Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ДЕЖЗИК / Крабов Вадим / Рус : " №03 Защитник И Освободитель " - читать онлайн

Сохранить .
  Вадим Крабов
        
        Рус. Защитник и Освободитель
        
        
        «Всеведущи ли Боги? Наличие многих подобных сущностей заставляет нас сомневаться в этом. Каждый из них несет свое бремя и знает только то, что положено ему в своей сфере. Я готов поспорить об этом с философами твоей школы, так как доводы коллег лишь по недоразумению называющих себя моими единомышленниками я давно изучил и в частых дискурсах не оставил от их рассуждений камня на камне…» Отрывок из письма неизвестного философа
        Глава 1
        Со дня свадьбы Руса и Гелинии прошло полгода. Жители Эолгула, изумленно посудачив про «освящение брака самой Геей», вскоре забыли о ней, погрязнув в вечной торговой и ремесленной суете.
        «Выдал князь младшенькую - хвала Богам и Предкам! Живут себе в загородной вилле, никого не трогают - хвала им же. „Закатный ветерок“ называется место. Большой дом с садом и каменная ограда, вроде как структурами укрепленная. Загадочное место и богатое… А муж-то, оказывается, этрусским царем был. Что там случилось - одним богам ведомо, но князь зятя привечает… А Гелингин? Слышали? Продолжает с мужем в орден Хранящих ездить! Ну и порядки в той Этрусии!..», - такие разговоры продолжали мелькать среди скучающих беззаботных матрон. Когда другие темы исчерпывались.
        Спокойствия Гелинии хватило на месяц. Привыкла к новым ощущениям, втянулась в семейную жизнь, и свободное отцовское воспитание дало о себе знать. Первым делом выгнала Сирилгин. Сама не ожидала такой ревности, но как только узнала о бывшей «постельной служанке», взъярилась. Все понимала, простила, но как жить, зная, что «соперница за стенкой»?
        Здесь она, надо сказать, немного преувеличила. Служащие жили в отдаленной части большого квадратного дома с внутренним двориком, с хозяйкой пересекались редко, а сама Сирилгин так и вовсе не попадалась ей на глаза. Тем не менее, Гелиния вызвала домоправительницу Асмальгин и приказала «немедленно выгнать мерзавку Сирилгин».
        Пожилая тиренка, услышав гневный приказ Гелинии, рухнула на колени. Во взоре - чистая преданность.
        - Госпожа Гелингин, княжна! - знала, что не любит хозяйка, когда её называют на тирский манер и тем более величают княжной, однако сказала это намеренно, дабы отвлечь часть гнева на себя, ибо характер пожилой женщины был строг, но справедлив.
        Сирилгин, по мнению «правильной» домоправительницы, далеко не подарок и вполне заслуживает презрения, но никак не нищеты или рабства, куда легко могла загреметь за долги её бедного семейства.
        Слово за слово и юная жена, смягчившись, разрешает выдать изгоняемой служанке двухмесячное денежное содержание и более того, позволяет объявить от своего имени «попечение о невесте», то есть назначила за ней хорошее приданное. От женихов теперь отбоя не будет.
        «Вот так, красавица, - довольно думала опытная Асмальгин, - а ты, глупая, с мужем споришь. Упади на колени, согласись, ублажи и все по-твоему будет. С возрастом поймешь…», - вдовствующая тиренка в свое время прошла хорошую школу, прожив со своим благоверным (самодуром ни чета Русу) почти сорок лет. Всегда вертела им как хотела.
        Также управлялась и в Закатном ветерке. Правда, за одним исключением, Грацией. Её, в то время по-сути содержанку, почему-то боялась как огня. Хвала богам, сейчас она замужем и живет в городе. Зато появилось новое расстройство для управляющей «самых честных правил» - Гелиния, которая вдобавок к своему «неправильному» семейному поведению, продолжала обучение у Хранящих:
        «Не дело замужней женщине равняться с мужем в мужских делах его! Не по заветам Предков это. Ох, молодежь, ох уж эти современные нравы!», - возмущалась, но, разумеется, виду не подавала. По неписаным тирским законам «семейный кодекс» един для всех: хоть для вождей, хоть для рабов.
        Собственно, против «несправедливых законов Предков», где женщине отводилась второстепенная роль и бунтовала в свое время Гелингин, младшая дочь вождя Сарматов, а ныне жена Руса Четвертого из рода Нодаш. Вышла замуж и все равно не успокоилась. И муж (где это видано!) поддерживал её прихоти!
        Полное имя молодой хозяйки стало короче прежнего. Вместо «Гелингин из рода Шахнидов, дочь Пиренгула из племени Сарматов» - Гелиния Нодаш из рода Шахнидов. Поскольку она вышла замуж не за действующего царя Этрусии, а за уже сложившего с себя царский венец, то ей никого номера не полагалось. Даже в «Божественное Завещание» - главную этрусскую религиозно-историческую книгу она не попала. В отличие от мужа, который довольствовался записью«…сие царствование длилось не дольше [высыпания] двух статеров [песка] по часам Главного Фрегорского храма…». Зато в «Своде Княжеских и Майорских родов Великой Этрусии» её имя, как жены Руса Четвертого появилось на самом почетном месте. Бывшие цари крайне редко оставались в живых, поэтому сразу заносились в «князья царского рода» на самую верхнюю строку того самого «Свода».
        «Странный он, господин Рус, ой какой странный… - подобные мысли в разных вариациях приходили в голову Асмальгин очень часто, - говорят, царем какой-то Этрусии был. С него станется, он может… тогда порядки у них там - жуть!..», - при этом внутренне содрогалась.
        Кроме семейных отношений хозяев, домоправительницу сильно волновало повышенное внимание к их вилле со стороны князя родного Тира. Если постоянная открытая и скрытая охрана вокруг «Закатного ветерка» только радовала (еще бы, все-таки княжеская дочь здесь жила), то частые приезды большого количества непонятного вооруженного народа - пугали. Тем более тогда всех слуг, в том числе и саму управляющую, на время запирали в подвале. Наблюдательный Серенгул, вахтер (с легкой руки Руса в «Закатном ветерке» привратников называли только так), как-то заметил, что следы от крытых повозок при въезде на виллу вдавливались в землю гораздо сильнее, чем при выезде. Словно приходили гружеными, а обратно шли пустыми. Странно это. Ну да ладно, господин Рус маг из магов; ему что самому исчезнуть, что спрятать княжеское добро в неведомой дали - раз плюнуть. А вот зачем это нужно князю - лучше даже не думать. Всех служащих заставили поклясться Богами и памятью Предков в том, что ни одно слово о происходящем на вилле не уйдет за её единственные ворота, а страшный коронпор Максад (Главный Следящий за безопасностью
княжества) принудил расписаться или приложить палец к не менее страшному, чем он сам пергаменту «о неразглашении государственной тайны». Боги и Предки, возможно, и могут простить, но от Максада не скроешься это точно!
        И конечно, умная Асмальгин не могла не связать носившиеся по всему Тиру слухи о скорой «войне за пятно» с «пропажей грузов» на вилле. Связала, но язык не распускала. На рынках и улицах и без неё хватало «знающих людей» и «очевидцев», рассказывающих «из первых уст».
        - …каганы как есть пропали! Все до одного, пусть не примут меня Предки, если я вру!
        - …твари успокоились, как обычные звери стали, ага… да я сам ходил! Охота там - загляденье!.. Так его есть нельзя, отравишься! Мясо ему покажи…
        - …ордена и эндогорцы валом туда валят, верь мне. Мой сын писал…
        - …ой, что будет, уважаемая( ый)! Рабы в пятно бегут, а наш князь, пусть его лета будут долгими, запретил их оттуда возвращать! А как их до этого проклятого пятна поймаешь? Метки, дарки их разорви, пропали! Один убыток, одни расходы! А знаете сколько «степные волки» берут за поимку рабов? - в этом случае голос обычно переходил на шепот и говоривший боязливо озирался, - лучше вообще о них забыть! Ни на одном рынке, даже в богатой Месхитии рабы столько не стоят. А надо сказать их цена резко подскочила; отовсюду бегут, не только от нас. Они считают там рай! Да мрут они там, а все равно лезут в пятна, как зачарованные. Да, уважаемая( ый), вполне возможно, вполне… я слышал, - голос торговца либо состоятельного покупателя снова понижался, - это проклятье лоосок. Перед тем, как сгинуть самим, наслали его на рабов. Они же рабами больше всех торговали. Как не знал( а)? Общеизвестный факт, я тебе говорю! Теперь приходится терпеть убытки. Борков пасти (овец, хлеб сеять, строить, месить глину и так далее) некому! Куда смотрят Боги и Предки! Никак не могу цену скинуть (больше заплатить), ты уж извини…
        И цены медленно ползли вверх, что крайне возмущало хозяйственную Асмальгин. Мысленно она корила безумцев:
        «Дурачье! Плохо жилось? Продать могли, наказывали, заставляли работать? А как вы хотели? Предки завещали такой порядок! А вы - бежать. Ну, сгинете в том пятне и что? Лучше? Вот и продукты из-за вас дорожают!», - возмущалась совершенно искренне, хотя сама из кожи вон лезла, чтобы спасти от рабской участи мерзавку Сирилгин, причем только возможной, а далеко не обязательной участи.
        Неоднозначной женщиной была эта домоправительница «Закатного ветерка». Не сказать, чтобы добрая, но и не злая; воспитанная строго в соответствии с вековыми тирскими традициями, за них и держалась.
        Тирский князь Пиренгул не слушал базарные сплетни, он точно знал, что война грядет неминуемо. Полгода он только о ней и думал, готовился, как мог. Первые месяцы тайно, а последние два почти открыто. Не только потому что тайну уже не сохранишь, но и потому, что того требовали планы, в которые в полной мере не посвящал даже сыновей.
        Наконец время пришло, и Пиренгул собрал сынов в своем кабинете. Пожив во дворце, обвыкся, и относительно небольшая комната перестала напоминать шатер кочевника, а превратилась в обычное рабочее место среднестатистический геянского чиновника где-нибудь в центральных землях ойкумены. «Совещательный» стол, рабочий стол, кресло, стулья, стеллажи со свитками и редкими толстыми тяжелыми пергаментными книгами, у которых одно удобство - быстрый поиск нужных сведений. В углу стояло непременное бюро с секретными замками, кое-где оббитое железными пластинами с нанесенными Знаками - главное хранилище княжеских секретов.
        - Понятна обстановка вокруг княжества, сыновья? - Пиренгул закончил длинный монолог риторическим вопросом. Если кто скажет «нет», заработает от отца «крайнее неудовольствие».
        В кабинете находились все три сына и сам князь. На полу, на потолке, на стенах, в окне и в дверях светились «глушащие» Знаки, от переизбытка Силы различимые даже не-магами. Строжайшая секретность.
        Выслушав молчание, Пиренгул перешел к конкретным задачам:
        - Рахмангул. Ты мой старший и неплохо показал себя как полководец, - сын, тщательно скрывая довольство, важно кивнул, - на тебе главное - порты. Тайное укрепление давно идет, руководит им твой дядя (троюродный) Рахман. Примешь командование. Разберись на месте что надо поправить, распредели силы и запомни - больше войск не дам, даже не проси. Неоткуда взять, увы, - старший сын промолчал, не задал закономерный вопрос: «А куда это ты, папа, подевал пять сотен лучших воинов с магами и шаманами?». Знал, что ответа не дождется и понимал - отец никогда ничего не делает просто так.
        - Собирай кочевых воинов, прижми «степных волков» - они за золото родную мать продадут. Максад подскажет, как их найти. Людей собирай тайно! Это ты понимаешь, но напоминаю не зря: первая встреча должна быть самой радушной, у капитанов не должно остаться ни капли сомнений в наших добрых намерениях. Смотри, не подведи! Я уже три месяца уверяю Месхитинцев, Галатинцев, Гроппонтцев в нашем миролюбии!
        Вместо Рахмангула, осторожно кашлянув, ответил Танагул, младший сын, который в «Великом Походе» ничем кроме личной доблести не отметился.
        - Отец! Почему бы не пропустить этих жадных тварей? Им пятно нужно, а мы им нужны как прошлогодний навоз! А затем, - лицо Танагула, восхищаясь собственной хитростью, выразило крайнее довольство - ударим им в спину! Из пятна они войска не отзовут. Правда? - спросил, с горделивой надеждой оглядывая братьев.
        - Ты не понял!? - Пиренгул мгновенно вспыхнул, но сразу же «потух», с грустью вспомнив о невысоких умственных способностях младшего, - для заморских стран наше княжество - самый удобный проход к пятну. На западе пустыня, на востоке сильная Эндогория с неудобными проходами через перевалы. Эндогорцам, несмотря на договор, не до нас. Они нас заранее бросили, в тайне отдали нашу территорию центральным странам под базы. Освоение пятна намечается стать очень долгим процессом. Да что я объясняю! Они бы сами с удовольствием прошлись по нам, но масштабы пятна такие, что им просто не хватает на нас силенок! Пришлось им за нашей спиной договориться с «заморскими» и предоставить им проход через союзный Тир…
        - Вот чем проверяются союзники, - тихо проворчал Мамлюк, средний и, пожалуй, самый умный сын, - богатыми пятнами…
        - И не только ими, сын, - согласился с ним князь, - но сейчас не об этом. Сведения точные, Максаду можно верить. У него давно щупальца при многих дворах. Раскинул, когда мы еще кочевали. Жаль, вести запаздывают, - здесь Пиренгул, нахмурившись, недовольно вздохнул, - ордена разбираются, у Пронзающих вроде появились подвижки в амулетах… Не об этом речь, сыны! Танагул, запомни: чтобы нам не обещали сильные страны, как не клялись, но стоит только пустить волка в отару… Надеюсь, понимаешь? Нет разницы, как мы их встретим, конец один - Тиру, как самостоятельному государству - не быть! Крепко они здесь обоснуются, не как Эндогорцы, которым по большому счету дела до нашей земли не было. Теперь она нужна как безопасный перевалочный пункт перед пятном, как кормовая база нужна. Поэтому, сыновья, сколько бы меду ни лили в наши уши, они не оставят за спиной независимое княжество. Да они даже «первой волной» спокойно пройти не смогут, даже если захотят! - князь от возмущения повысил голос, - Ни за что эти чванливые царишки не оставят в тылу неподконтрольное им войско варваров! - В глазах Пиренгула полыхнуло
пламя, кулак с размахом опустился на крепкую столешницу и взор «погас». Пылающий успокоился. Хвала богам, ничего не подпалил.
        Рахмангул, сжав скулы, нахмурился; Танагул, скривившись, отвернулся, с трудом скрывая несогласие; а вот Мамлюк смело спросил:
        - Может нам сразу откочевать в пятно? Народу не привыкать.
        Князь от удивления открыл рот:
        - Мамлюк, тебя ли я слышу?
        Сын ответил, не отводя взора:
        - Зачем лишние жертвы? А пятно ты сам говорил большое - места всем хватит. Отобьем «первую волну», положим лучших наших сынов, а дальше? Царства не успокоятся, пойдут еще и еще. Ресурсов у них хватит. Или я не прав? А нам, всем народом, с полнокровной армией в пятне придется гораздо легче, чем одним женщинам и детям, где они тогда точно достанутся чужеземцам. В чем я не прав, отец? - Мамлюк вдруг резко повернулся от отца к братьям, - а вы, может, скажите, что я струсил? - спросил с холодным остервенением, в котором ясно слышалась боль. Не за себя, за весь многострадальный тирский народ.
        Рахмангул, качая головой то ли соглашаясь, то ли напротив, возражая, нахмурился еще сильнее. Танагул презрительно посмотрел в потолок, словно выискивая на нем надпись «трус». Пиренгул закрыл рот и внимательно всмотрелся в среднего сына, открывая его с еще одной стороны.
        «Нет, сынок, до полноценного князя ты пока не дотягиваешь, но я рад за твои здравые мысли, только…», - с этого места заговорил вслух:
        - Пятно не такое уж и большое, всего сто миль в поперечнике, - первым делом уточнил он. - Мамлюк, ты давно доказал свою храбрость и в твоих словах об уходе есть резон… - сказал ободряющим тоном и, чуть подумав, продолжил сурово, - а наша родная земля, земля наших предков для тебя ничего уже не значит?
        - Мы - кочевники, отец, - твердо ответил сын, - главное сохранить народ, а после можно вернуться, отвоевать заново…
        - Если захочется, - закончил за него князь, - а вдруг там не жизнь, а мед? Захочет народ возвращаться? А уверен ли ты, что на новых землях мы сохраним свою власть, что рода не разбегутся?
        - Ты так дорожишь этой властью? - смело спросил распалившийся Мамлюк.
        - Дорожу! - Пиренгул выдохнул, как припечатал, - не для того мы, сарматы, проливали кровь, чтобы так легко разбрасываться княжескими венцами! Вспомни историю, сын! Как легко нас завоевывали эндогорцы! А почему? Мы были врозь. Рода и племена всегда враждовали, ослабляли друг друга.
        Сейчас отцу внимал не только виновник родительской суровости, из которой, кстати, неизвестно что может последовать, но и братья.
        - Кто знает, что будет в пятне? Не растащат ли вожди наш народ? Некоторые уже снимаются с постоянных кочевий и уходят в каганские земли. Не замечал, Мамлюк? - в ответ услышал лишь смущенное молчание всех сыновей, - а про треть оседлого народа, тоже тиренцев, забыл? Конечно, в крайнем случае, и они вспомнят свои корни, уйдут, но пока надо сражаться и за них в том числе!
        Князь выдержал длинную тягостную паузу.
        - Мы будем сражаться за свою землю, всем народом встанем пока это еще возможно! А придется уходить, - в его властный голос вплелись нотки глубочайшего сожаления, - то уйдем обескровленным, но единым племенем. Ты меня понял, Мамлюк? Единым! Это гораздо сильнее полнокровной армии, которая скоро, поверь мне, в поисках удачи разбежится по родам, к своим родичам…
        Средний сын не был бы самим собой, если бы не нашел что возразить. Правда, не так уверенно, как начинал этот спор:
        - Но если в пятне большие опасности, а без них никак, то не разбегутся.
        Князь нагнулся к сыну и, глядя в упор, глаза в глаза произнес с нажимом:
        - Уверен? Пастбищ там вдоволь… каганов точно нет, твари присмирели… людей пока мало… так-то сын, нам придется сражаться здесь, в Тире. Не только за нашу власть, но и за весь, пока еще единый народ.
        Пиренгул увидел в глазах Мамлюка согласие и, несмотря на упрямое выражение его лица, словно кричащего: «Нет, я прав! Но как верный сын подчиняюсь…», довольно откинулся на спинку кресла.
        - А там еще и богатства, - неожиданно вставил осмелевший Танагул, - золото, каганит^ [1] . Без нас заберут, отец.
        Князь открыто усмехнулся:
        - Не разберут, сын, не переживай. Я знаю главные жилы и все, вопрос закрыт!
        Все, что касалось обширных знаний Пиренгула об эндогорском пятне - табу. Сыновья понимали, что это связано со странной возней отца с новым зятем, Русом. В его вилле, под прикрытием строгой секретности исчезло пять сотен воинов с магами, сотни талантов неизвестного груза. Ясно, что все ушло в пятно, но куда именно - тайна за печатями Предков. Как и сам Рус, отрекшийся этрусский царь, маг-Хранящий - тайна. Наследники князя знали только о его работающей Звездной тропе, которые более не мог создавать ни один маг. Ведали и о благоволении к нему Духов Великих Шаманов, о которых вспоминали исключительно с содроганием. Может, этот Рус и есть последняя надежда их отца? Неизвестно. В присутствии родителя речи о нем не заводились - табу, установленное самим князем.
        А Гелингин как раньше обижалась на братьев (подумаешь, склонная к Силе оказалась!), так и продолжала дуться до сих пор. Подойдешь - лишнего не скажет. Всегда умела молчать, гордячка. Когда муж её воспитает?
        - Кажется, дети, мы и внутреннюю политику невзначай обсудили? - пошутил князь, закрывая неожиданный спор, - теперь задание тебе, Танагул. Пошуми-ка ты на границе с Эндогорией, порежь, сколько сможешь наших отщепенцев-асманитов^ [2] . Это ты любишь и справишься, - младший сын расцвел, услышав эти слова, - но не зарывайся! Знаю я тебя. Не приведи Могучий^ [3] , сцепишься с эндогорцами, и тогда все наши планы полетят к даркам на закуску! Понял!? - и так грозно глянул на сына, что тот, хоть и был недалек умом, но осознал - правильное выполнение задание стоит выше его высокого звания «княжеского сына» - отец не пожалеет.
        Танагул сглотнул ком, невесть откуда взявшийся в горле и хрипло выдавил:
        - Я не подведу, отец!
        - Смотри, задание ответственное, - «смягчился» князь, - нам не нужны удары в спину от бывших сородичей.
        - Теперь и до тебя добрались, Мамлюк. На тебе поездки по дальним кочевьям, особенно ближе к границе пятна. Отвадь их от преждевременного бегства, но проследи за сборами к дальней дороге. С этого дня на тебе лежат припасы для выхода в новые земли. Исходи из численности всех тиренцев, запас лишним не бывает. Действуй от моего имени. Не стесняйся, но и на силу не нажимай… ну, этому тебя учить не надо.
        Мамлюк важно кивнул. Во время «Великого Похода» он показал себя хорошим администратором.
        - А мне, сыны, остается самое важное, - «сыны» замерли, ожидая чуть ли не Откровения, - сидеть в Эолгуле и изворачиваться перед послами.
        «Дети» разочаровано выдохнули. Не открылся отец. А ведь точно на что-то надеется, иначе не излучал бы такую уверенность в очень сомнительной победе. Хотя… Пиренгул, маг-Пылающий всегда был хитрым, умным и дальновидным политиком. Не зря завоевал княжеский венец почти бескровно.
        Он имел, пожалуй, только одну слабость - безмерную любовь к младшей дочери, к Гелингин. Души в ней не чаял и всю жизнь потакал её нелепому стремлению вырваться из оков традиционного представления тиренцев о месте женщины. Впрочем, и без отцовских поблажек, имея склонность к Силе, она могла позволить себе многое. Но только до замужества! Дальнейшая «общественная деятельность» вверялась воле супруга. Конечно, с учетом положения семей той и другой стороны. Например, выйди она, княжна, за какого-нибудь мелкого вождя, то вряд ли бы он посмел запретить ей, допустим, продолжить учебу у Хранящих, а формально имел право. Много нюансов в тирских обычаях, как, пожалуй, и в обычаях любых народов.
        Но Гелингин волею Геи вышла замуж не за понятного тиренца, а за загадочного Руса. Пиренгул одновременно и радовался и страшно переживал за дочь. О том, что творится у них в семье, старался не думать - так легче спалось. Но в одном он был абсолютно уверен - Рус костьми ляжет, а жену спасет, оградит от опасностей. Только вот сам он больно беспокойный и волей-неволей тянет за собой его доченьку. Будет ли она счастливой? Пока при встречах сияет. Надолго ли? Любящее отцовское сердце беспокоилось.
        Семейная жизнь - не сахар. Рус понимал это еще на Земле и теперь, спустя полгода после женитьбы, убедился окончательно. Нет, любить меньше не стал. Чувство родства только укрепилось, но, знаете ли, Гелиния оказалась далеко не тихой домохозяйкой. Её своенравность часто сталкивалась с его непреклонностью, создавая бурный эмоциональный коктейль с размолвками и примирениями. Тридцатидвухлетний Рус, честно говоря, представлял свою семейную жизнь более спокойной, мечтал о жене более покладистой и, если еще честнее, все-таки постарше девятнадцатилетней, простите боги, своенравной соплячки. Хотя «примирения» с горячим сексом его очень даже устраивали…
        Реальная жизнь не соответствовала ожиданием и юной Гелинии. Она мечтала, что муж будет носить её на руках. Не буквально, конечно, не маленькая девочка - понимала, но в любви-то должен был признаваться все время! А он, бергат бесчувственный, лишь время о времени и то под давлением! Разве это дело?
        Но вопреки, а может и, наоборот, благодаря всей этой возне, они были счастливы.
        Рус пахал как борк в страду. Горячо поспорив с Отигом, перешел практически на отпускное положение. Самостоятельно выбрал занятия алхимией, астрологией, не прекращал индивидуальные уроки у магистра, но больше пропадал в библиотеке. Это только «орденские» дела. Еще он помогал Пиренгулу заниматься Кальварионом - каганским городом в ближайшем пятне и Этрусию не бросал. Можно сказать - разрывался.
        Разрывался, но и о «профессиональном росте» жены не забывал и первым делом, после того как разобрался в новых магических реалиях, научил её стоить структуру «обтекателя» и обеспечил соответствующим амулетом.
        Надо сказать, что до «Ссоры Богов», во время которой богиня Лоос вернула себе свою истинную сущность, а Эребус сгинул в неизвестных «пластах бытия - не-бытия» (не без помощи Руса, но об этом молчок!), амулеты-«обтекатели» прекрасно работали, защищая человека от магических атак средней мощности. Теперь перестали. Дело не в перераспределении божественных Сил, причина кроилась в «привязке» артефакта к астральному телу владельца. Так называемый «общий астрал», откуда и осуществлялся доступ к «астральным телам», до сих пор оставался закрытым. И не только для магов, но и для Русовского Духа Слияния с Астралом.
        Личные амулеты больше не «привязывались», магические «метки» на людей не ставились и, соответственно, следить за ними, да и вообще за «астральными следами», оставляемыми всеми живыми существами, не представлялось возможным. Отличное средство слежки пропало, и координаты для Звездных троп больше не снимались.
        Да кому они теперь нужны, спрашивается? Звездные пути проходили через царство Эребуса - Звездную Тьму, а стало быть создаваться перестали. Разве что Рус досадовал, да и то не сильно - «астральных меток» он помнил достаточно. Грех было жаловаться: «зыбучая яма» работала прекрасно и хвала богам! Вот отсутствие связи, то да - раздражало сильно.
        Силы Эребуса и Лоос никакого участия в «общем астрале» не принимали, поэтому маги-ученые терялись в догадках о причинах странного «феномена недоступности общего астрала», тем более в личные астральные трансы маги по-прежнему легко входили. Магистры искали обходные пути и, похоже, кое-что наклёвывалось.
        И никто не подозревал о подспудном горячем желании Руса, когда он находился в «божественном» обличии, избавить лоосских рабов от страданий, освободить «ошейных» невольников, лишить магических меток их «простых» товарищей по несчастью и отрезать слежку за беглецами из астрала. Да чего говорить, он и сам не задумывался над связью своих стремлений с нынешним положением дел; потому как не осознавал и находился тогда в, мягко говоря, не совсем нормальном состоянии.
        «Обтекатель» Рус доработал. Было у структуры досадное «побочное действие», прямо вытекающее из самой её сути. Она отсекала Силу без разбора, то есть не только разрушала внешние структуры, защищая своего создателя или владельца амулета от чужих магических атак, но и закрывала доступ к «родному» потоку божественной Силы. Маг, использовав эту защиту, на какое-то время становился не-магом. Так что в боевых условиях амулеты «обтекателя» использовали исключительно несклонные к Силе. Ермил, Саргил, Архип, Леон, который в Этрусии все-таки обрел склонность к Силе, Грация, которая спасла Андрея и… но это совсем другая история.
        От добра - добра не ищут, поэтому в первую очередь Рус занялся не изменением структуры, а поиском новых способов «привязки» хорошо зарекомендовавшего себя амулета. Пришлось перерыть всю небогатую библиотеку Эолгульского филиала ордена Хранящих и просить Андрея сделать то же самое в более богатом книгохранилище Текущих. «Досумрачных» книг оказалось очень мало, а в «современных» описывалось только «астральное тело» и система взаимодействия «человек - амулет» выводилась исключительно через него. Да какая, к даркам, Система! Отрывочные сведения со ссылками на других авторов или с наиболее популярным пояснением: «такова воля Богов». Но упорства Русу, как известно, было не занимать и через четыре месяца (к сожаленью, у него хватало дел и без походов в библиотеку, и голова в основном забивалась совсем не проблемами «привязки» амулетов) он нашел-таки зацепку.
        Каждое живое существо окружала аура - своеобразное «свечение» жизненных сил. Скорей всего она и виделась из астрала в качестве «астрального тела», но там, в астрале, с ним можно было «работать», поскольку прекрасно различались «нити», из которых собственно и состояло «тело», и они в той или иной мере откликались на воздействие структур из различных Сил. Аура без астрала оказалась ужасно инертной и практически не взаимодействовала с божественными Силами.
        Рус зацепился за это «практически», а так же за заметку из полуразрушенного «досумрачного» свитка: «…ауры людей разнятся. Невозможно найти двух одинаковых: пусть даже братья родятся близнецами, свет их жизненных сил не спутаешь. Стоит поместить в казалось бы одинаковые ауры сырые структуры зацикленного потока, как мы убедимся, что „кольца“ сами по себе изменятся и примут устойчивый узор, явно отличный друг от друга и этот узор не изменится в течение всей жизни. Но для того, чтобы аура и структура стали взаимодействовать, необходимо важное условие, говорящее нам о силе Души человеческой, это…». Далее старый пергаментный свиток, явно дневник старинного ученого, безнадежно испортили мыши. Так и напрашивалась фраза попугая Кеши: «…ну вот, на самом интересном месте!», Рус и воскликнул в сердцах:
        - Ну и хранение у них! А еще Хранящими себя зовут! Тьфу, поубивав бы!
        А чего он хотел? Не «золотой фонд» и сотни лет эти неукрепленные Знаками книги возили туда-сюда, пока не определили в захолустный Эолгульский филиал.
        Наверное, излишне упоминать, что Рус приступил к экспериментам на самом себе? «Кольцо» Силы создается элементарно, не менее легко вносится в ауру и… ничего не происходило! Не менялось, не создавало тот пресловутый «узор», описанный неизвестным Хранящим. Мыши съели самое главное…
        Рус по привычке распалялся, желал, чтобы простенькое колечко из одной желтой нити Силы Земли изменилось - бесполезно. Это при его-то Воле! Помог, как это уже случалось, Андрей.
        - Знаешь, Чик, почему до Сумрака рабов не метили? - он влетел в кабинет к другу, как раз во время занятий с «кольцом и аурой».
        - Ну, - недовольно ответил Рус. Не до Андрея сейчас, сбивает с остервенелого настроя, который не раз помогал достигать хороших вершин в области магии и не только в ней.
        Друг-Текущий, который, кстати, тоже не нашел в библиотеке своего ордена конкретных сведений о «досумрачной» привязке амулетов, не обратил внимания на недовольство друга.
        - А чего это ты колечками-накопителями обвешался? Хочешь стать живым амулетом? Молодец, хвалю. Хлоп, тебя от Силы отрезали, а ты раз и бьешь супостата структурой! Он не ожидает и падает. Если не от «дубины», то от смеха - это точно. Силен, брат! - сказал самым серьезным тоном, каким и принято шутить настоящим артистам. Рус не повелся на шутку.
        - Ладно, раз ты такой занятой, то я пойду, - сказал, делая вид, что разворачивается.
        Рус тяжело вздохнул. Поздно выгонять, настрой сбит:
        - Говори, чего уж теперь, - и все-таки пояснил наличие «накопителей» вокруг себя (закольцованные потоки Силы использовали в амулетах и многих структурах в качестве аккумуляторов Силы), - вычитал кое-что в старинном свитке, проверяю. Что там, на счет рабов.
        - А, вычитал… ну-ну. Тебе, похоже, читать вредно. Аура выталкивает структуры. Это тебе не старое доброе «астральное тело», чтоб дарки этих Богов с их ссорами побрали! - Рус удивленно поднял бровь и невольно ухмыльнулся. Такого бессмысленного ругательства он еще не слышал. Дарки - всего лишь демоны-помощники одного из богов, Тартара - Бога «подземного мира», местного ада. Они никак не могут «побрать» даже самого захудалого божка.
        - Потому и рабов не метили, - Андрей довольно заметил, что ему удалось пронять серьезного в данный момент друга.
        Пусть не рассмешил, но заставил улыбнуться. Любому артисту это приятно, а Андрей рожден для подмостков. Так считал и он сам, так думали о нем и другие. Семейная жизнь нисколько не изменила его веселый характер.
        - Структуру нельзя внедрить в ауру насильно, необходимо осознанное, искреннее согласие раба, а ты понимаешь, что нормальный человек никогда искренне не пожелает себе рабской участи, а зачем хозяину раб-идиот…
        «Это я - идиот! - Рус мысленно ругнулся, - писал же ученый про силу Души, а я! Заставляю меняться структуру, а надо просто расслабиться и принять их… они просто кольца Силы и никакого вреда мне не принесут, я это точно знаю!»
        - Ой! Что это с накопителями, - прошептал удивленный Андрей.
        Он, как состоявшийся воин-маг, всегда смотрел на мир одновременно обычным зрением и из легкого транса. Потому и заметил кольца сразу, как только глянул на Руса. Увидел и сейчас, как они перекрутились в разных плоскостях и создали причудливый узор, напоминающий цветок лилии. Ну, пусть не цветок, но три характерных лепестка кольца образовали.
        Рус довольно оглядывал себя, обвешанного желтыми цветами. Сколько же он этих колец понаделал? Не меньше сотни. Клумба, ей богу!
        - Андрюша, как я тебе рад! - Рус подскочил и схватил друга за плечи.
        - Эй, бергат, ты поосторожней с нежностями! - Андрей все еще ничего не понимал, - и цветник убери, заразишь еще, - и сам хихикнул от этой двусмысленности.
        - Это ерунда! - провозгласил Рус и «цветник» исчез, - ты не понял, что произошло!? - друг молча потряс головой и добавил:
        - Руки бы тоже убрал, что ли. Я не из таких… а в тебе начинаю сомневаться…
        - Ха-ха! - Рус разжал, наконец, руки, но от избытка чувств хлопнул Андрея по плечу, да так, что тот пошатнулся, екнул и потер ушибленное место:
        - Лучше бы ты продолжал давить… так ты объяснишь? - он нюхом чуял очередное чудо, сотворенное Чиком, и пока не мог понять какое именно. Это безумно интриговало его артистичную натуру.
        - Он не понял! - воскликнул Рус не менее пафосно, чем мог бы воскликнуть Андрей, - ха-ха! А кто из нас утверждал, что его работа тянет минимум на мастера, если предложить её орденской комиссии? Из нас двоих - это не я, я более скромен.
        - Да иди ты! Говори, а то я не знаю, что с тобой сделаю!
        - Сдаюсь! - Рус шутливо поднял руки, - эти, как ты изволил выразиться цветочки, и есть новая привязка личных амулетов. Понял? Хорошо, поясняю специально для тебя, медленно и последовательно…
        Добавляется небольшой циклический поток в накопитель амулета и готово, можно «привязывать». Испытания показали удивительную вещь - человека невозможно обмануть. Если сказать на «обтекатель», что он вовсе не защита от магических атак, а амулет, допустим, повышающий потенцию, а такие на самом деле существовали и многие бы от них не отказались, то, несмотря на горячее желание его «заиметь», артефакт не привязывался и все тут! Рус с Андреем пробовали и так и эдак - люди при всем их желании не обманывались. Можно было просто умолчать, и тогда аура принимала безвредную структуру, но… до первого упоминания о ней. Не иначе Душа «видела», прав тот древний Хранящий.
        «Добровольцами» выступали, кто бы сомневался, десяток княжеской охраны. Хитрый Пиренгул ни в чем зятю не отказывал, но потом, конечно, эту десятку тщательно проверили его маги и… больше к телу князя не подпускали. Во избежание так сказать, хотя абсолютно ничего страшного не нашли, в том числе и Целители не обнаружили «поведенческих» закладок, а таковые они и раньше, до «Ссоры Богов», различали именно через ауру, как посредством неё же определяли и лечили многие болезни. Вот лооски, наоборот, действовали почти исключительно через «астральные тела», чтобы им у Тартара жариться!
        Рус, побывав «Богом», укрепился в собственной Воле и структуры, основанные на его глубоком убеждении в их действенности, то есть аналоги Земных механизмов, действовали безотказно. Правда, наиболее простые аналоги - Волю Богини тоже нельзя сбрасывать со счетов, иногда приходилось искать компромисс.
        Структура «обтекателя» не относилась к «компромиссным», но помучиться пришлось. Мешала изначальная простота: купол, внутри накопитель - ни убавить, ни прибавить, а надо сделать его работу выборочной, чтобы «чистая» Сила не отсекалась. Месяц думал, подбирая подходящие изменения, экспериментировал, пока не осенило…
        Флюгер и шарнир. Божественная Сила всегда «входит» в склонного к Силе ровным потоком, а значит, флюгер не дергается. Стоит Силе завихриться, а структура - всегда завихрения Силы, флажок дергается и через шарнир раздвигает заранее наряженный, но сложенный наподобие зонтика купол, причем именно в сторону возмущения. Такая избирательность направления поразила и самого Руса. Хотел - да, но не продумал в деталях, что оказалось совсем не обязательно. Магия все же далеко не материальная механика. В итоге усложнение структуры получилось не слишком большим, и Андрей при испытании пришел в восторг:
        - Ты Бог, Чик, я всегда это знал! Просто и эффективно, дарки меня раздери! - и сразу, на кураже вдохновения, прямо на песке перевел Русовские каракули из Силы Земли в более плавную структуру для Силы Гидроса.
        - Я не Бог, Андрюша, я только учусь, - отшутился Рус, думая «не дай бог!».
        Божеского обличия боялся, как огня. Боялся не вернуться… это походило на смерть отдельно взятой личности, Владимира Дьердьевича Нодаша. А бывшая псевдо божественность, кстати, приносила только плюсы. Осознанная Воля… ну, почти осознанная - раз; стал различать в структурах обрывки божественных Слов, либо сами Слова - два (пока бесполезные и непонятные, но все же); и самое необычное: у Руса время от времени всплывали в памяти знания эльфов - три. Это, несомненно, наследие эльфийской крови, из которой он выплюнул частички их Душ. Но знания, получается, остались. Жаль, что они приходили исключительно фрагментарно, спонтанно, не системно и совершенно независимо от его желания.
        Амулетами с новым «обтекателем» на Силе Гидроса занялся Андрей. Он и ранее занимался их выпуском, решили не менять традицию. Да и секретность с этих уникальных изделий еще никто не снимал. Даже магистр Отиг, непосредственный наставник Руса в ордене Хранящих, лишь подозревал об их существовании.
        Глава 2
        Однажды ночью, а эльфийские знания имели противную привычку всплывать чаще всего во сне, Русу открылись сведения от безымянного «секретчика» - кагана, отвечающего за секретные ловушки вокруг башен Кальвариона. Стоит заметить, что знания появлялись вроде как от конкретных личностей, но в то же время «безымянными». Все имена лже-Бог «Рус» выплюнул вместе с фрагментами несчастных эльфийских душ. Только одна каганская «память» лежала в его воображаемой библиотеке на особой полочке с надписью «Эльлэдан» - невеликие познания молодого кагана-разведчика, снятые у него практически мимоходом, во время обмена парой оскорбительных фраз. Прочно укоренился в его голове образ обычной Земной библиотеки, а конкретно - автодорожного техникума, и все знания, в конце концов, занимали в ней подобающее место. Но сначала новые эльфийские «видения» все же требовалось записывать-зарисовывать.
        Кляня «коварных эльфов» последними словами, из которых печатные составляли едва ли треть, Рус подскочил к столу с заранее приготовленными угольными карандашами и стопкой чистого пергамента.
        Да, именно для таких случаев и пришлось притащить в супружескую спальню большой канцелярский стол, светильник и стул, которые никак не вписывались в мягкий интимный интерьер любовного гнездышка. Гелиния отнеслась к этому безобразию с пониманием.
        Впервые эльфийские знания открылись Русу на Плато Шаманов в обстановке, не располагающей к записи. Да и не думал он в то время о карандашах и пергаменте, а зря… почти все очень быстро забыл.
        Это случилось месяцев пять назад, когда Русу пришлось «разбираться» с разгневанными Духами Великих Шаманов. Они очень обиделись на то, что он мог избавить их от клятвы давно ушедшему Богу, таким образом отпустив из «бренного мира», но не сделал этого.
        - Да забыл я, забыл! - клялся Рус перед сверкающими очами мумиями Озгула, Боргула и двоих скелетов древних воинов-магов из старой экспедиции Хранящих. Остальные призраки носились в бестелесной форме, создавая зловещий гул разгневанного неодобрения.
        - Ты обещал! - проревел «Озгул», громыхнув об пол бесполезным теперь шаманским посохом.
        - Согласен, обещал! Но! По мере возможностей, забыли, уважаемые?
        - Ты нам мозги не парь, гнида, - прорычал «Боргул», полыхнув мертвецким светом в пустых глазницах, - ты был Богом? Был. Мог добраться до печати? Мог! Ты не выполнил договоренности и мы разрываем контракт! Отныне…
        Не стоит удивляться «фене» из уст призраков - нахватались из головы землянина и чем-то она им приглянулась. От безделья маялись.
        - Стоять, уважаемый! - резко, со зловещим придыханием прошипел Рус. Понты он умел колотить не хуже, а то и лучше каких-то там древних шаманов, - я был не Богом, я играл роль Бога, чуешь разницу, гнида? И за «гниду» - ответишь. Там такой поток сознаний, что тебе, прозрачному овощу, и не снилось!
        На Руса навалился многотысячный ментальный удар. Рисковал ли бывший браток? Еще бы! Его Духи сильны и его Воля не подарок, но все же против совместного одномоментного давления тысяч разгневанных Душ неупокоенных Великих Шаманов… выдержит, никуда не денется, потому как надо. Здесь, в подвалах древнего храма хранится не только золото компании «Чик и Ко», но и сами Великие Шаманы ему еще очень даже пригодятся.
        Выдержал. Вспотел, заработал красные глаза и головную боль, но выдержал - давление ослабло.
        - Все, уважаемые, страсти улеглись? - примиряюще произнес Рус, деланно-безразличным тоном. Чего ему это стоило! Руки-ноги дрожали, дыхание сбивалось. Как только голос его еще слушался, выдавая нужные интонации!
        - Теперь по порядку. Да, признаюсь, я о вас забыл. А чего вы хотели! - прервал он снова поднимающийся недовольный рокот, - у меня и без вас забот - воз и маленькая тележка! А кто мне говорил про какую-то печать, а? Ну-ка, вспомните? Никто! - сказал, как отрезал, - была речь о клятве неизвестному мне Богу и что снять её может только он сам. А теперь что я слышу? Голословные обвинения я слышу! Некрасивый базар получается, уважаемые.
        «Озгул» ответил через долгие полстатера молчания:
        - Ты не посланник неизвестного Бога, ты… дурак ты, - пророкотал так сильно, что с крепкого потолка подвала посыпалась вековая пыль, - мы покажем тебе печать, иди за мной, - сказал и, не оглядываясь, уверенно пошел по лабиринту, припадая на посох. Остальные мумии остались на месте, а призраки куда-то испарились.
        «А ведь для понта на посох припадает, старый жук, - думал Рус, двигаясь следом за бывшим „ночным князем“. Он заметно высох и еще сильнее побледнел за прошедшие месяцы, - интересно, чей Дух в нем сейчас сидит? Стопудово самый авторитетный среди них…», - думал, стараясь отвлечься от предстоящей работы. Он заранее предполагал, что она ему не под силу и подспудно продумывал отмазки.
        Меж тем в тусклом свете из глаз мумии, напоминающем мертвенно-бледную лунную дорожку, проступали многочисленные завалы, которые под влиянием загадочной «Силы Предков» разбирались и за спинами двух сущностей: пока еще живой и давно уже мертвой - собирались вновь. Наконец, открылся небольшой, шагов десять в диаметре, круглый зал. В центре оного стоял грубо отесанный шестигранный валун размерами не больше двух локтей в ширину и высоту. Плоский верх был отполирован, посередине располагалось углубление. Ночным зрением, да еще и в свете «Озгуловских» глаз, Рус прекрасно видел полустертые руны, опоясывающие алтарь. Руны располагались густо, как наколки отмотавшего двадцать ходок зека. Чистые места отсутствовали, за исключением «стола»… нет, в ямке-чаше для жертвенной крови сохранился четкий рисунок оскаленной пасти, как бы глотающей вкусную соленую жидкость. При хорошем воображении можно было бы очень явственно представить, как пасть при этом еще и облизывается.
        «Да что за богом ты был! Явно пришлый, на Гее таких мотивов не прослеживается…», - пронеслось в голове Руса, пока он принимал удобную для работы позу - садился по-тирски, скрестив ноги. «Озгул» застыл за спиной и пригасил взор. Приготовился к долгому ожиданию. А что надо сделать ясно без слов - сломать печать. Рус, погружаясь в транс все глубже и глубже, видел её все чётче и чётче.
        Вот она, в глубине камня - Слово Бога, скрепленное фрагментами Душ, поглощенных вместе с кровью. Смертями жертв от алтаря не пахло.
        «Это уже хорошо», - определил Рус, нисколько не удивившись своей способности «чуять» жертвоприношения. После того, как сам чуть не стал жертвой - это неудивительно.
        «Подскажите, друзья», - обратился он к своим Духам.
        В ответ - долгое молчание. Не жаловали они пустые разговоры…
        «Едрит твою через коромысло, Большой Друг, - в голове раздался плохо различимый голос Каменного, словно катающего во рту валуны. Значит - не уверен. Рус выучил характеры и манеры говорить почти всех своих Духов, - пробуй Силу Земли да плюсуй Волю. Разбить надо этот хренов камень и все дела! Но руны сильные, цепко держат, поэтому мы сейчас не при делах».
        «Друг мой, не стоит подражать этим бездельникам Великим Шаманам. Они заразились от меня жаргоном и ты туда же! Будь культурней, тебе не идет. Тем более получается коряво. А им простительно, им развлечение…», - говорил, а сам уже выстраивал нити Силы в структуру. Каменный, точнее Дух Слияния с Землей промолчал.
        Сила Геи пронеслась мощным, почти физически ощутимым потоком (Рус, кроме своих хорошо прокачанных каналов, подключил и астральный колодец). Над алтарем возник молот с длиннющей ручкой. Размах и неразличимый удар, от которого содрогнулось все подземелье. Пыль, крошка, мелкие и большие камешки заполнили весь бывший алтарный зал… Дух Ветра быстро разогнал все по местам и… валун стоял целехоньким. «Озгул» не выразил никаких эмоций.
        - Попытка - не пытка, - вслух сказал Рус, пожимая плечами, - заметил длинную рукоять? Рычаг! Это тебе не просто так. «Дайте мне точку опоры» - говорил один мудрец… - механический удар «молота» помноженный на Силу способен был расколоть скалу из твердейшего гранита, в этом Рус был уверен, а поди ж ты! - не прокатило…
        «Озгул» не ответил. Мумия есть мумия.
        До ночи прошло еще много попыток, самая оригинальная из них заключалась в попытке создания трещины на одном участке углубления в одной руне при помощи резкой смены жары-холода (помогали «друзья» - Духи) с одновременным точечным ударом. Рус устал и окончательно убедился, что все его попытки - тупик. Физика не поможет: дело в этих чертовых рунах, которые вцепились в то чертово Слово!
        Плюнул на гордость и горячо помолился Гее - та сделала вид, что не услышала. Призывал Френома - с таким же успехом. Но на него, исповедующего принцип «воин должен рассчитывать на собственные силы!», он и не надеялся.
        Вода во фляжке плескалась на донышке, поэтому Рус только промочил горящее горло и, свернувшись калачиком, лег на каменный пол. «Утро вечера мудренее», - здраво рассудил он и заставил себя уснуть. Голод мучил не так сильно, а вот пить хотелось неимоверно.
        Мумия продолжала стоять молчаливым истуканом и немым укором. Рус так распалился, что забыл все заранее выдуманные оправдания:
        «Я буду не я, если не расколю этот чертов орешек!», - пообещал сам себе, гася злость - помощницу во многих делах, но, к сожалению, не в этой безнадежной затее. Сейчас он бы с удовольствием ушел «ямой» домой, вкусно поел, сладко попил, но… координаты больше не снимались, а «Озгул» больше сюда его не поведет, в этом Рус был почему-то уверен.
        Не рассчитывал он ни на какое «снятие печатей», думал просто уболтать - отмазаться. Зачем поперся за мумией? Правильно, слишком сильно пальцы гнул, не мог не пойти…
        Рус подскочил ночью, как ужаленный. Какой-то старый альган разбирался в рунах Изначального Языка, языка Истинных Перворожденных. В голове сидела четкая картина рун, вырезанных на больших пластах коры Древа Жизни. Он знал значения каждой из них и только что с удивлением понял, что Значение заклинания изменится на противоположное, если прочитать его задом наперед. Только для этого необходима толика Божественной Воли, коей обладали Истинные Перворожденные и потеряли их дальние потомки.
        Спросонок, подходя к алтарю, Рус еще путался, кто он есть: имеющий имя человек или безымянный альган. Без труда нашел Исходную руну, два раза обогнул камень и увидел Завершающую. Надпись шла по спирали снизу-вверх. Набрал полную грудь затхлого воздуха и… из него полились Звуки Изначальной речи. Странное пение, переходящее от баса к дисканту, отдаленно напоминающее пение эльфов во время создания «межреальности» или молитву венчания на Этрусское Царство. Начал с Завершающей ноты, а руны можно отнести больше к записи слогов-звуков, чем слов (не путать с божественным Словом) и закончил Исходной, то есть «прочитал» заклинание наоборот. Во время произношения очередной руны, та вспыхивала и выплывала из камня. По окончании «обратного пения», вокруг Руса висели горящие жарким малиновым светом вычурные знаки, а из глубины камня медленно поднималось бледное Слово.
        «Господи, в нем Воли Бога почти не осталось, оно держится исключительно на Силе Душ самих Шаманов! Идиоты, им стоило поверить, что печати-то по-сути больше нет, и все! Слово распалось бы само! - с искренним недоумением подумал Рус. Легко быть умным, когда дело не касается тебя лично, правда? - а Волю мы сейчас добавим…», - с этой мыслью он занес руку над жертвенным углублением и резанул по запястью кинжалом. Кровь потекла из пореза, свесилась с кожи набухшей каплей, нехотя оторвалась и полетела в довольную «пасть зверя»…
        - Дармилей Разрушитель! - Рус перехватил каплю крови другой рукой, не позволяя упасть в углубление алтаря, и резко повернулся к мумии Озгула. Его голос звучал перекатистым басом, почти так же зловеще, как голоса самих призраков. Теперь он знал каждого из Великих Шаманов по имени и совсем этому не удивлялся.
        - Ты в ответе за всех своих товарищей?
        - Меня слушают, - уклончиво ответил «Озгул» и Рус мог бы поклясться, что он самое малое напуган, а скорее всего в ужасе, но тщательно скрывает свои переживания.
        - Всех сюда! - скомандовал Рус и небольшой зал сразу, будто Души только этого и ждали, забился бестелесными сущностями.
        - Я отпущу вас всех, избавлю от клятвы, но вы пообещаете мне, что часть из вас по прежнему останется охранять Плато. Если хотите, меняйтесь, разработайте график, - после этого слова ловко слизнул готовую упасть кровь, - «черт, глубоко порезал… успеть бы». Не слушая мысленный гомон, в целом, согласных Духов, продолжил:
        - Обещаете по моему призыву являться ко мне из Мира Предков в мир Живых и выполнять мои маленькие просьбы. Не переживайте, это будет случаться нечасто, - и снова, почти выворачивая руку, слизал кровь с другой стороны ладони. Горсть наполнилась практически доверху.
        - Я жду!!! - прорычал Рус, - иначе сожгу эту кровь к даркам и пошли вы куда подальше! Оставайтесь здесь еще на пару тысчонок лет!
        - Да, Господин, согласны! - хор голосов почти оглушил, но Рус четко расслышал - ни один не отмолчался.
        - Я не вам не Господин, я Освободитель! Понятно!? - он помнил, как объясняли разницу его Духи, ставшие «друзьями». «Просьбы» выполняются охотней, чем приказы, но главное - Духи в «свободном» состоянии гораздо сильнее.
        В третий раз кровь из ладони пришлось банально отхлебнуть. Ничего, не перемутило.
        - Понятно, Гос… - эти запнувшиеся слова прозвучали слаженно, а далее зазвучала разноголосица, - Освободитель… Освободитель… Осво…
        Рус терпеливо дождался замолкания последнего Духа и торжественно произнес:
        - Я жду Обещания…
        - Обещаем! - рявкнул слаженный хор, напомнив военный парад, и хитрый человечишка перевернул, наконец, ладонь.
        Едва кровь коснулась намалеванной в чаше пасти, как из неё вырвался столб белой Силы. Слово Бога завыло, заметалось, но не в силах сопротивляться поплыло к этому столбу, на ходу теряя кусочки Душ, которые устремлялись к «своим» призракам. «Столб» поглотил уже совершенно блеклое, полупрозрачное Слово и сразу исчез. Бывший алтарь покрылся трещинами и на глазах рассыпался в обычную подвальную пыль. Куда и когда пропали горящие вокруг Руса руны, он так и не заметил.
        - Предки!!! - раздался чей-то восторженный вопль, и призраки один за другим стали исчезать.
        - Стоять, неблагодарные! - громовым голосом остановил их «Озгул», точнее Дармилей Разрушитель, - Освободитель еще здесь!
        - Ладно, ребята, - Рус успокаивающе поднял руку, - я устал и пошел домой. Вы уж сами тут, без меня разбирайтесь. Дармилей - за старшего, - сказал и, не теряя времени, благополучно провалился в «зыбучую яму».
        В «Закатном ветерке» выскочил в привычном месте - в гоштовом саду. Прошел мимо удивленных стражников и устало побрел в дом, где предвкушал встречу с заплаканной женой и заранее подавлял укоры совести. Ушел на пару четвертей, а вышло… переживает, бедненькая.
        В действительности все получилось не так страшно. Гелиния прекрасно чувствовала его состояние на любом расстоянии (подарок или шутка Геи или любовь, усиленная «смешением» душ, когда девушка «приходила» в мир его души). Впрочем, он тоже в любой дали знал душевный настрой Гелинии, просто, как большинство мужчин, был менее восприимчив «ко всяким нежностям-трепетаниям». Встретив, жена обняла его, поцеловала и повела в столовую, где стол ломился от яств.
        Наутро Рус приказал принести в спальню канцелярский стол. Он очень досадовал, что забыл значения почти всех рун Изначального языка…
        Рус быстро и тщательно записывал и зарисовывал знания «секретчика». Работал механически, отрешившись от эмоциональных оценок открывающихся возможностей. Главное - скорость. Необходимо записать как можно больше и только потом восторгаться результатами.
        - Все, Гел, - через целую ночную четверть Рус устало откинулся на спинку стула, - похоже, полезные вещи, через день очередная заброска.
        Он давно ощущал сочувствующий взгляд жены. Она проснулась вместе с ним и так и не легла, терпеливо дожидаясь завершения работы. Сидела на кровати, положив голову на поджатые к подбородку колени, и любовно смотрела на склоненную спину мужа. Так повелось с первой ночи этих внезапных «откровений».
        - Я тоже на это надеюсь, Русчик, а то мне всегда обидно, когда ты так работаешь, не спишь, а выходят воспоминания какой-нибудь обиженной женушки…
        - Но даже они, - Рус повернулся на стуле к кровати, - помогали мне картографировать город и долину. Ничего случайно не всплывает, я в этом уже убедился.
        - Закончил? - Гелиния зевнула, - давай спать. Но только спать! Надоело приезжать на занятия не выспавшейся.
        - А ты спи, зачем мне спину взглядом протираешь? Светильник (амулет Светящих) я от тебя отворачиваю…
        - Ага, ты будешь над столом корпеть, а я сладкие сны видеть? Я с тобой и в радости и в горе, забыл? - в это время Рус уже забирался под легкое покрывало, - давно говорю тебе, давай буду помогать, - и в такт этим словам локотком колола бок мужа.
        - Ты только мешаешь, - так же ритмично ответил Рус.
        - Тогда забрось меня в Кальварион, - тем же напевом произнесла Гелиния.
        - Говорю в который раз - не время, вместе пойдем, - как ни хотел, но эта фраза в ритм не уложилась, - тьфу, Солнышко! - Рус разозлился. Больше на самого себя, из-за неопределенности с Силой пятен, чем на привычные просьбы жены-непоседы, - сказал вместе, значит вместе! Уже скоро! - ответил на невысказанный вопрос. Тут же успокоился и «перевел стрелки», - тем более тебя Отиг не отпускает.
        - Но в Этрусию же отпускал! - теперь возмутилась Гелиния, - стоит тебе попросить и он все для тебя сделает!
        - А вот и нет! Тебе тогда необходим был отдых для укрепления каналов Силы. Ты же проходила занятия на растяжение, забыла?
        - Врешь ты все! Как всегда! - жена обиделась и отвернулась. Что и требовалось уставшему Русу.
        «Чертово пятно!», - привычно посетовал он. Хотел туда, но опасался не вернуться: вдруг Сила обретет Имя… и это станет его именем. Чувствовал - так и случится. Это помогало ждать.
        Побережье Северного моря встретило их ярким цветочным ковром.
        Весна в этих краях скоротечна, как коротко и холодное лето. Надо торопиться, чтобы продолжить хоровод жизни. Быстро отсверкать яркими красками, скорее вырастить мелкие семена и вовремя уронить их в холодную землю, дабы зарылись они поглубже на долгую зиму. Тогда появится реальный шанс встретить следующее весеннее тепло и подарить тундре новую жизнь.
        - Ух ты! - воскликнула Гелиния, - как красиво, Рус!
        - Это только для тебя! - высокопарно произнес бывший этрусский царь, пораженный весенней тундрой не меньше своей ненаглядной. Тучи гнуса бессильно гудели вокруг их тел, не в силах преодолеть обычный магический фумигатор - «противокомариный» амулет, сделанный эолгульскими алхимиками ордена Пронзающих.
        - Врешь, а все равно приятно! - с этими словами Гелиния поцеловала Руса в щеку.
        - Сейчас в Этрусии конец весны, месяц Травень^ [4] , - пояснил муж, - совпадает, как сама понимаешь, с геянским Эребусом. Заметь, как удивительно: Бог сгинул, а месяц остался.
        - Чего тут удивительного, - не согласилась жена, - весна никуда не делась. Но как странно, Русчик! Север, а все вокруг цветет! Больше, чем в Тире. Хочу здесь жить! - прокричала она, вскинув руки.
        - Нет вопросов, дорогая. Эти земли как раз свободные, построимся! Но… - тут он выдержал хитрую паузу, - море цветов это потому, что торопятся. Лето короткое, а зима длинная. Море тогда замерзает, а кругом лежит снег. Снежное безмолвие… Всему живому надо успеть родить за короткое лето… - старался говорить как можно поэтичнее и нарвался:
        - А мы, Рус, - тихо сказала Гелиния, резко меняя настроение, - когда мы родим?
        - Тю-ю, - потенциальный отец обнял свою благоверную, - по мне, так хоть завтра!
        Своенравная княжна вдруг взбеленилась и вырвалась из объятий:
        - Ты на что это намекаешь! Я тебе не стельная борчиха^ [5] , чтобы рожать для твоего приплода! - сказала так гордо, будто и не было секундного сожаления, - вот отучусь два года, тогда - пожалуйста. И вообще, я сама определю, когда мне рожать! Ясно!? И не смей мне указывать!
        - А я тебе разве указывал? - Рус хитро прищурился.
        - Да! Ой, нет, но намекал! Лето здесь короткое! Не хочу здесь жить, пошли отсюда, - сказала, практически успокоившись.
        - Идем, любимая - все для тебя! - произнес он, торжественно разводя руки, и продолжил безразличным тоном, - рожай, когда тебе вздумается, можешь даже не от меня….
        - Идем, - Гелиния уже потянулась к нему, когда до неё дошел смысл его слов, - что… что ты сказал, повтори! - последнее слово почти прорычала и маска надменности слетела с её лица.
        Прищурилась, дунула, сбивая с глаза упавшую прядь, и бросилась на мужа с кулаками. Причем старалась делать так, как и он и Леон и Максад её учили: бить в уязвимые места, уклоняться, использовать инерцию более тяжелого мужского тела. Конечно, лучше сбежать от неравной схватки, но не от родного же мужа?
        Вскоре он, поверженный, лежал на спине, она сидела на нем и била кулачками по его груди:
        - Ты дож-дешь-ся, ро-жу не от те-бя, - каждый слог сопровождала ударом.
        Рус заметил, что запал у жены пропал, и держалась она исключительно на упрямстве. Не обращая внимания на легкое, больше капризное сопротивление, притянул к себе, поцеловал и зашептал в самое ухо:
        - Успокойся, Солнышко! Не казни себя. Я все понимаю, надо доучиться. Потом, во время беременности, расширять каналы опасно. Честное слово, я подожду.
        Гелиния лежала на Русе, с трудом сдерживая слезы:
        «Он прав, он всегда прав! Величайшая^ [6] , ну почему так несправедливо! Всегда хотела быть свободной, а теперь безумно хочу ребенка! От него, от моего Русчика!», - а во время этих мыслей говорила:
        - Пошли отсюда в самом деле. К людям, во дворец. А то разревусь. Не хочу предстать перед Эрланом страшилищем.
        Глава 3
        Эрлан Первый облюбовал себе покои в древнем крыле замка, на примере убиенного Гросса Пятого убедившись в пользе старых добрых подземных ходов. Тем более Звездные тропы так и не создавались.
        Рус с Гелинией вышли из «ямы» перед старой спальней Гросса, то есть в новом крыле. Других координат в царском дворце Рус просто не знал, не удосужился снять в свое время. Их встретила невозмутимая пара скучающих гвардейцев, узнала и со всем уважением проводила в другое крыло замка.
        Гелиния удивленно озиралась по стенам. Кругом - изображение батальных сцен. Отдельными полотнами висели многочисленные портреты этрусков - царей, наследников, военачальников, жен. Часто встречалось изображение единственного бородатого мужчины, всегда смотрящего прямо в глаза требовательно-призывным взором. О нем и прошептала в первую очередь:
        - Кто это, Рус?
        - Френом, Бог этрусков. Он являлся на землю пять тысяч лет назад, - прошептал ей в ответ, - про остальных не спрашивай, не знаю.
        - Нет, у нас лучше, - прошептала, через некоторое время, - гораздо красивее и грандиозней, даже в Эолгуле. Ты еще Альдинополя не видел.
        - У вас, - выделил это слово, - вычурней, а не красивей. Тут уютней и, согласись, будто сама история смотрит. И теперь это у нас, а не у вас, привыкай.
        Гелиния тихо фыркнула, но прошептала противоположное:
        - У нас, милый, - согласилась она, - я привыкну. Не такие уж они и варвары, только чуть-чуть отстают.
        На это фыркнул Рус, но дальше спорить не пришлось - пришли. Гвардейцы какими-то хитрыми путями, проходя только пустыми коридорами, привели путников в комнату без окон, освещенную маслеными светильниками, и единственной, кроме той, в которую зашли, ничем непримечательной дверью.
        - Князь Рус Четвертый, княгиня…
        - Гелиния, - подсказала девушка.
        - Подождите здесь, - один из гвардейцев показал на лавку вдоль одной стены, - царь выйдет, как только освободится. Это недолго, уверяю вас… - хотел добавить еще что-то, но промолчал. Впрочем, по тщательно отводимому восторженному взгляду и так понятно: «Сын Френома прибыл! А то и сам Бог, кто его знает».
        Во время речи первого этруска, второй незаметно скрылся за дверью, открывшейся - закрывшейся абсолютно бесшумно. Поспешил доложить. Эрлан сорвется хоть с госсовета, хоть с любимой жены - к прорицательнице не ходи! Толька эта таинственность…
        «Не, все правильно. Эрлан, умница, так распорядился. Специально меня там ждали. Может и до сих пор ждут в других местах „наиболее вероятного появления“, я же не докладывал когда и куда. Ну а уж если гвардейцы на меня так смотрят, то с большими массами народа мне действительно лучше не встречаться…», - мысли Руса прервал вышедший из «таинственной двери» гвардеец:
        - Князь и княгиня, придется пройти в другие покои.
        Они сделали полукруг по новым проходам, один раз задержавшись, чтобы пропустить за поворотом каких-то громко разговаривающих людей числом, судя по голосам, не менее десятка, и подошли к той же группе комнат, только с противоположной стороны. В этот раз второй гвардеец просто распахнул дверь и молча пропустил «князя с княгиней».
        Эльдар стоял посреди большой комнаты с двумя столами, заваленными свитками и листами пергамента. На стенах висели всего четыре портрета: неизвестного хмурого этруска, Гросса Пятого, самого Эрлана и… Руса Четвертого, почему-то в старинных латах - почти сплошной броне.
        Так они и застыли друг против друга: Рус с Гелинией напротив портрета, с которого «тот» Рус, удивительно похожий на настоящего, смотрел очень даже грозно. Живой Эрлан Первый оказался как раз между двумя прежними царями и не знал, что делать.
        Первым опомнился Рус:
        - Здравствуй, Эрлан! - широко улыбаясь, подошел к царю, приобнял за плечи и сразу отстранился. Никогда они не дружили как равный с равным, несмотря на легкость и простоту общения в «агитационном отряде»; Эрлан всегда подчеркивал высокое положение Руса-принца и не сближался, - Гелиния, подойди к нам. Познакомься заново: Царь Всех Этрусков Эрлан Первый, можно просто Эрлан, - заглянул в глаза нынешнего государя, поразился смятению его чувств и продолжил гнуть свою линию, - а я - просто Рус, - говорил, казалось, в самую душу, - так ведь, Эрлан? Мы теперь ровня, ни к чему устраивать чинопочитание… так? - на это слово нажал особо и самодержец, наконец, определился:
        - Здравствуй… Рус! - тихо продавил это простое слово и расслабился, - здравствуй, Гелиния, очень рад встрече.
        Как он изменился! Не внешне, обладая магией Призыва за телом проследить не трудно, внутренне будто надломился. Рус легко прочитал это в его взоре и испытал укор совести:
        «М-да, не подумавши я тогда поступил… Но он единственный, кого я знаю, не имел прямого кровного родства с Груссом! Да, генеалогическое древо в тереме Радана все решило. Почти спал тогда, но все же углядел… Нет, ну не мне же становиться царем страны, о жизни которой я по большому счету и понятия не имею! Ничего, Эрлан, справишься! Я в тебя верю! - вот так ловко снова скинул с себя ответственность, - тем более уже поздно, ничего не изменишь», - и успокоился окончательно.
        - Эрлан, мы на пару четвертей, просто погостить. Гелиния уговорила, ты же знаешь жен! - и незаметно толкнул супругу.
        «Какой бы дурой она ни была, но была далеко не дурой!», - кажется, это плагиат. Жена поняла:
        - Да, Эрлан, я ему все уши истоптала! Помнишь, побежала за вами, а он, - открыто толкнула Руса, - выбросил меня обратно в Тир! После это я с него не слезаю, - с этими словами так лукаво посмотрела на Царя Этрусии, что он расплылся в улыбке:
        - Рус, Гелиния, вы голодны? - и, не дожидаясь ответа, позвонил в колокольчик, - обед на троих, прямо сюда, - распорядился, не оглядываясь на степенно вошедшего пожилого этруска в неизменной жилетке, прошитой золотыми нитями так, что атлас только угадывался.
        - Слушаюсь, государь, - пожилой важно кивнул и не менее важно вышел. Если он и удивился приказу, то вида не подал. А Рус предусмотрительно отвернулся и заговорил только тогда, когда слуга вышел:
        - Ты прав, мы есть хотим… - но Эрлан остановил его взмахом руки и тихо проговорил:
        - Не стоит шуметь, скоро внесут обед. Вы раздевайтесь, вспотеете.
        Молодожены только сейчас обратили внимание, что они как были в длинных кожаных плащах, так в них и оставались. Жарковато в помещении. Рус принял у Гелинии плащ, снял свой и по указке Эрлана сложил их на стул, задвинул под стол и снова вовремя отвернулся, делая вид, что копается над сиденьем.
        Услышал стук колесиков по каменному полу и сразу учуял запах такой вкуснятины, что принялся сглатывать слюну.
        - Все свободны! - приказал царь, - Соригон, не надо помогать гостям, мы сами справимся, свободны!
        Рус выпрямился только после закрытия большой двустворчатой двери:
        - Ну ты… - и снова был остановлен этрусским самодержцем, который подходил к закрытому занавеской косяку. Повеяло Силой Призыва и по всему кабинету активировались «глушащие» Знаки.
        - Наконец-то! - облегченно воскликнул Эрлан и резко обернулся.
        Его воспаленные глаза метали молнии. Оказывается, он еще сдерживался, смотря на бывшего принца первые мгновения встречи.
        - Рус Четвертый, пасынок Френома, раз ты позволил по-простому, то я так и скажу: ты подставил меня под венец, не спросив согласия! Это благородно!? Думаешь, я только и мечтал о царстве!? - рука, сжимающая рукоять кинжала, побелела (привычный меч отсутствовал), государь угрожающе надвигался на Руса…
        - Ой, Эрлан, у тебя каблук отвалился, - озабочено произнесла Гелиния, и царь рефлекторно перевел взгляд на свой сапог. Непонимающе поднял один, второй, а «княгиня» меж тем продолжала, - и вообще, ты пригласишь к столу? Я голодна, как волк! Да, как волк! Волчица столько не съест, сколько я готова… а какие запахи! Понюхай, Эрлан!
        Царь сдулся. Покачался на целехоньких каблуках, хмуро помотал головой и бросил руку, с трудом отняв её от кинжала, в сторону стола на колесиках с источающими манящие запахи блюдами:
        - Угощайтесь, гости дорогие, - яд в его голосе мог бы отравить продуктов и в пять раз больше, чем предстояло съесть. Но «гости» оказались не привередливыми.
        «Какая она у меня умница!», - восхищенно подумал Рус, подставляя жене стул.
        Выпили, поели, выпили, еще выпили… это то, что нужно в подобной непростой ситуации. Не так представляли молодые супруги теплую встречу со старым знакомым.
        - Какие у тебя замечательные повара, Эрлан, - нахваливала Гелиния, без всякой игры уминая за обе щеки, - м-м-м, такую перепелку… это перепелка? Прости, стокач. Сама удивилась, откуда она такая большая… а соус! Не знаешь, из чего готовят? - Эрлан сначала отвечал неохотно, но сам не заметил, как втянулся…
        - Ты понимаешь, что самое обидное, Рус? - в конце концов, царь, наплевав на «отрезвление», позволил себе напиться и теперь изливал «другу» душу. Они сидели уже около четверти и ему приходилось четырежды подходить к дверям, отключать «глушилку», орать все более пьяным голосом, что все нормально, а то выбили бы створки. Отходя от дверей, не забывал снова активировать Знаки.
        - Я - не самодержец, я - твоя марионетка и ты это прекрасно знаешь! Да это все вокруг знают, у всех на рожах написано! Ты можешь прийти в любой момент, и все тебя ждут! И я жду в первую очередь! Понимаешь?!
        - Ну, приду, и что? - Рус хоть и меньше, но опьянел тоже изрядно. Он тоже «выключил отрезвление» и Духов строго-настрого… попросил (это соответствовало грозному приказу).
        - А то! Отдашь распоряжения, о которых я даже и не подозреваю, и снова смоешься в свою «яму»! А я исполняй. Ты же сын Бога, это не шутки, - говоря это, пьяно качал пальцем у самого лица «божьего сына».
        - Да не буду я лезть к тебе с поручениями, вот еще! И так достаточно наприказывал. Кстати, как выполнение?
        - А-а-а, - отмахнулся Эрлан, как вдруг расцвел, - мы же до моря дошли! Дней пять, как голубь от Филарета прилетел. Кушинги^ [7] не сопротивлялись, а кочевников разбили напрочь! - и хлопнул по хрупкому столу. Изящная столешница треснула, вино и огневичка, подпрыгнув в кувшинах, пролились на белую скатерть, а часть тарелок попадала на пол, звонко зазвенев серебром и разбрызгав остатки того, что там еще находилось. Несмотря на выпитое, ловкие воины и юная маг-Хранящая (практически трезвая) успели отскочить, не замаравшись.
        Царь продолжил, как ни в чем не бывало:
        - Они, понимаешь, привыкли все из астрала подглядывать, а Филарет и старые книги изучал и о знаниях Леона из геянской истории хорошо мне отзывался. Пригодились. А где он?
        - Пока в Тире. Силу осваивает ускоренными темпами. Живет в «Величайшей Гее», это таверна рядом с орденом. Ты, поди, бывал в ней, когда за мной следил, - ответил Рус, присев на стул. Теперь уже вдали от поврежденного изобилия - мечты гурманов. Так же, поморщившись, поступил и Эрлан. А Гелиния, в сердцах рухнувшись, принялась наводить на столе хотя бы видимость порядка.
        Для неё не стало откровением «божественное» происхождение мужа, он рассказал об этом заранее, как о веселом казусе. Мол, этруски сами определи, он повода не давал. Сейчас убедилась в полнейшей серьезности их убеждения, и это приятно грело ей душу. Еще бы! Быть женой «сына Бога», да пусть даже пасынка и пусть ненастоящего, но в этом уверены все окружающие - это выше, чем быть царицей! Положение настоящего этрусского царя - наглядное тому подтверждение. Раньше Эрлан почитал Руса как своего принца, а теперь… Гелиния затруднилась с определением, но одно уяснила точно: её ненаглядный самый главный в Этрусии! И он её любит. Правда, напился, как раб в освобождении, никогда таким не видела, но в данной ситуации это необходимо. Ничего, протрезвеет.
        - Какую Силу? - не понял Эрлан, - он, вроде, не был склонным… а-а-а! Ты же провел обряд «обретения соратников»! Точно! Подожди, так его к нашим жрецам надо…
        - Не, он к Силе Геи склонен. Не знаю, как так получилось, наверное, они там, - словно силясь увидеть Богов, Рус запрокинул голову, - между собой так решили, я не в курсе.
        - Ну да, - согласился этруск, - ты же еще и Гее посвящен, все может быть…
        «Та-а-к, милый, тебе еще много предстоит мне рассказать, никуда не денешься!», - Гелиния дернулась, услышав об «обряде» и продолжила делать вид, что занимается исключительно столом, стараясь стать как можно незаметней. Вдруг, еще что-нибудь интересное откроется?
        - Кстати, Эрлан, а как дела с орденом Призывающих?
        - У-у-у, - царь чуть не взвыл, - это самая большая головная боль! В Думе, ладно, грусситы на гросситов косятся - привыкнут, - Рус, хоть и был пьян, но радостно отметил, что нынешний царь, бывший ярый груссит, не причисляет себя к некогда «родной» партии, - а орден… давай завтра, я не соображаю. О, слышишь, опять долбятся! Вот и жену позвали, - при этих словах недовольно скривился, а из-за двустворчатой двери слышался женский голос («глушилка» работала односторонне):
        - Эрлан! Немедленно открой дверь! Ты там с женщиной! Если не откроешь, я позову Фридланта!
        Гелиния впервые услышала этрусскую речь. Слов не поняла, но общий настрой ясен - жена сильно ревнуют мужа, и грозится страшными карами.
        В ответ на слова жены, Эрлан обратился к Гелинии, забыв, что она не понимает по-этрусски:
        - Слышала? Верховным жрецом угрожает, - вспомнил, что Гелиния иностранка и продолжил, как и весь предыдущий разговор, по-гелински, - пятнадцать лет женат, а так и не слюбились! Родители нас женили, у нас так водится.
        «Хм, и не только у вас», - подумала девушка.
        - Смотрю на вас с Русом и завидую. Эх, мне бы тоже упорство проявить! Теперь поздно. Зато сын - весь в меня и дочка - красавица, обязательно познакомлю! Жаль, видел их не часто… раньше, понимаешь, я с ней почти не жил… и хорошо было! Теперь приходится… Рус! Ты и про это не поинтересовался, перед тем, как… да чего теперь… - досадно крякнув, пошел открывать дверь.
        Гелиния бросила на мужа прожигающий взгляд, примерно соответствующий такому выражению: «Как ты мог! К даркам царство, но заставлять человека жить с нелюбимой!», - ну, или что-либо подобное. Рус глупо пожал плечами: «Понимаю, но откуда же я знал?».
        Роскошная женщина в длинном шелковом платье с традиционной этрусской вышивкой, быстро оценила обстановку. Похоже, мужа она на самом деле нисколечко не ревновала, зато какой повод поскандалить! Но мгновенно узнав Руса - обломилась. Она не видела «сына Френома» на крыльце главного Фрегорского храма, но дворцовые портреты оказались очень точными. Единственное, хоть и слышала об этом, поразилась его маленькому для этруска росту, навскидку - чуть больше четырех локтей (175 см. по Земному).
        - Вообще-то, он у меня так не напивается… - Роланда (так звали жену Эрлана), заискивающе-заигрывая глядя на Руса, замялась, лихорадочно соображая, как его называть.
        - Теперь я князь, царица Роланда, - помог ей «божий сын», - это я виноват, надеюсь, ты его простишь…
        Откуда ни возьмись, кабинет наполнился толпой придворных.
        «Находка для шпиона, - с пьяной усмешкой подумал Рус, обращая внимание на свободный доступ к, несомненно, секретным документам, - но это пусть сам Эрлан разбирается».
        От восторженно-восхищенных, притворно-заискивающих, а порой и открыто-злобных взглядов вдруг затошнило. Рус с Гелинией сослались на усталость. Их отвели в роскошную спальню, где муж сразу вырубился и впервые пьяно захрапел. Жена попыталась его растолкать - бесполезно. Подумала, но Силу применить не решилась. Легла подальше и зажала голову пуховыми подушками. Благо, их на огромной кровати нашлось достаточно. Погоревала о своей нелегкой судьбинушке, о тяжкой доле женщины, у которой муж - пьяница и уснула.
        Отказавшись пройти в столовую, куда обязательно сбегутся «лишние» придворные, супруги позавтракали в спальне. Нарядились в свою же походную одежду, проигнорировав принесенные богатые платья, и в сопровождении гвардейцев прошли во вчерашнюю «комнату совещаний», а не «кабинет» как ошибался Рус накануне. Нынче их то ли специально вели по центральным коридорам и залам, то ли народ сбежался поглазеть на Френомовского сына - «Четвертичного Царя»^ [8] , но сегодня через толпу придворных чуть ли не пробивались. Атмосфера звенела любопытством, обожанием, завистью, надеждой и ненавистью - типичными придворными чувствами и «звериному» нутру Руса это крайне не нравилось. А вот привычная к дворцовым порядкам Гелиния переносила сие внимание вполне сносно, хотя и без одобрения.
        Хвала богам, в «совещательной комнате» находились знакомые лица: Фридлант, Вавилиан, Эрлан. Свитки и листы пергамента теперь лежали в образцовом порядке, за которым следил один незнакомый Русу человек, намеренно державшийся в тени - «секретарь совещаний» Горлик. Маги, вчера изрядно принявшие на грудь, сегодня, как и положено, похмельем не страдали^ [9] .
        Встреча получилась неожиданно теплой, ни чета вчерашней. Эрлан, не без помощи Верховного жреца, окончательно «взял себя в руки», смирился со своим положением. С удовольствием, под легкое белое вино, вспомнили «былые подвиги» и Вавилиан приступил к обстоятельному докладу. Он так и остался Хранителем Традиций, только теперь не партии грусситов, а всей Этрусии и хранил, кроме старых традиций, новые наказы «сына Френома». Надо ли упоминать, что Гелиния сидела тише мыши, а уши навострила почище лисицы? Особенно, когда разговор шел «о подвигах». Многое предстояло выдержать скрытному Русу, не позавидуешь.
        Воины обеих партий охотно откликнулись на призыв «окончательного решения кочевого вопроса». Не без трений, конечно, но в целом армия, где сохранили «партийные» подразделения, показала себя неплохо. Эрлан поправил: «Блестяще», осторожный Вавилиан промолчал.
        - Нет, нет, нет! - встрял Рус, - партийцев необходимо смешивать везде, где только можно! Армия - наиболее подходящий институт, с неё и надо начинать! Забыть быстрее о вековых распрях, забыть!
        - Это наказ? - невозмутимо спросил Хранитель Традиций, пододвигая себе чистый лист. Секретарь незаметно вложил ему в руку перо.
        - Ты что, Рус, - слово взял Эрлан. После вчерашней пьянки он стал относиться к нему, как к ровне. По крайней мере, в общении, - так просто это не сделаешь, на своих министрах убедился! Если в одном ведомстве сидят бывшие враги, то плюются, саботируют, интригуют, а ты говоришь - армия! Как бы в спины не ударили.
        - А Филарет пробовал?
        - Нет, конечно!
        - Пусть пробует, - твердо сказал Рус и поправился, - я сказал - пробует, это не значит, что надо немедленно рушить все устоявшиеся порядки. Пусть начинает с самых боевых частей, с общих дозоров. Но политику вести на окончательное смешение! - и соизволил пояснить:
        - Мне пришлось послужить в армии, куда приходили ненавидящие друг друга народы. В спокойном гарнизоне - да, вражда сохранялась, но в боевых условиях я ни разу не слышал, чтобы кто-то стрелял в спину своему исконному недругу. Общий враг объединяет и я удивлен, что Филарет того не ведает, - умолчал о редких случаях стрельбы по «товарищам» из-за иных причин, о которых в Афгане все же ходили слухи.
        - Конечно, знает! Но… - возмутился Эрлан.
        - Понимаю, - перебил его Рус, - зачем ломать устоявшиеся полки, если и так все идет неплохо? Но впредь передай ему мой наказ, но и напомни, чтобы не переусердствовал. Будущее-будущим, но и снижать боеготовность армии ни к чему. Все в меру. Понятно?
        - Ты вспомнил свою жизнь? - внезапно спросил Фридлант.
        - Кое-что, - уклончиво ответил «сын Френома» и всем видом показал, что обсуждать свою жизнь не намерен.
        Вавилиан продолжил доклад. Положение в стране, отношения в верхушке знати, созыв Думы. Когда дошло до создания ордена, Хранитель передал слово Эрлану, который эту проблему не смог скинуть на подчиненных. Слишком нова она оказалась и как раз соответствовала его знаниям: Академия и долгая жизнь в «просвещенных» странах, где ордена действуют давным-давно. Вообще-то, он сильно сомневался в необходимости такого заведения, где и без этого хорошо учатся магии Призыва, но с Русом не поспоришь. Зато этот вопрос задал Верховный жрец Фрегора - столицы царства, тоже недопонимающий создание этого учебно-научного учреждения.
        - Хм, я удивлен, - ответил Рус и обратился к царю, - Эрлан, ты учился в Академии и с тобой множество гросситов. И как, враждовали? Нет. А после учебы так ли ты желал навредить сокурснику, как другому гросситу?
        - Ты прав, Рус, - несколько озадачено согласился Эрлан, - с одним мы даже переписывались…
        - Знаю, посланник в Тире, я с ним общался. Это одна сторона общего ордена, а другая… - «Четвертичный Царь» задумался на полстатера. Ему внимали, чуть ли не глядя в рот, - системы Призыва Духов в каждых храмах разная. Это и плохо и хорошо… я немного запутался. Короче, надо собрать наставников, дающие лучших выпускников. Пусть они обсудят друг с другом их методы. Они, согласитесь, очень личные. Потом приду я, обещаю, и тоже внесу свою лепту, свой метод призыва. Ты включен в работу, Фридлант? - немногословный жрец кивнул, - докладывай, Эрлан.
        - …поэтому пока организовываем один, при одном фрегорском храме. Уже прислали копии методов Укрощения Духов, - услышав эти слова, Рус не выдержал, поморщился. Повисла неловкая пауза, но так как «божий сынок» явно ждал продолжения, царь продолжил, но уже неуверенно, - структуры из Силы Призыва прислали, астральные координаты всех известных мест. Это случайно, теперь они бесполезны…
        - Стоп! Как раз они-то очень полезны! Для меня. А может и… но это после. Продолжай.
        Собственно далее пошли хозяйственный вопросы, в которые Рус не особо вникал. На всех склонных к Призыву одного ордена не хватит, поэтому большинство так и продолжат обучение по старинке, в храмах, однако в первую школу соберут самых способных, примерно пять сотен на курс.
        Да, помимо ордена, сам царь курировал еще и реформу налогообложения, с целью сделать невыгодным князьям держать личные дружины, а передавать обученных воинов на казенное содержание. Затратно, но в перспективе резко снизит возможность новой гражданской заварушки. Мало ли причин для самодурства и помимо партий грусситов и гросситов! Рус искренне похвалил Эрлана за эту инициативу, о которой сам не догадался и, быстро проанализировав факты, пришел к выводу, что всего за три с половиной месяца его отсутствия, работа проделана колоссальная!
        «И после этого Эрлан считал себя „марионеткой“? В корне не прав. А Филарет? За два месяца пройти огнем и мечом до незамерзающего Океана! Это больше двух сотен миль на запад! Правда, много недобитков осталось, но с ними разбираются», - Рус выразил восхищение объемом выполненной работы и еще раз поблагодарил всех присутствующих и заочно командование армией. Все, включая завороженную обилием сведений Гелинию, дружно встали и с достоинством поклонились. «Божий пасынок» почувствовал неудобство. Вроде как не за что, но… приятно, черт побери!
        Пообедали здесь же, на колесном столе похожем на вчерашний. Разумеется, не употребляли. Серьезное дело - Совет!
        Отобедав, Рус, наконец, сказал главное, о чем давно чесался язык:
        - Мне надо посмотреть все координаты, желательно с их привязкой к реальной карте.
        - Князь, - секретарь Горлик, поклонившись, впервые подал голос, который оказался приятным баритоном. Опытный царедворец не сомневался в титуле «Четвертичного Царя»: бывший - значит князь, - их две тысячи триста двадцать, многие написаны просто с названием мест, с картой их еще не соотнесли.
        - Давай так, - чуть подумав, ответил Рус, - я буду смотреть, читать, а ты стоять рядом и показывать это место на карте. Идет?
        - Как прикажешь, князь, но это… с учетом того, что есть координаты, уже нанесенные на карту… займет не меньше двух четвертей непрерывной работы. Мой долг предупредить, но я - готов.
        - Я тоже, - сказал и посмотрел на остальных, - все… товарищи, - слово всплыло само. Но не мог он после изнурительного и такого объединяющего совещания назвать Эрлана, Вавилиана и Фридланта «господами» или «уважаемыми» - это отдаляет.
        - Можете быть свободными. Я вынужден занять твою комнату, Эрлан. Вот, кстати, поводите Гелинию по дворцу, сводите в храм. Ей интересно. Правда!? - спросил с таким напором, что жена вынужденно согласилась, - я так и знал. Нет, если хочешь, отдохни.
        - Что ты, Рус, я ни капли не устала! - врала.
        В голове с громким бульканьем варилась каша, однако надо поддерживать реноме мужа - божьего сына, дарки его раздери! Придется походить - повосторгаться. Тело можно легко «взбодрить» Силой, но голову…
        Перед уходом, к Русу незаметно подошел Фридлант:
        - Я приготовил тебе выписки из «Божественного Завещания», - сказал, поднимая увесистую кожаную сумку с заплечным ремнем, - без сотворения мира, без подробного описания деяний твоего Отчима, - он определился в отношении Руса - пасынок Френома (в самую точку!), что ничуть не снижало его возможностей, - но с основными вехами, которые знает каждый этруск. Краткая история за последнюю тысячу лет, описание традиций. Ты должен это изучить, - сказал твердо глядя в глаза «божьему пасынку».
        - Изучу, - не менее серьезно ответил тот.
        Взял сумку, повесил на плечо и вдруг… сумка исчезла! Дешевые понты, но надо подкреплять Веру в себя. Народ имеет свойство быстро забывать «кто есть кто».
        А сумка со свитками легла в «пространственный карман», о котором популярно рассказал Тигран, а по-Русовски - в «расслоение», подсказанное Духом Слиянием с Астралом. Слабенькая метка из Силы Геи в «кармане», на которую хватало и той Силы, которая всегда лежала в «телесных каналах» - аналогичная «подпись» на предмете. Слабенький волевой посыл «скрыть» - и готово! То же самое в обратном порядке: метка вещи на руке, желание «вытащить» и она в нашей реальности. Практически без затрат и незаметно для магов: «ниточка» Силы возникает на неуловимое мгновение, да к тому же в телесных каналах.
        В расслоении давно хранились «близнецы», лук со снятой тетивой (время в «кармане» шло обычным ходом), запас стрел, вода, продукты - завернутые в упаковку с «консервирующим» Знаком, теплая одежда, кольчуга, шлем и легкий шатер. Короче, НЗ весом в два таланта. Теперь около трех - добавилась тяжеленая сумка с пергаментом. Впрочем, Русу было без разницы - не на себе тащить. А всего он мог спрятать пять талантов - проверял. От чего возникает это ограничение, не знал ни он, ни Духи.
        Окружающие сделали вид, что так и должно быть. Одна Гелиния не удивилась, она знала о фокусе мужа. Честно пыталась научиться, но… своих Духов не имела, не являлась Говорящей^ [10] , а общий астрал оставался закрытым. По этой же причине - невозможности найти нужное (да вообще любое) расслоение, не освоила и «зыбучую яму», если, конечно, умолчать о сложности самой структуры.
        Рус щелкал воображаемым «фотиком» и раскладывал «справочники» по нужным каталогам «библиотеки» гораздо дольше двух вечерних четвертей. Горлик при всем своем опыте не рассчитал. Сделали два перерыва на перекус, а под конец работы в комнату зашла донельзя уставшая Гелиния, успевшая посмотреть все достопримечательности. Подождала с полчетверти и только глубокой ночью они с Русом попали в спальню. Упрямый муж не ускорил тщательную сортировку координат, даже несмотря на навязчивые вздохи и демонстративную зевоту жены. А бедный секретарь! Он считал себя очень опытным в канцелярской работе, неутомимым, но и он поразился упорству и выносливости «пасынка Френома». Сам, хоть и являлся магом-Призывающим, добрался до спальни наощупь, запинаясь. Уснул, падая на кровать.
        «Не зря его выделил Френом… Аргост бы его разорвал… двужильного…», - уставшие мысли вяло проползли по мозговым извилинам и соскользнули в царство Морфея.
        Как и вчера, завтрак супругам принесли в спальню. Сегодня Гелиния все-таки одела предложенное ей легкое шелковое «утреннее» платье. Рус сидел в плотных походных штанах, которые называл непонятным словом «брезентухи».
        - Рассказывай, - попросил он жену, наслаждаясь вкусом чая.
        Да, самым натуральным, почти Земным. Этот напиток крепко прижился в холодной Этрусии, и закупали его целыми караванами. В Тире чай тоже встречался, но был не так популярен.
        Гелиния чуть не поперхнулась.
        «Вот наглец! Пока я собиралась с мыслями - опередил! За что мне это наказание, Величайшая!», - и продолжила возмущение уже вслух:
        - Я!? Это ты говори! Рассказывай о себе! Я, оказывается, ни дарка о тебе не знаю!
        - Шел, споткнулся, упал. Очнулся - гипс (по-русски). Тут помню, тут не помню, - и на полном серьезе показал места на голове где-как.
        - Что!? - Гелиния вскочила, - ты меня за дурочку держишь!?
        - Умная за меня бы не вышла, - подтвердил Рус.
        - Да ты! Ты!!! - прокричала супруга, в сердцах разбивая свою чашку, и сразу сменила тактику. Вопреки утверждению мужа, она была умной женщиной.
        Обворожительно улыбнулась, глаза сверкнули манящим блеском и с грацией ласковой кошечки присела мужу на колени. Аккуратно забрала из его руки чай и элегантно поставила на столик. Жидкость не шелохнулась.
        «Однако!», - всплыло в голове удивленного супруга.
        - Милый, - с придыханием прошептала она, - пожалуйста, удовлетвори мое любопытство, - говоря, нежно ерошила ему волосы, - я же должна знать, с кем я живу, - это произнесла уже чуть капризно, - иначе… я буду бояться с тобой спать! - поерзав упругими ягодицами по бедрам, слегка отстранилась и требовательно посмотрела в глаза ненаглядному, удерживая его голову руками.
        Стала такой желанной и в то же время недоступно - манящей, что Рус невольно сглотнул:
        «Шерон Стоун!^ [11] Мать моя женщина, надо почаще её интриговать, мне это нравится!», - если честно, «Шерон Стоун» - аванс. Сексуальность - да, била через край, но девочке явно не хватало стервозности и опыта, - «И дай бог, чтобы недоставало как можно дольше!», - пожелал удивленный муж.
        - Солнышко! - прошептал он, - я хочу тебя сильнее, чем ты можешь представить в самых смелых мечтах! Иди ко мне, ненаглядная ты моя… - «дурочка» - умолчал, и Гелиния по неопытности не заметила недосказанности.
        Она упрямо отстранялась, а он, поглаживая по спинке, не менее упрямо притягивал её к себе и шептал и шептал всякие нежные глупости. В конце концов, задышал прямо в ушко, легкими прикосновениями пощипывая губами мочку с небольшой золотой сережкой.
        Это был «удар ниже пояса». Опытный Рус выучил «слабые места» своей женушки. Гелиния чувствовала, что проигрывает и ей все больше и больше хотелось такого «поражения», но она упрямо пыталась «не сдаваться»:
        - Ну, Русчик, ну признайся, ты был настоящим царем… правда? Я наблюдала за тобой… - связанная речь давалась все труднее и она предприняла последнюю попытку:
        - Рус, негодяй! Признавайся, а то… - угроза так и осталась невыясненной - их уста слились. Но «негодяй» все же хрипло произнес:
        - Я расскажу, милая, обязательно расскажу… потом… придет время, и ты узнаешь все, верь мне, Солнышко!
        В принципе, скрывать свое истинное происхождение от самых близких уже не имело смысла, но и рассказывать… это же объясняться, отвечать на вопросы. Некогда, есть дела поважнее. Этруск так этруск!
        Во избежание испуга читательской аудитории дальнейшее описывать не стоит. И так бедным служанкам, юным дочерям благородных, но безземельных князей пришлось нелегко.
        Услышав ритмичные звуки, сначала только одна заглянула в незапертую дверь («Вдруг таким необычным способом они требуют убрать столик и помочь одеться?», - оправдывала себя хоть и невинная, но знающая девица). Тихо ахнула, покраснела и вернулась в коридор:
        - Девочки, там такое! Лучше не смотреть! - настоятельно порекомендовала подругам и отошла в сторону, освободив доступ к приоткрытой двери. Обе следующие служанки прислушались к совету и, конечно, лично убедились в правоте первой подруги. Ужас! От страха тоже покраснели и почему-то глупо захихикали.
        Уходили Рус с Гелинией из «совещательной комнаты». «Пасынок Френома» отдал ценные указания, предупредил, что вернется месяца через два-три в алтарный зал Главного Фрегорского Храма. Надо поддерживать реноме, Фридлант не одобрил его нынешнее нежелание «показаться народу». Рус бы показался, но торопился - скоро очередная «заброска» в пятно, а надо заглянуть в одно интересное его место.
        - Так и не скажешь, куда идете? - поинтересовался Эрлан.
        - Увы, не могу, - с сожалением сказал «пасынок», обращаясь и к Фридланту с Вавилианом. Горелика на проводы не пригласили.
        Рус не выдержал и сердечно обнял каждого, а Эрлану прошептал:
        - К Океану иду, в Кушинар. Для Гелинии это сюрприз.
        - Там еще неспокойно, - царь счел своим долгом предупредить и досадно подумал: «Мог бы депеши захватить!», и словно услышал ответ Руса: «Ага, может тебе еще и ответ притащить? Может вовсе гонцом устроиться?». Хотя бумаги для этрусского посланника в Тире взял. Причем по собственной инициативе: «Все равно с оказией, давай, отвезу». Вот и пойми его.
        - Готовь бумагу о передаче Кушинара мне в вотчину, в вечную аренду. Не дело выделяться от остальных князей, - и недослушав ответа, отстранился.
        Обхватил Гелинию, которая, улыбаясь, махала на прощание, и они провалились в желтый круг.
        - Мы стали «соратниками», - произнес вдруг старый, видавший виды Вавилиан, спустя несколько молчаливых мгновений после ухода «пасынка Френома», - как в «Божественном завещании». Только «товарищи» более точно. Он все-таки сын, а не сам Френом.
        - Он останется в Этрусии, запросил вотчину в Кушинаре… - не стал скрывать царь.
        Верховный жрец промолчал, но подумал:
        «В этих серых плащах с капюшонами они похожи на жрецов», - эта мысль приятно грела, несмотря на то, что женщин - жрецов Френома попросту не существовало.
        Эрлан позвонил колокольчиком. Вошел секретарь.
        Пора приступать к работе в свете распоряжений «высшего начальства». Нелегка царская доля…
        Глава 4
        Авантюра - она и в Африке авантюра. Сколько лет тем координатам, куда отправились Рус с Гелинией, не знал никто. Может четыреста (когда этруски освоили Звездные тропы), а может и пять лет. Скорее лет сто, потому как молодожены выпрыгнули в густых зарослях «сорняковых» осин на месте больших полусгнивших пней корабельных сосен. Не в городе, как надеялся Рус, поверив наскоро сляпанной карте.
        Ругнувшись, объяснил жене о сюрпризе для неё и, выслушивая язвительные замечания, пошел к дороге, которую легко почуял «внутренним зверем». Опасность, по крайней мере, обращенная лично на них, не определялась, однако продвигались со всей осторожностью - слишком часто это пресловутое «звериное чувство опасности» его подводило.
        Путь очищал короткими воздействиями Духа Слияния со Смертью, превращая заросли из тонких деревьев и цепких кустарников в прах. Походя, сделал настоящий жреческий посох. Духи высушили, отшлифовали и состарили прямой ствол молодой осинки, а из комля «вырезали» натуральное круглое навершие. Прошагали по серой тропинке, как по лужайке и всего за два статера вышли на наезженную, укрепленную утрамбованным грунтом дорогу. Добрались быстро: жена не успела исчерпать всё свое красноречие.
        «Нет худа без добра, - жизнерадостно думал Рус, не обращая внимания на словесные издевательства Гелинии, - посоха мне как раз и не хватало. Теперь я в натуре жрец, соответствую виду…», - ну неохота ему было одеваться в кольчугу, вешать «близнецы» (именно так описывала его народная молва) и так далее. В плаще гораздо удобнее.
        - Нам туда, - взойдя на грунтовку, Рус торжественно показал направление, - нас ждут великие дела, мой верный Санчо-Пансо!
        - Чего? - от неожиданности Гелиния заткнулась. А только-только подобрала очередное ругательство.
        «К Дворцу он повел, видите ли, к нашему семейному гнездышку на берегу Океана! Сюрприз, дарки бы его порвали! Вымазалась вся, как рабыня после сбора кизяка!.. Дарки, еще и по дороге пешком идти придется!? Ну, дорогой, как я тебя еще не называла?.. Какой Пансо?..».
        Вместо объяснения муж при помощи Духов Воды и Ветра быстро очистил их одежды, руки и лица. Кожу приятно пощипало.
        - Неужели ты не чуешь пьянящий запах близкого моря, не слышишь крики голодных чаек? Неужели тебя не восторгают крики «Пиастры!», «Полундра!», «Эй, на фок-рее!^ [12] ». Или дикий возглас «Пираты!», что еще романтичней, - возвышенно говорил Рус, заканчивая чистку.
        - Перестань шутить! - обиделась Гелиния, - обещал Дворец, а привел в какие-то заросли! Сюрприз! - язвительно передразнила, неизвестно который раз и успокоилась.
        - Да, Русчик, морем пахнет, - согласилась она, - но до города еще идти и идти. Пешком, - сказала, горестно вздыхая.
        - Эх, Гел! Если бы я знал, что в тебе нет ни капли воображения!.. - от хорошего настроения Рус продолжил издевку. «Последнюю», - решил для себя.
        - То что!? - возмущенно переспросила Гелиния.
        - Идем, Санчо, нечего терять время, - не удержался, еще разок пошутил, но «теперь стопудово - в последний раз», - тучи какие-то нехорошие, дождь напрашивается.
        - Идем, мудрец ты мой, - с этими словами взяла его под руку и потянула по дороге. Вроде привыкла к его непонятным глупым выражениям, а все равно попадалась. «Все, хватит. Больше я на твои остроты не прореагирую!», - пообещала сама себе. Не в первый раз, кстати.
        - А дождь нам не помеха - мы же в плащах. А если сильно припустит, то ты, - пихнула «гадкого мужа» локтем в бок, - создашь «тент»! - заявила абсолютно безапелляционно. Название структуры прозвучало по-русски.
        «Тент» - Русовская вариация «сухого шатра» из арсенала Хранящих. Из «новых» он по случаю придумал только эту простенькую структуру в виде купола над головами. Вышло бы и много других, но некогда было заниматься разной мелочевкой, которая в большинстве своем уже была реализована старыми, немногим более сложными структурами. И без них дел навалилось выше крыши: Пиренгул поверил и не слезает с «забросок» в Кальварион, много еще оставалось непрочитанного в библиотеке ордена, необходимо походить к алхимикам и главное - надо переделать «обтекатель», чему в местной магии вовсе аналогов не существовало.
        Опасность, как водится, почуялась вдруг. Шагах в пятидесяти по ходу движения скрывались неизвестно кто. Рус оскалился, «включив» Зверя «на полную мощность», но цели не подсветились - тщательно прятались. Вот когда он остро жалел о недоступности «общего астрала».
        - Впереди засада, - предупредил Гелинию, - идем, как ни в чем не бывало, но готовь «пыльную стену».
        Девушка серьезно кивнула. С Русом она ни дарка не боялась, но и просто балластом быть не желала. Идя в Этрусию, пообещала, что будет слушаться четко и без вопросов. Прикажет лечь голой в снег - ляжет, скажет обнаженной станцевать на столе перед толпой оборванцев - спляшет! «Дубины», «кубы» и «пыльная стена» - и говорить нечего, исполнит с максимальной скоростью.
        А Рус взял с собой супругу только из-за одного: он довел время создания «зыбучей ямы» до пяти секунд и мог, при помощи Каменного Духа, поддерживать её в астрале целых четыре статера, совершенно не отвлекаясь от работы с иными структурами. Пять ударов сердца точно продержится, защитит жену, а далее по обстоятельствам. Главное - можно смыться в любой момент.
        Трое разбойников вышли на дорогу ровно через пятьдесят шагов, когда неведомая опасность нависла четко с флангов. Она странным образом не усилилась, да и разбойники больше походили не на классических «джентльменов удачи», а на поизносившихся в лесах воинов-кочевников. Впрочем, хрен редьки не слаще.
        - Приветствую вас, жрецы, - вежливо поздоровался молодой воин. Он, несомненно, являлся главным. По крайней мере, в их троице. Носил аккуратно подстриженную бородку и был одет в тщательно заштопанный кожаный доспех, обшитый на груди и плечах металлическими пластинами с символами оскаленного хищника из семейства кошачьих, в которых прослеживались остатки Знаков, принадлежащих трудно определяемой Силе. Его спутники выглядели более потрепано, но в них чувствовался воинский опыт гораздо больший, чем у молодого лидера. Оружие, у всех одинаковое - кавалерийские сабли, покоилось в ножнах, круглые щиты висели за спинами. Явная демонстрация мирных намерений.
        - Я не склонный к Силе, - продолжал меж тем «вождь» (так окрестил его Рус), - поэтому не могу понять, каким богам вы служите - не примите это за неуважение, - его «телохранители» при этих словах недовольно поморщились, - но позвольте узнать одно: не встречали ли вы воинских подразделений этрусков?
        - О, юный вождь! - нараспев, подражая самым фанатичным жрецам, - заговорил Рус, - мы имеем честь служить Богине Гее, идем с юной жрицей в славный город Кушинар и имеем намерение нести местным жителям свет веры в Величайшую! - И прозаично добавил, - Говорят, этруски не преследуют жрецов традиционных Богов, в коих веруют в просвещенных странах.
        Гелинию коробило от вранья мужа. Выдать себя за жрецов, причем подтвердив это словами - великая наглость.
        «Хвала Величайшей, хоть не поклялся! Но она и на эту ложь она может обидеться… Прости его, Величайшая! Ну, такой уж у него характер, прости ради нашей любви, ты же помогала нам!», - боялась, молилась, но ни один мускул не дрогнул не её лице. Кстати, она до сих пор не знала, что её муж «играл роль Бога», думала, что во время «Ссоры Богов» Гея всё устроила сама и бескорыстно подарила ей супруга - из-за их большой любви.
        А Рус продолжал заливать:
        - Два месяца мы в пути, с тех пор, как варвары пошли на варварские земли… простите, уважаемые, не хотел вас обидеть, - и с достоинством, но уважительно поклонился молодому, - как зовут твой род, который ты волею Богов возглавил в столь юном возрасте?
        Молодой порывался было ответить, но его остановил опытный воин:
        - Ты так и не ответил, жрец, - по-гелински он говорил с чудовищным акцентом и глаза его злобно сверкали, - видел этрусские разъезды? Как далеко, где?
        - И почему вы подозрительно чистые, - прохрипел второй воин, с еще большим акцентом, - будто только что из купальни! И на плащи посмотри, - сказал, обращаясь к «вождю», - они как новенькие! Не шли они два месяца…
        - А где ваши дорожные котомки? - подозрительность, наконец, обуяла и самого вождя и он, зыркнув исподлобья, поднял левую руку, правой взявшись за рукоять сабли. Градус опасности резко подскочил и Русу «подсветились» восемь целей, по четыре с обеих сторон дороги - лучники вышли из-за деревьев.
        «Ловко прятались!», - восхитился новоявленный жрец Величайшей Геи.
        - Не горячитесь, славные воины! - воскликнул Рус, воздев руки, - Величайшая дала нам Силу чиститься и умываться! Смотрите, недоверчивые язычники! Я медленно опускаю посох, клянусь Геей, это просто структура «очищения» - она не навредит вам!
        Во время опускания посоха, он быстро (в экстремальных ситуациях его мысли летали со скоростью молнии) собрал в астрале пылесос из нитей Силы: вентилятор, шланг, фильтр, аккумулятор. «Заработает, куда он денется!», - уверил себя и вытолкнул это произведение в реальный мир, направив на второго телохранителя. Он показался менее нервным.
        Не поверить клятве Богиней не могли жители любой страны. Ни вождь, ни его телохранители не оказались исключением. Молодой воин так и застыл, не дав отмашку лучникам и с удивлением взирал, как из его старшего кузена вылетела практически вековая пыль и исчезла. Тот тоже замер, отрыв рот. Со всклоченными волосами, включая бороду, смотрелся весьма потешно, а одежда и лицо буквально сверкали чистотой. Только молодому вождю, ставшему таковым буквально полдекады назад, после того, как лично закрыл глаза умершему от страшных ран отцу, было не до смеха. Странный жрец обратился к нему:
        - А ты, вождь, не желаешь почиститься? - на навершии его посоха продолжала светиться небольшая тускло-желтая совершенно неопасная на вид структура.
        Но молодому не дали ответить, его закрыл собой второй кузен и гаркнул на незнакомом Русу наречии:
        - Тарик, ты как, в порядке!?
        Брат ответил с небольшой заминкой:
        - Вроде… да… да я две декады таким чистым не был! Да, в порядке. Отлично себя чувствую! - и добавил после небольшой паузы, - жрецы почем зря не клянутся…
        - Меня, жрец, почисти… - и Фарик, первый телохранитель, задохнулся от налетевшего ветра. Нет, не ветра. Структура тянула пыль и грязь неизвестно как, а воздух, будто прилипнув, шел за мельчайшими частицами.
        Опомнившись, старший брат остановил «умывание»:
        - Хватит, жрец! - крикнул он по-гелински, сверкая, как начищенный казан, - вождя не надо, он и так чистый. Служитель Геи в знак согласия слегка склонил голову и его посох перестал светиться.
        - Но я хочу! - возмутился вождь и… опустил руку.
        Следующие действия пролетели так быстро, что Аграник, волею Предков ставший главой небольшого рода Пангирров, с трудом вспоминал последовательность тех событий.
        Стрелы пролетели над жрецами, которые за доли мгновенья до выстрелов упали на землю. Потом они каким-то образом очутились между ним и кузенами, причем он готов был поклясться, что жрица, тащимая служителем Геи путем обнимания за талию, буквально летела по воздуху. Далее все пятеро взмыли вверх на идеально круглом пятачке дороги размером не больше двух шагов. В следующее мгновенье Аграник уже опасно балансировал на самом краю этого островка, поддерживаемый жрецом за ворот. Сами же служители культа окутались единой светло желтой пленкой, которую горячий Фарик, опасно шатаясь на обрыве скалы, а островок оказался верхушкой каменного столба высотой не менее двадцати локтей, упрямо пытался пробить кинжалом. Бесполезно. Более того, пленка словно вросла в землю, и скинуть жрецов не представлялось возможным. А вот они-то как раз запросто могли свались своих противников.
        - Эй, варвары! - кричал жрец, - если хотите видеть вашего вождя живым - выходите все! Обещаю, мы не тронем ни его, ни его… старших товарищей, если вы не станете трогать нас! - лучники не стреляли, боясь задеть своих, да и желтую пленку, «пыльную стену», видели все.
        «Молодец, Гелиния, сама сообразила! Главное вовремя, хвалю! И Силу льешь помалу, сколько надо. Растешь, девочка…», - думал Рус, ожидая ответа.
        - И вас не тронем, обещаю! Только если первыми нападете. Этот выстрел я вам прощаю! - продолжил увещевать Рус и вдруг обратился у самому вождю, - а ты чего молчишь! Мы на вас нападали!? Нет! Ты первый начал! Обратись к своим воинам, - и при этом улыбнулся.
        От этой улыбки, точнее звериного оскала засосало под ложечкой и Аграник вышел из ступора. Глянул на жреца еще раз - улыбка показалась самой обычной, умиротворяющей. Посмотрел на опасно шатающихся кузенов, которых удерживала жрица (капюшон спал, волосы расплелись, и она оказалась красивой голубоглазой девушкой) и решился:
        - Всем лучникам выйти на дорогу! - никто не выходил, - это мой приказ! - закричал, разозлившись ни на шутку, - только тем, кто имеет луки, - при этом победно покосился на служителя богини. Орал по-гелински специально для него, чтобы понимал, мол, без обмана и все равно догадался поступить по-своему: не всем приказывал выйти, а только лучникам! Жрец согласно, даже вроде как ободряюще кивнул, - выходите с оружием и кладите на землю, ни вас, ни меня не тронут, жрец обещал - это практически клятва!
        Жители всех земель прекрасно понимали - часто вмешивать Богов или Предков ни к чему, особенно в такой ситуации, когда точную формулировку не подберешь. Обещание - тоже сила.
        Слава Предкам, вождя послушались. Один за другим на дорогу выходили хмурые воины еще более потрепанные, чем кузены вождя. Многие были перевязаны пропитанными кровью тряпками. Клали на дорогу луки, ножи (сами догадались) и, о чем-то переговариваясь, задирали головы посмотреть на начальство.
        - Все, жрец, пятнадцать луков у нас, все здесь, - гордо произнес вождь, - подсчитай.
        Рус давно подсчитал. Поверил, не требуя клятвы, и опустил «земляной горб».
        Да, он сотворил обычное ученическое «вспучивание» земли, только добавил в структуру толику Воли и чуть больше Силы, просто представив не большую кочку-горб, а именно скальный столб. Как известно, при создании структуры маг обязан постоянно держать в голове «готовый результат» с желанием его реализовать - это и есть Воля мага, которая и воплощается в реальность, если не противоречит Воле Бога - владетеля Силы. Собственно затем и нужны структуры - различные повороты, скручивания, зацикливания потоков Сил и так далее - для согласования желания заклинателя с Законом Бога, то бишь с его Волей. В данном случае хотение Руса не противоречило уложениям Геи, иначе получился бы простой учебный «горб». Конечно, у другого мага школьная структура так легко не трансформировалась бы в «большой подъем», используемый Хранящими ранга не ниже мастеров, но это другая история.
        Опустившись на землю, Рус на всякий случай прикрылся спиной вождя. «Пыльная стена» добавляла цепкости и силу хвату, поэтому Аграник морщился от боли.
        «Молодчина Гелиния, без приказа „стену“ не снимаешь, хвалю…», - подумал, решительно откинув подленькую мыслишку сделать «пулемет» и перестрелять всех к чертям собачьим. Ранее не делал его потому как стрелять по густому лесу не очень эффективно, вернее это вовсе бездарная трата Силы и времени. Ну, может только запугать бедняг. Он и «яму» сделал, да развеял, опасаясь наличия у отряда шаманов, которые непременно увидят у жреца Геи подозрительного Духа. Вся конспирация полетит тогда коту под хвост! А Каменный Дух нужен непременно, иначе при создании другой структуры слетит «зыбучая яма». Сейчас «друзья» сидели в своем любимом расслоении и версия «жрец Геи» была непоколебима. И женщины ей тоже служили жрецами, хотя эти кочевники, с трудом понимающие гелинский, вряд ли об этом знали.
        Кое-кто из вышедших воинов удивленно косился на то место, где только что стояла скала. Теперь от неё и следа не осталось. Рус решил воспользоваться этим впечатлением и «ковать железо, не отходя от кассы»:
        - Доблестные воины! - из-за «пыльной стены» приходилось орать, она приглушала звуки, - этруски выгнали вас с ваших кочевий, их много, они - си…
        И тут его речь прервал истошный женский крик:
        - Аграник!!! Аграник!!! - вождь дернулся, но не смог вырваться из цепких лап коварного «жреца», зато прокричал в ответ:
        - Влада! Со мной все в порядке, любимая, не выходи… - последние слова поникли, так как из леса выскочила растрепанная девушка… этруска.
        Если Рус от удивления не открыл рот, то это только из-за железного самообладания. А вот Гелиния на несколько мгновений поразилась - «стена» пошла волнами, но, хвала богам, осталась в прежнем виде - девушка смогла взять себя в руки. Ох, и огребла бы тогда насмешек со стороны законной половины!
        Рослая красавица (на пару пальцев выше высокого, по меркам кочевников, воина, мимо которого пробегала), не пытаясь выхватить кинжал, упала на колени перед вождем и со слезами обхватила его… ну, чуть выше ног.
        - Аграник, Аграник, - приговаривала она и Рус не выдержал напора нежностей - отпустил командира отряда.
        Он тоже упал на колени и обнял свою девушку, успокаивающе приговаривая:
        - Все хорошо, Влада, милая, это была ошибка, я случайно опустил руку… - при этом похлопывал и поглаживал… жену?
        Кто-то из воинов смотрел на эту сцену безразлично, двое презрительно отвернулись, а некоторые медленно потянулись за лежащими у их ног луками.
        - Стоять! - крикнул Рус, сурово глядя на «нарушителей конвенции». Они поспешили выпрямиться. - Ты, - показал пальцем на Фарика, - подойди ко мне, объясни кто эта девица из племени этрусков, - одновременно с началом любовной сцены он ощутил, как давящее чувство опасности постепенно сошло на нет.
        «Кажется, отвоевались», - подумал и обернулся к Гелинии. Хотел приказать ей снять «пыльную стену», но… в общем, приказал, только не сразу. Чуточку полюбовался, как в правом глазу верной супружницы застыла предательская слеза умиления.
        Без «стены» звуки обрели должное звучание и Рус вынужденно приказал практически орущему Фарику: «Говори потише, я хорошо слышу».
        - …жена она ему, пред Предками обвенчаны, все по чести, - пояснил «телохранитель», зауважавший после случившего всех жрецов разом и конкретно этого в частности.
        - То есть, - тут внезапно вступила Гелиния, - вы захватили её в полон, хотели сделать рабыней-наложницей… - кочевник спокойно кивал на все её утверждения. Он плохо понимал по-гелински, а то бы уловил в словах «жрицы» изрядную порцию яда, - Аграник выступил против отца, отдал всех своих борков, баранов и рабов, все сбережения и выкупил её? - снова кивок недоумевающего Фарика: «Чего непонятного? Плохо языком, что ли владею? Нет, жрец понял…».
        - А вы у неё согласия спросили!? Она хотела становиться наложницей!?
        - А кто об этом спрашивает? - удивился все еще непонимающий сути возмущения женщины кузен вождя, старший сын родного брата прежнего лидера. Кстати, его отец погиб в том же жестоком сражении, что и прежний глава рода.
        - Гелиния! Успокойся, вспомни кто ты есть, - строго произнес Рус, нажимая на слово «ты».
        Кочевников поняли этот окрик, как наставление старшего жреца - младшему собрату, то есть сестре, а «жрица» вспомнила, что она - сарматка, та же кочевница. Вспомнила и устыдилась своей слабости. Сарматские обычаи тоже не отличались мягкостью: никто бы не поинтересовался желанием рабыни становиться наложницей.
        «Блин, - досадно подумал Рус, - Санта-Барбара и сюда добралась и здесь бабы на неё западают. Надо прекращать это безобразие».
        - Аграник! - скомандовал он, - отставить нежности! Ты воин или кто!?
        Вождь вскочил. За ним поднялась и Влада, оказавшаяся на полголовы выше мужа. Она успокоилась и скромно встала за его спиной.
        - Зови весь отряд, речь держать буду. Не бойся, всех спасу, кто хочет спастись. Вы - воины, а не разбойники. Начудить не успели? В смысле купцов не грабили, безоружных не били?
        - Я - не боюсь! - гордо заявил вождь рода Пангирров, - но я отвечаю за своих людей! Не грабили мы никого! Да и откуда сейчас купцы? Все по домам сидят.
        - Зови. Бабы с ребятней пусть тоже не боятся, отвечаю… - Аграник подумал, что перед Богиней, а Рус не уточнил.
        На вырубленной вдоль дороги десятишаговой зоне разместились примерно сотня человек, в основном женщины и дети. Мужчин, включая стариков, насчитывалось всего два с половиной десятка, трое из них - шаманы. Они стояли возле самой кромки леса: два относительно молодых - чернобородых и один седой как лунь, с длинной бородой чуть ли не заправленной в пояс. У всех троих - рунные посохи с набалдашниками из черепа большой кошки и недобрые недоверчивые взгляды.
        - Народ… - Рус покосился на вождя и дождался подсказки, почему-то с указанием на рисунок кошки на одной из грудных пластин, - Пангирров! Не надоело вам шататься по лесам, голодать и бояться каждой мыши?
        Мужские голоса недовольно загомонили. Шаманы молчали.
        «Только бы от них хлопот не было, не допусти, Величайшая!», - взмолился Рус. Незнание ими языка отринул сразу. Кто, если не они - самые грамотные?
        - Этруски сегодня оказались сильнее, - продолжал «жрец», - вам предстоит выбирать: либо погибнуть всем и тогда Пангирры совсем исчезнут с лица земли (он уже узнал, что их род насчитывал всего одну кочевую стоянку, и что они наследники некогда многолюдного племени, перебитое другими родами задолго до этрусков), либо остаться жить с надеждой на возрождение! Выбирайте, гордый народ Пангирров! - не давая долго рассуждать, продолжил, перекрывая выкрики на непонятном языке, - Выход один - принять посвящение Гее! Тогда этруски вас не тронут и вы снова сможете спокойно кочевать! Конечно, о набегах придется забыть…
        - Как забыть и своих Предков! - сильным голосом перебил его старый шаман. Говорил на чистом гелинском, - забыть их заветы, отринуть законы, не взывать к их Душам! - с этим словом стукнул посохом по ярко-зеленой весенней траве и принялся гладить череп зверя, что-то шепча. Этим же занялись и его напарники. На Руса повеяло прибывающей Силой из Мира Предков.
        Он вспомнил мощь Озгула и стал лихорадочно искать выход, чтобы не засветить своих Духов и не прибить шаманов - народ не поймет.
        - Остановитесь! - приказал своим подчиненным Аграник, но они его не слушали. Тарик и Фарик потянулись было к ближайшим воинам за луками, но передумали; решили подождать исхода неизбежного противостояния жрецов и шаманов. «Телохранители» лишь плотнее придвинулись к своему вождю и ловко перехватили шиты со спины, сразу вдев руки в ременные петли. То же самое, досадно плюнув, сделал и сам Аграник, а люди стали расходиться с пути между жрецами и шаманами.
        Жизни последних спас частый цокот копыт. Все замерли, а через десять томительных сердечных ударов, за которые Рус успел наполовину собрать «пулемет», а Гелиния полностью подготовила «пыльную стену», к вождю подскочил всадник, пацан лет десяти.
        - Вождь! - срывающимся голосом закричал он, - этруски, много этрусков скачут сюда, - и показал направление противоположное Кушинару, - будут здесь через треть четверти, если не меньше! - и только после этих слов с удивлением уставился на «жреца» со «жрицей».
        Дабы избежать лишних вопросов, например, как они миновали этот дальний дозор, Рус, хоть и не понял ни слова, кроме «этруск», взял быка за рога:
        - Пора, Аграник, выбирай. На тебе ответственность за весь народ, за жизнь всех женщин, в том числе и Влады - она тебя ни за что не бросит!
        - У-у-у… - зарычал вождь, зло глядя на своих шаманов, замерших, услышав сообщение мальчишки. Перевел злой взор на жреца. Влада успокаивающе гладила мужа по руке, и по ней было видно - примет любое решение. А Рус за время его метаний, добил «пулемет».
        - Мы принимает посвящение Гее! - выдал, практически выплюнул Аграник и народ облегченно вздохнул, кроме… понятно кого - шаманов.
        Троица с посохами презрительно развернулась и скрылась в лесу. Хвала богам, не прокляли. Может, просто не успели. За ними, немного помешкав, побежали пятеро воинов, а уже вслед за ними четыре женщины и пять-шесть детишек обоего пола.
        На ладони Руса возникла тонкостенная медная чашка из походного набора, к счастью с вычеканенным на ней образом Геи. Он не специально подбирал, просто засовывал в расслоение наиболее добротную небьющуюся посуду. Хотел серебряную, но отказался из-за веса. Кто знает, сколько туда придется складывать?
        - Ах! - раздался общий восторженный возглас и Рус счел своим долгом усилить эффект:
        - Величайшая сильна, она всегда присылает походный алтарь всем желающим принять посвящение! - а сам мысленно молился:
        «Ты прости меня, Величайшая! Да, я нагло присвоил себе звание твоего жреца, да и чаша не золотая и я из неё уже не раз пил, но она чистая, я всегда мою посуду! О чем это я! Это все тлен, главное - Вера! Я верю в тебя, Величайшая Гея, прошу, прими посвящение этих несчастных душ тебе! Я постараюсь все сделать правильно. Ты слышишь меня, я знаю это и верю - ты на стороне этих людей. Я просто исполню роль твоего проводника. Нет, не сыграю, на полном серьезе. Прости, если что не так, Величайшая!», - Гея не соизволила ответить, но тучи, до этого грозящие вот-вот пролиться неслабым дожем, как-то быстро рассеялись, и на чистом лазурном небе засверкало яркое, по-весеннему ласковое солнце.
        Из желающих выстроилась очередь. После явления походного алтаря и быстрого разгона облаков, все сомнения развеялись. Вместо иглы Рус использовал золотую заколку, полученную от Гелинии. Нараспев читал молитву, вспомнив её дословно, колол палец новопосвященному адепту, капля крови бесследно исчезала в медной чашке, и в ауре человека появлялся едва заметный песочно-желтый оттенок в области сердца. Раньше, когда было доступно астральное тело, он, да и большинство других магов, не обратили бы на это пятнышко никакого внимания. Теперь приходится следить только за аурой. Хвала богам, Рус не посвятился Френому, а то шаманы легко бы его вычислили и неизвестно как бы все повернулось. Ауру не скроешь. Впрочем, он еще не пробовал.
        Пангирров прятали целый табун единорогов. Умные животные спокойно ждали в лесу сигнала от хозяев. Рус вскочил на белого в мелкое яблочко и поскакал навстречу этрусскому отряду. Не дело, если кочевники узнают кто он, неудобно станет. Гелинии наказал действовать от имени Эрлана Первого и не стесняться. Она вместе с родом медленно поехала в сторону города, на ходу уча новопосвященных молитвам и другим обрядам, и охраняли её не хуже, чем Аграника. Осталась единственная непосвященная Гее - Влада, но этрусков всех сватают Френому с самого младенчества.
        Дозорную пятерку этрусков Рус встретил в кольчуге и с «близнецами». Его узнали практически сразу и, выделив одного воина сопровождения, поскакали дальше, по «совету» Руса Четвертого значительно снизив скорость.
        Сухая встреча с недоверчивым командиром, сотником Триголантом, неожиданно разбавилась радостным выкриком откуда-то из центра колонны:
        - Принц! - бас почти физически придавил этрусков, - Рус!!! - и вскоре, ломая строй, на оперативный простор вырвался здоровенный воин, даже по сравнению с немаленькими сородичами и галопом поскакал к месту встречи командования с «божьим сыном».
        - Радан! - обрадовался Рус. Сам себе не верил, что эта встреча так приятно заденет его сердце.
        Простодушный богатырь смял бывшего принца до треска костей.
        - Раздавишь, - прохрипел Рус и только тогда великан его отпустил.
        Сотник, недовольно вздохнув, объявил неурочный привал, и товарищи присели на травку. На Руса полился поток самых разных сведений. Незаметно появилось легкое вино и незатейливая снедь, а воины, как бы невзначай, норовили пройти по важным «привальным» делам непременно рядом с этой парочкой и поближе глянуть на «сына Френома», а некоторые утверждали, что и «Самого». Выносили заключение: «Мелковат». Кто с грустью, кто восторженно, кто со злорадством, кто с разочарованием - и это еще не полный набор чувств, которые Рус замечал на себе. Но особо прислушиваться к ощущениям было некогда - Радан не давал.
        Выслушал приветы от Линды, принял огромную благодарность за сыновей, погоревал о потерях. Погибли Ростичар и невезучий, уже попадавший под пламя мага-Пылающего, Вроцлант.
        - Может еще кто пирует в чертогах Френома, но узнал только них, - грустно закончил Радан, - а ты как, принц, ой, прости…
        - Ничего, Радан, зови меня Русом, для тебя это просто! - тем самым закончил его неуклюжие метания с обращением к старому товарищу, «с которым на бергата ходил». Кстати, эту историю знала вся сотня и тихо посмеивалась. Теперь убедились - зря.
        - Действительно, - согласился майор, - ты уже не царь, а мы давно знакомы (как для этого большого простодушного человека все просто! Немногим более трех месяцев - давно!). Точно, Рус! Не князям же тебя звать? А по божественной части я не разбираюсь, не обессудь…
        В беседе с простоватым майором, хитрый «пасынок бога» ушел от разговоров о себе, пообещав только, что в городе познакомит с женой-красавицей.
        Слово за слово, время пролетело незаметно, и скоро скомандовали выдвижение. Рус занял место в десятке Радана. Он дослужился до десятника - этим званием похвастался первым делом. Сотник, конечно, предлагал поехать рядом с ним, но «Четвертичный царь» отказался.
        Менее чем через две дневные четверти отряд въехал в город Кушинар.
        Глава 5
        Город Руса поразил. Он впервые в этом мире встретил регулярную плановую застройку. Был бы более образован, то сказал бы о линейной структуре. Это когда вдоль побережья параллельно друг другу идут длинные широкие проспекты, пересекаемые под идеально прямым углом чуть более узкими короткими улицами, которые конкретно в Кушинаре упирались в порт, растянутый вдоль всего города. Бухта, такая как в Ольвии, здесь отсутствовала, зато имелась выступающая в море длинная подковообразная скальная гряда, служащая отличным волноломом и защитой от сильных океанских штормов, а высокий маяк не ней - прекрасным ориентиром.
        «И такой город в „просвещенных“ странах считается варварским!?», - мысленно возмутился он. А дело в том, что кушинги признавали только богов моря - Гида, ветра - Эйя и тьмы - Эра^ [13] . А еще, как выходцы из кочевого племени, не забывали и Души Предков.
        Невысокая каменная стена, окружающая большой город (то есть все княжество Кушинар) служила скорее для порядка, чем реально защищала от набегов. Князья торговцев давным-давно заключили с кочевниками взаимовыгодное соглашение, и последнее нападение на город случилось лет триста назад.
        Тогда племя грабителей недолго радовалось богатым трофеям. Их же «добрые соседи» забыли прежнюю дружбу и стали гонять отступников по всей степи. Прошел год или два и название того племени кануло в реку забвения. Не иначе, клятва поспособствовала. «Память Предков» - не шутка.
        Но договор-договором, хоть и связанный клятвой «Памяти Предков», а хитрые купцы старались не выделяться, всеми возможными способами подчеркивали «бедность» княжества. Добротные дома строили не выше трех этажей, храмы - совершенно без серебряно-золотого убранства и даже канализацию провели поверхностную, по открытым каналам вдоль периферийных улиц, а вполне могли устроить подземную. Незачем вызывать зависть у беспокойных соседей.
        Рус специально, чтобы осмотреть город, попросил проводника, который вел их с Гелинией к княжескому дворцу. Ехал и не мог налюбоваться постройками и планировкой, так похожей на старый Питер. Если судить по телепередачам, в самой «культурной столице» ему побывать не довелось.
        - Там невольничий рынок, - пояснял мужчина средних лет, гарцуя на красивом, но глупом единороге, который с трудом терпел требование хозяина идти шагом, - пока он, как и остальные рынки закрыты… не скажешь, господин князь, надолго? - при этом делал вид, что ему это совершенно безразлично.
        Проводник выглядел, как типичный состоятельный кушинг: небольшой животик и аккуратная бородка без усов. Если бы курил трубку, то напомнил бы Русу морского волка из детских представлений, эдакого шкипера. Одевался сей богатый муж тоже типично - неброско: темные штаны, темная куртка, темная шляпа с полями. Достаток подчеркивал только богатый пояс - кушак, вышитый золотом с вкраплением драгоценных камней, да, пожалуй, материальчик из которого и была пошита эта «неброскость» - дорогущее сукно (северная весна прохладна) с «седлом» на штанах и «заплатами» на локтях из тонко выделанной кожи коричневого цвета. Кинжал и короткая сабля в изящных ножнах - само собой.
        - Я, господин Рид, не собираюсь вмешиваться в торговлю, - этими словами заработал у проводника довольный блеск в глазах, который сменился на тусклое разочарование при следующих словах, - но невольничий рынок будет закрыт навсегда. Да, уважаемый Рид, я не шучу. У нас, у этрусков, рабство не приветствуется. Так что перепрофилируете то место с выгодным расположением.
        - Но… господин князь, - купец, видя спокойное настроение нового главы города-государства, решился возразить, - а кто у вас занимается грязными работами, недостойными таких великих воинов, как вы?
        - Мне приятна твоя лесть, уважаемый, но для нас, «великих воинов», - чуточку поддразнил проводника, - нет недостойных работ… а вот скажи честно, - продолжил после секундной задумчивости, - вам, живущим на севере, когда до ближайших населенных земель тысячи миль… если я не ошибаюсь, к югу приходится обходить пустынный полуостров, так ведь?
        - О! Князь великий географ! - раздосадованный купец не удержался от шпильки, прикрытой грубой лестью.
        - Просто взглянул на карту, - ответил Рус, пропустив укол мимо ушей, - рабов надо поить, кормить, полностью загружать трюм - иначе совсем не выгодно. Одни расходы, я прав?
        - Зато есть высокий спрос и… мы дань платили наполовину рабами! Выгодно, господин князь, все издержки окупаются…
        - Окупались, - поправил его Рус, - теперь спроса не будет, это я тебе гарантирую.
        Проводник еще целый статер недоверчиво поглядывал на князя. У него в голове не укладывалось: «Как это, без рабов?». Потом вспомнил рассказы сотоварищей по гильдии о том, как первый же воин-этруск открыл рабские загоны и «выгнал всех в шею, при этом на выходе их ждала кормежка из походных кухонь…». Прикинул чем занять освободившиеся ангары, придумал и успокоился.
        - Да, - вспомнил Рус, - дань тоже отменяется. Мы теперь единое царство. Вот, вышли к незамерзающему морю… да можно империй называться! - сказал, зачем-то подмигивая купцу.
        Провожатый опешил: «Нет дани - это очень хорошо… без рабов - плохо… империя - это он загнул, но пусть тешатся. Не знаю, хорошо при них жить или плохо - то время покажет… и неизвестно, надолго ли их власть… а этот князек, похоже, влиятельный - вон как подмигивал, когда про империю говорил, легко. Будто от него зависит…», - в целом, он пока оставался удовлетворен беседой с новым начальством, а вес в гильдии Рид имел немалый - заместитель председателя совета Старшин.
        Он находился в приемной комендатуры, хотел поговорить с комендантом о дальнейшей жизни и вообще «закинуть сеть на будущее», как выразился председатель «Совета Купцов Торговой Гильдии Вольного Княжества Кушинара». Сопротивления захватчикам жители города не оказали и те в ответ погромов не чинили, но дальнейшая политика оставалась туманной: военные власти общались с купцами только в плане «доставить столько-то мяса, хлеба». Никаких городских вопросов не решали - ждали прибытия гражданского начальства. Рид сидел в окружении других просителей (в кое-то веки!) и вдруг удача. Распахивается дверь коменданта, выходит адъютант и говорит:
        - Кто может сопроводить вашего нового князя с женой во дворец?
        Мог любой посетитель, но первым подскочил Рид:
        - Я, господин! - и не пожалел. Нет, сначала удивился отсутствию охраны, заподозрил неладное, но деваться некуда - поехал.
        Князь Ринг сидел в своем дворце, как на иголках. Целую декаду ждал, лично ходил к коменданту. О нем словно забыли и это было противней всего - чувствовать себя пустым местом. Если честно, он и раньше практически не властвовал, всем заправляла Гильдия, однако такое демонстративное игнорирование Князя Вольного Княжества - через чур.
        Комендант, здоровенный, как все этруски, хоть и принял без очереди, но отмахнулся как от простого просителя, не повысив князю самооценку:
        - Живи пока у себя, прибудет новый князь - освободишь дворец.
        Что ж, спасибо и на этом! Ринг стал готовиться перебираться к теще, будь она неладна! К сожаленью, это оставалось единственным местом, где его примут. Когда кончится это никому ненужное «военное положение», надеялся прикупить домик. Не зря оставлял «заначку» на черный день, как чувствовал!
        Наконец, сегодня прискакал десяток воинов, быстро проверили все помещения и приказали князю со всем его секретариатом (жена с дочерями давно жили в своем родовом доме) дожидаться «сменщика», который должен приехать через статер-другой. Однако явился он через целые две четверти, в сопровождении старого пройдохи Рида.
        - Князь Ринг? - поздоровался сразу, как только соскочил с единорога, - я - князь Рус Четвертый, это моя жена Гелиния. Сдавай дела, коллега!
        «Странный он, несерьезный, - подумал Ринг, - А рост-то обычный! Но воины его глазами едят, значит, в самом деле князь… да и лицом - вылитый этруск».
        Потерпев неуклюжие комплементы ему и его жене, Рус не выдержал:
        - Знаешь что, князь, не в обиду. Позови самого толкового секретаря, кто делами занимался, а сам поводи жену по комнатам, пусть она выберет нам спальню. Ей, как я вижу, твои комплименты нравятся.
        Гелиния в ответ фыркнула, излишне нежно взяла Ринга под руку и жеманным голосом произнесла:
        - Идем быстрее, дорогой князь, поищем спальные апартаменты…
        Рус, конечно, не купился:
        - Можете не торопиться, дорогая, я надолго задержусь у секретаря, - бедный Ринг не знал куда деваться, мечтал сквозь землю провалиться! Шутки-шутками, но кто их, этих этрусков знает!
        Первым делом Рус приказал принести все известные астральные координаты. Опытный секретарь Пирк удивился, но виду не подал. Сходил в архив, набрал огромную кипу свитков («Хвала Гиду, недавно собрали все в одно место за ненадобностью… неужели он может ходить Звездной тропой? Интересно…», - думал этот умный человек, собирая свитки) и принес в свой кабинет, возможно, ставший уже не его.
        - Стой, - позвал Рус Четвертый выходящего секретаря, - останься, будешь переводить. Интересный у вас алфавит… на основе рун Эребуса, если я не ошибаюсь?
        - Истинно так, - удивился Пирк, думая «Варвар в этом разбирается?».
        - Разбираюсь, господин секретарь, - кушинг вздрогнул от неожиданности, - мысли не читаю, но за лицами слежу внимательно, - сказал с легкой усмешкой, - и я обязательно выучу ваш язык и письменность.
        Наверное, излишне упоминать, что все разговоры велись на гелинском, на этом так сказать «языке межнационального общения».
        Новый князь измучил секретаря, засидевшись до первой ночной четверти.
        - Значит так, я вернусь через семь дней, - сказал он перед уходом в спальню, куда его уже неоднократно звала жена, - ты мне понравился, остаешься за старшего. Приказ такой: аппарат не распускать, а озадачить его сортировкой всех дел. Торговля - к торговле, стража - к страже, казна, продовольствие и так далее, ты понял.
        Пирк важно кивнул.
        - Обязательно ищи координаты, но об этом не распространяться. Понял?
        - Понял, князь. Смею заметить, что много теперь ненужных, - на этом слове сделал явный акцент, - астральных координат лежат в гильдии.
        - Вот именно, - подтвердил Рус, - ненужных. Ты справишься? Не торопись, дело серьезное.
        Секретарь ответил через долгий статер раздумья.
        - Полагаю, у меня получится… по крайней мере, секретность соблюсти сумею, если раздобыть не удастся.
        - Надеюсь, уважаемый Пирк. Я пошел к жене и настоятельно рекомендую ближайшие семь дней туда не заходить. Хорошо?
        «Без сомненья „тропа“! Находили координаты большой спальни! И это варвар - этруск, тупой воин!?», - удивленно подумал секретарь, но словами просто подтвердил приказ:
        - Будет исполнено все в точности, князь!
        Как ни хотела Гелинии испробовать шикарную кровать в «общей» спальне князя Ринга (были у них с женой еще и личные спальни), но Рус торопился и супруги «провалились» в сад «Закатного ветерка». Понятливая супруга, горько вздохнув, ничего не сказала.
        В Кушинаре они встретились там же, где и планировали - в комендатуре.
        Слова «Именем Эрлана Первого» сильно ускоряли военную бюрократию. Ну а когда Гелиния призналась коменданту города, что является женой Руса Четвертого, тогда вообще все дела заскользили как по маслу. Пангирров полностью амнистировали, выдали пергамент с разрешением кочевать на их излюбленных пастбищах и, конечно, приглашали в любое время посещать Кушинар, где скоро построят храм Геи. Кроме того, подлечили всех раненых и хворых, выдали продовольствие и даже деньги на покупку скота. Задержаться в городе они отказались и буквально на следующее утро покинули своё временное пристанище - казармы кушинарского гарнизона, где ставили шатры.
        Аграник обиделся, когда от простых воинов-этрусков узнал, что посвящал его род Гее не абы кто, а сам Сын Френома, который и вправду одновременно был посвящен Величайшей.
        - Что же он там, на дороге не признался! - возмущенно воскликнул он в кругу близких. Умом понимал объяснения Влады и Фарика, но сердце не принимало:
        «Кругом ложь! Даже дети богов - лгут! В степь, как можно скорее!», - молод он был для вождя, горяч и наивен.
        Ровно через семь дней, Рус, одетый как типичный кушинг, причем небогатый - опоясанный простым кушаком без изысков, вышел из большой спальни, кивнул паре невозмутимых воинов-этрусков и спустился в секретариат. Поздоровался с удивленным Пирком и велел немедленно звать сюда Гильдейских старейшин. Секретарь и верил - и не верилось. Теперь убедился: божий - не божий сынок - неизвестно, но искусный маг - это точно.
        Пока они собирались, выслушал четкий доклад «заместителя».
        - Ладно, за карты засядем, когда торгаши уйдут. Сказали, что я - сын Френома? Это правда, но с небольшим уточнением - пасынок. Для этрусков это не имеет значения…
        - А для тебя, князь? - вдруг спросил Пирк.
        - Смелый? - в ответ на прямой взгляд Руса секретарь занервничал, - больше умный, чем смелый, но и храбрости не отнять… в достаточном количестве, - заключил «божий сынок».
        - И мне без разницы рожден я Им или усыновлен, - Рус все-таки соизволил ответить «доверенному» лицу, - главное я знаю, что могу многое. Устраивает ответ?
        - Более чем.
        - Теперь по делу. Как я понял из твоего доклада, дел собственно и нет, всем заправляет Гильдия, о чем я догадывался. Надо это менять… - и выдал длинный список распоряжений.
        - Кхм, - смущенно кашлянул Пирк, - Гильдия будет недовольна, а значит…
        - Сколько ты от них получаешь? - перебил его князь.
        Секретарь громко сглотнул, но ответил честно:
        - В три раза больше официального жалованья. Остальная администрация только двойной оклад.
        - Вот! Не зря я тебя выделил, купцы зазря деньги платить не станут. Но о координатах… - Рус добавил в голос метала.
        - Знает только мелкий приказчик их архива, клянусь Гидом! - и покрылся испариной. Сгоряча произнес нечеткую формулировку: вдруг он кому-нибудь рассказал?
        - Не должен он языком шевелить, я заплатил ему мелочь, как за пустяк, - сердце секретаря молотило, слова лились сами собой, - Сказал, что мой сын бредит морскими путешествиями и попросил ненужные карты… у них все метки давно были на карты нанесены… а он на самом деле мечтает стать капитаном, это все знают…
        - Ай-я-яй! Не надо впутывать богов, они непредсказуемы, по себе знаю, - пожурил его Рус, - после меня тащи координаты домой и отдай сыну. Глядишь, Гидрос учтет твою честность, если тот приказчик все же растреплет. Скажу по секрету, боги иногда прощают невинно нарушивших клятвы. Не вздумай его убивать! Этого точно твой Гид не простит, - «а может и простит», - подумал уже про себя. Но не хотелось начинать свое правление с крови, тем более проблема яйца выеденного не стоит.
        Секретность была необходима, чтобы получить все координаты. Рус сильно сомневался, что купцы открыто предоставят их в полном объеме, не утаив многие «важные коммерческие моменты».
        - Спасибо… князь! - облегчение накрыло Пирка чуть ли не с головой, и он уже не знал, как к нему обращаться: «Тюлень я, дурак! Надо следить за языком! Но он точно „божественных кровей“, чтобы он о себе не говорил… век буду благодарен… за урок, если живым останусь. Великий Гид, прости, что поклялся твоим именем в суете земной!..».
        - Значит так, - подытожил Рус, не обращая внимания на волнение Пирка, - хочешь бери у них деньги, хочешь - откажись, но чтобы все мои приказы исполнил! Я проверю. Назначаю тебя моим заместителем по хозяйственной части, готовь приказ на пергаменте.
        - Прости, князь, по какой части? Я не совсем хорошо понимаю гелинский…
        - По всем вопросам, кроме военных, - уточнил властитель кушингов. Секретарь понятливо кивнул.
        В зале приемов собралось двадцать Старшин Торговой Гильдии - верхушка Совета Купцов, среди которых Рус без удивления узнал Рида.
        - Господа, слушаю претензии, - сказал князь, садясь в кресло перед стоящими купцами.
        После непродолжительной заминки на него посыпались многочисленные жалобы. Если отбросить разную мелочь, то остальное сводилось к «непомерно раздутому гарнизону», который приходилось кормить и самому «военному положению»:
        - Корабли стоят, мы терпим убытки, нарушаются контракты, вновь прибывшие товары невозможно разгрузить, - основные темы жалоб и Рус специально обратил внимание - ни одного вопроса о работорговле!
        - Я выслушал вас, понял. О военном положении, о численности войск вам сообщат отдельно, после моего совещания с комендантом. Знаете ли вы Пирка? Отлично! Я оставил ему все распоряжения о новом налогообложении и таможне. Ну, ну, господа, не ведите себя как дети! - прервал он недовольный ропот, - сначала узнайте всю схему, а после возмущайтесь. Уясните главное - вы живете в княжестве, а не управляете им. Кому не понравится - мир открыт! Вон, даже «пояс Эра»^ [14] пропал. Только я сомневаюсь, что в любой другой стране вас встретят с распростертыми объятиями…
        - Не скажи, князь… - с легкой угрозой сказал молчащий до этого председатель Сове… короче, глава Гильдии.
        - А ты проверь, - резко ответил Рус, - это сейчас вам ваши партнеры славицы в уши льют, потому как у вас есть этот рынок, практически половина огромной многолюдной территории за Каринскими горами. А если я допущу сюда иноземных купцов? Какая мне разница с кого брать налоги и пошлину? А они, поверь мне, будут платить гораздо охотней вас и сверх того деньги подсовывать. Что, не так?
        Эта речь прозвучала как гром среди ясного неба. Гильдия настолько привыкла к единоличной торговле, так сильно пристрастилась к своей прямой власти, что у большинства из Старшин просто в голове не укладывалось, что все может измениться. Причем в одночасье.
        - А пускай, нам конкуренты не страшны, - произнес самый пожилой, а потому самый тугодумный купец, решивший по-старому пошантажировать какого-то князька.
        Рус в деланном удивлении поднял брови и обвел взглядом остальных.
        - Господин князь! - подал голос Рид.
        Он, как и другие торговцы, весьма скептически относился к убеждению этрусков в «божественном» происхождении Руса, но успел выучить нового властителя лучше других и понимал - ума и решительности у него достаточно для любых мер. И еще он прекрасно, гораздо яснее князя знал причину безбедного - безмятежного положения Кушинарских торговцев - во многом это именно монополия.
        - Господин князь! - повторил, несмотря на недовольство Руса. Он еще во время осмотра городских достопримечательностей предупредил купца: «Или господин, или князь. Выбирай что-то одно, ухо режет», - не стоит горячиться. Ты сам говорил, что мы теперь одна страна, неужели ты желаешь горя свои честным подданным?
        - Вот именно! Главное слово в твоей речи - «честным», - акцентировал новый правитель, - ну что, уважаемые, договоримся по-хорошему?
        С возражениями, но пришли к согласию. Купцы не удержались от торговли, а Рус так и не сумел перекинуть все вопросы на Пирка.
        После кушингов, уставший от споров князь, встретился с этрусками. Вместе с комендантом во дворец (большой трехэтажный нарочито «прибедненный» дом без изысков) явился… Филарет - главнокомандующий этрусской армией. Слухи о «сыне Френома» разлетелись по всему войску. Командир поспешил в Кушинар и дождался возвращения Руса.
        Согласовали численность гарнизона - хватит и сотни воинов, на всякий случай все - со склонностью к Призыву. Отменили военное положение и коменданту, хоть он и отбрыкивался, пришлось взять под свое крыло и местную стражу с корпусом Следящих. Временно, до выявления и искоренения, насколько это возможно, коррупции в их рядах.
        Филарет до последнего отстаивал сложившиеся полки и сотни отдельно из грусситов и гросситов, но Рус оставался непреклонен.
        - Я и не говорю ломать всё и сразу! Постепенно. Создавай смешанные патрульные разъезды, временные карательные отряды. Пусть люди притрутся, похлебают из одного котла, одной кровью умоются и лишь потом переформировывай, начиная учебных полков. Да, и ветеранов отправляй туда на переподготовку! Сроки не устанавливаю, но направление велю держать на смешение воинов! Ясно? - услышав недовольное согласие, добавил, - боле того, скоро выйдет указ Эрлана о поддержке смешанных браков, им от казны чего-нибудь перепадать будет.
        - Сложно это все, князь, - вздохнул Филарет, - у многих родню то грусситы, то гросситы поубивали…
        - Я и не утверждаю, что это легко! Но наши внуки должны забыть о былой вражде, тогда царству стоять еще тысячелетия! - пафосно закончил Рус.
        После пришлось учить новые координаты, и домой он приполз глубокой ночью буквально на карачках. Гелиния бодрствовала, ждала мужа. Обнялись и просто уснули. Она нисколечко не обиделась, что он не взял её с собой. Понимала, когда можно капризничать: «где обещанное море и дворец!», а когда действительно изнуряющая работа, где не стоит мешаться. Море с «дворцом» посмотрела, приняла участие в спасении целого народа (ну и что, что их всего сотня!) и пока достаточно. У Хранящих учебы - передохнуть некогда.
        Следующие три месяца Рус раз в декаду, а когда и чаще, мотался в свою новую вотчину, дважды брав с собой Гелинию, которая в основном мечтательно сидела на березу Океана. Под охраной, разумеется. Чем-то зацепил его этот серый город без красивых изысков и хитрый народец, из которого, тем не менее, выходили замечательные отважные мореплаватели, не брезговавшие пиратством. Не регулярно, по случаю. Рус на это закрывал глаза. Пока.
        Как ни хотел он становиться реальным, а не закулисным руководителем, но все же сделался таковым. И не сказать, чтобы ему это особо понравилось, скорее наоборот, но… затянуло! Дарки их, этих кушингов раздери!
        Кстати, климат на северо-западном побережье континента резко отличался от центральной Этрусии: летом не жарко, а зимой горожане редко видели снег. По утверждениям опытных мореходов виной тому было мощное теплое течение, исходящее из тропических вод Океана и проходящее всего в полутысячи миль от берега Кушинара. Рус склонялся к этой же мысли. Жрецы Гида и Эйя объясняли эту погодную аномалию «Подарком Гида» и ничуть не грешили против истины: так и назывался сей местный Гольфстрим, открытый магами-водниками^ [15] .
        Глава 6
        Судя по донесениям Максада, на Тир в любой момент собиралась выдвинуться армада из двадцати тяжелых купеческих «толстяков»^ [16] под охраной двух десятков военных галер, так же несущих десант. В общей сложности более десяти тысяч воинов из них как минимум сорок сотен кавалерии. Огромная сила по сравнению с шестью тысячами полностью вооруженных тиренских наездников и пары тысяч обученной пехоты. Ну не любили бывшие и действующие кочевники воевать пешком! Нет, по сухому расчету не такой уж и большой перевес, тем более на защиту своей земли можно мобилизовать «простых» кочевников. Но они умели только лететь лавой, с трудом управлялись, были плохо вооружены и не имели склонных к Силе, которые как раз и являлись основной ударной силой.
        В сводную армию «центральных» земель магов набрали двойное количество. По штатному расписанию полагалось три мага на сотню, итого - триста склонных к Силе рангом не ниже подмастерья плюс отдельные «полковые». Но по сведениям княжеского коронпора, главного тирского «безопасника», на эту компанию число магов увеличили в два раза, то есть более шестисот против… жалкой сотни. Да-да, эндогорские ордена (в Тире действовали только их филиалы) предупредили, что отзовут всех своих сотрудников, мол, срочно понадобились в пятне. Оставалась надежда исключительно на отпускных магов, коих набралось примерно полторы сотни, но пятьдесят из них в составе пяти сотен воинов Пиренгул отправил в пятно, в загадочный город Кальварион и об этом знали только он и Максад.
        Сильно проредил число отпускных «Великий Поход». Тогда не задумывались, «выбивали» в первую очередь магов. Что Сарматы, что асманиты. Теперь победители, конечно, жалели об этом, но что толку?
        Таким образом, к неудовольствию Рахмангула, которого отец назначил руководить обороной, он располагал только сотней Пылающих, Текущих, Ревущих и Пронзающих вместе взятых. Были еще две сотни шаманов и наверняка подключатся ученики из числа подданных тирского князя, но в реальном бою пользы от них… вряд ли дело дойдет до «огненных колесниц», какие использовали в Великом Походе, противник не тот. Так что те пятьсот «пропавших» воинов с магами, которые отец ясное дело отправил в пятно (сыновья точно не знали, но догадывались) очень даже пригодились бы. А связь? Самая быстрая - голуби, она же самая ненадежная, постольку в небе полно разных коршунов-соколов. До слуха Рахмангула регулярно доходили сплетни, что маги вот-вот и… но эти разговоры всегда оказывались пустышкой и отец, маг-Пылающий уровня мастера, тоже молчал о связи.
        Последние две заброски в Кальварион удивили Руса: Пиренгул отправлял только семьи уже ушедших в пятно воинов, женщин и детей.
        - Ты случаем умом не сдвинулся? - поинтересовался он у хмурого Пиренгула, - не рановато ли? Оттуда ни весточки. Или хоть один голубь долетел? - и в который раз пожалел, что «зыбучая яма» работает исключительно в одну сторону. Хоть бы один, хоть самый заикастый вернулся бы и рассказал как там дела! Нет, Рус непонятно каким образом чувствовал, что там в целом всё неплохо, но очень хотелось «живого» подтверждения.
        Князь отрицательно покачал головой:
        - Сам же знаешь, сколько в пятне крылатых охотников.
        - Тогда, какого Тартара!..
        - Я верю тебе, сын, - проникновенно сказал Пиренгул, - если ты утверждаешь, что там все хорошо, то так оно и есть!
        - Да мало ли, что я утверждаю! - возмутился зять, - Величайшая, вразуми его! Эти дарковы «жемчужины» не работают (эльфийские амулеты для общения «мыслеречью»), они тоже на астрал завязаны и я понятия не имею как там люди!
        - Ты им все отлично объясняешь перед заброской и я, заметь, не интересуюсь, откуда у тебя столько знаний при полном нежелании самому сходить в тот каганский городишко…
        - Неважно откуда! Снится и все. Не в этом дело. Неужели ты не понимаешь, какой это риск отправлять туда женщин и детей?
        - Не больший, чем самых лучших воинов - там все чужое, разве не так? А какого этим воинам без жен вот уже четыре месяца? А с кем я детей оставлю и как объясню сиротство? Нет, Рус, надо отправлять, пора. Или ты себе не веришь? - спросил, сволочь, пристально заглядывая в глаза, чуть ли не в душу.
        - Да верю я, но…
        - Никаких но! Я отвечаю за своих людей перед Богами и Предками, и я полностью убежден в истинности твоих знаний. Вопрос закрыт, - тем самым подвел черту под бессмысленным спором.
        Рус, скрепя сердце, создал «зыбучую яму». Появилась мыслишка отправить женщин в другое место, но сразу отогнал - Кальварион ныне действительно самое безопасное место на земле (он давно называл Гею просто землей, как все местные), в этом он убежден, но… как мог хитрый подозрительный Пиренгул настолько довериться? Пусть и «любимцу» Великих Шаманов… странно.
        Эта неувязка глупого поступка с характером отца Гелинии мучила его две недели, две заброски, пока на занятии с Отигом магистр не обратил внимания на плохую концентрацию ученика.
        - Рус, тебе надо отдохнуть, - участливо сказал он, - последние несколько месяцев ты сам не свой, а сегодня так вовсе не можешь «ос» закончить, будто внимание пропадает.
        - Ты прав, учитель, - вздохнув, согласился княжеский зять и сел на травку.
        Они занимались на «полигоне», на том самом пустыре за городом, в овраге, куда Рус в свое время отправлял жадного Карпоса. Овраг Отиг легко высушил.
        Магистр, хмыкнув, тоже опустился на теплую летнюю землю. Помолчали.
        - Через пять дней из Ольвии выходят суда, вся армада. Ты понимаешь, о чем я? - Отиг говорил как бы, между прочим, выискивая в траве что-то необычайно интересное. Рус удивленно повернулся к нему.
        - Из Альдинополя сегодня выехал гонец с приказом на эвакуацию всех орденских Хранящих. - Тирендор продолжал в том же духе - с видимым безразличием, - а я решил уйти в отпускные, потому и говорю… Я становлюсь предателем, понимаешь, Рус? - и поднял глаза полные боли, чем сбил «любимца Геи» с мысли, грозящей вылиться в потрясающее открытие.
        - Почему? - Рус задал первый пришедший в голову вопрос.
        - Не знаю, - грустно усмехнулся массивный и обычно жизнерадостный магистр, - приклеился я к Тиру. Двадцать лет здесь служу, начинал еще помощником Тирендора и ни разу не съездил домой, в Альдинополь. Эолгул стал моим домом. Тем более появился ты. Думаешь, я не понимаю, почему выжил во время «Ссоры Богов»?
        - Э-э-э… до меня не доходит… - ученик запутался и честно признался.
        - Гея, как могла, стабилизировала Силу именно здесь, в Эолгуле. Из-за вас с Гелинией. Нет, я не владею фактами, я просто сравнил возмущения у нас и в той же Эндогории и знаю, что Величайшая являлась Гелинии. Твоя жена рассказала. Ох, да не возмущайся ты так! Можно подумать не сама Гея вас потом поженила! Тоже мне, тайна.
        - Подожди-подожди… - Рус схватился за голову, словно ускользающую мысль можно выловить именно пальцами. «Я тогда лежал в главном храме Фрегора… конечно Гелиния рассказала на радостях, она чувствовала, что я жив… не о том я думаю… вот!», - указательный палец подцепил мыслишку, которая давным-давно лежала на самом видном месте.
        - Откуда ты знаешь о гонце, о кораблях? Как мог сравнить «бури Силы» на таком расстоянии?
        Отиг расхохотался от души, с удовольствием покатившись по мягкой травке.
        - И тебя, глупого этруска, выделила Величайшая!? - он не мог успокоиться.
        Со смехом выходило и давящее чувство предательства, причем отступником считал себя, несмотря на то, что именно Эндогорское начальство поступает подло. Он всю жизнь отдал ордену, служил верой и правдой и вдруг, на его глазах, она, родная альма-матер, бросает на растерзание полюбившийся ему Тир. Плевать на другие ордена, по указке царя Эндогории поступающие точно так же, но родные Хранящие, как они могли? К даркам политику! Смех помог, на сердце полегчало.
        - Вот ты все роешься в нашей нишей библиотеке, наверняка ищешь сведения как маги общались до Сумрака, так ведь? - Отиг, наконец, успокоился, а Рус терпеливо ждал, когда кончится истерика.
        - Нет, - обломил его «глупый этруск», - искал более существенные знания. Но ты прав, до этого просто не дошел. Да и вообще, надеюсь на Пронзающих. Эфир - их Царство и я убежден, что они или вспомнят, или создадут новые амулеты…
        - Уже, - перебил его магистр, - уже сделали, но пока засекретили. Вот разгорится война за пятна - будут торговать. Специально слухи запустили, что вот-вот.
        - Так… а в других пятнах разве не идет? - удивился Рус.
        - Пока в каганских места всем хватает и не нашли еще особо богатых жил, а в альганских, ты не поверишь, малыми силами ничего не выходит - Лес не располагает. Центральные страны сунулись сначала в альганские пятна, понесли потери, особенно в Кафарском, а потом собрали Большой Совет и решили начать с каганских. Поэтому и задержались на полгода.
        - Ого! А я, честно говоря, не задумывался о задержке, некогда мне… про Кафарское пятно очень любопытно… но не об этом речь! Откуда сведения, ты так и не ответил, господин магистр.
        - Понимаю, ходишь туда-сюда, структуры со мной осваиваешь. Удивляюсь я твоему двужильству. Да знаю я про твою «тропу», хотя понятия не имею, как она может действовать! - отмахнулся от ученика, который деланно-пораженно округлил глаза.
        - А я точно так же не разумею - откуда дровишки! - Рус убрал с лица наигранное удивление: «Все правильно, не дурак же он…»
        - Что?
        - Как общаешься на расстоянии, с кем и так далее - весь расклад. То есть открой тайну, великий магистр! - опомнившись, исправил собственные жаргонизмы.
        - Это и просто и сложно. - Задумчиво ответил Тирендор, собираясь с мыслями и механически снимая с себя прилипшие травинки. - В Эндогории из магистров-Хранящих выжило двое. Один из них мой старый друг еще по детским играм и волею Богини его выбрали Генералом альдинопольского, а значит и всего эндогорского ордена… но начну с основ. Маг может не только структурировать Силу, но и сливаться с ней. Наши предки этим активно пользовались, а мы перешли на более легкий «общий астрал». В хрониках описаны мастера, которые могли и собственное тело слить с Силой, а нам, Хранящим, это сложнее остальных. Но дарки с телом! - Рус внимательно слушал, не перебивал. Сразу вспомнил свое слияние… даже не с Силой пятна, а со всем эльфийским миром. Но и тогда тело оставалось само по себе.
        «Нет, - уточнил он, - я его специально сохранял… но Отиг ведет речь совсем о другом…».
        - Если войти в обычный астральный транс и, помолясь, вливать в себя всю доступную Силу, а желательно задействовать и колодец, а он у тебя есть, я давно понял… Уточняю - не пропускать через каналы а направить на свою суть: в тело, душу, разум, то тогда ты сам станешь Силой, и сознание воспарит, растянется по всей божественной сущности. Я, например, вижу облака под ногами. На самом деле никаких облаков нет, но мне почему-то представляется этот образ, - Отиг помолчал, думая о чем-то глубоко личном. Встрепенувшись, продолжил, - так вот, в это же время сливается с Силой мой друг. Я желаю встречи с ним - он со мной и мы оказываемся рядом… он молодой, как сорок лет назад, я, по его словам, еще моложе, - он вдруг печально вздохнул, - мы представляемся так, как желаем выглядеть сами того не ведая, в глубине души… Собственно, для тебя этих сведений достаточно. Тебе должно быть еще легче, ты и так удивительно легко оперируешь Силой. Только запомни: никаких структур, одна Сила! Помолиться не забывай, Величайшая может добавить. Её, этой дарковой Силы, прости, Величайшая, требуется целый океан! Поэтому среди
Хранящих таким образом могут общаться только магистры… возможно, некоторые бакалавры. И ты, - закончил, выделив последнее слово.
        - М-да… - задумчиво произнес Рус, качая головой, - а как возвращаться?
        - Не переживай, - усмехнулся Отиг, - ты попробуй сначала удержаться! Это далеко не «общий астрал» - Сила сама стремиться тебя выбросить… хотя, ты же божественных кровей, если верить вашему посланнику Стриганту, - сказал с хитрым прищуром.
        Как он недалек от истины! «Пасынок Френома», несправедливо обругав единственного в Эолгуле настоящего этруска (Рус не брал с него не только клятвы, но и обещания «не разглашать» не требовал, а Отиг разговорит кого угодно), размышлял и так и эдак - для него, вернее для его боязни «навсегда остаться богом» очень даже сомнительный способ. Конечно, скорее всего, если использовать Силу Геи, то будет так, как объяснил учитель - Богиня не отдаст свою сущность, но… на то он и «комплекс», чтобы дуть на холодную воду, однажды обжегшись на молоке.
        - Это надо заранее договариваться… - проворчал Рус.
        - Да, мне мой друг письмо присылал, а после «там» определяли время…
        - Силы надо море…
        - Да, мой помощник говорит, что я буквально высасываю все вокруг. И еще, тело как бы спит, и ты становишься совершенно беззащитным. Действуй только в присутствии доверенного лица, а лучше в защищенном месте.
        - Собеседник должен быть только сильным магом и обязательно одного со мной посвящения… - Рус продолжал отмазываться. Понял это и резко перевел стрелки, - а Пиренгул может так же?
        - Правильный вопрос, ученик! - Отиг довольно улыбнулся, - Нам, Хранящим, в этом плане не повезло. Больно стабильная у нас Сила, инертная. Легче всего, конечно, Пронзающим. Потом Светящим, далее Пылающим и Ревущим и после Текущим. Заметь, все держат в тайне это знание, а я уверен - просмотрели старые записи. Никому неохота становиться у правителей на посылках, тем более, когда сам в это время беззащитен. Неприятное чувство. Пронзающие со своим амулетом в точку попадут. Цену заломят!
        «Черт! Ну, тестюха, ну хитер! А я голову ломал, почему он мне так безоговорочно верит! А ведь первыми пошли трое и из них один маг-Пылающий не из слабых… Все, теперь не отвертится, расскажет как там, - Рус от досады сжал зубы до боли в деснах. Кость перегрыз бы не хуже гиены. - Как лоха провел, черт горящий! Это мне урок - я не самый хитрожопый, есть и покруче меня пацаны… а то совсем уж губу раскатал…».
        - Не злись, Рус, Пиренгул умный политик, гораздо опытней тебя, - Отиг легко разглядел мысли ученика, - он не только для себя старается, за весь Тир болеет, я вижу. Правил бы Асман, я бы еще подумал оставаться здесь или нет, а при нем решился… Генерал, мой друг, не поймет, - вдруг добавил он и погрустнел.
        Пришла очередь молодому Русу «успокаивать» шестидесятилетнего мага:
        - Да ничего нового ты не сказал! Пиренгул и так знает о кораблях или скоро узнает, я верен! А уйти из ордена в отпускные ты имеешь полное право по выслуге.
        - По чему? - не понял Отиг и спросил именно так, раздельно.
        - Всю жизнь отслужил ордену, пора на покой. Чего непонятного? - и в очередной раз перевел стрелки, - Да, господин магистр, а Призывающие могут так же связываться между собой? - в пергаментах, которые передавал ему Фридлант, об этом не говорилось ни слова.
        И стабильный Хранящий, абсолютно не склонный к резкой смене настроения, второй раз расхохотался от души:
        - Ты… ты… же… «сын Френома»!
        - Пасынок, - спокойно уточнил Рус, терпеливо дожидаясь окончания приступа, - то есть усыновленный.
        - Стригант уверяет, что для Френома и для этрусков разницы нет, - говоря это, Отиг вытирал выступившие от смеха слезы, - ох, ну и развеселил ты меня. У ваших жрецов поспрашивай. Я не исключаю подобное общение и у Призывающих, но сам об этом не слышал, а в том экземпляре «Божественного Завещания», который я читал, этих сведений не было… Фу-ух, сынок, уморил же ты меня, давно так не хохотал… «сын Френома»! Надо же!
        - Спасибо, господин магистр, но мне пора. Ты извини, дел много, - сказал Рус, поднимаясь.
        - Какие извинения, ты о чем! - возмутился Отиг, - иди, раз надо. Я еще посижу, хорошо в тенечке… Рус, - остановил, уже вскочившего на Воронка ученика, - когда тренироваться надумаешь, не забудь предупредить, чтобы я тоже вышел в потоки Силы. С кем говорить будешь? Гелиния не потянет.
        - Хорошо, господин Тирендор! - уверил его Рус.
        «Пока еще Тирендор», - грустно подумал магистр Хранящих, переводя взгляд на сочную, не выжженную жарким Тирским солнцем траву на дне старого оврага. Здесь большую часть дня царствовала благодатная тень. Вообще-то Отиг не привык бездельничать, но когда-то надо начинать…
        Рус летел на Воронке быстрее ветра и чувствовал, как радуется единорог возможности показать свою скорость. «Застоялся, хороший мой, - подбодрил его Рус, - ничего, скоро нам придется побегать еще быстрее». Поняв мысль хозяина, рогатый скакун довольно протрубил.
        Поначалу княжеский зять намеревался сразу прискакать во дворец и вытрясти с тестя все, что он успел узнать о положении в Кальварионе. Ветер лицо быстро остудил горячие мысли. Врываться к князю, «пытать» его, возможно при свидетелях - детский сад какой-то. Не стоит ронять и свой и его авторитет перед самой войной. Тесть хитер, но и землянин не лыком шит. За время долгой скачки в объезд Эолгула к «Закатному ветерку» родилась одна любопытная мысль…
        «Слияние с Силой - отпадает однозначно, - решил бывший „псевдо бог“, - а что мешает мне снова войти в собственную Душу, в мою внутреннюю вселенную? Ничто. Что мешает рисовать там образы людей, тем самым вызывая их туда? И пофигу что туда придет - Душа ли их или её „снимок“, но придет стопудово! Да, Гелиния тогда хотела со мной встретиться и явилась всей своей Душой… хм, даже звучит красиво - „всей Душой“! А кто не хочет или просто не в курсе… будут являться, я просто-напросто оживлю рисунок! Что он там, в дали почувствует - по барабану. Вот и поговорим…», - подъезжая к вилле, Рус был уже абсолютно уверен в истинности своих рассуждений, а значит…
        В реальности так и вышло. Ну, за исключением нескольких неприятных моментов.
        Предупредив прислугу, что он, мол, страшно занят - никого не пускать, самоуверенный «пасынок Бога» заперся в своем кабинете. Гелиния, хвала богам, как раз находилась на занятиях в ордене, но и она бы постеснялась отвлекать, прекрасно чувствуя, когда можно показывать норов, а когда ни к чему.
        В своей мини-вселенной Рус создал точную копию участка гоштового сада, откуда шло «десантирование» в пятно. Сочные оранжевые плоды сгибали ветви деревьев, благоухая неповторимым цитрусовым ароматом, горячее солнце жарило в точности, как на самом деле и легкий ветерок не спасал от духоты. Разве только блеклая тень от гошта дарила иллюзию прохлады. Туда и встал начинающий живописец. Холст висел прямо в воздухе, а Рус с шиком, уверенными мазками рисовал… ой, художники говорят «писал» портрет воина из первой заброшенной тройки - не мага. Мог бы тупо вытащить «фотку» из памяти и просто увеличить, но так неинтересно: в глубинах собственной души его обуяло игривое настроение.
        Кстати, останавливать время не стал. После известных событий он поразмыслил над словами Геи и, как это ни кощунственно, признал их чушью.
        «Если я останавливаю время в своем мирке, то в остальной вселенной оно продолжает идти обычным макаром… по идее, я должен был бы истечь кровью, пока мы с ней лясы точили, но я „вышел“ в точности в тот момент, когда и „зашел“. Получается время стояло везде, кроме как для нас с Геей, а это нонсенс! Я распоряжался только своей душой-вселенной! Что-то она недоговорила или я не понимаю механизма… Эх, в том состоянии я все отлично осознавал… надо спросить при случае, но больше ни-ни раз не верю. - Что он точно усвоил, так это влияние своего верю-не верю на результат „колдовства“. - Или ускорить? Нет, пока не разберусь время лучше не трогать. То ли дело в пятне! Я там точно чувствовал ход… блин, обещал же себе не вспоминать пятно!..».
        Воин в кольчуге с пластинами, сверкающими Знаками, в шлеме, с саблей и луком - точно такой, каким отправился в каганский город, ошарашено озирался. Несколько раз жмурился, мотал головой, оглядывал-ощупывал себя и наконец завопил:
        - Н-е-е-т!!! - глаза при этом дико округлились и он не узнавал стоящего перед ним Руса, который, скрестив руки, спокойно наблюдал за метаниями воина.
        Хозяин мирка «оделся» в точно такую же зимнюю одежду - удобный походный наряд тиренца, какую носил во время отправки первой тройки людей в Кальварион.
        - Молчать, воин!!! - крикнул так, что у бедного солдата заложило уши. Он зажал их руками, затряс головой и, похоже, начинал приходить в себя. Рус стал ковать железо пока горячо, - я - Рус Нодаш, маг-Храняший, который отправлял тебя в Кальварион и я же - зять Пиренгула! Забылся, воин!? Я - отправил, я и выдернул. По приказу князя! - последние слова повлияли на тиренца особо благотворно и он, все еще не до конца соображая, вытянулся по стойке смирно.
        - Имя! - потребовал Рус.
        - Смигул! - четко ответил воин.
        В это время княжеский зять неуловимо быстро оказался на расстоянии вытянутой руки, коснулся рукой лба и так же мгновенно вернулся на прежнее место. Если бы воин соображал полностью здраво, то он бы заметил явное разочарование на лице мага.
        «Да, - иронично подумал Рус, легко отбрасывая недовольство, - воистину говорят: „чужая душа - потемки“. Так и предполагал, но как не попробовать?», - вместо мыслей, «голову»… непонятно чего: то ли души воина, то ли её образа - копии заполняла темнота. Ни один «снимок» не удался. Придется разговаривать.
        - Князь занят и приказал мне выслушать доклад о выполненной службе. Время пошло, воин, раньше доложишь - раньше вернешься, клянусь Великими Шаманами! - последний аргумент стал решающим. Имеется в виду «возвращение».
        - Слушаюсь, господин маг! - четко ответил Смигул, - но… это, Джабул же докладывает…
        - А его кто проверит!? Или ты тоже маг и можешь сливаться с Огнем!?
        - Он не врет, господин… маг, я всегда рядом, я его телохранитель, - он все-таки из-за волнения упустил имя Руса, прослушал или забыл.
        - Не морочь мне голову, воин! Ты же не слышишь, о чем он говорит князю! Вот и проверим ваши сведения… или, - вкрадчиво, со злобным прищуром прошипел Рус, - вы там замыслили измену!? Навсегда в Тир захотел!?
        Удар попал в самую точку, в самое больное место. Смигул забыл поинтересоваться когда это маг успел переодеть его из удобной, удивительно приятной на ощупь каганской одежды в ставшую непривычной железную экипировку, как рухнул на колени:
        - Что ты, господин Рус! - надо же, вспомнил имя! - не оставляй меня здесь, прошу тебя! Только-только жену обнимал, соскучился - страсть! Какая измена, о чем ты!? Клянусь всеми Богами и памятью Предков - в мыслях не было! Ждем всех, с нетерпением ждем! Там на всех места хватит!
        - Встать, воин! Недостойно тиренцу стоять на коленях! - «эвона как… совсем они там расслабились… не дело… блин, надо узнать в конце концов что там!», - я же сказал: скорее доложишь - быстрее отравлю обратно! Докладывай, дарки тебя раздери!
        Смигул поспешно вскочил, мысленно обругал себя за мимолетную слабость, и приступил к четкому обстоятельному докладу, отвечая на наводящие вопросы. По мере выслушивания рассказа воина, Рус потерял всю игривость и с трудом «держал лицо», не показывая крайнее расстройство. Дело не в том, что события в Кальварионе развивались хуже некуда, дело было как раз в противоположном: ему все сильнее и сильнее хотелось туда, в это удивительное и такое удобное для жизни место! Потери составили всего пять человек: «Дураки не послушали твои советы и вляпались в каганские ловушки. Больше в башни не лезут. Да там и без них есть где развернуться!». Обе горные заставы заняли гарнизоны, с устройством открытия-закрытия массивных каменных створок разобрались, «благодаря твоим объяснениям, господин Рус!». Много всего рассказал о чудном городе, о великолепной долине и о другом…
        Мини-бог собственной вселенной вдруг почувствовал сильное сердцебиение, выступила испарина. Он и не заметил, как пролетело около двух дневных четвертей (а Смигул не обратил внимания, что солнце так и застыло в одной точке).
        «Сила кончается, чувствую… что-то быстро, с Геей общался гораздо дольше. После разберусь, пора закругляться…».
        - Все, воин, достаточно. Надеюсь, ты понял, что Джабулу - ни слова!? Это проверка.
        - Понял, господин маг! - Смигул вновь вытянулся по стойке смирно, а в глазах зажглись нетерпеливые огоньки.
        - Свободен и до встречи! - с этими словами, не давая тиренцу спросить: «Когда?», создал под ним видимость «зыбучей ямы», куда он и провалился.
        - Все, - тяжело дыша, произнес он вслух, - и мне пора.
        Позабылась первоначальная мысль «выйти отсюда через дверь - красиво получится…», Рус просто пожелал-подумал Слово, на которое еле-еле хватило Силы.
        Гоштовый сад мгновенно превратился в его кабинет и самонадеянный землянин почувствовал себя в удобном плетеном кресле, которое сейчас-таки казалось крайне неудобным, давящим со всех сторон. Рус буквально сполз на пол, кулем завалившись на мягкий ковер. Убрать из-под себя руки и вытянуть ноги элементарно не хватило сил.
        «Друзья» - Духи ринулись в него чуть ли не с воем. Все - щедро дарили Силу, а Дух Жизни наполнял ей совсем спавшиеся каналы, потоки, линии, медианы и другие одному ему известные составляющие энергетики организма.
        А Рус в это время страстно желал, чтобы скорее у Силы пятен появился свой Бог. С ним он, безусловно, договорится и тогда… Кальварион - чудесно-загадочный город первых каганов (когда они только-только отделились от эльфов, тем самым собственно и превратившись в каганов, а те в альганов) станет ему доступным…
        Рус проснулся от стука в дверь:
        - Русчик! Ты в порядке!? - послышался тревожный голос Гелинии.
        - В полном, Солнышко! - ответил как можно более бодрым голосом, - уснул вот, сам не заметил. Уже выхожу, - с этими словами поднялся и не удержался от стона - руки-ноги страшно затекли и теперь хлестанули болью. Впрочем, Дух Жизни быстро восстановил кровоток.
        - Эй! Ты чего!? - заволновалась жена. Рус не ответил, он уже распахивал дверь, стараясь не показывать страшную слабость. Не вышло, - ты почему такой бледный, Рус?
        - Заработался, дорогая, ужасно устал…
        - А я давно тебе говорила, не бережешь ты себя, - Гелиния заботливо подставила Русу плечо, - все, дорогой, спать и только спать! И никаких «ям» чтобы я больше не видела! Координаты кабинета раздобыл где-то и рад-радешенек! Хватит! Декаду отдыхаешь, самое малое…
        Муж согласно кивал и шел в спальню, беззастенчиво опираясь на сильное плечо супруги. Не раздеваясь, упал на кровать. Уснул, не успев коснуться подушки.
        Проснулся полным сил и в прекрасном настроении.
        «Ну-с, „друзья“, что это было?», - первым делом спросил у Духов.
        Ответил, как ни странно, Дух Слияния со Смертью. Он вообще заговорил впервые и голос у него оказался банальным - «загробным».
        «Ты провалился в свою Душу. Это уже было. Тогда твое сознание разогналось по кругу, и мы поспешили на помощь. Второй раз мы не наблюдали - мы были изгнаны глубоко в расслоение. Вчера сначала все шло хорошо. Но после того, когда к тебе пришло отражение чужой Души…
        „Стой, стой! С чего ты взял, что это было отражение и вообще, почему все это объясняешь мне ты - Дух Смерти? Мне как-то не по себе, - Рус спросил вроде как шуткой, но с изрядной долей правды. Неприятно слушать „загробный“ голос у себя в голове.
        «Потому, Большой друг, что я „отпустил“ немало человеческих Душ, как и Душ других Разумных….» - и замолчал, ожидая непонятно какого ответа или вопроса.
        «Э-э-э… спасибо, „друг“, я понял. Просвети в остальном».
        «Мы были изгнаны этим отражением и только я успел заметить, что от него тянулась „нить“ - стремление сбежать от тебя. Твоя Воля, Большой друг, занялась подавлением чужой Воли, а без подпитки Сил, на одних слабых телесных возможностях надолго тебя не хватило…»
        «Так, - удивился Рус и подколол „друзей“, - вы сами говорили, что моя Воля, типа, воистину божественная…».
        «Но телесные силы обычные, человеческие. Тебя держит человеческое тело, - „замогильный“ голос произнес это совершенно бесстрастно, без намеков, - и на нашу помощь в таком состоянии, когда ты проваливаешься в свою Душу, не рассчитывай, Большой друг, ибо любая иная Воля другого Разумного нас легко изгоняет. Вспомни, сколько раз это делали шаманы, а тогда ты находился в полном сознании… мы неустойчивы в этом мире, - снова бесстрастно, без капли сожаления, - поэтому и стремимся в тела, они хоть как-то помогают…»
        «Я слышал от вас и другую версию, - Рус насмешливо перебил своего Духа Смерти, - Не так-то легко вас загнать в расслоение!».
        Ответа не последовало. Да он и не рассчитывал. Духи имели свою, нечеловеческую логику. Подождал еще примерно статер и понял: его бестелесные «компаньоны» решили, что высказались достаточно.
        - Спасибо, «друзья», за своевременную помощь, искренне благодарю!, - на том и закончил разговор. Ответа на благодарность как обычно не услышал, но прекрасно почувствовал их… можно сказать «довольство».
        «Да! - Рус вспомнил один важный момент, - Друг ты мой смертоносный, ты не подскажешь, тот человек будет помнить мою с ним беседу?».
        «Должен… - в „замогильном“ голосе послышалась неуверенность, - когда отражение сольется с душой - должен помнить, - это уже более уверенно, - а во время вашей встречи - не знаю».
        «Спасибо, „друг“!», - не забыл поблагодарить Рус, теперь уже точно закончив беседу.
        «Черт! - мысленно возопил он, едва глянув в окно. Солнце поднялось в конец четвертой утренней четверти, - Гелька не разбудила! Дала отдохнуть, чтоб её, а у меня делов - воз и маленькая тележка! Мама моя дорогая…», - с этими мыслями быстро оделся, забежал в столовую, на ходу кидая в рот сам не понимая чего и не слушая ворчание Асмальгин, вскочил на Воронка. Домоправительница в сердцах сплюнула.
        Каганский город с долиной являлся собственностью Гелинии и отец лишь помогал дочери освоить Кальварион. С дальним прицелом, конечно. Это зять в свое время предложил тестю сделать такой подарок на свадьбу. Князь с легким сердцем состряпал документы и освятил их в храме Пирения. Формальность полнейшая! Любой законный властитель мог распоряжаться любой ничейной землей как ему заблагорассудится. Другое дело, что то же самое мог проделать и другой владетель. Спор решался силой оружия. Победитель де-факто становился хозяином территории, а уж если у него имелся и документ на землю, заверенный по всем правилам в храме общепризнанного Бога, то тогда данная территория признавалась за новым хозяином всеми «просвещенными» странами.
        На свадьбе Гелинии Пиренгул еще не до конца верил словам Руса и легко сделал младшенькой такой подарок, казалось, безделицу. Зато сейчас и радовался за дочь, и кусал себе локти. Такую землю упустил! На крайний случай что ж, он согласен пожить на милости любящей Гелингин и зятя, но эта возможная позорная участь придала ему дополнительный стимул держаться за Тир до конца. За собственное княжество, за свою безраздельную власть вцепился, как степной волк в матёрого быка - до последнего издыхания. «Земли Предков», «Могилы Предков» - для кочевников значили многое, но они всегда свободно ходили по степи, не особо переживая о тех «Могилах». А теперь, с открытием пятна вообще и Кальвариона в частности, тем более готовы сорваться с оскудевших пастбищ. Именно поэтому заброски в каганскую столицу держались в глубокой тайне, а в городах и особенно в стойбищах распускались слухи о тяжелой войне в пятне, которую ведут там эндогорцы. У народа не должно оставаться выбора, кроме как защищать Родину… а заодно и власть Пиренгула. Эта же задача стала первоочередной и для Руса.
        Он собрался воевать за родину жены на полном серьезе. Она, её отчизна, сконцентрировалась для него в «Закатном ветерке», который он никак не желал терять. И дело не во временной, как он надеялся, недоступности Кальвариона лично для него. В конце концов он мог уйти в полюбившийся Кушинар. Дело в… сам четко не понимал в чем. Наверное, в элементарной совести. Тир принял его и его друзей, здесь он нашел любовь. Неужели можно закрыть глаза и отдать его на растерзанье разжиревшим центральным странам? Несправедливо это. Вот, как-то так.
        - Пиренгул, ты знаешь, что через три дня из Ольвии выступает объединенное войско? - первым делом спросил Рус у князя, как только его проводили в покои «малого приема».
        - Я ждал тебя во вторую утреннюю четверть, - укорил его тесть вместо ответа.
        - Ты не поверишь - проспал, - честно признался зять, - так знаешь?
        - Ты всегда был таким обязательным, - проворчал Пиренгул, - ты же Хранящий. Что-то случилось?
        - Ясно, значит ты уже в курсе. А я от Отига узнал, - Рус не стал скрывать свой источник информации, но не ответил на «случилось», - Максад, как я понял, меня не дождался и ты в обиде.
        - Вот еще, обижаться! - выплюнул князь с намеком: «Было бы на кого!», - но твоё легкомыслие ставит по удар весь наш план! - и как типичный Пылающий, на мгновение «полыхнул». Не буквально, аллегорически.
        Точно обиделся. И он, и Максад были заняты по уши, а ждали княжеского зятя целых две четверти!
        «Подумаешь, один раз опоздал! - Рус почувствовал неудобство, - мог бы и гонца послать! Обиделся он… тоже мне, гордый! Побеспокоился хотя бы о любимом зяте, вдруг я уже хладный труп…».
        - Ладно, Пиренгул, проехали. Виноват, исправлюсь. Ну что ты в самом деле! По твоим делам, между прочим, суечусь - себя не щадя. Идем в кабинет, что ли.
        Князя больше всего поразило слово «проехали». Понял глупость своей обиды: «Что это я, как юнец, к которому девица на встречу не явилась! И приказать я ему не могу - не мой подданный, а мне ровня… если не больше…», - с этими мыслями хмуро произнес:
        - Идем, что с тобой сделаешь, - причем старательно изобразил «стариковское ворчание», - Гарнил! - позвал и на зов тут же явился, как из-под земли вырос неприметный тиренец, - Максада ко мне в кабинет. - Секретарь, быстро поклонившись, исчез так же незаметно, как и появился.
        - Кхм, так Отиг как собирается поступать? - осторожно спросил Пиренгул, активировав «глушащие» Знаки кабинета.
        - На нашей стороне, князь. Решил, что хватит с него, отслужил. Уходит в отпускные. Скоро сам к тебе обратится.
        - А ему…
        - Можно, Пиренгул, можно. Он своего друга детства можно сказать сдал, а тот сами Генералом работает, - князя кольнуло словечко «работает». «Будто верховный командующий ордена - раб!». С трудом привыкал он к манере своего нового зятя изъясняться. Тот меж тем продолжал:
        - Но это не тот случай, когда «предавший однажды» и так далее. Эндогорию он ни в коей мере не подставил, сказал только о времени выхода кораблей из Ольвии. Чужих судов, не эндогорских. Ему противна подлость, а поступок своего царя, обещавшего «опекать» союзника, он посчитал таковой. Да и вообще, полюбился ему наш Тир. Наш, наш, не отворачивайся. Я хоть и этруск, но всей душой за твое княжество! Мне, надеюсь, веришь?
        - Тебе - да, - князь, после чуть насмешливых слов «не отворачивайся», хитро прищурился, - хотя ты, со своей скрытностью и ложью в каждом слове и недостоин этой чести… Про Отига понял, приму. Помощь целого магистра, пусть и Хранящего, очень даже пригодится, - не удержался от шпильки. Ордена всегда спорили «кто круче». Хранящие считались не совсем боевыми.
        Рус хмыкнул. У него имелось собственное представление о «боевитости» своего ордена.
        - Ему голубь прилетал? - князь спросил как бы «между прочим».
        - Да не-е-т, - протяжно ответил Рус, отмахиваясь, как от сущей безделицы, - с Силой сливался. Говорю же, они с их Генералом старые приятели… о других Силах рассказывал, но я не понял ничего. Да и зачем мне о каких-то Пылающих слушать, когда у меня тесть - целый мастер, да еще какой! Он бы мне непременно рассказал о такой возможности болтать на расстоянии. Правда, Пиренгул?
        - Конечно, зять, - поддержал его князь, - совсем из головы вылетело! Беспокоюсь я о княжестве, только и думаю о его защите. Хорошо там все, Рус, всё в точности как ты описываешь! Тебе же тоже недосуг рассказать мне, откуда ты всё о пятне знаешь и почему боишься идти туда сам. Тоже о Тире радеешь?
        - Денно и нощно! - заверил его зять, думая: «Вот черт горящий, ни капли не смутился и на меня стрелки перевел. Молоток!».
        - Да, вот еще что, Рус, - Пиренгул будто только что «вспомнил» что-то важное, - я не в праве тебе советовать, ты - муж, но… Гелиния моя дочь… - выдержал задумчивую паузу, - когда начнется война, ты не мог бы отправить её в Кальварион? - и прямо взглянул на зятя, говоря одними глазами: «Понимаю, она не сможет вернуться, пока ты сам не соизволишь появиться в пятне, а ты этого почему-то боишься. Но позаботься о её безопасности!».
        - Я… обещаю подумать. Она дорога мне не менее твоего, - и Рус отвернулся, заканчивая неприятную тему.
        Он неоднократно… да чего там! Мысль защите Гелинии крутилась практически постоянно, и частенько всплывал Кальварион, как самое безопасное место. Нет, можно «сдать» на попечение Эрлану, но… в его дворцовом гадюшнике Рус еще не разобрался, а Кушинару пока не готов был доверить самое дорогое. Думать еще и думать целых шесть-семь дней…
        «Блин! Надо повторить общение с Гелькой в моей душе! Всяко Сила тратиться не будет. Она-то не побежит от меня… надо с ней поговорить. Сегодня же. Только бы не забыть!..», - чаша весов со скрипом наклонилась в пользу каганской столицы. В том, что он сам туда придет рано или поздно (в обозримом будущем) - нисколько не сомневался! Человеческий Бог «брошенной» Силы эльфийских пятен уже маячил на горизонте. Рус это чувствовал, причем сам того не подозревая.
        Вскоре явился Максад и начался очередной совет.
        Глава 7
        Эскадра из шести «толстяков» и пяти узких маневренных военных галер, не отказавшихся от гребного яруса, встала на рейде Далора. Вскоре одна из них, не затребовав лоцмана, направилась в полупустой порт. Шла на веслах точно по фарватеру. Опытный капитан, умелый Текущий, слаженные гребцы - не иначе. Споро пришвартовались, с судна скинули трап, по которому на галеру поднялись двое тирских чиновников: начальник порта и начальник таможни. На корабле их встретили капитан и командир полусотни десанта.
        - Рады приветствовать воинов и моряков просвещенного мира на земле вольного княжества Тир! - пафосно произнес таможенник, на что галатинцы, а эта часть объединенных войск состояла из армии и наемников царства Галатии, презрительно кивнули, а полусотник вдобавок проворчал:
        - Какого Тартара здесь делает таможня?
        На это ответил начальник порта, развернув пергаментный свиток.
        - Порядок есть порядок, господа союзники, досмотра, разумеется, не будет. - Виновато пожал плечами, смущенно прокашлялся и торжественно зачитал послание князя Тира «доблестным воинам просвещенных земель».
        Пиренгул уверял «союзников», что препятствовать их скорейшему проходу к пятну не собирается и в ответ надеется на соблюдение ими ранее достигнутых договоренностей с «государями коалиции», а именно: «народу ущерба не чинить, смертью и насилием не грозить, припасы покупать справедливо, а не мародерствовать, будто на вражеских землях». И еще: «на весь путь до пятна, любимый Богами вольный Тир, готов предоставить проводников и помощь в виде сопровождения доблестных воинов из стран центральной ойкумены своими летучими разъездами, во избежание неприятных случайностей». Обо всем этом были заключены соответствующие соглашения с «государями коалиции».
        Слушая длинное витиеватое послание с множеством ссылок на межгосударственные документы, галатинцы нетерпеливо переминались и откровенно зевали. Разве что не перебивали начальника порта, у которого пересохло во рту от непривычно длинной речи.
        - Ну, а теперь, - сказал капитан, с облегчением дождавшись завершения послания, - я могу отдать приказ о сходе с посудины? - и, не дожидаясь ответа, зычно скомандовал, - десанту разрешаю покинуть корабль! Экипаж, приступить к установке дополнительных трапов! Шевелитесь, дарковы отродья! Генрих, - это полусотнику, - командуй своими.
        Командир десанта заорал свои приказы и остановил, собравшихся ретироваться тиренцев:
        - А вы куда, господа? Покажите-ка мне причалы и пакгаузы и не дайте Боги, я увижу хоть что-нибудь, напоминающее засаду!
        - Что ты, господин командир, в мыслях не держим! - уверил его начальник порта, - могу поклясться!
        - Не стоит вмешивать Богов, - видя испуганные лица чиновников, полусотник брезгливо отверг это предложение. Он, как истинный военный, сам не любил это дело и других не поддерживал в стремлении вмешивать Высших сущностей в дела земные. Без них - надежней. В смысле неизвестно, что у Богов на уме и чем их ответ может обернуться.
        Полусотня разделилась на две группы с таможенником и начальником порта в качестве проводников-заложников в каждой и непременным магом-Пронзающим. Они легче других видели Знаки, чувствовали колебания Сил и… быстрее иных магов могли слиться с Силой, дабы сообщить на корабли об опасности либо об отсутствии таковой. Генералы Пронзающих решили не вводить новые амулеты «голос Эоса»^ [17] в этой компании, только рассекретили способность сливаться с Силой. Вот завязнут цари в пятнах, тогда…
        - А где купцы, где грузчики, рабы? Где все люди? - подозрительно спросил полусотник у портового начальника.
        - Так боятся все, дня два, как разбежались! Как один купец встретил вашу армаду, сюда пришел, рассказал и как водой смыло! - оправдывался тиренец, - Я останавливал, объяснял - бесполезно!
        - Хм… а товары…
        - Как есть все вывезли! Спешили, как перед войной! А какая война, у нас ведь соглашение… правда? - и подобострастно посмотрел на командира десанта. Тот крякнул что-то согласное и зашелся в кашле:
        - Ну и пылища у вас, дарки вас раздери! - они обследовали очередной полупустой пакгауз.
        - Господин Гаранкул, - к начальнику далорского порта внезапно обратился молчаливый маг-Пронзающий, - скажи, пожалуйста, у вас причалы всегда были структурами Хранящих укреплены?
        - Что ты, господин маг! Мы - моряки! - на что полусотник скривился, но чиновник не обратил на это внимания, - У нас Гидрос и Эол в чести! Текущие всегда занимались укреплением причалов, но тут заминка вышла. Когда слухи о вашем нашествии… извиняюсь, проходе пошли, так богатые купцы почти и забросили к нам ходить и наш портовый Текущий…. Не совсем наш, он по найму приходил, - нехотя признался начальник, в ответ на удивление командира десанта. Для такого захудалого порта, третьего из пяти Тирских гаваней, содержать отдельного мага-Текущего уровня не ниже мастера - накладно. Точнее, для него просто мало работы. Прихвастнул чиновник.
        - Отказался поправлять «укрепление»! - посетовал тиренец, - вообще пропал куда-то. Я к наместнику. Так и так объясняю… Ты сам видел, господин маг, доски тонкие, балки и того хуже. Туго у нас с деревом…
        - Короче… - поторопил его полусотник.
        - Хранящего прислал декаду назад, - протараторил чиновник.
        - Что скажешь? - командир десантников обратился к своему магу.
        - Похоже, не врет, - на эти слова тиренец дернулся и хотел было возмутиться, мол, «как можно!», но был остановлен жестким взглядом военного, а Пронзающий продолжил, - структуры из Силы Геи в непосредственном соприкосновении с морем, конечно, послужат меньше, но они новые, Силой наполнены, так что выдержат. А если ты про диверсию, уважаемый Генрих, то я больше опасался бы наоборот, структур Текущих или Ревущих.
        Целую четверть разведывательные группы обследовали пирсы и постройки западной части бухты, допрашивали таможенника и незадачливого начальника порта, спрашивали немногих встреченных людей и выяснили: тирские войска окружили полупустой город, оставив свободной только дорогу на Кагантополь. Что и следовало ожидать. В Ольвии на последнем полковом совещании командного состава полковой разведчик говорил примерно о том же: тиренцы их опасаются, готовятся к обороне (правильно делают!), но провокаций чинить не будут, так как рассчитывают на мирный проход коалиционной армии. Это они зря надеются.
        Десантники, кроме своего командира, который вернулся к судну, растворились в портовых сооружениях, а моряки галеры рассредоточились цепью вдоль набережной, охраняя все четыре пирса. Наконец, один из Пронзающих подбежал к полусотнику, кивнул ему, на какие-то полстатера слился с Силой, снова кивнул командиру и после команды Генриха над мачтой разведывательного корабля взвился призывный алый флажок - порт безопасен. К первому судну подошел второй военный корабль, побольше. Встал рядом и высадил полусотню кавалеристов. Оседланные единороги, радостно трубя, размялись, побегав по набережной, на них вскочили всадники и попарно рассыпались по городу. Через две четверти прискакал гонец, что-то сказал командиру десантников и снова скрылся. Полусотник отдал распоряжение на галеру и к алому флажку прибавился желтый - засада в городе не обнаружена.
        Четыре «толстяка» встали на разгрузку почти одновременно, практически синхронно спустили множество сходен и буквально за пару статеров пирсы заполнились ровно марширующей тяжелой пехотой, спешащей освободить место следующей партии воинов и нетерпеливо гудящим единорогам из, казалось, бездонных трюмов.
        Первая шеренга уже ступала на набережную, как вдруг все пирсы и деревянный настил набережной разом вспыхнули жарким пламенем, объяв всех, кто успел высадиться. Два стука сердца слышался только гул пламени и лишь спустя эти мгновения раздался дружный рев: «А-а-а!!!». Воины с пирса посыпались в воду, первые шеренги рванули на берег и часть везунчиков успела вырваться из огня, отделавшись обгоревшими ногами и лицами. Что касается остальных, то надобность бросаться в воду быстро отпала - подгоревшие балки подломились и доски дружно повалились в море. Воины, успевшие скинуть с себя железные пластины с бесполезными теперь защитными Знаками, сбросить мечи, щиты и копья, всплыли и только-только глотнули воздуха, благодаря всех Богов за это счастье, не долго радовались удаче: от погружённых в воду углей море вскипело. Шустрые «счастливчики» сварились заживо.
        Конечно, маги не бездействовали. Они опомнились раньше других. Горящие доски посыпались в воду, плотно пришвартованный борта тоже успели заняться пламенем и тогда их быстро погасили Текущие… потом они остужали воду, долго держа структуры, потому как странные угли, пропитанные Силой Земли грели и грели воду, что немыслимо! А в это время Ревущим приходилось держать «щиты» от невесть откуда взявшихся горшков с алхимическим «гневом Пирения», причем и сама глиняная посуда светилась пробивающим Знаком Силы Огня. Ну как невесть откуда - летели с восточной стороны бухты, пущенные то ли баллистами, то ли требушетами. Скорее последними, так как их было много и кинуть их разом можно только из большой пращи. Но какова точность! И где эта огромная махина, чтобы добросить через всю бухту? Она должна возвышаться шагов на полста - невозможно спрятать! Потому и не осматривали противоположный берег, что нет оружия для обстрела на расстояние в три стадия, кроме крупной баллисты, а одиночные снаряды, как и дальние магические удары, эскадре с десятками магов на борту не страшны.
        Для одного судна количество переросло в качество - один горшок пробил ослабевшую защиту и «толстяк» вспыхнул. Теперь уж точно негасимым пламенем - «гнев Пирения» жуткое, самое злое из всех известных зажигательных средств. Хвала богам, залп не повторился и спасибо Пирений, что твой «гнев» не зажигает саму воду, а то бы и шлюпки не спустили.
        Леон закончил наблюдение, когда военные галеры после быстрого ответного залпа из своих «скорпионов» в место, откуда вылетели зажигательные снаряды, двинулись к восточному берегу бухты, где стояли десяток небольших «купцов».
        - Все парни, можно с четверть поспать - раньше не опомнятся, - сказал, переворачиваясь на спину, - а там и вечер недалеко.
        - Это сколько же их полегло-то! - взволновано воскликнул Ермил.
        - Сотен пять, не меньше, включая горящего «толстяка», но и не больше, - ответил Леон.
        - Да, - согласился Саргил, - вон как споро лодки спустили… жаль, я надеялся половина утонет.
        - Зато раненых больше, чем у Тартара дарков! - заметил неунывающий Архип.
        - Тоже сотен пять - шесть и у всех всего лишь ожоги, - остудил его бывший гладиатор и несостоявшийся полководец, - их быстро на ноги поднимут.
        Пиренгул и в особенности Рахмангул и близко к штабу его не подпускали, мотивируя тем, что Леон - месхитинец. Нет, о предательстве не думали, храни от этого Боги, но не доверяли. Положа руку на сердце, он и сам не знал, как поведет себя, если столкнется со «своими». Воевать однозначно станет, другой вопрос - как. Без куража - это точно. Сейчас он благодарил Величайшую, что свела его не с бывшими соотечественниками, а с давними соперниками - галатинцами. Узнал их по символу - льву, который венчал фигуру Гидроса на форштевне. Примерно то же чувство испытывали и бывшие лоосские разведчики, родившиеся в месхитинских селениях, хоть они и «отиренились» гораздо глубже Леона. Дело в том, что среди воинов могли оказаться их родственники, такие же крестьянские рекруты, как и они. Вряд ли, конечно, но… Клио^ [18] , бывает, так переплетет нити судеб…
        Сложившуюся еще во время «Великого Похода» четверку диверсантов отправили в Далор с заданием «взять языка», желательно повыше чином. Теперь они лежали на крыше одного из ближайших к порту домов и поражались точности задумок Руса. То, что случившееся в порту его идея - «спецназовцы» не сомневались, а Леон так знал наверняка.
        - Вот сейчас бы на них всеми силами навалиться! - досадно-мечтательно произнес Ермил.
        - А про верховую разведку в городе забыл? - напомнил Саргил, косясь на ученика Хранящих. Тот молчал. - И вон, они уже тяжелую пехоту в три ряда выставляют. Их не опрокинем, а сами в городе многих потеряем. Наездникам скорость нужна, а где тут разгонишься? А стоячий всадник - мертвый всадник, - и снова покосился на Леона.
        «Непререкаемый авторитет» не счел нужным встревать в беседу молодежи, но на утверждение Саргила все же согласно моргнул. Некогда ему, он вспоминал разработку Русчиком оригинальной нагревающей структуры. По науке орденских наставников - для Силы Геи дело совершенно невозможное. Текущие, те да - воду и кипятят и морозят, Пылающие - само собой, но чтобы Хранящие!
        - Да как ты не можешь понять, Леон! - раздраженно объяснял ему друг. Они сидели на пустыре в овраге, в двух стадиях от стены Эолгула. На дне всегда держалась тень, но почему-то было сухо. - Любое вещество нагревается от колебаний мельчайших частиц, из которых оно и состоит! А ты думаешь почему?
        - Потому что есть тепло, есть холод, - Леон тоже постепенно раздражался, - что больше войдет в материю, такой и станет температуры. Тебе же тоже об этом говорили! Тепло не подвластно Силе Земли, потому и не выходит у тебя ни дарка! Не майся дурью, Русчик!
        - А, не поймешь ты, - отмахнулся от него упрямец и снова уставился на ладонь, на которой лежал с трудом найденный камень.
        - А зачем вообще позвал! - обиделся старший товарищ.
        - Знаешь… сам не знаю, - пожал плечами Русчик, - давно не виделись. Соскучился, что ли. А тут вдруг мысль меня прорезала. Не обижайся, друг.
        Ну как на такого обижаться! У Леона потеплело на сердце: «Руку мне вернул, защитил от верной смерти, склонностью к Силе наградил, а я… пусть мается. А может… прости, Величайшая, но порой мне кажется, что он не усыновленный, а родной сын и не Френома, а… твой. Вполне может получиться…». Мысль была прервана возгласом Русчика:
        - А, черт! - он сбросил с ладони камень и победно посмотрел на друга. - Леон, потрогай, пожалуйста, камешек, - сказал с видимым безразличием.
        Маленький гладкий булыжник оказался горячим.
        - Как!? - вопрос вырвался сам собой. Вместо ответа «пасынок Френома» блаженно откинулся на травку, аккуратно вытянул сочную соломинку и стал ковырять ей в зубах.
        Леон давно видел непонятные искривления и скручивания потоков Силы, вызываемые другом в том камне. Почти перестал обращать на них внимание и не заметил окончательную структуру. Теперь она пропала.
        - Запомни, Леон. Воля Богини позволяет не только превращать один элемент в другой, не только укреплять или разрушать материю, но и тупо трясти молекулы. - Это слово пятидесятилетний ученик Хранящих не понял, но продолжил внимать. - И структурки соответственно получаются крохотными и простенькими, их можно штамповать хоть миллионами, не задумываясь! Более того, их можно прикреплять к вполне себе обычным структурам укрепления и никто не заметит!.. Кстати, сколько весят… допустим, сто пехотинцев в полном вооружении?
        Леон немного запутался от резкой смены темы и ответил, спустя несколько ударов сердца:
        - Ну-у три - четыре таланта… а что?
        - Это каждый?
        - Ну да, умножить надо.
        - Возьмем в среднем три с половиной… итого… пять ю пять - двадцать пять, совершенно верно… - пропел дурацкую мелодию с непонятным словом «ю» и выложил, - хочу датчик давления присобачить, то есть веса. Так понятней.
        «Ни дарка мне не понятней!», - мысленно возопил Леон, однако промолчал. Привык к необычности друга, к его скрытности, к непонятным выражениям, а все равно высказывания поражали и выдавал он абсолютно не то, что ожидаешь услышать!
        - Все, Леончик, остается отшлифовать с декаду и дело в шляпе! Ха-ха! - довольно перевернулся на живот и спросил, - как обычно швартуются корабли с десантом? Стараются ближе друг к другу или подальше?
        Леон облегченно вздохнул и принялся объяснять. Это-то он хорошо знал.
        Позже, буквально за пять дней до сегодняшнего прихода галатийской эскадры, он слышал их спор с Отигом. Тот только что ушел в отпускные и сразу насел на Русчика. До этого, оказывается, ни о чем не спрашивал именно потому, что являлся Тирендором и обязан был бы сообщать о новых разработках в головной, то есть эндогорский орден. Кстати, вместе с ним в отпускные ушли и его помощник Рустам и один наставник - Портурий.
        - Ну, хорошо, сделал ты структуру наподобие пружины. Она заменила противовес. Тогда в требушете всё, абсолютно всё надо укреплять структурами! Иначе вся деревянная конструкция рассыплется, ведь Сила огромная! А как ты её собрался отмерять?
        - Рассчитал, - легко ответил Русчик, - вес известен, длина рычага известная, угол - половина зенита^ [19] , так дальше всего улетает, расстояние известное. Отсюда выводится необходимая скорость выброса груза. Чтоб меньше рассеивались, соединяю горшки временной сетью того же «укрепления». Ничего сложного!
        - Ты опять все сводишь к логике! - разгорячился Отиг, - саму Силу как отмеряешь?
        - Исключительно экспериментально. Надо-то только жесткость «пружины» подобрать. Давно приступил. Правда, приходится обновлять все структуры после каждого выстрела - слетают, но с этим можно смириться. Главное - «укрепление» держит, не дает рассыпаться деревяшкам. Ничего, можно возобновить. Мне не трудно. Зря ты так сильно выступаешь против логики… - дальнейшее Леон не слушал, ушел. Стало неудобно.
        Теперь убедился воочию. Силой Земли повеяло знатно, даже до него возмущения долетели.
        «Это сколько там было горшков с „гневом“?.. Около двухсот. Из четырех мест вылетали, значит всего четыре требушета… ого! По полсотни снарядов за раз с одного, это… по три мины^ [20] каждый… Невозможно! - Леон чуть не вскочил, - это… это… Гелион не сможет высветить! Правильно галатинцы не ожидали… но всего один корабль сгорел! Не-е-т, так воевать очень дорого. В двух других портах, я уверен, Русчик что-нибудь подобное устроил… ох, влетело это удовольствие Пиренгулу в немало гект… но с другой стороны, получается армия только при высадке, без сражения, в одном Далоре потеряла пять сотен… нет, больше - не все раненые поднимутся. Это примерно из трех тысяч… а единороги! Их, бедных животных не успели спасти! Где-то две-три сотни… О, Боги! Это стоит потраченных денег. Ха-х, а моральны дух сейчас каков у наших „гостей“ - не позавидуешь! Ночью возьмем пленного, вот и узнаем…», - противоречивые мысли прервал толчок Архипа:
        - Кажется, «союзнички» решили выдвигаться из города…
        «Интересно, а кто выбил клинья из тех… метателей», - мысль мелькнула во время перекатывания на живот. Леон уже затруднился с названием орудий - от требушета считай ничего не осталось, он проанализировал подслушанный в овраге разговор Отига с Русчиком.
        Галатийский корпус не решился выходить из Далора на ночь глядя, встал четким лагерем на обширном пустыре за рыночной площадью, подальше от любых строений. Грамотно, ночной налет можно загодя встретить во всеоружии.
        - Выманим, - прошептал Леон и скомандовал, - вы остаетесь здесь, я отползу назад на полсотни шагов вон за тот холмик, потревожу Силу. Посмотрим, как ответят. Должны пойти проверять. Слушайте приказ…
        Диверсанты лежали в костюмах а-ля ниндзя, прячась в густой траве на, казалось, совершенно открытом месте. Месяц ушел за горизонт, а света звезд явно не хватало, чтобы разглядеть их даже ночным зрением. Конечно, если не знаешь, что они имеют наглость лежать рядом с тропой и нюхают ароматы бывшего отхожего места. Ауры людей маскировались «свечением» живой травы, а Леон вдобавок к обновленному «обтекателю», взял и «старый», отрезающий Силу от телесных каналов.
        В ответ на попытку создания «дубины» в лагере объявили тревогу. Загудел рог (натуральный, от единорога), воины, спящие одетыми, накидывали кожаные безрукавки с пластинами, цепляли поножи-наручи и бежали на штатное место, на ходу одевая шлем и вооружаясь из аккуратных пирамид. Всадники застывали рядом со своими скакунами, шепча им ласковые слова, маги собирались в тройки, а дежурные усиливали и так неслабый щит. Тройка совсем молодых Светящих попыталась запустить «око Гелиона» - большой светильник, но была вовремя остановлена старшим коллегой - боевым Текущим: «С ума сошли! Только после приказа! Подсвечивать противнику наши позиции!? Тьфу, совсем бы вас в войска не брал», - последнее буркнул в сторону. Светящие, согласно «Наследию Гелиона» - священной книги культа (если точнее - свитков), не имели право сами убивать людей. Не жаловали их в армии, да и они туда не стремились.
        «Дарки! Крепко они испугались Хранящих… ишачий я сын!», - досадно думал Леон, быстро соображая, что делать. Предполагал, что просто пошлют десяток…
        Кровь гулко стучала в висках, время будто замедлилось. Точно в Леона, по пологой дуге летел большой «огненный шар», созданный тройкой магов. Он разглядел все переливы Силы, все искры, клубящиеся внутри сферы диаметром в целый шаг. Огонь приблизился, сердце остановилось…
        Когда Леон открыл глаза, то первым делом посмотрел на правую руку: она сжимала «старый» «обтекатель», который намеревался взять уже после касания «огненного шара». С облегчением выдохнул горячий воздух и еле-еле сдержал кашель - повсюду витал мелкий черный пепел, а сам он лежал в центре выжженного круга размером пять шагов. Промокший от пота и почвенной влаги комбинезон теперь был совершенно сухим, лицо горело.
        «Да чтоб вас дарки разорвали! Если бы не успел укрыться еще и „пыльной стеной“… когда только успел создать!? Нет, Русчик, амулет хороший, но не против тройки мастеров. Меня бы обычным жаром, без всякой структуры прожарило… ну, почему не идут, сволочи… - мысли лихорадочно метались, заглушая пережитый страх. - Должны проверить, обязаны - колебания Силы пропали…».
        Мерный топот осторожных шагов Леон услышал, спустя томительный статер. Чего он только не передумал! От общего снятия лагеря, до выезда на разведку кавалерийского десятка. И то и другое - плохо. Галатинцы поступили осторожно, как он и предполагал. Только не догадался о предварительном магическом ударе. Невольно загордился: «Эвон как нас, грязных варваров зауважали!», - как коренной тиренец подумал.
        Десяток шел «ежом» - со всех сторон закрывшись большими пехотными щитами и ощетинившись копьями. Командовал солдатами воин-маг из Текущих, одновременно держа общую защиту «круговой водопад». Двигались медленно, потому что тыльная двойка была вынуждена идти полубоком, глядя назад.
        - Это не Хранящий, - досадно выплюнул Текущий, - но как он выжил, дарки его раздери!?
        Страсть, как не хотел идти. «Что проверять? Нападут - отразим. Совсем с ума посходили от этих Хранящих!». Но с начальством не поспоришь.
        - Не, мертвый он, вон - почернел весь, - заметил опытный воин. Он знал, что выжить после такого «шара» невозможно.
        - Я что, по-твоему, ауру не вижу, баран! - ругнулся офицер, - это пепел. Перестройся.
        Ветеран четко шагнул вперед и в сторону, открыв магу возможность делать свои дела. Текущий на мгновение снял общую защиту, чтобы пустить «сонные брызги», но вдруг интуитивно пригнулся, пропустив над головой цепочку с грузами, готовую опутать шею. Войдя в ускорение, развернулся и… лежащий без сознания человек ворвался в «коробочку», которая, впрочем, перестала быть таковой. Воины, сраженные метательными ножами в горло - почти единственное жизненно важное место, не защищенное Знаками, падали один за другим. Раздавались только их хрипы, да слышалось тяжелое злобное дыхание воина-мага, на которого всем телом навалился Леон, просто продавив своим «обтекателем» его защиту. Маг оказался физически сильным и ловким - придушить не получалось и бывший гладиатор изо всех сил зажимал ему рот, не позволяя крикнуть.
        - Саргил, дарки тебя, ищи «блокиратор», он рядом со мной падал… - прошипел Леон и, спустя пять медленных сердцебиений, головы Текущего коснулся амулет - «непривязанный» «обтекатель» старого типа, в данной ситуации называемый «блокиратором». Следом последовал удар рукоятью кинжала по темени, и воин-маг потерял сознание.
        - Ермил, грузи пленного и бегом отсюда, ребятки! - тяжело дыша, скомандовал Хранящий. На сильного парня взгромоздили тело мага, на всякий случай, ударив еще раз уже по затылку (некогда связывать!) и побежали что есть мочи в направлении к ближайшим строениям, моля всех богов, чтобы не выслали погоню на единорогах.
        На дальнейший путь у командира диверсантов имелся собственный план, отличный от приказа Рахмангула «уходить к ближайшим позициям наших войск». Леон на бегу всей душой пожелал увидеть Русчика, четко представив его образ. Через несколько мгновений сердце защемила тоска. Главное - стараться не хотеть от неё избавиться, тогда другу будет гораздо легче. Но как это тяжело! Леон волей-неволей замедлил бег и был подхвачен недоумевающим Архипом:
        - Что с тобой, Леон!? Устал? На тебе лица нет! Я помогу, потерпи… - и в это время командир пришел в себя:
        - Берем правее, через трущобы выйдем к таверне «Тихая Гавань». Это… с милю отсюда.
        - А там? - удивился Архип.
        - Нас заберет Русчик, - ответил Леон.
        Парни поверили сразу. Окрылились и поднажали.
        Погоню все-таки выслали. Пришлось петлять по многочисленным переулкам - сами чуть не заблудились, но погоню сбросили. А может, кавалеристы просто не решились углубляться в город, опасаясь засады. Кто знает. Леон хвалил богов, что они избавили мир от нечестного подглядывания из «общего астрала» (сам он впервые вошел в транс уже после «Ссоры Богов» и не вкусил прелести астрального слежения) и одновременно пугался пустого Далора. Мертвые дома, зияющие темными проемами окон, наводили иррациональную жуть, почти как настоящие призраки.
        Нет, часть местных жителей осталась, особенно обитатели трущоб. Но сейчас они, пользуясь моментом, потрошили богатые дома. Далеко не всех «волков» удалось разыскать службе Максада. Да чего там «не всех!». Теневые воротилы сдали мелких сошек и неугодных конкурентов, по-сути перекинув на государство собственные разборки. Удобно, согласитесь.
        Милю прямого пути беглецы преодолели за целую четверть. Восток окрасился бардовым, когда диверсанты, шатаясь, забрели на задний двор таверны. С пленного давно сняли кольчугу, крепко связали и заткнули рот. На всякий случай периодически били по голове. Леон еще не владел «могильной плитой» - усыпляющей структурой из арсенала Хранящих, а амулет «сонного тумана» на мага не подействовал.
        Вдруг из-за какого-то сарая вышел наглый парень и, поигрывая ножом, спросил:
        - Ба-а! Неизвестные «волки»? Откройте-ка личики. О, нет, извиняюсь, - он игриво расшаркался. Маски давно были сняты, молодой «волк» обманулся капюшонами, - чужеземцы! Вы меня понимаете? Не вздумайте дергаться - в каждом окну по лучнику! - последнее произнес на хорошем гелинском, - Денежку за заложника хотите потребовать? - заинтересованно спросил он, кивнув на пленника.
        - Эй, парень, - ответил простоватый Ермил. Говорил по-тирски, - мы тирские воины, а это - ценный пленник, офицер захватчиков. Его надо доставить командованию…
        - Ценный, говоришь… и сколько он стоит? Кто хочет раскошелиться за этого борка? Отвечать, кто готов платить! - последнее произнес властно, с нешуточной угрозой.
        - Эй! - возмутился Ермил, - он враг! Наш общий враг, всех тиренцев!
        В ответ парень глумливо прижал руку к сердцу, мол, я - патриот!
        - Стой Ермил! - скомандовал Леон, досадуя: «Ишачий я сын, забыл снять свой „блокиратор“! Дарки! Давно можно не маскироваться!», - Молодого подданного тирского князя интересуют только деньги. Так, парень?
        - Еще как интересуют! - согласился «волк».
        - Ситуация и у нас и у тебя безвыходная, согласись, - продолжил Леон.
        - С чего бы это? Махну лучникам, вас перестреляют, пленника заберем и продадим этим… кто там пришел… - ему никто не подсказал, - захватчикам, как выразился здоровяк, - это он намекнул на Ермила.
        - А я им прикроюсь, - Леон держал связанного мага за веревку, перекинутую через горло, - я успею, поверь мне.
        «Волк» верил, иначе давно скомандовал бы стрелять. Вовремя оценил ситуацию. Лучников было всего трое и все - не очень меткие. Даже если не промажут - один разведчик останется и неизвестно на что он способен. Об их выучке ходило много слухов.
        - Так вот, - продолжал Леон, не давая вставить слово, - я предлагаю заплатить за него сейчас. Устроит?
        - Смотря сколько, - процедил «волк», прикидывая, в кого первого бросать нож, да чтобы идиоты в окнах таверны (ничего ценного в ней не оказалось, зря полезли) поняли в кого осталось бить.
        - Вот этот бриллиант. Я осторожно и медленно сниму его с шеи, - говорил Леон, плавно снимая «блокиратор». Цепь с амулетом повисла на левой руке.
        - Цепочка - не золото? - парень, прищурившись, присматривался к камню. С голубиное яйцо, грани сверкают. «Дарки его разберет, надо взять в руки. А зачем он такую дорогую вещь таскает? Всяко амулет… ему не вредит, значит и мне…»
        - Бронза. Кидать?
        - Аккуратно и мне в ноги, медленно! - предупредил, взяв нож в позицию для броска. Через мгновение к его ногам спланировал камень в бронзовой оправе на бронзовой цепи. Осторожно присел и, не сводя глаз с четверки разведчиков, взял амулет и поднялся.
        - Дарки! Да это жалкий аметист! Ты кого кинуть хотел!?
        В следующее мгновенье четверых воинов и пленника закрыла желтая пленка.
        - Саргил, забери у наглеца мой «обтекатель», - устало скомандовал Леон и на «волка» налетел вихрь. А командир продолжил, - Нет, пожалуй, стоит всегда называть их «блокираторами», чтобы не путать с новыми изделиями. Согласны, парни? - все согласились.
        А всё это время их обстреливали. Три стрелы беспомощно скатились с «пыльной стены». Следующие три тоже. На один удар сердца пленка пропала, и возникла вновь с Саргилом внутри. Леон подгадал и убрал защиту, когда лучники только-только разрядились. А наглый молодой «волк», незадачливый вожак малоизвестной банды, уже с десяток сердечных сокращений (разумеется, не его, а абстрактного спокойного человека) лежал, схватившись за горло, и хрипел. Валялся в растущей луже темной крови.
        Леон снова почувствовал щемящую тоску, теперь на несколько мгновений, и почти сразу рядом с четверкой «спецназа» появился блеклый круг. Оттуда, как дарк из преисподней, выскочил человек в ночной тунике, тоже окутанный желтой пленкой. «Вход к Тартару» пропал, но через полстатера возник вновь. Первым делом в него скинули «языка», попрыгали разведчики и последним ушел человек в легкой тунике. Напоследок он зачем-то подмигнул «волкам» в таверне.
        Лучники в оконных проемах смотрели на это, открыв рот. Маги уверяли, что Звездные тропы больше не действуют. Врут, сволочи!
        Глава 8
        Диверсанты и пленник очутились внутри большого шатра - личных покоев Пиренгуловского зятя, любимца Великих Шаманов и прочая, освещенные светильником - амулетом Светящих. Роскошную юрту поставили точно на известные координаты, которые достались Отигу «в наследство» от эолгульских Ищущих. Ими он поделился с Русом. Остальная полевая ставка - штаб тирской армии, по личному приказу Пиренгула, расположился вокруг, исходя из этого первого шатра.
        Галатинец очнулся и смотрел на обстановку диким взором, моргал и отказывался верить в реальность. Его мысли смешались. Но оно к лучшему: перестал дергаться и мычать.
        Первым делом Рус спросил не о своих ловушках, не о потерях противника и даже не о здоровье друзей, а обратился к Саргилу:
        - Почему твое чувство опасности промолчало о засаде «волков»?
        - Не молчало оно, Чик! Просто мы вымотались, как борки на пахоте и я с усталости поздно обратил внимание на тревогу. Потом надо было тянуть время, Ермил хорошо с этим справился.
        - Я!? - удивился здоровяк, - я не тянул время, я пытался объяснить тому парню… - под конец смутился, - ничего святого для него не было. Правильно Саргил ему горло перерезал как барану. Надо было и остальных…
        - Есть и такие люди, Ермил, привыкай, - вздохнул Рус, - дарки с остальными, всех не перережешь, - и невольно усмехнулся, вспомнив, что и сам он вместе с Леоном и Андреем начали «карьеру» с грабежа. Снова стал серьезным, - Саргил. А ты внимательней слушай себя, больше доверяй чувству, оно не обманет, - «но и не всегда сработает» - об этом умолчал. Повернулся к старшему другу:
        - Леон, а ты в следующий раз заранее предупреждай, а то я ни сном, ни духом! - и прошептал ему в ухо, - зря вы непривязанный «обтекатель» использовали, а вдруг бы он знал да не пожелал принять структуру? Повезло вам, - ободряюще подмигнул нахмурившемуся диверсанту-Хранящему, который хотел было возразить, что «блокиратор» использовали лишь однажды, а после лупили пленника по голове, но… передумал. Вдруг башку стрясли ценному языку?
        А Рус тем временем обращался ко всем:
        - А вообще, парни, я страшно рад вас всех видеть! Ужасно рад, что все живы! - с этими словами, улыбаясь открытой улыбкой, хлопнул по плечу Леона, Ермила, Архипа и Саргила. Пришлось встать и обойти каждого, потому как они продолжали сидеть удивленные резкой сменой настроя старого друга и спасителя.
        Леон намотал на ус и успокоился. Он просто отдыхал, почему-то с удовольствием отмечая, как роскошный шерстяной ковер марался от их грязных комбинезонов. В конце «прохода» Рус, вытянув ноги, сел рядом с пленником и незаметно для всех, за своей спиной, положил руку не его голову. Вроде как оперся. На несколько мгновений замер и переменил позу на более удобную:
        - Ну что, рассказывайте! Мне все интересно! - произнес, улыбаясь.
        Диверсанты, переглянувшись, заговорили, перебивая друг друга. Чисто дети! Один Леон блаженно растянулся на мягком ковре, собираясь поспать.
        Рус отправил Гелинию все-таки в Кальварион. Перед этим потренировался с ней в «душевной связи».
        - Смотри, Гел, я сейчас замру. Вроде как потеряю сознание или усну, но ты не переживай. Помнишь нашу встречу во время «Ссоры Богов», когда ты меня спасала? - они лежали в кровати. За окном стемнело, на столе горел светильник.
        - Конечно! Разве такое забудешь! - жена заинтересованно повернулась к мужу, - это было в твоей душе, меня туда Гея привела, ответила на мои молитвы… или это ты?
        - Нет, Солнышко, - соврал Рус, чтобы развеять подозрения и избавиться от лишних объяснений, - тогда это сделала Гея, но там же она объяснила, как это можно сделать, оставила мне такую способность. - «Прости, Величайшая! - молился, говоря эту ложь, - надеюсь, ты меня понимаешь…»
        - А почему раньше молчал!? Я тут переживаю за него!
        - Не ври, ты меня чувствуешь! Я тебя тоже, но вдруг подумал: а почему бы не попробовать. Конечно, можно было бы и раньше, - перебил он возмущение Гелинии, - но ты же видишь, как я зашиваюсь! Выдалась свободная четверть и вспомнил. Хочешь попробовать?
        - Разумеется! Давно пора, - Гелиния не удержалась от ворчания. Так, для порядка.
        - Только ты не стремись вернуться, сбежать от меня, а то мне будет тяжело…
        - И не надейся, любимый, - прервала его супруга, - начинай. Что мне надо делать?
        - Ничего. Просто прислушайся к себе. Когда позову, не препятствуй. Я понятия не имею, что ты почувствуешь! Это первый эксперимент.
        - Ух ты! Вроде тех, которые ты в саду проводишь или за Эолгулом, когда всех гонишь?
        - Примерно.
        - Я согласна, не тяни, - с этим словами выпрямилась и закрыла глаза. Её, кстати, не гнал, у неё просто в это время обычно шли занятия в ордене. Подозревала, что это не случайно, но доказательств не имела и ужасно хотела посмотреть, а лучше поучаствовать в экспериментах мужа. Наконец-то!
        В голове Гелинии вдруг возник образ Руса… а может не в голове - совершенно не понятно. Скорее в груди, потому как сердце сжала тоска, словно пропало что-то очень важное. Сразу захотелось избавиться от этого чувства, вернуть потерю и Гелиния четко представляла, что для этого нужно. Надо просто горячо пожелать восстановления целостность своей сущности, точнее души - именно часть её куда-то исчезла. Возмутилась и собралась было приложить к желанию Волю, то есть сделать его целеустремленным, горячим и тогда тоска отпустит, сердце вновь согреет любовь…
        «Любовь… - всплыла теплая мысль и стало чуть легче. - Русчик говорил, наверное, об этом - не убегать. Значит я там, у него, - думая это, она всеми силами гнала желание избавиться от щемящей тоски, - но почему так плохо, Величайшая! Тогда было так хорошо! И где он? Зачем тогда нужен этот эксперимент без него… Нет, он просто в очередной раз издевается! Ну, дорогой, ты мне за все ответишь!..», - и упрямица Гелиния терпела. обещала «не сбегать» и держалась. Мысленно костерила Руса, но старательно отпихивала желание «вернуть себя». Сколько времени длилось это мучение, она не заметила, и кончилось все «на раз».
        Вдруг она осознала свою встречу с Русом и воспоминание о тоске померкло, показалось мимолетным. Она была там, в его внутреннем мире. Он все объяснил, показал и даже поцеловал на прощанье. Вот это было правдой. А то, что щемило сердце… а щемило ли?
        - Продолжим? - Гелиния довольно повернулась к мужу, - да! Ты как, не сильно устал?
        - Гел, - Рус смотрел на жену с тревогой, - что ты чувствовала? Как выглядел я? Не в моей вселенной, а здесь, на кровати?
        - Ой, Русчик, прости, - она смутилась и задумалась. С трудом приходили неприятные воспоминания, и Гелиния рассказывала о них со стыдом. Как могла забыть?
        - Но и ты тоже хорош! Не предупредил меня последить за тобой! Раздвоил жену, а я теперь мучайся, - сказала и улыбнулась, - нет, в своем отражении мне гораздо больше нравилось!
        Рус ненадолго задумался, прислушался к себе и выдал:
        - Я почти не устал. Ты молодец, не убегала. Готова продолжить? Вызывай. Только теперь не своди с меня глаз.
        Гелиния легко представила особый образ Руса.
        «Звонок», как назвал он его, рисуя свой портрет прямо на ней, на смешном коротком черном платье с голой спиной. «От Шанель, - пояснил он тогда, - Была одна модница, теперь она давно старая и страшная. А может умерла, я не в курсе». Кисти приятно щекотали живот и она прыскала от смеха, стараясь не шевелиться и нисколечко не ревновала к той старухе с таким смешным именем.
        Муж глубоко уснул и сразу навалилась ожидаемая тоска. Сколько ни жди неприятностей, а они все равно приходят внезапно. Вот и сейчас снова поднялось желание унять щемящее сердце. Только теперь Гелиния всё понимала гораздо отчетливей и терпеть получалось несравнимо легче, чем в первый раз. Сильно досаждало только одно - она не знала, когда кончится это мучение. Можно дернуться, убежать - Воли хватит, но в этом случае пострадает любимый Русчик. Надо ждать.
        Гелиния занялась полезным делом. Обследовала и постаралась запомнить потускневшую ауру мужа, подняла и отпустила руку - упала, как тряпичная. Потрогала лоб - холодный. Пощупала пульс - редкий. И снова все кончилось незаметно, и снова неприятности сразу забылись.
        - Как ты меня назвал? - Гелиния набросилась на Руса, - кобылка с норовом!?
        - Скажи еще, что ты жеребец и что совсем без норова и на тебе можно ездить, - ехидно ответил слегка побледневший муж.
        - Ты только и делаешь, что ездишь! Значит, ты считаешь меня необъезженной кобылой единорога? Значит, то и получишь!.. Ой, Русчик, ты бледный…
        - Да пошутил я, Гел, знаешь же мои глупые шутки. Прости, Солнышко. А бледность - ерунда, через полчетверти пройдет. Долго мы общались. Хоть ты и не убегала, а смотри-ка, силы потратились. Не ожидал. Вспомнила, как я выглядел, и тебе второй раз легче было? Я говорю про здесь, про реальный мир.
        - О-ох, - Гелиния с досадным выдохом откинулась на подушку, - реальный мир… пусть бы тот был реальным…
        - Это только мое воображение, - с грустью в голосе остудил её Рус. Словно сам испытывал тоску по собственным фантазиям.
        - Ну и богатое у тебя воображение! Я бы ни за что не додумалась бы до такой красивой самодвижущейся повозки! Ты еще и объяснял, что у неё внутри. Вот выдумщик! Без божественной Силы… ну тебя. А какая скорость! У меня аж дух захватило! А стеклянные башни? Скребки?
        - Небоскребы… - грустно поправил Рус.
        - Значит, мы поднимались выше неба! Как здорово, Русчик! И ты мне снова врал, что без Силы, на одних крыльях. Да они даже не махали! Вот где ты силы потратил.
        - А не бросилась бы отбирать у меня штурвал, я бы тебя не обозвал…
        - Да, я с норовом! - неожиданно легко согласилась Гелиния, - Я - княжеская дочь! - Рус не стал поправлять, что вождя, - и ты меня убедил, я кобыла, а не жеребец. Но единороги знаешь, какие умные, - с этими словами, изобразив умильную рожицу, принялась ластиться, пытаясь прогудеть носом. Получилось ужасно, но ни он, ни она не обратили на это внимания, - с нами без ласки никак нельзя…
        - Подожди, Солнышко, - Рус опомнился и нехотя отстранился, - тебе как, полегче было?
        - Ну вот, как всегда настроение сбил, - жена, не скрывая досаду, отвернулась, - легче. Гораздо. Я же знала. - Говорила отрывисто, вжавшись лицом в подушку, - Но все равно тоскливо. Как часть себя теряешь, и сердце щемит. А ты без сознания лежал, будто тебя структурой оглушили или по голове дубиной. Аура сильно потускнела. Все, давай спать. Скоро светать начнет.
        И Рус только сейчас посмотрел в окно. Звезды показывали четвертую ночную четверть.
        «Нифига себе, через четверть вставать! Если опоздаю - Пиренгул меня убьет. Как незаметно время пролетело! Это получается… я почти всю ночь провел в глубинах души? Неудивительно, что силы ушли… а молодец Гелька - страдала, но не дергалась. Люблю её. Черт, зря Землю вспомнил, теперь мне тоскливо… рассказать, что ли правду? Вроде и так неплохо… да пошло оно всё! Представится случай - расскажу! Теперь поверят… - как-то само собой подумал во множественном числе, вспомнив и Леона, и Андрея с Грацией и даже мысленно улыбнулся, представив их удивленные лица: „Как без Силы!?“. - Всё, спать. „Друзья“, разбудите вначале первой утренней четверти…», - предупредил Духов и неожиданно провалился в сон. А думал, от нахлынувших воспоминаний уснуть не получится и придется заставлять себя.
        С Леоном и Андреем «поговорил» следующей ночью. Управился всего за две четверти, а силы столько, сколько в первый раз, когда вызывал воина из Кальвариона. Потому что в отличие от Леона, Андрея днем не видел и удерживать отражение его души всего один статер, чтобы объяснить «что к чему», стоило почти всех его телесных сил. Воля Андрея оказалась несравнимо сильнее Воли Смилула, воина не-мага. «Звонок» ему дал уже со второго захода, только через целую четверть активной подпитки Силами Духов.
        Гелиния в это время сидела, отвернувшись, зажимая глаза руками, чтобы не видеть страдающего Руса, которому ничем не могла помочь. Сила Геи не заменяла жизненные силы человека, коих множество видов. Это не просто «правка токов и снятие блоков». Удивительно, что у Духов, точного числа которых Рус до сих пор не знал, нужные Силы имелись. И как обидно, что к мужу в это время и прижаться нельзя, нельзя облегчить его страдания! Чужая аура, видите ли, мешает!
        После того, как супруг уснул уже обычным сном, Гелиния дала себе волю и поревела всласть. Тихо, в подушку, дабы не потревожить дорогого, но сумасбродного мужа.
        Через день Рус отправил Андрея, Грацию и Гелинию в Кальварион. На всякий случай они окутались защитами. Если Андрей накануне, повозмущавшись, согласился довольно быстро (не без влияния восторженной Грации), то жену пришлось уговаривать. Как обычно, взбрыкнула. То отправь меня, да отправь, а тут вдруг «без тебя - никуда!». Уговорил, конечно, и не стоит описывать как. Андрея послал не просто так, а как доверенного телохранителя Гелинии. Грация пошла прицепом. Не разрушать же семью?
        Вольмар, галатинский воин-маг рассказал всё. Пораженный возможностями местных Хранящих, он вывалил на Максада, Рахмангула и Руса, на которого косился с нескрываемым ужасом, массу нужных и ненужных сведений. Пытать, использовать ненадежный Знак «правдивости» или ломать блок памяти оказалось без надобности, зато пришлось отсеивать важное от второстепенного.
        Рахмангул не признавался себе, что боится нового зятя не многим меньше, чем пленный. С Плато Шаманов это началось и в дальнейшем только укреплялось. Старался не встречаться с ним, не разговаривать, но сейчас пришлось - тот притащил «языка», захваченного четверкой месхитинцев. Напуганного до полусмерти привел, такого, что и пытать не понадобилось. Командующий тирскими войсками старательно гнал от себя мысли, чем это он его достал. Воображение рисовало самые страшные картины. А меж тем всё произошло гораздо прозаичней.
        Когда ранним утром Рус повел галатинца в шатер к Максаду - резиденцию войсковой разведки в полевой ставке тирской армии, то просто повернулся к нему, растянул губы в зверином оскале и с леденящим душу спокойствием произнес:
        - Вольмар Склизкий, если будешь врать, я тебе голову откушу.
        Больше всего мастера-Текущего поразила не сама угроза, в которую мгновенно поверил, а то, что подмастерье-Хранящий^ [21] знает его имя и школьное прозвище среди Текущих! В память он точно не влезал. Все, воин-маг окончательно поплыл. Он и так с трудом сохранял здравость рассудка, анализируя собственное пленение и абсолютно невозможное путешествие по «песчаному лабиринту», оказавшемуся Звездной тропой!
        - И где твои обещанные этруски, Рус? - это были первые слова Рахмангула после вывода пленного. Спросил строго. Можно сказать излишне.
        Но не стоит думать об этом сорокалетнем воине, как о трусе. Он успел покомандовать сотней сарматских наемников в войне между Ренией и Вифинией, где показывал личную доблесть и изворотливый ум. Во время «Великого Похода» командовал всей сарматской армией и проявил себя как хороший полководец и тоже за спинами не прятался. Рус - единственная иррациональная слабость. Дошло до того, что он просил отца не назначать зятя себе в помощники, мотивируя самыми разными предлогами. Пиренгул остался непреклонен:
        «Я сказал, пойдет! Прислушивайся к его советам и предоставь свободу действий. Назначь старшим над шаманами, это как раз для него. Но командуешь - ты, окончательные решения за тобой и спрос с тебя!»
        - Не ведаю, господин командующий! - главный армейский шаман вытянулся по стойке смирно. - Связи с кораблями нет, а вышли они месяц назад. Собирались так быстро, как могли! Лично подгонял, господин командующий! Купцы утверждали, что как раз примерно месяц ходу и точной даты нападения мы тогда не знали.
        - Что-то я их не наблюдаю в наших войсках, - съязвил Рахмангул. Принижая зятя, он рос в собственных глазах.
        А Рус не то, что прикалывался, он просто видел боязнь шурина. Еще после Плато Шаманов заметил, и не знал как с ним держаться, чтобы и его не обидеть, и себя не опускать. Но если совсем честно, то он его нервировал, если не сказать бесил. С трудом сдерживался от грубости.
        - Не могу знать, господин командующий! - Рус выбрал «уставщину».
        - За этот месяц ты бы мог их по одному по своей «тропе» перетаскать!
        А вот это перебор. Князь пока еще Пиренгул и весь план обороны обсуждался именно с ним, в том числе и эскадра с тысячей этрусских воинов. Рус еле стерпел:
        - Никак не мог! К сегодняшнему дню в твоем подчинении находилось бы всего пять десятков - погоды не сделают. Слишком далеко и слишком много Силы уходит… - «Будто больше дел у меня не было! - возмущенно подумал, произнося это ненужное оправдание».
        - Вы что как дети! - Максад не выдержал, взорвался. Вот кто больше всех знал о Русе и нисколько его не опасался. Не боялся и старшего сына Пиренгула - своего друга с далекой юности и родственника. В смысле с князем они дружили, тогда еще сыном вождя Сарматов. А Рахмангула он держал на руках, когда тот под борком проходил, не нагибаясь.
        - Рус, не устраивай балаган! Рахмангул, а ты мог бы обсудить более насущное, чем спрашивать давно обговоренное! - у шестидесятилетнего, всегда уравновешенного тиренца крылья носа трепетали, как бабочки. Завелся опытный «безопасник», по-тирски - коронпор.
        - Почему бы не порадоваться вражеским потерям, для начала? Узнали точные силы, направления ударов - почему бы не обсудить это? - Максад постепенно успокаивался.
        Повисла неловкая пауза. Командующий отводил взгляд от него и от Руса, а последний старательно разглядывал кончик своего правого сапога и заговорил, словно вычитывая речь с этой важнейшей части обуви:
        - Мы имеем три лагеря противника: под Далором, под Неядами и под Карагиром^ [22] . Все - без защиты крепостных стен. Вопрос такой: атаковать их, пока они стоят или ждать выдвижения. От планов захвата Эолгула они не отказались.
        - Планировали бить их в поле и я не вижу причин переносить удары в города, - сказал Рахмангул, сфокусировав взгляд между Максадом и Русом. Для пущего спокойствия скрестил руки, - ни к чему множить потери настоящих тиренцев, - не удержался от подначки.
        - Вообще-то сейчас у них настрой далеко не боевой. Сильно пробрали их наши диверсии, - Рус не остался в долгу.
        Их готовили лично он, Отиг и лично Пиренгул, который наносил на горшки проникающие Знаки. Тысяча Знаков! Три дня маялся. Рус считал это паранойей, князь вполне мог другому Пылающему поручить эту нудную работу.
        - Одних невосполнимых потерь - две тысячи (вечером в галатинском корпусе состоялся сеанс связи с остальными двумя армиями, оттуда Вольмар и узнал общее число потерь), это я чуток приуменьшил, раненых примерно столько же и они пока лечатся. Кроме того, тысяча - полторы единорогов потеряны, а какие из кавалеристов пехотинцы?
        - Я все это прекрасно слышал из уст галатинца, нет необходимости повторять, - проворчал командующий, - зато магов потеряно всего пять десятков. Живучие, как глиноты, - сказал с явным намеком, - а маги как раз в обороне сильны. Шесть сотен против нашей сотни.
        - Ста шестидесяти, ты учеников не посчитал, - на что Рахмангул презрительно скривился. - Добавим сюда шаманов, - продолжал Рус, не обращая внимания на подколки командующего: «Да пошел он! Я ему не мама, от детских страхов спасать. Но почему я-то завелся? Фиг с ним, потом разберусь. Только бы он в деле обходился без комплексов… и я тоже…», - И всех отправим на один лагерь, на самый слабый - далорский. Там осталось всего сто семьдесят пять магов.
        - А в это время сорвутся в поход два других лагеря. Заставим женщин голые зады показывать, чтобы те отвлеклись? Кем мы их будем останавливать? - Рахмангул съехидничал, высказывая вполне здравую мысль.
        Максад, слушая «обсуждение стратегических планов», хмурился:
        «Ну хоть так, может и выйдет чего. Хвала богам, не в штабе, не при свидетелях… - Сам не встревал. Его служба - разведка-контрразведка. - А молодцы Русовские друзья, надо их похвалить от лица командования, не ошибся я в них».
        - Ты же слышал пленника, Рахмангул! Изначальная стратегия требует корректировки, лечат раненых. Дня три-четыре простоят, на это настроились…
        - Но он точно не знает! - перебил его командующий, - мало ли как настраивались! А затянется штурм - галатинцы успеют сообщить другим корпусам. Есть два варианта: либо те пойдут спасать своих, либо воспользуются моментов и скорым маршем двинут на беззащитный Эолгул. - Наследника Пиренгула, наконец-то захватило дело - Рус отодвинулся на второй план.
        - Даже если так! - воскликнул «любимец Великих Шаманов», - основным нашим силам всего день пути до Далора! Мы-то всех можем посадить на единорогов! В случае если другие корпуса пойдут на столицу, мы всегда сможем бросить к Тартару тех галатинцев и обогнать их основные силы, перерезать путь. Они-то, в отличие от нас, не такие мобильные, они пешочком потопают…
        Заманчивая идея - разбить врага по частям, что впрочем, и предусматривалось в начальных стратегических зарисовках, обрела конкретику, и Рахмангул окончательно включился в обсуждение…
        Коалиционная армия разделилась специально. Их стратеги посчитали, что скорость высадки и быстрое продвижение вглубь территории Тира имеет большее значение, чем «единый кулак». Высадка в одном, самом крупном порту - в Карагире растянулась бы на двое суток и за это время тиренцы смогли бы собрать свои разбросанные по побережью силы, они все - всадники. Тем более необходимо было поддержать уверенность Тирского князя в «мирном» проходе к пятну. Хорошо сработали Максад и Пиренгул с дезинформацией, ничего не скажешь. В добавок ко всему, коалиционные командующие уповали на свое подавляющее преимущество в склонных к Силе. Кстати, продвижение в пятно этого войска не планировалось вовсе, перед ним стояла задача исключительно в завоевании Тира. С каганской землей пойдут разбираться следующие армии и многочисленные переселенцы, коих в густонаселенных странах набиралось множество.
        Далорский лагерь за два дня укрепился. На пустыре, выходящем в «загородную» степь (стены в этом городе-порте, построенном самими кочевниками, отсутствовали за ненадобностью) выросла крепость, сложенная из камней от разобранных по округе зданий. Хватило на стену высотой в четыре локтя. Пронзающие постарались. Разбирали, левитировали, ставили. Единственный мастер-Хранящий укрепил, как сумел. Моральный дух воинов успел восстановиться, большая часть раненых встала в строй. Готовы были выдвинуться хоть сегодня, но начальство согласовывала планы с другими корпусами. Вроде как наметили на послезавтра, как вдруг…
        Кочевники налетели с веселым гиканьем. Закружились вокруг лагеря и стали бросать стрелы через невысокую стену - в кого боги направят. Или их треклятые предки. Сил одних дежурных магов на защиту всего лагеря не хватило и первый залп достиг кое-каких целей - ранив бездоспешных воинов в шатрах. Подключились другие маги, усилили щит, но следующие стрелы полетели со Знаками и снова кого-то задело. Пришлось еще укреплять структуры и только тогда стрелы стали бессильно скользить по «щиту».
        По всадникам, конечно, стреляли. Но их дарковы тирские луки били дальше, а стрелы защитников доставили противника лишь на излете. Варвары четко держали дистанцию. Командующий корпусом, справедливо опасаясь засады, запретил ретивым кавалеристам «разогнать наглецов».
        - Их всего восемь сотен, - убеждали они, - нас семь. Порвем на ремни и скакунов добудем! У нас две сотни товарищей - пешие!
        Вместо этого, командир приказал ударить по кочевникам Силой. «Ледяные копья», «огненные шары» и «воздушные кулаки» собрали жатву, жаль, небогатую - ловкие оказались и Знаки имели неплохие, но всадники рассыпались… открыв в степи лагерь противника. Щиты, сверкающие мощными Знаками, стояли один к одному и один над другим, скрывая точное количество войска. На опытный взгляд командующего - тысячи две, построенные одной фалангой.
        Началась затяжная магическая дуэль. Вскоре выяснилось, что склонных к Силе у кочевников значительно меньше и они вполне ожидаемо метили в одно место, стараясь пробить брешь в стене. Но главный маг корпуса заверил - не выйдет. «Они быстрее перегорят и тогда мы всех разметаем. Возьмем тепленькими». Командующий не стал в очередной раз напоминать о промашке в порту. Поверил и скомандовал готовиться к атаке. Время подтвердило слова начальника над склонными к Силе: интенсивность обстрела падала, огромная фаланга заволновалась и стала медленно отступать, пропуская все больше и о больше структур галатинцев.
        «Уходят!», - азартно подумал командующий и объявил готовность номер один, одновременно подозвав связного-Пронзающего. К сожаленью, в других корпусах в это время «в потоках Силы», как объяснял маг, в очередной раз никого не оказалось. Не по расписанию, дарки их, этих Пронзающих раздери!
        Вдруг к командующему подлетел гонец:
        - Со стороны города шаманы! Две сотни!
        - Дарки! Всех Говорящих туда, усилить щиты со стороны Далора! - часть магов, которые «по совместительству» владели и этим свойством, снялась с обстрела уже полуразрушенной отступающей фаланги и побежала в противоположный конец лагеря.
        «Хитрые варвары, заработали передышку, - досадно подумал опытный командующий, повоевавший в свое время на настоящих варварских землях, - но ничего, наши шансы выше. Пусть подтягивают резервы. Маги - вот в чем мое преимущество…». Готовность номер один не отменилась, а только растянулась. Плохо держать воинов в постоянном напряжении, можно «перегореть», но ничего не поделаешь. «Дарковы варвары!», - в очередной раз ругнулся командир.
        В победе собственных Говорящих нисколько не сомневался. Не раз они доказывали свое превосходство над «тупыми» Духами Предков: их структуры легко отправляли тех обратно в «Мир Ушедших»^ [23] - дурацкий аналог чертогов Богов.
        Шаманы, отгородившись общим «щитом» из Силы Предков, кстати, хорошей защитной структурой, если её так можно назвать (шаманы не «структурировали» Силу, они просили Предков), сидели на пустыре плотной кучкой. Рядом с каждым стоял посох, по которому ловко бегали пальцы. Две сотни Духов воплотились одновременно и, воя страшными голосами, понеслись на мини-крепость, грозя крушить, ломать, убивать и… завязли в защите. Завывая еще сильнее, принялись рвать белую пленку (щит из Силы Эола, творение Ревущих), а в это время их «обстреливали» Говорящие - другие Ревущие, легко развоплощая. Потом менялись. Волею Богов именно склонные к Силе Эола чаще других совмещали в себе способность к «говорению». Впрочем, некоторым Духам удавалось прорываться и тогда воинов не спасали любые Знаки - один, второй, третий падали изломанными куклами. Этих призраков Говорящие «отлавливали» с особой злостью, на что тем самым Духам Предков было глубоко плевать. В смысле на злость, а не на развоплощение. Наконец, шаманы, почувствовав приближение отката, приступили к планомерному отступлению. Уставшие Говорящие, тоже балансировавшие
на грани, вздохнули с облегчением. Потерь всего несколько десятков воинов - отличная работа! Как вдруг…
        Небо над лагерем затмили Призраки. И было их тысячи. С диким зловещим хохотом упали они на защитников. И обуял всех ужас.
        Маги забыли о других противниках, забыли о прочих защитах. Они ставили ментальные щиты. Те, кто умел. Пытались оградить многих, но постепенно ограничились индивидуальными - Силы, потрепанные сражением, уходили, каналы буквально физически жгло. Говорящие самоотверженно «расстреливали» Призраков, развоплощавшихся так же легко, как и Духи Предков, но вскоре и они повалились в откатах.
        Вдруг один воин, потом другой, дико захохотав, вскакивал и бросался рубить своих товарищей, не оказывающих никакого сопротивления. Остальные сидели, скрючившись, и зажимали уши, словно это могло прогнать дикий, парализующий страх.
        Быть бы им всем убитыми своими же, как опять-таки вдруг, без видимых причин Призраки стали исчезать. За каких-то полстатера пропали все, оставив сущий бардак. Сбитые шатры, разбросанные щиты и мечи, поломанные луки, взволновано гудящие единороги и сидящие на корточках воины, треть из которых валялись порубленными либо мертвыми без видимых повреждений. Никто не обратил внимания на выбитые ворота и ворвавшихся в лагерь всадников. Только с десяток наиболее сильных магов - высоких мастеров и одного бакалавра, вяло поднялись и, отцепив от поясов мечи, бросили их на землю. Оружие для них больше ритуальное, чем действительно боевое. За исключением воинов-магов, конечно.
        Сражение закончилось в первую вечернюю четверть. День пролетел незаметно, хотя казалось, что бой никогда не кончится. В половине второй вечерней четверти состоялся назначенный сеанс связи между ставкой Рахмангула и штабом Руса. В ставке обрадовались победе и сообщили, что в лагерях месхитинцев и гроппонтцев замечено странное шевеление, похожее на подготовку к походу. Рахмангул разрешил переночевать, но с утра «лететь быстрее ветра», о месте встрече договориться в начале первой утренней четверти. Пленных оставить на попечение местных властей (жители потянулись в город буквально через статер после победы, как узнали - неизвестно). Воинов покараулят на огороженном рынке, офицеров и магов - в темницу. Антимагические кандалы Рус предусмотрительно распорядился взять с собой.
        А всего командующий выделил зятю три тысячи сабель, из которых тысяча - пехота, то бишь мечи, и разрешил взять лишь полста магов плюс всех учеников (шесть десятков) и шаманов. Они и разбили двадцати пяти сотенный корпус галатинцев.
        Тирские Пронзающие легко поняли объяснение Отига, слились с Силой и… остались недовольны: «Через астрал говорить было легче. Силы меньше уходило и не выталкивало. И в любое время можно было вызвать, достучаться, а тут… надо заранее определять время. Неудобно», - но хоть так, чем пользоваться гонцами да голубями. Любопытно, почему Пиренгул ничего не рассказал магам и откуда сам узнал о «слиянии», он ведь тоже только мастер. Рус терялся в догадках, еще раз убедившись в скрытности тестя сравнимой разве что с ним самим.
        Завтра в поход. Что ж, воинам не привыкать, а пока… победители праздновали в большом роскошном шатре командующего галатинским корпусом в центре их мини-крепости. Без излишеств, конечно: ночью надо поспать, восстановить силы.
        - За тебя, Рус! - Леон поднял кубок. Встали и подняли вино Отиг, Рустам, Портурий, тройка диверсантов-месхитинцев, старый шаман Барангул и еще десяток высших офицеров тирских полков. Простым воинам по чарке налили, накормили и спать уложили.
        Рус тоже выпил стоя и сказал:
        - Спасибо, соратники, но каждый воин достоин упоминания! Леон, ты рассказал о штурме с двойным отвлечением, а без Барангула и остальных шаманов, нас не услышали бы Великие Шаманы и не пришли бы к нам со своего Плато, - Избранный Предками в ответ важно кивнул.
        Он был уверен, что это именно их призыв дошел до Великих. Рус - молодой Хранящий и Говорящий, что неудивительно для этруска (он слышал об этом племени вскользь и путал «говорение» с Призывом), только подсказал каждому шаману пожертвовать немного крови, которая содержала толику Силы Предков. И они были услышаны! Рус вычитал подобный способ в богатой библиотеке всезнаек - Хранящих. Тогда Барангул даже поспорил с ним. Этруск его убедил и приказал призвать Великих в самом конце, по его знаку. И снова старый шаман рассмеялся, мол, надо с самого начала просить Великих и тогда тирской крови не прольется совсем. Нет, опять он оказался правым: вне своего Плато Великие Шаманы не так сильны. Легко развоплощаются Говорящими и не могут долго оставаться вне облюбованного ими места с печатью Первых Великих.
        «Этого зятя Пиренгула ждет великая судьба, - глубокомысленно заключил старый шаман, - как точно все расставил! Жаль, что не тиренец по крови, хотя… не надо нам нового „Великого Похода“. А вот в новые земли я бы с ним пошел…», - пятно звало даже старых кочевников.
        - А доблестные воины, стоявшие в большой фаланге, изображающей наш лагерь? Много полегли… - Рус скорбно склонил голову, - но не зря! - гордо взметнул ввысь кубок, - все показали чудеса храбрости! За павших! Пусть веселятся в чертогах Богов или в долинах Предков - каждому по вере.
        Выпили и за это. Один полковник прошептал другому:
        - Не так уж много и погибло, всего пара сотен. А какая доблесть - постоять за щитами? Раздул подвиг, выслуживается.
        - Вечно тебе крови мало, - отмахнулся его товарищ, - зато считай половину галатинского корпуса в плен взяли. Со всеми магами и командующим. Чем плохо?
        Ворчливый полковник поморщился:
        - А кому выкуп за них достанется? Ни мне, ни тебе, а князю и я уверен, ему. - И осторожно, чтобы другие не заметили, кивнул в сторону Руса.
        Собеседник, полковник одного из шести тирских пехотных полков не поддержал кавалериста, промолчал, неопределенно пожав плечами. Он давно служил князьям. Сначала Асману, теперь Пиренгулу. Жалованье получал, «трофейные» премии, почет и уважение. Пленные - дело князя. Пехотинец привык, а вот кавалерист - бывший вождь мелкого рода еще не понял службу. Ничего, вольница выйдет. Жаль, дрянной характер останется.
        Глава 9
        Корпуса коалиции вышли ночью, когда Рус в далеком Далоре спал без задних ног. Скорым маршем двинулись на соединение друг с другом к городку Баламбор. Им, как они и рассчитывали, удалось добыть множество подвод с борками. Теперь припасы везли и поочередно присаживали уставших пехотинцев. Рахмангул приказал своей разведке только сопровождать продвижение, а «вольным» кочевникам разрешил трепать колонны как им вздумается. Не особо у них это получалось, но спокойствия захватчикам не добавляли.
        Войско Руса Рахмангул направил прямо к месту соединения вражеских корпусов, решив дать генеральное сражение. Приказал прибыть туда и ждать прихода неприятеля. Это дней пять - шесть. За это время подготовить оборону.
        К сожалению, через Пронзающих особо не поговоришь. Им приходилось «возвращаться», передавать слова собеседника, выслушивать речь «со своей стороны», сливаться с Силой, передавать сообщение, ждать ответа и опять возвращаться. Так несколько раз. Испорченный телефон! Мастера-Пронзающие выматывались донельзя, а толку - чуть.
        На привалах Рус матерился, обзывал шурина последними словами, самыми мягким из которых были «ишачий сын». Леон, не понимая и половину ругательств, в конце концов не выдержал:
        - Замолчи, Русчик! - надо отметить, что Рус костерил командующего только в обществе «своих»: Леона и бывших рекрутов-месхитинцев. - Его можно понять! Он, считай, всю пехоту нам отдал, половину магов, пол кавалерии. Кем бы он их «разбивал по частям, на марше», - неумело передразнил друга.
        - Стратег хренов, - по инерции продолжил Рус и уточнил, - не ты, Рахмангул. Такой план поломал!
        - Ну да, ты все уши им истоптал: общими силами перекрыть движение одного, ближайшего к нам корпуса. Быстренько их разбить и броситься вдогонку за вторым. А где гарантия, что мы не увязнем? Тогда второй корпус успеет ударить нам в тыл или бросит его и пойдет на беззащитный Эолгул. Сам же говорил, что Великие Шаманы смогут еще раз выйти не раньше, чем через месяц.
        - Да у нас и без них есть чем удивить!
        - Нисколько не сомневаюсь! Но Рахмангул в том не уверен. Я его прекрасно понимаю. Генеральное сражение на заранее занятых, подготовленных нами позициях. Силы примерно равны, у нас даже преимущество в кавалерии. У них, конечно, маги, но тут Рахмангул, окрыленный твоей победой, надеется на тебя и Отига. Только бы они не отказались от своих планов! Всё логично, как ты любишь выражаться.
        - Не откажутся, - уверенно сказал «триумфатор Далора», - и командующий, и главный маг подтвердили слова Вольмара. В сборных армиях редко отступают от согласованных планов…
        - Мои слова, - серьезно произнес Леон, - молодец, Русчик, запомнил. Хвалю.
        - Леончик! Ты никак пошутил? - делано-удивленно произнес Рус, на мгновенье замешкавшись от резкой смены темы. Не умел старый друг шутить. Только в экстремальных ситуациях мог высказать что-нибудь остроумное.
        - А что, получилось? - переспросил ученик Хранящих. Это уже совсем в еврейском духе. Ой, здесь говорили в «кушинарском». Многие не ведали о том народе, но слово в обиходе активно использовали.
        Пиренгуловский зять, а за ним и сам Леон расхохотались. Рус унял раздражение. Друг сделал свое дело - разложил мысли Рахмангула по полочкам. Только об одном он не подозревал, о нежелании княжеского сына встречаться со своим зятем. Это тоже сыграло роль в перемене планов и Рус думал об этой причине, как об основной. Потому и бесился. Ошибался. Не до такой степени Рахмангул его боялся, чтобы совсем потерять голову.
        Стояла теплая летняя ночь. Небо заволокла невесомая дымка, суля на завтра безветренный день. Эол, уставший за последние декады, отдыхал, набираясь сил. Безмятежно спали и двое друзей. Теплые блики огня, смешавшись с холодным блеском ночного светила, играли на лицах обоих, проявляя замысловатую смесь спокойствия и тревоги…
        Городок Баламбор, был по-сути большим поселением оседлых кочевников-хлебопашцев. Десяток добротных каменных одно-двух этажных домов с большими садами и хозяйственными пристройками, перемежался с массой бедных глинобитных сооружений. Была центральная храмовая площадь, вокруг которой расположились четыре маленьких храма: Эола, Геи, Гидроса и Лоос. Последний - запущенный, с трухлявым деревцем, торчащим из открытой крыши бывшего алтаря. На травяных обочинах узких улочек паслись гуси, из-за заборов доносился собачий лай, слышалось блеяние коз и другой непонятной скотины растревоженной проходом тирских войск.
        Армия Руса пришла, согласно договоренности со ставкой, на день раньше армии Рахмангула. Пока воины ставили загородный лагерь, Рус, Леон, Отиг, командир кавалерийского корпуса полковник Кортагул и командующий пехотными частями полковник Акбур выехали на рекогносцировку. Закончили перед самым закатом, определившись с основными позициями. Но окончательное решение, конечно же, за Рахмангулом.
        На въезде в поселок высшее воинское начальство поджидала пятерка наиболее уважаемых, и соответственно состоятельных жителей во главе с градоначальником, городским головой Гафулом - пухлым степенным мужчиной, что нехарактерно для жилистых тиренцев.
        - Господин командующий, - смело обратился он к голодному Русу, когда тот еще только приближался к местным жителям, - твои интенданты требуют овса для единорогов, а боги видят - у нас нет столько! Мы всей душой для наших защитников, но не имеем. И так порезали почти всех гусей, отдали сто борков. Куда больше? Мы исправно платим казне… - вслед за ним в этом же плане заговорили и остальные четверо.
        Пиренгуловский зять остановил Воронка рядом с кобылой старосты. Единорог, не теряя времени, приступил к заигрыванию, а Рус ответил:
        - Помилуй, уважаемый…
        - Гафул, - толстячок с достоинством поклонился. Живот не помешал.
        - Гафул. Интенданты, скажу по секрету, такая сволочь, что… лучше с ними не спорить. Тише, уважаемые! - остановил поднявшееся возмущение, - завтра придет обоз и приведет его наследник Рахмангул, вот с ним и решите вопросы по расчету или возмещению. Я в этом не силен. А пока наскребите, пожалуйста, - это слово снабдил своей знаменитой звериной усмешкой, от чего баламборские старшины замолкли окончательно, - хоть по нескольку пригоршней для каждого животного. Они, бедные, двое суток скакали галопом, а дабы облегчить их участь нам пришлось оставить корм. Траву похватают и летят. Войдите в положение! - и снова «улыбнулся».
        - Найдем, господин командующий, - городской голова оправдал название своей должности - опомнился первым. Правда, заговорил с хрипотцой.
        - Вот и славно, а то мы голодны, как волки. Скачите к интенданту, - с этими словами хотел и сам сорваться в давно устроенный лагерь, как вспомнил удивление полковника Кортагула: «Я в том году здесь был, господин командующий, везде рос хлеб. Нынче едва ли половина полей посажена. Смотри, господин Рус, кругом бурьян».
        - Да, вот еще что, - услышав начало новой речи, глава поселения живо развернул свою кобылу, - мы заметили поля у вас пустуют… не пояснишь почему? Не из-за Лоос, надеюсь?
        - Хвала богам, то, что засеяли неплохо растет и без помощи лоосок… ну-у сорняков поболе, некому их извести. Но раз Боги решили, что она лишняя, то кто мы такие, чтобы это оспаривать? Они, лооски, противными были… я не о красоте веду речь. Хитры и коварны, до мужчин охочи. Срам один. Правильно их Боги наказали. Но с другой стороны и польза от них…
        - Ты мне не о лоосках, а про бурьян ответь! - перебил его Рус, - я голоден и зол. - Говорил и сам не понимал: «чего я так вцепился за эти сводки с полей»?
        - Так рабы проклятые! - выкрикнул Гафул давно наболевшее и опомнился. Продолжил спокойней, но не менее уверенней, - лоосками прокляты, это все знают. Как метки пропали, так и побежали все как есть! Деток малых своих не пожалели - в пятно нелюдей потащили! На гибель себе, не иначе. Кого словить сумели, пришлось на цепь садить. А это дело?
        Рус заиграл желваками, но пересилил себя - не место и не время. После собственного лоосского рабства, после ошейника Грации он терпеть не мог любые формы этого явления.
        «Вот что меня мучило! - понял он, - я и без его слов это подозревал…»
        - Я тебя немного расстрою, уважаемый Гафул, - старался говорить как можно уважительней, - ты сильно не надейся, что цены на хлеб и овес взлетят. Сподобят боги - отобьемся от нашествия, по их воле - твои поля не пострадают, но на осенний рынок особых надежд не питай. Знаешь почему? - вопрос риторический, Рус и не ждал ответа. Хозяева заинтересовано молчали, - Потому что из Месхитии придет много кораблей с зерном. Купцы пронырливые, уже все разнюхали, а урожай у них в это году будет не меньше прошлого. Угадай почему? Да потому что там в полях работают не рабы, которые бегут не меньше нашего, а поселенцы. Они платят частью урожая за землю, она там вся архейская, остальным торгуют. Думайте, хозяева! - после этих слов сорвался в галоп. «Свита» поскакала за ним.
        - О чем это он? - удивленно произнес один из старейшин.
        - Потом объясню, Ишбул, - хмуро ответил градоначальник, - поехали к интенданту. С этим командующим, зятем нашего князя, лучше не спорить, - и поскакал в сторону лагеря. А ведь ничем не выдал своего знания положения Руса! Голова…
        Противник подошел через три дня после слияния армий Руса и Рахмангула.
        К встрече готовились, не покладая рук. Расчистили-замаскировали позиции для засадных и основных полков, просчитали резервы, распределили магов (тройки учеников «притирали» к мастерам для создания круга Силы), выбрали расстановку для шаманов. Конечно, приблизительно, да предварительно. Только битва всё расставит по местам. Командующий галатинским корпусом, которого Рус взял с собой и с которым долго беседовал Рахмангул, не знал план этого сражения, потому как в его задачу входил обход Эолгула с запада, со стороны кагантопольского тракта. Да и вообще никаких планов на конкретные битвы у коалиционной армии не существовало, государи всецело доверились объединенному штабу под началом главнокомандующего, опытного гроппонтского генерала Плиния.
        Рус наблюдал за Отигом с помощниками, готовящим что-то экстраординарное, мотался, проверяя вверенные ему войска, спорил в штабе, пропадал в подразделении «диверсантов». В общем, загружен был по самую макушку, но тем не менее выбрал время и посетил Далор. Он уже всерьез забеспокоился по поводу задержки этрусского десанта. Хвала богам, в «наследстве» из библиотеки Ищущих нашлись координаты Баламбора. Место находилось в запущенном оливковом саду за храмом Лоос. Что там когда-то понадобилось магу-Ищущему, ведомо одному лишь сгинувшему Эребусу.
        Рус, с целью «разведать обстановку», уходил оттуда же. Нормально, никого. Местные и днем к храму не подходили, опасаясь проклятья, а ночью и подавно.
        - Ну что ты, мой дорогой, - успокаивал он Воронка, - все будет хорошо, - шептал в ухо и трепал за ушами.
        Единорог нервничал. Их племя никогда не ходило ни по «тропам», ни по Звездным дорогам. Пропадали они там. И борки пропадали. Раз - и нет их. Мелкие геянские животные, носимые людьми, еще худо-бедно выживали, крупные местные звери умирали, а вечные спутники эльфов, помотавшиеся по мирам, исчезали бесследно. Парадокс!
        «Яма… падение через песок… на той стороне - прыжок и надо встать на ноги, - единорог так понял его объяснения, - это не через Тьму…», - Воронок уговаривал себя, гнал страх и убедил. Безоговорочно доверился любимому и так часто пропадающему хозяину.
        - Вот и славно, родной ты мой. От Силы ты зависишь - её в «яме» полно, а царством Эребуса там и не пахнет, это как бы «ничейное» расслоение. Да почему ничейное - моё! Я в нем хозяин и с тобой ничего не случится. Я в этом убежден, а значит, так оно и есть, - уговаривал одновременно и себя, так как не очень-то и верил, - ты пройдешь, Воронок, живым пройдешь! - чуть не прорычал он, вызывая в себе злость и на волне ярости, придающей уверенность, послал скакуна в желтое пятно. Сам, на всякий случай, сидел верхом, окутав обоих «пыльной стеной» и сжав посильнее колени, словно это могло удержать высокого умного коня с витым рогом из центра лба от исчезновения. Пропадать, так вместе! Воронок прыгнул без колебаний.
        Обошлось. Очередное чудо свершилось. Единственный минус - единорог пять ударов сердца приходил в себя: шатался как пьяный и молча тряс головой. Дух Слияния с Животными, конечно, помог, постарался. И скакал Воронок по ночному Далору распираемый гордостью: «Мой хозяин - самый лучший и самый сильный из людей! Он почти что единорог!», - а память предков подсказывала, что даже эльфы так не могли. А может, не хотели. Таких тонкостей единороги не различали.
        «Ты прости меня, Вороночек, за риск, но без тебя - никак, - мысленно оправдывался Рус, - да и не было никакого риска, я знал!.. ну, пусть чувствовал - для меня это одно и то же…».
        А надо было проехать через весь город: от таверны «Тихая гавань» (другие координаты он недавно узнал, и внутренняя библиотека их услужливо подсовывала, но… боялся попасть «в лес» вместо «Кушинара», как случилось однажды) на восточный берег бухты в неприметный домик в местном «квартале перевозчиков». Ночью, никого не предупреждая, где взять транспортное средство? Пешком по извилистым улицам ходьбы целую четверть, не меньше. Да и опасно в послевоенном городе, чревато непредвиденными задержками - «волки» распоясались. Воронок же донес хозяина без проблем, за каких-то двадцать статеров.
        На стук долго не открывали. Рус стал пинать ворота и только тогда послышался заспанный голос:
        - Кого там Тартар несет! Иду! Перестань колотить в двери, а то… - угроза осталась невыясной и через несколько мгновений послышалось движение засова, - предупреждаю, у меня лук. И собак спущу! - но лая не слышалось, - Без глупостей! - Ворота резко распахнулись, а хозяин оказался в трех шагах от них. Стоял в неожиданном месте, на траве возле забора, будто не сам распахнул створку. На незваного гостя смотрел наконечник стрелы.
        - Привет, Адыгей! - сказал Рус, широко улыбаясь, - а почему не спрашиваешь кто там?
        - Ты!? - тетива ослабла и лук медленно опустился, - ты как здесь!?
        - Стреляли, - беспечно ответил «гость», заводя в ворота единорога и прикрывая калитку. Воронок смерил «степного волка» презрительным взглядом, мол, куда ему до моего!
        - Ты бы хоть оделся, что ли, - продолжил балагурить Рус, - глядеть без смеха невозможно!
        Босой взлохмаченный парень с открытым от удивления ртом смотрелся весьма комично. Тем более в подштанниках и рубахе, с наспех застегнутым полуспущенным ремнем, который держался «на честном слове», с волочащейся по земле саблей - чем не персонаж из мультфильма? Скованное тучами ночное небо уплотнило тьму до кисельной вязкости и если бы не масляный светильник в окне, сверкающий, казалось, ярче солнца, то ночное зрение Руса не различило бы всех нюансов, а Адыгей не узнал бы бывшего «ночного князя» из Кафарии, наследника страшного Озгула и зятя Пиренгула.
        Они встретились с декаду назад совершенно случайно. Клио действительно «старушка», раз вновь спутала нити их судеб.
        Рус ехал в обычной повозке местного лавочника в сопровождении двух столичных Следящих, присланных лично Максадом. Везли горшки с «гневом Пирения». Начинающий артиллерист уже установил на холме, во дворе чей-то срочно выселенной усадьбы четыре «требушета», если его конструкцию можно назвать этим словом. Просчитал структуры, нацелил. Жаль, испытания не проведешь, но физика - наука точная, не промажет. По крайней мере, на полигоне под Эолгулом баллистика ничем не отличалась от Земной.
        - Езжайте до места. Разгружайтесь, я скоро, - скомандовал Рус и тихо сполз с крытой повозки.
        «Богиня удачи на моей стороне! Спасибо тебе, родная…», - думал он, прячась за поворотом в ожидании неспешно едущего всадника.
        Адыгея приметил два статера назад и обрадовался донельзя. Вот кто дернет за веревочку (в буквальном смысле - все четыре клина привязывались к одному шнуру) и вот кого не жалко. Рус предполагал, что оккупанты землю будут рыть, ища стрелявших воинов. Как впоследствии выяснилось - ошибся. Сильно они напугались.
        - Адыгей! - воскликнул он, улыбаясь и широко разводя руки, - соскучился, небось!
        Единорог встал на дыбы, уловив испуг хозяина, и развернулся было бежать, но надо отдать должное смелости молодого «волка» - он быстро успокоился сам и успокоил животное.
        - Каган!? - сказал он, ссаживаясь с кобылы одновременно соображая как себя вести.
        Адыгей никого не извещал о появлении нового «ночного князя» на земле Тира. Это очень высокое звание в среде «ночных и степных волков» и лезть к ним в разборки, а он не сомневался, что они последуют - верная смерть. К тому же Каган предупредил о молчании и молодой «наводчик» ему поверил. Справиться с «великим» Озгулом, авторитетнейшим «ночным князем» - дорогого стоит. Слухи о разборках заставили себя подождать, но в конце концов докатились-таки до провинциального Далора.
        В Эолгул прибывает меститопольский «ночной князь» Каган. Адыгей не удивился схожести прозвищ, оно было популярно в «ночной» среде. Пошел по своим делам за город на чью-то виллу, зачем-то «взяв на прокат» шамана у местного «князя», и сгинул. Точно так же, как Озгул - бесследно. Вилла вскоре выяснялась - «Закатный ветерок» и проживали в ней «свалившиеся с Селены» богатеи очень уважаемые новым князем. Настоящим, не «ночным». Эолгульский «ночной князь» заочно «простил» пропажу своего шамана, сделал вид, что ничего не случилось и с месхитинцем. Возмущения из Месхитополя не дождался. Ну и славно.
        Ловкий мошенник, работник «на доверии» быстро понял что к чему и… успокоился. Кафарец решил «обрубить ночь» - его право. Такие случаи среди «ночных князей», обычно пожилых людей, не редки. Только надо доказать это право. Каган, несомненно, доказал. И вот, неожиданная встреча.
        «Не до конца обрубил ночь? - лихорадочно соображал Адыгей, - Ладно, сейчас точно не убьет, а там посмотрим…».
        - Я ждал от тебя весточку, Каган, видят боги, ждал! - говорил Адыгей, осторожно позволяя «ночному князю» себя обнять. «Боги! Я не обманул, вы знаете, что я первое время ждал!», - мысленно молился и… боялся. Вот-вот кольнет неприметный стилет… обошлось.
        - Верю я тебе, верю, успокойся. Никому не говорил обо мне, хвалю, - сказал Каган, по-прежнему улыбаясь, отстраняясь от «волка», - передавай привет Эльвирии, разрешаю.
        У Адыгея сердце ушло в пятки. Единственная его любовь, любовь всей его жизни, о которой не ведал никто из «ночной» братии, жена богатого купца - перекупщика, а тут…
        «Откуда!? - молча возопил он, - но если он хоть пальцем посмеет… не посмотрю, что „ночной князь“»! - он невольно положил руку на рукоять кинжала.
        Вдруг улыбка Кагана неуловимо перетекла в знакомый звериный оскал:
        - Расслабься, не нужна она мне. Мне нужен ты. - Рука «степного волка» продолжала сжимать кинжал и Рус убрал своего «хищника». Хлопнул Адыгея по плечу и весело сказал:
        - Проведешь меня к себе в гости? На пару статеров, там все объясню.
        «Волк» хмуро повел Кагана к себе. В каких бы расстроенных чувствах он не находился, головы не потерял; заметил, что «ночной князь» шел подозрительно уверенно. Провел его мимо ворот своей усадьбы, как он явственно замедлил ход. «Знает, где я живу! Он все знает…», - настроение, разумеется, от того не улучшилось. Унял разбушевавшихся собак и пригласил «князя» в свой небольшой дом, ничем не отличавшийся от соседних:
        - Проходи, Каган.
        - Ну-у, Адыгей! Не надо так грустно! Переступая порог сего дома, веду за собой Память Предков! Пусть пошлют они хозяину только удачу и оградят от несчастий! - произнес длинную полузабытую формулу «гостя с добрыми намерениями» и вошел в дверь. Полагалось откидывать полог юрты, но пойдет и так.
        Коренной тиренец сам в точности не помнил этот обычай, поэтому невольно удивился:
        - Каган, ты вроде кафарец? - заговор сделал свое волшебное дело - «волк» успокоился.
        - Я - этруск, Адыгей, если ты слышал о таком народе, но жил в Кафарии. Теперь решил обосноваться в Тире навсегда, а значит выучил язык и обычаи своего нового народа. «Обрубил ночь». Конечно, кое-какие связи остались, но ты не представляешь, кем я стал! Старые знакомства так, на всякий случай. Не тебе объяснять, как трудно вырваться из «ночных» песков… вином угостишь?
        Налил. Предложил сесть за стол и слушал все более и более заинтересовано.
        - …вот так, «степной волк». Ты же по степи в основном, не по городу? Я зять Пиренгула. Удивлен, чего это я разоткровенничался?
        Адыгей криво ухмыльнулся.
        - Не переживай, это я не перед твоей смертью все тебе разжевываю. Язык у тебя на привязи, не расскажешь… - и замолчал, безразлично глядя не собеседника.
        «Сволочь! - всколыхнулось в голове молодого „волка“, - снова на Эльвирию намекает!.. Но откуда узнал, откуда!?»
        - Видят боги, ничего я твоей зазнобе не сделаю, не кровожадный я, - отмахнулся Рус, словно услышав эти мысли, - я же по делу к тебе.
        - Это я давно понял, Каган, - переживание за женщину добавило ему смелости.
        - Адыгей, я уже говорил, что меня зовут Рус и больше никак, - выделил последнее слово, - я «обрубил» и тебе советую. Да-да, не удивляйся, - если честно, бывший Земной браток и сам не ожидал такой длинной беседы.
        Поразило его сильное светлое чувство в памяти Адыгея. И он страдал и она. Давно бы мог ускорить смерть её мужа, а не делал этого. Из-за банальной веры, что так счастье не обретешь - Боги и Предки, возможно, и закроют глаза, но сам-то не забудешь. Такая странная совесть, направленная только на один образ. А крови на руках носил достаточно. Правда, все - воины либо стражники или «волки». «Кодекса чести» он не знал, так само собой выходило… как раз из-за того пресловутого кодекса, который забился в глубины разума, чем напомнил Русу полузабытого Вовчика. Конечно, тот с детства впитал и осознавал, что женщин и детей надо беречь, а здесь, увы, такого воспитания не водилось.
        - Предлагаю тебе разводить купцов в столице, - чуть не сказал «лохов» и поправился еще больше, - то есть покупать у одних и продавать другим.
        - Перекупщиком что ли?
        - Примерно. Только продавать несуществующие товары и полностью открыто. Никаких грабежей и разбоев. Следящие тебе кланяться станут.
        - Как это? За поддельные амулеты не станут, а очень наоборот…
        - Какие амулеты, о чем ты!? Плывет, допустим, галера с железом, ты её покупаешь, не видя, и продаешь дороже. А может, то железо еще в руде лежит. Потом объясню, - отмахнулся от удивленного Адыгея, - Да! Если посоветуешь еще какого-нибудь перекупщика в Эолгул позвать - я готов, - явный намек на мужа Эльвирии, - теперь главное.
        Снова на задворках сознания мелькнуло: «Откуда?..», - но Адыгей откинул бесполезную мысль и внимал Русу. Давно боялся, что род его занятий откроется благовоспитанной фракийке, ахрейке Эльвирии и тогда… лучше не загадывать.
        - Я теперь член княжеской семьи и собрался воевать. Ты как относишься к войне?
        - Я? - удивился Адыгей, - не знаю. Не верится, что она…
        - На днях, - перебил его Рус, - сюда в Далор идет флот из центральных земель. Они считают нас варварами. Я и сам так думал. Идут нас завоевывать, а не пройти в пятно, я точно знаю. Ну и как, ты готов защищать Родину? - спросил без пафоса, но и не усмехаясь.
        - Я - тиренц, но я и «волк». Сам знаешь, как у нас к этому относятся. Мутнее вода - больше рыбы.
        - А ты выбери, кто ты больше, - Рус с видимым безразличием откинулся на спинку стула. В доме стояла хорошая мебель, богатая, резко контрастировавшая с внешним видом самого здания.
        - Тиренец! - практически сразу ответил Адыгей, - Говори, что делать. Ты же не в армию меня звать собрался? - добавил с хитрым прищуром.
        - Угадал! - усмехнулся Рус, - ты мне здесь нужен. Слушай, что надо… а пойдем, сходим. От твоего дома всего через… пять дворов в сторону холма.
        - А-а-а! А я-то гадал, чего это Галынбек так срочно дом продал…
        - Не продал. Но я рад, что об этом даже умный наблюдательный «волк» не ведает.
        Адыгей сработал как надо, главное вовремя. Условились встретиться с ним после победы, а получилось раньше. Не хотел зять Пиренгула обращаться к официальным властям, потому что не собирался открывать кому-то чужому свою способность работать «с душой». «Волк» тоже не свой, но он полностью зависел от Руса и язык держать умел. Ночью пришлось Духом Слиянием с Животными успокоить пятерых Адыгеевских псов-охранников, чему хозяин сильно поразился, хотя и промолчал. Бывший «ночной князь» вырос в его глазах еще больше, а казалось, что после несуразно-маленьких «метателей», бросивших тяжеленые горшки с невероятной силой - выше некуда.
        - Понял, Адыгей? Повтори задачу.
        - Сидеть целыми днями на маяке и как только увижу галеры кушингов (эти купцы бывали здесь и их характерные изящные корабли^ [24] с богатым парусным вооружением не узнать невозможно) сразу вызывать тебя через «звонок». Просто и скучно, - «волк» не сказал ни слова о восхитительной степи во «внутреннем мире» Руса, где они беседовали, сидя на единорогах. Какое там было пьянящее ощущение свободы, простора и одновременно с этим чувствовал щемящую тоску на сердце. Вернее потом становилось ясно, что в это происходило одномоментно. И бывший «ночной князь» сидел совершенно беспомощным в это время. Можно было его легко прирезать и он знал об этом и… доверился.
        - Ничего, поскучаешь, - отозвался Рус, - всего декаду, но я очень надеюсь на ближайшие дни.
        - Скажи, Рус, а чем ты купил этрусков?
        - Ничем, - сразу ответил он, - договорился. Я же этруск! - и хитро подмигнул. - Но мне пора, - вздохнул, вставая.
        - Не в обиду тебе, но я догадываюсь чем - пятном, - сказал, тоже поднимаясь проводить гостя.
        - Ты прав, умный «степной волк», - Адыгей, услышав эту шутку, покачал головой. Не понять: то ли одобрительно, то ли нет. Какой он «степной волк» после службы князю? Пусть и в лице бывшего «ночного», но фактически - Пиренгулу. Конечно, «ночная» братия того не ведает, но сейчас они вдвоем и «ночной князь» знает все неписаные правила «волков». - Пятно большое, его не жалко. Да! Ты так и не удовлетворил мое любопытство - почему открываешь, не спрашивая?
        - Хм, - усмехнулся Адыгей и просветил вопрос, от которого поначалу ловко уклонился, - собаки молчали. Это мог быть Пронзающий или шаман. Пришли по делу, а не убивать, иначе не колотились бы. Стража действует по-другому. О тебе и мысли не возникло!
        - Тогда и я расскажу то, что тебя мучает, чтобы ты глупостей не наделал. Никто тебя не предавал. Я видел вас с Эльвирией, когда собирал те «метатели». Вы встречались на холме за зарослями. Я тоже люблю уединенные места, не удивляйся. Потом проследил за ней. Вот и все. Узнать, кто живет в богатом доме в купеческом районе - не проблема. - Рус соврал, а это не трудно, зная воспоминания парня за последние десять лет, и правильно сделал - у влюбленного отлегло от сердца.
        «Ты все меньше походишь на „ночного князя“, Каган, - облегченно подумал Адыгей, - Озгул ни за что бы не открылся, так и держал бы меня за кадык… да кто ты такой на самом деле?..».
        Глава 10
        Борису с трудом удалось попасть в месхитинский экспедиционный корпус.
        - Государь! - объяснял он царю, - мой помощник Стефаний набрался опыта и вполне может меня заменить. Он моложе меня и мечтает о моей должности.
        - А меня, уважаемый Борис, вполне устраиваешь ты на своем месте! - остудил его Ипполит Второй по прозвищу Скромный. Он не мелькал своими изваяниями и запрещал петь о себе хвалебные оды, что не делало его менее властным. О притязаниях Стефания он прекрасно знал и сполна кормил его обещаниями, с удовольствием выслушивая доносы на Бориса. - Твой помощник подождет.
        - Уважаемый Ипполит, - Следящий сказал это на полном серьезе, так, как и любил царь, обожающий псевдо простоту. Только далеко не все на неё решались. - Я изучил все ошибки эндогорцев и знаю, как приструнить варваров после победы. Они не успокоятся. Нам же нужно стабильное снабжение наших войск в пятне, богатейшем из всех. Я писал тебе размышления на эту тему и по-прежнему убежден: армия без меня не справится!
        - Ты в одиночку разгонишь всех непокорных? - съязвил царь и Борис понял, что доклад он не читал.
        - Нет, государь! После взятия Эолгула необходимо немедленно собрать всех влиятельных шаманов и убедить их, что их Предки на нашей стороне. Для этого я смогу свозить их на Плато Шаманов. Это священное для них место и я знаю, как выйти оттуда живым, - Главный Следящий откровенно лгал, но он всё поставил кон, чтобы своими глазами увидеть… разгром коалиционной армии Русом. В этом нисколько не сомневался.
        - Так расскажи нашим магам!
        - Великие Шаманы, Души которых прикованы к тому Плато, не терпят склонных к Силе. Спроси у Хранящих, государь! Я - спасусь. У меня есть хитрый варварский амулет и он привязан к моему астральному телу, а ты знаешь, что «перевязать» теперь невозможно.
        - То есть ты хочешь сказать, что все сильные шаманы сгинут там… - Ипполит, как и надеялся Борис, считал Тир обычной варварской страной, где «просвещение» исключительно напускное. Дальновидные эндогорцы активно поддерживали это мнение, распускали соответствующие «абсолютно достоверные» слухи подкрепленные документами. А в «шаманских» странах именно Избранные Предками являлись основой сопротивления и если их уничтожали свои же «божества», то народ покорялся захватчикам.
        - Но шаманов надо убедит пойти со мной добровольно! Иначе они станут просто мучениками. Я, как высокий чиновник, облаченный доверием самого царя, смогу считаться хорошим заложником.
        - Ответь мне искренно, как перед богами, - Ипполит приблизился к Следящему и заглянул прямо в душу. Ну, он так думал, - тебе в том, какой интерес?
        Борис стал переминаться и ответил с явной неохотой:
        - Я не могу найти ответ на одну задачу, а ниточки ведут в Тир. Это никоим образом не касается безопасности Месхитии, клянусь в том всеми Богами! - поклялся легко, так как это было правдой.
        Царь прекрасно знал о страсти своего Главного Следящего разгадывать головоломки, за это и держал на высокой должности. Интриганов и без него хватало.
        - Смотри, Борис, ты мне живой нужен! - предупредил его Ипполит. Он не мог проигнорировать клятву, да и задумка с шаманами показалась очень заманчивой.
        В результате Бориса приписали к штабу коалиции в качестве личного представителя месхитинского государя «по работе с шаманами сразу после победы». Суть работы не разглашалась, но месхитинскому командующему приказали содействовать Следящему «в поиске и поимке наиболее влиятельных шаманов». Остальные считали его ненужным соглядатаем от Ипполита. И уважаемому человеку приходилось терпеть пренебрежительные ухмылки.
        Если бы имелась хоть малейшая возможность, то Борис постарался бы отговорить царя от этой авантюры. Но слишком влиятельные лица за ней стояли, и слишком жирный кусок маячил впереди - эндогорское пятно, самое крупное и богатое. А в последнее время ползли слухи и вовсе о каком-то чуде в его центре. Обломав зубы о Лес альганов в Кафарии, элита Месхитии нацелилась на растерзание каганского степного пятна, где полно места для развертывания армии.
        Когда в порту Карагира загорелись деревянные пирсы и на головы посыпались снаряды с «гневом Пирения», сумевшие поджечь два судна (хвала богам, попали в корму), Борис с грустью наблюдал гибель соотечественников:
        «Первый привет от Руса… то ли еще будет. Спасибо, богиня удачи, что не в мой корабль!». Поблагодарил с неохотой. Не жаловал пожилой Следящий Богов.
        После зализывания ран в городском лагере, после длинного марша, где боевой дух армии окончательно восстановился, войска месхитинцев соединились с гроппонтцами и небольшим отрядом фракийцев. И почти сразу объединённая армия встретила основные силы неприятеля.
        Наконец-то! Воины обрадовались. Надоела декада томительного ожидания подлых каверз. Скоро начнется настоящее дело с открытым врагом. Вот он, не прячется. Теперь всё зависит лично от них и от командования, а в прославленного генерала Плиния верила вся просвещенная ойкумена. Ну и помощь Богов не помешает. Они обязательно посмотрят на них, истинно верующих, а не на варваров-тиренцев. Правда, воинов немного смущала гибель галатинского корпуса и наличие среди тиренцев множества посвященных и почитателей «родных» геянских Богов, но они нашли оправдание: вера наверняка напускная, неискренняя. А галатинцы - самовлюбленные болваны и с ними не было Плиния.
        Борис находился при общей ставке главнокомандующего, расположенной на удобном для управления войсками холме. Ему предлагали остаться в тылу, но он отказался. В ставке старался никому не мешать и выбрал лучше для наблюдения место - рядом с особой генерала Плиния. Тот не возразил и в какой-то мере обрадовался. Любил «работать при публике». Именно «при», а не «на» - это разные вещи.
        Распоряжения розданы, адъютанты забегали, а у командующего выдалось несколько свободных статеров. Он присел за полевой столик выпить чашку чая и пригласил к себе скучающего Следящего. Главный маг гроппонтцев, бакалавр-Пылающий Базилий, ставший в эту компанию телохранителем генерала, сел без приглашения. Стояло пасмурная погода, легкий восточный ветерок со стороны эндогории не нёс пыли, жара отступила. Великолепные условия для решающей битвы и завтрака на свежем воздухе.
        - Как ты можешь охарактеризовать тиренцев, уважаемый Борис, - спросил генерал, - одним словом.
        - Цивилизация, - ответил Следящий, - к сожалению, воины продолжают считать их варварами.
        - Все правильно, - сказал маг неожиданно высоким голосом, - так они злее воюют.
        - Да, население в основном просвещенное, - согласился с Борисом Плиний, - но ловушку нам устроили воистину варварскую. Признали Богов, но думают по-прежнему «как Предки». Хранящие сильны, согласен, - он словно заочно с кем-то спорил, - и в боевых условиях их незаслуженно забывают, но сколько у них склонных к Силе?..
        - Сотни полторы против наших четырехсот двадцати трех, - ответил Базилий, словно вопрос был не риторическим. Генерал, впрочем, согласно кивнул, а маг добавил, - и каждый наш посильнее будет. Мне докладывали, что в их рядах мелькнул Хранящий с каналами, как у магистра, но это вряд ли…
        - Даже если это правда, - перебил его главком, - при нашем подавляющем преимуществе он не поможет. Фараберт (командир галатинцев) поплатился за трусость, он больше всех вопил о потерях при высадке. К тому же у них, - мотнул головой в сторону рядов тиренцев, с такого расстояния казавшихся муравьями, - явное преимущество в скорости - они все - всадники и единорогов у них в достатке. Большей частью армии навалились на самый мелкий корпус и разбили. Вернулись сюда, узнав место нашего соединения. А могли бы попытаться разбить нас по частям. С их подвижностью это вполне возможно. Но видно Рахмангул не стратег.
        - А некоторые пленные рассказывают, - заговорил, иронично улыбаясь, - что при нем есть зять. Загадочная личность! Он и Маг-Хранящий и командует войсковыми шаманами, и появляется то здесь, то там и якобы он этруск. Да не простой, а бывший их царь, - при этом Плиний усмехнулся, качая головой. Его поддержал и телохранитель, а Борису с трудом удалось сохранить спокойное выражение лица.
        Сердце учащенно забилось, но подробностей Следящий не услышал. Подбежал первый адъютант, за ним второй и генерал, довольно крякнув, решительно встал из-за стола. Отошел и маг. Борис остался в одиночестве.
        Сражение началось вполне предсказуемо, затяжной магической дуэли… если безответный обстрел тирских позиций можно назвать этим словом. Неприятель ограничился исключительно защитой своих пехотинцев. Оно и понятно. Борис, хоть и не был склонным к Силе, но теоретически прекрасно разбирался в особенностях защитных и атакующих структур: первые потребляли меньше Силы, а маги обороняющихся берегли каналы. И выполнили задачу! Тиренцы понесли минимальные потери и продолжили стоять четкими квадратами, сверкая Знаками на больших щитах. Их, переполненных Силой, видел даже Борис. Впрочем, захватчики блестели не меньше и скоро они пошли в атаку. И было их раза в два больше. А кавалерию, не такую многочисленную, как у неприятеля, генерал, видимо, решил приберечь. Двойное преимущество, по всем академическим канонам - должны раздавить.
        На ровные порядки наступающих ожидаемо посыпался град стрел, но все они бессильно скатывались по общей защите. А вот это сюрприз: в центре каждой фаланги шел склонный к Силе, возможно, и не один и если они не воины-маги, то соседним воинам их приходилось практически нести.
        «Ай, да Плиний! - восхищенно подумал Борис, - а чем же ответит Рус?», - он заочно сделал командующим его, а не Рахмангула.
        К сожаленью, ничем выдающимся. В оба фланга наступающих ударила кавалерия противника, которая смогла всего лишь замедлить темп наступления. Стрелы взвились теперь плотной тучей. Часть из них горели Знаками и кое-где все же пробивали защиты. Фланговые фаланги встали и ощетинились копьями. Теряя одного воина, четко меняли построение. А центральные квадраты продолжили мерный путь на первое соприкосновение с неприятелем, который и не думал отступать.
        Как только с глубины позиций коалиции взлетели большие «огненные шары» и «ледяные копья», кочевники рассыпались редкой лавой и поскакали… не назад, а в самоубийственную атаку на укрепленный лагерь захватчиков.
        «А вот и сюрприз… - пронеслось в голове Бориса, - но это самоубийство!», - он слышал четкие зычные команды Плиния и фальцетную ругань Базилия.
        Маги меняли прицелы и мельчили структуры - попробуй, попади в двигающуюся мишень! Пехота правого фланга лагеря встала трех рядной стеной из копий, а левый расступился и выпустил кавалерийские сотни, числом не меньшим, чем у кочевников - две тысячи, треть всадников коалиции.
        Кавалеристы сшиблись. Четкий строй «просвещенных» воинов вошел в лаву, как в масло, и быстро распался. Пришло время личной доблести: рубка и перестрелка под крики раненых, под боевые кличи обеих сторон, гудки единорогов и звон ударов стали о сталь.
        Бориса захватил азарт битвы. Он уже не «болел» за Руса, он еле успевал вертеть головой.
        Лагерь. Склонные к Силе, бесполезные на левом фланге, побежали на правый, где тиренские всадники упорно, неся потери, пытались проломить стену щитов и копий. Подскакивали на выстрел, сыпали стрелами и уходили. При этом не скучивались, действовали широким фронтом с акцентом на разные участки обороны. Трудные цели для магических «троек».
        Взгляд на поле. Центральные фаланги столкнулись с фалангами неприятеля и давили друг на друга с переменным успехом. Воины, освободившиеся от фланговых кавалерийских наскоков, сохраняя четкое построение, спешили в центр на помощь товарищам и скоро удвоенными силами они должны смять оборону противника. Маги и той и другой стороны бездействовали - в этом скоплении своих и чужих они бесполезны.
        Взгляд влево. Жаркая рубка продолжается и не понять, кто берет вверх. Судя по напряженному лицу Плиния - этого не знает и он.
        «Наверняка просчитывает, когда ввести резервную тысячу всадников и пехоты», - вдруг всплыло в голове у Бориса, но услышав дикие крики со стороны поля, повернул голову и мысли опять пропали.
        Вдоль многострадальных флангов наступающих, со скоростью быстрого бега борков ехали повозки и с каждой телеги стреляли тройки магов, объединенных в кольца Силы, и было тех подвод по полтора десятка с каждой стороны. Они поливали огнем, сыпали «ледяными стрелами», рвали людей «воздушными вихрями», а одна повозка подкидывала ближайшую фалангу и бросала. Звон ударов человеческих тел, обвешанных железом, доносился до лагеря. Полевые маги опомнились и ударили по «огненным колесницам». Борки попадали, подводы встали… а невредимые маги продолжали стрелять! Теперь уже по одиночным склонным к Силе, которым пришлось выбежать из-под защиты воинских щитов.
        Брови Следящего полезли вверх. Оказывается, на подводах кроме магов сидели еще и по два шамана и несколько лучников! Защита для тройки магов отменная и удобная: «щиты Предков» позволяли им работать структурами, а обратные атаки не пропускали. Для божественных Сил такое затруднительно - в момент выброса структуры «со своей стороны» щиты на мгновенье приходилось убирать. Требовалось долго тренироваться, а тут! Полевые маги коалиции горели один за другим, но там, видимо, раздавались команды, Борис не слышал, но вскоре склонные к Силе оставили фаланги и собрались в слаженные тройки, а пехота, в который раз перестроившись, пошла, почти побежала к застывшему в неустойчивом равновесии центру. Там ковалась победа и все это понимали.
        Если бы Борис мог здраво рассуждать, он бы непременно восхитился: «Ай, да Рус! Свел преимущество в магах практически на нет! Из двухсот, вышедших с пехотой, примерно треть уже выведены из строя, а остальные скованны защитой самих себя! Дальняя магическая поддержка занята обороной лагеря! А как у них дела?», - и обернулся бы. Нет, он и так обернулся, но из-за того, что услышал дикую ругань взбешенного Плиния.
        Десяток всадников вышли из общей рубки и, проскакав полстадия в сторону, развернулись и понеслись на ощетинившуюся копьями охрану лагеря. Вдруг перед ними возник толстый каменный цилиндр и покатился быстрее их скачки. Всадники ворвались в лагерь по каше из крови, костей и щитов, по ровной дорожке сквозь трехрядную оборону. А кровавый камень катился дальше, давя все на своем пути, пока… не поймал «огненное копье» и не испарился.
        Тиренцы вскинули луки и сверкающими от Знаков стрелами принялись расстреливать тройки магов на правом фланге, занятых выбиванием сильно поредевших кочевников, коих осталось едва ли пять сотен. Наглые диверсанты во главе с магом-Хранящим стреляли удивительно быстро и успели выбить… неизвестно сколько, но почти каждая стрела поражала цель. Наконец, из дальнего тыла лагеря на них понеслась резервная сотня кавалеристов. Вместо того, чтобы побежать, сломя голову, тиренцы спешились, разбились на двойки и направились… к скопления магов, а один, вздыбив черного единорога, понесся навстречу сотне.
        Борис, увидев за спиной этого безумца перекрещенные «близнецы», наконец, пришел в себя: «Рус! Вот он какой…». Дальнейшее заставило его открыть рот.
        Этруск-Хранящий остановился. На его руке возникла непонятная структура. Послышался далекий тихий рокот и кавалеристы стали вылетать из седел. Падали, о них спотыкались задние ряды, летели на землю и не вставали…
        - Идиоты!!! - оглушающий фальцет главного мага заставил вздрогнуть, - всем магам обернуться назад, вас вырезают с тыла!!! - а сам в это время создавал мощную структуру и скоро в Руса полетел рой мелких «огненных стрелок».
        Следящему показалось, что расстояние в полтора стадия они преодолевали целую вечность… вот-вот его герой погибнет… «Нет!», - от радости он чуть не закричал. «Стрелки» растаяли, как тает в воде соль. Лишь на мгновенье мелькнула желтая пленка, но Борис готов был поклясться, что не она послужила причиной исчезновения мощной структуры. А в это время Рус продолжал валить кавалеристов непонятным сооружением на правой руке и продолжил это делать, когда полностью закрылся «пыльной стеной» - лучники резерва, опомнившись, засыпали его стрелами.
        - Он должен перегореть, должен… - Базилий незаметно оказался рядом и шептал это как ученическую мантру.
        В это время на помощь практически беззащитным магам бежали воины резерва, боясь бить диверсантов стрелами - они ловко прикрывались их склонными к Силе товарищами, а сами (еще одна невероятность!) не боялись ударов структурами!
        Перегорит Рус или нет, покончат с тиренцами на территории лагеря или они вырежут всех - осталось неизвестным. Земля вдруг дрогнула. Раз, второй, третий и Борис обернулся на крики ужаса, пришедшие с поля. То, что он увидел не хотело укладываться в голове.
        Три каменных исполина, высотой по тридцать локтей каждый топтали и давили руками обезумевших воинов. «Каменные големы», а это несомненно были они, светились желтым светом. От каждого шага содрогалась земля, слышался треск костей и… стойкие воины, вопя от ужаса, побежали. А в это время из тыла лагеря донесся громкий дружный затяжной клич: «Ал-ла-а!!!», - непонятно откуда, туда летели свежие тирские всадники. Сотни. Много сотен.
        - Три. Великих. Магистра… - хрипло и почему-то раздельно прошептал Базилий в ухо Борису. Плиний пропал из виду, причем Следящий не мог вспомнить когда. И вообще, сколько длится сражение - непонятно. Казалось, вечность… или один миг.
        Резервные кавалеристы и пешие воины бросились наутек. Кочевники разделились: половина ушла в преследование, половина влетела в оцепеневший беззащитный лагерь. Все было кончено. Как и предполагал Борис, экспедиция в Тир оказалась авантюрой.
        Рус и радовался победе и огорчался. Посчитал её пирровой. Навскидку - полторы тысячи обученной пехоты, три тысячи опытных всадников. Невосполнимая потеря для небольшого степного княжества, по крайней мере на ближайший год. Хвала богам, магов потеряли всего два десятка, но очень жалко, что большинство из них - ученики. Отиг, Портурий и Рустам лежали в откатах. Он сам чуть не перегорел, спасли големы.
        Их создал Отиг с подсказками Руса. Точнее не подсказками, а примером - бывший Тирендор «включил» нелюбимую логику и набрался наглости. Теоретически знал, но ни разу не пробовал.
        Привязка к ауре - легко! Всего лишь маленькое колечко Силы. И магистр смело добавлял изменения в веками отточенную структуру. Два дня все Хранящие вливали Силу в три больших камня, политые эликсиром «каменной жизни». Алхимический состав изготовил лично, буквально «на руках», без лаборатории. После «пропитки» Силой, вложил в каждый булыжник структуры «каменного голема» с привязками к себе, к Портурию и Рустаму. Теоретически они знали, как управлять бездушными великанами.
        Заброс обычными катапультами трех камней в центр вражеских фаланг остался незамеченным - сборным войскам приходилось несладко. Маги отвлеклись на «огненные колесницы», воины, скрепя зубами от ярости, стремились быстрее смять упорных варваров. Рахмангул хорошо выбрал время - големы выросли в самый переломный момент. Продержались всего два статера и этого хватило.
        Теперь ему ломать голову, куда девать пленных - половину коалиционной армии при двухстах магах, а Рус больше переживал о пропавших этрусках - без них Тиру сейчас точно не справиться, но не в этом главное. Суровые воины, доверяющие ему, как самому Френому до сих пор не прибыли в Далор, а срок уже подошел. Как бы беды не случилось, храни их Френом! А тут еще и неопределенное тягостно-смутное предчувствие какой-то личной беды навалилось. Не понять.
        «С этим - потом, - успокаивал себя Рус, - с Гелькой - порядок, её хорошо чувствую, так что первое - флот. Ну же, Адыгей, крутой ты мой волчара, звони!».
        Он давно «вызвал» бы к себе любого кушинга из экипажа, но не знал ни одного капитана, а тем более матроса из тех, кто повез отряд этрусков, а тянуть отражение душ самих воинов - опасался. С Волей их, посвященных Френому - Богу стихийных Духов и Воли, воинской «силы духа» - отражение любого этруска, а тем паче склонного к Призыву, «высосет» телесные силы за несколько мгновений. В следующую ночь, если не «позвонит» Адыгей придется решаться на вызов отражения.
        А пока занимался хозяйственными делами вверенной ему части. Только треть воинов осталась на ногах. Половина погибла, остальные ранены и в основном тяжело. Его маги, включая Леона, вымотались так, что еле ноги волочили. Хвала богам, остановились на грани отката. «Двужильный» Рус восстановился быстрее и ему пришлось лично, под теплым вечерним солнышком (в первую вечернюю четверть, словно поздравляя тиренцев с победой, небо разъяснилось) ходить по баламборским загонам для борков, куда Рахмангул распорядился разместить пленных, искать среди них Целителей. Они, как и большинство офицеров, до сих пор пребывали в прострации, не откликались на вызов, вынуждая высматривать себя по колебаниям Силы. Сражение, длившееся всего полторы четверти, получилось слишком скоротечным и закончилось оно совершенно ни тем результатом, в который они верили.
        Антимагических кандалов элементарно не хватило, поэтому у магов просто приняли клятву, что они не будут причинять вред тиренцам, не станут связываться с кем бы то ни было, за исключением приказа лично от Рахмангула и не предпримут попытки сбежать. Примерно так же поклялись и остальные офицеры, включая высшее командование, которое разместили в богатых домах зажиточных баламборцев. Рус считал такую честь несправедливой, но командующий распорядился по-своему.
        Когда Рахмангул прибыл в Баламбор, то раскритиковал план зятя, высосанный из школьных учебников истории и подсказок Леона, почерпнутых из популярных книг о древних битвах.
        - Я знаю, как воюют в центральных землях, - заявил, как обычно не глядя на Руса, и оказался прав!
        «Просвещенный» главнокомандующий не устоял перед соблазном разбить разом все войско. По его задумкам фаланги, по числу воинов в два раза превышающие пехоту неприятеля, да еще и усиленные магами, так сказать ноу-хау вытекающее из подавляющего преимущества в склонных к Силе, должны были быстро смять фаланги тиренцев и атаковать лагерь. С кавалерией разбираться по ходу дела - обученной пехоте в многорядных квадратах под магической защитой ничего она сделать не сможет. Поначалу все так и шло, пока всадники не предприняли самоубийственную атаку на укрепленный лагерь и, конечно, окончательную точку в разгроме поставили големы. Впрочем, и без них неизвестно как бы всё повернулось. Десятка диверсантов, в неё входили и бывшие лоосские разведчики Ермил, Саргил и Архип, вывели из строя половину магов, а Рус вдобавок и полсотни кавалерийского резерва повыбивал из сёдел. Их самих-то, разумеется, раздавили бы, а дальше… А Леон в это время прокачивал Силу для самого слабого «повелителя камня» (так называли Хранящих, управляющих големами) - мастера Рустама.
        Вечером тирский командующий объявил праздник. «Светляки», висящие над всем лагерем, ночь превратили в день - Светящие постарались. Простые воины, за исключением дежурных и охраны пленных, десятники и полусотники гуляли на улице (без излишеств), а командование, включая и командующих корпусами коалиции и главных магов (на них антимагические браслеты на всякий случай надели), сидели в огромном белоснежном шатре, взявшийся невесть откуда. Здесь пили, не стесняясь.
        Княжеский зять на праздник пришел нехотя, поддавшись долгим уговорам Максада.
        - Только что бились против них, потеряли кучу товарищей, а тут на-тебе, за один стол! - аргументировал Рус свое нежелание идти на пир. Еще будучи на Земле, он не понимал таких пьянок, в «замирениях» после крупных разборок никогда не участвовал.
        Максад терпеливо объяснил обычаи «просвещенных» народов, сказал, что и сам не в восторге, но таков приказ князя.
        «Про распоряжение Пиренгула наверняка соврал, черт хитрющий. Ну, со своим уставом, да в чужой монастырь…», - плюнул на собственные понятия, но все равно сел подальше от Рахмангула и соответственно бывших противников. Благо, длинный стол позволял это сделать.
        То, что случилось бы без помощи големов, горячо обсуждали триумфатор Рахмангул и побежденный Плиний.
        - …да, твоя диверсия удалась, и тактически ты всё выстроил гениально, - громко разорялся пьяный Плиний. Напился он с горя, а чтобы оправдать собственное поражение, поднимал до небес талант Рахмангула, - но без магистров-Хранящих ничего бы не вышло!
        - Так мы и без големов половину твоих магов нейтрализовали! - не согласился с ним довольный Рахмангул. Он пил на радостях и с удовольствием слушал как похвалу, так и критику знаменитого гроппонтского генерала.
        - А неуязвимость той десятки воинов? Они Силой Гидроса вспыхивали! Базилий говорит, что никогда не встречал таких Знаков, - бывший главный маг, почти трезвый, утвердительно кивнул. - А тот диверсант, который моих кавалеристов положил? Он - Хранящий! - гроппонтцу не удосужились объяснить, кто был тем диверсантом.
        И Рахмангул, о чудо! В пьяном виде не испытал неприятных ощущений от упоминания о своем зяте. Более того, сейчас почему-то вспомнил, что не желал ему смерти и тогда, когда давал добро на его личное участие в рискованной операции.
        - Я знал, что делал, Плиний. А вот ты зря всеми силами в лоб полез!
        - Не скажи! - оспорил генерал, - Я просто не знал о твоих Великих магистрах. Кстати, а где они? - ему не ответили. Он, вспомнив свое скользкое положение, не обиделся и продолжил. - Я всегда утверждал, что боевые возможности Хранящих недооценивают… - спор и не думал стихать.
        Рус не слушал пьяную болтовню двух командующих. Он почтил память павших, выпил за победу и сейчас скучал, изредка перекидываясь фразами со знакомыми командирами его части. Они, страшно довольные и изрядно выпившие, все же заметили грустное настроение своего начальника и старались к нему не лезть. Вдруг Рус почувствовал чей-то пристальный цепкий взгляд. Быстро вычислил среди «гостей» пожилого седого месхитинца, открыто уставился на него, а тот ловко отвел взор. Можно сказать незаметно, будто вовсе не изучал пиренгуловского зятя. Скука резко пропала и появилась заинтересованность. Чувство опасности молчало, поэтому особо не тревожился и спокойно вышел на улицу. Незнакомец не заставил себя долго ждать.
        - Ой, - ёкнул Борис, когда сильная рука потащила его подальше от скучающей охраны шатра.
        - Да хранят тебя боги! - с заметной издевкой поприветствовал Рус незнакомца, развернув его к себе лицом, - мы знакомы? - спросил уже серьезней.
        Вообще-то, заимев внутреннюю «библиотеку», он мог тщательно пролистать знания всех своих «героев» и, наверное, нашел бы там ответ. Но… ленился прикладывать усилия и еще более не хотел трезветь и читать память месхитинца. Опасностью от него не веяло, а чем неизвестный может пригодиться, пока не представлял. И так чужих воспоминаний достаточно, можно запутаться.
        Нет, если акцентировать внимание, то еще ничего, но оно надо? Напрягаться почем зря бывший землянин не желал. Это в экстремальных ситуациях все получалось само собой: сознание будто расщеплялось. Буквально сегодня без помощи Духов Рус легко держал одновременно две структуры, на ходу подправив «пыльную стену», чтобы «пропустила» неизменённый «пулемет». Это состояние неприятно напомнило «псевдобожественность», а любые воспоминания о том состоянии, когда не стало Вовчика-Руса - человека, он воспринимал с содроганием.
        А куда деть эмоции? Память снимается вместе с ними. Испытывать чужие переживания? Увольте. Только по необходимости.
        - Исключительно заочно! - поторопился ответить Борис и замялся. Встретил героя своего повествования и решительно не знал с чего начать, как объяснить. Остановился на правде. - Я - Следящий из Месхитополя…
        - Дай угадаю, - перебил его Рус, - ты расследуешь убийство Марка с грабежом его виллы. Прибыл в Тир, чтобы допросить основного подозреваемого. Угадал?
        - Все правильно! Я расследовал то дело…
        - А разве оно закрыто? - Рус снова перебил Бориса, - какой маленький срок давности! Всего пара лет… даже, поменьше чуток. Я рад. Тогда какие вопросы? - он явно издевался.
        - Ты не так все понимаешь, Рус! - воскликнул Борис. Куда делся его опыт? На допросах сто лавок протер, а тут! Вот и сейчас забыл добывать «уважаемый» или «господин», словно они давние знакомцы.
        «Точно! Я с ним словно сроднился… не доверяет он мне и на просто „Рус“ обидится…», - чуть не прикусил губу от досады и поправился:
        - Уважаемый Рус, я хочу объяснить…
        - Да ладно тебе! Можно просто Рус. Кстати, ты не представился и сразу напомни, чем закончилось следствие?
        «Он! Точно, он! Таким нагловатым я его и представлял… куда до него тому же Кагану, пусть его вечно жарят дарки…»
        - Я - Борис Агрипин, Главный Следящий за Порядком Месхитинского царства. Следствие завершилось ничем, преступников не нашли… - закончил фразу, растерянно замедляясь, потому что Рус, прыснув, не сдержался и захохотал.
        - В чем дело? - спросил Борис, невольно раздражаясь: «Если он тронутый умом, то… жаль, но придется сочинять, а хотел ограничиться только правдой. Все равно закончу „приключения“!».
        - Не обращай внимания Борис Агрипин, - произнес с ударением на второй слог вместо последнего, - просто твое имя кое-что мне напомнило. Фу-ух, всё. Я в порядке.
        - Род Агрипинов, - сделал акцент на слоге «пин», ненавязчиво поправляя этруска и облегченно вздыхая: «Точно! Он же этруск, а они все эмоциональные и наглые…». - Довольно известен в Месхитии и Кафарии, старый архейский род. Возможно, ты слышал.
        - Возможно, - согласился Рус, - ты меня заинтересовал. Ого! - до него словно только сейчас дошло, - сам Главный Следящий царства? А что ты делал в ставке коалиции? Раз ты здесь, - сказал, кивая на шатер, - значит, тебя посчитали важным господином.
        - Я и есть важный господин, - иронично усмехнулся Борис. - Я - личный представитель царя Месхитии Ипполита Второго! По работе с шаманами, - добавил, как бы «между прочим».
        - С кем!? - удивился Рус, - а как ты с ними собрался «работать»? Ты не склонный к Силе, не Говорящий…
        - А вот так! - ответил Следящий, вдруг став загадочным, будто приобщенным к великой тайне, и при этом открытым, готовым поделиться страшным секретом. - Хитростью и обманом… - прошептал, словно открывая сакральное знание.
        - Слушай… - Рус поразился перевоплощению «следака», - выпить хочешь? Там - скукотища, не могу терпеть, - человек с русским именем и фамилией интриговал его все больше и больше.
        - Хочу! - сразу согласился Борис, превратившись в обычного уставшего пожилого человека, - только мне выходить из лагеря нельзя…
        - Мой шатер рядом, не переживай! Идем, - развернулся и пошел, на ходу спросив у начинающего литератора, - огневичку пробовал? Вещь, скажу я тебя…
        «Раз русское имя, то может и пьет не по-детски? Интересно проверить, - мысленно иронизировал Рус, совершенно не опасаясь какого-то дурацкого закрытого дела, - а ничего вроде старикан, должен быть умным при такой должности. Хотя не факт, он же начальник. Нет, ну так работать с клиентом! Однозначно мастер. Но поначалу растерялся… ну да бог с ним. Выпьем - уточню. А какая разница?.. По-моему, я ни разу с ментами не пил… Максад не в счет, он кэгэбэшник…», - грустного настроения как не бывало! На время забыл и о где-то застрявших или, не допустите боги, утонувших этрусках и тем более о смутном предчувствии чего-то там непонятного. Победа, в конце концов!
        Глава 11
        Хвала богам, вызывать воина-этруска не пришлось. Адыгей «позвонил» вечером, когда Рус и Леон, полностью восстановившийся всего пару четвертей назад, уже шли в русовский шатер. Хотели поужинать, обсудить вчерашнюю неоднозначную победу, разобрать, насколько возможно, сложнейшую структуру голема (Леон до сих пор пребывал в восхищении) и далее Рус планировал приступить к вызову безымянного воина-этруска без склонности к Призыву из экспедиционной тысячи. Друг останется охранять его беззащитное тело.
        Рус протерпел свербящий где-то в груди «звонок» до захода в шатер и, предупредив Леона, лег и «ответил» Адыгею. То есть вызвал его отражение.
        - На горизонте паруса кушингов! - орал «степной волк», восхищенно озираясь. Кричал больше от восторга из-за великолепного каурого единорога под ним и бескрайней вольной степи вокруг. Да и надоело каждый день торчать на маяке, надеялся «получить свободу».
        - Во-первых, здравствуй, Адыгей, во-вторых, сколько судов? - хозяин мини-вселенной сидел на черном скакуне, один в один - Воронок.
        - Да хранят тебя Боги и Предки, Рус! - поправился «волк». Говорил, уже взяв себя в руки, - у нас закат, ветер гонит приличные волны - точно не разглядел, но это кушинги. Их корабли не спутаешь.
        - Примерно…
        - С десяток… И это, Рус, мне, конечно, приятно бывать здесь у тебя, но место на маяке неспокойное, вот-вот смотритель поднимется зажигать фонарь, а я там сижу на скамье, за сердце держусь… неудобно перед стариком, - сказал, хитро подмигивая. - Он еще тот паук, денег с меня вытянул за пять дней считай гекту.
        - Понял. Ответь на один вопрос: как думаешь, когда в порт зайдут?
        - Не знаю. Если сильно торопятся и маги на борту хорошие, то могут и ночью. Но все же риск - волна большая. Знавал я пару купцов-кушингов - не любили они рисковать. Ну, я пошел?
        - Иди, Адыгей и жди меня. Я к тебе загляну в течение месяца, - хотел уже развеять его образ, как тот остановил:
        - Подожди, Рус! Совсем забыл! Как там с войной? Разбили супостата? Местные волнуются, на двух повозках сидят. И купцы не идут, все наши стонут.
        - Вчера разбили, должен голубь наместнику прилететь. Может уже прилетел, - ответил «бывший ночной князь», усмехнувшись: «Вспомнил о войне, надо же!». - До встречи, Адыгей! - и сразу отпустил его отражение.
        «А неплохо он себя вел. Не дергался, терпел…», - подумал Рус и вышел из себя. В буквальном смысле, не в значении «разозлиться».
        С каждым погружением и общением, он все уверенней определял расход сил и стал чувствовать «напряжение» чужой Воли при попытке вернуть отражение. Адыгей практически «не напрягался».
        - Так, Леон, ужинаем и идем к Рахмангулу, - сразу озадачил он друга, - потом в Далор. Этруски пришли. Хвала богам! - произнес с явным облегчением.
        Командующий не удержался от ворчания:
        - Прибыли на всё готовое! Они случаем нас не завоюют? Что скажешь, зять? - говорил язвительно, по привычке глядя в сторону и удовлетворенно отмечая, что дикого страха больше не испытывает. Так, опаску.
        - О том была договоренность с твоим отцом, шурин, - не менее язвительно ответил Рус, - не завоюют. А поступили бы по моему предложению - бить по частям, то и не смогли бы! - он все еще не отошёл от осознания высоких потерь среди тиренцев. «Тьфу, надо было смолчать, - поздно ругнул себя, - развыступался. Стратег, блин… надо в себе поковыряться, хотел же…».
        - Да что ты говоришь! - воскликнул командующий и притворно схватился за голову, будто сожалея об упущенной возможности, - как же это я твой гениальный план не одобрил!
        И это опытный воин! Земной психолог непременно увидел бы у обоих кучу «проблем». Расспросил бы о детстве, об отношениях с родителями, о других, несомненно, важных вещах, определил бы «психотравмы», а здесь…
        Леон недоуменно посмотрел на родственников и поспешил вмешаться:
        - Так ты отпускаешь меня, господин командующий? - громко пробасил он, словно забыв прозвучавшее ранее «добро» из его уст.
        - Конечно, господин Хранящий! - опомнился Рахмангул, устыдившись своей выходки.
        «Проклятый Рус! Чтоб тебя дарки порвали, чтоб тебя Предки забыли! Так опозориться перед посторонним! Сколько раз себе обещал…», - пока в голове у старшего сына Пиренгула крутились эти мысли, Леон утащил за собой Руса прочь из шатра, хвала богам, покрытого «глушащими» Знаками.
        - Какая змея тебя укусила? Зачем полез со своим «Если бы»!? - возмущенно спросил Леон, отойдя с Русом на приличное расстояние. - Ладно, к твоим выходкам я привык, но Рахмангул? Что с ним?
        - А, ерунда, - отмахнулся на удивление спокойный друг, - не обращай внимания, мы с ним всегда так. Как кошка с собакой - не уживаемся, если без посторонних.
        - Бывает… - только и нашел, что сказать серьезный Леон, - «Меня Рахмангул посторонними не считает? Забылся. Совсем сбрендил…», - подумал, впрочем, без особого сожаления. - Только вы больше баб напомнили, - обстоятельный Хранящий счел своим долгом уточнить.
        - Не убивать же! - сказал Рус, пожимая плечами, и повел друга на конюшню, мысленно кляня себя и наконец-то пытаясь разобраться:
        «Ну что за детство, в натуре! Многие меня боятся, многие раздражают, но с ними я сдерживаюсь! Черт побери, начнешь грешить на Древо Лоос, не дай бог. Еще это долбанное предчувствие не проходит… Гелька… из-за неё, блин, стопудово! Рассказывала мне о братанах, как они её в детстве… но там младшенький отличался, сученок, а я, похоже, на старшего перекинулся до кучи… Всё, впредь буду сдерживаться, обещаю! Предчувствие… к чему оно?.. С Гелькой все в порядке, прекрасно ощущаю… но что-то давно не звонила… ну да, я предупреждал, что воюем. Поди, боится отвлекать. Раскручусь с делами - непременно свяжусь!.. На два слова, знаю, не удержусь, надолго с ней… Предчувствие… да пошло оно! Скорей бы там божок появлялся! Во, может это он тревожит? Дай-то бог!», - еще будучи Вовчиком, Рус не любил копаться в себе. Сохранил эту привычку до сих пор. Хорошо ли это, плохо ли - другой вопрос. Бывший водитель об этом не особо задумывался.
        Леон практически не удивился, когда в ночном саду лоосок Рус заявил, что пойдут они вместе с единорогами. Духом Слияния с Животными он успокоил леонинскую кобылу Звездочку и первыми отправил их в «яму», не забыв предупредить друга заранее закрыться «пыльной стеной».
        «Дарки! Так его „яма“ и структуры не корёжит! - Леон все же не выдержал, поразился, - надо искать эти тартаровы расслоения! Война кончилась - непременно продолжу! Как он там объяснял…», - думал, падая в песчаный лабиринт, и выкинул эти мысли сразу после «выброса» из «ямы». «Пьяный» единорог, пытающийся сохранить равновесие, мягко говоря, не подарок. Родео^ [25] отдыхает. Не до сторонних рассуждений, знаете ли.
        На заднем дворе «Тихой гавани» стояла охрана… точнее, уже сидела. Вид выпрыгнувших из земли всадников в полной боевой экипировке окутанных желтыми пленками, посадит на пятую точку кого угодно. Хвала богам, они лишь глянули на упавших людей и ускакали по дороге в город. Командир, опытный наемник успел вскочить, и попытался было натянуть лук, но воин с «близнецами» обернулся и гукнул: «У-у-х!». И от этого уханья у всех пробежали мурашки, и каждый из пятерки почувствовал липкое касание холодной смерти…
        - П-прости меня, Сильнейший Эол, но я ухожу с-со службы… - прошептал, заикаясь, самый молодой их них, один из неудачливых лучников - «волков», который только вчера нанялся к обалдевшему от разгрома хозяину таверны. Устроился по приказу «ночного князя» в качестве наводчика, - а ты, Д-драконник («ночной князь» Далора), иди к Тартару! - подхватил лук и, не прощаясь, скрылся во тьме.
        «Здесь магам-Хранящим и княжеским разведчикам как медом намазано… - думал он, пугливо озираясь, - не-е, жизнь дороже… к деду уеду, там меня Драконник не достанет…».
        - Жаль, Леон, не стали швартоваться, - со вздохом произнес Рус, глядя на пустую бухту без пирсов. Галатинцы со злобы сожгли и восточную часть причалов вместе с несколькими пакгаузами и купеческими суденышками.
        - Ветер посвежел, не рискнули, - выдал свою версию Леон, - а куда встанут, интересно?
        - Разберутся, морякам виднее… м-да, а местный наместник совсем на службу забил - ни одного стражника не встретили! И в порту пусто.
        - Что забил? - уточнил серьезный Леон.
        - Да так, присказка…
        - А охранников Духами обрабатывать тоже присказка?
        - Ха! И это говорит диверсант? А ты, случаем, знакомую ауру среди них не заметил?
        - Нет, Русчик… по аурам ты знатоком стал, когда амулеты учился «привязывать»… «волки»?
        - Те самые, ваши знакомые. Точнее я одну запомнил, её и встретил. Дух Смерти с ними поиграл, пусть задумаются, - «а мне придется другие координаты использовать», - подумал, не озвучивая. - Леон! А ты, оказывается, еще и Говорящий!? - это явилось сюрпризом для Руса.
        - Ага, вот и мне удалось тебя удивить! - ученик Хранящих расцвел: в кои-то веки! Не стал томить друга, замершего в ожидании пояснений, и рассказал, довольно улыбаясь:
        - В Этрусии еще заметил. На мне «обтекатель» был, но он «говорению» не помеха. Там мы с тобой разошлись, а здесь как-то тема не возникла. Да и сколько раз мы виделись? Всего ничего. Так что, ты сделал меня не только склонным к Силе, но и Говорящим! Дважды тебе спасибо.
        - Я рад за тебя, друг! - искренне порадовался Рус, - Слушай… так тебе расслоения найти проще! Значит… нет, Леон, извини - это долгий разговор, - сказал, досадно поморщившись, - поехали в город, нечего здесь делать…
        Расстались они возле Дворца наместника - добротного двухэтажного здания с закрытыми ставнями. Бдящие стражники - первые встреченные служители порядка в «вымершем» Далоре, говорили о наличии городе власти. А то друзья уже забеспокоились.
        - Удачи, Леон! Документы у тебя, что делать - знаешь, а я пошел. Выспаться надо, - с этими словами зевнул, - координаты опять-таки проверить надо. Жаль, такое место спалили!
        - Пусть и с тобой пребывает эта своенравная богиня, Русчик! О, я поехал. Смотри, из Дворца лучники вышли, на нас смотрят. Не стоит их тревожить, - хлопнул друга по плечу и медленно поехал к обеспокоенным стражникам.
        Проезжая центр площади «Торговых гильдий», на которую выходил фасад дома наместника, кстати, самого невзрачного по сравнению со зданиями Торговых Домов, крикнул:
        - Я из столицы! Посланник князя! Спокойно, парни. Слышали, мы разбили захватчиков! - в ответ - тишина. Десяток стражников только о чем-то зашептались.
        Рус опасности для друга не почуял, но на всякий случай дождался, когда он скроется в доме. Удивительно, въехал прямо на единороге!
        «Ловко! При народе - впечатляет. Здесь, наверное, это знак престижа. Точно! - „поискал“ в памяти Адыгея и нашел. Конюшня на заднем дворе, въезд через дом - самый писк богатства и жутко неудобная вещь. „Степной волк“ над этим посмеивался. - Ладно, пора сходить „ямой“ в местный сад лоосок. Туда никто не суется, но проверить стоит. Мой „серый друг“ там не бывал. И баиньки, жуть как устал… К Адыгею потом, подождет», - через пару десятков статеров «Главный шаман тирской армии» с удовольствием завалился спать. Охрана лагеря не посмела поинтересоваться где он пропадал пол ночи.
        А на следующий день Леон доложил, что этруски прибыли практически без потерь. Задержка произошла из-за сильнейшего океанского шторма в четырех сотнях миль от Дороги Археев - пролива из Гелинского моря в Океан. Пришлось декаду прождать в условленном месте, на «ничейном» острове Пранчузис. А то пришли бы как раз вовремя, гнали с использованием этрусских Духов. Передал привет от Домлара - их общего знакомого, бывшего телохранителя «принца Руса» и уверил, что все идет по плану. На вопрос: «Как встретил прибывших наместник?». Ответил, бессильно отмахнувшись, мол, что с них взять? «Им бы только глинотов^ [26] гонять. Они, наместник с помощниками, от меня-то под кроватями прятались, а от вида сотен воинов чуть лужи под собой не устроили. Сам знаешь, как смотрятся этруски - сила!».
        Рус опасался долго лежать беспомощным и без охраны, поэтому быстро прервал связь. Прислушавшись к тихому лагерю, не определил опасности. Плюнул, мол, «Никто ко мне зайти не посмеет!» и вызвал Гелинию.
        Лирическую сцену можно опустить, как и описание красот Кальвариона. В итоге, встреча со страшно довольной и скучающей женой, со всеми вытекающими отсюда последствиями, растянулась на целую четверть.
        Первое, что увидел Рус, открыв глаза - фигуру сидящего по-тирски мужчины, играющего кинжалом. Духи окружили «Большого друга» раньше, чем сформировалась «пыльная стена». Потом пришло узнавание по ауре и лишь затем «включилось» ночное зрение.
        - Рахмангул! - прошипел Рус, - что ты здесь забыл?
        Наследник медленно обратил на него взор. В глазах плясали «дарковы огоньки», а на лицо наползла страшно довольная ухмылка:
        - Испугался, зять? - голос буквально сочился медом, казалось, чувствовался его вкус.
        - Не дождешься! - зло ответил родственник, с досадой отмечая, что первым делом таки да, испугался.
        Первой мелькнула мысль «зарекался же себе надолго не отлучаться!», которая, впрочем, именно мелькнула, не задержалась. Мимолетный страх сменился решимостью: «Убью сученка!» и только после этого Рус с удивлением ощутил молчание «чувства опасности».
        «Идиот! Я же мог тебя сжечь!!!», - и даже мысленно не добавил - «со страху». Сразу услышал вопрос Духа Огня:
        «Его прожарить?»
        «Не вздумай! И спасибо, что не спалил его сразу, „друг“!»
        «Защита - первоочередное», - пояснил Дух, «полыхнув» непонятной эмоцией.
        - Испугался, я видел, - повторил шурин чуть ли не торжественно и ловко убрал кинжал в ножны. - Вот значит, как ты спишь… - добавил очень многозначительно.
        - Говори и убирайся из моего шатра, - процедил Рус, сняв защиты и расслабленно садясь по-тирски. До этого тело само приняло положение, удобное к атаке и бегству.
        Рахмангул насмешливо хмыкнул и… чудо, Рус не увидел в нем страха!
        - Этруски прибыли? - продолжил уже серьезно.
        - Вся тысяча, - хмуро ответил зять. - Это всё?
        - Почти. Надеюсь, они оставят прибрежное охранение?
        - Поступят в точности по третьему варианту плана, утвержденного твоим отцом, - произнес Рус спокойным тоном. - Всё?
        - Почти, - нажал Рахмангул, - со мной связался отец и приказал внести в него коррективы. Вот они, - сказал, вытаскивая из-за пояса свиток. - Тебе наместник вряд ли поверит, знаю я его, - соблаговолил пояснить он, - потому и задержался. Ждал, когда писарь все оформит.
        - Слушай, шурин, я выжатый, как гошт… давай я гонца «ямой» отправлю? Могу вместе с единорогом.
        Рахмангул удивленно поднял бровь, но не высказался.
        - Хорошо, - согласился он, - это ты называешь - выжат?
        - Я говорю о телесных силах. Поди, Сафара приглашал? (воин-маг Пылающий, охранник Рахмангула) Он наверняка объяснил тебе мое состояние.
        «Предки, с единорогом через „тропу“! Скрытен зятек, всегда таится…нет, так не спят. Пускай Сафар хоть тысячу раз подтверждает! - подосадовал княжеский сын. - Но как я его напугал! Приятно вспомнить…», - храбрый воин уже забыл о собственном страхе. Похоже, после детской шутки с кинжалом он полностью излечился от «комплекса Руса».
        - Я пришлю тебе гонца, - сказал Рахмангул, поднимаясь.
        - Пусть прямо со скакуном ко мне заходит, - устало произнес «таинственный зять», - и предупреждаю заранее: Силы на это уходит - прорва! В следующий раз смогу отправить всадника не раньше завтрашнего вечера, и я в принципе не собираюсь рассылать гонцов по любому поводу. Уяснил?
        Шурин, не отвечая, направился к выходу. Вдруг обернулся:
        - Скажи, Рус, почему ты не оставил вызов Великих Шаманов на решающую битву? Под Далором вполне обошелся бы одним големом, а здесь сохранил бы жизнь многим воинам, раз так сожалеешь о «лишних жертвах».
        Теперь хмыкнул зять.
        - А я не знал о такой особенности древних Предков, мы не обсуждали «частоту вызовов». Оказалось - не чаще раза в месяц. Схитрили они.
        - Они? - уточнил командующий, привычно подняв бровь. Теперь его лицо выражало намек: «Они ли?». Не дожидаясь ответа, вышел.
        «Ну вот, наконец-то! Со мной по-человечески и я отвечаю тем же, - удовлетворенно подумал Рус, отмечая полное отсутствие раздражения на родственника, - ловко он меня на кинжал подловил, в духе пионерского лагеря розыгрыш. Всё, с Гелькой общаюсь только из бункера! Или при надежной охране. Скорей бы к ней! Интересно, как того бога назовут? Предчувствие, черт бы его побрал, не стихает…», - собственное имя даже мысленно не произнес. С этим ощущением неведомой опасности, он был уже не так уверен, что его присутствие в пятне - обязательное условие «обожествления».
        Рус вырвался из Баламбора только через пять дней после победы. Кроме вылазок в Далор, пришлось поучаствовать и в «общеармейских» заботах. Подсчитывал точное количество убитых в каждом десятке (как и предполагал Рус общее число потерь составило половину тирского войска против двух третей у коалиции), следил за выздоровлением раненых, сортировал вверенные ему части, формируя полнокровные полки^ [27] . Одним словом - сдавал дела и окончательно убедился, что административная работа не для него. Нет, исполнил все в лучшем виде, но действовал без души. В итоге, грустно попрощался с выстроившимся войском: шестью сотнями кавалеристов и тремя сотнями тяжелой пехоты - это из двух тысяч всадников и тысячи щитоносцев! Две сотни шаманов стояли отдельно. Кровавая победа. Правда, приятно согрел душу дружный хор воинов его корпуса:
        - Русу - Великому Хранящему, любимцу Предков, победителю иноземцев - Слава!!! Сла-а-ва!!! - умилили не значения слов, а искренность восхваления.
        При взгляде со стороны, он всегда оставался на вторых ролях. Устройство ловушек в портах само собой приписалось Великим магистрам способным создать «каменных големов», в далорской битве Рус сам свалил вызов Великих Шаманов на Избранных Предками, а при Баламборе - его «пулемет» затмили гранитные великаны, решившие исход битвы. А надо же, воины «его» частей все равно разобрались в важнейшем вкладе в общую победу именно их командира. А может, славили как полководца - разбившего галатинцев, не важно. Проорали от души.
        Старший шаман Барангул подошел Русу после построения:
        - Скажи, этруск, Великие Шаманы услышат нас через месяц, если… тебя не окажется рядом? - он долго думал о том вызове, выспрашивал Предков и пришел к неутешительному выводу - их «жертвенная кровь» пролилась впустую.
        - А не стоит их вызывать, Барангул, - ответил Рус, - как бы беды не вышло. Я читал - они с характером.
        - Не считай меня глупцом! Предки подсказали мне, что достучаться до Великих кровью нельзя! До них никак нельзя достучаться, а они приходили! - девяностолетний старик высказывался очень горячо. Разве что не ревел.
        Он чувствовал себя обманутым и обижался как ребенок. Детская обида на Великих Предков перемежалась с взрослой досадой и подозрительностью к чужеземцу - этруску, который мало того, что сумел призвать их Великих Шаманов, так и убедил Избранных в причастности к этому действу! Подло обманул.
        - Зачем!? - прохрипел-прошептал он в конце, и было понятно, что вопрос адресован Русу, а не Великим.
        - Зачем? - удивленно переспросил «любимец Предков» и пристально глядя на крепкого старика (девяносто для склонных к Силе любых её видов - не предел, они вполне здоровыми доживали до ста двадцати, а Целители так и вовсе могли взять ста сорокалетний рубеж), продолжил:
        - Мы были знакомы не больше пяти дней, так? Так. Вы бы мне поверили, что я могу призвать Великих Шаманов? Согласен, вы и так мне не поверили, но ради их вызова согласились пожертвовать кровь. Скажи, а ради другой причины вы бы вскрывали себе вены? - старик, не отводя от пиренгуловского зятя горящего взора, честно пытался прислушиваться к аргументам. Кое-что начинало доходить. - А вспомни руну на жертвенной чаше - ничего не напоминает? А теперь обрати внимание на своих младших братьев, сколько их них погибло? А сколько погибло магов, защищаемых ими на «огненных колесницах», сколько погибло наших ратников, которых защищали шаманы? Если ты в гневе не можешь вспомнить, то я подскажу - единицы. А били по ним двести магов объединенных в тройки! Ну, дошло?
        «Глупец! - обозвал себя Барангул, - а я думал, что сильная защита - благоволение к нам Предков!..».
        - То была руна «призыва»… - заговорил шаман все еще сквозь зубы. Обида на Великих Шаманов утонула в глубинах по-стариковски ранимой души, потянув за собой и досаду на этруска. Зато всплыло иное недовольство, самое неприятное из всех её многочисленных видов - на самого себя. - Странная руна, кривая…
        - Ключевая руна в древнем заклинании Силы, - пояснил Рус, - Предки формируют более мощный щит и с рвением выполняют иные мольбы Избранных. Это мне подсказали Великие Шаманы, когда я по приказу Пиренгула заключал с ними договор, - соврал, конечно.
        Накануне далорской битвы вспомнил-таки часть эльфийских «рун Изначального Языка». Крови шаманов, людей склонных к определенному виду Силы, должно было хватить на усиление «милости Предков», точнее - структур из их Силы. Хватило и хватит еще на… неизвестно сколько. Пока динамичные колебания Силы Предков над Избранными не стихали, на что и обратил внимание Барангула.
        - Пиренгул знает… - задумчиво произнес старик.
        - Еще с того времени, когда был вождем сарматов, - подтвердил Рус.
        Шаман еще долго стоял перед «любимцем Предков», со скрипом шевеля мозгами. «Любимец» постеснялся отойти.
        - Если не возьмешь меня в пятно - обижусь, - высказался, наконец, Барангул и, не слушая ответа, двинулся к своим «братьям», которые и не думали расходиться.
        «Кто я такой, чтобы судить Великих Шаманов? - медленно размышлял Барангул. К нему вернулось прежнее уважение к Русу, задавленное было подозрением, - не прост этот зять, ой как не прост… Не зря Пиренгул за него дочь отдал, а к вождю и к спящему я бы не рискнул подбираться…», - для старого шамана новый князь так и оставался хитрым, умным, смертельно опасным вождем сарматов, а не властелином всего Тира.
        Полдекады свободы! Отдых от всех забот - путешествие на верном Воронке. Специально для этого решил ехать своим ходом и чтобы исключить любой соблазн - взял с собой Бориса. При нем не забалуешь. В смысле, не полезешь в «яму» и не «уйдешь в себя» дольше, чем на статер. Друзья - диверсанты остались при армии, Леон неторопливо вел этрусков. Один… красота! Месхитинский Следящий не считается.
        Они просидели в русовском шатре всю победную ночь. Борис оказался крепок на выпивку, не опозорил «русскую» фамилию.
        Главный Следящий подробно объяснил, как он раскрыл дело «Виллы Апила». Получалось, что месхитинские менты работают не хуже своих земных коллег, причем лучших представителей племени оперов и следователей. И государственная машина ничуть не слабее. Рус, конечно, подколол Бориса, мол, его ольвийский подчиненный откровенно плевал на столичное начальство, но сам прекрасно понимал причины.
        «Да у нас на кавказе то же самое! - сравнивал он, - клали там на московские запросы большой и толстый и своим бандюганам инфу сливают почище ольвийского Следящего! А вложил бы он нас - повязали бы стопудово! Повезло… Спасибо, богиня удачи!».
        Да, она оставалась безымянной. Местные боялись сглазить. Ну не цирк ли? А с другой стороны, Силу она не имела, как и множество иных «прикладных» богов (та же Клио, например), так что вполне могла действовать «анонимно».
        Борис во время пьянки ненавязчиво интересовался его жизнью. Да так ловко, что Рус еле успевал следить за языком. Это еще Следящий был, мягко говоря, навеселе.
        «Во мужик дает! - восхищался в меру пьяный Рус, - интересно его опус почитать. Я, оказывается, герой! Смех. Робин Гуд, блин, беглый принц, маг и Призывающий в одном флаконе. Теперь он еще от „пасынка Френома“ обалдел. А романтика какая? Бросил царство ради любимой! Но согласитесь, Владимир Дьердьевич, приятно… непременно надо прочесть! Жаль он дома оставил… значит, надеется вернуться…».
        Рус «отпросил» Бориса от другого пленного командования, которых двумя днями ранее отправили под ясны очи Пиренгула. Рахмангул лишь безразлично кивнул и даже не поинтересовался «зачем тебе этот Следящий». Надо и надо - забот меньше, а о чем он подумал, осталось «скрытым за пятью проклятиями» (тирская поговорка).
        Сейчас он слушал рассказ о попытке месхитинской армии освоиться в кафарском пятне.
        - Там Лес, развернуться негде. Мне сотник знакомый рассказывал. Воевать не с кем, но не закрепишься. Твари снуют туда-сюда. Стаями не лезут, а все равно присматриваются. На них устроят облаву - они уходят, а ночью возвращаются. Воинов по одному вырезают. Маги ловушки на них ставят - обходят. Прекрасно чувствуют Силу. Только Пронзающие справляются, могут отогнать. Так вот, полк выжег поляну… вот еще что интересно, Рус. Лес горит только при непосредственном воздействии структур, а дальше пожар как отрезает.
        - Значит, устроили лагерь на пепелище, поставили охрану, отгородились ловушками. В ночь в обязательном порядке двое Пронзающих дежурят. Наступает утро. И что ты думаешь? - Рус с интересом ждал продолжения. Борис чуть-чуть поинтриговал и продолжил, - Они проснулись в лесу! Нет, не перенеслись. Лагерь зарос! Трава, кусты и деревья на несколько локтей поднялись! Кое-где прямо сквозь спящих воинов проросли! И это на пепелище, несмотря на Пронзающих! Их, оказывается, в сон клонило. Вот когда пожалеешь о лоосках, пусть их дарки жарят, они бы с растениями и животными легко справились.
        - Хм, они и с людьми неплохо справлялись, - вставил Рус, чуть покривившись.
        Лично Борису он доверял. Ну как доверял… настолько, чтобы не скрывать эмоции - вполне. Но он вернётся домой, его расспросят.
        Все странности землянина были более-менее объяснимы и когда-то встречались на благословенной Гее. Все, кроме одной: лоосское рабство необратимо. Будь ты хоть трижды сыном-пасынком любого бога, но раз дал себя поработить - всё, конец. Это сродни посвящению. Конечно, вряд ли ему, князю Кушинара и прочая и прочая, грозит серьезная опасность, но… «потрясание основ мироздания», а оно распространится по орденам, в планы Руса не входило. Хватит с Геи и «Ссоры Богов». В конце концов, он от Отига скрывал рабский период своей жизни, друзьям и родной жене еще полностью не открылся, а тут чужой человек, тем более опытный Следящий. Приходилось не только за словами следить, но и за лицом. При упоминании о лоосках покривился чуть-чуть - «слегка презрительно». Кстати, устроил себе таким образом развлечение «обмани копа».
        Борис его поддержал:
        - Да, это они умели! Шлюхи-шлюхами, но так могли на мозги надавить! - и поморщился, вспомнив неприятное воздействие Томилы.
        - И не только, Борис. Я с рабом-каганом бился. Знаешь, небось? - Следящий утвердительно кивнул.
        Еще бы не знать! Это переполнило чашу несуразностей в расследовании дела и превратило бывшего гладиатора Засадника, романтического грабителя по прозвищу Чик - в Руса, героя повествования о приключениях. Как было принято в геянской литературе - возвышенно-поэтического Героя. Собственно, он и оказался им в буквальном смысле - сыном Бога. Или пасынком - один дарк!
        - Когда я его проколол, - продолжал Рус, - то на меня нахлынуло. Я как бы в душу к нему заглянул, - Борис в это легко поверил, в геянских реалиях это случалось и считалось вполне нормальным явлением, особенно перед смертью. - И ужаснулся. Что они с ним сотворили - не описать! - говорил, со злобной досадой качая головой, - только за это я бы их собственноручно голыми руками давил!
        - Рус, ну что ты! Успокойся… а попробуй все же описать. Мне очень интересно.
        - Хм, - снова скривился бывший Засадник Четвертый, и произнес с тяжелым вздохом, - попробую… но я не поэт (общее название геянских литераторов, пишущих «беллетристику»).
        Борис доброжелательно молчал, одним только видом излучая поддержу, заставляя излить душу. Вот как такое возможно?
        - В общем, они, сучки, саму душу поработили. Страдал и выполнял любые приказы, и это приносило ему радость. Потом снова страдал и жаждал выполнить новый приказ. Как тебе? - закончил с открытым возмущением.
        - Да-а? - задумчиво произнес Следящий, - не знал я о таком, думал они просто не могут противиться. Никто же из их рабов ничего не рассказывал и теперь понимаю, почему… и тупели рабы видимо от этого… а мы их по-разному допрашивали и ни-че-го… - последнее слово растянул по слогам, явно осмысливая сказанное. - Тогда вдвойне поделом им досталось и нечего сожалеть! Подумаешь, Лес! - встрепенулся он, - разведчики толпами там ходят, собирают богатства и этого достаточно. Нечего жадничать. - Вдруг он скептически усмехнулся, - Только, Рус, нашим Торговым Домам, да богатым археям того не объяснишь, - о царе умолчал. Крепко въелась в него привычка молчать о высшей персоне, - рано или поздно снова полезут, боятся другим отдать хоть толику. А ведь там уже тысячи рабов и куда пропали - неизвестно. В том числе и бывшие лоосские. Да, Рус! - Борис почему-то обрадовался недоуменному выражению лица своего «героя».
        - Как только пропала Лоос и погибли большинство жриц. Ох и страшные они оказались без посвящения! Вот-вот, и я видел. С их рабов слетели структуры. Они оклемались и… сплотили вокруг себя армию! Нисколько не преувеличиваю, сам занимался расследованием этих дел. Погромили они виллы, пол столицы ограбили. В основном оружие брали, а ценности уже наши «волки»… Но я не об этом. Потянули к себе и «простых» рабов, метки-то тоже слетели, и направились в пятно. Многие дошли, уверяю тебя. Это я еще молчу о неорганизованных бегствах. И все туда же, в пятно. В Кафарии, считай, рабов почти не осталось и у нас едва ли треть. По всей ойкумене так, ты же знаешь. А вот об одном ты наверняка не ведаешь! - и хитро прищурился, ожидая реакции.
        - О чем? - заинтересованно спросил Рус и даже подался к Борису.
        - Бывшие лоосские рабы стали живыми Знаками.
        - В смысле? - Рус без всякой игры искренне поразился и ничего не понял.
        - Структуры с них скатывались и не меньше, чем с третьего раза маги их поразить не могли. Так-то вот, - Следящий довольно откинулся на луку седла. Несмотря на активную беседу, они с Русом шли рысью. Единороги бежали удивительно плавно и четко держались рядом.
        - Когда я увидел тебя и твоих диверсантов, то сразу вспомнил об отчетах армейских магов. Ордена до сих пор не разобрались, я недавно запрашивал. Хотя они могут и скрыть, с них станется.
        - Нет, Борис, неправильно ты сравнил. Наши Знаки и с третьего раза не пробьешь! - гордо заметил Рус, чувствуя, как по сердцу растекается тепло: «Скоро, черт побери!..»
        Глава 12
        За пять дней Рус рассказал Борису кучу занятных историй, поведал, что является князем Кушинара, который вошел в состав этрусского царства и что недавно в Тире высадились пять тысяч верных ему этрусков.
        - …немного задержались, но мы и без них управились, - напомнил как бы между прочим.
        Из его слов четко выводилось - ходит «тропой».
        «Все равно уже многие знают, - рассудил Рус, - кто-нибудь наверняка пленным расскажет, а они в большинстве своем вернутся домой. Особенно шишки и склонные к Силе. Ну и порядки у них! Выкуп или договор с клятвой между царями и все дела. Да уж… намекну-ка о „яме“ Борису».
        А пять тысяч - давно согласованное с князем число.
        - Это даже не обман, а легкое преувеличение. Сколько могут провезти большие суда кушингов, никто точно не знает, уверяю тебя, Пиренгул, - и убедил хитрого сармата. Тот собирался вещать царям о двух тысячах. Пять - еще лучше. И мысли не возникнет нарушить клятвенное соглашение.
        Тирский князь понимал - центральные царства не остановятся. Слишком вкусное место - эндогорское пятно и слишком сильна Эндогория, чтобы следующая коалиционная армия надумала пройти через неё. Так что иных путей, кроме как через степной Тир попросту не существует. Пока отбился, но это временно. Единственная устраивающая всех ситуация - выделить проход по границе между степью и пустыней. Пиренгул собрался его предоставить, для надежности окружив патрулями, в котором станут периодически мелькать этруски. Пяти сотен вполне достаточно, остальным найдется служба в пятне. Пора приступать к серьезному освоению.
        Судя по докладам из Кальвариона, рядом с его долиной находится еще одна и как раз в ней обнаружился богатый рудник. Каганит, железо и еще боги ведают что. Текущий - алхимик не разобрался. Знал ли о том руднике Рус или нет - неизвестно. Пиренгул склонялся к мысли, что этруска интересовал только сам город. Это понятно, каганская столица - бриллиант в венце пятна. Зато у князя появился изумруд: буквально за день до победного сражения его армии он стал соседом Гелингин, владетелем долины Альвадис - «Белой долины». Лично придумал название, основываясь на цвете каганита. Документ оформлен, освящен в храме Пирения, осталось в ней закрепиться.
        Стоит добавить, что весть о «божественном» происхождении зятя принесла подозрительному Пиренгулу огромное облегчение. Сложилось всё. И невозможные знания о пятне, и благоволение к нему Великих Шаманов и другие невероятные возможности. Даже нежелание Руса появляться в Кальварионе легко объяснялась запретом его отца-отчима Френома, который скоро должен смениться разрешением. В ином случае зять не отправил бы туда Гелингин. Князь был уверен, что «хитрый этруск» ничего не делает зря.
        Рус приближался к столице со стороны «Закатного ветерка». Он специально выбрал этот маршрут, надеясь передать пленника страже, а самому заглянуть на виллу. Со Следящим успел наговориться вдоволь и не имел желания приглашать его в гости.
        Отсутствие привычного дорожного поста навеяло неприятные подозрения, а увидев распахнутые ворота, Рус пустил Воронка в галоп. Борис поспешил за ним. Перед распахнутыми створками хозяин виллы резко остановился и крикнул:
        - Эй, стража! - в ответ молчание, - есть кто живой? Вахтеры! - снова без ответа. Обернулся к Борису и уточнил, - ты голосов не слышишь? - сам был закрыт «пыльной стеной», которая приглушала звуки. Следящий отрицательно покачал головой.
        - Держись за мной и смотри в оба, - скомандовал Рус и шагом въехал на территорию виллы.
        Открылась картина тотального разграбления. На дорожке от дома, на истоптанных газонах валялись тряпки, постельное белье и одна порванная подушка. Пух и перья разлетелись по всей вилле. Парадный вход зиял провальной темнотой, подсвеченной отблесками открытого прохода во внутренний дворик. Хвала богам, трупы не наблюдались.
        - Грабители ушли, Рус, - сказал Следящий, - грабили ночью, а твоих слуг скорей всего загнали куда-нибудь в укромное место…
        Не дослушав Бориса, Рус сорвался с места. Людей нашел в привычной им большой комнате в подвале дома, куда их неоднократно загоняли во время визитов «княжеских караванов». Избитые вахтеры Осбан и Серенгул лежали без сознания, остальные отделались сильным испугом.
        - Господин Рус, господин Рус, как мы тебя ждали!.. - причитала Асмальгин пока он «запускал» в искалеченных привратников Духа Жизни.
        «Жить будут, - успокоил он „Большого друга“, - но повреждения значительные. Без помощи целителей мои „дети“ справятся только за декаду. Кости пальцев раздроблены. В сознание не желательно приводить весь период лечения - испугаются Духов».
        «Работай, друг. Но как только они окажутся у Целителей, выходи…», - Руса охватило тихое бешенство.
        - Асмальгин! - жестким тоном прекратил испуганный гомон слуг, - выводи людей, приступай к подсчету похищенного, организуй уборку. Лапкул, Магзум… все мужики, аккуратно берем раненых и выносим во двор… - «их пытали, сволочи… ответят за все…», - запрягайте повозку и везите их в орден Целителей^ [28] . Лапкул, скажи - любые деньги заплачу! Все не уезжайте, достаточно двоих. Остальные помогают Асмальгин. Взялись… - и семеро мужчин понесли раненых.
        Грабители особо усердствовали в кабинете, в хозяйской спальне, в будуаре Гелинии, в столовой и комнате домоправительницы, где хранилась «домовая касса». Похитили все украшения, «кассу», серебряную и золотую посуду, одежду с постельным бельем, половину из которых выбросили во дворе. Из буквально развороченного кабинета пропал сундук-сейф с амулетами и заготовками к ним, из нехитрого тайника, устроенного еще прежними хозяевами, исчезло золото. Многочисленные пергаменты валялись помятыми и растоптанными. Спешили, дарковы отродья.
        Борис волей-неволей взялся за расследование. Вечером он и Рус сидели в беседке внутреннего дворика и слушали испуганные оправдания Фармана, Главного Следящего Тира и недоброго знакомого Руса.
        - Господин Рус, я не отвечаю за стражу! - говорил он подобострастным тоном, - позавчера к ним поступило сообщение, что готовится покушение на князя и с его одобрения усилили охрану дворца!
        - Он сам приказал отозвать охрану отсюда? - уточнил Рус.
        - Что ты, господин Рус, это командир городской стражи, полковник Мирхан лично! Я указывал ему на недопустимость этого решения, - голос Следящего превратился в гордо-пренебрежительный, - а он настоял на своем, дурак. «Там нет госпожи Гелингин» ответил он мне. Я его еще тогда предупреждал…
        - Были основания? - неожиданно спросил Борис.
        - А-а-а, - Фарман покосился на уверенного в себе незнакомца-месхитинца и перевел взгляд на княжеского зятя. Из-за «гостя» разговор велся на гелинском.
        - Отвечай, как и мне, - приказал Рус.
        - Какие основания, уважаемый! Господина Руса все «ночные волки» уважают, мне агенты неоднократно докладывали…
        - Тогда кто, по-твоему, ограбил виллу? И зачем были нужны предупреждения?
        - Как зачем!? Случилось же, а я предупреждал! Нет, уважаемый, на что ты намекаешь!? - Следящий чуть не задохнулся от возмущения, - приказ на охрану виллы давал лично князь и ему её убирать! Это своевольство, вот я и предупредил Мирхана «как бы чего не вышло, тебе отвечать». Не знал я ничего, могу поклясться!..
        - Успокойся Фарман, - оборвал его Рус, - не стоит впутывать богов. Ты уверен, что это не местные?
        - Как я могу быть уверенным!? Я знаю одно: эолгульский «ночной князь» Гафур приказывал своим «волкам» не приближаться к «Закатному ветерку» на полет стрелы! Может изменил решение, я не знаю! Я непременно с ним поговорю!
        - Как поговорю? - Рус возмутился, - а почему он еще на свободе, если ты с ним запросто общаешься?
        - Э-э-э, господин Рус, - растерялся Главный Следящий Тира, - так, видишь ли… «ночные князья» неизбежны и если будет другой, то…
        - Ясно, можешь не продолжать, - остановил его оправдания пиренгуловский зять, - короче, мне плевать как, но чтобы тех, кто это исполнил и принимал хоть небольшое участие - нашел! Желательно живыми, - и на мгновение оскалился. Фарману хватило.
        - Да, господин Рус!
        - Все осмотрел, всех допросил, список похищенного составил? Людей по следам отправил? - Следящий закивал, - иди, ищи. И чтобы я тебя без предупреждения на вилле не видел!
        - Строго ты с ним, - произнес Борис, когда Фарман поспешно удалился.
        «И это - Главный Следящий княжества, которое разбило сильнейшую армию!? - искренне недоумевал он, - куда смотрит князь!? Не верю в его недальновидность! Скорее это их местные интриги, борьба кланов. Но не до такой же степени! А как он перед Русом держался? Как перед самим князем… хм. Не всё рассказал он о себе, далеко не всё. Но и того достаточно для новых „приключений“…».
        - Не думай о князе, как о глупце, - подал голос Рус и Борис еле сдержался от вздрагивания. Показалось, что он услышал его мысли, - преступность в столице низкая и Фарман «Главный» только по названию. Просто… - чуть не назвал имя Максада, - тот, кто на самом деле следит за порядком, пока в отъезде. А с этим Следящим у меня особые отношения. Он меня в темнице держал и теперь боится мести. Я, по-моему, рассказывал про убийцу из гильдии? - Борис кивнул, - да дарки с ним, очень он мне нужен! А что скажешь ты?
        Месхитинец заговорил сразу:
        - Грабителей было, судя по показаниям служащих и следам, примерно два десятка. Прибыли на единорогах и двух подводах. Привратники открыли ворота сами, значит либо были в сговоре, либо их обманули. Обмануть ночью мог только человек, которому они доверяли. Сломать ворота, как я понял, без применения магии невозможно, значит, преступники твердо знали, что им откроют.
        - Согласен, действовали по наводке. И забрали действительно самое ценное, правда, вперемешку с разным хламом. Кстати, наводка была посредственная, - Рус счел нужным дополнить рассуждения Бориса, - во-первых, добра взяли едва ли на одну подводу, а надеялись на две; во-вторых, вахтеров пытали. Надеялись узнать у них о моих «сказочных богатствах».
        - Вообще-то, логичнее было бы пытать домоправительницу, не так ли? А допрашивали вахтеров, как ты их назвал. Почему? - и сам ответил на свой вопрос, - Есть несколько вариантов. Первый - создать им видимость непричастности. Подожди, не возмущайся. Они ведь живы? Бывали в моей практике такие случаи, поверь мне. Второе - грабители полагали, что именно они знают, где находятся твои «сказочные богатства», а не Асмальгин. Здесь остаются два невыясненных момента: почему их оставили в живых и чем они отличаются от других слуг?
        - Точно, Борис, ты - умница! Из всех слуг только они были вместе со мной, когда я помогал Пиренгулу завоевывать венец! Я не рассказывал? Расскажу! - холодное бешенство морозило сердце и Рус решил отвлечься, передохнуть, а заодно подумать на холод… простите, на голову не ледяную как сейчас, а на прохладную. Чувствовал - перебор, мешает мыслить.
        А Бориса завтра придется сдать Пиренгулу. Нахождение его на вилле - тоже перебор. Найдет он тех козлов и без него, «ночная братия» поможет. Только месхитинскому Следящему не стоит знать эту сторону его жизни.
        К тому же он прочитал память вахтеров. Глубоко не залезал, снял последние двое суток. Этого хватило для усиления холода: словно самого пытали. Поэтому в присутствии Бориса воспоминаний коснулся самым краешком сознания. Анализировал их длинной бессонной ночью.
        «Правильно я решил со своими фотиками - только на самый крайний случай. Невыносимо же страдать за других! Блин, скоро теряться начну где - кого - кто…», - эта мысль скользнула мимолетно, а в голове засели две фразы:
        - Не перестарайся, Длинный! За смерть он нас из-под земли отроет! Забыл предупреждение? На вещи и золото ему насрать…
        - Осбан, открой! - после стука в ворота раздался заплаканный голос соседа, живущего рядом с семьей сына, - с Осбагулом беда! Привезли его раненного, прожженного насквозь! Женщины мечутся, меня за тобой послали… открой, он тебя требует… проститься, - говорил через частые всхлипы.
        Сердце старика сжалось и он, не обращая внимания на неуверенные предостережения Серенгула, которого тоже проняло: «Да подожди, Осбан… не по правилам это…», дрожащими руками распахнул калитку. Там действительно оказался бледный от страха сосед, которого сразу отпихнули в сторону и в ворота ввалились воины с замотанными лицами, словно стояла не тихая ночь, а выла песчаная буря.
        Выпытывали у вахтеров одно: вы ходили с хозяином к Сарматам, где золото? Вы помогали его перепрятывать, мы знаем! Верные слуги от боли ни дарка не понимали. Зато сам «сказочно богатый» проанализировал поведение и вопросы «волков»: уши растут из давнего грабежа виллы «Апила», так как называли сорок талантов…
        Информация пришла из-за моря, возможно вместе с эмиссаром, а наводчик - кого-то из слуг, стопудово. Причем он либо сам всерьез верил, что вахтеры знают место хранения и оно находится на вилле или неподалеку, либо лично ненавидел этих привратников, либо… наврал «волкам». Он же и страху напустил, чтобы не убили ненароком… или она? Двум десяткам память читать!? Придется, если иные варианты не сработают. А Серенгул каков молодец! О груженых и пустых княжеских подводах не рассказал! О них он сам догадался, поэтому под клятву эти сведения не попадали. Впрочем, о крытых военных повозках, снующих туда-сюда, его не спрашивали, но по решимости «хранить государеву тайну» - не открыл бы, хоть и кожу бы с него сдирали! Образ воображаемой пытки сидел в голове вахтера едва ли не ярче реальной картины отбиваемых пальцев. Боль и в том и другом случае - непередаваемая!
        Но в реальности и он, и Осбан рассказали все, что знали. Описали мощь Руса, как мага (преувеличенно) и ничего о золоте: «Уходил „тропой“ и приносил неведомо откуда». Выли, возмущались, молили о пощаде, боялись умереть и хотели избавиться от боли. Осбан, бедный старик, искренне жалел, что не ведает, где хозяин хранит основное богатство.
        «Порву козлов! - Рус сжимал кулаки. Имел в виду „волков“ и „своего“ предателя, - хоть и живы все - из-под земли отрою!..», - об имуществе и деньгах не думал. Мелькнуло сожаление о заготовках для амулетов и прошло. Невелика потеря. А готовые артефакты были самыми обычными, купленными в местных лавках. Изучал их, когда оставалось свободное время.
        Прав был тот советчик. Только не стоило пытать его людей, может и плюнул бы за неимением времени. Хотя вряд ли.
        Рус простился с Борисом в дворцовом парке, где стояли шатры для высокопоставленных пленников.
        - Что, Рус, не захотел отправлять меня вчера с тем жадным глупцом Фарманом? - усмехнувшись, спросил месхитинец.
        - Ты прав. Посчитал это оскорблением не только для тебя, но и для себя.
        - Точно моя помощь не нужна?
        - Да сколько можно, Борис! Справлюсь, не переживай. О себе подумай. Вернешься домой, к тебе возникнут вопросы. А что ты делал с Главным шаманом? Может вы и раньше были знакомы? Так и до предательства дело дойдет.
        - Не дойдет, - не согласился Борис, - скажу правду - нашел преступника по делу виллы «Апила», напросился допросить и разговорились. Обо мне сложилось особое мнение - люблю разгадывать головоломки. Тебе, княжескому зятю и все остальное, это ничем не повредит. А военных секретов я не знал, так что не мог предать и при желании. У меня там жена, дети, внуки. Как я их брошу?
        - Как знаешь, - Рус пожал плечами, - да пребудет с тобой богиня удачи! - Хотел развернуть Воронка, но Борис его остановил:
        - Как чувствовать себя на месте Марка?
        - Боги с тобой, я еще жив! - открестился бывший грабитель, - но ты прав, неприятно.
        - Твоя вилла - продолжение «Апилы». Это ты, надеюсь, понимаешь? У Кагана было много подручных и одного ты знаешь - Карпос. Да, Силы не потревожены, но это еще не доказательство его непричастности. Второй живой помощник - Дохлый. Не улыбайся, опасный тип. Упитанный живчик невысокого роста с румянцем на щеках. Особое отличие: при разговоре всегда активно жестикулирует, шевелит пухлыми пальцами. Это бросается в глаза. - Рус жадно внимал, хотя сама собой «включилась» память Кагана. Дохлый был далеко не единственным «серьезным человеком» в его окружении, возможно, и другие остались в живых. Вряд ли Борис «вычистил» всю «братию». - Еще один момент. Грабители, по показания свидетелей - мужчины, хватали постельное бельё, пусть и дорогое. Сгребли платья твоей жены. Во дворе от половины тряпья избавились. Не правда ли как-то по-женски?
        - Ты хочешь сказать…
        - Подозреваю! - перебил его Следящий, - это еще ни о чем особом не говорит, но намекает на участие женщины. В каком виде, судить не берусь, но я полагал бы, что наводчицы. Причем такой, которой верят и у неё есть личные счеты к обитателям «Закатного ветерка»… - задумчиво помолчал и завершил, - пожалуй, всё. Тебе тоже понадобится помощь боги удачи, Рус. Желаю, что она была на твоей стороне. До встречи! - помахал рукой и направился к шатрам, окруженным редкой цепью скучающих стражников.
        «Шерше ля фам… Этого еще не хватало! Злится на обитателей виллы и знает, где что лежит… да у меня их четырнадцать штук! Или пятнадцать? Бабы известные склочницы. Не важно, потом… Пиренгул ждет…», - с этими мыслями подскакал к неприметному входу в «Каменный шатер», во дворец владетеля княжества Тир, который и выглядел как огромное обиталище кочевника. Рус бывал в нем неоднократно, но так и не разобрался в лабиринтах лестниц и коридоров.
        Пиренгул встретил зятя скромно-торжественно. Отечески обнял и важно произнес:
        - Поздравляю, сынок, с победой! Спас старика, - чуть слезу не пустил. Знал бы его Рус похуже - поверил бы в искренность, - твоих молодцов - этрусков лично не видел, но мне докладывают - орлы! Обеспечивают всем необходимым, не переживай, - говорил уже разжав объятия, - храм им построим в Кагантополе, там основное их расположение будет.
        - Договорился о проходе, папа? Когда успел? - съязвил Рус.
        Столица оставалась закрытой для этрусских подразделений численностью более десятка и Рус с этим согласился. Северным воинам давно определили Кагантополь, как давно наметили примерный маршрут прохода к пятну «для всех желающих». По краю пустыни с частичным захватом Плато Шаманов (еще одна страховка). И в каждом порту останется по пару десятков этрусков. Пиренгул считал, что этого достаточно для «усмирения заморской жадности».
        - Не ерничай, сынок, - с отеческим укором ответил князь, - понимаю, у тебя горе, сочувствую. Что-нибудь важное пропало? - при этом вопросе в глазах мага-Пылающего мелькнуло пламя, выдав-таки волнение.
        - Ерунда, ни один пергамент не взяли, - отмахнулся Рус, - можно тебя попросить? - так резко перешел к просьбе, что тесть на мгновенье опешил. Ответил не сразу и преувеличено бодро:
        - Конечно, Рус!
        - Дай мне поговорить с Мирханом.
        - Разумеется! Он уже снят с должности за самоуправство. Хотел казнить, но знал, что он тебе понадобится. Допрашивай, сколько потребуется, - само участие.
        - Только, сынок… - выдержал задумчивую паузу, - ты бы не увлекался, знаю я тебя. Фарман справится. Он хоть и падок на жирные гекты, но когда надо - росинку в песке отыщет.
        - Знаю, Пиренгул, - легко согласился Рус и заговорил о главном, - Тебе сколько времени потребуется на переговоры с царствами?
        - За месяц думаю управиться, - серьезно ответил князь, - уже начал.
        - Значит, через полторы декады готовься к походу. Пятно нас ждет. По-людски пойдут, не через «яму». Пусть… пять-шесть кочевий снимаются и выдели сотни три воинов. От меня пойдут две сотни этрусков.
        - А ты? - спросил внешне безразлично, но с затаенным волнением.
        - Я постараюсь, - ответил зять, не моргнув глазом, - думаю, как раз закончу дела. Нет, грабеж ни при чем. На мне еще Кушинар, забыл? Распустились они там без меня, - можно подумать, он успел «построить» кушингов. Но Пиренгулу о том неведомо, - Да, папа, займи сотню гект. Поиздержался…
        «Какой-то он подозрительно спокойный, податливый, - думал тесть, глядя в след уходящему зятю, - не простит он оскорбление, упрямый баран! Дарки с ним, только бы обещанное исполнил! Ну Фарман, ну Мирхан - совсем вы обнаглели без Максада. Ничего, приедет - устроит вам скачки на диких единорогах…», - сам не хотел влезать в ведомство друга, есть и другие заботы у князя-победителя.
        Ровно в полдень в привычном сухом овраге за городом, Рус создал «зыбучую яму». Через три удара сердца из неё выпрыгнул Адыгей. Надо отдать его должное, он не растерялся после падения в песчаный лабиринт, а сразу принял пружинистую стойку и огляделся на все триста шестьдесят градусов. Незаметно осмотрелся, привычно, словно сто раз путешествовал по необычной «тропе». Ни чета целому бакалавру Карпосу, полагавшему, что попал к Тартару. Но будем справедливы: «волк» знал, куда идет, а Текущий не ведал.
        Конечно, Рус составлял другие планы на пребывание в Эолгуле. Во-первых, после наглого нападения диверсантов на лагерь коалиции, во всей красе проявился недостаток «обтекателей» - пробиваемость обычным оружием. Два тиренца тогда все-таки получили ранения обычными стрелами без Знаков. Появилась, вернее, приобрела особую актуальность давняя задумка защитного амулета, совмещающего достоинства «обтекателя» и «пыльной стены». Первый отлично разрушал структуры, вторая - отбивала физическое воздействие. От Силы она тоже защищала, но гораздо хуже «обтекателя».
        Вообще-то, ордена неоднократно пытались сделать подобные амулеты, но кроме Знаков, наносимых на латы, ничего путного не придумали. «Воля Богов не позволяет не-магам вставать вровень со склонными к Силе», - утверждали многочисленные трактаты. «Обтекатель» заставил Руса в этом сильно сомневаться. А уж как он озадачил Отига!
        Во-вторых, планировал встретиться, наконец, с прибывшими по его приказу этрусками, сходить в Кушинар и задержаться в нем два-три дня. Купцам необходимо время от времени показывать власть.
        В-третьих, предчувствие. Давило не переставая. Оно касалось лично его или близких людей - невозможно понять и это не смертельная опасность. Рус списывал чувство на рождение нового Бога Силы пятен и… сомневался.
        Так что ограбление случилось очень не вовремя. Но спустить на тормозах не мог, особенно после снятия памяти своих вахтеров. Душа требовала отмщения.
        - Да хранят тебя боги, Адыгей! - улыбаясь, воскликнул Рус.
        - И тебя, - рассеяно ответил «волк», - сколько раз ходил по Звездным тропам, но такую не встречал… молчу, что она вообще действуют, когда у других магов… или врут?
        - Не врут, - «успокоил» его «пасынок бога», - ты прости, что вызвал раньше и обещаю, что дорогой тебе купец Бехруз скоро появится в Эолгуле и начнет организовывать торговлю воздухом. Намекну тестю, он поймет выгоду.
        - Что ты, Рус! Помогать тебе для меня честь! - сказал Адыгей абсолютно серьезно и совершенно без пафоса. После «ямы» Каган поднялся в его глазах еще выше. - И как тебе в роли потерпевшего? - позволил себе подтрунить над бывшим «ночным князем», но продолжил глубокомысленно, с намеком на себя, - «ночь» долго не отпускает…
        - Как будто дерьма наелся, Адыгей, не советую испытывать. А ты не переживай, тебе «обрубить» несравнимо легче. Поехали, обсудим по дороге, - свистнул и через несколько мгновений в овраг спустился Воронок с единорогом по имени Трубач - трофейным животным, три четверти назад возившим Бориса.
        - …вот тебе полста гект на обустройство, - Адыгей взял без жеманства, - снимешь… да в любой таверне, не мне тебе объяснять. Повторюсь, обо мне ты и слыхом не слыхивал!
        - Да понял я, Рус! Узнать у местных парней кто-что слышал, особенно о Пухлом и Длинном, о маге-Текущем, познакомиться с Сирилгин. С Гафуром встречи не искать, но и не уклоняться, если позовет. Я просто решил перебраться в столицу, потому что в Далор не приходят купцы. Осматриваюсь, не тороплюсь найти дело. Я ленивый. Кстати, вчера пришли первые пять купцов из Гроппонта. Война закончилась, город ожил. Забегали, засуетились, принялись колотить новые пирсы.
        - Подожди… это они до сих пор нечиненые были? Ну, наместник!
        - Ого, Рус! Ты глубоко вошел в княжескую семью! - Адыгей посмотрел на Руса уважительно, хотя и высказывался с долей иронии.
        - Очень глубоко, Адыгей, не выбраться, - серьезно ответил «завязавший князь». - Наслушаешься обо мне в городе - поймешь.
        Сирилгин всплыла случайно. Выйдя от князя, Рус снова задумался над словами Бориса и вдруг вспомнил, что служанки-любовницы в подвале не было. Потом осознал, что не видел её полгода. «Гелька! Узнала и выгнала. А мне - молчок, хитрюга. Заревновала… а еще смеет утверждать, что я - скрытный! Ха! Ладно, отставить смех. Наиболее вероятная „обиженная“ нашлась…».
        С Мирханом долго не беседовал. Тот сидел под домашним арестом и Рус вошел к нему «именем князя». Командующий городской стражей стал бледнее смерти.
        - Кто позволил убрать охрану моего дома! - разъяренно спросил Рус, скалясь звериной ухмылкой.
        - Т-так, т-так… - Мирхан опустился на лавку, хватаясь за сердце.
        - Отвечать! - рявкнул княжеский зять.
        - Т-так… - в последний раз промямлил и прошипел, - покушение на князя готовилось. Стражи мало, многих в армию забрали, - говорил крепнущим голосом, - мне письмо принесли, могу показать… нет, оно у Фармана, но это правда, клянусь! А ты доблестно бьешься с захватчиками, твою жену, госпожу Гелинию, её батюшка изволил спрятать у родни… А где я возьму стражников на усиление охраны дворца, где? - под конец он уже смотрел на Руса почти смело, если бы не бегающие глаза.
        Как не хотелось читать его память! Рус заранее представлял, какая она липкая, противная. Пришлось подставить под челюсть главного стражника кинжал и надавить до крови:
        - Расскажи правду и останешься жив в любом случае, что бы ни рассказал, но только правду. Обещаю, - сказал абсолютно бесстрастно, леденящим голосом, способным заморозить огромного дикого Тура, не то что мелкого человечка.
        «Убьет… - мгновенно поверил Мирхан, - и обещание выполнит…», - и заговорил.
        Письмо принес какой-то мальчишка. Кроме него передал десять гект и нижайшую просьбу прийти в таверну «Упитанный борк» на встречу с господином, который знает много больше, готов все рассказать и заплатить за мелкую услугу сто гект. Стражнику как раз позарез нужны были деньги.
        «Дочь больна…», - попытался было оправдаться и осекся от улыбки страшного пиренгуловского зятя. Зачастил еще быстрее.
        Господин оказался очень солидным иностранцем с заметным брюшком, но очень подвижным. На щеках сиял здоровый румянец. Слово за слово и он расположил к себе главного стражника. Помочь солидному господину - почему бы и нет? Тем более сам уже думал снять с охраны «Закатного ветерка» один десяток. Почему бы не снять и второй? Зачем это нужно - иностранец ловко обходил, ненавязчиво положив на стол мешочек с золотом, и Мирхан старался не вникать. Открытые гекты, заманчиво сверкающие приятной желтизной, отбивали осторожность. Нарушение - чисто формальное, не отходит от буквы приказа, который формулировался четко: «охранять княжну Гелингин». Сама вилла на пергаменте не упоминалась. Это понятно, что подразумевалась и неприкосновенность жилища, но… князь в беде, а людей не хватает!
        После встречи с приятным господином, доложил о предполагаемом покушении Фарману и князю. Пиренгул раздраженно пожал плечами: «Усиливай, без тебя забот хватает. Иди, служи». Всё, руки Мирхана окончательно развязались.
        «Дохлый!», - всплыло в голове Руса. Холодное бешенство только усилилось.
        - Почему Фарману не рассказал? - спросил тем же ледяным голосом.
        - Так это казнь! - пропищал Мирхан, - кто мне поверит, что я не знал!?
        - Да, ты не знал, мразь, ты догадывался. Обещал - живи, падаль, но на глаза лучше не попадайся, - с этими словами убрал кинжал.
        - Кстати, - тон княжеского зятя резко сменился на спокойно-ироничный, от леденящего холода не осталось и следа. Главный стражник вздрогнул от неожиданности. - Если ты отдашь мне те сто гект, то тебе ничего не будет.
        - Да-да, сейчас, - все еще не веря своему счастью, шатаясь от головокружения, не поняв и половины слов Руса, Мирхан принес из соседней комнаты кожаный кошель. - Вот, - сказал осипшим голосом, протягивая деньги, - здесь даже больше.
        - Больше? Тоже неплохо, - не стал скромничать «этруск». Подкинул увесистый мешочек, прицепил на пояс и ушел, не прощаясь.
        Арестованный с облегченным выдохом опустился на лавку. Со стоном помассировал себе грудь в области сердца и вытер со лба холодный пот. Коснулся ранки под подбородком, вздрогнул и удивленно посмотрел на окровавленный палец. Снова схватился за сердце и, не издав ни звука, кулем свалился на пол. Измученный разум закрылся спасительным обмороком.
        Оставшийся день Рус проверял и сортировал все пергаменты. Не соврал Пиренгулу - ни один не пропал. Даже странно. Дохлый мог бы подумать, что место хранения где-нибудь отмечено или координаты записаны.
        «Какие координаты, какой с них сейчас толк! - мысленно стукнул себя по лбу, - и кто отмечает на картах места кладов? Чай, не „остров сокровищ“… нет, координаты записывали и название мест рядом… Сирилгин, точно она!», - подробности их отношений всплывали в памяти, словно фотография при проявлении: все ярче и чётче.
        Как она излишне горячилась в постели, стараясь угодить. Ловила взгляд, стремилась чаще попадаться на глаза. Принаряжалась, красилась как могла. Перед сном щебетала что-то, невольно убаюкивая.
        Нос перед другими служанками вроде бы не задирала, но это надо у них уточнить. Рус не вникал во взаимоотношения слуг, особенно женской части. Какие у них между собой проблемы, привязанности, антипатии - темный лес, а наверняка есть. И Сирилгин об этом что-то болтала.
        Однажды после секса она как обычно балаболила. О чем-то спрашивала, что-то объясняла. Уснуть не мог и эта трескотня раздражала. Вдруг вычленил из её слов:
        - …откуда ты свалился на мою голову… - и далее продолжился практически однообразный поток в той же сладко-нежной тональности.
        - Виллу ограбил и убил хозяев! - ляпнул неожиданно для себя, чтобы прервать эту противную сладость, - замолчи ты, в конце концов!
        - А ты не боишься, что и тебя так же ограбят и убьют? - послушная Сирилгин в этот раз не подчинилась. Поднялась на локте и вгляделась в его лицо.
        - Не боюсь, - усмехнулся Рус, - мои деньги лежат в надежном месте, а записано оно только здесь, - и постучал по своей бестолковке. - Спи давай, мешаешь уснуть.
        «Точно! - возопил сразу, как только вспомнил тот разговор, - она, поди, и Кагана… нет, это было как раз после его нападения и она про свадьбу Андрея и Грации все выспрашивала, а я выпивший был и разволновался со всеми теми событиями… верно. А как она в постели оказалась? Я тогда с Гелинией… дружил. Хм, смешное слово - дружил. Да-а, надо меньше пить… вот так бабы тайны и вытягивают, тьфу ты! И я не лучше других! Была бы еще Мата Хари, а то простая девка… жалко её. Сам виноват… а, простите, в чем? - тональность мыслей ужесточилась, - Кончайте дурить, Владимир Дьердьевич, ничего вы ей не разболтали. Где-то, что-то, кого-то грабанул. Фигня это все! Даже Плато Шаманов ради шутки не назвали. Штирлиц вы… в натуре… нет, бабу жалко, однозначно…», - мысли закончились двояким желанием: порвать стерву и пожалеть «брошенную» бедняжку без средств к существованию. С тем и уснул, наказав себе утром поговорить с Асмальгин.
        Глава 13
        Следующий день, в хозяйственной суете по «Закатному ветерку» пролетел незаметно. Как поговорил с утра с домоправительницей, услышал от неё массу претензий, то пожалел, что решил к ней подойти. Оказывается, масса бытовых амулетов требовала обновления, а магов в городе не найти. Ордена не открылись, несмотря на официальное окончание войны, а отпускные маги почти все находились при армии, которая и не думала возвращаться в столицу. Пришлось Русу сгонять во дворец, уговорить тамошних алхимиков, привезти их на виллу, подождать пока обновят структуры и отвезти обратно. Ждал не просто так, а наблюдал за сменой эликсиров и вкладыванием структур из Сил Текущих, Ревущих, Хранящих и Пылающих. Так что суета все же получилась полезной, хотя и скучной. Во время путешествий с удовлетворением отметил пяток стражников за забором виллы. Столько же наверняка скрывались. И еще почувствовал наблюдение за собой. Кто бы это ни был - не стал выяснять.
        Умная Асмальгин сразу догадалась к чему клонит хозяин:
        - Как ты мог такое подумать, господин Рус! Простите Предки его заблуждение! Сирилгин девица честная! - говоря эти слова, гневно сверкнула очами и более ничем не выдала несогласие с эпитетом «девица», - у неё в Эолгуле мать и трое сестер! Она их всех содержала, как могла. Я говорила ей, дурочке, отстань от хозяина, не любит он тебя, не по заветам Предков поступаешь! Она не слушала, только нос воротила. Ты, господин Рус, не обижайся, но молодежь нынче не та. Взять хотя бы… - тут она резко опомнилась и поменяла готовое было сорваться имя Гелингин на Сирилгин, - ту же Сирилгин, - Рус догадался и с трудом сдержал усмешку. Слушал с серьезным видом, не перебивая.
        Отец - горшечник богатств не нажил и почил в бозе лет пять назад. Мать с дочерями чуть ли не милостыню выпрашивали, спасались редким рукоделием. Вдруг, удача - старшая дочь нанимается в «Закатный ветерок». А то мать уже подумывала о продаже пары дочек в рабство.
        - До чего дошло, господин Рус, немыслимо! Худшей доли и врагу не пожелаешь. Прогневил их род Предков, не иначе! - категорично заключила Асмальгин.
        Сирилгин нет, чтобы попу прижать от счастья, наоборот, это место распустила.
        - И не девицей уже была, правда, господин? Мать её не знаю и знать не хочу - от неё такое воспитание! Но знай, я пыталась наставить на путь истинный. Она глазки потупит, согласится и все равно бежит тебе на глаза, - домоправительница не замечала повторений и вообще разоткровенничалась, - Тебя я не осуждаю, господин Рус, ты не думай. У мужчин-воинов доля другая, им Предками завещано племя множить и защищать, а женщинам хранить и воспитывать. Вот я, например… - и принялась рассказывать «поучительный случай из жизни».
        - Хм, Асмальгин! - Рус прекратил излишнее словоизлияние, - ты - самая примерная тиренка и говорю это от всего сердца! - сказал с легким поклоном. Женщина зарделась, - но мне бы про Сирилгин узнать. Я тоже не верю в её участие! Но подозрение, будь оно неладно! А ну как Следящие ей заинтересуются? У них разговор короткий.
        - Ой, господин Рус, Следящие - это плохо, - пожилая тиренка на мгновение растерялась, но тут же опомнилась, - Я чего с самого начала сказать хотела! Сирилгин мерзавка, но и не мерзавка до конца! - Рус посмотрел на женщину недоуменно. Она поспешила объяснить, - родить от вас хотела - правда, чтобы жизнь себе обеспечить. Но госпожа Гелингин не просто так её выгнала, а объявила попечение! - здесь Асмальгин скромно умолчала о своем участии. - До замужества будет получать содержание, а как выйдет - приданное за ней. До сих пор каждый месяц ей деньги возим. Не нашла пока жениха. Разбирается еще, отваживает…
        - Во как… - этого Рус не ожидал, - а где живет, не подскажешь?
        - Кхм… господин… у тебя теперь жена есть. Это я неженатых не осуждаю…
        - Побойся Предков, Асмальгин! Я совсем не по этому поводу… А не надо, не говори. Я уже понял, что ей ничего больше не нужно. Спасибо, уважаемая Асмальгин за интересный рассказ, - и уже встал, собираясь отойти, как тут домоправительница, пользуясь случаем, вывалила на него хозяйственные проблемы.
        «Ох! Мне бы твою уверенность, господин Рус, - думала меж тем умная женщина, - мерзавка, она мерзавка и есть. Себе на уме всегда была…».
        А защищала её из… можно сказать «классовой солидарности». Все живы, а вещи и деньги… хозяйские они, не свои. Рус богатый, еще купит. Осбана с Серенгулом жаль, но ведь выйдут от Целителей лучше прежних. Вот если бы убили кого… Но страх и унижение не простила. Собиралась сама выбраться к Сирилгин, развеять подозрения: «Вряд ли это она, но поговорить с ней стоит. По глазам увижу…».
        В конце четвертой вечерней четверти, когда вилла угомонилась, Рус собрался пяток статеров пообщаться с Гелинией, развеяться. Зная себя, решил подстраховаться. Сомневался, что ограничится несколькими статерами, а появление в шатре Рахмангула с кинжалом укрепило желание усилить меры безопасности. Закрыл в спальне ставни и запер дверь. Подумал и придвинул к входу тяжелый шкаф.
        В причастности Сирилгин еще вчера практически не сомневался, а сегодня домоправительница добавила новых красок. Оказывается, не из бедности она на виллу наводила, а от жадности. Заслуживает смерти? Несомненно. Если только не в темную использовали, по глупости. Адыгей и занимается выяснением. Мелькнуло желание прочитать её память. Вспыхнуло и ушло. Как с эмоциями быть? Вдруг она от «большой неразделенной любви» отомстить решила? Тогда и вовсе рука не поднимется. Впрочем, не поднималась и так, заранее. Все-таки женщина. В конце концов, плюнул на решение неразрешимого вопроса. А Флорину, да и остальных лоосок он никогда женщинами не считал. Куклы, они и есть куклы - бездушные создания. И рабство здесь ни при чем. Почти.
        «Разберусь по факту! Всё, пора с Гелькой пообщаться… отдохну. Предчувствие, черт!..», - давило по-прежнему. В очередной раз всплыла мысль «остановить время в своей вселенной», и в который раз утонула. Как-то не улыбалось возвращаться во «внешний мир» через столетия или сколько там успеет пробежать. Гея на мольбы о встрече не отвечала, зато разгоралась надежда на разъяснения Нового бога и… Здравствуй, Кальварион!
        «В Кафарском пятне живут тысячи освобожденных людей, у бывших лоосских рабов есть защита от воздействия структур, Лес - живой. Значит, люди ощущают и видят Силу, верят и называют Имя… Бывшие рабы живут и в других пятнах, и тоже молятся, - размышлял он после рассказов Бориса, - я убежден в этом…».
        - Русчик, как я соскучилась!!! - Гелиния бросилась на мужа, словно прошла не декада, а целый год.
        - И я, Гел! - долгий поцелуй грозился перейти в нечто большее, и Рус с трудом отстранился.
        - Ну зачем! - тяжело дыша, возмутилась Гелиния, - в прошлый раз мне очень понравилось.
        - После, Солнышко, сейчас действительно некогда…
        - Ты нашел себе другую? - заподозрила супруга и капризно топнула. Скорее в шутку.
        - А как же! У меня полный шатер наложниц! - подтрунил над ней муж, сдул упрямую челку и легким толчком в лоб усадил на мгновенно возникший диван. Сам оказался рядом.
        - Ой! - испугалась Гелиния, но тут же игриво запустила ладонь за ворот его туники, - ну-ка послушаю, как стучит твое сердечко… а вдруг разлюбил, - с этими протяжными словами уже просто ласкалась.
        - Гел, подожди… я же серьезно… да остановись ты, успеем еще! - поймал и вытащил её ловкую руку из-под своей шелковой рубашки, - да уймись ты, в конце концов! Расскажи о делах. Ничего путного от тебя еще не услышал.
        - Русчик! Да какие дела!? - делано возмутилась жена и отвернулась… чтобы через несколько мгновений медленно, с кошачьей грацией повернуться вновь и прижаться к Русу. - Ты меня любишь? - спросила так томно, как только умела.
        - Э-э-эй, Гелька, да что с тобой? - муж возмутился без всяких шуток.
        - Что со мной? - переспросила она и прошептала в ухо, - Я просто люблю тебя, бесчувственного, а ты меня иг-но-ри-ру-ешь, - последнее слово прошептала с игривым придыханием, возобновив ласку руками.
        Рус окаменел. Долгое предчувствие чего-то там неизвестного разрешилось самым невероятным образом, ударив в самое больное место - в Гелинию. Сердце сжала стальная лапа, пустив когти в самую душу.
        Чтобы Гелиния, Хранящая до мозга костей, забыла о делах - нонсенс. Пусть и соскучится хоть в тысячу раз больше! А всего-то декада прошла. В тот раз пошел у неё на поводу, забылся в любовном угаре и не обратил внимания, что говорила она только о любви, о красотах Кальвариона, о бытовых мелочах. А ведь они вместе составляли целый список дел, он отдал ей все записи своих снов. Один долгий рассказ о прелестях домашнего бассейна, где вода меняла цвет под твое настроение, бурлила, щекотала пузырьками и так далее - должен был насторожить. Не в её это характере! А он, дурак, вспомнил о джакузи!
        «Стоять!!! - Рус мысленно заорал на себя, собравшегося немедленно шагать в Кальварион и разнести его по камешку. - Когда у меня возникло это долбанное предчувствие? Через четверо суток после того, как она шагнула в „яму“. До начала войны виделись с ней дважды, и оба раза была хоть и восторженная, но деловая. Объясняла все четко, в постель так сильно не стремилась. Потом сам попросил зря не тревожить. После победы вызвал и… ну и я соскучился, конечно… Её опоили, суки! Кто!? Порву!!!».
        - Гел, - хрипло спросил он, вяло отбиваясь от приставаний жены, - вспомни, мы составляли список дел… - надежда еще теплилась. Горячая девчонка сильно соскучилась, бывает.
        - Русчик, отстань. Ты совсем меня не любишь? Нет, я чувствую. Разволновался, но любишь, - снова эротично протянула последнее слово, но Руса это нисколько не возбуждало, - А когда мы встретимся в Кальварионе, в нашем дворце? Приходи скорее, я так скучаю… - и потянулась с поцелуем.
        - Скоро… - процедил бывший «псевдобог» сквозь зубы, - ты и не представляешь как скоро…
        «Эльфы, п…ры, вашу бога душу мать, разнесу!!! - ярость нахлынула с новой силой, - это… это как лоосское рабство! Ненавижу!!!»
        - До встречи, Солнышко, я спасу тебя… - прошептал-прохрипел он и, перед тем как «развеять» отражение Гелинии, успел услышать игривые слова:
        - Спаси, любимый… - и её душа, он прекрасно чувствовал, была… счастлива! С момента появления «предчувствия» - сияла, не переставая!
        Выход «зыбучей ямы» светился в центре Фонтанной площади Кальвариона.
        Раньше она носила имя Аскарель - Бога каганов, объединявшего Силы всех стихий и самой природы. Когда темные эльфы попали на Гею, оказавшись запертыми в пятне старого Мира, Валая, а Бог их покинул, то они перестали называть его имя. Он стал Пропавшим и никак иначе. Обширную площадь переименовали в Фонтанную.
        Идеальный круг сто шагов в диаметре (каганских, в полтора раза длиннее человеческих), выложенный разноцветными каменными плитами без зазоров, окружали двадцать пять фонтанов причудливых, необыкновенно красивых форм. Каждый бил водой своего цвета. Струи переплетались и распускались, словно исполняя завораживающий танец. Каждая капля жила своей жизнью, блестела оттенком фонтана, а ночью искрилась, озаряя играющим светом огромную фигуру мраморного кагана-воина. Он, казалось, сверкал изнутри. Цвета смешивались, но не превращались в белый. Аскарель, он же Пропавший, смотрел на мир грозным взором. Длинный плащ опускался до пят, а над плечами возвышались рукояти скрытых под ним «близнецов». Бог стихий, удовлетворенный творчеством своего народа, держал руки скрещенными на груди. Ногами он попирал «Золотого дракона», в которого складывалась мозаика плит, устилающих площадь.
        Так он стоял долгие тысячелетия, и время не было властно над мрамором. Но этой ночью, на глазах спящих стражников-тиренцев и дремлющего мага-Пылающего (совсем страх потеряли), чело статуи покрыла сеточка мелких трещин. Люди, витающие в мирах сновидений, не заметили изменений. Маг лишь вяло дернулся в ответ на потревоженную Силу.
        Ярость клокотала в груди Руса. Как он смог прийти в себя - одному богу известно. В смысле абстрактному Земному. Наверное, помогли колебания Сил пятен, впервые ощутимые им вне кагано-альганского мира. Наверное - потому что он этого еще не осознал. Рус вдруг понял, что шаг в желтый круг станет последним в его человеческой жизни. Не заподозрил, не уверил себя, а именно понял. Это его отрезвило.
        «Черт! Я потеряю себя… плевать! Освобожу Гелинию… от чего? Она счастлива… да какой там счастлива, это же лоосское рабство - наоборот! Там страдания, здесь - счастье! Ненавижу! Плевать на себя! Стоп… Андрей! Сволочь, я поручил ему присматривать!!!», - и сразу провалился во «внутреннюю вселенную». Тело расслабилось и, падая, сложилось в невообразимую позу: подогнутые под грудь ноги и распластанные на ковре руки. Под правой ладонью тихо угасла «зыбучая яма».
        - Андрей, козел, я нахера тебя туда отправлял!!! - Рус держал друга за грудки. Вокруг, подчиняясь его настроению, бушевала буря. Со всех сторон хлестал дождь, сверкали молнии, гремел гром.
        - А. Что. Чик??? - взгляд Текущего постепенно принимал осмысленное выражение.
        - Нахера, спрашиваю, ты пошел в Кальварион!? Яйца чесать!?
        - Чик? - еще раз переспросил ошарашенный Андрей и оскалился не хуже Руса. - Руки убери, - жестко сказал он, в свою очередь схватив за грудки промокшую тунику друга, в глазах которого горело пламя бешенства. - Сам козел.
        Вообще-то в гелинском не существовало такого оскорбления, но во «вселенной Руса» говорили на неизвестно каком, но всеми понятном языке.
        Рус в ответ зарычал, и легко поднял Андрея над собой. Воин-маг мгновенно ударил пальцами в глаза противника.
        Ярость - плохой советчик. Хозяин собственной вселенной забыл, что он здесь Бог, забыл о собственных умениях непревзойденного бойца, забыл обо всем. Образ Гелинии, которую «надо спасать от рабства», затмил всё. Он пропустил удар и пальцы Андрея погрузились в глазные яблоки.
        Ослепший Рус покатился по мокрой траве, воя от боли.
        - Чик, очнись!!! - заорал маг-Текущий, - это твой мир, ты здесь можешь ВСЁ!!! - и невольно забеспокоился за зрение друга: «Не переборщил ли?.. Но надо же было как-то его встряхнуть…».
        Голос Андрея медленно доходил до сознания Руса. Он прорывался сквозь боль, сквозь сожаление о том, что струсил шагнуть в пятно, сквозь проступившее, наконец, воспоминание почему он это не сделал, сквозь злость на весь мир, позволивший… теперь он не так уверенно думал «поработить» любимую женщину, сквозь обиду на Андрея, не проследившего за ней, сквозь злость… которая медленно входила в управляемое русло…
        Рус поднялся и глянул на друга здоровыми серыми глазами, в которых пламя сейчас плескалось в самой глубине. Тучи развеялись. О буре напоминал лишь сильный ветер, остужавший мокрые разгоряченные тела.
        Спустя долгий напряженный статер, Рус прервал молчание, во время которого «брал себя в руки». Постарался сказать как можно спокойней. Получилось не очень:
        - Я тебя отправлял за Гелинией приглядеть, Андрюша, я ты…
        - Я и приглядываю, Чик, а не чешу где попало. В чем дело, - спросил он четко и раздельно.
        - И как давно ты её видел? - произнес Рус с нажимом.
        - Пять дней назад. Да что случилось!? Чего ты взъерепенился? Видел, вполне довольна. Я бы даже сказал через чур, - друг фыркнул, а муж напрягся, - Грация от неё не отходит… так ты заревновал! - «догадался» Андрей и со злостью подумал: «Я же тебя к Грации не ревную, а вполне мог…».
        - В том-то и дело, что «через чур»… иди ты со своей ревностью! Причем здесь это!? Её опоили, наложили структуру, эманации хрен знает чего действуют, а ты и в ус не дуешь! - прорычал он.
        - Во-первых, уважаемый Чикушка, я согласился оберегать её от опасностей, а не от счастья, согласен? - Андрей тоже не счел нужным скрывать раздражение, - Во-вторых, структур я в ней не замечал, и мы все носим «обтекатели». В-третьих, опоить нас сложно, но я проверю, хотя и не Целитель. И кто мог это сделать? Зачем? Там одни проверенные тиренцы, почти все - родня Пиренгула, а значит и Гелинии. В-пя… нет, в-четвертых, каких-либо эманаций я не чувствовал. В её дворце - тоже. В-пя… и, наконец, там столько интересного! Эти их структуры - точно узоры… - взор Андрея зажегся неподдельным интересом и Рус его прервал. До это слушал терпеливо и внимательно:
        - И как ты объясняешь её непомерное счастье?
        - А я знаю!? Если честно, я тоже не очень рад. Грацию подбила, веселятся во дворце… сначала думал так даже лучше, перестала таскать меня по пустым домам, но потом… тебя тоже это тревожит - безделье?
        - Вот именно, Андрюша, вот именно… про Грацию не скажу… Ты не замечал у неё особую любвеобильность?
        - Да… как-то… вроде нет. Довольная - это да. Рассказывает какие в том дворце развлечения. Одни полеты чего стоят! Дворец круглый, как все дома, и есть там такой колодец… - глаза Андрея снова загорелись.
        - Стой! О чудесах потом. Понимаешь, друг… я только что её вызывал. Так вот. Гелиния - не Гелиния. Душа её, меня этим не обманешь, но… стремления, характер - чужие. Ты меня понимаешь? - видя недоумение Андрея, продолжил. - Она - Хранящая, пусть и ученица. Мы вместе составляли список работ, и первые дни она активно ими занималась, а после, декады две уже, её как подменили! Ничего, кроме любви не надо! - на живом лице сообразительного Текущего проступало понимание. Рус продолжил еще активней, - я был лоосским рабом, я знаю как меняется психика! Душа… нет, воля… точно, воля подавляется! У меня было страдание, и неё - любовь и счастье, но хрен редьки не слаще! Она в рабстве, - Рус перешел на крик, - и кто-то дергает за веревочки! - очень болезненная для него тема, не смог удержаться.
        - Чик, успокойся! - Андрей тряхнул друга. Одежда и волосы от сильного ветра успели высохнуть. Озноба, как ни странно, оба не чувствовали. - Бросай все и иди туда сам! Чего ты боишься!? - он полностью проникся серьезностью ситуации, мгновенно поверив Чику, не раз доказывавшему свою правоту в самых невероятных вопросах.
        - Чего боюсь? - переспросил Рус с какой-то горькой усмешкой, - меня не станет, Андрей. Если я сейчас шагну в Кальварион - я перестану существовать как Рус, как Чик, как человек… Гелиния стоит того, но… как она потом без меня? Как я без неё? Осталось подождать совсем чуть-чуть, я чувствую, я знаю…
        - Эледриас рождается! - внезапно произнес он, торжественно взяв друга за плечи. Его глаза лихорадочно заблестели. - Я назвал Имя Бога и хвала всем богам, что меня там нет… - произнеся эту белиберду, Рус схватился за сердце, - силы уходят, Андрей, я не могу тебя удержать, - после этих слов фигура Текущего поблекла, перекосилась и потекла, вполне соответствуя названию ордена.
        - Я разберусь, Чик! - послышался гулкий голос и Андрей пропал. Пропал и Рус, оставив во вселенной стихающий ветер.
        Хозяин очнулся сам. В спальне столпились почти все слуги во главе с всклоченной Асмальгин. Они все, кроме дежурного вахтера, были подняты с постелей его воплем: «Господин Рус сгорел!».
        В третью ночную четверть Гульбек совершал дежурный обход дома. После грабежа Рус изменил порядок дежурств вахтеров. Возле ворот оставался один (и от двоих толку нет), а второй совершал обход территории. Чтобы не уснуть - менялись. Дополнительно к кинжалам и дубинкам вооружились луками, которыми каждый уважающий тиренец умел пользоваться. Ну, в человека с пяти шагов должны попасть. Но основное оружие - крик. Вот Гульбек и заорал, заметив за ставнями хозяйской спальни яркую вспышку.
        На стук и призывы хозяин не ответил. Решили ломать дверь. В итоге, тот же старина Гульбек догадался разбить дорогое стекло и выставить ставни. Кряхтя, залез, порезавшись в двух места, с трудом отодвинул тяжелый шкаф и впустил остальных служащих с масляным фонарем. «Ах!», - раздался дружный возглас.
        Рус лежал бледнее смерти. При попытке к нему прикоснуться, его окутывало воющее облако.
        - Значит, живой, - категорично заключила домоправительница, - Духи Предков его защищают. Чего столпились? Быстро в спальни, с утра работы от неба до неба!^ [29]
        Но вопреки её непререкаемому авторитету, слуги расходиться не торопились. Асмальгин хотела уже цыкнуть на подчиненных, как хозяин открыл глаза. Поморгал и… улыбнулся:
        - Испугались, поди, - произнес тихим голосом, - всё, я в порядке, идите спать.
        С трудом распрямился из скрюченного положения и полез на кровать.
        - Нет, принесите перекусить чего-нибудь. И вина. Легкого. Кажется, вечность не ел! - и с облегченным вздохом упал на подушку.
        Асмальгин распорядилась, работницы засуетились.
        - Кхм, господин Рус, я окно нечаянно разбил, - потупясь, признался Гульбек. Его руку уже перемотали чистой тряпкой.
        Хозяин вяло отмахнулся, мол, «не мелочись, вставим». Когда принесли большой поднос со снедью, он тихо ровно сопел. «Тс-с», - домоправительница приложила палец к губам и рукой погнала обеих служанок и виноватого вахтера. Надо сказать - совершенно несправедливо. Правильно он поступил. Только стекло стоит дорого. Хранящие его делают и секрет оберегают.
        Девушки поставили еду, кувшин с вином и на цыпочках удалились. Следом за всеми вышла и пожилая тиренка, аккуратно прикрыв за собой дверь.
        «Совсем себя не щадит господин Рус, - думала она, - это всё пришлые Боги, их Сила, будь она проклята. Простите, Предки, старуху за ворчание…», - она не признавала «общегеянских» богов, но ругала все же «Силу», а не их самих. На всякий случай.
        Рус спал беспокойно. Снились кошмар за кошмаром. То Гелиния превращалась в мумию-Озгула, то неизвестный бог (предположительно Эледриас) принимал облик его старого «шефа» Игнатия, главу фирмы и охранного предприятия при ней. Он все спрашивал и переспрашивал: «Пил вчера!? Смотри, ответишь!», - дико хохотал, перетекая в Боргула, а потом вдруг становясь Флориной. Причем не молодой красавицей, а мертвой старухой. Она тянула к нему скрюченные пальцы с когтями не меньше, чем у бергата Ярого и зловеще шипела. Жуть! Проснулся, слава богу, от более-менее сносного сновидения: голая Сирилгин, стоя на коленях, вымаливала у него прощения. Простил или нет - вылетело из головы, но злость к ней испытывал.
        Солнце нещадно прожигало веки. «Вторая дневная четверть… давно пора вставать…», - Рус нехотя открыл глаза. Стоял конец месяца Геи, середина долгого южного лета.
        «Откуда вспышка? - размышлял Рус за обедом-завтраком. Асмальгин, ставшая говорливой, в красках описала ему ночное событие. Словно сама видела, а не со слов Гульбека рассказывала. - Имя Бога назвал, его Сила и полыхнула, больше нечему. Или наоборот. Вспыхнуло, и я узнал Имя. Без разницы, главное, я ощущаю Силу пятен… вот именно - чувствую, причем слабо, и всё. Не вижу и не управляю. А с другой стороны это хорошо - чужая она мне стала… по крайней мере вне пятна, - притормозил он себя. - Рождайся ты, Эледриас, быстрее, терпения мало…».
        Мысли о «страдающей» Гелинии давил на корню. Сегодня вечером заслушает отчет Андрея и… по обстоятельствам. Жажда мести за наглое ограбление само собой отошла на второй план. Но далеко не забылась…
        «Звонок» Адыгея застал его отдыхающим после сытного обеда во внутреннем дворике дома, в тени увитой виноградом беседки. Растянулся на широкой каменной лавке и принял вызов. Слугам наказал не тревожить, но два вахтера (один из них - вылеченный Духом Жизни Гульбек) ненавязчиво маячили на этой же стороне бассейна. Какая-никакая - защита. С «волком» рассусоливать не станет, «вернется» через несколько статеров.
        - Быстро ты, Адыгей, не ждал я.
        - Неудобно говорить, Рус? Тогда сам…
        - Нет, все в порядке. Говори, но покороче.
        - Ага. Значит так. Вчера встретил знакомого «волка». Сюда много из прибрежных районов перебралось. Человек он правильный, представился местному «князю» - честь по чести. Выпили мы с ним, разговорились. Я и вопроса не успел задать, а он уже на меня вывалил: знаешь, мол, хоть что-то про «Закатный ветерок»? Я, конечно, ни дарка не ведаю. Он… короче, все «серьезные люди» и «ночные волки» землю роют, чтобы принести Гафуру головы прискакавших наглецов. На него Следящие давят, словно масло хотят выжать. На всех навалились, с кем из «ночной братии» дела имеют. Так что это точно были «ветрянки»^ [30] . Как бы меня под это дело местным Следящим не сдали, - сказал вроде в шутку, но и с изрядной долей беспокойства.
        - Не-е, Адыгей, ты уже после грабежа в город въехал. Записался как положено. Пойдет серьезный наезд - у тебя железное алиби.
        - Так-то оно так, - согласился «волк», - но твоя вилла за городом, слышал?
        - А какой дурак после дела сам в пасть Следящим полезет?
        - Не скажи, хитрецы разные есть… но это я так, ворчу немного.
        - Ты сейчас где?
        - В своей комнатенке в трактире «Амфора Селены». В квартале гончаров.
        - Молодец, Адыгей, богиня удачи на твоей стороне! Да, о Пухлом и маге своему коллеге намекал?
        - Не пойму про удачу, Рус, но нет, не интересовался. Опасно с ним об этом. У служанок спрашивал - не видели.
        - Значит так. В том квартале живет девица на выданье…
        - Сирилгин.
        - Умница, но не перебивай. Она наверняка там личность известная, потому что получает «попечение о выданье» и приданное за ней. Ты не поверишь, но оплачиваю её женихов - я. Сам не знал до вчерашнего утра. Действуй.
        - Хм, - ухмыльнулся Адыгей, - а чего еще ты не знаешь, бывший «князь»? - подколка была в меру, не оскорбительной.
        - Обзаведешься виллой с кучей слуг, женишься на княжне, тогда поймешь, «волк», - резко остудил его Рус. Следующей фразой «смягчился», - любовницей она моей была. Жена выгнала, но пожалела. Все, Адыгей, удачи!
        - Удачи, Рус. Не переживай, разведу девицу. Один раз её развели…
        - Это и выясни в первую очередь: из ревности она или по глупости.
        - А есть разница? - удивился Адыгей.
        - Для меня - есть. И для тебя тоже, я уверен.
        - С чего это? - «волк» искренне недоумевал. Навела - отвечай. Вольно или нет - неважно.
        - А с того, дорогой Адыгей, что у тебя есть Эльвирия и ты по жизни женщин не только не убивал, но и не насиловал. Я прав? - Рус серьезно посмотрел на «степного волка».
        - Ну-у, - Адыгей смутился, но дальше ответил с вызовом, - никогда не считал доблестью насиловать, а тем более убивать баб.
        - И я понял, - продолжил после короткого раздумья, - что ты, Каган, был умелым «князем», но не для «ночи» ты рожден. Правильно, что «обрубил».
        - Ты тоже не «ночник» и не «степняк»…
        - Я еще окончательно не решил, Рус, - ответил «волк» из чистого упрямства.
        Бывший «ночной князь» в ответ многозначительно улыбнулся. На том и расстались.
        «Странно, - подумал „пасынок Бога“, - знания месхитопольского Кагана мне отлично помогают, я в них не путаюсь. Эмоции не тревожат. А та память, которую снимал после своей „божественности“ усваивается гораздо хуже, а по идее все должно быть наоборот. Странно… ладно, потом разберусь», - Гелиния и рождение Бога пятен затмевали всё.
        Глава 14
        Андрей серьезно отнесся к утверждению Чика. Он и сам, пару раз заглядывая к Гелинии, замечал изменения в её поведении. Поселилась во дворце основателя и Первого Старейшины клана Стелющихся Камней и девчонку как подменили - буквально засветилась счастьем.
        Когда точно это произошло, Андрей упустил. В первые же дни убедился в абсолютной безопасности центра Кальвариона и района примыкающего к главным воротам. Побывал в её дворце и тоже ничего страшного не нашел. И всё, от изучения башни оторваться не смог.
        Времени терять не стал и нацелился на главную, самую вкусную и опасную - Башню Советов Старейшин с «Оком всеведения». А всего их стояло двенадцать, разбросанных по большому городу, окруженному каменной стеной высотой локтей шестьдесят, с внешней стороны гладкой и скользкой, словно ледяной, но не сверкающей на солнце.
        Пожалуй, необходимо описать этот сказочный город. В меру своих скромных сил постараться передать словами то, о чем рассказать невозможно. Это надо видеть.
        Столица каганского клана Стелющихся Камней располагалась в центре обширной зеленой долины в середине Скалистых гор. Уже тогда, во времена основания города, тысяч двадцать-тридцать лет назад, на Валае (в мире, где эльфы разделились на светлых альганов и темных каганов) было неспокойно. Новоиспеченным каганским кланам, вышедшим из негостеприимного Леса, пришлось сражаться с дикими орками, древними гномами и кто бы мог подумать, с примитивными короткоживущими мотыльками - людьми. Один род каганов (сильно поредевший) добрел до ненаселенных гор. По легенде, им явился сам Аскарель и указал удобное место для основания нового города и лично назвал будущий клан «Стелющимися Камнями». Вождь и Старейшина горстки темных эльфов тогда принял имя Аскарон - «подобный Аскарелю». Незатейливо и «скромно». Каганы и отличались от своих бывших соплеменников не только внешностью, иным Богом, «вектором» Силы, но и стремлением к упрощению, что нисколько не снижало их высокого самомнения. Столицу назвали неброско - Кальварион, то есть «каменная чаша», а не «Тот Великий Город, подобный листку…» и далее так же высокопарно.
        С высоты птичьего полета долина действительно напоминала идеально круглую чашу или жерло давно потухшего вулкана, что более вероятно. Глядя глазами тех же пернатых, можно было определить размеры городской стены - шесть миль в диаметре и тоже в форме идеального круга. От четырех городских врат, на все стороны света расходились ровные линии широких мощеных камнем дорог. Сколько лет тем плитам - неизвестно, но сохранились они прекрасно.
        Сам город сверху смотрелся хаотичным рисунком из круглых домов - мини-башен. То тут, то там, без всякой системы, над ними возвышались непохожие друг на друга «минареты» от восьмидесяти до ста восьмидесяти локтей в высоту. Вообще-то все здания города, хоть и имели цилиндрическую основу, но обязательно разнились. Отличались высотой, шириной, крышей, формой окон, цветом, этажностью и многими иными деталями, а «небоскребы» так и вовсе представлялись отдельной песней.
        Башни различались не только высотой, но и формами. Ни одна не походила на простую колонну. Скорее напоминали причудливые «песочные часы» с одной или несколькими «перетяжками». Два «небоскреба» завершались «обратным расширением», пять штук сужались в один или три «пика» и в обязательном порядке на крыше каждой башни имелась плоская площадка с ограждением, в центре которой на кубическом постаменте стоял белый каменный шар. Окон не было ни в одной из «вышек» и все они были построены из черного камня - под «цвет» межзвездной Тьмы. Даже не сложены из блоков, а казались отлитыми из расплавленного антрацита, причем по воле сумасшедшего архитектора. Куда до него Церетели! И, тем не менее, впечатление они производили потрясающее. Поражали чужой, но в то же время невероятной, невозможной гармонией. Одно их существование не иначе, как чудом не назовешь. Не могли эти строения стоять и стоять воистину вечно, когда в них не замечалось ни одной структуры, поддерживающих крепость, долговечность и вообще не позволяя упасть.
        А если с высоты приглядеться еще внимательней, то знающий эльф определил бы, что общий рисунок города соответствовал звездному небу Валая в те далекие времена. Башни символизировали двенадцать обитаемых миров видимых глазом, «вооруженным» специальным амулетом и стояли как раз там, где они располагались на темном небосклоне. Остальные здания составляли рисунок созвездий, в которые затесалась площадь Аскареля - валайское «солнце», окруженное двадцатью пятью планетами - фонтанами, неведомо как оказавшееся среди ночных светил. Получалось своеобразное гигантское пособие по астрономии - астрологии, необходимое для путешествий по мирам.
        Кое-кто может сравнить это с пустыней Наска, что в южноамериканском Перу. Ну и пусть. Мы-то знаем, что ничего общего. Хотя…
        Наиболее высокое здание, Башня Советов Старейшин, в древности носила имя самого большого мира из дюжины «соседних», населенных Разумными расами, мира драконов - Галантарасая и являлась «межмировым порталом». Название вышло из употребления несколько тысяч лет назад еще на Валае, когда каганы покинули свою столицу. Или их, клан Стелющихся Камней, «попросили» покинуть - история в виде «Хроник» об этом умалчивала. Уже тогда эльфы по неизвестной причине утратили возможность свободно ходить по «содружеству миров».
        Таким образом, обретя Кальварион здесь, на чужбине, покинутые богом каганы предпочли назвать башни более функционально. Тем более здания потеряли «разум», который приписывали им легенды, стали «неживыми».
        Вообще-то Рус запрещал даже приближаться к этим строениям. Но кто ж его в таком спокойном городе послушает? Пять идиотов, вляпавшихся в ловушки в паре домов (предположительно складов) заставили остальных стать осторожнее и только. Воины, свободные от дежурств и от рейдов в соседнюю долину, разбредались по городу и… занимались мародерством. Под руководством склонных к Силе, конечно. А пятеро наиболее любознательных магов выбрали себе по башне.
        Опытным путем определи «небоскребы» с наименьшим числом ловушек, и потихоньку пытались их обезвредить. Пока безрезультатно. Наглый Андрей, несостоявшийся подмастерье-Текущий, «присвоил» себе Башню Советов, возле которой и дышать было опасно. Его это не смущало. Хвала Гидросу, Грация со своим мародерством отстала. Набрала одежды (Великовато? Подошьем!), драгоценных безделушек и теперь развлекалась во дворце Гелинии, в бывшем доме Главы Совета Старейшин…
        Андрей с утра, не дожидаясь, когда проснется Грация, направился во дворец. Его супруга выбрала для семейного гнездышка здание немногим меньше дома Главы. Муж исхитрился деактивировать узоры на входе. Тогда он впервые восхитился красотой тех структур:
        «Действительно узоры! Чик не обманул, - и наполнился гордостью, - Но я-то как его! Как орешек расколол! Всего-то струйка Силы на главный… узелок», - и душа его пела. Нашел. Сам. Главный узел. Догадался без Чика! Не понижало настроение даже пришедшие на ум слова знающего друга: «Ломать - не строить!».
        А дворец для Гелинии давно «распечатал» мастер-Пылающий, исполняющий обязанности наместника княжны. Тот самый, с которым регулярно поддерживал связь Пиренгул. С ним, кстати, когда он сам жил во дворце, ничего необычного не происходило. Так же, как и с Грацией. Андрей ночью, после горячего разговора с Чиком разбудил её. Пообщался и, услышав напоследок:
        - …отстань, Андрей! Чего ты меня пытаешь? Я спать хочу. Давай утром этим займемся… - последнее слово прозвучало через засыпание, успокоился:
        «Любвеобильности… хм, излишней - точно нет, и над Гелинией она сама поражается. Беззаботной заделалась и всё о мужиках да вещах речи ведет. Ей она такая нравится, а вот мне ни капли. Прав Чик… опоили? Структура, эманации? Что и не менее важно кто… Придется заглянуть к ней в гости».
        Вид утреннего Кальвариона поднимал настроение кому угодно. В данный момент он помогал грустному Текущему, подавленному безрадостными предчувствиями, обрести душевное равновесие. В свете восходящего солнца окрестные здания радовали глаз. Разноцветные цилиндры, срезанные под разными углами, с острыми или плоскими крышами из непонятного материала сверкали веселой радугой. Цветные стекла разно уровневых окон не казались вычурными, а наоборот, смотрелись необычайно гармонично. Именно разно уровневых, а не разно этажных - сплошные перекрытия в домах-бочках люди видели всего в десятке строений.
        Двери, как ни странно, в основном встречались деревянные. Редко попадались кованные железные и только башни запирались каменными сворками. Нет, еще и городские врата состояли из двух скальных монолитов, отрывающихся, тем не менее, удивительно легко.
        Гладкая мощеная дорога из желтых каменных плит, по которой свободно могли разъехаться две повозки (и это далеко не центральная улица!), стелилась под ногами так, будто сама несла Андрея. Перед многочисленными домами отсутствовала ограда, зато росли целые сады, изобилующие вкусными (сладкими, кислыми, с горчинкой и так далее - всех видов не перечесть) сочными плодами. К каждому входу вела широкая травяная дорожка с травой строго одного уровня. На Земле сказали бы - английский газон. Только местный не требовал регулярной стрижки.
        Дворец открывался плавно. Несмотря на то, что с высоты город выглядел весьма хаотично, улицы шли ровно, без резких поворотов. Почти целый статер ходьбы маг-Текущий видел лишь краешек княжеского жилья и только при подходе на пол стадия к цели визита, дом выполз целиком. Да, Андрей жил в шести стадиях от дома Гелинии. Ближе просто не оказалось понравившегося Грации здания.
        Надеюсь, понятно, что город до сих пор был практически пуст. Три сотни людишек в нем попросту затерялись. Честно говоря, и пять тысяч каганов - последних жителей Кальвариона, растворялись в нем почти бесследно, будто он так и оставался покинутым. Они сумели… нет, слишком громко сказано. Для них распахнула створки одна башня - Башня Советов с «Оком всеведения» на крыше и больше не подавала «признаков жизни». Остальные «свечи» за пять сотен лет так и оставались нетронутыми. Каганы к ним даже не приближались. Ни к чему. Они были умными Разумными, простите за каламбур.
        Перед двустворчатой арочной дверью, изрезанной красивыми узорами (не структурами) на мотив веточек-листочков-цветочков, скучали два охранника. Они, одетые в алые рубахи с переливом и штаны такого же цвета… сидели! Разумеется, без лат, без шлемов и даже без сапог. Вообще босиком. Хвала богам, пояса с мечами не забыли. Хорошо хоть не спали, а вполне могли. Солнце мешало. «Ух оно, какое нехорошее!», - словно говорили они, недовольно жмурясь.
        «Ну и вкус у них! Варвары, чего еще от них ожидать», - и сплюнул сквозь зубы.
        «Просвещённого» месхитинца возмутил их нелепый вид. Хоть он давно уже считал тиренцев вполне цивилизованными, но красные штаны и грязные ноги добили. Переполнили чащу терпения, до краев заполненную общим разгильдяйством. Сам Андрей тоже напялил удобную легкую приятную наощупь одежду из материи, удивительным образом остужающую в жару и согревающую на холоде. Но он, по крайней мере, цвет выбрал нейтральный - серо-зелено-песочный, который на Земле назвали бы «хаки», и о кольчуге не забывал.
        Кстати, зады воители опустили на примечательные креслица. Изначально высокие ножки сих стульев-табуретов пружинили, подстраиваясь под наиболее удобную высоту. Кроме того, они легко складывались, хотя были сплетены из одной длинной лозы и не имели шарниров. Умелыми мастерами были каганы, ничего не скажешь!
        - Госпожа Гелингин проснулась? - процедил Андрей, стараясь не смотреть на босые ноги стражников.
        - Кто ж её знает, - протянул после длинной паузы правый охранник.
        - Мы её в глаза не видели, - произнес левый и, сладко потянувшись, широко, протяжно зевнул. - Зайди, господин маг, проверь. А то мы скоро беспокоиться начнем, - сказал, окончательно проснувшись, более бодро и без намека на вышеупомянутое беспокойство.
        - Ага, - лениво подтвердил правый воин, - а когда выйдешь, скажи нам, пожалуйста. Неохота вставать, господин маг… - в конце все-таки признался.
        Андрей хотел расспросить горе-воителей о многом. Например, выяснить, кто и когда к ней заходит, как часто сама является подданным, о чем говорит, а вместо этого смачно плюнул на землю и в сердцах распахнул двери. Хлопнул тоже от души. Стражники недоуменно переглянулись. Они и не подозревали, что висели над тартаровой бездной буквально на ниточке. Воин-маг рассвирепел не на шутку.
        - Гелиния!!! - заорал он с порога и, не дожидаясь ответа, полетел по лестнице на второй, точнее полуторный ярус, со злости перепрыгивая через четыре ступени. А они, надо сказать, строились под каганский шаг, на локоть длиннее человеческого.
        Его отрезвил вид голой княжны. Он ворвался к ней в спальню и замер. Гелиния стояла перед огромным зеркалом из неизвестного металла и перебирала платья. Приставляла к себе, недовольно морщилась и отбрасывала. Брала из кучи другое, оценивающе осматривала, снова прикидывала на себя и отправляла к отбракованным товаркам.
        - Андрейчик, подскажи, что мне сегодня одеть? - спросила крайне озабоченным тоном, нисколько не стесняясь его присутствия.
        - Это. Зеленое, которое в руках держишь, - сглотнув, прохрипел он. «Прокляли… зачаровали…», - сердце заныло от жалости. Тем не менее, продолжил, с каждым словом говоря все увереннее и веселее, - оно тебе очень идет. Знаешь, я бы даже сказал, что будешь в нем неотразима! Одевай быстрей. Ты знаешь, мой вкус - самый изысканный! - Он умел быть кавалером и решил подыграть спятившей девушке, надеясь разобраться по ходу дела.
        - Думаешь? - скептически произнесла Гелиния, но ловко натянула платье-тунику на голое тело, украшенное одним лишь «отражателем» на бронзовой цепочке. - А ты прав! - согласилась с Андреем, покрутившись перед зеркалом. Амулет остался спрятанным под одеждой, немного портя вид аккуратной груди.
        Ошарашенный Текущий не смог оценить её обнаженную фигуру. В спальне, увидев ненормальное поведение пиренгуловской дочери, ему стало не до любования красотами женского естества, а надо признаться, что жена друга выглядела очень даже ничего. Не лооска, конечно, пусть они у Тартара жарятся, но все же…
        Подбежала и чмокнула друга в щечку:
        - У Русчика вкус лучше. Он мне такое платьишко какой-то старухи показывал - опьянеешь! Подумаешь, ношеное! Правда?
        - А кто спорит? Тут все ношеное. Наверное. А Чик - он во всем голова, согласен!
        - Не-е, мы с Грацией ношеное не берем. Здесь, во дворце, есть целый склад туник и другой одежды и всё так аккуратно висит на палочках, а сверху закрыто какой-то тканью со структурой… нет… их Рус по-другому называл… - Гелиния досадно наморщила лобик.
        - Узоры, - подсказал Андрей.
        - Точно! Ты умница, - и вторично чмокнула его в щеку. - Пойдем, позавтракаем, - позвала без всякого перехода и сожаления о собственной забывчивости.
        - Знаешь, - говорила хозяйка по пути в столовую, - всё длинное, приходится подрезать и перешивать. Столько времени на это уходит! Руками работаем на пару с Грацией. Эх, ну почему я не выучила простых структур для шитья! Представляешь, и амулет забыла купить. Они в Эолгуле в каждой лавке! Точно, надо Русчику заказать! Напомни, Андрей, а то я забывчивая.
        - Обязательно! Важное дело - туники, - сказал самым серьезным тоном, а сердце сжалось еще сильнее. - А Грация тоже на складе платья выбирает? Сама ткань с узором снимает?
        - Конечно! Мы всё делаем вместе! Мы такие подруги, словно с малолетства друг друга знаем, - с этими словами они зашли в большую овальную комнату с большим каменным столом посередине. Разноцветные стекла создавали в ней специфический уют и… усиливали чувство голода.
        Меж тем Гелиния продолжала болтать:
        - Порой мне кажется, что действительно росли вместе. Тебе она случайно о детстве не рассказывала? Я как-то забываю, - последние слова произносила, садясь на стул, который подстроился под её рост.
        - Говорила. Нет, вы родились и жили в разных местах. Но я рад, что вы так подружились! - «Хвала Великому^ [31] , у Грации забывчивости точно нет!», - порадовался он. А то заподозрил уже и свою супружницу, - «А тряпичницей она всегда была!», - заключил он и успокоился относительно своей благоверной. Но только не за жену друга, которая тем временем запустила руку прямо в столешницу.
        В первый день после прибытия, Андрей, Грация и Гелиния разочаровали Джабула - вышеупомянутого наместника и мага-Пылающего. Он усадил их за этот же самый стол, спросил, «чего желаете» и с важно-торжественным видом погрузил руку в камень. Спустя примерно полстатера, на чистой поверхности стали появляться деревянные тарелки с вкусно пахнущей и совершенно непонятной едой, к которым прикреплялись изящные и тоже деревянные ложки. Возникли два керамических кувшина с вином, расписанных на «природный» мотив и странные бокалы на длинных ножках. Над частью блюд вился парок, часть оставалась холодной. В итоге изумился временный хозяин дворца. В отличие от всех остальных, эти «гости» только хмыкнули и остались невозмутимыми. Он не мог знать, что Рус давно удивлял их своим «пространственным карманом» или как он сам уточнял: «Расслоением реальности». Правда, с подогревом… но, если захочет - устроит запросто.
        В последствии Андрей узнал, что в подвалах многих жилых домов были найдены кладовки, где хранилась расфасованная таким образом еда, защищенная тончайшей материей с узорами. Стоило взяться за блюдо рукой, как ткань «испарялась», подогревая или остужая. Но такой вот «пространственный лифт» существовал только во дворце. Рука каким-то образом «видела» и «чувствовала» всё хранилище. Но мы отвлеклись.
        Андрей вяло жевал, пил, но с довольной миной слушал болтовню Гелинии, изредка поддакивая. Один положительный момент все-таки отметил: она часто упоминала Руса, значит, «проклятье» или что там еще, не задело главного чувства.
        - А вот скажи мне, прекрасная Гелиния, ты совсем меня не испугалась, когда была голой? Очень симпатичной голенькой девицей, скажу я тебе.
        - Вот еще! - фыркнула она, - я скучаю только по Русчику, другие мужчины меня не волнуют! Но как я скучаю, боги! - лицо окрасилось страданьем на еле уловимое мгновение и вновь стало счастливым.
        - Как я ему завидую! - кокетливо воскликнул Андрей, отметив, что на вопрос по существу она не ответила.
        - Но-но! У тебя Грация есть и она тебя любит! - высокопарно ответила Гелиния и заливисто рассмеялась. - Ты был в моем бассейне? - спросила без перехода.
        Гость отрицательно помотал головой.
        - Идем купаться, - безапелляционно заявила она и потащила за собой Андрея.
        - Нет! - вырвался он, представив, что она непременно разденется, - я не хочу.
        - Не хочешь!? - удивилась Гелиния, - а что ты предлагаешь делать?
        - Полетать, - ляпнул Текущий, лишь бы что предложить.
        - Хм. Тоже неплохо. Побежали! - и устремилась к лифту - колодцу, который доставлял по желанию хоть в подвал, хоть на крышу, хоть на любой ярус, даря непередаваемые ощущения свободного полета. В другое время у Андрея глаза загорелись бы от возможности изучить любопытные узоры, но сейчас, догоняя веселую Гелинию, он просто злился.
        С непривычки у него закружилась голова. Зато хозяйка смеялась от души, совершая в воздухе немыслимые кульбиты, запрыгивая на каждый из семи ярусов и спрыгивая обратно. Только во время этого долгого полета вверх-вниз маг-Текущий до конца осознал огромность абсолютно пустого знания…
        На крыше, отдышавшись, он предложил довольной Гелинии:
        - А пойдем, погуляем по городу. Я тебе такие красоты и чудеса покажу! Грация обзавидуется.
        - Да ну, - отмахнулась девушка, - что там делать? Неохота.
        - Как неохота… - Андрей, почувствовав зацепку, сел. А до этого они лежали на кровле - желтом материале, напоминающем камень, но мягким, как газон перед домом. - Я покажу тебе мастерскую, где каганы делали такие украшения - опьянеешь! Кулоны, диадемы, перстни…
        - Фу, у меня отдельная комната под эту красоту. Вот еще, ноги топтать.
        - Верхом поедем!
        Как только распахнулись городские врата, в Кальварион потянулись единороги. Сначала смотрели на людей с недоумением, а потом привыкли. Некоторые позволяли на себе ездить и постепенно привязались к новым хозяевам. «Показали» склады отменного зерна и только изредка уходили пастись в долину. Отдельных конюшен, как в остальной Гее, не было. Животные жили на первых этажах некоторых зданий, в частности во дворце.
        - Да отстань, Андрейчик, никуда я не хочу! - в голосе скользнуло раздражение.
        - А тебе не скучно? Сидеть в большом доме совершенно одной. Я бы со скуки сдох.
        - С таким развлечениями-то? - не согласилась девушка, снова ставшая счастливой, - а скоро Грация должна прийти… точно! Летим вниз, встретим. Ой, она уже наверное меня ищет. Вот с тобой она скучает, потому что тебя «всегда нет дома», - последней фразой скопировала интонации супруги Андрея и пошла к «лифту».
        - Гелиния, - говорил Андрей, когда они шли по второму ярусу по направлению к «гостевым комнатам», - вспомни, вы с Чиком составляли список дел…
        - Да помню я! - отмахнулась она, - скучно это, я его Джабулу передала. - И продолжила, словно в оправдание, - о делах не было особого наказа, пергаменты с записями Русчик тоже не велел хранить. Вот он велел никогда не снимать «обтекатель», я и не снимаю! А он портит фигуру, заметил? - остановилась и показала на некрасиво выпирающий бугорок.
        - Ценю, - скривился Текущий. Выдержки хватило до второй дневной четверти. А ведь думал о себе, как о хорошем актере, - значит, ты и записи Джабулу отдала!?
        - Ну и что? Идем, Грация заждалась.
        - Да откуда ты знаешь, может она еще не пришла!!! - заупрямился возмущенный Андрей.
        - А я здесь, на нижних ярусах дом чувствую. В пурпурной гостиной она сидит, идем, - и потянула его за руку.
        - Как чувствуешь… - ошарашено прошептал маг и… поплелся за хозяйкой.
        - Как-как. Как тело, как руку. Да откуда я знаю, отстань. Я и тебя почувствовала, потому и встала. Думаешь, охота было в такую рань? Я, между прочим, ночью с Русчиком говорила! - в это время она уже затягивала Андрея в комнату приятного пурпурного оттенка, с аналогичными оконными стеклами. Как и все остальные помещения - овальную.
        - Так-так, - медленно произнесла Грация вместо приветствия. Встала и подбоченилась. - Значит, по ночам ты, подруга, со своим мужем спишь, а по утрам с моим? - её глаза недобро сверкнули.
        Вместо ответа Гелиния зашлась в веселом хохоте, прерывисто выдавливая:
        - Зачем. Он. Мне. Нужен. Мы с тобой. Обсуждали. Не раз…
        Как ни странно, супруга Андрея недолго лелеяла в себе ревность. Не выдержала и прыснула сама.
        «Оба! - вновь заволновался муж, хорошо изучивший свою жену, - да она бы… нет, глаза выцарапывать вряд ли бросилась бы, как-никак княжна… вот обижалась бы долго… все-таки это дворец, чтоб его дарки порвали!».
        - А ты показывала моему тронный зал? - спросила Грация, отсмеявшись. Вытащила платочек из красивого поясного кошеля, аккуратно промокнула слезы и протянула его подруге, на которой и пояса-то не было, не то что «сумочки».
        - Ой, забыла. А ты не видел его, Андрей? - наконец-то обе обратили внимание на злого месхитинца. До этого говорили, будто его не было рядом.
        - Видел, - выдавил он сквозь зубы.
        - Да разве это «видел»! - не согласилась Грация, - забежал на два мгновения и вышел. Веди, подруга! - торжественно произнесла и взяла благоверного под руку, не спрашивая его согласия.
        Гелиния о чем-то задумалась, на лице мелькнула тенью сомнения, но все же кивнула:
        - Вам, моим друзьям, можно. В сердце веду! - сказала не менее торжественно и вся словно просветлела.
        Супруги шли в двух шагах позади хозяйки, которая ступала важно, как царица, не оборачиваясь. Вела недостойных подданных к священному алтарю. И все время шествия по нескольким лестничным пролетам, по переходам над внутренней полостью, где внизу зеленела трава, Андрей внимательно слушал тихий шепот жены.
        - Дура я, дура! - начала с непривычного самобичевания. Раздраженный супруг хотел было язвительно подтвердить эту здравую мысль, но был остановлен прижатой к его губам ладонью Грации и отчаянным шепотом. - После отругаешь, а пока слушай и не перебивай! - в её взоре плескалось столько решимости, что Андрей послушался. И не пожалел.
        Грация получила неплохое образование. Не по своей воле, конечно, а как рабыня-«подружка» хозяйской дочери. Вместе учились, вместе шалили… правда, доставалось одной Грации, но речь не об этом. Характер она имела легкий, даже легкомысленный и в то же время решительный. А после освобождения у неё открылась тяга к недоступным в ранней юности нарядам и украшениям.
        Первые дни в Кальварионе она таскала Андрея по домам, ища красивейшие каганские шмотки и драгоценности. На этой почве они и разругались. Жена с горя направилась к Гелинии. Шла наобум, думая, что и она, маг-Хранящий, как и её благоверный рыщет по городу, разгадывая непонятные «узоры». Какого же было её удивление и радость, что нашла, наконец, «родственную душу»! Сомнения в естественности такого преображения задвинула подальше и стала бывать у подруги каждый день. Себя тешила и по-глупому доводила мужа, который, «баран бесчувственный», всё не злился. Каждый вечер шла ночевать домой в надежде, что «вот-вот он поймет»… да и, чего греха таить, раззадоривала её Гелиния своими откровенными разговорами об интимных подробностях их с «Русчиком» жизни.
        - …в тронном зале она впадает в какой-то транс. Там надо искать причину, Андрей. Я все утро и пол дня думала о нашем ночном разговоре. Эх, надо было раньше тебе рассказать! Но не все потеряно, я уверенна, - теперь в Грации превалировала решимость. Вроде той, когда она самоубийственно бросилась защищать жениха от воина-мага. Пришла пора спасать подругу.
        Большой овальный зал с множеством окон - единственное обнаруженное людьми помещение с расписанными стенами, потолком и полом. Сцены сражений каганов с неизвестными расами, казалось, заполняли все пространство, создавая иллюзию причастности. Темные эльфы, естественно, побеждали, а посетители «топтали» проигравших. Среди последних были и люди в явно нездешних доспехах, и еще одно знакомое существо - Золотые драконы, которые хоть и редко, но встречались в каганских пятнах. Зачем прежние хозяева Кальвариона отдавали этим тупым животным столько чести - неясно. Понятно, что убить очень трудно, ясно, что из их чешуи получаются воистину непробиваемые доспехи, а все остальное охотно используют алхимики, но отводить им роль каких-то… полубогов? Непонятно.
        Гелиния застопорилась, как только перешагнула «порог» (наступила на начало рисунков). Далее пошла медленно, завороженно оглядывая стены.
        - Смотрите, друзья… - голос зазвучал протяжно и низко, - идет битва…
        В центре зала остановилась и замолчала. Андрей обогнул её и вгляделся в лицо. Девушка пребывала где-то далеко, в широких зрачках отражались… ожившие картины! Он и сам поддался очарованию комнаты, самого захлестнула иллюзия движений, но не до такой же степени! Искусственность чувствовалась. Рисунки оставались искусными изображениями и только. Те же маги-Светящие могли впечатлить гораздо сильнее.
        Грация толкнула мужа:
        - Не трать время, Андрей, - зачем-то продолжала шептать, - осмотри всё вокруг, как ты умеешь, ищи…
        - Понял, понял - структурами это называется, - он тоже зашептал, - по-здешнему - узоры…
        - Во-во. Неизвестно насколько она застыла и что будет потом. В прошлый раз я её вывела, не дожидалась… - и сама принялась внимательно оглядывать крайне скудную обстановку.
        «Тронным» зал назывался из-за единственной присутствующей в нем мебели - высокого кресла, плетенного, как и все остальные сидения, из длиннющей лозы неизвестного растения. По периметру помещения, на высоких цилиндрических постаментах, стояли многочисленные мраморные статуи каганов. Они разнились позами, лицами, одеждой, оружием - всем, включая цвет мрамора. Легендарные герои, не иначе.
        Ни колебаний Сил, ни структур, ни узоров Андрей не обнаружил. Гелинию давно «осмотрел» - чиста. «Обтекатель» не поврежден.
        - Гляди, Андрей, - прошептала Грация, показывая на фигуру кагана непосредственно рядом с «троном».
        - Нет в ней узора…
        - Я не о том! Он некрасивый.
        - Чего!?
        - Да тише ты! А еще утверждал, что ты «рожден для искусства»! - жена не удержалась от шпильки, - все красивые, а он нет. Будто рожу кривит, хмурится.
        - Да иди ты!.. - но присмотревшись к лицу воина, вынужден был согласиться. Злое какое-то выражение… - Грация, он стоит не по центру…
        - Чего? - теперь удивилась супруга, а Андрей уже подбежал к статуе и, не касаясь её руками, впился взглядом в постамент.
        - Этого кагана принесли недавно, - заключил он. Подошел к соседней фигуре, смело схватился за неё, поднатужился и… легко поднял. Тут же поставил на место. - Это мог сделать один человек, - проговорил, оборачиваясь и замер.
        Гелиния смотрела на него крайне недобрым взглядом, от которого по спине побежали мурашки.
        - Ты не друг… - медленно говорила она еще более низким, невозможным для женщины голосом, плавно вскидывая руку. Поднимала пустую ладонь, от которой, тем не менее, веяло такой опасностью…
        Гелиния не успела направить на Андрея неизвестно что. Раздался стук, как будто чем-то твердым ударили по глиняному горшку, и девушка завалилась… повиснув на руках Грации, держащей кинжал. Хвала богам, не окровавленный.
        - Что дальше, Андрей? - растерянно спросила она, глядя не мужа недоуменным взором, словно не веря в то, что сотворила.
        - Бежим! - это решительное слово он почему-то прошептал.
        По лестницам летели с невообразимой скоростью, несмотря на лежащую на плече Андрея Гелинию. «Только бы не успела очухаться! Помоги, Великий!» - молил Текущий, следуя за женой. Груз он будто не замечал, а тащил как минимум два таланта. «Летучим колодцем» воспользоваться опасались: неизвестно, как он сработает с бессознательной хозяйкой.
        - Вот, выход на задний двор, - тяжело дыша, сказала Грация. «Задний двор», разумеется, по привычке. Точнее будет - ворота, противоположные главному входу.
        Андрей, подгоняемый неведомой опасностью, за мгновение ока деактивировал охранный узор (хвала богам, он оказался простым, как в большинстве «обычных» зданий), и беглецы припустили по травяной дорожке.
        - Стой! - скомандовал Андрей перед выходом на мостовую. Грация сразу села на землю.
        Маг-Текущий с бормотанием «прости, Чик, так надо», снял с Гелинии амулет и обработал её «сонными брызгами». Дыхание, до этого почти не слышимое, стало спокойно-ровным. В доме опасался тревожить Силу. Кто его, этот большой артефакт, знает. Ответил бы еще чем-нибудь.
        - Домой! - коротко скомандовал он, - Бегом. Потерпи, родная, так надо.
        Грация и не возражала.
        Через три статера (несомненно - рекорд) все завалились за дверьми их кальварионского пристанища. Андрей, взбодрив себя «изменением жизненных токов», установил на створки «ледяную крепость». Еще раз «брызнул» в Гелинию сонную структуру и пожалел, что с потерей доступа к астральному телу, не может «подлечить» жену, которая буквально хватала ртом воздух и держалась за печень.
        Подсел к Грации, успокаивающе погладил её по голове и заставил себя чуток покемарить. Что делать дальше, придумает позже. Похоже, придется готовиться к обороне или бежать. А может… звать Чика?
        «Посмотрим, - подумал Андрей, - пусть только уложится сумбур в голове. Там видно будет».
        Глава 15
        Дохлый попал в Эолгул случайно. Если только «случайности случайны», а не плетутся старушкой Клио. После столичных погромов, Следящие объявили на подручного Кагана охоту по всей Месхитии. Обложили как бергата. Сколько мог, отсиживался в Ольвии, но и местный Главный Следящий, ранее «евший с его рук» в конце концов, отказал в гостеприимстве и посоветовал отправиться в Тир, где «намечалась большая заварушка» и можно было легко затеряться.
        Прибыв в Карагир, деятельный «серьезный человек» не представился местному «князю». Посчитал это ниже своего достоинства: он из самого Месхитополя, а здесь «всего лишь варварский городишко». Вместо «здрасьте, позволь заняться тем-то, тем-то», он собрал свою «стаю» из «вечных ветрянок» - «волков», не желающих присоединяться к организованной преступности. «Ночная братия» их не любила и преследовала, не гнушаясь помощью властей. Впрочем, преследовала без фанатизма. Если, конечно, они не откусывали кусок «законной княжеской добычи».
        Недолго «стая» шустрила в портовом городе. Скоро ощутимо запахло войной и «Дохлый и Ко» «эвакуировались» в относительно большой и спокойный Эолгул.
        Дохлый быстро разнюхал богатый объект и в памяти сразу всплыло бешенство Кагана после ограбления «кладовки» - аналога земного «общака». Сопоставил известные ему факты, вспомнив так же, что и сам «ночной князь» Месхитополя пропал в Тире. Неудача «самого Кагана», который, казалось, вовсе не знал слово «поражение», заставило Дохлого действовать осторожней, но не остановило. Сорок талантов полновесных гект маячит! Теперь, спустя без малого два года, возможно, меньше, но несущественно. Хозяева «Закатного ветерка» считались в городе безумно богатыми.
        Вроде нигде не ошибся, а золото не нашел. «Тропы» не действовали, хозяин виллы должен был перепрятать богатство поближе, но… доверенные привратники утверждали, что Рус по-прежнему пользуется Звездной тропой! Вряд ли они врали под пытками. Исполнители были все же не настолько тупы (но и не вместилище мудрости), выбивать нужные сведения умели. И Дохлый не просто испугался, он почти физически ощутил нависшую над ним смертельную опасность. Нюх опытного «волка» буквально вопил об этом. Стало не до денег.
        Мирхан второй день сидел под домашним арестом. Неприятности первого дня, кошмар со страшным Русом, почти забылись. Он спокойно обдумывал допрос с применением Знака «правдивости», который можно обмануть и опытный стражник прекрасно знал, как это делается. Но вряд ли до него дойдет - у Фармана у самого губы маслом намазаны. Вот когда вернется Максад… может, всё и забудется.
        Теша себя подобными мыслями, Мирхан позавтракал в обществе молчаливой жены. Попил горячего чаю со сладкой выпечкой, лично приготовленной умелой супругой и прошел в кабинет, сказав жене, что надо изучать дела. Он и на самом деле достал свитки, перо, чернильницу, собираясь составить некий список. Мысли в голову никак идти не хотели, ни под каким соусом.
        «Душно», - нашел он оправдание. Встал и распахнул застекленное окно.
        Свежий ветерок всколыхнул пергаменты, а через два удара сердца Мирхан медленно сполз на пол. В смысле через два сокращения чужой сердечной мышцы, потому как собственный кровяной насос командующего эолгульской стражей не мог этого сделать при всем желании - из левой половины его широкой груди торчала стрела с белым оперением. Кровь только-только начала окрашивать чистую домашнюю рубашку из дорогого привозного шелка. Ползла медленно, словно ей было жутко неудобно марать такую добротную вещь.
        Какой список хотел составить арестованный, так и осталось тайной.
        Фарман не доложил о происшествии князю. Еще раз подстегнул своих подчиненных и стал со страхом дожидаться Максада, надеясь, что пронесет. Риск большой, но предстать перед разъяренным магом-Пылающим - верная немедленная гибель. Так он успокаивал свое малодушие, тщательно пряча радость от «подарка» со стороны неизвестных «волков». Все-таки Мирхан, пусть он с миром идет в долину Предков, слишком много знал.
        Вечером того же дня на пустыре за кузнецким кварталом встретились два человека. Один из них худой и длинный, другой прямая его противоположность. Полный не мог спокойно постоять на месте, а жилистый лишний раз ленился пошевелиться.
        - Он точно мертв? - поинтересовался «живчик».
        - Сердце насквозь. Пять статеров подождал - за Целителем не побежали. Не вернется он из долины Предков, Дохлый, - и протяжно заржал от своего удачного не его взгляд каламбура.
        - Заткнись! - толстый, несмотря на внешнюю рыхлось, неуловимо прижался к Длинному и тот почувствовал на горле холодящую остроту стали.
        Да, стали. Геянские кузнецы-оружейники часто использовали алхимические эликсиры и по «примитивным» технологиям получали из железа, а то и вовсе из дрянной руды, добротную сталь. Кстати, уголь практически не использовали, заменяя его специальными амулетами. Конечно, так поступали только известные и богатые мастера.
        - Эй, ты чего, - просипел он, - я хотел сказать мертв он, Дохлый… - и снова каламбур. Теперь для Длинного совсем не смешной.
        - Есть еще баба, - напомнил месхитинец, не убирая ножа.
        - Все парни в степи и нам валить пора! Они долго ждать не станут, ты говорил о сорока талантах… - заупрямился «волк».
        - Я от своей доли отказался - всё по-честному. Маг владеет «тропой». Ты понимаешь, что он нас везде найдет? Тебе и «волкам» хватит казны, посуды и амулетов. Или?..
        - Хватит, хватит, Дохлый! - поспешил согласиться Длинный, - баба на людях всегда, а из лука в том квартале не развернешься! Может… - шумно сглотнул, - уберешь нож?
        - Уберу. Только ответь мне, какие дарки надоумили вас бельё хватать и живых свидетелей оставлять?
        - Малин это всё! Он с девкой дело имел. Она и наплела, что магу на деньги плевать, а людей он бережет, - снова шумно сглотнул и кадык прошёлся по лезвию, напоминая о хрупкости земного существования, - а-а-а…
        - Белье, - напомнил «серьезный человек».
        - На платье или простыне координаты записаны…
        - Ба-ра-ны, - презрительно сказал Дохлый и, чиркнув острейшим лезвием по горлу, ловко отскочил. Ни одна капля крови на него не попала. - Убрал я нож, Длинный… теперь ты мой тёзка, - приговорил он, глядя на хрипящее извивающееся тело. - Зря я сам подводил молодого к бабе… я тоже дурак, Длинный. Если тебя это утешит, - развернулся и спокойно пошел прочь.
        Адыгей не стал тянуть время и сразу после беседы с Русом направился на поиски, которые привели его на местный рынок. Пришел не абы зачем, а познакомиться с симпатичной девушкой - Сирилгин. Она не чинилась, не посылала младших сестер, а ходила сама. Ей нравилось бывать на людях. Покрасоваться в обновках, поболтать-посплетничать, на людей посмотреть и себя показать. Полгода, как «разбогатела», а до сих пор не могла успокоиться. Ловила завистливые, а порой и презрительные взгляды старых знакомых и не могла нарадоваться. Особенно тогда, когда замечала, как завистливо-презрительная гримаса перетекала в подобострастную, стоит только обратить внимание на эту торговку. Сирилгин подходила к ней и скромно-невинным голосом спрашивала:
        - Хороша ли у тебя капуста (хлеб, зелень, мясо, мука…), уважаемая… - далее следовало имя пожилой женщины, давно знавшей её матушку, а то и помнившей отца. Вежливо слушала ответ, расхваливающий товар и саму Сирилгин со всеми её родственниками, торговалась и… зависело от настроения, но предпочитала покупать именно у таких особ, злостных «борцов за моральный облик».
        - Ой, простите, уважаемая, - скромно одетый, но явно состоятельный молодой человек извинился с обезоруживающей улыбкой. Он случайно толкнул Сирилгин с полупустой корзиной, из которой, тем не менее, посыпались покупки. В такой толчее это неудивительно.
        - Расступитесь, уважаемые, растопчите продукты! - командовал он, ловко прикрывая и девушку, и рассыпанные овощи, - видят боги, я не хотел! - еще раз извинился перед Сирилгин и первый бросился собирать упавшую зелень.
        Через несколько ударов сердца к нему присоединилась и сама девушка, проглотив готовое сорваться с языка ругательство. Очень искренне, ловко и напористо повел себя парень - купец средней руки. Её не обманешь! Из-под простой летней куртки выглядывал краешек дорогой шелковой нижней туники, обычные на вид сапоги были пошиты из кожи Бегунка^ [32] - стоили пять гект, не меньше! Что он забыл на этом базаре для небогатых гончаров, где из достопримечательностей можно отметить только вкусные ароматы простых, но всегда свежих продуктов с окрестных садов-огородов, она не задумалась.
        - Адыгей, - скромно представился он, протягивая «невесте с приданным» её же корзину. Кстати, когда он говорил «видят боги, я не хотел», то мысленно добавлял: «Трясти корзину», - истинную правду. С Богами лучше не связываться, даже есть почитаешь Предков.
        - Сирилгин, - не мене скромно, потупив глазки, представилась она в ответ и добавила, - не стоило мне помогать, мне неудобно…
        - Что ты, уважаемая Сирилгин, я виноват. Это мне ужасно неловко. Хочешь, я помогу тебе понести корзину? Такая толчея… провожу до выхода. Или ты не все еще купила?
        - Нет, нет, я как раз собиралась домой… Адыгей, - и самую чуточку стрельнула глазками, в рамках дозволенного воспитанной девушке. На самом деле хотела купить еще кувшин молока и… забыла, но еще что-то задумывала.
        Купец вел её за собой, держа за руку и умело лавируя между людьми, а когда надо, отгонял неповоротливых субъектов шутливыми замечаниями. Но все равно, до выхода добирались медленно. За это время Сирилгин успела узнать, что он недавно приехал в Эолгул, на рынок забрел по незнанию, занимается торговлей. Правда, не расслышала чем. Сама она, как и положено порядочной девице, скромно молчала, изредка отвечая на прямые вопросы невинного характера. Интерес к парню рос. Теперь не только из-за предполагаемого богатства, но и… трудно определить. Веяло от него какой-то веселой бесшабашностью и в то же время расчетливой уверенностью и страстью. Чем-то неуловимым он напоминал Руса. И ей не приходило в голову, как такой ловкий парень мог налететь на неё случайно.
        Купец повернулся к Сирилгин, весело заговорил и вдруг перевел взгляд с лица девушки, куда-то за спину. Взор мгновенно посерьезнел. Фраза оборвалась на полуслове, сильные мужские руки обняли женский стан и Адыгей развернул легкую девицу, оторвав от земли, словно неприличном в танце. Она не успела ахнуть, не то, что закричать, как парень повалил её на землю, накрыв своим телом.
        «Какого дарка! - наконец, пришло понимание нелепой ситуации, - что он себе позволяет!!!», - возмущение смешалось с болью от удара спиной о ручку своей же корзины. Это сбило дыхание, а то Сирилгин непременно бы завопила.
        - Дохлый… - прошептал Адыгей с каким-то странным бульканьем и в следующее мгновенье его рот окрасился алой пеной.
        - А-а-а!!! - что есть мочи заорала придавленная мужским телом девица. Страх заставил забыть о боли, о двусмысленном положении. А купец лежал на ней, закрыв глаза. Струйка крови окрасила угол рта.
        Вокруг собиралась толпа и кто-то крикнул:
        - Целителя бы надо!
        - Шкуру сдерут, - раздался «участливый» голос.
        - Он богатый, на сапоги посмотри, недотепа, - ответил контральто^ [33] и сразу громко заверещал, - Целителя!!!
        Только где его взять? На таких бедных рынках они не бывают, а до ордена… вроде рядом, а кто побежит-то? Шла первая вечерняя четверть - время трудового народа ходить за продуктами, рынок забит. Но никто не бросился сломя голову искать Целителя для какого-то незнакомца. Вот поорать - многие мастера.
        Рус вышагивал по кабинету, с нетерпением ожидая «звонка» Андрея, гоня прочь желание вызвать его самому. Не стоит отвлекать. Слуги предупреждены о возможном «сне» хозяина. Конечно, надежда на них - чисто успокоительная, но этого хватало. «Пасынок Френома» готов был «шагнуть в глубь себя» в любой момент.
        «Не Эледриаса эта Сила еще, пока она безмозглая… интересно, другие склонные к Силе её чувствуют? - он отвлекал себя сторонними рассуждениями, - интересно, откуда я узнал имя, все-таки. Даже значения пока не знаю… нет, нет - и думать не хочу!», - гнал от себя противные мыслишки, проскальзывающие словно навязчивый шепот: «Владеющий Миром, хи-хи, Владеющий Миром…».
        «По-любому должны особо чувствительные маги, особенно те, кто бывал в пятнах… что думают, интересно?..», - вдруг его ходьбу прервал вызов от Адыгея.
        - Что за черт! Рано еще, - проворчал он вслух, но упал в кресло и принял «звонок».
        - Дарки тебя раздери, Адыгей, две четверти назад виделись! - Рус не стал скрывать раздражения, высказался.
        - Я умираю, Рус… - глупо улыбаясь, ответил «волк», - знаешь, совсем не страшно… Предки меня не забудут, я чувствую…
        - Эй, подожди… как!? Что значит, умираешь!? - маг-Хранящий «и прочая» ошарашено уставился на вполне здоровое лицо Адыгея.
        - У меня к тебе просьба, Рус. Найди Эльвирию и передай, что я её люблю… и пусть не торопится к своему Гелиону, пускай живет… - говорил как-то отстраненно.
        - Молчи!!! - заорал Рус и схватил его тунику. Встряхнул так, что голова мотнулась, как привязанная на ниточке. - Заткнись!!! Ты «волк» или кто!? Борись, борковский выкидыш! Раз вызвал меня, то твоя душа еще в теле и до сих пор там! - а сам автоматически отмечал, что его силы практически не уходят и «отражение» Адыгея начинает слабеть.
        - Собери волю в кулак! Ты воин, в конце концов! Где ты находишься, - мысли «пасынка Френома» понеслись со скоростью молнии, - отвечать! - и хлестанул «волка» по щеке.
        - На рынке в квартале гончаров, - механически ответил Адыгей. Тут взгляд его впервые блеснул, - Дохлый меня кинжалом в спину. Кровь пошла горлом. Отомсти за меня, слышишь! Он, пад…
        - Заткнись и смотри! Не открывай рта! - остановил его хозяин «вселенной».
        Перед тиренцем предстал огромный Эскулап - точь в точь такой, каким изображают его статуи в храмах, только абсолютно живой. Адыгея волей-неволей пробрала оторопь и… затеплилась надежда. Вдруг рядом с богом возникла мелкая фигурка Целителя в характерной для них багряной хламиде.
        «Бог» заговорил рокочущим басом:
        - Посмотри, мой недостойный посвященный на этого достойного человека, - «волк» поднялся и, медленно вращаясь вокруг своей оси, подлетел к Целителю, но не опустился, а так и завис в воздухе. Вокруг клубились облака и Эскулап и склонный к его Силе «стояли» на них. Когда случилась эта метаморфоза, Адыгей не заметил, зато сейчас хорошо разглядел открытый рот и выпученные глаза незнакомого Целителя.
        - Забыли вы мои заветы и тебе, - огромный палец «бога» почти коснулся груди посвященного, закрыв голову и половину груди, - предстоит их вспомнить. Лети как можно быстрее на рынок в гончарном квартале и спаси его! - палец переместился в направлении «волка», который повернулся спиной, оказывая рану.
        - Милосердный!.. - хрипло промямлил Целитель, но «Эскулап» его перебил:
        - Вот именно - Милосердный! И вы все должны вернуться к истокам!!! - в подтверждение его слов где-то далеко громыхнул гром, - скачи, недостойный, пока душа окончательно не покинула это тело, - палец продолжал смотреть на Адыгея, - а на память я оставлю тебе сердечную боль, дабы ты не забывал о своем Боге!
        Фигура Целителя исчезла так же внезапно, как и появилась, тиренец снова оказался стоящим в степи, а напротив него - сильно побледневший Рус.
        - Держись, волчара, - проговорил он, тяжело дыша, - прискачет через статер, от ордена до квартала горшечников - всего ничего.
        - Так… это был ты!? - и тут образ Адыгея задрожал.
        - А кто же еще!!! Сожми волю в кулак! Ты выживешь, я уверен! Верь! Надо просто поверить!!! - оба «образа» принялись таять, но Рус успел расслышать:
        - Сирилгин - дура… она жива… Дохл… хот… её…
        Вокруг Руса засуетились Духи, а он устало подумал:
        «Ну, если Андрей звякнет именно сейчас, то я не знаю, что ему сделаю… Адыгей умелый „волк“, а Дохлый оказался шустрее… а ведь не отличался он раньше особым проворством. Сирилгин, сучка, из-за неё всё. Дура - не дура я сам разберусь. После. Подожди… так её похоже хотел пришить Дохлый, а Адыгей… как он там говорил… Ну, волчара, ну ты… слов нет. Молодец, не ошибся я в тебе. Живи давай, только живи! Сирилгин не стоит твоей смерти… Величайшая, Великий^ [34] - молю вас обоих - спасите его! Рано ему в долину Предков…», - боги, как обычно, промолчали.
        А еще Рус отметил, что бывшее «предчувствие», которое оформилось в чувство опасности по отношению к жене, ослабло. Не до конца, но все же… Это радовало.
        А Целителя он вызвал наобум, единственного из эолгульского ордена, образ которого четко помнил. Встречались пару раз во дворце. Много он сил «выпил», немногим меньше, чем Андрей в свой первый вызов. Эскулап, естественно, просто «оживленная» статуя, а не образ Бога. Согласовывалась ли она с сакральными изображениями или явлениями божества своим посвященным - Рус понятия не имел. Целители были самым закрытым орденом и даже всезнайки - Хранящие не ведали большинства его тайн.
        «Оба-на! - до Руса только дошло, - если они считают память Адыгея, то поймут и про мои способности… их возможностей никто не знает… да хрен с ними! Лишь бы парня спасли…».
        Богиня удачи, помедлив, встала на сторону Адыгея. Пропущенный удар ножом - не в зачет. В базарной толчее случайно выискался шаман. Он подошел к смертельно раненому, отстранил причитающую над телом Сирилгин, сел рядом и застучал по посоху.
        Девушка так и не поняла, что купец её спас. Для неё он остался упущенным шансом. Богатым, симпатичным, веселым, притягательным парнем, в которого могла бы влюбиться, выти замуж, но не судьба. Причитала она из жалости. Как к себе, так и к малознакомому купцу и неизвестно о ком страдала больше.
        А шаману, меж тем, удалось снизить обильное кровотечение и теперь он, насколько мог, пытался удерживать в теле душу. Во время этого процесса обратил внимание на странную особенность. Во-первых, душа отбрасывала странную тень, уходящую в неведомую даль. Это походило на «вход» в долину Предков, но явно не туда. К тому же тянулась «тень», а не сама душа. Он пробовал «пройтись» вдоль неё, но сразу терял - след пропадал, словно выпадая из мира живых. Во-вторых, поначалу душа легко покидала тело. Так бывает, когда человек готов умереть или теряет надежду. Потом вдруг она вцепилась в свое обреченное обиталище мертвой хваткой, как будто «передумала». Старые шаманы рассказывали, что такое бывает, когда душа рано встречается с Предками и они «отсылают» её обратно. Обычно это нужно для борьбы за здоровье нашего несовершенного тела… но только не при такой ужасной ране.
        Шаман недоумевал и продолжал делать свою работу - помогать телу жить, а душе держаться… чтобы парой статеров позже достойно проводить бедолагу к Предкам. Он слышал стук копыт и крики «посторонись», но не выходил из транса. Вскоре рядом с ним появились трое мужчин в цветах Целителей: маг и двое помощников.
        - Ты сделал свое дело, шаман, - услышал он высокомерный голос, который вдруг «сломался» до более мягкого, даже извинительного тона, - спасибо тебе, но теперь им займусь я.
        Удивленный шаман вышел из транса, а Целитель сразу направил на раненого какую-то структуру. Кровь на ране быстро спеклась. А поразиться было чему: Целители и шаманы, мягко говоря, недолюбливали друг друга. Одни кичились «просвещением» и высоким мастерством, презирая «варварство», другие гордились Предками и их Силой, но, если честно, завидовали умениям первых.
        Помощники споро расправили матерчатые носилки на жердях, аккуратно переложили незнакомца и быстро понесли к единорогам, у седел которых имелись специальные крепления. Маг, сложив руки назад, уверенной походкой шел за ними.
        - Господин Целитель, куда вы его? - неожиданно для себя поинтересовалась Сирилгин. В ней затеплилась надежда, постепенно переходящая в уверенность.
        - В орден, уважаемая, в госпиталь. Раненому необходима госпитализация… а ты ему кто? - говоривший на ходу маг, остановился и с интересом посмотрел на девушку.
        - Я?.. Невеста! - гордо ответила бывшая служанка.
        - Кто он, откуда? - с напором поинтересовался Целитель.
        - Адыгей! Он… - и тут она замялась. Покраснела и потупила глазки, - он купец… не знаю откуда. Мы сегодня познакомились… - теперь она злилась и не знала, куда деться от стыда. Вокруг полно знакомых, засмеют!
        - Хм, быстро ты действуешь, - усмехнулся посвященный Эскулапу. Впрочем, больше одобрительно, чем издевательски.
        - Господин маг! - послышался глубокий контральто, и к нему приблизилась дородная женщина, вопившая громче всех, - тот господин закрыл своим телом эту недостойную. Доигралась в женихов, Сирилгин!? - повернулась к красной, как помидор девице и забыла о Целителе.
        Девушка в долгу не осталась:
        - Это я-то играю!? - краска на её лице быстро бледнела, - на себя посмотри, борчиха!
        Маг не остался слушать скандал. Он вскочил на единорога и весь неторопливый путь до ордена вспоминал странное явление Эскулапа. Больше всего его поразило слово «недостойный» по отношению к нему. Теперь он, кажется, нашел разгадку.
        «Купец пожертвовал собой ради малознакомой девицы, которая вряд ли того стоит… А я? Да весь орден! Мы погрязли в жадности. Сами определяем, кому помогать, а кому нет. Исходим из кошеля пациента или личных пристрастий. А ведь наш Бог - Милосердный. Забыли мы о нем, забыли его законы. Нет, он точнее сказал - заветы! О, Милосердный! Прости нас, недостойных. Я приложу все силы, жизнь положу, чтобы исправиться, постараюсь улучшить весь орден…», - высокий мастер-Целитель искренне молился… впервые в жизни.
        Эскулап никогда не вмешивался в дела склонных к его Силе. Доходило до того, что он прощал клятвопреступления. Правда, если они касались профессиональной деятельности. Больных часто приходится обманывать и иногда они требуют клятву. Вернувшиеся с Его Суда маги, рассказывали о Нем по-разному. Он постоянно менял облик. Поэтому Терентий (так звали нашего Целителя, эндогорца по рождению) и не удивился соответствию Бога его многочисленным изображениям. Мог быть и таким. Возможно, древние Целители все-таки видели его сакральный облик, запечатлели. А сведения о том факте потерялись в тысячелетней истории ордена, как не существовало и единого свода обязательных законов, характерных для других культов. Наверное, тоже «потерялись».
        Дело в том, что Целители стали самыми «материалистичными» из всех магов. Причина в том самом «невнимании» к ним со стороны Бога и его «слабой» Воле. Точнее - «свободной». Сила Эскулапа, если воздействовать её «чистой» составляющей, проигрывала стихийным Силам иных Богов, зато «крутилась» так, как вздумается магу. Этим Целители очень гордились и особо не распространялись на эту тему. Они вообще не рассказывали посторонним о жизни ордена, создавая вокруг себя атмосферу секретности.
        Хвала богам, Андрей «позвонил» в конце третьей вечерней четверти - Рус успел восстановиться.
        - Все нормально, Чик! - насмешливо «доложил» он, - твоя благоверная в безопасности, помощь не требуется.
        - Эй, Андрюша, стоять. Я чувствую - опасность еще есть. Мне её вызвать? - Рус спрашивал с намеком на разоблачение. Он прекрасно выучил характер друга. В данных обстоятельствах его дурашливость неспроста…
        - Дело, конечно, хозяйское, но я бы не рекомендовал. Нет, если хочешь пообниматься там и всё остальное - пожалуйста! Интересно, в твоем мирке это чем-нибудь отличается от настоящего, а?
        - Андрюшенька, - теперь Рус повысил голос, - ты мне зубы не заговаривай! Колись!
        - Все-все-все! - Текущий шутливо поднял руки, - сдаюсь. Значит так. С чего бы начать? - задрал голову и задумчиво почесал гладко выбритый подбородок. Рус промолчал. - Уговорил, начну с главного: Гелиния у меня дома, спит под действием «сонных брызг». Пришлось утащить её из дворца. Там, понимаешь, какой-то злодей подменил скульптуру в Тронном зале. Как она действует - ума не приложу. Ни эманаций не почувствовал, ни узоров не заметил, ни Силой от неё не прет. Исключительно интуитивно и включив логику, как ты учил (ехидная лесть), я понял, что дело в ней. Еще и Грация сказала на того кагана «Фи, какой некрасивый» и это решило дело.
        - Значит, я нужен? - вдруг тихо спросил Рус.
        - Нет! - решительно ответил Андрей, мгновенно утратив шутливость, - мой дом - единый артефакт и я его изучил (наполовину, но об этом умолчал). Теми силами, которые там есть, его не взять. Да и вряд ли кто полезет. Как я понимаю, это кто-то один, ну максимум небольшая группа ищет себе самые сладкие места. Напрямую взбунтоваться не могут, потому что давали однозначную клятву, а вот так, исподтишка - запросто. Гелиния не глядя подписывала документы. Жаль, Грация не интересовалась какие. Вернее спрашивала, но та отмахивалась и моя женушка на этом успокаивалась. Эй, ты чего? Не расстраивайся ты так!
        Рус задумчиво сел на траву, поставил локти на колени и обхватил склоненную голову. Андрей опустился рядом:
        - Сила в пятне заколебалась, - продолжил серьезным тоном, - совсем не так, как во время «Ссоры Богов», а как-то… не могу определить, но тебе туда рано - она по-прежнему безвольна. Я понял, что ты имел в виду, когда говорил, что тебя не станет. - Выдержал паузу, но друг не отреагировал, - ты станешь Богом. Я, конечно, не против иметь знакомого бога, зато вижу, что ты совершенно не стремишься к божественности. Ты сбежал от отца - Френома, - Рус в ответ скривился, - ну от отчима! - Текущий активизировался, - когда ты впервые побывал в пятне, уводил туда «степных волков», то понял, что его Сила тебе подвластна. Потому и каган с альганом к тебе приходили. Какой вы там договор заключили, я не знаю, но «Ссора Богов» прошла с твоим участием - теперь я в этом не сомневаюсь. Не зря пропала Лоос, которую ты ненавидел…
        - Она сменила сущность, - прервал его друг, - вернулась к истокам. Вот увидишь, её культ возродится… - руки от головы не отнимал, явно о чем-то усиленно размышляя, старательно откидывая эмоции, - культ простой богини плодородия и деторождения без Силы. Без такой Силы, - уточнил и снова замолчал.
        - Вот и я говорю, Чик! Ты впитал от прежних хозяев пятен знания, они ушли куда хотели и пообещали, что обеспечат пятна Богом. Ты ждешь своего э-э-э… брата и боишься занять его место! - последней глупой фразой Андрей попытался спровоцировать друга, а то он совсем застыл, - И совершенно правильно боишься! Ты не переживай, поспит Гелиния, тебя ожидая. Она в полной безопасности!
        Маг-Текущий сразу поверил, что Чик боится не зря. То ли его растворит Сила, последние два дня буквально ищущая своего хозяина (он только что определил причину «колебаний»), то ли наоборот, но друга не станет - это точно. Поэтому, «идя» на эту встречу, любыми путями хотел избежать немедленного прибытия Чика в Кальварион. Но и врать в особо широких пределах не мог. Вот и лавировал. Буквально четверть назад, долго поколебавшись, он все-таки решил для себя: Чик важнее Гелинии. А что она? Да пусть хоть месяц спит под «сонными брызгами» - они совершенно безвредны, проверено столетиями. Нападут на дом - отстоит. Скорей бы тот, как его… Эледриас приходил. Тогда и Чик Гелинию «вылечит», то есть изгонит Духа или еще что-то потустороннее. Иного объяснения её состоянию Андрей не находил, хоть и молчал об этом.
        Рус, наконец, поднял голову и посмотрел на друга. Его глаза светились решимостью. Андрей замер. В какую сторону это повернется - неясно. Ради Гелинии Чик был готов на всё.
        - Знаешь ли ты, мой друг Андрей, как рождаются боги? - как-то очень издалека начал, Текущий растерялся. - Можешь не отвечать, я знаю версию твоего ордена. Так вот, Сила - важная часть, но далеко не главная. А знаешь, что главное? Вера. Тысячи бывших рабов во всех пятнах чувствуют Силу, некоторые её видят и все - благодарят, молятся, верят. Само собой всплыло имя - Эледриас, что означает «Защитник и Освободитель». На сакральном языке, языке древнейших перворожденных - полубогов. Сколько будет длиться формирование из Имени полноценного бога, мне неведомо. Мне действительно пока рано заходить не только в эндогорское, но и в любое пятно. Тогда Бог возникнет из меня, есть у меня к этому склонность, - при этом горько усмехнулся. Андрей, разумеется, подумал о Френоме и похвалил себя: «А я умный, дарки меня раздери! Прости, Великий».
        - Чтобы ускорить процесс рождения, я думаю, нужно посвящение. Если хоть один человек посвятит себя вот-вот готовому возникнуть Эледриасу, то дело в шляпе. Частичка его души быстро сформирует Бога, точнее он себя осознает и осознает именно человеческим Богом. Душа как бы вправит ему мозги. Не качай головой, Андрюша. Не Боги создают людей, а как раз наоборот. Ну, за небольшим исключением.
        - Ерунду ты говоришь, Чик… - не соглашался маг-Текущий, перечитавший гору книг.
        - А плевать! Ты можешь мне просто поверить?
        - Тебе - могу, но сказанному - не очень, - и сам удивился произнесенной абракадабре, - тьфу, ты меня запутал! Говори, что делать. По глазам вижу - придумал.
        - Элементарно. Посвяти Грацию новому богу. Ты посвящен. Я - тоже. Остается она. Тем более она была рабыней. Её душа, даже независимо от её мыслей и осознанной веры, потянется к «Защитнику и Освободителю».
        Все смешалось в голове Андрея. Сказать, что он удивился, значит промолчать, уткнувшись в подушку.
        - К-как? З-зачем? Грация? А если что с ней случится!? - мысли постепенно раскладывались по нужным местам, вопросы отпадали сами собой. - Ты уверен, что она не превратится в подобие лооски? - высказал, наконец, последнее опасение.
        - Убежден. Лоос - «Паучиха, плетущая сети власти», а Эледриас я уже говорил кто.
        - Но я не жрец!
        - А где мы возьмем жреца? Поищем по пятнам? В кафарском, я уверен - есть. Только у них нет наглости посвятить душу еще не рожденному богу. Забудь о жреце, поступи как я в Кушинаре!
        - Но ты сам посвящен Гее, ей и посвящал новых адептов!
        - Значит, принципиальных возражений не имеешь?
        Андрей в ответ, простонав, помотал головой и схватился за неё, совсем как недавно это делал Рус.
        - Ну, Чик, - проговорил он сквозь зубы, - если с Грацией что-нибудь случится, я тебя убью. Понял?
        - Понял, - твердо ответил друг, - и клянусь, что не стану сопротивляться. Слушай, что надо делать, запоминай руны и слова молитвы. Я составил её из ритуала «посвящения Гее», мне так было удобней. Ты не против?
        Кстати, Рус впервые добрался до эльфийских знаний не во сне. Правда, только к тем, которые его волновали в данный момент. И он понял, что случилось с Гелинией. Сон для неё пока - самое лучшее «лекарство». Угадал Андрей, молодец.
        Глава 16
        Рус «проболтал» с Андреем почти две четверти. Встал с кресла, размялся и с удовлетворением отметил, что сил потерял совсем мало. То ли привычка вырабатывается, то ли друг совсем не сопротивляется…
        «И то и другое, - сказал Дух Жизни, - нам все меньше и меньше нужно добавлять в тебя жизненных сил после каждого погружения. Тот Целитель „вырывался“ очень сильно, на уровне Андрея, а восстановился ты не в пример быстрее…»
        «Это ты к чему ведешь, дружище?», - заинтересовался Рус.
        «Ты меняешься, Большой друг…», - и замолчал.
        «В смысле?», - удивился человек с ноткой тревоги.
        «Не пойму точно, но твое тело становится похожим на альганское. Я хорошо помню внутреннюю структуру Арона. Надо наблюдать…»
        «Эй! Ты это…», - Рус машинально потрогал уши.
        «Не внешне, Большой друг, внутренне…»
        «Это плохо или хорошо!? - разволновался „пасынок Френома“, - я и… думать так же начну!?»
        «Разум, судя по нашим наблюдениям, остается прежним».
        «Фу-ух. Тогда зачем бучу поднял, друг?», - Рус успокаивался. Тело долгоживущего эльфа - неплохо. Тем более без внешних изменений.
        «Ты становишься зависимым от Силы, так же, как и они. Мы посчитали необходимым предупредить тебя, Большой друг…»
        «Спасибо… друг… друзья. Умеете же вы поднимать настроение…»
        «Не критично. В мире без Силы ты не умрешь. Тебе просто станет неуютно. Помни об этом и всё…».
        «Да уж, успокоил… это всё?», - Дух не ответил, значит всё.
        Рус потер себе виски и плюнул:
        «Что мне делать на Земле? - но предательская ностальгия все же прошлась по сердцу, - да пошло оно! Сейчас другие проблемы. Потом, всё потом…», - выкинул неприятные мысли и направился в спальню.
        Перед сном не удержался и вызвал Адыгея. Просто, чтобы убедиться, что он жив.
        - Я не у Предков, не в мире Забвения, ты смог меня вызвать, значит - я жив. Только не пойму где нахожусь и что со мной происходит. Боли не чувствую, - Адыгей рассуждал на удивление здраво, - у Целителей я, меня видимо так лечат. Держат в беспамятстве.
        - Ты абсолютно прав. Я чувствую, как ты рвешься назад. Целителям не нужна твоя сердечная боль, да и ты сам не соображаешь. Выздоравливай, до встречи!
        - Спасибо тебе, Рус! - с этими словами исчез.
        «Бывший ночной князь» не стал грузить его своими опасениями о снятии памяти. Без толку. Что будет - то и будет!
        Но выспаться «пасынку Френома» не удалось. Среди ночи «позвонил» Леон.
        «Господи, ну зачем я придумал эту идиотскую связь!», - посетовал он спросонок и, разумеется, ответил.
        - Да хранят тебя боги, Русчик! - поприветствовал его Леон.
        - И тебя, друг. Но буквально мгновение назад я готов был пожелать тебе отправиться к даркам! Это у тебя бессонница, Леон, а я спал.
        - Кхм, - смущенно кашлянул старший товарищ и потупил взор, - неудобно получилось, ты прости меня.
        Русу стало неудобно за грубость. Он создал два плетеных креслица, сел сам и предложил Леону. Образ мира давно не менял: степь, облака, приятная прохлада, легкий ветерок. Гостей «одевал» в то, что первое приходило в голову, связанное с их образом. В общем, не заморачивался. Старый друг предстал в обычной тирской походной одежде: в зеленой куртке с откинутым башлыком, широких штанах того же цвета и коричневых сапогах.
        - Рассказывай, как у тебя, - Рус спросил самым заинтересованным тоном.
        - Да чего рассказывать? В Кагантополе мы скучаем. В каждом порту по десятку - два воинов оставили, остальные здесь. Хм, этруски бывший храм Эребуса под Френома переделывают. Ловко у них получается! Духи не только жечь и морозить, но и строить могут! Жрецы с корпусом прибыли. Они тебя пуще всех ждут - не дождутся.
        - Дарки! Обо всем позабывал с этими делами… - решил не огорчать друга и не стал говорить ему о своих проблемах, - одно… нет, пару жрецов отправь в Эолгул. Тебя послушают?
        - А-то! - гордо произнес Леон, - Хорошо, скажу Листвяну. Это командующий сводным корпусом. Он сам из «неприсоединившихся», с пограничья, с ним полк таких же и по полку гросситов и грусситов. Всё по твоим заветам, - говоря это, бывший гладиатор хитро улыбался, пытаясь шутить. Выходило, как всегда, не очень.
        - И как они? - заинтересовался Рус.
        - Косятся. Иногда грубят друг другу, но до «боёв» дело не доходит. С Листвяном, он всю жизнь с варварами воевал, не забалуешь! И ребята с его полка «мирят» смутьянов. Хм, - усмехнулся, мол, понятно, как они это делают, - жрецы от них не отстают, втолковывают… я чего хотел-то, - Леон перешел собственно к делу, - сбил ты меня своими вопросами. Вторую ночь считай не сплю, ищу расслоения, как ты выразился, и кажется, нашел. Только что…
        - Да ну! - искренне порадовался друг, - объясняй.
        - В астрале я представил себя. Будто в зеркало смотрюсь. Рисовать, как ты говорил, я не умею. Это Домлар подсказал. Он и еще двое парней были на твоём уроке в ордене…
        Это случилось месяца три назад. Рус, как и обещал, явился прямо в Главный фрегорский храм Френома. В кольчуге, в шлеме, с «близнецами» за спиной - в таком виде, каким его описывала молва. Надо работать на публику. Немедленно доложили Фридланту, он не заставил себя ждать. Проводил в свою «келью» - большую светлую комнату с удобной мебелью. Напоил чаем, ненавязчиво поинтересовался, изучил ли «пасынок» выписки из «Божественного завещания», которые он ему давал и удовлетворенно кивнул на ответ «да». Устраивать экзамен не стал.
        Потом Рус в сопровождении того же Верховного жреца медленно ехал по улицам города и везде собиралась толпа. Он важно кивал на восторженные выкрики, приветственно вскидывал руки, сам декламировал разную торжественную лабуду, не забывая вставлять призыв:
        - Живите между собой в мире, народ этрусков! Вас избрал мой отец - не подводите Его! - нисколько не кривил душой: лично помнил разговор с Френомом и то же самое прочитал в «завещании». Ну, почти. Единственное расхождение заключалось в том, что Бог плевал на то, с кем воюют его посвященные и закрывал глаза на их долгую вражду между собой, а «пасынок» перенаправил воинственность этрусков на «внешнего врага».
        Новоявленный орден Призывающих, а Рус прибыл специально из-за него, разместили при одном из храмов, в большом каменном здании (редкость даже для столицы) бывших складов, откуда не так давно вывезли товары. Купцы, конечно, несмотря на выделенное им не меньшее помещение, остались недовольными. Деревянные склады надо беречь от пожара, а значит регулярно обновлять структуры, что требовало расходов. Но с царем, а тем паче с божьим сыночком, разве поспоришь?
        В первый набор едва наскребли пять десятков учеников. Желающие, прямо скажем, не ломились в новое учебное заведение. Да и критерии Рус установил жесткие. Возраст до тридцати, обязательно академия за плечами и ловкость обращения с Духами. Именно умение общаться, а не Сила укрощенных Духов. Зато наставников из жрецов набрали целых два десятка. С расчетом на будущий рост количества учащихся. Ни те, ни другие абсолютно не представляли, как будет проходить учебный процесс. Рус с этим и приехал.
        Первым делом собрал наставников. К ним прилагались менее жесткие требования: возраст до пятидесяти и удачный опыт обучения минимум двух Призывающих. Высокое жреческое образование - само собой, как и умелость в создании структур из Силы Френома. Ими занимались в основном жрецы, потому как воины-Призывающие до «глупого кручения Силы» обычно не «опускались».
        - Вы наверняка задаетесь вопросом, - Рус стоял перед сидящими на лавках наставниками, среди которых скромно затерялся Фридлант, - зачем понадобилась какой-то орден? Мы и до этого неплохо справлялись с воспитанием Призывающих, за тысячелетия отточили структуры. Чего еще можно желать? Что нужно этому капризному «пасынку»? - сразу раздался осуждающий гул. Нет, о «капризах» божьего сына никто думать не смел. Зато об остальном…
        - Я учусь в школе Хранящих и горжусь этим, - продолжил выступление Рус, - там дают системные знания. То есть не просто заставляют учить готовые структуры, а дают возможность создать что-нибудь свое.
        В ответ «услышал» недоверчивое молчание. Правильно сомневались опытные жрецы - «божий пасынок» передергивал факты. Разработкой новых структур занимались бакалавры-магистры и далеко не все, а это уже совсем не школа. И знания ученикам вдалбливали не очень системные. В Земном понимании, конечно.
        - Но структурами займемся позже. Я, как воин-Призывающий, и сам в них не силен. Первоочередное… - и тут он уловил высокомерный скепсис от одного бородатого жреца. - Я вижу ты, - показал пальцем на уверенного в себе служителя культа, - не согласен. В чем?
        - Ты, брат^ [35] Рус, посвящен Гее. На то воля твоего отца и не мне Его судить. Но все-таки покажи, чему тебя научили хваленые Хранящие. Пылающие и Ревущие в боях ничем нас не удивили…
        - В исполнении варварских племен, которым хватило ума приобщиться к культу тех достойных богов, - продолжил «пасынок». - Это не орденское мастерство. А наемников, служивших в «просвещенных» армиях, спрашивал? Вижу - нет. Хорошо. Мне здесь бойню устроить? - вопрос повис в воздухе.
        Этруски - на то они и «френомовские дети», что слово «бойня» восприняли совершенно спокойно. Они не боялись смерти и готовы были дать отпор хоть самому Френому, чему Он только порадуется.
        - Ладно, обойдемся без кровопролития, - в зале сгустилась атмосфера разочарования.
        Рус, не раз выступавший на арене, прекрасно чувствовал настроение публики. «Блин, вояки хреновы, хоть и в жреческих плащах. Крови им подавай! Прибить что ли этого наглого бородача?..», - но продолжил совершенно в другом ключе.
        - Заметили, как грязно в помещении? Пыль кругом. После нерадивых слуг накажешь, брат ректор, - остановил он поднявшегося жреца, - вот ты, брат…
        - Григолант, - подсказал сам бородач, всем видом показывая недовольство сорвавшейся дракой.
        - За сколько времени можешь вычистить помещение одними структурами?
        Жрец поднялся. Огляделся, задумался, склонив голову на бок, и выдал:
        - За десять статеров. С Духами за два - три, - добавил он.
        - И я за два, - с этими словами за три удара сердца создал «пылесос» и рукой, со светящейся на ней желтой структурой, обвел зал.
        Грязь и пыль потянулась не только со стен и пола, но и с одежд жрецов. Многие машинально закрылись Духами, но Рус на кураже «продавил» их защиты. Одной Силой Земли, без помощи собственных Духов. Серые псевдо живые оболочки исчезали со злобным воем. Фридлант и трое наставников, включая ректора, не пошли на поводу у эмоций, не призвали Духов. И защитные структуры тоже создать не пытались (и вряд ли умели). Верховный жрец лишь прищурился и вгляделся в «пасынка» еще внимательней. А казалось дальше некуда.
        - Чисто, - Рус проконстатировал факт, - дышать приятней стало, заметили?
        Григолант продолжал стоять, открыв рот. Остальные поразились не меньше его. Некоторые щупали чистенькие плащи, совсем как новые. Но не это главное. Главное - легкость, с которой структура из Силы Геи разметала защиту из стихийных Духов Френома.
        - Конечно, братья, это балаганные фокусы и я не простой маг-Хранящий, но основное вы поняли: ордена - это сила.
        «Нас бы эта структура не разогнала… - пророкотал в голове Каменный, - слабые у них Духи, без желания служат…».
        «Нет, - не согласился с ним Астральный, почему-то женским голосом, - Большой друг применил Волю. Но я согласен, слабее они нас…».
        В дальнейшем «пасынку Френома» только внимали. Многие бросились записывать. Рус втолковывал о расслоениях реальности, через которую можно провести Звездную тропу, говорил о принципах создания структур. В своем понимании, конечно. О «пространственном кармане» не рассказал, забыл. Мимоходом вспомнил и умолчал уже сознательно: «Интересно, догадаются ли сами?». Но главное, убеждал наставников в корне поменять отношение к Духам:
        - Их очень трудно, почти невозможно понять. У них есть собственная жизнь, совершенно непохожая на человеческую. Но они прекрасно понимают обычное доброе отношение, конечно, подкрепленное Волей. Тогда они служат с душой, если можно так выразиться. Они умны. Почти так же как люди, а кое в чем и умнее нас. Пока просто поверьте на слово. Попытайтесь «договориться» со своими Духами, не стесняйтесь просить у них прощения - это не стыдно. Тогда они вам многое поведают, уверяю вас, и служить станут с гораздо большей отдачей.
        Для примера, его Духи «разогнали» нападение десяти жрецов. С большим числом, увы, не справились, но и это поразило наставников не меньше «пылесоса».
        Рус закончил «лекцию» в середине ночи. Расходились, чуть ли не падая от усталости. Разумеется, от такого объема информации жрецы вынесли в головах только кипящую жижу. Разбираться им и разбираться. Благо, остались записи.
        Утром «пасынок» встретился с учениками. Кивнул Домлару, но перекинуться парой фраз не удалось - повторилось почти то же, что и с наставниками, но в гораздо меньшем объеме и с упором на расслоения для Звездных троп. После «занятия», которое продлилось без малого три четверти, стало не до воспоминаний «о днях минувших». Так и не поговорили. Вечером Рус отбыл в Тир, поручив ректору самостоятельно набросать «единый план учебы» в свете его лекций-тезисов.
        - Ну, чувствует моя рука пустоту, - объяснял Леон, - а дальше?
        - Хм… - Рус задумался. Ему-то подсказывали Духи. В частности Дух Тьмы четко определял «свойство» расслоения: похожее на Царство Эребуса или нет.
        - Я знаю только одну координату в Кагантополе, на площадке возле храма Эребуса…
        - Отпадает, Русчик, переполошишь всех. Забудь, - тяжело вздохнул Леон, - после, при встрече…
        - Да! Только рядом я смогу попросить своего Духа Слияния с Тьмой определить «свойство» твоего расслоения! Ты же Говорящий, услышишь! - Рус с досады стукнул кулаком о землю и сразу вскочил. От сонливости не осталось и следа. Его зацепил успех друга, отвлек от собственных проблем. - Зеркало! - произнес он, и перед Леоном возникло оно самое, размером в полный рост.
        - Почувствуй свое отражение и выйди оттуда…
        - Я так и делал… - проворчал месхитинец, вставая. Расслабился, веки опустились, наполовину закрыв глаза, и… двойник бывшего гладиатора вышел из плоскости.
        Все трое персонажей очутились в полной темноте. «Настоящие» Рус с Леоном «пропали», а «копия» осталась видимой, словно объемный цветной рисунок.
        - Это твой астрал, Леон. Не настоящий, конечно. Действуй.
        «Леон» покрутил головой, откуда-то раздался его бас «похоже…» и стал протягивать руку прямо в темноту. С третьей попытки она наполовину исчезла.
        - Так не пойдет, друг, - послышался голос Руса, - ты отмечай найденные расслоения. Создавай значки какие-нибудь на «входе».
        Рядом с половиной руки засветилась цифра «1».
        - Это не мой астрал, Русчик, - пояснил друг, - у себя я хорошо помню где - что.
        - Все равно отмечай, вдруг забудешь, - настоял более опытный маг.
        - Хорошо, буду подписывать, - согласился Леон. - Внутри пустота. Что дальше.
        - А ты загляни. Войди туда полностью…
        - Хм. А если…
        - Я тебя прекрасно понимаю, друг! - горячо зашептал Рус, - я и сам опасался. Но запомни! Это - не ты сам, хоть ты и чувствуешь себя «им». Лично с тобой ничего не случится! Просто поветь. Шагай смелее!
        Сразу после этих слов псевдо-Леон пропал и «выскочил» из расслоения, как ошпаренный. Он и на самом деле дымился, лицо покраснело, а глаза… лопнули!
        - А-а-а!!! - запоздало закричал Леон.
        - Очнись!!! - голос Руса ревел почище самолетной турбины, - ты сам - в по-ряд-ке! Быстро верни своему отражению прежний облик!
        То ли рев подействовал, то ли уверенность, которой слова буквально «сочились», но отражение Леона снова стало прежним.
        - Кхм, - послышался смущенный кашель, - но больно было…
        - Не отвлекайся, ищи следующее расслоение, - и персонаж «заходил» по пустоте, методично ощупывая неизвестно что.
        - Есть! - обрадовался Леон, когда его отражение снова погрузило руку, - входить?
        - Смело! - подбодрил его Рус и «друг» исчез, - что видишь? - спросил, спустя несколько ударов сердца.
        - Темнота… воздуха нет, но дышать нет необходимости… давящая тьма… напоминает Звездный путь, только без звезд. Точно! Нашел, Русчик. Нашел! - возглас Леона, казалось, лился отовсюду.
        - Успокойся, друг, - охладил его хозяин местной «вселенной», - это, как ты понимаешь, мое создание и я показал тебе нужное расслоение, чтобы ты запомнил.
        - Правда, - смутился Леон, - я совсем забыл.
        Вдруг они оба оказались в этом «пространстве давящей тьмы», но теперь видимыми. Рус продолжил пояснения:
        - Как ты заметил, здесь нет звезд. Но все равно это расслоение с основным свойством царства Эребуса: оно размазывает нас по пространству. Точка «выхода» задается координатами. К сожаленью, теперь их не снимешь, приходится пользоваться старыми, но они работают. Как они возникали раньше из «общего» астрала, что они означают по своей сути ни мне, ни кому иному не ведомо. Работают - и хвала богам.
        - Структуру надо создавать именно здесь, в расслоении и после скидывать в реальность. Как ты понимаешь, представлять классическую Звездную тропу во время построения структуры - бесполезно. Нет звезд, значит не возникнет и «звездная дорожка». Тебе, Хранящему, я покажу свою структуру, «зыбучую яму». Во время её формирования надо думать о засасывающей песчаной воронке… ну, наподобие водоворота, который уходит в место, куда ты подставишь координаты. Их надо представлять на «выходе», на тонком конце водоворота… тьфу, в нашем случае «песковорота». Понятно?
        Леон глубоко и тяжело вздохнул. И как это можно сделать без воздуха?
        - Тренируйся, друг, - усмехнулся Рус, - и все у тебя получится, я уверен.
        Хлопнул Леона по плечу и они снова очутились в степи.
        - Извини, дружище, но мы долго говорим, а мне надо поспать, - с этими словами Рус протянул несколько пергаментных свитков, - бери. На них нарисованы и описаны некоторые координаты и схема структуры. Мысленно разверни их на досуге и изучай, тренируйся. Это будет наподобие «звонка»: свитки возникнут перед твоим мысленным взором. Сами собой знания не уложатся, не надейся. Удачи! Да, чуть не забыл. Силой структуру наполняй уже в реальности и не ходи далеко. Не допусти Величайшая, откат заработаешь!
        - Да пребу… - Рус не дослушал. Отпустил отражение Леона и вышел сам.
        Встреча с другом отняла от сна еще целую ночную четверть, но тем не менее Рус засыпал в отменном настроении, наказав Духам разбудить себя во вторую утреннюю четверть.
        Владимир сидел перед профессором, чувствуя крайнее неудобство и стыд. Руки, лежа на напряженных коленях, нервно мяли форменную фуражку с синим околышем. Из-под застегнутого на все пуговицы (половина - не гербовые) видавшего виды штопаного сюртука, выглядывала косоворотка неопределенного цвета. Когда-то она была белоснежной, но многочисленные стирки сделали свое черное дело.
        От хмурого профессора его отделял крытый зеленым сукном стол, заваленный исписанными бумагами. С краю стояла чернильница-непроливашка, рядом с которой находился бронзовый череп, из которого торчали концы перьевых ручек.
        Хозяин кабинета, седовласый мужчина неопределенного возраста с аккуратно подстриженной бородкой, долго протирал пенсне, придирчиво осматривая стекла, и наконец, водрузил их на свой длинный нос. За его спиной висел чей-то смазанный портрет с четко различимым, обвешанным орденами мундиром.
        - Ну-с, молодой человек, - сказал он усталым голосом, - и не стыдно вам отвлекать меня по всяким пустякам?
        Владимир готов был провалиться сквозь землю. Самое обидное заключалось в том, что он совершенно не понимал, что он мог натворить такого, чтобы удостоиться вызова к самому профессору. Помнил, как получил стипендию, хорошо отложилось в памяти, как они с товарищем зашли в кабак «отметить это дело». Пили дрянное вино, к ним подсела веселая барышня «их этих», а дальше - провал.
        - Сказать нечего? Язык-с не проглотили? А то, знаете ли, бывали в моей практике случаи. Неужели вам, должно быть, стыдно? - при этих словах посмотрел на студента поверх стекол.
        Владимир готов был поклясться, что в них играло лукавство. Но этого не могло быть! О строгости профессора ходили легенды.
        - Может вам изменяет память? Тогда я позволю себе напомнить, - с этими словами поднес к пенсне лист, на котором Владимир явственно разобрал гербовую печать. - Это прислали на мое имя из полицейского департамента, - пояснил он, - думаете, мне приятно читать такие бумаги? Ничего вы не думаете, господин студент, вы вовсе думать не умеете! - раздраженно произнес профессор и приступил к размеренному чтению.
        Из полицейского донесения выходило, что они с товарищем устроили в кабаке дебош, в результате которого его коллега-студент, защищая «девицу легкого поведения, воровку, известную как Сиря - вечная невеста», получил тяжелое ножевое ранение, а он сам в это время, стоя на столе, нецензурно бранился и раздавал нелепые команды. При задержании попытался оказать сопротивление. Из околотка, под поручительство знакомого квартального, был сопровожден домой, в съемную комнату доходного дома. Товарища в бессознательном состоянии отвезли в университетскую клинику.
        - Ну-с, молодой человек, как вы все это можете объяснить? Или это пасквиль «душителей свободы»?
        Владимир подавленно молчал. Тянуло на штраф и, не дай бог, отчисление с «волчьим билетом»! И то, и другое - хуже некуда. О здоровье товарища, почему-то не беспокоился.
        - Так и будем играть в молчанку? - тихо спросил профессор, откидывая гербовую бумагу. Недолго подождал и забарабанил пальцами по столу. - Вот что, господин пока еще студент…
        Владимир втянул голову в плечи, стараясь стать как можно незаметней.
        - Я не собираюсь вытягивать из вас правду клещами, у меня и без вас полно забот. Пишите объяснительную! - рявкнул он неожиданно громко.
        - Ага, - ляпнул Владимир, вздрогнув от резкого звука.
        Профессор торопливо подвинул ему лист бумаги и череп с перьями.
        - Не тяните, молодой человек.
        Студент взял ручку, зачем-то внимательно осмотрел новенькое металлическое перо на ней, привычно обмакнул его в чернильницу и написал шапку:
        «Декану факультета медицины, профессору Эскулапу»… и замер, покраснев еще больше.
        - Позвольте, господин профессор, другой лист, - выдавил он и сам потянулся за чистой бумагой, старательно прикрывая запись ладонью.
        - Не стоит, молодой человек, - усмехнулся профессор, - думаете, я не знаю свое прозвище среди нерадивых студиозусов? Продолжайте далее, вам же запомнится на дольше. Урок-с на всю жизнь…
        Владимир, вздохнув, продолжил, тщательно и медленно выводя буквы. Тянул время, лихорадочно обдумывая текст. В голову ничего не лезло.
        «Объяснительная.
        Я, Владимир Дьердьевич Нодаш, студент второго курса факультета медицины Санкт-Петербуржского Императорского университета, мещанин…»
        Его вялые размышления прервал профессор:
        - Позвольте, господин студент! С чего это вы взяли, что вы мещанского сословия?
        - Так, Ваше превосходительство, я приютский… - промямлил Владимир.
        - Приютский? - удивился профессор, - а позвольте узнать, как вы оказались зачисленными на курс, да еще и стипендиатом?
        - Я в науках успевал, - смутился студент, - реальное училище при нашем приюте Великомученицы Надежды имелось…
        - О как! Вы удивляете меня все больше и больше. А в приюте с какого возраста оказались, позвольте полюбопытствовать?
        - Подкидыш я…
        - А отчество у вас отчего-с такое мадьярское и фамилия? Записка с вами была?
        - Не знаю, Ваше превосходительство. Нам не объясняли…
        - Ну да, ну да… - профессор снова забарабанил по столу, теперь сильно нахмурившись. - Исправьте, - решительно произнес он, - дворянского сословия. И отчество зачеркните. Френомович вы. Нет, не надо портить документ, пишите всё заново…
        - Ага, я мигом, Ваше… как дворянского… какой Френомович!? Вы что-то путаете, профессор! - студент впервые поднял голову и удивленно уставился на профессора.
        - Нет, молодой человек. Я прекрасно знаю вашего батюшку, - Эскулап снял пенсне и поймал взгляд Владимира… - неужели вы думали, что я отвлекся бы от дел ради какого-то подкидыша?
        У студента стучало в висках: «Отец… отец… а мать?», - взор он не мог и не хотел отводить, желая прочитать в бездонных зрачках сурового декана имена и судьбы. Собственная участь поблекла перед возможностью обрести семью, исполнить давно забытую детскую мечту.
        - Ваш отец обитает в высоких сферах. Вы меня понимаете? - Владимир, шумно сглотнув, кивнул, - не стоит на него обижаться, тем более до недавнего времени он не знал о вашем существовании.
        - А матушка? - завороженно спросил студент.
        - О ней я не ведаю. Но не думаю, что она была достойной женщиной, раз вы оказались в приюте, - сказал и напялил пенсне.
        Оцепенение и мечта о сказке сразу пропали. Владимир упал на стул. Он, оказывается, тянулся к глазам профессора. Папаша - сановник не желает его знать, мамаша - бросила еще младенцем. Всё вернулось на круги своя. Сказок не бывает.
        - Так вы, господин профессор, только за этим меня вызывали? - озлобленно произнес Владимир, - выгнали бы без издевательств. Поманили пряником и мордой в навоз. Не зря вас Эскулапом прозвали…
        - Ах вот как вы заговорили, господин студент, - последние два слова прозвучали издевательски. - Пожалуй, хватит.
        Декан поднялся в свой… могучий рост, который оказался просто огромным. Удивительно, но профессор не упирался в невысокий потолок обычного кабинета.
        Владимир не успел поразиться такому несоответствию, как громовой голос буквально вжал его в стул:
        - Как тебе, Рус, когда меняют твою жизнь, нравится!?
        В голове завертелось. Голодное приютское детство, розги, издевательства старших воспитанников, неоднократные «темные» «зубриле», мечта найти родителей. Не менее голодное студенчество с той же зубрежкой, игнорирование невзрачного «подкидыша» всеми порядочными барышнями. Тоска о красивой курсистке с шекспировским именем Джульетта, которая морщила носик, глядя в его сторону. Вся жизнь пронеслась за один миг и Рус стал Русом. Чужая, но такая реальная судьба со множеством совпадений схлынула.
        - Ты!!! Ты!!! - «пасынок Френома» еще не до конца отошел от шока.
        - Я и еще раз Я! - прогремел ответ, - тебе было столько намеков, но ты при всей своей Воле ни дарка не понял!
        - Да за что!? - возмутился Рус, вскакивая со стула, - подумаешь, использовал образ твоей статуи! Тебе жалко!?
        - К Тартару, к этому падальщику все изваяния вместе взятые! Не смей влиять на жизнь моего ордена! Ты что о себе возомнил? Ты, трус, бегущий от божественности, смертный человечишка!
        - Плевал я на эту твою божественность! И на… - слово «тебя» застряло в горле.
        Бог опять превратился в «профессора» и снял пенсне. Глянул на разгоряченного Руса так… тот понял, что еженощные кошмары, о которых он думал, как о самом страшном возможном наказании «от Эскулапа» - акт милосердия.
        - Да не хотел я вмешиваться в дела твоих Целителей, - примирительно сказал пришедший в себя бывший «псевдобог», - была нужна срочная помощь и всё.
        - А зачем моего мастера обозвал «недостойным», а какого-то «волка» - «достойным»? Мастер с ума сходил, искал разгадку!.. И что странно - нашел. И что еще страннее - я с ней согласен, - замолчал, протер пенсне и нацепил их на положенное место.
        - Ну так… я, конечно, не думал, но… вот и славно, - сказал Рус просто для того, чтобы что-то сказать, прервать затянувшуюся паузу.
        - Эх, Рус, Рус… - вдохнул Бог совсем по-человечески, - ты поосторожней со своей «вселенной», мало ли что. Это я такой добрый, а Френом любопытный. С другими может не повезти, - теперь он напоминал типичного умудренного жизнью ученого, совсем не страшного. - Я с вашим племенем с самого его рождения, во всех мирах под разными именами существую. Не удивляйся, сакральное Имя может звучать по-разному. Ах, да, этого тебе эльфы не объяснили, - и усмехнулся еще более человечески.
        - Договорились? - сказал, протягивая через стол руку. Рус уже и забыл о типично земном рукопожатии. Приподнялся и пожал крепкую ладонь Эскулапа:
        - Договорились. Я не лезу к твоему ордену… от твоего имени, - и хитро прищурился. Бог в ответ прищурился еще хитрее, но согласно кивнул, - а ты не лезешь ко мне, - закончил наглый человек.
        - Согласен, - улыбнулся Эскулап, весело сверкнув стеклами абсолютно ненужного ему пенсне.
        - А тогда к чему было это кино? - поинтересовался Рус, опускаясь на стул, - вполне могли без него обойтись.
        - Хорошее кино? Душу пробрало? - человек вынужденно согласился, - а теперь повторю еще раз: я хорошо знаю ваше племя. Слишком хорошо…
        И тут Руса разбудил Дух Жизни. Вторая утренняя четверть, пора вставать.
        Глава 17
        Посвятить Грацию новому богу оказалось не так просто, как полагал Андрей. Его жена не слышала объяснений Чика, поэтому вверять свою душу неизвестно кому не желала. Отчаявшийся муж подвел супругу к окну верхнего, пятого яруса.
        - Смотри, дорогая, воины все прибывают и прибывают. Грозятся нас на кусочки порезать, если не отдадим их княжну.
        - Выдержим! - упрямо сказала Грация, - ты сам уверял меня, весь дом в твоей власти и он нас защитит!
        - Сколько.
        - Что сколько?
        - Сколько времени он будет нас защищать?
        - Тебе лучше знать, дорогой, - сама язвительность.
        - Смотри, вокруг нас сотня воинов, из них только пятеро склонных к Силе. Пока они просто возмущены нашим поведением. Нам повезло, что Кальварион всех расслабил и трудно собрать большую силу за короткое время…
        - Может, совсем не соберется? - с надеждой спросила Грация, - Гелиния пожелала пожить у нас. Может, попробуем их убедить, а?
        - Конечно! Скажем, мол, зашла погостить, устала, уснула и вынесем им спящую княжну. Забирайте, верные подданные! Вы доказали свою преданность, не отступили от клятвы! Ты соображаешь, что говоришь?
        - Да уж получше тебя! - обиделась жена и отвернулась.
        - Да пойми ты, Грация, когда прискачет Джабул, а ему я уверен, уже сообщили… нам повезло, что он инспектировал Западную заставу (форт, закрывающий западный вход в долину. Был еще и восточный. Кроме как через них, в Кальварион не попадешь - сплошные неприступные скалы), а то бы уже атаковали. Так вот. Он соберет всех магов и воинов - три сотни с тремя десятками склонных к Силе и наш дом устоит… боюсь, не более двух четвертей.
        - Но ты обещал!.. - не сдавалась супруга.
        - Преувеличивал, милая… - Андрей смотрел на жену, виновато улыбаясь, - покрасоваться перед тобой хотел… - Грация, дернув плечами, скинула его руки. Продолжала обижаться, не оборачивалась. - И нас тогда порежут, не постесняются. Еще и перед Пиренгулом похвалятся. Защитили, мол, твою любимую доченьку от злобных месхитинцев… эй, ты куда?
        - Две четверти дом выдержит, а я подумаю, - упрямо заявила спускающаяся по лестнице Грация.
        - К Гелинии не вздумай подходить! - крикнул Андрей, но, передумав, пошел за женой, - я с тобой, дорогая.
        - Не бойся, - с усмешкой, по-прежнему не оборачиваясь, сказала «дорогая», - мне и Тронного зала хватило. Иди со мной, иди. Я в «купель». Подглядеть хочешь?
        Надо сказать, что туалеты у каганов работали со смывом и ароматизацией. Высший класс даже по земным меркам. Занимали целые комнаты (овальные, как и все остальные), где кроме главного нужного места в обязательном порядке имелся целый «душ» с водой, льющейся по желанию хоть сверху, хоть снизу, хоть сбоку. Зачем такие усложнения - непонятно. Единственный минус - высокие «унитазы», если эти каменные сооружения можно так обозвать. В «просвещенных» странах в городские дома тоже подводили водопровод и канализацию, но не до такой изощренности. Даже в царских дворцах такого шика не наблюдалось.
        Но муж не остановился, пошел следом. Разделились возле спальни, куда на супружеское ложе положили спящую княжну. Андрей, проверив структуру «сонных брызг», сел в плетенное креслице ждать Грацию. Надолго её обиды не хватит, знал по опыту. Но вот согласится ли на посвящение? В этом уверен не был. Как не знал и сколько продержится защита дома с нарушенной (сейчас он волосы на себе рвал) системой узоров, которую обнаружил только после слома «печати» на центральной двери. Перед женой просто хвастался, а Чика всеми силами пытался удержать от преждевременного появления здесь, в пятне.
        «Утро, вторая четверть, - рассуждал Текущий, - наместник вернется… да скоро уже. Еще пару четвертей отведем на „сбор труппы“, а дальше… надо уговаривать Грацию, надо…», - он чувствовал колебания Силы пятна и ощущал её «безмозглость». Это напоминало нынешнее состояние Силы Эребуса - есть с чем сравнивать.
        Обиды Грации хватило на полчетверти. Зашла напряженная, как пружина готовая вот-вот «взорваться». Глянула на Гелинию и спросила очевидное:
        - Спит? - и села на второе плетеное креслице.
        - Грация, любимая, ну хватит дуться… - заговорил Андрей, но жена перебила:
        - Дуться!? - возмущенно повернулась к нему, - речь идет о моей душе, а ты «дуться»!? Да знаешь ли ты Чика, как знаю его я!? - раздраженно заходила по комнате, активно жестикулируя:
        - Посвящение необратимо и вы с ним об этом прекрасно знаете! «Защитник и Освободитель»! - желчно передразнила она мужа, - прямо как твой любимый Чик! Да кто он такой!?
        - Пасынок… - ответил ошарашенный муж. Он впервые видел жену в таком взбешенном состоянии. Более чем за полтора года знакомства они ни разу не ссорились по-крупному.
        - Пасынок Бога? - язвительно повторила Грация, не дав договорить, - а чего же он в рабство угодил? Конечно, освободился! Герой! Меня освободил - низкий поклон ему, - и издевательски поклонилась Андрею, - а меня он спросил!? Он чувство мое растоптал - не заметил! - говорила, не давая возразить. Давно накипело, - божий пасынок! Надо же! А как влияли на него лооски, так и продолжили влиять, пока Древа их не сгнили! - несправедливо, конечно, но…
        - Нас с тобой свел, лишь бы от себя оттолкнуть! Спрашивал он меня, тебя, спрашивал!?
        - Брось, Грация! - вскипел и Андрей.
        - Не брошу! И ты выслушаешь меня! Сядь! Сядь, я сказала! - супруг, подавленный таким напором, опустился в кресло. В нем тоже все клокотало, но решил дослушать.
        - Спас он нас от «волков», спасибо, - снова поклонилась, - а ведь тоже без спросу. Не так? А в «Закатный ветерок» вселились - поинтересовался он нашим мнением? Он всё делает так, как надо только ему! Вот, - рука разгневанной женщины указала в сторону Гелинии, - она все уши мне истоптала тем, как она его любит, как он любит её! А итог? Какой итог, я спрашиваю? Жена попала в беду, он это прекрасно чувствует, знает об этом, но где он? Ау, всесильный Чик, где ты? - прокричала, издевательски глядя в потолок, - Да я бы на его месте давно была бы здесь, рядом с ней! Любит он её, как же! А вместо себя, что он предлагает? Подскажи-ка мне, любящий муж? Правильно, отдать душу бывшей рабыни какому-то там неизвестному богу. Меня не жалко. Ладно, с ним все ясно - плевать ему на других! Но ты, Андрей!? У тебя своя голова есть!? Или… ты меня тоже не любишь, а?..
        Спустя томительную вопрошающую паузу, произнесла уже без напора, будто выдохнула:
        - Пасынок дарков… ненавижу…
        Андрей молчал. Грация «сдулась» и точно сбросившая энергию пружина, расслабленно опустилась на пол. Через полстатера гнетущей тишины, закрыла лицо руками и тихо, без слез, зарыдала. Только плечи предательски вздрагивали.
        Муж сидел пораженный. Все, что она говорила - грубое искажение фактов. Сколько раз он их спасал, не щадя себя? Разумеется, без спроса. Но кто о таком спрашивает? Да, решает всё сам, но всё - на пользу скорее другим, чем ему самому. В чем - в чем, а в трусости и эгоизме Чика не обвинишь. Даже нежелание становиться Богом, о чем не ведает Грация, по глубокому убеждению Андрея, не трусость, а подвиг. О многом мог бы возразить любящий супруг, но… все затмевала одна-единственная мысль: «Она его всё еще любит…», - это отупляло. Ревности, как ни странно, не испытывал. Скорее жалость… в том числе и к себе.
        Андрей, не произнеся ни слова, покинул плачущую жену и сходил в подвал. Вернулся с кувшином красного, самого крепкого вина и двумя бокалами на смешных тонких ножках. Налил себе, наполнил вторую чашу и, не предлагая Грации, выпил свою. Наполнил еще раз и проглотил одним махом. Грация отняла руку от покрасневшего лица, не глядя, но ловко взяла свой бокал и осушила посуду не хуже мужа, практически за один глоток.
        Когда из кувшина упала последняя капля, Андрей нарушил молчание:
        - Схожу за вторым? - спросил спокойным тоном, будто ничего не случилось.
        - А пьяной можно посвящаться? - поинтересовалась Грация.
        - Не знаю, - муж пожал плечами, - наверное, можно. Богам без разницы.
        - Неси тогда чашу, иголку и чего там еще нужно… а где бы алтарь устроить?
        - Пошли в столовую. Стол - в самый раз. И рисовать на нем легко. Во! За вином придется сходить - красное на белом хорошо смотрится. Использую вместо краски, - говорили о предстоящем неоднозначном действе, как о давно согласованном решении, как о сущей безделице.
        - Идем, - согласилась Грация и поднялась с пола.
        Андрей, выкинув из головы все сомнения, тщательно обрисовал «винными рунами» золотую чашу. Точнее та, судя по размерам и искусной чеканке, скорее всего использовалась как ваза под фрукты. Но это не суть важно.
        - … прими Эледриас сию душу под свое попечение… - Андрей заканчивал молитву чужому Богу и чувствовал необыкновенное воодушевление, - Грация, повторяй за мной, - обратился к жене неожиданно торжественным тоном, - Я, Грация, ранее не посвященная никому из Богов…
        Жена повторяла не менее торжественно и в её взоре горела… вера. Невозможная вещь! Еще четверть назад она ни капли не верила, а тут…
        Ритуал прервал сотрясшийся дом. Сразу после этого снизу послышались гомон и крики множества людей:
        - Княжна!!!
        - …месхитинские отродья!..
        И две четверти не простояла хваленая Андреем защита. А может хозяева, занятые собой и подготовкой к посвящению, просто не замечали неудачных атак? Кто знает.
        Андрей напрягся, но Грация непререкаемым тоном потребовала:
        - Не смей прекращать, вино скоро всосется, - каганский стол «впитывал» в себя весь мусор, в том числе и пролитые продукты.
        Лихо думая: «Была - не была! - выражение Чика, кстати», - псевдожрец продолжил обряд.
        Капля крови бесследно исчезла в золотой посуде и девушка на мгновение замерла с совершенно пустыми глазами. Моргнула раз, второй и… Андрей, чутьем воина-мага, в самый последний момент нагнул жену и толкнул под стол. Стрела, сверкающая каким-то Знаком, прошла в опасной близости от его головы. Оскалившись не хуже Чика, Андрей вошел в боевой транс.
        Отклонившись от их стрел, зарубил двоих воинов. Пару магов из широкого дверного проема вынесли его «ледяные стрелы», а буквально за несколько мгновений до этого их структуры легко разрушились «обтекателем». Вот что значит многомесячное безделье и расслабленность. Посылали-то в пятно самых опытных и умелых. И вдруг на входе в столовую возник воин, закованный в чешуйчатую «золотую» броню, явно длинную для его среднего роста. Голову и лицо закрывал чешуйчатый же капюшон с маской, изображающей кагана. А может и альгана - цвет-то желтый, не понять.
        «Ого! - удивился Андрей, - сплошные латы из чешуи Золотого дракона! Сам Джабул пожаловал…», - одновременно думал, как бы его поразить.
        Виновника бед Гелинии он определил давно. Кроме наместника - больше некому. Он один посещал её после… воздействия. Ему она подписывала неизвестные документы, и он же жил до неё в том самом дворце. Являлся воином-магом Пылающим.
        Такие латы, точнее жалкие неполные копии подобных доспехов встречались редко. Да что там! По всей Гее существовало штуки три от силы и пробить их считалось невозможным. Ни Силой, ни железом с самым затейливым Знаком.
        Андеевская «ледяная крошка» бессильно стекла с чешуек, но и «огненный вихрь» не причинил Текущему, одетому в обычную кольчугу, никакого вреда. Противники, поигрывая мечами, медленно сближались. Андрей внешне вяло отбил чью-то стрелу и вдруг из-под маски раздался голос:
        - Всем отстать! Не стрелять, он мой, - в нем слышалось столько властности и превосходства на каким-то там жалким Текущим, что непрерывно прибывающие воины и склонные к Силе, сгрудились за пределами столовой, но войти не посмели.
        - Ты - воин-маг, я - тоже, - сказал Джабул уже тише, - устроим честный поединок.
        - Ты - в чешуе… - возразил Андрей
        - А на тебе - «обтекатель». Все поровну, - это далеко не так, но Текущий усмехнулся не по этому поводу:
        - А Духа в княжн… - Пылающий не дал договорить провокационную речь, набросился. Завертелась веселая карусель. Если только смертельный бой можно назвать весельем.
        Для окружающих они почти размазались. Слышались частый звон металла, сыпались искры, изредка вспыхивали структуры. Более тяжелый и плотный на вид Золотой доспех, весил не больше железной кольчуги, а движения сковывал, пожалуй, даже меньше оной. Сражения воинов-магов обычно долго не длятся, но это затянулось на целых два статера. Примерно, точно никто не засекал. Устали бойцы одинаково, в мастерстве превосходил Андрей, но победил бы, несомненно, Джабул. Чешуя Золотого дракона - сила, хоть в ней не чувствовалось ни капли божественной «энергии». Мало того, что доспех не пробивался оружием, он еще и амортизировал удары: ни руку зашибить, ни дух выбить. Хоть молотом стучи.
        - Прекратить, мои подданные! - громкий властный голос Гелинии прогремел как гром среди ясного неба.
        Замерли все, в том числе и сражающиеся противники. Они, застыв в любимых стойках, тяжело дышали и сверлили друг друга ненавидящим взором, ловя любое движение.
        Княжна шла сквозь толпу, как ледокол через расходящиеся льдины. Она уже вот-вот должна была показаться у входа в «дуэльную», когда из-под стола стала медленно появляться Грация.
        Андрей уловил момент броска и сбил кинжал, метнув свой ненужный меч. Подставил подножку и повалил Джабула на пол. Если бы тот не отвлекся на Грацию, то ни за что не дал бы противнику использовать это единственное «слабое место» доспеха: ударом молота не свалишь, а медленным давлением, то есть обычной борьбой - запросто. Девушка, полностью выпрямившись, с досады прикусив губу смотрела, как её муж и воин в сверкающих золотом доспехах, остервенело рыча катались по полу.
        Наконец, на «пороге» столовой появилась Гелиния, и снова раздался её повелительный глас:
        - Прекратить!
        «Золотой» чуточку расслабился, услышав близкий голос княжны. Тогда Андрею, лежавшему «сверху», удалось вывернуть свою руку из латной рукавицы, которая крепко держала его за запястье, и точным движением вогнать кинжал в глаз Джабулу - одно из немногих незащищенных мест. Воин несколько раз дернулся и застыл.
        - Зачем!? - возмутилась Гелиния.
        - А тебе идет эта туника, - раздельно, через каждый тяжелый вздох, сказал Андрей, с трудом поднимаясь на ноги. Возникшая как из-под земли Грация, подставила плечо.
        - Какая к даркам туника, о чем ты говоришь, Андрей!?
        - Он покушался на жизнь моей жены, - пояснил Текущий, с огромным облегчением порадовавшись за такой ответ, - он кинул в неё кинжал. Хвала богам, я успел его отбить. Имею я право на месть? - эти слова произносил, глядя на жену, всей доступной мимикой показывая: «ни слова правды!».
        - Да, Гелиния, - поддакнула Грация, - сначала была честная схватка один на один. А потом он как бросит в меня кинжал! После твоего приказа уже, когда ты шла сюда. Я ужас как перепугалась!
        - Ага, швырял, - поддакнул кто-то из воинов, стоящих позади местной государыни.
        - Молчать!!! - разъярилась девушка, раскрасневшись от гнева, - Я приказала прекратить драку. Тот воин в «чешуе дракона» замер, а ты, Андрей, этим подло воспользовался! Это я видела собственными глазами! Где Джабул! - крикнула, обернувшись к тиренцам. Повисло неловкое молчание, - а что вы здесь все делаете, в моем дворце? Я объявляла прием? Джабула ко мне, остальные - вон! Разыскать его!
        Почему-то даже многочисленным склонным к Силе, а не то что простым воинам, не пришло в голову объяснять своей государыне что к чему. Как-то сами собой в толпе исчезли четыре трупа и воины с невнятными оправданиями:
        - …дарки науськали… Предки пошутили… - незаметно, насколько это возможно для сотни человек, ретировались.
        - Дарки, где этот Джамбул, ишачий сын! А откуда в моем доме кровь!? Полкоридора заляпано! - но и сквозь праведное возмущение до Гелинии наконец-таки стала доходить невероятность ситуации, - это что… бунт?
        - Ты абсолютно права, Гелиния, - подхватил её слова Андрей, - присядь за стол, - и пододвинул к нему один из двух целых стульев. Остальные пали жертвой их битвы с наместником.
        Девушка, путаясь в собственных мыслях, а точнее - приходя в себя, рассеяно села.
        - А когда успели заменить стол? А стены зачем перекрасили? - при этом глупо водила пальцем по гладкой каменной поверхности. В отличие от её дворца, она была не разноцветная, а чисто белая.
        - А еще и уменьшили размеры столовой, убрали «пространственный лифт». И вообще весь твой дворец переделали, пока ты спала! Очнись, Гелиния! - Андрей шутил как можно более мягким тоном.
        - Да, подруга, - Грация нагло оккупировала второй целый стул, - проснись, пожалуйста… ты у нас с Андреем, в нашем доме, - сказала прямым текстом, и без подсказок мужа поняв, что без посторонних, можно говорить более открыто.
        Текущий вдруг прошептал:
        - Мне надо ненадолго отлучиться, девочки, - и отправился проверить «а все ли ушли»? Ступал бесшумно. Благо, в каганской обуви, в безразмерных «тапочках» из мягкой кожи, которые растягивались на любую ступню, это происходило само собой, а каменные «половицы» не скрипели.
        - Ты в нашем доме, Гелиния, - повторила Грация. Хозяйка Кальвариона задумавшись, как-то странно застыла. Палец на столешнице остался стоять на одном месте. Новопосвященная Эледриасу забеспокоилась, - эй! Приди в себя! - крикнула в ухо.
        Гелиния дернулась, мотнула головой и её взгляд стал более-менее осмысленным.
        - Подожди, Грация… я ничего не помню… Джабул посадил меня на трон и надел ожерелье из изумрудного жемчуга. Это такое каганское посвящение в правители. Где только вычитал? И всё. Я, наверное, уснула и он отнес меня в спальню. Просыпаюсь - надо мной стоят трое склонных к Силе и толпа воинов. Я рассердилась… почему у вас дома!? Зачем здесь было… сражение было? Вас хотели убить? Ни дарка не понимаю! Объясни мне, в конце концов, Грация! А где Джабул? Он-то точно все знает! Да. Скоро его пошлют сюда, я же велела… ничего не понимаю! - на последних словах уперлось лицом в сложенные ладошкой руки, снова силясь всё вспомнить. Путаная речь точно выражала нескладные мысли.
        Грация потерла лоб, набрала побольше воздуха… передумала - выдохнула. Снова наморщила лобик и, решившись, начала говорить:
        - Это, - показала на труп «золотого» воина, - Джабул. А ну-ка! - соскочила со стула и смело подошла к телу с кинжалом в глазнице. Долго провозилась, пытаясь снять маску.
        Гелиния наблюдала внешне хладнокровно, но и сквозь внутреннюю сумятицу в душе вопило: «Нет, это не дядя Джабул! - двоюродный, но тиренцы почитали родство, - не может быть, не может быть…», - повторяла как ученическую мантру. Увы - не помогло. «Золотой» оказался Джабулом…
        - Если ты мне внятно не объяснишь, за что твой муж убил моего дядю и наместника Кальвариона, то… ему станет очень плохо, - произнесла она ледяным тоном.
        - Как скажешь, княжна, - со вздохом ответила Грация, нисколько не испугавшись. Снова села на стул, зачем-то кашлянула в кулачок и приступила к рассказу, честно предупредив, - только учти, правда может тебе не понравится… подруга.
        Когда Андрей вернулся в столовую, проверив все помещения и заперев болтающиеся двери снова на «ледяную крепость», которые, кстати, полностью лишились даже остатков узоров, то тихо присел на пол недалеко от входа. Любовался Грацией.
        Она двигалась по свободному пространству, в лицах передавая события прошедших дней. Восторженно заламывала руки или корчила угрюмую физиономию. Играла, как на подмостках.
        «А ведь у меня подсмотрела, зайчиха^ [36] … - любовно думал он и гнал мысли о её предполагаемых чувствах к Чику. - Вот именно - предполагаемых! - все же подумал „вслух“. - Нет, то были остатки возмущения, страх перед посвящением. Она просто не понимала почему Чик не мог сюда прийти…», - так и успокоил себя этим объяснением. Хорошо иметь легкий характер. Тем более сколько раз она доказывала свою любовь именно к нему, к Андрею. - «Чик навсегда останется ля неё первым и с этим ничего не поделаешь», - на том и закончил «разбор дел сердечных».
        Гелиния, откинувшись на низкую спинку стула, смотрела на представление завороженно. Краснела, бледнела, тихо возмущалась - идеальный неизбалованный зритель. Иногда проскальзывало:
        - Да ну, я не такая тряпичница…
        - Так все для Русчика, для него - единственного любимого! - декламировала Грация и продолжала рассказ.
        Когда дело дошло до нападения на них:
        - Вокруг визжали стрелы, Андрей прикрывал меня собственной грудью, как вдруг… - в это мгновенье сердце единственной зрительницы замерло, а Грация, интригуя, специально выдержала длинную паузу, - вошел «золотой повелитель». Все замолкли. «Он - мой!», - громко молвил Джабул, - «Никому не вмешиваться, я сам изрублю поганого месхитинца!». Сказал и дико захохотал. Они встали друг против друга, их лица были искажены яростью… - как это можно было заметить под маской - неизвестно. Но Грация, видимо, разглядела. Не станет же она врать!
        Андрей счел нужным вставить слово:
        - Гелиния, я убил наместника потому, что он, вероятно, мог воздействовать на тебя, - обе девушки вздрогнули и уставились на него.
        - Ты всё-всё подслушал!? - подбоченившись, спросила Грация. Она опомнилась первой.
        - Я только что зашел, - соврал Текущий, - жаль, пришел к концу представления. Что поделаешь - дом большой. - Обе посмотрели на него крайне подозрительно.
        - Сейчас поглядим, что он с собой носил, - сказал Андрей, поднимаясь. Больше, чтобы переключить их внимание, чем надеялся найти на теле убитого хоть что-то необычное. Дух из Гелинии ушел и сделал это, несомненно, сам Эледриас - «Защитник и Освободитель». После случившегося, не оставалось причин сомневаться в значении его имени.
        Маг-Текущий долго возился с латами, ища крепления. Они нашлись на спине в виде хитрых крючков. Можно было запахиваться сильнее или слабее - в зависимости от габаритов. Примерно так же обстояло дело с поясом штанов, которые, впрочем, в основном поддерживались плечевыми лямками. А вот сапоги Джабулу оказались явно велики и никак не меняли размера.
        Под серой рубахой из привычной каганской ткани Андрей обнаружил одетые на шею длинные бусы из редчайшего зеленого жемчуга. Хотел было снять их руками, но Гелиния вдруг заорала:
        - Не трогать, Андрей! - он недоверчиво убрал руки, и тогда она пояснила, - Этими бусами он «венчал» меня на владение Кальварионом и после я потеряла память. Я прощаю тебя, Андрей. Ты был в своем праве, убивая моего… родственника, - язык не повернулся сказать «дядю» - слишком близкое родство.
        И даже окончательно поняв что с ней случилось и кто виноват, не смогла произнести элементарное «Спасибо». Все из-за той же родственной близости, а вовсе не из гордыни. С детства помнила «хорошего дядю Джабула», который искренне тепло к ней относился. Иного Пиренгул не назначил бы наместником.
        - Странно, - сказал Текущий, не обратив внимания на само собой разумеющееся «прощаю», - в бусах нет ни капли Силы… а вот узоры просматриваются…
        - Где? - удивилась Гелиния и сама подошла к убитому. Вернее осторожно подкралась и спряталась за спиной Андрея. - Точно. Как я их раньше не заметила… но «отражатель»!
        - Надо разбираться, - задумчиво протянул Текущий и подцепил бусы кинжалом. Спиной почувствовал, как замерла Гелиния. - Так, - сказал, внимательно осмотрев на полу каждую бусинку, - видишь, из этой жемчужины торчит маленький шип? - Обе девушки, а к осмотру амулета присоединилась и любопытная Грация, кивнули, - Прокалывает тело и всё. Все внешние защиты бесполезны.
        - Да, я почувствовала укол… подумала, зацепила что-то случайно… - тихо молвила Гелиния.
        - Ну а Дух там находился или еще какая сущность - не знаю, не специалист. Придет Чик - разберется.
        - Когда? - спросили обе женщины чуть ли не хором.
        - Думаю, вот-вот, - и загадочно улыбнулся. - Гелиния, обрати внимания на Силу пятна… тщательно…
        - Она… она изменилась! Словно стала более упорядоченной, разумной… - удивленно определила она и торжественно воскликнула, - Грация, не зря тебя посвящали - твой Бог родился!
        - Я и не сомневалась, - безмятежно ответила бывшая рабыня, - он всегда был, просто недавно пришел в наш мир. Андрей, а какая связь между Чиком и Эледриасом?
        - Теперь, надеюсь, никакой, - ответил муж, и стало еще непонятней. Продолжил раздраженно, - придет - объяснит. Все, прекращаем этот разговор.
        - Интересно, откуда твой родственник узнал об этом украшении? - спросил, спустя небольшую паузу. Вопрос в никуда, из серии риторических, но Гелиния ответила:
        - Грация сказала, что я ему все Русовские записи отдала. И подписывала что-то… надо было его допросить…
        - Согласен, - вздохнул Андрей, - но теперь поздно.
        - Идем, - решительно выпрямилась княжна, - обыщем его дом.
        Найти его получилось не так легко. Первых воинов встретили только возле дворца. Эта пара стражников, одетая в нагрудные латы, - бдила. Шла первая вечерняя четверть.
        Гелиния даже не подумала зайти во дворец:
        - Скажите, воины, где жил наместник?
        - Сначала здесь, госпожа, - четко ответил пожилой, - а после… Селюк, ты не знаешь?
        - Нет, - коротко ответил молодой и добавил, - наверное, его друг Бозгур знает. Он, вроде, его заместитель, тоже Пылающий, а живет…
        - Если идти на восток, - перехватил инициативу пожилой, - не сворачивая на другие улицы, то все же придется повернуть направо на… пятом… нет, шестом повороте. Пройдете еще стадий и увидите дом с зеленой крышей. Он один такой в округе, не ошибетесь.
        - Спасибо, служивые, - поблагодарила их Гелиния.
        - Всегда служили и продолжим служить тебе! - ответили они хором.
        - Да! - Андрей обернулся, когда отошли шагов на десять, - так здесь что, единственный пост? Наместника не охраняют?
        - Ну да, - удивленно ответил пожилой, - ни от княжны, ни от него распоряжений не поступало. Как затеяли пост возле дворца, так он один и остался. Так от кого охранять-то? - вопросил с явным намеком, мол, и тут стоять - лишнее.
        А что? Захотели похитить государыню - пожалуйста! Охрана, если тех горе-стражников можно назвать этим словом, очухалась только глубоким вечером, когда «гости» не вышли из дворца. Ранее такого не бывало, поэтому пришлось заходить в дом. Как назло - именно в этот день наместник вместе со сменной сотней поехал инспектировать Западную заставу. Подняли тревогу, послали гонца, а в это время тот самый Бозгур возглавил поиски княжны, которые привели к дому месхитинцев. А куда еще-то, если сначала муж заходил во дворец, а потом жена? Больше некуда. Тем более их дом оказался «замурован» структурами Текущих и узорами каганов. Свет в нем горел, а на крики никто не выходил. Гелингин похищена и находится у иностранцев - однозначно.
        Бозгура нашли только через целую четверть. Вроде и старался описать охранник, но объяснил маршрут неточно. Повернуть надо было на четвертом повороте. Таким образом, изрядно покружили. Хвала богам, крыша действительно оказалась примечательная: зеленая на фоне серо-коричнево-синих, издалека заметили. Ноги гудели и все трое жалели, что не поехали верхом, пойдя на поводу у Гелинии:
        - Я тысячу лет по Кальвариону не гуляла!
        Бозгур извинился: «Мы перепутали, но и ваши друзья хороши - заперлись и не отвечали на выкрики», - на что получил «милостивое прощение».
        Хвала тем же богам, в доме Пылающего была конюшня, встречающаяся далеко не во всех зданиях, и в ней нашли прибежище целых пять единорогов. И еще раз хвала властителям небес - эти своенравные животные подпустили к себе незнакомых людей и «согласились покатать».
        Дабы не терять время, допрашивали Пылающего уже по ходу движения к дому наместника:
        - Заметил я изменения в характере Джабула, но… знаешь, княжна, он всегда был честолюбивым. Эх, не стоило его убивать! - произнес с горьким сожалением. Камешек в Андрея, не иначе, - он твой дядя, не забыла?
        - Я лучше тебя знаю свою родословную, - холодно осадила его Гелиния, - как он объяснял то, что я не выхожу из дворца, показывал ли тебе документы, подписанные мною?
        - Показывал. - Начал отвечать со второго, по его мнению «легкого» вопроса, с ответственностью на убиенном. - Ты подарила ему все обнаруженные мастерские. Кузнечная, алхимическая и еще пара каких-то непонятных. Все, больше ни во что меня не посвящал. Этому я тоже удивлялся. Раньше он был более открытым… приехали, госпожа, - сообщил с явным облегчением.
        Смеркалось. Но Кальварион и ночью освещался немногим хуже, чем днем. В заселенных домах горели окна, в пустых - крыши. Они, конечно, сияли и на обитаемых жилищах, но яркость стеклянных проемов не давала рассмотреть изначальную красоту разноцветных сверкающих кровель. Свет разных источников перемешивался и опускался на улицы как бы нехотя, создавая впечатление высокомерного снисхождения к недостойным. Тем не менее, простым людям, не имеющим «ночного зрения», его вполне хватало.
        В светлых сумерках четверо людей заметили фигуру всадника на черном единороге, стоящего перед главным входом в дом наместника. Он застыл неподвижно, но не спешивался. Казалось, кого-то поджидает…
        - Русчик!!! - закричала Гелиния, бросив скакуна в галоп.
        - Чик!
        - Чик! - Грация и Андрей выдохнули почти одновременно и припустили своих животных.
        Бозгур поскакал слабой рысью. Ему-то куда спешить?
        Глава 18
        С утра Рус поехал к Пиренгулу. Необходимо было согласовать точное число воинов с его стороны, определить количество этрусков со своей. Узнать сколько намечается переселенцев, уточнить давно нарисованный маршрут в пятне. Много скучных чисто бумажных дел. Гнал от себя мысли о состоянии Гелинии, чуть ли не с каждым статером все лучше и лучше ощущая Силу пятен. Пока не «умнела», но Рус верил в Грацию и был убежден в «рождении» Эледриаса сразу, после посвящения ему первой души. Бог изгонит из Гелинии сущность демона, когда-то захваченную сумасшедшим каганским жрецом. Он, «Защитник и Освободитель» не может поступить иначе, тем более после соответствующей мольбы первой посвященной. А она обязательно попросит, даже не думая об этом. Боги легко «читают» самые потаенные желания своих посвященных. Правда, далеко не всегда исполняют… почти никогда - так точнее.
        А тот демон, вернее его сущность - что совершенно разные, хоть и похожие вещи, одно время использовалась жадными сановниками для укрепления их власти. Дело в том, что правители, как и остальные каганы, жили долго. Единолично правили по своему усмотрению и многим приближенным это не нравилось. Это много позже, всего тысячу лет назад, Стелющиеся Камни деградировали до такой степени, что создали своеобразную псевдо-республику - Совет Старейшин. А тогда, во времена «царей», одна партия «раскопала» находку того безымянного жреца. Немного потрудились над ней и готово - получилось «идеальное» средство контроля.
        Сущность демона подсаживается в правителя и никто ничего не замечает. Это не Дух - её не видели даже каганские Говорящие. Постепенно приближенный сановник, «хозяин» сущности, захватывал управление над царем. При умелом использовании тайной власти она длилась бы вечно, если бы…
        Ох уж это обидное «если бы»! Не бывает бесплатного сыра. Взять хотя бы Волю Руса. Возможности - гигантские, но и расплата за них - потеря человечности. Он считал это хуже смерти, о которой узнал гораздо больше, чем мы представляем. И слава богу, что он был закомплексованным и совсем не властолюбивым. Возможно, целенаправленно стал таким, пытаясь сохранить свою личность. Неосознанно, разумеется… А может всё совсем не так. На этот вопрос не ответят даже Боги, которые далеко не всеведущи…
        Демонская сущность постепенно меняла характер «хозяина». Сановник становился слишком несдержанным, через чур алчным и в то же время смелым и рассеянным. Стремился лично принять участие в сражениях, которые, собственно, сам же и развязывал, спотыкался над опасными местами, допустим, над пропастью. Как ни старались его телохранители, но уберечь не могли - погибал. Причем частенько самой нелепой смертью. Куда отправлялась его душа - неведомо. Но демонская сущность своего вряд ли упустит - она охоча до душ, особенно «вкусных» эльфов.
        Только после пятой смерти «теневого правителя», мудрые, но слишком неторопливые каганы - члены организации «тайных повелителей», догадались что «рок» - не просто «рок», не выражение недовольства Аскареля, к чему постоянно склонялись, а влияние демонской сущности, которую, увы, не удалось подчинить до конца. Собрали все артефакты связанные с демоном (один из них - ожерелье из редчайшего изумрудного жемчуга), провели над ними ритуал «изгнания» и запечатали вдали от города, в Орочьих Вратах (ныне - Восточная застава).
        Все это Рус «прочитал» в секретной летописи тех самых «тайных повелителей», «увидел» глазами безымянного кагана-историка и «услышал», как он мысленно усмехнулся: «Так вот почему в Орочьих Вратах есть табуированная пещера!».
        На человека демонская сущность подействовала по-иному. Гелиния изменилась явно, резко поменялся характер. Но возможно это лично её заслуга: вцепилась в свою любовь, как в спасательный круг. Так ли это или нет - неизвестно.
        «Найду подонков - подохнут долгой смертью, - злобно подумал Рус еще там, в своей „вселенной“ и постарался забыть до лучших времен. - А каганы - трусы. Изгнать такие сущность рунным ритуалом, без применения божественного Слова - нереально, а призвать своего Аскареля побоялись. Потому и замуровали артефакты и табу установили. Понимали ведь, сволочи…».
        Дело в том, что демоны, обитатели некоторых пластов бытия, состояли почти из одной только Силы и немногим уступали Богам. Как в глубокой древности одному жрецу удалось отловить демона, отделить его «сущность» от Силы, тем самым резко ослабить, практически «убить» - в голове у Руса не укладывалось.
        «Фиг с ним, со жрецом. „Сумасшедший, что возьмешь!“ - в точку. Спасибо Высоцкому. Но как люди, пусть и маги, до такого додумались? Откуда узнали? В моих записях об этом не было ни слова… пройдохи люди, прав Эскулап… стыдно, черт побери, за собственное племя… а, собственно, перед кем?», - с такой вот ноткой неуместной гордости, Рус и закончил долгие размышления.
        «Рождение» Бога Рус застал в Эолгуле, по пути в «Закатный ветерок». Ехал на Воронке, всеми фибрами души ощущая - вот-вот…
        Сила пятен прибыла как-то разом. При этом не создала бурю, а заняла свою нишу, словно давно хранимую специально для неё. В ней чувствовался Разум и Воля - появился еще один геянский Бог.
        Рус вздохнул с облегчением… а буквально через полстатера вздохнул еще раз - чувство опасности над душой Гелинии бесследно пропало.
        «Слава богу!» - облегченно подумал он, не обратив внимания на двоякость обычного земного выражения в данном контексте. Послал Воронка галопом. Надо домой, необходимо встретиться с Эледриасом. Не понимал, как именно это случится, но четко слышал его «зов». О Дохлом, кстати, тоже не забывал, но эта проблема так себе, яйца выеденного не стоит. Благодаря памяти Кагана, он слишком хорошо его знал.
        Войдя в кабинет, Рус почти не удивился, увидев сидящего в единственном удобном кресле эльфа. Нет, скорее помесь эльфа с человеком, а не альгана или кагана. Цвет его кожи был смуглым, как у коренных месхитинцев, а черты лица - альганско-каганско-человеческие. Один глаз зеленый, второй желтый, нос эльфийский. А вот овал лица уже человеческий, а не красиво удлиненный. Вокруг широких, совсем не альганских губ - ни намека на щетину. Длинные русые волосы были собраны в хвост, открывая типично эльфийские удлиненные уши. Рост в сидячем положении определялся трудно, но Русу Бог показался все же ниже каганов и телосложение имел более массивное, хотя и не до конца человеческое: руки сохраняли обманчивую эльфийскую хрупкость. О красоте судить не брался, но отметил совсем как Шарапов: «Бабам такие нравятся». И еще обратил внимание на длинный зеленый плащ, который свободно возлежал на теле без единой складочки и шевелился, словно живая трава… возможно, это она и была.
        - Здравствуй, Рус, - поприветствовал его Эледриас звонким мелодичным голосом, в котором слышались эльфийские «колокольчики». Заговорил, кстати, по-русски.
        - И тебе не хворать, - нагло ответил «пасынок», невольно усмехаясь: «Второй бог за сутки! Причем как бы у меня в гостях. Перебор получается, не к добру это…».
        - Хамишь? - сказал «Защитник и Освободитель», лучезарно улыбаясь, - а так ждал, так ждал! Ты садись… брат, - это слово прозвучало очень даже иронично.
        К Русу поехал стул и он, не выпендриваясь, сел. Заметил совсем бледненькое Слово, подогнавшее сей предмет мебели. Можно сказать «словечко».
        - А ты выглядишь не совсем младенцем, - пошутил бывший «псевдобог».
        - А ты спешил перерезать мне пуповину? - поддержал шутку бог настоящий и сбросил улыбку, - я, как ты понимаешь, не на обмен остротами пришел.
        - Взаимно, - посерьезнел и его визави, - а зачем?
        - Затем, что ты хотел меня видеть, - серьезно ответил Эледриас.
        - И всё? - хитро переспросил Рус, почувствовав некую недосказанность, - И прямо первый визит ко мне. Да, спасибо за Гелинию.
        - Не стоит, должность обязывает. Сразу поясняю: та демонская сущность ушла в планы небытия, артефактов больше можно не опасаться. А с чего ты взял, что ты - первый?
        - Так времени прошло… - по ходу речи замедлялся, соображая, что для богов это понятие пустячное.
        Эледриас закатился от души, звеня колокольными переливами. Ненадолго, всего на несколько мгновений. Отсмеявшись, ответил снисходительно:
        - Ты же сам был Богом и прекрасно знаешь, что значит для нас время. Зря ты не слушаешь Гею, она глупость не посоветует.
        - Да ну! - заупрямился Рус, - Я играл бога - это две больших разницы, а потом я не уверен в механизме, а если я…
        - То есть она, по-твоему - дура? - перебил Эледриас и его бывшего «коллегу» физически вдавило в стул одним только божественным раздражением; без всякого Слова, без колебания Силы. - Да будет тебе известно, мой юный друг. Да, юный. Я не родился, как любят выражаться у вас на Земле «с нуля», я пришел из схожих миров…
        - Но Гея… - прохрипел Рус через непонятное давление, понимая, что может от него избавиться, но не делая этого. Скромничал.
        - Местные Боги, не все, «родились» здесь. Но те же Гидрос и Гелион уже имеют не по одному миру, а моя Сила, согласись, подревней самой Геи будет. Как и Силы Эребуса, Эоса… Всех перечислять не стану, мы не на лекции. Время, брат мой, - Бог, акцентировав слово «брат», «успокоился» и давление пропало, - понятие относительное. То, что ты в школе проходил, можешь засунуть куда подальше, а в случае с твоей «вселенной» все так просто, что проще не бывает. Вспомни… - и посмотрел Русу в глаза.
        «Да я же всегда это знал! - подосадовал он в ответ на мгновенно всплывшие знания, - просто не хотел вспомнить…»
        «Дурак, ты был настоящим Богом, - услышал он в голове язвительное замечание Эледриаса, - ты сам ограничивал себя, спрятался за игру. Тебя признал целый мир. Пусть только одной своей вырванной частью. Она жаждала Хозяев, которые бросили её, и нашла тебя. А ты! Я и пришел к тебе за тем, чтобы понять…», - и в это время Рус отвел взгляд. Голос в голове затих.
        - Знаешь, - его «брат» продолжил как ни в чем не бывало, подкидывая рукой невесть откуда взявшееся яблоко. Говорил уже вслух и по-прежнему по-русски, - я в это же время нахожусь во всех пятнах, встречаюсь с верящими в меня. Раздаю им свитки «Законов». Кроме самого Кальвариона, - сказал и с хрустом откусил сочный плод. Густой сок вяло потек по подбородку. Бог, с наслаждением жуя, вытер его травяным рукавом, который впитал его вроде как тоже с наслаждением.
        - Почему? - автоматически спросил Рус, наблюдая за яблоком, соком, травой и обдумывая поразившие его слова. Одно дело - «псевдо», над чем всегда иронизировал, совсем другое - «настоящий»… Эледриас сказал правду, он это прекрасно понял.
        - В том городе из моих верующих только одна Грация, она же единственная посвященная. Ты не переживай, - Бог продолжал вкусно есть яблоко. Ел так смачно, что Рус невольно сглотнул слюну. На «не переживай» - не обратил внимания, - явлюсь, когда придет время.
        - У меня пять миров, кроме этого, - продолжил, «испарив» огрызок и тщательно вытерев рот, - в них семь Разумных рас почитают меня, но с людьми так плотно столкнулся впервые. Хотя они есть везде, где позволяют подходящие условия, но я как-то обходился без их веры.
        - А интересное вы племя! - лукаво воскликнул Бог, - Есть в вашей душе что-то настоящее. Настолько противоречивое, что… взять хотя бы тебя. Нет, ты - не показатель.
        - Это почему же? - возмутился Рус и заткнулся, сам поняв сказанную глупость. Эледриас неожиданно деликатно не обратил внимания на его реплику.
        - Грация. Такая буря чувств! Рвется, мечется туда-сюда и… счастлива! Совсем не глупым счастьем, хоть и выглядит глупышкой. Она по-своему мудра. Знаешь, что она тебя до сих пор любит?
        - Догадываюсь, - пробурчал Рус, - но и Андрея тоже! Его гораздо больше. И я рад за неё, черт побери! - закончил фразу уже уверенным тоном.
        Огорошил его бог поначалу. Но обдумав и разложив всё по полчкам, пришел к выводу в собственном стиле: «Да пошло оно всё! Правильно я поступал, хорошо, что в пятно не шел - скрутило бы. Спасибо, „брат“, - мысленно передразнил Эледриаса, - успокоил. А то я, можно подумать, сомневался…».
        - А разве у тех же эльфов такого не бывает?
        - Не бывает, - заверил его Бог, - есть у меня один клан «снежных». Эльфы самая древняя раса и разделились на множество… подвидов, - подыскал в русском подходящее определение, далеко не точное, - так у них страсть - так страсть, на всю длинную жизнь. Злодей - значит злодей, праведник - так праведник. Они не мечутся. Выбрали жизненный путь и идут по нему методично и неторопливо. Их Воля сильнее людской… но только потому, что не распыляется.
        - Потому они и угасают, уступают свое место другим, - закончил за него Рус.
        - Возможно, - согласился собеседник, - а люди везде; где медленно, где быстрее, но вытесняют остальных. Если между собой договариваются. В общем, я совсем не против, что мне достались тысячи почитателей - людей.
        - Сколько? - заинтересовался бывший раб.
        - Около сотни тысяч во всех шести пятнах. Назвать по именам? - усмехнулся Бог, видя изумление на лице Руса, - Много рабов в ойкумене, и многих ты отправил в пятна, - благодарностью, разумеется, и не пахло.
        - Ух ты! Это гораздо больше, чем я ожидал! - обрадовался «борец за свободу» и продолжил на волне этой радости, - Вот ты всё понять не можешь, почему я отказался от божественности? Ты говоришь слова о счастье, о любви, о душевных метаниях, но сам этого не понимаешь! Так ведь?
        Эледриас слушал с абсолютно невозмутимым видом.
        - Я знаю, я был Богом. Нет, понимать-то понимаешь, но… прочувствовать не можешь, не дано. Забавно, правда? Можешь находиться одновременно в тысячах реальностях, думать о миллионах вещей разом, принимать любые облики, повелевать Силой, чувствовать её мельчайшие отголоски. Да что говорить - твои возможности практически безграничны! - Что далеко не так. Рус это знал, но как там у классиков: «Остапа понесло…», - А с человеческой душой разобраться не можешь! Так вот, объясняю: я не хотел отказываться от любви и мгновений счастья, которое она дарит. Да и не только она! Счастье находится везде и оно бывает мимолетным и лишь потом понимаешь… а бывает долгим… - тут вдохновение кончилось и Рус запутался в точных формулировках того, что сам понимал только интуитивно, - людская душа, короче, потемки. Хоть ты и видишь её насквозь, но не понимаешь. Где-то так, - у него пересохло в горле, и невозмутимый Эледриас любезно подал ему бокал легкого вина.
        - Спасибо, - поблагодарил Рус, проглотив одним махом воистину «божественный напиток».
        - Да предложи любому другому возможность стать Богом - он не откажется, - усмехнулся Эледриас, - я слышал о нескольких людях, которые достигли божественности. Вечная жизнь! Страх смерти пронизывает вас от рождения до кончины. Могущество! Все хотят стать сильнее и так или иначе повелевать - манипулировать другими…
        - Я не исключение, - перебил его бывший «коллега», - но как мог, я уже объяснил тебе о себе. За других я не отвечаю. Кстати, у них была «пробная попытка»? Уверен, половина бы отсеялась.
        - Возможно, - согласился Бог, - честно скажу, многое из твоей речи не понял, со многим не согласен. Но не стоит продолжать этот бессмысленный спор, тем более ни тебе, ни мне не ведомо главное: откуда у тебя такая Воля? - сказал, пристально вглядываясь в Руса разноцветными глазами, словно все-таки спрашивая «А вдруг?».
        Его собеседник отрицательно покачал головой:
        - Знаю одно: «Но только поверить!». Это фраза периодически всплывает после беседы с Геей. Я не во всем согласен. Иногда вера бывает излишней… ты понимаешь, о чем я.
        - У тебя много страхов, но этот, безусловно, основной. Не желаешь погостить у меня? - внезапно переменил он тему.
        - Конечно! Да, но время… у меня дел… - ошарашенный внезапным предложением, снова затупил на одном и том же, - да понял уже. Идем.
        - Идем, - в этот раз Бог не стал деликатничать, а открыто издевательски усмехнулся и… исчез.
        Рус, ожидая оказаться в чертогах Эледриасом, удивленно отрыл рот, смотря на пустое кресло. Для достоверности оглядел свой неизмененный кабинет.
        «Это типа шутка? Вот тебе блин и Защитник с Освободителем… Да это проверка, гребаный бабай! Тьфу на него, проверяльщика хренова!», - но принялся тщательно восстанавливать в памяти обстоятельства «исчезновения» Эледриаса.
        Оказалось - элементарно. Бог стал Силой. Что ж, придется поступить примерно так же. Вспомнил объяснения Отига и… наплевал на них. Не стал «вливать» Силу в себя, а наоборот, «вошел» в неё. Она, хоть и не ощущалась «родной», какой была когда-то в пятне, но все же «приняла за своего», ничуть не обижаясь.
        Кто бы сомневался, что чертогами Эледриаса окажется поляна в эльфийском Лесу. Каганский «элемент» заключался в каменном столе, который ломился от вина и фруктов, человеческая часть была представлена удобными полу-креслами - полу-лежанками, популярной мебелью для пиршеств в богатых архейских домах. И еще, пожалуй, целиком запечённой большой домашней птицей Цекаркой - отдаленно напоминающей земного индюка. К птице прилагались всевозможные соусы и хлеб.
        - Быстро ты, - невозмутимо сказал Эледриас и пригласил к столу. Рус, при виде обилия вкуснятины, почувствовал зверский голод, - время я остановил, не переживай, - произнес с явной издевкой.
        - Спасибо, брат, - Рус не уступил в язвительности.
        - Да, все хотел спросить, - заговорил он, обгладывая нежнейшее крылышко, - что там эльфы мололи о «векторах» Силы? Я как ни старался, не смог заметить.
        - Правильно не заметил, - ответил Бог, наслаждаясь незнакомым Русу фруктом, - Сила не имеет направления. Если только маг или бог не задаст её в структуре или в Слове. На Валае, когда эльфы разделились на альганов и каганов, которые выбрали себе другого бога… Молчи! - крикнул он и готовое сорваться с уст его «брата» Имя, застряло у него в горле, - никогда не называй их Имен, понял? - сказал так грозно, что у Руса по спине пробежались огромные многотонные мураши. - Зря ты рассказал Имя одно из них своим тиренцам, - продолжил уже более спокойно, - но будем надеяться, не часто они его произносят, не дойдет…
        - Те боги договорились и устроили своим посвященным несовместимость в виде «разнонаправленных» Сил. Это чтобы не раздирать единую, - он обвел рукой вокруг, как бы подтверждая свои слова, - Сила одна, а богов было двое. Такое бывает. В основном у древних рас, когда они сами по себе - Сила.
        - А ты сам выбрал свой образ? - поинтересовался Рус, почти насытившись и опьянев от обманчиво слабого вина. Силой трезветь не хотел, а Духи и вовсе не откликались. Засели в своем расслоении - пушкой не выгонишь!
        - Я и не думал о такой ерунде! - возмутился Бог. «Неужели тоже захмелел?», - усмехнулся Рус, - Это есть совокупный образ представлений обо мне моих почитателей. Такие и изваяния установят…
        Долго они еще говорили. Шутили. Много нового узнал Рус и многое почерпнул Эледриас, пытающийся разобраться в Воле «брата». Не раскусил, но кое в чем продвинулся.
        Вернувшись в кабинет, Рус с помощью Духа Жизни протрезвел и обратил внимание, что солнце стояло по-прежнему в первой вечерней четверти. С момента его ухода в чертоги Эледриаса, не прошло и мгновения.
        «Наверное. Жаль, точных часов еще не изобрели, - не удержался от ворчания. Сытость клонила ко сну, а дела надо доделать, - ладно, на очереди Дохлый…», - подумал и не удержался от зевка. Взбодрился, поправив токи Силы, пару раз отжался и почувствовал себя посвежевшим.
        Нырнул во внутреннюю «вселенную» и первым делом гордо остановил там время. Зря он боялся, что во «внешнем» мире время утечет далеко вперед. Дело в том, что его «мини-вселенная», в случае полной остановки внутреннего времени, как бы прикреплялась к одной точке всевселенского, всемирового временного потока, создавая своеобразное «вечное мгновение». Для хозяина и гостей «глубин» его души мог пройти хоть год, хоть век, а во «внешнем» мире - не пролетит и мига. Можно войти в одну реку дважды, ошибались предки.
        Правда, остановка времени требует затраты Силы (в его случае - телесной), но это несущественно по сравнению с тем, сколько приходится тратить на удержание «отражения» вызванной души, если она сопротивляется. Теперь это нивелируется сверх коротким временем. Пожалуй, человек может и вовсе не обратить внимания на мгновенный сердечный укол. Кольнуло и прошло. Подумаешь!
        Дохлый, связанный по рукам и ногам лежал во дворе «Закатного ветерка», а над ним в плетеном креслице восседал Рус, презрительно глядя на пленника.
        «Серьезный человек» не соображал ни дарка. Он только что ехал на единороге в компании двух десятков «ветрянок», ругал себя за мимолетную щедрость и завидовал этим гнусным варварам, которые поимели навар с неудачного ограбления. От смерти Длинного, второго «волка» в их нестабильной иерархии, удачно отбрехался и планировал нагреть «товарищей» на привале игрой в кости. В чем он всегда был силен, так это в них. Причем по-честному, без меченых костей. И вдруг раз, и он в плену. Ни нападения, ни перевозки - ни дарка не запомнилось! «Память отшибло?», - это была его первая здравая мысль после двух статеров абсолютного сумасшествия.
        - Никак очухался, господин Дохлый? - глумливо произнес человек, наклонившись к нему. Лицом - вылитый этруск, но телосложением не вышел…
        «Да это же сам Рус! - узнал его Дохлый по словесному описанию, - Маг-Хранящий и пасынок этрусского бога Френома, если не врут… я пропал…», - тоска разлилась по сердцу, но желание бороться за жизнь не потерял:
        - Господин Рус! Ты все неправильно понял! Я - жертва обстоятельств, - сказал как можно более скорбным голосом.
        - Да ну!? - недоверчиво переспросил маг.
        - Я сейчас все объясню, только выслушай! - молчание послужило сигналом к началу выступления, - Это всё Длинный и Корингул - они командовали «ветрянками». Я пристал к ним случайно, видят боги! - далее последовала длинная душещипательная история, в которой его, «обрубившего ночь» честного месхитинца, гнусные разбойники заставили вновь вернуться на кривую дорогу. Чуть ли не пытками принудили. Он и на виллу не лез и от своей доли отказался:
        - Ты поспрашивай остальных, господин Рус, они подтвердят! - видя, что Хранящий глубоко задумался, Дохлый поспешил прибавить, - я и не помню ничего! Не знаю, куда они все твое золото дели, а на повозке ведь один сундук стоял, правда? А как они тебя испугались, когда нашли в нем талисман какого-то Озгула! Ты не представляешь! Сейчас они, небось, храбрятся… а-а-а как давно я у тебя? - ненавязчиво поинтересовался Дохлый.
        - Да с четверть всего, - отмахнулся задумчивый маг, - и там везли еще сколько… ты в «Закатном ветерке», если еще не разобрался…
        - Сразу понял! Как есть - сразу! Но не ступал сюда, видят боги! Может… развяжешь? - осторожно попросил он, - затекли руки-ноги за целый день…
        - Развяжу, - буркнул Рус и в его руках, откуда ни возьмись, появилась карта, - Корингул утверждает, что половину посуды зарыли здесь, - и ткнул пальцем в место, находящееся на совершенно другой дороге.
        - Врет!!! - заорал Дохлый чуть ли не во весь голос, - не могли они там побывать без меня!
        - Да? - недоверчиво переспросил Рус, - а ну-ка, покажи на карте место, где я вас поймал… - приказал с брезгливой гримасой. Сверкнул кинжал, сердце Дохлого сжалось, но вместо смерти пришла свобода.
        «Серьезный человек» сел, размял затекшие руки и, думая: «Проверить меня захотел, дарковский выкидыш! Думает, я в картах не разбираюсь!», - ткнул пальцем в место, которое помнил последним… будто всего несколько статеров назад ехал там в караване «ветрянок».
        В картах он разбирался прекрасно, его еще сам Каган приглашал на обсуждение планов, связанные с ориентированием по картам и схемам…
        - Точно? - нахмурился этруск, передавая месхитинцу заостренную палочку.
        - Конечно! - «варвар - есть варвар!», - там еще на северной стороне приметный холм, вот он на карте обозначен - «борочье седло» подписан, - говорил, царапая на пергаменте крестик в месте их последней встречи, о которой позабыл напрочь! «Чем он нас приложил, этот проклятый Хранящий!?», - Холм и в самом деле похож на лопатки борка. Не обратил внимания, что ли?
        - Обратил, - с глубоким вздохом ответил Рус, - ну ты меня жди, я скоро… - закончил совершенно непонятной фразой, а в следующее мгновенье Дохлый снова лсутился в седле единорога.
        Он дико закрутил головой, а вместе с ним затоптался на месте и умный скакун. Вспомнил недавний разговор, разглядел недоуменно глядящих на него «волков» и дико заорал:
        - А-а-а!!! Спасайтесь!!! Сюда идет тот маг, Рус!!! - вздыбил единорога и поскакал в чистое поле, в сторону от приметного холма «борочье седло».
        «Ветрянки» его не послушали. Сочли свихнувшимся.
        - От жадности это он, - высказал мысль молодой «волк» Малин, - не досталось ничего, вот и злится… - и первый свалился со стрелой в горле.
        Сразу после «допроса» Дохлого, Рус слился с Силой Эледриаса и в десяток ударов сердца домчался до указанного на карте места. Точно, повозка с парой борков и пара десятков единорогов с всадниками. «Опустился» в ста шагах от каравана или, если угодно, «вышел из Силы» и принялся методично расстреливать «волков», достав лук и стрелы из «пространственного кармана». Они пытались прятаться, думали ускакать, достали луки, но Рус стрелял с каганской скоростью и точностью из отличного тирского лука (каганский не рассчитан на человеческие силы и пропорции).
        Снова «полет» и через один удар сердца после быстрого расстрела «ветрянок» Рус оказался перед скачущим во всю прыть единорогом. Животное вдруг резко вздыбилось (Дух Слияния с Животными поработал) и всадник вылетел из седла. Падение на спину выбило из него сознание.
        Дохлый, «подлеченный» Духом Жизни, очнулся совершенно здоровым. Резко сел и сразу оценил ситуацию. «Все, спасения нет…», - панически думал, глядя на сурового Руса.
        - Нет, нет… - хрипло шептал он и на своем пухлом заду торопливо отползал подальше от страшного мага, - Рус… я клянусь… никогда… - о кинжале, о двух метательных ножах, спрятанных под поясом, о стилете в сапоге и думать забыл.
        - Тебе, Дохлый… - Хранящий не договорил и презрительно поморщился. В следующий момент в одной руке возник лук, в другой стрела, которая через полвздоха вошла точно в глаз Дохлого. Теперь это прозвище стало означать буквальное состояние человека.
        - Нафига я его в сознание приводил? - вслух удивился Рус.
        Задумывал произнести над ним речь, передать привет от Адыгея, поглумиться как-нибудь. Но увидев полнейшую панику в глазах некогда «серьезного человека» - побрезговал. И память снимать не стал:
        - Тебе, твоему человеческому мозгу надо еще тех эльфов «переварить». Ты под тридцать тысяч их сознаний «проглотил», - объяснял Эледриас, - воздержись от снимков новых Разумов, советую. На крайний случай - только последние события щелкай.
        А «слияние с Силой» - явление редкое, но орденам известное. Великие Магистры, особенно Пронзающие, могут и физически перемещаться. Русу досталась одна поблажка - Сила Эледриаса принимала его, как «родного». В пятнах и окрестностях это происходило очень легко. Дальше - тяжелее. Насколько далеко можно переместиться телесно, не знал и сам Бог. Или не счел нужным рассказывать, что более вероятно. «Куски Валая» так и остались сосредоточением Силы Эледриаса, которая с расстоянием постепенно уменьшалась, но отголоски теперь ощущались по всей Гее.
        - Значит, приняли тебя местные Боги? - спросил Рус.
        - Разумеется! Безмозглая Сила - потенциальная опасность. Они и возвращения Эребуса ждут с нетерпением. Скоро он появится. Лет через сто - двести.
        - А почему, интересно, Звездные пути перестали работать? Каганские и альганские узоры прекрасно чувствовали себя и без твоего влияния.
        Эледриас склонил на бок голову, хитро прищурился и переспросил:
        - Ты действительно не понимаешь? - и захохотал в ответ на удивленное лицо «брата». - Ох, и горе с тобой и весело! - сказал, кончиками изящных пальцев поправляя слезы в углах глаз. Это выглядело комично, но разозленному Русу было не до смеха. Наконец, заговорил серьезно:
        - Когда вернешься, приглядись к Силе Эребуса. Постарайся заметить печать из Его Слова. Если не увидишь - ты меня разочаруешь. Потом приглядись еще и к расслоению, которое ты называешь «общий астрал». Угадай, чье Слово его запечатывает?
        - Не может быть… - прошептал бывший Бог и вспомнил. Да, сам запечатал, чтобы отрезать доступ к «астральным телам», - нет, всё правильно я сделал! Сколько рабов освободил! - с этими словами хлопнул ладонью по столу, будто утверждая собственное решение, - жаль только координаты больше не снять…
        - Это почему же? - делано удивился его божественный собеседник, - то, что ты называешь координатами, есть метка места на изначальном языке. Не путай с языком так называемых Перворожденных. Тот появился много раньше и именно в виде записей. Тогда первые Разумные Духи свободно перемещались между мирами. Говорить им не было необходимости, а запоминать и передавать знания - надо. С тех пор эти замысловатые руны и возникают для Разумных, склонных к Силе. Предвижу вопрос: многие миры возникли уже после тех Духов. Отвечаю: не знаю. Возникают и все. И каждая «координата» уникальна. Конечно, удобнее их видеть из особого расслоения, астрала, но можно и просто слившись с Силой. Попробуй. Но сливайся не телом, не душой, а своим «астральным телом». Как-то так. Сам разберешься, - отмахнулся от закономерного вопроса Руса.
        Теперь, рядом с Дохлым, пришла пора попробовать. Получилось с первой же попытки. Из транса «шагнул» в Силу, как когда-то входил в астрал и «полетел».
        Это нисколько не походило на «общий астрал». Мир виделся во всей полноте, а не одними «астральными следами», которые, разумеется, не проглядывались. Уложился в те самые десять ударов сердца. Расстояние всего ничего - миль десять.
        Слишком долго ждали «ветрянки» Длинного и Дохлого, продавали золотую - серебряную посуду, украшения Гелинии. Сбагрили за полцены таким же, как они «вольным» перекупщикам… и поплатились за три дня стояния рядом с городом. Хотя нет, в любом месте достал бы их Рус.
        «Заглянул» в свой кабинет, «прищурился» и присмотрелся под нужным углом. Координаты выплыли зеленой «арабской вязью» и честно следовали за взглядом, заметно меняясь. Рус выбрал центр комнаты. «Метка места» застыла.
        «Черт, как я раньше не обращал внимания! Две буквы - руны в центре координат всегда постоянны, а меняются остальные… ага, вот они снова как бы заплыли, потому и не видел. По-любому это координаты Геи! А значит…», - с усилием выгнал из себя радужные перспективы. Не время.
        Вернулся назад, просто «выскочив» из Силы. Собрал с бандитов свои амулеты (покупные и заготовки к собственным), подумал и бросил в сундук и талисман Озгула. Удовлетворенно отметил, что алхимические средства «волки» побоялись трогать. Не побрезговал и забрал деньги, подумав:
        «Меньше, чем стоит наше барахло, но за удовольствие надо платить. А я развлекся, черт побери! Два бога - не шутка, вымотали, сволочи», - тратить время на поиски «нажитого непосильным трудом» не собирался. Следящие найдут - вернут, никуда не денутся. Нет, так нет. Кстати, когда обнаружат убитых, то обязательно опознают в них «волков». Все убиты одинаковыми дорогими стрелами, сделанными на заказ. Еще один повод к уважению «страшного» пиренгуловского зятя.
        Деньги кинул туда же, в сундук. В кабинете перетащил его в положенное место, в угол, быстро восстановил несложную защиту из Силы Геи и, наконец, переодевшись, пошел в конюшню.
        Начиналась третья вечерняя четверть. Пора в Кальварион, пора. Сколько можно ждать!
        Глава 19
        Стражники обомлели, когда рядом со статуей каганского бога из привычной «зыбучей ямы» появился всадник на черном единороге. Дежурный маг от удивления даже поднялся с витого стульчика, но прибывший воин, а кольчуга и «близнецы» за спиной не давали в этом усомниться, первым делом окинул взглядом изваяние. Вдруг весело рассмеялся.
        Маг скомандовал:
        - Готовьсь! - и поднял руку.
        Стражники неспешно стали искать луки. Находили, заряжали и направляли на незнакомца. Многие громко ругались, от невозможности найти стрелы: «…Дарки, да точно брал!.. Видят Предки, не мог забыть!..», - а вполне могли.
        «Нет, это невозможно! - думал маг-Ревущий, - С единорогом по „тропе“!? Да пусть хоть и по этой „яме“… еще и свихнувшийся Хранящий… да это же… Рус… муж княжны, зять Пиренгула!!!», - и заорал:
        - Отбой, парни!!! Это свой… - последнее уже тише.
        Стражники, многие путающиеся в собственных вещах, облегченно вздохнули и опустили немногочисленные луки. Целых пять штук поднимали из двух десятков охранников «места прибытия».
        Рус, наконец, перестал смеяться и торжественно провозгласил:
        - Посмотрите доблестные тиренцы на эту статую! Никто ничего не замечает? Это новый Бог и Имя ему Эледриас! - с этим словом сорвался и подскочил к дежурному магу, - Где я могу найти жену?
        - А? Что? - Ревущий с трудом оторвался от созерцания давно привычной статуи.
        Над плечами Бога исчезли рукояти «близнецов», зато появился пояс с длинным мечом. Теперь он стоял, опустив обе руки на навершие эфеса, и пристально смотрел на свой город. Лицо его приобрело человеческие черточки, плечи расширились, а глаза… маг готов был поклясться, что они стали разными: левый - зеленый, правый - желтый.
        «Когда он успел измениться!? - звенела в голове мысль, с примесью досады за невнимательность, - Хранящий только-только пришел и увидел, а я!.. Сильнейший! Прости за расхлябанность!..», - и, наконец, обратил внимание, что и Сила пятна стала вполне разумной и Сила других геянских богов, в том числе его Эола стала стабильней. До этого все маги страдали от внезапных «срывов» их Сил. Хвала богам, это случалось редко.
        - Господин Рус? - уточнил Ревущий, полностью совладавший с собой. На это ушло с полстатера. Слишком невероятные события произошли, да за считанные мгновения.
        - Так точно, - по-военному ответил он, - а твое имя, господин Ревущий?
        - Ахмет. Мастер Ахмет, - поправился он, - дежурный маг «места прибытия», командир двух десятков… раздолбаев, - совесть не позволила сказать «стражники», не то что «воины».
        - Ничего, погоняем, - заверил его Рус. Кто будет гонять, кого, зачем - осталось невыясненным, - так, где мне найти госпожу Гелингин?
        - Э-э-э, - Ревущий почему-то смутился, - она гостила у месхитинцев, Андрея с Гелинией… возможно у них еще, а может и во дворец ушла… Это отсюда надо пройти, - тут он оживился, но Рус его перебил.
        - Достаточно, Ахмет. Я найду, не переживай, - и галопом понесся по вечернему городу.
        Стражники дворца объяснили, где находится дом Бозгура, куда направились Гелиния с компанией буквально полчетверти назад, если не меньше.
        - Вообще-то они искали дом наместника Джабула, пусть его Предки забудут! - добавил пожилой, - а мы не знаем, куда он переехал отсюда, - говорил, кивая на дворец.
        - Предки, значит, забудут… за что? Только коротко.
        - Поднял тревогу, погнал всех на штурм дома мага-Текущего, который друг княжны. Устроил там настоящую драку. Мало того, что сам погиб, как еще и четверо из-за него легли. А княжна-то там просто заснула, только и всего! И хозяев тех, своих друзей привечает. Непонятно чего он взъелся. Вот за тех четверых ему и нет чести. А самого не жалко. Жадными глазами на всё смотрел, будто съесть собирался, - примерно так, предельно кратко описал последние события пожилой стражник, у которого муж Гелинии так и не удосужился спросить имя.
        Пришлось Русу вернуться к Ахмету и узнать, где жил наместник. А ведь промолчал о последних событиях, хитрец! Считай, о бунте не рассказал! Ревущему, конечно, недовольства не высказал - не начальство. Выслушал подробное описание маршрута и поскакал к дому Джабула.
        Описание встречи соскучившихся супругов можно опустить. Радостные объятия и похлопывания между друзьями тоже не стоят описания.
        - Господин Бозгур, - обратился Рус к заместителю наместника, - ты ходил с Джабулом на восточную заставу?
        Маг-Пылающий сразу понял, что командование само собой перетекло к этому чужеземцу - Хранящему, по слухам, бывшему этрусскому царю и вроде бы пасынку их Бога.
        - Нет, господин Рус! - четко ответил он, - я безвылазно в городе нахожусь и замещаю здесь наместника, когда он бывает в отъезде. Бывал, - сразу поправился.
        - В кто из склонных к Силе чаще всего сопровождал его?
        Бозгур задумался. Заговорил, через долгий статер:
        - Менялись. Но в последнее время, с месяц уже, с ним неразлучно выезжали из города Унгур - маг-Ревущий и Тезер - маг-Пронзающий. А я ведь спрашивал у него, а он не отвечал, менял тему. А мы ведь дружили… - последнее прозвучало искренне-горестно.
        - Где они сейчас - не знаю, - продолжил отвечать на вопросы Руса, - В доме у господина Андрею их не было. Джабул с двумя простыми воинами прискакал, и я увидел его уже в Золотых доспехах. Где он их нашел - не ведаю, - заранее поспешил оправдаться.
        - Ясно, - кивнул Рус. Остальные с ним не согласились, но в разговор не вмешались, - Грация, смотри внимательно, как я буду деактивировать узор на дверях. Ох и накрутил тут Пылающий… нет, Бозгур, твоя Сила - действуй. От узора не осталось ничего, а он пытался сохранить. Амулетами сложными он занимался, - эти слова обратил к Грации, - в них несколько разных Сил завязаны, он и здесь хотел свою структуру с узором совместить. Поняла?
        - Я, Чик, в принципе не понимаю, зачем ты мне это объясняешь, - медленно ответила Грация, - я не склонная к Силе.
        - Ошибаешься, - не согласился Рус, - уже «склонная». И все маги в упор уставились на ничего не понимающую девушку. Присмотрелись и точно - еле заметные колебания Силы пятна окружали её фигуру.
        - Грация, это посвящение, - сказал Андрей взволнованным хрипом, и обернулся к остальным, - если кто-нибудь, хоть кому-нибудь… - зашипел он с угрозой, но его перебил Рус, сказав совершенно спокойным тоном:
        - На территории пятен обязательное наличие архейской крови отменяется. Ордена здесь не в силе, а Гелиния примет такое решение. Верно, дорогая?
        - Безусловно! - решительно согласилась жена, - но… сможет ли она управлять Силой? Законы не просто так орденами принимались…
        - Господин Бозгул, не отвлекайся, пожалуйста, открывай двери, - сказал Рус и проводил взглядом неохотно отдаляющегося мага, - скажи, Гелиния, откуда, по-твоему, в Тире взялось столько археев? - продолжил, когда Пылающий отошел.
        - Понятия не имею…
        - Этруски сюда не добирались, я точно знаю. Их потомки - возможно. Но не столько, чтобы в каждом кочевье по нескольку археев! Правда? - все вынужденно согласились, - а дело в том, что хитрые эндогорцы, дабы привязать непокорный народ к «просвещению» подменили во всех местных филиалах амулеты. Они определяют очень-очень разбавленную архейскую кровь, то есть практически любого. Ты слышала хоть об одном отказе в приеме на учебе в Эолгуле? Вот и я - нет. А зачем обманывать? Не сможет ученик управляться с Силой - отправлять из ордена с миром, сможет - честь и хвала. Так и надо поступать здесь, в новом ордене Силы Эледриаса. Верно говорю, милая? - Гелиния неуверенно кивнула.
        Рус все-таки разбавил мед вонючим дегтем:
        - Конечно, в том числе и поэтому тирские ученики настолько разнятся. В центральных странах такого разброса в успеваемости не наблюдается. Так, Андрей?
        - В общем… да. Я удивился, когда увидел в местном ордене Текущих учеников, которые по три года не могут пройти годового курса! В Горгоне и в Месхитополе такие не встречаются…
        - Эй, маги! - воскликнула Грация, - речь идет о моей судьбе! Андрей! А ты хочешь, чтобы я по три года на одном курсе сидела?
        - Да мне хоть четыре! - шутливо ответил супруг и попытался приобнять жену, но она вырвалась:
        - А я не хочу! Чик, определяй сразу да или нет!
        - Да нет у меня такого амулета! И структуры я не знаю-ю… дай-ка руку, - в глазах Руса засветились «дарковы огоньки», что означало наглую задумку.
        «Нас бы она выгнать не смогла… - хором резюмировали Духи Слияния с разными природными Стихиями (что в сумме соответствует Силе Эледриаса), - её Воля слишком разнонаправлена…»
        «Пасынок Френома» примерно так и думал, поэтому легким движением кинжала мгновенно порезал свою и её ладонь. Пока рука Андрея, не ожидавшего от друга такой подлости, приближалась к ним, Рус крепко сжал кисть Грации. Удар Текущего разбил рукопожатие, но было уже поздно.
        - Все-все, - муж Гелинии, подняв руки, отпрыгнул от новоиспеченной «сестры», - Андрей, Андрей!!! - пришлось закричать, потому что друг серьезно набычился, - смотри, царапина заживает! Да на Грацию смотри, а не на меня!!!
        Текущий схватил руку жены и всмотрелся в ладонь. От пореза не осталось и следа:
        «А это не ловкость рук была? - засомневался успокоившийся Андрей. А то ему стало не по себе, когда на Грацию махнули кинжалом. И кто? Лучший друг! - Так это же… он её своей кровной сестрой сделал! Вот я дурак… А Чик-то! Хитер… молодец, одним порезом - все вопр…», - и тут всех отвлек голос Бозгула:
        - Готово, княжна! Дверь открыта, - и в доме зажегся свет.
        Чуть ли не единственный недостаток каганских домов заключался в этом негасимом свете. Пусть приятном, мягком, но не выключаемом. В комнате, где ложились спать, он гас сам, а во всем доме только тогда, когда его покидал последний обитатель. Ну и, конечно, с рассветом.
        Хвала богам, почти все записи Руса нашлись. Пропало всего два листа. Обнаружили и документы, согласно которым Джабул уже являлся собственником самой маленькой башни (на пергаменте её обозвали «Джабуловской»), десяти зданий, среди которых оказались четыре мастерские и алхимический склад. Разыскали еще и массу непонятных амулетов, бесполезные луки и мечи-близнецы. Всё хапал Джабул, подмяла его демонская сущность.
        Может и уродился таким жадным, но уж больно толково подобрал недорогие с виду артефакты. Это навевало подозрения о его хорошей осведомленности, что очень странно.
        Вообще-то, идя в Кальварион, многие маги надеялись поживиться ценнейшими амулетами, оружием и… обломились. Каганы - сплошь маги, делали только огромные полезные артефакты (сами дома, бассейны, фонтаны, лифты и прочее) или сугубо утилитарные. Например, бесполезные теперь жемчужные серьги для астральной связи. О назначении иных перстней, браслетов или просто кристаллов с вложенным узором - людские маги не имени ни малейшего представления. Личное оружие (мечи, луки, оригинальные пластинчатые латы со шлемами из неизвестного легкого металла) «работало» только в каганских руках, точнее Разумных склонных к их Силе. Теперь к Силе Эледриаса. Так что не все потеряно…
        Ну и конечно, помимо магических «штучек» все надеялись поживиться обычным богатством: золотом, серебром и драгоценностями. В этом надежды не обманулись. Во многих домах находили шкатулки, а то и целые каменные «ящики» с этим барахлом, не говоря о воистину волшебных одеждах и тканях без капли Силы.
        Обыск большого дома занял два дня. Ночевали в нем же. После Бозгул разыскал секретаря и Гелиния аннулировала собственные дарственные. Рус предлагал просто сжечь, но она настояла.
        А на следующий день объявила во всеуслышание, что её двоюродный дядя Джабул попытался подчинить её при помощи «вот этого каганского ожерелья» - потрясла им перед людьми, собравшимися на площади перед её дворцом. Хвала богам и верным друзьям - чете Просперов, злодея удалось убить. Пригласила к себе на балкон Андрея и наградила его каким-то пергаментом. И снова торжественно объявила, что, мол, сей смелый муж поразил Джабула - воина-мага, несмотря на Золотой доспех. Прилюдно передала ему латную рукавицу с зажатым в ней ожерельем и тихо, но все же недостаточно - в восторженной тишине можно было расслышать, приказала ему «найди способ, как уничтожить эту гадость». На том «мероприятие» закончилось, люди разошлись.
        Грабители, как и положено в классическом детективе, проникли в дом Андрея с Грацией ночью, через двое суток после «явления княжны народу».
        Окно второго яруса открылось само собой. Спустя пять ударов сердца, беззвучно закрылось. Прошел статер и тихо распахнулась дверь супружеской спальни. Одеяло аккуратно сползло на пол, и послышался раздраженно-досадный шепот:
        - Дарки! Засада…
        Двое воинов, лежавших на кровати в полном кольчужном доспехе, кубарем скатились с мягкого ложа в сторону, противоположную голосу, но и с этой стороны послышалась ругань:
        - Борочьи отрыжки… - перешедшая в шум падения тела и молчаливую пыхтящую возню.
        Повеяло мощной Силой Пронзающих и вдруг… вспыхнул свет, озарив фигуру воина с «близнецами», стоящего перед закрытой дверью. Мечи покоились в заплечных ножнах, а на двери желтым цветом сиял Знак неизвестного назначения.
        - Господа заговорщики, - громко произнес Рус, сложив руки на груди, - деактивируйте браслеты и бросьте оружие…
        Но не успел он закончить предложение, как на мягкой перине появились бегущие к окну вдавленные следы, а через пол удара сердца, после смачных ударов, к ним присоединилась еще пара невидимых ног. Раздался еле слышимый стук подошв о подоконник, а после удивленного крика:
        - Дарково семя! - сверкнула белая вспышка, потревожив Силу Эола.
        Окно устояло, зато по большой комнате пронесся сильный ветер, скинувший с кровати практически всё бельё.
        - Может, хватит, господа? - участливо спросил Рус, успев оказаться возле двоих стонущих воинов. Стоны стихли и разозленные тиренцы поднялись, злобно сжимая в руках кинжалы.
        Злоумышленники не вняли. В сторону одного из стражников сорвалась новая структура из арсенала Ревущих, но бессильно разрушилась, столкнувшись с «обтекателем». В это же время яростный крик «ААА!!!» приближался к «проклятому этруску», но от руки последнего отелилась большая сверкающая желтая «капля», меняющая форму словно живая и плавно, даже можно сказать медленно поплыла навстречу крикам. Тем не менее, она успела застать невидимых грабителей в полете. Выбросив тысячи «нитей», облепила их желтой сетью и понесла в сторону противоположной стены. Через пару мгновений, с каким-то булькающим стуком, два переплетенных тела повисли на уровне трех локтей от пола. Их держала буквально гудящая от Силы Земли сеть, прилипшая к гладкой каменной поверхности.
        - Кто из вас, ишачьи сыны, меня по яйцам пнул! - страшно прорычал один из воинов и, поигрывая кинжалом, медленно направился к мычащим пленникам.
        Кости едва не трещали. Им, бедным, каждый вдох давался тяжело. Но они трепыхались. Слышались невнятные ругательства и во все стороны летели покореженные сетью структуры из Сил Эола и Эоса. А тела магов до сих пор оставались «размазанными». Если бы не четкие очертания видимых и не-магами мелких желтых ячеек, которые обволакивали каждую складку, то…
        - Э-эй! Тарангул! Оставь пленни-ков… - последний слог проглотился, потому что Рус, неловко запнувшись о край кровати, громыхнулся всем телом, всего какую-то пядь не дотянувшись до ноги воина.
        - Кто! Кто! Кто! - яростно ревел озверевший стражник, коля кинжалом эту мешанину тел. Впрочем, старался попадать в филейные места. Ответ, если он озвучивался, в этом громком реве просто глох.
        Под стеной растеклась уже целая лужа крови, когда Рус, наконец, смог подняться и повалить своего ярого товарища.
        - Успокойся, Тарангул, он скажет, все скажет… - увещевал он его и тот постепенно, нехотя, успокаивался, - лучше скажите, - обернулся к висящим стонущим магам, - а то долго я его удерживать не смогу… - доверительно пояснил он, с трудом прижимая снова начинающего звереть друга.
        - Унгур это, Унгур его пинал… - раздался слабый сдавленный голос, - мы кровью истечем, отпусти… Рус…
        - Тр-р-ус! - прозвучал возмущенный, еще более натужный голос. Видимо того мага, которому не повезло быть прижатым лицом к стене, - Р-р-р… - прорычал особенно зло и мощная структура Ревущих, хоть и повредилась сетью, но смогла окатить людей, окончательно разрушавшись лишь об их «обтекатели».
        - Ага. Понятно, значит Унгур, - согласился Рус, прекрасно помня, что тот являлся Ревущим, а со стражниками боролся Пронзающий, - Ну что ж, ему не поздоровится. А тебя как звать?
        - Тезер я, - с готовностью ответил пленник.
        - Сколько вас сюда пришло?
        - Четверо. Двое в подвале в комнате, где обычно хранятся одежда, - его пытался заглушить Унгур, но кроме тихого бешенного рычания - ничего не получалось, - и «ящики» стоят с драгоценностями. Напротив склада продуктов обычно… отпусти, Рус, кровью истеку, - совсем жалобно попросил Тезер.
        - Обязательно! - подбодрил его добрый Хранящий и продолжил «ковать, пока горячо», - Они склонные к Силе? Имена.
        - Озбек - Ревущий и Шенул - Хранящий, он воин-маг… - услышав это, Рус сорвался с места. Касанием ладони снял «глушащий и крепящий» Знак с дверей, ударом плеча чуть не сорвал створки с крепчайших петель и полетел вниз по лестницам.
        - Освободить… - простонал Тезер.
        - Вернется господин Рус и освободит, - грубо перебил его Тарангул, внезапно утратив ярость бергата, - не подохнешь…
        - Вообще-то он мне тоже по яйцам попал, - молвил вдруг молчащий до этого второй стражник…
        Андрей вторую ночь ночевал в подвале под лестницей, ведущей в круглый коридор в котором находились двери в «пищевой» и «вещевой» склады. Хвала богам и чистюлям - каганам, хитрые узоры которых впитывали всю пыль и грязь, от этих вечных спутников всех погребов и подземелий он не страдал. Зато мучился от негасимого света, не уставая удивляться: «Как Чику удалось разобраться с этим дарковым потолком?».
        Дело в том, что принцип «выключения освещения при отходе ко сну» действовал во всех помещениях, в том числе в коридорах и подвалах. Дом улавливал элементарные желания.
        Этой ночью Андрей снова не выдержал, уснул. Он еще в прошлую ночь постелил под каменной лестницей какое-то тряпье для мягкости. Чик уверял, что злоумышленники, неважно, поверят они в искренность княжны или нет, хоть и заподозрят засаду, но обязательно придут!
        - Они видели «ожерелье» и наверняка проследили, как ты заносил его в дом. Мы посидим здесь безвылазно, они убедят себя, что лишних в комнатах нет. Понимаешь… испытав эту сладость - повелевать, тем более внушенную сущностью демона, от неё трудно отказаться.
        На резонный вопрос о Джабуле, мол, он был главным и один «управлял» Гелинией, друг ответил:
        - Э-нет. Сущность жадная, она захватывает всех, кто участвовал в ритуале. Нет, о самом ритуале только предполагаю… да точно был, без него бы не «разбудили»! Я знаю демонскую сущность, поверь мне. От Самого, - поднял взгляд вверх, - слышал… - если бы Андрей знал Чика чуть хуже, то подумал бы, что тот шутит. В этот раз он говорил совершенно серьезно. - Так что придется ждать.
        Разделились. Рус подобрал двоих толковых воинов и устроил засаду в спальне. - Туда придут главные, чтобы захватить и пытать вас с Грацией. А в подвал, в привычную кладовку, спустится один - два. Ты их легко перехватишь. А Грация потерпит, поспит при свете. Они должны быть убеждены, что спят только в одной комнате.
        Заговорщики не видели вокруг дома никакой суеты и должны были увериться в отсутствии «лишнего народа». По крайней мере, себя точно успокоят.
        Андрея разбудило чутье воина-мага. Очень осторожно выглянул из-под ступенек и… никого. Вдруг левая дверь (во всех каганских домах «вещевые» половины кладовок, если они вообще были, почему-то обязательно находились слева от лестницы) бесшумно открылась. Ошарашенный маг-Текущий напряг все «виды» зрения, глубже погрузился в транс и только тогда разглядел легкие, практически незаметные колебания то ли аур, то ли просто игру включившегося на складе света. Двое? В этом не был уверен - люди слишком быстро скрылись. «Или это призраки?..», - мелькнула озадаченная мысль и голову воина-мага заняла пустота боевого транса.
        Дверь кладовки распахнулась, дрогнула Сила Гидроса и все помещение наполнилось «липкой росой» - шутливой структурой учеников Текущих. Вода на время прилипала к любым предметам, но особо предпочитала мочить одежды незадачливых юнцов. Невидимки стали видимыми, превратившись в переливчатые ртутные фигуры.
        Андрей бросил в ближайшего, словно застывшего человека (теперь сомнений не оставалось - люди) «сонные брызги» и, не глядя на результат, одним прыжком настиг второго, надеясь подрубить ему ноги, но… намеченный противник вдруг ускорился не хуже его самого.
        «А где склонность к Силе!?», - удивление мелькнуло и вновь уступило место пустоте.
        Впрочем, ответ он получил сразу, как только попытался поразить неприятеля «ледяными стрелами» - человек окутался «пыльной стеной», но это нисколько не снизило его скорости.
        Он сражался «близнецами» и Андрею, со своим длинным мечом, приходилось часто разрывать дистанцию. В тесном помещении это получалось из рук вон плохо. Он неоднократно доставал Хранящего, но его «Утренняя роса» с мощным пробивающим Знаком не могла пробить плотную «пыльную стену», как и клинки Хранящего, когда им удавалось достать Андрея, вязли в его «водопаде». Статус-кво сохранялся почти целый статер, пока Текущий не споткнулся о тело уснувшего грабителя. Не упал, но противник воспользовался моментом и сильным ударом ноги отбросил Андрея к стене, возле которой он зацепился о какой-то ящик и смачно стукнулся головой о каменную перегородку. Свет в глазах померк.
        Рус влетел в открытую дверь склада и на мгновение замер. Этого оказалось достаточно, чтобы переполнить сердце жгучей ненавистью.
        Связанный Андрей лежал на полу, а один из магов ножом срывал ему уже второй ноготь. Перекошенное болью лицо друга застыло в неслышимом крике. Второй человек, если этих тварей можно назвать людьми, склонился над ним и явно что-то спрашивал. Всех троих окутывала «глушащая» структура из Силы Эоса в виде своеобразного воздушного вихря. Вопрошающий маг, видимо услышав («глушилки» работали односторонне) или почувствовав появление нового действующего лица, резко повернул голову в сторону Руса. Лица главаря четко разглядеть не удалось, но в данный момент оно его не интересовало.
        Дело не в туманящей взор ярости - «пасынок Френома» этим давно не страдал, причина - в активированных «браслетах невидимости», уникальных изделиях древних каганов. Рус обходил их довольно просто: сливал часть зрения с Силой Эледриаса и видел. Не четко, но этого хватало.
        Размазанная тень метнулась к людям, походя разрушив «глушение». Как ни был быстр воин-маг, но и он не успел. Рем (правый «близнец» Руса), сияя желтым Духом Камня, легко срубил голову Ревущего. Одновременно Ромул, взвыв Духом Ветра, пробил «пыльную стену» (воин-маг успел поставить) и отделил от тела руку, собравшуюся было рубануть по шее Руса «близнецом», возможно, тоже имеющим имя. Шустрым оказался воин-маг. Но в следующий миг его утащило «каменной сетью» и припечатало к стене.
        - Андрей! - Рус склонился к другу, пустив него Духа Жизни.
        - Все нормально, Чик, - хрипло ответил он, - вот, голос сорвал, пока орал. Как у тебя?
        - Спеленал… Эх! Кто знал, что самый сильный из них сюда пойдет! - с досады «пасынок» стукнул кулаком об пол. Ссадил костяшки, но даже не поморщился.
        - Не кори себя, Чик. Ты правильно думал. Это они неправильные оказались. Но надо же! В Золотом доспехе - победил, а простого, без латного - не смог. Обидно.
        - Со всеми бывает, не переживай! Я тоже на арене бывал побежден, и «волки» меня не хуже, чем тебя скручивали… бывает, - успокаивал друга, четко помня рассказ о том сражении: если бы Гелиния не застала Джабула врасплох и он не «потянулся» бы к бусам, дабы воздействовать на неё, то… лучше не думать.
        - Хорошо с тобой, Чик, - неожиданно сказал Андрей, - ты всегда найдешь слова… Спасибо за Грацию. Не знаю, какой из неё выйдет маг, но то, что ты сделал её своей «сестрой» - многого стоит.
        - Ага, ты еще заплачь тут! - язвительно заметил Рус, понимая, что друг отходит от дикой боли и переживаний. Причем больше, в чем был абсолютно уверен, от беспокойства за жену: «Вдруг они весь дом захватили и Грацию сейчас… не допустите боги!».
        - Вон, слышишь, злодей ругаться перестал. Пойду-ка, проверю. Не должен маг от такой ерунды, как обычное кровотечение, сдохнуть, но все же… - сказал Рус, поднимаясь.
        - Я с тобой. Да в порядке я! Только ногти сорвали, глиноты вонючие…
        Унгур и главарь шайки, воин-маг Хранящий Шенул, бывший первым помощником Джабула, не проронили ни слова, зато Тезер пропел за всех.
        Это он, Пронзающий, заметил тщательно замурованную пустоту в пещере на Восточной заставе. Доложил наместнику. Он заинтересовался и позвал в помощь ближайшего Хранящего, которым оказался Шенул. Узоры в камне давно потеряли Силу и они довольно легко добрались до, тогда показалось чьей-то усыпальницы. Посреди небольшой комнатки шагов пять в диаметре, стены и потолок которой испещряли высеченные в камне непонятные руны, стоял прямоугольный каменный ящик очень похожий на саркофаг. Вскрыли. Первым внутрь заглянул Джабул. На несколько ударов сердца замер и, выпрямившись, стал уверенно распоряжаться. Объяснил, что в статуе заточен Дух давно умершего каганского царя и если его освободить, то он откроет все секреты Кальвариона. Кто против такого устоит? Страх, невольно щипавший сердце при вскрытии усыпальницы, почему-то пропал. Пригласили еще двоих знакомых магов (для обряда понадобилось пять склонных к Силе): Унгура и Озбека.
        Во время ритуала, четверо магов с четырех сторон света направляли на изваяние кагана «чистую» Силу, причем Джабул предупредил: «Без молитв! Нельзя обращаться к чужим для каганов Богам!», - но сама статуя, тем не менее, впитывала чужую Силу как губка. Чуть не дошли до отката, слушая долгую речь наместника на неизвестном, но невообразимо древнем языке. Под конец он помазал губы мраморного кагана собственной кровью, и на всех снизошло прозрение. Какое блаженство - управлять ничего не замечающими людьми! Правда, получалось далеко не над всеми и не сразу. Приходилось исподволь «притираться» к человеку. И не важно - склонен он к Силе или нет.
        Джабул, разумеется, замахнулся на саму княжну. Поменяли в тронном зале одну из статуй и наместник, не снимая «ожерелье власти», терпеливо ждал. Но и время попусту не терял. Ко всем «посвященным» сами собой приходили знания, к нему - особенно. Нашли «браслеты невидимости», «прыжковые пояса» - можно подняться по абсолютно гладкой стене и без боязни прыгать с любой высоты, «универсальные ключи» (Джабул жалел, что подобрал себе дом ранее и грубо разрушил «запорные» узоры, но перебираться в другой почему-то не захотел). Много разных полезных вещей нашли и все - из арсенала грабителей или диверсантов. Например, Андрея, победителя Джабула в Золотых доспехах, которые тоже нашли благодаря «знанию», планировали усыпить амулетом «каменного сна», пробивающим блоки в телесных токах любого мага, хоть магистра. Куда до него мощным «сонным брызгам» Текущих или «дуновению морфея» Целителей! Не говоря об аналогичных структурах иных Сил. После, его должен был допросить Пронзающий - Тезер, а Унгур пугать расправой над женой. Как ни странно, но о каких-либо амулетах для чтения мыслей, «каганский царь» не подсказывал,
а причинять жуткую боль могли именно Пронзающие (признанные лидеры в этом деле - Ищущие погибли вместе с исчезновением Эребуса). Прочитать память Андрея даже не надеялись.
        Но не только этим был вызван «неправильный» расклад. Шенул, а он как «заместитель» Джабула и самый сильный из всех «посвященных» просто и мысли не мог допустить, что кто-то найдет ожерелье раньше его. Амулет (даже уже совершенно бесполезный!) «притягивал» настолько сильно, что помутил разум опытного воина-мага.
        - Это как будто кусок души вырвали, - с горечью пояснил Тезер, - «вместилище» Духа… ну, та статуя царя - пустая. Это мы все почувствовали, а «ожерелье власти» тянет, - и с жадностью смотрел на жемчужные бусы, которые Рус спокойно крутил в руке.
        Двое других пленников спали под воздействием «каменного сна», а Пронзающий сидел, привязанный к стулу. За ним стоял Андрей, поигрывая своим мечом в ножнах, на которых светился «убивающий» Знак. Уже дважды приходилось стучать ими по голове - Тезер пытался формировать какие-то структуры. Антимагических браслетов не было, как и ненадежных «блокираторов». Русу пришлось вспомнить свой горький опыт пленения Каганом. Только Знак, разумеется, на импровизированную дубину наложили не лоосский - «смешение мыслей», а из Силы Гидроса - «убивающий». Без проникновения в тело он оглушал не хуже той лоосской дубинки.
        - И что с ними делать? - спросил Андрей уже поздно вечером, когда и Тезер спал под воздействием «каменного сна», - Хороший амулетик, очень удобным оказался, - не удержался Текущий от похвалы перстня из неизвестного белого металла с обычным на вид камнем - галькой из любого ручья. Ему кольцо налезло только на мизинец.
        - Казнить, но без шума, - не думая, приговорила Гелиния. За ней послали еще с утра, она слушала все допросы, - Джабула видели, как он бунт поднял, а эти… еще слухи поползут.
        - Правильно, дорогая, - поддержал её Рус, - эти еще ляпнут что-нибудь перед казнью или проклянут, не дай бог.
        Все присутствующие знали это выражение, которое бывший Землянин пояснял, заговорщически оглядываясь и украдкой поднимая вверх палец: «Самый главный!». Шутил, но…
        - Друзья их искать будут, - засомневалась Грация.
        - Нет, друзей у них не осталось. Ты сама слышала, как они относились к другим, - не согласился Рус, - на Восточной заставе от их отсутствия только вздохнут с облегчением. А станут искать - дарки с ними! Знаю я укромное место. По «яме» мы с Андреем их перекинем, а там сожжем… но и это я считаю лишнее.
        - Нет Рус! Утаскивай их из города! - не согласилась Гелиния, - с воинов я уже взяла клятву, чтобы держали язык на привязи. И ожерелье это сожги! - брезгливо показала пальцем на бусы в руках у мужа.
        - Как скажешь, милая, - пожал плечами супруг, и артефакт в его руках с ревом вспыхнул.
        - Ну не так буквально! - возмутилась жена.
        Все присутствующие могли бы поклясться, что в реве пламени послышалось веселье Духа Огня.
        Глава 20
        Аригелий - бывший десятник гвардии ордена Родящих, бывший лоосский раб, а теперь, волею богов, командующий «Армией Свободы», привычно проверял ночные дозоры. В принципе, в них не было необходимости, но он упрямо сохранял четкий армейский порядок, совершенно справедливо считая: «Большой бардак начнется с мелких нарушения», - на чем и стоял. Несмотря на то, что частенько заставал молодых воинов спящими, настроение его продолжало оставаться приподнятым, если не сказать счастливым.
        Вчера явился долгожданный Бог - Эледриас и жизнь бывших рабов обрела смысл. Не зря долгие месяцы призывали жрецы, не зря горячо молились тысячи сбежавших невольников. Не зря рабы шли в кафарское пятно, не зря люди терпели лишения, не зря матери хоронили детей - всё не зря! Сумели сохранить надежду и веру, и дождались, хвала Справедливому^ [37] ! Появился Закон, появились обряды - Бог сам передал «Сакральные Списки». А сегодня днем состоялось первое посвящение. В числе сотни жрецов и десяти склонные к Его Силе, посвятился и сам Аригелий. На всех снизошло понимание Его Воли, а значит, стало возможным создавать структуры. Учиться их строить. Завтра еще одно посвящение, числом людей не меньшего первого, послезавтра еще…
        Формируется полноценное просвещенное государство, единственная страна, где рабство будет запрещено законом. Главой страны по имени Сильвалифирия^ [38] , царем, освященным венчанием на царство станет он. Впрочем, об этом полководец особо не думал. Сегодня ночью он был просто счастлив.
        Лес охотно принимал все прибывающих и прибывающих рабов. Укрывал от погони и «показывал» беглецам путь к своему сердцу. Иногда даже одинокого раба сопровождал невидимый Засадник, одним своим рыком направляя в нужную сторону. Плоды кормили, ручьи поили. А вот огонь Лес не терпел, как не давал и охотиться. Ветки сбивали стрелы и копья или животное словно растворялось в траве, пропуская оружие над собой. Обычно хватало одного такого предупреждения, как бы говорящего: «Вас не едят, и вы не имейте совесть». Для недалеких умом это повторялось еще три раза, а после, увы, шло наказание - смерть в пасти какого-либо хищника, коих вокруг моталось видимо-невидимо.
        Туго приходилось зимой, когда на ночь беглецы зарывались в опавшую листву, жались друг к другу. Кормились «случайно» найденными запасами неведомых животных - теми же сытными плодами и орехами. Сейчас, летом, об этом вспоминать не хотелось, а порой и не верилось. Конечно, всем надоела вегетарианская диета, зато такой еды теперь вдоволь. Спасибо, Справедливый!
        Кафарское пятно - потерянная страна древних Перворожденных, прямых предков клана «Заря-в-утренней-росе-на-Юном-Листочке». В сердце Леса, на двенадцати холмах раскинулся город «Великая Столица, умытая Зарей в утренней росе на Юном Листочке из Побега Изначального Древа». «Современные» альганы из клана «Зари…» говорили все же сокращенно: «Столица Древа». По возрасту она была старше Кальвариона на немыслимые тысячелетия, когда Перворожденные действительно являлись таковыми.
        Ну как город… в человеческом понимании его и вовсе не было. Двенадцать практически голых (по сравнению с остальным Лесом) идеально-правильных холмов стояли вразброс, без намека на планировку. Расстояние между самыми дальними возвышенностями составляло мили четыре. Каждый венчало огромное Древо Жизни и они разнились по высоте: от восьмидесяти до ста восьмидесяти локтей. Их кроны были такими размашистыми, что сливались друг с другом, закрывая «город» вечной тенью, которая не создавала духоты и нисколько не уменьшала освещенность. При такой высоте - неудивительно. И магия не нужна.
        Если бы знающий эльф посмотрел на «Столицу Древа» сверху, то… да-да, холмы с деревьями соответствующей высоты стояли на проекции известных тогда обитаемых миров. Вот только вырастить на земле звездное небо, наподобие кальварионских построек, древние Перворожденные не посчитали нужным.
        Дома стояли густо, занимали все свободное пространство между холмами, но и на «улицы» - газоны места оставалось вполне достаточно. Если бы тот же самый эльф посмотрел бы еще внимательней, то заметил бы, что город «оплетал» бывшие Древа Жизни замысловатым, но удивительно гармоничным и красивым узором, о значении которого даже он вряд ли бы вспомнил.
        Ну как дома… большие хибары из выросших по кругу вечнозеленых деревьев, густо переплетенных лианами. Неплохие стены, кстати. Склоненные друг к другу и тоже переплетенные кроны создавали крышу. Очень даже тепло и непромокаемо, а летом не жарко. Окна - круглые просветы между расступившимися ветвями, затянутые тончайшей, но прочной корой, прекрасно пропускающей свет. Двери - густые, хитро сросшиеся ветви, которые нужно было отгибать, и открывались они единой «пластиной», причем довольно легко.
        Среднее «здания» было не меньше десяти шагов в поперечнике, высотой - локтей пятнадцать. Закрадывалось подозрение, что внутри домов альганы легко растили перегородки, деля одно большое помещение на несколько. А так, в «первозданном» виде, у стены единственной комнаты в обязательном порядке стояла широкая овальная кровать, имелся шкаф и комод, а центральное место занимал стол с десятком не сдвигаемых стульев. Пол в доме устилал ковер из настолько плотной живой травы, что по мягкости и приятности мог дать фору своим обычным шерстяным собратьям. Надеюсь, излишне напоминать, что эти «ящики», как и вся остальная мебель, были живыми и росли из пола и стен в виде плотно переплетенных веток без листьев. Кровать покрывала травяная «перина», которая была чуть ли не мягче набитой перьями каганской и что удивительно - не марала белье.
        Конечно, по меркам Кальвариона «строения» выглядели убого, но для бывших рабов эти помещения показались лучше чертогов богов. Особенно по контрасту с Лесом: на улице шел нудный зимний дождь, а в доме сухо, тепло и светло (пока все обитатели не ложились спать), причем без всяких обогревательных и осветительных амулетов. Кстати, в шкафах и комодах часто находили одежду и белье по качеству ничуть не уступавшие каганским. Только расцветка варьировала в бело-серо-зеленых тонах. Попадалась и посуда. Как ни странно - керамическая. Только как без огня готовить?
        «Купель», увы, отсутствовала. Все санитарные удобства располагались на улице. В небольшом «цилиндре» - туалет с живым «унитазом» и живыми же листьями для подтирки. К отхожему месту примыкал маленький пруд с всегда теплой водой, огражденный ростовым забором. В альганский рост, разумеется.
        Температуру воды люди быстро научились регулировать. Она «слушала» четкое желание купающегося - моющегося - стирающего. Куда девалась грязь - неизвестно, как и, простите, дерьмо из «унитаза». Но факт остается фактом - даже при стирке самых замызганных вещей вода буквально за полстатера восстанавливала первоначальную чистоту. И «мыло» имелось - толстые листья травы, напоминающие лопух. Отломил, помылил, смыл. Так же стирать. Только оторви листок побольше. Альганы вряд ли утруждали себя таким «низким» занятием, наверняка использовали какие-нибудь хитрые узоры, а вот люди и без магии приспособились.
        Выше по склонам дома стояли редко. Трех-четырех-пяти ярусные здания с перекрытиями и лестницами, росшими прямо из стен. Обязательно имелась «купель» (вода шла по полым стволам), а то и не одна. Много мебели, среди которой встречалась и «мертвые» экземпляры, то есть резные деревянные сундуки, шкатулки, плетеные кресла и многое другое, включая зеркала из неизвестного металла и украшения из золота-серебра с драгоценными камнями.
        Когда Аригелий впервые поднялся на центральный холм, на котором росло самое высокое дерево, неприятно напомнившее гигантское Древо Лоос, то практически не увидел город. Милях в пяти от полководца начинался Лес, окружающий столицу древних альганов плотной стеной. Из него выходили шесть четко видимых дорог - почти прямые полосы низкой светлой зелени среди высокого разнотравья и одиночных кустов. Нити тянулись к холмам, попадали в тень огромных деревьев, и словно растворялись в… города не было. Крыши домов сливались с вездесущей зеленью, улицы, имеющие другой тон, с непривычки трудно различались. Лишь многочисленные зеркала мини-прудов, цветущие газоны (зимой!), и спокойно пасущиеся белоснежные единороги разбавляли сплошную растительность. Пейзаж, достойный кисти великих живописцев.
        - Интересно, - произнес философ (бывший раб - наставник одной известной месхитопольской школы), - вышеживущим было не зазорно подглядывать за купанием альганов победнее?
        Аригелий посмотрел на большие дома. Они составляли явное меньшинство. На каждой возвышенности не более десятка. Скорей всего в них жили сановники и сам царь. Возможно, высшие жрецы. Остальные довольствовались «низом».
        Философ Сергий присоединился к нему практически с самого начала восстания. В Месхитополе, во время «операции по захвату оружия», а попросту - грабежа. С тех пор стал неразлучен с командиром. На вопрос: «А ты-то куда? Тебя скоро за заслуги на волю отпустят!», он ответил просто и в то же время уклончиво: «Хочу побывать в пятне. Вы же туда направитесь? Вот и меня захватили легенды…». Впоследствии лоосский гвардеец не раз благодарил богов за такого спутника - он оказался кладезем знаний. Перечитал все книги мира, не иначе. «Всего не ведают даже Боги, - шутливо отвечал он на подобные намеки, - больше знаешь - еще больше не ведаешь и что обидно - знаешь об этом!».
        - Мы, Сергий, наблюдать не будем, - заверил философа командир, - ни мы, никто другой. Пока. Эти дома надо завоевать!
        - Государство без иерархии невозможно, - согласился с ним собеседник, - верно мыслишь. Только как будем «завоевывать»?
        - Посмотрим, - уклончиво ответил полководец, - подождем еще людей. Чувствую, много здесь соберется. Пока зима, ладно, пусть народ отъедается и отдыхает, а весной, то есть через декаду - другую, склады перекрою. Объявлю неприкосновенным запасом. Надо заставить народ работать, иначе… - Сергий не ответил. Оба понимали, как бывает «иначе».
        Склады (единственные большие дома в низине) стояли на удобных перекрестках между холмами. Три здания-склада всегда располагались рядом: пищевой (все продукты были завернуты в тонкие пленочные упаковки с узором, пропитанным Силой), вещевой (одежда и ткани) и оружейный. В нем хранились мечи-близнецы, луки-стрелы, легкие открытые латы белого металла, коих было мало, и непонятные амулеты - еще меньше. Вообще-то, само вооружение являлось артефактом - руках людей, не склонных к Силе Эледриаса, оно портилось. Имеются в виду деревянные, янтарные и жемчужные амулеты, выполненные в виде сережек, перстней и браслетов.
        Аригелий сразу распорядился поставить ко всем складам охрану, а это шестьдесят зданий. Пришлось задействовать половину боеспособных преданных воинов.
        Полководцу удалось привести сюда более пяти тысяч человек и все набросились на хлеб и вино. Перепились бы вусмерть, включая женщин и детей, которых, кстати, было две трети от общего числа. Много мужчин - воинов погибло… ну, тех, кто хоть как-то держал оружие, слишком много. Только благодаря таланту Аригелия и непрерывному наплыву новых и новых рабов «Армии Свободы» удалось выжить.
        Хлеб! Люди соскучились по нему, пожалуй, больше, чем по вину. Месяц с боями «отступали» к пятну и две декады пробирались по Лесу. Стазу встал резонный вопрос: если есть печеные лепешки (очень вкусные и сытные), значит, есть и печи. То же самое касалось оружия - где-то же его ковали? А где растили тот же хлеб?
        Сначала обнаружили поля незнакомого злака. Он рос на обширных полянах в окружающем город Лесу. Удивительно, как не наткнулись на них во время «похода».
        «Вот и найдена одна работа, - облегченно подумал Аригелий, - половина моего народа (да, такими категориями рассуждал теперь бывший десятник сомнительно-архейского происхождения) занималась земледелием…».
        Чуть позже под одним городским холмом нашли обширные пещеры - мастерские и пекарни. Возвышенность сразу получила имя «Кузнечной горы». Понятно, что у неформального, но авторитетного главы новой государства отлегло от сердца - вот и занятие для другой половины народа, в основном мастеровитого.
        Кузницы стояли вперемежку с алхимическими лабораториями, в которых в самой разнообразной таре хранилось множество непонятных эликсиров, а в горнах до сих пор горел непонятный жар. Разбираться и разбираться! Как и с дровами для давно холодных пекарен. Где брать? Лес не позволяет. Одна надежда - на нового Бога.
        Ему молились, как умели, почти все. Наиболее рьяные сами собой выделились в жрецы. Понимали, что Лес пропусках их, рабов, не просто так, а склонные к Силе, которые таки появились и в основном из лоосских рабов, утверждали, что Сила Леса не совсем разумная, а значит, Бог пока еще не пришел. Или не родился - об этом не утихали споры. Безмозглость Силы, выполняющую пока только одну задачу - спасение бывших рабов, они чувствовали интуитивно, не могли описать «каким органом» и понятия не имели «с какой стороны браться за Силу». На собственной шкуре испытали только две необычные способности: стали живыми Знаками, о которых разбивались структуры из иных Сил, и ранения заживали, пожалуй, лучше, чем при использовании лоосских бальзамов. Другие «склонные», которым «не посчастливилось» испытать на себе лоосское рабство, таких способностей не имели. Так что Бога ждали и он пришел.
        А до Его явления, Аригелий с самыми верными сподвижникам, успел жестко погасить три бунта и пережить пять покушений. Дело в том, что народ прибывал непрерывно, а среди них попадались и целые разбойничьи шайки. Они, отведав вкус чересчур вольной жизни, сталкивались с практически армейской дисциплиной, которую поддерживал во всем городе бывший гвардеец. У них нашлись честолюбивые лидеры, готовые «взять на себя бремя ответственности», и они не воевали в составе «Армии Свободы», не восхищались её командиром и не испытывали к нему пиетет, коим грешили большинство «месхитинцев».
        В общем, Аригелий только укрепил свое положение и сумел обойтись малой кровью. Казнил зачинщиков, и тех, кто замарался в крови. Остальных бунтовщиков «великодушно» прощал, отселял на окраины города (подальше от складов) и назначал наказание в виде добывания особо вкусных «земляных яблок» - что-то наподобие Земного картофеля, который можно было есть сырым, и эти корнеплоды долго не портились. К сожаленью, «яблоки» приходилось искать в Лесу довольно далеко от города.
        Вечером Сергий зашел к Аригелию. Он жил в «нижнем» доме и как раз в этот момент обсуждал со Старшими жрецами, выбранными непосредственно Эледриасом, свое венчание и переезд в самый верхний, самый большой дом.
        Вообще-то, государство де-факто уже сложилось. Давно имелась армия, из которой выделилась Гвардия - самые преданные лично командиру и самые умелые воины. Появилась тайная служба, корпус Следящих за Прядком, выделилось жреческое сословие и, что удивительно, возникли купцы. Торговали, разумеется, в пределах города. Скупали у собирателей, ремесленников, гончаров (брать глину лес позволял, а обжигать пристроились в кузницах), крестьян (их тяжелая работа заключалась только в снятии урожая - пахать и сеять не было необходимости) их продукцию и торговали на стихийно возникших рынках. Деньги ходили «общегеянские», принесенные с собой.
        Склонные к Силе давно организовали орден, назвались Освобождающими и даже выбрали себе Генерала - Феофана, бывшего лоосского раба. Он первый, еще до посвящения, самостоятельно научился входить в транс и пытался управлять Силой. Правда, чуть не погиб при этом, но важен сам факт.
        И вот венчание должно было оформить государство юридически. Аригелий официально огласит название страны - Сильвалифирия и столицы - Эледриатополь. Народ ему присягнет и все станут подданными.
        Сергий не вмешивался в беседу будущего царя со жрецами, а приступил к разговору только после их ухода.
        - Отчего такие тайны? - поинтересовался Аригелий, наливая вина себе и гостю, - перекусить не желаешь?
        - Спасибо, я сыт, - ответил философ и в который раз посетовал, - Эх, скорей бы жрецы провели обряд «прощения»! Соскучился по мясному и вообще горячему! У костра посидеть…
        Как сказал Эледриас, «стоит истинно моим жрецам провести обряд прощения у Леса моего, то можно будет брать от него и древа, и мясо, и огонь разводить. Но только лишь извинившись словами: „Прости, Великий Лес, но это только для прокормления моего и восхваления Бога моего и твоего“. Так должен произносить каждый, кто идет в Лес за дарами, умерщвляя его». А если удастся поймать диких борков и привести их в город, то это совсем без проблем. И доить, и забивать можно без молитв. А по окрестным полям, да и в самой столице полно места для пастбищ. И топить в городских пекарнях, и во дворах домов разжигать огонь (внутри - проблематично, все же живое дерево) можно будет свободно.
        - Завтра проведут, - устало ответил будущий царь, - все соскучились. Так чего хотел?
        Сергий сел на живой стул, сразу опустившийся под его невысокий рост, и заговорил издалека:
        - Помнишь, я говорил, что хочу побывать в пятне, проверить легенды… - дождался согласного кивка и продолжил. - Наша школа изучала мироздание в целом. Меня, как раба, охотнее других допускали в библиотеки большинства орденов. Словно не замечали… Есть много теорий мироздания. Наша школа выдвинула свою. Не буду объяснять какую, она все равно отлична от моей личной…
        - Не тяни, - недовольно проговорил Аригелий, прекрасно выучив привычку своего советника начинать издалека. О его школе из уст Сергия он слышал уже неоднократно.
        - Я стараюсь! - честно ответил философ, - Как-то раз у меня консультировался Главный Следящий Месхитии. Он так делал иногда. Я - гораздо покладистее орденов. Они Следящих не очень жалуют. Так вот. Он поинтересовался, может ли у этруска, склонного к Призыву, быть посвящение Гее. Я ответил, что может и более того, с это началось само просвещение ойкумены. Поговорили еще кое-о-чем и он ушел, - Сергий отпил вина и надолго задумался. Аригелий не перебивал. Он проворачивал в голове завтрашний день и слушал в пол-уха.
        - После случилась «Ссора Богов». Сгинули Эребус и Лоос, причем последняя вместе с Силой. Рабы освободились и закрылся «общий астрал». Тем самым ослепла погоня за нами и перестали строиться Звездные пути. Я долго думал над всем этим. Когда уже шел с нашей армией и всё думал. Всё более-менее сложилось, когда вспомнил тот разговор со Следящим и вспомнил об еще одной особенности Ищущих… - командир с интересом повернулся к Сергию, - они были непревзойденными палачами. Когда надо было допросить с пристрастием какого-нибудь человека, да чтобы не оставлять следов и не ломать блокировку памяти, то приглашали их, склонных к Силе Эребуса. Они могли доставить такие мучения… ну, не тебе об этом слушать, ты испытал не меньше. Так вот. Ты наверняка еще не можешь понять в чем дело. Я тоже долго не понимал, - бывший школьный наставник жадно допил бокал и подставил налить еще. Аригелий наполнил.
        - А не кажется ли тебе, - философ перегнулся через стол и почти уперся в своего командира, - что всё это, - он неопределенно обвел вокруг, - как-то по-человечески? Я не о Лесе. Я о «Ссоре Богов» и её последствиях…
        - Как это? - не понял Аригелий.
        - Смотри сам. «Ссору» ничего не предвещало. Я прочитал много хроник и в предыдущих случаях обязательно были предвестники. Меньше всех пострадали этруски и Хранящие. Я узнал это за те полторы декады, пока вы, лоосские рабы, «пробуждались». Тогда сама собой вспомнилась беседа со Следящим. Но самое главное - результаты той «битвы». Если откинуть малозначительные факты, то в выигрыше остались только мы, рабы. Альганы с каганами исчезли… освободив место нам! О неработающих «ошейниках», об «ослепших» магах я уже говорил. А если учесть и погибших Ищущих, то вырисовывается интересная картина, - Аригелий уже не пропускал ни слова, - это очень похоже на месть освободившегося раба и скорей всего лоосского, которого после пытали Ищущие.
        Будущий царь захлопал глазами более, чем недоуменно. Сергий, усмехнувшись, продолжил:
        - Несуразные результаты для Богов после той «ссоры», они чисто человеческие. Один закрытый «общий астрал» чего стоит! Богам это делать совершенно ни к чему, поверь мне.
        - Но лоосское рабство… - заговорил, наконец, будущий царь.
        - Необратимо? А твой пример? А на что были способны первые археи, принявшее посвящение Гее? В хрониках самих этрусков об этом написано очень туманно… - личная философия наставника школы «Основ мироздания» отличалась от общепризнанной концепции: «Обращение в лоосское рабство необратимо, как посвящение любому Богу…», он считал, что оно вполне обратимо.
        - Но кто люди, а кто Боги!!! - возмутился Аригелий.
        - У этрусков интересный бог, Френом, - воодушевленно пояснил Сергий, - Он, бывало, оставлял на земле своих детей - людей…
        - Ты хочешь сказать…
        - Нет, сам бывший лоосский раб - не Бог, но сын Бога! Он попросил отца отомстить Лоос и Эребусу, причем так, как он, человек, задумал. Френом, возможно, заручился поддержкой Геи. Она принимала посвящение у сына Френома, а это не за просто так… Надо найти человека - этруска, который был лоосским рабом! - сказал, как припечатал. Философ, несколько раз проверял собственные умозаключения и полностью уверился в своей правоте. - Не слышал? Я тоже. Надеялся встретить его здесь… Ты не против, Аригелий, если смышлёный человек отправится в Месхитополь и пороется в документах ордена Родящих?
        - Если только это будешь не ты, - пробормотал запутанный Аригелий.
        - Не я. Есть молодые - сообразительные. Я подобрал одного.
        - Да все пергаменты наверняка по другим орденам растащили! - предположение Сергия не хотело укладываться в голове - слишком невероятно.
        - Возможно. Но ты сам знал лоосский секретариат: в двух, а то и в трех экземплярах все делалось.
        - Отправляй, - решительно согласился Аригелий. «Будь что будет!», - но перед поездкой - ко мне. Побеседую. Проверю его легенду… А зачем он нам вообще тот этруск? Даже если ты прав.
        - Как зачем!? - теперь возмутился Сергий.
        «Одно только общение с настоящим сыном Бога чего стоит! А как всё возникло, с чего? Может, он в вопросах мироздания сведущ много больше моего!..», - но для командира ответил по-другому:
        - Он может помочь нам разобраться со структурами из Силы Эледриаса. Или ты подскажешь другого наставника в орден?
        - Так он же посвящен Гее! Недоговариваешь ты что-то…
        - Это так, посвящен богине Земли. Но кроме того… я не говорил? Со слов месхитинского Следящего выходило, что он - маг-Хранящий, а значит, в состоянии разобраться и с Силой Эледриаса на примере Силы Геи. А раз он успел побывать в рабстве, то чваниться не станет. А предложи другого наставника? Сам понимаешь - бесполезно. Сила Эледриаса не исследована людьми, - будущий царь вынужденно согласился с этими доводами, - да и вообще, сын Бога! Вдумайся, Аригелий! - а этих восторгов правитель Сильвалифирии не разделял. Хотел бы - настоящий божий сын пришел бы сам.
        Эледриас дал самые общие указания по поводу управления своей Силой. Знания любого мага очень бы пригодились. Среди двадцати трех тысяч будущих подданных, не нашлось ни одного, кто обучался в одном из орденов. А вот наставников не магических школ, среди бывших рабов хватало. Теперь они занимались обучением тысяч детей. Бывший гвардеец решил основать страну всеобщей грамотности.
        «Надо приглашать какого-нибудь мага… „Соблазнением“ одного - двоих отпускных займется специальная команда, но это не отменяет поиски возможного сына загадочного Бога, вероятного виновника последних событий… это, конечно, домыслы Сергия, но надо проверить. А вдруг?», - но скоро, загруженный проблемами Аригелий, совсем выкинул из головы увлекательное предположение сумасбродного философа.
        С молодым человеком, типичным месхитинским торговцем средней руки, встретился на следующий день. Остался доволен выдуманной им историей и благословил на нелегкую миссию. Тот ускакал на пятнистом единороге. Кстати, это редкость среди практически белоснежных альганских красавцев. Служба безопасности постаралась.
        Спустя полторы декады, молодой купец на белом в яблоках единороге подъезжал к некогда знаменитому Месхитопольскому храму Лоос. Самое большое на Гее, единственное плодоносящее Древо Лоос раньше открывалось за много миль, поражая путников своей чуждостью. Теперь же храм возникал внезапно. Хоть поворачивай с месхитопольской дороги, хоть с эритопольской, но храм возникал сразу, вместе с одноименным холмом, на вершине которого он и расположился. Его портики с колоннадами по-прежнему сверкали пурпурным оттенком великолепного мрамора, но… говорили лишь об умирании. По всей храмовой территории валялись трухлявые куски некогда грозного дерева вперемежку с другим мусором, характерным для полного запустения. И от этого вида несло какой-то иррациональной жутью, словно от привидения. Собственно храм и стал призраком своего былого величия.
        - Хи-хи-хи, раб, - глумливый голос заставил Максима вздрогнуть. Вскоре появилась и его обладательница. Седая как лунь старуха с редкими волосами сгибалась, опираясь на посох не для форсу, а для поддержки слабых ног. Она медленно вышла из-за низенького каменного заборчика и встала в широком воротном проеме с начисто отсутствующими створками. Местные жители да восставшие рабы постарались - порушили и унесли с собой всё, что можно вынести.
        - Хи-хи, раб, - повторила она, глядя на всадника сумасшедшими глазами. У Максима отлегло от сердца. Невольно подумал, что его раскрыли, - мы все рабы, купец, - проскрипела она и зашлась в тихом и от этого еще более жутком смехе.
        «Дарки с ней, с убогой. Объеду», - решил посланец Сергия и спокойно въехал на территорию бывшего храма.
        - Рабы! Рабы! - доносилось до него сквозь смех, - я это знаю точно! Я сама была рабыней, Срединной жрицей…
        «Фу-у-ух, ну и местечко… - Макс повел плечами, отгоняя липкий страх, - а что, вполне возможно. Здесь жриц по рассказам было около тысячи, а похоронены по обряду - единицы. Могли приведениями стать, вполне…», - впрочем, за этими размышлениями время не терял, а подъезжал к трехэтажному зданию секретариата.
        Двери и окна, разумеется, отсутствовали. Внутри царил хаос из обломков дерева, камня и кусков пергамента. Хвала богам, лестницы уцелели.
        Максим, почти всю взрослую жизнь служивший купцу с далеко не чистыми руками, умел искать. То, зачем пришел, нашел только в четвертую вечернюю четверть и стрелой вылетел с территории мертвого храма. Лучше ночевать у Тартара в заднице, чем там! Не обнаружил бы копии писем, снятые наверняка одной из интригующих сторон, то вернулся бы туда только утром. Ну их, этих привидений…
        В столицу Месхитии не поехал, а остановился ночевать в трактире на этитопольском тракте. В комнате при свете масляного светильника вчитался в найденные под туалетной половицей письма. До этого просто пробежал по ним взглядом.
        Все записи оказались жалобами на Верховную жрицу, подписанные одним именем: Томила. Без указания должности и жреческой степени. «Нет, это не подпись, - определил бывший купеческий раб - исполнитель деликатных поручений, - все написано одним почерком, это имя источника сведений…». Почему он решил, что эти письма именно то, что нужно - окончательно понял только теперь. Ему повезло, что глянув на первый же лист обратил внимание на фразу «личного раба Верховной…». Сунул пакет за пазуху и вон из темнеющего дома, где становилось все страшнее и страшнее.
        «Варвара с Северных Островов, как уверяла сама Флорина, Верховная поработила не просто так, а по личным мотивам, - читал он в одном письме, - Приору ордена удалось узнать о его снах. Это была месть Флорины, как отвергнутой женщины. Она добивалась его расположения, то есть пыталась нарушить главный запрет Верховенства - возжелала мужчину. О, Пресветлая, вразуми недостойную! Я очень надеюсь, что в этот раз ареопаг поможет наставить её на путь истинного служения Пресветлой…
        …откуда точно она притащила того варвара - неизвестно. Сам Чик, такого прозвище раба, повторяет, как попугай: с Северных Островов, что в Северном море. Вполне возможно, так как лицом он вылитый этруск, а фигурой больше похож на варваров - кочевников. Они, те кочевники, любят пленить этрусских дев и делать из них наложниц…
        …жаль, что получены достоверные сведения о гибели раба в кафарском пятне, а то мы непременно представили бы его перед ареопагом…»
        У Максима крутилось в голове: «Чик… Чик…», - и вдруг как озарение:
        «Точно!!! Это он жил во дворе Дигона! С этим… Андреем - учеником Текущих! Беспамятным был. Лицом - вылитый этруск, а ростом не вышел. Спасибо, Справедливый, что надоумил меня! Рука сама не хотела отпускать эти письма…», - не подумал, правда, о том, что начало смеркаться и неизвестно стал бы он их брать, если бы нашел раньше. Кучу пергамента до этой пачки повыбрасывал!
        «Как причудливо, плетет свою пряжу Клио!», - удивлялся он, вспоминая…
        Вспомнил, как через несколько месяцев после исчезновения Чика, Дигон взял раба с собой. Почему-то именно его, а не настоящую охрану, хотя боялся каждого шороха. Повел к лооскам. Вышел от них довольный:
        - Меня еще никто не смел безнаказанно грабить! - это он о пропавшем бивне Ягодника, - Вот я, Максим, не пожадничал и второй бивень лооскам пожертвовал, зато Чику теперь не поздоровится! Ишь, гладиатором заделался! Этруск Четвертый и какой-то там Засадник. Тьфу! Думает, у меня руки коротки, думает, я от одной его улыбочки в штаны наложил! А вот этого не хочешь? - и неизвестно кому показал неприличный жест.
        Через декаду, когда Дигону принесли предписание выплатить огромный штраф «за клевету и попытку контрабанды», Максим поплатился за свидетельство тогдашнего «триумфа» хозяина. Купец его жестоко избил. Лично, не позвав охрану.
        - Если ты, борковский выкидыш, хоть кому-нибудь, хоть слово… не рассказывал о лоосках? - спросил Дигон, тяжело дыша. Устал, бедный, от долгого избиения беззащитного человека.
        - Как можно, хозяин… - прохрипел Максим через распухшие кровоточащие губы.
        - Смотри, мразь. Последних денег не пожалею, а одену на тебя ошейник. Понял!?
        - Понял, господин, - ответил раб.
        Повезло. Злопамятного купца сильно подкосил тот штраф и больше он не поднялся. Ошейник не купил, но и продать Максима - не продавал. Хотя расстался и с домом, и с охраной, и с большинством рабов.
        После «Ссоры Богов» Макс почувствовал, что метка пропала. Каким именно органом - неизвестно, но то же самое поняли все рабы ойкумены. Многие побежали к «альганам - защитникам рабов», о которых среди невольников, особенно потомственных, давно ходили легенды, как об Освободителях. Ушел от Дигона и Максим. Под Горгоной присоединился к кафарской «Армии Освобождения». Покуролесил с ними, пока войска их почти не разбили, и спокойно зашел в пятно. К этому времени он сам возглавлял отряд в пять десятков вооруженных мужчин и около сотни женщин с детьми. С Сергием познакомился уже в альганской столице, куда пришел всего на несколько дней позже месхитинской «Армии Свободы» под предводительством Аригелия.
        После он думал:
        «Странно получается. Кафарцы рядом с пятном находились, многие зашли в него почти сразу после „Ссоры Богов“, а в город пришли чуть ли не вровень с месхитинцами, а ведь им гораздо дальше. Не иначе, Лес нас водил, поджидал именно „Армию Свободы“… нет, лично Аригелия ждал. Сильный человек. Выделил его Справедливый еще до своего появления на благословенной Гее. Иного объяснения не нахожу… прости, если я не прав, Справедливый!».
        Проснувшись в середине третьей утренней четверти, Максим повернул обратно. Поедет в Месхитополь к самому Главному Следящему. Он может подсказать, где искать того «Чика». Они с Сергием обсуждали этот вариант. Ехал неторопливо и отгонял от себя навязчивые мысли о том, что «кролик сам идет змее в пасть». Конечно, с наскока к нему идти не стоит, да и вряд ли получится. Сначала разведка.
        --
        Глава 21
        Последний месяц Кальварион «стонал» в жестких ручках госпожи Гелингин. Возрождалась дисциплина, возвращался армейский порядок. Готовились к «приему» первой партии переселенцев числом пять - шесть тысяч человек. В основном женщин, детей, молодых мужчин, совсем юнцов и, конечно, немного стариков - уважаемых старейшин.
        Кальварионцы, а с чьего-то легкого языка так стали называть себя первые пять сотен тиренцев, узнали о будущем прибавлении «семейства» из уст самого… Пиренгула! Он же и придал толчок возрождению порядка, чуть ли не буквально пнув кого надо и не надо по мягкому месту. Месяц назад это случилось, буквально через четыре дня после позорного бунта.
        «Простите, Предки! Это всё Джабул, он один достоин забвения…», - стонал среднестатистический совестливый воин после «выражения крайнего неодобрения» со стороны княж… нет, уже полноправной княгини.
        В ту ночь на площади фонтанов открылась «яма» откуда выскочили тирский князь и неизвестный дородный маг, оказавшийся отпускным магистром-Хранящим. Не ожидавшие никакой «тропы» стражники (муж княгини - единственный маг владеющий «тропой» находился в городе), открыли рты, но все же подняли луки со Знаками в стрелах. Теперь они не спали и не искали оружие, в ответ на команду командира-мага. Хотя все равно опоздали - обоих прибывших накрыла плотная, но прозрачная «пыльная стена». Пиренгула узнали.
        - Отиг, неужели!? - радовался Рус.
        - Проникнувшись твоей наглостью, я хоть и не божественных кровей, но вполне… - непонятно ответил магистр, тщательно скрывая наплывающую на лицо детскую улыбку. Хотел поразить своего же ученика и удалось это сделать!
        Во дворце, в цветной столовой собрались князь, Отиг, Гелиния, Рус и прискакавшие буквально статер назад Андрей с Грацией.
        - И ты, ученица, - Хранящий обратился к княжне пребывая в отличном расположении духа, - вполне можешь, вполне… - и, наконец-таки, обратил внимание на колебания Силы вокруг Грации, - да нас, склонных к Силе, как вижу, прибыло… как зовут Бога? - сопровождающие забыли их просветить.
        - Эледриас! - гордо ответила девушка, - и я - Его жрица в этом городе.
        А вот это стало новостью даже для Руса. Он последовал примеру Пиренгула, который с самого её появления не сводил глаз с потенциального мага.
        - Как!? - чисто по-девичьи ахнула Гелиния. Один Андрей, бывший в курсе, снисходительно улыбнулся.
        - Приснился, - Грация делано-скромно пожала плечами, - просыпаюсь, а на полу лежат «Сакральные Списки»…
        - Хвала богам, - встрял Андрей, подмигивая, - там нет запрета на супружеские отношения у жрецов…
        - Надо строить храм, - твердо заявила новоявленная жрица, обращаясь в пространство между Гелинией и Пиренгулом.
        Они переглянулись и дочь гордо выпрямилась:
        - Я построю храм, Грация. Описание есть?
        - Никаких. Он может быть любым. Главное, чтобы в алтарном зале стояла статуя Эледриаса, такая же, как на фонтанной площади, можно в меньших пропорциях, и имелось все нужное для посвящения. И еще. Гелиния, передай всем подданным, чтобы никогда не упоминали имени прежнего Бога каганов и все забудьте! - сказала, обводя горячим взором каждого присутствующего. Когда дошла до Руса, то тот кашлянул и позволил себе возразить, повернувшись к жене:
        - А я думаю, дорогая, что ни к чему лишние слухи и подъем интереса к тому Имени. Его знаем по-существу только мы и несколько склонных к Силе, которые уже ничего не смогут произнести. А сколько они наболтали ранее - того не вернешь…
        Пиренгул, до этого сдерживающий возмущение, «вспыхнул»:
        - Джабул, ишачий сын! Я его с детства знал, он мне клятву давал и так… предать!!! - с трудом подобрал более приличное слово. Стукнул кулаком по столу (блюда на массивной каменной столешнице даже не шелохнулись) и сразу «погас», напоследок обдав коротким пламенем пустое от людей место.
        «Ох уж эти Пылающие, да Ревущие!», - иронично подумал Отиг.
        За время ходьбы от «точки прибытия» до дворца, стражники, обмирая от страха, познакомили их с Пиренгулом с историей «бунта», валя все на бывшего наместника. Как терпел отец - описать невозможно. Дочь была на краю гибели, а он! Но сдерживался, молчал. Позволил себе «расслабиться» только в обществе «своих».
        - Возможно, Чик, ты прав, - важно согласилась с Русом первая жрица, словно не обратив внимания на вспышку князя (причем буквальную!), - не объявляй, Гелиния, но с храмом не затягивай.
        - Эй, подруга! - возмутилась княгиня, - подожди, когда люди придут! Отец, ты же по этому поводу?
        Пиренгул уже набрал воздуха для торжественного ответа, как его неожиданно перебил Отиг:
        - А я помогу тебе… жрица, - еле снял с языка «девочку», - посмотришь, как умеет строить магистр Хранящих! Твой Бог не возражал против укрепления стен чужой Силой? Но я могу и убрать после построения, - этими словами спасая растерявшуюся, задумчиво нахмурившуюся «девчонку».
        - Можно убирать, а можно и оставить, - сказал Рус, вроде как безразлично, - Гея - общая богиня мира. Эледриас возражать не станет. Я прав?
        - Безусловно! - Грация, совершенно неопытная жрица, обрадовалась такому повороту, - оставляй, господин магистр.
        - Вот и отлично! - произнес Пиренгул, хлопнув в ладоши, - а теперь слушайте меня. Гелингин, через декаду сюда отправляется караван с переселенцами. Семьи воинов, которые уже здесь и пять - шесть тысяч человек… Рус! Я не смог удержать! - ответил на его неодобрительный взгляд, - кочевья, роды как с ума посходили! Моя власть крепкая, но не безграничная. Ты это, надеюсь, понимаешь? Единственное - поставил условие, чтобы их самые опытные воины оставались в Тире. Каравану хватит той охраны, о которой мы договаривались.
        Суровый князь мог позволить себе «откровенность» в «ближнем кругу», куда сходу вписал «Верховную жрицу», спасителя своей дочери - Андрея (а заодно и мужа Верховной). Магистр-Хранящий, присягнувший князю - само собой. Ими ни одно государство «не разбрасывается», а захолустный Тир, где подданных - магистров отродясь не водилось - тем более.
        - Темнишь, Пиренгул, - Рус тоже решил поиграть в откровенность, - ты-то, да «не смог удержать»? Ну да ладно, боги рассудят, - остановил он попытку возражения со стороны князя, - тогда придется увеличить число этрусков до трех сотен. И своих воинов пересчитай. Мне кажется трехсот недостаточно для такой толпы, где в основном будут женщины с детьми.
        - Сотня шаманов пойдет, - сразу ответил князь, - и пять сотен воинов. Ты не переживай, твоих оставшихся семи сотен этрусков, да моих трех тысяч хватит для охраны прохода через Тир, - с этими словами вытащил из поясного кошеля красиво ограненный черный агат в серебряной оправе, с четко различимой в нем сложной структурой из Силы Эоса.
        - Это… - хором воскликнули Гелиния, Рус и Андрей.
        - Пронзающие пустили в продажу. Переговорный амулет, - Пиренгул спокойно подтвердил их догадку, - мне его дня три как передали. Бесплатно, для ведения переговоров. А вчера прибыл корабль с полномочными представителями всех царских домов, послезавтра встречаемся в Эолгуле. Будем подписывать соглашение по всем правилам, с совместной клятвой. Да, Рус, отправишь меня в «Закатный ветерок»? Оттуда приеду в город. Не стоит раскрывать еще одного владельца Звездной тропы.
        - Вместе пойдем. У меня тоже дела… твоими усилиями, Пиренгул, между прочим, - но Рус не испытывал досаду, а напротив - мысленно уже предвкушал долгожданную встречу с этрусками. «Как родные стали, черт побери! - „возмутился“ он, - и в Кушинар обязательно заскочу!..».
        - Да, зять, давно пора, - строго сказал Пиренгул, - твои жрецы, только вчера прискакали, а все уши успели истоптать: когда, да когда «пасынок» изволит пред ними явиться! Будь обязателен, - это он, конечно, лишнее себе позволил, но Рус не обратил внимания на явное превышение «политического веса».
        Князь был прожженным государем, даже без учета его принадлежности к Пылающим. Вроде не перед кем «пальцы гнуть», а понты вылезли. Правители тренируются так, что ли?
        - А ты сам, Пиренгул, почему не овладел «ямой»? - поинтересовался зять. Спросил всерьез, без подколок.
        - Недосуг мне… - но, передумав, ответил честно, - благодаря уважаемому Отигу, я сумел найти нужное расслоение. Ну и термин! У нас, у Пылающих, такого нет. Мы говорим «вложенное пространство». Но соглашусь: расслоение реальности - точнее. Только вот твоя «тропа»… Она для Силы Геи создана. Мы с магистром пытались переделать её под Силу Пирения, но не успели.
        - Недолго осталось, Рус, - заговорил сам Отиг, - времени не хватило. Логику, - выделил это слово, - я уловил. - Сказал и повернулся к Пиренгулу, - Князь, с обязательной частью закончили? Очень хочется дворец и город осмотреть.
        - Еще статер потерпи, господин магистр. Мне тоже не терпится, но кое-что прозвучало… кто больше не сможет произнести запрещенное Имя? Рассказывайте все как есть! Очень странный бунт…
        Гелиния потупилась, Рус непонятно хмыкнул. К рассказу приступил Андрей, по ходу которого не удержался и ступил на актерскую стезю. К нему присоединилась Грация. Рус, сидя, вставлял пояснения. Выходило, как «голос из-за кулис». Мистерия постепенно захватила всех.
        - Сынок, одевай доспех! - горячо выкрикнул Пиренгул, во время сцены «засады под лестницей». Отиг посмотрел на сюзерена снисходительно: «Какая простота нравов у кочевников, даже самых просвещенных! Не баловали их представлениями…», - но и он сопереживал героям и искренне порадовался за «счастливый конец», совсем не соответствующий «трагедии», которой по-сути являлась эта история.
        «Нет, - определил опытный Отиг, - это скорее вольное смешение жанров… балаган. Давненько я не посещал хороших мистерий…».
        - Да, Чик, верно ты подсказывал одеть Золотой доспех! - подосадовал Андрей после завершения стихийного «концерта», - я бы того Хранящего! Эх! Неудобно всё, не приноровился, - передразнить сам себя. Сплюнул и взмолился, - О, Великий! Когда ты дашь мне ума!
        - Никогда, - отчеканил Рус, - с ним надо родиться…
        - Золотой доспех!? - чуть ли не хором воскликнули Отиг с Пиренгулом, - это не… преувеличение? - добавил князь.
        - Боле того, дорогой тесть, я думаю… Андрей, ты не одолжишь его князю? На время конечно! Здесь не от кого обороняться…
        - Я так и в ту ночь думал… - потупился в общем-то не жадный Текущий. Но таких трофеев у него просто не было никогда! И вряд ли будут.
        - Да ладно тебе, не скупись. Ему с представителями чванливых царств в нем встретиться - совсем другой разговор пойдет! Представляешь, как они рты разинут?
        Пиренгул впервые попал в ситуацию, когда о нем говорили в третьем лице, словно игнорируя. Это его бесило, но в то же время и восхищало: «Ай да зятек! Хитер этруск… я бы ни за что не стал просить, а идея великолепная. Сразу поймут, что доспех из пятна и поторопятся „пока всё не растащили“. Да что угодно подпишут!..».
        - Князь, - Андрей обратился к нему, скрепя сердце. «Добила» его фраза «рты разинут». Своим богатым воображением воочию представил, - не желаешь облачиться в полный Золотой доспех? Уступлю на время.
        - Хм, - многозначительно хмыкнул тирский самодержец, - надо подумать… а что, неплохо выйдет. Только в дар это я от тебя не приму, а исключительно перед сановниками «центральных» земель покрасоваться, - словно это же самое и не предлагал Текущий! Зато вроде как сам решил: великодушно отказался от подарка, но согласился взять на время, - в основном Главные архонты^ [39] и наследники прибыли - почти первые лица.
        - Да, отец, сам в навоз не упадешь перед этими… зазнайками, а наоборот - их всех туда мордами ткнешь! - поддержала идею Гелиния.
        - Дочь, - поучительно обратился к ней Пиренгул, - они уже в дерьме сидят после моих побед. Но еще один пинок по их самолюбию - не помешает…
        При осмотре дворца, Гелиния наотрез отказалась заходить в Тронный зал. Её не неволили, хотя изваяние давно заменили, а старая была уничтожена. Что, кстати, делать было совсем необязательно: Рус не обнаружил в ней «остатков демонской сущности», которую непременно разглядел бы своим «зрением», различающим Слова и их части, кои по большому счету и есть сами божественные или около божественные создания. Не увидел и «призывающих», «подчиняющих»… да вовсе никаких узоров в ней не заметил. Только лишь для успокоения жены он разбил статую и сплавил её в шар, который «закинул» в глубокое озеро милях в пятидесяти от Кальвариона, где уже развеивались прахи заговорщиков и пепел от «ожерелья власти». Гелиния полностью успокоилась, но в зал так и не зашла.
        Отиг долго изучал роспись Тронного зала и под конец молвил:
        - Вот они какими были гноллы и троллы. Других рас я не узнал. А Золотые драконы были их главными врагами, везде они попираются. Странно. По изображениям - точно такие же, какие встречаются в каганских пятнах, а написаны как могущественные создания, достойные противники… Сейчас не умнее своих же мелких сородичей - Дракончиков.
        - Не скажи, Отиг, - не согласился с ним Рус, - они не подлетают к людям. Убить удавалось только, видимо, старых… раз полезли к границе пятна. Или их изгоев каких-нибудь, сумасшедших.
        - Да, да, - съязвил магистр, - еще «досумрачные» народные предания описывали нам их мудрость. Детские сказки! Они разбились о «после сумрачную» реальность. Драконы оказались просто большими летающими ящерицами… пока не доказано обратного.
        - А каганские рисунки! - возмутилась Грация. Сказания о драконах и героях в свое время она слушала взахлеб.
        - А что о них сказал твой Эледриас?
        - Да ничего он не говорил! И он не мой, а наш! Мы все здесь находимся под его Силой!.. - на том спор о драконах увял.
        Еще магистр долго изучал «купель», позвав Андрея. Обсуждали устройство.
        Пиренгул не стал их дожидаться и поехал инспектировать город. Высокое лицо сопровождали Гелиния - дочь и местная правительница, Рус - её муж и многое другое и Грация - Верховная (потому что единственная) жрица Эледриаса. Замыкали сиятельный выезд два воина-мага и два стражника, в кои-то веки напяливших латы: панцирь, наплечники, наручи, поножи и шлем.
        Князь остался недоволен. Нет, город его, разумеется, поразил, но дочерино правление…
        Стояли короткие южные сумерки, когда они вернулись во дворец. Отец отозвал Гелингин в отдельную комнату и приступил к разносу:
        - …окунулась ты, доченька, в навоз по самые уши, - этими словами он закончил описание всеобщего мародерства, разгильдяйства и расхлябанности, - теперь тебе предстоит сделать из него кизяк. Разложить, тщательно высушить и сложить куда нужно. Не красней! Я и с себя вины не снимаю. Джабул - моя ошибка, пусть его дарки жарят вечно! Теперь всё, берись за дело. Править - это тяжелый труд и ты в этом скоро убедишься. Горе тому народу, чей правитель считает иначе. Да и сам он недолго усидит у власти, если относится к ней, как к забаве…
        - Уже убедилась, отец, - кусая от стыда губы, ответила дочь, - как Рус пришел, так я взялась за управление… по ночам выла. Старалась его не разбудить. Он, знаешь, мечется в кошмарах и проснуться не может. Раньше хоть вставал и записывал, а теперь - не помнит.
        - Дочь. Мне подробности твоих постельных отношений с мужем знать без надобности. Кошмары или нет, но узоры он знает так, будто сам их создавал, нечего на это плакаться. Помолчи! - повысил голос на попытку возражения, - мужа, конечно, слушай, он дурного не посоветует, но и всецело на него не рассчитывай. Забыла кто он? На нем еще Кушинар лежит и целая Этрусия. Чтобы он ни говорил, как бы ни прятался за мнимое отречение, но он их никогда не бросит - он ответственный. И не вздумай его ревновать за это! Пасынок Бога по-другому не может.
        - Я и не ревную, - вставила-таки дочь.
        - Вот и правильно. Но вернемся к Кальвариону. Какая у тебя основная проблема? - и стал ждать ответа.
        Гелиния думала недолго:
        - Дисциплины нет, меня не уважают.
        - Не права ты. Уважают тебя и любят. Как они бросились тебя спасать? А как вылетели из дома, едва ты ножкой топнула? Не в этом проблема. Главная опасность в продовольствии. Не удивляйся. Порушился весь уклад жизни. Деньги обесценились. Еды - навалом, богатства - вдоволь… да что говорить, если последний неумеха-воин, а таких здесь нет - специально отбирал… - досадно поморщившись, с сожалением покачал головой. Мол, во что они превратились!
        - Это я к примеру говорю. Последний бедняк ходит в одеждах, которой цены нет! А какие украшения носит? О чем у него забота? Где бы хапнуть еще. О хлебе, о кормлении семьи, а я отправлял семей десять, у него и мыслей нет! О жаловании тебе хоть раз намекали? Я же более полугода ни медяка им не платил. Вот! Об этом даже забыли!
        - А что делать, отец! - Гелиния в волнении вскочила, - отбирать у всех!? Не отдадут. Взбунтуются еще…
        - Разумеется! Тебя не тронут - клятва не позволит, но бардак усилится. Такой балаган даже Андрею не приснится, - позволил себе усмехнуться, вспомнив «представление», - значит так. Первое - объявляешь весь город со всеми зданиями и башнями собственностью княжества Кальварион с тобою… подожди. Сначала венчайся на княжество. Да не вздрагивай, по-настоящему. Грация тебя венчает. После - объявляй. Те дома, где уже живут люди, даришь им. А сколько всего домов?
        - Двадцать шесть тысяч, - сглотнув от странного волнения, ответила Гелиния. «А ведь точно по-настоящему… прощай, свобода…», - это Русу приснилось… - пояснила наличие относительно точных данных.
        - Пятьсот занято, не беда. Во всех у них есть склады с продовольствием?
        - Жить занимали только такие. А так не во всех, заранее не угадаешь.
        - Остальные дома, которые вскрытые, запечатываешь. Отиг с тобой остается, поможет. Многие маги понимают, что такое порядок, надоел им бардак - послушают. Добра достаточно намародерствовали, а сбывать некуда. Так что пока - не пикнут. Дальше. В городе останется тысячи три народа. После объясню, куда остальные. Они семьями, поэтому отсчитай еще тысячу домов, это с запасом даже будет, и строй стену, отделяй район с людьми от остального города. Сможешь! Отигу это просто… надеюсь. Да, из тех жилищ, которые под заселение - вывези всё продовольствие, объяви его осадным запасом и за стену. Организуй тюрьму. Андрей с тем же Отигом сделают антимагические браслеты, а в качестве основного наказания - изгнание.
        - Как!?
        - Отиг под любым создаст «яму» - провалится хоть к Тартару! Пару таких наказаний и дисциплина сама собой восстановится. Сама учи «яму» - это просто. Грация пускай активно посвящает тех, кто не посвящен никому. Её поддержка очень важна… - долго беседовали отец и дочь, почти до утра.
        Проводив отца и мужа, княжна огорошила магистра заявлением:
        - Ты знал про Альвадис?
        - Впервые слышу, - ответил Отиг, зевая. Они с Русом плодотворно поговорили всю ночь, но он все равно пошел его провожать. Нес Золотой доспех, одновременно его изучая, - Рус посоветовал искать переселенцам работу. В долине полно диких борков и коз, пусть займутся одомашниванием. Занятие привычное. А каганское продовольствие необходимо изъять в пользу «венца». Тем более надоело оно всем, хочется свежего…
        - Отец то же самое говорил… - удивилась девушка, - он многое разъяснял… а та долина находится на севере, через удобный перевал от нашей. Там рудные пещеры. Каганит, железо и много чего еще. Отец забрал её себе и половина переселенцев поедет туда… только об этом нашим воякам знать не обязательно.
        - Вот это хитер Пиренгул! - восхитился Хранящий, - в городе рано или поздно всё кончится, а там… молодец! Вот и первый повод для изъятия есть - на прокорм соплеменникам. Так-то вот. Ну что, девочка, пора начинать работать, - сказал, приобнимая её за плечи. Прямо дедушка с внучкой! - как рабы, которых здесь нет. Запрещены законом. Что за блажь?
        Гелиния официально венчалась на княжение. Пока на фонтанной площади. Венец, сплетенный из веток плодового дерева «Кислянка», взлетел под монотонным речитативом Грации и водрузился на голову княгини. Народ ахнул. Тут же, на волне восхищения, хором присягнул. Кстати, язык «молитвы на венчание» никто не понял.
        Бунта не произошло. Оказывается многим, причем не только склонным к Силе, надоело «вечное» безделье. Но не обошлось без попыток саботажа, которые лихо прервал Отиг, прилюдно «зашвырнув» пару смутьянов (один из которых был магом)… пока просто за стену города (Рус обогатил магистра координатами).
        Большинство свободных от смен воинов занялись давно забытой работой - ловлей и выпасом диких борков, коз и овцебыков - не путать с Земными полярными животными! Просто овцы и бараны раза в три крупнее геянских (и земных) аналогов. Как все, оказывается, соскучились по молоку, кумысу, творогу, маслу и сыру! Раздавали бесплатно (пока всё принадлежало княжеству, распродажа в собственность намечалась с прибытием переселенцев) - выстраивалась очередь. Загоны для животных устроили недалеко от городской стены. Катастрофически не хватало женщин. Теперь не только для постельного дела, но и для хозяйственных нужд.
        Отиг отказался от помощи и построил храм Эледриаса в одиночку. Ну, почти. Полдекады «перетаскивал» огромные скальные блоки, вырезанные из ближайшей к городу горы. Их несла земля, создавая впечатление, будто камни ползут сами. Пять воинов и один маг-Хранящий сопровождали куски скал и самого магистра, находящегося в полутрансе. Охрана скоро заскучала, а вот маг никак не мог налюбоваться. Заодно и тщательно запоминал структуры. Куда до такой транспортировки тем же Пронзающим! Они только левитацией могут и давно бы в откатах посгорали!
        Каждый уважающий себя Хранящий - в душе архитектор. Отиг себя уважал. Измарал десятки листов бумаги… да-да, не удивляйтесь. Это было еще одно «сокровище» каганов. Белоснежные тонкие листы размером локоть на локоть. Цветные мелки, не марающие рук и стирающиеся только специальной «резинкой» - камешком с простеньким узором внутри, да деревянные перья, долго хранящие на себе чернила. Ну, этим не удивить - в просвещенных царствах давно такие использовали. Разве что вместо дерева - гусиные перья.
        Итог творческих терзаний показал Грации и она восторженно чмокнула магистра в щеку. Цилиндрическое здание, чтобы вписывалось в окружающий ансамбль, венчала плоская крыша с парапетом - горным массивом, окружающим долину, из центра которой величественно взирал на свой город Эледриас. Эта статуя не полностью соответствовала «фонтанному» оригиналу. Чай не алтарь, можно. Хитрым поворотом головы, раскосостью глаз, движением рук и поворотом спины - всем обликом создавалось впечатление, что он видит все вокруг - не скроешься. Не отказался Отиг и от классической колоннады, которую разместил внутри храма вокруг алтаря с «каноническим» изваянием Эледриаса. Заодно и подпорка будет, если придется полностью убрать структуры. Не развалится.
        Строил магистр целую декаду. Вообще-то стены, колонны, крыша «обтесались» и «встали» за пару дней, а вот с отделкой и статуями пришлось повозиться. В это же время Андрей проводил внутри натуральный водопровод, готовя умывальни и «купель». Ему активно помогал мастер-Хранящий Коскул. Тот самый, кто по своей инициативе пристроился к Отигу. А еще к нему присоединилась Грация и активно помогала, а чаще мешала своими взаимоисключающими требованиями.
        - Тебя размеры устраивают? - устало отбивался от неё Отиг, - неужели пятьдесят локтей в высоту - мало? Да, пониже дворца получился, но иначе нельзя, посмотри расчеты! А не понимаешь - не лезь! Да с изваянием на крыше выше станет, успокойся ты! Смотри чертеж, в конце концов! Он устраивает, а результат нет!? Да иди ты к даркам! Я-то схожу, успею. И тебе там местечко посторожу… Смотри, с разноцветными стенами и колоннами, да чтобы сиял не хуже каганских домов можно сделать только с постоянной подпиткой от Силы Геи. Решилась? Точно? Потом не убрать… хвала богам! Ох и противная ты девчонка! Но-но! Я постарше тебя буду, не забывайся!.. Тоже мне, Верховная нашлась!
        И вот, храм засиял. Пятьдесят шагов в диаметре, пять ярусов, окружающие центральный, он же алтарный зал, который был очерченный ребристыми колоннами, стремящимися к голубой крыше, словно к самому небу. Каменное изваяние Эледриаса гордо возвышалось на круглом постаменте, доставая макушкой уровень третьего яруса. Стены и барельефы по каганским мотивам играли всеми красками с преобладанием светло-зеленого тона.
        И снаружи храм поражал не меньше. В основном за счет искусной скульптуры Эледриаса на крыше. Его пристальный взор, казалось, видел каждого насквозь, заглядывал в душу. А по игре света, честно говоря, уступал… вернее вносил дисгармонию в чисто каганское окружение. Пришел человек - этим все сказано.
        В первый же день, в день открытия, приняли посвящение сто воинов и три женщины, чьи-то жены. То есть все, ранее никому не посвященные. Их никто не заставлял… ну, почти. Один намек Гелинии можно не считать. Явились, встали в очередь. Грация с непривычки провозилась до второй ночной четверти. Народ терпел, не расходился. Выйдя из центрального входа на круговую паперть, Верховная жрица произнесла-пропела общую молитву, под конец перейдя с гелинского на неизвестный и невообразимо древний язык. Души всех присутствующих словно приподняло ввысь, к самому небу…
        Позже некоторые утверждали, что ноги действительно отрывались от камней брусчатки. Врут, наверное. Или показалось. Но по домам все разошлись с чувством огромного удовлетворения.
        Уставшая Грация спала, а Отиг с Андреем засиделись за кувшином, да не одним, хорошего вина. Ни за что не угадаешь, что оно плодово-ягодное, а не виноградное.
        - М-да, моя «купель» в храме похуже вышла, надо честно признать, - нехотя заявил Андрей, вернувшись из этого места, - да и маловато одной там будет. Скоро жрецы потянутся.
        - В первый раз делал, друг Текущий, - подбодрил его Отиг, - сильно не переживай. Я вот не первый храм возвожу, потому так быстро и красиво сделал, - не побоялся похвалить себя.
        - А ты и ваятелем оказался! Не ожидал, - похвалил его подвыпивший «друг».
        - А то! Посещают меня музы. Нам, Хранящим, без них ничего путного не создать, - вроде как по секрету сообщил магистр, - взять, хотя бы Руса. Он… подожди… а с чего ты взял, что жрецы непременно потянутся! Сегодня сотня посвятилась и ни один не загорелся желанием… А! Ну да, ночь еще впереди, - вино делало свое черное дело и в привычном к возлияниям теле пожилого Хранящего. Мысли теряли четкость, повторялись.
        - Не-е, не то говоришь, - отмахнул Андрей, - приснится Он кому - не приснится, одному Эл-ледриасу ведомо. Рабов я жду. Удивляюсь, почему их до сих пор нет. Вот среди них обязательно найдутся сотни истово верующих…
        - Так рабство запр… а, ты о беглых. Хм, а как они сюда попадут?
        - Понятия не имею, - пожал плечами Андрей, - но раз Чик сказал запретить рабство в пятне, имя бога означает «Защитник и Освободитель», то непременно явятся!
        - Да он-то, пасынок Френома - совсем другого бога, откуда знает? - Отиг общался с Русом гораздо меньше Андрея, и совсем не так близко.
        - Понятия не имею! - повторился пьяненький Текущий, - он много чего знает. Порой такое… Я уже не задаю себе этот вопрос. А вот Грация, - Андрей оживился, - откуда он молитвы на сакральном языке узнала? Приснилось. Вот и Чику снится. Гелиния рассказывает, какие у него по ночам кошмары. А утром встает - узор разгадан.
        - Подожди… - основательный Хранящий хотел разобраться, - узоры - вотчина Эледриаса, а он - пасынок Френома и отмеченный Геей… не сходится. А что за прозвище такое - Чик? Простенькое… А! Это от Руса Четвертого сокращение…
        - А вот и нет! - Андрей порадовался ошибке самого магистра, - это у него еще с рабства. Ну, когда он лоосским рабом был. Теперь понял, почему он велел рабство в пятне запретить?
        - Кем-кем? - и Отиг пьяно засмеялся, - тебе точно на подмостках выступать! Шутник…
        - Я серьезно, магистр, - обиделся Андрей, - и в выступлениях в балагане ничего зазорного не вижу… - хвала богам, хватило ума не вызвать Отига на дуэль.
        - Да не обижайся ты! Ты хороший актер. В Альдонопольских мистериях тебе цены бы не было. Но сейчас-то зачем? Лоосское рабство! Скажешь тоже. Хорошо, что эти паучихи сгинули, но рабов они делать умели. Это, понимаешь, было полное изъятие Воли. Хоть ты сын божий! Если сумели сделать рабом, то не выкарабкаться. Нечем, понимаешь, цепляться за освобождение, просто нечем…
        - А Чик выбрался! Ему лооски на один зубок были! - гордо ответил Андрей, давно плюнувший на вдолбленные в орденской школе истины. - У Грации спроси. Она его еще с ихней печатью встретила. Рассказывала, что говорил он тогда с жутким акцентом. У Леона спроси, у меня можешь еще раз поинтересоваться…
        - Подожди. - Отиг решительным жестом остановил словоизлияние и уставился на Андрея в упор, ловя его взгляд, - ты это серьезно? - спросил тихо и ласково, как разговаривают с душевнобольными.
        - Абсолютно, - твердо ответил Текущий и ни на миг не отвел взора.
        Отпускной магистр ордена Хранящих поверил. Что началось у него внутри - трудно описать. Ломался целый мир. Трещало его личное мироздание: тщательно выстроенное с самой юности, проверенное долгими годами общения с божественной Силой, укрепленное, наконец, житейским опытом - летело к Тартару.
        Отиг молча поднялся, прошел в выделенную ему спальню и рухнул на кровать.
        Но магистр не достиг бы этого ранга, если бы не умел справляться с собой. Промучившись ночь, он стал обладателем новой и, как принято у Хранящих, основательной теории. Точнее уточнил старую версию «теории о Русе», переосмыслив и вписав в неё новые факты.
        «Беглого этруска заприметил Френом - Рус отличался Волей. С целью испытания, (с него станется!) любопытный Бог отправил своего будущего пасынка к лооскам. Порабощение свершилось. Только Воля Руса оказалась настолько сильна, что ушла не к Лоос (это была наиболее популярная гипотеза лоосского порабощения в ордене Хранящих), а нашла Эледриаса - „Защитника и Освободителя“. Тем более их Силы смыкались на альганских пятнах. Эледриас помог ему освободиться. Возможно, что сделал бы своим „пасынком“, но Френом оказался ближе и роднее - успел первым. После его отметила Величайшая. К сожаленью, придется констатировать, что всем богам нужна человеческая душа с сильной Волей и Гея - не исключение. Прости, Величайшая, за кощунство, но я готов ответить».
        «Тогда и „Ссора Богов“ выглядит по-иному! Без Эледриаса не обошлось. Отсюда и наказание Лоос и… Эребуса тоже куда-нибудь уложу! Зато я понял главный итог „Ссоры“ - из пятен убраны каганы и альганы, освободив место Эледриасу и… исчезло рабство! На это я раньше внимание не обращал… За метками проследить невозможно - „общий астрал“ закрыт. „Ошейники“ перестали работать и освободились лоосские рабы. Более того, им вернулась Воля.
        И конечно они побежали в пятна! Среди них легенды ходили… И всё крутится вокруг Руса… Да кто он такой на самом деле?», - мысль о Русе - самостоятельном Боге не возникла ни разу. До такого Отиг еще не дошел.
        - Княгиня! - закричал гонец с Западной заставы, - перед воротами толпа оборванцев, многие вооружены! Требуют их пропустить, потому что они беглые рабы. Их, якобы, Эледриас позвал. А позади них много Бегунков. Не нападают, а вроде как караулят…
        «Как не вовремя! - досада мелькнула и пропала, - все одно к одному. Рус давно предупреждал о рабах и Грация говорила… Дарки! На днях и караван должен подойти… Все у меня наперекосяк…», - а вслух Гелиния велела звать Верховную жрицу.
        - Придется ехать встречать новых подданных, - пробормотала себе под нос, спускаясь в конюшню, - ну, отец! Удружил с Кальварионом. Власть - это точно работа, а не удовольствие… и еще проблемы прибавились. Нет, я просто неумеха. Чиновников надо назначать… - последнее прошептала, ласково потрепав Воронка. Умный жеребец понимал, что эта человечка - самка хозяина. Подпустил и позволил себя погладить, всем видом показывая, что нисколько не скучает по Русу. Гордость не позволяла.
        Вскоре княгиня и жрица в сопровождении пятерки воинов скакали к Западной заставе. Гелиния ехала на другом единороге. Оседлать Воронка и в голову не приходило - бесполезно.
        Глава 22
        Рус с Пиренгулом «выпрыгнули» на привычную поляну в гоштовом саду.
        - Заметил, Пиренгул, как ни бодрись, не меняй токи, а все равно полноценного сна это не заменит. Тело - не обманешь. И чувствуешь себя хорошо и голова светлая, а чего-то не хватает, - балаболил он, пока они с князем подходили к дому. Тот молчал, но соглашался со сказанным, - сейчас поедим. Соскучился уже по настоящей еде! О, Серенгул бежит… быстро его Целители подлатали.
        Стояло ранее утро. Солнце оторвалось от горизонта едва ли на диск, а ночной прохлады как и ни бывало. Сухая мелкая пыль, привычная и незаметная для местных, четко различалась двумя пришельцами из пятна, в который раз заставляя удивиться различию погоды. В Кальварионе она была несравнимо «мягче», будто город находился не в горах, а на берегу моря. Словом - рай для переселенцев. Чертоги Богов и Долина Предков вместе взятые.
        Асмальгин, стараясь накормить самого князя лучше, чем в его дворце, гоняла служанок, как борков на пахоте и при этом вела себя в лучших тирских традициях - скромно и незаметно, мастерски сочетая эти несовместимые крайности.
        - Вот ты, Пиренгул, утверждаешь, что нашел расслоение со свойствами Звездной Тьмы, - Рус продолжил болтовню во время неспешного движения в Эолгул. Позади и впереди ненавязчиво маячили десятки охраны. Они поджидали государя у ворот «Закатного ветерка».
        - Нашел, Рус, - коротко ответил князь. Он, мысленно выстраивая завтрашнюю встречу с представителями «центральных» земель, не был расположен к пустым разговорам.
        - Да что ты такой напряженный, папа? Расслабься. Готов поспорить, что ты все уже выстроил, а сейчас просто повторяешь, вертишь в голове одно и то же! Ох, уж эти Пылающие - не горят, так тлеют! - и зацепил-таки тестя!
        Чего скрывать - Рус сам отвлекался этим бессмысленным словестным потоком. Планировал сразу после встречи с жрецами идти в Кагантополь. Вроде то же Тир, а будто в Этрусию собрался.
        - А вы, Хранящие - не стоите, так катитесь! Замолчал бы ты, сынок. Не раздражай меня.
        - Хм. Я-то замолчу, а твой мешок, - кивнул на завернутый в каганскую ткань Золотой доспех, тщательно притуленный к седлу, - так и будет болтаться, отбивать бедному животному бока. Не желаешь спрятать его в «пространственный карман», то бишь в расслоение?
        - Ты бы лучше сам поразмыслил кого из своих этрусков посылать будешь, а кого оставишь! Примут ли они командование Мамлюка? А ты все о фокусах своих мне толкуешь! Если уж заговорил о расслоениях, так хотя бы о «тропе»! - Пиренгул позволил себе «вспыхнуть». Не буквально, без «огонька».
        - Вчера подумал. Примут, не переживай, - спокойно ответил Рус, - Мамлюк - всяко лучше Танагула, но и ему бы подчинились. Они дисциплину разумеют, - «до первой грубой ошибки твоего сына, - добавил мысленно, - а после уже они командовать станут». - А «тропу» ты сам освоишь, я верен. Набросок структуры готов, мне Отиг сказал, так что дело в твоем усердии. А вот «карман»! - Рус повысил голос, не давая себя перебить, - о нем я магистру не говорил, а самостоятельно ни за что не догадаешься!
        - Ты считаешь меня глупее себя!?
        - Нет. Просто я тоже не сам догадался. Подсказали, - это слово выделил с намеком на Самого. Правда, непонятно на кого именно, - там слишком просто. Эта легкость и мешает сообразить.
        - Вот даже как? - Пиренгул, наконец, заинтересовался, - и в чем простота?
        - Находишь расслоение с обычными свойствами. Это чтобы не жарко и не холодно. Обычно. Ставишь в нем метку. Любой значок из Силы. Я, например, пишу название вещи. Потом берешь вещь и пишешь на ней ту же самую метку. Готово. Надпись Силой пропитывать не надо, достаточно самой надписи. Она же из нити Силы состоит. Мысленно представляешь метку в том расслоении, это в самом легком трансе надо делать, желаешь эту вещь спрятать и всё - она в «кармане». Представляешь метку на руке, хочешь, чтобы вещичка «вылезла» и она возникает там, где представил. Сила не тратится. Проверишь - убедишься.
        - Интересно… - сказал Пиренгул через некоторое время. Русу показалось, что он ищет подходящее расслоение.
        «Тесть у меня, оказывается, воин-маг, - подумал он, - а ведь никому об этом не говорит и никто не видел его с мечом в руке. Но так легко в „личном астрале“ сидеть и беседовать как ни в чем не бывало - только они могут…», - кстати, себя Рус тоже относил к воинам-магам.
        - Действительно очень просто, догадаться практически невозможно… особенно если орденскую школу прошел…
        - Точно! Особенно нам, школярам… я вот сейчас подумал. На рынках, в балаганах часто выступают факиры… - это слово почему-то кольнуло его в сердце, но он не обратил на это внимания, - конечно, в основном у них ловкость рук, но кто знает… бывают у них и склонные к Силе… в основном слабенькие… А вдруг, Пиренгул, они знают о «карманах» и хранят этот секрет. Передают из поколение в поколение, как главную семейную тайну… - закончил самым заговорщическим шепотом.
        - Ты у Андрея страстью к балаганам заразился, что ли? - недовольно ответил князь, - Но возможно ты и прав… Слишком просто получается… надо внимательней отнестись к бродячим актерам, проверить на контрабанду. Это же так удобно!
        - Не трогай артистов, Пиренгул! - шутливо-патетически воскликнул Рус, - особенно факиров! Им больше всех достается… - конец фразы скомкался и перед внутренним взором вдруг возник камень.
        Обычный небольшой булыжник. Он легко мялся в руках факира: «Моих!?», - удивился Рус, четко ощущая в пальцах податливый камень. Вдруг с возгласом «О-оп!» камень «перетек» в живую напуганную лягушку. Послышался счастливый детский смех и чей-то веселый и не менее счастливый голос произнес: «Так может каждый! Надо только поверить!», - и Рус готов был поклясться, что этот голос - его!!!
        Видение разрушил Пиренгул. Он тряс зятя и кричал чуть ли не в ухо:
        - Эй! Рус! Рус! Очнись! Да что с тобой!..
        - Все… я в порядке, - отстранился «пасынок Бога», а в голове все еще продолжал звенеть голос, удаляющийся, словно горное эхо: «Надо только поверить… надо только… поверить… верить… верить…», - звук медленно затухал и только через долгий статер пропал окончательно.
        «Не в первый раз эта фраза… - подумал, все еще пребывая в легкой прострации и мучительно пытаясь вспомнить что-то важное… - да пошла она! Сколько можно!», - наконец, полностью очнулся и выкинул её из головы. Но связь между «факиром» - «пространственным карманом» и этой фразой, отметил и запомнил.
        - А что было-то!? - князь серьезно испугался за здоровье зятя, - ты замер и побледнел. Оставьте нас! - скомандовал сгрудившейся вокруг них охране.
        - Все, все в порядке, Пиренгул, - Рус поспешил его успокоить, - всплыло одно видение… Сам послал, - добавил, чтобы избавиться от вопросов, - поехали, чего встали. Хорошо всё у Гелинии, - сказал, когда тронулись, - скоро у неё будет много подданных. Рабы подойдут, несколько тысяч. Да, Эледриас мне тоже иногда видения посылает…
        - А… - хотел было поинтересоваться князь, но в ответ на жесткий взгляд Руса осекся. До дворца доехали молча.
        Со жрецами Рус закончил быстро. Им лично Пиренгул пообещал выделить пустующий эолгульский храм Эребуса под переустройство на культ Френома. Уверил, что выделит столько работников, сколько потребуется. «Пасынку» их бога осталось только посоветовать:
        - Приглядывайтесь к шаманам, братья. Они все непосвященные и некоторые могут принять посвящение Френому. По крайней мере, Он со своими Духами им ближе, чем другие боги без оных. Ну и вообще, делайте добрые дела и люди к вам потянутся.
        - Да! - обернулся уже практически в дверях их дворцового покоя.
        Два жреца согласились жить исключительно вместе. Поразил их дворец своей броской красотой и сложным внутренним устройством. Не то, что заробели оставаться по одному, а как-то… неуютно.
        - В Тире, к сожаленью, еще остались рабы. Князь не может своим указом в одночасье отменить рабство. Традиция, бунт и все такое. Но я попрошу, чтобы территорию нашего храма он объявил «без выдачи». Так он поступил с пятном. Так что вам, братья, надо жить при храме уже с завтрашнего дня, с начала перестройки.
        - Мы так и хотели, брат Рус, - ответил пожилой и старший по должности жрец, - но князь уговорил. Сказал, ты все равно с ним сюда явишься.
        - Хм. Он угадал. Явился, помолились, обсудили и хватит, братья. Нам дворцов заманчивые своды не заменят никогда свободы!^ [40] Я загляну к князю и иду в Кагантополь. А вы отправляйтесь в бывший храм Эребуса.
        Рус вышел не в самом городке, а недалеко от его главных врат, в степи. И сразу, как незабвенный Остап Бендер, «попал под лощадь». В геянских условиях стоит уточнить: под борков. Они тащили крытую тентом повозку - фургон. Или кибитку - не поймешь. В видах кочевых телег не разберешься.
        «Вот черт, в городе не хотел выпрыгивать из-за столпотворения и здесь попал под раздачу! - подосадовал он и пораженно оглядел степь, - ёшкин кот! Да тут орда собралась!».
        Меж тем с облучков соскочил хозяин и набросился с руганью:
        - Ты куда лезешь, отрыжка Предков! Зашибить мог ненароком… - его пар стравливался по мере разглядывания незнакомца, который стоял, скрестив на груди руки, и задумчиво смотрел на огромное кочевье. Застывшие перед ним борки, мало-помалу пятились назад, невольно двигая и фургон. - Да ты кто такой! - все же смог выдавить пожилой тиренец, больше всего пораженный поведением его смелых и наглых быков.
        Перед ним стоял тридцатилетний воин, одетый в тирскую походную одежду, которую покрывала добротная этрусская кольчуга без нагрудных пластин. На голове удобно сидел червленый железный шлем с откинутыми щеками и переносьем. Шею и подбородок закрывала кольчужная бармица. Из-под небольшого козырька на хозяина повозки глядели серые этрусские глаза. И вообще, лицом незнакомец сильно походил на типичного этруска. Но вот рост… он пол локтя не дотягивал до самого низкого из их воинов. И оружие, парными мечи, больше подходили редким «любителям» из просвещенных стран, чем варварам-этрускам…
        - Этрусский князь Рус Четвертый из рода Нодаш, - ответил неизвестный на чистом тирском языке, чем еще больше запутал кочевника, - а ты кто будешь, уважаемый?
        - Балтагул я… из рода Турнидов… - растерянно ответил пожилой.
        - В поход, вижу, собираешься. Всей семьей?
        - Нет, старший сын остается… я уже из возраста вышел, а то бы сам… князь самых умелых воинов оставляет… - тут до него дошло: а чего это он отчитывается? - а почему, уважаемый, я тебе отвечать должен? - его голос окреп, осанка выпрямилась.
        - Не должен. Захотел - ответил, нет - не отвечал бы. Ну ладно, я пошел. Да не забудут тебя Предки! - с этими словами повернулся и зашагал в сторону недалеких городских стен.
        - И тебя! - по привычке выкрикнул Болтагул и подумал: «Вот гули^ [41] проклятые, это же этруск! Они Предков не чтят, Френом у них… а откуда он взялся?..».
        Руса встретили восторженно. Даже более чем. Позабыв о дисциплине, из казарм, устроенных в бывших орденских общежитиях, из походных шатров, поставленных на центральной площади, выбегали все новые и новые этруски. «Пасынок» давно лежал на руках рослых воинов и плыл над их головами, приближаясь к самому большому шатру - штабу корпуса.
        Гвалт стоял неимоверный. Лейтмотив общего радостного гомона можно было бы описать одной фразой: «Френом нас не забыл - его сын явился!», - в контексте потери терпения. Устали деятельные воины ждать. Приплыли «на край света», а зачем? Воевать-то не с кем.
        Рус чувствовал настроение богатырей, поэтому на пороге шатра командующего обернулся и двинул речь:
        - Доблестные этруски! - шум над толпой притих, - я ценю ваше терпение. Вы прибыли по моему зову, прибыли сражаться, а оказалось - опоздали. Понимаю вашу досаду. Но скоро часть из вас отправится в пятно, а там есть, как проявить свою доблесть! Часть останется здесь для охраны Тира - княжества моей жены. Варвары из кичливых «просвещенных» земель пойдут по дороге от Далора до пятна всего и тридцати милях от этого городка. От них можно ожидать всё, что угодно. Кто служил в тех странах, тот знает их коварство. Будьте бдительны! Не посрамите Этрусию! А тем, кто будет отдыхать после дежурства, - продолжил, добавив в голос заговорщическую откровенность, - ничто не помешает заглянуть в пятно… вы поняли меня? - И сразу перешел на серьезный тон. - Только я не потерплю ваших пустых потерь и тем более не потерплю справедливых жалоб на вас от воинов из других стран. Понятно!? Но запомните: тиренцы - наши союзники. Ясно!? Не слышу? - и только через долгие полстатера, после нарастающего гула, в котором угадывались споры воинов друг с другом, раздался четкий ответ, прозвучавший слитно, как по команде:
        - Ясно!!! Да здравствует Рус - сын Френома! Р-р-а-а!.. - под этот шум Рус зашел в штабной шатер, где его с нетерпением ждали. А с улицы доносились команды полусотников-десятников:
        - Разойтись, аргостовы дети!.. Вторая полусотня… - дальнейшее уже не слушал, а обнимался с Леоном.
        Если бы «пасынок Френома» присутствовал на давнем совещании Пиренгула с сыновьями, то удивился бы схожести собственной импровизации с коварными замыслами недалекого Танагула. Правда, тот предлагал действовать открыто, а «Четвертичный царь» исподтишка.
        - Князь Листвян, - представился ему командующий - воин неопределенного возраста с обветренным и словно вырубленным из камня лицом, которое украшали множество шрамов.
        Вслед за ним назвали себя командиры полков, начальники штабов, сотники и четверо жрецов. Последним подошел Домлар:
        - А я простой десятник, Рус, но мне позволили, как твоему бывшему телохранителю, - сказал чуточку скромно и чуточку задумчиво. Впрочем, так он говорил всегда.
        - Домлар! - воскликнул бывший принц и обнял старого знакомого. Он не отстранился, но и особого восторга не проявил. Рус и не ожидал. Успел выучить философский характер образованного князя - выпускника Академии. Он всегда был себе на уме.
        - Первым делом, князь, - Листвян обратился к «Четвертичному царю», после представления всех присутствующих, - объясни мне о твоей речи. Она что означает?
        - Ровно то, что я сказал. В свободное от дежурств время, когда воинам становится скучно, а пятно рядом… Я не разрешил трогать чужие войска, но и не запретил. Договор заканчивается на границе пятна. Ты лучше меня знаешь характер воинов, они любят драться…
        - Значит действовать скрытно, мелкими группами и не оставлять свидетелей, - спокойно подытожил Листвян. Ни один мускул на его лице не дрогнул.
        - Не трогать мирных переселенцев, - добавил Рус, - и не забывать жреца для быстрой связи. Нет, князь, всё это ни в коем случае не приказ! Это так, абстрактные рассуждения о сохранении дисциплины… в специфическом войске.
        - Я понял, князь, - Листвян кивнул, как мечом рубанул, - приглашаю за стол, - коротко показал рукой на изобилие еды и питья.
        - А эти рассуждения, брат, - подал голос Старший жрец корпуса, - слышали все, кому не лень. Их не скрыть.
        - Во-первых, здесь никто не понимает по-этрусски; во-вторых… Листвян! Немедленно объяви всем воинам мою речь секретной! Разболтают еще… - и неодобрительно посмотрел на Леона.
        Это ему он обязан бурной встречей. Сказал всего два слова: «Скоро буду, примерно через четверть», а он не сдержался и поделился с остальными. Друг виновато пожал плечами. Мол, кто бы знал!
        А тем временем командующий незаметным жестом подозвал адъютанта, выросшему как из-под земли, и шепнул ему пару слов.
        Кстати, после известного разговора с Отигом, Рус при первой же встрече с Фридлантом не постеснялся и спросил у него о методах связи среди Призывающих. Тот ответил:
        - Раньше как все использовали «общий астрал», а теперь остались «Вестники». Это особые Духи, их культивируют только жрецы. Не хотят они жить у воинов и воины не любят с ними возиться. Слишком капризные. Тебе отец разве…
        - Воин должен…
        - Всё правильно, - согласился Верховный, - а «Вестники» летят от жреца к жрецу и передают послание. Только расстояние преодолевают маленькие, не больше сотни миль.
        Кагантополь стоял в тридцать милях от границы пятна. Так что можно предупредить, если что.
        Рус был сыт, но за стол, конечно же, сел. Выпил огневички, закусил и больше поддерживал разговор, чем ел.
        «Зря переживал, - думал он во время ничего не значащей беседы, - сильно друг с другом не ссорятся. А месяц вообще на одних судах плыли и я специально велел садить их вперемежку для знакомства. И ничего, до кровопролития не дошло, слава богу… привыкают грусситы к гросситам, все правильно я поступаю…», - рассуждал не столько «логически», сколько почувствовав «дух» корпуса.
        Не совсем еще единый, но из общей массы приязней-неприязней партийные обиды особо не выпячивались. Зато ощущалось недовольство от вынужденного безделья, росло напряжение, готовое вылиться неизвестно во что. Ну не могли воины-этруски не воевать! А тут еще и «личные бои» запрещены, как в настоящем боевом походе.
        «Черт, а дальше-то что с ними делать? Пока ладно. Разбираются с остатками кочевников, укрепляют власть в сильно разросшейся стране… в Этрусии войнушки на несколько лет хватит… Жаль, не всем. Да хоть в пятна пусть идут! С Гелькой поговорю…», - с этими мыслями закончился «торжественный обед».
        Через полторы четверти состоится «рабочее» заседание штаба, а пока Рус удалился с Леоном и Домларом, который «нащупал» расслоение для «тропы». Дело застопорилось на структуре: «старая» Звездная тропа из Силы Френома не желала работать. Хвала богам, у Леона все шло хорошо - вот-вот выучит.
        - У нас структурами занимаются в основном жрецы, - задумчиво произнес Домлар, - но в этом случае разобраться не могут. Понятно, что в расслоении нет Звезд, а значит «тропу» просто не из чего строить. Вариант «песковорота», а точнее сыплющийся в трубу песок, какой используют Хранящие, мне не подходит. Я не могу представить, что может падать в неведомую даль. Вращаясь или нет - неважно Песок, вода, огонь, воздух - не получается. Передо мной возник целый философский вопрос: что представляет собой Сила Френома? К какой Стихии, которую может вообразить маг, её можно отнести? - при этом монологе он смотрел не на Руса, а куда-то вглубь себя.
        «Философ! - невольно восхитился „пасынок“ и добавил, - чертов…», - Домлар меж тем продолжал:
        - Современные жрецы уже лет сто, если не больше, не придумывают новых структур. И ранее не было необходимости размышлять на тему Стихии. Сила - есть Сила. К ней прикладывается Воля, воображается переходный и конечный результат - и готово. Сами жрецы не любят об этом говорить, но большинство структур попросту заимствованы от иных Богов. Та же Звездная Тропа, «невоспламеняемость» и многое другое. Возможно, именно за этим и отправил Френом наших предков основывать ордена в других землях…
        - Да, - вставил свое мнение Леон, - вон как Русчика. Разрешил посвятить Гее и тот создает структуры на Её Силе.
        - Это и подтолкнуло меня переосмыслить древнюю историю распространения архейства… - согласился Домлар.
        - Стой, Домлар, ты меня запутал, - Рус остановил рассуждения этруска, который, казалось, и не думал закругляться, - то говоришь «заимствованные», то ищешь соответствие Стихии. Брось. Прими как данность, что Сила Френома может стать любой. Посмотри на Духов! Они и есть Стихии и их тысячи! Нет необходимости привязываться к одной…
        - Но воображение, Рус! - перебил его «философ», - Надо держать в голове точное представление о процессе, а как это делать, не зная свойств собственной Силы?
        - Идем, - решительно сказал Рус, вставая.
        - Куда? - удивленно спросил Домлар и увидел «зыбучую яму».
        Они сходили на Плато Шаманов и быстро, пока не подлетели «защитники», вернулись обратно.
        - Понял, что представлять? Сила сама подстроится, вот увидишь…
        - Но я пробовал…
        - Ну-ка, покажи мне структуру Звездной тропы, какую ты знаешь. Старую, - перебил его Рус.
        Домлар быстро создал структуру и вытолкнул в реальность, не наполняя Силой. Рус внимательно присмотрелся.
        «Хрен знает. По-моему я вижу кусочек Слова Эребуса. Бледненький такой кусочек… походу жрецы, хитрованы, нисколько не меняли структуру, оставили как у Ищущих… прав я, Сила подстроилась… точнее „вытянулась“ из соответствующего…»
        «Духа Слияния с Тьмой, - раздался в голове голос этого Духа, - Сила Френома - наша Сила…», - и замолчал, как бы говоря: «Я всё сказал!».
        «Или наоборот, - подумал Рус, - но это неважно…»
        - Разрушай, - сказал уже вслух, - смотри внимательно, буду создавать прямо в реальном пространстве. Представляю именно «песковорот» - падение песка по длинной трубе, а вы, - к Домлару присоединился Леон, - краем сознания думайте еще и о «песчаном лабиринте». Обрати внимание, философ, сейчас я использую Силу Френома, а не Геи, - перед «пасынком» возникали нити, которые скручивались в узлы и перетяжки, создавая схематический рисунок «воронки».
        Построив структуру, поместил её в нужное расслоение, подставил координаты неподалеку от города (те самые, где столкнулся с повозкой) и снова вытолкнул в реальность, одновременно заполняя Силой Френома.
        Хвала богам, «выпрыгнули» на пустое место. На них, конечно, обратили внимание - вокруг горели костры, стояли юрты, паслись борки, но троица быстро «ушла» обратно.
        - Этруски, - неодобрительно проворчала пожилая женщина, что-то мешавшая в казане, - нет на них Предков…
        - Всё ясно? - спросил Рус. Увидел неуверенные кивки товарищей и закончил, - тренируйтесь, а я отдохну перед совещанием.
        Леон, привыкший к «причудам» друга, воспринял произошедшее совершенно спокойно. Зато образованный Домлар поразился. Строить структуру вне астрального транса - нонсенс! Но философ рассудил по-философски: «Френом знал, кого брать в сыновья…».
        На заседании штаба Рус предоставил новые вводные.
        «Три сотни воинов. Собрать только из грусситов и гросситов поровну. Леон идет обязательно. Листвян, командира полка назначишь сам. Он поступает под начало Мамлюка, который скоро должен привести тысячу воинов. Через полдекады выступаете. Это сын Пиренгула и, пожалуй, самый уравновешенный из них. Правда, реального командного опыта не имеет, так что пусть наш полковник ему помогает. Маршрут такой… - вынул из „пространственного кармана“ точную копию карты, которую составляли вместе с Пиренгулом и принялся объяснять, - после еще согласуете со штабом Мамлюка. Остальные семь сотен получат распоряжение лично от Пиренгула. Где, когда, поскольку выезжать в разъезды. Охрана пути в пятно - тоже важная задача. Пусть „просвещенные“ туда лезут, а не бродят по Тиру. Пятно большое, место всем хватит. Оно же и опасное», - повторять свою импровизированную речь не стал.
        Дисциплинированные воины не поинтересовались, почему «сын Бога» не идет вместе с ними. Надо будет - сам скажет. Или нагрянет неожиданно. Эта привычка «Четвертичного царя» уже вошла в этрусские поговорки.
        Рус дождался конца совещания, изредка отвечая на вопросы, и вернулся в комнату друга в местной таверне. Совсем не удивился, застав у него Домлара. Они вместе работали над структурой. Как они могут помогать друг другу в своих личных «астральных трансах» - непонятно.
        - Леон, - Рус обратился и тот скосил на него глаза, не выходя из транса, - Хм, похвально, друг. Я пошел в Кушинар, заглянул попрощаться.
        Ученик Хранящих, нехотя, полностью вышел из транса. Видимо пришлось развеять почти готовую структуру. Домлар просто кивнул, не отвлекаясь от работы. Рус отвел друга подальше и зашептал в ухо:
        - В пятне, если прижмет, не стесняйся, «звони». Опишешь место, я найду и приду.
        - Но координаты…
        - Не думай о такой ерунде, надо будет - разыщу. Да, помнишь, я рассказывал о «пространственном кармане»?
        Вместо ответа Леон ухмыльнулся и в тот же миг в его руке возник его любимый полуторник.
        - А латы? - хитро поинтересовался Рус.
        - Там лежат. Одевать неохота.
        - А вот так не смог догадаться? - «пасынок» для эффекта щелкнул пальцами и мгновенно оказался одетым в вышеописанную кольчугу со шлемом, только без «близнецов» за спиной. В боевых условиях их лучше «перемещать» прямо в руки.
        - А без щелчка никак? - абсолютно серьезно спросил Леон.
        Рус и не сразу понял, что друг пошутил. Закатился в смехе, хватаясь за живот:
        - Ох, дружище! Ну ты как скажешь! Редко, но метко, - выдавливал он через приступы смеха. Леон довольно улыбался. А Домлар по-прежнему сидел наполовину в астрале и наблюдал за всем с воистину философским спокойствием.
        - Ладно, друг, - князь Кушинара, хлопнул старшего товарища по плечу, - надеюсь, догадаешься, как это делается…
        - Не дурак, уже понял. Там все просто…
        - Вот поэтому прошу… Домлар, и тебя это касается. Никому не рассказывайте о секрете «пространственного кармана». Чувствую, может выйти из-под контроля, а это не к добру. Увидишь Пиренгула раньше меня - его предупреди, не стесняйся. Конечно, он со своей паранойей и сам должен догадаться, но все же.
        - А я не понимаю, князь, что надо держать в секрете, - Домлар говорил, упорно не выходя из транса.
        - Леон объяснит, - отмахнулся Рус, - тебе можно знать. Да хранят вас боги, я пошел, - с этими словами собирал «яму» из Силы Френома. На половине сборки подумал и… получил ответ от «жующего валуны» Каменного Духа, а значит - не уверенного:
        «Хватит наших Сил до Кушинара… ты же один идешь, Большой друг… мы свободно переливаем Силы между собой…»
        «И каков поток? Можешь сравнить с Силой Геи?», - в ответ - молчание.
        «Спасибо, „друзья“, что предупредили…», - снова без ответа.
        Рус убрал недостроенную структуру и быстро собрал привычную «яму» из Силы Земли. Перед тем, как наполнить структуру, хитро ухмыльнувшись, «переместил» на запястье каганский «браслет невидимости». Активировал его, шагнув в «яму». Товарищи ничего не заметили. Остроумная фраза, да еще и сказанная не умеющим шутить другом (оттого прозвучавшая еще смешнее), подняла и без того хорошее настроение.
        Когда Домлар прослушал объяснения Леона о «пространственном кармане», то подумал:
        «Зря Рус так переживает, не слишком это просто. Надо сначала понять, что расслоения существуют. Это не каждый маг знает, если не Призывающий. После надо разобраться, где их искать. Потом необходимо найти подходящее, а подойдет далеко не любое, и запомнить его „расположение“ в астральном трансе. Дальше действительно просто… а может, он и прав. Слишком заманчивая штука для подлых дел. Сыну Френома виднее…».
        Глава 23
        По возвращении из тирского плена, Бориса посадили под домашний арест. Поездка с зятем Пиренгула не осталась без внимания. Его же подчиненные «кололи» шефа на предмет предательства, но он, разумеется, выкрутился. Не на того напали! Знал, что будут искать «жертвенного борка» и соответствующе подготовился. Сумел-таки свалить часть вины за поражение на своего старого недруга - Главного Следящего Ольвии. Мол, это он давно ел с двух, а то и трех рук, и вполне мог сдать и время выхода эскадры, и численность войск и порты назначения. Знал и имел возможность передать, в отличие от столичного Бориса.
        Что интересно, проверка ольвийских Следящих вообще и их начальника в частности - подтвердила его предположение! Максад в числе прочих «подкармливал» и местного начальника корпуса Следящих. Тем не менее, Бориса сняли с официальной должности, оставив «консультантом». Его это конечно задело, но он перетерпел. Деньги за долгую службу скопил, детей на ноги поставил… чего еще желать в его возрасте? Так что царские пороги оббивать не стал, а с удвоенной страстью окунулся в литературную деятельность, надеясь изредка «развлекаться» на «консультациях».
        В один из вечеров, буквально на следующий день после снятия домашнего ареста, Бориса отвлек старый слуга Филоний:
        - Господин, тебя спрашивает какой-то молодой человек. Назвался купцом Максимом из Кафарии. И по виду - небогатый купец или приказчик…
        - Передай ему, что я занят. Пусть приходит завтра с утра, - бывший Следящий не хотел отрываться от только-только пришедшей мысли, грозящей украсить сюжет «Приключений». Имя Максим - ни о чем ему не говорило.
        - Хорошо, передам, - Филоний шаркающей походкой направился к выходу из кабинета и вдруг на его лице проступила досада, - прошу прощения, господин Борис, но он тоже просил передать тебе какое-то простое имя или прозвище… Чик, господин! Совсем меня память подводит.
        - Что? - поэт отвлекся от пергамента и повернулся к слуге, - повтори…
        - Чик… вроде бы…
        - Зови немедленно! - Борис нервно вскочил.
        - Ага… - старый слуга удивился перемене решения. Обычно хозяин так не поступал, - я пошел?
        - Как можно быстрее, Филоний, - подогнал его нетерпеливый литератор. Когда он находился в ипостаси Следящего, терпения хватало с избытком, а тут…
        Борис принял гостя там же, в кабинете. Убрал в выдвижной ящик все записи и распорядился принести вина.
        Увидев незнакомца, сделал заключение:
        «Не купец, не приказчик, а скорее охранник. Движения четкие, на ладонях мозоли. Посмотрим, зачем ему легенда…», - он полностью взял себя в руки и выглядел безразлично-спокойным.
        Поприветствовали друг друга, сели, пригубили вина и Максим, смущенно кашлянув, заговорил:
        - Прошу прощения за поздний визит, но дело не терпит отлагательств.
        Терпело. Полдекады прождал снятия ареста, мог бы подождать еще день-два. А как он обрадовался, когда по Месхитополю пролетел слух о снятии Бориса с должности Главного Следящего! А то и не знал, как подступиться.
        Максим заторопился потому, что случайно натолкнулся на знакомого, знающего его как раба. С трудом удалось убедить кафарца в ошибке, но до конца в том уверен не был. Надо быстрее уходить из города. А планировал зайти завтра с утра, как принято у приличных людей.
        - Дело в том, что я занимаюсь беглыми рабами. Неблагодарное это занятие, скажу я тебе, уважаемый Борис… - чувствуя спокойный взгляд умных глаз, которые видят тебя насквозь, Максим терялся. «Кажется, ухмыляется краешком губ… нет, это кажется… не верит ни единому слову…», - нарастала неуверенность, переходящая чуть ли не в панику и неожиданно для себя, бывший раб, в конце концов, заявил:
        - Тебе передает привет Сергий. Помнишь такого философа-раба, уважаемый?
        - Из школы уважаемого Саркита? Помню. Ему от меня ответный, - в голове Бориса всё сложилось. Склерозом он не страдал, дела помнил, а то, связанное с его героем - особенно. - Сумасбродный наставник. По-моему школа многое потеряла. М-да. Так в чем, собственно, дело?
        Ни грана удивления не мелькнуло на его лице. А ведь перед ним сидел первый человек из Леса: беглый раб, заимевший смелость явиться в Месхитополь, где их активно ищут и казна обещает награду за любые сведения.
        Царь жестко боролся с непрекращающимся бегством, которое уже подорвало экономику многолюдного царства. Цены на любые товары неуклонно ползли вверх… а на «одушевленное имущество» падали. Их теперь клеймили, часто приковывали, но… невероятным образом побеги не прекращались. В обществе набирало ход «движение за освобождение», возглавляемое влиятельными археями, сообразившими, что лучше платить малую толику свободным, чем терять всё. Они первыми официально освободили собственных рабов. Половина, конечно, ушла в манящее пятно, зато половина осталась и выполняла ту же работу.
        Жрецы и ордена объявили о появлении на благословенной Гее нового Бога, вобравшего в себя Силу пятен и благосклонно принятого богами - «старожилами». Его имя узнали из уст тех же самых рабов - Эледриас. Это их божество: «Защитник и Освободитель» (так он им представлялся во снах) и с его помощью бежали прикованные невольники - иного объяснения Следящие не находили.
        Царь пока упорствовал. Слишком грандиозный шаг - отмена рабства, шаг, ломающий коренной уклад жизни целой страны с тысячелетней историей.
        - Мне нужен Чик, - прямо сказал Максим, а в уме лихорадочно мелькали варианты бегства, если бывший Следящий надумает его сдать.
        - Чик… Чик… это прозвище или номер?
        - Ты должен его помнить, господин Борис, ты разыскивал его по какому-то громкому делу, - Следящий никогда не посвящал сторонних «консультантов» в причину розыска, поэтому Сергий не знал характера преступления, - тогда не видел, но может позже встречал? Невысокого роста. Сухощавый, мускулистый… нет, скорее жилистый. Лицом… типичный этруск, только кожа смуглее, но и не такая, как у нас с тобой…
        - Ты же его знаешь, - перебил Борис, сразу поняв, что такое неуклюжее, но точное словесное описание можно рассказать, только встретив человека лично, - где-то разошлись? - спросил очень доверительно.
        - Он ушел от Дигона в гладиаторы и больше я его не встречал… - «Какого дарка! - думал Максим во время ответа, - я на допрос попал?».
        - Вот это да! - Следящий обрадовался очень искренне и придвинулся поближе к гостю, чем совсем запутал «лесного посланника», - А до этого купчишки он настрадался, - сказал, сочувствующе вздыхая, - м-да… не позавидуешь парню…
        - Еще бы! - согласился с ним Максим, - в рабстве у лоосок ничего хорошего нет…
        Ни один мускул не дрогнул на лице Бориса. Он, как и любой хорошо образованный человек, знал, что лоосское рабство необратимо. Однако поверил сразу:
        «Рус, я знал, что ты по-настоящему божественных кровей. Так… выходит, что и „Ссора Богов“ прошла с твоим участием? Невероятно! Да кто ты на самом деле? Только ли „пасынок Френома“, как уверяешь сам с изрядной долей юмора? Я полагал, что разобрался в тебе, ан нет! Последняя глава еще не написана… хитрец», - думал он, еще больше влюбляясь в своего «персонажа».
        - Да что ты, Максим! Успокойся, присядь. Я давно это знал. У жрецов и магов это, возможно, и перевернет мировоззрение, но я воспринял вполне нормально. Сергий просвещал меня, у него любопытная теория. А Гея как стояла, так и стоит, и не думает разваливаться.
        - Так ты знаешь, где его можно найти? - лже-купец со стыдом спрятал кинжал в ножны. «Совсем я дерганым стал, - подумал он, - столько дней в напряжении и ту сволочь встретил… но как я мог сболтнуть такие сведения? Ох, если бы я попал к нему на настоящий допрос! Палача не надо…».
        - Знаю, Максим, и скажу. Только ответь на один вопрос: вам-то он зачем нужен? - при этом выделил слово «вам».
        - Точно не ведаю, но Сергий и сам Аригелий связывают с ним какие-то надежды. Считают, он нужен… Сильвалифирии! - это уже выдал сознательно, гордо подумав: «Пора уже Месхитии знать своего соседа!». Правда, не по адресу высказал. Всего лишь отставному Следящему.
        - Э-эх, молодой человек, - досадно протянул Борис, - учиться тебе и учиться. Ну да ладно, будет на то воля богов - научишься. А пока… во-первых, переночуешь у меня, во-вторых, тебе надо переодеться и изменить внешность. Ты наверняка много дней в Месхитополе, а горгонских купцов у нас полно… путь тебе предстоит дальний…
        История любит повторяться. Есть такой грешок у престарелой дамы. А еще она ничему не учит. Но это как сказать. Рус, например, внял её уроку и стал входить в «яму», обязательно закрываясь «пыльной стеной»…
        Только не в этот раз. Не хотел портить эффект от «браслета невидимости». Могли его встречать? Вполне. Те же служанки-уборщицы или нетерпеливые секретари, на коих и рассчитывал, активируя браслет. И о засаде немножечко думал. Для злодеев тоже сюрприз: «яма» есть, а никто не выпрыгивает. Вот смеху-то! Сомнений в том, что справится - не испытывал. На случай, если Духов снова «изгонят» - в «личном астрале» висела полу наполненная «пыльная стена». Миг - и она окутает. К счастью, не понадобилась. Одних только Духов хватило за глаза - заговорщики не удосужились организовать шаманский «круг изгнания».
        Когда Руса пронзило острейшее чувство опасности, то он не испугался, а с ленивой досадой подумал: «Опять!?», - причем с сильным ощущением дежа вю. Его тело пыталась оплести рыбацкая сеть, пронизанная мощными структурами из Силы Гидроса, а он с чувством легкого сожаления о судьбе заговорщиков, грустно вздыхал: «Да сколько можно-то!..».
        Скучающие, уставшие ждать злоумышленники несказанно обрадовались, когда на ковре появился долгожданный желтый круг, да еще и точно под крепкой рыболовецкой сетью. Четверо взялись за концы, готовясь затянуть «крупную рыбешку», лучники встали и натянули луки, а маг принялся вливать Силу в давно заготовленную структуру «ледяной стрелы». Каналы решил не жалеть, лил «по полной» - придется пробивать этрусских Духов. Дело знакомое и в успехе не сомневался. Тем более сеть, в которой сидела дружественная «ледяной стреле» структура «обездвиживания», усилит воздействие. Какого же было его удивление, когда сеть поймала… пустое место, отдаленно напоминающее тело человека. «Маскировочный плащ?..», - удивился маг и пропустил пару сердечных сокращений. Дело в том, что изделия из шкуры Засадника становились видимыми, едва их касались посторонние структуры и тем более они не могли сохранять активность в Звездной тропе. Было от чего открыть рот. В итоге, «стрела» сорвалась слишком поздно и полетели в ревущее пламя Духа Огня. Возможно, и пробили бы, но… «неизвестно кто» ушел с линии поражения, причем с совершенно
нечеловеческой грацией: как-то плавно и одновременно стремительно. И лучники, тоже прошляпившие первый момент, промахнулись с пяти шагов - стыд и позор! Обугленные остатки сети остались лежать на дорогущем ковре, обещая безнадежно испортить искусно вытканную шерсть, а тот, кто попадался в рыбацкую снасть - исчез. А попадался ли?..
        К лицам десятка странновато одетых бородатых людей прилипло выражение полнейшего недоумения, в том числе и к четверым лучникам, застывшим в углах комнаты на импровизированных возвышениях - трюмо, тумбах и стульях.
        Никто не увидел злой улыбки Руса, но все почувствовали себя крайне беззащитными. Словно явился Дух Возмездия и скоро достанется всем… и нет от него спасенья… Чуть позже навалился смертельный ужас. «Призрак!!!», - возможно, подумали люди. Увы, у большинства из них этого уже не спросишь.
        «Потеха» закончилась за десять ударов сердца, оставив после себя два трупа со стрелами в глазницах, семерых с перерезанными горлами и одного оглушённого. Рус даже пожалел, что активировал браслет.
        «Избиение младенцев, в натуре! А этого Текущего надо бы поспрашивать. Одет приличней всех… тьфу, если это можно назвать приличным…», - мысль додумать не успел.
        С шумом распахнулась двустворчатая дверь, влетела еще пятерка «воинов» и… открыв рты, замерла. Рус, не поднимаясь, выстрелил «быстрыми сталактитами». Получилось так мощно, что трупы вынесло из комнаты и перекинуло через перила второго этажа. Через несколько мгновений откуда-то снизу донесся стук упавших тел. «Летящие сталактиты» - уровень высокого мастера, если не бакалавра Хранящих. Это широкий рой «каменных стрел», который в отличие от «каменных ос», действует в одном направлении и стены не пробивает. Зачем портить собственное имущество? Чувство опасности, наконец-то, притупилось.
        Странновато - наиболее подходящее слово для описания одежды незнакомцев. Плотные широкие штаны, сапоги, рубахи из парусины - нормально для моряка только что сошедшего на берег. Разномастные шлемы, широкие кожаные ремни, железные и бронзовые панцири, короткие абордажные сабли - не совсем нормально, но приемлемо. А вот яркие разноцветные платки на шеях, от фиолетового до оранжевого, огромные золотые серьги с камнями - совершенно неприемлемо. Понято, что для них это писк моды, но для Руса - совсем не комильфо. Пусть мир и носит название Гея, но это не определяет ориентацию подавляющего большинства мужского населения, зато вид пышно повязанных платочков как раз-таки и навевает эти мысли. По крайней мере Русу именно это пришло в голову. «Пираты» - только вторая мысль. «Как такое стало возможным, зачем?» - третья.
        «Допрос подождет… противный», - жеманно подумал он и Духом Жизни вогнал мага в еще более глубокий сон. Лезть ему в память, когда еще раз оглядел убиенных, расхотелось еще категоричней, чем ранее.
        С улицы доносился шум обычного непотревоженного города, поэтому версию о масштабном нападении Рус отверг и поспешил заняться поиском раненых сотрудников. Это - первоочередное, а не какой-то там спящий Текущий.
        Духи - умные Стихии вообще, а Дух Жизни в частности. Он мог усыпить любого склонного к Силе, даже если тот умел бессознательно управлять своими жизненными энергиями на уровне магистра. Пожалуй, посильнее… нет, умнее каганского «каменного сна» будет. Если, конечно, он до оного мага доберется и если достаточно времени найдется.
        Возможно, у некоторых читателей возникла мысль: «А чего это Рус не убивает при помощи Духа Смерти?». Что ж, пора объяснить. Дело в том, что ему, Духу Слияния со Смертью, необходимо проникнуть в тело при помощи какого-нибудь носителя и желательно, чтобы этот «носитель» (клинок, стрела и так далее) повредил токи жизни как можно сильнее. Тогда - да, вероятность умерщвления возрастает практически до абсолюта. Но без повреждения, увы, не справиться Духу. Тем более с магом, у которого жизненные энергии сбалансированы гораздо лучше, чем у «простых смертных». Причина банальна: большинство людей хотят жить и категорически отказываются умирать. Воля-с. Зато Дух Смерти мастер «пробирать до печенок». Правда, в бою, когда противник разгорячен, это малоэффективно, поэтому Рус применяет его «исподтишка» - подло, но намного интересней.
        Вот и в этом скоротечном бою Дух Смерти «порезвился». Невидимый противник и мистический страх… в нем не только фирменная Русовская «улыбка» виновата, которую никто не заметил.
        Однако не успел Рус выйти из спальни, как услышал хлопок далекой входной двери, топот ног и приближающиеся голоса. Тихо отступил назад, к спящему Текущему, стараясь не вляпаться в кровь. Он рефлекторно уходил от медленно, как ему казалось, брызжущей жидкости и не оставил следов. Браслет продолжал работать идеальной «шапкой-невидимкой». А крови кругом хватало. Рус резал глубоко, до позвоночника, и целил чуть выше фасонистых платочков, брезгуя задевать их именными мечами.
        Из-за дверей послышался взволнованный крик:
        - Князь!!! - и комната сразу наполнилась десятком тяжело дышащих стражников-кушингов.
        Ну как наполнилась. Первые двое, пораженные увиденным, застыли, а остальные набегали на них, бились в спины, сдвигая передних вглубь комнаты, ругались и тоже открывали рты. Вскоре сквозь эту кучу-малу протиснулся взволнованный Кирт - помощник русовского «зама» Пирка.
        - Это… это… что же… - промямлил он, - а где князь?
        - Прирезал всю барракудскую мразь и ушел, - решительно заявил незнакомый стражник, - эй, парни, чего застыли? Трупов не видели? Ну-ка, быстро разложите всех в ряд. Может, кто кого узнает. Я кому сказал!? - скомандовал, и кушинги медленно зашевелились. Среди них, стражников, встречались и такие, кто за всю свою службу не сталкивался с насильственной смертью. Кушинар был спокойным городом. Тем более удивительно, как в спальне самого князя оказались «вольные» пираты по прозвищу Барракуды - головорезы, не признающие неписаных правил «пиратского братства».
        - Как здесь могли оказаться Барракуды? - задал, наконец, правильный вопрос стражник-десятник, обращаясь к Кирту.
        - А я откуда знаю, Рист! - ответил он, взвизгнув от возмущения, - это надо у тебя спросить! Ты - охрана! И вообще, - Кирт словно опомнился, - я - наместник князя! Пирк, когда уходил, поставил меня на свое место!
        - Фыр! - десятник фыркнул совсем не уважительно, - наместник нашелся! Князь назначит, как назначал Пирка, станешь. А пока ты - никто. А я отвечаю только за внешнюю охрану. Внутри служили этруски, но князь их убрал… ну-ка, посмотри на того. По-моему, он живой… что вы копаетесь, как сонные мухи! - обернувшись, прикрикнул на подчиненных, неохотно стаскивающих трупы.
        Кирт оказался у спящего мага первым. Незаметно сверкнул стилет, нацеленный под затылок лежащего человека (шлем скатился, когда Текущий падал) и… уперся в невидимую преграду. Убил бы - никто бы не заметил: голова «барракуды» повернулась волосами к стене, а «наместник» склонился над ней, закрывая обзор. Вряд ли кто обратил бы внимания на маленькую ранку в густых волосах пирата.
        Рус возник ниоткуда. Не было - и вдруг есть. Левой рукой крепко держал кулак Кирта с зажатым в нем узким острым стилетом. Выпрямился, заставив подняться и несостоявшегося убийцу, поднял его руку и оглядел остальных.
        Стражники замерли в позах, характерных для «море волнуется…» - в самых причудливых. Повисла давящая тишина. Кирт бледнел, словно ему не хватало воздуха, будто он тонул в этом молчании, как в морской пучине.
        - Рист, - спокойно скомандовал князь и эти слова прорвали плотину. Раздался дружный облегченный выдох и люди зашевелились. - Молчать! - Рус остановил готовые сорваться из уст стражников крики. То ли радостные, то ли недовольные - осталось невыясненным.
        - Рист, - обратился непосредственно к десятнику.
        Он отозвался, вытянувшись по стойке смирно и заученно вложив саблю в ножны:
        - Я слушаю, князь! - гаркнул четко, как на параде.
        - Вольно, - усмехнулся Рус. Рист не понял. В уставе кушинарской стражи такая команда отсутствовала. Новый князь хоть и выучил язык, но устав, разумеется, не читал. - Расслабься, десятник, не на смотре, - уточнил властитель Кушинара.
        - Этих двоих связать и перед… нет, оставить здесь. Трупы тоже оставить. Я долго буду ждать?.. - стража развила бурную деятельность.
        Внимательно, стараясь не запачкаться в крови, служивые подтащили трупы один к другому, связали двоих спящих людей и получили следующее указание:
        Встать на обычное дежурство, будто ничего не случилось. Если кто-нибудь поинтересуется событиями во дворце, то они должны послать его подальше. Если тот предложит денег или какую-нибудь услугу, то следует нехотя и по большому секрету сообщить, что князь поубивал невесть откуда взявшихся пиратов, которые в свою очередь зачем-то прирезали Кирта, и ушел обратно. А может вовсе не князь убивал - неизвестно. Следящие разберутся - Рист лично пошел за ними.
        Десятник остался для приватного разговора и сразу, как только вышел последний стражник, нехотя предупредил Руса, что не может ручаться за каждого.
        - Уж если Кирт такое сотворил, то я не гарантирую, что кто-нибудь из моих не замешан… - сказал, стыдливо отводя глаза.
        Глава 24
        В отсутствие князя дворец всегда впадал в спячку, а после распоряжения Кирта и вовсе опустел (за исключением пятерки служанок-горничных). Так продолжается уже больше декады. Представитель этрусского царя (бывший комендант) вместе со своими пятью десятками воинами-Призывающими в местные дела не вникает. Ограничивается тем, что иногда спрашивает у формально подчиненного ему Главного Следящего: «Не появлялся ли князь?».
        Налаженная жизнь идет своим чередом. Таможня взимает пошлины, Следящие бдят за порядком, стража им помогает. Ловят воров и редких грабителей. Кого садят, кто откупается. Куда идут таможенные сборы, платятся ли налоги - неизвестно. Фактически власть вернулась к Гильдии.
        Услышав этот рассказ, Рус решил пока не выходить из спальни, окна которой смотрели на море. Еще раз бросил взгляд на спящих заговорщиков и решительно отмел, подступившее было желание снять память. И так кошмары достали. Знания эльфов лезли по ночам, создавая такую мешанину, что Рус «сортировал по полочкам» едва ли треть, смачно матеря Эледриаса. После его визита началась эта сумятица, при которой он, как ни странно, все же высыпался.
        - Как мог так поступить Пирк? - поинтересовался Рус.
        - Всему городу известно, что он прискакал в коменд… в царское представительство и написал там отказ от своих обязанностей. Порекомендовал этого пройдоху Кирта вместо себя. А этрускам, прости князь, какая разница? Налогов они у тебя не берут. Их кормят, лебезят перед ними - они и рады.
        - Так, а с Пирком что? Ты так и не ответил.
        - А ничего с ним. Сидит дома безвылазно и семью со двора не выпускает. Запугал его Гранк - это все знают. Это председатель Гильдии…
        - Я знаю, - перебил его Рус, - понятно, почему меня хотели убить…
        - Ну да, тобой недовольны. Гильдия не привыкла быть на побегушках. Одни десять купеческих судов, на которых ты отправил армию чего стоит. Купцы очень обижались. Их будто по носу щелкнули. И Пирк власть почувствовал… ты вернешь его, князь?
        - Ага, Кирта подставили… - «Четвертичный царь» рассуждал вслух, не ответив на вопрос десятника, - его бы Владилант не пожалел… да они бы разгромили весь город за мою смерть!
        - Это если бы узнали, - вставил Рист.
        - Рано или поздно все равно бы узнали! - заверил его Рус.
        - Хм, князь. Я давно служу в страже и уверяю тебя, что тело можно так спрятать…
        - А, не понимаешь ты, - отмахнулся местный владетель, - я не просто этрусский князь и не просто отрекшийся царь… короче, узнали бы…
        Опытный стражник сделал вид, что согласился. Он, конечно, слышал, что их князь - пасынок Френома, этрусского бога, но… кушинги прагматичный народ. Не то, что не верили, а… сомневались, что ли. Относились к убежденности этрусков скорее иронично, чем серьезно. Искусный маг, овладевший помимо магии Призыва еще и Силой Геи, и научившийся из этой Силы создавать «тропу» - это одно. Божий сын - совершенно из другой легенды. Где Боги, а где люди? Большая разница, знаете ли.
        - Ладно, Рист. Гарнизон пока подключать не стоит. Ребята горячие - взбаламутят воду, - десятник мысленно помолился: «Хвала Эйю!». Он представлял, что могли натворить этруски. А сопротивляться им - вызвать вторжение. - У тебя есть знакомый Следящий, который умеет держать язык на привязи и умеет допрашивать? Нет, лучше читать память. Не люблю криков.
        - Князь! Да я сам расспрошу! - десятник с рвением подскочил со стула, - я умею не хуже Следящих!
        - Память прочесть? - хитро уточнил Рус. Рист не стушевался, а хищно ухмыльнулся, всем видом показывая: «Да они у меня сами запоют!», - Не стоит, - Рус невольно улыбнулся.
        Разгоряченный стражник в железном панцире, опоясанный непременным кушаком форменного красного цвета, возвышался над рядком аккуратно сложенных трупов с яркими бантами на шеях. И спящие заговорщики мало чем от них отличались. Сюрреалистическая картина.
        - Я - князь или кто? Будем действовать официально, согласно законам. - В вопросах Кушинарского законодательства Рус всецело полагался на Пирка. Сам имел о нем самые смутные представления, - с учетом определенной специфики, - и своим подмигиванием вогнал честного офицера в ступор. Он и так ни дарка не понял.
        Прошло всего полчетверти и Рус, дремавший на голой перине (белье таки пропиталось кровью, пришлось скидывать), почуял появление незнакомца. Короткое колыхание отлично смазанных дверей, так и не услышал. «Соскальзывание» взглядом в Силу Эледриаса, дало самый смутный, еле-еле различимый контур. Кушинар находился слишком далеко от пятен, и Сила здесь уже переходила в «фоновую».
        «И так по остальной Гее… - с сожаленьем констатировал бывший „Бог пятен“, - но и то хлеб…», - он притворился спящим и ждал действий «гостя».
        Тот, осторожно ступая, приблизился к трупам. Встал. Чем он занимался в течение целого статера, осталось невыясненным: Рус его практически не видел. Наконец, прозрачный силуэт превратился в пожилого кушинга. Непременный кушак перетягивал заметный животик, то ли подчеркивая это достоинство, то ли стараясь скрыть. Круглое безусое лицо с аккуратной черной бородкой и массивным носом, венчала заломленная на затылок фетровая шляпа с короткими полями. Одном словом - типичный кушинг неопределенного рода занятий, судя по отделке пояса и ножнам кинжала - среднего достатка.
        - Кхм, - кашлянул он в кулак, блеснув каганскам браслетом, - прошу прощения, проснулся, князь? Да пребудут с тобой боги!
        - Да хранят они и тебя, - поприветствовал его Рус, принимая сидячее положение, - ты…
        - Следящий за Порядком Ролт, - человек коротко кивнул, - сначала, как я понимаю, ты хочешь узнать истину, а после оформить её официальную версию.
        - Приблизительно, - усмехнулся князь, - а почему не говоришь, что ты Ревущий хорошего уровня?
        - А разве тебе и без представления это не видно? - сказал, позволив себе легкую улыбку, - А Ревущими больше не называй нас, пожалуйста. Нам, кушингам, это неприятно. Мы - скромные Проводники Силы Эйя, в просторечии Ветровики.
        - Знаю. Просто забылся, - солгал.
        Ордена в Кушинаре не сложились, и магическое искусство передавалось по принципу учитель - ученик. Рус проверял: все ли маги-кушинги не могли терпеть, когда их называли на манер общегеянский орденов и хватит ли Ролту смелости сказать об этом самому князю. Хватило и храбрости и наглости, не переходящей границы.
        - Сколько у нас времени до подхода основной армии?
        Ветровик шутку оценил и вновь позволил себе легкую улыбку:
        - Кавалерия прибудет через полчетверти. Уважаемый десятник непозволительно задерживается где-то на улицах нашего славного городка. У него, простите, некстати скрутило живот…
        - Печально, но бывает. Поторопись, Ролт, - закончил уже серьезно.
        - У этого молодого пройдохи и память читать ни к чему, я и так могу про него рассказать немало, - говорил Следящий, подсаживаясь к головам обоих спящих пленников, - никто не доверит ему серьезные вещи, вряд ли он знает что-либо ценное. Ты настаиваешь? - сказал, подняв взор на князя.
        - Я тебе верю, а время дорого. Пирата сломать сможешь?
        Вместо ответа маг положил руку на голову Теку… простите, Водника. Через статер нахмурился и вспотел. Силой Эола буквально задуло.
        Рус возник рядом со Следящим. Некоторое время о чем-то подумал и решительно взялся за запястье Ролта. Тот, находясь в глубочайшем трансе, повернул к князю голову, и в его мутных глазах мелькнуло уважение.
        Через десяток статеров маг, наконец, отнял руку от головы пирата. Еще пару статеров «приходил в себя», одновременно разминая затекшее тело. Потянул еще статер, собираясь с мыслями, и заговорил:
        - Князь… я, пожалуй, готов поверить в твое божественное происхождение, - провел эту фразу по тонкой грани между иронией и искренним восхищением, - А «пасынок» и «сын» по-этрусски - разные слова?
        - И слова разные и значения имеют такие же, как и принято у кушингов. Только по писаным и неписаным законам - это одно и то же. Полное равенство в обязательствах и правах. Подразумевается, что и кровь одна. Удовлетворит тебя мой ответ? От себя добавлю. Я действовал Силой Геи и ты наверняка это заметил. Получается - я и её сын?
        - Где Боги, а где люди, - ответил он любимой кушинарской поговоркой, мол, кто их знает, этих богов. А в целом означает «несопоставимые вещи». - Френом - папа, Гея - мама. От них всего можно ожидать, - и снова непонятно: то ли в шутку сказал, то ли нет, - А если полностью серьезно, князь, то я снимаю перед тобой шляпу (в реальности - не снял, хитрый кушинг). Вставить в водопад каменную трубу, да чтобы она пропустила мои структуры… если бы об этом мне рассказал мой учитель, я бы рассмеялся ему в лицо.
        - Не тяни, Ролт.
        - Это я так собираюсь с мыслями и выражаю свою благодарность… - кивнул Русу и не стал больше испытывать его терпение, - Начну с того, что главный заказчик - Гранк. Кто бы сомневался!..
        Когда в княжескую опочивальню ввалилась толпа Следящих и стражников, то Ролта уже не было. Точнее он, активировав браслет, преспокойно сидел на дальнем подоконнике - чуть ли не единственном месте без пятнышка крови.
        Рус встретил прибывших, важно восседая на стуле, как на троне и лицо его выражало крайнее нетерпение.
        - Долго же вас пришлось ждать, недостойные! - грозно произнес он.
        Если бы дело происходило на земле в не столь далекие времена истинных самодержцев, то все непременно бы бухнулись на колени. В Кушинаре такое не принято. Следящие лишь вытянулись во фрунт и понуро потупили головы. Молчание затянулось. Нарушил его Главный Следящий:
        - Мы прискакали, не жалея единорогов, князь! И воздаем хвалу всем богам, что ты жив!
        - …князь…хвала богам…хвала князю…хвала Великому Князю Великого Кушинара! - когда оды Русу доросли до «Великого», он их прервал:
        - Хватит! И вас хранят боги. Я вижу, как вы мне рады, но я хотел бы знать Что. Это. Такое, - каждое слово припечатывал, показывая на трупы одними глазами.
        В живых оставался один спящий Кирт. Пират-Водник по прозвищу «Черный зуб» лежал с остекленевшими глазами и с еще не засохшей у рта пеной. Знающему магу это говорило о смерти от ментального удара, а значит, о неудачном чтении памяти.
        - Князь! - воскликнул Главный Следящий, - этого не может быть! Но раз такое случилось, то вся вина на нем! - торжественно провозгласил, указывая на беднягу Кирта. - Он приказал охранить только снаружи и всех служащих разогнал…
        Рус его перебил:
        - Где мой, - выделил это слово, - наместник.
        - За ним послали, - с готовностью ответил Следящий, - вот-вот должны привести.
        - Надеюсь… - произнес Рус с угрозой, - как твое имя?
        - Дик, государь! - и продолжил верноподданнически, - позволь спросить? - дождался важного кивка и продолжил, - ты уже допросил Кирта?
        - Не успел, - правитель Кушинара недовольно поморщился, - та падаль, которая изошла пеной, чуть каналы не прожгла. Надеюсь на тебя, господин Дик и твоих Проводников Силы, а мне надоело охранять трупы. Я пошел в кабинет, - но в дверях развернулся, будто только что вспомнив, - да, раз никого нет, то организуй мне обед прямо в кабинете. Пошли кого-нибудь в царское представительство пригласить ко мне Владиланта. Не затягивайте здесь… и прибрать не забудьте. И запомни, Дик: ты на своей должности до завтрашнего дня, если не раскопаешь мне весь заговор. Слышишь? Завтра днем жду тебя с докладом, - с этими словами, не слушая ответа, вышел
        Из доклада Главного Следящего следовало, что во всем виноват бывший князь Ринг, который не смирился с потерей власти. Он запугал Пирка, который, к сожалению, пропал со всей семьей, и принудил его передать власть Кирту. Новый наместник провел во дворец нанятых Рингом «Барракуд». Когда покушение не удалось, то попытался устранить главаря пиратов. Бывший князь, к сожаленью, тоже пропал. Всех ищут. Старшины Гильдии выражают верноподданническую радость по поводу раскрытия заговора, воздают хвалу всем богам за здоровье горячо любимого князя Руса Четвертого. Да чего там, весь народ в едином порыве побежал в храмы.
        Внеочередное собрание верхушек всех Торговых Домов, входящих в Гильдию, состоялось через день после «раскрытия» заговора. Относительно небольшой зал заседаний заполнила толпа человек под пятьсот. Такого на памяти купцов ранее не случалось. Но и повода такого не помнили - сам князь должен был почтить их своим присутствием.
        Заседание открыл председатель Гранк:
        - Да пребудут с вами боги, господа Торговцы! - поприветствовал он присутствующих и в зале повисла тишина.
        Выглядел он как обычно уверенным и степенным, но только стоящие ближе к «старшинской» возвышенности (лавок попросту на всех не хватило и во избежание споров их вынесли) могли заметить его тревожное состояние. Если бы, кончено, внимательно присмотрелись.
        - Нас пожелал почтить своим присутствием наш всеми любимый князь Рус Четвертый. Встретим его, господа! - и поднялся со стула. Его примеру последовали остальные старшины и через удар сердца распахнулась задняя дверь «сцены». Князь вошел стремительно.
        - Приветствую вас, славные купцы Великого Кушинара! - выкрикнул эту фразу и сел на специально отведенный ему богатый стул. В ответ раздалась невнятная разноголосица, постепенно перешедшая в боле-мене слитный выкрик: «Да хранят тебя боги, князь!», - далеко не армия.
        Рус поднял руку и дождался тишины:
        - Да хранят и вас боги, и пребудет с вами милость Меркурия. Господин Гранк, приступай к собранию, а на меня прошу не обращать внимания. Я просто посмотреть - послушать пришел.
        Ожидавшие иной речи купцы загомонили, но их остановил председатель:
        - Займемся делом, господа! Не портите мнение князя о вас. О нас, обо всей нашей славной Гильдии! Тихо!
        Первым делом Гранк затеял… отчет о работе Гильдии! Все присутствующие ахнули. Князь в зале, а он! По мере его речи настроение купцов снижалось. Председатель вскрыл все утайки таможни, все недоплаченные налоги.
        «Он с ума сошел! Теперь же всем придется раскошелиться! Ой, он же всех людей сдает!!! Все сговоры раскрывает! Это что же… князь… да он всё знал! Потому и пришел. Да он же покушение пережил! Ой, что будет…», - купцы стояли бледнее некуда. Зато князь сидел с самым невозмутимым видом, будто всё происходящее его совершенно не касалось.
        После обстоятельного доклада, председатель заявил:
        - Господа купцы, дорогие товарищи по Гильдии. Меркурий отвернулся от меня, - «да после твоей речи он и от нас отвернется, старикашка!», - подумали некоторые самые озлобленные торговцы, - и Великие Эй и Гид смотрят на меня с укором. Простите меня, Великие!
        «Они-то тебя, может и простят, а мы…», - мысль тех же самых купцов.
        - Здоровье и совесть не позволяет мне оставаться на посту председателя Совета Старшин. Я… слагаю с себя полномочия и предлагаю выбрать другого, более молодого и более достойного, - закончил тихим голосом, практически шепотом, но эти слова влились в каждого присутствующего. Им отказывались верить…
        Гранк сел, вопреки утверждению о старости, очень даже по-молодому. Просушил горло заботливо поданным вином и крякнул.
        Не хочется описывать то, что далее творилось в зале. О князе, похоже, забыли. Это войдет в позорную летопись Гильдии, если таковую задумают написать потомки. Хвала богам, по смертоубийства не дошло и то благодаря возникшим на выходах этрускам. Откуда только взялись? Закончил это безобразие тот же Гранк, терпеливо дождавшийся, когда самые буйные выдохнутся. Целую четверть молчал! А внимательные купцы, не такие разгоряченные, как большинство их товарищей, заметили, что молчали все Старшины и князь.
        - Хватит устраивать базарную свару! - вдруг рявкнул теперь уже бывший председатель сильным и властным голосом. Уставшие купцы послушались. - Предлагаю кандидатуру мастера Рида, моего заместителя. Рид, поднимись.
        Знакомый нам купец поднялся со стула Старшины.
        - Достаточно молод, богат, честен. В представлении не нуждается. Ну что, «Рий^ [42] », господа торговцы? - напористо спросил Гранк.
        - Рий! - первыми выкрикнули Старшины, - Рий! - повторили они более громко. И лишь затем из зала последовали одиночные выкрики «Рий!.. Рий!…», которые быстро переросли в сплошной гул. Новый председатель был избран. Если и раздавались выкрики «Вий», то их никто не расслышал.
        Наконец, встал князь. Уставший зал замолк.
        - Поздравляю Гильдию с избранием достойного председателя. Надеюсь, он приумножит наше богатство. Я не оговорился. Богатые подданные - богатая казна, это всем очевидные вещи (далеко не всем, но купцы предпочли помолчать). Моим наместником остается уважаемый Пирк - все вопросы к нему. Надеюсь на вашу верность, господа и да пребудет с вами Меркурий! - развернулся и вышел. Гранк предпочел последовать за ним.
        Ушел князь, ушли и этруски, оставив купцов, под руководством нового председателя, разбираться со своими делами самостоятельно. Вымотанные торговцы надолго не задержались.
        Пирка с семьей спрятал в своем доме десятник Рист, прибежавший к нему сразу, как только отдал «браслет невидимости» своему старому знакомому, Следящему Ролту. Его посчитал наиболее надежным из Проводников Силы и не ошибся. О бывшем князе, Рус не то, что подзабыл, хотя и не без этого, но и не исключал его участия в заговоре. А по сему, о Ринге распоряжений десятнику не давал. Тот пропал сам по себе, не соврал Главный Следящий. А Пирка удалось спасти - его активно искали некоторые Следящие и совсем не с целью допроса.
        А ночью, после «раскрытия» заговора, ко всем Старшинам нагрянули этруски. К Гранку заглянули и Рус и Ролтом.
        - Ну что, господин председатель, будем говорить или хочешь разделить судьбу «Черного зуба»? - с ледяным спокойствием произнес Рус после того, как Следящий чуть ли не слово в слово передал их беседу с главарем «Барракуд».
        Бледный Гранк схватился за сердце и если бы не помощь Духа Жизни, то… полетела бы вся комбинация Руса в тартарову бездну.
        В итоге купец подписал залог на все свое имущество в пользу казны, рассказал обо всех «темных» схемах, сдал всех причастных к заговору купцов, а ими оказались половина гильдейских Старшин и вся верхушка Следящих и таможни. Рус с облегчением узнал, что Рид ничего не ведал. Чем-то он ему приглянулся.
        Этой же ночью они с Ролтом наведались к остальным шести замешанным в деле Старшинам и заставили их подписать такие же залоги на имущество. Чуть что - законная конфискация в казну. Рус бил по самому больному месту каждого торговца - по жадности.
        Ох и натерпелись же этой ночью влиятельные купцы! В страхе просидели всю ночь под охраной суровых этрусков. Рид - не исключение. К нему усталый Рус заглянул перед самым рассветом. Поздравил его со скорым назначением главой Гильдии, обговорил еще несколько вопросов и попросил не обижаться на вынужденный арест, на что купец возмущенно воскликнул «да как можно!». В искренности сего выкрика Рус уверен не был, но это не суть важно.
        Организацию покушения списали на незадачливого Кирка. Вскоре его повесили на центральной площади, а через несколько дней из Кушинара вышел корабль, которой увез всю верхушку Следящих, таможни и других чиновников с семьями. Они сохранили свои жизни только потому, что вернулся Ринг, хвала богам, живым и здоровым. Он, оказывается, сбежал из города на следующий день после «отречения» Пирка. Почуял, чем запахло дело. Если бы предыдущего князя нашли в виде трупа, то полетели бы головы. Рус не потерпел бы крови «помазанника божия». Собственно поисками бывшего правителя и объяснялась столь долгая задержка с отправкой вышеуказанных лиц.
        А заговорщики о Ринге попросту забыли, понимая, что кого-кого, а его точно князем снова не сделают. Скорей всего этрусский царь, обрадовавшись избавлению от опасного конкурента, пришлет наместника из столицы, если их «пасынок Френома» «потеряется». Конечно, перевернут весь город, но Старшины надеялись отсидеться. Ведь это купцы нужны правителям, а не наоборот! Они, конечно, согласны терпеть неизбежное зло, но только в том случае, если князья не лезут в их вотчину - в торговлю. Рус сунул свой наглый нос, за что и поплатился.
        Так рассуждала купеческая верхушка. Самомнение у Старшин Торговой Гильдии Великого Кушинара - зашкаливало. Князь Рус Четвертый из рода Нодаш поставил их на место.
        Он не хотел менять весь уклад полюбившегося ему города, потому и сдержал себя, сдержал весь уполовиненный «Тирским походом» этрусский гарнизон. Рус нуждался в спокойном Кушинаре, как в месте для «душевного отдохновения». Где можно посидеть, глядя на волны, ни о чем не тревожась, не думая, не заботясь. Купаться, загорать, приглашать друзей и говорить только об отвлеченных материях. Мечта! Несбыточная, но от того не менее привлекательная.
        Удивительно, но город по соседству с воинственными кочевниками давно жил мирной размеренной жизнью. Если, конечно, не считать излишне влиятельную жадноватую Гильдию. А может и в том была своя прелесть. Важные купцы, отважные мореходы, весь, в целом, небедный народ вели себя так, будто они пуп земли: жили неторопливо, вальяжно и в то же время активно-пронырливо.
        Теперь влияние Гильдии уменьшилось, а княжеская власть укрепилась. Рус испугался было, что город потеряет свою привлекательность, но скоро убедился - обошлось. Люди, с месяц пообсуждав неудачное покушение, казнь «жертвенного борка» - умные кушинги понимали что к чему, зажили прежней жизнью.
        «Князь не лютует? Прекрасно! Потряс жирных Старшин? Выгнал жадных чиновников? Давно пора! Хватит бездельничать, конкуренты не дремлют!..», - примерно в таком ключе рассудило большинство торговцев и ремесленников - костяк предприимчивого племени.
        А еще Рус не забывал, что Кушинар являлся единственным теплым портом этрусского царства. Имел на этот счет весьма интересные планы. Он вообще определил свою жизнь на несколько лет вперед. Это и Кальварион с прибывающими рабами, и альганские пятна, в особенности кафарское с бывшим лоосским гвардейцем Аригелием, о котором так восторженно отзывался Борис. Всплыли знания о Золотых драконах, об интересных узорах, о башнях, в конце концов. Планировал заняться разработкой собственных структур, задумок о коих имел множество. В частности закончить, наконец, создание амулета «абсолютной защиты», совмещающим в себе качества «обтекателя» и «пыльной стены». Много идей нуждались в воплощении. Одним словом - разорваться.
        А глубине души Руса лежало пока еще неосознанное желание иметь детей. Он еще не подозревал об этом, но уже решил:
        «Хватит Гельке учиться. И так каналы растянулись до подмастерья. Отправлю-ка я её в декретный отпуск. Структуры можно и беременной учить, главное до отката не добираться…».
        А еще глубже грелась ностальгия, тщательно заваленная повседневными заботами. Она активировалась сразу, как только он понял, что в координатах есть обозначение мира.
        «Земля всяко постарше этого молодого мирка будет, стало быть можно найти о ней запись. Как-то же Флорина на меня вышла…», - рассудил он и перестал об этом думать.
        Но мысль подспудно раскручивалась и теперь он давил желание «заскочить» на Землю. Непременно с женой, а можно и с друзьями. Просто в гости заглянуть, удивить их миром без Силы. Впрочем, не то чтобы прямо «давил», не зная как унять зуд желания. Так, мечтал иногда. Ностальгия - штука непонятная.
        Эпилог
        Верония быстро нашла подходящую галеру и вскоре, впервые за пять веков, гроппонтское судно взяло курс строго на запад. Прошел всего месяц после «Ссоры Богов».
        Капитан, боцман, все три мага души не чаяли в своей нанимательнице. Да чего там! Всего через полдекады пути вся команда готова была пить из её рук. За три долгих месяца, преодолевая шторма, терпя лишения, питаясь впроголодь, никто и не подумал изменить курс.
        На другом континенте, полузабытом в «просвещенной» ойкумене, они нашли развитую цивилизацию, объединенную в огромную империю - Муль. Устройство страны, нравы народов, уровень магии, которая не знала влияния пятен, достойна отдельного описания. Пока нам интересен только один орден. Точнее далекий провинциальный храм местной Богини Плодородия и Деторождения Ланья, в котором в основном проводили культовые обряды и лишь во вторую-третью очередь учились управлению слабой Силой вышеназванной богини.
        Ланья и Лоос - одно и то же божество. Только этому континенту повезло (а на взгляд Веронии наоборот, не повезло) в том, что он не знал влияния Древа Лоос - источника Силы и своеобразный «аватар» Богини, воплощение её истинного характера. Прибывшая жрица надеялась исправить эту «несправедливость».
        Последний живой плод месхитопольского Древа быстро проклюнулся и за три месяца вырос на целый локоть, сформировав привычную зонтичную крону. Он рос во второй алтарной комнате в деревянной кадке, испещренной непонятными рунами. Рядом, как бедная родственница, притулилась небольшая мраморная статуя Богини. Любой посетитель с легкость определил бы, что маленькое деревце главнее «какого-то изваяния», прости Пресветлая. Только «любые» сюда не входили, допускались только жрицы. Такой порядок установила сама Лоос, взявшая моду регулярно сниться Веронии, своей «любимой» жрице, называя её своей будущей Верховной. Она же подсказала руны и своеобразный обряд, который надо было регулярно проводить над набирающем Силу Древом.
        В небольшой зеленый городок на побережье Великого Моря (так называли свой восточный океан жители империи) зачастили жрицы Ланьи. Храм их богини в местечке Шионьян приобрел известность среди служительниц культа. Они стремились сюда в паломничество для тайного обряда. Никто из непосвященных не знал о действе, происходящем во второй алтарной комнате - все участницы давали клятву «о неразглашении», но многие замечали, что вернувшиеся из поездки женщины становились красивее и моложе.
        Верония подскочила среди ночи. Накинула красивый цветастый халат и побежала в келью Хакары - формальной Главной жрице шионьянского храма. На самом деле, фактическое руководство этим мини-орденом перешло к заморской гостье. Лооска застала жрицу полностью одетой. На столе ярко горел масляный светильник.
        - Тебе тоже!? - произнесли они одновременно, но не засмеялись. Явление Богини обещало неприятности.
        Бывшую Среднюю жрицу сейчас не узнали бы. Нет, она не превратилась в молоденькую девушку, какой была когда-то, но преобразилась в стройную молодую кареглазую красавицу лет двадцати пяти, в очах которой явственно проступал зеленый оттенок. И в глазах Хакары, почти потерявших шианьскую^ [43] складку, угадывался тот же цвет. Да и сама «женщина в возрасте» изрядно помолодела и стала гораздо красивее, чем была в пору далекой юности.
        Обе женщины, не сговариваясь, направились к юному Древу. Поочередно прочитали молитву на непонятном языке и одна за другой, вскрыв вены специальным золотым ножом, удобрили землю под тонким стволом. В этом и заключался тайный обряд, к которому так стремились окрестные жрицы. Им он давал не только здоровье красоту и молодость, но и дарил момент блаженства, сравнимый с самой сладкой любовной кульминацией, в чем женщины стеснялись признаваться даже друг другу. И никто, в том числе и заморская «гостья», не замечал крепнущую паутину Силы активно растущего Древа, никто не чувствовал, как она оплетает и подчиняет.
        Выйдя из алтарной комнаты, жрицы разделились. Верония вернулась в свою келью и принялась собираться, Хакара отправилась будить остальных. На рассвете из ворот храма выехали две крытые повозки, тащимые лошадьми.
        Когда Верония впервые столкнулась с этими животными, то презрительно скривилась: «Жалкая насмешка над благородными единорогами». Будучи служкой, она, конечно, учила древнюю историю Геи, но эти знания за ненадобностью благополучно забылись. А мульский язык, язык межнационального общения в многоплемённой империи, с помощью мыслеречи она выучила за какой-то месяц, чем сильно поразила Хакару. Потом изучила и шиньский - язык приморской провинции Шиань.
        В первой повозке сидели Верония, Хакара и еще четверо жриц, меняющих друг друга на облучке. Они везли кадку с пока еще слабым Древом Лоос, скрывая её за шёлковыми занавесками. Во второй кибитке ехали остальные десять жриц крошечного шионьянского ордена Рождения. Храм опустел.
        - Чувствуешь, Хакара? - со злостью спросила Верония.
        - Чувствую, сестра, - не менее зло ответила местная жрица.
        Изменился её добрый характер. Но ни она, ни остальные ланитки^ [44] , успевшие приобщиться к Древу, этого не замечали. От друзей и знакомых, имевших наглость указать им на «ухудшение характера», они попросту отворачивались.
        А чувствовали две склонные к Силе женщины именно то, о чем сказала им Богиня - отголоски новой «разумной» Силы. У пятен появился Бог, и он не желал делиться «капелькой» столь необходимой Древу Лоос Силы, которая буквально вчера еще поступала к юному ростку. Пресветлая распорядилась отвезти свой будущий «аватар» в ближайший орден Сумрака, остаться там и принимать участие в совместных обрядах. Только так можно добиться роста Древа и восстановить могущество ордена Родящих. То есть в мульском варианте - ордена Рождения.
        Обе начальницы, увидев во сне явление Пресветлой, восприняли этот приказ как должное, чего не скажешь об остальных жрицах. Нет, поехали все. Викария и само юное Древо получили над ними такую власть, что отказаться никто даже не помыслил. Но орден Сумрака все же внушал женщинам трепет. Дело в том, что сия магическая организация исповедовала культ «Владыки Смерти» Тартара - прямая противоположность Ланьи, «Пресветлой Владычицы Преумножения Жизни». Культы не враждовали, не приведи Пресветлая, и слабые Рождающие были этому только рады - силы орденов несопоставимы. Они, мягко говоря, не любили друг друга.
        В отличие от «просвещенного» континента, где с сектантами - тартарцами боролись все ордена и страны, почитание Тартара в империи Муль не являлось запретным. Но и на этой стороне света их все же сторонились. Для ордена Сумрака император выделил только одну малонаселенную горную провинцию, в остальных же частях империи разрешалось лишь строить храмы. И то с ограничениями: в городах с населением не больше пятидесяти тысяч, не более одного сооружения, без проведения обрядов. Можно было только молиться.
        Таким образом, ближайший орден Сумрака находился на расстоянии тысячи миль от восточного побережья. Ланиткам, несмотря на хорошие имперские дороги, придется добираться до него не менее двух месяцев. Отсрочка встречи с теневиками^ [45] грела души многим жрицам. Но вот потом… о будущем старались не думать.
        И никто не обратил внимания на всю абсурдность «сотрудничества» таких диаметрально противоположных богов. Бессмыслица, конечно, по человеческим меркам, а со стороны высших сущностей… лучше не ломать голову, все равно не разберешься.
        Примечания
        1
        Каганит - уникальный минерал, порошок из которого использовался во многих эликсирах, амулетах и Знаках. Знаки - мини-структуры, наносимые посредством специальных эликсиров и воздействия мага в основном на оружие или доспехи с целью улучшения их свойств. ( обратно )
        2
        Асманиты - сторонники свергнутого Тирского князя Асмана Второго. ( обратно )
        3
        Могучий - титул Пирения, Бога Огня. Почитатели наградили. Самому повелителю пламенной стихии это звание было до лампочки. ( обратно )
        4
        Травень - соответствует Земному маю или общегеянскому Эребусу. В «просвещенных» землях был принят гелинский календарь из двенадцати месяцев с именами «общепризнанных» Богов. ( обратно )
        5
        Борчиха - самка борка (разговорное). Основное мясо-молочное животное, умная и выносливая безрогая «корова». Борки вышли из каганских пятен вместе с единорогами, которые выходили так же и из альганских Лесов. Одомашнились и расселились по всей Гее. ( обратно )
        6
        Величайшая - «титул» Богини Геи, посвящение которой принимали все Хранящие и часть обычных жителей мира Геи, почитали её почти каждый четвертый. ( обратно )
        7
        Кушинги - племя морских торговцев. Имели небольшое собственное княжество на побережье, точнее большой город-порт Кушинар. Кочевники их не трогали, ограничиваясь данью и выгодой от торговли кушингов со всем миром. ( обратно )
        8
        Четвертичный Царь - народное прозвище Руса Четвертого. Каламбур из «номера» царя и времени его «царствования». ( обратно )
        9
        Не болеть с похмелья - мечта всех алкоголиков, реализованная во многих произведениях жанра фантастики-фэнтези. Заставляет задуматься о здоровье авторов… ( обратно )
        10
        Говорящие - люди, способные видеть и слышать потусторонние сущности: неупокоенные Души разных видов и Духов всевозможных форм, в том числе и френомовских «Духов Стихий». ( обратно )
        11
        Вовчик за насколько месяцев до «попадания» посмотрел «Основной инстинкт». Фильм ему понравился. ( обратно )
        12
        Фок-рея. Рус ошибся, такого элемента на парусных кораблях нет. Есть фок-мачта, с ней и перепутал. ( обратно )
        13
        Боги Гид, Эй и Эр соответствуют общегеянским Гидросу, Эолу и Эребусу. Конечно, путешественники - кушинги чувствовали идентичность Сил «своих» и «чужих» богов, но упрямо держались за «собственных» и не стремились «поправлять» имена. Эти по-сути варварские сокращения содержали сакральные части божественных имен, поэтому боги откликались на молитвы и давали Силу. ( обратно )
        14
        Пояс Эра - так моряки-кушинги называли «Стену Тьмы» Эребуса, которые он «провел» по океанам, тем самым разделив континенты. Бог Межзвездного Мрака после схватки с Френомом «пропал», исчезла и «Стена Тьмы». ( обратно )
        15
        Маги в Кушинаре обучались при храмах по принципу учитель-ученик, поэтому их подразделяли не по названиям орденов, например, Текущий, а по стихии - водник. ( обратно )
        16
        Толстяки - жаргонное название больших купеческих парусных галер. Могли брать на борт до пяти сотен воинов с полным вооружением и сотни три единорогов. Из-за недостаточной остойчивости в экипаж судна обязательно входили два мага-Текущих, для посменного дежурства, и как минимум один маг-Ревущий. ( обратно )
        17
        Эос - Бог Эфира, невидимой неосязаемой подвижной субстанции, проникающей всюду. Покровитель, источник Силы Пронзающих. ( обратно )
        18
        Клио - Богиня судьбы. Плетет нить судьбы каждого человека. ( обратно )
        19
        Половина зенита - угол 45 градусов, самая выгодная баллистическая траектория. ( обратно )
        20
        Мина - геянская мера веса. Соответствует примерно 440-ка Земным граммам. Просто поразительно, как некоторые реалии Геи совпадают с Древней Грецией и Римом! ( обратно )
        21
        Каналы Силы у Руса растянулись до ранга подмастерья, что не мешало пропускать «божественную сущность» на уровне бакалавра. Это без учета астрального колодца. ( обратно )
        22
        Далор, Неяды и Карагир - крупнейшие порты Тира. Последние два построены еще эндогорцами и тем не менее и они не имели городских стен. Временные оккупанты не собирались в них отсиживаться и дарить укрепления варварам-тиренцам тоже не желали. ( обратно )
        23
        Мир Ушедших - «просвещенный» галатинец полагал, что у всех варваров мифология одна и та же. Меж тем тиренцы называли загробный мир «долинами Предков» или «миром Предков», первое - чаще. Одновременно с верой в Духов и Память Ушедших они приняли и «просвещение». Новые боги легко потеснили старую веру, шаманизм угасал. Но мифы в народе держались крепко. ( обратно )
        24
        Корабли кушингов лишь по принятым в остальной «античной» Гее правилам называли галерами. Фактически они были уже средневековыми океанскими судами. В зависимости от числа мачт и других конструктивных нюансов назывались по-разному. ( обратно )
        25
        Родео - американский вид спорта. Спортсмен пытается усидеть на взбешенном быке. Засекается время до падения и так далее. ( обратно )
        26
        Глиноты - аналог наших опустившихся хулиганов - наркоманов. Глинот - какой-то противный зверек наподобие крысы. ( обратно )
        27
        Полк - основная тактическая единица во всех геянских армиях. Состоит из трех сотен воинов (пехотинцев или кавалеристов). Имеет штаб, десяток магов, интендантскую службу. ( обратно )
        28
        Орден Целителей - единственный энодогорский орден, кто не «эвакуировался». Они всегда держались «над схватками». ( обратно )
        29
        Ветрянки - жаргонизм. Соответствует земным «гастролерам» или «залетным». ( обратно )
        30
        Ветрянки - жаргонизм. Соответствует земным «гастролерам» или «залетным». ( обратно )
        31
        Великий - «титул» Гидроса среди его почитателей. ( обратно )
        32
        Бегунок - тварь из каганских пятен. Похож на двуногого динозавра размером с лошадь. Шустрый хищник, быстро бегает. Отсюда название. ( обратно )
        33
        Контральто - низкий женский голос «грудного» тембра. Как таким можно «заверещать» - непонятно. Но факт! ( обратно )
        34
        Великий - в данном контексте имеется в виду «титул» Френома среди этрусков. «Титулы» богов - не Имена, они могут совпадать. Это чисто людская придумка. ( обратно )
        35
        Жрецы Френома стояли на ступеньку ближе к Богу, формально считаясь его «сыновьями». Соответственно между собой являлись «братьями». Рус, как настоящий сын-пасынок Бога, подпадал под эту же категорию - брат жрецам. ( обратно )
        36
        Заяц - символ хитрости у месхитинцев и других народов «центральных» земель. У тиренцев, как и у этрусков, эту нишу заняла лиса. Совсем как у русских. ( обратно )
        37
        Справедливый - стихийно возникший «титул» Эледриаса. ( обратно )
        38
        Название страны сложилось само собой - Сильвалифирия. Буквально - «Лес Свободы» по-гелински. ( обратно )
        39
        Архонты - министры при дворах просвещенных правителей. Изначально - крупнейшие и самые родовитые археи-землевладельцы. Совпадение названий с Древнегреческими реалиями - чисто случайное. Наверное. ( обратно )
        40
        «Нам дворцов заманчивые своды не заменят никогда свободы!» - по-этрусски этот текст Энтина звучал совсем не в рифму. Жрецы, естественно, не поняли юмора. ( обратно )
        41
        Здесь имеется в виду досада на собственную невнимательность. Гули - в мифологии кочевников злые Духи пустыни. Они частенько стараются запутать-заблудить путника, чтобы питаться его страхом и довести до мучительной смерти. В обиходе - аналог земных чертей или геянских дарков, которые помимо всего прочего могут и «попутать». ( обратно )
        42
        Рий и Вий - выражения согласия и несогласия, доставшиеся кушингам в наследство от кочевого прошлого. Вроде бы так загоняли и выгоняли табуны тогда еще лошадей. Но ручаться не берусь: об истинном значении этих слов и сами кушинги не ведали. ( обратно )
        43
        Шианьская складка - складка верхнего века. Жители провинции Шиань по Земной классификации относятся к монголоидной расе. ( обратно )
        44
        Ланитки - обиходное прозвище служительниц культа богини Ланьи. Аналогично лооскам. ( обратно )
        45
        Теневики - простонародное название склонных к Силе Тартара - магов-Сумеречников.
 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к