Раминар. Яна Левская
        Кор-Унтару #1
        Дикие маги - те, кто не прошел обучение - поставлены вне закона. На них охотятся каратели и фанатики, а Коалиция чародеев закрывает глаза на случаи жестоких расправ. Надеяться на мир и покой таким не приходится. Единственный выход - забыть о магии и жить, оглядываясь за спину, до самой смерти. Но как быть, если запретить себе использовать дар не легче, чем перестать дышать?
        Когда двое странников спасают нескольких диких магов одного за другим от смерти и предлагают им убежище, те вынуждены принять помощь. И хотя “благодетели” явно преследуют некие далеко не безобидные цели, держаться рядом с ними все же безопаснее, ведь по пятам за горсткой беглецов идет куда более страшная тварь. Зверь в человеческом обличье, некогда лишенный первородной силы и жаждущий вернуть ее себе любым способом.
        КНИГА ПЕРВАЯ
        1 глава.
        Вдова
        Дикими тропами в ночь.
        Страхи сотрет голод.
        Запах травы - мед.
        Крови дурман - солод.
        Дышит во тьме лес.
        В кронах не спит ветер.
        Жертва твоя путь
        Жизни теплом метит.
        Резкий удар, вздох.
        К ране - сухой пастью.
        Смерть - это смысл жить,
        Вывернутое счастье.
        2
        Шаг - и за ним след
        Красной двойной нитью.
        Заново весь путь
        По лоскутам сшить бы...
        Только к чему ложь?
        Не развернуть реки -
        Как не сомкнуть сну
        Каменные веки.
        Пропасть пустых зим
        Холодом снов веет.
        Страх и за ним - боль
        Делают взгляд злее.
        3
        Днем на губах тлен
        Тонким лежит слоем.
        Раной былых лет
        Слабо душа ноет.
        Гадкий, гнилой вкус -
        По языку ядом.
        Жить вопреки всем!
        Жить через смерть. Надо.
        Взгляд на показ нем.
        Сердце стучит глуше -
        Вместо него жив
        Зверь, что пожрал душу.
        В тишине полутемной кожевенной лавки раздался резкий тройной стук. Невысокий сухой мужичок лет пятидесяти в кожаном переднике со множеством карманов и петлиц вынырнул из соседней комнаты и прошел к двери. Прежде чем открывать, он прильнул к глазку, затем без видимого восторга отодвинул два засова, снял цепочку и подался назад, пропуская запоздалого гостя внутрь. На лице его мигом растеклась заискивающая улыбка, от чего небольшие крысиные глазки стали еще меньше, спрятавшись в сети морщин.
        - О-о, Вдова сегодня с добычей! Проходи, уважаемая, проходи.
        Порог переступила высокая черноволосая женщина в мужском охотничьем костюме и епанче с высоким воротом. У ее пояса висели два длинных ножа в чехлах, а через плечо был перекинут увесистый сверток.
        - Вечер добрый, Микаль. Я не поздно?
        - Да о чем ты! Всего-то... хм. А который час уже? За работой и вовсе позабыл, который час.
        - И такое бывает, - гостья вышла на середину комнаты, сбрасывая куль с плеча на соломенную подстилку, укрывавшую пол. При падении ткань сбилась в сторону, открыв взорам крупную звериную лапу в сером мехе.
        - О! Да тут целый волк! - кожевник уже распеленал тушу животного и теперь разглядывал его, отмечая каждую деталь. - Самец. Года три, судя по клыкам. Правое ухо, гляди-ка, разорвано под самый корень! И заросло как попало. Ну, это мы подправим... Мех отличный. Отличный, да.
        Микаль завелся и бубнил не прекращая.
        Та, кого он назвал Вдовой, уже зацепила единственный в доме стул, поставив его рядом со своей добычей. Усевшись, вольготно развалясь, она водрузила ноги прямо на перевернутого к верху брюхом волка. Последнее ее действие оборвало поток слов Микаля, чем гостья не преминула воспользоваться:
        - Потом рассмотришь. Сначала купи, - Вдова достала из-за пазухи кошель и протянула его скорняку, распутав перед этим тесемку и раскрыв нутро пошире.
        Старик, невнятно крякнув, побрел в боковую комнатушку, из которой пять минут назад вышел на стук. Обращаясь уже к его спине, гостья скупо добавила:
        - Тридцать готлемов.
        Микаль сбился с шага, но промолчал. Скрылся в подсобке, стукнув дверью. Не прошло и десяти секунд, как он снова высунулся, умоляюще воззрившись на Вдову.
        - Нечего меня завораживать, - ответила та, носком сапога поддевая волчью голову.
        Уже не закрывая дверь, Микаль продолжил рыться на полках.
        - Ты его где выискала-то, уважаемая?
        Вдова пнула волка чуть сильнее и криво ухмыльнулась.
        - Звал.
        Кожевник решил, что она имеет в виду весенние игры и призыв подруги, услышав который, охотница взяла след. Но сама Вдова подразумевала кое-что другое.
        Жжение в груди и зов... Настойчивый и такой мощный, что все тело стонало на грани боли. Покой не приходил, лишь бессонница и лихорадочное желание отозваться, подчиниться этому притяжению, позволить вести себя. Быть ведомой, чтобы найти и поглотить. И вот рывок! - барьеры взломаны... Впереди тьма ночи, за спиной - пустой и темный дом. В нос ударили восхитительные запахи весеннего леса, доведенные до кристальной чистоты ночной сыростью и прохладой. Она помчалась, как пущенная стрела, к своей цели, не обращая внимания ни на скользкий мох под ногами, ни на ветви деревьев, хлещущие по лицу - ветви, усеянные липкими, влажными почками. Важен был только след. След и Зов. Что же это? - жжет, как никогда! Кто он, кто этот огромный сгусток силы? Моей силы!.. Волк...
        - Та-ак, - хриплый голос Микаля вырвал гостью из колодца воспоминаний, куда она чуть не нырнула с головой. Кожевник вернулся, неся в руке потяжелевший кошель Вдовы. - Вот, держи. Твои кровные, как говорится.
        Вдова натянула подол нижней рубашки, и одним махом вытряхнула над ним мошну. Передвигая монеты пальцем, быстро пересчитала выручку.
        - Дружок, мы же условились. Или ты думаешь, я двадцать от тридцати не отличаю? - в голосе прошелестели недобрые нотки.
        - Ничего подобного я не думаю! Просто хотел, чтоб ты своими глазами увидела, какая это куча денег - двадцать готлемов! Уж что говорить про тридцать. Что говорить про тридцать, - последнюю фразу Микаль добавил уже тише.
        - Тебе никто не сообщал, что ты просто бесподобный жмот, уважаемый? - сощурив глаза, зашипела Вдова. - Тебе староста за чучело шестьдесят, а то и семьдесят отвалит. Весь околоток в курсе, что нашему Дорму не хватает волка для коллекции. Он за такого зверя душу жору продаст! Так что, дражайший, давай сюда еще пятнадцать монет.
        - А что так расценки скачут?
        - Ой, кто бы говорил.
        Пожевав губы, кожевник протопал в подсобку и по возвращении добавил десять монет к уже имевшимся двадцати. Поймав вопросительный взгляд, он лишь нахмурился сильнее.
        - Хитрый ты лис, Микаль, - зашипела Вдова. - Попадет однажды и твое чучело на стену старосте.
        - А угрожать мне не надо.
        - А кто угрожает?
        Тихо бряцали готлемы, падая на дно кошелька.
        - Я лишь образно подвожу тебя к мысли о том, что совесть надо иметь... и не как жену, только по праздникам.
        На лице кожевника не осталось и следа улыбки, которую он так ловко нацепил при виде охотницы на пороге дома - только глухая неприязнь и твердое решение своего не отдавать. Мрачным взглядом он проследил, как женщина поднялась со скрипнувшего стула, пряча туго набитый кошель за пазуху, и пошла к выходу.
        - Тихой ночи тебе, Микаль.
        Вдова вышла, бухнув дверью.
        Микаль только сейчас заметил, что нервно сжимает край фартука в кулаке. С досадой выпустив передник и отряхнув руку, чтобы избавиться от напряжения в суставах, он перевел взгляд на волка. Мысленно желая камнепада Вдове на голову, опустился на колени перед мертвым зверем. Что-то смутно беспокоило скорняка, пока он ощупывал труп, приподнимая по одной лапы. Что-то было не так. Наконец, он понял, в чем дело - в ране, ставшей причиной смерти. Она отсутствовала. Шкура - цела целехонька, мех - чистый и сухой. Только на морде виднелись три тонкие царапины, кровь вокруг которых уже запеклась. Перевернув тушу, Микаль обследовал волка еще раз с тем же успехом и, сбитый с толку, сел на тощий зад, обдумывая одну тревожную мысль: "Как она его убила?".
        - Трит, погоди. Идет ктой-то, - прошептали, тяжело дыша в темноте. Слабые попытки оттолкнуть прильнувшего к вырезу рубашки парня ни к чему не привели. Он продолжал жадно зарываться в манящие глубины, скрытые тонкой, сладко пахнущей разгоряченным девичьим телом, тканью. Марика с досадой выдохнула и слегка пнула кавалера, куда пришлось. А пришлось как раз туда, куда надо было.
        - Уй... Ты чего!?
        - Тише, ну! Тебя, котяра эдакий, ничем не отвадить! Сюда идут. Что коли отец из кабака топает? Хоч и пьяный, а все сразу поймет. Не вчера ведь родился! - пальцы Марики проворно зашнуровывали рубашку. Трит подал ей легкое пальтишко, сброшенное под горячие поцелуи на скамью, и оба торопливо выскользнули из беседки.
        Идти к домам напрямую было опасно - там лежал пустырь, откуда их будет видно любому прохожему-перехожему, несмотря на темноту. Решили притаиться в кустарнике, что окружал старую, видавшую под своей крышей еще молодыми теперешних дедов, беседку.
        Человек, чье появление спугнуло парочку, быстро приближался. Вскоре замершим в своем укрытии Марике и Триту стал виден темный силуэт в тяжелом плаще нараспашку, полы которого бились о ноги незнакомца на каждом шагу. Девушка невольно попятилась, когда поняла, что человек идет в их сторону. Возможно, он просто хотел выбраться из бурьяна на дорогу, которая проходила как раз мимо беседки, а, может быть, он заметил их с Тритом, пока они прятались в кустарнике, и теперь направлялся именно к ним. Чем меньшее расстояние разделяло их и незнакомца, тем большее волнение охватывало девушку. Ей чудилось что-то тревожно знакомое в этой высокой тонкой фигуре, в бодрой пружинистой походке...
        - Вдова, - шепнул Трит на ухо подружке - и все стало на свои места: и холодящее душу беспокойство, и неприятные предчувствия.
        В Малом Наре Вдову недолюбливали и побаивались все от мала до велика, даже охотники. Хотя, ясное дело, ни один из них в этом не признался бы. Что-то присутствовало в нелюдимой бабе такое, от чего мороз шел по коже. Она была не местная - пришла в поселок лет десять назад с кое-каким скарбом, что умещался в двух седельных сумках, ведя в поводу белого замученного коня. Поговорив со старостой, она осталась жить в Наре, и получила в полное владение заброшенную хижину у подножия Северной Кручи. Ласанда(*) на два вокруг не было больше ни одного домишки - только пустырь, поросший бурьяном и яр, отрезавший все поселение от ветхой развалюшки. Вроде бы там раньше жил странный нелюдимый тип, про которого говорили, что он наедается каких-то трав и грибов, которые собирает в Дубовом лесу, а потом лежит днями без движения под действием дурмана. Сидя в кабаке в непогоду за пятой кружкой пива шептались, что он и вовсе ведьмак. Вдову вынужденное одиночество и слухи, витавшие вокруг ее нового жилища, нисколько не расстроили. Сперва она часто появлялась в поселке, закупала домашнюю утварь, инструменты - видно, имела
с собой кое-какие сбережения. Потом вообще наняла людей, чтобы помогли подлатать домишко. Когда обжилась и разузнала все, что хотела, про соседей, отдалилась ото всех и дни напролёт бродила по окрестностям, иногда пропадая неделями.
        Со временем к ней привыкли, как привыкают к бородавке где-нибудь за ухом - как рукой наткнешься, неприятно, а пока не видишь, то и не думаешь о ней. Изредка Вдова заходила в Малый Нар купить муки, соли, молока или меду. Позже начала заглядывать в кожевенную лавку - продавала добытых охотой зверей. Шло время. Вроде бы все оставалось по-прежнему, но что-то все же менялось. Постепенно год за годом росла людская неприязнь к ней. В присутствии Вдовы у людей холодела спина, хотелось побыстрее избавиться от ее общества. Словно невидимый туман растекался от нее во все стороны, обвивая, ощупывая окружающих. Не было никаких оснований для суеверных страхов, но любой, кто оказывался рядом с Вдовой, нутром чувствовал гнетущее дуновение этого тумана. Окрестности Северной Кручи пользовались дурной славой и до приезда незнакомки, теперь же при одном упоминании о той местности людей передергивало.
        Женщина ступила на порог беседки и остановилась. В свете луны молодые люди четко видели каждую черточку ее лица - не молодого, хмурого, расчерченного тонкими нитями шрамов. Вдова моргнула и обвела взглядом кустарник за перилами. Губы еле заметно дрогнули, будто в усмешке. Тихо выдохнув, она развернулась и зашагала в сторону домов.
        Марика перевела дух и глянула на Трита - тот стоял с широко раскрытыми глазами, и рот его кривился, словно парень хотел заговорить, но не мог.
        - Что с тобой? - девушка коснулась его лица, ласково поглаживая.
        - Ты разве не видела?
        - Чего?
        Трит покачал головой, опуская глаза.
        - Быть не может, чтоб мне почудилось!
        - Что почудилось-то?
        - Да в глазах у ней свет луны блеснул - ровно, как у кошки. Когда уходила, обернулась и...
        Марика смотрела на него со смесью недоверия и страха. Потом оглянулась за спину, туда, где по дороге шла, удаляясь, Вдова.
        - Ну и пусть ее. Лучше нам не соваться, - прошептала девушка. - Погодим, пока она скроется, потом отведешь меня к Радме. Я мамке сказала, что пробуду до утра на ее девичнике.
        Трит кивнул в ответ, продолжая пялиться в сторону деревни. Женщины видно уже не было.
        Потихоньку, стараясь не шуметь, будто их еще могли услышать, ребята выбрались из кустов на дорогу и вернулись в беседку, честно намереваясь отправиться по домам минут через десять.
        Полчаса спустя разгоряченные и довольные с блестящими глазами оба сидели рядышком, приводя одежду в порядок - подгоняла предрассветная сырость и прохлада.
        Чуть позже Трит обнимал Марику, стоя на пороге Радминого дома. Поцеловавшись на прощанье они, наконец, разошлись. Когда за девушкой затворилась дверь, скрыв от глаз Трита хохочущих и лукаво поглядывавших на любовников подружек Марики, он потоптался пару мгновений в нерешительности, а затем быстрым шагом двинулся в сторону Северной Кручи.
        Стоя на тропинке, уводящей через яр и пустырь к дому Вдовы, Трит смотрел на слабо светящиеся прямоугольники окон. Из трубы тянулся дым. Хозяйка не спала. Он сам не мог сказать, какая нелегкая сила привела его сюда, и зачем ему так необходимо знать, что представляет собой Вдова на самом деле. Он уже не был так уверен в том, что видел два часа назад, прячась в кустарнике за беседкой. "Мож, и правда, показалось? А если нет?" В общем, он не мог уйти, не выяснив, что не так с этой бабой. Наверное, взыграла кровь непоседливого деда, в свое время занимавшегося поисками сокровищ в развалинах ларвьевских монастырей. Богатства он не раскопал, зато лишился ноги, пропустив одну из тайных ловушек, оставленных древними монахами. Пожалуй, его внуку стоило обратить внимание на наследственность и отказаться от своей затеи, но, как видно, судьба уже распорядилась иначе. Трит шагнул на тропинку, ведущую вниз ко дну оврага.
        Когда он подходил к маленькому приземистому домишке Вдовы, небо начинало сереть - скоро рассветет. Забора вокруг дома не было. Двор представлял собой расчищенный от бурьяна полукруг. К маленькой постройке вроде сарая, служившей одновременно и конюшней, примыкал деревянный навес, под которым высилась аккуратная поленница. Напротив торчали дебелые рогатины с растянутой между ними бельевой веревкой. К порогу притулились, вставленные одно в другое, деревянные и кожаные ведра, а на крючьях, вбитых в стену, висело кое-что из домашней утвари - Вдова не опасалась воров, потому что любой вор опасался ее самой.
        Осторожно ступая, Трит приблизился к дому и краем глаза заглянул в окно. С той стороны висели плотные серые занавески, но одна чуть сбилась в сторону, и неровный колеблющийся свет лился во двор. Увидев, что в комнате никого нет, Трит присмотрелся внимательнее, изучая внутреннее убранство. Он сам не знал, что ожидал увидеть, но открывшаяся картина ничем не отличалась от той, к которой он привык в родительском доме: та же деревянная мебель, печь с камином, плетеные подстилки на скамье и стульях, полки, уставленные посудой. Возможно, хозяйке не хватало женской домовитости - царящий внутри легкий бардак больше подходил для холостяцкой берлоги - но в остальном ничего подозрительного и зловещего вроде коровьих или чьих-нибудь еще черепов на стенах, консервированных органов в стеклянных сосудах и корней мандрагоры в миске с молоком Трит не увидел. Он даже смутился, когда понял, какие нелепости ожидал найти в хижине у подножия проклятой Северной Кручи. Парень собрался уже уходить, когда взгляд его привлек медный таз, стоявший на полу у печи. Он был полон чем-то черным, скомканным и взъерошенным - похожим
на растрепанную шерстяную кофту или... ворох перьев... Еще не поняв окончательно, на что смотрит, Трит уже скривился в отвращении и тут же отпрянул от окна. В тазу лежали бесформенными комками мертвые вороны, мыши и что-то еще крупнее. Шерсть животных была измазана кровью, которая запекшись, приобрела бордово-черный цвет. Кое-где из массы торчали растопыренные птичьи лапы. Омерзительная картина стояла у парня перед глазами, яркая и детальная до жути, хоть он и видел ее всего секунду. Та-ак, а вот это уже не было нормально, совсем не было! Ничуть не рад своему открытию, Трит попятился назад, на чем свет стоит проклиная свое дурацкое любопытство. Идя сюда он в глубине души не верил в то, что Вдова может оказаться чем-то более страшным, чем нелюдимая охотница-чужачка, но после увиденного в ее доме, Трит больше не считал свою идею отправиться к Северной Круче посреди ночи удачной. Опасливо озираясь, парень двинулся через двор. "Скорей бы унести отсюда ноги", - подумал он, когда из-за спины раздался голос:
        - Насмотрелся?
        Бедняга замер, где стоял.
        - Что видел? - Вдова оттолкнулась от опоры навеса и обошла Трита кругом, остановившись у него перед носом.
        - Ничего не видел.
        - Почему дрожишь? Меня боишься? - в черных глазах промелькнула насмешливая искра.
        Трит бравым охотником не был и в том, чтобы признаться в собственном страхе ничего для себя оскорбительного не находил.
        - Боюсь.
        - Правильно делаешь. Тебе надо меня бояться, потому что я терпеть не могу, когда шастают по ночам вокруг моего дома.
        - Т-теперь убъешь? - голос парня предательски дрогнул.
        - Это было предложение? - женщина изогнула бровь.
        - Н-нет.
        Вдова тихо рассмеялась, а Трит совсем опешил, не зная, чего ждать дальше.
        Женщина скрестила руки на груди и внимательно осмотрела опустившего голову паренька.
        - Это ты сегодня прятался в кустарнике за беседкой? - неожиданно спросила она.
        Трит окончательно смутился и чуть слышно буркнул:
        - Я.
        - Тогда я начинаю серьезно за тебя беспокоиться.
        - То есть?
        - Похоже, друг мой, ты извращенец.
        - Чего?! - Трит даже на секунду забыл, в каком отчаянном положении находится, от такой наглости.
        - Кто же еще преследует одиноких женщин по ночам, а потом лезет к ним домой?
        - Я никого не пер-следовал! Мы с Марикой просто..., - он замолчал на полуслове, поняв, что сболтнул лишнее.
        - Да-да, продолжай. Вы с Марикой... и просто. Здесь ты тоже с ней?
        - Ее тута нет.
        - Тем лучше для нее. А теперь серьезно: какого жора ты забыл под моими окнами? - голос Вдовы обдал Трита холодом, но парень промолчал. Что он мог ответить? - что посчитал чужачку ведьмой и только что в этом убедился? Теперь пойдет всем рассказывать.
        - Я жду, - женщина переступила с ноги на ногу. - Терпение мое не вечно.
        - Я с друзьями поспорил.
        - Что встретишь рассвет в доме с привидениями?
        - В доме у Проклятой Кручи.
        В воздухе повисло напряженное молчание, Вдова мерила гостя изучающим взглядом...
        - Что ж, ты выиграл, - она повернулась на пятках и, обойдя Трита, направилась к дому. Хлопнула дверь.
        Трит остался стоять, не веря, что все закончилось вот так. Он оглянулся назад - двор был пуст, и в окнах больше не горел свет. Будто и не было ничего. Все еще не веря своему счастью, парень поспешил прочь. Небо из серого становилось розовым, воздух был свеж и сладок.
        Вдова провожала взглядом крепко сбитого паренька, рысцой бегущего через поросший бурьяном пустырь. Смутное неприятное ощущение поселилось у нее внутри - так волк предчувствует готовящуюся облаву: еще не видя самих охотников, чует неуловимые изменения в окружающем пространстве, слышит, как плетутся сети и ставятся капканы, как рвутся с привязей голодные псы. Тряхнув волосами, она отошла от окна и подтащила стул к камину. Усевшись перед медным тазом, Вдова полными горстями загребла мягкие тушки и швырнула в огонь. За первой порцией последовала вторая. Парень точно что-то видел, небось, вот эту гадость. Женщина мрачно погрузила руки в содержимое таза. Если проболтается, то, скорее всего, в ближайшем будущем ей придется покинуть Малый Нар. Вот гадство!
        - Багран! Багра-а-ан! - крик взрезал тишину утреннего леса, и с ближайших деревьев в небо вспорхнули птицы. Из кустов донеслось смачное ругательство, и под хруст валежника на свет божий выбрался усатый всклокоченный здоровяк в охотничьем снаряжении. На ходу испепеляя взглядом позвавшего его, Багран семисандовыми шагами свирепо продирался сквозь переплетения прошлогоднего плюща.
        - Что тебе в башку взбрело?! Олень умчался, как в ляжку ужаленный, от твоих воплей!
        - Тут дело поважнее, - глухо прозвучало в ответ.
        - Болот. Не пугай зазря, что стряслось?
        - Ты иди сюда. Лады трепаться. Сам смекнешь.
        Откуда-то из чащобы вынырнул еще один охотник. Даже если этот и собирался что-то спросить, то быстро передумал, едва увидел осунувшиеся лица первых двоих, что стояли рядом, глядя на нечто, лежавшее в траве.
        - Бедная тетка Ита, - только и смог выдавить Лут, подойдя к товарищам и увидев у их ног посиневшее мужское тело в рваной, окровавленной одежде. - Трит у ней был самым любимым - младшим...
        В ответ только тяжело вздохнули. Глаза мертвеца смотрели в небо, обрамленное частоколом елей. Вся грудь парнишки изорвана была в клочья, а на лице не осталось ни тени агонии - черты застыли безразличной маской. Объяснение этому могло быть только одно.
        - Думаю, он уж помер, когда ему... грудь повыгрызли.
        - Ну. Спокойный - чуть не лыбится.
        - Сдаётся мне, зверье тут не при чем.
        Болот присел на корточки, в поисках каких-либо следов, чего угодно, что могло бы прояснить картину гибели Трита. Остальные присоединились к нему. Несколько минут спустя все трое озадаченно переглянулись.
        - Это меня глаза подводят, али вы тож заметили? - Багран медленно встал на ноги, продолжая рыскать взглядом по нетронутым траве и мху вокруг трупа.
        - Следов нет.
        - Во-во. Но кто-то ж его жрал, причем недавно.
        Из-за спин охотников донесся голос Лута:
        - Не могу найти, откель сам парень притопал, - мужчина кивнул на мертвого Трита. - Здесь только наших сапог отпечатки. Свежие.
        - Жор знает, что такое! - Багран повернулся и плюнул через плечо. - Так. Что б там ни было, надо его забирать. Пойду за волокушей.
        - Н-да, добре поохотились.
        Нечто подозрительное стряслось сегодня в Малом Наре - люди какие-то замороченные, то тут, то там толпятся небольшими кучками и вполголоса переговариваются, качают головами. Этим утром Вдова, по обыкновению, направлялась сперва к Микалю Скорняку, а затем по "соседям" за продуктами: к мельнику за мукой, потом к Хромой Фаде за молоком и так далее по списку. Ведя коняшку в поводу, она зорко осматривалась по сторонам, силясь понять, что происходит. Но стоило ей поравняться с одной из группок, разговоры притихали, как обычно в ее присутствии, и возобновлялись только, когда она отдалялась лакратов на пять. Услышать ничего не удавалось. "Да и ладно, сейчас Микаль всю подноготную выложит, никуда не денется". Привязав коня к столбику у забора, женщина ловко перепрыгнула через невысокую оградку и зашагала к порогу. Микаль вечно запирал калитку даже среди белого дня, требуя, чтобы посетители дёргали деревянную сосульку, висевшую на шнуре между воротными столбами. Сосулькой этой приводилась в движение толстая верёвка, протянутая от забора через весь двор к дому, где над порогом болтался коровий колокольчик.
Колокольчик в свою очередь возвещал хозяина о приходе гостей, а так же (хоть это вряд ли планировалось) о птичьих посиделках, устраиваемых на такой, с точки зрения пернатых, удобной и практичной верёвке. Таким образом, добропорядочные посетители терпеливо ожидали под забором, пока хозяин рассмотрит их в окошко, а потом решит, идти ли ему отпирать. Вдова этой процедурой надменно пренебрегала, что, само собой, не способствовало установлению со скорняком теплых отношений. Широкими шагами она пересекла двор, переступив полосу птичьего помёта, что проходила аккурат под облюбованной пичугами верёвкой, и громко постучала в двери. В доме зашуршало, затопало - в общем, засуетилось по полной. Это Микаль лихорадочно убирал все, что, с его точки зрения, могло оказаться лишним при визите Вдовы. Что за стратегически важные объекты пытался он там скрыть, и какую опасность для него могло означать их Вдовой обнаружение, она не знала, но хозяину виднее. Убеждать мелочного старикашку, что никогда не опустится до того, чтобы наносить увечья за вредность характера, она, разумеется, не собиралась. Наконец, двери
"гостеприимно" распахнулись, и неизменная улыбка на сморщенном желто-коричневом котелке скорняка была первым, что предстало взору гостьи.
        - О, день добрый, уважаемая. А что, колокольчик опять не работает?
        - Ну, как обычно.
        - Да... Как обычно...
        - Пропустишь, или так и будем стоять?
        - А-м... Проходи.
        Вдова ступила внутрь лавки, в темень и вонь.
        - И как ты так живешь?
        - В смысле?
        - Весна на дворе. Окна открывать не пробовал?
        - Так холодно еще и сыро, у меня кожи поведет. Что я заказчикам скажу?
        - Какая самоотверженность, - пробубнила она себе под нос, кладя пухлую сумку на стойку. - Тут пара зайцев. Смастери мне рукавицы.
        - Так весна же на дворе! - съехидничал Микаль. - А там и лето. Зачем они тебе?
        Вдова только молча посмотрела на мужичка, и тот счел за лучшее, не приставать с вопросами.
        - Как скоро справишься?
        - Как только кожа готова будет... А шить не долго, - он уже скрылся в подсобке.
        - Ты не знаешь, что тут стряслось? - бросила охотница ему вдогонку. - Люди взбудоражены.
        - А, тут... Итыного сына сегодня в лесу нашли - мертвехонького. Трита.
        - Трит? Что за Трит?
        - Ну... Высокий такой, крепенький. Хороший парень был.
        - У вас тут таких пол села! Объяснил, можно подумать.
        - Ты чего интересуешься-то? - скорняк вернулся с кошелем и начал отсчитывать монеты, укладывая в ряд на стойке.
        Вдова повела бровью и вопросительно воззрилась на него.
        - Грибов объелся? То из тебя лишний готлем не выбьешь, то сам разбрасываться начинаешь.
        Кожевник застыл, глядя на деньги, потом плюнул и ловко сгреб монеты обратно в мешочек.
        - Совсем плох стал. И не говори, - поохивая, он направился к буфету, достал стакан и налил себе чего-то золотистого и дурно пахнущего брагой. - Местного коньяку? - скорняк приглашающе протянул Вдове второй, пока еще пустой, стакан.
        - Благодарю, но по утрам не пью ничего крепче чая. Всего хорошего.
        - Ну что ж я сам буду?
        - В лечебных целях можно и самому, - женщина натянуто улыбнулась и вышла.
        Прикрыв за собою дверь, она облегченно втянула свежий воздух, запивая им прогорклый душок скорняцкой лавки.
        Невдалеке от дома молочницы Фады у одного из дворов сгрудилась толпа человек в двадцать. Оттуда доносились женские голоса, жалобные всхлипывания и причитания. По общей атмосфере уныния и траура, а также, располагая полученными от Микаля сведениями, Вдове не сложно было догадаться, что там еще вчера жил ныне покойный Трит. Ведомая предчувствием, женщина направила коня к людям. Не ожидавшие ее появления, они расступились, открывая взгляду тело на волокуше. Вот тут настал черед Вдовы впасть в уныние - мертвецом оказался ее вчерашний, если можно так выразиться, гость. "Ничего себе поворот", - оторопело подумала она, разглядывая бледное лицо, разметавшиеся во все стороны русые волосы с увязшими в них травинками и прочим сором, и, наконец, темное багровое пятно, проступившее на ткани, которой была прикрыта грудь бедняги.
        Она молчала, остальные тоже.
        Ситуация крайне драматическая, но еще более нелепая.
        "Что она тут делает?" - крутилось в головах сельских.
        "Какого жора я тут торчу?" - спрашивала сама себя Вдова, продолжая пялиться на труп. Что-то было в нем не нормально. Вопрос, что? Едва уловимая неестественность, некая ошибка. Словно у бутафорного фрукта из театрального арсенала не докрашен листик у черенка. Вдова втянула воздух, принюхиваясь к запаху трупа - мертвечиной не пахло. "Вот оно!" Не было запаха крови и плоти. Бутафория. Очень странный, однако же логичный вывод: если колбаса не пахнет колбасой, значит, это не колбаса. Чувства ее обострились, ей вовсе не нравилась такая вот нестыковка, возникло неодолимое желание во все этом разобраться, но немая сцена затягивалась, и это было плохо.
        Сквозь общий фон напряженности и отчуждения повеяло страхом. Вдова так четко ощутила этот непередаваемый аромат, возбуждающий мозг любого хищника, что не удержалась и качнулась вслед за запахом к его источнику. Худенькая белокурая девушка, стоявшая по ту сторону волокуши, отшатнулась и сдавленно пискнула. Подружки, толпившиеся рядом, встрепенулись.
        - Марика, что с тобой?..
        "Марика... Девушка Трита, которая пряталась ночью в кустах со своим ненаглядным. Отчего-то безумно меня боится. Отлично. Пора рвать когти".
        - Сочувствую вашему горю, - глухо проронила она, чтобы не показаться совсем уж чудовищем и зашагала прочь.
        Дело оборачивалось очень плохо. Если после своего вчерашнего визита Трит не успел повидаться с дружками, на спор отправившими его в логово "ужасной ведьмы", то вышеозначенной ведьме придется туго. Попробуй, докажи потом, что от Северной Кручи он ушел на своих двоих.
        "Вот гадство!" - вновь плюнула Вдова про себя, но уже с гораздо большим чувством, чем накануне.
        После утреннего визита в деревню и рухнувших на голову откровений Вдова ожидала, что не далее, как этой ночью, деревенские придут к порогу ее хижины с факелами вершить самосуд. Поэтому, собрав все самое необходимое и оседлав верного конька, она ближе к вечеру ушла в лес. Ей известны были несколько укрытий, где можно было переждать капризный март, а в апреле двинуться в путь прочь от Малого Нара. Но жечь "ведьму" не пришли ни на следующий день, ни через день. Утром третьего дня к ее дому пожаловал какой-то охотник, постучал в двери, потоптался на пороге и ушел ни с чем. Зря она паниковала. Хотя перестраховаться в такой ситуации никогда не лишне. На четвертый день она вернулась домой, а на пятый к ней заявились гости.
        На этот раз, открыв двери, Вдова увидела двух мужчин. Один был значительно старше второго, но одинаковые острые носы, слегка выпученные глаза и вьющиеся барашками каштановые волосы наводили на мысль о родстве этих двоих. Младший подбоченившись выглядывал из-за плеча старшего, а старший решал, куда деть руки: пересчитал пуговицы кафтана, заткнул большой палец за пояс, свободной рукой огладил полу. Забавно было наблюдать, как сквозила из-за тщательно изображаемых решимости и твердости мальчишеская робость. Чтобы подбодрить гостей, она пригласила обоих внутрь и предложила чаю.
        - Да мы хотели токо об одной услуге... того... попросить, - старший, нерешительно перешагнул порог.
        - Вы заходите и садитесь. После расскажете. Не люблю разговаривать на пороге.
        Не дожидаясь ответа, Вдова прошла к камину, подкинула дров из маленькой поленницы аккуратно сложенной в углу, и примостила на печном камне ковшик с водой. За спиной раздался топот. Стукнули переставляемые табуреты. Когда обернулась, гости уже сидели за столом. Подвинув себе единственный в доме стул со спинкой, женщина уселась напротив и поставила локти на стол, в ожидании глядя на людей.
        - Мы братья Трита, - с места в карьер начал старший. - Я Тувор, он - Рамор.
        - Шеа, - неожиданно представилась известная всем, как Вдова.
        Братья слегка опешили, застигнутые врасплох.
        - У тебя есть имя? - ляпнул младший.
        Женщина усмехнулась, заметив, как он дернулся, получив, очевидно, пинка под столом.
        - Конечно есть.
        - Почему ж тебя Вдовой кличут? - спросил старший.
        - Неизменная тяга поэтизировать, наверное. Свое имя я уже называла. Не спрашивайте, отчего его никто не запомнил. До сих пор в толк не возьму... А вот о семье я не откровенничала, так что, откуда приблудилось прозвище "вдова", не знаю.
        - Ну, ты о себе болтать не любишь, а нашим бабам всяко надо перемыть кости. Тут уж судили по виду.
        - Да, - подхватил младший, - твои года, нелюдимость, повадки... Всамделишная Белая Вдова...
        Рамор осекся. Сам понял, что заговорился, назвал хозяйку навью, не живой и не мертвой - матерью, убившей детей.
        С постными минами оба брата уже ждали предложения проваливать подобру-поздорову, но Шеа лишь мрачно сверлила болтуна взглядом темных глаз, не говоря ни слова, будто ее только что огрели из-за угла чем-то тяжелым. После минутного молчания она, наконец, напомнила:
        - Мило, но вы пришли говорить не обо мне.
        - Точно, - Тувор решил взять ведение разговора в свои руки, благо, младший угомонился и теперь сидел, с невинным видом разглядывая убранство комнаты.
        Только он собрался с мыслями и хотел было начать, зашипела вода, выплескиваясь на камень, и разговор пришлось отложить еще на сколько-то минут.
        Короткими скупыми движениями Шеа отщипывала листики трав и бросала в кувшин: чуток от одного пучка, от другого, немного соцветий жасмина, веточка вишни. Оставалось только надеяться, что гости не примут все эти приготовления за процесс создания какой-нибудь отравы. Что ж, их проблемы. Чай она предпочитала пить особенный, тщательно отобранный и крепко заваренный.
        - Мы хотим найти того ката, что брата убил, - не дожидаясь, пока она закончит возиться, заявил Тувор.
        - М-угу, - промычали в ответ.
        - Нам нужна твоя помощь.
        - Моя? Помощь?
        - Охотники - те, которые его нашли - врут, что вокруг не было ни единого следа: ни самого Трита, ни ката, ни зверей, что сбрелись к трупу и выжрали потроха.... Мы уже и сами смотрели. Ничего не нашли. Думали вот, ты, может, того... подскажешь что дельное?
        Шеа, не торопясь с ответом, расставляла на столе кружки. Заявление братьев показалось ей, по меньшей мере, странным. Нет следов?
        Всколыхнулись инстинкты, и вернулось ощущение подвоха, охватившее ее, когда она стояла несколько дней назад в кругу людей, рассматривая труп парня. Желание копнуть глубже эту сомнительную историю с внезапной гибелью ее ночного гостя разгорелось с новой силой. Вот не верила она в случайности! Ушел к Проклятой Круче и не вернулся - звучит откровенно зловеще. Странно, что никто до сих пор не связал концы веревочки. Ведь в поселке должно быть известно, что он ходил к ней в тот вечер. Или нет?.. Как бы спросить ненавязчиво?
        - Где его нашли?
        - В еловом бору, там еще Гнилушка неподалеку.
        - Что-что там?
        - Гнилушка, кабак Коркапа.
        - Имя какое-то...
        - Он гоблин. Али ты там не бывала?
        Гости озадаченно воззрились на Вдову, будто она сообщила им о том, что в жизни не видывала тараканов или не знает, как чистить лук.
        - Так, пропустим.
        - Доброе местечко, кстати, - Рамор поскреб подбородок, изучая щербатую столешницу.
        - Вот уж не уверена. Кроме Гнилушки еще ориентиры есть?
        - Да как сказать... Старую мельницу знаешь?
        - Каменную, от которой только колеса остались? Знаю.
        - Вот от нее на восход еще где-то четыре ласанда пехом через лес. Там и нашли.
        Шеа прикинула расстояние: от Кручи до заброшенной жор знает когда мельницы - пересохла даже река, на берегу которой та стояла - было ласандов десять. Добавь к ним еще четыре по лесу - приличное расстояние получается. Сам собой напрашивался вопрос: как могло в такую даль занести беднягу Трита? Вдове показалось, что после ночного разговора перед ее домом у парня мурашки по спине еще долго бегали. Не решил же он подкрепить остроту ощущений, предприняв поход в лесную чащу мимо местных достопамятностей вроде Мельницы или гоблинской Гнилушки...
        - Вы с гоблином-кабатчиком беседовали?
        - Трит к нему не заходил, коли ты об этом. Мы тут всех поспрошали в округе, не видал ли его кто накануне. Никто ни сном, ни духом. Мать грит, ушел вечером на встречу с друзьями. К друзьям кинулись - ни к кому из них, грят, не заглядывал.
        Шеа невольно прищурилась: "Итак, вся болтовня на счет спора, выходит, выдумка. Зачем тогда этот шалопай притащился ко мне посреди ночи? И чего боится Марика? О ней, кстати, братья молчат. Не в курсе, с кем проводил Трит вечер? Ладно, оставим их в неведении. Чем меньше они знают, тем крепче я буду спать".
        - С чего вы взяли, что убийца - человек, а не зверь?
        - Да не знаем мы точно! Но вроде бы оно же это самое... зверь не должон подбираться так тихо и бить так точно, что не вскрикнешь. Уж ни один из местных зверев на такое не способен... А тут видно, что... умер братя разом и без мучений. Лежал, грят, на спине с лицом младенчика... Руки раскиданы, пальцы разжаты...
        "...рожа невинная, малость щербатая...".
        Женщина взяла кувшин и разлила по кружкам душистую заварку. Предложив гостям меду и получив растерянный отказ, она села и охватила потеплевшую кружку ладонями. Тувор украдкой глянул на Рамора, оба неловко застыли каждый над своим чаем, не торопясь пробовать. Раздосадованная, Вдова отхлебнула горяченького и прикрыла глаза от удовольствия. Увидев это, братья осторожно сделали по глоточку, удивленно причмокнув от непривычного и насыщенного вкуса на языке. "Ах, простота... Некоторые отравы действуют сутки спустя и убивают так же надежно, как нож между ребер, если не принять противоядие", - подумала Шеа, вслух же спросила:
        - А никому не приходило в голову, что его могла сцапать ...э-э-э... ну как её там?.. Найла! Эта ваша местная пичужка отвратительного вида. Наелась и сбросила сверху - вот вам и отсутствие следов, и выгрызенная грудная клетка.
        Тувор одарил Шеа таким взглядом, что у нее руки зачесались дать ему промеж глаз.
        - Найлы не залетают к нам. Они водются жор знает где... Куда-то в сторону Туманных гор. Тут лет пидьсят назад один сумасброд привозил мертвую - хвастал свадебным подвигом. Такое чудище! Вон, до сих пор слухи бродят, даже тебе уже лапши навешали.
        - Что за свадебный подвиг?
        - А это у чудаков из-под Услада обычай такой: жених должон совершить нечто, значит, особенное и поставить всех соседей - ближних и дальних - того... в известность. А потом токо имеет право взять девку в жены. Ну, вот этот и колесил кругом, - Тувор хохотнул, - ставил местных в известность о том, что он дурень и самоубийца. Ты в живую этих зверюг никогда не видала, а нам еще деды про них сказывали - тварь такая, что мама не горюй!
        - Далеко же он забрался со своим трофеем.
        - Я же грю - дурень.
        - То есть, найла - маловероятно?
        Братья с сомнением покрутили головами.
        - Но сама идея хороша! Тело сбросили в полете. Убили его скорее всего в другом... - Шеа запнулась, поскольку кто-то настойчиво забарабанил в дверь. Бросив вопросительный взгляд на братьев и получив недоуменные пожатия плечами в ответ, она пошла выяснять, кого еще принесло в гости.
        На пороге стояло двое: благообразный мужчина в новехонькой епанче и с тростью, и маленькая женщина лет за пятьдесят, кутающаяся в старенькую черную шаль.
        - Мама? - сзади подошел Тувор. - Что стряслось?
        - Ой!.. Да... кошмар..., - Италара готова была разрыдаться, то и дело всхлипывала, пробиваемая дрожью.
        Пришедший с нею господин в епанче взял на себя труд объяснить происходящее:
        - Тело Трита час назад исчезло... Вместо него на столе лежит березовое бревно. Коль желаете, можем пройти. Посмотреть.
        Брови Вдовы поползли вверх - подобной нелепицы она еще не слышала.
        Так было тело или нет? И было ли оно телом? И было ли оно телом Трита? И был ли Трит убит?
        Стоя на месте происшествия в лесу, Шеа вдыхала запах сырой древесной коры и прелых листьев. Снег сошел и обнажил свидетельства прошлогодней смерти - коричневые лысые стебли трав со скрюченными гнилыми загогулинами листочков, сорванные ветром мелкие ветки, спутавшиеся в сплошной ковер, втоптанные в размокшую землю копытами и лапами животных. Воздух пропитан был ароматом ранневесеннего леса - влажным, свежим, волнующим и вселяющим капельку тоски. Точно так пахла груда листвы и березовое бревно из дома Италары, этот самый запах ощущала Вдова и в первый раз, когда силилась понять, что не так с этим трупом на волокуше. Выходит, тела убиенного Трита не было. Не было Трита и живого. И что прикажете делать с такими бестолковыми фактами? Хотя на счет фокусов с превращением человека в жор знает что были у нее некоторые подозрения, которые она и собиралась проверить.
        Охотники, указав место, где было обнаружено тело, по настоятельной просьбе Вдовы оставили ее в гордом одиночестве. Пока не затих хруст ветвей под ногами братьев пропавшего Трита, Шеа отстраненно скользнула взглядом по валежнику, подтвердив про себя отсутствие следов, даже глянула зачем-то вверх, проверяя теорию крылатого хищника.
        Удостоверившись, что она, наконец, одна стоит посреди леса, женщина опустилась на колени и, стянув перчатки, погрузила руки в переплетения сырых холодных ветвей, листьев и трав. В тех случаях, когда человеческие органы чувств показывают не полную картинку, стоит применить кое-что посильнее. В нос ударили острые многогранные запахи, глаза различали каждую неровность, каждый бугорок на коре деревьев. У Шеа мороз пробежал по коже - так приятно было приоткрыть гобелен блёклого человеческого восприятия! Она поднялась на ноги и, осторожно ступая, двинулась вперёд, туда, где на лесном ковре еле различима была примятость от бревна. На пятом или шестом шаге Вдова остановилась, отступила назад и сразу же вернулась на шаг вперёд. Вот оно... Она кожей лица и рук ощутила, что воздух стал менее плотным. Сдвинувшись ещё на пару кратов, она вышла из разреженной области. Подозрения подтверждались. Теперь надо было найти направление. Побродив ещё минуты три по прогалине, Вдова вдруг наткнулась на следующую, как она их называла, "полынью" - место, где воздух терял свою густоту, как подтаявший лед, расползаясь в
стороны, растекаясь водой. "Ещё одна? Так близко... Странно. Может быть, есть и другие?". Шеа попыталась разглядеть след, но безуспешно - слишком много времени прошло, не осталось никаких намёков на пребывание здесь злоумышленника, кроме воздушных аномалий. Что ж, придётся идти на ощупь.
        То и дело сбиваясь, женщина постепенно продвигалась вперёд. Далеко позади осталась прогалина, где Шеа обнаружила первую "полынью". Солнце перемахнуло за третью четверть своего пути. До наступления темноты оставалось часа четыре. Гаденыш, по следам которого шла Вдова, петлял меж деревьев, как пьяный. "Что за дурацкая манера! И сам вымотаешься, и погоню со следа не собьёшь... Ничего, мы еще поговорим по душам". Вдова совсем не верила в совпадения. К ней ночью заявляется нежданный гость, которого на обратной же дороге с пылу с жару цапает какая-то лесная шушера, обставляя при этом пропажу, как убийство. Только чудом сама Шеа не попала под подозрения, а ведь еще не разговорили эту Марику, которая едва ли не в обморок падает при виде Вдовы. "Может, самой с ней поболтать, пока не поздно?.. Нет, лучше не накалять обстановку - пойди объясни потом, что за бабские посиделки могут быть у нас с девчонкой". Не надеялся ли часом этот умелец, скачущий в подпространстве, оставляя за собой полыньи, подставить ее, Шеа? Оч-чень похоже, что надеялся. "Вот надеру же я тебе уши! Плетёшь интриги за спиной, а в глаза
посмотреть духу не хватает? Если не нравлюсь, так скажи мне это в лицо". Шеа проскочила сквозь очередную "воздушную полынью", заметив слабый зелёный всполох справа от себя. Не могло быть сомнения - в нескольких лакратах от неё кто-то подозрительно похожий на одного из лесной нечистой братии нырнул в проход - как таракан шмыгнул за Внешнюю Ткань. Не теряя времени на проверки, Вдова метнулась за ним.
        Окружающий мир подёрнулся белёсой плёнкой, зато стал отчётливей зелёный, растянувшийся в хвост световой сгусток. В следующую секунду свет пропал - хозяин вынырнул обратно в живой весенний лес. Не успела Шеа последовать за ним, как тот вновь мелькнул на несколько мгновений в проходе, чтобы тут же исчезнуть. "Похоже, у тебя силёнок не хватает на длительное пребывание за Тканью. - Это объясняло десятки воздушных аномалий, возникающих на местах входа-выхода. - М-м. Ну, в таком случае поскакали, кузнечик!" Она рванулась на блеснувший впереди огонёк, чувствуя, как тело меняется, вытягивается, становится чем-то иным, и - погоня началась.
        Несмотря на довольно странный и сумбурный способ передвижения, существо не позволяло Шеа значительно сократить расстояние между ними, то подпуская ближе, то одним отчаянным броском увеличивая его чуть не вдвое. Через некоторое время Шеа резко остановилась и вышла из прохода, ругая себя, на чём свет стоит. Её, как полную идиотку, вели к какой-то цели, а она в охотничьем азарте даже не сообразила сразу. Вряд ли этот неизвестный прыгун потащил бы погоню в свое сокровенное и, несомненно, тайное логово. Пожалуй, стоило отдышаться и привести мысли в порядок. Единственно верным был след, ведущий от прогалины. По нему и надо было продвигаться. Теперь же прохвост наверняка уже мчится заметать последние слабые отголоски своего присутствия на месте преступления. Шеа выругалась сквозь зубы, принюхалась, осмотрелась и, сориентировавшись в пространстве, нырнула за Ткань.
        Уже приближаясь к конечной цели, женщина увидела зелёный худой силуэт, маячивший на фоне подёрнутых седой дымкой деревьев. Выйдя из прохода, она замерла, не спеша пока себя обнаруживать, и присмотрелась к миниатюрной фигурке, бродившей среди заросших мхом древесных корней. Это была девочка лет восьми, по крайней мере, существо казалось таковой. Будто почувствовав чужое присутствие, ребёнок обернулся. Шеа, предупреждая повторное бегство, нырнула за Ткань, выпрыгнув прямо перед ним... нею - и застыла с искаженным лицом. Она понимала, что это невозможно, но какая-то безумная частичка ее сознания вопила и кричала, умоляя поверить в чудо. За одну секунду в ее мозг впечатались чёрные волосы, ясные голубые глаза и малахитовый кулон в виде дубового листка на шее, кулон, который Шеа своими руками вырезала для... Девочка моргнула, и Вдова ударила наотмашь, разрывая глупые надежды в клочья. Маленькое тельце отбросило на валежник.
        - Вот этого я тебе не прощу, - прошипела она змеёй, меняясь на ходу.
        Девочка вскочила на ноги и кинулась прочь, а за ней, вырвавшись из одежды, прыгнула чёрная волчица.
        Пальцы сомкнулись на тонкой шее и сжали её так, что из горла жертвы донеслось хриплое клокотание. Девочка преобразилась - поплыли черты, формируя друг за другом лица, которые существо наглым образом продолжало вытаскивать из памяти Вдовы.
        - Прекратил, быстро, - женщина сжала пальцы еще сильнее.
        Под брезгливым взглядом Шеа кожа перевёртыша начала принимать желто-коричневый оттенок, глаза черными бусинами сдвинулись к переносице, ноздри расползлись в стороны, образовав плоский широкий нос. Существо не пыталось больше сбежать за Ткань, очевидно признав тот факт, что не ему тягаться со Вдовой в скорости передвижения. По мелкой дрожи в скрюченном долговязом теле женщина могла бы предположить, что её боятся до колик, и осталась бы права. Отметив про себя, что морда гада начала постепенно зеленеть, Шеа чуть ослабила хватку. Взгляд чёрных круглых глазёнок скользнул по плечам женщины, на которых исчезали последние следы шерсти, врастая в белую кожу, проплыл по обнажённой груди. Вдова стукнула перевёртыша затылком о ствол дерева, у корней которого они боролись, а теперь застыли в напряжённых позах: она - стоя на коленях и прижав жертву к стволу, ничуть не стесняясь своей наготы, он - нелепо подтянув длинные ноги к груди, скорчившись на замшелых корнях.
        - Ты убил человека.
        - Дэмудам запрещено убивать фагоров.
        - С каких пор, зараза? Хватит лапшу вешать, - Шеа ещё раз треснула дэмуда башкой о дерево.
        Представитель лесной нечисти сморщился от боли и оскалил острые коричневые зубы. С ответом он не спешил, решив, очевидно, отмолчаться. Дрожь в его теле затихала, глаза сузились, превратившись в горошины. Но Вдова не собиралась потворствовать этой трансформации настроений: дэмуд нужен был ей в состоянии запуганного до бессилия червяка, а не решившего погеройствовать самоотверженного идиота.
        - Ошивался неподалёку ты явно неспроста, так что увильнуть не выйдет. Что стало с фагором? Говори м-мразь...
        - Дэмудам запрещено...
        - Уже слышала. Хочешь, чтоб выбила последние мозги?
        Дэмуд зашипел, переходя на рычание, и кожа вокруг странных круглых глаз стянулась, вовсе закрыв их.
        - Жрут моих животных, - слова еле просачивались сквозь стиснутые зубы, - рвут мои травы, корчуют мои деревья, ходят по моим...
        - Да у тебя целый псих-букет в голове. Собственник нашёлся!
        - Я дух этого леса!!! - бешеный вопль заставил Вдову невольно податься назад. Расширившиеся на полморды глаза в обрамлении красноватой прилежащей кожицы внушили бы ужас кому угодно - Шеа только поморщилась.
        - Да, душок от тебя еще тот веет. Так ты у своей братии самый главный? Стало быть, Ваше Величество точно в курсе последних событий.
        Дэмуд упрятал буркалки в складках своих сверхподвижных век и замолк.
        - Ты меня сейчас выведешь, гад...
        Шеа чувствовала, как воздух вокруг неё холодеет, наливается сумраком. Дэмуд тоже почувствовал: точечки глаз расширились до размера горошин, а черты и без того косоватой морды исказились в панике. Вдова знала, что он видел - то, что люди могли лишь невнятно краем сознания ощущать, то, что заставляло их держаться подальше.
        На худосочное тело лесного "духа" вновь напала трясучка, выражение злобы и упрямства в глазах в мгновение ока улетучилось в неизвестном направлении.
        - Ф-фы-фы...
        - Да, да? Я слушаю.
        - Жи-живой...
        - Кто? Фагор?
        В ответ судорожно кивнули.
        - А ради чего тогда был устроен весь этот цирк? Если бы вы его сожрать хотели, я б ещё поняла...
        - Хотели, но н-нельзя. Дэмудам запрещено уби...
        - Хватит! Заладил. Ты не ответил на вопрос.
        Дэмуд посерел и задрожал так сильно, что Шеа приняла это за начало припадка. "Если наш болезный сейчас умом тронется, то пиши пропало - и парня не найду, и во всей этой чепухе берёзовой не разберусь. Надо срочно выводить животинку из шока". С этими мыслями она несколько раз крепко хлестнула истерикующего лешака по щекам.
        - Что вы задумали? Зачем подделывали тело?
        - Хотели защитить себя и лес...
        - От чего?
        - От... зверя.
        - Какого ещё зверя! Жор дери твою душу! Мне из тебя по слову в час вытягивать?
        - Ты знаешь. Ты носишь... его... в себе.
        Шеа сузила глаза, молча вперив взгляд в дэмуда, замершего с лицом смертника перед плахой. Она чувствовала, как в ней клубится грозовыми облаками ярость и жажда рвать в клочья, подступает к горлу рыком, воем - но нет, пока было не время и не место для купания в крови врагов.
        - Зачит, я играю не последнюю роль в вашем театре. Какая честь. Своими руками расправу учинить побоялись?
        - Мы тебя видим...
        - Себе на голову, - отрывисто бросила Шеа, плавным движением поднимаясь на ноги, и вздёргивая дэмуда. - Верну себе одежду, а потом поведёшь меня к фагору.
        Она не стала добавлять, что выходок вроде попытки сбежать, не потерпит - лешак и без того пребывал в состоянии полнейшего повиновения и обречённости.
        Шли в молчании. Шеа подталкивала плетущегося впереди пленника и прислушивалась к звукам леса. Если ощущения ее не подводили, а этого ещё никогда не случалось, то следом за ними, скрываясь в траве, за деревьями и даже под землёй двигались многочисленные дэмуды, переживая за "его Величество", но не в силах преодолеть страх перед его конвоиром. Вдова же пребывала в мучительном напряжении, так как опасалась внезапной атаки со стороны всей оравы. И пугало её не то, что она может не одолеть противника, а то, что она, скорее всего, победит. Вот тогда поздно будет говорить себе, что те сами нарывались. Но опасения Шеа, к счастью обеих сторон, не подтвердились, и до прогалины все добрались без приключений.
        Застёгивая пуговицы короткого плаща, Шеа почувствовала, как дэмуды вдруг прыснули в стороны, уходя вглубь леса. Спустя две минуты причина их поспешного исчезновения открылась и Вдове - к поляне приближались охотники, и было их больше дюжины.
        - Уйди за Ткань, но от меня ни шагу, - коротко бросила она дэмуду, и тот мгновенно испарился - только по лёгкому ознобу, залёгшему между лопаток, она могла определить присутствие рядом некой сущности.
        Женщина пока не видела направляющихся в её сторону охотников, но чуяла запах выделанных кож, дыма и... пороха. "Ого, кто-то разжился огнестрельным оружием!" Оставалось понять, что такого стряслось, что вся эта вооружённая до зубов толпа мчится к прогалине. Очевидно, ничего хорошего. Сознания коснулось скользкими лапками весьма гадостное предчувствие, и желудок свело судорогой. Шеа напряглась. В этот момент за деревьями показались люди - первыми шли трое с длинноствольными ружьями, вскинутыми наизготовку. На правом рукаве у каждого ярким пятном выделялась сиреневая лента с вышивкой. Солнечный клевер. "Вот те на. Вас тут только не хватало". Ловчих уже узнавали издалека. Сомнительная организация, балансировавшая в тени закона на самой грани. Основные цели - "охота на полуночных тварей". Одни говорили, что Ловчие без стыда и совести прикрываются имперской религией и церковью, а другие шептались, что церковь сама их прикрывает. Как бы там ни было, появление этих типов в Малом Наре перемен к лучшему не сулило. Лишь увидев, как изменились выражения лиц, едва они рассмотрели её, стоящую посреди прогалины,
Вдова поняла, что приветствий не последует. Одновременно раздалось три оглушительных выстрела, взлетели с ветвей испуганные птицы, и, уворачиваясь от пуль, Шеа увидела боковым зрением блеснувший белым росчерк у левого виска. "Серебро?! Вы что издеваетесь?" Не испытывая судьбу, она шагнула за Внешнюю Ткань. До неё донеслись приглушённые возгласы, ругательства и сумбурные команды.
        - Ищите ведьму! Куда она делась?
        - Она за Тканью.
        - Так вышвырни ее оттуда!
        - Не могу. У меня не та квалификация. Я не владею переходом.
        - Кого они прислали на мою голову...
        - Не заговаривайся!
        Оставив охотников разбирать приоритеты, Шеа оглянулась в поисках дэмуда, и кулаки её непроизвольно сжались - хотелось сомкнуть пальцы на кое-чьей тонкой шее. Зеленоватый туман свежего следа вёл прочь от прогалины. От страха у его Величества мозги окончательно отказали. Оставляя подобный след, не очень-то скроешься от погони - какой в таком случае смысл бежать? А смысл, скорее всего, заключался в том, что туман был оставлен намеренно, дабы привести Шеа туда, где её будет ждать неприятный сюрприз - один из многих в этой бесконечной череде. Что ж, выбора у неё особого не было. Либо она возвращается в Малый Нар вместе с живёхоньким Тритом, либо ей вскоре станет некуда возвращаться. Неиначе Марика поделилась-таки с кем-то своими неведомыми страхами, в результате чего события начали развиваться в соответствии с планом дэмудов.
        Шеа кружила по лесу, ведомая четким следом в виде фосфоресцирующего дымка. Время от времени ей чудились секундные всполохи зелёного света по сторонам, но когда оборачивалась, то ничего, кроме затянутого белёсой пеленой вечернего леса, вокруг не замечала. Тем не менее, подозрения по поводу того, что её сопровождают, постепенно переросли в уверенность. Дэмуды явно что-то задумали, но отказываться от преследования Вдова не собиралась - главное было найти этого остолопа Трита и вернуть к матери. Шаг Вдовы, если подобное передвижение можно было назвать ходьбой, ускорился - впереди из-за древесных стволов пробивалось слабое свечение. Похоже, блуждания по лесу приближались к логическому завершению - король мохнатой нечисти вел Шеа именно сюда, и какие неожиданности её тут подстерегают, вскоре перестанет быть тайной.
        Женщина вышла из-за Ткани. Она стояла на краю леса, скрытая в тени деревьев, а прямо перед ней раскинулась степь с текущим по травам золотисто-красным мёдом закатного солнца. Демуды вывели её прочь из своих владений. Шеа оглянулась - за её спиной колыхался мрак, и лучи света обрывались в нескольких лакратах от кромки леса, не в силах проникнуть за этот густой, зависший в угрюмом предупреждении полог. Она криво улыбнулась и ступила в проход, за Ткань. Да, нечисть постаралась на славу - Шеа даже не знала, сможет ли сходу преодолеть клубящуюся субстанцию, заполнившую просветы между деревьями, пульсирующую и перекатывающуюся с утробным бурчанием. Пробовать она не стала, переключив внимание на свет, идущий со стороны лугов. В одну секунду Вдова проскочила тридцать-сорок шагов, вырвавшись из подлеска на открытую местность, и оказалась в центре самого настоящего зеленовато-туманного солнца. Такое чувство, что тут потоптались все дэмуды соснового леса, а после разбрелись в разных направлениях - от сияющего сгустка диаметром с добрый десяток кратов тянулись тонкие кривенькие лучики, исчезавшие вдалеке,
одним из них был тот, по которому шла всё это время Шеа, преследуя главного лешака. "Мелкие прохвосты!", - она плюнула в сердцах и покинула проход.
        "Вот и побегали. Прекрасно", - женщина развернулась, стоя по пояс в траве, и всмотрелась в тёмный полог за деревьями. Она могла бы прорваться, но что потом? Дэмуды, безусловно, устроили чехарду по всему лесу и так запутали следы, что ни короля, ни Трита теперь днём с огнём не разыщешь. Время тоже поджимало - если Шеа не поторопится, то застанет свою хижину в руинах и окажется ни с чем. Еще хуже, чем десять лет назад, когда пришла в Малый Нар - тогда у нее хотя бы были деньги. О том, что сельские уже могли учинить погром и всесожжение, ей думать не хотелось.
        - Швар, Грол и Коблед! - прорычала она, осматриваясь по сторонам в поиске ориентиров. Звёзды Трелучья еле виднелись в сизом небе. Выбрав направление, Шеа быстро зашагала по травостою. До Малого Нара было не меньше полутора дасандов. - Тучу копий вам в спину!
        Приближаясь к дому, Шеа напряжённо вдыхала воздух - пыталась уловить запах дыма. Пока что ветер нёс лишь сырость и аромат свежих трав. Она подходила с северной стороны Проклятой Кручи, сам Нар лежал южнее. Взобравшись на вершину холма, женщина легла в траву и посмотрела вниз на свой домишко. Свет не горел, вокруг никто не шастал. Только посреди двора валялось что-то бесформенное - в темноте было не разглядеть, что именно, даже со способностями Вдовы. Спускалась она осторожно, стараясь не шуметь, замирая и прислушиваясь время от времени. Никто не удосужился устроить ей теплый приём у родного порога. Это было странно. Приостановившись на краю пустыря, Шеа хмуро уставилась на человеческое тело, лежавшее лицом вниз. Что бы это ни означало, происходящее нравилось ей всё меньше, хотя куда уж было падать планке скверности событий на сегодняшний день. В воздухе по-прежнему плыла тишина, и Шеа готова была поспорить, что рядом нет ни одной живой души - даже животных. Подойдя к телу, она ткнула его носком сапога. Никакой реакции не последовало. Тогда она просто толкнула его посильнее, переворачивая на спину,
и застыла, прикусив губу изнутри. У её ног лежал Трит. Признаков жизни он не подавал. Шеа присела на корточки, расстегнула ворот перепачканной рубашки, обнажив шею парня, и прижала пальцы к жилке. Сердце билось ровно и сильно. Трит спал. Возможно, не обычным сном, но мёртв он не был - и это очень радовало. "Что ж, похоже, мы пришли к компромиссу, ваше лешачье Величество. Но если он не проснётся или проснётся не собою, то вы от меня не скроетесь, смею вас уверить".
        Трит проснулся и даже смог подтвердить при свидетелях, что от дома Шеа ушёл сам по своей воле, будучи в добром здравии. Рассказал о том, что направлялся домой, когда - вот здесь и прерывалась логическая взаимосвязь - вдруг передумал и решил сходить к старой мельнице. В четвёртом часу пополуночи! По дороге на Трита навалилась усталость, и он прилёг вздремнуть, а очнулся уже во дворе Вдовы, облитый водой с головы до пят. Конечно, подозрения от Шеа такой вот рассказ не отвёл, но и доказательств её вины тоже не предоставил. К тому же, у Вдовы не было мотива - о том, что Трит накануне якобы заметил странный отблеск в её глазах, она понятия не имела. Господин в епанче, который заходил к Вдове вместе с матерью пропавшего, оказался представителем окружной кардерии, прибывшим специально из Большого Нара, чтобы взять дело в собственные руки. Это по его распоряжению тело "покойного" не было погребено на третий день, как того требовали обычаи, а осталось гнить на воздухе для проведения расследования. Незадачливые же дэмуды сварганили деревянного человека сроком годности на пять дней, справедливо полагая, что
ко времени распада морока, берёзка будет надёжно закопана на сельском кладбище. В результате досадного просчёта, вода в котле забурлила на новый лад, что повлекло за собой описанные выше события.
        Кард решил-таки дожать "ведьму" и не давал Шеа прохода до конца следующей недели, в то время как она спешно собиралась в дорогу - оставаться в Малом Наре в её планы более не входило. Едва завидев его на горизонте, Вдова спешила к своей лачуге - туда уже полмесяца никто не забредал. Дэмуды, наверняка, когда возвращали Трита, наткнулись на засаду, устроенную для "ведьмы", и сотворили какой-то "от ворот поворот", под действием которого все охотнички в замешательстве разбрелись по домам, временно позабыв о своих намерениях относительно поимки убийцы. Этот таинственный лешачий заговор до сих пор держался, и любой, кто шёл к дому у Северной кручи, за двадцать лакратов от пустыря разворачивался и топал восвояси. Шеа даже не пыталась сдерживать улыбку, когда господин-важная-шишка целеустремлённо прорывался сквозь заросли бурьяна, чтобы за какие-то сто шагов до цели застыть с глупым видом и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, медленно побрести в обратную сторону. Картина повторялась несколько раз. Стоило господину в епанче вспомнить о своих намерениях, как он возвращался с негодованием на лице,
стремительно вышагивая и размахивая руками в широких рукавах, на ходу сверлил наблюдающую за ним с пустыря Шеа гневным взглядом, доходя же до границы заколдованного круга, вновь останавливался и с пустыми глазами возвращался в посёлок.
        Признав тот факт, что настырный следователь не отступит, пока не найдёт в этом мутном деле другую зацепку, кроме неё, Шеа, она решила дать ему настоящий след, а заодно посыпать перцем морщинистые носы дэмудов, устроивших всю эту катавасию. Прекрасно понимая, что её саму слушать будут, скривив недоверчиво рожи, Вдова навеяла Триту парочку "воспоминаний", которые он незамедлительно и озвучил. С нечистью людям сталкиваться приходилось не часто, но и не редко, так что описание леших, державших парня у себя в землянке, проглочено было. Из большого Нара решили вызвать...
        - Каких-то... кекс... кекспертов, - выговорил Микаль с таким выражением на лице, будто только что лимон слопал.
        - Кекспе... ах, экспертов что ли?
        - Ну... наверное. Жор их разберёт, кого там они собираются из Большого тащить - знающих людей, тех что со всякими лешаками и прочими гадами дело имеют.
        Вдова кивнула.
        - Ну и славненько.
        Как будто господина из кардерии с Ловчими было мало. Так еще кого-то несет!
        Не дожидаясь прибытия "кекспертов", Шеа покинула Малый Нар, увозя на телеге, запряжённой верным коньком, весь накопленный скарб.
        На выезде из посёлка её перехватил следователь и грозно заявил:
        - Мы с тобой ещё встретимся и поговорим по душам.
        "В другой жизни", - ответила мысленно Вдова и подстегнула коня, отметив боковым зрением, как вдалеке от дороги, едва видимые в травяном океане, двигаются серые фигуры с промельками сиреневого на одежде.
        2 глава. Путники
        Здравствуй, ведьма страшная.
        Здравствуй, ведьма злобная.
        У маго ребеночка
        Ножки отнимаются.
        Помоги волшбою ли,
        Али гадким зелием.
        Кровью сердце моется
        От мучений чадушка.
        Я тебя не жаловал,
        Жег твое укрытие,
        Но в минуту бедствия
        Ты прости мя, грешного.
        Всяк боится дьЯволиц,
        Потому как ведомо,
        Что их души черные
        Не способны к жалости.
        Что ты смотришь, скверная?
        Да. Мой жив ребеночек.
        Еле-еле выдюжил
        На твоей отраве-то.
        Богомерзко знание,
        Что в твоем владении.
        Не дождешься слова ты
        Светлой благодарности.
        Не топтать травы тебе,
        Не чинить нам бедствия.
        Знаем, что душа твоя,
        Будто ночь, черна-черна.
        Я привел охотничков.
        Учиним расправу мы
        Над тобою, ведьмою
        Страшною и злобною.
        По проселочной дороге не торопясь шли двое. Оба держали в руках посохи, за плечами несли по сумке. На обоих были одинаковые камлотовые плащи нараспашку, и серые от пыли сапоги. Впрочем, на этом сходство заканчивалось. Один был молод, строен и широкоплеч. Другой - много старше, ниже ростом, сух и жилист. Кожа молодого светилась белизной - этакая благородная бледность. Его товарищ был смугл, в уголках темных глаз затаились морщинки. Смуглый носил усы и бородку, а бледный, казалось, еще не начал бриться, хотя на вид ему было далеко за двадцать.
        Люди направлялись к деревянным домикам поселка Колодцы. В нехитром названии каждому, а уж тем более уставшему путнику, чудился скрип колодезного ворота и плеск воды. На улице вечерело. Дышала дневным жаром дорога. По ее обочинам замерли пыльные веники полыни и чертополоха. Слышно было, как лениво кудахтали куры во дворах или срывалась на кого-то брехливая псина.
        Перед путниками из бурьяна вышла босоногая девчонка, ведя в поводу корову. Пеструха, словно только и ждала, когда они ступят на дорогу, тут же облегчилась. Хозяйка глянула через плечо, бормотнув что-то, и уставилась на как раз обходивших коровье творение незнакомцев.
        - Добры'вечер.
        - Добрый, - старший кивнул, обгоняя замечтавшуюся корову.
        По лицу девчонки растеклась улыбка.
        - Экая у тебе шапка мудрая.
        Молодой невольно вскинул руку к замысловато уложенной головной повязке и поднял глаза на девушку. Та отшатнулась, мигом растеряв веселье. Руки вцепились в поводок. Заскулив, девчонка дала деру.
        Люди еще долго слышали протестующее мычание пеструхи, которую насильно тянули прочь, и суматошное бормотание ее хозяйки.
        - Очаровательно, - хмыкнул смуглый. - С почином тебя.
        - Может быть, мне мешок на голову одеть?
        - Не заводись. У тебя волосы опять выбились.
        Молодой провел рукой по лбу, убирая под повязку серебристые пряди.
        - Мы уже в Колодцах. Куда дальше?
        Старший вытянул из-за пазухи кулон величиной с ладонь, под стеклянной поверхностью которого виднелись размещенные по кругу деления и знаки. Бросив на него короткий внимательный взгляд, мужчина махнул рукой, указывая направление.
        Дорога взбиралась на вершину холма к деревенской середке. Там красовались добротные срубы с петушками на коньках крыш. Чуть подальше на склонах ютились славные домики с белеными стенами и камышовыми стрехами. Но ходоки свернули с пути, не дойдя и до первого двора. Опираясь на посохи, зашагали по травостою на край села, туда, где дома попадались все мельче и бедней. Там они тоже не остались, а упрямо продолжили рубиться бурьянами и оврагами на самую околицу. Здесь домов уже не было. Заросли жесткой травой улицы, превратившись в тропки.
        В этой стороне от деревни в двух сандах(*)от леса поле вздымалось множеством небольших холмов. На одном из них стояла простая мазанка с пристройкой, напоминавшей кузницу. На пологих склонах пригорка росла кукуруза. В ложбине за чертой огорода, виднелся колодезный журавль. Хатка, одинокая и горделивая, особняком торчала тут, на отшибе, невозмутимо попыхивала дымком из трубы. Рядом точно так же коптила кузница. Мастер работал допоздна. Путники сразу направились туда - на звук охаживающего железную заготовку молота.
        Смуглый занес руку, помедлил секунду и постучал - громко и сильно, чтобы наверняка услышали с той стороны двери. Звон железа оборвался - молот оставили в покое. Через четыре стремительных шага дверь распахнулась. Кузнец, кряжистый мужик с бритым черепом и тонюсенькой косицей у виска, поправляя закатанный рукав, оглядел незнакомцев. Лицо его помрачнело.
        - Добрый вечер, хозяин.
        - Добрый. Да. Покамест, - кузнец задержал взгляд на молодом человеке. - Чего хотели?
        - Приютишь на ночь? Мы заплатим.
        - Чем?
        Старший распахнул плащ, показывая ремень, идущий через плечо под мышку. Ремень туго бугрился кругляшками монет.
        - Помощью по хозяйству, конечно.
        Мастер не спешил рассыпаться в любезностях. По широкому грубо вытесанному лицу невозможно было прочесть ни одной мысли, но какой-то процесс в голове кузнеца явно происходил.
        - До села почему не дошли? Тут ходу...
        - Дорого просят.
        - И я мало не попрошу.
        - Значит, разницы нет.
        - Может, и есть, - кузнец прищурился, выдерживая паузу, а затем отступил назад. - Дело ваше.
        В кузнице было жарко и душно. По стенам метались тени, вторя пляске огня в горне. Под маленьким оконцем, занимая треть мастерской, стоял стол, заваленный разнообразным кузнечным хламом. Над столом в железных скобах, обернутых полосами кожи, покоился огромный двуручный меч. Несомненно, предмет гордости деревенского кузнеца. У горна, бросив меха, следила за пришельцами девчонка в мужских штанах, едва видных из-под огромного кожаного фартука, в который она была упакована, как в доспех. Волосы ее были тщательно упрятаны под платок. По-мужски кивнув вместо приветствия, она стащила чудовищные рукавицы по локоть, обнаружив неожиданно тонкие маленькие кисти.
        - Моя дочь. Лайлин. Я Айхел, - кузнец протиснулся мимо стола, попутно перекладывая вещи подальше от края. - Вход только отсюда. Не сшибите ничего.
        Гости, повторяя маневры хозяина, миновали опасно захламленный стол. Взгляды их задержались на мече. Старший, выпятив нижнюю губу, кивнул молодому. Тот неопределенно повел плечом. Когда оба, вытягивая шеи, нависли над столом в попытке разглядеть меч поближе, кузнец кашлянул в кулак, напоминая о своем присутствии.
        - Сам ковал? - с долей уважения в голосе спросил смуглый.
        - С дочкой.
        - А махнуть пару раз дашь?
        - Там посмотрим.
        В печи что-то звучно треснуло. Полыхнул огонь.
        Лайлин тем временем сняла фартук, повесила на крюк, вбитый в стену, распустила узел платка. На плечи упали две короткие косы. Редкий для южного Аргедана цвет - темно вишневый - сразу привлекал внимание.
        - А как зовут вас? - Оборачиваясь, она наткнулась на молодого, что как раз обходил собранный в кучу у наковальни железный лом. - Ой! Прости. В тесноте да не...
        Девушка запнулась, глядя снизу вверх в красные с белыми ресницами глаза. Нащупав за спиной стену, она опасливо попятилась.
        - Я Халахам, - смуглый, улыбаясь, изобразил поклон.
        Его товарищ выпятил подбородок и расправил плечи, предлагая рассмотреть себя хорошенько. Странная радужка под взглядом Лайлин потемнела, изменив цвет на бордовый.
        - Алестар, - в тихом ответе прозвучал вызов. Затем, решив рубануть с плеча, мужчина сгреб пятерней головную повязку. На спину скользнул и разбился жгут белых с серебристым переливом волос. Айхел шумно выдохнул и заглянул в лицо гостя. Посмурнел.
        - Видел волчат таких. Единожды. Дохлых. Сами белые, как мука, а глазенки розовые. Но людей... А что там, - он ожесточенно махнул рукой. - Заходите. Я не тот человек, чтоб за разницу ненавидеть.
        Дом от кузницы отделяла добротная дубовая дверь. Айхеловы "хоромы" состояли из кухни, куда и ступили сейчас люди, и двух комнат: отцовской и дочериной. Сени завалены были мешками с мукой, пшеном и картошкой. Так что к наружным дверям оставалось пробираться узенькой тропкой, касаясь плечом стены. В доме было чисто и уютно, несмотря на тесноту. На окнах красовались вышитые занавеси. В углах комнаты по стенам вился цветочный орнамент.
        Пока гости осматривались, Лин, уже успев поставить на печь котелок с водой, быстрым шагом прошла в сени за крупой. Айхел отвел постояльцев в свою комнату, принес лохани с водой для умывания, оставляя Халахама с Алестаром располагаться. Сам полез на чердак за сеном для кроватей. Дело спорилось, дом преображался, наполняясь звуками, светом, движением. Когда гости вышли из отведенной им комнаты, посвежевшие и голодные, ноздри их затрепетали от запаха жареного мяса и лука. В центре стола едоков поджидало блюдо с румяными, истекающими соком пичужками вроде лесных голубей, а Лайлин уже рассыпала по тарелкам горячую кашу.
        - Ну, вы явно не от ключинских будете? - пробасил Айхел, когда все четверо уже сидели за столом, набивая животы.
        - Нет. Явно не от них. Хотя в Ключинке бывали.
        - Бродите, - сделал вывод кузнец. Он не любил людей без дома и занятия. Актеры, трубадуры, монахи и разбойники - вот кто шляется по дорогам без дела. За что их любить?
        Халахам кивнул, никак не отреагировав на тон Айхела.
        - Вроде того.... А вы сами откуда?
        - Местные мы.
        - Да? Странно.
        Голубиное крылышко хрустнуло на зубах кузнеца.
        - Что странно?
        - Местные говорят на диалекте, а вы нет.
        Лайлин, не заметив тяжелого отцовского взгляда, принялась охотно разъяснять:
        - Мы раньше жили под Гуном, что на Долгом тракте. Я ходила в школу. Папа держал кузнечную мастерскую. А потом... ну, там...
        - Переехать решили. Осели здесь, - отрезал кузнец, перебив замявшуюся Лин.
        - Давно?
        - Да лет восемь назад. Вы сами тут какими судьбами?
        - О, мы, - Халахам развел плечи, напрягши спину, пока не хрустнули позвонки, - путешествуем. Сейчас идем к Тайре, а дальше по берегу на север. Заглянем в Юрр. А там увидим, куда поведет дорога. Кстати, нам бы задержаться у вас на пару деньков...
        Мужчина запнулся, увидев невольное движение Айхела. Тот замычал, собираясь с мыслями.
        - На одну ночь я вас пускаю, - сказал он, наконец, - но не больше. Без обид. Так лучше будет. С утра пойдете в Колодцы и устроитесь у кого-нибудь там. Что у нас были, не говорите. Только заслужите дурную славу и испоганите себе торг или там дела какие... Нас не любят здесь.
        - Чем же вы не угодили?
        - Отличаемся, - с видимой неохотой проронил кузнец.
        Гости продолжали смотреть на мастера в ожидании. Убедившись, что отмолчаться не выйдет, Айхел пояснил:
        - Лайлин целительница. У нее дар от Пресветлого. А олухи эти ведьмой клеймят, - в голосе его сквозила досада, и не понятно было, кому она адресована: "олухам" из деревни или проявившим любопытство постояльцам. - Про всякие травы-муравы я сам ей рассказал, что знаю. А знаю я, прямо скажу, не так уж много. Она ими почти и не пользуется, кроме как на кухне. Зато, вы бы видели! Только руку вот приложит, где болит - и все проходит. "Как рукой снимет" - это точно про мою Лин придумали! И раны всякие там, и чирьи, и горячку, и простуду - все убирает!
        - Пап, хватит. Перехвалишь, - девушке стало не по себе под цепким взглядом Халахама. Ей показалось, то, что зажглось в его глазах, с простым интересом имело очень мало общего.
        - И давно ты ... м-м... руками болезни снимаешь?
        Щеки Лин вспыхнули, она качнула головой, собираясь с мыслями:
        - Ну, это уже восьмой год получается. Когда мне было одиннадцать, все это и началось.
        - "Все это"?
        - Из Гуна пришлось уехать, после того, как ей пробили ребро брошенным камнем. Ведьму гнали. Мелкие палачи. Жор возьми их души, - Айхел отбросил кость и поставил локти на стол. Кулачищи его сжались до хруста.
        - А что же здесь? Разве иначе?
        - По крайней мере, убивать не идут.
        В беседе наступила тягостная пауза. Кузнец уперся носом в сцепленные замком руки, послышалось сопение. Лин гоняла ложкой по тарелке крупинки каши. Халахам думал о своем. А что касается Алестара, тот даже не пробовал разговорить собеседников. Он вообще был не любитель говорить.
        Спать разошлись рано.
        Утром, когда вышли на кухню, постояльцы застали Айхела колдующим у печи. Оказалось, что Лайлин отправилась в деревню - за ней пришли и попросили помочь роженице.
        - Опять приползли. Милара тяжело ребенка носила. Лин все с ней нянчилась. Конечно, на роды позвали. Как было не позвать? А разрешится, так опять в спину злословить возьмутся. Но только заболит у кого всерьез - сразу сюда, и только дым из-под пяток. Злобищу свою попридавят, глазищи поопустят и давай хором: "Помогла бы, славница!", - кузнец плюнул и процедил сквозь зубы что-то, чего громко говорить не стоило.
        День угас. Бледно-розовый полог неба сливался с сизой дымкой на крае полей. Лайлин до сих пор не вернулась. Поужинали втроем. Потом Алестар, еще днем подрядившийся в помощники Айхелу, снова скрылся в кузнице - пошёл раздувать ослабший огонь. Чуть погодя к нему присоединился и мастер. О таком понятливом и молчаливом помощнике можно было только мечтать. Что говорить, толковые гости нагрянули к кузнецу: и деньги платят, и помочь в деле не отказываются. Мужчины простояли за наковальней полночи - Айхел хотел на днях повезти свои изделия в Речное. Там вещички, выходившие из-под его молота, пользовались спросом.
        Утром следующего дня Лайлин, вопреки ожиданиям, не пришла. Не вернулась она и к полудню...
        - Возле роженицы сидит что ли? Может, плохо там дело, а? - Айхел нервно мял пальцы.
        - Не трави себя, кузнец. Нечего ждать, а то дождемся, - Халахам прошел в угол комнаты, взял свой посох и алестаров тоже. - Роды дело долгое, но не настолько. Подумай, что там творится, если ребенок или мать умерли. Судя по твоим же рассказам, чай пить девчонку не пригласят, а скорее, саму пустят на пироги.
        В глазах кузнеца вскипел страх, поднялся темным облаком, заструился дрожью по телу. Взвившись на ноги, Айхел ринулся к дому запирать двери.
        - Идем!
        Халахам и Алестар молча последовали за ним.
        Со стороны деревенской середки, где стояли добротные и просторные дома зажиточных мужиков, доносился неясный гул. По мере приближения шум нарастал, становясь все более грозным. В центре Колодцев собралась толпа. Разжигая в себе ярость криком вперемежку с ругательствами, от испуга и омерзения стервенея все больше, тесным кольцом толпились мужики, бабы и старики. Даже дети, мучимые любопытством, крутились рядом, опасаясь попадать в давку. Перекрывая рёв толпы, откуда-то из её сердцевины гаркнул мужской голос:
        - Прывязал!
        Гомон взорвался громом, вскипел, забурлил, приобрел оттенок кровожадной радости. Тонкой ниточкой взвился вверх внезапный и короткий плач, чтобы тут же утонуть в воспрянувшем с новой силой рёве.
        Казалось, в адском котле звуков, которым обернулась улица, даже грохот камнепада покажется шелестом, но вдруг резкий окрик врезался в самое сердце бури, оборвав её на полувздохе. Волна холодного воздуха лизнула разгоряченные лица - и все до единого рты закрылись, а головы повернулись к чужакам. Оглушенным и раздосадованным жителям Колодцев, чтобы опомниться, хватило нескольких секунд. Вновь пошел в рост переклик голосов.
        - Гляди! Он... Тв-варь...
        - Туда же его.
        - С двумя и разбыремся! Одним ударом!..
        Из толпы к Айхелу рванулись сразу четверо. Казалось, присутствие чужаков нисколько их не смутило. Мгновением позже, пока бегущие и трех шагов не сделали, с тихой угрозой прогудел воздух, когда посохи в руках Алестара и Халахама описали по кругу, застыв в оборонительной позиции. Если постояльцы кузнеца рассчитывали коротким представлением мастерства остудить пыл нападавших, то они просчитались. Может, мужики и успели заметить перемену в позах и взглядах, но останавливаться на исходе "полета" не стали - или не смогли? - и были встречены кованными навершиями, да так, что оказались валяющимися в пыли со звездами в глазах от ломающей тело боли. Один из храбрецов - самый осторожный, создававший видимость деятельности за спинами товарищей для поддержания их боевого настроя - споткнулся, ошалело глядя на стонущих в пыли мужиков. Затуманенный взгляд его поплыл вверх, и тогда Алестар просто сделал шаг вперед - этого оказалось достаточно. Храбрец позорно сбежал, распихав толпившийся народ.
        Начавший было расти гомон, повторно сник. Теперь желающих взять Айхела голыми руками не появлялось, хотя... Среди крестьян снова началось движение: кто-то протискивался из глубины. Расталкивая односельчан, не заботясь особо о вежливости, вперед шел крепкий мужик - шея поленом, борода лопатой. Ручищи, в которых он держал вилы, оплетены были сетью вздувшихся вен. В разрезе красной рубахи кучерявилась волосами грудь, а над плетеным кушаком нависал основательно упрятанный под пластом жира пресс. Скорчив мину позлее, великан упер вилы в землю. От рокочущего баса шмыгавшие под ногами дворняжки поджали хвосты.
        - Што, кузнец, сам пришел? А и ладно. А и добре. Шас стер-рву твою к кобыле прывяжем и по дороге пустим. А тебя - вслед нее. Смотрю, демыны с тобой... Ну, так и их туда ж. Кобыл токо на вас жалко.
        Айхел стоял, бледный, потерянный. Смотрел на людскую стену, за которой кто-то надсадно кашлял. Лайлин. Могучие руки кузнеца висели безвольными плетьми - он сейчас ими и молот не поднял бы. Всю силу отняло, будто не было ее никогда, при одной мысли, что это его дитё корчится в пыли у ног скотов, которые неизвестно что с девочкой учинили.
        Мужик с вилами направился к Айхелу. Вперед, загораживая собой кузнеца, шагнули Халахам с Алестаром, недвусмысленно давая понять: "Хочешь взять - попробуй. Только легко тебе это не дастся". Но громилу уже ничего не могло остановить - слишком много в нем собралось злобы и уверенности в своей мощи. Не сбавляя скорости и не замечая Халахама, он ткнул вилами в живот Алестару, наивно или по глупости решив, что его удара будут покорно ждать. Айхел успел увидеть, как одновременно шагнули оба его постояльца: только молодой в сторону, а старший - вперед. И пока мужик качнулся вслед за вилами, потащившими его в пустоту, Халахам развернулся и пнул ногой широченный зад, завешенный рубахой. В такой тыл грех не попасть! Вилы зацепили землю, уперлись, но бородач - его счастье - успел завалиться на бок. Противники его молча ждали, стоя каждый, где был. Видно, пинок посетил самое чувствительное место если не тела, то, наверное, гордости деревенского силача и, ясно, первого мужика на селе. Раздосадованный и обозленный еще больше, он вновь предпринял попытку взять победу нахрапом. Однако она обернулась ничем, как и
предыдущая.
        В это время Айхел собрался пробиться к дочери. Кашель стих, не было слышно ни звука, но кузнец опасался, что толпа сейчас опомнится и возьмется за прежнее. Решат добить "ведьму", пока чужаки заняты.
        - Отойди, - мрачно сказал он, ни к кому не обращаясь, стоя нос к носу со стеной, отделявшей его от Лайлин.
        - Шел бы ты, покы защищают, - скривил рожу парень с нечесаными светлыми волосами, да хотел было оттолкнуть Айхела, за что и схлопотал по носу костяным молотом кузнецова кулака.
        Огрев колодчанского силача посохом на третьем его заходе и отправив с тем на временный покой, Халахам поспешил вслед за Алестаром к человеческому клубку в сердце волнующейся толпы, где орудовал кулачищами не на шутку разошедшийся Айхел. Люди тотчас шарахнулись в стороны - никто не хотел связываться с чужаками, которых сам Дир даже пальцем не изловчился достать. Быстро раскидав висевших на кузнеце молодчиков, мужчины вместе с Айхелом, которого от бешенства и страха за дочь била дрожь, подошли, наконец, к самому дому Милары. Под высокое крыльцо пыталась просунуться, прячась, Лайлин. Кузнец застонал: бордовые борозды тянулись от девушки к месту истязаний, откуда она уползла. Вокруг нее на усыпанной белым песочком земле росло и ширилось свежее пятно. Кровь. Столько крови из живых не вытекает. Айхел бухнулся на колени и, обхватив дочь за пояс, потянул к себе. Ладони ощутили теплую липкую жижу. Лайлин обессилено перевалилась с колен на спину.
        - Па..., - дыхание сорвалось кашлем.
        Все трое: Халахам, Алестар и Айхел - с окаменевшими лицами смотрели на живот девушки, к которому веревкой было намертво привязано растерзанное тельце новорожденного. Ножки его срослись вместе наподобие рыбьего хвоста...
        Не говоря ни слова, Алестар просунул лезвие шпаги между веревкой и телом Лайлин, одним резким движением разрезав путы. В сторону откатился бездыханный комочек - малыш, имевший несчастье родится на свет уродом. Айхел поднял дочь на руки и побрёл вслед за ступившим вперед Халахамом через людскую толпу, мрачно провожающую их десятками пар глаз. Алестар замыкал шествие, следя заодно, не придет ли еще кому в голову задержать кузнеца с его ношей.
        До самого дома шли в молчании. Лайлин лежала на руках Айхела, чуть смежив веки, но она не спала и не теряла сознания - ею овладело оцепенение. В голове стоял шум, перед глазами мерно подскакивала линия степи до самого горизонта. Девушке не хотелось плакать. Она не чувствовала боли, хотя вокруг шеи уже наливался синяк с четким рисунком чьих-то пальцев, а разбитые губы опухли и задеревенели. Была б ее воля - она даже не вдыхала бы воздух, а просто остановилась и замерла навсегда, чтоб ничего не помнить и ни о чем не думать. Мысли, стучавшие в висках, были горше яда... И спасти от них не могло ничего.
        Под вечер, когда Айхел, наконец, отошел от дочери, оставив ее провалившейся в глубокий сон, причиненный травами, постояльцы завели с ним разговор.
        - Вам надо отсюда уезжать.
        Кузнец несколько секунд смотрел в лицо Халахаму, потирая подбородок.
        - Я давно бы уж переехал, если б было куда и за какие деньги, а еще бы знать, что на новом месте не будет старых проблем...
        - Боюсь, ваши проблемы здесь достигли угрожающих размеров.
        Айхел пожевал губы и ничего не ответил.
        - Только не говори, что собираешься оставаться. Соседи, думаю, не сегодня так завтра соберутся гуртом и придут вас выколачивать. Уж не лучше ли самим подобру-поздорову, собрав все нужные вещи...
        - И куда?! - отчаянье лило через край.
        - Мы идем в Юрр. Там градоправитель затеял новый круг* строить, и, говорят, к осени все будет готово к заселению. Идти не так уж далеко. Если раздобыть телегу и лошадь, то дня за четыре доберетесь. До соседней деревни, конечно, ближе, но... кхм... Вам, думаю, подальше стоит убраться.
        - Угум. Телега у нас есть, и лошадь тоже. Да только до осени еще полгода. Весну и лето придется под стенами города сидеть или кататься по постоялым дворам со всем кузнечным скарбом. У меня нет охоты (да и денег) на такие номера, - Айхел покачал головой. - План, скажу я, не продуман. Тут тревожит меня ещё один вопрос. Навряд ли в новом круге станут раздавать тепленькие местечки направо и налево первым пришлым. Там уж и сейчас поди прорва таких, как мы ошивается.
        - Об этом разузнаем. Но уходить вам надо и так, и эдак, - с нажимом произнес Халахам, не сводя глаз с кузнеца.
        Алестар отстраненно скользнул взглядом над столешницей, едва заметно повернув голову к двери комнаты, где спала Лайлин.
        Помолчали пару минут, затем Айхел, видно что-то прикинув в уме, неуверенно произнес:
        - Я вот думаю, сперва зайдем в Речное - я там на хорошем счету, как мастер. Все равно планировал скоро на торг, а если еще удастся что-нибудь из хлама домашнего сплавить, то будет вообще неплохо. Там же и лошадку в пару к Гривке купить можно, а еще, думается мне, поменяю я телегу на что-нить покрупнее и с навесом.
        - Завтра до полудня надо выехать, так что ночь пройдет в сборах. Берем только самое необходимое, что не увозим - то оставляем, - подытожил Халахам, поднимаясь из-за стола.
        Они рассчитывали выйти к Юрру на четвертый, крайний срок - на пятый день. Но вот уже больше двух недель прошло с того времени, как Айхел продал добро в Речном, а на вырученные деньги обзавелся каурым жеребцом и фургоном. Компания застряла на хуторе в одном дне пути до города. Сперва просто остановились на ночь, а утром местный кузнец умудрился грохнуть себе на ногу молот - и остались хуторяне на время без мастера. Тут, как назло, проржавевшие петли на воротах испустили дух, одна баба погнула лопату, у другой ухват с ручки съехал. Айхел взял да и занялся навалившимися бедами. Лайлин даже не заикнулась о том, чтобы вылечить кузнеца - своим манером. Да ей никто и не позволил бы, изъяви она такое желание. Задержались на день. Потом на второй. Затем Айхелу привели коней - подковать. После хозяйка, угощая оладьями, уговорила смастерить для нее набор кухонной утвари вроде новых котелков, вертелов, ковшей и ножей - старые мол, уже никуда не годятся. И пошло-поехало. Уже и покалеченный местный кузнец приковылял в кузницу, а для Айхела все находилась работа. В ответ честную компанию кормили три раза в день
и не брали денег за постой. Вторая неделя на хуторе подходила к концу. Айхел остался бы тут навсегда, но все понимали, что рано или поздно двум кузнецам станет тесно на подворье. Халахам тоже поговаривал о том, что пора бы уж и честь знать. Со дня на день планировался отъезд.
        Лайлин не удержалась - задула свечку и приникла к оконному стеклу. Круглая жемчужно серая луна зависла в черном небе. Звезд не было ни одной. В холодном свете Най'ору - Серебряного Ока - виден был каждый закоулок двора. Девушка могла бы при желании сосчитать доски забора. Шел одиннадцатый час ночи. В общинном доме было темно и тихо. Кто спал, кто болтал в своих комнатах при свечах. Кое-где поскрипывало и постукивало нечто неизвестное, как это всегда бывает по ночам, когда дневной гомон оседает, и становится слышна вереница необъяснимых шорохов и шепотов, вплетающихся в ночное безмолвие, как нити в полотно.
        Пока разглядывала двор, глаза привыкли к темноте, и Лайлин, уверенно ступая, двинулась дальше. Коридор, по которому она шла, пересекала полоска тусклого света. Дверь одной из комнат была приоткрыта. Лин замедлила шаги, заглянув внутрь. Старушка Лиота - мать хозяина - вязала при неровном свете сального огарка, сидя в кресле. Пряжа укрывала ее колени, доставая до самого пола. Рядом в квадратной корзине лежали внушительных размеров клубки. Девушка приоткрыла дверь, просовывая голову внутрь.
        - Не спится вам, бабушка?
        - Што-сь? - подслеповато щурясь, та воззрилась на голову, торчащую в дверном проеме.
        - Не спится, спрашиваю?
        - А... На шпицах, на шпицах. Вяжу рубашку Храну под кожух. Зимы холоднее штали. Того и гляди шнег повалит ш шамых гор. А ты што ж бродишь поночи? Али шна нету тебе?
        - Хочу компоту на утро сварить, - улыбнулась Лин
        - Швалить? Што ж это валить тебе удумалось? Ломать - не штроить. Храна шпроси шперва.
        - Да нет. Вы не поняли...
        - Вымя полное? Што-што?
        Лайлин, опешив, не сразу нашлась, что ответить. Наконец, неуверенно промямлила:
        - Может, принести вам чего-нибудь попить?
        - А! Квашку бы..., - мечтательно протянули в ответ.
        - Квас на прошлой неделе закончился.
        - Метелей отродясь не видывала. Нет. Таких чудеш у нас не бывает и не надо.
        - Бабуля, квас закончился, говорю вам!
        - А-а. Ну да. Ага-ага... Што за дети пошли. Помню, в моё время к штарикам обраш-шались... э-э... обраш-шались же как-то... м-м-м..., - Лиота пошамкала губами, - Да-а-а, были хорошие времена..., - спицы снова заскребли друг о друга, сплетая нить в новые и новые петли.
        Лайлин сдалась.
        - Спокойной ночи, бабушка.
        - М-гм.
        Закрыв дверь со своей стороны, она тихонько побрела дальше. В конце длинного коридора, где он поворачивал, огибая комнаты, с потолка свисала душистая травяная метелка. Она была привязана к ручке чердачной дверцы.
        Лайлин не спалось, и она, в самом деле, собралась варить компот, а сейчас шла набрать сушеных яблок и груш на чердак, где они лежали в широких, плоских корзинах, источая терпкий аромат, который девушка так любила. Забравшись по приставной лестнице наверх, Лин приподняла дверцу-крышку и закрыла глаза от удовольствия, глубоко вдохнув теплый, пропитанный запахом фруктов и трав чердачный воздух. Несмотря на три маленьких окошка под коньком крыши, темень тут стояла, хоть глаз выколи. Лин на ощупь вскарабкалась по лестнице и уселась на доски пола, свесив ноги вниз. Вот тут она искренне пожалела, что затушила свечу. Возвращаться на кухню не хотелось, поэтому было решено пробираться на ощупь и дальше. Девушка открыла глаза пошире, слепо вглядываясь в кромешную темноту, и вроде бы различила силуэты коробов. Она осторожно втянула ноги наверх и пошаркала на четвереньках в выбранном направлении. Наткнувшись на ближайшую корзину, Лин отдернула ткань. Пальцы погрузились в сухие, царапающие кожу сморщенные комочки. Забивающий ноздри сладкий аромат подсказал, что она отыскала то, за чем пришла. Кинув сразу пару
долек в рот, она извлекла из необъятного кармана полотняную сумку и принялась пригоршнями бросать в нее фрукты.
        Где-то внизу справа уже около минуты бубнили мужские голоса, то затихая, то становясь громче. "Еще кому-то не спится, - Лин хмыкнула про себя. - Весенние вечера..." Но тут что-то привлекло ее внимание к говорившим: показалось, что произносили ее имя. Она замерла, оставив фрукты в покое. Какое-то время девушка ничего не могла различить, как ни прислушивалась, но вдруг:
        - Бу-бу-бу... Лайлин?
        "Хм. О чём это они там?"
        Лайлин нахмурилась - в нотках разговора сквозило напряжение. Что могут быть за беседы в таких тонах посреди ночи, да еще о ней? Несколько секунд она колебалась. Подслушивание не вызывало в душе девушки ни малейшего приятного трепета, к тому же она сомневалась, не лучше ли будет, если суть разговора останется для нее тайной. Однако любопытство и подозрительность взяли верх. Лин тихонько подобрала юбки и двинулась на звук голосов. В нескольких кратах* от нее между неплотно пригнанными досками пробивался свет. Девушка осторожно приподняла мешковину, укрывавшую пол - свет стал ярче. Заглянув в зазор, она увидела прямо под собой стол, стулья, а слева шкаф и два посоха, прислоненных к его боковой стенке. Говоривших видно не было, но посохи она узнала сразу же и поняла, что не уйдет, пока не выяснит, о чем шепчутся Халахам с Алестаром. Ей они с самого начала казались подозрительными: появляются с бухты-барахты, прут через все село к ним с отцом на самую околицу, вовремя оказываются на пути рассвирепевших колодчан, а потом еще и организовывают "переезд". И зачем им столько хлопот? Уж не попали ли они с
отцом из огня да в полымя, последовав совету Халахама с его неразговорчивым подозрительно бледным товарищем? Тут в поле зрения Лайлин появился Алестар, приостановив поток мыслей в девичьей голове. Он отодвинул стул и уселся лицом к спинке, уложив на нее локти.
        - Лин не похожа на Призвавшую. Силы слишком мало. Может быть, Одор ошибается?
        - Одор - может быть, но трискрат не лжет, - донесся приглушенный голос Халахама.
        - Но как такое возможно?
        - Боюсь, на Поющих Равнинах не все прошло гладко.
        Лайлин вздрогнула, когда Алестар, не сдержавшись, громко фыркнул.
        - Не все! А что вообще прошло "гладко" на Поющих Равнинах?
        - Оставим это, - с раздражением отозвался Халахам, мелькнув на мгновение в поле зрения Лин, чтобы взять себе второй стул.
        После минуты молчания Алестар с сомнением протянул:
        - Значит, энергию не удалось вернуть к истокам?
        - Похоже на то. Иначе откуда бы ей тут взяться? К ключам пока никто не подобрался.
        - Пока...
        Из сказанного Лин не поняла ничегошеньки, кроме одного: для безобидных пилигримов эти двое вели слишком загадочные беседы. Тем более стоило послушать дальше.
        - Так что с девчонкой?
        Кровь стукнула в виски.
        - Она сильна, следовательно...
        - Только не надо притягивать сюда за уши призрак Кор-Унтару, - Алестар поморщился. - Не вижу ничего общего.
        - Смотреть надо в корень, а не на цвет.
        - Она - деревенская простушка, а та была рождена в омуте с пираньями. И природа дара у них разная. Не хочешь же ты сказать, что этот ребенок, осознав себя и свою силу, резко возжелает власти?
        - А сила-то не малая. Для Раминара так вообще... феномен с большой буквы.
        Лайлин готова была поспорить, что в этот момент Халахам прищурившись изучает какую-нибудь безынтересную мелочь в убранстве комнаты, а сам проворачивает в голове страшно важную мысль.
        - Иногда одаренные маги рождаются и без вмешательства посторонних сил, - возразил Алестар.
        - Очень крепкий аргумент.
        Прозвучало издевательски, из чего девушка сделала вывод, что Халахам в дармовые таланты не верит.
        - У каждого мира есть свой потенциал, - продолжал тот, - свой предел наделения рожденных в нем теми или иными силами. Лайлин стоит далеко ЗА этой гранью. Случайность? Как бы не так. Нужен пример? - вспомни, как она заживляет раны. Сводит края вместе - и ткани срастаются. А после, как ни в чем не бывало, топает на кухню драить полы, гремит посудой или возится с малышней. Никаких тебе откатов и отходов, которыми мучается вся чародейская братия Раминара.
        Лин нахмурилась, вспомнив, как недавно Алестар пришел к ней с разрезанной чуть не до кости ладонью. Сказал, что поймал падавший со стены в кузнице серп. Она еще тогда подумала: это какие серпы они там куют, и как надо было постараться, чтоб распанахать ладонь подобным образом. Теперь в её душу закрались подозрения, что это просто была проверка способностей деревенской дурёхи-целительницы.
        "Никаких откатов и отходов? А жжение под ногтями два часа это что, шуточки? Ничего себе опыты!"
        Алестар молчал.
        - Здесь не обошлось без междумирья, - тихо и убедительно проговорил Халахам, ставя точку в сомнениях собеседника.
        - Раз так, чего мы ждем? - Алестар не мигая смотрел вперед. - Зачем тащим обоих в Юрр?
        Халахам не спешил с ответом, а у Лайлин в стиснутых челюстях разматывался клубочек ноющей боли. С каждой уходящей секундой эхо прозвучавшего вопроса становилось все глуше.
        - Мы уловили отголосок силы Кор-Унтару. Нашли источник... Почему медлим? - не сводя глаз со спутника, Алестар понизил голос: - Что ты задумал?
        Лайлин вздрогнула, когда Халахам все же заговорил:
        - Нориу не сидят на месте. Третье выступление и прорыв уже близки. Когда дороги через Аргедан будут открыты, времени у нас не останется. Я опасаюсь, что им известно, где искать.
        Лицо Алестара вытянулось, он резко вдохнул, собираясь заговорить, запнулся, качнул головой, будто стряхивая морок. Лайлин впервые видела его таким ошарашенным. До сего момента она и не поверила бы, что этот образчик меланхоличной бесстрастности способно взволновать хоть что-то. Наконец, он выдавил недоверчиво:
        - Ты решил воспользоваться?...
        - Вместо того чтобы отпустить, - твердо закончил Халахам. - Наших сил не достанет.
        - Но целитель? Что она способна противопоставить грубой силе? Это дар созидательный.
        - Любой процесс можно повернуть вспять. Кто в состоянии срастить кость, тот может её и поломать, заживить плоть и так же её разорвать. Просто. Повернуть. Процесс.
        Лайлин чувствовала, как внутри нее зреет отчаяние - снова её способности навлекли беду на их с отцом головы. Размеры этой беды пока сложно было определить, но тень, наползавшая издалека, внушала серьезные опасения.
        Алестар свесил голову, переосмысливая услышанное. Халахам, не давая ему собраться с мыслями, вновь заговорил:
        - Возможно, Лайлин давно использует свой талант в обоих направлениях... Этот нерожденный ребенок не дает мне покоя. Крестьяне ведь могли быть и правы.
        - Считаешь, она подправила ликаду младенца? Назло?
        - Хотел бы я знать.
        Лайлин, похолодев, медленно выпрямилась.
        Сердце споткнулось, и от него по телу поползла ледяная тягучая волна ужаса.
        "Я?.. Я изуродовала малыша?"
        Девушка оцепенела, и теперь, будто сквозь толщу воды, слышала, как ходил в глубине комнаты Халахам, шаркая сапогами на поворотах.
        - Я прекрасно осознаю, что сейчас затеял игры с огнем. Но в нашем положении не ищут сухих надежных тропок. Так что придется рискнуть и нарушить запреты...
        Дальше слушать Лайлин уже не могла.
        Она вспоминала.
        Вспоминала, как, скрепя сердце и сжав губы, лишь бы не огрызаться в ответ, сносила колкие замечания Милары. Как иногда, проходя мимо, слышала обрывки разговоров, которые сразу затихали, стоило ей приблизиться. Не сложно было догадаться, о ком шла речь. Помнила, как накапливалась обида. Так тяжело было брать себя в руки и проверять состояние плода, под хмурым взглядом будущей матери. Только сейчас девушка поняла, почему форма "второго тела" выглядела искаженной. Близкой к человеческой, но с еле уловимыми отличиями. Она считала, причина в ее рассеянности. Теперь же выходило, что ребёнок был болен, а она не заметила, или... Или он был здоров до её вмешательства.
        Не заботясь о том, что её могут услышать, просто не думая об этом, Лайлин поднялась на ноги и протопала к лестнице. По дороге она перецепилась через невидимую в темноте корзину, на ходу нащупала сумку с фруктами и спустилась вниз, забыв закрыть чердачную дверцу. Когда посреди коридора перед ней внезапно возникла мужская фигура, загораживая собою проход, она, как во сне, ещё некоторое время смотрела на длинные черные волосы и неизменно аккуратно подстриженную бородку Халахама, прежде чем до неё дошло, кто перед ней. Когда же это случилось, первым порывом было бежать, что Лайлин и попробовала проделать, но с роковым опозданием - на её запястье уже сомкнулись железной хваткой пальцы мужчины.
        - Что с тобой, Лин? Ты бледна.
        Девушка хотела крикнуть сначала, что не калечила ребёнка. Потом заявить, что не собирается с помощью своих способностей ломать людям кости и рвать плоть на части. Но, в конце концов, она решила за благо промолчать, так как чувствовала: что бы ни сказала в таком состоянии, всё будет иметь гибельные последствия. Халахам же, пронаблюдав внутреннюю борьбу, так ярко отразившуюся на лице девчонки, и встретив так внезапно заледеневший взгляд серо-голубых глаз, окончательно убедился в том, что Лин не только была на чердаке, но и слышала что-то из имевшего место разговора. Что-то для себя очень неприятное.
        - Идем.
        - Куда?
        - Ко мне в комнату.
        - Нет. Лучше здесь говорите, что вам от меня надо.
        - А если я тебе руки заломлю и силой уведу?
        - А если я вам потроха в узел затяну? - Лин сама испугалась того, как это прозвучало в ее исполнении, не говоря уже о смысле сказанного.
        Халахам уставился на нее, и промелькнуло в его глазах что-то ну очень недоброе.
        - Хорошо. Давай сначала. Я так понимаю, ты слышала наш разговор о тебе и сделала определенные выводы. Я, однако, сомневаюсь, что выводы твои верны, и очень хочу прояснить с тобой ситуацию, прежде чем мы поднимем полдома на ноги. Что скажешь?
        - Скажу, что в комнату к вам я не пойду. Откуда мне знать, что для вас означает "прояснить ситуацию".
        Халахам молча слушал, прикидывая что-то в уме. В это время в коридор вышел Алестар и встал за его спиной. Лайлин напряглась еще сильнее.
        - Хотите говорить - давайте. Только там, где я скажу.
        - Это где же?
        - Это на кухне. Мне еще компот варить.
        Брови Алестара поползли вверх, но он промолчал. Его красноречие имело свойство возникать и испаряться в зависимости от окружения.
        Кухня пустовала, время уже было позднее. Горели свечи. В котле на печи что-то отчаянно бурлило.
        - Компот? - понимающе качнул головой Халахам.
        - Компот.
        Девушка подняла крышку и цокнула языком - вода почти выкипела. Наполнив котелок заново, она бросила на стол, за которым уже расселись мужчины, сумку с сушеными фруктами.
        - Угощайтесь. Теперь надо ждать, пока закипит.
        Через минуту она молча заняла свободное место напротив недавних постояльцев.
        - Итак, ты... слышала что-то из нашего с Алестаром разговора. У тебя появились вопросы, требующие ответов?
        - Да, появились. Что вам от нас с отцом надо?
        После непродолжительной паузы Халахам проговорил:
        - Я не могу сказать, пока сам не получу от тебя некоторые сведения.
        - Ну, еще бы, - девчонка скривилась.
        - Ты всегда применяла дар для исцеления? И только.
        - Да.
        - О другой его стороне ты услышала лишь сегодня?
        - Какая разница, услышала я об этом от вас или знала всегда?
        - Я бы не спрашивал, если бы разницы не было.
        - Боитесь, что открыли мне глаза? Что мне захочется попробовать, как оно там, на другой стороне? Ну, хватит. Теперь мой вопрос. Зачем я вам нужна?
        Халахам выдвинул табурет и поднялся из-за стола. Достав из сумочки у пояса курительную трубку, он наполнил её табаком из замшевого кисета и не спеша прошёл к печи.
        - Ну, а сама как думаешь?
        Лайлин случайно перехватила странный взгляд Алестара, адресованный товарищу. Был то вопрос или невысказанное сомнение, или же всё сразу, гадать она не бралась.
        - Я думаю, - осторожно начала она, - что вы... в любом случае преследуете какие-то свои цели, а я для вас... средство в их достижении? Или помеха.... Нет, не помеха, иначе вы бы меня уже убили. Хотя, кто знает. А вдруг вы еще не решили... Вы не знаете, откуда взялся мой дар и вы... боитесь его.
        Мужчины замерли, ожидая продолжения.
        - Короче, мои способности, - девушка облизнула губы, - вас заинтересовали.... Или не вас самих, а того, кто стоит выше... Одор. Это его имя?
        Халахам поперхнулся дымом и закашлялся, прикрывая рот рукавом. Лайлин подумала, что попала в точку, пока не увидела, как Алестар усердно налёг на фрукты в попытке подавить что-то очень походившее на смех.
        Девушка густо покраснела, чувствуя, как внутри неё вскипает негодование.
        Чего я тут гадаю? Объясните сами!
        - Зачем? У тебя хорошо получается, - Халахам без тени улыбки покусывал загубник трубки.
        - Балаган, - проворчала она себе под нос. - Ладно. Вот мой вариант: я вам нужна, чтобы лечить. Большего от меня всё равно не добиться.
        Мужчины молчали. Ни да, ни нет. Никакой реакции.
        - Второй вариант: вы хотите, чтобы я для вас убивала...
        От пустой бесцветной тишины у Лайлин начиналась ломка - хотелось сделать что-то безумное, закричать, оскорбить - только бы вызвать хоть какую-то реакцию у собеседников.
        - Хотя я не понимаю, к чему столько хлопот, если можно нанять опытного душегуба в том же Юрре. Он справится с задачей не в пример лучше... чем я.
        Пока девушка говорила, Халахам незаметно и плавно, словно капля ртути, "перетёк" за её спину.
        - И вариант третий. Вы убьете меня, после всего, что я тут высказала, - голос ее дрогнул, в глазах застыл стеклянный блеск. Видно было, что девушка держит себя в руках из последних душевных сил. Она с отчаянной смесью страха и невозможной надежды смотрела в лицо сидевшего напротив Алестара. Мужчина подумал, что никогда не забудет этот взгляд - наполненный звоном и вибрацией стали, отразившей удар. Откуда было взяться за ранимой наивностью этому тонкому, но крепкому щиту?
        Стоило в комнате застыть молчанию, как Халахам опустил ладонь на тёмно-красные, будто вишня, волосы - и голова Лайлин медленно склонилась к груди. Беседа подошла к концу.
        - Сколько ещё раз ты намерен забирать у них память? - Алестар с сожалением следил, как Халахам поправляет на столе руки девушки и укладывает на них её голову.
        - Сколько потребуется. Пока не решим, как поступить. Пока не придём к консенсусу с Одором.
        - Вопросов с каждым днем будет всё больше. Мы знакомы уже три недели, а они не знают о нас ничего определенного. И после каждого момента истины, просыпаются с пустыми головами: что было, когда и было ли вообще?
        - Ты предлагаешь вылить на них с отцом весь ушат и покорно ждать, когда закончится истерика? Нет, сейчас не подходящее время и место. И мы пришли к ним не для того, чтобы давать выбор, а чтобы решать судьбу.
        - Оставь ей хоть что-то из сегодняшнего разговора.
        - Что, например?
        Алестар потер виски, а когда поднял глаза на Халахама, в них не было ответа.
        Лайлин открыла сонные глаза и в замешательстве обвела взглядом кухню.
        "Задремала что ли?.. Компот!"
        Она неуклюже подскочила на ноги, от чего табурет перевернулся и с грохотом треснулся об пол.
        "Я же за фруктами собиралась!.. Уже принесла?.. Ох".
        Зачерпнув горсть сухих долек, она высыпала их обратно в мешочек, будто проверяя, не привиделись ли они ей. Мысли в голове напоминали кисель. Медленно, словно в дурацком сне, она прошла к печи и замерла над котлом, глядя, как зарождаются на дне прозрачные пузырьки и нестройными ручейками взбегают к поверхности воды.
        За окном щедро разливала сияние Най'ору. Дом спал.
        3 глава. Синий Виноград
        Ночь, голод, жажда
        И страх - под кожу.
        Жертва так близко.
        Терпеть не можешь.
        Запах испуга
        Зовет и манит.
        Сила клокочет,
        Скрипишь зубами.
        Кто этой ночью
        Придет на встречу?
        Ты для него зажигаешь свечи.
        Ждешь. И оружие наготове.
        Встреча с вампиром -
        Тебе это внове.
        - Ты пришел.
        - Да, я здесь.
        -Смерть с тобой?
        - Точно, брат.
        - Для тебя
        Пуля есть.
        Я дам бой!
        - Очень рад...
        Солнце клонилось к лохматой синей полосе леса, лениво раскинув золотой шлейф своей мантии на стенах башен, домов, храмов, зажгло искры на железных шпилях крыш. Огромный город разлегся на двух берегах реки подобно коту, тянущему лапы и спину, чтобы размять мышцы. Весь он дышал ленцой и негой, слабо гудел голосами населяющей и наполняющей его жизни и поигрывал с ветром, вращая медными, латунными и деревянными флюгерами. Благодаря выгодному расположению - чуть выше устья Тайры, крупнейшей в этой части материка реки - Юрр был центром торговли на юге Аргедана. Все товары, привозимые из портовых городов центрального побережья, проходили через него. Сюда же стекались жители соседних поселений и городишек, свозили свое добро на торг. Сейчас только отступили холода, и весна еще не полностью осознала, что настал ее час: всю неделю лили дожди, и только к вечеру этого дня небо прояснилось.
        С закатом солнца в городе запирались все ворота, и свои посты занимали стражники ночного караула. А поскольку торговый сезон еще не начался, то ворота закрывали еще раньше. Зато летом и в первые недели осени бывало, что сутками напролет лились потоки народа в Юрр и из него, а, как все бурлило и клокотало в самом городе, сложно было передать. Пока же ветер лениво дул в поскрипывающие флюгеры, и над Юрром царила тишина.
        Тишину эту не могло всколыхнуть даже прибытие двух кораблей, которые сейчас медленно проплывали в северные Речные ворота. На одном из них прибыл старший сын градоправителя Н`Карна. Он возвращался от северных рубежей, где вот уже восемь месяцев зверствовали Лесные. Пограничные войска возглавил сам Арг VII. Биться под началом императора, бок обок с Алой Дружиной было большой честью. Очень многие лорды и пэры уже воевали в северных лесах, а к ним все продолжали присоединяться новые и новые отряды. Противостояние между империей и обитателями Серых лесов продолжалось со времен правления Арга III - прапрадеда нынешнего правителя - то есть, без малого, двести лет. Дважды пограничные ссоры и стычки доходили до войны, но дело так ничем и не закончилось. Никто не смог одержать верх. Возможно, этот раз - уже стало ясно, что третья война не за горами - будет решающим. И в свете предстоящих событий, отвечая на зов монарха, к северным рубежам стекались воины со всего Аргедана.
        Оба сына градоправителя служили под началом Арга VII уже полгода, но месяц назад отцу зачем-то понадобилось вызвать старшего домой - и вот непокорный и воинственный Теаран с угрюмым видом стоял на носу первого из двух кораблей, миновавших северные Речные ворота.
        Небольшой затор у юго-западных Малых ворот, которые ещё называли Крестьянскими, точно не мог нарушить вечернюю тишину, если это оказалось не под силу даже прибытию графского сына. Стража спорила о чем-то с хозяйкой воза, стоявшего перед самыми воротами, перекрывая путь двум господам в одинаковых темно синих мантиях - форме клерков из портовой канцелярии Юрра.
        - На торг тут выставлять нечего, в гости с телегой хлама не едут - значит, ты решила в городе осесть. А поэтому надо внесть в реестр имя и сделать опись скарба. Это делается у центральных речных ворот. Вот тех, что с разводным мостом. Езжай обратно вдоль Тайры, через час будешь у козлиного мостка - там перейдешь. И вернешься по другому берегу к дому Досмотра, что вот там виден, - стражник вытянул руку в сторону реки, где за сверкающим на солнце потоком на насыпи рядом с мостом, уходящим в нутро города, расселась деревянная постройка.
        - Я пробуду тут день и ночь, может, продам часть добра - и уйду дальше к Краснобору, - раздражаясь, повторила Шеа в третий раз. - Дайте мне зайти здесь. Сил нет по дорогам околачиваться. С утра на ногах, а уже закат.
        - Как начали круг новый строить, так и потянулись всякие на день и ночь, а потом ищи вас по всему Юрру. Хоть бы кто не сбрехал! Все лезут в горожане, чтоб новый домишко заполучить. Через дом Досмотра - и не иначе! - уперся привратник.
        Женщина сжала губы и внимательно пригляделась к стражникам.
        - Я понимаю ваше настроение, - она вкрадчиво понизила голос. - Жара, дурацкая работа. К концу дня головные боли мучают, поди? У меня есть безотказное средство от подобных недугов.
        Три пары глаз обменялись многозначительными взглядами, после чего один из привратников покосился на двух типов, топтавшихся за телегой. Те всем своим видом давали понять, насколько измаялись: уныло переминались с ноги на ногу, вздыхали и поминутно возводили очи горе. В руках они мяли пропуски горожан. Заметив подзывающий жест, оба оживились, бодро обогнули телегу с пожитками невезучей голодранки, сунули документы стражникам и с облегчением миновали окаянные ворота. Женщина мрачно проводила их глазами, проглотив с вязкой слюной мерзкий осадок, оставшийся на языке после красноречивых взглядов, которыми эти хлыщи её одарили.
        - Значится так, тётушка, - стражник припрятал свои три готлема в карман за пазухой, продолжая коситься на ещё три, которые ронял по одному в кошель его напарник, - сидишь в городе тихо, на глаза патрульным не попадаешься. Ближайший трактир зовется "Синий Виноград". Там переночуешь, а наутро ты покинешь Юрр через эти же ворота. Если мы тебя не увидим, объявим, эт самое, в розыск. Усекла?
        В ответ кивнули.
        - Сейчас иди прямо, апосля третий поворот налево. Там выйдешь на площадь и спросишь, куда дале - местные знают.
        Женщина снова кивнула, взяла коня под уздцы и повела в распахнутое нутро города.
        - Эри, не хочу тя тревожить, - с оттенком сарказма пробасил крупный рыжеволосый мужчина в летах, протиравший стойку, - да придется. Подь сюды - помогёшь.
        Кучерявая голова вынырнула из-за плеч игроков и зевак, облепивших один из столов зала.
        - Эй-эй, погоди! - косматая пятерня выскочила следом и утопила голову в многоголосо галдящей куче. - Ставки пропадут. Давай десятый бросок и все.
        - Щас, пап! У нас тут "десятый"!.. Ну?.. Шевелитесь, катитесь, камушки-косточки. Все равно, как ни вертитесь, а будет... шесть и два.
        - Шесть, два-а-а!!! Эй, складывайте грошики, людики-прихожие!
        Среди спорщиков пронеслось унылое бормотание, а дальше - звяк, бряк, тринь, дринь - зазвенели монеты, приземляясь на дно шапки-собиралки.
        Обычная история. Никогда еще не было так, чтобы чужие пришлые люди не повелись на обещание угадать зерна десяти бросков без единой ошибки. Свои и те, кто за вечер уже попался, помалкивали. Хотелось на других, оставленных в дураках полюбоваться - вроде бы уже и за себя не так обидно. С недоверием и любопытством они наблюдали снова и снова, как сын трактирщика угадывает зерна. Кто-то хотел подловить мошенника и от души надавать по шее, а кто-то искал разгадку трюка, чтобы потом повторить где-нибудь за плату гораздо большую, чем шуточные десять грошей, назначенные парочкой прохвостов.
        - Тебе бы в Вимроуд, - обронил старичок с жидкой косичкой на облысевшем темени, кидая свою монету в шапку.
        Воздух вокруг стола мгновенно сгустился. Парень, собиравший деньги, крякнул и замер, глупо ухмыляясь. Все уставились на его друга, ожидая ответа. Конечно, люди подумывали про себя, а не маг-самоучка ли этот малый. Но никто не решался коснуться скользкой темы вслух. Пока старый сморчок не ляпнул языком.
        Сам Эрикир и глазом не моргнул. Просто выдал, посмеиваясь:
        - Кому я там нужен в свои двадцать без половины?
        Дедок улыбнулся - так, что глаза почти скрылись в складках глубоких морщин - и, вытянув руку через стол, похлопал парня по кисти.
        - Перестарок, да?
        Слова прозвучали как утверждение и как вопрос, а последовавшая за ними пауза оказалась самой что ни на есть зловещей. Эрикир, наконец, смутился, просто пожимая плечами вместо ответа. Взгляд его сполз на сухую ладонь, неприятно давившую своей неожиданной тяжестью - и глаза округлились. На рукаве старика по манжету вилась зеленая вышивка. Боевой маг Коалиции! Угораздило же нарваться на него прямо вот так, лоб в лоб! И ведь говорили ему, что такие выступления до добра не доведут. Только кто бы слушал...
        - Ай, шучу! - радостно завопил вдруг дедок, отдернув руку. - Фокусников в адепты не берут. А вот адептов в фокусники - эт пожалста!
        Вокруг стола зашумел смех. Вытянувшиеся лица растеклись улыбками. Весело звякнула содержимым шапка-собиралка. Народ еще похохотал с минуту, а потом потянулся кто к свободным столам, кто к выходу. Эрикир соскочил со скамьи, чувствуя, как взмокшую спину лизнул холодок, и, не решаясь сразу идти к отцу, смотрел, как маг прошел к стойке, выложил плату за ужин и, больше не обращая на "фокусника" никакого внимания, покинул трактир.
        - И долго вы будете грабить людей прямо у меня под носом? - приступил Олаф к сыну, когда тот встал пред ясны очи родителя.
        - Ну, ты, над сказать, не сильно возражаешь.... Эть! - несмотря на растерянность Эрикир ловко увернулся от затрещины. - Пап, мы больше десяти грошей ставить не даем. Что такое десять грошей? Да их нормальный человек и, на дороге увидев, подбирать не станет. Ты думаешь, им теперь детей кормить нечем? - он кивнул в сторону разбредающихся игроков. - Мы ж все по-человечески: я им - зрелище десятигрошевое, они мне - десять грошей!
        - Ага. Молодцы. Добродушные и гхуманные. Честные прохиндеи, значит? Это шо-то новый сорт. Не слыхал, не слыхал...
        - Эри-кир - один на весь мир! - залихватски выкрикнул парень, обладатель косматых лапищ, уже пересевший за угловой столик под лестницей и с довольной миной пересчитывавший выручку.
        - Эх, уймись уже, - с досадой прошипел герой-вдохновитель стихотворных экспериментов друга. И остался не услышанным.
        Олаф предосудительно покосился на здоровяка и, понизив голос, спросил:
        - Шо случилось у вас там?
        - Да, не важно. Так... Мелочь.
        - Мгм. Мелочь... Это же был маг!!! Так что не верти мне пыль перед носом!... Доигрался? Да?
        Эрикир молчал. Пережитый страх еще не до конца вытащил коготки из печенок юноши.
        - Болван ты, сын! Зачем этот цирк изо дня в день а? Знаешь ведь, шо нельзя ворожить, если не учен в университете. А ты учен? - хрен! Хоть и пинали мы с братьями тебя в Турвон к порогу Коалиции. Сам не захотел. Так вот будь добр теперь, вынь и положь всю память об своих трюках - мне на стол сюда положь! И никада больше - чуешь? - ни-ког-да... - трактирщик резко замолчал, зыркнув на появившихся у стойки посетителей. Когда те отошли, получив свое пиво, Олаф не стал продолжать тираду, а только припечатал детище неразумное таким тяжелым взором, что лучше бы подзатыльник отвесил.
        Так и не дождавшись прямого взгляда, родитель потряс головой: как справляться с этими детьми? Как уберечь от всех опасностей? Как втемяшить в глупые головы, что надо делать, а что не след. Теперь вот не спи по ночам. Гадай - проболтается маг о выходке сына или махнет рукой? Жди изо дня в день гостей из гардерии!
        - Иэх! - расстроено выдохнул Олаф и нагнулся, спрятавшись за стойкой. Через две секунды на свет божий показалась плетеная корзина, накрытая платком, и весьма тяжеленькая на вид. - Держи. Отнесешь доброму булошнику, шо был у нас на осеннее равноденствие. Он ужо давно просил...
        - Чего? Твоей знаменитой наливки?
        Под платком хорошо угадывалось горлышко бутылки.
        - И не токо ее.... Чего глаза хитро забегали? Хорош на своего Териха коситься! Совсем стыд потерял.
        - Папа, он ТериФ. Будет тебе кричать. Не трону я наливку, не-тро-ну. Ладно те, ну!
        Старик только хмыкнул, мол знаю тебя, прохвоста, а Эри уже шагал, мыча песенку, к черному ходу.
        - Все равно - ТериХ. Это ж хоть можно вымолвить, а то... Дамтан*?
        На том самом месте, где только что был сын, стояла высокая женщина с котомкой и луком за спиной - откуда только взялась! Олаф даже вздрогнул: не успел голову повернуть, а тут - прямо перед носом. Как бы вам такое понравилось, а?
        На обращение гостья ответила не сразу, еще некоторое время взгляд ее был направлен в сторону хлопнувшей двери черного входа.
        - Вы ищете?..
        - Да, я ищу, - перебили трактирщика.
        Молчание.
        Мужчина прокашлялся - н-да, всякие люди приходили к его порогу - и спросил то, что спросил бы любой на его месте:
        - Так шо ж вы ищете?
        - Свободную комнату дня на три-четыре, - словно очнувшись от неких занимавших все ее внимание дум, незнакомка вдруг дружелюбно и широко заулыбалась - будто вспомнила внезапно, что надо улыбаться, если хочешь расположить к себе человека. Губы растянулись, открыв верхний ряд белых и ровных зубов.
        "А она не сельская девка и не бродяжка, хоч и выглядит так... хм... непрытижательно". Женщина поправила черный платок на плечах и расслабила шнуровку на кожаном тертом плаще, плотно облегавшем ее девичий стан. Олаф перевел взгляд на седые пряди в косматой черной шевелюре гостьи и снова на тонкую талию и высокую грудь. "А, может, жениться второй раз?"
        - Комната на втором этажу вас устроит? - непослушные глаза все косили не туда, куда надо было.
        - У меня еще с собой вещи. Во дворе телега. Найдете для нее место?
        Мужчина кивнул, доставая с полки нужный ключ.
        Вечер дышал пыльной усталостью притихших улиц. Слабый свет окон едва освещал стены соседних домов. Ветер колыхал растянутые под стрехами крыш веревки с бубенцами, от чего воздух наполнен был нежным перезвоном, слышались музыка и голоса. Изредка раздавался шум шагов - проходили невидимые в темноте люди. Олаф курил трубку, сидя на ступенях крыльца, медленно поднимались к крыше завитки дыма. Лицо старика осунулось от усталости, брови были угрюмо сдвинуты. "Хде этот неблагодарный ребенок? С кем он там таскается кажную ночь до самых петухов?.. Териф?.. А хто ж еще! Два сапога!.. Эх..." Отец встал, вытряхнул из трубки пепел с остатками табака и медленно вошел в дом. Стукнула и затворилась дверь.
        Вдова проводила глазами Олафа и вновь уставилась в темноту ночи. Время не имеет значения. Важны только мысли, цель и ожидание. Вдалеке послышался шорох: песок и камни скрипели под подошвами ботинок. Через полминуты из-за угла вышел юноша - сын трактирщика. Шеа проследила взглядом, как он бодро взлетел по ступеням и вошел в дом. К горлу подступила тошнотворная волна. Вдова сглотнула, закрывая глаза. "Не может быть.... Хотя, почему бы и нет?"
        Эрикир не мог заснуть. Необъяснимое тревожное возбуждение разлилось дрожью и слабостью по членам. Он крутился с боку на бок, но ни в одном положении не мог пролежать дольше трех минут.
        "До рассвета осталось, наверное, всего пару часов", - всплыла раздражающая мысль.
        Скрипнула, отвечая на движение тела, кровать.
        Мимо окна порхнула птица - шелестнули крылья.
        Эрикир встрепенулся и сел, тотчас нащупав ногами тапки. В горле застрял ком, и какое-то неприятное ощущение заколобродило в груди. Будто заскреблись внутри полузабытые воспоминания. Юноша мотнул головой, встряхнулся. Отделаться от витавшей на грани сознания отвратительной мысли не получилось. От пола тянуло холодом, и коготки озноба впивались в позвоночник. Эри невольно передернул плечами.
        - Да что эт такое, а? - с досадой потянув на себя одеяло, он подумал о том, чтобы зажечь свет, как вдруг замер и, холодея, вслушался в ставшую вязкой, почти осязаемой тишину.
        Он понял, что не так, поймал за хвост все ускользавшую от него тревожную мысль.
        Он не один в комнате.
        И тут Эри увидел: на столе, куда он как раз тянул руку, чтобы взять лежавшую там в кожаном чехле цержу*, сидела птица. Рябая сова. Сидела тихо, не двигаясь, не вздрагивая ни единым перышком. Можно было принять ее за статуэтку, если бы не живые круглые глаза, внимательно и вполне осмысленно разглядывавшие Эрикира. Эти глаза напоминали два агата с зелёным свечением в глубине. Ничего подобного юноша никогда не переживал. Он был объят липкой густой тишиной, спрятан от привычного для него мира. Здесь не было ничего: ни ночи, ни комнаты, ни времени. Только тело приятно покалывало изнутри неведомое ощущение: не угрожающее, не ободряющее. Отдаленно знакомое.... И сова больше не казалась совой - скорее человеком - таким умным и проницательным был ее взгляд: удивленным, любопытным, узнающим и... и не сулящим ничего хорошего. Состояние наблюдения принимало другой характер...
        Она сейчас бросится", - проплыла вдалеке безразличная сонная мысль, но замороченное сознание наотрез отказывалось воспринимать её смысл. Сова распахнула крылья, отталкиваясь лапами от стола. Эрикир готов был поспорить, что в полете тело ее начало изменяться, превращаясь во что-то иное...
        И вдруг все пропало. Неожиданно яркое сияние разорвало темноту, а с ней исчезла, будто хлопнула, чуждая мертвая тишина. Глаза медленно привыкали к свету, оказавшемуся всего-навсего огоньком безбожно коптящей масляной лампы в руках вошедшего в комнату человека. Наваждение прошло, но остались воспоминания о нём, залегли в глубинах сознания.
        Олаф поставил лампу на стол.
        - Не спишь?
        Эрикир мотнул головой.
        - Все хорошо?
        - К... кошмар приснился.
        Постепенно приходя в себя, юноша уже не был уверен, видел ли он сову в своей комнате и тянулся ли минуту назад за цержей. Может, просто померещилось? Ведь в жизни такого не бывает.... Перед глазами мелькнула картина: тело птицы, вытягивающееся в полете, перья, осыпаясь, взметнувшиеся облаком позади неё.
        - Ясно. А я вот тоже... Все ворочался, да... ворочался. А потом подумал: дай, шо ли, к сыну загляну, - старик вздохнул и присел на кровать.
        Какое-то время оба молчали, следя за язычком огня, порхавшим над чашей лампы, и обоим было не до сна - каждого одолевали мысли, одна не лучше другой. Угнетала и давила тишина. Хотелось то ли застонать, то ли заплакать.
        "Ну и тоска зеленая в крапинку", - Олаф открыл рот, решив бросить в эту тишину, как камень в воду, что-нибудь ободряющее. Но вместо удалой прибаутки у него вырвались совсем другие слова:
        - Мне не хватает твоей мамки, Эри. Я, верно, старею. Эти пустые вечера, када ты пропадаешь с друзьями... Еще седня утром я б и не подумал, шо буду говорить тебе это все... Я стал бояться одиночества и... и смерти, Эри. Не своей - вашей. Твоей и Лурга с Кританом. Я не вынесу еще одной..., - Олаф сокрушенно покачал головой, сам поражаясь тому, что сказал. И что теперь должен был делать сын, как он мог отреагировать на эту появившуюся, откуда ни возьми, тираду о смертях и потерях?
        Но самому Эрикиру страхи и тревоги отца не казались в эти мгновения беспричинными. А дело все было в том, что в темноте под столом еле виднелись птичьи перья, и юноша точно знал, что они не менее реальны, чем любой предмет в этой комнате, что они не развеются к утру подобно сонному мороку. Они были на самом деле.
        Старая Каи постукивала пальцем о ребро столешницы, пробегая взглядам по полкам с горшочками, бумажными свертками и пучками сушеных трав. Эрикир молчал. Сверх уже сказанного ему нечего было добавить, да больше от него ничего и не требовали.
        В свое время Каилара помогла Эрикиру сжиться с необычным проявлением его дара: он мог читать людей и предвидел самое ближайшее будущее, как, например, выпадение зерен на костях. Такие способности редко - если вообще -встречались среди отмеченных силой детей. Знахарка все время увещевала его заняться собой всерьез, отправиться в столицу в университет. Она чувствовала в нем потенциал. Парень точно сумел бы пробиться в ряды первокурсников Вимроуда! До чего же ей было обидно смотреть, как он довольствуется дешевыми трюками в трактире отца, когда мог бы гораздо полезнее использовать этот дар. Но Эрикир никогда не воспринимал ее слова всерьез. Его устраивало все и так, а добиваться чего-то большего мешала лень. Сейчас же Каилара восторжествовала в своей правоте и даже позволила себе немного злорадства - Эри ужасно жалел об упущенном времени. Ничего. Может быть, эта встряска заставит его задуматься над некоторыми вещами и сделает более серьезным его отношение к жизни.
        - Я не знаю, насколько силен этот колдун, и зачем ты ему понадобился. Перевертыш... мало их бывает, - ведунья задумалась, вспоминая. - Встречала я однажды такого мага. Его звали Скорняком, потому что он с собой всюду таскал сумку со шкурами животных. Когда хотел обернуться, накидывал волчий кожушок, чертил на себе знаки... и обрастал шерстью,- тряхнув седыми косами, Каилара двинулась к полкам. - Против таких умельцев есть защита. Будет сражаться с тобой, оставаясь человеком.
        - Как я буду с ним сражаться?! - с человеком, со зверем? Я ж ни жора не умею, кроме как мысли читать! И то - у болванов, у которых и так все на лицах написано!
        - В конце концов, это не моя вина. Чего кричишь здесь? Я не раз и не два говорила тебе, что "чтение" - это не предел твоего Дара, - спокойный и приглушенный голос ведуньи отбил у Эрикира всякую охоту к спорам. Кусая губы, он вспоминал, как отшучивался в ответ на предложения научить его большему. "Чему? Ох, бабуля, да сдалось оно мне!" Теперь, пристыженный и напуганный, парень совсем замолк и вроде бы даже уменьшился в размерах, скукожился весь.
        Злорадство Каилары улетучилось при одном взгляде на юношу.
        - Не делай себя слабее, чем ты есть, Эри. Это верно, что ты мог быть куда лучше подготовлен к подобной встрече, если б слушал меня, но то, что ты не ахти как велик по части магии и воли, не означает, что ты и вовсе ни на что не годен. Ведь ты все-таки мужчина. Кулаки у тебя есть. А и колдун - он всего-навсего человек. И на него найдется управа. Кроме того... если сейчас отступишь, больше никогда не найдешь в себе смелости, будешь прятаться за чьи-нибудь спины. Сперва, за мою, а когда меня не станет, найдешь другую. Это не дело, не путь для мужчины. Ты и сам понимаешь.
        Эрикир понимал. Слова Каилары были верны от первого и до последнего, и здесь нечего было возразить. Она права, безусловно, права, но все равно избавиться от плохих предчувствий юноша не мог. Возможно, причиной горечи, разлившейся по жилам, был страх, и это он нашептывал о зловещем исходе предстоящей ночи. Но если причина беспокойства заключалась не в глупом слепом ужасе, если это Предвидение било тревожным колоколом в голове? Что тогда?
        - В случае, если совсем туго тебе придется, позовешь меня, - промолвила Каилара, отсутствующе глядя в окно. Ей было очень жаль парня, вся душа рвалась идти с ним, защитить, не пускать одного. Она любила его, как сына, которого могла бы сейчас иметь, если б судьба не распорядилась иначе, но во имя этой же любви, ради него самого, она не должна помогать. Самостоятельность - отважное чувство, когда осознаешь, что надежда лишь на себя самого - вот путь из детства к зрелости. Эрикир слишком долго уже болтался между этими двумя вехами человеческой жизни. Пора идти вперед. Пора.
        Когда Эрикир, снабженный всем необходимым, а именно: амулетами, травами и накарябанными на восковых дощечках заговорами и инструкциями - покинул дом Каилары, она несколько минут сидела в тишине, думая, правильно ли поступила, отправив парня одного в эту ночь. Ведь она и понятия не имела об истинных возможностях оборотня. Что если он силен и представляет собой серьезную опасность? Прожив в Юрре сорок с лишним лет, Каи утратила настороженность. Отрезвляющий цинизм горожан и базарные фокусы заезжих "магов" притупили ее бдительность, заставили позабыть о годах, проведенных на границе Серых Лесов, и об ужасах, пережитых там. Но ведь они никуда не делись - северные рубежи, патрули вооруженных до зубов рыцарей во главе с чародеем, стрелы и копья с жалами из смертоносной аэрской стали, изувеченные трупы, воронки Ярости, вчерашние соратники, наступающие на тебя, сверкая бледнолунными глазами, лишенными зрачков... Страх и смерть, и потусторонний холод. Холод извне...
        Каилара накрыла ладонью полотняный мешочек, лежавший на столе. В нем Эрикир принес перья совы, оставшиеся после ночного визита. Что ж, времени на посиделки нет. Перья необходимо распознать: может, удастся выяснить, кто таков и с чем пожаловал их хозяин. Подготовка к процедуре и сам процесс могли занять весь оставшийся день. Морока конечно, но проверить неизвестного мага стоит. Как знать, вдруг Эрикиру не обойтись без ее, Каилары, помощи?
        Вечер наступил.
        Может ли кто-нибудь себе представить, как не хотелось Эрикиру возвращаться к себе в комнату! Он продолжал сидеть в общем зале и молил всех богов, чтобы посетители не разошлись слишком рано. Что было для него "слишком рано" он и сам не знал. Пожалуй, всю ночь до самых петухов провел бы он в этом теплом, хорошо освещенном, гудящем голосами зале. Отцу Эри ничего не рассказал. Незачем. Впутывать его в эту историю юноша хотел меньше всего. Днем, сразу по возвращении от знахарки Эрикир развесил над дверью и окнами обереги, рассыпал дурно пахнущие травки в четырех углах комнаты. "Небось, теперь воняет вся так, что, не зажав носа, и не войдешь". Хотелось бы верить, что незваного гостя этот запах отпугнет. На это, впрочем, было мало надежды. А еще мало оставалось времени, разделявшего шумный зал и мертвую комнату, но, как бы ни хотел Эрикир задержать его, оно убегало вперед, ускользало песком сквозь пальцы.
        Посетители разбредались. Остались только двое мужчин, тихо беседовавшие за столиком под лестницей на второй этаж. Кажется, они приехали сегодня утром и остановились в "Синем Винограде" на ночь. Юноша не был в этом уверен, да сейчас ничего и не имело значения, кроме поисков способа задержать их в зале. Может, эти двое и поболтали бы еще часик-другой, если б не было так поздно - время давно перевалило за полночь. Эрикир уже подумывал, стоит ли попробовать предложить им еды, да такой, чтоб готовилась подольше и елась помедленней - рыбу, например, запеченную с тыквой в остром чесночном соусе... Но к его отчаянию один из собеседников как раз вышел из-за стола и теперь поджидал второго, который замешкался, поправляя широкую повязку на голове - под такие убирали волосы мужчины, жившие на острове Кондора. Что-то у него не заладилось, и из-под синей с мутным узором ткани выскользнули и рассыпались по плечам очень светлые, будто седые волосы.
        - Да что ж за!.. Толку от этой шали ни на грош, - мужчина выругался вполголоса, ловко накручивая повязку. Длинный лоскут свесился с затылка и укрыл спину.
        Вероятно, в другой обстановке Эрикир задумался бы, а встречаются ли среди кондорских обладатели шевелюр подобного цвета, но сейчас ему на это было плевать. Внутри все ухнуло вниз при мысли, что последние минуты перед закрытием трактира наступили. Мужчина, наблюдавший возню товарища, обратил внимание на паренька, с обреченным видом таращившегося в их сторону, и смерил его цепким взглядом, сощурив глаза. От пристального интереса Эрикиру стало не по себе. На одном дыхании он поднялся из-за стола и, еле передвигая деревянные ноги, поплелся в обитель кошмаров, которой всего за одни сутки обернулась его комната.
        - Спокойной ночи, пап, - говоря, Эри чувствовал себя марионеткой, которой кто-то открывает и закрывает рот. В голове вертелись совсем другие слова, и голос, хоть убейте, принадлежал не ему.
        Олаф, ничего не заметив, смахнул тряпкой крошки со стола и пожелал хороших снов в ответ.
        "Как бы не так, - злобно прокаркали в голове мысли. - Ни снов тебе, ни покоя этой ночью не будет".
        Лунный свет разлегся на полу двумя косыми четырехугольниками - по форме окна. В отличие от ожиданий Эрикира, запах травы оказался еле уловим, хотя комната простояла запертой с того момента, как все приговоры, связывающие элементы защитного барьера воедино, были прочитаны, а все обереги расставлены по местам. Рука, державшая подсвечник, дрожала. Пламя пяти свечей опасно металось на сквозняке, грозя погаснуть. Странно, но даже, когда юноша запер дверь и поставил канделябр на стол, язычки огня продолжали подрагивать, словно весь воздух пропитался тревогой и волнением Эрикира. На столе рядом с восковыми табличками лежал, отбрасывая медные блики, кухонный топорик. Эри в смущении уставился на него, вообразив, как встречает оборотня, сжимая в кулаке тесак для рубки мяса. Днём, когда уволок его тайком из под носа повара, мысль казалась удачной.
        Вокруг застыла тишина.
        Было боязно даже вздохнуть лишний раз.
        Никогда до этой ночи юноша не испытывал страха перед темнотой - теперь его пугали даже тени, скопившиеся в углах комнаты. Колеблющиеся от неровного света очертания предметов на стенах сплетались в нечто иное, казались странными существами, жмущимися по углам, прячущимися за мебелью. Раньше Эрикир точно знал, что скрыто в темноте. Он чувствовал и мог определить опасность, а угрозой всегда были простые люди. Всякие оборотни и колдуны, с которыми юноше никогда - охранило Небо! - не приходилось встречаться, внушали ему потусторонний ужас. Они были непонятны, незнакомы, непредсказуемы, абсолютно чужды и враждебны привычному миру Эрикира. Это и пугало больше всего. Он не знал, на что способен вчерашний гость, и, сам того не осознавая, приписал ему огромную силу, неодолимую мощь и кошмарную внешность. Портрет был готов и уже начинал оживать - собственное воображение служило Эрикиру плохую службу, нагоняя обессиливающий ужас, грозивший перейти в панику.
        В комнате по-прежнему ворочалась тишина, давила со всех сторон, как будто дом стоял на дне океана под тоннами черной воды. Голова в этом мутном и плотном безмолвии болела похлеще, чем от боя сотен барабанов. Нарочито шаркая тапками по полу, Эри поплелся к стеллажу. Если ему не изменяла память, там должны были валяться свечные огарки, которые он давно забросил туда за ненадобностью - такими бесформенными и жалкими они стали. До мусорного ведра не донес. Стуча коробками, шурша пергаментом и бухая томиками подаренных Каиларой книг, парень откопал-таки три оплывшие восковые горки с черными длинными фитилями. Когда они разгорелись, в комнате заметно посветлело. Юноша приободрился - или убедил себя в том, что приободрился - отбил пальцами по столу барабанную дробь и, вскинув брови, замычал какую-то нелепицу, отдаленно напоминавшую песню. Звучало все это жалко, но от ненужных мыслей отвлечься помогало. Только уже на втором куплете голос его оборвался. Эри замер и вслушался: не в тишину - в поисках звуков, а в себя - настороженный предчувствием. Было похоже на напряжение воздуха. Парень ощутил, как
подкатывает к горлу комом мучительный страх, и как загораются румянцем щеки. Сердце гулко толкнулось в груди. А уже со следующим ударом в окно метнулся взъерошенный комок перьев, и с той стороны по стеклу забили крылья!
        Эрикир, охваченный дрожью, шарахнулся от стола. Резкий поток воздуха загасил две свечи, пламя оставшихся шести опасно колыхнулось, но устояло, постепенно выровнявшись. Юноша продолжал пятиться назад, начисто позабыв о топорике, пока не упёрся в стену. Замерев, он вытаращился на черно-синий проем окна, в котором нечто бесформенное и всклокоченное рвалось внутрь, терзая стекло. Сквозь шелест и стук слышался визгливый скрежет когтей. После каждого удара лапой на гладкой поверхности оставались даже не царапины - глубокие борозды. Такие следы чертит нож на подмерзшем сливочном масле. До затуманенного страхом сознания Эрикира начало доходить, что скоро птица одолеет преграду, несмотря на все обереги и защитные барьеры, и следующей целью железных когтей станут его собственные глаза! От оборотня, бесновавшегося по ту сторону окна, разливались волны силы. Намерения же его Эрикир уловил сразу, с первым ударом крыльев о стекло - потому и отшатнулся назад - в него плеснула горячая, режущая своей ясностью и неуклонностью мысль: "Убить". Без эмоций, без чувств. Просто цель - убить.
        Эрикир собрал остатки воли в кулак и принялся сплетать в воображении образ старой знахарки. Подвывая от ужаса, он вспоминал слова Каи и не мог найти в себе ни горсточки мужества, для того чтобы дать оборотню отпор. "Нет-нет. Боюсь. Умирать... Только не так, не здесь, не сейчас! НЕ ХОЧУ!"
        Мысленный крик о помощи, почти доведенный до конца, наполненный силой, разбился вместе с дребезжащим, ранящим слух звоном стекла. Эри словно нырнул в ледяную воду, а затем выскочил на морозный воздух. Ощущение было такое, будто его разом укололи миллионы иголок. Как сложно заставить себя открыть плотно зажмуренные глаза и увидеть. Увидеть что? Птичьи когти, летящие в лицо? Колдуна, принимающего свой настоящий облик? И одно, и другое было равносильно тому, чтобы взглянуть на собственную смерть. Это оказалось за пределами душевных возможностей Эрикира. Вжавшись в стену и невольно вскинув руки в защитном движении, юноша ждал неизбежного удара и последней боли, но... ничего не происходило. Пять секунд. Десять... Эрикир медленно открыл глаза и посмотрел...
        Сова сидела на подоконнике и, казалось, не двигалась. Пламя свечей выхватывало ее силуэт из тьмы за окном, освещало каждое перышко. Что-то было не правильно. То ли в позе птицы, то ли в выражении ее круглых черных глаз - она не следила за жертвой, ее взгляд будто был направлен внутрь нее самой. Медленно, как в замороченном сне, Эрикир по мере того, как вглядывался внимательнее, начал догадываться, в чем дело. Одна лапа совы была выставлена вперед, и когти вцепились в дерево, расправленные крылья слегка подрагивали и словно давили на... неведомую преграду. Эри увидел ее! Густой, как мед, слой воздуха прогнулся под напором, и на изгибах заиграл золотистый отблеск огня. Остатки стекла в раме хрустнули и полетели на пол, выдавленные натянувшимся, напрягшимся чем-то. Юноша такое впервые видел, но то, что началось дальше, он предпочел бы не увидеть никогда. Птица стала меняться - как вчера. Но на этот раз Эрикиру предстояло увидеть не короткую вспышку похожего на морок видения, а все от начала и до конца, очень медленно и ясно. Сперва посыпались перья. Они странным образом застывали в воздухе и плавно
опускались вниз, будто сову окружала вода. Не достигая пола, они начинали тлеть и растворяться. Похоже, оборотень проник во внутренний слой магического барьера, заключавшего в себя всю комнату. Начали удлиняться лапы, следом изогнулись в судороге крылья, и взбугрилась лысеющая спина. Существо уже размером с хорошего пса раззявило клюв, поползший в стороны, становясь клюво-ртом. Все это выглядело настолько омерзительно, что в желудке Эрикира заворочался тошнотный ком.
        Тем временем оборотень, по-жабьи рассевшийся на краю подоконника, вскинул почти оформившуюся уже руку, пока уродливо маленькую и кривую, и растопыренной пятерней продавил оставшийся тонкий слой преграды. Всего лишь на одну секунду встретились взгляды. Для Эрикира секунда эта задержалась на некий необъяснимый обреченно долгий и ужасающе короткий промежуток времени, и тотчас сорвалась, канув в небытие. Существо гибко спрыгнуло на пол, тут же оттолкнулось лапами - и метнулось на юношу. Надо ли говорить, что тот не успел увернуться? Он вряд ли был сейчас способен хоть на какие-либо осмысленные действия. Только когда мгновение спустя что-то острое, безжалостно терзающее впилось в плечи, и Эрикир, сбитый с ног, грохнулся на пол вместе с чудовищем у себя на груди, плотина в сознании юноши, за которой плескался и бился о стены черный ужас, рухнула вместе с истошным криком. Вопящий и брыкающийся клубок покатился к кровати. Ошалев от страха и боли, юноша чувствовал, как когти впиваются все глубже в его плечи, а туша оборотня давит сильнее - он рос дальше. Это уже был не пес, а, скорее, матерый волчара, и он
увеличивался в размерах прямо на глазах! Безумея от отчаяния и новой вспышки огня, десятью косами пробившей истерзанное тело от плеч и, казалось, до самого сердца, Эри из последних сил рванулся в сторону и вниз, оттолкнув чудовище руками в попытке выскользнуть из-под него. Но оборотень по ходу движения перекатился на спину, увлекая за собой своим уже нешуточным весом Эрикира и, перекинув юношу через себя, ринул его с размаху о ножку стола. От удара свечи полетели вниз. На один единственный миг сквозь дымку боли, подернувшую рябью всю комнату, за секунду до того, как погас последний огарок, юноша увидел, как клюв чудовища непостижимым образом превращается в челюсть и как из новоявленных серых десен ползут зачатки острых зубов. Оборотень ощерил пасть и выплюнул больше похожее на рык, а не слово:
        - Молчи.
        От шума в доме начали просыпаться. Олаф уже бежал по коридору, уворачиваясь от распахивавшихся дверей, а в обеденный зал трактира стекались взбудораженные ничего не понимающие спросонья постояльцы. Некоторые примчались босиком, второпях позабыв про обувь. Нечеловеческие крики и грохот мебели заставляли вздрагивать. Коридоры полнились тревожным гулом голосов. Кто-то уже помчался за городской стражей, в спешке бросив дверь черного входа открытой. Похватав, что под руку попало, вслед за хозяином ринулись вышибалы. Но добраться до цели им помешали. На двери главного входа, которая до сих пор оставалась заперта, задрожали замки, притянув к себе взгляды всех собравшихся в зале. Народ со вздохом отшатнулся в стороны. Одновременно с падающими замками отскочил прочь, сердито лязгнув, засов с пол-лопаты шириной, и на глазах у замерших в полуобморочном состоянии постояльцев в двери порхнула старушка с пухлой сумкой через плечо. Обогнув не успевших рты открыть охранников, она взбежала вверх по лестнице так, будто сам Грызущий с полчищем всякой нечисти наступал ей на пятки. Несколько голов обернулись ко входу
- посмотреть, нет ли погони. Створки двери с силой ударили в стены, отскочили и захлопнулись с глухим стуком. Кто-то уронил подсвечник.
        Для Эрикира в мире ничего не существовало, кроме клубка рук, ног, зубов и когтей, частью которого он стал. Юноша не заметил прихода Каилары. Оборотень, с которым они катались, сцепившись, по всей комнате, уже почти обрел человеческое обличье. Это была женщина. Ее длинные волосы забивались Эрикиру в рот, лезли в глаза, путались и скручивали руки - будто помогали хозяйке, в полной мере, как самостоятельная воинская единица, участвуя в схватке. А вот глаза... Глаза ее оставались совиными - круглыми и злыми. И еще в них зарождался недобрый огонь. Сам не зная, откуда, Эрикир очень точно распознал его природу - это был голод. Голод гораздо страшнее того, которым блестят воспаленные глаза уличных попрошаек, потому что этот являлся голодом совсем иного толка.
        Всего на мгновение поймал парень взгляд, который невозможно было выдержать дольше этого самого мгновения, а затем что-то горячее прильнуло к шее, настойчиво вгрызаясь в плоть. Боль, терзавшая плечи, не дала сразу распознать новую, но когда по телу женщины пробежал спазм, и она глотнула, Эрикир завопил не своим голосом. Он чувствовал себя соломинкой, через которую чьи-то жадные губы тянут воду. По жилам полилась пустота, и журчащим потоком устремились прочь сила и тепло. Ожесточенная борьба прекратилась. Эри обмяк, придавленный оборотнем. Тягучую боль в шее невозможно было терпеть, но и сопротивляться парень больше не мог - он только слабо ворочался в попытках взбрыкнуть всем телом и избавиться от навалившейся мучительной тяжести. Казалось, время застыло, замер воздух, остановились звезды и луна, и ничего не двигалось в вечном черном беззвучии - только колотилось бешено сердце Эрикира, а рядом вязко и медленно пульсировало сердце врага, и кровь толчками вливалась в ненасытное нутро зверя...
        Но вот что-то новое появилось в бредовом кошмаре, в котором юноша тонул, не надеясь уже на спасение, не веря, что когда-нибудь закончится эта ночь - сквозь закрытые веки пробивалось слабое свечение. Эри был на волоске от гибели. Он уже оставил все надежды и желания, одной ногой стоя за чертою и глядя в черноту, в смерть, но, тем не менее, что-то заставило его открыть глаза и посмотреть. Нет, это был не рассвет - это лучились ровным зеленым светом углы комнаты. Он не сразу осознал, что тяжесть чужого тела исчезла, и ток крови прекратился. Постепенно в голове прояснилось. Юноша напрягал глаза, пытаясь уловить очертания знакомых предметов и остановить текущие в разные стороны, оседающие стены. Он словно парил в странном облаке, искажавшем ощущение пространства. От этого полета порядком мутило. Комната перевернулась в последний раз, и едва Эри осязал лопатками пол, как его стошнило.
        Отдышавшись, юноша разлепил веки и осмотрелся на этот раз более осмысленно. Зеленым светились не углы комнаты, а горсточки трав в углах. От каждой вверх поднимался узкий луч, будто лозой, перевитый канатами призрачного сияния, а по стенам расползалось, многократно и причудливо переплетаясь, мерцающее кружево. Вся комната была освещена, окутана теплым туманом цвета молодой листвы. Эрикир даже уловил запах свежескошенной травы и влажную прохладу близкой речки. Он почти растворился в ароматах счастливого сновидения о солнце и лесе, о цветах и небе, когда резкий и пугающий грохот рванул его за шиворот и бросил обратно в изувеченное тело, валявшееся в луже крови раскинув нелепо руки и ноги. Это упал стол, встав преградой между оборотнем и... В высокой прямой фигуре, окруженной зеленой дымкой, Эрикир с трудом признал бабушку Каи. Что-то знакомое чудилось в этой женщине, напоминало неуловимо старенькую ведунью, но сейчас она была совсем другой. Сила наполняла ее, лучилась сквозь кожу, струилась в воздухе завитками и лентами света. В ореоле изумрудного сияния нельзя было рассмотреть ни деталей одежды, ни
лица, но чем дольше вглядывался в свою спасительницу Эрикир, тем больше полнился уверенностью, что это та самая, его Каи.
        По другую сторону опрокинутого стола, стоя лицом к свету и необъяснимым образом оставаясь в тени, рассматривала ведунью женщина-оборотень. Она была совершенно нага, только длинные волосы струились по груди и лопаткам, слегка шевелимые несуществующим ветром. Эри ощутил холодок в пятках, когда остановил взгляд на руках ведьмы - ее пальцы венчали узкие спицы когтей в пол-ладони длинной. Они медленно укорачивались, как у кошки, прячущей свое оружие в подушечки лап. Ноющая боль в плечах отозвалась горячим приливом. Юноша хотел посмотреть, но не смог пошевелиться, только почувствовал, как новая волна теплой влаги напитала рубашку.
        Тем временем процесс превращения завершался: когти-спицы укоротились, и глаза приобрели обычную форму, все еще оставаясь черными, без белков. Женщина стояла напряженная, как струна. Эрикир увидел, как дрогнули мускулы на бедрах и понял, что она сейчас прыгнет. Но Каи тоже заметила это. Веничек из древесных прутьев, который она сжимала в руке, качнулся. Ведьма ощерилась и прыгнула. Рука с веником сделала встряхивающее движение, с прутьев слетели зеленые огоньки, а следом сами прутья, растянувшись, ринулись к женщине, как живые, обвили ее и швырнули на пол, повинуясь новому движению руки хозяйки. Оборотень вскрикнула, но тут же подскочила, намереваясь напасть, за что и была связана снова. На этот раз прутья не стали расплетаться, наоборот - они зазмеились, поползли вокруг тела добычи, обвивая ее, заматывая в кокон. Женщина зашипела, оскалив зубы в пародии на улыбку, и с силой рванула плечами, разворачиваясь вправо. К ужасу Эрикира Каилару сорвало с места и, влекомую жгутом прутьев, ударило о стену. Ведунья охнула и обмякла. В свете угасающего кружева Эрикир успел увидеть, как оборотень легко рвет на
себе путы мертвых прутиков.
        Затем все погрузилось в темноту и тишину.
        Последний раз треснули ломаемые ветки, и... плечи сжали с ломающей кости силой - боль хлынула перед глазами багровым потоком. Юноша уже не мог сопротивляться, да и как? "Бабушка Каи!.." Сердце сжалось от тоски и страха. Неужели это конец?!
        В проеме окна вдруг мелькнула тень, звякнуло железо и что-то тяжелое бухнуло в пол. Ведьма метнулась в сторону, а там, где только что была ее голова, мелькнули лунные блики на лезвии оружия. Лицо Эрикира задело тканью - кто-то резко развернулся, и взметнулись полы одежды. Сколько юноша ни моргал - ничего не мог разглядеть.
        - Ш-шеа, - прошелестел чей-то голос.
        По полу пробежали, шлепая, босые ноги, и в окно выпорхнула сова. За ней к светлому проему подскочил человек с растрепанной шевелюрой, замер и ещё около минуты смотрел вслед улетевшей птице. Когда он обернулся, свет луны отразился красными огоньками в его глазах, и Эрикир наконец-то потерял сознание.
        4 глава. Драконий узел
        Если мне вы сумели б ответить,
        Я бы задал один вопрос:
        Почему толпа жаждет зрелищ
        Цвета крови и слез?
        Тонкие пальцы Лайлин скользили над плечами юноши, растянувшегося на кровати. Шел четвертый час пополуночи, и за это время Эрикир ни разу не пришел в себя. Лин добилась того, что его дыхание стало ровным и глубоким, как при здоровом сне - это было уже кое-что. Облизнув потрескавшиеся губы, она слегка коснулась переставших кровоточить ран, по очереди прижимая каждую и сводя вместе края - после того, как мышцы и порванные сухожилия зажили, можно было заняться кожными покровами. Девушке приходилось не сладко. Кончики пальцев неприятно покалывало - процесс заживления протекал мучительно для самой Лин. Так было всегда. За каждый исцеленный недуг она платила болью. Жжение под кожей за стянувшийся порез, спазмы в груди за снятую чахотку. Девушка вынудила себя терпеть неудобства и справляться с возникающим каждый раз страхом перед чужими хворями. До сегодняшней ночи Лайлин считала, что научилась держать себя в руках. Но колотые раны под ключицей Эрикира и разодранные мышцы шеи были самым жутким из всего, что ей доводилось исцелять.
        Вокруг глаз Эри растекалась болезненная синева. Между бровей пролегла складка, а веки тревожно подрагивали. В темные кудрявые волосы теперь вплетались две серебристые пряди на висках. Худое юношеское лицо должно было казаться привлекательным, во всяком случае, до недавних событий. Но сейчас... Серый цвет кожи, бледные губы со скорбно опущенными вниз уголками, повязки... Лайлин стало отчаянно жалко Эри. Чем бы закончилась эта ночь для парня, если бы Халахам выбрал другой трактир? Раны были тяжелые, если вообще не смертельные.
        Лайлин до сих пор толком не поняла, кто напал на юношу. Алестар, оказавшийся в комнате в самый разгар драки, видел убегающего злодея, но делиться впечатлениями не спешил. Да и времени на болтовню не было. Эрикира сразу препоручили заботам полусонной Лин. Старушку, лежавшую в беспамятстве в углу разгромленной комнаты, унесли куда-то, чтобы привести в чувство. Трактирщик дрожал, как лист на ветру, провожая покрасневшими глазами носилки с сыном. Он настаивал на том, чтобы сидеть с Эрикиром, пока Лайлин будет его "лечить" - очевидно, не верил в её способности и боялся упустить возможность увидеть сына ещё хоть раз до того, как тот скончается. Халахам каким-то образом уговорил его не вмешиваться и положиться на Лин с её даром. За дверью остался на страже Алестар, готовый в любой момент ворваться внутрь и разорвать всех злоумышленников на клочки.
        Несмотря на поздний час, в трактире никто не спал. Лайлин слышала тихий говор за стеной, время от времени то тут, то там что-то постукивало, люди проходили по коридору.
        - Кто это? - слабый голос отвлёк девушку от размышлений. Эрикир пришёл в себя и, щуря слезящиеся глаза, пытался разглядеть расплывчатый силуэт нависшего над ним человека.
        - Моё имя Лайлин. Мы приехали сегодня вечером и остановились на ночлег здесь. Я, мой отец и двое наших спутников.
        По голосу и имени Эрикир определил, что у его ног на кровати сидела женщина, но сквозь плывущую перед глазами пелену он не мог, как ни старался, разглядеть её лицо.
        Заметив, что парень часто моргает и щурится, Лайлин поднесла руку ко лбу Эрикира и прикрыла ему веки, сама тоже закрывая глаза. Так ей стал виден въевшийся в переплетение светящихся лент багровый сгусток - место повреждения и средоточия боли. Настроившись на нужный лад, она потянула тёмную субстанцию на себя - и сгусток начал уменьшаться, вязкой длинной нитью покидая голову юноши. Эрикир содрогнулся. Девушка почувствовала его напряжение; нить, которую она уже почти выудила из слабо пульсирующего голубым свечением облака, угрожающе натянулась...
        Эри не был уверен, что его беспокоит, но тревога все нарастала. Подсознание исступленно кричало и било в колокола, а тело отказывалось выходить из оцепенения. Что-то до тошноты знакомое чудилось ему в мерных приливах силы, окатывавших все нутро от каждого прикосновения Лайлин. Внутри него в основании позвоночника зарождался ответный поток, щекочущим ручейком поднимался вверх к затылку. Сердце забилось чаще, в желудке залег холод. От мучительного, раскачивающегося на грани между приятным и болезненным чувства сдавило грудь.
        Внезапно блокада в памяти рухнула, и Эрикир замер, сжатый страхом...
        - Что ты делаешь?! - просипел юноша, задыхаясь.
        - Лечу тебя. Успокойся и не дёргайся, иначе всё пойдёт насмарку.
        - Кто ты?!!
        - Я уже говорила...
        Лин с досадой поняла, что упустила противный сгусток, и теперь придётся начинать сначала. "Да что ж за..."
        - Ну, тише. Тише-тише.
        Она понимала, что после событий этой ночи любой бы дергался, поэтому попыталась успокаивающе погладить юношу по волосам, одновременно примеряясь к сгустку, засевшему в его черепе. Но Эрикир ничего не слышал и только вздрагивал от лёгких прикосновений, сминая простыни в кулаках.
        - Лежи. Расслабься, - Лайлин заставила юношу опустить голову на подушку и, не теряя времени, схватила сгусток покрепче, чтобы не выскользнул, сразу потянув его наружу.
        В этот же миг Эрикир закричал и взбрыкнул всем телом, отталкивая девушку. Лин с грохотом приземлилась на деревянный пол.
        - Ай-й!.. й-ё-маё...
        В комнату ворвался Алестар, за долю секунды окинув присутствующих острым взглядом: присмотрелся к болезненно скривившейся Лайлин и скосил глаза на кровать, где лежал без чувств сын трактирщика.
        - Развлекаешься?
        - Ага. Себя не жалея.
        - А подробнее?
        - Он пришел в себя, переполошился с чего-то и сбросил меня на пол.
        - Что ты с ним делала? - протянул Алестар с подозрением.
        - Залечивала раны, что ещё!? У него, видать, сдвиг, - Лин, отряхнувшись, поднялась с пола. - Вел себя, как невменяемый, от страха дрожал, будто его убивать пришли. Надеюсь, это пройдёт.
        - Я вижу, он снова без сознания?
        - Если честно, мне спокойнее, пока он в отключке, - девушка вяло усмехнулась и присела на край кровати. Ощупав лоб Эрикира, она повела бровью, - Хм, вытащила, оказывается. Пожалуй, немного резковато, ну да ладно...
        - Что вытащила?
        Вместо ответа Алестар услышал только раздраженный вздох. Объяснять ему происходящее в подробностях точно не собирались. Не став навязываться, он вышел из комнаты и затворил дверь.
        Из окон кухни на улицу лился тусклый жёлтый свет. Халахам курил трубку, выпуская колечки дыма в приоткрытую форточку и глядя невидящим взором куда-то во двор трактира. За столом сидели кузнец с дочерью. В доме все затихло, люди давно разбрелись по комнатам, чтобы насладиться сном те несколько часов, что остались до рассвета. Алестар по-прежнему дежурил у комнатушки, где лежал залатанный вдоль и поперёк Эрикир. У кровати юноши остался Олаф. Лайлин спешно их покинула, не дожидаясь реакции на результат своих стараний - она вообще не любила очных благодарностей со слезами на глазах и уж точно не стала бы на них напрашиваться. Тело Эрикира нуждалось в отдыхе; на месте жутких ран краснели воспаленной кожей рубцы - со временем пройдут и они. Беспокоиться больше было не о чем. Старушка Каи тоже пришла в себя, но была слишком слаба, чтобы вставать с кровати. Халахам ходил к ней разузнать побольше о ночном происшествии, после чего забрёл на кухню, где уже сидели Айхел и Лин, молча набил трубку и закурил, прислонившись к оконной раме. Вот так он стоял уже четверть часа, мрачный и задумчивый. Остальные ни о
чём его не спрашивали, изредка переговариваясь вполголоса. За окнами светало. Кузнец постукивал пальцами по столешнице, не зная, чем занять руки. Лайлин держала на коленях плошку с холодной водой, погрузив в освежающую влагу пальцы, что горели так, будто она съехала вниз по канату, не разжимая ладоней.
        - Если хочешь лечить без боли, то нужно больше упражняться, - подал голос Халахам, высунув руку в форточку и отряхнув трубку.
        - Больше? Да я и так все эти годы без дела не сидела.
        - Больше, значит ещё больше, чем всегда.
        - Люди приходили часто, но не каждый день. Что же я их заставлять буду? - в голосе Лин проскользнули удивление и досада. - Каким образом?
        - Тренироваться можно и без людей.
        - То есть с животными?
        - И без животных.
        - Как?
        Лайлин подула на мокрые пальцы, морщась от боли. Ничего не помогало - жжение шло изнутри, будто вместо костей под кожей и мышцами скрывались тлеющие угольки.
        - Если решишь взяться за себя всерьёз, то я объясню подробнее. А пока подумай хорошенько - я тебе не двухнедельные поваренные курсы предлагаю.
        Кузнец повернул голову в сторону говорившего.
        - Кто вы? Маг?
        - Хм? - Халахам вопросительно поднял бровь.
        - Ну... Ваши слова о тренировке. Вы, как я гляжу, знаете, о чём толкуете. Так что повторю вопрос. Кто вы?
        В ответ мужчина сдержанно усмехнулся.
        - Ну, уж не маг, это точно. Скажем так, я располагаю некими знаниями, которыми могу поделиться. Если Лайлин захочет их принять. - Он перевел взгляд на девушку, замолкая.
        - Я хотела бы, - пожала та плечами. - Только вы сами посоветовали прежде подумать хорошенько. Значит ли это, что не всё так просто и прекрасно, как кажется на первый взгляд?
        - Значит.
        Отец и дочь наблюдали, как Халахам копошится пальцами в потертом кисете, набирая табак. Уже с полной трубкой он прошел к печи.
        - Совершенствование навыков, - заговорил мужчина, отодвигая заслонку и поджигая лучину, - требует времени, усердия и..., - он прервался, раскуривая трубку, выдохнул облачко дыма и закончил, - ...и сил. Но главное, раз возьмёшься за дело, то бросить на полпути не выйдет - не со мной. Лучше и не начинать, если не знаешь, дойдёшь ли до конца.
        Говоря, Халахам захватил стул, уселся напротив Лин и, поставив на стол локти, наклонился вперёд. Глядя в темные, очерченные сеточкой морщин глаза, Лайлин почувствовала себя мухой, попавшей в снасти к пауку, который теперь навис над ней, прикидывая: сожрать прямо сейчас или замотать куколкой, оставив про запас. Мужчина выжидающе смотрел на неё, предлагая поразмыслить над последними словами. Лайлин уже хотела махнуть рукой на всю затею: мол, ну вас в болото, больно вы подозрительный. "Перетерпим боль, как раньше бывало!" Да только плюхнулось вдруг тяжелой каплей осознание того, что она примет предложение - потому что не может отказать, потому что обязана. Кому и чем, сейчас было не важно. Как только впервые воспользовалась своим даром, она ступила на дорогу, с которой не сойти, и Халахам не предлагал ей выбора, он лишь дал понять, что ждёт её за ближайшим поворотом. Словно кто-то нашептал ей на ухо о решении правильном, неизбежном и единственно возможном.
        Вздрогнув, Лайлин, не вполне соображая, что говорит, обронила:
        - Научите меня.
        В глазах мужчины не промелькнуло ровным счётом ничего. Ещё пару секунд он изучающе смотрел вроде бы на Лин, но одновременно и мимо неё, куда-то "за", потом медленно кивнул и примкнул к загубнику трубки, втянув сладко-горький дым.
        - Непременно.
        Айхел перевёл тяжёлый взгляд с дочери на Халахама, силясь понять, что за людей принёс к порогу его дома случай, и случай ли это был. Пока что оба оказывали неоценимую помощь им с Лайлин, начиная с происшествия в Колодцах и заканчивая прибытием в Юрр, где у кузнеца появлялся неплохой шанс найти новый дом и работу. Но долго ли продлится эта благодать, и так ли уж искренен был Халахам, когда убеждал Айхела в бескорыстности своих действий? Кузнец прекрасно отдавал себе отчёт в том, что, когда эта парочка испарится из их с дочерью жизни, дышать ему станет намного свободнее. Только теперь, когда Халахам навязался учить Лайлин, становилось очевидным, что ещё какое-то неопределённое время им с незнакомцами придется двигаться одним путем. Нет, кузнецу вовсе не нравилось, каким боком поворачиваются события! Очень хотелось рубануть ладонью по столу и наложить родительский запрет, но кроме смутных подозрений и страхов ему нечем было обосновать свою позицию. К тому же, а вдруг и правда этот "не маг" чему толковому дочку научит, чтобы не мучилась вот так каждый раз. Айхел угрюмо посмотрел на руки дочери и
промолчал, тем самым дав согласие.
        Лайлин проснулась от нарастающего гомона и хлопанья дверей. Воспалённые после бессонной ночи глаза заломило, когда взгляд наткнулся на яркий солнечный луч, проскользнувший в зазор между занавесями и растянувшийся косой лентой по полу и стене. Мучительно морщясь, она зарылась с головой под плед, прикрыв уши руками. Топот ног и резкие незнакомые голоса пробивались сквозь все преграды. Наконец, случилось неизбежное: в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, вломились в комнату. Мигом распрощавшись с утренней негой, Лайлин села на кровати, нашаривая босыми ногами туфли и рассматривая двух мужчин в серых кардерских мундирах.
        - Это не она! - крикнул старший, обращаясь к кому-то стоявшему в коридоре. - Кроме вас ещё люди в комнате есть? - это уже относилось к Лайлин.
        - Да. Два непрошенных карда, - Лин скривилась от приступа головной боли, закрывая глаза.
        - Остроумничаешь? - отбросив вежливость, страж порядка прошёл вглубь комнаты, распахнул створки полупустого шкафа, затем, открыв окно, высунулся наружу и повертел головой по сторонам.
        - Поднимитесь, будьте так добры! Нам нужно осмотреть кровать, - молодой навис над Лайлин, протягивая руку с претензией на галантность, что совершенно не вязалось с его помятым видом и складывающейся ситуацией.
        Не приняв руки, девушка отошла в дальний угол комнаты, кутаясь в одеяло.
        - И что вы рассчитываете найти в моей кровати?
        - Не что, а кого, - сухо поправил первый кард, закончив осмотр улицы.
        - В моей постели, кроме меня, никого не бывает.
        - Похвально, - скользкий взгляд огладил угадывавшиеся под покрывалом очертания девичих бедер.
        В это время со стороны двери донеслось недовольное мычание. На пороге стоял Айхел и неласково наблюдал за мужчинами, топтавшимися по дочериной комнате.
        - Чего тут делается?
        - Обыск, - привычно бросил кард, лишь бы отвязались, сбитые с толку неприятным словечком.
        Не тут-то было. Кузнец ступил внутрь, и комната сразу сделалась меньше.
        - Погром был не здесь. И обыскивать тут нечего. Никакие каты под кроватями не прячутся, а давно уже делают ноги.
        Кард смотрел волком, но молчал, прекрасно понимая, что вся бурная деятельность в трактре этим утром была показным мероприятием для умасливания взбешенного начальства. Кто мог предположить, что приняв взятки и пустив в город одну бабу, караульные заварят такую кашу? То, что должно было пройти по-тихому и не единожды уже проходило, на этот раз прогрохотало на славу. Конечно же, действуя на нервы постояльцам и нагоняя на них страх, карды не рассчитывали застать в одной их комнат разыскиваемую. В то время как они тут бушевали, чтобы наскоблить хоть какой-то материал для отчетов, она, разумеется, давно "делала ноги".
        - Парень этот, потрепанный, говорит, видел оборотня? Женщину... - скривился "галантный" кард, поднимаясь с колен и отряхивая штанины от невидимой пыли. - Что за байки?
        - Нам откуда знать? Головой приложился, никак.
        - Н-да. Похоже...
        - Здесь больше нечего искать, - буркнул старший напарник и направился к двери, по широкой дуге обходя посторонившегося Айхела.
        - Оборотень? - переспросила Лин, когда они с отцом остались наедине.
        Кузнец лишь пожал плечами.
        - Я парня вчера подправила и всю муть из головы достала. С чего вдруг поперли эти бредни?
        - Это не Эрикир сказал - Каилара.
        - Старушка?
        - Она, - кивнул Айхел.
        - Ну, ей-то тоже досталось. А что Эри?
        - Ничего. Дрыхнет.
        - Халахам про "оборотня" знает?
        - А то!
        - И что он говорит?
        - Халахам? Говорит?
        - Кхм. А Алестар?
        - Доча, просыпайся уже! Когда такое бывало, чтобы они языками трепали?
        Лайлин с досадой качнула тяжелой головой, в который раз сожалея, что не может лечить саму себя, и потянулась к одежде, аккуратной стопкой лежавшей на стуле.
        - Женщины-оборотни, галантные карды... Многовато невидали за одни сутки.
        - Это не может быть она. Такого просто не могло случиться. К тому же перевоплощение. У той не было способностей перевертыша.
        - Я узнаю её из тысяч! Тебе ли я должен говорить!.. Вчера в комнате мальчишки мы смотрели друг другу в глаза. И она узнала меня так же, как я ее!
        Алестар резко замолчал и отошёл к коновязи, едва заметил Лайлин, как раз выходившую на порог трактира. Повинуясь чутью, девушка предпочла сделать вид, что вообще их не заметила. Она бодро протопала к колодцу, вытащила ведро полное свежей воды и склонилась над ним, притворяясь, что пьёт. В голове застряли слова Алестара, назойливо вальсируя по кругу, как ни старалась Лайлин вышвырнуть их прочь. Самый лучший способ убедить кого-то в том, что ничего не слышал и ничего не знаешь - это сперва самому поверить. А как тут поверишь, когда колокольным звоном гремит в висках мысль о том, что сомнительная парочка, похоже, знакома с ещё более сомнительной героиней ночных кошмаров Эрикира. За спиной не слышно было ни звука, а оборачиваться, чтобы посмотреть, чем заняты Халахам с Алестаром, казалось очень плохой идеей. Приведя мысли в подобие порядка, Лайлин плеснула горсть воды в лицо, вытерлась подолом платья и, развернувшись, направилась к ступеням. С облегчением отметив, что обоих уже и след простыл, она позволила себе перевести дыхание.
        В зале, несмотря на раннее утро, было занято не меньше половины столиков - разбуженные кардерским рейдом сюда сбрелись все постояльцы. Сейчас они сидели над своими завтраками, без особого настроения потягивая каждый свое пойло и обсуждая события, произошедшие накануне и с утра. Из-за кухонной двери доносилось бубнение, перемежаемое громкими возгласами. Когда Лайлин поднималась по лестнице на второй этаж, из кухни вылетел Олаф, а за ним след в след трое кардов.
        - Я веду записи. Она уплатила за три дня вперёд. Могу показать бумажку с уплоченой суммой, подписанную её рукой, ясно дело. Когда она ушла, я..., - Олаф протиснулся мимо Лайлин, вжавшейся в перила, - ...я не знаю. Утром ни повозки, ни клячи еешной, ни самой бабы уже не было.
        - А вечером накануне?
        Карды не дали Лайлин ни одного шанса убраться с дороги, протолкнувшись друг за другом мимо. "Галантный" при этом, даже бровью не поведя, шлёпнул её по бедру. Девушка схватила ртом воздух от возмущения, не успев никак отреагировать.
        - Она не выходила из комнаты весь день, но добро её стояло во дворе. Точно вам говорю - ушла этой ночью. Когда ж ещё?
        Разговор вновь превратился в неразборчивый галдёж - все четверо протопали к комнате трактирщика.
        - Судя по тому, как началось утро, денёк грядёт ещё тот, - проворчала под нос Лин, даже не подозревая, насколько была права.
        Карды покинули "Синий Виноград" незадолго до полудня, вымотав хозяину все нервы. Кроме трактира, где останавливалась на ночлег разыскиваемая, зацепок у них больше не было, поэтому они попытались выжать единственных свидетелей досуха, что, впрочем, желанного результата не принесло. Рассказы об оборотне только усугубили дело, превратив розыск скрывающейся от властей бродяжки в "расследование покушения на жизнь с отягчающими обстоятельствами, как-то: применение дикой магии или же искусного морока". В скором времени приходилось ожидать повторного визита работников кардерии. Олаф ходил мрачный, предчувствуя скопление грозовых туч над "Синим Виноградом". Стоит только поползти слухам, а они поползут - в этом можно было не сомневаться - и люди станут обходить трактир десятой дорогой. Если же и карды возьмутся за допросы и обыск всерьёз, то с работой можно будет проститься.
        После обеда в трактир заявился какой-то Териф, с которым хозяин коротко, но весьма проникновенно поболтал у стойки, после чего детинушка счёл за благо убраться восвояси. Немного позже пожаловали старшие сыновья Олафа Лург и Критан. Видя, что у трактирщика нет ни одной свободной минуты, чтобы разобраться со всё прибывавшими посетителями, Лайлин предложила Олафу помощь, на что тот, окинув ее сомневающимся взглядом, буркнул сыновьям: "Пущщай на разливе постоит", - и убежал к Эрикиру. Лург - старший - отведя девушку к стойке, показал полки с бутылями и винную бочку на полу. А Критан по ходу дела сообщил, что быть ей не только "на разливе", но и "на подхвате".
        Дальше закрутилось и завертелось. Снуя от стойки к столам, от столов на кухню, из кухни во двор, повариха, служанка и девчонка на побегушках в одном лице - Лайлин уже начинала жалеть о собственном благородном порыве. Ко всему прочему, среди посетителей большая часть оказалась зеваками, притащившимися поглазеть, послушать и поспрашивать. Удовлетворять их любопытство Лайлин не собиралась, терпеливо втолковывая, что ничего не знает. Некоторые в ответ начинали вводить "бедняжку" в курс событий. От рассказов у девушки волосы на голове начинали ощутимо шевелиться. Очевидцы и знакомые знакомых очевидцев наперебой вещали об оборотнях, о грабителях, о каких-то найлах и даже, Солнечный Отец упаси, о Пурпурных Колпаках. Лайлин так и подмывало спросить, как рассказчики сами-то набрались смелости заявиться в трактир, где ночью побывало столько нечисти и прочего сброда. Радовало при этом одно - под байки, которые травили направо и налево со всё возрастающим воодушевлением, очень хорошо шло пиво наперегонки с медовухой, а с ними закуска и прочая снедь. Прибыль за сегодня обещала побить все рекорды, но Лайлин,
наблюдая картину со стороны, понимала, что это лишь последний приступ лихорадки перед смертью. Стоит лишним слухам отсеяться - оставшиеся приобретут оттенок зловещей правды. Дальше последуют навевающие страх и тревогу рейды кардов с допросами и обысками, "Синий Виноград" скорее всего закроют на какое-то время - и всё, пиши пропало - трактир потеряет посетителей, как дерево прошлогоднюю листву. Кому захочется пропустить кружку-другую с приятелями, а тем паче остаться на ночь в месте, где шастали то ли оборотни, то ли вообще не пойми кто, когда на соседней улице еще два таких же кабака стоят? Ну и что, что в "Синем Винограде" пена на пиве белее? Зато вино - дрянь.
        - Завтра, между прочим, зелёное полнолуние, - многозначительно протянул тощий тип, перегнувшись через стойку. Взгляд беспокойных карих глазёнок под лохматыми бровями елозил по лицу Лайлин в ожидании какого-то отзыва. Его соседи справа и слева напряглись: один застыл с кружкой у рта, другой воровато оглянулся через плечо проверить, слышал ли кто-то из зала последние слова. Лин отставила бутылку с разбавленным сидром и отхлебнула из кружки. Редкостная гадость.
        - И что?
        - Хэ... Ну, Нечистая ночь. Хар-р-р, - тощий скрючил пальцы и оскалился. - "Зелёный Глаз сквозь сумрачные тучи сиянье льёт на темные леса"... Мы тоже вирши рассказывать могём! - он сухо покашлял над чаркой, представляя своего рода смех, и вновь уставился на девушку. - Кусаные шёрсткой обрастают, знаете ли.
        Лайлин молча разглядывала фразёра: его сутулые плечи, красную с крупными порами кожу и неопрятно висящую вдоль впалых щёк шевелюру бурого цвета. Хитрый прищур глаз вместе с кривой улыбочкой вызывали в ней тревогу и неприязнь. Прохвост явно намекал на Эрикира. Малая зелёная луна набирала тело раз в сорок пять дней, когда большая белая находилась в стадии затмения, и этой ночи испокон веков приписывали всяческие зловещие события и закономерности. Одной из таких закономерностей было первое обращение укушенных оборотнями людей. Но, учитывая, что истории про оборотней были столь же подкреплены фактами, как и "байки про бабайку", трепать языком на эти темы с такой многозначительной миной могло быть признаком двух вещей: опьянения или безумия. Первое казалось маловероятным - странный тип успел употребить только пол кружки пива. Второе же вызвало у Лайлин холодок между лопаток и заставило принять меры.
        - Никто никого не кусал. Следы от ножа я уж как-нибудь отличу от укуса.
        - Ты его видела?
        - Перевязывала.
        - И как?
        - Руками. Как ещё?
        - Нет, он что говорит?
        - Да ничего, - вскинулась Лин, теряя терпение. - Отвяжись. Прилип, как банный лист к...
        - Так кто напал-то на пацана?
        - Кто напал, того уж и след простыл. Хочешь, в кардерию сбегай, поинтересуйся.
        - Хэ. В кардерию.... А оттуда в списочек подозреваемых. Спасибо за совет, но уж нет.
        Гул обеденного зала будто споткнулся на миг, но тут же воспрянул с новой силой - по лестнице со второго этажа бодро спускался Эрикир. Его появление напоминало выход с фанфарами - герой дня, жертва нападения.
        - Быстро очухался. Не сильно видать порезали? - карие глаза перехватили взгляд Лайлин.
        - Да. Не сильно, - она с досадой отметила про себя, что балбес даже не потрудился прикрыть шею - топал в просторной рубашке, выставив на свободное обозрение лиловый рваный шрам, украшавший шею. Форма шрама в виде двух полумесяцев не оставляла воображению места разгуляться, открыто заявляя: "Это укус, господа хорошие, и ничто иное". Сейчас посыплются вопросы о странных ножах, оставляющих такие вот раны, и о чудо перевязках, способных за несколько часов исправить любые увечья. Но тощий прытко осушил кружку, выложил на стол монетку и, бросив ещё один взгляд на приближающегося Эрикира, удалился без лишних проволочек. Лайлин проследила, как тот перешагнул порог и сбежал вниз по ступеням. Снаружи заржали лошади и кто-то крикнул: "Куда прёшь!".
        "День чудаков... и болванов", - подумала она, останавливая взгляд на замершем перед стойкой парнем. "Миловидный" шрам так и притягивал к себе внимание. Эрикир потупился и, не зная, куда деть руки, накрыл ладонью монету. Пальцы ловко подняли ее на ребро и завертели волчком, пропуская поочереди от указатльного до мизинца и обратно.
        - Лихо, - не удержалась Лайлин, наблюдая.
        - Медяк сорвался и слетел со столешницы. Юноша растернно глянул на свои руки, только сейчас сообразив, что делал.
        - А... это..., - карие глаза, наконец, посмотрели прямо. - Ты же Лайлин, да?
        - Да.
        - Прости. Я немного разбушевался тогда, - выпалил он, вновь отводя взгляд и озираясь через плечо на посетителей, уже развесивших уши, тактично продолжая при этом поддерживать застольные беседы. Перегнувшись через стойку и рассматривая собственные сплетенные в замок пальцы, Эрикир зашептал так тихо, что Лайлин с трудом различала слова:
        - Не знаю, как ты сумела это заживить, да и не важно... Спасибо. Я был почти мертв. А тебя ударил... потому что мне померещилось, что она вернулась. Чувство такое знакомое тошнотворное накатило, понимаешь?.. И не объяснить толком. Я будто знал ее раньше и тебя будто бы тоже знал. Так, словно вы - сестры, а я сам - брат. Только вы вроде как давно забыты были... или мертвы. И вдруг вернулись. А я вас узнал и почти вспомнил.
        У девушки вытянулось лицо. "Мир сошел с ума".
        - Зря ты вышел, - только и смогла выдавить она. - Не вовремя.
        Жадное внимание трактирных зевак казалось Лайлин почти ощутимым, словно дрожь горячего воздуха в кузнице.
        - Ох, Эрикир! Ну хоть прикройся! - не выдержала она.
        Юноша отпрянул, неловко коснувшись пальцами рубца на шее, и подтянул воротник рубашки, что не принесло никакого результата - мягкая ткань тут же опала, вновь обнажив шрам.
        - Малой, ты болван, - Лург выглянул из кухни, тут же обходя стойку и загораживая спиной обзор зрителям.
        - Я не малой! - вскинулся Эрикир, с опозданием подумав о второй части сказанного.
        Лург, поджав губы в ухмылке, согласно покивал.
        - Давай, братец, топай спать. Лясы позже поточите.
        - Мы разговариваем.
        - Не время и не место, - нахмурился старший. - Тут ушей больше, чем комаров в лесу.
        - Да плевал я на них.
        - Я уж вижу. И все одно, нечего сиять тут ясным солнцем.
        - Вернёмся в комнату, - вмешалась Лайлин. - И как ты мимо Алестара-то прошмыгнул?
        - Мимо кого?
        - Н-да. Ты бы знал, о ком я говорю, если б его видел... Лург, я с ним пойду.
        Мужчина кивнул и хлопнул младшего по плечу так, что Эрикир закашлялся.
        - Эт я по больному што ли? Ну, прости. Чего из кровати вылез, коли болит еще?
        - Раз вылез, значит, надо было, - прошипел болезный, отталкиваясь от стойки.
        Лург уже занял место Лайлин, подбирая с пола монетку и сгребая пятерней брошенные кружки.
        Когда проходили по коридору на втором этаже, за дверью одной из комнат приглушённо громыхнуло. Лайлин не обратила бы на случайный звук внимания, если бы Эрикир внезапно не сбился с шага.
        - Это в моей комнате.
        Лин ткнула для верности пальцем в сторону двери, которую они только что миновали. Получив утвердительный кивок, она решительно подошла к порогу и повернула ручку.
        В комнате царил полнейший кавардак. Взгляд сразу притягивало темное пятно на дощатом полу, сохранившее ещё ту степень насыщенности и колер, которые вместе не давали ни малейшего повода сомневаться в его, пятна, происхождении. Кровь. Кровь Эрикира. Очевидно, карды запретили приводить место нападения в порядок, чтобы сохранить возможные улики. На первый взгляд в комнате не было ни души, но после повторного осмотра брови Лайлин поползли вверх - из-под кровати торчала пара ног в истоптанных до потери формы сапогах. Ступни были развёрнуты каблуками вверх и, соответственно, вниз носками. Ноги дёрнулись, под кроватью засопело и завозилось, а затем обладатель самых потрепанных сапог королевства соизволил выползти на свет божий.
        Человек отряхнул штанины, внешне никак не отзываясь на появление гостей. Его спокойствие лишило Лайлин уверенности, так словно у него было больше прав находиться тут, чем у них самих.
        - Что вы тут делаете? - донёсся из-за её плеча неожиданно резкий голос Эрикира.
        - Соб-раю улики, которЫе пом-гут уньчтожить чуд-вИще, - странный рокочущий голос и произношение делали речь почти недоступной пониманию.
        - Кто вы?
        - Кард.
        Эрикир переступил порог, потеснив растерявшуюся девушку.
        - Карды уже обследовали комнату. Утром.
        Лайлин смутно ощутила его напряжение, как будто волоски на коже шевельнулись вслед за скользнувшей вниз шёлковой тканью.
        - Над б-ло вернуться.
        Наступила заминка. Кард молчал. Широкие ноздри его раздувались при каждом вдохе, а твердый холодный взгляд удерживал Эрикира на месте. Лайлин каждой пОрой чувствовала подозрительность ситуации, и дело тут было даже не в отсутствии на незнакомце формы кардерии, не в этих трепанных десятками пройденных дорог сапогах - одно то, как застыло его тело, чуть заметно накренясь вперёд, уже вызывало желание сбегать за трактирными вышибалами. Право, не самим же на него бросаться и проверять, что прячет он в руках, сцеплённых за спиной!
        - Вы м-шаете. Прошу зАкрыть дверь. С той ст-рОны.
        Лайлин подумала о том, кого звать и куда бежать. Отец возился с конями на заднем дворе. По каким местам ветер носил Халахама, только ветру и было известно. Оставался Алестар, но где его искать, она тоже не знала. Будь он у комнаты Эрикира, последний не разгуливал бы по дому, сверкая шрамом.
        - Как скажете, - она потянула парня на себя, и оба спинами вперёд отступили за порог. Затворяя дверь, Лин успела заметить, как взгляд карда метнулся в сторону. Было очень похоже, что за дверью прятался ещё один "страж порядка". Знаками заставляя Эрикира повременить с вопросами, она стянула обувь, чтобы не шуметь, и побежала по коридору.
        Конечно же, Алестара поблизости не оказалось. Поборов приступ досады, Лайлин обернулась к Эрикиру. Тот одними губами прошептал:
        - Охрана внизу.
        - Зови.
        В это время дверь в торце коридора отворилась, и в проеме показался Олаф.
        - Ты пошто из кровати вылез?
        Трактирщик на ходу смерил взглядом Лайлин и недоумённо крякнул, увидев босые ноги и обувь, которую она держала в руках. Не дожидаясь новых вопросов, оба затараторили наперебой:
        - В моей комнате роется какой-то тип. Говорит, что он кард.
        - Я хотела звать Алестара, но его не оказалось на месте.
        - Понял, - Олаф без лишних вопросов распахнул дверь и поманил кого-то. В поле зрения появился вездесущий Халахам.
        Когда все четверо ворвались в разгромленную спальню, она уже была пуста. Сквозняк играл створками окна. Халахам медленно пересёк комнату и склонился у подоконника, разглядывая раму. За острые зубья разбитого стекла зацепилось несколько шершавых волокон. Деревянный брус подоконника избороздили глубокие мохнатые царапины, но среди росчерков, оставленных птичьими когтями, мужчина разглядел две одинаковые четырёхугольные метки глубиной около одной эны.
        - Они забрались с помощью кошки - на подоконнике следы крюков, а на стекле остатки верёвки.
        - Они? - Олаф высунулся из окна, осматривая задний двор. - Так скока их было-то?
        - Следы разные, - Халахам указал на свежие пятна грязи, формой отдалённо напоминающие подошву, размазанные так, будто оставивший их подволакивал ноги. Эти следы заметили все. Затем он тронул носком сапога застывшую лужицу воска рядом с перевёрнутым столом - на ней оставил отпечаток узкий каблук. Больше ни одного следа товарища лже-карда в комнате не обнаружилось.
        - В кардерии, чую, после этого за голову схватятся. А мне доказывай потом, шо сами мы ни сном, ни духом. Прут, как мухи на варенье! Шо за гады пробрались в дом на сей раз?
        Халахам ничего не ответил. Остальные и подавно молчали. Эрикир задержал взгляд на горстках пепла в углах - там горели ночью пучки заговорённых Каиларой трав. Вспомнив натянувшуюся под уродливой лапой оборотня невидимую плёнку в оконном проёме и брызги стекла, он вздрогнул.
        - Я думаю, надо заколотить окно до вечера. А то... цирковой двор какой-то. Проходите, любуйтесь! - тапки можно не снимать.
        Лайлин усмехнулась:
        - Шутит, значит, жить будет.
        - Вам лучше побыть в той комнате, где ты лечила Эрикира, - Халахам направился к выходу, огибая бардово-коричневое пятно на полу.
        - А куда пропал Алестар?
        - Ушел в город.
        Едва отворил двери, Алестар ощутил, что они опоздали. Дом был пуст. Нетронут. Вещи лежали там, где их оставила хозяйская рука. Воздух пах травами и немного пылью. Сквозь серые занавеси на окнах проникал дневной свет. Казалось, всё пребывало именно в том виде, в каком и должно было быть, и, тем не менее, мужчине совершенно необязательно было отпирать дверцу маленькой кладовки за печью и проверять содержимое шкатулки, чтобы обнаружить пропажу. Он знал, что в доме знахарки кое-кто уже похозяйничал. Всё же он прошёл вглубь кухни, и отпер дверь, и снял крышку деревянного ларчика. Пусто.
        Убрав шкатулку в тайник, Алестар направился к черному входу. Дверь подалась от лёгкого толчка - либо хозяйка её не заперла перед уходом, либо тот, кто порылся в кладовке, не взял на себя труда вернуть замок в прежнее состояние. Больше делать здесь было нечего.
        - Она забрала перья.
        Халахам кивнул без удивления.
        - Что будем делать дальше? - в глазах Алестара тлели красные блики - В комнате не сохранилось даже пуха - барьер Каилары выжег всё дотла.
        - Доверимся её словам. Если старушка утверждает, что от оборотня веет силой "лесных", опыт общения с которыми у неё есть, и, причём, внушительный, то нам стоит допустить такую возможность. Поскольку обнаружилась связь с междумирьем, мы имеем все основания для тревоги.
        - То есть, ты сообщишь новости Одору?
        - Да.
        - Что с девушкой и парнем?
        - Пока остаёмся здесь. Если Шеа сильна, хотя бы вполовину, как прежде, то метаться уже поздно. Если же нет... тем более не вижу смысла срываться с места.
        - Знаешь, реакцию Одора я уже могу предположить, - Алестар выдержал паузу, перехватив взгляд Халахама. - "Убить всех, пока не началось".
        - С каких пор су-волды раздают предсказания?
        Пропустив едкую реплику мимо ушей, Алестар пояснил:
        - Да, вы с ним изменили решение в последний момент. Но теперь, когда Шеа оказалась жива, да ещё разыскивает тех, кого ищем мы сами.... Он не станет рисковать.
        Тишина проглотила слова, равнодушно облизнувшись.
        В открытое окно впорхнула сорока и уселась на подоконник. Алестар посмотрел на птицу, а следом на Халахама.
        - Пока не выясним, зачем она их ищет..., - медленно начал тот.
        - Понятно уже, зачем - чтобы убить.
        - Вопрос остаётся открытым. Зачем? Убить для чего? Пока не ответим на него, не сможем принимать решений ни мы, ни Одор, - договорив, Халахам подставил кисть руки к подоконнику, и сорока тут же перескочила на предложенную опору, вцепившись крючковатыми коготками в ткань рукава. Мужчина склонился над ней и беззвучно зашевелил губами. Уже через минуту птица вылетела на улицу.
        - Дело сделано. Теперь будем ждать ответа.
        - Стоит подготовиться к ночи.
        - Просто будь на месте. Если она придёт, то нам ничего не поможет.
        Луна напоминала зелёный циркон, просвечивающий сквозь мутную пелену облаков. В её призрачном сиянии город казался погружённым на морское дно могильником. Время нельзя было назвать поздним - до полуночи оставалось около двух часов - но улицы Юрра пустовали: не спешили домой запоздалые прохожие, не гремели по булыжным мостовым колёса экипажей. Большинство окон застыли чёрными провалами, редко где сквозь занавесы сочилось мутное зарево. Флюгеры на крышах отливали морской зеленью и ловили рассеянный лунный свет, поворачиваясь вокруг своей оси так и эдак. Тихие шорохи и скрипы сплетались с ветром и неслись в невидимом течении вдоль улиц, обволакивая каменную кладку стен, пронимая дрожью створки деревянных ставней и калиток.
        Лёгкая невесомая лапка сквозняка завернула подол юбки, лизнув холодом обнажившуюся коленку. Лин поёжилась, но прятаться в комнате даже не подумала, только удобнее устроилась в нише окна, подтянув колени к подбородку. Весна вступала в свои права. Воздух пах сиренью. От нагревшихся за день стен исходило тепло, и даже мёртвенный свет Най`элу - Зелёного Ока - не мог сделать эту ночь холоднее. Лайлин много раз наблюдала зелёное полнолуние - с крыши родного дома на отшибе Колодцев, откуда открывался вид на поля и рассевшуюся среди мелких холмов деревню. Но ей ещё никогда не приходилось любоваться погружённым в загадочное оцепенение огромным городом. Находясь внутри него, она чувствовала себя камнем в теле горы, камнем, чья макушка купается в ласке ветра и света, а корень плотно зажат гранитными тисками.
        Лайлин сразу заметила, когда в свежей сладости ночного воздуха проявился горечью знакомый запах табака - так капля крови, падая в стакан воды, вытягивает щупальца-струйки в разные стороны, и растворяется, бесповоротно изменяя кристальную чистоту. Совсем рядом, из темноты внизу, донёсся голос - он напоминал прикосновение замши к щеке: слегка шершавый и, не вдруг разберёшь, холодный или тёплый:
        - Мечтаешь?
        Девушка соскользнула в тёплую безопасность комнаты и перегнулась через подоконник, всматриваясь в полосу тени, падавшей от широкого свеса крыши. В густом мраке зарделась горсточка алых искр - говоривший затянулся.
        - Халахам?
        - Интересный ответ.
        - Халахам, - утвердительно кивнув, Лин вновь забралась в оконную нишу и спросила, - Вы что тут делаете, собственно?
        - Курю.
        - Нарочно под моим окном? Такой воздух был, пока вы не появились.
        - Я не появлялся - я закурил.
        - Что вы хотите сказать?
        - Уже сказал. Всё, что хотел.
        - И давно вы тут?
        - С тех пор, как тебе вздумалось подышать воздухом.
        Лин нахмурилась и бросила взгляд вниз, в тень под стенами трактира.
        - Вы за мной следите?
        - Я - нет.
        - А кто - да? - опешила девушка.
        - Пока не знаю.
        - Вы всё это серьёзно?
        Молчание.
        - Почему не отвечаете?
        - Бессмысленные вопросы задаёшь...
        Какое-то время оба молчали. Лайлин следила за завитками дыма, как они проявлялись в лунных лучах, едва покидали область тени. Они казались слабыми тощими духами, тающими в свете Най`элу.
        - Зелёное полнолуние... Ночь оборотней. - То были мысли вслух. Не её мысли - чужие. Об этом говорил сегодня в трактире один тощий прохиндей.
        Снизу донёсся странный приглушённый звук. Лайлин готова была поспорить, что Халахам хмыкнул.
        - Вы не верите в это?
        - Во что? В существование фольклора? Верю.
        - В нечистую ночь.
        - Нет. Таких ночей не бывает. Бывают нечистые делишки под покровом ночи, а к этому руку обычно прикладывают... люди.
        - Вы как-то замялись перед "людьми".
        Молчание.
        - Вы опасаетесь, что вернётся та женщина?
        Пауза вновь затянулась, и Лайлин уже подумала, что ей не ответят, когда из тени донеслось короткое:
        - Да.
        - Но почему тогда вы здесь? Спальня Эрикира находится с другой стороны.
        - Зато твоя - тут.
        - Причём тут я?
        Тишина.
        - Халахам? Вы еще здесь?
        - А-то...
        - Вы не ответили мне.
        - Ты располагаешь кое-чем, что может привлечь к тебе внимание... Шеа.
        - Привлечь внимание?.. Погодите... Шеа - это имя? Вы знаете ее имя!?
        - Не кричи.
        - Вы ее знаете! Это что, совпадение такое? Ха-ха, - Лайлин снова юркнула в комнату и, вцепившись руками в подоконник, высунулась наружу. - А теперь только "да" или "нет". Вы с ней заодно?
        - Нет.
        Девушка притихла на минуту и погодя спросила:
        - Что во мне может ее привлечь?
        Тихий робко заданный вопрос заставил Халахама нервно переступить с ноги на ногу, Лайлин этого, впрочем, не увидела.
        - Сила, питающая твои способности.
        - Это как?
        - Это сложно объяснить.
        - Мне важно понять. Пожалуйста.
        Мужчина задумался и, наконец, заговорил:
        - Твой дар - исцеление. Это как бы склонность твоей сущности, твоей личной энергии. Созидание. Возрождение. Многие люди обладают таким типом энергетики. Сила же, о которой я говорил - это своего рода топливо, которое вытягивают из окружения для заклинаний те же маги. Поскольку процесс добычи такого топлива сложен, маги часто используют других людей в качестве источников. Каждый человек несет в себе какое-то количество силы, и добыть ее таким образом легче, чем выдавливать по капле из неживой материи. Так вот в тебе этой силы столько, что не снилось ни одному из магистров Вимроуда. Запас ее почти бесконечен. Поэтому после грандиозных приемов исцеления ты не валишься с ног - ведь ты не исчерпываешь и сотой доли своего природного резерва... - Халахам умолк.
        Лайлин, кажется, перестала дышать. И тогда мужчина коротко добавил:
        - Эрикир тоже является неисчерпаемым источником.
        - Эрикир... Его она хотела убить. Зачем? Разве ей не нужны такие, как мы, источники?
        - Я не знаю, - в голосе мужчины звучали усталость и тревога.
        - Не знаете, или не хотите говорить? - уточнила девушка.
        Тишина. Смешно, неужели она ожидала получить ответ?
        - Но вы ведь защитите нас?
        Тишина.
        - Нет?!
        - Закрой рот!
        В тени послышалось шуршание ткани - впервые с начала разговора.
        "Идут".
        Лин не поняла, откуда взялась эта слабая скользнувшая по краю сознания мысль - не её мысль. Или это сказал Халахам? Нет, он молчал.
        - Кто идёт? - не выдержала она.
        Мужчина выступил из тени, бросив на девушку странный взгляд, будто она только что назвала имя прапрабабушки его двоюродного деда.
        - Не сиди, как лот на аукционе.
        - Как что на чём?
        - Скройся... Ах, ж-жор!!!
        Едва Лайлин отвернулась от окна, под шумный шелест и глухое позвякивание в неё метнулся всклокоченный ворох перьев. Крылья ударили по ушам, царапнув щёки и глаза, а между лопаток резанула остро и горячо боль. С криком рухнув на пол, она перекатилась на спину. Воздух от мощно бьющих крыльев разметал распущенные волосы - птица кинулась в сторону, но уже разворачивалась, налету выставляя перед собой лапы для нового удара. В болезненно блёклом свете луны сверкнули железные насадки на когтях. Главное было не подпустить хищника к лицу. Лайлин сжалась в комок, подставляя спину. Толчок. Боль! Снова и снова, волна за волной! Девушка каким-то чудом поднялась на ноги и швырнула себя спиной вперёд на стену. Когда тело птицы вдавило ударом в свежие раны, отчего она с ещё большим остервенением принялась рвать добычу когтями, Лин подумала, что сейчас или свихнётся к жоровой матери, или потеряет сознание. Впадать в беспамятство было никак нельзя, иначе злобная тварь искромсает всю её вдоль и поперёк. Но здравые мысли остались лишь мыслями, а корчимое болью тело имело своё мнение на этот счёт. Лин начала, теряя
силы, заваливаться вперёд. Почувствовав свободу, птица взлетела к потолку, хлопая крыльями, и рухнула на голову девушки... А в следующую секунду уже почему-то две птицы шмякнулись на пол к босым ногам Лин. Напротив с саблей в руке застыл Алестар - белые волосы отливали зелёным. Одного его вида девушке вполне хватило для того, чтобы почувствовать себя в безопасности и без единого звука соскользнуть в темноту и покой.
        Похоже, она потеряла сознание всего на одну или две минуты. Когда открыла глаза, мимо её носа проскальзывали доски пола - кто-то тащил её, перевернув кверху попой и держа под мышки. Спина пылала, как жерло вулкана перед извержением, или оно, извержение, уже началось? - что-то горячее и склизкое ползло по бокам, напитывая ткань ночной рубашки. Лайлин застонала, сжимая кулаки, когда её отпустили, и голова стукнула об пол.
        - Ты как?
        Алестар, присев рядом, заглянул в помятое лицо.
        - Жить буду.... Но недолго, - добавила она тут же, потому что одну из разодранных мышц на спине свело болезненной судорогой.
        - Ты в силах себе помочь?
        - Нет. Я себя лечить не могу.
        - Ясно, - он встал на ноги и, заперев окно, задёрнул шторы. - Позову Айхела.
        - Подожди! Кто напал?
        - Я их не знаю. Сокол мёртв. О нём не беспокойся.
        Дверь закрылась. Проскрежетал ключ в замке.
        Но не прошло и трёх минут, как в коридоре вновь скрипнули половицы. Дверь настойчиво дернули пару раз. Лайлин занервничала - свои не стали бы молча топтаться на пороге, значит, в коридоре были чужие. И где, спрашивается, Алестар? Не могли же они его убить?!
        Видимо, гостям надоело ожидать, когда их милостиво пригласят внутрь. Тонкие доски сухо треснули под ударом, и одновременно не выдержали петли - дверь хлопнулась на пол, брызнув щепками и трухой. В комнату вломились два типа в пурпурных накидках поверх кожаных доспехов. В руках они держали по свёрнутому кольцом хлысту, а вдоль левого бедра у обоих болтались длинные железные подвески с гравировкой в виде солнечного клевера - тотема имперской религии.
        "Сломай их изнутри!", - заметался в голове знакомый голос.
        Вошедшие отыскали глазами Лайлин, и кнуты, распрямляясь, послушно выскользнули из ладоней - по всей длине мутно сверкнула серебряная окольцовка. Девушка выворачивала шею, в панике глядя, как один из мужчин заводит руку с кнутовищем назад. Она попробовала пошевелиться, но боль в мышцах резанула остро и безжалостно.
        "Словно лечишь - только наоборот!"
        От страха каждый нерв натянулся, задрожал, и Лин, не задумываясь, изменила зрение, даже не закрыв глаз. Силуэты незнакомцев растаяли. На фоне двери плыли в воздухе кружева голубого свечения, с разводами внутри от серого до воспалённого красного цвета. Она видела причины всех болячек, когда-либо мучивших этих людей. Она знала, что и как надо тронуть, чтобы исцелить, но даже представить не могла, как будет направлять энергию вспять, чтобы убивать.
        "Они или ты!!!" - взвился голос.
        Рука Лайлин дрогнула, и девушка почувствовала, как от пальцев в стороны пополз холод. Люди что-то увидели, потому что один крикнул:
        - Она колдует! Не спи!
        Взметнулся атакующей змеёй кнут, чтобы, так и не достигнув цели, обвиться вокруг вскинутой наперерез сабли - в комнату ворвался Алестар. Лайлин, отвечая на предыдущее движение, ещё не заметив подоспевшей помощи, выбрала жертву и вцепилась в голубое сияние, если можно было вцепиться в то, что нельзя осязать. По натянутому каналу хлынул жар, паливший всё тело. При этом её саму окатил отрезвляюще холодный поток. В центре одного из кружев расцвела язва, словно на белый девственный снег плеснули помои. Сквозь гул в голове до слуха Лин донеслись крики.
        "По-лу-чилось".
        Ничего больше не имело значения.
        "...я сделала..."
        "...что это я сделала?.."
        "ЧТО?!"
        Сознание вдруг прояснилось, и вещи встали на свои места. Лайлин затряслась, как в лихорадке: "Я его убиваю!!!" - и потянула боль на себя. В груди зарделись первые угольки - она принялась высасывать яд, не обращая внимания на то, что в глазах поднимается кровавый туман, а сердце замедляет ход.
        "Останови её!!!" - взорвался чужой вопль в голове.
        Кто-то очутился рядом. Лоб обожгло невыносимо, небывало ледяное прикосновение. Красная пелена растворялась и прыгала багровыми блошками вверх-вниз, влево-вправо. Когда же мельтешение отступило, Лайлин увидела над собой бледное лицо Алестара. Она чуть было не спросила: "Ты что, светишься?" - кожа его, и вправду, излучала слабое сияние. Возможно, она была просто слишком бела. Но вот сквозь тонкие губы просочилось облачко пара, и на ресницах Лин появился серебристый налёт. Иней. В следующий миг Алестар отпрянул и рывком поднялся на ноги, отходя в сторону.
        В комнате послышалась возня. Звякнуло железо. Кто-то затруднённо дышал, будто ему зажимали рот.
        - Как там Лин? - раздался запыхавшийся голос Айхела.
        - Па...
        - Плохо, но не смертельно.... Прикончи его. Ничего полезного он нам не скажет.
        - Я не убийца!
        - ...понимаю, - тихо обронил Алестар.
        Раздался придушенный всхлип, и что-то тяжёлое бухнуло на деревянные доски - Лайлин вздрогнула, почувствовав толчок. По звуку шагов она поняла, что кто-то вышел в коридор, наступив по пути на жалобно скрипнувшую дверь.
        Айхел опустился на колени рядом с дочерью.
        - Терпи, квитонька. Они еще здесь. Я не могу оставить тебя, чтобы кликнуть на помощь.
        - Ты видел?
        - Что?
        - Алестар. Он был, как Эрбо - Зимний Холод.
        - Эрбо? Лин, ты о чём?
        - Его губы, как лёд...
        Айхел нахмурился и промолчал. Кажется, у его девоньки начался бред.
        Лайлин распласталась в кровати и разглядывала солнечный блик на стенке тумбочки. Болела спина. Ныла шея, потому что приходилось всё время лежать на животе. С ней в комнате была Каилара. Сейчас она смачивала в воде тряпочку и осторожно промывала царапины, проводя по самому краю. В воздухе пахло травяными сборами - знахарка принесла из дому добрую треть своих лекарских запасов. Время близилось к обеду, и это была четвёртая перевязка за сутки. Приходил Эрикир, кормил Лайлин пирожками. Потом пропал куда-то и вернулся с десятком стеблей прошлогодней осоки - собрался сделать из них трубочки, чтобы Лин могла пить из чашки, а не ловить ртом выжимаемую с тряпицы воду. Его забота была до невозможного трогательна. Несмотря на боль, Лайлин не могла сдержать смеха, когда он отпускал разнообразные шутки, которых знал бесконечное множество. Всё время подле неё сидел Айхел, и только четверть часа назад вышел пообедать. Забегал и трактирщик. Убивался по поводу того, что постояльцы собирают вещи и переезжают в "Три Якоря" на Малой Портовой.
        - Ниче удивительного! Две ночи подряд в доме "поле боя у Дипона". Это точно те самые сволочи, шо днём в спальне сына рылись. Сперва вынюхали всё, шо надо было, а после напали. Мне токо не ясно, хто они такие. И шо им от меня и моих постояльцев надо!.. Эх, жалко, что ты сама себя так, как Эри, не можешь подлатать.
        Да, жалко было до боли.
        Ни Халахам, ни Алестар не появлялись. Олаф сказал, что видел их поодиночке мельком, но заговорить времени не было - оголтелые посетители жаждали новостей, занимая столики поближе к стойке с самого утра - как только потянулись вон из "Синего Винограда" постояльцы.
        - Вы её видели?
        Каилара встретилась с Лайлин взглядом.
        - Кого?
        - Женщину-оборотня, которая напала...
        - ... на Эрикира. Да. Видела.
        - Кто она?
        Знахарка замялась.
        - Очень... сильная ведьма.
        - И всё?
        - А должно быть ещё что-то?
        - Да нет. Не знаю, - Лин вспоминала вчерашний разговор. Халахам не сказал, защитит ли их от ведьмы. Почему? Потому что не мог защитить или потому что не хотел? Очень важный вопрос, но кто на него ответит?
        - Вы давно знаете Эри?
        - С пелёнок.
        - И какой он?
        - Да обыкновенный. Только ветер в голове, - не раздумывая обронила Каи, а помолчав добавила: - Добрый.
        Лайлин улыбнулась. Она очень хотела задать один вопрос, но не знала, как. Главное, не наломать дров.
        - Мне кажется, у нас с ним есть что-то общее. Что-то, чем владеем только мы.
        - Дар? - Каилара совсем не казалась удивлённой.
        - Да. Кто он? Что он может?
        - Он видящий. Читает будущее и мысли. Правда, очень слабый. Никогда не брался за себя всерьёз.
        - Читает мысли...
        - Боишься, он мог что-то высмотреть в твоей голове?
        Лайлин не могла видеть, но была уверена, что знахарка улыбается - той самой улыбкой, с которой взрослые смотрят на детей, когда те набираются смелости впервые прогуляться за ручку.
        - Нет, не боюсь. Он славный. Я могу и вслух это сказать.
        - Угум.
        Каилара больше не улыбалась, но в глазах её залегло тёплое лукавое свечение. Сама Лайлин уже думала о другом.
        "Сломай их изнутри.... Словно лечишь - только наоборот".
        "Я читала мысли? Скорее мне их запихивали прямо в голову. Глупо считать, что я разделила способности Эрикира. Каким образом?"
        Как бы там ни было, ей не терпелось поговорить с Халахамом. Один вопрос жег Лайлин изнутри. Отец сказал, что обоих незнакомцев прикончил Алестар, но сама она не была в этом уверена. Перед глазами стояло видение угольно чёрной воронки в центре пульсирующего светом облака. Она готова была убить. Охваченная смятением и понукаемая жестким голосом, звучавшим в голове, она чуть не переступила черту. В желудке заворочался холодный ком, и потянуло мучительно рядом с сердцем. Вспомнился цепенящий холод, сползавший по пальцам, когда она "повернула процесс вспять"...
        Вязко всколыхнулась память.
        "Просто повернуть процесс", - где-то это уже звучало, но Лин не могла вспомнить, где. Мысль ускользала верткой рыбкой, никак не даваясь в руки.
        Исцеление наоборот. "Когда лечу - сгораю, а убивая... становлюсь льдом". Девушка поежилась, возвращаясь во вчерашнюю ночь. Перед внутренним взором плыло белое лицо в обрамлении спутанных серебряных прядей и бледно-розовые, словно заиндевевшие, радужки глаз. Лин вновь видела склонившегося над ней Алестара, и в её памяти время замедлилось, секунда проходила за три. Он только отстранился от неё, после того как выдернул из багрового кошмара ледяным касанием, и теперь всматривался в лицо девушки. Губы, дрогнув, приоткрылись, и вместе с беззвучным вздохом наружу выплыло облачко пара, коснувшись кожи морозной свежестью, застыло инеем на ресницах Лин. "Зимний Холод"... По сияющему во тьме лицу пробежала тень - и уже в следующее мгновение рядом никого не было, будто всё приснилось.
        Каилара, закончив перевязку, провела ладонью по волосам Лайлин, обращая на себя внимание.
        - К вечеру сможешь сидеть, а пока терпи.
        Лин с трудом отряхнулась от воспоминаний и улыбнулась знахарке.
        - Позвать кого-нибудь? Папу? Эрикира?..
        - Халахама... или Алестара.
        Каи, поведя бровями, кивнула.
        - Если найду их.
        * * *
        Их было четверо. Двое ловко перетекали с крыши на крышу, то пробегая по конькам, то съезжая по скатам. Ещё двое следовали за ней по земле - она чувствовала на себе их неотрывное внимание. Шеа знала, что, если обернётся, то никого не увидит. Преследователи двигались невероятно тихо, но всё же недостаточно тихо для того, чтобы остаться незамеченными ею. Сначала она приняла их за гальта с его свитой, но потом отбросила эту мысль, как ошибочную - те позволили бы обнаружить себя только в момент нападения. Четвёрка, свято веруя в свою сноровку и удаль, продолжала слежку, а Шеа шла, не меняя направления, напрягшись внутри, как тетива лука перед выстрелом. Она чувствовала слабый энергетический шум, будто жужжание роя пчёл в бочке. Среди преследователей был маг. Руки чесались определить, кто из них.
        Минуты исчезали в небытии, оставались позади безликие в своей серости дома, пару раз в главную улицу вливались поперечные - а четверо всё так же плелись за Шеа, продолжая игры в следопытов. В конце концов, ей это надоело. Надо было еще и своими делами заняться, не бегать же всю ночь по Юрру! Не сбиваясь с шага, она нырнула за Внешнюю Ткань. Для героев-шпиков это выглядело, как внезапное исчезновение прямо в воздухе. Шеа уже отыскала мага - он двигался в тени домов на приличном от неё расстоянии и совершенно беспечно использовал кошачье зрение, от чего здесь, в подпространстве, глаза его выглядели, как две светящиеся точки, плывущие в трех кратах над мостовой. Поймав цель, Шеа рванулась навстречу. Размытая фигура с фонариками глаз, отшатнулась, а затем проявилась мерцающим силуэтом за Тканью. Мерзавец заметил её бросок? - хорош. Да ещё и сам шагнул сюда, где физические законы не имели силы, где терялось ощущение пространства и времени. Шагнул зачем? Чтобы сразиться, или чтобы видеть, от кого бежит?
        Маг кинулся вперёд. В движении фигура его размазалась световым шлейфом. Шеа искривила губы в улыбке и взмахнула вытянутыми руками, описывая перед собой плоскость щита скользящим посолонь движением. Ладони её едва успели застыть друг за другом, замыкая круг, когда удар сбил её с ног, вышибив обратно в мир. За мгновение до того, как стрелы сорвались в полет, Шеа прянула в сторону - тишину ночи нарушил скрежет металла по камню. Умно - не лезть в ближний бой, а швырнуть её под прицелы товарищей. Окинув взглядом улицу, Шеа увидела только троих - чародей оставался за Тканью и мог в любой момент... Она ощутила покалывание между лопаток и, подчиняясь интуиции, рванулась прочь. Воздух исказился - нечто нехорошее и, несомненно, вредное для здоровья прошло рябью, напоминавшей кильватерный след от корабля. В это время темнота выплюнула следующую партию стрел, которые, как и предыдущие, не достигли цели - Шеа уже была за Тканью. Маг отбросил себя толчком силы назад, едва увидел перед носом объятую маревом фигуру. Шеа встряхнула рукой от плеча - отправляя вдогонку дымчатые плети. Спустя секунду после того как
они нырнули сквозь кирпичную кладку фасада вслед за магом, она, сжав пальцы в кулак, резким движением руки на себя и вверх дёрнула путы с добычей. Похожий на привидение, в поле зрения показался бежавший чародей. Повторяя взмах руки, плети подбросили пленника вверх, а потом швырнули его к ногам Шеа. Она занесла руку с выпрямленной наподобие наконечника копья кистью и ударила, припадая на одно колено. Пальцы прошли в булыжники мостовой, как в подтаявшее масло. Маг, ускользнув, парил в полутора лакратах от Вдовы, торопливо делая какие-то пассы руками. Не теряя времени, Шеа развернулась вокруг своей оси, перенося тяжесть с правого колена на левое и перемещаясь в то же время ближе к цели. Ребро ладони рассекло светящуюся фигуру. На мгновение раньше маг, закончив формулу, обрушил на Вдову ливень ярко-голубых сияющих игл. Часть их канула в бугристом теле мостовой, но несколько десятков впились в Шеа, тут же слившись с её аурой. Сам маг попытался увернуться от удара, подбросив себя вверх, но не успел вовремя убраться с дороги и свалился в нескольких шагах от неё, не чувствуя ног - рука-копьё прошла сквозь
него на уровне бёдер. Сама Шеа рычала от подступающей боли - иглы просочились внутрь и делали своё дело: левая рука онемела, а в бедре зарождался знобящий холод. Не рассиживаясь, она кинулась к магу, игнорируя протесты раненого тела. Зависнув над ним, стоя на четвереньках, она завела руку и впечатала в судорожно опадающую грудь крепко сжатый кулак. Казалось, мужчина выдохнул больше, чем могло быть в его легких. Сердце споткнулось и, сжавшись в последней конвульсии, остановилось навсегда. Пока ещё оставалось время, Шеа положила ладонь на лоб мага и посмотрела. Когда она отняла руку, мерцание его тела почти угасло, а Вдова знала, кем были напавшие на неё, и откуда они пришли.
        Перед сбитыми с толку преследователями внезапно появилось тело мертвого мага, а следом за ним из воздуха на мостовую ступила сама смерть, источая волны обездвиживающего ужаса. Ни один из них не успел понять, как его убили.
        Шеа сняла с трупов причудливые кованые пояса с подвесками, украшенными изображением клевера. "Пригодятся... Если Ловчие не успокоятся - натравлю друг на друга. Придумали себе развлечение: волочиться за одинокой "ведьмой" через полстраны".
        * * *
        Лайлин проснулась, почувствовав чужое присутствие. Кто-то касался её сознания, будто проводил пером по коже. Она вздрогнула и попыталась встать, но на плечо опустилась теплая рука, удерживая.
        - Не дёргайся. Помни о ранах.
        Она успокоилась, узнав говорившего, хотя, казалось бы, должна была наоборот встревожиться.
        - Мне сказали, ты хотела меня видеть.
        - Да.
        Тихо скребнули по полу ножки стула, когда его отставили в сторону. Халахам уселся прямо на тканую дорожку, опершись о тумбочку у кровати, и заглянул в глаза лежавшей на животе Лин.
        - Теперь тебе меня видно, - он улыбнулся.
        Лайлин молчала. Она не была больше уверена, хочет ли задавать вопросы, весь день не дававшие ей покоя. Мужчина отвернулся, позволяя разглядывать свой профиль.
        - Ну, спрашивай же. Я отвечу. На этот раз всё останется с тобой.
        Девушка совсем не уловила смысла последней фразы, но решила не обращать внимания.
        - Кто убил того человека? Я?
        Халахам не торопился с ответом, изучая её лицо. Он видел, что Лин ждёт его слов, как решения суда - с надеждой и страхом.
        - Нет.
        Лайлин, шумно втянув воздух, с облегчением выдохнула.
        - Я никогда не думала, что можно наоборот... Это было... жутко.
        - Потому что ты этого желала.
        - То есть, если бы я не хотела, было бы лучше? - Лин с недоверием и тенью истерики воззрилась на Халахама.
        - Совесть держит крепче и дольше, если чует раскаяние.
        - Вы как-то странно на меня смотрите...
        Халахам поднёс руку ко лбу Лайлин и коснулся пальцами кожи. Девушка вздрогнула, почувствовав, что неуловимо изменилась от этого лёгкого прикосновения, будто что-то добавилось к ней самой - неизбывная тяжесть. Комком в горле застряли слова, и в памяти всплыло имя. "Милара". Лайлин начала задыхаться - грудь сдавили железные обручи. Нахлынули воспоминания, которые всегда были с ней и в то же время не были. Она не могла этого объяснить, но была вынуждена принять. Она пожелала зла и сотворила непоправимое, исковеркала, изменила, не имея права менять.
        - Я не хотела калечить ребенка, даже не знала, что делаю. Мне не в чем каяться, но я чувствую себя последней тварью..., - голос сорвался, и к горлу подступили злые слезы.
        Халахам отвернулся, уставившись в пол.
        Оба молчали и не смотрели друг на друга. Лайлин боролась с памятью, бесповоротно сдавая позиции. Единственным выходом было поменять тему и отвлечь себя разговором.
        - Кто были эти люди? Вы знаете?
        - Ловчие.
        - Кто такие?
        - Что-то вроде братства. Занимаются уничтожением нечисти.
        - Нечисти? - Лайлин оказалась сбита с толку. - Это кого, например?
        - Это, например, оборотней. А ещё умертвий, буйных призраков, восставших покойников, вампиров...
        - Но их же не бывает! Как можно гоняться за байками?!
        - Эрикир и Каилара утверждают, что нападавшая была какое-то время совой.
        Лин с досадой замолчала, но вскоре раздражённо поинтересовалась:
        - А я тут причём? Зачем они пришли за мной? Я не похожа ни на привидение, ни на умертвие. Надеюсь.
        - Ты исцелила Эрикира. А его покусал оборотень. В зелёное полнолуние наш милый Эри должен был обратиться. Ты же оберегала его и была почти весь день рядом. Разведчики внесли тебя в список.
        - Но это же...
        - Смешно, если б не было так грустно.
        - Какой-то сумасшедшй день, - ворчливо отозвалась Лин, сдувая со щеки надоедливую прядь. - И в трактире этом непроходящий кавардак. Только приехали, как сразу попали в самое пекло.
        - Драконий узел, - усмехнулся Халахам.
        - Что?
        - Стечение обстоятельств с виду случайных, на деле же предопределенных. Тугой клубок и точка встречи. Следуя разными путями, все сошлись здесь: мы, вы, Шеа... еще и Ловчие...
        - Они вернутся?
        Мужчина вместо ответа пожал плечами.
        - Они должны были узнать, что Эри ни в кого не превратился. То есть, он не заражен. И я никакой не пастырь новоиспечённых оборотней!
        Халахам пожал плечами ещё раз.
        Лайлин фыркнула, подумав, что второго нападения не переживёт. Страха, как ни странно, не было. Была усталость и скука. Что-то вроде: "Да когда же вы все отвяжетесь!"
        - Как вам удалось пробраться в мою голову?
        - А вот это должен быть мой вопрос.
        - В смысле?
        - В смысле, ты услышала вчера, как я предупредил Алестара о приближении Ловчих.
        - Я!?
        - Ну не я же.
        - Я думала, это вы специально, как потом, когда..., - Лайлин запнулась. - Зачем вы меня заставили напасть? Это же вы орали на меня. "Они или ты!"
        - "Зачем" - это пустой вопрос. Чтобы тебя не убили.
        - Но Алестар же успел.
        - Мог не успеть.
        - Но успел же, - тихо повторила она, не глядя на Халахама.
        - Я понимаю, что ты хотела бы избежать произошедшего любой ценой, но рано или поздно настанет момент, когда никто не придёт на помощь. К тому времени ты должна быть готова. Ты не должна колебаться. Это трудно, тяжело. Если тебе угодно - ужасно. Но также неминуемо.
        - О чём вы говорите? - Лин занервничала. - К какому такому времени?
        Молчание.
        - Вы же просто проходили мимо наших захолустных Колодцев! - вскипела она. - Вы просто ехали в Юрр, нам просто было по дороге! Вы уйдёте, как только научите меня лечить без боли и мы никогда не увидимся!.. Вы же уйдёте?
        Халахам не отвечал. Лин, превозмогая боль, поднялась на руках и подтянула колени, усаживаясь на кровати.
        - Вы...
        - Мы уйдём... но ты уйдёшь вместе с нами.
        В спину повеял холод.
        - Зачем я вам нужна?..
        - Не только ты.
        - Эри?
        - Да.
        - Почему? Чего вы хотите от нас, от наших сил?
        - Вы находитесь в опасности. Как выяснилось, мы не единственные, кто ищет вас. Какие бы цели ни преследовала Шеа, мы не можем позволить ей добиться своего.
        - Так чего она добивается? Нашей смерти? Нашей силы? Но ведь и вас тут что-то держит!
        - Мы лишь хотим не допустить..., - Халахам умолк, не закончив фразу.
        - То есть, вы защищаете нас?
        Медленный кивок.
        - Вчера вы не ответили, когда я спросила о защите. Вы не уверены, сможете ли...
        Халахам поджал губы. Это вполне можно было расценить как признание неприятного факта.
        - Она сильна?
        - Пока не знаю.
        - Кроме вас двоих есть ещё кто-то? - припомнив имя, Лайлин тут же его назвала, - Одор. Кто он?
        - Такой же, как я, - последовал неопределенный ответ.
        - Это какой?
        - Это самый великий и ужасный, - поддразнил Халахам, поднимаясь на ноги.
        - Вы что, уходите?
        - Тебе нужно спать.
        - Совсем не нужно! Погодите, - и она задала последний вопрос, вертевшийся на языке, - Алестар. Он... Что он такое?
        - Су-волд. Мой спутник.
        - Су-волд? Что это значит?
        - Это начит "спутник", Лайлин. И все.
        - Но как же... Он дохнул - и ресницы... все в инее. Холодина. А сам... будто... словно...
        - Он тот, кто он есть. Его имя ничего тебе не скажет.
        - Прошу, - умоляющий шепот.
        - Он. Мой. Спутник.
        - Он человек?
        - Нет.
        Дверь скрипнув, затворилась.
        5 глава. Крепость Восьмого Звена
        Лес пылал, и сыпались искры.
        Никто не ждал и даже не мыслил,
        что ночь пройдет, и солнце увидит живых.
        Теаран хмуро смотрел вдаль, опершись плечом о каменный зубец башни. Рядом на перевернутой бочке примостился Доаран Н`Карн.
        Братья.
        Мало кто верил, что один старше другого на два года. У Теана самого часто возникало чувство, что встречаясь глазами с младшим, он заглядывает в зеркало. Те же светлые волосы, тот же прямой и тонкий нос, квадратные скулы. Единственным отличием был цвет глаз: у старшего - колючий зеленый с серым, а у младшего - синий, васильковый.
        - Вчера болтал с Ивром, - заговорил Теан. - Он сказал, кладовые почти пусты. А обоз, сам знаешь, уже на месяц задерживается.
        - Хо-хо! С каких пор ты секретничаешь с главным поваром? Решил завести друзей на кухне? Хитро. А для меня сухари тягать будешь, когда мы тут с голоду пухнуть начнем? - прыснув со смеху, Дор попытался увернуться от затрещины, но не удержал равновесие и хлопнулся задом на пол. Бочонок покатился к стене, грохоча пустым нутром.
        - Ты там как, целый? Не жестко приземлился?
        - Не особо, - младший, потирая ушибленное место, утвердился на ногах.
        - Можем повторить, - Теаран прищурился, с усмешкой перехватывая метнувшийся к бочонку взгляд, и поставил ногу сверху.
        - Благодарствую. Но не стоит. Моя задница точно не заслуживает такого обращения.
        - За другим обращением - не ко мне. Прости.
        - Иди ты, - Доаран отмахнулся, пристраиваясь у стены в некотором отдалении от брата. - Так что на счет сухарей?
        - Для тебя, мелкий, все что угодно.
        - Завязывай.
        Синие глаза потемнели.
        Теан знал, что Дор терпеть не может, когда он входит в образ старшего братца-поганца.
        - Честно, Дори. Для тебя последний сухарь у самого Н'Ауберна изо рта вырву.
        - Да уж. Отобрать кусок у Рыжего герцога... В этом удовольствии ты себе точно не откажешь.
        Голос Доарана стал задумчивым, и Теан оглянулся на брата. Тот смотрел через бойницу на темно-серую стену деревьев, и улыбка на его лице медленно растворялась.
        Лес косой разлегся с востока на запад, на сколько хватало глаз. За чертой древесного покрова в десятках ласандов от блокпоста билось о скалистый берег Свинцовое море.
        Вечерело. Солнца не было видно весь день из-за плотного савана тяжелых брюхатых туч, и сейчас ни один прощальный луч не достигал земли. Над кромкой степи на самом краю гаснущего неба горела желто-жемчужная полоса, разливая вокруг неподвижный свет. Ветер куда-то пропал, и замерли на месте толстые облака.
        - Всего полгода торчим здесь, а уже тошно так, что дальше некуда... Когда мы с тобой решили повоевать, я думал, мы сможем внести вклад... приблизить победу. Знаешь, погеройствовать. А тут...
        - Стало понятно, что никакого смысла в наших действиях нет... - закончил мысль Теаран, усаживаясь на бочонок.
        - От нас ничего не зависит! - младший уперся ладонями в камень кладки, напрягая пальцы. - Деревья подползают все ближе. И геройствовать не получается, когда твари поднимаются из болота. Сидим и ждем непонятно чего... А я еще не верил вначале, что Лес двигается. Думал, нас разыгрывают, как новичков-идиотов.
        - Да я и после инструктажа скорее поверил бы в то, что Н'Ауберн свихнулся... Я не рассказывал раньше, - Теаран замялся, но все-таки продолжил. - В свой первый выход с дозором, я повязал на ствол одного из деревьев шейный платок, а потом для верности сделал пару зарубок у корня. На следующий день я это дерево со стены не разглядел, но подумал, что дело в расстоянии. Платок был темный - наверное, затерялся где-то. Но через две недели, когда снова пришла наша очередь обходить окрестности, я вернулся к тому месту... Деревья были другие. Хоть режьте меня, но деревья изменились! Платка и след простыл. Брожу я, в общем, как потерянный, стволы щупаю. Так этот..., - Теаран фыркнул, - славный малый Фосло вообще решил, что я один из Лесных - прицепился и давай мне мозг ковырять: мол, с чего такой интерес к растительности? Переполошил целый отряд. Пришлось всем рассказывать о своих экспериментах. Мне позже еще от Н`Ауберна досталось за "безответственное поведение и злостное нарушение устава".
        - Это который из пяти раз? - усмехнулся Доаран, отворачиваясь от бойницы.
        - Это когда я тебе про посиделки с Дьюком рассказывал.
        - То есть не было никакого внепланового перекура в караулке?
        - Не-а.
        Младший хмыкнул, окидывая брата ироничным взглядом. Тот продолжал:
        - Короче, отряд решил поддержать мои начинания. Не знаю, что это было. У пяти взрослых мужиков разом детство... заиграло. В общем, нашли - шагах в двадцати в глубине леса болтается мой платок на стволе. Кое-кто предположил, что его могли просто снять и подвязать им другое дерево. Например, прежний патруль - шутки ради. Хотя какие тут шутки, если задуматься... Ну, ты меня знаешь - пока не выясню все до точки, не успокоюсь. Наплевав на запреты, я дернул в Лес. Сходил к этому дереву и на стволе нашел свои зарубки. Вот так.
        - Почему ты мне раньше не рассказывал?
        - Зачем? Чтобы ты при первой возможности вломился в заросли по моим стопам? Мне самому не стоило туда ходить.
        - Кхм. Вот уж точно, - младший изобразил умное лицо, от которого Теарану хотелось скорбно возвести очи горе. - Какой болван потащился бы ради любопытства в Лес?
        - Это был прозрачный намек?
        - Можешь считать и так, - сухости тона мог бы позавидовать любой сноб.
        "Ну-ну. Насколько же тебя хватит, непоколебимый ты наш?" Теан успел сосчитать всего до трех, прежде чем прозвучал пропитанный насквозь нетерпением вопрос:
        - И как оно там, в Лесу?
        - Ну здравствуй, болван номер два.
        - Я серьезно.
        - И я.
        В наступившей тишине Теаран кожей ощущал на себе взгляд брата. Качнув головой, он сдался. Замычал, пытаясь подобрать слово.
        - Там... неуютно.
        - Не-у-ют-но? - брови младшего смешно сложились домиком. - Это все?
        У Теарана сделалось такое выражение лица, что кто-то другой уже бы нервно сглотнул, подумывая о путях для бегства. Но Доарана страшными рожами было не пронять.
        - А ты думал, там будут нагие девы меж деревьев бегать, делая вид, что жутко тебя стесняются?
        - Было бы неплохо, - буркнул Н`Карн-старший в ответ.
        - Хо-хо! Кто б сомневался!
        - Где ты подцепил это свое "хохо"? Думаешь по возвращении шокировать Валенту солдатскими выкрутасами? Она оценит. В обморок хлопнется к твоим ногам - будешь героем дня.
        Доаран улыбнулся. Грустно, с нежностью и... оттенком страха.
        - Главное, вернуться.
        Братья встретились взглядами и оба промолчали.
        Полгода назад они во главе отряда, выделенного Большим советом Юрра прибыли на границу Северных Лесов под командование Арга VII. В первый же вечер на непуганых слушателей обрушился поток гарнизонных баек. Братья пережили очень неприятные минуты, когда осознали, что выдумки в зловещих рассказах было чуть. Новичков не пытались запугать - на них просто свалили груз накопившихся страха и отчаяния. Н'Карны наслушались всякого как от солдат, поступивших на службу несколькими месяцами ранее, так и от людей из постоянных гарнизонов, следящих за границей лесов уже многие годы. И одни, и другие заверяли, что менее двух лет назад Лес виделся лишь темной полосой на горизонте, даже стволы деревьев было не различить. Но постепенно он начал разрастаться. И когда с пограничья в столицу стали приходить тревожные отчеты со всех пятнадцати блокпостов, был принят указ об усилении гарнизонов - через Северные Пустоши потянулись военные отряды.
        Лесные до сих пор не показывали носа, отправляя на бойню одну за другой волны нечисти. Пограничникам даже думать не хотелось, что будет, когда из Леса выйдут те, кто "руководил парадом" все это время. В памяти оживали рассказы полувековой давности, о битвах Второй войны. Об их достоверности сложно было судить, потому что сохранивших рассудок ветеранов в живых почти не осталось. Но даже слабые отзвуки воспоминаний о тех днях лишали сна теперешних защитников северных рубежей.
        - Так уже до зимы от заградительной цепи не останется и следа, - в голос Доарана закралась детская обида.
        Теан невесело ухмыльнулся. "Ну да, Дори, это же не честно - взять и задавить нас лесом. Мы так не договаривались". Вслух он ничего не сказал - не хотелось понапрасну сорить словами. И без этого понятно, что положение у людей не из простых. У самого на душе словно жор потоптался. Арг молчит, Коалиция магов бьется над проблемой, но способ остановить Лес еще не найден. Если так пойдет и дальше, то королевство потеряет важные... да что уж там! - единственные опорные точки на рубеже.
        Когда была построена цепь из пятнадцати крепостей, отрезавшая Лес от остального материка, принятых мер показалось достаточно: обе войны окончились ничьей - Лесные не переступили очерченных границ, но и не были уничтожены. Тогда об истреблении речи не шло. Важно было выстоять, оттеснить чужаков обратно в их проклятый лес. И что же? Полвека спустя они, зализав раны, ринулись вперед с завидной прытью. Пока империя обратила внимание на неприятности в южном королевстве, стало поздно чесать лапой за ухом - нарыв лопнул. Пришлось признать, что третья война не за горами. И тогда начались судорожные попытки мобилизовать кое-какие ресурсы. Сначала на север направилась геройствующая знать - "пощекотав дракону брюхо", вернуться в лаврах к родным, покрасоваться боевыми заслугами перед двором и дорисовать особо значительную закорючку на гербе. Когда же стало окончательно ясно, что на севере назревает крупный конфликт, в противостояние втянулись маги. Поползли слухи об изменениях в законе о рекрутской повинности - расширялись возрастные рамки. В Палате Герцогов подготавливался указ о наборе армии королевств. В
первую очередь речь шла, конечно же, об Аргедане, на территории которого и происходили события. Вторым в списке стояло княжество Даэн-Аймал. Все остальные с настороженным любопытством наблюдали за развитием событий из-за Свинцового моря, на всякий случай прикидывая количество кораблей, которое можно будет отрядить вместе с войском на помощь, если она потребуется.
        Теаран покосился на младшего. Тот стоял, осунувшийся и почти несчастный, глядя во двор крепости. Н'Карну стало не по себе. Он привык видеть брата никогда не унывающим, и теперешнее зрелище выбивало его из колеи.
        - Эй. Не вешай нос.
        - Угу. Если обоз не приедет, мы все сдохнем. Если Лес не остановится, мы - тоже сдохнем. Если...
        - Слушай, довольно уже ныть, - вскинулся Н'Карн. - Изменить мы ничего не можем, так что и трепаться нечего. Мы - солдаты. О чем нам думать и когда умирать решают командиры, которым в затылок дышит военный совет. - Помолчав, он продолжил желчно, - Даже советом крутят, как хотят, все эти лорды и маги из Коалиции, делая вид, что прислушиваются к словам Арга. Мы у подножия пирамиды, в самой пыли. Так что будем молча сидеть и ждать приказов... Сам знаешь, как кое-кто реагирует, когда я высказываю свое мнение.
        - Ох, сколько пафоса и разочарования! И, между прочим, этот кое-кто - один из генералов имперской армии, - Доаран нахмурился. - Уж не знаю, чего ты добиваешься, вступая в споры с Н'Ауберном.
        - Да чтоб он... долго жил. У нас с ним взаимонепереносимость.
        - Особенно после того, как он тебя понизил в звании до рядового, читай до "простого смертного"...
        - Поищи другую тему для своего дурацкого остроумия! Я серьезно.
        В ответ младший только прокашлялся, не вступая в дальнейшие споры и, несомненно, оставшись при своем мнении.
        Крепость Восьмого Звена венчала один из холмов, что так удачно опоясывали этот край материка. Они возвышались на равном расстоянии друг от друга, дугой огибая территорию Серого Леса. За ними тянулась ровная, как доска, степь. Люди в гарнизоне поговаривали о неслучайном происхождении гряды. Предполагали, что раньше заросли так же окружены были охранными замками, такими древними, что кроме курганов, от них не осталось ни следа - ни на земле, ни в старых летописях. Только, если судить по количеству холмов, твердынь здесь было гораздо больше, чем пятнадцать.
        - Что за место такое гиблое, - тихо вздохнул Дор, - Я скучаю по Тезару.
        - А как же Юрр?
        Младший пожал плечами:
        - В поместье спокойнее. Никаких приемов с вереницей безликих рыл, половина из которых спят и видят тебя в гробу, а свои холеные задницы на твоем месте. Никаких сестриц Кнад с их вечным: "Вы только посмотрите, виконт, во что вон та дура вырядилась!" - Доаран изобразил писклявое хихиканье и уморительно поводил глазами из стороны в сторону, с точностью копируя манеру девиц стрелять глазками.
        Губы Теарана растянулись в неприятной усмешке. А ведь пустоголовыми сестрицами этот список не начинался и не заканчивался. Младший все сильнее распалялся:
        - Ты сравни поля вдоль Тайры - и ратушу с бесконечной вереницей просителей! А городская вонь. А эти заторы на улицах. И торгаши. Повсюду торгаши! Ворожеи, воры, юродивые, нищие с гнилыми зубами...
        - Все-все. Объяснил. Добавлю лишь, что и общество милой Валенты для одного юного паладина с некоторых пор наделено просто магической притягательностью.
        Доаран пропустил шпильку мимо ушей, тоскливо выдавил:
        - Не поспоришь.
        Теан, коснувшись брата поникшим взглядом, промолчал.
        Темнота стремительно подминала землю под свое необъятное брюхо. От болота поднималась промозглая сырость.
        - Еще час до конца смены, - Теаран перевернул стоящие на каменном полу песочные часы, - и можно будет подкрепиться чем-нибудь горяченьким, а, может, даже кофе у мага выпросить...
        Его прервал возглас Доарана:
        - На седьмых напали!
        - Что?
        - Лесные атакуют крепость Седьмого Звена, - повторил Доаран громче.
        Н`Карн вскочил и встал рядом с братом. В небе алели, тая, искры сигнальных огней.
        - Дор, давай в караулку. Сообщи о нападении.
        Тот послушно кивнул и, не теряя времени, побежал к лестнице на противоположной стороне площадки. Вскоре топот его ног затих в глубине башни.
        Теаран вглядывался в ставшие совсем черными кроны деревьев. Стволов уже было не различить. Кромешная темень безлунной ночи - лучшего помощника при нападении не выдумаешь.
        Песок еще не перебежал из верхнего сосуда в нижний, как Доаран вернулся.
        - Дьюк помчался к Н'Ауберну. В случае чего, бьем тревогу. Внизу все наготове, - сходу выпалил он, еще не отдышавшись после бега по ступеням.
        Теан кивнул.
        - Терпеть не могу, когда это начинается.
        - Не ты один.
        Оба застыли, сверля глазами беспросветную стену живого мрака.
        Доаран не сводил внимательного взгляда с подлеска, изредка посматривая на сигнальный колокол, что грозно чернел меж перекладин вышки.
        - Как некстати это все, - прошептал он, словно боясь нарушить ставшую напряженной тишину.
        Чувства обострились - слышно было, как изредка шуршит камыш, тревожимый какой-то болотной живностью или подводными токами, как потрескивают и скрипят сухие ветви деревьев.
        - Мы еще от последней стычки не отошли, - продолжил младший взволнованным шепотом. - Четверть гарнизона - это раненые, а маг потерял подмастерье и с тех пор слегка не в себе. То-то веселая вырисовывается картина. Тут еще этот обоз с едой и лекарствами застрял где-то... Теан, нам же пришлют нового мага? Н'Эрт без ученика мало на что годен. Он даже "солнечных птиц"...
        - Тихо! - Н'Карн с долей раздражения дернул плечом. - Смотри и слушай, а то Лесных пропустишь.
        В молчании прошло три четверти часа. Трижды переворачивали колбу часов. На востоке несколько раз вспыхивало цветное зарево - маг палил заклинаниями по нечисти. Блокпост держался. Пока.
        - Спускайся вниз, - Теаран кивнул на лестницу, - и зови следующую смену. Опять отсиживаются до последнего. Достали. Пускай собираются и идут сюда.
        - В две минуты обернусь!
        Оставшись один, Н`Карн поправил перевязь с коротким походным арбалетом за спиной, похлопал себя по груди, проверяя вшитые в куртку обереги, набрал в легкие воздуха и шумно выдохнул. Проделав все это, он снова вернулся к наблюдению. Двое из ночной смены, за которыми пошел Доаран, заступив на пост, примут "волчий глаз" - зелье, обостряющее зрение. Дневным такой роскоши не доставалось. Так что этот промежуток времени, когда уже не видно ни зги, а все равно приходится быть начеку, Теаран особенно не любил.
        По лестнице затопали сапоги. Еще два-три пролета - и люди будут наверху. Он перевел дух: груз ответственности с плеч долой - и слава Небу. И как раз в этот миг по деревьям прошел вздох. Теан почувствовал, как холодеет спина. Зрачки расширились до невозможных размеров. Сумрак странным образом изменился. Сперва Н'Карн не понял, что именно произошло, но вскоре все вопросы, роившиеся в голове, потеряли смысл - он увидел, как листья деревьев слабо засветились, а стволы начали наливаться серебром. От этого чернота вокруг уплотнилась, стала вовсе не проницаема для человеческого зрения... И тогда от ветви к ветви потянулись тонкие сверкающие нити, похожие на паутину. Вскоре весь лес горел и пульсировал. Хоть Теаран за время, проведенное в гарнизоне, уже видел подобное, зрелище парализовало, как и в первый раз. Это было красиво, но так же и страшно, ведь ничего хорошего такое свечение не означало.
        - О, Небо...
        Лесные стягивали энергию для удара, и важен сейчас был лишь один вопрос: куда они метят? Теан ринулся к колоколу, но пред тем, как развязать веревку, еще раз оглянулся через плечо назад, чтобы увидеть, как река света хлынула на восток - к седьмой крепости. "Миновало", - мелькнула гаденькая мысль. От нее самому стало мерзко.
        Растянувшиеся, как густая карамель, секунды прошли в полной тишине, поэтому, когда дверь лестничной башенки распахнулась, и наружу вырвались обрывки слов и бряцанье железа, Теан вздрогнул. Живот сжала судорога. На площадку вышли двое из ночной смены и Доаран. Последний, сразу отыскав глазами брата, остановился.
        - Что случилось?
        Все трое оторопело уставились на согнувшегося возле вышки бледного, будто жора увидел, Теарана. Не успел тот ответить, как вдалеке послышался сухой треск - и темноту разорвала яркая вспышка света. От неожиданности люди пошатнулись, и Теан чуть было не распустил узел. В течение нескольких мгновений ослепленные глаза пришли в норму, и взглядам открылась потрясающая картина: на востоке, от неба, где вспыхивали молнии, выхватывая из тьмы разорванные облака, до земли протянулся голубой луч. Белое зарево полыхало у его основания.
        Ни один из четверых раньше ничего подобного не видел, но каждый догадался, что происходило над полем перед крепостью Седьмого Звена.
        - Небесный огонь, - прошептал Доаран.
        Теан сглотнул - горло пересохло. "Так вот как выглядит магия пятого круга".
        Заклинания подобной силы были по плечу не каждому магу Коалиции, и использовались они крайне редко, потому что для их осуществления требовались колоссальные затраты энергии. В результате подмастерье чародея находился на грани смерти от измождения, и сам творящий заклинание оставался почти без сил. На подобный риск решались только в крайних случаях, и, как правило, маг потом оказывался ни на что не способен в течение недели.
        - Если это Лесных не добило, и они полезут дальше, то крепости конец.
        - Спасибо, что озвучил.
        - Что будем делать? - Доаран смотрел на брата.
        - Мы?.. А чего мы-то? - по-идиотски ухмыльнулся один из стражников.
        - Верно, малыш. Мы не маги. Еще один такой люминаций не сварганим...
        - Кто тут малыш?! - вскипел Дор.
        - Не горячись, - молчавший до сих пор Теан подошел ближе к побагровевшему младшему - на всякий случай. - На счет "иллюминации" вы правы, но и крепости не продержаться - заграждение будет прорвано. Вы хоть понимаете, что означает прорыв?
        Ответом было угрюмое молчание, и только Дор явно собирался с духом - сейчас что-то выпалит. И точно:
        - Надо отвлечь на себя. Нужно напасть первыми.
        - Я тоже так думаю, - Теан кивнул. - Допустить прорыва мы не можем. Скорее всего, соседние блокпосты примут сходные решения. И тогда, если разбить Лесных на несколько...
        - Ладно болтаешь, да только забываешься. Не тебе решать. Руководство у нас не менялось.
        Н'Карн вонзил взгляд в говорившего, но тут же взял себя в руки и процедил:
        - Это мысли вслух. Я прекрасно знаю, кто будет решать. Мы идем к Н`Ауберну с отчетом.
        - По вашим словам выходит, что потеря крепости Седьмого Звена лишь вопрос времени.
        - Это был "небесный огонь", значит, маг опустошен. То, что они прибегли к подобным мерам, говорит само за себя - иного выбора не оставалось, крепость уже находилась на грани падения...
        - И если атака продолжится, блокпост будет преодолен, - герцог Тонад-Лередикт Н`Ауберн смотрел не мигая за спины стоявших перед ним братьев Н`Карн. Справа от кресла, в котором он сидел, полыхали в закопченной жаровне угли. Рыжая шевелюра герцогских волос и такого же цвета пышные бакенбарды отливали кровью в свете огня.
        - Так и будет, ваше превосходительство, если не принять меры.
        Взгляд Н`Ауберна впился в Теарана, мгновенно потеряв мнимую отрешенность.
        - Надо понимать, вы уже определили, какого рода меры должны быть мною приняты? - вкрадчивый голос обернулся удавкой вокруг шеи старшего Н`Карна. Доаран невольно протянул к брату руку, предостерегая.
        - Я никак не вправе решать, что должно делать Вашему Превосходительству.
        - Но?... Ведь мне не послышалось в вашей интонации одно недосказанное "но"?
        Теаран выдержал минуту молчания с каменным лицом.
        - Что ж, - слова герцога срывались в тишину каплями кислоты. Казалось, коснись они пола, разъели бы сам камень. - Я опасался, что после разжалования вас в солдаты, вы окончательно отобьетесь от рук, так как мой титул вас, очевидно, не впечатляет, а пригрозить мне вам станет нечем - падать ниже уже некуда, и сечь я вас, как вы понимаете, не стал бы...
        Доарана прошиб холодный пот, когда он увидел, как у брата побелели костяшки пальцев - так сильно он сжал кулаки. Оставалось только молить всех богов, чтобы герцогу, наконец, наскучило глумиться. К счастью, Небо не оказалось глухо к мольбам - Н'Ауберн моргнул и повернулся к молчавшему до сих пор человеку, что сидел по левую от него руку за столом, заваленным рулонами карт и всяческим канцелярским хламом.
        - Арг с дружиной сейчас в двенадцатой крепости, если не ошибаюсь?
        - Так точно, Ваше Превосходительство, - человечек поднял голову от изучаемого им во время отчета документа. Сухонькой ручкой он поправил на носу пенсне и замер в ожидании дальнейших вопросов.
        Внешность Роарта Н`Олла оставляла о нем ошибочное впечатление. "Всего лишь хилый близорукий писарь", - так выразился однажды феодал из провинции в присутствии двора, не дав себе при этом труда заранее осведомиться, кто есть кто, и попал в неприятное положение. Что касается самого Н`Олла, эта непредвзятая оценка, казалось, не произвела на него никакого впечатления. Может, так оно и было. Еще юношей Роарт был не прост - человек острого ума с цепким взглядом и не менее цепкой памятью. По роду занятий он был картографом, по должности - главным тактиком и советником генерала императорской армии герцога Н`Ауберна.
        Получив ответ на вопрос, герцог на несколько кратких мгновений задумался, выбил пальцами дробь по столу и глянул исподлобья на стоящих по струнке братьев.
        - Отчетники еще есть?
        - Да. С восточного и северного краеугольного бастионов.
        - Будете выходить, пригласите сразу всех. Хочу послушать, что скажут.
        - Так точно, Ваше Превосходительство!
        - Свободны.
        Удар каблуков, разворот, три шага нога в ногу до двери... какая-то возня...
        Лицо герцога медленно осунулось и посерело. Картограф опустил глаза к своим записям.
        Два широких порывистых шага - и голос неугомонного виконта:
        - Нельзя тратить время на отчеты! Эти, за дверью, в любом случае ничего нового не скажут! Нужно немедленно атаковать, отвлечь внимание Лесных на остальные крепости, растянуть их силы по всей цепи.
        Последнее слово грянуло о мертвую тишину, как об стену. Слышно было только сбитое дыхание Теарана. Н`Олл еле заметно покачал головой. Младший Н`Карн, уже тянувшийся к ручке двери, теперь медленно, как во сне, развернулся с таким выражением лица, словно у него резко разболелся зуб.
        Герцог Тонад-Лередикт Н`Ауберн, генерал императорской армии, сверлил глазами дыры в сыне графа Н`Карна Юррского, как в куске пахучего сыра. На жаровне что-то треснуло, и пара искр взметнулась к потолку - вместе с ними взлетела рука герцога и с оглушающим грохотом рубанула по столешнице.
        - Довольно!!! Что за манеры! Балаган! Вы сами вынудили меня на откровенность, так потом не обессудьте! - его голос перешел в угрожающий рык. Тихо, так чтобы слышали только присутствующие в комнате, он начал:
        - Все прослушанные мною до вашего отчеты, оставались просто отчетами, констатацией фактов. Лишь у вас замечаю я необъяснимую потребность снабжать их собственными соображениями, хотя вас никто и не спрашивает. Вы родились сыном графа, закончили офицерскую академию - и теперь мните себя вправе давать рекомендации вышестоящему руководству? Неужели вы искренне считаете, что светлые мысли, подобные вашим, других голов не посещают? И это гениальное решение об одновременной атаке с отвлекающей целью не пришло мне на ум, как только вы открыли рот для своего отчета?! Так вот я вам доложу, что решение это хорошо само по себе, но оно гроша медного не будет стоить, если неправильно претворить его в жизнь. Нападение не принесет пользы, если вместе с нами не выступит как минимум большая часть гарнизонов из цепи Заграждения. Чтобы такую массовую атаку обеспечить, следует приложить некие усилия помимо горлодерства в моем кабинете.
        Теаран краснел и бледнел. Губы его сжались в узкую почти белую линию. Н`Ауберн тем временем и не думал заканчивать.
        - Прежде чем прыгать в стог сена, убедитесь, что в нем не торчат вилы. Если бы Император был в шестой или в нашей, восьмой, крепости - он бы уже организовал подмогу, а это, знаете ли, Алая дружина и пятеро верховных магов Коалиции. И вот - ваша жертва уже не нужна! Небесный Огонь, что вы видели - это ведь могло быть и работой императорского отряда. Да, это не так - ведь Арг сейчас в двенадцатой цитадели, и подоспеть на помощь он не мог. Но вам-то это не было известно, тем не менее, вариант с Алой дружиной вы даже не рассмотрели! Я уже шесть месяцев пытаюсь усмирить вашу гордыню и иносказательно донести до вас нашими бесконечными разговорами, что решения, которые вы постоянно пытаетесь мне навязать, не безупречны. А ваша реакция на мои приказы и обсуждение их в казарме для меня давно не тайна. Если рветесь наверх, вы должны хотя бы меня сначала убедить в том, что этого достойны! Ваши методы убеждения пока оставляют желать лучшего. Это все.
        Н`Ауберн с грохотом отодвинул кресло и резко встал, отворачиваясь от двери к жаровне. Рука его потянулась за небольшой кочергой, но ворошить угли он решился не сразу - дрожь пробирала все тело. Он с облегчением выдохнул, когда дверь, наконец, скрипнула и затворилась.
        Оставшиеся солдаты из дневного караула попытались сунуться с отчетом, но тут же безмолвно ретировались, отреагировав на знак советника.
        - Ох, эти сыновья богатых родителей, еще и с правом наследования... Ты этих двоих видел? - у обоих на лицах все написано. Каждая эмоция, малейшая реакция на мои слова. Катастрофа! И такие сущие дети еще хотят в генералы, в маршалы! Самодисциплина и самоконтроль - а уж потом управление подчиненными. И никак не наоборот.
        - Я наблюдал их во время последнего сражения - должен отметить, они бросаются на врага с пылом не меньшим, чем мы имели удовольствие только что лицезреть.
        - И это удерживает меня от того, чтобы отослать старшего к жоровой матери обратно в Юрр. Они отчаянные парни, а рассудительность и политическая хитрость, надеюсь, еще придут вместе с опытом, который они тут с нами двумя живота не жалея накапливают, - Н`Ауберн беззвучно хохотнул. - Нет, ну эти дебаты с Теараном... Можно уже мемуары строчить.
        - Нам стоит отправиться к магу. Он уже должен был связаться со всеми крепостями для обсуждения атаки.
        Герцог только кивнул.
        - Кружку воды бы сейчас - в горле першит.
        * * *
        Лес пылал.
        Дым, черный и тяжелый, валил сплошной стеной в небо, теряясь в темноте. Гудел, как невиданный зверь, огонь, обвивая текучим плащом исполинские деревья. Болото у подножия холма, увенчанного, как короной, стенами крепости, полыхало чудовищным озером - пожар расползался, неудержимый, захватывая новые порции камышового одеяла за считанные минуты. Пламя лизало склон холма, словно пробуя на вкус, и только заслон, возведенный магом, не давал огню подниматься выше к башням. Но барьер был рассчитан только на воздействие стихий - тварей из плоти он остановить не мог.
        Крепостные стены отсвечивали оранжевым душным заревом, а вверх по ним скользили неописуемые, бросающие в озноб своим видом, черные ручьи. Пограничники звали их Грязью. Как будто болотные духи, облачившись в мертвую гнилую землю, влекли за собой саму трясину, гонимые чужой волей.
        Пожары полыхали по всей заградительной цепи. Огненный серп подкосил лес на сотни шагов вглубь, перечеркнув в одночасье десятки дней и ночей, за которые молодая поросль превращалась в тридцатисандовых гигантов, подминая под себя землю империи. В ответ Лесные взорвались яростными атаками, подобно штормовому прибою, швыряя одну за другой волны нечисти на стены блокпостов. Отражая нападение из последних сил, людям оставалось лишь надеяться, что ночь минет, и цепь не будет прорвана.
        - Они на подлете! - вопль на мгновение заставил все головы повернуться в сторону кричавшего, после чего каждый возвратился к своему делу.
        В частности, маг сосредоточил внимание на противостихийном барьере, что сохранял крепость от ревущего у ее подножия огненного океана, и одновременно приступил к созданию исцеляющих связок. У одной из стен башенной короны лежали плечом к плечу тяжело раненные. Все, кто мог двигаться, на помощь Н`Эрта не рассчитывали - его сил и так еле хватало. Маг без подмастерья слабел и вынужден был правильно расставлять приоритеты перед тем, как тратить энергию. Равшу - гоблин из Белых, пробывший вместе с Н`Эртом в гарнизоне более двух лет - погиб во время последней атаки, месяц назад. Заменить его солдатом из гарнизона было не так просто. Все равно, что искать добровольца для проверки неизвестных грибочков на удобоваримость: может, сдохнешь, может - нет. Конечно, если бы Н`Ауберн лично ткнул в солдатика перстом и отправил к магу на растерзание, солдатик пошел бы, как миленький. Но от таких "сырых" источников проку было - грош. Сгорали на раз, как дровишки в кузнечной печи. Настоящий подмастерье, имея известный потенциал, вдобавок проходил подготовку, в результате которой мог делиться с магом энергией, не
рискуя рухнуть бесчувственной кучкой после активации первого же заклинания. Новый "источник" должен был прибыть с безнадежно застрявшим где-то обозом, но еще не факт, что Ландан принял бы замену. Он был очень привязан к Равшу. Даже учил его потихоньку, хотя преподавать чародейскую науку вне стен Вимроудского университета было запрещено. К тому же, два года общения - это не два дня. Если подвести итог, то получалось, что душевный настрой и магический потенциал Ландана Н`Эрта оставлял желать лучшего.
        Вместе с магом на смотровой площадке находились трое канониров, сновавших возле требушета с зажигательными ядрами. Именно их детищем был пожар, бесновавшийся внизу. Здесь же, не покладая рук и обливаясь потом, носилось двадцать шесть из бывших тридцати солдат, защищавших огневую точку.
        В ночной мгле и дымном мареве не видно было ни жоровой макушки, но "волчий глаз", бурливший в крови солдат, делал свое дело. Люди, запакованные в кожаные с железными пластинами доспехи, окружили требушет, развернувшись спинами к магу и канонирам. Каждый упирал в пол, удерживая руками в наклонном положении, громадный арбалет более двух кратов в дуге, заряженный тремя стрелами - "облегченная" гарнизонная модель для стрельбы по воздушным целям. Этот монстр доходил среднего роста человеку до груди. Под наконечниками стрел горела просмоленная обмотка. Солдаты, щурясь, смотрели вверх, следя за роем - стаей летучих ящериц. Твари были размером с человеческий локоть и размахом крыльев около полутора кратов. Такая стайка могла подхватить взрослого человека в полном обмундировании и сожрать его в полете.
        Кишащая серыми телами, непрерывно меняющая форму туча, шла по дуге, огибая цитадель на уровне верхнего ряда бойниц. Из темных прорезей вылетели рыжими кометами огненные стрелы - твари шарахнулись в сторону. Несколько горящих тушек выбилось из роя. Конвульсивно пометавшись в воздухе полминуты, они полетели вниз. Но это не сбило остальных с цели - бастиона, на площадке которого находился маг. Стая приближалась.
        В подобную кучу стреляя, во что-нибудь да попадешь, поэтому главным здесь было не прицелиться, как следует, а дождаться момента, когда рой еще только на подлете, еще не накрывает тебя брюхом, чтобы пущенные стрелы пошли по диагонали и прорезали всю кучу от головы до хвоста - зацепили бы огнем, как можно больше. Шестеро арбалетчиков развернулись лицом к надвигающемуся рою, одновременно поворачивая вокруг оси заряженное оружие. Твари летели совершенно ненормальным образом. Это был не клин, не цепь и не хаотичная путаница, которую можно было ожидать. Построение и траектория полета создавали впечатление пресмыкающейся змеи - несколько зигзагов, которые попеременно перетекали из стороны в сторону. Расстояние между первыми рядами клыкастых пастей и наконечниками стрел сократилось до двух дакратов, и второй справа арбалет выстрелил, целясь в голову роя. За ним - третий слева. Дальше - первый справа и второй слева. Стая будто взорвалась. Строй разметался, горя. Визг, бывший и до первого выстрела невыносимым, теперь поднялся до такой громкости, что в ушах стоял звон - еще чуть-чуть, и кровь потечет. Но
цель была достигнута. Треть серой тучи осыпалась дождем под ноги солдат и ниже - на склон холма и во двор крепости. Остальные, вереща, нырнули в завесу дыма над болотом.
        Четверо арбалетчиков, истратившие стрелы, бросились перезаряжать. Один из канониров обошел их с факелом, поджигая тряпичную обмотку. Теаран обратился к нему, когда тот задержался напротив:
        - Надо раненных унести - Ландан, похоже, закончил.
        Мужчина глянул за плечо Н`Карна на мага - тот осел на пол и дрожащей рукой поднес ко рту флягу с водой.
        - Сейчас спрошу.
        - Уносите, уносите. Не хватало только, чтоб на них этот полуживой шашлычок с пылу-жару сыпался! - подзадорил Доаран.
        Канонир хохотнул, качнув факелом, и капнул горячим маслом на пол.
        - Эй, аккуратней! - Дор кивнул на затухающую рядом с носками его сапог ящерицу. - Можешь убрать? Мешает, - и подтолкнул тушу ближе к солдату, насколько позволяла опора арбалета.
        Канонир, зацепив труп ногой, потащил к себе, когда тварь вдруг зашипела, извернулась и куснула его за подошву возле каблука.
        - А, жор тебя дери! - он наступил второй ногой на крыло, отрывая беснующуюся ящерицу, после чего ткнул факелом прямо в пасть.
        - Нет, ну надо такое, а? Чуть обуви не лишила, пакость, - брезгливо отпихнув ее подальше, солдат зашел внутрь оборонительного круга.
        Через минуту два человека уже переносили пострадавших к лестнице, где их принимали люди из лазарета. Смертельные раны маг залечил, но до "совершенно здоров" беднягам было еще далеко. Бережного обхождения им тоже не перепало: приходилось нести их за руки и ноги, трусцой перебегая от стены к лестнице - в горячке боя никому не пришло в голову уложить их сразу ближе ко входу. Спешка была оправдана - обычно рой после первой атаки быстро собирался с духом для второй, и так продолжалось, пока последняя ящерица не сгорала. Отменное упорство. А ведь таких стай за ночь предстояло не три и не четыре - иногда доходило до десяти. Также и на этот раз ничего не обещало легкой потасовки.
        Когда третьего солдата передали с рук на руки, из темноты, визжа и хлопая крыльями, рванул подбитый рой. Будь твари умней, то нападали бы молча, чтобы скрыть свое приближение. Но они всегда орали, как свиньи под ножом крестьянина, и это облегчало жизнь защитникам крепости. Взмыли вверх горящие стрелы - на этот раз все - каждая по полтора крата длинной. Взрыв криков - и дождь снова зашлепал по каменному полу площадки. Скверно было ловить на себя его "капли", но, к счастью, не смертельно.
        Под зловонным трупопадом пронесли последнего - четвертого - солдата. Стая исчезла из вида, но еще слышен был удаляющийся визг. Теперь пришло время менять тактику. Туча заметно поредела, и толку от одиночных стрел стало мало.
        - Пушки га-атовь!
        Арбалеты легли ничком по кругу. Люди рванулись к требушету. В его тени, плотно подогнанные к основанию, стояли пушки с дулами около пяти маен в диаметре, что закреплены были под острым к вертикали углом, нацеленные в небо. Из жерел торчали многогранные, снабженные шипами "якоря". У основания каждого якоря - все та же промасленная обмотка. Пушки выкатили к оборонительному кругу. Всего восемь штук - по две на сектор обстрела. Покончив с приготовлениями, некоторые вернулись к арбалетам, восьмеро солдат обзавелись факелами, еще столько же заняли свои места возле лафетов. Стали ждать дальше.
        Теаран покосился на мага - тот сидел с закрытыми глазами, оперевшись на основание требушета. Одна рука прижата ладонью к полу, вторая сжимает ворот нагрудной брони, оттягивая - будто мужчине не хватает воздуха. На висках и лбу короткие волосы слиплись от пота, грудь часто поднималась и опадала. Ландан тяжело дышал, направляя все силы на поддержание барьера. Н`Карн встретился глазами с братом, поджал губы. Без Равшу дела у мага шли ни к жору. Так, не долго ждать, еще и заслон вокруг крепости рухнет, а тогда - всему конец. Огонь сожрет даже камень - тут Лесные ему точно помогут. Да и сейчас давят на барьер с той стороны, поэтому Ландану так тяжело.
        Почувствовав на себе чужой взгляд, маг разлепил веки и отыскал Теарана. Тот вздрогнул, едва пересеклись взоры - столько боли и тоски было в уставших глазах. Тоски от того, что не мог использовать весь свой потенциал, что так слаб сейчас, позорно слаб, и боли от недавней потери ученика и друга... Теаран нахмурился. Он хотел бы передать магу кроху сочувствия, но не был уверен, нужно ли оно ему. Сам виконт ни от кого не потерпел бы в таком положении ни участия, ни тем более жалости.
        Тут веки мага дрогнули, и в уголках глаз появились морщинки. Он напрягся, будто от боли. Теан хотел было подойти и спросить, в чем дело, когда вдалеке послышался неясный гул - это рой шел по третьему кругу. Доаран подобрался, держа арбалет наизготове. Солдат, стоявший у пушки, склонился над ней, в десятый раз проверяя готовность, распрямил и без того прямой фитиль и выразительно посмотрел на Теана, в руках которого горел факел. Н`Карн поджег якоря, торчавшие из жерла. Огонь затрещал, лакомясь свежим маслом. Визг усилился. Постепенно вырисовывались очертания стаи. Минута - и фитиль зажжен. Секунды - и ввысь под грохот взорвавшегося заряда взметнулась, разворачиваясь налету, железная сеть с четырьмя горящими грузами-якорями по углам. Она ударила в гущу роя, снося около десятка тварей. Грузы, влекомые собственным весом, рванули дальше по дуге друг к другу, заворачивая улов в железный мешок. Врезавшись в конце пути, якоря сцепились намертво и связали куль с орущими внутри ящерицами. Ближайшие к узлу уже начали загораться, когда арбалетная стрела вонзилась в агонизирующую кучу, добавив огоньку. Пять
полных сетей рухнули вниз за стены крепости, угарно дымя. Меньше двух десятков чудовищ скрылись, но и они еще вернутся - в этом можно было не сомневаться.
        Не успели люди перевести дух, как за их спинами раздался болезненный стон. Теаран, как и все, обернулся к магу. Тот лежал на спине, царапая каменный пол. Над ним склонились два канонира. Слышно было, как Ландан прохрипел, ни к кому не обращаясь:
        - Мне нужен источник. Барьер... падает.
        Все замерли, растерянно переводя один на другого беспомощные взгляды.
        - Мне нужен источник!!!
        Тело мужчины выгнулось, и из-под пальцев потекла кровь. Темные пятна вокруг ладоней росли, увлажняя серый камень.
        Вздох прокатился по кругу, когда лужицы крови с пугающей скоростью начали просачиваться в щели между булыжниками - словно сама башня потянула последние крупицы силы и жизненной энергии мага, в попытке подпитать тающий барьер. Один из канониров схватил Ландана за плечи, вглядываясь в закатившиеся глаза. По тому, как болтнулось безвольно в руках солдата тело Н`Эрта, можно было решить, что бедняга уже заступил за черту.
        Так все и подумали.
        В головах била молотом одна мысль: "Огонь. Пожар. Лесные. Крепость".
        Дальнейшего никто и предположить не мог, поэтому люди ничего не успели сделать. Якобы почивший только что маг вдруг оторвал кровоточащую руку от пола - и накрыл ладонью лицо солдата. Ногти вонзились в кожу у корней волос, канонир заорал дурным голосом, но отскочить не смог - неизвестная сила приковала его к месту. Уже в следующую секунду, вторя своей жертве, Ландан рванулся прочь от канонира, глядя на него безумными глазами. Те, кто видел лицо скрючившегося солдата, с дрожью пятились подальше от мага. Остальные, ничего не понимая, обходили требушет, чтобы посмотреть. Канонир начал медленно, как во сне заваливаться на Ландана. Тот пополз спиной вперед, отталкиваясь ногами, и только твердил, как заклинание:
        - Нет. Нет-нет... нет...
        Солдат рухнул ничком и не двигался. Немая сцена затянулась, никто не мог сойти с места, будто подошвы к полу приросли. Выругавшись, Доаран подбежал к неподвижному канониру и, упав рядом на колени, перевернул тело. Вид у мужчины был такой, будто его месяц морили голодом: щеки ввалились, истончилась и поблекла кожа. Кровавый пятипалый отпечаток ладони напоминал зловещую метку.
        Теан уже опустился рядом с братом и приложил пальцы к пульсу на шее канонира.
        - Он жив!
        Все охнули.
        - Воды мне! Быстро!
        Кто-то подал флягу. В рот солдату влили жидкости, и - О, Небо! - он сделал пару глотков. Все будто отмерли в одночасье - тут и там начали переговариваться, недобро поглядывая на Ландана.
        - Стой! Эй, куда! - раздались пара вскриков, когда маг пополз к братьям и лежащему у их ног человеку. Теан предостерегающе положил руку на бедро, где в ножнах покоился до поры до времени кард.
        - Что ты задумал?
        - Я... Хочу вернуть обратно...
        - Что?
        - Его ладу... жор, энергию! Я ее случайно потянул, когда он меня тронул. Заклинание не выбирает, из кого пить.
        Теаран пару мгновений буравил взглядом исподлобья выглядевшего совершенно несчастным Н`Эрта, затем подался назад, кивком приглашая мага к валяющемуся без сознания канониру. Ландан присел рядом, устроился удобнее, вздохнул и положил руку на лицо мужчины.
        - Чего все стоим? - крикнул Н`Карн, обращаясь к толпившимся вокруг воякам. - Рой с минуты на минуту нагрянет. К оружию!
        Сталь в голосе здорово подстегнула людей, превратив их из глазеющей толпы обратно в солдат. Никому даже в голову не пришло оспаривать приказ, полученный от такого же рядового, как они сами. Ну, почти такого же. Хоть Теан и не кричал об этом на каждом углу, но многие прекрасно помнили, что перед ними разжалованный офицер. Поскольку командир отряда уже находился в лазарете, и должность оказалась вакантна, Теаран не преминул воспользоваться моментом.
        Так или иначе, распоряжение Н'Карна было исполнено. От обязанности защищать бастион не освобождают никакие обстоятельства.
        Маг тем временем собрался с духом и... ну... в общем, Теан понятия не имел, что проделывал сейчас Ландан. Для себя он определил происходящее, как перекачку энергии по проторенной дорожке. Щеки канонира порозовели, ранки от ногтей на лбу затянулись - он весь на глазах наполнялся жизнью и здоровьем. Еще минута, и про него можно будет сказать: "Цветет и пахнет". Тут Теарану в голову пришло взглянуть на мага - что делается с ним? - ведь он энергию отдает, а не получает.
        - Твою ж мать...
        На Ландана стало страшно смотреть: бледный, пошатывается - даром что стоит на коленях. Он, похоже, решил отдать все, что взял, да еще и от себя добавить. Не дожидаясь исхода, Теан оторвал руку Н`Эрта от тела, и ток лады прекратился.
        - Ты что вздумал?! Концы отбросить решил? А как же крепость?!
        Ландан никак не реагировал - сидел, и его качало из стороны в сторону, словно тростинку на ветру.
        - Что с ним? - Доаран тревожно смотрел на мага.
        - То ли дурак, то ли решил всех нас угробить! - с этими словами Теан хлестнул Н`Эрта по щекам пару раз: туда-сюда - помогло. Ландан открыл глаза.
        - Ох ты ж..., - виконт не сдержался, увидев выцветшую почти до бела радужку. - Что-то сегодня все ругаться тянет. Возьми у него энергию обратно! Не всю, но хоть что-то - тебе же еще барьер держать. Соберись!
        - Я не имею права... Он не давал согласия. Так нельзя.
        - Еще как можно! Нам нужен маг, не будь слизняком!
        Глаза Ландана недобро сверкнули:
        - Выбирай выражения.
        Теан сжал губы, сдерживая подкатившие к языку дерзости. Маг приходил в чувство - ради этого и грубость можно было позволить.
        Н`Эрт вздохнул:
        - Ты прав, конечно... на счет крепости...
        Теан торжествующе улыбнулся.
        - Но ладу я у него брать не буду.
        Н`Карн подскочил и, тихо матерясь себе под нос, начал выписывать небольшие круги перед цветущим и пахнущим, но все еще лежащим без сознания канониром.
        Неизвестно, чем бы закончился разговор, если бы сразу с нескольких сторон не послышались крики:
        - Грязь!
        Сквозь просветы между зубцами башни на смотровую площадку сочились черные маслянистые ручьи.
        - Я их совсем не почувствовал, - Ландан был потрясен - не появлением Грязи, а тем, что все то время, в течение которого "это" ползло по стенам крепости, он ничего не заметил. Ни слова больше не говоря, он положил руку на многострадальное лицо канонира и потянул в себя энергию. Судя по осунувшимся чертам, "источнику" его роль не понравилась, но деваться было некуда. Солдат остался лежать на полу, слегка побледневший, а маг встал с колен, плетя на ходу заклинание.
        Единственное, чем можно было задержать Грязь - это огнем. Но только лишь задержать - не отпугнуть, не остановить, не уничтожить... Будь тут хлад - маг воды - он попробовал бы заморозить и тем самым обездвижить ее, продержать до утра, а там бы дело довел до конца солнечный свет. Но умение Ландана относилось к разряду "жар" - огненная стихия - так что заклинания воды давались Н`Эрту с трудом и при лучшем его самочувствии. Не то что теперь. Тем не менее, он что-то задумал, и это уже давало повод для надежды.
        - Я к остальным! - Доаран, вскочив, побежал к солдатам, поджигающим факелы. Теану пришлось остаться с магом. Больше к нему никто и на десяток шагов не приблизился бы, а охранять его волшебную персону и, в случае чего, предложить себя, как источник энергии, кому-нибудь да надо было.
        Черная масса лилась уже сплошным потоком через каждую бойницу, но площадку не затопляла. Грязь скапливалась по периметру, ворочалась и изредка влажно чмокала, словно предвкушая сытный ужин. Ручьи стекали по стенам вниз, масса росла. Казалось, "оно" подтягивает все свое тело, хотя это было невозможно - ведь корни созданий уходили в глубины болота и самого Леса. Люди держали огонь наготове и, позабыв о канонире, попавшем магу под руку, с надеждой и нетерпением оглядывались на бормотавшего чародейскую околесицу Н`Эрта. Факелами можно было какое-то время отпугивать духов, но чтобы расправиться с ними, требовалось вмешательство магии.
        Грязь у стен башни оживилась - дважды прошла по ее поверхности волна. Солдаты подобрались, выставляя факелы вперед. Темная жижа, поднявшись на дыбы, плеснула со всех сторон на людей, столпившихся в центре кольца. В эту же секунду Ландан разродился - и вокруг горстки солдат зажглось пламя. Защитный круг оцепил их, Теана с магом и требушет, отрезав от изголодавшихся болотных гадов. Поток грязи резко отхлынул назад, как ошпарился, замер на исходных позициях. Но каждый знал: затишье не продлится долго. Эти твари умели гасить любое пламя, подминая его под слои влажной тухлой земли. Точно так же Грязь пожирала все живое, что попадалось на ее пути - наваливалась всем своим телом и переваривала, перетирала ртами бесчисленных червей и насекомых, которых несла в своей толще. Разлагала, превращала в себя самое. Никто не хотел бы так умирать - это ясно читалось в глазах каждого из стоявших в центре огненного круга.
        - Это все? А что дальше?.. - неуверенные, звенящие от нервного натяжения голоса вторили друг другу.
        Ландан сидел, опираясь на основание требушета, и тяжело дышал, обреченным взглядом скользя по трещинам в каменном полу.
        - Тебе не хватает энергии? - Теаран не требовал ответа - и так все было ясно. - Сколько продержится круг?
        - Да хоть до утра, если тварь будет вести себя смирно.
        - А если не будет?
        Ответом послужило молчание. Теан обвел взглядом солдат, посмотрел на восток поверх зубцов бастиона - рассветом и не пахло. Н`Карн вздохнул, опустился рядом с магом и быстро проговорил, словно боялся, что передумает, если не скажет сию секунду:
        - Бери мою ладу.
        Ландан покачал головой:
        - Мне не хватит для удара, а ты будешь так же, как этот, - он кивнул на канонира, - валяться здесь. Не сможешь даже дернуться, пока оно будет тебя жрать.
        - А если возьмешь у меня все?
        - Ты... умрешь...
        - Не суть. На заклинание сил хватит?
        - Должно...
        - Бери.
        Ландан поднял к Теану перемазанное в крови и грязи лицо.
        - Ты что?
        - Выжми до капли, если надо! Я не хочу знать, что эта зараза... Я видеть не хочу, как она сожрет Дора! Понимаешь? Ты можешь спасти нас. Ты - важнее меня. Бери. - он стащил с руки перчатку и протянул ладонь Н`Эрту.
        - Я...
        - Давай начинай, - сквозь стиснутые зубы прошипели в ответ.
        Маг сглотнул и неуверенно потянулся к предложенной руке.
        - Ты можешь быть настоящим источником, как подмастерье - проводником, каналом. Любой человек может им оказаться. Надо проверять всегда сначала, но ... сейчас, жор дери, нет времени, - Ландан взял руку Н`Карна в свои ладони. - Нет, все же взгляну сначала. Но так и знай, я не буду тебя пить, если ты не источник. Ни за что! - выпалил он и сжал пальцы.
        Теан хотел наброситься на Н`Эрта с более резкими доводами, но голова вдруг закружилась, и защекотало глубоко внутри - не то в груди, не то вовсе за пределами тела. Необъяснимое ощущение заставило виконта замолчать. Он почувствовал, как нечто заворочалось в нем, нехотя пробуждаясь - давно уснувший зверь - открыло один глаз, потом второй, потянулось и тронуло лапой: "А это кто тут у нас?.."
        Из странного места, где спал зверь, и куда Теан случайно шагнул, к реальности вернул его удивленный возглас Ландана. Н`Карн открыл глаза - маг с недоверием и зачатками радости, крепко попахивавшей сумасшествием, глядел на него.
        - Ты подходишь... Ты - источник! Только странный какой-то... Но все равно источник.
        - Странный? - язык чувствовался, как не родной, и вопрос показался Теану бессмысленным.
        - Не могу понять, как в тебе преобразуется лада. Не чувствую "устья" и "истока", а еще..., - маг замялся, копаясь в своих ощущениях, - не могу определить объем актива.
        Теаран глядел на Ландана, даже не пытаясь притворяться, что понял хоть часть ответа. Тряхнув головой, он разогнал остатки наваждения и отрывисто бросил:
        - Неважно. Давай пали по этой грязной твари!
        В это время со стороны леса послышался шум - визг и хлопанье крыльев. Позабытый всеми рой возвращался. Только для двадцати подпаленных ящериц было многовато гомона. Плохое предчувствие накрыло людей на площадке. Некоторые из солдат кинулись к брошенным пушкам и арбалетам, мгновенно расставив приоритеты. Грязь была пока за чертой огня, а злобные ящерицы наступали с воздуха. Каждый в душе надеялся увидеть горстку недобитых летунов, но испытал острую досаду - к башне приближался здоровенный беснующийся Рой. Все до единого бросились к арбалетам, лихорадочно заряжая стрелы, понимая, что не успевают.
        Теаран тоже хотел бежать к оружию, но его остановила твердая хватка воспрянувшего Н'Эрта. Виконт, сверкая глазами, обернулся, на ходу вырывая руку из цепких пальцев Ландана, но что-то в выражении лица мага вынудило его остановиться. Тот зловеще улыбался, подтягивая Теана к себе. В другой ситуации юноша дважды подумал бы, прежде чем идти навстречу, но не сейчас. Почувствовав, что сопротивления больше не будет, Ландан перехватил одной рукой ладонь Н`Карна, другую вытянул в направлении подлетающего Роя. Теан ощутил, как от плеча и вниз по руке заструился воздух или невидимый водяной ручей, слегка щекоча и покалывая кожу. Н`Эрт вздохнул и, гибко дернувшись всем телом, вытолкнул из себя нечто неосязаемое. Уже достигший к этому времени зубчатого края башни Рой отшвырнуло воздушным потоком на сотни шагов, и твари отчаянно завизжали - каждая вспыхнула маленьким факелом и взорвалась. Огромная, смешавшаяся в бесформенный комок туча из серой в одно мгновение превратилась в огненно-рыжую. Смрадно чадящий ливень рухнул к земле.
        Все до одного солдаты застыли: кто, возводящим стрелу, кто с железными сетями для пушек, прижатыми к груди. Ландан оглянулся на Теарана - в глазах его клубилось торжество.
        - Ну что, виконт Н`Карн Юррский, сработаемся?
        В ответ Теаран только сглотнул - горло царапали кошачьи когти.
        - Мастер, Грязь кольцо подминает!
        Виконт и маг повернули головы на крик. В нескольких местах сквозь огненную стену тянулась тонкими щупальцами черная жижа. Солдаты тыкали в нее факелами, от чего та бугрилась, пятилась, выгибалась дугой - иногда даже казалось, что в этом "теле" скрываются самые настоящие мышцы.
        - Я спалю ее всю..., - глухим голосом проговорил Ландан. - Знаю одну формулу - "безумный огонь". В нем все-все горит, причем ярко и весело... Только для него нужно время и точный расчет. Обеспечите мне минут пять? - крикнул он во все горло, обращаясь к солдатам.
        - Постараемся!
        - Тебе надо держать меня за ручку все это время? - раздраженно спросил Теан. - Терпеть не могу топтаться в стороне, когда под боком так горячо, - он мрачно смотрел на гаснущее кольцо пламени и вздымающихся за его чертой болотных духов. Они нависали зловонной массой, давили со всех сторон удушающим страхом.
        - Если не успокоишься и не начнешь мне помогать, то горячо станет прямо здесь - тебе на радость.
        Н`Карн промолчал. Он неотрывно следил за братом. Тот не бегал в опасной близости от подступающей Грязи, отпугивая ее факелами, как прочие - и это было странно. Доаран копошился у дальней опоры требушета, что-то тягал, переставлял... Теану ничего не было видно, и докричаться до брата во всей этой суматохе он не мог. "Что ты задумал, Дори?" Теаран нервничал. Может, дело было в том, что он, никогда не обладавший "сверхсилами" и не имевший дела с чародейской ерундой, вдруг оказался источником для мага? То, от чего обычный канонир чуть не умер, Н`Карну ни малейшего неудобства не доставило - целый Рой за доли секунды спалил, и ни в одном глазу. Хоть бы голова закружилась, и то уже спокойней было б, а так... Теан не знал, как реагировать на случившееся. Открытие, которое он совершил, пришлось виконту не по душе - оказывается, он не вполне человек. Чем это могло обернуться для него, Н'Карн не имел ни малейшего понятия. Это злило и беспокоило, а тут еще Дор что-то выдумал, и нет никакой возможности переместиться к нему поближе, потолковать на предмет разумности плана. Теан поморщился, когда возобновился
ток силы - Ландан потянул энергию, значит, скоро что-то выдаст. В это время Доаран, подхватив с земли спрятанное до сих пор за основанием требушета ведерко, побежал к черте огненного кольца, по пути зацепив у кого-то зажженный факел. Теан напряженно следил за действиями брата.
        Болотные духи упорно ползли внутрь кольца, возвышались стеной, освещаемой оранжевыми бликами. Видно было, как на поверхность выползают жирные белесые и лиловые черви и тут же зарываются обратно в гнилую массу. Доаран был уже на месте. Он остановился, попросил стоящего поблизости солдата подержать факел. Тот что-то спросил. Получив ответ, покосился на черную холодную тень за чертой теплого яркого огня и неуверенно покачал головой, мол - а, может, не надо? Дор только отмахнулся, поднимая с земли ведерко.
        "Дори, что ты собрался делать?", - у Теарана подошвы ног зудели от невыносимого желания пробежать разделяющие братьев десять лакратов и задержать младшего, или помочь, если мысль хороша. Но юноша уже плеснул содержимое ведра сквозь огненный заслон прямо в стену грязи. У старшего Н`Карна зародились догадки по поводу происходящего. Подтверждая мысли брата, Доаран вернул себе факел, завел руку за бедро и, замахнувшись, как следует, швырнул его над огненной преградой. Факел пылающим колесом врезался в толщу гнилой почвы. Черная масса на его пути подалась и разошлась в стороны, проглатывая снаряд, но тут же по телу Грязи растеклось огненное пятно - вспыхнуло масло, которое плеснул несколькими мгновениями раньше Доаран. Чудовище отпрянуло назад, и из его утробы донеся непередаваемый гул-рык, будто где-то глубоко в теле холма бурлила вода и перекатывались огромные валуны. Верно этот звук заменял созданию крик. Несколько голов повернулось посмотреть, раздались удивленные и торжествующие возгласы. Твари, это, видно понравилось еще меньше обжигающего пламени на своем брюхе, или же ей было все равно - кто
мог сказать наверняка? Только в следующие мгновения рык приобрел угрожающие нотки, и Грязь одним махом рванула вперед, распластавшись над кольцом огня - прихлопнула оранжевые языки, как назойливую мошкару. Не успел никто ничего сообразить, как черное маслянистое тесто вязко хлынуло внутрь круга. Одним из первых на его пути оказался опешивший Доаран, и одним из первых ощутил он на себе ледяное прикосновение болотных духов.
        В глазах померк свет - это Грязь окатила юношу волной от головы до ног, погребая под себя. Доаран задержал дыхание, хоть это было и не просто - хотелось визжать от ужаса! Тело стонало под тяжестью черной массы. На сердце давила земля - оно замедлялось, несмотря на страх и панику. Жижа затекала в ноздри, в уши. Нет! - она заползала туда намеренно. Доаран начал пробираться вперед - гнал инстинкт выживания - медленно, как в кошмаре, когда надо бежать сломя голову, но не можешь взять контроль над телом. Это был тот самый момент каждого страшного сна, когда ужас сковывает сознание и уже невозможно терпеть дальше. Тот самый момент, когда мозг обрывает сон - иначе сойдешь с ума. Вот только сейчас все происходило наяву, где пробуждение не спасает. Доаран отталкивался ногами, скользя по полу. Воздух в легких заканчивался, и в груди поднималась боль. Он почувствовал, как нечто обвивается вокруг его локтей, сжимает. Не успел он и дрогнуть, как его оторвало от каменной твердости площадки и потянуло вверх, в бескостную зыбкую глубь. По щеке скользнуло что-то живое, мерзко извивающееся, и сразу боль пронзила
висок - неизвестная дрянь прокусила кожу, подбираясь к крови. Доаран взбрыкнул всем телом и, нащупав ногами удаляющийся пол, изо всех сил толкнул себя вверх и вперед, в надежде вынырнуть на воздух.
        Удар о камень - юноша выбросился на пол. Гулкая тишина лопнула, и в лицо подул прохладный ветер. Со всех сторон неслись крики, топот ног, шелест и бряцание железа. Воняло горелым, но все равно первый глоток воздуха показался неимоверно сладким и пьянящим. Над площадкой взвился отчаянный вопль:
        - Дор!!! Дор!!! Нет!.. А-а!!!
        Не успел Доаран протереть лицо, чтобы открыть глаза, как в затылок толкнуло вязко и тяжело - и мир снова погрузился в темноту и безмолвие.
        У Теарана вышибло весь воздух из легких, и даже сердце споткнулось, когда на том месте, где только что стоял Доаран, возникла бугрящаяся склизкая глыбина. До оглушенного сознания не сразу дошло, что брат сейчас где-то внутри, что Грязь поглотила его. Крик застрял в глотке и только через два рваных вдоха пробился через плотину, перекрывшую горло:
        - Не-ет!!
        Сзади что-то грохнулось, потянув на себя. Лишь обернувшись, Н`Карн осознал, что уже бежит к брату, волоча за собой Ландана, который намертво вцепился в руку - ногти, прорвав кожу вошли в плоть, и струйки крови медленно сползали вниз.
        - Отвали, - прорычал Теаран.
        - Дай закончить формулу! Ты ничем не поможешь, а я - помогу.
        - Пошел прочь!!! - заорал он магу в лицо и рванулся вперед, но, не сделав трех шагов, рухнул на пол, словно брошенная кукловодом марионетка. Падая, Теан успел заметить, как из воздуха соткались бледно желтые кольца, обвив суставы рук и ног.
        - Из моей энергии!? Сволочь!
        Ландан смотрел на обездвиженного Н`Карна с мрачной решимостью.
        Теан задрал голову, уперевшись подбородком в землю, и впился глазами в тушу чудовища, где задыхался в эти самые мгновенья Доаран. По щекам полились слезы от злости и собственного бессилия.
        Не теряя времени на извинения и прочие сантименты, Н`Эрт довел оборванное Теаном заклинание до ума и направил тонкие энергетические щупы по кругу от себя к телу Грязи. Перед его внутренним взором построенная сеть выглядела, как колесо, где центром, от которого протянулись слегка загнутые посолонь спицы, был сам маг. Теперь осталось последнее: толчок силы - и "безумный огонь" станет материальным, пройдет по выстроенным каналам и ударит в самое сердце твари. Он потянул в себя энергию через источник - Теарана, валявшегося рядом.
        В это время Доаран неожиданно вырвался из тела Грязи и упал в двадцати шагах от брата, чтобы услышать его крик и снова исчезнуть в голодной утробе. При виде этого Теарана охватило исступленное безумие: он рвался на помощь, извиваясь на полу, рыдал и царапал ногтями камень. Всеми силами души он хотел разодрать тело Грязи, разметать на клочки, втоптать в землю, спалить, сгноить!
        УНИЧТОЖИТЬ!
        Тело окатило волной раскаленной лавы. Он орал сорванным голосом, кричал, как никогда в своей жизни. С этим воплем нечто вырвалось наружу, выплеснулось и ударило, понеслось, сметая все и вся на своем пути! Ландан завопил, корчась рядом - он чувствовал нестерпимую боль во всем своем теле, во всем своем существе, словно свинцовый шар, накаленный докрасна, рос внутри него, разрывая в клочья человеческую оболочку. Выброс энергии в доли секунды прожег тщательно простроенную магом систему каналов-направляющих - огонь, неконтролируемый никем и ничем, оказался на свободе.
        Черное тело Грязи взорвалось, пожираемое зеленым пламенем. Жидкой лавиной огонь перемахнул по нему за зубчатый край бастиона, побежал вниз по стенам к подножию холма и выплеснулся в болото, столкнувшись с рыжим братом, уже давно бушевавшим среди камышового царства. Постепенно оранжевое начало растворяться в зеленом. Противостихийный барьер вокруг крепости приказал долго жить. Похоже, этой ночью Цепь будет прорвана, но сумеют ли Лесные воспользоваться подарком судьбы, пока не было известно: колдовское пламя набросилось на деревья с пугающей одержимостью.
        Теаран лежал ничком. В голове пульсировала боль. Он чувствовал себя опустошенным, будто тарелка, из которой выскребли ложкой всю кашу да еще вылизали напоследок. Виконт лежал, как под грудой перьевых подушек, а отовсюду доносились приглушенные вопли - это люди умирали, горели, охваченные призрачным огнем. Только Н`Карну не было до них дела. Он был пуст. Лишь одна мысль жила в голове, капала густыми красными каплями, ранила острее бритвы: "Дори, малыш, где ты?.."
        - Теан, - раздалось сверху чисто и ясно.
        Сердце ударило под самым горлом. Теаран вырвал до сих пор сжимаемую беспамятствующим магом руку, поднялся на локтях и посмотрел...
        Над ним высилась фигура, объятая огнем. Тут и там пламя соскальзывало, и взгляду открывались обуглившаяся кожа с кусками одежды, вплавившимися в тело, обнажившиеся, еще кровоточащие мышцы и сухожилия. Человек горел, но не испытывал боли! Дрожа и боясь вдохнуть, Теаран поднял глаза выше, к лицу - зеленое пламя скрывало черты. Но тут снова - чисто и ясно - голосом Доарана фигура произнесла ровно четыре слова:
        - Ты убил меня, брат...
        * * *
        Теаран, задыхаясь, вскочил и, уткнувшись в колени, беззвучно закричал. Глаза щипало от слез. Он сидел в своей кровати в доме отца - графа Н`Карн, градоправителя Юрра. Была глубокая ночь. В комнате дышала прохладной свежестью темнота. Тело юноши содрогалось от всхлипов. Если бы кто-то из людей, знавших виконта, увидел его сейчас, ни за что бы не поверил: этот холодный и суровый, гордый и амбициозный, воевавший на границе человек рыдает по ночам в своей кровати? - да быть не может!
        Теан упал на подушки и глубоко вдохнул несколько раз.
        "Снова сон..."
        Со времени памятной попытки прорыва прошло три месяца. Люди выстояли. Не без потерь, но Заградительная цепь была сохранена. Треть леса сгорела. На такой успех никто не рассчитывал. Это маг из восьмой крепости ценой собственной жизни сотворил заклинание "безумного огня", которое уничтожало дасанды* лесного массива до тех пор, пока не иссякла вложенная в него энергия. Ландан Н`Эрт был удостоен высоких почестей и награжден орденом Защитника Империи посмертно. Солдаты из отряда, охранявшего его, также были представлены к награде.
        Подвеска в виде серебряного меча, оплетённого лентой, поблескивала в свете луны, приколотая к черному кителю, что лежал, аккуратно расправленный, на оттоманке возле кровати. Теан предпочел бы отдать ко всем демонам и орден, и высокие, благодарные речи, которых наслушался, только бы не переживать той ночи. Он чуть было не потерял брата тогда. С тех пор он уже в который раз просыпался с криком, во сне возвращаясь на стены крепости Восьмого Звена.
        На самом деле после взрыва силы, заклинание вышло из-под контроля, но ярость его так и осталась направлена против созданий Лесных. Людей зеленое пламя не тронуло: и Доаран был жив, и крепости не коснулся пожар - но в каждом сне Теан видел смерть брата, и каждый раз он с головой окунался в омут боли и отчаяния. Ужас вгрызался в его сердце, стоило только задуматься, как близко подошли они к краю... И была еще одна мысль, от которой холодела сама душа: тот выброс силы.... Теаран имел веские причины считать себя повинным в случившемся. Он вновь ощутил всю ярость и отчаяние, овладевшие им при виде Доарана, пропавшего в толще болотной грязи. Вспомнил, как запекло в груди, распирая изнутри, нечто дикое и неуправляемое, как он вытолкнул наружу этот раскаленный пульсирующий ком энергии, как задрожал воздух, подернувшись рябью, и, как закричал за спиной Ландан... Ландан Н`Эрт...
        "Я убил его. Это был я".
        Вот он и признался, наконец, самому себе, что по его вине погиб маг, и чуть было не отправились следом солдаты крепостного гарнизона, а с ними и брат. Продолжать отрицать это не имело смысла. Что дальше? Сколько будут длиться бессонные ночи? На эти вопросы некому было отвечать.
        6 глава. Козни призраков
        Дом спал, когда вернулся он с войны.
        Ослепших окон пустота немела.
        Укрыла голоса и краски пыль.
        Теряясь в зеркалах, блуждала память.
        Прокисли вина в погребах.
        Погасли свечи.
        Камин промерз, и даже камень стен дал трещину...
        По анфиладам темных комнат брела болезнь
        И рассыпала щедро перья сна.
        За ней рука в руке ступали тихо
        Надежды бледный призрак и тоска.
        - Я горжусь вами, тобой и Доараном, - Одамад-Иннай граф Н'Карн развалился в деревянном кресле напротив камина и вертел в руках пустую чернильницу. За письменным столом сидел, откинувшись на спинку стула, Теаран - внимательно слушал отца.
        - Уже столько раз говорил тебе это, но, видно, мне никогда не надоест повторяться.
        Теан хмыкнул и молча улыбнулся.
        - Орден Меча - это настоящее свидетельство вашей храбрости, свидетельство подвига. Медаль за отличное окончание Офицерской академии тоже не медный грош, подобранный на дороге, но она ничего не говорит о вас, кроме того, что вы сыновья богатых родителей и старательные ученики. А вот ордена налево и направо не раздают.
        - Цена за него оказалась слишком высока, отец. Если бы можно было выбирать...
        - Знаю, ты никогда бы не выбрал серебряный меч в петлице... И я не променял бы вас с Доараном на медали в рамочках..., но коль вы их получили, могу гордиться вволю!
        Посмеявшись, оба одновременно утихли. Одамад молчал, собираясь с мыслями, а Теан изучал постаревшее лицо отца. Ещё на пути в Юрр ему говорили, что здоровье графа Н'Карн катится под откос, но увидев на пирсе сгорбленного старика вместо широкоплечего золотоволосого мужчины в расцвете сил, Теан испытал сильнейшее потрясение и до сих пор не мог прийти в себя. Через несколько дней пребывания дома, он понял, что даже доехать до порта и выйти на берег, встретить сына, стоило отцу невероятных усилий - без помощи слуг он и по дому-то почти не передвигался, целыми днями сидел в кресле. Врачи мучили старшего Н'Карна всяческими компрессами и примочками, поили отварами от всего сразу. Он еще шутил: мол, чтоб всё сразу и отвалилось. От кровопускания Одамад наотрез отказался, ничем свое решение не объясняя. Что за недуг поразил графа, оставалось для лекарей загадкой.
        Нарушая тишину, граф заговорил, вырвав Теана из пучины мыслей:
        - Я скучаю по Доарану, но я не мог позволить себе вызвать ещё и его сюда..., - лицо мужчины помрачнело, и Теаран подозрительно сощурился, наблюдая резкую перемену в настроении отца. - За месяцы вашего отсутствия в городе многое поменялось, и не в лучшую сторону. Даже не знаю, где семейство Н'Карнов подвергается большей опасности: на границе Серых Лесов или тут, в Юрре.
        - Я не понимаю, о чем ты, отец.
        - Я объясню. Главное, по-порядку, - он помолчал с минуту, обдумывая, с чего начать, и, наконец, заговорил: - В последнее время начал расти уровень преступности - и Черные трущобы превратились из свалки в опасный нарыв. Там сформировалась подпольная гильдия, которая набирает силу и вес в городе. Я подозреваю, что это явление оплачиватся кем-то из правящей верхушки, возможно, даже членом Совета.
        Теан нахмурился.
        - Есть кто-то на примете?
        - И да, и нет.
        - Тем не менее, ты уверен в связи между Советом и этой новой гильдией из трущоб?
        Одамад приподнялся ровно настолько, чтобы дотянуться до края стола, поставил чернильницу и тяжело опустился в скрипнувшее кресло. Взгляд его задержался на сыне.
        - Я болен, Теаран. Чувствую себя всё хуже. В скором времени мне придется уступить место градоправителя. Желающих занять этот пост достаточно, и некоторых из них не смущают законы о наследии. Если бы вы - мои сыновья - в переломный момент оказались заняты на рубеже под командованием Арга, никто не стал бы ждать вашего возвращения. Поэтому я позвал тебя заблаговременно. Твое появление одёрнет их, вынудит придержать коней, но, несмотря на это, я уверен, что без конфликта не обойдётся. Семьи Эл Тэйтон, о жажде власти которых уже пишут фельетоны, Н'Борд и Кнад предъявят свои права - можешь не сомневаться. Как только запахнет пирогом, кто-то из них, или все трое, резко вспомнят о законе народных выборов. Состоится голосование - вот тут и выйдет на сцену купленная гильдия, члены которой единодушно поддержат своего патрона, а если понадобится, то и горожан склонят голосовать определенным образом. Ваш отъезд был заговорщикам на руку. Если бы вы погибли во время очередного приступа, кто-то праздновал бы победу. Но вы выжили, к тому же стали героями. Это ломает все их планы. Чаша людской симпатии с большим
перевесом склоняется в нашу сторону. Всё вместе может толкнуть интриганов на крайние меры, учитывая сделанные мной до этого радикальные шаги.
        Одамад встал и прошел к секретеру из вишнёвого дерева. Отодвинув незаметную пластиночку на боковой стенке - Теаран сперва принял ее за часть резных украшений - он вставил в открывшуюся замочную скважину ключ, что носил под рубашкой на груди. После тихого щелчка один из пилонов секретера выдвинулся наружу. Мужчина подцепил его и вытянул плоскую шкатулку.
        - Я восстановил упраздненную ранее серую гвардию, - Н'Карн положил шкатулку на письменный стол прямо перед подавшимся вперед Теараном. Тот тревожно смотрел на отца, неприятно удивленный только что услышанным.
        - Тайный сыск, подлог, застенки... Помнится, они создали подпольный орден и начали собственные политические маневры... Отец, "серых" не зря прикрыли в свое время.
        - Их права ограничены, а цели четко определены, Теаран. Не думай, я не собираюсь выпускать волчью стаю. Мне понадобился их опыт в области расследований.
        - А как же действующие секретные службы? Их услуги тебя уже не удовлетворяют?
        - Я в них более не уверен. Что до серогвардейцев - у меня нашлось, чем мотивировать каждого. Они все у меня - вот тут, - Одамад сжал кулак, выставив его перед собой. - Связи между Советом и Черными трущобами были выявлены за пару недель, и вот уже пятый месяц я поджариваю гильдии пятки с помощью в тайне сформированной гвардии. Мы сеем раздор изнутри, а потом пожинаем его плоды: ловим подельников, попадающихся на плохо спланированных кражах, подкидываем ложные сведения и тому подобное. Уже треть этого сброда отдыхает в казематах.
        - Аресты карманников и мошенников ничего не дадут, пока ты не доберешься до верхушки.
        Ничего не говоря, Одамад протянул всё тот же ключик сыну, похлопал по крышке шкатулки и, отвернувшись, проковылял обратно к креслу. Теаран отпер шкатулку и поднял крышку, заглядывая внутрь. Там лежали гербовые бумаги, письма и серебряный перстень с ограненным, квадратной формы опалом.
        - Что это?
        - Кое-что из переписки двух сообщников, один из которых - заказчик, а другой - исполнитель. Лежащие рядом документы с печатями я взял из архивов заседаний Совета. В данный момент стоит рассматривать их, как образцы почерков. Некоторые из этих документов написаны той же рукой что и письма. Переписка, помеченная красным, была найдена в доме графа Кнад. Синие крестики поставлены на бумагах, выкраденных из кабинета Овра Тибало - заведующего портовой канцелярией.
        - То есть тебе известны руководители? За чем же дело стало?
        - Это ещё не всё. Почерк в письмах из дома Тибало принадлежит Вларду Эл Тэйтон.
        Теаран повел бровями и взял перстень.
        - Кто владелец кольца?
        - Не знаю. Оно лежало вместе с перепиской у Кнада.
        - Слишком мал для мужской руки, - Теан попробовал надеть перстень на мизинец - тот застрял на второй фаланге.
        - Как видишь, интриги плетутся.
        - Что ты намерен делать?
        - Я намерен идти по намеченному курсу. Следующий шаг, который я предпринял - это снос всего круга* Черных трущоб. На его месте возводятся новые дома, предназначенные для того, чтобы привлечь в город рабочий люд: всякого рода ремесленников и торговцев, которые осели бы в Юрре. Прежних жильцов пока переселили на старый склад в северном порту - места там предостаточно. О необходимых удобствах уже позаботились..., - Одамад осекся, встретив взгляд сына. - Не смотри на меня так. Я не кровожадный тиран и не съехал с катушек. Никакого насилия и изъятия имущества не было. Людей просто перевели в другое жильё на время стройки - тихо, без спешки. На переезд был дан месяц. Я даже выделил некоторые средства для тех, кому пришлось нанимать телеги и тому подобное. Просто, учитывая, какими темпами движется расследование, и проводятся (заметь, совершенно обоснованные) аресты, в новые дома вернется едва ли половина прежних жителей. Поверь мне, на этой помойке скопился тот еще сброд.
        - Отец, ты решил за полгода перевернуть всё с ног на голову!
        - Наоборот, с головы на ноги, - поправил Одамад.
        - Ну, это для кого как...
        - Ты считаешь мою политику ошибочной?
        - Нет, но ты хочешь уложиться в пугающе короткие сроки. Твои действия - больше, чем радикальны, и на осуществление таких перемен требуется время, иначе это приведет город в шоковое состояние, что уже, несомненно, произошло.
        - Порою, сын, встряска необходима. Сколько можно жить в болоте, подчиняясь неписаным законам этого застойного общества? Делай я все по правилам, уже давно валялся бы в канаве со свернутой шеей, а все мои благие цели и реформы так и остались бы словами. Волки не ждут, пока охотник перезаряжает арбалет. Я боюсь, что и так не успею сделать последний ход...
        - О чем ты?
        - О налогах. Ты же знаешь, что прибыль от них разделяется между правящими семействами Юрра?
        Теаран кивнул.
        - Треть идет в городскую казну, треть в казну императора. Остаток делится на семь равных частей...
        - ...Одна из которых принадлежит мне, - подхватил Одамад, - а остальные шесть - хитрым котам вроде Эл Тэйтона и иже с ним... На ближайшем Совете, который созову, я поставлю всех в известность о том, что отказываюсь от своей части денег, и настоятельно посоветую остальным членам Совета поступить так же, поскольку события последних месяцев показали, на что разбазариваются средства, которые могли бы пойти на ремонт мостов, строительство кораблей и тому подобное. Особо несговорчивых ожидает предъявление фактов.
        - Тем самым ты объявишь войну Совету.
        - Ну не всему же! По крайней мере, тем двоим, чьи имена фигурируют в этой истории с гильдией.
        - Считаешь, они так просто подожмут хвосты и отойдут с дороги?
        - Нет, считаю, что они попробуют извернуться и укусить больнее. Но при благоприятном стечении обстоятельств мне, возможно, удастся упрятать этих двоих за решетку. Уже сейчас у меня в руках находятся опасные бумаги, а если получится еще и спровоцировать Кнада или Эл Тейтона, то оба пса окажутся у меня на привязи.
        - Что ты задумал?
        - Увидишь, - Н'Карн криво ухмыльнулся. - Главное, на время до Совета обеспечить нам с тобой надежную охрану. Умирать я пока не намерен. Ты, думаю, тоже.
        Теаран покачал головой и захлопнул крышку шкатулки.
        Высокие сапоги из мягкой, отличной выделки кожи, штаны и сюртук из бархата винного цвета. Воротник-стойка и отвороты рукавов вышиты серебряной нитью, черный короткий плащ-пелерина держится на серебряном шнуре, идущем наискосок от плеча под мышку. Мелко завитые русые волосы тяжелой массой лежат за плечами, охваченные двумя идущими от висков косичками в палец толщиной, каждая из которых туго обвита тонкой серебряной же цепочкой. Гладко выбритый острый подбородок. Пока взгляд серых глубоко посаженных глаз ничего не выражает, окружающие дышат спокойно, но стоит промелькнуть в них чуть заметной тени - сердце замирает у каждого, кто хоть в малейшей степени зависит от милости графа Эл Тэйтон - главы одного из влиятельнейших кланов центрального Аргедана.
        Влард поставил кубок из тонкого палевого стекла на столик и смахнул на землю розовые лепестки - в саду цвели вишни. Как раз под одной из них разместили два кресла и маленький столик с фруктами и легкими закусками.
        - Попробуйте этого вина. Очень удачный урожай, - проговорил сидящий напротив гостя Одамад Н'Карн. Силы постепенно оставляли мужчину, он устало откинулся на подушки, которыми было забито его кресло, и даже не смотрел на собеседника, просто закрыв глаза.
        Слева от Эл Тэйтона бесшумно появился слуга с новой, только что откупоренной бутылкой, но рука графа накрыла бокал, отвергая вино, что не преминул отметить Н`Карн, на секунду разомкнув веки. В молчании Влард разглядывал градоправителя: глубокие морщины испещряли все лицо, мешки под глазами имели синевато-серый оттенок, жёлтая кожа на запястьях так истончилась, что просматривались сосуды и косточки суставов.
        - Вижу, здоровье покидает вас, - без выражения отметил Эл Тэйтон, оторвав от грозди винограда ягоду и отправив ее в рот.
        - Зрение вас не обманывает, дорогой граф, - мужчина отнял голову от подушки, устремляя взгляд на Вларда. - Проклятый недуг за полгода состарил меня на двадцать лет. Боюсь... - Одамад прокашлялся, не сводя глаз с гостя, - я не успею совершить еще многое из того, что было задумано. В скором времени мне придется покинуть свой пост, но перед тем, как уйду на покой, я хочу принять еще один закон, последний в ряде запланированных на этот год проектов. Знаете, чтоб сыну не пришлось с бухты-барахты налаживать подобные серьезные вопросы. Хочу, чтобы он пришёл, так сказать, "на все готовое" и продолжил вести город в заданном мною направлении.
        - Вы заботливый отец, - не покривившись заявил Эл Тэйтон, отрывая следующую виноградину.
        - Кто же не печётся о своих детях, - невинно проронил Н'Карн, прекрасно понимая, что шпилька не пройдет незамеченной. В свое время вся знать фыркала, обсуждая женитьбу старшей дочери графской четы Эл Тэйтон и какого-то малоизвестного барона, владеющего землями в окрестностях Фуэллы. О женихе неизвестно было ничего, кроме того, что он чудовищно уродлив и невероятно стар - зато сказочно богат. Тогда только и разговоров было, что о том, как несчастную девушку самым бессовестным образом продали, да еще и увезли, жор знает в какую даль, чтоб глаза не мозолила. Возможно, людская молва, как всегда, сгустила краски, приправив ситуацию драматическими гиперболами, но так или иначе, на ровном месте подобным слухам не возникнуть.
        Продолжая исподволь наблюдать за Влардом, Одамад к своему удовольствию отметил, что холодная невозмутимость его дала трещину - к выражению спокойного превосходства на лице графа добавилась толика раздражения.
        - Этот новый законопроект, - продолжил Н'Карн, - может не вызвать особого восторга в Совете, и для его принятия мне, вероятно, не хватит голосов. Так что я пригласил вас в гости, чтобы обсудить всё без суеты и заручиться вашей поддержкой на следующем собрании, которое состоится через неделю в пятницу.
        - То есть вы считаете, мое одобрение у вас в кармане? Почему мой энтузиазм должно вызвать то, что не понравится остальным членам Совета? Я какой-то особенный? Или у меня присутствует личная заинтересованность в этом деле?
        - И то, и другое, дорогой мой гость.
        Эл Тейтон повел бровью и хмыкнул. Зрачки его глаз сузились, отчего темно-серый цвет радужки посветлел до уровня подернутой ледком воды в луже. Всем своим видом он говорил, как же ему хочется услышать пояснение.
        - Не так давно я был уведомлен о неких перемещениях капитала в довольно крупных масштабах, здесь, на экономическом поле Юрра. Копнув глубже, я выяснил пути следования денег: исходный и конечный пункт. После изучения определённых документов и размышлений на эту тему, я принял следующее решение. До сих пор, треть денег, полученных от выплаты горожанами налогов, делилась между правящими семействами Юрра, сиречь между членами Совета. Отныне я намерен упразднить этот обычай.
        - Не вижу связи.
        - А она есть, - Н'Карн наколол на десертную вилку кусочек сыра и сунул его в рот.
        Пока Одамад жевал сыр и запивал его вином, терпение графа Эл Тэйтон в открытую заявило, что оно не вечное, и Влард заговорил:
        - Новый закон лишит членов Совета пусть не основной, но существенной части их доходов. Не знаю, как вы, а я не люблю терять деньги. Чтобы получить согласие на такое изменение, вам стоит очень тщательно обосновать его необходимость. В противном случае, вас никто не поддержит - и я в том числе.
        - О, у меня есть, чем обосновать свое намерение! Во-первых, я твердо убежден, что городская казна нуждается в деньгах гораздо больше, чем гильдия Черных трущоб. Во-вторых, горожане, честно выплачивающие налоги, не заслужили, чтобы на их же собственные деньги финансировалась организованная преступность. В-третьих же, коль скоро некоторые члены Совета находят в своих мошнах лишние монеты для того, чтобы вкладывать их в подобные сомнительные организации, как эта гильдия, то, думаю, острого недостатка в средствах они не испытывают, и, потеряв доход от налогов, побираться не пойдут.
        Затянувшаяся пауза звенела напряжением. Мужчины сверлили друг друга глазами, будто пытаясь увидеть собеседника насквозь. Н'Карн отметил про себя, что название "гильдия Черных трущоб" прозвучало для его гостя не новым, хотя по городу ходили пока ещё самые смутные и отдаленные слухи.
        - Вы смотрите на меня так, словно я во всем этом как-то замешан, - процедил кисло Влард.
        - А вы смотрите на меня так, словно и впрямь замешаны во всем этом.
        В ответ лишь натянуто улыбнулись.
        - Выпейте всё же вина. Оно действительно хорошо.
        На этот раз граф не стал прикрывать бокал, а когда его наполнили, сделал два больших глотка - Одамад готов был поспорить, что вкуса мужчина не почувствовал.
        Эл Тэйтон откинулся на спинку кресла и, полуприкрыв глаза, поболтал содержимое фужера.
        - Что ж, теперь мне понятны причины - излагаете вы предельно ясно. И все же я не уверен, что вашего красноречия хватит, чтобы Совет уверовал...
        - Не красноречием единым, - прервал его Н'Карн.
        - Хотите сказать, у вас есть... доказательства?
        Градоправитель склонил голову набок.
        - И вы собираетесь предъявить их на следующей неделе в пятницу.
        - Если до этого дойдет. Сами понимаете, мне незачем будет, говоря вашими словами, столь "тщательно обосновывать" свое решение, если его сразу поддержат.
        - Зная, сколь благородные стремления руководят вами, и предполагая, что в вашем распоряжении имеются весомые аргументы, я, несомненно, вас поддержу, - оскалился в подобии улыбки Влард, потягивая вино. - Но я - это только один голос, а вам понадобится минимум еще два, не считая ваш собственный, чтобы закон был принят.
        - Я уверен, что ещё минимум двое из Совета, проявят, подобно вам, благоразумие, и подарят мне свои голоса.
        - И кто же это?
        - Вы знаете.
        Эл Тэйтон прищурил глаза, смерив взглядом человека в кресле. Полчаса назад он представлялся Вларду немощным, утомленным болезнью стариком, теперь же граф видел перед собой хитрого филина, высмотревшего в траве у дерева мышь: лишь та проявит беспечность и высунется из вороха листьев, как он тут же сцапает её своими кривыми и острыми когтями.
        Отвернувшись, Влард скосил глаза на бокал в своей руке - так хотелось выплеснуть его содержимое в лицо Н'Карну! Сегодня Эл Тэйтон проиграл, и вкус поражения, что горечью разлился на языке, совсем ему не нравился.
        Теаран на мгновение застыл на пороге, ошарашенный увиденным, а затем стремительно вошел в разгромленный кабинет отца. Следом за ним, с опаской поглядывая на хозяина, подтянулась горничная. Она первой заглянула этим утром в кабинет, чтобы по обыкновению протереть пыль и полить цветы. Увидев царивший за дверью беспорядок, она сразу кликнула виконта, побоявшись волновать больного графа. Сейчас она, нервно покусывая нижнюю губу, полна дурных предчувствий, с потерянным видом стояла у Н'Карна за спиной, обводя взглядом разоренную комнату и, видимо, прикидывая в уме, сколько сил придется потратить, чтобы привести все в прежнее состояние. Бумаги, лежавшие в аккуратных стопках на полочках стеллажей и на письменном столе, теперь опавшей листвой укрывали пол - граф вынужден будет все перебрать и рассортировать заново. Один из цветочных горшков валялся, разбитый, на волчьей шкуре, прикрывавшей каменные плиты. Как только никто в доме не услышал грохота! Замки на всех запиравшихся ящиках и дверцах мебели ночной гость в спешке вырвал, как говорится, с мясом - на полу валялись щепки и остатки замковых        Теан, ощущая холодок между лопаток, думал сейчас лишь об одном. Поднимая по пути, чтобы не топтаться по ним, шероховатые листы с печатями, исписанные убористым почерком, он подошел к секретеру вишневого дерева, вдохнул поглубже и тронул заветный пилон на боковой стенке. Возглас досады вырвался у него, когда шкатулка свободно выскользнула наружу - замочек на крышке был так же безжалостно исковеркан, а внутри не лежало больше ни писем, ни документов, ни кольца.
        Из ступора Теана вывел голос горничной:
        - Прикажете звать гвардейцев?
        Поморщившись, как от зубной боли, он отрицательно покачал головой, неопределенно махнув рукой в сторону двери. Подумав, что его могут и не понять, он рассеянно проговорил:
        - Просто запри кабинет... И ничего не трогай тут! - бросил виконт уже на выходе.
        Теаран быстро шел по коридору. В голове звучал лишь один вопрос: "Как мы могли быть так беспечны?" Нет, конечно, они с отцом ожидали чего-то подобного после разговора в саду, но Теаран никак не мог предположить, что Влард так быстро наймет человека, готового пробраться в дом градоправителя. На подготовку проникновения тоже должно было уйти время - и вот, пожалуйста! - два дня спустя кабинет самого влиятельного человека в городе обчистили, да так, что никто и не ухом не повел. Наемник обошел охрану. Судя по тому, что замок на двери кабинета взломан не был, у него уже был ключ или его дубликат. Затем неизвестный покопался в бумагах, испоганил мебель и, отыскав нужные документы, смылся, никем не замеченный. То, с какой легкостью и быстротой было провернуто дело, наводило на мысль, что заговорщики из Совета имеют в доме Н'Карнов своих людей, а те, скорее всего, так или иначе связаны с гильдией. "Поймать бы этих крыс!", - Теаран даже зарычал, представив, что бы он с ними сделал. За те несколько минут, что шел по коридору, он четко осознал одну вещь: отец ничуть не сгущал краски, сравнивая уровень
опасности на границе Серых Лесов с тем, что был здесь и сейчас: в мире юррской знати, когда теплое местечко градоправителя оказалось выставлено на аукцион с чьей-то легкой руки. Вот и показала себя так называемая "надежная" охрана, которой отец доверил свою безопасность. Теан принял решение сегодня же самому заняться подбором стражи, потому что игнорировать подобное превращение особняка в проходной двор было недопустимой беспечностью.
        За этими размышлениями Теаран сам не заметил, как подошел к комнате отца. Тяжелым взглядом смерив двух стоявших у дверей гвардейцев из личной охраны градоправителя так, словно это именно они пропустили злоумышленников в особняк, Н'Карн задумался над тем, не могло ли, и вправду, даже среди личной охраны быть купленных людей. При этой мысли взгляд его натурально налился свинцом, на что гвардейцы никак не отреагировали, поскольку смотрели строго перед собой даже во время приветствия, заученным движением отсалютовав саблями. Теаран медленно выдохнул, поведя плечами в попытке снять напряжение, и только потом постучал. Услышав в ответ короткое: "Открыто", - он вошел внутрь.
        Одамад стоял у распахнутого настежь окна, что выходило на задний двор особняка, и перелистывал страницы тонкой тетрадки, делая коротеньким пером заметки на полях. Увидев сына, он положил тетрадь на широкий подоконник.
        - Доброе утро. Ты рано. Я думал, мы увидимся за завтраком, до которого еще, - Одамад взглянул на латунные часы, висевшие на стене, - чуть больше сорока минут.
        - Ты чувствуешь себя лучше? - Теан на минуту забыл, зачем пришел, глядя, как отец бодро прошагал от окна к маленькому столику с письменными принадлежностями.
        - Немного. Как всегда по утрам. Но ты явно зашел не для того, чтобы поинтересоваться моим здоровьем. Что-то стряслось?
        - У тебя в кабинете погром. Этой ночью в дом проник человек Эл Тэйтона, а, может, еще кого-то из заинтересованных лиц. Не знаю...
        - Быстро, - Одамад в задумчивости коснулся резьбы, украшавшей столешницу, и медленно повел по ней пальцами, повторяя рисунок. - Здорово же он переполошился. Видно, увяз в этой истории по самые уши, а теперь пытается барахтаться. Но ничего, никуда он от меня не денется. Своей реакцией наш интриган недвусмысленно дал понять, что у самого рыльце в пушку. Осталось дождаться Совета. Там-то все и решится: либо заговорщики пляшут под мою дудку, опасаясь разоблачения - и это будет означать затяжную подпольную войну - либо они выступают против, и я использую имеющиеся у меня бумаги...
        - Их нет, - обронил Теан, решив рубануть с плеча, хоть это и могло причинить отцу немалое разочарование.
        - Кого?
        - Чего - бумаг. Секретер взломан. Все исчезло. Эл Тэйтон обыграл нас.
        - Ох, Теаран, ты забываешь, что я варюсь в этом котле уже четверть века. Бумаги были перепрятаны еще до разговора с Влардом. И место, поверь мне, довольно надежное, - Н'Карн зачем-то похлопал себя по груди. - Разве что наглецы, потеряв всякий страх, возьмутся за меня лично.
        - Что ты хочешь сказать?
        Одамад, заговорщицки подмигнув сыну, поманил его к себе и распахнул домашний халат. Под ним блеснула кольчужная рубашка до середины бедра, стянутая широким кожаным поясом, к которому тремя тонкими ремешками прикреплена была изящная туба не больше четырех маен [1 маена = 5 см] в длину и диаметром около одной. В таких чехлах хранят документы во время путешествий.
        - Ты все носишь при себе? И кольчуга?.. Это ведь нешуточный вес! Отец, ты меня поражаешь.
        - Кольчужка сплетена из особого облегченного сплава, к тому же она очень тонкая. От пущенной стрелы или болта не защитит, но вот нож под лопатку в темном дворцовом коридоре мне уже не страшен.
        - Уж какие у нас тут темные коридоры, - Теаран грустно усмехнулся, продолжая с долей восхищения рассматривать отца.
        - Да и дворца-то..., - улыбнулся Одамад. - А знаешь, - старик повозился с креплением тубы и, отцепив ее от пояса, порывистым движением ткнул в руки сыну, - раз уж ты здесь, то возьми себе. Почитаешь в тишине внимательно, ознакомишься с деталями. Тут приложены отчеты о ходе расследования. Может быть, пробежавшись свежим взглядом, найдешь что-то, что мы могли пропустить.
        Теаран лишь молча кивнул, принимая бумаги.
        - Тебе не кажется, что Эл Тейтон слишком легко смог организовать проникновение в особняк? Вор прошел стражу, имея в руках ключ от кабинета, все вывернул наизнанку и смылся преспокойно. Я считаю, нам стоит перетрясти всю челядь и сменить охрану - по крайней мере, удостовериться в благонадежности личных телохранителей.
        Одамад отвернулся к окну и тоскливо окинул взглядом сад.
        - Я самолично при помощи серогвардейцев отбирал людей для ближайшего окружения, и лишь месяц назад утвердил новый состав стражи. Ночное происшествие в очередной раз доказало, что безгранично полагаться на верность людей не стоит, а держать абсолютно все под контролем никому не под силу.
        - Нужно срочно что-то предпринять. С такими успехами можно и не пережить следующей ночи.
        - В личной страже я уверен.
        Теан скептически поджал губы.
        Уловив его настроение, градоправитель обернулся и скупо обронил:
        - Они из гвардии. Все равно за один день тебе не отыскать лучшей замены.
        С последним утверждением трудно было поспорить. Теаран понятия не имел, где ему раздобыть надежных людей, да еще и в такие короткие сроки, но сидеть сложа руки он тоже не мог.
        - По крайней мере, надо разобраться в происшедшем. Допросить караульных, выяснить, кто околачивался неподалеку от кабинета накануне и с утра. Не пропадали ли ключи...
        - Я распоряжусь. Можешь не волноваться об этом.
        - Да нет уж, я хотел бы поучаствовать.
        - Дело твое. В этом случае тебе не помешало бы сперва познакомиться с некоторыми полезными людьми из серой гвардии.
        - Я готов, - Теаран стиснул тубу с документами, добытыми стараниями тайной службы, глядя в потерявшие от болезни цвет глаза отца.
        Пять свечей, выстроенные полукругом на столе, освещали разложенные перед Теараном бумаги. Он уже просмотрел их все, включая отчеты шпиков, и теперь ворошил листы в поисках одного документа, не дававшего ему покоя. Отыскав нужную страницу переписки Эл Тэйтона с Тибало, он еще раз напряженно пробежал ее глазами. Речь шла о доставке некоего товара под названием "красная ягода", причем, судя по содержанию письма, с этой "ягодой" могли возникнуть проблемы во время проверки и приема груза в порту, поэтому Тибало оговаривал с Эл Тэйтоном денежные суммы, которые потребовались бы для подкупа некоторых лиц за пределами подвластной ему портовой канцелярии. В отчетах Гвардии эта таинственная "красная ягода" была подчеркнута жирной линией, а напротив красовался не менее жирный знак вопроса. Вот вам и шпики - вопрос и точка. Неужели никому это название не оказалось знакомо? Что за дрянь такую провез Эл Тэйтон в Юрр? Какой-нибудь мерзопакостный наркотик? Только этого еще не хватало. Судя по отчетам, в порту под легендой "планового контроля" людьми из гвардии был произведен тщательный обыск, не давший, впрочем,
никаких результатов. Ничего другого, в общем-то, и не следовало ожидать, поскольку письмам на тот момент стукнул месяц, если брать во внимание даты на полях страниц.
        Раздраженно отодвинув бумаги в сторону, Теан взял двумя пальцами перстень с опалом и покрутил его туда-сюда, рассматривая. Никаких гравировок или хотя бы клейма ювелира видно не было. Кому же он принадлежал? И что он делал в ящике вместе с письмами в доме Кнада? Возможно, он служил гарантом молчания сторон, то есть у каждого из заговорщиков должны были быть подобные залоги. Фамильный перстень? Как-то уж простоват и дешев для украшения подобного рода. Крепление камня и вовсе было сделано грубо, один зубец коронки топорщился... Теаран попробовал его пригнуть, надавив пальцем, и вздрогнул от неожиданности, когда опал вместе с остальными пятью зубчиками крепления откинулся вверх, будто крышка сундука, и на руку Н'Карну высыпался серый порошок. Юноша замер, хмуро глядя на перстень с секретом - в маленькой камере, скрытой под опалом, еще оставалось больше половины порошка. Он осторожно защелкнул крышку и, отложив кольцо, прошел к окну, захватив по дороге кувшин с водой. Перегнувшись через подоконник, Теаран смыл пыль с пальцев. Эту дрянь ни в коем случае не стоило оставлять на коже, будь то
сильнодействующий яд или легкий наркотик, каким частенько баловалась знать. Итак, перстень вряд ли являлся залогом, и, скорее всего, не имел никакой ценности сам по себе. Важным было его содержимое. Похоже на пробу товара. Красная ягода?.. Гипотезу определенно стоило проверить.
        В этот момент из-за двери послышалось шуршание. Теаран впился глазами в тень, разорвавшую полоску света под дверью. Челюсти окаменели, когда с той стороны в комнату чья-то рука просунула желтый конвертик. Уже в следующую секунду Теаран подхватил с пола письмо, одновременно распахивая двери и выбегая в коридор. Горели светильники, ничто не тревожило тишину спящего дома, и ни единой живой души поблизости не наблюдалось - в том числе и караула у его спальни. "Что за?!.." Вернувшись в комнату, только бы не торчать снаружи, он торопливо сорвал маленькую красную печать, параллельно отметив, что она была совершенно пуста - ни букв, ни хоть чего-то, отдаленно напоминающего герб - отправитель предпочел сохранить инкогнито. Едва пробежав глазами первые строчки, Теаран устало оперся о стену и вздохнул, неодобрительно поджав губы.
        "Фи, как некрасиво, дорогой виконт. Уже неделя минула, как вы возвратились в отчий дом, а вашей милой Лилии ни весточки не отправили. Я обижусь, право, если вы не почтите нас визитом в ближайшее время.
        PS: праздник Цветов не за горами."
        В углу записки красовалась замысловатая закорючка, напоминающая цветок лилии. Арданта всегда умудрялась поразить его степенью своего авантюризма. Ее проделки забавляли и развлекали, но ее же причуды и закидоны способны были вывести из себя кого угодно. Теаран не был исключением. Скомкав листок бумаги, он бросил его в опустевшую бронзовую чашку для канцелярского песка и поджег от свечи. Хоть встречи с девицей О'Брал порой заканчивались очень приятно, но в сложившейся обстановке было не до того. Гораздо важнее сейчас представлялось выяснить, куда запропастились двое из ночного караула. Теаран убрал документы и кольцо в тубу, которую закрепил у себя на поясе и прикрыл верхней рубашкой. Погасив свечи, он вышел в коридор.
        Полы плаща бились о голенища сапог, каблуки размеренно стучали по камням мостовой - Теаран, скрыв голову под широким капюшоном, пересекал площадь. За пазухой у него таилась драгоценная туба, и в ней в такт шагов еле слышно перекатывалось кольцо. Юноша хотел показать порошок одному человеку, который мог бы дать ответы на вопросы и которому Теаран сейчас доверял более всех остальных. Членов серой гвардии, с которыми имел удовольствие вчера познакомиться, в свои планы он не посвятил. Так что об этой встрече никому не должно стать известно. По крайней мере, Теану очень хотелось в это верить. С досадой он отметил, что в последнее время слишком многим удается вносить свои коррективы в течение жизни и быта их семьи. Сперва отец впускает в личное пространство подозрительных типов из некогда упраздненной тайной гвардии, тем самым доверяя им вместе с секретами свое благополучие. Потом заговорщики мимоходом перерывают отцовские бумаги, проникнув в особняк с внушающей серьезные опасения легкостью. Наконец, взбалмошная Арданта О'Брал подкупает слуг в доме градоправителя, спаивает снотворным личную охрану
Н'Карнов, чтобы просто подбросить записку, в которой манит Теарана пальчиком, будто загулявшегося кобеля. "Да что такое творится вообще!"
        Юноша зашагал быстрее, в ярости сжимая кулаки. Целиком погруженный в свои мысли, он чуть не пропустил нужный поворот. Человек, которого он искал, последнюю неделю обитал по неизвестным причинам в одном захолустном трактире в юго-западной части города. Так сказали появившиеся на шум соседи, когда Теан в третий раз попробовал достучаться до хозяина дома, торча колом на пороге. Настроение его ухудшалось с каждым шагом, приближавшим его к улице Тележной, где расположился трактиришко. Разговор предстоял серьезный, а место выглядело вовсе не подходящим для подобных встреч. Теаран уже видел в двухстах шагах деревянное крыльцо с узкой террасой и вывеску над входом, изображавшую кисть винограда. Вокруг шатался разнообразный люд. Во внутренний двор как раз въезжала крытая повозка - привезли провиант или питье. Опершись о косяк распахнутой двери, курил трубку какой-то бугай, лысый с тонкой седой косицей на виске.
        - А ничего табачок у Халахама. Пробирает, - расслышал Теаран.
        В ответ донеслось невнятное мычание. Присев на ступени, деловито стучала молотком девчонка в штанах и плотном фартуке со множеством карманов. Прилаживала отвалившуюся рейку к перилам. Когда Теаран подошел вплотную, собираясь подняться, девчонка мельком глянула на него и, не узнав, поприветствовала коротким кивком - губами она зажимала пару гвоздей. Из-под шапочки выбилась длинная красно-каштановая прядь, на солнце отливавшая медью. Отрешенно качнув головой в ответ, Теаран, переступая через две ступени, в три шага оказался наверху и прошел мимо попятившегося здоровяка с трубкой. Горькое облачко дыма защекотало ноздри.
        Внутри, как и следовало ожидать, было темнее, пахло алкоголем и специями - аромат еще тот. Остановившись у стойки, Теаран поманил хозяина.
        - Я ищу знахарку Каи. Мне сказали, что она...
        - Я здесь, Теан, - послышалось из-за спины.
        Обернувшись, Н'Карн увидел идущую ему на встречу старушку в серой манхиле* и коротких штанах и почтительно поклонился. Это была она - подруга и наставница его матери. Каилара улыбнулась, но кланяться в ответ не стала.
        Спустя четверть часа они сидели в маленькой комнатушке на втором этаже. Каи только что открыла перстень и теперь всматривалась в содержимое секрета.
        - Вы слышали когда-нибудь о "красной ягоде"? - тихо спросил Теаран.
        Знахарка подняла на него холодные светло-голубые глаза и задумалась.
        - Красная ягода... Нет.
        - Думал, может, вы знаете.
        - Не приходилось слышать...
        - А это, - юноша кивнул на перстень, - не может оказаться "ягодой"?
        - Ты имеешь в виду порошок?
        - Да.
        Каи нахмурилась.
        - Ты слыхал о фьяхе?
        - Наркотик, поставляемый из Пещер? Конечно, слышал. Он строго запрещен, по крайней мере, в центральном Аргедане.
        - В переводе c гоблинского "бордо фьях" означает как раз "винная ягода".
        Глаза Теарана слегка округлились, но он тут же взял себя в руки.
        - Судя по твоей реакции, мое предположение подтвердило гипотетический ответ на вопрос, который тебя мучил.
        Теан лишь кивнул, не желая развивать тему. Уловив его настроение, старушка вернулась к изучению порошка в перстне. Поднесла кольцо к носу, понюхала, кивнула. Вытянув из кармана платочек, высыпала порошок аккуратной горкой и принялась толочь его перстнем, прислушиваясь. Теан различил, как пару раз под опалом тихонько скрипнуло, будто утоптанная снеговая дорога под каблуком сапога. Каи остановилась.
        - Подожди минуту. Я сейчас.
        Ничего не объясняя, она вышла.
        Юноша в замешательстве смотрел на растертый по платку порошок, представления не имея, как можно такими методами определить состав вещества. Не прошло и трех минут, как знахарка вернулась, неся в руках стакан воды и тряпичный мешочек размером с кулак. Поставив стакан на стол, она потрясла платок за края, собирая порошок в кучку, затем высыпала часть его в воду. Теаран вытянул шею, заглядывая в стакан: ничего не происходило, порошок белесой крупчатой пленкой расползся по поверхности воды, не растворяясь, не шипя, не меняя цвета. Каи развязала мешочек и подсыпала в стакан содержимое.
        - Что это?
        - Кое-что.
        Прозрачные крупинки опустились на дно. Старушка поболтала легонько стакан, перемешивая ингредиенты - и порошок начал растворяться, как снег на солнце. Вода порозовела.
        - Все ясно... Я могу это вылить? - Каи кивнула на стакан со смесью.
        - Да. Так что это за дрянь?
        Пройдя к окну, знахарка спустила стакан вместе с жидкостью по мусорному желобу. Где-то внизу звякнуло разбитое стекло.
        - Это яд. Довольно редкий и достаточно пакостный, чтобы у меня возникли вопросы...
        Теаран встретился с ней глазами и повел плечом: мол, так уж и быть, задавайте.
        - Откуда у тебя эта отрава и что ты собираешься с ней делать?
        Кто-нибудь другой поостерегся бы спрашивать у виконта Н'Карн подобные вещи, но только не Каи. Она знала обоих братьев большую часть их жизни, в свое время участвуя в их воспитании наравне с матерью. Одамад-Иннай Н'Карн относился к ее присутствию в своем окружении, как к неизбежному злу, не питая к ней никаких нежных чувств. О причинах его неприязни ни Теарану, ни Доарану известно не было. Покойная мать, напротив, называла Каи лучшей подругой и любимой наставницей - известная в то время, как выпускница Вимроуда и ветеран второй войны на границе Серых Лесов, Каилара обучала графиню премудростям использования лечебных трав. По крайней мере, обе так утверждали.
        Как ни старался, Теаран не смог найти в себе дерзости, чтобы проигнорировать напрямую заданный знахаркой вопрос.
        - Секретная служба отца обнаружила это кольцо у особы, находящейся под подозрением в заговоре против градоправителя. Я хотел выяснить происхождение порошка и его свойства. Последний вопрос еще остается открытым, - добавил он, подаваясь вперед.
        Каи села по другую сторону стола, изучающе глядя на юношу. Пламя свечей окрашивало в желтый костяные бусины сережек.
        - Рецепт этого яда был завезен на Аргедан с островов Кондора. Существует некоторые отличия в способе приготовления, но главный принцип состоит в следующем. Сперва варят зелье из определенных растений, которое потом заливают в долбленку - из тыквы, например - обматывают берестой и закапывают в землю, желательно, в суглинок. Там все это добро оставляют гнить на месяц. Получившуюся в итоге жижу добавляют жертве в пищу. Для удобства перегнивший отвар иногда смешивают с мелом или крахмалом, и когда масса высыхает, растирают ее в порошок. Насколько известно, первым на себе действие одного из таких ядов испытал Арг III. Хотя сейчас тяжело сказать с уверенностью, умер он от болезни или ему все же подсобили. Этой смесью можно убить мгновенно, или же незаметно в течение долгих месяцев травить человека, пока тот не скончается. Все зависит от пропорций.
        Каи замолчала, с тревогой глядя на посеревшего Теарана.
        - Как проявляется действие яда?
        - Отказывают органы, нарушается кровообращение, человек слабеет. Похоже на ускоренное старение...
        Виконт выглядел ужасно: лицо исказилось, губы подрагивали. С таким выражением застают убийцу над трупом друга, а после умываются в крови врагов.
        Знахарка отвела взгляд. Помолчав, она обронила:
        - Ходят слухи, здоровье Одамада пошатнулось...
        Большего добавить она не успела - Теаран поднялся, ссыпал остатки порошка в перстень и, рассеянно кивнув, направился на ватных ногах к двери. Уже выходя, он обернулся и спросил глухим голосом:
        - Противоядие существует?
        Как же ей хотелось дать положительный ответ, но... Каи только поджала губы. Если графу в течение месяцев подмешивали эту дрянь в еду, и если уже начало проявляться действие яда, то дни его были сочтены.
        Дверной проем опустел. По коридору удалялся звук шагов.
        7 глава. Маски и личины
        Улыбок фальшь на карнавале лести
        Стекает медом с липких потных лиц.
        Вино горчит осадком прелым персти.
        Хохочут маски слетом странных птиц.
        В руках дары. За спинами - стилеты.
        Глаза блестят. Не разберешь: где смех, где страх.
        По нервам оголенным визг кларнетов,
        И вкус предательства на восковых губах.
        Смешались краски на палитре бала.
        Сам дьявол водит кистью по холсту.
        Сломать бы раму и начать сначала,
        Рисуя мир, любовь и доброту.
        Праздник Цветов проводился каждый год весной во второй декаде мая. Организацией гуляний на этот раз занималось семейство О'Брал. Батюшка Арданты вбухал, как говорили, немалую сумму денег в подготовку веселья. Юрр начали украшать за неделю до дня торжества. В этом году даже накрыли столы для простых горожан, чего раньше никогда не делали, ограничиваясь отряжаемыми в толпу бочками с недорогим вином. Для знати отведен был отдельный участок, а именно Лиловый парк, примыкавший к дому О'Бралов и считавшийся, ни больше ни меньше, центральным городским парком. Свое название он получил из-за насаждений кустарника с похожими на розы цветами, пестревшими всеми оттенками от сиреневого до черно-фиолетового. Подразумевалось, что там соберутся представители городской элиты, а так же гости из близлежащих к Юрру поместий. Особое приглашение не требовалось, но традиции есть традиции - Теаран еще раз бросил взгляд на бумажную карточку размером с ладонь, на которой кудрявился многочисленными завитушками текст с его именем в первой строке.
        Сначала он не собирался идти. Отец чувствовал себя не так хорошо, чтобы посещать шумные мероприятия, а самому Теану тошно было от недавних открытий, и его совсем не тянуло развлекаться. С другой стороны, на сцене с бескомпромиссным видом расселась, закинув ногу на ногу и подергивая носком сапога, госпожа Политика, напоминая об обязанностях. Градоправитель имеет своим долгом присутствовать на важных празднествах. Утренняя церемония открытия, на которой отец произнес речь, бросил в толпу Первый Букет и выстоял десятиминутный гимн, отняла все его силы. Так что вечер в обществе членов Совета целиком предоставлен был Теарану. До кучи приплелась еще одна причина, по которой виконту стоило бы наведаться к О'Бралам. Арданта. Милая и неугомонная Арданта, с помощью неизвестных сообщников подпоившая зельем личную охрану Н'Карнов, чтобы подбросить записку с ненавязчивым приглашением на праздник Цветов. Может быть, под влиянием последних событий Теаран стал чрезмерно подозрительным... Но и вырубить на несколько часов отборных псов из серогвардейцев, тоже, знаете ли, не в стакан плюнуть. У Арданты появились
свои люди в особняке градоправителя, или это не ее люди... или она больше не та, с кем он проводил приятные минуты, будучи готов ради этого мириться с ее несносностью. Так или иначе, Теарану не терпелось переговорить с ней наедине, и идти на эту встречу безоружным он не собирался. Юноша убрал плоский нож за голенище сапога, прихлопнув ладонью. Сделав пару шагов по комнате, проверяя удобство потяжелевшей обуви, Теан с огорчением подумал, что нельзя надеть что-нибудь надежнее бархатной рубашки и рокотона* - например, плотный кожаный нагрудник, а то и кольчугу. Только вот не выйдет так просто заявиться на весенний праздник вооруженным и упакованным в латы. Одно радовало - шпага в ножнах на черной портупее, перекинутой через плечо. Привилегия дворянина. То, что положенная по закону декоративная тупая шпажка была заменена на отточенную боевую, никого не касалось.
        Прицепив плащ к рокотону и натянув перчатки, Теаран взял лежавшую на столе маску и вышел из комнаты.
        * * *
        Город пестрел огнями. На верхних этажах от окна к окну поперек улиц протянулись гирлянды разноцветных стеклянных фонариков. На мостовой валялись букеты настоящих вперемежку с искусственными цветов, безжалостно растоптанные пешими и конными. Праздничный дурман кружил головы, всюду пили и пели. Невзирая на поздний час, между домов носилась оголтелая детвора - родители были неправдоподобно добры и подозрительно смешливы.
        Теаран выглядывал из окошка экипажа, на его губах блуждала улыбка - виконт и сам невольно поддался праздничному настроению. Сложно было удержать хмурую мину, разглядывая сумбурную возню на улицах. Следом за каретой в синих с серебром мундирах и киверах с красными султанами гордо тряслись в седлах драгуны из личной охраны градоправителя. На почтительном расстоянии плелись, придерживая коней, четверо из серой гвардии. Они должны были, подобно теням, преследовать Н'Карна весь вечер на правах негласных телохранителей. Как эта четверка собиралась проникнуть в парк, Теаран с ними не обсуждал, получив от отца заверения в том, что на этот счет можно не беспокоиться.
        Отведя взгляд от оравы мелких сорванцов, пытающихся запихнуть пучки цветов в ноздри бронзового генеральского коня, замершего на постаменте вместе со всадником, Теаран помрачнел - на другой стороне площади сверкал огнями трехэтажный дом О'Бралов. Юноша отвязал от пояса маску. Вот уже пятый или шестой год на праздник Цветов в высшем свете устраивали по некой молчаливой договоренности бал-маскарад. Этот раз не был исключением.
        У широкой, не менее одного лакрата, каменной лестницы кучер остановил коней, и расторопные лакеи отворили двери экипажа, порываясь подхватить новоприбывшего гостя под локти и поставить на землю. Махнув рукой в отвергающем жесте, он надел маску и поднялся наверх к гостеприимно распахнутой входной двери, рядом с которой замерли с алебардами в руках совершенно не радушного вида стражники. Между делом оглянувшись, Теаран не увидел в толпе никого из своего "серого" эскорта. Пустая карета в сопровождении драгун завернула во двор особняка. Не задерживаясь более на пороге, он решительно прошел внутрь.
        Н'Карн приготовился к тому, что в доме все будет залито ярким светом магических светильников, будь то парящие шары, мерцающие огнями фонтанчики, цветы с лучащимися тычинками или еще какая-нибудь невидаль - плод смекалки местных магов. Вместо этого его ожидал залитый мягким свечным светом зал так называемой прихожей - немаленького круглого помещения пятидесяти шагов в поперечнике. Что ж, похоже, О'Брал решил отказаться от традиционного магического выпендрёжа. Порой маниакальное соперничество в элитных кругах приводило к неоправданным тратам денег, в результате чего на свет появлялись иногда совершенно бредовые вещи - главным представлялось переплюнуть соседа и намекнуть на баснословную стоимость однодневного фиглярства. "Наконец, хоть кто-то собрался с духом и оборвал порочный круг".
        На противоположной входу стороне зала в проёме открытой двери виднелась соседняя комната, за ней еще одна - в каждой последующей было темнее, чем в предыдущей. Проходя анфиладу, гость попадал в ночной сад, не ощутив при этом резкой смены освещения. В доме было немноголюдно и тихо. Кое-где переговаривались, собравшись группками приглашённые, некоторые были без масок, и Теаран сразу отметил про себя знакомые лица. Бесшумно сновали из сада на кухню и обратно слуги-подавальщики с разнообразной снедью и напитками, ловко лавируя среди господ.
        Н'Карн как раз намечал для себя путь, такой чтобы пройти незамеченным в следующий зал, минуя нескольких балагуров там и сям, способных узнать его под любыми масками и своим обществом предопределить безнадежно беспутное завершение вечера, как вдруг из-за его спины донеслось громогласное:
        - Его благородие виконт Н'Карн Теаран Юррский!
        Дважды стукнул в пол окованный серебром жезл церемониймейстера, и все головы повернулись в сторону замершего Теарана. Тщательно скрывая досаду, он снял маску и кивнул в приветствии, проклиная про себя чрезмерно расторопных слуг, успевших за какие-то секунды предупредить герольда о его прибытии. "А ты что думал? Проскользнуть рыбкой в сад и избежать расшаркиваний? Наследник градоправителя, чтоб тебя!"
        Одновременно с новым церемониальным стуком в зал вошёл хозяин дома и учредитель праздника Барлав-Ратор О'Брал. Смирившись с ходом событий, Теаран двинулся к нему навстречу.
        Спустя час с виду непринуждённой, на самом же деле полной вопросов-ловушек беседы в обществе членов Совета, Теаран, наконец, откланялся и поспешил выполнить предыдущее намерение, а именно, затеряться в толпе. Вновь скрыв лицо под маской, он скользил мимо гостей в направление сада, рассеянно глядя по сторонам в поисках Арданты. Мысли его были заняты недавним разговором с главами правящих семейств, он перебирал в памяти все вопросы и свои на них ответы, собственные реплики. Как нарисованная, перед глазами маячила надменная рожа Эл Тэйтона, где-то сбоку косил в его сторону, якобы полностью занятый блюдом с тартинками, Кнад. О'Брал интересовался обстановкой на границе Серых Лесов. Влард, воспользовавшись минутным перерывом в разговоре, бездарно изображая участие, справился о здоровье градоправителя. Теан сам не знал, удалось ли ему скрыть толкнувшуюся в груди ненависть, пока он ровным голосом озвучивал официальную историю про бессилие врачей перед "неизвестной болезнью".
        В течение всей беседы Н'Карн исподволь изучал остальных присутствовавших за столом членов Совета, гадая, причастен ли еще кто-нибудь из них к заговору. Ничего разоблачающего он, в прочем, не рассмотрел.
        Когда над ухом взвыл рожок, и какой-то развесёлый ряженый господин захохотал, кружа свою даму, Теаран вдруг ощутил, как невыносимо болит его голова. Ускорив шаг, он, наконец, вышел на свежий воздух. С высокого порога, где он стоял, открывался чудесный вид на сад. Вот тут О'Брал не удержался от использования магических штучек - меж деревьев парили маленькие, размером с кулак, серебристые шары, как будто луна рассыпалась на сотни частиц, которые зависли в лакрате от земли за секунду до столкновения. В глубине парка вокруг фонтана под навесами размещены были столы, по принципу колёсных спиц расходившиеся от центра в стороны. Здесь народу шлялось вообще видимо-невидимо! Теаран сошел по ступеням вниз и неторопливо двинулся в сторону фонтана. Оттуда доносились музыка и запах кофе. "Одна чашечка сейчас не повредила бы". В предвкушении он вдохнул горьковатый аромат и ускорил шаг.
        - Господин в лиловом рокотоне, вы, не иначе, решили прикинуться цветочком и затеряться в парке!
        Кто-то, зайдя справа, бесцеремонно взял Теарана под локоть.
        - Не дурная вышла бы фиалка! Дамам по сердцу, - фыркнули слева, тыча виконта тростью в бок.
        - Держи свою зубочистку при себе, О'Флевир, - Теан оттеснил навалившегося слева и высвободил руку у того, что хихикал справа.
        - Ну полно. Арг заставлял тебя есть лимоны? Что с лицом, Н'Карн?
        - Нам не рады, Эл Хант. Придется кутить без этой постной мины.
        - Думал отправиться на границу, пощекотать Лесным пятки... Но теперь опасаюсь подхватить хандру, похоже, там эпидемия. Загадочный господин в маске, вы не заразны?
        - Постой! Мы вовсе растеряли чуткость. Как можно! Наш герой полгода не видел сладенького. Как поживает малышка Арди?
        - У вас рты закрываются? Или шарниры слетели? - Теаран заключил в объятья одного, потом второго. - Я тоже рад вас видеть, но помилуйте - голова просто трещит!
        - От этого есть старинное средство. Неоднократно испробованное и, несомненно, зарекомендовавшее себя как нельзя лучше!
        О'Флевир захохотал, поправляя пышные перья на висках носатой маски, и уже осматривался - несомненно, в поисках упомянутого средства от мигреней.
        - Мои ноздри трепещут. Я чую - фаонское, двадцатилетнее, с южного берега Лунной.
        - Лунная протекает с севера на юг. Ты, сомелье упитый!
        - А, не важно. Ставим паруса, курс зюйд-зюйд-ост... Нет, норд-вест... или... Где тут север? Русалочьи потроха мне в суп!
        Эл Хант, плюнув, потащил Теарана к столам у фонтана, подальше от крутящегося в поисках звезд Трелучья О'Флевира.
        - Ювину больше не наливать.
        - Хм. Он и сам себя не обделит. Будь уверен.
        - Так расскажи в двух словах, как ты повоевал? Тут мне уже все уши прожужжали про ваши с Дором подвиги, - Эл Хант стиснул плечо Теана, глядя на стайку разряженных в шелк и муслин, вооруженных миниатюрными веерочками и соблазнительными декольте масок. - Так, виконт. Это наш шанс. Лови! Сударыни-бабочки, к вам идет либертин-аурелиан*!
        С этим кличем он бросился к девушкам, размахивая руками, изображая из себя ловца какой-то, несомненно крупной, дичи. Стайка кинулась врассыпную. Где-то за деревьями в темное небо со свистом вырвалась шутиха, вильнув золотым хвостом. Диковинная птичка в желтом платье обвила Н'Карна руками, увлекая за собой.
        - Подарите мне танец, Лиловый Принц.
        Пушистые перья прически скользнули по щеке, сладкий аромат клубники и смородины защекотал нос. Покоряясь всеобщему веселью, Теан прошел с девушкой один круг и вернул ее подругам, выскользнув из теплых ладоней. К этому времени Эл Хант, поймав сразу двух бабочек, уводил их к беседке, поочередно бормоча им на ушки какую-то чушь. О'Флевир уверенно шел на запах фаонского, снимая с подносов у проплывавших мимо лакеев бокалы с вином. Видя, что друзья заняты, и пользуясь моментом, Теаран покинул главную аллею, перемахнув через низкую оградку, и отправился на поиски кофе.
        Кофейный павильон расположился в некотором отдалении от круглой площади с фонтаном в центре. Из-за древесных стволов видны были маленькие разноцветные фонарики - свечи в стаканчиках из цветного стекла - они раскачивались, подвешенные к балкам кровли. Здесь прогуливалось заметно меньше народу - гурманов, открывших для себя экзотический вкус напитка, можно было пересчитать по пальцам. Приняв у кофевара чашку с горячей черной жидкостью и кубик жженого сахара, Теаран двинулся вглубь аллеи. Благодаря маленьким "лунам", медленно плавающим среди ветвей, дорожка из светло-серого камня была хорошо видна. Юноша направлялся в грот Аллерии, обыкновенно служивший им с Ардантой местом встречи. Если автором записки была она, то не исключено, что оба сойдутся, как это всегда бывало, в гроте. Сделав маленький глоток, Теаран хмурясь всмотрелся в темноту за деревьями - ему показалось чье-то присутствие. В следующее мгновение из мрака вперед выступил господин в праздничном, расшитом синим шелком камзоле. Двумя пальцами незнакомец держал миниатюрную чашечку - в таких подавали особо крепкий кофе. Свободной рукой он
немного сдвинул маску так, чтобы виконт смог рассмотреть лицо, и, слегка кивнув, приподнял чашку в приветственном жесте. Теаран качнул головой в ответ, узнав в человеке серогвардейца. "Значит, они уже здесь. Что ж, хорошо". Не оглядываясь назад, Н'Карн двинулся дальше, а "телохранитель" растворился в темноте, будто и не было его тут никогда.
        Когда чашка опустела, Теаран примостил ее на каменном постаменте с цветочным вазоном, а сам прошел под аркой из того самого кустарника, давшего название парку. Крупные с бархатистыми лепестками цветы благодаря своему цвету звались лилами. Здесь начинался лабиринт - целое царство пурпурного и сиреневого, в ночном сумраке казавшееся черным. Виконт ускорил шаг, по памяти сворачивая в темные провалы, возникавшие внезапно среди сплошных стен лил. Впереди в проеме арки замаячил серебряный свет, и Теаран вышел к искусственно созданному гроту, окруженному бледными мерцающими шариками. Остановившись, он прислушался: воздух дышал тишиной, и только журчание сбегающей по камням воды вплеталось в окружающее безмолвие. Но вот ему показалось слабое движение за спиной, будто волос коснулось чужое дыхание. Боковым зрением он уловил, как две женские ручки метнулись над плечами к его лицу. Не позволив достичь цели, Теаран перехватил их на полпути, сжав тонкие запястья несколько сильнее, чем требовалось, и, развернув маску, прижал ее спиной к себе. Та только придушенно пискнула, но уже в следующую секунду часто
задышала, откинув голову в обрамлении черных локонов на грудь виконта.
        - Как вы грубы, прекрасный незнакомец. И еще одно, эфес вашей шпаги пребольно упирается мне в спину... Или я неверно угадала, и это не...?
        Теаран не дал ей закончить, развернув без особой нежности к себе лицом, и стащил прочь маску. Несколько перьев, украшавших прическу, кружась, полетели к земле.
        - Вы превратились в настоящего солдафона за эти полгода. Что там с вами делали на границе? - Арданта с деланным ужасом воззрилась на юношу снизу вверх, но уже через мгновение ее приоткрытые губы раздвинулись в полуулыбке. В глазах плясали искорки смеха.
        - О чем вы, леди?
        - О, виконт, вы не умеете притворяться. Я под любой маской узнаю эти глаза и...
        Она приподнялась на цыпочки - Теаран ослабил хватку - и коснулась язычком его щеки в полуэне от уголка губ.
        - Ты пахнешь кофе. И на вкус, как шоколад..., - шепнула она, обвивая руками шею Н'Карна. Он сжал тонкую талию, приподнял девушку, отрывая от земли, и поймал губами ее губы.
        Через минуту, отстранив Арданту от себя, Теаран поинтересовался:
        - А если бы это был не я?
        Она криво усмехнулась:
        - Значит, был бы не ты.
        - Мерзавка. Интересно знать, как часто ты все же ошибаешься.
        - Не чаще, чем вы, мой виконт.
        - Хм.
        Арданта задрала маску Теарана и пожала плечами:
        - Ну вот, это ты.
        - Поразительное открытие!
        - Лучше поцелуй меня. Полгода не виделись.
        Он провел ладонью по мягкой щеке. Глаза его сузились.
        - Нет, ты мне лучше скажи, как умудрилась подбросить ту дурацкую записку.
        Девушка смотрела на него не мигая пару секунд, потом, тряхнув волосами, спросила:
        - Какую записку?
        - В которой приглашаешь меня на праздник.
        - Я ничего не писала. Думала, тебе нужно время, чтобы разобраться с семейными делами и прийти в себя после службы на границе. А обо мне ты бы вспомнил рано или поздно. По крайней мере, я на это надеялась...
        Теаран пристально следил за малейшими изменениями на ее лице. В голубых глазах можно было различить лишь удивление.
        - Несколько дней назад, кто-то напоил снотворным караульных и подбросил посреди ночи в мою комнату записку. В ней от твоего имени меня укоряли, что до сих пор с тобой не связался, и намекали на приближающийся праздник Цветов, как время, подходящее для встречи. Записка была подписана твоей любимой закорючкой в виде лилии.
        - Но это значит..., - Арданта как-то внезапно поникла и тревожно взглянула на Теарана. - А ведь я и впрямь хотела с тобой встретиться. Нужно убраться куда-нибудь отсюда и поговорить в надежном месте.
        Она решительно направилась ко входу в лабиринт, но Н'Карн задержал ее, перехватив за руку.
        - Чем тебе тут не нравится?
        - Мы можем быть не одни, - прошептала она с досадой.
        Словно подтверждая ее слова, из темноты под аркой выступили двое в масках. Тот самый тип, попивавший кофе в кустах, с напарником. Еще двое, несомненно, околачивались где-то поблизости.
        - Это со мной, - виконт притянул девушку к себе. - Говори при них, как при мне.
        Арданта еще полминуты колебалась, но, смирившись с присутствием незнакомцев, все же заговорила:
        - Около месяца назад я случайно подслушала разговор. Баронет Экк встречался здесь с какими-то людьми. Я отдыхала на верхней площадке грота, а они вдруг нагрянули и остановились прямо тут, внизу. Я не решилась показаться им на глаза: вряд ли Экк хотел быть замеченным в обществе своих собеседников - вылитые головорезы.
        - Можете описать их подробнее? - спросил один из "серых", любитель кофе.
        - Ох, - она на секунду задумалась. - Все трое были коротко стрижены. Двоих я не смогла разглядеть - они стояли ко мне спиной. Высокие и широкоплечие. Третий был очень худой: одежда висела на нем, как мешок. Он говорил со странным шипением, будто у него в горле что-то застряло.
        Шпик улыбнулся. Кивнул. Теан отметил это про себя. Похоже, гвардеец знал, о ком идет речь. Арданта тем временем продолжала:
        - Баронет передал тощему какие-то бумаги со словами о плане особняка. После он добавил, что в приложении перечислена вся прислуга, и стража. И наконец, сказал, что Н'Карн собирается сменить охрану в ближайшее время, и они должны заняться поиском людей. Вот тут я заподозрила неладное. Вряд ли граф стал бы искать помощи у такого сброда, собираясь набрать стражников...
        Теаран переглянулся с "серыми".
        - Я не подбрасывала тебе ту записку... Это значит, что её написали с целью выманить тебя сюда во время всей этой праздничной кутерьмы и, возможно, причинить тебе вред...
        - Возможно, - передразнил, не удержавшись, Н'Карн.
        Арданта хмуро смотрела на него, не говоря ни слова.
        - Виконт, нам стоит проводить вас в особняк, - напомнили о себе серогвардейцы.
        - Ты всё знал, когда шёл сюда, - подавленно и с долей упрёка прошептала О'Брал. - Зачем ты так рискуешь?
        Теаран промолчал, взяв её ладонь в свою, повернул тыльной стороной вверх и официальным движением поднес к губам.
        - Спасибо, милая. Лучше не говори, что встречала меня сегодня.
        - Что у вас происходит? Неужели... кто-то решился занять место твоего отца?
        Теаран приложил палец к ее губам, заставляя замолчать, и одел маску. Арданта осталась стоять в одиночестве, слушая затихающие по мере удаления шаги.
        Возвращаться к дому О'Брала люди не стали, двинувшись сразу в противоположном направлении, чтобы выйти через черный ход. Эта часть парка пустовала, лунные шарики со временем исчезли. Когда глаза привыкли к темноте, Н'Карн начал посматривать по сторонам. С точностью определить, в какой части парка они сейчас находятся, оказалось невозможно. Приходилось полагаться на спутников. Там, куда вели Теарана серогвардейцы, их должны были ждать люди с каретой.
        - Что с оцеплением?
        На время праздника весь парк перегородили по периметру, и вокруг была выставлена стража, чтобы предупредить проникновение полупьяных горожан туда, где развлекалась полупьяная знать.
        - Улажено, - коротко ответил один из "серых".
        Еще несколько минут шли в тишине и молчании. Облака, закрывавшие луну, рассеялись, и стало немного светлее. Юноша смог разглядеть впереди на перекрестке тропинок мраморную ротонду, слабо отсвечивавшую белым, и сразу определил их местоположение - восточная окраина парка. Минут через десять быстрой ходьбы, они должны будут выйти к Рыбной площади, а оттуда в экипаже доберутся до особняка в считанные минуты.
        Оторвавшись от размышлений, Теаран заметил, что к звукам их собственных шагов примешивался посторонний топот. Делать вид, будто ничего не происходит, гадая, кто там у тебя за спиной, в данной ситуации казалось глупым занятием. Теаран глянул через плечо: двое в коротких плащах нога в ногу шли за ними, постепенно догоняя. Пока что преследователей от них отделяло несколько дакратов.
        - Это ваши? - спросил он у "серых".
        - Нет.
        - Почти пришли, но "почти" не считается, - оглянувшись еще раз, Теаран увидел, что подозрительная парочка перешла на бег, и потянулся к ножнам.
        Серогвардейцы молча повернулись к незнакомцам, на ходу вынимая шпаги и ускоряя шаг. Н'Карн собирался присоединиться к ним, но из тени между деревьев ему наперерез двинулись еще двое в плащах и масках. "Оба на меня одного? Что за нравы!". Теаран быстро перекинул шпагу в левую руку, и, пока головорезы не сообразили, что к чему, метнул с расстояния менее десяти шагов спрятанный за голенищем сапога нож. Надо отдать должное реакции наемника - он увернулся. Почти. Вместо левой половины груди, куда метил виконт, лезвие вошло под ключицу справа. Человек вскрикнул и, споткнувшись, упал на траву. Вжикнула шпага, покидая ножны, и второй из незнакомцев сделал стремительный выпад в сторону Теарана, едва приблизился на достаточное расстояние. Виконт отвел удар, улыбнувшись тому, как привычно напряглись мышцы тела. Он давно не имел случая пофехтовать, но рефлексы его не подвели. Мужчина в маске отпрянул и замер в исходной позиции - в пол оборота, выставив клинок перед собой и заведя свободную руку за спину. Он пристально изучал Теарана сквозь прорезь личины. Тот, в свою очередь, тоже решил не бросаться наобум, а
подождать, что будет дальше. Раненый притих и лежал смирно. В нескольких лакратах от них слышался шорох одежды и металлический шелест шпаг. Гвардейцы бились в полном молчании.
        Наемник склонил голову к плечу, не отрывая взгляда от Теарана, и медленно описал остриём клинка круг. Остановив движение на секунду, он повел шпагу в обратном направлении - Н'Карн с недоумением наблюдал странные манёвры, стараясь не упускать из виду чересчур быстро успокоившегося подранка на траве. Остриё двинулось в путь в третий раз. Взгляд Теарана невольно устремился за ним, и тут же, не замкнув круг, наемник разразился градом ударов. Виконт чуть не пропустил несколько опасных выпадов и подсечек, отражая их в последние мгновения. Прямой колющий - уворот. Резкий вздох, два шага назад, скачок сердца под горлом. Справа вдоль тела под мышку - отводящий удар снизу вверх и в сторону. Дуга слева - нижний блок. Волосы липнут к влажному лбу. Движения шпаги почти невидимы в густой темноте, и только замахи противника позволяют предугадать атаку. Кто первым допустит осечку, оступится, неверно истолкует траекторию клинка? "Только не я!" - Теаран зарычал, вспомнив об отце, подхватил шпагу противника на исходе колющего выпада и отвел ее двойным проворотом. Клинок отлетел в сторону с такой силой, что эфес
почти вырвало из руки наемника, и тот отшатнулся, с трудом сохранив равновесие.
        В секундной передышке виконт сорвал с лица маску, чтобы не мешала. Собранные в хвост волосы растрепались и лезли в глаза.
        Позади застучали каблуки. Теаран повернулся, готовый к любым неприятностям, но это оказался один из "серых". Бросив взгляд за спину Н'Карна, он вдруг с разбега налетел на юношу, сбивая с ног - над ними просвистел нож, канув во тьму, а в следующий миг серогвардеец, прикрывший Теарана, дернулся, сдавленно ахнув. Виконт, не теряя ни секунды, перевернул его на бок, сразу отыскав взглядом рукоятку второго ножа, торчащую из левого плеча. В это время наемник, исчерпав к счастью Н'Карна свой небольшой запас метательного оружия, прыгнул к распластавшимся на траве людям. Подняться Теаран уже не успевал, поэтому просто метнулся кубарем ему под ноги, сбив на землю. Тут же вывернувшись, он придавил незнакомца тяжестью тела, стараясь обездвижить. Но тот, все еще сжимая в руке шпагу, исхитрился не глядя пырнуть ею виконта, как стилетом. Теаран взвыл сквозь стиснутые зубы и заехал наемнику кулаком в скулу, а потом, содрав с него маску, от души добавил еще два удара. Шпага засела в бедре, мучая острой и горячей болью. Наемник обхватил Н'Карна ногами в попытке перевернуть их обоих, чтобы оказаться сверху, но Теаран
не дал ему этого сделать, уперевшись в землю здоровой ногой и со всей силы, предчувствуя новую боль, рубанул его головой, с кровожадным удовлетворением ощутив, как хрустнул, ломаясь, носовой хрящ противника. По бледному лицу хлынула кровь, заливая щеки - душегуб завыл, прекратив сопротивление.
        Теаран с выпрыгивающим из груди сердцем кое-как поднялся и обвел взглядом место схватки. Гвардеец-любитель-кофе связывал наемника, раненного Н'Карном в самом начале. Его напарник уже избавился от ножа в плече и теперь перетягивал рану оторванной от плаща лентой, зажав край повязки в зубах. Неподалеку от "серых" на земле лежали еще двое из нападавших. Судя по тому, что на них не обращали внимания, оба были мертвы.
        Закончив с повязкой и обменявшись парой слов с товарищем, раненый гвардеец зашагал в сторону ротонды.
        - Куда он? - спросил Теаран.
        - Позовет людей. Мне одному всех не перетаскать.
        Сделав шаг, виконт скривился от боли и невольно потянулся к шпаге.
        - Оставьте на месте, - вскинул руку "серый".
        - Да не трогаю я ... чтоб ее...
        Закончив с первым наемником, гвардеец прошел ко второму, что лежал, скорчившись, как сосиска на жаровне, прижимая руки к разбитому лицу.
        - А с вами опасно связываться, виконт, - обронил "серый", глядя сверху вниз на обработанного Теараном бедолагу.
        - Вот и не надо.
        Н'Карн сел на землю и, достав из кармана платок, обтер лицо, избавляясь от чужой крови. Кожа на лбу ныла - завтра, скорее всего, нальется синяк. Чудный будет вид!
        - Все же это было рискованное предприятие, - гвардеец затянул последний узел и отошел от подосланных "доброжелателями" молодцов.
        - Но, согласитесь, риск себя оправдал. Нам стал известен прямой спонсор гильдии, - помолчав, Теаран добавил: - Хотя я думал, им окажется Н'Борд.
        - Нет. Главная фигура на этой доске - Эл Тейтон. Это он прочит себя в градоправители. Остальные - лишь его пешки, кони и офицеры. Кнад, очевидно, не рвется к абсолютной власти, Экк - вообще не член Совета. Скорее всего, Влард подкупил их привилегиями или постами, которые те получат, если он окажется на гребне волны. Н'Борд же - гордец. Он никогда не согласился бы есть из ладони Эл Тейтона. Вторая роль в театре для него немыслима.
        - Вы не очень-то смахиваете на рядового гвардейца. Не поверю, что у вас даже низшие чины в курсе всех политических хитросплетений... К тому же для обычного солдафона вы слишком трепетно относитесь к кофе. - Теаран, изогнув бровь, покосился на стоящего к нему в пол оборота мужчину.
        - Что я должен вам ответить?
        Виконт хмыкнул.
        - Что если я получу ответ на вопрос, вам придется меня убить.
        Гвардеец лишь улыбнулся краешками губ, ничего не говоря. С прищуром смотрел вдаль. Вдруг ресницы его вздрогнули, и взгляд растерял задумчивость. От ротонды в их сторону шли люди.
        - Определенно, за нами, - с этими словами он двинулся к ним навстречу, так и не удовлетворив любопытство Теарана.
        В это время в северной части парка над деревьями в черное небо взметнулись со свистом и шипением ракеты, разорвав темноту ночи искрящимися золотыми шарами, алыми звездами и лазурными стрелами - фейерверк ознаменовал окончание праздника.
        * * *
        На Генеральской площади в тесноте восторженной толпы Эрикир хохотал, глядя на Лайлин. Девушка, прижав руки к груди, восхищенно вздрагивала при каждом взрыве.
        - Я совсем забыла, как это красиво!
        - Ты уже видела фейерверки?
        - В Гуне. Мне было лет восемь. Наверное.
        - У нас три раза в году такое устраивают. На праздник Цветов, - Эрикир загибал пальцы, - на день Небесного Единения, и на...
        - Нам пора возвращаться, - Алестар навис над ними, дыша в затылки.
        "Вот зануда", - Эри закатил глаза и тут же шикнул от боли - Лин ущипнула за руку.
        - Что? Я ж молчу.
        - Держи мысли при себе.
        - Так я и... Тьфу.
        - Озвучьте-ка ваши ментальные дебаты. Очень интересно.
        Лайлин покосилась на Алестара, изображая полное неведение. Раздался хлопок - и в небе набух голубой с золотинками шар.
        - Ой, как одуванчик! Эри, ты видел? Ал, такая красота!
        - Ал?!
        Оба уставились на Лин.
        - А как это вы так - хором? - невинно улыбнулась та.
        - Почему, она, пообщавшись со мной, начала читать мысли, а я так и остался...
        - Балбесом? - подсказал слово Алестар, протискиваясь через толпу.
        Эрикир, презрительно фыркнув, насупился.
        - Спросишь у... - красноглазый неожиданно ухмыльнулся, - у Хала.
        - Ал-Хал, - подхватила Лайлин. - Созвучно. Будто нарочно придумано... Прямо две Тамары.
        Алестар прищурился, перешагивая через пьяного горожанина на мостовой.
        - Тамары?
        - Ходят парой, - ляпнул Эрикир, сдерживая смешок, а потом вспомнил, что был недавно оскорблен, и принял соответствующий вид.
        Алестар ничего не отетил, но стал еще мрачнее и окончательно настроен на завершение прогулки. Бесцеремонно распихиваемые им люди, едва глянув в сторону нахала, спешили убраться прочь, а Лайлин с Эрикиром едва поспевали за ним.
        - А что вас связывает? - спросила Лин, посматривая то под ноги, то на широкую спину Алестара. - Ты вроде как боевой товарищ Халахама?
        Мужчина шел вперед, не отвечая.
        - Оруженосец?
        Алестар даже не обернулся, как будто у него над плечом звенел комар. Хотя комару, пожалуй, и то выпало бы больше чести. Девушка почувствовала, что закипает. В этой парочке суровых странников ее больше всего бесила их манера высокомерно пропускать мимо ушей неудобные им вопросы.
        - Слуга? - коварно процедила она.
        Алестар застыл на месте, тут же развернувшись. Лайлин налетела на него и отпрянула под выстуживающим внутренности взглядом.
        - Я спутник, - выплюнул он, почти не размыкая губ, так словно короткое слово объясняло все. Полученный ответ был очевиден, но казалось, что в нем прозвучало что-то большее. Только ни у Лайлин, ни у Эрикира не появилось желания продолжить расспросы.
        * * *
        Теаран стоял спиной к отцу, сцепив руки на груди и сжав побледневшие губы. Н'Карн старший тоже молчал, устав от двадцатиминутного выяснения отношений. Ему не сложно было понять всю досаду и гнев сына, но поступить иначе Одамад не мог - слишком далеко зашли игры в кошки-мышки, слишком рискованно было балансировать на лезвии этого ножа и дальше.
        В результате ночной стычки на празднике Цветов секретная служба заполучила двух языков, а также неплохой аванс в виде добровольной исповеди Арданты О'Брал. Наемник, избитый Теараном, оказался тухлой рыбешкой и после первого же намека на общение с пыточных дел мастерами вылил на благодарных слушателей такой ушат сведений, что у серогвардейцев глаза блестели от умиления. Товарищ болтуна оказался человеком сурового закала - никто не заметил, как он успел принять яд. Когда карета въехала на задний двор особняка, человек уже был мертв. Но и рассказанного его напарником, хватило с лихвой, чтобы после дополнительного расследования предъявить Вларду Эл Тейтон обвинения, подкрепленные такими фактами, от которых не отвертелся бы и самый искусный интриган. Первое судебное слушание уже состоялось, на втором - заключительном - будет объявлен приговор. Но уже сейчас, за пять дней до заседания, и истец, и ответчик могли предсказать решение суда.
        - Содержание под стражей в личных покоях с достаточными удобствами. До передачи дела в Королевский суд, - процедил Теаран сквозь стиснутые зубы. - Невероятно.
        - Таков закон.
        - Для торговцев наркотиками, но не для руководителей заговора с целью свержения существующей власти.
        - Я не являюсь, как ты выразился, "существующей властью", я лишь ее представитель. Что до Вларда - он принадлежит к старинному уважаемому роду, а графов имеет право судить лишь Палата Лордов, так же как герцогов - сам император.
        - Они будут судить его не за то, за что осудил бы его я!
        - У нас не хватает доказательств, сам знаешь. Да, меня поили ядом долгие месяцы. Да, у нас есть кольцо. И что дальше? Баронет Экк платит гильдии - доказано. В нашем доме купленные люди - доказано и исправлено. Эл Тейтон связан с Экком - предположение. Эл Тейтон связан с Кнадом, у которого нашли дубликат кольца, - предположение. Эти трое друг с другом не переписывались. По крайней мере, у нас нет доказательств обратного. В переписке с Тибало речь шла только об этой "красной ягоде", грызущий ее раздери!
        - Но мы могли не торопиться, а попробовать копнуть глубже! Да, этот червяк растрепался только о складе наркотиков и нескольких точках, откуда начали распространять фьях, но ведь должны быть те, кто знает больше, и их можно заполучить!
        - На это нужно время, а времени у меня...
        Теаран развернулся, с тоской посмотрел на отца. Гнев и ярость слетели с него невесомой шелухой - осталась только тянущая боль в груди. Он разорвал бы на куски всех повинных в том, что граф умирает в возрасте сорока восьми лет, что выглядит на все семьдесят, что у него по-старчески трясутся руки и слезятся глаза, что он почти перестал есть и, наконец, что он смирился. Самым страшным было видеть, как Одамад угасал день за днем, понимать, что он уже принял надвигающуюся смерть. Н'Карн старший утратил все душевные силы, и Теаран чувствовал, что сам теряет их по капле, беспомощно наблюдая мучения отца. Виконт подошел к креслу, в котором, укутанный пледами, сидел Одамад, молча опустился на пол и обнял отцовы колени, приклонив голову.
        - Я хочу написать Доарану.
        - Напиши, - мужчина провел рукой по волосам Теарана. - Пусть приезжает.
        Черная карета с решетками на окнах в окружении конвоя из десяти человек прогремела колесами по мостовой, проехав мимо Теарана под аркой городских ворот. Он проводил ее тяжелым взглядом, постоял еще какое-то время, пока вся процессия не скрылась в клубах дорожной пыли, поднятой копытами лошадей, и, развернув коня, поехал медленно, как во сне, по Воротной улице, ни о чем не думая.
        Вот и укатили надменного карьериста-заговорщика на встречу его собственноручно состряпанной судьбе. И что же дальше? Враг побежден, его приспешники повержены и валяются в пыли, а на месте родного дома - пепелище, и последнее уже ничем не исправишь. С одной стороны хотелось с кем-то поговорить, излить душу, а с другой - уйти к себе, закрыть все окна и двери и молча лежать, глядя в потолок, сходя с ума от разочарования и досады. За последние недели отцу стало немного лучше - прекратилось действие яда - но, как говорила Каилара, вред уже был нанесен и немалый. Одамад состарился на двадцать лет, и этого было не изменить. В письме брату Теаран коротко изложил все имевшие место события, без лишних подробностей и сантиментов - для этого будет время, когда младший приедет в Юрр. На всякий случай, находясь еще в состоянии чрезмерной подозрительности и настороженности, Н'Карн сделал три экземпляра послания и отправил их с разными людьми, в разное время. В постскриптуме он призывал брата к осторожности, ведь место градоправителя все еще оставалось наиболее соблазнительным лотом на проклятом аукционе. Кто
может знать, не появится ли еще желающий рискнуть в той или иной мере ради карьерного роста.
        Конь, никем не понукаемый, переступал все медленнее, пока вовсе не остановился. Теаран оглянулся по сторонам и с удивлением отметил, что находится рядом с домом Каи. В груди екнуло и, не вполне представляя себе, чего он этим добьется, виконт решил переговорить с ней еще раз на счет отца. Может быть, она в силах хоть как-то замедлить разрушение его организма. Ведь есть вероятность, что он выкарабкается, не может не быть!
        Спешившись, он прошел к порогу, преодолел три скрипучих ступени и громыхнул пару раз кольцом дверного молотка. В доме по-прежнему было тихо. С повторным стуком ничего не изменилось. Теаран уныло обвел взглядом дверь, и, не особенно надеясь на счастливые случайности, повернул бронзовую ручку - оказалось заперто. Уже спускаясь по ступеням, он задел носком сапога деревянную дощечку, и та соскользнула вниз, приземлившись на песок у порога. Теаран с вялым любопытством взял ее в руки, перевернул, осматривая. С обратной стороны обнаружилась надпись: "Ищите меня в "Синем Винограде" на Тележной. Каилара". Теаран в недоумении отложил табличку. Что за дела могли быть у Каи в том трактире? Виконт не имел никакого желания тащиться на забытую богами улочку в сердце бедного круга, но при мысли о возвращении в особняк ни с чем, его разбирала досада. Н'Карн взобрался в седло и легонько сдавил ногами бока коня.
        Наконец, впереди показалась знакомая вывеска, пестревшая в этот раз свежими красками. Теаран заехал на задний двор, спешился и привязал коня под навесом рядом с другими лошадьми. На ступенях он столкнулся со сбегавшим вниз долговязым типом. Бросив отрывистое "прости", тип поднял глаза на Теарана, заставив того вздрогнуть от неожиданности - не каждый день увидишь красную радужку на фоне белого, как мел лица. Заметив реакцию виконта и, очевидно, вспомнив, какое впечатление производит при первой встрече, незнакомец подобрался и стремительно зашагал прочь. "Кого только не встретишь на подходе к этому трактиришке..." Н'Карн передернул плечами и, не задерживаясь на пороге, толкнул приоткрытую дверь рукой.
        Как и в прошлый раз, вошедшего облепил терпкий густой воздух, пропитанный запахами кухни и спиртного. За несколькими столиками сидели посетители и постояльцы, уплетая за обе щеки и умудряясь в процессе ковырять в зубах или болтать с соседом. Время было около полудня - люди стекались в трактир на обед. За спиной Теарана скрипнула дверь - заявился еще кто-то - и виконт прошел к стойке, чтобы не создавать затора.
        Вместо хозяина там управлялся худощавый малый, ровесник Теарана. Парень переставил с подноса на полку последнюю кружку, неловко поведя плечами, будто ему что-то мешало, и обернулся к виконту.
        - День светлый! Чего-нить желаете?
        - Я хотел бы увидеться с Каиларой. Она...
        - А ее щас нет. Так что... - он запнулся на мгновение, а потом странным голосом, то и дело сбиваясь, затараторил: - Ааа... вы это... она сюда потом, обратно. То есть, можете подождать, или...
        - Я понял, - прервал невразумительный поток слов Теаран. - Когда она вернется?
        - Уф-ф... даже не знаю... Простите, виконт, я могу предложить вам отобедать? В отдельной комнате, ясно дело.
        Не обратив внимания на "виконта", Н'Карн задумчиво постучал пальцами по столешнице. Предложение имело смысл только в том случае, если Каи появится в течение часа. Иначе Теарану придется торчать в комнатушке не известно сколько времени.
        - Нет. Я бы предпочел стакан воды прямо здесь.
        Парень бросился к полкам за посудой.
        - И передай Каиларе, когда вернется, что я заходил. Если сможет, пускай заглянет в гости.
        - Конечно.
        Забулькала вода, наполняя стакан.
        - Вот, пожалуйста. Родниковая.
        Теаран кивнул в ответ и с наслаждением отпил. Приятный сладковатый привкус разлился по языку. Вода оказалась теплой, но это было не важно. Как же хотелось промочить горло!
        В это время с улицы донесся детский плач. Н'Карн сначала не обратил на него внимания, но рыдания становились громче - похоже было, что ребенок приближался к трактиру. Никаких сомнений в этом не осталось, когда по ступеням протопало голосящее на всю округу чадо, маленькой бурей ворвавшись в тихий и размеренный галдеж обеденного зала. Теаран даже не смог бы сейчас определить, мальчик это был или девочка - по заплаканному лицу ничего не скажешь, а одежда в виде коротких штанов и балахона, перевязанного цветным поясом, могла принадлежать как девчонке, так и мальчугану. По руке у ребенка текла кровь - капала на пол, отмечая пройденный малышом путь. Навстречу поспешила девушка, сидевшая до этого времени за столиком в глубине зала. Она показалась Теарану знакомой, словно они уже виделись, но подробности он вспомнить не смог.
        - Эрикир, нужна вода и чистые рушники - такие, чтоб не жалко было! - бросила она, глянув Н'Карну за плечо, одновременно уводя ребенка вглубь помещения, туда, где было меньше народа.
        - Простите, - парень, оказавшийся Эрикиром, убежал в подсобку и через минуту отнес девушке все, что она просила.
        Плач тем временем затих, в зале возобновился гул разговоров, скрип стульев и тихий перестук посуды. Эрикир вернулся за стойку, ошалело поглядывая на сына градоправителя, каким-то чудом забредшего в их с отцом захолустный "Синий Виноград".
        - Что там стряслось? - не из любопытства, а лишь бы нарушить неуютное молчание спросил Теаран.
        - Пес за плечо цапнул. Сильно. Почти на весь клык.
        - Хм. Тут одним промыванием не обойдется.
        - Ага-м, - невнятно протянул парень, сметая крошки со стойки. - Лайлин справится. Она и полумертвого на ноги поднимет... - Эрикир сдавленно ойкнул и метнул шкодный взгляд в сторону виконта. Вслед за непонятными ужимками парня снова прорвало: - Ну, в смысле перевязки-примочки там всякие, травки, порошки, корешки и разного рода... эхм... лекарские фокусы. Ну вы знаете.
        Н'Карн озадаченно посмотрел на чудика. Невольно захотелось задать вопрос, только он еще не понял, какой. В это время мимо как раз прошлепал ребенок - смирный с быстро подсыхающими дорожками слез на щеках. Рука была туго замотана от плеча до локтевого сгиба. Теаран, подчиняясь порыву, окликнул малыша. Никто и не подумал останавливаться, и тогда виконт сгреб нахаленка за щуплую конечность, как пришлось. А пришлось как раз поверх повязки. Ребенок, оказавшийся мальчиком, рванулся, с ужасом вытаращившись на взрослого. Теаран хотел было разжать пальцы, испугавшись собственной грубости, но вдруг осознал, что малыш не плачет от новой боли - просто боится.
        - Болит? - Н'Карн сильнее стиснул перевязанную руку как раз над локтем - куда пришелся укус.
        - Нет, - шмыгнул сопливо мальчишка.
        Глаза виконта сузились. Он бы, честное слово, взялся разматывать повязки, если бы рядом не появилась эта самая Лайлин, за две минуты убравшая все последствия псиного укуса.
        - Ты чего к ребенку пристал? - налетела она без лишних реверансов.
        Эрикир пискнул что-то, делая круглые глаза и протягивая к девушке руки через стойку, пытаясь дернуть за рукав. Но та не обратила внимания.
        - Пусти, - она уже сдернула клешню виконта, освобождая от захвата его добычу, и подтолкнула малыша к выходу. Мальчишку не пришлось просить дважды. Улизнул тут же.
        Теаран даже растерялся от такого напора, глупо уставившись на грозно нахохлившуюся девушку. Почему-то хотелось смеяться, пока в груди не толкнулось что-то знакомое... Перевернулось на бок и приоткрыло золотистый глаз... Теаран застыл, с тошнотой вспоминая однажды испытанные ощущения и чувствуя, как в нем тихонько шевелится самый настоящий ужас. В памяти пронеслись слова Н'Эрта: "Ты - источник!.." - и все, что последовало затем... И вот, эта, томно потягивающаяся зверюга в его теле - или за пределами всяческого тела? - кажется, собралась просыпаться, как и в прошлый раз, окатывая все его существо теплыми могучими волнами скрытой силы.
        - Не вы ли сколачивали что-то пару недель назад на пороге? - бесцветным голосом спросил Н'Карн, неожиданно вспомнив, где видел эти медно-красные волосы.
        Девушке понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, о чем вообще речь, и он не стал бы винить ее за это, так как вопрос, в самом деле, был бестолковый.
        - А. Н-наверное, я... А что это ты тему переводишь!? Хитрый самый что ли? Малышню хватает ни с того ни с сего. У ребенка рука болит. Не видел разве, каким он притопал пять минут назад? И чего полез к маленькому? Дылда.
        Теаран постепенно приходил в себя. Странные поползновения внутри него резко прекратились - похоже, на этот раз обойдется без повальных разрушений. Мысли разбежались по местам, и сумбур в голове как ветром сдуло.
        - А скажи-ка, - едко протянул виконт, с удовольствием переходя на "ты" - к чему эти уловки с перевязкой? Готов поспорить, от укуса не осталось и следа.
        - А-а-а... Это... С чего взял вообще? - серые глаза потемнели, и взгляд соскользнул на пунцового Эрикира.
        - А с того, что не больно мелкому было, когда я его схватил. Все просто... Так ты самоучка, да? Без диплома Вимроуда. Без права пользоваться магией. Зато с большим потенциалом - так быстро справилась с малым.
        Лайлин закусила губу и сникла.
        - Эри, ты? - процедила глухо, сквозь зубы.
        - Нет! - взвился тот, но сразу же притих виновато, - Хотя, может, и я.
        Девушка тяжело выдохнула, но через пару мгновений опять начала заводиться:
        - И что теперь? Пойдешь, доложишь? Ну не училась я в университете - туда не каждого возьмут. А ребенка так бросить не могла я!.. Тебе заняться больше нечем? Стало скучно по привычке тратить родительские денежки? - яростный взгляд метнулся по плотной шелковой вышивке на рокотоне там, где полы плаща разошлись, открывая одежду Теарана.
        - Лин, уймись уже. Это же Н'Карн. Виконт, - простонал вконец измучившийся Эрикир.
        - Да хоть герцог! Ууу, ваша светлость. Чего по кабакам шляетесь, людям жизнь портите?
        Насмешливо изогнутые брови Теарана уже начинали подрагивать. И повезло же нарваться на эту бестию! Но она была действительно хороша в своем деле. Ученые маги-лекари провозились бы над таким укусом не меньше часа, чтобы убрать его под чистую. За две минуты, которые потребовались Лайлин, выпускник Вимроуда смог бы только быстренько сомкнуть рану и остановить кровь - дальше увечному предстоял бы прямой путь в лазарет. Видел виконт такую "магию на скорую руку" - во время боя в крепости только так и латали. Но Лайлин с ее способностями была уникальна. Вместо слабой надежды, теплившейся в его груди, к сердцу подкатило, робко царапая коготками, полубезумное чувство радости. Уж он убедит отца пустить на порог бестию-самоучку - только бы она проделала свой трюк с исцелением не хуже, чем сейчас. Ради этой возможности он выслушает любую околесицу в исполнении маленькой сумасшедшей.
        - Лин. Ты меня слышишь? Н'Карн! Сын градоправителя!... Простите ее, умоляю. Она не местная. Недавно из деревни прикатила. Ниче не знает... Убил бы, если б она мне жизнь...
        Кажется, последние слова Эрикира подействовали. Но не те, на которые он уповал.
        - Вот так! Вытащишь человека у жора из-под клыка, а он еще и деревенской дурой назовет. Спасибо, Эри. Спасибо, - Лайлин опять вздохнула и добавила, обращаясь уже к Теарану. - Делайте что хотите. Я сама виновата. Не надо было потакать детворе. Только одному царапину свела - так и повадились. Не вы, виконт, так кто-нибудь другой доложит. Не утаить... Опять уезжать придется.
        Она повернулась, собираясь уходить, но ее остановил смеющийся голос:
        - Я не побегу в кардерию, уверяю, - Теаран улыбался.
        - А с чего тогда такой интерес ко всей истории? - удивилась девушка, останавливаясь.
        - У меня к тебе появилась просьба. Думаю, ты сумеешь помочь.
        Теаран вел Лайлин в покои отца. Они миновали несколько гостиных, читальный зал с верандой, выходящей в сад, и теперь поднимались по деревянной лестнице, украшенной замысловатой резьбой, на третий и последний этаж особняка. Девушка, с трудом сдерживаясь от восторженных возгласов, как во сне, брела за виконтом, а он мучился, пытаясь подавить улыбку, пока наблюдал, как простушка вертит головой. Она вела себя, словно ребёнок, попавший в страну леденцов. Куда девалась ее вчерашняя подозрительность? Она ничуть не была смущена или подавлена окружающей роскошью, как это обычно происходило с редкими, попадавшими в личную приемную графа просителями. А ведь приемная была оформлена довольно сдержанно по сравнению с жилыми комнатами.
        - Да успокойся уже, - Теаран сам уже чувствовал неловкость, тлея в лучах восторга юной бестии, когда она бросала на него взгляды, которые ему было даже боязно расшифровывать - некая невозможная смесь благоговения и мечтательной зависти светилась в изменчивых серых глазах.
        - Ты просто никогда не бывала на приеме во дворце герцога, - он приостановился, глядя на замершую перед полотном Эмарга девушку. Она не слышала его, растворившись в грозовой синеве волн и редких всполохах молний штормившего океана, со сходящимися на его просторах кораблями. Эмарг любил добавить драматизма - абордаж под грохот грома и удары пенных валов...
        Продолжая разговаривать сам с собой, Теаран по размышлении добавил:
        - Хотя герцог в ответ на это, посоветовал бы навестить императорский двор.
        - Что? - Лайлин оторвалась, наконец, от картины.
        - Давай ускорим шаг. Мы все же не в музее, - он сам удивился, как высокомерно это прозвучало.
        - Простите.
        Виконт ожидал, что она станет похожа на побитого щенка, дополняя почти оформившийся в голове Н'Карна образ деревенской дурочки. Но девушка разом замкнулась, посуровела что ли, и от её "простите" на Теарана пахнуло холодом. Дальше шли в молчании и без остановок. Если убранство особняка всё ещё производило на Лайлин какое-то впечатление, она ничем этого не показывала. Юноша даже немного пожалел, что так резко погас этот ходячий фонарик восторга. Стало неуютно.
        Несмотря на улучшение самочувствия, Одамад редко покидал покои, только иногда выходя в сад на час-другой. Сейчас он сидел в кресле у открытого окна, вдыхая сладкий запах цветущих в саду кустарников. Когда дверь отворилась, и внутрь ступил Теаран, градоправитель поднялся на ноги, прислонившись спиной к стене так, чтобы казалось, будто он стоит без посторонней помощи. Выравнивая дыхание, граф расправил плечи и одернул примявшийся сюртук. Не бывать такому, чтобы он предстал перед чужими взорами бессильной развалюхой в домашнем халате и меховых тапочках - за исключением имеющих стратегический подтекст маскарадов, как было в случае с Эл Тейтоном. За сыном на пороге показалась девушка в блёклом платье с копной волос цвета темного вина, на фоне которых меркла отделанная в перламутрово-серых тонах комната.
        - Отец, мы пришли. Это Лайлин.
        - Должен ли я представиться? - граф Н'Карн давил на девушку неприязненным взглядом.
        Теаран потемнел. Ему еле удалось уговорить отца принять сомнительную помощь из рук магички - у Одамада явно существовал какой-то пунктик на сей счет. Доказательством тому было его отношение в свое время к Каиларе и то, что он никогда не прибегал к помощи магии в быту.
        Лайлин, смутившись, без слов покачала головой.
        Одамад кивнул.
        "Пора брать ситуацию в свои руки, иначе все полетит к такой-то матери".
        Теаран легонько подтолкнул девушку, лишь бы она сошла с порога, где до сих пор стояла, и затворил дверь.
        - Давайте, пожалуй, начнем. Что зря расшаркиваться!
        - Да, - язвительно обронил граф, - покажите своё мастерство мага, наконец.
        - Я не владею магией.
        Брови Одамада поползли вверх.
        - Вот как. А что, простите, вы тогда...
        - Она целитель.
        - Правильно. Маг-целитель. Если не ошибаюсь, в Вимроуде существует кафедра, как её в шутку окрестили, нетрадиционной медицины. Так или нет? - мужчина снова уставился на покрасневшую Лин.
        - Я не знаю... что такое кафедра.
        - Вы не оканчивали Вимроудского университета?
        Девушка принялась кусать губы изнутри, как вчера во время разговора в трактире.
        - Самородок, значит, - Одамад закашлялся сильно, с надрывом, согнувшись чуть не пополам, и ухватился рукой за спинку кресла - костяшки пальцев побелели, так сильно сжал он единственную опору, не давшую ему рухнуть на пол во время приступа. Отстранив склонившегося над ним Теарана и отдышавшись, Н'Карн добавил желчно: - Ведьма.
        Лайлин побледнела и попятилась к выходу. Теаран перехватил её за руку.
        - Ну куда же ты? - прошептал он в досаде.
        - Я не буду ничего делать.
        - Как так?!
        - Я не стану. Ничего из этого не получится.
        - Ты ведь даже не попробовала!
        - И не попробую. Мне стоит вас покинуть.
        Она высвободила руку и стремительно вышла в коридор. Теаран бросился следом.
        - Не уходи! Ты в силах помочь, я знаю.
        - Я боюсь причинить вашему отцу ещё больший вред.
        - Как? Как ты можешь причинить ему вред, если сама не захочешь?! - не выдержал виконт, чувствуя, что по совершенно абсурдным причинам теряет последний шанс вылечить отца.
        - Ты... - Лайлин запнулась, сжимая губы и шумно дыша. - Вы не понимаете!
        - Вот именно! Я не понимаю.
        - Ваш отец испытывает ко мне слишком большую неприязнь.
        - Да наплюй на это! Он такой человек.
        - Хуже то, что с каждой минутой растет моя неприязнь к нему.
        - Это твое дело, - сухо обронил Теан. - Я не заставляю его любить.
        - А по-другому у меня ничего не получится...
        Оба замолчали, сжигая друг друга взглядами. Теарану хотелось кричать от собственного бессилия. Не может же он притащить ее волоком обратно в комнату и заставить сделать то, зачем они сюда пришли. А ведь хотелось...
        Вдруг из-за оставшейся открытой двери донесся грохот. Виконт ринулся на шум, и Лайлин в нерешительности ступила за ним.
        - О, нет! Нет-нет-нет..., - изменившийся до неузнаваемости голос Теарана заставил ее ускорить шаг.
        Заглянув в комнату, она увидела юношу сидящим на полу у тела отца. Виконт сжимал безвольно распростершегося Одамада в объятьях, приложив ухо к груди в попытке расслышать биение сердца. Похолодев, Лайлин опустилась рядом на колени и торопливо нащупала пульс на шее графа. Под пальцами ощущались слабые толчки крови. Не думая ни о чем, позабыв все разногласия, она принялась расстёгивать неподатливый сюртук. В груди рос тяжёлый комок безграничного горя, будто это её отец лежал без чувств на холодном каменном полу. Похоже, она перехватила эмоции Теарана. Такого с ней еще не бывало. "Спасибо, Эри". Глаза щипало от слез и горло словно ремнями сдавило. Виконт дрожащими руками помогал ей справляться с тугими пуговицами. Распутав нашейные банты и развязав тесёмку рубашки, девушка прижала ладони к груди графа и растворилась в токе жизненной силы, заскользила на грани реальности, не ощущая более вокруг себя ни комнаты, ни какого-либо иного пространства.
        Теаран не отрываясь смотрел на замершую над Одамадом Лайлин. Девушка сидела так уже минут пять, не меняя положения и не открывая глаз. Виконту даже начало казаться, что она перестала дышать, но побеспокоить её он не решался. Странная неподвижная картина, как в игре "Замри", вызывала у него оторопь и беспокойство. Понять, что происходит сейчас с целительницей и графом Н'Карн, было невозможно. Но ничего кроме томительного ожидания Теарану не оставалось. Время шло... Тянулось, как загустевший мед, раздражающе медленно. Уже минуту виконт, затаив дыхание, смотрел, как по щеке Лайлин сползает слеза, а под белой кожей на шее пульсирует жилка. Тяжелый локон, скользнул по щеке - заколка не удержала. Виконт никогда не видел у простолюдинов таких блестящих волос. Взгляд его отметил высокие скулы, мягкую линию подбородка и задержался на едва заметном розовом шраме чуть ниже левого края губ. Еще один такой же шел через бровь. Теан нахмурился. Похожие отметины оставались после рассечений от ударов.
        Долгий сиплый вздох заставил Н'Карна вздрогнуть от неожиданности. Градоправитель, мучительно щурясь, открыл глаза и возмущенно уставился на склонившуюся над ним Лайлин. В следующий миг девушка отпрянула назад и с размаху треснулась затылком о крышку стола, стоявшего у нее за спиной. Ахнув и сморщившись, она подняла заплаканные глаза на Теарана, но виконт не смотрел на нее. Вытирая подсыхающие слезы рукавом, она отошла к двери.
        - Как ты себя чувствуешь? - юноша не отводил взгляда от отца, надеясь на свершение чуда.
        Но чуда не произошло.
        - Плохо.
        Плечи виконта опустились, а внутри что-то сорвалось и ухнуло вниз. В наступившей тишине он услышал, как стукнула затворяемая дверь. Оборачиваться Теаран не стал.
        * * *
        Яркий солнечный свет хлынул в комнату вместе с шорохом отдергиваемых штор. Граф Н'Карн сел в постели, свесив ноги, приветливо кивнул служанке, принесшей таз и воду для умывания. Она, улыбаясь, вышла и затворила дверь. Одамад освободился от вороха одеял, натянул тапочки и протопал к окну, распахивая створки резким движением и вбирая полные легкие свежего, напоенного влагой утреннего воздуха. Кашель отступил несколько дней назад, и граф не опасался больше разрывающих грудь приступов. Дышалось легко и сладко. Умывшись, он оделся и направился в кабинет. Двадцать лакратов коридоров и лестница дались ему нелегко, но, тем не менее, он покорил их сам, без посторонней унизительной помощи. И сердце не выпрыгивало из груди, пронзая тело болью, как это бывало несколько недель назад. Усевшись в любимое, давно пустовавшее кресло, Н'Карн достал из ящика бумаги, оставшиеся не отсортированными со времени погрома в кабинете. Несколько таких ящиков перебрал Теаран, один осилил сам Одамад, будучи ещё в состоянии заниматься делами. Потом закрутилось-завертелось судебное дело с Эл Тейтоном, и стало совсем не до
бумажных разбирательств. Теперь же, когда здоровье пошло на лад, стоило, не оттягивая ослу уши, взяться за управление хозяйством, а в основе всякого хозяйства лежат они, родимые - стопки, кипы и горы бумаг.
        До завтрака оставался час - времени хватит как раз на одну папку. Нацепив на нос очки с инкрустированным в дужки янтарем, мужчина поднес к глазам первый лист и замер. Лицо его скривились в горькой гримасе: вместо букв по листу плыли размытые кляксы. Зрение ухудшилось. Линзы очков больше не подходили ему. "Здоровье идет на лад? - нате, выкусите-ка!" Н'Карн устало отложил очки в сторону и потер глаза. "Надо отправить человека к лекарю и подобрать..." Он вперился в лист бумаги, что по-прежнему лежал перед ним на столе, и прочел номер зернового склада, а так же количество мешков, поступивших с полей за Тайрой. Буквы четкими закорючками складывались в слова. Медленно поднеся очки к глазам, он посмотрел на документ через стекла - буквы поплыли. "Та-а-ак..." Убрав очки, Одамад прочел бумагу до конца, взял следующую, прочел и ее. Швырнув постылую оправу о стену и улыбнувшись веселому звону осколков, он выскочил из-за стола и направился со всей доступной ему скоростью на поиски Теарана.
        Юноша как раз выходил из своей комнаты, когда увидел спешащего к нему по коридору отца.
        - Я вижу, Теан! Я читаю без этих, жор их забери, очков!
        - Да ты к тому же бегаешь по коридорам, если не заметил! - виконт, сияя, смотрел на раскрасневшегося графа, думая о том, что уже забыл, когда в последний раз на щеках отца играл румянец. Приглядевшись внимательнее, Теаран потянул Одамада к окну, где было больше света. Глаза его округлились.
        - Что? Что такое?
        - Твои волосы возвращают цвет.
        Под солнцем было четко видно отличие: на какую-то несчастную эну от корней волос серела мертвая седина, а у самой кожи светилось живое золото.
        Оба притихши смотрели друг другу в глаза, думая об одном.
        - Ты больше не можешь этого отрицать, - осторожно проговорил Теаран.
        - Не могу...
        Теаран, спешно привязав коня, взбежал по ступеням и ворвался в обеденный зал "Синего Винограда". Как обычно в утренний час посетителей было раз-два и обчёлся. За стойкой юноша никого не увидел и в нетерпении осмотрел зал ещё раз. У окна сидел какой-то скрюченный тип, помешивая ложкой чай, да в самом центре наворачивал кашу с мясом розовощёкий толстяк. Виконт уже подумывал подняться на второй этаж, посмотреть там, но в это время из подсобки вышел хозяин трактира.
        - День светлый! Я хотел бы увидеть Лайлин, - с места в карьер заявил Н'Карн.
        - Светлый день. Её тут больше нет. Она уехала.
        Теаран в замешательстве отступил на шаг назад.
        - Как... Когда? Куда уехала?
        - Прочь отсюда вместе с отцом и этими двумя... А с ними Каилара и... все укатили, в общем, - расстроено закончил мужчина.
        - Каи тоже? - виконт совсем опешил. - Как давно?
        - Сегодня. Еще затемно...
        Теаран в молчании устремил пустой взгляд на видавшую виды столешницу. Вот так. Разошлись не врагами, но и не по-дружески, и нет больше возможности ни поблагодарить, ни попросить прощения за тот скверный день.
        - Ну, хоть через какие ворота они выехали, вы знаете?
        - Конечно. Я ж их провожал. Через восточные, малые.
        - В сторону Краснобора?
        - А вот этого уже не знаю.
        Видя, что трактирщик неразговорчив и уныл, Теаран оставил его в покое и, сам будучи в отвратительном настроении, покинул "Синий Виноград".
        8 глава. Во тьме
        Во тьме исчезают краски.
        Во тьме опадают руки.
        Во тьме умирает сердце.
        Во тьме нет притока крови.
        Во тьме затихают звуки.
        Во тьме подступают страхи.
        Во тьме не сияют звёзды.
        Во тьме нет пути к рассвету.
        Во тьме пропадает голос.
        Во тьме одиноки вздохи.
        Во тьме замерзают слёзы.
        Во тьме места нет надежде.
        - Теан...
        О стекло бился ночной мотылёк, скрёб крылышками, пытался подобраться ближе к горячему свету.
        - Теарааннн...
        Тихий далёкий голос ласково касался сознания, струился на грани сна. Невесомое прикосновение скользнуло вдоль щеки, оставив прохладную дорожку. Виконт пошевелился. Книга, до сих пор чудом державшаяся на краю подушки, соскользнула, с глухим стуком упала на пол. Теаран приоткрыл глаза и зевнул, вяло уронив на лоб руку. Веки смежились, и сон протянул липкие щупальца, возвращая себе контроль над разумом и телом. Но вот опять! - бархатный голос промурлыкал где-то рядом:
        - Выйди ко мне, Теан...
        Н'Карн сел в кровати, не вполне осознавая, что заставляет его покинуть теплоту и мягкость одеял. Свесив ноги вниз, он недовольно уставился на длинный, мечущийся на пике оплывшей свечи язычок огня. Не найдя колпачка, он прижал фитиль двумя пальцами и замер в темноте, прислушиваясь. Что-то не давало ему покоя, звало, подталкивало к действию. Теаран потянулся к одежде, сложенной на скамье рядом с кроватью. Привычными движениями застегнув застёжки и завязав завязки, он подошёл к окну. Скрипнули створки. В лицо хлынул ночной прохладный ветер, и вместе с ним щеки словно коснулась лёгкая рука. Кто-то нежно и в то же время настойчиво позвал его по имени. Голос был женским и казался смутно знакомым. Теаран всмотрелся в темноту парка под стенами особняка. Как будто в ответ на его немой вопрос, из-за деревьев выступила девушка: озарённая лунным сиянием стройная фигурка в белом платье излучала слабое свечение, тёмные кудри укрывали плечи. На мгновение виконту почудился медный отблеск, скользнувший по блестящим локонам. Он неуверенно прошептал:
        - Арданта?
        Волосы налились чернотой, и лицо стало чётче - девушка сделала пару шагов вперёд, давая себя рассмотреть.
        - Что ты здесь делаешь?
        Теаран перегнулся через подоконник в ожидании ответа. О'Брал только улыбнулась и склонила голову к плечу, поглядывая на него снизу вверх. Глубина черных глаз манила и звала. Юноша поймал себя на том, что уже обдумывает, как бы спуститься в сад. Приведя мысли в относительный порядок, он отошёл от окна и потянулся к шпаге, висевшей в ножнах в изголовье кровати. На полпути рука его застыла, и в голове промелькнула заполошная мысль, что только законченные параноики берут с собой оружие, направляясь на свидание с девушкой. Кожу на спине лизнул озноб. Комариным писком на грани восприятия звучало тревожное: "Не глупи, ты никогда не выходишь на улицу безоружным". Но образ Арданты, ожидающей его внизу, уже подавил слабые протесты здравого смысла. Теаран, не тронув шпагу, перемахнул через подоконник и, повиснув на руках, спрыгнул вниз прямо на подстриженный невысокой оградкой кустарник.
        - Тееааан, - сладкий голос шелковой лентой обвил всего его и повёл за собой.
        Фигура Арданты в белом платье маячила за решёткой забора, ограждавшего задний двор и парк от улиц ночного Юрра. Теаран не спрашивал себя, как она оказалась снаружи, заворожено ступая следом. Заметив виконта, из караулки выскочил привратник, поприветствовал хозяина и проворно отпер ворота, повинуясь движению руки. Если у него и были вопросы по поводу того, куда направился Н'Карн посреди ночи, то он оставил их при себе. Несколько минут мужчина, с сомнением поджав губы, провожал глазами молодого господина, медленно удалявшегося по пустой улице.
        Арданта беззвучно скользила по мостовой, время от времени оглядываясь на еле поспевавшего за ней Теарана. Как он ни ускорял шаг, сократить расстояние, разделявшее их, виконт не мог. Он шел за О'Брал, как в тумане, не глядя по сторонам, ничего у неё не спрашивая, как будто эта гонка по безлюдному городу ни в коей мере не выходила за грань нормального. Юноша не мог бы сказать, сколько прошло времени с того момента, как он вышел за ворота особняка. Каждый раз, когда он пытался собраться с мыслями и оглядеться вокруг, сознание заполнял тягучим мёдом колдовской голос, и всё теряло значение, кроме хрупкой девушки в белом платье, поджидающей его, Теана, в нескольких десятках шагов дальше по улице. Казалось, если сделает последний рывок, то он настигнет её и сожмёт в кольце рук. Но Арданта неуловимым образом ускользала раз за разом и только манила издалека, помахивая рукой или молча улыбаясь. Поворот. Один переулок, второй. Горбатый мостик. Арка. Площадь. Улицы, улицы, улицы... Мощёные булыжником, крытые дощатым настилом, широкие, узкие, прямые, кривые...
        Фигурка в белом остановилась. Теаран шаг за шагом приближался. Он уже мог различить серебряную вышивку на рукавах платья. Арданта больше не двигалась. Она ждала. За её спиной темнела городская стена и квадратная башня ворот.
        "Восточные малые, - мелькнула далёкая мысль, и за ней прицепом проплыла следующая: - Здесь ещё утром проехала Лайлин".
        Виконт остановился напротив девушки и собрался коснуться её подбородка, чтобы поднять склонённую к груди голову, но, предупреждая его движение, та шагнула назад и сама посмотрела ему в глаза. Редкий льдисто-голубой цвет радужки в сочетании с мягкими локонами темно-вишневых волос заставил юношу отшатнуться. Арданты больше не было. Перед ним застыла девчонка-целительница из трактира. Сказать, что виконт был сбит с толка, значит, ничего не сказать. Он не знал, какой из вопросов, хлынувших в его голову, словно вода в трюм тонущего корабля, был важнее: что делает здесь она или как очутился посреди ночи в этой части города он сам! Колдовской морок развеялся. Весь проделанный от особняка путь казался сном.
        Теаран схватил девушку за локоть, намереваясь потребовать объяснений. Во всяком случае, он уже почти увидел, как держит её, когда его пальцы сомкнулись вокруг... пустоты. Юноша ещё долю секунды рассматривал собственный кулак сквозь полупрозрачный туман, что должен был быть рукой Лайлин, когда сзади и с боков на него бросились люди в чёрных накидках, моментально скрутив виконта, как мясники сосиску. К своему стыду он даже не успел оказать хоть какое-то сопротивление. Зажатый между мостовой и устроившимся на его спине головорезом, чувствуя холод и остроту ножа, прижатого к горлу, Теан продолжал с недоверчивым изумлением смотреть на безучастно стоявшую на прежнем месте Лин. Один из нападавших подошёл к ней, посмеиваясь и оглядываясь на товарищей, вытянул руки и попытался сжать девичью грудь - скрытые кожей перчаток пальцы, прошли сквозь призрачную плоть.
        - Эх, жалко. Просто сил нет! Ахха-ха-ха!
        - Хорош ржать! Потащили.
        - Выруби сперва. Брыкаться будет.
        В затылок Теарана врезалось нечто размером с полено - ощущения были под стать. В глазах вспыхнули красные искры. Издалека донеслись звуки перебранки:
        - Кретин! Пошёл вон! Убьёшь!
        - Ты сам сказал, вырубить!
        - Вот ур-род. Нужник на плечах и дубина в лапах!
        Чьи-то руки подсунули под нос виконту мокрый платок. У него вышибло дух от источаемого тряпицей зловония, а затем сознание сползло в небытие, как тесто с края стола.
        Он пришёл в себя от того, что упал на пол, треснувшись многострадальной головой о твердую поверхность. Руки связаны были за спиной, и кисти онемели. Темень вокруг стояла, как в склепе. Пошевелившись Теаран наткнулся плечом на стену - это при том, что вторым плечом он все ещё ощущал противоположную. Сам собой напрашивался вывод: каморка тесновата. Рядом слышался говор голосов:
        - Тормозить научись. Вон, как грохнуло!
        - Да шо ему сделается? Не стеклянный.
        - Молчит.
        - Да не сдох. Не боись.
        - После твоей дубины мог.
        - Просто я его уделал, как след. До сих пор смирно лежит, как мешок с навозом. Токмо шо не воняет. Хоча я его не нюхал.
        - Хватит помелом мести.
        Внезапно пол, на котором носом вниз валялся виконт, ощутимо дрогнул, и снаружи донеслось конское всхрапывание. Мир перевернулся с головы на ноги в сознании Теарана, и всё резко встало на свои места. Он находился в двухместной карете - это сразу объясняло тесноту и качку. Будто из желания подтвердить верность догадок услужливо скрипнули рессоры. Морщась от боли в разбитом затылке, Н'Карн уперся макушкой в запертую дверцу экипажа и попытался приподнять тело, чтобы подтянуть колени к животу. В ответ на неслыханную дерзость организм решил прояснить ситуацию, и ознакомить хозяина со степенью паршивости их положения. Желудок метнулся к горлу, как пёс из горящей конуры, одним рывком, и посреди мельтешения цветных мушек перед глазами Теарана вывернуло прямо на пол. Сотрясение показало себя во всей красе. Только благодаря усилию воли виконт продолжал удерживать положение, приподнимая торс над теплой неприятно пахнувшей лужей. Каким-то чудом он подтянул колени - благо, ноги связаны не были - и сел. Нахлынувшая дурнота вызвала новые спазмы в желудке. Теаран задержал дыхание, а когда стал уверен в том, что
держит себя в руках, медленно открыл глаза и осмотрелся. Окна кареты были занавешены, и только под складками ткани залёг блеклый лунный свет. Виконт поднялся на ноги, скорчившись в три погибели под низким потолком, и примостился на сидении поближе к окнам. Зажав край занавески губами, он отодвинул её в сторону. Осторожно посмотрел. Взгляд его тут же наткнулся на двух типов в плащах и чёрных платках на лицах, оставлявших открытыми только глаза. Один из них, как назло, зыркнул в сторону экипажа.
        До вжавшегося в сиденье Теарана донеслось:
        - Очухался твой хрустальный.
        "Ж-жор! Заметил".
        Кто-то подошёл к карете. В стекло постучали
        - Ты меня слышишь?
        Н'Карн не отвечал.
        - Может, показалось? - голос стал глуше - говоривший отвернулся.
        - Может. Токо занавеска шевелилась.
        - Э-эй, - снова короткий стук. - Ты живой там?
        "Зайди и проверь". Теаран уже обдумывал, как бы принять положение, удобное для удара ногами, и при этом не обнаружить себя.
        - Ну, нет. Я к нему не полезу, - человек отошёл. - Подождём заказчика. Пускай сам разбирается.
        - Мож, пристрелить птишку для верности? Нам же спокойнее.
        - Не велено.
        - Да ладно. Скажем - сопротивлялся.
        - Само собой, сопротивлялся! Потому нас и наняли, чтобы скрутить и доставить живёхоньким. Из засады любой стрелять может.
        Теаран медленно передвинулся к противоположному окну и тем же способом глянул наружу. С этой стороны торчало два конных и один пеший. Шансов на побег не было никаких - не со связанными руками. Припомнив, не брал ли с собой что-нибудь режущее, Теаран с досадой и недоумением выругался, поняв, что бросился за Ардантой-Лайлин, сломя голову и не удосужившись прихватить даже самый никчемный кинжал. Попытка ослабить узел и расширить петлю ни к чему не привела, и только стёртая кожа начала саднить ещё сильнее. "Похоже, виконт, вы вляпались", - Н'Карн сглотнул горькую слюну и тоскливо глянул на подсвеченный луной контур окна.
        Меж тем снаружи наступило оживление. Вдалеке послышался перестук копыт.
        - Наконец-то.
        - Это он?
        - Кто еще...
        Теаран пытался предугадать, какую из дверок откроют, когда примутся за него. Из-за подступающей паники движения становились бестолковыми. Юноша принудил себя успокоиться и вслушался.
        Новоприбывшие, спешившись неподалёку, без единого слова приветствия направились к карете. Теаран улёгся на сидении ногами в ту сторону, откуда близился топот шагов и шорох ткани. Звякнуло железо, щёлкнул механизм замка - и дверца отворилась. Сквозь едва приоткрытые веки Н'Карн разглядел двух человек, сунувшихся внутрь. Один из них приставил остриё кинжала к груди пленника, а второй потормошил "бесчувственное" тело. Виконт не пошевелился. Двое убрались прочь.
        - Он без сознания.
        - Тем лучше.
        Скрипучий голос показался юноше знакомым.
        На фоне звёздного неба возник тёмный силуэт. Несколько секунд человек всматривался в нутро экипажа, а после тем самым "ржавым" голосом обратился к кому-то снаружи:
        Посвети мне - лица не вижу.
        За спиной говорившего стало светлее. В поле видимости Теарана появился ещё один персонаж. Над его ладонью плыл в воздухе светящийся зелёным шарик. Маг наклонил ладонь, и светильник двинулся внутрь кареты, зависнув под потолком. К собственному разочарованию вместо лиц Н'Карн увидел белые пустые овалы масок. Зато похитители явно остались довольны осмотром.
        - Он, голубчик.
        Фигуры подались назад. Теаран не выдержал. Он понимал, что освободиться и сбежать не сможет, но увидеть лицо, скрывавшееся за маской, он просто обязан был. Не случайно голос показался ему знакомым, и не спроста злоумышленники скрывали лица - боялись быть узнанными.
        Получив ногами в солнечное сплетение, обладатель скрипучего голоса вывалился из кареты спиной вперед. Маг проворно отскочил на безопасное расстояние. Над плечом его снова налился светом зеленый шар. Подбежавших наёмников встретил сам Теаран, выпрыгнувший следом. Он бросился кубарем им под ноги, сбивая на землю. Выскользнув из-под тяжести навалившихся тел, Теан подкатился к человеку, который "заказал" его, Н'Карна, как блюдо для банкета. Тот как раз утвердился на четвереньках и собирался подняться, когда виконт уже испробованным и единственно доступным ему способом бросил себя в кувырке наперерез неизвестному злодею, ударяя его пятками в бок. Связанные за спиной руки оказались снизу. Что-то отвратительно хрупнуло - и весь мир сузился до очага горячей боли в сломанных кистях. В это же время к Теарану добежали очухавшиеся конвоиры, и на этот раз их было гораздо больше, чем двое. Ботинок на толстой двойной подошве - обувь имперской пехоты - врезался виконту в живот. К первому добавилось еще с полдюжины ударов. Даже если бы сейчас кто-то развязал Теарану руки и сказал: "Теперь твой черёд - колоти их,
не стесняйся", - он не пошевелился бы. Оглушенный болью, он лежал в пыли на дороге и силился сдержать рвущийся наружу кашель, боясь увидеть кровавые пятна на земле.
        Чьи-то руки стиснули плечи Н'Карна и, выворачивая суставы, потянули его вверх. Переборов новый приступ тошноты, он отыскал взглядом человека, приехавшего вместе с магом. Длинный чёрный плащ из дорогой ткани теперь покрывали серые пятна, лента с пряжкой на шляпе перекосилась, а из-за белого полотна маски по сторонам торчали седые всклокоченные пряди волос. Господину заказчику пощипали перышки, и этот факт грел виконту душу. С полминуты оба молча смотрели друг на друга. Теаран все-таки не сдержал кашель. В груди и желудке начало разгораться сухое жжение, а по языку растекалась соленым пятном кровь. Когда вновь поднял голову и взглянул на "знакомого незнакомца", юноша невольно отшатнулся - тот стоял в одном шаге от виконта. Теаран различил запах лавандовой туалетной воды, и его замутило с новой силой.
        Человек в маске поднес руку к лицу юноши и, не обращая внимания на то, что пачкает перчатку, подхватил указательным пальцем струйку крови, пролёгшую от уголка губ через подбородок. Теарану показалось, что глаза в прорезях маски подернулись поволокой... вожделения. Он похолодел, боясь даже предположить, насколько верно определил выражение серых слюдянистых глаз.
        - Я собирался тебя убить. Но... - слова зависли в воздухе. - Но теперь передумал.
        Человек несколько секунд изучал лицо Н'Карна, а затем резко бросил кому-то из своих сопровождающих:
        - Выйми его глаза. Только аккуратно - для коллекции.
        С плохо скрываемым потрясением, не веря в происходящее, Теаран уставился на заказчика. Тот смотрел в ответ, не собираясь выдвигать никаких требований или условий договора. Его слова не были предназначены для запугивания - они просто были. За спинами наемников и телохранителей послышалась возня - вперед протиснулся высокий тощий тип с небольшим квадратным сундучком в руке. Этот похожий на богомола человечище сразу не понравился Н'Карну. Были в том виноваты обстоятельства их встречи, или же неприязнь возникла бы в любом случае, Теарана волновало на данный момент меньше всего. Он с зарождающейся в глубине сознания паникой следил за тем, как богомол поставил сундучок на землю, откинул крышку и принялся деловито перебирать его содержимое. В тишине было хорошо слышно, как позвякивает тонко железо и стекло. Воображение сразу нарисовало мелкие мутные скляночки-колбочки и набор ланцетов с хирургическими щипцами. Если бы виконт не был так поглощён видом готовившего инструмент палача, он мог бы заметить, как в нерешительности начали переглядываться наёмники, и как ослабили хватку стискивавшие его с двух
сторон верзилы.
        Богомол тем временем выудил из сундука тряпицу и собрался промочить её жидкостью из крупной бурого цвета бутыли, но его остановил скрипучий голос:
        - Нет. Пусть будет в сознании.
        Палач, даже не прерывая движения, убрал тряпку и бутыль. Взяв в руки другую банку, он свинтил крышку, устанавливая на землю рядом с собой. А затем в его руке возникла железная штуковина, отдалённо напоминающая ложку. Очень глубокую ложку - что-то вроде маленького ковшика округлой формы. Теаран содрогнулся и попробовал вырваться, но конвоиры быстро пришли в себя и скрутили виконта ещё жестче, а один пихнул вдобавок кулаком под рёбра.
        - Мы выполнили нашу часть договора, - всадник, державшийся всё время в стороне, подвёл коня к мужчине в маске и замер перед ним, выжидающе глядя в тёмные прорези.
        Несколько мгновений спустя заказчик кивнул и, отцепив от пояса кошель, бросил его всаднику. Тот махнул рукой, и наёмники с облегчением отступили к главарю, благодаря небо, что не придётся наблюдать предстоящее действо. Двое, державшие Теарана, замешкались, поджидая людей из сопровождения заказчика. В распоряжении виконта был лишь неуловимый полумиг, когда хватка ослабнет, чтобы высвободиться. Он ощутил нужный момент, как укол в узел напрягшихся нервов, и оттолкнувшись от громил по бокам, со всей силы заехал заказчику ногой в живот, повторно сшибая старика на землю. Пока Н'Карна не оттащили, он успел дважды съездить сапогом по белой маске и лицу под ней. Теперь гаду будет очень сложно скрыться, имея основательно покорёженную физиономию. Только бы выкрутиться из этой передряги, и там уж виконт из кожи вон вылезет, но отыщет меченного. А пока у извращенца появилась прекрасная возможность поразмазывать рукам в перчатках собственную кровь, чтоб ему в ней захлебнуться!
        Уже дважды за сегодняшнюю ночь господин в чёрном плаще оказывался в пыли на дороге, избиваемый почем зря. Такие встряски явно лишали его самообладания, потому что, утвердившись на ногах, он в два шага оказался перед крепко удерживаемым Теараном и выплюнул из-под измятой маски:
        - Ты, верно, горишь желанием взглянуть на моё лицо? На! Держи! Это будет последним, что ты увидишь в своей никчёмной жизни!!!
        Трясущаяся рука сдёрнула маску вместе со шляпой и отбросила за спину. На виконта смотрел член Совета. Серые глаза метали искры, рот исказился в гримасе злобы, торжества и садистского удовлетворения. Из ноздрей выползали две тёмные струйки. На бледном лбу розовели свежие ссадины.
        - Н'Борд.
        Теан чувствовал, как челюсти его свело от ярости.
        Старая крыса. Дождался, пока в первой партии погибнут все до последней пешки, а потом выставил на доску свои собственные фигуры. Сделал ход быстро, неожиданно - одним словом, выстроил свой гамбит, когда никто и не ожидал продолжения игры. Теперь поздно хвататься за шпаги, господа. Теперь победу празднует он.
        - Ненависть. Очень мило, - граф не говорил - рычал. Его взгляд метался по лицу Н'Карна, будто пытался не упустить ни малейшей детали и запомнить выражение. - Чего застыл? - бросил он через плечо, обращаясь к палачу. - Приступай!
        Вперед вышел маг, зажигая огонек над раскрытой ладонью. Богомол прокалил "ложку" в пламени и, поднимаясь с колен, взял в свободную руку откупоренную бутыль с прозрачной жидкостью в ней. Остановившись на безопасном от Теарана расстоянии, он буднично обронил:
        - Зафиксируйте, - никаких лирических отступлений, никаких обменов взглядами - так совершают утренний обход скотобойни, выбирая поросёнка на ужин.
        Виконта мигом разложили на земле. Сверху на ноги уселось по громиле, ещё один налёг на плечи, и в изголовье опустился четвёртый, зажав голову Н'Карна между коленями и надавив руками на лоб. Сразу чувствовалось, что это был не первый раз, когда приходилось "фиксировать" жертву. Теарану вспомнилась фраза про коллекцию. Коллекцию вырванных глаз!? По городу давно бродили туманные слухи о нестабильности психического здоровья Н'Борда. Похоже, источники этих домыслов обладали исключительной достоверностью. В стороне слышался удаляющийся стук копыт и грохот колес - наёмники поспешили убраться восвояси, укатив с собою экипаж. В поле зрения появился граф-извращенец, а с другой стороны над Теараном навис богомол и потянулся к нему своей мерзопакостной "ложкой". Теан выгнулся всем телом и попытался отвернуть лицо от хирурга, бывшего едва ли не более безумным, чем его господин. Ему не удалось сдвинуться ни на эну.
        Сверху донесся скрипучий голос:
        - Мне нравится исключительное выражение ужаса в твоих глазах, виконт. Надеюсь, оно сохранится неизменным по окончании процедуры. Может быть, старый граф даже узнает эти глаза, когда я покажу ему их перед тем, как раскрою свои карты.
        Теаран сжал челюсти до скрипа, сдерживая рвущееся против воли жалкое "не надо". Неразборчивое мычание все же выскользнуло наружу, а в уголках глаз защипало от слёз. Было страшно. И было досадно до боли. Отец и брат. Следующим в списке Н'Борда был один из них, а он, Теаран, валялся тут беспомощный и жалкий, не в силах ничего изменить. Во рту разлилась горечь, и горло сжали спазмы. На веко надавило холодное железо, отводя кожу вверх, и край ложки погрузился в мякоть глазницы. Теаран зарычал сквозь стиснутые зубы, призывая все небесные силы себе на помощь, только бы не закричать в голос, не потерять разум от боли и ужаса. Череп затопило лавой, и багровая пелена захлестнула сознание. Последнее, что запомнил Н'Карн, были залитые зеленым светом руки палача-богомола.
        * * *
        Черная карета, подлетая на ухабах и громыхая так, что слышно было на целый ласанд окрест, стремительно догоняла вразвалочку ползущий по дороге обоз, состоявший из двух повозок. Эрикир опустил руку с пирожком и вытянул шею, оглядываясь назад. По сторонам от кареты скакали двое. За их спинами бились на ветру серые от пыли плащи, открывая взглядам синие с красным мундиры юррской кардерии.
        - Там карды, - озадаченно бросил он с крыши фургончика сидящим на двухместном облучке Айхелу и Лин.
        - Этого только не хватало.
        Лайлин, держась рукой за раму, извернулась на сидении и тоже посмотрела на преследующую их карету и всадников.
        Разбирательства вокруг "Синего Винограда" и его странных постояльцев продолжались вплоть до вчерашнего утра, когда честнАя компания покинула город под хмурыми взглядами доследчиков. Таинственную женщину-сову не нашли. Наличие пяти трупов, оставшихся после потерпевшей полный крах вылазки ловчих, кое-как удалось оправдать самозащитой. На руку защищавшимся сыграло то, что братство фанатиков законным формированием не являлось, и сам факт его существования был источником головной боли для кардерии любого города, куда ловчие с бухты-барахты наносили визит. Так что ночной рейд по зачистке возможного логова оборотней с точки зрения закона был расценён, как нападение с предумышленным нанесением вреда здоровью. Короче говоря, у кардов не было никаких оснований для задержания горстки чужаков и сына трактирщика, вдруг решивших покинуть город. Отсутствие доказательств, однако, не могло развеять тень сомнений и домыслов. Так что в кардерии были совсем не в восторге от того, что приходится отпускать мутную компашку на все четыре стороны. Если бы у них появились хоть какие-то зацепки, то унылое возвращение в Юрр
под конвоем путешественникам было бы обеспечено.
        Из-за поворота в двух сандах дальше по дороге показался Халахам. Не доехав до фургончика, он развернул и придержал коня, поджидая, пока не поравняется с кузнецом и ребятами. Перехватив тревожные взгляды, он коротко обронил:
        - Без паники.
        В это время один из кардов пришпорил коня и догнал обоз, крикнув на скаку Каиларе, которая правила второй повозкой, чтобы свернули на обочину и дали дорогу карете. Повторив требование ехавшим впереди, он сам увёл коня в подлесок и перешел на рысь. Грохот колес почти затих - черный экипаж сбросил скорость. В итоге ему пришлось и вовсе остановиться, поскольку впереди началась возня с поиском ровного участка, куда можно было бы завернуть, не застряв самим в скрытой канаве. Вынужденная задержка явно не пришлась кардам по душе. Возница тихо переговаривался со спутниками, а те косились на неуклюжие маневры гружёных походным скарбом повозок. Один спешился и подошел к карете. Отодвинув заслонку и открыв узкое окошко, он мельком заглянул внутрь, тут же вернул заслонку на место и спешно присоединился к товарищам. Запрыгивая в седло, он что-то глухо пробормотал. В ответ последовало два кивка.
        Почувствовав облегчение от того, что эти трое примчались не по их души, Эрикир с чистой совестью дожевал пирожок и теперь рассматривал кардов. Они показались ему слишком напряженными и нервными для людей, выполняющих рутинную работу. Судя по наглухо закупоренному экипажу, внутри томился какой-то преступник, причем не из простых - кто на обычного босяка будет выделять карету! - какая-то большая шишка. Проштрафился - и теперь получает по заслугам. Эрикир пару раз видел, как по Юрру проезжали черные экипажи с молчаливым эскортом.
        В карете кто-то замычал - так, будто во рту у него был кляп. Внезапно раздался гулкий стук, и повозка покачнулась на заскрипевших рессорах. Заключенный ударил в стенку со своей стороны. Карды вздрогнули и уставились друг на друга. Когда за первым ударом последовал второй, а за ним ещё и ещё - так что крепкое дерево загудело и пару раз угрожающе треснуло - двое на конях спешились и двинулись к карете.
        Рядом с Эрикиром остановилась Лайлин, с испугом глядя на раскачивающийся в стороны экипаж и беспокойно всхрапывающих коней.
        - Ничего себе. Вот разошелся...
        - Наверное, особо опасный. По-моему, ему даже рот тряпкой заткнули - слышишь, как мычит?
        - Да уж, - Лин угрюмо смотрела, как один из кардов открывает замок и отодвигает щеколду на дверце. - Что он собрался делать?
        Эрикир пожал плечами.
        Кард вытащил из чехла на поясе короткий нож и зажал его в ладони рукояткой вниз. Отворив дверь, он бросился внутрь. До наблюдателей донеслись звуки борьбы, а потом несколько глухих ударов, сопровождаемых хриплыми вскриками. Через минуту кард выбрался наружу и вытер рукоять о полу плаща, убирая нож на место. Щеколда вернулась в паз, щелкнул замок. Карета больше не раскачивалась. Внутри не было слышно ни шороха.
        Эрикир поспешно отвернулся, схватив Лин за руку и притягивая к себе.
        - Ток не смотри туда. Сдается мне, это хреновые карды. Очень, очень хреновые.
        - То была кровь!? Что он вытер о плащ?
        - Не хочу об этом думать.
        - Дорога свободна, господа! Прошу вас, - Халахам помахал рукой, привлекая внимание кардов. Улыбаясь во весь рот, он проводил глазами тронувшуюся с места карету и всадников, пристроившихся позади неё, а потом приблизился к замершим на обочине ребятам.
        - Не стоило так на них пялиться, - мигом посуровев, Халахам смотрел на обоих, ожидая, когда встретятся взгляды.
        Лин прислушивалась к затихающему вдалеке грохоту, надеясь и боясь услышать стоны узника. Жив ли он вообще?
        - Вы видели?
        - Я все видел, Эрикир.
        - И такие вот сволочи околачивали порог трактира битый месяц! Надо забрать отца и братьев с собой! Давайте вернёмся!
        - Эти люди не были кардами... Лайлин, не пытайся увидеть то, что потом будет тебя мучить, - Халахам положил руку девушке на плечо и заставил посмотреть на себя.
        - Как вы узнали?
        - Догадался, - прозвучало язвительно.
        - Не карды?!
        Эрикир подался вперёд, заглядывая в лицо Халахама.
        Тот лишь покачал головой.
        - А в карете, значит... - Эри осекся и поджал губы.
        - О, силы небесные! - Лайлин сбросила руку с плеча и, расстроенная, направилась к фургону. Через пару шагов она оглянулась. - Вы можете что-то с этим сделать?
        Халахам вопросительно изогнул бровь.
        - Вы с Алестаром шутя их раскидаете! Подумаешь, какие-то три хмыря!
        Эрикир покосился на мужчину. Тот молчал, не сводя глаз с умоляюще глядевшей на него девушки.
        - Халахам.
        - Я не рыцарь в сверкающих доспехах, чтобы протягивать руку помощи всем, кого встречу на пути.
        - Вы намного добрее, чем пытаетесь здесь изобразить.
        - Нет. Ты не знаешь меня.
        - Но...
        - Нет.
        - Да провалитесь вы в яму к грызущему! - Лайлин резко развернулась, разметав подол платья, и, дойдя до фургона, забралась внутрь, задернув за собой полог.
        Эрикир уныло поплелся к повозке Каилары.
        Подошел к концу второй день их путешествия. Впереди лежал долгий путь - Халахам вел людей к Азг-Керуаг - к Туманным горам. Там они должны будут встретиться с Одором. Внятного ответа на вопрос, кем был этот Одор, Лайлин так и не добилась. По смутным намёкам и оговоркам она лишь поняла, что вместе с загадочным знакомым Халахама будет ещё один человек. Человек, обладающий той же силой, что и они с Эри - такой, которая не нуждается в подпитке за счёт подмастерий-источников. Ведьма так и не явилась с повторным визитом. Месяц настороженного ожидания, месяц разбирательств с кардерией, месяц, в течение которого всем вовлечённым в историю пришлось смириться с грядущими необратимыми переменами, месяц долгих, трудных разговоров - это был отрезок времени, о котором не хотелось вспоминать.
        Лайлин выбралась из фургона, стараясь не потревожить спавших Айхела и Каилару. Зябко передёрнув плечами и плотнее запахнув шаль, она присела на подножку и осмотрелась в поисках Алестара или Халахама. Один из них должен был нести дозор где-то неподалёку.
        Покинув трактир и отправившись в путь, Халахам признал тот факт, что ведьма оценивала собственные силы не так высоко, чтобы повторить нападение на Эрикира в его и су-волда присутствии, но это ещё не отменяло той опасности, которую представляла собой Шеа. Лайлин не знала ничего об этой женщине, не знала, каким образом связаны были все трое. Очевидным оставалось лишь одно - более чем прохладное отношение сторон друг к другу. Не вытянув из Халахама ни горстки информации, девушка как-то раз подобралась с вопросами к Алестару, но то, как изменилось его лицо при одном упоминании имени Шеа, отбило у Лайлин всякое желание копаться и дальше в этой тайне, покрытой мраком. Эрикир вообще немного робел в присутствии Халахама и уж точно не знал, как подступиться к молчаливому Алестару, который имел вызывающую у спутников озноб привычку передвигаться бесшумно, порой, скользя суровой тенью следом за тобой и возникая словно бы из ниоткуда. По этим простым причинам в роли источника сведений для них с Эрикиром выступала Лайлин. Однажды она возмутилась по поводу того, что располагая возможностью чтения чужих мыслей,
он мог бы давно взять инициативу на себя и заняться поиском ответов на вопросы. Эрикир разобиделся и долгое время избегал разговоров на неприятную тему. Лайлин понятия не имела, что своим предложением бередит старую рану, пробуждает в нем сожаление об упущенном времени и досаду из-за возникавших теперь на тренировках трудностей. Эрикир остро реагировал на неудачи и приходил в отчаяние от того, что продвигался вперёд со скоростью престарелой улитки. Каилара каждый день сгоняла с него по семь потов вот уже последние недели три, а результаты так и не улучшились. Если на восковой дощечке, повернутой тыльной стороной вверх, было написано "бергамот", то Эри называл что-то вроде "бегемот" или "обормот" - близко и в то же время совершенно не то. Сама Лайлин также упорно работала над собой под наблюдением Халахама. В ту ночь, когда впервые применила силу для нападения, она смогла разглядеть световые тела людей, как назвал их Халахам - "ликады"*, без обычной полуминутной подготовки и сосредоточения, а так же сохранив привычное зрительное восприятие. Теперь она училась сознательно повторять проделанное ею в
трактире. Успехи на данный момент были не велики, и контролированным использованием силы то, что получалось у Лайлин, пока назвать было сложно. Сама же она стремилась как можно быстрее перейти к загадочным тренировкам "без объекта лечения", о которых Халахам говорил ей. Только в ответ на нетерпеливые просьбы и вопросы, мужчина, в конце концов, заявил, что сперва необходимо научиться видеть то, что лежит на поверхности, а уже потом зарываться в глубины неизведанного. В отличие от неусидчивого и откровенно ленивого Эрикира, готового, сославшись на скуку, бросить начатое, Лин упорно продолжала биться головой о стену, с мрачным удовлетворением замечая, как по стене расползаются тоненькие трещины.
        Девушка хмуро глядела на отсвечивающие мутным серебром в сиянии луны лохматые колоски дикой пшеницы. Проходивший в сорока шагах от места стоянки тракт скрыт был в море степных трав, так что, если бы Лин не знала, что он там есть, никогда не догадалась бы о его существовании. Сегодня ближе к вечеру их маленький обоз покинул сень рощи, где несколько часов назад случилась встреча с лже-кардами, и уткнулся прямиком в один из торговых путей, проходивший с юго-востока на северо-запад между Кройнерином и Ййеном. Не спеша окончательно прощаться с предлагающей некую степень уюта и защищающей от ветра рощей, люди разместились на свободном от деревьев месте - в уголке, образованном перекрёстком дорог.
        Лин уныло перевела взгляд на темневшее в нескольких лакратах от фургона остывшее кострище с двумя кривыми рогатками, воткнутыми в землю по сторонам. Полуистлевшие головёшки напоминали развалины древнего города. Она не могла заснуть. Из головы не шли хриплые крики, доносившиеся из кареты, когда кард избивал пленника рукояткой ножа. Бил, не жалея. До крови. Халахам мог бы вмешаться, но не стал, даже зная, что перед ним были не карды. Конечно, Лайлин не могла утверждать, что пленник отличался кротостью характера и был невинен, как младенец, но... что-то восставало в ней при мысли о том, что все они, полюбовавшись на самосуд, и пальцем не пошевелили, чтобы прекратить беззаконие, хоть это было в их силах. Да она сама могла остановить их сердца мановением руки! Ведь могла же?.. Задумавшись над этим, Лин не ощутила уверенности. Даже защищая собственную жизнь в ночь зелёного полнолуния, она не довела дело до конца, не нашла в себе твёрдости, не переступила барьер, испугалась. Испугалась изменений внутри себя. Испугалась жизни "после того как". Девушка с горечью подумала, что Халахам и Алестар когда-то
тоже стояли у этой самой черты, и собирались с духом чтобы её перешагнуть. А может, и не было никаких колебаний? - или просто не было выбора. "А у меня он есть?". Лайлин подумала, как это будет. Если убить один раз, потом второй, третий... то дальше станет все равно? Ей вспомнилось, как Алестар, обронив короткое "понимаю", добил ловчего, которого отказался прикончить отец. "Понимаю. Не хотите открывать эту книгу. Что ж, я прочту за вас. Обычное дело. Не стоит переживать"
        - Как же это всё... - Лин замолчала, так и не закончив, не зная, каким словом описать чувство смертельной тоски, охватившее её.
        Просидев ещё какое-то время в тишине и смирившись с тем, что нынче ночью вряд ли заснёт, она встала на ноги и медленно побрела, огибая фургоны, в сторону тракта. Сознание её скользило по тонкому льду, под которым колыхалось черное озеро мыслей. Опасаясь нарушить хрупкую границу, Лайлин постаралась очистить голову от любых соображений на больную тему и просто неслышно ступала, раздвигая травы руками, чувствуя шершавые, покалывающие касания.
        Издалека донёсся невнятный шум.
        Содрогнувшись, Лайлин остановилась. С тревогой смотрела она вдоль таявшей в ночной степи ленты тракта. Вскоре сомнений не стало. К их стоянке приближалась запряжённая лошадьми повозка - Лин уже видела тёмный силуэт над травостоем. Вернувшись к обозу, девушка притаилась в тени фургона. Она сама не знала, отчего так напряглась. Что она ждала увидеть? Ту самую чёрную карету и тройку кардов? Глупо было ожидать, что им вдруг вздумается поколесить туда-обратно, таская сопротивляющегося пленника за собой. Но отчего-то уверенность в том, кто мчит во весь опор по дороге в направление Юрра, крепла с каждой минутой. Разглядев, наконец, двух всадников, сопровождавших знакомый чёрный экипаж с деревянными заслонками на окнах, Лин совсем не удивилась, только внутренне сжалась, чувствуя, как зарождается в груди такое правильное и многообещающее тепло. Что-то щёлкнуло в ней, сообщая о готовности - и Лайлин "посмотрела". В синей мгле ночи налились призрачным сиянием силуэты коней и всадников. Фигура кучера нелепо висела, как казалось, в воздухе - на фоне голубого свечения, контуры кареты терялись, представляясь
всего лишь тёмным сгустком.людей было трое. Всего трое. В груди Лин что-то оборвалось. "Поздно".
        Нет! Не может быть поздно! Не должно быть.
        Лайлин, не заметив собственного движения, сделала шаг вперёд и всмотрелась с удвоенным вниманием. Громыхали колеса экипажа. Неслись яркими росчерками во тьме ликады похитителей и их коней. Пальцы сгребли ткань шали, сжимая кисть в кулак; Лин ощутила, как теплый шар в груди двинулся вверх, достиг плеч, а от них вытянулся двумя горячими струйками к вискам. Степь начала наливаться светом. Множество разнообразных по цвету и форме ликад парили над землёй, копошились в траве. Всё новые мерцающие сгустки продолжали проявляться перед глазами Лин. В наступившем хаосе трудно было не то чтобы разглядеть нечто определённое, но даже просто смотреть. Сияние ослепляло. Жар охватил всю голову, и к своему ужасу Лайлин поняла, что не может прекратить происходящее.
        Вдова следовала за гальтом и компанией от самого города, держась на расстоянии. Она ещё не отошла от потрясения, которое испытала, встретив су-волда в "Синем Винограде". Она считала их всех погибшими. Кто мог выжить в том аду, который устроили гальты на Поющих равнинах! Никто... Хотя она выжила. Она - та, для кого и была заведена вся свистопляска. Шеа криво улыбнулась, и её улыбка имела мало общего с весельем. Ирония судьбы. Для чего состоялась эта встреча мнимых покойников полвека спустя? Неужели долгие сорок семь лет оказались всего лишь затянувшимся антрактом, и теперь настало время второго акта пьесы? Шеа считала, что тот период её жизни завершился и канул в лету. Безвозвратно. Она отказалась от прежних замыслов, перечеркнула цели, вырвала страницы памяти и запечатала двери в те уголки своих души и сердца, войти куда означало бы вернуться к тому, с чего всё началось. И вот... "Гальты", - короткое слово проникло усталостью в самую её душу, а оттуда навстречу толкнулся импульс злобы и ненависти, - "Снова!".
        Первым побуждением после знаменательной встречи в трактире было бежать. Бежать и прятаться. И Шеа побежала. В ту же ночь она покинула "Синий Виноград", на следующий день продала телегу и вещи на другом конце города, оставив лишь самое необходимое, и на рассвете третьего дня с верным коньком в поводу миновала западные ворота. Оттуда она направилась, куда глаза глядят - лишь бы подальше от Юрра. Она вспомнила давно минувшие годы, когда, пребывая в жестокой лихорадке паранойи, неслась вперёд, нигде не задерживаясь, постоянно оглядываясь за спину, ожидая каждую минуту окрика и удара. Лишённая сил, полубезумная от тяжести перенесённых потерь, одна в чужих и чуждых землях. Сколько понадобилось лет, чтобы избавиться от сводящего с ума, тянущего жилы из тела страха, чтобы поставить точку и сказать себе: "Остановись. Ты вырвалась". Чтобы начать жить... Нет - доживать. Пусть даже и так, но смерть, смерть представлялась Шеа настолько немыслимой, настолько невозможной! Несмотря ни на что, она хотела жить, она обязана была жить... Хоть много раз задавалась вопросом: "Для чего?" - и сама же не могла на него
ответить, Шеа чувствовала: есть что-то, ради чего она до сих пор остаётся здесь. Что-то есть.
        И вот она снова пустилась в бега, столкнувшись лицом к лицу со своим худшим кошмаром. Вдова шла ночи напролёт без остановок, опасаясь ступать за Внешнюю Ткань, чтобы не оставлять за собой след, который ни с чем не спутаешь. Днём она выбирала укрытия и забывалась тревожными снами. Каждую минуту она ждала, что будет настигнута, ведь гальты, несомненно, бросились в погоню. Но... Минуло более десяти дней, между ней и Юрром лежало около восьми сот ласандов, а Шеа так и не заметила никаких намёков на преследование. В конце концов, она остановилась и задумалась. Единственная причина, которая могла бы объяснить бездействие гальтов, это их неуверенность в собственных силах. "Они боятся, что не справятся со мной", - эта мысль привела Шеа в состояние заторможенного недоумения и попахивавшего сумасшествием триумфа. А дальше, как только отступил страх, проснулся голод. Существо внутри неё, облизываясь и утробно рыча, требовало завершения неповторимой трапезы; воспоминания о трепете силы, её вкусе, замешанном на крови, не оставляли Шеа ни на минуту. Она привыкла собирать жалкие крохи, истребляя мелкую лесную
живность и птиц, являющихся носителями. Волк, которого потом продала Микалю, был настоящим пиром - такие подарки судьба преподносила очень редко. До встречи с сыном трактирщика Шеа словно пила вино из напёрстков - жажда не отступала, не приходило удовлетворение и хмельное блаженство, лишь по языку разливалось, обжигая, дразнящее кислое послевкусие. В ту ночь она, напротив, оказалась у купели, наполненной сладким и терпким вином до краёв. Тогда всего после двух глотков наступило кружащее голову опьянение, которое не миновало до сих пор. Голод, терзавший Вдову, был невыносим, неутолим. Он плавил и выстуживал тело, застилал сознание багровой пеленой, он принимал решения, он вёл за собою. Шеа вернулась в Юрр и принялась следить за обитателями "Синего Винограда", особенно за некоторыми из них. Через неделю после её возвращения, Халахам и компания покинули город. Вдова двинулась следом. К тому времени она знала, что гальт здесь один, если не считать его су-волда, и что кроме Эрикира был ещё человек, сочащийся отобранной некогда у той, кого называли Кор-Унтару, силой - дочь кузнеца Лайлин. Еле сдерживая
звериное бешенство и корчи первобытного голода, она шла за обозом на безопасном расстоянии, вбирая каждой порой своего существа эманации силы, текущей из этих двоих, и никак не решаясь напасть.
        На второй день преследования, поздним утром Вдова ощутила третий источник лады. От потрясений, приятных и не очень, у неё уже начинала кружиться голова. В отличие от первых двух, рядом с этим не было гальтов - только какие-то отморозки с пустыми лицами, увешанные оружием из серии "набор начинающего душегуба". Моментально взвесив все "за" и не обнаружив ни одного "против", Шеа предусмотрительно обошла отряд Халахама стороной и ринулась к новой цели.
        * * *
        Эрикира вторую неделю мучил один и тот же кошмар. Он бредёт во тьме по каменному плато под сумеречным небом без облаков и звёзд, а внутренности его рвёт в клочья голод. Кровь в жилах превращается в обжигающий холодом кисель, и кажется, что вместе с её током под кожей ползет какое-то вызывающее дрожь существо. Он падает на камни и начинает загребать в горсти мелкий свинцовый щебень и пыль, набивая ими рот, в приступе жестоких видений воображая перед собой самые вкуснейшие лакомства на земле. В ответ бездна внутри него взрывается невыносимой болью, и когти принимаются кромсать тело с новой силой. Задирая рубашку, Эрикир в ужасе смотрит на три длинные сквозные раны, из которых вытекает красная река, заливая низ живота. Но страшнее всего видеть, как, раздвигая взрезанную плоть, наружу выползают ленты черноты, свиваясь в немыслимые узоры...
        На этом месте сон всегда обрывался. Так случилось и на этот раз. Эри открыл глаза. Над ним темнел низкий, подбитый грубой тканью потолок - крыша повозки. Подстилка, служившая кроватью, была влажной от пота. Повернув голову, он встретился взглядом с Халахамом, лежавшим у противоположной стены.
        - Ничего не хочешь мне рассказать?
        Юноша отвёл глаза, выравнивая сбитое дыхание, и задумался: хочет ли?
        - Плохой сон. Нечего рассказывать.
        Халахам продолжал смотреть, но Эрикир уже отвернулся и закрыл глаза. Мужчина сверлил взглядом худую спину с выпирающими лопатками ещё какое-то время, а потом, сморгнув, прислушался к чему-то и, резко поднявшись, покинул повозку.
        Спрыгнув на мокрую от начавшей уже оседать росы траву, он проводил глазами свернувшую в сторону рощи чёрную карету и подбежал к скорчившейся на земле в тени второго фургона Лайлин. Девушка сжимала голову руками и тихо поскуливала, зажмурив глаза. Халахам опустился рядом на колени и положил свои руки поверх её. Лин заплакала. Тело её обмякло, руки бессильно соскользнули вниз. Халахам приобнял её, усаживая, коснулся пальцами горячего лба и начертил невидимый знак.
        - Посмотри на меня.
        - Нет, - она затрясла головой. - Боюсь.
        - Просто посмотри.
        Лин затихла и открыла глаза.
        Халахам невольно вздрогнул и отстранился, потрясённо глядя на расширенные зрачки девушки - никакой страх и никакая тьма не могли заставить измениться человеческий глаз подобным образом. Зрачок занимал почти всю прорезь глаза, сжав радужку в тонкий ободок и оставив белок видимым лишь в самых уголках. Сейчас он незаметно стягивался, принимая обычный вид.
        Между бровей Халахама пролегла глубокая складка. Поджав губы, он поднялся, увлекая Лайлин за собой. Она ожидала вопросов с его стороны, но их не последовало. Мужчина казался с головой погружённым в невесёлые мысли - так оно, впрочем, и было. После минутного молчания он окинул девушку взглядом с головы до ног и поинтересовался:
        - Ты знала свою мать?
        - Нет, - ответила та, сбитая с толку странным вопросом. - Она умерла при родах.
        Мужчина опустил глаза.
        - Иди спать, - бросил он, отворачиваясь.
        Лин осталась стоять.
        - Поговорим завтра. Не сейчас.
        Чувствуя тяжёлый взгляд между лопаток, Халахам в раздражении обернулся:
        - Скройся Лин. Последнее предупреждение, - выражение его лица ясно говорило, что ещё немного и кое-кто схлопочет.
        Девушка, оробев, быстро обогнула фургон и забралась внутрь.
        Выдохнув, Халахам посмотрел в чёрное небо - звёзды уже погасли в преддверии рассвета, и луна бледнела на западе тонким молодым серпом. Широкими шагами он двинулся в сторону тракта и остановился, только почувствовав, что его догнали. Алестар без слов смотрел на гальта, предлагая тому заговорить первым.
        - Лайлин - нОриу.
        Глаза Алестара расширились.
        - Полукровка?
        - Скорее всего, даже меньше, чем "полу".
        - Мать?
        Халахам кивнул.
        Молчание продлилось несколько минут, а затем гальт спросил:
        - Что Шеа?
        - Обошла нас с востока и двинулась по тракту в сторону Ййена.
        - Что-то задумала. Знать бы, что...
        Алестар промолчал, поскольку добавить ему было нечего. От самого Юрра Кор-Унтару держалась позади на приличном от них расстоянии, но внезапно ринулась вперёд, будто решила махнуть на всё рукой, отыскав занятие интересней, чем затянувшаяся слежка. Срываться с места и преследовать её казалось напрасным метанием между петлёй и плахой.
        - Будем идти дальше, не дёргаясь лишний раз, - подытожил Халахам, кивая су-волду. Алестар прикрыл веки в согласии и ушел к обозу, оставляя гальта на посту.
        Шеа замедлила бег. Она была уже близко, очень близко. Когда сила обдала её щекочущим трепетным дуновением, женщина остановилась и полной грудью вдохнула влажный ночной воздух. К аромату травы и земли примешивался металлический сладкий запах крови. Зверь нетерпеливо толкнулся в тесном коконе, сплетенном из остатков воли и разума той, что носила в себе проклятье его голода - попытался вырваться на свободу, но был остановлен. Настороженность и инстинкты Вдовы взяли верх - она решила для начала присмотреться к добыче.
        Замирая через каждые десять шагов и прислушиваясь, женщина двинулась туда, откуда исходил вызывающий тревогу и будоражащий сознание запах.
        Впереди слышалось прерывистое дыхание, изредка переходившее в стоны. Шеа показалось даже, что она различает отдельные слова, не имевшие, впрочем, для неё никакого смысла. Трава обтекала ее, мягко и гибко ступавшую, без шелеста, без шороха, подобно серым волнам застоявшегося озера. На восходе наливалась светом призрачная полоса - солнце вытягивало щупальца лучей, предупреждая о своем скором появлении.
        Но Зверь не боялся солнца.
        Женщина остановилась и теперь смотрела на человека, что распластался у её ног. Истерзанное тело его трепали судороги и спазмы, а лицо скрывала бурая маска запекшейся крови. Пустые глазницы двумя безднами смотрели в сторону безразличного рассвета. Шеа видела многое на своем веку, многое сделала, и теперешнее зрелище не ввергло её в пучину сострадания и ужаса - лишь всколыхнулись глубоко в груди омерзение и злоба.
        Мир одинаков. Мир не меняется. Злодеи и жертвы, жертвы и злодеи.
        Опасности несчастный не представлял. Он валялся здесь, как разделанный кролик: бери и жри меня! Утоляй голод, утоляй жажду! Будь злодеем, раз уж мне выпало стать твоей жертвой. Но Шеа медлила. Она опустилась на колени по правую руку от человека, обвела его взглядом. Шквал чужой боли окатывал её волна за волной. Это была не физическая боль, но боль разочарования, боль страха, боль ненависти. В могучем реве совершенно терялся слабый ток искомой Зверем силы, но он все же был. Как дым сочится через неплотно запертые двери, так растекалась во все стороны от этого человека приглушенная мощь, отыскивая трещины в стене, за которой томилась. Вдова вытянула руку, прижала большой палец ко лбу мужчины, как раз между залитыми кровью бровями, и принялась читать. Мелькали лица и предметы, слышались искаженные голоса, чужие мысли переплетались с её собственными, чужие чувства проникали в душу и овладевали ею...
        Убрав руку, Шеа перевела дыхание и качнула головой, сама не зная, для чего ей понадобилась история незнакомого человека. Человека, бывшего, по сути, её добычей. Жизненные драмы - они присутствуют в судьбе у каждого. Предательства. Потери. Поражения. Она сама имела удовольствие испить этот горький напиток, привкус которого до сих пор блуждал на языке. Может, в том и заключалась причина? - в свое время поверженная, а теперь опустошенная и одинокая, она остро ощутила некую общность с ним: побежденным, истерзанным, оставленным умирать и жаждущим мести - наполненным силой разрушения. Может быть и так... Но, в сущности, ей не было дела до чьих-то страданий. Шеа облизнула испачканный в вязкой крови палец и, не сопротивляясь более, растворилась в хищном слепом голоде.
        Она нависла над жертвой, удерживаясь на вытянутых руках и приоткрыла рот, чувствуя, как заныли десны - это за первым рядом зубов рос второй, в котором клыков было в четыре раза больше. Зрение её изменилось - окружающий мир размылся в серое месиво, зато четче стали видны предметы, на которых она фокусировала взгляд. Сглотнув кровавую слюну, Шеа откинула слипшиеся волосы человека, обнажая шею, и повернула его голову, прижав щекой к земле, а затем резко метнулась к соблазнительно трепещущему пульсу. Клыки прокололи холодную кожу, и за ними в рану погрузились остальные зубы, когда женщина сжала челюсти. Человек задергался под нею. Руки с неожиданной силой уперлись в грудь, отталкивая Шеа. В ответ она навалилась всем весом и врезала ему кулаком под ребра. В голове болью отозвался крик, последовавший за ударом, и Вдове пришлось зажать рот жертвы, чтобы оборвать сводящий с ума вопль. Человек метался в агонии, сучил ногами, выгибался всем телом, но Шеа не отрывалась от раны ни на мгновение, продолжая глотать горячую кровь, чувствуя, что близок долгожданный момент, когда смерть откроет врата, и сила
потечет в нутро Зверя. Сцепившиеся в борьбе люди перевернулись на бок. Мужчина попытался подтянуть колени, но Вдова обхватила его ногами, лишив малейшего шанса вырваться.
        - Ненавижу... - услышав хриплый, но отчетливый шепот, Шеа на секунду ослабила хватку и скосила глаза на изуродованное лицо незнакомца. Рот его перекошен был в зверином оскале, а в горле клокотало рычание. Ей показалось, что сознание человека прояснилось, и он обращался именно к ней, терзающей его плоть. От этой мысли Шеа стало не по себе, но пир был в самом разгаре, и она не нашла в себе сил противиться настойчивому зову. Вдова стиснула жертву еще крепче и сделала новый глоток, но продолжить не смогла.
        Что-то изменилось.
        Сама не понимая, почему, Шеа вдруг прянула в сторону, отпихнула от себя дрожащее тело и, путаясь в широких полах плаща, побежала прочь. Остановившись в нескольких лакратах от места, где настигла жертву, она обернулась. Незнакомец стоял на четвереньках, свесив голову. Сползая по подбородку, в траву падали густые красные капли. Голод и жажда силы, гнавшие Шеа на поиск добычи последние сорок семь лет, исчезли, растворились, не оставив и следа. Она замерла, растерянная и напуганная, силясь понять, что происходит: с ним и с нею. В неестественной тишине, повисшей над степью, Шеа услышала зарождающееся рычание и попятилась. Она увидела, как пальцы слепого впиваются в землю, погружаются фаланга за фалангой, а затем кожи её коснулось горячее, иссушающее дуновение силы. Силы, запечатанной до этого момента внутри человеческого тела.
        Измятая там, где люди боролись, трава начала оседать. Присмотревшись, женщина поняла, что растения вянут: сворачиваются, теряя соки, листочки, истончаются и становятся ломкими стебли. Рычание все нарастало. Слепой не прерывался, чтобы вдохнуть, как будто воздух не был ему нужен. Круг умирающей травы ширился. В его центре, где, выгнув спину, застыло существо - у Шеа язык больше не поворачивался назвать его человеком - над землей растекался белесый дымок. Это иссохшие растения начинали тлеть. Огня не было, но травы чернели и рассыпались в прах. Вдова в замешательстве следила, как подступает к носкам её сапог граница круга. Надо было уходить и чем скорее, тем лучше. Но она не могла оторвать взгляда от Него, лишь пятясь шаг за шагом. Внезапно рык оборвался. Плечи человека несколько раз поднялись и опустились, пока он жадно дышал, а затем он задрал голову, открыв залепленное окровавленными волосами лицо, и закричал. Он кричал так, словно внутри него извергался вулкан, а крик был лавой, обжигающей горло. Пепел, устилавший землю, медленно поднялся в воздух и поплыл вверх. Попадая в лучи солнца, черные
хлопья тлеющей травы вспыхивали и сгорали. По оголившейся земле поползли тонкие кривые трещины. Воздух уже шел рябью от жара, и дышать становилось все труднее. Наконец, с шорохом и сухим треском вверх взметнулись мелкие земляные чешуйки, зависая на уровне груди Шеа. Вот тут оцепенение, сковавшее тело Вдовы, разлетелось вдребезги. Она больше не могла выносить напряжение лады, игнорировать угрозу, что исходила от безумной мощи, обретшей, наконец, свободу. Женщина скользнула за Внешнюю Ткань и стиснула зубы, разглядывая корону рыжего пламени, которое обволакивало человеческую фигурку, замершую в самом эпицентре огненного кошмара.
        Не испытывая более судьбу, Шеа отвернулась и побежала.
        Она дала себе обещание не оглядываться, но когда горячий ветер хлестнул ее по щекам, огибая со спины, она бросила взгляд через плечо. Огненное чудовище неслось следом, вытягиваясь всем телом в длинных парящих прыжках. Это было уже слишком. По необъяснимым причинам она, Вдова, превратилась из охотника в добычу! Давно забытое чувство ужаса перед наступающей на пятки погоней лизнуло край сознания, и Шеа вскипела.
        - Ну уж нет! Меня гнать ты не будешь...
        Она развернулась на бегу и выбросила перед собой руки, обратив раскрытые ладони к надвигающемуся шторму. Поток пламени, распластываясь в очередном прыжке, внезапно раздался в стороны и замедлился, словно вошел в уплотненный слой воздуха. Через пару секунд он и вовсе остановился. В сердце огненного цветка сформировалась человеческая фигура. Помедлив совсем немного, существо сделало один шаг. За ним - второй. Созданным барьером Шеа вынудила противника сбавить скорость, но полностью задержать не смогла. Хмурясь, она наблюдала, как он медленно, но верно пробивается сквозь толщу сжатого воздуха.
        - Ты убиваешь себя! Угомонись.
        Ответа не последовало.
        - Если не можешь управлять силой, позволь забрать её.
        Человек продолжал молча передвигать ноги.
        - Что за дубина. Ты меня слышишь?!
        Существо остановилось, и в следующий миг к Шеа метнулись длинные огненные языки. Она отшатнулась, но уворачиваться не стала. Огонь хлестнул её тело, развеявшись от соприкосновения с серой дымкой, окружившей Вдову. Увидев, что его атака была без видимых усилий отражена, существо зашипело, и лепестки пламени выросли, подпитываемые силой бешенства. Вдова предостерегающе качнула головой, но противника, похоже, мало трогали её слова и предупреждения. Оставляя новый шрам на просторе подернутой сизой пеленою степи, огонь острым лезвием взрезал землю и взметнулся в небо на том месте, где только что стояла Шеа. Сама она, кувыркнувшись в полете, мягко опустилась в траву в двух дакратах от слепого. Здесь, за Тканью, законы притяжения работали по-другому, иначе ей пришлось бы горячо - в прямом смысле слова. Не успела она перевести дыхание, как следующее лезвие вспороло землю под самыми ее ногами, едва не коснувшись обжигающей поверхностью. Женщина бросила себя в сторону, стараясь не терять из виду пламенеющую фигуру. По хлесткому движению рук существа Вдова определила, где появится следующий клинок, и
убралась из опасной области задолго до того, как бездна извергла очередную порцию призрачного огня.
        Шеа напряженно обдумывала, как будет выпутываться из ситуации. Она не могла долго сражаться с противником, который не имел физического тела. За Тканью присутствовала лишь проекция силы, сам человек оставался снаружи, а вот Шеа находилась в Проходе, так сказать, во плоти. То есть, изначально существо имело все шансы ранить Вдову, а она могла лишь отражать атаки и удерживать врага на расстоянии. Само собой, долго так продолжаться не могло. Единственный выход заключался в том, чтобы умертвить калеку, но для этого пришлось бы покинуть подпространство и войти в невидимую область, объятую огнем здесь, за Тканью. Шеа не знала, чем это может для нее обернуться, и не хотела рисковать. С другой стороны, если после очередного выкрутаса полоумный скончается сам по себе, то лада, такая желанная и пьянящая, станет недосягаема для Шеа, просто-напросто вернется к истокам. Подобный исход больно было даже вообразить.
        Пока в голове Вдовы проносились суматошные мысли, существо осознало, что дальними атаками ему ничего не добиться, и ринулось в ближний бой. Покрыв нешуточное расстояние одним текучим прыжком, оно выросло перед самым носом Шеа, неприятно поразив её своим проворством. Женщина отпрянула назад. Встряхнув кистью правой руки, она направила к огненному силуэту пучок призрачных плетей, которые обвились вокруг него и отшвырнули прочь. Существо завертелось пылающей головешкой и приземлилось в четырех дакратах от Вдовы. Та помрачнела, глядя, как на месте его падения начинают тлеть степные травы - ненависть, горевшая в сердце незнакомца, сжигала все вокруг него. Но времени на то, чтоб поглазеть, не было. Человек уже стоял на четвереньках, готовый совершить несколько своих чудо прыжков и, настигнув добычу, терзать, кромсать, рвать в клочья. Он оттолкнулся ногами, вытягивая тело в полете. Шеа припала на одно колено и прижала ладони к земле, концентрируя волю и силу, сжимая их в тугую пружину. Когда существо, на долю секунды приземлившись, взмыло вперед и вверх во втором прыжке, Шеа пустила накопленную энергию
ему навстречу. Над травой поднялась свинцово-серая волна и сбила огромную огненную каплю, погребая под собой. В мутном коконе вдовьей ауры пламя опало. Кожа человека все еще слабо лучилась оранжевым светом; проступили скрытые до этого огненной оболочкой черты лица - пустые глазницы словно были залиты жидким золотом. Длинные волосы, медленно опадая на плечи, окружили голову мерцающим ореолом. Неуверенно, словно ощупывая чужую ауру, он очертил руками полукруг над собою. Замер. Медленно поднялся с земли и вытянулся вверх, сложив ладони над головой. Резко разведя руки и оттолкнувшись ногами, он начал всплывать! Шеа заскрипела зубами и попыталась сжать кокон, уплотнить его. Почувствовав сопротивление, человек принялся яростнее работать руками. Свечение становилось ярче. Вокруг стройного тела зарождались и гасли, перетекали друг в друга жидкие огоньки. Шеа чувствовала напряжение противоборствующей силы и ничего не могла поделать, чтобы угомонить безумца.
        - Ты убиваешь себя!!! Твое тело не выдержит!
        Он даже ухом не повел.
        - Это здесь, за Тканью ты скачешь как заведенный, но подумай, что происходит с тобой снаружи! Идиот!!!
        И вдруг Шеа прозрела. Все это время она говорила сама с собой - сознания калеки здесь попросту не было! Он, несомненно, валялся в отключке где-то посреди степи, а зверюга, которую Вдова разбудила своим нападением, действовала совершенно самостоятельно.
        Это был очень скверный поворот событий. Впервые в жизни Шеа видела, чтобы лада обретала сознание, и женщина не имела ни малейшего понятия, как ей справиться с таким противником.
        Вдова, ругаясь, выскочила из подпространства, впервые же мгновения постаравшись увеличить расстояние между собой и разбушевавшимся носителем. Взгляд ее задержался на парящей в нескольких кратах от земли человеческой фигурке - она напоминала сейчас сломанную марионетку, которую тянули за невидимые нити безжалостные руки кукловода. Кровь больше не хлестала из раны на шее, но полумесяц укуса чернел жуткой отметиной на грязной коже. Невидимая энергия рождала дрожь воздуха вокруг бесчувственного тела. В этом потоке трепетали широкие рукава и полы камзола, вилась лента распустившегося шейного платка, и волосы так же окружали голову ореолом... Только за Тканью огненный нимб был пугающе прекрасен - здесь же бесцветные слипшиеся пряди напоминали шевелящиеся паучьи лапки.
        Шеа, хмурясь, прикидывала, как бы подобраться к человеку и завершить начатое. Времени оставалось в обрез - если зверюга таскала носителя за собой во время всех своих акробатических вывертов за Тканью - а так оно, скорее всего, и было - то истерзанное тело незнакомца могло отказать в любую минуту, испустив вместе с последним вздохом такую желанную Вдовой силу.
        Шеа чувствовала, как поддается воздвигнутый ею барьер - монстр прорывался вперед, к ней и, судя по усилившемуся жару, лизнувшему кожу лица, огненный демон был уже близко. Слишком близко. Отгораживаться от него бесконечным количеством стен Вдова не могла - ее возможности имели свои границы, и ей совсем не хотелось этих границ достигать. Нападать она боялась - казалось, одного дуновения хватило бы, чтобы отправить незнакомца к праотцам. Более идиотскую ситуацию сложно было вообразить - Шеа оказалась заложницей поставленных ею же условий сражения. Она уже хотела было рискнуть и ступить в зону действия чудовищной ауры, разлитой вокруг человека, чтобы подобраться ближе к телу, когда запоздало ощутила надвигающийся удар. Вдова не успела увернуться и только кое-как заслонилась привычной серой мглой. В спину толкнулся, сбивая с ног, поток раскаленного воздуха. Как чудовищу удалось обойти заслон, Шеа не могла сказать - сам носитель до сих пор оставался в толще барьера. Чтобы поразмыслить над этим номером, времени не было - плащ на спине задымился, и тонкие волосы на висках начали закручиваться тугими
спиральками. Но худшее ожидало впереди. Сделав под гнетом удара несколько шагов, Шеа очутилась в круге сожженной травы.
        Алестар с тревогой следил за мечущимся на тюфяке Эрикиром. Лоб его покрывала испарина, грудь поднималась и опадала вместе с сиплыми вдохами. Странные сны, о которых говорил Халахам, преследовали парня почти каждую ночь. И раз за разом становились заметнее внешние проявления мучивших Эри кошмаров: частое сердцебиение, пот, стоны...
        Эрикир вскинул руки к лицу в защитном движении и завыл. Алестар вскочил со своего места, подсаживаясь к юноше. Не дожидаясь развития событий, су-волд встряхнул паренька, пытаясь разбудить. Не помогло. С трудом отведя напряженные руки Эри в сторону, Алестар стиснул зубы. Такого еще не случалось. Лицо парня словно окатили кипятком - оно просто пылало, и мужчина ощущал исходящий от Эрикира жар, как будто все тело его горело изнутри. Быстрыми точными движениями Алестар отшвырнул прочь одеяло, положил ладонь на грудь юноши чуть повыше сердца и, бросив край простыни ему на лицо, прижал вторую руку ко лбу. Под длинными бледными пальцами зародился холод и пополз кривыми изломанными ручейками в разные стороны, оплетая пышущее жаром тело.
        Шеа готова была поклясться, что кровь сейчас закипит в ее жилах. Словно она оказалась в котле у самого Кобледа, ощутив на несколько коротких мгновений, что должны были переживать грешники, угодившие в варево горного короля. В последнем осмысленном порыве Вдова обрушила заслон, сдерживавший демона, чтобы защитить собственное тело от убийственного жара. Остатками высвобожденной энергии, она отшвырнула себя назад в спасительную прохладу предрассветной степи, чувствуя, как от багровой боли туманится сознание. Неумолимо соскальзывая в темноту и беззвучие, Шеа подумала, что доигралась, в конце концов, когда вдруг внутри нее зародилась волна парализующего холода и окатила обожженное тело, просачиваясь сквозь каждую пору ее кожи. Жесткое приземление прямо на лопатки окончательно привело ее в себя. Какие-то доли секунды Вдова совершенно серьезно опасалась, что сейчас рассыплется на ледышки, но этого не произошло. Запихав поглубже шок и его последствия, Шеа взяла себя в руки, несколькими мудреными пассами создала вокруг защитный кокон и огляделась.
        Нигде никого.
        "Что за?!.."
        Никто не рычал, никто не норовил вспороть землю огненными лезвиями, никто не парил в воздухе этаким воплощением ночных кошмаров...
        Шеа уже подумывала, а не сошла ли она с ума ненароком, когда увидела, как над метелками трав в трех-четырех дакратах к северу от нее в бледно голубое небо поднимаются хлопья золы. Колебания заняли минуту. Там, за стеной трав, в теле искалеченного неудачника скрывалась сила, единственная пища, способная на время приглушить зверский голод Кор-Унтару. Шеа знала, что никогда не простит себе, если развернется и уйдет сейчас. Надо было попробовать еще раз.
        Настороженно ступая по иссушенной земле, Вдова с горечью думала о том, что превратилась в безмозглого мотылька, порхающего вокруг горящей свечи, рискуя жизнью ради неодолимо манящей иллюзии тепла и света. С другой стороны, вся ее жизнь была ничем иным, как пляской над пламенем. Так что...
        Он лежал лицом вниз на согнутой в локте руке в самом центре новой проплешины на теле степи. По дрожанию пропитанного энергией воздуха, Шеа сделала вывод, что человек до сих пор был жив. Трава почти вся выгорела к этому времени, и последние дымки поднимались в небо, тая в рассветных лучах. Женщина остановилась на границе мертвой земли. Ощущения были отвратительные - каждой клеточкой своего существа Вдова чуяла близость силы, но не могла ею овладеть. Шли минуты. Человек не двигался и, кажется, не дышал - словно умер. Только Шеа знала, что это не так - тяжелые медленные удары сердца отзывались вязкой пульсацией в воздухе, насыщенном настолько концентрированной мощью, что ее почти можно было осязать. Губы Вдовы искривились в гримасе горчайшего разочарования, и рука взметнулась к груди. Шеа резко вытолкнула перед собой крепко сжатый кулак, врываясь в энергетический кисель, и тут же отпрянула назад, скорчившись от боли. Кожа на запястье покрылась волдырями. Вдова проорала что-то невразумительное в приступе бессильной злобы и рухнула на землю у черты. Она ничего не могла сделать. Ни-че-го.
        9 глава. Гоблинский выродок
        Видишь клочок серой скомканной шерсти?
        Это я.
        Видишь измятую грязную ленту?
        Жизнь моя.
        Видишь, во мраке крадутся тени?
        Это за мной.
        Чуешь, как в небе запахло грозою?
        Будет бой.
        Слышал о тех, кто плевал мне в спину?
        Все мертвы.
        Многие, знаю, судить готовы.
        Но не ты.
        Дай же мне руку! Не бойся. Знаешь...
        Верю тебе.
        Спрятаны когти, но если обманешь -
        Быть беде.
        - А ты довольно милая, для белого гоблина, - господин, разодетый в шелк и жаккард, без спросу примостился на бортике фонтана рядом с Ташей и вытянул ноги в коричневых туфлях с блестящими медными пряжками. - Скажу даже больше - ты и по человеческим меркам очень славный ребенок.
        Славный ребенок хмуро косился на железный причудливо украшенный наконечник трости, которой бессознательно поигрывал расфуфыренный господин.
        - Если ты в родителей такая красавица, то хотелось бы на них взглянуть. Кстати, где они?
        - Здесь их нет, - Таша потеребила тонкую пепельную косичку за ухом и отвела взгляд от полированной и блестящей, как леденец, тросточки.
        - Нет? Но что такая милашка делает одна посреди Нового Каралона?
        Девочка прикрыла миндалевидные глаза и, выражая полное равнодушие к комплиментам, тихо выдохнула:
        - Skhraht ll'adede...
        - Что-что?
        - Чего вы ко мне привязались, дамтор? Шли бы...
        - Грубишь, дрянь? - голос мужчины резко растерял слащавость. - Люблю наказывать мелких нахалок.
        Он криво улыбнулся и взмахнул перчаткой, глядя на лишенный эмблем фиакр, что вразвалочку подкатывался к центру как всегда пустынной Старой площади. Кучер стегнул коней и, более не изображая из себя сонное насекомое, погнал экипаж к фонтану.
        Таша не стала дожидаться пока он доедет, а подскочила с места и без лишних расшаркиваний дала деру. Словно только этого и ждал, с подножки экипажа прямо на ходу спрыгнул человек в коротком сером плащике. Бросился ей наперерез.
        - Держи гадину! Или заменишь ее своей персоной! - прокричал ему вслед господин с тростью, в нетерпении поднимаясь и делая несколько шагов вперед. Взгляд его вцепился в спину улепетывающей гоблинки.
        Лакей, включив рвение на полную, помчался, как ошпаренный.
        Чувствуя, что длинноногий ее догоняет, Таша стиснула зубы.
        - Все, достали. Извиняй, учитель...
        Преследователь замедлил бег, в недоумении глядя, как девчонка разворачивается ему навстречу и останавливается. Чего-чего, а этого он не ожидал, поэтому, споткнувшись и поспешно проскакав еще пару шагов, чтобы вернуть равновесие, тоже замер на месте. На миг ему показалось, что бессчетные косички на голове гоблинки шевелятся - и его собственная шевелюра также решила подать признаки жизни. Заполошно вскинув руку и почесав в затылке, он подобрался и опасливо двинулся к Таше.
        - Не советую.
        Лакей застыл с дурацким выражением на лице, нелепо раскинув руки и согнув ноги в коленях, словно шел на медведя а не на пятнадцатилетнюю соплячку. У Таши при виде этой позы, вырвался сдавленный хрюк. Она не удержалась и, сделав ложный выпад, рыкнула так, как это удавалось только гоблинам, но никак не юным девушкам. Человек дернулся всем телом.
        - Вот тупой!
        - Че-его-о-о??
        Оскорбление зацепило лакея за живое. Он побагровел и метнулся вперед, дико вращая глазами, презрев опасность. По губам Таши зазмеилась неприятная ухмылка. Гоблинка с силой вскинула руки вверх и вперед, словно рывком подняла и оттолкнула нечто тяжеленькое. Ловец медведей ойкнул и, нелепо подпрыгнув, грохнулся на обе лопатки - как если бы поймал хороший удар под челюсть. Господин в жаккардовом рокотоне выронил трость и стоял с открытым ртом, а подкупленный кучер ухнул что-то нечленораздельное и спешно погнал фиакр прочь, не потрудившись при этом вернуть несомненно выпрошенный им заранее аванс.
        Таша переступила через затихшего лакея, и двинулась к его хозяину.
        - Ненавижу извращенцев.
        Господин Извращенец, не будучи полным идиотом, шустро сообразил, что к чему, и попытался ретироваться, позабыв даже про свою породистую трость.
        Гоблинка мимоходом сжала пальцы в кулак - и ноги человека стиснуло так, что мышцы заныли. Он повалился на мостовую мешком с костями, глухо брякнув всем телом о булыжники. Улыбка сползла с лица девчонки, а в холодных глазах засветилось предвкушение чужой боли.
        - Таша, не стоит.
        Невысокий мужчина в накинутой на плечи почтенного возраста гетоне* остановился у гоблинки за спиной. Короткие штаны с распухшими карманами едва доставали до бортов потертых сапог. Взбитые ветром рыжие кудри смешно топорщились на макушке. Чувствовалось, что собственный внешний вид человека волновал мало. Он ждал, пристально глядя куда-то на ухо и щеку Таши. Плечи гоблинки поникли, а на лице всплыло выражение нашкодившего ребенка.
        Почувствовав, что свободен, любитель маленьких девочек кое-как утвердился на ногах и побежал прочь с завидной прытью. Таша проводила его тяжелым взглядом, еле сдерживаясь от соблазна снова вернуть себе контроль над проворно переставляемыми ногами. Она уже почти решилась устроить господину Извращенцу еще одно болезненное падение, когда ее волос коснулась рука учителя. Готовая резко сжаться в кулак тонкая кисть расслабилась.
        - Что это было, Раштан? - в тихом спокойном голосе, струился холод.
        Мастер Одор обращался к ней подобным образом редко, и такое обращение говорило о крайней степени его недовольства.
        Таша вздохнула.
        - Любителю детских попок захотелось потешить друга с миленькой гоблинкой.
        Одор поморщился. Он до сих пор не мог привыкнуть к привычке Раштан называть вещи своими именами.
        - Мы уже обсуждали тему негодяев. Что тебе мешает оставить их на совесть кардов?
        - Совесть? У кардов? Да при завидной толщине негодяйских кошелей?!
        Чувствуя, что здесь не очень-то поспоришь, Одор отступился.
        - Ты еще не передумала? - спросил он, понизив голос. Холод улетучился. Остался только теплый бархат.
        Таша повернулась к мужчине и встретилась с ним взглядом. Странные глаза в обрамлении белых ресничек выражали твердую уверенность, но Одор видел так же и тщательно скрываемый страх. Она отчаянно боялась, но не могла позволить себе отказаться от затеи.
        - Вы добыли карту?
        - Она у меня.
        Гоблинка кивнула.
        - Я не передумаю. Не зря же мы полмесяца тут околачивались... И для меня это слишком важно. Вы знаете.
        - Ты обещаешь, что после того, как мы закончим в катакомбах, ты последуешь за мной на север?
        Таша не сразу, но ответила:
        - Вы мой учитель. Я последую за вами.
        * * *
        В пятидесяти ласандах от Нового Каралона, на восточной оконечности острова, образованного развилкой реки Дички, высились две башни. Стены одной были щедро украшены, и сама она была стройна, с высокими окнами, квадратной черепичной крышей, с замысловатым шпилем и коваными водостоками. Другая была широка, кругла и неприступна. В крупном камне кладки под самой крышей чернели узкие бойницы.
        Сжимая ногами бока беспокойно гарцующего коня, гоблинка разглядывала городскую ратушу и тюрьму - все, что осталось от заброшенного около двух веков назад и называемого нынче старым Каралона. Город был деревянным. Когда жители уходили, они разобрали строения и унесли весь мало-мальски пригодный для строительства материал. То, что осталось, за двести с лишним лет почти исчезло с лица земли. Как рассказывал Одор, Дичка начала выходить из берегов, затапливая пашни. Люди первое время боролись с напастью, но кроме взбунтовавшейся реки, внезапно начал подниматься уровень подземных вод. В погребах стояли маленькие озерца, а фундаменты домов портились от сырости. По прошествии нескольких лет стало очевидным, что пойма реки превращается в болото. Постепенно люди потянулись прочь. К востоку от гибнущей в устье Дички долины затеяно было строительство Нового Каралона. Выросший на берегу залива город приобрел статус морских ворот восточного Аргедана и, благодаря ландшафтным особенностям побережья, превратился в неприступный легко обороняемый форпост. Покинутый Старый Каралон ветшал и гнил. Ширились топи у
подножия городских валов. Какое-то время туда еще забредали всякого рода искатели приключений, в основном охотники за легким золотом - в надежде отыскать в подземельях под ратушей заброшенные сокровища. Позже болота стали непроходимы. Поговаривали, в них завелась мелкая нечисть. В течение полутора веков слухи обрастали выдумками, очень кстати припомнилось заброшенное кладбище, могилы которого, несомненно, были размыты прибывшей водой. К Старому Каралону больше никто не хаживал, и ненадежные тропки, проложенные редкими путниками, со временем перестали существовать.
        Остановившись на возвышенности, Раштан и Одор смотрели на окончательно одичавшую Дичку, разлившуюся множеством зеркальных заводей посреди серого в рассветном мареве камышового пледа. Болото простиралось до края горизонта.
        - Сколько в нем ласандов?
        - Думаю, не меньше пятнадцати по прямой от нас на запад.
        Таша округлила глаза.
        - Да ну!
        - С юга на север еще больше...
        Гоблинка промолчала. Она вглядывалась в одинокие башни на окруженном кольцом леса городском холме - единственные каменные строения Каралона. Она могла различить барельефы на фасаде ратуши и сосчитать бойницы тюремной бастиды, хотя развалины города лежали не ближе чем в пяти ласандах от кручи, с вершины которой Таша и Одор окидывали взглядом долину. Зрение, доставшееся ей от Серой мамочки, еще ни разу не подводило гоблинку. Зато пришлось многое вытерпеть из-за нежной человеческой кожи, мягких ногтей и пушистых пепельных волос, унаследованных от отца.
        Одор глянул на Ташу и прищурил глаза, заметив, как у нее обнажились краешки клыков.
        - Что с тобой?
        Девушка мотнула головой, уходя от ответа, развернула коня и направила его к спуску.
        - Как будем идти через топи?
        - Коней оставим здесь. Поклажу возьмем с собой. А затем я проведу небольшой урок.
        - Хм?
        - Поищем оригинальное применение твоим способностям, - пояснил Одор, усмехаясь.
        Таша придержала коня, выворачиваясь в седле так, чтобы видеть лицо учителя.
        - Оргили... наль... какое?
        - То есть не направленное на изничтожение ближнего своего.
        - Вы иногда очень заумно толкуете, учитель.
        Мужчина почесал рыжий пушок на подбородке и пожал плечами, обгоняя задумавшуюся над его словами гоблинку.
        - Эй-эй! Погодите! Хотите сказать, я, кроме как убивать, ничего и не умею?
        - Скорее, ты не желаешь тратить силы ни на что другое.
        Таша хмыкнула под нос, удовлетворенная ответом, и расслабилась. Одор покачал головой.
        - И это не хорошо.
        - Почему? - гоблинка удивленно выгнула брови.
        - Давай зайдем с другого конца. Что в этом хорошего?
        - Я всегда могу начистить рыло любому уроду.
        - Убедительно, но не для меня. Еще что-нибудь?
        - Меня все боятся.
        Одор кашлянул.
        - Кто боится - тот уважает, - с нажимом добавила гоблинка.
        - И зачастую скрывает ненависть.
        - Да и пусть скрывает. Мне-то какое дело?.. Держи врагов в страхе. Нет на земле зверя страшнее тебя... - Таша запнулась и помрачнела.
        - Жестокая философия. Кто сказал?
        - Никто, - буркнули в ответ.
        Раштан понуро тряслась в седле, пока конек рысцой сбегал по склону холма. Она никогда не думала, что заговорит словами Чудовищного Гракба, что по своей воле повторит хоть одну из его "долбежек". Ей была ненавистна муштра в клане, огромные толстошкурые сверстники, с которыми приходилось бороться, отрабатывая приемы на занятиях, и эти, как заклинания, повторяемые изо дня в день фразы. Злобные "долбежки": держи-врагов-встрахе, ты-хуже-смерти, нет-наземле-зверя-страшнее-тебя.
        - Держи врагов в страхе, - повторил Одор, прислушиваясь к звучанию каждого слова. - А как на счет друзей?
        Гоблинка молчала.
        - Уважение, поддержка?.. Любовь?
        - Т-ть! Вы бы полюбили ублюдка-урода? - отрывисто крикнула она и ударила пятками по бокам коня, вырываясь вперед.
        Одор прикрыл глаза, не став ее догонять.
        Коней распрягли и оставили, привязав к стволу молодой березки, росшей у подножия холма. В двадцати шагах от деревца бил родник, до болота было не менее санда. Перед уходом Одор поочередно пошептался с лошадьми, положив руку на холку и ткнувшись лбом в конскую шею. На недоуменный взгляд Таши ответил, что теперь лошадки будут спокойно пастись дней пять.
        - Научите и меня так.
        - Угум.
        Одор бродил по поляне, срывая набухшие головки чертополоха. Набрав десятка два, он выпотрошил только начавшие затвердевать семена и ссыпал их кучкой на подготовленный лист лопуха.
        - Что это будет?
        - От ворот поворот.
        Таша, сдерживая нетерпение, наблюдала, как учитель роется в поклаже. Через минуту он отпихнул сумку и, прищурившись, воззрился на гоблинку. Та пожала плечами: мол, не знаю, чего вы там ищете, и тем более не знаю, где оно лежит. Перехлопав все карманы на штанах и гетоне Одор, наконец, выудил на свет божий невзрачную склянку.
        - Когда успел переложить? - задумчиво проворачивая колбочку в пальцах, он незаметным движением сковырнул пробку и взбрызнул мутной жидкостью семена. Поворошил на лопухе веточкой, перемешивая.
        - Вот так. Бери-ка и топай за мной.
        Раштан подчинилась.
        Они обошли место стоянки по кругу, забрали немного на склон холма и, на сколько можно было, приблизились к болоту. Пока совершали "променад", Одор, вооружившись двумя мясистыми подорожниками, зачерпывал семена и разбрасывал по несколько штучек на шаг. Таким образом, была очерчена своего рода граница.
        - От кого хранит? - поинтересовалась гоблинка, стряхивая последние зернышки.
        - Это - от зверья. Чтоб не забредали. А это, - мужчина начертил в воздухе над поверхностью земли знак, - от чужих взглядов.
        Таша, помолчав, спросила:
        - А от нечисти?
        - Здесь их нет, - подняв глаза на ученицу, Одор добавил: - Они должны быть дальше - в трясине.
        Гоблинка дернула плечом и скрестила руки, обхватив себя за талию.
        - Я до последнего надеялась, что это выдумки...
        - Может, и выдумки, - хохотнув, Одор беспечно пояснил: - Я не знаю.
        Ремни заплечной сумки терли кожу. Гоблинка остановилась, и натянула ткань рубашки, подсовывая под лямки. Вырез был слишком широк, и плечи постоянно оголялись. А надевать теплую кофту не хотелось - солнце стояло в зените, и пот пропитал одежду.
        Болото выглядело совсем не так, как представляла Раштан. Оно смотрелось вполне приветливо: поблескивали в траве ручьи и лужи, травы тянулись к небу, розовели там-сям цветочки вьюнка, под ногами синели колокольчики, жирные шмели летали, деловито гудя, бабочки садились путешественникам прямо на руки.
        - Ох! Вот так да.
        Услышав возглас, гоблинка побежала вперед, натягивая ремни сумки, чтобы не болталась. Одор, стоя на краю полянки, уже стаскивал поклажу. Раштан перешла на шаг и вдохнула аромат спелой земляники. В низкой траве повсюду алели ягоды.
        - Привал, - объявил учитель, сходу запуская руку в земляничные заросли.
        Таша отпила из фляги, со вздохом сбросила проклятущую сумку на землю и последовала примеру старших.
        Наевшись ягод, первопроходцы закусили хлебом и сыром, после чего повторили налет на земляничную поляну. Вымазанные в липком соке и земле руки вымыли кое-как в ближайшей заводи и повалились спать, под кустом, что давал хоть какое-то подобие тени.
        По пробуждении Одор сразу приступил к ученице.
        - Ну что, давай разнообразить твое амплуа.
        - Чего-чего?
        - Пора учится новым приемам, Таша.
        - "Ампула" значит приемы?
        - Ам-плу-а.
        - Ам-плу-а.
        - Нет, не приемы. Это... сфера применения талантов.
        - Что такое сфера?
        - Область.
        - Ага... Я что-то упустила мысль.
        - Забудь. Я сам, дурак, начал... Итак. Поскольку ты управляешь жидкостью в любом виде, а стало быть, водой - в первую очередь, то ты должна в некотором роде ощущать тот материал, с которым работаешь. Твоей задачей сейчас будет изучить окружающую нас воду: где, сколько, в каком виде.
        - Ну-у... ее тут дофига. Повсюду.
        - Не "дофига", а "много". Заканчивай со своими цветастыми словечками. Кто тут у нас леди?
        - Кто леди?
        - Раштан, - голос Одора понизился сразу на пару тонов.
        - Простите...
        - Возможно, если я поставлю перед тобой цель, тебе будет легче справиться. Отыщи безопасную тропку. Самую надежную, самую твердую и сухую. Попытайся определить, где содержание воды в почве больше, а где ее почти нет.
        - А-а-а. Ну, так бы сразу и сказали, - гоблинка обхватила колени руками и уставилась в землю.
        Прошла минута. Раштан сморгнула, кисло улыбаясь:
        - Мы на плавучем островке. Под нами только вода.
        - Должно быть, это уже середина реки, - кивнул Одор.
        Гоблинка поднялась на ноги и несколько раз подпрыгнула. Оба ощутили, как почва под ними спружинила: тяжело и вязко.
        - Мы, как на палубе корабля, - усмехнулся мужчина и разлегся на траве, подложив руки под голову.
        - Замечательное ощущение, - пробормотала Таша, всем видом своим говоря, как же ей от этого ощущения "замечательно".
        - А что там с тропками? Где находятся трапы, юнга?
        - А трапов, капитан, как раз таки и нет.
        - Что, совсем?
        - Только там, откуда пришли.
        - Хм, - Одор сорвал травинку и взял ее в рот. - Плохо.
        Таша следила, как мотается метелка на длинном стебельке, который пожевывал в раздумье учитель. Быстрым движением она выхватила травинку и, зажав двумя пальцами у основания соцветия, спросила:
        - Курица или петух?
        - Цыпленок.
        Гоблинка протащила стебелек между пальцами, срывая колоски, и, выпятив губы, посмотрела на куцый пучок, получившийся в итоге.
        - Не угадали. Это облезлый цыпленок.
        - Жизнь полна неожиданностей... Отнесемся к положению философски. Возвращение нас не устраивает. Так?
        - Так.
        - Тропинок, ведущих вперед, нет. Так?
        - Так.
        - Следовательно, их надо создать.
        - Умно, хитро и... Т-ть! Не хотите ли вы, чтобы я раздвинула воды морские взмахом руки? Я ж не архимаг Кастэй из Аэвира!
        - Нет, конечно, не хочу... - Одор покосился на ученицу: - Ты где про Кастэя наслушалась-то? Ладно уж. Обойдемся без зрелищ. Время потеряем - это да. Но ничего тут не поделаешь.
        Раштан, выбирала долго. Ведь ей приходилось оценивать не объем воды, а величину предметов, водой скрытых. Плавучих островков на разлившейся Дичке было в достатке. От одного к другому под водой тянулись толстые жгуты, образованные корнями росших на каждом клочке суши деревьев. Вот их-то гоблинка и высматривала. Пыталась почти вслепую определить прочность каждого, чтобы выбрать единственный, пригодный для переправы.
        - Вот здесь, вроде. Этот, сдается, крепкий, - она указала место на затянутой ряской поверхности заводи, где в двух кратах под водой таился жгут.
        - К какому острову ведет?
        - Вон к тому, - взмах руки. - И что теперь?
        - Моя очередь. Ничего не забыли, все с собой?
        Таша окинула взглядом поляну и подтянула ремни сумки.
        - Все.
        - Тогда поехали.
        Минуты две ничего не происходило. Раштан смотрела на остров, косилась на учителя, а тот стоял истуканом, вытянув руку вперед, и даже не моргал. Но вдруг из-под воды поползла спина чудовищного монстра, подбирая на свое черное склизкое тело кружево болотной ряски. Незаметные до этого момента лягушки, метнулись прочь с насиженных кочек. Еще в нескольких местах по нежно зеленому покрывалу пошла рябь - от бугристой спины в разные стороны протянулись щупальца, облепленные так напоминающей мокрые женские волосы тиной...
        Одор поднял над водой жгут вместе со всей сеткой корней, пучками и лианами водорослей и розовыми кувшинками.
        - Ничего себе "обойдемся без зрелищ"! А что же будет, когда начнутся зрелища? Зрелище это, по-вашему, что?
        - Сохраняй спокойствие и топай вперед.
        - А вы меня такому научите?
        - Вперед!
        Таша подошла к краю островка и опасливо ступила на бурый с зеленым налетом корень. Вся громадина дрогнула. Лягушки, успевшие вернуться на прежние места, снова прыснули в стороны.
        - Нет, Таша. Быстро, как по углям. Иначе свернешь себе шею.
        - По-моему, я ее и так, и этак сверну.
        - Кто из нас прыгал по древкам копий, вбитых в землю?
        - То были не копья.
        - Не важно.
        - Все, я пошла.
        Таша стянула сандалии, выставила руки в стороны и прыгнула на плоский нарост, подмеченный ею во время пререканий, тут же оттолкнулась, чувствуя, как пятки лизнула холодная вода, приземлилась на носок правой ноги, оттолкнулась, подкидываемая спружинившим жгутом, приземлилась, погрузившись по колено в воду, снова прыгнула. Схватилась свободной рукой за торчавший вверх отросток, пробежала по переплетению корней, набрав на ступни мерзкой тины. До островка оставалось не больше двух лакратов. Гоблинка скакнула на всю длину шага - поскользнулась. Нога ушла в сторону. Не обращая внимания на боль в коленке, которой здорово треснулась, Таша подскочила на уходящем под воду жгуте и сделала два последних прыжка, кубарем свалившись на берег. Когда перевела дух и поднялась на локтях, чтобы посмотреть, как преодолеет мостик Одор, мужчина уже ступил с корня на травку острова, спокойный, как удав, вынул из вечно лохматых, коротко стриженых волос запутавшуюся в них пчелу и подмигнул ошарашенной ученице.
        - Так я тебя тоже научу. Когда-нибудь.
        - Э? Так вы что же, и по древкам копий прошмыгнуть сумеете?
        - Не знаю. Не пробовал.
        За спиной Одора булькнул в воду жгут, и ряска потихоньку затягивала проплешины.
        За следующий час путники преодолели четыре таких островка, углубившись в топи. Таше так и не удалось рассмотреть, как двигается учитель. Только она оглядывалась - видела Одора, делающим последний шаг: с корня на землю. Девушка думала, что за месяцы, проведенные в компании наставника, уже привыкла философски реагировать на новые фортели, но вот - поди ж ты! - опять она не в силах была побороть нетерпение и досаду от невозможности разгадать очередную предложенную ей головоломку.
        Русло реки с глубокими омутами и плавучими островами осталось за спиной. Впереди лежала поросшая кривыми деревцами и густо усеянная кочками трясина. Буйство растительности здесь сменилось унылыми зарослями рогоза и камыша. Шли легко, переступая с кочки на кочку, иногда перепрыгивая, изредка останавливаясь, чтобы выбрать направление. Карликовые деревья не давали тени, солнце палило немилосердно. От жидкой грязи поднимались испарения. Воздух был душным и влажным. Непуганые насекомые обнаглели до коайности: садились на лицо, заползали за шиворот и в уши.
        Таша уже устала вскидывать руки, чтобы отогнать или прихлопнуть очередного кровопивца. Под ногами скакали мелкие лягушки, расползались в стороны упитанные ужи. Гоблинка, облизнувшись, потянулась за одним особенно жирненьким.
        - Ох, только избавь меня от этого зрелища, - донеслось из-за спины.
        - А вы не подглядывайте.
        - Жрет всякую дрянь, - словно жалуясь благодарным слушателям, простонал Одор, обгоняя ученицу. - Нет! Дай мне отойти подальше. Не хочу слышать, как ты будешь это жевать.
        Таша закрыла рот и отвела руку с обвившимся вокруг пальца ужом, предоставив учителю фору. "Вот вроде умный человек, не-за...урядный, а в полезных червячках не разбирается". Таша вздохнула и отправила жирненького в рот, уже отыскивая под ногами следующего. Когда догнала Одора, он жевал краюшку, запивая водой из фляги.
        - Приятного петита.
        Мужчина поперхнулся, закашлялся. Таша услужливо постучала его по спине и спросила:
        - Впереди деревья. Значит, мы уже прошли половину пути?
        - Так и есть. Кушать будешь?
        - Я уже, - гоблинка расплылась в хищной улыбке. В ее исполнении любая улыбка казалась плотоядной, потому что за миленькими губками скрывались два ряда острых зубов - сплошь клыки.
        Одор закатил глаза и поднял вверх руки: мол, вопросов больше не имею.
        - К лесу придем через полчаса. А там еще два ласанда до холма. И мы, считай, на месте. Должны еще затемно добраться.
        - Только давайте в подземелье с утра полезем.
        - Какая разница? Утром там светлее не будет.
        - А все-таки давайте поутру.
        - Дело твое.
        Молча прошагали лакратов пятьдесят.
        - Так и не скажешь, что будем искать в катакомбах?
        Таша не ответила.
        - Ты уверена, что оно там есть?
        - Уверена.
        - Ладно.
        Они остановились на островке у корней дерева, углубившись в лес на несколько сот шагов. Здесь было неуютно. Стволы деревьев уходили вверх на десятки кратов, листва начиналась только кратах в сорока от земли. Кочки, заросшие то ли жесткой травкой, то ли мхом, кишели красными муравьями. Вода стояла неподвижная, черным зеркалом отражая редкие проблески неба. А еще здесь появились комары. Целые тучи голодных комаров. От воды тянуло прохладой, и даже сам воздух сковало оцепенение - только звенели насекомые, клубясь и роясь над головами путников. Ташу так и подмывало заявить во всеуслышание, как ей тут не нравится, но она молчала. В конце концов, им приходилось торчать тут из-за нее.
        Развязали сумки, достали одежу потеплее. Гоблинка натянула сандалии прямо на грязные ноги - кормить злющих красных муравьев не было ни малейшей охоты.
        - Чем быстрее будем идти, тем скорее выйдем отсюда. Потопали, Таша.
        Летний день был долог, и по расчетам Одора до заката оставалось не меньше пяти часов, но Таше казалось, что уже начинает смеркаться. Может, дело было в том, что деревья росли все гуще, закрывая кронами солнечный свет. А может, были иные причины.
        Гоблинка всю дорогу ощущала холодок между лопаток. Она вздрагивала от каждого шороха и всплеска, потому что не могла увидеть, кто шуршал в валежнике и кто плескался в черной затхлой воде. Запах сырой коры и мха въедался в ноздри: терпкий, горьковатый, с оттенком гниения. Девушка фыркнула и сморщила нос, пытаясь избавиться от раздражающего слизистую дурмана.
        Расстояние между островками и кочками увеличивалось и, чтобы найти дорогу, приходилось петлять. Время шло, а конца-края гиблому лесу видно не было. Похоже, на самом деле начало смеркаться. Стволы деревьев налились чернотой. Над водой стелился прозрачный туман.
        Одор остановился у края очередного омута. До ближайшей кочки было не менее трех лакратов.
        - Притопали.
        - Я могу поискать мост, как на реке, - проронила Таша, зябко переминаясь с ноги на ногу.
        Одор неопределенно повел плечом.
        - Попробуй. Хотя я не уверен, что тут можно найти нечто подобное... - он осмотрелся. - А если попытаться свалить дерево? Какое-нибудь гнилое и маленькое...
        Таша сосредоточилась и мысленно окунулась в черную, как зубы горного короля, воду...
        Громкий всхлип заставил Одора вздрогнуть. Он подсел к гоблинке, обнимая за плечи. Она вся тряслась.
        - Тихо-тихо-тихо. Все в порядке. Что, случилось?
        - Нет, ничего не в порядке. Там маленькие странные твари. Под водой. Их жуть, как много. Жуть. Как муравьев. ползают по дну, плавают, и копошатся вокруг кочки. Я не уверена, но они показались мне похожими на маленьких людей. На человеческих детенышей.
        Одор выругался сквозь зубы, шаря взглядом по деревьям и кочкам.
        - Та-ак... Надо уходить. Возвращаемся.
        - Совсем?
        - Нет. До того островка. Там повалю дерево, а дальше посмотрим.
        Понеслись длинными прыжками над водной гладью. С кочки на кочку. Таша старалась не смотреть на воду, боясь увидеть то, что лишит ее сил. До нужного островка добрались за минуту. Примерившись к тщедушному мертвому деревцу, Одор обхватил ствол ладонями и глубоко вдохнул. В наступившей тишине гоблинке показалось, что она услышала скрип зубов. А затем раздался сухой треск, и дерево начало медленно заваливаться в сторону одной из самых дальних кочек. Еще пару мгновений спустя Одор уже подталкивал Ташу к "мосту". Не помня себя, девушка вспорхнула на бревно и помчалась по нему вперед. Снизу в дерево что-то толкнулось, справа булькнуло, слева за спиной шлепнуло по воде нечто неведомое.
        - Быстрее Таша!
        Гоблинка припустила со всех ног, поскуливая от ужаса. Очутившись на островке, она обернулась, чтобы увидеть бегущего по мосту учителя и серые склизкие бугорки, бесшумно скользящие в воде следом за человеком. Это были головы - некоторые выныривали на столько, что становились видны глаза и кончики ушей. Голов собиралось все больше, по сторонам мелькали тощие спины с выпирающими позвонками.
        - Беги вперед!
        Она побежала, взлетая в прыжках, падая на жесткий мох, сдирая кожу. Ушибленное еще на реке колено разболелось не на шутку, но вскипевшая кровь, заглушала боль. В ушах шумело, сердце билось в самом горле. Обернувшись на бегу, Таша увидела догоняющего ее Одора - и почувствовала мимолетное облегчение.
        - Надо позарез успеть до темноты, - Одор поравнялся с гоблинкой. - Свет сдерживает их, но как только солнце сядет, они полезут на берег. Пока же главное не подходить слишком близко к воде.
        Раштан не ответила, опасаясь сбивать дыхание. Удерживать ритм и контролировать сердцебиение было гораздо сложнее, чем на тренировках в клане. Паника впивала коготки в сознание. Гоблинка старалась не прислушиваться, но ей чудилось, что вокруг стоит непрерывный плеск. Когда уже и впереди начали высовываться из воды и подплывать к кочкам ушастые головы, то не замечать возню в омутах стало невозможно. Перепрыгивая на очередной островок, Таша видела, как тонкие руки-лапки цепляются за пучки трав по краю, ловят воздух, не в силах дотянуться до беглецов. Новая волна ужаса и отвращения окатила ее. Одор обогнал гоблинку и на следующей кочке остановился. Таша налетела на него с разбега, охнула, опустилась на мох и раскашлялась, перебарывая жжение в груди. Одор осматривался, выбирая дорогу. Они ушли в сторону от первоначально избранной прямой, пробежав полласанда вдоль полосы леса, а не поперек, как надо было. Треклятые кочки, казалось, двигались, вынуждая путников углубляться в заросли.
        - Будем снова валить деревья.
        - И бежать по ним над водой?
        - И бежать по ним над водой.
        Раштан почувствовала, как на глаза от страха наворачиваются слезы. "Ну, ничего себе! Это что за сопли!?" Глухо зарычав, она ударила кулаком в землю и поднялась на ноги. В горле клокотало, и волна горячей крови подкатила к вискам. Одор уже стоял на соседнем островке, обхватив кривой растрескавшийся ствол ладонями. Под скрип и шелест ветвей дерево рухнуло вниз, соединив две кочки.
        - Догоняй, Таша!
        Пробегая по опасно хлипкому мосту, девушка чувствовала, как дерево содрогается от мягких, но сильных толчков, слышала плеск воды. Главное было не поскользнуться. Промчались еще через несколько кочек. Одор вновь остановился, взявшись за следующее дерево, и повалил его к дальнему острову, хотя рядом было полно других - только шаг ступить. Таша знала, что учитель держится выбранного направления, но сама понятия не имела, как он ориентируется в сером, сумеречном лесу, спасаясь от преследователей, при одном взгляде на которых выворачивает желудок.
        На третьем мосту гоблинка оступилась и, холодея, почувствовала, что теряет равновесие и заваливается назад. Крепкая рука схватила ее за локоть, удерживая от падения. Одор стоял рядом, балансируя на узком бревне. На несколько мгновений оба замерли. Таша глядела в упор на существо из болота. Оно высунуло голову из воды так, что были видны только близко расположенные круглые глаза и кончики ушей. По серой коже стекали мутные капли. Раштан задеревенела, не в силах отвести взгляд. Белесая поверхность глазного яблока на миг затуманилась: скользнула туда и обратно мутная пленка - второе веко - и обладатель жутких глаз подплыл ближе.
        Таша, оскалившись, издала свой коронный рык, от которого у людей волосы становились дыбом. Из воды вынырнуло еще с десяток существ, раскрылись щели ртов, и над топями разнеслось холодящее кровь шипение. Одор потянул онемевшую гоблинку к берегу.
        - Тебя хлебом не корми - дай кого-нибудь позлить.
        - Что это за твари?
        - Земноводные кровососущие.
        - Вампиры!?
        - Вампиры не любят, когда их сравнивают с хеммами. Это все равно, что поставить в один ряд трактирного синяка и императорского сомелье.
        - Вампиры существуют?! - Таша споткнулась, пропустив мимо ушей заумное слово.
        - Девочка моя, в подлунном мире чего только не водится.
        - Вы встречали хоть одного?
        - Из высших нет. Но один мой, - Одор усмехнулся, - старый знакомый вхож в дом Арединов.
        - Он вампир?
        - Боже упаси.
        - Его же могут пригласить на пир и там сожрать за милую душу!
        - Нет, не могут. Поверь мне.
        - Важная птица?
        - Вроде того.
        - А вот вы, сразу видать, не большая шишка, раз вас и хеммы скушать имеют право.
        - Хеммы, - Одор расхохотался на бегу. - Посмотрел бы я на Халахама, втолковывающего хеммам их права. Они же звери, Таша. Что с них возьмешь.
        - А почему их не истребят?
        - Никому это не нужно. Хеммы не мигрируют и медленно размножаются. Встречаются очень редко, - Одор прервался на минуту, восстанавливая дыхание. Потом до гоблинки донеслись обрывки фраз: - ... колония... огромна. Не думал... одно Древо... породить столько тварей. Хотя... может быть, не одно и даже не два... Интересно, кто занес их сюда?
        - Древо? Хеммы растут на деревьях, как яблоки?
        Одор остановился, крутя головой в поисках дерева для моста.
        - Это сложно объяснить. Яйца хеммов похожи на жучиные. Их крепят к коре дерева под водой. Когда на свет появляется личинка, она вгрызается в "плоть" Древа, и уже там внутри происходят... м-м-м... определенные процессы, в результате которых будущий хемм оказывается навсегда привязан к своему дереву. Их соединяет своего рода пуповина, через которую хемм питает Древо и наоборот питается от него.
        - Какой ужас. Поэтому они не ми-гри... не исходят?
        - Именно.
        Под треск и скрип кривенькая сосна рухнула к ногам Раштан, а Одор, согнувшись и уперев руки в колени, выдавил:
        - Проросшее Древо невозможно перенести. А хемм без пуповины не живет.
        - Вы сказали, их кто-то занес сюда. Это как?
        - Буквально. Принес росток Древа с отложенными на нем яйцами.
        - Т-ть. Древо еще и ростки пускает.
        - Как и любое растение.
        - Найти бы этого кого-то и руки ему поотрывать! - Таша оглянулась за спину, где в черной воде скользили косяки лысых голов. - Почему они боятся солнца?
        - Глаза. Ты же видела. Хеммы живут на дне - и свет, даже такой, как сейчас, для них слишком яркий.
        - Откуда они вообще такие взялись?!
        - Магия и наука.
        - Так вот чему учат в этом... э-э-э...
        - Ты про Вимроудский университет?
        - Точно!
        - Ну-у... - Одор выпрямился, пнул бревно ногой, проверяя устойчивость, - я бы так не сказал. В Вимроуде обучают основам стихийной магии. Некромантия, алхимия и игры с геномами - это запретная территория.
        - Откуда же берутся потом всякие хеммы?
        - Запретный плод сладок. К тому же всегда приятно владеть приемчиками, не входящими в "школьную программу". Знать больше и уметь больше.
        - И спать хуже...
        - Все, Таша. Хватит трепаться. Вперед!
        Прыжки и перебежки. Быстрые взгляды за спину и по сторонам. Бег. Бег. Сердце в горле.
        Раштан обратила внимание, что острова суши превратились в полянки, вода стояла в нешироких канавах. Болото заканчивалось. В скором времени стало тяжелее бежать - начался склон холма.
        - Выбрались! О, слава горному королю...
        - Нет, Таша, добавь ходу! Солнце зашло.
        Гоблинка оглянулась и похолодела. На кочки, острова и полянки взбирались маленькие, тощие, с большими головами и брюшками хеммы. Болото у подножия холма напоминало кусок тухлого мяса с копошащимися в нем червями. В вечерней тишине начал нарастать шум: утробное урчание и взвизгивания, как у толпы раздраженных котов. Таша ускорила бег. Сумка отбила ей спину, плечи ныли, в колене пульсировала горячая боль, но жить хотелось отчаянно.
        После того, как солнце село, начало стремительно темнеть. Хеммы оживились. Визг стал кровожаднее. Шорох сотен лапок приближался. Одор бросил взгляд за спину, оценивая ситуацию, цокнул языком и подскочил к Таше, на бегу хватая ее на руки вместе с поклажей.
        - Держись - и крепко!
        Раштан успела только кивнуть, потому что в следующую секунду силуэты деревьев смазались, и ветер ударил в лицо. Таша вскинула руку, прикрывая глаза и уши, а второй рукой вцепилась в куртку учителя. Хотелось бы ей глянуть на этот бег - да нет, полет! - со стороны. Воздух упругой волной вдавил гоблинку в тело Одора, под ухом грохотало его сердце.
        Когда деревья расступились, Одор рухнул на траву, выпустив гоблинку из рук. Она отползла в сторону, борясь с приступом головокружения - дикая скачка повергла ее в шок. Придя в себя, она первым делом глянула назад, на стену леса. Вдалеке раздавался еще визг и гомон, но самих хеммов видно не было. Затем она повернулась к притихшему учителю.
        Мастер Одор, - позвала она, тяжело дыша.
        Он не отвечал.
        - Мастер Одор! Учитель!
        Гоблинка стянула сумку с плеч и подползла к человеку. Он лежал на боку, согнувшись чуть не вдвое. Глаза были закрыты. Раштан схватила его за грудки и принялась трясти, всхлипывая и бормоча сбивчивые молитвы своим и чужим богам. Она могла продолжать, пока у Одора не отвалилась бы голова, но, к счастью последнего, он пришел в себя.
        - Тише, малыш. Добьешь.
        Гоблинка отпрянула и затихла, быстро вытерев слезы рукавом.
        - Вы что же, вздумали помирать? - грубо поинтересовалась она, сдерживая рвущийся наружу всхлип.
        - Не дождешься. Как там хеммы? Все еще ползут?
        - Да нет. Не видно никого... - Таша запнулась, в ступоре глядя, как от границы деревьев к ним медленно движется серое море.
        Одор мельком глянул туда, куда уставилась гоблинка, и закрыл глаза.
        - Не дотянутся.
        Раштан ничего не сказала, потому что хеммы и впрямь остановились. Ноя и шипя, они топтались в каких-то десяти лакратах от лежащей в изнеможении на земле добычи. Гоблинка посерела, увидев, что сдерживало "земноводных кровососов". От пупка каждого хемма по земле в сторону болота тянулась тонкая сизая кишка - пуповина, связывающая его с Древом.
        В темноте через искореженные остовы зданий и мусор пробираться было тяжело. Пока дошли до ратуши, чуть не свернули себе шеи. На мостовых проросли травы и кустарники, на месте снятых домов остались ямы с обвалившимися покатыми краями. На площади перед ратушей оплетенный плющом высился помост, сложенный из цельных бревен в полтора обхвата. Три дебелых столба в его центре не оставляли никаких сомнений в назначении помоста. Таша невозмутимо предложила устроиться на ночь в тени эшафота, на что Одор, издав короткий смешок, деликатно возразил:
        - Ценю твою непритязательность, но спать на лобном месте даже не подумаю.
        - Вы с ног валитесь, а хотите искать место с... - гоблинка задумалась, обводя взглядом одичавшую площадь, - с менее неган-тивными эна-мациями иополя.
        Одор споткнулся.
        - Знаешь, не думал, что когда-либо задам тебе этот вопрос, но... Чего?
        - Ну, это.... В местах казней... лада плохая. Вы сами говорили.
        - Надеюсь, другими словами.
        - Да нет.... Что-то было про эти самые, про эна... эманации. Правда, я пока ни одной своими глазами не видела, но вам доверяю.
        - М-да. Верь старшим, - кивнул Одор и направился к ступеням ратуши.
        - Так где будем располагаться?- Под крышей.
        Девушка подозрительно прищурилась.
        - Вы обещали, что в катакомбы мы полезем поутру.
        - Я и не отказываюсь от своих слов, - Одор уже подергал ручку двери. Оказалось заперто. Это настораживало. Если учесть, сколько тут побывало народу вроде искателей всякого рода наживы и острых ощущений, то от дверей должны были остаться в лучшем случае только петли. Обернувшись, мужчина увидел, что Раштан все так же стоит у подножия лестницы. Она выглядела встревожено и смущенно.
        - В чем дело, Таша?
        Та лишь упрямо мотнула головой и насупилась. Не имея желания разыгрывать из себя мамочку, Одор занялся дверью. Отвечая на пинки, дерево гудело и трещало, но дверь держалась. Таша морщилась при каждом ударе: в ночном безмолвии грохот подобен был грому. Чуткое ухо гоблинки уловило неясный шум внутри башни. Она хотела предупредить учителя, но тот как раз спустился на пару ступеней и выбросил руки вперед в отталкивающем движении. Что-то оглушительно хлопнуло, и с жутким скрежетом, вырывая петли из камня, дверь обрушилась внутрь. Шелест крыльев хлестнул воздух, и из окон и дверного проема в небо ринулась стая ворон. Они покидали облюбованную башню, черными реками растворяясь в ночном мраке. Таша шумно выдохнула, успокаивая вмиг отрастившее собственные крылья и забившееся птицей в груди сердце.
        - Ах, жорово племя!
        Одор осел на ступени, устало опершись о балюстраду.
        - Вы в порядке? - Раштан поднялась по лестнице и остановилась рядом.
        - Завтра буду. Помоги встать. Нет, - он отстранил предложенную руку, - подними меня, управляя кровью.
        Таша нахмурилась и дернула плечом.
        - Зачем это?
        - Так нужно. Сделай.
        Поджав губы, гоблинка протянула руку к учителю ладонью вверх и стала сжимать пальцы в кулак. Одор ощутил болезненную вибрацию во всем теле, а потом неприятную тягу, так, словно каждая клеточка его тела устремилась к источнику притяжения. Закружилась голова, и мир покачнулся. Мужчина видел, как Таша медленно сгибает руку в локте и отводит назад. Его спина оторвалась от балясины, и ноги начали выпрямляться. Через полминуты Одор стоял.
        Придя в себя, он подкинул сумку на плечах и поинтересовался.
        - Как себя чувствуешь?
        - Как обычно. А что не так?
        Одор, прищурив глаза, вглядывался в лицо ученицы.
        - Почему так медленно сделала? Было трудно?
        - Нет.
        Мужчина хмыкнул и направился к темному провалу входа.
        - А в чем же тогда дело? - бросил он через плечо. - Обычно ты, взмахивая пальчиком, раскидываешь людей, как мешки с зерном.
        - Когда тебя резко тянут, это очень больно. Я вас берегла.
        Скрипнула дверь под ногой Одора. Раздался громкий чих.
        - Будьте здоровы.
        - Непременно.
        Внутри было темно, хоть глаз выколи. Даже гоблинское ночное зрение Таши подвело ее. Воздух стоял влажный и затхлый, несло отсыревшими птичьими перьями и пометом. Под ногами валялся мусор.
        - Надо прибраться, - Одор вздохнул и собрался вытворить очередной фокус, но маленькая рука легла ему на предплечье.
        - Давайте я, - Таша пробралась вперед, на ощупь выбирая, куда поставить ногу. - Тут достанет влаги, чтобы я могла подцепить весь этот хлам. Я бы, наверное, и мосты смогла поднять. Там на реке.
        - Надо было попробовать.
        - Поднять смогла бы, а вот держать и бежать сразу... не уверена.
        В темноте послышалось шуршание и скрежет, со всех сторон к дверному проему покатилось, поползло, заскользило что-то неведомое. Несколько раз скребнуло по носкам сапог.
        - Простите, щас. Ау! Зар-раза.
        Таша зашипела и потерла ушибленное пролетевшей мимо доской бедро, одновременно рассекая поток несущегося к выходу мусора и заставляя его огибать место, где стояли они с Одором.
        - Осторожнее.
        - Ну, все, конечно, не вышвырнула, но, кажись, стало почище, - гоблинка с облегчением стащила сумку с плеч.
        Мужчина сбросил свою поклажу прямо на пол и отыскал в ней коробочку с припасенными цержами. Стержни слабо засветились голубым. Этого хватило, чтобы Таша смогла осмотреться, пока Одор рылся в сумке, доставая вещи. Башня была совершенно пуста внутри: ни следов внутренних перегородок или перекрытий - очевидно, их разобрали и унесли, когда покидали город. Над головами высились каменные стены с рядами арочных окон, сквозь которые внутрь лился свет восходящей луны. Крыши видно не было, она терялась во мраке. Раштан вздрогнула от громкого стука - это Одор принялся кромсать выбитую дверь походным топориком. Цержи парили над ним в воздухе, освещая место расправы над дверью.
        Через четверть часа на пороге ратуши потрескивал костер, на камнях в его центре стоял котелок. Собранная Ташей вода уже закипала. Одор резал солонину и бросал в котел.
        - Так зачем вам понадобилось проверять мои способности?
        Девушка лежала на теплом плаще, подперев голову рукой, и смотрела в огонь.
        - О чем ты?
        - Я могла просто подать вам руку.
        - Ах, это, - Одор завернул и убрал в сумку оставшееся мясо, помешал варево ложкой. - Здесь странное место. Я сначала подумал, что это обычная "мертвая земля.
        - Область, где нет свободной силы?
        - Где нет циркуляции и обмена ладой. Да. Я не смог добыть ни капли с того момента, как мы вошли в лес. Пришлось использовать внутренний резерв.
        - Поэтому вы так быстро обессилили, - кивнула понимающе Таша.
        - Не быстро, а слишком быстро. В этом-то и заключается неприятность. У меня такое ощущение, что ладу выкачивают из меня.
        Гоблинка помолчала. В котелке что-то булькнуло, и брызнувшие капли зашипели на камнях. Одор смотрел над костром на Раштан, а в воздух медленно всплывали кусочки солонины, смешно кувыркаясь над водой. На несколько мгновений они сложились в рожицу: глаза и изогнутая линия улыбки - а потом плюхнулись обратно в кипяток.
        - Ничего не чувствую, - девушка повела плечом и перевернулась на спину, уложив руки под голову.
        - То-то и оно. А должна была бы.
        - Это плохо?
        - Не уверен. Звучит, наоборот, хорошо.
        - Тогда давайте будем считать, что так и есть.
        Одор хмыкнул и попробовал бульон.
        - Давай пшенку.
        Таша села, притягивая к себе сумку.
        - Таш.
        - Что?
        - Ты сказала тогда... "когда тебя резко тянут, это очень больно". Откуда ты?..
        - Я испытала тягу на своей шкуре.
        - Как так?
        Гоблинка вздохнула и, отставив сумку, подняла глаза на Одора.
        - Моя сестра однажды не рассчитала силы и слишком грубо рванула меня... Было больше, чем просто больно. Казалось, меня в две секунды подняли за грудки с речного дна, а потом треснули с размаху о стену.
        - Сестра? - мужчина подался вперед. - Она тоже владеет... таким даром?
        - Нет. Больше не владеет, - голос Раштан стал резким. Она выудила из сумки мешочек с крупой и молча передала Одору.
        - Не надо расспрашивать, - добавила она, отворачиваясь.
        Одор не стал. Покусывая щеку изнутри, он насыпал в котелок пшенки из мешочка и принялся медленно помешивать воду. Гоблинка молчала. У дальней стены шуршали невидимые в темноте крысы.
        - Что это у тебя там?
        Раздался приглушенный хрюк, Таша ткнулась лицом в рукав, а потом посмотрела на Одора. Глаза блестели.
        - Где?
        - Из сумки торчит.
        Девушка бросила взгляд на вещи в своих руках и неохотно достала короткую деревянную палочку с украшенным металлом набалдашником.
        - Это трофей.
        - Взглянуть можно?
        Палочку протянули без лишних пререканий.
        Бегло осмотрев ее, Одор с силой тряхнул рукой - и непонятная вещица превратилась в трость - выскользнули подогнанные особым образом сегменты.
        - Где-то я ее видел.
        - Извращенец бросил, когда улепетывал.
        - Ага. Понятно. На что она тебе сдалась? Будешь расхаживать по болотам, вальяжно тыча тростью в кочки?
        - Обязательно. Еще и попой вилять перед хеммами.
        Таша потянулась за тростью, но Одор не торопился ее возвращать. Он рассматривал около минуты длинный кованый наконечник, проводя пальцами по месту стыка с деревом.
        - Что вы делаете? - девушка подсела ближе.
        Мужчина, не отвечая, взялся покрепче одной рукой за наконечник, другой за древко трости и повернул. Детали сдвинулись. Таша вопросительно замычала. Одор быстрыми движениями отвинтил наконечник и отвел его в сторону. Следом на свет появилось тонкое лезвие стилета.
        - Хм. А штучка не такая уж бестолковая.
        - Я лишь бы что с собой не таскаю, - рассеянно пробормотала гоблинка, так словно давным-давно разгадала секрет трости. - Можно мне?
        Заполучив стилет, она повертела его в руке, перехватывая так и эдак, подкинула вверх, поймала за рукоятку, а затем с замахом вонзила лезвие в щель на стыке каменных плит. Оно вошло на половину своей длинны, примерно на две маэны.
        - Ух ты! Вещь. Напоминает шило из игольницы Серой мамочки.
        - Это стилет, Таша. Таким бьют в спину соперников в темных дворцовых коридорах.
        - Отвратительно. У нас в клане за удар в спину, сажают на кол.
        - А кое-где за такой удар платят деньги, - тихо заметил Одор и вернулся к помешиванию каши.
        Девушка презрительно обнажила клыки и завинтила стилет обратно в трость.
        - И все-таки зря я того гада не попинала, как следует.
        - Ни к чему устраивать самосуд на каждом шагу.
        - Ага, пусть подстерегает других девочек и волочет их в черные кареты.
        - Речь сейчас идет не о других девочках и не об этом негодяе, а о тебе. И только.
        - И что во мне такого?
        Одор постучал ложкой о котелок, стряхивая кашу. Вздохнув, заговорил, разделяя каждое предложение паузами:
        - Ты чувствуешь силу и превосходство... И с каждым разом позволяешь себе переступать все новые границы. Одну. Другую. Третью... Сначала украсть, чтобы не умереть от голода. Потом убить, чтобы выжить... Дальше - убить, чтобы наказать.
        - Я убивала не просто так, а за дело.
        - Уверена?
        - Конечно!.. - Таша осеклась и притихла. - Ну, еще за еду, когда меня изгнали.
        - И за деньги. И за свою жизнь. И за подвеску с рубином, которую таскаешь в ладанке под рубашкой.
        Девушка вскинула руку к груди, но тут же опустила.
        - Откуда вы про подвеску узнали? И я не за побрякушку убила ту ходячую жердь! Она была редкостной сволочью! Она, знаете, что делала? Ножиком для чинки перьев резала руки служанкам за не вытертую на косяках дверей пыль!
        - А еще она просто встала у тебя на пути.
        Раштан не мигая смотрела на Одора, ноздри ее раздувались, пальцы сжимали ткань штанов. Она выпятила нижнюю челюсть, и даже слышно было, как скрипнули пару раз зубы. Молчание затянулось. Ресницы разъяренной гоблинки дрогнули, губы скривились.
        - А и слава горному королю, что встала! Одной тварью меньше!
        Таша резко поднялась и сбежала вниз по ступеням. Дойдя до эшафота, она ловко, как ящерица, вскарабкалась наверх и уселась, опершись спиной о позорный столб. Дискуссия зашла в тупик.
        Одор хмуро глядел в огонь. Таша в бешенстве закусила губу и размышляла над тем, а не свернуть ли шею этому занудному нравоучителю. Мелькнувшие в воображении сцены расправы привели ее в замешательство и растерянность. Ярость откатывалась назад, как волна прибоя. На ее месте росла тревога. Как часто она, поддавшись раздражению, применяла грубую силу? Насколько она была справедлива, насколько честна с собою в такие моменты? "...позволяешь себе переступать все новые границы".
        "Он прав. Как всегда. Но я буду не я, если попрусь извиняться! - Таша нахохлилась, как мокрый воробей на ветру. - Я сделаю это завтра. Не раньше".
        - Маленькая гордячка, - тихо пробурчал Одор. Но гоблинка услышала и почувствовала, как занимаются жаром щеки. Учитель видел ее насквозь, и при этом ему совсем не обязательно было на нее смотреть.
        - Довольно там сидеть, Таша! Еда готова.
        Гоблинка провела языком по зубам и с тоской подумала, что если продолжит изображать оскорбленное достоинство, то останется голодной до утра. От голода обозлится еще больше. До рассвета просидит на эшафоте вдалеке от теплого дыхания костра. И на заре окончательно свихнется от обиды на весь свет. Запах мяса защекотал нос. С досадой фыркнув, Раштан отлепилась от покрытого мхом столба и потопала обратно.
        Одор уже снял котелок с огня и устанавливал на земле, подпирая камнями.
        - Поедим, и надо будет внимательнее глянуть на карту.
        Заслышав о карте, Таша тут же позабыла намерение держаться холодно и сурово. Вместо этого она торопливо кивнула и села, поджав ноги, напротив учителя. Ели быстро. Гоблинка хотела как можно скорее заняться изучением схемы подземелий, а Одор ел быстро всегда.
        Десять минут спустя оба уже склонились над развернутой на плаще картой. Таша до сих пор не могла взять в толк, как Одору удалось добыть вещь, подобную этой. Такая выходка была сродни тому, чтобы спереть у дворянина семейную реликвию. Нарисованная еще на старинном пергаменте схема, передавалась из рук в руки прежним градоправителем новому. На ней были подробно изображены все ходы-переходы, оба уровня казематов под тюремной бастидой и так называемые "диавольские коридоры" - лабиринт, напичканный ловушками, отделявший тюремную половину от той, что находилась под ратушей и отведена была под архивные палаты, казну, и подсобные помещения.
        - А что значит "диавольские"? - спросила Таша, с трудом разобрав слово.
        - Так в одной из древних религий называли Грызущего. Диаволом. Соответственно, "диавльский" означает "принадлежащий диаволу" или "такой же, как диавол".
        - То есть, владения жора? Хорошенькое местечко, наверное.
        - Несомненно. Его-то и надо внимательно изучить. Благо, тут каждый секрет расписан.
        Молча вчитывались в пояснения, и сноски на полях, сверяли легенду со значками, водили пальцами над потемневшим пергаментом. Одор бормотал под нос, заучивая:
        - Второй налево, через зал Ключников, направо, лестница... крест с кружочком это был... ага. Таша, а куда нам, собственно, надо? К темницам? Или мы остаемся на половине ратуши?
        - Я не знаю.
        Мужчина поднял глаза на гоблинку.
        - Хватит уже партизанить. Вместе же идем. Мне надо знать, куда. А в идеале, еще и за чем.
        - Правда, не знаю.
        Одор шумно выдохнул и продолжал сверлить ученицу взглядом.
        - Я должна понять на месте.
        - Должна? А если не поймешь?
        - Пойму, - прозвучало неуверенно.
        - Так. Позволь мне в таком случае проявить навязчивость. За каким, извини меня, лядом мы тут тащимся?
        - Это было Ran'Jeru - Последнее Наставление. Я обязана ему следовать, пока не пойму, что назначенное произошло.
        - Ничего не понял, - Одор разогнул спину, отрываясь от карты, и всем своим видом показал, что готов слушать подробнейшие разъяснения.
        - Это будет долго, - предупредила Раштан.
        - До рассвета время есть.
        Гоблинка опустила глаза, собираясь с мыслями, и, помолчав, заговорила.
        * * *
        - Ну что, неженка. Закрепим урок?
        Высокая гоблинка с темно синими волосами, заплетенными в три косы одна под другой, брезгливо ткнула босой ногой растянувшуюся в пыли Раштан, выпустив при этом когти. На белой мягкой коже заалели царапины.
        - Поднимайся, отродье. Сколько можно? Валяешься, будто подрезанная бледная skhra!
        Девочка зарычала, но рык сорвался на замученный стон. Кайра заревела в приступе смеха, поддерживаемая подругами, которые держались в стороне, наблюдая.
        - Грозно!
        Раштан откатилась дальше от противницы и приподняла тело над землей, замерев в позиции паука: руки широко расставлены, одна нога подтянута к груди, а вторая полусогнута в колене и заведена немного в сторону. Она знала, что эта стойка в ее исполнении никогда не будет выглядеть, как у нормального гоблина, потому что человеческое строение суставов не позволяло ей вывернуть конечности в необходимой степени. Но она приспособилась атаковать, учитывая особенности своего тела. Другая и куда худшая проблема заключалась в том, что любой из сверстников был в полтора раза крупнее полукровки и раз в пять сильнее ее. За время боя Раштан приняла несколько болезненных ударов. Не успела увернуться. О том, чтобы их отражать речи даже не шло. В боку разгорался пожар - кажется, ей отбили почку.
        Кайра относилась к тем, кому было "не все равно". Присутствие в клане человеческого отродья не давало ей покоя. И даже тот факт, что Серая мать - одна из пяти матерей - выносила Раштан под сердцем, и заставила всех признать право девочки быть частью клана, не останавливал Кайру. Она считала, что место под солнцем надо выдирать зубами у ближнего, силой и жестокостью утверждая свою личность. Ее называли за глаза Красной Кайрой. Она знала это и бесилась, потому что эпитет "красная" намекал на Красных Гоблинов Архат, чья жестокость и кровожадность стала притчей во языцех. Это было племя, с которым Белые Кланы воевали долго и страшно, с рождения взращивая в сердцах ненависть к исконным врагам.
        - Вот тупорылая дура. Когда же до тебя дойдет? Тебе не пройти Ристалища. Сколько ты не потей на занятиях. Твоя судьба - торчать у видного столба на цепи, чтобы чистокровные гархту могли повеселиться от души, указывая детенышам на уродину.
        Раштан прокусила губу до крови. Хоть оскорбления Кайры не отличались особым разнообразием, но они проникали отравой в самую душу. Полукровка быстро поменяла опорную ногу и прыгнула вперед и вправо, оказавшись в трех кратах от Кайры. Та ушла влево. Таша, не останавливаясь, совершила еще один прыжок из позиции паука, заходя к гоблинке слева же, и, пока та не успела отпрянуть, в развороте полоснула ее со спины по ногам. Брызнула кровь - кастет с железными когтями прошел крещение боем. Кайра рухнула, как подкошенная, визжа от ярости.
        - Свинья паршивая!!! Ты!... Ты рассекла сухожилия!!! Zarh, kehta! Skhra-a-a...
        Гоблинки, что стояли в стороне, пораженные выходкой Раштан, в ярости сорвались с места. Сейчас они способны были прибить полукровку, не вспомнив даже, чьей дочерью она является. Сама Раштан слегка опьянела от шальной радости и упоения: Кайра стала калекой! Никогда ей больше не вертеться вихрем с саблей в руках, не ходить, гордо задрав подбородок, не играться мужчинами. Ущербная, она теперь будет рада стать хоть пятой женой слюнявой Паншаши - свой Дом ей больше не создать. А если учесть, что со своим характером она лихо наживала врагов, но никогда никого не приблизила к себе, как друга... Счастье Раштан росло пропорционально тому, как ширились отчаяние и ненависть в красных глазах Кайры. Отбежав к дальнему краю пустыря, чтобы не отвлекаться на подрезанную гоблинку, полукровка развернулась лицом к взбешенным Канте и Шершар. По закону природы за каждым хищником в отдалении следует стайка шакалов. Кайра была одним из самых грозных хищников Клана.
        - Железные когти? Когда ты успела их отрастить? - Шершар скривилась, разглядывая кастеты на руках Раштан. Сама же мягко перенесла вес с правой ноги на левую и выпустила собственные когти - настоящие.
        Канта, не останавливаясь, налетела на девчонку, рыча и брызгая слюной.
        - Отгрызу вместе с руками! Дрянь!
        Раштан ушла в сторону прыжком, скользящим движением протекла под летящей с замахом лапой, хотела впечатать кулак в печень, но пришлось уворачиваться от ринувшейся в атаку Шершар. Против двоих ей уже приходилось драться, но только в учебных боях под взглядом Гракба. И тогда ее не хотели убивать, во всяком случае, не собирались. Гоблинки нападали, не шутя, не заигрывая - они хотели размазать ее по камням пустыря в прямом смысле. В ушах полукровки звоном отдавались злобные вопли Кайры, и кровь стучала так, что казалось, голова сейчас взорвется. Таша еле успевала уворачиваться. Они носились по всему пустырю в сумасшедшем танце. Боль в боку становилась сильнее. Слева взметнулась в прыжке Канта. Раштан кубарем откатилась с линии атаки, мигом встала, опираясь на руки и одно колено, ушла от рычащей Шершар, проскользнула под ногами Канты. Кастет царапнул внутреннюю сторону бедра. Артерию не задела. Промах.
        Удар между лопаток вышиб из гоблинки дух. Она упала ничком и не успела подняться, как тяжелая ступня придавила ее к земле.
        - Все, крыса. Молись.
        Шершар подвигала ногой, нажимая сильнее. Раштан не могла даже набрать воздуха в легкие. Заметив, как дернулось тело под ее лапой, Шершар надавила еще раз в области почек, проверяя догадку. Ухмыльнувшись, она ударила пяткой. Метко. Безжалостно. У Раштан потемнело в глазах.
        - Кто дал тебе когти? Молчишь. Повторю вопрос, - пятка врезалась в пылающий болью бок. Девчонка выдохнула глухой крик.
        - Откуда кастеты, kehta? - Канта упала на четвереньки, оттопырив задницу, и заглянула в лицо Раштан.
        - Ты не боишься боли? - Шершар убрала ногу и припала на одно колено, заводя руку жертве под горло. Зажав шею в локте, она приподняла легкое тело, просунула вторую руку под грудь. У Раштан заломило ребра, когда ее стиснули и оторвали от земли. - Тогда посмотрим, боишься ли ты смерти.
        Шершар была старше Раштан всего на год, но в размерах и силе превосходила ее чуть не вдвое. Без видимых усилий гоблинка прошла через пустырь, прижимая к груди избитую полукровку. Ступни Таши защекотала трава, перед глазами раскинулась холмистая долина и небо. Ее принесли к обрыву. Ветер трепал ткань рубашки, шевелил тонкие косички. Шершар встала на самом краю, ноги Раштан ощутили леденящее прикосновение бездны, пустоты, воздуха. Ей стало страшно. До дрожи, до боли. Сколько она успеет вспомнить из своей короткой жизни, пока долетит до дна?
        - Ну так как? Поговорим?
        - Д-да.
        - Кто дал тебе кастеты?
        Таша сжала губы, чувствуя, как подступающие рыдания кривят лицо.
        - Кто?! Говори. Или сама взяла? Вороватая дрянь.
        Девчонка оскалилась в бессильной ярости. Она никогда не брала чужого. Когти были подарком. Единственным и самым дорогим подарком в ее жизни.
        Шершар встряхнула ее. Пропасть под ногами хлестнула ветром и потянулась жадным зевом к сладкой добыче. По щеке Раштан скатились две слезы. Голодный ветер тут же слизал их.
        - Ну все, птичка. Сейчас помашешь нам крылышком. Ах, у тебя крыльев нет? Ну, значит, лапкой помашешь.
        - Я хочу повыдергивать ей эти долбаные косички все до одной, - рыкнула Канта. - И сгрызть руки вместе с кастетами.
        - А потом сказать, что она лишилась и того и другого, пока падала? Забыла, кто такая Серая мамочка?
        Раштан заскрипела зубами. Она понимала, что ее не отпустят живой. Не отпустят, как раз из страха перед ее матерью. Слишком далеко они зашли, слишком много себе позволили.
        Канта сплюнула и отошла. А Шершар ослабила хватку на груди и сжала крепче шею, придушивая жертву. Раштан попыталась высвободить руки, но от удушья перед глазами уже начала сгущаться темнота. Твердое колено вклинилось между ней и торсом Шершар, захват на горле исчез, а вместе с ним исчезла опора. Небо и земля ринулись навстречу. Ветер завыл в ушах, заглушив крик Раштан. Она не вспомнила ничего. Ни одной секунды из своей жизни. Просто не успела.
        Внутренности рвануло болью, будто кто-то вздумал выдернуть их из тела. Падение прекратилось. Раштан зависла в воздухе, нелепо раскинув руки и ноги. Голова ее запрокинулась, в глаза светило солнце, черная тень горного орла парила в вышине. Боль горячим киселем дрожала в каждой вене, в каждой артерии, в каждом микроскопическом сосуде тела.
        Волосы на голове зашевелились, когда Раштан почувствовала мучительную тягу. Она поднималась вверх. Ее начало тошнить, голова шла кругом, солнце жгло глаза.
        На краю обрыва тело девочки приняли крепкие теплые руки. Мир покачнулся мягко и надежно. Таша приоткрыла глаза и коснулась щекой татуировки в виде птицы на такой знакомой и родной груди.
        - Leshele...
        Дшара вздохнула и бережно прижала сестренку к себе.
        * * *
        Одор давно позабыл про карту. Сидел, обхватив руками колено и уперев в него подбородок. Таша молчала.
        - Что случилось с Кайрой и остальными? Дшара убила их?
        - Нет. Их судили Матери. Тридцать дней в клетках позора. А за мной признали право носить железные когти. Своих-то у меня нет... Кайра позже удавилась. Шершар погибла во время стычки с красными, а Канта, - гоблинка дернула губой, - она дождалась своего часа...
        Огонь доедал ветки, угасая.
        - Расскажешь?
        - Расскажу.
        * * *
        Дшара откинула полог шатра и заглянула внутрь. Одна из толстых белых кос соскользнула с плеча, на железных бляшках пояса заиграли блики костра.
        - А, Таша, ты здесь уже. Хорошо.
        Гоблинка прошла внутрь, сняла наручи и расстегнула пояс, скидывая верхнюю юбку из грубой защитной кожи. Короткие штаны плотно облегали мускулистые ноги. Вокруг груди в несколько слоев обмотана была длинная полоса красной ткани, под правой ключицей зеленела татуировка в виде парящей птицы, а горло скрывал высокий кожаный ошейник с пятью красными бусинами. Каждая бусина означала участие в большом сражении. Узкая талия и живот с четким рисунком пресса оставались оголены. Дшара захватила подушку, кинула ее рядом с очагом и села, скрестив ноги. Раштан сидела по другую сторону костра и смотрела над пламенем в серые глаза сестры.
        - Я хочу отдать тебе свое умение. Свою Ghor'Zuan - власть над кровью.
        Таша моргнула и заерзала.
        - Я сама оружие. Мне не нужно ничего больше. А тебе - да. Кастеты хороши, но их мало. Ты будешь тренироваться дальше, будешь расти, но никогда не станешь сильнее гоблина. Умнее, ловчее, красивее - да. Сильнее - нет.
        Дшара вытащила из-за ремешка на одной из кос короткую острую спицу и поманила Раштан. Та, обойдя очаг, опустилась перед сестрой на колени.
        - Я редко использую Ghor'Zuan. Проживу и без нее. А тебе она может однажды спасти жизнь.
        Гоблинка сделала глубокий прокол на внутренней стороне предплечья. Кровь набухла блестящей каплей и скользнула ленточкой по белой с синим отливом коже. Дшара положила вторую руку на плечо сестре и заставила наклониться вперед.
        - Пей.
        Раштан в замешательстве подняла глаза.
        - Давай, Таша, верь мне, - голос гоблинки был мягок, но в интонациях чувствовался приказ.
        Таша взяла в ладони предложенную руку. Пальцы ощутили шершавые бугорки. Тыльную сторону предплечий Дшары и ноги ниже коленей покрывали маленькие твердые наросты - шазги. Они были темнее кожи и имели голубой оттенок. Полукровка мечтала иметь такие же - ведь это были гоблинские латы. Признак взрослого. Они появлялись у молодых на шестнадцатом году жизни, знаменуя совершеннолетие. Раштан не была уверена, что у нее они вырастут хоть когда-нибудь. Почувствовав робкое прикосновение к латам, Дшара вздохнула. Она знала, что мучает ее сводную сестренку, но не могла придумать ни одного утешения. До сих пор Таша развивалась, как человеческий детеныш, и человеческих черт в ней было намного больше. Кто мог сказать, проснется ли когда-нибудь в ней кровь гоблинов, кровь гархту.
        - Мои латы начали расти, когда мне было девятнадцать. К тому моменту я уже привыкла считать себя...
        Гоблинка осеклась, не договорив. Таша знала, какое слово не решилась сказать Дшара. Полукровке часто приходилось его слышать.
        Ничего не ответив, Раштан склонилась над рукой и припала губами к ране. Влажная кожа была прохладна, но свежая кровь тут же заполнила рот соленой теплотой. Гоблинка глотнула, чувствуя, как ложится на ее голову тяжелая рука сестры.
        В шатре было тихо, только потрескивало дерево в костре. Пахло дымом, шкурами и смолой. Дшара что-то невнятно бормотала. Таше послышалось слившееся в сплошной поток: отдаю-отдаю-отдаю...
        Она сделала второй глоток, и на короткий миг ее пронзило неприятное и неожиданное ощущение: так будто она вдохнула слишком много воздуха. Грудь заболела, распираемая изнутри. А потом все закончилось так же внезапно, как началось.
        Отняв губы от раны, Раштан села на пятки и закрыла глаза. В ней ничего не изменилось: никакие скрытые силы не бушевали внутри, не пришло никакой уверенности в своей мощи. Дшара скользила пьяным взглядом по своей руке, по языкам пламени в очаге, по тонкой фигурке Раштан.
        - Получилось? - Таша дождалась, когда сестра поднимет глаза на нее.
        - Не знаю.
        Гоблинка коснулась колена Раштан и отняла руку через несколько ударов сердца. На лице ее застыло странное выражение: смесь сожаления и страха.
        - Сила ушла.
        - Ко мне?
        - Надеюсь. Попробуй поднять мою руку.
        - Как?
        - Представь себе текущую под кожей кровь, переплетение сосудов. А затем попробуй остановить течение, потянуть к себе.
        Таша попробовала.
        Наступившее молчание тяжестью легло на сердце.
        - Не надо, leshele. Не надо, - Дшара притянула девочку к себе и обняла. - Не надо слез. Ты сможешь.
        * * *
        - Я убила бы себя, если б.... В общем, я смогла. У меня не было выбора.
        - Она передала тебе силу? - настороженно переспросил Одор, как бы не доверяя тому, что услышал.
        - Ну да.
        - Через кровь... просто отпустила...
        Раштан сказала бы, что учитель выглядел потрясенным.
        - А сама Дшара, откуда у нее взялась Гор`Цуан?
        - Я не знаю. Думаю, она и сама не знала. У обычных гархту нет магических способностей. Дшара держала свою власть над кровью в тайне. Единственная, кто знал, была я.
        - А как же Кайра и эти двое? Канта с Шершар. Они должны были заметить, кто и как остановил твое падение.
        - Они к тому времени валялись в отключке. Дшара всегда была осторожна.
        - Ты знала ее родителей?
        - Зачем вам?
        - Просто скажи. Это важно.
        - Ее мать умерла при родах. Серая приняла ее в Дом. Меня тогда еще не было, и мамочку еще не звали одной из пяти.
        - А отец?
        - Отец? - Таша нахмурилась, припоминая значение слова. - То есть самец, от которого зачали детеныша? Нет. В кланах нет отцов. Семья - это мать и ее дети. Сильные матери могут брать в жены слабых гоблинок. Чтобы защищать их и кормить. Жены в ответ помогают в Доме, растят детенышей. У Серой матери три жены и семеро детей.
        - А какую роль в клане играют самцы?
        - Они... самцы. Ну и воины, конечно. И охотники.
        Одор больше ничего не спрашивал. Молчал.
        Догорал костер. Короткие язычки огня облизывали черные с серой бахромой пепла головешки.
        Раштан подтянула к себе сумку и достала кожаный сверток. Пальцы застыли на мгновение, а потом быстро распутали тесемки. В свете луны матово засеребрилось железо. Гоблинка надела кастет и сжала кисть в кулак.
        - Я не доставала их с тех пор, как меня изгнали. Мои когти.
        Одор поднял глаза на Раштан - она как раз застегнула ремешки на запястье и теперь вертела рукой, вспоминая забытые ощущения. Кастет больше походил на перчатку с железными шипами на фалангах. Мужчина заворожено следил за движениями маленькой руки: скользящие удары с резким мощным завершением, косые, дуги, хлесткие и колющие атаки. Гоблинка умела обращаться со своими когтями, здесь нечего было сказать.
        - Мне позволили выйти с ними на Ристалища. Крику было и споров... Страшно вспоминать. Наш Дом вообще настаивал на том, чтобы мне приготовили доспехи - ведь, по сути, каждый гоблин против меня, что ваш рыцарь в железе против... голой улитки, - Таша поморщилась от собственного сравнения, но подбирать других слов не стала - эти подходили один в один. - А с кожаным жилетом и наголенниками я хоть немного приблизилась бы к крепости брони моего противника...
        - Под "ристалищем" ты подразумеваешь сражения между учениками?
        - Не просто сражения. Пройти Ристалища, значит стать полноправным взрослым гархту. Это возможность показать все, на что способен, все, чему выучился в Teresh'Ra - в школе, по-вашему. Говорили, тех, кто оставался на повтор после Ристалищ, Чудовищный Гракб самолично гонял по площадке до издоха. Я прошла, хоть мне не дали надеть доспех - все равно заслужила свое право быть частью клана. Не знаю, правду ли болтали про Гракба... Он мог бы, конечно. Тот еще живодер.
        Одор вздохнул, поднимаясь на ноги.
        - Уберу карту. Становится сыро.
        Раштан смотрела на мерцающие в глубине кострища алые щепки.
        Ей хотелось бы подчинить себе пламя, управлять им так же, как она проделывала это с водой. Но огонь был совсем иным - беспокойным, непредсказуемым, обжигающим, диким. Таким хочется владеть, но едва ли это возможно.
        - Ты не закончила рассказ. Что стало с Кантой?
        Гоблинка дернула плечом.
        - Думаю, она до сих пор жива. Может быть, и Дом свой создала.
        Мужчина пересел поближе к остывающему кострищу.
        - Счастливый конец.
        - Вы еще не слышали историю... Не думала, что расскажу ее кому-нибудь, - Таша напряглась, черты лица заострились. - Через месяц после Ристалищ отряд, в котором были мы с Дшарой, столкнулся с Красными гоблинами.
        * * *
        До этого дня Раштан видела их только мертвыми. Такими она и предпочитала видеть воинов Архат.
        Их чувства по отношению друг к другу были взаимными.
        Красный с шипением швырнул в девчонку топорик.
        - Kuoch jozush! Kereblih kuo chakha!
        Непереводимая игра слов, сравнение физических достоинств полукровки с достоинствами сопли старого шакала.
        Промазал, языкатый. Меньше трепаться надо".
        Раштан пробежала вперед под кувыркающимся на лету топориком, шмыгнула за валун. Красный обогнул камень с другой стороны, думая, что столкнется нос к носу с мелкотой, но удар обрушился сверху. Девчонка прыгнула с вершины валуна, обхватив ногами шею и плечи гоблина, и полоснула его когтями по глазам. Рев архат смешался с чужими криками боли и бранью - гоблины рвали друг друга в клочья. Красных было немногим больше, чем белых. И пока соотношение оставалось неизменным. Отбегая от подранка, вслепую колошматившего лапами воздух, Раштан столкнулась с Кантой.
        - Уберись из под ног!
        Толчок швырнул полукровку на каменное крошево у склона горы. Канта уже рубила с плеча раненного Ташей гоблина. Рассеченное наискосок тело, брызнув кровавым веером, упало к ногам гоблинки. Та, наступив на него, побежала дальше. Раштан быстро перекатилась на колени, поднимаясь. Разлеживаться было небезопасно.
        В горячке боя они с Дшарой потеряли друг друга.
        Таша рыскала по плато, уворачиваясь от случайных атак и ввязываясь в короткие схватки. Она по привычке отделывалась тем, что вымотав противника акробатикой, наносила несколько метких ударов: взрезала мышцы, сухожилия или надбровные дуги, застилая противнику обзор кровавой рекой. Она не убивала. Как будто внутри нее существовал стопор, не дающий бить насмерть и даже не пускающий в голову мыслей об убийстве. Она сражалась с архат, побеждала их, выводила из боя - не более. Поэтому, увидев здоровенного гоблина, притиснувшего Дшару к скале, она подбежала к нему со спины и ткнула кастетом в мышцу ниже лопатки, собираясь его таким образом отвлечь на себя и поиграть в своем стиле.
        Используя все преимущества своей позиции, она могла бы вскрыть ему бедренную артерию, могла перерезать горло, но... она ведь и не думала об убийстве.
        Красный даже не повернулся - будто его комар укусил. Он треснул Дшару затылком о камень, а потом на глазах у сраженной пришедшим вдруг понимания Раштан, вдавил тупое лезвие клинка в кожаный ошейник, разрезая его пополам... вместе с горлом гоблинки. Таша видела, как алая кровь заливает ряд красных бусин, как белые косы меняют цвет, как тело leshele соскальзывает вниз, вниз... вниз. Раштан оцепенела, глаза ее были широко раскрыты, хотя она предпочла бы лишиться их вовсе, только бы не видеть, как дергается в судорогах Дшара, как кровь толчками выплескивается на серый щебень.
        Запреты рухнули. Осторожность потеряла смысл.
        Кровь архат прекратила ток, а потом вскипела. Он даже не мог кричать. Зато кричала Раштан. Страшно, с надрывом, с пекущей болью в легких. Она хотела, чтобы он перестал существовать, чтобы ни одного клочочка не осталось от него на земле, чтобы...
        * * *
        Раштан замолчала.
        Костер погас. Сошло на нет мерцание тлеющих головешек.
        Луна спряталась за конек крыши, и рассеянный свет очертил черным головы драконов на водостоках.
        - Я разорвала его на тысячи частей. Мы были с ног до головы покрыты им... Я, Дшара и подоспевшая Канта... Нет - опоздавшая Канта
        Одор молчал. Слышно было, как ветер шуршит в кустарнике за балюстрадой, как крысы возятся в глубине зала.
        - Я не помню, как оказалась в яме. Помню только суд. Лица Матерей. Торжествующая мина Канты. Меня обвинили в трусости - ведь я не смогла убить врага. Из-за чего погибла... гархту. Еще я знала, что они знают. Про Ghor'Zuan. Канта не могла не сказать. Серая мать предложила вернуть меня на начальный круг Teresh'Ra в лапы к Гракбу. Лишить победы на Ристалищах. Заставить обучаться убивать снова, раз я не умею. Но остальные слишком боялись моей силы. Трусами были они - не я... Меня изгнали. Даже не выпороли. Даже позволили собрать вещи... Тоже из страха - уж не знаю, передо мной, или перед Серой мамочкой.
        Раштан замолчала. Надолго. Одор думал, она больше не заговорит, но через несколько минут девушка продолжила. Голос ее был еле слышен.
        - На третьи сутки, когда я ночевала под открытым небом в двадцати ласандах от пещер клана, пришла Дшара.
        Одор нахмурился.
        - Дшара?
        - Ее lika. Душа. Мы встретились во сне, и тогда она дала мне Ran'Jeru. Последнее Наставление, - гоблинка помедлила, а потом, припоминая, проговорила. - Ищи две башни по разные стороны Раскола. Ищи в подземном городе среди воды. Ищи во тьме, того, кто родится во тьме, и приведи его в свет. Имя города - Серая Чайка.
        - Kear'allon, - прошептал Одор.
        - Да. Древний Kear'allon.
        - Башни по разные стороны раскола?
        Таша ничего не ответила. Она не знала, о каком расколе шла речь.
        - Искать рожденного во тьме, чтобы привести в свет... Таша, меня тревожат наши цели.
        - Мои цели. Вам не обязательно...
        - Завязывай. Мы идем вместе - это не обсуждается.
        Гоблинка заерзала, тяжело сопя. Одор ощутил рядом тепло тела - Раштан подсела ближе - и что-то мокрое и всхлипывающее ткнулось ему в колени. Жестокая, вспыльчивая, колючая гархту плакала. Мужчина опустил руки на маленькую голову, провел ладонями по рядам туго заплетенных косичек, тронул острые плечи под шерстяной тканью.
        - Мне так страшно, - послышалось еле различимое. - Но я должна. Я же не трусиха какая-то.
        - Нет. Конечно, нет.
        10 глава. Катакомбы
        Ступени...
        Дорога уводит на дно в средоточие сна и забвенья.
        Под сводом клубятся, невидимы, чахлые тени.
        В покинутом городе, связанном сетью заклятий,
        Сырая промозглая мгла распростерла объятья.
        Как птахи,
        Оживши во тьме, возрождаются серые страхи.
        Их крыльев холодных неслЫшны тяжелые взмахи,
        Но губы немеют и дрожью трепещут ресницы -
        Ты все продолжаешь шептать, что тебе это снится.
        Молчала
        Дорога, кружась и петляя по сумрачным залам,
        О том, что ведет от начала в конец и к началу,
        Где ткани миров краем полога соприкоснутся.
        Ты шепчешь, ступая вперед: мне бы только... вернуться.
        Раштан вела пальцами по чеканке на латунном щите: три змеи, заглотив хвосты друг друга, заключали в кольцо странный знак, напоминавший глаз, перечеркнутый вертикальной линией.
        Рассветный холод лизнул позвоночник. Гоблинка передернула плечами - в ратуше было темно и сыро. Розовые лучи заспанного солнца, заглядывая в восточные окна башни, освещали стены, увитые засохшим, в белых потеках помета плющом. При свете стали видны ряды каменных зубцов - опор, на которые укладывались балки перекрытий. Таша насчитала пять этажей. В прорехах крыши дышало бледно-голубое высокое небо. Ласточкины гнезда серыми пирожками лепились под коньком и на скатах.
        Девушка еще раз осмотрела обитую железными лентами крышку погреба с приклепанным к ней щитом. Сверху и снизу, все в лохмотьях сорванной паутины торчали две широкие скобы, а по бокам крышку удерживали четыре железных захвата. Таша взвесила на ладони один из замков - на тыльной стороне, ничуть не тронутая ржавчиной, красовалась эмблема со змеями и глазом. Змеи, несомненно, означали мудрость, кольцо намекало на бесконечность и повторение циклов, а глаз... Глаз был не прост.
        "Око - знание. Зачеркнутое око... незнание? Слепота? Невидимость? Тьфу, shakran! К чему мне это?".
        Гоблинка пригляделась к замочной скважине, прикидывая что-то в уме. Тихонько поднявшись с колен, она зыркнула на спящего у дальней стены Одора. Из-за каменных колонн в центре зала видны были только его босые ноги да стоящие рядом сапоги с засунутыми внутрь комками портянок. Прошмыгнув мимо учителя на цыпочках, она прихватила с собой сумку и, осторожничая, выбралась из ратуши. Только зайдя за эшафот на площади, девушка взялась за потрошение поклажи. На землю полетели ложки, мешочки с солью, кресало, сменная рубашка, шерстяная кофта и ботинки. Был отложен в сторону сверток с кастетами, стукнула о булыжник трость. Рука гоблинки нащупала туго перемотанный тесьмой чехол. Замерев на секунду, прислушиваясь, Таша положила его на колени и убрала вещи на место.
        Когда Раштан возвращалась, Одору вздумалось перевернуться на бок, от чего у девчонки пятки примерзли к полу. Если учитель увидит, что она припрятала отмычки, то... Гоблинка не знала, что именно случится, и узнавать не хотела.
        Замки оказались не так просты, как ей подумалось при беглом осмотре. Обыкновенная оструха и пластинка, в восьми из десяти случаев отпиравшие замок, не помогли. Раштан запыхтела и развернула чехол. Пальцы пробежали по двум десятками кривулек, рогулек, цепунов и тыкушек, выбрав некоторые из них. Сколько-то минут спустя раздался тихий щелчок. Дужка выскочила наружу. "То-то же", - девушка довольно поворчала под нос, принимаясь за следующий замок.
        Когда последний - четвертый - щелкнул, соскальзывая в подставленную ладонь, за спиной шумно выдохнули. От неожиданности гоблинка дернулась, и чехол чуть было не съехал с колен.
        - Дьявол!
        От голоса учителя девушке стало по-настоящему страшно. Сжав отмычки в руках, она попыталась незаметно просунуть их под ремень.
        - Поздно. Поднимайся.
        Таша встала на ноги и обернулась. Одор смотрел на крышку подземелья и снятые замки. Когда взгляд мужчины остановился на отмычках, лицо его потемнело, хотя и так уж было чернее тучи. Он прикрыл глаза, вдохнув и выдохнув пару раз, а затем медленно и очень тихо, словно опасаясь сорваться на крик, выдавил три слова:
        - Я в бешенстве.
        Раштан сглотнула в ожидании взбучки. Но Одор больше не проронил ни звука. Отвернулся, прошел к сумкам, закинул свою на плечо и, подцепив на ходу ташину, бухнул ее к ногам гоблинки. Девушка, прикусив губу, вложила в требовательно протянутую руку чехол с отмычками, который тут же скрылся в одном из карманов гетоны.
        Без предупреждения, повинуясь движению кисти, из тесно подогнанной рамы вырвалась и отлетела в дальний конец зала деревянная, окованная железом крышка подземного хода. Грохот наполнил колодец опустошенной ратуши, раня слух. Из оконных проемов порхнули испуганные птицы. Обрывки паутинного пледа, метнулись с потоком воздуха, медленно опадая вниз. Одор, даже не переведя дыхания и не поморщившись, ступил на первую из уводящих вниз узких и высоких ступеней. Когда рыжая макушка скрылась в сырой и затхлой темноте, Раштан, проскрежетав зубами, двинулась следом.
        Одор сбегал по лестнице с завидной прытью. Таша, сдерживая злые слезы и проклятия, нащупывала носком обуви каждую ступень - в кромешной тьме не видно было ни зги. Когда спустились ниже, свет померк, под ногами стало омерзительно скользко и мягко, а каменные стены, казалось, жадно проглатывали каждый занесенный пришельцами звук. Раштан слушала удаляющийся топот ног, чувствуя, как разделившая ее и учителя безликая чернота скользит холодным шелком по коже.
        Таша готова была разрыдаться от обиды и унижения. Разве могла она подумать, что Одор так взбеленится при виде отмычек. Да, она обещала завязать со своим неприглядным прошлым, избавиться от уличного жаргона, пересмотреть свое отношение к окружающим и их собственности... Обещала вышвырнуть отмычки... Рассталась, между прочим, с ч-е-т-к-а-м-и! А ведь они сделаны были из зубов, которые гоблинка вырывала у типов, вставших на ее пути. За эту низанку человеческих клыков в Чаргароте, где она прожила четыре года при дворе Воров и Подонков, ее прозвали Зубной Ведьмой. Не "шмыгой" какой-нибудь, не "потрошилкой" - Зубной Ведьмой! Это вам не хухры-мухры. Но разве ж учителю понять... Небось считает теперь, что она обманула его доверие, не сдержала слово, плюнула в спину.
        Коснувшись пальцами стены, гоблинка ощутила склизкую поверхность и тут же отдернула руку. По позвонкам проскакали ледяные кузнечики. Еще на входе за шиворот ей угодил паук. Девушка придушила его через кофту, но, похоже, он начал приходить в себя - в основании шеи вяло заворочалось. Плечи передернуло. Раштан, кусая губы, только бы не заскулить плаксиво, остановилась и сунула руку за ворот. Нечто засуетилось, завозило лапками. У гоблинки вырвался дрожащий стон. При том, что с удовольствием могла перекусить ужиком, она до судорог ненавидела пауков. Сухие, суетливые и отвратительные на вкус. Пятерня сгребла улепетывающую мохнатую гадость и судорожно зашвырнула паука в темноту. На ладони осталась пакостная щекотка.
        В это время внизу занялось голубое зарево, и из мрака выступила человеческая фигура. Это Одор растер цержи, и теперь стоял у подножия лестницы, освещая дорогу для Раштан. Гоблинка замерла на секунду, изучая профиль учителя: взгляд направлен в стену, нижняя губа закушена - ничего хорошего. Когда Одор мотнул головой и посмотрел вверх на Ташу, она, поежившись, двинулась к нему.
        - Нам стоит поспешить.
        Мужчина протянул гоблинке цержу, переступая порог.
        Она не решилась спросить, к чему спешка, молча топая следом. Неизвестно, заговорила бы она вообще, если б не... Глухое долгое бурчание в животе Раштан прозвучало угрожающе. Одор развернулся, и девушка потупилась, едва скрестились взгляды. Да, она была страшно голодна. Ведь завтрак по некоторым причинам не состоялся. Беззвучный вздох вызвал у Таши еще большее смущение.
        - Привал, - тихо и как будто устало обронил Одор, отыскивая глазами подходящее место
        - Простите меня, учитель, - слетело с губ девушки само собой в неодолимой необходимости облегчить душу.
        - Думать надо, Таша. Головой думать, - Одор не скрывал досады.
        - Я не...
        - Мы должны были войти с "черного хода", а ты, грубо говоря, взяла и позвонила в воротный колокол: ку-ку, а вот и мы. Встречайте.
        - То есть?
        - На замках висели бубенцы.
        - Какие еще бубенцы? - Таша подумала, что сходит с ума - ни слова не могла понять из того, что ей говорили.
        - Предупреждающие заклинания. Вроде печатей. Теперь они взломаны, а тот, кто их накладывал, знает о нас.
        - Да кому вообще взбрендилось страховать вход в эту могилу!?
        - Магам. На щите крупным планом их герб.
        Гоблинка окончательно смешалась.
        - Герб Коалиции - это грифон на фоне скрещенных мечей. При чем тут змеи и глаз?
        - Глаз?.. Ах нет, Раштан. Этот символ читается, как "рот", а черта - прижатый к губам указательный палец. Все вместе дает знак молчания, - поясняя, Одор примостил поклажу у основания низкой толстой колонны в центре зала и принялся доставать еду. - Два века назад символами магии были мудрость, бесценность знаний и тайна, неразглашение. Сейчас наступила эпоха боевых магов и чародеев-политиканов. Могущество, сила, власть и агрессия. Раньше маги были загадочной кастой мудрецов и ученых. Теперь это орден, протянувший нити надо всей империей, а так же за ее пределы. Верхушка дергает за веревочки, время от времени придушивая или отпуская. Я бы присвоил им эмблему паука... хотя меня никто не спрашивает.
        Таша приняла берестяную коробочку, обернутую тканью. Пока учитель протирал ложки, она развязала платок и сняла крышку. Холодная каша застыла комочками, три куска солонины сиротливо прижались к бортику коробки. Пристроившись кое-как на покатом пьедестале, принялись за еду. Молча. Заметив, как гоблинка старательно избегает касаться последнего ломтика мяса, Одор подвинул его ложкой в ее сторону.
        - Так вы не сердитесь за отмычки? - осторожно спросила она, отправляя мясо в рот.
        Мужчина фыркнул, подавившись, и потянулся за флягой.
        - Девочка моя, - выговорил он, наконец, - если подобное еще раз повторится, ты вольна будешь идти на все стороны света, кроме той, куда пойду я. Хоть обратно в Чаргарот к подонкам и головорезам! Гляжу, тебя до сих пор манит тот образ жизни, который ты вела до нашей встречи.
        - Нет. Не манит, - тихо возразила Таша, опустив глаза.
        - Пойми ты, я хочу доверять той, кого решил обучить вещам, не известным ни одному из магов Раминара. А ты выкидываешь такие коленца! Раштан, я не добрый дядя-воспитатель. Я не спаситель заблудших овец. Давай проясним раз и навсегда. Я иду с тобой на поиски непонятно чего не от избытка благородства. У меня тут присутствует шкурный интерес. Мне нужен товарищ. Такой, который без колебаний приходит на помощь, который шагает рядом со мной, потому что это его выбор, потому что знает: я прикрою ему спину так же, как он прикроет мою. Я спокойно потащил бы тебя к Азг-Керуаг и без твоего согласия, - Таша почувствовала, что Одор смог бы сделать это, несмотря на любое даже самое яростное сопротивление, - но мне нужен то-ва-рищ, а не наемник или слуга. Поэтому я здесь. В этом запечатанном драными магами подземелье. Тащусь черте куда, черте за чем только из-за того, что для тебя, Раштан, это важно. Пойми, наконец. Я ожидаю взаимности с твоей стороны. Сделай же то, что важно для меня. Будь впредь честна со мной.
        Девушка посмотрела на учителя. Сиреневая радужка в свете цержи окрасилась в морской синий, и взгляд, полный твердости, сам по себе был достаточным ответом.
        - Да учитель. Буду.
        Одор не потребовал никаких клятв и подтверждений.
        Если гархту не сдержит слова, то у него станет больше причин убить ее, чем оставить в живых. Тем более теперь, когда Шеа наступает на пятки Халахаму. Хотелось бы знать, что заставило гальта выдумать душеспасительный поход к Туманным горам, вместо того, чтобы покончить со всем этим на месте.
        - Ну что ж. Потопали в таком случае, - мужчина бодро поднялся на ноги, потягиваясь. Глаза его улыбались. Рыжие кучеряшки смешно топорщились на висках. - Давай, Таш. Быстро. Надо поспешить. Если на замках висели бубенцы, значит, за местом следят. Так что, чем скорее отсюда смоемся, тем лучше.
        Стены и низкие своды подземелья покрывала черная плесень. Пол был выложен плитами. Раштан провела ногтями по камню, соскребая темный пушок - на пальцах остался налет грязно-серого цвета. Они с учителем, припоминая схему катакомб, выбрали среднюю дверь из трех в маленьком зале у подножия лестницы. За ней открылся длинный узкий коридор, который привел к развилке. Свернули направо и очутились в квадратном помещении с двумя дверьми - коридор уводил дальше. Перед порогом каждой из дверей лежали мозаичные плиты с изображением неизвестных Таше символов.
        - Архивы, - предупредил вопрос Одор, указывая сначала на одну плиту, потом на вторую: - Это знак общества, это - государства. Там где "общество" скорее всего бумаги, связанные с населением города. Судебные тяжбы, переписи после эпидемий и прочее в этом духе. А под "государством" - экономика и политика. Думаю, так.
        - Нам дальше?
        - Не знаю. Может быть, то, что ты ищешь, лежит здесь?
        - М-м. Не уверена.
        - Тогда пойдем.
        - А можно заглянуть?
        Мужчина в ответ только пожал плечами.
        Гоблинка подергала одну из дверей. Заперто не было, но петли заржавели, и сама дверь разбухла от сырости. В результате приложенных усилий открылась узкая щель не шире ладони.
        - Это все городской архив. Я уверен - он пуст.
        - Думаете, все утащили в Новый Каралон?
        - Повторяю: уверен.
        Гоблинка отступилась, последовав за учителем. Тот уже скрылся в коридоре.
        - Так какого рожна было магам запирать вход и ставить заклятия? Если здесь все пусто.
        - Выходит, не все.
        - Думаете, тут остались сокровища? - в глазах девушки мелькнул огонек.
        - Кхм. Да, магам просто житья нет без казны Каралона.
        - Тогда в чем тут интерес?
        - Надеюсь, мы этого не узнаем.
        - Думаете, они круто озвереют, если мы этот интерес стырим? - задумчиво выговорила девушка.
        - Ох, Таша, - Одор пропустил мимо ушей цветастые словечки, - тебе не приходило в голову, что нечто могли запереть не для того, что МЫ до него не добрались, а совсем наоборот?
        - Это как так? Чтобы интерес не добрался до... нас? Погодите... Мастер, постойте!
        Мужчина оглянулся, замедляя шаги.
        Гоблинка стояла, сжав цержу в руках. Когда она заговорила, голос ее подозрительно дрожал
        - То есть мы только что дверь открыли?
        - Малыш, меня смущает твой болезненный страх перед неизведанным. А с чем, ты думала, мы будем иметь дело, спускаясь в подземелья заброшенного города, чтобы найти "рожденного во тьме"? Со свитком из архива? С сундуком золота? С дохлой крысой?... Ладно, расслабься, - Одор уже пожалел о сказанном. - Крышка погреба была оснащена только звоночками. Это значит, если маги хотели тут что-то удержать, то оказалось достаточно простого дерева. То, что не способно преодолеть деревянную дверь, вряд ли причинит нам с тобой значительные неудобства. Сечешь?
        - А? Как вы сказали? Сечешь!
        - По-твоему, я слишком стар для таких выражений?
        - Есть такая мысль.
        - Так вот, по-моему, ты - слишком девушка для излюбленной тобою манеры говорить.
        - Я стараюсь следить за словами!
        - Плохо стараешься. Пойдем.
        Часть катакомб, располагавшаяся под ратушей, была спланирована до тошноты просто: коридор, зал, пара дверей - за дверьми снова коридор, зал и двери. Всюду тишина, сырость, запустение. Еще раз доставали карту, сверяли местоположение. Все же заглянули в бывшую казну.
        Таша с сожалением посопела, обводя взглядом пустые ниши в стене, попинала ногами разломанные коробки и ящики.
        - Голяк.
        - Цыц.
        - Простите.
        - Идем.
        - А можно я еще разок осмотрюсь? Что-то мне подсказывает...
        - Это твое воображение.
        - А если чутье? Ин-туиция?
        - Ага. Держи карман шире.
        Гоблинка еще раз обошла круглую комнатку, брезгливо постучала кулаком по задним стенкам ниш, вытирая склизкую плесень о штаны.
        Унылое однообразие пройденных подземелий вызывало у Раштан настоящую чесотку, необходимость обнаружить что-то эдакое, добавить огоньку в их сонное приключение. Но полки были пусты, под ногами трещали обломки деревянных коробов, а с потолка свешивались пауки. Сплошная серость.
        Одор шаркал подошвой по плите у двери, расчищая рисунок от слоя гнилых щепок и мокрой земли. Скучая, полюбовался на открывшийся знак - филин со свитками в когтях. Обычно изображения сов относились к библиотекам. Причем тут казна? Под взглядом мужчины из щели между плитами выполз неизвестный жучек, засеменил лапками через свиток. Просто из любопытства Одор ковырнул плиту с эмблемой носком сапога. Еще два жучка выскочили из укрытия, спасаясь бегством. Повинуясь порыву, мужчина взмахом руки выдернул плиту прочь, и из углубления в полу хлынула целая колония жуков, открывая взглядам плоскую железную коробку на дне.
        - И-и-и... Я же говорила! Вот оно! Во-от, - подбежавшая на шум Раштан, отплясывала странные па, в попытке стряхнуть с ног удирающих насекомых.
        - Так. Спокойствие.
        Одор отошел от жучиного гнезда, прихватив коробку. Железо было покрыто наростами ржавчины и облеплено хитином. На одном боку крепилась кладка белых яиц.
        - Почистишь?
        Гоблинка закивала с такой охотой, что Одору стало не по себе.
        В следующий миг кладку яиц смело, как небывало, грязь брызнула во все стороны - мужчина только и успел, что закрыть глаза, ощутив холодную дробь на коже.
        - Раштан, ё-маё!
        - Я щас! Мигом... Готово.
        Одор разлепил веки, осмотрел рукава. Грязи не было. Гоблинка, виновато улыбаясь, крутила в воздухе перед собой маленький земляной шарик.
        - Только я ржавчину не смогла того.
        Шарик в вязким чавком ляпнулся о стену.
        - Я сам.
        Аккуратно почистив ножом петли и защелки, Одор еще немного помучился с крышкой, пока она подалась.
        - Что там?
        - Рукописи.
        У девушки вырвался разочарованный вздох. Лицо Одора, напротив, становилось все более заинтересованным, по мере того, как он шуршал бумагой, пролистывая страницы.
        - Ну ничего ж себе!
        - Что?
        Учитель только хехекнул, отвечая скорее собственным мыслям, чем гоблинке.
        - Мастер Одор.
        - Малыш, я вне себя. Спрашивать меня бесполезно, я все равно не смогу объяснить так, чтобы было понятно.
        - Может, это и есть то, что нужно магам?
        - О! Это, несомненно, им нужно! Да только сомневаюсь, что хоть кому-нибудь пришло бы в голову искать именно тут... В Kear'allon! Кто бы мог подумать...
        Таша поскучнела. Она не могла взять в толк, о чем речь, но догадывалась, что разжевывать ей никто не станет. Учитель нашел давно потерянные рукописи - это ясно. А в чем их ценность, гоблинке было невдомек. "Ну и жор с ними".
        Надо ли говорить, что безобразную коробку с таинственными трудами неизвестного мудреца Одор взял с собой. Причем засунул ее в сумку к Раштан, поскольку в его собственной места не хватило.
        По мере их продвижения к сердцу катакомб, гоблинку начинали мучить сомнения, и чем больше коридоров, ответвлений, анфилад и кладовок оставалось не обследованными, тем сильнее грызла ее неопределенность. Раштан опасалась, что пропустила то единственное, что необходимо было отыскать. Она не знала, должна ли как-то почувствовать его близость, должна ли понять направление. Раздражение и тревога путали мысли, нервное напряжение возрастало. Гархту дергало от одного зала, к другому - все казалось, что за этой или следующей дверью она найдет то, за чем пришла. Но за спиной уже остались бесчисленные повороты с вереницей безликих пустых комнат, а они с учтелем все продолжали углубляться в подземелья, так ничего и не обнаружив.
        - Зал Ключников, - Одор остановился, снимая поклажу. - Дальше лестница и "диавольские коридоры". Первая ловушка в пяти шагах от ступеней. Предлагаю передохнуть и внимательно осмотреть карту.
        Присели, сжевав по ломтю серого хлеба и сушеному яблоку. Запили водой. Над картой просидели долго, запоминая мельчайшие подробности. Когда Одор убирал пергамент, Таша не выдержала.
        - Мастер, я не уверена, что смогу найти. Я уже ни в чем не уверена. Мы столько мест пропустили. Да и внизу нам не обойти все...
        - Что ты предлагаешь? Развернуться? Уйти?
        - Нет, ну... уйти. Нельзя.
        - Ну вот и все.
        Учитель устал, и об этом говорило не одно только раздражение в его голосе. Если поначалу, он отпирал двери, без затей сшибая их ударом силы, то последние полчаса им приходилось ковыряться у каждой дверцы, очищая петли от ржавчины, поддевая створки лезвием ножа. Раштан вспомнила вчерашний разговор об исчезающей непонятно куда энергии и занервничала еще сильнее. Тем временем Одор уже поджидал гоблинку у ступеней. Они начали спуск.
        Эта лестница была не лучше первой: узкая, крутая, с низким горбатым потолком. Раштан отсчитала последние пять из пятидесяти ступеней и натолкнулась на учителя.
        А после она заметила, что стало светлее.
        Выглянув из-за плеча Одора, гоблинка замерла.
        Пол круглого зала с куполовидным потолком, куда выводила лестница, был исписан крючковатыми знаками. Знаки постепенно наливались золотым свечением, реагируя на чужаков.
        Одор стоял, неподвижный и хмурый, пробегая взглядом по вязи на плитах.
        - Что это? - спросила девушка, слизывая с губ горечь плохих предчувствий.
        - Это барьер. Очень мощный. Очень серьезный.
        - Его оставили маги?
        - Да.
        - Против гостей или?..
        - Этот односторонний. Против тех, кто внутри. И судя по силе барьера, внутри сидит что-то...
        - Жуткое.
        - Ты читаешь мои мысли.
        "Это оно. Мне надо именно туда. За барьер", - пришедшее вдруг понимание было простым и неоспоримым, как то, что рыбы живут в воде, а кроты под землей.
        - Что скажешь? Попробуем зайти со стороны тюрьмы и поискать в казематах?
        - Нет. Оно там. Впереди.
        Одор остановил на девушке внимательный взгляд.
        - Я не знаю, что сидит за барьером. Может статься, оно окажется сильнее нас. Ты уверена, что надо идти этим путем?
        Раштан кивнула.
        - Тогда идем.
        Они ступили на плиты.
        Свет под ногами казался материальным, как будто в воздухе над полом зависла цветочная пыльца. Раштан своими глазами видела, как колышется под ногами золотистое море, обтекая щиколотки. Стоило убрать ступню, как разрыв в световом покрывале стягивался, клубились крохотными водоворотами сверкающие песчинки. Когда люди, обойдя стороной отмеченную на схеме ловушку, вышли на середину зала, Таша оторвала взгляд от знаков заклинания с мерцающим туманом над ними, и увидела мелькнувшую в проеме арки на другой стороне худую тень. Всхлипнув, она остановилась. Их уже ждали.
        - Мне понадобится твоя помощь, - Одор коснулся плеча гоблинки.
        - Что мне делать?
        - Будь рядом. У меня почти не осталось лады. Я использую твою.
        - А что станет со мной?
        Мужчина не ответил. Его пальцы уже сжимали ладонь Таши. Под кожей заструился щекочущий холод, и оба, держась за руки, пробежали последние два лакрата. Уже покидая световой ковер, девушка увидела, как из темноты выплывают высокие колеблющиеся тени, лохмотья черного дыма. Не дожидаясь, пока существа дотянутся до них, Одор прошипел что-то сквозь зубы и махнул свободной рукой, словно метнул зерно птицам. Гоблинка увидела прозрачную бирюзовую волну, дрожь воздуха. Волна хлынула по кругу на клубящиеся кольцом тени, оттесняя их. Тела существ засветились, как если бы впитали коснувшуюся их ладу. В подземелье стало светло, будто днем: сияющие призраки скользили под потолком, вдоль стен, толпились в проходах лабиринта.
        - Их тут выше крыши! Что нам делать?!
        - Замолчи и не отпускай мою руку, - Одор еще раз отбросил сжимающих кольцо существ. Раштан передернула плечами от неприятного знобкого ощущения, но кисть вырывать не стала. - Нам туда! Идем по-над стеной - здесь бортик.
        Гоблинка кивнула. Она знала, о каком "бортике" речь. Перед мысленным взором встала карта с системой переходов, залов, пещерок и лестниц. Путь, который они сейчас выбрали, был безопасен, если не считать проваливающегося пола в первом коридоре, куда вошел учитель. Продвигались, развернувшись лицом к стене, чтобы не снимать заплечных сумок. В голубом сиянии Раштан могла разглядеть каждый пупырышек на каменной кладке, каждую трещинку, каждый бирюзовый листочек лишайника...
        "Откуда он тут взялся?".
        На глазах девушки узорчатые веерочки расползлись в стороны, и из глубины нароста развернулось белое тонкое щупальце, коснувшись ее носа. Тут же соседние пятна лишайника зашуршали по стене, подползая ближе и протягивая ниточки усиков. Гоблинка, взвизгнув, шагнула назад... Плита под ногой заскрежетала, проваливаясь в пустоту, а следом посыпались остальные, с грохотом приземляясь на дно колодца. Одор еле успел прижать заваливающуюся Раштан к стене, ткнув ее лицом прямо в живой лишайник. Гоблинка почувствовала, как кожу щекочет что-то прохладное. Усики вздрогнули, синие лепешки прыснули врассыпную. Вконец ошалев, Таша проводила глазами ту, что вырвалась из-под ее щеки - под шапкой синих с зеленцой веерочков быстро перебирали по шершавому камню короткие корешки, унося тело мимо замершего Одора, куда-то в темноту, где не толпились голубые тени.
        - Что это было?!? Жорово племя! Что???
        - Кушикчи.
        - Чего?
        - Они безопасны. И дружелюбны. Надо было дать себя потрогать.
        - Че-го?!
        - Любимый вопрос?
        - Ку... Ку-киши?
        Одор не ответил. Начавшие тускнеть призраки, протягивали серые бесплотные конечности к застывшим над ямой человеку и гархту.
        - Что им от нас надо? - Таша прилипла щекой к стене, кося глазами на тени за спиной.
        - Наши жизни.
        - Они питаются мясом?
        - Они вообще не питаются. Они пьют ладу и возвращают ее к истокам.
        - Так это из-за них вы слабеете?
        - В точку.
        - А как же я? Почему я ничего такого не чувствую? Они меня не трогают?
        - Трогают. Но в тебе силы слишком много. Поэтому, ты не замечаешь ее оттока. Пока что.
        Воздух задрожал, наливаясь светом - и тени опять разлетелись. Посветлело. Существа впитали новую порцию лады и притихли.
        - Откуда здесь все эти кукиши и призраки?
        - Кушикчи, - не задумываясь, поправил Одор, осторожно передвигая ноги по каменному бортику, оставшемуся от пола. - Если я верно понимаю, откуда они, то это далеко еще не все.
        - Будут еще?... А чем те, которые еще будут, питаются?
        Ответа Таша не дождалась, да и сама позабыла, о чем спрашивала, когда они, наконец, цепляясь пальцами за косяк дверного проема, вывалились в зал со множеством дверей. Но вовсе не богатство выбора сбило дыхание в груди гоблинки, а открывшаяся их взглядам картина. Изуродовав каменную кладку, стены прошили огромные корни, плиты пола вспучивались над прущими вверх ростками странных безлистых деревьев. Там-сям шмыгали зеленые и синие кучкичи, а над головами людей уже проскальзывали в зал призраки, растекаясь по потолку. Ждали, голодные твари, новой подачки.
        - Мастер, что творится в этом жоровом подземелье?
        - Междумирье.
        Девушка замолчала.
        - Вы, кажется, рассказывали что-то.
        - Угум.
        - Что это такое место между Раминаром и... вторым миром.
        - Санд-Дам.
        - Я по-другому его представляла.
        - Хочешь сказать, не представляла вообще?
        - Хочу сказать, что вы толковали о какой-то прослойке, слепливающей миры, навроде масла меж двух печенек.
        - О прослойке, объединяющей в себе энергетический фон и информационное поле измерений, связывающей и разделяющей две реальности.
        - Ну вот. А тут лес - какая же это прослойка?
        - Мы в Раминаре, Таша. Междумирье выплеснулось сюда и приняло вид, подходящий для этой реальности, основываясь на биопольной информации измерения.
        - Лишайник с ножками - это подходящий вид?
        - Небольшие отклонения случаются.
        - А эти призраки - тоже относятся к небольшим отклонениям?
        - Пьющие - это единственные обитатели междумирья. Они уравновешивают степень энергетического насыщения парных миров.
        - Но теперь они здесь. И их охота пожрать... пугает.
        - Идем, Таша. Я не намерен подкармливать их вечно.
        Поблекшие тени решили напомнить о себе. Заскользили вниз, слабо пульсируя остатками света, накрывая Раштан и Одора плотным капюшоном.
        - Достали, - мужчина плеснул вокруг двумя волнами такой вкусной с точки зрения Пьющих силы, хватая гоблинку за руку и волоча ее в заросли.
        Они помчались вперед, на бегу отсчитывая восьмую дверь слева. Ворвались в изогнутый узкий коридор, тесно заплетенный корнями. Пробираться было тяжело - мешали сумки. Кое-где приходилось снимать их, пролазить в щель между голыми узловатыми стволами сначала самому, а потом протаскивать поклажу.
        - Скажите, а как они смогли забирать силу, пока мы были в болотах, или пока шли под ратушей? Маги ведь поставили защиту.
        - Маги идиоты. Они создали самый сильный из доступных им барьеров, потому что больше ничего не смогли придумать. Но междумирье такими методами не сдержать. Единственный выход - это залатать прореху.
        - А кто ее создал?
        - Хороший вопрос. Местные на это не способны... По крайней мере, теперь мы знаем, какой Раскол имела в виду Дшара.
        - Но все еще не знаем, что ищем, - голос гархту стал тише. - Может, это кукиш? "Рожденный во тьме". Только на кой ляд он мне сдался?
        - Успокойся. Вряд ли это кучкич. Но... это вполне может быть какое-то детище междумирья.
        Раштан замолчала, позволив воображению прожевать подкинутую идею.
        Спустя три четверти часа они уставшие и злые выползли из коридора, превратившегося в лихую полосу препятствий. Гоблинка ахнула. Потолок открывшегося зала облепили огромные пурпурные бабочки, хитин которых покрывал светящийся в темноте алый рисунок.
        Одна тяжело взмахнула крыльями, распугав подруг, и перелетела на стену ближе к чужакам. Раштан потянулась к ней, но Одор перехватил руку.
        - Лучше погладь кучкича, если есть охота приласкать зверушек.
        - Бабочки хищные?
        - Они не бабочки. Идем быстрее.
        Опасливо пригибая головы, пересекли зал. Гоблинка выкручивала шею, пытаясь разглядеть "не бабочек". Когда за крылом одной мелькнула крошечная человеческая кисть, Раштан похолодела и прибавила шаг, обгоняя учителя. Пьющие клубились за спиной, не отставая.
        Чем дальше углублялись в "диавольские коридоры", тем сильнее становилось возбуждение Раштан. Она брела за учителем, как в тумане. В тумане ярком и горячем. Чувства обострились и смешались. Она почти не ощущала почвы под ногами. Шершавые сучья деревьев, торчащие прямо из стен, царапали кожу, но Таша больше не замечала ни их прикосновений, ни вспухающих красных борозд на теле. Похожее состояние вызывал фьях, который гоблинке довелось попробовать в Чаргароте. После нескольких "приходов" она отказалась продолжать баловство - ей совсем не по вкусу было ощущение потери контроля над собой.
        Одор настороженно наблюдал за переменами в поведении гоблинки, прослеживал ее взгляды, когда та внезапно останавливалась и, как слепая, шарила невидящим взором по стенам. Чуть позже она начала выбирать направление - отличное от того, которому они решили следовать в начале пути. Что-то вело гархту, захватив в плен хаотических видений, и Одор не был уверен, стоит ему задержать Раштан или же позволить идти дальше.
        Перехватив ее руку, чтобы зачерпнуть силы для очередного удара по оголодавшим теням, мужчина замер - гоблинка пылала, как раскаленный уголек. Он выпустил тонкую кисть. Развернулся.
        Черные завитки призрачного дыма растворялись в сгустившейся темноте - голубое сияние меркло.
        Лицо человека осунулось, и заострились черты. Рука скользнула за пазуху. На большом пальце сверкнул наперсток с серебряным когтем, а в следующий миг острие вспороло кожу на запястье. Кровь медленно и тягуче лизнула края раны. Одор смочил пальцы и, опустившись на колено, начертил на полу знак: треугольник с двойной чертой основания. Рисунок въелся в камень, расцветая карминовым заревом.
        - Жрите и проваливайте.
        Мужчина поднялся, отступая - Пьющие рванули вперед. Один за другим они лоскутами тьмы приникали к крови, чтобы, налившись светом, растаять. Изо всех проходов, из каждой щели, вдоль стен, под плитами пола стекались к символу Конца Пути ручьи мрака. Человеку не нужен был свет, чтобы видеть их.
        Мутное алое солнце болезненно пульсировало в центре подземного грота, не затухая ни на минуту. Призраки исчезали, насытившись, но поток их не иссякал. Одор чувствовал, как щиколотки обвивает холод - пола не было видно за клубящимися у ног тенями. Неприятное онемение уже поднималось по икрам.
        Тем временем Раштан продолжала идти вперед к одной ею видимой цели, ступая все медленней, не замечая ничего вокруг. Перед ее взором раскачивался уводящий вдаль коридор со стенами из разноцветного битого стекла: все текло и менялось, переливалось радужным блеском. Гархту не останавливалась. Мелодичный звон и шелест накатывали со всех сторон. Она знала дорогу. Она чувствовала близость цели.
        Но внезапно все рухнуло.
        Темнота и сырой затхлый воздух свалились Раштан на голову, подмяв под себя. Перед глазами застыло лицо учителя, освещенное мертвенным светом цержи. На его лбу чем-то черным намалеван был чудной символ, напоминавший недописанную букву "О" со смешной закорючкой на боку. Под мутным взглядом гоблинки знак постепенно светлел, меняя колер на кроваво красный, пока и вовсе не пропал. Таша решила, что ей почудилось. Сам Одор продолжал смотреть, пока не поблек точно такой же символ на коже гархту.
        Пьющие по-прежнему скользили бесплотным туманом под ногами, но холод больше не поднимался по сосудам, обездвиживая и высасывая силы.
        - Ты как?
        - Я... А что с вашей рукой?
        - Порезался, - мужчина прикрыл рану ладонью, отворачиваясь. Но Таша успела заметить, что кровь не текла - она как-то противоестественно медленно сползала вязкой лентой по коже, словно не желая орошать плиты подземелья.
        Она невольно отшатнулась, но спросить ничего не успела. Внимание ее привлекло зарево за спиной.
        - Это что... такое...
        - Пьющие. Нам надо идти. Ты знаешь, куда?
        Она знала.
        Оставалось совсем немного. Они почти достигли самой нижней точки подземелий, почти пришли в сердце "диавольских коридоров".
        - Как будем пробираться? - девушка остановилась напротив входа в коридор. Дверной проем был туго забит толстенными корнями, что расползались по стенам и потолку во все стороны, оплетая зал, проникая под камни, кроша плиты пола.
        - Другого пути нет?
        - Я думаю, тут везде так. Корни ведь растут со стороны Раскола, а нам надо... как раз туда.
        Одор промолчал, окинув Ташу цепким взглядом. Она не заметила.
        - У нас есть топорик... - гархту захлебнулась на полуслове, отступая, потому что белесые ростки на стенах пришли в движение. Зазмеились по камням. Несколько ближайших к девушке корней изогнулись, принимая стойку кобры перед атакой.
        Одор зашипел, втягивая воздух сквозь сжатые зубы.
        - Назад. Дальше, дальше. Не стой... Таша, берегись!
        С потолка метнулось несколько ростков. Они, выпрямляясь в полете, копьями прошили пол, раздробив несколько плит там, где секунду назад стояла Раштан. Гоблинка уже увернулась от следующей атаки - со стороны стен - и ловко шныряя между протянувшимися жгутами, юркнула в ближайший коридорчик. Сети растений заворочались. Воздух наполнился шершавым шорохом и скрипом. Похожие на громадных червей корни выползали из стен, вплетаясь в тугое полотно, заполняя редкие просветы.
        Одор обернулся на вскрик и увидел, как гархту шарахнулась от вырвавшихся у нее из-под ног ростков, загоняемая вглубь коридора. Ругнувшись, она сорвала сумку с плеч и в несколько резких движений отвязала топорик, отшвыривая в сторону чехол. Не успел мужчина открыть рот, как лезвие рассекло одно за другим два щупальца, тянувшихся по полу к сандалиям гоблинки. В полутьме засеребрился сок, брызнул на камни. Одор почувствовал, как дрогнула вся сеть - и тогда начался сущий хаос. Из каждой трещинки, из каждой щели плеснули извивающиеся бледные тела растений. Вытягиваясь острыми копьями, они полетели к гархту. Раштан сорвалась с места и понеслась вон из тесного коридора. Она словно танцевала, вертясь и кидаясь в стороны, стелясь над полом между рассекающими воздух пиками, уворачиваясь от острия за миг до удара. Но корней становилось все больше. Они заполняли зал, выстреливая от стены к стене, от пола к потолку.
        - Учитель... Я долго не выдержу!
        - Руку!
        Перехватив запястье гоблинки, Одор дернул ее на себя, прижимая к груди, и резко повернулся на месте, уходя от летящих с разных сторон корней. Ткань одежды царапнули прошедшие вскользь шипы. Раштан скривилась, ощутив холодные ручьи, заструившиеся внутри тела, когда лада потекла к учителю. От кисти Одора вниз вытянулся луч света. Вместе с коротким движением пальцев он раскрылся огромным веером. Воздух загудел - рука человека взлетела вверх - и веер описал полукруг над головами, рассекая дюжину корней-копий, смахивая прочь струи серебристого сока. Плиты под ногами уже ходили ходуном, с потолка сыпалась земля. Одор орудовал веером так быстро, что гоблинка видела только сплошной светящийся кокон вокруг них с учителем, через который ничто не могло проникнуть. От режущих потоков воздуха на глаза наворачивались слезы. Она чувствовала, как в груди растет теплый шар восторга и сознания превосходства в схватке. "Треклятые деревья. Ну, держитесь!" Но внезапно рука Одора и ощущение его тела за спиной пропали, а вместе с тем исчез спасительный полог. Из-под земли горбатым чудовищем вылез толстый корявый корень,
сбивая с ног. Падая, Раштан увидела перекатывающегося на бок учителя. Цержа у него за поясом треснула и распалась светящимися осколками, угасая. В наступившей темноте серебристыми кляксами выделялись лужи сока и измазанные в нем растения, но понять общую картину было невозможно. Перед глазами мельтешили только не дающие света блики.
        Вокруг локтя гоблинки обвилось что-то холодное и шершавое, прокалывая шипами ткань куртки. Раштан рванулась в сторону, ощущая, как уже и по лодыжке тащится твердое царапающее кожу тело. Локоть сжали сильнее, от острой боли гархту вскрикнула. Краем глаза заметив метнувшуюся из темноты серебряную молнию, Таша еле успела перекатиться на живот - слева что-то скребнуло по камню, и гоблинка ощутила толчок.
        - Вправо!
        Не задумываясь, Раштан бросила себя еще ближе к корню, обвившему ее локоть, выдергивая ногу из-под шершавого брюха. Несколько сильных толчков разбили остатки каменных плит прямо у нее под боком. Боль в руке мешала соображать. Слепо пошарив вокруг себя, девушка наткнулась ладонью на новые корни. Они тут же обернулись вокруг запястья, притянув руку к полу.
        - Мастер!
        - Я здесь, - раздалось над ухом, и тут же возобновился ток силы.
        Веер осветил зал, сметая нападающие растения. Раштан хныкнула: они лежали на полу, а над ними... Словно кто-то рассыпал связку хвороста - все пространство зала пересекали протянувшиеся в разных направлениях узловатые жгуты. Встать в полный рост уже было невозможно.
        Одор неуловимым движением поднялся на ноги, не прекращая отбивать атаки. В какой-то момент он успел разрубить державшие гоблинку путы - кольцо вокруг локтя опало, и шипы вышли из ран. Раштан почувствовала хватку под мышкой - в следующий миг она уже стояла рядом с учителем, а он как раз вспорол веером землю, отсекая рвущиеся вверх из-под каменного крошева корни.
        - Идем вперед, - мужчина кивнул на устье входа, забитое шевелящейся массой.
        - Нам не пройти.
        - Впер-ред!
        Стараясь держаться рядом, пробежали по вздымающимся и опадающим плитам. Прозрачная дуга в последний раз смела белесых змей - и Одор бросил руку гоблинки.
        Веер исчез, полыхнув голубым светом. С последней вспышкой Раштан разглядела, как учитель дергает рукав вверх, обнажая порезанное предплечье, и быстро проводит пальцем по краю раны...
        В рухнувшей им на головы темноте шорохи и скрипы стали откровенно зловещими. Ощущение рядом с собой неизвестной возни во мраке выстуживало внутренности. Гархту придушенно ахнула, когда невидимый корень обернулся удавкой вокруг шеи и грохнул ее на лопатки. Под спиной зашевелись холодные черви, оплетая маленькое тело, вдавливая его в землю. Крикнуть Раштан не успела - по щекам и подбородку быстро проползли тонкие шершавые веревочки, свиваясь в сплошное полотно, закрывая рот. Гоблинка засучила ногами, колотя корни, скользящие вокруг. Ее власть над водой тут оказалась бесполезна - сок растений междумирья не был жидкостью. От этой мысли волосы шевелились, и картинка не укладывалась в голове. За три секунды, прошедшие с того мгновения, как Одор погасил веер, Раштан спеленали по рукам и ногам.
        Она еще не осознала до конца, весь ужас положения, еще не успела подумать, куда пропал Одор, когда в темнота изменилась. Перед взором гархту на плаще мрака зарделось узкое кольцо размером с дикое яблоко. Как масляная лужа, оно начало неторопливо и так же неумолимо растекаться в стороны. Неровные края загорались искорками, переливались бахромой огней. К шороху и скрипу добавился треск горящего дерева. Дерева, горящего без дыма и запаха... Постепенно в багряном свечении проявилась рдеющая сеть на стенах и потолке - корни спешно втягивались в землю, спасаясь от ленивого, но беспощадного пламени. Обвившие девушку жгуты, соскользнули во тьму, оставив пекучие ссадины на коже. Раштан, кашляя, перевернулась на живот - от удушья тело обмякло, а по щекам расползалось кружащее голову тепло. Рукав рубашки прилип к коже, напитавшись кровью.
        - Малыш, ты как?
        Вместо ответа послышался неразборчивый хрип - Таша утвердилась на четвереньках и замерла, свесив голову.
        - Нужно идти. Путь свободен.
        - Уже стою.
        Гоблинка проковыляла по исковерканному полу за сумкой.
        - Всю продырявили! Ну ё-маё.
        Подойдя к учителю, она позволила тому полюбоваться на результат слепой атаки: сумка напоминала решето, из нескольких прорех сыпалась тонкими струйками соль. Одор защипнул края ткани пальцами. Взгляд Раштан остановился на внутренней стороне его предплечья, где чернела борозда пореза. За спиной мужчины расползалась в стороны мерцающая красными искрами воронка - проход, занятый раньше корнями.
        - Можно вас спросить?
        - А нужно?
        Одор тряхнул рукой, и рубашка скользнула вниз, закрывая рану.
        - Не хотите отвечать... все время вы так.
        Мужчина молча принял сумку у Раштан и достал пробитый мешочек с солью, перевязывая его так, чтобы затянуть дыру. По-прежнему, не говоря ни слова, он отыскал в сумке моток нарезанных из старой одежды лент и занялся рукой Таши. На светлой коже вспухал болезненной краснотой браслет проколов. Одор быстро, но аккуратно вытянул редкие занозы, наложил повязку. Подняв глаза на гоблинку и встретив сумрачный взгляд, он поджал губы. Нехотя обронил:
        - Спрашивай.
        - Отчего вы сразу не сделали того, что сделали? С корнями
        - Магия крови всегда оставляет след. А я не люблю оставлять следы.
        - Мы могли погибнуть.
        - Но не погибли, как видишь.
        Раштан ничего не ответила, только прикусила губу, завязывая сумку. Избегая помощи, кое-как просунула больную руку в лямку, подкинула поклажу на спине и первой ступила в воронку хода. Обводя взглядом тлеющие останки растений, с тревогой и мрачной решимостью двинулась вперед.
        Она представляла себе Раскол, как огромную трещину в центральном зале катакомб, излучающую сияние, как бездну, изрыгающую странных существ или наоборот засасывающую все живое и мертвое. Но реальность оказалось иной. Гархту ступила в Раскол, даже не заметив этого.
        Темнота сгущалась по мере того, как затухало заклинание Одора. Вскоре гоблинка поймала себя на том, что ощупывает пол носком обуви, отыскивая место для каждого следующего шага. Холодные пальцы учителя скользнули по шее, и гархту вздрогнула, расставшись с еще каким-то количеством силы. За спиной Раштан посветлело. Одор вложил ей в руку светящийся предмет. Гархту недоуменно взглянула на странный фонарик, отдаленно напоминавший...
        - Наши ложки. Ты все правильно поняла, - в кулаке учитель сжимал такую точно штуковину, освещая путь.
        Гоблинка подняла ложку над головой. Впереди стал виден деревянный брус с длинными железными кольями, перегородивший проход. Он наполовину вывалился из полости в потолке да так и завис, воткнувшись правым концом в стену.
        - Ловушки испорчены. Сработали из-за движения корней.
        Гоблинка протиснулась под брусом, с сомнением разглядывая стены, не понимая до конца, что привлекает ее внимание. Здесь каменной кладки вовсе не было - наверняка растения постарались - но земляная поверхность бугрилась странными то ли наростами, то ли остатками барельефов. Одор тоже заметил, но пускаться в пространные объяснения не спешил: не знал, что это, или не хотел говорить. Раштан подозревала, что последний вариант был более близок к истине.
        По мере их углубления в коридор стены становились менее рыхлыми, напоминая теперь обожженную глину. Непонятные выпуклости сложились в рельеф. Раштан различала головы и тела животных, застывшие в чудных позах, кое-где виднелись растопыренные человеческие пальцы, или лица в профиль. От жутковатых настенных украшений становилось не по себе. Обычно скульпторы выбирали более удачные ракурсы для своих творений.
        Когда человек и гархту прошли еще сотни две шагов, и от резкого света ложек начали болеть глаза, гоблинке померещилось движение. Нет, не впереди - сбоку, над ее плечом, которым она чуть было не касалась стены. Таша решила, что дело в усталости, и не обратила внимания. Но когда два вдоха спустя оленья голова на стене медленно отвернулась, словно избегая яркого света, и надавила на расправленное крыло неизвестной птицы, которое так же медленно отползло в сторону, Раштан остановилась. Одор встал у нее за спиной, а девушка, затаив дыхание, всматривалась в барельефы, боясь увидеть то, что не сможет принять. Впереди за чертой света послышался вздох и влажный шлепок. Некоторые фигуры на стенах поменяли положение: рядом с Одором проявился изгиб человеческого бедра, где-то фыркнула лошадь.
        - Мы в узилище Грызущего, - Таша осела на пол, обхватывая голову руками.
        - Нет. Всего лишь в Расколе.
        - Всего лишь...
        - Они мертвы и ничего не осознают. Не надо придумывать себе страхов.
        - Мне кажется, они страдают, - девушка взглянула на медленно раскрывшиеся в беззвучном крике людские рты.
        - Просто кажется. Нам надо идти. Ты как?
        - Я сейчас развернусь и сбегу. Вот что мне кажется.
        - Это будет ошибкой. Мы уже здесь. Прошли немало. И второго раза не случится.
        Раштан спрятала лицо в ладонях, зашептала, успокаивая саму себя:
        - Это сон. Страшный, мерзкий сон. Я проснусь, как только найду... это. Leshele... Я не знаю, что мне искать. Zeleshi hann kor'thu. Zeleshi.
        - Малыш. Не раскисай.
        Теплый бархат голоса обернул сердце гархту, и она утихла. Поднялась с колен, запахнула куртку, перетянув пояс потуже, встала, касаясь плечом руки учителя.
        Одор одобрительно кивнул, и оба продолжили путь.
        - Роща Танцоров, - мужчина остановился у подножия лестницы, по которой они только что спустились, не торопясь идти дальше.
        Гоблинка замерла на последней ступени, глядя над плечом учителя в зал. Под низким потолком в веревочных петлях болтались скелеты, скребли ступнями по полу, движимые невидимыми потоками воздуха. Кости держались на высохших жилах и ошметках одежды. Скелетов было много: соседние касались друг друга, и весь зал был заполнен от стены до стены. Лес покойников. Роща Танцоров. Крючья, закрепленные на потолке перед лестницей, пустовали - очевидно, их просто не успели занять. Лет двести назад здесь невозможно было бы пройти. Камера, набитая гнилым мясом, испражнениями, с воздухом, отравленным трупным смрадом - страшнее препятствия не придумаешь.
        В стенах ворочались, вздыхая, шипя и всхрапывая, жуткие фантомы: звери, люди, птицы. То ли мертвые, то ли... нет. Раштан подумала, что если выйдет отсюда, то впредь ее будет очень сложно испугать. После того, что она видела в катакомбах Каралона, вряд ли найдется под солнцем страх, способный превзойти ужасы подземелий этого треклятого города.
        Одор сделал шаг вперед, за ним второй.
        - Куда нам?
        Из зала в трех разных направлениях вели узкие ходы. Раштан сквозь просветы между костями увидела, как в один из них прополз по стене человек, и содрогнулась.
        - Мы пришли, - гархту сбросила сумку к ногам, доставая трость.
        Мужчина промолчал, внимательно провожая гоблинку взглядом. Не давая себе ни единой возможности задуматься и отступить, она подошла к первому ряду скелетов и, сглотнув, раздвинула тросточкой ссохшиеся останки. Рука тряслась - Раштан знобило.
        - Малыш, тебе совсем не обязательно продираться сквозь висельников. Позволь мне.
        Гархту стиснула зубы, чтобы подбородок не дрожал, без слов пропуская учителя вперед. Оглядываться на него не стала - не хотела, чтобы открылся влажный блеск в ее глазах.
        - Прикройся, - Одор поднес руку к лицу и уткнулся в согнутый локоть.
        Таша последовала примеру, отходя к лестнице. Мужчина оттеснил ее еще дальше, заставляя подняться по ступеням и войти в коридор. Девушка устало следила за учителем, морщась от боли в руке, стараясь не обращать внимания на движущиеся в стенах тела. В какой-то момент она прикрыла глаза, а когда вновь посмотрела в зал, то увидела, как скелеты осыпаются серым песком на плиты пола. Опустевшие петли веревок жуткими гирляндами колыхались под потолком, постепенно замирая. Когда истлела последняя кость, и пыль осела, Одор шагнул в сторону, освобождая проход. С горечью и тоской гархту обвела взглядом унылые барханы и сделала первый шаг. Под подошвой сухо скрипнуло. В другое время и в другом месте она отскочила бы назад, костеря почем зря все, что угодило бы под руку, но сейчас она просто сделала второй шаг, слишком подавленная для закатывания истерик, слишком уставшая, чтобы потакать эмоциям.
        Бредя в полусне, словно угодив в один из чужих кошмаров, гархту, уже ничему не удивляясь, смотрела, как воздух в центре зала начинает робко искриться цветными стеклышками, как песок под ногами развеивается, открывая плиты, темный камень разгорается изнутри молочным сиянием, превращаясь в жемчуг и алебастр, как в молочном озере пола всплывают молочные рыбы, и молочные руки русалок протягиваются к ее ступням...
        Одор в тревоге окликнул гоблинку. Она не ответила, приближаясь к песочной воронке в центре зала, где прямо из камня поднимались и опадали сущности Аруан - "застывшие между". Ступать на ложе Аруан, даже просто касаться его грозило опасностью пополнить их ряды. Гальт стиснул зубы и пробежал по черным плитам пола, закрывая лицо от клубов праха, поднявшихся в воздух. На границе ложа он остановился - Раштан уже стояла в центре, а грязно-серые руки, крылья и хвосты Аруан обвивали ее колени, поднимаясь выше...
        Молочные теплые ладони гладили и подталкивали Ташу. Рыбы щекотали пальцы ног. В молоке мелькали улыбчивые лица русалок. Их волосы были волнами, а волны превращались в волосы. Гоблинка не могла оторвать взгляда от непрерывного изменения, движения, преображения сущностей озера. Хотелось опуститься в молоко и расчесать пальцами волшебные пряди. Поплыть рядом, перетекая и скользя. Она уже потянулась навстречу тонкой светящейся белизной руке, когда ее внимание привлек серый булыжник, всплывший посреди озера. Он был настолько чужд здесь, как голова дохлой селедки в королевском торте. Он приковывал взгляд. Раштан, ни о чем не думая, подошла к нему и взяла в руки, вынимая из молока русалочьих волос и рыбьих гребней. Камень был холоден, как кусок льда, и тяжел. Гоблинка прижала его к груди. Как только она сделала шаг назад, ей показалось, что озеро загустело. Русалки притихли, медленно погружаясь в вязкую сметану, пряди волос натянулись как горячая карамель, когда Раштан попыталась высвободить из петли ногу. В душе заворочалось беспокойство, разъедая безмятежную сладость, навеянную молочным озером.
        Одор скрежетал зубами, в третий раз развязывая тесемки рукава, приник губами к незаживающей и некровоточащей ране, глотнул. Медленно опустился на пол у края воронки, где уже по пояс увязла гархту. Упал лицом вниз. Замер.
        Рыжее зарево зародилось над телом человека, начало расти, подниматься, пульсируя. Пробив стенки тесного кокона, вверх выпростались лучистые крылья. По сторонам взметнулись облака тлена, на долю секунды полыхнув жарким пламенем и исчезнув. Воздух подземелья затрепетал, раскаленный. Крылья зачерпнули пустоту, поднимая вверх одним рывком золотисто-оранжевый клубок. Шар дрогнул и раскрылся: семь хвостов забили по полу, когти прошли через ткань гетоны, не тронув бесчувственное тело, голова с огненным гребнем на тонкой шее повернулась, уставившись алым глазом на маленькую бьющуюся в сплетении серых тел фигурку.
        Феникс оттолкнулся лапами от пола, взмахнул могучими крыльями. Пролетев над воронкой, он сомкнул золотые когти на вороте курточки и выдернул гоблинку из трясины. Не касаясь пола, развернулся, задел стену - перья прожгли черные борозды, разогнав Аруан. Прах вновь поднялся в воздух мутной волной, сгорая. Отпустив сникшую гархту у ступеней, феникс осторожно накрыл собою Одора. Призрачные крылья истаяли, как полотно тумана под солнцем, тонкие огненные нити зазмеились по камням, скрываясь внутри жалко скорчившегося в коленопреклоненной позе человеческого тела. Темнота и безмолвие накрыли зал. Только изредка скользили в своем ложе Аруан, тихо и устало вздыхая.
        * * *
        Кештик замер на пороге кабинета, ткнувшись взглядом в изученные им вдоль и поперек пилоны ореховой двери. Перед собой он держал серебряный поднос с бутылкой охлажденного кардо и четырьмя кубками. Дождавшись, пока пушистое перо заклинания лизнет лоб, и зеленый луч просочится в щель приоткрывшейся двери, мужчина надавил на створки плечом, проходя внутрь.
        Господа маги молчали. Кештик знал, что разговор продолжится, как только он закончит разливать вино, безмолвной тенью обходя стол, и выйдет вон. Лакей почувствовал на себе брошенные вскользь взгляды, но рука его не дрожала, когда он откупорил бутылку, и, обернув запотевшее стекло салфеткой, склонил коричневое горлышко над кубком. Его светлость часто проводил вечера в обществе коллег. И каждый раз это были новые лица. Кештик знал, что лица не были настоящими. Он никогда не пытался их запомнить. Какой толк заучивать маски? Эти молодые люди с одинаково прекрасными и одинаково безликими чертами могли быть хоть самими Верховными. Этого Кештик не знал, но не исключал такой вероятности. Зато он знал абсолютно точно: любопытство в доме Греллара Нода наказуемо. Отведя глаза от наполненной изумрудной жидкостью плоской чаши, что стояла в центре стола, освещая комнату, Кештик поклонился, не рассчитывая даже на кивок в ответ, и тихо вышел, затворив за собой дверь.
        Федда Мад'Леван отвернулся от окна, обводя взглядом собравшихся, отвел рыжий локон, упавший на бледную щеку.
        - Итак, магистр Нод. Мы в нетерпении.
        - Присядьте. Бокал кардо не повредит.
        - Если бы вы сразу сказали, что вызываете меня на ночь глядя из Турвона в Фуэллу ради бокала вина, боюсь, моя реакция вас расстроила бы, - Мад'Леван дернул плечом, не спеша занимать пустующее кресло.
        Среброволосый Нод поджал сухие губы и нарочито медленно поболтал содержимое кубка, вдыхая аромат. Морщины в уголках глаз едва заметно углубились. Он единственный в этой комнате не скрывал лицо и возраст личиной. Не было смысла заниматься этим, находясь в собственном доме. Молодой Федда, лишь малость изменивший форму носа и разгладивший кожу, выглядел совершеннейшим юнцом. Тем более дерзким казалось его поведение. Нод стрельнул глазами на Диммру и Эладеба - оба сохраняли отстраненное молчание, не желая принимать участие в разговоре, пока речь не пойдет о сути собрания.
        - Не люблю рубить с плеча, но пусть будет, как вам угодно. Кто-то проник в катакомбы Kear'allon. Сработали бубенцы.
        - Прошел болото? - Эладеб Эдамар поставил кубок и потер двумя пальцами витую ножку.
        - Очевидно.
        Федда, оторвавшись от подоконника, в три шага пересек комнату и плюхнулся в кресло.
        - Какой-то везучий авантюрист, с головой, набитой бреднями о сокровищах Каралона.
        - Последний авантюрист наведывался сто двенадцать лет назад, и своими глазами убедился в том, что подземелья пусты. Чтобы преодолеть лес хеммов, нужна мотивация серьезней столетних слухов о золоте.
        - Вы недооцениваете притягательную силу подобных слухов.
        Нод ничего не ответил, глядя над чашей в черные глаза Диммры. Тот отнял кубок от идеальных юношеских губ, чуть заметно прищурился.
        - Уверен?
        Греллар кивнул, поведя плечом.
        - Слежение можно активировать лишь один раз, - Эладеб, хмурясь, перевел взгляд с Нода на Диммру. - Помните о сущностях. Энергию высосут до капли в считанные секунды. Нам придется очень быстро отыскать этого мотивированного авантюриста.
        - Не беспокойтесь. Если будет, что искать - я найду, - Диммра говорил тихо, почти шептал. Не понятно было, то ли ему недоставало сил, словно после тяжелой болезни, то ли он намеренно приглушал голос. - Вопрос в другом. Греллар, стоит ли тратить заклинание?
        Маг задумался, опустив глаза. Он чувствовал на себе взгляды: настороженный - Эдамара, спокойно ожидающий - Диммры, едкий и неприязненный - Мад'Левана. Если его подозрения окажутся пустой паранойей, Федда окончательно отобьется от рук, а Эдамар перестанет доверять решениям Нода. Только Диммра останется в стороне, как всегда. Греллар еще раз задумался о последствиях. Потеряет авторитет - не сможет руководить исследованием аномалии. Слетит с должности - ослабнет его влияние в десятке Верховных. Но если допустит какие-то шашни у себя за спиной, позволит неизвестному игроку сунуть нос в катакомбы и вынюхать нечто важное, может вообще потерять титул Верховного мага.
        - Да, Диммра. Это необходимо.
        Нод расстегнул рубашку. На безволосой груди покоилось странное ожерелье: четырнадцать бутылочек с желудь величиной на серебряной цепи. Длинные пальцы с полированными ногтями отвинтили одну из склянок - крышка осталась болтаться на цепочке. Занеся руку над чашей, Нод уронил одну каплю и убрал флакон. Диммра склонил голову в черных кудрях, коснулся чаши ладонями. Все подались вперед, давно позабыв о вине. Неожиданно чистым и глубоким баритоном Диммра произнес формулу активации. Черная бусина в зеленой воде развернулась, вытянув невесомые щупальца, заструилась витками по поверхности. Через три вдоха перед магами плыла карта подземелий Старого Каралона. Все четверо напряженно вглядывались в рисунок, щурясь от изумрудного мерцания. Диммра крепче стиснул чашу, когда бледной желтой нитью проявился след. Человек зашел очень далеко. За барьер. К самому сердцу катакомб. Сперва нить кружила по канавкам коридоров, сплетаясь в узлы и петли, а после выровнялась, кратчайшим путем подбираясь к аномалии. Там след обрывался.
        Рисунок начал тускнеть, поверхность воды подернулась сизой пеленой. Маги один за другим откинулись в кресла. Только Диммра продолжал смотреть, пока не растворились последние линии.
        - Далеко прошел. Влез в самое пекло и поплатился, - Федда, криво улыбаясь, прикрыл зеленые с золотом глаза.
        - Он жив, - тихий голос Диммры лизнул холодом спины. - И он сейчас точно в центре аномалии.
        - Ж-жор!
        - Как он смог пройти так быстро, так далеко!? Как он вообще смог пройти!? - Эладеб ударил ладонями по крышке стола. Зеленая жидкость в чаше вязко заколыхалась.
        - Не это сейчас важно, - Нод цедил слова сквозь зубы. - Давайте подумаем, что за проходимец шляется по катакомбам.
        Диммра уже попивал вино, устремив в окно неподвижный взгляд. Так будто мог видеть мерцание портовых огней Фуэллы из глубины комнаты на четвертом этаже особняка.
        Мад'Леван, скрестив вытянутые ноги, раздраженно дергал носком сапога.
        - Вынужден признать, что был неправ. Этот тип, несомненно, авантюрист, но уж вряд ли случайный. Никто не потащился бы через лес хеммов, а потом за барьер, не имея определенной цели, и не располагая неким мастерством.
        - Об аномалии известно только Верховным.
        - А если эти двое - светила науки - перед смертью проболтались? - Эладеб говорил об аспирантах из университета, более двух веков назад обнаруживших зародившуюся под Kear'allon аномалию. Они занимались изучением феномена, предвкушая фурор, который произведут их диссертации, пока десятка Верховных не прибрала тайну подземелий к рукам, создав зону отчуждения в устье Дички и избавившись от свидетелей.
        - Смею вас заверить, они не успели, - прошелестел Диммра, поднимаясь и уходя на балкон.
        Его никто не останавливал, никто не переспрашивал. Когда звук шагов и шорох одежды затихли, Эдамар, прочистив горло, заговорил:
        - Значит, остаются Верховные. Пятеро уже больше года торчат у Серых Лесов. Мы трое приехали сюда.
        - А его светлость Яхра, как обычно, не захотел воспользоваться моим настойчивым приглашением.
        Наступила пауза. Мад'Леван закинул ногу на ногу.
        - Что ж. Это ни о чем не говорит. Ведь никто из нас не знал о причине собрания. Будучи причастен к событиям в катакомбах и, прознав о наших тревогах, Яхра уж наверняка примчался бы. Выслушать предположения и поиздеваться.
        - Я бы с ним все равно пообщался, - Нод подпер голову руками и запустил пальцы в короткие седые волосы.
        - Что вам мешает?
        "Вы, Федда. Одним своим наглым видом".
        Греллар фыркнул, пожимая плечами, встал из-за стола. Когда он развел створки шкафа в углу комнаты, открывая завешенное тканью зеркало, ему незачем было оборачиваться, чтобы ощутить насмешливый взгляд цирконовых глаз.
        - Кончайте глумиться, Мад'Леван. Яхра сейчас в своей башне на острове Кондора. Туда не достать новомодным ледовым камнем. Только зеркалом, - Нод особенно нажал на последние два слова, сдергивая пыльную драпировку.
        "Жор. Откуда взяться пыли в шкафу?" Старик чихнул. Так по-человечески. Так по-старчески. Почувствовал с ранящей ясностью всю тяжесть своего возраста в сравнении с молодым, сияющим дерзкой красотой Мад'Леваном.
        Жизнь магов была продолжительна, но юность длилась не больше десяти лет. Зато старость обрушивалась подобно камнепаду, прибивая к земле, оставляя на душе болезненные ссадины. Федда едва отметил свое двадцатилетие, но на его лице уже появились первые морщины. Просто он пока не придавал им значения. Он был молод сердцем, он еще не осознал до конца, что процесс пошел. Что подпитка заклинаний иссушает его ликаду, день за днем, год за годом. Можно было прятаться от себя за прекрасными масками, купаться в женской любви, но правда оставалась правдой: в сорок маги Раминара становились лысеющими старцами. Оттого так больно было, не успев насладиться молодостью, чувствовать, как она ускользает песком сквозь пальцы. Оттого так завистливы были "старики" и так жестоки молодые.
        Рыжеволосый фат поднял руки, демонстрируя, что сдается и ни в коем случае не прекословит. Нод снял с полки под зеркалом шкатулку. В ней, аккуратно разложенные по отсекам, лежали приспособления для установки связи. Процедура была кропотливая, запутанная. "Старомодная", - сказали бы ровесники Федды. Греллар начертил похожим на обмылок жирным мелком четыре знака на поверхности зеркала: сверху, внизу и по сторонам. Амальгама потемнела. Взяв в руку ольховый стилос, маг принялся выписывать им строка за строкой заклинание. Старое мутное стекло покрывалось вязью букв, проминаясь под острием стилоса, как подтаявшее масло. Когда формула была завершена, знаки поглотила натянувшаяся серебристая пленка, как будто металл расплавился и проступил сквозь стекло. Греллар подцепил ногтем бусину из отделения шкатулки и поднес к дрожащей поверхности зеркала. Стараясь не задеть жидкую амальгаму, он позволил бусине скатиться вниз и исчезнуть внутри активированного канала. Звоночек был отправлен. Теперь все зависело от того, захотят ли на той стороне ответить.
        Диммра, похоже, не собирался присутствовать во время разговора. На балконе царила тишина. Маги сидели в молчании, изредка бросая взгляды на колеблющиеся в жидком зеркале отражения. Минуты шли одна за другой. Ничего не менялось.
        - Он не ответит, - Федда долил себе вина. - Если бы мы его интересовали хоть в малейшей степени, он сидел бы сейчас тут во плоти. А уж коли мы его нисколько не интересуем, то с чего бы ему морочиться с зеркалом ради возможности лицезреть наши постные мины?
        - Какие люди, и все в одном месте! - хриплый, сухой голос прошелся наждачной бумагой по слуху.
        Лица повернулись к шкафу. В раме зеркала ожившей картинкой видна была темная комната с каменными стенами. От потолка до пола вдоль кладки свисали узкие ковры с изображением сцен охоты, баталий и пиров. В алебастровом кресле, похожем на закостеневшее чудовище, развалился черноволосый и светлокожий Яхра. Насмешливо разглядывал застигнутых врасплох магов, покручивая кончик длинной заплетенной в косу бороды. Горец и маг в одном флаконе. Колоритнее типа сложно было бы вообразить. А если добавить к внешнему облику его не поддающийся описанию характер, то картина получалась замечательная. Прищурив подведенные синей краской глаза, он кивнул Ноду и остановил взгляд на Мад'Леване.
        - Лис. Так молод, а уже один из нас. Мои поздравления. Вы далеко пойдете, если не растеряете сноровки.
        Федда с улыбкой склонил голову, не торопясь поднимать глаз, чтобы не выдать ярости. Покровительственным тоном и этим "не растеряете сноровки" в сочетании с язвительной ухмылкой, Яхра метил точно по самолюбию недавно пробившегося в десятку юного мага. Намекал на случай, отчасти благодаря которому Федда получил титул Верховного. По планам Мад'Левана титул достался бы ему в любом случае. Может, годом позже. Но освободившееся в результате гибели Далавана Д'Амре место упало магу прямо в руки, как спелое яблоко, перечеркнув значимость его собственных заслуг в карьерном росте. Многие считали, что титулом маг по прозвищу Лис обязан простому везению - всего лишь оказался в нужное время в нужном месте. Проявил сноровку.
        Яхра изучающе рассматривал скрывшегося под личиной Эладеба, в раздумьях поигрывая костяными бусинами длинной, достающей до плеча серьги.
        - Вы все же почтили нас ответом, благородный Яхра, - Греллар растянул тонкие губы в улыбке. - Что помешало вам присутствовать здесь лично?
        - Тайные сборища Верховных не входят в мой список способов приятного времяпровождения, - хмуро отозвался великан в гротескном кресле, мрачнея. В следующий миг губы его вновь насмешливо искривились, - Хочу поинтересоваться. К чему эта клоунада с конспирацией? Там, где вино попивают двое Верховных, обычному магу не затесаться. Ведь так, ваша светлость?
        Эладеб, приняв острый взгляд светлых глаз, качнул головой из стороны в сторону, как бы издеваясь над логичностью выводов говорившего.
        - А если прикинуть в уме, то получается... Пятеро заняты по уши под дланью Арга. Вас тут трое, я четвертый, а для Диммры вы выглядите слишком заинтересованным в беседе, Эладеб Эдамар.
        - Мы поражены вашей незаурядной способностью к дедукции.
        Яхра фыркнул, глядя куда-то в сторону. Пламя свечей за его плечом, обрисовало профиль золотой каймой. Горцу было за шестьдесят, и он выглядел на шестьдесят. Не на сто, как тот же Эладеб, его ровесник. Впрочем, Греллар Нод, двухсот пятидесяти лет отроду, тоже выглядел на сто. Это был установленный некими высшими силами предел старения, достигая которого, маги могли жить века, более не меняясь.
        - С приветствиями покончили. Давайте ближе к делу, - Яхра выпрямился в кресле, сцепив пальцы в замок.
        Нод, решив посмотреть на реакцию горца, без лишних проволочек кратко и ясно изложил суть дела:
        - В этот момент в самом центре известной вам аномалии под Старым Каралоном находится неизвестный нам субъект. Он преодолел катакомбы, включая лабиринт, за неполные одиннадцать часов. Или даже меньше. Он все еще жив. Мы не можем наблюдать за его действиями, потому что в районе аномалии не было установлено ни одного зрачка, а те, что оставлены были в прилежащих районах, после активации продержались меньше минуты. С их помощью нам удалось определить пройденный субъектом путь и его настоящее местоположение. Активация была произведена четверть часа назад.
        Греллар замолчал. Яхра несколько секунд смотрел в лица присутствующих, затем резко подался вперед, уперевшись локтем в колено. Глаза его сверкнули, ноздри раздулись, словно маг вдыхал запах далекого костра.
        - По вашим глазам вижу - это не розыгрыш, - рыкнул он.
        - Ни в коей мере.
        - Хорошие вести. Сногсшибательные! Пока мы тут льем из пустого в порожнее, ваш субъект уже обратно топает. Четверть часа назад! Вы хоть что-то уже предприняли?
        Нод перевел дыхание: Яхра, выпрыгнувший из кресла и теперь мерявший комнату порывистыми шагами, поминутно исчезая из поля зрения собеседников, явно не имел отношения к диверсии. Его вспыльчивый нрав тем временем проявлял себя во всей красе.
        - А? Я спрашиваю: вы что-то сделали, чтобы его задержать?! Греллар! Диммра, жор тебя дери, я знаю - ты где-то тут!
        - Ему не выйти! Барьер достаточно силен, - от громкости звука воздух завибрировал, а бутылка кардо на столе треснула, пролив на скатерть хмельную кровь. Маги скривились от звона в ушах, и даже вскипевший Яхра в своей башне за тысячу ласандов от Фуэллы вскинул руку ко лбу, замолкнув. Диммра понизил голос до привычного полушепота, отдергивая занавесь над балконной дверью и ступая внутрь.
        - Не надо терять самообладание. Ни к чему.
        Яхра остановился, подойдя вплотную к зеркалу со своей стороны - его широкоплечая фигура заслонила комнату.
        - Не выйти, говоришь. По-вашему, господа, человек, целенаправленно спустившийся в катакомбы и, несмотря на искаженную аномалией реальность, преодолевший их за одиннадцать или меньше часов, не позаботился об отступлении? Если шагнул за барьер, то уж наверняка подумал, как потом выйти!
        - Барьер пока на месте. Никто и ничто его не повредило.
        - И?
        - И значит, человеку придется задержаться на выходе, чтобы деактивировать заклинание. Это дополнительное время и расход сил. Покуда же барьер активен, рыбка остается внутри. Сто процентов.
        Яхра сжал губы. Его зрачки сузились, и глаза приобрели цвет тонкого речного льда.
        - Что если барьер падет с минуты на минуту? - подал голос Федда.
        Щека горца дернулась, и он, резко развернувшись, прошел к креслу. Каменные ножки проскрежетали по плитам пола, когда маг уселся, уперев локти в колени и свесив лохматую голову.
        - За полчаса сам грызущий не проберется через лабиринт. Но времени у нас мало... Кто пожертвует адептом?
        Наступила тишина. Лица, подсвеченные изумрудным заревом, заострились. Греллар Нод, один из старейшин десятки, хищной птицей застыл в кресле, следя за остальными.
        - Может быть, довольно жертвовать? - Эладеб стойко выдержал неподвижный взгляд Нода. - Не пора ли возобновить исследования? Отобрать группу со всех четырех факультетов. Ликосентита* добавить.
        Глаза Диммры сузились, Мад'Леван, выгнув бровь, покосился на Греллара. Эдамар продолжал:
        - Пока мы сидели сложа руки, наивно полагая, что держим ситуацию под контролем, некто заинтересовался вопросом аномалии. И, как бы неприятно это ни звучало, но он оказался более осведомлен о природе сущностей, питающихся ладой, нежели мы с вами. Ведь он сумел пройти мимо них вглубь. А мы - нет.
        После минутной паузы Нод медленно обхватил длинными сухими пальцами подлокотники кресла и произнес:
        - Собрать группу исследователей и перехватчиков? За час?!
        - Ни к чему. Мы можем отправить к подземельям двух-трех адептов в течение... хм... двадцати минут. А по завершении миссии использовать их опыт, вместо того, чтобы убирать свидетелей. Я к тому, что нам стоит продолжить изучение аномалии. Мы больше не располагаем временем.
        - Что ж. Вопрос остается прежним: кто пожертвует адептом?
        - Вы даже не обсудите мои слова?
        - Мы обсудим их позже. Неизвестный не должен покинуть Каралон - это приоритетная задача на данный момент.
        - Я отправлю двух, - раздалось из шкафа. - От острова до Каралона ближе. Меньше времени уйдет на переправку.
        - Вы уверены в ваших людях? - едко поинтересовался Мад'Леван.
        - А вы в них сомневаетесь? - Яхра перешел на шипение, - Или не доверяете мне?
        - Вздор. Я лишь не хочу допустить провала.
        - У вас есть лучшая кандидатура?
        - Да.
        - И кто же это?
        - Я сам.
        Горец вскинул подбородок. Чеканя слова произнес:
        - Вы отдаете себе отчет в том, что если провалите дело, то свеженькую и отутюженную мантию Верховного из вашего шкафа вынесут, не спрашивая у вас ключа?
        Верхняя губа Федды непроизвольно искривилась, приоткрывая кончик клыка. Он был молод, слишком молод для поста во главе Коалиции, и каждый считал себя вправе напоминать ему об этом при любом удобном случае! Да, умудренным опытом старикам не нравилась его дерзость, раздражал его успех, настораживали магический потенциал и склад ума, благодаря которым Лис сидел сейчас здесь, в кабинете Греллара Нода, а не где-нибудь в крепости охранной гряды, поджигая "солнечными птицами" подлесок. Но Яхра был прав. Положение Мад'Левана в десятке было очень шатким. Один промах мог привести к крушению выстроенной башни. Федда взял себя в руки, склонив голову.
        - Отправляйте ваших людей, Яхра, - кивнул Нод. - Мои присоединятся к ним на месте.
        Великан в кресле промолчал, чувствуя, что своими словами маг подвел черту под препирательствами, и дальнейшего балагана не потерпит. Проведя рукой по бороде, Яхра кивнул. Зеркало медленно угасло, на миг вспыхнули и тут же побледнели четыре начальных символа, и амальгама отразила подсвеченные зеленым лица.
        11 глава. Третий
        Кружат пути, и сходятся дороги
        Под знаком перекрестья всех Дорог.
        Фигуры двигают на карте мира боги,
        И богу не уступит в схватке бог.
        Сойдутся под звездой слепой и зрячий,
        И тот, кто слышит сны, и кто не спит.
        Возьмет Верховных свора след горячий,
        Выстраивая свой шальной гамбит.
        А где-то холодны и хмуры ночи,
        Но светит огонек свечи всю ночь,
        И кто-то борется, чтоб смерти час отсрочить,
        Находит волю страхи сердца превозмочь.
        Лайлин чувствовала себя отвратительно. Cон пришел только под утро, но не принес отдыха. Девушка смутно помнила обрывки морока: Халахам, нервный и взбудораженный, уводит Каилару, колышется туманным видением серое море травы, движутся медные бусины по канавкам странного медальона, алое солнце красит пряди чьих-то светлых волос кровью...
        Девушка лежала на соломенном матрасе, подсунув руки под щеку, и слушала дыхание отца. На душе скребли кошки. При мысли о вчерашнем дне хотелось стонать. Стоило ей проявить тогда в роще больше упорства, и Халахам остановил бы лжекардов. "Наверное. Кто его знает?" Лайлин была лучшего мнения об этом человеке, а оказалось, что он просто высокомерный, скрытный и черствый старикан. Описание предельно точное и достаточно резкое для того, чтобы удовлетворить ярость Лайлин. Девушка фыркнула, переворачиваясь на спину, и задумалась о ночном приступе. Перебирая ощущения, она остановилась на том моменте, когда все пошло наперекосяк. Сила вырвалась из-под контроля, за доли секунды превратившись из послушного котенка в своенравную пантеру. То был неприятный опыт. Пугающий. Причем, пугающий не ее одну. Девушка вспомнила вытянувшееся лицо Халахама, его странную реакцию и не менее странный вопрос о матери Лайлин. Хоть убейте, но Лин не видела связи.
        "Мама..."
        Лайлин знала ее только лишь по рассказам отца. Да еще иногда, тайком подбираясь к вещам Айхела, доставала удивительную стеклянную пластину, которую кузнец хранил в кованом ларце под замком и никому не показывал. Эта плитка словно не имела дна. Под гладкой отражающей свет поверхностью открывался вид на восхитительный ажурный мост из желтого камня, где, поставив коня на дыбы, смеялась Она. Лайлин Алаи. Алая Искра. Мама. Она была прекрасна. Нечеловечески идеальна. Отец привез ее из Даэн-Аймал, но она ничуть не походила на жителей Озерной долины. Она была другой.
        На сердце стало совсем тяжело. В горле двинулся тугой комок. Лайлин размазала слезу по щеке. Хотелось верить, что в ней до сих пор живет частичка матери. Хотелось верить...
        Снаружи донеслась неясная возня. Лайлин поднялась на локте, оглянувшись туда, где спали Айхел и Каи. Села, в замешательстве обводя взглядом пустые лежанки. Она была одна в фургоне. Необъяснимое чувство растерянности и обиды, кольнуло под ложечкой. Она была уверена, что все спят, даже ощущала их присутствие.
        Последние лоскуты сна разорвал голос Эри:
        - О Небо, кто его так?!
        Лайлин содрогнулась и, как была, босиком и в одной рубашке, выскочила из фургона.
        Ноги защекотала холодная мокрая трава.
        Девушка налетела прямо на отца, стоявшего у подножки.
        - Стой. Стой, доча. Погоди.
        - Что стряслось? - Лин попыталась вывернуться из крепких объятий, но Айхел не пускал. Это напугало ее еще больше.
        Округлый бок фургона загораживал обзор, она видела только сапоги Алестара и край мешковины, весь в репьях и мокрой траве вперемешку с бурой грязью. В поле зрения показалась бледная Каилара. Бросив на Лайлин странный взгляд - его почти можно было назвать шальным - она юркнула в фургон. Полог остался задранным, и девушка видела, как ведунья спешно закидывает одну на другую коробки, подпихивает мешки со скарбом плотнее к стенам. Она освобождала место. Для чего?
        - Папа, миленький, скажи только слово. Прошу. Что творится?
        Айхел не успел ответить, его перебила Каи:
        - Готово! Заносите.
        - Не гляди туда, доча. Не надо, - кузнец пятился, увлекая за собой Лайлин, вжимая ее в свою грудь, но она все равно видела.
        Видела, как Алестар подбирает края мешковины, осторожно приподнимая, как натягивается ткань под тяжестью груза. Су-волд медленно двинулся назад, и из-за повозки вышел Халахам, держа ношу с другой стороны. Лайлин показалось, что он постарел: углубились морщины на лбу и вокруг губ, под глазами разлилась синева. Носилки проплыли мимо. Лайлин прикусила губу, увидев очертания человеческого тела в натянувшемся полотнище. Заглядывать за край ткани она не стала - почувствовала, что картина ей не понравится.
        Мужчины возились в фургоне не долго. Когда они вышли, Каи торопливо задернула за ними полог, оставшись внутри.
        - Кто это? И что с ним? - Лайлин мягко отвела руки отца, ступая навстречу Халахаму.
        - Много чего, - тяжело обронил гальт, глядя под колеса повозки. Он остановился в пяти шагах от распряженных коней и замер, будто сбился с намеченного пути.
        Алестар стащил с шеи повязанную вместо шарфа шаль, под которой обычно прятал волосы, стер пот со лба. Лайлин поняла, что подробностей не последует.
        - Я могу помочь? - тихо спросила она.
        Су-волд коснулся ее изучающим взглядом, но ничего не сказал, оставляя слово Халахаму. Тот коротко выдохнул, не оборачиваясь, сухо обронил:
        - Этот вопрос задай себе.
        - А вы...
        - Я не собираюсь решать за тебя, - мужчина раздраженно дернул головой, одарил Алестара тяжелым взглядом и зашагал прочь.
        - Что с ним?
        - Он на взводе.
        - Кто этот человек в фургоне?
        - Тот, кого мы..., - Алестар замялся, так, словно ему неприятно было говорить об этом, - пропустили.
        - Можешь считать меня дурой. Я ничего не понимаю.
        - Поймешь.
        Лайлин с досадой фыркнула и направилась к повозке.
        - Погоди, дочка! - Айхел мучительно пытался подобрать слова. - На парне места живого не сыщешь, страшно глядеть. Не ходи. Авось, Каи сама управится.
        - Папа, - в голосе Лайлин было столько упрека, что плечи кузнеца поникли, и жар прилил к щекам. - Мне что же, пойти на солнышке поваляться?.. Крови уж как-нибудь не испугаюсь! Видала виды.
        В это время из-за фургона донесся рыдающий вздох. Мужчины промолчали. Полна нехороших предчувствий, девушка зашла сбоку и остановилась, глядя на Эрикира. Тот сидел в траве, прислонившись к колесу, вздрагивал и болезненно морщился. Из-под закрытых век текли слезы.
        - А с тобой что сделалось? - в голосе Лайлин звенела сталь, и ни капли участия не блестело во взгляде. Когда нервничала - она становилась сама не своя.
        Юноша не отвечал. Не слышал. И тогда она сорвалась:
        - Эрикир! Чего ревешь? И без тебя тошно!
        - Стой.
        Алестар покачал головой, поджимая губы. Склонившись над Эри, он проверил пульс, задрал одно веко, потом другое, глядя на зрачки.
        - Беспамятство.
        - Что?
        - То. Он же эмпат. Еще и необученный... А ты с ума не сходи. Если чувствуешь в себе достаточно сил, чтобы лечить - иди и лечи. Слушай себя. Не отца, и не Халахама. Сможешь - значит, не зря мы...
        - Что "не зря"? - Лин притихла.
        - Значит, мы не зря идем к Туманным горам, - пока Алестар договорил, красная радужка его глаз побледнела, подернулась так похожим на иней налетом, и су-волд присел на траву рядом с Эрикиром, отводя с его лба темные локоны.
        Лайлин отвернулась, избегая взгляда Айхела, поставила ногу на подножку фургона и, сжав кулак левой руки так, что ногти вонзились в кожу, откинула полог.
        Каилара не сразу заметила ее присутствие. Склонившись над человеком, она отсчитывала капли, падавшие из стеклянного пузырька во флягу с водой. Девушка уставилась на босые, вымазанные в грязи и исколотые травами ноги человека, скользнула взглядом по спине ведуньи и остановилась на перепачканных пылью и кровью волосах. Виски лизнул знобящий холод: светлые пряди, окрашенные в алый солнечными лучами. Сон плавно перетекал в реальность.
        Каилара оглянулась, чуть не выронив склянку. В ее глазах застыл страх.
        - Он умирает.
        - Я не дам, - девушка решительно прошла к лежанке и... отшатнулась.
        Вид человеческого лица под маской засохшей крови с двумя черными провалами вместо глаз обжигал болью.
        Невозможно было смотреть. Лайлин зажмурилась.
        Невозможно было постичь и осознать жестокость тех, кто сделал это с живым - господи! с до сих пор живым - человеком. И Лайлин запретила себе думать о них.
        Страшно было коснуться изувеченного тела, до дрожи страшно. Лайлин медленно опустилась на колени и взглянула на его ликаду, не открывая глаз. Застонала. Заплакала. Положила горящую ладонь на грудь, где еле слышно, затихая, все еще билось сердце, коснулась кончиками пальцев холодного лба и потянулась к клубочку блеклого голубого света, еле теплившегося в сплетении багровых, синих и черных жгутов.
        Каилара кусала губы, рассматривая рану, что разорванным кольцом багровела у основания шеи Теарана. Шрам точно такой же формы и на том же месте красовался на шее Эрикира. Каилара дурой не была. Быстро сопоставила факты. Ведьма, провонявшая духом Серых Лесов, вела свою кровавую охоту. Ее целью стал Эри. По утверждению Халахама, Лайлин тоже в списке. Оба обладают небывалым запасом магической лады. То есть, молодой Н'Карн, заинтересовавший ведьму, владеет тем же.
        "Вот так, Юнианна. Твой сын стал сосудом той силы, которой ни капли не нашлось в тебе самой, и которой ты так жаждала. Судьба - лишь странная выдумка богов. Неподвластная влиянию".
        Ведунья с тревогой перевела взгляд на Лайлин. Та скрипела зубами и морщилась, будто превозмогая боль. Почувствовав чужое внимание, она открыла глаза и срывающимся голосом вымолвила:
        - Внутреннее кровотечение. Нужно резать. Отвести кровь. Так ничего не получится.
        Глаза Каи расширились, она сжала челюсти и твердо кивнула, бросившись к выходу.
        - Нужен нож! И еще вода, - услышала Лайлин, непослушными пальцами расстегивая пуговицы грязной рубашки. Под белой кожей юноши распустили сети багровые кровоподтеки.
        На плечо Лин легла чья-то рука. Она, не оглядываясь, приняла флягу с водой. Машинально смочив тряпицу, отерла место будущего разреза. Перед ее взором смешивались две плоскости видения: изувеченное тело и пышущая болезненным жаром ликада. Она смотрела сквозь и внутрь. Рукоятка ножа скользнула в ладонь, удивив неприятной тяжестью.
        - Спирт есть или вино хотя бы?
        - Нет.
        - Надо прокалить.
        - Огонь сейчас будет.
        Лайлин чувствовала присутствие Каилары и Алестара, но не давала себе ни на секунду расслабиться. Боялась потерять решимость сделать то, что нужно было сделать.
        Знахарка, вспомнив что-то, кинулась потрошить одну из своих сумок. В фургоне тошнотворно запахло травяной настойкой на спирту. В поле зрения Лин возникла сухонькая рука с переплетением ровно светящихся голубых жилок ликады под кожей.
        - Это все, что смогла найти.
        Лайлин прикрыла глаза, пока Каи протирала живот человека - у нее начинала кружиться голова. Плохо.
        Алестар вынул нож из ее рук, прокалил над пламенем свечи, которую поднес робко вошедший внутрь Айхел, и вернул девушке.
        Она, вздохнув, поднесла острие к намеченному ею началу разреза.
        - Ты когда-нибудь это делала?
        Лин отрицательно качнула головой.
        - Переверни нож. Это тупая сторона... Может, лучше я?
        Она сглотнула, борясь с собой. Так хотелось передать холодное оттягивающее руку железо Алестару, но... "Он же не видит ничего, а я вижу. Знаю, где надо и как... а он не знает. Он ничего не видит".
        - Я сама.
        Закусив губу до отрезвляющей боли, Лайлин надавила и повела. Лезвие было отличным. Острым.
        Алестар догнал Халахама в двух ласандах от их стоянки. Ему не пришлось искать: он всегда знал, где Следящий. Неразрывная связь, как натянутая бечева, соединяла гальта и су-волда с момента клятвы и до конца. Если бы знал, как это будет, вряд ли бы он произнес Слова. Су-волд - тень-спутник. До тошноты четкое определение. Только молодому глупцу, выращенному на романтических бреднях, в этом словосочетании могло привидеться что-то чарующее. И ведь он был глупцом, когда согласился. Ненавистная клятва определила его судьбу и предназначение, лишив выбора. Тень гальта. Тень, не имеющая собственной тени...
        Халахам быстрым шагом углублялся в степь, отходя все дальше от тракта. Алестар не пытался его задержать и ни о чем не спрашивал. Просто шел следом. Он знал, что гальт таким образом приводит мысли в порядок, и донимать его в этом состоянии бесполезно. Через четверть часа, когда еще пара ласандов добавились к тем, что уже отделяли двоих от лагеря, Халахам остановился. Встал, как будто наткнулся на стену, и отрывисто бросил подошедшему Алестару:
        - Что там?
        - Она взялась лечить.
        - Все-таки решилась, - в его голосе странным образом смешались досада и одобрение. - Что ж. Карты в руки. Судьба ведет нас. Вопрос - куда?
        - Не увидим, пока не придем.
        - Это если будем пренебрегать подсказками.
        У Алестара даже мышцы заныли - так хотелось упрямо пожать плечами. Но он сдержал себя.
        - Швар, жор и дьявол! Как я мог его не заметить?! - Халахам сорвался, переходя на крик и взмахивая руками, словно хотел обругать себя самого. - Развернулся и ушел! Оставил! Одного под боком у Шеа!!!
        Су-волд, склонив голову, уставился себе под ноги. Гальт вскинул руку к груди, сжимая скрытый под одеждой кулон.
        - Трискрат в присутствие первых двоих сходит с ума. И я не обратил внимания, когда он отреагировал на третьего.
        Он на минуту замолк. Потом спросил уже тише:
        - Как ты думаешь, чего она добивается? Зачем ей нужна смерть носителей? Ведь энергия возвращается к истокам, как только теряет связь с ликадой.
        - ...Или не к истокам...
        Халахам пожевал губы, хмуро глядя в красные глаза су-волда.
        - Думаешь, связь Кор-Унтару с силой так крепка?
        - Шеа является призвавшей, и пока она не отпустит...
        - ...каждый клочок после смерти носителя будет возвращаться к ней.
        - Что-то не сходится, - Алестар качнул головой, опровергая собственный ход мыслей, - Для убийства она могла бы найти способ проще, чем прокусывать носителю шею и пить кровь.
        Халахам одарил спутника долгим и, как показалось Алестару, издевающимся взглядом.
        - Это так сложно?
        Су-волд застыл. Уголки губ поползли вниз. Увидев это, Халахам примиряющее пожал плечом.
        - Прости. Не удержался.
        - В доме Арединов не грызут шеи, - голос Алестара пропитался знобящим холодом.
        - Кхм-кхм... Значит, для убийства годится только этот способ. Тесный контакт, кровь, смерть - и энергия переходит к Шеа. В противном случае - если носитель погибает сам по себе - сила возвращается к истокам. Звучит правдоподобно. Так ли все обстоит на самом деле?... Как бы там ни было, мы ходили все эти годы по краю пропасти. Она явно набрала сил. И способность перевертыша... Откуда взялась она? Где связь? - Халахам замолчал, ожидая какой-нибудь идеи от Алестара, но тот не проронил ни слова. Оскорбился.
        "Чопорный кровопийца! Ледяной Лорд, чтоб тебя."
        Высшие были несносными занудами во всем, что касалось традиций и чести их домов. Аредины не грызут шей, Агдары пьют только из мужчин, Абенгоды обязательно убивают жертву - и все они могут оторвать голову тому, кто обронит неосторожное слово, приравнивающее их к обычным вампирам. Что ж. Су-волд, конечно, не набросится на гальта, но и не заговорит, пока сам не остынет, хоть кол ему на голове теши.
        - Что если носителями могут быть животные? - продолжил Халахам, беседуя сам с собой. - Что если Кор-Унтару, убивая, перенимает сущность?.. Если так, то она может перекинуться любым существом, из которого однажды вытянула силу... Ж-жор!
        Глаза Алестара потемнели. Халахам развернулся, подходя к су-волду на расстояние вытянутой руки и твердо глядя ему в лицо.
        - Третий. Почему она его не дожала? Ты ведь себя спрашивал? Так?
        - Так.
        - И?
        - Ответа нет. Кроме...
        - Да-да?
        - Не смогла.
        - Ну, явно не оттого, что расчувствовалась и пожалела. Вот я о том же. Кто такой этот парень, что Кор-Унтару не сумела его взять? Что у него за сила? Что он скажет, когда Лайлин поставит его на ноги? И что мы сможем сказать ему в ответ... Я вот думаю, не было ли глупостью притащить его к девчонке?
        - Он бы умер в степи.
        - Вот именно.
        Глаза Алестара чуть заметно сузились.
        - Боишься его?
        - Пока нет. Но он меня настораживает. Как ни крути, дело выглядит плохо: либо он оказался сильнее Шеа, либо она оставила его нам намеренно, в качестве неприятного сюрприза. А я сюрпризы не люблю.
        Су-волд, помолчав, осторожно заговорил:
        - Позволить умереть хоть одному из носителей, было бы большой ошибкой. Мы не знаем наверняка, куда направится лада.
        - Носитель ли он?
        - В смысле?
        - Может быть, это... Шеа в облике, - Халахам сверкнул глазами. - Возвращаемся.
        Каилара стирала кровь с лица Теарана, тревожно поглядывая на Лайлин. Глаза ее были открыты, но взгляд, скользивший по телу Н'Карна, казался бессмысленным, будто Лин смотрела мимо или сквозь. Так слепой поворачивает голову, прислушиваясь к чему-то то ли вокруг, то ли внутри себя. Пульс Теарана стал сильнее, выровнялся. Холодеющее тело запылало, потом жар отступил. На животе под пальцами Лин быстро затягивался разрез, образуя ровный шрам.
        - Воды глоток. Каи, - рваным сухим голосом попросила она, опуская вымазанные в крови руки.
        Ведунья поднесла к губам девушки флягу. Дала напиться.
        - Лин, отдохни. Выйди на воздух.
        - Рано.
        - Ему уже лучше. Продержится.
        - Рано.
        Лайлин уже сложила руки юноши на груди, ощупывая кисти. Влажно хрупнули вправляемые суставы, и Каи вздрогнула от вскрика. Теаран пришел в себя. Заметался, стискивая зубы. Лайлин бросилась вперед, прижимая к его вискам ладони, потянула на себя бардовые нити.
        Она держалась из последних сил. В затылке тараном колотилась боль, руки горели, а под желудком ворочался терновый клубок, но она должна была довести дело до конца.
        Теан притих, все еще напряженный, но уже не скручиваемый приступами. Каи затаив дыхание смотрела, как Лайлин перебрала пальцами светлые пряди волос - перед взором девушки струились золотые паутинки ликады. Она тронула несколько штук, слегка придавила - и юноша соскользнул в сон.
        - Перевяжите кисти.
        Каилара мигом подобралась. За прошедшие два часа она остро ощутила свою бесполезность, а теперь могла хоть немного помочь.
        Тем временем Лайлин собрала волю в кулак. Всмотрелась в пустые глазницы.
        Она не знала, что ей делать. Как лечить. Что лечить? - ведь глаз просто не было. В глубине сознания зазвенел колокольчик паники и бессилия.
        "Мне противно смотреть. Не хочется трогать. Я не смогу ничего изменить!"
        Закрытые веки выглядели неестественно, потому что под ними была пустота. На щеках подсыхали кровавые разводы. Вокруг глазниц наливались темно лиловые кольца, и кожа припухла - зарождалось воспаление.
        - Каи, у меня раскалывается голова.
        Ведунья кивнула и, закрепив повязку, прошла к вещам в поисках снадобья. Когда она вернулась с травяной горошиной на ладони, Лайлин плакала, беспомощно уронив руки.
        Каилара молча присела рядом, обняла. Все было правильно. Лин рыдала, комкая в кулаках рукава манхилы, а старуха утешала ее, слабую и хрупкую, помогала набраться мужества для последнего рывка, сама роняя редкие слезы в ответ на собственные мысли.
        - Женщины, вы что устроили? Изба плача какая-то, - на пороге, откинув занавес, стоял Халахам. Яркое небо за его спиной четко обрисовало силуэт. - Живой?
        - Живой.
        - ...Хорошо.
        Каилара подсунула девушке травяной комочек.
        - Разжуй. Голова прояснится, - шепнула на ухо.
        Гальт прошел внутрь, закинув полог на крюк, чтобы свет и воздух проникли следом. Быстро окинул взглядом бесчувственного Теарана, остановился возле женщин.
        - Лин, посмотри на меня.
        Когда девушка подняла голову, он коснулся ее лба, настороженно спросил:
        - Вы уже закончили?
        - Нет.
        - Выдержишь?
        Лайлин вздохнула и отвела взгляд.
        - У него заражение. Нельзя, чтоб пошло вглубь.
        Она отстранилась и пересела в изголовье лежанки.
        Когда занесла руки над лицом юноши, заметила, как подрагивают пальцы. Несколько раз сжала и разжала кисти, пока напряжение не ушло. В пересохшем горле першило.
        - Воды. Мне. И тряпку - руки вытереть.
        Отбросив испачканный комок ткани в груду такого же тряпья, она накрыла пустые глазницы ладонями.
        Люди замерли в наступившей тишине. Пальцы девушки медленно шевелились, подбирая невидимые нити, движения были неровными, срывающимися, словно каждое прикосновение обжигало кожу. Лайлин морщилась, но терпела. Через долгих две минуты кровоподтеки начали светлеть, меняя цвет с винно-лилового на желтый. Гальт и ведунья настолько увлеклись зрелищем, что не уловили момент, когда Лайлин начала заваливаться на бок. Халахам успел подхватить ее над самым полом, где лежали склянки Каилары, нож и кровавые тряпки.
        - Выдержала все-таки.
        - Да... Дальше я сама управлюсь... А ей вот этого заварите, - ведунья вытащила из коробочки несколько травяных метелок, - и дадите выпить, когда очнется.
        Халахам, приняв травы, взял Лайлин на руки, легко поднялся с пола вместе с ношей и вышел из фургона.
        Три медные бусины жались друг к другу, бросая крошечные тени на плоскость амулета. Четвертая застыла на втором делении слева от стрелки, указывающей на север.
        - Шеа там. По-прежнему плетется за нами, - Халахам закрыл компас, убирая его под рубашку.
        - Так кто таков наш третий?
        - Сын юрского градоправителя. Каилара с ним знакома.
        - Ты же не думаешь, что Шеа тащила его от самого города?
        - Конечно, нет. Она просто нашла его в степи, полумертвого. Ранам на теле было около суток, когда мы его подобрали.
        - Знать рвет друг друга на части?
        - Похоже.
        - Та черная карета...
        Гальт скривился, будто разжевал горошину перца.
        - Да, да! Уже понял. Лайлин наверняка что-то почувствовала. Представь себе - Лайлин! Не я, не Эрикир-балбес... Сто чертей по мою душу.
        - Лин перенимает способности - в то время как лечит.
        Халахам молчал, погруженный в раздумья. Алестар понял, что гальт и сам пришел к этой мысли: сила Лайлин, вероятно, уже растворила в себе каплю дара, которым владеет молодой Н'Карн, приобретя с тем третью ипостась. Вопрос, какую именно. Су-волд вспомнил, как выглядела степь там, где они отыскали юношу. Рубцы то ли выжженной, то ли сгнившей травы, растрескавшаяся почва... Далеко не так невинно, как чужие мысли на ладони или исцеленные неблагодарные крестьяне. Похоже, Шеа на самом деле не смогла одолеть загадочного виконта Н'Карн. Алестару стало не по себе при мысли, чего стоит ожидать от графского сынка по его пробуждении.
        * * *
        Таша, с трудом разлепив веки, часто заморгала. Голова напоминала свинцовый шар. В плотном, почти осязаемом мраке подземелья не видно было ни единого светового пятна. Гоблинка на секунду ощутила холодок между лопаток: а вдруг она ослепла? Но смутные воспоминания, толкнувшиеся в голове, вытеснили лишние мысли. Гархту, резко дернув ногой, перевернулась на спину. Подкатившее наваждение схлынуло: она была свободна. Ничто не сдерживало ее движений, не тянуло на себя, не обвивалось тугими лентами вокруг бедер. Раштан облизала пересохшие губы, прислушиваясь к себе. Необъяснимая тревога червячком подтачивала сознание. Гоблинка что-то упустила, забыла о чем-то... Вздрогнув, она вслепую зашарила руками по плитам пола. Дыхание участилось, сердце застряло в горле. Утвердившись на коленях, она бросилась в одну сторону, потом в другую, водя ладонями над полом. Пальцы ткнулись в твердую глыбу. "Вот он!" - Раштан улеглась на бок, охватывая всем телом круглый булыжник, который выудила из молочного озера, и затихла. Теперь все стало хорошо. Ее ладони, медленно скользя по поверхности камня, ощущали каждую неровность,
каждый пупырышек. Это приносило ей необъяснимое чувство покоя. Как будто она не лежала под землей, в окружении праха висельников, в кромешной темноте, без единой мысли по поводу того, как будет отсюда выбираться. Без Одора. Тихая мысль об учителе скользнула по самому краю сознания, исчезнув.
        Раштан не знала, сколько пролежала так, обнимая впитавший тепло ее тела шершавый камень. Может быть, пять минут, а может - пять часов. В какой-то миг она ощутила тихое поскребывание под своей ладонью - оно шло изнутри.
        Гоблинка села, устроив булыжник между коленей. По камню прошла дрожь. Хрустнули песчинки костного праха, когда он перекатился на другой бок. Через затянувшуюся на целую вечность минуту что-то сухо треснуло - Таша ощутила, как на штанину просыпались твердые чешуйки. Она вытянула руку, накрывая булыжник, и тогда нечто мокрое и холодное обхватило кончики ее пальцев, поцарапав кожу.
        "Ищи во тьме того, кто родится во тьме, и приведи его в свет".
        Она совсем не обратила внимания на затеплившееся голубое свечение за своей спиной, когда Одор, очнувшись, первым делом зажег ложку. Ее взгляд был прикован к отражающему синие блики мокрому комку с четырьмя лапами, который в это время разворачивался, открывая хвост и прижатую к брюшку голову. Одна из лапок крепко держала пальцы гоблинки. Белые полупрозрачные коготки как раз скрывались в подушечках, оставляя по себе три красные точки на коже Раштан.
        Одор навис над гархту, не дыша. Смотрел, как малыш пытается удержать голову на слабой шее.
        - Каменюка, - выдавила Раштан, находясь в состоянии, близком к ступору.
        - ...ука, - раздалось шипяще-булькающее.
        - ...говорящая...
        - Ука, - малыш раскрыл глаза. Они были огромны и... прекрасны. Синие, как море знойным летом, с ниточками голубой бирюзы, окружившими вертикальный зрачок.
        - Я назову тебя Юка. Уже назвала.
        - Он из Санд-Дам. По крайней мере, похож на тамошних ездовых ящеров.
        - Как он попал сюда, к нам? Здесь что, проход во второй мир? - сама не сразу осознав сказанное, Раштан уставилась на учителя, выворачивая шею.
        Одор хмуро смотрел в ответ, неприятно озадаченный открытием. Если прореху в междумирье из Раминара могли пробить только с этой стороны, то о сквозном проходе в Санд-Дам того же сказать нельзя было.
        Через полчаса Одор окончательно утратил способность умиляться детенышами. Ему казалось, что непрерывное "ука-юка" отражается от каждого жорова кирпичика в подземелье, норовя просочиться под кости черепа и сгрызть мозг. Раштан, наоборот, плыла где-то между седьмым и восьмым небом, тетешкая неугомонного болтуна. Новоиспеченная мамаша заканчивала уже сотый, наверное, круг по бывшей роще Танцоров, покачивая ящера на руках.
        - Малышу не повредит поспать. Хватит щекотать ему пузо.
        - Ему так нра-а-авится.
        - ...ю-ю-укка...
        - А-то. И все же пусть подремлет. Пора уж.
        - Он и так долго спал, - гоблинка вытащила руку из люльки - запасной рубашки Одора, завязанной рукавами на шее и заткнутой за пояс снизу. Бросив взгляд через плечо, гальт закатил глаза - Раштан напоминала беременного ребенка.
        - Детям полезно спать, а не болтать, не закрывая рта.
        - Мастер, он вас что, раздражает? - в голосе Таши прозвучали недобрые нотки, тут же сменившиеся ласковым лепетом, едва она заглянула под ткань. - Он же такой кроха.
        Все женщины одинаковы. Это факт. Одор отступился, решив не связываться.
        Его беспокоил Раскол. Просто уйти, оставив брешь в ткани мира, он не мог. С другой стороны, если маги до сих пор не заинтересовались вопросом о том, кто снял оставленные ими "бубенцы", то уж когда этот кто-то запечатает Раскол - у них просто...
        - ...башни посрывает, - довольно пробормотала Раштан, поскребывая обормоту спину сквозь ткань рубашки.
        - Что? - Одор вздрогнул, холодея.
        - Если Юшка вымахает в здоровенного ящера, и если я верхом на нем приеду в Клан, то у наших просто башни посрывает! Ну, то есть... они очень удивятся, - Раштан поспешила исправиться, припомнив, как подобает разговаривать леди, а как нет.
        Гальт перевел дыхание и оглянулся на застывающих в стенах Аруан, возвращаясь к размышлениям.
        После того, как гоблинка вытащила яйцо с ящером, выполнив "ран-йеру" погибшей сестры, междумирье отступило за черту, и прореха начала затягиваться. Яйцо служило чем-то вроде замкового камня, который не давал рухнуть всей конструкции, и оказалось оно тут не случайно. Кто-то позаботился о том, чтобы двери не захлопнулись. "Серый Лес пошел в рост, и здесь на юге оказался припасен проход в Санд-Дам. Будь я проклят, если нориу не собрались, наконец, с силами для прорыва. Слишком быстро... Еще и Шеа восстала из мертвых... Знакомые все лица". Одор дернул щекой. История зашла на повторный виток, только соотношение сил на этот раз сложилось далеко не в пользу гальтов.
        Итак, "замковый камень" покинул ложе, и теперь Раскол исчезнет. Но неприятность заключалась в том, что процесс "сращивания" ткани мог длиться десятилетия. Таким количеством времени вовсе не хотелось разбрасываться, учитывая последние события.
        Решение было принято. Плевать на остаточный след инородной, чуждой Раминару магии. Такую заявку десятка Верховных просто не сможет проигнорировать, но, в сущности, Одор и без того уже наследил достаточно, чтобы их заинтересовать. Проход необходимо закрыть. Точка.
        Мужчина встал на колени, уперевшись ладонями в пол, и замер. Сознание его проскользнуло за внешнюю Ткань, а затем погрузилось в дальние слои мировой оболочки.
        Кельдин грохнулся лицом прямо в галечный вал, намытый волнами, чувствуя, как во рту посолонело от крови. Мгновением позже сверху на него рухнул Араван, нечленораздельно выругавшись.
        - О, жор! Слезь с меня. Развалился, как дома, - маг взбрыкнул всем телом, выплевывая на камни красный песок.
        - Какого?!.. Кондор парящий, куда нас вышвырнуло? - Араван откатился в сторону и в замешательстве обвел глазами безбрежную синеву водного простора, потом, чуть не свернув шею, покосился на отвесные скалы за спиной.
        Чайки, растревоженные свалившимися из ниоткуда людьми, гневно вскрикивая, кружились над волнами. Солнце растеклось огненной каплей по линии горизонта.
        - Это вовсе не Жемчужный океан. Мы на западе материка. На востоке уже ночь.
        - Хочешь сказать, это Даэн-Аймал?
        - Если вообще Императорский континент.
        - Яхра не мог так ошибиться. Он сам прокладывал курс.
        - Угум. Все верно. Яхра не мог ошибиться, а вот мы с тобой, очевидно, спятили, - Кельдин ехидно фыркнул, поднимаясь на ноги. Растер кровь по лбу. - Что-то сбило канал. Я ощутил странный импульс, перед самым приземлением.
        Араван хмуро следил, как накатывают темно синие волны на палевый с розовым отсветом песок.
        - Что будем делать? - поинтересовался он, отряхиваясь. - Используем обратную тягу или попремся в Каралон, потратив единственную иглу?
        - Если потратим, то на обратной тяге из катакомб сможем вернуться только сюда. Мне это ни к чему. Да и точностью настройки канала ни один из нас не может похвастать. Я бы просто отправился на остров...
        - В объятья магистра Яхры? - съязвил Араван, предчувствуя неприятности. Планка его настроения стремительно падала.
        - В конце концов, выбор у нас не велик, - огрызнулся Кельдин.
        Ничего не отвечая, адепт яростно оттирал куртку - на плече красовались останки раздавленной медузы. Яхра был на взводе, когда торопливо объяснял магам их задание. Араван до сих пор помнил, как свербело между лопаток, когда ступил в портал под пристальным взглядом магистра. И последнее, чего бы он хотел - это заглядывать в колючие льдистые глаза магистра, возвращаясь в Жедарад ни с чем.
        - Яхра нас живьем сожрет.
        - Знаю... Проклятье
        Нод как раз закончил возиться с зеркалом и уже подцепил бусину "звоночка", чтобы отправить ее сквозь жидкую пленку канала, когда в комнате раздался мелодичный перелив колокольчика. Темная поверхность амальгамы посветлела, и перед носом Греллара возник сверкающий глазами Яхра.
        - Мои вернулись!!! Что-то нарушило траекторию!
        Архимаг невольно отшатнулся, чуть не уронив шкатулку.
        - Помилуйте, нечего так ор-рать.
        Рука Яхры метнулась к вороту рубашки, разрывая ткань. Одна из пуговиц выстрелила в зеркало, и Нод скривился от громкого бряцающего звука, прокатившегося по кабинету. Но, несмотря на шум, от его цепкого взгляда не ускользнули кровавые ссадины на костяшках горца.
        - Ни к чему зверствовать, Яхра. Люди нам еще пригодятся.
        - А это вас, простите, не касается, - великан перешел на приглушенное рычание, отпрянув от зеркала. - Они должны были кровь из носа попасть в катакомбы! А вместо этого приперлись, перемазанные и побитые, жор знает откуда.
        - Что-то искажает каналы. К Каралону сейчас не подобраться. Если бы рискнули - они могли очутиться в таком месте, откуда вовсе не возвращаются.
        Яхра прищурился, вцепившись взглядом в мага.
        - А где ваши адепты, Нод?
        Греллар не ответил, упрямо выдержав затянувшуюся паузу.
        - Да уж. Люди сейчас на вес золота... Н-да.
        - Довольно язвить, - огрызнулся Нод. - Лучше давайте задумаемся о положении.
        - Тут нечего думать. Нужно прорываться в катакомбы, пока не стало поздно. Этот авантюрист в подземельях творит что-то неслыханное. Это не просто шпик, пришедший поглазеть на аномалию. Это жоров маг, приводящий в исполнение свои планы! Сильный маг - такой, что нам и не снилось!
        - Прорываться к магу, такому, что нам и не снилось. Ваше благоразумие внушает уважение! И что мы ему скажем при встрече?! Ваши варианты! Очень хочется, знаете ли, послушать! - Греллар не заметил, как сам перешел на крик, вторя Яхре.
        - А вы, значит, предлагаете отсидеться! Посмотреть издалека, как кто-то... Мы даже понятия не имеем, что он там делает!!!
        - Ярость застит вам глаза! Что предлагаете вы? Швырять в искаженные каналы адептов одного за другим? Вдруг кто-то долетит?!
        Горец в бешенстве стиснул зубы, отворачиваясь. Он был вспыльчив, но не глуп. Пришлось признать, что момент они упустили, опоздали безнадежно и ничего не могут более исправить. Оставалось лишь попытаться перехватить неизвестного мага на его обратном пути.
        - Мы можем отправить отряд как можно ближе к городу. Настолько далеко, как позволит искажение. А дальше они должны будут сами пробираться.
        - Через болото, мимо хеммов?
        - Не стеклянные.
        - Ма-астер. Что происходит? Вы меня пугаете. Хорош уже.
        Сознание Одора ухватилось за голос гоблинки и вынырнуло в реальность.
        Мужчина пошевелился, со стоном распрямляя спину. Первое, что он увидел, едва разлепил веки, была треугольная приплюснутая морда Юки с заходящими за ракушки ушей высокими надбровными дугами. Гальту показалось, что обормот подрос. Нет, этого не могло быть. Ящеру исполнилось едва три часа, к тому же его до сих пор ничем не кормили. Словно в ответ на мысли Одора, в животе Юки раскатисто пробурчало. И тихонько так, будто стесняясь, на рык отозвался пустой желудок Таши.
        - А мы тут есть хотим, - озвучила гоблинка, чтобы окончательно внести ясность.
        - Уже догадался. Не дурак. Только так: едим быстро и уходим.
        - Здорово! Тут, кстати случилось что-то, пока вы...эм... демон-ти-ровали. Все, кто ползал в стенах, пропали. Вот.
        - Чего я там демонтировал? Говори по-человечески.
        - Ну, сидели тут, изображали статую.
        - Я... - Одор запнулся. Не мог же он, в самом деле, взяться расписывать гоблинке процесс сплавления внешних слоев. - Я медитировал.
        - Ну, вот и я о том же. Имитировал, - Раштан с важным видом кивнула, разжевывая кусок хлеба для Юки.
        Получив мякиш, ящер доверчиво его проглотил, но второй принять отказался. Хлеб не пришелся ему по вкусу.
        - Вот привереда. Не глупи. Жуй, пока дают.
        - Осторожно, Таша. Не суй ему руку в пасть...
        Гоблинка вскрикнула, выдергивая прикушенные пальцы. А Юка, срыгнув хлеб, прошелся узким язычком по краю рта, собирая капельки крови. Довольно урча, уставился на замерших двуногих. Раштан, хмурясь, облизала проколы на коже.
        Одор, провожаемый пристальным взглядом синих глазищ, извлек из заначки солонину. Оторвав пару волокон, он отправил их зверушке по воздуху. Юка принюхался, сразу отвернул морду от мяса и с глупой надеждой воззрился на Раштан.
        - Ты хищник, малыш?
        - Боюсь, не простой хищник.
        - Вы про что?
        - Пока рано делать выводы. Давайте выбираться наверх. Там проверим теорию.
        Гархту, не став навязываться с вопросами, послушно принялась крепить люльку.
        * * *
        Лайлин, разбитая и измученная, полдня провалялась в повозке Каи под присмотром Айхела. Ее мутило от постоянной тряски, и только усилием воли она сдерживала подкатывающие к горлу волны тошноты. Когда фургон вдруг качнуло от резкой остановки, девушка стрелой вылетела прочь, еле успев спрыгнуть на обочину. Желудок мучительно скрутило. Зато, выбравшись через полминуты из кустов, Лайлин чувствовала себя вполне сносно. Вот тогда она и обратила внимание на возню во втором фургоне. Девушка пошла на шум. Внутри, шлепая босыми ногами по полу, метался от стены к стене, похожий на загнанного зверя, пришедший в себя юноша. Каилара пыталась его дозваться, но тот ничего не слышал. Задыхаясь, он вслепую шарил перед собой руками - искал выход.
        Рядом заржала лошадь, звякнуло железо. Оглянувшись, Лин увидела шедшего к ней Халахама и посторонилась, пропуская его в фургон.
        В это время слепой, сдавленно ахнув, растянулся на поклаже. Гальт тут же скрутил ему руки за спиной, не давая подняться, и глянул на Каилару:
        - Его надо утихомирить. Найдется что-нибудь у тебя?
        Нашлось. Юноша вынужден был глотнуть, когда ему зажали рот и нос. Пока он не затих, Халахам посидел с ним вместе на сумках. Для верности. Снадобье подействовало в течение десяти секунд. В закромах у ведуньи припасены были страшные вещи. Бедняга обмяк, соскользнув в сон, и гальт перенес его на лежанку. Лайлин хотела остаться подле него, заменить Каилару, но Халахам отвел ее в сторону.
        - Угомонись и приведи мысли в порядок. Бросаться на вилы, очертя голову, тебя никто не просит.
        - Я должна закончить.
        - Остановись и подумай. Ты уже сделала все, что могла.
        Лин задохнулась, отступая. Может быть, он прав, и на большее сил у нее - глупой девчонки - не достанет?
        Халахам продолжал смотреть, как девушка медленно, словно ее оглушили, обошла отца с Эрикиром и скрылась за пологом повозки.
        Кузнец тронул плечо Эри, и оба молча взобрались на козлы. Кони двинулись с места, сварливо заскрипели колеса. Два фургона поползли по Южному тракту, пристраиваясь в хвост к протарахтевшей мимо бричке.
        Вечером компания выехала к притоку Тайры. К переправе спускаться не стали, свернув с тракта и остановив фургоны на пологом берегу в достаточном отдалении от шума и толчеи. Торговый мост через Ключинку недавно взялись обновить, и сейчас выше места строительных работ действовало два парома, но их не хватало. С утра до позднего вечера на берегу толпились повозки, кареты, верховые, погонщики скота, крестьяне с волокушами, несущие товары на торг со всех окрестностей. В сгущающихся сумерках Лайлин видела, как загораются светлячки костров. Вокруг переправы разрослись маленькие походные лагеря.
        Девушка зябко повела плечами, кутаясь в шаль. От воды расползалась сырость. Най'Ору размазанным пятном просвечивала сквозь облака. Рядом, подпалив початок рогоза, сидел Эрикир, уставившись в темноту, где над Ключинкой скапливался тонкий плед тумана.
        - Эти заразы вообще дыма не боятся? - вскинулся он, прихлопнув комара на щеке.
        - Кушать всем надо, - голос Лайлин был настолько уставшим, что Эри невольно потянулся к ней, приобнимая.
        - Может, вернешься в постель?
        - Тошнит уже от запаха смолы и этих подстилок. К тому же... мне сегодня ночевать рядом с парнем. Каилара совсем вымоталась, а я... успела отдохнуть.
        - Боитесь, что ему хуже станет?
        Лин промолчала.
        - Мне Айхел сказал, что у нас с ним на шее одинаковый шрам. Ты же заметила?
        - Еще бы, - вздохнула девушка, прикусывая губу. - Ведьма никак не отвяжется.
        Эрикир промолчал. Он чувствовал присутствие Шеа, каждую ночь разделяя с ней проклятье голода. Он знал, что женщина близко.
        Лайлин заговорила медленно, с сонным безразличием:
        - Интересно, о чем думают Халахам с Алестаром? Чуть не потеряли одного из носителей. Знаешь, мне стало вот любопытно... а был кто-то до нас, кто-то, кого первой нашла Шеа? Отчего вообще Хал-Ал бросились нас искать? С чего все началось? Они ведь не ожидали, что встретят ее. Даже не предполагали. А тут вдруг - р-раз!.. Если не знали, что нас хочет сожрать ведьма, зачем стали искать? Халахам твердит - нам нужна защита. Но ведь раньше не нужна была. То есть - они не знали, что нужна. Но все же начали поиски. Зачем? Эри-Эри, зачем? Я не хочу об этом думать. Но думаю, Эри. Все думаю и думаю...
        Юноша с тревогой скосил глаза на Лайлин, пристроившуюся у него на плече. Казалось, она спит, если бы только не закушенная губа и вздрагивающие ресницы.
        - Надо поболтать с новеньким. Скорее бы он очухался. Ты знаешь... я впервые не смогла исправить ликаду. А почему? - потому что струсила, сказала себе, что не смогу. И не смогла. Думала, что видала виды, вообразила себя особенной: сильной, всемогущей даже... А увидела эти провалы вместо глаз - и все. Пшик... Не-на-ви-жу-се-бя...
        - Ты что такое говоришь? Лин. Эй. Совсем что ли? - Эрикир отстранился, сжав плечи девушки и развернув к себе лицом. Голова ее безвольно запрокинулась, губы растянулись в кривой улыбке.
        - Эри-Эри-Эр-р-ри...
        Юноша с подозрением принюхался. Спиртной душок, ударил в нос. "Так и есть. Пьяна".
        - Где ты умудрилась-то? Вот горюшко.
        Он затоптал тлеющий рогоз, с трудом поднял обмякшую Лин и вздыхая понес в фургон.
        Ближе к полуночи Лайлин проснулась. В голове до сих пор плыл туман. Пить хотелось отчаянно. И кто ее дернул слямзить из сундучка Каилары ту склянку с настойкой? Переборов сонную усталость, она нашарила туфли и со всей доступной ей осторожностью вывалилась из фургона. Холод прояснил мысли, а несколько горстей речной воды в лицо согнали сонливость. Во втором фургоне из-за полога сочился рыжий свет. Девушка ощутила мучительный стыд, вспомнив, что Каи так и не прилегла за весь день.
        - Ты как, девочка? - ведунья слабо улыбнулась, кивая застывшей на подножке Лайлин.
        - Лучше. Простите. Я должна была раньше прийти.
        - Ты никому и ничего здесь не должна. Скорее наоборот.
        - А где Халахам и Ал?
        - Кто их разберет. Ушли.
        Лин присела рядом с юношей в изголовье лежанки. Тот спал, беззащитно раскинув руки. Каи смыла следы крови, сменила рубашку на чистую, позаимствованную у Айхела. Сейчас только спутанные волосы с темными слипшимися прядями напоминали о том, как бедняга выглядел совсем недавно. Глаза скрывала повязка, и по этому поводу Лин почувствовала облегчение. Так было спокойнее находиться рядом: пока не видишь, можешь себе лгать, что ничего нет.
        Каилара медленно поднялась, преодолевая боль в затекших мышцах.
        - Пойду. Прилягу... Устала.
        - Конечно! - закивала Лин, чувствуя, как краснеют скулы.
        Ведунья ушла. В фургоне стало совсем тихо. Казалось, даже воздух загустел. В плошке подрагивал огонек масляного светильника.
        Лайлин, облизнув сухие губы, решилась взглянуть на ликаду незнакомца. Голубые с золотом нити спокойно пульсировали в такт биению сердца. Но в области глаз была пустота, серое марево.
        "Что же мне с этим делать?" - Лин страдальчески скривилась, чувствуя, что у нее нет ни одной идеи.
        "Зачем тебе это? Мучаешься сидишь... Ты ему жизнь спасла".
        Девушка похолодела. Это не были ее мысли.
        С улицы не доносилось ни звука. Но вот Лайлин ощутила, как повеяло ночной свежестью, когда за спиной пошевелился полог на входе. Алестар прошел внутрь так, что не скрипнула ни одна досочка. Лайлин оглянулась. Су-волд сидел, откинувшись на свернутую постель, и не сводил с нее неподвижного взгляда.
        - Я не могу иначе, - твердо сказала она, отворачиваясь.
        - Тебе же хуже... Иногда нужно уметь жертвовать. А иногда - НЕ жертвовать.
        Девушка хмыкнула.
        - Не всем доступна такая рассудочность в поступках.
        - Это качество можно в себе выработать.
        "А стоит ли?"
        - Несомненно.
        Лайлин метнула в су-волда неприязненный взгляд.
        - Задумал превратить меня в черствое чудовище, трезво рассуждающее над измордованным человеком о высших материях?
        Алестар ответил не сразу, с прищуром рассматривая девушку. Наконец, произнес едко:
        - Ты забыла добавить: "в себе подобное черствое чудовище". Если говорить, то договаривать.
        Лайлин смутилась, но не стала смягчать повисшие в воздухе слова. В конце концов, су-волд верно определил все недосказанное.
        Она чувствовала на себе его взгляд, но не могла заставить себя посмотреть в ответ. Алестар тихо фыркнул, и Лайлин на миг показалось, что сказанное задело его. Но она тут же отмела нелепую мысль. Вряд ли ледяную броню нечеловека могло пробить хоть что-то на целом свете.
        Неприятный поворот разговора настолько поглотил ее внимание, что она минута за минутой продолжала сидеть над искалеченным юношей, уставившись в его лицо и ничего перед собой не видя. Постепенно мысли вернулись в прежнее русло.
        "Как исправить ликаду? Как сплести из серого марева чистые нити? С чего начать?"
        Она провела пальцами над повязкой, едва касаясь ткани. Под кожей зудело напоминание о неизменно сопутствующей боли. Стоит только тронуть ликаду - и жжение проникнет внутрь, начнет разъедать плоть до самых костей. Лайлин убрала руку. Вернулось чувство беспомощности.
        "И что я себе думаю?.. Это ведь не прыщи у соседушек выводить. Легко быть целителем, когда имеешь дело с простудами и бородавками. Самомнение пухнет, как тесто на дрожжах. И вот пожалуйста. Дело дошло до дела, а я что? - ага. Ни-че-го. Великий целитель, который не знает, как подступиться к увечью и сам боится боли. Ха-ха."
        - Меньше нытья - больше толку, - не выдержал Алестар. - Делай или не делай. Только не самоедствуй.
        - Тебя спросить забыла..., - Лайлин с опозданием прикусила язык. От собственной грубости стало неловко.
        - Собралась хамить - иди до конца. К чему лишняя скромность?
        - Не лишняя... Прости... Хотя мог бы из вежливости притвориться, что не копошишься в моей голове, как у себя в карманах!
        - Я не копошусь, как ты выразилась, - кисло отозвался су-волд. - Ты сама толкаешь свои жалобы в тех, кто слышит. Хнычешь постоянно сама с собой: "Как мне тяжело, как все сложно, помогите, заберите неприятности - мне от них неприятно..."
        Лайлин покраснела. Слова Алестара ударили куда-то очень близко к истине.
        - Знаешь что! - тряхнула волосами, засопев раздраженно.
        - Что? - су-волд с вызовом смотрел на нее.
        Девушка поперхнулась воздухом, не представляя, как продолжить мысль. Засопела еще громче, отвернулась... А потом в отместку, сама не ожидая, что получится, попробовала прильнуть к чужому сознанию: вытянула невидимые ладони... и коснулась, тут же уловив обрывок смешавшихся образов: "... злится... забавно..."
        - Забавно?! Тебя это забавляет?
        Едва заметная насмешка в глазах Алестара сменилась холодом.
        "Она читает меня?"
        - Представь себе! Приятно?
        - Стой...
        - Нет уж. У тебя в голове очень интересно.
        "Стена. Замок. Не докопалась бы только до..."
        - До чего?
        "Все еще здесь?"
        - Прекрати, Лайлин.
        Но девушка не слышала его слов - только мысли. Она уловила слабый отзвук чего-то, что от нее пытались в спешке скрыть, подхватила ускользающие нити, потянула к себе...
        - Хватит!
        Лайлин растерянно моргая, приходила в себя. Чувство было такое, будто она упала с высоты в собственное тело, очнулась от стремительного сна. Алестар нависал над ней, больно сжимая кисти рук. Его глаза медленно возвращали цвет, будто в их глубине таяла ледяная корка.
        - Никогда. Не делай. Этого.
        - Почему? Ты же делаешь.
        Су-волд скривил губы, перебарывая зарождающийся оскал. Глухо выдавил:
        - Не буду.
        Лайлин молчала, вспоминая разговор, которого, как ей казалось, никогда не было.
        "...вы не знаете, откуда взялся мой дар и... боитесь его. Я вам нужна, чтобы... ваши цели... я средство в их достижении? Или помеха?... Вы убьете меня после всего, что я тут высказала..."
        Странно было видеть себя со стороны, скользить взглядом по собственному лицу, отстраненно отмечая дрожь губ, блеск в глазах, пальцы, ковыряющие щепку на столешнице. Медленно до нее начало доходить, что это воспоминания Алестара. Стало еще чуднее, когда она разобралась в эмоциях, сопровождавших су-волда во время разговора - удивление и... интерес? Что-то вроде: "...никогда бы не подумал... и что же дальше? ну надо же... Хм, любопытно".
        - Отпусти, - прохрипела она, закашлявшись.
        Алестар разжал пальцы и отодвинулся.
        - Почему ты помнишь, а я нет? - спросила она тихо, потирая заалевшую кожу.
        - О чем ты?
        - Ни о чем, - Лайлин резко отвернулась, пряча взгляд. Она узнала место, где происходил разговор. Хутор, в котором они останавливались по пути в Юрр. Но ни того вечера, ни начала или конца беседы она вспомнить не могла. Долго раздумывать над причиной своей забывчивости не приходилось. Халахам или Алестар. Похоже, кто-то из них ловко вывернул наизнанку ее память и мысли, когда она затронула опасную тему или задала не тот вопрос. "Вы убьете меня после всего..." Убить не убили, но о своем спокойствии позаботились. Теперь не оставалось сомнений, что все это время они управляли наивными спутниками, решая, что им можно знать, что помнить, в какую сторону смотреть. Сколько таких потерянных разговоров было на самом деле? На каких глубинных слоях ее души хозяйничали эти двое? Насколько она еще оставалась собой?
        - М-м-м... - Лайлин сдавила виски в ладонях, встряхивая головой. - Кто дал вам право? Мы же люди, а не скот.
        Су-волд не отвечал, дожидаясь разъяснений.
        - Я уже не знаю, где я, а где та, кого вы с Халахамом из меня делаете... Я вижу себя твоими глазами, но по-прежнему не помню сама. Собственных слов не помню!
        Алестар прищурился, начиная понимать, что происходит. Вернее, что уже произошло - очередной прокол, который Халахам, не задумываясь, загладил бы, как и многие до этого. Самого су-волда уже тошнило от липкой паутины, сплетаемой гальтом. Халахам привык делать пешек из всех, кто его окружал, и распоряжаться ими по своему усмотрению, частенько жертвуя одной-другой. Алестар и себя порой ощущал всего лишь фигурой на воображаемой доске кое-чьих интриг. Накатившая на Лайлин истерика была вполне объяснима, более того - она имела право быть... Но это вовсе не означало, что он возьмется утешать девчонку.
        - Теперь на полтона тише. А лучше вообще закрыть тему. Ты от нее слишком возбуждаешься.
        Лайлин вытаращилась на су-волда, проглотив распирающие грудь слова. Но вскоре взгляд ее наполнился ядом.
        - Н-ну закрой... - процедила она. - Как вы там это делаете? Закатываете рукава и по локоть влезаете к человеку в голову? Так примерно?
        - Примерно.
        Девушка скривила в презрении губы, и Алестару при виде этой гримасы захотелось убить. Ее или себя... а еще лучше гальта...
        Сожалеть о случившихся однажды вещах су-волд хотел меньше всего, но в последнее время это от него уже не зависело. Память и сомнения переплелись крепче крепкого, разрушая уверенность в себе и выбранном пути. Алестар страшился открыть перед кем-нибудь этот разлад, поэтому легкость, с которой Лайлин ступила в его сознание, испугала его. А на все, что пугало его, су-волд нападал без раздумий.
        - Не надо изображать из себя белоручку. При первой возможности ты вломилась в голову ко мне, ничуть не обременяя себя моралями.
        - Ты это начал, - огрызнулись в ответ. - Я только лишь отплатила той же монетой!
        - Да-да. Вся из себя такая чистенькая и правильная.
        - Кто бы меня упрекал? Тот, кто не задумываясь лжет, убивает и вертит людьми, стоит гальту рукой махнуть!
        Мужчина окаменел, чувствуя, как осыпаются прахом остатки самообладания. Окончание фразы ударило метко и болезненно. Неужели она осознанно вонзила этот нож? Что-то увидела в нем или просто угадала? Эта девчонка выводила его из себя.
        Су-волд рывком сел, подаваясь вперед.
        - О да, тебе-то неким чудесным образом удалось до сих пор не выпачкаться ни в чем из того, чем мы с Халахамом вымазаны по шею. Дай подумать, как это у тебя вышло? Ах, ну конечно! Ведь это наша с ним привилегия - убивать, лгать и выкручиваться, спасая незапятнанные шкурки несчастных, оставленных нами в неведении спутников, - Алестар шипел, по капле теряя человеческий облик. В глазах плескалось темно-красное бешенство. - Легко загребать угли чужими руками, Лайлин, а потом любоваться на собственные, оставшиеся чистыми ладошки!
        Лайлин казалось, что ее окатили кипятком. От болезненной смеси страха, стыда и обиды защипало в глазах. Она отвернулась, вжимая голову в плечи, и осталась сидеть, не отвечая и ничего не видя перед собой.
        Алестар ввинчивал разъяренный взгляд между ее лопаток, сдерживая ползущий по телу холод. Слепой парень вздохнул и пошевелился, просыпаясь, но су-волд тут же толкнул в него ледяную волну, возвращая и углубляя сон. Вот сейчас бы мазнуть широкой кистью, закрашивая весь этот вечер, и снова войти в фургон, не раздавая на этот раз советов. А еще лучше вообще не входить. Как бы облегчилась жизнь!.. И вместе с тем стала бы еще сложнее. Нет, он не хотел повторять приемы Халахама. Разве что в одном единственном случае - чтобы стереть из памяти гальта данную ему клятву и сам далекий день их встречи.
        Зря он сорвался на Лин. Девчонка ткнула острием слов вслепую и попала в старую рану, даже сама этого не осознав. А он, как подросток, накинулся на нее с кулаками. Нервы стали ни к черту в последнее время.
        Холод схлынул, глаза посветлели. Су-волд опустился на свернутую постель и перевел дыхание.
        - Если у тебя есть вопросы, - заговорил он тихо, - я отвечу. - И, не удержавшись, добавил желчно: - Не придется переступать через себя и самой ломиться туда, куда обычно не зовут.
        Лайлин отозвалась не сразу. Угрюмо выдавила, качая головой:
        - Можно подумать, я запомню этот разговор.
        - Запомнишь... Я хочу, чтобы ты помнила.
        Девушка повела плечом, недоверчиво хмурясь. Похоже, су-волд не шутил. Вот он - момент истины? Сейчас она узнает все об этой парочке и их целях? Только чем дольше собиралась с мыслями для первого вопроса, тем больше она сомневалась, хочет ли знать... "Жор, грызи мою душу! Конечно хочу!"
        - Чего ради вы тащите нас к Туманным горам?
        Алестар прикусил губу. Глядя на Лайлин, покачал головой.
        - С этим - к Халахаму. Не ко мне.
        - П-ф-ф... Все ясно. А не пойти бы вам к... гальту. Вечер избирательной благотворительности.
        - Благотворительности, - фыркнул су-волд, закрывая глаза. - Где ты набралась таких слов?
        - В Гуне я, между прочим, ходила в школу. Училище для девочек под руководством дамтан* Арлебондины.
        - О боже упаси...
        До слуха Лайлин донесся сдавленный смешок, и она, не удержавшись, скосила глаза на Алестара. Его плечи дрогнули несколько раз. Кажется, он и вправду смеялся. Впервые за все эти месяцы. Если бы сама не видела, никогда бы не поверила, что он вообще на это способен.
        - Дамтан Арлебондина? Серьезно? Вот черт. Что у вас с именами, люди?
        - Между прочим, уважаемая госпожа! - девушка почувствовала обиду за дамтан, хотя и сама с девчонками, было дело, частенько издевалась над ее хитро навороченным именем.
        - Да кто же спорит...
        - А что такое "чет"?
        - Че-р-т. То же, что ваш Жор.
        - НАШ жор, - передразнила Лайлин. - Можно подумать!.. Подожди...У меня назрел еще один вопрос. Только не надо посылать к гальту снова. Иначе я в тебе разочаруюсь.
        Алестар повел бровью, сдерживая готовую сорваться колкость по поводу оказанного доверия.
        - Халахам сказал, ты не человек. Кто ты, Ал?
        - Халахам? Вы говорили обо мне? Ясно. И его успела подоставать...
        Мужчина откинул голову на валик подстилки, прикрывая глаза, и устало произнес, делая паузы:
        - Я уже жалею о своих словах... Мне редко приходилось о них жалеть... Потому что обычно я немногословен.
        Когда Алестар снова посмотрел на Лайлин, в его взгляде смешались досада и смирение. Было видно, что отвечать ему в этот раз хочется еще меньше, чем в первый.
        - Ну давай же, - она равнодушно пожала плечами. - Просто разочаруй меня.
        После тягучей, наполненной тишиной минуты Алестар тихо проронил:
        - Не хочется.
        Пока Лайлин ничего не успела сообразить, он ехидно продолжил:
        - Значит, хочешь знать, кто я? Не боишься сон потерять?
        - Ты такой страшный?
        - Такой.
        - Валяй. Я уже всякого насмотрелась за эти месяцы.
        - Я вампир, - коротко бросил су-волд, с любопытством наблюдая за реакцией Лайлин. Светло синие глаза смотрели на него прямо и открыто, без капли страха или напряжения. Не понимая. Не осознавая. Не веря.
        - Гхм.
        - Гхм? - переспросил он. - Здорово... Я рад, что тебя ничем не прошибешь. Честно говоря, ожидал какой-нибудь истерики в твоем стиле. Но, признаюсь, ты умеешь удивлять.
        Пустив по губам тонкую улыбку, Алестар снял куртку, размотал головную повязку и взялся расстилать постель. Уже расправляя плед, он услышал ожидаемое:
        - В смысле, вампир?
        Тяжелый вздох вырвался сам собой, су-волд не нашел в себе сил его подавить.
        - Ну да, вампир. Князь. Холодный.
        - Да, конечно... - Лайлин неуверенно улыбнулась. - А Халахам тогда оборотень.
        Лицо мужчины вытянулось, но, сморгнув, он быстро вернул выражение легкой насмешки.
        - Все еще не веришь. Твой выбор.
        - Вампиров не бывает.
        - М-м. Значит, я тебе снюсь.
        - Слава Небу, нет! Вот еще! - возмутилась Лин и заерзала, вытягивая затекшие ноги.
        - Ты сейчас о чем? - с подозрением протянул Алестар, не уловив связи.
        - Погоди. Ты - вампир. Который... ну, кровь и клыки там всякие...
        - Да уж.
        - Ой, хватит издеваться! А как же солнечный свет, неприятие человеческой пищи, бездыханность? У тебя же сердце бьется. Да?
        - Такая большая, а в сказки веришь.
        - Вот именно, что не верю. Докажи свою м-м-м... вампирность.
        Алестар растянул губы в хищной улыбке так, что открылись кончики далеко не человеческих клыков.
        - И как же мне это доказать?
        - Ну, начал ты убедительно, - промямлила девушка, рассматривая оскал. Как она могла не замечать раньше такие зубищи? Все просто - ведь до этого вечера су-волд не улыбался.
        - Твое сердце?..
        - Бьется.
        - Солнце?
        - Не беспокоит.
        - А еда?
        - Необходима, как и всем остальным.
        - То есть, ты не мертвец?
        - О, господи, Лин... Доконала.
        - А откуда ты берешь кровь здесь, посреди степи?
        - Из вас конечно! А потом мозги правлю, чтоб вы не помнили.
        - ...
        - Кстати, я голоден, - Алестар уже откровенно издевался. - Подай руку.
        - Иди ты... к гальту.
        - Знаешь, идиотские вопросы порождают идиотские ответы. Так что не обессудь.
        - Это не был идиотский вопрос! Ты же должен пить кровь. Конечно, если ты нежить...
        - Спасибо, - пробормотали недовольно. Лайлин не обратила внимания, продолжая давить:
        - Или кровососущие вампиры - тоже сказки?
        - Нет, - ответил су-волд после минутного молчания. - Я должен пить кровь. Но не так часто, как вы, люди, себе воображаете.
        - То есть, - Лайлин напряглась, - серьезно - вампир?
        - Все. Еще один вопрос - и я за себя не отвечаю.
        - Не надо на меня рычать! Сам предложил.
        - Уже пожалел.
        Лайлин фыркнула, передергивая плечами. Разговор зашел в тупик. Она молчала, а Алестар уж тем более не пытался продолжить беседу.
        Девушка со вздохом перевела глаза на юношу, нахмурилась. Взгляд бродил по лицу, и тревожное чувство все нарастало. Что-то знакомое чудилось ей в форме губ, линии подбородка и скул.
        - Я... - девушка всмотрелась еще раз, неуверенно качнув головой, - я его будто видела где-то.
        Алестар с сомнением глянул на нее.
        - Ну, приехали... Это же виконт.
        - Какой виконт?
        - Н'Карн.
        Лайлин замерла, вспомнив его появление в трактире, просьбу, визит в графский особняк, старшего Н'Карна - с суровым и неприязненным взглядом. Как вытянулось лицо Теарана, когда он решил, что рухнули надежды на исцеление отца.
        Ей стало плохо. Одно дело - копаться в истерзанной ликаде человека незнакомого, и совсем другое - спасать того, с кем приходилось переброситься хотя бы парой слов. В десятки раз мучительнее, в сотни раз ответственнее - и оттого страшнее. Кто бы мог подумать тогда, что они еще встретятся? Да при каких обстоятельствах! Носитель... Он сам вышел на компанию, собранную гальтом, но его никто не заметил.
        Кровь отхлынула от лица.
        Его оставили одного. Оставили там, где рыскала Шеа, пытаясь подобраться к Эрикиру! Только Эри и сама Лин благополучно пристроились под крылышком у гальта, а виконт оказался с ведьмой один на один...
        "Как он выжил?"
        В голове грохотали колесами черные кареты, хлопали крыльями совы, и маленькие халахамы долдонили: "Мы не единственные, кто ищет вас - единственные не мы, ищет вас кто".
        - Что за сила швыряет нас навстречу друг другу? - подавленно пробормотала Лайлин.
        - Судьба.
        - Как-то не хочется верить, что все уже предопределено, и от нас самих не зависит.
        - И, тем не менее - это так.
        Девушка упрямо покачала головой, не желая соглашаться.
        - Сколько еще таких, как мы? Ведь вы с Халахамом знаете.
        Су-волд выдержал испытующий взгляд и, поджав губы, просто ответил:
        - Нет. Не знаем.
        - Как? Вы ведь нашли нас!
        - Случайно. Трискрат Одора ожил, когда тот очутился рядом с носителем.
        - Трискрат?
        - Что-то вроде компаса Силы.
        - На каком расстоянии он... действует?
        - Около семидесяти ласандов.
        - То есть вы не видите тех носителей, что находятся...
        - Дальше, чем в семидясяти ласандах от трискрата. Да.
        - А как нас находит ведьма?
        Глаза Алестара опасно сверкнули. Он только пожал плечами, ничего не сказав.
        Лайлин с минуту смотрела ему в лицо, переваривая услышанное.
        Чем больше думала над разговором, тем неуютнее ей становилось. По всему выходило, что гальт и его спутник не так всесильны, как ей представлялось. Даже больше - они уязвимы. Под тяжестью этого открытия дрогнули стены в сознании Лайлин, которыми она окружила себя, отсекая страх, сомнения и тревогу. До этого момента она даже не представляла всей безусловности своей веры в могущество и надежность спутников. Теперь вера эта пошла трещинами. Будущее, и до сих пор выглядевшее не радостно, стало откровенно пугающим. До Лайлин начало доходить, что путь, на который они с отцом ступили вслед за Халахамом, не был дорогой надежды. В горах не найдется уютный и безопасный уголок, так же, как не нашлось для них места в Юрре. Горы, возможно, даже не были окончанием путешествия... Окончанием бегства. Да, именно так. Этот поход оказался ничем иным, как бегством вслепую, без оглядки... Как долго и как далеко им еще придется убегать? Знает ли сам гальт ответ на этот вопрос?
        - Почему трискрат не показал виконта Н'Карн? - устало спросила Лайлин.
        - Показал... Это мы не сумели разглядеть. В одном месте собралось слишком много носителей, включая саму Кор-Унтару. - Алестар умолк, но через несколько секунд добавил: - Мы очень опасно оступились на этот раз.
        - На этот раз... Как часто вы оступаетесь? - в голосе девушки прозвучало больше ехидства, чем ей бы хотелось, но слова уже слетели с губ.
        - Не чаще многих, - огрызнулся су-волд, мрачнея.
        Лайлин покивала, прикусив нижнюю губу. Глаза вампира сузились в раздражении, но он промолчал. Девчонка могла думать о них все, что ей заблагорассудится. Он больше не собирался поддаваться на провокации и плескать эмоциями. Лайлин отвела взгляд, а затем и вовсе отвернулась, утратив желание вытягивать из собеседника новые откровения.
        - Спокойной ночи, - вяло взмахнула рукой, подтягивая колени к подбородку.
        Алестар еще минуту смотрел на уныло сгорбленную спину, но, в конце концов, закрыл глаза, не желая разбираться в перепадах женского настроения и тем более подставлять плечо под потоки слез.
        Одор и Раштан выбрались из катакомб на рассвете. Оба с упоением полюбовались на восходящее солнце, вдыхая полной грудью свежий сладкий воздух. Гоблинка, собрав росы, наполнила фляги. Юка несколько раз сбил странные плывущие в воздухе капли, после чего получил легкого тумака промеж ушей и обиженно затих. Долго на месте не топтались. Нужно было возвращаться к коням и сматываться, не проверяя скорость реагирования Коалиции на вторжение.
        Лес хеммов встретил гостей настороженной тишиной и зеркальной гладью черных омутов. Раштан не удивилась, когда они притопали к островку с поваленным деревом. Одор решил вернуться тем же путем, чтобы зря не плутать. Часа через два компания спокойно вышла из-под сумрачного полога деревьев. За все время ни один хемм даже носа не показал. Гоблинка подозревала, что этим они обязаны присутствию Юки. Вполне возможно, что болотные кровососы учуяли нечто, представляющее для них опасность, и предпочли отсидеться на дне.
        Нести ящера в люльке становилось все труднее. Гархту пыхтела и сопела, но не сдавалась. Волокла дитятко, жалея его лапки, пока Одор не прекратил безобразие, приведя пару веских аргументов.
        - Ты хочешь свалиться кучей хлама посреди болот, Раштан? Или, может быть, это у тебя особая программа по воспитанию мелкого иждивенца?
        Надо сказать, что когда люльку развязали, счастливы были оба: и Таша и Юка. Ящер тут же юркнул в заросли камыша, шлепая лапами по воде и радостно вереща. Таша было рванулась за ним, но боль в спине оказалась достаточно весомой причиной для того, чтобы подумать о себе. Опасения гоблинки, что малыш утонет, потеряется, съест какую-то гадость или просто сбежит, не оправдались. По непрерывному шуму и азартному взвизгиванию местонахождение Юки определить было не сложно. К тому же, он время от времени проносился под ногами, этаким чумазым кошмаром выпрыгивая из бурьяна и исчезая там же.
        Когда добрались до плавучих островков, Раштан настояла на том, чтобы мост подняла она. И она его подняла. Удержала, пока Одор - спокойно, как по ровной дороге! - прошел на другой берег. Но когда попробовала пробежать по горбатому жгуту сама, растеряла концентрацию и по пояс ушла в воду вместе с корнем, пока гальт успел его перехватить. Мокрая и дрожащая, Таша влетела на остров, чувствуя, как сердце бьется в самом горле. Управляя водой, она, к своему стыду, не умела плавать.
        Снова задержались на земляничной поляне. Презрительно выплюнув предложенную ягоду, Юка, шустро перебирая лапками, убежал в заросли. Пока Одор и Раштан отдыхали, он натаскал им под ноги с дюжину болотных гадов вроде лягушек и ужей. Похоже, к представителям родственного вида земноводных, ящер не испытывал ни малейшего трепета. Они пробуждали в нем разве что аппетит. Когда Юка почти стрескал последнюю квакшу, Одор с недоверием обратился к гоблинке:
        - Таш, тебе не кажется, что он подрос?
        - Эм..., - гархту окинула дитятко оценивающим взглядом. - Ну да. Вроде бы вымахал малек.
        - Еще и сутки не прошли.
        - Хех. Так, гляди, я через месяц уже и в Клан заявиться смогу. Верхом!
        - Ты не подзабыла, куда мы теперь идем? - насторожился гальт.
        - К Азг-Керуаг. Я помню, учитель. Кланы же там по соседству.
        - "Ха-ха" два раза. Всего-то Долина, Девять Вод и еще парочка кряжей Воронова Крыла. Очень мило. Можно прямо за маслом в гости сбегать, если своего не найдется!
        - Да ладно вам. К таким соседям даже через забор за маслом не полезла бы... Мечты это все. Глупые. Детские. Мои.
        Одор опустил глаза. Раштан сидела, обхватив колени, лицо ее было задумчивым и серьезным. В эти минуты она казалась повзрослевшей. Что, в общем-то, длилось не долго.
        - Эй, баклажан! Ко мне!
        Юка вздернул голову, прислушиваясь.
        - Почему баклажан? - не удержался Одор.
        - Так цвет у него точь-в-точь. Только брюхо серое и глазищи синие, как море.
        В глазищах тем временем явно читался вопрос - явно о том, что еще за неизвестный баклажан такой.
        - Ну, поди сюда! Фиолетовый. Тьфу ты. Юка!
        Ящер, виляя всем телом, перебрался ближе к гоблинке.
        - Фу-ты ну-ты! Мы только на имя откликаемся. Ничего ж себе, какая важность.
        Раштан поймала обормота за передние лапы и подтащила к себе, принявшись поскребывать ему спинку. Дитятко блаженно расслабилось.
        - А вы про что говорили тогда?
        - Когда "тогда" и про какое "что"?
        - Ну, в Каралоне, когда меня Юка грызанул. Про теорию какую-то.
        - Ах, это...
        Одор сосредоточенно почесал заросший подбородок, и потянулся к поясу за ножом.
        - Я тогда решил, что он питается несколько иначе, чем мы от него ожидали. Но, кажется, я ошибся.
        Гоблинка удержалась от вопросов. По опыту зная, что если есть, что объяснять, то учитель объяснит, а если нечего, то и приставаниями не многого добьешься.
        - А вот сейчас проверим окончательно.
        - А нож нафиг? - Таша занервничала, переходя на жаргон чаргаротских подонков.
        - Сама проколешь или я?
        Одор потянул к себе руку гоблинки и приставил острие к большому пальцу.
        - Лучше я. Это обязательно?
        - Надо посмотреть, как он отреагирует на твою кровь.
        Отреагировал Юка бурно. Раштан пришлось подскочить с места, чтобы ящер не добрался до раны. Юка прыгал у ног, шипел и вытягивал красный язычок.
        - Та-ак.
        - Он что, кровососущий?
        - Хм.
        - Баклажан, ты очумел, вот что! Фу! Пшел! Ты меня нервируешь, Юка!
        - Дай ему пару капель.
        - Че-го???
        - Дай, говорю.
        - Вместе с рукой?!
        Одор нетерпеливо перехватил кисть гоблинки и, размазав кровь по рукоятке, бросил нож на траву. Ящер торопливо облизал кожаную обмотку.
        - И что теперь? Мне как, раздеваться или он меня в одежде схамает?
        - Тихо. Посмотри на него.
        Юка свернулся в комок и прерывисто задышал. Раштан почудился влажный треск - как будто ломались кости. Под кожей ящера вздулись небольшие бугорки в той области, где ноги соединялись с туловищем, и гоблинка увидела, как наружу вместе с каплями лиловой крови пробиваются костяные шипы. Хвост Юки вытянулся, пухлый животик уменьшился в размерах, в ощерившейся пасти из десен поползли клыки.
        Когда ящер утвердился на окрепших лапах, его голова оказалась на уровне коленей Одора, а в длину - от кончика носа до кончика хвоста - он уже обогнал Ташу.
        - Е-мае...
        - Не буду повторяться. Скажу... жор дери мою душу!
        - Мастер, вы разве не этого ждали?
        - Этого. Но, я до последнего не верил в то, что произойдет.
        Юка, пошатываясь, побрел доедать лягушачью голову. А Одор с Раштан, ошалевшие, опустились на траву и единогласно приняли решение полчасика отдохнуть.
        Маги вышли к ратуше на рассвете. Восточный край небосклона пылал рубиновым заревом, ветер нес на своих легких крыльях аромат цветов и свежесть утренней росы, но люди были слишком мрачны и насторожены, чтобы любоваться красотами. Первое, что бросилось им в глаза - это отсутствие двери и остатки кострища на пороге башни. Когда оказались внутри, их взгляды сразу привлекли странные следы на полу, будто кому-то вздумалось вымести мусор огромной метлой - полосы в слое пыли и грязи. Неподалеку от спуска в подземелье валялась вниз щитом крышка входа. Перекинувшись парой кротких фраз, маги разделились. Двое исчезли в густом мраке катакомб, и двое остались снаружи.
        Через несколько часов адепты, миновав зал Ключников и лестницу, вышли к барьеру. Не сговариваясь, оба потянулись к кулонам с ледовым камнем на шеях, чтобы сообщить новость.
        Барьера более не существовало.
        Роспись формулы на полу была мертва, никак не реагируя на появление людей. Предупрежденные об аномалии, маги не спешили пересекать невидимую черту. Хотя, с падением барьера эта черта становилась чисто символической. Без слов обменявшись взглядами, они отправили весть - каждый своему магистру. Через считанные минуты сухой треск ознаменовал прибытие архимагов - из пустоты вынырнули две фигуры. Яхра, собирая пыль на подол рысьей шубы, прошелся туда и обратно по бывшему "узлу" барьера.
        - Я так подозреваю, второй узел выглядит не лучше. Да... Надолго же его удержал наш самый мощный заслон! Рыбка находится внутри, пока барьер цел? Сто процентов! Да только барьера больше нет!
        - Сейчас важнее узнать, чем он тут занимался. Нам все равно не взять след, пока не найдем хоть какую-то зацепку, - с этими словами Греллар Нод направился вглубь диавольских коридоров, и остальные потянулись за ним.
        Магистры перебрасывались красноречивыми взглядами - внутри у них все натурально клокотало от ярости. Плохие предчувствия заполонили мысли.
        Едва странные искажения подпространства прекратились, маги ринулись в подготовленные порталы, подгоняемые сообщением о рухнувших барьерах. Теперь же неприятные сюрпризы просто сыпались, как снег за шиворот: исчезли сущности, прекратился отвод силы. О том, что будет дальше, даже думать не хотелось.
        Еще не дойдя до эпицентра аномалии, верховные обнаружили следы неизвестной им, мощной магии.
        Нод массировал виски, пока адепты ограждали знак на полу. Символ был еле виден, как будто его нанесли пару веков назад. Но Греллар знал - это случилось вовсе не так давно. Головная боль вгрызалась в мозг, и мысли при этом становились, как ни странно, четче и яснее. Произошедшее никак не могло быть делом рук члена Коалиции. Слишком чужеродна оказалась природа применяемых заклинаний. "Значит, маги империи здесь ни при чем. Кто тогда остается? Давайте-ка пораскинем мозгами". Некоторые феномены аномалии давно уже казались Ноду знакомыми. Например, живые растения... Такая невидаль встречалась только в одном месте - в Серых Лесах. "Значит, по катакомбам шарил колдун из лесной братии. Больше некому".
        Позже маги отыскали кровь. Маленький грот был вывернут наизнанку - ни на стенах, ни на полу, ни на потолке не осталось живого места. Осколки камней лежали сплошным месивом под ногами. Под крошевом виднелись обрубки белесых корней. Вместо противоположного входа черным тонеллем зияла воронка в переплетении обуглившихся древесных жгутов.
        К этому времени стало понятно, что аномалии больше не существовало. Зал за залом подземелье встречало людей мертвой тишиной и неподвижностью.
        Они все же дошли до самой рощи Танцоров, окинули хмурыми взглядами ряды пустых петель под потолком.
        - Чего мы ждем, Нод? У нас есть кровь.
        Греллар кивнул в согласии. Если лазутчик Лесных выполнит свою задачу, какой бы она ни была, то империи придется не сладко в надвигающейся войне. Следовательно, его необходимо перехватить.
        - Да. Пора вызывать Гончих.
        12 глава. Половина пути
        Гон началсЯ.
        Неведом зверь.
        Но клык его оставил рану
        На гордости Князей.
        Кровавой нитью след во мгле натянут.
        И ловчие готовы лечь костьми,
        Чтобы настичь за серой пеленой тумана
        Добычу.
        На стягах - месть. Но маревом клубится
        Тень страха за плечами. Воют псы,
        С ума сходя в чаду слепой погони.
        Тревожно ржут под всадниками кони,
        Кусают удила.
        Но злы Князья. Никто не повернет обратно.
        Цель близко - нить, натянута, звенит.
        И мчится гон, глотая воздух жадно.
        Невидим день, и ночи сон забыт.
        ...а след уводит вдаль,
        и там - за мглы стеною - ждет Зверь,
        прислушиваясь к топоту копыт...
        Теаран не осознавал себя. Он был беспомощным комком нервов во вселенной голосов. Во вселенной прикосновений. В пространстве тьмы. Порой на него накатывали приступы удушья. Ему казалось, что невидимые стены сужаются вокруг беспощадным кольцом, и давят всей тяжестью черноты, вытесняя воздух из легких. Он опасался лишний раз пошевелиться, вытянуть руку, коснуться неизвестного мира, жмущегося к нему со всех сторон, липнущего к коже непривычными ощущениями. На грани сознания за туманной завесой топтались неведомые тени неведомых воспоминаний - Теаран боялся присматриваться к ним, предпочитая пока делать вид, что не замечает угрожающе нависших силуэтов. Ему все казалось, что свет где-то есть, просто он, Теан, не знает, куда смотреть. В такие моменты он начинал нервно крутить головой, замирая и прислушиваясь. Глаза болели невыносимо. Ныли, жгли, щипали, будто от слез. Но вскидывая руку к лицу, юноша всякий раз натыкался на плотную повязку. Пальцы его замирали над грубой шершавой поверхностью - Теарану казалось, это его кожа. Он, задыхаясь, ронял руку, и тогда начинался очередной приступ. Но из кольца
сжимающихся стен его раз за разом выносило к воздуху чье-то легкое прикосновение. Теаран уже привык к мягкому бархату, теплой рекой скользящему с волос на щеку и через плечо к груди. Он ждал его. Он находил в нем успокоение.
        Вот и сейчас по коже пробежали мурашки в предвкушении ласкового касания. Юноша, тихо вздохнув, прижался щекой к тонкой кисти, замершей на его плече. Впервые он почувствовал, что хочет увидеть эти невесомые пальцы, представить их себе.
        Лайлин ощутила дрожь, когда ладонь Н'Карна осторожно накрыла ее руку. Она почти не дышала, пока Теаран медленно перебирал ее пальцы, словно впервые касался чего-либо подобного.
        - Не оставляй меня, - это были первые слова, которые виконт произнес за прошедшую неделю.
        Лайлин не нашлась, что ответить, и просто вымолвила:
        - Я рядом.
        Четыре дня назад компания посетила Блатоб - один из городов, через которые проходил Южный тракт. Переночевали на постоялом дворе, отмывшись в купальнях и наевшись до отвала. Купив еды для предстоящего пути, забрели на вещевой рынок, где подобрали одежду и обувь для виконта. Примеряли на Алестара - Теаран был с ним одного роста и сложения. Завтра после обеда планировали добраться до Зенира. Дальше их ожидали четыреста ласандов до Новой Каоры, еще семь дней пути. Что следовало после, Лайлин не запомнила. Названия городов были ей незнакомы, расстояния слились в одну бесконечную серую ленту.
        Теаран молчал, поглаживая кисть девушки. Лайлин решилась с ним заговорить - может быть, он ответит?
        - Виконт, вы..., - она запнулась, потому что пальцы Н'Карна, дрогнув, застыли.
        Голоса, лица, мысли, отброшенные на глубинные уровни подсознания, зашевелились змеиным клубком. Теаран с силой сжал тонкую руку. В теле начала зарождаться нервная дрожь. Тени, разорвав остатки пелены, выступили на свет. Виконт сжал челюсти до боли, лишь бы не закричать: болезненные вспышки воспоминаний во мраке терзали душу в клочья.
        Девушка отшатнулась, услышав прорвавшийся сквозь зубы рык:
        - Н'Бор-рд...
        - Кто-нибудь! Сюда! - закричала Лайлин, чувствуя, как ноет безжалостно стиснутая рука. - Каи!!!
        Заржали лошади, фургон встал, и один за другим внутрь ввалились Айхел с Эрикиром. На пару мгновений позже, растолкав мужчин, в повозку протиснулась знахарка. Теаран уже сидел, по-прежнему не отпуская Лин, и свободной рукой сдирал повязку с головы. Он весь трясся, как в горячке, невнятно шипя имена. Подбежав, ведунья упала на колени и схватила Н'Карна за плечи.
        - Теаран! Очнись! Слышишь меня? Это я - Каилара.
        - Каи... Каи? - виконт вцепился в сухие руки, притянув старушку к себе. - Каи, они убьют отца. Они убьют его! Понимаешь? Да еще и Дори возвращается. Я сам его позвал, господи! - в голосе послышались рыдания.- Сам...
        - Тихо. Стой. Спокойно, Теан. О чем речь? Кто собирается убить Одамада?
        - Н'Борд. С-сволочь. У меня нет времени! Сколько я уже тут? Где я вообще?!
        - Это не важно. Объясни толком и по порядку.
        - Каи-и-и. Я же не в игры играю. Жор-жор-ж-жор!!! - Теаран оттолкнул ведунью, поднимаясь на ноги. Чуть не упал, еле удержав равновесие. - Если бы я мог, уже мчался бы в Юрр... Люди, кто тут есть, вы же слышите меня! Нужно отправить гонца в город. Как можно быстрее. Сколько я тут валяюсь уже?
        Случайно наткнувшись на Эрикира, виконт стиснул его локоть. Эри ответил:
        - Неделю.
        Теаран застыл. Медленно осел на пол.
        Все молчали.
        Через минуту юноша стянул ослабшую повязку - волосы рассыпались над пустыми глазницами - и провел пальцами по векам. Опустил голову еще ниже, да так и остался сидеть, похожий на сломанную куклу.
        Лайлин не выдержала.
        - Продиктуйте послание. Мы придумаем, с кем его отправить.
        Теаран ощутил знакомое мягкое прикосновение - кто-то провел рукой по волосам, снимая пелену отчаяния.
        - Еще не все потеряно.
        Когда достигли Зенира, Каилара забрала одну из лошадей и, даже не оставшись на ночь, помчалась по Южному тракту обратно в сторону Юрра, везя с собою письмо для градоправителя.
        * * *
        Егеря уже подготовили лемы* Гончих - четыре статуэтки из черной глины, отдаленно напоминающие псов, были расставлены на четырех лучах солнечного колеса, старательно вычерченного углем на пороге ратуши. Основа считалась не сложной - трудности начинались при нанесении стихийных рун и вплетении кровавой нити.
        Нод устроил в разоренной башне что-то вроде походной лаборатории мага. На каменном полу развернулась плотная холщовая ткань, а на ней ютились странных форм инструменты в виде ложек и крючков, несколько чаш с жидкостью разных оттенков и густоты а также любимая шкатулка магистра со множеством отделений. Одной из "ложек" Греллар как раз соскребал со дна плоской стеклянной баночки темную подсохшую массу. Это была вытянутая из земли и камней кровь неизвестного мага, устранившего аномалию. С ее помощью гончим будет дан след - такой, с которого ничто не способно сбить. Нод возился в ратуше еще около часа. Растворяя кровь в одном сосуде, добавляя полученную смесь в другой, а затем распределяя между третьим и четвертым, чтобы снова смешать. Когда состав был готов, магистр погрузил в него отрез шелковой нити и, держа чашу в руках, вышел на порог.
        Егеря, завидев Нода, потянулись к внутренним карманам курток за декоктом. Как только Гончие возьмут след, то не остановятся, пока не настигнут добычу. За каждой из них пойдет егерь, выдерживая скорость и продолжительность гона на любые расстояния. К таким марш-броскам людей готовили с юности в единственной в своем роде школе закрытого типа при Вимроуде. Орден магов зарабатывал хорошие деньги, предоставляя услуги ловчих тем, кто способен был заплатить.
        Магистр поставил чашу на землю. Егеря окружили знак солнечного колеса, одновременно опрокинув мензурки. И тогда начался ритуал вызова Гончих. Губы Греллара зашевелились. Отзываясь на беззвучно проговариваемые формулы, угольный рисунок на камнях ожил. В стороны от основы расползлись тонкие змейки, свиваясь в знаки стихий. Наполняемые отпущенной по каналу энергией, символы слабо заискрились, почти исчезли в солнечном свете. Тогда Нод сделал плавный пасс рукой - и из чаши вверх поплыла нить. Она струилась красной жилкой над "колесом", повторяя форму его лучей, пока не улеглась, соединив все четыре статуэтки. В это самое мгновение из комочков черной глины плеснули ленты тьмы и крови, что, смешиваясь, начали приобретать форму и плотность. Минуту спустя четыре остромордых длинноногих тени прыгнули с порога, вытягиваясь в полете, и за ними сорвались с места егеря.
        Гон начался.
        * * *
        Теаран попросил, чтобы его оставили одного. Парень по имени Эрикир, которого Н'Карн помнил по встрече в "Синем Винограде", подвел виконта к кадке с водой, помог нащупать табурет, на котором лежали кусок мыла и рушник, после чего послушно удалился. Сейчас Н'Карн в гордом одиночестве избавлялся от пропахшей потом одежды, неловкими пальцами расстегивая немногочисленные застежки. Раньше ежедневный ритуал не вызывал ни малейших трудностей, теперь процесс усложнился. Забивая голову мыслями о рутинной последовательности движений: "Рубашка к гетоне, кладем рядом, чтобы не искать... пояс..." - Теаран пытался не задумываться о глобальном. Серьезно опасался, что выпрыгнет рыбкой из окна, едва полностью осознает, что ему больше не увидеть ни неба над головой, ни даже собственного лица.
        Вода была горячей, но попахивала вареной репой. Видимо, хозяин двора, использовал одну и ту же посуду для всех нужд. Теаран сглотнул, зацепившись за эту мысль. Оставалось надеяться, что все обстояло не так трагично.
        Н'Карн прекрасно помнил, кто, сколько раз и по каким местам колотил его в ту злосчастную ночь. Поэтому сейчас, не ощущая последствий, он догадывался, кого стоило благодарить. Благодарить уже в двойном размере. "Вот и представился тебе долгожданный случай. Радуйся".
        Мыло отдавало горечью, и, держа его в руках, Теан ощущал твердые вкрапления. "Омерзительно". Поборов желание отшвырнуть зловонный кусок, он принялся ожесточенно натирать кожу, ногтями соскребая грязь и подсохшие рубцы. Вода обожгла открывшиеся ссадины. Проведя ладонью по низу живота, Н'Карн наткнулся на длинный выпуклый шрам. На счет того, где мог получить такой, у виконта не было никаких соображений. "Ладно. Позже разберемся". Теан погрузился в воду с головой, смывая с волос вязкую, отдаленно напоминающую пену, субстанцию. Когда вынырнул, он услышал стук прикрываемой двери.
        - Здравствуй, виконт, - раздался голос. Ни теплый, ни холодный, как прикосновение замши к коже.
        Теаран настороженно промолчал, не узнав говорившего.
        - Мы не знакомы. Пока. Мое имя Халахам.
        - Оно ничего мне не говорит.
        - Да. И не должно, - гальт на мгновение задумался, а после добавил сухо, - Я просил ребят не упоминать обо мне. Прежде времени.
        - А они, оказывается, послушные.
        - Не всегда. Увы... Ты, верно, не прочь узнать, что за компания тут у нас сложилась.
        Теаран не мог взять в толк, к чему ему подобные сведения, но возражать не стал.
        - Вообще-то, ты всех уже встречал. Эрикира. Лайлин - само собой. Ее отца - Айхела - сложно не заметить. Он кузнец, здоровенный такой мужик.
        Н'Карн сощурился, припоминая. Громила с бритой головой и косицей у виска, куривший на пороге "Синего Винограда". Он еще, как нарочно, выдохнул дым именно в тот момент, когда Теан проходил мимо. "Как же, знаком, встречал. Угу".
        - С Алестаром - моим спутником - вы однажды столкнулись на ступенях трактира. Твой взгляд ему запомнился...
        "И пришелся не по душе? Ранимый попался", - по губам Теана зазмеилась кривая улыбка. Он тоже запомнил альбиноса.
        - Мы все вместе двигаемся в сторону Туманных гор.
        - Да? И что?
        - Это к сведению.
        Виконт промолчал, ожидая, когда некто Хахла... как его там... пояснит, за чем пришел.
        - Я здесь, чтобы задать один вопрос.
        - Задавай.
        - Ты помнишь, откуда у тебя взялся шрам под левым ухом?
        Н'Карн потянулся к шее, представления не имея, о каком шраме речь. Пальцы нащупали неровный рубец, образовавший кольцо. Теан принял его за подсохшую грязь или кровь, но корка не сошла в воде, следовательно...
        - Не помню.
        - Совсем?
        - Не вижу смысла шутить, - сухо обронил виконт, подумав, что провал в памяти охватывает чересчур много событий. - Что тебя так беспокоит?
        - Есть кое-что.
        Пауза затянулась. Теаран уже решил, что продолжения не будет, но замшевый голос снова зазвучал:
        - У Эрикира точно такая же отметина на шее.
        - И?
        - Это должно казаться странным. М?
        - Послушай, наиболее странной мне кажется наша беседа. О чем мы говорим вообще?! Жор возьми, у меня совсем неподходящее настроение, - Теаран выбрался из кадки, судорожно вцепившись пальцами в борт, чтобы не проехаться на мокром полу.
        Халахам подал виконту одежду, видя как тот, обмотавшись полотенцем, принялся вслепую шарить по комнате.
        - Что ты намерен делать в ближайшем будущем? - вкрадчиво поинтересовался гальт, когда Н'Карн, справившись с облачением, присел на кровать.
        - А что имеется в виду под "ближайшим будущим"?
        - Завтра мы продолжим путь...
        - Я собираюсь дождаться Каилару.
        - Она не станет возвращаться... Но может подать мне весть через любые расстояния.
        - Ты маг?
        - Нет. Я нечто большее.
        "Ого. А ложной скромностью приятель Лахамам... жор, как же его?.. не страдает".
        - У тебя есть предложения на счет моего будущего?
        Гальт прикрыл глаза, придавая голосу равнодушие:
        - Ты можешь отправиться с нами.
        Теаран задумался. Ему совершенно нечего было делать в Туманных горах. Но и в Юрр путь был заказан. Горько было это признавать, но сейчас он стал бы только помехой отцу и брату. А так же ходячей мишенью для заговорщиков. Чудом выжив, Н'Карн совсем не хотел расставаться с жизнью. Несмотря ни на что. Если этот Хал не лжет на счет обмена сведениями с Каиларой, то сейчас было бы вполне разумно держаться с ним вместе.
        - Я подумаю до утра.
        Гальт улыбнулся. Он уже знал, что виконт согласится. У Теарана просто не было выбора. Вся эта игра с вопросами о будущих намерениях нужна была лишь для того, дабы Н'Карн уверился в том, что решение принял он сам. Самолюбие и гордость аристократа не должны быть задеты ни в коем случае. Халахаму совсем не хотелось тащить подозрительного парня к Азг-Керуаг против его воли.
        * * *
        Кони взбесились при виде Юки. То ли успокаивающий морок, который перед уходом наложил Одор, ослаб за два дня, то ли ужас, внушенный запахом неизвестного хищника, оказался сильнее заговоров, да только гнедые рвали привязь и выкатывали черные глаза, не замечая хозяев. Сам ящер без интереса окинул взглядом коняшек и сотрясаемую березу, вокруг ствола которой были обмотаны повода. Сочтя ниже своего достоинства пугать странных длинноногих тварей, он обежал стоянку по кругу, принюхиваясь, и слизнул длинным язычком несколько зерен чертополоха, которые отыскал в траве. Таша хотела уже бить тревогу - ведь зелье, в котором учитель смочил зерна, могло быть ядовитым, но видя, что Одор не обращает внимания на двинувшегося по кольцу Юку, расслабилась.
        Промаявшись с конями и поклажей четверть часа, компания тронулась в путь. Жеребцы послушно неслись вперед. В их глазах застыло тупое безразличие - это Одору пришлось нацепить им незримые шоры, чтобы ослабить панику. Юка сизо-сиреневой змейкой бежал следом, легко выдерживая темп среднего галопа. Раштан время от времени поглядывала через плечо за спину, отыскивая вьющееся зигзагами тело ящера. Размером он был уже не меньше желтого варана с острова Кондора. "Это к вечеру первого дня своей жизни. Ага". Гоблинку разбирал смех, стоило ей задуматься о том, что ждет их с учителем через неделю. Слава Небу, пропитание Юка добывал себе сам, и к крови мамочки подобраться больше не пытался. Пока. Проблемы начались позже - когда уже затемно троица приблизилась к деревеньке в окружении кукурузных полей.
        Догнав плетущегося по большаку мужика с мешком свежескошенного сена за плечами, Одор окликнул его:
        - Человече! А скажи, будь мил, не берет ли у вас кто постояльцев на ночь?
        Мужик обернулся, подкинул мешок на спине, ухватывая поудобнее, и выпятил нижнюю губу:
        - А што ж. Оно, канешна, есть пара дворов, - он косился на всадников, задрав голову. - Так и у меня, положим, в сарайчике один угол можна приспособить. Вы вот поместитеся, а коротышку вашего, ежели не тяжел, так на полку можна заселить.
        - Мы тогда с тобою потихоньку и пойдем. Сколько возьмешь?
        - А што ж. Ну не много-то возьму. Один имперскай. Да поутру подсобите, ежели не тошно, скотину в поле выгнать. А то ж тада один имперскай - мало будеть. Тада уже два.
        - Готлема?
        - Ну да. Один, али два - вам решать.
        - Отлично. Договорились, - Одор кивнул, зыркнув на Раштан. - Тебе как, не тошно будет со скотиной повозиться?
        - Переживу.
        Мужик хотел уже отворачиваться, когда гальт невзначай обронил:
        - С нами еще варан ручной. Его можно во дворе привязать.
        - Ага. Хто? Баран?
        - Варан. Ящерица.
        - А, ну... В дом не пущщать - и все дела. А там, хоть лягуха. Мне все одно.
        Именно этот момент Юка и выбрал для того, чтобы эдаким крокодилом выскользнуть из зарослей кукурузы прямо под ноги побелевшему крестьянину. В силу природного добродушия ящер сходу поднялся в стойку на задних лапах, пробежав передними по штанинам, а с них на грудь мужика, и, как бы между делом, обвил его ухо языком.
        В ответ на молодецкий вопль ужаса во дворах встрепенулись псы, присоединяясь к шуму нервным лаем.
        Одор хмуро проводил взглядом уносящего ноги мужика, и уставился на брошенный мешок с сеном.
        - Это берем с собой.
        - Зачем?
        - Сделаешь мне лежанку.
        - С чего эт?.., - Раштан тут же прикусила язык и вкрадчиво поинтересовалась, - А на меня что, не хватит?
        - Обойдешься. Спи в обнимку со своим баклажаном. Я уже успел представить себе ужин, кадку чистой воды и мягкий сеновал... Так что разочарование, постигшее меня, оказалось весьма и весьма жестоким.
        Гоблинка смиренно замолкла, спускаясь за мешком.
        Спать хотелось так, что глаза застилала пелена, но мастеру вздумалось погонять Раштан по пройденному материалу. Подрагивая от холода, укутанная в плед, гоблинка травяной метелкой выводила в воздухе знаки.
        - Так. А здесь подробнее.
        - Хм?
        - Сколько бубликов? Три?
        - Я... кажется, сбилась.
        - Тогда сначала.
        Метелка описала узкое кольцо и одно за другим еще четыре по окружности.
        - Кхм. Не три - значит, четыре? Так что ли? Символ Дыхания, Таша. Аарон. А-А-рон.
        - Два..., - выдохнула та, заканчивая знак, как следует.
        - Символ Перехода.
        - Ша... Эшер.
        Одор проследил за движением кисти и, прищурившись, что-то шепнул. Прочерченные линии засветились, повиснув в воздухе туманными волокнами. Два параллельных штриха сверху вниз и один горизонтальный, рассекающий их пополам.
        - Это скорее разрыв, чем переход.
        - Ах, да. Тут надо было оставить, - гоблинка смела туманное облачко и начертила снова. На этот раз горизонтальный штрих прерывался, не касаясь двух линий, и продолжался по другую их сторону.
        - Угум. Символ Связи.
        Раштан сморщилась, зевая.
        - Я... хм, не помню. Когда мы уже перейдем к делу? Надоело закорючки рисовать. Хочу их а-а...ктивировать.
        - Ты их выучи сначала.
        - Да что за смысл учить, если я даже не знаю, который как действует и для чего нужен?
        - Тебе будет легче запоминать, если я начну объяснять каждый из них?
        - Ну да!
        Одор замолчал, перебарывая зевоту.
        - Хорошо. Тогда разберемся с теми, у которых название отражает в себе применение. Давай. Символ Связи. Вперед.
        - Ну что "вперед"? Для чего он служит? Какая связь? Любовная что ли?
        - Раштан, забываешься.
        Гоблинка насупилась и опустила метелку в траву. Честно пытаясь вспомнить, принялась бурчать под нос:
        - Символ Связи... Связи... эм-м. А там, кажется, обычное слово было какое-то. То ли канат, то ли петля...
        Одор спокойный, как удав, откинулся на мягкий лежак и вытащил себе травинку, тут же отправляя ее в рот и прикусывая зубами.
        - Вы не подскажете, - Раштан не спрашивала. Она признавала факт. - Я сам-то знак помню...
        Она быстро начертила два круга и протянула одну линию между ними.
        - Аркан, - неожиданно отозвался гальт. - Устанавливает связь между объектами. А если добавить вот здесь, - он показал, где именно, - полукольцо, то он превращается во Взор. Символ Взгляда. С его помощью можно проверить некоторые любопытные вещи.
        - Какие?
        - Например, не наложен ли на тебя самого Аркан. А теперь смотри. Я активирую.
        Одор быстро повторил рисунок над собой и словно вдохнул в него жизнь - по невидимым направляющим потекла золотистая пыльца, формируя напоминающий кандалы символ.
        - Теперь - ты со своим.
        - Что я должна сделать? Как?
        - Направляешь силу и мысленно вливаешь ее в знак. Тебе должен быть знаком этот прием. Я подозреваю, ты точно так же наполняешь силой кровяные сосуды, перед тем как управлять чужим телом.
        Через минуту в синем ночном мраке проявился второй Взор. Льдисто-голубой.
        - Что дальше?
        - Повторяй за мной.
        Одор медленно просунул руку сквозь то кольцо, вокруг которого была начерчена дополнительная дуга. Ничего не произошло. Знак все так же ровно мерцал в темноте, освещая лицо гальта и кисть. Гоблинка кивнула, осторожно, чтобы не задеть световые нити, вытянула руку. Одор уже открыл рот, собираясь поощрить ученицу, когда кольца Взора сдвинулись. Одно сжалось, растекаясь по коже Раштан широким браслетом, а второе заполнилось темными песчинками. Гальт мигом сел, выплевывая стебелек.
        - Не двигайся.
        - На мне Аркан? - Таша сглотнула.
        - Да. Что-то вроде.
        Мужчина коснулся пальцем потемневшего кольца и отвел от него в сторону маленькую закорючку.
        - Что вы делаете?
        - Определяю вид Аркана... Это похоже на алхимию. Добавляя в смесь новые ингредиенты и наблюдая результаты, можно распознать состав исходного раствора. Здесь я ввожу новые элементы в структуру символа - и слежу за изменениями.
        - Но ничего не меняется.
        - Да. Значит, не эмпатический. Тогда остается материальный... А какой именно? - Одор усложнил рисунок, и символ поменял цвет на лиловый. Хмурясь, гальт вывел дополнительный круг, тонким росчерком соединив его с прежним. Взор, потемнев, растаял.
        - Что случилось? - встрепенулась гоблинка.
        - Аркан разгадан. Основа на крови. Воплощение - след. За нами погоня, Таша.
        - Маги?
        - Больше некому.
        - Так быстро!
        - Да нет. Вообще-то, медленно. Я болван. Совсем забыл про кровь. Привал окончен.
        Раштан даже не подумала возмутиться - сон смело, как рукой. Почувствовав тревогу мамочки, Юка приоткрыл глаза, и в следующий миг уже вертелся под ногами, мешая собирать сумки.
        Едва поднялись по склону оврага, выезжая на большак, Одор отрывисто бросил через плечо:
        - Галоп, ребята. Надо оторваться.
        Кони ринулись вперед, получив шпоры в бока.
        В потоке лунного света через деревеньку вихрем промчались двое всадников, а по пятам за ними стелился над землей огромный ящер, по чешуе которого стекали холодные синие блики. Вновь прокатился волной по дворам лай потревоженных псов. Кое-где скрипнули распахиваемые двери, послышалась брань. Но вскоре все затихло.
        Через три-четыре ласанда коней пришлось перевести с галопа на рысь. После краткой передышки на берегу Дички, компания продолжила движение, а на рассвете все валились с ног. Одор махнул рукой.
        - Привал.
        Раштан, шатаясь, повалилась в траву рядом с Юкой, едва сползла со спины замученного коня. Гальту пришлось самому отводить гнедых к воде, снимать поклажу и расстилать пледы.
        - Перебирайся, - он кивнул на подстилку рядом с собой.
        Гоблинка послушно села рядом, клюя носом.
        - Не спи. Рано еще.
        - О нет, мастер. Я так устала.
        - Не хнычь. Слепи комок глины и давай сюда руку. Нужна твоя кровь
        - Что вы хотите делать? - Раштан насторожилась, не глядя поднимая в воздух серую береговую глину и сминая ее в шарик с кулак величиной.
        - Голема. Нужно увести погоню.
        Одор быстро проколол палец гоблинки, покосившись на Юку. Тот даже ухом не повел - совсем вымотался.
        - Добавляй кровь к глине.
        Несколько капель, сорвавшись с пальца вверх, скрылись в комке.
        - Теперь Символ Движения. Герн. Быстро.
        Таша безотчетно выдала знак и наполнила его энергией, так будто всю жизнь этим занималась. Бесконечная зубрежка не прошла даром. Гальт поднял руку, смыкая пальцы - Герн накрыл глиняный шарик и растворился в нем. Комочек, задрожав, начал менять форму, словно чьи-то руки мяли его, вытягивали и скручивали. Раштан поняла, что больше не управляет им. Через минуту в траву упало странное существо - голова на четырех лапках. Оно тут же оттолкнулось от земли и стелящимися прыжками понеслось к реке. Гоблинка проводила его застывшим взглядом. Голем уже летел над серой гладью, и от легких касаний крохотных лапок, по воде расходились круги. Когда он скрылся из виду, Таша устало переползла на свою подстилку и, оставив вопросы на потом, зарылась под плед с головой.
        Одор остался сидеть, скрестив ноги и закрыв глаза. Раздвоить след было мало. Теперь стоило заняться отводом глаз, скрыть присутствие гоблинки и разорвать Аркан, наложенный на нее. Покидая подземелья, гальт осознавал, что оставляет там свою кровь. Но особых неприятностей он не ждал, поскольку, магам Раминара не хватило бы ни сил, ни знаний, чтобы вытянуть ее из знаков и, тем более, использовать. А вот о крови Раштан он совсем забыл. "Что ж. Теперь придется расхлебывать последствия".
        Теаран снова поймал себя на том, что тянется к треклятой повязке на лице. Ему все казалось, стоит ее снять - и свет ударит в глаза. Наваждение, самообман. Глупые рефлексы мозга. Странно было сидеть на подножке фургона, ощущая под босыми пятками шершавую траву, дуновение солнечного теплого ветра на коже, но самому оставаться в холодной тьме.
        Не имея возможности смотреть, Н'Карн целыми днями слушал. Скрипы повозок, пофыркивание лошадей, голоса и шаги. Но окружающий мир отступал за черту восприятия в те минуты, когда приходили мысли о семье... Хотя, если эти двое - дочь кузнеца и сын трактирщика - начинали препираться, то сил игнорировать перепалку не было просто никаких.
        - Эри, я же сказала: две кружки воды! Ты сколько влил?
        - Как сказано было, так и сделал. Не доставай.
        - А ты чью чашку брал? Мою или отцову? Я-то говорила про свою!.. Жор. Вся каша к грызущему. Стоит только отойти...
        - Ну, знаешь, - Теан услышал, как что-то стукнуло по котелку. - Больше и на санд не подойду к твоему вареву! Сама мучайся.
        - Стоять. Пока я спасаю кашу, режь мясо. Вот, я уже все разложила. Нож вместе с ложками замотан.
        Теаран фыркнул, расслышав сопение, и откинулся на подпорку навеса.
        - Крупно резать или мелко?
        - Длинными ломтиками. Дай сюда. Сначала так... а потом... Вот. Понял?
        - Угу.
        Минутное затишье - и новый всплеск эмоций.
        - Ты уже посолил воду?! Ну кто тебя просил, а? У нас же солонина такая, что с нее соль аж сыпется!
        - Ну все! - нож полетел на доску, со стуком и мягким шлепком разбивая кучку нарезанного мяса. Что-то, шумно пыхтящее, протопало к фургону, и Теаран вцепился пальцами в ступеньку, когда рядом с ним плюхнулся Эрикир, покачнув всю повозку.
        - Легче, парень.
        - Да елки-моталки... Я что, у отца не готовил никогда?! Нашлась тут. Главная повариха императора прям!
        Эри с досадой мотнул головой и замолчал.
        Какое-то время сидели в тишине. Слышно было, как шипела брызгающая на камни вода. Чуть позже Лайлин начала напевать под нос. Похоже, кашу удалось спасти, и настроение девушки пошло на подъем.
        Н'Карн, повернув голову к Эрикиру, тихо спросил:
        - Так откуда у тебя этот шрам на шее?
        Юноша покосился на виконта, скользнув взглядом над воротом его рубашки.
        - А вы про свой что, ниче не помните?
        - Ничего.
        - А Халахам с вами уже говорил?
        - Слушай. Я задал простой вопрос. Так сложно прямо ответить?
        - Нет, ну..., - Эрикир замялся. - В общем, за нами охотится ведьма-оборотень.
        Теан несколько секунд молчал, не дыша, пытаясь понять: была это шутка или что? Шалопай, небось, сидит сейчас и ухмыляется.
        - Хм? Издеваешься? А в ухо?
        - Ну вот. Не говорили с Халом - сразу видно.
        - Жор с тобой. Не хочешь серьезно, ну и катись.
        - Ваш сиятельство, я серьезно.
        Теан поморщился.
        - Давай без "сиятельств". Просто на "ты", - помолчав, он добавил, - Ведьма-оборотень? То есть, по-твоему, нас с тобой она искусала?
        - Ага.
        - За чем она охотится?
        - Ее привлекает наша сила,- объявил Эрикир, как нечто само собой разумеющееся.
        - Хм?
        - Лин - исцеляет. Я - читаю мысли. Эм-м, иногда... А что може...шь ты?
        Н'Карн замолчал. Надолго. Слова Эрикира всколыхнули тревожный осадок в душе. "Ну ты и влип, виконт. Дома за твоей шкурой охотится знать, а в чистом поле по твою душу спешат оборотни. Сила? О да, есть. Но вот что я могу - это вопрос".
        - Не знаю, - с досадой бросил он, отворачиваясь.
        В это время ноздри защекотал аппетитный аромат еды.
        - Не нашел я чабрец, но зато черемши нарвал, - послышался гулкий бас Айхела.
        - Жалко. Я столько его насушила с прошлого лета. Мы его вообще прихватили с собой?
        - Доча, я больше своим хламом занимался. Кузнечным. Травки-корешки - все на тебе было. Так что, ты и вспоминай.
        - Ну что ж. Давай чеснок.
        Минуту спустя запах стал откровенно волнующим.
        - Эри, а ты мог бы поискать? - раздался звонкий девичий голос.
        - Что?
        - Чабрец. Он должен быть среди коробов. Ну, тех, что с крашеными ручками.
        - Разрешаешь порыться в своих шмотках? - удивился Эрикир.
        - Не надо там рыться! - последовал тут же возмущенный возглас. - Мысленно поищи. Что такое чабрец, знаешь?
        - Ну, трава.
        - "Нутрава", - передразнила Лин. - Ладно. Жор с ним.
        Эрикир фыркнул, усаживаясь поудобнее. Теан услышал, как у того забурчало в животе, и невольно напрягся, чувствуя, что его собственный желудок готов откликнуться.
        - Против вас заговор устроили в Юрре, да? - полушепотом спросил Эри. - Жутко они вас отделали. Я чувствовал.
        - Что чувствовал? - не понял Н'Карн.
        - Боль.
        - Ни к чему было совать свой нос, куда не звали, - сухо бросил виконт, чувствуя, как ползут вниз уголки губ.
        - Я не нарочно. Оно само.
        Несчастные нотки в голосе ничуть не тронули Теарана.
        - Учись себя контролировать.
        Эрикир сокрушенно повертел головой, а сообразив, что Н'Карн ничего не видит, обронил:
        - Это не так просто.
        Теаран вспомнил ночь в крепости Восьмого Звена и промолчал.
        - Я считал, - задумчиво начал Эри, - что вашего отца все любят. А среди господ, гляди, все иначе выходит. Кому наш градоправитель насолил-то?
        - Меньше знаешь, крепче спишь.
        Теан спрыгнул на землю, держась за подпорку навеса. Не хватало еще расписывать в красках хитросплетения юрских интриг сыну какого-то трактирщика.
        Завидев осторожно ступающего Теарана, Лайлин тут же протерла подолом деревянную плошку и плюхнула туда каши, выбрав самые жирненькие кусочки солонины. Кузнец подал юноше руку, подводя его к костру, и помог сесть.
        При виде этой суеты вокруг графского сынка, Эрикир натурально побагровел, поймав себя на мысли, что ревнует. Всех. Лайлин, заботливо вручившую виконту тарелку и ложку. Айхела, добродушно похлопавшего его по плечу. Каилару, которая сорвалась обратно в Юрр по первому зову. Ну да, персона из высшего сословия, да еще и мученик, да еще и... красавчик.
        Эри заставил себя расцепить зубы и сосчитать до десяти. "Да хоть до ста! Думали, я, простофиля, считать-читать не умею? А вот и хрен! Сын трактирщика еще не значит, что темный дурень".
        Пройдя к костру и зависнув над котелком мрачной тучей, юноша сглотнул слюнки. Мельком глянув на Лин, отвернулся. "А жрать-то хочется, сил нет!" Поборов взыгравшую ни с того ни с сего гордость, он присел в сторонке, ожидая своей порции. Лайлин подошла, улыбаясь, взъерошила каштановые завитки на макушке Эри и протянула тарелку. Полную, с горкой. С о-очень жирненькими ломтиками мяса.
        - Кушай. Потом пойдем чабрец искать.
        Юноша почувствовал, как краска прилила к щекам - от стыда. Кивнул, улыбнулся и набросился на пересоленную кашу.
        * * *
        Шеа прошла за гальтом до Зенира.
        Когда старая магичка одна погнала коня по Южному тракту обратно, Вдова осталась на месте. Когда через два дня компания двинулась в путь, прихватив с собой оправившегося третьего, она снова осталась.
        Осталась, совершенно не зная, что делать дальше.
        Пока она, держась на безопасном расстоянии, преследовала носителей - постоянно ощущала вибрацию их силы. Запуганный Эрикир был для нее, как печеный гусь на блюде - неимоверно привлекателен в плане утоления голода. Дочь кузнеца время от времени касалась ее в снах прохладным свежим дуновением, остужая горячечный жар Кор-Унтару. А вот третий, почти испустивший душу в объятьях Шеа, был закрыт. Словно замурован в гранитной скале. Вдова решила бы, что он умер, если б не была уверена в обратном. Его сила, вырвавшись на волю, по необъяснимым причинам вернулась в клетку, забилась на самое дно и затихла.
        Шеа наблюдала издалека за гальтом и никак не могла понять, почему он возится с носителями, вместо того, чтобы вернуть силу к истокам простым и действенным способом. Что-то изменилось за полвека? Гальты произвели перестановку приоритетов? Раньше, стоило ткнуть пальцем в Призвавшего - и сезон охоты считался открытым. Равновесие - прежде всего. Мотивы и цели "врага порядка" никого не волнуют. Но поглядите, что творится теперь! - судьи ощутили потребность в силе сверх обычной, сверх дозволенной, сверх отмеренной и успешно позабыли о собственных догмах. Вот, оказывается, как все просто в подлунном мире. Вдова могла сколько угодно скрежетать зубами, сгорать от ярости и возмущения, но это ни к чему не привело бы. Поэтому она призвала все холоднокровие и здравомыслие, встав лицом к лицу с фактом - ей не подобраться к носителям, пока они держатся вместе да еще и рядом с гальтом. Неудача с третьим по размышлении виделась Шеа всего лишь ошибкой. Просто она начала не в том порядке. Сначала малыш Эри. После девчонка. А уже тогда придет черед и огненного демона. Один к трем - такое соотношение сулило успех.
Но... ключом к комбинации служило устранение гальта и су-волда.
        Шеа уже догадалась, куда Халахам ведет детишек. Заповедная Долина в Туманных горах. Самый большой из известных Вдове пятак "мертвой земли". Ни один маг Раминара не стал бы задерживаться в подобной области по своей воле - ведь там, случись какая-нибудь неприятность, не вытянуть было ни капли энергии из окружения. Иными словами, маг вынужден был бы полагаться на силы подмастерья и свои собственные - неприкосновенный резерв. А вот, например, ей, Шеа, на побочные эффекты аномалии было плевать. И если гальт рассчитывал там упрятать компашку от Кор-Унтару, то он просчитался. На этом месте злодею или злодейке полагалось бы торжествующе захохотать, но Вдова не торопилась праздновать победу. По опыту она знала, что Халахам не просчитывается. Тогда в чем резон? Зачем гальту понадобилось целенаправленно прорываться к горам, собирая по пути носителей? Или она чего-то не знает о Долине?
        Догадки, вопросы, поиск решений вслепую. Шеа оказалась сбита с толку.
        Расстояние между ней и носителями увеличилось на столько, что Вдова больше не ощущала присутствия силы. Как будто ее никогда и не было. Она днями бродила по городу, а по ночам запиралась в съемной комнатушке и думала, стараясь не обращать внимания на болтовню за тонкими стенами, шум шагов, скрип дверей и говор в зале таверны. Будь зверь внутри нее слабее, Шеа уже шла бы своей дорогой, позабыв о неудаче. Будь Кор-Унтару хоть чуточку наивнее, то встретив гальта, понадеялась бы на то, что ее оставят в покое, если она отступится. Но... В беспечность Халахама она верила гораздо меньше, чем в стойкость его принципов. И пусть гальт решил попользоваться запретной силой, пригрев носителей, но он уж точно не позволит сопернику дышать себе в затылок. Даже если Вдова решит уйти, ей придется следить за собственной тенью. И можно было сколько угодно тешить себя надеждой на то, что ее следов не найдут - ведь не нашли же за эти сорок семь лет... Да только правда заключалась в том, что ее просто не искали. Теперь же, как только гальт воплотит замыслы касательно носителей, то возьмется за Кор-Унтару всерьез.
        Шеа бесшумно прошла к окну, наступив босыми ногами на прямоугольник лунного света. Ставни постукивали снаружи о стену, и холодный влажный ветер, гуляя по комнате, шевелил черные с жемчужными ниточками седины волосы. Вдова потянула носом воздух, изучая запахи. Дождалась, пока затихли голоса прошедших по улице людей. Тонкие пальцы сжали край подоконника, сминая дерево, как мягкую глину, приглушенный влажный треск меняющихся костей переплелся со стоном. На пол сорвалась капля крови из прикушенной губы. Изменение проходило болезненно, когда Шеа сама вызывала его. Гораздо легче было менять тело в порыве гнева или под влиянием голода. Та ночь в Юрре, когда она вернулась за Эрикиром, запомнилась ей надолго. Находясь внутри барьера, вызывающего насильственную трансформацию, Вдова чуть не рыдала кровавыми слезами от боли. Если бы не голод и ярость, она бы потеряла сознание на полпути.
        Так же больно было в самый первый раз... В те дни, когда она брела по равнинам Северных пустошей в незнакомом и чуждом Раминаре.
        * * *
        Лежа лицом в грязи под брюхом плотного белесого тумана, она проклинала их души. Перебирала имена, сплетала в цепочки, восстанавливая кружево. Теперь картина открылась ей целиком. Только было уже безнадежно поздно. Вся борьба, вся ярость, все душевные силы были направлены не туда. Время, вырванное у судьбы, истекло, а достигнутые цели оказались пустышкой.
        Начал накрапывать дождь, прибивая туман к земле. Не было сил даже поднять голову и осмотреться. Если бы кто-то выжил и решил добить ее - Инн-Шеа из семьи С Серебряных Склонов, канн-даэмор армии объединенных королевств Триумвирата, Кор-Унтару - Открывшую Врата и Призвавшую... то ему хватило бы просто подойти и вогнать нож ей между лопаток. Да только никто не выжил. Не мог выжить. Вот в чем вся суть. Шеа не понимала, как вышло, что жива она сама.
        Дождь уже лил сплошной стеной. Казалось - само небо падает вниз. Земля ощетинилась грязными водяными иглами. Шеа не двигалась. Ее черед пришел. Мышцы сковывал холод. В голове колыхалась багровая взвесь спутанных мыслей. Но когда тело начала трепать лихорадочная дрожь, она поднялась на ноги. Раз до сих пор не умерла, на то могли быть причины. А если существовали причины, необходимо было выжить, чтобы их узнать. Стоя под хлесткими ударами ливня, Шеа обвела взглядом безжизненную, заключенную в кольцо водяных стен пустошь, и двинулась вперед.
        Когда дождь ослаб, взору открылся горизонт. Далекий и пустой. Поискав знакомые ориентиры и не найдя ни одного, Шеа поняла, что ударом гальтов ее снесло куда-то очень далеко от Поющих Равнин. Посмотрев под ноги, где жесткой щетиной вздыбилась трава странного синего оттенка, Кор-Унтару всерьез задумалась, а не вышвырнуло ли ее вообще за пределы Санд-Дам? Поразмыслив над ситуацией, она даже не смогла решить: скверно это или нет. Возможно, очнувшись под боком у Следящих, она не успела бы и пикнуть, как душа ее уже поднималась бы пушинкой к солнцу. Да нет, скорее падала бы в бездну со свистом. Так что...
        Ветра не было, но мокрая одежда липла к телу ледяным коконом. Шеа, передернув плечами, ухмыльнулась - отчего она, собственно говоря, мучается? - и прошептала несколько слов, привычно зачерпнув силы... Тут же волна режущей боли швырнула канн-даэмор на землю. К горлу подкатил горячий ком, прожигая внутренности. Шеа закричала не своим голосом, чувствуя, как сквозь каждую пору тела рвется наружу что-то немыслимое, неописуемое. Если бы она нашла в себе силы открыть глаза, то увидела бы, как на коже выступает кровавый пот. Нечто натянулось внутри раскаленной струной - Шеа завыла. А затем струна порвалась, хлестнув сознание... и мрак обрушился на мир плотным занавесом.
        Дождь стекал по щекам, размывая кармин в розовый. Шеа чувствовала, как холодные капли лижут кожу. Казалось, ее выпотрошили, вывернули наизнанку и бросили подыхать. Внутри серой пылью оседала пустота. Кор-Унтару не нужно было даже проверять - она знала, что силы больше нет. Вот что нес в себе тот символ, сразу за которым последовал удар. Неспроста над знаком корпели все восемь гальтов, наполняя его собственной энергией. Шеа приняла это за очередную попытку ее убить, но все оказалось намного хуже. Они разделили Призвавшую и Призванную. Знак подействовал, как только Шеа обратилась к силе, и вырвал ее из оболочки.
        "Это конец", - осознание пришло слишком поздно.
        Шеа не знала, сколько провалялась посреди степи под унылым, льющим слезы небом. Когда стемнело, она поднялась - так, наверное, восстают мертвые из своих могил - и сделала шаг. За ним другой. Ее гнал вперед инстинкт: того, кто остается на месте, рано или поздно находят. Она же не хотела быть найденной. Потому что искать ее могли только враги. Соратников, как оказалось, у нее никогда не было.
        Она смутно помнила, как наткнулась на ту волчицу. Просто в темноте зародился остерегающий рык, а через мгновение из травы поднялся зверь. Шеа видела только сгусток мрака - сквозь плотные облака свет луны не пробивался, и сложно было разглядеть что-то большее, чем силуэт. Рука метнулась к карду в ножнах под мышкой. Слишком резко. Волчица прыгнула. Шеа подумала, что успеет: уйти в сторону, развернуться и взрезать ножом горло зверя. Но она не успела. Побоище на Поющих Равнинах напомнило о себе. С такой замедленной реакцией положение Шеа становилось опасным. Хотя удар передних лап пришелся вскользь, в левом плече рванула боль, и рука обвисла плетью.
        Комок тьмы, прокатившись по траве, тут же ринулся обратно - к врагу. Кор-Унтару метнулась в сторону, но, не удержав равновесие, рухнула на землю. Не успела подняться, как волчица придавила ее сверху всем весом, норовя подобраться к шее. Женщина извернулась, высвобождая прижатую к земле руку, и вонзила кард куда пришлось. Раздался визг. Но в следующую секунду в горле зверя уже клокотало рычание. Когти, располосовав рукав плаща, задели кожу. Шеа, выдернув лезвие, снова воткнула его в брюхо, покрытое мокрой и липкой от крови шерстью. Зверюга зашлась в агонии, окончательно шалея. Казалось, ее невозможно убить. Шеа остервенело пыряла кардом волчьи внутренности, не замечая хлещущую вперемежку с содержимым кишечника кровь. Она не заметила, как удары лап сменились конвульсиями, в сумасшедшем угаре страха и бешенства продолжая кромсать тушу зверя. Рука ее опустилась только, когда волчица затихла, обмякнув истерзанной тряпкой.
        Подрагивая от отвращения, Шеа чувствовала, как напряжение стаей горячих мурашек по венам оставляет ее тело, сменяясь нечеловеческой усталостью. Тепло быстро покидало труп животного, пропитавшаяся кровью и водой одежда начала холодить. Шеа выползла из-под волчицы, кашляя и отплевываясь. В левом плече занимался жар, саднили царапины на руках и ребрах, а голова кружилась от зловония и голода. На остатках воли Кор-Унтару сделала еще полсотни шагов, а затем ноги ее подкосились, и она просто рухнула в океан мокрой травы.
        Казалось, теперь дух покинет ее тело, но что-то не давало соскользнуть сознанию в холодную темноту. Вот уже четверть часа натянутой струной на грани восприятия гудела странная смесь голода и жажды, боли и сладкого предвкушения. Шеа замычав, поднялась на локтях, как слепой щенок, водя головой в попытке уловить тревожный зов. Когда ей показалось, что она распознала направление, ноги сами понесли ее вперед.
        В нескольких лакратах от места схватки Кор-Унтару застыла на краю неглубокой землянки, вырытой под кустом терна. Там в ворохе сорванной травы копошились, в темноте похожие на крыс, новорожденные волчата. Шеа опустилась на колени, прислушиваясь к урчанию и писку. В голове проплыла усталая мысль: "Не жильцы". Женщина коснулась кончиками пальцев одного из щенков. С пугающей остротой и ясностью ощутила безумный ритм крошечного сердечка, частое дыхание и дрожь замерзающего тельца.
        Кожу обожгло горячее дуновение знакомой силы. Отобранной. Насильно вырванной из оболочки. Кор-Унтару в замешательстве отдернула руку, не понимая, что происходит. Струна внутри нее натянулась до предела, запев. Шеа осторожно провела подушечками пальцев по брюшку волчонка. На коже остался мокрый след. Перекушенная пуповина еще сочилась кровью - зализывать ее было некому. Шеа почувствовала, как в глубине ее тела зарождается странная дрожь. Дыхание стало тяжелым и прерывистым, кожа пылала. В области желудка разворачивал щупальца чудовищный спрут, требуя... пищу. Как в тумане, ведомая слепым инстинктом, она поднесла испачканный палец к губам и облизала... По языку разбежались колкие искорки, в голове словно взорвалось солнце, опалив душу, развеяв остатки рассудка.
        Укус. Чужие судороги. Агония. Жар силы, струящейся по горлу.
        Безумие насыщения, ликование, эйфория...
        И, кажется, пустота заполнена... Но лишь частично. На время.
        Дождь хлынул стеной.
        Шеа еще долго сидела на краю разоренной землянки, чувствуя, как по щекам текут горячие струйки, разбавляя ледяное прикосновение дождевых капель. Она плакала впервые за очень долгое время. Плакала в последний раз.
        Две ночи спустя Кор-Унтару впервые изменила тело.
        Потревоженные птицы взмывали из травы в небо, когда мимо, забыв себя, по степи неслась черная волчица. Где-то бесполезным хламом валялись остатки снаряжения канн-даэмор. Только измазанный в крови кард болтался в ножнах под брюхом зверя.
        * * *
        Шеа тряхнула волосами, отгоняя наваждение памяти.
        Трансформация перешла в следующую стадию.
        Короткая черная шерсть поползла по коже, кости истончились, вывернулись суставы. Через минуту на подоконник запрыгнула кошка. Вполне обычная. Разве что чуть крупнее зенирских обитателей помоек.
        Вонь города облепила чувствительный серый нос, по спине прошел озноб, вздыбливая шерсть. Глаза кошки уже следили за возившимися у стен крысами. В их худых грязных тушках теплились капли силы, переродившейся за полвека в десятках поколений, почти исчезнувшей. Но это было хоть что-то. В глубине кошачьего сознания вздрогнула Кор-Унтару, вспомнив волчат, что были тогда так похожи в темноте на грызунов. Но возрождающийся голод уже подавил мысли. Кошка, спрыгнув на деревянную мостовую, набросилась на крысиный клубок.
        Капли кислого вина. Наперстками.
        * * *
        Гончие замедлили бег. Несколько минут они кружили вдоль берега Дички, после чего, определившись с направлением, бросились в воду. Гон резко повернул на запад, оставив за спиной реку. След уводил вглубь материка.
        - Халахам, это ты? - Теан встрепенулся, поднимаясь, когда кто-то вошел в фургон.
        - Нет. Это я. Всего лишь. - В голосе Эрикира слышалось раздражение. За неделю он уже успел привыкнуть к обществу виконта и вместе с тем растерял всю робость. Даже взял манеру огрызаться в ответ. Сам Н'Карн пока делал вид, что не замечает, отдавая долг благодарности, но этот парень уже начинал его злить.
        - Какая муха тебя укусила, что ты носишься туда-сюда уже битый час? - Теан не требовал ответа. Ему было все равно, лишь бы прекратилась эта возня.
        - Мое дело.
        Н'Карн сжал зубы, укладываясь обратно на лежанку. "Вот дать бы в морду, чтоб успокоился, и поспать хоть часок спокойно".
        Эрикир, раскатав матрас, выудил плед из кучи тряпья на сумках и растянулся у противоположной стены. Вперив взгляд в провисшую ткань крыши, юноша скорчил такую кислую мину, что самому стало противно. И вот какого лешего он взялся развивать свои способности! Лучше бы оставался болваном. "С завтрашнего дня пойду к Алестару. Пусть учит меня посохом кусты колошматить. Ну эту дурню с... с телепантией в яму к грызущему!" Скосив глаза на виконта, Эри прикусил нижнюю губу, в досаде сжимая кулаки. "Дрыхнет и хоть бы хны. А у Лин вся голова только им и забита. К жору! Вот за что мне это?" Внутренний голос коварно шепнул, что, мол, нечего было в чужих мыслях копаться. Эри и сам знал, что нечего. Но каков был соблазн! Юноша не сдержал тоскливый стон.
        - Ты, страждущее привидение, покоя дашь или нет?
        - Н-нет! - тишина взорвалась воплем. - Не могу тут торчать. Невыносимо!
        Одеяло полетело прочь, Эрикир вскочил, подбирая простыни в охапку, и ринулся к выходу.
        - Ты очумел что ли?! - взревел Теаран, снова вскакивая на постели. - Куда опять прешься? Эрикир! Убью!
        - Руки коротки! Не могу больше всех вас слышать! Достало!!!
        Фургон покачнулся - Эри спрыгнул вниз, волоча за собою матрас.
        Теаран сел, находясь в странном смятении чувств. С одной стороны хотелось кое-кого порвать на тряпки, а с другой - смысл сказанного настораживал. "Не могу всех вас слышать? То есть?"
        Поразмыслить виконту не удалось. Почувствовав чужое присутствие, он вновь напрягся.
        - Кто здесь?
        - Халахам, - гальт проводил взглядом растрепанного Эрикира. Тот уже швырнул плед на землю под кустом лакратах в пяти от повозок и принялся возиться с матрасом. - Что у вас случилось?
        - У нас - ничего. Он сам по себе бесится.
        - Гхм.
        Мужчина, постояв на пороге, прошел внутрь. Действуя почти бесшумно, он раскатал сверток с постелью и, устроившись под стенкой, затих.
        Через какое-то время на улице послышался приглушенный говор. Теаран в сотый раз перевернулся на бок, проклиная всех и вся.
        - Когда уже рассвет? - пробормотал он сквозь зубы, не требуя ответа.
        - Не спится?
        - Ночь не задалась.
        - М-м.
        Гальт явно не был расположен к беседе, но в голову Теарана уже начали сползаться всякие тревожные мысли, поэтому молчание надолго не затянулось.
        - Халахам.
        - Да?
        - Что это за шрамы у нас с этим... полуночным деятелем?
        - Тебе уже говорили.
        - Да брось. Ведьма? Еще скажи - вампир.
        Гальт неопределенно хекнул вместо ответа.
        Истолковав молчание по-своему, Теан с сомнением протянул:
        - Выжившая из ума магичка, которая кусает людей? Отец оценил бы.
        - Зря иронизируешь. Она не магичка. И не ведьма.
        - Кто же?
        - Одним словом не опишешь. Она опасна для подобных тебе носителей. Вот что главное, - холодно отозвался Халахам.
        - Н-да...
        - Снова скепсис?
        - Снова недомолвки. У тебя талант пускать пыль в глаза, - Теаран дернул плечом. - Я задаю прямые вопросы, но все тут же принимаются кружить. Вы сговорились что ли?
        - Обычно, дозированная правда лучше усваивается.
        - Дозированная правда! - Н'Карн беззвучно засмеялся. - Это парадный костюм лжи. Не находишь?
        - Ну что ж. Получай. Голую и неприкрытую, - Гальт сел в постели и подался вперед, опирая локти на колени. Он заговорил быстро и резко, выплевывая слова, будто куски прогорклого хлеба. - Представь себе, что в неком непостижимом пространстве существуют так называемые "двойные" миры. Прослойка, их соединяющая, это по сути чистая энергия, поток... Во втором мире, где магия стоит на много ступеней выше, чем здесь, в Раминаре, некоторые особо ушлые "борцы за правое дело" умудрились зачерпнуть из потока. Силушки хапнули, а справиться не смогли. Ни первый, ни вторая. Прошлись огненным серпом по... кхм. По своему же миру. А кашу разгребать пришлось как всегда нам. Гальтам. Следящим. Первого упокоили навсегда, а с ней вот, как выяснилось, "недострел" получился. Когда разделили Призвавшую и Призванную, лада не ушла к истокам. Она брызнула в стороны, как горсть пшена о стену. В вас - эти брызги. А Шеа - ошметки собирает. И у нее, судя по уровню силы на момент нашей недавней встречи, хорошо получается.
        Халахам закончил с такими ядовитыми интонациями в голосе, что Теарана передернуло. В голове царила путаница. Кое-что так и осталось непонятым, а то, что было более или менее ясно, казалось чушью. "Двойные миры? Кто сказал?!"
        - То есть, во мне часть силы, что циркулирует между...
        - ...мирами. Да.
        Н'Карн вспомнил Ландана и его бормотание про то, что Теаран источник, только странный. "Но насколько странный, Дан. Тебе и не снилось".
        - Она возвращает силу через укус? - осторожно предположил он.
        - Нет.
        - Тогда как?
        - Не знаю, - выдавил гальт сквозь зубы. - Предполагаю, через кровь носителя в момент его смерти. Смерть - это рубеж. Мгновение, когда теряется связь между материей и духом, когда в течение нескольких секунд происходит развоплощение ликады и...
        - Ты все издеваешься?
        - Отнюдь.
        - Парные миры, вампиры... развоплощение чего?
        - Привыкай, виконт. Это прилагается к обладанию сверхсилой, - съязвил Халахам, замолкая.
        Теаран молчал. И что тут было говорить? Продолжать "не верить"? Сопротивляться изо всех сил, убеждая себя, что происходящее - дурацкий розыгрыш? Вот-вот на сотой минуте испытания шутники ввалятся в фургон под хохот и улюлюканье, со слезами на глазах рассказывая, кому первому в голову пришло поиздеваться над попавшим в передрягу графским отпрыском. Или все же допустить вероятность того, что все рассказанное ему - правда? Под ложечкой тоскливо заныло. Если принять второй вариант, то получалось - подобрали Теарана не из милосердия и уж тем более не случайно. Да и с самой компашкой Н'Карна связывает гораздо больше, чем он мог предположить.
        - Что там, в Туманных горах? - голос внезапно сел.
        - Убежище.
        - Она не достанет нас там?
        - Не сможет вытянуть силу.
        Смысл был ясен, но прозвучало уклончиво.
        Теаран нахмурился, обдумывая, что ему не понравилось в ответе гальта.
        В это время снаружи донесся топот и деревянный стук. Халахам, вздохнув, завозился на лежанке.
        - Силу вытянуть не сможет, но убить - вполне? - выудил нужную мысль Н'Карн.
        - Я такого не говорил.
        - Вот именно. Это и настораживает.
        - Мнительный ты человек, виконт, - увильнул гальт в своей излюбленной манере и повернулся на бок, устраиваясь поудобнее.
        Шум на улице стал откровенно раздражающим. Теан больше не мог сосредоточиться на разговоре.
        - Ты слышишь?
        - А-то.
        - Что там происходит?
        Гальт нехотя пояснил:
        - Алестар примеряет на себя шкуру учителя.
        - Хм?
        - Гоняет Эрикира по полянке, знакомит с боем на посохах.
        - И давно они занимаются?
        - Начиная с сегодня... вот уже пять минут.
        Виконт вздрогнул от жалобного вскрика.
        - Пропустил удар, - тут же озвучил Халахам, зевая.
        - Что ему этой ночью неймется?!
        - Труд и усталость отвлекают от ненужных размышлений, в том числе и чужих.
        Теаран почувствовал себя неуютно, припомнив вопли Эри про "слышать вас всех не могу".
        - Он нарочно читает нас, или просто не может управлять собой?
        - Эри?.. Не знаю. Можешь спросить у него. Хотя я бы не стал ждать честного ответа.
        Помолчав, гальт отбросил одеяло.
        - Посмотрю, как у них дела.
        Легко ступая, он прошел к выходу и спрыгнул на землю.
        Теаран оказался брошен один в пустом фургоне.
        Разговор вроде бы состоялся, но ни на один из вопросов виконт не получил исчерпывающий ответ. Сын графа, Теаран привык получать необходимые сведения по первому требованию, и при этом рассчитывать на их достоверность. Туманные беседы с Халахамом, постепенно выводили Н'Карна из себя.
        Придерживаясь рукой за подпорки навеса, он последовал за гальтом, твердо решив присутствовать при выяснении того, как идут дела у Эрикира.
        - Блокируй! Я захожу справа! - выкрикнув команду, Алестар провел простейший замах.
        Эрикир отбил посох, откинув его вверх, но затем - юноша только и успел расслышать свист над головой, после чего тут же схлопотал по левому бедру.
        - Если отразил удар, сразу жди следующего. Ты дал моему посоху разгон, и я просто продолжил дугу. Ты же стоишь и ловишь ворон!
        - Не перегибай палку, - Халахам уже расселся на земле, скрестив ноги, и внимательно следил за боем, если так можно было назвать происходящее избиение. - Он же посох в руки первый раз взял.
        Алестар сделал вид, что ничего не слышал.
        - Отрабатываем.
        Потыкав изнутри языком разбитую во время предыдущего выпада щеку и тряхнув рукой, разминая кисть, Эри сжал посох. Но увидев, куда метит су-волд, он, даже не попытавшись отбиться, сиганул в сторону с обиженным воплем:
        - Хэй! Я уже и так неделю сидеть не смогу!
        - Потому что пропускаешь удары. Вернись - иначе я уйду.
        Эрикир принял стойку на полусогнутых ногах, мигом прочитав по лицу Алестара, что рискует раз и навсегда потерять возможность у него обучаться.
        Халахам бросил взгляд на виконта, чутко ловившего голоса и звуки в попытке представить себе действие. Он сидел на подножке фургона, склонив голову к плечу, и потирал костяшку большого пальца, зажав его в ладони. Без сомнений, после короткого разговора у него появилось довольно пищи для раздумий.
        Тем временем Алестар вновь ринулся в бой. К вящему удивлению Халахама, Эрикир умудрился продержаться целых пять секунд, отводя удары, и даже замахнулся посохом на противника... но тут же сбитый подсечкой под колени, жалко скорчился в траве, шипя от боли.
        - Ты бездарный учитель, Ал, - гальт без всякого выражения объявил очевидное.
        - Ал? - су-волд оглянулся, упирая посох в землю. - Наслушался одну мелкоту с красными косами? Очень радостно.
        - То, что я укоротил имя, возмутило тебя больше, чем резкая оценка твоих учительских талантов?
        - Советов по поводу преподавания не принимаю. Подход - личное дело каждого.
        - Подход, - Халахам фыркнул. - Ты его попросту колотишь. Не учишь, Ал. Совсем.
        Белоголовый отвернулся с каменным лицом и уставился на ученика. Эрикир хмуро разглядывал железную оковку гальтова посоха, который выдал ему Алестар в начале урока, размышляя на тему, отпечатался ли узор на коже в тех местах, на которые пришлись удары. Краем сознания он уловил чью-то кислую эмоцию: раздражение и тревога. Подняв глаза на су-волда, Эри почти не удивился, прочитав то же самое в его взгляде. Слова Халахама заронили зерно сомнения в душу новоиспеченного учителя. Не без доли игры на зрителей Эрикир осторожно провел пальцем по внутренней стороне губы, и посмотрел: так и есть - кровь. Этой демонстрации хватило, чтобы смутить су-волда в должной мере.
        - Давай сюда посох. Ищи две палки поровнее.
        - Папа всегда подолгу со мной каждое движение отрабатывал.
        Все обернулись на голос. Лайлин пожала плечами, без приглашения устраиваясь на траве рядом с Халахамом. Гетона, в которой она притопала, была явно с плеча Айхела, и от этого казалось, что девушка нацепила на себя мешок.
        - Ну все. Можно деньги за билеты собирать, - буркнул Эрикир, выламывая ветку в кустарнике. - Я в театр не нанимался.
        - Ты умеешь обращаться с посохом? - подал голос Теаран, опережая вопрос Алестара.
        - Не. Мы с папой время от времени на мечах скакали.
        - "Скакали"? - прищурился су-волд. - И что значит "время от времени"?
        - То и значит. Когда свободная минута находилась, танцевали немного.
        - Это не с тем ли двуручником из кузницы?
        Лин хохотнула, качая головой.
        - Да нет. Мне такой не поднять. На деревянных, в основном. А с железным - маленьким - я сама крутилась. Время от времени.
        - То есть все несерьезно?
        - Да куда уж там, - девушка тихонько вздохнула, скромно складывая руки на коленях.
        - Тут что, все кроме меня, оружием владеют? - Эрикир перестал воевать с боярышником, в растерянности обводя взглядом людей.
        - Эри, я не владею, - Лин, поднялась, отряхивая юбку. - Не веришь - у папы спроси. Он называет меня пьяным лодочником на горе: весло в лапах есть, но нет ни малейшего понятия, что с ним делать.
        Мужчины разом хмыкнули, оценив сравнение.
        - Пойду я. Не хочу мешать. А то и правда, балаган складывается.
        Девушка ободряюще кивнула Эрикиру и улыбнулась Алестару. Склонившись над Халахамом, она шепнула:
        - Я уже могу видеть в двойной плоскости, без сбоев. Что дальше?
        - Завтра перейдем к следующему этапу.
        - Ясно... Спокойной ночи всем!
        - Ха-ха, - Эрикир изобразил улыбку, обрывая листья с двух подходящих на роль оружия веток.
        - Вот язва, - нащупав прислоненную к колесу палку, которую ему подобрали для ходьбы, Н'Карн вслепую прошел несколько кратов. - Лин, подожди! Надо поговорить.
        Лайлин, краснея, и благодаря Небо за ночную тьму, позволяющую скрыть непрошенный румянец, вернулась и взяла виконта под локоть.
        - Куда пойдем? - голос предательски дрогнул.
        - Все равно, - Теан пожал плечами, но не удержался и добавил с ехидцей, - Туда, где никого не колотят палкой по башке.
        Эрикира перекосило. Он резко протянул выломанную ветку Алестару и сжал свою в кулаке так, что кора впилась в ладонь.
        - Я тоже пойду, - Халахам зевнул и добавил со смехом в голосе, но без тени веселья на лице, - Даже великим и непобедимым нужен сон.
        - Тебе-то сон не нужен? - су-волд покосился на ученика.
        - Нет, - Эрикир уже рычал. - Начинаем!
        - Сначала простые диагональные и отвод. Следи за мной. Повторяем, пока руки не отвалятся. У тебя.
        После нескольких ударов раздался треск. Алестар отбросил негодную палку.
        - Слушай. Если хочешь вернуться к тому, с чего мы начали - только скажи. Снова буду лупить тебя со всей силы. - Су-волд еле сдерживал досаду. - Мы отрабатываем движение, а не мозжим голову быку. Ради кого я тут вообще стараюсь?
        Видя, как парня колотит от ярости, и догадываясь, что слова не доходят до него, су-волд отвернулся и перечислил про себя князей Дома до десятого колена. Помогло. Больше не хотелось плюнуть и уйти. Слабому и беззащитному Эрикиру просто необходимы были умения, которые Алестар мог передать. То, что парень сам осознал степень важности этих навыков, было его первым широким шагом в правильном направлении, первым взрослым решением.
        - К жору драные ветки! - раздался озлобленный с примесью истерики голос.
        Алестар оглянулся. Эри, сверка глазами, протягивал ему посох.
        - Так не пойдет. Успокойся.
        - В чем дело? - сорвался парень. - Надоело колотить меня "палкой по башке"? Все недовольные уже свалили. Можно не стесняться!
        Пальцы су-волда сомкнулись на тонкой шее. Посохи полетели на землю.
        - Щ-щенок со щенячьими дрязгами, - зашипел су-волд, взбешенный юношескими выкрутасами, - Остынь и достань свою голову из навозной кучи. Девчонку увели? Это и вся твоя мотивация для начала обучения? Все твои причины для истерики? Хорошенько подумай над ответом, потому что, если я найду его неверным, то впредь будешь сражаться с кустами или читать мысли на лицах болванов в трактире папаши, пока Ш-шеа не решит тобой перекусить.
        Эрикир посерел. От удушья или от испуга. Алестар ослабил хватку, не торопясь вовсе отпускать. Предоставив три секунды на раздумья, он тряхнул парня и поймал его взгляд.
        - Слушаю тебя.
        - Я... хочу... доказать, что чего-то стою.
        - Кому доказать? - процедил Алестар, угрожающе.
        - С-себе.
        Су-волд медленно разжал пальцы.
        - Этого можно добиться только трудом. И упорством духа.
        - Да.
        - Бери посох. Двигаемся медленно, бьем легко.
        - Наконец-то тишина, - Теаран блаженно растянулся на земле, ощущая, как щекочет кожу холодная трава.
        - Простынешь, - Лайлин с укором качнула головой.
        - Разве ты меня не вылечишь, если что?
        Девушка по достоинству оценила лукавую улыбку и ямочки на щеках и вздохнула:
        - Вылечу.
        - Тогда мне нечего опасаться. Ты где? - юноша протянул руку, хватая воздух.
        - Здесь.
        Лайлин присела рядом и робко коснулась плеча Н'Карна. Он тут же перехватил тонкую кисть, по-хозяйски уложив себе на грудь.
        - Я давно должен был рассказать, но все как-то..., - Теан прикусил губу, подбирая слова. - Отец выздоровел... Пару недель спустя, после того, как ты приходила. Я неблагодарная скотина, даже не глянул на тебя тогда, а ты... Ты ушла такая несчастная. Прости.
        - Это в прошлом.
        Юноша перевел дыхание.
        - Ты... даришь надежду, Лин.
        - Не говори так, - девушка мучительно поморщилась. - Это неправда. Я могу слишком мало. Ничтожные крохи. Мне необходимо учиться, тогда, может быть, я...
        Теан повернул голову так, что Лайлин показалось, будто он видит ее сквозь повязку.
        - Ты уже столько сделала для меня, что про крохи говорить точно не приходится.
        В наступившей тишине только ветер шуршал, перебирая колоски трав. Цикады стрекотали. Теан бессознательно поглаживал теплую руку, а Лайлин, замирая, следила за движением его пальцев. От ласковых прикосновений мысли у нее путались, а в груди рос шар горячего воздуха. Казалось, тело сейчас взлетит, подхваченное случайным порывом ветра.
        - Над нами, наверное, звезды плывут.
        - Да. Все небо усыпано...
        - Я боюсь, что однажды забуду, как они выглядят, - в голосе Теарана разлилась тоска. - Я и сейчас уже многого не могу вспомнить.
        Лайлин горько улыбнулась. Ей было обидно за виконта, за себя, за то, что при других обстоятельствах он - блистательный кавалер, сын графа, офицер императорской армии - и не заговорил бы с какой-то деревенщиной, дочерью кузнеца. Несчастье сделало счастье возможным, но разбавило его желчью. Лайлин чувствовала, что не успокоится, пока не вернет Н'Карну зрение, только где-то в глубине души скреб коготками страх. Ведь это ясно, как день! Обретя утраченное, виконт уйдет своей дорогой. Не побоявшись Шеа. Отмахнувшись от Халахама с его скрытыми ото всех планами. Он был достаточно силен и независим для такого шага. "И достаточно жесток для того, чтобы отшвырнуть влюбленную по уши девчонку. Уж это точно... Втрескаться в красавца из высшего света - что еще придумаешь? Мало тебе головной боли? Еще и сердечной захотелось".
        Лайлин разняла сплетенные пальцы, поднимаясь.
        - Что случилось? - Теаран растерянно уронил взметнувшуюся было вслед руку.
        - Холодно. И спать пора. Завтра дорога. К вечеру хотели до Новой Каоры добраться.
        Сухой отчужденный голос подействовал на виконта, как незаслуженная оплеуха. Удивление быстро сменилось досадой. Н'Карн, ни слова не говоря, нащупал палку и кое-как утвердился на ногах. "Разговоры под звездами не по душе? Или жалкие благодарности слепца?"
        Невидимые пальцы обвили запястье. Теаран поборол желание сбросить их. "А иди ты к грызущему со своей жалостью и чувством долга!" Прикосновения, в которых раньше он находил утешение, теперь казались отвратительным лицемерием, вызывали брезгливость и раздражали. Дорога обратно миновала в натянутом молчании.
        Уже забираясь в фургон, виконт расслышал тихое:
        - Доброй ночи.
        - И тебе, - рыкнул в ответ, задергивая полог.
        * * *
        - С виверной на борт не пущу! Все. Мое последнее слово!
        Хозяин громадной плоскодонки, выкрашенной в красную с серой полосу, отвернулся, принявшись орать на батраков, перетаскивавших с берега в трюм винные бочки.
        - Это не виверна. Это варан. Ящерица, - терпеливо повторил Одор уже в третий раз. - Ведет себя смирно. Дрессированный. Мы его держим на поводу. Можем еще и намордник приладить.
        - Я везу птицу. Сто пятьдесят голов. В полдень пригонят овец. Мой тьялк уже на корабль не похож - плавучий зверинец. Ежели мне ваш "баран" еще беспорядки наводить станет, так за три дня пути я поседею! Нет! Не стоит шкурка выделки.
        - Сколько?
        Раштан поежилась от тяжести брошенного слова.
        Капитан тьялка тоже замер, пойманный неподвижным взглядом Одора. Быстро прикинув в уме сумму, на которую может посягнуть, пользуясь очевидно безвыходным положением странной парочки, мужчина крякнул:
        - Пятьдесят.
        - Тридцать.
        - Пятьдесят.
        - Пойдем, Таша.
        Одор резко развернулся на каблуках и зашагал по пирсу, уворачиваясь от грузчиков.
        - Погоди! Тридцать пять!
        - По рукам.
        - И намордник на "барана".
        - Сделаем.
        Из Ванши до Грота, по словам капитана, судно должно было доплыть за неполных три дня. Дальше перед гальтом стоял выбор: пробираться до Нортрока, где запланирована была встреча с Халахамом, по суше, пересекая Долгий тракт, или же подыскать еще один корабль, за баснословную сумму уговорив капитана принять на борт растущего на прямо глазах дракона-виверну-варана Юку. Уже сейчас Одор склонялся к первому варианту. Тем более что Гончих удалось сбить со следа и опасаться пока было нечего.
        Он вынул из рук Раштан повод, тут же одернув не в меру развеселившегося ящера, и поднялся по скользкому трапу на борт.
        Лет пятьдесят назад Новая Каора была захудалой деревенькой. Но после того как со стороны Ййена взялись заново мостить старый тележный тракт, сдвинув его чуть дальше к югу, Каора внезапно оказалась в самой гуще событий. Через деревенский рынок хлынуло такое количество товаров, что за счет торговли и дохода с постоялых дворов на месте дюжины хаток вскоре появились десятки новых домов. Поток переселенцев увеличивался - и за несколько лет весь разрослась в приличный городок. Городок обзавелся частоколом в два человеческих роста, тремя торговыми площадями, множеством трактиров, улицей "красных фонарей" и даже ратушей, а вместе с нею и градоправителем из местных баронов.
        На подъезде к городу компании пришлось простоять битый час в заторе перед воротами. Повозки досматривали. В прошлом месяце благодаря лишь случаю уже на подступах к рынку вскрылась партия фьяха, и теперь прибывающий люд с их добром "перетряхивали" самым дотошным образом. Узнав об этом, Теаран вспомнил Эл Тейтона и его махинации в Юрре. Возможно, в деле с наркотиками на каорских рынках замешаны были подельники опального графа.
        Халахам был уверен, что у него прибавилось седых волос после препирательств со стражниками касательно скарба Каилары. Еще бы - ведь там добрую половину составляли подозрительные порошки, коренья, и пакеты с травами. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не додумались привести аптекаря. Ученый муж подтвердил "легальность лекарственных средств", попытавшись при этом умыкнуть парочку склянок, для пополнения запасов аптеки. И ему, несомненно, удалось бы набить карманы, не будь рядом Алестара. По окончанию досмотра, гальт выпросил у строчившего протокол клерка бумагу с печатью, где черным по белому значилось, что поклажа прошла проверку, в результате которой ничего противозаконного в ней обнаружено не было. Еще не хватало завтра на выезде из города снова угодить в этот кошмар с потрошением фургонов.
        В разгар торгового сезона отыскать свободное место на постоялом дворе оказалось едва ли не сложнее, чем иглу в стоге сена. Наконец, измученные и отчаявшиеся, посовещавшись напоследок, путешественники выложили двадцать три имперских готлема за ночь в комнатах со знаком "серебряного пера" - категория выше среднего, для преуспевающих дельцов, купцов, и мелкого дворянства.
        Лайлин с Эрикиром, как дети, радовались мягким подушкам, цветным обоям на стенах, и резной мебели. Теаран, вдыхая воздух, пропитанный запахами кухни, старой обивки и пыли, держался, как в гостях у бедного родственника: с легким пренебрежением и тщательно скрываемой брезгливостью. О том, что не так давно мылся в кадушке, пропахшей репой, он старался не вспоминать, равно как и то том, что с того раза прошло уже больше недели. Айхел умудрился устроиться вышибалой на этот вечер, на глазах у хозяина стукнув лбами двух перебравших посетителей. Когда ему шепнули, что одним из дебоширов был младший сын барона Тенбер-какого-то, кузнец только бровью повел. Впечатлившись природным спокойствием и мощным телосложением постояльца, хозяин предложил скостить треть стоимости ночлега за вечер работы, или добавить еще одну комнату бесплатно к тем двум, на которые у гостей хватило денег. От комнаты отказались, набившись по трое в одноместные каморки. Выбирать не приходилось. Впереди лежала добрая половина пути, а запасание провизией, уход за лошадьми и редкие остановки на постоялых дворах уже и так влетели в        Теаран вздрогнул от стука в дверь, сжимая в руке палку, без которой не передвигался даже по комнате. Услышав голос Эрикира, он крикнул, что не заперто, и снова откинулся в кресле у окна, где сидел, вдыхая свежий ночной воздух. Окна дома выходили во внутренний двор. Там был разбит маленький сад, куда вонь города не проникала.
        - Уф. Я попросил принести воду к вам, потому что в нашей комнате Лин. Судя по тому, с каким восторгом она перенюхивала все эти склянки с мылами-духами, намываться будет долго. Может даже, не один раз. Так и сказала: "Хочу попробовать все!.." А куда ты Ала с Халом выдворил? - поинтересовался Эрикир, осмотревшись.
        - Сами ушли. Объясняться не потрудились.
        - Ты уже?
        - Что "уже"?
        - Ну, перышки почистил?
        Н'Карн скрипнул зубами, но все же выдавил:
        - Да.
        - Отлично. А можешь ставни закрыть? Напустил тут холода.
        - Сам закрывай. Я не вижу.
        Теаран дернулся, когда щеку задела ткань - Эрикир проскочил мимо. Стукнули створки, скрежетнули по карнизу кольца штор.
        - У тебя тож, небось, занавески такие дома были? Тяжелые, зараза. Плотные - хоть куртку шей.
        - Это бархат. Потертый, - добавил виконт, ощутив ладонью проплешину на ткани.
        - Так что, были такие дома-то?
        Эрикир держался, как поддатый солдафон в захваченном замке, который глумится над хозяевами, чтобы побороть врожденный страх перед господской плеткой, с которой вел самое тесное знакомство до того, как стал рекрутом. Теарану не нужны были глаза, чтобы видеть это.
        - У тебя чесотка в моем присутствии начинается? - глухим голосом выдавил Н'Карн. - Мыслям тесно в голове - отсюда поток дурацких реплик?
        В дверь снова постучали. Эрикир молча впустил в комнату людей с банными принадлежностями, ожидая, пока они закончат возиться. Когда кадка была в несколько заходов наполнена горячей водой, и дверь за прислугой затворилась, юноша навис над переносным столиком с душистыми маслами и шампунями. Поднося цветные склянки к носу, понюхал несколько. Остановился на чем-то вязком, сиреневого оттенка, пахнувшим смородиной и лавандой.
        - Никакой чесотки, виконт. В помине.
        Теаран неопределенно повел плечом, не желая продолжать бессмысленный треп. Эрикир тоже замолчал. Забравшись в кадку, он, морщась, прощупал места ударов алестарова посоха. Кожа начала саднить в воде. Считать синяки смысла не было. На руках и под ребрами вообще не нашлось живого места. Военная наука оказалась не такой привлекательной альтернативой чтению мыслей, как он себе вообразил. Но с Алестаром штуки вроде "я раздумал" не проходили. По спине Эрикира побежал холодок, стоило вспомнить взгляд красных глаз и шипящий голос. Взялся за гуж - болтать поздно...
        - Эри.
        - Да? - не услышав в голосе Н'Карна надменной неприязни, юноша и сам оставил нахальный тон.
        - Расскажи, как это было. Встреча с ведьмой, укус. Что она вообще из себя представляет?
        Эрикир не ожидал такого вопроса, поэтому задумался, сбитый с толку и смущенный. Рассказать о стычке он мог - уже раз пять, наверное, пересказывал Халахаму события той ночи во всех подробностях. Но до сих пор никто не просил его дать оценку самой Шеа.
        - Мне сложно ответить, - замялся он. - Она сильна, быстра... Я не ожидал такого. Когда она прорвалась через заслон бабули в комнату, я оказался... ммм...не готов, - вот к чему Эрикир точно готов не был, так это к тому, чтобы признаться кому-либо в постыдной слабости и страхе, которым поддался. - Было не по себе. Представь только, как на твоих глазах из одного существа делается другое!
        - Я не понимаю.
        - Она оборотень. Я же говорил. Из совы в человека перекинулась. Да какое там перекинулась - то ж быстро, а тогда было медленно. До жути. Она... переползла в человека. Нависла надо мной, черными патлами трясет. А когти с ладонь длиной. И давай меня кромсать. Впилась в шею. Думал - все, умираю. Но Каи успела. Отпугнула ее.
        Теаран кивнул. Каилара воевала в Серых Лесах, уж она справилась бы с ведьмой.
        - Но ненадолго. Шеа только плечами дернула - и бабулю как швырнет о стену! А потом все. Тьма. И только эта снова в шею вгрызается...
        - Как ты вырвался?
        - Появился Алестар. Она от него, как от огня, шарахнулась - и в окно.
        Сопоставив рассказ Халахама об охоте на обладателей силы в неведомом "втором мире", виконт кое-что понял. Шеа узнала охотников, недобивших ее в свое время, и ушла в бега. Вроде бы. Чего тогда опасается Халахам? Что она стала сильнее, чем была? Зачем ей в таком случае убегать? А если не стала, то почему гальт не прикончит ее сам? "Какая-то белиберда получается..."
        Еще один вопрос, не давал Теарану покоя.
        - А от кого она шарахнулась, когда кромсала меня?
        Эрикир ответил не сразу и когда заговорил, в голосе не было уверенности.
        - Мне кажется... эти двое считают, что... от тебя самого она и драпанула.
        - Вот как? - Н'Карн заерзал в кресле. - Теперь вообще нижора горбатого не понимаю.
        - А ты хоть что-то помнишь?
        - Нет... Хотя, - Теан замялся, - кажется, помню укус. А может, это все бред. Фантомные боли, сон. Не знаю.
        - И про силу свою ничего не знаешь?
        Эрикир уже и не ждал ответа - слишком долго виконт молчал, но тот все же заговорил, роняя слова тяжело, как капли свинца.
        - Я... уничтожаю. В ярости... Всех, кто меня бесит.
        - Эхм. Надеюсь, я еще не попал в список, - шутка прозвучала жалко, и Эри сглотнул набежавшую слюну.
        - Твоя кандидатура рассматривается, - буркнул Н'Карн, выдавливая хищную улыбку.
        - Ага. Понял. То есть не понял, но... Скоро уйду, - Эрикир принялся торопливо натираться мочалкой. Чем быстрее закончит, тем лучше. Как говорится, в каждой шутке лишь доля шутки.
        - Да расслабься, - Теаран устало махнул рукой. - Лин не скоро из воды вылезет.
        - О, это точно! - подхватил парень, успокаиваясь. - Видел бы ты, какую гору коробочек и бутылочек ей притащили. Женский набор этих "благовоний" явно побогаче нашего будет.
        В это время за стеной раздался счастливый возглас:
        - Ой! Малиновое!
        Н'Карн хмыкнул, а Эри сквозь смех крикнул так, чтобы услышали в соседней комнате:
        - Ты его ток не ешь!
        - Тьфу на тебя два раза! - последовал ответ.
        - Промахнулась, мазила.
        - Вот это акустика, - Теаран снова сполз на высокомерное пренебрежение, крепко попахивавшее снобизмом.
        - Не переживай, ваше сиятельство, я Айхела в бок пинать буду, как только он начнет храпеть. Мы с ним на полу дрыхнем, у ног прекрасной Лайлин, - гримасничая для несуществующих зрителей, выдал Эрикир, и принялся лепить себе из пены женскую грудь.
        - За собой следи! - донеслось из-за стены, - А то ведь и папа кое-кого пнуть может.
        Юноша только было открыл рот, на ходу продумывая фразу, как в комнату вошел гальт. Мрачный и суровый. Эри проследил напряженный взгляд, которым Халахам окинул виконта, и мгновенно растерял все веселье. Без слов поняв, что его присутствие нежелательно, он окунулся с головой, смывая мыло, и вылетел из воды, как пробка из бутылки. Через минуту Н'Карн и Халахам остались одни.
        - Пришли вести от Каилары, - чеканя слова произнес гальт.
        Пальцы Теарана сжали подлокотник, и палка со стуком упала на пол.
        - Говорить буду кратко. Но ты не дергайся, виконт. Иначе свяжу.
        - Не тяни, - голос сорвался на шепот.
        - В Юрре новый градоправитель. Доаран Одамад Н'Карн. Ты - умер. Н'Борд сбежал в поместье и заперся в замке. На осаду отправлена рота солдат из Тайринского батальона, с ними два артиллерийских расчета. Каилара в качестве боевого мага руководит осадой вместе с командиром.
        - Что с отцом?
        - Его больше нет, Теан.
        Тишина разлилась звоном в голове, Теаран задержал дыхание.
        Халахам мог судить о реакции виконта только по дрожи его губ. Гальт видел, что дрожь эту рождают не слезы, а нечто иное. Происходящие в душе Н'Карна трансформации совсем ему не нравились. Они были опасны для планов гальта в отношении носителей. Если виконт сейчас взбрыкнет, то придется применить силу, а этого Халахаму хотелось по возможности избежать.
        Но юноша внезапно обмяк, откинулся на спинку кресла и осторожно выдохнул.
        - Мне нужно побыть одному.
        Гальт прикрыл глаза, расслабляя затекшие плечи. Кивнул.
        - Конечно.
        Но когда дверь затворилась, и затихли шаги, Теаран сжал зубы до хруста и со всей силы треснул кулаками подлокотники. В жилах вместе с кровью закипала ярость.
        - Спрошу со вс-сех, - заклокотало в горле. - Полную цену.
        После слов Халахама о смерти отца он ощутил, как тихо распахнулась бездна под ногами, и оттуда взлетел бархатный рык Зверя. Заслоны были сняты, цепи истлели - сила лилась спокойным потоком. Послушная, пьянящая.
        Теаран вывалился из кресла на пол, нащупав палку, сжал ее в разбитом кулаке и направил слабое дуновение внутреннего жара к пальцам. Он не видел, но знал, что дерево под ладонью потемнело.
        Остановив тление, Н'Карн вернулся в кресло, позволив, наконец, горю растечься желчью по ранам.
        13 глава. За Звон Золотишка
        Найми меня, но не рассчитывай на преданность.
        Я здесь не ради золота, поверь.
        Мои пути для всех останутся неведомы.
        И моя сила - мой треклятый Зверь,
        Служить способный только зову крови,
        Гулять не будет на коротком поводке.
        Сомкнув кольцо, уйду - не остановишь -
        Без сожаления, без страха... Налегке.
        - Ты слухай сюда! Три дни тому столкнулся в степи с ведьмацкими гончими! Что за твари, скажу я тебе. Всю душу вмиг холодом протянуло, как они мимо нас с Ховрашкой смерчем пронеслись. А следом эти - в балахонах. Летят едва не прытче своих псов, по траве подолами метут - колосья, как косой, срезают. Меня ток ветер в рожу - хап! Хавраш взбрыкнул, да чуть не скинул, подлец.
        - Ври! И не затоптали тя?! Мало кто из тех, шо попадались на их пути, на своих ногах уходили. Бывало ужо... всякое. Жоровым магам все сходит с рук.
        - Типун те на язык! Хватит с меня страху.
        - Куда гнали-то?
        - Дык, сюда.
        - Ты шо! А у нас тихо пока...
        - Видать, стороной прошли. Коли уже я до Зенира добрался, а их не было - то точно мимо проскочили. А и добре. Охранило Небо городишко.
        Вдова оглянулась на говоривших, окидывая обоих быстрым взглядом, пока поднималась из-за стола. От одного невыносимо разило сапожным кремом, следы которого коричневыми пятнами расцветили грубый передник. Второй сидел спиной к окну, развалившись на стуле и вытянув ноги в изношенных, заляпанных грязью ботфортах. Припорошенная пылью куртка дополняла образ человека, проведшего самое меньшее трое суток в седле. То есть на гон нарвался именно он. В общем-то, ей не было никакого дела до получивших задание гончих, а так же до разговоров о них, но сработала привычка. Шеа подцепила информацию, изучила говоривших и запомнила. На всякий случай.
        Пройдя к стойке, Вдова стукнула костяшкой пальца в медную тарелку, висевшую вроде маленького гонга на специальной перекладине. Сопровождаемый взглядом черных глаз, из глубины зала подошел хозяин.
        - Ложкой стучать надо. Зачем она по-твоему тут лежит? - хмуро буркнул он, на ходу протирая руки застиранным полотенцем. - Так не слышно ни жора.
        - Но ты ведь здесь, уважаемый. Стало быть, изобретение сработало.
        Трактирщик ничего не ответил, устало-выжидающе глядя на женщину.
        - Я сегодня съезжаю, - Шеа оставила шутливый тон. - Сколько с меня?
        Хозяин обошел стойку, достал из ящичка толстую папку и принялся шуршать листами тетради.
        - Госпожа... Ше-Ин. За прошлую неделю уплочено. Седня ночевать остаемся?
        - Нет.
        - Тогда считаю три дня. Это будет четыре готлема и еще полушка.
        Шеа выудила из кошелька семь монет, выкладывая их в ряд на столешницу.
        Перехватив ее внимательный взгляд, трактирщик невозмутимо сгреб деньги и приготовился слушать.
        - У кого тут можно купить хорошего коня, сбрую и пару стоящих железяк? Для одинокой женщины, - Вдова растянула губы в улыбке, - дороги небезопасны.
        - За коня можешь поспрошать на западной окраине. Там держит один конюшню с лошадками на смену гонцам. И на прокат дает. Может, уломаешь его продать. Оружейная мастерская у нас одна. Заправляет там Клод Рябой. Всякую всячину мастерит. У него и для ба... кхм... для женщины зубочистка какая-никакая отыщется. Не дорого, и вполне сносно.
        - Сносно - это не то, что я ищу, - припечатала Шеа, понижая голос.
        Глаза мужчины остекленели. Он обвел языком кончик клыка, размышляя. В шершавых пальцах появилась монета, которую провернули пару раз, позволив пробежать по костяшкам. Вдова молча добавила еще три готлема, выгибая бровь.
        - До вечера терпит? - прищурился трактирщик.
        - Со скрипом.
        - В пять, на углу Каменной площади. Под "старой девой".
        - Кто будет?
        - Я.
        Шеа кивнула и направилась к себе в комнату, бросив еще один короткий взгляд на сапожника с его знакомым.
        Солнце косыми лучами освещало вход в бакалейную лавку на углу единственной в Зенире мощеной камнем площади. На уровне второго этажа из стены высовывалась, нависая над посетителями пышным бюстом, деревянная фигура - несомненно старой девы - разукрашенная похлеще портовой шлюхи. На ее плечах и груди краснела повыцветшая накидка из настоящей ткани, с белыми каплями птичьего помета. Ветер трепал бахрому.
        Шеа, стоя в тени дома на противоположном конце площади, следила за движением народа вокруг магазинчика.
        Где-то севернее загудел колокол. Когда пятый удар растворился в воздушных просторах, грохотавшая в это время по булыжникам мостовой телега с треском села в выбоину. Хозяин, всплеснув руками, пополз под колеса. Пока он крыл матом тех, кто придумал мостить горбатые площади, какой-то тип, проходя мимо, ловко снял с телеги лежавшую с краю лопату. Посвистывая потопал дальше. Сидевшие рядком под свесом крыши цветочницы, зашептались, качая головами.
        Глядя поверх телеги, Шеа увидела трактирщика. Тот, не дойдя до магазинчика под старой девой, замедлил шаг и свернул к столбикам коновязи неподалеку. Присел на камни. Вдова хмыкнула, выходя из тени. В этот момент до ее слуха донеслась возня в переулке. Чтобы заглянуть туда, ей надо было сделать всего один шаг. Она шагнула. Молодчик, стянувший лопату, как раз получал коленом под дых. Бесчувственное тело мягко опустили на землю, попутно отнимая злосчастный инструмент и давая пинка по ребрам. Вдова насторожилась. Двое доброхотов уже направлялись к хозяину застрявшей повозки, возвращая украденное. Обменялись парой слов с мужичком и остались стоять чуть поодаль. Не помогая и не уходя.
        К этому времени трактирщик уже в который раз обвел взглядом площадь.
        Поставив на заметку загадочных добряков, по отработанной схеме вырубивших вора, Шеа направилась к хозяину таверны.
        - День добрый, уважаемый. А что, под девой солнышко припекает?
        Мужчина дернулся от неожиданности, но увидев знакомое лицо, недовольно засопел.
        - Говорила - торопишься. А жду я.
        - Мы оба тут. Что дальше?
        - Идем чинить телегу.
        Вдова промолчала, внутренне сжимаясь в тугую пружину.
        Под скользящими взглядами двух доброхотов Шеа в сопровождении трактирщика приблизилась к повозке. Мужичок все еще копался под передней осью, постукивая молотком.
        - Что, на ухабе подскочил? - спросил трактирщик без выражения.
        - И сам видишь, - отозвались снизу.
        - Помощь нужна?
        - Не откажусь. Полезайте ко мне.
        Шеа возвела очи горе, присаживаясь на корточки и заглядывая сквозь спицы колес в сизые водянистые глаза.
        - Довольно театра, - тихо проговорила она. - Есть вопросы? - задавай. И перейдем к сделке.
        Владелец телеги молчал секунды три. Потом заговорил - слишком чисто для незадачливого крестьянина, которого изображал минуту назад:
        - Мне сообщили о твоем интересе к "железякам". О чем именно идет речь? Если об ухватах или щипчиках для бровей - то это не ко мне. Если о ножах: кухонных, метательных, или тех, которые вонзают в спину, то это - тоже не ко мне.
        - "Сокол" - гарнизонная модель, болты обязательно серебряные, без примесей. "Лунная нить". И "хлопушки" с дробью, - перечислила Шеа без лирических отступлений, следя за выражением лица собеседника. - Для начала это, а там посмотрим.
        Мужичек замолчал надолго, но по глазам Вдова видела, что к ней, если не прониклись уважением, то, по крайней мере, взглянули с совершенно другого ракурса. От того, насколько серьезно будут ее воспринимать, зависел успех сделки.
        - Денег хватит? - поинтересовался, наконец, торговец.
        Шеа медленно кивнула.
        - Поехали! - крикнул он, ловко выбираясь из-под телеги.
        Доброхоты тут же прыгнули в кузов, протягивая руки женщине. Вдова мигом оказалась наверху. Торговец дернул поводья, и повозка рывком сдвинулась с места.
        Похоже выбоина, в которую угодило колесо, была объектом чисто воображаемым.
        По дороге женщине хотели завязать глаза, но поостереглись. Накрытые пологом вдовьей ауры, люди чувствовали себя подавленными. Их разбирал необъяснимый страх, замешенный на тревоге. Поэтому Шеа хватило одного тяжелого взгляда, чтобы подготовленный платок убрали куда подальше.
        Телега въехала во двор, образованный несколькими примыкающими один к другому домами. Торговец прошел к порогу одного из них и, не дожидаясь остальных, толкнул дверь внутрь. Никто не вышел встречать гостей, когда они миновали две тесных комнатушки, оказавшись у черного входа. Еще один внутренний дворик. Дом. Проходные комнаты. Калитки. Погреб под каким-то сараем. Лестница вниз и лестница вверх.
        Шеа вели по задворкам не меньше четверти часа. Хоть и запомнила дорогу, но она уже не была уверена, в какой части города находится.
        Очередной спуск в подпол из кухни незнакомого кабака, повара, отводящие взгляд. Протиснувшись друг за другом через приземистую, узкую дверцу, люди оказались в бывшем винном погребе, теперь заставленном коробами. Мгновением позже за их спинами возник еще один товарищ. Он перекинулся взглядом с владельцем телеги, отзывая того в сторонку, чтобы пошептаться. Вдова с деревянным выражением лица послушала шушуканья: высказав сомнения на счет ее личности и платежеспособности, торговец повторил заказ. Его подельник не удержался от косого взгляда в сторону незнакомки. Кивнул.
        - "Хлопушек" нет. "Сокол" и "нить" можно посмотреть хоть щас. Но сперва нам бы услышать звон золотишка. Ежели оно у вас водится, конечно.
        - Знала бы, что иду радовать ваш слух, прикупила бы бубенцов. Но мы не в цирке. Деньги - не большая редкость. А вот товаром, о котором идет речь, не каждый может похвастать.
        Мужчина сощурился. Отвернувшись, махнул рукой, приглашая следовать за собою.
        Разобрав с одним молодчиком нагромождение коробов у дальней стены погреба, он достал несколько свертков. Разложил на полу. По очертанию и размерам Шеа выделила два, которые могли скрывать арбалет. Проследив ее взгляд, торговцы убрали ткань. Кожаные чехлы действительно принадлежали "соколам". Виден был и герб мастерской, и порядковый номер - эта серия создавалась специально для гарнизонов заградительной цепи. Каждый арбалет стоял на учете благодаря материалам из которых был изготовлен и сфере применения. Поэтому добыть на теневом рынке "Сокола" считалось большой удачей. Шеа все еще не верила, что ей удалось нарваться на оригинал. Стоило заглянуть под "шкурку".
        - Покажите, - с нажимом потребовала она.
        Торговец щелкнул замком чехла и вытащил арбалет.
        "Составная дуга, костяная накладка на ложе, двухрычажный замок... Похож. А если глянуть ближе?"
        - Это не "Сокол", - Вдова прикрыла глаза, поднимаясь с колен. - Ствол - мореный бук. Должен быть дуб. Тетива чужая. Бычьи жилы - без кеаровой нити. На предохранителе нет гравировки.
        Троица за ее спиной переглянулась, выгибая брови и выпучивая глаза. Хозяин склада порозовел едва-едва. Когда Шеа потянулась ко второму свертку, ее остановили жестом.
        - Не будем тратить время. "Сокола" у меня нет, - помрачнел мужчина, убирая арбалет в чехол. - "Лунной нити" тоже.
        Вдова разочарованно выдохнула, отворачиваясь. И на что она надеялась? Откуда взяться имперскому вооружению элитных войск в такой дыре, как этот Зенир!
        - Есть кое-что другое.
        Женщина не стала оглядываться, но остановилась.
        Грохнул деревянный короб, полотно опало, взбив пыль, и приглушенно звякнуло железо.
        - "Рыбки". Слыхала про таких? Тоже из гарнизонного "железа". Во Вторую войну в ходу были.
        Шеа приняла кожаную перевязь с сидящими в петлях ножами. Одиннадцать штук. Голубой перелив чистейшей аэрской стали. Косая строчка гравировки по желобку. У основания клинка отверстие с палец шириной для бечевы. Существовала жутковатая техника боя с "рыбками", когда они определенным способом нанизывались на веревку, формируя "хвост дракона". Такой "хвост" при умелом обращении наносил страшные увечья. Поодиночке ножи использовались, как метательное оружие. А в войне с Лесными их применяли из-за свойств аэрской стали: ее прикосновения были губительны для лесной нечисти, так же как и раны, оставленные серебром.
        - Даже не владея "змеиной пляской", этим ножикам можно найти применение, - с видом знатока заявил торговец.
        - Это уж точно. А где бечева?
        - Нету, - мужчина, как бы извиняясь, пожал плечами.
        - Ну и склад у вас, - не удержалась Вдова от ехидства. - Куда ни плюнь - мимо. Потому что ничего "нету".
        - Да на что она вам сдалась?
        Шеа провернула нож через тыльную сторону ладони, поймав за короткую рукоять.
        - Догадайся.
        Если торговцу и хотелось спросить о степени искушенности госпожи в обращении с "рыбками", то он не решился.
        - Берешь?
        Вдова ответила не сразу, выдержав продуманную паузу.
        - Сколько?
        - Двести пятьдесят.
        Шеа ожидала чего-то в этом роде. Уж своего этот делец упускать не собирался. Она не сомневалась, что за подделку "сокола" он запросил бы не меньше - и это было бы свинством, но для настоящих аэровых клинков, даже без бечевы, цена названа была соответствующая.
        - По рукам, - кивнула она, отвязывая кошель.
        Отсчитав десять двадцаток, а остальное добрав мелочью, Шеа отдала деньги и хотела уже убрать перевязь в сумку, когда кожей ощутила недоброе напряжение в воздухе. Молодчики подобрались, потихоньку заходя к ней со спины. Дяденька с телеги уже давно стоял, прислонившись к единственной двери и скрестив руки на груди, а торговец, пристроив монеты в мошну за пазухой, с гадким выражением лица заговорил:
        - Деньги не такая уж редкость. Ты верно сказала. Но у кого-то их мало, у кого-то много... Чуешь несправедливость? Ты бы вот, не мелочась, кинула мне остаточек - да и разошлись бы полюбовно.
        Шеа ощутила тошноту. "Скука смертная... Ну хоть бы раз им хватило выдержки взять свое и не больше". Предчувствуя крушение сделки, она предприняла первую и последнюю попытку избежать неприятного завершения вечера.
        - Давай разойдемся не полюбовно, а по-честному.
        - Не-а.
        Вдова с досадой дернула плечом, тут же накидывая на себя перевязь.
        - Отберите "рыбок", ребята! - с опаской отступая, гаркнул торговец.
        Ребята прогулочным шагом двинулись вперед, переваливаясь, как медведи после спячки. Такой способ наступления у выросшей из коротких штанишек шпаны почему-то был в фаворе. Пока они ковыляли, уверенные в своей силе и успехе задуманного, Шеа без спешки сплела бечеву из ручья силы, что, наполняя сосуды, струилась сквозь поры кожи, сгущала воздух. Бечева подхватила ножи и один за другим выдернула из петель. "Хвост дракона" свернулся кольцом у ног Вдовы, зависнув в нескольких энах над полом. От двери донесся сиплый вздох - это дяденька с телеги осознал крутость поворота событий. Медведи споткнулись. Торговец подобрал отвисшую челюсть. Глаза его забегали, пока мозг лихорадочно искал способ разрядить обстановку. С магичкой местным было не потягаться. Так что оставалось только пойти на попятный. Например, превратив все в шутку.
        - Ах-ха-ха! Ребята, хорош! Гостья приняла наш розыгрыш за чистую монету! Перестарались, лбы. Кто ж с такими минами на девушку прет!
        - Не паясничай, - оборвала Вдова щедро приправленный жестикуляцией монолог. - Ты прогорел.
        Не успел тот что либо ответить, как в горле у него забулькало, когда кровь хлынула из распоротых "рыбкой" сосудов. Шеа не прощала обмана. Никому.
        "Хвост дракона" гибкой лентой вырвался из раны, роняя тело на пол, и, описав дугу, опал вниз. Ножи легли в петли. За спиной Шеа к этому моменту не было ни души. Только дверь медленно ползла на хорошо смазанных петлях, затворяя опустевший проход.
        Вернувшись в трактир за вещами, Вдова отметила про себя, что слухи и всякого рода последствия еще не омрачили настроения хозяина. Он трепался у стойки с каким-то знакомым и даже не кивнул, когда Шеа прошла мимо. Сама она на разговоры напрашиваться не собиралась.
        Немногочисленный багаж был подготовлен еще днем. Так что сейчас она просто подцепила сумку с кровати, убрала в нее сверток с "рыбками", и вышла, заперев дверь. Трактирщик заметил Вдову, только когда она звякнула ключом, кинув его на стойку.
        - Как дела в городе? Закончила?
        - Мгм.
        - Ну стало быть, ровной дороги. Всех благ!
        - Мгм.
        Сделка по приобретению коня прошла заметно глаже. Смотритель почтовой станции безропотно принял приличную сумму, не трепля при этом нервы ни себе, ни людям, в результате чего Шеа уже на закате покинула Зенир верхом на сером Патрикее - так звали коняшку. Отдалившись от города на десяток ласандов, она уже в полной темноте съехала с тракта, направляя коня на северо-запад. В сторону Турвона - столицы империи.
        * * *
        Нод стоял на пороге балкона, отведя рукой занавес, и, казалось, любовался видом на бухту. На самом деле мысли его вились вокруг происшествия в катакомбах Каралона и пока не проявившихся последствий. Вряд ли он видел блики солнца на куполах ратуши и храмов, скопление парусников на рейде и стаи чаек, носившихся над волнами.
        За столом в кабинете магистра сидел Диммра, хмурясь вглядывался в золотистую нить на изумрудной поверхности воды. В чаше, подрагивая, плыла карта центрального Аргедана. Без личины маг выглядел еще более суровым и замкнутым. Черты лица заострились, под глазами залегли синие тени, а морщины вокруг глаз и рта придавали лицу выражение в крайней степени желчное. Седые волосы цвета темного пепла вились крупными локонами, разделенные на три пучка и стянутые ниже плеч похожими на узкие кольца заколками. Серебряная цепь, состоящая из квадратных сегментов с гагатами, придавливала складки черной пелерины, надетой поверх мантии профессора. Диммра преподавал в Вимроуде, занимая должность декана кафедры материализации. Полное название звучало как Кафедра Материализации Нематериальных Проявлений Энергии Стихий. Студенты, питая понятную в этом случае страсть к сокращениям, говорили просто "манемка" - материализация нематериального. А профессоров кафедры звали и того проще - "матами". Что касается декана, поскольку авторитет его среди студенчества был крепок, Верховного удостоили шепотом произносимого прозвища
Шелест. Из-за его своеобразной манеры говорить. Казалось бы, при такой особенности речи, как у Диммры, неизбежны были трудности в общении, однако их не возникало. Если декан желал быть услышанным, то его слышал каждый, к кому обращалось внимание мага.
        - Гон свернул к Зениру, - раздался обманчиво слабый голос.
        Греллар отпустил ткань занавеса, оборачиваясь.
        - Четыре дня назад они проскочили город, - с сомнением проговорил он. - Зачем им возвращаться? Сбились со следа?
        - Нет. След четкий и непрерывный. Это беглец меняет направление.
        Нод подошел к столу, склоняясь над чашей. Мерцающая нить следа петляла между Долгим и Южным трактами, минуя любые даже самые маленькие населенные пункты. Обойдя Зенир по кольцу с юга, неизвестный маг вдруг дернул обратно на северо-восток. У него не было никакого плана продвижения и никакой цели. По крайней мере, так казалось.
        - Между ними уже второй день удерживается расстояние в дасанд. Всего ничего, но... Как ему удается опережать гон? - в замешательстве мотнул головой Греллар. - Даже будь он верхом - это невозможно. Кто он такой!?
        - Не спрашивай. Я уже все перепробовал. Поиск и анализ не дали результатов. Действует только кровавый след, ведущий Гончих. Можем полагаться лишь на них. - Помолчав, Диммра устало добавил, - Уже после осмотра катакомб стало понятно, что легко не будет. Наш маг - каменное зернышко.
        - Да, я уже понял, что мы сломали пару зубов, - в раздражении скривился Нод.
        - Как бы вовсе не подавиться, - заметил Диммра, отстраняясь от чаши.
        В наступившей тишине вдруг раздалось шипение, будто на горячие камни плеснули воды. Маги, бледнея, проследили взглядами, как исчезает рисунок следа, растворяясь в зеленой жидкости "зеркала".
        Оба уставились друг на друга, позабыв все слова, которые знали. Исчезновение следа происходило в двух случаях: если добыча умирала, или если кто-то намеренно разрывал связующие нити сплетенного аркана.
        - Если это дело рук его Святейшества, - прошипел Нод, комкая в кулаках скатерть, - то я клянусь, что найду способ отправить его в огненный ад, которым он пугает свою восторженную паству! Это уже третий раз за последний год! Пусть только попробует списать все на "досадную" случайность.
        Диммра не стал упоминать второго варианта - гибель беглеца - потому что и сам мало в него верил. Скорее всего, это снова храм сунул нос в дела магов, прикрывшись действиями бесконтрольной организации фанатиков - Ловчих. Ну что ж, тем самым они обострили противостояние, превратив его, наконец, в открытый конфликт. Уж Верховные найдут способ связать в глазах императора интересы его Святейшества Краара и деятельность охотников "на полуночных тварей".
        Ощутив укол холода в правом запястье, маг сдвинул рукав, открывая браслет с крохотным ледовым камнем в оправе.
        - Егеря, - коротко бросил он напрягшемуся Ноду.
        - Отвечай.
        Гончие, стелившиеся в длинных прыжках над землей, внезапно прыснули в стороны, замедляя бег. Принялись кружить на месте. Пульсация крови в сосудах, густо оплетавших носы, угасала, и вместе с тем теряла плотность физическая оболочка. Когда егеря выскочили на пригорок, псов больше не было. Маги остановились только на несколько секунд, чтобы обменяться взглядами. Затем трое рванули с места в том направлении, куда до этого мчался гон, а оставшийся,сделав короткий пас рукой, выхватил из травы лемы и достал из-за пазухи ледовый камень.
        Магистр отозвался незамедлительно. В голове егеря прозвучал вопрос:
        - Что у вас?
        - Псы ушли. Нить разорвана. Мы продолжаем гон до того места, где след обрывается.
        - Ищите тело. Если трупа не будет - значит поблизости Ловчие. Гоните их. Мы даем добро на любые действия в их отношении. По возможности возьмите языка.
        Егерь кивнул, разрывая контакт.
        За время разговора биение сердца замедлилось, возвращаясь к нормальному ритму, из-за чего начало отступать действие декокта. Мужчина припал на одно колено, чувствуя, как кожа покрылась испариной. Прижав руку к груди, он шумно задышал, отправляя на каждом выдохе импульсы к сердцу. Кровь побежала быстрее, зрачки расширились. Наркотическое возбуждение вернулось, по мышцам разлилось тепло - и маг бросился вслед за давно скрывшимися из виду товарищами.
        В тени холма, у края взбиравшейся по его склонам рощи, свернувшись клубком, лежала женщина. На ней не было одежды, и только длинные черные волосы стекали по обнаженному плечу и через бедро на землю. Егеря остановились в нескольких шагах от нее, присматриваясь. Она казалась мертвой. Иначе и быть не могло, если нить порвалась сама.
        - Ну, хотя бы не придется еще и за Ловчими бегать.
        Маг потянулся к ледовому камню на шее, как вдруг женщина издала протяжный воющий стон, переворачиваясь на спину. Волосы шелковой лентой протянулись через грудь. Один из егерей - тверд, маг земли - отреагировал мгновенно: из-под его ног вырвались корни деревьев, оплетая белое тело. Снова ловить ту, кто водила хвост погони за собой вот уже вторую неделю, магам хотелось меньше всего.
        - Жива. Вот жор, - егерь присел на корточки, отодвигая прядь волос с лица женщины, и отшатнулся, встретив бессмысленный взгляд. Занимавшая всю прорезь глаза светло-голубая, почти белая, радужка с черной каймой принадлежала зверю.
        - Не стойте. Давно пора связаться с магистрами, - бросил он товарищам, присматриваясь к перемазанным серой грязью пальцам незнакомки - каждый из них венчал полупрозрачный длинный коготь.
        Женщина лежала в ступоре, не реагируя на окружающих, словно не видела их. Но когда егерь оттянул верхнюю а затем нижнюю губу, проверяя наличие клыков, зрачки ее резко сузились, и взгляд сфокусировался на мужчине. По-звериному ощерившись, она зашипела - слышно было, как в горле клокочет, зарождаясь, рык. Маг тут же добавил несколько корней на запястья и щиколотки, а вокруг шеи обвил толстый жгут, прижимая голову к земле. Жар и ветер нависли над добычей, зорко следя за каждым ее вздохом. Хлад уже вошел в контакт с Верховными, сосредоточившись на обмене информацией.
        В это время женщина завыла - сквозь белую кожу начала пробиваться шерсть, и затрещали суставы. Маги растерялись всего на несколько мгновений. Затем под напором прорывающихся корней вспучилась земля, под шорох и скрип вокруг оборотня свился плотный кокон. Женщина затихла, ломка прекратилась, но взгляд наполнился хищной яростью.
        - Что за стерва, - процедил жар. - Придуши ее до отключки.
        Но едва жгут на шее натянулся, как незнакомка зашипела, выгибая тело. На глазах у людей кокон почернел, осыпаясь золой, а сама ведьма вывернулась дикой кошкой, встав на четвереньки - и за две секунды перекинулась. Уже на третьей секунде в лицо ветру, стоявшему ближе остальных, прыгнула черная, как сажа, волчица. Тот сразу же толкнул воздушную волну, в спешке задев одного из своих. Сорванные с места, зверь и человек грохнулись в траву в десяти лакратах друг от друга, но волчица пришла в себя гораздо быстрее. В три длинных прыжка она подскочила к оглушенному ударом магу, ощеривая пасть. Ей наперерез метнулись удлинившиеся прутья колючника. Раздался жалобный лай, когда длинные шипы пробили кожу, но боль только взбесила зверя.
        - Я держу ее! Жги!
        Жар, валявшийся на земле, вытянул руку, собирая энергию. Воздух вокруг рвущей путы волчицы, накалился и задрожал. Завоняло горелой шерстью. Видно было, как исчезает мех, открывая кожу, как вздуваются волдыри. Вой в глотке оборотня прервался, но всего через один вздох слух людей резанул вопль - смесь крика, рычания и клекота. Маги отшатнулись, когда от зверя в траве пахнуло физически ощутимой злобой - словно волна опаляющего холода ударила в лица.
        - Да что ж это за тварь! - взревел тверд, когда колючник второй раз осыпался золой, а сквозь кровоточащую кожу на спине зверя пробились крылья. Кончики перьев едва успели зардеться искрами, как меняющийся на глазах комок костей и мяса взлетел, покинув облако раскаленного воздуха.
        Ветер попытался еще раз сбить чудовище упругой волной, но зверюга не собиралась попадаться на старые уловки. Пропустив воздушный вал под брюхом, она в одно мгновение очутилась перед самым носом мага, будто вынырнула из ниоткуда. Тот готов был поклясться, что тварь прошла за Тканью! Но обдумывать эту мысль у него не было времени. Егерь еле успел заслониться щитом, прежде чем в него ударил... хвост, покрытый чешуей. На мгновение перед глазами мужчины мелькнула морда чудовища - ящерица с костяными гребнями на висках, а затем четыре кривых коротких лапы пробежали по поверхности барьера, и существо взмыло вверх, осыпая людей черными перьями.
        - Зар-раза! Уйдет! - тверд упал на колени, вжимая ладони в землю, и крикнул жару, - Поджигай камни!
        Комья земли с дерном вырвались из тела холма, сминаемые волей мага в плотные снаряды. Трава на них уже дымилась, а через мгновение сама земля вспыхнула, и ревущие огнем ядра полетели вслед за набиравшей высоту тварью.
        - Что там с магистрами? - окликнул ветер четвертого егеря, который до сих пор сжимал в кулаке ледовый камень, держась в стороне от места схватки.
        - Просчитывают канал. Скоро будут здесь.
        - Увернулась! Дышло ей в душу! Вот ж-жор, - тверд выдернул еще с десяток комков, сжимая их до плотности камня.
        Маг огня, не дожидаясь приглашения, начал прокаливать ядра, но подняв глаза, чуть не растерял контроль над заклинанием. Выругавшись, он заорал, злостью вытесняя проснувшийся страх:
        - Не стой! Она заворачивает! Ветер, направь!
        Без перьев крылья оборотня стали напоминать кожистые, наподобие нетопырьих. Хвост пропал, задние лапы вытянулись, а передние превратились в руки. Увидев получившие разгон снаряды, зверюга сложила крылья и рухнула вниз, уходя с намеченного пути.
        - Ветер!!!
        Маг уплотнил воздух вокруг оборотня и подправил курс летящих камней. Тварь, чувствуя, что замедляется, выпростала одно крыло, резко заваливаясь на бок, и совершенно наглым образом нырнула в подпространство. Теперь трюк заметили все четверо егерей, на мгновение остолбенев. Прогулки за Тканью доступны были далеко не всем выпускникам Вимроуда! Что уж говорить об оборотне, считавшимся до этого дня существом чисто мифическим. Не позволив сбить себя с толку, егеря тут же возвели щиты, оглядываясь по сторонам в ожидании атаки. Полыхающие камни зависли в воздухе лакратах в пяти над землей. Минуту ничего не происходило. Даже если бы могли сейчас зайти за Ткань, вряд ли маги решились бы на такой риск. Неизвестно, как изменятся силы оборотня в подпространстве. А с декоктом в крови выход из привычной реальности вообще мог повернуться боком.
        Хлад, до сих пор державший связь с магистрами, чтобы дать им возможность выстроить канал переноса, ощутил легкую щекотку между лопаток. Сущность, скользящая за Тканью, прошла совсем рядом. Лоб человека покрылся испариной: вынужден одновременно поддерживать два заклинания, он не был уверен в надежности своего щита.
        - Ребята, я ее чувствую. Подпитайте мой барьер. Он слишком слабый.
        В это время под тихий треск в воздухе возникли две фигуры.
        Похожий на черную птицу, Диммра обвел егерей внимательным взглядом, пытаясь осмыслить ситуацию. Греллар как раз открыл рот, чтобы задать вопрос, когда, на ходу круша барьер, мага воды сбило с ног вынырнувшее из подпространства чудовище. Когтистая лапа в одну секунду разорвала кожаный ворот плаща вместе с горлом, а затем оборотень припал к хлещущей кровью ране, накрывая тело перепончатыми крыльями. В следующее мгновение с высоты рухнули огненные камни, прибивая тварь к земле. Над зверем и его жертвой выросла пышущая жаром насыпь, скрыв обоих под собой.
        С досадой возопив, Нод хлестнул воздух рукой от себя - и егеря разлетелись в стороны, как шахматные фигурки.
        - Она нужна была нам живой! Безголовые идиоты!!! Стоило гнать ее все это время, чтобы убить?!
        Магистр захлебнулся на полуслове, когда камни дрогнули. Выталкиваемые неведомой силой, они раскатились по измятой траве, а из центра ямы все в крови и золе выползло существо. На глазах у магов крылья скомкались, с влажным треском меняя форму. Оборотень создал себе третью пару конечностей, став похожим на паука. Неестественным образом выворачивая суставы, он быстро прошмыгнул по камням, несколько раз пропав и появившись при переходе за Внешнюю Ткань. Лицо Греллара перекосило от отвращения и ужаса, но самообладания он не утратил. Едва чудовище мелькнуло в поле зрения, он швырнул в него бледно-желтые кольца наручников, которыми пригвоздил все шесть лап к земле, распластав жертву, и тут же обрушил сверху воздушный таран. Диммра добавил звуковую волну, неслышимую человеческим ухом, но остро воспринимаемую слухом животного, безошибочно угадав силу ее воздействия на органы чувств оборотня. Существо скорчилось и обмякло. Маги не торопились снимать кандалы, ожидая сюрпризов. Когда зверь пошевелился, все еще оставаясь без сознания, Верховные заметно напряглись. В течение долгой минуты по телу чудовища шла
судорога трансформации, по окончании которой на траве лицом вниз осталась лежать женщина... Кольца наручников все так же растягивали ее ноги и руки в стороны, а третья пара, оказавшаяся лишней, увязла между ребер - оставшись на тех костях, из которых оборотень сформировал дополнительные конечности.
        Шеа открыла глаза и не почувствовала никакой разницы. Настолько темных ночей в природе не случалось, поэтому в голову закралась мысль о неладном. К тому же в той комнатушке, которую ей намедни отвела крестьянская чета, не пахло сыростью не видевшей солнца земли и не ощущалось жужжания магических заслонов, как это было здесь и сейчас. Принюхавшись, Шеа уловила тонкий аромат крови. Тронув саднящее плечо и лизнув пальцы, она поняла, что кровь ее. С каждой минутой жить становилось интереснее.
        Поскольку провал в памяти зиял непроглядной чернотой, то оставалось только сочинять версии.
        "Толстушка крестьянка с мужем землеробом решили разбогатеть за счет случайной гостьи. Напоили ее зельем, заперли в погребе, а сами обчистили тугой кошель, полный звонких готлемов. Ага. А она - гостья - будучи страшно могущественной ведьмой, даже бровью не повела. Смешно. Да."
        Жужжание барьера проникало зудом под кости черепа.
        "И откуда бы деревенским балбесам знать такие любопытные заклинания?"
        Шеа попробовала пробиться сквозь щит, но только получила легкий предупреждающий ожог.
        "На работу гальтов не похоже - не тот уровень. Значит, маги... Здравствуйте, чародеи Раминара, очень приятно. Инн-Шеа, канн-даэмор армии Триумвирата. Родом из Санд-Дам. Слыхали? А с какими целями, собственно, вы меня заперли в самом темном каземате своей самой высокой башни, окружив тюрьму самым крепким из возможных щитов?.. Вряд ли это такой способ пригласить меня на чай".
        Пожав плечом, Вдова вошла за Ткань. Стало возможным оценить размеры камеры. Десять шагов вдоль, семь поперек. Окон нет, дверей нет, разницы между полом и потолком... тоже нет. "Хоромы", - Шеа кисло ухмыльнулась. Не особо веря в успех, но просто для подтверждения догадок, она проковыляла к стене и вытянула перед собой руку. Кулак вошел в камень кладки, но костяшки пальцев тут же опалил барьер. "Гроловы дети! Больно же! Как будто нельзя выставить глухой заслон без эффектов". Шагнув обратно в промозглый мрак, Шеа впала в уныние. Что за новые радости настигли ее? Призадумавшись, она так и не нашла ни одного объяснения тому, как маги узнали о ее существовании и по какой причине ею заинтересовались.
        В подземелье стояла холодина, а Шеа была голая, как младенец. Вздохнув, она опустилась на колени, собираясь перекинуться во что-то, обладающее шерстью, но тело и не подумало отзываться на мысленный приказ. Чародеи умудрились заблокировать способность оборотня.
        - Мне что же теперь, к камням примерзнуть!? Обалдели вы там наверху, вот что! - взорвалась Вдова, подчиняясь мгновенному порыву бешенства.
        К ее удивлению в пустоте прозвучал ответ:
        - Придержи язык, пока тебя не спросили.
        В то же время воздух в темнице потеплел. Глянув одним глазком за Ткань, Шеа зажмурилась - стены светились ровно и мягко, источая приятный жар.
        - Не легче ли было просто дать мне одежду? - поинтересовалась она с оттенком сарказма в голосе, возвращая себе самообладание.
        Голос надменно пропустил реплику. Свечение никуда не делось. Вдова, пожав плечами, вернулась в темноту - тут ей было уютнее.
        - Кто ты? - прозвучал бесстрастный вопрос.
        Припомнив давние уроки философии в академии, Шеа хмыкнула, устраиваясь на бугристом полу.
        - Тварь божья. Хожу под солнцем. Мыслю и изменяю сущее. Вестимо, человек.
        Явно не оценив глубину изречения, голос сухо продолжил вопрошать:
        - Что ты делала в Каралоне?
        - Я что-то делала в Каралоне? - нахмурилась Шеа. - А где это, Каралон?
        - Довольно играть в игры. Kear'allon, город Серая Чайка. Ты проникла сквозь двери и замки, нарушив печати. Как ты совладала с сущностями, пьющими ладу?
        "Сущности, пьющие ладу? Но ведь в Раминаре не умеют пробиваться в междумирье. Или я чего-то не знаю..."
        - С какими целями ты устранила аномалию? - не унимался голос.
        Шеа прикрыла глаза. Ей нечего было ответить. Хотелось разве что пустить истерический смешок: к ее собственным заслугам, за которые уже в двух измерениях ей житья не давали, добавились еще и чужие. Но Вдова истеричкой не была, поэтому просто молчала.
        Тем временем маги теряли терпение.
        - Мы лишь до поры до времени по-доброму спрашиваем, - проскрежетал голос.
        "Только попробуйте спросить иначе", - оскалилась Шеа, отмечая вслух:
        - Пытками тогда пугают, когда опасаются к ним прибегать.
        - Поверь, мы найдем способ тебя разговорить. Как на счет того, чтобы остаться тут навсегда? В темноте и холоде.
        - Что ж. Я, в отличие от вас, временем располагаю в достатке.
        С чего ты взяла, что у нас его нет?
        - Слишком быстро приступили к допросу. Что мешало вам подержать меня "в темноте и холоде" загодя, чтобы я стала сговорчивее?
        Наступила пауза.
        - Ты умна, - медленно выговорил голос. - Возможно, нам стоит пойти друг другу навстречу?
        - И что вы предлагаете? - удивилась Шеа.
        - Ведь есть нечто, что движет тобою. Цели, стремления. Ради чего ты идешь на риск?
        "Сама не знаю", - чуть не ляпнула она. "Если быть честной, то существование давно утратило смысл. Почему бы тогда не довести магов до бешенства, чтобы они прихлопнули меня, облегчив жизнь тем же гальтам?.. Ха! Нет уж, пусть помучаются."
        - Предположим, есть причины, - вяло отозвалась Вдова, чувствуя, что расслабляется в теплом мраке каменного мешка.
        - В этом случае мы можем помочь друг другу в достижении целей.
        - Нам бы их узнать сначала.
        - Именно, - оживился голос.
        В душе Шеа поднималось мутной волной раздражение. Словесные игры ее утомляли. Но с чего было тут начать, если ни один из них не желал откровенничать? "Что ж, кому-то надо сделать первый шаг".
        - Я не помню, как здесь оказалась. Не помню вас. Понятия не имею об аномалиях какого-то Каралона. Может быть, просветите?
        Голос замолчал. В этот раз надолго. Минуты три спустя невидимый маг с издевкой поинтересовался:
        - И Гон не помнишь? От которого бежала так, что только пятки сверкали...
        Шеа, обомлев, сопоставила события: "Гончие проходят рядом с Зениром и вдруг... перекидываются с прежней цели на меня? Как это произошло? Почему?!"
        - Нет, - ответила она, чувствуя, что пауза опасно затянулась. В голове, перебивая друг друга, заметались мысли. Гончие идут по следу крови. То, что Шеа оказалась в опасной близости от них, могло означать только одно - она пришла по тому же следу. А Зверь внутри нее реагировал лишь на кровь определенного рода.
        - За кем вы охотились? - невольно сорвалось с губ.
        - За тобой.
        - Нет. Этого не может быть. До меня был кто-то другой.
        - Ха! Тебе виднее! - возмутился голос.
        - Откуда вы взяли кровь для аркана?
        - Ты оставила ее в Каралоне.
        "Носитель был там. Еще один! Но это значит... что сквозь междумирье прорывался он и он же "устранил аномалию". Не прост. Или не один. Гролл! Сколько гальтов осталось в живых?"
        - Не я. Жор бы вас побрал! Почему не слушаете?
        - Напротив. Мы слушаем. И очень внимательно. Кто был до тебя?
        - Хотелось бы знать...
        - Ты испытываешь мое терпение, ведьма! - зарокотал другой, менее настроенный на дипломатичное ведение переговоров голос. - Если и был кто-то кроме, то вы с ним пересеклись! Нить оборвалась за четверть часа до того, как егеря нашли тебя, пройдя по оставшемуся следу. Если "другой" мертв, то где его тело? А если он жив и сам избавился от аркана, то какого лешего ты валялась голышом на пути Гона?! Мимо проходила?
        "Если была без одежды, значит, обращалась... Но я ничего не помню. Как это возможно?"
        - Что произошло, когда егеря нашли меня?
        Наступившая тишина показалась Вдове пустой. Так будто говорившие ушли, захлопнув за собой дверь.
        Прождав ответа минуту, Шеа откинулась назад, укладываясь на камни. Лежать было жестко, но тепло. Во время очень кстати подвернувшейся передышки, стоило привести мысли в порядок.
        Итак. На пути гончих она очутилась, придя по зову крови. Когда егеря наткнулись на нее, никаких следов носителя они не заметили. Причин могло быть две: либо он отбился от Кор-Унтару и ушел, мастерски заметя следы, либо она сожрала несчастного с костями. Поскольку Зверь действовал самостоятельно, без участия ее воли, то Вдова готова была предположить и такой кошмар, как кровавая трапеза в лучших традициях страшных баек об оборотнях. В последнем случае тупой голод, привычной болью терзавший внутренности, должен был на время отступить, чего не наблюдалось. Следовательно, банкет не состоялся. Шеа перевела дыхание, ловя себя на мысли, что испытывает по этому поводу некоторое облегчение. "Ну хорошо, раз носитель жив, то почему оборвалась эта жорова нить Гона?.. Представляю себе потерявших голову магов, спотыкаясь летящих на место происшествия - а тут я валяюсь, голая, чуть ли не на блюдечке! Нате!" Шеа уронила руку на лицо и зафыркала, не в силах сдержать ни капли не веселый смех. "Меня что, подставили?" - стукнула в висок неожиданная мысль. "Не тешь свое самолюбие. Ты подставилась сама", - тут же
пришел под ручку с мрачной уверенностью ответ.
        Ладонь проехалась по лицу вниз, оттягивая кожу. "Мне нужно вспомнить. Вспомнить, что случилось..." Под пальцами мелькнула шероховатая корочка. Шеа царапнула ее и попробовала на вкус. Грязь. Слишком вязкая для обычной земли. Ноздри расширились, втягивая запахи, на зубах скрипнули липкие песчинки. "Глина". Жар хлынул к щекам, и яркой картинкой полыхнуло воспоминание: мелкая несуразная тварь улепетывает в траву, унося в себе истекающую сладкой силой каплю крови.
        Вдова беззвучно захохотала, скорчившись на полу. "Швар, гролл и коблед! Это был жоров голем! Го-лем! Что же мы за идиоты, а?"
        - Веселишься? - язвительно прозвучало в тишине.
        - С возвращением.
        - Что тебя так радует?
        - Пытаюсь смотреть на сложившуюся ситуацию критически и с известной долей юмора.
        - Получается? - процедил неизвестный чародей.
        - Не очень, - вздохнула Шеа, мрачнея.
        - Вернемся к нашему разговору.
        - Охотно, - промычала Вдова под нос, добавляя чуть громче, - Порадуйте же меня краткой историей. Что было, когда меня нашли егеря?
        Как бы нехотя голос заговорил:
        - Ты перекинулась, напала на магов и убила одного из них.
        - Они не смогли справиться с волком?
        - На тот момент ты волком уже не была.
        - А чем же тогда? - Шеа напряглась, ожидая ответа. Он был очень важен. Очень.
        - Смесью неизвестных тварей.
        Вдова прикусила губу. До крови.
        - Что ты за существо? Откуда появилась?
        - Не помню, - бездарно солгала она, лишь бы отвязались.
        - Знакомый ответ.
        Прозвучало в крайней степени недовольно, но Шеа было плевать на испорченное настроение магов. Она чувствовала, что смешение видов это нехороший признак. С ней бывало уже такое, что Зверь перехватывал контроль над сознанием, но еще никогда он не выбирал форму тела самостоятельно и тем более, не совмещал несколько тел в одно целое. Значит, он становится сильнее... Или слабеет воля Кор-Унтару. Именно из опасений перед такой метаморфозой гальты начали охоту, стоило Первому зачерпнуть из прослойки. Вдова прикрыла веки, унимая дрожь плохих предчувствий.
        - У меня есть для вас новость приятная и неприятная, - скупо обронила она, чтобы перевести разговор в менее опасное русло.
        - Начни с приятной.
        - Я бы так и поступила, если б их можно было разделить. Короче. У меня по лицу размазаны останки голема, за которым шел гон, подозреваю, от самого Каралона. Если б я еще знала, где это... Так что, если желаете провести экспертизу, то милости прошу. С удовольствием дам себя умыть.
        Маги затихли. Через минуту Шеа снова ощутила их присутствие, как слабый шелест на грани восприятия.
        - Где гарантии, что ты не лжешь?
        - У меня на лбу! - вспылила она, принимая сидячее положение. - Приходите и забирайте! Кусаться не буду, - добавила, догадываясь о причине нежелания магов спускаться в подземелье.
        - Зачем тебе понадобилось уничтожать голема?
        - Думаю, я охотилась, когда нарвалась на эту... мелочь.
        - Часто ты так охотишься?
        - По потребности.
        - Как видно, память проясняется, - вкрадчиво начал маг. - Так что на счет твоего происхождения... и способности перехода за Внешнюю Ткань?
        - За Внешнюю Ткань? - Вдова прикинулась дурочкой. - А, это когда все словно в тумане плывет? Сколько себя помню, всегда могла так делать. А что здесь странного? Вы так не умеете?
        - Не в этом суть, - отмахнулся говоривший. - Подобные тебе создания все обладают этой способностью?
        - Подобные мне, это какие? - заинтересовалась Шеа.
        - Оборотни.
        - Ах, оборотни. Кроме себя, ни одного перевертыша не знаю.
        - Или не помнишь?
        - Не знаю, - с нажимом произнесла Вдова.
        В это мгновение яркий свет резанул по глазам, и Шеа почувствовала, как ее совсем невежливо распинают на полу, опутав запястья и щиколотки магическими веревками. Сжав челюсти, она угрожающе следила сквозь пелену слез за размытой фигурой, вошедшей в камеру. Когда человек завис над ней, Вдова уже могла видеть его во всех подробностях: молодой, с коротко стриженными серебристыми волосами, на безучастном лице ни единой морщинки, ни даже воспаленной поры. От этого возникало ощущение, что смотришь на мастерски сделанную карнавальную маску. Только по изучающему выражению серых слюдянистых глаз Шеа сделала вывод, что перед ней не лакей, отправленный к "страшной ведьме" в качестве пушечного мяса, а один из магов собственной персоной. Когда лоб сдавило, словно обручем, прижимая голову к полу, Вдова скривила губы и глухим голосом выговорила:
        - Я не бешеная собака, чтобы со мной так обращались.
        - Это мы проверим сами.
        Шеа почувствовала горячий толчок злобы и натиск безликого существа. Холодея, она услышала внутри себя почти оформившийся в слово импульс: убить! - и тут же подавила его, запретив себе даже думать о том, чтобы напасть на мага. Она молча выдержала процедуру соскребания глины, но когда невидимая игла проколола кожу, добывая кровь, дернулась, не позволяя пробирке подцепить густую алую каплю.
        - Об этом речи не шло.
        - Тебя никто не спрашивает.
        - Я могу и позабыть, что обещала не кусаться.
        - Да уж. С твоей-то памятью, - процедил маг, смазывая каплю стеклянным бортиком.
        - Поговори мне еще, - вместе с рыком Шеа вытолкнула серый щуп ауры, пробивая горло мужчины. Тот замер, как будто кол проглотил, силясь вдохнуть. Склянки полетели на пол, выскользнув из рук. Вдова, подобрав ту, что измазана была в крови, слизала карминовые разводы.
        Тем временем кожа человека начала темнеть, от глаз по щекам поползла сеть морщин - у мага не осталось сил поддерживать личину. Лишние пять секунд решали, жить ему или умереть. Вдова резко выдернула щуп. Маг скорчился, зашедшись кашлем, но едва Шеа перехватила блеснувший яростью взгляд, как на нее обрушился хлесткий удар воздуха. Ее счастье, что она успела частично скрасть силу атаки вовремя подставленным щитом. В противном случае, Вдове просто снесло бы голову - по крайней мере, так ей показалось. Мгновенно преобразовывая шит в пучок жгутов, Шеа резко сжала кисть левой руки в кулак - маг оказался связан - а правой дернула в сторону, насколько позволили кандалы. Человек отлетел в угол камеры, стукнувшись затылком о стену. Золотистые кольца на запястьях мигом врезались в кожу. Шеа зарычала, через боль пропуская сквозь них все более мощный поток ауры. Чародей у стены зашевелился. В это время наручники лопнули, не выдержав напора противоборствующих сил. Вдова вскочив на ноги, ринулась к магу, в прыжке заводя руку с призрачными когтями для удара. Тот как раз поднялся, упираясь лопатками в стену.
Почувствовав рывок Шеа, он развел руки в стороны, стискивая в кулаках проявившийся бледным свечением жезл, и подался навстречу, держа его на уровне груди. Когти чиркнули по мерцающему древку, и два рода энергии частично смешались. Маг с искаженным лицом уставился в черные глаза Вдовы, боковым зрением выхватывая плавно растекающиеся в воздухе серые ручьи враждебной ауры.
        - Пока не прольется моя кровь - и ваша останется в сохранности, - прошептала Кор-Унтару, ощущая стук чужого сердца.
        Человек медленно кивнул, не торопясь убирать жезл, удерживавший когти Шеа на расстоянии. Она отпрянула сама, уходя в дальний угол камеры.
        Покосившись на крохотный голубой шарик, который парил под потолком, Шеа задержала на нем внимательный взгляд - и резкий раздражающий свет притух. Маг сглотнул, развоплотил жезл и притянул шарик к себе, обхватывая его пальцами, как мотылька.
        - Нам нужно время, чтобы изучить материал.
        - Это был намек на то, что мне придется посидеть здесь, пока вы не созреете?
        - Не намек.
        Шеа одарила мага насмешливым взглядом, демонстративно медленно усаживаясь на пол.
        - Ну хотя бы на одежду я могу рассчитывать? Иначе у меня скоро войдет в привычку слоняться повсюду в чем мать родила.
        - Нам ни к чему конфликт на пустом месте. Если грязь окажется останками голема, и твоя кровь не совпадет с той, по которой шел гон...
        Шеа перебила:
        - Кажется, я понятно изъяснилась на счет своей крови.
        - В противном случае, мы не сможем тебе верить, - возразил маг, окидывая Вдову хмурым взглядом.
        - Мне ни к чему ваше доверие, - огрызнулась она. - Восстановите аркан на крови и посмотрите, где находится этот "великий и могучий". Могу сразу сказать - где-то очень далеко отсюда.
        Чародей потупил взор и, не сказав ни слова, оставил камеру. Проход, на секунду открывшийся в сплошной стене, тут же пропал, и уютный мрак заполнил пространство.
        Шеа лежала на полу камеры, подмяв под себя огромную перьевую подушку. Смешно, но за последние пятьдесят лет ей ни разу не довелось поспать на такой. И надо же было угодить "в гости" к магам, чтобы вспомнить мягкость и тепло гусиного пуха.
        "А ведь пока я тут прохлаждаюсь, - скользнула ленивая мысль, - толстуха-крестьянка с мужем-землеробом уже, как пить дать, перелопачивают мои сумки в поисках платы за постой. Рыбок жаль". Вдова поджала губы. Она ведь и деньги за них этим дельцам-прохвостам оставила, в каком-то детском желании подчеркнуть свою честность. Сплошное разочарование. Еще и маги, как будто решив поиздеваться, вместе с подушкой приволокли розовую манхилу и светлые брюки, а в придачу - мягкий кожаный поясок с меховыми кисточками. Что за прелесть! Одевшись, Шеа почувствовала себя принцессой леденцов в стране кошмаров.
        От нечего делать она какое-то время побродила вдоль стен вслед за легким током воздуха, разыскивая отдушины, а теперь валялась на подушке, борясь со сном. Барьер по-прежнему оставался на месте, противно жужжа. Маги не торопились выводить пленницу под белы рученьки на свет божий. Пока оборотень пребывал в заключении, окруженный надежным заслоном и вереницей защитных заклинаний, чародеям жилось спокойнее. "Ну-ну", - хмыкнула Вдова, потягиваясь. После недавней демонстрации силы тюремщики должны были уяснить, что она остается в заключении больше по собственной воле, чем от невозможности найти выход из положения. Чародеи могли привести Шеа к носителю, и по этой причине она собиралась на некоторое время составить им компанию, раз уж судьба сама связала нити их путей воедино. Оставалось лишь найти рычаги давления. Донести до магов мысль, что ее, Шеа, помощь в поимке "великого и могучего" им просто необходима.
        Разъедая мягкую темноту, в воздухе проступил знакомый голубой свет в форме шара. Вдова заранее предполагала, что поодиночке соваться к ней маги больше не рискнут, поэтому не удивилась, увидев перед собой сразу троих. Породистые физиономии, дорогая одежда, тяжелые цепи с каменьями поверх мантий. Заявившись к пленнице при всем параде, чародеи рассчитывали произвести впечатление, подавляющее гонор и усмиряющее амбиции. Так бы оно и случилось, если б зрелище досталось темной лесной нечисти, каковой Вдову и посчитали. Сама Шеа испытала лишь любопытство и нетерпение. То, что маги заявились в камеру, так сказать, во плоти, собираясь вести дальнейший разговор с глазу на глаз, было признаком серьезного отношения сторон друг к другу. Хороший признак. Женщина поднялась, встретив изучающие взгляды со спокойной уверенностью на лице.
        - Судя по тому, что я вас вижу, мои слова подтвердились.
        - Грязь оказалась останками голема, - кивнул уже знакомый Шеа маг с короткими седыми волосами. - Образцы крови совпали, и аркан восстановлен.
        - Стало быть, вы знаете теперь, где...
        Ее довольно грубо перебил черноволосый великан в короткой накидке, отороченной соболиными хвостиками.
        - Мы-то знаем, а вот тебя что так волнует?
        - Моя свобода. Раз уж вы в курсе, куда направлять гон, то, полагаю, я могу идти на все четыре стороны.
        - Нет, не можешь, - отрубил мужчина, подходя ближе. В его глазах ясно читались подозрительность и неприязнь.
        - Яхра, - вскинул руку среброволосый, - позволь мне.
        Голос его был сух и таил в себе скрытую силу. Яхра отступился, буровя Шеа мрачным взглядом.
        - Вначале мы приняли тебя за другого, - заговорил маг, обращаясь к Вдове, - и в связи с этим задавали множество вопросов. После недавних открытий, старые вопросы отпали сами собой, зато появились новые, касающиеся непосредственно тебя. Будь ты случайным прохожим, тебя отпустили бы. Будь ты полубезумным оборотнем - мы не отказали бы себе в удовольствии провести ряд исследований. Но ты - ни то, ни другое. Твоя сила велика и чужеродна. Это вызывает подозрения и настораживает. В то же время твои рассудительность и ясный ум дают нам возможность ведения переговоров...
        - Длинные речи уводят вас все дальше от сути, уважаемый, - вполголоса сообщила Шеа, сохраняя равнодушный вид.
        Маг на несколько секунд замер, словно окаменел, лишь по блеску глаз видно было, что он тщательно обдумывает дальнейшие слова. Наконец, изменившимся тоном он продолжил:
        - Нас в высшей степени заинтересовала применяемая тобой техника, вернее ее происхождение. Нам не известно ни одной школы боевой магии, где обучали бы подобным приемам. Ни одной в пределах империи. И ни одной в пределах соседних государств. Единственная не исследованная Коалицией в этом смысле территория - это Серые Леса...
        После эффектной паузы, последовал ожидаемый вопрос:
        - Как ты связана с Лесными?
        Сохраняя внешнее спокойствие, Шеа внутренне напряглась. Интересно, маги действительно усмотрели некую схожесть техник, или просто ткнули пальцем в небо? Ей совершенно ни к чему было увязать еще и в этом болоте. К тому же, если нориу прослышат о неизвестно каким образом выжившей Инн-Шеа, то явно не захотят остаться в стороне намечающейся большой охоты. Стоило только встретить гальта - и понеслась-покатилась тележка под горку. "За что мне это!" - возопила Вдова мысленно и тут же ответила себе: "Сама знаешь".
        - Никак. Можете поверить, мне ничего не известно об их быте, а они понятия не имеют о моем существовании. И у меня нет ни малейшего желания что-либо в этом вопросе менять.
        - Складывается впечатление, что приязни к ним ты не питаешь.
        - Ни в коей мере. С чего бы? - удивилась Шеа, поводя плечами.
        В наступившей тишине раздался странный полушепот. Вдова не сразу поняла, что это подал голос третий, до сих пор молчавший, маг.
        - Нам сложно судить. От каждого вопроса ты заслоняешься стеной забвения. Вымышленного или настоящего - известно лишь тебе самой. Тем не менее, ты не походишь на человека, не осознающего и не помнящего себя. Ты знаешь больше, чем хочешь показать.
        - Все мы вправе опускать подробности.
        - Подробности бывают важны. Стоит уделять им должное внимание, - шепот незаметно наполнялся силой звука. - Подробности расцвечивают картину, составляют цепочку следов, прокладывают дороги...
        Голос проникал в сознание покоряющей вибрацией, вынимал из темноты образы, расшатывал заслоны. Шеа почувствовала неладное, когда с языка уже готово было сорваться ее полное имя и звание. Прикусив изнутри щеку до отрезвляющей боли, она посмотрела в слегка прищуренные черные глаза мага. На бесстрастной идеальной маске лица жили только его глаза. Странное впечатление.
        - Не нужно этого, - тихо обронила она, возвращая себе контроль над мыслями. - Подобная тактика ведения переговоров делает невозможным сотрудничество.
        - То есть ты не исключаешь такой вариант, как сделка? - оживился сухощавый маг, которого Вдова накануне ознакомила с частью своих возможностей лично.
        - Сделки заключаются на основе интересов сторон, - Шеа обвела людей внимательным взглядом, перенимая манеру окружающих в крайней степени путано и хитронавороченно изъясняться. - Пока что основание для такого соглашения представляется мне слишком туманным.
        Подозрительный тип, предпочитающий шептать, а не говорить в голос, неопределенно махнул рукой:
        - Ну почему же? Наши интересы лежат на поверхности... Мы считаем, что твои навыки способны принести нам пользу в надвигающемся противостоянии.
        - Речь идет о Серых Лесах? - уточнила Шеа, подавляя взметнувшийся вверх прах эмоций.
        - Да.
        - Присоединяйся к нам, - подхватил среброволосый.
        - В качестве кого?
        - Наемника.
        - Формула "триста тридцать три"?
        Видя, что маги в недоумении замолчали, Шеа пояснила:
        - За Звон Золотишка.
        Великан в мехах, Яхра, криво улыбнувшись, съязвил:
        - Ну, разве что ты хочешь сдохнуть за идею?
        - Я вообще не собираюсь подыхать, уважаемый, - прищурилась Шеа, пустив по губам усмешку под стать оскалу адресованному ей.
        - Так каков будет твой ответ?
        Вдова задумалась. Желания и дальше дразнить магов вопросами вроде "и что если я откажусь?" у нее не возникало. В конце концов, ситуация складывалась именно так, как того желала Шеа. Присоединившись к чародейской братии, она теоретически получала доступ к информации, которой те располагали, и могла выследить неизвестного носителя, а заодно проверить, не вступил ли в игру еще один гальт. С другой стороны, в ее планы совершенно не вписывалось ввязываться в драку на северных рубежах Аргедана. Но здесь она могла до поры до времени подыграть магам. Ко всему прочему, чем черт, жор, гролл и иже с ними не шутят! Она могла бы использовать самих магов в своих интересах. Это, как говорится, было делом техники. И все же, бросаться на кусок хлеба в протянутой руке Вдова не торопилась.
        - Хотелось бы услышать, какие надежды вы питаете по поводу применения моих "навыков" в войне с Лесными?
        Поставленный ребром вопрос вызвал среди магов некоторое замешательство.
        Среброволосый, бывший, очевидно, главным среди них или, по крайней мере, ответственным за ведение переговоров, скупо заявил:
        - Наши методы борьбы оказались малоэффективными.
        - Ждете, что научу вас новым приемчикам? - гадко ухмыльнулась Шеа.
        Поджав губы, мужчина кивнул.
        - Не верю, что короткое представление могло вас так впечатлить.
        - Я имею основания полагать, что это не предел.
        Улыбка Кор-Унтару отдавала горечью. Она склонила голову в молчаливом согласии. Ей показалось, или маги перевели дыхание?
        Вдова выглядывала из окна комнатушки, которую ей отвели чародеи на время составления плана сотрудничества. Холодный влажный ветер хлестал по щекам, но Шеа продолжала всматриваться в черноту ночного океана, раскинувшегося далеко внизу у подножия обрыва. Южная стена башни сползала двумя лестницами по отвесной скале к самой воде. Ступени заканчивались круглой платформой, лежавшей чуть ниже уровня набегающих волн. Жедарад - резиденция магистра Яхры на острове Кондора - была примером старинной архитектуры тех времен, когда строили на века, не жалея материала, но и не думая об удобстве обитателей. Ледяной камень стен сейчас был прикрыт коврами, на полу в несколько слоев лежали соломенные циновки и шкуры животных, а пустой проем окна затворялся изнутри деревянным щитом ставня и завешивался плотной тканью, чтобы гуляющий сквозь щели сквозняк не выстуживал комнату.
        В жаровне рядом с кроватью потрескивал горючий камень, искры выстреливали в железные бортики.
        На вторые сутки пребывания в составе чародейской братии, Шеа получила свои вещи. В деревушку, где она остановилась как раз накануне встречи с егерями, сгонял адепт одного из магистров. Пожитки Вдовы лежали нетронутыми на том самом месте, где она их оставила. То ли крестьяне попались порядочные, то ли она не так долго отсутствовала, чтобы у них зачесались руки. Едва распустила веревку на горлышке сумки, Шеа поняла, что маги не удержались от того, чтобы порыться в ее вещах. Ничего не пропало, но порядок запаковки скарба был нарушен. "А и жор с ними! Пускай забивают себе голову всякой ерундой, раз есть такая охота".
        Одежду, сброшенную Зверем во время трансформации, вообще найти не удалось. А поскольку отпускать Вдову за покупками маги хотели бы в последнюю очередь, то ей была предоставлена возможность порыться в закромах Яхры. Из-за существенной разницы в комплекции, Шеа обзавелась только широким поясом с двумя петлицами для ножен и фляги, да шалью из шерсти горного козла. Не отходя от сундука, она выложила за вещи десяток монет - быть в долгу у вспыльчивого высокомерного чароплюя ей не хотелось. Перед тем, как Нод отправил адепта "в люди" за одеждой, Шеа лично провела с посыльным беседу на тему своих предпочтений, чтобы избежать появления в собственном гардеробе еще одной манхилы цвета девичьего румянца.
        За это время Вдове довелось всего несколько раз пересечься с магами, и содержательных бесед во время этих встреч завязать не вышло. Шеа знала только, что Верховные собираются возобновить гон со дня на день. А также, что нить аркана за эти сутки протянулась по течению реки между двумя городами на востоке Аргедана, в направлении Нортрока - торговой столицы горного региона. Шеа почти уверенна была в том, куда направлялся носитель. К Азг-Керуаг. И ведет его, несомненно, гальт. И именно с гальтом надо было бы поговорить магам, чтобы узнать, зачем он "устранил аномалию". Но поскольку никто из магистров не удосужился обсудить дела с наемницей, то... "Пускай и дальше носятся вслепую со своими гончими".
        Вдова расслышала звук шагов за минуту до того, как в дверь постучали. Зная, что стук этот был не вопросом, а предупреждением, она не стала отвечать - все равно войдут. Железные подвески над притолокой, звякнули, сбитые распахнувшейся створкой, и на пороге показался Греллар Нод. Среброволосый маг-смельчак, рискнувший сунуться к Кор-Унтару, тыча ей в нос пробиркой для сбора крови. Мужчина одевался намного проще сейчас, когда исчезла необходимость давить на психику, подчеркивая свой статус. Короткий серый камзол врасхлест, свободная рубашка с воротником-стойкой, темные брюки, заправленные в бурые, потертые сапоги.
        Увидев Шеа, устроившуюся в проеме окна, он потемнел лицом.
        - Я не собираюсь улетать, не переживайте, - угадала Вдова ход мыслей Верховного, спрыгивая на пол и запирая ставень.
        - Мы все еще надеемся на твое сотрудничество, - нахмурился тот.
        - Я слушаю.
        Нод прошел вглубь комнаты, обвел ее взглядом, тщетно пытаясь найти стул, и в итоге пристроился на крышке сундука, где Шеа держала вещи.
        - Пока маг движется по реке, - начал он так, будто возобновлял прерванный на минуту разговор, - смысла поднимать Гончих нет. У нас была идея, встретить его в порту Грота, куда он прибудет, самое позднее, завтра вечером.
        - И что вас удерживает? - спросила Вдова, видя, что магистр не торопится продолжать.
        Греллар задержал взгляд на ней, и, коротко вздохнув, начал излагать:
        - В Каралоне нами обнаружены были следы чужеродной магии, принцип которой мы не смогли разгадать и даже приблизительно отнести к какой-либо категории. На этом основании мы вправе предположить, что вступая в ближний бой с этим человеком, мы слишком рискуем. Потому как нам, возможно, окажется нечего ему противопоставить. В результате подобных рассуждений, было решено обратиться...
        Вдову начинало натурально мутить от словесных заворотов, и потому она решила вклиниться в неиссякающий поток умозаключений:
        - Могу я взглянуть на эти "следы" в Каралоне? Возможно, мне они скажут больше.
        - Мы рассчитываем на это, - помолчав, кивнул Нод. - И другого выбора у нас нет.
        Шеа прекрасно понимала дилемму, вставшую перед Верховными. Сначала неизвестный маг своим появлением выбивает из их рук контроль над ситуацией в Каралоне, а после, как снег на голову, прямо к ним в объятья падает обладающая чужеродной силой ведьма с сомнительными провалами в памяти на самых интересных местах. И так сложилась ситуация, что только она может пролить свет на путаницу, устроенную в катакомбах. Но вот на сколько можно ей доверять? И можно ли вообще? Произошедшие события слишком легко нанизывались одно на другое, чтобы беззаботно списать их на случайность. Тем не менее, маги пошли на сделку с Шеа, потому что, как подтвердил Нод, другого выбора у них не было. Ясен пень, что при этом они оставались настороже!
        - Так не будем терять время, - подытожила Вдова.
        Магистр поднялся на ноги, когда она прошла к сундуку за верхней одеждой.
        - Канал просчитан заранее. Можем отправиться прямо отсюда.
        Шеа усмехнулась, затягивая шнуровку на вороте плаща.
        - А вы, я гляжу, предвосхищаете события.
        - Я был готов к любому исходу беседы, - говоря, магистр вытащил из кожаного браслета на запястье обыкновенную с виду иглу.
        - Оружие брать? - Шеа взвесила на руке перевязь с "рыбками".
        - Катакомбы пусты... А на мелкие неожиданности, у нас с тобой найдется чем отреагировать.
        - Угум, - промычала Вдова под нос, откладывая ножи в сторону и искоса наблюдая за тем, как Нод натягивает на правую руку перчатку из сыромятной кожи.
        Заметив ее интерес, магистр пояснил:
        - Без перчатки опасно.
        Не увидев в глазах Вдовы понимающего блеска, он переспросил на всякий случай:
        - Тебе знаком принцип переноса?
        - Нет, - Шеа не стала уточнять, что незнаком ей был именно этот принцип - с применением иглы - иначе пришлось бы отвечать на вопрос касательно способов ей известных.
        - Иглой делается прокол в ткани пространства и времени. Одновременно с этим задается направление и точка выхода.
        - То есть каждая игла уже настроена определенным образом?
        Эта - да. Но с собой у меня есть несколько "пустых", про запас. Их можно наладить прямо на месте. В случае такой необходимости. - Последние слова Нод проворчал сквозь зубы, концентрируясь на своих действиях. Свободной рукой он провел перед собою, словно оглаживая невидимую вертикальную поверхность, а после аккуратно ткнул иглой в одному ему известную точку. Игла вырвалась из пальцев, световым росчерком метнувшись вперед по направляющей, и пропала, будто канула в пустоту. Секунду спустя в воздухе пятном растеклась мерцающая дрожь. Греллар оглянулся на Шеа и протянул ей руку в перчатке.
        Оба ступили за плоскость пятна, погрузившись на мгновение в холод.
        - Есть два способа протяжения канала, - словно и не прерывался, продолжил маг, когда они вынырнули в кромешной темноте подземелий. - Один с использованием значений из системы координат Кастэя, другой между двумя материальными объектами. Второй - легче, потому что не требует абсолютной точности расчетов. Соответственно он же и более быстрый.
        - Я так понимаю, предмет, на который ориентируется канал, должен быть хорошо известен наладчику? - спросила Шеа, щурясь от света голубого шарика, загоревшегося над плечом магистра.
        - Да. Абстрактный объект, вроде фонарного столба, не может служить ориентиром. Маг должен знать, о каком именно столбе речь.
        Вдова понимающе кивнула - в обоих мирах основные принципы переноса совпадали.
        - Здесь, - Нод остановился перед хитрой росписью на полу, - был установленный нами барьер. После исчезновения аномалии, он оказался деактивирован.
        - О какой аномалии идет речь? - не выдержала Шеа. Хоть она и догадывалась, но все же стоило прояснить детали.
        - Мы изучали ее на протяжении трех лет. Пока это еще было возможно... - магистр задумался, но вскоре продолжил. - Аномалию можно описать, как своего рода брешь в оболочке мира. Я бы сказал, так будто кто-то, пройдя за Внешнюю Ткань, оставил по себе разрыв. В ходе исследований мы установили, что след уводил на недоступные нам глубинные уровни Ткани, о существовании которых мы раньше лишь смутно догадывались, - маг невесело усмехнулся. - Теперь-то мы точно знаем, что они существуют. Да. Но все равно не можем их изучить... Пройти по следу через разрыв нам не удалось, потому что оттуда лился неиссякаемый поток сущностей, которым мы так и не смогли придумать определения. Одни были похожи на полупрозрачные сгустки воздуха - те самые, что питались ладой. Другие напоминали странных животных. Вели себя по-разному. Мы даже изъяли пару экземпляров в лабораторию для исследований - из тех, кто давался в руки. Позже, где-то на второй год с момента зарождения аномалии, появились "застывшие в стенах". Мы не сразу оценили степень их опасности и потеряли больше дюжины адептов во время изучения тварей. Они
затягивали людей к себе, в неопределенную субстанцию, частью которой являлись, и... позже я сам видел пропавших ребят... Они иногда показывались среди других существ. В стенах.
        Греллар умолк, справляясь с воспоминаниями.
        - В один "прекрасный" день, сущности заполонили всю территорию катакомб под городом, и исследования были приостановлены. На две сотни лет.
        - Пока не пришел ваш "великий и могучий", - подытожила Шеа.
        - Довольно уже язвить, - ощетинился Нод, уходя в темноту узкого коридора. - Знаки впереди.
        Вдова не стала переспрашивать, о каких знаках речь, последовав за магом.
        Итак, она была права в своих догадках. Не так давно подземелья Каралона занимало междумирье. Как жаль, что уже не определить, насколько глубока была эта "брешь". Могла ли она оказаться и вовсе сквозной? Это означало бы, что кто-то пробивает каналы между Санд-Дам и Раминаром.
        - Известны ли вам еще подобные аномалии, кроме той, что была здесь?
        - Нет, - бросил Нод через плечо, шагая вперед. - А что?
        - Хотелось бы взглянуть.
        - Момент упущен.
        "Значит, канал был один. Почему здесь? И где именно он выходит на "той стороне"? Двести лет в Раминаре, означают два года в Санд-Дам. Нориу со своим мятежным принцем здесь копаются тоже века эдак два, - Шеа в возбуждении закусила губу. - Как легко нынче проводятся параллели..."
        Тем временем люди пришли на место. Очерченный предупреждающей линией, на камнях пола еле виднелся бурый знак. Он не был известен Шеа, но она имела представление, к магии какого рода тот относится. Присев на корточки, она облизнула большой палец и провела им по линиям треугольника. Символ немного потемнел. Попробовав собравшуюся на коже пыль, женщина не почувствовала никакого привкуса, хотя и знала, что перед ней кровь. Уходя, "великий и могучий" не поленился, как следует, затереть оставленный знак. Что ж на этот случай у нее имелся один приемчик.
        Греллар тревожно нахмурился, глядя, как женщина прикусила палец до крови и выдавила густую каплю на пол. Она повторно начертила новый символ поверх старого, и накрыла оба ладонью. Нод попытался разобраться в сути происходящего, пока Вдова застыла над знаком, но, даже уловив приглушенные отголоски циркулирующей энергии, толком ничего не понял. Когда женщина отняла ладонь от пола, на ее коже остался кровавый треугольник с двойной чертой у основания. Магистр не придал этому особого значения, а Шеа не собиралась ему объяснять, что кровь на ее ладони являлась смесью двух. Проведя кончиком языка вдоль линии, Вдова удовлетворенно кивнула. Гальт. Вот бы еще знать, который из восьмерых. К сожалению, определить это по давно остывшей и тщательно затертой крови даже ей было не под силу.
        - Что ты узнала? - в нетерпении обронил Нод, увидев, как дрогнули ресницы женщины.
        - Я добыла вам новую кровь. Думаю, она отличается от той, на которой завязан аркан.
        - То есть тут побывало двое?
        - Мгм. И задавать вопросы имеет смысл тому, кто оставил этот знак, - подняв глаза на магистра, Шеа замялась, но все же добавила, - Только я сомневаюсь, что он вам ответит.
        - Ты знаешь, кто это? - насторожился маг.
        - Я знаю, какова его сила, - нехотя отозвалась Шеа, жалея о своей внезапной словоохотливости. Это было ей несвойственно. - Вы упоминали "знаки". Есть еще, кроме этого?
        - Дальше. В бывшем центре аномалии, - Греллар махнул рукой на один из ходов, и, одарив Вдову внимательным взглядом, двинулся в указанном направлении.
        Шеа не удержалась от удивленного возгласа, когда вышла вслед за магистром в очередной зал.
        - Здесь что, пронеслось стадо спятивших быков?
        - Не думаю, - отозвался Нод без тени энтузиазма в голосе, обводя взглядом уже знакомую картину: вывернутые наизнанку камни пола и стены в переплетении иссохших корней.
        Шеа остановилась перед обугленной воронкой коридора. Мазнув рукой пепел, растерла на пальцах.
        - Я так понимаю, это не ваши развлекались?
        - Нет. Здесь эти двое, или сколько их там на самом деле было, отбивались от Леса.
        - От Леса? - переспросила Шеа.
        - Я взял на себя смелость провести параллели и пришел к выводу...
        - Можно короче?
        В глазах магистра мелькнула угроза, но он сдержал себя.
        - Порождения здешней аномалии очень похожи были на флору и фауну Серых Лесов. И мы совершенно серьезно предполагали, что это мог быть эпицентр возникновения еще одного Леса.
        Нод замолчал, проведя рукой вдоль узловатого жгута на стене, посмотрел, как тот осыпается золой под пальцами, и начал задумчиво рассказывать, хотя никто его не спрашивал:
        - Мы чувствовали себя так, словно сидели на жерле вулкана, в ожидании извержения. И вдруг появляется неизвестный авантюрист, идущий напролом там, где мы сами пробирались шажками, теряя адептов чуть не каждую неделю. Он преодолел катакомбы за одиннадцать часов! У меня до сих пор в голове не укладывается. Уже с самого начала маловероятной казалась его принадлежность к Коалиции - совершенно другой уровень мастерства. А когда мы наткнулись на остаточный след примененной магии, стало ясно, что этот умелец - чужак. Мы посчитали его одним из Лесных. Хотя у меня до сих пор нет объяснения тому факту, что он устранил аномалию. Ведь, если честно, мы никак не могли сдержать рост нового Леса. Кто знает, сколько простоял бы наш барьер под натиском сущностей? Век или год? И тогда силы империи пришлось бы растягивать на два фронта - налицо выгода для нападающих... Короче говоря, кем бы он ни был, мы встревожились не на шутку. Твое появление стало для нас контрольным ударом под дых. Но ты пошла на контакт. И нам представилась возможность использовать твою силу в вероятном столкновении...
        - Против лома нет приема, если нет другого лома, - проворчала Вдова, подводя черту под неожиданно откровенным монологом Верховного. - Нам туда? - кивнула в сторону воронки.
        - Угум, - магистр повел плечом, и шарик, разливая мертвенный свет, поплыл в жерло темного провала.
        Когда, спустившись по ступеням, люди оказались в круглом зале, из-за низкого потолка казавшемся приплюснутым, Нод указал на пол.
        - Мы сначала не обратили внимания. К тому же, здесь все было укрыто слоем праха. Но едва очистили пол, стали заметны эти следы. К знакам отнести сложно, но и случайными их не назовешь.
        Шеа молча разглядывала видневшийся чуть в стороне от лестницы странный рисунок. По плитам змеилось с десяток линий, сходящихся в одной точке, как будто кто-то выжег прямо на камне солнце, но не успел добавить несколько лучей.
        - Похоже на паука, - подсказал магистр.
        - Скорее на расправленные крылья, - угрюмо отозвалась Вдова, обдумывая все увиденное в катакомбах.
        - Что это может быть?
        - Не знаю.
        Шеа лгала. Она знала.
        Итак, от Юрра к Азг-Керуаг ползет Халахам, а от Каралона летит огненноволосый Одор. "Паук и Феникс. Вот так парочка", - фыркнула Кор-Унтару, всерьез задумавшись над тем, сколько всего гальтов сейчас держат путь в горы.
        Нод чувствовал, что ему говорят далеко не все, и факт этот его невероятно бесил. Но, как показывал опыт, переть на Вдову грудью было чревато. Поэтому он, подавив раздражение, ровным голосом поинтересовался:
        - Могу я получить кровь второго, чтобы навести на него гон?
        Шеа обернулась, смерив мага вопросительным взглядом:
        - А что вы, собственно, собираетесь делать, разыскав его? Посадить, как меня, в каменный мешок и вопрошать строгим гласом?
        - Если он не поддерживает интересы Лесных и никак с ними не связан, то мы предпочли бы его завербовать.
        Вдова еле удержалась от того, чтобы сложить брови домиком. "Ха! Вот это времена! Гальтов вербуют для пограничных войн".
        - Боюсь, формула "За Звон Золотишка" не покажется ему достаточно притягательной.
        - Ты явно знаешь, о ком говоришь! - не выдержал Греллар. - Кто он?
        Шеа с досадой отвернулась, чтобы спрятать невольный оскал.
        - СпрОсите его сами, когда догоните. Идите по следу первого - придете ко второму.
        Магистр продолжал стоять, сверля спину ведьмы яростным взглядом и раздувая ноздри, но он совершенно не представлял себе, что тут можно было сделать, чтобы заставить ее говорить.
        - "Спросите"? - выдавил он, наконец. - То есть, ты с нами не идешь?
        - Нет.
        - Мы тебя наняли и платим за работу деньги.
        Шеа вскинула бровь, расслышав рычание в голосе Верховного.
        - Некоторую информацию я вам уже предоставила. Кстати, бесплатно, - холодно отметила она. - Кроме того, как наемница, я имею полное право выбирать, на что подписываться, а на что - нет... И это было уже второе "нет" за прошедшую минуту.
        Маг, стиснув зубы, вырвал иглу из браслета и обошел Вдову, резко протягивая ей руку. Через несколько секунд тела сковал мгновенный холод, и люди вернулись в тесную комнатушку.
        Неплотно прикрытый ставень, бился о стену. Огонь в жаровне давно потух, и часть золы сквозняком выдуло на кровать. А за стенами башни над океаном поднималось ярко-алое рассветное солнце.
        14 глава. Палки в колеса
        Над бурным потоком, ворочавшим камни,
        На тонком и хлипком мосту повстречались
        Прославленный рыцарь, каленый боями,
        И девушка в платье простом и унылом.
        И он попросил лишь открыть ее имя,
        Сраженный улыбкой, игрой светотени.
        На землю у ног ее пал гордый рыцарь,
        Чтоб глаз рассмотреть неземное сиянье.
        Она отвечала, что имя не песня,
        И прелести нет в его букв переливе.
        При звуках его увядают растенья,
        И горечи тлен на губах остается.
        Но рыцарь не верил словам о несчастье,
        Внимая лишь голосу глупого сердца.
        Он знал, что на свете нет имени горше,
        Чем Смерть и Забвенье. А им здесь не место -
        В глазах, что синее, чем неба просторы,
        На пальцах, прозрачней объятий тумана.
        Ведь губы, алее плодов земляники,
        Не могут нести с поцелуем отраву.
        Она улыбнулась - умерь любопытство,
        Дорогу оставь для меня, не упорствуй.
        Кто знает, несу я дары или копья.
        И счастье ли - нам на мосту повстречаться?
        Могу оказаться бедой и проклятьем,
        Могу привести за собой злые ветры.
        Пока не услышишь прямого ответа,
        Ты сможешь уйти, веря в добрую сказку...
        (из старинного предания о Рыцаре и Смерти.
        Княжество Даэн-Аймал, XXVI век)
        С тявканьем и лаем, под переливы далеких рожков из оврага на ленту тракта вылетела охота. Собаки дернули по прямой, вслед за поднятым зайцем исчезая в высокой траве.
        Айхел поднялся на облучке, пытаясь утихомирить прянувших в сторону коней, когда на дорогу выскочили всадники, внеся своим появлением окончательный аккорд в наступившую сумятицу. Повозка проехалась задом, скатываясь на обочину. Бухнули в пол перевернувшиеся коробки, и позади протестующе заржали кони - это Халахам резко дернул поводья, чтобы не вписаться в остановившийся фургон. Эрикир уже спрыгнул на землю и первым делом бросился к колесам - проверить все ли в порядке. Из-за занавески высунулась Лайлин, протирая заспанные глаза.
        - Что стряслось?
        - Коняшек всполошили, охотники хреновы, - пробасил Айхел, присоединяясь к Эрикиру.
        И спицы, и ободья были целы, но сама телега крепко сидела в рытвине.
        - Придется разгружать - иначе не вытолкаешь, - сплюнув в сердцах, кузнец отправил парня на козлы, а сам полез в фургон искать, что сгодилось бы подложить под колеса.
        Алестар, сидевший рядом с Халахамом, дернул гальта за рукав, обращая его внимание на пронесшихся вперед всадников - четверо, замедляя бег коней, разворачивались обратно к тракту, а один уже свистел собакам, отстегивая от пояса кнут.
        - Где тот, который правил? - без приветствия выкрикнул один из охотников, едва они подъехали.
        Халахам сразу выделил двоих. Они одеты были значительно богаче и держались наглее. У того, что гарцевал сейчас в нетерпении на разгоряченном коне, ожидая ответа, к обшлагу правого рукава был приколот красный платок, а по левой скуле растекся синяк весьма нелицеприятного вида. У его спутника на лацкане гетоны развевался платок белый, и никаких травм на благородной физии не наблюдалось. Еще двое, с отсутствующим видом державшиеся чуть поодаль, были, скорее всего, челядью - возможно, егерями.
        Уцепившись рукой за стойку навеса, из фургона выглянул Айхел.
        - Ты! - процедил красный платок с мрачным удовлетворением, едва встретились взгляды.
        Кузнец молчал, только брови тяжело поползли к переносице.
        Гальт, передав поводья Алестару, спустился вниз.
        - Чем обязаны проявленному к нам с вашей стороны вниманию? Господа?
        Замолчав, Халахам отметил, как спесь в глазах охотников сменяется удивлением и растерянностью. Они явно не ожидали услышать столь замысловатых речей. Сбитый с толку, красный открыл рот, издав нечто вопросительное, приправленное сомнением:
        - А-э-э-м?...
        - Позвольте узнать ваше имя, дамтор, - решил надавить гальт, добавляя в голос толику высокомерия.
        В это время со стороны оврага донесся топот копыт. Красный встрепенулся, и самоуверенность быстро вернулась в его взгляд, осанку и голос:
        - Готрейн! Младший сын барона Тенберланского, хозяина этих угодий. А вы, смею спросить, кто таков?
        Пропустив вопрос мимо ушей, Халахам проводил глазами семерых всадников, выскочивших на дорогу. Заметившие Готрейна и его спутников, они уже останавливали коней, окружая фургоны.
        - К чему было прерывать столь удачную охоту, ваше благородие? Смею вас уверить, тот русак не избежал бы клыков гончих, если бы вы не отогнали собак.
        - Хорошо, что напомнили, кого мне стоит благодарить за сорванное веселье, - красный отвесил шутливый поклон, не покидая седла, и благосклонно покивал на раздавшиеся тут и там смешки. - Сорванное, прошу заметить, уже второй раз за эти сутки! - потемневший взгляд охотника предназначался Айхелу.
        Кузнец, по-прежнему не говоря ни слова, вышел вперед и сложил руки на широкой груди.
        - Мне думается, я понимаю причину вашего негодования, - сдержанно начал гальт плести паутину слов. - Но давайте не будем пороть горячку и посмотрим на ситуацию без гнева и предубеждения. Переосмыслим действия каждой из сторон. Накануне, в зале ресторана...
        - Сейчас не время пересказывать драматические истории! - поспешно перебил Готрейн. Окинув Халахама взглядом с головы до ног и еще раз в обратном порядке, он, уже на полтона ниже, поинтересовался, - Кто вы, дамтор? Речь выдает в вас человека благородного. Что же вы делаете в окружении... подобном этому?
        - Мои спутники не менее благородны, нежели я сам. О причинах же, побудивших нас следовать именно в таком виде и составе, я предпочел бы умолчать.
        Красный платок задумался.
        - Рейн, посуди сам, - шепнул ему товарищ так, чтобы не расслышали ни егеря, ни приглашенная на охоту из соседних поместий знать, - что было делать мужичью у Керо? Под "серебряным пером"!
        Готрейн, перехватив над его плечом взгляд рыжеволосой дамы в маленькой шляпке с пером фазана, изобразил сладкую улыбочку. Дама взмахнула ресницами, закатывая глаза. В это время его внимание привлекло чуть слышное шушуканье. Повернувшись к кузнецу, отпечаток чьего кулака с недавних пор украшал благородную скулу баронского отпрыска, Готрейн ощутил приятную щекотку в основании позвоночника. Взяв здоровяка за руку, к его уху тянулась прелестная девушка. Короткие летние штаны открывали изящные икры, простая темно-красная рубашка, стянутая коротким корсетом под грудью, оттеняла светлую кожу и удивительным образом сочеталась с вишневыми локонами подобранных вверх волос. Не отрывая взгляда от приятной картины, Готрейн изменившимся голосом произнес:
        - Прошу простить за вспыльчивость. У меня горячий темперамент. И на войне, и в любви...
        Кузнец, подняв глаза на красного, по достоинству оценил голодное выражение его лица, чувствуя, как у самого каменеют желваки. Будто вспомнив, к кому обращается, Готрейн как раз перевел взгляд на Айхела - романтический настрой его тут же сдуло поганым ветром. Сама собой мелькнула непрошеная мысль, полная возмущения: "Что может связывать эту глыбу мускулов с такой... с такой..."
        Девушка глянула на здоровяка, потом одарила тревожным взором Готрейна и тихонько обронила:
        - Пап, ты чего?
        "Отец... Ах ты жор! Слава тебе, Небо..."
        - Дочь, иди-ка внутрь. Тут разговор, - отповедь вышла чересчур суровая.
        Айхел нервничал и злился, не спуская глаз с баронского нахаленка, затаившего обиду за справедливо полученный тумак. Если бы сам не видел, с какими маслеными глазками этот сопляк пялился на Лайлин, кузнец, может быть, и удивился бы резкой перемене в речах Готрейна. Но теперь, понимая причину прорезавшейся в голосе слащавости, Айхел чуть не волком смотрел на красного, пока тот говорил.
        - Мои люди помогут вам вытащить повозку.
        Короткий взмах руки - и восьмеро, покинув седла, без особого рвения двинулись к застрявшему фургону.
        - Чтобы загладить мою вину, я приглашаю вас в поместье. Здесь недалеко. Придется, конечно, сделать маленький крюк, чтобы выехать к дороге, но за приятной беседой..., - Готрейн проводил взглядом Лайлин, позабыв, о чем говорил. Поистине, женская красота действовала на него, как чаша крепленого вина. Или, как кружка сладкой медовухи. "Пожалуй, никак не меньше двух кружек", - охотник качнул головой, пытаясь выстроить мысли должным образом.
        - Вы знакомы? - удивленный вопрос заставил Готрейна соображать быстрее. Это подъехал чуть ближе Ровальд, наследник лорда Мэрч. Пугающе худой тип.
        - Волею судеб. Да.
        Короткий ответ вряд ли мог удовлетворить любопытство и развеять недоумение, с которым молодые люди наблюдали за возней слуг вокруг крестьянской повозки. Еще бы! Не каждый день сыновья барона бросают свои дела для того, чтобы помочь смердам вытащить застрявшую колымагу.
        Халахам, неприятно озадаченный поворотом дел, обратился к Готрейну, сохраняя учтивый тон:
        - Мы польщены оказанной нам честью. И тем труднее нам отклонить приглашение...
        - Ничего не желаю слышать, - красный платок изобразил в воздухе рукояткой хлыста какой-то диковинный крендель.
        - Мы торопимся, дамтор. У нас есть весомые причины избегать любых задержек.
        - Куда вы держите путь?
        - Простите, но это наше дело.
        - Направление! Просто направление, - Готрейн оперся локтем о луку седла, наклоняясь к Халахаму, и понизил голос. - Я не требую имен и гербов.
        - В сторону Ййена, - выдавил гальт, раздражаясь.
        - Чудесное совпадение! Поместье находится на севере в дасанде отсюда. Если поторопимся, успеем как раз к обеду. Уже на подъезде вы почуете запах стряпни Бэга и ни за что не сможете отказаться. Едем, Дарни! - крикнул Готрейн, обращаясь к белому платку, и просто пришпорил коня, не дожидаясь ответа от Халахама.
        Когда гальт обернулся к фургону, Алестар невольно подался вперед, чтобы удержать его от любых действий. Казалось, что бы тот сейчас ни сделал - закончится плохо. Как на заказ, в этот самый момент под дружное "и-й-эх", егерям удалось вытолкнуть повозку на дорогу. Вот вам, пожалуйста. Садитесь и езжайте! Халахам даже посерел. И что тут было делать? Не укладывать же всех охотничков посреди поля ровными рядами!
        - Поехали, - прошипел он на вопросительный взгляд су-волда, возвращаясь к фургону.
        - Халахам!
        Мужчина зыркнул через плечо. За спиной стоял кузнец, разведя руки - мол, что за дела.
        - Да этот сопляк, - зашептал он, подойдя вплотную и нависая горой над гальтом, - как Лин увидел, сразу слюни пустил. За каким жором мы попремся в поместье, когда у него на уме...
        - Айхел, - прервал Халахам, зверея от досады, - если каждый раз давать в морду, то за нами до самого Азг-Керуаг протянется шлейф жаждущих мести типов. Мне ни к чему такой эскорт.
        Кузнец засопел, стискивая кулачищи. Не выдержав, затряс пальцем перед носом гальта:
        - Если он хоть вздохнет слишком жарко в ее сторону, то я раскрашу ему вторую скулу. Так и знай. Плевал я на мстителей.
        Халахам коротко кивнул, запрыгивая на облучок.
        - Эй! Дарни! - разнеслось над полем. - У тебя вино было! Давай сюда. За встречу!
        Усадьба представляла собой длинный двухэтажный дом с галереей и широкой каменной лестницей перед центральным входом. Восточное крыло здания густо оплела глициния. Забравшись выше по приставной лестнице, кто-то из слуг как раз срезал пышные гроздья сиреневых цветов, освобождая оконные проемы для солнечного света. Вдалеке, за границей сада, виднелись хозяйственные постройки и два флигеля, отделенные от особняка живой изгородью. Оттуда доносился галдеж голосов, стук молотка и лай собак. Переговариваясь между собой, прачки полоскали белье в общем корыте. Дворовая детвора носилась шумной ватагой, задирая цепных псов и ловя набегу затрещины от взрослых.
        Завидев подъезжающих к поместью господ, навстречу поторопился, перескакивая через две ступени, управитель - сухонький мужичек с внушительной залысиной на темени. На ходу одергивая серую потертую ливрею и застегивая манжет рубашки, он уже разглядывал незнакомые лица, в попытке определить, кто такие и как пристало с ними держаться.
        - Отвести комнаты. В восточном крыле для дам, в западном - для кавалеров, - сразу распорядился Готрейн, выскальзывая из седла и кидая повод вовремя подоспевшему конюху. Быстро сосчитав присутствующих, добавил: - И накрыть стол в саду на девять персон. Прачек - вон. За амбары. Да Фартохе передай, пускай завязывает колотить молотком.
        Вокруг прибывших уже вовсю суетились слуги. Коней увели. Рыжая дама расселась на приготовленном табурете. Вытянув ноги в сапожках с кожаными бантиками, придирчиво следила, как их протирают влажной тряпочкой, смывая пыль. Готрейн, отобрав у гостей цветные платки: белый, желтый и синий - сорвал с рукава свой и всучил стоявшему рядом лакею. Увидев Лайлин, только занесшую ногу на выходе из фургона, он живо подскочил к ней, сдирая прочь перчатку и протягивая руку. Девушка в нерешительности замерла, окинув взглядом взлохмаченную шевелюру и горящие глаза. Ее неприятно смущало повышенное внимание Готрейна. Тот, не дожидаясь ответного движения, сам перехватил кисть Лайлин и дернул девушку на себя. Внезапно оказавшись прижатой к грубому сукну рокотона, и ощущая на спине кольцо чужих рук, Лайлин залилась краской. А когда ноздрей коснулся винный запашок, то в душе ее поднялось горячей волной негодование. Попытка высвободиться ни к чему не привела, но только Лин собралась с силами для более серьезного отпора, как цепкие объятия разжались сами собой.
        - О! Сколько вас там еще сидит? - брякнул Готрейн, глядя куда-то вверх.
        Лайлин обернулась и увидела Теарана, замершего в дверном проеме, прислушиваясь к происходящему. Бросив на поддатого барончика гневный взгляд, она подала виконту руку, помогая спуститься.
        - Брат? - с энтузиазмом поинтересовался Готрейн.
        - Нет.
        По лицу красного пробежала тень.
        - И кто же тогда?
        - С кем имею честь? - сурово обронил Н'Карн, поворачиваясь на звук голоса.
        - Я уже представлялся. Теперь ваша очередь.
        - Ясно, - произнес Теаран с точно отмеренной долей пренебрежения в голосе, - Провинция.
        Готрейн чуть не сел прямо там, где стоял. Даже через пелену винного дурмана до его сознания дошла степень оскорбительности этих слов.
        - Перед тобой сын барона Тенберланского, - прорычал он, багровея.
        - Единственный?
        - Младший.
        - М-м. Без права наследования. Понятно. Безмерно рад встрече, - Теаран едва заметно кивнул, склоняясь к Лайлин. - Пьян?
        - Как бард на свадьбе.
        - Ваше имя, дамтор! Хочу знать, кого принимаю в своем доме, - не без намека на различие в правах гостя и хозяина потребовал Готрейн, недовольно следя за перешептываниями.
        Н'Карн выпрямился, отводя рукой пряди волос с лица.
        - Влард. Граф Эл Тэйтон. На этом прошу умерить любопытство. Мы не напрашивались к вам гостить, и посему не обязаны отчитываться перед вами.
        - Ха! Граф! - Готрейн выразительно скользнул взглядом с грубых сандалий на ногах Теарана, к прошитым толстой нитью штанам неопределенного цвета. Наконец, скептически осмотрев замызганный травяным соком подол длинной рубахи и повязку слепца, поднял полные насмешки глаза на Лайлин. Но выражение ее лица совершенно не располагало к шуткам.
        - Граф? - переспросил мужчина чуть тише, и, получив тяжелое молчание вместо ответа, заметно погрустнел. - Значит, граф... Располагайтесь, ваше сиятельство. Я скажу, чтобы вам приготовили комнату наверху.
        Пробормотав последние слова не то чтобы смущенно, скорее уныло, Готрейн ретировался без лишних проволочек.
        - За каким таким... извини меня, жором Халахаму понадобилось принимать приглашение? - спросил Теаран, когда Готрейн уже скрылся из виду.
        - Ну, как он сам сказал, ему не с руки бить морду каждому встречному, и поэтому он очень обрадовался, когда разногласие уладилось вот так вот, - пожала плечами Лайлин.
        - Прямо очень обрадовался?
        - Ну-у...
        - Хм. Ясно. А вот на счет битья "морды" - это он зря. Ох, зря...
        - Боюсь, если Готрейн не научится держать руки при себе, - проворчала девушка, отыскивая глазами отца, - то я сама его садану.
        - Он тебя тронул? - насторожился Н'Карн. Уголки губ поползли вниз.
        - Помог спуститься. На свой манер.
        - Могу представить.
        Лайлин показалось, что Теаран добавил еще что-то, совсем тихо, но она не расслышала.
        Фургоны тронулись с места - на козлах уже сидели лакеи барона.
        - Доча, - откуда ни возьмись появился Айхел, - я сбегаю гляну, куда повозки наши приткнут, а заодно и прослежу, чтоб коней накормили. Тебе что зацепить?
        - В смысле?
        - Ну, во что переодеваться будешь? Или за стол сядешь прям так?
        - Пап, у меня дамских кринолинов как не было, так и нет, - Лайлин развела руками, кривляясь. - Порадовать баронские очи не выйдет.
        - Да у тебя вся попень не пойми в чем вымазана, и на рукаве репей, - кузнец шарахнул дочке ладонью по мягкому месту, призывая к порядку. - А ну, марш за шмотками! Что ж мы из лесу выползли?
        - Ай-й-елки-моталки! Папа!
        Судя по удаляющимся причитаниям, оба двинулись вслед за фургонами.
        - Бедняжка. Видел бы ты, как он ей жахнул. Лапа тяжелая, а попа - мягкая.
        - Эрикир, я не хочу знать подробностей. Совсем, - оборвал юношу Теаран. - Веди. Куда нас там поселили.
        А поселили их, строго следуя распоряжению господина, в разных концах особняка. Дам - в восточном, кавалеров - в западном. Графу Эл Тэйтон и вовсе отвели покои на втором этаже, по соседству с опочивальней отца семейства, барона Тенберланского. К слову сказать, сам барон вместе со старшим сыном был в отъезде. Как выразился Готрейн, укатили по делам на недельку. Судя по всему, именно отсутствие настоящего хозяина имения и его прямого наследника развязало младшему сыну руки, вследствие чего и родилась в пьяной головушке идея пригласить случайных встречных на обед.
        Примерно через час, когда освежившись и принарядившись, Лайлин едва успела заскучать, в дверь деликатно постучали. Она уже повернула ключ в замке и дернула ручку, запоздало сообразив, что на пороге может ждать Готрейн. При этой мысли по спине пробежал холодок. Если он не смог отказать себе в удовольствии добавить пару бокалов вина к уже выпитым, а он, скорее всего, не смог бы, то крепкими объятьями дело может не ограничиться. Но дверь уже приоткрылась. Глупо было бы толкнуть ее обратно, притворившись, что никого нет.
        К облегчению Лайлин, в коридоре, вся в ореоле изумрудного шелка и палевого газа, стояла рыжеволосая охотница. На лице ее застыло странное выражение, так будто она собиралась изобразить доброжелательность, но не совладала с неприятным удивлением. Лайлин кожей ощущала на себе оценивающий, слегка пораженный взгляд, скользивший по складкам ничуть не пышной коричневой юбки, по круглым пуговкам на лифе и самодельному кружеву воротничка. Девушка попыталась спрятать под подолом носки плетеных сандалий, сгорая от стыда.
        Замешательство длилось несколько секунд. Затем рыжеволосая решительно протянула руку.
        - Я Неи. Леди Б'Руан. Кузина Ровальда.
        - Лайлин, - девушка, не понимая, коснулась протянутой руки, и Неи пожала ей кончики пальцев.
        - Бедняжка. У тебя даже не сохранилось ни одного стоящего платья!
        Лайлин промолчала, не зная, что тут отвечать.
        - Пойдем. У нас еще есть время.
        - Время для чего?
        - Я никогда не катаюсь по гостям без багажа, - рассмеялась рыжая, беря смущенную Лайлин под локоток. - Могу поспорить, ты скучаешь по шелку, атласу, парче! Это так ужасно! Бежать, бросить все. Бесконечные переезды... Хорошо, хоть Готрейну хватило ума предложить вам освежиться с дороги - мог ведь и сразу к столу потащить. Еще тот мужлан.
        Неи уже вела Лайлин по коридору, дробно стуча каблучками.
        - Рейн сказал, - Б'Руан перешла на шепот, - что граф вызвал гнев императора и вынужден был бежать из столицы вместе с верными сторонниками. Я право, боюсь спросить, что он там натворил.
        Лайлин вовремя прикусила язык, чуть было не вякнув: какой граф?
        - Я... не имею права говорить об этом, - скупо пробормотала она, выдавливая неуверенную улыбку.
        - Ах, - рыжая даже не попыталась скрыть разочарование, - конечно. Я не настаиваю. Государственные тайны - плохая начинка для сплетен. У меня до сих пор в голове не укладывается, как Готрейн додумался пригласить опального графа... Ой, прости, - Неи даже сбилась с шага, осознав свой промах. - Мы, кстати, пришли!
        Комната, отведенная леди Б'Руан, была всего шагах в ста от той, где разместили Лайлин.
        Едва за ними захлопнулась дверь, Неи с воодушевлением порхнула к кожаному кофру внушительных размеров и принялась возиться с замком. Совершенно оробевшая, Лайлин скромно пристроилась на мягкой скамеечке у окна, наблюдая, как из кофра полетели, придирчиво отбрасываемые, желтые, голубые, красные - юбки, корсажи, ленты.
        - Вот! Серый жемчуг, - Б'Руан приложила к груди атласное платье цвета темного пепла с черной вязью вышивки по лифу и длинным кружевом на рукавах. Расправила складки юбки - по ткани скользнул жемчужный перелив. - То, что надо! Раздевайся, милая. Устроим праздник.
        Через четверть часа, выпотрошив шкатулку с украшениями, Неи застегнула на шее Лайлин тонкую цепочку с тяжелым кулоном и, хитро улыбаясь, уронила его в ложбинку между грудью и корсажем.
        - Как жаль, что у меня здесь нет зеркала, - разочарованно вздохнула она, отходя подальше и окидывая взглядом предмет стараний. - Рейн слишком занят был бутылкой с вином, чтобы пораскинуть мозгами в нужном направлении. Снова придется клянчить.
        Замолчав на пару секунд, Б'Руан расплылась в улыбке.
        - Дорогая, ты - прелесть! Идем скорее. Кавалеры уже, скорее всего, поедают глазами блюда с дичью. Предоставим другую пищу их взглядам.
        Идя по коридору под руку с Неи, Лайлин испытывала странные чувства. Дорогая ткань юбки струилась и плыла, корсаж облегал грудь, пожалуй, чересчур плотно, а в узких туфлях на каблуке передвигаться можно было только маленькими шажками, на каждом повороте опасаясь проехаться. Было неудобно, но в то же время... Сердце дочери кузнеца парило в эти мгновения где-то очень близко к небесным сферам.
        Леди Б'Руан так торопилась, что проскочила мимо зеркала в прихожей, но Лайлин его заметила. Вернее, не само зеркало, а себя в нем. Ощущение было сродни горсти ключевой воды в лицо: опаляющий кожу холод, и сразу же горячечное тепло по щекам. В деревянной резной раме замерла незнакомка - великолепная, сияющая... и чуждая любому представлению Лайлин о самой себе. Девушка сглотнула комок резкой неприязни.
        - Да, да. Гораздо лучше того коричневого убожества. Ой, прости, - Неи прижала пальчики к губам. - Но согласись - ни в какое сравнение.
        - Кто же спорит, - Лин тряхнула головой, избавляясь от наваждения, и улыбнулась так радужно, как только могла в нынешнем состоянии. Вспомнив об отце, она с сомнением провела рукой по линии декольте, попытавшись подтянуть лиф чуть выше. Грудь поднялась и опала вместе с тканью. "Мило".
        Б'Руан, взбив ладошкой рыжие кудри, кокетливо хмыкнула своим кокетливым мыслям и летящей походкой отправилась в сад.
        Эрикир пристроился на спинке скамейки под кустом чубушника и, сорвав ароматный цветок, тер им за ухом. Теаран сидел рядом в пятне солнечного света, запрокинув голову. Лучи скользили по его лицу, приятно согревая кожу. Хотелось снять повязку, но шокировать окружающих видом шрамов было плохой идеей.
        Ночь в Новой Кооре прошла для виконта в тяжелых мыслях, в борьбе с яростью и тоской - без сна. Хотелось рвать и метать, искать виновных и воздавать по заслугам, мчать во весь опор на осаду замка, чтобы выволочь Н'Борда за шкирку из логова и возить лицом по грязи, пока на душе не станет спокойнее. Хотя станет ли? - вопрос спорный. Так или иначе, увечье отсекало на корню любые порывы, любые планы. И даже обретенная сила никак не могла быть использована Теараном до тех пор, пока он колесит по стране в составе сложившейся душевной компании. Поэтому, волей-неволей, Н'Карну пришлось взять себя в руки, и забыть на время о мести. Задумываться о том, на какое такое время, он себе попросту запретил. Слишком тяжело было осознать и тем более принять тот факт, что из наследника графства в долине Тайры, кавалера ордена Меча, выпускника офицерской академии с блестящим будущим Н'Карн превратился в беспомощного калеку, обуреваемого жаждой мщения. Ничтожное зрелище. Его жизнь - такая, какой он ее представлял - теперь оказалась стерта, зачеркнута. Утеряна безвозвратно. Но хоть от выстроенных замков не осталось
ничего, кроме ранящих острыми углами осколков, Теаран по-прежнему цеплялся за ускользающий призрак давешних целей. И строил планы, и обдумывал пути их воплощения. Сейчас, когда подпольная возня вокруг поста градоправителя, сменилась открытой травлей крыс, его, Теарана, место было рядом с братом. Но виконт знал, что Халахам ни за какие коврижки не повернет назад к Юрру, а в одиночку Теарану туда не добраться. К тому же, имелись у Н'Карна такие подозрения, что его никто и не отпустил бы. Присутствие ведьмы, идущей за носителями по горячему следу, тоже не располагало к вольным путешествиям. С другой стороны, хотелось бы выяснить, кто кого испугался, когда их с виконтом пути пересеклись. Так сказать, проверить теорию.
        Теаран вздрогнул, когда на лицо упал невесомый лепесток, скользнув с носа через губы вниз, на землю.
        - Люблю запах жасмина, - сообщил он ни с того ни с сего куда-то в бескрайнюю пустую черноту.
        - Эт чубушник, - отозвался Эрикир, принимаясь растирать ароматный бутончик за вторым ухом.
        - Какая разница...
        - Ну здрасьте! Разные они - стало быть, разница есть.
        - Железная логика.
        - Нужны подробности - у Лин спроси. Она в этом всем толк знает, - соскочив на землю, Эрикир сладко потянулся.
        От установленного на полянке стола растекался умопомрачительный запах жареного мяса - не спасали даже плетеные колпаки, прикрывавшие блюда. Поведя носом, юноша плаксиво протянул:
        - Жрать охота, сил нет. Где эти копуши? Только их и ждем. Ох уж мне все ваши этикеты... поперек горла торчат. То пуговицу застегни, то рукава одерни, то патлы расчеши... А теперь еще стой истуканом и еду пальцем не тронь. Молча пялься, как мяско соком истекает, стынет.
        - Душераздирающее зрелище, - хмыкнул Теаран.
        Эрикир, не услышав, сокрушенно подвел итог:
        - Вот по мне, кто последний пришел - тот сам дурак. Над вам этикеты менять.
        - Ага, вас спросить забыли, благородный сын трактирщика.
        - Чего зубоскалишь? Твой пра-пра-прадед, может, конюхом был вообще, пока не выслужился, - заметил Эрикир философски. - Или погеройствовать довелось.
        - Пра-пра-пра? Бери дальше. Я, в конце концов, граф. Не барон какой-нибудь.
        - Не отрицаешь?
        - Не-а. С чего бы? - Теаран благодушно пожал плечами. - Ну, положим, конюхом Карн не был. А вот оруженосцем - да. У рыцаря из обедневшего рода. Все имущество дамтора помещалось в четырех сумках поклажи. Так что Карна, несшего за них ответственность, можно было даже назвать стряпчим, экономом и камердинером одновоеменно! А дальше ты абсолютно точно упомянул геройство. Без него никуда. Мой предок во время поединка умудрился вытащить младшего кузена короля Тем'Арга II из-под павшего коня. Живым. За что получил небольшой феод в устье Тайры и рыцарский пояс. Позже началась экспансия королевства на запад... Даэн-Аймал стал княжеством в составе новоявленной империи Аргов. Обязанный к военной службе, Карн, успев к тому времени зачать наследника, принял участие в морской кампании. Аргедан прорывался за Свинцовое море, захватывая новые территории, а мой доблестный пра-пра-пра... пра-прадед заполучил вместе с военным чином баронство. Графами мы стали век спустя. К имени добавилась долгожданная приставочка "Н". Сейчас, знаешь ли, Н'Карн звучит гордо.
        - История вашего рода тянется со времен Арга Первого? - Эрикир явно впечатлился.
        - Раньше, мой благородный юный друг. Пятью годами раньше того момента, как Тем'Арг II переименовал себя в Арга, императора Моря и Суши, - не без самодовольства поправил Теаран, наслаждаясь ошеломленными нотками в голосе юноши.
        - Ж-жор. У меня неплохие шансы выбиться во дворянство, - задумчиво прикинул Эрикир, плюхаясь обратно на скамейку и тут же втыкая шпильку Н'Карну, - Под боком граф, чей зад можно спасти, при надобности. И времена щас смутные - то, что надо!
        Теаран, не поддаваясь на провокацию, спокойно отметил:
        - Граф, который у тебя под боком, официально мертв. Так что расслабься. За оживление мертвецов и спасение их "зада" еще никого титулом не жаловали.
        Эрикир решил отмолчаться на этот раз, хоть на языке уже вертелись колкие замечания. Идея награды за геройство его серьезно заняла. "Граф Эл Эри. Звучит. Гордо звучит, прошкин кот! - губы неудержимо поплыли в мечтательной улыбке. - Ее сиятельство Лайлин Эл Эри. О-о-о..."
        Неподалеку раздались возбужденные голоса. Приоткрыв один глаз, юноша выпрямился и открыл второй. Протер оба. Похоже, кто-то, прочитав тайные мысли Эрикира, решил подразнить его. По дорожке, под руку с рыжей дамтан плыла Лайлин. Блистательная, неземная, вышибающая одним своим видом дыхание из груди. В душе Эрикира свернулось дрожащим клубком смущение, и он застыл на полушаге, продолжая любоваться идущей к столу девушкой, в робком желании найти в ней черты знакомой ему Лайлин. Кавалеры Ровальд и Дарнадей уже окружили красавиц, выпрашивая ручки для поцелуев. Эрикир ошеломленно проследил взглядом грациозное движение кисти - и это та самая Лин, которая заколачивала гвозди на пороге "Синего Винограда"? Казалось, она всю жизнь только то и делала, что подавала руки воздыхателям!
        Как мотыльки на огонек, к столу в центре полянки потянулись все приглашенные. Халахам был слишком занят борьбой с собственным раздражением, чтобы рассыпаться в любезностях, поэтому от него Лайлин достался лишь быстрый и сумрачный взгляд. Айхел осматривал дочь с невозможной смесью недоверия, упрека и гордости, не торопясь подходить. Эрикиру серьезно требовался слюнявчик, и только Н'Карн сохранял спокойствие - он попросту ничего не видел - чутко прислушиваясь, брел на звук голосов.
        Алестар наблюдал за окружающими и их реакцией на явление мучительно краснеющего чуда-в-жемчуге, откровенно забавляясь, но его глаза тут же наполнились настороженным холодом, едва на лестнице позади девушек замаячил Готрейн.
        - Кажется, он вообще не просыхает, - угрюмо обронил Айхел, останавливаясь рядом с су-волдом.
        - Так и есть.
        - Я буду счастлив, когда мы отсюда уберемся.
        - Не ты один, - кивнул Алестар, решительно направляясь девушкам навстречу.
        Готрейн уже подплывал к не замечающей его Лайлин, перенимая бутыль с вином в левую руку, когда у него перед носом возникла чья-то широкая спина, укрытая белоснежной гривой волос. От неожиданности дамтор чуть не выронил драгоценную ношу, поймав бутылку над самой землей, а когда распрямился - жемчужную птичку уводил по дорожке, держа под локоток, один тип из ее окружения.
        - Прекрасно выглядите, дамы, - ничего не объясняя и делая вид, будто не замечает потрясенного взгляда Лайлин, су-волд осветил улыбкой леди Б'Руан и кивнул ее кузену.
        За их спинами послышался сварливый голос Готрейна:
        - Дарни, сходи пни этого олуха в погребе! Где, жор его дери, фаонское и кардо?!
        - Я не мальчик на побегушках, - донеслось раздосадованное.
        - Если я пойду туда сам, то убью негодяя. Неужели ты допустишь кровопролитие? Друг, ну будь же другом, а...
        - Рейн, это переходит все границы!
        Лайлин обернулась на вскрик. Готрейн стоял на коленях в траве, обнимая сапоги Дарнадея.
        - Ох. Ну началось, - Неи ускорила шаг. - Не знаю, как один другого терпит.
        - И часто дамтор вот так? - Лин неопределенно поджала губы.
        - Как только отец со старшим исчезают по делам. Каждый раз одно и то же. Ровальд, милый, больше ты меня сюда не вытянешь. Даже ради охоты.
        - Держи себя в руках, Неи. Зато он щедрый хозяин, - возразил кузен.
        - Легко быть щедрым, запуская руку в кошель родителей, - ничуть не утонченно фыркнула Б'Руан. - Особенно, если не участвуешь в его наполнении.
        Когда люди подошли к столу, ожидавший в сторонке слуга, засуетился, отодвигая стулья.
        Усаживаясь рядом с дочерью, Айхел с постной миной поинтересовался:
        - Любезная барышня, а девоньку мою куда дели?
        - Не дели, а пере-о-дели, пап. Тебе не нравится?
        - Нравится. И не мне одному..., - кузнец выразительно уставился на Эрикира, расположившегося напротив. Тот, постукивая ногтем по бортику тарелки, как раз поднял глаза, метнув очередную молнию взгляда на декольте Лайлин.
        Девушка выхватила из блюда с дичью лесной орешек и, уложив его на кулак, отправила в полет щелчком большого пальца. Когда снаряд повстречался со лбом Эрикира, юноша вздрогнул, а заметив возмущено изогнутую бровь Лин, стушевался, мгновенно отворачиваясь. Леди Б'Руан, не скрывая замешательства, уставилась на девушку поверх корзинки с булочками, теряясь в догадках, где благородная девица могла приобрести подобные навыки. Но, как бы ни было велико любопытство Неи, она воздержалась от вопросов, сосредоточившись на закреплении салфетки таким образом, чтобы не помять пушистые перышки, украшавшие лиф платья.
        В это время до полянки добрался гостеприимный хозяин. Сохраняя несчастное выражение лица, он молча занял деревянное кресло во главе стола.
        Потерев пальцами ножку бокала, Готрейн проводил взглядом Эл Тейтона. Кучерявый паренек, имени которого он не запомнил, как раз помогал графу занять свободное место. Разобравшись с Влардом, парень проковылял к занятому им стулу между мрачным черноволосым мужчиной, который со времени разговора на тракте так и не представился, и Неи Б'Руан. По дороге он забавно поскреб в затылке, взъерошивая волосы. Как для дворянина, манеры этого вьюноши оставляли желать лучшего. "Может, он их слуга? - Готрейн с сомнением окинул взглядом по-юношески долговязую и нескладную фигуру Эрикира. - Тогда какого лешего я его усадил обедать с нами?... А, забери их всех проказа! Вот только выловить красотку без сопровождения - и дело сделано. Бьюсь об заклад, наедине она поведет себя сговорчивее".
        - Ваше сиятельство, - позвал Готрейн, уперев подбородок в ладонь. - Вы слепы от рождения?
        - Рейн! - шикнула Неи.
        Теаран прокашлялся и сухо ответил:
        - Да.
        - Семейное проклятие?
        - Вы имеете в виду наследственность?
        - Ну, если есть страшные истории, связанные с порчей, сглазом или ведьмовским наветом я бы с интересом послушал и их.
        - Мы не в театре, - отрезал Н'Карн, нащупывая столовый прибор.
        Готрейн открыл рот для следующей дерзости, но его остановило появление несколько всклокоченного Дарнадея. Он застыл за спинами Ровальда и Неи и, обведя растерянным взглядом присутствующих, воззрился на закадычного друга.
        - Для меня не накрыто.
        - Эй, соколик общипанный, - Готрейн сурово посмотрел на лакея, ожидавшего распоряжений. - В чем дело?
        Слуга забормотал что-то о том, что приказано было накрыть на девять персон.
        - Но здесь их десять! Раз, два, три, четыре, пять... Де-сять!
        Слуга, беспомощно покраснев, умчался за посудой.
        Дарнадею пришлось провести в чрезвычайно неудобном положении оставшегося без места гостя не меньше трех минут, прежде чем все было улажено. Настроение его со свистом летело в пропасть. Поэтому когда Готрейн имел неосторожность справиться о походе Дарни в погреб за вином, тот вскипел
        - Я не лакей, чтобы лазить по чуланам и поторапливать твою челядь! Довольно лакать вино! Я не удивлюсь, если узнаю, что фаонское не смогли найти, потому что ты его выпил еще в прошлом месяце! Пойди проспись, а потом поговорим. Может быть, тогда у тебя пропадет охота пичкать меня дурацкими поручениями.
        За столом повисла напряженная тишина. Готрейн смотрел на друга расширенными глазами, не моргая. Вдруг хлопнул ладонью по коленке и разразился задыхающимся хохотом, с трудом выдавливая сквозь смех отдельные слова:
        - Хор-рош!... барррон... отшил... Взорвался, треснул по швам наконец-то! Ж-жор, я сделал это... Дарни, а ты можешь, когда тебя достать!
        - Ты... Да ты псих, Рейн! Настоящий жоров псих! - заорал Дарнадей, начиная забавно пофыркивать. - Сказал бы сразу, что хочешь увидеть меня в бешенстве. Я б тогда не сдерживался все эти годы!
        - О-о-о!!! Благородный, серьезный, холодный сноб Дарни! Какое удовольствие - сдернуть с тебя покрывало выдержки.
        Гости застыли, в некотором опасении косясь на оголтелую парочку, что перекрикивалась через весь стол из одного конца в другой. Лайлин, встретившись взглядом с Эрикиром, тут же уткнулась носом в пустую тарелку, сдерживая улыбку. Эри умудрился скорчить такую гримасу, что не было никаких сил терпеть.
        - Смотри, что плывет прямо к нам! - оживился Готрейн, вскидывая руки. - Кардо! А где фаонское, соколик?
        - Нету, господин. Очевидно, его уже выпили...
        Новый взрыв хохота заставил слугу умолкнуть на полуслове. Смущаясь, он составил бутылки с подноса на стол и, откупорив одну, принялся разливать напиток по бокалам.
        После первого тоста - за дружбу - застолье можно было считать открытым.
        Теаран вяло ковырялся вилкой в тарелке, с предельной осторожностью поднося махонькие кусочки к губам - только бы не угодить мимо рта, размазав по щекам жир. Когда Лайлин предложила ему помощь, он отвел ее руку и покачал головой. Меньше всего ему хотелось, чтобы его кормили из ложечки под горящими любопытством и жалостью взглядами незнакомых людей. Никакой голод не заставил бы Н'Карна набивать живот, уронив достоинство.
        Неи потихоньку наблюдала за поведением Лайлин и графа Эл Тейтон, отмечая легкие касания рук, внимательные взгляды девушки, улыбку, пробегавшую по губам Вларда, когда она что-то шептала, склоняясь к его уху. Б'Руан была падка на красивые романтические истории. И картина этой нежной связи между юной красавицей и слепым графом, не на шутку распаляла ее воображение. Наконец, леди не выдержала, и, смущаясь, спросила:
        - Ваше сиятельство, вы и Лин помолвлены?
        Теаран опустил вилку, в который раз сокрушаясь по поводу провинциальных нравов, царящих в этой глуши. Но вопрос прозвучал, и необходимо было как-то отреагировать. Н'Карн пожалел, что не может видеть лица Лайлин. Одного взгляда хватило бы, чтобы договориться о подходящем ответе. Теаран быстро прикинул в уме реакцию на слово "нет": разочарование жаждущей романтики Б'Руан, укрепление в своих намерениях ловеласа Готрейна и, наконец, подозрения со стороны остальных на счет того, зачем незамужней девице тащиться вслед за опальным графом на край света. Подведя черту, он просто ответил:
        - Да.
        У Лайлин в груди что-то екнуло, и к щекам хлынула кровь. Она торопливо отпила вина, ради самого процесса. Прежде чем отставить кубок, нервно взболтнула содержимое и сделала еще один глоток. В голове разлилось теплое озеро, медленно стекая к сердцу.
        - Какое самопожертвование, - умилилась Неи, пытаясь перехватить блуждающий взгляд невесты графа.
        Теаран по привычке вскинул бровь, чувствуя, как под повязкой натянулась кожа, изуродованная шрамами. "Да уж, тут нужна прямо ангельская самоотверженность, чтобы прыгнуть в объятья к калеке, заслужившему немилость самого Арга, и броситься с ним в бега по лесам и долам. Браво, Лайлин! В глазах деревенской кокетки ты заслуживаешь нимба вокруг головы".
        Н'Карн сам удивился, откуда взялись эти досада и раздражение. Необъяснимый толчок злобы напугал его.
        "Тпру. Стоять. Ты размечтался. Никто не прыгал к тебе в объятья. Наоборот - это тебя приняли, утешили и приголубили в минуту твоей слабости. И до сих пор принимают. Не гонят, и не отворачиваются. Так что засунь свое злобство себе в глотку и хоть подавись им. Но права брызгать ядом в Ее сторону ты не имеешь".
        - Любовь так редка в наше время, - продолжала медовый лепет Б'Руан. - Порой, я даже сомневаюсь в ее существовании. Люди не склонны верить в то, чего не видят, не могут ощутить и осознать. Для этого и нужны примеры счастливых пар вроде вас. Чтобы не терялась вера.
        - Неи, вы романтичны настолько, что у меня начинают болеть зубы, - вставил кисло Готрейн, пожирая глазами тонкую фигурку в жемчужном атласе. - Любви нет. Есть выгода от совместного времяпровождения. Или же необходимость в таком времяпровождении. Леди вполне могла последовать за его сиятельством лишь потому, что не могла остаться. В силу каких-либо неизвестных нам причин.
        - Пятая за сегодняшний день бутылка не пошла тебе на пользу, Рейн, - покачал головой Дарнадей, подбадривающе улыбаясь Лайлин. - Не обращайте внимания на повесу. Его язык полощется по ветру без ведома мозга.
        - Дуэль! Дарни, предатель, - вскинулся Готрейн, тут же сползая на лениво-хмельной тон.
        - Да. Конечно, - кивнул тот, доверительно шепча соседям, - Это уже двадцать седьмая угроза дуэли. За последний год.
        Лайлин позволила себе улыбнуться, радуясь, что между ней и пьяным Готрейном надежной преградой сидят Алестар и отец.
        Блюда с дичью наполовину опустели, салфетки все до одной перекочевали в короб для мусора, а радушный хозяин допивал последнюю из принесенных бутылок кардо.
        Гости покинули стол, разбрелись по саду, в ожидании десерта гуляя вдоль клумб и подстриженных кустарников. Слуги быстро сменили посуду и приборы, на столе появились корзинки с лепешками и фруктами, розетки с вареньем. Когда в воздухе неожиданно запахло кофе, Теаран даже сбился с шага, недоверчиво поводя носом.
        - Чем это несет? - нахмурился Эрикир, поглядывая через плечо.
        - Несет? - Н'Карн, хмыкнув неодобрительно, пояснил, - Это кофе. Напиток, который варят из прожаренных бобов кофейного дерева. Утонченный вкус исключительно для ценителей. Так что ты можешь расслабиться и, если угодно, задержать дыхание на полчасика, пока я буду наслаждаться ароматом. Лайлин, ты пробовала кофе?
        - Нет.
        Теаран, плотоядно улыбаясь, промурлыкал:
        - Настоятельно рекомендую. Есть один рецепт для сластен - читай для девушек - чашечка кофе и рюмочка малинового ликера. Хотя, откуда тут взяться ликеру, - добавил он уныло.
        - А я считаю, что в мире не придумали еще ничего лучше свежего виноградного сока, - Эрикир напыжился, многозначительно изгибая бровь.
        - А все же соку нужно позволить побродить года этак два для начала, - вклинился в разговор неизвестно откуда выплывший Готрейн. Лайлин готова была поспорить, что он поджидал их за кустом. - Стол накрыт. Прошу.
        Поднеся к губам маленькую белую чашку с подозрительно темной жидкостью в ней, Лайлин сдула тонкий слой светло-коричневой пенки и отхлебнула. Теаран затаив дыхание, прислушивался к ее реакции, а Эрикир уже кусал губы, чтобы удержать улыбку, эту самую реакцию воочию наблюдая. По лицу девушки скользнула забавная гримаса, которая не могла означать ничего другого, кроме: что это за гадость мне подсунули?
        - Ну как? - спросил Теан, когда молчание затянулось.
        Лайлин бросила беспомощный взгляд на строившего ей невинные глазки Эрикира и прокашлялась.
        - Эм-м... Ты был прав. Вкус исключительно для ценителей.
        Поняв все недосказанное, Н'Карн разочарованно выдохнул. Нащупал свою чашку. Отпил...
        Только из уважения к присутствующим, виконт сдержал возглас досады. Это был не кофе. Нет. Скорее это была вода, в которой мыли кофейник
        - Чтобы распробовать, одного раза недостаточно, - пробормотал он растерянно. - Надеюсь, нам еще представится возможность выбора между другими сортами. Вероятно, этот просто не соответствует... э-э-э... Не соответствует, в общем.
        Замолчав, Теаран, как он надеялся, незаметно отодвинул чашку в сторону.
        Желание заесть или запить паршивый привкус, расползшийся по языку, было поистине непреодолимо, но витавшие над столом ароматы хлеба и сладостей сами по себе никак не могли подсказать ему, где именно стоит блюдо с едой.
        - Лин, подай мне, будь добра, что-нибудь за..., - Н'Карн проглотил чуть было не скользнувшее с губ "закусить" и выдавил, - поесть.
        - "Запоесть", - Эрикир прикрыл рот кулаком, изображая кашель. Но он был бы не он, если б остановился на достигнутом, поэтому до обострившегося слуха Теарана донеслось также все остальное. - А потом приподпить, навкурить и отвыспаться.
        Неи прыснула в ладошку, тут же принимаясь старательно размазывать масло по булочке.
        - Что случилось? Что такое? - встрепенулся Готрейн, не желая пропускать шутку.
        Никто не спешил объяснять. Теаран поставил в уме заметку, отплатить языкатому сыну трактирщика, когда представится возможность. Заминку в беседе заполнило позвякивание посуды и отдаленный шум хозяйственного двора.
        Лайлин как раз вложила в руку виконту печенье, когда рядом послышалось едкое:
        - Ваш кофе отвратителен.
        Все взоры устремились к Алестару. Су-волд выплеснул содержимое чашки за плечо, спокойно поднимая красные глаза на главу застолья. Надо отдать тому должное, он выдержал взгляд три секунды, после чего, небрежно пожав плечом, посоветовал выпить чаю.
        - Выпейте чаю. Вот здесь заварка, а там кипяток. Могу еще рекомендовать варенье во-он в той розетке, красненькое. Пречудесное варево. А вы альбинос, да?
        Поистине, Готрейн был маэстро скандала, и вряд ли что-то под солнцем и луной могло привести его в смущение.
        Алестар откинулся на спинку стула, обхватывая пустую чашку длинными фарфоровой белизны пальцами. На губах блуждала тень улыбки. Похожее выражение могла бы приобрести морда гепарда, если бы он вздумал пощекотать когтем брюшко шкодливому котенку.
        - Если вы подразумеваете тех слабых, болезненных существ, не переносящих солнца, - вкрадчиво начал су-волд постепенно вплетая в голос угрозу, - красные или прозрачно-голубые глазки которых в сочетании с белой кожей являются отклонением от нормы видового фенотипа, то... Нет. Уверяю вас, я не выродок.
        Не забывайте о чае, - Готрейн плеснул заварки в свою чашку, протягивая ее Алестару.
        - Вы ручаетесь за его вкус?
        - Не пробовал ни того, ни другого. Отсюда и промах с кофе. Мой выбор - вино. За него - да, ручаюсь.
        - Сказал бы я вам, каков мой выбор..., - туманно высказался су-волд, не собираясь прояснять смысл фразы.
        Оставив заварку неразбавленной, он смочил губы, пробуя напиток, затем решительно ухнул в чашку две ложки указанного варенья и долил еще заварки. До краев.
        Ровальд, Неи и Дарнадей наблюдали происходящее со смущенным недоверием, сбитые с толку лишенным прикрас диалогом между подпитым Готрейном и странным спутником опального графа. Сам граф и его "душевная компания" вообще смотрели на Алестара во все глаза, или в случае с Теараном - слушали, не веря ушам.
        - Бодрит, - коротко отметил су-волд.
        Готрейн хмыкнул, отправляя в рот орешек из вазочки напротив.
        - Я рад, что чай не подкачал. Так кто же вы тогда, раз не альбинос? То есть, хотите сказать, там, откуда вы родом многие люди имеют красные глаза?
        - Нет. Люди не располагают ничем подобным.
        Готрейн прислушался к звучанию фразы и сделал свой вывод:
        - А вы не человек... Гоблин?
        - Будь вы дамой, я был бы не рад такой оценке внешности.
        - То-то и оно. Слишком благородная у вас физия для гархту, - радушный хозяин с подозрительным прищуром разглядывал гостя, копаясь пальцами в тарелке с орешками.
        - Будь я гоблином, сказал бы, что польщен.
        - Дарни, тебе утерли нос, - сообщил Готрейн радостную весть. - До такого абсурда в разговорах с тобой еще не доходило.
        Дарнадей, неопределенно махнул рукой рядом с ухом, склоняя голову в шутливом знаке покорности проигравшего.
        - Я не дама - вы не гархту. Я вас не обидел и не польстил вам. Вы явно настроены азартно и продолжаете паясничать, значит, я ни на эну не подобрался к сути вещей. Но. Сейчас кину последнего червяка. Если не поймаетесь - рыбалка кончится, - Готрейн, казалось, был в эти секунды трезв, как стеклышко. Позволив себе короткую и емкую паузу, он спросил, - Вы не человек. Так?
        Лайлин, с любопытством и усмешкой следившая за разговором, не сдержала разочарованного вздоха. Похоже, в пьяной головушке мысли двинулись на повторный виток. Уже ведь выяснили, что нет - не человек! Сейчас Ал просто кивнет, и рыбалка кончится - в любом случае, даже если у барончика найдутся еще десять банок с "червяками". Надо было поставить вопрос иначе. Посмотрела бы она, как вампир выкручивается. Хотя, кого она обманывает? - как бы ни был поставлен вопрос, ответ последует лишь тот, который су-волд сочтет приемлемым. Мельком глянув на Халахама, девушка прикусила щеку изнутри. Его глаза налились чернотой - или может быть, так падала тень? Тяжелый взгляд гальта был прикован к Алестару. Халахам явно не одобрял внезапное желание спутника повеселиться.
        Алестар сделал глоток, отставил чашку и... рассмеялся.
        Айхел, сидевший рядом, сохраняя привычное для него выражение лица - что-то вроде, как если бы на плечах он вместо головы носил наковальню - на долю секунды растерялся, недоверчиво всматриваясь в соседа. Мол, а тот ли это красноглазый демон, что вот уже который месяц бесшумно шныряет у них с дочкой за спинами и открывает рот, только чтобы сунуть туда еду, или его успели таинственным образом подменить?
        Готрейн, глядя на Алестара, хохотнул раз, другой - через полминуты уже оба надрывали животы.
        - А чего смеемся-то? - поинтересовался почти-барон, смахивая слезинку.
        Су-волд вздохнул, успокаиваясь, и просто объяснил:
        - Шутку вспомнил, - подождав приглашающего кивка, он продолжил, - Встретил как-то раз человек девушку на мосту. Видит, что никак им не разойтись, и давай приставать, кто такова да откуда. Та в ответ - не спрашивай. Но парень тертый попался. Своего не упустит. "Назовись", - говорит. Она: "Тебе не понравится мое имя". "Есть лишь одно, которого боюсь", - храбрится. "Вот и не пытай судьбу. Потому, как знать..."
        Алестар резко замолчал, и на лице его не наблюдалось ни тени веселья. Готрейна, наконец, пробрал взгляд красных глаз, и барон, сглотнув, констатировал факт:
        - Не смешно.
        - Вот именно, - согласился су-волд, отпивая из чашки.
        - Я думаю, рыбалка окончена, милые господа, - вклинилась в наступившую заминку леди Б'Руан. - Мы только вернулись с одной охоты. Ни к чему развязывать следующую... Рейн, я уже давно хотела выведать у вашей матушки рецепт ее знаменитого варенья. Того красненького, что вы всем предлагаете. Но она редко бывает в имении, а вы все забываете спросить.
        - Неи, вы правда считаете, что маман сама готовит все эти кренделя и джемы? Вам стоит пошушукаться с Бэгом, - попробовал отмахнуться Готрейн.
        Но девушка не сдавалась:
        - И как я по-вашему должна пробираться на кухню мимо котлов и печей с вертелами, разыскивая этого демона кулинарии? Фи. Найдите для такой задачи кого-нибудь другого.
        Готрейн метнул лукавый взгляд на закадычного своего приятеля.
        - Да-арни.
        - Даже не думай! - вскинулся тот, мгновенно заводясь.
        - Тихо-тихо! Я что - я ничего. Хотя, видя, как дамы жаждут сладкого, мог бы и расстараться, - мурлыкнул отпрыск барона Тенберланского, наблюдая за тем, как Лайлин мажет маковую лепешку вареньем.
        Почувствовав на себе прожигающий дыры взгляд, девушка отвернулась к Теарану, протягивая булочку ему.
        - Леди Лайлин, вы все время молчите. Вас не трогают темы наших разговоров?
        - Молчание - злато, - сурово бухнул Айхел, укладывая кулачищи на стол.
        - Что вы хотите от меня услышать? - не выдержала Лин, оборачиваясь и глядя прямо в насмешливые карие глаза Готрейна. Она чувствовала себя совершенно по-дурацки. Весь день все только и делали, что выдирали ее из зубов барончика, подхватывая под локоток, уводя, отвечая вместо нее. Может быть, стоило поставить точку в игре "роняйте слюни на мои следы сколько угодно, я буду делать вид, что ничего не замечаю"?
        - Ваш голос. Это приятно уже само по себе.
        Лайлин смутилась, понимая, что не знает, как реагировать. Получив на резкий вопрос учтивый ответ, она оказалась обезоружена. Язвить и дальше было бы грубо, а мило покраснеть и взмахнуть ресничками ей претило. Это вышла бы самая отвратительная в своем лицемерии капитуляция. За короткие мгновения замешательства девушка раз и навсегда осознала, что светские беседы способны вызывать у нее мигрень не хуже изнурительной работы над больными.
        - Значит ли это, что смыл сказанного мною не так важен для вас, как тембр голоса, которым я говорю?
        "Это кто ляпнул? Я!?", - Лайлин похолодела, отводя взгляд. Но в глубине ее души одна вредная девчонка злорадно хихикала, довольная собой до умопомрачения.
        - Отнюдь, - повел плечом Готрейн. - Откуда такие выводы?
        - Я лишь продолжила вашу мысль.
        - Умеете читать мысли? Тогда ясно. К чему разговоры с такими талантами. О чем же я сейчас думаю, по-вашему?
        Вряд ли Готрейн серьезно предлагал покопаться в своей голове, но Лайлин невольно перехватила взгляд Эрикира. Тот сидел пунцовый до кончиков ушей. "С чего бы это?" Девушка посмотрела на Готрейна в упор. Он ждал ответа, откинувшись на спинку кресла, и бессознательно поглаживал пальцами подлокотники. В темных глазах блуждало что-то еще более темное, тяжелое и душное. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, чем заняты в данный момент его мысли. Но Лайлин, неприятно взволнованная реакцией Эрикира, который естественно сунул нос, куда позвали, хотела увидеть сама. Так сказать, оценить, насколько все плохо. К тому же она искренне полагала, что пара эмоций и несколько слов не смутят ее. Еще бы, ведь она думала, ощущения будут похожи на те, когда она коснулась сознания Алестара. Уравновешенное любопытство, вязь образов, воспоминания...
        Тот жар и шквал, который обрушился на нее, едва она протянула ниточку между собой и Готрейном, сбил дыхание Лайлин. Вместо сдержанных холодных оттенков чувств, на которые она набрела в голове су-волда, здесь плыли яркие картины маслом. Живые картины. Двигающиеся и звучащие.
        Лайлин прижала руку к губам. Ее бросило в жар и начало подташнивать. Готрейн удивленно нахмурился. Казалось, жемчужная птичка, и правда, прочла его мысли. "Но этого не могло быть. Ведь так?"
        - Пап, мне плохо. Хочу уйти, - выдавила девушка, цепляясь за рукав кузнеца.
        - Это все солнце, - поучительно заметила Неи. - Нужно ставить столы в тени, или натягивать полог. Мою тетушку хватил удар однажды. Из-за жары. Что-то и мне уже дурно.
        После того, как Айхел увел Лайлин, застолье не затянулось и на четверть часа. Леди Б'Руан, пребывая под впечатлением, сразу же отставила чай и не стала доедать пирог. Алестар давно расправился с той гремучей смесью, которую сотворил в своей чашке. Эрикир, казалось, хотел провалиться куда-то под землю или того ниже, а Н'Карн изнывал от жары, чувствуя, как под повязкой собирается пот - шрамы даже начало пощипывать.
        - Мы отправимся в путь через несколько часов, - заговорил Халахам впервые с того момента, как переступил границу имения. - Благодарны вам за гостеприимство, но время не ждет.
        - Нет-нет-нет. На ночь. Вы останетесь на ночь, а на рассвете поедете. В вашем распоряжении прекрасные комнаты, мягкие постели. Неужели так охота поскорее запихнуть себя в грохочущие колымаги и глотать дорожную пыль?
        Не дожидаясь ответа, как обычно, когда не хотел его получать, Готрейн поднялся из-за стола, отвесил легкий поклон и направился через полянку к залитому солнцем особняку.
        Тихо поскрипывали половицы паркета. Человек пересек арку лунного света на полу, сквозняк тронул занавески. Отсчитывая двери, Готрейн осторожно шел по коридору, улыбаясь своей затее. Поскольку птичка так и не высунула клювик из клетки до самого вечера, птицелов решил нагрянуть с личным визитом. Может быть, не чувствуя рядом с собой напряженного внимания отца и жениха, леди избавится от своего надуманного недомогания. Глупо было бы ломаться и строить из себя фифу в ее положении беглянки.
        Остановившись у заветной комнаты, Готрейн приложил ухо к двери. Внутри было тихо. Стараясь не шуметь, он вытянул из кармана связку ключей, из трех выбрал нужный. Бородка ключа скользнула в замочную скважину. Поворот, толчок - и на полу развернулась полоска лунного света. В этот же миг шея барончика оказалась зажата в тисках чьего-то локтя. Опора ушла из-под ног, внезапно переместившись под лопатки. Хозяин дома, валяясь на паркете, в недоумении таращился на темную фигуру, заслонившую обзор. Не успел он вздохнуть, как на здоровую скулу обрушился высекающий искры удар - и мир померк.
        Оттащив бесчувственного Готрейна в сторонку и подоткнув к стеночке, Алестар предусмотрительно отобрал у него ключи и только тогда осторожно толкнул приоткрытую дверь. Посреди комнаты с подсвечником в руке замерла всклокоченная Лайлин. Кого бы она ни ожидала увидеть, но зрелище застывшего в дверном проеме су-волда совершенно сбило ее с толку. Тем большим было удивление девушки, когда она заметила в его кулаке связку ключей.
        - Так это ты крался по коридору? - выдохнула она возмущенно, приподнимая подсвечник.
        Алестар молча шагнул влево, позволяя свету из окна упасть на мирно лежавшую у стены кучку.
        - Кто там?
        - Кто-то, - передразнил су-волд, издеваясь.
        - Готрейн?
        - Нет, Халахам.
        - Халахам?!
        - Гот-рей-н! - прорычал тот по слогам.
        - Да ладно, поняла я!
        - Не похоже, - буркнул мужчина, окидывая взглядом тонкую подрагивающую фигурку в ночной рубашке.
        Увидев, что су-волд разворачивается и уходит, Лайлин с досадой бросила ему в спину:
        - Вы все что, даже ночью за мной по пятам ходите? Я и сама могла ему врезать. Только бы сунулся.
        - Да?
        По голосу Алестара было ясно, что ему слабо в это верится.
        - Представь себе!.. Да только как мне это доказать, если все носятся вокруг и пылинки с меня сдувают, - пробормотала Лайлин, захлопывая дверь. Рядом с косяком на пороге показался башмак - дверь отскочила, снова распахиваясь. С той стороны нависал Алестар, не мигая глядя на девушку глаза в глаза.
        - Так вперед. Удиви меня.
        Лайлин отступила, не понимая, в чем дело.
        - В смысле?
        - Ну, врежь. Или как ты себе это представляешь?
        - Кому врезать? Тебе?
        - Да.
        - За что?
        - Ну, хотя бы за это, - су-волд шагнул в комнату, на ходу хватая руку Лайлин и притягивая девушку к себе.
        Чуть не ткнувшись носом ему в грудь, Лин ошалело подняла глаза.
        - Что ты делаешь?
        - Жду, когда мне врежут. Заметь - рука, в которой ты держишь канделябр, свободна. Но я так и не понимаю, что делаешь и чего ждешь ты.
        - Можно и в глаз. Я же тебя насиловать пришел, или что ты себе вообразила? - с этими словами Алестар откинул начинающую дрожать тонкую ручку и обхватил Лин за талию, вжимая в свое тело.
        От нахлынувшего вдруг страха, та замахнулась, метя вверх - все равно куда. Подсвечник вырвало из пальцев так резко, что на нем вполне могла остаться кожа с ладони. Комната завертелась перед глазами, а когда Лайлин вновь смогла определить свое местонахождение в пределах этой комнаты, то оказалось, что она стоит лицом к стене, а со спины на нее давит ледяная скала. Алестар.
        Лин почувствовала, как по щеке скользнула горячая слеза, и кожи прохладным дуновением коснулся тихий шепот:
        - Итак. Что дальше?
        - Н-ничег-го, - она никогда не слышала у себя такого плаксивого жалкого голоса.
        - Ошибаешься, - выдохнул су-волд, и мокрые дорожки на коже девушки замерзли, кусая и жаля. - Очень много чего. Все, что в голову взбредет тому, в чьих руках окажешься. Поэтому не надо пренебрегать защитой, пока она у тебя есть.
        В следующую секунду Лайлин почувствовала, что свободна. Отлепив от стены промерзшее до костей тело, она оглянулась. Алестар, подцепив Готрейна за ноги, тащил его прочь.
        В горле застрял комок размером с яблоко. Преподнесенный урок оказался жестким.
        - Ты б-бездарный уч-читель, Ал.
        Зубы стучали чечетку. На душе было больше, чем паршиво. Лайлин чувствовала себя тугим клубком стыда, обиды и разочарования. А еще знобящей сыростью между лопаток примостился страх по поводу того, насколько постоянны роли защитников, которые выбрали в этой истории Халахам с Алестаром.
        15 глава. Вверх по реке
        Идешь на лисицу - возьми нож, что сгодится и для волка.
        Идешь на волка - захвати рогатину для медведя.
        Идешь на мага - остановись и подумай, а надо ли оно тебе?
        (поговорка)
        Три дня, проведенные на тьялке, оказались для Раштан настоящим испытанием. Забитое до отказа овцами и гусями, суденышко угрожало расползтись по швам. Гоблинке мерещилось, что это не корабль, а чудовище, медленно ползущее по реке, распространяя вокруг зловоние и страшную смесь гогота птиц, блеяния баранов и ругани капитана. Последний уже извелся на нет, пока изобретал и сыпал проклятия на голову синего ящера, чувствуя присутствие которого, скотина сходила с ума и не умолкала ни на минуту даже по ночам. Юка дни напролет торчал в трюме, и благодушное настроение его с каждым часом уступало место голодной озлобленности. Гархту не заходила к нему уже сутки - с тех пор, как ящер сбил ее с ног и попытался расцарапать щеку. "Явно хотел подкрепиться чем-то вроде крови мамочки. Подлец". После происшествия Раштан и Одор без колебаний решили повременить с кормежкой. Тьялк совсем не годился для подобных опытов. Кто знает, насколько мог измениться Юка после третьей порции "вкусняшки".
        Из-за таяния снегов в горах, где брала начало Дичка, в летние месяцы река полностью оправдывала свое название. Вода бесилась за бортом, как табун спятивших жеребцов. Суденышко шло против течения лишь благодаря умелой работе капитана и двух матросов, ставивших паруса. И хоть временами казалось, что плоскодонка болтается по волнам на одном месте, на самом деле она медленно, но верно пробиралась вперед. До прибытия в Грот оставались часы.
        По берегам ютились рыбацкие хижины, вдалеке виднелась россыпь домиков в окружении засеянных полей. Еще утром тьялк миновал огромное мельничное хозяйство. Приток Дички загородила дамба, над которой возвышались каменные сооружения с водяными колесами. По глади образовавшегося перед плотиной пруда расползлись кирпичные и деревянные домики, стоя на многочисленных сваях, как на ножках. "Камень для строительства, должно быть, сплавляли по реке от самых гор", - задумчиво бормотал Одор, пока гоблинка тянула шею, рассматривая медленно ворочавшиеся скрипучие колеса. Мельницы давно скрылись за излучиной реки, а грохот воды все еще доносился до чуткого слуха гархту. "Хозяин, как пить дать, гребет денежку лопатой. Наврядли еще кто-то рискнет заняться поставкой муки в этих местах. Как там сказал учитель? Магнолия? Ах, нет! - "монополия".
        Кажется, последнее слово гоблинка пробормотала вслух, потому что нашпигованное ругательствами бубнение за ее спиной оборвалось, и капитан буркнул подозрительно:
        - Ученая что ль?
        - Чего? - Таша обернулась, перекидывая одну ногу через перила фальшборта, где сидела.
        - Слово больно умное для шпаны, вроде тебя.
        - Какая еще шпана, дяденька! Я - леди.
        Мужчина перестал черкать что-то в пухлой, словно жена булочника, книжке и перевел странный взгляд на девчонку. Точно так же он мог бы смотреть на совершившего смертельное сальто престарелого пуделя. Ничего не сказав, капитан снова вернулся к записям, подсчитывая бочки с вином и сверяя числа.
        - Разве шпана знает, что такое монополия? - обвиняющее поинтересовалась гоблинка.
        - А ты знаешь, выходит.
        - Конечно.
        - Ну-ну..., - промычал в усы хозяин тьялка, шурша карандашом по бумаге.
        - Эт когда пять человек на весь город могут садануть по морде так, что зубы летят во все стороны, но только одного из них за такие заслуги зовут Зубной Ведьмой и боятся. Потому как она, ну то есть он - человек этот - сумел очень грамотно обосновать свои права на такое уважение.
        Капитан снова оторвался от книжки и на этот раз посмотрел так, словно у него на глазах пудель, сделав сальто, взял и тут же свихнулся к жоровой матери.
        - Это не монополия, - выдавил он, кривясь, будто раскусил горошину перца. - Это криминал.
        - Не в том суть. Я привела пример чистейшей монополии на имя.
        - Бред. Вам точно надо поработать над воображением относительно примеров, леди.
        Последнее слово было сказано так, словно у говорившего на языке свернулся противный белый опарыш, которого очень хотелось выплюнуть.
        - Т-ть, - Раштан высокомерно отвернулась.
        За бортом плескалась и бурлила вода.
        Раштан любовалась развилкой кильватерного следа, борясь с желанием поиграть блестящими на солнце каплями. Позволь она себе хоть одну шутку с водой - и доблестный капитан точно вышвырнет троицу вон, да только вздохнет с облегчением. Будь мужичок добрее, Раштан могла бы значительно ускорить его корыто, подправив течение реки.
        Бросив на мужчину короткий взгляд и охватив всю картину целиком: сдвинутые брови, надутые губы под рыжими усищами и узловатые пальцы, сжимавшие карандаш - гоблинка тихонько фыркнула, отбрасывая косички с плеча. "Обойдется".
        Закончив подсчет бочек, капитан захлопнул книжку, рявкнул на устало блеющих овец, и отправился в кормовую часть корабля.
        Два часа спустя Раштан, изнывая от скуки, лежала рядом с загоном прямо на палубе и пыталась разговорить самого спокойного из всей отары барашка.
        - Ну скажи "бе-е-е". Бе-е... Бе. Бе! Ты баран или кто?!... Считаешь себя лошадью что ли? А, может быть, вообще - профессором? Вон глазюки умные какие. Хитрющ-щие. Шпик прямо какой-то. Ты засланный, да? Палишь контору, приятель. Все вокруг тебя блеют - даже я - а ты молчишь. Несерьезный подход получается. Скажи "бе"! Ну? Бе-е-е... Вот тупой. Вот бар-ран, а!
        - Ты пьяна что ли? - раздался вопрос.
        Гоблинка на какую-то безумную секунду решила, что шпион раскололся и заговорил, лишь с опозданием узнав голос.
        - Нет, учитель.
        Одор, вскинув брови, смотрел, как гархту поднимается на ноги, смущенно пряча глаза. Это была забавная картина, если учитывать шкодное выражение ее лица.
        - Пойдем-ка, присядем, - гальт поманил Раштан за собой.
        Примостившись у основания бушприта, он оглядел тьялк. Ни души. Команда, в составе двух матросов и капитана, орудовала в трюме, подготавливая груз на вынос. Впереди по курсу уже виднелись пристани Грота.
        - Взор, Таша. Шустро.
        Гоблинка привычным движением вывела символ, направила ладу и сунула руку в слабо светящееся кольцо. Этот ритуал они вдвоем с учителем повторяли каждый день, едва удавалось подгадать момент, когда никто не шастал по палубе. Каждый раз знак оставался неподвижен - маги по-прежнему гнались за големом, а может, вообще бросили преследование.
        Когда кольцо Взора внезапно растеклось по запястью, покалывая кожу, гархту вздрогнула точно так же, как в первый раз. Оба, замерев на секунду, хором выдохнули:
        - Ж-жор...
        Похоже, чародеи взялись за беглецов всерьез.
        - Что делать будем? Еще голема? - Раштан уже озиралась по сторонам в поисках материала, но Одор отрицательно мотнул головой, отводя со лба рыжие кудри.
        - Сначала сойдем в порту. Не разделять же след прямо посреди реки.
        - А если они до самых гор от нас не отвяжутся?
        - Давай решать проблемы по мере их поступления, - с этими словами гальт быстро развеял знак, потому что из трюма донесся топот и душераздирающие завывания. Уже подбегая к люку, он еле успел увернуться, когда оттуда пушечным ядром выстрелил один из матросов, тут же взлетая на мачту по веревочной лестнице. Ловко подтянув ее за собой, он проорал:
        - Скотину свою уберите к жоровой матери!!!
        Под палубой грохотало и бухало. Стоял звон бьющегося стекла. Сквозь шум прорывался голос капитана. Позабыв все свои цветистые, ветвистые и разухабистые обороты речи, он повторял только одно короткое словцо, но зато с каким чувством!
        Раштан хватило лишь взгляда на побледневшего учителя, чтобы ринуться к люку.
        - Стоять!
        Гоблинке показалось, что она налетела животом на полено - на самом деле это была рука Одора, обхватившая ее за пояс.
        - Я сам. А ты даже не суйся.
        Полминуты спустя, после того как гальт нырнул в трюм, на палубу выполз второй матрос. Рубашка его залита была чем-то смахивавшим на масло, и щеки лоснились, вымазанные в пыли и древесной трухе. Дико вытаращив глаза, он оглядел Раштан с ног до головы несколько раз, обвиняющее потыкал в нее пальцем и, шумно дыша, проковылял к мачте. На голову ему тут же свалился сброшенный сверху комок лестницы. Отмахнувшись, матрос нащупал лопатками опору и сполз по мачте вниз, полупьяный от пережитого страха.
        Тем временем внизу стало тише. Гоблинка, выждав минуту, осторожно подобралась к люку и, присев на корточки, заглянула внутрь.
        Капитан сидел между двух квадратных тюков, подтянув колени, одной рукой обнимая пузатую бутыль с маслом, а другой держась за голову. Зарево светильника, болтавшегося под потолком, выхватывало из тени следы погрома.
        Раштан не успела осмотреться в поисках учителя и Юки, потому что капитана вдруг прорвало:
        - Якорь вам в зубы с вашим вар-раном!!! Если б на мою голову свалилось все русалочье племя с водяными в придачу - и то было б меньше урона!
        - Мы заплатим, - вставила гархту, робея.
        - Греб я ваши деньги, как навозную кучу ложкой! Конечно, вы заплатите!!! За каждую долбанную эну поцарапанного дерева, за каждую каплю пролитого и каждую щепку раскуроченного к жору товара! Хотел бы я знать, что эта образина, мать ее через колено, делала в трюме без намордника и за пределами ограды!
        Раштан тоже хотела бы это знать.
        - Вот так поплавали! В глаз мне дышло, если еще когда возьму на борт хоть одну жорову зверушку. Скорее его Святейшество укусит свой собственный зад!
        Гоблинка, прикусив губу, попятилась прочь от люка. Хитронавороченная ругань капитана лилась уже сплошным потоком. Внезапно наступила тишина, и тут же из трюма взвился потрясенный возглас:
        - Что за жор!?
        Подошвы гархту примерзли к палубе. Гоблинка даже задержала дыхание.
        Прямо у нее на глазах из воздуха появился Одор. Обеими руками он обхватывал шею ящера, и шея эта уже еле помещалась в кольце гальтовых рук!
        Юка вырос.
        Едва Раштан осознала это событие, как оба пропали, словно и не было их никогда.
        Сверху прилетело ошарашенное:
        - Чтоб меня!...
        Матрос, сидевший под мачтой, шустро распутал сброшенную лестницу и взобрался по ней к приятелю.
        Гоблинка подскочила на месте, разворачиваясь на грохот. Мимо штурвала прокатился клубок намертво сцепившихся рук, ног, лап и хвоста. Гархту ойкнула, когда от удара скрипнул фальшборт. Затем парочка снова исчезла. Через пару мгновений из трюма донеслись вопли несчастного капитана, а следующим номером Раштан получила в лоб, опрокидываясь на лопатки. Что-то холодное и шершавое забегало по ее щекам, оставляя мокрые дорожки. Юка, нависнув над мамочкой, здоровался на свой лад. Десять пудов чистого обожания!
        - Баклажан! - возопила она. - Ты рехнулся! Очумел! Сбрендил! А ну, с-сидеть!!!
        Ящер сел.
        Раштан отползла чуть подальше, тяжело дыша и пораженно разглядывая "малютку". Похоже, ему все-таки удалось слямзить пару капель кровушки во время последней встречи. За прошедшие сутки Юка вытянулся где-то до шести кратов от кончика морды до кончика хвоста и обзавелся тройным гребнем на голове. Два боковых гребешка поменьше, огибая уши, шли вдоль крепкой шеи, а центральный - самый высокий, яркого голубого цвета - тянулся до середины спины. Грудина раздалась, передние лапы стали толще и длиннее. На хвосте сквозь чешую проступила цепочка острых бугорков - похоже там вскоре появятся шипы.
        Гоблинка в прямом смысле слова загляделась. "Крас-са-а-авец..."
        Длинный розовый язык ленточкой метнулся вперед, и Раштан ощутила легкое прикосновение к губам. Даже когда ящер держал пасть на замке, можно было рассмотреть кончики зубов, а уж какие виды открывались, стоило ему чуть расслабить челюсти...
        - Подлиза, - буркнула она, пытаясь не пялиться на Одора, который заходил к Юке со спины, подавая гархту знаки: "не дышать", "не смотреть" и "не дергаться".
        Одно неуловимое движение - и гальт уже сидит на спине ящера, крепко сжимая ногами круглые бока. Юка поднимается на задние лапы, негодующе шипя, и в следующий миг оба ныряют в ничто.
        - Какого жора вы творите, ребята? - шепнула Раштан. Она чувствовала себя так, как любой другой на ее месте. Вот перед вам стоит слон, вы моргаете - и слона больше нет. Смешно? Не очень...
        - Вы кто такие, леший грызи ваши головы?! - из трюма, наконец-то, выбрался капитан. - Отвечай давай, "леди" фуфыренная!
        - Эм-м-мы-ы-этосамое...
        - Звероловы, - Одор уже стоял за спиной гоблинки, держа Юку на поводке.
        Хозяин тьялка даже поперхнулся.
        - Кто-о? Какие еще, ведьмин хвост, звероловы?
        - Необыкновенные.
        Рыжие усищи капитана уныло обвисли, а сам он молча переводил взгляд с Юки на Раштан и обратно. Наконец, глаза его остановились на Одоре.
        - Я что-то не разберу, кто из вас относится к "ловам", а кто к "зверям".
        - Это так сложно определить? - набычилась гархту, примеряясь к кровушке в жилах грубияна.
        - Зверь - на привязи, - поспешил внести ясность Одор, предостерегающе опуская ладонь на плечо гоблинки.
        Капитан пошамкал губами, зыркнул за спину - судно медленно проплывало первые причалы, и кое-где с берега уже доносились удивленные возгласы. Сложно было не обратить внимания на сверкающего сапфировой чешуей ящера, достававшего в холке до пояса Одору.
        - Пора швартоваться. Но вы двое, пока не возместите убыток, на берег ни ногой. Разберусь с портовыми писарями - и подсчитаю сумму. Если вздумаете испариться в воздухе, заявлю в гарду. Распоследняя шавка в Гроте будет знать ваши приметы и способствовать поискам за умеренную плату. Ясно?! - рявкнул капитан, выкатывая глаза для усиления эффекта.
        Гальт колебался не дольше секунды - со стороны выглядело так, будто сомнений и вовсе не было. Сунув поводок Раштан, он шагнул к заметно напрягшемуся усачу, встав с ним нос к носу, и сделал предложение, от которого сложно было бы отказаться:
        - А давайте, чтобы не тратить ни ваше, ни наше время, я прямо сейчас плачу вам полтинник, и мы расходимся так, будто никогда и не встречались.
        - А давайте, - ядовито пропел капитан, - семьдесят, чтобы у меня не возникало опасений, что сумма не покроет затраты.
        Одор посерел, стиснул кулаки, разжал губы и выплюнул:
        - Берите, и жор с вами. Здесь семьдесят три, - в лапу торгаша перекочевал мешочек с монетами. - Три потратите на выпивку за здоровье вашей матушки.
        - Весьма благодарен. Матушка моя здорова.
        - С трудом верится - при таком-то горластом сыночке...
        - Катитесь, дамтор Зверолов.
        - И вам всех благ.
        Раштан следила за перепалкой с суеверным ужасом. Вокруг учителя дрожал воздух - весь в завихрениях сдерживаемой ярости. Казалось, сейчас посыплются искры. "Неужели этот болван усатый ничего не замечает?" Гоблинка еще ни разу не видела Одора в таком бешенстве, и больше не хотела бы увидеть.
        Едва был брошен трап, гальт, сгибаясь под тяжестью поклажи, прошагал на пирс, не оглядываясь и не проверяя, идет ли Раштан следом. Раштан шла - налегке, если не считать рвущего повод Юку.
        Порт встретил их какофонией разнообразных звуков и ядреной смесью запахов. Гоблинка и ящер вертели головами, пытаясь охватить все действо сразу, а Одор прорубался через толпу, мрачный и сосредоточенный. Впрочем, с давкой как раз проблем не возникало. Завидев странную девочку с бледной кожей, ведущую драконоподобного ящера на поводке, люди сами спешили убраться с дороги.
        Оглядываясь по сторонам, Раштан приметила двух кардов, слишком пристально следивших за ней и Юкой. Обменявшись парой слов с товарищем, один из них заторопился вверх по улочке, на углу которой стоял. Гархту очень удивилась бы, если б ей сказали, что кард решил сгонять в булочную за сосиской в тесте. Скорее всего, когда он вернется, то будет не один, а с подкреплением.
        Раштан уже хотела предупредить учителя, когда он сам, сбавив шаг, поравнялся с ней.
        - Мы слишком заметны. Надо отыскать укромный уголок. Давай поднажмем. Не отставай!
        Не успела гархту что-либо ответить, как Одор сорвался с места и погнал вперед. На какое-то мгновение он напомнил ей длинноногого кузнечика, волокущего на закорках орех размером с себя. Жаль, времени поглазеть не было, Раштан и так уже потеряла несколько секунд, в течение которых расстояние между ней и гальтом опасно увеличилось. Намотав повод на кулак, она дернула к себе Юку и побежала за учителем.
        Кард, ругнувшись, тоже сорвался с места, стараясь не упускать троицу из виду.
        Слыша стук крови в висках и топот собственной обуви по булыжникам, распознавая по возмущенным вскрикам за спиной рвущуюся сквозь толпу погоню, гоблинка невольно припомнила свою жизнь в Чаргароте. Ситуация складывалась знакомая до боли. Хотелось бы знать, что у Одора на уме и куда он мчится, сломя голову. Вряд ли это было возможно - затеряться в оживленном городе, волоча в поводу варана-переростка.
        Улицы становились теснее, кое-где попадались заброшенные дома, больше напоминающие горы строительного лома. В один из таких гальт влетел на всем скаку, тут же разворачиваясь и хватая гархту за худенькие плечи. Глаза его горели, взбитые ветром волосы медленно опадали вниз.
        - Слушай меня. Я забираю Юку, и мы вместе с ним уходим за Ткань. Ты остаешься здесь и пытаешься смешаться с толпой. Возвращайся в порт.
        - Чего?! - уже задав вопрос, Раштан поняла, что стоит под дырявой крышей в полном одиночестве. Ни учителя, ни ящера нигде не было. Только топот ног снаружи становился все громче.
        - Кард, - выдохнула гоблинка, сжимаясь в тугую пружину. Глаза отыскали путь наружу. Сквозная дыра в стене выводила во внутренний дворик. Не задерживаясь на месте, Раштан прошмыгнула по груде битых кирпичей. Солнечный свет брызнул в лицо. Дверь дома напротив была распахнута настежь. Чем не приглашение? Гархту быстро и бесшумно пересекла двор, нырнула в прохладу прихожей и, заметив крючок на косяке, не поленилась запереть черный ход.
        В комнате, куда Раштан выскользнула из коридора, за столом обедала семья. Они так и застыли все пятеро: кто с ложками у рта, кто - во рту. Пробормотав "простите", гоблинка стрелой вылетела на улицу. Здесь она двинулась вперед шагом. Бег только привлек бы любопытные взгляды, которых и без того хватало - еще бы, не каждый день по городу шляются выродки вроде нее. Приметив на растянутой между домами бельевой веревке серую шаль, Раштан ловко ее умыкнула. Теперь она была похожа на худую девчонку, замотавшую голову и плечи бесформенным платком - все же лучше, чем девчонка с не вполне человеческой физиономией и странными сиреневыми глазами. Дальше гархту смогла продолжить путь, не отвлекаясь по мелочам.
        "Нет, ну куда подевался учитель?" Хорошенькое дельце - застрять одной в незнакомом городе без гроша в кармане. А ведь Одор даже отмычки не вернул. И что ей теперь было делать? Играть дальше в "леди" или отряхнуть от пыли костюмчик Зубной Ведьмы?
        Для начала Раштан решила прислушаться к голосу разума и выполнить указания гальта. "Смешаться с толпой - почти готово. Вернуться в порт - кхм, если бы еще вспомнить дорогу..."
        Остановившись посреди треугольной площади, гоблинка озадаченно посмотрела на две с виду одинаковые запруженные народом улицы. Обе вели примерно в том направлении, где подразумевался порт, но какую из них выбрать Раштан не знала.
        "Пропади все пропадом! Пойду сюда. Не попаду в порт - значит, вернусь и попробую вторую..."
        Не успела гоблинка сделать и пяти шагов в выбранном направлении, как что-то чуть сильнее, чем мягко, толкнуло ее под локоть, разворачивая лицом к той из улиц, которую Раштан обделила вниманием. Было похоже, будто воздух сгустился, обернувшись вокруг ее руки, и тянул за собой. Поведя плечом, чтобы избавиться от ощущения чужой хватки на коже, она подумала, что, в сущности, ей было все равно, куда идти, и быстро зашагала вперед. В спину еще какое-то время дул призрачный ветер, от которого не шевелилась ни одна из косичек Раштан. Несомненно, это был очередной финт Одора - один из тех, которыми он раз за разом выбивал ученицу из колеи. Когда гоблинка снова оказалась перед проблемой выбора, упругий сквознячок прильнул к правой щеке, заставляя свернуть налево. Так повторялось еще дважды, пока гархту не увидела в конце улицы, где дома расступались, перетекая в площадь, паруса стоящих на рейде судов.
        Раштан чуть не подпрыгнула, когда от ближайшего дома отделилась тень, и голос учителя зазвучал над ее ухом.
        - Так. А теперь внимательно. Сейчас выходим на набережную и продвигаемся вдоль домов. Бравый капитан уже поделился с кардами своем о нас с тобой мнении, так что от стражей порядка надо бы держаться подальше. На всякий случай.
        О, Раштан полностью поддерживала Одора в этом вопросе!
        Тем временем он продолжал:
        - Касательно магов... Я сам разделю след. Мне лишь понадобится твоя кровь, как и в прошлый раз. Но по суше мы не пойдем - слишком опасно. Короче, придется снова искать корабль. Даже если гончие последуют за нами, то в реку не сунутся. Не в период половодья.
        - А? Какие "гончие"?
        - Аркан - лишь заклинание, маяк. А гончие - это те, кто гонят тебя, Таша, - объяснил гальт нетерпеливо, как слишком туго соображающему ребенку.
        Отложив вопросы до лучших времен, гархту с сомнением покачала головой:
        - Мы не сможем найти корабль. К тому же деньгами вы и так успели пошвыряться от души. Шестикратового Юку никто на борт не пустит. Кстати, где он?
        Одор отмахнулся от последнего вопроса, запуская руку во внутренний карман гетоны. Сунув гоблинке тяжелый пергаментный пакетик, он огласил последние новости:
        - Ты поплывешь одна. Здесь, - он похлопал по конверту, - двадцать готлемов. За такую сумму тебя не только доставят в Нортрок, но и предложат прогулку с гидом по городу. Вообще, все сразу не выкладывай. Если удастся сберечь сколько-то монет - то сбереги их, будь добра. И, очень тебя прошу, удержись от поиска неприятностей на корабле. Веди себя смирно - и на тебя, малявку, никто не обратит внимания. Кстати - очень удачно приспособила шаль. Молодец.
        Пока Одор говорил, глаза Раштан становились все шире. Стоило только случиться короткой паузе в потоке слов, как гоблинку прорвало:
        - Мастер, вы о чем толкуете?! Как - одна поплыву? А вы двое куда же? Мне без вас эти горы на шиш не сдались. Что я там забыла?!
        - Стоп. Таша, рот закрой и послушай, - перебил мужчина. - Мы тоже поплывем, оставаясь при этом за Тканью. Так проще и безопаснее.
        - За какой еще "тканью"? Мастер, я ничего не понимаю.
        - Мы этого пока не проходили. Давай отложим урок на потом. Просто прими все, как есть. Юка свободно перемещается во внешних слоях измерения. Вплоть до междумирья.
        - Юка может выходить в "прослойку"?!
        - Да, Таша. Может.
        - Не хило.
        - Именно, - Одор усмехнулся, и в серых глазах взметнулись теплые искорки. - В общем, плывем втроем, но видят только тебя.
        - Мастер, - тревожно протянула гархту, - а вы уверены, что хоть один капитан примет на борт шпану вроде меня, даже если я потрясу у него перед носом этим конвертом?... Тем более, если потрясу, - добавила она мрачно.
        - Ты не шпана. Ты...
        - Ага. Леди, - прозвучало более чем кисло.
        - ...молодая девушка, разыскивающая старшего брата. Мать тяжело больна, вы бедны, а брат связался с нехорошими ребятами. Соседи видели, как он садился на корабль, плывущий в Нортрок.
        Быстро прожевав легенду, Раштан задала меткий вопрос:
        - Кто же такова моя мать, и кто таков мой брат, если я - гоблинское отродье?
        - Здесь тебе почти не придется лгать, - тихо обронил Одор, внимательно следя за переменами на лице гархту.
        - Что вы имеете в виду? - Раштан смотрела настороженно, с долей угрозы - и гальт видел по ее глазам, что она прекрасно поняла смысл сказанного.
        - Объяснять придется, только если тебя спросят, - попытался он успокоить гархту.
        - Пусть только попробуют спросить.
        - Никаких провокаций, Таша. Никаких приключений на голову. Ясно?
        Гоблинка смотрела волком.
        - Таша...
        - Ясно, мастер.
        Вместе со вздохом напряжение во взглядах улетучилось.
        Одор покрутил головой, осматривая улицу. Народ сновал туда и обратно, со стороны набережной несло рыбой и горячей смолой, а с крыши на крышу порхали вечно голодные чайки, присматриваясь к лоткам со свежим уловом.
        - Теперь кровь.
        - Обожаю резать себя, - проворчала гархту, закатывая рукав.
        - Не ной. Мне хватит прокола на пальце.
        В руке Одора мелькнул миниатюрный инструмент, напоминавший шило. Не успела Раштан моргнуть, как на безымянном пальце набухла темная капля, которую тут же промокнули носовым платком.
        - Погодите, - гоблинка подозрительно прищурилась, проводив взглядом исчезнувшую в кармане учителя "протыкалку". - Это, случаем, не... мои отмычки?!
        - Очень полезный набор, - пожал плечами гальт.
        У Раштан просто не нашлось слов. Пока она хватала ртом воздух, набираясь наглости, чтобы потребовать назад весь чехол с профессиональными кривульками и рогульками, Одор выудил из воздуха сумку.
        - Это тебе. Путешествующие налегке внушают подозрения.
        - Спа... сибо..
        Кода гоблинка выдохнула вторую часть слова, гальта уже и след простыл. Если бы не держала в руках полученные от учителя вещи, то решила бы, что его вовсе тут не было.
        Упрятав сверток с монетами за пазуху и подкинув котомку на плече, Раштан угрюмо поплелась к набережной.
        * * *
        Пинком ноги сумка в два счета оказалась пристроена под скамьей в пустующей корабельной кладовке, где для Таши отвели место. Сверху на скамью плюхнулась сама гархту. Она до сих пор не отделалась от изумления по поводу того, с какой легкостью ей удалось попасть на этом новехонький, до сих пор пахнувший свежей краской шлюп. Молодой, но страшно важный капитан выслушал скомканную историю "младшей сестры", протянул руку, с видом знатока пощупав шаль, и заявил, что подбросит малявку до Нортрока бесплатно. Гоблинка от души порадовалась, что за платком не видно было, как у нее отвалилась челюсть. Определенно, слезливые побасенки иногда срабатывают. Особенно если рядом с вами на поводке не сидит никто, напоминающий бескрылого дракона. Поняв, что сберегла гораздо больше, чем "сколько-то монет", о которых говорил Одор, Раштан справедливо предположила, что учитель не рассвирепеет, если она пройдется по лоткам со всякими рыбными вкусностями. К тому же это было бы вполне разумно - запастись едой на время плавания. Вряд ли капитан, не смотря на все свое добродушие, собирался ее кормить.
        Сейчас, сытая и довольная, помня о свертке с едой, лежавшем в сумке, гархту развалилась на скамейке и позволила тревоге заглянуть к себе в душу одним глазком. Попал ли мастер вместе с Юкой на корабль, разобрался ли он с Арканом, и о каких таких гончих он говорил? Почему-то сама мысль о том, что по ее следам идут не маги - дяденьки в развевающихся одеждах и с серебристыми бородами - а какой-то дикий гон, приводила Раштан в беспокойство. С магами можно поговорить, а вот с гончими... Кто они вообще? Собаки, натасканные на людей, или что похуже?
        Гархту все еще полагала, что сможет оправдаться перед чародеями за сломанные замки. В конце концов, они с учителем ничего не унесли из катакомб. Кроме Юки, конечно. И тут она вспомнила железную шкатулку с рукописью, которую обнаружил под плитой пола Одор. Ее мастер тоже прихватил с собой. Неужели это в ней все дело? Учитель так ничего и не рассказал гоблинке о пачке листов, приведшей его самого в состояние на грани восторженного помешательства. Значит ли это, что исчезновение шкатулки могло привести магов в состояние на грани неконтролируемого бешенства?
        "Они точно потащатся за нами до самых гор. Проблема уже поступила, мастер. Пора решать".
        - Тесновато, - отметил Одор, в три шага пройдя от одной стены к другой.
        - Ой! - гоблинка чуть не загремела на пол от неожиданности.
        - Таша, ты умница. Я тобой горжусь. Давай обратно конверт.
        Перед носом гоблинки зависла раскрытая ладонь.
        Та запыхтела, принимая сидячее положение, и полезла под скамью за сумкой. Мельком заглянув внутрь, пока Раштан откапывала деньги, гальт непонимающе нахмурился.
        - Откуда апельсины?
        - А?
        - Апельсины.
        - Что это?
        - Это вон те оранжевые фрукты в твоей сумке.
        - А, - гоблинка смутившись затянула ремешки и вложила в протянутую ладонь конверт. - Это я попробовать захотела. Красивые и пахнут одуренно.
        - Сколько?
        - Два.
        - Два готлема?!
        - За все, мастер! Тут еще рыбы и хлеба на неделю. Мне.
        Плечи Одора поникли.
        - То есть, тут, - он потряс конвертом, - еще восемнадцать?
        - Пятнадцать.
        Гальт молча ждал продолжения.
        - Штаны себе прикупила. Теплые. Мы же в горы идем, а я в этих, - Раштан свела и развела голые коленки. Видавшие виды бриджи были и впрямь коротки.
        - Ясно, - сдался Одор. - В следующий раз на шаг от тебя не отойду.
        - То есть теплая одежда мне не полагается? - вскинулась гархту.
        - Малыш, это удивительно, но ты вообще не разбираешься в ценах. Три готлема за штаны - до-ро-го. Готлем - это сто гем. Гема - сто грошей. За восемьдесят пять грошей можно булку хлеба купить!
        - Удивительно здесь то, что это была первая вещь, которую я вообще купила за деньги, - обиженно брякнула гархту. - Мне не понравилось. Впредь буду просто тырить, как и раньше делала.
        - Не вздумай! Я не знал, что у тебя..., - гальт потупил глаза, - первый раз. Кхм. Расценим произошедшее, как улыбку фортуны - для торгашей, которые тебя облапошили... Хотя бы капитан попался порядочный.
        - Да он довольный сегодня, как кот. Сбагрил товар очень удачно и быстро. Теперь идет в Нортрок, забив трюм кожами и шелком из долины. Денег навалом, настроение на высоте...
        - Хм, я так вижу, времени ты зря не теряла, - усмехнулся Одор.
        Раштан повела плечом.
        Неожиданно в дверь постучали, тут же распахивая ее.
        - Отчаливаем, малявка! На берегу все дела закончила? - матрос застыл на пороге, когда пересеклись взгляды.
        - Ну вот не надо, а? - гоблинка потянулась за шалью. - Нечего таращиться.
        - Хм, извини... Ты откуда такая вот?
        - Там "таких" больше не делают, - огрызнулась гархту, снова поднимая глаза на матроса. К ее удивлению, тот разглядывал ее ничуть не брезгливо, скорее - с интересом. Как диковинную зверушку. А это понравилось Раштан еще меньше, чем если бы он шарахнулся назад, поминая благие небеса.
        - Тут не цирк уродов, не расслабляйся.
        - А ты еще та язва, - хохотнул мужчина, приваливаясь к косяку. - Так что, не раздумала плыть? А то пока еще можно вернуться на сушу. Хоть трап и убрали, но мы тебя за ногу возьмем, раскрутим и докинем. По виду в тебе не больше двух пудов весу - долетишь.
        - Даже если б раздумала, то пришлось бы мне раздумывать еще раз. Летать не умею.
        Матрос одобрительно засмеялся, а Раштан хмыкнула про себя: "Однако здесь плавать будет веселее, чем на том зверинце".
        - Обедаем мы после третьей вахты. Так что не опаздывай, - сообщил мужчина.
        - Это когда?
        - Это в полдень.
        - А капитан не будет против, если я его харчи за бесплатно жрать стану?
        - Так в тебя много-то и не поместится. Чай не объешь.
        - Как знать...
        - Ничего себе девчонки пошли, - матрос схватился за бока. - Уверена, что "там" таких больше не делают? А то что-то жить страшно становится.
        - Не боись, - подмигнула Раштан, добавив уже тише, - не делают.
        Окинув гоблинку смеющимся взглядом, мужчина кивнул и оттолкнулся от дверной рамы.
        - Ну, значит, ты теперь в курсе основных событий. Будет желание - выходи на палубу. Поболтаем еще.
        - Угумсь.
        Едва дверь затворилась, в углу кладовки снова объявился Одор.
        - Ловко вы это проделываете, мастер. А меня вот так научи...
        - Нет. Вряд ли, - отрезал гальт, даже не дослушав. - Переход за Внешнюю Ткань в некотором роде врожденная способность. Требует задатков.
        - Откуда вы знаете, что у меня их нет?
        - Пока не знаю, - солгал он, пристраиваясь на скамейке. - Но давай-ка в отношении учебы будем двигаться по намеченному мною курсу.
        Гоблинка уныло отвернула лицо.
        Одор не обратил внимания. Он был напряжен и сосредоточен, обдумывая то, как складывались обстоятельства после его и гархту вторжения в Каралон. Хоть рыбка тянула леску и металась, маги даже не думали бросать удочку. Гальт не ожидал столкнуться с подобной настойчивостью. Но, как видно, чародеев крепко задело его вмешательство в царивший под городом хаос. И о чем же они собирались вести беседы, в случае если бы настигли добычу? Одору не хотелось узнавать.
        - В общем, - заговорил он после минутной тишины, - я расщепил след на три рукава. Направил вразброс - пусть побегают. Аркан перекинул на големов.
        Раштан молчала, держа уши востро.
        - При всем при этом, я не могу сказать с уверенностью, что в Нортроке нас не будут ждать.
        Гархту уставилась на учителя. В глазах ее залегли тени.
        - Мастер, что им нужно? Просто бесятся?
        - Сомневаюсь, что просто.
        - Дело в этой коробке, которую вы откопали под плитой? - не удержалась она от вопроса.
        Одор замер на мгновенье, обдумывая мысль, и покачал головой:
        - Вряд ли.
        - Тогда в чем же? Им нужен Юка?
        Голос Раштан растаял в наступившем молчании. Гальт, уперев локти в колени, уронил голову на сплетенные в замок пальцы. Гоблинка холодея, смотрела на учителя и ждала. Через пару минут он устало шепнул:
        - Не знаю, Таша.
        На самом деле его ответ был откровенным преуменьшением, если не ложью.
        Он вполне ясно представлял себе реакцию Верховных, обнаруживших в катакомбах следы мощной чужеродной магии. Все-таки глупо с его стороны было надеяться, что у них не возникнет вопросов касательно личности и целей неизвестного умельца. Как выяснилось, столь же нелепо было рассчитывать, что они остерегутся идти на прямой контакт с тем, кто навел порядок в подземельях. Поначалу сама идея отправиться в Каралон казалась простой и разумной уступкой гоблинке. Но вот решение пройти до конца после того, как прояснилось истинная глубина бездны и сопутствующих неприятностей, никогда не относилось к благоразумным. Да только другого выхода у Одора не нашлось. Доверие и преданность Раштан стояли на кону. Верность того, кого собираешься вести за собой через эпохи, позволяя прикрывать свою спину, не должна вызывать ни тени сомнения. А это значит, что и ты сам не имеешь права на предательство. Рассчитывая на помощь, ты так же должен быть готов предложить ее по первому зову.
        - Я его не отдам, - твердо заявила гархту, сжимая пальцами колени.
        Одор сморгнул, не сразу сообразив, о чем речь.
        - Юка мой.
        В глазах гальта мелькнуло нечто странное. Он просто понял одну вещь - Раштан его. И ее он тоже не собирался терять. Тем более при таких идиотских обстоятельствах. Все силы маги бросят на поимку того, по следу чьей крови рвался гон. И этим существом была гархту. Какая издевка судьбы! - ведь гоблинка не имела ответов, которых они жаждали.
        - У нас есть пять дней, Таша. Мы придумаем, как отбиться от магов в Нортроке.
        - Мастер, они ведь тоже все эти дни не в кости играть будут.
        Одор выпрямился, испытующе глядя на девчонку, которую выбрал своим су-волдом.
        - Да. Ты права. Но они даже понятия не имеют, с кем связались.
        Раштан недоверчиво качнула головой, любуясь задорными искрами в глазах учителя.
        - Мы такие страшные?
        - У-у-у... Да, - гальт повел бровью медленно и со значением.
        - Да ну вас, вы смеетесь! - отмахнулась гархту, не сдерживая улыбку. Одор, и правда, смеялся.
        - Что ж мне - плакать? - фыркнул мужчина, пихая гоблинку в бок.
        Она шутливо наступила пяткой гальту на башмак, тут же подтягивая колени к груди.
        - Вот! Видишь? Скорость реакции, смекалка, осторожность. Отличные качества, - подхватил тот, дергая гархту за косичку, и сразу добавил уже серьезно: - Мы прорвемся, Раштан.
        Когда гоблинка, притихши, посмотрела на учителя, в сиреневых глазах он увидел решимость и надежду, а затем в ее взгляде медленно разлилось лукавство - Раштан тут же озвучила пришедшую в голову мысль:
        - Мы могли бы подкормить Юку. Ну, вы понимаете. Кровью.
        Одор медлил с ответом, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя. Гархту заерзала в недоумении. С ее точки зрения, идея была хоть куда - так отчего же учитель сомневается? Будто прочитав ее мысли, гальт с неохотой протянул:
        - Нам стоит придержать коней, Таша. Пока я не разберусь в принципах и закономерностях трансформации.
        - Но он - просто здоровское оружие, мастер! Может перемещаться в прослойке...
        - За Тканью, - поправил Одор.
        Гоблинка, не обратив внимания, продолжала:
        - Сильный. Тяжелый. Когти-зубы-шипы и все такое.
        - Раштан, он не натаскан на людей и не распознает чужих. Вспомни крестьянина. Юка облизал его, вместо того чтобы откусить руку по локоть.
        Гархту в замешательстве уставилась на учителя.
        - Было бы лучше, если б откусил?
        - Ты прекрасно понимаешь, к чему я веду. Юка не помощник в схватке. Пока нет.
        Раштан приуныла. Ей совсем не хотелось подвергать Баклажана опасности. Что если этот дурик, и правда, кинется расцеловывать магов да получит заклинанием промеж гребней? Она себе не простит, вот что.
        - А может быть..., - гархту подтянула колени к подбородку и договорила совсем тихо, - может, они отстанут, когда увидят Юку?
        Одор, покачав головой, невесело хмыкнул:
        - И ты в это веришь?
        - Не очень, - созналась та, зарываясь носом в коленки.
        Оба замолчали. Гальт, вновь уронив голову на руки, массировал пальцами виски. Раштан сидела на скамейке, как воробей на ветке, и тихонько раскачивалась, подавленная откровенной тревогой учителя. Улыбчивый, сдержанный и надежный, он служил для гоблинки гарантом незыблемости и безопасности ее мира. Раздраженный и на взводе - он вызывал у гархту чувство крушения защищающих ее стен. Она снова превращалась в отчаявшегося брошенного зверька, каким была долгое время после гибели Дшары и изгнания из Клана. Даже блуждая по Чаргароту ходячей угрозой со связкой мрачных трофеев Зубной Ведьмы, она оставалась клубком когтей, дрожащим по ночам от страха и одиночества.
        - Мастер, - охрипшим голосом позвала она.
        - Гм?
        - А где Юка?
        - В углу.
        По короткому кивку Раштан сообразила, что имеется в виду дальний угол кладовки. Пустой угол.
        - Эм-м-м...
        - Ждет за Тканью, глаз с тебя не сводит.
        - Вы его видите?
        - Можно и так сказать, - уклончиво промычал гальт, откидываясь на стену.
        - А почему он не выйдет к нам?
        - Потому что получил пару раз по носу и теперь ведет себя, как шелковый. Пока не позволю - не шелохнется.
        Гархту ощутила укол ревности и недовольно нахмурилась.
        - Он мой и должен слушаться меня.
        Одор открыл да так и закрыл рот, воздержавшись от замечаний.
        - Юка, ко мне!
        За прозвучавшей командой не последовало ни намека на движение. Гоблинка сама от себя не ожидала, но это по-настоящему ее взбесило.
        - Юка, выйди сюда! Ко мне!
        - Если тебя это успокоит - он пришел и сейчас пытается лизать твои ступни, - как бы между прочим сообщил гальт.
        Раштан только фыркнула возмущенно, пошевелив пальцами ног - она ничего не чувствовала.
        - И как мне заставить его вернуться?
        - Никак. Он не покинет подпространство, пока я ему не скажу.
        - Так скажите!
        - Это что, разбор полетов такой? А, Таша?
        - У зверя не может быть два хозяина. Вы не имеете на него права, мастер.
        Глаза Одора опасно прищурились. Впервые за время их общения Раштан так близко подошла к грани, разделяющей отношения "я-слушаю-вас-вы-мудрее" от "давай-выясним-кто-здесь-круче". Определить раз и навсегда отличия в позиции гальта и су-волда было жизненно необходимо для самого существования такой связи. Если Раштан взбрыкнет, можно будет ставить точку в их путешествии. Пусть Халахам сколько угодно играет в игры с теми, кто разделил сущность Кор-Унтару - Одор со своей стороны не собирался упускать ситуацию из-под контроля. Метаморфозы силы можно было сдерживать, только влияя на самого носителя, формируя его мировоззрение и характер, управляя эмоциями, подавляя амбиции. Сама суть и природа су-волда являлась идеальным коконом для существа, прожигаемого изнутри избыточной мощью. Неразрывная связь с гальтом, преданность и... Управляемость.
        - Ящер твой. Но ты - моя... Ученица. Пока у тебя не хватает знаний, чтобы держать Юку в узде. Я передам тебе контроль, когда ты будешь способна его перенять. Но это произойдет не раньше, чем мы разберемся с магами и достигнем Азг-Керуаг.
        - А если он за это время привыкнет к вам? - обвиняющее прошептала гархту.
        - Он в любом случае ко мне привыкнет, но не так, как ты думаешь. Между вами связь. И она гораздо сильнее простой дрессировки.
        - Вы имеете в виду кровь?
        - Ее, - короткий кивок.
        Гархту задумалась ненадолго, после чего последовал ожидаемый вопрос:
        - Но ведь он может принять и вашу кровь? Точно так же, как мою. Попробуем?
        - Нет, - отрезал гальт так, что вряд ли у кого бы то ни было возникло желание настоять
        - "Нет" - не может принять, или "нет" - не попробуем? - уточнила Раштан, в которой желание докопаться до сути перевесило опасения нарваться на неприятности.
        - И то, и другое.
        Тяжелый вздох ознаменовал конец допроса и смирение гархту с положением вещей.
        Одор внутренне расслабился. Путешествие продолжается. Это можно было считать маленькой победой.
        Шеа пожала плечами, переводя взгляд с чаши, в которой плыла карта, на Яхру.
        - Вы хотели слышать мое мнение. Я его высказала.
        - Даже если предположить, что его цель Нортрок, по-твоему, он настолько глуп, чтобы продолжить движение по реке и в порту прыгнуть прямо нам в руки?
        - Пока он на воде, гон не может к нему подобраться - вы сами сказали. На его месте я тоже не стала бы менять курс. Тем более, если бы была уверена, что по прибытии смогу отбиться.
        - А он уверен, что сможет? - набычился горец.
        Шеа пожала плечами еще раз, возвращаясь к карте. Золотые ниточки разбегались в стороны от Грота. Две уводили на запад: в центр королевства и к гоблинским горам Воронового Крыла, а третья терялась на пустошах левобережья Дички. Вдове ни к чему было переубеждать магов. Они могут верить, во что угодно, и строить какие им заблагорассудится планы. В конце концов, не могла же она взять и выложить все начистоту. Знаю - куда идет, знаю - кто, да - знакомы, на дух друг друга не переносим из-за того и вот поэтому... Кроме уже сказанного, Шеа нечем было обосновать свою уверенность в том, что гальт продолжит путь в горы.
        Нод, прокашлявшись, подвел черту под прениями:
        - Поступим, как задумывали в начале. По каждому следу пойдет один егерь, один магистр и отряд адептов. За исключением Нортрока - туда отправятся основные силы. Во главе группы я предлагаю себя и Диммру.
        - Место Диммры лучше занять мне, - пророкотал Яхра, подаваясь вперед в своем похожем на застывшее чудовище кресле.
        - Если вы начнете ворочать земные пласты в пределах города, боюсь, от него останутся руины. Нет, Яхра. Вы отправитесь по следу, ведущему к кряжу Воронова Крыла. Мад'Леван поведет отряд к восточному побережью.
        - Да уж. Подальше от заселенных территорий. Иначе после меня останется только пепелище, - съязвил Федда.
        Греллар одарил Феникса неподвижным взглядом и после полуминутного молчания закончил:
        - Эдамар, вы пойдете вглубь материка.
        Приняв сдержанный кивок Эладеба, как должное, Нод отошел от треноги, в венце которой покоилась чаша с изумрудной жидкостью. Вслед за ним и остальные невольно подались назад, расходясь по залу. Только Шеа продолжала вглядываться в карту королевства. От Нортрока до Азг-Керуаг было рукой подать. Город примостился в устье долины, окруженный полукольцом горных хребтов. На северо-востоке, за первой грядой лежала "мертвая земля". Вдова смутно припоминала хранившиеся в академии Скеррита карты Санд-Дам и Раминара с выделенными на них особенными участками. На территории Аргедана существовало три крупных проплешины, где не было тока энергии: Северные Пустоши на подступе к Охранной гряде, Серый Мыс - крайняя южная точка материка, и заветная долина в Туманных Горах. Вот и кто бы ответил, зачем Халахаму понадобилось тащить носителей по всему Южному Тракту, если прямо под боком за Кройнерином в неделе пути от Юрра лежала точно такая же "мертвая земля", как в сердце Азг-Керуаг. Или было некое различие? Шеа раздражал и тревожил тот факт, что гальтам известно нечто, о чем она сама понятия не имела. Треклятая
долина! И ведь не спросишь никого из Верховных, знают ли что-нибудь об уникальности именно этого участка "мертвой земли" - иначе самой придется отбиваться от шквала подозрений и догадок.
        - Ты не передумала?
        Темно серые, почти черные глаза Вдовы взметнулись к говорившему. Нод завис над чашей напротив женщины, спрашивая себя, что именно она изучала на карте. Поскольку Шеа молчала, он расширил вопрос:
        - Все еще собираешься держаться в стороне или присоединишься к нам в Нортроке?
        Губы Кор-Унтару дрогнули. Секунду она колебалась, а когда заговорила, Греллар почувствовал, как у него деревенеют мышцы.
        - Давайте начистоту, - голос Шеа сейчас напоминал шелест сбегающих по прибрежной гальке волн. - Если вы хотите заручиться поддержкой того, за кем идете, то лучше бы вам умолчать о моем присутствии в ваших рядах. У всех нас есть общий враг - Лесные. Этого достаточно для того, чтобы объединить усилия. Тем легче это будет сделать, чем меньше ему будет обо мне известно.
        Магистр с трудом расцепил зубы, чтобы задать вопрос - не тот, который рвался с языка, но не менее важный:
        - То есть это возможно, что он "объединит усилия" с нами?
        - Возможно...
        Нод коснулся чаши кончиками пальцев, пробормотав формулу. Рисунок поблек и растворился.
        В зале висела настороженная тишина. Шеа неприятно было это осознавать, но их с Грелларом перешептывания были услышаны и приняты к сведению. Маги хищными птицами застыли каждый, где стоял, рассматривая наемницу лишенными иллюзии доверия взглядами. Угодив в тугой клубок интриги на поле Раминара, Кор-Унтару чувствовала себя отвратительно. И утешением здесь могло служить лишь одно - никого из них она не считала соратником, ни от кого не ожидала поддержки, а значит, не рисковала жестоко разочароваться еще раз.
        * * *
        Нортрок называли Висячей Скалой. Все дело было в том, что расположенный в пойме реки, он целиком держался на сваях. Как крылья, расползались в стороны от искусственной бухты Верхний и Нижний город. Дома взбирались по крутым склонам каменистых холмов, и кое-где целые улицы накрыты были поднятыми на массивных столбах площадками, на которых в свою очередь возвышались другие постройки. На горизонте, подернутые голубой дымкой расстояния, виднелись горные кряжи. Раштан еще назвала бы северную торговую столицу городом Мостов и Лестниц - их было здесь бессчетное множество. Порт располагался в продолговатой бухте на левом берегу Дички. Вход в бухту в период половодья перекрыт был огромными шлюзами, которые приводились в движение отчасти при помощи механизмов, но и не без вмешательства магов. Вдоль русла реки вверх и вниз по течению тянулись крепостные стены, служившие больше для защиты от бунтующей Дички, чем от случайных налетчиков. Когда-то Нортрок был форпостом королевства на границе с землями горцев. Но со времени последних вооруженных конфликтов прошли века. Пожиравшая окрестные территории империя
подмяла под себя и воинственных обитателей Азг-Керуаг. Теперь редкие противоречия, возникавшие между жителями долин и гор, касались цен на зерно, мех, строительное дерево и камень. Тем не менее, в амбразурах башен, с которых велось наблюдение за проплывавшими шлюзы кораблями, виднелись дула пушек.
        Шлюп медленно разворачивался, готовясь войти в камеру шлюзов. Гоблинка была на взводе, и наползающая громада города действовала ей на нервы. Вблизи крепостные сооружения подавляли своей массой. А когда заскрежетал механизм, приводивший в движение ворота, и зазвенели, натягиваясь, цепи, Раштан ощутила себя махоньким сапожным гвоздиком на огромной наковальне. Створки ворот дрогнули и неумолимо поехали в стороны, исчезая в толще башенных стен. Если бы гоблинке довелось побывать в театре, то она могла бы сравнить происходящее с той минутой, когда разъезжается занавес, открывая сцену и декорации. На самом же деле гархту подумалось о пасти пригревшегося на солнышке левиафана. Судно тем временем скользнуло вперед по воде. Теперь башни нависли с двух сторон, стискивая добычу и внимательно осматривая ее узкими провалами бойниц. Раштан поправила шаль - как будто, скрыв лицо, она могла остаться незамеченной для магов. Четверть часа назад, запершись в своей каморке, она в двадцатый раз за эти пять дней проверила наличие аркана. Все было чисто. Пока.
        По коже гоблинки пробежал мороз. Ей показалось, что из башен за ней наблюдают. Понимая, что это скорее игра воображения, Раштан все же попятилась в тень полубака, прижимаясь лопатками к стене, чтобы не путаться у матросов под ногами. Едва она взяла себя в руки, запретив взгляду перебегать по пустым щелям бойниц, как новое ни на что не похожее чувство поднялось волной в груди. Долгие секунды Раштан стояла, замерев, пытаясь разобраться в ощущениях. Внешние ворота шлюза закрылись, и пласт воды под кораблем пришел в движение. Через подземные каналы вода устремилась обратно в реку, словно выдавливаемая прессом. И давление это создавалось чьей-то волей.
        "Маги!"
        Гоблинка внутренне сжалась в комочек. Она впервые столкнулась с проявлением силы, подобной той, которой обладала сама.
        - Маг выкачивает воду, чтобы сравнять уровни в камере и бухте, - прозвучало над ухом гоблинки.
        - А-а-а, - выдохнула та, сама удивляясь, с каким облегчением это у нее вышло. - Вижу. Мы опускаемся.
        В глубине души шевельнулся червячок азарта: а сможет ли она управиться с таким объемом воды и преодолеть давление речного потока?
        "Проверю в другой обстановке", - кивнула Раштан сама себе.
        Капитан не сводил глаз с девчонки, будто хотел что-то сказать. Она не замечала, охваченная волнением. Наконец, мужчина не выдержал и пробормотал утешительно:
        - Не переживай ты так. Найдется братец.
        Раштан лишь с опозданием поняла, о чем он говорит. Ее молчание капитан истолковал по-своему.
        - Советую сразу в гардерию сходить. Я тебе укажу на ближайшую караулку. Тут в порту их несколько. Да не болтай о том, что парень сам ушел. Скажи - увезли силком и все дела.
        Гархту чуть было не отмахнулась, бросив холодное: "Разберусь" - но вовремя опомнилась. Вряд ли робкая девочка, оказавшись в чужом городе, стала бы грубить и всячески подчеркивать свою независимость. К тому же капитан приставал не от нечего делать, а, похоже, с сочувствием.
        - Я... Эм-м. Да. Хорошо, - спутано пролепетала она.
        Матросы ловко отвязали от колец на стене шлюза швартовные канаты и закрепили их ниже. Шлюп опускался крат за кратом. Задрав голову, гоблинка посмотрела на лестничную площадку одной из башен, уплывавшую все выше и выше. На ней, держась за поручни, стоял молодой человек в темных одеждах и обводил судно от носа до кормы цепким взглядом. Раштан ни за что не приняла бы его за портового служащего, хотя на большее внешним видом тот не тянул. Но чувствовалось в его напряженной позе и пристальном взгляде черных глаз что-то тревожное и гнетущее.
        - Это маг? Там, на лестнице, - повела плечом гархту, указывая направление.
        Капитан молчал секунд пять, потом встряхнулся и бросил небрежно:
        - Первый раз его вижу. Маги обычно сидят в южной башне, как раз там, где проходит кольцо окон. Видишь? - мужчина махнул рукой на ряд высоких арочных проемов, цепочкой опоясавших глухую стену бастиды лакратах в семи над уровнем воды. - А этот... на писаря портового похож. Жор его знает.
        Раштан мельком зыркнула на площадку. Там уже никого не было.
        Через несколько минут взглядам открылись черные, покрытые склизкой зеленой порослью стены. Канаты отвязывали и закрепляли на показывавшихся из воды рядах колец уже третий раз. Шлюп лениво поскрипывал, команда быстро убирала часть обвисших парусов.
        - Любишь шали?
        Раштан показалось, что вопрос прозвучал заговорщицки. Она невольно коснулась пальцами ткани, расправляя складки.
        - Да.
        - Почему такой унылый цвет?
        - Пачкается не так быстро.
        Капитан тихонько хмыкнул, продолжая фразу:
        - И стоит дешевле.
        Гоблинка только пожала плечами, не понимая, к чему он клонит.
        - Послушай. Ты славная девчонка, но жизнь тебя, похоже, не балует. Позволишь мне?
        - Позволю что? - гархту нахмурилась, запутываясь еще больше.
        - Сделать подарок.
        Позабыв об осторожности, Раштан уставилась на капитана. Глаза в глаза. И лишь с опозданием поняла, что он никак не реагирует на ее внешность. Будто каждую неделю подбрасывает по реке туда-обратно полугоблинов вроде нее.
        Взгляд гархту скользнул за рукой мужчины. Он выудил из-за борта сюртука маленький сверток, тут же протягивая его гоблинке. Она нерешительно приняла пакет, не зная, что делать дальше. Вот уж чем жизнь ее точно не баловала - так это подарками. Интересно, как изменилось бы лицо капитана, узнай он некоторые подробности из прошлого Раштан?
        - Разворачивай, - по губам мужчины поплыла довольная улыбка. - Он не кусается - даю слово.
        Гархту расправилась с тонкой хрустящей бумагой и замерла. Подушечки пальцев касались чего-то настолько нежного, мягкого и невесомого, что казалось "оно" сейчас исчезнет, как лоскут тумана на солнце. Ткань скользнула вниз - Раштан еле успела удержать один край. Это была шаль. Легкий ветерок прошел по ней, и вместе с текучим переливом поменялся цвет: на свету - жемчужно-серый, а в тени складок - бледно сиреневый.
        Гоблинка беспомощно открыла и закрыла рот. Слова разбежались по темным закоулкам памяти и отказывались возвращаться.
        - Примеришь?
        - Я слишком... ну-у... для такой вещи...
        - Глупости. Это всего лишь тряпка. Она служит человеку - не наоборот.
        Не замечая, что делает, Раштан уже спустила серый холщовый платок на плечи.
        Видя, как она растерянно мнет в ладонях тонкий шелк, капитан отобрал шаль и сам набросил ее гоблинке на голову, тут же несколькими легкими движениями укладывая и закрепляя.
        - С цветом я не ошибся. Да.
        Рассмотрев в глазах капитана улыбку, Раштан попыталась выдавить что-то похожее. На самом деле ей было оч-чень не по себе.
        - Никогда бы не подумал, что от союза гоблина и человека может получиться такая милая мордашка, - мужчина пропустил сквозь пальцы выбившуюся из-под шали косичку, но тут же отдернул руку. Лицо девчонки окаменело, она рывком сгребла платок, выбрасывая вперед кулак с зажатой в нем тканью.
        - Ни о каком союзе речи не шло!
        Капитан растерялся, с сожалением глядя на гоблинку. Когда же смысл слов дошел до него, он не смог сдержать ошеломленного возгласа, поняв свою ошибку. Последний кретин в состоянии был догадаться, что свести вместе гоблина и человека не могло ничто, кроме насилия.
        - Я болван. Прости.
        - Заберите. Все равно носить не буду.
        - Почему?
        - Рожей не вышла.
        Едва пальцы капитана сомкнулись на ткани, Раштан ринулась прочь.
        Юноша с черными прямыми волосами, одетый в темную робу клерка, отпрянул от поручней лестницы, услышав голос:
        - Второго достали. Тоже голем.
        В караулке перед приспособленным под стол табуретом сидел молодой человек в рубашке с закатанными рукавами и коротких рыбацких штанах до середины икры. Немытая шевелюра пшеничного цвета стянута была в короткую косу. На запястьях болтались кожаные плетеные ремешки разных форм и размеров.
        Темноволосый, не теряя времени, склонился над развернутой на табурете картой, прослеживая взглядом тонкую золотистую нить следа.
        - Чем он там занимается? Загорает? - странный шелестящий голос звучал раздраженно.
        - Левобережье - это сплошные дебри. Ни дорог, ни даже тропинок. Мад'Левану достался самый сложный путь.
        Диммра с досадой выдохнул. Время текло водой сквозь пальцы, а они ничего не могли сделать. Третий след, скорее всего, приведет к голему, как и первые два, но заново воссоздать аркан было невозможно, пока существует предыдущий. Поэтому маги вынуждены были преследовать пустышку, чтобы завершить настоящий гон. Тем временем хитромудрый умелец мог прибыть в Нортрок на любом корабле, прошедшем шлюзы за этот день, и остаться незамеченным. Устроить официальную облаву Верховные тоже не могли. Иначе пришлось бы вводить императора и Его Святейшество в курс событий под Каралоном за последние двести лет. Раскрылись бы многие неприятные факты. Например, заселение болот хеммами. Уж что говорить про искусственно вызванное затопление долины у развилки реки. Поэтому маги действовали в Нортроке тайно, скрыв внешность за личинами. Пробиваться к стратегически важным точкам, какой, например, была караулка в башне на входе в бухту, приходилось с помощью подкупа и подавления воли.
        - Но он уже близко, не так ли?
        Нод утвердительно кивнул.
        - Два ласанда.
        - Думаю, нам стоит подготовить нить.
        - Уже готова. Но я бы не торопился поднимать гон. Если наш маг здесь, в Нортроке, то нам хватит одного аркана. Создадим след и посмотрим.
        Диммра после короткой заминки кивнул, возвращаясь на площадку, откуда наблюдал за проходившим шлюзы судном.
        Капитан стоял у штурвала, мрачный и сосредоточенный, следя за двинувшимися створками внутренних ворот. Поток воды под килем мягко толкнул шлюп к выходу - это маг помогал преодолеть сложный участок без того чтобы мучиться с парусами.
        Раштан во все глаза таращилась на открывающийся вид. Бухта была огромна. В сером зеркале воды отражалось более трех десятков пирсов, за парусами кораблей не видно было набережной. По самому заливу осторожно лавировали маленькие лодчонки, и одно большое судно ожидало входа в шлюзы. Прямо по курсу возвышались коробки верфей. На пристани копошился народ, противно орали жирные чайки, ветер доносил далекий стук молотков и искаженный расстоянием хрип волынки. Над головой гархту хлопнул парус, наполняясь воздухом. Шлюп набирал скорость.
        Гоблинка с тревогой всматривалась в приближающийся берег. Она сама не знала, что ожидала увидеть. Боевых чародеев в полном снаряжении с разъяренными псами на поводах? Процессию белобородых стариканов с чудаковатыми посохами? На самом деле Раштан уже приходилось встречать магов раньше. Обычные ребята. Смешливые, не без страхов, выпить тоже не дураки. Но вот как должны выглядеть таинственные "гончие", используемые Коалицией для травли, она себе не представляла.
        Корабль причалил у свободного пирса четверть часа спустя. Кишащая всякой плавучей шушерой бухта оказалась нехилой полосой препятствий.
        Видя поднявшуюся на судне беготню, Раштан смирилась с мыслью, что на берег попадет никак не раньше, чем через час-другой, когда закончится разгрузка. Но страхи ее не подтвердились. Закрепив швартовы и скинув трапы, команда разбрелась по кораблю, а на борт ступили двое дядюшек в темных одеждах, каждый с тубой и маленьким сундучком в руках. Не спеша выходить им навстречу, капитан приблизился к гархту.
        - Прежде чем сойдешь, послушай. Вон за тем кирпичным зданием на углу - каморка портовой кардерии. Ни о чем не переживай. Иди и выкладывай свою историю. Там на сменах хорошие ребята. Помогут, ручаюсь.
        - Спасибо, - глухо пробормотала Раштан, отыскивая указанное здание и отмечая про себя, как обойти его по широкой дуге. Неприязнь к кардам крепко въелась в сознание гоблинки со времен Чаргарота.
        Когда капитан подхватил руку гархту и вложил в нее знакомый сверток, Раштан недовольно засопела, отстраняясь.
        - Прошу, возьми, - голос был тих и мягок. - Я хотел подарить тебе чуток радости, но сам все испортил. Каюсь. Шаль предназначена для тебя. У меня рука не поднимется отдать кому-то другому твой подарок.
        Гоблинка прикусила губу, поднимая глаза на человека.
        - Знаете... так не бывает. Таких, как вы, не бывает.
        - Ты слишком сурова для своих лет, девочка.
        - А вы - ненастоящий.
        Капитан рассмеялся, загибая пальцы Раштан на пакете.
        - Да, я добрый гном, который кушал много каши и вырос из коротких штанишек. Как тебя зовут?
        Гархту хотела в привычном недоверии солгать, но губы сами выдали тихое:
        - Таша.
        - Я Эйн Ола. Капитан Ола. Меня здесь каждая собака знает. Найдешь брата - возвращайся. Поплывем обратно вместе.
        Гоблинка улыбнулась. Немного грустно, но на этот раз искренне.
        - И правда - добрый гном. Где таких делают?...
        - Под этим солнцем, Таша.
        Похлопав гоблинку по плечу, Ола отправился к заждавшимся клеркам проводить опись товара, а Раштан сбежала по трапу в объятия кипящего жизнью города.
        - Федда завершил гон!
        - Голем?
        - Естественно.
        Диммра заложил прядь волос за ухо, склоняясь над картой, а Нод уже копался в своем неизменном сундучке, доставая вещи, необходимые для привязки Аркана к ориентиру. На куске пергамента под уверенными движениями руки с угольным карандашом в ней вырисовались фигуры и значки. Когда с этим было покончено, из узкого горлышка склянки вниз на переплетение символов сорвалась капля раствора найденной в катакомбах крови.
        - Я скоро буду видеть эту процедуру в кошмарах, - проворчал Греллар, намекая на то, как часто приходилось ему возобновлять Аркан в последнее время.
        - Если не достанем этого верткого типа, то для наших с вами кошмаров найдутся сюжеты куда занимательнее возни с пробирками, - отозвался Диммра, колдуя над картой. Изображение местности постепенно менялось. Вскоре вместо восточного Аргедана на бумаге раскинулась сеть улочек Нортрока.
        К этому времени Нод покончил с Арканом.
        Громкий возглас заставил мага вздрогнуть.
        - Есть! - обычно сдержанный и отстраненный, сейчас Диммра, стиснув пальцами края табурета, впился взглядом в золотистую крапинку, ползущую по набережной. - Вдова была права.
        - Похоже, он только что прибыл, - предположил Греллар, наблюдая неуверенное движение точки от пирса к площади Белого Стяга, а оттуда назад к причалам.
        - На синем шлюпе, который как раз прошел шлюзы. Да.
        Верховные проследили за маячком, пока тот не определился с направлением, выбрав Малую Бочарную улицу. Затем Диммра спросил бесцветно, вернув себе самообладание:
        - Итак. Наши действия?
        - Никаких действий в пределах города. Сначала присмотримся. И еще... пора бы прояснить его внешность. Довольно изводить материал на бесконечные арканы. Будем следить за ним доступным человеческим способом.
        Как только Раштан прошла несколько домов вверх по улице, к ней присоединился Одор - если так можно было назвать его появление прямо из воздуха в полосе тени под аркой. Первый вопрос был ожидаемым:
        - Когда в последний раз проверяла Аркан?
        - На подходе к бухте. А вас разве не было рядом?
        - Нет.
        Продолжения не последовало.
        - Мы оторвались? - гархту обвела взглядом окна и пробежалась по лицам прохожих.
        - Не знаю, - бросил гальт, не останавливаясь.
        В молчании сворачивали несколько раз, пробежались по темной улочке, перекрытой надстройками, и вынырнули на каменный каскад бесконечных лестниц. Широкая улица стремительно взлетала к вершине холма, где виднелись золоченые шпили то ли храма, то ли ратуши.
        - Куда мы идем, мастер?
        - Через Верхний Город к северным воротам.
        После короткой паузы Одор отрывисто проговорил:
        - Припасов маловато, но я не стал бы здесь задерживаться. Что у тебя с обувью? Сапоги починила?
        - Ага. За время плавания.
        - Хорошо.
        - Мастер, а где вся поклажа? - Раштан покосилась на худенькую сумку, перекинутую через плечо гальта.
        - Юка тащит.
        - Ого!
        - Ага...
        Обмениваясь изредка короткими фразами, они прорывались через городскую толчею. Гоблинка видела перед собой только спину учителя, совсем не думая о том, сколько красот Нортрока они оставили позади без единого брошенного в их сторону взгляда. Может быть, потом она и будет с сожалением вспоминать бешеный марш-бросок по крутым извилистым улицам, но это будет не раньше, чем в далеком уютном и светлом будущем. "Которого в моей жизни может и не случится", - подумала гархту с тоской, стараясь не сбивать дыхание, пока они с Одором взбегали по последнему пролету лестницы, выводившей на самую макушку Верхнего города.
        Пятиугольная площадь у подножия собора была на удивление пустынна. Со всех сторон ее заливал свет закатного солнца, и прохладный сухой ветер поигрывал гирляндами деревянных дощечек над главным порталом храма. В тени широкой галереи приютилась парочка паломников. Казалось, они дремали под далекий невнятный гомон оставшегося внизу города. Гальт устроил короткую передышку, выбирая дорогу. С лобного места открывался вид на ажурную вязь улиц вплоть до пояса старинных оборонительных сооружений.
        Пока Одор осматривался, Раштан согнулась пополам, уперев руки в коленки, и позволила себе, наконец, отдышаться. Кровь стучала в висках, и по коже расползалось чудное покалывание. Последнее показалось Раштан странным, но не успела она заикнуться об этом, как учитель сам обернулся - и у нее тут же пропала охота к разговорам. Лицо гальта резко осунулось, а в следующий миг он уже тащил гоблинку к громадине храма, шипя что-то нечленораздельное.
        - Мастер, вы чего?
        - Ты светишься. Надеюсь, они не успели тебя рассмотреть.
        Зажав гоблинку в тени между огромными каменными пилонами, Одор с молниеносной скоростью воссоздал Взор, добавляя к нему неизвестные закорючки-кружки-знаки.
        - Что значит, свечусь?! Я вообще не свечусь! - заикаясь бормотала гархту.
        - Это ты так думаешь. А для тех, кто смотрит, ты - как маяк в полночь.
        И вдруг...
        - Мы лишь хотим поговорить, - раздался за спиной гальта напряженный голос.
        Раштан уставилась в глаза учителя. Кроме того, что они буквально остекленели, радужка еще и поменяла цвет: с привычного серого на золотисто-карий. Такого гархту еще не приходилось видеть.
        Одор молча развернулся, натянутый, как струна. За его спиной на краю площади, где начиналась одна из пяти ведущих к храму лестниц, стояли трое.
        - О чем? - тихо проронил гальт.
        Незнакомцы переглянулись. В их позах и движениях читалась неуверенность.
        - Мы не уполномочены вести переговоры. Вам стоит дождаться Верховных.
        Прозвучало совершенно беспомощно. С тем же успехом охотник, забыв дома лук, мог бы упрашивать волка подождать, пока он не сгоняет туда-обратно за оружием. Реакцию волка в этом случае пересказывать было бы лишне.
        Без дальнейших реверансов Одор резко присел, будто рухнул, оставаясь спиной к гоблинке. Несколькими слившимся в одно движениями перебросил руки гархту на свои плечи и подхватил ее под колени, тем самым закидывая Ташу на закорки. А в следующий миг он просто прыгнул с места на растерявшихся магов, пробиваясь к лестнице позади них. Раштан быстро сообразила, что к чему, припомнив сумасшедший забег в болоте хеммов, и зарылась лицом в шарф на шее учителя, прежде чем плотный поток воздуха ринулся на них.
        Может быть, маги что-то кричали, может быть, кинулись догонять - ничего кроме воя ветра в ушах гоблинке разобрать не удалось. Открывать глаза тоже смысла не было - если Одор мчался хоть вполовину так быстро, как в прошлый раз, то окружающий мир на время превратился в бесконечную смазанную ленту. Гархту понятия не имела, как учителю удается ориентироваться в пространстве на таких скоростях.
        Бег закончился внезапно. Вызвав паническую кутерьму среди прохожих, Одор резко затормозил у подножия лестницы и сбил нескольких несчастных. Они, наверняка, пережили нечто, по силе равное столкновению с пушечным ядром.
        - До ворот около двух сандов, - сообщил он гоблинке, с трудом выравнивая дыхание.
        Оказавшись ногами на земле, Раштан не сразу пришла в себя, поэтому следующая фраза учителя прозвучала жестче, как приводящая в чувство пощечина:
        - Соберись! Нужно продержаться эти жоровы санды. Ясно?
        Кивок и твердость в фиалковых глазах послужили достаточным ответом.
        Сжав в руке маленькую холодную ладонь, Одор побежал вниз по улице, оставляя позади ошарашенных прохожих и безнадежно отставших магов.
        - Вы должны были только смотреть, а не открывать рот! - рявкнул Нод, прижимая пальцами ледовый камень в браслете. - Кто продолжает преследование?
        Выслушав ответ, он повторил приказ избегать контакта и прервал связь.
        Взгляд Диммры был достаточно красноречив для того, чтобы Греллар не стал тянуть с пересказом диалога.
        - Аркан оказался закреплен за девчонкой лет четырнадцати. С ней вместе еще один человек - как и предупреждала Вдова. Именно он нам нужен. Сейчас оба несутся к северным воротам. За ними идет второй отряд. Первый и четвертый уже получили направление и заходят с двух сторон. Третий, что был возле восточных ворот, отправлен наперерез к северным. Как только они доберутся, мы сможем протянуть канал.
        - Успеем, - прошелестел многообещающе Диммра.
        Однако Нод не был так уж в этом уверен. Судя по описанию адептов, незнакомец уходил от погони с недоступной человеческому пониманию скоростью.
        Ничего не ответив, магистр потянулся к браслету, вызывая командира отряда.
        И все-таки они успели. Ступив из канала на мостовую у северных ворот, Нод безотчетно махнул рукой в сторону балдеющих от скуки стражников, заставляя позабыть о появлении из воздуха лохматого парнишки-рыбака и портового клерка. Следующим делом он перебросился несколькими фразами с поджидавшим их адептом, а Диммра тем временем отправился заговаривать зубы караульным. В течение пяти минут под аркой ворот парами и поодиночке прошла уйма разношерстного народа, какового по большим городам слоняется видимо-невидимо. Единственной странностью могло показаться лишь их необъяснимое стремление в одночасье оказаться за чертой Нортрока. Впрочем, занятые своими делами горожане и замороченные стражники не придали этим маневрам никакого значения.
        Диммра остался на воротной площади во главе десятка магов. Люди Верховных разбрелись по закоулкам, смешались с зеваками, затаились в ожидании. Греллар уводил еще двадцать человек прочь от города, придерживаясь общего направления дороги. Предполагалось, что часть адептов будет следовать за магом и его спутницей на расстоянии, а в некотором удалении от Нортрока парочку встретят ушедшие вперед отряды. И тогда Нод предпримет еще одну попытку завязать разговор. В случае если столкновения не удастся избежать, то за пределами города можно было, по крайней мере, не опасаться лишней огласки.
        Ледовый камень на запястье кольнул кожу холодом, но с опозданием. Диммра уже и сам заметил парочку. Слишком быстро и целенаправленно они передвигались. Рыжеволосый мужчина и худенькая девчушка, скрывавшая лицо под шалью.
        "Наши", - отметил Верховный отстраненно, чувствуя, как наполняются готовностью мышцы, и как спокойно течет внутри поток лады. Немного раздражало и тревожило то, что под рукой нет "источника". Когда дело пахло применением серьезных боевых заклинаний, маги предпочитали иметь при себе подмастерье. Но в этот раз пришлось отказаться от привычной тактики. И без того уже слишком много народа под руководством Верховных шлялось по Нортроку, пытаясь держать свое тут пребывание в тайне.
        Меж тем парочка добралась до ворот, где разомлевшие на вечернем солнышке караульные решили вдруг проявить бдительность. По жестикуляции ясно было, что один из стражников потребовал снять шаль. Девчушка настороженно отступила, поворачиваясь к спутнику. Тот обводил площадь быстрым взглядом, одним из разряда "будьте уверены, от меня не укрылась ни одна мелочь". Диммра ощутил холодок в груди, когда заметил, как глаза незнакомца останавливаются на каждом из бродивших по площади магов, безошибочно выделяя их среди толпы, несмотря на маскировку. Диммра был совсем рядом с рыжеволосым - сидел на крыльце сапожной мастерской шагах в двадцати от ворот, делая вид, что ждет, когда починят обувь. Холодный взгляд впился в Верховного - и Диммра понял, что его не просто видят, но и знают, кто такой и зачем находится здесь.
        Секунды растянулись во времени, как горячая карамель.
        Караульный продолжал упрямо пререкаться с девчонкой.
        Авантюрист, уже достаточно потрепавший нервы преследователям, давил взглядом на магистра, прикинувшегося чахлым клерком.
        А сам магистр лихорадочно размышлял, стоит ли попытаться заговорить.
        И вот, как всегда бывает, натянувшись до предела, нить лопнула.
        Товарищ дотошного стражника подгадал момент и стянул злополучную шаль, отшвыривая ее в сторону.
        - Очумел нафиг?! - взвилась девчонка, пиная ловкача пяткой в колено.
        Диммра увидел, как серые глаза незнакомца вспыхнули. Зрительный контакт прервался. Мужчина прямо в развороте подхватил взбешенную мелюзгу, перекидывая через плечо, и прыгнул с места в ничто. Только забытая шаль взметнулась вслед за потоком воздуха. Диммра прорычал проклятие, подавая знак затаившимся адептам. Распихав стражников, один за другим через ворота ринулись маги - нелепая орава плотников, побирушек, моряков, горцев и жор знает, кого еще.
        "Ладно уж", - махнул рукой магистр. - "По крайней мере, нам удалось удержаться от потасовки в пределах города".
        Пока не было применено ни одного сокрушительного заклинания, положение магов оставалось не безнадежным. Вряд ли Аргу станут докладывать о прорыве кучки непонятного сброда во главе с клерком через захолустные северные ворота Нортрока. Совсем иное дело, если речь пойдет о кучке непонятного сброда, под ногами которого в буквальном смысле горит земля.
        Одор чуть не задохнулся, когда воздушная стена врезалась в них с гоблинкой, моментально сжимаясь вокруг тел плотным коконом. Посреди узкой пастушьей тропы в нескольких лакратах перед ними замер молодой парень, смахивавший на портового подмастерье. Расставив ноги и решительно глядя вперед, он сводил перед грудью дрожавшие от напряжения руки - так будто пытался раздавить невидимый шар. Сделав еще пару тяжелых шагов, гальт вынужден был остановиться. Время бегать и шутки шутить прошло. Судя по силе барьера, неказистый малый очень поскромничал, подбирая себе такую личину. В его взгляде не было ни намека на колебания - маг сам руководил событиями, не ожидая подачи "сверху". Потому что, без сомнений, он и был тем самым "верхом".
        Вернувшись из плоскости ускорения к нормальному восприятию пространства, Одор различил вокруг приглушенное жужжание энергии - будто пчелиный рой гудел справа, слева, впереди и... да, уже и за спиной. Маги окружали добычу, до поры до времени невидимые, скрываясь за непролазным кустарником и каменными навалами.
        Гальт окинул парня внимательным взглядом, прислушиваясь к его звучанию. Сила внутри человека не жужжала - она стонала. Густая и гнетущая. Более суровая, чем та, которую Одор распознал в тщедушном клерке на воротной площади.
        Кстати о птичках - липовый "клерк" этот был уже на подходе. Гул энергии стал насыщеннее, и в него влился непередаваемый крадущийся шелест - отзвук сущности второго из ведших погоню магов. Похоже, это и были Верховные собственными персонами. Верховные, жаждавшие поболтать о чем-то.
        Одор медленно спустил притихшую Раштан на землю, заводя ее вперед и прижимая спиной к себе. Давление воздуха вокруг них слегка ослабло, но не исчезло. Казалось бы, тут магистру стоило заговорить, однако он молчал. Руки его перестали давить на невидимую преграду между ними - дрожь в мышцах отступила. Заметив на ладонях человека серебристые знаки, Одор тут же взялся за анализ структуры. Возможно, получится разобраться в принципе работы барьера и, как выразилась бы Раштан, слинять по-хорошему.
        Нод еле удержался от того, чтобы облизнуть пересохшие губы. Ему удалось остановить летевшего быстрее ветра мага, и последний до сих пор пребывал внутри воздушного купола, не делая попыток выбраться. Вот он ссадил на землю девчонку, притиснув к груди в защищающем жесте. Неужели сдался? Это было слишком просто. Судя по словам Вдовы, так просто быть никак не могло.
        "Ее слова для тебя уже стали абсолютной точкой опоры?".
        От мимолетной мысли магистра передернуло.
        Так или иначе, незнакомец оставался на месте - сдерживаемый барьером, или из каких-либо своих соображений. Если проблема его заключалась в том, что он не мог покинуть воздушный кокон, то в распоряжении Нода было достаточно времени на раздумья и подбор правильных фраз для начала переговоров. Если же для мага преграда не являлась проблемой, значит, он не предпринимал никаких действий по собственной воле. Иными словами - был расположен к общению.
        И все же заминка не могла длиться вечно. Греллар снова взвесил все факты, обстоятельства, вероятности и заговорил:
        - Вам известно, кто мы и чем вызван интерес к вашей персоне со стороны Коалиции. Мы настроены на переговоры. Без давления, суеты и, желательно, без лишних свидетелей.
        Греллар сделал паузу, предоставляя человеку возможность отреагировать. Тот молчал, не меняя ни позы, ни выражения лица.
        - Дорога мало подходит для ведения бесед, подобных той, что нам предстоит, - не без намека заявил магистр.
        - Вы так уверены в том, что "беседа" состоится? - холодно и резко парировал рыжеволосый.
        Нод сглотнул неприятное предчувствие, окинув парочку оценивающим взглядом. Внимание мужчины привлекло лицо девчонки - его не вполне человеческие черты... Пристальный интерес магистра не остался незамеченным. Малявка скривила губы, обнажая клыки, которых у нее имелось на несколько пар больше, чем у обычных четырнадцатилетних девочек.
        - Вы против? - невинно обронил Греллар, отмечая про себя, что за зубастой коротышкой надо бы следить с не меньшим усердием, чем за ее спутником.
        - Да.
        - Нам не хотелось бы применять силу.
        - Нам тоже.
        Магистр с досадой выдохнул.
        За спиной незнакомца уже стоял Диммра вместе с двумя десятками адептов, настороженно следя за разговором.
        - Вы же понимаете, что нам не разойтись.
        Одор даже глазом не моргнул, когда сзади долетел этот безжизненный шепот. А Раштан вздрогнула. Кожа вдоль ее позвоночника покрылась мурашками. Так и подмывало посмотреть, какой вид мог быть у обладателя замогильного голоса. Чутье подсказывало, что картинка ей не понравилась бы.
        - Очень жаль, - сухо отметил гальт, исподволь продолжая изучать барьер.
        - Почему третий скрывается за Тканью? - неожиданный вопрос повис в воздухе. Парень с косичкой, задавший его, сделал два осторожных шага вперед, словно присматриваясь.
        Одор воспользовался моментом, пока маг не был сосредоточен на поддержании воздушной клетки, и легонько коснулся невидимых узлов.
        - О чем вы? - невинно повел он бровью, усиливая давление на преграду.
        - Не советую, - прозвучало предостерегающе - и воздух уплотнился. Даже дышать стало труднее.
        - Так что за товарищ маячит за вашими спинами?
        Плечи Раштан напряглись под руками Одора. Он стиснул пальцы, запрещая дергаться.
        - Думаю, это ваш знакомый вместе с подкреплением.
        - Его я вижу, а вашего - чувствую.
        Кажется, Верховный потихоньку выходил из себя... Или просто нервничал? Как бы там ни было, Одор не собирался раскрывать все карты. Пусть противник теряется в догадках.
        Но, похоже, маги не были настроены "теряться". Гальт почувствовал, как совсем рядом за пологом внешней оболочки прошли, огибая воздушный купол, несколько существ. Разведотряд - не иначе. Одор выругался сквозь зубы. Следить одновременно за Юкой и Верховным в двух разных плоскостях видения даже для него было сложно.
        За Тканью повисло подозрительное затишье. Гоблинка прерывисто вздохнула, ощущая напряжение учителя.
        В это время позади - уже гораздо ближе, чем минуту назад - подал голос "клерк":
        - Ваш зверь настроен дружелюбно. Он мудр.
        - Он сыт, - губы Одора исказила неприятная улыбка.
        Гархту встрепенулась, поняв, что магам стало известно о Юке. Похоже, тут все, кроме нее, могли расхаживать за Внешней Тканью! Раштан задрожала, представив себе идиллическую картину: Баклажан сидит, вылизывает руки чужакам, каждый из которых держит по убийственному заклинанию наготове, лицемерно принимая доверчивую ласку. По венам потекла волна возбуждения, замешанная на силе. Лада вскипела, передавая гоблинке необъяснимое ощущение готовности. Не мучаясь лишними сомнениями, Раштан сосредоточилась на белобрысом парне, сжимавшем воздух вокруг нее и учителя...
        Греллар оцепенел от ноющей боли во всем теле. Кровь в сосудах застыла на какой-то безумный миг - и руки отбросило в стороны, разрывая связь между знаками давления. Барьер рухнул. Высвободившийся поток воздуха хлынул во все стороны, сбивая с ног. Диммру и пришедших с ним адептов смело ударом, зашвырнув в кустарник на обочине. Сам Нод приземлился менее удачно - между лопаток впечатался горбатый бок придорожного валуна. Сползая на землю и тщетно пытаясь наполнить воздухом расплющенные легкие, магистр с чувством близким к панике смотрел, как из-за полога Внешней Ткани вывалился один всклокоченный адепт, а за ним второй и третий. Все трое, рухнув в пыль, остались лежать, не подавая признаков жизни. Последний из них появился, придавленный когтистой четырехпалой лапой в синей чешуе. До затуманенного болью сознания Нода с опозданием дошло, что это и есть тот самый третий. Рептилия. Могучая зверюга, ошалевшая от выброса энергии. Страшно было представить, как оно громыхнуло за Тканью, если даже здесь прокатилась неслабая взрывная волна.
        Безвольно распластавшийся на дороге человек совершенно не возбуждал воображение бестии - убрав лапу, ящер переступил через адепта и бросился к своим. До слуха Греллара донеслась приглушенная брань. Это рыжий костерил то ли девчонку, то ли наматывающего вокруг них круги зверя. При этом он умудрялся держать все четыре стороны света вместе с насыпями, деревцами и кустарником под пристальным взглядом.
        Нод, быстро облизнув палец, начертил на тыльной стороне ладони руну Щита и стащил с косички ленту, заматывая кисть, чтобы сохранить знак. В это время у троицы произошла какая-то потасовка. Ящер повалил на землю коротышку, не обращая внимания на протесты и гневные вопли про какие-то баклажаны. Рыжий взвыл, бросаясь на животину сверху. Зажав между коленями шею, руками он стиснул челюсти ящера и попытался отвернуть чешуйчатую башку прочь от девчонки. И тут - сердце магистра так и чуяло - у кого-то из засевших в укрытии адептов сдали нервы, или руки зачесались от безделья. Ослепительно белая змея молнии вырвалась из-за насыпи, метя в тушу рептилии. Будто этого показалось мало, следом за ней взвилось еще с десяток таких же. Доли секунды - жор возьми! - сотые доли секунды отделяли стрелы от их цели. Нод не представлял себе, как можно было успеть отреагировать. Тем не менее, маг успел. Сухо потрескивая, голубые искры ручьями стекли по чешуе ящера, впитавшись в землю. Лишь поклажа, намертво примотанная к его спине, задымилась.
        "Невероятно..."
        Но нет, магистр поторопился с выводами. С опозданием на короткий миг, когда удар уже был отведен, мужчина вздрогнул, оглядываясь, и стряхнул с пальцев капли бирюзового пламени. Десяток росчерков брызнул в стороны, и Греллар искренне порадовался, что успел заранее возвести щит, когда одна из капель разбилась о покров в какой-то эне от живота. Переведя дыхание, он понял, что недооценил способности ящера и переоценил возможности мага. Да, рыжий был быстр и владел нестандартными приемами, но его все же можно было достать.
        Приняв решение, Нод оттолкнулся от глыбы за спиной и закрутил несколько небольших смерчей, направляя их по двум разным дугам к троице. Прижав ледовый камень в браслете, он подал безмолвную команду адептам. Под прикрытием вздыбивших дорожную пыль вихрей из засады показались маги. Быстрыми перебежками они сбились в четыре кучки и принялись отрабатывать заготовку. Между стоящими напротив группами потянулись лучи энергии. Один жгут прошел вдоль дороги, а второй поперек, формируя крест. Его центр, пересечение двух широких лент, оказался на том самом месте, где валялись, барахтаясь в пыли, девчонка, ящер и их товарищ. Последний как раз накинул питомцу на шею петлю повода и, спрыгнув на землю, потащил его прочь от задыхающейся малявки. В этот момент Нод отправил еще один импульс через ледовый камень - и ловушку активировали. Каждый из задействованных адептов потянул на себя серебристые нити. Смерчи, добравшись до цели, разбились градом щебня и песка. Пылевое облако скрыло троицу. Перекрестье тускло мерцающих лент терялось за мутной завесой.
        Резкий нетерпеливый порыв ветра смел тучу, осыпав мусором адептов и Нода вместе с ними. Это Диммра торопился прояснить состояние дел. Сплюнув образовавшуюся во рту песочную кашицу, Греллар встретился взглядом с чужаком. Тот стоял на коленях. Из-под растрепанных присыпанных пылью волос по лбу человека текла струйка крови, грязь и алые ссадины покрывали кожу. Лица девчонки Греллару видно не было - она смотрела на Диммру. Люди - или нелюди? - не шевелились, притиснутые друг к другу, спина к спине. А вот ящера в зоне действия ловушки не наблюдалось. В том числе и за Тканью.
        Не прерывая зрительного контакта, магистр спросил:
        - Где рептилия?
        На ответ надежды было мало, но целью вопроса являлось обратить внимание магов на отсутствие зверя, призвав тем самым к осторожности.
        Рыжий молчал, а Нод присматривался к нему, тревожно хмурясь. Верховный готов был поспорить, что во время скупого разговора в первые минуты встречи глаза незнакомца были серыми - а сейчас радужка потемнела до медово-карего. Нет, он точно был не прост. Хватит ли усилия двадцати магов, чтобы удержать на перекрестье Струн такую добычу?
        И вдруг краем глаза магистр уловил движение. Короткой синей вспышкой позади Диммры мелькнуло чешуйчатое тело. Раздался страшный вопль, когда у одного из адептов вырвало клок мяса из бедра. Суматошные попытки применить заклинания прошлись по рядам магов чередой всполохов. Еще одного адепта оторвало от земли и треснуло о камень. От скальных глыб откололись острые щепы, ухнув куда-то в пустоту. Рядом щелкнул воздушный хлыст, задевая всех, кто не успел убраться в сторону.
        Люди уже готовы были поубивать друг друга, когда Диммра рявкнул оглушительно:
        - Стоять!!!
        Нод вздрогнул, ощутив вибрацию воздуха. Декан кафедры материализации был способен рушить стены силой звука. Греллар поспешно заглушил двинувшуюся концентрическими кругами волну. Тем временем Диммра плеснул следующую, не меньшую по интенсивности, но рассчитанную на иных слушателей.
        Раштан дернулась от визга, пронзившего череп. Попыталась вскинуть руки к ушам, но проклятые путы натянулись сильнее, не давая пошевелиться. Ноги подкосились. Гоблинке передавалась мелкая дрожь от тела учителя, и у самой нее сердце забилось чуть ли не в том же ритме. Из-за Внешней Ткани вывалился обезумевший Юка, сметая по пути чародеев и собирая на себя град магических стрел, камней, затрещин и пинков. Ужасный звук вгрызался в мозг, разрывая кровяные сосуды, но терять сознание было никак нельзя. Надо спасать Баклажана! Остановить jer'hu - колдунов - чего бы это ни стоило.
        Заставив себя открыть глаза, гархту вперилась взглядом в первого попавшегося мага. Она узнала его. Парень в черных одеждах, который казался ей подозрительным еще там, на шлюзах Нортрока.
        "Ну, все, skhra, сейчас отхватишь у меня по-полной!", - с этим отчаянным обещанием на остатках угасающей воли Раштан вцепилась в тело человека - тело, наполненное горячей, красной, несущей силу кровью.
        Диммра выгнулся, захлебнувшись криком. В уголках глаз показались карминовые слезы. Адепты рвали на части бесноватого ящера, а потому не сразу заметили происходящее. Но когда рядом с магистром рухнул на землю стоявший неподалеку маг, а за ним второй, третий, четвертый, когда пыль под ними окрасилась в бурый, и вопли перешли в хрип - все кинулись возводить щиты. Да только щиты ничего не изменили. Люди продолжали падать, как подкошенные.
        Греллар шипел от напряжения, сдерживая Струны. Глаза рыжего уже были похожи на темные озера с бликами мутного оранжевого пламени в них. Маг давил на преграду, кромсал нити одну за другой, и Нод еле успевал перенаправлять энергию, формируя новые каналы. Магистр чувствовал, что резерв лады подходит к концу - адепты держались из последних сил, истощенные, вымотанные до предела. Дипломатия не принесла плодов, разговор сорвался в пропасть, и возобновлять его теперь было поздно. Нод понимал, что Струны долго не выдержат, но думать о том, что случится, когда чужак окажется свободен, совсем не хотелось. О Небо, да ведь он еще ни разу не атаковал толком - а у Верховных уже заканчивались козыри в рукавах! Смешно сказать, но все, чем он до сих пор занимался, это лишь разрушение возводимых вокруг него преград. Как же глупо и самонадеянно было начинать облаву без дополнительных "источников". В итоге магистру пришлось буквально высушить до дна собственных адептов. Использовать их, как расходный материал. И чего ради? Все пошло прахом!
        Когда Диммра свалился, истекая кровью, Нод на секунду растерял самообладание, чувствуя, как холод змеей сползает между лопаток. Люди умирали. С криками и плачем. Греллару страшно было задумываться о том, что убивало их и насколько мучительно. Маги, державшие Струны, начали оглядываться, бледные и затравленные. Перед Нодом встал выбор: продолжать удерживать трещавший по швам барьер или обрушить остатки силы на учинивших бойню чужаков, в надежде, что этого удара хватит, чтобы их обезвредить. Магистр, скрипя зубами, в мгновение ока опустошил сети рвущихся каналов, на ходу проговаривая новую формулу.
        Температура воздуха резко упала. Дождевые капли, не достигнув земли, обратились льдинками, хлопья снега закружились в водоворотах пронизывающего ветра. Над пастушьей тропой зависла грязно серая тяжелая туча.
        Проревев бешеное: "В стороны!!!" - Нод обрушил вниз сотни пудов сжатого ледяного воздуха.
        Почувствовав свободу, Одор подхватил обезумевшую от кровавого буйства Раштан и влепил ей звонкую пощечину, так что у нее голова дернулась. Фиалковые глаза потрясенно уставились на учителя, но применение силы возымело действие - маги на земле перестали корчиться. Воздух резко похолодел. Гальту хватило одного короткого взгляда, чтобы оценить масштабность затеи Верховного. Ускорившись, он рванулся к израненному ящеру, перепрыгивая через неподвижные тела. Все, кто мог стоять, уже уносили ноги. Рухнув перед Юкой и скинув рядом с ним гоблинку, Одор выхватил из-за ворота рубашки цепочку с серебряным когтем. Едва показались первые капли густой темной крови, как он размазал ее прямо по запястью в несложный знак. Осмотревшись, гальт определил границы будущего купола и направил энергию.
        Удар был страшен. Казалось, что с неба упала исполинская наковальня. За границей барьера раздробило камни, и сама земля просела на несколько кратов.
        Когда Одор открыл глаза, то увидел над головой покрытый инеем свод. В воздухе оседала тишина. Выждав еще несколько минут, он убрал заслон. Сверху просыпался сухой колючий снег, целуя пылающую кожу. Область, бывшую под куполом, окружил свежий ров, от дороги не осталось ни следа. Кустарник расплющило и впечатало в землю.
        Медленно кружась, опадали снежинки. Сквозь тонкий белый покров вокруг скорченных в агонии тел проступали темные влажные пятна. Круглая, как блюдо, площадка напоминала чудовищный жертвенный алтарь.
        Юка хрипло дыша лежал там, где его оставили маги. Не двигаясь, смотрел на гальта блестящими глазами. Одор с трудом отвел взгляд, разыскивая Верховного. Тот полусидел, прислонившись к валуну с отметками расстояния до города, и следил за самим гальтом. Нечто странное блуждало в его взоре. Недоверие и оцепенение. Казалось, даже имея силы для нового удара, он не стал бы сейчас нападать. Будто что-то поразило магистра до глубины души, сбило с толку, и он не знал, как вести себя дальше.
        Отвернувшись, Одор склонился над Раштан. Она была без сознания. Дышала ровно и глубоко. От уголка губ тянулась вниз через щеку алая ленточка. Подхватив ее пальцем, гальт позволил Юке слизать кровь. В течение минуты по телу ящера шла знакомая волна изменений: порезы и проколы затянулись, пробились наметившиеся в прошлый раз шипы на хвосте. Когда Юка утвердился на лапах, Одор с уверенностью мог сказать, что Баклажан стал больше, хотя сам процесс роста не был заметен во время изменений. А еще что-то новое добавилось в выражение его морды. Серьезность, граничащая с суровостью. Первый бой повлиял на малыша гораздо сильнее, чем все капли крови, подаренные ему гоблинкой. Он больше не был детенышем.
        Нод чувствовал себя опустошенным. Тело покинули последние силы. Личина растаяла. Противостояние чужеродной воле неизвестного мага оказалось более выматывающим, чем любые иные схватки, случавшиеся на долгом веку Верховного. Но самое сильное потрясение вызвано было другим...
        Греллар до сих пор не верил своим глазам - чужак прикрыл куполом всех не сумевших покинуть область удара адептов, включая Диммру.
        Что это было? Акт милосердия?!
        "Невероятно", - повторил он снова.
        Когда рыжий, взяв девчонку на руки, в сопровождении синего ящера миновал магистра, Нод даже не подумал его останавливать.
        И незнакомец ушел. Никого не тронув.
        16 глава. Жедарад
        Доколь грызутся меж собою псы,
        Погоне не настичь заветной цели.
        Беги! - как ветер над полями ржи -
        Пока тебя хватиться не успели.
        Доверься тем, кто продолжает бег
        С тобой бок о бок, сохраняя веру.
        Лети! - как ястреб. Пусть поймут враги
        Охотник - ты. Все прочее - химера.
        В Нортроке уже второй день валил снег. Лета как не бывало.
        Возле здания главного управления гардерии стояла серая карета с пурпурным штандартом Храма и символом клевера на дверцах. Кучер зябко кутался в тонкий плащ и дышал на руки. Мечтательно задумавшись о тарелке горячего супа и кружечке медовухи, он вздрогнул, когда под лязг засовов и скрип петель открылись ворота заднего двора, выпуская на улицу черную повозку без окон. Кучер судорожно вздохнул, окинув ее унылым взглядом. Кажется, о теплом местечке за столиком в таверне придется забыть. Встретившись глазами с возницей, он кивнул и получил такой же ответ. Тюремная колымага остановилась, пристроившись карете в хвост. "Так и есть - наши..." Пошевелив усами, мужичок принялся ожесточенно растирать ладони друг о друга.
        Через минуту на пороге гардерии показались двое в черных шапочках без полей - храмовники. Они быстро прошли к карете, обновив присыпанные мелкой порошей следы. Экипаж покачнулся, хлопнули затворяемые дверцы, и кучер подстегнул коней. Путь лежал в Железный монастырь вблизи Черногора. Дебри и глухомань, дорогу куда знали разве что пастухи из местных. А еще доверенные люди Его Святейшества.
        * * *
        В Жедараде царило напряжение близкое к истерике.
        Сутки назад вернулись наголову разгромленные маги. Нод, несмотря на усталость, тут же собрал небольшую группу адептов и отправился на ночь глядя назад к Нортроку убирать следы побоища. На рассвете, ступив из "прохода" в каминный зал башни, Греллар в прямом смысле не стоял на ногах. Слуги донесли магистра до кровати в отведенных ему покоях, где он провалился в сон, едва голова коснулась подушки.
        К вечеру того же дня были похоронены семеро адептов.
        За выжившими ухаживал лекарь Яхры. Ухаживал в одиночку, пользуясь помощью челяди, потому что вызывать магов-целителей из Вимроуда Верховные не стали, опасаясь огласки.
        Четверть часа назад Нод, вышел из спальни и теперь, шатаясь от истощения, брел по коридорам и лестницам к кабинету Яхры. Под серыми сводами парили голубые луны светильников, рассеивая вокруг неясные тени. Жедарад был огромен. Если не знать дороги, то можно было днями плутать в его каменном теле, но так и не найти выхода.
        - Магистр.
        Греллар, вздрогнув, обернулся на голос. В тени пустой оружейной ниши стояла Вдова. Темная одежда ее почти сливалась с чернотой стенного провала, отчего бледное лицо с заострившимися в синем свете чертами выглядело особенно зловеще.
        - Что тебе нужно? - резко выдохнул Верховный, прислоняясь к противоположной стене.
        - Он не захотел говорить, да? - спросила женщина, пропустив предыдущую фразу.
        - Как видишь.
        - Решил не связываться с Лесными...
        Нод с досадой цокнул языком, отводя взгляд в сторону.
        - Что?
        - Переговоры были коротки.
        - Вы не назвали свои цели?
        - Не успел.
        Вдова озадаченно вскинула брови.
        - То есть он набросился на вас, даже не выслушав?
        Магистр промолчал, не желая вдаваться в подробности. Отлепившись от стены, он продолжил путь.
        - Яхра рвет и мечет, - сообщила Вдова.
        - И что?
        - Ищет, на ком выместить злость.
        Нод угрюмо шел вперед.
        Видя, что Верховный не расположен трепать языком, наемница выступила из ниши и, прежде чем уйти, бросила ему вслед:
        - Я не стану покорно принимать на себя всплески его дурного настроения.
        В кабинете Яхры было шумно. За дверью рокотал могучий бас, заглушая второй, звучавший несколько беспомощно, голос. Слова терялись, рассеиваемые наложенным на стены заклинанием, но интонации ясно давали понять, что беседа ведется не из приятных. Греллар дернул на себя ручку, и дубовая "плита" послушно и мягко повернулась на хорошо смазанных петлях. Голоса резко оборвались, будто кто-то захлопнул крышку шкатулки. Три пары глаз уставились на прислонившегося к косяку магистра. Эладеб очнулся первым. Соскочив с оттоманки, подхватил Нода под локоть, помогая пройти внутрь. В дальнем конце комнаты, разделенные столом, замерли Яхра и Федда. Мад'Леван, всклокоченный и красный, сжимал спинку стула так сильно, что побелели костяшки пальцев. Яхра сверкал глазами, глядя, как Греллар садится в заваленное мехами алебастровое кресло, как проводит ладонями по гротескным подлокотниками в виде когтистых лап неизвестного хищника. Сухощавый тонкокостный магистр болезненно смотрелся на "троне" горца, но никому и в голову не пришло пересаживать его на другое место.
        - Как вы себя чувствуете? - тревожно поинтересовался Эдамар, проходя к шкафчику с винами. - Бокал кардо?
        - Оставьте. Это не важно... Что с Диммрой?
        - Сатлен отпаивает его травами, чтобы унять боль. В целом, плохо, - мужчина потупился, но снова поднял глаза на магистра и спросил с примесью недоумения в голосе, - Что этот монстр сделал с вами?
        - Он нас пощадил, - на щеках Нода заходили желваки. Греллар опустил голову, борясь с тошнотой, и потер виски.
        - В каком смысле "пощадил"? - Яхра повернулся так резко, что взметнулись полы тяжелой шубы.
        - Ушел. Хотя мог добить.
        В кабинете повисла гнетущая тишина. Чуть слышно скрипнуло дерево, когда Федда разжал пальцы, оставляя стул в покое.
        - Что будем делать? - осторожно произнес он, почти не надеясь на ответ.
        Верховные молчали.
        Вздохнув, Греллар озвучил бесспорный факт:
        - Надежды на сотрудничество пошли прахом, господа. Теперь нужно определиться, неизбежно ли в сложившейся ситуации противостояние.
        - Мы по-прежнему не знаем, что он искал в катакомбах. И нашел ли, - Эладеб наполнил бокал вином, тут же осушив до дна.
        - Его целью была аномалия, - отмахнулся Яхра. - Здесь все ясно.
        - Давайте подумаем, - устало произнес Нод, - чем мы рискуем, отпустив его?
        Видя, что никто не рвется строить гипотезы, Эдамар осторожно начал:
        - Если говорить открыто, то первым делом стоит признать - под Каралоном зарождался новый Лес. Чужак прошел до самого эпицентра, как по ровной дороге. Это значит, что он знаком с чужеродной магией и, более того, способен с нею управиться. Можно предположить, что он состоит в неких связях с Лесными.
        - Да, но он уничтожил очаг роста, - напомнил Греллар. - С точки зрения Лесных, это сразу ставит его к острию меча.
        - Я не утверждал, что они союзники. Но вражда не исключает наличие связи.
        - Перебежчик? - предположил Яхра.
        Верховные задумались. Мад'Леван, прочистив горло, добавил к словам горца не лишенный смысла вопрос:
        - В таком случае, на чью сторону он "перебежал"? Не похоже, чтобы на нашу.
        - Хотите сказать, есть третья сторона? - Нод, прищурившись, смотрел на Федду.
        Тот пожал плечами, как бы говоря: "Вполне возможно".
        Вновь наступила заминка. Слишком много вопросов оставалось без ответов.
        Нод сидел в кресле Яхры, закрыв глаза. Эладеб с мрачным видом крутил пальцами пустой кубок, царапая столешницу, но никто не замечал монотонный скребущий звук - все были погружены в свои мысли.
        Мад'Леван подвинул стул и, садясь, бросил в молчание еще одну вескую фразу:
        - Он прорывается в горы. Куда именно?
        Яхра глянул на него не без одобрения и, шагнув к Ноду, вкрадчиво поинтересовался:
        - Сколько еще мы будем строить догадки, магистр? Ведь в башне торчит та, кто может пролить свет на всю эту историю.
        Греллар фыркнул, покачивая головой.
        - И как вы намерены убедить ее "лить свет"?
        - Скрутить в бараний рог и задать вопросы.
        - Ну-ну. Попробуйте.
        - Вы слишком быстро сдались, - ехидно прорычал горец.
        - Не в вашем горле торчал невидимый кол, а в моем..., - жестко парировал Нод, тут же переходя на лениво-расслабленный тон, - Но если есть желание попробовать на себе ее методы обороны, то я вас удерживать не буду. Только сомневаюсь, что после дружеской потасовки Вдова еще захочет торчать здесь вместе с нами.
        - Как будто это ей решать.
        Верховный одарил Яхру тяжелым взглядом, но продолжать спор не стал.
        Горец щелчком пальцев отправил "звоночек" - и через несколько минут, прошедших в полном молчании, с той стороны двери донесся вежливый стук. Распахнув створки, маг велел ожидавшему на пороге лакею привести наемницу.
        Спустя четверть часа Вдова вошла в кабинет. Обведя цепким взором собравшихся, она застыла, кожей ощущая давление ответных взглядов.
        - Не буду лгать, что мне приятно вас видеть, - глухо произнесла она, чувствуя настороженную враждебность Верховных.
        - Проходи и садись, - опуская приветствия, Яхра сразу указал на оттоманку.
        Шеа безропотно воспользовалась приглашением.
        - У нас накопились вопросы. И лучше бы тебе не увиливать.
        - Куда только подевалась ваша любовь к путаным речам? - не удержалась она от издевки.
        - Зато твоя потребность язвить, как вижу, все еще при тебе, - огрызнулся горец.
        Вдова улыбнулась, скрывая степень внутреннего натяжения.
        Тем временем, пренебрегая околичностями, маг перешел к сути:
        - Чужак движется в горы. Что там, в горах?
        - Откуда мне знать?
        Яхра даже бровью не повел, крепко держа себя в руках.
        - Какие у тебя есть предположения? - медоточиво протянул он.
        Прежде чем заговорить, Шеа взвесила все "за" и "против", и по размышлении решила подбросить чародеям морковку.
        - В Азг Керуаг есть заповедная долина. Хороший такой клочок мертвой земли. Думаю, он направляется именно туда.
        - Что он там забыл? - подал голос Эладеб.
        - Пораскиньте мозгами, уважаемые. Ведь он скрывается от вас, магов.
        Сплети немного лжи с толикой правды - и никто не различит граней. Вдова притихла, наблюдая, в какое русло свернут догадки Верховных.
        - Не вижу смысла, - покачал головой Нод. - Пусть там невозможно пользоваться "силой", но мы в состоянии задавить его числом.
        - Это для вас невозможно пользоваться силой на мертвой земле, - невинно заметила Шеа.
        - То есть, - магистр запнулся, хмурясь, - его магический потенциал не изменится?
        - Незначительно.
        - А твой?
        Кор-Унтару вонзила полный досады взгляд в рыжеволосого умника: благородная физиономия, дерзость хлещет через край, а на уме одни провокации. И кто только дернул его за язык?
        Видя, что она медлит с ответом, Федда позволил себе сделать вывод:
        - Незначительно. Да?
        Яхра начал закипать, прекрасно понимая, сколько потайных уровней и смыслов скрывается в скупых ответах наемницы.
        - Почему ты не присоединилась к нам в Нортроке?
        - Я уже говорила, что мое присутствие повредит переговорам. А в случае столкновения, мне этого... человека не одолеть.
        - Мы могли попробовать справиться с ним, объединив усилия.
        - Тогда вместо того, чтобы мирно уйти, он добил бы всех нас.
        - С чего ты взяла, что он "мирно ушел"? - с подозрением прошипел Яхра.
        - Не сложно догадаться. Магистр здесь, живой и не слишком поцарапанный, а "великий и могучий" топает своей дорогой.
        Греллар пошевелился в кресле, подаваясь вперед.
        - Так значит, на тебя "мертвая земля" никак не действует?
        Нода сложно было сбить со следа, уж если он его почуял.
        Шеа нехотя, но все же отозвалась:
        - Ограничивает возможности... Немного.
        - Немного? Поле "мертвой земли" вытесняет из себя любой всплеск энергии! А ты говоришь, немного ограничивает..., - Нод осекся, увидев, как вытягивается лицо женщины. - Что?
        Шеа закусила губу, пряча от магов горящий взгляд. Какая же она идиотка! "Мертвая земля". Ну конечно! Если она попробует опустошить носителя, то высвобожденная энергия тут же прольется к истокам в обход Кор-Унтару. Потому-то Халахам и Одор так рвались в горы. Хотя это по-прежнему не объясняет, руководствуясь какими соображениями, они выбрали именно Азг Керуаг, а не Кройнерин...
        Очнувшись от размышлений, Вдова вспомнила о Верховных и повисшем в воздухе вопросе. Нужно было срочно отвлечь их внимание чем-то существенным.
        - Я могла бы обеспечить вам поддержку в Долине, но только если мое пребывание там останется скрыто от... него.
        Маги притихли, слегка ошарашенные столь щедрым в сравнении с обычными увертками Вдовы предложением. Яхра подошел к наемнице, нависнув над нею. На долгую минуту скрестились не уступающие друг другу в твердости взгляды.
        - Тебе не кажется, что стоит просветить нас на счет вашей загадочной вражды с этим... кто он, кстати?
        - Не кажется, - сухо отрезала Шеа. - Это никак не повлияет на дела, которые вы хотите провернуть с нашей помощью.
        - А какой тебе резон, терпеть присутствие своего врага в одном лагере с тобой? Или ты..., - горец выдержал паузу, как будто выудил нужную мысль из клубка менее интересных, - подбираешься к нему?
        - Мне незачем это делать. Стоит ему узнать, где я, и рано или поздно, он придет сам.
        - Любопытная идея. Почему бы нам ею не воспользоваться?
        - Я не буду безмозглой наживкой, - прозвучало, как предупреждение.
        - Так значит, - вклинился в назревающую бурю Греллар, - мы можем рассчитывать на твою помощь, если ты будешь действовать из гипотетического укрытия?
        - Если укрытием вы называете придорожный валун, то нет. Ему не обязательно видеть меня, чтобы узнать о моем присутствии.
        - Поясни.
        - У него есть магический артефакт, который засекает пульсацию моей лады на расстоянии.
        - На каком расстоянии?
        - Этого я не знаю, - Шеа на самом деле мало было известно о свойствах трискратов. - Думаю, пара ласандов. В любом случае, если я нужна вам в пределах досягаемости во время вашего с ним общения, то мне придется затаиться не более чем в трех десятках лакратов от места встречи. А в этом случае артефакт меня засечет.
        - То есть тебе необходим "щит".
        - И довольно надежный. Такой, который выдержит действие поля "мертвой земли".
        Маги перекинулись сосредоточенными взглядами.
        Что ж, Шеа дала им пищу для размышлений. Пусть ломают головы над тем, как бы заглушить звучание силы Кор-Унтару. Идти втыкать палки в колеса гальтам без "щита" она не подписывалась. А если чародеи умудряться такой "щит" создать, то почему бы и не наведаться в Долину? Может быть, во время разведки удастся выяснить что-нибудь относительно уникальности Туманных гор. Что-нибудь, что объяснит выбор гальтов.
        Наблюдая исподволь за притихшими Верховными, Шеа поймала на себе взгляд Мад'Левана. Маг смотрел так, будто имел для нее предложение, от которого сложно будет отказаться - с уверенностью в успехе и предвкушением обоюдовыгодной сделки.
        Вдова медленно изогнула бровь: "Что ты задумал, рыжий?".
        Глаза Федды чуть заметно сузились.
        "Понятно. Хочешь поговорить без свидетелей. Иначе уже бы озвучил. Хорошо. Позже выясним, что за идея пришла в твою провокаторскую голову".
        Опустив ресницы, Шеа отвела взгляд.
        - Как нам подступиться к нему на этот раз?
        Вдова обернулась к Ноду. Осмыслив неожиданный вопрос, пожала плечом:
        - Говорите прямо и коротко. Забудьте все заковыристые приемы дипломатии, которыми привыкли пользоваться. Просто скажите, что нуждаетесь в его помощи на северных рубежах. Это положит начало разговору, заинтересует его... Может быть.
        - А может, и нет?
        - Может, и нет.
        Яхра засопел разочарованно. Скрестив руки на груди, буравил наемницу желчным взглядом. В отличие от него, Нод уже приспособился реагировать на реплики Вдовы в известной степени флегматично, не пытаясь искать в них очередную издевку и не трепля себе нервы. Ведь если подумать, она ответила совершенно честно - кто мог знать, как поведет себя незнакомец.
        - Он уничтожил очаг роста нового Леса, - Греллар махнул рукой, замолчал, подбирая слова. - То есть, теоретически, он враг нашего врага.
        "Если змея укусила твоего врага, это еще не значит, что она стала твоим другом", - подумала Шеа, промолчав.
        - Но в то же время он и не друг нам.
        "Угум".
        Верховные пристально следили за цепочкой, выстраиваемой магистром. Они уже знали, каков будет конечный вопрос, и пытались предугадать реакцию Вдовы. Сама Вдова слушала, не перебивая и не пытаясь заполнить паузы.
        - Знаешь ли ты что-нибудь о третьей стороне, замешанной в противостоянии Лесных и империи?
        Женщина одарила Нода долгим изучающим взглядом. Наконец, устало качнула головой. Хмыкнула.
        - Он и есть "третья сторона".
        Умолкнув на короткую минуту, за которую никто не проронил ни звука, она поджала губы и обронила в густую, как мед тишину:
        - А я, уважаемые маги, сторона четвертая.
        Все молчали, и тогда Шеа просто закончила мысль:
        - Порой, когда играешь, лучше не знать, сколько теней окружает доску... Принимайте в расчет своего прямого соперника. Иначе проиграете, отвлекаясь на внешние факторы.
        - Ты не отрицаешь..., - с трудом превозмогая сухость в горле, начал говорить Яхра.
        - Я ничего не отрицаю, и не берусь ничего утверждать, - перебила Шеа. - Выполняю работу за деньги. Все просто.
        - Происходящее уже давно не выглядит простым, - процедил сквозь зубы Эладеб.
        - Потому что вы засмотрелись по сторонам.
        - Не надо цеплять на нас шоры! - горец тряхнул плечами, и его роскошная черная шуба соскользнула, мягко опав на каменный пол. - Намеки и недомолвки уже поперек горла торчат. Отвечай прямо, кто этот маг, как замешан в нашей войне и чем связана с ним ты?
        - В вашей войне? - переспросила Кор-Унтару, чеканя слова. Сверкнув глазами, ядовито рассмеялась. - Это не ваша война! Вы... просто мимо проходили, по краю бранного поля, и вас зацепило шальной стрелой! - чем больше она говорила, тем сильнее заводилась, сбрасывая видимость безразличия, как невесомую шелуху: - Вы не видели ВОЙНУ. Не слышали ВОЙНУ. И не пробовали ВОЙНУ на вкус, - Вдова буквально прошипела последнее слово, поднимаясь на ноги нос к носу с побелевшим Яхрой.
        - А ты, выходит, хлебнула крови?!
        - И немало!
        - Помнишь "свою войну", значит? Может быть, и себя вспомнила? Если вообще забывала!
        - Не ваше собачье дело.
        - Как ты смеешь?!...
        - По праву сильного! - бешенство высветлило глаза Шеа до льдисто-серого.
        - Наемница!
        - Чароплюй!
        По стенам комнаты пробежала мелкая рябь.
        Маг стиснул кулаки - и что-то отозвалось из глубины башни, будто камни заскрежетали.
        - Ты заполнишь свои провалы в памяти, и дашь ответы на вопросы, иначе я вырву их силой!!!
        Далекая дрожь и движение вошли в резонанс с биением сердец каждого из присутствующих. Жедарад просыпался, как горный великан после вековой дремы, отряхиваясь и поводя вокруг мутным взглядом.
        Кор-Унтару не понравилось шевеление враждебной силы. Стиснув зубы, она выпростала серые крылья ауры.
        - Прекратите! - голос Греллара утонул в нарастающем стоне каменной громады.
        С потолка посыпалась мелкая гранитная крошка. Шеа смахнула ее в сторону мимолетным движением призрачного крыла.
        - Померяемся силами, маг? - выплюнула она, разделяя поток лады на узкие копья.
        Вместо ответа Яхра отскочил на середину комнаты, а кладка стены за спиной женщины раскололась. Срывая гобелен, в Шеа метнулся таран - десяток увесистых булыжников, медленно ползущих вокруг силовой оси. Застывая на его пути, крылья Кор-Унтару уплотнились настолько, что стали похожи на маслянистый черный дым. С треском и визгом камни грохнули о преграду, брызнув осколками. Вдова покачнулась от удара, но, шагнув вперед, вернула равновесие. Эдамар и Мад'Леван успели укрыться за щитами, а на щеке и руках Нода заалели, наполняясь свежей кровью, длинные порезы - у магистра после схватки в Нортроке сил не осталось даже на простой заслон.
        Разбушевавшийся Яхра, не замечая ничего вокруг, вырвал из стен еще три снаряда. Брешь в кладке мгновенно заполнилась серыми кирпичами, будто и не было ее. Греллар что-то кричал, с трудом поднимаясь из кресла. Мад'Леван пригнул голову под пронесшимся мимо гранитным молотом, а Эладеб рванулся к оставшемуся без защиты Ноду.
        "Ну и поворот... Надо угомонить горца, пока не стало слишком поздно". Секунды потянулись вязко, как мед. Вдова толкнула мага в грудь, подкрепляя удар тугой волной лады, с трудом удержавшись от соблазна задействовать подготовленные копья. Одновременно с этим она завернула летящие с трех сторон каменные кувалды в толстый слой серой мглы и позволила им столкнуться друг с другом. Смертоносное облако острого щебня плеснуло в стенки кокона - и в кабинете резко наступила тишина...
        Яхра распластался на полу, приходя в себя после падения. Остальные трое будто оцепенели каждый на своем месте. Ручьи вдовьей ауры струились вдоль стен, между полом и потолком, текли прямо сквозь предметы и тела людей. От концентрации лады в комнате даже дышать было трудно. Плотные черные крылья тяжело поднимались и опадали, окружая женщину, словно плащ. Похожие на перья, из призрачного полога медленно вытягивались дымчатые спицы, удлинялись, застывая в нескольких энах от груди Яхры. Маг скрежетал зубами, не спуская глаз с ведьмы, но пошевелиться не решался. Остальные даже не думали о том, чтобы прийти ему на помощь - через сердце каждого молчаливым предупреждением лился холодный поток силы Кор-Унтару...
        В этот момент в деревянный щит ставня что-то ударило с той стороны. Маги переглянулись. Через несколько секунд удар повторился. Шеа осторожно вытянула бечеву лады из тела Мад'Левана, указывая ему на оконный проем. Федда грохнул стулом, резко поднявшись на ноги. В несколько шагов оказался у стены. Отдернув тяжелый занавес, он распахнул ставень, тут же отступая под защиту камня. В комнату молнией порхнула птица. Сапсан. Сделав круг под потолком, сокол выронил из когтей крохотную тубу и вылетел прочь. Чехол с письмом покатился по полу прямо к креслу, где сидел Нод. Минуту Верховный не мигая смотрел на продетый в узкое кольцо шнурок с печатью.
        - Вы закончили махать кулаками? - холодно обратился он к Яхре, тут же переводя взгляд на Вдову.
        Горец успел рассмотреть печать. Нахмурился.
        Шеа ждала, когда он поднимет глаза. Взоры скрестились - и только после короткого бессловесного поединка она нарочито медленно отвела копья, впитывая в себя разлитую по кабинету мглу. Тем временем Нод подобрал тубу, разломал восковой медальон с изображением Солнечного Клевера и свинтил крышку. Пальцы нетерпеливо развернули свиток.
        - Краар зовет в гости, - объявил магистр безжизненным голосом.
        - Кого? - уточнил Яхра.
        - Меня.
        - Плохи наши дела, - Федда отвернулся к окну, всматриваясь в черное полотно океана. - Пишут Ноду, а сокола отправляют в Жедарад... Остальным четверым привет не передают?
        Греллар закрыл глаза. Плечи его опали, губы застыли кривой линией. После светопреставления в Нортроке с последующими погодными катаклизмами надежды на то, что его Святейшество вдруг решил обсудить с магами какой-нибудь пустяк, не оставалось вовсе.
        - Хотел бы я знать, как давно вокруг нас вертятся его шпики, - пробормотал Греллар. - И что им известно.
        - Вам не привыкать вести беседы с Крааром, - пройдя к свободному стулу, Яхра грузно повалился на него. Благо мебель в кабинете горца была под стать ему самому: массивная и крепкая. - Мы полагаемся на ваш ум. Уж сколько раз вы утирали нос духовному пастырю империи.
        - В этом вопросе удача от меня слишком давно не отворачивалась. Боюсь, настал тот самый день, когда нос утрут вашему покорному слуге.
        Никто не кинулся к магистру с заверениями в том, что он ошибается, и что все будет хорошо. Верховные угрюмо молчали, а Шеа чувствовала приближение головной боли - в висках начинали постукивать молоточки. "Только церковного ладана в этой каше еще не хватало".
        Сидя на подножке фургона, Теаран с досадой скреб заросший жесткой щетиной подбородок. Если дело так пойдет и дальше, то скоро эту поросль можно будет смело называть бородой. Он с удовольствием побрился бы, но просто ума не мог приложить, как. Мысль о том, чтобы попросить кого-то помочь, натурально вызывала тошноту. И без того дня не миновало, чтобы виконт умудрился обойтись своими силами. Все время находилась какая-то мелочь, с которой он не мог справиться в одиночку. То посох куда-то запропастится, то фляги с водой уберут на новое место. Даже самостоятельно удалиться в кусты было проблемой. Жор разберешь, где они, кусты эти, произрастают: слева, справа?
        Что ни говори, а принимать помощь нужно уметь. Н'Карн не умел.
        Пару часов назад компания устроила привал, убравшись с солнцепека в тень. По обрывкам разговоров Теаран понял, что они как раз доехали до Кромешной Пущи. Когда-то здесь промышляли грабежами разбойничьи ватаги, пока отец нынешнего императора Арг VI не навел порядок, тем самым спасши Южный Тракт от запустения. Толки и пересуды долго бродили вокруг событий осени тридцатого года, когда была устроена кровавая облава. Лес на какое-то время превратился в место жестокой бойни. Говаривали, что висельники болтались на ветвях деревьев вдоль всего тракта. С тех пор бывшая Зеленая Пуща стала зваться Кромешной.
        День за днем расстояние до Ййена сокращалось, и движение на дороге становилось все более оживленным. Но, как ни странно, сейчас тракт был пуст, а вокруг разлилась тишина. Два фургона скромно приютились на обочине.
        Теаран наслаждался пением птиц и бархатным шумом древесных крон, когда справа щеку слегка лизнула воздушная волна. Виконт встрепенулся и позвал:
        - Алестар.
        Замерев на полпути, су-волд в легком замешательстве уставился на слепого.
        - Как ты узнал?
        - Для Эри или кузнеца ты слишком тихо передвигаешься.
        - Вот именно, - с подозрением протянул мужчина, намекая на то, что ходит вообще бесшумно, а значит, виконт, в принципе, никак не должен был догадаться о его присутствии. Уловив нестыковку в пояснении Н'Карна, Алестар сухо отметил, - Почему не Халахам? Он ни в чем мне не уступает.
        - От него разит табаком на целый лакрат, - усмехнулся Теаран. - К тому же он ушел. Кажется, вместе с Лин.
        Су-волд нетерпеливо дернул плечом, будто отметая назойливую мысль.
        - Что ты хотел?
        - У тебя найдется острый нож или бритва?
        - Нет. Спроси Эри.
        У виконта вырвался вздох досады, но су-волд уже скользнул прочь.
        Из соседнего фургона доносился размеренный храп - это Айхел наслаждался послеобеденной дремой. За многие ночи, проведенные в мучительном полусне, когда мысли стучали в висках, не давая покоя, Теаран научился различать спутников по одному лишь звуку дыхания. К слову сказать, он теперь вообще главным образом полагался на слух. Н'Карн не был уверен, что расслышал бы поступь Алестара раньше, до того как потерял зрение. Теперь же мир вокруг и его восприятие изменились. Значительно.
        Кто-то уже минуту продирался сквозь подлесок, мыча себе под нос нечто невразумительное. Поначалу Теаран напрягся, но узнав голос, обмяк и запрокинул голову, поджидая Эрикира.
        - Че, Айхел снова рокочет? - раздалось над ухом виконта.
        - Угу. Слышишь, у тебя бритвы не найдется?
        - А че так натужно?
        - Что?
        - Да так сказал, будто тебе в рот смолы налили, и зубы теперь слипаются.
        Н'Карн стиснул челюсти, считая до десяти.
        Заметив, что виконт сейчас закипит, Эрикир поспешно ответил на вопрос:
        - Найдется у меня бритва. Сам справишься или помочь?
        - Забудь.
        - Да чего ты?
        - З-забудь.
        - Ну лан, - пожал плечом Эри, без приглашения устраиваясь на ступеньке.
        В тишине ясно послышалось чавканье.
        - Что ешь? - попытался выпустить пар Теаран.
        - Ягоды. В лесу нашел.
        - Какие ягоды?
        - Да не знаю. Но вкусные.
        - Эри, издеваешься что ли?
        - Нет. Ты о чем?
        - Нашел в лесу. Не знаю, что. Но вкусно. Голова совсем у тебя не варит?!
        - Ой ладно, - Эрикир понимающе осклабился, отсыпая синенькие "горошины" на ладонь. - Хочешь попробовать, так и скажи.
        Теаран не нашелся, что ответить. Тем временем его руку по-хозяйски заграбастали, разжали пальцы - и на кожу ладони просыпался бисер прикосновений. Первым порывом было зашвырнуть неизвестные плоды куда-нибудь подальше. Но виконт сдержался. Поднес руку к лицу. Понюхал.
        - Какие они на вид?
        - Темно-синие. Маленькие.
        - Сладкие?
        - Кислые. Но мне нра.
        - Может, это черника..., - задумчиво предположил Н'Карн.
        - А, ну точно! Похожа! - Эрикир снова смачно зачавкал, зажмурился, скривился, перебарывая спазм. - Ох и забористые! Жуть.
        - Ладно, - шепнул Теаран, отправляя горсть "черники" в рот.
        Невыносимая кислятина обожгла язык. Виконт поперхнулся, замычал страдальчески, одним махом проглатывая едва разжеванные ягоды.
        - Ж-жор! Эрикир, твою мать, что это за дрянь?!
        - Ну какая же дрянь? - возмутился тот, вытирая руки о штанины. - Приличная ягода. Не дозрела просто.
        - У меня зубы ломит.
        - Эт пройдет. Так что, сходим еще нарвем? Тут рядом.
        - Иди ты... сам.
        Эрикир завозился, спрыгивая на землю.
        - Разбаловали тебя дома, Теан, на дорогих харчах.
        Не посчитав нужным отвечать, Н'Карн забрался внутрь фургона, в поисках припрятанной фляжки с водой, а Эри уже шагал в лес, поглядывая на медленно катившуюся вдалеке по тракту калымагу.
        - Расскажи мне, что именно ты делаешь, когда лечишь? - спросил Халахам, расслабленно потягивая дымок из трубки и даже не глядя на Лайлин.
        Девушка поерзала, устраиваясь удобнее на горбатых корнях старого ясеня, где они с гальтом примостились, чтобы провести давно обещанный урок.
        В лесу было тихо и светло. Над солнечной поляной, на краю которой рос ясень, порхали бабочки, и тяжело перебирались со стебля на стебель цветные жуки. Грохот ползущих по тракту повозок, гвалт перегоняемого скота и прочие составляющие дорожной какофонии сюда не долетали. Недаром Халахам упрямо ломился сквозь подлесок, уводя ученицу за собой все дальше от приткнувшихся на обочине фургонов.
        - В каком смысле "что делаю"? - Лайлин с сомнением покосилась на гальта.
        - С ликадой, Лин. Что ты делаешь с ликадой?
        Девушка проследила, как заметались в солнечном луче, скользнувшем в просвет листвы, струйки выдыхаемого дыма. Пожав плечами, ответила:
        - Отделяю темные нити от светлых и вытаскиваю их наружу.
        - Куда? - переспросил гальт, затягиваясь.
        - Ну... наружу, - за словами последовал неопределенный взмах руки.
        Халахам недоверчиво уставился на девушку.
        - Ты разбрасываешь ошметки искаженных ликад вокруг себя, где вздумается?
        У Лайлин отчего-то возникло неодолимое желание оправдаться:
        - От них ничего не остается, как только я их того...
        - Чего "того"?
        - Ну, вытаскиваю.
        - Значит "наружу" они не попадают? - уточнил Халахам.
        - Ну да. В смысле - нет, не попадают.
        Гальт помолчал с минуту, после чего, как бы между делом, поинтересовался:
        - И как ты считаешь, куда они деваются?
        Лайлин задумалась, сбитая с толку. Этот человек, определенно, умел задавать вопросы, приводившие в растерянность. Упрямо поджав губы, она сообщила то, в чем была уверена:
        - По крайней мере, не возвращаются туда, откуда я их однажды вытянула.
        Гальт хмыкнул, прикрывая глаза.
        - У кого научилась уходить от ответов?
        - Вы знаете, - фыркнула Лайлин, продолжая сверлить учителя взглядом, пока тот не посмотрел на нее. На миг ей почудилась тень улыбки на тонких губах, но уже в следующую секунду Халахам сурово сообщил:
        - Всю энергетическую муть, которую удается выудить, забираешь ты сама.
        - То есть? - сморгнула девушка, беспокойно переплетая пальцы.
        - "Темные нити" остаются в тебе.
        - Но ведь я не перенимаю ни болезни, ни увечья.
        - Ой ли?
        Лайлин поежилась под колючим пронизывающим взглядом. Халахам смотрел так, будто просил прекратить ребячество и принять, наконец, очевидные факты.
        - Жжение под кожей? - робко обронила она.
        Едва заметный кивок послужил исчерпывающим ответом.
        - Мне страшно спрашивать, но... Как же теперь выглядит моя собственная ликада?!
        - Не так плохо, как ты опасаешься, - холоднокровно утешил гальт.
        Но Лайлин от этих слов радостней не стало.
        - А как плохо?
        - Все инородные "нити" со временем уходят. Не приживаются.
        Помолчав, он добавил не без доли юмора:
        - Будь все иначе, мы бы с тобой сейчас не разговаривали.
        Шутка пропала втуне. Лайлин смотрела на свои сцепленные в замок пальцы, борясь с жутковатым ощущением. Казалось, что болезни - все эти багровые, черные и лиловые разводы чужих ликад - сейчас расползаются под кожей змеиным клубком, пропитывают кровь ядом. Хотелось чуть ли не вскрыть вены и выпустить мутные ручьи, позволить им истечь, уйти, исчезнуть!
        - Лин, - окликнул гальт.
        Девушка не отвечала.
        Тогда он, спрыгнув с корня на землю, выстланную мхом, подошел и накрыл ладонью стиснутые в напряжении руки Лайлин. Бросил отрывисто:
        - Успокойся. Ну же...
        Следующие слова гальта, казалось, выскользнули против его воли:
        - Что за истерика на ровном месте? Не разочаровывай меня.
        Лайлин подняла удивленный взгляд на учителя, словно спрашивая, когда это он успел в нее поверить.
        - Просто прими факт, - скупо обронил тот.
        Девушка отняла руки, прервав касание. Подобралась. Кивнула.
        - Вот и славно, - Халахам ловко оседлал ближний корень, выпиравший драконьим хвостом из земли. - Перейдем к главному.
        - Перейдем, - откликнулась эхом Лайлин, ерзая на жесткой бугристой коре.
        Гальт терпеливо дождался, пока она устроится, и тогда уже заговорил:
        - Чтобы избежать боли во время работы с ликадой, тебе лишь необходимо научиться извлекать "нити", не пропуская их через себя.
        - Как просто! - Лин всплеснула руками, нервно хихикнув.
        - А никто и не обещал, что будет легко.
        - Вы говорили, мне лишь нужно больше тренироваться.
        - Хочешь сказать, все время наших с тобой занятий ты упражнялась мало?
        Девушка помрачнела.
        - Раз не могу лечить толком, значит недостаточно...
        Гальт вытряхнул остатки табака из трубки, постучав ею о дерево. Проводив взглядом сорвавшийся с ветки лист, устало произнес:
        - Можно хоть всю жизнь швырять доски с одного берега на другой, расходуя материал и силу, но чтобы построить из них мост, необходимы знания.
        Лайлин уныло молчала.
        Не собираясь потакать витавшим в воздухе упадочническим настроениям, Халахам решил прояснить несколько вещей.
        - Когда смотришь на ликаду, ты видишь поврежденные "нити". Так?
        - Угу.
        - Ты видела их внутри, но ни разу - снаружи, рядом с очищенной ликадой. Я правильно понял?
        - Угу.
        - Угу..., - передразнил гальт, не сдержавшись. - Урок первый. Постарайся направить нити в намеченную точку за пределами ликады. Тяни не на себя - тяни к точке.
        - А чью ликаду мне править? - Лайлин недоверчиво взглянула на мужчину, примериваясь. - Вашу?
        - Нет, - отрезал тот, подбирая ползшего по дереву жука. Усадив его на ладонь, Халахам сжал кулак.
        Взгляд Лайлин потемнел. Как только учитель протянул к ней раскрытую ладонь, она тут же коснулась крошечного клубка смятых энергетических паутинок.
        Через полминуты жук засеменил через ладонь к пальцам человека.
        Отрицательно мотнув головой, гальт снова сжал кулак.
        - Ты все сделала по-прежнему. Так не пойдет. Еще раз.
        Лайлин только и смогла, что выдохнуть нечто похожее на писк.
        - Мы будем повторять, пока ты не справишься с задачей, - сухо заявил Халахам, предупреждая.
        Девушка замерла, едва не потянув красные паутинки по привычке на себя. Та-ак. Похоже, ей придется действовать осторожнее, если не хочет в конец замучить кроху. "Как он там говорил? Выбрать точку?"
        Определив в качестве "точки" подушечку большого пальца Халахама, Лайлин коснулась пульсирующей багровым ликады, представляя себе, как тонкая нить протягивается в сторону и собирается комочком в намеченном месте...
        Подумать оказалось легче, чем сделать. Едва клубок сдвинулся, кончик мизинца, которым девушка касалась хитинового панциря, кольнула игла - темная муть вошла под кожу.
        Воспрянувший с новыми силами жук рванул к краю ладони.
        Не успел.
        - Сначала, - гальт разжал кулак...
        Час спустя Лайлин, явно нервничая, расстроено смотрела на жука, скрючившего примятые уже страшно подумать в который раз лапки. На Халахама она вообще смотреть не хотела. При одной мысли о том, чтобы с ним заговорить, становилось тошно. Треклятые нити ликады, словно притягивались ее телом, ее силой. Стоило лишь привести их в движение, как они устремлялись по проторенной дорожке. Откровенно говоря, Лайлин уже боялась прикасаться к жуку. Очередное чудо исцеления не приносило ему ничего хорошего.
        - Халахам, - выдавила девушка, не поднимая глаз. - А можно нам каждый раз нового жука брать?
        - Нет, Лин. Нельзя.
        - Но почему?! - взвилась она, теряя терпение.
        - Догадайся.
        Взгляд гальта был безжалостен и темен.
        Лайлин рухнула обратно на корень, чувствуя, как растет глубоко в груди неприятие.
        "Он намеренно накаляет обстановку, чтобы я из кожи вон лезла! Вот гад!"
        Сухое покашливание заставило девушку поднять глаза на Халахама. Одного взгляда ей хватило, чтобы заподозрить неладное. В выражении его лица странным образом переплелись надменность и упрек. Так, будто...
        - Теперь я понимаю, о чем говорил Алестар, - довольно прохладно процедил гальт.
        - А я нет, - пикнула девушка и добавила на всякий случай, - Простите.
        - Научись думать шепотом - это мой тебе искренний совет.
        Лайлин стало не по себе, и кровь прилила к щекам. Придумывать оправдания не было никакой охоты, поэтому она сосредоточилась на замученном вусмерть жуке, решив закрыть глаза на возникшую неловкость.
        От смущения и легкой досады по всему телу расползлось странное тянущее чувство в мышцах.
        При первом же касании лиловые жилки ликады, как и прежде, двинулись к источнику притяжения, но на этот раз им навстречу, смывая в сторону, плеснула резкая нетерпеливая волна: "Прочь! Пошли прочь от меня!".
        Удивленно крякнув, Лин уставилась на зависший над ладонью комочек темных "нитей". Счастливый жук, живя короткими воспоминаниями, уже помчался к рукаву гальтовой рубашки, где и был сбит щелчком пальцев на землю.
        - Закрепим, - Халахам тут же выловил прямо из воздуха проносившуюся мимо бабочку, сминая ей крылья.
        Лин стоило немалых усилий загасить в себе вспышку протеста - вряд ли учителя порадовали бы еще несколько "лестных" отзывов в его сторону от вспыльчивой ученицы.
        - Что мне делать с... предыдущими нитями?
        - Добавляй новые к старым.
        Второй раз отвести часть ликады в сторону, прежде чем чужеродная энергия влилась бы в тело, оказалось легче. По крайней мере, теперь Лайлин знала, что и как именно надо сделать. Направить встречный поток лады, сбить, смести, смыть нити в нужном направлении.
        Бабочка упорхнула, а слабо светящийся комочек увеличился.
        - Хорошо, - кивнул Халахам, перемещая "нити" к центру ладони. - Повторять будем?
        - Нет!
        Хмыкнув, даже не пытаясь скрыть иронию, мужчина пересел на корень рядом с негодующей поборницей прав насекомых.
        - Тогда перейдем ко второй ступени, - невозмутимо кивнул он, приступая к разъяснениям. - Искаженные нити ликады можно и нужно исправить.
        Под взглядом притихшей Лайлин из багрового комочка поплыли тонкие лучи-паутинки, растягиваясь в разные стороны, свиваясь в петли и ручьи.
        - Это достигается путем придания им гармоничной структуры, - говорил Халахам, продолжая кудесничать над остатками ликады. - Сейчас энергия течет неестественно. Изменив направление каналов и точки их соприкосновения, мы исправим ток самой лады.
        На ладони гальта расцвело бледно-золотистым цветком сплетение сияющих нитей. Лайлин почудилось, что вокруг ликады дрожит воздух, и за этой рябью скрывается неуловимый призрачный образ. Образ чего? - трудно было сказать...
        - Сплетая ликаду, мы можем сплетать жизнь.
        Не веря ни своим ушам, ни происходящему, девушка во все глаза пялилась на проявляющийся поверх ликады силуэт. Нет, это не была дрожь воздуха - это был трепет крыльев. Изумрудная стрекоза, сверкнув хитином на солнце, сорвалась с ладони и пропала из виду, унеся в себе узор энергетических нитей.
        Не в силах вымолвить ни слова, Лайлин подняла благоговейный взгляд на учителя. Ей было по-настоящему страшно в эту минуту. "Да кто же он такой, в конце концов?!"
        - Теперь ты.
        - А?
        - Вот гляди - мы примяли траву. Из нее наберешь "темных нитей". А дальше присмотришься к строению... ну, например, во-он той ромашки. И постараешься повторить ликаду.
        - Но я не...
        Мир скакал вокруг Лайлин и кривлялся, как скоморох. Никакой травы, ни ромашек она не видела. Не могла взять себя в руки и остановить пляску захлестывающего ее безумия. "Он создал жизнь. И считает, что Я МОГУ СДЕЛАТЬ ТО ЖЕ САМОЕ!?!"
        - Что ты "не"? - вздохнул гальт. - Ничего не поняла? Присмотрись к переплетению нитей и повтори. Что неясного?
        - Я же не... Не Бог, не Творец, не Создатель! - чуть не взвыла Лин.
        Брови Халахама поползли вверх. Облизнув губы, он потянулся за кисетом.
        - Так и я - нет, - пожал он плечами, набивая трубку.
        - Нет?!
        Гальт не сдержал короткого смеха.
        - Никто ведь не зовет демиургом человека, отыскавшего глину, додумавшегося ее размягчить и вылепить горшок. Лада - это материал. А те, кто способен ее обрабатывать - простые горшечники.
        - Слепить горшок и создать жизнь - это разные вещи!
        - Не спорю. Второе - много сложнее.
        - Так что же, Небесный Отец - ремесленник? - с ужасом прошептала Лайлин, чувствуя, как теряет ориентиры. - И мы можем стать ему равны, создавая ликады живых существ?!
        - Ох, Лин. Я не говорил, что мы ликаду создаем - мы ее сплетаем. Берем нити, существующие вокруг и внутри нас, уже созданные, и плетем узоры. Придаем форму, позволяем застоявшейся ладе течь.
        - И так можно сплести все, что угодно?
        - Теоретически - да, - гальт замолчал, зажав мундштук трубки губами, достал из кармашка на поясе огниво, чиркнул кремнем. Искры послушно нырнули в чашку, и табак занялся. Пару раз пыхнув дымными облачками, Халахам закончил мысль, - Но, чем сложнее существо, тем тяжелее повторить структуру его ликады. К тому же, каждая ликада уникальна.
        - То есть и возрождение мертвых...
        - Нет, - гальт резко дернул трубкой, чуть не выронив, - Посмотри на меня. Запомни. Нельзя повторять то, что ушло. И дробить одну "искру" между многими живущими - тоже.
        Помолчав, он добавил уже мягче:
        - Горшечник может вылепить идеальную оболочку - но наделить ее разумом и душой ремесленнику не под силу.
        - Вы же создали стрекозу, - не унималась Лин. - Как это понять? Вы разделили это самое... огонек? Или нет?
        - Лада несет в себе искру Жизни, но в ней нет искры Сознания. Например, вода течет, но не существует. Она принимает и передает ладу, но сама не мыслит и не чувствует.
        - И стрекоза... просто живет, но не осознает себя? - в голосе девушки сквозило недоумение.
        - Не в той степени, как может осознавать себя и окружающий мир человек.
        Халахам немного расслабился, когда прекратилось давление сердито-протестующего, и оттого - разоружающего взгляда. Позволил себе длинную затяжку. Зря. Следующий вопрос не заставил долго ждать.
        - Но что, если повторить ликаду человека - ведь он будет жить?
        Надсадный кашель вспугнул птиц на ветках ясеня. Поборов царапающую горло горечь, гальт отрывисто произнес:
        - Так же, как стрекоза.
        - То есть?
        - "Это" не будет человеком во всех смыслах. Пустая оболочка. Подобные куклы - всего лишь бессмысленная трата огромного количества лады.
        Лайлин затихла.
        Обдумывая услышанное, скользила невидящим взглядом над полной жизни и движения цветочной поляной.
        - Вам приходилось встречать таких "кукол"? - спросила она с опаской.
        Халахам угрюмо промолчал, и от этого молчания девушке стало тоскливо.
        Запах табака щекотал ноздри. Солнце яркими пятнами скользило по одежде, пробивалось сквозь просветы в листве. Лайлин смахнула с ноги неизвестную букашку, без капли вдохновения посматривая на темные нити ликады в примятой траве.
        - А есть другие способы?
        - Хм?
        - Куда еще можно подевать остатки искаженных ликад?
        - Вплести в Ткань, - медленно и как будто неохотно отозвался гальт.
        - Что за "ткань"?
        - Мировая энергетическая оболочка.
        - Ого..., - Лайлин представила себе нечто вроде сверкающего купола за границей неба и облаков. - Как же до нее дотянуться?
        - Сначала научись видеть. Потом сможешь осязать. И уже тогда - воздействовать.
        - А как? Как мне увидеть? - Лин щурясь смотрела в слепящее небо над верхушками деревьев.
        - Что ты делаешь? - нахмурился Халахам.
        - Ищу оболочку... Вижу только ликады птиц.
        - Тебе незачем задирать голову, Лин. Ткань рядом с нами. Вокруг нас. Часть твоей и моей ликады, например, все время находится за Тканью, - выдохнув пепельно-белое колечко дыма, гальт добавил, поясняя, - Излишек лады вытесняется вовне.
        - Я... не понимаю.
        Откровенно говоря, Лайлин вообще было сложно определиться с тем, что именно из вороха полученных сведений она не поняла, поэтому девушка зацепилась за последние слова:
        - Излишек?
        Халахам невнятно буркнул что-то, вынимая трубку изо рта, и поведя плечом на манер "а почему бы и нет", заговорил:
        - У каждого мира, - мундштук трубки описал в воздухе круг, оставляя за собой сизую ленточку дыма, - существует свой предел насыщения энергией, и для любого его обитателя установлены некие границы, объем лады. Все, что выходит за рамки границ, переносится во внешние слои. За Ткань.
        Внутри повисшего перед людьми дымового кольца появились колечки поменьше, и от каждого из них за черту круга протянулись тонкие нити. На концах нитей надулись белые облачка.
        Лайлин зачарованно следила за течением табачного дымка. Гальт тем временем продолжал:
        - Поэтому сущности, наполненные ладой больше, чем это необходимо для поддержания жизни, всегда видны "с той стороны". Но даже если кто-то или что-то полностью переходит в подпространство, - колечки послушно выплыли за предел круга, сливаясь с облачками, - то здесь все равно остается отзвук ликады, как шлейф, скользящий за существом. Связь нельзя оборвать. Зная, что искать и куда смотреть, можно находить тех, кто перемещается за Внешней Тканью.
        Халахам потыкал мундштуком, будто оставляя короткие мазки кистью - и в солнечных лучах проявились клубки беспокойно бурлящего дыма. Клубки эти тут же потянулись к черте круга, прижались к ней и начали медленно растекаться по дуге.
        - Всплеск лады во время применения магии тоже оставляет след. Постепенно скопления такой энергии растворяются, сливаются с оболочкой. Но если идти по горячим следам - то можно выследить мага. То же самое, кстати, происходит, если разбрасываться искаженными нитями ликад, - гальт с укором покосился на девушку. - Они еще и рассасываются дольше. Потому что меняют структуру "здоровых" нитей - коверкают, и не исправляются сами по себе.
        Замолчав, Халахам развеял дымное полотно двумя взмахами руки, будто разогнал мошкару. Лайлин судорожно вздохнула, с трудом оторвав взгляд от исчезающих белесых завитков. Голос учителя заставил ее вздрогнуть:
        - А теперь честно. Хоть что-то поняла?
        - Эм-м... Что-то поняла. Да. Кажется... Я лучше ромашку сплету из нитей, - торопливо пробормотала девушка, сложив все "за" и "против".
        Халахам молчал. Под его пристальным, задумчивым вниманием Лайлин стало неуютно. Уж если он вот так изучающе смотрит, прикидывая что-то в уме, то можно только ждать оглашения вердикта. Без права обсуждения.
        - Сплети ромашку, - кивнул гальт, наконец. И добавил коварно, - для начала. А потом перейдем к работе с Тканью.
        Лайлин сидела по шею в траве, скрестив ноги, и внимательно рассматривала цветок. Гальт остался на корнях в ажурной тени ясеня, неподвижно наблюдая за девушкой. Но мысли его были далеко. А именно - с пропавшей из поля зрения трискрата Кор-Унтару. Халахама очень занимал, если не сказать тревожил, вопрос о том, что могло отвлечь внимание Шеа от носителей, и куда она подевалась. По сути, здесь было два пути развития происходящего. Первый - она решила бежать. Затаиться в укромном уголке, переждать в надежде, что о ней забудут, не посчитав опасной. Халахам скривил губы в неприятной улыбке. Если канн-даэмор решила играть в прятки, то она значительно сдала за последние полвека, утратив прежнюю остроту ума. Гальты никогда не оставят в покое Призвавшего. Это истина, аксиома, догма.
        Вторая вероятность заключалась в том, что Кор-Унтару напала на след другого носителя, которого сами гальты не нашли, и в этот момент, возможно, пожирает его потроха, возвращая себе часть отобранной силы. Оставалось лишь надеяться, что ничего подобного не произошло. Надежда - чувство прекрасное, жизнеутверждающее. Но на нее нельзя полагаться в делах, где на кон поставлены судьбы людей, государств... жор подери - миров! Алестар не раз уличал Халахама в склонности к пафосу, но за высокими фразами гальта не было дребезжащей пустоты - за ними была действительность.
        Принимая к рассмотрению худший из вариантов, Халахам оказывался перед выбором. Уберечь ребят, которых удалось собрать вместе, и продолжить путь в горы, или свернуть с курса да поколесить по Аргедану, заглянуть в Даэн-Аймал, разыскивая других носителей. Сколько же всего их может быть? М-да уж. Таскать всю компашку по стране из конца в конец, нарываясь на столкновение с Кор-Унтару - более идиотскую затею сложно вообразить. Но разве лучшим решением было бы убраться в горы, оставив не найденных носителей на милость спятившей от жажды силы стервы? От этих мыслей гальту в глубине души хотелось схватиться руками за голову и скулить не прекращая.
        Одор. Он прошелся по всему северному побережью, но нашел лишь одну девчонку. Да и на пути в Каралон, куда ему вздумалось прогуляться, амулет не обнаружил носителей. Халахам до сих пор недоумевал и бесился, так и не получив от Одора абсолютно никаких объяснений касательно этого похода через весь материк. Всего-то и пользы от него было - это несколько тысяч проверенных дасандов территории. Хорошо, если сложить пройденный обоими гальтами путь, то выходило, что две трети королевства уже исследованы, и четыре носителя найдено. Но остается целое княжество на западе и - силы небесные! - пять королевств империи, лежащие на землях за водным простором Роквилойена. Ну, положим, Шеа, чтобы добраться до порта и пересечь океан потребуется не один месяц. А к этому времени Халахам успеет сбросить ребятню в Азг Керуаг, оставив под присмотром Одора, и снова займется поисками носителей. Но кто скажет с уверенностью, что она уже не "подкрепилась" парой-тройкой одаренных, прибавив в силе? Тогда двум оставшимся в живых гальтам придется сосредоточить все свое внимание на долине в Туманных горах, любой ценой защищая тех,
кого удастся туда довезти.
        Халахам, прожженный интриган и тактик, не знал, как поступить.
        Лайлин уже минут пять сосредоточенно вязала узелки и петли невидимой ликады. Гальт изменил зрение, присматриваясь к результату ее стараний. Он все больше убеждался в том, что Лин способная ученица. В меру упрямая и настойчивая, чуть слишком порывистая, но... Из нее получился бы толк, если б Халахам взялся за обучение всерьез. Только вот он сомневался, стоит ли закапывать это дикое зернышко. Никогда не знаешь, что из него может вырасти. Хотя, если быть с собой честным, он уже основательно подготовил почву. И если Лайлин хватит сноровки и таланта, то она это поймет и воспользуется всем, что уже было вложено в ее руки.
        Ликада сплеталась под мягким руководством направляемого потока силы и сознания, приобретая форму все более близкую к оригиналу, гармоничную, совершенную. Цвет нитей становился чище, светлее. Еще какое-то время спустя Лайлин перевела дыхание, разглядывая две ромашки с одинаковыми белоснежными венками лепестков. Халахам опустил взгляд. Цветок был безупречен. Слишком безупречен для первого раза. Похоже, "зернышко" начало оживать. Гальт постарался не обращать внимания на угнездившееся в душе чувство, но он давно осознал его: это было удовлетворение и нежелание давить, ломать, загонять в рамки.
        "Пусть растет. И пусть я буду проклят, если однажды мне придется пожалеть о своем решении".
        - Халахам.
        - Да?
        - Посмотрите, у меня вроде бы получилось.
        - Да.
        Лайлин погладила лепестки, склонилась понюхать.
        - Воняет, как настоящая.
        - Воняет? - удивился гальт.
        - Мне не нравится запах ромашек, - девушка пожала плечами. - Он странный.
        Халахам слабо улыбнулся, все больше погружаясь в гнетущее предчувствие.
        Неугомонные бабочки по-прежнему порхали с цветка на цветок, солнце играло красной медью и кармином в волосах Лайлин. Сама она молчала, застыв, затаив дыхание, словно боялась разрушить что-то хрупкое. Что-то вроде надежды. Наконец, она решилась и, не глядя на гальта, задала вопрос:
        - Я могу точно так же сплести глаза для Теана?
        Халахам открыл было рот, чтобы ответить, но его взгляд резко сместился куда-то в гущу леса. Приближалось послание. Послание от Одора.
        Несколько мгновений спустя, вынырнув из зеленой свето-тени, в ткань рукава на предплечье гальта вонзил когти ворон. Захлопал крыльями, разгоняя поток воздуха, чтобы удержаться на непривычной опоре.
        Лайлин во все глаза смотрела, как учитель подносит руку к лицу, как ворон тянется клювом к уху человека, как шепчет... безмолвно, неслышно... То ли это ветер гладил кроны деревьев, то ли дышал старый ясень, то ли птица говорила... Но еще тревожнее было видеть, как меняется лицо Халахама: ползут вниз уголки губ, морщины углубляются, ложатся тени под глазами. Когда гальт отпустил ворона, подкинув верх, и посмотрел на девушку, в его глазах суматошными искрами плескались волнение и замешательство. Эмоции, которые были ему, мягко говоря, не свойственны.
        - Что случилось? - одними губами прошептала девушка, предвидя неприятности.
        Гальт уже был на ногах, отыскивая взглядом тропинку, которую они с Лайлин протоптали на пути сюда.
        - Возвращаемся. Пора выдвигаться.
        * * *
        Халахам гнал коней с какой-то мрачной яростью. До колик запугал крестьянскую чету, не желавшую пропускать фургоны вперед своей еле ползшей по тракту повозки. Ближе к вечеру, когда Пуща осталась далеко позади, гальт разругался в пух и прах с пастухом, уводившим овец с пастбищ. Вся беда последнего была в том, что он неудачно подгадал со временем, чтобы перегнать отару через дорогу. Если бы знал, что нарвется на столь крепкую свару, сто раз бы решил остаться на лугах до утра.
        Айхел, обычно пекущийся о сохранности повозок, сейчас старался не отставать от гальта и помалкивал - только морщился, когда фургон подскакивал на ухабах.
        В конце-концов, укатанная до зелени молодежь взмолилась о пощаде, и Халахаму пришлось устроить привал на пару часов раньше, чем значилось в его планах. Едва повозки встали, все трое рванули в кусты, расползлись подальше друг от друга и дружно простились с обедом. Однако обратно из спасительных зарослей вышла только Лайлин. Сын трактирщика и бывший наследник графа показываться на свет божий не торопились.
        Когда прошла добрая четверть часа, огонь был разведен, котелок со вчерашней кашей поставлен на камни и циновки расстелены на земле вокруг очага, отсутствие этих двоих стало выглядеть подозрительным. На зов ни один из них не откликнулся, но стоило Алестару пройти пару лакратов в сторону кустов, оттуда донесся слаженный вопль с общим смыслом "не приближаться". Еще четверть часа спустя Лайлин от чистого сердца предложила подлечить болезных, на что получила решительный и не менее слаженный отказ. Чуть позже к костру притопал Теаран. Воротя нос от еды, буркнул что-то про сытную чернику, и присосался к фляге с водой. Лайлин тайком зыркнула на его ликаду. Приметила серые "нити". Подумав о том, что урок надо закреплять, иначе толку от него будет мало, она выбрала точку - и вытянула всю муть. Быстро, просто и без осечек. Крохотный клубок искаженной ликады пульсировал в пустой тарелке на коленях Лайлин, куда она его отправила.
        "Что бы эдакого стяпляпать?" - взгляд девушки пролетел над котелком с поварешкой, мимо наворачивающего кашу Айхела, к колесам фургона и дальше, в самую гущу травы-муравы...
        Расслышав тихий "хмык" су-волда, Халахам посмотрел, куда тот скосил глаза. Деревянная плошка в руках Лайлин медленно покрывалась нежно-зеленой порослью травки-полевицы, а сама девушка внимательно рассматривала что-то за спиной кузнеца, словно и не замечала происходящего прямо у себя под носом.
        - Лин?
        Вздрогнув, она глянула на гальта.
        - Что ты творишь?
        - Что я... ничего... Ох, мамочки!
        Тарелка, выскользнув из ладоней, упала на землю вверх дном. С обратной стороны дерево целиком скрывали короткие кудрявые корешки.
        Айхел отвел полную ложку в сторону, не донеся до рта.
        - Доча, что это за штуковина?
        - Была - плошка, - развеселилась Лин, поднимая посудину и поворачивая так и эдак, чтобы рассмотреть. - Теперь, как говаривала дамтан, "цвятошный вазон".
        - Не уразумел, - настороженно протянул кузнец. - Чьих рук дело?
        - Так моих же, пап! - прыснула Лайлин.
        - Ага, - Айхел отправил стынущую кашу в рот и деловито осведомился, - Так это ты и огород картохой засадить можешь, как в горы приедем?
        - Если она на камне расти станет...
        - Вон оно как. Ну, кто тебя надоумил и научил, спрашивать не буду. Умение, всеконешно, полезное.
        Халахам крякнул, не став развивать тему. Как раз в это время в кустах зашевелилось, зашуршало - с треском и досадливым шипением к фургонам продирался всеми позабытый Эрикир. Едва приблизившись к костру и вдохнув запах еды, парень позеленел и рванул было обратно в заросли, но Лайлин оказалась шустрее. Отработанным приемом она выудила темные нити, добавляя их к свежей травке в "вазоне". Эрикир замедлил шаг и, переведя дыхание, неуверенно обернулся.
        - Понятия не имею, что у вас происходит и о чем речь, но хотелось бы перекусить, - подал голос Теаран.
        - Вот и все, все живы-здоровы. А то "не подходи, не трогай, не смотри". Делов-то, - безмерно довольная собой, Лайлин принялась рассыпать кашу по тарелкам.
        Следующие пять минут посиделки у костра проходили в молчании, приправленном дружным поскребыванием ложек о миски. Кузнец, не терявший времени даром, со своей порцией расправился быстрее остальных. Отставив посуду в сторону, он с минуту мерил Халахама взглядом и, наконец, спросил:
        - Так почто мы сегодня фургоны на кочках били? Куда коней гоним?
        - В гостях у барона засиделись. Надо было наверстать, - сухо отозвался гальт.
        - После такого "прощания", как у нас с Готрейном вышло - вообще диву даюсь, что он не отрядил погоню. И все же до полудня мы ползли вразвалочку, а после, значит, "наверстать" удумали? Не верю.
        - Мы опаздываем на встречу с Одором. Я просчитался со временем.
        Айхел вновь упрямо пробасил:
        - Не-ве-рю.
        - У нас неприятности, - сдался Халахам.
        - Вот теперь похоже на правду...
        - Что было в том послании? Что передал ворон? - осторожно подалась вперед Лайлин.
        Поджав губы, гальт все-таки ответил:
        - За Одором и носителем, с которым он идет к горам, увязались маги.
        - Что за маги?
        - Верховные.
        - Те самые, что возглавляют Коалицию?! - Эрикир чуть не поперхнулся. - Но что им нужно?
        - Не знаю.
        - Они тоже ищут нас? Носителей?
        - Ну и глубока же эта трясина, - процедил сквозь зубы Теаран.- Как только угораздило вляпаться в такую окрошку... Лучше бы мне всю жизнь гонять юррских интриганов.
        - Ты запамятовал, что именно "ваши интриганы" тебе подсобили "вляпаться"? - желчно напомнил Халахам.
        - Судьба, - охнул Эри, привычно уже почесывая рубец на шее.
        - Плевал я на судьбу! Еще скажи - провидение. Мои глаза до сих пор хранятся в баночке дома у одного психа, а я даже пальцем не могу до него дотянуться! Качусь в душной колымаге - жор знает, за каким лешим - в горы, когда мой брат остался один посреди своры подлецов с мыслью о том, что я мертв. Не говори мне про Судьбу! Подобные бредни предполагают смирение - но я никогда не смирюсь с таким дерь..., - Н'Карн выдохнул в бессильной ярости, замолкая.
        - Судьба или нет, но назад путь заказан.
        Виконт вскинул голову, так словно мог видеть Халахама.
        - Выбор за мной.
        - Боюсь, это не так.
        Теан замер на секунду, не веря своим ушам. Когда он заговорил, голос его вибрировал от возмущения:
        - Кто ты, чтобы указывать всем нам? Чем я, он, она, - Н'Карн безошибочно ткнул пальцем в сторону Эрикира и затем Лайлин, - тебе обязаны?... Постоянно только и слышно от вас обоих: нужно то, можно это. Превратил Шеа в натуральное пугало и как только кто-то из нас готов сорваться с крючка, сразу тычешь под нос байки об ужасной Кор-Унтару. При этом мы - вроде бы как - под вашей защитой! Ну и где? Где эта защита? Лин рук не покладая латает нас одного за другим! Что за фарс, гальт.
        В наступившую паузу никто не вклинился, и Теаран добавил тяжело, веско:
        - Нам нет смысла оставаться здесь. Нет смысла поддерживать твои неизвестные планы.
        - Виконт, - голос Халахама прозвучал четко и с угрозой, - не заставляй тебя связывать.
        У Лайлин от лица отхлынула кровь, будто чарку холодной воды плеснули. Раньше она в душе была не согласна с резкостью обвинений, брошенных Теараном, но не после того, как гальт ясно дал понять, что чихал на свободу выбора носителей. Нет, ну картина получается замечательная! Халахам и Алестар целенаправленно тащат детишек в Туманные горы, по дороге настойчиво, хоть и исподволь, внушая мысль о том, что нужно развивать способности, становиться сильнее, готовиться к тому моменту, когда... когда их не будет рядом, чтобы защитить? Но позвольте, а сколько было той защиты? У Лин у самой до сих пор на спине шрамы зудят. При всем при этом до открытого столкновения с Кор-Унтару дело еще не доходило...
        - Если убить Шеа, все закончится, - в упор заявила она, ловя каждую тень на лице гальта. - Ведь вам под силу расправиться с ней? Или нет?...
        - Это бунт? - холодно осведомился тот.
        - Вы ее боитесь!
        - Так же, как и она - нас.
        На скулах Халахама проявились желваки. Лайлин собрала волю в кулак, чтобы выдержать пригибающий к земле взгляд.
        - Кто-нибудь из вас думал о том, - тихо заговорил Эрикир, - как бы все повернулось, останься мы каждый на своем месте, не повстречай мы их. Что было бы со мной, если б Алестар не успел. А ты, Теан? Если б Лин забили крестьяне в Колодцах, ты умер бы в степи. И Каилара не смогла бы предупредить твоего брата вовремя... Они выдернули нас одного за другим из-под носа у грызущего... И самое главное - пока Халахам рядом, Шеа не решится напасть. И вообще, она ушла. Я больше не чувствую ее.
        Гальт смотрел на Эрикира с непередаваемым выражением, как, в прочем, и все остальные. Пауза затянулась.
        - Да вы что?! - юноша взвился на ноги. - Идите к жоровой матери! Пялитесь все так, будто баран заговорил. В гробу я вас видел!
        Одернув рубашку, он стремительно зашагал прочь.
        Никто не мог набраться духу, чтобы нарушить молчание. Наконец, Халахам пошевелился, опустив тарелку на землю у очага, и... не дожидаясь более просьб, угроз и требований, принялся выкладывать начистоту все - или почти все - чего спутники добивались от него в течение долгих месяцев дороги:
        - Мы начали искать вас, случайно уловив вибрацию силы. Той силы, следа которой в Раминаре не должно было быть. Мы преследовали одну цель - вернуть энергию к истокам. Убив носителей, - на этом месте напряжение вокруг костра достигло пика. Намеренно не обращая внимания на вытянувшиеся физиономии, гальт продолжал: - Но с появлением Шеа простая задача значительно усложнилась. Мы до сих пор не уверены, куда отправится высвобожденная лада. Если к Кор-Унтару - то, сами понимаете, последствия мало кого порадуют. Единственное место, где сама Шеа не рискнет открыть канал между носителем и собой - это "мертвая земля". Такая местность, где лада отторгается, вытесняется вовне. Заповедная Долина в Туманных горах. Туда мы и направляемся. С приходом магов у нас появилось еще больше причин попасть в Азг-Керуаг. Как можно быстрее... Вот и весь сказ.
        Теаран покачал головой, кривя губы в усмешке.
        - Нет. Не весь... Что мешает вам прикончить нас в этой самой Долине, отправив ладу прямиком туда, где ей место? Ты сам только что сказал, какова ваша "единственная цель".
        Гальт прищурил глаза в раздражении и досаде.
        - Так было вначале, - казалось, что дальше он не добавит ни звука, но после мучительной паузы Халахам все же продолжил. Говорил он так, будто каждое слово из него клещами вытягивали: - Но мы решили рискнуть... Помнишь, я рассказывал о Сан-Дам - мире, парном вашему?... Так вот. Оттуда в Раминар пробивается еще один борец за свое правое дело, алчущий силы. Он ищет способ открыть канал и "призвать"... Так же, как это в свое время сделала Шеа.
        - При чем здесь мы?
        - Гальтов было восемь. Теперь двое. Нам с Одором не справиться.
        Н'Карн на несколько мгновений потерял дар речи, после чего только и смог выдохнуть:
        - Ничего себе...
        - Теперь вы все знаете. Видит Небо, чего мне это стоит, но... я не стану больше давить. Решайте сами! - Халахам резко поднялся с земли, собираясь уходить. - Сами оцените груз ответственности. И сами встаньте рядом с нами. Утром я спрошу, кто едет в Азг-Керуаг, а кто нет. Лучше бы вам определиться с ответом. Окончательно.
        Когда шаги гальта затихли, Теаран обратился к Алестару:
        - И что, тех, кто решит не идти, он отпустит?
        Су-волд молча окинул виконта взглядом. О нет, так не смотрят, когда хотят сказать хорошую новость.
        - Откуда мне знать..., - пожал он наконец плечами, сохраняя отрешенный вид. - Спросишь Хала поутру.
        - Жоровы мастера замыкать кольца..., - прошипел Н'Карн, качая головой.
        Лайлин почувствовала себя неуютно, когда серебристая бровь су-волда медленно изогнулась, придавая выражению лица оттенок ледяного скепсиса.
        - Ты хочешь уйти, Теан? - вопрос сам соскользнул у нее с губ.
        Виконт заговорил не сразу, и голос его звучал глухо:
        -Мы все сблизились за время дороги...
        Айхел хмуро наблюдал за дочерью, как плясали в ее глазах дрожащие огни костра и тревоги. Н'Карн, переведя дыхание, закончил:
        - Но не настолько, чтобы я бросил брата. По большему счету, здесь меня ничего не держит.
        Ресницы Лайлин дрогнули, скрывая разочарование во взгляде.
        - Вперившись в один единственный камень, можно не заметить гору, в теле которой он лежит, - Алестар и сам, наверное, не осознавал, что сейчас до жути напоминает философствующего гальта. - А если сойдет лавина, она захватит с собой не один валун, и не десяток - сама гора изменится. Тот, о ком говорил Халахам - хуже любой лавины. И он уже начал свой путь по Раминару.
        - Кто он? - хором спросили все трое.
        - Его народ у вас называют Лесными.
        - Вот жор...
        * * *
        Отправив птицу с посланием для Халахама, Одор вернулся к своим "варанам". Собственно Юка ни на шаг не отходил от мамочки, сурово блюдя ее покой. Сама Раштан провалялась в беспамятстве несколько часов после отрезвляющей учительской оплеухи и оглушительного в своей силе удара Верховного мага. Гальт даже начал было беспокоиться, но гоблинка все-таки пришла в себя - чтобы сделать пару глотков из фляги и провалиться в тяжелый сон. Но даже неся гархту на руках, Одору удалось значительно углубиться в разлив низких, укрытых травой горных хребтов. Изнывая от усталости, он позволил себе остановиться только вечером, у подножия резко взмывающих вверх скал Кольца. Каменный венец окружал Долину, зимой превращаясь в непреодолимую преграду, когда перевалы заполнял снег. Колючая ледяная крошка, сыпавшаяся на голову с самого утра, вселяла тревогу. Чародей явно не шутил, остужая воздух перед ударом - холод пробрался на добрый десяток ласандов вверх, что и обеспечило окрестности города заморозками с порошей.
        Не рассчитывая на долгий привал, мужчина в спешке перебрал содержимое поджаренных "молниями" сумок, дополнив список испорченных и утерянных вещей. Картина вышла унылая. В первую очередь занялась одежда, и у обоих не осталось ни одной приличной вещи, не отмеченной темными пятнами подпалин. Хлеб раздавлен был в лепешки и густо осыпан солью. От коробочки с цержами осталось нечто бесформенное с серым крошевом внутри. Настроение гальта становилось все омерзительнее. Смахнув крупинки соли на расстеленный платок, Одор вгрызся в "лепешку", утер невидимую слезу от непередаваемых вкусовых ощущений, и перевел всю тяжесть взгляда на гоблинку. На ум сразу начали стекаться холодящими ручьями мысли... Мысли о побоище за воротами Нортрока. Как же быстро и неудержимо малышка Таша превратилась в кровожадное неуправляемое существо, исступленно рвавшее внутренности магов в клочья. Запрет на убийство, втемяшенный гархту ее учителем, смело волной крайнего отчаяния, внезапной злости - и гальт стал свидетелем оборотной стороны медали. "Вот, что будет, Феникс, если ты не справишься, ослабишь контроль, не заметишь признаки
перерождения... Сладкий и сводящий челюсти вкус риска. Как тебе? Су-волд с силой Кор-Унтару в жилах. Заманчиво и взрывоопасно". Одор совершенно не знал, как ему повести себя, когда гоблинка отоспится, отъестся - и настанет время для разговора по душам. Она перешла черту. Но кто и как должен определять такие границы? Ведь по сути, от Раштан именно оно и требовалось: прикрывать спину учителя, использовать все свои ресурсы, убивать наконец! Но... вчерашнее зрелище не пришлось гальту по душе. Было дело в том, что гархту еще ребенок, что она девочка... что она его ученица? Ответственность червем грызла душу. Допустил ли он ошибку, обучая ее, или, наоборот, все сделал правильно? Что происходило в голове Раштан, когда она заполнила силой тела магов и потянула за "ниточки"?... Получив пощечину от Одора, гоблинка была поражена, но ощутила она обиду, гнев или просто слишком резко вынырнула из багрового тумана, этого гальт не знал. Как ему теперь вести себя с Раштан? Если сделать вид, что все в порядке, то насколько расширит она для себя рамки применения силы в следующий раз? С другой стороны, окружив гархту
запретами, буквально загнав в клетку, гальт рисковал и вовсе разорвать доверительную связь между ними...
        От подобных размышлений начинала зверски болеть голова. Прикрыв глаза, Одор устало потер веки. Пальцы совсем заледенели... Когда он снова взглянул на Раштан, та не спала - смотрела на учителя. В сгустившихся сумерках уже начинали теряться черты лица, но тем не менее гальт безошибочно смог определить выражение фиалковых глаз. Это было сожаление.
        Он не знал, что сказать, но гархту заговорила сама:
        - Мастер, спасибо, что остановили меня.
        У Одора внезапно перехватило дыхание. Он медленно кивнул вместо ответа, осознав самое важное: связь между гальтом и су-волдом окрепла настолько, что ее больше ничем не разрушить. И это было самым замечательным происшествием за последнюю неделю.
        КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.