'Предметный галаксизм' Юрий Леднев
        Генрих Окуневич
        #
        Леднев Юрий & Окуневич Генрих
        'Предметный галаксизм'
        ЮРИЙ ЛЕДНЕВ
        ГЕНРИХ ОКУНЕВИЧ
        "Предметный галаксизм"
        В запыленных коридорах и кабинетах книжного издательства "Галаксис" томилась тишина. Только роботы-консультанты еле слышно посвистывали. Этим они выражали свою готовность к работе, но работы, увы, не было.
        Директор издательства вместе с главным редактором самозабвенно резались в "балду". В азартном усердии они молча заполняли на экране дисплея буквами пустые клетки, сотворяя таким манером целые слова.
        Эту древнюю игру они чтили выше всяких других. Хотя "балда" и была игрой незатейливой, безыскусной, она им никогда не надоедала, спасала от скуки и вынужденного безделья.
        Вот уже скоро год, как сюда не заглянул и даже не прислал своих рукописей ни один из литераторов, хотя "Галаксис" считался учреждением престижным. Еще бы! Ведь над входом в издательство горела неоновая надпись: "Мы ищем гениев!" Что и говорить, поначалу, как только "Галаксис" открылся, пишущей братии всяких мастей и рангов налетало сюда ежедневно со всей Галактики, как насекомых на ночной фонарь. Они шумно заполняли многочисленные кабинеты, спорили в коридорах, доказывали со страстной убежденностью свою гениальность на редсоветах и в кулуарах. Все редакционные столы, шкафы, полки были туго забиты литературными трудами. Целая армия редакторов и литконсультантов работала дни и ночи над рукописями авторов, тщательно прочитывая каждое творение, выискивая среди них гениальное.
        Известно давно, что гениального творца можно запросто проглядеть.
        Живет себе, трудится такой творец, но никто его не замечает. А умрет: "Ох! Ах! Да как же! Он, оказывается, гений, а мы проглядели". Сразу - и призвание, и слава, и почет... Но, увы, после смерти! А сколько таких вот гениев предано забвению? Теперь и не сосчитаешь!
        "Галаксис" сразу, с первых дней своего существования, решил напрочь поломать столь печальную традицию в истории человечества и поставил перед собой цель: выявлять гения при его жизни, чтобы он, гений, имел возможность еще живым насладиться заслуженной славой. И в рекламном проспекте издательства так было записано: "Главная цель "Галаксиса" - выявлять и прославлять гениев при их жизни".
        Но одно дело - объявить о своем намерении, а совсем другое - это же намерение осуществить.
        Время летело. Шли месяцы и годы, а гениев при жизни обнаружено пока не было.
        Правда, попытки подобных открытий были. Но чаще всего случались курьезы: объявленные "Галаксисом" кандидаты для прославления на проверку оказывались гениями липовыми, скороспелыми. Их книги после первого же прочтения сразу забывались. И приходилось все начинать сызнова.
        Но однажды произошел жуткий по своему трагизму случай, который, как тихоокеанское землетрясение, до самого основания потряс репутацию "Галаксиса". Один из авторов, рукопись которого на редсовете не прошла и пылилась где-то на дальней полке, после своей смерти издался в одном захолустном периферийном издательстве. После выхода в свет его книга получила самое широкое признание и шумный успех у читателей. Автор, без всякого сомнения, был назван даже критикой гением и корифеем литературы. В общем, "Галаксис" проглядел гения. Получился мировой скандал. По этому случаю была созвана представительная конференция, на которой было выработано мудрое решение:

1. Определить гения при жизни простому смертному редактору, или литконсультанту, созданному природой на 65 процентов из воды с добавкой жиров, белков, углеводов и микроэлементов, даже сверхграмотному, склонному к знакомствам, дружбе, симпатиям, уступкам и компромиссам - невозможно!

2. Гения при жизни сможет вычислить только быстродействующий компьютер, обладающий огромной, в сравнении с живым редактором, информацией. Преимущества компьютера таковы: а) он не пользуется субъективными методами в оценке литературного творчества; б) не имеет друзей-приятелей среди писателей и поэтов; в) равнодушен к уговорам и увещеваниям вроде: "примите рукопись, потом дотянем"; г) не поддается психологическому давлению, как снизу, так и сверху; д) обладает феноменальной памятью, сможет быстро выявить плагиат и прямое подражание; е) может без боязни, в глаза, назвать талант - талантом, а бездарь - бездарью.
        Так на этом небывалом в истории книгоиздательства синклите было решено "установить в издательстве роботов".
        И вот вместо полутора тысяч редакционных деятелей появились семь роботов-литконсультантов. Они были похожи на двухтумбовые столы, за которыми когда-то сидели живые редакторы. А главное - работоспособность их поражала. Каждый из этой прожорливой компании мог упрятать в свою утробу миллиарды слов, переварить в своем чреве миллионы фраз и вечно хранить в бездонной, ненасытной памяти почти все, что было создано за долгие века вдохновенным движением творческой мысли и трепещущими чувствами талантливых сынов человечества.
        Роботы могли чистить слог, обновлять фразы, выправлять текст, находить орфографические ошибки и даже, при надобности, творить, правда, на заданную им тему. Принцип их работы был удивительно прост и ясен каждому смертному. Например, приносит Или присылает в издательство свою рукопись автор. Ее закладывают в умное чрево робота, которое злые языки прозвали "печью крематория", и буквально через минуту рецензия готова!
        Все старые слова, избитые обороты, древние понятия и всякую дребедень роботы выискивали быстрее, чем обезьяны вшей у своих подруг.
        К примеру, с первой же авторской фразы "Он наградил ее долгим медовым поцелуем..." рукопись сразу выплевывалась в мусорную корзину, а на экране загоралось такое знакомое и исстари ненавистное каждому автору слово "отлуп!". Или: "Он проснулся росным утром с тяжелой головой" - опять "отлуп".
        "Она по-детски, нежно улыбнулась ему" - снова "отлуп". "Здравствуйте! Как чувствуете себя?" - "отлуп"!
        "Космолет третьи сутки кружил над молчавшей планетой" - жестокий "отлуп"!
        На всякие рассуждения о погоде, домашних заботах, первой и последней встречах, любовных и деловых объяснениях и прочих мелочах жизни компьютерный ум не удосуживался обратить ни капли внимания. Редактировать рукописи стало удивительно легко и даже весело. Постепенно, за ненадобностью, растаял и без того урезанный штат редакторов. Остались только главный редактор и, естественно, директор, так как без директора не может существовать никакое учреждение. Директор без учреждения может быть, но учреждение без директораникогда!
        А что же авторы? Их рукописи, не прошедшие под определение "гениальное произведение", таяли быстрее, чем снег весной. А вместе с ними убывала и наконец исчезла армада соискателей на звание корифея литературы. Вдосталь нахватавшись "отлупов" от компьютерных консультантов, они наконец поняли тщетность своих попыток пробиться в гении и перестали тревожить издательство. Дольше всех не унимались поэты.
        Более храбрые из них сочиняли про "Галаксис" пародии и сатирические куплеты, но и они в конце концов тоже стали обходить его стороной.
        Скоро у "Галаксиса" не осталось ни одного автора. В кабинетах и коридорах издательства воцарилась кладбищенская тишина. Теперь всю административно-творческую деятельность здесь заменила "балда".
        - Да...- протягивал директор с интонацией раздумья, потом повторял тривиальную фразу: - В наше время, коллега, гении вывелись совсем! - и, подставив к букворяду "и краткое", отчего получалось слово "гений", записывал в свой столбец пять очков.
        - Увы, это так! - горячо соглашался с ним главный редактор и, сотворив слово "пени", приписывал себе четверку.
        - Опять на нас жалуются авторы! - бросал весело директор и начинал думать над очередным ходом.
        - А кто жалуется? Серые талантики? Умный талант не станет!.горячился главный редактор.
        Директор молча кивал головой и выводил коронное слово "терпение".
        И вот однажды, когда директор и главный редактор упражнялись в этом роде, дверь распахнулась. В кабинет стремительно влетел белобрысый, высокий, худой, ничем не примечательный юноша с двумя чемоданчиками в руках. На вид ему было лет пятнадцать, шестнадцать, не более. Он торопливо кинул на стол один из чемоданов и выпалил:
        - Вот вам на конкурс гениев! Учтите: творил целый год. Я тороплюсь! За рецензией залечу завтра! Привет! - И он исчез из кабинета так же быстро, как появился. За окном, вычихнув квантовое облачко, мелькнул его космолет-малолитражка.
        Очнувшись от странного визитера, директор и главный редактор кинулись к чемодану, оставленному юным автором, как изголодавшиеся волки.
        Каково же было их изумление, когда никаких рукописей, слайдфильмов или микрозаписей они не нашли. В чемодане были самые обыкновенные веши, что берет с собой в дорогу какой-нибудь путешественник, будь он поэт-писатель или простой чиновник. Да, под крышкой чемодана лежали галстук, две сорочки, халат, бритва, носовой платок и прочие принадлежности.
        Из литературного нашлась всего-навсего коротенькая записка, начертанная размашистым, торопливым, скорее всего женским почерком: "Приезжай скорее! Умираю!" И еще фотография юной, жизнерадостной, улыбающейся девушки, которая, судя по ее виду, явно хотела жить, а не умирать.
        После тягостного молчания, поглядев на горку разбросанных по столу вещей, директор разочарованно протянул: - Нда... здорово он разыграл нас!
        - Шутник! - согласился главный редактор и предложил продолжить игру.
        Но играть почему-то не хотелось. В кабинете без "балды" повисла долгая нудная пауза.
        Вдруг главный редактор вскочил с дивана и осененно стукнул себя ладонью по лбу:
        - Черт возьми! А если это не розыгрыш? А если он совсем не шутник?
        Директор подозрительно поглядел на своего подчиненного и осторожно спросил:
        - А что это тогда? Он что, того? - и директор робко покрутил пальцем у виска.
        Тут главный редактор с необычайной для него живостью забегал по кабинету, излагая свою догадку:
        - Это новое слово в литературе! А хозяин этого чемодана - гений! Вот что это такое!
        Глаза руководителя издательства округлились до предела. Он с жалостью поглядел на своего партнера по "балде" и подумал: "Вот до чего может довести человека долгое безделье!" Однако главный редактор не унимался.
        - Гений, без сомнения! - закричал он и, вытащив из кучи вещей носовой платок, загадочно спросил: - Что это, по-вашему?
        - Это... носовой платок...- ответил директор, на всякий случай отодвигаясь подальше от главного.
        - Платок! - продолжал горячиться редактор.- А что он означает? Может, в нем заключен какой-то сюжет? Куча вопросов! Почему он носовой, а не головной? И не белый, а салатного цвета? Зачем он в чемодане, а не в кармане? Что? Почему? Зачем? Или...главный выхватил из кучи бритву, директор инстинктивно отскочил.- Вот эта бритва!.. Зачем, спрашивается, тащить ее с собой какому-то юнцу? У него ни бороды, ни усов. Достаточно помазаться модной сейчас жидкостью "Антиус", и целый месяц можно не бриться. Или: халат! Халаты вышли из моды. Зачем тогда ему халат? Ему, молодому человеку, старомодный халат? Теперь вы понимаете?! - И он поглядел прямо в глаза директора.
        - Да... да... немного начинаю соображать...- морща лоб, пробормотал директор и признался: - Правда, не все понимаю... Но все это очень забавно!
        - Забавно?! - воскликнул удивленно главный.- Да это же новое направление в литературе! - Он ткнул пальцем в кучу вещей.- Вот тут, на столе, лежит роман! Не в словах, а в вещах! Автор, то есть гений, говорит... э... пишет... э... творит не словами, а вещами. Роман в вещах! Вы слышите, как звучит? Роман в вещах! Ново! Оригинально! - и главный редактор издательства "Галаксис" торжественно поглядел на съежившегося от такой необыкновенной новости директора.
        - Роман в вещах...- растерянно повторил шеф и осторожно спросил: - А если это поэма в вещах?
        - Может быть, и поэма!
        - А вдруг это детектив в вещах!
        - Детектив в вещах.
        - Возможен!
        - А драма в вещах. - Возможна!
        - Рассказ? Повесть?
        - Безусловно! Даже фельетон в вещах! Очерк! Эссе! Все может быть!
        - Нда...- протянул загадочно директор.- Допустим, это все получится гениально. А как это все прочитать? Ну, эту новую поэму в вещах? Роман то есть?
        - Как прочитать? - главный редактор на мгновение задумался, но потом нашелся: - А для этого у нас есть роботы. Пусть-ка они поработают! А то зажирели совсем,- главный редактор мстительно посмотрел в сторону кабинета, где стояла техника. Потом торжествующе заявил: - Но это мы с вами открыли гения, а не они! И новое направление в литературе тоже разгадали мы! Ура нам! - И главный редактор, забыв о своей высокой должности, забегал, приплясывая, по кабинету, как простой мальчишка.
        - Вы правы! - согласился директор, еле поспевая за ним, но сразу остановился и с сомнением спросил: - А как будет называться это новое направление? Ведь в предисловии к книге надо точно указывать, как это самое называется?
        Оба сели на диван и задумались.
        Вдруг главный редактор вскочил и выкрикнул:
        - Предметный галаксизм! Вот как называется новое направление в литературе!
        И, собрав со стола вещи в чемодан, оба помчались в компьютерный кабинет.
        Умные машины притихли, когда к ним прибежали руководители издательства. Они даже посвистывать перестали. Видимо, изголодавшись, почуяли пищу.
        И директор, и главный редактор в сильном возбуждении, какое можно сравнить только с вдохновением гения, стали подряд, не выбирая, бросать вещи в Пасти роботов, а скорые на ум машины по заданной программе мгновенно переводили все это с языка вещей на язык литературы.
        Руководителей "Галаксиса" охватил азарт более сильный, чем при игре в "балду". Когда первое ослепление утихло, они, разбирая переводы, увидели, что у каждой вещи несколько различных сюжетов, потому что каждый из роботов-консультантов был настроен на свой определенный программой жанр. И вот что у них получилось: "Галстук" Лирический робот: "Он стоял перед зеркалом с галстуком в руке и, улыбаясь, думал: "Понравится ли ей этот цвет?.." Детективный робот: "Она взяла галстук и, накинув на шею уснувшего мужа, задушила его..." Приключенческий робот: "Шеф напутственно сказал: "Галстук в крапинку - это наш пароль".
        "Сорочки" Лирический: "Ей очень понравилась на нем сорочка василькового цвета..." Детективный: "Убийца решил надеть темную сорочку - пятна крови будут на ней менее заметны..." Приключенческий: "Вместо сбитого осколком снаряда флага он привязал на штык красную сорочку..." "Халат" Лирический: "Приняв ванну, он надел чистый халат и пошел к ней в спальню..." Детективный: "Завернув труп в халат и спрятав его в шкаф, он выстрелил себе в висок..." Приключенческий: "Они сделали из халата палатку и переждали в ней грозу..." "Бритва" Лирический: "Он торопливо брился, опаздывая к ней на свидание..." Детективный: "С лезвия бритвы стекали капли крови. ." Приключенческий: "Он быстро разрезал бритвой путы и освободил их из неволи..." "Чемодан" Лирический: "Он принес ей на свадьбу полный чемодан драгоценностей..." Детективный: "Из раскрытого чемодана выкатилась голова с высунутым языком и раскрытыми глазами..." Приключенческий: "Они приладили парус на чемодан и переплыли море..." Подобные же переводы получились и из других вещей: домашних тапочек, женской фотографии, любовной записки, носовых платков, пары носков
и даже из старой газеты, устилавшей дно чемодана.
        Но ошеломляло даже не это. Главный робот, которому дали "переварить" все варианты, выдал заключение: "Из предложенного можно сотворить роман, поэму, повесть, драму, рассказ, эссе, фельетон в любом стиле, жанре, на любом из 3500 языков мира".
        - Не зря мы так долго и терпеливо ждали! - оптимистически изрек директор.
        - Гении не часто рождаются! - философски поддержал мысль шефа главный редактор.
        - Надо бы еще поработать! Мне кажется, мы не все грани этого таланта раскрыли. Ведь можно же пустить предметы в другом порядке! - серьезно предложил директор, поднимаясь с дивана.
        - Вы правы! - горячо поддержал его редактор.- Гения нельзя прочесть за один раз!
        И работа закипела вновь! Увлеченные ею, директор и главный редактор не услышали шума подлетевшего к издательству космолета-малолитражки.
        Вошедший к ним автор, гений нового стиля, с минуту глядел, как его вещи исчезали в пасти роботов и на табло загорались при этом удивительные фразы.
        - Что вы делаете?
        Директор и главный редактор, увидев своего кумира, накинулись на него с объятиями и поцелуями.
        - Вы гений!
        - Вы открыли совершенно новое направление в литературе!
        - Вы корифей!' - Ваше произведение в вещах - гениальнейший шедевр шедевров!
        - Писать вещами, а не словами - это здорово!
        Наконец, еле-еле поняв, в чем суть дела, юноша засмеялся и, крутнув пальцем у виска, заявил:
        - Какой я чудак! Оставил вам не тот чемодан! И вас ввел в заблуждение, и сам опоздал на свидание...
        Быстро затолкав вещи в пустой чемодан и кинув на стол взамен его другой, он выскочил из издательства со словами:
        - Вот моя работа! Завтра залечу за рецензией. Ждите...
        Когда директор и главный редактор открыли этот, другой его чемодан, их удивление и разочарование было сильнее, чем у погорельцев: под крышкой топорщились обыкновенные исписанные мелким почерком страницы. Новоявленный "гений" даже не удосужился перепечатать свое творение на машинке.