Хорошо, но не смей меня бить.
        - Бить? Зачем? Я не получаю удовольствия от насилия.
        «Да тебя вообще ничто не радует!» - зло подумала девушка, оборачиваясь к Хану спиной и снимая тунику через голову. Он не трогал, только смотрел. Раны давно перестали беспокоить Лиандру, зажил даже порез от меча Хана, оставив на плече некрасивый бордовый рубец. Следов от побоев в Готе она не видела, но чувствовала неровности кожи под пальцами. Наверное, спина выглядела ужасно…
        - Убери волосы, - скомандовал Хан, - тебя пытали плетью-семихвосткой, полагаю, что кожаной, а не пеньковой - она уродует сильнее. Как давно это было?
        - Около двух недель назад. Или больше, у меня все перепуталось. Не знаю, чем меня били! Я плохо разбираюсь в зверствах, в отличие от некоторых!
        - И после пыток тебя бросили в яму? На спине живого места нет, одни шрамы. Я бы умер от голода, холода и инфекции. Никто бы не выжил.
        - Я не призрак.
        - Вижу. Призраки не язвят, и с твоей памятью полный порядок, если ты меня цитируешь.
        - Я не помню себя до Готы.
        - Ты впервые очнулась в городе?
        - Нет… - Лиандра не сразу решилась, но все же шепнула - на Проклятой дороге…
        Ханлейт не стал переспрашивать и приходить в ужас, словно и не удивился.
        - Как ты выбралась из ямы?
        - Мне помогли. Один дварф, - неохотно ответила девушка.
        - Какой загадочный акт милосердия для этой расы! А теперь говори, за что пытали.
        - Твой допрос напоминает казематы: осталось привязать меня за руки, чтобы не вырвалась, и ударить сзади. Можно мечом, если не носишь с собой плетей. И я сразу все скажу.
        Хан замолчал. Лиандра стояла, прижимая к груди одежду и разглядывая полки знахарки. Она начала вздрагивать от холода - хижина не успела как следует прогреться.
        - В тебе говорит обида, верно? Увидев тебя впервые, я решил, что ты зарабатываешь на дорогах. Своим телом, естественно, но и убивать не гнушаешься. Скромно опущенные глаза, нерешительные движения… Старая, как мир, уловка - заманить невинным видом странника и заколоть его за горсть монет. Когда ты бросила в нелюдя нож, я чуть не пришил тебя на месте. Я опасался за жизнь Герванта и был против твоего присутствия в отряде. Я внимательно следил за тобой, и был готов к любым неожиданностям: видел, как твоя грудь приподнимается от вдоха, а губы приоткрываются в желании произнести слова, но молчат. Я гадал, в чем причина такого поведения и злился. Но сейчас я понял, что все дело в зверином упрямстве и неуступчивости! Если я последую твоему «совету» и применю силу, то ничего не добьюсь - ты жизнь отдашь, но рта не раскроешь.
        Так вот почему Ханлейт раньше смотрел на нее с таким презрением! Однако, даже изменив свое мнение о девушке, проще в общении он не стал.
        - Я собой не зарабатываю…
        - Я это спрашивал? За что тебя изувечили?
        - За символ. Ты сам его носишь: змея и меч венчает крону древа на твоей спине. Я вырезала знак на доске объявлений на площади Готы. Не знаю, зачем! Я не ведала, что творю. Я поступила очень плохо?
        - Плохо? Ты поступила безрассудно.
        - Что это за символ, Хан? Он принадлежит архонтам - воинам демонов? Так кричали в крепости…
        - Символ змеи и меча - герб северного Эймара. А архонты никогда не служили демонам, что за дикая мысль! - воскликнул Ханлейт и положил руку ей на плечо.
        Лиандру передернуло от неожиданности.
        - Я настолько тебе неприятен?
        «Да!» - чуть не сказала Лиандра вслух и забыла, что хотела спросить об архонтах, настолько ее смутило прикосновение эльфа.
        - Мне холодно.
        - Потерпи.
        Подойдя вплотную, Хан провел ладонями по спине девушки. Его теплые руки то задерживались, то скользили дальше, будто прислушивались к чему-то. Ощущение оказалось очень приятным, жаль, что недолгим…
        - На мне заживает быстрее, чем на других людях? Так сказал… один эльф, - на всякий случай, девушка не стала называть имени Киндара.
        - Следы побоев бесследно пропадут через несколько дней. Тебя трудно убить, Лиандра.
        - Почему?
        - Одевайся, я больше не буду тебя мучить.
        Лиандра торопливо натянула одежду и обернулась, опасаясь, что Хан уйдет и опять ничего не расскажет.
        - Во мне есть еще что-то необычное?
        Ханлейт не успел ответить - дверь кладовки содрогнулась от удара снаружи.
        - Почему вы заперлись?! Лиа, открой! - послышался возмущенный голос Лето.
        Хан промолчал, Лиандра тоже не издала ни звука. Аквилеец, уверившись в своих самых худших подозрениях, толкнул дверь плечом. Крючок подпрыгнул, но не поддался. Лето продолжил в том же духе, намереваясь вынести ветхую преграду вместе с затвором.
        Выждав паузу между ударами, Ханлейт коварно откинул крючок, и с новым толчком Лето влетел внутрь кладовки. Не рассчитав силы и не успев вовремя остановиться, он всем телом врезался в полки. На голову парня посыпался град горшков и склянок. Теряя крышки, разбиваясь об пол и раскатываясь по углам, все это богатство издало оглушительный грохот.
        - Вы что там творите? - закричал Гервант из общей комнаты.
        Ханлейт вышел из чулана. Лиандре показалось, что уголок его рта дернулся в злорадной усмешке.

* * *
        Лето вытряхивал из вьющихся волос серый порошок и ругался трущобной аквилейской бранью. Оскорбительные определения в большей части относились к Хану, в меньшей - к запасам знахарки, но и на долю девушки тоже досталось.
        - Разговаривали? Так я и поверил! О чем же? Цены на услуги обсуждали? Или отдалась эрендольцу за бесплатно? Предпочитаешь эльфов, да?
        Лиандра не сочла нужным оправдываться. Едва Лето принял вертикальное положение, она залепила ему пощечину. Парень мгновенно перестал сыпать пошлыми намеками.
        - Он приставал? Вот скотина! - сделал Лето новый вывод, - я Герванту пожалуюсь! Хан - его друг, но главный и к тебе хорошо относится, он обижать «сестричку» не позволит.
        - Почему ты рассчитываешь на помощь Герванта? Он тебя бросил!
        - Но я же с вами. Если серьезный разговор не поможет - я сам эльфу во сне глотку перережу!
        - Непременно во сне?
        - Я не псих, чтобы с Ханом открыто драться! Он меня одним мизинцем зарубит!
        - Лето, это так же подло, как Тас поступил с тобой у «Дырявого котла».
        - Тас получил по заслугам, а ради тебя я сделаю все, что угодно! - с чувством сказал Лето и привлек девушку к себе.
        Лиандра так удивилась взволнованному выражению его лица, что не стала отталкивать.
        - Лиа, я не знал, с чего начать… В ночь у «Дырявого котла» я всю свою дурную жизнь перед глазами увидел. Валяюсь на земле, рожа разбитая, голова гудит, наших и след простыл, а из ворот легионеры бегут. «Вот и все, Лето», - думаю, - «допрыгался ты до виселицы». Как назло, помирать совсем не хочется! Я жить люблю, Лиа. Вкусно покушать, отдохнуть и все такое… - аквилеец вздохнул, вспоминая пережитое, - вдруг, смотрю - черный конь скачет. Было подумал, что жуткий всадник в короне, а нет - это ты возвращаешься! Так рискнуть из-за меня! Здорово мы от имперцев улизнули, правда? А на Проклятой дороге, помнишь? Не понял как, но ты меня от демона спасла! Короче, я тебе дважды жизнью обязан, но не это главное!
        Лето помолчал, подбирая правильные слова.
        - Еще в Готе я понял, как сильно мы друг другу нравимся: ты сама на любовь намекнула прозрачнее некуда - в спальню меня позвала. Но я в тот день сильно нажрался и повел себя грубо, как свинья. Обычно я так не делаю, Лиандра. Если бы ты словами сказала, что такого обращения не любишь, а не молча выдиралась, я бы живо одумался! До меня только сейчас дошло, как я тебе дорог. Поверь, ты мне тоже! Лиа, я обещаю, что теперь вся наша жизнь по-другому пойдет!
        - Наша? По-другому? - ошеломленно переспросила Лиандра, поражаясь, насколько превратно Лето истолковал все ее поступки.
        - Конечно! - подтвердил он, переходя от слов к действиям.
        Лето обнял девушку еще крепче и приподнял от пола. Лиандра слабо отстранилась, не зная, как поступить. Искренность аквилейца не вызывала сомнений.
        - Лето, пообещай мне кое-что: даже близко не подходить к Хану и ничего не говорить Герванту.
        - Не переживай за меня, все будет хорошо.
        Лето не подозревал, что девушка беспокоилась не о нем, а об эльфе, но Лиандра не стала его разубеждать.
        - Эй, голубки в спальне, вы ужинать будете? - ядовито осведомился невидимый Гервант.
        Лиандра вырвалась из объятий Лето и поспешно покинула кладовку первой. В общей зале густо пахло варевом. Киндар умел не только охотиться, но и готовить дичь. Вместе с утками в котле кипели овощи, обнаруженные в запущенном огороде. Киндар обследовал висящие под потолком травы, что-то бросил в суп, растерев между пальцами, а остальные раскидал по столу. Подкравшись сзади, Лиандра застала эльфа за составлением какого-то сбора.
        - Ты нас отравить задумал?
        - Я хочу сделать зелье, уносящее мысли в прекрасные дали воображения. Удивительно, но здесь все для него есть, - загадочно улыбнулся Киндар.
        - Только мысли? Жаль. Я не против исчезнуть целиком. Хоть ненадолго, - вздохнула Лиандра.
        - Можно и так. Мы потом попробуем зелье вместе, ты не против?
        Девушка не совсем поняла, что имеет в виду эльф, и согласилась.
        - Ты метко стреляешь.
        - Да. Когда холодает в Эймаре, птицы летят на южные озера. Дома я часто охотился. Развлекался. Кстати, утки вкусные.
        - Как твои ребра?
        - Неплохо. Я молодой, на мне заживает быстро, - Киндар беззлобно иронизировал и лукаво улыбался, - Хану поможешь? Эрендолец ранен, если помнишь. Нашлась полезная травка для его здоровья, нужно только заварить.
        - Я не буду ему помогать, - буркнула Лиандра.
        - Вот как? Напрасно, девушка. Ладно, я сам.
        Раскрошив в миску сухое растение, Киндар отошел к очагу. Лиандра вышла на крыльцо и притворила за собой дверь. Опираясь на перила, она глядела в темень и отдыхала от разбойников, разговоров и света.
        Осенняя ночь вступила в свои права. Снег, выпавший днем, растаял. Подъедая остатки зелени, по огороженному пространству лесного убежища черными тенями бродили кони. Ни единого звука не доносилось до хижины, кроме отдаленного журчания Одрена. В уединении лесного жилища была особая прелесть, понятная немногим: не видеть огней, кроме пламени своего очага, не слышать голосов, кроме пения воды… Полный покой. Остаться бы в гостях у знахарки хоть на пару дней, а то и перезимовать! Но в кладовой хижины нашлось зерно, а предметы обихода сделаны не женской рукой. Значит, вверх или вниз по реке живут люди. Может, они боятся стать одержимыми и поэтому не заглядывают сюда? Лиандра посмотрела в сторону дороги и ей стало тревожно от дурного предчувствия. Тряхнув головой, девушка вернулась в дом, не придав значения своим ощущениям.
        Отведать напитков знахарки не рискнул никто, даже Киндар, но угощение в котле удалось на славу. Разбойников разморило после еды и трудного дня.
        - Я туда не лягу, мало ли что ведьма наколдовала? Да, Лиандра? - Лето кивнул на ложе хозяйки и разложил свои пожитки на почтительном расстоянии.
        - А тебе никто и не предлагает.
        Постель знахарки занял Гервант, не обремененный предрассудками. Дварф забрался на стол - его маленький рост позволял уместиться на столешнице полностью. И только Ханлейт, казалось, не собирался спать: он сидел напротив очага на полу и задумчиво смотрел в огонь.
        - Вот придем в Галаад, я там новую жизнь начну, - мечтательно протянул Лето, - я хотел сказать - мы. Ну, все.
        - И то правда, в Даксарте или в Маракане ты напакостить не успел, - Гервант имел в виду прибрежные города государства дварфов, - есть где развернуться во всю ширь натуры.
        - Кто еще думает, что я, кроме как кошельки щипать, ничего не умею? - озлился Лето.
        - А то - нет? Хотя, я к тебе несправедлив: с ножом в руке и в темной подворотне ты воистину страшен, - зевнул главарь, заскрипев досками лавки.
        - Да что ты обо мне знаешь, Гервант? Мой отец моряком был, я и сам под парусом три года ходил на торговом судне! Только бросил потом. У меня были… обстоятельства.
        - Так у тебя, может, и матушка в Аквилее имеется?
        - Может и жива еще, - безразлично ответил Лето, - не особо-то она мной интересовалась, вот и мне заботиться о ней ни к чему.
        - А мы с Чазом вернемся в Галаадские горы, - неожиданно подал голос дварф, - с напарником на серебряном руднике вместе росли. Только мы не из каторжных, их там хватает, а из местных. В горах заработать можно, если жилы крепкие.
        - Угу, - согласился Чазбор, словно дальнейшие планы у человека и дварфа были давным-давно обговорены.
        - Хорошее дело - деньги из горы ковырять. А я только воевать и умею. Гвидо в юности за плугом ходил, но тоже давно забыл, как это делается. У нас дорога одна - в армию. Пока она у галаадцев своя, не имперская. За вояку сойду, старый конь борозды не испортит, - в голосе Герванта прозвучала не надежда, а горечь.
        Разбойники замолчали и задумались.
        - А ты куда думаешь? - тихонько спросила Лиандра у Киндара.
        Эльф, уделяющий своей внешности больше внимания, чем все разбойники, вместе взятые, как раз заплетал на ночь в косу длинные светлые волосы.
        - А где я нужен? Разве что в борделе, - небрежно ответил он, не понижая голоса.
        Гервант хмыкнул со своего места и не выдал ничего вразумительного.
        - Я пошутил, Лиандра, - шепнул Киндар, заметив ее обескураженный взгляд, - что-то мне подсказывает, что до Галаада я не дойду… Не в том смысле, что умру, девушка, не пугайся ты так! Возможно, на родине Лето мне будет комфортнее. В Аквилее тепло, море. Я слишком устал от бесконечной дороги и холода. Иногда мне кажется, что я замерз до костей и уже никогда не оттаю. А ваш путь определился к обоюдному удовольствию, как я понял? - Киндар двусмысленно приподнял бровь и кивнул в сторону Лето.
        - Нет, это неправда!
        - Тогда вы отлично притворяетесь, - усмехнулся Киндар.
        - У меня нет своих вещей! Только Север, не пойду же я спать на улицу с конем? - попыталась объяснить Лиандра.
        - Ложись со мной.
        - Ты снова шутишь? Почему ты так смотришь, Киндар?
        - Потому, что считаю тебя забавной. Ты словно гостья из воздушного замка в облаках - спустилась на землю и не знаешь, как себя вести. Просто будь собой и делай то, что тебе хочется. Не нравится Лето? Выбери другого. Дварфа не советую - вы не пара.
        Лиандра оскорбилась. Киндар считал ее смешной не в первый раз, но сейчас у девушки не было настроения иронизировать. Дельный совет эльфа пропал даром, она услышала только насмешку.
        - О чем вы шепчетесь? - ревниво полюбопытствовал Лето.
        Лиандра с тяжелым вздохом вернулась к аквилейцу приготовив кулаки и локти на случай, если он начнет распускать руки.

* * *
        Девушку разбудил храп. В помещении эта особенность некоторых разбойников была еще неприятнее, чем на воздухе. Дружно храпели Чазбор и дварф, изредка сопел Гервант, невнятно бормотал во сне Гвидо. Лиандра и раньше замечала, что парень наяву молчит чаще, чем во власти сновидений. Лето спал тихо, как мышь, - в этом плане аквилеец был идеальным соседом. Со стороны Киндара тоже не доносилось ни звука. Ханлейт сидел перед очагом на прежнем месте, охраняя покой спящих.
        «А ведь Хан - единственный, кто не проронил ни слова, когда разбойники рассказывали о своих видах на будущее», - вспомнила Лиандра. С первого взгляда эльф показался девушке опасным и неприятным типом. И со второго, и с третьего… И лишь спустя время, узнав Ханлейта получше, она была готова изменить свое мнение.
        Прикрыв лицо рукой, она беззастенчиво разглядывала эльфа, пользуясь тем, что тот ее не замечает. Слегка покатый лоб, прямой длинный нос, узкая линия губ, четкие очертания скул и подбородка; глаза, опушенные короткими, густыми ресницами. Лиандре очень нравился их цвет - зеленый, чистый и необычный. «А Хан красивее, чем Лето», - сделала она неожиданный вывод, - «он похож на хороший рисунок - ни одной лишней линии».
        Понятие красоты субъективно. Лето обладал природным обаянием и имел легкий нрав. Другое дело - Ханлейт. Правильные, но резкие черты его лица выражали целую гамму мыслей и эмоций, а улыбка на губах появлялась настолько редко, что в глазах окружающих Хан выглядел и злым, и даже отталкивающим.
        - Не надоело меня рассматривать? - спросил Ханлейт, не оборачиваясь.
        Лиандра осторожно выбралась из-под одеяла, не потревожив Лето, и села поближе к очагу. В молчании прошло несколько минут.
        - Я могу с тобой поговорить? Это важно для меня.
        А с кем еще? Гервант не поймет, Лето расценит слова Лиандры опять по-своему. Если только Киндар… Но она нуждается не в утешении, а в совете.
        - Я слушаю, - холодно откликнулся эльф.
        Изливать душу сразу расхотелось, но девушка решилась продолжить:
        - Я боюсь уснуть. Во сне я вижу события давно минувших дней и незнакомых людей. Я живу их мечтами, принимаю решения, переживаю, думаю, планирую. На одну ночь я обретаю семью, друзей и любовь, чтобы, проснувшись утром, все потерять. Это очень больно, Хан. Иногда мне кажется, что я - не больше, чем чья-то тень. Или призрак самой себя.
        - Не бойся этих снов. Как только ты узнаешь, что хочет рассказать мир мертвых, ты сможешь полноценно жить в мире живых. Считай, что твои переживания - цена, которую предстоит заплатить.
        Это был совет, сказанный ледяным тоном чужака. Лиандра поежилась.
        - Ты хочешь сказать, что у меня нет прошлого? - уточнила она упавшим голосом.
        - Нет. Но у тебя есть будущее.
        - Ты так холоден и безжалостен потому, что тебе двести лет?
        Теперь Ханлейт неприятно удивился и оторвал от огня задумчивый взгляд:
        - Что?! Я младше на полторы сотни! Я для тебя выгляжу, как старик?
        - Эльфы стареют? - задала Лиандра дурацкий вопрос, уже соображая, что Киндар ей соврал. Зачем, интересно?
        - Конечно! Просто наш век вдвое длиннее человеческого.
        Девушка промолчала, но Хан почувствовал себя уязвленным и задал новый вопрос:
        - И когда я был холоден по отношению к тебе?
        - Сейчас. И всегда. Ты меня ранил!
        - Я должен извиниться? Ты сама виновата!
        - Ты уходишь от ответа, когда я спрашиваю!
        - Неужели?! Что ты хочешь узнать?
        Как только Лиандра подходила к Хану ближе, чем стоило, она неизменно обжигалась. «Нужно прекратить этот разговор - еще немного, и мы станем врагами» - решила она. Голос девушки прозвучал неестественно ровно:
        - Расскажи об архонтах, пожалуйста. Мне больше не у кого спрашивать.
        - Прекрати притворяться! Откровеннее прямо сказать, что я тебе отвратителен, а не прикрываться вежливостью, как щитом! - зашипел Ханлейт, полностью оправдывая первое впечатление от своей особы.
        - Это ты ненавидишь все живое, включая меня!
        Лиандра вскочила.
        - А ну, сядь! Будешь прыгать - всех перебудишь! Я расскажу.
        - Не нужны мне твои одолжения! У Герванта расспрошу!
        - Держись от нелюдя подальше, он тебе не игрушка!
        Лиандра стояла над Ханом, подбирая слова пообиднее, но эльф успокоился первым:
        - Как же ты не похожа на… Ладно, я погорячился. Садись.
        Ханлейт расстелил рядом свой плащ, чтобы Лиандре было удобнее, но она оттащила его подальше и устроилась от эльфа на приличном расстоянии. Ткань плаща оказалась мягкой и теплой. В отряде у Хана было все самое лучшее: одежда, оружие, постель.
        - Я должен кричать?
        - Не надо, я хорошо слышу. Кто такие архонты?
        Бросив на Лиандру недовольный взгляд, Ханлейт начал рассказ:
        - Воины-маги - закрытое сообщество. Архонтом может стать только человек, но не каждый - процесс инициации грозит смертью или безумием. Посвященный переступает грань между мирами, а его предыдущие жизни становятся источником магической мощи. Успешного посвящения недостаточно: способных учат особому стилю боя, слабых - нет; им предстоит прожить век, опасаясь собственной тени. Да, это жестоко, но иначе нельзя: если силы недостаточно - меч архонту не зажечь. А они, действительно, горят, наполняясь сиянием магии по узорам и имени архонта на лезвии. Меч архонта - смертоносное и красивое оружие, он куется лишь однажды, чтобы прослужить хозяину до самой смерти, но после становится бесполезным - другому воину не дано вдохнуть магию в чужой клинок, а для обычного человека меч слишком тяжелый. Издавна погибших архонтов хоронят вместе с оружием. Архонты - лучшие воины, что знал Эймар. До и во время войны их было сравнительно много, но потом все изменилось. Сейчас магия архонтов - вне закона.
        - Ты сражался с архонтом?
        - Да, однажды. Цвет его магии был золотым, как солнце.
        - Ты победил?
        - Нет, я был слабее.
        - Почему архонты - только люди? А эльфы?
        - Другие расы посвящение в архонты убивает. Без вариантов.
        - А архонты могли сделать исключение для короля и обучить его своей технике? - спросила Лиандра, вспоминая сон.
        - Ни в коем случае. Но если архонт - опытный воин, он мог быть наставником короля и обучить его базовым приемам боя с мечом. Раньше это было обычной практикой. Какой странный вопрос, Лиандра!
        - Что означает этот жест? - девушка привычно сложила пальцы левой руки в знак, на который Ханлейт так бурно отреагировал во время поединка на постоялом дворе.
        - Удар архонта очень силен, но некоторые воины могут поразить магией и без помощи меча. Знак архонта - предупреждение об атаке. Чтобы выпустить из руки стрелу магии, он не обязателен, этот жест - всего лишь дань традиции северной школы архонтов. Не повторяй его, Лиандра. В твоем случае, знак - не более, чем рефлекс, но цена за него может быть непомерно высока - тебя могут убить.
        - Ты хочешь сказать, что я использую знак бессознательно?!
        - Именно.
        - Я владею приемами архонта-мечника! Ты же сам сказал!
        - На уровне инстинктов - да.
        - Я контролирую свои поступки!
        Ханлейт промолчал. Лиандра продолжила допрос:
        - На архонтах быстро заживают раны?
        - Воины-маги не очень чувствительны к боли, их тела способны выдержать нечеловеческие нагрузки, но фантастической регенерацией архонты не обладают.
        - Но почему на мне…
        - Потому, что ты не архонт.
        - Архонт может потерять свою магию в силу каких-то причин?
        - Нет.
        Потрескивал огонь в очаге, сопели разбойники, никто не проснулся и не слышал их разговора. Лиандра убедилась, что Хану известна какая-то тайна, связанная с ее появлением на свет. Девушка не хотела задавать последний, самый главный вопрос, настолько пугающей представлялась истина. Но промолчать не смогла.
        - Тогда кто я? - спросила она чуть слышным шепотом.
        - Узнаешь позже.
        Лиандра вздохнула с облегчением. Она предпочла бы выпить сладкий яд, чем услышать правду. Пожелание Киндара жить, как хочется, звучало гораздо приятнее, чем жуткий совет Ханлейта вспомнить то, чего не было!
        - Постарайся уснуть, я тебя рано разбужу.
        - Чем ты займешься в Галааде, когда все закончится? - спустя час раздумий, уже засыпая, спросила Лиандра.
        - Ничем. Провожу Герванта и вернусь обратно.
        - В Морею?
        - Нет.
        Ответы Ханлейта опять стали сухими и односложными. Разговор был окончен.

* * *
        Хан разбудил Лиандру, едва забрезжил рассвет. Плохо соображая и спотыкаясь на ровном месте, она вышла на улицу, обреченно таща меч Веселика, и остановилась, прищурившись от рассеянного белого света. Иней покрывал изгороди и стены дома, а сухие метелки травы за ночь превратились в пушистые фантастические растения. Ханлейт привычно разминал руки, перекидывая клинок из одной в другую и выделывая им в воздухе круги и восьмерки. «Он что, вообще не спал?» - сонно подумала Лиандра, но вид эльфа говорил об обратном. Наверное, на посту его сменил другой разбойник.
        - Нужно особое приглашение?
        - Я не умею так делать, - призналась Лиандра.
        Ей достался короткий презрительный взгляд. Ханлейт взял оружие в правую руку. Девушка приготовилась к обучению, как к неизбежной повинности. В это утро ее движения отличались вялостью, азарта не было и в помине. Тяжелый меч Веселика полетел на землю от первого же удара эрендольца. Лиандра потерла болезненно вывернутую кисть, не сообразив, как именно ее разоружили. Она напрасно ждала от эльфа объяснений.
        - Подними оружие и держи его крепче. Считай, что тебя нет в живых! Враг не будет ждать, пока ты проснешься!
        Урок первый? Лиандра подняла меч и постаралась быть внимательнее. Вот в чем дело - у Хана очень гибкие кисти рук! Он не просто бьет, а норовит наклонить чужой клинок, выворачивая запястье противнику. Защитой от такого приема могла сработать грубая сила, которой Лиандра не обладала. Удержать свой меч возможно, если свести контакт клинков к минимуму, но это вынуждает бить сильнее самой и быстрее двигаться.
        Лиандра совершила ошибку, намертво вцепившись в рукоять своего оружия - очень скоро ее мышцы устали до бесчувствия. Ханлейт же держал меч легко, иной раз чуть ли не двумя пальцами, и только в момент удара его рука обретала необходимую твердость. Силы Лиандры были на исходе: отбиваясь все слабее и слабее, она отступала к изгороди до тех пор, пока Ханлейт не поймал ее в смертельную ловушку - прижал клинок к мечу девушки, зафиксировав ее руку в положении защиты. Оттолкнуть эльфа у нее не хватало сил - рука дрожала от напряжения, а меч Хана был все ближе, еще немного - и он перережет ей горло. Ханлейт кивнул на свое оружие, подразумевая траекторию последнего удара, и отошел назад.
        - Кем ты себя возомнила? Великим архонтом с неиссякаемым запасом магии? Архонты нуждаются в отдыхе, как и все смертные: потушив меч, они полагаются на силу своих мускулов. А ты поразительно физически слаба, но фехтуешь так, словно обладаешь не меньшей мощью, чем воин-маг. У тебя есть шанс на победу лишь в самом начале боя, пока противник не пришел в себя от неожиданности, увидев технику архонта. Твой враг умрет от удивления!
        Это был второй урок… Лиандра разозлилась.
        - У меня слишком тяжелый меч!
        - Разве? Настоящий меч архонта в полтора раза тяжелее.
        - Я устала.
        - Уже?
        Насмешка в голосе Хана на время вернула ей силы. Эльф изменил тактику - перестал нападать. Но от ее атак Хан уходил как-то очень противно, каждый раз оказываясь сбоку и норовя зайти за спину. Мышцы ног и спины Лиандры заболели от бесконечных поворотов, а голова пошла кругом. Через некоторое время она перестала предугадывать, куда отступит Ханлейт: вправо или влево и начала оступаться. Клинок эльфа то слегка постукивал ей по боку, то задевал за спину, за ноги, но не оставлял порезов.
        - Ты умираешь от потери крови, - констатировал эльф, прекращая бой.
        Третий урок был самым болезненным для самолюбия - Ханлейт расправился с ней играючи, а Лиандра так вымоталась, что была готова упасть на четвереньки. Обошлось без физических увечий, но уязвленная гордость саднила сильнее, чем раны. Хан убрал клинок в ножны, показывая, что «обучение» окончено.
        - Рассчитываешь на силу, которой в тебе нет. Ты перестала меня видеть, когда устала, но хуже всего то, что ты перестала думать. Инстинкты - хорошо, но только чутьем победить нельзя. В первый раз на постоялом дворе было лучше, а сегодня - совсем плохо!
        Лиандра с трудом преодолела желание закинуть меч в кусты и уйти в дом. Хан с интересом наблюдал за выражением ее лица.
        - Что ты можешь предложить, кроме едких замечаний?
        - Свой опыт. Устроит?
        Она молча кивнула.
        - Лиандра, сколько атак Гвидо ты смогла бы выдержать? - неожиданно спросил Ханлейт.
        Наверное, вопрос был с подвохом. Девушка подумала, представляя себе громоздкого разбойника на голову выше себя ростом.
        - Не знаю. Три?
        - Ни одной.
        - А ты?
        - Я свой клинок под его кусок железа не подставлю.
        - Сдашься без боя?
        - Не суди поверхностно - Гвидо не глупец. Это он не вступит со мной в поединок без крайней необходимости.
        - Ты порежешь Гвидо на куски потому, что быстрее? Как мог меня? - догадалась она.
        - Я не только быстрее, Лиандра, я намного выносливее. Кроме архонтов, на свете есть и другие сильные люди, эльфы и дварфы, хоть последних в Эймаре и редко встретишь. Тебе никогда не сравняться в силе с Гвидо или со мной, даже путем жестоких тренировок. Но стать хорошим воином ты способна. Именно воином, умеющим побеждать, а не жалким недоразумением с мечом в руке.
        Опять обидные слова… Лиандра и раньше замечала, что Ханлейт в выражениях не стесняется, а его жесткие определения были еще унизительнее, чем откровенный стеб Герванта.
        - Хан, ты будешь меня учить или урок был первым и единственным?
        - А разве я не сказал «да»? - удивился он.
        «Твое «да» такое снисходительное, что нужно сделать над собой усилие, чтобы в ответ «нет» не выкрикнуть!» - подумала Лиандра, но спросила другое:
        - А если я стану настоящим архонтом? Когда-нибудь?
        - Тогда отыграешься на мне и перестанешь смотреть с ненавистью! Оставь эту мысль. Сейчас она - твоя главная слабость.
        На крыльцо вышел Гервант.
        - Собирайтесь, хватит стучать железками.
        В небе появилось блеклое пятно солнца. Изморозь растаяла - упрямая осень до последнего боролась за Морею, не желая признавать права зимы.
        Страшный помощник
        Тропинка от дома знахарки, вдоволь пропетляв по лесу, стала узкой, заросшей сухим бурьяном дорогой. Отряд разбился по двое. Лето ехал рядом с Лиандрой и непрерывно болтал вполголоса, доверительно наклоняясь и задевая ее за ногу. Машинально прижимая Севера к обочине, девушка вспоминала тренировочный бой с Ханом и Лето не слушала.
        - Мне не нравится, что ты с ним связалась! Эльф тебя как пить дать покалечит! Лиа, зачем тебе меч? Это тупо - таскать оружие у всех на виду! Учись у меня: ножики маленькие, их незаметно спрятать можно, а если кто пристанет - пугнешь как следует, и все разбегутся. А мне будет спокойнее, когда в море уйду. В плавании на полгода можно пропасть, не дай бог ты без меня кого насмерть прирежешь и попадешься! В первые разы я далеко не двину, обойдусь побережьем и портами. Может, нам в Бадене обосноваться, как думаешь? Это юг страны, мне привычный, теплый. На угол какой-нибудь я картишками запросто заработаю. А знаешь, что? Ты со мной в море пойдешь! В Галааде морячки не редкость. И семья целее будет.
        Лиандра услышала знакомое слово «Баден» и удивилась, откуда у Лето в Галааде семья. Она вопросительно посмотрела на аквилейца.
        - Мы все обсудим без посторонних ушей, ладно? Сегодня вечером! - шепнул Лето и, наконец, замолчал.
        - Что за гадство такое, демон меня возьми? - внезапно завопил дварф.
        Разбойники остановились. У самой дороги на толстой ветке дуба висел труп мужчины. Человек умер давно - тело успело разложиться и высохнуть. Лиандра отвернулась с содроганием - она в первый раз увидела смерть такой отталкивающей. К повешенному подъехал Хан.
        - Одержимый? - спросил у него Гервант.
        - Нет. Не чудовище.
        Гервант выругался. При всем своем невежестве, морейцы хоронят покойников, а не развешивают вдоль дорог! Труп не был последним. Следующая пара убитых смотрела друг на друга пустыми глазницами по обеим сторонам дороги - мертвые тела были накрепко привязаны к стволам деревьев. И вновь это были люди, а не одержимые.
        - Едем, сворачивать некуда, - угрюмо бросил главарь.
        Далеко они не уехали. Наткнувшись на труп, лежащий поперек пути с топором между лопаток, Гервант остановился и отозвал Хана в сторону.
        - Лиа, глянь в лес! Еще один валяется! - Лето указал на темный предмет между деревьями, - интересно, что они не поделили? Деньги, наверное.
        - Золото - единственная причина для убийства, по твоему мнению, аквилеец? - осведомился Гервант, - разомните ноги, привал. Все, кроме Лиандры.
        - Мы идем первыми, - подтвердил Ханлейт.
        - Привал в эдаком-то месте?! И никуда она без меня не поедет! - возмутился Лето, загораживая путь своей лошадью.
        У Герванта, не настроенного шутить, от злости перекривило рот. Главарь опасался новых одержимых, и поэтому посылал «ненастоящего архонта» и эльфа на разведку.
        - Я скоро вернусь, не волнуйся, - шепнула девушка, объехала аквилейца и пустила Севера рысью, догоняя Хана.
        Ханлейту и Лиандре встретилось еще несколько тел. Они лежали там, где их настигла рука убийцы или были зверски привязаны к деревьям. Лесная тропа посветлела, раздалась в стороны, подводя к воротам. Около распахнутых настежь створок валялся труп собаки с обломанными древками стрел в боку. Хан спешился, дав знак Лиандре привязать коней у изгороди. Эльф подошел к псу и приподнял носком сапога его морду. Заглянув ему через плечо, девушка отшатнулась: существо собакой не было!
        - Кто это, Хан?!
        - Скверна уродует не только людей. Пойдем пешком.
        Укромная деревенька встретила тишиной. Лиандра вспомнила заброшенное селение на Проклятой дороге, но эту деревню никто не покидал - все ее жители были мертвы. Разведчики шли по улице, заглядывали в распахнутые окна и двери домов и повсюду видели хаос. Развороченные вещи, разбитая посуда, сломанная мебель… и трупы мужчин, женщин, детей и животных. Чудовищная бойня не пощадила никого - ни курицы, ни кошки, но запаха разложения не чувствовалось - трагедия случилась давно, больше полугода назад. Хан хмуро осматривался по сторонам и не спешил уходить.
        - Что здесь произошло? Почему люди поубивали друг друга? - спросила шепотом девушка, боясь потревожить покой усопших.
        - Они все делали правильно, пока не испугались, - непонятно ответил Ханлейт, - ты заметила хоть один труп коровы, Лиандра?
        - Нет, а зачем искать?! Что может быть страшнее смерти?
        - Мы ищем не мертвых, а живых. Когда пришла скверна, селяне убили животных - именно они становятся первыми жертвами, но заразить человека не могут. А затем… Среди людей появился тот, чья душа поддалась демону. Став одержимым, он вызвал ужас остальных и начал череду превращений. Люди, охваченные безумием страха, убивали друг друга по подозрению в одержимости, твари вселялись из одного тела в другое, пировали и неистовствовали, пока в живых не остался самый стойкий, самый ловкий человек, избежавший и скверны, и рук своих соседей. Он стал последним одержимым. Демон начинает со слабейшего и останавливается на сильнейшем. Если я прав, то скверна покинула эти места. Но не обязательно.
        Деревенская улица свернула в лес. Тропа поднималась вверх среди деревьев по спирали. Ее обрамляли резные столбики, вкопанные в землю. На каждом стояла оплавленная свеча - в темноте, зажженные одновременно, огни могли показать дорогу. Таинственный путь привел Хана и Лиандру к вершине кургана со столбом посередине.
        - Какое зловещее место, Хан! - сказала Лиандра, разглядывая топорно вырезанные лица на столбе, - здесь приносили в жертву? Проливали кровь?
        - Нет, только хоронили. Мы стоим на могиле, а склоны холма сплошь в покойниках. Тут лежит не одно поколение: люди селения были язычниками и поклонялись своим «спящим» предкам. Поэтому они прятались в лесах - культ предков считается в Эймаре святотатством. Я не чувствую следов скверны. А ты? Уйдем отсюда.
        Ханлейт начал спускаться, но Лиандра задержалась и обошла вокруг столба. Рожи многоликого идола таращились во все стороны с выражениями скорби, радости, гнева и печали; хитро ухмыляясь, они подмигивали и хмурились, глядя в пространство пустыми деревянными глазницами. Предки не внушали ни трепета, ни почтения. Лиандра повернулась к ним спиной и почувствовала неладное. Она бросилась прочь, но опоздала. Сомкнув ряды, словно воины перед атакой, ее окружили жители деревни, чьи тела сгнили у подножия кургана. Изуродованные демоном, их души стали чудовищными порождениями скверны. Призраки выжидательно пялились на Лиандру черными дырами глаз.
        - Хан! - выкрикнула она отчаянно-громко, и не услышала своего голоса.
        Зато рожи предков на столбе ожили, зашевелились, загримасничали. Призрачные твари вокруг закачались в зловещем танце. Молясь идолу и наливаясь буро-коричневой тьмой, они обретали подобие плоти. Какую же страшную силу из чужого мира вызвали язычники своими молитвами?!
        Лиандра затаила дыхание и вытянула вперед руку, надеясь раздвинуть зловещий строй и пройти сквозь порождения скверны. Она почти коснулась их и отпрянула, вскрикнув от боли. Кожа на руке девушки съежилась, потемнела, покрылась бугристыми наростами, а ногти превратились в отвратительные желтые когти. Лиандра метнулась обратно к столбу, прижимая к груди покалеченную руку и не смея взглянуть на нее снова. Наощупь кожа осталась гладкой, но боль была мучительной и самой настоящей! Кольцо скверны сужалось у вершины и ширилось вокруг; выливаясь с площадки кургана, как отравленная жижа, она заполонила селение мертвых и лес.
        С Лиандрой заговорил идол: без слов и без единого звука он показывал неминуемое будущее. Демон желал новых жертв, и они пришли - в ловушку угодили все разбойники. Хану суждено начать резню. Охваченный безумием, он легко расправится с Гвидо. Лето поймает в грудь арбалетный болт Герванта, а Киндар застрелит дварфа из засады и упадет под ударом топора Чазбора. Горца настигнет острый клинок эрендольского убийцы и с хрустом полоснет по шее. Ханлейт и Гервант будут биться насмерть. Наверное, долго. С кем из них Лиандра хотела бы вступить в последний поединок? Победителю достанется лучший приз - он повторит судьбу знахарки одренского леса и превратится в чудовище. Его душа будет гнить на кургане спящих предков целую вечность и служить демону…
        - Это неправда, ты мне лжешь! Не бывать этому! - выкрикнула Лиандра и снова себя не услышала, - ты испугал меня моими же страхами - да, я боюсь стать одержимой, но я же не такая!
        Она решилась посмотреть на свою руку. Человеческая. Ничуть не изменилась. Но демон не отпускал Лиандру от столба, а пока она здесь стояла, внизу сбывалось ужасное пророчество. Нужно было позвать на помощь, но кого? Ханлейт не слышит! Странница вспомнила единственное на земле место, которое ее берегло и охраняло - Проклятую дорогу.
        - Отверженные да присягнут тебе! - сказала она шепотом.
        А если одних слов недостаточно? Зажав в ладони метательный нож, Лиандра подошла к идолу. Едва прикоснувшись к скверне, она увидела себя одержимой тварью, а не человеком: у столба стояло чудовище с проваленным носом, скалилось и карябало на дереве бессмысленные слова. Превращение, даже мнимое, отдалось болью во всем теле. Наверное, вот так же страдают несчастные, чьи души и тела попали в плен демона… Преодолевая боль, страх и стараясь не смотреть на свою когтистую лапу, сжимающую нож, Лиандра вырезала девиз Проклятой дороги на лбу нагло ухмыляющегося предка.
        - Получай! - мстительно прошептала она, жмурясь от серебряного света, зажегшего буквы.
        Иллюзия одержимости исчезла, Лиандра вновь стала самой собой. Ее услышали: невидимый спутник с Проклятой дороги, хохотавший над ее растерянностью в морейском храме, явился в чащу Одренского леса. Помощь пришла! Неистовый ветер взметнул волосы Лиандры и пронесся вокруг нее черной тенью, разрывая смертельное кольцо призраков. На вершине кургана столкнулись две враждебные силы, чтобы померяться могуществом. Тишина святилища разбилась вдребезги: Лиандра почти оглохла от визга изуродованных демоном душ и отдаленного грохота, сотрясшего землю у нее под ногами. Она не понимала, сколько времени прошло - несколько минут или целая вечность.
        Проиграв в схватке, потусторонняя грязь отступила. Возможно, она найдет себе пищу в ином месте, но более не осмелится появиться в лесу Одрена. В святилище предков вернулся покой. Погасли буквы, рассеялась магия Проклятой дороги. В наступивших сумерках усмехающаяся рожа идола не отличалась выражением от плачущей. А вот и Хан…
        - Где ты был? - хрипло спросила Лиандра.
        - Не знаю. Я… - неуверенно начал Хан, запнулся на полуслове и потер лицо рукой, приходя в себя, - здесь, рядом. Я хотел подняться, но не мог. Меня заставляли спуститься, но я не стал…
        - Ты видел?
        - Как ты убила Лето? Да. Это иллюзия скверны, Лиандра. Это не настоящее.
        В видении Лиандры аквилейца убил Гервант. Очевидно, демон показывал каждому свое.
        - А вот это - настоящее, - девушка указала на надпись, - прочти!
        - Девиз Астарота, демона мести?! Я его вслух читать не буду! - воскликнул Ханлейт.
        - Отчего же? Как думаешь, кто его написал? - продолжала допытываться девушка.
        - Какая разница? Одержимые, наверное.
        - А они знают грамоту?
        - Твари не соображают, что творят! Пойдем! - Хан схватил Лиандру за руку и потащил вниз с холма.
        - Подожди. Сюда кто-то поднимается!
        На тропе послышались быстрые шаги. Ханлейт молниеносно выхватил меч из ножен и чуть не отрубил голову Лето, выскочившего к вершине святилища.
        - Ты, что, мозгами поехал? - заорал аквилеец, увидев взмах смертоносного клинка и бледнея от испуга, - это же я!
        Ханлейт успел остановиться в самый последний момент.
        - Где все остальные? Вы же не пришли в деревню?!
        - Конечно, пришли! Исчезаете на день, и ни весточки! Гервант решил, что вы - трупы! Раскрой глаза - уже стемнело!
        Лето был прав. Скверна задержала разведчиков на несколько часов. Вернувшись в деревню, они застали там Герванта и остальных разбойников.
        - Ты спятил! Зачем ты привел их сюда?! Это место - средоточие магии! - едва завидев главаря, закричал Хан.
        Разбойники спешно собирались, укладывая полезные в походе вещи, позаимствованные у мертвых.
        - Корм лошадям взяли, надолго хватит. Да, я сглупил, Ханлейт, знаю. Поздно бежать. Решим как-нибудь… проблему, - оправдывался Гервант.
        О чем сожалеют эльф и нелюдь никто не понял, и только Лиандра догадывалась.

* * *
        Отряд остановился на привал, когда селение мертвецов осталось далеко позади. Топлива, заготовленного впрок, должно было хватить до утра, а спать никто не собирался. Разбойники уселись вокруг костра.
        - Значит, так, - начал Гервант, - до рассвета устанавливаем новые правила: никто с места не встает, даже в кусты по нужде; не спит и резких движений не делает. Специально для непонятливых скажу прямо - скоро один из нас умрет. Пока мы не знаем, кто этот меченый, скверна действует не сразу - видимые изменения проявятся лишь через несколько часов. Сейчас самое важное - не наступить на те же грабли, на которые попались деревенские: не начать мочить друг друга по первому подозрению в одержимости. Всем понятно?
        Гервант говорил серьезно, без издевки.
        - Мы будем наблюдать друг за другом и выносить на общее обсуждение все, что показалось необычным. Ведите себя естественно, - добавил Хан.
        - Ты за собой наблюдай! - нервно ответил дварф, - после таких слов я сам себе странным кажусь, уж не говоря про остальных! Вы свои рожи видели?!
        Разбойники приняли суровую правду по-разному. На задумчивом лице Киндара не было и следа страха, Гвидо растерянно смотрел на Герванта; дварф был зол, Чазбор - мрачен, а Лето вертелся на месте, словно ему шило в штанах сидеть мешало.
        - По-любому, это - не я! - убежденно сказал аквилеец, - мы с Лиандрой по Проклятому тракту сколько верст отмахали? Одни, ночью - и хоть бы что! К нам обоим зараза не прилипнет, правда, Лиа? Вот и не пяльтесь на меня!
        - Перестань без толку подпрыгивать, и смотреть перестанут. Это я виноват - надо было Хана дождаться и не лезть на рожон, - рассуждал Гервант, - ну, что сделано - то сделано. На будущее: если суждено сдохнуть мне, вас поведет Ханлейт, - он единственный знает дорогу.
        Лиандре стало еще тревожнее: не станет Герванта - разбойники перегрызут друг другу глотки! Ханлейт и пальцем не пошевелит, чтобы сохранить мир. Перспектива получить главарем эрендольского убийцу испугала не ее одну - Гвидо встрепенулся и произнес непривычно-длинную для себя речь:
        - Ты напраслину на себя возводишь, командир! Мы ждали-ждали, пока не стемнело, от каждого лесного треска вздрагивали, а эльфа с девчонкой и след простыл! Не случись беды, Хан бы появился, он время чует! Что делать-то было? Возвращаться к Одрену или на помощь бежать? Уж лучше вперед… Ты так не шути, куда мы без тебя?
        - Мы с Лиандрой попали в ловушку скверны, как если бы провалились в другой мир. Для нас прошли мгновения, а для вас - часы, - пояснил Хан.
        - Объяснил, как успокоил! - не унимался дварф, - отчего раньше не выбрался? Вас бы с девкой связали на ночь и спать легли, так нет, мучаемся теперь!
        - А если скверна по пятам пришла? Вдруг, демон среди нас девятым сидит и душу себе подбирает, как товар на ярмарке? - от новой мысли Лето еще сильнее заерзал на месте.
        - Эта дрянь привязана к оскверненному месту и далеко гулять не ходит. Предлагаю, братья и сестра, найти тему повеселее, - вздохнул Гервант.
        Но таких тем не нашлось. Разбойники замолчали, погрузившись в свои думы. Короткие порывы холодного ветра проносились над костром, раздувая пламя и осыпая землю искрами. Поскрипывали в темноте деревья. Сполохи огня играли на лицах, превращая их в страшные маски. Воображение гримасничало, подсовывая жуткие картины: Лиандре казалось, что по тонкому лицу Ханлейта пробегают зловещие тени; темные глаза Чазбора превратились в горящие угли, а черты Герванта застыли, как у деревянного предка на кургане. Напряжение росло. Первым не выдержал Мензенлир:
        - Почему Златовласка молчит? С тех пор, как мы с поганого места выбрались - я от него ни писка не слышал! Пусть вякнет что-нибудь! Вот кого надо было привязать сразу!
        Все головы повернулись в сторону Киндара. В светлых глазах эльфа как будто отразилось пламя, и на мгновение они стали красными.
        - Не беспокойся о моем самочувствии, дварф, лучше себя спроси, отчего ты такой дерганный, - спокойно ответил Киндар.
        - Я дерганный?! Да, я вообще сам не свой сижу! Сколько можно ждать неизвестно чего? Ладно, эльф пока в порядке. А у девки в башке что творится? Сплошные потемки! То немая, то говорящая, то бродяга, то грелка в постель.
        - Что ты сказал?! - поразилась Лиандра.
        Самое неинтересное существо в отряде, дварф, которого она едва замечала, оказывается, ее терпеть не может!
        - Да правду! Кому ты нужна, кроме хахаля своего аквилейского? Таса из-за вас убили, говно был мужик, зато понятный!
        - Ты сам Таса добивал!
        - Я тогда разозлился, а сейчас успокоился. И Чаз выздоровел, так что зря мужика прибили!
        - Это ты-то спокойный? Дварф и есть тварь - посмотрите все! - Лето показал на Мензенлира пальцем.
        - Что, мозги кипят? - глухо спросил Гервант, - может, оружие по кругу пустим? Ничему вас жизнь не учит! Если бы Лето меня в «Дырявом котле» вовремя не разбудил, ваши черные языки на свернутые шеи бы свесились! А ночевка на Одрене чего стоила? Это твой напарник, дварф, тварь прокараулил, а Лиандра заметила! Эй, Чаз, ты спишь?
        - Со мной все нормально, - устало ответил Чазбор, - голова болит… никак не пройдет. Крепко мне в Морее из-за Таса вдарили…
        Мензенлир, нахмурил мохнатые брови и уставился себе на ноги. Тема была исчерпана.
        - А если мы демону не понравились? Скверна посмотрела, подумала «зачем мне эти отморозки сдались?» да и не прицепилась? - спросил Лето.
        Гервант пожал плечами и промолчал. В томительном ожидании прошло несколько часов. Близился рассвет. Успокоив себя надеждой на лучшее, Лето клевал носом, то и дело проваливаясь в сон. Разбойники устали бояться и тоже расслабились. Неожиданно Ханлейт пожал руку Лиандры.
        - Это не ты, не я и не Лето. С меньшей вероятностью - дварф, его раса самая толстокожая. Смотри внимательнее за остальными, подходит время. Только бы не Гервант… - прошептал он.
        - Почему - не мы, Хан?
        - Просто поверь. Скверна не причинит вреда тебе и тому, кто находится рядом. В святилище мы были вместе. А с аквилейцем… ты спишь!
        На последнем предложении Ханлейт не удержался от пренебрежительной гримасы. Девушка тотчас выдернула руку. «Только бы не Гервант». Главарь рассматривал разбойников по очереди, на несколько минут в каждого упирая жесткий, сверлящий взгляд. Достался он и Лиандре. Неприятно смущенная, она отвернулась от Герванта.
        Киндар с отрешенным видом смотрел в огонь и не шевелился. А дышит ли он? Еще немного - и милое лицо Златовласки изуродует магия… Но вот Киндар заметил внимание Лиандры, и его губы тронула знакомая легкая улыбка. Девушка перевела дыхание, - только сейчас она заметила, что не дышала сама. Нет, за эльфа можно не беспокоиться.
        Гвидо зевал и вздыхал - из всех приговоренных он выглядел наиболее естественно. Дварф дремал с открытыми глазами, иногда просыпался, тупо таращился в костер и на разбойников, и отключался снова. Он имел совершенно бессмысленный вид. Поведение Чазбора не вызывало подозрений - глядя в землю, сцепив на коленях руки в замок, человек о чем-то глубоко задумался.
        Хан снова пожал Лиандре руку.
        - Эльф?
        - Он просто размечтался.
        - А это не странно?
        - Для Киндара - нет.
        Пару раз встретившись с пристальным взглядом Герванта, Лиандра оставила наблюдение за главарем Ханлейту. Наиболее подозрительными ей показались дварф и его напарник. Но Мензенлир действительно спал, а вот Чазбор - нет. Лицо разбойника время от времени искажали уродливые гримасы. Сначала Лиандра приняла их за игру пламени костра, но вскоре увидела, что ошибается: это мышечные судороги кривили скулы и натягивали жилы на его шее. Лиандра тронула Хана за локоть и тихонько кивнула на человека.
        - Да, я заметил. Но проверим.
        Ханлейт переглянулся с Гервантом, внезапно приподнялся со своего места и бросил в огонь толстую ветку. Искры с треском взметнулись вверх, разбудив спящих и дремлющих. Мензенлир вздрогнул, и его физиономия сразу же стала осмысленной; удивленно приподнял брови Гвидо, подскочил на месте Лето, смотревший десятый по счету сон. Взгляд Чазбора скользнул по лицам у костра, задержался на Герванте и остановился на Лиандре. Он не был ни сонным, ни пустым, но очень странным: зрачок, расширившись до предела, поглотил всю темно-карюю радужку. Неестественно, нечеловечески черные глаза Чазбора лихорадочно блестели.
        - Чаз, голова не болит? - спросил Гервант.
        - П-прошла!
        Бесцветный, флегматичный голос настоящего Чазбора прозвучал бы по-другому: не так отрывисто.
        - Что пристал к человеку? - нахмурился Мензенлир.
        Ханлейт поднялся.
        - А ты куда намылился? - возмутился дварф, просыпаясь окончательно, - договаривались до рассвета сидеть на жопе ровно!
        - Уже утро, поздно светает, - пробормотал Хан и пошел прочь.
        Эльф скрылся в лесу, как растворился, ни одна ветка не хрустнула.
        - Давайте в одну глупую игру сыграем: каждый назовет имена соседей справа и слева. Вот хотя бы с тебя, дварф, и начнем, - предложил Гервант.
        - Почему с меня?! Я имя брата названного и во сне скажу! Вот он, Чаз. Со Златовласки начинай, он какой-то мутный!
        - А напарник тебя опознает?
        - У меня что-то с харей не так?! - с испугом спросил дварф и схватился пятерней за щетину на подбородке.
        - Ну, за ночь ты красивше не стал. Только я не к тебе обращаюсь.
        - Мензенлир, - Чазбор произнес имя напарника, будто выплюнул.
        - А справа?
        Чаз молчал и смотрел на Герванта с необъяснимой злостью.
        - Не нравится мне все это! - передернул плечами Гвидо, которого Чазбор не пожелал называть.
        - Посмотрите ему в глаза! Он же не в себе! - завопил Лето.
        Это послужило сигналом к всеобщему переполоху. Разбойники вскочили и схватились за оружие. Чазбор медленно поднялся вместе со всеми, но остался с пустыми руками.
        - Нет, я когда-нибудь отрежу тебе язык, аквилеец, - покачал головой Гервант, - дварф, опусти топор. Нас сейчас у костра семеро с половиной. Не бросишь оружие немедленно - уменьшишь общее количество на одну единицу. Я тебя сам пристрелю!
        - Да ни за что! Все в порядке с Чазом - я бы первый почуял неладное! Ты лучше скажи, куда Хан сгинул!
        - Мензенлир… Если белое пламя пробудится, оно дотла сожжет наши души, - тяжело, хрипло заговорил Чазбор, словно пересиливая себя, - помоги мне убить его!
        От неожиданности дварф выронил топор. Ничего не поняв, разбойники опешили и замолчали. Никем не задерживаемый, Чазбор бросился на Лиандру. Повалить девушку ему не удалось - из леса рванулся Ханлейт и упал всем телом на одержимого. Дерущиеся покатились по земле. Вокруг них мельтешил Гервант, держа топор наготове, но не решаясь ударить и задеть Хана. Худой, жилистый горец, вооруженный нечеловеческой силой одержимости, оказался трудным противником даже для Ханлейта. Изловчившись, Чазбор впился в предплечье эльфа заостренными зубами чудовища, но в этот момент Гервант опустил тяжелый обух топора на его голову. Хватка одержимого ослабла, и Хан вырвался.
        - Что рты пораскрывали? Веревку! - заорал главарь.
        Чаза скрутили и крепко привязали к дереву. Ханлейт закатал рукав, осматривая рваную рану.
        - Покусанный Хан тоже взбесится, - некстати ляпнул Лето.
        - Скверна через кровь не передается! Ты чего взвился? Шило глубоко в задницу вошло? Чуть все не испортил, придурок!
        По-настоящему расстроенным выглядел один Гервант, остальные разбойники вздохнули с облегчением. Все закончилось. Главарь присел перед одержимым на корточки и посмотрел в страшные черные глаза. Осталось ли в них хоть что-то человеческое? Да. В глубине зрачков Чазбора тлела искра сознания, с надеждой ожидая помощи и защиты. Он узнал Герванта.
        - Ты еще здесь? Так получилось, брат. Прости.
        Это прощание услышали немногие. У Лиандры по спине прошел холодок - разбойники будут вынуждены поступить очень жестоко. Гервант встал и начал собираться.
        - Нам пора.
        - Это как «пора»? Мы его здесь оставим?
        Мензенлир так до конца и не понял, что навсегда теряет друга. Ему никто не ответил, на дварфа старались не смотреть.
        - Я без Чаза никуда не пойду!
        - Хорошо, с ним и останешься! Ремни найдем, деревьев полно, - грубо и зло ответил Гервант.
        - Смирись, против одержимости нет лекарства, - Киндар попытался смягчить ответ главаря.
        - Почему скверна выбрала не тебя, эльфийский недоносок?! Ты не лекарь, чтобы истину вещать! Он, может, еще поправится, а мы возьмем и свалим? Оставим человека с голоду помирать? Да вы что, озверели? Вот только попробуйте…
        Дварф не договорил - Гервант закрыл ему рот ударом в челюсть. Мензенлир повалился на землю. Над ним стоял главарь, потирая кулак другой рукой - у дварфа были крепкие кости.
        - Выбирай немедленно, я не шучу. Остаешься?
        - Нет.
        Мензенлир поднялся и замолчал, усвоив урок, изложенный самым доступным для него способом. Разбойники покидали привал, мечтая поскорее все забыть. Кое-кому это удалось с легкостью, но были и те, кто запомнил раннее утро в Одренском лесу на всю жизнь. Лиандра обернулась, словно ее окликнули. Не обращая внимания на недоуменные взгляды, девушка спрыгнула с коня и бегом вернулась к существу, которое сутки назад было человеком.
        - Вспомни Северона, - на лице Чаза промелькнула последняя искра сознания и потухла в жутком блеске расширенных до предела зрачков.
        Что мог знать одержимый о ее прошлом, если Чазбор не имел о нем ни малейшего представления? С тяжелым сердцем Лиандра вернулась к ожидавшим ее разбойникам и больше не оглядывалась.
        Холодное солнце
        На Морею опустилась зима. Холод сковал болота, лес замер в ожидании лютых метелей с обильными снегопадами. Пережидая непогоду, дичь попряталась, забилась подальше в норы. Отряд подгонял и Гервант, и северный ветер… Пешком и верхом, преодолевая бурелом и снежные наносы, страдая от голода и усталости, разбойники бежали на юг, спасаясь не от виселицы, а от жестокой погоды первого зимнего месяца. У коней тоже подвело бока - питательность сухой травы стремилась нулю, а запасы корма из селения мертвых главарь экономил.
        С приходом настоящих морозов, дикие кабаны стали особенно пугливы: уходя на охоту с арбалетом, Гервант все чаще возвращался с пустыми руками. Неожиданно, основным кормильцем отряда стал Киндар - терпеливый, легкий и неизменно меткий, эльф приносил к ужину белок, куропаток, а в особо удачный день - тушку зайца. Дичь варили в котелке, добавляя в воду горсть чечевицы или твердые, как бусины, ягоды клюквы, выкопанные из-под снега.
        Лиандра больше не ночевала с Лето под одним одеялом - ей достался в наследство спальник Чазбора, но разбойники так мерзли по ночам, что ложились вповалку и грелись друг об друга. Каждое утро девушки начиналось с урока фехтования. Ханлейт будил ее затемно и вел подальше в лес, чтобы не мешать остальным. Первыми противниками Лиандры стали деревья - на более мягких стволах сухостоя Хан заставлял ее отрабатывать до автоматизма незнакомые прежде удары, выворачивал кисти рук наружу и внутрь, добиваясь необходимой гибкости. После каждой такой тренировки Лиандра возвращалась к стоянке измотанная до предела, с дрожью в ногах и болью во всех мышцах, а ей предстоял еще дневной переход и вечерний поединок, ничуть не проще утреннего!
        Как только топор дварфа звонко зацокает по мороженой древесине, обещая привал и отдых, Хан уже поджидал ее поодаль на вытоптанной в снегу площадке и начинал гонять по кругу, нападая и прячась за деревьями, отрабатывая реакцию и защиту. Но эти усилия не пропадали даром: с каждым днем меч Веселика в руке Лиандры становился легче, а стиль боя Ханлейта - понятнее. Иногда за поединком наблюдал Гервант:
        - Красиво пляшете. Но представь, сестричка, на месте эльфа мужлана, вроде меня - что будешь делать?
        - Есть разница? - удивлялась Лиандра.
        По ее мнению, лучше Хана бойца и быть не могло. Если уж с эльфом она дерется в полную силу, то все остальные воины на свете сдадутся вовсе без боя.
        - Ханлейт, Гервант - хороший мечник? - спросила Лиандра своего учителя.
        - Посредственный.
        - Значит, его победить не составит труда?
        - Ошибаешься, Гервант хитер и очень силен.
        - Сильнее тебя?
        - Да, Гервант сильнее меня, - неожиданно признался Хан, - но в бою со мной это роли не сыграет, а вот тебе стоит попробовать. Я поговорю с ним, когда решу, что ты готова. Для тебя этот опыт будет неприятен, но он необходим, Лиандра.
        Однажды утром ее разбудил не Хан, а Гервант и кивком головы пригласил следовать за ним.
        - Вот вы все тащитесь, глядя лошадям на уши, стонете и не замечаете, насколько мы на юг продвинулись! Обрати внимание на слой снега - едва больше, чем по щиколотку. Если бы остались севернее, погрязли бы в сугробах с головой. И лес реже стал, не такой буреломный, как в пойме Одрена. Еще несколько дней - и выйдем на открытое место, - буднично сообщил Гервант.
        На лесной поляне, подпирая спиной дерево, ждал Ханлейт. Вокруг лежал нетронутый снег, кое-где проткнутый бурыми стеблями прошлогодней травы.
        - Отнесись к поединку серьезно - это твой первый настоящий бой. Нелюдь тебя не пожалеет! - предупредил Хан.
        Меч Герванта был короче и шире ее клинка, а сам главарь оказался медлительным и неповоротливым бойцом. Его техника не отличалась разнообразием. Фантазией Гервант тоже не мог похвастаться - бой с ним был настолько скучным, что девушке то и дело хотелось зевнуть. Тем непонятнее было беспокойство в глазах Ханлейта, наблюдавшего со стороны.
        - Не подпускай его близко, будь внимательнее.
        Она и не подпускала. Атаки Герванта отличались одинаковой по амплитуде, размеренной силой и предсказуемо приходились на корпус. Поставить защиту Лиандре не составляло труда, ей казалось, что она отразит такие удары даже с закрытыми глазами.
        - Заставь его поднимать руки выше, пусть устанет! Используй преимущество в своем росте и длине меча! - советовал Ханлейт.
        - Слушай, эльф, я начинаю догадываться, на чьей ты стороне, - хмыкнул Гервант и продолжал поединок в том же духе.
        Лиандре надоело топтаться на месте. Она начала активно атаковать, и тут поняла, что напрасно считала Герванта неумелым бойцом: ее клинок встречал защиту, крепкую, как скала. Бить нелюдя в ноги было и вовсе бессмысленно - Лиандра их не доставала, зато руки королевского лучника отличались непропорциональной длиной и огромной силой. Гервант обманул ее с самого начала, поставив бой по своим правилам!
        Несколько раз Лиандра была хороша - нелюдь отступал под ее стремительным натиском, едва успевая поворачиваться и блокировать. Но и Гервант изменил тактику: он упрямо шел на сближение. Здесь Лиандре пригодились приемы Ханлейта с поворотами клинка. Девушка не могла соперничать с противником в силе, зато победила в ловкости: неожиданно выкрутила Герванту кисть и обезоружила. Меч главаря утонул в снегу, а Лиандра, вместо того, чтобы приставить свой клинок к груди Герванта, отошла в сторону. Поднимая меч, нелюдь криво усмехнулся. Ханлейт больше ничего не советовал.
        Темп боя был прежним, но Лиандра начала понимать, что рука Герванта осталась твердой, а ее - устала. Меч главаря все чаще оказывался сверху, прогибая ее защиту, опуская клинок к земле.
        - Уходи от него! Ногами! Вправо, влево, куда сможешь!
        Совет Хана не запоздал, просто у Лиандры закончились силы. Отведя ее клинок от линии защиты корпуса, Гервант ударил девушку кулаком в плечо. Она пошатнулась и от неожиданности сделала шаг назад, забыв поднять руку с оружием. Следующий удар Герванта пришелся в переносицу. У Лиандры в глазах вспыхнул искрами заснеженный лес. Она выронила меч и закрыла руками лицо.
        - Девчонка! - насмешливо проронил Гервант, прохрустев шагами прочь.
        - Крови хочешь наглотаться? Опусти голову, - рука Хана легла на шею, заставляя наклониться, - ниже. Больше, чем есть, не вытечет.
        - Он мне нос сломал!
        - Не сломал. Видела нож на поясе Герванта? Тот самый, который ты бросала в него в морейском трактире? Он бы оказался в твоем плече, вздумай нелюдь тебя убить. Я предупреждал, что будет непросто!
        - Ты не говорил, что он поступит нечестно!
        - Разве? Для победы все средства хороши, Лиа - усвой этот урок раз и навсегда. Сегодня ты проиграла дважды. Удалось разоружить противника? Прекращай поединок немедленно! Я не говорю, что надо было отрубить Герванту голову, но забрать его клинок ты должна была попытаться! Это первое, а второе - ты бросила оружие из-за пустяковой травмы!
        Ханлейт набрал в горсть снега и приложил к месту удара. Другой рукой он поддерживал Лиандру, прижимая к себе. Участие Хана смущало и волновало, его прикосновения были приятны, но она стыдилась своего проигрыша и не смела поднять глаза.
        - Ты убивала раньше? - неожиданно спросил он.
        - Я ничего не помню…
        - Посмотри на меня. Не пострадает твоя красота, не беспокойся ты так.
        - Я совсем ни на что не гожусь?
        Долгое молчание Хана девушка приняла за подтверждение своей правоты.
        - Я даже боюсь поставить себя на твое место. Не знать свои возможности, смутно представлять желания… Ты словно родилась сразу такой, какой себя видишь в зеркале, минуя несколько десятилетий взросления. Но ты вызываешь уважение, Лиандра, ты удивила даже Герванта, а это, поверь, непросто.
        - Наверное, теперь он будет меня презирать.
        - В его глазах ты прошла путь от мимолетного развлечения до полноправного противника в поединке, и тебе мало?
        - А что думаешь ты? У меня не получилось победить.
        - Я этого и не ждал. Знаешь, почему? У тебя есть все, чтобы одержать верх: скорость, навыки, и даже силы тебе хватает, но нет самого главного - понимания, зачем вступаешь в бой. Борьба без цели обречена на поражение. А мое отношение важно?
        Наконец, Лиандра взглянула в лицо Ханлейта и заметила, что эльф взволнован. В глубине его зеленых глаз плескалась тревога и нетерпеливое ожидание.
        - Да, очень. На постоялом дворе в Морее ты протянул мне свой меч, а не чужой. Я тогда не оценила, я вообще плохо соображала, но это был знак доверия. С тех пор я его стараюсь оправдать. Не знаю, получается ли…
        - Я доверяю тебе с тех пор, как ты заговорила. Это - единственная причина, по которой ты меня терпишь? Я хотел сказать, как наставника…
        Лиандра отрицательно покачала головой. Ее чувства к эльфу не поддавались точному определению: Ханлейт и нравился, и отталкивал. Девушка не решалась сделать шаг навстречу, опасаясь холодного отпора и брезгливого презрения, на которые Хан был так щедр в первые дни их знакомства.
        - Так почему еще?
        - Я тебя боюсь.
        Это была неправда - Хан ее больше не пугал. Лиандра хотела бы стать ближе, но не знала, с какой стороны подойти. Ханлейт помрачнел и замкнулся.
        - Ты сама себя боишься. Воспоминания - вот ключ к твоей будущей жизни, даже если они выглядят чуждыми и странными. А еще - имя сестры Герванта тебе не подходит!
        - Как же ты будешь меня называть?! - удивилась Лиандра.
        К новому имени она успела привыкнуть.
        - А никак.
        Хан пошел к стоянке, оставив неприятное чувство разочарования и досады.

* * *
        Удар Герванта не повредил кожу, кровотечение тоже прекратилось, но нос выглядел припухшим. Сколько Лиандра не отворачивалась от Лето, он все равно заметил неладное.
        - Кто тебе разбил лицо? - подозрительно спросил аквилеец.
        - Никто, я случайно наткнулась на дерево.
        - Не трави байки про деревья! Меня били в рожу десятки раз, но исключительно специально. Кому ты дорогу перейти умудрилась? Хану?
        - Нет.
        - Ты вообще не хочешь со мной разговаривать! По утрам с эльфом трешься, на привалах у костра сидишь, как прибитая! Я устал догадываться, что у тебя на уме. Скажи словами!
        Лиандра молчала и злилась. Они с Лето так и не обсудили свои планы: этому помешала трагедия, произошедшая с Чазом и трудности зимнего похода, но основная причина была в том, что девушка не знала, что аквилейцу ответить.
        Гервант, предугадывающий погоду шестым чувством, распорядился остановиться на ночь пораньше:
        - Метель будет. Эх, ели здесь не растут, заслон поставить - и то не из чего. Готовьтесь, ночка предстоит та еще.
        Разбойники расчистили площадку для привала, заготовили хворост и сели ужинать. Выдался теплый для зимы, сумрачный вечер. Небо нависло особенно низко, а лес настороженно притих.
        - Избегаешь меня, да? - шептал Лето, толкая Лиандру локтем, - чем твое поведение объяснить? Я тебе разонравился? Подобрала и бросила?
        От толчка под руку она расплескала ложку с похлебкой и ответила аквилейцу сердитым взглядом.
        - Хватит бубнить, Лето, - сказал Гервант, - у меня к твоей девушке вопрос будет. Сколько загубленных душ у тебя на счету, сестричка? Не считая той, что рядом бормочет, но я не про любовь спрашиваю. Потому, как вокруг тебя убийцы сидят! Глянь на Златовласку: прелесть, а не эльф, не правда ли? Но невинный вид обманчив - Киндар убивает не моргнув голубым глазом, хладнокровно, как я не могу, и не только птичек. А ты, дорогуша, и мухи не обидишь, как бы красиво мечом не махала! Можешь не отвечать, но на будущее задумайся: если не сама кровь проливаешь - готовься свою на вкус попробовать.
        Ханлейт говорил о том же, но другими словами… Наверное, чтобы пролить чужую кровь, нужен серьезный повод, а между жестокостью и необходимостью есть тонкая грань. Лиандра ранила одержимую, а Герванта - не смогла. «Я не получаю удовольствие от насилия», - сказал однажды Ханлейт, но кто сочтет его безобидным? «Я обучена технике архонтов. Неужели, я - тоже убийца?» - задумалась девушка.
        - Лиа, ты где? Пойдем, поговорим!
        Лето настойчиво тащил ее за руку. Не желая стать всеобщим посмешищем, Лиандра встала.
        - Далеко не уходите, заблудитесь, - предупредил Гервант.
        Аквилеец остановился, когда стоянка скрылась за деревьями. Пристально посмотрев Лиандре в глаза, он обнаружил в них спокойное ожидание. Ни смущения, ни нежности. Обычно на внимание Лето девушки отвечали более пылко!
        - Не надо меня бить, Лиа, ладно? - начал парень, подходя вплотную, - ты же не такая злючка, как кажешься! Будь со мной добрее, когда мы одни.
        Обняв Лиандру за талию, Лето осторожно приблизил лицо. Отчаявшись получить ответ словами, он выбрал проверенный способ - предложил себя.
        «Да он же хочет меня поцеловать!» - в смятении подумала Лиандра, - «многие находят это приятным. Наверное, я тоже… Раньше, до того, как…» Едва чужие губы коснулись ее губ, все мысли оборвались. Прикоснувшись мягко и нерешительно, Лето не встретил сопротивления и осмелел. Заключив девушку в объятия, он насладился чувственным поцелуем, удивляясь и радуясь ее страстному ответу: руки Лиандры взлетели вверх, но не для пощечины, а чтобы обвить его шею. А она отдавалась рукам и губам Лето, ласково зарываясь пальцами в густые завитки волос на его затылке. Аквилеец был таким же теплым и щедрым, как солнце его родины. Холодные сумерки зимнего вечера испугались и отступили, растаяли в цветных пятнах под плотно сомкнутыми ресницами…
        Но все заканчивается, даже долгие поцелуи. Не разрывая объятий, Лето с улыбкой отстранился.
        - Я знал, что ты меня любишь! Почему ты так долго скрывала свои чувства? Боялась, что я буду неверен? А вот и напрасно! Могу доказать: давай, как придем в Галаад, повенчаемся в храме! Хотя, зачем ждать? Мы в Эймаре это сделаем!
        - Я не верю в Создателя, - неожиданно для себя сказала Лиандра.
        - Как это? - Лето ненадолго удивился, - тогда не будем венчаться - какая разница! Главное, что мы вместе. И воровать я завязываю, довольно судьбу искушать. Зачем тебе муж однорукий нужен?
        Он снова ее поцеловал, на этот раз коротко.
        - Лето, ты многое понял неправильно! Например, в Готе я тебя звала не в постель. Я разозлилась, что ты пьешь и хотела…
        - Ах, это! - отмахнулся Лето, - я пью от скуки, могу легко бросить.
        - В «Дырявом котле» я вернулась потому, что…
        - Этого я никогда не забуду!
        Аквилеец не давал возможности объясниться, и Лиандра оставила все попытки. В его предложении не было полутонов, а в чувстве - фальши; и настоящее, и будущее лежали как на ладони - простые и понятные. На краткий миг Лето заслонил собой жестокость целого мира, но он обещал исцелить не душу, а тело. Близость стала такой желанной! Разве возможно отказаться?
        Больше нет нужды ворошить свою забытую жизнь: страдать, просыпаться в холодном поту по ночам и выискивать смысл в последних словах одержимых. Проклятая дорога и оскверненные храмы, мертвые, мечтающие поведать страшные истины, - все осталось позади, как жуткий, ненужный сон. С Лето девушку ждало спокойное счастье и долгие годы, не заполненные событиями.
        - Жизнь - такая короткая, Лиа, - словно отвечая на ее мысли, прошептал аквилеец, - не будем терять больше ни дня!
        Поиски настоящей любви требуют душевных сил и времени, но даже благодарность, сочувствие или желание - менее ценные дары, чем истинная страсть, выпадают на долю не каждому. Молчаливо соглашаясь, Лиандра не отстраняла руки Лето, теребившие одежду, тепло и щекотно касавшиеся тела. Ее прошлое бросило долгий прощальный взгляд, чтобы уйти навсегда.
        Лиандра открыла глаза. Начинало мести. Снег запутался в волосах Лето, а на ее щеках таял холодными каплями. Между деревьями мелькала спина Ханлейта - у свидания был свидетель, скрытно наблюдавший все это время издали. Меняло ли это обстоятельство хоть что-нибудь? Да! У девушки бешено заколотилось сердце. Она задрожала от озноба и своего решения. Лето заметил.
        - Замерзла? Не переживай, до бурана успеем вернуться. Сейчас я тебя согрею, - улыбнулся аквилеец, проводя по груди Лиандры горячими ладонями.
        Она оттолкнула его руки и запахнула куртку.
        - Лето, не надо.
        - Почему? Боишься Герванта? Да он все понимает.
        - Гервант тут не причем.
        - А вы разве не…? Нет, я не ревную, дело прошлое.
        - За кого ты меня принимаешь! Он мне неприятен!
        - Вот как! - обрадовался Лето и прижал ее к себе еще крепче.
        Лиандра продолжала вырываться, приводя парня в недоумение.
        - Лето, я не поеду с тобой в Галаад. Я останусь в Эймаре, возможно - в Эрендоле.
        - Что?!
        - Я не могу. Я тебя не люблю.
        Ну, вот и все, совсем не трудно. Нет, ужасно тяжело! Лиандра стояла с несчастным видом, а Лето мог только гадать о причинах такой резкой перемены. Каприз? Не похоже!
        - Все твое поведение говорит об обратном! Ты меня целовала особенно, как любимого. Со мной такого еще не было, Лиа.
        - Прости меня.
        - Ты меня хотела!
        - Это была… минутная слабость!
        Лето чувствовал, что девушка говорит серьезно, а не «ломается», но причина отказа была выше его понимания.
        - Ты притворялась? - спросил Лето с ошарашенным видом, - зачем? Чтобы унизить?
        Борясь с собой, Лиандра замолчала. Еще можно было все вернуть: обнять, извиниться, возможно, расплакаться. Сделать то, чего они оба желали. Но что потом? Несчастными будут и Лето, и она сама! «Кого я обманываю?» - думала Лиандра, - «дело не в Ханлейте, а во мне! Я не знаю, кто я, но понимаю, кем мне не стать!»
        - Да, я лгала… чтобы унизить, - пробормотала она и, отпихнув Лето с дороги, быстро пошла прочь.
        Изначально выбрав неверное направление, Лиандра едва не потерялась. Куда бы не повернула девушка - везде была мгла, хлещущая по лицу колючим ветром. «Что я натворила, зачем обидела Лето? Я осталась совсем одна!» - запоздало раскаивалась Лиандра, а морейская ночь отвечала ей свистом бури, от которого сжималось сердце. Как она могла отказаться от любви, пусть и не взаимной! И насколько опрометчиво было рассчитывать на дружбу непредсказуемого эльфа!
        Разбойники Лиандру не искали, будто забыли о ее существовании. Она вышла на стоянку отряда спустя несколько часов и обнаружила вместо людей и эльфов сугробы. У слабого огня сидел Мензенлир - единственное существо, которому было на нее наплевать. Будь на ночном дежурстве Гервант, Гвидо или любой другой разбойник, они бы заметили ее долгое отсутствие и подняли тревогу. «Я едва не погибла, а этого никто не заметил!» - с горечью подумала Лиандра, пытаясь уснуть в ледяном спальнике, дрожа от холода и одиночества.

* * *
        - Вставай!
        Лиандра открыла глаза. Над ней стоял Хан и тыкал ножнами в плечо. Настало время утренней тренировки. Обычно эльф будил куда менее бесцеремонным способом! Неприятно пораженная его грубостью, девушка захватила меч и пошла следом. Вчерашние события не прошли для Лиандры бесследно: ее лицо побледнело и осунулось, под глазами залегли тени. Это отметил и Хан, но нездоровый вид девушки не вызвал у него ни капли сочувствия.
        Эльф начал поединок без предупреждения, внезапно рубанув позади себя с разворота. Лиандра инстинктивно парировала, отклонившись и выставив вперед меч в ножнах - она просто не успела его достать. Клинок Ханлейта глубоко разрезал чепрачную кожу ножен и тут же взлетел вверх для новой атаки.
        - Что происходит?! - вскричала Лиандра, торопливо выдергивая оружие из покореженных ножен.
        Хан не ответил. Сжав губы в тонкую линию, он продолжил нападать, а Лиандра - защищаться. Эльф выглядел мрачным и злым - как и при первой их встрече. Этот поединок не был обучающим - Ханлейт не гасил силу ударов. Лиандра напрямую столкнулась с его мастерством и изобретательностью, испытала на себе коварные приемы, едва не попалась на обманные движения. Что она могла противопоставить безжалостному стилю боя эрендольского ассасина? Его зеркальное отражение, наложенное на технику боя архонта! За уроки Ханлейта отвечала голова, а когда мысль запаздывала, в бой вступало тело, закрывая бреши в защите, дополняя атаки новыми комбинациями движений.
        - Что ты творишь?! - пыталась выяснить она между ударами и финтами боя.
        - Я сожалею.
        - О чем?!
        - О напрасно потраченном времени!
        В потемневших от неведомой мысли глазах Хана плескалась зеленая отравленная ярость. Вот оно какое, истинное лицо эрендольского убийцы! Как могло случиться, что он начинал ей нравиться?! Прозрение Лиандры было внезапным и очень болезненным. Но обижаются на друзей, а врагов ненавидят!
        - Сейчас перестанешь!
        - Сдались мне твои угрозы! - бросил Хан, добавляя фразу на резком, грубом наречии, похожую на оскорбительное ругательство.
        Он перекинул оружие в левую руку и взмахнул лезвием меча снизу вверх, слегка задевая плечо Лиандры и срезая прядь ее волос. Она в долгу не осталась. Девушка не видела себя со стороны, но произошедшая в ней перемена заинтересовала Герванта. Собираясь в путь, он остановился с вещами в руках и наблюдал. Когда Лиандра была архонтом без магии - Хану не составляло труда одерживать верх; в поединке с Гервантом она была не более, чем послушная ученица эльфа. Слияние разных техник боя сотворило из девушки машину для убийства, страшную в своей непредсказуемости, а гнев сделал ее еще сильнее.
        - Хан опять заговорил по-харматански… - задумчиво проронил Гвидо, - не хотел бы я эту парочку на узкой дорожке встретить!
        - Была бы моя воля - я бы разными путями их развел. Подходят они друг другу, как хрен с горчицей! - прищурясь, ответил Гервант.
        Злобное, жестокое существо - вот кем был сейчас Хан в глазах Лиандры. Она ждала дружеского участия? Или большего? Как глупо!
        - Тебе жалко? Этого? - девушка замахнулась для диагонального удара в корпус и атаковала горизонтальным в голову, - все средства хороши, помнишь? Получай!
        Выхватив метательный нож левой рукой, она бросила его Ханлейту в лицо и случайно попала. Он едва успел отклониться - клинок чиркнул эльфа по скуле у самого уха. Из длинной, глубокой царапины хлынула кровь. Хан опустил оружие и провел рукой по щеке, с недоумением посмотрев на красную ладонь.
        - Обучение закончено.
        Резко вогнав меч в ножны, он вернулся к разбойникам.
        - Э, да у тебя шрам останется! - воскликнул Гервант, осматривая эльфу лицо.
        «У меня тоже», - сказала про себя Лиандра. Ханлейт не снизошел до объяснений.
        Разбитые звенья одной цепи
        Лес вокруг перестал быть необитаемым. Разбойникам попадались ловушки и тропинки, о близости людей говорили зарубки на деревьях и свежие пни. Становилось теплее. Метель, заставшая отряд на памятной для Лиандры ночевке, была последним «прости» лютой морейской зимы. Климат на границе с Эймаром был мягче, дружелюбнее. Из-за низких туч все чаще появлялось солнце.
        Останься банда в Морее, легионеры захватили бы разбойников на равнинах, но Одренский лес забрал жизнь лишь одного из них. Гервант по праву гордился столь малой жертвой. Правда, отряд имел удручающий вид: худые, закопченные у открытого огня лица, грязная, изношенная одежда.
        - Отдам половину королевства и душу Императора в обмен на баню, - шутил главарь, по привычке называя Эймар королевством.
        Была середина декабря. Приближался день зимнего солнцестояния, а с ним - и самая длинная ночь в году, праздновавшаяся в Эймаре как начало нового года. Гервант надеялся на безопасный приют в маленьких городках и развлечения: морейскую банду в Эймаре не знали и не ждали - зимнее путешествие через непроходимые леса Одрена могло прийти в голову только безумцу или опытному охотнику. Главарь справедливо полагал, что имперское начальство уже отчиталось в Аверне за их головы и благополучно похоронило память о «банде Герванта» в архивах.
        Лиандра погрузилась в мрачное оцепенение. Уроки Хана прекратились, Лето держался на расстоянии и не смотрел ее сторону. Девушка перестала задумываться о будущем, а ее прошлое молчало, не беспокоя тревожными снами. За день она едва произносила пару слов. Иногда Лиандра ловила на себе задумчивый взгляд Ханлейта. В нем не было и следа былой ярости, но Лиандра демонстративно отворачивалась. Киндар мог пролить бальзам сочувствия на ее душевные раны, Гервант всегда был рад поболтать, но она упорно отсекала от себя весь мир.
        Хозяин ловушек нашелся - отряд вышел на небольшую лесную заимку. Крепкий дом, подсобные строения и дым из трубы обещали тепло и долгожданную ночь под крышей.
        - Вот что, братья. Компания мы странная: вышли из чащи, выглядим бродягами, бряцаем оружием. Хвост из дурной славы в Эймаре оставлять не следует - за постой заплатим, как полагается, деньгами! У кого руки шустрые - не распускать, а то сам отрублю, понятно? - Гервант строго посмотрел на Лето, - пойдем с тобой, Гвидо, а то рожи остальных даже мне доверия не внушают.
        Разбойники остановились в ожидании, предчувствуя окончание тяжелого пути. Совместные лишения чаще сплачивают, чем разобщают, но иногда свидетели горя становятся врагами. Дварф винил в смерти Чазбора Герванта и ненавидел всех остальных за то, что остались в живых. Спокойствие и рассудительность Чаза больше не смягчали недобрый нрав Мензенлира, и дварф оставался в отряде только по необходимости. Лето, потеряв Лиандру, а с ней - и свои надежды на новую жизнь, замкнулся в угрюмом безразличии. Что держало Ханлейта рядом с Гервантом? Дружба или выгода? Четкого ответа на этот вопрос и сам нелюдь бы не дал… Киндар доказал свою значимость, обеспечивая отряд пропитанием, но остался чужаком себе на уме. И только Гвидо был неизменно предан своему командиру.
        Покинув Одренский лес, банда Герванта прекратила свое существование, утратив веру друг в друга, но вины главаря в этом не было. Королевский лучник сделал все, что смог, сохранив им жизни, а остальное было в руках Создателя.

* * *
        Разбойники собрались в избе охотника, но Лиандра настолько устала от их общества, что ушла в сарай. Помещение делили две лошади - конь хозяина и Север. Не гадая, за что вороной удостоился такой чести, Лиандра поднялась по деревянной лестнице под крышу, где хранили запасы сена и уселась, свесив ноги вниз. Мыслей не было. По сути, ей было все равно, куда направиться: в Галаад, в Эрендол или остаться здесь навсегда.
        - Вот ты где прячешься! - в сарай заглянул пожилой крепкий мужчина - охотник, хозяин заимки, - тебя ж обыскались, не слышишь, чтоль? Я мимо проходил, дай, загляну, думаю.
        - Кто меня звал?
        - Я вас по именам не запомнил еще. Здоровяк такой, сын Герванта вроде.
        - Гвидо ему не сын.
        - Нет, так нет. Место в бане освободилось. Иди, а то пар выдохнется.
        Низкое строение в глубине двора оказалось баней. Лиандра согнулась вдвое, чтобы войти в полутемное помещение. Здесь пахло жженым хлебом и влажным деревом. В предбаннике, освещенном плошкой с сальной свечой, топтался Гервант. Увидев девушку, он передумал выходить и закрыл за ней тяжелую дубовую дверь изнутри. Главарь держал в руке глиняную кружку с пивом. Кажется, он был пьян.
        - Садись, - Гервант толкнул ее на лавку и сел напротив, присосавшись к напитку, - тяжелый был путь, верно? Я устал.
        Лиандра молча рассматривала простую рубаху из полотна с закатанными до локтей рукавами и сильные руки Герванта, покрытые темной курчавой шерстью. Пожалуй, нелюдь чем-то походил на зверя из чащи.
        - Итак, какие у нас планы? - спросил он.
        - У нас?
        Как будто у нее с Гервантом могут быть общие планы…
        - Я имею в виду тебя, сестричка. За себя мне волноваться не приходится.
        - А разве они менялись? Идем в Галаад… - вяло откликнулась Лиандра.
        За время, проведенное в отряде, она многого перестала бояться, в том числе и нелюдя. Сейчас Лиандра хотела лишь одного - чтобы Гервант ушел.
        - Я вот смотрю на тебя и думаю: либо ты совсем дура, либо я плохо разбираюсь в пиве. Здешний мужик варит такую дрянь, что только для камней печки годится. На вот, попробуй.
        Гервант протянул ей кружку. Чувствуя себя все неуютнее, девушка сделала несколько глотков. Пиво было темным и очень крепким. В Морее варили лучше.
        - Ну, как, нравится? Это надо было променять здорового красивого парня на эрендольского Хранителя!
        - На кого?! - воскликнула Лиандра, пропустив первую часть предложения.
        Поняв свою ошибку, она глотнула еще пива. Наверное, если напиться, как Гервант, этот мутный разговор станет понятнее!
        - Сама знаешь, девочка. Или нет? - бурые глаза нелюдя проницательно уставились ей в лицо. Гервант сам себе и ответил, - он тебе даже этого не сказал!
        - Ты называешь «хранителем» Ханлейта? Из-за знаков на теле? А что они означают?
        Лиандра вспомнила осенний день в Морее и Хана у родника, не пожелавшего откровенничать. Его спину украшал сложный рисунок, тот же самый, что и фреску на стене из ее воспоминания.
        Гервант хлопнул себя рукой по колену и расхохотался:
        - Ох, Создатель, что ты творишь со смертными! Хан перед тобой раздевался? Картинкой на спинке похвастался, а суть объяснить не захотел?
        Лиандра вскочила, облившись пивом. Чего ждать от Герванта, кроме очередной гадости?!
        - Я не хочу продолжать этот разговор!
        - Ой ли? Что ты хочешь, я давно уж догадался. И кого!
        Гервант расслабленно подпирал стенку и смотрел, как охотник на дичь. На его пошлые намеки хотелось грубо выругаться, но Лиандра была уверена, что ее гнев нелюдя не испугает, а позабавит.
        - Я ухожу!
        - Немытая?! Не пущу. Сам отмою!
        Девушка опрометчиво шагнула к выходу и тут же была схвачена. Гервант кинул ее обратно на скамью и положил рядом свои ноги, преграждая путь к бегству. Некоторое время он с интересом наблюдал, как она молча бесится, часто дыша и глядя в пол.
        - Какая ты горячая, Лиандра. Аж завидно. Про Хранителей рассказать? Да? Нет? А?
        - Да.
        - Вот, теперь ты голову включила. Хорошая голова дурную кровь остужает, - одобрил нелюдь, - Хранители - орден в Эрендоле, куда принимают лишь избранных, но не за заслуги, а случайно, когда очередного эльфа угораздит родиться талантливым. С тех самых пор нет у него ни отца, ни матери, а есть одни долги и обязанности. Хранитель - живая собственность ордена: воли своей не имеет, права выбора - тоже. Что сказали - то и сделал: украл, солгал, убил. В случае с Ханлейтом - последнее, он - Хранитель-воин. Вот ты спросишь, как эльф такого мастерства достиг? Я и отвечу: он с детства других игрушек, кроме меча, в руках не держал.
        В предбаннике повисло молчание. Гервант ждал вопроса, не сомневаясь, что он последует.
        - Хан не безвольный! Никому он не подчиняется, даже тебе! А что охраняют Хранители?
        - У него судьба особенная, на мой взгляд - не самая счастливая. Ханлейт из ордена сбежал. Дай-ка мне пиво.
        Гервант поглядывал из-за кружки на Лиандру и посмеивался.
        - Про загадочный орден мне мало известно, раскладывать заумные понятия в твоей голове по полочкам я не возьмусь. Я разговор к другому веду: ты, девочка, Ханлейту не нужна! Возможно, он парочку раз глянул на тебя с интересом, но на большее не рассчитывай - все Хранители дают обет безбрачия. На остальные клятвы ордена эрендолец наплевал, но эту свято соблюдает. Давно Хана знаю - и ни разу с женщиной не видел. С мужчиной - тоже, если для тебя это важно.
        Лиандра не умела краснеть. Глядя мимо Герванта, она чувствовала, как кровь прилила к сердцу. Не было причины не верить главарю банды, да и поведение Ханлейта только подтверждало его слова. Гервант стал серьезен.
        - Лето - хороший парень, сестричка. Он не глуп, не зол, не успел истрепаться. И вы отличная пара: ему твердая рука нужна, твоя бы сгодилась. Было бы у вас будущее - обычное, без затей: семья, дети. Человеку эльф не нужен, неправильно это! Взгляни на меня - перед тобой самый поганый пример сидит.
        - Это не мое будущее, - горько ответила Лиандра, - моего ни с кем нет.
        Рассказ Герванта о Хане лишний раз подтвердил правильность ее решения: не всегда простой путь - самый правильный, и не обязательно - самый счастливый.
        - С этого мы и начинали. У тебя нет цели. Эрендолец - мой друг, но и я не знаю его планов. Зачем эльфу сдался Галаад?
        - Ханлейт говорил, что сопровождает тебя. Он у дварфов не останется.
        - Вон оно как.
        Гервант встал и направился к выходу, но остановился на полпути:
        - А ты мне кое-что должна, помнишь?
        Приподняв лицо Лиандры за подбородок, он поцеловал ее в губы. Девушка не сопротивлялась.
        - Все равно тебе пропадать, - странно сказал Гервант и вышел за дверь.

* * *
        Разбойники пробыли на лесной заимке три дня. Отдохнули, выспались, отстирались и приобрели более-менее приличный вид. Охотник жил один, промышляя зверем и обменивая мясо и шкуры на продукты в деревне. Гервант медлил с отъездом - размеренная жизнь в лесу была ему близка и знакома.
        - С тропы не сворачивайте, - напутствовал гостеприимный хозяин, - в лесу ямы на крупного зверя понарыты, лошадей и себя покалечите. К вечеру в деревню попадете, если поторопитесь.
        Прозрачный воздух зимнего утра был чист и свеж, отдохнувшие, сытые кони шли ходко. Лиандра ехала последней, вслед за Лето. Аквилейцу это не нравилось. Бросив хмурый взгляд на девушку, он свернул с проторенной дороги.
        - Лето, вернись! - попыталась удержать его Лиандра.
        - Куда тебя понесло! - окликнул и Гервант, - а ну, назад!
        Лето не послушался. Пришпорив коня, он обогнал отряд и продолжил путь по снежной целине. Спина аквилейца замелькала за стволами дубов далеко впереди. Рядом с Лиандрой поехал Киндар.
        - Правильно сделала, девушка. Зачем соглашаться на олово, когда рядом блестит серебро? - Златовласка кивнул в сторону Лето.
        - Серебро - это ты о ком? О себе? - неласково спросила Лиандра.
        Их разрыв с аквилейцем не был секретом. Ладно - Гервант, сейчас еще и Киндар будет ее наставлять!
        - Да ты мне льстишь! Но я не против, если тебя устроит осколок серебряного зеркала, разбитого давным-давно. Поверь, он все еще умеет сверкать!
        Киндар лукаво улыбнулся. Яркое зимнее солнце подчеркнуло цвет его глаз - прозрачный, бирюзово-голубой, как вода в чистейшем водоеме. Как обычно, речи Златовласки имели двойной смысл. Мудрость с оттенком печали и опытность на грани с порочностью не вязались с юным обликом Киндара и немного пугали.
        - Лето для тебя слишком прост, девушка. Надо было давно парню отказать и не мучить, - серьезно сказал Златовласка.
        - Киндар, ты правда так думаешь?
        Впервые за столько дней Лиандра вздохнула свободно. Оказывается, эльф одобряет ее поступок. Почему она отдалилась от Киндара? В Златовласке столько уверенности и спокойствия, с ним так легко!
        - Просто поверь моему опыту. Ты приняла решение, но зачем было так страдать? Меня удивляет твоя склонность к мазохизму, хотя… Некоторые находят удовольствие и в более странных вещах.
        - В каких? - неосторожно поинтересовалась Лиандра, заметила на лице Киндара ироничное выражение и рассмеялась.
        - Я поделюсь тайным знанием с тобой наедине.
        - Не надо! - усмехнулась она.
        Ханлейт, ехавший впереди, обернулся, выворачивая шею. Ему что-то сказал Гервант, и эльф нехотя принял естественное положение, соответствующее всаднику.
        - Знаешь, что скоро праздник? - продолжал Киндар, - я вчера вечером подслушал, что мы в деревне не остановимся, а поедем дальше, до Ваньяра. Гервант хочет подгадать к двадцать второму декабря, чтобы отдохнуть, как следует. Будешь моей девушкой?
        Златовласка непринужденно улыбался, в его предложении не было ни надрыва, ни скрытой страсти. Лиандра согласилась. Киндар тихонько пожал ей руку:
        - Живи настоящим. Если им пренебрегать - ты и сама не поймешь, куда ушли годы. Всегда помни - завтрашнего дня может и не быть.
        Их отвлек тревожный, отрывистый возглас Герванта. Лиандра огляделась вокруг: Лето и его серый конь исчезли.
        - Не сходите с тропы! - предупредил главарь, спешиваясь.
        Девушка мгновенно спрыгнула на землю и побежала к тому месту, где видела Лето в последний раз. Ее догнал Ханлейт и грубо схватил за плечо.
        - С ума сошла! А если яма не одна?
        - Тебе какое дело!
        Хан заломил ей назад правую руку.
        - Лето провалился в ловушку, отпусти меня!
        - Представь, все догадались! Хочешь упасть вместе с ним?
        Пройдя подальше в лес, Гервант остановился, осторожно заглядывая вниз. Из ямы показалась сначала одна грязная рука, потом - вторая. Подтянувшись, Лето выбрался наружу и встал на ноги. Главарь поднял арбалет и направил его на парня.
        - Загубил лошадь! Пешком пойдешь!
        Грязно выругавшись, Гервант выстрелил в яму, обрывая мучения искалеченного коня. Лето невероятно повезло - упав в ловушку с кольями, он не получил ни царапины.
        - Успокоилась? - зашипел Хан.
        В его глазах появилось знакомое злое и негодующее выражение. Лиандра молча выдралась. Пешком Лето идти не пришлось - его снова подобрали, но не девушка, а Киндар.
        Морея осталась позади. Местность Эймара не изобиловала водоемами, не уродовалась оврагами. Перед путешественниками расстилалась волнистая скатерть заснеженных холмов, расчерченных линиями изгородей и пятнами лесов. За день отряд легко преодолел расстояние от дома охотника до деревни, но, как и предсказывал Киндар, Гервант проехал мимо, сэкономив на ночлеге. На привал остановились на опушке ближайшего леса, отправив Гвидо к селянам за продовольствием.
        Лиандру разбудили перед рассветом. Рывком подняв в воздух и зажав рот широкой ладонью, чтобы не закричала, Гервант потащил девушку прочь от стоянки.
        - Молчи и иди за мной, - хрипло сказал он, отойдя на приличное расстояние, - покажу нечто любопытное.
        Путь был недолгим. С холма, окруженного добротной изгородью на случай вторжения пришельцев из леса: лисиц, жадных до домашней птицы, и зайцев - любителей поглодать стволы яблонь в огородах, открывался вид на селение. Гервант и девушка спрятались за оградой. Несмотря на ранний час, внизу не спали: до холма доносились возмущенные возгласы и мелькали огни факелов.
        - Зачем мы сюда пришли? - сонно спросила Лиандра.
        - Пропала ты, девка. Своими руками от себя счастье оттолкнула. Мне его жаль, но тебя - еще больше.
        Гервант развернул ее к деревне. По улице вели Лето - Лиандра сразу его узнала. В одной рубахе, избитый, со связанными за спиной руками, он обреченно шел к столбу, вкопанному в центре. Здоровенный мужик, подталкивая парня сзади, то и дело бил его в спину черенком лопаты и пинал под колени. Лето падал, но его поднимали за шиворот и толкали вперед.
        - Сестренка, жизнь в деревнях не похожа на сказку, - издевательски объяснял Гервант, - налоги на землю, дурная погода, конокрады… За первое славят Императора; за второе - винят Создателя, а последнее карается законом. Зло обязательно накажут: справедливо и с удовольствием!
        - Мы спасем его! Надо звать остальных, пока не поздно!
        Лиандра рванулась в сторону стоянки, но попалась на ловко подставленную подножку. Девушка покатилась в снег, тут же вскочила и оказалась в медвежьих объятиях нелюдя. Гервант ее не жалел, щедро оставляя синяки своими ручищами.
        - Что ты хочешь предпринять? Перебить всю деревню?
        - Если нужно - да!
        - Послушай, что я скажу! Посмотри вниз - там не меньше тридцати крепких мужиков с топорами и вилами, злых, как демоны, в полной боевой готовности! Предлагаешь устроить резню? Рискнуть жизнями остальных? Мы едва из Мореи выбрались! Мы в Эймаре, мать его! А это - уже Империя! Объявимся здесь - и нам не спастись. Понимаешь ты или нет?
        - Я пойду одна!
        - Поздно, девочка. Я парня не виню, это за твой норов он расплачивается! Смотри, тебе с этим жить!
        Гервант снова толкнул Лиандру к изгороди. Лето привязали к столбу и избивали. Вожжами, кулаками, чем придется… Он только вздрагивал, опустив голову на грудь.
        - Они убьют его! И ты позволишь?! Как на постоялом дворе, когда ты бросил Лето, спасая Хана?
        - А ты была бы рада, если бы в ту ночь зарубили Ханлейта? Или повесили его в Готе?
        - Нет! - вскрикнула она, на мгновение представив Хана мертвым.
        - Нам приходится делать выбор, Лиандра! Иной раз он труднее, чем сомнения, что же съесть на обед - утку или поросенка, иногда наше решение - это чья-то жизнь! И я опять сейчас выбираю: ты или Лето, и снова предпочту тебя, дура!
        Лиандра разрыдалась от бессилия. Герванта ей не заставить: он не слушает чужих доводов, все решает сам.
        - Что с ним будет?
        - Могут избить до смерти. Если отдадут властям - Лето отрубят руку. Или ему повезет, как вчера свезло в яме. Для деревенских он просто наглый бродяга, а за это не лишают жизни. Если хватит ума, а ему хватит, Лето о нас не обмолвится и избежит виселицы. Пойдем, нужно уезжать и побыстрее.
        Не слушая возражений, и не дав обернуться в последний раз, Гервант потащил Лиандру к стоянке разбойников. Отряд уехал в тот же час.
        Предложение
        Ваньяр напоминал Готу только крепостными стенами. Отряд свободно пропустили в город, не спрашивали пропуск и не досматривали. Гервант подгадал как раз к новому году: грядущая ночь на 22 декабря обещала стать для ваньярцев бессонной и веселой. В Ваньяр съезжались гости из соседних деревень и путешественники, чтобы отдохнуть и погулять на празднике.
        Маленький город встретил разбойников аккуратными домиками, чистыми улицами и запахом свежей хвои. На двери каждого дома висела розетка из сосновых веток с ярко-начищенным медным кругом с изображением спирали - люди напоминали солнцу, что после самой длинной ночи в году нужно обязательно вернуться на небо. Ваньяр гудел и мельтешил от приятной суеты: развешивались бумажные гирлянды, улочки расчищались от снега, торговцы разложили ходовой товар на столах перед входом в лавки, чтобы ни одна хозяйка, закупавшая снедь к столу, не прошла мимо.
        Гервант выведал у прохожих, как найти самый дорогой трактир.
        - Разместимся по-королевски, я устал чувствовать себя нищим, - решил он.
        Королевская роскошь в представлении нелюдя оказалась комнатами внаем в большом каменном доме с пустой заснеженной галереей вокруг второго этажа и декоративными башенками на крыше. Название трактира было напрочь завешано ветками и фонариками, а вход украшали алые бархатные флаги с изображением золотого орла - символа власти Императора.
        Внутри было богато и уютно. Лиандра растерялась, попав в огромный зал с несколькими каминами, длинной стойкой и рядами столов. В середине помещения была предусмотрена даже площадка для танцев, сверкающая отмытым полом из глазированной коричневой плитки. На стенах, сплошь покрытых резными деревянными панелями, блестели начищенные медные лампы, а из кухни доносились умопомрачительные запахи. В четыре часа дня накануне праздника общий зал пустовал, но набитый гостями трактир гудел множеством голосов, скрипел лестницами и хлопал дверьми.
        Разбойники заняли стол в углу. Перед ними тотчас расставили внушительные кружки пива с шапками белой пены. Выпивку принесла симпатичная девица с толстыми русыми косами, уложенными венком на голове. Она кокетливо состроила глазки Герванту, сделавшему заказ, ласково улыбнулась Гвидо и безразлично скользнула по печальному лицу их спутницы.
        «Я похожа на ворону», - подумала Лиандра, разглядывая яркий наряд служанки - пышную юбку в красно-синюю клетку и белоснежную рубашку с широким вырезом. В Морее вообще так не одевались, а на Лиандре была темная, поношенная мужская одежда. Девушка чувствовала себя чужой и лишней: с тех пор, как отряд потерял Лето, с ней и словом не перемолвились. Похоже, судьба аквилейца никого не волновала, кроме Лиандры…
        Рыжую глиняную кружку гончар украсил рельефом дубовых листьев и желудей. Проводя по ним пальцами, девушка вспоминала путешествие по Одренскому лесу и напивалась, не дожидаясь основного блюда. Внезапно ее ногу пнули под столом. Это был Киндар:
        - Будешь продолжать в том же духе, заработаешь себе похмелье. Ты мне кое-что пообещала, девушка! Неужели не хочешь посмотреть город, погулять?
        - У меня нет денег, - мрачно ответила она, лишь бы эльф отвязался.
        - Вот засада! Неужели Гервант с тобой не поделился?! Ты заслужила! Оказывается, ты путешествуешь с нами за еду?
        Лиандра передернула плечами. Да, именно так, за еду. Просто до слов Киндара она об этом не задумывалась. Эльфа услышали все разбойники и переглянулись. Гервант промолчал. Служанка принесла круглое блюдо, окутанное ароматным паром, и Лиандра была забыта.
        После скудного рациона из дичи, кулинарный шедевр поварихи показался разбойникам пищей богов. Усердно заработали ножи, челюсти и крепкие руки, уничтожая телятину, запеченную в сдобном тесте с капустой и грибами. Чтобы избавить служанку от ненужной беготни, принесли сразу бочонок пива. Угощение понравилось и Лиандре. Пожалуй, это была самая вкусная еда, которую она пробовала. Девушка не отказалась от второй порции светлого пива, а затем - от третьей. За столом обсуждали дальнейший маршрут похода и спорили о каких-то картах, Киндар продолжал навязчиво наступать на ногу, но Лиандра не слушала и не обращала на эльфа внимания. Застолье закончилось, когда опустел бочонок. Разбойники разбрелись кто куда. Гервант подтолкнул Лиандру в сторону лестницы на второй этаж.
        - Есть разговор. Да ты еле на ногах держишься! А, тем лучше!
        Главарь взял ее под руку и повел за собой, по дороге не забыв подмигнуть служанке в клетчатой юбке. Они прошли в комнату, где временно валялись вещи всех разбойников. Киндар увязался следом, но Гервант закрыл перед ним дверь и повернул в замке ключ. Оставив озадаченную Лиандру у входа, нелюдь рухнул на жалобно скрипнувшую кровать.
        - Некоторые здесь думают, что я к тебе несправедлив, верно? - начал он, играя ключом от двери между пальцами.
        - Ты меня обокрал в первый же день, как мы встретились.
        - Я тебя не обкрадывал. На какие шиши куплена твоя одежда и снаряжение?
        - Они куплены на мои деньги.
        - Тогда в чем вопрос?
        - Я ничего не спрашивала.
        Лиандра подергала дверь. Выпитый алкоголь тяжело ударил в голову. Хотелось присесть, но было негде - единственный стул в комнате скрылся под ворохом верхней одежды.
        - Выйдешь, когда я захочу, - продолжал Гервант, - вернемся к теме презренного металла. Ты не воровка, не шлюха, слишком горда, чтобы просить милостыню, - на что ты живешь? Отвечу сам: до того, как твои мозги свернуло набекрень, ты убивала, много и со знанием дела. Но потом случилось нечто, ведомое лишь Создателю, и мы получили «Лиандру». Знаешь, почему я тебя так назвал? Твоя кажущаяся беззащитность и страх во взгляде ввели меня в заблуждение. Такой я запомнил свою сестренку, когда уходил на войну, но ты - другая, а я был неправ. У настоящей Лиандры было доброе, любящее сердце, а твое - жесткое и безжалостное. Заполучив любовь, ты рассмотрела ее со всех сторон, не оценила и выбросила; добившись уважения, забрала все, что смогла унести, а вместо благодарности пролила кровь.
        Гервант имел в виду Лето и Ханлейта. Обвинение нелюдя сначала показалось Лиандре чудовищно-несправедливым, но рассудком она поняла, что по-своему Гервант прав и ужаснулась.
        - Я никогда не прощу себя за Лето, а Хан… - попыталась объяснить Лиандра, но почувствовала, как предательски дрогнули губы и прикрыла рот рукой.
        Развалившийся на кровати Гервант, вперивший в нее любопытный взгляд, не заслуживает покаянной исповеди! Девушка замолчала. После долгой паузы нелюдь сделал очередной неутешительный вывод:
        - Интересно наблюдать, как у убийцы внезапно просыпаются совесть и сострадание. Не обольщайся, эти качества тебя лучше не делают - ты все равно совершишь преступление, но со слезами жалости на глазах. Злое существо, лишенное доброты не полностью - ничего не видел поганее!
        Упираясь спиной в дверь, чтобы не качнуться и не упасть, Лиандра решилась поднять глаза на Герванта и выяснить, чего нелюдь от нее добивается.
        - К чему все эти обвинения?
        - Наконец-то! Я чуть было не подумал, что меня ждут слезы в три ручья и приготовился утешать. Я не осуждаю, я перечисляю факты и принимаю тебя такой, как есть. Гервант, которого ты знаешь - тоже та еще сволочь. У меня к тебе деловое предложение, Лиандра. Смотри, какая постель широкая и пустая! Занимай место в койке рядом со мной в пути в страну дварфов и после, как в Галааде устроимся. Я не обещаю любви, но это не значит, что я не буду с тобой спать. А если я давал понять, что ты мне не нравишься - то я наврал.
        На мгновение Лиандра лишилась дара речи: она ожидала всего, что угодно, но не этого! Девушка побледнела от возмущения.
        - Ты говорил, что тебе нужен боец, а не баба! Я плохо справляюсь?
        - Сдалась мне баба! Где ты видишь бабу в этой комнате? Твои боевые навыки никто не отменял! Не раздувай ноздри и не метай молнии глазами, меня твой нрав не пугает. Я предлагаю головой подумать: если отстанешь от нас, у тебя останется две дороги - в бордель или на виселицу. С тех пор, как ты забыла свое настоящее имя и стала «Лиандрой», ты разучилась жить. Я уверен, ты освоишь это искусство заново и протягиваю руку помощи. Да, не бескорыстно. Тебе подарили любовь, но ты не оценила. Будь последовательна - соглашайся на сделку.
        В комнате повисло молчание. Девушка старалась успокоиться и хладнокровно все обдумать.
        - Зачем тебе это? Мое… общество? - спросила она.
        В глазах Герванта мелькнуло одобрение.
        - Хан уйдет - ты сама сказала. Я не дурак и понимаю, что Хранителя мне удержать нечем. Эльфийская змея с озер уползет также незаметно, как прибилась. Дварф тащится с нами, пока ему по дороге. Гвидо останется, но он - не девка. А я хочу получить удовольствие. Не считай меня старым, это не так. Эльфийская кровь обещает мне еще полсотни лет вменяемого возраста, - на твой век больше, чем достаточно. Я с тобой как с мужиком разговариваю, а ты слушаешь и не визжишь, значит, я обратился по правильному адресу.
        - У меня есть время подумать?
        - Есть, до завтрашнего утра. И, последнее: предложение хорошее, Лиандра. Деньги у тебя будут, а что еще лучше - уверенность. Лови!
        Гервант бросил звякнувший замшевый мешочек, а затем ключ. Лиандра выскочила из комнаты, чуть не сбив Киндара. Пробежав по ступенькам вниз, она заглянула в кошелек Гарта Бадена: в нем была ровно та сумма, которую дварф подарил ей на Проклятой дороге, и не монетой больше.

* * *
        Лиандра быстро прошла через общий зал, стремясь поскорее выйти на свежий воздух. Киндар догнал ее у выхода и ненавязчиво взял за руку. На улице зажглись первые неяркие огни. Природа притихла и ждала праздника, просыпая на город редкие пушистые снежинки. Попав на длинные ресницы Златовласки, они не сразу таяли.
        - Смотри, какой хорошенький! - две девушки, проходившие мимо, весело оглядели Киндара с головы до ног и переглянулись с сожалением - эльф был не один.
        Лиандра и ее спутник миновали несколько переулков и вышли на главную улицу Ваньяра. Здесь было людно, слышался смех, отдаленные звуки музыки и быстрый говор эймарцев - в центральных областях страны не цедили слова, как в Морее.
        Девушку задевали плечами, но она не замечала, оставаясь в толпе одинокой, как посреди волнующегося моря. Предложение Герванта вызвало в ее душе целую бурю эмоций, но отвратительная в своей жестокой откровенности, сделка нелюдя была полезной с практической точки зрения. Лиандра отвергла любовь Лето, считая, что они оба достойны большего, чем могут дать друг другу; соглашаясь на предложение Герванта, она предавала саму себя. Вид связанного, избитого Лето стоял перед глазами, как напоминание о своей вине. «Значит, я всегда «буду совершать преступления со слезами жалости на глазах?» - думала Лиандра, - «если я - чудовище, то большего, чем предложил Гервант, и не заслуживаю!»
        Она непонимающе посмотрела на Киндара. Зачем эльф идет рядом? Ей сейчас никто не нужен! Лиандра остановилась.
        - Я возвращаюсь обратно. Здесь шумно и… мне надо выпить.
        - Добро пожаловать в реальный мир, девушка! Мне показалось, что я веду за собой послушную куколку. Обязательно выпьем, но крепче ягодного морса я тебе ничего не налью, иначе ты танцевать не сможешь.
        - Что?! Ты с ума сошел. Я иду в трактир.
        Лиандра вырвала свою руку и решительно развернулась. Пусть танцует с кем хочет, ей нет дела до развлечений! Неожиданно эльф преградил ей путь.
        - Нет-нет, - мягко и вкрадчиво сказал Киндар, - не пущу. У тебя впереди целая ночь, а ты торопишь палача, как преступник, решивший расквитаться с постылой жизнью поскорее. Даже у приговоренных к казни есть право на предсмертное желание, а ты от него отказываешься! Поверь мне, последний глоток - самый сладкий. Завтра ты будешь жалеть, что его не сделала.
        - Я завтра умирать не собираюсь! - выкрикнула Лиандра, поражаясь, как мог Киндар догадаться о ее переживаниях.
        - Это как сказать. Согласишься на условия Герванта - и той девушки, которую я знаю, не станет. Он тебя не сломает, но изменит: все, что ты в себе не любишь и боишься, вылезет наружу. Не Гервант тебя развратит - ты сама это сделаешь. Есть такие натуры - они во всем идут до последней черты, а в тебе есть склонность разрушать, Лиандра.
        - Ты меня отговариваешь? Да ты подслушивал! - догадалась она.
        - Подслушивать полезно, - улыбнулся Киндар, - но я тебя не отговариваю. Я предлагаю использовать отведенное тебе время максимально приятно. А решение ты примешь сама.
        - Я не умею танцевать. Наверное…
        - Не проверишь - не узнаешь. Нас ждут не только танцы, но и сюрприз: как-то раз ты согласилась попробовать вместе со мной одно занятное зелье. Но все это позднее, а сейчас я скажу откровенно - ты ужасно выглядишь.
        - Герванту нравится, - горько и язвительно ответила Лиандра.
        - Понравится еще больше. Мое ремесло - делать людей красивее, если помнишь.
        Киндар и девушка зашли в лавку с украшениями и готовым платьем. Пока эльф обговаривал с торговцем особый заказ, Лиандра осматривала полки и вешалки. В лавке было полно нарядов в разноцветную клетку, а также вышитых цветами рубашек и шерстяных жакетиков; на прилавке лежали латунные браслеты и серьги, блестевшие, как настоящие золотые. Ничего из увиденного девушка не захотела на себя надеть…
        Киндар разбирался лучше. Торговец вынес еще ворох одежды, и эльф остановил свой выбор на платье из бордового бархата с черной отделкой. Позвали портного - наряд нуждался в подгонке.
        - Почти хорошо.
        Киндар отступил на шаг, придирчиво разглядывая полученный результат. Простое по покрою платье отливало благородным оттенком старого вина, а черный цвет подчеркивал серые глаза Лиандры. Мрачноватый наряд был ей очень к лицу.
        - Хорошо для чего?
        Лиандра прикрыла ладонью вырез на груди. Воротник-стойка согревал шею сзади, зато спереди показывал непривычно много. Киндар засмеялся и убрал ее руку.
        - Для кого. Для меня, конечно! И… неважно. Жаль, Хан прическу испортил. Но мы поправим.
        Пряди, срезанные Ханлейтом во время последнего боя, Киндар подравнял по уровню ключиц и оставил обрамлять лицо, а остальные волосы девушки собрал в высокий хвост, перевязав широкой темно-красной лентой. Ее концы свободно развевались сзади.
        - Я стала выглядеть лучше? К чему все эти усилия?
        Лиандра разглядывала себя в маленькое зеркальце по частям, и никак не могла представить общую картину.
        - Если бы я был внимательнее с самого начала, у Лето не было бы шансов, а Гервант никогда не сказал бы тебе того, что я подслушал. Я сегодня возьму на себя роль Создателя и постараюсь все исправить. Как ты выглядишь? Ужасно неуместно на этом празднике и чертовски привлекательно - именно этого я и добивался.
        Лиандру немного смутил серьезный тон Киндара и его оценивающий взгляд. Пора было возвращаться - за окнами лавки совсем стемнело. Ваньярцы высыпали на улицы, начались гуляния.

* * *
        У дверей трактира собралась толпа, жаждущая прорваться внутрь. Предпочтение отдавалось постояльцам, заплатившим за комнаты, а для всех остальных готовилось празднество под открытым небом: выносились лишние столы и скамьи, выкатывались бочонки и зажигались фонари. В толпе мелькали бродячие музыканты, нанятые сдельно. Пока Лиандра протискивалась ко входу вслед за Киндаром, ее успели потрогать за талию и пониже спины, ухватить за хвост густых волос, предложить станцевать и поцеловаться.
        В общем зале не осталось свободных столов и мест у стойки, от гудящих пламенем каминов дышало жаром, а в открытые двери и узкие окна залетали снежинки. Потолок заволокло табачным дымом, пахло жареным мясом, выпечкой и всем, что пыхтело, скворчало и томилось в кухонных печах. Гомон голосов, музыка, отдельные выкрики, стук ножей и ложек… Лиандра чуть не повернула обратно, на ночную улицу, подальше отсюда. Киндар обернулся.
        - Вот что, девушка. Мне все в тебе нравится, кроме выражения лица - ты словно кошку хоронишь. А я хочу предложить развлечение тебе по душе - отомстить Герванту. Как, нравится идея?
        Златовласка улыбался, но его голубые глаза блестели жестко и весело. От обычной задумчивой мечтательности Киндара не осталось и следа, от эльфа исходила искристая, будоражащая разум и тело энергия, которая передалась и Лиандре, разжигая огонь в ее крови. Девушка нехорошо улыбнулась в ответ.
        - Да, но как это сделать?
        - Бить самым сильным своим оружием, Лиандра! Ты напрасно им не пользуешься, видимо, не умеешь. Но я тебе покажу.
        Киндар протянул ей руку, приглашая в самый центр комнаты, где под массивной люстрой на десятки свечей у всех на виду кружились танцующие.
        - Ну, хватит смелости? Считай, что я бросаю тебе вызов, как в поединке. Ты справишься!
        Лиандра решилась и шагнула ему навстречу. Эльф увлек девушку за собой, дерзко расширяя круг танцующих пар. Перед ними расступались и заинтересованно оглядывались - Киндар танцевал поразительно хорошо! Немалый опыт, врожденное чувство ритма и заметная внешность делали эльфа неотразимым партнером. А Лиандра без труда подстраивалась под мягкие и грациозные, уверенные движения Златовласки. Возможно, в прошлой жизни она и танцевала другие танцы, но, без сомнения, она это делала; яркий свет и музыка были до странности ей знакомы и не приводили в смущение. Лихорадочный стук сердца и волнение в крови вызывал не танец, а Киндар!
        Златовласка, которого Лиандра никогда не считала физически привлекательным, сейчас словно лучился теплым светом; попадая на девушку, он согревал и будоражил ее чувства. «Осколок серебряного зеркала, разбитого давным-давно», действительно, умел сверкать! Намеренно и нескромно эльф демонстрировал перед ваньярцами все, чем наградила Лиандру природа: грацию стройного тела, красоту лица и огонь души, скрытый за холодной броней гордости. Она ловила восхищенные взгляды мужчин и отмечала завистливые уколы женских глаз, ощущение всеобщего внимания пьянило, как красное тиверское вино, которое Лиандра пока не пробовала, но все же знала на вкус.
        - Герванта тебе не победить, нелюдь сделан из железа, - шептал Киндар, коротко и горячо прижимая Лиандру к себе, - но знай: где бесполезны битвы, есть пути отступления, которые приведут к победе быстрее, чем бой лицом к лицу.
        Златовласка отдалялся, оставляя чувство смутного сожаления, и продолжал говорить:
        - Даже если ты проигрываешь - не дай противнику это понять, не доставляй ему радость. И тогда его победа будет безвкусной, как несоленое мясо.
        Они снова были близко, и новый Киндар смотрел на нее таким страстным взглядом, что у Лиандры перехватывало дыхание.
        - Оглядись, девушка! Ты ничего не заметила? Вот человек, мимо которого мы прокружились, взглянул на нас и испугался. Как думаешь, кого? Тебя, Лиа! Он на мгновение представил тебя своей женщиной и понял, как много ты можешь потребовать за минуту счастья: душевных сил, ума, характера, денег, в конце концов, и понял, что он - нищий! У него нет и крупицы того, чем обладаешь ты, но он готов заплатить все, что имеет или бежать без оглядки, как трус. Посмотри внимательнее, и ты поймешь, что многие хотят от тебя того же, что и Гервант. И я хочу. Вот и ставь свои условия, Лиандра!
        Играла музыка, трактир шумел и качался под ногами, а для Лиандры в этот момент не было ничего прекраснее, чем танец и эльф, обладающий редчайшим даром объяснить необъяснимое в простых словах.
        - Для тебя условий не будет, - шепнула она Киндару, как только танец позволил им оказаться близко.
        - Так откровенно… - губы Златовласки легко коснулись ее уха, - глупая…

* * *
        Музыканты успели несколько раз сменить темп мелодии с медленной на быструю и обратно, прежде чем Киндар и Лиандра выбрались из круга и протиснулись к стойке. Устав и немного запыхавшись, девушка любопытно разглядывала ряды стеклянных и глиняных бутылок на полках за широкой доской. Даже пива она насчитала пять бочонков разных сортов!
        Киндар заказал бокал ярко-красного напитка и пододвинул в ее сторону.
        - Ягодный морс? - догадалась Лиандра.
        - О, нет! Грех всех святых. Это название, девушка. Ты попробуй.
        Лиандра осторожно прикоснулась губами к краю бокала, ощутила густую сладость напитка и выпила до половины, не заметив его крепости. Киндар с улыбкой наблюдал и ждал чего-то. Девушка пожала плечами и неожиданно пошатнулась, ухватившись за эльфа. Он показался Лиандре надежнее, чем дубовая доска, выдержавшая за годы службы не одно ослабевшее тело. Смеясь, Киндар отобрал у нее остатки «греха» и допил сам. Удивительно, но хрупкий на вид Златовласка совсем не пьянел. Лиандра замечала за ним эту особенность и раньше.
        - Хочешь навестить наших общих друзей? Кое-кто шею вывернул, наблюдая за тобой, - Киндар небрежно указал назад, себе через плечо.
        Отряд Герванта занимал стол у стены. Праздничное веселье не обошло разбойников стороной: кружки, бутылки, тарелки и горшочки с яствами свидетельствовали о том, что пиршество в полном разгаре. Рядом с Гвидо мельтешила знакомая служанка с косами, подавая, унося и присаживаясь на минутку поболтать. Гервант разговаривал с незнакомым мужиком, дварф ел, а Ханлейт сидел на скамье вполоборота и сверлил Лиандру глазами. Она отвернулась и нахмурилась.
        - Не хочу, мне и с тобой хорошо.
        - Правда? Иногда мне кажется, что тебе хорошо одной. Как и Хану. Вы похожи.
        - Ничего подобного! - возмутилась Лиандра, - он беспощадный убийца, напрочь лишенный чувств!
        - Жара и чувства вам бы обоим поубавить, - покачал головой Киндар, - объясни без эмоций, чем тебе эрендолец не нравится. Мне очень интересно.
        Бокал наполнили заново. Киндар не спеша пил, глядя на девушку.
        - А за что мне его любить? За нанесенные раны или за жестокие слова? Стоит к нему подойти ближе, так обязательно натыкаешься на оскорбление; а если держаться подальше, то он злится и караулит издали, как сейчас! Он всегда рядом, когда мне тяжело, он преследует меня, как сама судьба!
        Неожиданно Лиандра выплеснула всю обиду на Хана. Под воздействием красного напитка ее речь стала невнятной, а от нахлынувших чувств хотелось разбить что-нибудь или расплакаться. Опустив глаза, Лиандра водила пальцем по узорам дерева на дубовой доске. Киндару можно рассказать, он поймет… Златовласка повел себя странно: облокотился на стойку и прикрыл лицо рукой, будто смертельно устал.
        - До чего же кислы нынче яблоки!
        Странная фраза надолго повисла в воздухе. Приняв нормальное положение, эльф сделал еще заказ и вертел в руках стопку с жидкостью желто-зеленого цвета. Видимо, он хотел за ночь перепробовать все изыски ваньярских самогонщиков.
        - Как бы я хотел встретить существо, которое стремится оказаться рядом в тяжелые моменты моей жизни! Создатель в свидетели, я бы его не отталкивал. Будь я трижды бесчувственным, я бы сделал попытку его полюбить!
        - А я эрендольца ненавижу! - вырвалось у Лиандры.
        - «Любить» ты сама сказала. Я не говорил.
        - Хану не нужна ничья любовь. Он и чужую разрушит, просто от желания сделать плохо. Если бы не он, Лето был бы с нами!
        - Причем здесь Лето? Продолжай ночь откровений, девушка, твой юный друг не все понял.
        Новый напиток Киндар девушке не предложил. Он придвинулся ближе и раскованно обнял ее, нежно проводя пальцами по ребрам и выше. Лиандра была пьяна и не видела трезвой мудрости в глубине глаз Киндара, не понимала смысла грустной улыбки на его губах. Тем более, девушке не пришло в голову обернуться и посмотреть, как привстал своего места Ханлейт.
        - Я привыкла к Лето и была готова забыть, что мы говорим на разных языках и радоваться жизни так, как он умел это делать. Но Хан снова вмешался: не говоря ни слова, он просто взглянул на нас издали, и я не смогла солгать… А наутро я поплатилась за свою честность - ты сам видел наш последний бой!
        - Да, ревность - жестокое чувство.
        Киндар поднес зеленую стопку к ее губам. Лиандра глотнула и вздрогнула от едкой травяной горечи.
        - Занятный контраст, да? Я поднимусь наверх и некоторое время буду тебя ждать. Не перепутай - моя спальня через три комнаты от двери Герванта. И помни про сюрприз. А пока развлекайся, ты уже умеешь.
        - Ты бросаешь меня одну? - испугалась она, накрывая руку эльфа на стойке своей ладонью, - не уходи! Мне только начало нравится!
        - Учись быть самостоятельной, девушка. Сражения обыденной жизни не так кровавы, как поединки на мечах, но они не менее серьезны. К тому же, вот ты и не одна.
        Киндар высвободился и смешался с толпой. Перед Лиандрой стоял Ханлейт.

* * *
        Внезапно раздался жесткий грохот, словно вдребезги разлетелось огромное зеркало. На мгновение замолчала музыка, а зал трактира взорвался криками, хлопками в ладоши и поздравлениями. Лиандра закрыла ладонями уши и зажмурилась.
        - Это всего лишь гонг, пробили полночь. Он будет бить через каждый час до самого рассвета, - объяснил Хан, отводя ее руки от головы и удерживая в своих, - испугалась?
        Лиандре стало неловко, но, боясь потерять равновесие, она не решилась высвободиться.
        - Нет, я не испугалась, просто они ударили слишком громко.
        - Ты пьяна, поэтому тебе громко.
        - Зачем нужно шуметь?
        - Люди призывают солнце. Если в самую длинную ночь в году не бить в гонг и не молиться, то рассвет никогда не наступит, и мир погрузится во тьму. Ты этому веришь?
        - Какая глупость!
        - Так и есть, но посмотри вокруг - все радуются, как дети.
        Музыканты заиграли с неистовым воодушевлением, а в воздух поднялись бокалы и кружки. Хозяин заведения призвал мужчин немедленно поцеловать ближайшую девушку - на удачу в будущем году. Раздался довольный визг счастливиц, которым повезло оказаться в гуще событий.
        - Я тоже хочу, чтобы мне повезло.
        Ханлейт прикоснулся губами к ее щеке. От неожиданности Лиандра дернулась и больно ударилась локтем о стойку. Хан вздохнул и не рассердился. Это был их первый разговор с момента ссоры. Девушка старалась вести себя сдержанно, не понимая, что со стороны она выглядит робкой и нерешительной.
        - Почему ты так нарядилась? - спросил Хан.
        - Не нравится?
        - Нравится, и не только мне. Ты выглядишь очень заметной и… слишком красивой. Пойдем.
        За столом Гервант обсуждал с местным мужиком покупку подробной карты Эймара. Торг принимал все более эмоциональную окраску и грозил перейти на личности: эймарец становился краснее лицом, а Гервант - язвительнее.
        - Какой залог? За уши мертвого осла? За клятву о твоей девственности? Трудно сходить ногами за картой? Я покупать кота в мешке должен? - вопрошал Гервант, возмущенный наглостью продавца.
        - Да я на другом конце Ваньяра живу! Уйду, и все веселье мимо пройдет! Внеси две монеты и завтра бумажку получишь! А будешь выпендриваться, я другому продам - уже интересовались! - не уступал мужик.
        - Я утром уезжаю! Откуда мне знать, что эта бумажка - не плод твоих шаловливых рук и дурной фантазии?
        - Бумага верная, с гербовой печатью! - оскорбился продавец, - новая, трехгодовалой давности! Естественно, я на ней кое-чего своего поверх накарябал! Ладно, согласен. Пойдем вместе и напрямик с деньгами! А то, ты мужик, говорить горазд, а платить - что-то не очень!
        - С тобой эльф пойдет. Он лучше разбирается.
        Гервант достал деньги и передал Ханлейту.
        - Дождись меня здесь! Я быстро вернусь, - шепнул Хан девушке, поднимаясь из-за стола.
        Лиандра осталась наедине с Гервантом. Он пододвинул ей свою тарелку, отрезал кусок свиной рульки и внимательно оглядел с головы до ног.
        - Утомилась развлекаться, сестричка? Ждать утра не обязательно - прямо сейчас нашу сделку обмоем, и на боковую, отдыхать!
        Нелюдь щедро плеснул в кружку пива и хотел сунуть ей в руки.
        - Я еще не давала согласия!
        - Неужели? - прищурился Гервант, - ты дала согласие в тот момент, когда не отказалась, девочка. Ты даже сделала неумелую попытку поторговаться. Я ее зачел. Не кривляйся и пей.
        Лиандра хотела вскочить, но крепкая ладонь Герванта пригвоздила ее руку к скамье.
        - Хватит порхать! Или решила Златовласку напоследок распробовать?
        Возразить было нечего - Гервант прав, а она заслужила это унижение. На что рассчитывал Киндар? Месть не удалась, а из лап нелюдя не уйти! Пытаясь ослабить его хватку, девушка молча раздирала кожу на руке мужчины ногтями свободной руки.
        - Если не прекратишь, я тебя ударю, Лиандра. Больно и незаметно, а потом унесу на руках, как пьянь, - спокойно пообещал Гервант, глядя в зал.
        - Я видел, что вы танцуете. Разрешите пригласить?
        Вопрос предназначался Лиандре. Над ними стоял высокий человек в длинном распашном камзоле до щиколоток, украшенном блеклыми позументами. Богатая одежда и горделивая осанка выдавали в нем представителя высшего сословия. Незнакомец уверенно протягивал девушке раскрытую ладонь - этот властный жест не подразумевал отказа. Брови Герванта удивленно поползли вверх. Пользуясь его замешательством, Лиандра вырвалась.
        - Вы так взволнованны! Чем? Моим приглашением? - спросил мужчина, непринужденно провожая девушку к центру зала.
        Чувствуя в господине птицу высокого полета, ваньярцы расступались. Лиандра узнала мужчину: она несколько раз ловила на себе пристальный взгляд его темных глаз, когда танцевала с Киндаром.
        - Мне предложили сделку.
        - Вы популярны, что неудивительно. Кто вы - северянка или полукровка? Терпеть не могу выражение «нелюдь» - оно звучит оскорбительно.
        - В эльфийской крови нет ничего оскорбительного. Я не нелюдь.
        - Какой дипломатичный ответ, - надменно усмехнулся мужчина, вежливо положив вторую руку выше ее талии.
        Почувствовав близость незнакомца, Лиандра внутренне содрогнулась от необъяснимого отвращения, но начался танец, и странное ощущение, уколов лишь однажды, прошло.
        - В Ваньяре проездом, не так ли? - продолжил господин беседу.
        - Да.
        - А ваш партнер-эльф? Его лицо мне показалось смутно знакомым, но я не смог вспомнить, где и когда его видел.
        - Мы не вместе, мы просто танцевали, - солгала Лиандра, недоумевая, зачем господину понадобился Киндар.
        Незнакомец танцевал хорошо, но без души, привычно повторяя заученные до автоматизма движения, однако его стиль был привычнее, чем манера Златовласки. В лице мужчины, властном и красивом, было что-то не так: на первый взгляд он выглядел молодым, на второй - моложавым, а на третий - неприятным. Гладкая, без морщин, кожа имела нездоровый, восковой оттенок; карие глаза не были ясны, а углы губ опускались брезгливо и низко, как у старика. Зная, что поступает бестактно, Лиандра то и дело поднимала взгляд от груди незнакомца и смотрела ему в лицо, а затем снова разглядывала черненые пуговицы камзола с изображением орла. Заметив внимание к своей персоне, он самодовольно улыбнулся:
        - Меня зовут Кеодан, я из Аверны. А тебя?
        - Лиа.
        «С Проклятой Дороги», - добавила она про себя девушка, отметив, что господин оставил вежливый тон.
        - Какая неразговорчивая, Лиа! Куда ты направляешься?
        - В Аквилею.
        - Приморские маскарады чудесны! Тебе там понравится, и умение танцевать пригодится. Жаль, нам не по пути.
        Музыка смолкла, ударил гонг, отмечая два часа ночи. Кеодан с шутливой вежливостью наклонил голову, благодаря за танец, и вывел свою партнершу из толкотни.
        - Тебя расстроила сделка с простолюдином за столом, Лиа? Я занимаю лучшую комнату в этой дыре: с коврами, мягкими перинами и настоящей ванной на золоченых ножках. Хочешь посмотреть? Я приятно удивлю тебя своей щедростью.
        С этими словами Кеодан фамильярно погладил девушку по щеке. Не стерпев новое оскорбление, она схватила господина за руку и резко вывернула запястье. По лицу Кеодана пробежала гримаса боли. Не дожидаясь неприятностей, Лиандра нырнула обратно в толпу, пробралась к лестнице на второй этаж и рванулась наверх. Сколько дверей! Комната Герванта пятая от поворота коридора. Первая дверь, вторая… Вот и она, комната Златовласки. Не заперто…

* * *
        Зная, кто может войти, Киндар не обернулся. Маленькую комнатушку освещал огарок свечи, мерцающий на столе. Лиандра зашла и повернула ключ в замочной скважине, отгораживая себя и эльфа от суеты праздника. Веселье, бушующее внизу, доносилось сюда как неясный шум голосов и музыки. Он набегал волнами, то стихая, то напоминая о себе отдаленными взрывами смеха и отдельными возгласами.
        - Я сомневался, что ты появишься здесь, девушка. Садись на кровать.
        Она присела, куда сказали, скромно сложив на коленях руки. Киндар коснулся ее лодыжек, снимая туфли, и перенес ноги девушки на постель. Обняв Лиандру, эльф расстегнул крючки на спине ее платья, а она осторожно коснулась мелкого жемчуга вышивки на вороте его серой туники. Киндар поймал ладонь Лиандры и тихонько сжал.
        - Ты примешь предложение Герванта? Осознала, на что идешь?
        - Да, приму. У меня нет выбора.
        - Похоже, что так, раз ты со мной.
        Наверное, больше не о чем было говорить… Лиандре стало страшно, но разве не за этим она пришла сюда? Руки Киндара избавили ее плечи от бархатной ткани, а его губы скользнули по шее вниз. Лиандра с усталым вздохом откинулась на спинку кровати. Эта ночь была слишком долгой, и пусть она закончится… как закончится. Эльф утратил свою эфемерную, искристую привлекательность, сейчас он был тем Киндаром, к которому она привыкла: задумчивым и немного грустным, а его нежность не разжигала пожара в ее крови. Она потрогала волосы Златовласки, связанные в длинный хвост, и удивилась необыкновенной мягкости бледно-золотых прядей.
        - Мне их распустить? - шепнул он.
        - Не знаю. Как хочешь.
        Киндар освободил ее грудь от тесного лифа. Дышать стало свободнее. Эльф взял руки девушки в свои и, повернув ладонями вверх, потерся щекой о запястья.
        - Я не понимаю, как Ханлейт мог отпустить тебя ко мне… Или ты сама так решила?
        Оставив ласки, он испытывающе смотрел ей в лицо.
        - Хана в трактире нет. Гервант отослал его покупать какую-то карту.
        Златовласка на некоторое время закрыл глаза и сидел неподвижно, держа Лиандру за руки. Затем тихо и зло рассмеялся.
        - Хитрая, развратная скотина.
        - Ты говоришь о Герванте?
        - О себе я мог бы то же самое сказать. Мы забыли про обещанный сюрприз, девушка!
        Киндар поднялся. Разложив на столе плоскую коробку с отделениями, эльф привычно растирал и смешивал загадочные компоненты, распределяя их слоями в камеру курительной трубки с очень длинным чубуком. Пламя свечи четко рисовало на стене его профиль. В очертаниях подбородка и носа с горбинкой чудилось нечто хищное, жесткое. Невинные глаза цвета бирюзы вводили в заблуждение: стоило посмотреть на эльфа в таком ракурсе - и иллюзия безобидности рассеивалась.
        Закончив приготовления, Киндар поджег содержимое трубки от огня свечки. Коротко затянувшись несколько раз, он вернулся к Лиандре.
        - Что это такое? - спросила она.
        - Эльфийское зелье. Его сложно купить, и немногие знают, как сделать травяную смесь правильно. Но я умею.
        Киндар поставил подушку к спинке кровати, чтобы Лиандре было удобнее, и сел верхом на ее ноги.
        - Ты мог бы заработать на этом в Аквилее: делать зелье и продавать…
        - Какой практичный совет! Я начинаю понимать, отчего Гервант воспылал к тебе горячими чувствами! Может, связать с ним жизнь - совсем не плохая идея?
        Возмущенная Лиандра попыталась спихнуть Киндара с себя, но эльф примирительно рассмеялся.
        - Я не стану зарабатывать на эльфийском зелье, как и на всем остальном. Меня больше не интересуют деньги.
        - А что тебе интересно, Киндар?
        - Каждый день, каждая ночь, каждый час. Они неповторимы и удивительны.
        Златовласка рассмотрел на свет легкую струйку дыма, поднимающуюся из трубки.
        - Знахарка Одренского леса была искусной травницей, отличная получилась вещь!
        Эльф глубоко затянулся, задержал дыхание и выдохнул прямо в лицо Лиандре. Эльфийское зелье попало ей в легкие и запершило в носу. От серых змей дыма было не спрятаться, не скрыться, они извивались и медленно таяли в неподвижном воздухе, захватывая в плен болезненных образов. Глаза Киндара почернели от расширившихся зрачков.
        - Теперь сама. Старайся, чтобы дым обжег тебе нёбо, а не язык, так будет правильно. И вдохни.
        Киндар поднес изогнутый мундштук к ее губам. «Все равно тебе пропадать» - вспомнились слова Герванта. Сейчас Лиандра была согласна пропасть, уйти, отключиться, перенестись в другой мир на одну ночь или навсегда. Она обхватила губами теплый мундштук трубки и сделала вдох. Вот то, чего она ни разу не делала в своей жизни - ни в прошлой, ни в настоящей… Шершавая отрава эльфийского зелья кольнула ожогом во рту и согрела грудь. Мешая выдохнуть, Киндар плотно прижал ладонь к ее лицу. Мгновения без дыхания длились целую вечность. Воздух сгустился до темноты в глазах. Выдыхая ядовитый дым, Лиандра почувствовала себя на краю гибели. Бросив трубку, Киндар сжал голову девушки руками, не давая ей запрокинуться.
        - Недомогание пройдет. Подожди.
        Под ладонями эльфа пульсирующая боль в голове стихала, рассеивалась тьма, уступая место невероятной легкости в теле и осознанию безграничности бытия. Исчезли страхи и сомнения, остановились часы, в мире не осталось ничего невозможного. Шаг в пропасть больше не пугал - Лиандра знала, что за ее спиной есть надежные крылья.
        Киндар отпустил ее и поднял трубку с зельем. Она тлела, слабо потрескивая.
        - На берегу озера с водой такой чистой, что она оставалась голубой, даже когда небо закрывали тучи, стоял дом из белого камня…
        Пробудившись от голоса Златовласки, ожил волшебный мир: комната наполнилась плеском набегавшей на песок волны, шумом ветра, запахом влаги и кувшинок. Лиандра не только слушала, она оказалась в ином месте в иное время…
        - Окна дома были так высоки, а двери так широко раскрыты, что озеро приходило к эльфу в гости. Днем оно рассыпало по стенам блики солнца, отраженного в прозрачных водах, а по ночам наполняло стены шорохом волн. В тихом доме на берегу поселилась безмятежность. Ее легкие шаги звучали песней дождя в просторном холле, ее силуэт отражался в серебряных зеркалах библиотеки, где на полках дремали никому не нужные истины, заключенные в стихи и прозу. Шаги тишины тонули в мягком ковре на полу спальни, зелено-лазурной, как водные глубины. Где-то шли войны… Кто-то сильный и жестокий отбирал жизни, за победы поднимались кубки с вином, алым, как пролитая кровь, а побежденные платили черной местью победителям… Но все беды мира были бесконечно далеки от озера Инья и эльфа, поселившегося рядом. У него была мечта - остановить мгновение, а покой был смыслом и целью его жизни. Ты бы хотела для себя такой судьбы, девушка?
        Киндар рассказывал о себе. И Лиандра возжелала покоя со всей страстью своей души.
        - Да! Как я была бы счастлива в таком месте! - прошептала она, подаваясь вперед, к рассказчику.
        - Нет, не была бы. Но могла бы привыкнуть.
        - Давай, убежим! И поселимся там, где нас не найдут.
        Кажется, выход был найден. Сделка Герванта больше не давила своей неотвратимостью: странное, тихое, какое-то нездешнее и чужое счастье сидело рядом, рассказывая красивые сказки. Златовласка снова затянулся трубкой. А Лиандра смотрела на него через дурман эльфийского зелья и видела то, что скрывалось за доброй снисходительностью поведения - невероятную усталость и грусть.
        - Если бы мы встретились раньше, девушка! Это был бы чудной союз: ты бы скучала, я - страдал, - усмехнулся Киндар своим мыслям, - но твое предложение опоздало, Лиандра.
        - Почему, Киндар?
        - Мне столько лет, что неудобно говорить и стыдно переспрашивать: недавно перевалило за два столетия. Для эльфа, принимавшего эликсиры молодости всю свою жизнь, это - приговор. Однажды отказавшись от них, я обрек себя на медленное, неотвратимое угасание. Я молод внешне, но чувствую, как с каждым днем тают силы. Природа мстительна, Лиандра, нельзя идти против ее законов. Мне остался год, возможно - пять, кто знает? Я также сильно устал жить, насколько боюсь умереть.
        - Ты говорил, что тебе семнадцать лет, а Ханлейту - двести! Зачем ты солгал?
        Киндар смотрел на нее и улыбался знакомой легкой улыбкой:
        - Я никогда не лгу, я преувеличиваю. Но где ложь? Мне вечно семнадцать…
        - Ты не боишься смерти, не испугался одержимости! Я не встречала эльфа, смелее, чем ты!
        - Это не смелость, а смирение, Лиандра. Но я боюсь боли. Единственное мое желание, с которым я просыпаюсь каждое утро - покинуть этот мир безболезненно.
        Так вот в чем секрет Златовласки, его спокойствия и мудрости! Нет, это неправильно! Лиандра обняла Киндара, словно в ее власти было поделиться с ним жизненными силами.
        - Ты не должен так говорить, ты должен бороться!
        - С чем, девушка?
        Он негромко засмеялся и снова предложил ей трубку. В третий раз эльфийское зелье не жгло и не оглушало головной болью. Горячий дым разлился по телу теплом и негой, а голова стала пустой до звона в ушах.
        - Твоя сила в том, что ты продолжаешь борьбу, даже если заранее известен проигрыш. Ответишь согласием Герванту - будешь биться с ним, но нелюдь не стоит сломанных копий. Найди более достойный объект, Лиандра. Брось вызов судьбе - и она его примет. И еще один совет - не сражайся в одиночку.
        Комнатку ваньярской гостиницы заволокло дымом. Принимая причудливые формы, он путался в светлых волосах Киндара, заигрывая со светом свечи, лизал стены узорами теней, а голос Златовласки звучал все тише, все отдаленнее.
        - Как просто тебя обмануть, он же совсем молод для эльфа! Истина - она не в словах, а рядом, учись ее не слышать, но понимать. Вас, как и меня, торопит время, поэтому я и играю в Создателя.
        - О ком ты говоришь? - слабо спросила Лиандра, - со мной что-то не так, Киндар. Я умираю?
        - Ты теряешь сознание. Не противься этому, бесполезно.
        Она почувствовала руки эльфа на своем теле, но уже не понимала, что Киндар с ней делает. Закрыв глаза, Лиандра погрузилась в темноту, как в воду.

* * *
        По поверхности водоема пробегали волны, но на дне было тихо. Толща голубовато-зеленой воды давила на грудь, не разрешая сделать вдох. Лиандра утонула и смирилась, но шторм, будоража спокойные воды, качал ее тело все сильнее, а воздух настырно рвался в легкие, раня острыми иголками холода. Морок эльфийского зелья отступал, уползая завитушками серого дыма.
        «Какие сильные у Киндара руки», - подумала Лиандра, приходя в себя. Ее несли куда-то, прижимая к себе надежно и бережно. Хрустел снег, горячее лицо девушки овевал морозный ветер. Сон продолжался, но на этот раз это был хороший сон. Ее нес не Киндар, а Ханлейт. Лиандра узнала сухое тепло его сильных рук - эти ладони однажды провели по ее спине, изуродованной пытками; чувствовала его притягательный запах, немного терпкий, словно в волосах эрендольского эльфа запутался аромат леса.
        Раздался шорох - Ханлейт присел у стены вместе со своей ношей. Его дыхание стало ближе. Пока незнакомые, но такие желанные губы коснулись ее лба, щеки… Лиандра не стала ждать. Она потянулась к Хану всем своим существом, сожалея лишь о том, что не догадалась сделать это раньше.
        Поцелуи бывают разными: будучи дружескими, они приятны; они могут служить утехой плоти случайных любовников, или быть отвратительными, когда навязаны; но ничто не сравнится с прикосновением губ любящего существа, когда навстречу ему загорелось ответное чувство. И этот поцелуй был именно таким - самым лучшим и самым первым, потому, что все остальные мгновенно забылись…
        - Еще, - шепнула Лиандра и получила пригоршню колючего снега в лицо.
        Она вздрогнула и раскрыла глаза. В галерее второго этажа было пусто и тихо, за резными деревянными перилами поблескивало звездами ночное небо. В общем зале пробил гонг, но до эльфа и девушки донесся лишь слабый отзвук, как будто на кухне уронили тарелку.
        - Это ты?
        - А ты думала - кто?! - оскорбился Хан.
        - А где Киндар?
        Вместо ответа Ханлейт поднялся и поставил ее на ноги. Лиандра покачнулась от слабости и оперлась о шершавую стену дома.
        - Я велел дождаться меня! Лиа, Киндар опасное существо - ему невозможно отказать, когда он просит! Перед его обаянием спасовал даже Гервант, принимая в отряд. Я могу только гадать, в чем причина внезапного интереса озерного эльфа к тебе! Что было между вами в мое отсутствие? - взволнованно спрашивал Хан.
        - Только эльфийское зелье.
        - Только?! Мало?! Ты представляешь себе, что это такое? Ты хоть раз принимала эту дрянь раньше? Могла и не очнуться!
        - Ты тоже его пробовал, верно? - улыбнулась Лиандра.
        - Да, однажды по глупости. Но тебе оно зачем понадобилось?
        - Я хотела скорее закончить эту ночь.
        - Когда Киндар меня позвал, ты лежала, как мертвая! Умеешь же ты выбирать друзей!
        - И ты умеешь. Ты бросил меня с Гервантом.
        Лицо Ханлейта помрачнело.
        - Я все знаю - Киндар рассказал. Если нелюдь решил, что ты ему нужна, он не отступится. Я смогу проводить тебя до Галаада, обеспечив временную защиту. Играть в любовь не обязательно, но сделай над собой усилие и относись ко мне с меньшей неприязнью, чем сейчас. Иначе Гервант нам не поверит.
        - А что я должна буду делать, Хан?
        - Я ничего от тебя не требую. Решай, что тебе противнее - жить с Гервантом или терпеть мое общество. Или можешь остаться в Ваньяре.
        Ханлейт ждал со знакомым тревожным выражением на лице, но Лиандра долго молчала. Она боялась, что поцелуй Хана оказался случайностью, и Хранитель до последнего останется верен своей клятве одиночества…
        - Я согласна, - наконец, печально ответила девушка.
        - И все? Ладно. Я подумал было… - Ханлейт нахмурился, глядя в ночь, - возможно, тебе кое-что почудилось, пока ты была без сознания? Такого больше не повторится, я обещаю. Пойдем, здесь холодно.
        Подтвердив догадку Лиандры, Хан пошел прочь. Он скрылся за поворотом, и девушка осталась одна. Сухие снежинки, залетая в галерею, ложились на ее волосы и плечи, холодили открытые руки. Одежда Лиандры была в полном порядке, наверное, Киндар постарался.
        Отлепившись от стены, она подошла к перилам. Внизу под светом молодой луны искрился снег, зрение едва различало постройки и ведущие к ним дорожки. Неожиданно дверь на первом этаже трактира растворилась, выпустив полоску золотистого света. Во двор вышел высокий мужчина и быстрым шагом направился к конюшне. Через некоторое время показался снова, ведя под уздцы лошадь. Лиандра узнала Кеодана. «Куда он спешит в такое неурочное время?» - подумала девушка, но тут же забыла об этом господине. Ее ждал Ханлейт.

* * *
        В отличие от остальных разбойников, Хан на жилье не экономил: его комната отапливалась камином и имела выход в галерею. Лиандра вошла в приветственно приоткрытую дверь и застала эльфа в кресле перед огнем.
        - Завтра ты расплатишься за сомнительные удовольствия головной болью. Ложись спать.
        Похоже, Ханлейт был прав. Попав с прохладного воздуха в помещение, Лиандра снова почувствовала дурноту. Кровать была одна, но лечь в тесном платье девушка не рискнула. В напрасных попытках расстегнуть крючки на спинке прошло несколько минут.
        - Помоги мне это снять, - попросила Лиандра, подойдя к Хану.
        - А одевал кто? - язвительно спросил он.
        За последние сутки ее унизили столько раз, что эту издевку девушка пропустила мимо ушей и молча подставила Ханлейту спину. Расстегнув платье, он придержал ее плечо.
        - Смотришь на шрамы? Я уродлива?
        - Ни одного не осталось. Твоя кожа безупречна, словно никогда не пробовала плетей. Удивительно, как проклятое место могло породить существо, подобное тебе.
        - Ты говоришь о Морее или о мире в целом?
        - Нет, я не склонен философствовать.
        - Но не Проклятую же дорогу ты имеешь в виду?
        - Именно ее.
        Лиандра обернулась, прижимая к груди платье. Ханлейт упал обратно в кресло и безразлично отвернулся.
        - Возьми что-нибудь из моей одежды. Наутро сама вспомнишь, в какой из комнат ты свою оставила.
        Проглотив новое оскорбление, Лиандра порылась в сумке Хана и вытащила черную рубашку. Плотная шелковая ткань показалась ей знакомой на ощупь, а длины хватило до середины бедер. Лиандра легла, отметив про себя, что это первая в ее жизни настоящая постель.
        - А ты где будешь спать? - спросила она у затылка Ханлейта.
        - Здесь.
        В камине гудело пламя. Хан не шевелился, возможно уснул.
        - Я - одержимая? Как тварь из Одренского леса? Ты поэтому меня презираешь? - тихо спросила Лиандра.
        Пусть не отвечает. Жуткие догадки невозможно носить в себе вечно. Ханлейт обернулся, растеряно глядя на девушку.
        - Нет!
        - Нет? - она глубоко вздохнула, - нет… Ты презираешь всех женщин, да, Ханлейт? Сбежав из ордена и нарушив клятвы Хранителей, ты следуешь обету целомудрия, как самой важной своей клятве? Ты ничего не хочешь, никого не любишь и неизвестно куда направляешься, как ветер, которому все равно куда дуть.
        Лиандра подозревала, что Хану не понравятся ее слова, но не думала, что настолько. Эльф вскочил.
        - Да как ты смеешь!
        - Смею что? Сказать правду в лицо?
        - В твоем нелепом обвинении нет ни слова правды! Что за бред про обет целомудрия?! Я такого не давал! - искренне возмутился Ханлейт.
        - Ты о себе ничего не рассказываешь. Не только мне, даже Герванту.
        - Что значит «даже»? Я ни перед кем не исповедуюсь!
        - Ты выше слов и исповедей, да, Хан? Соглашусь, я - посторонняя, и Гервант тебе не друг. Все живое - лишь мусор у твоих ног, эрендольский убийца!
        Как и всегда, эмоции Ханлейта вызвали в Лиандре ответный взрыв. Она больше не сдерживалась, выплескивая все, что накопилось на душе.
        - Чем я заслужил твой оскорбительный тон? Считаешь меня орудием смерти без чувств и мозгов? Поздравляю, ты права, так и было задумано! Меня таким воспитали.
        - Хранители?
        - В том числе…
        Хан не договорил и подошел к двери в галерею. Лиандра подумала, что он хочет уйти совсем и взвилась на кровати.
        - Только не уходи! Я хочу все выяснить прямо сейчас!
        - Я не нарушал своих клятв, - глухо сказал Ханлейт, - я сбежал из ордена потому, что он продался ариям. Я не буду служить Императору, даже если меня казнят за непослушание. А в тебе я ошибся, но это моя беда, а не твоя.
        - Она стала моей, когда ты напал на меня на нашем последнем поединке! За что?! Я считала тебя другом, но тоже ошиблась. Довольно откровенничать, я спать хочу.
        Лиандра повернулась лицом к стене, но эльф не уходил.
        - Ты отдалась аквилейцу. Я видел.
        - Любишь подглядывать? В следующий раз не убегай, а смотри представление до финала! Я рассталась с Лето, провела ночь в блужданиях по лесу в поисках лагеря и чуть не погибла в метели!
        Послышался негромкий шорох.
        - Что ты делаешь? - подозрительно спросила Лиандра.
        - Раздеваюсь.
        - Ты же хотел провести ночь в кресле?
        - Я передумал.
        Кровать скрипнула под тяжестью еще одного тела. Ханлейт лег на самый край к ней спиной. Обернувшись, девушка увидела древо совсем близко: четкие линии переплетенных ветвей и одиннадцать символов повествовали о какой-то тайне. Очень красивый, изящный рисунок… Осмелев, она провела по позвоночнику Хана кончиками пальцев. Эльф не пошевелился.
        - Я видела такое древо на фреске в огромном зале. Вернее, его видела та, чьими глазами я помню. Жаль, я не понимаю смысла изображения…
        - Ты все также боишься уснуть и стать свидетельницей чужих жизней?
        - Уже нет. Я не вижу прошлого с тех пор, как Чазбор стал одержимым.
        - Это плохо. Магия моего народа могла бы тебе помочь вспомнить прошлое, но эльфийские маги вне закона, как и архонты. Кроме некоторых из них… Я расскажу тебе о Хранителях, чтобы ты не выдумывала лишнего и не верила ерунде. Этот орден зародился не в Эрендоле, а на севере, его родина - Архона…
        Лиандра любила слушать голос Хана, не особенно мелодичный, но глубокий и волнующий. Если бы еще Ханлейт повернулся и разговаривал с ней, а не с камином!
        - Во времена, когда династия северных королей только-только взошла на трон, Эймар раздирали междоусобные войны, все одиннадцать провинций норовили стянуть территорию у соседей, и только Эрендол хранил нейтралитет. Король Агнар I обратился к стране эльфов с просьбой о помощи в наведении порядка в стране. Не просто так, а в обмен на независимость: Эрендол частично закрывал свои границы для соседей - так сложилось, что мои родичи никогда не любили гостей. На орден Хранителей возложили дело мира, а в его состав вошли лучшие воины, политики и маги из числа эльфов. Я мало живу, чтобы знать наверняка, как все было, поэтому рассказываю тебе о минувшем по преданиям и книгам, что я прочел… Они говорят, что общими усилиями войны прекратились, и Эймар стал единым сильным государством. Сохранился и орден, но теперь Хранителей отбирали еще тщательней и готовили с самого рождения. Орден поклялся служить Эймару до тех пор, пока не угаснет род первого короля, Агнара I. И так было много веков…
        - Ты был Хранителем-воином, верно?
        - Да. Почему «был»? Я им остался! Я ношу на своем теле символы всех провинций: змея архонтов - северный Эймар; орел ариев - южный; оцелот, лесная кошка - это знак Эрендола, моей родины; кета - символ Аквилеи; кит - Галаада; кабан - Мореи; лошадь - Карии; сойка олицетворяет Озерный край, бык - земли Серебряного пояса, выдра - Лаконские болота, а медведь является символом северных островов. Но дело не в рисунках… С тех пор, как убили последнего короля единого Эймара Северона I, страну разорвало на части. Арии захватили власть на юге, пришла скверна, началась Столетняя война, продлившаяся девяносто шесть лет… Все это случилось до моего рождения, но я поклялся в верности истинному престолу Эймара и не желаю быть игрушкой в чужих руках.
        - Так Северона убили… Кто?
        Имя последнего короля отозвалось в душе Лиандры болью. Вздохнув, она закусила губу, чтобы невольные слезы не пролились на подушку.
        - Не знаю. Разное говорили. Северным Эймаром со столицей в Архоне правила сестра короля, а в Аверне взошел на трон ее дальний родственник - король Родерик.
        - И у страны было два короля? Но какой престол ты называешь истинным?
        - Северный, конечно!
        Лиандра посмотрела на символ змеи и меча в основании шеи Ханлейта: неведомо по какой причине, но она считала также. Вот он, настоящий герб Эймара, а не орел ариев!
        - Король Родерик умер, королева исчезла, - продолжал Хан, - а мы получили нового правителя - Императора.
        - Что значит «исчезла»? Пропала? Сбежала, как ты? - с надеждой спросила Лиандра, вспоминая живой образ девушки из своих снов.
        - Я думаю - она умерла, но о похоронах молчали. Северяне не сразу поняли, что армией Архоны не управляет твердая рука. Военачальники не смогли между собой договориться: среди них пошли распри, что послужило началом поражения северных земель. А потом появились Проклятые дороги, и наступил хаос.
        - Умерла…
        Лиандра почувствовала, что так и есть, и ее сердце сжалось от тоски.
        - Кто такой Император, Ханлейт? - спросила она упавшим голосом.
        - Никто не знает, Лиандра…
        Хан, наконец, отвернулся от пламени и лег на спину.
        - Считается, что с приходом Императора страна вновь стала единой. Это неправда - страх не в состоянии объединить. Принимая жестокие законы и вытягивая из страны последние соки, Аверна создает вокруг себя иллюзию достатка, но Эймар страшит не нищета и даже не магия ариев. Вспомни мертвое селение в Морее: все боятся подохнуть от руки своего же соседа или превратиться в одержимую тварь. Жить стало опасно - неизвестно, где и когда объявится демон и призовет новые души. По стране гуляет скверна, уничтожая все живое.
        - Как Проклятая дорога?
        - Нет, ошибаешься. Проклятые дороги - бельмо на глазу у Императора. Они очень опасны, но пока эти тракты - единственная сила, которая его пугает и сдерживает. Лиа, ты наглоталась дыма, и завтра не сможешь продолжать путь, если не отдохнешь, - закрыл тему Хан, обнимая девушку за плечи.
        - Ты говорил, что не будешь меня называть именем сестры Герванта.
        - Вспомни свое и перестану.
        Так само получилось, что Лиандра уснула у Хана на плече. В зале трактира бил гонг, но спящие его не слышали.
        Волшебник с озера Инья
        Ханлейт проснулся раньше и принес из комнаты Киндара походную одежду Лиандры. Одеваясь, она морщилась от головной боли и с ужасом представляла, как сядет в седло. Помятый вид был у всех разбойников, кроме Хана: Гвидо отчаянно зевал, Гервант мрачно молчал с похмелья, а дварф был до сих пор пьян и с трудом держался на ногах. Неестественно бледный Киндар послал Лиандре воздушный поцелуй и улыбнулся.
        На рассвете улицы Ваньяра были пусты, затоптаны множеством ног и запорошены праздничным мусором. Из города разбойников выпустил одинокий стражник. Держась за решетку ворот, он с трудом сохранял равновесие и тупо таращил глаза. Легионеры крепости перепились и спали, как и все остальные горожане.
        Отряд выехал на пустую до горизонта дорогу. Начался снегопад. Белое покрывало чистого снега стирало границу чистого поля и тракта и слепило глаза. Гервант с Ханлейтом поехали вперед, а Лиандра отстала.
        - Ты подарила мне одну из самых волшебных ночей за последнее столетие, девушка, - ласково сказал Киндар, поравнявшись с ней, - надеюсь, наша маленькая шалость не разозлила твоего сурового друга?
        - Которая из них, Киндар?
        - И не говори, праздничная программа была насыщенной! - рассмеялся эльф, - но я говорю об эльфийском зелье. Нехорошо бывает только после первого раза, но если привыкнуть, то можно оценить все преимущества дурмана по достоинству. Попробуем еще?
        - Ох, нет! - вырвалось у Лиандры.
        Киндар снова засмеялся. Подъехав ближе, он шепнул:
        - Только одно мне скажи: я не зря старался? Вы с Ханом объяснились?
        - Да, мы проговорили до утра.
        - Говорили - и все?! Не говорить надо было, девушка! Отвечать на каждое слово Хана поцелуем, чтобы замолчал и перестал думать лишнего, - вот что нужно было делать! Ничему ты у меня не учишься! Положись на свои чувства - они редко подводят. Если я буду вмешиваться и дальше, то могу вам навредить.
        Лиандра задумалась, что значил для них с Ханом остаток хмельной ночи, проведенной вместе. Ее гнев на Ханлейта испарился без остатка, но она хотела большего. Возможно, Хан тоже. Просто самая длинная ночь в году для них оказалась слишком короткой…
        - Зачем ты хотел нас помирить? В чем смысл для тебя, Киндар?
        - У-у! - протянул Златовласка, - ты еще спроси, в чем моя выгода, чтобы я понял, как ошибался, вырывая тебя из лап Герванта! Нет моей корысти, девушка. Глупая ты. «Просто так» - для тебя и такое объяснение сойдет.
        От Ваньяра отъехали прилично - город скрылся за снежной пеленой вдали. Гервант повернул на обочину, пропуская остальных. Прищурясь, он оглядывался назад. Лиандра хотела побыстрее проехать мимо - она не знала, как вести себя с нелюдем после их несостоявшейся сделки. Но Гервант сам задержал ее, схватив за локоть и кивнул в сторону города.
        - Видишь что-нибудь?
        Лиандра пожала плечами.
        - Твой выбор Хранителя, сестренка - дурной финт ушами. Не корчи рожи, я не обиделся. Меня беспокоят вон те гости на горизонте. Чует мое сердце, что за нами, но за что такая честь - не пойму. Кто-нибудь сможет объяснить? - громко спросил Гервант.
        Отряд остановился. Вдали появились черные точки всадников. Скача во весь опор, они приближались.
        - Может, у них свои дела, а, командир? - зевнул Гвидо, - мы что? Мы - ничего, не бедокурили.
        - Будем надеяться. Едем, как ехали, не дергаемся.
        Разбойники продолжили путь, словно погоня их не касалась. Преследователей было пятеро: четыре легионера и человек с длинной палкой, издали похожей на копье.
        - Именем Императора! Приказываю остановиться! - трезво закричал передний легионер.
        Отряд повиновался знаку Герванта и выстроился в линию поперек дороги, не дав себя окружить. Лиандра узнала вчерашнего господина, пригласившего ее на танец. В глазах Кеодана промелькнула искра злорадного торжества, но целью его утренней прогулки была не девушка, скорее, она стала приятной неожиданностью.
        - Киндар ланн Инья, алхимик, - Кеодан указал в грудь Златовласки металлическим посохом, - ты приговорен к смертной казни за убийство ария. Я лично доставлю тебя на главную площадь Аверны и возьму под контроль палача, чтобы ни одна капля твоей крови не упала на помост даром.
        Над дорогой повисла испуганная тишина. Кеодан продолжал:
        - Если остальные немедленно не объяснят Закону причины укрывательства государственного преступника, то будут считаться его соучастниками. Напоминаю, Закон здесь - это я!
        Гервант набрал в рот воздуха и выдохнул, впервые в жизни не найдя нужных слов - об опасном прошлом Киндара он не знал. Все разбойники замерли от неожиданности. «Закон» ждал, презрительно усмехаясь и покачивая длинным посохом, направляя его от одного лица к другому, будто прикидывая, с кого начать расправу.
        - Закон ошибается, я - лучник из Эрендола, а не тот, кого вы ищете, - прерывая затянувшееся молчание, внешне спокойно сказал Киндар, - могу доказать - так метко стрелять, как я, не умеет ни один алхимик.
        - Как ты жалок в нелепой попытке спасти свою шкуру! Но твое притворство выглядит на диво натуральным! Неужели ты меня не помнишь, мастер Киндар? Магистр Кеодан к твоим услугам! - Кеодан издевательски склонил голову.
        - Я не раз слышал твое имя, но не помню твоего лица, - улыбнулся Киндар дрожащими губами, поняв, что лгать бессмысленно, - неудивительно, что меня подводит память! Похоже, на озерах не осталось хороших мастеров - ты выглядишь отвратительно старым, арий.
        - Малена рассказывала мне, что ты предпочитал развратничать в Гадаре, а в Аверне я видел тебя лишь однажды и мельком. Это было около сотни лет назад, и я долго сомневался, откуда мне известна твоя женственно-детская, поганая наружность! - зазвенел сдержанной яростью голос Кеодана, - в какой норе ты прятался?! Тебя считали мертвым!
        - Эта стерва была твоей подружкой? Я сожалею, очень! О том, что не был свидетелем чуда: как мой яд медленно убивает ее, уничтожает красоту, заставляет страдать и бить зеркала! Как все прошло? На сколько веков постарела Малена ванн Элиот? Смог ли ты смотреть на нее без содрогания в последние месяцы ее жизни? Да ты разволновался, Кеодан! Зрелище ее уродливых превращений запало тебе в душу? Ах, да, я и забыл - у истинных ариев нет души!
        Лиандра переводила растерянный взгляд с бледного Киндара на Кеодана, сжимавшего посох побелевшими костяшками пальцев. С минуты на минуту должно было случиться нечто ужасное, но никто не решался этому помешать! Ни Гервант, ни Ханлейт!
        По лицу ария прошла гримаса бешенства, но Кеодан сдержался и опустил оружие.
        - Ищешь легкой смерти, алхимик? Не дождешься, хитрая ты тварь! Я сам приду полюбоваться на твои кишки на помосте!
        - Не ищу. Хочешь мести? Вот я, получай.
        Киндар спрыгнул на землю и вышел вперед.
        - Не извольте гневаться, господин хороший, но мы даже имени этого паренька не знаем! - просительно и неестественно-быстро заговорил Гервант, - эльф, как эльф, увязался по дороге на наши головы! Не укрыватели мы! Законов не нарушали.
        - Закрой рот, чернь! - поморщился Кеодан, - мне некогда тебя слушать. Можешь проваливать на все четыре стороны. Взять эльфа. И эту девку! - арий указал на Лиандру.
        - Зачем тебе девушка?
        Кроме Киндара, за Лиандру никто не вступился, только Хан незаметно положил руку на рукоять меча.
        - Она поедет со мной до Аверны и усвоит раз и навсегда, где, когда и с кем можно распускать руки. Я буду очень хорошим учителем, Лиа. Я научу, как пользоваться своим телом совсем без рук.
        Он улыбнулся, показав идеально ровные желтоватые зубы. Лиандра не знала, что представляет собой магия ария, отчего молчит Ханлейт и чего испугался Гервант; по иронии судьбы она была единственным существом на дороге, не испытывающим трепета перед Кеоданом.
        - Забирай эльфа и убирайся. Ее ты не получишь, - сказал Хан.
        - Ты с ума сошел! - почти одновременно выкрикнул Гервант, - не слушайте его, господин!
        «Забирай эльфа»? Ханлейт, так гневно осуждающий ариев прошлой ночью, согласен отдать Киндара на растерзание этой заносчивой твари?! «Арии - существа из плоти и крови», - вспомнила Лиандра слова Златовласки, и ее пальцы нащупали металл метательных ножей на поясе.
        - Что ты сказал, бродяга? - удивился Кеодан, - ты посмел мне возразить?! Каждый, кто немедленно не спешится, умрет!
        Арий не бросал на ветер пустых угроз - вслед за его приказом дрогнула дорога. Повинуясь воле Кеодана, земля тошнотворно поплыла под ногами, раздался неясный подземный гул. Полотно тракта пошло трещинами, разрывающими толстую корку декабрьского снега на лоскуты. Лиандра почувствовала во рту противный металлический привкус, словно от крови. Посох Кеодана засветился, превращаясь из стальной палки в смертоносное магическое оружие.
        Гервант немедленно спрыгнул на землю, его примеру тотчас последовал Гвидо. Дварф рванул было прочь, но не справился с конем и рухнул на дорогу. Легионеры тоже спешились, не рискуя быть сброшенными перепуганными лошадьми. Верхом остались Хан, Лиандра и арий, чья лошадь была привычна к магии и не проявляла беспокойства. Не считая опасной девушку, Кеодан направил оружие на Ханлейта.
        - Сам напросился! - презрительно бросил он.
        Став продолжением посоха ария, в грудь Хану вылетела стальная стрела. Против магической атаки были бессильны блестящие навыки эрендольского Хранителя - ее мог остановить своим мечом только архонт. Ханлейт это знал, пригнулся и вовремя рванул в сторону, но не это спасло ему жизнь. Мгновением раньше Лиандра бросила в ария нож и попала в шею.
        Зажав рану свободной рукой, Кеодан перехватил оружие посередине и выбросил вперед, атаковав девушку боевой магией металла. Мир вокруг Лиандры взорвался ослепительными всполохами. Выворачивая мерзлые комья, стальные осколки глубоко вспарывали землю и бесследно исчезали, чтобы появиться из посоха ария вновь. Ни пара, не гари, только холодные смертоносные искры, словно десятки ножей, брошенных в одну точку. Магия ария - невероятное и смертельно-красивое зрелище…
        Вороной конь Лиандры взвился на дыбы. Падая из седла, она увидела серое небо в блеске магии и услышала, как закричал Гервант, бросаясь в атаку. Удар спиной о землю был такой силы, что Лиандра потеряла способность дышать. Рядом рухнул Север, придавив ей бок своей тяжестью. Хватая ртом воздух, Лиандра чувствовала, как темнеет в глазах. Дорогу перестало трясти…

* * *
        Лиандра сжала в кулак горсть мокрого снега, поднесла к лицу и выронила грязно-розовый комок. Ее правая рука была выпачкана землей и кровью, а левую сторону тела свело от боли. Север был еще теплым, но не двигался и не дышал. Застонав, Лиандра выбралась из-под коня и села на колени посреди развороченного тракта. Магия ария не рассеялась, она ощутимо присутствовала в воздухе, подрагивала в земле, расползалась вокруг, как скверна. Пахло металлом, кровью и смертью. До сегодняшнего дня Лиандра не встречала этот запах, но сразу же его узнала - так пахло на полях сражений. В сторону Ваньяра удалялись три всадника, остальные лошади убежали в поле. На земле лежало несколько тел. На обочине спиной к Лиандре присел над кем-то Гервант.
        - Подойди ко мне, девушка, - чуть слышно сказал знакомый голос.
        - Киндар!
        Златовласка распростерся на земле поодаль, словно прилег отдохнуть посреди этого хаоса.
        - Вот и закончилось наше путешествие, - слабая улыбка тронула губы Киндара и тут же пропала.
        - Нет, нет! Мы тебя вылечим, ты поправишься!
        Лиандра пыталась зажать раны эльфа, остановить кровь, но их было слишком много.
        - Перестань, так только больнее.
        Черты лица Киндара заострились, а на белой коже стали виднее голубые прожилки вен. Девушка догадывалась, что это значит, но отказывалась верить.
        - Это моя вина! Я думала только о себе! Я не придала значения его интересу тобой, Киндар! Я убила бы ария прошлой ночью с галереи, когда он выводил лошадь, направляясь за подмогой! Почему он не умер? Я попала! Попала ему в горло! - бессвязно шептала Лиандра, глядя, как краснеют ее ладони.
        - Кеодан… Его непросто убить, напрасно ты пыталась. Истинный арий, очень старый, старше меня… намного. Помолчи, пожалуйста. Тише, Лиандра… Все к лучшему. Умирать в своей постели, разбитым немощью - сама представь, насколько это скучно. А быть вывернутым наизнанку под радостные вопли толпы - позорно. Я счастливчик, что избежал казни на площади. Это - не ирония. Помнишь, я как-то говорил, что хочу умереть от руки Хана? Он жив? Позови его.
        Лиандра обернулась: один из всадников возвращался обратно, это был Ханлейт.
        - Зачем ты торопишься?
        - Мне очень больно, девушка, пожалей меня. Хочешь последний совет? Не отказывай себе в желаниях, какими бы дикими или глупыми они тебе ни казались. Несбывшиеся мечты - опасная штука, они могут отравить жизнь горечью сожалений.
        - Киндар, я подумаю над этим позже! Я лучше найду способ тебя спасти!
        - Не перечь мне сейчас. И не смотри на меня мертвого - запомни живым, таким, как на празднике, когда мы танцевали. Обещаешь? Все, иди.
        Киндар закрыл глаза.
        «Я убью этого мага! Пусть через десять лет, через двадцать, но эта сволочь не будет спокойно топтать землю, пока я живу! Кеодан, у тебя есть враг, который не умеет прощать!» - поклялась Лиандра самой себе, склоняясь над умирающим и касаясь губами его щеки.
        - Я обещаю. Я уже иду, Киндар.
        Она только предчувствовала всю тяжесть грядущей утраты: жизни без Киндара, без его улыбки и умных слов. Но Ханлейт был уже близко. Пора. Оставив раненого Гвидо, навстречу Хану поднялся Гервант. Нехотя, медленно со стороны поля шел дварф, ведя под уздцы лошадь - он не принимал участия в сражении. Все происходящее напоминало дурной спектакль, где актеры плохо знали свои роли. Хан спрыгнул на землю и устало уткнулся лбом в гриву своей кобылы.
        - Я бы не догнал, - глухо сказал он Герванту, - он тряс землю за собой, и я едва держался в седле.
        - Нападение на ария… Мы все - трупы, Ханлейт. Вопрос времени. Смотри, а она выжила. Остаться невредимой после атаки магией - это удивительно, правда? - в тусклом голосе Герванта не осталось эмоций.
        Девушка подошла ближе и очутилась в объятиях Хана. Он сжал ее так сильно, что хрустнули суставы.
        - Я был уверен, что не увижу тебя живой!
        Стоять бы так вечно и закрыть глаза… Лиандра высвободилась и оттолкнула Ханлейта.
        - Ты нужен Киндару. Сам поймешь, зачем. Сейчас!
        Они оба поняли, и Хан, и Гервант. Эрендолец ушел, а нелюдь встал на пути Лиандры.
        - Я начинаю думать, что ты приносишь несчастье, сестричка. Хороший был конь. А Лето ты помнишь? Был у нас такой веселый парень. И этот эльф. Надо же, алхимик с озера Инья, а я и не знал! Эти мастера ценятся в Эймаре на вес золота. Все мы подохнем. Кажется, Гвидо будет следующим: плохая рана в бедро, много крови. Долгой погони парень не выдержит. Дварфа я сам прирезать готов. А потом? Я? Или твой Хранитель? До тебя нас было одиннадцать. Кто останется в живых, ты или никого?
        - В чем ты меня обвиняешь? - глухо спросила Лиандра, глядя Герванту на ноги.
        - В том, что ты родилась, наверное.
        - А я начинаю понимать, что ты - обычный трус. Ты чуть не сдал нас с Киндаром арию, и дважды предал Лето, который тебе слепо доверял. Грош цена твоему «выбору», если ты всегда выбираешь то, что тебе удобнее. Ты уже одинок, а еще немного - и станешь жалок. Моя вина - мое дело.
        - Хорошо поговорили, сестричка. Вылив на меня ведро помоев, ты перестала думать о том, что происходит у меня за спиной?
        Девушка встретилась взглядом с глазами нелюдя, отстраненно отмечая, что сегодня они желтее обычного. Сколько не смотри в глаза Герванту, никогда не угадаешь, какого же они цвета на самом деле… И Герванта не поймешь. Да, действительно, стало легче. Увы, ненадолго, пока не вернулся Ханлейт.
        - Умер? Он не мучился?
        - Да. Нет, - односложно ответил Хан на оба вопроса.
        - Тогда уходим, - распорядился Гервант, - пока эта сволочь не прохрипит смертельный для нас приказ, погони не будет. Знаю я такие раны - арий не сдохнет, но кривым останется. И станет еще злее.
        - Мы же не оставим Киндара здесь? - сдавленно спросила Лиандра.
        Она представила друга, брошенного посреди дороги, как ненужный мусор, и ее сердце сжалось от горя.
        - Трупу все равно, где лежать, - бросил Гервант через плечо, помогая Гвидо подняться.
        - Да, но живые могут быть не настолько равнодушны.
        Ханлейт завернул тело Златовласки в плащ и перекинул через луку своего седла. Лиандра сдержала обещание - она не видела Киндара мертвым.
        Выжившие проскакали по тракту несколько верст, а укромного места, куда можно было свернуть, так и не нашлось. Где-то среди равнин Эймара осталась безымянная могила Киндара: на перекрестке двух дорог сохранилась глинобитная стена от сторожевой будки времен войны, и Ханлейт с Гервантом ее обрушили. Эльф был первым из разбойников, кто удостоился похорон, пусть и таких…
        В сторону Мензенлира никто не смотрел. Дварф нарушил непреложный закон банды - действовать наравне со всеми. Его считали предателем. Лиандре досталась лошадь Киндара, уже дважды потерявшая своих хозяев, и его сумка. Боясь разрыдаться, девушка не решалась проверить ее содержимое. Лиандра ехала, не вытирая мокрые дорожки, которые оставляли на ее щеках беззвучные слезы. Они то высыхали, то появлялись вновь. Могучее здоровье Гвидо подверглось серьезному испытанию - рана и кровопотеря сделали его лицо бледным, как у покойника.
        Наконец, беглецы свернули в лес, тоскливо понимая, что бездорожье только вымотает их физически, отсрочив гибель на день или два. Леса в Эймаре - не чета Морейским, надолго в них не спрячешься. Гервант оглянулся на тракт с четкими следами лошадиных копыт на свежем снегу: по нему преследователям не составит труда их найти. За разбой на просторах Мореи преступникам грозила виселица, но за содеянное на имперском тракте ждала кара пострашнее - в Империи нападение на ария приравнивалось к государственной измене. Какой смелостью нужно обладать, чтобы открыто рассмеяться Закону в лицо и поставить свою размашистую подпись на преступлении, как это сделал Киндар? По мнению Герванта, алхимик совершил огромную глупость, променяв богатство и уважение на изгнание и смерть, но всего несколько часов назад сам нелюдь попал в ловушку, поддержав Хана и Лиандру. Гервант не привык себя осуждать или раскаиваться в содеянном, он просто искренне недоумевал, что его дернуло схватиться за оружие. Это все Ханлейт! Чертов эрендолец не боится сдохнуть или рискнуть, разом поставив на карту все, что имеет! Если это - смелость,
то Гервант трус. Нелюдь себя таковым не считал, но признавал, что без Хана банда никогда бы не достигла размаха и славы в Морее. Фантазия Ханлейта, помноженная на рациональность главаря - вот в чем крылся секрет ее успеха и неуловимости. Жаль, что все так закончилось…
        - Ты знал, что за птица эльф? - обратился Гервант к Хану.
        - Нет, но видел, что лжет.
        - А я знала. И это была не ложь, а такая игра, - проронила Лиандра, услышав разговор.
        - Хороша игра! Доигрались. Зачем?
        - Так интереснее жить.
        - Не понимаю я.
        Гервант не нуждался в дополнительных объяснениях. Ханлейт вздохнул. В глазах эрендольца Киндар не был загадочным.
        Тьма перед рассветом
        Беглецы сделали привал, когда стемнело. Настигнет их погоня сегодня или позже, уже не имело значения. Леса, в котором укрылись разбойники, не было на карте. Это означало лишь одно - их убежище настолько маленькое, что не заслужило на листе бумаги зеленого пятна. Гервант швырнул карту в костер и наблюдал, как ее пожирает пламя. Вместе с плотным листом бумаги горела надежда на безопасный путь до побережья Аквилеи, проложенный накануне ночью.
        - Наше единственное спасение сейчас - это Эрендол, - задумчиво сказал Гервант, - но страна эльфов далеко, а погода на стороне ария. На небе снова вызвездило, значит, снега в ближайший день не жди. За нами тянется след, нужно быть слепым или идиотом, чтобы не догнать. Ты можешь что-нибудь предложить, Ханлейт?
        - Я в Эрендоле - опасный попутчик. Лучше вовсе без меня, - устало ответил Хан.
        - Без тебя мне дорогу не найти. У нас Сирион на пути, - откликнулся нелюдь.
        Долгое молчание нарушал лишь треск костра. Внезапно Мензенлир вскочил на ноги и заходил взад и вперед.
        - Эльф, ты эрендолец или нет? - закричал дварф, взбешенный упорным нежеланием остальных замечать его особу, - что ты там натворил?
        Гервант и Хан переглянулись. О принадлежности эльфа к ордену Хранителей знали только главарь и Лиандра.
        - Командир, я не хочу попасть в руки властей живым, - печально сказал Гвидо.
        - Вот и подыхай! Я на ария не нападал, с меня взятки гладки! Ты зачем карту спалил, нелюдь? Мне бы пригодилась!
        - Прибил бы я тебя, скотина короткая, но лень, - процедил сквозь зубы Гервант, - иди, сдавайся, проверь имперскую справедливость на своей шкуре.
        Главарь сплюнул и замолчал. Мензенлир, покружив по стоянке, сел, не осмелившись продолжить качать права. В пустом зимнем лесу слышался неясный, едва уловимый шум. Или он чудился одной Лиандре? Будто корни спящих деревьев шевелились, цепко врастая в почву, как когти, высасывая из черной глубины соки. Невидимая угроза окружала со всех сторон, хотелось обернуться и убедиться, что сзади никто не подглядывает.
        - Этот лес испорченный, - сказала девушка ни к кому не обращаясь.
        Гервант посмотрел на нее и поморщился.
        - Ты чувствуешь магию ариев, Лиа. Совсем как архонт, - тихо ответил Хан, - я тоже ее ощущаю, но, наверное, меньше. Морея - сравнительно чистый край, но весь центральный Эймар давно заражен. Каждый раз, когда арий использует свой дар, он отдает часть этого мира скверне. Очаги одержимости возникают стихийно, уродуя людей, животных и природу. По стране рыскают твари, а всесильные арии сражаются с ними, отравляя Эймар еще больше. Это - замкнутый круг. Пройдет меньше столетия, и мира, привычного для нас, больше не будет.
        - Эрендолец, ты всегда умеешь вовремя напомнить, что мир - дерьмо, а жить не стоит. Спасибо тебе за это, очень кстати пришлось, - привычно усмехнулся Гервант.
        - Я такого не говорил. Пока есть архонты и Проклятая дорога, у нас остается шанс.
        - Архонты истреблены, а заброшенные тракты плодят одержимых ничуть не хуже, чем прочие поганые места, - возразил нелюдь, - а что касается наших с вами шансов, то я готов поверить в Создателя и пасть на колени в обмен на обещание теплого места в аду.
        - Не совсем так. Проклятые дороги не тронуты скверной, безвредны для животных и не меняют окружающий мир. Они опасны только для существ высших рас. Оставь Создателя в покое, Гервант. Среди нас есть тот, для кого надежда на спасение души - не пустой звук.
        - Эх, Ханлейт, что нам до всех этих понятий сейчас? Гвидо, ты меня не слышал, верно? - со вздохом сказал нелюдь, и над затухающим костром снова повисла тишина.
        Лиандра посмотрела на замшевую торбу Киндара и решилась ее открыть. Она выложила к себе на колени знакомую плоскую коробку с эльфийским зельем, трубку и кошель с деньгами. Дварф бросил на тяжелый мешочек алчный взгляд - денег у Златовласки оказалось неожиданно много. Девушка достала последний предмет - плоскую бутылочку из зеленого стекла с запечатанным горлышком. Она была совсем маленькой и поместилась у Лиандры на ладони. Вот он, путь отступления для Киндара! Алхимик позаботился о нем заранее, но все же предпочел яду эльфийский меч…
        - На всех хватит? - серьезно спросил Гервант, догадавшись о назначении сосуда.
        - Даже думать не смейте! - Лиандра вскочила, зажав яд в руке, - должен быть другой выход!
        - Какой, сестричка? Родить себя обратно? - паясничал нелюдь с улыбкой висельника, - отдай зелье Хану, пусть будет последним и выпьет. Я предлагаю положиться на его искусство убивать одним ударом.
        - Подождем до утра, Гервант.
        - Да тебе жить понравилось, Хан! С каких это пор?
        Киндара не стало меньше суток назад, а эльф и нелюдь уже всерьез обсуждали самоубийство. Если ничего не придумать немедленно, то они совершат непоправимое. Такой безнадежности на лице Герванта Лиандра еще ни разу не видела.
        - Я хочу побыть одна. Не ходите за мной!
        Девушка быстрыми шагами направилась прочь от стоянки, унося склянку со смертельным зельем.
        - Лиа, постой! - раздалось ей вслед.
        Зная, что Ханлейта словами не остановишь, она побежала в тишину зимнего леса, торопясь и проваливаясь в снег. Через некоторое время Лиандра заметила, что осталась в полном одиночестве. Костер разбойников скрылся, словно остался за сотню верст. Эта ночь была особенно темной, или силы месяца не хватало, чтобы осветить бессмысленную путаницу деревьев вокруг? Тускло серел снег, темнея дырами вокруг стволов, а в бездонном провале неба не сияло ни одной звезды. Сколько шагов она успела сделать: десять или двадцать? Лиандра подняла руку с зельем Киндара и поняла, что она - единственное существо, которое дышит и двигается в мире, где остановилось время. К ней пришел гость - хозяин Проклятой дороги. Он появился из ниоткуда вместе с лошадью, черной, как сажа.
        - Север? - шепнула девушка одними губами, но это был не ее конь.
        Животное, закованное в броню, застыло изваянием, и только две серебристые точки горели там, где у коня должны были быть глаза. Они светились ровно, не мигая, почти как буквы девиза демона мести. Астарот стоял рядом, поблескивая короной на смоляных волосах. Настоящий до жути: бордовая мантия на плечах, камзол, напоминающий доспехи, и только мрак там, куда смотрят при разговоре - у демона не было лица.
        - Ты снова звала, и я пришел.
        Голос демона не имел звука, но Лиандра слышала его - он был повсюду, в ее голове и в воздухе, казалось, он разговаривает с ее душой напрямую, презирая тело.
        - Я не звала!
        - Маленькая смерть на дороге, и клятва, которую невозможно забыть. Я не прихожу сразу, но твой голос услышу из сотен тысяч. Он громок и щедр на обещания.
        - Я обещала не тебе! Я поклялась отомстить Кеодану!
        - Ты обещала себе. Не видишь разницы? - странно спросил демон, - кто ты? Назови свое имя!
        - Лиандра.
        - Настоящее имя, существо!
        Девушка молчала.
        - Смотри и говори! - приказал демон.
        Чернота под короной развеялась, явив знакомые черты юноши с открытым честным взглядом. Северон, последний король единого Эймара… Сердце Лиандры кольнуло старой, забытой болью, но демон снова стал меняться, принимая образ женщины. Кривое зеркало Астарота отражало Лиандру старше и грубее, с жесткой печатью непреклонной решимости на лице. Вот она, сестра Северона, королева, заслужившая внимание демона, но не Лиандра, маленькая, потерянная жизнь посреди огромной страны.
        - Это не я! - закричала девушка.
        - Тогда кем ты себя считаешь? - страшно усмехнулся Астарот ее губами.
        - Человеком!
        - Ты - не человек. Уже нет.
        - Я - тварь, одержимая тобой?
        Демон умел смеяться. От его беззвучного хохота кровь стыла в жилах.
        - Нет, у тебя своя воля, существо!
        Лиандра отрицала очевидное. Память услужливо подсовывала одно воспоминание за другим: вот ее руки выбивают призыв демона на алтаре церкви в Морее и знак архонта - рядом; а вот в святилище спящих предков девушка царапает ножом святотатственную надпись на лбу идола… Жалкое существо, игрушка Проклятой дороги, человек без имени, да и не человек вовсе, призывает демона на помощь…
        - «Отверженные да присягнут тебе» - твой девиз!
        - Наш девиз, существо!
        - Но ты - демон! Тогда кто я?
        - Демоны… Так называют нас смертные. Я - Астарот. У меня нет лица. Хочешь узнать больше?
        Образ женщины исчез, снова став густым мраком. Демон протянул руку, затянутую в кожу перчатки с металлическими накладками. Это был не приказ, но предложение. Наверное, не стоило его принимать. Но Лиандра уже протянула ладонь…
        Не встретив сопротивления, ее пальцы прошли сквозь перчатку Астарота и стали алыми от крови. Она текла из раны с внутренней стороны руки, прямо рядом с белой черточкой шрама. Лиандра вздрогнула от настоящей боли, ощутила тяжесть массивного кольца с черным камнем, надетого на средний палец, и увидела, как кровь, капая с кончиков ногтей, заливает лист бумаги, испещренный символами. Знакомое видение, совсем как в храме на Проклятой дороге, но в этот раз оно было еще ярче, еще правдивее.
        - Если бессильно знание, поможет понимание, - напомнил о себе Астарот.
        Красные струйки бежали по черточкам, соединяющим отдельные точки. Провинции, города, границы. И дороги… Карта. Изображение увеличивалось, становясь объемным; перед глазами Лиандры проносились пологие горы, покрытые лесом, и остроконечные вершины серых скал в снегу; Великая река - Амарантин спешила к морю; драгоценным ожерельем голубых топазов сверкали воды Озерного края. Эймар лежал перед ней, как на ладони. У страны было прошлое и могло быть будущее, если река душ, что питает поколения ее сынов и дочерей, не иссякнет. Река душ, Дорога архонтов - эти понятия связаны, более того, они и есть одно целое, и имя ему…
        - Я не готова это понять! - воспротивилась Лиандра, - я хочу видеть совсем другое!
        На мгновение изображение карты подернулось мутью, чтобы показать иной отрезок пути. Вот Морея, Одренский лес, Ваньяр, она должна быть рядом… Узкая полоска заброшенной земли обещала спасение!
        Видение потухло, когда Лиандра опустила руку. На ней не было ни шрама, ни следов раны. Тьма рассеивалась. Сквозь Астарота просвечивали стволы деревьев.
        - Я соблюдаю условия договора. А ты? - спросил демон и исчез.

* * *
        Девушка вернулась. Или это реальный мир вернулся к ней обратно? Вот костер, мерцающий оранжевой точкой вдали и зимний притихший лес. Однако все стало иначе. Она - не Лиандра. Она - почти чудовище, имеющее человеческий облик и разговаривающее с демонами. «Наш девиз», договор, условия которого известны лишь Астароту… Узнав ее истинную суть, Киндар бы ужаснулся, а Ханлейт отвернется с отвращением, едва ему откроется истина!
        Лиандра приложила снег к пылающему лбу. Немедленно отбросить эти мысли и бежать из Эймара, пока есть возможность спастись! У огня ее ждет упрямое, жестокое, но дорогое существо, и ради него Лиандра готова положиться на демона и призвать его снова и снова, если больше некому помочь! А последний подарок Киндара она оставит себе, как запасной выход. Лиандра спрятала яд за подкладку куртки.
        - Лиа! - позвал Ханлейт срывающимся от волнения голосом.
        - Я здесь, Хан.
        Оказывается, эльф был от нее совсем близко, в нескольких шагах.
        - Я шел прямо за тобой, но ты исчезла! Я искал повсюду, но не видел твоих следов! Что это было?!
        - Если ты кого-то не видишь, это не значит, что его нет. Это говорит лишь о том, что ты смотришь в другую сторону.
        - Что?! Ты очень странно это сказала, Лиа! Где яд? Я чуть было не подумал, что ты его приняла!
        - Я его выбросила.
        - Зачем? Я не отдам тебя ариям… живой. Даже если не любишь, не отказывай мне сейчас!
        Хан сделал шаг навстречу и заключил ее в объятия. От него исходила решимость и невероятное притяжение.
        Сколько же времени они потеряли напрасно! Жить сейчас, не отказывать себе в желаниях, быть собой и не бояться, - вот рецепт счастья от лучшего алхимика с озер, но она слушала Киндара и не слышала его, пытаясь жить своим умом. Если им с Ханлейтом мешают слова, то пусть их не будет вовсе!
        Схватив Хана за ремни, перехватывающие грудь крест накрест, Лиандра прижалась губами к его губам. Нет, поцелуя недостаточно! Руки Ханлейта стащили с ее плеч куртку, а пальцы девушки торопливо расстегивали пряжки на его груди. Они были тугими, с рельефом коры дерева и поддавались плохо. Как сложно было от них избавиться! Одежда и снаряжение полетели в снег. Предчувствие неминуемой гибели и желание любить с легкостью победили и декабрьский холод, и здравый смысл. Ревность, сомнения, обиды, сожаления, - все мелкие эмоции, рождаемые эгоизмом, растаяли под горячими лучами взаимной страсти, как снег под плащом Ханлейта, брошенным на землю. Время снова остановилось, в этот раз - для обоих. Пусть Ханлейт не осознает до конца, кого он прижимает к себе, так лучше. Они любят друг друга, и они счастливы. И слов не жалко, даже если их вернут обратно вместе с проклятиями.
        - Я люблю тебя, Хан.
        Чудовище умеет любить! У существа, рожденного не отцом, не матерью, а местом, внушающим ужас, есть чувства! И они прекрасны в своей неистовой откровенности.
        - Твоя верхняя губа похожа на сердечко, - улыбнулся Ханлейт, обводя пальцем нежный и четкий контур губ Лиандры.
        Слова совсем не обязательны. Они - не больше, чем дань привычке говорить. Ханлейт больше не задумывался, он принял свою любовь такой, как есть. Судьба сделала ему немыслимо щедрый подарок, на который беглый Хранитель и не осмеливался рассчитывать.
        - А еще у тебя тело архонта, - человека, прошедшего посвящение.
        Тело Лиандры оказалось не только сильным, но и опытным, что стало для Хана полной неожиданностью. Подсознательно он не был готов к ее искусству и смелости.
        - Есть разница, Хан?
        - Для меня нет никого лучше тебя!
        Понимая, что вопрос прозвучит подло и глупо, Ханлейт не мог не спросить:
        - Ты помнишь… кого-нибудь до меня?
        - Нет. И не хочу вспоминать.
        Хан закрыл глаза и зарылся лицом в волосы Лиандры, густые и тяжелые, как харматанский шелк.
        - Мы потеряли целую ночь в Ваньяре… Я не пожелал навязываться.
        - И не только ее одну. Помнишь утро у родника в Морее? Я едва сдержалась, чтобы к тебе не прикоснуться.
        - Я боялся прямо спросить о твоих чувствах. Ты бы не опустилась до лжи.
        - Правда всегда так страшна?
        - Да, Лиа. Я мог посчитать напрасной всю свою жизнь.
        Наверное, им суждено быть вместе, но почему так недолго? Слова застывали на губах облачками пара. Хотелось спать, но к разгоряченным телам вплотную подбирался озноб.
        - Все так быстро закончилось… Но мне и этого достаточно, - вздохнул Хан, обнимая Лиандру и чувствуя, как похолодела ее кожа, - у нас еще есть несколько часов. Они дороже, чем день бессмысленного бегства. Проведем их вместе.
        - А мне мало. У нас впереди вся жизнь! Умирать не обязательно, Хан.
        - Мы не сможем завершить свой путь достойно, если сдадимся. Поверь, в физических страданиях нет ничего красивого.
        - Проклятая дорога рядом и ждет нас. Бежим, пока не поздно! - очнулась Лиандра и потянулась за одеждой.
        - Ее не было на карте из Ваньяра.
        - Нет вернее карты, чем та, которую я нарисовала сама! Ты мне веришь?
        - Да. Если я поверил, что ты - это ты, то я приму все, что ты скажешь. Даже самое невероятное, - грустно улыбнулся Хан.
        Неужели Ханлейт знает, кто она? На мгновение Лиандра стала еще счастливее, но ледяной голос Астарота было непросто забыть. «Я не скажу о демоне. Не надо», - решила она, прижалась к груди Хана еще раз и отстранилась.
        - Не будем медлить.
        - Подожди, еще не слышно погони.
        Им было так тяжело расстаться даже на миг, что судьба повременила, пока длился последний поцелуй.

* * *
        У костра уныло сидели трое разбойников. Гервант посмотрел на Ханлейта с мрачной завистью.
        - Сестренка, подари радость еще одному воину, - обратился он к Лиандре, - обещаю управиться по-быстрому. Хан не обидится, поймет. Где твое женское милосердие?
        - Заткнись, Гервант, - сказал Ханлейт и начал собираться.
        - В последний путь паковать вещи не обязательно, - удивился главарь.
        - Мы выдвигаемся.
        - Ты ударился головой о дерево или обалдел от счастья?
        Вместо ответа Хан забросал костер снегом. Стало темно и неуютно.
        - Просто садись в седло, молчи и верь в лучшее, если сможешь. Мы едем за Лиандрой.
        - Все лучшее случается со мной, пока я сплю и поэтому проходит мимо. Что за шутки, Хан? Да я сам себе не верю с тех самых пор, как однажды напился до белой горячки! - язвительно возразил нелюдь, но встал.
        Не проехав и одной версты по лесу, беглецы осознали ненадежность своего убежища: деревья пошли реже и реже, пока не закончились. С стороны Ваньяра мерцали желтые огни погони. Подстегиваемые волей покалеченного ария, раскинувшись широким полукругом, всадники с факелами скакали во весь опор.
        - Лиа, а ты знаешь, что делаешь? - спросил Гвидо, обреченно оглянувшись назад.
        - Да, нас ждут.
        - Куда мы едем, вашу мать?! - завопил дварф.
        Лиандра повернула коня в чистое поле, мысленно благодаря Эймар за малоснежную зиму. Она еще не видела Проклятую дорогу, но слышала ее шепот все громче. Преследователи приближались, а преступники, больше не прячась, бежали впереди торжествующего правосудия. На рассвете впереди показалась насыпь с грязно-белыми черточками столбов на обочинах.
        Завидев цель Лиандры, Гервант резко осадил коня и издевательски расхохотался. Избавление от расправы ария не было спасением, напротив, оно сулило смерть еще более жестокую, чем казнь на авернской площади!
        - Ну, вот и приехали! Но я предпочту подохнуть Гервантом.
        - Довольно говорить о гибели! Тракт ведет в Эрендол, я знаю это. Проклятая дорога не опасна, пока я с вами! Потому, что я…
        - Кто, сестренка?
        Лиандра замолчала. Как тяжело сказать «я - одержимая»… Ханлейт ее опередил:
        - Потому, что Лиа была архонтом.
        - Была, а потом ей надоело? Эрендолец, да ты псих!
        - У нас нет другого выхода. Нужно рискнуть.
        - Командир, я как ты, - Гвидо смотрел на Герванта, но тот молчал.
        Мензенлир заорал срывающимся от страха и злобы голосом:
        - Я не поеду! Не поеду! Вы забыли, что стало с Чазом? Будь ты проклят, грязный полукровка! Ты загубил моего брата! Посмотри, кто с тобой остался: высокомерная эльфийская сволочь, странная девка без памяти и деревенский дубина! Вот и превращайтесь в монстров все вместе, но без меня! Я ухожу!
        - Ты кого назвал тупым, дварф? - возмутился Гвидо.
        - Проваливай, недомерок. Думаешь, раз ты не нападал на мага, тебя оставят в живых? Напрасно! Твою шкуру не потащат раздирать в Аверну - слишком большая честь! Арбалетный болт в спину - вот твоя судьба. Счастье, что не мой, их и так мало осталось!
        - Пропадите вы пропадом!
        Дварф сплюнул поехал прочь, огибая насыпь по широкой дуге. Преследователи тоже разделились. Гервант решился и тронул коня навстречу Проклятой дороге.
        - Значит, едем домой, Хан? Давненько я там не бывал. Эрендол - красивая страна, тебе понравится, Гвидо. Какие условия, сестренка? Мы непременно должны держать тебя за ручку все вместе или по очереди? Рассказывай.
        Выбравшись на ровное полотно заброшенного тракта и отъехав дальше, чем расстояние выстрела, беглецы обернулись. В небе слабо золотилось просыпающееся солнце. На почтительном расстоянии от насыпи Проклятой дороги стояли преследователи, глядя вслед преступникам Империи, добровольно вынесшим себе и своим душам смертельный приговор. Темная точка одинокого всадника двигалась в полях на западе, пока ее путь не остановил меткий выстрел арбалетчика. Из одиннадцати разбойников осталось всего трое и Лиандра. Они больше никуда не спешили.
        Перекресток
        Несколько недель пути по Проклятой дороге стали для Лиандры самыми счастливыми в ее жизни. Следуя бок о бок с Ханом, засыпая рядом с ним и встречая бестревожные рассветы на пустынном тракте, она мечтала лишь об одном - остановить время, как это умеет демон, и тогда каждое мгновение будет бесконечно прекрасным. Им не мешали спутники и не досаждал походный быт. Для Ханлейта и Лиандры путешествие потеряло конечную цель, настолько им было хорошо вдвоем здесь и сейчас.
        Хана страшило возвращение на родину, но боялся он не за себя. С ним рядом шла та, чья жизнь стала для него дороже собственной. Не всем полюбить легко. Восприимчивый, но склонный размышлять и сомневаться, Ханлейт возводил между собой и миром стену, годами укладывая в нее камни разочарования, черствости и злости. Он считал ее непробиваемой, и только встретив близкое по духу существо, понял, что не создан для одиночества.
        Для сбежавшего Хранителя возвращение в Эрендол грозило не просто смертью, оно могло разрушить его хрупкое счастье. Не раз вечерами он обсуждал с Гервантом другие маршруты пути, но их не находилось. Эймар? Возможно, но много позже: имперским властям нужно дать время, чтобы потерять надежду увидеть преступников живыми, пусть и одержимыми. Нелюдь считал, что все ближайшие селения к Проклятой дороге предупреждены, поэтому сойти с тракта, даже за провизией - сродни самоубийству.
        - Может, юг? - думал вслух Ханлейт.
        - Говори прямо - Харматан. От того, что ты назвал эту скотскую страну по-другому, она приятнее не стала. При всем твоем опыте, ты сам рискуешь заработать клеймо на щеку, а у остальных и вовсе нет иных вариантов. Подумай, что с ней там сделают, - Гервант кивнул на Лиандру, - ну как, представил?
        - Несколько лет назад Эрендол закрыл границы.
        - Вот и славно - меньше народу встретим.
        - Углубимся в Сирион, настолько, насколько сможем. Нужно быть очень осторожными, Гервант. И никаких лошадей…
        - И будем. Жрать-то как хочется! Меня любовь не греет и, уж тем более, не кормит!
        Гервант помешивал в котелке жидкую похлебку. В Ваньяре запаслись продовольствием прилично, но на такой долгий путь не рассчитывали.
        - Я слышал, что эти дороги - приют для призраков. Мне не видать, может, вдоль обочин трактиры стоят? Я бы хлебнул пойла необычного: пиво зеленого или чем там покойников угощают? - спросил он Лиандру.
        Гвидо обернулся через плечо и поежился, приняв шутку нелюдя всерьез.
        - Вокруг ничего нет, Гервант. И никого, кроме нас.
        Магия Проклятой дороги молчала, словно спала, и Лиандра не желала ее будить.
        - Верю, сестричка. А куда все жители Проклятой дороги подевались?
        - Умерли.
        - Перестаньте, мне страшно!
        Гвидо потер раненную ногу. Парень выздоравливал - разбойники не торопились и не мучили его долгими переездами.
        - Все там будем, чего бояться? Так почему мертвые стесняются? Пусть заглянут на огонек! Или для них наши рожи - слишком румяные?
        - Они и так здесь. Позвать? Кого ты хочешь увидеть? Таса? Тинка? Только скажи, и нас будет двенадцать, - серьезно сказала Лиандра.
        - Не надо! - совсем испугался Гвидо.
        - Твои черные шуточки, сестренка, мне очень по душе. Хан и тот меньше мрака нагоняет. Будь добра, раскрывай рот почаще! - усмехнулся Гервант.
        Эрендол встретил путников огромной, монолитной, как крепость, стеной деревьев.
        - Какой густой лес! - воскликнула девушка, вглядываясь в серый массив стволов.
        - Сирион. По преданиям эльфов, он стоит со дня сотворения Мира. Сумрачный лес может пройти насквозь только избранный, а все остальные, кто осмелится переступить запретную черту, погибнут…
        - Умеешь ты обнадежить, Хан, - сказал Гервант, снимая упряжь с коня.
        - Почему деревья зеленые? Сейчас зима.
        - Это иглы, а не листья, Лиа. Они не опадают осенью, - ответил Ханлейт, - послушайте… Для эрендольцев, Хранитель, покинувший орден - преступник. Если меня поймают, то не пощадят никого. С другой стороны - вам не пройти Сирион без моей помощи. Я предупредил в последний раз, и хочу слышать решение каждого.
        - Мы пересечем лес на севере страны… Как это далеко от места, где я родился! Но я все равно чувствую, что возвращаюсь домой. Если мне суждено остаться здесь навсегда, то Эрендол - лучшая могила, о которой я могу мечтать, - странно-задумчиво для себя сказал Гервант.
        - Там нет ариев? Меня это устраивает, - выбор Гвидо был самым простым.
        - А я пойду с тобой куда угодно, Хан, - прошептала Лиандра.
        - Тогда вперед, - вздохнул Ханлейт, - Лиа, ты должна запомнить: эльф со знаками Хранителя - твой враг. Что бы он ни говорил, все его слова - ложь, даже если кажется, что они идут от сердца. Ордена, которому я приносил клятву верности, больше нет.
        Скрылась из глаз Проклятая дорога и силуэты лошадей, брошенных на произвол судьбы. Четверо путников вторглись в Сирион без приглашения

* * *
        Зима в Эрендоле была мягкой. Суховеи далекого Харматана, растеряв в пути всю ярость, долетали до страны эльфов ласкающим дуновением. В январе случались оттепели, наряжающие Сирион в богатую шубу из серебряного инея, а изумрудное убранство леса придавало снегу голубой оттенок.
        Какой чудесный запах стоял вокруг! Им хотелось дышать, и невозможно было надышаться: свежий, пряный, острый аромат вечнозеленых деревьев вызывал приятное головокружение. Стволы вековых кедров высились вокруг путников подобно колоннам храма, а их вершины колыхались в вышине, как волны моря. Голос Сириона напоминал Лиандре отдаленную музыку прибоя из забытого прошлого, он успокаивал и убаюкивал по ночам. Лес дышал жизнью - на пути то и дело встречались звериные тропы. Герванту вновь пригодился арбалет, и по вечерам на костре бывших разбойников аппетитно жарилось мясо. Лиандра смотрела на высокую фигуру Ханлейта и понимала, насколько внешний облик ее Хранителя соответствует суровому великолепию природы Эрендола. Гвидо хромал, опираясь на рогатину, и разговаривал больше, чем обычно.
        - Как же здесь покойно! Будто все дурное осталось за сотни верст. Ты жил в таком лесу, Гервант? Я бы не против тут остаться.
        - Мой дом был западнее этих мест. Там лес привычнее - темнее и буреломнее. Сирион - самая малонаселенная часть Эрендола, Гвидо, и самая загадочная. Пожалуй, я бы не захотел надолго здесь задержаться.
        - В моей стране веками действовал запрет на любую магию, кроме эльфийской. Сирион чист так же, как и тысячу лет назад, но сердце леса необитаемо. Ни один эльф не решится перейти его границы. И мы не пойдем, - объяснил Хан.
        - В детстве матушка пугала меня лесными духами: встретишь такого, посмотришь ему в лицо, как в зеркало своей души - и сойдешь с ума, - вспомнил Гервант.
        - Лесные духи принимают твой собственный образ, как демоны? - спросила Лиандра Герванта.
        - Сестричка, неужели нам рассказывали одинаковые сказки?
        - Кто они на самом деле, Гервант? Духи и демоны?
        - Нашла, у кого спросить! Вроде, как мертвые, давным-давно сгинувшие люди или эльфы, к примеру. Настолько старые, что не помнят, кем были при жизни. Настолько сильные, что наплевали на смерть и продолжают ходить по земле.
        - Мы вышли на территорию эльфийского клана. Глядите под ноги - здесь могут быть ловушки, - предупредил Ханлейт, обрывая интересный разговор.
        Они не встретили ни одной… Сирион усыпил бдительность, уверив, что покой и безопасность пришли долгожданной наградой за пережитые лишения, а чаша страданий переполнена настолько, что туда не поместится больше ни капли.
        На заре следующего дня на ветвях сиял иней, как драгоценная алмазная пудра. Еще час - и красота растает, превратив Сирион из волшебного чертога в обычный лес. Но пока он поражал воображение хрустальной прелестью, словно путники попали из привычного окружения в лучший из миров. В такое тихое, торжественное утро не могло произойти ничего плохого… Внезапно Гвидо споткнулся и упал навзничь.
        - Ты опять в своих трех ногах запутался? - спросил Гервант, обернулся и осекся.
        Под левой лопаткой парня торчала стрела, обвитая по древку кусочком голубой шелковой ткани.
        - Гвидо, нет! Хан, где была ловушка?!
        Гервант не сразу поверил. Перевернув Гвидо на бок, он тщетно пытался найти признаки жизни в его широкой груди. Парень умер мгновенно, не успев понять, что случилось. Об этом сказали его глаза, удивленно взглянувшие в небо.
        - Это не ловушка, Гервант, нас нашли.
        Ханлейт бросился к Лиандре и прижал ее к себе. Оружия он не достал. Гервант целился из арбалета во все стороны, но лес был пуст.
        - Хан! Почему мы живы?!
        - Они убили человека. Я - эльф, ты - полукровка. Опусти оружие.
        - Зачем ты меня держишь? - Лиандра попыталась дотянуться до меча.
        - Ты умрешь, как только я тебя отпущу, Лиа. Это я нужен эльфам живым.
        Гервант бросил арбалет на землю.
        - Вот и все. Но я знал! В тот день, когда сожгли Дырявой котел, мы выжили случайно, благодаря девчонке, а вся эта комедия в несколько месяцев была нужна для того, чтобы доставить ее в Эрендол. Тебе на роду написано быть убитой именно здесь, Лиандра? Как же я устал! Где они, Хан? Может, хватит? - громко закричал Гервант.
        Из-за стволов вышли бесшумные убийцы, держа в руках луки, но среди них был и безоружный эльф. Бесстрашно подойдя к Ханлейту и разглядывая Лиандру пронзительно-синими глазами, он доброжелательно улыбался.
        - Харматанец, зачем ты ведешь через мои земли два с половиной человека? Ты вернулся в Эрендол, осознав свою ошибку? Желая сдаться, просишь милости именно у меня? Это так странно! Как видишь, сплошные вопросы. Отпусти девушку, - заговорил эльф так тихо, чтобы остальные не слышали.
        Лиандра почувствовала, как участилось дыхание Хана, и догадалась, что он и ясноглазый эльф знакомы.
        - Она не человек, Галар.
        - Да ты не разучился лгать! Она нелюдь в пятом поколении, я угадал? Не надо было ее сюда приводить! Но не переживай, девушка умрет также быстро, как этот несчастный, - эльф кивнул на Гвидо.
        - Она с Проклятой дороги, - ответил Ханлейт, прижимая Лиандру еще крепче, - проверь, как ты умеешь. Убедись в этом немедленно, чтобы я понял, что ее жизни ничто не угрожает, и я сдамся! Но если ты откажешься, - мы будем сражаться. Ты помнишь, что моя голова на плечах стоит дороже, чем отдельно? И ты знаешь, на что я способен в бою!
        - Диктуешь свои условия, Хан? Зачем? Разве мы не друзья? Договоримся по-доброму. Я согласен проверить, - сказал эльф с ироничной укоризной и небрежно протянул Лиандре правую руку.
        - Пожалуйста, Лиа, ради меня! - зашептал Ханлейт, - это не больно. Я хочу сыграть на слабости Галара и сохранить тебе жизнь. Он так любит власть!
        Лиандра ничего не поняла, но подчинилась. Она коснулась мягкой и нежной ладони эльфа. Наверное, он никогда не держал в руках оружия и не трудился. Галар отрицательно покачал головой и опустил руку:
        - Она человек. А ты врешь.
        - Какой ты маг после этого! Проверь другим способом! Ее природа проявляет себя слабее с каждым днем, но ты-то должен почувствовать! - волновался Ханлейт.
        Маг?! Если и так, то Галар - не арий. И он не друг Хану, чтобы не говорил! В улыбке Галара читалась глубоко скрытая фальшь, а в глазах - недоумение и какая-то удивленная ненависть.
        - Не кипятись, друг! Мое терпение безгранично, но мы здесь не одни. Видишь, я тебе верю. Я всегда тебе доверял!
        С этими словами Галар расстегнул высокий ворот и взял руку Лиандры за запястье двумя пальцами, как вещь. Она хотела выдернуться, но снова услышала шепот Ханлейта:
        - Не надо, Лиа, позволь ему!
        Эльфийский маг с брезгливым видом приложил ладонь Лиандры к своей шее. Его красивое, выразительное лицо стало презрительно-скучающим. Девушка терпела, с трудом сдерживая возмущение: ее рассматривали и вертели, решая - оставить интересную игрушку себе или сломать. На шее Галара беззащитно пульсировала жилка. Следуя безотчетному желанию уничтожить этот источник жизни, девушка прижала ладонь крепче, и в то же мгновение маг отбросил ее руку, изменившись в лице.
        - Как осмысленно она смотрит! Где ты нашел эту тварь?!
        - Не смей ее так называть!
        - Ты привел ее вместо выкупа за свою свободу? - приподнял брови Галар, думая, что догадался, - не получится, Ханлейт. Не та цена. Я не согласен.
        - Нет! Пытаешься покопаться в моих мозгах? Забыл, что бесполезно? Я невосприимчив к магии! Что ты решил? Не лги, я сразу пойму!
        - Можешь разжать хватку. Я не убью существо, обещаю, - сказал Галар, вернув на лицо маску доброжелательности.
        - Отпусти ее вместе с нелюдем. Пусть они уйдут!
        - Нет, - мягко и решительно отрезал Галар.
        Маг подошел к Герванту. Одновременно несколько эльфов рванулись и скрутили нелюдю за спиной руки. Ханлейт выпустил Лиандру и швырнул на землю меч. Его сразу же подобрали.
        - Хан, что ты делаешь?! - вскрикнула девушка.
        - Лиа… Мы видимся в последний раз, - сбивчиво начал Хан.
        - В последний раз!? - ошеломленно повторила она.
        - Для меня Эрендол - конец пути, но для тебя - начало. Гервант прав - мы все послужили судьбе и привели тебя сюда. Галар способен вернуть тебе память магией моего народа. Я не понимаю, почему он не в столице. Наверное, так и должно было быть…
        - Галар тебе не друг, он тебя ненавидит! Почему ты прощаешься?! Что будет с тобой? Хан!
        Она схватила Ханлейта за плечи и встряхнула. Сейчас он придет в себя и перестанет говорить ужасные вещи! Гвидо встанет и пойдет дальше, а эльфы исчезнут, как призраки. Мир рушился, но Лиандра была не в силах повернуть время назад и все исправить. И никто не в силах изменить то, что свершилось, даже демон с Проклятой дороги!
        Слишком долго Ханлейт молчал, слишком много скрывал, чтобы в последний момент найти верные слова! Как рассказать Лиандре, что она живет своим разумом и чувствами, а не инстинктами мертвеца, воскресшего в новом теле? Как объяснить, кем она является на самом деле? На этот вопрос ответа нет! Или есть? Чудом, счастьем для самого Хана! Но Лиа и так это знает… Ее прикосновения чисты и лишены грязи потусторонней силы, ее суть не почуял арий! Как Галар вообще умудрился понять, кем была девушка раньше? Одержимая? Только не это!
        - Я знал Галара много лет, он может быть великодушным… и добрым. Но я умоляю тебя - когда вернешь свое прошлое, беги от него немедленно! Вспомни мои слова - и беги!
        - Я ничего не желаю знать про этого эльфа! Я никуда от тебя не уйду! - упрямо сказала Лиандра, не отпуская Ханлейта.
        - Для эльфов вокруг и для Галара я - предатель и должен понести наказание. Они уверены, что заслуженное. Я был Хранителем для тебя, сколько мог. Я не смогу защищать тебя вечно, если только любить…
        - Мы надолго расстанемся? Эльфы не сделают тебе ничего плохого? Нет? - отчаянно спрашивала она.
        - На моей земле эльф не убивает эльфа, даже такое недоразумение - нелюдя, полукровку. Но ты и так почти мертв, твоя душа выжжена, как харматанская пустыня в середине лета, - Галар обращался к Герванту.
        Хан криво улыбнулся:
        - Ты слышишь, смерть мне не грозит. Я люблю тебя, Лиа. Я не знаю, кто ты, но продолжаю в тебя верить, как люди верят в Создателя. Не забывай меня, если сможешь.
        Ханлейт обнял ее и поцеловал. Вернулся Галар.
        - Ты сошел с ума, Хан?! Она же тварь! Возможно, своим безумием ты и заслужишь толику снисхождения у ордена, но отправить тебя в Эвенберг - мой долг.
        Эльфы, замершие было на почтительном расстоянии, пришли в движение. Они разоружили Герванта, не забыв про нож на поясе, забрали тело Гвидо, а также все вещи и припасы.
        - Связать его. И ее, - распорядился Галар.
        Хан вздохнул и резко оттолкнул от себя девушку, делая шаг назад. Его немедленно схватили. Ханлейт не сопротивлялся. Поймав его прощальный взгляд, Лиандра все поняла и выхватила меч. Надежды не стало, вот и терять больше нечего…
        - Лиа, не надо! - предостерегающе выкрикнул Хан.
        Его повалили на землю и оттащили прочь. На девушку нацелились два десятка стрел. За пределами смертельного круга остались Ханлейт и Гервант. Галар снова вышел вперед, без страха приблизившись на расстояние удара.
        - Бросай оружие. Не ценишь свою жизнь - имей уважение к чужой, - приказал он.
        Лиандра с решимостью отчаяния крепче сжала рукоять меча, прикидывая, как лучше убить мага.
        - Отпусти Ханлейта!
        - Не опустишь меч, тебя проткнет десяток стрел.
        - Зато я успею снести твою голову!
        - Нападешь на безоружного?
        Галар чему-то удивлялся и вглядывался в ее глаза, а Лиандру выводила из себя его спокойная уверенность.
        - Я прикончу тебя с удовольствием, тварь! Грош цена моей жизни, но твоя еще дешевле!
        - За «тварь» прошу прощения. Кажется, я был неправ. Я не отпущу Хана. Понимаешь слово «нет»? Давай, убей меня! Если сможешь, - вкрадчиво провоцировал Галар.
        Лиандра стремительно атаковала мага в грудь, но ее клинок наткнулся на неожиданную преграду - в мгновение ока между ней и Галаром выросло столетнее дерево, крепкое, как каменное. Меч не оставлял на серой коре ни одной зарубки, настолько она была твердой. Девушка ударила еще несколько раз, меняя приемы, но без результата. Галар стоял напротив и не пытался убежать, а дерево бледнело в промежутках между атаками и пропало совсем, когда Лиандра опустила оружие.
        «Что-то мешает или проснулась совесть?» Губы Галара не шевельнулись, но Лиандра его услышала - эльф умел разговаривать бесшумно, как демон. Так вот в чем заключается его магия! Это Галар отдает приказы, а эльфы послушно их выполняют!
        «Какая сообразительная! Да, я читаю твои мысли. Ты не знаешь правил моей игры, поэтому отбрось меч, и забудем об этой ссоре, хорошо? Иначе я сделаю тебе больно», - говорил Галар, а рукоять меча нагревалась от тепла ладони Лиандры все сильнее. Вот раскаленный металл сжег крепкую коричневую кожу и накинулся на плоть. Красно-оранжевая сталь, мягкая, как в кузнечном горне, просачивалась сквозь ее пальцы и съедала мясо до костей. Боль от страшного ожога била молнией по нервам. Лиандра посмотрела на изуродованную руку и закричала.
        Круг эльфов исчез, они остались с Галаром наедине. «Он хотел тебя спасти. Не жаль Ханлейта? Твой любимый будет страдать, когда поймет, что его жертва была напрасной!» - голос мага звучал все тише, вытесняемый голосами с заброшенного тракта. Лиандра почувствовала, как в ней столкнулись две противоположные силы - магия Галара и Проклятой дороги. «Хочешь узнать больше?» - настойчиво спрашивал Астарот, а его рука в перчатке по-прежнему предлагала то ли помощь, то ли гибель.
        - Замолчите! - прошептала Лиандра, роняя меч и хватаясь за голову.
        - О чем ты хотела больше узнать? И - от кого? - спросил Галар вслух.
        Девушка его не услышала. Последним усилием воли она попыталась остановить завертевшийся в бешеной пляске мир. Нет, не удалось… Лиандра потеряла сознание.

* * *
        Казалось, что среди зимы пошел дождь. Иней таял. Стекая по кончикам ветвей, тяжелые капли наливались водой и срывались вниз, оставляя в снегу отверстия. Эльфы ушли. О драме, разыгравшейся в чаще Сумрачного леса, напоминали только красные пятна крови Гвидо на снегу. Герванта развязали и оставили одного. Некоторое время он глядел в землю и не шевелился. Затем осознал, что его руки судорожно сжаты в кулаки и разжал их, посмотрев на крепкие смуглые ладони. Из-за дерева неслышно вышел Галар.
        - Вспомни, как она сказала: «ты одинок, еще немного - и ты станешь жалок». Эти слова я прочитал в твоей голове. Почему ты назвал ее «Лиандрой»? Опасно называть именем своей сестры кого попало! Но ты сознательно хотел этой связи и получил ее. Твои мысли, Гервант - словно раскрытая книга. Мне страшно и грустно ее читать. Ты бездетен, но убитого человека любил, как сына, только Хану ты доверял, а это существо ты желал, как женщину.
        - Ты отнял у меня последнее, будь ты проклят! - хрипло ответил Гервант.
        - За постигшие тебя потери вини Создателя, а не меня. Последние пять лет мы убиваем всех людей, проникших в Сирион. Так ты потерял Гвидо. Сбежавший Хранитель - это смертник, зачем было к нему привязываться? А она никогда бы тебя не полюбила. Я логичен?
        - В жопу твою логику.
        Галар приблизился, и из-под его ладони блеснуло маленькое лезвие, приведенное в движение пальцами, нажавшими рычажок. Одежда мага также надежно скрывала кинжал ассасина, как его участливое выражение лица - истинные помыслы. Гервант вздрогнул от резкой боли и тут же зажал рукой рану чуть ниже ребер.
        - Говорить не обязательно? Ты и так понял, кем я тебя считаю, мразь?
        Раненый сверлил мага тяжелым взглядом исподлобья, не обращая внимания, как кровь заливает его пальцы. Галар сделал шаг назад. Физическая сила нелюдя его настораживала, и даже полный контроль над разумом Герванта не давал магу повода полностью расслабиться.
        - Ранение не смертельное. В который раз тебя посетила мысль наложить на себя руки, Гервант? Могила тебя не страшит, но ты не покинешь этот мир добровольно! Звериная жизненная сила, что плещет в тебе через край, заставит тебя выть и бороться до последнего, как тупое животное. Но я милосердно дарю тебе выбор: пройти Сирион насквозь, зубами выгрызая себе место под солнцем, и страдая от бессмысленности этих усилий; или завершить печальную повесть своей жизни, не предпринимая ничего. На любое из этих решений у тебя хватит силы духа. Прощай.
        Галар развернулся и пошел прочь. Он был уверен в том, какой путь выберет нелюдь, хотя тот еще сомневался.
        - Сволочь, - выдохнул Гервант.
        Цвет крови светло-алый, значит, печень не задета, а колотое ранение можно не зашивать… Нужно немедленно перевязать рану! Эльфы забрали все вещи, но и сойдет и подол длинной рубахи. Жгут из него остановит кровотечение. Гервант рванул другой рукой плотную ткань и услышал дробный стук. Он не сразу понял, что стучат его зубы: не от холода, и, уж тем более, не от страха. Герванта трясло от ледяного ощущения внутренней опустошенности, большего, чем простая усталость.
        Эльфийский маг ушел, но зараза его последних слов осталась. Борьба ради борьбы - вот что ждало Герванта на одиноком пути в страну дварфов, где получеловек-полуэльф будет еще более чужим, чем где-либо в Эймаре.
        - Я не хочу туда идти… один.
        Вот она, простая, самая главная мысль, которая сводила на нет все усилия! Гервант сел на землю, опершись спиной о толстый ствол дерева и негромко рассмеялся. Он нашел свою жизнь забавной, взглянув на нее со стороны безжалостными глазами циничного ума. «Лесной охотник, королевский лучник, командир, потерявший своих солдат; бродяга; главарь банды мертвых… Я теряю все, что попадает мне в руки и продолжаю жить дальше! Я умудрился дважды потерять существо с именем «Лиандра»! Это злой рок или такая дерьмовая судьба? Эх, по-другому надо было тебя назвать, сестричка! Я - как кошка, прожившая восемь жизней, тороплюсь начать последнюю, девятую. И знаю наперед свою следующую роль - «изгой». Она будет самой жалкой».
        Нелюдь задрал голову и увидел просвет неба в паутине ветвей. В его серо-голубой бездонной вышине, высматривая добычу, кружила хищная птица. Вот настоящее желание - свобода. За него не нужно бороться, достаточно отпустить руку. Гервант разжал пальцы.
        Часть вторая. Воля Сириона
        Пленница
        Лиандра проснулась. Над ее головой белел потолок незнакомой комнаты. Не кроны вековых кедров в зимнем небе и не снег над Проклятой дорогой, летящий из темноты ночи в огонь костра.
        - Хан? - слабо позвала она.
        Как тихо, до звона в ушах… Глаза закрываются от тошнотворного бессилия, разбившего тело. Это все дурной сон. Он начался в Сирионе целую вечность назад, когда кузнец Веселик, сковав для Лиандры меч, подал его горячим, и рука девушки, сжавшая стальную рукоять, сгорела до костей. Зачем она призвала демона на помощь? Он пришел! Не Астарот с его злорадным смехом, а другой, незнакомый мучитель, потащил Лиандру в свое логово, роняя на пути в колючий снег и скручивая за спиной искалеченные руки. Она кричала и сопротивлялась, звала Ханлейта, Герванта, Гвидо, но друзья не услышали. Ее бросили в склепе, пахнущем плесенью и сыростью.
        - Ты ничего не видишь, - приказал демон, и Лиандра ослепла.
        Она услышала скрип пыточного механизма, более страшного, чем дыба в казематах Готы, и ощутила холод каменного стола, на котором ее распяли, привязав за руки и за ноги.
        - Выпей это!
        Демон поднес к губам отраву, теплую, гадкую на вкус. В отчаянной попытке спастись, пленница замотала головой из стороны в сторону и пролила зелье. Оно потекло по шее и намочило волосы.
        - Как я устал от тебя! - вскричал демон, - еще одно движение - и, клянусь, я оборву твою жизнь!
        Над головой ритмично заскрежетало. Вперед-назад, вперед-назад качалось невидимое орудие пытки, а демон ждал и раздумывал, наносить ли смертельный удар.
        - Все, в последний раз! - решил мучитель, останавливая механизм и поднося чашу с ядом к губам Лиандры.
        Смирившись, повинуясь чужой враждебной воле, она сделала несколько глотков. Зелье сгустило и нагрело кровь, навалилось тяжелой слабостью изнутри. Лиандра почувствовала, как останавливается сердце…
        Если закрыть глаза, то кошмар будет терзать снова. Лучше очнуться и вспомнить, как она попала сюда… Но голова была до странности пустой, а все чувства будто парализованными. Сев на широкой кровати, Лиандра огляделась.
        Сумрачная, но уютная спальня в дымчато-бежевых тонах ничем не напоминала камеру пыток. Ее стены украшали шершавые серые колонны различной толщины. Расположенные хаотично, они выступали внутрь полукружьями и создавали эффект набегающих волн, отчего комната казалась похожей на раковину морской жемчужины. В неравных по размеру простенках стояла изящная светлая мебель с ручками в форме цветов, а в высокое стрельчатое окно струился рассеянный вечерний свет.
        Девушка спустила на пол босые ноги и по щиколотку утонула в мягком ворсе ковра. Пошатываясь от слабости, она дошла до колонны и прикоснулась к ней щекой. Лиандре не показалось, колонна была настоящим деревом. Согретый теплом таинственного жилища, могучий кедр чутко спал и видел сны о весне. В ожидании солнечного света, в его стволе дремали соки, а раскидистые ветви снаружи шелестели рассказами о пении птиц и летних грозах. Дом был живым и едва слышно дышал. Поскрипывал, постукивал веточками в стекло и рисовал на стенах мимолетные тени. Лиандра выглянула в окно и почувствовала головокружение: комната парила над землей в медленном хороводе снежинок, а далеко внизу виднелась расчищенная от снега дорожка.
        Заметив краем глаза чей-то силуэт, девушка стремительно обернулась. Всего лишь большое зеркало в полный рост. Лиандра не сразу узнала себя в ухоженной незнакомке в травянисто-зеленом шелковом платье. Ткань наряда струилась и переливалась, округлый вырез спереди переходил в глубокое декольте на спине, нескромно открывающее лопатки и позвоночник, талию перехватывал широкий пояс. Его концы, украшенные вышивкой, лежали на полу. Красивое, откровенное платье. Зачем оно на ней?
        За окном быстро смеркалось. Как в Эрендоле. Так она в Эрендоле?! Но где Ханлейт и все остальные? Произошло нечто очень плохое, или оно только приснилось? С силой надавливая пальцами, Лиандра потерла себе виски. Туман в голове нехотя отступал. Комната погрузилась во мрак, но не полностью: из-за ширмы, которую девушка приняла за ненужную деталь интерьера, пробивалось золотистое свечение. Оно шло из круглого отверстия в полу, забранного черными коваными перилами. Узкая винтовая лестница выглядела как выход.
        Крадучись, Лиандра спустилась на один пролет и очутилась в новых покоях. Это тоже была спальня, но очень оригинальная: с ковром графитового цвета и круглым ложем под сиреневым пологом. Подойдя к кровати, девушка подняла легкую ткань и заглянула внутрь. Никого. Она присела на краешек и утонула в пушистых соболиных шкурках мехового покрывала. Лиандра решила, что эта комната интереснее, чем верхняя: контраст светлых стен и ореховой глубины резной мебели намекали на изысканный вкус ее хозяина.
        Отдохнув, она двинулась дальше и попала в библиотеку. Плотно зашторенное окно и едва различимые ряды книг… Снова пустая комната. Лиандра сделала шаг вниз по лестнице.
        - Не советую выходить босиком на улицу, снаружи холодно, - послышался знакомый голос.
        Раздалось несколько сухих щелчков, и на письменном столе зажглась лампа. Галар сидел на фоне книжных полок, вытянув ноги вперед.
        - Что-то ты слишком долго была без сознания! - недовольно сказал он.
        Вцепившись в перила, Лиандра молчала, мучительно соображая, откуда ей известен эльф за столом.
        - Ты опоил меня… - шепнула она, догадавшись о причине своего нездоровья.
        - Да, мне пришлось. Ты вела себя, как безумная.
        - Ты ослепил меня, пытал на каменном столе в подвале, сжег мне руку!
        - Что я сделал? - удивился Галар, - ты опять бредишь? В домах эльфийского клана нет подвалов, и тебя никто не пытал. Взгляни на свою руку!
        Правая рука не имела ни малейших признаков травмы. Непривычно-чистая, с розовыми, аккуратно подстриженными ногтями, она казалась чужой… Где обветренная кожа, мозоли от меча и конской упряжи? Они сохранились на внутренней стороне ладони, но побледнели. Следов ожога не было… Может, все дело в прошедшем времени?
        - Как давно я здесь?
        - Чуть больше суток.
        Слишком мало, чтобы сгоревшая до костей ладонь обрела плоть… Лиандра с сомнением посмотрела на эльфа. Он ободряюще улыбнулся.
        - А где Ханлейт?
        - А это кто? - усмехнулся Галар.
        - Да как ты смеешь спрашивать?! - неожиданно-громко вскричала Лиандра, заставив мага нервно вздрогнуть.
        Она пришла в себя настолько, чтобы вспомнить недавние события, и ужаснулась, поняв, чей дом ее приютил.
        - Хана связали, как пленника! Где вы его держите?! Ты убил Гвидо!
        - Я никого не убивал. Прекрати орать! Стой на месте, иначе я применю силу!
        Забыв про недомогание, Лиандра рванулась к Галару. Их разделяла лишь широкая полированная столешница, когда маг отдал мысленный приказ: «на колени!» Девушка вцепилась пальцами в скользкое дерево, чувствуя, как подгибаются ноги. Поединок с собственным телом она проиграла: Лиандра опустилась на пол, положив на стол локти и тяжело дыша.
        - Убивать людей, осмелившихся проникнуть в Сирион - приказ из Эвенберга, столицы Эрендола. Раньше мы так не делали. Можешь предъявить претензию властям, - объяснил Галар, откидываясь на стуле подальше.
        - Ты не ответил, где Хан!
        - А участь нелюдя тебя не волнует?
        - Ты отпустил Герванта?
        - У него хватило воли отпустить себя самому. Почему ты не оценила достоинства нелюдя при жизни? Он был очень неглуп, и внушил симпатию даже мне.
        - Почему ты говоришь о Герванте в прошедшем времени? - прошептала Лиандра.
        Галар выразительно развел руками и промолчал.
        - Эрендол - его родина, он вернулся домой! Ты лгал, что эльф не убивает эльфа! За что?
        - Я никого не убивал, - повторил Галар, - я лишь предоставил выбор: дальнейшее бесцельное существование или смерть. Он сознательно выбрал второе и сам лишил себя жизни. Твой друг был полукровкой, парией с самого рождения, а не эльфом.
        - Ты ему что-то сказал… Ты запутал его или обманул. Гервант бы никогда…
        Лиандра уронила голову на руки. Смерть бывшего главаря банды ранила девушку больнее, чем она ожидала. Лиандра привыкла считать Герванта почти бессмертным и проверять на прочность себя, равняясь на его силу.
        - Мне так жаль. Кажется, я невольно причинил тебе боль, - с сочувствием сказал Галар, протягивая руку и касаясь ее волос.
        Ей пришлось вытерпеть эту ласку, подчиняясь приказу не двигаться. Маг вернулся к разговору:
        - Ты спрашивала о Ханлейте. Его нет в поселке.
        Лиандра сжала кулаки и попыталась встать, но ей удалось только приподнять голову и встретиться с Галаром взглядом. Ни жестокости, ни злости, ни властности она в нем не увидела и немного растерялась. Настороженное внимание мага с виду ничем не угрожало, скорее, это он ее опасался.
        - Какое поразительное упрямство! Мы поговорим о Хранителе позже, когда ты будешь спокойнее. Он жив и здоров. Я отправил его в Эвенберг. Хоть эта новость тебя обрадовала? Веди себя прилично, и я позволю встать.
        Поняв, что ее больше ничто не держит, Лиандра вскочила. Поднялся и эльф.
        - Не пытайся причинить мне вред - это глупо и будет иметь для тебя неприятные последствия, - предостерег Галар, - я могу превратить твою жизнь в ад, заставить делать такое, что ты зеркал станешь стыдиться. Хочешь испытать на прочность свою гордость?
        - А ты хочешь заслужить мою ненависть? - спросила она в ответ, глядя в пол и страдая от гадкого ощущения бессилия перед магом.
        - Не хочу. Я контролирую твои действия, а не эмоции, как ты уже догадалась. Давай начнем наше доброе знакомство сначала. Тебя назвали Лиандрой… Эльфийское имя. Оно тебе нравится? Скорее - да, чем нет, - сам себе ответил Галар, - так вот, Лиа: совсем скоро ты перестанешь злиться и будешь благодарить судьбу за встречу со мной. История Хана очень долгая, а я устал и проголодался. Разделишь со мной трапезу? Я приглашаю.
        Галар протянул ладонь с дружелюбной, но неуверенной улыбкой. Лиандра, наконец, вдохнула полной грудью - она была свободна от эльфийской магии и распоряжалась своим телом сама.
        Либо ей говорили правду, либо очень искусно лгали. Галар не отрицал очевидное и не скрывал самое худшее, а в его лице обнаружилась какая-то подкупающая искренность, не замеченная ею при первой встрече. Совершенно запутавшись, Лиандра подала кончики пальцев привычным жестом учтивости, чудом сохранившимся в памяти. Галар ему удивился, но тут же в его синих глазах мелькнуло торжество - временная уступка обещала победу в будущем.

* * *
        Схватить бы эту мягкую не по-мужски ладонь и выкрутить одним из приемов Ханлейта! Стереть участливое выражение с лица Галара любым способом! Когда он улыбался, рядом с уголками его губ появлялись маленькие складочки, и Лиандра была готова возненавидеть мага даже за столь безобидную черту внешности.
        - Один пролет вниз. Осторожно, держись за перила. Ты ни разу не была в гостях у эрендольского эльфа, не так ли? Это - столовая, здесь принимают пищу.
        Галар разговаривал с ней, как с недоразвитой, и это бесило не меньше, чем его улыбка. Столовая выглядела просторнее, чем предыдущие комнаты, из-за шкафов со стеклянными дверцами и стен цвета блеклой полыни с поблескивающей золотом росписью. Еще вчера Лиандре похлебка Герванта казалась вкусной, и еда наперегонки из одного котелка - нормальной; а сегодня девушку ожидал стол, накрытый белоснежной скатертью, сверкающий хрусталем бокалов и серебром блюд, накрытых крышками. Все это великолепие освещали низко висящие над столом лампы. Резные края их круглых абажуров рисовали на потолке и полотне скатерти причудливые узоры света и тени. Только Лиандру никто не спрашивал, согласна ли она на такой обмен! Девушка горько вздохнула. Как бы она хотела вернуть все назад!
        - Не бойся, ты привыкнешь, - покровительственно сказал маг, приняв ее печаль за дань восхищения богатству обстановки.
        Он провел гостью к столу и услужливо отодвинул стул с высокой спиной. У Лиандры не было аппетита, а сложность сервировки внушала чувство неловкости. Галар сел напротив и взглянул на девушку с веселым злорадством:
        - Откуда ты родом, Лиа? Я имею в виду место на карте, с которого ты себя помнишь.
        Эльф нарочно подчеркивал тот факт, что Лиандра - существо без расы и родины? И давал понять, какая честь для нее - сидеть за столом рядом с ним?
        - Я из Мореи. Там принято есть руками из одной лохани со свиньями. И громко чавкать, - ответила она, глядя в пустую тарелку.
        - Какая гадость! Придется переучиваться, - съязвил Галар и открыл крышки на блюдах.
        Мелодично звякнуло серебро, и над столом заклубился ароматный пар. Мясо, тушеное в сливочном соусе, было настолько мягким и мелко нарезанным, что упраздняло использование ножа, но Галар церемонно следовал всем правилам этикета, словно находился на приеме в высших кругах общества, а не у себя дома. Лиандра взяла в руки столовые приборы. Ей не составило труда разобраться, как ими пользоваться, достаточно было всего лишь раз взглянуть на живой пример напротив. Гораздо сложнее было есть, когда кусок не шел в горло. Нежный, сладковатый вкус кушаний Лиандре не понравился. Она бы добавила в них соли или перца, но приправ на столе не оказалось. Девушка едва притронулась к пище, а питья ей не предложили.
        Лиандра неприязненно смотрела на хозяина дома. Вьющиеся пепельно-русые волосы Галара она сочла неприлично-длинными, широкие прямые брови - неестественными, а выступающий вперед подбородок - просто противным безо всяких объяснений.
        - Где мои вещи? - спросила Лиандра, не в силах больше сдерживаться.
        - У тебя они были? Лохмотья мы сожгли, железку для разделки туш выбросили.
        - Это был меч!
        - Да? Это у Ханлейта был меч. В любом случае, оружие тебе больше не понадобится.
        - Потому что я в плену?
        - Ты свободна и вольна делать все, что тебе вздумается.
        От неожиданности Лиандра выронила вилку.
        - То есть я могу уйти?
        - Конечно. Может, сначала поешь?
        Галар поднялся и подошел к серванту.
        - Расскажи, как найти Ханлейта! Я догоню его!
        Лиандра отодвинула тяжелый стул и хотела встать, но маг требовательно положил руку ей на плечо.
        - Ты не в Морее, Лиа, а мой стол - не лохань с отбросами. Встанешь, когда мы закончим.
        Он протянул Лиандре чистый прибор и пододвинул девушку вплотную к скатерти.
        - Я не хочу говорить о Хане. Это мое право: решать, что мне делать, а что - нет в своей столовой за ужином, - невозмутимо сказал Галар, разливая по бокалам напиток светло-соломенного цвета и рассматривая его на свет.
        - Зачем ты притащил меня в свой дом? Одел, как эльфийскую куклу? - спросила Лиандра, облизывая пересохшие губы.
        - Из чувства сострадания, давней признательности, забытой дружбы и по другим причинам, которых ты не поймешь. Тебе платье не нравится? По-моему, оно очаровательно.
        - Ты правда можешь вернуть мое прошлое? Так говорил Ханлейт…
        - Пить хочешь?
        Галар протянул ей запотевший бокал с золотистой жидкостью. Лиандра проглотила ее залпом, не успев толком понять, что пьет. Кажется, вино. Оно имело тот же самый непонятный сладковатый привкус, что и вся еда за столом. Маг тоже попробовал напиток и недовольно сгримасничал.
        - Хан ошибался - у тебя нет прошлого, Лиа. Посмотри на себя в зеркало повнимательнее в следующий раз. Ты думаешь, это - твое лицо? Или твое тело, развитое идеально, чтобы волновать мужские сердца? Нет, эта восхитительно-красивая физическая оболочка - чужая, не твоя! Ты из Мореи? Помнишь, как выглядят ее коренные жители? В следующий раз, когда увидишь свое прелестное отражение, ужаснись, представив себя приземистой бабой с грубым голосом и забитым взглядом. И подумай, зачем тебе ее глупые мысли о скоте и урожае!
        За столом повисло молчание. Лиандра смотрела на Галара широко раскрытыми глазами с болью и недоумением. Ханлейт вовсе не это имел в виду, заставляя вспоминать забытую жизнь!
        - Одержимость меняет своего носителя, я знаю. Я видела женщину, в которую вселилась скверна. Но я - нечто иное… Я одержима не демоном. И я хочу узнать больше… о ней. Не о той, что из Готы…
        - Иное, - да, но не такое уж уникальное. Существ, вроде тебя, изредка порождает Проклятая дорога - потерянных, так похожих на живых, но с мертвой душой. У вас нет собственной судьбы, но в наказание за что-то дана долгая жизнь. Ты зря надеешься - проникнуть в душу мертвеца невозможно. Его воспоминания умерли, как и тело. Я ничем не смогу помочь, магия здесь бессильна, - объяснил Галар с жестоким безразличием.
        - Значит, я - существо? Животное? Вещь? Кто я для тебя?
        Маг не нашел, что ответить. Видимо, Лиандра угадала сразу со всеми определениями…
        - Я ухожу! - выкрикнула она, вскакивая с места.
        - Не забудь прикрыть дверь.
        Лиандра пробежала виток лестницы вниз и с размаху ударилась головой о невидимое в темноте препятствие. Подняв руки, девушка нащупала свисающую с потолка лампу. Галар включил свет в библиотеке не магией, значит, и она сможет… Рычажок, приводящий в действие огниво, нашелся сбоку светильника. Подергав его несколько раз, Лиандра зажгла свет.
        Наверное, при постройке дома помещение первого этажа планировалось как кухня, но теперь на это намекала только каменная печь, сложенная вдоль одной из стен. Ее дымоход выводился прямо в ствол дерева. Изумленная Лиандра подошла ближе и потрогала кору-штукатурку. Искусная имитация отличалась только на ощупь. И камни печи, и дымоход дышали теплом и согревали весь дом.
        Из бывшей кухни вели две двери. Открыв одну из них, девушка попала в комнату для омовений. Здесь было сухо, а плиточный пол казался покатым в одну сторону. Посередине стояла длинная деревянная ванна с удобными на вид подлокотниками, а по периметру - приборы для умывания и знакомые резные шкафы, похожие на мебель в спальне хозяина дома. Единственное круглое окно под потолком было залеплено снегом снаружи.
        Внимательно обследовав весь нижний этаж, Лиандра не нашла следов подвала или намека на люк, ведущий вниз и сделала вывод, что ее кошмар о пытках не имеет под собой оснований. Вторая дверь выпустила девушку в прихожую. Небольшое зеркало и скамеечка, - вот и все, что там обнаружилось. Не плаща, ни обуви - ничего, что можно надеть или взять с собой. Лиандра распахнула входную дверь и остановилась на пороге. От холодной январской ночи ее отделял широкий полукруг крыльца в три ступени. Эльфийское поселение сказочно светилось редкими огнями окон среди темно-серых в темноте стволов. Мела поземка. Снег, сухой и рассыпчатый, ложился волнами на крыльцо и мощеные дорожки, словно речной песок, и тут же уносился прочь с порывами ветра. Вокруг не было ни души - эльфы грелись в тепле своих странных живых домов.
        Галар насмехался над пленницей - она не могла немедленно уйти. Лиандра вернулась в столовую, где эльфийский маг продолжал трапезу, и села на прежнее место.
        - Погода и время суток не располагают к путешествию? Или ты успела по мне соскучиться? - саркастично спросил Галар.
        Она промолчала.
        - Раз ты передумала бежать, я внятнее объясню причину своего гостеприимства. Кстати, ты не находишь мой дом необычным? Когда задают вопрос, положено отвечать на него - это называется «вежливость».
        - Нахожу, - буркнула Лиандра, глядя в сторону.
        - Поселок эльфов был заложен еще в те давние времена, когда единого Эймара не было на карте, а моему дому - несколько столетий. Посмотри туда, - Галар небрежно указал себе за спину, - видишь самый толстый ствол? Этот кедр рос здесь задолго до того, как посадили остальные деревья и было построено жилище. Он наполовину мертв, но все также крепок. Удивительно, правда?
        - Я должна громко выразить свой восторг? Одно из деревьев - фальшивое, - мрачно ответила она.
        Эльф приподнял брови и несколько раз хлопнул в ладоши, аплодируя. Потом подошел к Лиандре и положил руки ей на плечи. Маг не «копался» в мыслях, но смотреть в его ясные глаза с четкими зрачками было все равно неприятно. Она отвернулась.
        - Будь уверена, я повидал на своем веку немало тварей! От них разит потусторонней дрянью, и я имею в виду не запах. Но когда Хан потребовал проверить твою сущность, я не сомневался, что он блефует. Эльфы моего клана купали и одевали тебя, но твое тело даже не намекнуло о своей природе. Никто не догадался! Почему?
        - Может, я - обычный человек?
        - Это не так. Проверим снова?
        - Я не хочу! - дернулась Лиандра, представив себе такую «проверку».
        - А если я предложу другой способ? На тва… на одержимых быстро заживают раны. Невероятно быстро! А на тебе нет ни единого шрама, что странно, учитывая образ жизни, который ты вела. Маленький эксперимент, Лиандра? Всего одну царапинку? Можно?
        Ее раздевали, рассматривали без ее ведома и наряжали, как Галару нравится! А теперь он будет развлекаться со своей игрушкой другим способом - уродуя ее и наблюдая, что из этого выйдет! Лиандра с силой оттолкнула мага от себя. К ее удивлению, он отступил на шаг, а не врезался в противоположную стену, как она ожидала.
        - Да, я - тварь! Доволен? Не кромсай меня на части, поверь на слово!
        - Тварь бы не созналась. Они безмозглые, как животные! - тихо сказал Галар, оставив игриво-ироничный тон, - а что ты сделала, когда я приложил твою ладонь себе к горлу?
        - Чуть не умерла от отвращения!
        - Это неправда. Ты готова меня возненавидеть за зло, которое я, по твоему личному мнению, тебе причинил. Но ты ошибаешься - я тебе не враг. Ты и сейчас вне себя от возмущения, но я не ощущаю в тебе одержимости. Объясни, как сможешь.
        - Я поняла, что ты - живой. Хотя, это и так очевидно, - нехотя ответила девушка.
        - Вот оно что. Похоже на инстинкт самозащиты твари. Но это еще не все сюрпризы, я думаю.
        - Ты держишь меня взаперти, потому что тебе интересно?
        - Вообще-то нет, - улыбнулся Галар, - я хочу помочь. Завтра я все расскажу, а пока ты в полной безопасности. На земле нет более надежного убежища, чем селение лесных эльфов в сердце Сириона. Если я обидел тебя, то ненамеренно. Я прошу прощения.
        Маг взял ее за руку и тихонько пожал. Он был так убедителен, что не возникало сомнений, что Галар сам верит в то, что говорит.
        - Я привык жить один, но готов сделать для тебя исключение на одну ночь. Или больше. Останешься? Как тебе комната наверху? Если что-то не устраивает…
        - У любого предложения есть какая-то цель!
        - Конечно! Но только не у моего. Я помогаю тебе… Просто так!
        Глаза Галара стали лукавыми. Лиандра не заметила подвоха - маг повторил слова Киндара, точно скопировав интонацию, и девушка безотчетно поверила в их правдивость.

* * *
        «Завтра я все расскажу». Лиандра и не надеялась заснуть в эту ночь. В доме Галара погас свет - маг лег спать или ушел. На цыпочках пробравшись к окну, девушка устроилась у подоконника, намереваясь встретить здесь первый луч солнца. Ханлейт жив - и это пока самое важное. Она отправится за ним в Эвенберг, а там все решится.
        От зимнего ветра чуть слышно подрагивали стекла, а невидимый сквозняк коварным холодком пробегал по обнаженной спине. Лиандра вспомнила последнюю ночь в Сирионе, когда у костра сидели четверо и вздохнула. Горе казалось очень далеким. На чувства навалилось неприятное, но уже знакомое отупение. Продрогнув, девушка легла в одежде поперек кровати и накинула на себя покрывало.
        Лиандра проснулась, едва рассвело, вскочила и спустилась на этаж ниже. Вход в спальню Галара загораживала коричневая ширма с затейливой резьбой. Наверное, маг еще спал. Стараясь не шуметь, Лиандра дошла до библиотеки, отодвинула в сторону тяжелую портьеру на окне и увидела шкафы с медными ручками и книжные полки до потолка. На нее смотрели сотни книг на разных языках, не только на эймарском, - некоторые названия девушка не смогла прочесть.
        Вчера за ужином Лиандра не проглотила и пары кусочков, но столовая не оправдала ее надежд: остатки вчерашней трапезы исчезли, как по волшебству, а сервант хранил только посуду, поживиться в нем было нечем…
        Сделав бесцельный круг по первому этажу, Лиандра вернулась к ширме. Со стороны стены оставалось узкое пространство, куда она и соблазнилась войти. Без труда проскользнув между шершавой колонной и лакированным деревом, Лиандра вовремя заметила блестящую нить на уровне колен. Нагнувшись, девушка рассмотрела струны, натянутые от ручек комода до петель ширмы и представила себе грохот, который мог бы последовать вслед за ее вторжением. Задрав юбку, она перебралась через препятствие. Ковер заглушил ее осторожные шаги, подарив возможность рассмотреть комнату во всех подробностях.
        Тусклый сиреневый полог, накинутый на круглый деревянный обод под потолком спальни, напоминал гигантский полупрозрачный цветок. Внутри него безмятежно спал Галар, но Лиандра и не собиралась его будить. По комнате в беспорядке валялись вещи: на комоде лежала лютня, на подоконнике в небо уставилась раскрытая книга, а пол устилала одежда Галара, снятая как попало небрежной рукой. Покрывало из соболиных шкурок, так поразившее вчера девушку своей роскошной мягкостью, скомкалось рядом с кроватью. Из-под него что-то поблескивало. Лиандра вытащила неожиданный предмет - металлический наруч с кожаными ремнями, и примерила себе на руку. До пластины, выступающей в центр ладони, можно было легко достать средним пальцем. Вот так… С резким металлическим скрежетом из наруча выстрелило узкое лезвие потайного кинжала. Девушка вздрогнула от неожиданности. В ту же секунду полог заколыхался и отлетел в сторону.
        - Что ты здесь делаешь?! - закричал Галар.
        Он сел на постели, прикрываясь одеялом под подбородок, словно испытывал неловкость за свою наготу, но Лиандра и не смотрела в его сторону. Лезвие клинка покрывали бурые пятна. Совсем свежие. Они даже испачкали ее пальцы.
        - Чья это кровь? - тихо спросила Лиандра, неприятно догадываясь.
        - Ты врываешься в спальню мужчины, не думая о том, что он может быть не один?!
        Это гневное восклицание девушка презрительно пропустила мимо ушей.
        - Ты кичился своей безоружностью, когда брал нас в плен. За ужином ты уверял меня в своей искренности, пряча в рукаве вот это?
        - И что с того?
        - Чья это кровь? - повторила она.
        - Моя! - солгал было Галар, но передумал, - да, это кровь нелюдя. Разве я не объяснил все вчера? Ты забыла? Он мог бы выжить, но не стал пытаться, таковым было его желание!
        - Ты ранил Герванта и оставил умирать в лесу? Это ты называешь «выбором»? - переспросила потрясенная Лиандра.
        - Иногда лучше умереть, если жить не за чем. И не страдать.
        - Ты не имеешь права это решать, - прошептала она.
        - Я и не решал! Вон отсюда!
        Лицо Лиандры стало некрасивым: нос заострился, губы побледнели и превратились в узкую линию. Она отбросила наруч, а потом и ширму, освобождая себе выход. Раздался треск ломающегося дерева.
        - Дикарка! Животное!
        Застигнутый врасплох, Галар испугался. Он не предполагал, что одержимая заметит его примитивную ловушку, более того, маг был уверен, что Лиандра не осмелится войти.

* * *
        Внизу слышались шаги Галара, позвякивала посуда. Маг не позвал Лиандру к завтраку и ни разу не поднялся в ее комнату. Чувствуя себя запертой в красивой клетке, она нарезала круги по ковру. Галар не заслуживал доверия, примирения - тем более! Промучившись первую половину дня, Лиандра покинула свою спальню и обнаружила, что дом пуст. В покоях мага было прибрано, а сломанная ширма укоризненно стояла у стены. В столовой не нашлось ни единой съедобной крошки. Пленницу бросили в одиночестве.
        Спустившись на первый этаж, она подергала входную дверь. Не заперто. Да и зачем вешать замок, если здравый смысл и так не позволит выйти на улицу? Снаружи мело, как и ночью, но стало еще морознее. Эрендол как будто злился на вторжение одержимой, скрывая солнце за тучами.
        Встав на пороге, Лиандра сжалась от холода, но, набравшись храбрости, сбежала по ступенькам крыльца. Ее босые ноги ошпарило ледяным ожогом, а в вырез платья на спине швырнуло снежной крупой. «Я только посмотрю», - опрометчиво решила девушка, отбегая от дома Галара. Так вот как выглядят живые дома со стороны! Они похожи на величественные деревья, высаженные руками великана! Устремляясь ввысь колоннадой стволов и смыкаясь в вышине единой кроной, исполины являлись частью удивительного леса, населенного эльфами. Дом мага был самым большим, но и другие жилища выглядели не менее впечатляющими.
        Быстро наступая на цыпочки и стараясь как можно реже соприкасаться ступнями с мерзлой землей, будто необходимость могла научить ее летать, Лиандра пошла дальше. У каждого поселения есть крепостная стена и главная дорога, ведущая к выходу. Так было у людей. Но почему-то эльфы придерживались совсем иного принципа. Расчищенные от снега дорожки, мощеные бурым камнем, переплетались, как размотанные нитки из клубка, а ориентиры, на непривычный взгляд Лиандры были все одинаковы: вот крыльцо с тремя ступенями, а вот - с двумя или вовсе без них, следы цветочных клумб у входа или круглое зеленое стекло в двери… И у дома мага было такое же, но другого оттенка. Через некоторое время она заблудилась, а ее ногам стало все равно, куда ступать: на твердый камень или в рыхлый снег - ступни девушки опасно потеряли чувствительность.
        Дрожа от озноба, Лиандра прислонилась к стене небольшого дома. Из его полуоткрытой двери веяло теплом, а сквозняк выносил на улицу золотистые завитки. Сбиваясь вместе, они становились одинокими путешественниками по ветреной улице. Девушка подняла тонкую, легкую, как перышко, деревянную стружку и услышала чей-то голос:
        - Заходи.
        Лиандра не сразу поняла, что невидимый хозяин дома обращается именно к ней и дождалась повторного приглашения.
        - Зайди и закрой дверь, мне холодно.
        Скользнув внутрь, она с усилием потянула на себя массивную ручку и захлопнула дверь с маленьким оконцем, через которое ее и заметили. Прихожей в доме не было, а плиточные полы первого этажа сплошь покрывали волчьи шкуры. Раскинув лапы, они темнели хребтами и, казалось, вздыбили шерсть при ее появлении, как сторожевые псы. Напротив входа в очаге пылал огонь, над ним в котелке булькало варево. В теплом помещении густо пахло тушеными грибами и чем-то непонятным: то ли кожей, то ли нагретой смолой.
        Если судить по разноплановой мебели, комната служила спальней, кухней и мастерской одновременно, хотя наверх тоже вела винтовая лестница. Стены были увешаны луками, колчанами со стрелами и всевозможным инструментом. Вдоль одной из них стоял верстак, заваленный самыми неожиданными предметами, от посуды до деревянных заготовок, а сам хозяин сидел скрестив ноги на низком топчане и что-то вырезал. Он указал Лиандре на место рядом с собой и погрузился в свое кропотливое занятие.
        Лиандра натянула на ступни подол платья. Тихонько растирая их, она морщилась от боли и разглядывала хозяина дома. Прежде она никогда не видела настолько старого эльфа. Безжалостное время выжгло все краски его лица: неестественно белая, почти прозрачная кожа не скрывала запутанную сеть кровеносных сосудов, а волосы, потеряв былой оттенок, не поседели, а стали серыми, как пепел. Но девушка то и дело ловила на себе проницательный взгляд блекло-голубых глаз старика, а жилистые пальцы, сжимающие инструмент, были тверды и умелы.
        Пожилой мастер неуловимо напоминал Галара: то же удлиненное лицо и выступающий вперед подбородок. Но, посмотрев на него внимательнее, Лиандра решила, что ей показалось. Все эльфы этого клана походили друг на друга, даже те редкие прохожие, кого она повстречала на улице.
        - Помешай в котелке, ложка вон там, - старик указал на скамейку рядом с очагом.
        Она нехотя встала и выполнила просьбу. Почему-то каждое движение давалось с большим трудом. Бросив тоскливый взгляд на еду, девушка уселась на место.
        - Тебя морят голодом?
        Лиандра крепче обняла руками колени, прижатые к груди, сглотнула слюну и уставилась на пламя. Мастер отложил работу и поднял с пола костыли. Только сейчас она заметила, что левая нога эльфа заканчивается возле колена.
        - Ты был на войне? - спросила Лиандра.
        - Нет. На меня напала волчья стая.
        - Ты поэтому их так не любишь? - она кивнула на шкуры.
        - Напротив, толстый волчий мех отлично сохраняет тепло.
        Эльф проковылял к верстаку и достал из-под куска кожи две глиняные плошки. Оставалось только гадать, что они там делали. Но в доме мастера все было по-простому, не так, как у мага. В комнате царил организованный хаос, цель которого состояла в том, чтобы все предметы были у хозяина под рукой, избавляя его от необходимости много ходить.
        Лиандра получила долю грибного супа и щедрый ломоть свежего хлеба с хрустящей корочкой. Обеденного стола в доме не было, мастер ел, где придется, а, возможно, и когда вздумается: время обеда уже миновало, а ужина - еще не наступило. Густая похлебка оказалась неожиданно вкусной, а хозяин ничем не смущал девушку. Макая в плошку хлеб, Лиандра наелась досыта.
        - Я знала одного эльфа, который умел очень метко стрелять. Его лук был похож на этот, - сказала она, указав на небольшой лук, висящий на стене, и с грустью вспомнила Киндара.
        - Твой знакомый был среднего роста и не отличался физической силой.
        - Откуда ты знаешь?
        - Типичный эрендольский охотничий лук. При должном навыке опасен, но воину не подходит.
        - А я не умею стрелять, - вздохнула Лиандра, - только кидать ножи.
        - Лучником надо родиться, а научиться натягивать тетиву может кто угодно, даже ты.
        - Я чем-то хуже остальных?
        - Лук - не твой вид оружия.
        Эльф забрал из рук Лиандры пустую чашку и точным движением бросил на верстак. Попав на связку кожи, она не разбилась. Мастер снова принялся за работу. Девушку разморило: ритмичные, шуршащие звуки инструмента и потрескивание очага настолько ее убаюкали, что Лиандра свернулась калачиком на краю топчана и уснула. Когда она открыла глаза, на улице начало смеркаться. К сожалению, пора было уходить.
        - Ты покажешь в какой стороне дом Галара?
        Эльф утвердительно кивнул, но остановил ее у порога.
        - Подожди, тебе нужно одеться.
        Мастер накинул Лиандре на плечи плащ с капюшоном и дал замшевые сапоги, оба на правую ногу, но настолько разношенные, что Лиандра не почувствовала разницы. Проводив девушку до середины пути, старик указал дорогу дальше. Оказывается, она успела забрести от жилища мага довольно далеко.
        Лиандра обнаружила Галара в столовой. Полулежа на одном стуле и положив ноги на другой, он читал книгу и ел одновременно, просыпая крошки себе на колени. Небрежная поза мага была так далека от правил хорошего тона, принятых за столом, что любой преподаватель этикета упал бы в обморок. Увидев девушку, Галар чуть не поперхнулся. Он был уверен, что пленница страдает от голода на верхнем этаже и ждал, когда она перестанет капризничать и попросит прощения.
        - Где ты была? - спросил Галар.
        Направляясь к себе в комнату, Лиандра не обернулась. Гостеприимство ее нового знакомого избавило от необходимости говорить с магом. Запинаясь о ступени и чувствуя себя совсем больной, она еле добрела до своей постели. Выпутавшись из платья, Лиандра забралась под одеяло и забылась сном.
        Опальный маг
        Утром ее разбудили голоса. Галар с кем-то спорил, но слов было не разобрать. Лиандра сделала попытку встать, но не смогла приподнять с кровати неимоверно тяжелое тело. Оно горело, как обожженное, а от проснувшейся боли в ногах хотелось стонать. Упав на подушку, она закрыла глаза и прислушалась. Другой голос напоминал мастера луков. Зачем-то старый эльф пришел к магу и без всякого почтения выговаривал ему нечто неприятное.
        - Считаешь, что у меня-то не хватит терпения?! - воскликнул Галар, опровергая смысл фразы своими эмоциями.
        - Ты заткнешься или нет? - чуть слышно выругалась Лиандра, зажимая уши.
        Скоро она погрузилась в полузабытье, продолжая слышать, как Галар ходит этажом ниже и что-то роняет. Девушка не пошевелилась, когда маг поднялся в ее комнату и потряс за плечо.
        - Уже полдень, сколько можно валяться?
        - Вон отсюда, - шепнула она.
        Но Галар не возмутился, а приложил к ее лбу противно-холодную ладонь.
        - Да ты больна! Возомнила себя неуязвимой, разгуливая босиком по снегу? Сообщаю - это не так. Твое тело может выдержать многое, но не все: если отморозишь ноги - новые не вырастут!
        - Оставь меня в покое.
        - И дать тебе сгореть от жара или превратиться в калеку? Ну уж нет!
        Лиандра обрадовалась, когда Галар ушел. Распластавшись на горячей постели, она все глубже погружалась в мутный кошмар. Светлая комната исчезла, удары крови в висках превратились в неясный гул голосов тысячи зрителей огромного амфитеатра. Его раскаленная центральная площадка служила ареной для пыток. «Ты должна узнать правду мира мертвых!» - приказывал Астарот голосом Хана и прижигал тело Лиандры о металл. Багрово-красное небо злорадно скалилось сверху, а призраки душ с Проклятой дороги волновались на трибунах в ожидании зрелища жестокой казни. Лиандра вырывалась, умоляя о пощаде, но никому не было дела до ее страданий, кроме одной-единственной души. Из круга призраков вышел темноволосый воин с голубыми глазами, сияющими от магии архонта, и разрубил демона пополам. Астарот только расхохотался - у него не было плоти.
        - Арены запрещены! - сказала Лиандра вслух.
        - Бредит, - донесся издалека голос Галара, - помогите мне отнести ее вниз.
        Почувствовав руки у себя под лопатками, девушка отчаянно вырвалась, а Галар вскрикнул от боли.
        - Нет, только не в подземелье! Убейте меня здесь, я хочу видеть свет, - бессвязно шептала Лиандра, сжимая кулаки с неожиданной силой.
        - Мэтр, она вас покалечит! Давайте свяжем ее! - предложил незнакомый голос.
        - Ни в коем случае! Она придет в себя и вспомнит. Я впервые вижу такой цепкий разум, - ответил Галар.
        - Почему вы не примените магию, мэтр? - удивился незнакомый эльф.
        - Не понимаю причины, но я бессилен против ее горячки.
        Галар присел к больной на постель и погладил Лиандру по руке, лежащей поверх одеяла. Девушка смотрела на мага осмысленно, но странно, будто осознавала себя, но не понимала, кто перед ней находится.
        - Послушай, Лиандра. Я желаю тебе добра и хочу вылечить. Я смогу. Ты мне веришь?
        - Кто такая «Лиандра»? - спросила она, - где Фелан?
        Астарот довольно захлопал в ладоши. Его перчатки скрежетали железом и рассыпали огненные искры.
        - Фелан? Это… я, - солгал Галар, бесстрашно наклоняясь ближе.
        Девушка презрительно рассмеялась.
        - Ты не архонт!
        - А ты?
        Внимательные глаза эльфийского мага вернули Лиандру к реальности. Она вновь лежала на чужой кровати, разбитая болезнью и слабостью. Оттолкнуть Галара у нее не хватило бы сил… Лиандра ощутила на себе действие его магии, как ласковый свет, исцеляющий душу и облегчающий физические страдания.
        - Что я тебе сказала? Мне приснилось… - поморщилась она.
        «Мы разберемся с этим вместе, Лиа», - ответил Галар мысленно, - «закрой глаза и не мешай своему умному телу бороться с недугом. Я буду заботиться о тебе».
        Отступая, кошмар протестующе полыхнул раскаленным жаром и погас. Стало темно.

* * *
        Лиандра открывала глаза, но чьи-то неумолимые руки подносили к ее губам теплое зелье, и девушка покорно опускалась в пучину беспамятства. Кошмар напоминал о себе отголосками боли в ногах и ледышкой на лбу, которую Лиандра безуспешно пыталась скинуть, не отдавая себе отчета, что это ладонь Галара.
        Она очнулась, услышав тихую музыку. Осторожные звуки отдельных струн догоняли друг друга и нежно таяли, сплетаясь в печальную мелодию, а над головой плыл серо-сиреневый туман.
        - Что это? - спросила Лиандра.
        Музыка оборвалась.
        - Лютня.
        Силуэт за пологом оказался Галаром. Девушка лежала в его постели, накрытая сверху меховым покрывалом. Спальня мага растворилась в ночных тенях. Через полупрозрачную ткань Лиандра едва видела очертания мебели.
        - Со мной что-то произошло.
        - Ты простудилась и обморозила ступни. Никогда не болела прежде?
        - Я про другое. Я опять видела нечто очень важное, но не могу вспомнить.
        - Опять? Так это не в первый раз?
        Лиандра вздохнула и не ответила, не желая разговаривать с магом на эту тему. Галар раздвинул края полога. Без легкой преграды ткани девушка почувствовала себя неуютно.
        - Зачем я здесь?
        - Я не люблю комнату наверху, а за тобой нужно было присматривать.
        - А кому верхний этаж принадлежал раньше? Он обставлен по-иному, чем весь остальной дом, как будто для эльфа с совсем другим вкусом, чем у тебя. Ты не всегда жил один?
        Галар смерил ее долгим взглядом и промолчал.
        - Там жила женщина, - продолжала Лиандра, - примерно моего роста, мне даже пришлось впору ее платье.
        - Замолчи! Для одержимой ты поразительно много думаешь! - неожиданно прикрикнул Галар.
        Бросив жалобно звякнувшую лютню на пол, он взял в руки вытянутый сосуд и глиняную чашку.
        - Я совсем не хочу пить эту гадость, - отказалась Лиандра.
        - Могу заставить, - сухо сказал Галар, - у тебя жар. Уже меньше, но есть. Пока ты в сознании, ты - человек и восстанавливаешься медленно, но если отключить разум, то инстинкты одержимой возьмут верх, и выздоровление наступит быстрее.
        - Ты обещал рассказать о Ханлейте! Я хочу знать, что с ним и где он сейчас. Или все твои обещания - это ложь?
        - Я тебе ни разу не солгал. Он на пути в Эвенберг.
        - Не повторяй того, что я и так знаю!
        Галар убрал лекарство и устало потер лицо ладонями.
        - Ладно, успокойся. Как долго вы были вместе? Ты не заметила за ним ничего особенного?
        - Почему ты начинаешь свой рассказ с вопросов мне? - насторожилась Лиандра.
        - Просто интересно, насколько далеко вы зашли, - усмехнулся Галар, - тебе противна моя магия, Лиа? А его? Понравилась?
        Вопросы Галара были странными только на первый взгляд. Прикосновения Хана таили в себе способность видеть наощупь и чувствовать то, что другим было не под силу. Ханлейт от Лиандры свой дар и не скрывал…
        - Судя по твоему лицу, ты была в восторге, - скривил губы Галар, - напрасно его не сделали магом! «Мудрый» Совет Хранителей посчитал, что Ханлейт слишком взрослый, чтобы освоить искусство эльфийских ведунов. Надо было отправить харматанский подарок в Велеград и обратить в арии, чтобы его жестокость нашла наилучшее применение! Так нет же, его оставили в Эрендоле!
        Галар не сдержался и обнаружил свою неприязнь к Хану с первых же слов.
        - Ханлейт родом из Харматана? - осторожно спросила Лиандра, поняв, насколько саркастичен был Галар, когда называл его своим другом.
        - Конечно, нет! Хан - эрендольский эльф из клана Кенниров. Его полное имя - Ханлейт ланн Кеннир, если ты не слышала раньше. Земли Кенниров лежат на южной границе страны, но сейчас они необитаемы. Много лет назад на поселок Хана напали кочевники, перебили всех детей и стариков, а молодых мужчин и женщин забрали в плен, чтобы продать в рабство. Харматану нужны рабы - живой товар для работы на полях, гребли на галерах и развлечений в гаремах. Эльфы подходят как нельзя лучше: наша граница со страной Хармы - самая протяженная. Рабам клеймят лица и отправляют вглубь страны, в Бефсанский халифат. Оттуда не возвращаются. А ты видела клеймо у Хана вот здесь?
        Галар ткнул себя пальцем в левую щеку.
        - Ты сам знаешь, что у него нет клейма.
        - Вот именно. Пустынные кочевники не держат рабов, а только продают. Разорив поселок Кенниров, они оставили одного ребенка себе и вырастили его согласно своим диким законам. Орден Хранителей не оставил преступление безнаказанным: через несколько лет кочевников поймали и обнаружили среди людей эльфийского юношу, бойко говорящего по-харматански. Как и все дикари, он оказался превосходным наездником и уже тогда владел несколькими видами оружия. Интересная находка, правда? Эльф без роду и племени, но со злобой в сердце, идеальный убийца, созданный обстоятельствами. Сделать из него Хранителя был тот еще риск. Во-первых, орден набирает учеников с более раннего возраста, а во-вторых, у Ханлейта обнаружились и другие интересные способности. Никто в ордене не мог ему солгать! Не знаю, как он разбирал, что есть истина, а что - вымысел, лично я так не умею. Мне вообще далеко до Хана в искусстве притворства - чувствуя ложь в других, он успешно умеет обманывать сам!
        Лиандра была настолько потрясена, что не перебивала Галара. Так вот что за незнакомый грубый язык, который она не раз слышала из уст Ханлейта! Но почему Хан ничего ей не рассказывал?!
        - Я вижу, что все сказанное мной стало для тебя откровением, - заметил Галар, - задумайся, почему Ханлейт скрывал свое прошлое. Уверяю, не просто так!
        - А я не понимаю, откуда тебе все это известно.
        - Все просто - я был ему другом. Почувствуй разницу, Лиа: я ему, а не наоборот и не взаимно. Совет Хранителей отдал Хана на обучение ассасинам Айворта ланн Айдана. Тебе ничего не скажет это имя, но любой эльф в Эрендоле вздрагивает при одном его звуке. Хранители Айворта - жестокие убийцы, устраняющие всех неугодных, будь то эльфы, люди или дварфы, а также самая грозная сила в борьбе с архонтами, одержимыми и прочими монстрами. Выжить и остаться в здравом уме при такой работе очень непросто: каждое новое задание Хранителя - это раскрытая дверь на тот свет, и иной раз душевные потрясения калечат не меньше, чем физические увечья. Если воин вернулся, то следует проверить, как он выполнил свою задачу и подготовить его для будущих поручений. И вот тогда был нужен я. Лечить души Хранителей - такая была у меня работа.
        - Хранители убивали архонтов? - переспросила Лиандра.
        - Почему тебя не поразило, что Хранители убивали одержимых, Лиа?
        - Только не Ханлейт!
        Галар издевательски рассмеялся.
        - Какая наивность! Он приносил с собой отличные трофеи - архонтские мечи, а их хозяева с ними легко не расстаются! Что тебя так взволновало? Испугалась за Хана задним числом? Думаешь, все архонты - воины в доспехах с блестящими глазами? Нет, сейчас таких мало. Большинство - простые обыватели: жители городов и деревень, втайне страдающие от своего дара и никому не причинившие вреда. Убить такого архонта считается «легкой задачей». Не для всех, конечно, но он отлично справлялся. Из Ханлейта сделали одно из самых успешных орудий смерти на моей памяти.
        - Вы состояли на службе ордену вместе? Ты его оговариваешь! - не поверила девушка.
        - Я не убийца, Лиа, я - целитель. Эльфийские ведуны не настолько могущественны, чтобы править миром, но мы можем оказать влияние на любое живое существо за исключением архонта или другого мага. Я оказался неспособен заглянуть в душу Хана: ни мыслей, ни намерений, ни чувств, - я не видел ничего. У Ханлейта есть дар, который никто не заметил, кроме меня - он обладает чутьем на все, что за гранью привычного мира, очень сильным чутьем, Лиандра! Так он раскусил твою природу одержимой, и этим объяснялась его невероятная удача на службе ордену. Моя ошибка была в том, что я молчал о своем открытии, а потом и сам попал под влияние Ханлейта. Мне было одиноко, Лиа. Я вызывал неприязнь у Хранителей одним своим видом. Они забывали, о чем они говорили со мной, но помнили свои эмоции и ненавидели меня безотчетно. Только приходя к Хану, я мог спокойно поговорить и выслушать все то, что он сочтет нужным мне рассказать. Я слепо принимал слова «друга» на веру. Не могу представить, сколько он мне наврал! Лишенный контроля, Хан считал себя вершителем судеб и творил все, что хотел! А потом он сбежал.
        - Я тебе не верю, - сказала Лиандра.
        - Напрасно. Я видел, как он приводил одержимых с Проклятой дороги. Не отвратительных монстров, а людей, вроде тебя. Они были такими покорными!
        - Зачем он их приводил?
        - Их дарили ариям из Аверны в знак особой признательности. Для опытов.
        В покоях мага стало тихо, даже живой дом перестал шуршать ветвями снаружи. Галар отчаянно врал или извратил правду настолько, что она стала уродливой? Чутье Хана, знание архонтов и одержимых, его готовность пойти на крайние меры, лишь бы Лиандра не попала к ариям, - сходилось почти все… Кроме одного - они любили друг друга.
        - Я чувствую, как ты его ненавидишь.
        - Мне есть за что. Ханлейт - предатель. Хранители сочли меня соучастником его преступлений и бросили в казематы эвенбергской тюрьмы. Я год гнил в подземной камере, голодая и доказывая свою невиновность на допросах. А потом меня сослали сюда, обратно в глушь. Это стало концом моей карьеры, планов, всей жизни.
        - Если Ханлейт не был с тобой честен, то ты не знаешь, чем он занимался в ордене на самом деле.
        - Оправдывай его сколько угодно, но знай: Хан не умеет любить! Его голова для меня и сейчас потемки. Зачем было рисковать и тащить вас всех через земли моего клана? Рассчитывал, что меня нет в живых? Вот и просчитался!
        Галар покинул комнату, оставив Лиандру наедине со своими мыслями. Ханлейт все дальше, и теперь между ними не только вековой лес, но и эльфийский маг со своей обидой и ненавистью. Галар не врал, но это ничего не значило. «Я в тебя верю, как люди верят в Создателя», - сказал Ханлейт на прощание.
        - И я в тебя, что бы мне не говорили, - прошептала Лиандра, словно надеясь, что Хан ее услышит.
        Она поднялась с постели - ночной разговор еще не был закончен! Сделав пару шагов опухшими, забинтованными ногами, Лиандра опустилась на колени. Ее бил озноб. Лихорадка, утихнув было, накинулась на тело с новой силой. Черная туника с вышитой буквой «Г» на груди, принадлежащая Галару, совсем не давала тепла. «Он раскидывает вещи», - вспомнила Лиандра и пошарила на полу. Наткнувшись на струны лютни и пустой бокал, девушка нашла вторую часть домашнего комплекта - длинную рубашку из плотного харматанского шелка. Держась за перила и наступая на пятки, Лиандра добралась до библиотеки. Галар сидел в просторном кресле у окна. Он не спал.
        - В первый раз встречаю существо, настолько беспощадное к себе. Зачем ты встала? Могла бы позвать, - сказал маг с усталым равнодушием.
        - Ханлейт просил отпустить меня с Гервантом, почему ты отказался?
        - Потому, что отказался.
        - Ты это называешь ответом?
        - У меня другие планы.
        - Зачем я тебе?
        - Я объяснил позавчера за ужином. Ты не поверила, но это твое дело, - ответил Галар тоном, далеким от дружеского.
        Лиандра помолчала минуту и решилась на главный вопрос:
        - Что будет с Ханом в Эвенберге?
        - Его казнят.
        - Нет!
        - Да!
        Она вцепилась в перила побелевшими пальцами. Болезнь и ужасная новость, сказанная таким жестким тоном, соревновались друг с другом за право отправить ее в обморок.
        - Что, мои моральные принципы далеки от совершенства? Попробуй их сравнить с поступками Хана, и разница тебя удивит! Я не чувствую угрызений совести! Вспомни, как он поступил со мной! - быстро заговорил Галар.
        Оправдываясь не перед ней, а перед самим собой, маг старался помирить в своей душе раскаяние и жажду мести, но Лиандра его уже не слушала. Она сделала попытку подняться обратно в спальню и чуть не упала. Галар вовремя подбежал и подхватил ее на руки.
        - Ты задаешь неправильные вопросы, ответы на которые больно ранят. Но у меня есть и хорошая новость: твой горячечный бред не был лишен смысла. Если есть воспоминания, значит, и душа жива. Я верну тебе память. Я обещаю, Лиа.
        Лиандра позволила донести себя до кресла и обессилено упала в его мягкую глубину. Галар понял ее состояние и на продолжении разговора не настаивал.

* * *
        Прошло меньше недели, прежде чем Лиандра выздоровела. Невероятно быстро для человека и катастрофически медленно для одержимой, как прокомментировал Галар. За время ее болезни маг вел себя безупречно: был терпелив и внимателен, помогал преодолевать лестницу, приносил еду на подносе и сам делал перевязки, смазывая обмороженные ступни девушки лечебным составом. Его чуткие руки совсем не приносили боли, но Лиандра мучилась.
        Ханлейт говорил о великодушии мага и его доброте, а Галар всем своим поведением доказывал, что он не ошибся. Но даже понимая мотивы поступка мага, Лиандра не могла его простить. Хан был все еще жив… Возможно, орден Хранителей помилует его? Ведь выпустили же из тюрьмы Галара!
        Настало время снять повязки, и Лиандра окончательно поселилась в библиотеке или в кабинете, как называл комнату Галар. Удобное кресло у окна годилось для сна, а нижний этаж с ванной отсюда был значительно ближе. Ступени лестницы и прохладные полы доставляли Лиандре немало страданий - новая, тонкая кожа на ее ступнях оказалась болезненно чувствительной. День за днем девушка бездумно смотрела в окно на падающий снег, на редких прохожих внизу и молчала.
        - Это пытка тишиной, Лиа? - спросил Галар, поставив на стол поднос с завтраком, - тебе правда все равно, что есть? Скажи, и для тебя приготовят самое любимое.
        Лиандра слабо усмехнулась. Да, приготовят. Для Галара - все что угодно.
        - Будешь молчать, говорить разучишься. А потом превратишься во что-нибудь страшное и начнешь кусаться. Тебя покормить?
        Улыбаясь, Галар направился к ней с тарелкой.
        - Нет! Оставь, я поем одна.
        - Почему не со мной?
        Он не дождался ответа и глубоко вздохнул, поставив еду на стол. Лиандра понимала, что подвергает доброе отношение Галара серьезному испытанию, но никак не могла взять в толк, чего он добивается. Гораздо проще распахнуть дверь и выгнать ее босиком в лес или заставить, наконец, сделать все, что ему хочется, с помощью магии!
        - Зачем проводить столько времени в библиотеке, если не читать? - спросил Галар.
        Взяв с полки книгу, он бросил ее Лиандре на колени. Пролистав, девушка безразлично положила ее на подоконник.
        - Мне это не интересно.
        - Потому, что ты не понимаешь, что стоит за знаками на листочках бумаги. А за ними - целый мир. Я могу тебе показать…
        Лиандра удивленно подняла на мага глаза. С первого дня их встречи он почему-то решил, что она - умственно-неполноценное животное. И теперь периодически пытается ее приручить, подманивая разными интересными вещами, а то и просто едой!
        - В твоем доме нет кухни, а в столовой все мыши вымерли от тоски. Ты кидаешь в меня книгой рецептов эльфийских кушаний с целью поиздеваться?
        - Еще мышей и кухни мне не хватало! Я терпеть не могу чад. Он поднимается наверх и портит потолки. Подожди, а как ты догадалась, о чем книга?
        - Я прочла!
        - Быть того не может. Кто научил?
        - Никто, я всегда умела.
        Лиандра поднялась с кресла. Ее привычка физически уходить от разговора была не самой вежливой, но девушка не знала, как иначе избавиться от общества мага. С каким бы удовольствием она вышла на улицу! Но в планах Галара подобной вольности не значилось, а плащ и обувь мастера луков давно исчезли из прихожей.
        Ступая медленно и осторожно, Лиандра поднялась на верхний этаж. Она не была в этой комнате с тех пор, как начала передвигаться самостоятельно. Галар пришел за ней следом и распахнул дверцы шкафа. Раньше он был пуст, а сейчас ломился от вещей. Девушка видела столько одежды сразу разве что в ваньярской лавке.
        - Все это изготовлено для тебя мастерами моего клана. Выбирай, что понравится.
        - У тебя так много слуг? - презрительно спросила Лиандра едва взглянув на содержимое шкафа.
        - У меня вообще их нет. В очевидном для тебя понимании.
        - Но кто-то готовит, убирает, топит печь и шьет, причем, делает это незаметно.
        Галар небрежно развалился на ее постели, закинув руки за голову. Если Лиандра хотела одиночества, то она напрасно надеялась - это его дом. Мягкий ворс ковра казался ее ногам жесткой щеткой, и стоять было неприятно. Девушка присела на край комода, ожидая, когда Галар уйдет. Но он только удобнее подложил под спину подушку.
        - В чем смысл власти, как ты думаешь? - спросил маг.
        - Кому как. Кое-кто любит тиранить.
        - Конечно, говоря подобную глупость, ты имеешь в виду не меня, - утвердительно сказал Галар, - служение должно приносить радость - вот в чем смысл истинной власти. Я проведу параллель с Создателем: храмы возводят вера, надежда и любовь, а вовсе не ненависть.
        - А еще Создателя боятся за кары, которые могут последовать, если храмы недостаточно высокие, - язвительно ответила Лиандра.
        Эльф негромко рассмеялся.
        - Ну, страх наказания еще никому не мешал грешить. В моем поселке нет слуг, Лиа, и нет принуждения. Эльфы заботятся обо мне потому, что я им безгранично предан. Оглядись вокруг: затерянный в глуши Сириона, клан ни в чем не нуждается - это результат моих усилий.
        - А я думаю, что ты привык к роскоши и стараешься ради своего комфорта. Твоя забота об эльфах - вид обмена, вроде денег.
        На губах мага погасла улыбка.
        - Ты недоброе существо, Лиа, но не лишенное ума. Если ты будешь пользоваться им чаще, чем злостью, твои выводы станут объективнее. Я хочу познакомить тебя с эльфами поселка. Давно пора.
        - В качестве кого ты меня представишь? Наденешь ошейник и поведешь по улицам? Я - твоя ручная одержимая?
        - Какая дикая мысль! О твоей природе знаю только я. Что я должен пообещать? Унести в могилу эту страшную тайну? Хорошо, я клянусь!
        Валяясь на кровати, Галар торжественно приложил правую руку к сердцу.
        - А как же распоряжение властей? Вам положено убивать людей на месте.
        - Полукровок оставляют в живых.
        - Но я не…
        - Я объясню тебе историю твоего появления на свет. Интересно? Тогда слезь с комода и садись со с мной рядом.
        Лиандра отрицательно покачала головой. Галар не стал настаивать.
        - Однажды случайная жертва попала на Проклятую дорогу, а чужая сущность вселилась в нее и сделала одержимой. Это была твоя душа. Я не знаю, кем ты была в прошлой жизни, Лиа, но твое первое убийство в новом теле - безымянная эльфка. Бедняжка, как мне ее жаль! Ты уничтожила ее, раздавила, разорвала на части ее душу. Наверное, жертва сдалась не сразу, она боролась и страдала, но чужая сущность не знала жалости - Лиандре требовалось новое тело любой ценой! Изменилось все: внешность, голос, поведение и даже раса. Эльф исчез, появился человек, но его тело хранит память о прошлом. Нечто неуловимое, видимое лишь краешком глаза, продолжает роднить тебя с моим народом.
        - Ты говорил, что я была женщиной из Мореи! - возразила потрясенная Лиандра. Раньше она не задумывалась, как именно стала одержимой.
        - Я изменил свое мнение. Иначе, как объяснить твою связь с Ханлейтом? Интерес Герванта? Был еще какой-то эльф, чей образ ты прячешь настолько глубоко в подсознании, что я не могу до него дотянуться. Люди и эльфы при встрече не бросаются друг другу в объятия, Лиа! Нелюди - редкое явление, наши расы не очень-то любят друг друга.
        - Я выгляжу, как человек. Я чувствую себя человеком!
        - Ты принадлежишь к людской расе, так и есть. Эльф уничтожен, но его тень будет рядом вечно, как и способность к исцелению. Это - твое наследство, благодари Проклятую дорогу.
        - Тогда я не понимаю, кем себя считать!
        - Все просто - собой. А мне поверят в любом случае. Даже если у тебя вырастет хвост или маленькие рожки, как у демонов, которых рисуют дети, - мои слова обсуждаться не будут. Приятно, правда?
        - Ты возомнил себя Создателем? Дергаешь за нитки и наслаждаешься овациями?
        - В кривом зеркале твоего извращенного ума все выглядит уродливым! - резко вскричал уязвленный Галар, - что тебе ни скажи, в ответ услышишь какую-нибудь гнусность! Ты еще хуже обычных одержимых, к которым гадко прикасаться, потому что портишь все, о чем подумаешь!
        Обычно маг предпочитал не демонстрировать свои чувства настолько явно. Может, не стоит его злить? Галар помнит обиды очень долго! В комнате повисло молчание. Его снова нарушил эльф:
        - Не будем ссориться, - мягко сказал он, - когда ты поймешь, что мир вокруг не настолько враждебен, как ты привыкла, ты изменишься в лучшую сторону. Я терпелив и готов ждать.
        - Меня любят такой, какая я есть! Отпусти, и я уйду с радостью! Пожалуйста! - горячо попросила Лиандра, сползая с комода и подходя к кровати.
        - Тебе некуда идти, поэтому ты останешься.
        - Но я хочу!
        - А я - нет.
        - Почему, Галар?
        - Как я рад. Нет, не то слово, я в неистовом восторге - ты впервые назвала меня по-имени! Оставим бесцельные философские речи, у меня от них голова болит!
        С гримасой усталости Галар встал и развернул девушку лицом к шкафу.
        - Вот объект, достойный твоего интереса. Выбирай, что хочешь надеть.
        - Мне все равно, - вздохнула она.
        - Опять?! А мне - нет, и здесь я решаю. Считай, у меня новая блажь - я хочу видеть тебя красивой. Ты разгуливаешь по дому в моих вещах, а это совсем не женственно. Если не перестанешь капризничать, я заставлю тебя переодеваться у меня на глазах, - неожиданно пообещал Галар со знакомым веселым злорадством в глазах.
        Не желая искушать судьбу, Лиандра вытащила несколько платьев. Чернильное, синее, лиловое, серое… Галар выбрал для нее приглушенные, темные оттенки тканей, но их покрой не отличался практичностью - в такой одежде далеко не убежишь!
        - Нравится?
        - Нет. Все шелковое, а сейчас не лето.
        - Я не хочу видеть рядом с собой простолюдинку в домотканых тряпках. У нас тепло, не замерзнешь. А гулять можно и в этом.
        Галар накинул на плечи девушки теплый плащ, отороченный пушистым лисьим мехом.
        - Будь мудрее, Лиа! Если ты не в силах от меня избавиться, научись получать удовольствие от моего присутствия. Тебе помочь?
        - Я сама.
        Лиандра сдержалась, чтобы не сказать очередную колкость, но и Галар знал чувство меры. Пообещав ждать ее внизу, он ушел.

* * *
        Кроме одежды, Лиа обнаружила на полу шкафа сапожки на меху, украшенные узорами из кожаных шнурков и даже остроносые домашние туфли без задников. «Мне больше не придется сидеть взаперти!» - обрадовалась она, надевая обувь. Мягкая замшевая стелька приятно согрела ноги. В таких удобных сапогах можно проходить весь день, не ощущая усталости!
        Девушка выбрала серое платье с застежкой спереди - его легче всего было надеть без посторонней помощи, и подошла к зеркалу. Цвет ткани идеально повторял оттенок ее глаз, а соблазнительный покрой подчеркивал фигуру. Сквозь частый ряд навесных петель до талии просвечивало тело, но платье только намекало и ничего лишнего не показывало…
        Лиандра признала, что у Галара безупречный вкус, а у эльфийских мастериц - золотые руки, но зачем одержимой уделять столько заботы? Казематы Готы были куда проще для понимания, чем гостеприимный дом Галара. Маг приготовил для Лиандры совсем иные пытки: недосказанность, сомнения и чувство внутренней несвободы. Очень изысканное сочетание, в духе эльфийской магии!
        Накинув на плечи плащ, она спустилась в кабинет.
        - Совсем другое дело! Я бы одел тебя поярче, но побоялся потерять твою своеобразную мрачноватую привлекательность. Ты как страшная сказка, которую я любил слушать в детстве чаще, чем веселые истории со счастливым концом, - пошутил Галар.
        - Ты сам носишь мрачное, - возразила Лиандра.
        Эльфийский маг неизменно одевался в глухие одежды пыльно-фиолетового или графитового цветов безо всяких украшений.
        - Может, я в трауре? Так или иначе - со стороны мы мило смотримся вместе. Не находишь?
        Они вышли на улицу. Лиандра зажмурилась от чистой белизны свежевыпавшего снега. Как ей не хватало простора и морозного воздуха! Галар положил руку девушки к себе на локоть и прижал к боку, молчаливо показывая, как следует себя вести. Говорить Лиандре было не обязательно - этот труд маг любезно взял на себя.
        Эльфы поселка жили скромнее, чем Галар. Обилие плетеной мебели, шкур и тканых покрывал, разбросанных повсюду для тепла, придавало их домам живую непринужденность, так непохожую на тщательно продуманную обстановку мага. Из кухонь доносились вкусные запахи, свешиваясь с перил лестниц, толкались дети, норовя сверху высмотреть необычную гостью. Галар и Лиандра посетили несколько домов, и везде их встречали радушно и хлебосольно. Было время завтрака. Не желая обидеть хозяев, девушка пробовала почти все, что ей предлагали, и опять решила, что еда у эльфов клана вкуснее, чем на столе у Галара.
        К магу уважительно обращались «мэтр», спешили распахнуть дверь и услужливо отодвинуть стул. На лице Галара появилось выражение участливой доброжелательности, но его синие глаза оставались отчужденно-внимательными, словно благосклонный, приветливый образ был для мага привычной маской, и только наедине с Лиандрой Галар становился самим собой. А на девушку эльфы смотрели без враждебности, скорее - с любопытством, и не очень сочувствовали трогательному рассказу о том, какими судьбами она обрела пристанище среди лесов Сириона. Галар искусно врал о Хане и Герванте, называя Лиандру сестрой нелюдя. Возразить было нечего: они бежали от несправедливости властей, Хранитель передал девушку заботам эльфийского клана, а сам сдался на милость ордена. Все «правильно», но эльфам было ясно и без слов: «полуэльф-найденыш» - собственность мэтра. Много это или мало? Достаточно, чтобы ей служить, и мало, чтобы хоть на минуту признать своей.
        - Мне немножко надоело, Лиа, - сказал Галар, выходя на улицу из третьего по счету дома, - ты можешь продолжить знакомства сама, когда устанешь общаться со мной. Заходи в любой дом, и тебя примут и выполнят любую разумную просьбу.
        - Почему мы не сходили в гости к единственному эльфу, с которым я познакомилась сама?
        Лиандра напрасно ждала, когда Галар представит ее мастеру луков.
        - Ты о ком? А, о Мастере. Старик - самое скучное существо на свете! Угораздило тебя постучаться именно к нему! Любой другой эльф немедленно бы сообщил мне, что ты сбежала!
        - Ему сложно ходить.
        - Ковылять ко мне домой вовсе не обязательно! Я - маг, забыла? Мастер мог позвать меня мысленно, и я бы услышал его голос громче, чем прочие! - раздраженно сказал Галар, - да, он вырезал тебе подарок, а я все забываю передать. Вот он.
        Галар сунул в руки Лиандры небольшой гребень с рукоятью, украшенной тонкой резьбой. Длинные зубья были тщательно отполированы и будто специально созданы для ее густых волос. От гребня исходил пряный аромат можжевельника.
        - Давай, зайдем к нему. Я поблагодарю за подарок, - предложила Лиандра.
        - Я не хочу, - отрезал Галар.
        - Потому, что старый эльф имеет свое мнение?
        - Мастер упрям и своеволен, но я избегаю его не поэтому. Мне неприятно на него смотреть - я сразу представляю, что и мое лицо с годами так состарится! Физическое увядание отвратительно!
        - Эльфийские маги не принимают эликсиры молодости, как арии? Сколько тебе лет? - допытывалась Лиандра, замечая, что Галар ускорил шаг.
        - Я моложе твоего любовника! - странно возмутился он, - лет на… Не знаю. Точный возраст Хана никто не знает, даже он сам. Но, по его милости, я теперь дальше от благ Аверны, чем в тот день, когда родился!
        Сколько злости и досады было в голосе мага! Поняв, что выдал себя с головой, Галар одумался и запоздало удивился вопросу девушки:
        - О существовании лекарства известно лишь избранным! Где ты подслушала?
        - Мне избранный рассказал. Но эликсиры нужно принимать всю жизнь! И ты готов на это?
        - То же мне жертва! Тебе легко говорить - одержимые не стареют! Не знала? Если ты не убьешь себя раньше времени, то проживешь долго и не изменишься, в отличие от меня. Как ты угадала мое тайное желание? Нет, я не расстроен! Мы же просто созданы друг для друга! - сделал Галар неожиданный вывод, обнимая девушку за плечи.
        - Я не понимаю, чего ты от меня добиваешься! - воскликнула она.
        - Большого-большого чувства! - ехидно усмехнулся Галар, - которое ценится дороже золота и по прихоти Создателя раздается самым недостойным из нас.
        - Ты говоришь о любви?! - не поверила Лиандра.
        Приподняв брови, Галар расхохотался, но потом принял иронично-философский вид.
        - Можно и так сказать, Лиа. Да, можно. Вполне.
        Простое и сложное
        Каменный мешок, забранный решеткой, выходил в узкий подземный проход. За поворотом коридора горел факел, бросая на стены колеблющиеся охристые отсветы, но в одиночной камере было темно. Цепи, свисающие с потолка, оканчивались наручниками, отводящими руки узника в стороны и назад. Со стороны казалось, что эльф без сознания. Закрыв глаза и не шевелясь, Ханлейт думал.
        Тюрьма Эвенберга… Сюда попадали преступники со всего Эрендола, но подземные казематы принадлежали Совету Хранителей. Хан не встречался с Айвортом ланн Айданом лично - время допросов еще не настало, и не питал иллюзий: участь сбежавшего Хранителя была решена заранее. Оставалось узнать, когда Хан умрет и как именно, а пока пленника избили просто для порядка и бросили, не удосужившись расковать.
        Ханлейт думал не о себе. Направляя отряд через земли Галара, он был уверен, что выбрал самый безопасный путь через Эрендол. За годы с их последней встречи, честолюбивый Галар должен был сделать блестящую карьеру, возможно - уехать в Аверну и пополнить ряды лучших слуг Императора. Почему маг встретился в глуши Сириона и повел себя настолько формально и жестоко? Завидев Галара среди эльфов, Ханлейт почти обрадовался, ведь когда-то их связывала взаимная симпатия и даже дружба. Хорошо зная, насколько сам Галар избегает любых правил и ограничений, Хан рассчитывал, что маг их отпустит, а то и поможет! Как же он сильно ошибался!
        Раз в двести-триста лет в каждом эльфийском клане рождается ведун. Способности к магии не передаются по наследству, они - величайшая случайность, дар лесных духов для защиты эльфийской расы. Когда-то давно и сам Ханлейт был надеждой для своего рода. Ребенком его водили на уроки к пожилому магу из другого поселка так далеко и надолго, что Хан каждый раз просился домой и злился, когда учитель заставлял его сидеть смирно и слушать всякую ерунду - как растут деревья или течет по жилам кровь. Его учили, что жизнь есть повсюду, и везде разная; быстрая, стремительная, как искра пламени или медлительная, как память камней и вековых кедров. Сейчас все забылось, у эрендольского убийцы совсем другая судьба…
        Если в руках есть боль, значит кровоток не остановлен, а неудобно вывернутые запястья встанут на место, стоит только пошевелиться. Но боли не было, а руки не слушались. Это плохо. Почувствовав чужое присутствие, Ханлейт открыл глаза и потряс головой, решив, что у него начались галлюцинации. Крепко вцепившись в решетку камеры маленькими грязными руками и прижав лицо вплотную к прутьям, на него смотрела девочка. От ее темного, бессмысленного взгляда Хану стало не по себе.
        - Прикуси губу, - приказала она, отлипнув от решетки и привычно убрав с лица ладошками растрепанные кудряшки медных волос.
        - Что?! - удивился он шепотом, поняв, что перед ним не видение, а живое существо. Откуда в подземных казематах дети?
        - Тебя плохо били: не оставили ни одного пореза, а синяки не годятся. Мне нужна свежая кровь.
        Ханлейт не нашел что ответить на столь дикое заявление.
        - Ты дурак. Останешься без рук. Вообще-то я предлагаю помощь. Ты мне нравишься - не кричал ни разу. Привык к боли или тебе все равно? - сказала она сразу несколько отрывистых фраз, делая между ними короткие паузы.
        - А ты что такое? Знаток пыток?
        Хану показалось - перед ним стоял не ребенок. Девице было лет шестнадцать, но за счет маленького роста и круглого лица она казалась младше.
        - Как здесь холодно! - пожаловалась рыжая, поставив одну босую ногу на другую, - я хочу наверх. Так ты сделаешь, что я просила или нет?
        - Зачем?
        Она протянула руку внутрь камеры настолько глубоко, насколько позволяла решетка, и пошевелила пальцами в воздухе. Хана невольно передернуло от гадкого ощущения.
        - Да ты одержимая! - догадался он.
        - Не обзывайся! Я - последнее средство, когда молчат.
        - Кто твой хозяин?
        - Который? Их было много, и почти все безмозглые, как бараны. Я очень давно живу и знаю много-много слов! - важно сообщила рыжая, подчеркивая свою значимость.
        - Сегодняшний.
        - Ах, этот! - отмахнулась девица, - он еще хуже прочих и начальник тюрьмы. Прикуси губу.
        - Я не буду этого делать.
        - Глупый эльф. Все, я ушла.
        Странное создание юркнуло в темноту коридора неслышно, как мышь. Неужели начальник тюрьмы - арий? А если нет, то откуда у него такая шустрая помощница? Ханлейту стало страшно за Лиандру. Одержимых с Проклятой дороги, сохранивших человеческий облик, но потерявших разум, можно было обратить почти в любой вид магии. Чаще подопытные умирали, но при удаче из них получались целители, боевые маги или монстры, полностью лишенные собственной воли. Покорные своему хозяину, они покупались и продавались, как товар, а вещь, послужившая «ключом» при обращении, передавалась новому владельцу. Эльфийский ведун не арий, но какая разница? Галар - тоже маг, умелый и опытный. Если Лиандра оказалась в руках врага, то Ханлейту нет прощения!
        «Я бы не оказался здесь, если бы не Гервант!» - в отчаянии думал Хан, - «зачем он вытаскивал с того света беглого Хранителя? Она бы сама справилась. Лиа - умная и гордая, она нашла бы свой путь и без меня!»
        Ханлейт покинул орден три с половиной года назад. Он не планировал побег и не искал безопасных путей отступления. Однажды он просто поднял оружие…

* * *
        Утренний лес блестел прозрачной росой и благоухал ароматом весенних цветов, но отвратительные пятна смерти были повсюду: красные брызги на зеленых листьях, затоптанное в траву оружие и ошметки плоти, некогда считавшие себя людьми. Очевидно, они продали свою жизнь дорогой ценой… Перед глазами двух путников предстала картина резни. Мужчина неопределенного возраста и крепкого телосложения покачал головой.
        - Все мы всего лишь мусор на празднике бытия, но зачем так портить природу, а, Гвидо? За собой убирать положено!
        Его спутник, молодой светловолосый парень, был более практичен:
        - Давай, трупы осмотрим, командир! Вдруг дельное что найдем: деньги или оружие хорошее - его продать можно.
        Мародеры методично обыскали погибших, заглядывая в карманы, за пазуху и срезая с поясов кошельки. Добыча порадовала - они были первыми стервятниками, прибывшими на этот пир, но старший хмурился. Обойдя мертвых еще раз, он проверил левую руку каждого, показывая спутнику клейма на запястьях в виде перекрещенных стрелы и посоха.
        - Смотри, мой мальчик: вся эта погань была из карательного отряд его Величества Императора! Хотел бы я посмотреть на того, кто их перебил. И пожать его холодную руку.
        - А нам-то какая разница, Гервант? Убийца убежал давно.
        - Оружие карателей отравлено, далеко он не ушел. Ищем еще один труп, Гвидо.
        Командир оказался прав. Пройдя по примятой траве несколько десятков шагов, они обнаружили тело, неподвижно лежащее лицом вниз. Гвидо поднял валяющийся рядом меч и восхищенно присвистнул.
        - Какая достойная штука! Да еще с узорами! Такая кучу денег стоит!
        - Тебе голову оторвут, Гвидо, вздумаешь его оружие на рынке толкнуть. Нельзя!
        - Он был важной шишкой? - парень потрогал мертвого носком сапога в плечо.
        Гервант перевернул тело и осмотрел повреждения. Смертельных ран не было, но эльф едва дышал.
        - Нет, скорее - дорогой игрушкой. Смотри-ка, живой наш мститель! Меч ему самому пригодится, его я понесу, а эльф - твоя ноша, Гвидо! Для меня груз длинноват будет, - усмехнулся Гервант, - валим отсюда и молчим. Негоже кому-то знать, что мы увидели.
        - Само собой, командир, - со вздохом подчинился парень, без всякого почтения взваливая находку на широкое плечо.
        Ханлейт пришел в себя в маленькой комнате с подслеповатым окошком и такими низкими потолками, что стоящий над ним человек казался великаном.
        - Гервант, поди сюда! Он очнулся, но мне его взгляд очень не нравится, - позвал он.
        Над Ханом склонилось еще одно лицо, по виду - не совсем человеческое.
        - Как? Не видишь слез благодарности? - язвительно улыбаясь, спросил мужчина, названный «Гервантом», - эльф, где слова признательности и молитва Создателю во спасение? Ну?
        - Кто вы такие? - слабо спросил Ханлейт.
        Он попытался приподняться, но не смог из-за веревок, обмотанных поперек туловища. Эльфа аккуратно привязали к кровати, постаравшись не задеть ни одной раны.
        - Мы - армия призраков, - хмыкнул Гервант.
        - Что за бред?
        - Так сразу и бред! Война стерла с карты деревню этого малого, как и мою хижину, а мы сами имеем честь числиться славно погибшими на поле брани. Но я нахожу эту ситуацию завидной. Знаешь, почему? Для мертвых закон не писан. Как самочувствие?
        - Не твое дело. Развяжи меня.
        - Нет, мое. Я тебе царапки промыл, перевязал, обеспечил все условия, чтобы ты выжил, и не вздумал повторно наложить на себя руки. Не развяжу.
        Гервант с непреклонным видом уселся на табурет у кровати больного и обратился к Гвидо:
        - Мой мальчик, пойди, проверь погоду на улице: правда ли светит солнце, как я заказывал.
        Парень что-то невнятно пробурчал в ответ и ретировался за дверь.
        - Перебить свою же охрану, Хранитель - это самый извращенный способ самоубийства, какой я встречал на своем веку. У тебя богатое воображение или вожжа под хвост попала? Не смотри на меня глазами разъяренной кошки, я прекрасно знаю, кто ты. Дыши ровно и слушай, - приказал Гервант.
        Он говорил долго. Что-то о смысле жизни и ценности живого существа, пока оно живо. О полезности и ненужности отдельных представителей рода эльфийского и человеческого и о благах, которыми Создатель одаряет тех, кто умеет тащить из-под его носа все ценное и криво лежащее. Своеобразный слог рассказчика сначала удивил Ханлейта, но по мере повествования у эльфа начали подрагивать уголки губ, обещая превратиться в улыбку. Герванту это понравилось.
        - Я вижу, ты оценил величие моих мыслей. Тогда я буду конкретен. Двое с мозгами и без прошлого - страшная сила, способная, если не перевернуть мир, то хотя бы потрясти яблоню, а яблоки, будь уверен, посыплются. Глядя на твою рожу, догадываюсь, что покаянной исповеди не предвидится, но я и не служитель культа. В двух словах: зачем ты это сделал?
        - Мне все надоело, - искренне ответил Хан.
        - А мне-то как! Значит, пришла пора менять профессию, веру или пол. Что ты выбираешь?
        - Первое, - усмехнулся Ханлейт, рассматривая своего спасителя со все возрастающим любопытством.
        - Отрадно слышать, что не последнее! Пожалуй, я тебя освобожу, - решил Гервант.
        - Ты, случайно, не нелюдь? Полукровка, я имею в виду, - спросил Ханлейт, уверившись в своих подозрениях.
        - Ага. Приверженец чистой крови?
        - Нет, мне это не важно.
        - Эльф без предрассудков? Какая редкость!
        Гервант налил в тяжелую глиняную кружку парного молока и подал Хранителю.
        - Извини, что не бражка, но ты и так зеленый, как несвежий покойник. Молоко лечит отравления, позже мы отметим знакомство чем-нибудь покрепче, а пока - пей. Как звать?
        - Ханлейт.
        - Я сжег твою красивую одежку Хранителя, только нагрудные ремни оставил. Ты не против?
        - Нисколько.
        - Ты всегда будешь со мной соглашаться, Ханлейт?
        - Нет, только когда больной или связанный.
        Гервант засмеялся. Так началась настоящая, самая долгая в жизни Хана дружба.

* * *
        - Облей его из ковша, пусть очухается поскорее!
        Ледяная вода ударила снизу в лицо и залила Ханлейту грудь. Он закашлялся и открыл глаза. В камере было двое - одержимая и незнакомый человек в богатой одежде, сидящей неуклюже, будто доставшейся ему с чужого плеча. На полу стояла масляная лампа, отбрасывая ровный круг желтого света.
        - Вздумал сдохнуть раньше времени, Хранитель? - спросил человек, по привычке засучивая и так короткие рукава бархатного камзола, - пока орден ковыряет в пупках и придумывает достойную казнь для своего выродка, моя задача следить, чтобы тебе не было скучно. Поддай еще воды, рыжая!
        Вторая порция холодного душа привела Ханлейта в себя окончательно. Он задрожал от озноба, осознавая, что болен. Застой крови в руках уже начал сказываться на организме в целом, а присутствие одержимой только усугубляло симптомы. Увидев эмблему карателя на запястье человека, Хан догадался, что перед ним начальник тюрьмы. Наверняка, ставленник из Аверны или из Велеграда - на него приказ об уничтожении людей в Эрендоле не распространяется. Насколько же прогнил орден Хранителей, если должности в Эвенберге занимает пришлый люд, служащий Императору?
        - Я давеча поимел серьезный разговор с надменным господином из твоего ордена и ни черта из него не понял, - признался человек, - тебя вроде как надо подготовить к встрече с большой шишкой. И что я должен сделать, а?
        В ряды карателей Императора набирались отбросы общества со всей страны. Плебейская речь и грубо выжженный на запястье символ выдавали начальника тюрьмы с головой: его пост в Эвенберге объяснялся исключительно особой беспощадностью к жертвам.
        - Вы должны его пытать, господин, - вмешалась одержимая, положив в ведро ковшик и подходя ближе, - эти противные эльфы не умеют говорить прямо. Но я все знаю!
        Каратель довольно осклабился.
        - Мне нравится твоя идея, тварь! Посмотри на нее, мразь эльфийская: думаешь, кто такая девка? Ее первый хозяин, арий воды, пытался сотворить свое подобие, но облажался и получил мага крови. С тех пор тварюга служит на благо Империи. Сейчас она свое мастерство лицом покажет! Лови, ведьма!
        Одержимая ловко поймала стилет. Подойдя к Ханлейту и встав на цыпочки, она не спеша расстегнула на нем рубашку и провела острым лезвием прямую линию по грудине. Маленькая, почти детская ручка не дрогнула, словно резала не живое существо, а мясо. Хан заметил, как кровь, появившись было, тут же пропала, и порез остался чистым, как у трупа. Пытка началась с прикосновения ее пальчиков. Ханлейту почудилось, что вся кровь в его теле одновременно рванулась вверх, к рукам. Он чувствовал, как под курткой вздуваются вены и опухают скованные запястья, а жизнь стучится в каждый сустав, в каждый онемевший палец. Боль пришла внезапно и обрушилась на Ханлейта, как лавина. В попытках отстраниться от одержимой, он беспомощно задергался в цепях. Взбесившаяся кровь Хана несла в себе не только жизнь, но и частицу магии одержимой, и эльфу казалось, что жестокое лечение больше убивает его, чем исцеляет. Ханлейт задыхался от бешеного стука сердца, еще чуть-чуть - и оно разорвется, не выдержав усилий.
        - Что-то он совсем больным выглядит! - забеспокоился каратель, - хотя обычно ты измываешься гораздо эффектнее! Слабоват эльф попался. Ему больно?
        - Ужасно сильно, хозяин! - подтвердила одержимая.
        - Тогда заканчивай.
        Она опустила руки, и рана Ханлейта немедленно покраснела. Странная целительница вмешалась как раз вовремя, чтобы остановить процесс отмирания тканей, и позаботилась о том, чтобы застоявшаяся кровь покинула тело. Хан понял, что все случившееся - не пытка. Ему стало легче: сердцебиение приходило в норму, отступала тошнота. Ханлейт внимательно посмотрел на рыжую девушку. Она была миловидна, но застывшее, как маска, выражение лица и расширенные зрачки все портили. «Малый эмоциональный отклик - свойство всех одержимых», - вспомнил Хан определение из одного полузабытого учебника. Да, всех, кроме Лиандры. Ее эмоции могли поспорить силой с его собственными чувствами, а глаза не боялись света…
        Совершенно неожиданно, в лице одержимой промелькнуло хитрое, озорное лукавство. Она подмигнула Ханлейту и обратилась к карателю:
        - Хозяин, если эльфа отцепить, ему будет еще больнее. Можно?
        - Он давно висит. Давай, я разрешаю, - милостиво согласился он.
        Девушка подкрутила механизм, опускающий цепи, и Хан тяжело рухнул на колени. Вернув рукам естественное положение, он не сдержался и застонал от болезненных судорог в мышцах.
        - По твоему несчастному виду заметно, что тварь колдовала не зря! - удовлетворенно отметил каратель, - девка промышляет по тюрьмам не один год, и хорошо знает свое дело. Когда она входит в раж, мутит даже меня, хотя я привык к зрелищам. Будем считать, что ты к допросам готов. Пошли отсюда, рыжая.
        - Возьмите, хозяин! - одержимая почтительно протянула человеку стилет, - разрешите мне помучить его еще? У эльфа такая хорошая кровь! Ну, немножечко!
        Одержимая присела на пол рядом с Ханом и снова прикоснулась к его груди, смыкая края пореза. Под воздействием ее магии кровотечение остановилось.
        - Понравилось, тварюга? Хватит на сегодня!
        Девушка покорно шмыгнула к выходу, по пути захватив ведро с водой - слишком тяжелую для себя ношу. С грохотом ударяя его о стены и расплескивая, она скрылась за поворотом коридора. Каратель закрыл решетку на ключ и унес лампу. Ханлейт остался один. Сидя у стены, он разминал опухшие кисти рук, морщась от боли, но радуясь их чувствительности. Цепи, отпущенные на максимальную длину, позволяли Хранителю сидеть и даже лежать.
        Задремав, Хан снова не заметил, когда она подкралась. Просунутое сквозь решетку, по полу камеры покатилось яблоко. Прошлогоднее, сморщенное и подвядшее, оно все еще хранило аромат и тепло солнечного света. Ханлейт поднял яблоко и поднес к губам. Он не ел хорошей пищи с тех пор, как эльфы Галара сдали пленника в Эвенберге. Сколько прошло дней? Три или четыре. Не видя дневного света, Хан потерял представление о времени.
        Одержимая скорчилась на полу коридора и молчала.
        - Ты здесь живешь? - спросил Ханлейт.
        - Живу… - эхом откликнулась она.
        «Наверное, я больше никогда не выберусь на поверхность», - с тоской подумал Хан, - «а единственное существо, отнесшееся ко мне с симпатией - мой же палач».
        - Как тебя зовут?
        - Фи - она. Или просто «она». Еще есть: «это», «девка», «рыжая ведьма» и «тварь». У меня много имен, - одержимая перечислила все прозвища, которыми ее наделили, серьезно, как малолетний ребенок.
        - «Фиона» произносится вместе. Красивое имя, а остальное - просто плохие слова.
        - Фио-о-она? Фиона, Фи… - она несколько раз пропела имя на разные лады, словно прислушиваясь к его звучанию, - меня так называла хозяйка. Хорошая хозяйка, добрая. В красивом доме, не таком, как этот.
        - Это - тюрьма, а не дом. Твоя хозяйка-чародейка, сотворившая из тебя мага крови? Арий?
        Мысль оказалась для Фионы слишком сложной, либо она не захотела отвечать. Одержимая неподвижно сидела на полу, тупо, не мигая, уставившись в пространство.
        - Зачем ты меня лечила?
        - Не знаю.
        - Почему опять пришла?
        Фиона молчала очень долго. Ханлейт пожалел, что начал расспросы: разговаривать с одержимыми глупо, а само их присутствие неприятно.
        - Ты был дома. В настоящем доме, не здесь и не у хозяйки, - неожиданно ответила девушка.
        - И где такое место?
        - Там, где хорошо.
        - Ну, так я много где побывал…
        - В моем доме спокойно, пусто, и живет только шепот. Он утешает меня, гладит по голове, рассказывает сказки. Я сделаю все, что скажет шепот, но он не хочет приказывать…
        Ханлейт потерял дар речи. Ответ Фионы был лишен смысла только на первый взгляд. Все одержимые созданы, чтобы повиноваться: этим пользуются арии, превращая существ с Проклятой дороги в своих рабов. Но кому хочет служить Фиона? Начальнику тюрьмы Эвернберга? Не похоже!
        - Фиона, твой дом - покинутая дорога, уходящая в небо?
        - Да, это она. У меня не было дома целые сто лет. А теперь - есть! Я сама его выбрала. Он всегда рядом, здесь и сейчас, в тебе и во мне: потому, что ты был там, а я - часть пути.
        Ханлейта и одержимую разделяла решетка, но объединяла Проклятая дорога. Наверное, Фионе было приятно находиться подле эльфа, однажды ступившего на заброшенный тракт.
        - Чем больше я знал - тем понимал меньше, а чем больше думал - тем сложнее задавал вопросы. Я прожил напрасно свою короткую жизнь. Один нелюдь бы сказал, что мы рождены, чтобы сдохнуть. Против его логики мне всегда было сложно спорить, но я думаю, мы живем для того, чтобы идти. Я пришел, Фиона. Казематы - конец моего пути, - печально проронил Хан.
        - Ты живой, пока идешь, и идешь, пока живой.
        Высказанная Фионой мысль являлась одной из истин, что ведомы лишь безумцам, старикам или детям. Перед их мудростью бессильны все достижения цивилизации - простое понять сложнее всего.
        Ловушка для короля
        Зима пришла на север рано, в начале ноября. Снежные вихри размыли очертания горных вершин, стерев границу земли и неба, и яростно терзали белые стены королевского дворца в Архоне. Но в покоях Фелана - наставника будущего короля Северона I, было тепло и нескучно. Хозяин склонился над чертежом, разложенном на большом столе, прислушиваясь к ритмичному стуку, раздававшемуся с противоположного конца комнаты.
        - Пять, шесть, семь, - вслух считала девушка, бросая метательные ножи в портрет на стене, - а теперь между глаз. Восемь. Какие противные у него уши. Девять.
        Сир Родерик, наместник Аверны, покровительственно улыбался, игнорируя куски металла, втыкавшиеся ему в лицо. Портрет, нарисованный на деревянных досках, хранил множество глубоких проколов и царапин, повредивших краску. На «десять» нож со звоном отскочил от рамы.
        - Эх! - раздраженно вскрикнула девушка.
        - Надо было брать левее, - сказал Фелан.
        Она последовала совету буквально: подошла и вонзила нож в центр стола. Архонт, не отвлекаясь от своего занятия, хладнокровно вытащил оружие. Девушка устроилась рядом, навалившись грудью на дубовую столешницу - в покоях Фелана она чувствовала себя как дома. Сестра Северона давно выросла, но, забыв о приличиях, продолжала входить в комнаты архонта, открывая двери пинком ноги. И самое главное, что их обоих это устраивало: «дядя с красивыми глазами» стал ее лучшим другом и доверенным лицом. Как и все архонты, однажды достигшие возраста расцвета своей силы, Фелан не старел, и лишь в его черных волнистых волосах начали появляться первые ниточки седины.
        - Что ты чертишь на этот раз, Фелан? - спросила девушка, отбирая у него кусок графита, обмотанный бечевкой.
        - План новых укреплений Архоны.
        - Старые уже не годятся? А если так?
        Она провела на чертеже изогнутую линию, соединившую две точки, намеченные архонтом. Точность и уверенность в движении грифеля выдали в девушке умение неплохо рисовать.
        - Да, подойдет, - согласился Фелан.
        - Нельзя было его отпускать в Аверну одного! - неожиданно сменила она тему, бросая грифель на чертеж.
        О судьбе Северона, отправившегося в Аверну по приглашению дяди Родерика, волновались они оба, но именно Фелан настоял на том, чтобы Северон поехал один.
        - Я согласен с Отвальдом - начинать правление со ссоры между городами нельзя. А если бы Северона сопровождала ты - конфликт был бы неизбежен, - рассудительно заметил архонт.
        - Опять я плохая, Фелан?
        - Родерик при виде тебя бледнеет от злости, и меня он недолюбливает не меньше. Но в путешествии Северона есть определенный риск, я согласен.
        - «Определенный риск», - передразнила девушка архонта его же тоном, - Севера обведут вокруг пальца, как ребенка, наплетут любой лжи, которой он поверит, а нам придется все расхлебывать!
        - Не считай своего брата глупцом, это не так. У него всего два недостатка: молодость и сестра, о которую он неудачно споткнулся.
        - Что?! - возмутилась она, - Да как ты смеешь!
        - Это ты себе разрешаешь непозволительно многое. Для начала научись не разносить вдребезги все, к чему прикасаешься, а потом можешь меня одергивать, - невозмутимо ответил Фелан.
        Девушка бросила на архонта убийственный взгляд и снова занялась портретом, вымещая злость на раскрашенных досках. Но через некоторое время их общение продолжилось, как ни в чем не бывало.
        - Я не согласна, что Аверне можно уступать хоть в чем-то! Пора забрать у юга власть, а дядю поставить на место!
        - В этом я тебя поддерживаю. Когда Северон вернется, мы узнаем о планах Аверны из первых уст. А пока не настало время решений.
        - Время решений давно прошло! Дядя Отвальд - бездарный и слабый регент, но я не его виню, а своего отца, устроившего возню с наследованием трона! Он умудрился умереть в самый неподходящий момент! - в сердцах сказала девушка.
        Фелан оставил свое занятие. С недавнего времени, отсутствие кровного родства между королевскими отпрысками перестало быть для него секретом, но память покойного Эдгара II была для архонта священной.
        - Это уже слишком. Твой отец пожертвовал жизнью, избавив трон от проклятия Агнара, и какую благодарность он получил от дочери? Ты несправедлива и жестока!
        - Фелан, ты заговариваешь мне зубы! Проклятие - миф, такой же бесполезный, как орден Хранителей! Разве нет?
        - Нет. Король Эдгар предполагал впереди вереницу лет, удачных и не очень, мелкие конфликты, память о которых не проживет и десятилетие; он оставлял страну на пике процветания и завещал ей хорошего правителя - твоего брата. У вас нет общей крови, взойди Северон на трон - и Эймар расстанется с проклятием навсегда. Тогда и орден Хранителей станет бесполезным.
        - А я, значит, плохой правитель? - тихо спросила девушка, подходя к архонту вплотную.
        - Да, плохой, но и времена сейчас дурные. Эдгар не был провидцем, он был всего лишь королем. Твой отец достоин уважения, - не побоялся высказаться Фелан.
        - Я не верю в эту ерунду: проклятия, древние ордена и судьбу.
        - Ты ни во что не веришь. Это очень плохо, - вздохнул архонт.
        Голубые огоньки магии в его глазах разгорались все ярче, а девушка наблюдала за ними, как зачарованная. Она осталась при своем мнении, но успокоилась.
        - Вот, опять. Стоит мне подойти ближе, как ты начинаешь сверкать глазами. Я знаю тебя целую вечность, но до сих удивляюсь.
        Моргнув несколько раз, Фелан потушил пламя магии и углубился в работу. К счастью, девушка не ушла, а устроилась неподалеку на кожаном диванчике. С ней в комнате было уютнее…
        - Северон мне все-все расскажет, - пообещала сестра будущего короля, - я буду знать какого цвета в Аверне стены и вкус всех блюд, поданных на обед.
        Фелан не ответил, не сомневаясь, что так оно и будет. В глубине души архонт бы очень желал, чтобы все было иначе, и ее чувства к Северону оставались исключительно сестринскими. «Она рождена, чтобы стать архонтом», - думал Фелан, - «жаль, что такой сильный дар пропадает напрасно. Но, возможно, это и к лучшему».
        Ссоры не состоялось - эти двое привыкли не обижаться на неосторожные слова друг друга.

* * *
        Северон был в Аверне за последние пять лет впервые, и поражался, насколько изменился город. Южная столица Эймара расползлась вширь, застроив все окрестные холмы невысокими, слепленными из дерева и глины домами. Склады, убогие лавки, лачуги и кривые улицы окраин, кишащие сбродом, не внушали почтения. Толпы пришлого люда и подводы превратили разбитые мостовые старого города в бурую жижу, и даже площади воняли так, что слезились глаза. Аверна походила на луковицу: проезжая все новые стены с воротами, Северон погружался в ее вонючую глубину и чувствовал себя мухой, попавшей в лабиринт.
        «Хорошо, что сестра со мной не поехала! Ей бы здесь не понравилось», - подумал юноша и окончательно испортил себе настроение. На прощание они крупно поссорились. Почему-то она сочла приглашение дяди Родерика посетить Аверну до коронации оскорблением, а Фелан, как обычно, встал на ее сторону. Северон боялся признаться, что ревнует к дружбе сестры и своего наставника-архонта и охотно взял бы девушку с собой. С другой стороны, привозить сестру к дяде Родерику значило нарываться на неприятности, а у будущего короля в Аверне мирная миссия: Эймар слишком долго был расколот правлением наместника и регента, пора все исправить и объединить страну заново!
        Кортеж Северона подъехал к Белому городу - древнейшему району южной столицы, и неприятное впечатление от Аверны немного развеялось. Внутренние стены, сложенные из светлого камня, привезенного с севера, показались юноше почти родными. В кварталы знати не пускали кого-попало: на воротах стража задержала карету Северона, вызвав возмущение его охраны и сопровождающих. Принцу тоже не понравилось нововведение Родерика - Аверна не в осаде и не с состоянии войны, чтобы вводить пропускной режим! В резиденции наместника дядя Родерик лично исправил оплошность своих подчиненных, выйдя из дворца навстречу Северону и распахнув сердечные объятия.
        - Как я рад видеть тебя, мой мальчик! - прочувствованно воскликнул наместник, не сдерживая навернувшиеся на глаза слезы радости, - как ты возмужал, как вырос! Я благодарю Создателя, что виден конец моим мучениям у пустующего трона! Старику пора уступить место молодому и сильному королю!
        Северон удивился столь теплому приему: приезжая в Архону, Родерик едва смотрел в его сторону. Визит будущего короля также остался незамеченным жителями южной столицы, но Северон не придал значения этому факту. Король Эймара еще успеет заявить о себе, когда приедет в Аверну официально.
        Дядя Родерик был все тот же - пышущий здоровьем крупный мужчина с громким голосом. Называя себя «стариком», он невероятно преувеличивал! Северону показалось, что с годами наместник стал еще румянее и разговорчивее.
        За годы правления Родерик настолько изменил свой дворец, что за позолоченными украшениями и лепниной многочисленных пристроек, галерей и башенок потерялся первоначальный замысел зодчего. Внутренние покои резиденции поражали неумеренной роскошью; столы, накрытые к приезду Северона, ломились от снеди, а от слуг было некуда деться. Утомленный с дороги и оглушенный пустыми речами Родерика, Северон тщетно пытался повернуть разговор в нужное русло:
        - Почему в городе так много военных, дядя?
        - Политика, племянник, все политика! Вы на севере смотрите только на свои горы и потеряли представление о большом мире, в котором мы живем. Но сейчас я не буду забивать твою юную голову скучными новостями! Ты еще успеешь с ними намучиться, когда сядешь на трон! - громогласно отвечал Родерик, помогая своей речи выразительными взмахами рук.
        - На пути к вам я сбился со счета, сколько проехал ворот! Зачем их понастроили?
        - Вот поганцы! - сокрушался дядя, - как они посмели тебя задержать?! Не переживай, Северон, провинившиеся за все ответят! Непременно!
        Качая головой и запивая свое расстройство вином из золотого кубка, Родерик продолжал бормотать что-то о карах небесных и восхищаться выдержкой Северона, не казнившего стражу на воротах немедленно.
        После обеда наместник повел племянника по залам дворца, показывая диковины из Аквилеи и Харматана: огромные жемчужины, шелковые ковры во всю стену и немыслимое количество золотых и золоченых предметов, от которых у Северона рябило в глазах. Подводя принца к запертой двери, Родерик неожиданно взял его за плечи и развернул к себе, глядя в лицо отеческим, прочувствованным взглядом:
        - Северон, мой мальчик… Когда я смотрю на тебя, то вспоминаю твоего отца и своего обожаемого брата Эдгара - когда-то он был также молод, как ты сейчас, но корона - это не только веселые праздники, но и суровые будни. Скоро и на твои плечи ляжет тяжкий груз… Ты должен быть сильным, Северон. Сильным и стойким не по годам, чтобы не сломаться! Я бросаю к твоим ногам свой опыт и все богатства юга, чтобы судьба последнего короля Эймара тебя миновала!
        - Вы о чем, дядя? - нахмурился Северон, удивленный пафосной речью наместника.
        - О бесценном подарке, мой мальчик. За этой дверью тебя ждет волшебник - мастер Киндар, эльф-алхимик с озера Инья. Выслушай все, что он скажет, и прими его предложение как полагается мудрому королю.
        Родерик распахнул дверь. Северон был рад избавиться от утомительного общества дяди хоть ненадолго и вошел в зимний сад. За окном резиденции наместника плакалась дождем поздняя осень, а здесь царило влажное и пышное, нездешнее, не эймарское, лето. В углублениях мраморных полов с лазуритовыми инкрустациями росли деревья и кустарники, а в траве прятались яркие точки цветов. Умело расставленные мягкие скамеечки и дорожки по кругу создавали впечатление, что сад велик, но Северон не сделал и пары шагов, как оказался в его центре. Его ждали.
        Алхимик обернулся и коротко кивнул в знак приветствия. Северону с первого взгляда не понравились его длинные бледно-золотистые распущенные волосы, украшенные жемчугом и тоненькими переплетающимися косичками - мужчине такое украшение вовсе ни к чему!
        - Мастер Киндар? - начал разговор Северон, стремясь покончить с «подарком» дяди как можно скорее, - прошу прощения за ваше ожидание и мой северный акцент. Перейдем к делу: в чем суть вашего предложения и почему я обязан его немедленно принять?
        Резкий тон принца Киндара не обидел. Он легко улыбнулся одними губами и ответил вопросом на вопрос:
        - Принц Северон, как вы относитесь к зеркалам?
        - Равнодушно, мастер, - отрезал юноша.
        - Не сомневаюсь - природа к вам щедра. Но на вас смотрят и другие глаза, кроме ваших. Подданные доверяют здоровым королям, а женщины любят молодых и красивых.
        - Я не болен, а женщины всего мира мне не нужны, - презрительно сказал Северон.
        - Достойный ответ, - похвалил Киндар.
        Эльфа ничуть не смущало, что его собеседник с нетерпением поглядывает в сторону выхода. Алхимик говорил тихо и неспешно, вынуждая Северона прислушиваться:
        - Год за годом ваша душа будет богаче, изощреннее разум и бесценнее опыт, но безжалостное время разрушит тело и отнимет силы. Ответьте мне честно: будете ли вы равнодушны, взглянув на себя в зеркало через тридцать лет?
        - Я приму свое постаревшее лицо со смирением смертного, как завещал Создатель.
        - А лицо любимой, Северон? Я слышал, ваша сестра красива… Ее вам не жаль? - быстро переспросил Киндар, заглянув юноше в глаза.
        Северон опешил от вкрадчивой наглости эльфа. В Архоне не раз осторожно намекали, что по стране ходят слухи о «кровосмесительной» связи будущего короля с родной сестрой, но сам юноша не задумывался, насколько они опасны!
        - Что вы можете знать о моей личной жизни, мастер?! - возмутился Северон.
        - Я не осуждаю любую любовь, принц, - двусмысленно улыбнулся Киндар.
        - Моя любовь не заслуживает осуждения! Вы сами слишком молоды, чтобы судить или задавать вопросы о смысле жизни! - вскричал Северон, проклиная себя за несдержанность и понимая, что еще немного - и он бы выложил незнакомому эльфу подробности своего появления на свет и степень родства с троном Агнара.
        - Мой возраст насчитывает целый век, принц Северон. А вы настолько открыты миру, что издали ваша жизнь похожа на карту. Еще немного - и она станет полем сражений…
        В голосе Киндара прозвучали упрек и предостережение. Северон ничего не понял и замолчал. Эльф ждал, покойно сложив на груди руки. Что было тому виной - невероятное обаяние Киндара или какая-то особая магия, но неприязнь Северона к алхимику рассеивалась, как туман под солнечными лучами.
        - Вам - сто лет? Не может быть. Я был уверен, что вы младше меня! - заговорил Северон, предчувствуя, что эльф может стоять неподвижно и молчать очень долго.
        Киндар лукаво улыбнулся:
        - Я сам - лучшая реклама своего ремесла, не правда ли? Суть предложения в эликсире вечной юности: почти дар Создателя, почти панацея от времени. Для вас и для женщины, которая вам дорога.
        Странно, почему Киндар не сказал сразу - предложение хорошее! Северон вспомнил лицо сестры в день их последней встречи: серое от злости, с обозначившейся складкой между сдвинутыми бровями. Он многое бы отдал, чтобы она была счастливой и довольной, как этот эльф! Юноша не заметил хитрости алхимика: выслушав Киндара, он перестал думать о себе.
        - Просто принять лекарство - и все? Быть моложе, жить дольше? Стать таким, как вы? Тогда я согласен!
        - Если у вас нет повода подозревать себя в родстве с эльфами, то таким, как я, вы не станете, - сухо ответил Киндар.
        Бросив на Северона оскорбительно-сложный взгляд сожаления, понимания и презрения, алхимик пересек зимний сад и остановился в глубине оконной ниши. Это было настолько неожиданно и невежливо, что юноша пошел за ним следом.
        - Высказывать мысли вслух - ваша личная особенность, принц Северон? - чуть слышно спросил Киндар, глядя на залитый дождем внутренний двор резиденции.
        Будущий король покраснел, поняв, насколько глупо он себя вел. Их разговор могли подслушивать… Конечно же, его подслушивали! Да и эльф совсем не безобиден - какой у Киндара хищный профиль!
        - Вы сказали слово «почти» дважды, мастер. Почему?
        - Изменяя свое тело, вы должны быть готовы к тому, чтобы изменить жизнь. Первое - приезжать ко мне на озеро Инья каждые три месяца.
        - Из Архоны в Озерный край? Я проведу всю жизнь в пути!
        - У Эймара две столицы, - заметил Киндар.
        - Так вот чего хочет дядя?! Этому не бывать, столица Эймара - Архона! - Северон перешел на шепот, - а если мы… я буду приезжать реже? Или передумаю принимать эликсир и продолжу стареть?
        - Тогда вы рано умрете молодым. Процесс необратим с самого первого раза, принц. У вас не будет шанса повернуть время вспять.
        - Я услышал про «первое», есть еще и «второе»?
        - Да. Это очень больно. Изначально эликсир был придуман для эльфийской расы, люди страдают от него сильнее. Есть еще кое-что… Вам нужны наследники?
        - Разумеется, - не задумываясь, подтвердил Северон.
        - Не все так просто. Способность к зачатию сохраняется лишь год, но я вам гарантирую, что в этот период ваши мысли будут далеки от любви, - бесстрастно объяснил Киндар, - посмотрите в окно на серое небо, а теперь обернитесь назад, к цветам и деревьям. Думаете, я случайно выбрал место? Подумайте, что вы имеете и что теряете.
        - А вы бы посоветовали мне принять ваше предложение, мастер Киндар? - спросил Северон, недоумевая, кто перед ним - святой или хитроумный демон.
        - Кто я такой, чтобы решать за короля? - громко спросил Киндар у зимнего сада.
        Наверное, эта фраза была условным сигналом: в комнату немедленно ворвался сир Родерик. Наместник настолько обрадовался, что переиграл с благодушием и расцеловал племянника в обе щеки.
        - Ты ведешь себя как король, мой мальчик, но я в тебе и не сомневался! Ехать на озера не обязательно - мастер сделал исключение и привез все необходимое с собой. Ты примешь дар Создателя прямо сейчас! - торжественно заключил наместник, - у вас все готово, Киндар?
        - О да, конечно, - улыбнулся алхимик Северону.
        - Не сегодня, дядя! - твердо сказал юноша, - я очень устал.
        Если у сира Родерика и остались иллюзии, то Киндар ланн Инья правильно понял решительное «нет» будущего короля.

* * *
        На следующий день Родерик предложил племяннику недалекую поездку: от Аверны до Велеграда было рукой подать - всего-то полтора дня пути. Северон без раздумий согласился посетить знаменитый на весь Эймар город - средоточие науки и культуры всего юга. В Велеграде, как и а Архоне, была своя Академия и общественная библиотека с огромным книгохранилищем, но Северона привлекали не книги и знания, а недавно открывшаяся школа магии.
        Магия стихий практиковалась в Эймаре с древнейших времен, но несла печать запретного и даже дурного. Сила магии давалась при рождении, но чтобы стать арием, избранному нужно было без остатка подарить себя первозданным стихиям мира: диким ветрам, жадному пламени, сжигающему землю и опаляющему молниями небеса, глубинам океана или ледяной жестокости металла. Однажды ступив на путь ария, живое существо любой расы лишалось души. Дар магии считался проклятьем и был опасен, как для самого ребенка, так и для окружающих. Увы, существовало только два выхода: убить существо или научить его контролировать свои способности. Обученные арии ставились на государственный учет, получали должность, чаще военную, и становились привилегированными рабами на всю жизнь. В Эймаре считали такую систему полезной, и нашлось бы немало родителей, мечтающих о судьбе ария для своего чада. И все же урожденные арии были очень редки… До последнего времени.
        Соседство сира Родерика в карете могло привести в отчаяние и более уравновешенного человека, чем Северон. Наместник сыпал словами, успевал есть, пить и отдавать бессмысленные распоряжения в окно, касающиеся предстоящего размещения гостя в Велеграде. Как будто путешествие не было спланировано заранее!
        - Почему - школа магии, дядя? Всех ариев страны можно пересчитать по пальцам! - спросил Северон.
        - Ты отстал от жизни, мой мальчик. Сила стихий - полезная способность, доступная любому желающему! - похвалился захмелевший наместник.
        - Мне, например?
        - Все, что захочешь, - сир Родерик сделал рукой широкий жест, не рассчитанный на стенки кареты и ударился, - кстати, это отличная идея!
        - Нет, плохая. Король не может быть ни арием, ни архонтом, а маг не имеет права быть королем.
        - Север Эймара замерз в своих правилах! Сейчас ариями становятся сыновья и дочери влиятельнейших семей юга. Мы выбираем самых достойных!
        - И их родители счастливы, зная, что никогда не увидят внуков?
        Тот факт, что арии бесплодны, был общеизвестен.
        - Лучшие алхимики работают над этой проблемой, мальчик мой. Безуспешно, пока безуспешно. Но служение своей стране - священный долг! Вот увидишь, через несколько лет у нас будет столько магов, что Харматан навсегда забудет, в какой стороне света наши границы!
        - Вы говорите об армии бездушных рабов, дядя?
        Сир Родерик пришел в ужас от подобного невежества:
        - Мой мальчик, души наших новых ариев живы! Мы храним их бережно, как зеницу ока, чтобы вернуть обратно в целости и сохранности.
        - То есть, маг может передумать и стать обычным человеком или эльфом?
        - И даже дварфом! - расхохотался наместник, - да кем угодно, когда умрет! Принять обращение - серьезный шаг и величайшая честь! Ее нужно заслужить!
        Северон почувствовал, что его сейчас стошнит. Патетичные речи дяди вызывали у племянника не прилив патриотизма, а чувство гадливости. Высунувшись в окно, он с облегчением увидел вдали стены древнего города. Сир Родерик привез Северона в дом ванн Элиотов - аристократической семьи, преданной трону, а, точнее, наместнику Аверны. Сославшись на неотложные дела, Родерик заговорщицки подмигнул племяннику и ушел, оставив его одного в прохладном холле.
        - Рада вас приветствовать в своем доме, принц Северон, - раздался серебряный голосок.
        Юноша обернулся и застыл в изумлении. Казалось, он еще никогда в жизни не видел девушки прекраснее! Ее звали Малена ванн Элиот. Северона настолько очаровали мягкие движения, кроткий взгляд, а, особенно, великолепные локоны цвета цветочного меда, разложенные по белым, как молочная пена, плечам, что юноша подумал, что впервые в своей жизни он не станет рассказывать сестре все подробности этой встречи. Малена пригласила Северона отобедать со своей семьей.
        За столом он не отрывал взгляда от лица Малены, молчаливо восхищаясь ее безупречной кожей и лучистыми глазами, не зелеными, и не голубыми. Их удивительный оттенок напоминал бездонные водные глубины, пронизанные золотыми лучами солнечного света… Многие в Архоне отмечали, что сестра Северона красива, но он настолько привык к ее внешности северянки, что не смог бы подобрать для описания подходящих слов, а Малена… Она была особенная!
        Родители юной красавицы оказались очень, очень стары! Глава семьи ванн Элиотов пытался вести разговор, но забывал ответы Северона, не дослушав до конца. Юноша только удивлялся, списывая его рассеянность на преклонный возраст. Покидая столовую, Северон обернулся и увидел, как пожилую чету уносят слуги. Видимо, отец и мать Малены не могли передвигаться самостоятельно и покинули свои постели исключительно ради высокого гостя.
        Прогулка с Маленой в карете была несравнимо приятнее, чем путешествие с дядей. Они направлялись в Велеградскую школу магии имени святого Ариеса, а девушка рассказывала по дороге, чем знаменита школа и почему так названа.
        - Святой Ариес оставил пророчества в стихах, чтобы мы помнили, как велик Создатель и неисповедимы пути его, - звенел голос Малены.
        Северон отлично знал о запутанных семистишиях знаменитого святого, в предсказаниях которого можно было обнаружить все мыслимые и немыслимые беды, постигшие землю, но не перебивал рассказчицу - уж больно мило она говорила!
        - Смотрите, принц: собор святого Ариеса стал школой магии! Это ли не чудо?
        Глаза Малены засияли. Если тому был виной религиозный экстаз, то Северон не имел ничего против. Его поразила идея не просто назвать школу магов именем святого, но и разместить ее в стенах храма, опровергая все представления о магах, как о бездушных существах, служащих демонам.
        - Мы можем пройти внутрь, Малена? Я хочу посмотреть.
        - Простите, принц, но нельзя. В школу пускают только ариев…
        Если так, то дядя Родерик не преувеличивал - только в Велеграде магов десятки! Входная дверь бывшего собора непрерывно хлопала, впуская и выпуская новых посетителей.
        - Как так получилось, что ариями не рождаются, а становятся? - подумал юноша вслух.
        - Милость Создателя, принц.
        - Хороша милость - отбирать душу!
        - Душа ария воссоединяется с телом чистой и незапятнанной, когда служение стране подходит к концу.
        - А за это время арий может творить все, что ему заблагорассудится? - возмутился Северон, - душа - вещь, которую отдают под залог?
        Малена посмотрела на юношу с печальным осуждением. Ему стало стыдно. Зачем Северон требует от невинной девушки сложных объяснений?
        - Арии живут в храме Создателя! Разве это не знак одобрения? Их души ждут своего часа, охраняемые в святилище самим Творцом, - убежденно сказала она.
        «Как все просто, оказывается» - усмехнулся про себя Северон. Но Малена искренне верит в свои слова. Как хорошо, что за время визита к наместнику на его пути встретилось такое светлое создание, как эта девушка!
        Амаранта
        - Очнись, Лиандра.
        Прохладные ладони Галара легонько поглаживали лоб над бровями, помогая вернуться в реальный мир.
        - Зачем ты меня разбудил? - тихо спросила она, чувствуя, как магия Галара отступает вместе с неестественным сном, в который девушка так надолго погрузилась.
        Открыв глаза, Лиандра увидела сумрачную столовую с остатками ужина на столе. Лампы не горели - эльф не успел их зажечь с вечера.
        - Сколько прошло времени?
        - Примерно три часа.
        - И ты все время простоял рядом?
        Галар упал на стул и налил себе вина. Его руки подрагивали от усталости.
        - Тебе понравилось?
        Лиандра простила магу саркастический тон. Первый раз в ее жизни воспоминания имели стройную, логичную, объемную картину. Она вспомнила события даже со слов Северона - это было невероятно!
        - А тебе? Ты все видел сам!
        - Ничего подобного. Я только знал, что мои ноги и плечи затекли не напрасно, но для эльфийской магии твоя прошлая жизнь - как стена без единой двери. С таким же успехом можно в душу архонта заглядывать! Странно, но факт.
        - Я так благодарна тебе, Галар!
        - Тебе знакомо чувство признательности? Какая приятная новость! - язвительно протянул маг.
        - Но я не смогла вспомнить свое имя. Наверное, ты вернул меня слишком рано…
        - Ах, я снова ошибся! Никакой благодарности - одни обвинения! Может, кому-то не хочется открыть тебе этот секрет? Не смотри на меня, Лиа! Я делаю все возможное.
        Девушка уставилась на мага, пораженная одной очень простой мыслью: имя легко спросить! Только не у Галара! Он сам забросает ее ехидными вопросами и далеко идущими издевательскими предположениями. Лиандра стремительно вскочила и бросилась вниз по лестнице.
        - Мне надо подышать свежим воздухом! - закричала она с первого этажа, лихорадочно одеваясь.
        Стоял удивительно тихий вечер. Из окон эльфийских домов струился золотистый свет, а снег под ногами переливался россыпью драгоценной пыли. Не замечая зимней прелести леса, Лиандра пустилась бегом, спеша к самому неприметному дому в поселке. Остановившись у двери мастера, она отдышалась и потянула за ручку. Старик не работал. Сидя на топчане перед очагом, он пил, согревая руки о широкую чашку. Кивнув на приветствие, мастер налил девушке напиток с приятным травяным запахом. Она побоялась его пить, зная по опыту, что сочетание «эльф и трава» может быть непредсказуемым.
        - Я приходила утром, но было заперто.
        - Я был в лесу.
        - Ты часто бываешь за пределами поселка? Может, ты много путешествовал раньше?
        - Нет.
        Этим вечером старый эльф был еще более неразговорчив, чем обычно. Мастер вернулся недавно: огонь очага еще не успел согреть остывший за день дом. Лиандра не разувалась, но чувствовала ледяной холод плиточного пола.
        - Я хотела спросить… - решилась Лиандра, - узнать имя последней женщины из рода эймарских королей.
        Старик внимательно оглядел девушку выцветшими голубыми глазами и ничего не сказал.
        - Ты не знаешь?
        - Выпей и перестань дрожать. Галар снова тебя обидел?
        Лиандра встала и подошла к очагу, но озноб не проходил.
        - Нет. Просто у тебя узнавать приятнее. Галар устал и… ему на меня наплевать, - неожиданно закончила девушка.
        Мастер невесело усмехнулся и промолчал.
        - Я пойду… - вздохнула Лиандра.
        - Подожди. Амаранта. Амаранта ванн Агнар.
        Непроизвольно она обернулась. Вот оно, ее настоящее имя! Забытое, отнятое, но такое родное! Оно было рядом все это время, приходило во сне образом Великой реки, в честь которой назвали последнюю королеву Эймара. Амарантин, Амаранта. А еще есть Моран - сокращение, придуманное самой девушкой. Никогда больше она не назовет себя «Лиандрой», даже мысленно!
        Ее привел в чувство стук чашки, выскользнувшей из разжавшихся пальцев. Сохраняя видимое спокойствие, Амаранта подняла посуду и отнесла на верстак.
        - Меня зовут Моран. Не Лиандра и не Лиа, - сказала девушка огню, опасаясь взглянуть в проницательные глаза старика.
        - Я такого имени не слышал. Еще раз, - на какой слог ударение?
        - На второй.
        - А я - Мастер или Лучник - можно и так, - представился старый эльф.
        - Сомневаюсь, что это прозвище тебе дали при рождении.
        - Назваться тем, кем ты являешься на самом деле - это честно.
        - Не каждый готов признать «Я - Подлец» или «Я - Убийца».
        - Да, смелых мало. А кто ты, Моран?
        Мастер произнес ее имя правильно, и от его звука у девушки сильнее забилось сердце.
        - Боюсь, что получится слишком длинный список, - покачала она головой.
        - Значит, ты плохо себя знаешь.
        Одержимая тварь, ненастоящий архонт, любимая Ханлейта, игрушка Галара, последняя королева королевства, которого нет… Амаранта задумалась, какой же долгий путь она должна пройти, чтобы найти себя настоящую в этом месиве определений. Потребуется время, эльфийская магия, работа мысли, сила духа. Так много!
        Попрощавшись с Мастером, она вернулась в темный дом мага. Не дожидаясь девушку, Галар лег спать, а ей сейчас так не хватало кого-нибудь, с кем можно было поговорить, хоть о погоде или меню на завтрак! Только бы не подниматься в пустую и вычурную комнату на верхнем этаже, словно созданную для тоски и одиночества!
        Дойдя до спальни мага, Амаранта остановилась.
        - Я вспомнила свое имя. Я - Моран.
        - Поздравляю, - раздался сонный голос Галара из-под заколыхавшегося полога.
        Перевернувшись на другой бок, он тут же заснул.

* * *
        Все когда-нибудь заканчивается, даже долгие зимы. В феврале солнце начало появляться на небе чаще. Подолгу задерживаясь в вышине, оно путалось в верхушках кедров и согревало замерзшую землю. Оттаявшие дорожки влажно блестели случайной мозаикой разноцветных камней, осели сугробы, утихли вьюги. В Эрендол стучалась весна. Она стояла близко, уже на пороге, и волновала кровь неясными обещаниями.
        Моран разгадала секрет поселка эльфов, запомнив каждую дорожку и каждый дом запутанного лабиринта, заключенного в объятия неприступной стены из сросшихся воедино деревьев. В ней не было ворот, ни единой щели, а от ее высоты кружилась голова… Но к Галару приходили письма, мастер луков исчезал в лесу и возвращался, а на стол подавались продукты, выращенные на полях, - значит, эльфы взаимодействовали с остальным миром. Но каким образом? Мастер молчал, а Галар округлял глаза, будто Амаранта интересовалась чем-то неприличным. Прохожие на улице вежливо улыбались и предлагали зайти в гости или задавали встречный вопрос о настроении «мэтра»… Подойдя к монолитной стене серых стволов, Моран подолгу стояла, задрав голову, наблюдая, как шумит и колышется бледно-зеленое море иголок, поднимала случайно упавшую по эту сторону преграды шишку и брела домой, печально сжимая ее в ладони. Домой… к Галару. Где-то с другой стороны тоже падали шишки, но они имели шанс прорасти в землю и стать деревьями.
        «Жив ли Ханлейт?» - спрашивала она мага. Галар отвечал утвердительно, и Моран успокаивалась… Она больше не ломала рук и не требовала объяснений. Мимо проходили сонные, одинаковые дни, а события последних месяцев теряли четкость. Лица друзей, маленькие радости и большие испытания, смерть и любовь остались за невидимой стеной, оградившей Амаранту от внешнего мира. Девушка не видела ее, не отдавала себе отчета, что она становится крепче, не понимала, кто ее выстроил.
        Галар больше не предлагал помощь своей магии. Амаранта заставала его по утрам за письменным столом в библиотеке, но большую часть времени маг валялся у себя в спальне: читал, пил вино, бренчал на лютне, спал. Избегая Галара по привычке, Моран уединялась на верхнем этаже с книгой, но читала редко. Ей ничего не хотелось…
        Закатное солнце, заглянув в бежевую спальню, на несколько минут сделало ее теплее и уютнее. В косых лучах света закружились пылинки, исполняя причудливый танец серых теней. «Так это же дым!» - поняла Амаранта, почувствовав знакомый шершавый запах. Апатии как ни бывало - она немедленно сбежала вниз по ступенькам.
        - Это - мое! - требовательно выкрикнула она, показывая на трубку в руках Галара.
        - Неужели? - лениво спросил он.
        Откинув полог и с удобством устроившись среди подушек круглого ложа, Галар разглядывал трубку Киндара, поворачивая во все стороны:
        - Эльфийская работа и не из Эрендола. Дорогая вещь, неожиданно найденная в твоих лохмотьях. Каюсь, я про нее совсем забыл.
        - Эта трубка принадлежала моему другу!
        - Не повышай голос, у меня отличный слух. Считай, что я взял ее на время. Даже не так! Мы живем вместе, какая разница, чья вещь - твоя или моя?
        Моран не сразу нашлась, что сказать. Логичное утверждение Галара было в корне неверно.
        - Мы живем вместе вынужденно!
        - Да, ну? А мне нравится. Спускайся почаще. Нет, я не то говорю. Эта спальня красивее, оставайся здесь насовсем. Хорошо я придумал тебя выманить?
        - Как это понимать? Хочешь сказать, что твой дом - и мой тоже?
        - Ну, конечно.
        - «Насовсем» это как? Здесь кровать одна!
        - Зато большая.
        - Она твоя!
        - Наша.
        - А ты тоже принадлежишь мне, наверное? - саркастически спросила Амаранта, - пополам с кроватью!
        - В той или иной степени. Сама решай, - Галар остался серьезен.
        - Отдай трубку!
        - Отбери.
        Моран замерла посреди комнаты. Будь на месте Галара кто угодно, она бы отобрала вещь силой, но у него было преимущество - магия. Галар с довольным видом выпустил струю дыма через нос.
        - Тогда присоединяйся, Моран. Ну, решись же на что-нибудь, право, ты меня удивляешь!
        Она не могла уйти и не могла остаться, а проваливаться сквозь землю не умеют даже одержимые. Амаранта присела на пушистый ковер напротив мага. Галар держал тлеющую трубку в руке, а дым эльфийского зелья приятно и знакомо щекотал ее ноздри.
        - В ближайшее время мне придется тебя покинуть. Будешь скучать?
        - Нисколько!
        - А я, напротив, к тебе привязался, Моран. Мне будет не хватать твоего общества.
        По виду, Галар не язвил. «По дороге можно убежать!» - догадалась девушка и подалась вперед, обратившись к магу с неожиданно-горячей просьбой:
        - Возьми меня с собой!
        - Зачем я буду тебя мучить? Я же тебе не симпатичен? Или нет?
        Моран помолчала. Самое время солгать, но как это сделать?
        - Дома на отсутствие моей любви ты не жалуешься.
        - Я тщательно скрываю свою печаль.
        Галар протянул ей зелье. Лицо мага изменилось в одно мгновение - перед Амарантой сидел Киндар, алхимик с озера Инья, убийца ария и просто друг. Они не встречались сто лет назад, но доверяли друг другу с первых слов, их объединяли две жизни - и прошлая, и настоящая. Не раздумывая, Моран скользнула к кровати и обняла Златовласку, услышав быстрые толчки его сердца.
        - Что с тобой? Ты волнуешься? Ты? - удивленно шепнула она.
        - А разве это странно?
        Губы Киндара коснулись ее уха. Моран огляделась и увидела вокруг лишь серый дым.
        - Для самого мудрого и смелого эльфа на свете - да, - улыбнулась она, - мы в Ваньяре?
        - Конечно.
        Она успокоено вздохнула - воображение подсказало ей скромную обстановку номера на втором этаже трактира. В новой, волшебной сказке Златовласка никогда не умрет. Киндар закашлялся.
        - Эльфийское зелье нельзя выдыхать через нос. Ты неправильно пользуешься трубкой.
        - Правда? Поучишь меня?
        Девушка поднесла к губам изогнутый мундштук и вдохнула дым, закрыв глаза. Киндар был прав - во второй раз боли не было, только покой и легкость. Следуя необъяснимой прихоти, Златовласка в точности повторил все ее действия. Моран случайно задела его волосы, распущенные по плечам. Они были иными на ощупь, чем она запомнила: не такими нежными и как будто волнистыми.
        - Что не так? - шепнул он.
        - Не знаю… У тебя другая прическа. Обычно ты носишь хвостик. Тебе идет.
        - Какая разница?
        Моран позволила уложить себя на кровать. Златовласка убрал трубку.
        - Мне столько нужно тебе рассказать, Киндар!
        - Только не сейчас.
        Киндар не желал разговаривать - он расстегивал на ней платье, торопливо выдергивая круглые деревянные пуговицы из тесных петелек.
        - У нас впереди вся ночь, Златовласка. И вообще, что ты делаешь?
        - А мне не терпится, - усмехнулся Киндар.
        - Почему темно?
        «Я потушил свет», - беззвучно ответил он. Так фальшь стала еще заметнее. Вечно прохладные руки принадлежат совсем другому эльфу! Иллюзия разбилась вдребезги.
        - Я тебя ненавижу! - закричала Амаранта отталкивая Галара и вскакивая с его постели.
        - Как ты это сделала?! - одновременно с ней вскричал и обескураженный маг.
        Краски засыпающего солнца потухли, и в комнате стало сумрачно и дымно. Моран застегнулась, запоздало осознавая, чем могла закончиться выходка Галара.
        - Если бы не глупейшая идея поговорить со мной мысленно, я бы все равно догадалась, кто ты! Как ты посмел оскорбить его память! Хотел доказать, что не боишься моей одержимости?!
        - Я лишь хотел стать тебе ближе, - объяснил Галар, стараясь держать себя в руках и оставаться спокойным.
        - Обманом?!
        - А ты оставила мне выбор? Так его звали Златовлаской… Еще один эльф. Вот в чем я ошибся - вы не были близки физически. Я невольно попытался переписать прошлое, а этого делать нельзя. Если бы я притворился Ханлейтом… Нет, мне самому было бы противно.
        - Я не желаю тебя слышать! И видеть!
        Моран побежала к лестнице, но Галар догнал.
        - Неприятно, да? А мне? Я плохо старался или мало терпел твои злобные выпады? Сам Создатель возмутился бы таким поведением! Причина твоей ненависти ко мне - Хан?
        - Я бы хотела никогда тебя не знать!
        - Не нужно так горячиться! Если бы я умел поворачивать время вспять, клянусь, я бы отпустил Ханлейта на все четыре стороны! Но что сделано, то сделано - и теперь его судьба в руках ордена. Позволь мне загладить свою вину.
        В голосе Галара прозвучало искреннее раскаяние, но слова теряли смысл одно за другим - не в силах сопротивляться эльфийской магии, Моран потеряла сознание.

* * *
        Амаранта поставила на стол короля миниатюрный портрет девушки. Вещица успела потускнеть и поцарапаться - Северон выбрасывал портрет, как только замечал его присутствие. Последний раз он полетел в окно, и Амаранте стоило труда его отыскать. С портрета на Северона I, короля Эймара, смотрела юная особа благородных кровей, по мнению сестры, достойная украсить не только интерьер, но и жизнь юноши. Художник придал ее взгляду выражение наивного удивления: «Вы и вправду мой будущий супруг?» - спрашивала она.
        - Ее зовут Тильда ванн… а, не важно! Тиверская принцесса - отличная партия, моя мать была родом из этой страны, - сказала Амаранта, вновь поднимая неприятную тему, - продолжив традиции, ты заслужишь одобрение и Тиверии, и Эймара в целом.
        - Наша мать, - подчеркнул Северон, - я уже сотни раз говорил «нет», а ты никак не уймешься.
        - Мы ведем себя неосторожно, Север. О нас говорят шепотом, и пока не начали кричать на всех углах, ты должен жениться.
        - Только я?
        - Да. Мне династический брак не обязателен. Я не покину страну, но твоя свобода связывает мне руки. Вместе с Феланом мы наведем порядок на юге, а репутация короля Эймара останется безупречной. Север, у тебя есть сестра, которая не боится стать плохой - не всем правителям настолько повезло.
        Король повзрослел и больше не настаивал на обнародовании тайны своего рождения. Из исторически сложившегося тупика не было выхода - брат и сестра не имели права жить вместе. Но вот уже три года на троне сидели двое: король Эймара и Амаранта - его самостоятельная, деятельная тень. Северон застрял на перепутье - он не видел рядом с собой другой женщины, кроме сестры, и не мог согласиться на жесткие условия политического выбора короля.
        Северон опрокинул портрет принцессы изображением вниз и бросил Амаранте письмо на толстой бумаге с гербовой печатью.
        - Придется снова ехать в Аверну.
        Она быстро пробежала глазами неровные строки, так непохожие на обычный твердый почерк дяди Родерика и тут же вспылила:
        - Наместник может отправиться на тот свет и без твоей помощи!
        - Амаранта!
        - Что?! Думаешь, мне жаль этого лжеца и властолюбца? Пусть его забирают демоны, самое время! Аверна при его правлении стала рассадником заразы!
        - Он же твой дядя!
        - Наш дядя, Север, следуя твоей логике.
        - Если он умирает, то посетить вторую столицу - мой долг короля. Городу нужен новый наместник.
        Амаранта машинально поставила портрет на место.
        - Я поеду с тобой. И не ломай голову, кого назначить в Аверне. Меня!
        - Мы же перестанем видеться!
        - Ничего не изменится, Север, просто мы будем встречаться реже, - вздохнула она.
        Да, во всем Эймаре не найти лучшей кандидатуры для наместника юга, но решение Амаранты означало расставание. Принимая пост в Аверне, она разрубала гордиев узел их связи.
        Южная столица встретила короля проливным дождем, словно природа оплакивала предстоящую кончину дяди Родерика. Каждый раз, когда очередные ворота закрывались за их каретой, Амаранта морщилась и переглядывалась с Феланом. Северон так давно не видел архонта при мече, что уже забыл, как выглядит это грозное оружие. Король Эймара больше не нуждался в наставнике - Фелан сопровождал его сестру.
        Виновник авернского переполоха еще дышал, но в его резиденции уже воцарился траур. Короля и Амаранту провели по анфиладам комнат с приспущенными шторами. На пути Северон встретил множество лиц, но среди них не было ни одного знакомого. Интересно, где члены Городского совета? Или наместник уже успел передать дела? Король обрадовался, когда ему навстречу вышла Малена ванн Элиот. Они не виделись с того дня, как Северон посетил дом ее родителей в Велеграде, но с тех пор девушка нисколько не изменилась. Хотя… Северону показалось, что она стала еще свежее и прекраснее.
        - Ваше Величество… - Малена замерла в почтительном поклоне, не смея поднять засиявшие радостью глаза, - я… я счастлива вас видеть. Я скорблю, что наша встреча омрачена столь печальной новостью.
        - Я также рад вас видеть, леди Элиот, - искренне ответил Северон, - как здоровье отца?
        - Батюшка и матушка скончались два года назад, мой король, - сказала она дрогнувшим голосом, - с тех пор Аверна стала моим вторым домом, а сир Родерик принял горячее участие в моей дальнейшей судьбе… А теперь Создатель забирает у нас этого святого, чистого человека! Сир Родерик ожидает вас, мой король. Только вас! - добавила она с неожиданной твердостью, взглянув на Амаранту.
        - Нас обоих, Малена, вы неверно истолковали желание наместника, - поспешил сказать Северон, опасаясь, что ответ сестры будет далек от вежливости.
        Амаранта презрительно промолчала.
        Сир Родерик обессилено возлежал на роскошном ложе своей опочивальни. Темная, душная, сверху донизу затканная бордовым бархатом комната наместника походила на шкатулку для старых драгоценностей. Она невыносимо провоняла лекарствами и угаром от жаровни, освещающей пространство вокруг красноватым мерцанием углей. В такой атмосфере и здоровый человек рисковал превратиться в умирающего за несколько минут.
        - Мой мальчик, Создатель милостив, раз позволяет взглянуть на тебя напоследок! Подойди ближе, Северон, - пролепетал, задыхаясь, наместник.
        Он протянул было руку навстречу королю, но она обессилено упала поверх одеяла.
        - Вы поразительно хорошо выглядите, дядя! - громко заметила Амаранта, подходя с другой стороны кровати, чтобы умирающий ее заметил.
        - Как, она здесь?! Я не упоминал в письме о твоей сестре, Северон! Ты позволишь, чтобы это жестокое создание омрачило нашу последнюю встречу?! Ты только послушай, что она говорит! - возмутился Родерик из последних сил.
        - Вот именно, прислушайся ко мне, Север, и вспомни реальный возраст нашего родственника! Если мне не изменяет память, ему исполнилось… О Боги, шестьдесят восемь лет! Мы успели вырасти, а он все тот же.
        - Амаранта, сейчас не время сводить счеты! Я умоляю тебя помолчать.
        - Ты, король, умоляешь?! Одумайся! Покойный брат и я всю жизнь ограждали тебя от тлетворного влияния этой женщины, а сейчас ты потакаешь ее злословию у моего смертного одра! Нам нужно столько обсудить, мой мальчик: я хочу почить с миром, зная, что Аверна осталась в надежных руках. Прикажи своей сестре уйти.
        Наместнику нелегко далась эта гневная тирада. Откинувшись на изголовье и закрыв глаза, сир Родерик смиренно ждал, но ненавистный голос Амаранты настиг его и в мнимом забытьи:
        - Не переживайте, любезный сир Родерик. Аверна - в моих надежных руках!
        - У меня нет секретов от сестры, - подтвердил король, прекратив дальнейшие споры.
        Наместник не поведал ничего нового: выполнив свой долг перед страной, он был готов встретиться с Создателем, но точное время своего ухода Родерик, разумеется, не знал. Это обстоятельство задерживало Северона в Аверне на неопределенный срок. Амаранта оказалась права: не стоило ехать в южную столицу немедленно, наместника можно было назначить и позднее.

* * *
        Амаранта проснулась, когда за окном забрезжило пасмурное утро. Приподнявшись с постели, она огляделась вокруг. Парадная спальня для гостей не таила неожиданностей - все стояло на своих местах, как с вечера, но что-то было не так… Неестественная тишина - вот что! Она была привычна в Архоне, но не в резиденции наместника. Моран хотела выйти в гостиную, но высокие двухстворчатые двери оказались заперты. Тихо, будто все слуги заснули. Она подбежала к еще одному выходу. От покоев архонта ее отделяла всего одна проходная комната.
        - Фелан? - шепнула Амаранта, отказываясь верить.
        Заперто. Не может быть. Она постояла с минуту, упершись лбом в крашеные доски. Даже если Аверна верна королю, дворец наместника похож на крепость, и все происходящее за его стенами - тайна для остальных горожан. Никто не принес королю ключ от столицы на блюде, но сколько ворот за ними закрылось? Где Фелан и охрана? Она не видела архонта со вчерашнего вечера! И все равно - не может быть!
        Все вещи остались за закрытыми дверями, кроме вчерашнего платья. Одевшись самостоятельно, Амаранта подошла к окну своей спальни и распахнула его настежь. Ветер взметнул ее волосы, ударив в лицо промозглой осенней сыростью. Далеко внизу матово блестели камни узкого колодца одного из внутренних дворов. Последний этаж. Нет, разбиться о землю - не выход!
        Вправо и влево от окна тянулся широкий парапет с декоративными балясинами. Во внутренний двор выходят и другие окна, - если пойти направо, то можно добраться до покоев Фелана… Стараясь не смотреть вниз, Амаранта ступила на влажный камень. Остроносые туфли на плоской подошве норовили зацепиться за стену и соскользнуть вниз, а ширина парапета не превышала размер ее ступни. Распластавшись по шершавой стене и держась за выступающие части фасада, Моран дошла до комнат архонта. За ними было пусто, а все окна закрыты. Решив не поворачивать назад, Амаранта добралась до угла и повернула к следующей глухой стене с круглым слуховым окошком, расположенным достаточно высоко. Удерживаясь за раму, она надавила на стекло. К счастью для нее, оно поддалось и после небольших усилий выпало внутрь, не разбившись. Подтянувшись, Моран забралась в отверстие и вывалилась в темную комнату. Это был обычный чердак, полный рухляди и старого тряпья. Амаранта упала на груду покрывал, поблескивающих тусклым шитьем. Дверь чулана, закрытая на крючок с наружной стороны, легко открылась щепкой, просунутой в щель.
        Плана не было, но сидеть на месте и ждать своей участи - тоже не план. По дробному стуку сверху Моран поняла, что снова зарядил дождь. Она оказалась под угловатыми скатами крыши в полнейшей темноте и пошла вперед наощупь, стараясь не удариться головой о балки. Скоро стало светлее и послышались голоса.
        - Озерный край чудесен! Как только печальные события отпустят вас из города, мы посетим озеро Инья вместе. Вы нуждаетесь в отдыхе, как никогда! - звенел нежный женский голос.
        - Малена, мое решение остается в силе - предложение алхимика я не приму, - ответил мужчина. Амаранта узнала голос Северона и ускорила шаги.
        Коридор мансарды вывел ее в галерею крытого внутреннего дворика, свод которого поддерживался массивными колоннами. Моран осторожно заглянула вниз. Помещение без окон, освещенное множеством свечей, украшал круглый фонтан посередине. Вода била в центр из рыбок по краям чаши, отчего в воздухе висела мелкая водяная пыль, оседающая искорками на золотых волосах Малены. Люди говорили тихо, но гулкое пространство высоких стен отлично усиливало звук. Не понимая, что все это значит, Амаранта спряталась за ограждением.
        - Вы упускаете свой единственный шанс, мой король, и позволяете своей сестре слишком многое! Неужели вы не видите, насколько велики ее притязания? За время правления сира Родерика Аверна приобрела большой вес: захватив пост наместника, Амаранта лишит вас трона! Вы слишком ей доверяете, вместо того, чтобы принять нашу сторону.
        - Чью сторону? - удивленно переспросил Северон, - государственные дела - не повод для ваших переживаний, Малена!
        Она звонко рассмеялась и подошла ближе, фамильярно взяв короля за руки.
        - Мою сторону, Северон! Я хочу поехать с вами в прекрасный уголок земли и уже не знаю, чем вас соблазнить…
        Амаранта привстала со своего места, не веря своим глазам и ушам: у Севера было свидание в то время, как ее заперли? Кто такая Малена ванн Элиот?!
        - Я не поеду в Озерный край ни с вами, ни без вас, - отрезал король, направляясь к дверям.
        На руке Малены появилась прозрачная змейка. Резвясь и перетекая от плеча до кисти и обратно, вода из фонтана повиновалась магу, пока лишь как украшение, но грозя стать оружием. Арийка подняла руку, и струя воды издевательски ударила Северона между лопаток.
        - Что такое? - не понял он.
        - Моя магия, Северон. Сир Родерик надеялся вас спасти, но мы видим, что уже поздно: рыба гниет с головы, как говорят в народе. Это очень грубая мысль, но простолюдины умеют смотреть в самую суть. Наследие первого короля воняет на всю страну!
        - Кто это «мы»? Ты ответишь за дерзость, Малена.
        - Мы - истинные арии, преданные своему господину.
        - Записка от Амаранты - тоже твоя затея? Где моя сестра?
        «Я здесь!» - чуть не выкрикнула Амаранта. Вцепившись в перила, она смотрела вниз, забыв, что ее могут заметить.
        - Ваша распутная сестра в подземелье резиденции наместника, мой король! За чудовищное преступление ей прилюдно отрубят голову - так придет конец династии Эймарских королей. Красивый и громкий финал правления потомков Агнара, не правда ли?
        Играясь водой из фонтана, Малена ванн Элиот насмешливо расхохоталась. Она нисколько не боялась гнева короля и потешалась над его растерянностью.
        - Да ты сумасшедшая! Сестра ни в чем не виновата!
        - Ее вина уже доказана: Амаранта ванн Агнар убила родного брата, перед этим развратив его. Отвратительно? О, да!
        - Так вы приговорили меня к смерти… - понял Северон, - тебя прислал Родерик?
        - Вы меня слушаете? Убить вас - приказ Амаранты, но он чудным образом совпадает с нашим желанием.
        - Это ложь!
        - Оцените мою маленькую месть, Северон, и пострадайте, прежде чем навек закрыть глаза! Помните свой визит в Велеград? Сколько усилий я приложила, чтобы вам понравиться, даже подняла из постелей матушку и батюшку. Обычные люди не живут, сколько они прожили. Вы заметили, что у стариков был вменяемый вид? Думаете, почему? Снова я! Я посвятила вечер, чтобы уговорить Фиону, одержимую тварь, причинить боль папочке и заставить его говорить! Киндар приехал ради вас в Аверну. Этот эльф способен соблазнить на смертный грех самого Создателя, но по какой-то причине не сумел уговорить вас! Вам нужно было принять эликсир молодости - и больше ничего не требовалось! Довольно слов. Смерть - мужская работа, Кеодан справится лучше.
        Струи фонтана взметнулись ввысь. Достигнув галереи, они упали обратно, как водопад, загасив большинство свечей. Амаранта прикрыла рот рукой и сползла на пол. Внизу захлопали двери и раздались шаги. Как быстро десяток ариев смогут убить одного безоружного человека? Несколько раз льдисто сверкнуло. Так расцветало ночное небо Аквилеи, когда они с Североном приезжали на весенний маскарад.
        Ее любимого брата не стало… Ни стона, ни крика, только шум воды. Моран зажмурилась и прикусила ладонь, боясь, что закричит сама. Пока жива, она сможет отомстить, но какой будет прок, если последняя королева Эймара умрет?
        - Я приказал уговорить его, а не убивать! Что вы наделали?! - гневно закричал наместник Аверны.
        - Уговоры не принесли результатов, сир. Северон был слишком упрям, - ответил незнакомый арий.
        - Где Амаранта?
        - Под замком в своих покоях. Заняться ею?
        - Пока нет. Уберите здесь все.
        Родерик, живой и здоровый, покинул место преступления. Амаранта попятилась прочь от галереи, скрывшись в темноте коридора.

* * *
        Переходы мансарды вывели Моран к лестнице вниз. Спустившись, она прислонилась к шершавой двери, ведущей во внутренние покои резиденции. Что делать дальше? Открыть ее и сдаться на милость наместника и ариев? Ее все равно найдут, догадаются, увидев раскрытое окно спальни. Из дворца невозможно сбежать. Единственный выход на свободу - вернуться на чердак и спрыгнуть вниз, на камни мостовой. Умереть, не доставив врагам радости. Тогда голову последней женщины из рода Агнара покроют позором посмертно. Северон уже мертв. А вчера они простились всего на одну ночь, а не на всю жизнь. Моран замерла у выхода - у нее не было решения.
        - Только не туда! - послышался сдавленный шепот.
        На верхней площадке лестницы появилась знакомая фигура. Фелан.
        - Как ты меня нашел?
        - Я видел тебя с улицы. Ходить по карнизам опасно, Амаранта!
        Она взбежала к архонту и развернула его к скупому свету, просачивающемуся с галереи. Фелан не был ранен, его кожаные доспехи поблескивали металлическими накладками, а рукоять грозного меча привычно выглядывала из-за левого плеча. Еще не все потеряно! Справедливость восторжествует, Родерик и его арии поплатятся за преступление! Амаранта вцепилась в доспехи архонта обеими руками и горячо зашептала:
        - Ты видел? Ты все видел?
        - Да, - вздохнул он.
        - И чего ты ждешь?! Убей их! Немедленно, Фелан, они должны быть наказаны!
        Архонт больно сжал девушке запястья. Его глаза не горели и не светились ладони, как будто Фелан забыл о своей магии в самый ответственный момент.
        - Это твой приказ? Ты повелеваешь мне умереть, Амаранта? Дворец кишит ариями, а я один. Я погибну.
        - Да ты просто трус или сам предатель! Где ты был все это время и откуда появился? Почему ты не выпустил меня?
        - Ты можешь хоть на минуту допустить мысль, что я тебя предал?! - не поверил Фелан. В его глазах полыхнул голубой свет и тут же погас, - переворот произошел ночью, а я странно проспал весь вечер. Твою охрану разоружили, а меня бросили в камеру. Северон был в неведении до утра, когда получил твою записку. Конечно, не ты ее писала… Я виноват, Амаранта. Я не смог предвидеть, не смог предотвратить… Но когда меня не станет - ты лишишься последней защиты.
        - Что ты предлагаешь? Сдаться? Упасть на колени перед Родериком?
        - Пощады не будет, Амаранта. Так не поступают герои, но мы должны бежать.
        - Как, Фелан? Этот дворец - западня!
        - Верно. Хорошо знакомая мне западня. Тебя еще не было на свете, когда я изучал планы резиденции наместника и участвовал в перестройке ее подземных укреплений. Родерик и вполовину не знает дворца, в котором живет! Не будем медлить и ждать, когда арии обнаружат твое бегство и поднимут тревогу!
        Архонт и Амаранта вернулись в галерею и, пригнувшись, обошли ее по периметру. Она нерешительно остановилась.
        - Не смотри, заметят, - предостерег Фелан, - Северон умер быстро, но твоя участь станет несравнимо ужаснее. Держись ко мне ближе.
        С противоположного конца галереи обнаружилась дверь, через которую ранее вошел архонт. Они побежали вниз по темным лестницам, по пыльным переходам и безлюдным покоям летней половины дворца, закутанным в полотно чехлов. Окна не отапливаемых комнат, плотно завешанные темной тканью, чтобы от зимнего солнца не выгорели дорогие панели, почти не пропускали света, и Амаранта вздрагивала, принимая в полутьме неподвижные статуи за притаившихся ариев.
        - Мы почти у цели. Первый этаж. Встань у стены, - коротко приказал архонт, выбивая запертую дверь кулаком, заряженным магией.
        Люди из дворцовой охраны упали замертво, сраженные ослепительно-холодным светом, вырвавшимся из раскрытой ладони Фелана. Амаранта узнала это место - архонт вывел ее в гостиную, смежную с багровой опочивальней, где вчера Родерик, притворяясь больным, принимал их с Североном. Фелан ворвался в спальню. Она была пуста.
        - Фелан, это же…
        - Личные покои наместника? Я знаю.
        Подбежав к стене, он пнул позолоченного орла, распростершего крылья над решеткой камина. Между лап птицы появился рычаг. Архонт нажал на него ногой, открывая потайной проход сразу за камином. Так вот почему в нем не разжигали огня…
        - Нам предстоит самое сложное - пробиться через казематы под дворцом. Но со стороны покоев Родерика нападения не ждут, а я пришел за тобой другим путем. У нас есть шанс, Амаранта.
        Пропустив ее вперед, Фелан закрыл за собой проход и достал меч. В кромешной тьме лезвие клинка засветилось, проявив узор из имени архонта и пенных гребешков волн штормового моря.
        На поверхности люди покинули теплые постели и отправились по своим делам, под колесами повозок и копытами лошадей захлюпала дождевая вода. В Аверне открывались лавки, а на флагштоках резиденции наместника мокло сразу два флага - золотой орел на алом фоне и серебряный змей на синем, оповещая горожан, что король Эймара гостит в южной столице. Королевский флаг висел выше, как ему и положено по статусу. А в затхлом подземелье бегали бесшумные крысы и за каждым поворотом притаилась смерть. Фелан гасил редкие факелы и нападал внезапно, разя мечом и магией, оставляя за собой только трупы. Ржавые решетки, каморки, провонявшие едой и перегаром, кровь, звон оружия и крики, задавленные душным пространством узких переходов… Амаранта путалась в длинном бархатном платье, вжимаясь в стены, закрывала лицо руками, защищаясь от жутких картин смерти и горячих капель, брызжущих из-под оружия архонта. Она не знала Фелана таким, никогда не видела столько крови, жутко поблескивающей в холодном свете его магии. Рука архонта снова и снова хватала ее ладонь и тащила вперед, становясь все более влажной, а когда он ее
отпускал, Моран с содроганием вытирала о ткань липкую красную жижу. Спотыкаясь о невидимые в темноте препятствия, она теряла туфли и ранила ноги, задыхалась и кашляла, а Фелан зажимал ей рот перед очередным поворотом или обитой железом дверью.
        На смену казематам пришли кромешно-темные проходы с земляными стенами. Архонт убрал меч - резиденция наместника осталась позади, и здесь не с кем было сражаться.
        - Ползи вперед, - загремев железным затвором, он подтолкнул Амаранту к черному лазу.
        Магия архонта погасла, и Моран ослепла вовсе.
        - Зажги свет.
        - Не могу.
        Амаранта не понимала, что архонт израсходовал последние силы и находится на пределе своих возможностей. Пачкаясь во влажной глине, они ползли по тесному проходу, пока не послышался шум воды. Почувствовав, что проваливается в пустоту, Моран вскрикнула от испуга и скатилась вниз по наклонной земляной насыпи. Рядом с ней упал Фелан - девушка слышала его дыхание, но по-прежнему ничего не видела. Обдавая тяжелым смрадом, рядом журчала невидимая река.
        - Где мы?
        - В подземном русле.
        Моран уронила голову на руки и разрыдалась. Валяясь в грязи, как выброшенная на помойку тряпка, дрожа от холода и усталости, она с особой ясностью осознала, насколько велика ее потеря. Сбегая из запертых покоев резиденции дяди и даже слушая Малену с галереи, Амаранта все еще была принцессой Эймара, но сейчас она поняла, что лишилась не только брата, но и будущего. На смену слезам пришла апатия. Моран лежала, не пытаясь встать.
        Забрезжил слабый свет - это Фелан поднял руку, освещая каменный потолок и земляные стены подземного тоннеля, укрепленные деревянными балками. Беглецы выбрались через отверстие на самом верху. У их ног торопливо бежала река, наполняясь водой через решетки в мостовых города. Несмотря на вонь, дышалось здесь легче, чем в казематах - через отдушины с поверхности поступал воздух.
        - Вставай, нужно идти. Нам повезло, что воды немного, весной каналы полны до краев, - сказал архонт, поднимаясь.
        Подземная река вывела их в трущобы далеко за стенами Белого города. Фелан постучался в первый попавшийся трактир с черного входа. Свет магии в глазах послужил им пропуском, а лишняя монета заткнула рты любопытным.
        - Ты слишком заметна, Амаранта. Сними украшения и переоденься. Я бы и волосы тебе обрезал, но сомневаюсь, что позволишь.
        Она сидела на кровати, поджав босые ноги, и недоуменно покосилась на бурые одежды, принесенные Феланом.
        - Разве мы не обратимся в Городской Совет? Они узнают о перевороте и примут меры, - устало проронила девушка.
        - Ты не поняла, что случилось, Амаранта? Ты находишься в городе, всецело принадлежащем наместнику. Каждый час пребывания в Аверне грозит тебе смертью!
        - И куда мне бежать? На север?
        - Для начала, я провожу тебя до Эдельса - это город моей семьи. Ты должна помнить, что единого Эймара больше нет, и не стремиться попасть в Архону.
        - О чем ты говоришь? Я - королева моей страны, а в Архоне нас ждет дядя Отвальд. Он не предаст, - сказала она, поднимая на Фелана взгляд, пугающий упрямой неподвижностью.
        - Архона либо сдастся без боя, либо гражданская война разорвет Эймар на части. Тебе нужно бежать гораздо дальше, чем северная столица, - в другое государство, Амаранта!
        - Мы едем в Архону! - твердо повторила она.
        Бывший регент - мудрый человек, верный трону. Отвальд посоветует, как поступить дальше, вместе они обязательно что-нибудь придумают! С Амарантой всегда было тяжело спорить, но в этот раз сердце Фелана было всецело на ее стороне. В Архону!

* * *
        - Почему на башнях Архоны черные флаги? - спросила Амаранта.
        - Король умер, - осторожно ответил Фелан.
        Вопрос был странный, но последние события могли свести с ума кого-угодно…
        - Ты считаешь, что я могу об этом забыть?! - вскричала она, - я не понимаю, как эта весть опередила нас, Фелан?
        Путь домой занял около месяца. Амаранта верно подметила: Эймар жил как обычно, пребывая в полном неведении о смене власти. Аверна не объявляла траур и не провозглашала нового короля. Родерик затаился, вынашивая коварные замыслы, известные ему одному. Фелан и Амаранта вернулись в город тайно, рассудив, что так надежнее, и попали на похороны. Скончался Отвальд ванн Ольден, двоюродный брат короля Эдгара II. Они успели в последний момент - во дворце Архоны было все готово к погребению, а из Аверны даже прилетело письмо с соболезнованиями наместника. Бывшего регента решено было придать земле, как простого смертного, - чести быть отправленными в погребальной ладье по северному морю удостаивались лишь короли.
        - Они убили дядю… - прошептала Амаранта, возвращаясь в замок.
        Племянница и дядя не были близки и плохо понимали друг друга, но, возвращаясь в Архону, она как никогда рассчитывала на помощь и поддержку Отвальда.
        - Мы все выясним. Я обещаю, - откликнулся Фелан.
        Регент умер при загадочных обстоятельствах: его видели бодрым днем, и нашли наутро мертвым. Придворный лекарь выдвинул предположение, что у пожилого мужчины не выдержало сердце, но и сам удивлялся - Отвальд на здоровье не жаловался. Фелан лично просмотрел все бумаги на столе покойного и сделал вывод, что он в последнее время часто встречался с одним человеком, арием, состоящим на военной службе севера.
        Но сейчас Фелана беспокоила Амаранта. Никогда прежде архонт не видел у нее такого потерянного выражения лица. Ему казалось, что перед ним - совсем другой человек, а не та самоуверенная и дерзкая девушка, которую он знал многие годы. «Как же просто было все разрушить!» - думал Фелан. Стране еще не объявили о смерти короля Эймара, а Архона уже сдалась. Глядя на Амаранту, архонт с болью понимал, что трон северных королей больше некому занять.
        Вставало и заходило солнце, посылая Архоне последние теплые лучи перед долгой зимой. Эймар оплакал внезапную смерть бывшего регента, а Амаранта заперлась в своих покоях и никого не желала видеть.
        - Уже трое суток прошло, открой дверь!
        Фелан заколотил кулаками в крепкие доски с рельефом змеиной кожи. Он пришел сюда не в первый раз. Совет Архоны метался от одного решения к другому - северу требовалось участие Амаранты, хотя бы формальное. Но она снова не ответила.
        Терпение Фелана закончилось: его глаза и руки засияли от магии. Всего несколько могучих ударов - и половина массивной двери разлетелась в щепки. Архонт совершил непозволительное - вломился в покои особы королевской крови. Правда, он бывал у Амаранты и раньше, и терпеть не мог эту комнату в три высоченных, в человеческий рост, окна с видом на город и синие горы. Кроме самой хозяйки, любое существо, не умеющее летать, чувствовало себя здесь неуютно.
        Амаранта стояла у окна и смотрела вдаль, туда, где за призрачными силуэтами высоких гребней скал плескалось холодное море.
        - Довольно предаваться скорби! У тебя вся жизнь впереди, можешь потратить ее на это занятие! - грубо сказал архонт.
        - Я думаю, - спокойно ответила Амаранта.
        - Здесь все думают и никто ничего не делает!
        Она не вспылила и не обернулась. В комнате повисло долгое молчание. Фелан взял себя в руки. Перед ним - всего лишь молодая женщина, которую постигла тяжелая утрата. Конечно, зная Амаранту столько лет, он ожидал совсем иного поведения…
        - Совет готов признать право Родерика на корону, Амаранта. Но даже если ты присягнешь на верность своему родственнику, в стране тебе оставаться нельзя. Прямая наследница короны, ты будешь для Аверны вечной угрозой. Уехать в Тиверию - твоя единственная надежда на нормальную и не очень короткую жизнь. Тебя примут. Возможно, твои дети или внуки когда-нибудь займут трон Эймара…
        Он не успел договорить - Амаранта расхохоталась. Ее резкий смех, напугав архонта, сразу же оборвался. Раньше девушка так себя не вела - это было нечто новое.
        - Этого от меня и ждут, верно? Сбежавший один раз будет бежать всю жизнь. Умно, слишком умно для дяди Родерика! Кому служат арии, как ты считаешь, Фелан?
        - Наместнику…
        - Ульврек, маг, которого пытают в тюрьме - тоже ему? Он родился в Архоне.
        - Он просто предатель. Подожди, откуда ты узнала?
        - Что дядю Отвальда убили? Догадалась. Что это сделал арий? Ты подтвердил. Я знала этого мага, он не был чудовищем. Что ты считаешь «простым», Фелан? Идеальный, беспроигрышный план? Помнишь, что сказала Малена ванн Элиот? Она «предана своему господину, как истинный арий». Кто он - ее повелитель? Родерик? Не смеши меня!
        Амаранта, наконец, отвернулась от гор за окном и подошла к архонту.
        - Завтра. Ты услышишь мое решение завтра. Я сама тебя навещу. А сейчас - уходи, Фелан.
        Ее лицо неуловимо изменилось за эти дни, но архонт не понял, в чем именно состоит эта перемена. Он немедленно подчинился.
        Следующий день тянулся бесконечно. Фелан напрасно промучился до вечера, а Амаранта так и не пришла. Усталость сморила архонта прямо за письменным столом. Он пропустил, когда Амаранта появилась в комнате и присела на край столешницы. Фелан проснулся, когда девушка легонько потрясла его за плечо.
        - Ты не сдержала обещание.
        - Нет, я успела, еще нет полуночи, - ответила она шепотом, непривычно ласково проводя рукой по волосам архонта и чему-то улыбаясь, - ты не зажигаешь огня потому, что носишь свет в себе? Фелан, а ты помнишь, как мы впервые встретились?
        - Да, я тебя испугал, кажется. Ты была ребенком, а я… Плохая из магии игрушка.
        - Ты ждал Северона, а пришла я. Подкралась незаметно, чтобы посмотреть на живого архонта. Я не разочаровалась: ты обернулся, и твои глаза вспыхнули. Никогда я не видела такого красивого цвета, как у твоей магии. Я не испугалась, я пришла в восторг. Я захотела походить на тебя, научиться зажигать свой собственный меч или хотя бы бросать метательные ножи, если иное девочке не положено. Но сейчас я здесь не для того, чтобы вспоминать прошлое. Я хочу стать настоящим архонтом, Фелан.
        - Что?!
        Фелана насторожил спокойный, серьезный тон Амаранты. Она хотела нарушить табу - для членов королевской семьи действовал запрет на обращения, введенный еще первым королем династии, Агнаром.
        - Я объясню, - продолжала она ровным голосом, - век ария долог, а с эликсиром молодости он приведет в отчаяние любого смертного. Даже Родерик проживет дольше меня, ты же догадался, в чем его секрет! Что я могу им противопоставить? Сорок-пятьдесят лет, если болезнь не заберет меня раньше? Женские уловки? Моей жизни не хватит для такой долгой войны, Фелан. Сила архонта - вот что мне нужно. И его долголетие.
        - Хочешь посвятить свою жизнь мести, Амаранта?
        - Как получится.
        Архонт понял: это не каприз, а одно из тех решений, от которых не отступаются. Ему стало страшно - он обязан отказать, но как отговорить Амаранту от опаснейшего шага? Ее не остановил мокрый парапет четвертого этажа резиденции наместника, так разве смогут слова?
        - Ты просишь невозможного! Пять лет назад я бы согласился, но время упущено! Я уверен, что твой разум примет обращение, но если тело отвергнет магию, ты умрешь, Амаранта!
        - У тебя есть опыт инициации?
        - Да, но… Я на это никогда не пойду. Нет!
        - Это не просьба, это - приказ. Я найду другого архонта, Фелан. Жаль, что я ошиблась в тебе.
        Она встала. Архонт тоже вскочил.
        - Но что потом, Амаранта? Стать архонтом - не значит победить!
        - Все битвы начинаются с малого. Аверна получит такую войну, какая не снилась Родерику и ариям. У меня отняли брата и надежду на счастливую жизнь, но я не отдам свою страну. Эймар ковался в боях при короле Агнаре, и если он погибнет в сражениях - значит, такова его судьба. А если мне суждено умереть, так и не став архонтом - то и войны не будет. «Все в руках Создателя», - сказали бы верующие, но я считаю, что сегодня все в наших руках - в твоих и моих.
        В глазах Фелана вспыхнули огоньки света. Подсознательно архонт хотел услышать именно эти слова, он их ждал с того момента, как Северона I не стало! Хорошего короля, которого Фелан не одобрял. А решение Амаранты, как всегда, совпало с велениями его души. Сколько лет он приказывал магии молчать, когда она находилась рядом! «Случаи поздней инициации могут быть успешны, если способности обращаемого достаточно сильны» - мимолетно подумал архонт, прикасаясь ладонями к вискам девушки.
        - Останови меня, Амаранта! - попросил он в последний раз в надежде, что она одумается.
        Отрицательно тряхнув головой, Моран рассыпала пряди волос по рукам Фелана, вспыхнувшим ярким голубоватым свечением. Его уже поздно было останавливать…
        Все, что случалось на Земле за целые столетия: бесчисленные вереницы прожитых жизней; линии судеб, простых и великих; вехи истории; деяния, прогремевшие в веках и простые, забытые события - все это оживало в пламени архонта, не горячем и не холодном, но выжигающем душу изнутри. Увидеть то, чего не видели твои глаза, и не ослепнуть; почувствовать своим сердцем любовь и ненависть поколений людей; охватить умом их устремления: простить, понять или ужаснуться… Ушедшее обладает огромной властью, оно когда-то случилось и все еще продолжает жить, - ничто не исчезает бесследно. Магия прошлого - это часть тебя, его сила - твоя сила, а ты - архонт и часть Вселенной, маленькая и хрупкая, но такая важная…
        Амаранта лишилась чувств, но Фелан был готов к этому: подхватив ее на руки, он опустился со своей ношей на пол. Девушка не двигалась, не дышала, а ее сердце прекратило стучать на краткий миг, показавшийся архонту вечностью. Все правильно. Так и должно быть. Обычного человека не стало, но кого он встретит, когда сердце забьется вновь? Разум не в состоянии жить с этими знаниями - либо он примет самую их суть, либо будет сломлен.
        Она вздохнула, открыла глаза и слабо улыбнулась.
        - И это - все?
        - Нет повода для иронии, но теперь я вижу что ты - это ты, - перевел дыхание Фелан, напряженно вглядываясь в ее лицо.
        - Я - архонт?
        - Да. Нет. Пока не совсем. Надо подождать, Амаранта.
        «Что я натворил!» - пришел в ужас Фелан. В глазах девушки не было света магии, обязательного для всех новообращенных. И это было очень плохо! Человек может стать архонтом в ранней юности, в четырнадцать-восемнадцать лет, не позднее и не раньше: ребенок еще слишком слаб, а взрослый - уже лишен гибкости. Двадцать лет - крайний срок. Амаранта была старше…

* * *
        - Это нормально. Твои кости и мышцы должны изменить свою структуру, чтобы выдержать силу магии. Иначе ты сама себя искалечишь, вздумав ломать двери, например, как это сделал я, - повторял Фелан, но в его усталом голосе предательски звучала безнадежность.
        Амаранта была очень больна. Ее страдания начались в ночь обращения в архонты и не утихли спустя неделю.
        - Помнишь, я упала с лошади и сломала руку? Болит так же сильно, но везде. Как будто у меня перемолоты все кости. Я чувствую себя вывернутой наизнанку. Я не ем и не сплю. Не ври мне - это не нормально.
        Она не могла ходить самостоятельно, поэтому у кровати поставили ванну, которую наполняли горячей водой несколько раз за сутки. На полах спальни, инкрустированных ценными породами дерева, стояли лужи, а Фелан проводил рядом дни и ночи, наплевав на приличия, - но все эти мелочи больше не имели значения. Амаранта приказала убрать шторы с высоких окон и теперь свидетелями ее мук стали лунный и солнечный свет.
        - Я успею насмотреться на темные стены склепа, когда меня не станет, а пока я дышу, хочу, чтобы было светло, - объяснила она архонту, - просто смотри вдаль, а не вниз.
        Амаранте была известна досадная слабость Фелана - боязнь высоты. При помощи архонта она поднялась с постели и погрузилась в воду. Так легче. Или кажется, что легче. Мужчина старался не смотреть, как мокрый шелк сорочки облепил стройное тело Амаранты.
        - Ты отворачиваешься и от меня и от окон, хотя и то и другое запомнил настолько, что видишь с закрытыми глазами, - пошутила она, - зачем притворяться, Фелан?
        - У тебя идеальное телосложение… для архонта.
        То, что девушка еще и красива, Фелан тщетно старался не замечать. Он виноват и уже ничем не сможет помочь, разве что будет рядом в ее последние дни.
        - А что толку?
        - Процесс перестройки организма длится годы, в течение которых человек учится жить, как архонт и контролировать себя. Но твой случай - особенный, Амаранта: твое тело меняется слишком стремительно. Поэтому тебе больно.
        «Почему ее магия молчит?» - спрашивал себя Фелан, переводя взгляд на туманные дали за окном.
        Он почти привык к ее комнате, к простору и головокружению от ощущения полета над Архоной и призраками гор на горизонте.
        - Зачем меня назвали в честь Амарантина? Чтобы я совершила нечто значительное, достойное Великой реки? Каждый раз, когда я слышу свое имя, я представляю себе быструю воду, скачущую по валунам в вотчине дяди Отвальда. Зови меня Моран.
        Архонт обернулся, удивленный необычной просьбой. Девушка откинулась на бортик ванной, глядя в осеннее небо. От света ее зрачки превратились в точки.
        - Я умираю, Фелан? Скажи прямо.
        - Да.
        Амаранта все понимает и заслуживает честности. Какой странный цвет приобрели ее глаза - холодный, как сталь, с темным ободком по краям радужки. Но они всегда были серыми, иногда - темнее, иногда - светлее, ему ли не знать… Внезапная догадка вселила в архонта надежду. Фелан подошел к девушке и приподнял ее подбородок.
        - Взгляни на меня!
        - Последняя королева Эймара отходит к праотцам. Тебе интересно высмотреть все подробности?
        - Да как я не заметил раньше?! Но я не ожидал! Ты будешь жить, Моран! Твоя магия - белого цвета, ты - архонт, но не просто воин, а еще лучше! Вот, взгляни! - взволнованно сказал Фелан, прикладывая свою ладонь к мокрой ладони Амаранты.
        В ответ она засветилась серебристым, ледяным сиянием, еще более холодным, чем свет Фелана. По пальцам девушки пробегали светлые искорки, как маленькие молнии. Их можно было потушить и зажечь снова простым желанием. Кожу покалывало, но приятно.
        - Наша магия имеет цвет: синий, зеленый, желтый или белый, как у тебя. Он - самый мощный для чистого магического удара! Ты сможешь использовать силу архонта без оружия эффективнее и чаще, чем я свою! - волновался Фелан, сжимая ее руку.
        - Но я хочу меч! - возразила Моран, от радости внезапно обретенной жизни забывая о боли.
        - Для тебя скуют самый лучший меч, который знал Эймар, но его мало! Тебе нужен магический камень, непрозрачно-черный в противоположность твоей магии. Ты - не просто архонт, Амаранта - ты истинный маг среди нас. Это - такая редкость! За всю жизнь я не знал ни одного!
        - И где продают такие камни, Фелан?
        - Не иронизируй, Моран. Нигде. Я только слышал, что они существуют, но я достану тебе его хоть из-под земли. Но есть и плохое… - помрачнел архонт.
        - Что бы это могло быть? Ты всегда способен найти ложку дегтя в бочке меда, даже если ее туда не положили.
        - Твоя сломанная рука, Амаранта. Кости срастаются, но на них остаются рубцы. Всякий раз, когда ты будешь использовать силу архонта через левую руку, тебе будет также больно, как при переломе.
        - Я потерплю, я привыкну.
        - А теперь посмотри на меня еще раз. Открой глаза, Моран! - повелительно выкрикнул архонт, разрушая картину прошлого.
        Любовь к иллюзиям
        Амаранта очнулась, лежа на постели рядом с Галаром. Маг обнимал ее одной рукой и, казалось, крепко спал. Комнату без остатка заволок дым эльфийского зелья, вытеснив весь воздух. От сухости у Амаранты саднило горло, а губы покрылись противной коркой. Она отбросила руку эльфа и сползла на пол. Двигаясь сквозь дым, как сквозь мутную воду, дошла до окна и распахнула его.
        В спальню ворвался веселый ветер. В эльфийском поселке пахло весной: талым снегом, свежей землей и непередаваемым ароматом деревьев, пробуждающихся от зимнего сна, а в прошлом Амаранты была вечная осень. Все, кого она видела этой ночью, друзья и враги, просто люди из замка в Архоне, с привычно-знакомыми лицами, за сто лет превратились в прах. Малену ванн Элиот убил Киндар, скончался предатель Родерик, когда пришел его срок, многократно продленный эликсиром молодости. Ушел из жизни Фелан. Моран не помнила как, но точно знала, что это случилось. Королева Амаранта тоже умерла. Значит, ее долгой жизни архонта оказалось недостаточно…
        «Как я одинока! Даже магия - и та бесследно исчезла. Зачем я вернулась? Для чего?» - спрашивала она у эрендольского ветра, подставляя лицо утренней прохладе ранней весны. Эльфийский маг помог ей вспомнить прошлое, но Моран чувствовала, что упустила в настоящем нечто очень важное. Что это было?
        Она обернулась. Состояние Галара напоминало не сон, а глубокий обморок. На полу валялась выкуренная полностью трубка.
        - Я не питаю к тебе ненависти, - тихо сказала она вслух, подходя и садясь на кровать, - в моем прошлом совершались преступления и пострашнее, чем… Я не могу вспомнить, что ты сделал, Галар. Наверное, твоя провинность была незначительной, и мы просто поссорились. Ах, да - ты притворился Киндаром и забрал его трубку. Я прощаю тебя.
        Амаранта не заметила, как долго она просидела в задумчивости. Спальня эльфа полностью проветрилась, стало влажно и холодно. Рассветало, а Галар все не шевелился. Высокий воротник-стойка упирался ему в подбородок, наверное, он его душил. Эльфийское зелье опасно. «Ты могла и вовсе не очнуться!» - вспомнила Моран чьи-то слова. Вот-вот и слабое дыхание Галара остановится. Мага не станет легко и быстро.
        Испугавшись своих мыслей, она вскочила.
        - Зачем ты всегда так одеваешься? - спрашивала она Галара, расстегивая на нем камзол из плотной темно-фиолетовой материи, - как будто стесняешься сам себя!
        Торопясь, Моран разорвала нижнюю рубашку эльфа, застегнутую до последней пуговицы, и обомлела, увидев его изуродованную грудь. Шрамы начинались от ключиц и доходили до нижней границы ребер. Отдельные белые штрихи заживших порезов виднелись на шее и на животе.
        - Это когти? Зубы? Нож? Кто тебя так? Очнись!
        Амаранта бегом спустилась на улицу и набрала пригоршню снега почище. Как хочется пить! На беду, на первом этаже не обнаружилось воды - вечером Галар принимал ванну и все вылил. В столовой шкафы пусты - она неоднократно проверяла. А если заглянуть в библиотеку? Расчет оказался верным. В одном из закрытых дверцами стеллажей Моран обнаружила откупоренную бутылку белого вина, почти полную, и еду, которая не могла быстро испортиться: орехи, сушеные фрукты и сухой хлеб, нарезанный тоненькими ломтиками. Так вот почему она так часто заставала Галара жующим, в то время как он праздно валялся у себя в комнате!
        Вернувшись в спальню, Моран приложила снежки к вискам и лбу эльфа, побила его по щекам, потрясла за плечи, - сделала все, что может придумать человек, не имеющий отношения к медицине. Наконец, Галар открыл глаза.
        - Я не забыл про окно? Просто нужен воздух - и все будет в порядке.
        - Ты забыл.
        - Демон меня забери! - тоскливо ругнулся маг, - мы могли угореть насмерть. Вернее, я. Ты подозрительно профессионально куришь, да и голова у тебя оказалась крепче моей. Дай мне выпить!
        Амаранта отдала бутылку вина, которую успела отпить до половины прямо из горлышка.
        - Теперь я знаю, что ты скрываешь.
        - Правда?! - заволновался Галар но, проследив направление ее взгляда, сразу успокоился, - ах, это… Некрасиво? Смотри - раз, и ничего нет.
        Под воздействием магии иллюзий грудь Галара стала гладкой.
        - Я знаю, что они остались, не утруждай себя.
        - Как хочешь, если тебе не противно, - согласился маг и шрамы немедленно проявились вновь.
        - Мне все равно.
        - А мне - нет! Я долгую ночь просидел без сна, охраняя магией твой сон. Ты очень переживала, и я страдал вместе с тобой. И мне не было «все равно»!
        Моран внимательно посмотрела на Галара, гадая, что им движет. Доброта или выгода? «Зачем я его обижаю?» - подумала она, запоздало раскаиваясь и с трудом подавляя желание рассказать магу о своем прошлом. Внезапно Галар стал Амаранте самым близким существом на свете.
        - Ты мне не безразличен, нет, - покорно ответила она.
        - Тогда обними меня, Моран. Прошу тебя!
        Неожиданная просьба прозвучала так безыскусно, что Амаранта растерялась. Галар протянул навстречу руки, и осталось лишь ответить…
        Она коснулась щекой его щеки и не спешила отстраняться. «Я больше не одна!» - подумала Моран, решив, что эта мысль - ее собственная, а не навязанная извне. Почувствовав загадочную связь с магом и закрыв глаза, Амаранта прижалась к нему еще крепче. Прошлое Галара таило в себе тайну. Мучительное воспоминание, загнанное в самый дальний уголок его души, было связано с комнатой на верхнем этаже. Моран явственно увидела ее бежевые стены и красивую мебель, составленную в кучу у стены, чтобы освободить пространство для массивного кольца, вбитого в пол и цепи на нем. Существо, прикованное за запястья, вызывало и страх, и сострадание. У нее были светлые волосы и нежная кожа эльфа, но в глазах горел безумный огонь.
        - Кто это? - спросила Амаранта.
        Разомкнув объятия, она дотронулась ладонью до своей груди - ее кольнуло смутным ощущением чужой боли. Наверное, это маг страдал от своих ран, не только душевных, но и физических.
        - Это я. А что такое?
        Галар улыбался, и его мягкая улыбка впервые не казалась притворной.
        - Мне что-то привиделось, - со вздохом сказала Амаранта.
        - Не удивительно, твою душу носило неизвестно где целую ночь. Останься со мной, займемся любовью, - предложил Галар как само собой разумеющееся.
        - А тебя не страшит моя одержимость?
        - Я считаю, что ты не заслуживаешь этого мерзкого определения, Моран. Меня ничто не смущает. А тебя?
        - Ты не раз намекал, что не питаешь ко мне пылких чувств. Я тебя тоже не люблю.
        - Отсутствие любви не мешает получить удовольствие! С другой стороны, чтобы чувства возникли, нужно дать им шанс. Нам будет хорошо вместе. Без магии, без обмана, просто ты и я. Попробуем?
        - Умничаешь, да? Вижу, тебе и правда намного лучше. Я пойду.
        Моран нехотя поднялась в свою спальню, понимая, что ее настоящим желанием было остаться этажом ниже. Стараясь не шуметь, она отодвинула кровать и отогнула ковер, обнаружив под ними кольцо в полу и царапины от цепей.
        В это самое время в застенках Эвенберга Ханлейт вспоминал о ней с любовью и тревогой, но у Амаранты осталось лишь чувство невосполнимой потери и печаль. Кого она потеряла? Северона? Фелана? Наверное, да… О Хане Моран не подумала. Терпение эльфийского ведуна оправдало себя.

* * *
        Галар уехал внезапно, без предупреждения. Встав однажды утром, Моран не обнаружила его в доме и не дождалась к завтраку. Взволнованная и опечаленная, бесцельно шатаясь по этажам, она случайно присела на рабочее место Галара в библиотеке и нашла письмо. Разворачивая неподписанный листок бумаги, Амаранта была уверена, что послание адресовано ей. Она не ошиблась.
        «Моя дорогая, я уезжаю в Эвенберг. Еще слишком рано, и я не стал тебя будить. Мы расстаемся на три недели, не меньше. О тебе будут заботиться также хорошо, как если бы я не покидал поселок: накрывать на стол в одно и то же время и отапливать дом. Если возникнут другие просьбы, просто позови, и к тебе немедленно придут, днем или ночью. Надеюсь, в следующий раз мы посетим столицу вместе. Целую, твой Галар».
        Моран задумалась. «Моя дорогая»? «Твой Галар?» А что значит «просто позови»? Выйти на улицу и покричать?
        За последний месяц их отношения с эльфом изменились. Галар не предлагал любви, но стал намного приятнее в общении. Однажды он предложил поцеловать Моран в щечку на ночь. Она изумилась до глубины души, но позволила. С тех пор этот невинный ритуал вошел у них в привычку, как и многие другие: будить друг друга по утрам, проводить вместе вечера в его комнате, гулять и просто разговаривать обо всем на свете. Галар рассказывал об эльфах клана, иногда об Эвенберге, а чаще всего их обоих занимали словесные перепалки по поводу разбросанных повсюду вещей и прочей бытовой ерунды. Эти споры не являлись ссорами, а лишь поводом поупражняться в остроумии. «Он стал лучше, чем когда мы встретились», - думала Амаранта, не понимая, что изменилась она сама, а не Галар.
        Когда стемнело и эльфы покинули улицы, Моран осознала, насколько она серьезно скучает по магу. Без аппетита поужинав, Амаранта поднялась в спальню Галара и с сожалением вздохнула, осмотрев пустую, прибранную комнату. Мучаясь от бессонницы, она всегда знала, что Галар рядом, и можно спуститься к нему, в два часа ночи выпить вина под сиреневым пологом, уйти к себе и уснуть…
        Кошмары мучили Амаранту часто. Они начались в ту ночь, когда она вспомнила, как стала архонтом и периодически напоминали о себе. Ужас приходил к Моран не в сновидениях, а в жутком ощущении чужого присутствия в своей комнате - будто кто-то невидимый стоял у ее постели и наблюдал, как она спит. Галару она ничего не сказала, следуя своей привычке молчать, пока не разберется во всем самостоятельно. Амаранта даже передвинула кровать ближе к окну, чтобы стальное кольцо и призрак безумной эльфки был подальше. Убедив себя, что все ее страхи - не больше, чем суеверия, Моран легла спать, не зажигая огня.
        Ее разбудил отрывистый визгливый вопль, прозвучавший над самым ухом. Амаранта вскочила с бешено бьющимся сердцем и оглядела комнату. Бежевые стены серебрились под лучами луны, а на полу покачивались волнистые тени от ветвей снаружи. Дом притих, Моран была единственным живым существом в его стенах.
        - Крик был в моей голове, - шепнула она, - но это был не мой крик, и не из моих воспоминаний.
        Чей тогда? Амаранта поняла, что не заснет и торопливо оделась. Скорее включить свет! Почему она не взяла с собой лампу?! Моран спустилась в библиотеку и совершила набег на запасы Галара. Выпитое вино ее немного успокоило. Расхаживая по комнате, Моран увидела свое отражение в стекле окна.
        - У меня у самой безумный вид. Если бы Галар был здесь, я бы бросилась ему на шею. Вот почему он вздрагивает, когда я повышаю голос - боится, что я закричу вот так!
        Амаранта повернула кресло спинкой к окну и уселась лицом к лестнице, словно страшась нападения. Допив бутылку и расслабленно положив руки на мягкие подлокотники, она заснула и вновь оказалась в спальне верхнего этажа. Наступило утро. Благоухая ароматами леса, в открытое окно бежевой комнаты просился летний ветерок. Галар поднялся по лестнице и нерешительно остановился на пороге.
        - Моя дорогая, я слышал твой голос. Ты звала? - ласково спросил он.
        Белокурая эльфка сидела на полу, слегка раскачиваясь из стороны в сторону. С ее тонких запястий свисали металлические цепочки, нарядное бледно-розовое платье было порвано во многих местах, а длинные волосы безнадежно свалялись и перепутались.
        - Лаэле, это я, Галар, - сказал маг, осторожно приближаясь.
        Она невнятно забормотала и подняла красивое лицо. В серых глаза эльфки отсутствовало всякое выражение. Это успокоило Галара. Он присел на пол рядом с ней.
        - Я все исправлю, дорогая. Я попытаюсь еще раз, только веди себя хорошо, - тихо сказал маг, поглаживая эльфку по плечам.
        Перестав двигаться, она расслабленно наклонила голову, будто прислушиваясь к чему-то.
        - Они говорят со мной. Днем и ночью. Они приходят, когда двери закрыты и говорят. Я слышу их и не могу спать… - шептала она.
        - Кто «они», Лаэле?
        - Демоны, лесные духи, настоящие маги без лиц, древние, как Сирион.
        - Тебе кажется, дорогая. Они далеко, в чаще леса за запретной оградой. Им нет дела до тебя. Ты дома, в безопасности, ты со мной.
        - Нет, они здесь! Сейчас, повсюду! Ты слышишь, слышишь? Вот, снова!
        Ее грудь начала бурно вздыматься, а голос, вначале приятный, приобрел резкие, пронзительные ноты, как внезапно испортившийся музыкальный инструмент.
        - Хорошо, дорогая, я их прогоню. Дай мне прикоснуться к твоей голове. Вот так. Я помогу, Лаэле. Потерпи, я тебя умоляю…
        «Галар, не надо! Посмотри в ее глаза!» - сказала Моран, но маг ее не услышал. Он обнял эльфку, прижав правую ладонь к ее лбу.
        - Это ты их призвал, а они остались. Каждую ночь они забирают меня в мертвый город и оставляют одну посреди белой дороги. Там ничего нет, одни голоса и кости. Прикажи им молчать!
        Голос Лаэле сорвался на визг, а ее лицо исказилось от ненависти. Галар проворно отскочил. Видимо, он ожидал чего-то подобного. Разворачиваясь во всю длину, загремела цепь. Безумная заходила взад и вперед на расстоянии - оковы не давали ей приблизиться. Галар сел на пол у противоположной стены, в отчаянии прикрыв лицо руками.
        - О чем они говорят с тобой, дорогая? - глухо спросил он.
        - О трех тронах, один из которых занят, а второй не пуст. О тебе и знаках отступника на твоем теле. Содрать их вместе с кожей - вот что они велят!
        - Я больше так не могу. Посмотри, что ты со мной сделала, - Галар расстегнул рубашку, показывая багровые рубцы на груди, - ты помнишь это? Тебе меня не жаль?
        Глаза безумной вспыхнули от радости, она подалась вперед, глядя на Галара со страстью хищника к добыче.
        - Хочешь, чтобы я подошел ближе, чтобы растерзать меня? Это - все, чего ты желаешь, Лаэле? Ты больше меня не любишь?
        - Люблю!
        Знакомое слово изменило настроение сумасшедшей в мгновение ока - ее лицо стало осмысленным, а в глазах засветилась нежность.
        - Я хочу ребенка, похожего на тебя. Что это такое, Галар?
        Лаэле с удивлением рассматривала металлические наручники, словно увидела их впервые.
        - А я потерял последнюю надежду. Ты не станешь прежней, кого я обманываю! Эти моменты просветления - они ужаснее всего! Уж лучше бы ты продолжала выть, как животное, - пробормотал Галар.
        Он встал, подошел к Лаэле вплотную и коснулся губами ее губ.
        - Прости меня, дорогая.
        «Галар, назад! Помогите!» - выкрикнула Амаранта. Визг безумной эльфки и звон разбитой бутылки слились в единое целое. Моран вскочила с кресла, не сразу поняв, где находится. Лампа погасла. Вокруг было темно и тихо.
        - Кто такая Лаэле? Что с ней стало? В этом доме живут призраки. Они оживают в отсутствии хозяина! - шептала Амаранта, пытаясь зажечь лампу дрожащими руками.
        У нее не получалось. Наверное, закончилось масло. Есть еще один светильник в столовой. А лучше всего выйти на улицу, как бы глупо это ни выглядело! Моран обернулась к лестнице, и обнаружила, что путь к отступлению отрезан. Вскрикнув от неожиданности, она выбросила вперед левую руку в знаке архонта, и будь Амаранта магом по-настоящему, то эльфка, замершая на верхней ступеньке, упала бы замертво.
        - Ты кто? - спросила Моран.
        Ночная гостья не походила на явление с того света. Кутаясь в большую шаль, она смотрела сонно и выжидательно.
        - Вы меня звали.
        - Я закричала, потому что ты напугала меня!
        - Простите… - эльфка помялась, не зная, как обратиться, - мэтресса. Я должна была постучаться. Я не догадалась.
        - «Мэтресса»?
        - Мы зовем Галара «мэтр». Это такое обращение к магу, а вы…
        - Называй меня Моран. Я не поняла, зачем ты здесь.
        - Вы позвали мысленно. Так делает мэтр. Он предупредил, что вы тоже можете.
        - Ты слышишь то, что я думаю? - поразилась Амаранта.
        - Нет, я так не умею. Я слышу, только когда зовут. Вы сказали «помогите» и я пришла.
        Эльфка шумно вздохнула. Ей был неприятен и допрос, и странный приказ явиться посреди ночи. Совсем не похоже, что полукровка мэтра нуждается в помощи. Скорее, ей просто нечем заняться!
        - Убери осколки и зажги лампу. И принеси мне завтрак, я больше не хочу спать сегодня. Как тебя зовут?
        - Фей.
        Амаранта задумалась. Что значит весь этот бред? Неужели она обладает способностями эльфийской ведуньи? Но это невозможно!
        Душа Урагана
        Ханлейт, заключенный в подземелье Эвенберга, напрасно ждал начала допросов. Дни проходили один за другим, одинаково темные и пустые. Хранители забыли о нем или добиваются, чтобы предатель сломался? Хан считал, что Айворт ланн Айдан специально томит его в клетке, зная, насколько «харматанец» нетерпелив. Мечась в тесной камере, как запертый зверь, Ханлейт усилием воли приказывал себе сесть на место. «Куда я тороплюсь? Я не болен и не покалечен. Я должен наслаждаться каждым мгновением своей жизни, а не тратить драгоценные минуты на ожидание пыток!»
        Прислонившись к стене, Хан ощущал сквозь одежду ее холод и рассматривал свои руки, такие сильные и гибкие. Сжимая и разжимая пальцы, трогал саднящую заусеницу около ногтя. Возможно, уже завтра его тело, созданное чтобы двигаться, чувствовать и любить, станет искалеченным трупом… От этой мысли сердце Ханлейта делало огромный скачок, а по жилам разливался ядовитый страх. «Неправда, я не боюсь смерти!» - уговаривал он себя, - «я видел, как умирали разбойники, понимал, почему не возвращаются с заданий Хранители, я и сам отнимал жизни! Но я всегда считал, что смерть непредсказуема и внезапна, как тьма, следующая за угасшим светом свечи. Я не сомневался, что рано или поздно погибну в бою! А сейчас меня пугает неизвестность - я не знаю, что мне приготовили! Я бы согласился просидеть в этой камере до старости. У меня остались счастливые воспоминания, и их будет достаточно!»
        Фиона приходила и садилась рядом с эльфом по ту сторону решетки. Чаще всего она молчала, пока Ханлейт не заговаривал первым. Одержимая была единственной нитью, связывающей его с внешним миром.
        - На улице весна, Фиона?
        - Да… Такое теплое солнце. Как кровь.
        - Тебе нравятся пытки? - утвердительно спросил Хан, засовывая в рукава замерзшие руки.
        - А прачка любит стирать? Или могильщик копать землю?
        - Понятно, это твоя работа. И ты станешь мучить меня?
        - Как прикажут, - безразлично ответила девушка.
        - Когда меня не станет, тебе больше не к кому будет прийти.
        - Все заканчивается.
        С этим не поспоришь.
        - Я боюсь представить, что ты со мной сделаешь, - печально проронил Ханлейт.
        - А ты расскажи все, что они просят. Я буду мучить тебя понарошку, только не забывай громко кричать, чтобы поверили.
        - Я ничего не скажу.
        - Глупо, ты все равно умрешь.
        Ханлейт задумался: а есть ли смысл в геройстве? Он предал орден, так пусть Хранители знают, за что казнить отступника. Лгать Совету было совсем не трудно, а Галару - и того легче. Рассказывая о заданиях, Хан допускал откровенные промахи в описании событий, а маг верил. Наверное, он просто не допускал мысли, что Хранитель способен навредить ордену. «Я не стану рассказывать все, а выберу самое важное, что ударит по гордости ордена сильнее всего», - решил Хан.
        На следующий день Ханлейта отвели в другую, большую камеру и приковали напротив длинного стола. В этом каменном мешке также не было окон, но его освещали низкие свечи, стоящие вряд по столу и факелы по стенам. Привыкший к полутьме Хан жмурился от обилия желтого света, глядя, как судьи - Хранители из высшего Совета, занимают свои места. «Какая честь», - подумал он, не испытывая ни трепета, ни раскаяния. Фиона скромно стояла у выхода, ожидая, когда ее услуги понадобятся.
        - Ханлейт ланн Кеннир по прозвищу Харматанец, Хранитель ордена Агнара, - так звучит твое полное имя? - начал секретарь.
        - Да.
        «Как длинно меня зовут», - усмехнулся про себя Хан.
        - Ты обвиняешься в убийстве отряда карателей его Величества Императора и дезертирстве из своего ордена. Ты согласен с обвинениями?
        - Согласен.
        «Может, на этом все закончится?» - подумал Ханлейт. Секретарь замолчал. Взгляды всех судей обратились на Айворта ланн Айдана, Верховного советника ордена и личного начальника сбежавшего Хранителя.
        - Обвинений достаточно, чтобы приговорить тебя к смерти немедленно, Ханлейт ланн Кеннир, - в наступившей тишине негромкий голос Айворта прозвучал жестко и внятно, - но меня интересует другое - как могло случиться, что мы пригрели на груди харматанскую змею. Двери ордена открываются перед Хранителем лишь дважды: чтобы принять его в свои ряды и отпустить с честью, когда завершится срок жизни эльфа на земле. Мы впервые за историю ордена имеем дело с клятвопреступником. Как давно ты продался харматанским кочевникам?
        От нелепости этого обвинения Хан лишился дара речи. Айворт ланн Айдан смотрел на чистый лист бумаги перед собой, а не на преступника, а остальные судьи возмущенно задвигали стульями и зашептались.
        - Что? Вы решили, что я заключил союз с убийцами моего клана? Да вы рехнулись! - сказал, наконец, Ханлейт.
        - Выбирай выражения. Мы пытаемся узнать, ради кого ты предал орден и кому служишь теперь.
        - Я служу только Эймару!
        - Как ты смеешь это утверждать? - Айворт посмотрел Хану в лицо с холодной яростью в выцветших от старости серых глазах, - а про Эрендол ты, видимо, забыл?
        - Хранители приносят клятву не Эрендолу, Айворт. Вы прекрасно это знаете. Я считаю, что не обязан служить ордену, продавшемуся Императору, его карателям и ариям. Это вы все клятвопреступники, а не я.
        Ханлейт понимал, что бросает в лицо судьям тяжкое оскорбление, которое они не забудут и не простят. «Зато я впервые в жизни не лгу Совету». Эльфы Совета повскакивали со своих мест. Посыпались предложения повесить предателя немедленно или продолжить допрос на площади, совместив с пытками. Призывая к порядку, Айворт хлопнул ладонью по столу. Он один не потерял хладнокровия. Верховный советник потер сухие, костлявые кисти рук друг о друга и продолжил:
        - Несколько лет к тебе был приставлен маг. Мы заключили его в подземную камеру, чтобы выведать о твоих планах и прошлых злодеяниях, но ничего не добились. На месте Галара сломался бы и более сильный духом Хранитель. Его едва не казнили, но я не позволил, поняв, что маг ничего не знает. Как такое возможно?
        - Галар не видит мои мысли.
        Ханлейт слишком поздно осознал, как сильно подставил своего давнего друга.
        - Почему?
        - Я учился на мага в детстве. Но я ничего не умею, кроме… Меня нельзя «прочитать». Галар не виноват, он верил мне на слово.
        - И я узнаю от своего ассасина, что его «нельзя прочитать»! - воскликнул Айворт ланн Айдан, - столько лжи! Ты отвратителен и недостоин звания Хранителя! Я не могу отрицать твои прошлые заслуги, но и объяснить я их тоже не могу! Что это было? Хитрость?
        Ханлейт задумался на минуту, и на его губах появилась неуместная улыбка.
        - Нет, я достоин своего звания, Айворт, но за некоторые «заслуги» перед орденом мне стыдно до сих пор, кроме одной: сфера, доставленная из собора святого Ариеса в Велеграде до Аверны и переданная в императорский дворец - не настоящая.
        Верховный советник вскочил с места, изменившись в лице.

* * *
        Сколько же лет назад это произошло? Пять? Нет, почти восемь. Ханлейта вызвали к Айворту ланн Айдану. Аскетичность убранства его кабинета могла поспорить с величественным склепом какого-нибудь древнего короля: голое пространство каменных стен, черно-зеленые витражи высоких окон и единственное украшение - огромная фреска с изображением древа за спиной советника.
        Шаги Хана гулко отдались эхом под сводчатым потолком просторной комнаты. Здесь не было ни единого ковра или куска материи и в любое время года царил прохладный полумрак. Полы кабинета покрывала мозаика из кусочков смальты. Ханлейт остановился в центре круга, выложенного стилизованными мечами и приготовился выслушать приказ. Обычно Верховный советник не вызывал Хранителей лично. Наверное, что-то важное.
        Сидя за столом напротив, Айворт молча перелистывал бумаги. От старика веяло таким суровым холодом, будто все живое давно стало для него чуждым, а Ханлейта не существовало вовсе. Устав разглядывать мрачную обстановку кабинета и продрогнув, Хан начал беситься. Сколько можно так стоять? Острия мечей на полу покалывали ему нервы, а тишина вызывала желание громко напомнить о своем присутствии.
        - Я слышал, ты хороший наездник, обученный в Харматане, - неожиданно сказал Верховный советник, поднимая на Ханлейта сверлящий взгляд.
        - Да, если вам доложили именно это, - ответил Хан не самым любезным тоном.
        - А еще мне докладывают, что ты своеволен и несдержан.
        На этот выпад не стоило отвечать. Ханлейт уставился в угол, но его лицо невольно выразило все обуревающие его чувства.
        - Выдержка - одна из важных черт Хранителя, а ты ее лишен. Прежде трижды подумай, чем сказать, а подумав - промолчи, - заключил Айворт менторским тоном и приступил к делу, - тебя вызвали, чтобы доставить посылку из Велеграда в Аверну. Быстро, тайно, ночью. Ты едешь один и за сохранность предмета отвечаешь головой. В прямом смысле - если потеряешь его, тебя казнят. Не орден, тобой займутся арии Императора.
        «Я в роли посыльного?! Что это за вещь, если за нее могут лишить жизни? Если она так важна, почему мне не дают охраны?!» - возмутился Ханлейт мысленно.
        - А что в посылке?
        - Не твое дело, - отрезал Айворт.
        - От Велеграда до Аверны не добраться за одну ночь! - высказал Хан очевидный факт.
        - Поэтому и выбрали тебя. Купи лучших лошадей, расставь посты для их перемены. И - никому не слова. За утечку информации кара будет аналогичной полному провалу. На подготовку - полторы недели, считая дорогу от Эвенберга. Свободен.
        Айворт поднял раскрытую ладонь, отпуская Хранителя.
        «Сколько?! Одиннадцать дней?!» Хан вышел за дверь в полнейшем недоумении. Одиннадцать дней! Да ему нужно выдвигаться из Эвенберга немедленно и начинать бешеную скачку наперегонки со временем! Почему для доставки выбрали Хранителя? Вопросов было масса, но приказ нужно выполнять…
        Добираясь до Велеграда, Ханлейт провел в седле несколько суток, останавливаясь лишь чтобы сменить лошадь и пару часов отдохнуть. Он успел со всеми приготовлениями, осталось самое важное - забрать ценный груз. Хан отправился в собор святого Ариеса в Велеграде. За последние десятилетия он разросся в целый монастырь. Резиденция церкви уже частично покинула площадь городских стен и широко раскинулась по берегам реки Ракхайн, но центральный храм продолжал принимать прихожан. Ханлейт вошел с главного входа, не обращая внимания на косые взгляды служителей и чуть было не прошел к алтарю, но его заметили и пригласили в неприметную дверь, ведущую во внутренние помещения. Следуя за служкой, Ханлейт невольно сравнивал парадную часть обители Создателя, сияющую свечами и пурпуром покрывал и ее мрачную изнанку, подавляющую темнотой огромных залов и узких переходов, похожих на лабиринты.
        Хранителя привели в маленькую, совершенно пустую комнату без окон и оставили наедине с горящим подсвечником на пять свечей. Здесь было негде сесть и не на что смотреть, а время шло… До заката оставались считанные часы! Ханлейт начал волноваться.
        - Богомерзкое создание, ты веришь в Творца? - раздался голос за спиной.
        Ханлейт обернулся: служитель храма в бордовом одеянии появился бесшумно и неожиданно, воспользовавшись потайной дверью.
        - Верю, - привычно солгал Хан.
        - Тогда как ты посмел войти в храм, бряцая оружием?!
        Это был приказ разоружиться, отданный в той же гадкой форме, как и вопрос о вере. Хранитель отстегнул ножны с мечом, положил их на пол и протянул служителю запечатанное письмо от Верховного советника. Монах сломал печать и пробежал глазами содержимое.
        - Как ты докажешь, что являешься тем лицом, о котором говорится в бумаге?
        «Как я могу это доказать? Я даже не знаю, что в письме!» - подумал Ханлейт. Человек в бордовом требовательно ждал ответа, глядя на Хана погано-оценивающим взглядом из-под надвинутого капюшона. Преодолев внутренний протест и унижение, Ханлейт разделся до пояса, чувствуя себя лошадью, которую сегодня покупал. Осталось только в зубы ему заглянуть! Служитель храма обошел Хранителя кругом и задержался, рассматривая изображение древа на спине.
        - Почему ты? Не нашли никого опытнее?
        - Я все доказал?
        - Твоя вера докажет. Гнусное клеймо на твоем теле радует демонов! Скрой его с глаз моих! - выкрикнул человек, но не стал отворачиваться.
        «Сам проваливай к демону!» - ответил Ханлейт мысленно, одеваясь. Значит, для велеградской церкви рисунок древа, символизирующий мир, уже стал гнусным?!
        Повинуясь стуку служителя, растворились двухстворчатые двери, впустив Хана в просторный чертог, разукрашенный витражами под потолком. Бледного вечернего солнца снаружи было недостаточно, чтобы осветить высокий зал полностью: по углам клубилась тьма, а вперед вела дорога из горящих свечей, оканчивающаяся алым ковром с изображением золотого орла. Хранитель услышал новый приказ:
        - На колени!
        Хан подчинился, преклонив колена перед орлом ариев и услышал, как скрипнули его зубы. Из глубины помещения вынесли предмет, завернутый в красную материю. Монах нес его на вытянутых руках бережно, как реликвию, и тоже опустился на ковер перед Ханлейтом. Тряпку убрали. По виду предмет напоминал кусок обычного серого гранита, обработанного до идеально-круглой формы. Хранителю предлагали его взять… Хан напряг руки, приготовившись к тяжести шара, но камень оказался невероятно легким. Не понимая, что ему дали, Ханлейт провел большими пальцами по шершавой поверхности с выступающими песчинками кварца.
        - Выполни свой долг перед Создателем, Хранитель, а мы будем молиться о прощении за то, что к священной сфере прикоснулись руки убийцы, - торжественно провозгласил служитель в бордовом капюшоне.
        Ханлейту позволили встать, дали для сферы кусок обычной мешковины и выпроводили вон, вернув оружие за порогом собора. «Чем мои руки хуже ваших, и что орел ариев делает в храме?» - раздраженно думал Хан, без должного почтения засовывая сферу в седельную сумку.

* * *
        Вначале все шло хорошо. До эльфа, отправляющегося в путь на ночь глядя, никому не было дела. Скоро стены Велеграда затерялись в темноте позднего вечера, погода была хорошей, а дорога - пустой; Хранитель не жалел коня, зная, что его ждут еще две смены лошадей.
        Хан почувствовал неладное, когда увидел всадника, скачущего по проселку наперерез главной дороге. Он должен был скоро отстать, но этого не случилось, наоборот, преследователь выехал на тракт и мчался позади Ханлейта во весь опор. Хан не мог объяснить его молчаливое упорство: зачем одинокий всадник загоняет коня насмерть? Может, он просто спешит по своим делам, зная, что цель близка? Ханлейт был уверен в своих силах - обычному человеку против Хранителя не выстоять. Сомнения разрешились сами собой, когда Хана обогнала золотая стрела магии. Подняв пыль на дороге впереди, она погасла, будто растворилась в воздухе. Не арий, а архонт. На Хранителя не напали, но убедительно приказывали остановиться.
        Подчинившись, Ханлейт развернул коня к преследователю и вытащил из ножен меч. «Белый огонь - маги, зеленый, синий и голубой - воины. Желтый цвет принадлежит учителю и инициатору - самому слабому, но и вреднейшему виду архонтов. Именно они плодят себе подобных наиболее успешно», - вспомнил Хан, - «если я продолжу скачку, он меня достанет спустя некоторое время. Лучше разобраться с ним сейчас, когда заряд магии потрачен. Как долго архонты восстанавливают свои силы?» Это зависит от конкретного архонта, а меч может иметь любой из них, независимо от цвета магии.
        - Отдай штуку из своей сумки, и можешь проваливать ко всем чертям, - деловито высказался архонт, слегка задыхаясь от пыли и быстрой езды.
        Ханлейт оглядел неказистую, а точнее, бедную одежду архонта из коричневой кожи и домотканой материи и поразился его наглости. Как этот мужик умудрился догнать Хранителя на такой старой кляче, да еще и выдвигать требования?! Вместо ответа Хан направил острие меча ему в горло.
        - Понятно. Предлагаю спешиться. Животные не виноваты, зачем их калечить? Вздумаешь рвануть, я догоню тебя магией в спину, - предупредил на всякий случай архонт, спрыгивая на землю.
        Ханлейт предпочел бы сражаться в седле, но побоялся ранить в бою коня. Им двигала не любовь к животным, а реальная возможность не успеть в Аверну к назначенному сроку. Привязав лошадей к придорожным вехам, противники скрестили мечи. Архонт сражался, как простой смертный, не зажигая оружие магией. Хан оценил его опытность бойца, но почтением не проникся: архонт показался Ханлейту легкой добычей. Не выше среднего роста, он не отличался богатырским телосложением, да и меч был архонту под стать - вовсе не огромный. Преимущество в скорости было на стороне Хранителя. Через некоторое время он сумел задеть предплечье противника. Архонт покосился на кровь на рукаве.
        - Ты мне куртку порезал, остроухий, а она совсем новая и дорогая! Ты хоть знаешь, что везешь? Или тебя не просветили, мелкая ты сошка!
        - А мне плевать, что это за камень! Уезжай в ближайший трактир зализывать рану и зашивать свое шмотье. Я тебя отпущу, так и быть.
        - Думаешь, что это - камень? Да ты тупой!
        Чаша терпения Ханлейта переполнилась. За один день он выслушал оскорблений столько, что хватило на целый год! Хан ответил молниеносным натиском, намереваясь устранить препятствие немедленно. Даже мольба о пощаде сейчас его бы не остановила - из-за архонта миссия Хранителя находилась под угрозой! Слабо защищаясь, человек отступал.
        Ханлейт не успел сообразить, что именно отправило его в полет - мощный удар меча, внезапно вспыхнувшего магией, или свет, полыхнувший из левой ладони архонта. В глазах Хана взорвался сноп золотистых искр. С размаху упав на землю спиной и затылком, он едва не потерял сознание. Когда зрение вернулось, Ханлейт понял, что лежит в дорожной пыли, а над ним стоит архонт, засовывая в ножны медленно гаснущий меч. Пинком ноги отшвырнув клинок Хана подальше, архонт наклонился, вглядываясь в лицо эльфа глазами цвета расплавленного золота с черными точками зрачков. В них переливалась магия, как живое пламя. «Это - последнее, что я вижу», - решил Хан. Архонт с опытом инициаций - грозная сила, сражающая разум. Если обратит взрослого человека - тот сойдет с ума, а если эльфа - эльф умрет. Но воин-маг передумал. Оставив Хранителя, он подошел к его коню и вынул из сумки каменный шар.
        Стараясь не шуметь и морщась от боли в затылке, Ханлейт поднялся и подобрал свое оружие. Осторожно приблизившись к архонту сзади, он занес меч для смертельного удара. «Я - идиот!» - вынес Хан диагноз своей глупости и сказал:
        - Обернись.
        - Мог бы и не предупреждать, я слышал, как ты топаешь. Хочешь узнать, что это?
        - Хочу.
        Ханлейт опустил клинок. Желание знать правду оказалось сильнее доводов рассудка.
        - Тогда смотри.
        Архонт приложил к шару засветившуюся ладонь, и каменная оболочка, такая натуральная на вид и на ощупь, растаяла. От прозрачной сферы в руках архонта исходило непередаваемое ощущение жизни и силы, а внутри нее бушевал шторм: под сизым небом крутились воздушные вихри, прошитые серебряными росчерками молний; разрывая в клочья грозовые тучи, ураган взбивал холодную воду в белую пену, вздымал огромные волны и тяжело обрушивал их в пучину разъяренного моря.
        - Это какая-то магия? - спросил завороженный Хан.
        Казалось, что над дорогой проносятся порывы неистового ветра и солоно пахнет морем. От сферы было невозможно оторваться, она притягивала Ханлейта настоящей, дикой свободой и первозданной мощью.
        - Магия ветра и молний, стихия воздух. Перед тобой душа ария, Хранитель.
        - У ариев нет души!
        - А вот и есть. Не у всех, но у большинства молодых. Ее научились отбирать у обычных людей и эльфов. Теперь не обязательно родиться арием и носить в себе проклятие.
        - Тебе она зачем?
        Ладонь архонта погасла, и живая сфера стала серым камнем.
        - Меня больше интересует вопрос - зачем она Императору. А раз она настолько нужна нашему правителю, то я сделаю все возможное, чтобы он ее не получил. Отдай мне сферу и разойдемся мирно.
        - Не отдам, - упрямо возразил Хан, - будем драться дальше?
        - Эльф, ты уже понял, что я сильнее тебя, но продолжаешь нарываться. Хочешь доказать свою щенячью преданность властям? Тебе еще не раз представится шанс сделать это в другом месте и при других обстоятельствах.
        - Я - Хранитель, а не собака!
        - Гонора-то сколько! А кто ты такой, выполняющий команды ариев «подай-принеси»? У тебя проблемы с логикой, остроухий. Ваш орден создан, чтобы защищать северный престол Архоны и поддерживать равновесие в мире, а не для доставки потерянных душ его величеству Императору. Ты живешь с завязанными глазами или умные книжки задом наперед читаешь, если до сих пор не разобрался, что к чему?
        Ханлейт не знал, что возразить - все так и было. Как же это противно - выслушивать от врага самые сокровенные мысли, которые не дают спокойно спать!
        - Меня убьют, если я не доставлю ее к завтрашнему утру, - тихо ответил Хан.
        - Я должен расплакаться? Тебе выпала тяжкая доля? Я свою тоже не выбирал.
        Ханлейт не умел уговаривать. Он видел, что любые слова разобьются о непробиваемую стену уверенности архонта.
        - Ты не получишь сферу.
        Помянув вполголоса чью-то мать, архонт положил шар на землю и достал меч. Его глаза посветлели от магии, а узоры на клинке ожили тлеющим золотистым светом. Поединок возобновился. Ханлейт осознал, что не выиграет этот бой: архонт, сражаясь вполсилы, вымотал Хранителя физически, но медлил с решающей атакой.
        - Послушай, эльф: я тут здраво подумал, что посылку можно заменить! Ты мне отдашь «душу Урагана», а в Аверну привезешь другую, ничуть не хуже. Тогда и твоя нежная шея не пострадает, и искать пропажу не будут, - предложил архонт.
        - Откуда я возьму еще одну арийскую душу? Слеплю из придорожной глины?
        - Я тебе ее дам! Едем обратно!
        Архонт вложил в ножны погасший меч и отвязал лошадь.
        - В город?
        - Не совсем. В город мертвых. Здесь недалеко.
        У Хана не было иного выбора, как последовать за архонтом. Подтверждая правдивость своего обещания, сферу с душой Урагана он любезно оставил в сумке Хранителя. Цель ночного путешествия Ханлейта неприятно удивила:
        - Это что, кладбище?
        - Да, самое старое. Посмотри - чем не город? Велеград наоборот: тихий, умиротворенный, нашедший смысл существования в покое.
        «Да он философ», - подумал Хан, оглядываясь вокруг. Вдоль улиц города мертвых возвышались величественные древние надгробия, некоторые из них были окружены воротами и приглашали присесть на каменные скамейки у входа. В дома усопших вели двери, а стены были украшены каменными наличниками и нишами. И только отсутствие окон напоминало живым, что обитатели кладбища навсегда потеряли способность смотреть.
        На небе показалась луна. Случайный знакомый Хана шел вперед, ведя под уздцы лошадь и ничуть не боялся угрюмой кладбищенской жути. Ханлейт задумался: разве архонт Хранителю враг? Много веков воины-маги и ассасины ордена плечом к плечу сражались за Эймар и против скверны. Почему об этом забыли сейчас?
        - Как ты догнал меня на такой жалкой лошади? - спросил Хан.
        - Я подход к Красотке имею. А ты своего жеребца хорошо знаешь? Или за бока гладкие выбирал?
        - Конь - просто животное, ему имя давать незачем.
        - Тебе, похоже, тоже зря дали, - обидно сказал архонт и надолго замолчал.
        Они подошли к большому склепу, похожему на храм. «Да не сбудется предначертанное» прочитал Ханлейт крупную, полустершуюся от времени надпись над входом.
        - Могила святого Ариеса? Зачем мы сюда пришли?
        - Навестить старого знакомого. Бывал в гостях у святого хотя бы раз?
        Архонт вошел внутрь ограды, как к себе домой и распахнул двухстворчатые двери склепа. Ханлейту стало неуютно: плохо беспокоить мертвых, тем более - святых… Хранитель остановился на пороге. По центру единственной комнаты возвышался каменный саркофаг со статуей на крышке. Святой Ариес спал вечным сном, покойно сложив на груди руки. Меж его длинных костлявых пальцев вились четки, а лицо выражало суровую покорность судьбе. Глаза и руки архонта засияли золотым: призвав на помощь силу своей магии, он навалился плечом на статую, пытаясь сдвинуть ее с места.
        - Что ты делаешь?! - возмутился Ханлейт.
        - А что? Я привык считать, что большинство эльфов - безбожники, - усмехнулся архонт, с усилием толкая тяжелый камень.
        Медленно, со скрежетом крышка саркофага поползла в сторону.
        - Это неправда! Среди нас есть верующие, а многие эльфы и без храмов понимают, что можно, а что нельзя!
        - Я вижу, ты у нас во второй группе, Хранитель? А я, напротив, в первой: я верю в Создателя. Подойди, полюбуйся на святые мощи! - пригласил архонт, отодвинув крышку до половины.
        Преодолев внутреннюю борьбу моральных принципов с любопытством, Ханлейт подошел к могиле и заглянул в бездонную пустоту каменного колодца.
        - Тут никого нет!
        - А кого ты ожидал увидеть? Живой труп?
        - Ничего нет, я хотел сказать.
        - Там внутри есть кое-что, Хранитель. Стал бы я тащить сюда строптивого эльфа просто так.
        Архонт привязал веревку к каменной крышке и кинул ее свободный конец вниз.
        - Спускайся.
        - Чтобы ты похоронил меня здесь заживо и забрал себе сферу? Я не полезу!
        - Не далее, как сорок минут назад, в моем распоряжении был способ избавиться от тебя в разы примитивнее. Но если ты испугался, то я буду первым.
        Хан вырвал из рук архонта веревку и шагнул в неизвестность. Высота оказалась немаленькой! Оказавшись в кромешной тьме, Ханлейт осторожно встал на твердый пол. Веревка задергалась: архонт спускался следом.
        - Смотри, Хранитель.
        От поднятой вверх ладони архонта забрезжил желтый свет, похожий на солнечный. Хан увидел высокое помещение в форме пятигранника с деревянными полками вдоль всех стен, уставленными одинаковыми шарами из серого гранита. Их здесь были сотни, а верхние ярусы, теряющиеся в темноте потолка, пустовали в ожидании новых хозяев.
        - Целая армия ариев! Если их уничтожить - можно выиграть войну. Если вы, архонты, знаете об этом месте, то почему не пользуетесь преимуществом?! - ошеломленно воскликнул Ханлейт.
        Свет архонта погас, а в темноте послышался его голос:
        - Ну, ты и изверг! Убивать души живых существ, даже не тела! Так поступают только демоны! Что творится в твоей голове, эльф?
        - А если вернуть арию его душу? Он перестанет быть магом и будет жить?
        - В теории - да, но нужен архонт белого огня. Я не умею.
        - Тогда вам стоит срочно найти такого архонта!
        Человек снова зажег магией ладонь, но очень слабо. Улыбаясь своим мыслям, он рассматривал коротко обрезанные ногти со следами въевшейся грязи. «Какой неприметный у него вид!» - подумал Ханлейт, - «встретишь такого на улице и ни за что не вспомнишь лица, заросшего трехдневной щетиной». Но иронично-внимательный взгляд светло-карих глаз архонта Хану запомнится надолго…
        - Ты, на чьей стороне Хранитель? Я тебя знаю всего час, а уже услышал столько мнений от одного эльфа, что хватило бы на десяток. Честное слово, я сам запутался, - нарушил молчание архонт.
        - Ни на чьей. На своей, наверное.
        - И как там - хорошо? Сомнения не мучают? Ладно. Спустись на землю с облаков воображения и ответь мне на дурацкий вопрос: где мы находимся?
        - На кладбище, - выдал Хан очевидный ответ.
        - А точнее? Мы же в склепе, эльф! Это - могила. Последнее пристанище убитых душ.
        Ханлейту стало не по себе. Он разговаривает с незнакомым архонтом, стоя посреди хранилища умерших душ ариев глубоко под землей! Какая сумасшедшая ночь!
        - Почему они все выглядят одинаково? И живые, и мертвые?
        - Эти хрустальные сферы созданы магией иллюзий твоего народа, Хранитель! Они обманывают нас: кто догадается, что серый камень - чья-то жизнь? Или то, что от нее осталось? Выбирай любой, и уйдем отсюда.
        Ханлейт взял первую попавшуюся сферу. Она не отличалась от той, что ему вручили в соборе, ни весом, ни на ощупь. Хан почувствовал себя спокойнее, когда вышел на свежий воздух. Архонт вернул крышку саркофага на место и закрыл за собой двери гостеприимного склепа святого Ариеса. Выехав с кладбища, они обменялись сферами.
        - Кем был этот арий? - задумался Хан, прежде чем положить новую сферу в сумку, - а если он не маг воздуха? Тогда о подмене догадаются!
        - Никто уже не узнает, кем он или она были. Сферы живых ариев хранят в катакомбах под собором в Велеграде и берегут, как зеницу ока. А когда умирает тело мага, его живую душу, заключенную в хрусталь, везут в Аверну. Из столицы сферы с убитыми душами ариев возвращаются в склеп на старом кладбище, где лежат вечно. Но маг шторма не из них: его сфера не статична, следовательно, он думает и чувствует. Душа Урагана - живой человек, пусть и арий. Не будь я архонтом, я бы даже сказал, что он мне нравится. А мертвые сферы - все одинаковы, и выглядят они вот так.
        Архонт коснулся ладонью серой оболочки шара, и Хан отшатнулся, увидев внутри лишь черноту. Его обдало холодом, будто сама смерть заглянула Ханлейту в лицо.
        - Я вез душу Урагана в Аверну на верную смерть?
        - Ты не тупой, беру свои слова назад, - хмыкнул архонт.
        - Но мне же не поверят! В Аверне ждут живую сферу, а я опоздал по времени! Я не доберусь до столицы к утру!
        - А ты все еще намерен сунуть голову в петлю и проверить: затянется она или нет? Не искушай судьбу, Хранитель! Орден без тебя обойдется.
        - Я не предатель, я давал клятву!
        - Вот и оставайся ей верен, странное ты существо! Служи Эймару, а Императора пошли к демонам! Нет? Жаль. Ну, хорошо. Расскажи своим начальникам правду: как по дороге на тебя напал архонт и выхватил камешек, но ты, как истинный герой, вступил со зверюгой в бой и убил его. Нос тебе разбить, что ли? Для достоверности.
        Архонт прозаически зевнул, что окончательно привело Хана в бешенство.
        - Сделка отменяется, я передумал. Отдавай мне живого мага! - потребовал он.
        - Сделка видоизменяется, эльф, раз уж ты такой упертый. Тебе действительно не поверят, если не предъявишь в Аверне вот это.
        Вынув из ножен свой меч, архонт протянул его эльфу. Изумленный Ханлейт взял оружие. Меч оказался тяжелым: линии растительного орнамента прочертили глубокий рельеф на массивной стали клинка; зажигаясь магией архонта, они придавали воину легендарную силу. Толщина стали уменьшалась ближе к лезвию. Одна из сторон слегка изогнутого меча была заточена острее…
        - Ты отдаешь мне оружие архонта?! Ради чего?
        - Не ради тебя, Хранитель. Иногда приходится чем-то жертвовать: я все еще сражаюсь за страну, которую люблю, но время открытых битв миновало.
        - Но клинок, заряженный твоей магией - он единственный на всю жизнь!
        - Есть поверье, что меч архонта всегда возвращается к своему хозяину, а до поры до времени я побуду в списке покойников. Будет случай - расскажи, как все было. Не будет - забудь.
        Архонт кивнул на прощание и поехал прочь. Ханлейт замер посреди дороги с магическим мечом в руках. Он боролся с желанием уехать с этим человеком и познать мир таким, каков он есть на самом деле: без догм Хранителя и принудительного служения ордену, но так и не решился на побег. «Я пока останусь. Возможно, позже…» - зацепился Хан за видимость выбора и окликнул архонта:
        - Я даже не знаю, как тебя зовут!
        - Вспомни о магии иллюзий и взгляни на то, что у тебя перед глазами, - обернулся архонт в последний раз и пришпорил лошадь.
        - А что у меня перед глазами?
        Ответ был рядом, на клинке: под вязью изогнутых линий и виноградных листьев прятались буквы эймарского алфавита - «Моргват».

* * *
        - Речь идет о душе ария из пророчества святого Ариеса? - спросил один из судей.
        - Разве ее не уничтожили? - удивился другой Хранитель, имени которого Хан не знал.
        За столом стало шумно, но Верховный советник решительно пресек все разговоры:
        - Затронут вопрос государственной важности, - сказал Айворт ланн Айдан, принимая невозмутимый вид, - властью, данной мне советом Хранителей, я прошу суд удалиться.
        Судьи не имели право роптать. Встав из-за стола, они высказали свои предположения друг другу за закрытыми дверьми. Фиону тоже выпроводили. Ханлейт и Айворт остались одни.
        - Объясни, что сказал, - потребовал старик, усаживаясь за стол.
        Хан молчал.
        - Ты принес меч архонта. Моргват - герой севера, участник громких битв Столетней войны, неуловимый, как призрак. Я был поражен, увидев его оружие. В тот день ты заслужил мое уважение и доверие, ты сделал для Эрендола больше, чем все, кто сидел перед тобой за столом минуту назад. Что значит «ненастоящая сфера»? Вместилище для душ невозможно подделать. Ты снова солгал?
        - Нет!
        - В интересах Эрендола сказанное тобой не покинет стен этой камеры. Можешь начинать исповедь.
        - Я ни в чем не раскаиваюсь, чтобы исповедоваться, - упрямо сказал Ханлейт, - а в Аверну я передал мертвую сферу. Другую, не из собора святого Ариеса.
        - Откуда ты ее взял?
        - Я не могу этого сказать, но считаю, что поступил правильно. Я спас душу.
        - Душу ария!
        - Не важно, кому она принадлежит. Вам известно, что происходит с душами в Аверне? Кормить демонов новыми жертвами - в этом теперь состоит миссия Хранителей?
        - Тебя не учили решать и думать, твоя задача - выполнять приказы! Кем ты возомнил себя, чтобы вмешаться в ход истории? - спросил Верховный советник со сдержанной яростью.
        - Я - Хранитель. И имею право думать и решать. История иногда ошибается, и моя задача - предотвратить ее преступления. К сожалению, мне не всегда хватало силы духа…
        - Почему ты сбежал?
        «Я ненавидел карателей за их жестокое самодовольство, чувствовал себя пленником ордена, устал притворяться и лгать», - ответил Ханлейт мысленно.
        - Я хотел быть свободным, - произнес он вслух.
        - Харматанец. Не такой, как остальные эльфы Эрендола. Ты с юных лет впитал в себя отраву пустынных ветров чужого края и забыл, кем родился. И чего ты добился? Ты уничтожил себя сам. Я даже презирать тебя не могу, только сожалеть.
        Айворт устало потер лицо руками и встал. Он заговорил, прохаживаясь взад и вперед по камере:
        - Обвиняя орден и меня в утраченной чести, ты не видишь дальше собственного носа. Да, Хранители присягали на верность королям Эймара, так было с глубокой древности, и наш орден следовал клятве до тех пор, пока это было возможно. Все изменилось в 3212, переломном году войны. Север и юг решили довести вражду до логического финала: больше не было временных перемирий и относительно спокойных лет, кровь лилась обеих сторон реками, а эльфы оказались меж двух огней. Но Архона была далеко, а на границах Эрендола запылали эльфийские поселки, сжигаемые ариями. Лесная страна, у которой нет своей регулярной армии против военной мощи Аверны, уничтожающей все живое на своем пути, - вот в каком положении оказался Эрендол одиннадцать лет назад. Заключить союз с югом, предавая север или быть уничтоженными, - таков был выбор. И мы пошли на сделку… Ты не представляешь, Харматанец, чего она нам стоила, и какой ценой Эрендол закрыл границы для людей и ариев! Мы не считали Родерика законным правителем, но все же склонили перед ним головы, а спустя два года орден узнал, что северный престол пуст - королевы Амаранты не
стало… Род эймарских королей угас, война была проиграна, а Хранители освободились от своей клятвы, данной девять веков назад.
        Эймар поглощает скверна, Харматан и Тиверия тоже падут, сраженные отравой власти над душами, подаренной Императором. Скоро Эрендол останется последним островком жизни без арийской магии. Надолго ли? Нет, если среди его защитников есть отступники, подобные тебе. Обвиняя орден, ты заслуживаешь еще большего порицания. Кому ты вредил? Мне? Императору, которого никто не видел в глаза? Ты предал Эрендол, Харматанец. Ты свел на нет мои усилия. Зачем было спасать душу незнакомого мага? Арии Аверны - слуги Императора, карать их или миловать - решать ему. А преступление, объявленное во всеуслышание перед Советом, обязательно дойдет до вершин власти и ответ последует незамедлительно! Ты не представляешь, как дорого может обойтись твое «решение» Эрендолу! А тебя самого вывернут наизнанку, добиваясь правды!
        Айворт задумался, глядя в пространство мимо Хана, словно говорил сам с собой. По сути, так оно и было.
        - Но еще есть надежда. Кому-то нужны Проклятые дороги, и архонты не все уничтожены.
        - Что такое «надежда», Харматанец? На что будут уповать эльфы Эрендола, когда арии сожгут наш дом и уничтожат каждого второго жителя? Создатель обещает лучший мир, но я не доживу. Ты - тоже.
        Верховный советник покинул помещение, оставив Хана наедине с вопросом: был ли он прав, оставляя орден?
        14 апреля
        Для Ханлейта снова потянулись однообразные дни в камере. Допросов больше не было. Через неделю Хранителя повели наверх. Поднявшись по многочисленным лестницам, он оказался в коридорах здания тюрьмы. Хана ввели в комнату со столом посередине и усадили на обычный стул, оставив руки скованными за спиной. В зарешеченное окно под потолком било весеннее солнце. Ханлейт пододвинулся к яркому квадрату горячего света на полу и грелся в его лучах. Он недолго оставался в одиночестве. Дверь отворилась и вошел Галар.
        - Привет, - сказал он, сев напротив и положив перед Ханлейтом лист бумаги исписанной стороной вниз.
        Хан промолчал. Коротко взглянув на мага, он опустил глаза. «Как дурно он выглядит», - с внезапной жалостью подумал Галар. Смуглая кожа Ханлейта за месяцы пребывания в неволе приобрела нездоровый желтый оттенок, а щеки ввалились, подчеркнув острые скулы. Эльф стал походить на харматанца, оправдывая свое прозвище. «Зато я провел в подземелье целый год и вышел больным!» - вспомнил Галар и его сочувствие развеялось.
        - «Маг ни в чем не виноват», значит? Как долго ты не решался рассказать правду, мой друг! Что стоило чиркнуть покаянное письмо перед уходом или намекнуть мне, что ты собираешься натворить, чтобы я подготовился! Я был настолько наивен, что даже мог бы тебе помочь!
        - Прости, я не подумал об этом, - вздохнул Хан.
        - Твое извинение состоит в том, что ты признался, что обо мне забыл? Свободолюбивые харматанцы выше морали и долга: друзья всего лишь дорожная пыль на пути будущих похождений. Отряхнул ноги, забыл - и идешь дальше.
        Слова сожаления замерли у Ханлейта на губах. Что бы он ни сказал, Галар не простит. Маг настолько сильно возненавидел бывшего друга, что не захотел разговаривать в Сирионе, а сразу сдал Хана в орден. Но Ханлейт оставил Галару Лиандру, и теперь должен вытерпеть все издевательства, которые оскорбленный в лучших чувствах маг приготовил в отместку.
        - Ты пошел через земли моего клана, рассчитывая, что мне давно свернули шею за соучастие в твоих преступлениях? - продолжал допрос Галар.
        Ханлейт не видел раньше на его лице такого жесткого выражения. Он запомнил Галара другим: мягким, незлым, приятным собеседником… Как же далеко он зашел в своей ненависти, если предполагает подобную гнусность?
        - Я думал, ты в Эвенберге. Я не знал, что тебя наказали.
        - Ссылка в лес была наказанием номер два, после тюрьмы. Но забудем о прошлом. Как думаешь, что за бумагу я принес?
        - Я не буду угадывать.
        - Перед тобой лежит помилование, подписанное рукой Айворта ланн Айдана. Тебя восстанавливают в звании и дают право на жизнь. Признание своей ошибки и искреннее раскаяние - вот твой шанс все исправить. Одно слово - ты раскаиваешься? Скажи «да», Ханлейт, и все будет по-прежнему.
        Хан смотрел на белый лист, а в его душе поднималась буря. Не может быть! Неужели Айворт простил его? «Но я не раскаиваюсь и не могу быть Хранителем!» - думал Ханлейт, сопротивляясь искушению.
        - Почему Айворт прислал с этим известием тебя? - спросил он, усилием воли стараясь дышать ровнее.
        - Старик хочет нас помирить, - без заминки ответил Галар, - я возвращаюсь в Эвенберг, и в случае твоего согласия нам предстоит вместе работать.
        - Лиа приехала с тобой?
        - Нет, она в поселке под защитой клана. Ей у нас понравилось, а мы отлично поладили. Еще немножко поскучает, и я заберу ее в город.
        Хан засомневался: поладить с Лиандрой было непросто…
        - Она скучает по мне?
        - Причем здесь ты? Она скучает по моим ласкам. Моран очень хороша в постели, хотя… О ее умении отдаваться любому делу со страстью ты и сам хорошо знаешь, - непринужденно ответил Галар.
        - Что?! Ты лжешь, она не могла…
        Ханлейт даже не заметил, что маг назвал Лиандру по-другому.
        - Почему не могла? Моран сделала выбор легко и с радостью. Не считай себя хоть в чем-то лучше меня.
        Галар довольно улыбался, отмечая, как больно ранит Хана каждое его слово.
        - Обычный разговор, ни капли магии иллюзий, - а ты не знаешь, верить мне или нет! Я научился жить, Ханлейт!
        - Почему ты называешь ее «Моран»?
        - Я вернул бедняжке память.
        - Так тебе известно ее прошлое?
        «Он так спокойно воспринял, что Лиа - архонт?» Что-то во всей истории было не так, но Ханлейт не мог уловить, что именно. Да, Галар научился жить! И врать…
        - Я не знаю ничего, кроме имени, но мне и неинтересно, - пожал плечами маг, - скорее всего, она знатного рода, об этом говорят и грамотность, и память о хороших манерах. Какое мне дело до того, чем болела ее матушка и каким титулом гордился батюшка? Но вернемся к бумаге. Я жду.
        Моран… Ее настоящее имя. Вернув свою забытую жизнь, она предпочла состоятельного Галара, а бродягу Ханлейта отвергла. Отдалаcь другому мужчине, предала любовь. Мысли Хана путались, а память подсовывала картины прошлого: вот Лиандра танцует с Киндаром на празднике, такая непривычно веселая, но и злая одновременно; признается Хану в любви в миг, когда от смерти их отделяют считанные часы и прощается навсегда, но не покоряется. Лиандра, Моран всегда отличалась искренностью чувств. Она и Галар… Их союз невозможен!
        - Переверни документ, я хочу прочесть сам.
        - Сначала - твое слово, а потом я это сделаю.
        Его слово… Согласие принять предательство ордена, снова занять место в рядах ассасинов на службе Императору, вернуться туда, откуда сбежал… Он сделает это не из страха, но ради Моран и перестанет себя уважать…
        - Ты выбрал подлую месть, Галар.
        - Я играю в игру, придуманную тобой. Она называется «найди семь отличий дешевой лжи от драгоценной правды». Не нравится? Знаешь, что в этой бумаге на самом деле? Приказ о казни через повешение на городской площади Эвенберга. С тебя живьем сдерут кожу, чтобы мертвое тело, болтаясь в петле, не пятнало честь Хранителей символом древа! Так трудно покаяние? Проще было все испортить! На, читай!
        Сбросив маску неестественного спокойствия, Галар швырнул документ печатью вверх, под которой стояла размашистая подпись Айворта ланн Айдана. Казнь Хранителя Ханлейта ланн Кеннира была назначена на 14 апреля 3224 года во дворе тюрьмы Эвенберга.
        Чтобы не видеть Галара, Хан закрыл глаза. Маг сумел отыграться за каждый час, проведенный в тюрьме, минутами последнего разговора. Вот и все. Надежды и не было, но смертника заставили поверить и засомневаться.
        - Страшно смотреть? Тебя даже пытать не будут, а просто отрубят голову! Чем ты заслужил милосердие Айворта? Ты умрешь, как Хранитель, а не как преступник!
        - Тебя не устраивает способ, которым меня убьют? - тихо спросил Ханлейт, - скажи, что ожидает Моран на самом деле.
        Надо было посмотреть в глаза мага раньше: Галар научился владеть собой, но неуверенность во взгляде скрыть не смог. Похоже, тщательно продуманная месть не доставила ему удовольствия.
        - Моран ждет счастливая жизнь со мной. Я с ней не спал, но буду, а пока нас объединяет другая связь, которая с годами станет только крепче. Она не одержимая, а удивительное существо, рожденное природой для эльфийской магии… и для меня. Я позабочусь, чтобы она окончательно забыла твое лицо, имя и вашу связь. Тогда она перестанет переживать, - рассказывал Галар.
        Маг успокоился и стал самим собой. Говоря о планах на девушку, он не старался оскорбить Хана и перестал ему лгать, но Ханлейт предпочел бы не слышать его откровения вовсе!
        - Ты отпустил Герванта, как обещал? - задал Хан последний важный вопрос.
        - И да, и нет. Твой эксцентричный друг был неравнодушен к Моран. Как-то очень по-странному, но я не стал вникать в подробности. Я подарил ему выбор - клинок под ребрами, а уж как им распорядиться дальше - его личное дело. В любом случае, я избавился от охотника, нарезающего круги за оградой поселка.
        Ханлейт молча поднялся. Разговор с Галаром заставил его сожалеть, что 14 апреля не сегодня.

* * *
        Хан вернулся в свою камеру и просидел оглушенным остаток дня. От еды он отказался. Под вечер пришла Фиона и протянула через решетку пирожок.
        - Ешь сама, я не хочу.
        - Ты не стал ужинать потому, что невкусно.
        - Не поэтому.
        Девушка уселась на свое обычное место у решетки. Положив угощение себе на колени, она сняла с шеи кулон на кожаном шнурке и игралась с ним, раскачивая в руках.
        - Фиона, ты помнишь свой день рождения?
        - Я родилась летом. Потому, что тепло и солнце. Зачем рождаться зимой или осенью? Жить будет холодно и неприятно.
        Ханлейт улыбнулся: умозаключения девушки, при всей своей наивности, зачастую таили в себе глубокий смысл, если в них вдуматься.
        - А вот я не помню. Для меня детство осталось красивой сказкой в заколдованном лесу, а у сказок нет четких дат и конкретных цифр. Если следовать твоей логике, то я родился зимой. Зато я точно знаю, что случится 14 апреля.
        - Пойдет дождь?
        - Возможно. Чем ты играешь?
        - Ловушкой для архонта.
        - Сомневаюсь, что воина-мага поймать так легко!
        Фиона протянула сквозь решетку круглый предмет с отверстием посередине. Ханлейт поднес его поближе к свету из коридора и рассмотрел. Кулон напоминал камень, был шершавым на ощупь, но не тяжелым.
        - Так это же аммонит! Только сегменты спирали посередине удалены. Фиона, ты знаешь, что раньше, прямо над тем местом, где мы сидим сейчас, плескалось море?
        - Море деревьев?
        - Нет, настоящее, из соленой воды, которое сейчас омывает берега Аквилеи. Древняя ракушка, превратившаяся в камень, - вот что это такое.
        - Эта вещь умеет искать архонтов, когда они прячутся. Я сама ее сделала! - настаивала Фиона, глядя на Хана темным, не очень приятным взглядом, но Хранителю он давно перестал казаться бессмысленным.
        - Верно, я тоже слышал о таких амулетах. Не понимаю, какая связь между аммонитами и архонтами.
        - Никакой нет. Ловушку сделать проще простого: отнести ракушку домой и подождать. Все!
        «Ее дом - Проклятая дорога», - догадался Ханлейт, - «аммониты заряжены силой этого места и не работают сами по себе».
        - Долго ждать?
        - Да. Можно несколько дней, пока я не пойму, что готово. А я могу долго этого не понимать! - добавила Фиона, лукаво сверкнув глазами, - меня иногда посылают домой, но сами не идут, боятся. У ловушки короткая жизнь: огонь внутри нее умирает, и архонты перестают попадаться.
        - Эта уже мертвая? Поэтому ты ее себе забрала?
        - Зачем мне дохлая ракушка? - удивилась одержимая, - нет, она живая! С ней дом всегда рядом. Ловушка умеет еще кое-что, но это большой секрет!
        - Но мне-то ты скажешь?
        - Даже покажу. Подержи ее у себя перед глазами. Да, вот так правильно.
        Усмехнувшись, Хан упер локоть в согнутое колено, удерживая амулет за шнурок на уровне лица. Он слегка покачивался, но ничего не происходило.
        - Ты не архонт, - авторитетно заключила Фиона.
        - Спасибо, а то я не знал.
        - А теперь переверни ловушку вверх ногами. Возьми ее пальцами, она не кусается.
        Ханлейт так и сделал. Почему никому не приходило в голову перевернуть амулет? Держать неудобно? Внутри кольца мелькнула желтая искра и пропала, а потом аммонит загорелся ровным серебристым светом, наверняка, едва различимым в свете дня, но явственным в полутьме камеры.
        - Мы видели свет двух архонтов: желтого и белого, и они оба живы, - важно прокомментировала Фиона, - но ты с магами не на улице столкнулся! Ты разговаривал с архонтами, трогал их, долго пробыл с ними рядом, особенно с белым. Возможно, архонтов было больше, чем два, но остальные умерли, и ловушка их не заметила.
        - Ошибся твой амулет - архонта белого огня я не встречал.
        «А Моргват жив», - подумал про себя Хан.
        - Ловушка не умеет ошибаться, это ты забыл.
        - Ну, разве что моя Моран - «ненастоящий архонт» без магии.
        - Амаранта.
        - Что?!
        - «Моран» и «Амаранта» - это одно и то же имя. Все архонты - настоящие.
        - Откуда ты знаешь? - шепотом спросил Хан, опуская руку с погасшим аммонитом.
        Фиона пожала плечами, и ее лицо снова стало скучным и бесстрастным. Хранитель протянул амулет обратно, но одержимая отрицательно покачала головой.
        - Забирай себе.
        По коридору кто-то шел, задевая за стены твердым предметом и карябая им полы.
        - Брысь отсюда! - прикрикнул Галар, скривившись от гадливости при виде Фионы.
        Девушка проворно вскочила на ноги и юркнула в темноту за поворотом. Галар уселся на складной стул.
        - Хочешь, я прослежу, чтобы она здесь больше не появлялась?
        - Нет, не хочу. Зачем ты пришел?
        - Почему ты такой странный? Нравится страдать подле этой тупой твари?
        Ханлейт спрятал амулет в карман, не ожидая от внезапного посещения мага ничего хорошего. Он промолчал.
        - Тебя хорошо кормят? - задал Галар новый вопрос, наклоняясь к решетке и заглядывая Хану в лицо, - я рискну поговорить с Айвортом, чтобы тебе приносили еду с поверхности, а не тюремную баланду.
        - Не бери на себя труд.
        - Послушай, Ханлейт… Передавая тебя в руки ордена, я следовал своему долгу. Поверь, я не причастен к приговору, который тебе вынесли! - искренне сказал Галар.
        Во вторую часть покаянной речи Ханлейт поверил - на решения Верховного советника Галар никак не влиял. Хан не мог уклониться от новой пытки - терпеть общество мага. Ему предстояло выслушать все, что тот ему приготовил…
        - Если бы ты попался другому Хранителю, твоя участь была бы еще хуже! Эльфы моего клана обращались с тобой в дороге достойно, это я им приказал! Я хочу, чтобы мы расстались по-доброму, Ханлейт. Ты должен понять меня.
        - Я ничего тебе не должен.
        - Подожди злиться, я еще не все сказал. Когда я сидел в соседней камере, я много думал. Я день за днем ждал, что ты объявишься, пришлешь весточку и снимешь с меня все несправедливые обвинения. Но ты молчал, и я оправдывал тебя: вдруг ты болен или попал в беду? А потом я тебя простил.
        - Нужно мое прощение, чтобы не мучила совесть? Сходи в храм и отпусти грехи официально.
        - Ханлейт, ты стоишь на пороге смерти, как ты можешь говорить таким тоном? - совсем расстроился Галар, - не волнуйся за Моран: я сделаю ее счастливой. Передать мне девушку было верным решением. Не сожалей о нем.
        - Она была счастлива. Со мной.
        - Судьба распорядилась иначе…
        «Галар не оставит меня в покое!» - ясно понял Хан, - «он будет приходить снова и снова, пока до казни остается время! Местью он насладился, а теперь магу понадобилось обрести душевное равновесие!»
        - Галар, я простил тебя. Моего слова достаточно, чтобы не утруждать тебя дальнейшими посещениями казематов?
        - Правда? - наивно переспросил Галар.
        «Нисколько он не изменился, просто я плохо его знал! Однажды я купился на эту непосредственную, удивленную искренность! Неужели мне предстоит сдохнуть под его участливым взглядом!» - пришел в отчаяние Ханлейт. Как же это противно!
        Неожиданно покинув свое место, Галар присел на корточки перед решеткой и зашептал:
        - Я не оставлю тебя в последнюю минуту! Перед казнью тебе принесут напиток. Выпей его, и ты ничего не почувствуешь: ни сожалений, ни боли, ни душевных страданий, только полную безмятежность. Никто не догадается! Прощай, Ханлейт…
        Галар кинул на Хана прощальный взгляд и удалился, таща за собой стул. Казнь - слишком тяжелое зрелище, чтобы обременять им свою память! Из-за угла показалась Фиона.
        - Твой друг сам принимает зелье бесчувствия? Не надо его пить. Я тебе помогу. Я умею.
        «Значит, когда на мою шею опустится топор палача, мне будет помогать маг крови», - подумал Ханлейт. Осталось несколько дней. Один уже закончился…
        Мастер луков
        Амаранта выбежала из дома Галара, едва забрезжил рассвет. Старики рано встают: нужно успеть застать Мастера дома, пока он не исчез на весь день в лесу! Старик уже проснулся и наводил «порядок» в своем жилище, просто раскидывая по углам все, что лежало на проходе. Небрежно смахнув с верстака стружки, он покрыл темные хребты волков бело-золотистыми завитками. Превратившись в ягнят, волки покорно ждали, пока ветер или сам хозяин вернет им привычный угрожающий вид. Увидев Моран, Мастер удивленно приподнял брови.
        - Галар уехал, - вместо приветствия сказала она.
        - Знаю.
        Закончив уборку, сделавшую комнату еще более неряшливой, эльф принялся за приготовление завтрака. Пока он заваривал травы, Амаранта нарезала хлеб и сыр.
        - Откуда у лесных эльфов человеческая еда? - спросила она, раскладывая на тарелку крупные, криво нарезанные куски, - что-то я не заметила в Сирионе полей.
        - На востоке Эрендола развито земледелие. А если бы я раздавал луки эльфам клана, то в домах не хватило бы стен, чтобы их развешивать.
        - Значит, вы торгуете? С Эймаром?
        - Не только. С Аквилеей торговать выгоднее. Ты шелка харматанские носишь, сшитые у нас. Эльфы многое умеют делать лучше, чем другие расы.
        - И все работают, сидя у себя дома, как ты? Все, кроме Галара?
        - Благодаря ему, результаты нашего труда могут порадовать кого-то еще.
        - Я думала, что Галар маг, а не торговец.
        - А я думаю, что ты мечом машешь увереннее, чем хлеб режешь.
        - Как ты догадался?
        Мастер критически оглядел фигуру Моран.
        - Есть темы, которые я не буду с тобой обсуждать, - неожиданно оборвал он разговор.
        Такая грубая откровенность ее покоробила. Амаранта выплеснула свое раздражение, с размаху вогнав нож в верстак. Тут же вытащив его, она поставила блюдо с едой на широкий топчан, на котором Мастер обычно принимал пищу и работал. Старик посмотрел на девушку долгим, внимательным взглядом и промолчал.
        Моран не отказалась от второго по счету завтрака, но есть всухомятку было не очень приятно, а вина у Мастера не водилось. Она, наконец, попробовала вызывающий опасение травяной отвар. Он оказался безобидным и вполне сносным на вкус, если привыкнуть. «Вот бы выпить пива!» - неожиданно подумала Амаранта, представила во рту горьковатое покалывание пузырьков пенного напитка и вздохнула. Почему-то вкус пива был связан с чем-то дорогим и утраченным.
        Она раздумывала, как бы поделикатнее высказать Мастеру свою просьбу, чтобы старый эльф не счел ее слишком странной.
        - Что у тебя наверху?
        - Комната.
        - А сколько этажей у дома?
        - Два. Посмотри, если хочешь.
        Моран поднялась по крутой винтовой лестнице. С первого взгляда ей показалось, что верхний этаж намного больше нижнего, но потом она поняла, что здесь меньше вещей. Две кровати, застеленные охристыми покрывалами с орнаментами по кромке, скромно стояли друг напротив друга. Одна из них, короткая, могла принадлежать ребенку или подростку. Домотканые дорожки на полу радовали глаз полосками в песочных тонах, а в высокое и узкое окно с прозрачной оранжевой занавеской приветливо заглядывало утреннее солнце. Красно-коричневый комод и широкий, неправильной формы подоконник, служащий столом, напоминали мебель в доме Галара.
        «У Мастера были дети?» - удивилась Амаранта, заметив игрушечную лошадку, - «конечно, да! Просто они давно выросли и живут отдельно». Вырезанная из цельного куска дерева и покрытая искусной резьбой, лошадка так и приглашала себя потрогать. Моран прикоснулась к волнистой, будто развивающейся на ветру темной гриве, отметив, что кожаному седлу и упряжи уделено не меньше внимания, чем мордочке и роскошному хвосту. Игрушка была сделана с любовью и большим мастерством, и почему-то Амаранта не сомневалась, что ее автор - хозяин дома.
        У стены стояла ширма с разнообразным зверьем, выполненным в стиле инкрустации. Она могла бы служить учебным пособием - Амаранта не смогла с ходу опознать всех животных. Когда-то давно это была совсем нескучная комната, да и сейчас из ее спокойного уюта не хотелось уходить.
        - Ну, как, понравилось? - спросил Мастер, когда Амаранта вернулась.
        - Да, очень.
        - У меня было двое детей. Дочь живет в Бригоре. Это город на границе с Аквилеей. А сын служил в Эвенберге, - отвечая на незаданные вопросы, поведал Мастер.
        Моран заметила, что эльф сказал о сыне в прошедшем времени.
        - Понятно… А кому принадлежала комната в доме Галара, в которой живу я?
        - Его жене.
        - И что с ней стало?
        - Она умерла.
        - Не все так просто, сам знаешь. Это одна из запретных тем, верно?
        - Вообще-то нет. Галар был несчастлив в прошлом: девушка, на которой он женился, повредилась рассудком.
        «Еще одна жуткая ночь, и со мной случится то же самое, - мрачно подумала Моран, - «а почему Мастер не называет Галара «мэтр», как все остальные эльфы, а только по имени?»
        - У Галара была красивая жена. Ее звали Лаэле. Мне показалось, что они сильно любили друг друга.
        - Это он тебе рассказал? - недоверчиво прищурился старик.
        - Нет, мне рассказал… дом.
        - Как это?
        - По ночам мне снятся кошмары. Ты не подумай, я не безумная, - быстро добавила она.
        - Я не подумал, - серьезно ответил Мастер, - что ты видела?
        - Ничего особенного. Мне приснился дурной сон, вот и все. Я ухожу.
        Амаранта встала и направилась к выходу, решив, что старику не стоит знать о ее ночных страхах, он все равно не поймет и не поверит!
        - Оставь свои королевские замашки! Мы разговариваем, куда ты пошла? Вернись, Моран! - прикрикнул Мастер ей вслед.
        Она остановилась у порога.
        - Со мной что-то происходит. Прошлой ночью я видела Лаэле, слышала ее крики и узнала, как она изуродовала Галара. А затем я позвала на помощь Фей. Вернее, я сделала это случайно. Или мысленно. Подожди, а ты знаешь цель моего визита, Мастер?
        - Конечно. Оставайся жить у меня, я буду только рад.
        - Как ты это понял?
        - Догадался, - невозмутимо ответил эльф, но Моран ему не поверила.

* * *
        Засунув нос попеременно по все мешочки и баночки со специями, Моран выбрала приправу, запах которой показался ей знакомым, и щедро посыпала варево в котелке. Теперь Амаранта часто помогала Мастеру готовить и взяла на себя часть обязанностей по дому. После вынужденного бездействия в обществе Галара, она находила удовольствие в любой работе: носила воду, прибиралась и ходила за припасами, стараясь побольше двигаться. Устав к вечеру, Моран чувствовала, как непонятная тоска, мучившая ее последние недели, понемногу отступала.
        Часто выходя из дома, Амаранта разобралась в социальном устройстве эльфийского поселения, жившего столь обособленно. Все запасы продовольствия хранились в отдельном нежилом строении, и каждый эльф брал то, что считал нужным. Споров не возникало. Жители поселка были равны в своих правах, но совместная собственность касалась исключительно еды, а никак не домов или личных вещей. Галар, несмотря на свою молодость, в действительности являлся главой клана. Дар его магии служил связующим звеном между душами эльфов. Эта связь действовала в обе стороны: если было хорошо магу, то и эльфы поселка были довольны, но Галар мог обрести душевный покой, только если его клан процветал.
        Эльфы жили плотно, иной раз по нескольку семей в одном большом доме, и они вовсе не были на одно лицо, как показалось Моран вначале. В клане преобладали светловолосые и голубоглазые эльфы и эльфки, но среди них встречались и русые с совсем другими чертами лица. Видимо, родственные браки не приветствовались. Галар тоже выглядел «полукровкой» с непривычно-волнистыми волосами и с более темным цветом глаз, чем у большинства мужчин клана.
        К концу марта весна в Сирионе вовсю вступила в свои права. Снег растаял, а пожухлая прошлогодняя трава зазеленела сочными ростками. Мастер все чаще оставлял дверь открытой, позволяя теплому ветру свободно гулять по стенам и хлопать пеньковыми нитями, заготовленными для плетения тетивы.
        - Моран, это очень остро, - покачал головой старый эльф, получив свою порцию еды из котелка.
        Девушка сидела на топчане напротив, подогнув под себя ногу. Отпустив замечание, Мастер продолжал с аппетитом есть.
        - А, по-моему, хорошо. У вас, эльфов, еда слишком пресная. Но твои блюда намного вкуснее, чем те, что подают на стол у Галара.
        - Вот как? - не поверил Мастер.
        - У всего, что мы едим, есть непонятный сладкий привкус. Я Галару не раз говорила, но он не верит.
        Мастер коротко дернул бровями вверх, что значило у него крайнюю степень удивления, и по своему обычаю, промолчал.
        - Еще бы к жаркому пива! Например, темного галаадского, - размечталась Амаранта.
        - Ты где такое пила?
        - В Галааде, конечно, - не задумываясь, ответила она и замерла с полной ложкой.
        Разве Моран была в Галааде? Вкус пива почудился какой-то особенный, густой и горький, слегка подгоревший.
        - Я не помню точно, где именно, - поправилась она, уходя от темы, - Мастер, научи меня делать луки! Я буду тебе помогать.
        - Зачем? Руки испортишь. Хочешь, тебя на лютне играть обучат?
        - Не будет ничего с моими руками. А лютня - очень грустный инструмент. Когда на ней играет Галар, мне хочется…
        «…напиться, как Лето», - закончила Моран фразу мысленно. Незнакомое имя, случайно всплывшее в памяти, вызвало у нее горестный вздох.
        - Ты тоскуешь? По кому?
        Амаранта задумалась, не замечая испытывающий взгляд эльфа. Печаль снова сжала ее сердце безжалостной рукой, весеннее солнце потускнело, еда потеряла вкус, а сама жизнь показалась гадкой и бессмысленной.
        - Я скучаю по Моран из прошлого, жизнь которой имела смысл. А я… я просто существую. Как растет трава. Я не то хотела сказать… - закончила девушка упавшим голосом.
        - Именно это.
        - Я запуталась, Мастер. Наверное, я желаю, чтобы Галар поскорее вернулся. Да, я скучаю по нему.
        - Есть натуры, заполняющие свои дни фантазиями и страхами, если им не хватает событий. Покой тебя убивает, вот что я понял. Хочешь поработать? Я это устрою. Можем начать прямо сейчас. Что ты знаешь об оружии, которое я делаю?
        - Ничего. Я никогда не держала в руках лук.
        Мастер, проковыляв к дальней стене, отдернул в сторону ветхое одеяло, отделяющее кладовку от комнаты. Готовых луков здесь было мало - большую часть Галар увез с собой на продажу. На глаза Амаранты попался простой лук в человеческий рост.
        - Как у Герванта! - вскричала она и потащила его к себе.
        - Это боевой лук времен войны. Точность у него низкая, в цель можно попасть только при очень хорошем навыке. Но при атаках по площади он использовался весьма успешно. Тебе такой не нужен, вот этот возьми.
        Мастер протянул девушке небольшой лук с накладками из сухожилий.
        - Я его сломаю. Он маленький.
        - Не воображай себя воительницей.
        Старик подтолкнул Моран к выходу и захватил стрелы. Дом Мастера рос на отшибе поселка, у самой ограды. За ним располагалась площадка с мишенью посередине, где эльф пристреливал свои изделия. Отдав Моран костыли и стоя на одной ноге, Мастер выпустил в мишень несколько стрел, не целясь и неизменно попадая в центр.
        - Попробуй. Глаз не закрывай. Тебе природой для чего оба даны? - проворчал старик, передав Амаранте оружие.
        Она натянула лук и выстрелила, но стрела отказалась лететь в нарисованный охрой круг, а упала под ноги Моран. Зато тетива ударила по предплечью левой руки, оставив красный след. Мастер молча отобрал у девушки лук и вернулся в дом.
        «Гервант… Кто это?» - задумалась Моран. Имя кольнуло ее сердце цепко, как случайная заноза, и тотчас нахлынули воспоминания: праздник в Ваньяре, разговор с главарем банды, музыка, танцы, веселый шум и смерть близкого друга утром. Киндара не стало! «Это из моей потерянной жизни», - решила Амаранта, - «и Гервант… Он тоже погиб. Как же давно это случилось!»
        Мастер вернулся с луком без тетивы.
        - Силы девать некуда? Помоги натянуть. Да ты ревешь?
        - Что?
        Она провела рукой по щеке и обнаружила капли. Моран в недоумении подняла глаза к небу: в его голубой вышине беспечно сияло солнце. Ничто не предвещало дождя.
        - Я не… Это роса капает с деревьев.
        - Три часа дня, какая роса? Держи.
        Этот лук имел несколько слоев накладок посередине и был крепче и жестче предыдущего. Плечи лука выгибались в обратном от стрелка направлении, что делало оружие намного мощнее. Мастер натянул не обычную тетиву из пеньки, а другую, сплетенную из тонких кожаных ремней.
        - Лук - мой собственный. Если научишься попадать из него в цель, то сможешь назвать себя настоящим стрелком.
        - Но он слишком тугой.
        - Вставай ближе к мишени, а когда привыкнешь, будешь стрелять в полную силу. Времени много, было бы желание. Ты все еще хочешь мне помогать?
        Моран осмотрела лук, отмечая идеальную подгонку различных пород дерева. Они отличались по цвету, но были отполированы до блеска, а кусочки рога и кости прилегали к плечам лука настолько плотно, как будто изначально составляли единое целое. Вся эта искусная работа украшалась затейливой резьбой, повторяющей форму волокон природного материала.
        - Теперь я вижу, что мастерить оружие очень сложно! Наверное, ты посвятил своему ремеслу всю жизнь!
        Наблюдая за девушкой, старик молча кивнул.
        - Скажи, а без украшений он будет стрелять? Они, вроде, ни к чему.
        - Будет, но упадет в цене.
        - Вот что я смогу: я нарисую то, что красиво выглядит, а как вырезать - ты мне покажешь.
        Мастер приподнял брови и согласился.

* * *
        Моран вертела в руках заготовку одной из укрепляющих накладок будущего лука. Небольшая по площади, сложной треугольной формы, она не давала простора для творчества. Но изобразить стандартные завитки девушке показалось скучным. Тут ее взгляд упал на волчьи шкуры на полу, и идея родилась сама собой. Только волки, прыгающие к центру лука, должны быть симметричными.
        Положив заготовку лицевой стороной вниз на кусок холста, Амаранта обвела ее края и набросала рисунок волка на ткани остро заточенным угольком. Затем перевела его на дерево. Получилось нечетко, но для начала процесса линий достаточно. Вооруженная инструментами Мастера, Моран приступила к работе. Получилось не сразу: опасаясь испортить заготовку, Амаранта совершенствовала приемы резьбы на ненужных кусках дерева. Через несколько дней на заготовке появился четкий рельеф волка.
        - Ты делала это раньше?
        Мастер рассматривал готовую накладку, удивляясь точности, с которой девушка изобразила зверя. Пружинисто выгнув тело, он не просто прыгал на невидимую добычу, волк, казалось, рычал!
        - Не помню. Нет, не делала. Я не работала с деревом.
        - Это и так понятно. Но у тебя твердая рука, а твоему умению рисовать позавидует любой ремесленник, даже я.
        «Возможно, он прав. Я нарисовала змею и меч на доске объявлений в Готе!» - неожиданно вспомнила Амаранта, - «и я пришла к эльфам по Проклятой дороге! Это случилось много-много лет назад. Или месяцев? Или дней?»
        - Как давно я в поселке, Мастер?
        - Сама знаешь, - осторожно сказал он.
        Выронив инструменты, Моран вскочила и зашагала от верстака к очагу и обратно, открыв для себя страшную истину:
        - Но я не знаю! Я появилась здесь прошлой зимой или этой? Подожди! Я не сама пришла, меня притащили демоны! Или нет?
        Старый эльф не издал ни звука, задумчиво следя за Моран своими блекло-голубыми глазами.
        - Почему ты молчишь? Это простой вопрос!
        - Смотря для кого.
        - Я забрела к тебе домой на следующий день после того, как меня приютил Галар. Ты должен помнить! Отвечай немедленно!
        - Ты мне приказываешь? Здесь так не принято.
        - Трудно назвать дату?! Да что со мной такое? - в отчаянии вскричала Амаранта, опускаясь на табурет и сжимая руками голову.
        - Моран, тебе плохо? - спросил Мастер, погладив ее по плечу.
        - Да, мне плохо, - глухо ответила она, - проснувшись ночью, я делаю шаг с кровати и понимаю, что надо спешить, но не понимаю, куда. А утром мне кажется, что ночное желание было не больше, чем сном. Все, кого я знала и любила, умерли. Их лица, имена и поступки свежи в памяти, но картины прошлого так трагичны, что я готова все забыть, лишь бы не мучить себя бесцельными сожалениями. Но это неправильно! Разве мы не должны помнить тех, кто был когда-то дорог?
        - Если разум не в состоянии справиться с горем, то его лучше забыть, Моран.
        - Жизнь наполнена и бедой, и радостью, день за днем они вырезают рисунок судьбы. Стерев часть узора, мы разрушаем единое целое и перестаем быть сами собой. Посмотри на животное на моем рисунке: если убрать эти прижатые уши и вставшую дыбом шерсть на загривке, волка не станет…
        - Волк будет не опасным, вот и все.
        - Ручных волков не бывает!
        - Проверим завтра.
        Амаранта поднялась в свою комнату и расстелила на полу длинную полосу материи с наброском рисунка. В последнее время он не давал ей покоя, заставляя подолгу не тушить лампу вечерами. На полотне читались силуэты далеких гор и башни незнакомого города, среди которых прятались буквы, но слово никак не складывалось. Сделав несколько еле заметных штрихов угольком, Амаранта обвела их чернилами, позаимствованными у Галара, и явственно увидела начальную букву надписи - «А».
        Наутро Моран снова встала у мишени, пытаясь справиться с луком Мастера. Стрелы упорно не хотели лететь в цель, а силы рук едва хватало, чтобы натянуть тетиву, как следует.
        - Что такое? Я же не слабая! - бесилась Амаранта, бросая лук и убегая подбирать стрелы.
        - За неделю не овладеть навыком, который вырабатывается десятилетиями. Хватит на сегодня, я хочу тебе кое-что показать. Но глаза придется завязать.
        - Тогда как я это увижу?
        Мастер надел на голову Моран повязку из плотной материи, оставив руки свободными, что делало ограничение зрения весьма условным, но следуя за стариком и держась за его подпрыгивающее плечо, Амаранта не подглядывала.
        - Здесь ступеньки, - предупредил Мастер, заскрипев каким-то затвором.
        Солнце перестало играть желтыми кругами в плотно зажмуренных глазах, и сильно похолодало - они спустились под землю. Амаранта развела руки в стороны и наткнулась на стены с выступающими узлами корней. Упираясь в них для равновесия, но то и дело спотыкаясь о внезапные препятствия, бугрившиеся на полу, она с трудом продвигалась вперед. Мастер шел не мешкая - подземное путешествие было для него привычным, он даже огня не зажег. Коридор, начавшийся крутыми ступенями вниз, полого поднялся вверх; открылся потайной люк, и Моран услышала тихий шепот деревьев и пение птиц.
        - Мы в Сирионе?
        - Да. Сними повязку.
        Куда не кинь взгляд, по земле разливалось лазурное сияние. Казалось, что над Сирионом перевернулось небо, и Амаранта стоит на его бархатной глади. Среди стволов деревьев расстилался ковер из мелких цветов. Их толстые короткие стебли венчались чашечкой из шести лепестков самого чистого и глубокого синего цвета, какой только можно себе представить…
        - Это галадэны. Они цветут раз в году, весной. Скоро землю покроют их листья. Сирион бывает так красив лишь однажды, - откликнулся Мастер.
        Чувствуя, как кружится голова, Моран сорвала цветок и поднесла к лицу. Мохнатый серо-зеленый стебель, напоенный влагой талой воды, хрустнул у нее в руках. Несмотря на дивный цвет, цветок совсем не имел запаха.
        - Он такой холодный!
        Стебелек охлаждал ладонь, но смущало не это. Удивительным цветам положено источать аромат, а в лесу пахло только игольчатым убранством вековых кедров. Яркие галадэны с темной серединкой жутковато напоминали глаза одного эльфа.
        - Почему мага зовут Галаром?
        - Он - дитя Галадэна, древнего поселка у запретной границы Сириона. Таких поселений, как наше, в Эрендоле мало. Большинство эльфов живут в обычных домах в городах или в лесных хижинах, но нам нужна особая защита - Сирион опасен. Посмотри на восток. Всего полдня пути, и заканчиваются наши тропы, уступая место первозданной чаще. В сердце Сириона время остановилось по воле духов, и каждый миг объединяет и прошлое, и настоящее. Через запретную черту невозможно пройти живым.
        - Вот оно, полное имя вашего мага - Галар ланн Галадэн. Я живу за надежной оградой в древнем лесу на краю мира… - печально сказала Амаранта, глядя на холодно подмигивающий цветок в своих руках.
        - Ты вольна уйти, Моран. Прямо сейчас, если захочешь.
        Сирион притих в ожидании ее решения. Уставившись в лицо Амаранты изучающим взглядом, молчал Мастер. Крепкие, как струны лютни, невидимые нити, связывающие Моран с Галадэном, вдруг ослабли. Вздохнув легко и свободно, она сделала несколько шагов вперед и прислонилась к могучему кедру. В шелесте его веток послышалась едва слышимая музыка голосов, приглашающих перейти запретную черту.
        - У меня нет самого необходимого для путешествия: еды, одежды, оружия, денег, - возразила Моран.
        - Я помогу тебе собраться. Неужели ты подумала, что я брошу тебя в лесу и вернусь домой?
        - Но… куда я пойду?
        - Раньше у тебя был план.
        - Бежать - это не план, это - просто желание, - обреченно сказала она.
        Променять спокойную жизнь в эльфийском поселке на дорогу без начала и конца? Моран прошла путь по бесконечной ленте Проклятого тракта, и он привел ее сюда. Может, Галадэн - и есть та самая тихая гавань, где Амаранте суждено остановиться? Она чуть-чуть отошла от ограды, и уже чувствует усталость, а синие галадэны, не моргая, проницательно смотрят прямо в душу и предвещают беду.
        Мастер терпеливо ждал.
        - Путь к себе не измерить верстами: как бы далеко ты не направился, останешься на месте.
        - Моран, я не предложу побег дважды.
        - Я не могу уйти.
        Амаранта вернулась к старому эльфу и протянула ему повязку. Как тяжело возвращаться, постояв на перекрестке, где одна из дорог звала в Сирион, а другая не отпускала от Галадэна дальше, чем на пару шагов! Моран вздрогнула, услышав, как захлопнулась крышка люка с внешней стороны ограды и позволила Мастеру довести себя до порога дома, где он вернул ей зрение.
        - С этого момента ты - часть эльфийского клана, Моран. Постарайся достойно прожить жизнь, которую выбрала, - сказал старик.
        «Мастер был прав, зверя можно приручить. Ручной волк - это я», - подумала Амаранта. Сожалеть было поздно.

* * *
        Пустующий дом Галара манил Моран удобной ванной на первом этаже. У эльфийского клана была общая баня, топившаяся по-белому и очень чистая, но непривычно большая и холодная. Замерзнув в ней до стука в зубах, Амаранта обратилась за помощью к Фей, жившей с Галаром по-соседству. Она просто пришла к эльфке домой, и тут же пожалела об этом. Фей оказалась старшей сестрой в многочисленном выводке детей. Выпроводив их в верхние комнаты, ее мать криво улыбнулась и пригласила гостью за стол, но Моран отчетливо поняла, что ее в этом доме не любят и отказалась.
        - Зовите меня мысленно, мэтресса. Я вас отлично слышу, - попросила Фей.
        Это оказалось на удивление не трудно: достаточно было представить эльфку и очень пожелать, чтобы она явилась. Фей тотчас приходила в дом Мастера и ждала указаний на словах. Необычная магия Моран действовала только на двоих эльфов в Галадэне - на Фей и на Мастера, но если девушку нужно было звать специально, то старик, казалось, сам угадывал мысли Амаранты.
        Лежа в теплой ванной, Моран вспоминала моменты своего прошлого. Они приходили легко и уходили незаметно, размытые, как тени снов. Хорошо, тихо, полумрак. Через полуоткрытую дверь заглядывает полоска солнечного света, а в круглое окно под потолком дышит ветерок. Вода совсем как в галаадском горячем источнике, где она когда-то любила плавать. Ничего удивительного - страна дварфов граничит с северным Эймаром. Горы Серебряного пояса старше и ниже эймарских, богаче на подземные дары, а море спокойнее и добрее.
        Фей добавляла в воду какие-то травы. Их аромат проникал в каждую пору кожи и клубился под потолком завитушками пара. Свесив руки с бортиков, Амаранта бездумно смотрела в пространство. Ей было все равно, приедет Галар или нет и что будет завтра, главное, чтобы один день походил на другой, а ночь наступала быстрее. Вот оно, настоящее желание: ускорить ход времени и сократить свой век. Больше не нужны внезапные откровения, все хорошо и без них: Мастер доделывает лук с рельефами злых волков, Амаранта стреляет в мишень, все реже попадая тетивой по предплечью и все чаще - стрелой в центр круга; Фей наливает ванну, а вдоль дорожек Галадэна расцветают клумбы с цветами, имеющими запах.
        Надо забрать кое-какие вещи из комнаты Лаэле, надо заставить себя подняться. Моран встала и завернулась длинную, до пяток, харматанскую рубаху с неизменным вензелем «Г» на груди. У Галара есть какая-то мания помечать буквой своего имени все предметы вокруг, начиная с одежды и заканчивая посудой. Он хочет сказать, что весь мир принадлежит ему лично?
        Амаранта не спеша поднялась по лестнице до спальни мага и увидела Фей. Эльфка лежала на кровати Галара и мечтательно поглаживала меховое покрывало, будто оно было живым или все еще хранило тепло тела хозяина.
        - Что ты здесь делаешь? - удивилась Моран.
        Фей подскочила от неожиданности.
        - Я думала, вы сразу уйдете, как обычно!
        - Ты испугалась? Стало стыдно валяться в чужой постели?
        - Ничего подобного! - раздраженно ответила эльфка.
        Придерживая на груди рубашку, Амаранта пододвинула к кровати плетеное кресло. Оно появилось в спальне недавно: Галар пошел на компромисс, поняв, что лежать с ним рядом для Моран пока неприемлемо. Расположившись в кресле, она загородила Фей путь к отступлению.
        - Ладно. Раз уж ты здесь, поговорим о хозяине этой комнаты. Ты же не против, Фей? Расскажи мне о Галаре. Кто его родители, давно ли он маг. Все, что захочешь.
        Эльфка посмотрела недобро и сложно. «А она не дурнушка, да еще и с характером», - подумала Моран. Чтобы заметить неброскую прелесть Фей, к ней нужно было присмотреться: голубоватая кожа, мелкие и правильные черты лица, длинные пепельно-русые волосы, перевязанные в хвост косичкой, заплетенной у левого виска, неуловимый взгляд светлых глаз. Эльфка часто смотрела в сторону или в пол, и редко - на собеседника, но в ее взгляде не было ни страха, ни покорности.
        - Мэтр родился магом, а его отец и мать давно умерли, - быстро проговорила Фей, поднимаясь с кровати.
        Амаранта толкнула ее обратно. Эльфка присела в неудобной позе, от неожиданности приоткрыв рот.
        - Разве это рассказ? Галар обещал, что ты выполнишь любую мою просьбу.
        - Он так сказал? - растерянно переспросила Фей.
        - Именно. Галар часто покидает Галадэн?
        - Иногда ездит по делам. Скорее бы он вернулся!
        - Хочешь его погладить? - усмехнулась Моран.
        - Да что ты понимаешь, чужая полукровка! - вспыхнула эльфка, - Галар - наш маг. Он лечит нас, когда мы болеем, продает наши товары, чтобы мы не были бедны, отгоняет демонов леса одним своим присутствием. Галар находит нужные слова для каждого эльфа, а прикосновение его рук исцеляет душевные раны. Когда он служил в Эвенберге, поселок едва не растерзали волки! Его возвращения ждут все, кроме тебя!
        - Вот кто я для вас - «чужая полукровка». Я вижу, что Галар говорил тебе правильные слова и дотрагивался до самых важных мест, Фей. Расскажи мне про Лаэле, - вкрадчиво попросила Амаранта.
        Эльфка не вполне поняла ее издевку, но покраснела.
        - Эта злая, холодная женщина не заслуживает считаться его женой. Она даже не из Галадэна. Ее привез из Бригора Мастер. Галар и Лаэле поженились, не зная друг друга, когда она уже отдала свое сердце другому эльфу, оставшемуся за сотню верст от Сириона!
        - Зачем ты мне врешь? Они любили друг друга. А еще Лаэле была красавица.
        «Не то, что ты», - добавила Моран про себя.
        - Нет, я знаю, что это были за отношения! Галар и его жена жили в разных комнатах и молчали, как враги. Потом Лаэле вдруг оценила, какой прекрасный муж ей достался, и начала вешаться ему на шею! Но через полгода она сошла с ума, и все стало еще ужаснее. Не смейте напоминать мэтру о его жене - вы причините ему боль!
        - Я не думаю, что Галар ее забыл.
        - Зелье забвения лечит любые раны, - убежденно сказала Фей, - за долгий век эльф может пережить столько горя, что сама жизнь потеряет смысл. Многие из нас принимают лекарство постоянно.
        Амаранта задумалась, прикрыв глаза рукой. Зелье забвения? Не оно ли стало причиной ее душевного паралича? И почему так удивился Мастер, когда услышал, что ей не нравится вкус еды в доме мага?
        - Значит, мы ели и пили эту гадость с Галаром вместе? Зачем? Чтобы он забыл Лаэле, а я - саму себя? Мы оба потеряли память?
        - Лекарство безвредное. Вы ничего не забываете, просто дурные мысли перестают вас беспокоить, вот и все!
        - Ты лжешь - зелье забвения не безобидно! У Мастера продукты и вода чистые, а я продолжаю оставаться бесчувственной.
        - Вы же принимаете ванну, - разоткровенничалась Фей, скривив губы в презрительной улыбке превосходства, - а лекарство впитывается и через кожу. Так даже лучше: напитки эльфов вам не нравятся, а Галар запрещает портить вино, потому что зелье меняет его вкус.
        - Сама догадалась травить меня таким способом или Галар распорядился?
        - Он наказал мне, чтобы вы были под воздействием зелья постоянно. А я придумала, как это сделать.
        - Какая же ты исполнительная служанка, Фей. Мэтр останется доволен, - издевательски сказала Амаранта.
        Эльфка снова вскочила, гневно сверкнув глазами.
        - Я не служанка, я - его женщина!
        - Ладно. Избавь меня от проявлений своей ревности. Люби Галара вблизи и на расстоянии, поклоняйся его вещам, но чтобы я не видела. И слышать тоже не хочу. Я больше не буду тебя звать, Фей.
        - А что вы сделаете? Вы не настоящий маг, а только тень мэтра!
        Амаранта поднялась с кресла. Определенно, сейчас она была под воздействием «лекарства», прописанного Галаром: не только мысли и чувства, но и все реакции находились в состоянии оцепенения. Смутно захотелось ударить Фей наотмашь, чтобы эльфка перелетела через всю комнату и навсегда усвоила урок, но было лень.
        - Что я сделаю? Переломаю тебе кости безо всякой магии, - тихо ответила Амаранта, направляясь к лестнице.
        Глядя вслед Моран, Фей запоздало испугалась. Чутье подсказывало эльфке, что полукровка мэтра способна на любую жестокость, и даже сам Галар не сможет ее остановить. В голове Фей вертелся извечный женский вопрос: «Что он в ней нашел?»
        Прозрение
        Вечер 14 апреля выдался теплым. Закатное солнце щедро окрасило небо красно-оранжевым. Теплый свет позолотил верхушки кедров и руки Амаранты, натянувшей тетиву. Надо выдохнуть и выпустить стрелу до того, как грудь сожмется в ожидании вдоха, тогда она полетит ровно и воткнется в мишень. Пока не все стрелы попали в центр круга, но Моран гордилась собой. Пусть ее руки покрылись мозолями от тетивы и инструментов Мастера, зато время проходит не зря. Заготовки с волками стали частью великолепного лука, а миру вокруг возвращаются утраченные краски. Какой яркий закат! Амаранта не стала вытаскивать стрелы, решив похвастаться старику.
        К сожалению, Мастер был не один. Незнакомый эльф в темно-синей богатой одежде рассматривал новый лук. В его обращении с оружием чувствовалась немалая сноровка. Наверное, покупатель из другого клана… Повесив лук Мастера на привычное место на стене, Моран пошла вверх лестнице.
        - Сделать черное лаковое покрытие - отличная идея! В первый раз вижу такой узор. Он очень недурен, - похвалил незнакомец работу, и Амаранта остановилась.
        Так это же Галар! Немудрено, что она его не узнала: маг подстриг волосы до плеч и снял траур. Сердце Моран забилось сильнее то ли от радости, то ли от волнения. Галар обернулся.
        - Привет, дорогая.
        - Волков вырезала я.
        Галар положил лук и протянул к ней руки. Внутренне поискав причину не здороваться и не найдя, Амаранта приблизилась и обняла мага. Он поцеловал ее в щеку, но она не ответила. Удивленно и очень знакомо приподняв брови, Галар прижал девушку к себе.
        - Спасибо, что позаботился о Моран, - сказал он Мастеру.
        - На здоровье.
        Старик расчистил место на верстаке и занялся приготовлением ужина.
        - Пойдем домой, - шепнул Галар, уводя ее к порогу.
        - Но я живу тут…
        Амаранта дернулась обратно, но Мастер и взглядом не повел, будто разом утратил к ней интерес. Это было неожиданно и обидно.
        В прихожей дома мага стояли нераспакованные вещи. Галар захватил одну из сумок и подтолкнул Моран к лестнице. Она поднялась до библиотеки и хотела пропустить его вперед.
        - Выше, дорогая. Да куда же ты? - удержал маг Амаранту за руку, когда она шагнула на следующую ступень после спальни мага, направляясь в комнату Лаэле.
        - Нам не следует жить под одной крышей, Галар. Я вернусь в мастерскую, - возразила Моран, останавливаясь около перил.
        - Вообще-то мне приятно, что вы с Мастером нашли общий язык. Но я, напротив, хочу жить с тобой, а не один.
        - Я принесу пользу эльфийскому клану, помогая мастерить луки и не стану мешать твоим отношениям с Фей.
        - Чего?!
        Галар так изумился, что употребил несвойственное ему просторечное выражение.
        - Моран, тебе не надо работать! А причем здесь Фей?!
        - Ты же с ней спишь. Вот и живите вместе!
        - Да, я пару-тройку раз воспользовался ее расположением, но это было до того, как ты появилась в поселке. И это мне решать, с кем жить. Рядом со мной не место невзрачному, недалекому существу, подходящему лишь на роль прислуги!
        - Ошибаешься, Фей совсем не глупа, - возразила Амаранта, неприятно поражаясь, насколько Галар жесток к эльфке - ее преданность в его глазах и сломанной монеты не стоила.
        - Ой, могу поспорить! Это она распустила язык? Что она тебе наговорила? Фей мне не интересна. Меня не было месяц, и первое, что я слышу по приезде, это разговор про какую-то Фей! Она не стоит твоей ревности. Мы скоро уезжаем, Моран.
        - Куда?
        - В Эвенберг. Мне предоставили отличную квартиру. Еще лучше, чем этот дом.
        - И ты говоришь об отъезде так спокойно? Бросишь эльфов, пренебрежешь своими обязанностями? Разве место мага не в Галадэне?
        Галар поморщился и оглядел Амаранту с ног до головы.
        - Это когда ты успела стать моей совестью? Проникнуться чувством долга? Вот что - довольно нести чепуху. Боишься отъезда? Решила примерить обличье праведной скромницы? Тебе не очень идет, Моран. Я не бросаю клан, его невозможно бросить. Мы будем навещать Галадэн время от времени вместе, если захочешь.
        Он вытряхнул содержимое сумки на кровать, что-то отыскивая среди высыпавшихся мелких предметов и бумаг.
        - Кстати, ты не замечаешь за собой ничего особенного?
        - Еще как замечаю! Одно зелье забвения чего стоит! Я чувствую себя наполовину трупом!
        Галар рассмеялся.
        - Не преувеличивай, оно так не действует. Я о твоих новых способностях: они пока едва заметны, но их нужно развивать. Ты теперь - эльфийский маг, вроде меня. Ну, почти.
        - Это что, заразно?
        - Нет, конечно! Но с того момента, как ты доверила мне свою душу, позволив ее проводить по лабиринтам прошлого, наши судьбы стали единым целым. Это прекрасно, дорогая!
        - Я не давала права себя уродовать!
        - Создатель, дай силы вынести этот несносный нрав! - вздохнул Галар, - Моран, два мага, связанные общими чувствами, желаниями и помыслами почти всесильны. Нас ожидает блестящее будущее!
        - Что ты знаешь о моих желаниях и чувствах?
        - Иной раз мне кажется, что твое единственное желание - говорить больно ранящие слова. Ты не представляешь, насколько тяжелой выдалась моя поездка! Меня поддерживала мысль, что я встречу в Галадэне тебя и забуду ее, как самый жуткий кошмар в моей жизни! Надень это и перестань кусаться, Моран.
        Галар протянул Амаранте бархатную коробочку. В ней лежали витые серебряные серьги с подвесками из фиолетовых аметистов. Она взяла, обезоруженная искренними словами мага. Неужели это подарок?
        - Я заметил, что у тебя проколоты ушки, значит, ты носила украшения раньше. Самое время возродить красивую традицию, правда? Смотри, сережки напоминают символ древнего Эймара. Я решил, что они тебе придутся по душе. Давай, помогу.
        Не дожидаясь согласия, Галар вдел серьги и подвел Моран к зеркалу. Серебряные искорки поблескивали в черноте ее распущенных волос, а камни в форме капель оттеняли цвет глаз. Амаранта потрогала украшение и ощутила пальцами рельеф маленьких чешуек змеиной кожи. Галар очень мил, если ему не перечить. Может, стоит забыть о Фей и начать все сначала?
        - Нравится? Твоя внешность напоминает эльфийскую из южных кланов, но как только приедем в Эвенберг, мы слегка изменим форму твоих ушек. В столице Эрендола недолюбливают полукровок, а я не хочу, чтобы с тобой разговаривали сквозь зубы. Не бойся, дорогая - это несложная операция, а я буду рядом и избавлю тебя от боли.
        Маг приподнял волосы Амаранты, рассматривая ее небольшие, изящные ушные раковины.
        - Мое согласие не требуется, Галар?
        - Есть что возразить? Какие у тебя планы на ближайшие дни, месяцы, годы? Я тебя слушаю и готов все обсудить.
        - В качестве кого я поеду?
        Галар поднял с кровати бумагу с печатями.
        - Этот документ подтверждает, что я женат, но в него не вписано имя супруги. Я просто не успел, моя жена умерла. Я расскажу тебе эту печальную историю позже.
        - Я знаю судьбу Лаэле.
        - Откуда?!
        - От тебя. Я - почти эльфийский маг и твоя тень, - горько сказала Амаранта.
        - Ты избавила меня от неприятнейшей обязанности говорить о своем вдовстве. Мы впишем в документ тебя, Моран. Для Галадэна этот листок - ненужная формальность, но в Эвенберге - официальный документ. Или тебе больше по вкусу роль моей сестры?
        - Я буду твоей сестрой, если ты не против.
        - Сестра - слишком пресно, я возражаю, - с улыбкой покачал головой Галар.
        - Тогда в чем заключается мой выбор?
        - В том, чтобы принять мое решение с радостью, осознав, какое оно хорошее. Да что тебя смущает, наконец?
        - Все неправильно, Галар. Я это знаю, но не могу объяснить.
        - Полностью согласен! Мир сошел с ума и катится к хаосу, но мы с тобой еще успеем всласть попользоваться его благами. Начинаем с сегодняшнего дня, Моран, а кое-что очень плохое пусть станет фундаментом нашего будущего счастья. Где моя благодарность? С сюрпризом я угодил, и без слов понятно.
        Шагнув к Амаранте, Галар поцеловал ее совершенно не братским поцелуем в губы. От неожиданности она отшатнулась.
        - Ох, ты могла бы быть и понежнее! В следующий раз притворись, что понравилось. Я умираю от голода. Фей! - Галар не взял на себя труд позвать эльфку мысленно и отправился за вещами.
        Амаранта увернулась от сумок, летящих из лестничного пролета и подошла к темнеющему окну. Но даже для сумерек природа приберегла яркие краски: от дома-дерева по дорожкам протянулись синие тени, а цветы внизу из розовых стали малиновыми. Их одуряющий аромат доносился до четвертого этажа. Как хорош мир без зелья забвения! Моран глубоко вздохнула, чувствуя, как стихает действие отравы, поселившейся в ее крови на несколько месяцев.
        - Ты жаловалась Мастеру на отсутствие работы? - послышался голос Галара, - разбери мои вещи!
        Амаранта развязала ближайшую к себе сумку и вытащила аккуратно сложенный сверток. Мрачное сочетание черного и темно-зеленого цветов показалось ей знакомым, почти родным, а руки отчетливо вспомнили бронзовые пряжки с фактурой дерева. А вот и потайной кинжал мага: подлое оружие было до блеска начищено и заново заточено. Моран бережно положила новую одежду Галара в ящик комода и занялась остальными вещами.
        «А сегодня вечером я хотела пожарить куропаток», - вздохнула она, сожалея о спокойных вечерах в доме Мастера. На лестнице появился Галар с подносом, уставленным яствами.
        - Я не голодна, - отказалась Амаранта, представив сладковатый вкус зелья.
        - Не пытайся меня обмануть. Не нужно быть магом, чтобы услышать, как трещит твой желудок.
        Галар поставил поднос на кровать и зажег лампу. Он смыл с себя дорожную пыль и оделся в длинную тунику с глубоким вырезом, не скрывающую шрамы на груди. Удобно скрестив ноги, маг уселся поверх покрывала и приступил к ужину. Моран разозлилась на Галара, почему-то на Мастера, а больше всего - на себя, поняв, как глупо она себя ведет. Уходить нужно было сразу, а теперь уже поздно!
        - Что в еду добавили на этот раз? - спросила Амаранта присаживаясь рядом с Галаром.
        - А ты попробуй.
        Перед ее губами появилась румяная оладья, обмакнутая в соус.
        - Я и сама могу!
        - А мне приятно. Не пачкай руки.
        Знакомого гадкого привкуса не было и в помине. Амаранта послушно позволила себя покормить. Развлекаясь, Галар поил ее вином из своего бокала и целовал то в плечо, то в щеку. Такого Галара, игривого, простого и домашнего, Моран не знала, но, пожалуй, хотела узнать. Когда он вместо оладьи подставил свои губы, Амаранта поцеловала его сама. Галар убрал опустевший поднос на пол и повернул фитиль у лампы. Спальня погрузилась в полумрак.
        - Раздевайся, - сказал он с откровенностью, вызвавшей у Моран мгновенный протест:
        - Не буду!
        - Да что же такое! Мы все обговорили час назад! Избавь меня от гримас мифического целомудрия, я у тебя эльф не первый. Сомневаюсь, что второй по счету мужчина, при такой-то внешности и дурном характере!
        Заметив, что у Амаранты от гнева побелели губы, Галар сменил тон:
        - Я не хотел тебя оскорбить! Ты очень красивая, Моран. Тебе любовь нужна? Как можно полюбить, если шарахаться от меня, как от прокаженного? Я жду.
        Бесцеремонно стащив ее с кровати за запястья, Галар забрался под меховое покрывало.
        - Сам раздевайся… - сказала Амаранта, вспомнив странную стеснительность мага.
        Галар стянул тунику через голову и бросил ее в Моран.
        - Полог опусти, я забыл.
        Она расправила сиреневую материю и сняла платье. А почему бы и нет? Галар привлекателен. А Фей… Эльфка значит для мага не больше, чем полезная вещь. «А что значу для Галара я?» - спросила себя Амаранта.
        - Тебе холодно?
        Скользнув внутрь полога, она с удивлением почувствовала прохладную гладкость его кожи.
        - Нет. А ты согреешь?
        Наверное, любовь такая и должна быть. Неторопливая, чуть отстраненная, немного ироничная и нежная. Амаранте удалось согреть кровь Галара, а его потеплевшие ладони оживили ее полузабытую страсть. А разве есть кому хранить верность? Северону? Прошел целый век, и чувства к нему померкли, оставив лишь горечь утраты. Вспоминая названного брата, Моран забыла о Ханлейте, для которого этот день стал последним в жизни, а мысль о ней - единственным утешением.

* * *
        Моран вытащила руки из-под одеяла и потянулась всем телом. Оковы сна еще держали ее в том пограничном мире, где сновидения переплетаются с явью, рождая причудливые мысли и образы. Утро близилось к полудню, а солнечный свет заливал пространство сиреневой полупрозрачной палатки, изнутри напоминающей фантастический цветок.
        «Что это за место? Мы опять проспали и дали Герванту повод язвить», - улыбаясь, подумала Амаранта безо всякого сожаления. Ханлейт лежал рядом, зарывшись головой в подушки. На неожиданно светлой коже Хранителя рисунок древа выделялся четче, чем обычно. Протянув руку, Моран привычно провела пальцами по стволу, раскинувшему ветви на плечи. Ханлейт не проснулся.
        - Хан! - окликнула она.
        - Что?!
        Разбуженный Галар щурился от яркого света и соображал, не послышалось ли ему чужое имя. Амаранта в ужасе прикрыла рукой рот, осознав, где и с кем она находится.
        - Что ты со мной сделал?!
        - Ты странно выражаешь свое восхищение, Моран, задавая наутро глупые вопросы трагичным тоном. У нас была чудесная ночь!
        Галар решил, что ему показалось, и поцеловал Амаранту. Она ответила на ласку, запустив пальцы в его тонкие и густые волосы. «Все хорошо», - подумала Моран, делая последнюю уступку эльфийской магии иллюзий, но прозрение было не остановить: пустота в душе, вынуждающая снова и снова искать смысл в настоящем, стремительно заполнялась. События, поступки, слова неприязни и любви, - весь долгий путь друг к другу, пройденный с Ханлейтом вместе, оживал в ее сердце, заставляя его биться все чаще. Галар почувствовал неладное.
        - Смотри на меня, - приказал он, сжав ее виски ладонями.
        - Дар эльфийской магии бессилен перед архонтами, Галар. Не пытайся прочесть мои мысли, у тебя больше не получится!
        - Ты не архонт, Моран.
        - У меня душа архонта, тело архонта, я - одержимая самой собой!
        - Ты несешь бред.
        - А ты - Хранитель древа Агнара.
        - Допустим. Что это меняет?
        - Ты мне лгал.
        - Ложь - слова, произнесенные вслух, а я всего лишь умолчал об этом факте.
        - Потому, что боялся, что призрак другого эльфа встанет на твоем пути! Где Ханлейт? Ты был в Эвенберге и знаешь. Что с ним?
        Галар покачал головой, отказываясь верить:
        - Это невозможно. Ты не должна его помнить. В ночь, когда мы забавлялись эльфийским зельем, я сделал все возможное, чтобы оградить тебя от последствий встречи с Ханлейтом. Дорогая, я сделал это ради тебя и нас обоих - я не хочу, чтобы ты страдала!
        - Но я вспомнила! Как же трудно было собрать воедино все мелочи: молчание Мастера, форму Хранителя, привезенную тобой из столицы, древо и символы на твоем теле… Отпусти меня!
        Амаранта попыталась встать, но Галар навалился сверху.
        - Моран, я все исправлю! Хан исчезнет из твоей жизни навсегда, а это утро станет прекрасным и добрым: ты заново откроешь глаза и поцелуешь меня с любовью. Только не сопротивляйся!
        - «Лаэле, я все исправлю» - ты и ей так говорил! Почему твоя жена повредилась рассудком? Не потому ли, что любила другого, а не тебя? Что ты сделал с несчастной эльфкой, чтобы она поверила в обратное?
        - Откуда ты знаешь?! Никто не слышал нашего последнего разговора!
        - Последнего? Ты сказал Лаэле «прости меня». За что? Неужели ты убил ее?! - страшно догадалась Моран, - ты же заколол ее потайным кинжалом из рукава в момент просветления, когда безумная стала менее опасной! Я думала, ты пьешь зелье забвения, чтобы вылечить разбитое сердце, а ты скрываешь преступление!
        Амаранта пропустила момент, когда руки Галара несильно обхватили ее шею.
        - Прожить жизнь с сумасшедшей - жестокая участь, Моран. Ей было проще умереть, чем мне решиться на этот шаг. Я избавил Лаэле от страданий, я был прав. Но от тебя я никогда не откажусь.
        Она с силой вцепилась в его запястья, но не смогла оторвать их от своего горла. Лучник, давно забросивший свое ремесло, все еще был очень силен.
        - Дорогая, перестань, я не убью тебя… - шепнул он.
        Когда-то Фелан учил Амаранту сражаться мечом архонта и бить в самое слабое место противника. «У тебя такого нет!» - отвечала она. «Ты или не видишь, или не можешь решиться ударить», - отвечал архонт. Да, решиться сложнее всего. Разжать судорожно скрюченные пальцы, сжимающие руки Галара и нанести удар в тот момент, когда от недостатка воздуха темнеет в глазах. Маг вскрикнул от резкой боли, пронзившей ребра и ослабил хватку. Моран напала на него, как архонт, с полным отсутствием страха перед своими возможными повреждениями. Она словно была уверена, что сделана из железа, не боялась выбить суставы, и не слушалась мысленных приказов мага. Поединок стал неравным: оказавшись внизу, Галар взмолился:
        - Моран, хватит!
        Она молча связала его обрывками туники.
        - Позвал на помощь или нет? Если я услышу хоть шорох со стороны входа, я изуродую твое красивое лицо! Говори, что с Ханом.
        Амаранта поспешно одевалась, а Галар сидел тихо, не сомневаясь, что угроза более чем реальна.
        - Моран, ты мне нужна! Неужели я для тебя ничего не значу?
        - Отвечай на вопрос.
        - Судьба Ханлейта была предрешена с самого начала - он преступник. Ты знаешь это, если вспомнила наш первый серьезный разговор.
        - Он жив?
        - Я не желаю причинить тебе боль, дорогая. Я не понимаю, что пошло не так. Я… я тоже тебя люблю.
        - Ты любишь только себя. Не вздумай лгать - «твоя тень» все чувствует. Я даже ощущаю, как неудобно вывернула тебе руки. Как это противоестественно, Галар!
        - Ханлейт удостоился милости и умер достойно, сохранив свою честь.
        - Как это случилось? - шепнула Амаранта, без сил садясь на кровать.
        - Провинившимся Хранителям отрубают голову. Никто не видел казни, Моран, а Ханлейт не страдал. Я вновь рискнул карьерой ради него: перед смертью Хану подали зелье забвения в такой концентрации, что он ничего не почувствовал.
        - Он вылил твою отраву. Я бы так и сделала, - почти беззвучно сказала она.
        - Дорогая, еще не поздно помириться. Я пошел по самому простому пути, но согласен признать свою ошибку. Не будем забывать Ханлейта. Построим нашу жизнь заново, как бы трудно это не оказалось.
        Связанный маг придвинулся ближе и заглянул Амаранте в лицо, но она отвернулась, боясь быть снова обезоруженной его искренним взглядом. Галару не было прощения!
        - Ты его убил.
        - Да нет же, Моран! Меня не было на суде, я ничего не решал!
        - Вчера Хана не стало, но это не остановило тебя…
        - Если непоправимое уже случилось, какой смысл делить время на «до» и «после»? Откуда мне было знать, что ты вообще его вспомнишь? - в отчаянии вскричал Галар.
        - Ты убил свою жену и оправдался, что безумие - большее зло, чем смерть, а Хана погубил из чувства мести, прикрываясь долгом Хранителя. За что ты расправился с Гервантом? Он ни в чем не виноват перед тобой, как и Гвидо! Наверное, были и другие жертвы твоего чудовищного эгоизма. Да, я забыла себя! А еще Фей, Мастера и эльфов Галадэна, которых ты бросишь, заступив на службу к Императору.
        - Ты безжалостна, Моран. Жизнь сложнее, чем ты себе придумала.
        Амаранта поднялась и направилась к лестнице, но остановилась, почувствовав на себе взгляд Галара. В синих и холодных, как весенние галадэны, глазах мага читалась твердость - он принял какое-то решение.

* * *
        Амаранта пробежала по улицам поселка, залитым ярким солнцем. Ее никто не задержал, а дверь дома Мастера была привычно открыта. Старик сидел на топчане перед очагом и рассматривал холст, расстеленный на полу. Моран поднялась в комнату на втором этаже, которую привыкла называть своей. Схватив матерчатую торбу, она начала собираться, лихорадочно кидая в нее все, что не выглядело бесполезным. Ее одежда совсем не подходила для путешествия, зато в комоде обнаружились вещи хозяина. Ничего, Мастер разрешит их взять, а если он не захочет Амаранту выпустить за ограду… То она его уговорит!
        Мечась по комнате, Моран запнулась о лошадку. Игрушка закачалась, кивая головой, словно соглашаясь с кем-то. Кожаное седло съехало набок, и Амаранта увидела знакомую букву «Г», вырезанную на спинке неумелой, но уверенной детской рукой. Остановившись на краткий миг, Моран похолодела от своего открытия. Как она не догадалась раньше, ведь ответ лежал на поверхности! Галар и Мастер удивительно похожи: одни и те же жесты, мимика, овал лица! Да они же родственники, самые близкие: Галар старику не сын, но внук! Наверное, он вырастил его, как собственного ребенка, когда будущий маг потерял своих родителей. Маленькая кровать напротив принадлежала Галару, это его игрушки, а вся комната служила для того, чтобы его развлекать!
        Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, Амаранта спустилась на первый этаж. Старый эльф ждал ее прихода, положив на колени черный лук с волками. Входная дверь оказалась закрытой на крючок.
        - Мне нужна твоя помощь, Мастер. Я должна немедленно уйти из поселка.
        - Объясни мне, что это.
        Старик указал стрелой на изображение на полотне. Выдавая волнение, его рука заметно подрагивала. Моран узнала картину, над которой трудилась вечерами. Обведенная чернилами и полностью законченная, она рассказывала о древнем городе под сенью далеких скал и о реке, несущей быстрые воды к морю. Буквы прятались в пейзаже настолько надежно, что послание могли прочитать только очень внимательные глаза. Значит, Мастер поднимался в ее комнату…
        - Рисунок. Горы, волны и узоры.
        - Нет, это эскиз меча архонта: линии силы и имя. Твое имя, Амаранта. Ты не человек, не полукровка, ты - демон. Королева Эймара, которая умерла и вернулась вновь. Война отняла у меня сына, но внука я не отдам!
        - Я не демон, я - живая, Мастер! Открой проход в Сирион ради Галара, если не хочешь ради меня! - взмолилась Моран.
        - Ты не успеешь уйти, а Галар скоро будет здесь. Возможно, ты вновь появишься в мире живых, но не в Галадэне.
        Эльф вложил в лук стрелу и прицелился. Она не поверила:
        - Но ты же не будешь в меня стрелять! Я не сделала эльфам и тебе ничего плохого! Это Галар приказал меня убить?
        Обернувшись на запертую дверь, Амаранта беспомощно выставила вперед правую руку, будто была в силах поймать стрелу из мощного лука, выпущенную с убийственно близкого расстояния.
        - Он приказал тебя задержать, а я случайно узнал его намерения. Я не смогу смотреть Галару в глаза, если он сделает с тобой то, что помыслил! Он погубит и себя, и тебя, Моран! Опусти руку. Всего один выстрел. Это быстро.
        А что дальше? Снова Проклятая дорога и блуждание по кругу? Или последний шанс был единственным и ее ждет вечный покой?
        - Я не ожидала стрелы в сердце от тебя, Мастер, - тихо сказала Моран, - оказывается, ты - мой враг.
        - Я всего лишь трус, Амаранта. Я защищаю привычную жизнь и своего внука, а тебя я боюсь. Что ты такое, зачем пришла в Сирион, почему постучалась ко мне домой? А Галар - моя плоть и кровь. Будь лучше меня и прими смерть достойно.
        Отбросив сумку, она встала прямо. Конечно, ее Ханлейт умер с честью, не унижаясь до бессмысленных уговоров.
        - Прости меня, Хан, - прошептала Моран, - я прощаюсь не с тобой, Мастер. Твой внук у меня отнял, все, что смог, а теперь твоя очередь - забрать мою жизнь. Стреляй.
        Старик нерешительно опустил оружие, но в этот момент дверь содрогнулась от толчка снаружи.
        - Отец, открой! - послышался голос Галара.
        Вскинув черный лук, Мастер выстрелил в Амаранту. Отшатнувшись к серой колонне, она не сразу смогла упасть - стрела, навылет пробив грудь под левой ключицей, глубоко застряла в коре дерева. Галар ворвался в дом, когда Моран сползла на пол, и не успел ее поймать. Последнее, что она ощутила, закрывая глаза, это колючую шерсть волка под щекой.
        Последнее утро
        В дни перед казнью Фиона стала Ханлейту верным другом, не сказав ни слова сочувствия. Ежедневно спускаясь к камере смертника, она приносила с собой еду или весточку от огромного мира за порогом подземелья: веточку дерева с зелеными листочками, обкатанный рекой камешек, цветок. Мусор, по мнению многих, но для Хана он становился сокровищем. Как все живое встречает утро, так Ханлейт понимал, что наступил вечер, если рыжее существо садилось на корточки рядом, просовывая лицо между прутьями решетки.
        Хранитель не торопил дни и не молился Создателю, он вспоминал и думал. Харматан… Страна, внушившая жгучую ненависть и научившая любить ветреную свободу диких пустынь и свое одиночество. Она стала для Ханлейта и мачехой, и матерью, и жестоким учителем.
        Кочевники не брали в плен маленьких детей: это сколько нужно провизии извести, прежде чем они подрастут и наберут достойную цену на невольничьем рынке? Невыгодно! С Ханлейтом просто ошиблись, посчитав его высокий рост признаком зрелости.
        - По дороге съест больше, чем мы денег за него выручим. Уберите его, - презрительно скривил губы кочевник с блестящими от жира сине-черными волосами, разглядывая эльфийского ребенка, в пылу захвата принятого за подростка.
        Ергали, знаменитый харматанский работорговец, хорошо знал свое дело: объединив несколько кочующих семей обещанием богатой добычи, он сумел разорить целый эльфийский клан. «Уберите» значило «убейте», но за мальчика неожиданно вступился другой харматанец:
        - Ергали, ты сейчас не прав. Эльфеныш хорошо сложен, из него сильный мужчина вырастет. На рожу посмотри - на нас похож, чернявый какой. Жаль в расход пускать.
        - Вот и забирай себе, Байрат, считай, что я подарил. С завтрашнего дня не по пути нам: я в Бефсан иду, рынок там большой, эльфы спросом пользуются.
        - Пошли, переросток. Каждый глоток воды у меня отработаешь, - неласково сказал спаситель, подгоняя Ханлейта толчками в спину.
        Родных и знакомых эльфов клана угнали в пустыню в то же утро. Хан так и не узнал, выжили ли его родители в ночной бойне. Возможно, они дошли через раскаленную пустошь Гнева Хармы до прибрежного оазиса и были проданы на Бефсанском рынке, но его младшие братья точно погибли… «Я даже лиц их не помню», - печально думал Ханлейт, - «за что мне выдалось такое «везение»? Хан не носил клейма, ел за общим столом вместе с семьей Байрата, у него был свой угол в шатре и конь. Эльфийский приемыш работал наравне со всеми, перегонял стада скота и помогал красть лошадей у враждующих харматанских семей. Он стал кочевником, но не получил права распоряжаться своей жизнью. Хан не раз сбегал и был пойман, его били, сажали на цепь и отпускали снова, пока однажды стоянку Байрата не настигли ассасины из ордена Хранителей. Эрендольцы вырезали клан харматанцев не с меньшей жестокостью, чем дикие жители пустынь уничтожали эльфов или друг друга. Ханлейт и поныне помнил, как визжали жены кочевника, мечась в горящем шатре. Байрата, Ханлейта и нескольких мужчин Хранители захватили с собой в Эвенберг, чтобы повесить по всем
правилам и формально соблюсти букву закона. Хан попал в комнату для допросов эвенбергской тюрьмы…
        - Умеешь говорить по-эймарски? Как зовут? - спросил эльф из Хранителей, глядя на юношу с недоумением.
        - Да. Хан.
        Хранитель брезгливо поморщился.
        - Ханлейт. Меня зовут Ханлейт, - поправился пленник, вспоминая, как его имя звучит на родном языке.
        - Сколько лет?
        - Точно не знаю.
        - Больше двадцати, - решил допрашивающий, - ума не приложу, что с ним делать!
        - Нет, я моложе. Мне… пятнадцать, - сказал Хан первую попавшуюся цифру.
        - Ханлейт ланн Кеннир, возможно, последний из оставшихся в живых Кенниров, не носящий клейма - вот кто он, - подал голос пожилой эльф, и остальные Хранители почтительно прислушались к Верховному советнику.
        - Я возьму его себе. Ордену пригодится, - окончательно решил Айворт ланн Айдан.
        Новая жизнь в ордене началась для Хана с подземелий этой тюрьмы, и здесь она закончится по приговору того же самого эльфа…
        Пришла Фиона. Прислонившись головой к решетке, она молчала, не мешая раздумьям Ханлейта. В руке девушки желтела скомканная бумажка. Заметив символ орла ариев, Хан пересел поближе и вытащил листок из ее пальцев.
        - Что это?
        - Список мертвых.
        Примерно раз в месяц Империя разражалась бумажками с перечнем казненных преступников, чтобы подданные знали, что закон всегда на страже. Мелкий оттиск букв с трудом читался в полутьме.
        - Зачем он тебе, Фиона?
        Она ткнула в нижний край списка.
        - Хан, эльф, убийца, 3223, Гота, - прочел Ханлейт, - так это же я! А почему «Гота»?
        Нет, все правильно! Банда Герванта прекратила свое существование в Морее, это наместник Готы отчитался перед начальством за проделанную работу! Имя, раса, обвинение, год и место смерти. Здесь должны быть и другие знакомые имена. Ханлейт нашел всех: Гвидо из Вишемира, человек, убийца, 3223, Гота; Гервант из Эрендола, нелюдь, главарь банды, убийца, 3223, Гота; Лето из Аквилеи, человек, вор, 3223, Гота; Мензенлир, дварф… Наместник не забыл никого, только Киндар попал в список дважды: как Златовласка, убитый в Готе в 3223 году и как Киндар ланн Инья, эльф, отравитель, 3224, Ваньяр. Имени Лиандры не было.
        - Это другой эльф, а не ты, - напомнила о себе одержимая, - ты сидишь живой.
        - Мое полное имя будет в следующем списке, Фиона. Ханлейт ланн Кеннир, эльф, убийца, предатель, 3224, Эвенберг.
        - Не будет, ты - благородный преступник.
        - Преступники такими бывают?
        - Да, если у них красивая спина.
        - Ну, тогда мне крупно повезло: и в список мертвых не попаду, и девушке понравился, - усмехнулся Ханлейт, - ты умеешь читать, Фиона?
        - Я умею догадываться, - сказала она, глядя на Хана черно-неподвижным взглядом зрачков, расширенных одержимостью, - ты любишь своего архонта, но она тебя не спасает. И не спасет!
        - Что? Откуда ты…
        - Прежде, чем подойти, я стою за углом и смотрю вот сюда, - Фиона показала осколок зеркала, - как ты достаешь ловушку, переворачиваешь и смотришь на белый огонь. Ты ждешь от него большего, чем просто свет. Ловушка не умеет говорить, а я скажу: твой архонт тебя бросил.
        - Ты ошибаешься - это моему архонту нужна помощь, но я не в силах вырваться отсюда.
        - Знаешь сегодняшнее число? Пятница 13 апреля. Ведьмин день.
        - Значит, завтра…
        Хан не договорил, поняв, что не сможет остаться спокойным, если произнесет неизбежное вслух.
        - Тебя казнят в полдень, я узнала, - жестоко закончила Фиона, - я приду. Хочешь, просижу здесь всю ночь? Я могу. И хочу. А ты?
        - Зачем, Фиона? Иди спать, - шепнул Ханлейт, желая остаться один.
        - Это потому, что я - вот такая, да?
        Одержимая чиркнула осколком зеркала себе по руке и прижала окровавленную ладонь к решетке, показывая Хану. От неожиданности он отшатнулся. Фиона вытерла кровь об юбку и снова сунула руку внутрь камеры. Порез не кровоточил. Края раны засыхали и сжимались. Не пройдет и нескольких минут, как от нее не останется даже шрама. Моран исцелялась намного медленнее…
        - Фиона, я не хотел тебя обидеть.
        Ругая себя за несдержанность, Ханлейт дотронулся до ее детской ручки.
        - Я недавно узнала один секрет. Я - тоже живая, как и ты. Мне больно. Не тут, - Фиона стукнула ладонью по решетке, - а здесь и здесь, - она ткнула себя пальцем в грудь, а потом в голову.
        - Фиа, оставайся.
        - Нет. Смотри на свет своего архонта, а я пойду спать.
        Одержимая ушла, а Ханлейт в отчаянии ударил кулаком по полу.

* * *
        Хан проснулся утром и увидел деревянный кубок, налитый до краев мутной жидкостью. Некто неизвестный тайно просунул его сквозь решетку камеры пораньше, чтобы принятое лекарство успело подействовать. «Галар сдержал свое обещание», - вспомнил Ханлейт, - «зелье забвения отнимет у меня последние часы жизни, превратив в подобие живого трупа. Мне будет не страшно и не больно». Наверное, многие приговоренные были бы благодарны за такую милость. Хан поднес кубок к губам. Напиток был еще теплым, со сладковатым травяным запахом. «Нет, моя жизнь принадлежит мне до последней минуты» - решил Ханлейт и вылил зелье на пол.
        Миновала ночь… Ловушка для архонта мерцала долго, напоминая, что в Сирионе живет любимое существо. Пусть Галар не говорит Моран, что сегодня стало на одного Хранителя меньше. Она узнает потом, когда-нибудь.
        В назначенный час за ним пришли.
        - Посторонись от решетки, приятель, - беззлобно сказал тюремщик-нелюдь, - довольно тебе здесь гнить. А ты брысь, рыжая ведьма! Дай эльфу помереть спокойно, - прикрикнул он на Фиону, юркнувшую из-за угла.
        - Я сама! - возразила она, вцепляясь в связку ключей в руке нелюдя.
        - Пусть снимет, - сказал Хан.
        - Ну и странные же пожелания возникают у некоторых напоследок! Ладно, держи, если он не против.
        Фиона загремела затворами наручников. Избавившись от кандалов, Ханлейт почувствовал себя почти свободным.
        - Завтрак переводить не положено, но если желаешь чего немудрящего, то скажи: может, выпить? Или помолиться? По дороге храм тюремный есть. Этажом выше.
        - Я ничего не хочу.
        - Тогда вертайся лицом к стене, Хранитель, руки связать веревками положено.
        Запястья несильно связали. Ханлейта повели наверх, прочь из казематов. Фиона шла сзади, наступая ему на пятки и придерживая за связанные руки. Не очень-то приятно это было, но Хан терпел.
        Ступив на каменную брусчатку тюремного двора, он ослеп от яркого полуденного солнца и задохнулся от свежего воздуха. После полутемных коридоров и камер, тесное пространство без потолка, ограниченное стенами тюрьмы, показалось Ханлейту огромной площадью. Часто моргая и пеняя себе на невольные слезы, вызванные привычкой к полутьме, Хан увидел Хранителей в черно-зеленой форме, выстроившихся на пути к деревянному помосту. На нем приговоренного ожидал широкий чурбак двухсотлетнего кедра, слышавший не один последний вздох. «Я больше никогда не увижу травы или даже кусочка земли», - печально подумал Ханлейт, поднимая лицо к высокому небу весеннего лазурно-бирюзового цвета.
        - Это ордена казнь. Пошли отсюда, ведьма, - сказал служитель тюрьмы.
        - Мне можно! - огрызнулась она.
        Один из Хранителей схватил ее за руку и тут же выпустил.
        - Разрешите ей остаться, - попросил Хан.
        Фиону больше не трогали.
        Ханлейт заметил, что сегодня девушка выглядит опрятнее, чем обычно, а в ее медно-рыжих волосах красуется фиалка с желтыми тычинками. От света зрачки Фионы сузились почти до нормальных размеров, и теперь стало видно, что ее глаза - светло-карие с задорными темными точками. Хорошенькая юная девушка, совсем не похожая на одержимую…
        - Зачем ты нарядилась? - шепнул Ханлейт.
        - Для тебя, - серьезно и бесхитростно ответила она.
        Приговор читали долго. Речь в нем шла исключительно о побеге Хранителя и не было ни слова о сфере с душой Урагана или архонте Моргвате. «Последний из рода Кенниров», «ослушался высочайшего приказа Императора», «убиты пять человек», - пролетали мимо отдельные фразы. Хан не слушал. Сжимая и разжимая холодные пальцы связанных за спиной рук, он чувствовал, как по телу расползается ледяной озноб, немеют губы и затравленно-быстро бьется сердце. «Оказывается, я трус. Мне страшно», - удивленно подумал он.
        Вокруг не было ни единого знакомого лица, кроме Верховного советника и Фионы. Хранитель, зачитывающий приговор, умолк.
        - На помост, - скомандовал Айворт ланн Айдан.
        Ханлейт вздрогнул от боли в руках и обернулся. Фиона приложила палец к губам, требуя молчать. «Она меня ранила. Хочет сделать смерть легче с помощью магии крови», - догадался Хан. На некоторое время это отвлекло. Он пошел к помосту, машинально считая шаги. Одиннадцать. И три ступени. Опять четырнадцать. Четырнадцатое апреля. Сердце сделало скачок к горлу…
        - Куртку не сняли. Я его шеи не вижу, - пожаловался палач.
        - Развяжите руки и снимите, - распорядился Айворт.
        Кто-то сзади перерезал веревки на запястьях и рванул с плеч Хана одежду. Фиона стояла рядом с помостом, сосредоточенно пытаясь поймать его взгляд.
        - Свяжите заново, он мне мешать будет, - снова вмешался палач.
        - Не будет, - коротко бросил Верховый советник.
        «Какой скучный у палача голос. Почему я не умер в бою? А теперь моя смерть стала чьей-то работой!» Сейчас раздастся команда Айворта. Вот она…
        - Приступайте.
        - Ну?
        Хан не сразу догадался опуститься на колени. От частого дыхания у него пересохло в горле, а руки и плечи стремительно теряли чувствительность. «Это проделки Фионы. Наверное, будет не больно». Решившись и вздохнув в последний раз, Ханлейт положил голову на деревянную поверхность. Закрыл глаза. «Прощай, Моран». Пусть последняя мысль будет о той, чей свет спит в кулоне на шее. Этот могучий кедр тоже срубили в расцвете лет. Все живое рано или поздно завершает свой век, подчиняясь законам судьбы или времени.
        Хранители замерли, наблюдая за орудием смерти в руках палача. Предатель был одним из них, и по праву считался лучшим из лучших. В легких Хана закончился воздух, а топор все не спешил опускаться на его шею. Айворт ланн Айдан поднял вверх руку, требуя паузы, и читал какую-то бумагу, бегом принесенную из недр тюрьмы. Его лицо помрачнело. Несколько мгновений на нем явственно читались сомнения.
        - Остановить казнь! - отдал приказ Верховный советник, приняв решение.
        - Вставай.
        Палач, оставшийся без работы, толкнул Ханлейта коленом в плечо. Хан поднялся, одновременно оглушенный и очень счастливый, потирая онемевшее горло окровавленными пальцами. «Меня помиловали?!» Какая невероятная мысль! Зрение выделывало странные шутки, раскачивая помост под ногами. Три ступени вниз. Как прекрасна жизнь!
        - Отведите его в верхние камеры, - раздался резкий голос Айворта.
        Ханлейта проводили в комнату с окном и деревянной лавкой - роскошью, недоступной в подземных казематах. Вскоре вошел Айворт ланн Айдан и закрыл за собой дверь. Он помолчал, смотря на Хана с непонятной жалостью.
        - Я торопился соблюсти все формальности и лишить тебя жизни в максимально короткий срок, Кеннир. Я надеялся, что известие о подмене сферы не успеет достичь Аверны, но я опоздал: Император написал о своем желании лично видеть Хранителя-предателя. Я был близок к тому, чтобы ослушаться.
        - Я было подумал, вы отменили казнь, поняв и приняв мои действия…
        - Не считай меня глупцом, я тебя отлично понял. И принял твои действия, как пощечину ордену Хранителей, которого больше нет. Я вынужден убивать воинов, подобных тебе, способных думать и действовать, и оставлять подле себя истинных предателей, за подачки или из страха готовых служить кому угодно. Ты поедешь в Аверну, а я буду молиться всем богам, чтобы твои страдания поскорее завершились. Не радуйся отсрочке, Ханлейт.
        «Значит, меня ждут застенки Аверны, где убивают не только тела, но и души…» - открылась Хану страшная истина, - «но я умру не сейчас! Сегодня я буду жить, а еще завтра и послезавтра. Каждый день и каждая ночь будут для меня новой надеждой!»
        - Я не настолько мудр, советник, чтобы перестать радоваться.
        - Ты просто молод, Кеннир. Что у тебя с рукой?
        - Порезался.
        - Об одержимую - мага крови?
        - Ее зовут Фиона.
        - У них нет имен, Хранитель. И нет чувств, как и мыслей.
        - Неправда.
        Айворт растворил дверь и кивнул кому-то в коридоре. Фиона вошла внутрь и скромно присела рядом с Ханом.
        - Ты терпишь ее эманации или не чувствителен?
        - К ним можно привыкнуть. И… мне кажется, что она начала меняться.
        - Я здесь. Я не вещь. Я все слышу! - сказала Фиона, сверкнув глазами на Айворта.
        - Невероятно. Если бы эльфа казнили, ты бы расстроилась? - обратился он к одержимой.
        - Нет, не расстроилась бы. Я бы сама немножко умерла.
        - Ваша мудрость способна объяснить такой ответ, советник Айворт? - спросил Хан.
        Фиона взяла руки эльфа в свои и сжала края порезов, заживляя их.
        - Она поедет в Аверну вместе с тобой, Ханлейт. Это - самое большее, что я могу для тебя сделать, - решил Айворт ланн Айдан.
        Хан и Фиона покинули Эвенберг на следующий день.
        Маятник
        Амаранта очнулась в кромешной тьме. «Я умерла. Меня убил Мастер», - вспомнила она. В могиле пахло как и положено - сыростью и немного плесенью. Ритмично поскрипывая, у лица двигалось что-то большое, создавая завихрения воздуха. Вправо и влево, вправо и влево… А тело, проткнутое стрелой, болело и после смерти. От холодной поверхности камня онемели лопатки, ноги придавил мягкий, но тяжелый груз, а руки, раскинутые в стороны, надежно удерживались шершавыми веревками. Моран хотела приподняться на локтях и почувствовала шелковую удавку на своем горле.
        - Есть здесь кто? - хрипло спросила она у темноты, осознав, что жива.
        Ответа не последовало, только поскрипывал несмазанный механизм неведомой пытки. Моран стало страшно, как никогда в жизни. «Мне знакомо это подземелье: оно из жуткого сна о демоне, притащившем меня в Галадэн! Я снова сплю?» Амаранта задергалась в попытке освободиться, а механизм, словно в отместку, заскрипел сильнее. Невидимая угроза качалась над грудью, она казалась тяжелой, огромной, возможно - острой… Задыхаясь от приступа паники, Моран позвала на помощь. Но кого? Пусть Хан не придет, но услышит ее, узнает в какую беду она попала! «Ханлейта казнили», - жестоко подсказала память.
        - Астарот, ты здесь? Ты всегда приходил, когда я звала! - зашептала Амаранта, борясь со спазмом, сжимающим горло, - отверженные да присягнут тебе! Ну где же ты?!
        Но и демон ее не услышал. Отчаявшись, Моран лежала тихо, прислушиваясь к ноющей боли в ране. Изредка от внешних уголков ее глаз скатывались слезинки и мочили распущенные волосы. Прошло несколько часов, прежде чем послышались шаги. Они прозвучали глухо, как сквозь стену. Растворилась невидимая Амаранте дверь, и в подземелье несмело проник желтый свет лампы.
        Моран увидела маятник в форме перевернутой острием вниз алебарды, качающийся над ее телом. Орудие пытки было подвешено на три металлических троса: центральный терялся в бездонной темноте круглого отверстия, похожего на колодец, а два других, закрепленных за концы маятника, отводились к блокам на потолке. Они поддерживали движение механизма в одной плоскости. Скрипели боковые тросы, то вправо, то влево подтягивая смертоносное лезвие. Галар обошел опасную конструкцию и поставил лампу на пол.
        - Как я рад видеть тебя живой, дорогая!
        - Останови его! - вскрикнула Моран, с ужасом глядя на тяжелое лезвие, - оно разрубит меня пополам!
        - Уже остановил. Маятник надежно закреплен, тебе ничто не угрожало.
        Галар пнул ногой рычаг у каменного стола. Блоки заскрежетали и подтянули лезвие к левой стене, остановив его размеренное качание.
        - За что ты меня пытаешь, Галар?
        Она догадывалась, кто может войти в подземелье, но до последнего момента не верила.
        - Это не пытка. Я обезвредил тебя, зная, насколько ты можешь быть строптива. Прости, это скоро закончится. У тебя нет жара. Вот и хорошо.
        Прикоснувшись губами ко лбу Моран, Галар нежно погладил ее по скулам, стирая следы слез.
        - Я вспомнила это место. Ты притащил меня сюда прежде, чем пригласить в свой дом. Отняв зрение, ты терзал мой разум и поил отравой!
        - Да, наше знакомство состоялось не очень удачно. Признаюсь, меня испугал твой бешенный темперамент и я был несколько… менее мягок, чем обычно. Увы, у зелья забвения кратковременный эффект, а пить его постоянно я не смогу тебя заставить. Смотри мне в глаза, Моран.
        Маг наклонился ближе, положив ей на лоб прохладные ладони. Амаранта не почувствовала магии, зато увидела, как Галар подавлен. Под его глазами залегли тени, ввалились щеки, вьющиеся волосы в беспорядке падали на побледневшее от бессонницы лицо. А еще Галар был пьян. Он пил много и давно - ощущалось по дыханию.
        - Снова ничего. Я больше не вижу твоих мыслей, Моран. Ты для меня - закрытая книга. А я для тебя? - тревожно спросил Галар, вглядываясь в ее глаза, - ты теперь тоже эльфийский маг. Смешно, правда?
        - У меня нет твоего дара, но я чувствую, как ты несчастен сейчас. Развяжи меня, и тебе станет легче.
        - В этом и есть твой дар, Моран - понимать, что для меня лучше. Но так нечестно: я весь твой, а ты совсем не моя. Давай, осмотрю твою рану.
        Галар развязал кусочек шелка на ее шее, и Амаранта смогла приподняться. Так и есть: она лежала распятой на каменном столе под маятником. На ногах лежала подушка, а поверх нее - тяжелая цепь, закрепленная где-то внизу под столешницей. Руки и шея привязывались к металлическим полукольцам, вмурованным в камень. Подвал оказался большим. За спиной Галара виднелись полки с ячейками для винных бутылок и коридор, уводящий еще дальше…
        Расстегнув на Моран платье, Галар снял повязку и осторожно прикоснулся к ране чуткими пальцами.
        - Так больно? А так? Почти зажило, дорогая, перевязка не нужна. Ты замерзла?
        Приподняв Амаранту за плечи, он подложил ей под спину кусок мягкой ткани, а сам сел рядом на табурет, навалившись грудью на каменный стол.
        - Где Мастер? - спросила Моран, испуганная «заботой» мага еще больше, чем маятником.
        - Вот кто виноват в том, что случилось - мой отец. Ты знаешь степень нашего родства, но я не застал своих родителей и привык называть Мастера так. Чем ты его подкупила, Моран? Не поверишь, но старик полюбил тебя и хотел видеть нас вместе. Не сразу, сначала Мастер устраивал мне скандалы, чтобы я тебя отпустил, а затем начал мучить внушениями, как научиться тебя уважать. Он холодно относился даже к Лаэле, хотя сам привез ее с востока Эрендола и подарил мне, как красивую игрушку. Спрашиваешь, где Мастер? Страдает у себя в хижине.
        - Позови его.
        - Старик выжил из ума. Он сказал, что убивая тебя, защищает нас друг от друга! Отец промазал - стрела не задела сердце, но такие раны не заживают ни на людях, ни на эльфах. Я унес тебя домой и не спал несколько суток, сидя у твоей постели, а ты лежала и не живая, и не мертвая. Ты не видела моего отчаяния, Моран, не слышала, как я тебя звал, чтобы ты вернулась!
        Галар уронил голову на руки и глубоко вздохнул. Моран молчала. Единственное, что она знала - маг не лжет. Все так и было.
        - Твоя душа вновь улетела куда-то далеко-далеко, - глухо продолжил Галар, - я бы хотел последовать за ней, но не мог. Я перестал быть магом для тебя и узнал, насколько бессильны простые смертные перед судьбой. Когда я думал, что все кончено, твоя рана начала исцеляться. Какой мудрый союз: душа архонта и плоть твари, которую невероятно сложно убить! Ты обманула меня, Моран - я почти забыл, кто ты на самом деле и поплатился за это. Лучше бы я тебя похоронил и жил дальше хорошими воспоминаниями о днях, проведенных вместе!
        - Ты несешь бессмыслицу, Галар, - прошептала Амаранта.
        - Напрасно ты так думаешь, дорогая. Просто ты не все знаешь, - возразил маг и встал.
        Пройдя к винным полкам, он выбрал бутылку, звучно открыл ее штопором и надолго припал к горлышку.
        - Ты спрашивала, нет ли у моего дома подвала. Глупый вопрос - он бы погубил деревья. Погреб выкопан рядом, Моран. Я нахожу его уютным, хотя вряд ли ты со мной согласишься… Здесь отлично хранится вино. Будешь? У тебя губы пересохли.
        Галар дал Амаранте выпить и забрался на стол, нисколько не опасаясь притянутого к стене маятника.
        - Я зря обвиняю отца - он не волен в своих симпатиях. Настоящий виновник - Хан. Чертов харматанец, это он все устроил! Броситься мне в ноги, умоляя сохранить жизнь своей женщине, растрогать меня рассказом о большой и прекрасной любви, наврать о ребенке, которого ты носишь под сердцем, - вот что должен был сделать твой любовник! Я бы размяк и отпустил вас с нелюдем. А еще лучше - оставил бы тебя себе, потому что твоя красота не заслуживает грубой похоти этого животного. Но нет же! Ханлейт передал мне тебя, как приз в искупление за свое предательство! Он соблазнил меня твоей одержимостью, как демоны соблазняют души, и я поддался. Все мы беззащитны перед искушением властью, дорогая, и маги не исключение!
        - Ты не можешь простить Хана даже после того, как отправил его на казнь? - гневно спросила Моран, замечая, как изменился тон Галара, - не смей говорить о нем плохо, вообще не смей о нем говорить!
        - Я простил его. Я раскаялся за свой поступок, я сам сожалел о его смерти до того момента, как мне пришлось притащить тебя на этот стол!
        - Так отпусти меня, Галар!
        - А кто ты, Моран? Одержимая с душой архонта, питающая ко мне лишь ненависть или любящая женщина, связанная со мной одними чувствами и помыслами?
        Амаранта не смогла ответить и только жгла мага глазами.
        - Мне не нужен первый вариант, я люблю второй. Но ты - сразу оба, Моран. Вот так у нас получилось. Хранителям известен один секрет: твари с Проклятой дороги, не потерявшие облик эльфа или человека, обладают потребностью служить и восприимчивостью к любой магии. Из них можно сделать нечто вроде копии ария или мага иллюзий. Ханлейт знал, что предлагает - ты была само совершенство.
        До Амаранты начал доходить истинный смысл некоторых поступков Галара. Оказывается, за капризной чувствительностью мага прятался расчетливый разум. Его холод иной раз проскальзывал во взгляде синих глаз Галара и в мягкой улыбке, рисующей маленькие черточки морщинок в углах губ.
        - Хан не знал, какая ты сволочь!
        - Будешь меня оскорблять - отпущу маятник.
        - У меня нет потребности никому служить!
        - Теперь я это знаю, дорогая. Ты сама не прочь покомандовать, а я с удовольствием бы тебе подыграл. Но вернемся к моему рассказу: я был ласков с тобой, как с хорошеньким, своенравным зверьком, пытался тебя ублажить едой и нарядами, завоевать доверие нежностью и добрым словом. Не вышло: для одержимой твари ты оказалась невероятно, немыслимо умна. Тогда и я поменял тактику - обратился к твоему разуму, и здесь мои усилия оправдались. Признайся, словесные поединки доставляли удовольствие нам обоим! Ты даже не заметила, когда была обращена, настолько мы стали близки. Если бы я мог догадаться, что ты была архонтом, я бы не стал ворошить твое прошлое, а с настоящим было справиться легко.
        - Я осталась архонтом!
        - Тогда порви веревки и вставай, что тебе стоит! Моран, моя магия связала наши судьбы воедино. Я хочу жить с тобой, спать, забрать тебя в Эвенберг и предъявить ордену Хранителей, как свою жену. И ты желаешь этого не меньше. Спроси себя сама, спроси честно. Я-то знаю ответ - ты меня любишь. Но архонт нам не нужен. Мы постараемся от него избавиться, дорогая.
        - Терзая меня пытками?
        - Ты останешься здесь, пока я не придумал, как поступить дальше. Мне так спокойнее.
        Галар завязал кусок шелка на шею Амаранты и убедился, что он ее не душит.
        - Не запускай маятник!
        - А ты меня поцелуешь? С любовью, как умеешь? - взглянув в ее глаза, он ответил сам, - нет, не думаю.
        Галар пнул рычаг, возобновив скрип и качание.
        - Оставь свет!
        - Конечно, дорогая.
        Лампу маг с собой не забрал.

* * *
        На долгие часы в подземелье остались двое - Амаранта и маятник. Он не поднимался и не опускался, но жил по своим законам: амплитуда качания непредсказуемо менялась от большей до меньшей, а то и останавливалась вовсе, не выходя за пределы ее тела. Неужели это магия Галара приводит механизм в движение?
        Амаранта повернула голову влево и уперлась взглядом в земляную стену. От нее стол отделяло расстояние в два шага. Направо от стола в темноте терялись винные полки, а где-то в изголовье находился рычаг, останавливающий механизм. Чем объяснить черноту в потолке? Света лампы было недостаточно, чтобы разглядеть всю глубину колодца, уходящего вверх. Моран мысленно представила расположение колонн в доме мага: не все из них являлись настоящими деревьями, например, дымоход был фальшивым. «Видишь самый толстый ствол? Этот кедр рос здесь задолго до того, как посадили остальные деревья и было построено жилище. Он наполовину мертв, но все также крепок. Удивительно, правда?» - пришли на память хвастливые слова Галара в первый вечер их встречи.
        - Ты спустился сюда прямо из дома, Галар, - сказала Амаранта, чтобы не слышать скрип механизма, - в старом кедре есть потайная лестница, а я напрасно искала люк в полу. Я также не проверяла, сколько деревьев образуют дом. Дымоход мог быть не единственной подделкой или тоннель для маятника выстроен с внешней стороны одного из стволов. Центральный трос привязан к вершине дерева, а маятником управляет магия ветра, качающая кроны Сириона.
        От этого бесполезного открытия ей стало немного легче. Выпитое на голодный желудок вино ударило в голову или тело одержимой требовало очередной передышки, но Моран сморило тяжелым обмороком, мало похожим на настоящий сон. Ее разбудил вернувшийся Галар. Маг переоделся и расчесал волосы. Он выглядел опрятным и неестественно спокойным, даже заторможенным. И трезвым.
        - Привет, дорогая. Ты скучала? - спросил Галар, привычно трогая ее лоб и останавливая маятник.
        - Ты выпил зелье забвения? - неприятно догадалась она.
        - А заметно? Сегодня я не рассчитывал на ночь любви. Или ты передумала, Моран?
        - Маятник - орудие самоубийства, Галар? Несчастного привязывают к каменной плите, чтобы он сам решил свою дальнейшую судьбу: умереть от жажды и голода, тронуться умом или броситься грудью на острое лезвие?
        - Убить эльфа из своего клана - тяжкий грех, но даже в Галадэне порой совершаются преступления. Ты поняла все верно. Я горжусь тобой, дорогая, - похвалил он ровным голосом.
        - Убери ткань на моем горле и я сделаю свой выбор.
        - Я не позволю тебе покончить с собой, Моран. Никогда.
        Галар нежно провел ладонью по ее щеке и наклонился для поцелуя.
        - Только попробуй ко мне прикоснуться! - зашипела Амаранта.
        - Снова я ошибся, это была не моя Моран, а архонт, - вздохнул маг и надолго задумался.
        - Ты придумал маятник?
        - О, Создатель! Конечно, нет. Это даже не мой дом, он с древности принадлежит галадэнским магам. Я родился в хижине Мастера и должен был прожить скучную жизнь, помогая старику в ремесле. Моя мать умерла при родах и не оставила мне ни брата, ни сестры, а отца-Хранителя убили на войне. Но природа одарила меня магией, а остального я добился сам: вступил в орден, наладил нужные связи и обустроил дом и поселок по собственному вкусу. Но место мага-Хранителя не в лесной глуши, а в столице. Я этого заслуживаю.
        - А разве ты не заслуживаешь лежать на моем месте за смерть Лаэле?
        - Клан решил, что она убила себя сама. Отчасти это правда - сумасшедшие непредсказуемы. Бедняжка была одержима жаждой крови: она не раз пыталась расправиться со мной или выброситься из окна. Мы не зря посадили ее на цепь.
        - Что с твоим голосом?
        Амаранте стало жутко - в голосе Галара не осталось эмоций. Он рассказывал о доме и жене так, словно вслух читал неинтересную книгу.
        - А что с ним не так? Знаешь, чего я хочу, Моран? Чтобы меня любили. Разве много? - неожиданно спросил Галар.
        - Да, много! Любовь нельзя заполучить силой!
        - Нет, можно. Магия, немного хитрости, чуть-чуть ласки и капля нужного зелья. На мою жену подействовало. Жаль, ненадолго… Наверное, ее разум оказался слишком слаб, в отличие от твоего, дорогая. Неудивительно, ты когда-то прошла посвящение в архонты.
        Маг поднял с пола предмет, завернутый в ткань. Отбросив ее, он показал Амаранте полупрозрачный молочно-белый шар.
        - Эта сфера - вместилище для душ. Я ее украл в Эвенберге много лет назад. Она пустая, не заряженная силой стихий. Ты знала, что обращение в арии происходит при помощи эльфийской магии? Душу помещают во временное хранилище в обмен на магические способности. Хорошая сделка, правда?
        - Зачем ты мне это рассказываешь?
        - Я тоже могу провести такой обряд - заключить душу архонта в сферу, а себе оставить мою Моран. Умную и дерзкую для всего мира, но кроткую и послушную для меня. Тебя, дорогая.
        - Ты этого не сделаешь… - ужаснувшись, прошептала она.
        - Я бы и сам не хотел. Между душой ария и его телом остается связь - удачно обращенные маги не являются ни одержимыми, ни идиотами, но… Я буду проводить обряд в первый раз. И если моих знаний окажется недостаточно, то я получу тварь, похожую на мою Моран, как отражение на воде, вот-вот готовое исчезнуть. Твое тело потеряет для меня прелесть, став отталкивающей оболочкой живого существа без души. Настоящие одержимые отвратительны, как подружка, которую Ханлейт завел себе в тюрьме. Представляешь, дорогая: он дал имя магу крови и наслаждался ее гадким обществом. Хан всегда был таким - немножко безумцем. Смотри, я говорю о нем совершенно спокойно.
        - Галар, это не ты говоришь! Ты неспособен на такое злодеяние, это все зелье забвения! Пожалуйста, очнись! Я прошу тебя!
        Амаранта приподнялась над столом, тщетно пытаясь вырвать руки из веревок, но маг, не замечая ее волнения и испуга, продолжал рассуждать:
        - С другой стороны, душа архонта очень ценна. Не думаю, что кому-либо до меня приходила в голову мысль отделить ее от тела, и имелась такая возможность. Если наш маленький эксперимент потерпит неудачу, то я отправлю сферу в Аверну и получу заслуженную награду.
        - Ты отдашь душу архонта ариям? Мою душу?! Превратишь меня в…
        У Моран сорвался голос. Император поймет, чья душа попала к нему в руки! Амаранта, сбежавшая из дворца наместника сто лет назад, будет принесена врагу в качестве подарка!
        - Не переживай так сильно, дорогая. Я надеюсь, у нас все получится. Главное, чтобы сфера не разбилась во время ритуала - я слышал, что это не редкость, а запасной у меня нет. А арием ты не станешь: пустой сферы и эльфийского мага, который тебя очень любит, для этого явно недостаточно.
        - Галар, ты хотел любви? Я буду тебя любить. Я выпью любое зелье, которое ты дашь, буду покорной, я буду молчать, если ты того хочешь!
        - Молчать? Мне нравится с тобой говорить, Моран. Просто стань такой, как прежде. Мне нужна любовь без страха и одолжений. Я положу сферу рядом с тобой. Вы должны друг к другу привыкнуть.
        Не опасаясь сопротивления, Галар не спеша поцеловал Амаранту в губы и поставил шар на табуретку у нее за головой. Отпустив маятник, он ушел.

* * *
        - Ханлейт, что ты натворил… Мастер, как ты мог промахнуться!
        Галар выстрадал и обдумал свое жуткое решение и выпил зелье, чтобы эмоции ему не мешали. Он не отступится. Качался маятник, отсчитывая секунды жизни. На потолке появилось белое пятно света: сфера, оставленная за головой Моран, проснулась. От вместилища душ веяло холодом, будто в подвал мага заглянула зима. По скулам Амаранты потекли слезы бессилия. Никто не поможет…
        Она потянула сначала одну связанную руку, затем другую. Левая была привязана слабее. У Галара нет опыта связывать пленников, поэтому веревки намотаны на запястья несколько раз - так выглядит надежнее. А узлы не затянуты, потому что у мага чувствительные ладони. «Будет больно, но стоит попробовать», - решилась Моран и начала растягивать и расшатывать путы на левой руке. Вскоре ее кожа стерлась до крови, но верхний виток веревки стал немного свободнее. Нужно его скинуть. Амаранта выворачивала и дергала кисть, но каждый раз замирала, остановленная болью. На минуту закрыв глаза, она отдышалась и снова посмотрела на свою руку. Чтобы освободить запястье, его придется вывернуть… или сломать.
        - Сейчас… Это совсем не страшно, на мне все заживает. Быстрее, иначе он вернется! - уговаривала она себя, понимая, что для второй попытки силы духа может и не хватить.
        Наконец, Моран принялась тащить руку со всей силы, одновременно выворачивая запястье и нижние суставы пальцев. В ладони хрустнуло, и Амаранта не удержалась от крика. На краткий миг она обмякла от мучительной боли, а потом поднесла к лицу дрожащую левую руку. Свободная и расцарапанная, она стала неприятно слабой, но искалеченной не выглядела.
        Нащупав узел у шелковой тряпки, Моран освободила шею и некоторое время полежала, глядя в потолок на светящиеся точки, плавающие перед глазами.
        - У меня кружится голова от слабости. Я еще не поправилась после выстрела Мастера, - сказала она маятнику.
        Этой ночью в Сирионе было безветренно. Лезвие покачивалось лишь слегка, даже замолчали блоки. Надо освободить правую руку. Стараясь не задеть грудью маятник, Амаранта отвязала веревки.
        - Почему ты остановился? Действуешь с Галаром заодно? Не желаешь моей смерти? Ну и ладно.
        От цепи, прижимающей к столу ноги, избавиться самостоятельно было невозможно. Моран приступила ко второй части своего плана: она вернула веревки на место и создала видимость, что за время отсутствия Галара не произошло ничего особенного.
        Маг вернулся часа через два. «Я могла опоздать!» - подумала Амаранта, чувствуя, как на лбу проступает ледяная испарина.
        - Доброй ночи, дорогая. Ты очень бледна.
        - Давай помиримся. Я обещаю быть такой, как ты хочешь. Убери сферу, она меня замораживает! Галар, мне так холодно!
        Амаранта не притворялась - ее бил озноб.
        - Правда, будешь? - маг наклонился, всматриваясь в ее лицо, - ты какая-то странная Моран. Тебе настолько плохо?
        - Я не чувствую своих ног и мне страшно. Пожалуйста, убери цепи. Я умоляю тебя!
        - Умоляешь? Страшно? Скоро все закончится. Я сотру подземелье из твоей памяти, и ты очнешься в нашей комнате. В следующий раз мы спустимся с тобой сюда вместе, чтобы выбрать, вкусом какого вина оттенить ужин.
        Галар отстегнул цепь, с грохотом уронив ее на пол, убрал подушку и ласково прикоснулся к коленям Амаранты.
        - Я буду лежать тихо, только останови маятник!
        - Нет, Моран. Я освободил тебе ножки, а он нам не помешает.
        Маг поставил сияющую сферу рядом с головой Амаранты и положил одну руку ей на лоб, а другой накрыл хрустальный шар.
        - Больно не будет. Я думаю, ты заснешь. Думай о приятном, дорогая: вспоминай нашу единственную ночь или представляй Хана, если он тебе ближе, - Галар вздохнул, - главное, не сопротивляйся мне. Хорошо?
        Попытка обмануть мага провалилась. Сфера парализовала волю Амаранты, ее леденящее сияние, проникая внутрь, замораживало тело, а маятник, словно в насмешку, начал раскачиваться сильнее. Чтобы его не видеть, Моран закрыла глаза, но все равно чувствовала на лице движение воздуха. Она знала, что у Галара не получится. Душе архонта нужно именно это тело, она будет сражаться за него со сферой и эльфийской магией. Никто не победит!
        Давным-давно Амаранта уже уходила через белую пелену горной метели. Безымянный перевал был ее последней целью, а маленькая коренастая фигурка - единственным спутником. Не Фелан, не человек и не эльф провожали королеву Эймара. В горах Серебряного пояса они вместе с дварфом спрятали сокровище, которое будет ждать Моран вечно - оружие архонта не умеет изменять. В тот день завершилась одна история, чтобы дать начало следующей. Уймись, маятник! Сердце Амаранты устало биться, а душа заслужила покой…
        Внезапно все прекратилось. Галар заходил по подземелью взад и вперед. Его волнение было настолько сильным, что подавило действие зелья забвения. Как стук сердца, толкающий по жилам кровь, маятник возвращал Моран к жизни. Открыв глаза, она следила за смертоносным лезвием, яростно качающемся на тросе под протестующий скрип блоков.
        - Я не могу! - заговорил Галар, - что ты такое, Моран?! Твоя душа архонта, как белое пламя, выжигающее изнутри!
        - Оставь свою затею и просто убей меня.
        - Ни за что! Посмотри, даже природа сходит с ума! В это время года в Сирионе не бывает бурь!
        - Так останови маятник, - прошептала Амаранта.
        - Ты была архонтом белого огня, Моран? Твоя магия запустила механизм? Как?
        - Галар, это ветер.
        - Еще немного - и он оборвет тросы!
        Маг нажал ногой на рычаг, прекратив движение лезвия. А потом он увидел глаза Амаранты и испугался. Выдернув руки из веревок, она кинулась на Галара, поздно поняв, насколько неравны их силы на этот раз. Первый же удар в раненое плечо повалил Моран обратно на стол. Левая рука не послушалась и не смогла удержать эльфа на расстоянии. Отброшенная на каменную поверхность, она пронзила Амаранту резкой болью. Битва за душу была проиграна, едва начавшись.
        - Твари, не ведающие жалости и благодарности, вы с Ханом стоите друг друга! - вскричал Галар, - ты тоже поднимаешь на меня руку после того, что я для тебя сделал?! Я подумал, что смог изменить тебя, сделать добрее и научить любить!
        Оставив бессмысленное сопротивление, Моран распласталась на камне. Бесился маятник, прижатый к стене. Противодействуя неистовой силе ветра, натужно скрипели блоки. Над Сирионом металась буря, раскачивая кроны кедров, ломая ветви и задевая верхушки дома галадэнского мага низкими тучами.
        - Я умею любить, Галар…
        - Но не меня! Я увидел твою душу архонта, она - воплощение жестокости!
        Амаранта молчала. Маг видел то, что подсказывала ему ненависть к Ханлейту, обида и разочарование. Оказывается, Галар не умел прощать. Раздался тягучий, продолжительный скрежет. Рычаг, останавливающий маятник, задрожал и дернулся.
        - Ты не заслуживаешь моего сочувствия. Я завершу обряд, даже если пойму, что превращаю тебя в одержимую или убиваю совсем. Если ты погибнешь, значит так было угодно демонам!
        Подхватив Моран под колени, Галар вернул ее в прежнее положение на столе. Сфера торжествующе вспыхнула, предчувствуя скорую жертву, но сила природы одержала победу над надежным механизмом маятника. Трос затвора лопнул, как огромная струна, рычаг безвольно встал на место, а острое лезвие, пролетев над телом Амаранты, рубануло Галара с яростью вырвавшегося на волю зверя.

* * *
        В подвал пришла тишина. Ураган, внезапно налетевший на Сирион, успокоился легким ветром. Маятник качался все тише, пока не остановился совсем. Кровь Галара стекала с острия лезвия к центру и капала на Амаранту. Кусок стали снизу был тонким и острым, словно меч. Он разрубил прочную нить эльфийской магии, связавшей воедино две судьбы.
        Галар умер мгновенно, не успев закричать или позвать на помощь. Тело мага, отброшенное маятником, лежало на боку возле винных полок. Кровь заливала мелкие выбоины пола, расползаясь темной лужей, похожей на случайно пролитое выдержанное вино. Моран сползла со стола и опустилась рядом с Галаром, глядя в его красивое и совсем не злое лицо. Ни на мгновение она не пожелала эльфу смерти, но кто-то мудрый распорядился иначе. Тот, кто управляет силой ветра над зеленым морем Сириона, бережет в своем сердце лесных духов и наделяет эльфийскую расу удивительной магией. Кто он, Создатель или демон? Амаранта не знала и не одобряла его кровавую справедливость.
        Все кончено. Моран сохранила свою душу, но оказалась права: Галадэн - ее последнее пристанище на земле. Эльфы клана не простят гибель мэтра «чужой полукровке», даже если в случившемся нет ее вины. На смену страху пришло спасительное отупение. Сидя рядом с телом Галара, Амаранта безразлично наблюдала, как у ее лица колышется черная прядь волос: это ветерок, боязливо пробравшись сквозь деревянные ячейки полок с золотистыми напитками из Аквилеи, напоминал, что где-то на поверхности безраздельно властвует весенняя ночь, дыша прохладой и свежестью.
        Амаранта встала и шагнула навстречу запаху из леса. Она еще успеет лечь под маятник снова, когда за ней придут. На другом конце подвала обнаружилась дверь, приоткрытая в узкий коридор.
        - Ханлейт, ты велел мне бежать, и я бегу. Куда? Туда, где меня не догонят. Мастер, ты говорил, что через запретную черту Сириона невозможно пройти живым? Я проверю.
        Но босиком и в рваном шелке нарядного платья далеко не убежать… Моран вернулась к столу и с содроганием прикоснулась к мертвенно-холодной сфере. Подняв ее одной рукой как можно выше и встав на цыпочки, она уронила шар на пол. Он треснул пополам со стеклянным хрустом, как бьется посуда. Белый туман, заключенный внутри, медленно растаял в воздухе, а на полу остались лежать черепки серого камня, похожего на гранит. Разбитая темница больше не пленит ни одну душу.
        Вернуться в дом оказалось тяжелее всего - в нем остались воспоминания о совместной жизни с магом: плохие и хорошие, иногда забавные, грустные и самые обычные… Амаранта поднялась по крутой лестнице внутри дерева и оказалась в шкафу комнаты для омовений. Сколько раз она открывала его, чтобы достать одежду или полотенце, не догадываясь, что за лакированными дверцами, сделанными искусной рукой Мастера, прячется потайной вход в подземелье!
        Пустая ванная одиноко стояла посередине комнаты, напоминая о днях, когда Моран бездумно валялась в ней в расслабленном ожидании неизвестности. Притихший дом осторожно прислушивался к звуку знакомых шагов: вот столовая, где они обедали, библиотека, спальня Галара. Здесь царил непривычный беспорядок - заботливая рука Фей больше не навещала эту комнату: смятая постель со следами крови Моран, разбросанная одежда, начатые и пустые бутылки…
        Черно-зеленая форма Хранителя лежала в том же ящике комода, куда Амаранта положила ее в день приезда мага. Она оказалась впору. Оказывается, они с Галаром были почти одного роста. Моран посмотрела на себя в зеркало с удивлением и горечью: не стало одного Хранителя, потом - второго, а теперь она заняла их место. Почему бы и нет?
        - Мне близки заповеди Хана, а ошибок Галара я не повторю. Обещаю не повторить! Самой себе, если больше некому, - такое обещание я не нарушу, - печально сказала она своему отражению.
        Амаранта крепко перевязала левую руку обрывком простыни. Оружие мага - клинок в рукаве, она захватила с собой, вспомнив, что в библиотеке в столе есть запертые ящики. Бросив последний взгляд на мятый сиреневый полог над кроватью Галара, Моран спустилась на этаж ниже. Взломав замки, она обнаружила свои вещи: замшевую сумку Киндара, трубку, кошель с деньгами и флакон с ядом. Только коробка из-под эльфийского зелья была пуста - наверное, Галар выбросил ее содержимое. Оставив потайной клинок Хранителя на столе, Моран наполнила сумку запасами еды из шкафа и вернулась на первый этаж. Против обыкновения, входная дверь была заперта изнутри, - маг не хотел видеть гостей. А теперь одинокий дом будет долго стоять пустым, терпеливо ожидая нового избранного, который еще не родился…
        В подвале на полу светила лампа, а притихший маятник отбрасывал на стену тень в форме перевернутого серпа. Моран опустилась перед Галаром на колени и коснулась его рук, ставших холодными навсегда. Слышат ли мертвые живых? Если и так, то ей нечего сказать. «Мне очень жаль» здесь не подходит. Все совершают ошибки, но не каждая ведет к гибели. В смерти Галара виновата мерзость, что развращает все живое в Эймаре вот уже целое столетие. Она проникает в души как отрава, обещая исполнение желаний и власть: над ближними, над временем, над судьбой. Не каждому под силу бороться с соблазном, и Галар не смог. И зелье забвения было ему не помощник.
        Моран пошла вслед за ночным ветерком, но этот путь оказался коротким. Приоткрытый люк, забранный дерном, вывел ее в Галадэн. Пустовали дорожки, не светились окна. Эльфы спали. Спал Мастер, уверенный, что смог уберечь внука от преступления, а Моран - от чудовищного обряда; Фей обвинила мнимую соперницу в своей несчастной любви и тоже заснула в слезах. Никто не подозревал о случившемся: мэтр уединился с полукровкой - так бывало и раньше.
        Амаранта закрыла люк изнутри и двинулась дальше, мимо перекрытых боковых проходов и деревянных лестниц. Извилистый подземный коридор привел ее к выходу на свободу. Отодвинув тяжелую щеколду низкой, обитой медью двери, Моран погасила свет. Сирион встретил ее у выхода пряным ароматом расхристанных бурей веток.
        Был тот темный час, когда все живое ждет рассвета с нетерпением и страхом, надеясь, что солнце не передумает и вновь покажется на горизонте. Амаранта повернула на восток, туда, куда указал Мастер, предостерегая об опасности. Она обернулась лишь однажды, услышав то ли зов, то ли почувствовав взгляд. Вдали у ограды Галадэна мелькнуло пятно, яркое даже в предрассветных сумерках. Высокая фигура эльфки в знакомом зеленом платье появилась и исчезла, как видение. Под ногами похрустывало - мертвые галадэны, утратив дивный цвет, свернули засохшие лепестки. Их время еще придет. Всего год - и новая весна будет соперничать с небом лазурной глубиной.
        Моран шла в Сирион - в самое его сердце, торопясь переступить запретную черту.