Турнир самоубийц Ян Леншин
        Что делать, если вы профессиональный неудачник и волею судеб оказались в Блэткоче? Городе, в котором отмечают Котовство, где выражение «Ну ты и тролль!» и похвала, и самое страшное оскорбление, а единственная достопримечательность - Блуждающая Башня - целыми днями прячется от туристов почем зря? Городе, в котором не существует законов, а есть только правила, и о первых двух не стоит даже заговаривать? Разумеется, принять участие в Турнире Самоубийц! Ведь иногда, чтобы не потерять ненавистную работу, нужно очень сильно постараться.
        Ян Леншин
        Турнир самоубийц
        ГЛАВА ПЕРВАЯ, в которой упоминаются лотоматоны
        Ульрик стоял на эшафоте, пытаясь медитировать. В кошмарах ему часто виделось, как недолгая карьера в фирме «Брайан и Компания» заканчивается казнью. Снилось, правда, иначе, больше на старинный манер: городская площадь, ликующая толпа, палач интересуется последним желанием… Ульрику рот заткнули кляпом, виселицу сколотили на ромашковом поле, а роль зрителей играл безголовый костюм. Он то и дело вытаскивал из кармана часы на цепочке, нетерпеливо щелкая крышкой.
        Лицо палача хоть и закрывала маска, но она ничуть не была похожа на красный колпак из ночных кошмаров. Перед Ульриком маячило белое лицо с застывшей улыбкой и глазами-щелками. Кожаный фартук был надет поверх серого делового костюма.
        На краю поля, у самого леса, темнели надгробия.
        Слышался надрывный писк.
        Отвратительное место. А городишко, что виднелся вдали, судя по рассказам чудом выживших туристов, - еще хуже. Ульрик не ошибся, когда прибыл сюда утром.
        Человек-маска выбил из-под ног деревянную лесенку на три ступени, шею пронзила боль. Писк стал нестерпимо громким. Ульрик болтался в петле, словно мертвец. Это он умел отлично.
        В небе показалась яркая точка. Она стремительно росла, приближаясь к земле. Говорят, перед смертью вся жизнь проносится перед глазами.
        Это правда.

* * *
        Очередь тянулась вверх по улице и обрывалась у разноцветного шатра, украшенного лентами и воздушными шариками. Сегодня с их двора тест проходят еще трое: близняшки Барбол и сын мясника Эрик, вот он плачет, утирая слезы кулаком. У Эрика и близнецов невероятно особенный день. Только они этого, кажется, совсем не понимают.
        Сестрички Вим и Вик Барбол стояли рука об руку. У каждой по воздушному шарику: у Вик красный, у Вим - синий. Или наоборот: у Вим красный, а у Вик - синий. Эрик плачет - ему не купили шарик, а когда он попытался отобрать игрушку, то получил от Вик вместо шарика в лоб. Или от Вим?
        Никто пока не знает, кем ему суждено быть, но только не Ульрик. Его профессия - бухгалтер. Как у папы. Ульрик взглянул на правую ладонь: буквы языка Древних выведены старательно, хоть и кривовато. Ну сколько еще ждать!
        Первым из их компании к лотоматону отправился Эрик. Когда он появился минут пять спустя, то больше не плакал, а лишь хлюпал носом и как завороженный разглядывал ладонь.
        - Ну, что у вас? - нетерпеливо спросила Ульрикова мама. Эриков папа растерянно поморгал, щурясь на блеклое солнце, потом ответил:
        - «СПОРТСМЕН». А я так рассчитывал на юриста. Впрочем…
        К лотоматону пошли Вим и Вик, по-прежнему держась за руки. Следом семенили Барболы старшие, Глория и Льюис. Когда они вернулись, Вим плакала: лотоматон подарил Вик две печати «ЖУРНАЛИСТ» и «ВРАЧ», а у нее всего одна - «УЧИТЕЛЬ». Или это плачет Вик?
        …В разноцветных секторах для понятливости закреплены фотографии хирургов, клерков, спортсменов, поваров, артистов, механиков, электриков, водителей, ученых…
        …Он потянул рычаг, на секунду закрыл глаза…
        …На правой ладони Ульрика проступили золотые буквы, они складывались в название профессии…
        Это было что-то незнакомое, не похожее на «БУХГАЛТЕР». Совсем не похожее!
        Переводчица поправила очки и зашуршала страницами словарей, поглядывая на Ульрикову ладошку. Скоро она нашла нужное слово, уперла в него ярко-красный ноготь и нахмурилась.
        - «НЕУДАЧНИК», - после паузы сказала она.
        Неудачник.
        Неудачник?
        Неудачник?!
        …Вечер. Проклятая печать горит так, что с улицы, наверное, видно. Во двор теперь лучше не выходить вовсе. Ульрик потихоньку стащил отцовскую опасную бритву и закрылся у себя в комнате. Прижал лезвие к ладони. Выдох. Движение бритвой. Судорожный вдох. Руку будто сунули в кипяток. На пол закапало красное.
        … - Тебя не было на выпускном.
        Светловолосая девушка догнала его на улице и теперь шла рядом.
        - Привет, Вим, - поздоровался Ульрик.
        - Я Вик.
        - У Вик глаза светлее и маленький шрам над ключицей.
        - Только ты замечаешь, что мы разные.
        - Не только.
        - Все не можешь смириться? - Вим коснулась исполосованной шрамами ладони, и Ульрик отдернул руку.
        Близняшка Барбол, что получила прохладным майским утром на пухлую ладошку печать «УЧИТЕЛЬ». Это все же была Вим.
        Ее сестра еще не решила, кем больше хочет стать - врачом или журналистом, и пока совмещала одно с другим: писала некрологи в местную газету.
        - Послушай, - быстро сказала Вим, - думаю, все не так плохо, ведь говорят же…
        - Я поступил.
        - Что?
        - Меня взяли. Сегодня узнал результаты экзаменов и…
        - Не может быть! - Вим бросилась Ульрику на шею и заключила в объятия. - Как я за тебя рада!..
        …Ульрик часто встречал старика у булочной на Оловянной - тот клянчил мелочь у покупателей. Дети кидали в него камни и со смехом убегали, когда старик начинал кричать. Хозяин булочной не раз и не два вызывал полисмена, но старик всегда возвращался. Видели его и у других магазинов, грязного, обросшего, с безумным взглядом. Ульрику было жаль старика. Проходя мимо, он иногда опускал в протянутую ладонь монету, чтобы услышать вслед неразборчивое бормотание, которое больше походило на проклятие, чем на благодарность.
        Никто не знал ни имени старика, ни почему тот оказался на улице. А потом он вдруг исчез, так же внезапно, как появился. Теперь, когда Ульрик проходил мимо булочной и глядел на свое отражение в витрине, он вспоминал старика и гадал: какая печать была у него?
        … - Должно же быть хоть что-то?
        Он стоял у стеклянной перегородки. За ней - дама средних лет с крупной бородавкой на щеке, словно жаба в террариуме, не мигая смотрела на Ульрика поверх очков. Ногти с ядовито-зеленым маникюром барабанили по столешнице. Позади Ульрика маялись от духоты восемь или десять человек. Многие сняли шляпы и обмахивались ими, как веерами. Какой-то работяга минут пять назад вытащил было папиросу, но в очереди на него так зашикали, что возмутитель спокойствия тотчас примирительно поднял руки и убрал портсигар обратно в карман. Потом картинно вздохнул и зачем-то весело подмигнул Ульрику.
        - Извините, ничем не могу помочь, - женщина в шерстяной вязаной кофте как будто не замечала жары.
        Ульрику было тесно в прилипших к коже перчатках, тугой воротник рубашки немилосердно сдавил шею. Казалось, голова вот-вот взорвется.
        - Тогда отправьте меня на курсы профподготовки.
        - Я предлагала вам устроиться в фирму «Брайан и Компания». Могу дать их адрес.
        - Это исключено! - вспыхнул Ульрик.
        - В таком случае, мне нечего вам предложить.
        - Я окончил два курса медицинского и вполне мог бы…
        - Следующий.
        - Послушайте…
        Мимо протиснулся мужчина в красной жилетке и оттер Ульрика от окошка. Мелькнула мысль, что денег хватит только на билет домой. Если удастся убедить кондуктора, что ему еще нет четырнадцати.
        Позади кто-то спросил:
        - Эй, паренек, ищешь, чем бы заняться?
        Его окликнул тот самый любитель подмигивать незнакомцам. В клетчатой кепке песочного цвета и коричневом пиджаке с заплатками на локтях, он напомнил Ульрику одного ярмарочного зазывалу. В углу тонкогубого рта торчала так и незажженная папироса.
        - Старику Голладжеру всегда нужны временные работники на фабрике. Платит он мало, зато нос не воротит.
        - Как его найти?
        Дама за стеклом чуть подалась вперед, будто пытаясь подслушать, о чем они говорят. Странно, и какое ей дело?..
        - …Сдашь экзамен и считай, что ты принят.
        - Экзамен? - переспросил Ульрик.
        Голладжер указал на мешок, что лежал посреди кабинета.
        - Подними-ка его, сынок.
        …Когда Ульрик вошел, старик возился с сейфом в углу. Вот он с грохотом захлопнул железную дверцу с кодовым замком и обернулся. Темные, будто два холодных уголька, глаза смотрели ясно и пытливо, в них читались ум и проницательность. Голладжер походил на уродливого птенца, напялившего дорогой костюм, а когда он говорил, казалось, кто-то с силой тер друг о друга два спичечных коробка.
        Помещение, в котором очутился Ульрик, было скорее кладовкой, чем кабинетом. Вдоль стен громоздились ящики, свертки, стол был завален обрывками шпагата, кнопками, скрепками, какими-то документами в жирных пятнах. Вкусно пахло кофе.
        Первым делом Голладжер поинтересовался, кто дал Ульрику адрес, и лишь затем приступил к «собеседованию».
        - Помню такого, - проскрипел старик, услышав имя. - Я уволил его на прошлой неделе. Первостатейный вор! Да-с. Украл у меня ящик сардин. В наше время никому нельзя доверять, кругом одни воры и мошенники!
        Поцокав языком, Голладжер исподлобья уставился на Ульрика.
        - Я никогда не брал чужого, сэр, - сказал тот, чтобы заглушить бурчание в животе - от запаха кофе разыгрался нешуточный аппетит.
        Старик еще раз глянул на Ульрика, сморщил нос, обнажив мелкие зубы, и указал на мешок:
        - Сдашь экзамен и считай, что ты принят.
        Ульрик взвалил мешок на плечо.
        - Платить буду сто пятьдесят… нет, сто лэков в неделю, - Голладжер ткнул Ульрика тростью в бок. - Можешь забирать деньги каждую пятницу или приходи раз в месяц, как хочешь. Надумаешь что-нибудь стащить - пеняй на себя!
        - Спасибо, сэр.
        - Многие жалуются, что мои смены на два часа длиннее, чем у других, но это вздор - молодым полезно размять кости.
        - Да, сэр.
        - В твоем возрасте я работал по шестнадцать часов в день, а получал в два раза меньше.
        - Как скажете, сэр.
        - Нынешнее поколение никуда не годится - одни сопляки и нытики.
        Голладжер пожевал губами и заковылял обратно к столу.
        - Отправляйся к начальнику смены, он скажет, что делать, - бросил старик, не оборачиваясь. - И не забудь положить мешок на место.
        …В дверь постучали. Открыв, Ульрик увидел на пороге высокую светловолосую девушку с улыбкой до ушей. Вим.
        В городе третью неделю стояла невыносимая жара. В комнате под самой крышей ветхого трехэтажного дома, единственного прибежища Ульрика, было душно, как в бане. Солнце зло светило в окна. Мир снаружи застыл в дрожащем мареве. Высоченные клены стояли, будто стеклянные - ни один порыв ветра не касался их иссушенной, пыльной листвы. Духота сводила Ульрика с ума. Зато зимой в комнатке был лютый холод, а в дождь Ульрик ставил на пол всю посуду, какая была в доме, - с крыши текло, как из решета.
        - Почему ты не написал, что переехал? Я едва тебя нашла!
        - Рад встрече, Вим.
        Ульрик заставил себя улыбнуться. Он прикрыл дверь, чтобы девушка не увидела старый матрас на полу, что служил ему постелью, и колченогий стол - единственную мебель. У стен расположились стопки книг, а с потолка свисал, будто чудаковатая люстра, боксерский мешок.
        - Как ты? Тысячу лет тебя не видела! Ты здорово загорел, тебе идет.
        - В последнее время я много бываю на свежем воздухе.
        Вим коротко подстриглась, следуя моде. На ней было черное платье, на шее нитка крупного жемчуга, но в остальном казалась совершенно прежней - веселой, беззаботной, с шальным блеском в глазах.
        - Экзамены меня чуть не прикончили! А ты все сдал?
        - С экзаменами проблем не было, - честно ответил Ульрик. Нет экзаменов - нет проблем.
        - Я так по тебе соскучилась! Сегодня вечер встречи выпускников, ты придешь?
        - Разумеется, - Ульрик почувствовал, что краснеет.
        - Приходи, обязательно приходи! Не то я страшно рассержусь! А как…
        …Ветер швырнул в лицо пригоршню пыли. Ульрик поморгал, удобнее перехватил ящик и направился к пасти склада, что темнела впереди. Громадина фабрики расположилась на отшибе. Сложенная из красного кирпича, с трубами, что дымили дни напролет, с тусклым солнцем в слепых окошках, с гудками и шумом, который не смолкал до поздней ночи, когда цеха один за другим погружались во тьму и только высоко вверху, в кабинете Голладжера, продолжал гореть свет, она чутко прислушивалась к каждому вздоху, к каждому удару сердца, всякого, кто имел несчастье переступить порог и оказаться в ее серых унылых недрах. Древняя и незыблемая, она напоминала храм. Под крышей фабрики гнездилась стая ворон, иногда было слышно их сварливое карканье.
        Холод обжигал. Ветер свободно врывался через поднятую железную дверь, наметал на бетонный пол сухие листья. Ульрик поставил ящик и с трудом выпрямился. Из тени вынырнула трость, следом появились носы старомодных туфель, показался воротничок рубашки, высокий лоб с залысинами, острый подбородок, и вот черные, как давно остывшие угли, глаза жадно впились в Ульрика.
        - Доброе утро, мистер Голла…
        - Ты уволен.
        Где-то на улице залаяла собака. Лай перешел в скулеж, и все смолкло.
        - За расчетом можешь не приходить - я спишу его в счет долга.
        - Долга?
        - Ты украл у меня, - старик помедлил, - банку краски. Так что можешь убираться.
        - Вздор.
        - Все вы так говорите. Ни у кого еще не хватило духу признаться. Да-с.
        Голладжер отвернулся.
        - Это из-за печати? Вы узнали, что я неудачник?
        - Вовсе нет.
        По голосу было ясно, что старик врет.
        - Согласно закону вам запрещено отказывать в приеме на работу по признаку расы, пола, национальности, языка…
        - Убирайся, или я вызову полицию, - беззлобно бросил Голладжер.
        - Вызывайте, и я с удовольствием расскажу им, кто на самом деле учинил пожар на складе в прошлом месяце. Сколько вы получили по страховке?
        Трость перестала стучать по бетону. Голладжер замер, надежно укрытый тьмой. Терпеливый паук, который почуял, как дернулась нить, и ждущий нового рывка - что попало в сети: добыча или ветер бросил сухой листок?
        Ульрик молчал.
        - Чего ты хочешь? - спросил старик.
        - Работать здесь дальше.
        - Неужели? - проскрипел Голладжер. - А почему на каторгу не попросишься?
        - Мое дело.
        - Я дам рекомендацию. С ней тебя возьмут куда угодно.
        - Мне нравится здесь.
        Голладжер пробормотал что-то о «первостатейных жуликах», и стук трости возобновился, отлетая от стен гулким эхом.
        …Старик лежал в пятне света, издали похожий на груду тряпья. Ульрик тотчас узнал его - тот самый, что околачивался возле булочной. Голова запрокинута, рот оскален, глаза широко открыты и слепо таращатся в черное беззвездное небо. Левая рука свесилась с тротуара, будто с края кровати, грязные пальцы утонули в луже.
        - Вы меня слышите? Вам плохо?
        Ульрик склонился над стариком и, не обращая внимания на вонь, попытался привести в чувство. Старик моргнул. Не успел Ульрик удивиться, как пальцы вынырнули из лужи, в них сверкнула опасная бритва.
        - Я прекрасно тебя слышу, сынок, а ты меня?
        - Э-э-э, - только и ответил Ульрик, почувствовав, как лезвие уперлось в горло.
        - Отлично. Раз мы так хорошо ладим, может, отдашь бумажник? Думай об этом, как о пожертвовании всем нищим сразу.
        Ульрик деревянными пальцами полез в карман.
        - Вот и славно, вот и славно, - бормотал старик. - Всегда приятно иметь дело с благоразумным джентльменом.
        Прежде чем Ульрик понял, что произошло, старик пожал ему руку, будто скрепляя сделку. Ульрик от омерзения дернулся - ладонь у старика оказалась чистой, без печати, - и бритва оставила на шее глубокий порез.
        …Он следил за ней около часа. Медно-рыжие волосы, жилетка в черно-красную клетку, в руке саквояж. Шнурки изумрудно-зеленых кед развязаны и волочатся по земле.
        Ульрик приметил девушку в кафе под открытым небом. Незнакомка сидела за столиком и читала книгу. Проходящий мимо официант споткнулся и опрокинул на рыжую горячий кофе. Девушка весело взглянула на смущенного официанта - тот попытался салфетками оттереть кофе с жилетки - и как ни в чем не бывало перевернула страницу.
        Не прошло и минуты, как жирная чайка уселась на стол, схватила кекс, к которому было потянулась девушка, и тотчас исчезла за крышами. Незнакомка пожала плечами и сделала глоток кофе, не прерывая чтения, видимо, полагала, что неуклюжие официанты и чайки-воровки еще не конец света.
        В тягуче-густых солнечных лучах мелькнула жужжащая точка. Оса, ведомая ей одной понятной логикой, покружила над одиноким господином, одетым в плащ и шляпу - слишком тепло для столь ясного денька, - заложила вираж над черничным пирогом на витрине… и уселась на голову незнакомки в жилетке. Не прошло и секунды, как рыжеволосая, рассеянно поправив прическу, вскрикнула - насекомое ужалило ее в ладонь. Девушка отложила книгу, открыла саквояж, немного порылась в его недрах, вытащила бланк и, морщась от боли, начала заполнять.
        Девушка расплатилась и покинула кафе. На пересечении Оловянной и Хромовой неосторожный водитель обрызгал ее с ног до головы мутной водой из лужи. Рыжеволосая этого как будто не заметила и не удостоила хама-водителя - к слову, предупредительно сбавившего скорость перед Ульриком - и взглядом. А чуть дальше по улице девушка сама стала причиной небольшого происшествия.
        Проходя мимо маляра, она нечаянно задела стремянку, и несчастный с воплем рухнул вниз. Ведро опрокинулось, по тротуару потекла краска. Потирая ушибленный бок, рабочий стал кричать на девушку, на что та щелкнула пальцами и примирительно подняла ладонь. Маляр нахмурился, извинился и захромал поднимать лестницу.
        Она прошла не больше квартала, когда окно на втором этаже многоквартирного дома распахнулось и некто выплеснул остатки чая - видимо, посчитав, что рыжеволосая недостаточно промокла. В довершение она наступила на развязанный шнурок, растянулась на тротуаре и сильно разбила колено. Однако и тут не расстроилась, а вновь вытащила из саквояжа бланк и принялась старательно заполнять.
        Ульрик растерянно поинтересовался, не нужна ли помощь, но девушка лишь отмахнулась, не думая подниматься на ноги.
        - Ты не мог бы поставить вот здесь подпись? - вдруг попросила она. - Как свидетель?
        - Собираешься подать на кого-то в суд?
        - Это для отчета.
        - Отчета?
        - Ну да, в фирму, где я работаю - «Брайан и Компания».
        Ульрик сделал вид, будто удивлен.
        - Ты никогда не слышал о нас?
        - Нет, - щеки Ульрика заалели.
        - Ой, я совсем забыла представиться - Ют Бильдерлинг.
        И щелкнула пальцами. Впервые Ульрик увидел печать «НЕУДАЧНИК» у кого-то еще.
        - Ты неудачница?!
        - Мы предпочитаем называть себя брайанами - это не так обидно.
        - Прости, я вовсе не хотел тебя обидеть.
        Чтобы загладить вину, Ульрик снял перчатку и щелкнул пальцами в свой черед. Перчатки он взял за правило носить не снимая с тех самых пор, как пожал руку декану. С того дня преподаватели словно с цепи сорвались. Не успел Ульрик и глазом моргнуть, как оказался в списках на отчисление.
        - Не может быть! - удивилась Ют. - Ты не похож ни на кого из наших, вот это да!
        Из недр саквояжа проворно выбрался хомяк и попытался удрать. Ульрик машинально поймал зверька.
        - Ой, - воскликнула Ют. - Давай его сюда! Какой же ты непослушный, Грэхем!
        - А почему вы, то есть мы, называемся «брайанами»? - спросил Ульрик, помогая Ют подняться.
        - Брайаном звали одного из первых, кто получил печать «НЕУДАЧНИК». Парню так сильно не везло, что его имя стало нарицательным. Поверить не могу, что ты никогда о нас не слышал! Вот, держи.
        Ют вручила Ульрику визитку.
        - «Некоммерческое учреждение «Брайан и Ко», ул. Печная, д. 7», - прочел он. - А что нужно…
        …Он услышал детский плач: дальше по улице, у магазина игрушек, безутешно рыдала девчушка лет восьми.
        - Я по-потерялась! - всхлипнул ребенок, когда Ульрик спросил, в чем дело.
        - Где ты живешь?
        - Кро… Кро…
        - Кролик? - недоумевал Ульрик. - Крокодил? Рядом с зоопарком?
        - Кровельщиков т-тридцать, до… дом восемь, д-дробь бэ…
        - Пошли, я тебя отведу, - Ульрик протянул руку. Девочка доверчиво вложила свою ладонь в его… и тут же разжала пальцы.
        - Фу, с неудачником не хочу.
        Ульрик только сейчас заметил, что после разговора с Ют забыл надеть перчатку. У мелкой вредины, между прочим, оказалась печать «СУДЬЯ». Даже не «ЮРИСТ». «СУДЬЯ»! Откуда проклятой машине это знать?
        - Да? И что ты будешь делать?
        Девочка зарыдала сильнее.
        - Прекрасно, с этого и следовало начинать. Думаю…
        …сидевшая за столом блондинка вздрогнула, натянуто улыбнулась и пригласила:
        - Присаживайтесь. Я Белинда Пет, директор фирмы «Брайан и Компания». Чем могу быть полезна?
        - Хочу устроиться на работу, - Ульрик щелкнул пальцами. На голове у него была каска - охранник дал.
        Белинда чуть отодвинулась.
        - Впервые у нас? Заполните «Форму 777» и считайте, что приняты.
        «Форма 777» предлагала ответить на три вопроса:
        1. Имя и фамилия.
        2. Год рождения.
        3. Адрес.
        Выданный Белиндой карандаш, весьма странный: похожий на мелок и, ко всему прочему, красный, на удивление отлично писал.
        - Не торопитесь, у нас куча свободного времени. И бланков, - Белинда хлопнула по толстой пачке бумаги, что лежала на столе. - Если хотите, могу дать карандаш другого цвета, у меня есть желтые, зеленые, синие… Какие-то вопросы?
        - Я закончил.
        Белинда хмуро взглянула на Ульрика поверх очков. Взяла бланк, быстро пробежала глазами.
        - Хм. Одну секунду.
        Она заправила в каретку печатной машинки чистый лист, и стальное «клац», «клац», «клац», похожее на звуки выстрелов, заполнило комнату.
        - Знаете, вам бы не помешало зажечь свет, - учтиво посоветовал Ульрик.
        - В этом здании нет электричества, - не поднимая головы, ответила Белинда. - Здесь вы не найдете ни одной розетки.
        - Можно принести керосиновую лампу.
        - Только пожара нам и не хватало.
        - А зачем нужна каска?
        Белинда прекратила печатать и мрачно уставилась на Ульрика. Тот приветливо улыбнулся. Еще больше нахмурясь, Белинда вернулась к своему клацанью.
        - Вы находитесь в одном из самых загадочных зданий Готтлиба, - неохотно начала она. - Количество несчастных случаев, что произошли в его стенах, не поддается подсчету. Ежегодно, по необъяснимым причинам, - Белинда ткнула указательным пальцем куда-то вверх, продолжая печатать одной рукой, - в крышу попадает несколько сот молний. По этим же причинам в здании запрещено находиться двадцати и более сотрудникам фирмы.
        - По каким причинам?
        Белинда вновь подняла голову и не мигая уставилась на Ульрика.
        - Необъяснимым, - наконец сочла нужным пояснить она. - Распишитесь.
        - Двадцати? А сколько нас всего?
        - Сложно сказать, количество брайанов постоянно меняется. Вот здесь, пожалуйста. Спасибо.
        - Так в чем суть работы?
        - С вами никогда не случалось ничего… странного?
        Случалось. Тринадцать лет назад. Когда он впервые прошел тест. Потом Ульрик еще не единожды наведывался к лотоматонам, но эффект был тот же.
        - Всякий раз, как с вами что-нибудь приключится, составьте отчет. Желательны доказательства, но обычно с ними не бывает проблем: в каждой больнице Готтлиба есть наши представители.
        …Ульрик около двух часов бесцельно бродил по улицам. Ничего. Посидел в кафе - ни ос, ни чаек, ни небрежных официантов. Даже закурить никто не попросил.
        Впрочем, неудивительно - Ульрик и не помнил, когда ему последний раз всерьез грубили. Всему виной немалый рост и внушительный разворот плеч. Беседуя с Ульриком, самые отъявленные хамы с удивлением обнаруживали в себе бездны вежливости и такта.
        Проклятье.
        Взгляд Ульрика упал на витрину свадебного салона. Там стояла пара манекенов во фраках. А если…
        …Люди оборачивались. Некоторые даже провожали пристальными взглядами. Ульрик шел, помахивая тросточкой. Взятый напрокат фрак сидел мешком, лаковые туфли немилосердно жали, а цилиндр то и дело норовил свалиться.
        Ульрик купил сливочный рожок, отправился в парк и занял свободные качели. Малыши тут же принялись тыкать в него пальцами, а мамы с колясками поднялись с лавочек и пересели подальше.
        Минут через десять объявился полисмен. Ульрик дружелюбно помахал ему. Полисмен на секунду остановился. Ульрик беззаботно лизал мороженое. Когда человек в форме оказался совсем рядом, Ульрик резво выпрыгнул из качелей и бросился наутек.
        Какая-то женщина пронзительно закричала, а полицейский принялся свистеть. Ульрик бежал, стараясь не слишком усердствовать. Неудобный цилиндр тут же слетел, ну да невелика потеря. Что-то толкнуло его в спину, и в следующую секунду Ульрик очутился на траве, полицейский рухнул сверху.
        Ульрик извернулся и щелкнул пальцами перед носом у блюстителя порядка. Тот уставился на печать, отдуваясь после быстрого бега. Потом рассыпался в извинениях.
        Ульрик достал из кармана смятый бланк.
        - Не подпишете здесь?..
        …Он зашел в припортовый бар, положил цилиндр на стойку и попросил стакан молока.
        Пять минут спустя Ульрика вынесли на руках и бросили в ближайший мусорный бак. Следом полетели цилиндр и сломанная трость. Ульрик с трудом поднялся на ноги. Закашлялся и выплюнул половинку зуба. Мир в глазах двоился, троился и норовил куда-то сбежать. Пора менять тактику.
        …Ульрик шагал по приемному покою. Кивнул ждущим своей очереди пациентам, приподнял цилиндр перед медсестрой, что катила старушку в кресле на колесиках, улыбнулся карапузу с забинтованной ладошкой. Щелкая каблуками блестящих туфель, Ульрик повернул за угол. Вытащил из кармана два куска проволоки и сунул в розетку, держась за изолированные концы. Искры, треск, сонм удивленных возгласов в коридоре. Свет погас.
        Ульрик прилег на холодный кафель, выставил в коридор ногу и подергал ступней - для пущего эффекта.
        … - Это какая-то ошибка, - Ульрик рассматривал выданный Белиндой чек.
        - Никакой ошибки, - директор некоммерческого учреждения даже не подняла головы: вновь что-то печатала. - Удар током не нанес большого вреда. Вам, как это ни парадоксально, повезло. Хотите получить больше - обратитесь в профсоюз.
        Больше? Ульрик еще раз взглянул на сумму. Он только что получил двухнедельное жалованье отца за то, что тот с детства учил не делать.
        Новая работа начинала ему нравиться.

* * *
        Воспоминания, одно ярче другого, в мгновение ока пронеслись перед мысленным взором Ульрика, пока он задыхался в петле. Время словно остановилось.
        И пошло опять.

* * *
        Безголовый костюм в очередной раз щелкнул крышкой карманных часов. Из капель дождя, снега, блеклого света и холодного ветра посреди поля соткалась башня, увенчанная часами без стрелок. Тускло поблескивало на солнце крылечко с ажурными перилами, темнели неприветливые окна, отливала медью табличка с номером дома - Ульрик не успел разглядеть каким именно. За край циферблата уцепилась когтями химера с загнутым орлиным клювом и крыльями летучей мыши. В клюве химера сжимала фонарь. Каменные ступени, устланные ковровой дорожкой, вели к гостеприимно распахнутой двери.
        Костюм одним прыжком перемахнул через ступеньки и скрылся внутри. Палач последовал его примеру.
        Писк оборвался.
        Вспышка.
        Очнулся Ульрик в сугробе. Звенело в ушах, голова раскалывалась. Неизвестная чудовищная сила разрушила виселицу и далеко отбросила Ульрика от места казни. Порванная веревка болталась на шее жутким галстуком.
        Фантастическое везение. Спастись удалось лишь чудом.
        Интересно, сколько ему заплатят?
        И что произошло?
        Он избавился от стянувших запястья веревок, вытащил изо рта кляп и занялся поиском вещей. В луже мутной воды лежал цилиндр, под доской нашелся саквояж. Ульрик кое-как отчистил фрак от грязи. Открыл саквояж, выудил со дна ритмично попискивающий неприятностиметр и уже собирался убрать устройство в футляр, когда услышал за спиной вежливое покашливание. Предчувствуя, что пожалеет об этом, Ульрик обернулся. На месте виселицы стоял телетранслятор. По серебристой поверхности экрана пробегали широкие полосы помех. Из телетранслятора на Ульрика неодобрительно взирала директор некоммерческого учреждения «Брайан и Компания» Белинда Пет.
        - Вам очень идет веревка, подчеркивает цвет глаз, - сказала она.
        Неприятностиметр запищал громко и часто, выражая согласие.
        - Взялись за старое? - строго спросила Белинда.
        - А что я сделал не так?
        - Думаете, это весело?
        Ульрик постарался скрыть непослушную улыбку.
        - Я выношу вам сто двадцать шестое официальное предупреждение.
        Из-под земли, будто экзотический гриб, вырос красный почтовый ящик и плюнул в Ульрика конвертом.
        - Не забудьте написать объяснительную.
        - На каких основаниях мне выносят предупреждение? - прорычал Ульрик, отпихивая конверт носком ботинка. - Потому, что я выжил?!
        - Давайте я вам кое-что покажу.
        Картинка на экране сменилась, Белинда исчезла, уступив место «Доске почета». На многочисленных фотографиях красовались «работники месяца». Глядя на снимки, чувства зависти Ульрик не испытывал совершенно.
        - Посмотрите, - Белинда вновь появилась в кадре и указала на фотографию. Там было изображено нечто похожее на фруктовый салат. - Ваш коллега - назовем его для простоты Брайан № 1 - решил отметить двадцатый день рождения прыжком с парашютом. Парашют он, разумеется, забыл в самолете. Брайан № 2 сел в машину к незнакомцу. Брайан № 3 на просьбу закурить прочитал нотацию о вреде табака. Брайан № 4 пытался починить розетку. Брайан № 5 на спор переходил дорогу с завязанными глазами. Брайан № 6 решил погулять в лесу. Брайан № 7 поскользнулся в ванной. Брайан № 8 так смеялся, что подавился языком. А вы оказались в эпицентре взрыва метеорита, да еще болтаясь на виселице, и при этом ничуть не пострадали. Вам не кажется это подозрительным?
        Так вот что это было. Метеорит.
        - Я порезался сегодня утром, когда брился, - заметил Ульрик для справедливости.
        - Прекратите паясничать!
        Ульрик пристыженно замолчал.
        Белинда сделала неопределенный жест рукой, обводя всех тех, кому посчастливилось с размахом и помпой дать дуба в этом месяце.
        - Вы уже четыре года в должности. И хотя успели натворить столько, что на сотню брайанов хватит, до сих пор живы. Как такое возможно?
        - Я…
        - …Вы - мошенник!
        - В чем мошенничество, если не секрет? По-вашему, я заплатил, чтобы меня повесили?
        - Вы заплатили, чтобы вас оставили в живых!
        Ульрик от возмущения потерял дар речи.
        - Не знаю, как вы узнали о падении метеорита, но уж, поверьте, докопаюсь до правды!
        - Если я такой умный, почему у меня столь паршивая работа?
        - Это не в моей компетенции, - Белинда поджала губы. Кажется, он здорово ее разозлил. - Для оценки ваших последних… достижений сформирована особая комиссия. Я собираюсь доказать, что произошедшие с вами несчастные случаи были сфабрикованы.
        - Что мне сделать? Надеть носки разных цветов или потянуть неделю-другую с уплатой налогов?
        - Случись подобное с любым другим брайаном - отлично. Не мне указывать, но, судя по отчетам, в вашем характере деяния куда более… глобальные, - язвительно закончила Белинда. - В случае, если комиссия сочтет вас жуликом и уличит в обмане, вы получите окончательный расчет…
        - Ха! Нашли, чем испугать!
        - …А печать с вашей ладони незамедлительно удалят.
        Ульрику сделалось нехорошо. Это неприятное чувство не было страхом. К страху он привык. Страх давно стал неотъемлемой частью работы - не позволял рисковать понапрасну. Нет, то был обычный, даже заурядный, ужас перед чем-то гораздо худшим, нежели старая добрая смерть.
        - Не посмеете! Это незаконно!
        - Вот и посмотрим. Успехов, - Белинда одарила Ульрика на прощание дежурной улыбкой.
        Телетранслятор исчез. Ульрик остался один. Если не считать снегопад. И неприятностиметр, что время от времени издавал тихий писк.
        Ульрик вытащил из саквояжа пару белых перчаток взамен испорченных. Снял обрывок веревки, бросил на землю и уже направился было к городу, когда понял, что редкий писк неприятностиметра почему-то смолк.
        Это было подозрительно. Если хоть десятая часть того, что он слышал о городе, видневшемся вдали, - правда, неприятностиметр должен пищать не переставая.
        Ульрик обернулся: нет ли кого сзади. Пусто, только обрывок веревки с петлей сиротливо мок в луже. Он подобрал веревку, повесил на шею. Писк возобновился.
        Стоило снять веревку, и писк смолк.
        Чем-то она приглянулась неприятностиметру. Ульрик пожал плечами, надел вместо галстука-бабочки висельную петлю, чуть подтянул узел, подхватил саквояж и отправился на работу.
        ГЛАВА ВТОРАЯ. Столица Метеоритов
        Отжимания по-прежнему давались с трудом, однако Нейтан присутствия духа не терял. Добро должно быть с кулаками. Да, что ни говори, а добру с ним повезло. Если учитывать массу, общий вес добра в Блэткоче изрядно увеличился с тех пор, как Нейтан перешел на светлую сторону. И даже вырос на пару килограммов с прошлой недели.
        Он тренировался ежедневно. Одну стену спальни занимали клинки - катана, пара вакидзаси и танто. Еще на стене висел кухонный нож. Он выглядел так себе (если сравнивать с великолепными клинками, что выковали древние умельцы много веков назад, высоко в горах, а после по случаю купила бабушка на сезонной распродаже в Глинберри), зато его было не жалко. Нейтан частенько пускал ножик в ход, когда расправлялся на заднем дворе с глиняными горшками и старыми ящиками. Так он постигал стиль страшных убийц - черных ниндзя, - способных укокошить противника движением мизинца.
        Освоил Нейтан и технику бесшумного передвижения. Во всяком случае, сам он не слышал, как передвигается: из-за свистящих хрипов, что вырывались из груди через десяток-другой шагов.
        Нейтан все еще пытался оторвать живот от пола, когда грохнул взрыв, да так, что стекла задрожали. Город в мгновение ока облетела весть: началась война.
        Потом сказали, что проснулось древнее чудище. Вылезло из глубин ада и направилось прямиком в Блэткоч.
        Разумеется, это было неправдой. Ни одно чудище, если ему дорога шкура, не подойдет к Блэткочу и на пушечный выстрел. Слух про войну тоже не подтвердился, хотя жители успели поймать трех шпионов. Скоро выяснилось, что неподалеку от Блэткоча упал метеорит. «Шпионов» отпустили, хотя те по-прежнему клялись, будто были отправлены в город с секретной миссией, о которой с удовольствием расскажут, если им дадут немного времени поразмыслить.
        Стены Нейтановой спальни были обклеены портретами Генри Блэткоча - первого и последнего мэра города. Рыжебородый, похожий на лесоруба, в сапогах из крокодиловой кожи, Генри внушал уважение и трепет одним своим видом. По крайней мере - Нейтану.
        Отъявленный плут и завзятый картежник, Генри основал Блэткоч много лет назад, а потом смылся подобру-поздорову. Говорили, он был чрезвычайно тонким троллем, ниндзя-убийцей, по желанию мог становиться невидимым, а еще разговаривал на ста языках. Ходили слухи, что бреется он топором, умывается кислотой и ест раскаленное железо на завтрак.
        Нейтан хотел во всем походить на Генри. Вот почему он день за днем истязал тело кувырками и отжиманиями. Тренировал и прищуренный взгляд, которым, по легенде, первый мэр обращал врагов в бегство. Нейтан часами корчил рожи зеркалу, но все, чего добился, это мастерски изображать приступ паники у больного эпилепсией, которого пытаются защекотать до смерти.
        Еще Нейтан был неплохим детективом. Сейчас он расследовал одно перспективное дело: в урне возле дома вчера обнаружился пепел. Много пепла. За этим определенно скрывалась тайна.
        Нейтан подошел к окну.
        «Этот город, - подумал он, - словно… словно что-то нехорошее. И здешние люди… плохо себя ведут. Вот».
        Город и впрямь выглядел так себе. Оставалось загадкой, почему мистер Блэткоч, личность, судя по описаниям, весьма неординарная, сделал его столь непритязательным. Все здесь было тусклым, выцветшим, помятым на вид: покатые крыши домов, узкие улочки и даже небо.
        Хмурые горожане спешили по делам.
        Падал мокрый снег.
        В подворотне за мусорными баками валялся парень в изрядно поношенном костюме-тройке и криво сделанной маске. Несколько человек усердно били его ногами.
        Обычный день в Блэткоче шел своим чередом.
        Внутренний голос настойчиво советовал Нейтану отойти от окна и еще поотжиматься. Что он и сделал. В прищуренном взгляде Генри появилось неодобрение. Нейтан отвернулся. Не тут-то было - с каждой стены не менее пяти Блэткочей сверлили Нейтана нарисованными глазками.
        Но разве он не ждал с замиранием сердца, когда судьба бросит ему вызов? Он так усердно тренировался и столько раз бил злодеев в мечтах, что наверняка справится с десятком-другим в реальности.
        - Ну, хорошо, - сдался Нейтан. - Но, если меня там убьют, виноваты будете вы!
        Ни один портрет не ответил, но взгляд Генри потеплел. Со всем почтением, на какое был способен, Нейтан снял со стены катану, выглянул в коридор, опасливо повертел головой - не видно ли где бабушки? - и вышел на улицу.

* * *
        Над письменным столом склонились две фигуры в черных балахонах. Чудовищный грохот, от которого, кажется, содрогнулась сама земля, их ничуть не впечатлил. Кем бы ни были люди в балахонах, выдержки и спокойствия им хватало с избытком. Или, что больше походило на правду, за несколько месяцев в Блэткоче они привыкли и не к такому.
        Фигуры увлеченно рассматривали карту города. Пыльное окно за их спинами нехотя впускало в комнату солнечный свет.
        - Так, где ты говоришь, она была? - спросила фигура № 1.
        - Вот здесь, здесь и еще тут, - откликнулась фигура № 2, водя пальцем по карте. - Вчера ее видели у кондитерской, на Цветочной. В прошлый вторник стояла на Счастливой: втиснулась меж домов.
        - Как эта штуковина работает? Должны быть какие-то колеса, а?
        - Никаких колес никто никогда не видел, сэр.
        - Или, может быть, она привязана к аэростату?
        - Не думаю, сэр.
        - Но что тогда?!
        - Кот его знает, сэр.
        - И ты нахватался этих словечек? - укорила фигура № 1.
        - Виноват. Черт его знает, сэр.
        - Так-то лучше.

* * *
        N жил в башне, увенчанной огромным циферблатом без стрелок. Вероятно, это должно было что-то означать или символизировать. К примеру: над владельцем необычного дома не властно само время. Или являться намеком на пустую, небогатую событиями жизнь. Но правда заключалась в том, что жители Блэткоча могут украсть любую вещь, если она хорошенько не приколочена.
        Сейчас Башня имела весьма потрепанный вид: кое-где выбиты стекла, флюгер погнут, на крыше местами отсутствует черепица. Человек в сером деловом костюме и в белой маске стоял на стремянке и прибивал молотком наполовину оторванный ставень. Закончив работу, человек подхватил лестницу и скрылся в Башне.
        Из подворотни выбежала дворняга неопределенной серо-бурой окраски - самой популярной породы в Блэткоче. Пес несколько раз гавкнул на Башню, будто увидел ее впервые. Обнюхал водосточную трубу, еще раз гавкнул и решил пометить крылечко. Но стоило псу задрать лапу, как Башня тут же растаяла в воздухе без следа.

* * *
        Сегодня Белинда была настроена крайне решительно. Председатель Департамента профпригодности Теадеус Фрок откашлялся. Снял очки, протер платком и вновь водрузил на нос. Ничего не изменилось: Белинда по-прежнему сидела напротив и кипела от злости. И папка с отчетом, все такая же угрожающе толстая, лежала на столе, не думая никуда исчезать.
        Поверить в то, что он прочел, Теадеус отказывался. Пока перелистывал отчет, председатель четыре раза протирал очки и шесть - кашлял, так что в конце концов Белинда ядовито поинтересовалась, не заболел ли он.
        Теадеус изо всех сил откладывал неприятный разговор, но дальше отступать было некуда. Мог ли он представить, что окажется в таком положении? С тех пор как лотоматон выдал ему профессию юриста, минуло больше сорока лет. И председатель ни разу не усомнился в верности выбора аппарата. Теадеус обожал возиться с документами, цифрами, законами и поправками к ним. Ему нравились обстоятельность и точность. Цифры успокаивали, казались безопасными. Кто другой на подобной работе давно бы зачах, но только не Теадеус! И когда он сделался председателем Департамента, искренне верил, что получил работу мечты. Как, впрочем, и все.
        Департамент ведал лотоматонами и отвечал за их безопасность. В особых случаях во власти Департамента было удалить с ладони человека печать, да только на памяти Теадеуса деактивацию никогда не проводили. И на тебе.
        Мало того что заставляют принимать столь значимое решение, так от него еще и судьба человека зависит! С цифрами куда проще. Всегда знаешь, каков ответ, сложив два и два. А с людьми? Не ясно, как оно потом обернется, ведь невозможно учесть все!
        И Белинду можно понять: в последнее время она стала совсем дерганой, вздрагивала от каждого звука, то и дело принимала успокоительное… Да и парня жаль, хоть и доставил хлопот! Ему бы сидеть тихо, так он почем зря завалил жалобами Департамент и Министерство труда, а вдобавок ко всему подал в суд на лотоматон. Слыханное ли дело!
        Сейчас Ульрик был в Блэткоче, прескверном, надо сказать, городишке. Об этом городе Теадеус слышал лишь то, что по нему измеряют уровень благополучия. Чем дальше вы живете от Блэткоча - тем лучше. Еще говаривали, мол, в Блэткоче никто не услышит ваш крик. А если и услышит - тем хуже для вас.
        - Вы предлагаете снять печать с этого, гм, Ульрика? - как можно ироничнее осведомился Теадеус.
        - В докладных записках ясно сказано, что я предлагаю, - сухо ответила Белинда.
        - Я вообще не уверен, что с таких должностей можно увольнять, это… нонсенс!
        - Он мошенник и должен понести наказание.
        - Да как он может жульничать, будучи брайаном?!
        - Три дня назад Ульрик угодил в пещеру к марлофам. Я не успела включить это в отчет. Вы, должно быть, не знаете, кто такие марлофы? Я вам расскажу. Это рептилии. Чертовски большие. Их укус ядовит и смертельно опасен, а когти по прочности не уступают железу. Но в один прекрасный день к марлофам заявился Ульрик, и теперь по их пещере можно экскурсии водить.
        - Он проделал это в одиночку?!
        - Разумеется, нет, - поморщилась Белинда. - А сегодня, в Блэткоче, Ульрика собирались повесить. Он как раз болтался в петле, когда на него упал метеорит.
        Теадеус закашлялся.
        - Вернее, не совсем упал, а взорвался, - поправилась Белинда. - В воздухе. И не рядом с ним, а в окрестностях города. Но все равно близко от места казни! Настолько близко, чтобы взрывом разрушило виселицу, но не настолько, чтобы пострадал Его Неуязвимость Ульрик!
        - И тем не менее за это нельзя лишать печати, - перебил Теадеус. - Мне очень жаль.
        - Можно! Если доказать, что он все подстроил, можно! Я создала специальную комиссию, она оценит компетентность Ульрика. И…
        - Да вы с ума сошли! - не выдержал Теадеус. - У него и работы толком нет! Как то, чем занимается этот парень и ему подобные, можно оценивать?!
        - С юридической точки зрения разницы между его должностью и любой другой нет, а это самое главное, - пожала плечами Белинда. К разговору она подготовилась основательно. - Пусть теперь докажет, что убийство марлофов и раскачивание в петле в то время, как сверху на тебя несется апокалиптическая каменная глыба, обычное дело! А комиссия оценит. Вот увидите, Ульрик не сможет натворить ничего, что сравнится с марлофами или метеоритом. Даже близко. Я ручаюсь за это.

* * *
        - Не хотите купить отменный осколок метеорита, мистер? - спросил торговец.
        Ульрик взглянул на камень - кусок гранита, с вкраплениями кварца. Один его знакомый оценивал книги так: чем толще - тем лучше. Наибольший восторг вызывали у него фолианты, которыми с легкостью можно было кого-нибудь убить. В таком случае булыжник был что надо.
        Он стоял на площади, окруженный галдящей толпой. Судя по радостному возбуждению, что охватило горожан, все предвкушали нечто очень-очень важное. Немного зная нравы здешних обитателей, Ульрик предполагал, что этим «очень-очень важным» могла быть чья-то публичная казнь. Он уже спешил уйти, когда на пути вырос торговец - круглолицый, пузатый, с деревянным коробом на шее и в смешных очках. Среди многочисленных товаров были камни всех мастей. Большинство булыжников, Ульрик был в этом уверен, некогда являлось частью весьма запутанных улочек Блэткоча.
        Входя в город, Ульрик ожидал увидеть панику. Или хотя бы смутное беспокойство на лицах отдельно взятых граждан. Ничего подобного. Над городом разверз врата сам ад, а людям было наплевать. Впрочем, нет - каждый пытался заработать. Ульрика несколько раз останавливали и предлагали купить куски метеорита, способные исцелить от всех болезней.
        На разноцветных полотнищах, что висели поперек улиц, было намалевано:
        Блэткоч - Столица Метеоритов
        Неприятностиметр грустно молчал.
        Снег сменился дождем - погода в «Столице Метеоритов» была под стать жителям: совершенно непредсказуемая. Снег летом и дождь зимой здесь давно никого не удивляли. Если верить слухам - а Ульрик верил, - люди, способные поражаться таким мелочам, в Блэткоче обычно не задерживались и сразу переезжали на местное кладбище.
        - С каких пор ваш город - Столица Метеоритов? - полюбопытствовал Ульрик.
        Торговец сделал вид, будто ему нанесли смертельное оскорбление.
        - Так было всегда. С незапамятных времен, сэр. Не хотите метеориты - купите веревку. У меня имеется парочка, прочные. Когда снова будете вешаться, ни за что не порвутся, обещаю.
        - По-вашему, я похож на туриста? - спросил Ульрик, поправив узел висельной петли.
        - Еще как. Вас кое-что выдает, сэр. Вы улыбаетесь.
        Ульрик устало вздохнул - то, что все принимали за улыбку, на самом деле ею не было.
        - Ну и вид, конечно. Я во фраках только покойников видал. Да и то один раз. Лет пять назад мой двоюродный дядюшка помер, я ему фрак напрокат и взял. Шуму было. Не понимаю, что тут такого: фрак я вернул, дядюшка в нем совсем недолго полежать успел. И потом…
        - У вас есть талисманы? Те, что приносят несчастье? - на всякий случай спросил Ульрик.
        - Могу посоветовать футляр из-под скрипки. Скрипачей здесь не жалуют.
        - Дайте пару. Городские власти всегда столь беспечно относятся к падению метеоритов? По-моему, это не слишком законно.
        - У нас нет законов, - легкомысленно махнул торговец рукой. - Только правила. Например, правило первое и самое главное - «Не корми тролля».
        - Я и не собирался, - опешил Ульрик.
        - Тогда вам здесь понравится.
        Они немного помолчали, затем Ульрик спросил:
        - В городе есть достопримечательности?
        - О да, сэр! Много всего! «Музей метеоритов», кафе «Метеоритный дождь» и гостиница «У кратера».
        - И с каких пор открыты все эти заведения? - невинно поинтересовался Ульрик.
        - С незапамятных, сэр. Еще имеется Блуждающая Башня.
        - Ого! А как ее найти?
        - Когда понадобится, Башня сама вас найдет. Вы приехали на Турнир Самоубийц?
        Турнир Самоубийц? Звучало заманчиво.
        - Хотите билетик? - предложил торговец. - Отличное место, первый ряд.
        - Спасибо, я лучше поучаствую.
        Лицо торговца вытянулось.
        - Э-э-э, - только и сказал он.
        Ульрик купил футляры для скрипок, но торговец уходить не спешил.
        - Хорошая сегодня погода, не правда ли? Не желаете прикупить зонт? Или плащ-накидку?
        Дождь перестал накрапывать и теперь уверенно моросил. «Так и простудиться недолго, - подумал Ульрик. - Интересно, воспаление легких Белинду устроит?»
        - Может быть, кофе? - с надеждой спросил торговец. Он словно опасался, что Ульрик вот-вот протянет ноги и на нем не удастся как следует нажиться.
        - У вас есть кофе?
        - Разумеется.
        Торговец протянул Ульрику чашку, полную кофейных зерен.
        - Что это?
        - Кофе.
        Ульрик прищурился. Торговец был невозмутим.
        - Без воды? - уточнил Ульрик.
        - Ну конечно! Тщательно пережевать его - это все, что нужно для начала хорошего дня.
        Ульрик решил, что если «выпьет» этот кофе, то не сможет уснуть и после смерти.
        - Не порекомендуете наемного убийцу? - спросил он, чтобы поддержать разговор.
        - В Блэткоче они редкость, сэр.
        - Неужели?
        - Именно так. Люди верят: если любимое дело станет профессией, то перестанет приносить удовольствие. Но советую посетить бар «Веселый метеорит». Не прогадаете.
        Что ж, бар так бар. Мог бы и сам догадаться. Ульрик наконец увидел, что привлекло внимание горожан: на сцене в мягком кресле сидел кот и вылизывал шерстку. Вот он потянулся, толпа затаила дыхание, и до Ульрика донеслось едва различимое «мяу». Послышался вздох умиления. Из толпы вышли несколько горожан, они что-то несли.
        «Ага», - подумал Ульрик. Больше он ничего подумать не успел. Люди положили на помост корзины с цветами и удалились. Ульрик был поражен. Что за чертовщина творится в этом городе?
        Неприятностиметр хранил траурное безмолвие.

* * *
        Ульрик шел тесными улочками Блэткоча навстречу неизбежной беде. Здравый рассудок - отличная штука, которой Ульрик никак не мог разучиться пользоваться, - настойчиво советовал покинуть Блэткоч подобру-поздорову. Профессиональное чутье предложило рассудку заткнуться и сосредоточило внимание на ближайшей подворотне. Там четверо живописно одетых господ слегка неумело, но зато старательно и упорно пытались кого-то убить. Вырядились они до странности одинаково: в сдвинутые на затылки - не иначе как от усердия - зеленые котелки, длиннополые фиолетовые сюртуки, что едва сходились на могучих плечах, клетчатые брюки и тяжелые ботинки с круглыми носами. Неприятностиметр на всякий случай пару раз пискнул, не веря своему счастью.
        По слухам, чтобы попасть в Блэткоче в переплет, достаточно задеть плечом случайного прохожего.
        Ульрик подобрал камень, до которого еще не успели добраться охотники за метеоритами, и огляделся. Поблизости обнаружилась старинного вида башня с ажурными перилами крылечка и огромными часами без стрелок над витражным окном. За край циферблата уцепилась когтями уродливая химера. Тускло блестела пластинка с названием улицы и номером дома: Счастливая, 404. Ульрику подумалось, что, если где-то в Блэткоче и жили люди, способные радоваться данному обстоятельству, на этой улице их не было и в помине.
        На скрипучем флюгере сидела жирная ворона. Пожелав себе удачи, Ульрик бросил в нее камнем.
        После серии замысловатых рикошетов булыжник, как и задумывалось, угодил в затылок молодчика в зеленом котелке. Со стороны это должно было выглядеть как случайность. По крайней мере, Ульрик на это надеялся. «Зеленый котелок» охнул и упал на колени. Компания в подворотне как по команде обернулась, перестав бить ногами господина в сером костюме.
        - Привет, - поздоровался Ульрик в надежде, что аттестационная комиссия рядом и все записывает.
        Он на всякий случай повертел головой, рассчитывая увидеть людей из Департамента профпригодности. Никого похожего не нашлось, разве что толстый мим с блестящим мечом крался вдоль стены. Неприятностиметр почему-то умолк.
        Хмурые господа не спешили рвать Ульрика на части. Пора было импровизировать.
        - Я камень потерял, - беспечно начал он. - Вы, ребята, не видели его случайно?
        В какой-то другой Вселенной он наверняка был бы уже избит до полусмерти. Но в этой ничего подобного не произошло. Ульрик запаниковал.
        - Слышали о ребятах, что носят оружие в футлярах для скрипок? - шепотом спросил один «котелок». - Наверняка он из них.
        - О мой кот, да у него целых два футляра!
        - К такому только сунься. Смотри, как улыбается.
        Ульрик не мог не улыбаться, даже если б захотел. Он всегда улыбался, когда нервничал, а сейчас поводов для паники было хоть отбавляй.
        Примерно год назад Ульрик обзавелся одним навязчивым мимическим расстройством.
        Улыбкой.
        Профессия, подобранная лотоматоном, со временем оставила свою нестираемую печать: нервный тик.
        Люди, что часто испытывают душевные муки, обзаводятся дергающимися веками, дрожащими пальцами или навязчивым покашливанием. А Ульрик, когда был очень расстроен или сильно взбешен, начинал улыбаться. Он улыбался психопатам, уголовникам и марлофам. Фанатикам, оккультистам, шаманам и просто идиотам. И они принимали Ульрика за своего.
        Прошла минута.
        Неприятностиметр хмуро молчал, Ульрик был по-прежнему жив, здоров и до отвращения хорошо себя чувствовал.
        Черт знает что.
        Человек в костюме силился встать на ноги. С пятой попытки ему это удалось. Он оперся рукой о стену и, покачиваясь, промычал нечто неразборчивое. Тип с мечом притаился за мусорным баком - будто слона спрятали за фонарным столбом.
        Ульрик застонал. Кошмар. Только сто двадцать седьмого предупреждения и не хватало. Бежать, срочно! Он заспешил дальше по улице, мимо изумленных «котелков», чудака с мечом, странного субъекта в маске, навстречу вменяемому, адекватному несчастью.
        За спиной раздались торопливые шаги. Ульрик с надеждой обернулся. Нетвердой походкой его догонял «зеленый котелок». Одной рукой здоровяк держался за голову.
        - Ваш камень, - сказал мужчина, протягивая Ульрику булыжник с пятнами крови. - Вы, кажется, искали его.
        И, немного подумав, прибавил:
        - Сэр.

* * *
        Виктор скучал, вырезая на столешнице имя последней жертвы, когда вошел клиент.
        В последнее время дела шли особенно неважно. Особенно, потому как быть наемным убийцей в Блэткоче всегда было не очень-то выгодным занятием. Оплачивать смерть врага глупо: чаще всего достаточно немного подождать, и недруг умрет естественной смертью. Естественной по меркам Блэткоча - ему проломят голову на добровольных началах, совершенно бесплатно.
        Клиентами Виктора становились обиженные дамы, темные личности в балахонах с капюшонами или юнцы, у которых не хватало силы и мужества самостоятельно разобраться с обидчиком. Новенький, в черном фраке и цилиндре, со странным галстуком на шее, не походил ни на третьих, ни на вторых, ни тем более на первых.
        - Доброе утро, - сказал молодой человек и достал из саквояжа ворох конвертов. Некоторое время он их перебирал, беззвучно шевеля губами. Наконец, пробормотав что-то вроде: «кажетсяэтот», протянул конверт Виктору.
        - Ваш новый клиент, - парень улыбнулся чуть шире. - Проучите его как следует. Плачу вперед.
        В конверте лежала фотография юноши. Ничего особенного: темные волосы, правильные черты лица. Молодой человек на портрете вполне мог сойти за студента. Фокусника. Художника. Непременно из приличной семьи. Если бы не одна мелочь. Хищная улыбочка, что разом портила приятное впечатление. Еще в конверте лежало письмо, начинавшееся словами: «Дорогая матушка, у меня все хорошо…»
        Видимо, юноша решил свести счеты с жизнью, нарочно выбрав способ поэкстравагантнее. Ох уж эти декаденты! Хотя чего еще можно ожидать от человека, что расхаживает почем зря в цилиндре и фраке? Наверное, хочет, чтобы его травили белладонной или вонзали стилет в сердце. Стоило Виктору так подумать, и карман странного господина разразился пронзительным писком.
        - Я хочу, - тут клиент улыбнулся шире прежнего, - чтобы вы только проучили объект, не переусердствовав при этом, ясно?
        Куда уж яснее. Кажется, парень - профессионал, боится, что их могут подслушать. Да только полиция в Блэткоче никогда не отличалась особым рвением. Мягко говоря.
        Писк как будто стал громче.
        - Не. Вздумайте. Его. Убивать. Понятно?
        «Вот ведь какая штука, - подумал Виктор. - Говорит парень одно, а по лицу совершенно ясно, что хочет он кровавой и мучительной смерти. И ведь потом не подкопаешься - формально клиент ни о чем таком не просил. Уважаю».

* * *
        Огден был трусом. Когда Огдену бывало страшно - то есть всегда, - ему хотелось сжаться в комок и заползти в какую-нибудь щель, тогда как на его лице появлялось выражение, увидев которое в щель забивался обидчик.
        Огден был огромен, обладал невероятной силой, а его лицо выражало всего две эмоции: ярость и злость. Тогда как сам Огден испытывал в основном страх и ужас при виде незнакомых людей, любых собак, запертых дверей, открытых дверей, лестниц, подвалов, чердаков, шкафов и вообще всех мест, попав в которые можно оказаться в темноте. Вздрагивал от резких звуков и на дух не переносил грозу. Если записать все, чего боялся Огден, включая его собственную тень, получился бы «Большой словарь».
        О том, что Огден трус, не знал никто. Жители Блэткоча опасались и уважали Огдена. Крик страха «АГРГРГХ» был способен напугать до чертиков кого угодно. Друзей, которым Огден мог по глупости проболтаться о своих переживаниях, у него не имелось. Незнакомцев он обычно встречал возгласом «АГРГРГХ», что по шкале вежливости от одного до десяти равняется примерно минус двумстам пятидесяти восьми.
        Огден хотел заниматься живописью и коллекционировать бабочек, полагая, что тяга к прекрасному главное свойство его натуры и как нельзя лучше подчеркнет индивидуальный склад личности. Тогда как любой, кто имел несчастье испугать Огдена, мог поклясться: как нельзя лучше индивидуальность его личности подчеркнет двухнедельная щетина, ржавый тесак и приветствие: «Кошелек или жизнь?»
        Огден частенько бывал в баре, с некоторых, а вернее с незапамятных, пор обзаведшемся названием «Веселый метеорит». Бар - само собой, в плохом районе и с ужасной репутацией - был единственным местом, в котором Огден смотрелся естественно и не привлекал к себе лишнего внимания. Обычно Огден стоял у стойки, стараясь не упасть в обморок при виде новых посетителей. Даже завсегдатаи считали его вышибалой. Заставлял так себя думать и хозяин заведения, потому что не брал с Огдена денег за еду: не мог набраться смелости выписать «вышибале» счет.
        Самый трусливый житель Столицы Метеоритов был занят перевариванием двух порций свиных отбивных, когда за рукав куртки его кто-то схватил и бесцеремонно потянул. Гора мускулов на ватных ногах обернулась к нежданному визитеру.
        - АГРГРГХ? - спросил Огден.

* * *
        Редакция газеты «Время Блэткоча» располагалась по адресу: ул. Леденцовая, д. 8. На массивной двери не имелось вывески, зато красовалось несколько табличек следующего вида: «Троллям вход воспрещен!», «Никаких троллей!» и «Троллям здесь не рады!». Раздумывая, где рады троллям, Ульрик позвонил.
        - Добрый день, - спустя минуту откликнулся голос сквозь щель для писем и газет. - Что вам угодно?
        - Я пришел подать объявление, - сказал Ульрик.
        Повисла пауза.
        - Вы, случаем, не тролль? - подозрительно спросил голос.
        - Нет, - честно ответил Ульрик.
        - Вы в этом уверены?
        - Э-э-э… более чем.
        Послышалось щелканье замков, и дверь распахнулась. На пороге стоял коротышка с всклокоченной седой шевелюрой, темными кругами под глазами и в очках: одни были подняты на лоб, другие, с толстенными линзами, болтались на цепочке под подбородком, третьи, с разноцветными стеклами - красным и желтым - скособоченно восседали на носу-пуговке. На шее субъекта висела желтая измерительная лента, в руках он держал кофейник, за ухом торчал огрызок красного карандаша, из кармана смятой рубашки выглядывали блокнот и лупа, а на груди, подвешенный за бечевку, болтался внушительных размеров булыжник.
        На стенах тесной прихожей в рамках под стеклом висели газетные передовицы с портретами котов.
        - Это «Мистер Сентябрь», Блэткочская полосатая, - поймав удивленный взгляд Ульрика, пояснил незнакомец. - Вон там - «Мисс Октябрь», Блэткочская длиннохвостая, здесь у нас «Мистер Июль», Блэткочская короткошерстная, далее, а-а, - тут коротышка широко зевнул, - «Мистер Декабрь», Блэткочская остроухая и «Мисс Февраль», Блэткочская дымчатая.
        Заляпанный чернилами палец указывал с портрета на портрет. Со стен прихожей на Ульрика глядели многочисленные кошачьи разной полосатости, хвостатости, цветности и длинношерстности.
        - Позвольте представиться - Мортимер Семьперсон. Некогда успешный предприниматель, а теперь - единоличный владелец газеты «Время Блэткоча». Нигде так не любят кошек, как в Столице Метеоритов. Если бы не тролли, жить здесь было бы одно удовольствие. А-а, - зевнул Семьперсон. - Совершенно некогда спать!
        - Тролли? Здесь водятся тролли?
        - О, еще бы! Вы с ними не встречались? Вам несказанно повезло, молодой человек! Осторожно, не споткнитесь.
        Следом за мистером Семьперсон Ульрик оказался в комнате с двумя прожекторами, креслом и громоздким фотоаппаратом-ящиком на штативе. Из студии вели четыре двери, за одной Ульрик заметил железный шкаф - линотип - и несколько станков. На фотоаппарате стоял поднос с горой металлических букв и кофейником сверху.
        Под ногами в изобилии валялись тряпичные мышки, мячики и клубки пряжи. В углу стояла шикарнейшая когтеточка из всех, что только встречались Ульрику. На изодранных бордовых портьерах, у самого потолка, раскачивался здоровенный рыжий кот и рассерженно мяукал. Чувствовался стойкий запах валерьянки.
        - Я вас жду! - позвал Семьперсон из соседнего кабинета. - У меня полно работы, и совершенно некогда спать!
        Аккуратно переступая через мотки пряжи, Ульрик вошел в тесную комнатку. Стенной шкаф ломился от документов. Мистер Семьперсон устроился за столиком, заваленным квитанциями и счетами-фактурами. Посреди всего этого бедлама на краешке примостился серебряный кофейник.
        - Какого характера объявление? - Мистер Семьперсон водрузил на нос очки с толстыми шестиугольными линзами, взамен разноцветных.
        - «Состоятельный джентльмен остановился в гостинице «У кратера», в тринадцатом номере», - продиктовал Ульрик.
        - Стало быть, частное.
        Семьперсон что-то нацарапал на листке, пощелкал костяшками счетов и подвел итог:
        - С вас десять лэков. Если можно, без сдачи. Не желаете кофе?
        - Не откажусь, - сказал Ульрик, доставая кошелек.
        Семьперсон насыпал две чашки кофейных зерен с горкой.
        - Вам с сахаром или без?
        - Э-э-э… - Ульрику начало казаться, что над ним все издеваются.
        - Вы правда решили участвовать в Турнире Самоубийц? - спросил Семьперсон, заметив бирку.
        Здесь следует кое-что пояснить.
        Когда он избавился от не оправдавших надежд футляров для скрипок, то наткнулся на пестрый шатер, вроде тех, в каких устанавливают лотоматоны. Очереди видно не было.
        Зайдя внутрь, Ульрик лотоматона не обнаружил, но внакладе не остался: после бомбардировки вопросами, суть которых сводилась к тому, тролль Ульрик или просто сумасшедший, его записали участником на «Турнир Самоубийц» и выдали картонную бирку, какую обычно вешают на покойников, чтобы те случайно не перепутались. На одной стороне были имя и фамилия, а на другой - расписание:
        29 марта, 11:00 - испытание № 1
        31 марта, 12:00 - испытание № 2
        1 апреля, 10:00 - испытание № 3
        3 апреля, 21:00 - испытание № 4
        Место: стадион имени Генри Блэткоча. Да хранит вас кот!
        - Вы правда не тролль? - нахмурился Семьперсон. - Тогда я обязан взять у вас интервью, читатели будут в восторге. Отлично подойдет для третьей полосы, сразу за «Хвостатыми новостями», «Полосатым гороскопом» и фотографией, а-а, совершенно некогда спать, «Мистера Апрель». Идемте.
        Бумаг на столе в кабинете напротив было не меньше. Сверху, на кипе исписанных листов, устроилась печатная машинка, на ней стоял кофейник. Всюду валялись смятые черновики. Семьперсон вытащил из-за уха карандаш, достал блокнот и не мигая уставился на Ульрика. Тот понял, что газетчик ждет каких-то слов.
        - Э-э-э, - только и сумел выдавить он.
        Семьперсон энергично застрочил в блокноте.
        - Вы впервые в Блэткоче?
        - Да.
        - Превосходно, - Семьперсон исписал одну страницу и принялся за следующую. - Что бы вы хотели сказать жителям?
        - М-м-м, даже не знаю… А что обычно говорят?
        Семьперсон покрывал мелкими закорючками страницу за страницей, не уставая повторять «Превосходно».
        - Ну-с, теперь сделаем фотографию. А-а, некогда спать! Не желаете капучино?
        Ульрика с чашкой «кофе» усадили в кресло, все в клочках рыжей и серой шерсти. «Мистер Апрель», широко открыв пасть, зашипел с портьеры, почуяв соперника.
        - Это будет интереснейший номер, - бормотал «бывший успешный предприниматель». - Только бы тролли его не испортили. Поганцы неустанно изводят меня, проберутся, уж не знаю как, в типографию, перемешают буквы на свой лад или внесут правку в статью, а мне потом красней. И это несмотря на принятые меры предосторожности. Вот, полюбуйтесь, новейшее изобретение - антитроллий свисток, - мистер Семьперсон вытащил из кармана сахарную трубочку и что есть силы дунул. - Слышите?
        - Нет.
        - И немудрено - свист могут услышать только тролли. Еще есть противотролльи беруши, правда, у них побочный эффект: не слышу не только троллей, но и всех остальных.
        Семьперсон схватил поднос с буквами и кофейником.
        - А камень зачем? - полюбопытствовал Ульрик.
        Семьперсон не ответил. Он стоял, с подносом в руках, чуть покачиваясь из стороны в сторону. Ульрик присмотрелся и понял: «успешный предприниматель» спит.
        - …Осколок метеорита? - как ни в чем не бывало продолжил разговор Семьперсон через минуту. - На счастье, конечно. Жаль, некогда спать! Вы правда не тролль?

* * *
        Джен с ужасом смотрела, как Ульрик пытается покончить с собой, потянув Огдена за рукав.

* * *
        Несуразный фрак, помятый цилиндр… Едва долговязый юноша переступил порог бара, как голоса разом смолкли, так что в тишине стал отчетливо слышен назойливый писк. А потом грянул хохот. И стоял до тех пор, пока завсегдатаи не заметили на шее молодого человека висельную петлю, пятна грязи на фраке и не решили, что к ним на огонек заглянул мертвец.
        Смех смолк, и писк вместе с ним.
        Незнакомец в нерешительности потоптался на пороге. Шагнул было в одну сторону, но быстро передумал и вернулся к двери. Затем направился прямо, но спустя пару секунд вновь остановился. Видимо, сумасшедший. В третий раз полоумный взял круто влево, и Джен почудилось, что сквозь гул голосов вновь пробивается странный писк. Больше возвращаться юноша не стал и теперь шел уверенно, будто знал дорогу. На время он пропал из виду, только писк зазвучал как будто громче и чаще.
        Когда незнакомец появился вновь, писк уже смолк. Но стоило фрачному сумасшедшему поравняться со столом Джен, пронзительное «пип», «пип», «пип» раздалось опять. Молодой человек с интересом взглянул на Джен, а в следующий миг выкинул фокус: наклонился и поцеловал в губы. Будь на месте незнакомца кто-то другой, он бы уже лежал на полу с дыркой в черепе. Но, вместо того чтобы рассердиться, Джен оторопела. А юноша, до того мило улыбавшийся, вдруг помрачнел. Сел рядом с Джен, положил цилиндр на колени и со скукой начал рассматривать посетителей.
        - Джен, - представилась Джен. - Обычно я знакомлюсь перед тем, как начать целоваться, - сказала она, стараясь, чтобы вышло грозно, однако голос подвел: вместо праведного гнева - недоумение и растерянность.
        Джен не понимала, почему этот парень до сих пор жив.
        Молодой человек к замечанию остался глух. Взгляд его переходил от столика к столику, а на лице застыло задумчивое выражение. Негодование Джен сменилось злостью, злость переросла в любопытство.
        - Я к тебе обращаюсь. Последний раз по-хорошему спрашиваю.
        Молодой человек удостоил ее вниманием.
        - Не думаю, что вы опасны для меня. А жаль.
        И улыбнулся.
        Джен думала, как поступить. Бить незнакомца она не хотела, но знать ему об этом было нельзя.
        - Вот как?
        Джен вытащила из кармана внушительных размеров гаечный ключ. Чуть прищурилась, наклонилась вперед и произнесла спокойным, ласковым голосом, что действовал на приставучих поклонников лучше удара по голове:
        - А ты в этом уверен, дорогуша?
        - Абсолютно.
        Юноша вновь улыбнулся, но эта улыбка понравилась Джен еще меньше первой. Что-то за ней скрывалось. Джен решила: день, когда уголки ее губ так же будут ползти вверх, а в глазах поселится сумасшедший блеск и безмерная тоска одновременно, станет худшим в жизни. Молодой человек продолжил изучать посетителей, потеряв к Джен всякий интерес.
        - Кто ты, кот тебя дери, такой?! - не выдержала она.
        - Я приехал на Турнир Самоубийц, - соизволил ответить противный мальчишка.
        - Ты из тех полоумных туристов, что обожают поглазеть на чужую смерть? Жаль тебя расстраивать, но Турнира не будет.
        - Я из тех полоумных, что приехали поучаствовать, - молодой человек помахал рукой с биркой.
        Джен потеряла дар речи.
        - Признайся, ты тролль? - наконец спросила она.
        - Разве я похож на тролля? - неподдельно удивился тип.
        - Еще как.
        - Я читал про них. Тролли огромны, покрыты зеленой кожей и едят людей.
        - Большей чуши в жизни не слышала.
        - Даю вам честное слово, мисс, что не имею к этим тварям никакого отношения, - заверил молодой человек.
        - Ну еще бы, - фыркнула Джен.
        Юноша устало вздохнул. Улыбка исчезла, видно, понял, что его раскусили.
        - Давайте сыграем в игру, - вдруг оживился юноша. - Вы укажете на самого свирепого парня в баре, а я разобью бутылку об его голову. Идет?
        Джен задумалась: если это шутка, то в чем соль? Незнакомец договорился с кем-то из посетителей? Но как странный тип может знать, кого она выберет? Джен огляделась.
        Бар был наглядным пособием по теории естественного отбора. Каждый, кто занимал столик или место у стойки, имел на то право, подкрепленное парой-тройкой проломленных черепов, вспоротых животов или перерезанных глоток. Джен могла указать на любого посетителя, но парня вдруг стало жаль. Может, выбрать кого-нибудь, кто не убьет его? А лишь изобьет до полусмерти?
        Кандидатуру Огдена Джен отмела сразу: слишком жестоко. С Огденом боялись связываться все. Даже ненормальные грэмы ни разу не сделали ему замечания и сквозь пальцы смотрели на то, как Огден сыплет словечками вроде «ихний», «ехай», «ОМК» и пишет «ябкупил» в одно слово.
        Джен насчитала двадцать человек, способных шутя отправить юношу на тот свет. И еще парочку, что была в состоянии отправить туда же первую двадцатку. В одиночку.
        Она никак не могла решить, кто меньше покалечит парня с петлей на шее, когда заметила, что тот вновь улыбается. Все-таки тролль.
        - Этот, - Джен ткнула пальцем в Огдена.
        Юноша поднялся из-за стола, улыбнулся чуть шире, напялил дурацкий цилиндр и вдруг подался вперед. Джен вздрогнула, решив, что молодой человек хочет поцеловать ее перед смертью. Но юноша лишь сказал:
        - Прошу прощения, я не представился. Меня зовут Ульрик Вайтфокс.
        И зашагал навстречу неминуемой гибели.

* * *
        Джен с ужасом смотрела, как Ульрик пытается покончить с собой, потянув Огдена за рукав. То, что молодого человека зовут Ульрик, Джен узнала пару секунд назад, но вряд ли ей стоило запоминать это имя. Еще немного, и Ульрик - труп. Зачем она выбрала Огдена?!

* * *
        Огден выглядел подобно промежуточному эволюционному звену между снежным человеком и скалой средних размеров. С той разницей, что он был страшнее первого и тяжелее последней. Вот он сфокусировал взгляд на Ульрике и что-то пророкотал. От голоса Огдена многие вздрогнули и поежились. На Ульрика же рык человека-горы не произвел должного впечатления, наоборот, он улыбнулся шире прежнего и гневно спросил:
        - Как ты меня назвал?!
        Затем поставил рядом с Огденом табурет, шагнул к барной стойке и заказал бутылку «чего-нибудь покрепче».
        - Джин, ром, виски? - предложил бармен.
        - На ваш вкус.
        - Вы участник Турнира Самоубийц? - Бармен указал на бирку. - Тогда выпивка за счет заведения.
        - Большое спасибо, - поблагодарил Ульрик, схватил бутылку и забрался на табурет.
        Джен закрыла глаза. Бутылка со звоном разлетелась на сотню осколков, встретив на пути нечто очень-очень твердое.
        Например, средних размеров скалу.
        Некоторое время стояла оглушительная тишина, какой не было со дня открытия бара.
        Тишина бывает предрассветной и сонной, когда новый день готовится обрушить на город поток, сотканный из шума моторов авто, щебета птиц, воя ветра, стука дождевых капель по крышам и мостовым, людского многоголосья… Так вот - это была не она.
        Тишина, что встречает путника в лесу, маняще громкая, полная комариного писка, стрекота цикад, треска сухих веток под ногами, тоже на нее не походила ни капли.
        Это была тишина, что наступала после неудачной шутки, произнесенной в обществе малознакомых людей. С той разницей, что она была во много, много раз хуже. Эта тишина относилась к разряду гнетуще… беззвучных и имела наглость обосноваться в месте, где тихо быть не должно никогда. Слушать ее с каждой секундой было все неприятнее.
        Раздался жуткий грохот, и Джен храбро открыла один глаз. Огден куда-то пропал, тогда как Ульрик - целый и невредимый - слезал с табурета. В правой руке молодой человек сжимал горлышко разбитой бутылки. Джен открыла второй глаз, повертела головой и поняла, что Огден, убегая, выломал входную дверь.
        Ульрик попросил у бармена кофе. Получив желаемое, с сомнением уставился в чашку. Ни один посетитель не проронил ни слова, и только странный писк осмелился нарушить гробовую тишину.

* * *
        Ей бы ни за что не отыскать молодого человека в лабиринте тесных улочек, но он нашелся сам: Джен услыхала знакомый голос в сквере за ломбардом. Ульрик как ни в чем не бывало болтал с огромным зеркалом. В темной раме и на трех ножках, оно было в добрый человеческий рост, а от стекла исходило серебристое сияние. Поверхность зеркала время от времени туманилась, и по нему шла странная рябь, как по воде. Но не это было самым удивительным: в чудо-зеркале вместо Ульрика отражалась какая-то дама. Она кричала на юношу почем зря, а он лишь оправдывался, пряча улыбку за фальшивым покашливанием.
        Слышался надрывный писк.
        Из-под земли вырос красный почтовый ящик на ножке; сквозь щель для писем один за другим выскочили пять или шесть конвертов и стукнули молодого человека в грудь. «Зеркало» несколько раз мигнуло и пропало. Исчез и ящик, только письма остались лежать на талом снегу. Ульрик улыбнулся чуть шире, довольный разговором.
        Писк смолк.
        - Кто это был? - напустилась Джен на Ульрика. - Твоя невеста? А почему она кричала? Только не надо закатывать глаза, это не я вырядилась во фрак! Ты со свадьбы сбежал? Или с похорон? Кто ты, кот тебя дери?! И что это за штука все время пищит?!
        - Это неприятностиметр. - Ульрик вытащил из кармана жилетки плоскую коробку размером с ладонь. - Вот, взгляните.
        Джен повертела увесистый «неприятностиметр» в руках. Выглядел он совершенно обыкновенно: ни циферблата, ни кнопок, ни колесиков завода - ничего. Только гладкая белая поверхность.
        - Не бойтесь, вы не сумеете его сломать, даже если захотите - это невозможно, - ободрил Ульрик. - Он побывал в желудке марлофа, но глядите - все равно как новенький.
        - Что?!
        - Чертова рептилия ухитрилась сожрать неприятностиметр, - охотно пояснил Ульрик. - Сначала попыталась разгрызть, а когда не вышло, проглотила целиком.
        Джен отшвырнула неприятностиметр, будто нелепая штуковина обожгла ей пальцы.
        - Он реагирует на опасность, - сказал Ульрик, подбирая устройство. - Если владельцу что-то или кто-то угрожает, неприятностиметр пищит. Чем сильнее опасность - тем громче писк.
        - Неплохо. Но лучше б он предупреждал молча.
        - О, вовсе нет, прибор не должен беречь хозяина от опасности, - улыбнулся Ульрик.
        - А для чего он тогда нужен?
        - Чтобы найти неприятности.
        - Ты серьезно? - нахмурилась Джен.
        - Еще как. Страховые агенты меня ненавидят.
        - Страховые агенты?
        - Эти люди платят, если с тобой случилась беда.
        - В Блэткоче они бы не процветали, - задумчиво сказала Джен. - Знаешь, кое-где по нашему городу измеряют уровень благополучия. Чем дальше вы живете от Блэткоча - тем лучше.
        - Поверьте, - я знаю, - ответил молодой человек и вновь улыбнулся.
        - Так кто же ты? И кем работаешь?
        - Я, э-э-э, бухгалтер. Да. Именно.
        Неприятностиметр в кармане Ульрика дважды пискнул. Как показалось Джен - иронично. Молодой человек залился краской.
        Джен осмотрела помятый фрак, цилиндр и висельную петлю на шее.
        - Не похож ты на бухгалтера, - заключила она.
        - Да? Чего это вдруг?
        - Очень плохо врешь.
        - А ты кем работаешь? - спросил Ульрик.
        - А я не работаю. Я - королева Виктория. Вот - это на самом деле не гаечный ключ, а скипетр.
        Неприятностиметр предупредительно пискнул, но было поздно: Джен успела стукнуть Ульрика ключом в живот.
        - Ай! За что?!
        - За вранье. Идем, поможешь ящик с инструментами таскать. Бухгалтер.

* * *
        Джен была электриком и следила за исправностью уличных фонарей. По иронии судьбы она жила на улице Светлая, где не имелось ни одного фонаря. Ирония судьбы была частой гостьей в Блэткоче, равно как и ее спутники: Сарказм фортуны, Насмешка случая и Сказочный крах, - который был сам по себе и приходил, когда вздумается.
        Городские власти искренне верили: вместо того чтобы ремонтировать дороги, разбираться с преступностью и приводить в порядок дома, достаточно назвать улицу Приятная или Красивая и дела сразу пойдут на лад. Стоит ли говорить, что лучше вам не оказываться в заведении «Дешево и вкусно», не купаться в пруду Кристально чистый и даже близко не подходить к переулку Гостеприимный?
        Засыпая, Джен подумала об Ульрике: «Странный парень. Есть в нем что-то…» В большинстве случаев, когда вы имеете дело со странно одетыми и странно говорящими личностями, это «что-то» именуется «психическим расстройством». Но Джен не считала, будто Ульрик болен по-настоящему и взаправду нуждается в услугах психиатра. К слову, в Блэткоче эта помощь сводилась к следующему: больного связывали и начинали показывать картинки с кляксами до тех пор, пока он не выздоравливал.
        Ульрик лишь немного ненормальный. Как и все люди вокруг.
        Утром Джен обнаружила расклеенные по городу плакаты:
        Разыскивается!
        Вознаграждение гарантировано.
        На портретах был изображен Ульрик собственной персоной. В помятом фраке и с петлей на шее, он скромно улыбался с каждого столба и забора. Джен сняла плакат и повесила над кроватью в спальне. На память.
        …Она поставила плафон на место, и фонарь погас. Тогда Джен легонько стукнула по стеклу гаечным ключом. Свет мигнул и вспыхнул. Ульрик стоял на тротуаре, легко удерживая тяжеленный ящик с инструментами одной рукой. Джен спрыгнула на землю и отцепила кошки. На свет прилетела пара мотыльков. Они бились о стекло фонаря, желая попасть внутрь. В небе, будто соревнуясь со светом фонарей, ярко сияли звезды.
        Ульрик больше не улыбался, и только дурацкий неприятностиметр время от времени пищал, когда их руки невзначай соприкасались, предупреждая о неизвестной опасности.

* * *
        Джен налила себе чаю и взялась за номер еженедельной газеты «Время Блэткоча». Напротив, сонно зевая, сосредоточенно ковырял в носу брат - Питер.
        Для большинства жителей существование газеты было загадкой. И вовсе не потому, что обитатели Столицы Метеоритов не любили читать. Они попросту не умели этого делать. А тот, кто мог, пренебрегал навыком по причине, как-то связанной с индивидуальной непереносимостью литературных произведений, в которых больше трех строчек текста, и считал вершиной писательского мастерства поздравления с Днем рождения, Котовством, а выше всего ценил умение придумать к картинке удачную подпись.
        В городке вроде Блэткоча определенно не должно быть газеты - где типография, где штат сотрудников, откуда взять на все это средства? Потому, вне всяких сомнений, газеты в Столице Метеоритов не имелось и иметься не могло. Если не обращать внимания на тот факт, что каждую пятницу свежий номер «Времени Блэткоча» неизменно появлялся в продаже.
        «Я родился и вырос в Готтлибе», - вдруг вспомнила Джен слова Ульрика.
        В окрестностях Столицы Метеоритов лучше всего росла ромашка лугоцветная. Именно росла, цвести ромашка отказывалась наотрез и отчаянно тратила все ресурсы на то, чтобы подняться над землей как можно выше, в попытке увеличить хоть на пару сантиметров расстояние, что отделяло ее соцветие от Блэткоча.
        Первым делом Джен изучила некрологи. Она очень боялась наткнуться на строчку вроде: «Тело одетого во фрак юноши было обнаружено у …», но обошлось. В колонке «Происшествия» сообщение о без вести пропавшем мужчине с Веселой. Рядом размытая фотография Механического Человека. Требовалась изрядная фантазия, чтобы среди теней и переплетения веток разглядеть сутулую долговязую фигуру с длиннющими руками.
        Джен поморщилась, увидев репортаж с ежегодного праздника в честь падения метеорита. Конечно, говорить всем, будто Блэткоч - Столица Метеоритов, не так уж плохо, но вот утверждать, что так было всегда, пожалуй, слишком. Черное пятно грязи на флаге у мэрии люди теперь называли метеоритом, символом города. И клялись, что так было С Незапамятных Времен.
        Жителей Блэткоча можно понять: у них наконец-то появился законный повод для гордости. Обычно Блэткоч не баловал горожан такими поводами. Достопримечательностей никаких, Блуждающая Башня разве что. В сравнении с остальными городами, такими как Берсмут, Довач или Глинберри, Блэткоч откровенно проигрывал. Зато теперь, стоит какому-нибудь заносчивому жителю Вильтауна заикнуться о качественной медицинской помощи, высоких зарплатах или стометровой бесполезной груде металлолома, на фоне которой все фотографируются, можно будет гордо воскликнуть:
        - А на Блэткоч упал метеорит!
        Соседи вмиг побелеют от зависти и начнут кусать локти в приступе отчаяния, моля небеса о цунами или хотя бы о паршивеньком землетрясении.
        Медицинская помощь, ха! В Блэткоче практиковался один вид медицинской помощи: больного милосердно добивали, отчего некоторые предпочитали не болеть никогда. А еще, благодаря метеориту, теперь было на что списывать разбитые окна, дома-развалюхи, ямы на дорогах, преступность и грязь на улицах. Если посмотреть на Блэткоч с высоты птичьего полета, можно было лично удостовериться в том, как давно и как часто на город падали метеориты.
        К слову, сверху Блэткоч не напоминал ни муравейник, ни осиное гнездо. Блэткоч, хвала котам, оставался единственным и неповторимым в своем роде. Второго такого города Вселенная не выдержала бы. Тем немногим, с чем можно сравнить Столицу Метеоритов, было чувство жесточайшего похмелья у человека, одержимого морской болезнью, плывущего на корабле в шторм. Иными словами, метеорит следовало считать подарком небес в прямом и переносном смыслах.
        Как и Ульрика.
        Он был еще тем подарочком.
        Джен перевернула страницу, ожидая увидеть репортаж с празднования Всемирного дня метеоритов или чего-нибудь в том же духе, и помрачнела. В глаза бросился заголовок, набранный, наверное, самым большим шрифтом, какой только имелся в типографии:
        ТУРНИР САМОУБИЙЦ СОСТОИТСЯ
        И под ним:
        Возрождение старой доброй традиции в Столице Метеоритов. Интервью с единственным участником читайте на стр. 3.
        На «стр. 3» Ульрик доверчиво улыбался читателям, поправляя узел висельной петли, что заменяла ему галстук. Джен отложила «Время Блэткоча» с тяжелым сердцем. Выходит, некролог все же был. Вернее - его анонс.

* * *
        - Кто это? - спросила фигура № 1.
        Балахон был беспросветно черным, капюшон надет таким образом, чтобы тень полностью скрывала лицо, но это без сомнения была фигура № 1. А еще она была в ярости.
        На столе перед грэмами лежал свежий выпуск «Времени Блэткоча». С третьей полосы беззаботно глядел молодой человек в цилиндре и фраке.
        - Ульрик, - ответила фигура № 2, она же Седвик.
        - Что ему нужно?
        - По-моему, он хочет умереть.
        Седвик, он же фигура № 2, всем своим видом демонстрировал спокойствие. Если бы спокойствие носило черный балахон с капюшоном, оно бы выглядело в точности, как Седвик.
        - Он портит репутацию города. Это негативно отразится на контактах с туристами.
        - А именно?
        - Они нагрянут сюда!
        - На улицах день и ночь трубят про метеорит. Туристы все равно придут рано или поздно.
        - Он ведь даже не упал! Просто взорвался. И только!
        - Им этого достаточно, - снисходительно пожал плечами Седвик. - Они же туристы.
        - Так что нам делать с Ульриком? Кто он такой? Зачем ему участвовать в Турнире?
        - Думаю, книга у него, сэр. Пока не уверен, но все может быть, - спешно добавил Седвик, когда брови фигуры № 1 изумленно поползли вверх. Чтобы заметить это, требовался недюжинный опыт, и Седвик им обладал. По части тайных обществ он был мастером. Замысловатые рукопожатия, подмигивания, секретные словечки и все такое. А самое сложное в деятельности члена любого тайного общества - это наловчиться, не снимая балахона, ходить в туалет. - Или он знает, у кого она. Иначе зачем ему участвовать в Турнире?
        - Логично.
        - Как выясним, где Ульрик прячет книгу, сразу прикончим его.
        - Если не опередят местные. Я слышал, кое-где измеряют уровень благополучия таким образом, - хихикнула фигура № 1. - Чем дальше вы живете от Блэткоча…
        - …тем лучше. Я знаю, - терпеливо произнес Седвик. - Все знают.

* * *
        N раскрыл «Время Блэткоча» и не поверил глазам. Турнир Самоубийц состоится?! N отлично знал, что это за «турнир», и даже успел побывать на одном много лет назад. В качестве зрителя, разумеется. Даже бесстрашные жители Блэткоча были бесстрашны не настолько, чтобы участвовать в Турнире Самоубийц. Но всегда были рады посмотреть, как умрет кто-нибудь другой.
        Единственный участник отчего-то казался знакомым. Где-то N видел эту улыбочку. Ну да, конечно! Немногие всюду расхаживают во фраках. Он ведь повесил надменного юнца. Как тому удалось спастись? И что у него на шее? Удавка?!
        N вздернул сопляка на виселице, но этого оказалось недостаточно, чтобы он оставил город в покое. Зачем Ульрику участвовать в Турнире? На кого он работает? На грэмов? Что опять задумали проклятые фанатики? Вечно лезут куда не просят.
        …Человек пришел со стороны кладбища. Элегантный фрак, без единого пятнышка или складки, безупречно начищенные лакированные туфли, шелковый цилиндр. Он что-то вез на тележке, прикрыв черной тканью. Колеса скрипели, оставляя на снежной корке жирные отметины.
        Как выяснилось позже, звали его Ульрик.
        N проследил за молодым человеком с помощью Бесси. Ульрик миновал старую виселицу, остановился и сбросил накидку. Под ней оказалась клетка, в ней сидел волк: около метра в холке, с шерстью, отливающей сталью, и фосфорно-желтыми глазами. Сбоку на клетке висел блеклый вымпел цирка «Престо». Ульрик провел ладонью по прутьям, и волк оскалил зубы. Молодой человек чему-то улыбнулся.
        Ульрик открыл замок и проворно забрался на клетку. Дверца распахнулась. Волк пружинисто спрыгнул на землю, втянул носом воздух, оскалил зубы. И бросился прочь. Юноша проводил зверя растерянным взглядом. Он даже обернулся, пытаясь понять, что так испугало волка, но за спиной был только лес.
        Послышался странный писк.
        …Шагая по ледяной корке, как по тротуару, Ульрик выбрался на прогалину, где обнаружил капкан на Механического Человека. Детская коляска с ребенком-куклой служила приманкой. Писк сделался нестерпимо громким. Ульрик осмотрел ржавые зубья капкана, что выглядывали из-под талого снега, снова чему-то улыбаясь.
        Чуть дальше замерла девочка в линялом ситцевом платье. Она стояла, закрыв лицо ладонями. Ульрик окликнул малютку, но ответа, разумеется, не получил. Тогда он опустился на корточки, убрал ветки, и перед ним разверзлась волчья яма с кольями на дне. Новая ловушка отчего-то развеселила юношу еще больше, так что мерзкая улыбка засияла в пол-лица.
        Ульрик осторожно тронул девочку за плечо. Руки безвольно повисли вдоль тела, открыв нарисованное цветными мелками лицо. Ярко-синие глаза бессмысленно таращились в пустоту.
        В лесу были еще люди. Они стояли поодаль, замерев в неестественных позах. У некоторых недоставало руки или головы. Ульрик бросил в ближайшего ветку, и притаившаяся в снегу железная пасть вмиг ожила. Лязгнули зубы, по лесу прокатилось звонкое эхо. Стая ворон с громким карканьем сорвалась с места и бестолково закружила над кронами почерневших деревьев.
        «Вероятно, парень сыщик, отряженный в Блэткоч расследовать дело о Механическом Человеке и таинственных исчезновениях, - подумал N. - Следует отдать должное, у него хороший вкус в одежде. Для законника. Любого, кто отважится пройтись по улицам Блэткоча в подобном наряде, ждут одни беды. Там убивали людей и за меньшие проступки».
        Может, оказать парню услугу - вздернуть на старой виселице и дело с концом? Пожалуй, неплохая идея. И обставить все легче легкого. Что может пойти не так?

* * *
        Дневник Нейтана.
        «Сегодня произошло чудо! Грянул гром, огонь залил полнеба - то взорвалась Звезда, знаменуя пришествие Великого и Несокрушимого воина! Он расшвыривал врагов и спасал невинных, все как в книжках! Вот только одежда воина была странной: фрак, цилиндр, а на шее петля вместо галстука.
        И еще он много улыбался».

* * *
        «Вестник Готтлиба», номер от 30 июля 241 года по н. с.
        ЛОТОМАТОНЫ ОШИБАЮТСЯ?
        Беспрецедентный случай произошел неделю назад. Молодой человек, одетый ни много ни мало во фрак, выполнил несколько фигур высшего пилотажа на самодельном летательном аппарате. Заложил вираж над городом, после чего совершил аварийную посадку на крыше мэрии. Удивителен здесь не тот факт, что юноша уцелел (и даже успел скрыться!). Как выяснилось, он носит печать брайана, но выполненная им «мертвая петля» и пролет под мостом указывают на то, что из молодого человека вышел бы неплохой пилот.
        Владелец угнанного аппарата, инженер Грэгори Липпс, пообещал награду любому, кто поможет найти смельчака. И вовсе не для того, чтобы передать в руки полиции. Мистер Липпс поражен, как он выразился: «Что эта штука способна летать», и хочет узнать, «как парню удалось поднять ее в воздух и заставить вытворять немыслимые трюки». Все ассистенты-добровольцы, что отважились испытать машину, разбились насмерть.
        ГЛАВА ТРЕТЬЯ, в которой речь пойдет о троллях
        С импровизацией было покончено, настало время действовать наверняка. Различными мелкими правонарушениями Ульрик добился лишь того, что им заинтересовалась местная полиция. Нужно поднимать ставки.
        Ульрик решил выяснить о городе побольше, чтобы влипнуть в такие неприятности, что даже Белинде станет его жаль.
        Прихватив коробку шоколадных конфет, он отправился в гости к единственному человеку, который мог ему в этом помочь.
        К Джен.
        Ульрик остановился в гостинице «У кратера». Он хотел снять скромный номер с неплохим видом на город, но, учитывая особенности Блэткоча, окна лучше было заколотить вовсе: «неплохой вид» отсутствовал здесь как класс. Вид - это что-то конкретное, упорядоченное, систематичное. Некое понятие, подпадающее под определенные характеристики. Блэткоч ни под какие характеристики не подпадал. Он промахивался мимо таких замечательных определений, как «милый», «забавный», «пасторальный», и уж тем более «живописный».
        Блэткоч.
        Этот город ненавидел туристов. Они отвечали ему взаимностью.
        Любую напасть жители Блэткоча встречали с флегматичностью улитки, ползущей по нагретому солнцем рельсу навстречу товарняку в мрачной уверенности, что тот свернет первым.
        Оттого Ульрику так понравилась Джен. Она казалась совершенно нормальной. И это немного пугало.
        Ульрика обогнал, обдав клубами вонючего дыма, человек в ванне. Это была самая обычная чугунная ванна, только на колесиках, с железной печью и трубой, из которой валил дым. Водитель - в шлеме и крагах - вертел позаимствованный у велосипеда руль, а пассажир подбрасывал в топку уголь. Следом проехал мотоциклет желтого цвета с черными шашечками. За ним волочился прицеп в виде старого дивана, на котором уютно расположилась семья из пяти человек.
        Неприятностиметр было пискнул, но тут же обиженно замолчал.
        Ульрик проследовал по мощеной дорожке к знакомой зеленой двери. Всюду из-под снега выглядывали ржавые детали непонятного назначения, а рядом с сараем покоился на столбиках из кирпичей автомобиль без колес. По двору, ковыряясь в мерзлой земле, расхаживали куры.
        У двери висела механическая песня ветра из начищенных до блеска медных шестеренок и стержней.
        Ульрик позвонил, но ответа так и не дождался. Он собирался уходить, когда услышал громкий стук. Толкнув низенькую калитку, Ульрик оказался в огороде.
        Джен чинила покосившийся забор, ловко орудуя молотком. При виде Ульрика стая сидевших на парнике ворон взлетела, ошалело хлопая крыльями - наверное, приняла его за пугало. Одетый в цилиндр и фрак Ульрик смотрелся на огороде как нельзя к месту.
        Они поболтали минут пять. Ульрик рассказал, что остановился в гостинице «У кратера», сделал, почти не покраснев, пару комплиментов городу и уже хотел было как можно невиннее осведомиться о местных обычаях, когда неприятностиметр дал знать о себе писклявым крещендо.
        Ульрик оглянулся и увидел джентльмена в рединготе и котелке, что осторожно пробирался между заваленных снегом грядок.
        - Инспектор Департамента профпригодности Верджил Пайс, - представился мужчина. - Прибыл в Блэткоч, чтобы лично оценить ваши… способности.
        - Как вы меня нашли? - спросил раздосадованный Ульрик.
        Вместо ответа инспектор указал на крышу соседнего дома, где расположился телетранслятор.
        Похоже, Белинда времени зря не теряла.
        - Скажу сразу, негласно понаблюдав за вами, я склонен встать на сторону мисс Пет. Попробуйте меня переубедить.
        Ульрик спорить не стал. События последних дней были настолько невероятными, что он сам сомневался в их подлинности.
        Телетранслятор перебрался поближе. Из него, скучая, смотрели два джентльмена холеной наружности.
        - Можете приступать, - инспектор вытащил карандаш и блокнот.
        - Где, здесь?
        Ульрик выразительно обвел рукой заснеженные грядки.
        - Вы ведь профессионал. Поразите меня.
        Вороны вернулись, расселись на покосившемся заборе и с любопытством разглядывали гостей черными глазами-бусинками.
        - Кхм, - откашлялась Джен, про которую все будто забыли. - Кто все эти люди, и что им понадобилось на моем огороде?
        Не придумав ничего лучше, Ульрик поднял руку с коробкой конфет и добавил:
        - Э-э-э…
        Взгляд Джен немного смягчился. Откинув волосы со лба, она сунула молоток в карман комбинезона и натянуто улыбнулась:
        - Прошу в дом.
        Верджил принял приглашение на свой счет и увязался следом. Джен сердито покосилась на инспектора, но ничего не сказала.
        Они вошли через заднюю дверь и оказались в кухне. На стенах было тесно от сковородок и разделочных досок, а в углу примостилась огромная печь. Джен достала из серванта три кружки. Одну, с щербатым краем, взяла себе. Пока закипал чайник, Ульрик тоскливо размышлял, как быть дальше. Инспектор не написал еще ни строчки, сидел себе, держа блокнот открытым на первой странице. В дверном проеме застыл телетранслятор. По голубоватой поверхности экрана время от времени пробегали полосы помех.
        - Чай или кофе? - нарушила тишину Джен.
        Ульрик решил больше не рисковать и попросил чай. Инспектор его примеру не последовал и теперь задумчиво глядел в чашку, до краев наполненную «Блэткочским нерастворимым».
        - Ну-с, я жду, - сказал инспектор, пристально уставясь на Ульрика.
        Тот неловко взял поданную Джен кружку и опрокинул чай на себя, безвозвратно загубив рубашку и жилет. Инспектор нахмурился.
        - Это все? - спросил он.
        - Чай был горячим, и я обжегся. Запишите это.
        - Не впечатляет. Я буду вынужден…
        Хватаясь за соломинку, Ульрик бросил в рот конфету. Скосил глаза к переносице и разразился приступом мучительного кашля. Инспектор зевнул, разглядывая аккуратно подпиленные кончики ногтей.
        Входя в роль, Ульрик, словно в поисках опоры, навалился на стол, перевернул его, отшатнулся, всплеснул руками, врезался в шкаф. Тот немного покачался, словно в раздумьях, и рухнул, задев люстру.
        Неприятностиметр одобрительно пискнул.
        Лежа на полу, в осколках стекла, Ульрик мысленно себя похвалил. Кое-чему он выучился. Жаль, люстра не упала.
        - Что, кот тебя дери, тут происходит? - холодно поинтересовалась Джен сверху.
        - Это все шоколад, - слабым голосом сказал Ульрик. - Кажется, я подавился.
        - Шоколад тут ни при чем, - инспектор захлопнул блокнот. - У меня не осталось сомнений. Вы паршивый актер. В ближайшее же время я…
        Люстра все-таки упала. Протестующе мигнув, она подмяла инспектора вместе с блокнотом. На парочку в телетрансляторе это, кажется, произвело впечатление: вспыхнув на прощание, экран исчез. Ульрик тотчас вскочил и кинулся к выходу, чтобы составить отчет раньше контуженого Верджила и его коллег. О Джен он даже не вспомнил.

* * *
        Следующим утром Ульрик отправился на работу, снедаемый мрачными мыслями.
        Пора подвести итог.
        Он был жив. Что не могло не радовать. С другой стороны, в этом состоянии он пребывал не где-нибудь, а в Блэткоче, единственном городе во Вселенной, где мертвым быть гораздо предпочтительнее. Прежде всего потому, что мертвые не ощущают запахов, да и прочие органы чувств работают у них так себе. А отсутствие обоняния, осязания и зрения делало нахождение в Блэткоче вполне приемлемым.
        Поднаторев в здешней топонимике, Ульрик начал как можно невиннее прогуливаться по улице Безопасная.
        Поначалу все шло неплохо.
        Таинственная личность в коричневом дафлкоте с капюшоном и утыканной гвоздями крикетной битой в руке направилась было к Ульрику, но тут каланча в серой трилби саданул любителя крикета дубиной по затылку. В двух шагах от Ульрика новенького самым бесцеремонным образом остановили ударом кастета в ухо.
        Неприятностиметр саркастично промолчал.
        Однажды Ульрику довелось видеть на картинке пищевую цепочку: одна рыбка пожирала другую, та в свою очередь становилась обедом для третьей, более крупной рыбины, а ее глотала еще одна. В то время как червяк на крючке наслаждался ванной с проточной водой.
        На мостовую легла длинная тень, и Ульрик обернулся. Позади стояла башня с часами без стрелок. В клюве каменной химеры скрипуче раскачивался фонарь. Занавеска на окне шевельнулась, и внутри мелькнуло белое пятно. Безопасная, 404 - значилось на медной табличке при входе.
        Ульрик с надеждой глядел на последнего бандита в кальсонах, клетчатой жилетке и шляпе-канотье. Тому выпало сойтись в схватке с двумя хорошо вооруженными конкурентами, и теперь он еле держался на ногах. Весь избитый и изрезанный, модник с трудом сделал пару шагов, после чего упал навзничь.
        Видимо, Ульрик хотел от жизни слишком многого.
        Из-за угла вынырнул полицейский патруль. Взорам блюстителей закона предстали пятеро изувеченных блэткочцев, что лежали вповалку посреди улицы. Над побоищем, изо всех сил стараясь не улыбаться, возвышался Ульрик.
        Полицейские замерли. Безусловно, им было предписано задержать вероятного убийцу, но множество бездыханных тел недвусмысленно намекало, что подобные действия ни к чему хорошему не приведут.
        - Портрет этого парня с самого утра висит на доске объявлений, - прошептал патрульный - худой и длинный как жердь. - Какой отсюда вывод?
        - Он преступник, - ответил невысокий, напоминавший хорька полицейский, в не по размеру подобранной форме.
        - Не просто преступник, Фейлор. Особо опасный преступник, - говоривший наставительно воздел палец.
        - И что будем делать? Арестуем его? Ха-ха, шутка! Нет, правда, я несерьезно. Вот умора, да?
        Повисло неловкое молчание.
        - А ведь ты до сих пор констебль, Фейлор.
        - И ты тоже, Манахайм.
        - Ты младший констебль.
        - У меня жена. И дети, - пролепетал Фейлор.
        - Я передам им привет.
        Втянув голову в плечи, Фейлор отправился выполнять задание.
        - Констебль?
        - Да? - обернулся Фейлор.
        - Подозреваемый в другой стороне.
        - О. Благодарю за помощь.
        Тень исчезла. Ульрик обернулся и увидел, что башня с химерой на фронтоне куда-то подевалась. Или ее не было вовсе?
        Накрапывал мелкий дождь.
        - Нельзя ли вас арестовать, сэр? - робко спросил Фейлор.
        - Почему бы и нет? - с готовностью откликнулся Ульрик, которому тюрьма была куда милее увольнения.
        Полицейский просиял.
        - Наручники?
        - Не думаю.
        - Конечно, конечно, это уже перебор. А я-то - наручники. Ха-ха. Если не возражаете, проследуем в тюрьму.
        Оказаться за решеткой Ульрику не довелось.
        Есть такое выражение: «Туда, где нас ждут, мы всегда приходим вовремя». Ульрик был с ним не согласен. Он также подозревал, что подобное заблуждение частая причина многих увольнений. В любом случае пунктуальностью Ульрик не отличался. Он не был тем героем, который спасает всех в последнюю секунду.
        Или тем, кто заявляется на венчание в церковь и успевает крикнуть: «Я против!» точно вовремя.
        Ульрик был из тех, кто приходит, когда сыграна золотая свадьба, и долго пытается объяснить бывшей возлюбленной, кто он, черт возьми, такой.
        Ульрик, без сомнения, был способен опоздать на собственные похороны.
        Однако на площади близ полицейского участка он оказался как раз вовремя, чтобы стать свидетелем очередной кровавой расправы.
        Четверо в остроносых ботинках и узких брюках с белыми, похожими на галуны полосками, окружили молодого человека - долговязого, в мятом костюме-тройке и кривой маске. На помощь юноше никто бросаться не спешил. Но это был не тот род преступного равнодушия, когда люди торопятся уйти в страхе за жизнь, сделав вид, будто не замечают беззакония, что творится под носом. Нет. О, нет! Люди не делали вид, будто ничего не замечают. Они все видели, и это, без сомнения, им нравилось.
        А еще они хором выкрикивали:
        - Бей его! Так ему! Еще разок! Вот молодцы!
        Между похоронным бюро и магазинчиком уцененных товаров втиснулась похожая на сухопарую, чопорную гувернантку старинная башня с часами. Блестел под мелким дождем огромный циферблат без стрелок, спала вниз головой одинокая химера, закутавшись в кожистые крылья. Табличка с номером дома извещала: пл. Добрых дел, 404. На крылечке с ажурными перилами плечом к плечу стояли двое в элегантных серых костюмах и в белых масках.
        Где-то он подобную башню уже видел. На соседней улице, к примеру.
        Ульрик остановился. Полицейские робко обступили его. Они всем видом желали показать, что конвоируют подозреваемого, и в то же время им до смерти не хотелось находиться с Ульриком в одном часовом поясе.
        - Разве вам не нужно выяснить, в чем дело? - спросил Ульрик.
        - А что, если он сам виноват? - предположил Фейлор, стараясь не встречаться с Ульриком взглядом.
        Ульрик на всякий случай огляделся в поисках котов.
        Котов не было.
        - За что его так? - Ульрик тронул за рукав стоявшего рядом мужчину.
        - Он тролль, - ответил мужчина, не оборачиваясь.
        Ульрик присмотрелся внимательнее. Кожа у парня была не зеленой. И он не выглядел огромным. И не пытался никого съесть.
        - Не очень-то похож.
        - А по-моему, вылитый. Ты посмотри, во что он вырядился, - мужчина оглянулся, скользнул по Ульрику равнодушным взглядом. И отвернулся. А после обернулся опять.
        - Э-э-э, - сказал мужчина.
        Ульрик улыбался. Он не любил, когда людей убивают без суда и следствия. Это приводило его в бешенство. Особенно по такому смехотворному обвинению. Нашли тролля! У троллей зеленая кожа, они трехметрового роста и едят людей. Это все знают. Да и водятся эти чудища только в сказках.
        Памятуя о давешнем представлении на площади, можно сказать, что парню больше бы повезло, будь он котом.
        Коты.
        - Я сейчас, - бросил Ульрик Фейлору.
        На лице констебля застыло выражение крайней задумчивости. Он словно прикидывал, что ему больше нравится: лишиться работы или жизни. Пока Фейлор взвешивал все «за» и «против», Ульрик успел раствориться в толпе.
        То, что ему требовалось, проще всего было раздобыть на ближайшей помойке. Поскольку Ульрик искал помойку в Блэткоче, да еще на пересечении улиц Чистая и Благоухающая, трудность была одна: какую выбрать.
        На приготовления не ушло много времени. Не долго думая, Ульрик привязал к себе пять котов.
        Когда он вернулся, то обнаружил, что между похоронным бюро и магазином уцененных товаров разбит чахлый садик. Башни с часами как не бывало. Ульрик огляделся, будто Башня могла сбежать на другую сторону улицы.
        Ничего подобного.
        Ульрик глянул налево, направо, но Башни и след простыл. Не могла же она ему привидеться?
        На Ульрика начали обращать внимание. Ему это внимание напомнило сцену в баре. Примерно так же смотрит кружок гимназисток-первокурсниц на голого ректора.
        - Привет, - Ульрик вежливо приподнял цилиндр и ослепительно улыбнулся.
        Полицейские отвернулись, сделав вид, будто пришли не с ним. Ульрик направился к несчастному, что лежал без чувств на грязной мостовой.

* * *
        Неприятностиметр разошелся не на шутку.
        Ульрик шагал, стараясь выглядеть естественно и не улыбаться. В последний раз он слышал подобный писк, когда очутился в желудке гигантской акулы-людоеда.
        Юноша в маске очнулся и попытался встать, но при виде спасителя рухнул обратно на мостовую. Наверное, от счастья.
        Накрапывал дождь.
        Сказать, что погода была омерзительной, значит, ничего не сказать. В желудке акулы Ульрик чувствовал себя гораздо уютнее. Да и пахло там не в пример лучше. Кто бы мог подумать, что он станет скучать по тому месту?
        И вот он оказался в Блэткоче.
        Единственном городе во Вселенной, где ностальгия по заваленному полупереваренными отбросами желудку огромной плотоядной рыбины кажется чем-то нормальным.
        Едва завидев Ульрика и его спутника в маске, полицейские попятились.
        - Эй, куда вы? - заволновался Ульрик.
        - У нас, э-э-э, дела, - нашелся Фейлор.
        - А как же я?! - возмутился Ульрик.
        - В другой раз!
        - Как-нибудь потом - обязательно!
        - Еще увидимся!
        - Всего хорошего и приятного дня!

* * *
        Неприятностиметр беспрестанно пищал.

* * *
        - Да как ты посмел привести сюда тролля?!
        Джен выглядела по-настоящему рассерженной. Не придумав ничего лучше, Ульрик притащил невезучего парня к дому единственной знакомой, что, по счастью, жила совсем рядом. Кажется, ей это не понравилось.
        - Тролля? - Ульрик огляделся в поисках кого-нибудь зеленого, подходящих размеров. - Здесь нет троллей.
        - А это, по-твоему, кто? - Джен указала на юношу в маске.
        - Но он не похож на тролля, я видел их много раз! На картинках. Они зеленые, едят людей, а при свете дня обращаются в камень!
        - Ты отстал от жизни, друг мой. Поверь, это тролль, и очень толстый.
        - А на мой взгляд, он нормального телосложения.
        Джен мрачно уставилась на Ульрика.
        От его внимания не укрылось то обстоятельство, что большинство вещей в доме было сделано руками хозяев. Включая коллекцию чучел. Видеть зверей, предположительно убитых родственниками Джен, Ульрику раньше не доводилось. Зато теперь он получил замечательную возможность восполнить этот пробел.
        Одно походило на маленького розового бегемота. В широко раскрытых глазах застыло тупое изумление, будто зверь до сих пор не мог поверить в то, что мертв. Другое, желтое, с черными полосками и хвостом в виде молнии, пялилось на Ульрика с платяного шкафа. Третье - зеленое, с большим цветком на спине - распласталось на полу, искусно приспособленное под держатель для зонтов.
        Ульрик содрогнулся. Хоть он прежде и не подозревал о существовании столь диковинных созданий, но был искренне рад, что они мертвы. Интерьер дома Джен отражал главный посыл Блэткоча: кем бы ты ни был при жизни, после смерти, если тебя как следует выпотрошить и набить соломой, ты еще можешь послужить обществу.
        Среди разноцветных чучел выделялось одно: серое, облезлое, с большими желтыми глазами, в которых читались невыразимая тоска и боль всего мира. Кажется, и после смерти несчастный зверек не смог обрести покой.
        Чучело моргнуло.
        Ульрик вздрогнул. Нечто, принятое им за чучело, оказалось кошмарного вида котом. Это был, без сомнения, единственный кот в мире, которого любому жителю самопровозглашенной Столицы Метеоритов захотелось бы не погладить, а убить. Исключительно из сострадания, разумеется.
        - Милый котик, - заметил Ульрик.
        - …как это называется?! - кричала разъяренная Джен. - Заявиться в мой дом без приглашения, да еще с троллем!..
        Ульрик ждал, пока Джен выпустит пар, между делом рассматривая кота. Тот побывал в столь многочисленных дворовых драках, что, если одержал победу хотя бы в одной, Ульрик затруднялся сказать, как должен был выглядеть «другой парень».
        - …а еще стоит и улыбается наглым образом! Хоть бы поинтересовался, для приличия, как дела, спросил, хорошо ли прошел мой день! Это очень невежливо, врываться вот так…
        Странный кот мяукнул. Вернее, издал звук, что с легкостью мог сойти за стон смертельно раненного животного. Ульрик на всякий случай внимательно присмотрелся к бедолаге. Возможно, кот и правда неважно себя чувствовал. По всем признакам, включая запах, он был мертв уже около месяца.
        - Зачем ты привел его?! - Джен указала на «тролля».
        - Я спас парня от разъяренной толпы. Только он вовсе не тролль и не имеет никакого отношения к этим монстрам. Как вас зовут, мистер?
        - Инкогнитус, - назвался юноша в маске, как по волшебству придя в себя.
        - И ты, разумеется, не тролль, - угрожающе начала Джен.
        - Разумеется, нет. Тролли зеленые, большие и… э-э-э…
        - Едят людей, - подсказал Ульрик.
        - Именно, - подтвердил Инкогнитус.
        - Тогда сними маску, - потребовала Джен.
        - Вот еще.
        - Ты думаешь, если наденешь маску, никто не догадается, что ты тролль? Да по ним вас и вычисляют!
        - Много кто в городе носит маску, по-твоему, все они тролли?
        - Подобные тебе не понимают, что быть гадом и делать вид, что ты гад, одно и то же!
        Попритихший было неприятностиметр, стал пищать громче.
        - Так, все, ты сама напросилась, - пригрозил Инкогнитус.
        - И что ты сделаешь?
        - Затроллю тебя!
        - Попробуй, - сложила руки на груди Джен.
        - Киса, ку-ку, - непонятно к чему сказал Инкогнитус.
        Ульрик рассматривал кота. Пожалуй, неверно было бы сказать, что тот выглядел так, будто давно умер. Он выглядел так, будто никогда и не жил.
        - Можешь не стараться, - фыркнула Джен.
        - С какова ты горада?
        - Не впечатляет.
        Неприятностиметр надрывался.
        - А ты умеиш р-р-р? - не сдавался Инкогнитус.
        - Ты самый худший тролль из всех, что попадались мне на пути.
        - Киса, ты абидилась? - продолжал нести чушь Инкогнитус.
        - Попусту тратишь время.
        - У тебя есть паринь? Он веселый штрих?
        Неприятностиметр заходился в истерическом писке. Если верить устройству, Ульрик вновь болтался в петле.
        - Слушай, - Джен обернулась к Ульрику, зажав уши. - Можешь сделать так, чтобы этот непре… неприя… неприятности… эта штука заткнулась, а?!
        - Вообще-то, - сказал Ульрик, убирая устройство в звуконепроницаемый футляр, - он себя так ведет, когда мне угрожает смертельная…
        В окно прихожей, вдребезги разбив стекло, влетел блестящий цилиндр. Врезался в стену, чудом не задев чучела, упал на пол, немного покрутился на месте и замер. Раздался щелчок, из цилиндра с шипением стал выходить газ.
        - …опасность.
        Дверь рухнула под градом ударов. В прихожую ввалились друг за другом четверо вооруженных до зубов громил в противогазах и бронекостюмах с кислородными баллонами за спиной. На груди каждого вновь прибывшего нашивка с эмблемой в виде лотоматона - символа спецслужбы Департамента профпригодности.
        Инкогнитус, что едва пришел в себя, свалился без чувств. Ульрик задержал дыхание и бросился прочь, но сразу два сотрудника спецслужбы повисли на нем мертвым грузом. Агенты с пыхтеньем выламывали руки, пытаясь завернуть локти за спину.
        Не тут-то было.
        Ульрик повел плечом, с виду легко, но гориллоподобный агент вмиг отлетел к стене. Стянул освободившейся рукой противогаз со второго и врезал головой в лицо. Кинулся на кухню, но там поджидали трое. Вломились через окно и устроили западню. Короткий удар прикладом винтовки в солнечное сплетение, и Ульрик свалился на пол.
        …Его схватили за волосы и потащили. В прихожей Ульрик мельком увидел бившегося в конвульсиях Инкогнитуса. Бледная Джен закрывала нос и рот платком. Испуганной она не выглядела, скорее злой. Подумалось: «Ну вот и все».

* * *
        Ульрика приволокли в гостиную и усадили в кресло перед телетранслятором.
        - Добрый день, - ядовито улыбнулась с экрана Белинда. - Рада вас видеть.
        Рядом с Белиндой сидели еще двое - лысеющий тип в твидовом пиджаке, что постоянно снимал, а после вновь надевал очки, и хмурый господин в костюме-тройке, с черной щеточкой усов на непроницаемом лице.
        В гостиную набилось с десяток агентов, все в бронекостюмах. Воздух здесь тоже был отравлен, хотя и не так сильно. Ульрика это мало заботило: дышать после удара в грудь он все равно не мог.
        - Я предупреждала, что этим кончится, но вы меня не послушали, - наставительно произнесла Белинда. - И вот результат. Вы сами во всем виноваты!
        Ульрика деловито обыскали. Агент выложил на стол перед телетранслятором часы на цепочке, смятую бирку участника Турнира Самоубийц и звуконепроницаемый футляр. Последний он открыл, дабы извлечь неприятностиметр, и Ульрик заранее поморщился, ожидая, что надоедливый писк возобновится. Устройство тем не менее хранило угрюмое молчание.
        Одного агента вырвало на ковер. Того самого, с которого Ульрик стащил противогаз. Подбородок сотрудника Департамента заливала кровь из сломанного носа, а лицо от газа приняло зеленоватый оттенок. «Так тебе и надо», - мстительно подумал Ульрик.
        - На каком основании меня задержали? - сдавленным голосом спросил он. Дыхание понемногу возвращалось, что не могло не расстраивать - от газа тут же разболелась голова.
        - Вы не оставили мне выбора, напав на господина Верджила, - отрезала Белинда. - Оказывается, вы не только аферист и мошенник, но и опасный преступник.
        - Это вышло случайно!
        - Разумеется, как и убийство марлофов. С вами хоть что-нибудь происходит не просто так?
        Из прихожей донесся глухой стук и чей-то вскрик. В гостиную вошла Джен, злая, как тысяча чертей. За ней на почтительном расстоянии хромал агент.
        - Убирайтесь из моего дома ко всем котам! - рявкнула она на троицу в телетрансляторе, хотя призыв наверняка был обращен ко всем, кто находился в гостиной. Включая Ульрика. Невысокий агент снял с засыпанного битым стеклом подоконника чудом уцелевший горшок с бегонией и принялся изучать.
        Белинда от злости пошла красными пятнами, тип в твидовом пиджаке закашлялся, и только господин в костюме-тройке остался невозмутим, он словно не замечал разыгравшейся в гостиной сцены.
        Неприятностиметр в руке агента начал размеренно пищать.
        - Почему эта… особа здесь? - с трудом выговорила Белинда.
        Агенты Департамента профпригодности стояли, переминаясь с ноги на ногу.
        - Это какое-то недоразумение, - наклеила сладкую улыбку Белинда. - Послушайте, милочка, вас здесь быть не должно…
        - Разве? - спросила Джен подозрительно ласковым голосом, от которого тип в очках разразился очередным приступом кашля.
        - Дело в том, что в вашем доме был распылен чрезвычайно сильный усыпляющий газ.
        - И что?
        - Вы давно должны были потерять сознание и не видеть всего этого…
        В телетранслятор полетел гаечный ключ. Усыпляющий газ на Джен ничуть не подействовал, наоборот, она выглядела бодрее обычного.
        В гостиной все вновь пришло в движение. Агенты пытались успокоить Джен, Белинда отдавала беспорядочные приказы, срываясь на крик, тип в пиджаке кашлял, неприятностиметр пищал, Ульрик улыбался. Инкогнитус лежал на полу в прихожей и стонал. На шум приплелся ободранный рыжий кот. На распрекрасный усыпляющий газ ему тоже было начихать.
        В конечном счете, Джен сковали руки за спиной и усадили в кресло рядом с Ульриком. По экрану телетранслятора, в том месте, куда угодил ключ, расползлась внушительная трещина.
        Белинда щелкнула пальцами, желая привлечь внимание агентов, - из-за крика голос порядком сел, - отчего на ладони загорелась печать: «ИНСПЕКТОР».
        - Вы, разумеется, наслышаны о таком изобретении Древних, как лотоматоны, - сказала Белинда хрипло. - Познакомьтесь еще с одним: портативный деактиватор печатей. Прошу начать процедуру, давайте покончим с этим.
        По телетранслятору то и дело пробегали широкие полосы помех. Иногда экран и вовсе гас, впрочем, тут же вспыхивая вновь синим неверным светом.
        Деактиватор печатей?
        Ульрик расплылся в улыбке: к нему шел агент со стальной шкатулкой в руках. Те двое, что стояли по бокам, разом накинулись, не дав подняться. Раскидать агентов, сидя в глубоком кресле, оказалось невозможно. Ульрик боролся, сколько мог, но его сдавили с обеих сторон. Содрали с правой руки перчатку и попытались засунуть ладонь в адскую машинку.
        - Вы же так стремились расстаться с печатью, - Белинда указала на шрамы, исполосовавшие ладонь Ульрика. - Что же не радуетесь?
        - Не имеете права, это незаконно!
        - А законно бить человека, состоящего на службе в Департаменте профпригодности, люстрой по голове?
        Устройство деактивации напоминало мясорубку. Ладонь запихнули внутрь, и агент принялся яростно крутить ручку. Сквозь стеклянное окошко Ульрик увидел, как одна за другой вспыхивают буквы, складываясь в до боли знакомое слово. Миг - и буквы стали тускнеть.
        - В редких случаях - а ваш случай всем исключениям исключение - снятие печати допускается! - не скрывала радости Белинда. - Все уже согласовано с Департаментом профпригодности и Министерством труда. Я же вам…
        - Думаю, мы слишком строги с молодым человеком, - подал голос господин в костюме-тройке.
        - Что? - Белинда, кажется, не поверила ушам.
        - Кхм, кхм, - отозвался тип в твидовом пиджаке. Снял с носа очки и стал протирать линзы платком.
        - Мистер Вайтфокс не так уж плохо справляется со своими обязанностями. Просто ему несколько… не везет в последнее время, - продолжил неизвестный Ульрику джентльмен. - Впрочем, разве не в этом заключается суть профессии?
        - Но… господин инспектор, вы же сами… - пролепетала Белинда.
        Ульрику позволили вытащить руку из «мясорубки», и он поспешно щелкнул пальцами, проверяя, на месте ли печать.
        - Вижу, вы записались на Турнир Самоубийц? - сказал инспектор, указав на бирку.
        Ульрик оторопело кивнул.
        - Желаю удачи. Продолжайте в том же духе. Мы будем за вас болеть.
        Телетранслятор мигнул и пропал. Агенты немного потоптались на месте, потом робко извинились, сняли наручники с Джен и откланялись. Сотрудники Департамента профпригодности дисциплинированно направились к двери, похрустывая битым стеклом.
        На несколько секунд в гостиной воцарилась тишина, даже Инкогнитус перестал скулить.
        - Пожалуй, пришло время сказать тебе, - смущенно начал Ульрик. - На самом деле я не бухгалтер.
        - Я уже догадалась.
        Вновь неловкое молчание.
        - Как прошел твой день? - вспомнив недавний разговор о вежливости, поинтересовался Ульрик.
        - Бывало и лучше. В последний раз спрашиваю: кто ты, кот тебя дери?
        - Неудачник, - краснея, признался Ульрик.
        - Я в курсе. Я спрашиваю, чем ты занимаешься?
        - Но это и есть моя работа!
        - Неужели?
        - Ты разве никогда не слышала о брайанах?
        Джен выразительно промолчала.
        - Я могу доказать. Вот, смотри, - он поднял ладонь. - Видишь?
        - Что именно? - нахмурилась Джен.
        - Печать. Такие большие буквы. Они еще светятся.
        - Ты меня троллить пытаешься или что?
        - Троллинг? При чем тут ловля рыбы на блесну?
        - Все, хватит! Зачем тебе понадобилось записываться на дурацкий Турнир, а?!
        И почему все так странно себя ведут, узнав, что он будет участвовать в Турнире Самоубийц?
        - А что не так с Турниром? - осторожно спросил Ульрик.
        - То, что придется идти на твои похороны, а мне оч-чень не идет черный цвет!
        Ульрик начал подозревать недоброе. Во что его угораздило ввязаться на сей раз?
        - Ты не могла бы рассказать о Турнире немного побольше?
        - Отчего же? С радостью! Турнир Самоубийц - древнейшая традиция города. Победитель становится мэром Блэткоча ровно на год.
        - А потом?
        - Новый Турнир. Мэр каждый год должен доказывать, что он достаточно хорош, чтобы управлять нами.
        - И никому не удавалось выиграть? Выходит, у вас никогда не было мэра?
        - Одному человеку вроде как удалось. Сто лет назад. Его звали Генри Блэткоч, это он основал город и учредил Турнир. Генри наш первый и последний мэр.
        - Ну, значит все не так плохо.
        - Еще про Генри говорят, будто он способен воскрешать мертвых, бреется топором, умывается кислотой и ест раскаленное железо на завтрак.
        - Кто организует турниры, на которых запросто можно погибнуть?! - искренне возмутился Ульрик.
        - А, когда записывался, тебе в названии «Турнир Самоубийц» ничего не показалось странным?
        - Я думал, это для красоты, - скрестил руки на груди Ульрик.
        - Ты сейчас в городе, где второй по опасности район называется «Тихая гавань». Как думаешь, что тебя ждет на Турнире?
        - Второй по опасности? А первый какой?
        - Где живу я!
        - По-моему, ты принимаешь все слишком близко к сердцу.
        - Знаешь что?! Убирайся отсюда ко всем котам, можешь завтра умереть, понял?! И тролля своего забери!
        Ульрик не стал возражать. Нужные слова для извинений все равно в голову не приходили. Он понятия не имел, как в одном предложении соединить «разгромленный дом», «испорченный вечер», «разговор с родителями» и «мне очень жаль».

* * *
        Виктор, он же рыцарь плаща и кинжала, он же наемный убийца, он же просто убийца - в свободное от работы время, - пребывал в крайней растерянности. Он не привык отлынивать от дел, но еще никогда не сталкивался с подобной проблемой: чтобы человек оплачивал собственную смерть. Наличными. Обычно все дожидаются, когда кто-нибудь сам окажет им эту услугу. И чем позже - тем лучше.
        Вообще-то Виктор собирался прирезать клиента еще в баре, но, увидев, что тот сделал с Огденом, передумал.
        Виктор выяснил: зовут молодого человека Ульрик и в городе он недавно. На этом вменяемая часть биографии заканчивалась, и начиналось невообразимое.
        Ульрик появился в Блэткоче словно из ниоткуда. Молодого человека будто не существовало до тех самых пор, пока он чудесным образом не материализовался в Столице Метеоритов. А материализовавшись, тут же захотел ее покинуть. Необычным способом и тем не менее весьма настойчиво и с упорством, которому можно лишь позавидовать.
        Виктор понимал парня. Жизнь в Блэткоче не сахар. Но заканчивать ее вот так, оплатив переход в лучший мир (если сравнивать с Блэткочем, любое место будет лучше) из своего кошелька, - неправильно. Прецеденты, конечно, были. В одной религии, например, говорилось, что паромщик брал монету за перевозку души на другой берег реки Мертвых, в царство Мертвых. Но, как правило, человек к этому времени был уже… мертв.
        Люди едва не растерзали его из-за этих котов!
        В память Виктора особенно сильно врезалась сцена, когда Ульрик появился перед разъяренной толпой, один, без оружия.
        Накрапывал мелкий дождь.
        Обвешанный котами парень во фраке направился к поверженному троллю. На губах молодого человека кривилась неестественная улыбка, шею стягивала висельная петля. Толпа отпрянула.
        За Ульриком по пятам следовал некто одетый во все черное. Дважды его останавливали и грабили, но дурацкий меч не отнимали. Виктор догадывался почему: он предпочел бы задушить клиента голыми руками, чем пускать в ход такое оружие.
        Виктор не знал, что задумал Ульрик, но одно решил для себя твердо: убить юношу следует как можно скорее.
        Пока он не справился с задачей сам.

* * *
        Тик-так, раздалось из темной подворотни.
        Огден, что второй час кружил у бара «Веселый метеорит», никак не решаясь зайти внутрь, повернул голову и уставился в непроглядную черноту.
        Тик-так, послышалось вновь.
        Огден закрыл глаза. Он сделал это не потому, что был трусом - любой житель Блэткоча закрывал глаза, если поблизости раздавалось пронзительное тиканье. Традиция, зародившаяся еще в… Незапамятные Времена. Именно.
        Тьма сделала шаг вперед. Она была длинной и худой. Но, вот странность, она уже не была непроглядной: во мраке проулка мигнул отраженный свет уличного фонаря, будто серебряная монета сверкнула.
        И безмолвной тьму не назовешь: тик-так, раздалось опять.
        Словно рядом находились гигантские часы.
        Тик-так.
        Из подворотни выпросталась длинная рука с многочисленными суставами, похожая на паучью лапу, сграбастала Огдена и вздернула вверх, словно здоровяк весил не больше ореховой скорлупки.
        Тик-так.
        Тонкие металлические пальцы впились в шею, а единственный фонарь вдруг мигнул и погас.
        Тик-так.
        Тик-так.
        Тик.
        Так.

* * *
        Уэнделл Сепп - главный государственный инспектор Министерства труда Мехатонии - был одним из немногих, кому лотоматон выдал сразу три профессии: «ЭКОНОМИСТ», «РУКОВОДИТЕЛЬ», «СЛЕДОВАТЕЛЬ». И спустя годы все три так же ярко горели на ладони, как в первый день после теста. Подобное встречалось еще реже, обычно со временем две из трех печатей пропадали. Стоит человеку выбрать путь, назад уже не вернешься.
        Уэнделл прекрасно понимал потного, красного от смущения Теадеуса, что постоянно кашлял и протирал очки, злую донельзя Белинду, аттестационную комиссию… И даже Ульрика. Он внимательно изучил личное дело молодого человека. Может, Ульрик и был неудачником. Но, черт возьми, лучшим! В какие переделки он только не попадал! Тридцать шесть раз его сбивала машина. Он горел, тонул, падал с высотных зданий. В него стреляли из пистолета, резали ножом, травили ядом и даже вздергивали на виселице. Разные люди неоднократно покушались на его жизнь, но, что бы ни происходило, Ульрик всегда оставался чудесным образом цел и невредим. Подозрительно чудесным. Крайне подозрительным.
        Уэнделл Сепп поднялся и начал мерить кабинет шагами. Теадеус и Белинда, совершенно сбитые с толку, следили за его перемещениями, не в силах вымолвить ни слова.
        Газетчики уже вовсю трубили о сенсации. И сегодня Белинда вместе с болваном Теадеусом едва не подарили миру еще одну. Да и он хорош - позволил себя убедить! Уволить Ульрика, особенно сейчас, когда он своими безумными выходками привлек столько внимания, все равно что официально заявить: выбор лотоматона - ошибка.
        Определители профессий, безусловно, машины удивительные. Возьмем, скажем, возраст, до какого можно пройти тест, - пятнадцать лет. Потом, как ни старайся, печать не получишь. Почему пятнадцать, а не, скажем, шестнадцать или четырнадцать, никто не знает. Взрослым лотоматоны тоже не сообщают, кто кем мог бы стать. Наверное, из вежливости.
        Никогда не было ни переизбытка, ни недостатка профессий - лотоматоны словно обменивались данными. Казалось, машины осведомлены и о техническом уровне Мехатонии. Со временем, с развитием прогресса, машины, наверное, будут давать людям совершенно новые профессии. Жители Мехатонии смогут повторить путь Древних и узнать, что с ними стало. Или покажутся сами Древние. Что, если они специально оставили изобретения как подсказки?
        - Известно ли вам что-нибудь о Турнире Самоубийц? - поинтересовался Уэнделл.
        Вновь молчание, но более растерянное.
        - Господа, нам следует действовать быстро и крайне решительно, пока не стало поздно, - инспектор перестал расхаживать взад-вперед и замер посреди кабинета. - Поэтому давайте начистоту. Предположим - только предположим! - что лотоматон каким-то чудесным, непостижимым образом ошибся. Прекратите кашлять, Теадеус, возьмите себя в руки наконец! Ошибки бывают у всех, никто не безгрешен!
        - Случалось ли подобное раньше, господин инспектор? - подала голос Белинда.
        - Нет, насколько мне известно.
        - Вы в-верите, что п-подобное и п-правда произошло? - заикаясь, спросил несчастный Теадеус.
        - Я вообще в это не верю. Поэтому и сказал «предположим». Предположим - ради всего святого, не падайте в обморок, Теадеус! - что лотоматоны ошиблись. Один-единственный раз выдали неверный ответ из сотен тысяч безукоризненно точных. Что тогда? Только представьте, что будет, если люди начнут сомневаться в выборе машин! «Если ошиблись один раз, могут ошибиться и второй» - вот как все станут рассуждать. Последствия подобных умонастроений непредсказуемы. Нам выпало принять непростое решение, но другого выхода нет. Мы должны избавиться от Ульрика для блага всего общества.
        - Но как?! Не убивать же его, в самом деле?! - воскликнула Белинда.
        - Разумеется, нет. Пусть все выглядит как несчастный случай.
        На какое-то время опять стало тихо. Белинда и Теадеус обдумывали сказанное.
        - Не поймите меня неправильно, господин инспектор, но вы рехнулись, - Теадеус Фрок решительно поднялся из-за стола. - Я буду вынужден немедленно доложить о ваших намерениях куда следует.
        Председатель Департамента профпригодности сердито сверкал стеклами безукоризненно чистых очков и даже перестал кашлять.
        - Полностью согласна, - подала голос Белинда. - Ульрик далеко не ангел, но убивать его - уже слишком.
        Теадеус вместе с Белиндой направились к двери.
        - Повторяю вопрос, - невозмутимо продолжил Уэнделл. - Вы слышали что-нибудь о Турнире Самоубийц?
        - Какое это имеет значение? - обернулась Белинда.
        - Турнир Самоубийц, пожалуй, самое кровавое и смертельно опасное спортивное состязание. Ульрик решил участвовать в нем. Добровольно. Мы не будем помогать ему покинуть этот мир. Но и мешать не станем.
        Вновь молчание. Видимо, Теадеус и Белинда представляли Ульрика лежащим в гробу.
        - Значит, он умрет, если проиграет? - наконец спросила Белинда.
        - Еще как.
        - А что, если Ульрик выиграет?
        - Никому не удавалось пройти все испытания и остаться в живых.
        - О, вы понятия не имеете, на что он способен! - воскликнула Белинда. - Постоянно жульничает и обманывает! Вот увидите, он легко пройдет испытания, да еще с этой гнусной улыбочкой, а после разорит нас, предъявив счет на колоссальную сумму!
        - Какой выход предлагаете вы?
        - Уволить, и дело с концом!
        - Это никогда не поздно. В ближайшее время Ульрик никуда из Блэткоча не денется, а там посмотрим.
        Белинда и Теадеус молчали, каждый по-своему: председатель Департамента профпригодности смущенно-задумчиво, а директор фирмы «Брайан и Компания» саркастично-насмешливо.
        - Мы сделаем это для общего блага, - повторил главный довод Уэнделл. - Так будет лучше для всех.
        - Кроме Ульрика, - напомнил Теадеус.
        - Лучше пусть пострадает один, чем тысячи.
        Инспектор заложил руки за спину и отошел к окну, показывая, что разговор окончен.
        «Может, треклятая штуковина и правда ошиблась, - подумал Уэнделл. - Что с того? Нельзя допустить, чтобы об этом стало известно. Белинда ненавидит Ульрика всем сердцем, но она и понятия не имеет, насколько он опасен».

* * *
        Дневник Нейтана.
        «Сегодня утром я обнаружил на подоконнике мертвую осу. Вчера - еще одну. Совпадение? Вряд ли».

* * *
        Около часа ночи в замке послышалось загадочное скрежетание. Страдавший бессонницей Ульрик поднялся с постели и прислушался к шепоту в коридоре.
        - А я тебе говорю, это тот самый номер!
        - Так тебе и написали, что тут есть деньги.
        - Хочешь - вали, мне больше достанется.
        - Попробуй среднюю и поворачивай до щелчка.
        - Отстань, я лучше знаю, как вскрывать замок!
        Ульрик распахнул дверь и выставил вперед револьвер - на сегодня желание работать пропало. В коридоре стояли полицейские с чулками на головах. Один, невысокого роста, спешно спрятал за спину газету.
        - В чем дело? - поинтересовался Ульрик.
        - Э-э-э… кажется, мы ошиблись дверью, - пролепетал коротышка.
        Его высокий коллега попятился к выходу.
        - Доброй ночи, сэр!
        - Всего наилучшего!
        - Крепких снов!
        Неприятностиметр молчал.
        ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. Не корми тролля
        Ульрику был нужен новый фрак. Прежний выглядел совсем непрезентабельно: блэткочская грязь оказалась на удивление въедливой. Как он ни старался, вывести пятна не удалось даже патентованным чистящим средством. Ульрик сдался и отправился за покупками.
        Внезапно выяснилось, что купить новый фрак в Столице Метеоритов задача не из легких. Наконец, ему улыбнулась удача в бюро похоронных услуг. Когда владелец понял, что перед ним не бывший клиент, пришедший жаловаться на товар, то с удовольствием продал фрак за полцены. И был невероятно счастлив, что сумел избавиться от вычурного наряда, долгое время висевшего на вешалке в ожидании подходящего покойника с чувством стиля.
        Утром первого дня Турнира его разбудил громкий писк. У кровати, будто ночник, вырос почтовый ящик и споро засыпал сонного Ульрика письмами. Одно, в большом белоснежном конверте, пришло из суда. Ульрик непослушными пальцами разорвал плотную бумагу. Внутри обнаружился сложенный вчетверо листок: вот-вот должно было состояться первое слушание по делу «Ульрик Вайтфокс против лотоматона».
        Прочая корреспонденция оказалась менее важной - новый выпуск журнала-каталога «Все о моде», приглашение на вечер встречи выпускников, портрет объявленного в розыск особо опасного преступника и множество рекламных буклетов. Последние Ульрик не стал даже смотреть, а сразу выбросил в мусорное ведро. Немного подумав, отправил следом приглашение на вечер встречи.
        «Особо опасный преступник» оказался мужчиной лет сорока. Загорелое до черноты лицо, тонкие губы, хищный крючковатый нос и щегольски подкрученные усики делали его похожим на капитана пиратского корабля. «Пират» промышлял подделкой документов, брался даже изменить выданную лотоматоном печать. О том, что можно менять печати на свой вкус, Ульрик узнал впервые, но очень сомневался, что подобное возможно. Наверняка это ловкий трюк, не более. И все же как было бы славно доказать, что печать вовсе не уникальна и ее можно подделать! Да только где найти такого умельца? Полиции Мехатонии подобное не удалось до сих пор.
        Ульрик пролистал журнал «Все о моде». Не теряя времени, оформил заказ на пять рубашек, пять жилеток, столько же брюк и коробку перчаток сверху. Написал письмо в ателье: пусть сшитые особым манером фраки - по индивидуальной мерке, дабы не стесняли движений - пришлют в Блэткоч. Посылку следовало ждать не раньше конца недели - из-за бюрократических проволочек почта работала отвратительно.
        Ульрик взглянул в зеркало, грустно улыбнулся сам себе и начал собираться на Турнир.
        Рубашка выглядела черт знает как. Прежде бы он предпочел тонкий батист, воротник-стойку с отогнутыми уголками и одинарными манжетами под запонки. Сейчас выбирать не приходилось: хозяин похоронного бюро рассчитывал, что фрак станет носить не слишком требовательный клиент. Ткань рубашки была настолько жесткой, что даже сгибалась плохо. Зато ее можно было не крахмалить. Двубортный белый жилет с V-образным вырезом имел, к сожалению, четыре пуговицы, а не три. А вместо двух параллельных полосок из атласной ткани на брюках красовалась одна - такие больше подходили для смокинга. Вздохнув, Ульрик решил, что это он как-нибудь перетерпит.
        Он прошелся щеткой по лакированным туфлям, достал из саквояжа белые лайковые перчатки на перламутровых пуговках, в нагрудный карман вложил неприятностиметр, словно платок. На шею набросил обрывок веревки, завязанный висельным узлом.
        Сегодня фрак был уместен как никогда: Ульрик отправлялся на похороны.
        Пусть, по мнению Джен, и свои собственные.

* * *
        Он стоял на затянутой ледяной коркой арене и разглядывал зрителей. Ульрик немного опоздал, и блэткочцы уже начали волноваться: не случилась ли какая беда. Его появление они встретили вялыми аплодисментами.
        Играл духовой оркестр. Следовало отдать должное жителям Блэткоча - веселиться они умели. Ульрик подумал, что это самые пышные похороны, на какие он только мог рассчитывать.
        Арену окружали деревянные скамьи, ступенеобразно уходившие вверх. Зрителей набралось немного. Некоторые пришли с детьми. Совсем маленьких родители посадили на плечи, чтобы им было лучше видно, как Ульрика станут убивать.
        На первом ряду устроились странного вида личности - одетые в черные балахоны, они напоминали стаю нахохленных грачей. На третьем расположилась пестрая троица: зеленоволосая девочка, тип в розовом халате с бумажным пакетом вместо маски и парень в настолько мятом костюме, что вздумай кто привести пиджак и брюки в порядок, сломал бы утюг. Вероятно, местные сумасшедшие. Еще один ненормальный сидел на последнем ряду. Вырядившись в оранжевую парку, он так туго затянул завязки капюшона, что лица было почти не разглядеть.
        У края арены появилось серебристое марево. Секунда - и оно оформилось в телетранслятор. Ульрику одновременно кивнули три господина в котелках, с блокнотами наизготовку. Аттестационная комиссия Департамента профпригодности пожаловала, надо полагать. Верджила среди вновь прибывших не оказалось.
        Грохнул выстрел, и телетранслятор взорвался снопом серебряных брызг. Под свист товарищей тип с двустволкой сел на место, бормоча что-то про «дьяволово зеркало».
        Ульрик вздохнул.
        - Меня зовут Сайрус Блинч, - крикнул толстый коротышка, важно вышагивая по арене, - и я рад приветствовать вас на открытии ежегодного Турнира Самоубийц!
        Раздалось несколько хлопков. На этом овации закончились.
        - Благодарю, благодарю, - не смутил Блинча холодный прием. - Позвольте огласить список участников.
        Он открыл регистрационный журнал и с полминуты водил пальцем по строчкам.
        - Ульрик Вайтфокс! - наконец провозгласил Блинч. - Наш участник под номером один!
        С этими словами он вывел мелом на грифельной доске турнирную таблицу:
        Испытание № 1: Убить тролля.
        Участник № 1: Ульрик Вайтфокс.
        Неприятностиметр радостно пискнул.
        - По традиции, - продолжил Блинч, - я должен поинтересоваться, не хочет ли кто-нибудь из вас, почтенная публика, принять участие в Турнире?
        Наступила тишина, прерываемая только завываниями ветра.
        Блинч собирался сказать что-то еще, когда на первом ряду началась возня: люди в балахонах яростно пихали локтями упирающегося товарища. Наконец его вытолкнули на арену.
        Зрители одобрительно засвистели. Похоже, блэткочцы считали, что лучше одной кровавой смерти может быть только две.
        На доске появилась новая запись:
        Участник № 2: Орфографус Лингва.
        Сайрус Блинч окинул взглядом трибуны.
        - Нет ли еще желающих? - на всякий случай спросил он.
        Под аплодисменты на арену вышли сразу трое - зеленоволосая девочка, парень с бумажным пакетом на голове и мятокостюмный юноша болезненно-бледного вида.
        Сайрус Блинч старательно вписал в таблицу имена.
        Участник № 3: Мэгги Уипкофф.
        Участник № 4: Чейзи Чайлд.
        Участник № 5: Унылсон Хикс.
        Все, включая Лингву, получили пачку документов и теперь споро ставили подписи на листах - отказ от претензий.
        Мэгги, зеленоволосая девочка с огромными разноцветными глазами в пол-лица, нетерпеливо подпрыгивала на месте, словно мячик. Умереть ей было невтерпеж. С розовым халатом участник № 4 носил майку, стоптанные тапочки и галстук в красную полоску. В прорези для рта торчала зажженная сигарета. Ульрику подумалось, что подобный наряд производит нужное впечатление не хуже фрака. Впрочем, может, это в Блэткоче мода такая. От Столицы Метеоритов всего можно ждать.
        Пиджак висел на мистере Хиксе, как парус на мачте в абсолютный штиль. Из нагрудного кармана вместо платка выглядывал штопаный носок. Юноша ершисто озирался, посверкивая на солнце проволочной оправой очков.
        - Что ж, если больше никто не хочет…
        Сайрус с надеждой оглядел зрителей.
        Посреди арены выросла башня с часами без стрелок. Только что ее не было, и вот, пожалуйста - длинная тень протянулась до самых трибун. Огромный циферблат, ажурные перильца, пыльные окна. Табличка над дверью гласила: Стадион имени Генри Блэткоча, 404.
        В облике Башни что-то неуловимо изменилось. Не сразу Ульрик понял: куда-то запропастилась химера.
        Дверь распахнулась. По устланным ковровой дорожкой ступенькам на арену сошел человек в строгом черном костюме и с уже знакомой Ульрику маской на лице. Он подошел к Блинчу, взял кусок мела и вывел рядом с записью «Участник № 6» аккуратное «Феймлес». После чего присоединился к прочим самоубийцам.
        Участники Турнира стояли под мелким дождем плечом к плечу, как солдаты на параде. Или перед расстрелом.
        Ульрик оглядел «коллег». Никто не проявлял ни малейшего беспокойства. С другой стороны, возможно, дело в характере жителей. Они и метеориту были рады.
        Блинч довольно потирал руки.
        - Пожалуй, начнем, - сказал он. - Как известно, наш достопочтимый мэр Генри слыл непревзойденным троллем. Докажите, что и вы не хуже!
        - Подождите меня! - раздался голос.
        На арену пробирался некто, на ходу стягивая оранжевую парку. Это была Ют Бильдерлинг собственной персоной и ее вечно развязанные шнурки.
        - Что ты здесь делаешь? - напустился на нее Ульрик.
        - Приехала участвовать в Турнире, конечно!
        - Как ты о нем узнала?
        - Мне рассказала Белинда.
        Белинда? Вот гадина!
        - Послушай, тебе нужно срочно уезжать, - горячо заверил Ульрик.
        - Это еще почему?
        - Участвовать в Турнире Самоубийц смертельно опасно, вот почему!
        - С чего ты взял?
        - А как ты думаешь, почему его назвали Турнир Самоубийц?!
        - Да ладно, кто будет устраивать турниры, на которых запросто можно погибнуть? - отмахнулась Ют.
        - Ты не знаешь, на что способны эти люди, они все здесь сумасшедшие! Даже о лотоматонах никогда не слышали!
        Сайрус Блинч обходил самоубийц с подносом, уставленным фужерами на тонких ножках. В каждом пенилось что-то мутное и до ужаса пахучее. Прежде чем Ульрик успел ей помешать, Ют схватила бокал и залпом осушила.
        - Видишь, ничего страшного, я все еще жива, - легкомысленно заметила Ют.
        Ульрик недоверчиво взял последний бокал. Неприятностиметр зашелся в бешеном писке. На вкус угощение оказалось омерзительным. Желудок взбунтовался, и Ульрика едва не стошнило.
        На арену вынесли два замысловатых кресла, оборудованных цепями. Троллей пока видно не было. Может, он и правда зря волнуется? Ульрик поежился от холодного ветра. Небо затягивали тучи.

* * *
        Ульрику выпало выступать седьмым. Сейчас он сидел в тесной, похожей на гримерную каморке под ареной и припоминал все, что слышал о троллях.
        Тролли очень опасны - раз. Все претенденты на кресло мэра безоружны - два, и если Ульрику и Ют еще простительна подобная небрежность, то ради чего рискуют остальные? Он вот, к примеру, боится потерять работу.
        Ульрик раздумывал, как можно прикончить тролля. Для некоторых губителен солнечный свет - он обращает тварей в камень. Другие каменные сами по себе. Есть пещерные тролли, болотные, а еще снежные, равнинные и карликовые. Тролли уязвимы для волшебства, но Ульрик не знал ни одного, пусть и самого пустячного заклинания. Он разучил несколько пасьянсов и карточных фокусов, но сейчас они вряд ли спасут.
        Шкура тролля необыкновенно прочна. Твари очень свирепы. Их слабое место - интеллект. Это хорошо.
        Тролли не слишком умны. Поэтому с ними сложно договориться. Так что на искусство риторики и дипломатии рассчитывать не приходится. А это уже плохо. Очень плохо.
        Ульрик помнил множество поэм, легенд, сказок и частушек, в которых упоминались тролли, но превосходное знание фольклора не давало ровно никаких преимуществ в драке.
        Чаще всего тролли вооружены дубинами. Они огромны и, возможно, не слишком быстры. Скорость - главный союзник и единственная надежда спастись. Но оружия все равно нет. Как убить тролля голыми руками?
        Дверь распахнулась, Ульрик услышал, как выкрикнули его номер. Пора.
        Погода окончательно испортилась. Лил дождь, арена пестрела лужами. Башня сместилась влево и угрюмо мокла под струями воды. Лишь в одном окошке горел свет, и было видно, что за портьерой стоит безголовая тень. Неподалеку расхаживал Сайрус Блинч с зонтиком. Посреди арены стояли два кресла. Одно занял джентльмен в сером костюме. Троллей поблизости не нашлось.
        - Извините, - обратился Ульрик к Блинчу. - Вы здесь тролля не видели? Зеленого такого? Впрочем, сойдет и любой другой цвет.
        Блинч указал пухлым пальцем на свободное кресло против джентльмена в сером. Ульрик принял приглашение. Сковав Ульрика по рукам и ногам, Блинч закрыл цепь на замок и отошел в сторону. Ульрик взглянул на своего визави.
        Бескровное лицо было лишено всякого выражения.
        - Кто вы? - спросил Ульрик.
        Человек не ответил. Он несколько секунд пристально изучал Ульрика, потом удовлетворенно поцокал языком и кивнул сам себе. В глазах неизвестного зажглись веселые искорки.
        - Лучше я расскажу, кто ты такой, - произнес он язвительным тоном. - Ты - неудачник. Все, к чему ты прикоснешься, превращается в мусор.
        С трибун послышались крики:
        - Толсто, толсто!
        Неприятностиметр исступленно пищал.
        «Какого черта здесь происходит?» - подумал Ульрик.

* * *
        N наблюдал за представлением из окна Блуждающей Башни. Уютно потрескивал камин, рассыпая по стенам кабинета замысловатые тени. N никак не мог дождаться, когда на арену выйдет парень в черном фраке и с удавкой на шее. Хотелось посмотреть, как он умрет.
        Первое испытание было предсказуемым. Протеже N с ним справился легко.
        Всем участникам дали выпить яд, приготовленный по особому рецепту. Стоит сердцу забиться быстрее, и каждый новый вдох покажется глотком кислоты.
        Спасение одно - оставаться невозмутимым. Что бы ни сказал тролль, ты должен в совершенстве владеть собой. Тебя может убить что угодно: злость, страх, стыд. Все, что заставляет сердце биться сильнее, разгоняя по жилам отраву, - твой враг.
        Вот и настал черед Ульрика. Тролль первым начал беседу. Надо сказать, тактику он избрал примитивную. Посыпались оскорбления, чаще всего звучало одно: неудачник. Троллю следовало придумать что-нибудь посложнее. Ульрик пока не проронил ни слова. Молодой человек спокойно улыбался, видимо, уверенный в победе. Мерзкая улыбочка выводила N из себя. Троллю она тоже пришлась не по вкусу.
        Ульрик ничего не говорил, только презрительно кривил губы. Тролль захрипел, откинул голову, жадно хватая воздух. Ульрик последовал его примеру. С трибун донеслись крики и улюлюканье: шутка молодого человека привела жителей Блэткоча в восторг.
        Тролль извивался в кресле, пытаясь разорвать оковы. Ульрик, передразнивая, сделал то же самое. Уголки его губ продолжали растягиваться в усмешке. Этот сукин сын выиграл поединок, не сказав ни единого слова!

* * *
        Нейтан тайком сбежал из дома, хотя и был наказан за то, что разбил любимую бабулину вазу. Но ваза сама виновата - не стоило ей стоять на шкафу в гостиной. Ужасно плохое место для ваз. Вазы лучше всего хранить в сейфе. Там с ними ничего не случится. Вот только катану бабушка отобрала. Конечно, оставались сюрикены - отличная штука, но в гостиной их лучше не бросать. А еще пришлось отдать львиную долю содержимого копилки за входной билет, чтобы попасть на Турнир. Разумеется, можно было в два счета проскользнуть мимо кассира, используя технику крадущихся, но это нечестно. Как страж и защитник города, он не вправе нарушать закон.
        На оставшиеся деньги Нейтан купил у торговца леденец в форме черепа, смешные глазастые очки и кусочек метеорита. На счастье.

* * *
        Виктор волновался. Ульрик был решительно настроен покинуть бренный мир. А хуже всего то, что он, Виктор, ничем не мог ему в этом поспособствовать.

* * *
        Ульрик пытался отыскать взглядом Джен, но из знакомых увидел лишь парня в черном. Как две капли воды похожего на того, с блестящим мечом. Только без меча. Грудь стиснула жгучая боль, перед глазами плавали разноцветные точки, совсем как конфетти.
        - Не обманывай себя, ты совершенно ни на что не годен, - сказал человек в сером костюме.
        К «конфетти» прибавился алый туман, дыхание перехватило. Губы сами собой начали раздвигаться в улыбке.
        - Думаешь, родители тобой гордятся?
        Цвета сделались нестерпимо яркими. Поскольку солнце давно спряталось за тучами и шел дождь, необыкновенно ярким стал серый цвет. Основной цвет Блэткоча. В него были выкрашены большинство домов, заборы и даже по лицам отдельных граждан кто-то словно провел валиком, как следует вымоченным в серой краске.
        Джентльмен, столь непочтительно отзывавшийся об Ульрике, вдруг облизнул губы. Язык у него отчего-то был весь в крови. Он хотел еще что-то сказать, но вместо этого закашлялся. Приступ кашля перешел в хрип.
        - У тебя нет друзей. Ты никому не нужен, - надсадно сипел он.
        Ульрик одобрительно улыбнулся.
        Господин в сером попытался встать, забыв про цепи.
        - Ты до самой смерти будешь неудачником, - прохрипел он совсем уж неразборчиво.
        Ульрик улыбнулся еще шире.
        Джентльмен извивался в кресле, силясь разорвать цепи, а с его губ слетали красные брызги. От вида ли чужой крови, а вернее от странного снадобья, выпитого ранее, приступ кашля одолел и Ульрика. Легкие горели огнем, перед глазами все плыло, зато улыбка делалась шире некуда.
        Ульрик попытался успокоиться, глубоко вдохнул, выдохнул. «Нужно представить себя в каком-нибудь тихом и спокойном месте, где можно расслабиться», - подумал он.
        В аду, например.
        Наконец Ульрик заметил Джен. Девушка сидела на последнем ряду в гордом одиночестве и с гаечным ключом наперевес.
        Ульрик начал терять сознание.
        И где этот метеорит, когда он так нужен?

* * *
        Представление близилось к концу. Снятый за почасовую оплату старый театр сегодня едва смог вместить всех желающих, хотя кресла давно были убраны - для экономии места зрителям приходилось стоять. Ульрик основательно утомился, а проклятый фрак казался неудобнее обычного.
        - Вы принесли книги? - спросил Ульрик.
        Поднялся лес рук, в каждой зажато по учебнику, некоторые тянули газеты и журналы.
        - Вот вы, сэр, - обратился Ульрик к худому высокому джентльмену, одетому в длинный плащ до пят. - Назовите учебник, любую страницу и строчку, на ваш вкус!
        Прочие зрители разочарованно опустили руки и с любопытством уставились на везунчика в плаще.
        - «Введение в элементарную геометрию и тригонометрию Эр Вэ Жуткуса», страница тридцать шестая, четвертая строчка сверху, - провозгласил тонким голосом каланча.
        Последовавший затем монолог Ульрика кишел формулами и определениями, что более всего напоминали заклинания по вызову чертей.
        Каланча меж тем одобрительно кивнул, кажется, прекрасно во всем разобравшись. Грянули аплодисменты.
        - Последнее представление вечера! - объявил Ульрик и вытащил револьвер. - Смертельный номер! Слабонервным лучше удалиться!
        В левой руке Ульрика мелькнула карта - червонный туз.
        - Прошу бесстрашного человека из зала подняться ко мне!
        Между ног зрителей пролез мальчишка и проворно вскарабкался на сцену. «Бесстрашный человек» раскланялся, заслужив овации.
        - Как вас зовут, сэр? - спросил Ульрик.
        - Дикки.
        - Вот что, Дикки, держи карту. Теперь иди к краю сцены, а после закрой глаза и ничего не бойся.
        - Слишком близко! - крикнул кто-то. - Так и моя жена сумеет!
        - Пусть отойдет подальше!
        - Верно!
        Ульрик развел руками.
        - Желание публики для меня закон. Дикки, друг мой, выйди за кулисы, открой гримерку - вот ключ, сядь в мое кресло, а карту подними так, чтобы барометр на стене был прямо напротив нее. Знаешь, что такое барометр? Отлично! - Ульрик повернулся к толпе. - Так достаточно далеко?
        - Вздор!
        - Нас не купишь!
        - Прохиндей!
        Метко брошенное яблоко грозило стукнуть Ульрика в лоб, но в последнюю секунду он ловко поймал плод.
        - Моя публика всегда готова меня поддержать, - Ульрик отвесил зрителям глубокий поклон. - Но будет честно, если я немного разомнусь. Прошу на сцену моего ассистента Гарольда!
        Из-за кулис вышел хромой человек с забинтованной головой и рукой на перевязи. Взрыв хохота. Ульрик положил яблоко на голову ассистента и отошел на десять шагов. Повернулся. Щелкнул пальцами, и на ладони вспыхнули золотые буквы. Ульрик высоко поднял руку, чтобы всем было видно, какая у него печать.
        Толпа ахнула и подалась назад.
        - Кто-нибудь, отберите револьвер!
        Поздно. Ульрик взвел курок, прищурился, заткнул пальцем левое ухо, нажал на спуск. Грохнул выстрел, и дама в первом ряду упала в обморок. Яблоко на Гарольдовой голове даже не шелохнулось, зато из-за кулис раздался пронзительный вопль.
        Кричал Дикки.
        Сразу несколько мужчин бросились за сцену. Спустя минуту они вынесли ребенка. Крови видно не было.
        Какой-то мужчина приложил ухо к груди мальчика, пощупал пульс.
        - Парнишка не ранен, это всего лишь обморок.
        Дикки часто-часто заморгал и поднял голову. Толпа облегченно выдохнула. Мальчик легко вскочил на ноги и вскинул руку, показав публике червонного туза, с аккуратной дыркой посередине.
        Ульрик раскланялся под смех и аплодисменты толпы. Затем взял Дикки на руки и поискал взглядом кого-нибудь из прессы. Негусто - два фотографа и сонный корреспондент с кислой миной.
        Он свистнул, и парень в клетчатом кепи, что болтал с девушкой, вскинул фотоаппарат.
        Гарольд откусил от яблока и принялся самозабвенно жевать. Ульрик поклонился, вытянул руку с револьвером в сторону, и снова грохнул выстрел. Яблоко разлетелось на куски.
        Аплодисменты и пара криков «Браво!».
        - Так скажите, кто я?! - крикнул Ульрик, высоко подняв руку с горящей печатью.
        - Неудачник! - хором крикнули ему в ответ.
        - Кто я?!
        - Неудачник! - смеялась публика.
        - Кто я, не слышу?!
        - Неудачник!
        - Так-то лучше. - Ульрик наигранно поскользнулся, шлепнулся на пол, послал зрителям воздушный поцелуй и тотчас упал занавес.
        - Ты меня едва не задел! - возмущался Гарольд, разматывая бинты. - Мы так не договаривались!
        - Зато получилось эффектно, - пробормотал Ульрик и отсчитал купюры. За представления он не получал и гроша, платить ассистентам тоже приходилось из своего кармана. Но игра стоила свеч - местные газеты уже вовсю интересовались неудачником, что откалывал смертельно опасные трюки.
        За Гарольдом выстроились Дикки с сигаретой в зубах, высокий худой джентльмен с учебником геометрии и фотограф в новеньком коричневом пиджаке.
        - Твоя доля, - Ульрик протянул купюры Дикки. - На карте, что я тебе дал, был согнут уголок, а твоя - совсем новая! Запомни: детали - вот ключ к успеху! И не кури, в твоем возрасте это вредно.
        Он забрал у Дикки сигарету, потушил и бросил в урну. Мальчик пожал плечами и вытащил из-за уха еще одну.
        - А вы двое, - обратился Ульрик к высокому джентльмену. - Почему не переодеваетесь? Ваш автобус отходит через двадцать минут, а вы еще не готовы!
        Ульрик легонько толкнул «джентльмена» в грудь, и тот распался на две части, оказавшись мальчишками-близнецами лет десяти.
        - В следующий раз будьте внимательнее, - наставлял Ульрик, вкладывая новенькие банкноты в чумазые ладошки. - Я ведь говорил: «Страница тридцать шестая, четвертая строчка снизу», а не сверху. Мне не под силу вызубрить весь учебник, я хоть и не брайан, но не до такой степени. И бегом мыть руки, не то оштрафую!
        Близнецы, хихикая, бросились к умывальнику.
        - Ты опять куришь? - Ульрик забрал сигарету у Дикки.
        Мальчик щелкнул пальцами, и тотчас в его руке появилась новая.
        - Нет, это решительно никуда не годится, - бормотал Ульрик, скептически осматривая протянутые для проверки пухлые ладошки. - С вашим номером надо что-то делать, маскировка - дрянь. Эти усы не выдерживают никакой критики. Рано или поздно нас разоблачат.
        - Мы меняемся местами каждый раз!
        - Толку? Вы же близнецы, - Ульрик стер пятнышко сажи с подбородка, что некогда принадлежал «худому джентльмену в плаще», пригладил взъерошенные волосы. - А, пожалуй, из тебя получится симпатичная барышня. Надо бы пройтись по магазинам, раздобыть приличное платье.
        - Гы-гы-гы, - покатился со смеху другой близнец. - Барышня! Эй, ты чего!
        Ульрик отсчитал деньги парню в кепи.
        - Давай сюда фотопластину. Чего камеру тянешь? Ты снимал или нет?
        - Пластины денег стоят, я вспышкой мелькнул, да и все, сэкономил, считай. Кто будет разбираться?
        - Неужели? Я в таком случае сэкономлю и оставлю тебя без премиальных.
        - Но…
        - Для кого я стараюсь? Не для этих же, - Ульрик кивнул в сторону зрительного зала. - Зачем я покупал тебе пиджак и камеру? Чтобы ты весь вечер заигрывал с девушками?
        - Но…
        - Боже ты мой, хватит здесь курить! И так душно, а ты еще дымишь, как паровоз!
        Ульрик в очередной раз выхватил у Дикки сигарету.
        - Привлекаете к делу народные массы? - прозвучал у входа в гримерку незнакомый голос. - Похвально.
        Ульрик только сейчас заметил, что в дверях стоит и улыбается мужчина с гладко прилизанными волосами.
        - Эти дети - ученики престижной театральной студии, будущие актеры, им такая практика на пользу, - хмуро ответил Ульрик и бросил очередную сигарету в урну. - А вы кто такой?
        - Боитесь, что я украду ваши секреты и открою свое шоу с подставными зрителями и дешевыми трюками?
        - Боюсь, что, шастая за кулисами, вы можете невзначай споткнуться и свернуть себе шею. Не хочу, чтобы на меня подали в суд.
        - Как вы поступили с лотоматонами? - Человек помахал зажатым в руке «Вестником Готтлиба». - Свежий выпуск.
        - Про это пишут? - Ульрик жадно схватил газету.
        - На последней полосе, в рубрике анекдотов и занимательных историй.
        Ульрик покраснел до корней волос. Заметка и впрямь была оскорбительно-насмешливого свойства. Ну хоть что-то.
        Близнецы разошлись не на шутку и грозили наставить друг другу синяков. Пока Ульрик их разнимал, джентльмена и след простыл. Прескверный тип. Пожалуй, надо заканчивать с представлениями и придумать что-нибудь новенькое.
        - Подходите ближе, раз уж у нас осталась фотопластина, предлагаю сделать снимок на память, - весело крикнул Ульрик. - Давай, Квентин, отрабатывай зарплату!
        Ульрик выстроил вокруг себя маленькую труппу, и Квентин вскинул камеру.
        - Улыбочку, - сказал он.

* * *
        Ульрик с трудом разлепил веки. Он по-прежнему сидел в неудобном деревянном кресле, только цепи сняли. Кресло напротив пустовало - плевавшийся кровью джентльмен исчез. Опустели и трибуны, остался один-единственный зритель: толстый парень в черном. Башня тоже куда-то подевалась, словно ее и не было вовсе.
        Шел дождь.
        Тут Ульрик понял, что ошибся, на стадионе были еще люди. Позади Сайрус Блинч командовал парой неопрятно одетых мужчин. Они тащили носилки, накрытые белой простыней. Из-под мокрой ткани выглядывали ноги в оранжевых кедах. С края носилок свободно свисали развязанные шнурки.

* * *
        Тип в черном представился Нейтаном и вызвался проводить Ульрика до гостиницы.
        Неприятностиметр пищал.
        - Ты из этих, из мимов? - спросил Ульрик, чтобы нарушить неловкое молчание. Они тащились по узким улочкам Блэткоча под моросящим дождем. Ульрик подхватил насморк и почти жалел, что остался в живых после первого испытания. - Работаешь в цирке?
        - Это костюм ниндзя, сэр.
        - У тебя грим на лице.
        - Это боевая раскраска - отпугивать врагов.
        Сработало. Ульрику в самом деле стало страшно за парня. Что с ним дальше-то будет?
        - Я уже давно изучаю искусство убивать.
        - Что, прости? - рассеянно спросил Ульрик, заметив дальше по улице черные мешковатые силуэты.
        - Искусство убивать. Я читаю книгу «Путь воина». Там много всего полезного. Оттуда я узнал, что есть точка на теле, если ткнуть в нее пальцем, человек мгновенно умрет.
        Скоро стало ясно, что за компания объявилась впереди. Люди в балахонах окружили долговязого парня в съехавшей набок маске и пытались вздернуть на фонарном столбе.
        - А это кто? - спросил Ульрик.
        - Адепты Ордена грэмов.
        - Кто?
        - Грэмы.
        - Кто?
        - Ну, они верят, что все зло в этом мире от ошибок в правописании.
        - Неужели?
        - Именно так, сэр. Они считают, если убивать всякого за то, что он не в том месте ставит ударение, мир сделается намного цивилизованнее.
        - Да это же… а, ладно. Так куда, говоришь, тыкать пальцем?

* * *
        Дневник Нейтана.
        «Я едва сдерживаю волнение. Сегодня мне довелось говорить с воином, тем самым - Великим и Несокрушимым! Он вновь спасал невинных. Хотя не уверен, что тот тролль был так уж невинен. А еще воин прошел первое испытание Турнира Самоубийц. Впрочем, здесь нет ничего удивительного.
        Воин зачем-то попросил меня щелкнуть пальцами, а после пожал руку и сказал: «Хм, странно». Наверное, это был обряд посвящения, он хочет, чтобы я стал его учеником!
        Я, как и прежде, работаю в библиотеке, но, возможно, скоро воин призовет меня на Священную Битву, и кому-то другому придется сметать пыль с переплетов и вести журнал учета посетителей. Мистеру Гилберту это наверняка не понравится, ведь он так занят. Обычно старший библиотекарь приходит к обеду, весь больной и разбитый, запирается в кабинете и не появляется до самого вечера, по горло заваленный делами.
        Иногда мистер Гилберт отправляет меня в магазин за бутылкой хереса - этот напиток хорошо помогает от книжных грызунчиков. Еще грызунчики не любят ром, водку и виски, а временами, особенно в конце месяца, удается справиться с ними с помощью особым образом процеженного технического спирта. Тогда следующим днем мистер Гилберт выглядит особенно больным.
        Но речь не о том. На днях я приметил одну странность за адептами Ордена грэмов. Они часто берут у меня книги. По сути, кроме них в библиотеку больше никто и не заглядывает. Интересуются грэмы всем, от хрестоматий по анатомии до сборников сказок. Берут, допустим, совсем новенький том, а возвращают с пятном на обложке или, того хуже, - с надорванной страницей. Мне думается, за этим кроется тайна. Следует обязательно рассказать о проделках грэмов мистеру Гилберту, ему наверняка будет интересно».

* * *
        - Все прошло отлично, - сказала фигура № 1, потирая руки.
        - Верно, - с готовностью отозвался Седвик.
        - Можно сказать, даже очень хорошо. Почти блестяще.
        - Угу.
        - Как Лингва?
        - Держится.
        - Я бы хотел с ним поговорить.
        - Он сейчас занят.
        - Чем же?
        - Бьется головой об стену.
        - Это ничего, это пройдет. Дивлюсь я все-таки блэткочцам, ну и пройдохи!
        - А что не так?
        - Да метеориты. Продают их уже по сто лэков за штуку. Говорят, мол, лечат от всех болезней. Обычные камни, разве что покрашенные. Насколько тупым нужно быть, чтобы покупать их! Смотри, - фигура № 1 вытащила из-под балахона булыжник. - Чего тут на сто монет?
        - Варвары, - пожал плечами Седвик.
        - Как думаешь, с подагрой он справится?
        - Вряд ли, сэр.
        - А с головной болью?
        - Это кусок кирпича, сэр.
        Фигура № 1 вздохнула.
        - А ты как себя чувствуешь? - с надеждой поинтересовался глава Ордена.
        - Лучше не бывает, сэр. Спасибо, что спросили.
        - Тогда передай это Лингве, - фигура № 1 сунула булыжник Седвику. - Ему скоро пригодится.
        ГЛАВА ПЯТАЯ. Блуждающая Башня
        К обеду пришла раскрасневшаяся от мороза Джен. Несмотря на холод, одета она была все в тот же рабочий комбинезон в масляных пятнах.
        - Как у тебя дела? - предупредительно спросил Ульрик.
        - Спасибо, неплохо. - Джен деловито проследовала в гостиную. - Вот, заглянула тебя проведать.
        В гостиной, с лакированным ящиком на коленях, сидел Инкогнитус. На стенке ящика мелом было криво выведено:
        «Кот Инкогнитуса»
        - А он что здесь делает?! Ты возьмешь на прием тролля?!
        - Какой прием? - искренне изумился Ульрик.
        - Ты разве не получал приглашение от N?
        - От кого?
        - Забудь. Так что здесь надо этому троллю?!
        - Это долго объяснять.
        - Неужели?
        - Он понравился неприятностиметру.
        - Этой твоей писклявой коробке? А она здесь при чем?
        - Я же рассказывал, кем работаю, - вздохнул Ульрик. - Мне нужно срочно доказать, что я неудачник, иначе меня уволят. А этот парень то и дело попадает в беду. Он идеальный напарник.
        Ульрик начал догадываться, в чем кроется секрет великодушия руководства, и как раз собирался сбежать. Второе испытание Турнира наверняка станет для него последним.
        - Я вовсе не тролль! - возмутился Инкогнитус.
        - А кто же ты? - язвительно поинтересовалась Джен.
        - Как человек может быть троллем? - устало спросил Ульрик.
        - Да у нас полгорода таких. Ты же сам одного прикончил.
        - Тролля? - не поверил Ульрик. - Такого зеленого, с…
        - Нет, - отрезала Джен. - Вчера, на первом испытании.
        - Это был тролль?!
        - Ну а кто же? Знаешь, ты иногда ведешь себя, как ребенок.
        - Хорошо, кто такие тролли, по-твоему? - сдался Ульрик.
        - Мерзкие твари, которые обожают выводить людей из себя. Не очень опасны, но настроение испортят - запросто.
        - Некоторые и без яда могут насмерть затроллить, - влез в разговор Инкогнитус.
        - Это выдумки.
        - Не веришь? Киса, ку…
        - Лучше не начинай, - пригрозила Джен.
        - Вообще-то, - заметил Нейтан, до этого мирно читавший газету в соседней комнате, - Генри Блэткоч, наш достопочтимый мэр, затроллил до смерти великое множество врагов.
        - Кто это? - спросила Джен, глядя, как в дверном проеме появляется огромная тень.
        - Долго объяснять, - смущенно отвел глаза Ульрик.
        - Она вам докучает? Убить эту особу для вас, о Учитель?
        - Нет, не надо никого убивать, Нейтан, и сколько раз повторять - я не твой учитель.
        - Как скажете, Господин, - поклонился Нейтан.
        - Ты мим? - изумленно спросила Джен.
        - Я рыцарь ночи, сударыня. А это мой Господин, - Нейтан отвесил Ульрику очередной глубокий поклон.
        Ульрик закрыл лицо ладонью и покачал головой, всем своим видом показывая: к сумасшествию, что происходит вокруг, он не имеет ни малейшего отношения.
        - Рыцарь ночи?
        - Ниндзя, мисс.
        - А это что? - спросила Джен и указала на вторую пару штанов, выглядывавших из-под трико Нейтана.
        - Утепленная одежда ниндзя, - залился краской тот. - Сегодня холодно.
        - Настоящие рыцари ночи не носили подштанников.
        - Те, у которых были бабушки, носили, - еще больше покраснел Нейтан.
        - Нейтан, Инкогнитус, как насчет небольшой прогулки по городу? - с наигранным воодушевлением предложил Ульрик. - А то мне скоро уезжать. Можем наведаться в какой-нибудь бар.
        - А как же прием у N? - возмутилась Джен.
        - Мне нельзя в бар, Господин. Бабушка говорит, там можно связаться с дурной компанией и попасть в беду.
        «И она чертовски права, - подумал Ульрик. - Впрочем, если твой внук разгуливает по городу в обтягивающих штанах, с ним уже не все хорошо».
        - Лучше идемте в лес, убьем Механического Человека, - предложил Нейтан и протянул Ульрику газету. - Вот взгляните, он опять кого-то похитил.
        «Очередное похищение!» - кричал заголовок еженедельника «Время Блэткоча».
        Далее следовало:
        «В прошлый котчерг домой не вернулся семнадцатилетний Тим Макфилд. Безутешные родители считают, что к делу причастен так называемый Механический Человек. Напомним читателям, что Тим стал двадцать третьим в списке таинственных похищений, прокатившихся по Блэткочу».
        - Когда пропал? - не понял Ульрик.
        - В этот котчерг, - пояснила Джен.
        - Не понял.
        - В котчерг.
        - Что это?
        - День недели.
        - Ты хочешь сказать «четверг»?
        - Нет, котчерг, не знаю никаких «четвергов».
        - А после него?
        - Что после?
        - Какой день идет следом?
        Джен возвела глаза к потолку.
        - Котница, Субкота, Воскотсенье, Котдельник, Вторкотник…
        - А среда?
        - Что «среда»?
        - Как, по-вашему, звучит «среда»?
        - Среда. Ты совсем тупой?
        Ульрик начал закипать.
        К заметке прилагалась мутная фотография леса.
        - «Механический Человек»? - уже без всякого желания спросил Ульрик: он, как ни старался, не смог увидеть на фотографии ничего, кроме лесной чащи.
        - У тебя нет воображения, - фыркнула Джен.
        - Ну, хорошо, а что видишь ты?
        - Высокого человека с циферблатом вместо глаза.
        Ульрик честно попытался испугаться, но все равно находил мало страшного в игре теней и некачественной типографской краске.
        - Он живет в Очаровательном лесу, а по ночам приходит в город, бродит по улицам, заглядывает в окна, - объяснила Джен. - Говорят, Механический Человек заберет всякого, кто его увидит.
        - Раз Механического Человека никто толком не видел, с чего ты взяла, что он вообще существует?
        - А кто, по-твоему, похищает людей? И фотографии есть! Если крепко зажмуришься, он тебя не тронет, постоит рядом, убедится, что ты его не видел, и уйдет восвояси.
        - Как узнать, что он рядом, ведь когда увидишь - закрывать глаза будет поздно?
        - Ты услышишь громкое тиканье, как от часов. Что ты как маленький, в самом деле?
        - Только не надо разговаривать со мной, как с ребенком! Это не я верю во всякую ерунду!
        - А еще Механический Человек съедает сердце жертвы, потому что у него нет собственного, - влез в разговор Инкогнитус.
        - Нет, это Виктор, Шестипалый убийца, - отмахнулась Джен. - И он ест сердца по другой причине - верит, что так обретет силу врага.
        - А, вот Виктор существует, - улыбнулся Ульрик. - Я видел похожего парня на днях в баре.
        - Вот не обрадуешься, когда они с Механическим Человеком придут по твою душу! - съязвила Джен.
        - Было бы здорово, я кучу денег заплатил.
        - Заплатил? - переспросила Джен. - Кучу денег? За что?
        - Мне был нужен хороший наемный убийца. Для одного важного дела. Долго объяснять.
        Джен с любопытством разглядывала лакированный ящик Инкогнитуса.
        - Что в нем? - не выдержав, спросила она.
        - Кот.
        - Кот?!
        - Это эксперимент. Я назвал кота Жив и дал ему фамилию Мертв. Сокращенно: Живомертв. Получается, кот и «Жив», и «Мертв» одновременно. Здорово, правда?
        Джен в очередной раз возвела глаза к потолку. В дверь постучали. Открыв, Ульрик увидел на пороге двух мужчин в строгих костюмах. Лица визитеров закрывали белые маски.
        - Приглашение на имя участника Турнира Самоубийц Ульрика Вайтфокса, - глухо провозгласил аноним.
        - Какая неожиданность, - обрадовалась Джен. - Давай сюда. Хм. «Уважаемый участник Турнира Самоубийц! Сегодня, в девять вечера, в Блуждающей Башне состоится торжественный прием по случаю открытия Турнира. Ждем вас с нетерпением!» - Джен перевернула приглашение другой стороной. - Эй, здесь не указан адрес!
        Но анонимов и след простыл.
        - О, мой кот, столько всего еще нужно сделать! - всплеснула руками Джен.
        - Сделать? - переспросил Ульрик.
        - Я не могу пойти на прием в этом, - она красноречиво оттопырила штанины промасленного комбинезона. - Собирайся, мы идем по магазинам.
        - Мы? Идем? - запаниковал Ульрик.
        Как-то чересчур по-брайановски отправиться на званый ужин к человеку, который пытался тебя повесить.
        - Поможешь выбрать платье.
        - Спасибо за предложение, но я пас. Мне и прошлой встречи хватило.
        - Ты мне должен за дважды разгромленный дом, не забывай.
        Неприятностиметр издал протяжный писк, больше похожий на стон. И почему ему так не везет?

* * *
        Джен набрала кучу платьев, скрылась в примерочной и, судя по всему, там заснула. Ульрик деликатно постучал, но ответа так и не дождался. Услышав сдавленные всхлипы, он решил узнать, в чем дело, и осторожно приоткрыл дверь. Джен сидела перед сваленной в беспорядке горой одежды и плакала.
        - Что случилось?
        - Я никуда не пойду, - заикаясь от долгих рыданий, сказала Джен.
        - Но… почему?
        - Потому, что мне нечего надеть.
        - Я думаю, все не так плохо, - заметил Ульрик.
        - Тебе легко говорить, ты всегда отлично одет, вон какой у тебя фрак, а я…
        Джен расплакалась сильнее.
        - Фрак - это что-то вроде униформы. Как халаты у врачей.
        Или смирительные рубашки у сумасшедших.
        - А еще, в случае похорон, меня не придется переодевать, - мрачно пошутил Ульрик.
        - У меня трагедия, а тебя волнует только, как ты будешь смотреться в гробу, - сказала Джен, вытирая слезы.
        - Как насчет этого? - спросил он и достал из груды одежды короткое черное платье. - Такие сейчас в моде.

* * *
        Часы в гостиной пробили без четверти девять. Джен от беспокойства не находила себе места.
        - Дай мне еще раз взглянуть на приглашение.
        - Оно у тебя в руках.
        - Здесь нет адреса! Только время, куда нам идти?! Уже почти девять!
        На Джен было короткое черное платье, обычно взъерошенные волосы аккуратно уложены. Нейтан с Инкогнитусом упросили Ульрика взять их с собой, им тоже не терпелось попасть в Блуждающую Башню. N - самый таинственный житель Столицы Метеоритов - не любил гостей и прежде никого к себе не пускал.
        Ульрик надеялся, что сегодня владелец Башни проявит больше такта, нежели в день знакомства. Ну не повесят же его на глазах у всех гостей, правда?
        Едва прошли двадцать минут тревожного ожидания, как неприятностиметр в кармане ожил и начал пищать. Ульрик отдернул занавеску. На тротуаре, сияя огнями, невозмутимо возвышалась Блуждающая Башня.
        На улице шел снег. С мрачного фронтона свисали сосульки, водосточные трубы обледенели и покрылись инеем. Нахохленная химера стала белой от изморози. Огромный циферблат без стрелок тускло отражал краски гаснущего дня. Последние солнечные лучи, будто нехотя, касались меди наличников стрельчатых окон, ручек дверей и перил крыльца, раскрашивали их в бледные охристые тона. Окна Башни ярко светились, по занавескам скользили тени, слышались музыка и громкий смех. Табличка с номером дома извещала: ул. Уютная, 404.
        Часы без стрелок пробили девять раз.
        На заснеженной мостовой была расстелена красная ковровая дорожка, ведущая к Башне. У двери стоял швейцар в строгом деловом костюме и в маске. В руках он сжимал трость с костяным набалдашником. Швейцар внимательно осмотрел наряд Инкогнитуса, что в сравнении с его собственным выглядел особенно жалко: заляпанная отпечатками пальцев маска, сальный костюм-тройка, но ничего не сказал. Швейцар отстегнул серебряный карабин и убрал бархатный шнур, дав всем четверым войти.
        Ульрик под руку с Джен миновал просторный вестибюль и поднялся по мраморной лестнице в главный зал. Там всюду горели свечи, нарядные гости кружились в танце, смеялись и веселились. Официанты - все как один в серых костюмах-тройках и треугольных масках - сновали по залу с подносами. Неотличимый от официантов джентльмен сидел за роскошным белым роялем, наигрывая замысловатую мелодию.
        Возле стен разместились столы с угощением. Ульрик никогда не видел такого изобилия, а о названиях большинства блюд мог только догадываться. Поразила спелая земляника - неслыханное лакомство для марта! Ульрик не удержался и отломил кусочек сладкой сдобы, на вид точь-в-точь такой, какую подавали в его любимой кондитерской в Готтлибе. Немыслимо - сдоба была еще теплой, а на вкус казалась неотличимой от готтлибской! Сразу нахлынули воспоминания о доме, захотелось вернуться, сесть на первый же поезд и навсегда уехать из мерзкого Блэткоча с его сумасшедшими жителями, скверной погодой и странными до нелепости обычаями.
        - О, мой кот! - воскликнула Джен. - Только не это!
        Ульрик заметил Белинду в коротком черном платье, стоявшую возле стола с фруктами. Непонятно, что здесь делала директор фирмы «Брайан и Компания». Возможно, приехала задушить лично.
        - Она тебе тоже не нравится? - обрадовался неожиданной поддержке Ульрик.
        - Она одета в точности, как я, как она может нравиться?
        Джен остановила официанта и, забрав у него поднос, стала пить шампанское бокал за бокалом.
        - Это возмутительно, - бормотала она. - Кого я только послушала?! Теперь вечер испорчен. А все из-за противного, несносного, нахального…
        Ульрик подумал, что еще немного, и Джен начнет выписывать ему одно за другим официальные предупреждения.
        - …высокомерного, невоспитанного, вредного тролля!
        В нарядной толпе Ульрик заметил мужчину лет сорока, с загорелым до черноты лицом, на котором кривились в усмешке бескровные губы. Где-то он видел этот хищный крючковатый нос и щегольски подкрученные усики. Ну конечно! Это давешний «пират»! В руках мужчина держал элегантный чемодан с серебряными замками. Чемодан, неуместно смотревшийся на публике, волшебным образом преобразил облик незнакомца. Пожалуй, вовсе он не пират, а, скорее, коммивояжер. Из тех, что ходят от дома к дому и продают щетки для обуви или черепаховые гребни. Казалось, мужчина вот-вот опустится на колено и вытащит из чемодана совершенно незаменимый в любом доме набор ножей.
        Безуспешно разыскиваемый всей полицией Мехатонии «коммивояжер» преспокойно беседовал с безголовым костюмом.
        - Я сейчас вернусь, - бросил Ульрик Джен.
        Пока он пробивался через разодетую в пух и прах толпу, нареченный Коммивояжером тип будто испарился. А Ульрик неожиданно для себя столкнулся нос к носу с N. Впрочем «нос к носу» тут не годилось: головы у хозяина Блуждающей Башни не было. Вместо нее над воротником накрахмаленной сорочки зияла пустота. Ульрик, будто бы невзначай, сунул руку в карман жилетки, нащупал рукоять дерринджера.
        - Добрый вечер, - голос N был начисто лишен всякого выражения. - Полагаю, наше знакомство началось не слишком удачно, предлагаю это исправить. Давайте забудем о том маленьком недоразумении и начнем все с чистого листа.
        - Не сочтите за грубость, но почему вы хотели меня повесить? - спросил Ульрик, не торопясь вытаскивать руку из кармана и расставаться с дерринджером.
        - Я принял вас за другого. Из-за фрака.
        Сложно определить: врет человек или говорит правду, если у него нет лица.
        - Все изобретения Древних принадлежат государству, как вам удалось присвоить Башню? - спросил Ульрик.
        - Так же, как и вам, - N указал на неприятностиметр в нагрудном кармане Ульрика.
        - Он обошелся мне в целое состояние.
        - Чтобы заполучить Башню, я пожертвовал очень многим, поверьте. Некогда она принадлежала племени кочевников с Призрачных островов. Возможно, когда-нибудь я расскажу вам эту историю.
        - Жду не дождусь.
        - У неприятностиметров дурная слава. Устройство неизбежно навлечет беду на владельца. Зачем оно вам?
        - А может, мне нравится быть в опасности?
        - Поэтому вы решили участвовать в Турнире?
        Ульрик пожал плечами и рассеянно взглянул в окно. Это было, конечно, невежливо, даже грубо, но вешать людей без суда и следствия тоже не верх приличий.
        За окном раскинулся восточный базар. Блуждающая Башня стояла посреди рыночной площади. Торговцы фруктами, специями и пряностями удивленно таращились на господина в костюме-тройке, деловито перебиравшего содержимое лотков. Вот он набил полный мешок фруктов и, не дав себе труда расплатиться, скрылся в Башне. В следующую секунду окна потемнели, будто кто-то выключил фильмоскоп, и восточный базар канул в небытие. Когда темная пелена спала, за окнами, насколько хватало взгляда, простиралась ледяная пустыня. Вновь появился господин в костюме-тройке, но уже с серебряным ведерком для льда.
        Ульрик понял, почему сдоба была теплой.
        - Все остальное вы тоже украли?
        Владелец Башни рассмеялся неживым механическим смехом. Так могла смеяться печатная машинка, имейся у нее чувство юмора.
        - А вам палец в рот не клади. Будем считать, мы квиты. Я человек чести, и если вы вновь позволите себе усомниться в этом, придется повесить вас еще раз. Возможно, вторая попытка окажется удачней.
        Ульрик улыбнулся.
        - А вас нелегко запугать, хотя вы и нездешний.
        - Я родом из Готтлиба.
        - Вот как? Что у вас за печать?
        - Э-э-э, «БУХГАЛТЕР».
        Ульрик почувствовал, как краснеет. Чтобы отвлечься, вновь взглянул в окно. За ним синело море.
        - Вы верите, что машина может предсказывать судьбу? - спросил N.
        - Так говорят, - пожал плечами Ульрик.
        - А если главный талант человека криминального свойства? Какая карьера ждет в Мехатонии прирожденного преступника?
        - У такого субъекта есть прекрасный шанс стать адвокатом.
        - А если серьезно?
        - Он может быть плохим человеком. И отличным поваром.
        - Как это понимать?
        - Ни одна печать не помешает хорошему повару убить жену за то, что та спуталась с любовником. Но готовить он хуже не станет.
        - Вы меня не поняли. Я говорю не о заурядных преступниках, нарушивших закон по воле обстоятельств, а о гениях криминального мира. Что делают с ними?
        Ульрик мучительно подбирал слова. Подобные вопросы раньше ему в голову не приходили.
        - Вижу, мои умозаключения развеселили вас, - сказал N, и Ульрик тотчас постарался скрыть упрямую улыбку. - Сознаюсь: я пытался немного потроллить вас. Обычно жители Мехатонии реагируют на мои слова более… бурно.
        «Потроллить»? Все ж лучше, чем «повесить».
        - А у вас есть печать?
        - Нет, что вы. Когда я прибыл в Мехатонию, сдавать тест было поздно. Да и зачем мне печать? - пожал плечами N.
        Выглядело это престранно. Когда у человека нет головы, выразить что-либо жестами очень непросто.
        Официант протянул N записку.
        - Прошу извинить, мне нужно отлучиться, - сказал N все тем же ровным, спокойным тоном. - Я давно не устраивал приемов и успел забыть, как это хлопотно. Желаю приятно провести вечер. Еще увидимся.
        С этими словами N удалился. Неприятностиметр весело пискнул ему вслед.
        Самоубийцы высыпали на пляж, за ними потянулись прочие гости. Ульрик тщетно искал среди них Коммивояжера. Серые люди-маски расставили на песке зонтики и плетеные кресла. Изумрудные волны лизали ступени крыльца с ажурными перилами. Зеленоволосая Мэгги, мистер Хикс и Чайлд с неизменным пакетом на голове, затеяли игру в гольф. Недоставало одного самоубийцы. Как его там? Лингва? Джен, сняв туфли, одиноко брела по кромке воды, помахивая бутылкой шампанского. Наверное, решила утопиться. Инкогнитуса с его ящиком на пляже видно не было, и Ульрик не имел ни малейшего желания выяснять, куда запропастилась эта парочка.
        Человек с чемоданом обнаружился у барной стойки. Рядом, за напольной вазой, укрылся Нейтан. Красоты природы Коммивояжера не пленили. Что ж, тем лучше.
        - А ты чего не купаешься? - бросил Ульрик Нейтану. - Боишься простудиться?
        - Вы мне? - обернулся Коммивояжер.
        - Нет, что вы, - смутился Ульрик. - Я обращаюсь к нему.
        Коммивояжер оглянулся. За вазой было пусто. Вот черт!
        - Поверьте, секунду назад там сидел Нейтан, - горячо заверил Ульрик.
        - Кто?
        - Рыцарь ночи.
        - Кто?
        - Ниндзя, сэр.
        - Вы меня троллить решили, мистер? - нахмурился Коммивояжер.
        - И в мыслях не было! Вы ведь тот самый беглый преступник?
        - Что?
        - Я не так выразился. Будь вы хоть самым отъявленным негодяем Мехатонии - мне-то какое дело?
        Коммивояжер скрестил руки на груди, вмиг посуровев.
        - Вы впрямь участвуете в Турнире Самоубийц? - холодно осведомился он. - Насколько я знаю, он давно не проводился.
        - Отчего же?
        - Не могли найти дураков, что подпишутся на это безумие. И вы изрядно переоценили статус приема. Обычного смокинга хватило бы с лихвой.
        - Вы про фрак? Не подумайте, что я нарядился специально для N. Я всегда так хожу.
        - В самом деле? А что у вас на шее? Висельная петля? Слушайте, мистер, не знаю, кто вы такой, да и знать не хочу. Но советую держаться от меня подальше, иначе я прикажу охране вышвырнуть вас на первом попавшемся необитаемом острове.
        - Э-э-э, - протянул окончательно сбитый с толку Ульрик. - Я лишь хотел попросить вас изменить печать…
        Повисла пауза.
        - А, так ты клиент? Чего ж сразу не сказал? Никогда не понимал манер блэткочцев, - вмиг преобразился Коммивояжер.
        - Вообще-то я из Готтлиба, сэр.
        - Неважно. Так кем ты хочешь стать? Банкиром, министром, президентом?
        - Если можно, бухгалтером.
        - Бухгалтером? Нынче хороший спрос на послов, что скажешь? Заграничные поездки, общение с новыми людьми, девушки?
        - И все же я бы хотел стать бухгалтером, сэр.
        - Да хоть господом богом, желание клиента закон. Гости вот-вот вернутся, лучше подыскать место потише. Следуй за мной.
        Коммивояжер уверенно вел Ульрика полутемными коридорами, ни разу не сбившись с пути. Они поднялись по винтовой лестнице на самый верх Башни и оказались в огромной библиотеке. Многочисленные стеллажи с книгами образовывали настоящий лабиринт. Здесь было сумрачно, редкие светильники едва разгоняли тьму.
        Стоило Ульрику переступить порог библиотеки, как неприятностиметр начал пронзительно пищать.
        - О, у тебя неприятностиметр, - весело откликнулся Коммивояжер. - У меня такой был. Я его выбросил. Советую поступить так же. От него одни… неприятности. И лучше заставь эту штуковину заткнуться, да поскорее, иначе на шум вся охрана сбежится.
        Ульрик, не без сожаления, сунул устройство в футляр. Что опасного в библиотеке? Или он привел опасность с собой?
        Коммивояжер протянул ладонь для рукопожатия.
        - Мы толком не познакомились. Как тебя зовут, сынок?
        - Ульрик Вайтфокс, - повинуясь приличиям, он протянул руку в ответ.
        Коммивояжер быстрым движением сдернул с ладони Ульрика перчатку и стиснул пальцы в железной пятерне. Секунда, и лицо Коммивояжера скривилось в знакомой Ульрику с детства презрительной мине.
        - «НЕУДАЧНИК», следовало сразу догадаться. Только время зря потерял. Эй, какого черта!
        Ульрик и не думал отпускать руку Коммивояжера, у которого, к слову, оказалась печать «ТОРГОВЕЦ».
        - Вы должны мне помочь.
        - Еще чего!
        - Какая разница, что у меня за печать, для вас это ничего не значит!
        - С полоумными брайанами дел иметь не хочу, от вас одни беды!
        Коммивояжер пытался вырвать руку, но куда там.
        - Я заплачу, не сомневайтесь.
        - Могу продать новый галстук, - морщился Коммивояжер от боли. - Если денег хватит.
        - Вас разыскивают по всей Мехатонии.
        - В Блэткоче я в безопасности, законники сюда не суются.
        - А если я им намекну?
        - Кто тебе поверит? - рассмеялся Коммивояжер.
        - Я могу быть очень убедительным, - сказал Ульрик и сжал ладонь Коммивояжера сильнее.
        - В Башне меня никто не найдет, пока я гость N, любые поиски напрасны. Я всюду и нигде одновременно. Да отпусти же, наконец, руку, ты сейчас сломаешь мне пальцы, сукин сын!
        - Сначала дайте слово, что смените печать.
        - Охрана, на помощь!
        Ульрик разжал пальцы, и Коммивояжер затряс ладонью, чтобы разогнать кровь в онемевшей руке.
        - А ты сильнее, чем кажешься, - после паузы сказал он. - Может, я и помогу тебе. Дай знать, если пройдешь второе испытание.
        - Вы об этом не пожалеете, сэр! - с жаром заверил Ульрик.
        - Я уже жалею, - бросил Коммивояжер и вышел.
        Ульрик вынул неприятностиметр из футляра. Устройство принялось пищать. Стоило покинуть библиотеку, и писк смолк. Это было странно. Пожалуй, не помешает проверить, что так заинтересовало прибор. Из чистого любопытства. Неудачник он или кто?
        Ульрик около часа блуждал среди бесконечных стеллажей. За собой, на манер хлебных крошек, раскладывал книги. Неприятностиметр пищал то громче, то тише, и Ульрик послушно сворачивал то влево, то вправо, словно играя в холодно - горячо. Несколько раз он проходил мимо забранных решетками узких окон. Сейчас за ними чернела лесная чаща. Ульрик уже хотел плюнуть на все и вернуться в главный зал, пока его не хватились, когда сделалось совсем «горячо». Обжечься можно.
        И что так заинтересовало неприятностиметр? Книги как книги. Ульрик снимал с полок увесистые томики. Один, совершенно неотличимый от прочих, отчего-то понравился устройству больше всего.
        То был учебник по математическому анализу. Написан он был в прошлом столетии, но прекрасно сохранился: ни потертостей, ни пожелтевших от времени страниц. «Краткое изложение уроков о дифференциальном и интегральном счислении», Б. К. Леблен - прочел Ульрик на титульном листе. Кто другой, может, и согласился бы с неприятностиметром, мол, читать такой труд в самом деле опасно, уж больно велик риск умереть со скуки. Но только не Ульрик - он любил математику.
        Сунув неприятностиметр обратно в футляр, он уже собрался уходить, когда за окном мигнул огонек, будто серебряная монетка блеснула. Ульрик прижался носом к стеклу, ладонями закрылся от тусклого библиотечного света и сумел разглядеть среди почерневших от времени мшистых стволов ребенка. А рядом стоял, будто пугало, неестественно высокий человек.
        Сгорбленная фигура придвинулась, и стало видно многосуставчатые руки. Длиннополый сюртук, на голове - цилиндр. На секунду Ульрику почудилось, что он видит в стекле собственное искаженное отражение. В глазу неизвестного господина, будто причудливый монокль, сверкнул циферблат со стрелками.
        Тут Башня переместилась. Лес вместе с его загадочным обитателем исчез, уступив место заснеженным горным вершинам. От высоты захватило дух. Блуждающая Башня очутилась на краю пропасти. Внизу распростерла объятия бездна, из окон библиотеки казавшаяся бесконечной. Смотреть вниз все ж было приятнее, чем в глаза чудовища.
        Что там говорила Джен? Механический Человек заберет всякого, кто его увидит? Выходит, он, Ульрик, обречен дважды: если верить той же Джен, победить в Турнире Самоубийц невозможно. Многовато для одного месяца. Белинде придется раскошелиться.
        Обратно в главный зал Ульрик возвращался бегом. У самого выхода чуть не налетел на Орфографуса Лингву. Тот, казалось, его не заметил вовсе, так был увлечен своим делом. Лингва снимал с полок одну за другой книги. Раскрывал наугад, вырывал страницу и разочарованно возвращал на полку.
        - Вот вы где, Господин, а я вас всюду ищу!
        Не успел Ульрик выйти из библиотеки, как столкнулся с Нейтаном.
        - Сколько раз повторять, Нейтан, я не твой господин, - Ульрик повертел головой, высматривая N.
        - Как скажете, Господин. И объясните, пожалуйста, вашему троллю, что я не толстый - у меня кость широкая. Иначе придется его убить. Я знаю точку на теле…
        - Нейтан, послушай меня внимательно. Я не господин тебе. И не учитель. Следовать за мной безрассудно, глупо и очень опасно. Признаюсь, я хотел использовать тебя, чтобы попасть в беду, но теперь вижу - это подло. По моей вине уже погиб один ребенок, и я никогда себе не прощу, если и с тобой что-то случится.
        Нейтан просиял.
        - Я понял, Господин! Это испытание. Я читал о таком. Раньше, когда одинокий путник приходил в монастырь, затерянный высоко в горах, монах прогонял его. Но лишь для того, чтобы испытать волю странника! Мудрость открывалась самым упорным, тем, кто, несмотря на брань монаха, на дождь и ветер, оставался у ворот святой обители. Вы хотите узнать, насколько я предан вам, сэр.
        - Вовсе нет, - запротестовал Ульрик.
        - Не беспокойтесь, отныне, как и прежде, я буду следовать за вами тенью и никогда не покину.
        Ульрик был уверен, что имел в виду совсем другое.
        Унылсон Хикс маялся у входа в главный зал. Прочие гости толпились у окон. В их числе были пакетоголовый Чайлд и зеленоволосая Мэгги: трогательно держась за руки, они любовались горными пиками. Совершенно трезвая Джен сидела в углу мрачнее тучи и бросала на окружающих злые взгляды.
        Ульрик с удивлением заметил, что случайно прихватил «Краткое изложение уроков…» с собой. А все из-за Механического Человека! Нужно вернуть книгу. Немедленно!
        - Что сейчас будет! - схватил Инкогнитус Ульрика за рукав и потащил к окну. - Ты должен увидеть, это троллинг высшего класса!
        - У меня совершенно нет времени, - Ульрик попытался деликатно вырваться из цепких объятий Инкогнитуса, но потерпел неудачу.
        - Да ты что, - горячо убеждал тот. - Тебе, как начинающему троллю, должно быть интересно!
        Гости стали оборачиваться на шум. Ульрик сдался и позволил подвести себя к окну, на ходу запихивая книгу под жилетку, дав зарок вернуть учебник при первой возможности.
        Вид из окон Блуждающей Башни в самом деле открывался стоящий. Правда, величие горных вершин несколько портили люди N, устроившие дворовую распродажу. Они натянули тент и разложили на столиках всякую всячину: от безвкусных картин до чучел и керамики. Двое в серых костюмах прохаживались туда-сюда, наплевав на холод и снег.
        - Очень интересно, - согласился Ульрик. - Ну, я пошел.
        - Да подожди ты немного!
        На ледяном уступе началась возня. Вот появился один человек, за ним второй, третий…
        - Это альпинисты, - Инкогнитус едва сдерживал смех. - Ты только посмотри на их рожи!
        Но Ульрика сейчас больше занимал Нейтан - тот стоял, смертельно бледный, прижав руки к груди, и часто-часто дышал. От перепадов высоты рыцарю ночи сделалось дурно.
        Люди в масках сфотографировали растерянных альпинистов и вернулись в Башню. За окнами на секунду наступила ночь, затем панорама гор сменилась парком развлечений. Башня втиснулась между павильоном кривых зеркал и «Комнатой ужасов». Мимо по рельсам прогрохотала вагонетка, полная визжащих от восторга туристов. Отдыхающие появлению Башни особого внимания не придали, сочтя частью представления. А некоторые вовсе выстроились в очередь перед крылечком и теперь пытались купить у молчаливого швейцара входные билеты.
        Нейтану сделалось совсем нехорошо. Переезд в парк аттракционов ему не помог нисколько. Решение пришло внезапно.
        Извинившись, Ульрик снял с головы Чайлда пакет и предложил Нейтану.
        - Подыши, сразу полегчает.
        Разговоры смолкли, и стало очень тихо, слышно только, как Нейтан надсадно хрипит в пакет.
        - О, мой кот, что ты наделал!
        По виду Джен Ульрик понял, что совершил нечто ужасное.
        - Верни ему пакет, немедленно!
        Нейтан пробулькал нечто неразборчивое.
        - А что не так?
        - Ты только что нанес Чайлду смертельное оскорбление! Зачем, кот тебя дери, ты снял с него пакет?!
        - Простите, сэр, я не хотел, - смутился Ульрик. - Я куплю вам новый, обязательно! Как раз собирался за продуктами. Или, если хотите, берите этот! Нейтан, ты закончил? Вот и славно.
        Чайлд оказался молодым человеком лет этак двадцати. Сальные, всклокоченные волосы, прыщавое лицо обрамляет жидкая бородка. Ульрик спешно надел пакет на голову Чайлда, запоздало поняв, почему бумага казалась теплой на ощупь.
        Джен, ни слова не говоря, направилась к выходу. Зато Инкогнитус едва не подпрыгивал от восторга:
        - Ты его затроллил, затроллил!
        Порозовевший Нейтан растерянно моргал.
        Гости качали головами и неодобрительно косились на Ульрика, будто он был в чем-то виноват. Делать вид, что это совершенно не так, с каждой секундой становилось все труднее.
        Ульрик снял пакет с головы Чайлда. Не стоило ему так поступать. Перепачканный рвотой самоубийца выглядел отвратительно. Ульрик надел пакет обратно, так и впрямь было лучше.
        - Ну, мне, пожалуй, пора. Приятно было поболтать, мистер Чайлд, увидимся на Турнире.
        Ульрик бросился догонять Джен. Инкогнитус, с недовольно мяукающим ящиком под мышкой, последовал его примеру. Чуть поодаль, по красной ковровой дорожке приставным шагом, крался чудесным образом пришедший в себя Нейтан.
        Джен рассматривала горные пики у распахнутой настежь двери - кажется, она была готова отправиться в Блэткоч пешком, только бы не видеть Ульрика.
        Сбоку распахнулась неприметная дверь, и швейцар поманил их пальцем. Центральную стену тесной комнатки занимала подробная карта Мехатонии. В ее центре стояла, похожая на шахматную ладью, башенка, увенчанная часами без стрелок. Джен объяснила швейцару, что ей нужно срочно вернуться в Блэткоч. Тот неохотно внял просьбе и переставил миниатюрную копию Блуждающей Башни с одного места на другое. В комнате враз потемнело. Сквозь разноцветное витражное окно Ульрик успел заметить, как ледяной простор сменился приземистыми коробками домов. Добро пожаловать в Блэткоч.
        Шел снег. На площади перед мэрией Ульрик увидел деревянного кота с невероятно длинной шеей, весьма искусно выструганного из гигантской сосны. Трое рабочих забрались на лестницы и обматывали его гирляндой. На голове исполинской «статуи» красовалась пятиконечная звезда.
        Это был самый длинный кот из всех, что когда-либо видел Ульрик.
        - Что это, черт возьми? - изумленно спросил он.
        - Длиннокот, - мрачно ответила Джен.
        - Почему его наряжают?
        - Скоро Котовство, вот почему. Не прикидывайся, будто не знаешь, что это.
        Джен не выглядела замерзшей. Она сосредоточенно шагала в коротком вечернем платье навстречу ледяному ветру, тогда как Ульрик во фраке успел продрогнуть до костей.
        Он оглянулся, чтобы в последний раз взглянуть на Блуждающую Башню, но она уже исчезла. Только ветер кружил обрывки газет там, где Башня стояла секунду назад.
        Вернуть учебник в библиотеку руки так и не дошли. Ульрик был готов со стыда провалиться сквозь землю. Как теперь в глаза N смотреть? Впрочем, как раз с этим проблем не возникнет - лица у хозяина Башни все равно нет.
        На другой стороне улицы Ульрик заметил необычную оптическую иллюзию. Иллюзия недвижно стояла, отделенная снежной завесой. Одетая в черный костюм, она выглядела, словно неестественно высокий худой человек. Один глаз «иллюзии» тускло блестел.
        - Кто это к нам припожаловал? Жирный мим и его банда?
        Из подворотни показались трое мужчин в котелках. Они сжимали ножи и шипастые дубинки. Еще четверо зашли сзади и теперь нагло улыбались, почесывая небритые физиономии.
        Бежать было некуда. Со всех сторон Ульрика и его незадачливых спутников окружал Блэткоч. Безмолвный, неприветливый и равнодушно-злой.
        - Уходите, я их задержу, - шепнул Нейтан, бочком протиснулся вперед и, косолапо ступая, направился к головорезам.
        Интересно, что бы на это сказал неприятностиметр?
        Нейтан ткнул пальцем здоровяка, стоявшего ближе остальных. Тот так опешил, что даже забыл стукнуть рыцаря ночи дубинкой по голове. Больше никакого эффекта удар не возымел.
        Нейтан прищурился и ткнул чуть левее, в сердце.
        Бесполезно.
        Немного потыкав громилу в живот, Нейтан обернулся.
        - Это может занять некоторое время, - пробормотал он.
        Ульрик выхватил дерринджер, щелкнул курком.
        - Первый, кто дернется, получит пулю в лоб!
        Морозный воздух наполнился механическим тиканьем, как если бы рядом оказалась бомба замедленного действия. Губы Ульрика сами собой искривились в улыбке.
        - О, мой кот! - Глаза Джен округлились, лицо побелело. - Только не он!
        «Иллюзия» ломаной походкой шла по тротуару, похожая на безобразного четырехлапого паука. Тик-так, тик-так, щелкал дьявольский механизм. Все, кто оказался на улице в этот поздний несчастливый час, стояли, словно загипнотизированные.
        - Не смотрите на него! - крикнул кто-то.
        Тик-так, и громилы попятились, роняя оружие.
        Тик-так, и Нейтан с Инкогнитусом замерли, будто каменные изваяния, прижав ладони к лицу. Лакированный ящик с глухим стуком упал на мостовую, злобно мяукнув.
        Тик-так, и головорезы один за другим опустились на колени, а после закрыли руками глаза.
        Тик-так, и Ульрик обнаружил, что Джен крепко зажмурилась, по-детски обняв плечи.
        - Не надо, не забирай меня, я ничего не видела, ничего не ви…
        Механический Человек протянул руку с длинными пальцами, таращась в пространство перед собой слепым глазом, так похожим на миниатюрное око Блуждающей Башни. Улыбка Ульрика, что с каждой секундой становилась все шире, чудовище не заботила ничуть.

* * *
        Позже Ульрик долго будет ломать голову, откуда он взялся? Рыжебородый тип в сапогах из крокодиловой кожи? Только что его не было, и вот, пожалуйста, - стоит, оттопырив большими пальцами подтяжки безразмерных штанов. Незнакомец прищурился, сплюнул, а после врезал тикающей твари кулаком в челюсть.
        Механический Человек пролетел несколько метров и исчез в подворотне. Там лязгнуло, будто два автомобиля столкнулись. Тиканье смолкло. Рыжебородый подмигнул Ульрику и растворился в воздухе, как если б его и не было вовсе.
        Ульрик еще ошеломленно озирался, а ему уже начали аплодировать: Джен и семь головорезов наконец осмелились открыть глаза.
        - Я знал, что у вас получится, сэр! - воскликнул Нейтан и низко поклонился.
        Инкогнитус подобрал пару шестеренок - все, что напоминало о схватке с чудовищем.
        - А кому продать детали от Механического Человека?! - крикнул он. - Лечат любые болезни!
        ГЛАВА ШЕСТАЯ. Котовство
        Всю ночь и все утро валил снег. Замерзнув, знаменитая блэткочская грязь, которую не брало ни одно чистящее средство, превратилась в камень. Ульрик уныло смотрел из гостиничного окна на мучнисто-серый мир. В Столице Метеоритов шел четвертый месяц зимы.
        Джен, забыв об испорченном вечере у N, без конца восхищалась Ульриком и даже пригласила к себе встречать Котовство. Что бы это ни значило.
        - После испытания, - тараторила Джен, - сразу ко мне. Я возьму конфеты, сходим в приют, затем погуляем, а часов в десять сядем за стол. Как тебе план?
        - Отличный. Но есть загвоздка: что, если меня убьют на втором испытании?
        - Очень смешно, - фыркнула Джен. - А еще обязательно посмотрим фейерверк! В прошлом году, представляешь, два дома сгорело!
        В Блэткоч потянулись туристы. Многие пытались сфотографироваться на фоне Блуждающей Башни, но та всякий раз исчезала. Процветала торговля метеоритами и деталями от Механического Человека каких угодно размеров и на любой вкус: попадались экземпляры, выглядевшие в точности, как трамвайный электромотор.
        Ульрик с ужасом ждал нового испытания. Разум твердил, что оставаться в Блэткоче опасно, в любую минуту его могут убить - не на Турнире, так местные бандиты постараются. Да и сдержит ли Коммивояжер слово? Беглому преступнику веры нет. И все ж любые доводы рассыпались от одной мысли, что удастся не только сохранить печать, но даже изменить ее. Черт, заманчиво, весьма заманчиво! Стоит попытаться хотя бы для того, чтоб увидеть, как вытянется лицо Белинды. Вот умора будет, когда он щелкнет пальцами перед носом у этой стервы!
        Так ничего толком и не решив, Ульрик сидел в номере и коротал время за чтением «Краткого изложения уроков…».
        В дверь постучали.
        В коридоре топтались уголовного вида типы, в которых Ульрик без труда узнал людей, что хотели ограбить их с Джен вчера вечером. Один держал шелковую подушечку с элегантной шестиконечной звездой.
        - Счастливого Котовства, сэр, - дружно пробасили гости.
        Невзирая на лютый холод, пришельцы щеголяли в расстегнутых на груди рубашках и легких штанах с подтяжками. Только один нарядился в шерстяной двубортный пиджак. Ульрик не мог не оценить завидное качество шерсти. Неплохой выбор для спасения от здешних холодов.
        - Где покупали? - не удержавшись, спросил он - возвращаться в похоронное бюро Ульрику не хотелось до смерти.
        - Вам приглянулась моя одежка? - просиял здоровяк. - Так берите!
        Мужчина проворно скинул пиджак и начал возиться с ремнем.
        - Нет, нет, я вовсе не это имел в виду! - запротестовал Ульрик. - И наденьте, бога ради, штаны!
        Куда там. Прочие визитеры заволновались:
        - А вот, сэр, посмотрите, какая рубашка, чистый хлопок!
        - Да что рубашка, гляньте на мои часы! Отцовский подарок!
        - Подумайте, зачем вам этакий хлам, сэр? Эдвин пиджачок у какого-то заезжего франтика спер. Возьмите лучше сапоги, десятый год сносу нет, еще мой дед в них бегал! Неужели не нравятся?
        Гости, к ужасу Ульрика, споро раздевались.
        - Господа, господа, успокойтесь, - примирительно сказал Ульрик. - С вашего позволения, я возьму только пиджак.
        - Видали, дурни?
        Эдвин, стоящий в одном исподнем, светился от гордости.
        - Сколько с меня? - спросил Ульрик, доставая кошелек.
        - Что вы, сэр, - отмахнулся Эдвин. - После того, что вы сделали, весь город перед вами в неоплатном долгу.
        - А что я сделал? - поинтересовался Ульрик, силясь разглядеть в разбитом на неудачу зеркале обновку. Пиджак смотрелся совсем как пальто, оставалось подогнуть рукава.
        - Не скромничайте, сэр. Вы прогнали Механического Человека, неужто позабыли? Может, конечно, для такого, как вы, это и пустяк, но не для нас с ребятами. Верно, парни?
        Одобрительный ропот. Вот они про что. Ульрик уже устал рассказывать, как было дело.
        - Я не прогонял Механического Человека, сколько раз объяснять.
        - А кто ж тогда?
        - Когда все закрыли глаза, появился рыжебородый парень, в штанах на подтяжках и в сапогах из крокодиловой кожи. Не знаете такого?
        Гости дружно рассмеялись, будто он смолол несусветную глупость. Ульрик ненавидел, когда люди так делали. Он будто вновь очутился в Готтлибе и доказывает, что лотоматоны могут ошибаться. Но постойте, это не он сумасшедший, это в Блэткоче все чокнулись!
        - Вот это да!
        - Поймали вы нас, сэр!
        - Потроллили на славу!
        Ульрик вздохнул.
        - Чего вам надо?
        - Мы пришли искать защиты.
        Самому низкорослому из визитеров Ульрик едва дотягивал до плеча. Все они были по-медвежьи могучие, кряжистые, похожие на боксеров-тяжеловесов.
        Наверное, это был пример знаменитого блэткочского юмора, прекрасно переводимого на любой язык. Классическая шутка такова: вас бьют дубинкой по голове, после чего вы смеетесь всю оставшуюся жизнь, хотите вы этого или нет.
        - Защиты? - изумленно переспросил Ульрик. - От кого?!
        - От Механического Человека, сэр. Тварь крадет наших друзей.
        - Послушайте, господа, к сожалению, не знаю ваших имен, вы меня не за того приняли…
        - Ох, да ведь мы не представились, сэр! Меня Эдвином кличут, вон там Крейг, это Кирк, за ним Пит, слева от меня Свен, а позади - Билл.
        Здоровяки по очереди приподнимали шляпы. Ульрик сразу запутался: кто Свен, а кто Билл, но на всякий случай вежливо кивнул. Тут один гость, вроде бы Крейг, встал на колено и протянул Ульрику серебряную звезду на подушке.
        - Будьте нашим шерифом, сэр! Избавьте город от Механического Человека, заклинаем!
        - Я не… - начал было Ульрик, но его опять перебили.
        - Пожалуйста, чего вам стоит!
        - Уничтожьте гадину!
        - Мы не уйдем, пока не согласитесь!
        Не хватало, чтобы за ним увязалась целая толпа, довольно одного Нейтана.
        - Хорошо, - смалодушничал Ульрик. - Я стану вашим шерифом. Но сразу предупреждаю: я не тот, за кого вы меня принимаете.
        - Вот славно!
        - Век благодарны будем!
        - Храни вас кот!
        Скрепя сердце он приколол звезду к цилиндру. Приход блэткочцев ненадолго развеселил Ульрика, вырвав из тягостных раздумий. Но чем меньше времени оставалось до второго испытания, тем больше он мрачнел. Другими словами, когда пришло время отправиться на стадион, улыбка с лица Ульрика не сходила.
        - Добрый день, сэр, - воздух впереди стал уплотняться, мерцать, и вот дорогу преградил телетранслятор. Остроносого юношу с аккуратно зачесанными набок волосами, что пристально глядел с другой стороны экрана, Ульрик никогда раньше не видел.
        - И вам того же, - мрачно ответил новоиспеченный шериф, обогнул телетранслятор и зашагал дальше.
        - Меня зовут Грэхем Хватт, сэр, - серебристый экран вновь появился чуть впереди. - Я адвокат. У вас отличный вкус в одежде, вам говорили?
        - Хомяка одной моей знакомой звали Грэхем.
        - О, как интересно! Если ей когда-нибудь понадобятся услуги хорошего адвоката, можете порекомендовать меня.
        - Это вряд ли, - не сбавляя шага, ответил Ульрик. - Она погибла.
        - Очень жаль, сэр. Позвольте спросить, как это случилось?
        - Ее убил тролль.
        - Такой, э-э-э, зеленый… огромный… монстр?
        - Вроде того. Чего тебе нужно, Грэхем?
        Ульрик, не задерживаясь, прошел мимо телетранслятора.
        Накрапывал дождь.
        - Разве я не сказал? Я ваш адвокат.
        Ульрик обернулся.
        - Повтори, что ты сказал?
        - Я ваш адвокат, - улыбнулся юноша. - Вы подали в суд на лотоматон. Уже забыли?
        - Тебя назначили мне в защитники? Сочувствую.
        Ульрик продолжил путь. Не успел он сделать и пяти шагов, как серебристый экран вырос напротив парикмахерской, располагавшейся дальше по тротуару.
        - Меня не назначали, я сам вызвался.
        - Значит, ты сумасшедший. Не хочешь поучаствовать в одном Турнире?..
        - Я знал, дело будет сложным, но не предполагал, что настолько. Может быть, остановитесь и выслушаете?
        - Второе испытание начнется в полдень, а уже десять минут первого, я опаздываю.
        Грэхем настроил телетранслятор таким образом, чтобы тот плыл рядом с Ульриком, подстраиваясь под его шаг.
        - Зачем вы убили марлофов? - спросил адвокат.
        - Сколько ты рассчитываешь получить с меня?
        - Нисколько, мне уже заплатили. Насчет экспертиз тоже не волнуйтесь. Деньги - не проблема.
        - Ого! И кого мне благодарить?
        - Мир не без добрых людей, - уклончиво ответил Грэхем.
        - Я не нуждаюсь в подачках. У меня есть деньги.
        - Так почему вы убили марлофов?
        - Из-за деревенских, - секунду поколебавшись, ответил Ульрик. - Твари резали скот, утащили пару собак. Власти все тянули и не спешили искать управу на бестий, вот я и решил помочь. Почему ты взялся меня защищать, Грэхем?
        - Все просто: если выиграю - стану знаменитым, проиграю - плевать, через месяц об этом никто и не вспомнит. В любом случае реклама обеспечена. Я изучил материалы дела. Можете ни о чем не волноваться, вы привлекли достаточно внимания. Выигрывать Турнир Самоубийц вовсе не обязательно. Как ваш адвокат, я бы настоятельно рекомендовал воздержаться от второго тура.
        «Необязательно быть адвокатом, чтобы прийти к такому выводу», - подумалось Ульрику.
        - Я буду участвовать, - упрямо сказал он.
        - Но что, если вы погибнете, сэр?
        - Ты лишишься не самого лучшего клиента, а мечты о звездной карьере разобьются вдребезги. Так что на твоем месте я бы за меня болел.
        …Зрителей на трибунах прибавилось. Были и репортеры. Едва завидев Ульрика, блэткочцы повскакивали с мест и начали аплодировать, а репортеры защелкали фотоаппаратами. Недвижными остались только плотно сомкнутые ряды безмолвных грэмов. Ульрик снял цилиндр, украшенный серебряной звездой, и шутливо раскланялся.
        Блуждающая Башня обосновалась в центре арены. Весело перемигивались разноцветные огоньки гирлянд, будто плющ увившие мрачный фронтон, водосточные трубы и часы без стрелок. Химеру так туго обмотали серпантином, что наружу остался торчать один каменный клюв. На двери красовался венок с лентами.
        N, в небесно-голубой визитке, стоял на крылечке, оперевшись на трость в красно-белую полоску. Было непонятно: сердится хозяин Башни за выходку с «Кратким изложением уроков…» или вовсе не заметил пропажи.
        Джен сидела в первом ряду, одетая в промасленный комбинезон. Холод был ей нипочем. Нейтан в меховой шапке с ушами обнаружился неподалеку. Инкогнитус с ящиком благоразумно устроился подальше от Джен и ее гаечного ключа. Белинда сидела, закутавшись в пышную шубу, то и дело вертя головой по сторонам и бросая на блэткочцев презрительные взгляды.
        Самоубийцы расположились за столом, накрытым черной бархатной скатертью. Снег и холод их тоже не волновали. Лицо Чайлда скрывал новый бумажный пакет.
        - А вот и любимец города, господин Ульрик! - воскликнул Сайрус Блинч.
        Распорядитель стоял у круглого столика, на котором в стеклянном футляре лежал престранный предмет.
        - Позвольте вручить вам, как почетному жителю Столицы Метеоритов, ключ от города!
        Блинч откинул стеклянную крышку и достал нечто похожее на ржавый топор, который инкрустировали плохо обработанными булыжниками. Весил «ключ» килограммов десять.
        - Я не заслужил такой чести, - смущенно пробормотал Ульрик.
        И никто не заслужил: слишком жестоко. Отказаться меж тем было нельзя. Блэткочцы радостно аплодировали, Блинч настойчиво пыхтел под ухом и, кажется, был настроен вручить подарок любой ценой. Вновь защелкали фотоаппараты. Донельзя гордая Джен толкала соседей в бок, хвастаясь знакомством с «почетным жителем».
        - Примите ключ в знак особой благодарности, сэр. Город никогда не забудет ваш подвиг!
        Немного сутулясь из-за подарка, Ульрик направился к прочим самоубийцам. Сел на свободный стул и едва не пихнул ключ под стол - с глаз долой. Вовремя опомнившись, положил на скатерть. Десять килограммов железа и камня глухо стукнули о столешницу.
        - Итак, формальности соблюдены, - продолжил Блинч, - приступим к испытанию. Сегодня вам, уважаемые участники, предстоит сыграть партию в блэкджек. Наш достопочтимый мэр питал слабость к картам и слыл необыкновенно удачливым игроком. Покажите и вы, на что способны!
        Тот, кто выиграет три кона в любой последовательности, признается победителем и выходит из игры. Проигравший будет один. Он…
        Тут Блинч замялся, окинул взглядом трибуны. Корреспонденты ждали, подняв фотоаппараты.
        - …он покинет предвыборную гонку, - неловко закончил распорядитель. - Всем удачи и счастливого Котовства!
        Блинч вытащил из кармана нераспечатанную колоду карт.
        - Да, шериф? - Блинч уставился на поднятую руку.
        - У меня вопрос. Что такое «блэкджек»?
        Ульрик заметил, как Джен в жесте отчаяния закрыла лицо ладонью. Наверняка она пробормотала сейчас: «О, мой кот» или что-нибудь в этом духе.
        - Карточная игра, - часто-часто заморгал Блинч.
        - И как в нее играть?
        - Смотрите, - Блинч вскрыл и перетасовал колоду. - Все карты от двойки до десятки - по номиналу.
        - В смысле?
        - Двойка - два очка, тройка - три, четверка - четыре.
        - А пятерка?
        - Пять. Карты с картинками, то бишь дамы с валетами и королями - по десять. Кроме туза. Он - одиннадцать. Или единица, как захотите. Комбинация «туз - десятка» или «туз - картинка» и есть блэкджек. Мы в Блэткоче играем с джокерами. Джокер - любая карта, какая вам угодно, от двойки до туза. Комбинация с двумя джокерами прозвана «мистер Блэткоч», в честь основателя города, Генри Блэткоча. Ее ничем не перебить. Давайте, я покажу.
        Блинч, странно дергая уголком рта, сдал карты.
        - Сколько у вас, сэр?
        - Десять и туз. Это что?
        - Это блэкджек, сэр.
        А. Зрители растерянно переглядывались, а прочие самоубийцы хранили гробовое молчание. Только Хикс смотрел на Ульрика, чуть прищурясь.
        - Итак, господа, - провозгласил Блинч. - Приступим.
        Ульрик вспоминал, что знает о карточных играх. В покере можно блефовать. Повышать ставку, делая вид, что у тебя беспроигрышная комбинация, и сидеть с таким видом, мол, тебе сам черт не брат. И глядеть: не волнуется ли соперник, как держит карты, куда смотрит… Здесь подобная метода не годилась. У трех из пяти самоубийц лица закрыты. У Чайлда - пакетом; у грэма - глубоким капюшоном; у Феймлеса - маской. Оставалось гадать, какие эмоции их обуревают.
        Мэгги легкомысленно мурлыкала песенку, держа карты рубашкой к себе. Испытание ее ничуть не заботило. Хикс сгорбился, упер локти в стол и втянул голову в плечи - будто черепаха, забывшая дома панцирь.
        Получив две карты - туза треф и даму червей, - Ульрик состроил серьезную мину. Чуть прищурился, откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу. Обвел взглядом игроков. Хотел эффектно перебросить карты из ладони в ладонь и уронил даму.
        - Извините, - смутился Ульрик, залезая под стол.
        Дама, как назло, не находилась.
        - Можно мне еще карту? - спросил Ульрик из-под стола.
        - Боюсь, что нет, сэр.
        Ульрик шарил в полутьме, силясь найти злополучную даму. Игра тем временем продолжилась. Блинч деревянным голосом говорил что-то о хитах, стэндах и бастах.
        - Ага, нашел!
        Ульрик выпрямился.
        Мрачный Блинч сдал карты себе. Одну положил рубашкой вниз.
        - Вскрываемся, господа. Да, шериф?
        - Я забыл, сколько очков стоит дама.
        - Десять, сэр.
        - А туз? Одиннадцать, верно?
        - Верно, сэр.
        - Так и знал. Как называется игра?
        - Блэкджек, сэр.
        Ульрик, немного волнуясь, но все равно страшно довольный, выложил карты на стол.
        - У меня блэкджек.
        Послышались редкие хлопки. Блинч перемешал колоду. Ульрику показалось, будто Лингва порывается что-то сказать, но все никак не решится.
        Едва взглянув на карты: пара тузов, Ульрик положил их на стол и больше не касался. Игра шла своим чередом. Самоубийцы спорили, просили у Блинча еще карту или говорили «хватит». Порыв ветра подхватил Ульриковых тузов и смел со стола. Самоубийцы проводили карты задумчивыми взглядами. Ульрик покраснел.
        - Я сейчас, - сказал он и поднялся.
        Блинч с каменным лицом смотрел, как Ульрик бегает по арене туда-сюда следом за гонимыми ветром картами.
        - Прошу прощения, - Ульрик протянул облепленных снегом тузов в высшей степени мрачному Блинчу.
        - Шаффл, - провозгласил Блинч сдавленным голосом.
        Самоубийцы побросали карты.
        Ульрик чувствовал: все идет прекрасно. Оставалось выиграть последний кон, и можно назначать Коммивояжеру свидание.
        Блинч не стал давать карты Ульрику в руки, а сразу перевернул их рубашками вниз. Выпали два джокера. По трибунам пронесся вздох изумления.
        - Полагаю, будет честно, шериф, если из трех побед я засчитаю одну, - твердо сказал Блинч. - Хоть вы и почетный житель города, правила одинаковы для всех.
        Зрители одобрительно засвистели.
        Блинч сдал карты. Выпали туз и король.
        На трибунах поднялся шум, одни блэткочцы аплодировали, другие кричали, что обычному человеку не может столь дьявольски везти.
        Блинч заменил колоду, тщательно перетасовал карты.
        - Сдача для мистера Вайтфокса, - объявил распорядитель.
        Выпали две семерки.
        - Ага! - обрадовался Лингва. - Крупье, карту!
        - Подожди, шериф еще не закончил. Верно, мистер Вайтфокс?
        Ульрик растерянно кивнул.
        Блинч сдал третью карту. Снова выпала семерка. Лингва приуныл. Распорядитель отсчитал карты себе - десятка, шестерка, девятка. Под овации зрителей Ульрик занял место на трибуне рядом с Джен.
        - Ты можешь хотя бы пять минут вести себя нормально? - сразу напустилась та. - Не привлекая столько внимания?!
        «Нормально»? «Не привлекать внимание»? Она серьезно? Да если он будет в Блэткоче вести себя «нормально», местные сочтут его сумасшедшим!
        - А что не так? По-моему, я отлично справился. Видела, как мне сегодня везет?
        - Уж лучше бы нет. Надо было остаться дома, наряжать кота.
        - Чего?
        Ульрика окликнули. Обернувшись, он увидел анонима.
        - «Молния» на имя шерифа.
        Человек-маска протянул телеграмму. Там были адрес и время: Праведников, 27. В 19.00. Коммивояжер назначил встречу. Что ж, вечером мучения закончатся. И суд выигрывать не придется. Все устраивается как нельзя лучше. Ему и правда неслыханно везет. Может, купить лотерейный билет? Стоило Ульрику так подумать, как неприятностиметр ожил и принялся надсадно пищать.
        - Взялись за старое?
        Ульрик прекрасно знал, кого увидит, если обернется. И потому сделал вид, словно ничего не произошло.
        - Я к вам обращаюсь.
        Неприятностиметр стал пищать сильнее.
        - Все, с меня хватит, сейчас голова разболится, - Джен решительно поднялась. - Встретимся у меня дома через час. Надеюсь, ты не забыл про подарок?
        Подарок? Какой подарок?
        - Конечно, не забыл, - покраснел Ульрик. - За кого ты меня принимаешь?
        Джен фыркнула и ушла, не сказав больше ни слова.
        - Можете игнорировать меня, сколько влезет. Я пришла лишь сообщить, что сегодня вы сдаете персональный экзамен на профпригодность. Мне.
        - Сегодня я занят, отмечаю Котовство с друзьями, - буркнул Ульрик, мрачно разглядывая ключ от Столицы Метеоритов.
        Опустить бы его кое-кому на голову.
        - Вы все еще работаете на меня, - напомнила Белинда.
        - Я не собираюсь снова совать пальцы в розетку, даже ради вас.
        - Не хотите работать - не надо. Принуждать никто не станет.
        - А печать? - обернулся Ульрик.
        - Согласитесь, неразумно носить печать, которой не соответствуешь, - ядовито улыбнулась Белинда.
        - Что от меня требуется?
        Он равнодушно смотрел, как Блинч тасовал колоду, сдавал карты. Люди вокруг шумели, кричали, спорили. Радость от победы улетучилась, теперь Ульрик чувствовал лишь усталость.
        - Обычная прогулка по городу. Вам и делать ничего не придется, все случится само собой.
        - А если не случится?
        - Тем хуже для вас.
        Самоубийцы один за другим покидали стол. Первым ушел Феймлес. Он присоединился к N, что по-прежнему стоял на крылечке Башни. Мистер Хикс ужом извивался на стуле, беспрестанно озирался, но вот три очка набрал и он. После чего незамедлительно покинул арену. За столом остались Лингва, Мэгги и Чайлд. Башня к тому времени давным-давно перебралась в место потише.
        Дела у грэма шли неважно - Блинча он обыграл лишь раз, тогда как у зеленоволосой Мэгги и пакетоголового Чайлда было по два очка. Лингва путался в картах, нервничал, то и дело оглядывался на товарищей, ища поддержки. Блинч оставался невозмутим.
        Нежданно-негаданно Лингве улыбнулась удача, да еще два раза подряд.
        Сначала выпали джокер и туз, против семнадцати у Чайлда, трех восьмерок у Мэгги и пары десяток у Блинча. А потом вовсе - два джокера. Комбинацию «мистер Блэткоч», припомнил Ульрик науку распорядителя, перебить невозможно.
        - Гулять вечером по городу очень опасно, не боитесь? - привел Ульрик последний довод.
        - Я буду не одна.
        Мэгги по-прежнему показывала карты всему свету. Малютке было откровенно скучно, игра ее утомила. Джен рассказала, как Мэгги справилась с первым испытанием. Тролль, едва увидев зеленоволосую, попросил развязать его. Пожелал девочке хорошего дня, извинился перед публикой. Затем стремглав оббежал арену и упал замертво, захлебнувшись кровью.
        К слову, мистер Хикс остался в живых только чудом.
        Едва Блинч закрыл цепь на замок, несчастный юноша потерял сознание. Таким образом, ни одна обидная речь не была воспринята им должным образом. Тролль, до того с нетерпением предвкушавший, как вволю поглумится над беззащитной жертвой, видя этакий конфуз, пришел в ярость. Он пытался докричаться до мистера Хикса, но все было тщетно. Молодой человек сидел, уронив голову на грудь, а очки медленно сползали с его носа. К той минуте, когда они упали на песок арены, тролль был мертв.
        - Что я вам сделал? Почему вы меня так ненавидите? - спросил Ульрик, наблюдая, как Чайлд пасует в девятый раз.
        - Не преувеличивайте, - Белинда поджала губы.
        - Я понимаю, мы никогда не ладили, но войдите в мое положение. Думаете, легко каждый раз из кожи вон лезть, устраивая черт знает что?
        - То есть вы признаетесь, что все несчастные случаи, в которые вы попадали, были подстроены?
        - Нет. Вы ведь меня сразу уволите, - улыбнулся Ульрик.
        - Разумеется. Увидимся в семь у здания мэрии.
        - Я не могу в семь, у меня на это время назначена встреча! - крикнул Ульрик вслед уходящей Белинде.
        Та даже не обернулась.
        Чайлд опять бросил карты.
        - Пас.
        - Вы собираетесь пасовать до тех пор, пока она не выиграет? - Блинч указал колодой на Мэгги.
        - Неужели догадался? - глухо спросил Чайлд из-под пакета.
        - В таком случае игра окончена, спасибо за внимание, - натянуто улыбнулся распорядитель.
        И это все?!

* * *
        Семантикс невыносимо страдал. За что человеку такие муки? Кто мог сотворить подобное? Глас вопиющего в пустыне. Эти блэткочцы, эти варвары, способны на любую мерзость! Никогда прежде он не видел ничего более чудовищного и возмутительного. Даже в страшных снах. Насилие над человеческой природой, вот что такое четыре восклицательных знака подряд. А «ложить» вместо «класть»?!
        Семантикс, бормоча сквозь зубы ругательства, стирал с забора кривые строчки чьих-то художеств, когда за его спиной беззвучно выросла Блуждающая Башня. Со ступенек на тротуар спрыгнул человек в маске. Стукнул грэма мешочком с песком по затылку, подхватил обмякшее тело и потащил. Едва похититель и жертва скрылись за дверью, Башня исчезла.
        …В конце пустынной улицы появился человек в черном балахоне. Когда он поравнялся с исписанным мелом забором, то замер. Несколько секунд человек стоял не в силах пошевелиться. Потом бросился к забору и принялся рукавом стирать скачущие вверх-вниз строчки.
        Незамедлительно появилась Башня.
        Глухой стук, сдавленный вскрик, и все повторилось.
        Из проулка вывернула еще парочка в черных балахонах. Увидев, как похищают их товарища, грэмы бросились на выручку. Куда там, Башни и след простыл. Адепты Ордена стояли у злополучного заборчика и отдувались после быстрого бега.
        - Неслыханно! Нужно немедленно сообщить в полицию!
        - Ужасно! И главное - средь бела дня, у всех на виду! Уму непостижимо!
        - Как так можно! Четыре восклицательных знака!
        - «Проблемма»! «Хочете»! «Калидор»! А «ложить» вместо «класть»?! Я сейчас же иду к Седвику!

* * *
        Дверь открыла запыхавшаяся Джен. Она безуспешно гонялась с гирляндой за облезлым рыжим котом - хотела нарядить того к празднику. Ульрик стоял с подарком под мышкой.
        От самого стадиона за ним увязались Инкогнитус и Нейтан. Как Ульрик им ни втолковывал, они не желали оставить его в покое, неверно истолковав улыбку.
        - Может быть, пора выпустить кота из ящика? - спросила Джен.
        Инкогнитус спрятался за спиной Ульрика.
        - Эксперимент еще не закончен, - с вызовом ответил он.
        - Надеюсь, ты его хотя бы украсил? - угрожающе спросила Джен.
        - В том и дело: кот украшен и нет одновременно, поскольку…
        - Заткнись. - Джен сдула со лба прядь. - Ты - в дом, - она указала на Ульрика. - Остальные - убирайтесь ко всем котам.
        Нейтан, смущенный больше обычного, глубоко поклонился.
        - Господин…
        - Что еще?
        - Этим вечером я вынужден покинуть вас. Бабуля говорит, Котовство - семейный праздник. Мы идем к тете Розе на молочный суп. Прошу, освободите меня от клятвы на несколько часов.
        - Хоть на всю жизнь, буду только рад.
        - Но, Господин…
        - Я, кажется, просил меня так не называть.
        Ульрик был спокоен, улыбка исчезла, и потому слова прозвучали особенно грозно. Нейтан шмыгнул носом и окончательно сник. Ульрик подумал, что это самый грустный мим на свете. Но он верно решил. Пусть лучше парень уйдет сейчас, пока жив и здоров.
        Ладно, может быть, не совсем здоров, но по крайней мере жив, а в Блэткоче это уже немало.
        Ульрик стоял в прихожей, стараясь не встречаться взглядом с разноцветными чучелами, которые по случаю праздника были украшены серпантином и блестками.
        - Вот, - Ульрик протянул Джен коробку, элегантно перевязанную красной лентой. - Мой подарок.
        - Положи его в гостиной, к остальным.
        - Разве ты не знаешь, что подарки нужно открывать сразу?
        - Нет времени. Надеюсь, там не рыба: Пушистика от нее рвет.
        Пушистика? Джен тщетно пыталась шваброй достать кота из-под шкафа.
        - Целый день от меня прячется, гад, - вздохнула Джен. - Все традиции рушит.
        - Постой, так подарок для кота?
        - А для кого? Не для меня же.
        Джен устало посмотрела на Ульрика, будто он смолол очередную несусветную чушь.
        - Я думал, на Котовство принято дарить подарки!
        - Да, котам. Я бы тоже что-нибудь подарила, но у тебя ведь нет кота.
        - Между прочим, в коробке старинный серебряный браслет, украшенный речным жемчугом!
        - Отлично, одену Пушистику как ошейник, - пожала плечами Джен.
        - Он принадлежал моей матери!
        Мысль, что подаренный на счастье браслет будет носить облезлый, помоечного вида кот, была невыносима.
        Джен оставила Пушистика в покое. Переоделась в короткое черное платье и, захватив полную корзину конфет, донельзя злая, вышла из дома. Ульрик угрюмо тащился следом.
        - Тебе ведь не нравится это платье, - наконец выдавил он.
        - Это единственное приличное платье в моем гардеробе. Раз уж на то пошло - единственное платье вообще, и если ты думаешь, что я из-за какой-то пигалицы…
        Прохожие то и дело снимали перед Ульриком шляпы, улыбались и наперебой желали счастливого Котовства. Тут и там бегали украшенные к празднику коты, терлись о заборы и углы домов - пытались соскрести с шерсти мишуру и блестки.
        - Все думают, будто я избил Механического Человека, - пожаловался Ульрик. - И благодарят.
        - Неудивительно, тварь не первый год крадет людей направо и налево, а тут появляешься ты и даешь сдачи. Тебя до конца жизни на руках будут носить.
        - Да я его пальцем не тронул, богом клянусь!
        - Еще скажи, что и убийство бандитов с Безопасной улицы не твоих рук дело.
        - Я здесь ни при чем!
        - Еще бы. Они сами друг дружку перебили.
        - Вот именно!
        Джен фыркнула и ускорила шаг, теперь Ульрик едва поспевал за ней.
        - Ну разуй глаза, какой из меня герой! Я ношу фрак!
        - У богатых свои причуды.
        - Лучшие друзья считают меня неудачником!
        - Я не говорила, что мы друзья.
        - Повторяю еще раз. Это. Был. Не. Я. Понятно?!
        Они остановились у калитки. За чугунной оградой высился мрачный двухэтажный особняк.
        - А кто тогда? - спросила Джен и нажала на кнопку звонка.
        - Рыжебородый парень в сапогах из крокодиловой кожи, здоровенный такой.
        - Очень смешно. А еще говорил, будто не тролль.
        - Клянусь, я не вру!
        - Ты хоть понимаешь, что описываешь легенду, Генри Блэткоча, нашего первого мэра, бесследно исчезнувшего много лет назад? - устало спросила Джен. - Который, по легенде, мог воскрешать мертвых, исцелял любые болезни, ел раскаленное железо на завтрак, брился топором, а умывался серной кислотой?
        - Может, он соскучился и вернулся? - предположил Ульрик.
        - Нет, - фыркнула Джен.
        - Тебе-то откуда знать?
        - Он не мог вернуться, поверь.
        - Почему? - не сдавался Ульрик.
        - Потому что его никогда не было! Это легенда, вымысел, ясно?!
        Калитку открыла сестра милосердия. Она молча кивнула, дав Ульрику и Джен пройти.
        На заснеженной лужайке замерли крылатые мраморные коты, молитвенно сложив лапы. На голове каждого имелся красный колпак с помпоном. В окнах Ульрик заметил бледных, похожих на привидения детей. Они жались к стеклам, внимательно разглядывая пришельцев.
        Дом украшали тускло мерцавшие гирлянды. Под окнами нес бессрочную вахту снеговик в котелке и с моноклем, утыканный деревянными ножами. Не сразу Ульрик понял, что это вовсе не монокль, а циферблат карманных часов.
        Потертая медная табличка извещала:
        Сиротский приют «Милый дом»
        Сестра открыла тяжелую дверь с узким зарешеченным окошком вверху. Едва Ульрик и Джен переступили порог, металлическая дверь с лязгом захлопнулась, в замке повернулся ключ. Они будто очутились в тюрьме.
        - Зачем мы здесь? - спросил Ульрик, осматривая серые стены и скудное убранство пыльного вестибюля. Пахло лекарствами. Всюду горел свет. Перед широкой лестницей, что вела на второй этаж, стояла гипсовая фигура кота, украшенная самодельными игрушками.
        - Каждый год я приношу в приют сладости, - голос Джен гулко разносился по коридорам. - Это мое доброе дело.
        - Доброе дело?
        - Всякий на Котовство должен исполнить одно доброе дело, - пожала плечами Джен. - Такова традиция.
        В приюте было неестественно тихо. Ни смеха, ни криков, ни детской беготни. Только настороженный шепот, будто стая летучих мышей шелестит крыльями в затхлой пещере.
        Скоро показались дети. Они шли парами, рука об руку, щурясь от мертвенно-белого света, что испускали многочисленные светильники. Воспитанники приюта со всех сторон обступили Ульрика и Джен. Тонкие, будто полупрозрачные пальцы потянулись к конфетам. Дети разговаривали вполголоса, воровато озираясь. Никто не улыбался. Их лица, растерянные, с темными провалами глаз, напомнили Ульрику манекенов Очаровательного леса.
        Дети изучали Ульрика взглядами, полными тоски. Кажется, им приглянулась серебряная звезда на тулье цилиндра.
        - Вы наш новый шериф?
        - Тот самый, что прогнал Часовика?
        Он говорит про ту псевдомеханическую тварь?
        - Но я вовсе не…
        Дети теснее обступили Ульрика. Теперь в их глазах поселилось иное выражение - безумная радость.
        - Вы видели цифры на его лице? - спросила девочка, стоявшая в обнимку с плюшевым зайцем, у которого недоставало одного уха.
        - Что еще за цифры? Ты имеешь в виду часы?
        - Нет, - покачала головой малютка. - Другие. Я вам расскажу. Вот, слушайте:
        Семерка - это нос.
        Нули - Его глаза.
        А рот - вопрос:
        Когда Он украдет тебя?
        - Этот стишок придумал Морти, - подала голос девочка с короткими светлыми волосами.
        - Его больше нет с нами, - прошептали два мальчика-близнеца. - Морти теперь с родителями.
        - Прекрасно, что ваш друг вернулся домой. Надеюсь, вы тоже когда-нибудь…
        Джен больно ткнула Ульрика локтем в бок.
        - Морти не дома, сэр. Его забрал Часовик.
        - Как и наших мам.
        - Он придет за каждым.
        - Если только вы Его не убьете.
        Ульрик еще раз взглянул на зарешеченные окна. Никто не боится, что дети сбегут. Решетки нужны, чтобы защититься от зла, рыскающего снаружи. Вот зачем этот яркий, безжалостный свет, что не дает ни единой тени. Наверняка он горит всю ночь напролет.
        - Сегодня дети впервые за полгода вышли во двор, - сказала сестра. - И все благодаря вам.
        - Вы боитесь, что сюда придет Механический Человек? - догадался Ульрик. - Вы видели его, так?
        Дети отшатнулись, закрыли ладонями глаза и застыли без движения, словно куклы.
        - Мы не называем Его по имени, - сказала сестра. - Только Часовик или Он, чтобы не накликать беду.
        Когда настала пора уходить, мальчик лет семи робко тронул Ульрика за рукав.
        - Верните моих маму и папу, сэр. Пожалуйста.
        - Я бы рад, малыш, но…
        Услышав, о чем идет речь, сироты побросали конфеты.
        - Пожалуйста, верните наших родителей, сэр, - шептали дети. - Пусть это будет вашим добрым делом на Котовство!
        Ругая себя последними словами, Ульрик пытался сохранить серьезное выражение - уголки губ сами собой начали растягиваться в улыбке.

* * *
        Ни один, даже самый проницательный, человек ни за что бы не догадался, но левое веко N в эту самую секунду нервно подергивалось.
        Этот «бухгалтер» оскорбил гостей, украл бесценный артефакт, а вдобавок - избил Механического Человека!
        В том, что именно Ульрик виновен в краже книги, N не сомневался. Больше некому. Участие в Турнире, теперь это… Не мог ведь Ульрик случайно забрать учебник, верно? Выходит, знает, что с ним делать.
        Прежде бы N подослал к Ульрику убийц, и дело с концом. Но, после того что фрачный поганец сотворил с Механическим Человеком, это не казалось столь блестящей идеей.
        Но что, если Ульрик ничего не крал? А пришел забрать свое?
        N нервно хихикнул. Механически-нервно, разумеется.
        По городу ходили слухи, будто Ульрик не кто иной, как перевоплотившийся Генри Блэткоч. Вздор, конечно. С другой стороны, Генри слыл тем еще троллем. Может, он решил всех разыграть? Подобные шуточки в его духе. Да и отправить в нокаут Часовика способен лишь тип, по описанию похожий на Генри. Тот, кто умывается кислотой, бреется топором и ест раскаленное железо на завтрак.
        Или носит веревку с висельной петлей вместо галстука.

* * *
        Председатель Департамента профпригодности разговаривал с Белиндой по телетранслятору из своего кабинета. Теадеус давно не видел директора фирмы «Брайан и Компания» такой довольной. Если точнее - года четыре. Ульрик как раз устраивался на работу.
        - Как ему удалось пройти второе испытание? - откашлявшись, спросил Теадеус. - Обычно неудачникам страсть как не везет.
        - Жульничал, разумеется, - отмахнулась Белинда.
        - Зачем вы решили устроить этот «экзамен»?
        - Пусть его нельзя уволить, так хоть поиздеваюсь.
        - Я думаю, это все веревка, - задумчиво произнес Теадеус. - Мой дедушка как-то рассказывал: играя в карты, хорошо иметь при себе веревку, на которой повесили человека, везет - жуть.
        - Он думает, надо мной можно безнаказанно потешаться? Как бы не так! - Белинда расхаживала туда-сюда перед телетранслятором, то и дело пропадая из виду. - Я кое-что придумала. Блэткочцы называют такой подход «троллингом».
        - Троллинг? - оживился Теадеус. - При чем здесь ловля рыбы на блесну?
        - Неважно. Я хочу посмотреть, как Ульрик из кожи будет вон лезть, чтобы сойти за неудачника, и от души повеселюсь.
        - Значит, вы не считаете его брайаном? Думаете, лотоматон ошибся?
        - Я этого не говорила. Я лишь сказала, что собираюсь отомстить этой сволочи за четыре года унижений, за те помои, которые на меня вылила пресса. Вы читаете газеты? Но ничего, хорошо смеется тот, кто смеется последним. Вот увидите, Ульрик еще у меня попляшет, я…
        - Ручаетесь за это?
        - Именно.

* * *
        Мрак под капюшоном фигуры № 1 сегодня был… мрачнее обычного.
        - Братья обыскали номер, - сказал Седвик, стараясь не встречаться взглядом с главой Ордена. Что, справедливости ради, было не так уж сложно. - Вот что им удалось найти.
        Седвик протянул фигуре № 1 блокнот. Написано там было следующее:
        «1. Тролли - бывают не только зеленые.
        2. Способы троллинга:
        Киса куку. Киса как тебя зовут? Скока тебе лет? С какова ты горада? С какова раёна? А ты умеиш p-p-p? Киса ты абидилась? У тебя есть паринь? Он веселый штрих?
        3. Отвратительный кофе».
        - Что это? - ледяным тоном осведомилась фигура № 1.
        - Блокнот, - не моргнув глазом ответил Седвик.
        - А книга где?
        - А книги нет.

* * *
        - Посмотрите, кто пришел!
        Коммивояжер вытащил изо рта сигару и улыбнулся. Чемодан с серебряными замками стоял у его ног. За спиной Коммивояжера маячили трое в костюмах и в масках. Успело стемнеть, и Ульрик едва не заблудился, пока отыскал нужный адрес.
        - «Чтобы узнать человека, достаточно бросить взгляд на ту его часть, что находится между головой и грудной клеткой», - процитировал Коммивояжер.
        - Кто это сказал?
        - Тот, кто разбирается в моде. В отличие от тебя, - Коммивояжер прищурился. - Идем, сыграем партейку-другую.
        С этими словами знаток моды скрылся за неприметной дверью. Переступив порог следом, Ульрик очутился в тесной прихожей. Дом выглядел необитаемым. Электричества не было. На перилах лестницы, стульях и ящиках горели керосиновые лампы. Пахло сыростью, с потолка свисали клочья паутины. Чтобы не отстать, он невольно ускорил шаг. За спиной пыхтели люди-маски. Коммивояжер миновал узкий коридор, поднялся по лестнице и распахнул дверь.
        Из мебели имелся только стол у дальней стены да пара шатких стульев. Керосиновые лампы кое-как разгоняли тьму. Ставни наглухо закрыты, а одно окно и вовсе забито досками.
        - Я думал, мы не в игры пришли играть, а по делу, - сказал Ульрик, оглядываясь. - Вы мне обещали. Помните?
        - Конечно, конечно, - отмахнулся Коммивояжер. - Но сначала развлечемся, о делах после. Ребята, обыщите его.
        Сильные руки бесцеремонно обшарили карманы. Добычей стали дерринджер, стилет и неприятностиметр. Пистолет человек-маска, от которого сильно разило потом, тотчас сунул себе в карман и теперь с интересом рассматривал белую коробку. Ульрик нахмурился, губы сами собой расползлись в улыбке. Неприятностиметр радостно пискнул.
        - Отдай ему эту штуковину, - поморщился Коммивояжер. - От нее все равно никакого толка. Приступим?
        Он вытащил из кармана колоду карт.
        - Я, знаешь ли, азартен.
        - Мы так не договаривались, - упрямо повторил Ульрик, скрестив руки на груди.
        - Договаривались, не договаривались, к черту. Стоит мне сказать слово господину Скорблу, и он вышибет тебе мозги из твоего же дерринджера. Сойдет за самоубийство. А господа Тошнот и Вилберн подтвердят, что такого-то числа некий Ульрик, проигравшись в пух и прах в карты, свел счеты с жизнью.
        Тошнот и Вилберн согласно кивнули, а «господин Скорбл» даже приставил к виску Ульрика отнятый пистолет.
        Ульрик пожал плечами и сел за стол. Тошнот с обрезом устроился справа, Скорбл с дерринджером скользнул к двери, а третий - как его, Гилберн, что ли? - прислонился к стене, придирчиво изучая стилет.
        - Приятно иметь дело с разумным человеком, - улыбнулся Коммивояжер, распечатывая колоду. Чемодан он положил на стол, так не хотел расставаться. - Ну-с, приступим.
        Из пяти раздач Коммивояжер не выиграл ни одной. Он сердито пускал кольца сизого дыма, ругался, а один раз даже ощупал рукава фрака - заподозрил Ульрика в шулерстве. Гилберн и прочие игрой не интересовались, держались скованно, то и дело поправляли галстуки. Ульрик заметил: хоть костюмы подобраны умело и даже с некоторым шиком, ботинки у всех троих изрядно поношенные, давно не видавшие щетки. Зато Коммивояжер щеголял в коричневых лаковых туфлях на пряжках, да еще с цепочками по бокам. По мнению Ульрика - жуткий китч.
        - Как они их таскают? - пропыхтел Тошнот и снял маску. - Не видно ни черта, и дышать тяжело.
        - Сам целый день маюсь, - поддержал Скорбл и в свою очередь стянул маску с потной физиономии.
        Коммивояжер в хорошо знакомом Ульрику жесте отчаянья закрыл лицо ладонью.
        - Лучше б я местных нанял, чем тащить вас, недоносков, из Готтлиба. Двадцать. Что у тебя? Проклятье!
        Коммивояжер швырнул карты.
        - Верно, говорят: дуракам везет.
        - Что за дела связывают вас с N? - спросил Ульрик.
        - Деловые люди всегда найдут общий язык, - попыхивая сигарой, ответил Коммивояжер.
        - «Мистер Блэткоч». - Ульрик выложил на стол двух джокеров. - Вы проиграли. Теперь поговорим о деле?
        - Вилберн, Скорбл, приберите здесь, - Коммивояжер подхватил чемодан, резким движением стряхнул пепел с брюк и поднялся. - Не хочу, чтобы кто-нибудь узнал, как я продулся этому неудачнику.
        Выходит, господина, так и не снявшего маску, зовут Вилберн, а не Гилберн. Впрочем, какая разница?
        - Вы задумали меня убить? - спросил Ульрик, вертя в пальцах неприятностиметр.
        - Для неудачника ты чересчур сообразительный. Счастливого Котовства, придурок!
        В дверях Коммивояжер вдруг обернулся.
        - Странно. Эта штука у него в руках. Почему она не пищит?
        Ульрик с места хлестким ударом впечатал неприятностиметр в переносицу Тошнота. Тот хрюкнул, уронил обрез и осел на пол мешком. Не теряя времени, Ульрик зарядил увесистым, ударопрочным и влагостойким устройством в лоб кинувшемуся на подмогу Скорблу.
        Вилберн-Гилберн оказался проворнее. Сунул в карман руку, щелк! - и в кулаке блеснуло длинное лезвие. Ульрик пинком отбросил стол в сторону. Сорвал с шеи петлю, накинул на запястье не в меру прыткого господина и как следует дернул. Нож отлетел в угол, а Вилберн-Гилберн очутился совсем рядом. Ульрик от души двинул его коленом в пах и добавил кулаком по незащищенному маской затылку.
        В считаные секунды вся компания разлеглась на полу. Коммивояжер от удивления открыл рот.
        - Мы не договорили, - Ульрик поднял неприятностиметр - тот даже не пискнул - и сунул в карман. - Вы, кажется, собирались оказать мне одну услугу.
        - А ты не так уж безнадежен.
        - Даже лотоматоны иногда ошибаются.
        Коммивояжер было рассмеялся, но понял, что Ульрик не шутит, и вмиг стал серьезным.
        - Чего тебе надо, парень, говори скорей, мало времени. Мне, по твоей милости, еще новую охрану нанимать.
        - Вилберн и прочие лишь оглушены, - сказал Ульрик, возвратив себе дерринджер и стилет. - Я не убийца. Извольте впредь держать слово.
        - Какой же ты зануда. К черту, может, лотоматон и правда ошибся. Давай исправим это. Кем хочешь быть?
        - Бухгалтером. Если можно.
        Коммивояжер уселся обратно за стол. Смел карты на пол и аккуратно пристроил чемодан.
        - С тебя пятьсот тысяч.
        - Чего? - не понял Ульрик.
        - Лэков, разумеется.
        - Но это целое состояние!
        - Я обещал сменить печать. Я не говорил, что это будет бесплатно.
        - Слишком дорого.
        - Сегодня на Турнире ты рисковал жизнью, тебе жаль пятьсот тысяч? Попроси у блэткочцев, они тебя лэками с ног до головы засыплют.
        У жителей самопровозглашенной Столицы Метеоритов Ульрик никогда бы не попросил денег - это бесчестно. Они боготворят его за поступок, которого он не совершал.
        - Тогда советую начинать копить. Увидимся лет через семьдесят.
        Коммивояжер поднялся.
        - Сядьте, - раздраженно бросил Ульрик. - Я достану деньги. Но мне нужны гарантии.
        - Разумеется. Когда принесешь деньги.
        - Нет. Сейчас.
        Какое-то время они сверлили друг друга взглядами.
        - Черт с тобой, - Коммивояжер снял с шеи ключ на цепочке. - Для хорошего клиента ничего не жалко. Подавись.
        В чемодане лежала утыканная трубками рука. Тускло блестели шкалы непонятных измерительных приборов, посверкивали баллоны с вентилями, темнело квадратное окошко экрана, отливали золотом клавиши, как у печатной машинки.
        В прозрачном футляре ходил ходуном до блеска отполированный механизм.
        - Что это? - с трудом вымолвил Ульрик.
        - Не «что», а «кто». Билли. Поздоровайся, если хочешь, но он вряд ли тебе ответит.
        Коммивояжер что-то отщелкал на клавиатуре, и в окошке вспыхнуло: «БУХГАЛТЕР». Ульрик не верил глазам.
        - Что… Как…
        - Аппарат, к слову, моего собственного изобретения, состоит из механической и физиологической частей. Первая - это блок управления с датчиками кровяного давления. Вторая - артериальный насос с оксигенатором - сердце и легкие Билли. Не буду вдаваться в подробности, они весьма специфичны.
        - Другими словами…
        - Другими словами, рука мертва, но не знает об этом.
        - А почему «Билли»? - зачем-то спросил Ульрик.
        - А почему бы и нет?
        - И сработает?
        - Проверь и узнаешь.
        - Проверить?!
        Коммивояжер пожал плечами.
        - Пальцами щелкнуть Билли не сможет, так что остается один способ.
        Стараясь подавить омерзение, он снял перчатку. Неутомимо жужжал механизм в стеклянном футляре, ласково блестели кнопочки, соблазнительно горела в окошке надпись «БУХГАЛТЕР». Ульрику казалось, стоит коснуться пальцев с посиневшими ногтями, и Билли стиснет руку мертвой, во всех отношениях, хваткой.
        На ощупь ладонь оказалась вовсе не холодной - липкой разве что. Чтобы не дай бог не вырвало, Ульрик старался думать о чем-нибудь приятном. Как перекосит от злости Белинду, например.
        Рукопожатие вышло вялым, белые пальцы Билли походили на тесто.
        - Удостоверился? - спросил Коммивояжер, протирая Билли смоченной в спирте ватой.
        - Вы можете сделать любую печать, без ограничений?
        - Конечно, лучше не выбирать слишком редкую или важную, сам понимаешь. - Коммивояжер закрыл чемодан и педантично защелкнул оба замка. - Но по виду она будет неотличима от настоящей. Единственное условие - печать нельзя поставить на чистую ладонь. Для начала нужно пройти тест.
        - А если печать снимут? - забеспокоился Ульрик. - Можно получить с помощью… Билли другую?
        - Нет. Наличие печати обязательно. Я не стану раскрывать секреты, так что поверь на слово.
        Хорошенькое дельце! Допустим, печать «НЕУДАЧНИК» досталась ему по ошибке. Но кто он тогда? Ничтожество? С чистой рукой в Мехатонии делать нечего. Относиться будут еще хуже, чем раньше. Получается, необходимо оставаться брайаном, чтобы доказать всем, что ты не брайан!
        - Где мне вас найти, когда соберу деньги?
        - Встречаемся послезавтра, здесь, в это же время. Мои дела в Блэткоче закончены, я уезжаю. Не хочу злоупотреблять гостеприимством N. Всего хорошего.
        Ульрик остался сидеть за столом, предаваясь невеселым мыслям.
        Чтобы оплатить смену печати, нужны деньги. Много денег. Его работа - оказываться по уши в неприятностях. Так как бы ему быстренько заработать побольше деньжат? Может, сделать что-нибудь опасное?
        Самоубийственно опасное.

* * *
        - Я уже битый час жду! Где вас носит?
        Белинда стояла, с головы до пят закутанная в норковую шубу, словно химера Блуждающей Башни в серпантин. Поблизости топтались пятеро в бронекостюмах.
        - Простите, я заблудился.
        - Здесь от гостиницы пять минут ходьбы, как можно заблудиться?
        - Я ведь неудачник, забыли?
        Белинда фыркнула и ничего не сказала.
        Ульрик специально шел самой опасной дорогой, по улицам Добрая, Мирная и Спокойная, но неприятности упорно обходили его стороной. Когда он уже хотел с горя поскользнуться и растянуться на мостовой во весь рост, удача, наконец, улыбнулась.
        Дальше по улице шла оживленная игра. Блэткочцы столпились вокруг наперсточника. Галдели, спорили, трясли кулаками. Неподалеку скучал Фейлор.
        - Счастливого Котовства, шериф! - Младший констебль взял под козырек. - Не одолжите немного наличных? А то я на мели. Не переживайте, как отыграюсь, сразу верну!
        То, что нужно.
        Игра в наперстки была Ульрику хорошо известна. Правила таковы: вы пытаетесь угадать, в каком из колпачков находится шарик, до тех пор пока у вас не кончатся деньги. Рядом околачиваются громилы с дубинами наперевес, что изображают случайных прохожих, счастливых победителей, или головорезов, убивающих несговорчивых клиентов. По необходимости.
        - Вот, - Ульрик ткнул наугад пальцем. - Шарик там.
        Наперсточник - вертлявый субъект с редкой щетиной на конопатом лице, поднял колпачок. Из-под него выкатился шарик размером с булавочную головку.
        - Поздравляю. Вы угадали.
        «Видимо, дает немного выиграть, - догадался Ульрик. - Что ж, попробуем еще».
        За манипуляциями с шариком он не следил: на какой наперсток ни укажи, шарик обнаружится в рукаве у владельца.
        - Поздравляю, сэр, вам вновь улыбнулась удача!
        Ульрик попросил сыграть в третий раз. И в четвертый. И в пятый. И в шестой. И так далее. Шарик неизменно был в том наперстке, на какой он указывал. Движения наперсточника были плавными, руки двигались медленно. Шарик не мелькал из одного колпачка в другой, а еле катился.
        Когда шарик скрылся под наперстком слева, Ульрик уверенно ткнул в правый.
        - Поздравляю, сэр, вы снова выиграли, - по лбу вертлявого субъекта, только что проигравшего тысячу лэков, градом катился пот. - Вынужден с прискорбием сообщить: аттракцион закрывается, приходите как-нибудь в другой раз.
        - Но я хочу посмотреть, где шарик! - возмутился Ульрик.
        - В этом нет необходимости, сэр, - побледнел наперсточник. - Вы ответили совершенно верно, вам необычайно везет. Еще раз поздравляю.
        - И ты больше ничего не хочешь мне сказать? - подозрительно спросил Ульрик.
        - Нет, сэр.
        - Совсем? - расстроился Ульрик.
        - Да, сэр.
        «Сегодня не мой день», - решил Ульрик.
        Белинда хмурилась и что-то строчила в блокноте.
        К Ульрику, сняв шляпу, подошел верзила в клетчатых брюках и штанах на подтяжках.
        - Я не даю автографов, - сразу предупредил Ульрик.
        - Так я это, по другому вопросу, - тип поскреб ногтем зеленую ленту на тулье. - Я в прошлом году Костолома Грэга, того, прикончил. Еще банк ограбил и так, по мелочи: тому зуб выбил, этому ухо отрезал. Вот.
        - А мне ты это зачем рассказываешь? - прошипел Ульрик.
        - Ну, вы ведь теперь шериф, я и подумал: может, вам, того, интересно будет.
        - Вот и иди, - раздраженно буркнул Ульрик и оглянулся на Белинду, что хмурилась сильнее прежнего.
        - Э-э-э, хорошо, сэр. А куда?
        - В тюрьму.
        Дальше стало хуже.
        Ему жали руку, просили сфотографироваться, хлопали по плечу.
        Ульрику сделалось обидно до слез. Улучив минуту, когда Белинда отвернулась, он пнул под зад какого-то типа, выбрав из тех, что поздоровей. Тот оглянулся, увидел Ульрика и рассмеялся.
        - Ха-ха, замечательная шутка, сэр. У вас отличный удар. Вы, часом, не спортсмен?
        Ульрик закрыл лицо ладонью, совсем как Джен. Ну за что они с ним так?
        - Это ерунда, - вмешался другой. - Мне шериф голову камнем разбил, вот это, я понимаю, шутка. Помните меня, сэр?
        Ульрик сделал вид, что не помнит.
        - Да как же, сэр. Пощупайте, даже шрам остался!
        Какие-то молодчики отобрали у спецагентов винтовки и теперь пытались продать им же. Лицо Белинды перекосилось. Писать в блокноте она бросила и только затравленно озиралась, наблюдая, как толпа веселых, пьяных людей все прибывает. Некоторые, особо ретивые, уже снимали с нее шубу.
        - Нет-нет, - запротестовал Ульрик. - Эти люди - мои друзья, извольте вести себя с ними вежливо!
        Какой-то мальчуган протянул Белинде кошелек.
        - Это не мой, - поморщилась та. - Хотя и похож.
        Белинда открыла сумочку.
        - Какого черта?!
        Дно у сумочки было аккуратно вырезано.
        На щеках и лбу директора некоммерческого учреждения «Брайан и Компания» выступили красные пятна. Ульрик по опыту знал - сейчас посыплются предупреждения.
        - Мало того что вы заработали кучу денег, обманывая нас, так теперь вздумали издеваться в открытую! Я даю слово, вас уволят и лишат печати не позже чем через неделю!
        Из-под земли вырос почтовый ящик и плюнул в Ульрика приглашением на вечер встречи выпускников. Этого еще не хватало.
        Блэткочцы взялись за руки и принялись водить вокруг Ульрика хоровод, распевая гимн Котовству.
        Неприятностиметр молчал.

* * *
        - Почему ты ничего не ешь? - спросила Джен. - Я старалась, готовила, а ты только сидишь и улыбаешься весь вечер, будто зубной порошок рекламируешь.
        Ульрик подцепил ложкой побольше салата и принялся безрадостно жевать. В углу гостиной стоял кот из папье-маше весь в игрушках, серпантине и с красной звездой на макушке. Стеклянные глаза неусыпно следили за Ульриком с той самой минуты, как он оказался за празднично накрытым столом.
        - А где твои родители? - спросил Ульрик.
        В гостиной сидел только уплетавший бифштекс белобрысый мальчишка, но стол был накрыт на десятерых. По самым скромным прикидкам.
        - Я живу в опаснейшем районе Блэткоча, так как ты думаешь?
        - Они погибли?!
        - Нет, они переехали.
        Джен налила себе шампанского.
        - А ты почему осталась? Жить здесь, да еще с младшим братом, не полагаясь ни на кого, кроме себя, должно быть, нелегко.
        Очень нелегко.
        - Только в Блэткоче Питер сможет стать настоящим мужчиной.
        - При условии, что не станет мертвым. Просто мертвым.
        - Будешь так говорить про мою семью, до третьего испытания не доживешь - я сама тебя придушу.
        Из темноты прихожей показался обмотанный гирляндой Пушистик. Его огромные желтые глаза горели ненавистью, а сам он походил на сияющий огнями город.
        Чудовищно грязный, смердящий, страшно запущенный город. Вроде Столицы Метеоритов.
        Только без огней.
        - Можно дурацкий вопрос? - рискнул Ульрик, прекрасно понимая, что еще пожалеет об этом. - А что такое Котовство?
        Джен закатила глаза, наверное, уже в пятый раз за вечер. Ульрик начал опасаться, как бы из-за общения с ним у Джен не развилось косоглазие.
        - Что ты как маленький, в самом деле? Ешь лучше салат, скоро тушеную рыбу принесу.
        - Не думаю, что в меня влезет еще хоть что-нибудь.
        - Ничего страшного, съешь, я наготовила три кастрюли салата, две кастрюли рыбы, испекла яблочный пирог и выбрасывать ничего не собираюсь, - фыркнула Джен.
        - Но я столько не съем! - запротестовал Ульрик.
        - Ничего, ночь длинная.
        Ульрик, через силу жуя салат, мрачно смотрел, как Пушистик щеголяет с маминым браслетом на шее.
        - Ты разве дома никогда не отмечал Котовство? - устало поинтересовалась Джен.
        - Нет, - ответил Ульрик, на всякий случай отправляя в рот очередную порцию морковного салата.
        - Из какой же дыры ты приехал?
        - Гттлб ввсе н дра, - возмутился Ульрик с набитым ртом.
        - Что-что?
        - Готтлиб вовсе не дыра! Это лучший город во Вселенной!
        - Будь он лучшим, там бы отмечали Котовство, - пожала плечами Джен. - Это ведь древнейший праздник. Еще скажи, будто не знаешь, что наш мир стоит на трех котах.
        - Ты ведь на самом деле не веришь в это, правда? - Ульрик от изумления перестал жевать.
        - А как ты объяснишь вещи вроде Блуждающей Башни? Ее наверняка построил Длиннокот. Никому из людей такое не под силу.
        - Ты меня троллишь? - подскочил Ульрик. - И Блуждающая Башня, и телетрансляторы, и лотоматоны, и маска N одного происхождения, но их создали вовсе не коты!
        - Кто же тогда?
        - Древние!
        - Кто это?
        - Никто не знает, - растерялся Ульрик. - Они жили давным-давно, а потом куда-то исчезли, оставив множество удивительных изобретений.
        - Ничего глупее в жизни не слышала.
        - А мир, стоящий на трех котах, по-твоему, не глупость?
        Джен треснула Ульрика ложкой по лбу.
        - За что?!
        - Не умничай. И не святотатствуй.
        Джен помолчала, размешивая ложечкой сахар. Ульрик разглядывал кота. Пушистик пытался приударить за гигантским собратом из папье-маше. Понял, что за ним наблюдают, и в свою очередь уставился на Ульрика, издав при этом звук, который можно было сравнить с мяуканьем, только если у вас отит.
        - Расскажи о Готтлибе, - попросила Джен.
        - Это мой любимый город, - сердито откликнулся Ульрик. - Я в нем родился и вырос, там живут мои друзья. Он прекрасен в любую погоду, в его кондитерских пекут самый лучший хлеб, там есть множество картинных галерей, музеев, кинотеатров…
        - Кинотеатров? Что это?
        - Ты никогда не была в кино? Представь, - Ульрик взмахнул вилкой, будто дирижер палочкой, - на стене белый экран, из такой специальной штуки бьет луч света, и стена исчезает. Ты видишь людей, животных, иные страны…
        - Вот это - точно неправда! - фыркнула Джен.
        - Не хочешь, не верь. Мостовые у нас блестят, будто зеркало. Дома высокие, люди приветливые, воздух чист и свеж. И ни одного окурка на многие километры вокруг.
        - А на Блэткоч упал метеорит, - неуверенно похвасталась Джен.
        - Хотя есть и проблемы, - поделился Ульрик. - Отвратительно работает почта. Однажды они перепутали коробки и прислали мне запонки из слоновой кости вместо серебряных, представляешь?
        - Неужели? Быть не может.
        - Вот именно.
        - Какой кошмар. А в Блэткоче почтовое отделение закрылось три года назад. Работники набрали кучу посылок на передачу и смылись. До сих пор гадов найти не можем.
        - Да ведь это настоящее преступление!
        - Тебе виднее, ты у нас шериф.
        Кот уселся у ног Ульрика и начал издавать предсмертные хрипы - видимо, считал их мурлыканьем. Еле слышно играло радио. Мелодия была заунывно-протяжной. Ульрик подумал, что, когда он умрет, нечто подобное должно обязательно играть на его похоронах. Пусть те, кто придет, ему завидуют.
        - Поверить не могу, что ты никогда не слышал про Котовство, - ворчала Джен, подкладывая Ульрику еще салата.
        - А я поверить не могу, что ты никогда не слышала о лотоматонах, - бормотал Ульрик, пытаясь незаметно скормить Пушистику ненавистную морковь. - Как же ты училась?
        - Ну, я окончила школу. Целых семь классов.
        - Я не о том. Как ты поняла, что хочешь быть электриком?
        - Когда поняла, что не хочу быть дворником.
        - Но тебе нравится работа?
        - Не знаю, работа есть работа, - пожала плечами Джен. - Кому она нравится? Нужно ведь как-то деньги зарабатывать.
        - Да ладно, - ужаснулся Ульрик. - Что это за жизнь, когда приходится делать то, что не хочешь?
        - Это называется «быть взрослым». Тебе не понять.
        - А в Готтлибе…
        - Заткнись. Надоели твои сказки.
        Вновь воцарилось молчание. Звякали чашки, стучали столовые приборы. Ульрик разглядывал мутно-серое желе с таинственными мясными прожилками, гадая, что это может быть.
        - Зачем эти лотоматоны вообще нужны? - наконец спросила Джен.
        - Указывают человеку его путь.
        Ульрик, подперев голову, хмуро жевал салат.
        - В смысле?
        - Подбирают дело всей жизни.
        - Как это?
        - Объясню проще. Существует мнение, что каждый человек талантлив, нужно только вовремя понять, в чем заключается его талант.
        - В чем, по-твоему, талант Нейтана?
        Ульрик тактично промолчал.
        В полночь по обычаю стали загадывать желания. Загадывать нужно было про себя, а после обязательно сказать «мяу». Иначе желание не сбудется. Жители Блэткоча верили: так Длиннокот решит, будто желание загадывает кто-то из хвостатых собратьев, и непременно исполнит.
        Джен разлила по фужерам молоко из большой стеклянной банки. Пушистик, довольно урча, терся об ноги Ульрика, оставляя на брюках клочья рыжей шерсти. С улицы донесся бой часов: Блуждающая Башня околачивалась где-то неподалеку. «Наверное, прячется от туристов», - подумал Ульрик и с удовольствием сделал глоток парного молока.

* * *
        Накормленный до отвала, он возвращался в гостиницу. Часы Блуждающей Башни пробили три утра. Фейерверк давно отгремел, но люди еще не спали. Попадались редкие прохожие, некоторые распевали песни. Одиноко светились вдалеке окна приюта «Милый дом». Тени, что иногда показывались из проулков, едва завидев фрак и шестиконечную звезду, тут же исчезали, пожелав на прощание счастливого Котовства.
        - Предупреждаю, я смертельно опасный убийца - ниндзя, рыцарь ночи, - пискнул во тьме знакомый голос.
        Ульрик заглянул в ближайшую подворотню. Там затравленно озирался «смертельно опасный убийца», окруженный ватагой мальчишек.
        - Жирный, жирный, как поезд пассажирный!
        - Отстаньте, не то пожалеете! Я знаю точку на теле, если ткну в нее пальцем, сразу умрешь!
        - А ты знаешь, что твоя бабушка жирнее бегемота?
        - Я помощник шерифа! - срывающимся голосом крикнул Нейтан. - Я всех вас арестую, если меч не вернете!
        Ответом был дружный смех.
        - Кхм, - откашлялся Ульрик.
        Пусть это будет его доброе дело на Котовство.
        Смех смолк, все, включая Нейтана, уставились на шестиконечную звезду, приколотую к цилиндру, и широкую улыбку чуть ниже. Ульрик изящным жестом поправил узел висельной петли и грозно спросил:
        - Капитан Нейтан, что здесь происходит? Разве я не велел вам патрулировать территорию?
        Нейтану вернули меч.
        - Я и па-патрулирую, - всхлипнул покрасневший Нейтан и стер с клинка невидимое пятнышко.
        - Что здесь делают эти гражданские?
        - Они, они…
        Ульрик понял, что Нейтан сейчас разревется.
        - А ну брысь отсюда, - гаркнул Ульрик на мальчишек. - И только попробуйте еще раз его тронуть! Ясно?
        Подворотня вмиг опустела. Нейтан совсем сник и понуро стоял, икая время от времени.
        - Идем, - позвал Ульрик. - Я провожу тебя. Где ты живешь?
        - Т-там, - всхлипнул Нейтан и указал на аккуратный двухэтажный домик с красной черепичной крышей и круглым чердачным окном.
        - Что ты так поздно делал на улице?
        - Мальчишки взрывали хлопушки, я сказал им, чтобы прекратили, бабушка спит. А они… они…
        Нейтан ковырял промерзлую землю острием меча, не в силах поднять взгляд.
        - Когда-то надо мной тоже смеялись мальчишки, - сказал Ульрик.
        - Не может быть, сэр!
        - Может. - Ульрик механически щелкнул пальцами и невесело улыбнулся. - Как видишь, это не помешало мне стать…
        …обманщиком.
        - …тем, кто я есть. Не сдавайся.
        - Господин, а я правда теперь ваш помощник?
        - Правда. И можешь ходить за мной хоть целый день.
        Нейтан просиял.
        - Только не называй господином, - спохватился Ульрик.
        - Да, Учитель, - поклонился Нейтан.
        - И так тоже.
        - Но как тогда?
        - Для начала попробуй «Ульрик».
        - Мистер Ульрик?
        - Отлично.
        - Сэр мистер Ульрик?
        - Ладно.
        - Великий сэр мистер Ульрик?
        - Нет. Как все прошло у тетушки?

* * *
        Допросом руководил Седвик. Привязанный к стулу аноним вел себя смирно и вырваться больше не пытался. Даже когда принесли паяльную лампу, не повел и бровью. Впрочем, «не повел» громко сказано: лицо человека N до сих пор закрывала маска.
        Взяли анонима случайно. А вышло так.
        Брат Падежус - дай кот ему здоровья - наткнулся поздно вечером на двух людей-масок. Обычно те не отходят далеко от Башни, но тут, видно, приспичило. Сначала Падежус подумал, что это подражатели: какие-нибудь тролли, переодетые в анонимов для шика. Но парочка вела себя прилично, к прохожим не цеплялась, сосредоточенно шагая запутанными улочками незнамо куда.
        Скоро оказались у приюта. Люди N перемахнули через ограду, подкрались к окнам и замерли, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь железную решетку.
        Дверь приюта распахнулась, во двор выглянула сестра милосердия. Один аноним шагнул было к ней, поднял руки, будто силясь снять маску, но другой его удержал, шепнул что-то, и оба господина отправились восвояси. Калитка не понадобилась им и теперь - гуттаперчево подпрыгнув, они вмиг перебрались через ограду. Падежус, что с дерева наблюдал за всей этой интермедией, за проворными господами едва поспел.
        Двинулись обратно. Напрасно Падежус крутил головой в поисках братьев, по пути, как назло, черные балахоны не попадались. Вступить в схватку с анонимами грэм не отважился. Хоть одного да надо взять живым, а люди N страшны в рукопашной: боли не боятся и дерутся, как черти, отчаянно и до смерти. При себе завсегда носят свинчатку, слепперы и трости-электрошокеры: то ли шум не переносят, то ли стрелять не умеют.
        Анонимы покружили по улицам и вдруг ни с того ни с сего остановились. Один сунул руку в карман, вытащил колокольчик, позвонил, и посреди мостовой выросла Башня. Анонимы шасть на крылечко, только Падежус их и видел.
        О том, что случилось, грэм обстоятельно рассказал братьям. Стали сутки напролет дежурить у приюта, сменяя друг друга, в надежде, что анонимы объявятся. Но день тянулся за днем, а навещать сироток люди N не торопились.
        На Котовство визитеров было хоть отбавляй, да только граждан в серых костюмах-тройках среди них не нашлось. Разве что обнаружился один во фраке, но от такого лучше вовсе держаться подальше.
        Седвик однако надежды не терял, к роптанию братьев был глух и не снимал засады ни днем ни ночью.
        И оказался прав.
        Первым ненастным апрельским деньком в приют пожаловал человек в маске - всего один, но это даже к лучшему. Вел себя аноним странно: будто ему нездоровилось или еще что. Походка нетвердая, движения заторможенные - не иначе пьян. В этот раз аноним лезть через ограду не стал: дети играли во дворе. Подошел, ухватился за прутья, застыл. Тут его и взяли.
        Обрушились все скопом, как лавина. Надели мешок на голову, руки прижали к бокам, сверху прихватили веревкой - чтоб, значит, в колокольчик не извернулся, не позвонил, и потащили в свою обитель, где все давно было для допроса готово.
        В карманах щегольского, добротного костюма обнаружились криво сшитая тряпичная кукла, фантик от конфеты и пуговица. Колокольчика не нашлось, а жаль.
        Пока его вязали, волокли в подвал и усаживали на стул, аноним не проронил ни слова, как воды в рот набрал. Хотели снять маску, поглядеть, каков субчик собой, да куда там - будто приклеена.
        Стали спрашивать по всей форме: кто таков, откуда, что делал в приюте? Молчит. Ладно, раскалили докрасна длинную иглу, помахали перед носом для пущей убедительности, да и вонзили в ладонь, проткнув насквозь. Аноним даже не пикнул, сидит как сидел. Взялись за клещи, немного поработали над наружностью угрюмого субъекта. Без толку. Все равно что покойника пытать.
        Седвик не стерпел, принялся за дело лично. Клещами за край маски цап, и ножичком, ножичком. Аж вспотел, зато наружность молчуна предстала в лучшем виде. Братья ахнули. Посмотреть и впрямь было на что.
        Изумленным взорам открылось миловидное личико барышни. По-мальчишески короткая стрижка делала ее похожей на подростка. Глаза смотрели отрешенно, черты лица застыли, словно из воска вылепленные. Окинув комнату невидящим взглядом, девушка лишилась чувств. Пытать пленницу больше никто не отважился, да и незачем - проверив пульс, Седвик понял, что незнакомка мертва.

* * *
        Дневник Нейтана.
        «Вчера пришло время маскировки: я слился с природой, став единым целым с кустами за домом. Интересно наблюдать за людьми, когда те думают, будто их никто не видит. Они начинают вести себя очень странно, например, крутят пальцем у виска.
        С библиотекой все решилось само собой, хотя и не лучшим образом. Придя сегодня утром, я обнаружил, что от здания остались одни головешки. Против своего обыкновения в столь ранний час явился сам мистер Гилберт. Никогда не видел его таким счастливым».
        ГЛАВА СЕДЬМАЯ. Дом, милый дом
        Фейлор шел на работу. Он то и дело крутил головой и передвигался короткими перебежками. Охрана правопорядка в Блэткоче дело нелегкое. Как можно охранять то, чего и в помине не было?
        На службе младшего констебля ждал сюрприз. У дверей участка выстроилась огромная очередь из отъявленных мерзавцев. Даже по меркам Блэткоча. Только по чистой случайности среди них не оказалось ни одного полицейского. Час был слишком ранний.
        Фейлор пытался вспомнить, когда в последний раз видел, чтобы кто-нибудь из этих молодчиков стоял в очереди. Все равно за чем. И не смог.
        На всякий случай младший констебль занял место за грабителем банков Сумасшедшим Дэйвом.
        Прошло полчаса.
        - Простите, уважаемый, - набравшись смелости, пробормотал Фейлор. - А чего стоим?
        - Сэр, мы пришли сдаваться, - ответил Сумасшедший Дэйв, оглянувшись. - Шериф велел.
        Слова отказывались раскрывать смысл и складываться в предложение. Фейлор решил, будто ослышался, перестав понимать что-либо после слова «сэр».

* * *
        На столе перед фигурами в черных балахонах лежала книга.
        - По-твоему, это она? - задумчиво спросила фигура № 1.
        Сегодня глава Ордена был в прекрасном расположении духа. На тьме под капюшоном это было буквально написано.
        Седвик пожал плечами.
        - Кто знает? Я купил ее у одного коллекционера сегодня утром. Заплатил десять тысяч. Думаю, в этом месяце сумму безвозмездно-добровольных взносов следует увеличить и сделать еще э-э-э… безвозмезднее.
        - И штрафовать тех, кто не рассчитается вовремя. Чтоб неповадно было не платить добровольные взносы.
        - Блестящая мысль, сэр.
        Когда глава Ордена бывал в ударе, гениальные идеи из него так и сыпались.
        - Так что с книгой? - призвала вернуться к делам насущным фигура № 1.
        - Это прекрасно сохранившийся экземпляр древнего трактата «О ядах и противоядиях». Чрезвычайно редкая вещь.
        - Что ж, проведем экспертизу.
        Фигура № 1 выдрала с мясом титульный лист.
        - Может, первая страница обычная? - предположил Седвик. - Для отвода глаз?
        Фигура № 1 разорвала напополам следующую.
        - Возможно, и эта ненастоящая, - не сдавался Седвик. - Маскировка, и все такое.
        Фигура № 1 нахмурила брови.
        Третья страница сдалась без боя, а четвертая и так была надорвана. Глава Ордена пересек комнату и бросил трактат «О ядах и противоядиях» в камин. Надо отдать книге должное - горела она прескверно.
        Седвик задумчиво поворошил пепел кочергой, раздумывая, как еще можно потратить десять тысяч. Впрочем, в комнате стало немного теплее.

* * *
        Круглое окно библиотеки запорошило снегом. N стоял, обычно отстраненно-холодный и невозмутимый, пытаясь отрезать кончик сигары маникюрными щипчиками. Человек, известный Ульрику под прозвищем Коммивояжер, скучал рядом. Он даже привстал на цыпочки, чтобы взглянуть в окно. Что так заинтересовало N? Обычно он с Башней старается держаться подальше от шумных сборищ, а уж маячить на глазах у целой толпы из-за какого-то варварского Турнира. Нонсенс!
        День ото дня Столица Метеоритов делалась все популярнее, тут и там рыскали полицейские в штатском, а N, вопреки здравому смыслу, оставался у всех на виду.
        Зрителей на стадионе собралось раза в три больше, чем на прошлом испытании. Приехали репортеры из всех крупных городов, включая Готтлиб. Торговля метеоритами и частями от Механического Человека расцвела.
        - Он шериф второй день, а преступники уже выстраиваются в очередь, чтобы попасть в тюрьму. Боюсь представить, что будет, когда он станет мэром!
        В голосе N, всегда таком отстраненном и безмятежном, послышался намек на эмоцию. Что это? Неужели гнев?
        - Ты про Ульрика?
        - А про кого же? Знаешь этого парня?
        N обернулся, но ничего как будто не изменилось. Разве что теперь Коммивояжер мог сколько влезет любоваться рядом пуговиц и безупречно отглаженным воротничком белоснежной сорочки.
        - Клиентов не выбирают, - проворчал Коммивояжер и поставил чемодан на пол. Рука с механизмами весила прилично, он уже устал таскать ее повсюду. Не будь Билли столь ценным компаньоном, можно было бы доверить его одному из этих кретинов, Скорблу, Вилберну или Тошноту.
        Тогда, в библиотеке, он согласился помочь щенку лишь по одной причине: вторым испытанием была игра в блэкджек, а неудачники в азартных делах специалисты аховые. Но посмеяться не вышло. Сам Коммивояжер карты любил и упустить случай сразиться с победителем второго этапа Турнира Самоубийц не мог.
        Разумеется, о том, чтобы менять печать, и речи не шло. Коммивояжер собирался выиграть пару конов и отчалить. А если «клиент» вздумает артачиться - кончить на месте.
        Однако ни с первым, ни со вторым не сложилось.
        Везло ублюдку, как самому черту. Никому и никогда Коммивояжер так не проигрывал. И что прикажете делать? Эти трое разлеглись на полу - только что не храпят, - из подручных один Билли остался. Пришлось выполнить часть обещания. Сумму нарочно покрупнее назвал, чтоб отвязался.
        Но клиент дал добро.
        Это меняло дело. За полмиллиона он не то что черту, дьяволу печать сменит. Пусть мальчишка принесет деньги, а там… Взять ребят понадежнее, запудрить мозги, а как зазевается - стрельнуть в затылок. И дело с концом.
        - Держись от нашего нового шерифа подальше, - посоветовал N, вновь отворачиваясь. - А то еще арестует. И убери эту гадость с моего ковра.
        - Да уж, с такими, как он, до беды недалеко, - обиженно засопев, Коммивояжер поднял чемодан. Пожалуй, если держать Билли обеими руками, пальцы затекут не так быстро.
        - Что ему надо? Оружие?
        - Хочет сменить печать, - буркнул Коммивояжер, мечтая о тележке на колесиках.
        - Вот как? - В отстраненном и безмятежном голосе послышался интерес. - И что у него за печать?
        - «НЕУДАЧНИК», какая ж еще?
        - Неудачник? - N опять развернулся. - Неудачник?! Я встречал неудачников! Будь он неудачником, все закончилось бы на первом испытании! Да я скорее поверю, что он бухгалтер, чем в эту чушь!
        Коммивояжер впервые видел N рассерженным. Что за день, сплошные сюрпризы!

* * *
        Почтовый ящик выплюнул новую порцию писем. Пол был завален конвертами разных форм и размеров, попадались даже шестиугольные. Облепленные марками и штемпелями, они стекались отовсюду.
        В большинстве писем говорилось, какой Ульрик молодец и как все восхищаются его смелостью, находчивостью и силой духа. В других делались разнообразные предположения, какая печать подошла бы ему больше всего. Были и те, в которых Ульрика кляли на чем свет стоит, обвиняя в безрассудстве, лжи и притворстве.
        В одном послания не отличались друг от друга - они прекрасно горели. На улице день ото дня становилось все холоднее, и письма были как нельзя кстати, надолго обеспечив Ульрика растопкой.
        Сейчас Ульрик был занят бухгалтерскими делами. На его имя в банке лежали четыреста шестьдесят пять тысяч лэков. По самым скромным подсчетам, за каждое испытание Турнира должны перечислить еще по десять тысяч. Немного найдется в тайнике. Если снять все разом - хватит. Даже чуть-чуть останется.
        Больше вариантов не было. Неприятностиметр люди покупать ни за что не станут, даже коллекционеры не польстятся. Ссуду человеку с печатью «НЕУДАЧНИК» никто не даст, а квартиру за два дня продать не получится.
        Ульрик силился рассмотреть свое отражение в разбитом зеркале, когда посреди комнаты вырос телетранслятор. Мужчину, что глядел с той стороны экрана, он видел впервые. Безвольный подбородок, мягкие черты лица, спокойный взгляд. И все ж было в облике незнакомца нечто такое, что заставило Ульрика улыбнуться. Неприятностиметр согласно пискнул.
        - С. Л. Вандерет, к вашим услугам, - сказал человек вкрадчивым, хорошо поставленным голосом.
        - Ульрик Вайтфокс, - представился Ульрик, бросил неприятностиметр в футляр и улыбнулся чуть шире.
        - Грэхем не рассказывал обо мне? Нет? Это я его нанял. Отличный малый. А как, по-вашему?
        Ульрик пожал плечами.
        - Зачем вы мне помогаете? - прямо спросил он.
        - Не только я. Нас много.
        - «Нас»?
        - Людей, которым небезразлична судьба страны. Мы не можем спокойно наблюдать, как страдают граждане Мехатонии. В наших силах свергнуть преступный режим. Если вы нуждаетесь в деньгах - не стесняйтесь. Только назовите сумму.
        «Преступный режим»? Что он несет?!
        - Благодарю за хлопоты, - как можно вежливее ответил Ульрик. - У меня все есть.
        Подумалось: участвовать в Турнире Самоубийц куда безопаснее, чем просить у таких типов деньги. Неизвестно, что Вандерет потребует взамен.
        - В самом деле? А зачем вы участвуете в этом, гм, Турнире? Вам ни к чему рисковать лишний раз.
        - Это мое дело.
        - Что ж, вижу, вы в точности такой, как мне описывали, - едва заметно улыбнулся С. Л. Вандерет. - Если не секрет, как вам удалось справиться с марлофами?
        - Это длинная история.
        - Что ж, смею надеяться, однажды вы найдете время поведать ее. Если будут какие-то пожелания, можете высказать их Грэхему, он знает, как со мной связаться. Всего доброго. Берегите себя.

* * *
        Самоубийцы уже расселись за длинным столом. Совсем как на прошлом испытании, только место рядом с Мэгги занял мистер Хикс. Сегодня он выглядел бледнее обычного, старался ни на кого не смотреть и постоянно щурился, словно редкие солнечные лучи причиняли ему нестерпимую боль.
        Стадион не смог вместить всех желающих. Некоторые принесли с собой стулья и теперь яростно доказывали Блинчу, что не станут платить за вход или, в лучшем случае, отдадут половину, раз места на трибунах для них не нашлось.
        Блуждающая Башня притулилась в сторонке. Гирлянды сняли, и только в клюве химеры остался висеть клок серпантина. Ульрик хотел верить, что владелец Башни пока не обнаружил пропажу «Краткого изложения уроков…» или винит во всем Лингву - грэм тоже побывал в библиотеке, да и напакостил не в пример больше. Все последние дни Ульрик таскал учебник с собой, в расчете улучить минуту и вернуть, но теперь это не казалось таким уж важным делом. Подумаешь, учебник! Есть проблемы посерьезнее.
        Репортеры пытались взять интервью у пунцовой от злости Белинды. Ульрик с грустью подумал, что без сто тридцатого и сто тридцать первого официальных предупреждений теперь не обойдется.
        Джен сидела, отвернувшись разом ото всех. Как у нее это выходило, Ульрик не представлял.
        Каждому самоубийце вручили бокал, до краев наполненный алым. Ульрик от души понадеялся, что это не кровь.
        - Наш достопочтимый мэр, основатель славной Столицы Метеоритов - сэр Генри Блэткоч, - завел старую песню Блинч, - славился тем, что мог пить, не пьянея. Сегодня участники Турнира должны проявить стойкость. Каждый отведает приготовленный по особому рецепту коктейль, известный вам, уважаемая публика, как «Тройной Блэткоч»!
        По трибунам пронесся вздох благоговейного ужаса. Репортеры защелкали фотоаппаратами, будто намеревались запечатлеть слова распорядителя на пленку. Орфографус Лингва подскочил как ужаленный и попытался сбежать, но тут же был схвачен и водворен людьми Блинча на место.
        - Всякий, кто случайно или умышленно разобьет бокал либо откажется выпить настойку… э-э-э, - смутился вдруг Блинч, обвел взглядом туристов, репортеров, сотрудников Департамента профпригодности. - Проиграет. Вот.
        Джентльмен в сером костюме, не снимая маски, осушил бокал в три глотка.
        - Пей, твой черед, - приказал Блинч и подтолкнул бокал к Лингве. Несчастный сидел, ломал пальцы и отказывался даже прикоснуться к напитку.
        - Считаю до трех, - нахмурился Блинч. - Раз.
        Лингва судорожно всхлипнул.
        - Два.
        Грэм зажмурился и начал шептать молитву. А может, повторял спряжение глаголов и правописание частиц.
        - Три.
        Под гневные крики и улюлюканье трибун люди Блинча ловко увели Лингву с арены - тот даже пикнуть не успел.
        Мистер Хикс неловко взял бокал и, едва не уронив, пригубил коктейль.
        Волна багрового румянца залила шею молодого человека, выплеснулась на щеки, окрасила лоб пурпуром. На глаза навернулись слезы. Хикс закашлялся, ударил себя кулаком в грудь, отдышался и продолжил пить с упорством человека, который решил довести до конца хотя бы одно дело в жизни.
        Когда Хикс сделал последний глоток, раздались вялые аплодисменты.
        - За нее, - хрипло бросил Хикс, схватил с подноса бокал, предназначавшийся Мэгги, и опрокинул единым махом.
        Потом откинулся на спинку кресла. Снял очки, потер воспаленные веки. С насмешливой улыбкой обвел взглядом трибуны и вскинул руки в жесте победителя, а с его губ сорвалось нечто похожее на смех. Так шипит и щелкает механизм старой заводной игрушки - если найдется тот, кто захочет привести ее в чувство. Игрушки, попавшей на свалку прямиком с магазинной полки.
        Хикс опрокинулся вместе со стулом и теперь лежал на снегу, продолжая смеяться. Он смеялся и смеялся, а потом дернулся всем телом и вдруг затих. На губах Хикса выступила пунцово-алая пена, остекленелый взгляд вперился в низкие тучи.
        На этот раз аплодисменты были куда продолжительнее.
        Ульрик поднял бокал. По правде говоря, его еще немного тошнило после вчерашнего.
        В нос ударил омерзительный запах спирта, цветочной отдушки и чего-то давным-давно протухшего.
        - Ваше здоровье, - сказал Ульрик Блинчу и сделал осторожный глоток.
        Вкус не был ужасным. Он был омерзительным.
        Квинтэссенция Блэткоча. Душа города. Его вкусовое воплощение.
        Казалось, напиток вобрал в себя кошмарный нрав жителей, грязные улочки, уродливые дома, беззаконие, преступность, таящийся ужас Очаровательного леса, уныние приюта «Милый дом»…
        Трехкратно.
        Ульрик, икая, ощупывал карманы в поисках мятной карамельки, когда увидел, как Джен взбежала по ступеням крыльца и скрылась в Башне. Он окликнул ее, но девушка и не подумала обернуться. Все еще злится, ясное дело.
        Аплодисментов не было. Зрители сидели не шелохнувшись. Снег и ветер ослепляли, так что Ульрик не мог разглядеть лиц блэткочцев. Им-то что не понравилось? Наверное, расстроились, что он остался жив.
        Ульрик направился к Башне, пока та не успела исчезнуть: надо вернуть Джен и на всякий случай попросить прощения. Неважно, за что.

* * *
        Он совсем выбился из сил, но Джен догнать так и не смог. Расстояние между ними не уменьшалось. Просьбы Ульрика остановиться девушка не слушала, упрямо шагая кот знает куда.
        Вот Джен скрылась за дверью в конце длинного коридора. Когда Ульрик переступил порог следом, то очутился в библиотеке. Он отлично помнил: библиотека под самой крышей, а им на пути не встретилось ни одной лестницы.
        В проходе между стеллажами разместился длинный стол, накрытый черной бархатной скатертью. За ним сидели дети из приюта «Милый дом». Джен среди них не было. На полках вместо книг стояли часы, каждые показывали разное время. Все звуки тонули в их сердитом «тик-так».
        - Ты не видела здесь… - Ульрик тронул за плечо белокурую девочку в сером платье. Голова малютки отвалилась и упала на стол. Неживые глаза уставились в потолок.
        Ульрик отпрянул. Дети сидели и разглядывали пустоту перед собой. Он только сейчас заметил паутину на лицах.
        Вдалеке, на границе света и тьмы, появилась фигура высокого человека.
        Неприятностиметр молчал.
        Ульрик шагнул навстречу незнакомцу. Никакого писка. Фигура меж тем приблизилась и оказалась худым господином в длиннополом сюртуке, цилиндре и с сиреневым моноклем в левом глазу. В руке господин сжимал фарфоровый сливочник.
        - Сэр, вы не видели здесь…
        Монокль настороженно сверкнул. Неизвестный поставил сливочник и пристально глянул на Ульрика. Тот вдруг заметил, что дети-куклы закрыли глаза ладонями. Ульрик попятился. Человек с моноклем не опасен, но лучше держаться от него подальше.
        Он выскочил за дверь и обнаружил, что оказался дома у Джен. За накрытым, совсем как на Котовство, столом сидели Нейтан, Питер, Инкогнитус и сама хозяйка. Все в масках.
        Ульрик ничего не понимал. Головы в масках как по команде повернулись. В глазах-щелках вспыхнул грязно-белый, похожий на гной, свет.
        - Семерка - это нос, - произнес Инкогнитус неживым, механическим голосом, а из щели рта посыпались ржавые шестеренки.
        Мысли лихорадочно носились по кругу: как он мог попасть из Башни в дом к Джен? какого черта происходит? почему молчит неприятностиметр?
        Инкогнитус открыл лакированный ящик. Наружу вылез огромный рыжий кот. Глаза животного горели мертвенно-белым светом. Кот прыгнул на стол и, сметая чашки, бросился к Ульрику.
        Он поднял руки, чтобы уберечь лицо, совсем как дети при виде Часовика.
        Ничего не произошло. Ульрик опустил руки. Он стоял на стадионе. Шел снег. На трибунах сидели люди-маски в серых костюмах. За длинным столом расположились Джен, Питер, Инкогнитус с ящиком на коленях, Нейтан, сироты и господин в цилиндре. На черной скатерти стояли и лежали часы - от огромных, с маятниками, до совсем крошечных, наручных.
        У детей на глазах белые повязки. За спиной девочки с плюшевым зайцем стояла сестра милосердия. Она сжимала окровавленные ножницы.
        - Я спасла их, - сказала сестра. По ее лицу текли красные слезы. - Теперь они никогда не увидят Часовика.
        Господин в цилиндре глотнул из сливочника черной тягучей жидкости, похожей на машинное масло; поставил сливочник на блюдце и вытащил из кармана железный футляр. Там были глаза. Много стеклянных глаз.
        Почему не пищит неприятностиметр?! Почему, почему, поче…
        Господин в цилиндре коснулся повязки девочки с рыжими волосами. Подцепил край острым ногтем, снял один слой. На марле показалась запекшаяся кровь.
        - Детям нужны глаза, - сказал человек с сиреневым моноклем. - Тогда я смогу взять их с собой.
        Ульрик сунул руку в карман, достал неприятностиметр. Сверхпрочный корпус треснул, обнажив покрытые ржавчиной колесики и шестеренки.
        Люди-маски покинули трибуны и окружили стол плотным кольцом. Бежать было некуда.
        - Уже уходишь? - скрипучим голосом спросил Инкогнитус.
        Все, кто сидел за столом, закрыли лица ладонями.
        Господин с сиреневым моноклем взмахнул рукой, ставшей как будто длиннее, и голова Инкогнитуса покатилась по столу.
        - Семерка - это нос, - безразлично сказала голова.
        Ульрик закрыл лицо руками, не в силах больше выносить этот кошмар. Когда он осмелился опустить руки, то обнаружил, что оказался в лесу. Ветви черных деревьев были увешаны часами.
        На снегу стояли кровати со спящими мальчиками и девочками. Часовик бродил между ними, безмолвный, сгорбленный, до нелепости худой, и поправлял одеяла. Вот он поднял голову, сверкнул сиреневым моноклем.
        Нули - Его глаза.
        Монокль вывалился и повис на цепочке, открыв глазницу с циферблатом и стрелками. Ульрик сунул руку в карман жилетки, но верного дерринджера на месте не было. Нервным жестом взмахнул ладонью, будто фокусник, что готовился достать карту из воздуха. Никакого эффекта. Ощупал рукав - стилет исчез.
        Механический Человек подошел совсем близко. Ульрик хотел броситься прочь, но не смог сдвинуться с места. Остался один выход - закрыть глаза.

* * *
        На запястьях сомкнулись цепкие пальцы.
        - А ну прекрати, кот бы тебя подрал!
        Голос Джен. Или трюк Часовика.
        - Хватит валять дурака, люди смотрят!
        Часовику удалось развести ладони Ульрика в стороны, но он тотчас зажмурился. И получил увесистую оплеуху, отчего-то показавшуюся знакомой.
        Внезапно он понял, что надоедливое тиканье смолкло.
        Ульрик открыл один глаз и увидел злющую Джен. Без маски. Зрители махали с трибун и что-то кричали. Он сунул руку в карман, достал звуконепроницаемый футляр. Неприятностиметр встретил хозяина радостным писком. Устройство было цело и невредимо, на белоснежном корпусе - ни царапинки. Слава богу! А как Ульрик обрадовался Белинде! Восторг и счастье переполняли его. И почему они раньше не ладили? Она ведь такая душка, лучшего начальника не найти! Ульрик направился к Белинде, дабы сообщить ей, что она душка, и заодно расцеловать.
        Джен схватила Ульрика за фалды фрака, не дав сдвинуться с места. Но Белинда подошла сама. Неприятностиметр распищался дальше некуда. И что ему не нравится? Вон, как заразительно улыбается Белинда. Ульрик сунул неприятностиметр в футляр, чтобы не мешал.
        - Вы не переоделись? - Сбоку вырос телетранслятор, с экрана глядел чернявый субъект с шевелюрой на косой пробор.
        Ба, да это ж Грэхем!
        - Белинда настояла, чтобы вы дали показания сейчас, - тараторил адвокат. - От сегодняшнего дня зависит многое, не подведите. И почему вы постоянно ходите во фраке, у вас другой одежды нет?!
        Вокруг выросло несколько телетрансляторов, закрыв их от толпы. Ульрик словно оказался в комнате кривых зеркал, где видел вместо своего отражения мужчин и женщин в деловых костюмах. Они педантично называли фамилии с должностями, пока Ульрик, не менее педантично, их забывал.
        - Мы отрываем вас от чего-то важного? - спросил мужчина с напомаженными волосами, уставясь на фрак.
        Ульрик покачал головой. Белинда встала рядом с типом в твидовом пиджаке, а тот вдруг сдернул с носа очки и принялся яростно тереть линзы платком, отчего Ульрика посетило неприятное дежавю. Дышать стало труднее. Не понимая, зачем он это делает, Ульрик щелкнул пальцами, проверил, на месте ли печать.
        - Мистер Вайтфокс, клянетесь ли вы говорить правду, одну только правду и ничего кроме правды? - спросила темноволосая женщина в очках с огромными стеклами и маленьким острым носом, похожая на сову.
        Ульрик кивнул.
        - Нам будут помогать Херберт и Элберт, ассистенты, - объяснила «сова». - Господа, прошу.
        Телетрансляторы расступились, пропустив коротышку с кинокамерой на штативе-треножнике. Установив аппарат, он начал возиться с объективом. Следом мимо экранов протиснулся тщедушного вида паренек с бородавкой на длинном носу. В руках он держал поднос, на котором стояли две чайные чашки, кофейник, лежала подушечка, из которой торчала иголка с ниткой, а рядом пристроились огарок свечи и коробок спичек.
        Кто из вновь прибывших Херберт, а кто Элберт, Ульрик понятия не имел.
        - От вас требуется провести ряд простых манипуляций, - растолковывал Грэхем. - Два так называемых «брайана» уже прошли экзамен. Дело за вами. Позже результаты сравнят. Вы уверены, что хорошо себя чувствуете?
        Ульрика попросили налить кофе. Он взял кофейник, аккуратно пронес его над чашками и налил восхитительно горячий кофе точнехонько в карман рубашки ассистента. Тот вскрикнул от боли и едва удержал поднос. Чтобы исправить дело, Ульрик схватился за спички. Он долго не мог попасть серной головкой по коробку, а когда это удавалось, спички либо ломались, либо гасли.
        - Соберитесь, умоляю! - шепнул побелевший Грэхем. - Что с вами?
        Прочие адвокаты выглядели слегка озадаченными.
        После долгих мучений Ульрику удалось добыть крошечный огонек. Бережно прикрывая пламя ладонью, он пытался зажечь свечу, но всякий раз проносил спичку мимо и в конце концов чуть не оставил Херберта без бровей. Или Элберта.
        Не теряя надежды, Ульрик схватился за иголку.
        - Достаточно, - вмешался Грэхем. - Ассистент не справляется, продолжим в другой раз.
        - Но мне хотелось бы посмотреть, что будет дальше, - возразил господин с напомаженными волосами.
        Человек в твидовом пиджаке разразился новым приступом кашля.
        - Вы хорошо себя чувствуете? - с тревогой спросила Ульрика «сова».
        - Киса, ку-ку, - вдруг выдал он, и сам удивился словам, что слетели с языка.
        Адвокаты переглянулись.
        - Кажется, телетранслятор неисправен, - натянуто улыбаясь, предположил Грэхем. - Какие-то помехи.
        - Все десять? Разом? - нахмурился тип в твидовом пиджаке.
        - Киса, ты абидилась? - поинтересовался Ульрик.
        - Вы понимаете, что находитесь под присягой? - сдвинула брови «сова».
        - У тебя есть паринь? Он веселый штрих?
        Стенографистка бодро стучала по клавишам печатной машинки. Грэхем увлеченно распространялся о магнитных бурях, вызывающих помехи в связи по всей стране.
        - Думаю, мы выяснили, что хотели, - сказала «сова». - На этом можно закончить. Если истцу больше нечего добавить к сказанному, конечно.
        Все взгляды обратились к Ульрику.
        - А ты умеиш р-р-р? - беспомощно спросил он.
        - Прекрасно. Благодарю за внимание.
        Грэхем был вне себя. За время беседы его рука, кажется, успела прирасти к лицу. Ульрик не понимал, что не нравится адвокату: его коллеги то и дело довольно улыбались и переглядывались, словно поздравляли друг друга, а больше всех сияла Белинда.
        Не успел Блинч толком рассказать о следующем испытании, как с трибун к Блуждающей Башне кинулись люди, захлопали выстрелы.
        Все произошло так быстро, что Ульрик не успел и глазом моргнуть. Толпа мужчин из числа зрителей взбежала по ступенькам к двери. Секунда - и они скрылись в Башне.
        На том сюрпризы не кончились: закрыв блеклое солнце, над стадионом поднялся аэростат. Из корзины спустили тросы с крючьями, какие-то господа проворно закрепили их на Башне. Трое занялись джентльменом в маске. Заломили руки и уложили на снег.
        Мрачный распорядитель потребовал от молодчиков объяснений. Те показали ему полицейские значки и сунули под нос бумагу. Блинч нахмурился еще больше, но с расспросами лезть перестал.
        Тут Башня исчезла вместе с аэростатом. Полицейские всполошились, забегали. До того смирно лежавший на земле господин в костюме-тройке мячиком подпрыгнул, ударил головой растяпу-конвоира, да так, что тот повалился на снег; из рассеченного лба хлынула кровь. Со скованными за спиной руками человек помчался в конец трибун, перепрыгивая через три ступеньки.
        Полицейские не стреляли: во-первых, можно задеть зрителей, а во-вторых, бежать резвачу все равно некуда. Он как будто этого не понимал. Достигнув края трибун, прыгнул в пустоту, но вместо того, чтобы рухнуть вниз и переломать все кости, оказался на крылечке с ажурными перильцами - Блуждающая Башня появилась в нескольких метрах над землей, тут как тут. Аэростата не было, лишь пара тросов зацепилась за фронтон и свисала, будто стальной серпантин. Навстречу ловкому малому гостеприимно распахнулась дверь. Полицейские опомнились, начали палить, да только Башня исчезла в мгновение ока, только ее и видели.
        Внезапно Ульрику пришло в голову, что отправиться на вечер встречи выпускников не такая уж плохая идея.
        - Ты совсем чокнулся, да? - ласково спросила Джен, когда страсти на трибунах немного улеглись. - Ничего, скоро все закончится. Послезавтра финальное испытание. Нужно будет сфотографировать Механического Человека. Но если решишь снова набить ему морду, возражать никто не станет. Эй, ты куда?!

* * *
        Джен смотрела, как за окном проносятся ухоженные фермы, церквушки, бесконечные поля и пашни. Салон заливал густой, будто мед, солнечный свет. Зима кончилась, едва они отъехали от Блэткоча. Небо прояснилось и стало бездонно-синим.
        Ульрик вовсю приставал к пассажирам. Некоторые пробовали его вразумить, но все старания оказались тщетны. Люди не выдерживали, и один за другим ретировались в другой вагон.
        …Со стадиона молодой человек отправился прямиком на вокзал и сел на поезд до Готтлиба. В том, что Ульрик собирался отмочить очередной безумный трюк, Джен не видела ничего необычного. Удивляло другое. Почему ей было до этого дело? Джен смотрела в окно и с грустью размышляла: с каких пор этот противный, несносный, нахальный, чудаковатый и высокомерный тролль стал ей небезразличен?
        Тем временем Нейтан, поглядывая в зеркальце, выводил пальцем на щеках зеленые полоски. Когда закончил, вытащил из пакета сухой ромашковый венок, нацепил на голову и стал привязывать к рукам и ногам капустные листья. Отправленный на разведку пассажир увидел приготовления Нейтана и без лишних слов поспешил вернуться к своим.
        Чтобы скоротать время, Джен листала забытый кем-то «Вестник Готтлиба». Выпуск оказался прескучным. Не было ни картинок с котами и смешными подписями к ним, ни советов, как распознать тролля, даже не нашлось ни строчки о Котовстве - словно такого праздника вовсе не существует. Только статьи про политику и экономику. Кому они нужны? Все-таки эти готтлибцы престранный народ.
        На передовице красовалась статья с заголовком:
        ПЕЧАТЬ ЛОТОМАТОНА: МЕТКА СУДЬБЫ ИЛИ ПОЗОРНОЕ КЛЕЙМО?
        Статья сопровождалась фотографией пузатого ящика на ножках с тремя странными циферблатами спереди и ручкой сбоку. Джен принялась читать - больше делать все равно было нечего.
        Загадочные изобретения Древних могут оказаться самой крупной мистификацией за всю историю Мехатонии.
        Ни для кого не секрет, что ученые до сих пор не знают, ни кем были Древние, ни как они выглядели, ни даже что сталось с этой некогда населявшей землю могущественной расой. Мы называем их «Древними» и считаем, что они могут быть гостями, прибывшими к нам с другой планеты или даже Вселенной. Существами, наделенными поразительной мощью, что жили на свете тысячи, сотни тысяч, а может, и миллионы лет назад.
        Но что, если никто никогда не видел ни самих Древних, ни их останков, потому что их никогда не было? Вполне вероятно, что Древние - не более чем ловкая выдумка.
        Самым весомым доводом в пользу существования Древних считаются приписываемые им изобретения. Например, лотоматоны, над устройством которых ученые до сих пор ломают головы.
        Все мы прекрасно знаем, что так называемые «печати», выдаваемые лотоматонами, не имеют юридической силы, но на деле люди безоглядно верят машинам. Спросите себя, кому выгодно «распределение ролей»? Правительство, прикрываясь свободой и равенством, вселило в умы и сердца простых граждан веру, что ни один талант, каким бы он ни был, не станет прозябать в одиночестве и забвении, а, любовно выпестованный, засияет всеми гранями. Но так ли это? Может быть, сильные мира лишь потешаются над обывателями, раздавая печати по собственному усмотрению? Что, если знаменитая «прозорливость» лотоматонов есть результат обычного самовнушения? Общество почти не оставляет ребенку, получившему печать, скажем, «УЧИТЕЛЬ», никаких шансов стать кем-то другим и заранее обрекает на судьбу преподавателя.
        Ульрик Вайтфокс, один из немногих, кому хватило упорства и смелости доказать, что лотоматоны, как минимум, могут ошибаться. Не желая покорно принять судьбу, выбранную железным ящиком, он бросил вызов всему обществу. Но сколько жизней уже искалечено? Сколько людей безропотно приняли отведенную им участь и не решились протестовать?
        В Мехатонии назрели серьезные перемены. Ученые должны во что бы то ни стало понять, как работают лотоматоны. Лишь зная критерии, которыми руководствуются машины при выборе той или иной профессии, имеет смысл с доверием относиться к печатям. Ведь может статься, что Древние использовали лотоматоны совершенно для других целей, нежели мы. Если, конечно, они вообще существовали на свете.
        Юлиан Мракобессон, внеш. корр.
        Далее шла заметка, озаглавленная: «Смерть над городом».
        «На прошлой неделе по Готтлибу пронесся смерч, срывая крыши и переворачивая автомобили. Ущерб оценивается в пять миллионов лэков. Подобное стихийное бедствие было зафиксировано впервые за всю историю метеонаблюдений: смерчи в этих краях редкость».
        Джен фыркнула. Подумаешь, какой-то смерч. То ли дело метеорит.
        Она зевнула и отложила газету. Фермы кончились, мимо проплывали аккуратные домики пригорода. Раз или два поезд миновал мост, и Джен невольно залюбовалась раскинувшейся внизу серебристой водной гладью, с полумесяцами рыбацких лодок. Она прижалась к стеклу и с восторгом разглядывала искристые волны, следила взглядом за неспешным полетом чаек, считала островерхие крыши фабрик, что выступали на том берегу коричнево-красными громадами из пучины изумрудной зелени хвойных лесов.
        Поезд причалил к запруженной народом станции. Из огромных окон куполообразной крыши бил мощными столбами солнечный свет. В его лучах вода, что струилась из фонтана на перроне, казалась расплавленным серебром.
        Все вокруг было новым, блестящим, сияло медью и позолотой. Но, что самое удивительное, ни один пассажир не пытался отломить стеклянные шары, украшавшие перила лестниц, и унести с собой в качестве сувениров. Даже на хорошеньких мраморных ангелочков никто не покусился, не став откалывать им крылья на память.
        Приговаривая «чух-чух-чух», Ульрик ринулся прочь из вагона. Джен едва поспела за ним. Черный цилиндр с серебряной звездой будто плыл над толпой, время от времени круто меняя направление в угоду сумасбродному хозяину.
        Люди на улицах вовсю таращились на молодого человека, провожали недоуменными взглядами и крутили пальцами у висков, видно узнав.
        Джен и не подозревала, что дома бывают такими большими, а тротуары такими чистыми. Ей пришло в голову, что если поставить все дома Блэткоча друг на друга, то не выйдет и трех этаких махин, поднимающихся этаж за этажом в ослепительно синее небо.
        Она старалась не заглядываться на витрины магазинов и по возможности не отрывать взгляд от тротуара вовсе, и так наказанная за любопытство сверх меры: в стеклянной двери кондитерской Джен увидела свое отражение. Она и не подумала сменить промасленный комбинезон на платье, перед тем как отправиться в Готтлиб. Чувствуя себя последней неряхой и замарашкой, Джен угрюмо шагала следом за Ульриком, что выглядел в своем дурацком фраке куда пристойнее.
        Нейтан плелся сзади. Джен где-то читала: ниндзя умели искусно маскироваться, буквально сливаясь с природой. Обмотанный листьями Нейтан изображал самый уродливый на свете куст.
        Улица, по которой они шли, впереди оказалась перекрыта полицией. Громко играла музыка, всюду толпился народ. Готтлибцы что-то праздновали. Уж, конечно, не Котовство. Длинная очередь из семей с детьми змеилась по тротуару, пропадая вдалеке. Тут и там висели полотна транспарантов, и каждый гласил:
        Узнай свою судьбу!
        В стороне группа юношей и девушек во фраках держала плакаты: «Печать - клеймо» и «Лотоматоны - на свалку!». Перед ними вышагивал парень в цилиндре и с мегафоном, время от времени выкрикивая: «Твоя судьба - тебе решать! Кем хочешь будь - на всех плевать!»
        Всюду расклеены листовки с портретом Ульрика, на которых, вопреки ожиданиям, было написано не «Разыскивается!» и сумма вознаграждения, а «Мы с тобой!» и «Держись!».
        Ульрик гордо прошествовал в начало очереди; следом крался Нейтан. Джен, кляня все на свете, замыкала процессию. У огороженного красным шнуром входа в пестрый шатер было особенно шумно и тесно. Четверо в странного вида костюмах, похожих на те, что носили сволочи, разгромившие гостиную, решительно преградили толпе путь. Ульрик вроде бы называл их агентами какого-то там Департамента и еще по-разному, но уже ругательно. В руках агенты сжимали резиновые дубинки. Когда молодой человек попробовал протиснуться мимо, его мягко, но решительно оттолкнули. Ульрик указал на приколотую к цилиндру звезду и гневно воскликнул:
        - Киса, ку-ку!
        Агенты остались невозмутимы.
        - Похоже, нашу принцессу не пускают на бал, - пробормотала Джен.
        - Не смейте так говорить о Господине! - взбунтовался Нейтан.
        - А то что? - вяло поинтересовалась Джен. - Затыкаешь меня пальцем до смерти?
        Полог шатра откинули, и показались трое агентов - отдуваясь, они несли престранный механизм, похожий на сейф. Толпа у входа забеспокоилась. Из ниоткуда появились репортеры и защелкали камерами.
        - Назад, назад! - кричали агенты напирающей толпе. Дубинки в ход они не пускали и руками отталкивали особо ретивых граждан.
        «Сейф» погрузили в машину. Толпа обступила грузовик. О том, чтобы ехать, и речи быть не могло. Напрасно водитель жал на клаксон, тряс кулаком и ругался, высунувшись из окна.
        Завыли сирены. Толпа отпрянула, лица людей на мгновение превратились в застывшие маски, с провалами вместо рта и глаз. Родители подхватывали детей на руки и спешили скрыться.
        В подворотне Джен заметила парня, что десять минут назад кричал в мегафон речовки. Демонстранты бросили плакаты и споро отрывали рукава пиджаков. У некоторых под фраками оказалась серая полицейская форма. Вытащив из мешка резиновые дубинки, молодые люди смешались с толпой.
        Ульрик уверенно вышагивал по тротуару. Джен, смирившись с очередной прихотью безумного мальчишки, покорно шла рядом.

* * *
        - Он не придет. Он никогда не приходит.
        Вим оглянулась на вошедшего в класс Эрика. Комнату украсили, всюду висели разноцветные воздушные шарики и гирлянды, на доске красивым витиеватым почерком кто-то вывел: «Добро пожаловать!», но вместо радости от праздника - ком в горле.
        - С чего ты взял, я вовсе не…
        - Брось. Не он один успел тебя хорошо изучить.
        - Может, он опаздывает, как обычно. Ты ведь его знаешь.
        - Или ему на всех плевать. Как обычно.
        Эрик приблизился, попытался обнять. Вим отстранилась.
        - Ты не можешь ждать его вечно. Он ответил хотя бы на одно письмо?
        Вим промолчала.
        - Идем в главный зал. Все уже собрались.
        Вим, окончив университет, вернулась преподавать в родную школу. Как и предсказывал лотоматон. Встреча выпускников интересовала ее по одной причине - это отличный повод увидеться со старыми друзьями. В особенности с одним.
        Вим отправила Ульрику несколько приглашений, но в ответ не получила ни строчки. Она то и дело поглядывала на вход, правда, без особой надежды. Эрик верно сказал. Ульрик стесняется печати и ни за что не придет. Глупо ждать.
        Многие в городе поддерживали Ульрика в его противостоянии с лотоматонами. Готтлибцам пришлось по вкусу упорство молодого человека. Они хотели знать, как лотоматоны выбирают профессии. Но Вим не нуждалась в доказательствах. Она всегда верила, что Ульрик не брайан. Сейчас он был в Блэткоче. В последние дни этот город не сходил с газетных страниц. Падение метеорита, Турнир Самоубийц… Со всей страны в Блэткоч потянулись туристы, а ведь недавно людей было не затащить в Столицу Метеоритов и под страхом смерти.
        На сцену вынесли «Древо достижений», картину, написанную одним из выпускников много лет назад. Краска со временем потемнела, отчего «древо» стало смахивать на огромного спрута с множеством ветвей-щупальцев. Спутанные корни напоминали червей и символизировали традиции, превозносимые школой: Трудолюбие, Упорство, Честность, Ум, Сплоченность, Достоинство, Отвагу и Любознательность.
        Под необъятным стволом, с черной бугристой корой, понималась сама школа, а многочисленные ветви были классами. С каждым годом ветвей становилось все больше, и со временем «Древо достижений» разрослось до поистине циклопических размеров. Самые первые, нижние ветви, были нарисованы пятьдесят лет назад, а не далее как на прошлой неделе к ним прибавилась еще одна. Короткая, на самом верху, с тремя листочками-именами: Эрик Вельтц, Вик Барбол. И Ульрик Вайтфокс.
        Ульрик стал первым с печатью «НЕУДАЧНИК», кто за полувековую историю школы удостоился собственного листка. Не потому, что молодого человека высоко ценили, причина всему - волнения в обществе. Чтобы школу не заподозрили в дискриминации, в частности, ущемлении прав «брайанов», руководство, после жарких споров, приняло решение особо отметить ученика с, как было написано в протоколе собрания педсовета, «альтернативной печатью». Вот только листок с достижениями Ульрика до сих пор оставался чистым. Никто не знал, с чего начать: с угона самолета или с поездки на дрессированном льве по городу в час пик.
        - Выпускникам предоставляется ответное слово, - сошел с трибуны директор. - Прошу.
        Вим поднялась на сцену, опередив Дану Гольдсберг, - кто-то наступил ей на подол длинного вечернего платья.
        - Я бы хотела поговорить о человеке, которого, к сожалению, сейчас нет рядом с нами, - начала Вим. - Вы все его прекрасно знаете и, надеюсь, любите.
        По залу пробежал настороженный шепот. Выпускники и учителя поняли, о ком идет речь, и заерзали.
        - В последнее время об Ульрике…
        Судорожный стон.
        - …много пишут в газетах.
        Еще один, более протяжный.
        - …Из всех нас Ульрик единственный, кто не оправдал надежд лотоматона. У него свой путь. Возможно, и впрямь произошла досадная ошибка.
        Буря негодования.
        - Как бы там ни было, пожелаем ему успеха, - с нажимом продолжила Вим. - И пусть…
        Дверь с грохотом распахнулась. Без сомнения, ее открыли хорошим пинком.
        Нарядная толпа отпрянула, будто дьявола увидав. Дьявол носил фрак, цилиндр, на тулье которого сверкала звезда шерифа, и… что это, висельная петля? За ним приставным шагом крался мим, похожий на увитого плющом носорога. Позади, закрыв лицо рукой, шла девушка в синем комбинезоне электрика.

* * *
        - Я же говорил, он ненормальный, - прошептал Эрик Вим на ухо. - И лотоматон не ошибся. Его, э-э-э, брайановость проявилась чуть позже.
        - Т-с-с, не мешай. Что он делает?
        - Понятия не имею.
        Ульрик взял у директора ручку и теперь с упоением что-то выводил на своем листке «Древа достижений».
        - По-моему, он рисует солнышко, - прищурился Эрик. - Ну да, так и есть. Вон лучики, а еще глаза и улыбка.
        - Вы закончили? - хмуро спросил директор.
        Нарисовав в довесок к солнышку домик и дым из трубы, Ульрик с чувством выполненного долга вернул ручку.
        - Друзья, давайте поблагодарим нашего гостя, - натянуто улыбаясь, попросил директор.
        Раздались неуверенные аплодисменты. Ульрик раскланялся.
        Вим поднялась на сцену, взяла молодого человека за руку и увела в соседний зал. Там было пусто и тихо. Дожидались своего часа столы с угощением, лениво покачивались вездесущие воздушные шарики. Ульрик обнял Вим за талию и ласково назвал «кисой».

* * *
        Усадив Ульрика за стол, Вим устроилась рядом. Следом в банкетный зал вошли Эрик, мим с венком на голове и девушка в синем комбинезоне. Эрик встал у стены, мрачно косясь на Ульрика. Девушка налила себе шампанского. Мим сел на подоконник к горшкам с цветами и затаился. При каждом его вздохе тюлевая занавеска раздувалась, будто парус. Из-за плеча чудаковатого субъекта в окно заглядывала химера.
        - Я так ждала тебя, - прошептала Вим. - Почему ты не отвечал на письма?
        - Трнр зкнчлся? - спросил Ульрик, едва ворочая языком. - Кк я здсь окзлся?
        - Что ты говоришь?
        - Н пнмю, чт прсхд. Глва блт. Очн блт.
        - Тебе нездоровится?
        - Прнс вды. В грле прсхло.
        - О господи! - всплеснула руками Вим. - Неужели Эрик прав, и ты превратился в одного из этих заполошных брайанов?
        - Вбщто, я бхглтер.
        В банкетный зал заглянули несколько растерянных выпускников.
        - Он всегда такой? - спросил Эрик у девушки в комбинезоне.
        - Нет, обычно хуже.
        - Ты наверняка работаешь брайаном, раз связалась с ним.
        - Как, кот тебя дери, имя может быть профессией?
        - Вот и я о том же. Ты из Блэткоча? Я слышал об этом городе. Говорят, по нему определяют уровень благополучия.
        Незнакомка, скрестив руки на груди, ждала окончания поговорки.
        - Э-э-э, - смутился Эрик под взглядом девушки. - Забыл, как там дальше.
        Вим оставила попытки достучаться до Ульрика.
        - Надеюсь, со временем тебе станет лучше. В каком приюте ты живешь? О тебе хорошо заботятся?
        Ульрик пробормотал нечто невразумительное, затем его стошнило в салат.
        - Я вызову врача. Все будет хорошо, обещаю.
        - Стой. Подожди. - Ульрик оперся о стол, сделав слабую попытку выпрямиться. - Какая. Вонь. Ужасная. Дрянь.
        - Как ты ее назвал?!
        Эрик, сжав кулаки, ринулся на Ульрика.
        - Не надо! - крикнула Вим. - Не видишь, он не в себе?!
        - Вик, послушай, - с трудом выговорил Ульрик. - Не знаю, что здесь происходит. Все кажется таким странным…
        - Вик? Но я Вим, - растерялась Вим.
        - А какая разница?
        Вим расплакалась.
        - Какой же ты все-таки ублюдок, - прошипел Эрик. - Она так тебя ждала, а ты! Эх, отделать бы тебя, да жаль руки пачкать!
        - Давай, попробуй, - Ульрик засучил один рукав.
        - Я чемпион города по боксу и дважды был призером страны, уймись.
        - А я - шериф, почетный житель Столицы Метеоритов и знаю, что такое троллинг!
        Ульрик замахнулся, получил короткий джеб в челюсть и рухнул как подкошенный. Девушка в синем комбинезоне стремглав бросилась к Эрику и одним ударом расквасила нос. Мим тоже поспешил на выручку, но запутался в занавеске и чуть не упал.
        - Я не дерусь с девчонками, - утирая кровь, пробормотал Эрик.
        - Твое счастье, потому что тебя любая отделает, - незнакомка вытащила из кармана гаечный ключ. - Еще хочешь?
        Вим принесла графин воды и стакан. Высокий, смуглый парень, Вим никогда его раньше не видела, положил под голову Ульрика свой пиджак.
        - Нужен нашатырный спирт! - крикнул кто-то.
        - Ему уже хватит, - попытался сострить Эрик.
        - Не смешно, Вельтц, - хмуро сказал смуглолицый. - На ринге будешь кулаками махать. Тоже мне герой.
        Выпускники неодобрительно качали головами.
        - Верно говорят, от неудачников одни беды, - бросил Эрик.
        - Даже если Ульрик брайан, это не повод его избивать, - всхлипнула Вим. - К тому же лотоматон мог и ошибиться.
        Эрик рассмеялся.
        - Лотоматоны не ошибаются, лишь дураки не понимают этого! Вот ты, Энди, кем хотел стать? Поваром, верно? Покажи, что у тебя за печать?
        Энди, невысокий парень с ежиком рыжих волос, послушно щелкнул пальцами.
        - В газетах пишут о самовнушении и общественном давлении, вздор! Хоть кого-нибудь из вас обманули лотоматоны? Хотя бы однажды вы усомнились в их решении?
        Выпускники смущенно переминались с ноги на ногу.
        - Видишь это? - повернулся Эрик к девушке в комбинезоне, сунув ладонь под нос.
        - Что именно?
        - Печать!
        - Там ничего нет.
        - Ты что, слепая? - разозлился Эрик. - Да вот же… - Он бросил взгляд на ладонь и осекся. - Какого черта?!

* * *
        Ульрик приходил в себя. Лежал он почему-то на полу. Было мягко и удобно. Потолок слегка покачивался, от разноцветных воздушных шариков рябило в глазах.
        Он огляделся. Рядом, уронив голову на руки, спала девушка в синем комбинезоне электрика. Мимо крался огромный куст. Ульрик бы даже сказал - поляна средних размеров.
        - Ты кто? - спросил Ульрик.
        - Вы не узнаете меня, сэр? - пролепетал «куст». - Я Нейтан, рыцарь ночи.
        Девушка в комбинезоне вздрогнула и подняла голову.
        - Рыцарь ночи? - переспросил Ульрик.
        - Ниндзя, сэр.
        - Вот это да! - восхитился Ульрик. - Не может быть! А что ты можешь?
        - Ну, всякое, - замялся Нейтан. - Бесшумно передвигаться, кидать сюрикены, становиться незаметным. А еще я знаю точку на теле…
        - Все, хватит, - девушка в комбинезоне решительно схватила Ульрика за грудки. - Пора домой. Ты можешь идти? Вот молодец.
        Последним, кто так радовался, что Ульрик умеет ходить, была мама. Ему как раз стукнул год.
        - Это ты, киса? - спросил Ульрик.
        - А кто же еще? Обопрись на меня.
        - Мне плохо, киса.
        - Вижу.
        - Я не трогал Часовика.
        - Верю.
        - А ты умеиш р-р-р?
        - Вот как с тобой разговаривать серьезно?

* * *
        N мерил кабинет шагами. В последнее время хозяин Блуждающей Башни частенько замечал, что обзавелся привычкой ходить от стола к окну и обратно. Это получалось само собой, против воли. Опомнившись, N останавливался, садился в кресло, иногда закуривал, но спустя пять минут вдруг понимал, что расхаживает по комнате и пронзает воздух сигарой весь в мечтах о том, как станет убивать Ульрика.
        Ни один приходивший на ум способ не казался достаточно жестоким. Чтобы Ульрик получил по заслугам, его следовало прикончить раз десять.
        N отправил в гостиницу людей - пока фрачного поганца нет в городе. Пусть вскроют пол, отдерут обои. Наверняка усилия окажутся напрасны. Ульрик не настолько глуп, чтобы держать «Краткое изложение уроков…» в номере.
        И еще грэмы. Чертовы фанатики вечно путаются под ногами.
        Нужно с ними разобраться.

* * *
        Поскольку Ульрика не было в городе, появилась прекрасная возможность выполнить заказ. Хотя это и звучало немного странно.
        Виктор размышлял, как лучше проникнуть в номер. Через окно? Слишком просто. Может, сделать лаз из соседней квартиры? Выпилить люк - и привет. Наверняка в номере установлены хитроумные ловушки. Виктор прихватил две сумки с инструментами - нужно быть готовым ко всему.
        Ключ обнаружился под ковриком. Но не это насторожило убийцу больше всего. Дверь в номер была приоткрыта. На секунду Виктора охватил ужас.
        Ульрик вернулся.
        Убийца всхлипнул. Что за наказание! Он лишь хотел сделать доброе дело на Котовство! Ульрик сам попросил. Виктор старался не думать, насколько это в духе ходивших о первом мэре Блэткоча легенд. Мол, Генри настолько хорош, что вынужден платить врагам: иначе те вообще отказывались иметь с ним дело.
        Идеальным вариантом было напасть, пока Ульрик спит. Вот только, согласно тем же легендам, первый мэр Блэткоча не смыкал глаз ни днем ни ночью.
        Прошла минута, другая. Виктор по-прежнему был жив. Может, в номере не Ульрик? Но кто тогда? Убийца тихонько скользнул внутрь.
        Люди N, двое. Отдирали половицы. Грязно работают. Кто так устраивает засаду? Виктор вытащил нож. Следует наказать дилетантов.
        Расправившись с конкурентами, Виктор установил бомбу. Стоит Генри, то есть Ульрику, открыть дверь, раздастся взрыв. И будет неважно, спит он по ночам или нет.
        Убийца в последний раз окинул взглядом номер. Вроде ничего не забыл. Машинально снял с полки книгу, полистал. Чушь - учебник какой-то. Виктор положил книгу обратно. Уходить придется через окно. Пора.
        …Ругая себя последними словами, убийца вернулся в гостиницу: забыл вернуть ключ обратно под коврик. Иначе как Ульрик откроет дверь? А все проклятое волнение. Или страх?
        На выходе Виктор столкнулся с грэмами. А этим-то что тут понадобилось?

* * *
        - Полагаю, Лингву мы больше не увидим, - фигура № 1 изобразила скорбный тон. Вышло похоже.
        - Он участвовал в Турнире Самоубийц, - пожал плечами Седвик. - Конец был немного предсказуем.
        - И все же нехорошо получилось.
        Они помолчали, соблюдая приличия.
        Балахон фигуры № 1 все еще был чернее ночи, а капюшон скрывал лицо надежнее некуда, но Седвик не мог не отметить, что сегодня глаза начальства походили на две буквы «о». Строчную и прописную. Вот так: «о-О». Седвик видел в зеркале нечто подобное третий день подряд.
        - И эта его улыбочка, - вздохнула фигура № 1.
        - Мерзкая, согласен.
        - Повезло ему, что мы не нашли книгу, - каждое слово, произнесенное фигурой № 1, источало сарказм. - Ты ведь хотел его сразу прикончить.
        - Я отправил ребят в гостиницу, - пропустил Седвик колкость мимо ушей. - Пусть еще раз обыщут номер. Посмотрят, что и как.
        - У нас осталось мало людей, надеюсь, ты ничего не упустил?
        - Ульрика нет в городе, так что все пройдет отлично. Ручаюсь.

* * *
        - Я не хочу понапрасну критиковать, инспектор, - сказала Белинда, - но на втором испытании они играли в карты. А на третьем - пили. Кажется, вы ошиблись.
        Уэнделл Сепп хмурился и больше не казался уверенным ни в чем.
        - Может, вкусы блэткочцев изменились? И этот Механический Человек, о котором все твердят, кто он?
        - Ерунда, выдумка и пустые суеверия, - отмахнулся Уэнделл.
        Инспектор сидел во главе стола для совещаний. Слева и справа мерцало по телетранслятору. Из одного смотрел председатель Департамента профпригодности Теадеус Фрок, из другого - Белинда. На лице директора фирмы «Брайан и Компания» без труда читалось: «Ну, я же вам говорила».
        - Мне казалось, Турнир Самоубийц будет более… самоубийственным, - подал голос Теадеус.
        - Мы теряем время, инспектор, - сказала Белинда. - Нужно что-то решать.
        - Ничего не понимаю, - пробормотал Уэнделл. - Вино, блэкджек этот… А на первом испытании? Что было на первом?
        - Не все ли равно? - пожала плечами Белинда. - Ульрик-то жив.
        - Н-да, - согласился инспектор. - Незадача.

* * *
        Дневник Нейтана.
        «Сегодня мне выпала честь сопровождать Господина в поездке. Оставаясь верным клятве, я еду навстречу неизвестности.
        Но есть и грустные вести: книга «Путь воина», старинный трактат о боевых искусствах, пропала. Я оставил ее на столе в своей комнате, а утром книжка исчезла. Бабуля не раз говорила, что, если я буду разбрасывать вещи, придет Механический Человек и заберет их. Так уже было с одним непослушным мальчиком. Однажды ночью к нему пришел Часовик и забрал всех оловянных солдатиков. Чутье подсказывает мне, что здесь не обошлось без заговора».

* * *
        К ним кинулся человек в лихо заломленном на ухо котелке. Представился репортером «Вестника Готтлиба», достал блокнот, карандаш и не на шутку прицепился к Ульрику.
        - Мистер Вайтфокс, поверить не могу, что я вас встретил, вот это удача! - тараторил газетчик. - Вы столько натерпелись от несправедливости и предвзятого мнения окружающих! Что мне передать читателям?
        Ульрика вырвало. Изрядно досталось и репортеру, и его блокноту. Зато прогулка на свежем воздухе подействовала самым благоприятным образом, и в банке молодой человек вел себя прилично. Поначалу. Но, когда узнал, сколько денег осталось на счете, начал ругаться. Про кису, правда, больше не вспоминал.
        Из банка Ульрик направился прямиком на работу, улыбаясь шире обыкновенного. Значит, проблема не очень серьезная.
        Джен мельком глянула на вывеску фирмы «Брайан и Компания». Наконец-то она познакомится с коллегами Ульрика. Наверное, держат его за недотепу.
        Здание, в котором располагалась фирма, было одноэтажным, с крышей, утыканной громоотводами и невозможным количеством окон. Повсюду указатели: «Осторожно!», «Внимание!» и «Будьте бдительны!».
        Охранник на входе протянул Ульрику каску.
        - Тебе самому каска понадобится, если не впустишь, - прорычал молодой человек и сердито отпихнул охранника в сторону.
        Окна были проделаны и в крыше - наверное, даже в пасмурную погоду внутри было светло. «Это чтобы за электричество не платить», - догадалась Джен. Стены были обиты войлоком, а номера всех кабинетов отчего-то начинались с семерки: «701», «702», «703» и так далее.
        Коридоры фирмы наводнили чудаковатые личности в странных костюмах. В приемной сидел парень в синем трико и в красном плаще. Другой, длинноволосый, в кожаной жилетке и клетчатой юбке, отплясывал непонятный танец. Третий, с острыми накладными ушами, в доспехах из фольги, с луком и стрелами за спиной, пел срывающимся голосом что-то пронзительно-писклявое. Двое, по очереди разбегаясь, бились головами в желтых касках об стену. На фоне подобной публики Нейтан и впрямь не слишком бросался в глаза.
        Миновав короткий коридор, Ульрик оказался у запертой двери с табличкой «Закрыто! Обращайтесь в отдел напротив!». От двери вела жирная зеленая стрелка, что через два шага упиралась в соседний кабинет. Ульрик пинком выбил замок, бормоча ругательства.
        Внутри никого не было. На пыльном столе вместо бумаг медный звонок и граммофон в железной клетке. Ручка вращалась сама по себе, с шипением крутилась пластинка, из рупора доносился монотонный голос:
        - В данное время директор не может ответить на ваши вопросы. Всем сотрудникам фирмы «Брайан и Компания» рекомендуется обращаться за помощью в соседний кабинет. Идите по зеленой стрелке. Спасибо!
        Ульрик вмазал по звонку. Не прошло и минуты, как воздух над столом знакомо засеребрился.
        - Слушаю вас.
        Из вездесущего зеркала на них надменно взирала белобрысая фифа. Та самая, что назвала Джен «милочкой», а после имела наглость заявиться на вечер к N в дурацком черном платье. Белинда, кажется. Стекло мерцало, по нему плыли широкие темные полосы, а один угол украсила извилистая трещина.
        - Какого черта происходит?!
        Джен впервые видела человека вне себя от гнева и с улыбкой до ушей. Казалось, Ульрик сейчас рассмеется. Или бросится на зеркало с кулаками.
        - Вам следует формулировать вопросы яснее, - холодно отозвалась Белинда.
        - Мой счет, - процедил белый от ярости Ульрик. - За три последних испытания мне перечислили по десять лэков! Да я за переход улицы на красный свет в прошлом году получал больше!
        - Вы и этих денег не заслуживаете.
        - Знаете, чего мне стоило третье испытание?! Да вам такое в худшем кошмаре не приснится! В сравнении с этим убийство марлофов - пикник!
        - Осмелюсь предположить, что вам это не стоило ничего. Как и прошлые «подвиги».
        - Черта с два!
        - Не ломайте комедию, - поморщилась Белинда. - Или вы считаете себя умнее всех? Ваше жалкое притворство больше не сработает. И прекратите повышать голос. Вы забыли, с кем разговариваете?
        Ульрик стиснул кулаки и ничего не ответил.
        - Кстати, почему вы без каски? Это нарушение правил техники безопасности, я выношу вам… сто тридцать шестое официальное предупреждение. Всего доброго.
        Зеркало пропало. Из ниоткуда вырос красный почтовый ящик на ножке и плюнул в Ульрика запечатанным конвертом.
        - Чуть не забыла, - зеркало появилось вновь. - Если вы опять самовольно покинете Блэткоч - вас уволят. Не говорите потом, что я не предупреждала.
        - Очень даже покину! Я не собираюсь больше рисковать жизнью ни за какие деньги, а бесплатно - тем более!
        - Поводов вас уволить хоть отбавляй. Единственное препятствие - каприз инспектора Министерства труда. Но если вы откажетесь от участия в последнем испытании - очень дальновидное, не свойственное людям вашей профессии решение, вас незамедлительно уволят и лишат печати. Ясно?
        - Не имеете права!
        - Прошу, не начинайте спор заново. Вы прекрасно знаете - закон на моей стороне. До встречи в Блэткоче. И постарайтесь не задерживаться: не то я могу решить, что вы подались в бега.
        ГЛАВА ВОСЬМАЯ. Карась и щука
        Всю дорогу до Блэткоча Джен хмурилась. Следовало признать - Ульрик прав, Готтлиб отличный город. Их ни разу не попытались ограбить, убить или похитить. Невероятно! Разве что кофе паршивый - жидкий, вот умора. Каждому известно, что его надо жевать, а не пить.
        Заночевали дома у Ульрика. Притом Нейтан до посинения ныл, умоляя отпустить его в Блэткоч пешком, страшась гнева бабушки. Успокоился рыцарь ночи лишь после того, как Ульрик арендовал телетранслятор и сообщил пожилой женщине, что ее внук цел, невредим и находится под защитой шерифа.
        Когда пришли на вокзал покупать билеты, оказалось, что из-за перестановок в расписании ближайший поезд на Блэткоч следует ждать не раньше десяти утра. Нужно было скоротать пару часов. Ульрик предложил наведаться в «одно приятное место».
        Ряды кресел обрывались в метрах трех от стены, затянутой белым полотном. Сбоку стоял аппарат странного вида, кремовый, с позолотой и с шестью рядами клавиш, похожих на зубы исполинской плотоядной рыбины.
        - Это «Левиафан», самый большой электрический орган во всей Мехатонии, - объяснил Ульрик. - Заменяет целый оркестр. Раньше сюда непросто было попасть - билеты раскупались за неделю до премьеры. Но теперь, с появлением звуковых фильмов, времена изменились. Идем, вон наши места.
        - Целый оркестр? - переспросила Джен, окинув взглядом полупустой зал.
        - Понимаю, не бог весь что. Я бы сводил тебя на звуковой фильм, но поверь - болтовня актеров только раздражает.
        Свет погас, и белое исчезло, будто невидимая рука отдернула занавеску, распахнув окно в другой мир. Даже Нейтан перестал пыхтеть. Грянули фанфары - за «Левиафан» сел человек, пробудив кремовое чудище ото сна.
        - Я сейчас, - шепнул Ульрик, когда музыка чуть смолкла. - Нужно забрать кое-какие вещи.
        Джен раздраженно отмахнулась, мол, иди куда хочешь, только не мешай.
        В память о Готтлибе Джен тайком сорвала листовку - из тех, что призывали поддержать Ульрика, - на ней у молодого человека вместо ужасной висельной петли был галстук-бабочка.
        - Почему Белинда считает тебя мошенником? - нарушила Джен молчание перед самым Блэткочем.
        В этот раз пассажиры остались сидеть на своих местах. Изредка кто-нибудь из них косился на улыбчивого сверх всякой меры Ульрика, но, встретившись взглядом с Джен, тут же отворачивался и принимался с неподдельным интересом рассматривать пролетающий за окном пейзаж. Совершенно измотанный Нейтан спал без задних ног. Ромашковый венок он где-то потерял, но капустные листы еще держались.
        - Потому, что я мошенник.
        - Что же ты натворил?
        - До сих пор жив.
        - Разве это преступление? В Блэткоче за такое медаль дают.
        - Ты не понимаешь. Я - брайан. В мои обязанности входит оказываться не в то время, не в том месте.
        - Тут ты прав. Блэткоч как раз такое место.
        Ульрик дернул уголком рта - не улыбка, не усмешка, будто левая часть лица нашла слова Джен забавными, а правая с ней не согласилась.
        - …Заработав первые легкие деньги, я уже не смог остановиться, - Ульрик будто разговаривал сам с собой. - Мне верили на слово и не требовали серьезных доказательств. Никто не ожидал от брайана жульничества. А потом мной заинтересовалась пресса, и я утроил усилия. Думал, смогу доказать всем, что лотоматоны действительно ошибаются. Привлекал внимание какой-нибудь безумной выходкой и демонстрировал талант, которого у обычного брайана быть не могло.
        Нейтан сладко сопел во сне, убаюканный мерным стуком колес.
        - Кто же тогда прогнал Часовика? - спросила Джен, когда за окном потянулись заснеженные поля, мокнущие под моросящим дождем.
        - Не знаю.
        Блэткоч встретил их обжигающе холодным ветром. Знакомые приземистые дома, похожие на дворовых псов, жмущихся от ветра к земле, сегодня выглядели отвратительнее обычного. Улицы, затянутые ледяной коркой, напоминали замерзшие реки. Хмурое низкое небо сочилось влагой.
        Они дотащились до гостиницы и теперь разглядывали гору обгоревших досок и перекрытий. Гостиница «У кратера» начинала оправдывать название.
        - Это все грэмы, - влез Нейтан. - И еще люди N. Наверняка что-то замышляют! Думаю, дело в одной книге, она принадлежала самому Генри Блэткочу и обладает неслыханным могуществом! Говорят…
        - Нейтан, уймись, не до тебя сейчас! - Джен оттолкнула рыцаря ночи. - И что ты будешь делать? - спросила она Ульрика.
        - Искать новое место для ночлега, - пожал плечами молодой человек.
        - Я не о том. Послезавтра испытание, тебе нельзя участвовать.
        - Я и не собираюсь. У меня есть план.
        - Этого-то я и боялась.

* * *
        Человек в маске и лежа на грязном тротуаре умудрялся выглядеть элегантно. Господина в сером обступила небольшая толпа.
        - Может, шерифа позвать? - спросил кто-то.
        - Так он вроде ничего противозаконного не делает, лежит себе, да и все.
        Многие видели, как аноним шел, оступался, налетал на прохожих, хватался за фонарные столбы, пока наконец не свалился без чувств. К упавшему сунулся было грэм и начал шарить по карманам, но его быстро охолонили - стукнули по темечку и положили рядом. Теперь пострадавших стало двое.
        - Может, ему маску, того, снять, - предложил пожилой мужчина в сером тренчкоте. - Дышать-то неудобно, поди?
        - Что, дядя, масочка приглянулась? - весело спросил юноша в клетчатом пиджаке и с черным галстуком-бантиком. - А морда не треснет?
        Тренчкотовый полез в карман.
        - Но-но, спокойно, - уже без улыбки бросил молодой, отступил на шаг и распахнул полу пиджака, чтоб стало видно пистолет в наплечной кобуре.
        Мужчина хмыкнул и, вытащив пачку сигарет, закурил. Кто-то юркий скользнул к анониму, наклонился, засопел.
        - Не поддается, з-зараза!
        - Сильнее дергать надо, - посоветовали в толпе.
        - Вот сам и дергай!
        Все по очереди попробовали. Тщетно - маска к лицу анонима будто приросла. Тем временем грэм пришел в себя и проворно уполз.
        - Кликните медвежатника Пита, - сказал тот же голос, что предлагал позвать шерифа и сильнее дергать. - У него инструмент имеется.
        Сходили за Питом. Не прошло и минуты, а Пит - костлявый субъект в длинном двубортном пиджаке - уже задумчиво крутил в пальцах маску.
        - Чудная она какая-то - тяжелая, хоть с виду и не скажешь. Едва инструмент не попортил.
        От усилий Пита легче бедолаге не стало, лежал себе, как и раньше, только видно теперь, что лицо у него белое, восковое, будто пеплом припорошенное. Глаза распахнуты, а в них никакого выражения нет, все равно что два сгоревших предохранителя.
        - Да ведь это Отис, с улицы Бессребреников, - сказал тренчкотовый.
        - Надо его жене сообщить, - в очередной раз посоветовал некто. - Бессребреников вот она, рукой подать.
        Советчика вычислили - им оказался невзрачного вида тип в замызганной шляпе-федоре - и отправили за Отисовой женой. Скоро явилась дородная дама в цветастом платье и признала в анониме мужа.
        - Нет, ну вы только посмотрите! Я его вторую неделю ищу, а он тут валяется! Еще в костюм вырядился, где только деньги взял, гад! Чего разлегся, вставай! Это ж надо так напиться!
        Люди с чувством выполненного долга расходились по домам.

* * *
        Джен выделила Ульрику пустовавшую комнату на втором этаже. Кот в гостиной обзавелся новыми украшениями. По дому шнырял, шурша гирляндой, Пушистик и зыркал по сторонам янтарными глазищами.
        - Котовство? - простонал Ульрик. - Опять?
        От количества блюд на праздничном столе рябило в глазах.
        - Старое Котовство, - поправила Джен. - Заткнись и ешь.
        Браслет с Пушистика она сняла и теперь носила украдкой под рукавом комбинезона.
        Спустя полчаса уговоров «съесть еще кусочек» Ульрику удалось сбежать к себе наверх. Одиночество было недолгим: и двадцати минут не прошло, как в дверь постучали.
        - Ты идешь в приют? - спросила Джен, когда дверь чуть приоткрылась. На этот раз в качестве подарков были припасены теплые вещи.
        - Э-э-э, нет, - сказал Ульрик. - У меня дела.
        - Что может быть важнее, чем навестить несчастных сирот? - нахмурилась Джен.
        Не умереть завтра в страшных муках?
        - Э-э-э, - мучительно искал оправдание Ульрик. - Мне нездоровится. Не хочу их заразить.
        - Ты не выглядишь больным, - с сомнением оглядев Ульрика - фрак, цилиндр со звездой, веревка вместо галстука, - заключила Джен.
        - Кхе-кхе, - покашлял Ульрик.
        - Не хочешь идти, так и скажи.
        Джен фыркнула и сердито затопала вниз по лестнице.
        Ульрик с облегчением закрыл дверь и вернулся к приготовлениям.
        В Готтлибе он достал все необходимое - серый костюм-тройку и белую маску, похожую на те, что носили люди N. На улице успело порядком стемнеть, так что разницы никто не заметит. К постоянным спутникам - дерринджеру и стилету - добавился револьвер «Крысобой». На неприятностиметр Ульрик даже не взглянул, оставив устройство лежать на столе. Ни к чему лишний шум.
        Ульрик сложил в саквояж деньги, что удалось раздобыть - четыреста семьдесят три тысячи лэков. Выпотрошил все тайники. Сверху бросил моток веревки и несколько приспособлений: на случай, если Коммивояжер будет не в духе и откажется делиться секретами.
        Долго думал, брать флеш-ган или нет: в пещере с марлофами он так и не пригодился. Снова таскать громоздкую штуковину зазря не хотелось. Плюнув, бросил «вспышкомет» сверху и защелкнул саквояж.
        Ульрик мысленно пожелал, чтобы безрассудная затея увенчалась успехом, и, чувствуя себя последним дураком, прошептал:
        - Мяу.
        …Нейтан в его сторону даже не посмотрел: учил мальчишек отрабатывать приемы на пугале. На шее рыцаря ночи болтался обрывок бельевой веревки. Ульрик сомневался, что Нейтан хотел свести счеты с жизнью, скорее, это его, Ульриково, дурное влияние дает о себе знать.
        Город лихорадило. В вечернее небо то и дело взмывали огненные полосы, рассыпаясь снопами искр. Вдалеке гулко бахало, будто из пушек палили. Какой-то пьяный повис на шее Ульрика и от души расцеловал. Идея надеть маску оказалась блестящей.
        К нужному дому добирался по крышам. Разомкнул ставни и скользнул через подоконник в комнату, где позавчера в блэкджек играли. Ставни за собой Ульрик притворил - с тем расчетом, чтоб легко распахнулись в случае необходимости. Зажег спичку, окинул взглядом небогатое убранство. Только взялся за дверную ручку - на лестнице глухо затопали. По звуку шли двое, но ступали по-медвежьи тяжело, аж половицы трещали. Что за мамонтов Коммивояжер себе в охрану нанял? Боится он его, что ли?
        Ульрик встал за дверь, больше спрятаться все равно было негде, прижался к стене, приготовился. Решил, церемониться не будет, и не важно, кто там: старые знакомцы Тошнот с Вилберн-Гилберном или новенькие.
        Дверь распахнулась, стукнув Ульрика по лбу. Вошли-то двое, только с собой они тащили еще одного, да так, что он носками лаковых туфель с цепочками едва касался пола. По стенам заметался свет керосиновой лампы. Свалив ношу на стул, господа, не похожие, к слову, ни на людей N, ни на Вилберна-Гилберна с Тошнотом, ни на кого другого, виденного Ульриком ранее, по-хозяйски принялись раскладывать на столе деньги и украшения.
        В субъекте в туфлях с цепочками, что тихонько скулил, баюкая правую руку - сломали при задержании, наверное, - Ульрик признал Коммивояжера. А эти двое, с невыразительными лицами, не иначе как готтлибские сыщики. Один, повыше, поплечистей, в красной жилетке и в рубахе с расстегнутым воротом, сверялся со списком. Другой, поджарый и юркий, с закатанными до локтя рукавами, потрошил сумку. У обоих в наплечных кобурах сверкнуло по револьверу.
        Драться Ульрик раздумал. Сопротивление полицейским, да еще при выполнении спецоперации, это тебе не каску забыть. Как бы поделикатнее объяснить теперь, что он тут делает? Может, прикинуться законченным брайаном и понадеяться на порядочность Коммивояжера? Вдруг не сдаст несостоявшегося клиента?
        Возьми Ульрик с собой неприятностиметр, он бы пищал не переставая.
        Почему сыщики его не видели, Ульрик понятия не имел. Преспокойно занимались своим делом и не обращали ни на кого внимания. Долго так, конечно, продолжаться не могло.
        - При описи имущества по новым правилам нужно заполнять форму сто двадцать один дробь «бэ»? - спросил полицейский, тот, что повыше. - Или сто тридцать дробь «а»?
        - Двести пятьдесят шесть дробь «цэ», - подсказал шустрый.
        - Проклятье! И что теперь?
        - Возьми у Гельмута, у него бланки всегда с собой. И кофе не забудь.
        - Как скажешь. Полные карманы насыплю.
        Ульрик приготовился сказать что-нибудь вроде: «Сэр, вы ни за что не догадаетесь, как я здесь оказался», да только полицейский протопал мимо и ухом не повел. Хорош сыщик. Зато Коммивояжер пялился во все глаза. Прижимал руку к груди, словно ребенка, и беззвучно разевал рот. Ни дать ни взять выброшенная на берег треска. По губам Ульрик сумел прочесть: «Помоги мне». Наверное, принял за человека N. Вот еще! Самому бы уйти.
        План, что делать дальше, сложился сам собой. Получалось, что вспышкомет он сегодня захватил не зря.
        Флеш-ган, или вспышкомет - рефлектор с круглым отражателем и съемными лампами, - Ульрик позаимствовал у репортеров. Новейшее изобретение. Только флеш-лампы он немного усовершенствовал. Новые давали вспышку будь здоров - ослепнуть можно, куда мощнее репортерских.
        На лестнице затопали. И снова плечистый прошел мимо, не задерживаясь, помахивал себе нужным бланком да песенку насвистывал.
        - Господа, - устав ждать, пока его обнаружат, позвал Ульрик. Хотел добавить что-нибудь остроумное, но на первом слове его будто заклинило. - Э-э-э…
        Полицейские разом обернулись, выхватили револьверы. Ульрик зажмурился и нажал заветную кнопочку. Дважды грохнуло, и у самой шеи неприятно потянуло сквозняком: ослепшие сыщики принялись палить наугад.
        Ульрик бросился к окну, от волнения забыв, в какую сторону открываются ставни. Брайан, настоящий брайан! Обернулся на полицейских - может, сдаться, пока не поздно? - и увидел на столе, среди прочего, деактиватор печатей. Выходит, руку Коммивояжеру не сломали, а того хуже. Теперь и Билли не поможет, хоть сколько денег накопи. Вон он как раз лежит. Не совсем понимая, что делает, Ульрик бросил саквояж с деньгами, сунул старого знакомца под мышку, пинком распахнул ставни и прыгнул вниз, в кучу мусора. Все-таки Блэткоч хороший город: в Готтлибе, где выброшенный мимо урны окурок днем с огнем не сыщешь, наверняка бы расшибся.
        Ульрик дунул вниз по улице. С Леденцовой свернул на Медовую, юркнул в подворотню, перемахнул через гнилой забор, вылетел на Благоухающую и, перепрыгивая кучи мусора, как заяц, понесся куда глаза глядят.
        Благоухало так, что хоть нос затыкай. В небе рвались ракеты, тяжеленный Билли норовил выскользнуть и шлепнуться на мостовую. Ульрик здорово запыхался, но погоня, кажется, понемногу отставала, крики и пронзительный свист делались все тише.
        Изловчился, оглянулся на бегу: не появятся ли из-за угла преследователи? - и со всего маху врезался в стену, появившуюся словно из ниоткуда. В себя пришел на земле. Над ним склонились три маски - люди N. Пришли посмотреть, кто тут носится как угорелый.
        Посреди улицы, сияя огнями, высилась Блуждающая Башня.
        Ульрик попробовал встать. Ощупал лоб - маска треснула, глянул на пальцы - кровь.
        - Вот те раз, шли за карасем, а поймали щуку, - раздался веселый голос.
        Полицейские.
        «Карась» - это я, - равнодушно подумал Ульрик. - А «щука» кто?»
        - Полицейское управление Готтлиба, ни с места! - приказал веселый голос. - Иначе - стреляю!
        «Да я и не собираюсь никуда, - подумал Ульрик. - Добегался».
        Того, плечистого, в красной жилетке, среди блюстителей порядка не оказалось. Зато его напарник тут как тут: машет себе револьвером, белозубо скалясь. Это он про карася сказал. Только на Ульрика полицейские снова не смотрели, черное дуло уставилось на безмолвных людей-масок. Вот кто щука.
        - Предупреждаю, без глупостей!
        Один аноним вдруг скакнул вперед, как-то чудно дернувшись всем телом, и шустрый выстрелил. Да только вот незадача: маску пуля не пробила.
        Дальше началось невероятное.
        Р-раз - и человек в костюме рубанул тростью с костяным набалдашником по державшей револьвер руке. Д-два - и другой аноним выпростал из рукава цепь и захлестнул ее концом шею не в меру шустрого весельчака. Т-три - и полицейский, без особых примет, которому Ульрик еще не успел дать прозвище, повалился на мостовую от обычного удара кулаком в челюсть.
        Ульрик не стал дожидаться, чья возьмет, а подхватил Билли и дал деру.

* * *
        К Джен возвращался кружным путем, убедившись, что погоня отстала. По-воровски влез в окно - когда уходил, специально оставил открытым - зажег свет. На кровати, положив под щеку неприятностиметр, дрых Питер.
        Ульрик, стараясь не шуметь, убрал Билли под кровать. Взял со стола пачку рисунков, полистал. На каждом господин в цилиндре и фраке убивал высокое, до невозможности худое существо. Рисунки были криво подписаны: Кристи, Майкл, Виолетта. Подарок сирот. Ульрик вздохнул, улыбнулся. Рядом с рисунками тарелка морковного салата и давным-давно остывший чай. Это от Джен.
        Ульрик осторожно тронул неприятностиметр - спать на нем наверняка было до ужаса неудобно, еще синяк останется, - и тут же пронзительно пискнуло. Бросил устройство в футляр, прислушался.
        - Вы меня убьете? - спросил сонный голос. Ульрик обернулся. Питер тер распухшие веки. - Вырежете печень, зажарите и съедите под бокал хорошего кьянти?
        - Э-э-э, что? - не понял Ульрик.
        - Отрубите руки?
        - Что-что?
        Откуда у такого юного человека столь бредовые фантазии?
        - Я без спроса трогал ваши вещи, сэр. Вы меня теперь убьете, да?
        - Вряд ли, - Ульрик зевнул.
        - Изобьете до полусмерти?
        - Очень в этом сомневаюсь, - пробурчал Ульрик и задумчиво поковырял вилкой морковный салат.
        - Сварите в кипящем масле?
        - Не сегодня.
        А салат неплох. Если сперва побегать наперегонки с полицией, нагулять аппетит.
        - Проткнете пальцем насквозь?
        - Может, хватит уже? - спросил Ульрик с набитым ртом.
        - Джен бы меня сразу убила.
        - Вот и иди к ней. А у меня дела.
        Убедившись, что варить в масле его никто не собирается, Питер повеселел. Сел на кровати, заболтал ногами.
        - Подарите ту белую штуковину? Ею хорошо орехи колоть.
        - Марш спать, - Ульрик отложил салат и скорчил страшную физиономию. Питера как ветром сдуло.
        Ночка обещала быть познавательной.
        Для начала занавесил окна, запалил свечку. Достал, страшно волнуясь, из-под кровати Билли, расположил на столе. Тут внезапно выяснилось, что чемодан наглухо закрыт, а ключ, понятное дело, у Коммивояжера на шее остался.
        Хоть обратно возвращайся.
        Замок пришлось аккуратно выломать стилетом. Билли лежал целехонький. И выглядел отлично, бледный разве что. Ульрик кнопочки потрогал, трубки погладил, даже тонких пальцев разок коснулся. Что делать дальше, было решительно непонятно, инструкции не прилагалось.
        Для пробы отщелкал на клавишах «ПОЛИЦЕЙСКИЙ», снял перчатку, пожал руку мертвецу. Сработало: профессию Билли сменил. Как теперь свою печать трансформировать? Может, руку себе отрезать? А эту пришить? Черт его знает, но вряд ли.
        - Блок управления с датчиками кровяного давления - вот, - бормотал Ульрик. - Артериальный насос - вот, оксигенатор - легкие, то есть - здесь.
        Дальше сложнее. Три баллона непонятно для чего, какие-то вентили, всюду трубки, зачем их столько?
        - А это что за… штука?
        «Штука» размещалась под клавишами, а на ней полустертые письмена Древних. Похоже на деталь от лотоматона. К «штуке» вели четыре трубки серого цвета. Остается разве что…
        От мрачных мыслей Ульрик поежился. Дрожащими пальцами вытащил серую трубку, оттуда засочилось белое. Потянул осторожно вторую, третью… Затем к уже имеющимся присовокупил те, что никоим образом не сообщались с артериями и венами. Из двух сочилось белое, из одной красное, из трех - ничего.
        Ульрик разложил на столе медицинские инструменты. Крестиками отметил на руке места надрезов. За образец взял Билли. Наложил жгут, надел резиновые перчатки. Вколол обезболивающее, протер трубки спиртом. Обработал предплечье йодом - чуть ниже незаживающей гнойной раны, оставленной зубами марлофа, - выждал немного и приступил к делу.
        Спустя четверть часа все было готово. Рука горела огнем, Ульрик едва сдерживал тошноту. Липкими от крови пальцами набрал «Бухгалтер». В окошке вспыхнули золотые буквы. Под кожу будто впрыснули расплавленный свинец. Захотелось немедленно вырвать трубки и прекратить эксперимент.
        Щелкнул пальцами. Новая печать загораться не спешила. Еще, еще - без толку. На исполосованной шрамами руке ясно читалось одно слово: «НЕУДАЧНИК».
        Раздраженно отщелкал «Полицейский», перепутав местами две буквы.
        «НЕУДАЧНИК».
        Юрист.
        «НЕУДАЧНИК».
        Президент.
        «НЕУДАЧНИК».
        Господь бог.
        «НЕУДАЧНИК».
        К черту! Ульрик сбросил аппарат со стола. Трубки выскользнули и, извиваясь, шлепнулись на ковер. Он наскоро забинтовал руку, снял жгут. Наверняка Коммивояжер знал секрет, без которого ничего не получится.
        Стало жаль денег. Все, что заработал в фирме «Брайан и Компания», спустил за одну ночь. Последнее испытание в девять вечера. Осталось решить, что важнее: печать.
        Или жизнь.

* * *
        Четверо грэмов: Падежус, Герундус, Синтаксус и Марк, пыхтя, разбирали завалы. Кто из них Падежус, кто Герундус, а кто Синтаксус, мог различить только опытный наметанный глаз. Просторные балахоны скрадывали очертания фигур, капюшоны надежно закрывали лица. За исключением одного, конопатого, с длинным носом. В черные балахоны с глубокими капюшонами были облачены трое, четвертый щеголял в куртке на меховой подкладке.
        Шел снег.
        Путаясь в подоле, Герундус неодобрительно косился на Марка, бормоча:
        - Вырядятся некоторые в черт знает что и плевать им на старших товарищей.
        Герундус подцепил ломом почерневшую балку, налег всем телом, приподнял. Потом оперся на лом, отдышался, переводя дух. Хотелось курить, сил нет. Дрожащими от напряженной работы пальцами грэм вытащил последнюю папиросу. Начал искать зажигалку, и в ту же секунду папироса выпала, угодив точнехонько между досок. Прекрасно, только этого и не хватало.
        Случившееся в гостинице списали на взрыв самогонного аппарата. Местные полицейские отметили место трагедии лентой и на этом расследование закончили.
        Седвик, а вернее будет сказать, правая рука главы Ордена грэмов, приказал разобрать то, что осталось от гостиницы, найти погибших братьев и с честью похоронить. Вот она, награда за усердие - тебя выкопают из-под снега и пепла, засунут в холщовый мешок, а после зароют в другом месте.
        Ах, как хочется курить!
        Для дела Седвик отрядил четверых братьев: Герундуса, Падежуса, Синтаксуса.
        И Марка.
        Вон он, сидит и пытается разжечь костер. Чиркает спичкой за спичкой, все без толку. Ничего доверить парню нельзя, обязательно испортит или сделает так, что лучше б не брался вовсе. Под рукой куча щепок, деревянных обломков и учебник по математике - что еще для костра нужно, спрашивается?
        Герундус пошарил в дыре. Папироса не находилась. Он с тоской оглянулся на братьев. Папирос у них не имелось, вчера еще заметил, как Падежус задумчиво посасывает большой палец. А и были б, не поделились.
        - Послушайте, уважаемый! - заискивающе обратился Герундус к проходившему мимо парню. - У вас папироски не найдется? Курить очень хочется.
        - В честь Котовства так и быть, - проворчал «уважаемый», вытащил из кармана горсть табаку и щедро сыпанул в подставленные ковшиком ладони.
        «Едят они его, что ли? - подумал Герундус, стараясь не просыпать ни крошки. - Как кофе?»
        Осталось раздобыть бумаги. Где там учебник?
        С костром у Марка по-прежнему не ладилось. Перестав чиркать спичками, он пытался вырвать страницу из книги. Безуспешно. Слабак.
        - Погоди, - буркнул Герундус.
        Математика. Бесполезная наука. Никогда Герундус ее не понимал. Присел, ссыпал табак на колени и взялся за учебник.
        Титульная страница «Краткого изложения уроков о дифференциальном и интегральном счислении» за авторством некоего Б. К. Леблена вырываться отказывалась категорически.
        Подошел кто-то из братьев. Посмотрел на мучения Герундуса и забулькал из-под капюшона - смешно ему, значит.
        - Думаешь, это весело, Синтаксус?
        - Я Падежус.
        «Кто ж вас разберет?» - подумал Герундус и что есть мочи рванул лист. Из всех адептов Ордена один Седвик никогда не ошибался: глянет разок - аж до костей пробирает. «Ты, - говорит, - Герундус, опять небритый, нехорошо. Тело, как и мысли, нужно блюсти в чистоте». Ну какого черта?!
        Подошел Синтаксус - методом исключения, - встал рядом. «Хотя бы под капюшоном не видно, как уши пылают со стыда», - тоскливо думал Герундус, пытаясь перочинным ножиком отрезать страницу.
        Постойте-ка.
        Герундус вскочил, рассыпав табак. Задрал подол, вытащил из кармана зажигалку. Поднес дрожащий язычок пламени к уголку страницы. Бумага не съежилась, не почернела, не занялась.
        - Может, зажигалка бракованная? - предположил Марк.
        - Сам ты бракованный, - проворчал Герундус. - Где взял книгу?
        - В развалинах нашел, - часто-часто заморгал Марк.
        Неужели они столько времени искали учебник по математическому анализу?
        - Как меня зовут? - спросил Герундус.
        - Герундус, - вытаращился Марк.
        - Я не у тебя спрашиваю, - прошипел Герундус и прижал учебник к уху. Потряс, полистал. Может, пароль какой нужен?
        - Яви свою тайну! - воскликнул Герундус.
        - Ты сбрендил, да? - спросил Марк.
        - Сам ты сбре…
        К месту раскопок спускались, помахивая тросточками, двое анонимов. Герундус воровато оглянулся - сзади через завалы пробирался еще один.
        - Подержи-ка, - он сунул Марку учебник и снова задрал подол.
        …Они неслись по улицам Блэткоча, пугая туристов: местных кровавые перестрелки не удивляли давно. Подумаешь, двое в черных балахонах, несут под руки третьего, белого как мел, с россыпью веснушек на длинном носу, эка невидаль. К груди рыжий прижимал какую-то книгу - так и что с того?
        - Почему ты не носишь балахон, Марк? - задыхаясь, спросил Герундус.
        - Они неудобные и смахивают на женское платье, - пролепетал непутевый грэм.
        - Бери пример с Падежуса, он под балахоном целый арсенал носит - три ножа, два пистолета.
        - Я Синтаксус, - прохрипел Синтаксус.
        Да какая разница?!
        …Когда появились люди N, Герундус сразу смекнул, что они не помогать пришли. Не став дожидаться у моря погоды, выхватил револьвер и открыл огонь.
        Сначала Герундус пальнул в грудь. Аноним пошатнулся. Вторая пуля угодила точно в рот. Колени человека-маски подогнулись, и он рухнул лицом в снег.
        Затем настал черед Падежуса. Впрочем, что это Падежус был, позже выяснилось.
        Аноним скакнул вперед и коснулся головы несчастного самым кончиком трости. Не удар, а балет какой-то. Раздался треск, и Падежус рухнул навзничь.
        Марк бросился наутек, но, угодив ногой в дыру - наверняка ту самую, куда папироса провалилась, - потерял равновесие и упал. Влажно хрустнуло, Марк вскрикнул.
        Оставшихся анонимов Герундус и Синтаксус изрешетили пулями.
        Одного взгляда на неестественно вывернутую ступню Марка хватило, чтобы понять: чемпионом по бегу с препятствиями ему сегодня не быть. Герундус хотел забрать «Краткое изложение…», но конопатый недоумок вцепился в книгу мертвой хваткой. Прижал учебник к груди побелевшими пальцами и ни в какую. Хоть руки ему отрезай.
        Дальше по улице выросла Блуждающая Башня, из нее полезли анонимы, как шершни из дупла. Герундус скомандовал товарищу подхватить Марка на руки. Взяли его с двух сторон и потащили прочь, будто слуги императора.
        Тут-то и проявилось во всей красе несовершенство Марковой одежды.
        Ходи он в балахоне, как все нормальные люди, было б куда проще ухватиться, не хуже, чем на носилках тащить. А так…
        Башня выросла впереди, отрезая путь. Герундус и Синтаксус, не сговариваясь, свернули в проулок, туда Башня не полезет - слишком тесно.
        «Недолго осталось наперегонки бегать, скоро все кончится, - думал грэм. - Родная обитель, вот она, за тем проулком, рукой подать».

* * *
        Седвик места себе не находил. Фигура № 1, наоборот, была само спокойствие. Какие чувства скрывает глубокий капюшон, сегодня было не разобрать. Не такого приема он ждал. Седвик с любопытством косился на непроницаемую черноту под капюшоном. Она тоже была не такой, как обычно. Непроницаемее, что ли?
        Дела шли хуже некуда. Седвику изменило самообладание впервые за… сколько они уже здесь? Счет дням он давно потерял. Иногда казалось, будто время в Блэткоче идет, как ему вздумается: то быстрее, то медленнее, а то и вовсе останавливается или начинает нестись вскачь, перепрыгивая через дни и недели.
        Назревал бунт. Братья в открытую выражали неповиновение. Многие дезертировали. Остались самые фанатичные и преданные. И глупые.
        Седвик покосился на фигуру № 1. Да чего он, в самом деле? Неужели не страшно?
        После того, что случилось вчера, страшно было всем. Взрыв и пожар в гостинице стоили жизни трем братьям.
        - Я навел кое-какие справки об Ульрике, - сбивчиво заговорил Седвик. - Вы не поверите, что мне удалось узнать!
        - Думаю, поверю, - отозвалась фигура № 1 безразличным тоном.
        - Как мы раньше могли не заметить этого!
        - Вот именно, - подтвердила фигура № 1 равнодушнее некуда.
        Седвик заволновался сильнее. Никогда прежде у главы Ордена не было такого голоса. Это от потрясения, вот что! Не может поверить. Только почему…
        В коридоре раздался шум, топот, выстрелы. Седвик вытащил из рукава револьвер, щелкнул курком. Дверь распахнулась, вбежал Герундус и замер посреди комнаты. Капюшон откинут, волосы взмокли, глаза дикие. К груди грэм прижимал какой-то учебник. Герундус обвел комнату слепым взором и рухнул на колени. За его спиной стоял, поигрывая тросточкой, человек-маска в сером костюме. На конце трости сверкала голубая искорка.
        Седвик вскинул руку с револьвером. Человек-маска играючи коснулся тростью Седвикова запястья, щелкнуло, и руку свело жуткой, безболезненной судорогой. Револьвер сам собой выскользнул из пальцев и с глухим стуком шмякнулся на ковер.
        Фигура № 1 сняла капюшон. Вместо лица у нее была пустота.
        Секунда, и балахон упал к ногам элегантно одетого господина без головы. Он поправил галстук, шагнул в сторону, носком безукоризненно начищенного ботинка откинул ненужное тряпье в угол. Будто волк, что скинул опостылевшую овечью шкуру.
        В комнату вошли четверо в масках, на серых костюмах пятна крови. N - а это, без сомнения, был он - подал знак, Седвика связали и усадили в кресло.
        N придирчиво разглядывал учебник, смахивая невидимые пылинки, а когда налюбовался вдоволь, снял с полки «Большой толковый словарь» - коллекционное издание, тысяча двести страниц с примечаниями, кожаный переплет, медные уголки - и взвесил на ладони.
        - Знаешь, как местные оценивают книги? - безучастно спросил N. - По толщине.
        Седвик облизал пересохшие губы.
        - Чем толще - тем лучше. Говорят: «Замечательная книга, такой и убить можно». Давно хотел проверить эту теорию. Как, по-твоему, пятидесяти ударов хватит?

* * *
        Чтобы Ульрик открыл дверь, пришлось долго и настойчиво стучать. Джен с трудом удерживала поднос с горячим чаем и бутербродами одной рукой. Когда молодой человек соблаговолил появиться в дверном проеме, левая рука у него оказалась забинтована до локтя, на щеке чернело пятно сажи, а на лбу красовалась внушительная ссадина.
        - Я не голоден, - буркнул противный тролль и захлопнул дверь.
        Джен сердито затопала в гостиную, бормоча проклятия.
        - Слыханное ли дело!.. В собственном доме!.. Что он там о себе воображает, кот бы его подрал!..
        А спустя полчаса, когда мыла посуду, Джен увидела в окне кухни, как одетый во фрак юноша вышагивает по тротуару с чемоданом под мышкой. Какова вероятность, что неподалеку устроили бал для коронованных особ?
        - Что случилось? - спросила Джен, догнав Ульрика.
        - Я идиот, - ответил молодой человек и ускорил шаг.
        - Не каждому дано быть гением. Не отчаивайся, больше читай и ешь рыбу - в ней фосфор.
        - Гостиницу взорвали по моей вине, я не могу оставаться у тебя.
        - Да у нас постоянно что-нибудь взрывается, оглянись вокруг, это Блэткоч!
        - Только не после смерти Ют, - твердо сказал Ульрик. - Я не переживу, если и с тобой что-нибудь случится.
        - Кто такая Ют? - нахмурилась Джен. - Твоя девушка?
        - Она мертва, остынь.
        - Ты ее убил?
        - В каком-то смысле.
        - И что теперь? Где ты будешь жить? На улице? У нас была одна гостиница!
        - Это не проблема.
        Ульрик постучал в первую попавшуюся дверь. Открыл тучный мужчина в одних трусах и футболке, что-то сосредоточенно жующий.
        - Сэр, я поживу у вас недельку? - спросил молодой человек.
        - Что за вопрос, шериф? Оставайтесь хоть навсегда! Дорогая, у нас гости, накрывай на стол!
        Облезлая дверь с грохотом захлопнулась перед носом изумленной Джен.
        Не прошло и пяти минут, как Ульрик вышел обратно с лопатой в руках.
        - Уже выперли?
        - Жизнями этих людей я тоже рисковать не могу.
        - Ты прав. Ты идиот.
        Ульрик сосредоточенно маршировал вниз по улице.
        - Что ты решил с четвертым испытанием? - спросила вдогонку Джен.
        - Я буду участвовать.
        - Спятил?! Механический Человек тебя убьет!
        - Я что-нибудь придумаю, - ответил Ульрик, даже не обернувшись.
        Джен не верила ушам.
        - Куда ты идешь, кот бы тебя подрал?!
        - На кладбище. Там из-за меня никто не пострадает. Заодно Билли похороню.
        - Кого?!
        Вместо ответа Ульрик поднял чемодан над головой и, не сбавляя шага, скрылся за поворотом.

* * *
        Уединиться не вышло - на кладбище было полно людей. И совсем не мертвых, а очень даже живых.
        Справедливо рассудив, что куда безопаснее иметь дело с почившими обитателями Столицы Метеоритов, туристы разбили за городом палаточный лагерь. После того как единственная гостиница взлетела на воздух, предосторожность казалась вовсе не лишней.
        Были здесь и репортеры: расхаживали туда-сюда перед телетрансляторами и что-то бубнили. На палатках висели таблички с фамилиями жильцов и номерами: «Роджерсы, 5», «Питтерсоны, 72», «Баттербины, 44». Или: «Просьба не беспокоить!», а также «Спичек больше нет» и «Метеориты не предлагать!».
        На многочисленных могилах сидели, спали и умывались мраморные коты, что заменяли усопшим блэткочцам надгробия. Во все стороны разбегались аккуратно прочищенные дорожки. Вокруг жгли костры, жарили мясо, пели песни. Ульрик с лопатой смотрелся на кладбище, мягко говоря, странно.
        На утоптанном снегу стояла доска для объявлений с сообщениями о потерянных вещах: «Того, кто нашел синие варежки с оленями, просим обратиться в палатку номер десять, спасибо!»; оставленными записками: «Алан, срочно подойди к восьмой палатке (красная, с зеленым верхом, рядом погребена Саманта Брук)» и просто пожеланиями: «Больше пива!»
        На двух кнопках болталась программка:
        15:00 - Штурм ледяной крепости
        17:00 - Конкурс песни
        19:00 - Прощальный концерт
        На отдельном листке жирно выведено:
        ДО ПОСЛЕДНЕГО ИСПЫТАНИЯ ОСТАЛОСЬ ДЕВЯТЬ ЧАСОВ.
        И чуть ниже: «Ставки можно сделать в палатке 140. Торопитесь, ставки принимаются до шести вечера!»
        Хмурый господин в форме сотрудника Департамента профпригодности пытался вскипятить на костре чайник. На запах кофе из палатки выползла с головы до пят закутанная в шубу Белинда. Ульрик поспешил пройти мимо.
        Решение отдать Билли последние почести было внезапным, но, кажется, абсолютно верным. Во-первых: после проделанных манипуляций рука стала чернеть. Долго Билли не протянет. Во-вторых: кощунство так обходиться с покойником. Пусть и живым. Частично. Надо его похоронить.
        Шумный палаточный городок остался позади, на горизонте недобро синел Очаровательный лес. На северной стороне кладбища, у полуразрушенной стены, виднелись свежие могилы.
        Здесь была похоронена Ют.
        Дата смерти: 29 марта 9221-го. Блэткочцы со старой системой летоисчисления расставаться и не думали. Это сколько же по новому стилю будет? Двести сорок четвертый год нашей эры, вот сколько.
        На новую систему отсчета перешли семьдесят лет назад, и уже больше двухсот минуло с тех пор, как в развалинах древнего, занесенного песками храма исследователи обнаружили первый лотоматон. Находка перевернула представления о мире с ног на голову, ознаменовав начало эпохи прогресса, невероятных научных открытий и достижений. И на прогресс, и на лотоматоны, и на Древних блэткочцам было, разумеется, наплевать.
        Рядом могилы Орфографуса и Хикса с Чайлдом. На камне пакетоголового выбито: «Сладких снов, милый мальчик», а вместо имени инициалы: «Ч. Ч.». На могиле мистера Хикса кто-то оставил хорошенькую куклу в черном траурном платье и чепце. Орфографус Лингва удостоился путаной эпитафии с таким количеством исправлений и примечаний, что разобрать, что же там все-таки написано, было невозможно.
        Почему блэткочцы так любят котов и ненавидят всех остальных? В особенности людей?
        Снова рыть ямы в стылой земле подручным Блинча не придется - Механический Человек свидетелей не оставляет. Ни живых, ни мертвых.
        То и дело поглядывая в сторону Очаровательного леса, Ульрик принялся за работу.
        Он заканчивал копать, когда подошел Эдвин - тот самый, что презентовал добротный шерстяной пиджак.
        - Доброго дня, шериф. Тикающей твари могилку роете? Маловата будет. Разве что ноги ему, гниде, поотрывать.
        Ульрик не ответил, прикидывая, стоит копнуть еще или хватит.
        - Сэр, вы уже придумали, как станете убивать Механического Человека?
        - Не знаю, с чего начать, - пропыхтел Ульрик и стер со лба пот.
        - Попробуйте отрезать ему голову, - предложил Эдвин.
        - Спасибо за совет.
        - Не за что, сэр.
        Шел снег. Ульрик снял цилиндр, зачерпнул горсть земли, бросил в яму. Касательно Турнира в голове настойчиво крутилась одна мысль: почему бы и нет?
        Что он, в самом деле, теряет? Без печати в Мехатонии житья все равно не будет. Как людям в глаза смотреть, тому же Эрику, например? Каждому ведь не объяснишь, куда подевалась печать. И потом, везло же до сих пор.
        - Сэр мистер Ульрик! Сэр мистер Ульрик! - донеслось издалека.
        Только этого не хватало.
        - Там грэмы, там анонимы, там такое!
        Запыхавшийся Нейтан надсадно хрипел. Ульрик едва сдержал зевок - сказывалась бессонная ночь.
        - Вы не идете?!
        - Э-э-э, куда?
        - К гостинице, конечно! Ведь это заговор, сэр, чутье редко меня подводит!
        - Неужели?
        - Именно так, сэр! Дело в древнем артефакте, что обладает неслыханной мощью!
        За воплями Нейтана Ульрик не сразу расслышал возбужденные голоса: к месту «похорон» решительно шагала Джен, рядом плелся Фейлор. Могила Билли начала пользоваться популярностью.
        - Вы должны ловить нарушителей, а не заниматься кот знает чем! - негодовала Джен.
        - А я еще раз вам повторяю, дамочка, - наставительно втолковывал полицейский. - Мы ищем его, ищем! И скоро найдем. Уж поверьте!
        - Неужели?
        Фейлор выпятил грудь.
        - Преступник неуловим и крайне опасен, но я его из-под земли достану, не сомневайтесь! От меня никто не спрячется!
        - Отлично, так арестуйте его.
        - Э-э-э, в смысле?
        - Да вон же он, - Джен ткнула пальцем в Ульрика, что стоял, оперевшись на лопату, и зевал во весь рот.
        - Не очень-то похож, - прищурив один глаз, возразил Фейлор.
        - А так?
        Джен развернула скатанный в трубку плакат с броской надписью: «Разыскивается особо опасный преступник! Некто, известный под именем Ульрик Вайтфокс, обвиняется в убийстве пяти человек. Если вам известно его местонахождение или вы располагаете любой информацией касательно личности душегуба, незамедлительно обратитесь в полицию Блэткоча. Вознаграждение гарантируется!»
        На плакате был изображен молодой человек во фраке, цилиндре и с висельной петлей вместо галстука.
        - И все же это не он, - решительно заявил Фейлор.
        - Арестуйте его! - в отчаянии потребовала Джен.
        - Арестовать шерифа?!
        - Он разыскивается за убийство пяти человек!
        Возмущению Джен не было предела.
        - Я не убивал тех людей, - честно ответил Ульрик. - Они сами друг дружку перебили.
        - Вот видите! - воскликнул Фейлор. - Я так и знал - вы порядочный человек, сразу видно.
        - И вы поверите в эту чушь?!
        - Звучит убедительно.
        - Вы бы для начала поинтересовались, что он делает на кладбище, - фыркнула Джен.
        Фейлору ничем таким интересоваться не хотелось. Он переминался с ноги на ногу, не зная, куда смотреть.
        - Я хороню Билли, - признался Ульрик. - Не всего, конечно, - только руку.
        - Этот, хм, Билли… Вы его прикончили? - упавшим голосом спросил Фейлор.
        - Технически он еще жив, - заверил Ульрик.
        - Прекрасно, живые не в моей компетенции, - просиял Фейлор.
        - Кот знает что!
        - И откуда у вас этот плакат? - подозрительно спросил полицейский.
        - Неважно, - отчего-то покраснела Джен.
        - Мне придется его изъять, для э-э-э… - Фейлор мучительно вспоминал нужное слово.
        - Экспертизы, - подсказал Ульрик.
        - Именно.
        Полицейский облегченно вздохнул и даже позволил себе улыбнуться.
        - Всего хорошего, - Фейлор отдал честь. С непривычки левой рукой.
        Ульрик проводил младшего констебля взглядом.
        - А если я пересплю с тобой, ты откажешься от участия в Турнире? - спросила Джен.
        - Чего?
        - Ведь он убьет тебя, убьет, глупый ты мальчишка! Тролль, лжец, де… де… деревенщина!
        - Ты же знаешь - я родом из Готтлиба, - возразил ошеломленный Ульрик. - Какой я деревенщина?
        - Ненавижу, ненавижу! - Джен, бормоча проклятия, ушла вслед за Фейлором.
        - Ох уж эти женщины! Да, шериф? - философски заметил Эдвин.

* * *
        Ульрик сел на снег, скрестил ноги. Глубоко вдохнул, выдохнул. Постарался ни о чем не думать. Ни о сопящем над ухом Нейтане, ни об Эдвине, что отправился за хворостом: «Не худо бы костерок запалить, а то сидючи на снегу и простыть недолго», ни о руке, которую после экспериментов с детищем Коммивояжера до сих пор жгло огнем.
        Отрешиться от того, что происходило вокруг, было не в пример легче, чем от собственных невеселых мыслей. Ульрик, конечно, заметил, что за дровами Эдвин пошел в город, а не в лес, до которого было рукой подать. И что-то подсказывало Ульрику - здоровяк опасался вовсе не капканов.
        …Вспомнился скрип повозки, чавканье раскисшей земли под ногами. Поначалу волк вел себя смирно, но, едва на горизонте показался лес, начал скулить.
        Зверя Ульрик раздобыл в соседнем городе, Доваче. Серый был одногодком, но уже сейчас выделялся мощью и статью, размерами превосходя иных матерых. Поджарый, мускулистый, с шерстью, отливающей серебром. Лев среди волков.
        Ульрик хотел прикинуться состоятельным брайаном, пожелавшим завести экзотичного домашнего питомца, с весьма предсказуемым, хоть и печальным, финалом: волк выбрался из клетки, бросился на незадачливого хозяина, после чего был застрелен. Интересно, купилась бы на это Белинда?
        Когда пришла пора спустить курок, Ульрику стало жаль зверя. Проклиная все на свете, он решил выпустить серого в первом попавшемся лесу.
        Им оказался блэткочский.
        …Зверь пружинисто спрыгнул на землю. Втянул носом воздух. Зарычал. И пустился наутек. Ульрик впервые видел волка, испугавшегося леса.
        «Ты можешь сбежать, - шепнул внутренний голос. - Никто не осудит».
        Пусть он и неудачник, но не трус.
        «Знаешь, что хуже, чем быть неудачником? - язвительно поинтересовался внутренний голос. - Стать мертвым неудачником».
        Если он одержит победу в Турнире Самоубийц, никто больше не осмелится назвать его неудачником. Сделав невозможное, он докажет, что лотоматон ошибся.
        Ульрик против воли бросил взгляд на кайму Очаровательного леса. Поежился. Сколько там капканов!
        День понемногу клонился к вечеру. Лес наливался ядовитой чернотой, будто впитывал часть стремительно надвигавшихся сумерек. Пламя разведенного Эдвином костра отбрасывало на снег длинные причудливые тени. Пожалуй, слишком длинные: одна вполне могла оказаться сгорбленным худым человеком в цилиндре и с циферблатом вместо глаза.
        Во все концы кладбища протянулись цепочки света: на мраморных котах кто-то расставил зажженные керосиновые лампы. «А на улице Джен нет ни одного фонаря», - с тоской подумал Ульрик.
        Люди неохотно покидали кладбище: чем тащиться в темноте по сугробам, лучше остаться играть в снежки и пить глинтвейн. Большинство туристов попросту не верили, что Механический Человек существует. Зато блэткочцы стекались к опушке целыми семьями.
        Сайрус Блинч деловито отдавал распоряжения. На каждом шагу встречались субъекты в дырявых цилиндрах и дешевых заношенных фраках, будто неподалеку проходил Всемирный съезд трубочистов. Вездесущие торговцы наперебой предлагали метеориты, детали от Механического Человека, а также еду и питье не менее подозрительного происхождения. Один расхаживал с лотком, полным веревок на любой вкус.
        - Отличные галстуки! - кричал торговец что есть мочи. - Сносу нет! Имеются шелковые, конопляные, джутовые, льняные и классические - пеньковые!
        Блэткочцы окончательно свыклись с телетрансляторами и только изредка тыкали пальцами в экраны, требуя показать что-нибудь кроме «опостылевших рож».
        Башня сегодня так и не появилась.
        Всюду рыскали люди в серых плащах. Они хватали любого, чье лицо закрывала маска.
        Владельцу Башни в очередной раз удалось оставить блюстителей порядка с носом. Сейчас он мог быть, где угодно. А самое печальное заключалось в том, что никто никогда не видел лица господина N. Полицейские не знали ни возраст, ни даже национальность преступника, а его особой приметой было отсутствие всяких примет, в том числе головы.
        Нейтан подпрыгивал от радости - ему не терпелось увидеть, как Ульрик разберется с Механическим Человеком.
        - Привет!
        Ульрика дернул за рукав тощий рыжий парень в смятом гармошкой цилиндре.
        - Мы знакомы?
        - Я Инкогнитус!
        - А где твой кот? - рассеянно спросил Ульрик, высматривая в толпе Джен.
        - Сбежал, сволочь, - вздохнул Инкогнитус. Его цилиндр был из тех, что складываются, но пружинный механизм заклинило в одном положении, отчего тролль имел особенно дурацкий вид.
        Поддержать Ульрика пришел и Питер, вот только Джен с ним не оказалось. Мальчик тут же пристал к Ульрику с просьбой купить цилиндр.
        - Если вы будете себя хорошо вести, молодой человек, - наставительно сказал Нейтан, - я покажу вам секретный прием. - Рыцарь ночи заговорщицки понизил голос. - Существует точка на теле человека, если ткнуть в нее пальцем, можно запросто убить.
        - О, мой кот! - воскликнул Питер и прыснул со смеху. - Ну, ты и жиртрест!
        - Я вовсе не жирный, - смущенно пробормотал Нейтан. - У меня такое телосложение.
        - Жирное, - язвительно добавил Питер.
        - Да нет же! Бабушка говорит…
        - Спокойно, я его сейчас затроллю, - закатал рукава Инкогнитус.
        - Я сам тролль и получше тебя! - заявил Питер. - У меня есть маска и скоро будет цилиндр!
        - Маска не главное.
        - А вот мамочке твоей маска бы не повредила - уж больно она страшная!
        - Что ты сказал про мою маму?! - взбеленился Инкогнитус. - Я тебя задушу! Иди сюда, маленький гаденыш!
        Ульрик оглядывался по сторонам, чувствуя, как желудок покрывается изнутри ледяной коркой.
        Корреспонденты важно вышагивали перед телетрансляторами, ведя прямые репортажи с Турнира. Газетчики не хуже сыскарей бросались на всякого, на ком видели фрак, в надежде взять интервью у фаворита соревнований - Ульрика. Люди Блинча несли на окровавленной простыне репортера - он хотел показать жителям Готтлиба Очаровательный лес и лишился ступни.
        - Слушай, а где Джен? - спросил Ульрик у Питера, улучив минутку. Вокруг орали, смеялись и пели песни. Какой-то торговец гаркнул Ульрику в ухо что-то о театральных биноклях, с помощью которых можно видеть в темноте не хуже, чем днем, но, столкнувшись нос к носу с широкой улыбкой и серебряной шестиконечной звездой в придачу, мигом спал с лица и поспешил убраться подобру-поздорову.
        - Она плачет в гостиной, - ответил Питер. - Просила передать: «Чтоб ты сдох». А вы сразу убьете Механического Человека или сначала вырвете ему ноги?
        На лес Ульрик старался больше не смотреть. Вместо этого разглядывал выданные Эдвином огромные ботинки на меху: «Простите за грубость, сэр, но в ваших штиблетах по бурелому много не находишь, так что не спорьте».
        - Дамы и господа! - провозгласил Блинч. - Рад видеть вас на четвертом и последнем этапе Турнира Самоубийц!
        Бурные овации.
        - Сегодня решится, кто станет мэром нашего славного города! Прошу участников подойти ко мне!
        Ульрик было сделал шаг вперед, но его цепко схватили за рукав. Надежда вспыхнула и погасла: обернувшись, он увидел вовсе не Джен, а сестру милосердия.
        - Сироты молятся за вас, сэр, - прошептала она. - Прикончите эту тварь. Да поможет вам кот!
        Ульрик кивнул и на ватных ногах двинулся к Блинчу. Грифельная доска турнирной таблицы зияла дырами пустых клеток. На месте имен Ют, Чайлда, мистера Хикса и Лингвы красовались белые разводы.
        Распорядитель с задумчивым видом уставился в пространство. Будто ждал, что из воздуха вот-вот материализуется нечто. Например, башня с часами без стрелок, крылечком с ажурными перилами и химерой на мрачном фронтоне.
        Ничего подобного не произошло.
        Блинч постоял еще немного, затем как ни в чем не бывало стер с доски одно имя. На кресло мэра остались два претендента, шансы Ульрика управлять Блэткочем ближайший год были высоки как никогда.
        Он одиноко стоял перед десятками зрителей, спрятав руки в карманы, будто пытливый глаз мог разглядеть на ладони печать даже сквозь ткань перчаток.
        Зеленоволосой Мэгги все не было, и Ульрик решил, что ей хватило ума сбежать, когда от палаточного городка отделилась странная процессия. Сначала Ульрику померещилось, что это Унылсон и Чайлд восстали из могил, чтобы сопровождать девочку на последнем испытании. Но вот троица вышла к свету костров, и на руках зеленоволосой блеснули наручники, а двое шедших по бокам оказались вовсе не мертвецами, а полицейскими. Зеленые волосы Мэгги скрывал отороченный мехом берет. Она куталась в манто из норки, прижав к груди лаковую сумочку на цепочке.
        - Прекрасно, замечательно, - мурлыкал, потирая руки Блинч. - Все участники в сборе, можно начинать!
        Распорядитель вручил Ульрику фотоаппарат, сменные фотопластины и вспышку, на которую требовалось сыпать порошок - смесь магния с хлоратом калия. Потерянный во время ночной вылазки вспышкомет был бы сейчас куда предпочтительнее.
        - Умеете обращаться с этим добром, шериф? - обеспокоенно спросил Блинч.
        Ульрик кивнул. С облегчением вздохнув, Блинч вручил такой же набор Мэгги. Наручники с нее сняли, но два дюжих полицейских не спускали с зеленоволосой глаз.
        Малютка запустила руку в сумочку и вытащила портсигар, откинула крышку. Полицейский галантно наклонился и поднес к кончику дрожащей папиросы зажигалку. Мэгги выдохнула струйку дыма Ульрику в лицо, и он отвернулся, успев, однако, заметить, что от уголков огромных глаз зеленоволосой бежали морщинки, неважно скрытые разводами грима.
        Он внимательно вглядывался в лица: не мелькнет ли в толпе таинственный спаситель, что одним ударом нокаутировал Часовика? Но видел только Нейтана - рыцарь ночи сиял от восторга, искренне полагая, будто Ульрик, как минимум, бессмертен. Белинду с больным блеском в глазах, что терла скомканным платком покрасневший нос. Сестру милосердия с восковым лицом и запавшими от бессонных ночей глазами. Питера с кривой ухмылкой до ушей, окрыленных надеждой блэткочцев…
        В Ульрика никто и никогда так не верил. Жители самопровозглашенной Столицы Метеоритов, наверное, единственные люди во всей Мехатонии, которым безразлично, какая у него печать. Проблема в том, что он скорее обычный неудачник, чем спаситель города.
        Ульрик поймал взгляд пожилого джентльмена с невыразительным бледным лицом, то и дело щелкавшего крышкой карманных часов. «Надо же, как не терпится, - зло подумал Ульрик. - Тебя бы запихнуть в этот лес, с фотоаппаратом и пачкой пластин!»
        Камера - небольшой прямоугольный футляр с кожаным ремешком для переноски. Если Ульрик правильно помнил, чтобы сделать снимок, надо, во-первых, раскрыть футляр, обнажив пирамидальный мех с линзами и ватерпасом. Выдвинуть объектив, отчего мех растянется и камера станет похожа на паровоз, выезжающий из тоннеля.
        Во-вторых, открыть заднюю стенку камеры и, вращая кремальеру, навести на резкость, чтобы добиться четкого изображения на матовом стекле.
        В-третьих, заменить матовое стекло фотопластиной. Извлечь защитную шторку пластины, спустить затвор, вернуть шторку, и дело сделано. Одна пластина - один кадр.
        Когда-то про эти камеры говорили, что сами Древние не смогли бы придумать лучше. Ульрик в этом сомневался. Ночью, в лесу, Механического Человека проще будет нарисовать.
        Блинч расхаживал перед зрителями, заложив руки за спину.
        - Всякий, кто отправится в лес следом за участниками, пусть пеняет на себя. За потерянные конечности администрация ответственности не несет. Кто вернется без снимка, - тут Блинч покосился на хмурых полицейских в штатском, - будет дисквалифицирован. Желаю удачи, и да хранит вас кот!
        Первым в лес выпало идти Ульрику. Вступив под кроны черных деревьев, он вытащил из кармана электрический фонарик - в самом деле, незаменимая вещь. Имелись при нем и револьвер со стилетом. А вот неприятностиметр решено было убрать в звуконепроницаемый футляр. Толку от устройства не будет, опасность теперь кругом, а надоедливый писк лишь помешает сосредоточиться. Камеру, вспышку и прочее обмундирование сложил в заботливо выданную Блинчем сумку, повесил на плечо.
        От цепочки зрителей отделилась тройка телетрансляторов. Лавируя между деревьями, они сели Ульрику на хвост. Он включил фонарик, и вперед прыгнул мячик света, будто ручной солнечный зайчик из коробки.
        Он шел, внимательно глядя под ноги. То и дело останавливался, ощупывал лучом фонарика кроны деревьев, выискивая за переплетением веток что угодно: веревки, сети или готовые в любую минуту сорваться вниз шипастые бревна.
        Морозный воздух приятно холодил разгоряченный лоб. Впереди показались пятна крови - здесь репортер угодил в капкан. Рядом девочка в легком платье с воланами. Нарисованные глаза смотрели весело и вместе с тем равнодушно.
        Манекены было решено обходить десятой дорогой. Пусть стоят себе. Если к ним не приближаться, беды не будет. Стоило Ульрику так подумать, как за спиной зашипело и заискрилось: телетранслятор сплющило упавшим деревом. Ульрик похолодел. Он же прошел там минуту назад! Два других тотчас повернули обратно. Некоторое время их серебристое свечение пробивалось из-за деревьев, но скоро исчезло и оно. Ульрик остался один. Если не считать манекенов. И Мэгги. И кое-кого еще.
        Он выломал длинную, больше двух метров палку и, орудуя ею, будто слепой тростью, осторожно двинулся вперед. Стилетом вырезал метки на деревьях. Спустя час ловушек стало как будто меньше, манекены попадались все реже, а те, что были, разваливались на части. Многие валялись на снегу, разрубленные капканами, нелепо вытянув тощие руки.
        Изрядно потускневший луч фонарика выхватил из темноты хищный клюв, крылья, циферблат часов, угрюмый фронтон и ажурные перильца. Ульрик остановился. За деревьями высилась Блуждающая Башня. Окна плотно закрыты ставнями, ни огонька, ни звука. Башня устроилась на небольшой прогалине, окруженная замшелыми стволами деревьев, будто была здесь всегда. Табличка над входом гласила: «Очаровательный лес, 404».
        Ульрик подергал ручку - дверь заперта.
        Пошел снег. Хлопья весело вспыхивали в луче фонарика на пути из темноты в темноту.
        Он потоптался на крылечке. Уходить не хотелось. Может, постучать? Напроситься на чай? N не слишком любит гостей. А его причуды могут оказаться пострашнее капканов. Пока раздумывал, услышал тонкий скрип, вторящий поворотам флюгера. Звук доносился из глубины леса. За деревьями мелькнул и тут же пропал огонек. Ульрик на всякий случай вытащил револьвер.
        Скрипело неподалеку. Что там такое? Он спустился с крылечка, поднял «трость», не спеша направился к краю прогалины. Вот N, должно быть, потешается, глядя на него из окна кабинета. Он даже обернулся, рассчитывая увидеть знакомый безголовый силуэт, но Башня исчезла. Ни химеры, ни циферблата без стрелок, остался только скрип. Подумалось: так может скрипеть веревка на виселице под тяжестью трупа. Вздор, конечно.
        За чахлыми, пораженными непонятной болезнью деревьями обнаружилась еще одна прогалина с качелями посредине. В них сидел ребенок. Ветер бережно раскачивал его, отчего раздавался тонкий заунывный скрип. Небольшой обвал обнажил край гигантской волчьей ямы. Неосторожный шаг, и ухнешь вниз, на колья.
        Ульрик осторожно обходил прогалину, раздумывая, что, если сделать снимок лесной чащи и вернуться? Увидеть Механического Человека среди тьмы и деревьев не составит труда, нужна лишь капелька воображения, как вдруг раздался крик.
        Без сомнения, кричала Мэгги. Угодила в капкан или что похуже?
        Ульрик вышел на очередную прогалину и увидел ее. Мэгги сидела на снегу, обхватив лодыжку. Вокруг вездесущие черные фигуры. Стоят в лунном свете, что струился, будто студеная вода, и улыбаются нарисованными ртами.
        - Мэгги?
        Она даже не подняла головы. Крик сорвался на всхлипы.
        - Мэгги?
        Если Механический Человек бродит поблизости, у них обоих серьезные неприятности.
        - Ты можешь идти? - Ульрик присел на корточки. - Дай осмотреть рану.
        В свете фонарика выбившаяся из-под берета прядь казалась вовсе не зеленой, а серой и тусклой. Зато платье было тем же самым - синим, в красную клетку, с пятном на подоле, только меховое манто исчезло.
        Ульрик приподнял голову «Мэгги» и обомлел. В шее ребенка торчал, поворачиваясь, медный ключ. Вместо губ чернела сетка динамика. Ульрик отпрянул. В горле девочки щелкнуло, и крик оборвался. Взметнулись комья снега, слева и справа выросло по решетке. Не успел Ульрик опомниться, как оказался заперт в железной клетке, похожей на ту, в которой перевозил волка, только рассчитанной на зверя покрупнее.
        - Маленькой девочке страшно бродить по лесу одной, - раздался за спиной голос. - Как хорошо, что нашелся добрый человек, готовый позаботиться о беззащитной крохе.
        Ульрик обернулся и увидел Мэгги - она стояла с накрытым тканью масляным фонарем в руке, цела и невредима. Белое платье, порванное в нескольких местах и запятнанное сажей, придавало ей невинный и трогательный вид. Голос у Мэгги был хриплый, певучий, с нотками издевки. Ребенок? Ну-ну.
        - Что ты задумала?
        - Блэткочцы глупые люди. Часовика не интересуют куклы, - Мэгги провела пальцем по ржавым прутьям клетки. - Ему не нравится с ними играть. Покричишь для меня? Так Он быстрее придет.
        - Обойдешься.
        - Как знаешь, - пожала плечами Мэгги и вытащила из сумочки дерринджер.
        Ульрик прижался к задней стене клетки, направил свет фонарика в лицо мелкой паршивке. Дважды хлопнуло. Одна пуля просвистела над ухом, другая ударила в бок. Ульрик выстрелил в ответ - гораздо выше и правее, убивать притворщицу не хотелось.
        Ульрик пригнулся, шаря лучом фонарика по снегу. Где же она? Ничего не видно, только снег валит сплошной стеной.
        Пуля угодила в сумку, пробила фотопластины и застряла в объективе камеры. На этом плохие новости не кончились: замка у клетки будто не имелось вовсе. Напрасно Ульрик светил фонариком, осматривал стены и потолок. Как открывается клетка, было решительно непонятно.
        Ульрик ухватился за прутья решетки, глубоко вдохнул, выдохнул. Представил, что стоит на залитом ослепительным солнцем лугу. По траве скользят тени облаков, пряный аромат трав сводит с ума. Сосредоточиться мешали притаившиеся поблизости гигантские часы. Их тиканье напоминало шуршание насекомых в коробке. Оно становилось все громче, громче…
        С шумом выдохнув, Ульрик начал растаскивать прутья в стороны. Металл неохотно поддавался, под пальцами крошилась ржавчина. Порезы на предплечье открылись, рукав стал липким от крови.
        Еще немного, и залитый ослепительным солнцем луг свернулся до едва различимой точки и исчез, уступив место занесенной снегом лесной прогалине. Впереди вышагивала знакомая сгорбленная фигура.
        Ульрик обессиленно привалился к стене. Закрывать глаза, понятное дело, не стал, вместо этого вытащил револьвер, хорошенько прицелился и выстрелил. Потом еще и еще. Выстрелы не произвели на Механического Человека никакого впечатления. Он упрямо шагал вперед, без труда выдергивая длинные ноги из снега.
        Тощие руки вцепились в прутья клетки, вырвали из пазов. Еще три выстрела в упор и сухой щелчок. Отбросив револьвер с пустым барабаном, Ульрик достал стилет. На краю прогалины мелькнула вспышка: Мэгги справилась с заданием. Механический Человек обернулся, вдруг потеряв к Ульрику всякий интерес… и направился к Мэгги.
        Та, пискнув, бросилась прочь. Еще немного, и Ульрик вновь остался один. Не теряя времени, выбрался из клетки через дыру. Его встретили тупые улыбки манекенов и ветер. Послышались выстрелы - будто дважды хлопнули в ладоши, ветер подхватил сдавленный крик, эхо заметалось по лесу, и наступила тишина.
        Фонарик Ульрик включать не стал, обратно мчался по памяти. Ледяная корка под ногами хрустела и проламывалась, тяжелые ботинки вязли в снегу. Вот сейчас покажется знакомая прогалина с качелями, тогда нужно взять чуть правее, мимо места, где стояла Блуждающая Башня, и дальше, к опушке.
        Знакомого скрипа было не слышно. Ульрик остановился. Тихо. Включил фонарик, пошарил лучом по мшистым стволам. Меток не видно, зато шагах в десяти сверкнула туго натянутая проволока. Попробовал зайти слева. Прошел совсем немного, и стоп - сразу несколько нитей, будто паутина, преградили дорогу.
        Нужно возвращаться - снег быстро заметает следы.
        Сначала Ульрик был уверен, что знает, куда идет. Но спустя полчаса уверенности поубавилось. Деревья обступали все теснее, а манекены исчезли вовсе. Наверное, он вырвался из кольца ловушек и углубляется в чащу.
        …В бесплодных скитаниях прошло несколько часов. Забрезжил рассвет. Тьма между деревьями постепенно светлела. Батарейки давно сели, и Ульрик выбросил фонарик, чтобы не тащить лишний груз.
        Он шел и шел, упрямо продираясь вперед, когда услышал тонкий жалобный скрип. Поневоле обрадовался, ускорил шаг. За стеной колючего кустарника обнаружилась поляна с раскидистым вязом. На его черных ветвях висели манекены. Ветер раскачивал деревянные тела, и ветви вяза жалобно стонали под тяжестью жутких плодов.
        Трое были одеты как полицейские - в синие форменные рубашки и брюки. Двое щеголяли в старых поношенных фраках и порванных театральных масках. А вон там… Нет, не может быть! Ветер весело трепал зеленые волосы, раздувал подол заляпанного белого платья. На плече «манекена» сидела жирная ворона. Восковые пальцы впились в ремень сумки с камерой.
        За деревьями показалась длинная сгорбленная тень.
        Ульрик, подавив отвращение, потянул сумку с фотоаппаратом. Пальцы с синими ногтями неохотно разжались. Постарался унять дрожь, вытащил камеру. Механический Человек шел странной дергающейся походкой, не глядя по сторонам. Скрипу ветвей старого вяза вторило громкое тиканье.
        Задняя стенка камеры открыта: Часовик забрал фотопластину. Ничего, остались пять запасных.
        У зарослей орешника Часовик замер, будто позируя. Ульрик навел камеру на резкость. В матовом стекле и лес, и Механический Человек были перевернутыми. Черная фигура в длиннополом сюртуке стояла недвижно, прислушиваясь. Лучшей возможности выполнить задание и желать нельзя.
        Ульрик заменил стекло фотопластиной. Едва слышно щелкнул затвор объектива - за тиканьем и не различишь. Вспышка не нужна, света вполне достаточно. Еще секунда, и Механический Человек скрылся в зарослях орешника.
        Дальше дела пошли как по маслу.
        В свете нового дня Ульрик увидел старых знакомцев: недвижные черные фигуры вдалеке. Он и представить не мог, что так соскучится по бессмысленным улыбкам на растрескавшихся лицах.
        Оказалось, он бродил неподалеку от собственноручно размеченной тропы. Вон они, родные - метки, нацарапанные стилетом, - прекрасно видны в блеклых лучах утреннего солнца.

* * *
        Когда он вышел из леса, уже совсем рассвело. Морозный воздух был чист и свеж. Ульрик предполагал увидеть Блинча и пару его людей, но на опушке собрался чуть ли не весь город. Едва блэткочцы завидели Ульрика, раздались аплодисменты и крики «Ура!». Двое прикорнувших у костра репортеров проснулись от шума и теперь осоловело озирались.
        На скамейке позади всех сидела Джен. Увидев Ульрика, она поднялась и поспешила уйти. Догнать девушку не получилось: блэткочцы быстро его окружили, посыпались вопросы.
        - Как вы убили Его, сэр?
        - Он долго мучился?
        - Вы нашли тела в Его логове?
        - Вы видели мою дочь? У нее светлые волосы! Она…
        Все казалось нереальным - люди, блеклый солнечный свет, город вдали. Даже Очаровательный лес казался плохо сколоченной декорацией бродячего театра.
        - Почему не принесли тело Часовика? - спросил Блинч, пробившись через толпу. - Где оно?
        Ульрик неопределенно махнул рукой в сторону леса.
        - Хотелось бы последний разок взглянуть на эту тварь, - вздохнул Блинч.
        - Э-э-э, - Ульрик растерянно протянул распорядителю фотоаппарат. - Вот.
        - Нельзя его было оставлять в лесу, ох нельзя, - сокрушался Блинч. - Хотя вам оно, конечно, виднее, - распорядитель откашлялся. - Дамы и господа!
        Голоса смолкли, стало тихо, только слышно, как тараторят у телетрансляторов заспанные репортеры.
        - Не один год Механический Человек терроризировал наш прекрасный город! Десятки людей пропали без вести.
        Тут распорядитель загнул. Прекрасный? Прекрасный?!
        - Многие пытались изловить проклятую тварь и погибли. Ни хитроумные ловушки, ни доблестная полиция не смогли уберечь нас и наших детей от лап механического чудовища. Пока не пришел герой…
        Аплодисменты.
        - …что встал на защиту города, найдя в себе мужество и отвагу противостоять злу.
        Бурные аплодисменты.
        - Вообще-то, - подал голос Ульрик, - я не…
        - Но теперь, - не слушал его Блинч, - страх и ужас остались в прошлом. Горожане вновь обрели покой. Спасибо вам, сэр, мы никогда не забудем этот подвиг.
        Бурные аплодисменты, крики «Ура!», женщины плакали, а мужчины то и дело шмыгали носами и старательно отворачивались.
        Покачиваясь на гудящих от усталости ногах, Ульрик рассматривал запонки. Он страшно хотел спать, и ему было все равно, кто что думает. Разубедить блэткочцев можно будет вечером, когда он выспится. Или завтра. Или послезавтра. Или через год - Ульрику казалось, что он может проспать хоть всю оставшуюся жизнь.
        - Поздравляю, сэр, вы законный мэр Блэткоча! - Блинч с чувством пожал Ульрику руку. Печати у распорядителя не имелось, касаться такой ладони было невыносимо противно.
        - Там Мэгги, тела полицейских… - пробормотал Ульрик. - Сделайте что-нибудь с ними. Пожалуйста.

* * *
        Улицы спешно приводили в порядок, но до собственных названий им было по-прежнему очень и очень далеко. Ситуацию могло исправить переименование. Называйся улицы «Все еще очень грязная» или «По-прежнему плохо мощенная, хотя уже лучше, чем было», а также «Почти безопасная, если не вести себя вызывающе и быть начеку», путаницы стало бы куда меньше.
        Ульрик стоял у груды обломков: сонный мозг привел его к сгоревшей гостинице. Завалы начали понемногу разбирать местные жители - на дрова. Ульрик поежился от холодного ветра. И что теперь?
        По воле странного предчувствия он вытащил неприятностиметр из звуконепроницаемого футляра. Писк был такой - оглохнуть можно. Надо же, как опасна бессонница.
        Неподалеку хлопнуло, под ногами завертелся шипящий цилиндр.
        …Очнулся Ульрик на земле. Над ним серебрился телетранслятор с трещиной в левом углу. По бокам стояли спецагенты Департамента профпригодности в бронекостюмах. С экрана на Ульрика с улыбкой смотрела директор некоммерческого учреждения «Брайан и Компания» Белинда Пет. Чего она такая довольная?
        - Как вам новый усыпляющий газ? - весело спросила Белинда. Шею директриса замотала шерстяным шарфом, у локтя стояла кружка - судя по пару, с чем-то горячим. - Рассказывают, от него болит голова, но не волнуйтесь - скоро пройдет.
        С каких пор ее волнуют подобные мелочи? Ульрик ощупал себя. Руки-ноги в порядке, голова на месте, хотя и правда немного побаливает. Он определенно жив. Чему она радуется?
        Ульрик поднялся, агент поддержал его. Неприятностиметр обнаружился в кармане, заботливо убранный в звуконепроницаемый футляр.
        - Примите мои поздравления, - лучезарно улыбнулась Белинда.
        - В связи с чем? - спросил Ульрик, еле ворочая языком.
        - В связи с вступлением в новую должность, конечно. Нам будет вас не хватать.
        В воображении Ульрика отчетливо послышался писк неприятностиметра и зазвучал голос Эдвина: «Ох, не к добру это, сэр».
        - Вы же понимаете, - щелкнул пальцами Ульрик. - Должность мэра ничего не значит, это недоразумение и легко поправимое.
        Печать отчего-то не загоралась. Писк воображаемого неприятностиметра стал громче.
        - Обо всех недоразумениях я уже позаботилась. Как ваша голова? Не болит? - с притворным участием вновь осведомилась Белинда.
        Ульрик ее не слушал. Он с растущим беспокойством щелкал пальцами. Проклятая печать загораться отказывалась наотрез.
        - Не трудитесь, - поморщилась Белинда. - Печать с вашей руки удалили пять минут назад.
        Директриса помрачнела - лицо Ульрика расколола широченная улыбка. Так он не улыбался еще никогда в жизни. Спецагенты взяли Ульрика на прицел.
        - Ни с места, поднять руки!
        Ульрик не шелохнулся.
        - Основания? - спросил он, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
        - Турнир закончился, отпущенное вам время истекло. Думаю, Уэнделл не станет возражать. - Белинда чуть отодвинулась от телетранслятора. Она больше не улыбалась. - Еще раз поздравляю с победой.
        Телетранслятор исчез. Спецагенты последовали его примеру. Вырос красный почтовый ящик на ножке и плюнул в Ульрика конвертом. На этот раз внутри лежало не очередное официальное предупреждение, а кое-что похуже.
        Плохой из него вышел неудачник.

* * *
        Ульрик заперся в кабинете и лег спать. Он не видел, как люди отмечали окончание Турнира, не слышал, как на улицах славили нового мэра и трубили о смерти Часовика.
        Подобного веселья не знало ни одно Котовство.
        Блэткоч стремительно обрастал традициями, Возникшими Еще В Незапамятные Времена. Люди в цилиндрах и фраках сжигали на улицах чучела высокого худого человека, привязывали к себе котов и расхаживали с игрушками-пищалками.
        С окон сиротского приюта сняли решетки, детей понемногу забирали в новые семьи.
        Туристы незамедлительно съехали с кладбища, в одночасье убрав палатки и не оставив после себя даже фантика: вид празднующих блэткочцев пугал их больше, чем все испытания Турнира Самоубийц вместе взятые.

* * *
        Он проснулся от какого-то шума и с трудом разлепил веки. На стенах плясали тени, отбрасываемые свечением экрана телетранслятора. На Ульрика смотрел, довольно улыбаясь, юноша в сером костюме-тройке. Русые волосы на косой пробор…
        К горлу подступил ком - вспомнился вкус Тройного Блэткоча. Перед мысленным взором в вихре пронеслись Механический Человек с кофейником, похожий на сколопендру, стол, накрытый бархатной скатертью, сироты с повязками на глазах…
        Грэхем - а это, несомненно, был он, продолжал чему-то довольно улыбаться.
        - Мои поздравления, сэр. Вы ее довели, браво! Лучше не придумаешь!
        - В самом деле? - пробормотал Ульрик. - Я бы попытался.
        - Не предполагал, что Белинда сделает нам столь шикарный подарок, - не унимался Грэхем.
        «Нам»… Будто тебя тоже лишили печати.
        - Остались сущие формальности. Фактически Белинда расписалась в том, что вы не соответствуете печати. Следовательно, лотоматон ошибся. Примите поздравления, дело сделано!
        Ульрик зевнул.
        - Нужно подготовить заявление для прессы, - тараторил Грэхем. - Я набросал кое-что, не желаете взглянуть?
        - У меня полно работы, - Ульрик кивнул на заваленный корреспонденцией стол. - Так что, если ты не против…
        - Как скажете, сэр, - откланялся Грэхем. - С вашего позволения, я загляну чуть позже. Нужно уладить кое-какие формальности. Еще раз поздравляю.
        Не успел Ульрик положить голову обратно на стопку бумаг, что заменяла ему подушку, как пропавшее было свечение вспыхнуло вновь.
        На этот раз из телетранслятора глядел С. Л. Вандерет собственной персоной. Этот не улыбался.
        - Добрый вечер, мистер Вайтфокс, рад видеть вас в добром здравии.
        Ульрик промычал нечто неразборчивое, но, как он надеялся, - вежливое.
        - Мне очень жаль, что так вышло. Знаю, печать была для вас важна. Если когда-нибудь понадобится помощь - только скажите.
        Прозрачные глаза глядели спокойно и с пониманием, вкрадчивый голос убаюкивал, но от слов Вандерета на душе стало почему-то омерзительно гадко. Захотелось немедленно принять ванну с кислотой, чтобы соскрести с себя грязь последних дней.
        - Надеюсь, наше сотрудничество будет долгим и плодотворным. Скоро мы опять встретимся.
        - Жду не дождусь, - пробормотал Ульрик. Спать ему расхотелось.

* * *
        …Фейлор возвращался домой. Он шел не таясь, впервые за много лет чувствуя себя в полной безопасности. Объяснялось это просто: полицейский был изрядно пьян. Впереди показалась фигура тощего человека. Он недвижно стоял на тротуаре, будто чего-то ждал. Или кого-то.
        - Отличный костюм, приятель, - оценил Фейлор. - Прям как настоящий.
        Человек не ответил, если не считать ответом громкое тиканье, будто рядом притаились огромные часы. Или коробка насекомых, отчаянно скребущих лапками.
        - Ты что, оглох? - поинтересовался Фейлор.
        Человек чуть наклонил голову и уставился на полицейского циферблатом вместо левого глаза.
        А потом Фейлор закричал.
        …София уложила детей спать. Яркий, безжалостный к теням свет потушен, спальни, что успели истосковаться по тьме, наполнены мерным дыханием спящих сирот. Их осталось всего пять - Брендон, Генриетта, Аспель, Глэдис и Чарли, самый младший. Решетки сняты, и комната будто увеличилась в размерах. София притворила за собой дверь, спустилась вниз. Она читала книгу, когда в дверь кто-то постучал.
        …Сайрус Блинч покинул мэрию, едва ли не впервые в жизни засидевшись допоздна. Он с удивлением заметил, что истосковался по работе. Удовольствия странным образом добавлял тот факт, что, провинившись, можно было лишиться не только прибавки к зарплате. С новым мэром шутки плохи, и Механический Человек - яркий тому пример.
        Сайрус собирался проверить, как исполняются отданные начальством распоряжения. Впереди показалась одинокая сгорбленная фигура. Не будь Часовик мертв, Блинч бы решил, что сейчас произойдет нечто ужасное.

* * *
        С самого утра мэрию осаждала разъяренная толпа. Несколько раз в кабинет заглядывали перепуганные служащие, ошалело хлопали глазами и лепетали что-то невразумительное.
        Ульрик оделся в дорожный костюм - прихваченный из дома во время прошлого визита в Готтлиб, - взял саквояж, сунул под мышку коробку с цилиндром и вышел на улицу. Дверь тотчас захлопнулась, щелкнул замок. За спиной Ульрика в окнах мельтешили белые от страха лица.
        У дверей мэрии собрался весь город, как на последнем испытании, только аплодисментов слышно не было. В первых рядах - Джен, Инкогнитус, Нейтан и Питер с Эдвином.
        - Что-нибудь случилось? - поинтересовался Ульрик.
        - Расскажи, как было дело в лесу, - хмуро потребовала Джен.
        - Ничего интересного - сфотографировал, и дело с концом. Надо было последовать твоему примеру и остаться дома.
        - Так ты не убил Часовика?!
        - В условиях этого не было, - пожал плечами Ульрик.
        В толпе гневно зашумели.
        - Кот знает что! Часовик забрал десятерых, его видели разгуливающим по городу средь бела дня в нескольких местах одновременно! Что ты на это скажешь?!
        Ульрик улыбнулся.
        - А тебе весело, да? - Джен обомлела. - Этой ночью тварь явилась в приют, похитила сестру милосердия и до полусмерти напугала детей, а тебе весело?!
        - Не понимаю, чего ты от меня хочешь, - улыбнулся Ульрик чуть шире. - Ты ведь прекрасно знаешь - мне не под силу справиться с Часовиком.
        - Но я думала…
        - Ты ошиблась. Я не тот, кто вам нужен.
        В его обязанности входит оказываться по уши в неприятностях, а не вытаскивать из них.
        Вернее, входило.
        Блэткочцам нужен человек из разряда тех, что бреются топором, умываются кислотой и едят раскаленное железо на завтрак.
        - Ты наш шериф и к тому же - мэр! - задохнулась Джен от возмущения. - Сделай что-нибудь!
        - У меня нет времени на ваши проблемы. Я опаздываю на поезд. Всего хорошего.
        Джен растерялась, Нейтан непонимающе хлопал глазами, а Питер с Эдвином пораскрывали рты в едином порыве удивления.
        - Ты… ты… просто жалкий неудачник! - наконец обрела дар речи Джен. - Ты бросаешь нас? Да тебя за такое упечь в тюрьму мало!
        - Не место этой сволочи в тюрьме, - проворчал Эдвин. - Там приличные люди сидят.
        - Не волнуйтесь, я оставлю замену, - Ульрик достал из кармана шестиконечную звезду и протянул оторопевшему Нейтану. - Поздравляю, ты повышен.
        Затем сунул коробку с цилиндром Инкогнитусу.
        - Держи, на память. А это тебе, - Ульрик отдал Питеру неприятностиметр. - Он мне больше не пригодится.
        Блэткочцы молчаливо расступались, давая Ульрику пройти.
        - И я вовсе не неудачник, - сказал он Джен, обернувшись на прощание. - Я почти выиграл суд.

* * *
        Ульрик изучил расписание. Прямого рейса до Готтлиба сегодня не было, значит, придется делать пересадку в Доваче.
        Едва Столица Метеоритов осталась позади, пассажиры начали аплодировать, - благодаря машиниста и богов за то, что удалось покинуть город без помех.
        Мокрый снег за окном кончился, салон залило солнце. День обещал быть по-летнему теплым.
        На станции Ульрик обзавелся соседями. Новые пассажиры - дородный мужчина в очках, с красным лицом и мальчик лет восьми - заняли сиденья напротив. По виду отец и сын. Мужчина снял запотевшие очки, вытащил из кармана не слишком чистый носовой платок, протер линзы. Ульрик поспешил закрыться купленным на станции «Вестником Готтлиба».
        Блэткоч оставался все дальше, но лучше себя Ульрик не чувствовал - старая поговорка про «уровень благополучия» не работала. Возможно, в Готтлибе дела пойдут на лад?
        Украдкой Ульрик наблюдал за попутчиками. Мужчина достал смятую газету и принялся читать, тяжело сопя. На столик перед собой он положил раскрытый блокнот, периодически вписывал туда аккуратным, бисерным почерком цифры и делал пометки. Паренек болтал ногами, с любопытством таращась по сторонам. Он был румяный и светловолосый, с ясным внимательным взглядом. Скоро рассматривать пассажиров мальчику наскучило. Улучив минуту, он стащил отцовский блокнот и принялся водить по страницам огрызком карандаша, все так же весело болтая ногами.
        Ульрик спешно пролистал все статьи о Турнире Самоубийц, стараясь не вчитываться в броские заголовки, и наткнулся на заметку «Правосудие торжествует». Речь шла о неком Вероникусе Литтлби - мошеннике и аферисте. С фото меж тем грустно глядел Коммивояжер. Обычные лоск и надменность он растерял, будто разом лишился корабля с бесценным грузом лучших в мире щеток, и походил теперь ни на пирата, ни на торговца, а на загнанную в угол мышь.
        Вероникус обещал клиентам сменить выданную лотоматоном печать: в отличие от большинства аферистов он правда мог подделать печать, вот только эффект был недолгим. Спустя час буквы блекли и принимали первоначальный вид. Как правило, этого времени Литтлби хватало, чтобы скрыться с деньгами.
        В заметке также говорилось, что из-за экспериментов с печатями Вероникус лишился собственной много лет назад. Мошенник это отрицал, заявляя, что печать незаконно сняли во время задержания. Автор заметки предполагал, что полицейские пошли на должностное преступление, чтобы отомстить Литтлби. Ведь доказать его виновность будет трудно - обманутые граждане ни за что не признаются в попытке изменить метку лотоматона, - и скоро злоумышленник мог оказаться на свободе.
        Но больше поразило другое. Если верить заметкам, несколько лотоматонов были изъяты, разобраны, а после изучены самым тщательным образом. Ничего нового о машинах ученые не узнали, зато люди, что проходили тест на трех конфискованных аппаратах, ненадолго лишились печатей.
        Вот тебе раз. Статью о неудачной облаве на контрабандиста, известного как «господин N», Ульрик читать не захотел и расстроенно улыбнулся газетным листам.
        Отец не сразу заметил пропажу - так увлекся чтением какой-то заметки. Когда же он завис над столиком со своей ручкой, будто фехтовальщик, готовый нанести удар, то некоторое время недоуменно моргал, соображая, что к чему. Он даже посмотрел в окно, где по-прежнему ярко светило солнце, будто рассчитывал увидеть блокнот, отчаянно машущий страницами, как птица крыльями, в надежде поспеть за поездом.
        Мужчина нахмурился. От толстой шеи к отвислым щекам стала подниматься бордовая волна гнева, будто столбик термометра. «Мятый воротничок расстегнутой на одну пуговицу рубашки - это ноль, - решил Ульрик. - Сжатые в нитку губы - двадцать градусов. Бесцветные глазки за мутноватыми стеклами очков - сорок». Когда температура приблизилась к отметке «пятьдесят» - грянул взрыв.
        - Сколько раз повторять: не переводи бумагу зазря, она денег стоит! Кому нужны твои художества, паразит?! Разве в твоем возрасте этим нужно заниматься? Вот приедем домой, я с тобой не так поговорю! Нашел моду рисовать где ни попадя, я тебе…
        - Кхм-кхм, - Ульрик раскрыл газету на странице с фотографией победителя Турнира Самоубийц и приветливо улыбнулся. - Хотите автограф?
        Столбик термометра незамедлительно рухнул до минус десяти.
        - Наша остановка, - пробормотал толстяк, когда поезд начал сбавлять ход, и бережно подтолкнул сына к выходу.
        Ульрик поднял с пола скомканный листок. В юноше, что читал у окна газету, он без труда узнал свою скромную персону. Несколько грубых линий не только с удивительной точностью передавали образ, но и заключали в себе то, что люди называют «талантом», а машины выражают в печатях.
        Не нужно быть лотоматоном, чтобы понять: мальчика ждет блестящее будущее. Которое его отец, не задумываясь, променяет на пыльную контору и возню с бесконечными отчетами. Парень будет из-под палки учиться в выбранном отцом колледже, а позже уныло плестись на ненавистную работу, слоняться там без дела, сонно клевать носом, рисовать на полях квитанций виньетки, орнаменты, меткие шаржи и карикатуры, которые в лучшем случае украсят страницы местной газеты. А Мехатония недосчитается прекрасного художника, чьи картины заставили бы замереть в восхищении целый мир.
        Сквозь стеклянное окошко Ульрик заметил, как в соседний вагон зашли светловолосый мальчик и тучный господин. Последний невзначай встретился взглядом с Ульриком и тотчас попытался скрыть лицо за газетой, некстати напомнив рыцаря ночи.
        Поезд вновь набирал скорость. Ульрик знал - несмотря на враждебный настрой отца, парень будет рисовать. Со дня на день он пройдет тест, получит печать «ХУДОЖНИК» или еще какую, и с этой минуты невидимая рука подхватит его, увлекая за собой.
        Учителя будут стараться развить в мальчике талант, превратить из крошечной искорки в жаркий костер. Общество и государство сделают все, чтобы он поступил в нужный колледж и не пропал бесследно, подобно песчинке в мутном водовороте жизни. И очень скоро отец уступит, признает неправоту, начнет гордиться сыном и при каждом удобном случае будет рассказывать соседям о его успехах.
        Может случиться и так, что мальчик свяжется с дурной компанией, попадет в тюрьму, иссушит мозги алкоголем и закончит дни на улице, небрежно распорядившись даром и наплевав на все знаки, что щедро посылала ему Судьба. Тогда печать потускнеет, а после исчезнет совсем.
        Бабушка часто говорила Ульрику: «Непослушные дети без печати после смерти попадают в ад».

* * *
        Он сошел на станции в Доваче. Времени до отправки поезда на Готтлиб было хоть отбавляй. Ульрик решил прогуляться, поискать кофейню: соскучился по людям, которые пьют, а не жуют кофе, и не смотрят на тебя как на сумасшедшего, когда ты пытаешься залить зерна кипятком.
        В кафе было полно посетителей, но под навесом снаружи уже успели расставить столики и замечательные плетеные кресла. Только Ульрик как следует устроился, рядом вырос тип в желтом клетчатом костюме. Фетровая шляпа сдвинута на лоб, лицо будто из гипса. Плечо сжали пальцы в черной перчатке. Ульрик отставил чашку.
        - С вами хочет поговорить мистер Вандерет.
        Незнакомец кивнул на припаркованное у тротуара авто. Дверца распахнулась, с пассажирского сиденья Ульрику улыбнулся неброско одетый джентльмен. Во взгляде - отстраненность и безразличие. С. Л. Вандерет. Давненько не виделись.
        Ульрик огляделся в поисках официанта. Стекла кафе были зеркальными, в них отражались редкие посетители, гипсолицый верзила, кусок улицы, низкие облака. Ульрик перевел взгляд на скатерть и заметил банкноту в десять лэков - за него успели расплатиться. Человек Вандерета убрал кошелек в карман, на секунду мелькнула револьверная рукоятка.
        - Прошу. - Тип не преминул завладеть саквояжем и сделал пригласительный жест.
        Едва Ульрик оказался в салоне, человек в желтом пиджаке захлопнул дверцу, нырнул на пассажирское сиденье и машина тронулась.
        - Я хочу пригласить вас в гости, - начал Вандерет. - За последнюю неделю успело столько всего произойти. Вам необходим отдых. У меня особняк неподалеку от Готтлиба. Есть парк, пруд. Тишина и покой. То, что вам нужно.
        В глазах Вандерета зажглись лукавые искорки, однако улыбаться он перестал.
        - Но…
        - Хотите обидеть меня отказом?
        Ульрик покачал головой. Такого, пожалуй, обидишь.
        - Я понимаю, что вы чувствуете, - продолжил Вандерет. - Потерять печать тяжело, чудовищно тяжело, но с этим можно справиться. Сейчас вам так не кажется - вы расстроены, сбиты с толку. Постарайтесь не принимать никаких решений, обдумайте все как следует. Погостите у меня, развейтесь, а там и станет ясно, что делать дальше.
        Автомобиль набрал скорость. За окном мелькали витрины, рекламные вывески, редкие деревья. Скоро они выехали на шоссе и влились в поток машин. Ульрик откинулся на спинку сиденья. Спустя два часа машина свернула на пыльный проселок. С. Л. Вандерет невозмутимо глядел в окно. Вот показались кованые ворота. На обочине стоял фургончик доставки, водитель о чем-то спорил с привратником.
        Автомобиль въехал во двор и остановился против трехэтажного каменного дома, блестевшего на солнце свежей краской. Ворота с лязгом захлопнулись. Ульрик оценил высоту стен, пересчитал хмурых личностей, маячивших под окнами и у ворот, - четверо, все в костюмах и на официантов с дворецкими не похожи.
        - Брадшо вас проводит, - сказал С. Л. Вандерет. Он снова улыбался, только глаза хранили серьезное и вместе с тем печальное выражение. - Мы поговорим позже. Чувствуйте себя как дома.
        Следом за молчаливым Брадшо Ульрик поднялся на третий этаж и оказался перед безликой серой дверью. Щелкнул, поворачиваясь, ключ, и Ульрик переступил порог. Он очутился в уютно обставленном гостиничном номере. Три комнаты - спальня, кабинет и зал. Свежие цветы в вазах, на столе горячий обед. Брадшо вручил Ульрику саквояж и удалился.
        Он подошел к окну. Решеток нет, но, когда попытался приподнять раму, та не сдвинулась и на волосок. Во дворе прохаживались двое, время от времени поглядывая на окна. Ульрик открыл саквояж. Омоспикус исчез, как и револьвер. При себе остались только дерринджер со стилетом. Не тот арсенал, чтобы диктовать условия.
        Ульрик посидел на кровати, прижав ладони к вискам. Во что его угораздило впутаться? Вздохнув, он поднялся, прошел в ванную, открыл все краны. На обратном пути захватил полотенце. Выломал стилетом замок, дождался, пока охранники во дворе отвернутся, распахнул окно и расстелил на подоконнике полотенце. Выбрался на карниз, подпрыгнул, ухватился за выступ, подтянулся, мимоходом носком ботинка толкнув раму: та легко встала на место, а полотенце приглушило удар. Пара эквилибристических трюков - и он на крыше. Весь маневр не занял и пяти секунд.
        Криков не было. Впрочем, хорошо натасканные псы кусают молча. За домом стоял фургончик. Задние двери распахнуты, некто в сером комбинезоне выгружал коробки с продуктами. Ульрик начал спускаться по водосточной трубе. На втором этаже было приоткрыто окно, из комнаты доносились голоса. Один принадлежал С. Л. Вандерету, второго человека Ульрик не знал.
        - Взгляните, - сказал неизвестный.
        Повисла пауза, затем Вандерет спросил:
        - Что это?
        - Плакаты. По-моему, отлично получилось.
        - Я спрашиваю, что это, вот здесь, на снимке.
        - Э-э-э…
        - Почему он опять улыбается?
        - Мне кажется, люди выглядят обаятельнее и располагают к себе, когда…
        - Только не этот. Он мне всех избирателей распугает. Исправь, будь любезен.
        - Но послушайте…
        - Вспомни, во сколько нам обошлась шумиха в газетах. В этом деле не существует мелочей - на кону место в конгрессе. Люди должны верить, что я готов до последнего отстаивать их интересы. И интересы брайанов в том числе. Эта история может превратить меня в знаменитого защитника обездоленных. Человека, для которого нет ничего невозможного. А с такими плакатами я больше похож на адвоката дьявола.
        Ульрик продолжил спуск, но голос С. Л. Вандерета еще был слышен.
        - Как я и думал, Турнир Самоубийц обычное надувательство. Но мальчишка постоянно лезет на рожон. Не спускай с него глаз. Пусть сидит здесь и не дергается. По крайней мере - до суда. А после…
        Он дождался, когда человек в сером комбинезоне вновь скроется в доме. Спрыгнул на землю и нырнул в фургончик. Внутри вкусно пахло молоком и хлебом. Ульрик залез подальше и спрятался за коробками с фруктами.
        Закончив с выгрузкой, водитель захлопнул дверцы. Заурчал мотор, фургончик неспешно покатил вокруг дома. Остановка, голоса, отрывистый лай. Ульрик вытащил дерринджер, но фургончик уже набирал ход. Немного трясло, позвякивали бутылки.
        Полчаса спустя по реву моторов и сигналам машин стало ясно, что они въехали в город. Ульрик обождал, пока водитель притормозит, распахнул дверцы и выскочил на улицу, едва успев увернуться от встречного авто.
        Недавно прошел дождь, дышать было легко и приятно. Ульрик невольно искал вереницу нарядных мальчиков и девочек, стоящих под руку с родителями, транспаранты «Узнай свою судьбу!» и шатер с лотоматоном. Тщетно. Ни музыки, ни смеха, ни приветственных гудков машин.
        На перекрестке нерешительно топталась старушка в кружевном чепце и объемистой дамской сумочкой под мышкой.
        - Простите, мэм, вы не знаете, где сегодня малыши проходят тест? - спросил Ульрик.
        Старушка поджала накрашенные губы и неодобрительно покосилась на Ульрика глазами-пуговками.
        - Ты что, с луны свалился? - невежливо поинтересовалась она.
        - Я только что вернулся из Блэткоча и, признаться, не в курсе последних новостей.
        Старушка подозрительнее прежнего глянула на Ульрика, отступила на пару шагов и прижала сумочку к костлявой груди.
        - Вы хотите перейти дорогу? - учтиво спросил Ульрик, решив завоевать расположение милой бабушки. - Все в порядке, я помогу. Дайте руку.
        Вместо того чтобы рассыпаться в благодарностях, старушенция огрела Ульрика сумочкой по голове и резво засеменила прочь.
        - Стойте! Я же хочу помочь вам!
        Старушка так торопилась, что обронила кошелек. Ульрик схватил его и бросился следом. Он настиг беглянку у кондитерской. Та прижалась спиной к двери и лихорадочно перебирала содержимое сумочки.
        - Вот, вы потеряли, - Ульрик протянул кошелек.
        Старушка выудила пенсне на цепочке, надела, снова запустила руку в сумку и вытащила пятизарядный «бульдог». Тускло блеснула хромированная сталь. Разбитыми артритом пальцами старушка взвела курок.
        - Нет, нет, - отшатнулся Ульрик, - вы не так поняли, я не причиню вам зла!
        - Конечно, не причинишь. Ты больше никого не тронешь, подлый воришка, мерзкий хулиган! Знаю я вас, блэткочцев! Приедут, набезобразничают, все тюльпаны повытопчут и справятся!
        - Я не трогал никакие тюльпаны, о чем вы…
        - Задумал ограбить честную пожилую леди? Не на ту напал! Вот что я тебе скажу…
        Сделав шажок вперед, «честная пожилая леди» поскользнулась на мокром от дождя тротуаре. Чтобы сохранить равновесие, она взмахнула руками, отчего револьвер выпал и, описав дугу, стукнул леди в лоб.
        Ульрик бросился к старушке. Он пытался носовым платком остановить кровь, что сочилась с рассеченного лба, когда заметил, как крючковатые пальцы с ярко-красными ногтями отчаянно тянутся к револьверу. Ульрик забрал от греха оружие, отступил на шаг и огляделся в поисках телефонной будки.
        В эту секунду посмотреть, что случилось, из кондитерской вышел продавец в белом фартуке. Увидел Ульрика и попятился, а его румяное, будто свежеиспеченный хлеб лицо, приняло цвет выложенного на витрину безе - по 0.95 за штуку.
        Наверное, со стороны ситуация выглядела несколько двусмысленно: какой-то тип стоит, улыбаясь во весь рот, а у его ног корчится от боли старушка.
        - Слушай, парень, она сама упала, ясно? Я здесь ни при чем!
        Ульрик успокаивающе выставил вперед ладони, забыв про револьвер в правой руке.
        - Я все понял, сэр, - еще больше побелел продавец.
        Ульрик заметил, что взгляд парня прикован к блестящему хрому «бульдога». Так кролик смотрит на удава. Наверное. Ульрик встречал удавов и перевидал немало кроликов, но никогда не имел чести лицезреть и тех, и других вместе. Пожалуй, лучше было сказать: «Смотрит, как предположительно мог бы смотреть кролик на удава».
        - И револьвер не мой, - начал злиться Ульрик. - А ее!
        - Да, сэр, конечно, сэр, как скажете, сэр…
        - Что ты заладил, в самом деле! Это она пыталась меня убить! - вышел из себя Ульрик. - Понимаешь?! Она сама во всем виновата! Зачем она убегала?! Я хотел ей помочь - и только! Почему меня никто не понимает?!
        Наверное, кричать не следовало. Продавец упал в обморок, присоединившись к «пожилой леди». Черт знает что.
        За спиной раздался пронзительный свист. Слава богу, полиция! Сейчас они во всем разберутся.
        Полчаса спустя Ульрик сидел в камере предварительного заключения.
        - Это всего лишь недоразумение, и к тому же легко поправимое, - с порога заявил Грэхем, едва полицейские оставили их одних. - С этим делом справится любой, даже законченный брайан! Оно же на глазах рассыпается. Во-первых…
        - Что будет, если я выиграю суд? - прервал адвоката Ульрик. Он говорил о судебной тяжбе с лотоматонами, но, как ни странно, Грэхем это понял.
        - По сути, вы уже его выиграли. Необходимо провести экспертизу, чтобы выяснить, чем руководствуются лотоматоны, выбирая профессии. Это будет весьма затруднительно, ведь до сих пор никто не знает, как устроены изобретения Древних и что лежит в основе их работы. На этот счет есть разные предположения, в основном противоречивые. Ясно одно: технологии, позволившие создать лотоматоны, опережают современную науку на десятилетия.
        Если не на века.
        - И что будет с машинами? Все это время? Ну, пока ученые не поймут что к чему?
        - Проходить тест временно запретят, - пожал плечами Грэхем. - Но не думаю, что дело затянется. Наука развивается стремительно, уже научились озвучивать фильмы, а ведь говорили, будто это непосильная задача.
        Да, научились. В Мехатонии всегда поддерживали изобретателей и ученых, свято веря в прогресс и безграничность человеческих возможностей.
        - Впрочем, вас не должно беспокоить, что станется с лотоматонами. Лучше думайте о своей скорой и неизбежной победе.
        - Насколько неизбежной? А если я скажу, что больше не имею к лотоматонам никаких претензий?
        - Шутите?
        - Ага.
        Ульрик и впрямь улыбался.
        - Во-первых, вы совершите самую большую ошибку в жизни. Весьма влиятельные люди заинтересованы в вашей победе. Отступив сейчас, вы приобретете множество могущественных врагов.
        - А во-вторых?
        - Все слишком далеко зашло. Спустить дело на тормозах не получится. Замешана пресса, общество взбудоражено… Пойдете на попятную, и все решат, что вас это вынудили сделать под пытками, не иначе. Хотите вы или нет - суд будет выигран, - улыбнулся адвокат.
        Ульрику вспомнились ясные глаза С. Л. Вандерета. Прозрачные, как ледяной ручей в жаркий полдень. После сегодняшнего побега Вандерет больше не станет церемониться. Его, конечно, не убьют - он нужен живым, как доказательство ошибки лотоматонов. Может, накачают лекарствами, сделают послушной марионеткой. Вандерет из тех людей, для которых цель всегда оправдывает средства.
        Ульрику чудилось, будто Турнир Самоубийц продолжается, только теперь испытания стали еще опаснее. Он машинально щелкнул пальцами. Ничего не произошло. Рука без печати казалась чужой и мертвой.
        - Где ты родился, Грэхем? - спросил Ульрик.
        - В Бирвуде, это далеко отсюда.
        - Бирвуд крупный город?
        - Это не город - деревня. А что?
        - Наверное, твои родители были состоятельными людьми?
        Грэхем рассмеялся.
        - Я не видел новых вещей, пока мне не стукнуло семнадцать. Одежду донашивал за старшими братьями. Зимой мы ходили в школу по очереди: теплые ботинки были одни на всех.
        - Наверное, ты прекрасно учился.
        - Не в школе. Зато в университете, будто второе дыхание открылось.
        - И куда же ты поступил, Грэхем?
        - В Готтлибский юридический.
        - А платило за тебя государство, верно?
        - Мне даже назначили стипендию, иначе б я умер с голода на первом курсе, - рассмеялся Грэхем. - Но я все равно голодал - первые деньги потратил, накупив чемодан одежды. Новой одежды. Чертовски новой.
        - У меня больше нет вопросов, Грэхем. Если не возражаешь, я бы хотел побыть один.
        - Разумеется.
        - И вот еще. В суде я буду сам себя защищать. Возьми выходной.
        - Как ваш адвокат, я бы рекомендовал не делать этого! - встрепенулся Грэхем. - Лучше предоставьте все мне, обещаю…
        - Ты ведь сказал - дело плевое, и с ним справится даже распоследний брайан.
        - Да, но…
        - Ты думаешь, я хуже брайана?
        - Нет, но…
        - Тогда успокойся. Я справлюсь.
        - Ладно. Только обратите внимание вот на что…
        - Не беспокойся. Я все сделаю, как надо.

* * *
        Ульрик окинул взглядом присяжных. Зал был полон. Собралось человек пятьдесят, включая репортеров. Мест не хватало. Совсем как на Турнире.
        На скамье потерпевших сидела старушка в шляпке с черными перьями. На ее лбу красовался огромных размеров пластырь. Рядом со старушкой любопытно вертел головой румяный парень в новеньком, наверняка купленном по случаю выхода «в свет» костюме, цвета сливочной помадки за 1.75.
        Грэхем сидел вместе с репортерами, то и дело одобрительно подмигивая Ульрику.
        - Как всем известно, меня обвиняют в покушении на двойное убийство, - начал он защитительную речь. - Это правда. Я действительно пытался убить двух ни в чем не повинных граждан, - добавил Ульрик после паузы, когда в зале установилась гробовая тишина.
        И ослепительно улыбнулся.
        ГЛАВА ДЕВЯТАЯ, в которой N рассказывает одну поучительную историю
        Дела шли лучше некуда. Речь произвела на присяжных неизгладимое впечатление. Особенно всем врезалась в память часть, в которой он, не пожалев красок, описал массовое убийство пяти человек, совершенное им незадолго до начала Турнира в Блэткоче.
        Чтобы хорошенько во всем разобраться, суду потребовалось время, несколько дознаний, экспертиз, множество допросов и один следственный эксперимент.
        Ульрика привезли в Блэткоч, на улицу Безопасная.
        Моросил дождь.
        Ульрик, кутаясь в пальто, рассказывал, как ни за что ни про что, на этом самом месте, с особой жестокостью ухлопал пять человек. Всюду его сопровождал усиленный конвой, чтобы уберечь от гнева местных жителей. Одной женщине удалось прорваться через оцепление и расцарапать Ульрику лицо.
        Репортеры не уставали поражаться бессердечности «Улыбчивого убийцы». Ульрик третью неделю подряд не сходил с передовиц крупных газет, оттеснив причуды погоды: на один за другим города Мехатонии обрушивались смерчи, ураганы и торнадо. Прокурор по части душещипательных оборотов едва не превзошел журналистов.
        - Этот человек, если данное слово уместно, - толстый прокурорский палец указал на улыбку, что стала от слов государственного обвинителя еще шире, - подал в суд на лотоматон, требуя «защиты чести и достоинства», можно подумать, у него они есть! Как видите, и так называемые «брайаны» могут творить зло! Возможно, машины лишь пытались предупредить нас, хотели, чтобы мы держались подальше от этого «человека». Государству и обществу необходимо куда пристальнее следить за людьми с печатью «НЕУДАЧНИК». От них, в самом деле, одни беды.
        Грэхем часами штудировал материалы дела, тщетно пытаясь доказать невменяемость бывшего клиента. Это было весьма непросто: Ульрик при каждом удобном случае рассказывал наизусть статьи из Конституции Мехатонии, цитировал поэтов Серебряного века, решал в уме уравнения и читал лекции по психиатрии. Грэхем сделался мрачным, дерганым и совсем перестал спать. На заседаниях он обычно сидел, закрыв лицо рукой в жесте отчаянья.
        - Обвиняемый, - возвысил голос судья. Шепот в зале смолк, слышно только, как тикают часы на стене. - Вы осуждены и будете оставаться в тюрьме до исполнения приговора. Вас приведут на место казни, где вы будете повешены за шею, пока не умрете. Да смилостивится господь над вашей душой.
        …Ульрик гулял в тесном тюремном дворике, представляя вместо серых стен цветущие луга, а вместо железной сетки над головой синеву весеннего неба.
        Края гнойной раны на предплечье, оставленной зубами марлофа, стали нехорошо чернеть. Воспалились и надрезы, сделанные во время экспериментов с детищем Коммивояжера. Ульрика подлатали в тюремном лазарете. Каждый день накладывали мазь, делали компрессы и меняли повязку - чтобы на казни он выглядел на все сто.
        Дни тянулись размеренно, неотличимо похожие один на другой. Ульрик поселился в блоке «В», прочие камеры смертников пустовали. Здесь он был недосягаем для С. Л. Вандерета и его сподручных. А скоро станет еще недоступнее.
        Дело «Ульрик Вайтфокс против лотоматона» разваливалось на глазах. Убедить присяжных в том, что машины ошиблись, теперь не было никакой возможности. Люди больше не хотели поддерживать «Улыбчивого убийцу». Конфискованные для изучения лотоматоны вернули на место. Дети вновь проходили тесты и получали печати. Жизнь постепенно налаживалась.
        Ульрик не хотел ни с кем видеться, игнорировал назначаемые Грэхемом свидания и отказывался встретиться даже с матерью, в надежде, что со временем она его простит: как объяснить, почему ее сыну необходимо умереть во что бы то ни стало, он понятия не имел. Охотно общался Ульрик только с прессой - в красках описывал, как в пять лет впервые захотел убить человека. С каждым разом история удавалась ему все лучше и лучше, обрастая новыми подробностями, так что, в конечном счете, один режиссер решил снять об Ульрике фильм ужасов.
        Однажды он вернулся с прогулки и увидел мужчину непримечательной наружности с гладко прилизанными волосами. Неизвестный кивнул конвоирам, те завели Ульрика в камеру и удалились.
        - Рад вас видеть, сэр, - сказал человек.
        Он стоял в прямоугольнике света, падавшего из окна в дальнем конце коридора. Черный пиджак, брюки в тон, ни дать ни взять священник, что пришел исповедовать заключенного. К ногам незнакомца протянулась уродливая тень, похожая то ли на летучую мышь, то ли на птицу с хищно загнутым клювом.
        - Кто вы такой? - буркнул Ульрик.
        - Я представляю государственную службу безопасности Мехатонии. Мое имя вам ничего не скажет, моя должность вам ни к чему.
        Ульрик с трудом признал в визитере господина, что однажды наведался за кулисы с экземпляром «Вестника Готтлиба».
        - Как же вас величать?
        - Другом, если угодно.
        - Не угодно.
        - Тогда зовите Митчелл, - улыбнулся «государственный служащий». Всегда нравилось это имя.
        - Чем обязан, Митчелл?
        - Мне стоило невероятных усилий перевести вас в эту тюрьму. Пришлось поднять все связи.
        - Да, здесь камеры попросторнее, спасибо.
        - Признаться, я поражен - за столь короткий срок превратиться из мученика и жертвы системы в отъявленного мерзавца и негодяя. Это достойно уважения. Я представил бы вас к высшей государственной награде, если б только мог!
        - Я убил пять человек. Марлофы, в таком случае, тоже герои.
        - Если те пятеро жили в Блэткоче, они наверняка заслужили смерть. Знаете, - усмехнулся театральный приятель, - кое-где по этому городу измеряют уровень благополучия. Чем…
        - Не говорите о том, в чем ни черта не смыслите, кот бы вас подрал!
        - Вы такой же убийца, как и я, - перестал улыбаться Митчелл.
        - Что вам нужно, говорите яснее, - устало попросил Ульрик.
        - Я не хочу быть причастным к вашей смерти, - сказал Митчелл, подойдя к решетке вплотную. - Вы невиновны.
        - Даже если присяжные вам поверят, станет только хуже. Лотоматоны конфискуют и разберут на части. Тысячи детей не станут теми, кем им на роду было написано стать, а виноват во всем буду я. Неудачник? Да мне на лбу это надо было выжечь, а не на руке!
        - Мне жаль, что Белинда так поступила с вами, она не имела на это права, - тихо произнес Митчелл.
        - Что сделано, то сделано. Обратной дороги нет.
        - Держите, - «государственный служащий» вытащил из кармана сверток. - Здесь все ключи, что могут вам пригодиться. В конце коридора кладовая, пройдете ее и окажетесь в зале исполнения приговора. Там есть толстая стальная дверь зеленого цвета, не перепутаете, за ней тоннель…
        - Достаточно, - оборвал Ульрик.
        - Бегите сегодня же, заклинаю! Большинство надзирателей на вашей стороне!
        - Дудки. Мне тут нравится.
        - Не валяйте дурака, глупый мальчишка! К чему весь этот нелепый героизм?! Вас, конечно, будут искать, здесь я бессилен, но зато вы останетесь жить, жить, понимаете это?!
        - Я не собираюсь провести остаток дней, прячась, будто крыса. Даже если мне удастся обмануть полицейских - что невозможно по ряду причин, от себя не сбежишь, - Ульрик щелкнул пальцами и сунул ладонь «государственному служащему» под нос. - В Мехатонии мне никогда не стать своим, вы знаете, как здесь относятся к людям с чистой рукой. Лотоматон был прав, я - неудачник.
        - К черту лотоматоны! - не выдержал Митчелл. - Я думал, вы плевать хотели на мнение машин!
        - Каждый ребенок в Мехатонии знает - лотоматоны не ошибаются, вас этому не учили в детстве?
        - Меня многому учили, но я привык доверять своим глазам!
        - Тогда откройте их пошире. Полагаю, моя биография не является для вас тайной. Полистайте отчеты, и вы сразу поймете: где бы я ни оказался, все вокруг тут же встает с ног на голову.
        - Брайаны часто гибнут, тогда как вы…
        - Да, я невредим. Зато другие страдают. Я приношу одни беды, спросите кого угодно в Блэткоче.
        - Вы избавили от марлофов целую деревню, где здесь вред?
        - Да что вы все прицепились к этим марлофам, забудьте уже про них!
        - Хорошо, вижу, упрямства вам не занимать, - сказал после паузы Митчелл. - Я оставлю это здесь, - инспектор бросил сверток Ульрику на кровать. - На случай, если передумаете. И вот еще. Роберт, зайди.
        Дверь открылась, вошел пузатый джентльмен в рубашке с закатанными до локтей рукавами и штанах на подтяжках.
        - Роберт поставит вам временную печать, - объяснил Митчелл. - Держится пару месяцев.
        - Вы, правда, такое можете?
        - Новейшая разработка. Наши умельцы расстарались - в целях государственной необходимости. От настоящей отличается только сроком годности. Применяется однократно, в экстренных случаях. Уйма побочных эффектов, рука будет болеть неделю, а то и две. Возможен полный паралич конечности. Это меньшее, что я могу для вас сделать.
        Похожий на довольного майского жука Роберт крепко схватил Ульрикову ладонь, обработал какой-то химической дрянью, ничуть не удивившись жутким шрамам. Достал из саквояжа три шприца и ввел их мутно-серое содержимое под кожу.
        Ульрик стиснул зубы: по венам потек расплавленный свинец. Одна за другой вспыхивали золотом буквы, складываясь в знакомое с детства слово. Ульрик не верил глазам.
        - Сначала я воссоздам старую печать, - виновато сказал Роберт-Майский-Жук, - она лучше приживется. Затем на ее основе сделаю любую другую. Ну-с, кем изволите быть?
        Из саквояжа на свет появился увитый проводами и трубками механизм - вроде изобретения Коммивояжера, только «Билли» в комплект не входил.
        - Оставьте эту, - Ульрик выдернул ладонь из цепких пальцев. - Мне нравится.
        - Как будет угодно, - и бровью не повел Роберт. Защелкнул саквояж, снял перчатки и был таков.
        Ульрик зачарованно рассматривал письмена Древних. Новая старая печать нестерпимо жгла руку, но в остальном выглядела так же, как и любая другая, не отличишь.
        - Не желаете проверить? - Митчелл протянул ладонь для рукопожатия.
        Ульрик протянул в ответ свою, впервые в жизни не стесняясь печати.
        «Слава богу, - подумал он. - Я умру неудачником».

* * *
        С уходом Ульрика Блэткоч зажил обычной жизнью. Преступники незамедлительно покинули тюрьму, где им приходилось сидеть по очереди - на всех желающих мест не хватало. Окна приюта «Милый дом» обзавелись решетками с прутьями еще толще прежних, а ослепительный свет вновь горел в коридорах и комнатах ночи напролет.
        Куда-то запропастившаяся Башня больше показываться не желала. Впрочем, блэткочцы судачили о ней без прежней охоты. Многие всерьез задумались о переезде, чем немало напугали жителей окрестных городов.
        …Нейтан, с мечом наперевес, патрулировал свою комнату.
        …Инкогнитус лежал на мостовой с ящиком в обнимку, и никто не спешил ему на выручку.
        …Джен сидела с Пушистиком на коленях. Под окнами горел фонарь, единственный на всю Светлую: железный столб до сих пор украшал огромный алый бант. Вот свет мигнул и погас, улица погрузилась во тьму.
        Сверху, из комнаты Питера, донесся яростный писк.

* * *
        Ульрик лежал на жесткой койке и время от времени щелкал пальцами. Печать послушно вспыхивала золотом, легко различимая даже в полумраке камеры. Казалось, от печати исходил не только свет, но и тепло. Это было, как встретить старого друга. С визита Митчелла прошло полтора месяца, но буквы не стали тусклее. Печать исчезнет через пару недель, но это неважно - завтра его казнят.
        Или нет?
        Этим утром, когда он мерил шагами тесный прогулочный дворик, сверху упал конверт. Ульрик задрал голову и обнаружил, что в проволочной сетке проделана дыра. На фоне серого неба мелькнул размытый силуэт то ли птицы, то ли летучей мыши.
        Вскрыв конверт, Ульрик прочел:
        «Добрый день!
        Надеюсь, не отрываю Вас ни от чего важного. С нашей последней встречи минуло немало времени, и я хотел бы увидеться вновь. Приглашаю Вас на завтрак. Прошу, разделите со мной скромную трапезу.
        Знаю, Вы человек занятой и не любите светской болтовни. Тем не менее я убежден: Вы не устоите перед моим приглашением.
        Полагаю, Вам знакома вздорная особа по имени Джен? Ее брат сейчас гостит у меня. Если Вы желаете, чтобы он вернулся домой в целости и сохранности, советую быть завтра в десять утра в Блэткоче, по адресу: Солнечная долина, 404.
        Я бы похитил саму Джен, но это было бы чересчур банально и мелодраматично - не мой стиль.
        Вам ведь не составит труда сбежать, имея ключи?
        До скорой встречи.
        Ваш N.
        P.s.
        Думаю, не нужно объяснять, почему я так долго тянул с приглашением в мою скромную обитель? Ожидание смерти хуже самой смерти, не так ли?»
        Ульрик закрыл глаза, представил себя на вершине горы, вдали от всего и всех. Вместо пелены облаков перед мысленным взором возник N. На этот раз не только без головы, но и без ног - их Ульрик держал в руках, подумывая, что бы еще такого оторвать.
        Бежать было решено ночью.
        К ключам прилагался сложенный вчетверо лист - подробный план блока - и отмечен путь к двум служебным выходам, видимо, на выбор. Митчелл только ковровую дорожку не расстелил.
        Теперь следовало дождаться, когда отлучится надзиратель. Это случилось в первом часу ночи. Молодой Грег Уотсон, который, наплевав на все мыслимые запреты, каждое утро приносил Ульрику кофе и свежую газету, поднялся из-за стола. Кофе был отличным, с блэткочским не сравнить. Фраза «готов убить за чашку эспрессо» обрела для Ульрика новый смысл. Как бы там ни было, Уотсон поправил ремень портупеи, окинул хозяйским взглядом камеры и скрылся за боковой дверью. Время пошло.
        Отомкнув замок, Ульрик скользнул в коридор. Соседями он так и не обзавелся, прочие камеры пустовали. Держась правой стороны, Ульрик достиг стола дежурного. Уотсон пошел налево, а ему нужно прямо. Молясь всем котам на свете, чтобы петли не скрипнули, Ульрик взялся за ручку.
        Дверь бесшумно открылась и закрылась, легонько толкнув Ульрика в спину. Он оказался в кладовой. Теперь понятно, куда делись прочие надзиратели. В тесной, меньше камеры смертника, комнате, заставленной швабрами, банками с краской и стиральным порошком, они играли в карты.
        Здесь были Дэйв Донахью, Билл Уодстворт и начальник смены Сэм Пибоди. Надзиратели устроились за низким столиком, рассевшись на банках с краской. На столешнице рассыпана мелочь и смятые купюры. Донахью и Уодстворт сидели к Ульрику спиной, Пибоди тасовал колоду. Увидев Ульрика, он глазом не моргнув начал раздачу.
        За кладовой располагалась просторная комната с несколькими дверями и эшафот. Ульрик мельком взглянул на махину виселицы. Света из кладовой едва хватило, чтобы отыскать неприметную дверь, отмеченную на плане крестиком. Ульрик подобрал нужный ключ, открыл замок и шагнул в холодную тьму.
        Бегство походило на прогулку: оказывается, совсем несложно покинуть тюрьму ночью, с ключами от всех дверей и подробным планом входов и выходов.
        Притворив неприметную калитку в ограде, Ульрик оказался на свободе. За спиной высились серые тюремные стены, бродили лучи прожекторов, угрюмо чернели караульные вышки.
        От гряды деревьев впереди отделилась бесшумная тень.
        - Здравствуйте, - поздоровался мужчина в сером костюме. - Меня прислал наш общий знакомый. Куда вас отвезти?
        - В Готтлиб, Оловянная, 22.
        - Вам лучше не появляться в Готтлибе.
        - Я только заскочу домой, возьму кое-что и сразу назад.
        - Не годится, - покачал головой мужчина, не пожелавший представиться. - Слишком опасно. Что вы хотите взять? Деньги? Одежду? У меня все есть.
        - А у вас найдется черный фрак пятьдесят второго или пятьдесят четвертого размера?
        - Э-э-э… нет.
        - Тогда мне нужно домой. Полагаю, купить приличный фрак в час ночи будет затруднительно.
        Ехали молча. На месте Ульрик первым делом залез в подвал соседнего дома, забрал некогда припрятанную там сумку с оружием и парой сотен лэков.
        Дверь квартиры была опечатана, тайники, как он и предполагал, выпотрошены. Коллекцию фраков, слава богу, не тронули. Выбрав один, Ульрик спустился во двор, где его дожидался в машине человек Митчелла.
        - Куда теперь? - спросил он.
        - Большое вам спасибо, - поблагодарил Ульрик, - но дальше я сам. Вы и так сильно рискуете, помогая мне.
        - Постарайтесь как можно быстрее выбраться из города. Скоро вас хватятся. Всего доброго и удачи.
        На станции Ульрик купил в круглосуточной кассе билет до Блэткоча. Сонный кассир отсчитал сдачу, едва взглянув на позднего клиента. Вагон был пуст. Перед самым Блэткочем Ульрик облачился во фрак, набросил на шею веревку с висельной петлей, надел белые лайковые перчатки, сунул ноги в начищенные до зеркального блеска туфли.
        Поезд подходил к станции. Часы показывали девять тридцать утра.

* * *
        Улочки Столицы Метеоритов пустовали - спросить дорогу было решительно не у кого.
        - Я шериф и не позволю безнаказанно нарушать закон! - раздался рядом знакомый голос. - Убирайтесь!
        Ульрик остановился, сосредоточил внимание на ближайшей подворотне. Там, скрестив руки на груди, стоял Нейтан. Один против троих. Выглядел он грозно. Насколько грозно может выглядеть человек в обтягивающем трико. Впрочем, на «рыцаре ночи» любая одежда становилась обтягивающей.
        Шел дождь.
        У ног Нейтана валялся некто во фраке с лакированным ящиком в обнимку.
        - Кто вам позволил избивать этого человека? - голос Нейтана звенел праведным гневом.
        - А кто нам запретит? Ты, что ли?
        Вперед выступил плечистый парень. Он топнул по лежавшему на земле шелковому цилиндру, отчего тот сложился гармошкой.
        - Вы бы лучше послушали заместителя шерифа и убирались отсюда, - посоветовал Ульрик, отодвинув Нейтана в сторону.
        - Ого, глядите, кто вернулся! Да это ж наш беглый мэр! И что ты сделаешь?
        - Я знаю такую точку на теле, если ткнуть в нее пальцем, будет очень больно. Называется «глаз».
        Ульрик наслаждался эффектом. Парень скакал и вопил, закрыв лицо ладонью. Его товарищи растерялись и не знали, что предпринять: броситься на Ульрика сейчас или подождать еще немного.
        - Ну все, ты труп, - стиснул кулаки парень. Глаз у него покраснел и слезился.
        Что могут противопоставить трое остолопов, привыкших нападать лишь на слабого, человеку с молниеносной реакцией, способному ударом кулака заколачивать гвозди?
        …Рыцарь ночи кинулся к Ульрику и стиснул в объятиях.
        - Вы все же вернулись, вернулись! - всхлипывал Нейтан. - Никто мне не верил, а я знал, знал, что вы нас не бросите!
        - Ладно, у меня мало времени, а еще нужно вырвать кое-кому ноги, - Ульрик старался не подать виду, что растроган. - Ты еще не выбросил ту звезду, что я… э-э-э… дал тебе на хранение?
        - Что вы, сэр!
        - Я одолжу?
        - Конечно! То, что вы сейчас показали, Господин, это был «Удар Хвост Дракона, Пикирующего С Небес»? Или «Крыло Карающего Феникса, Возродившегося На Утренней Заре»?
        - Это был бокс. И сколько раз повторять: я не твой господин. Скажи, где тут улица Солнечная долина? Далеко?
        - Солнечная долина? - задумался Нейтан. - У нас с таким названием только кладбище.

* * *
        Блуждающая Башня устроилась среди могильных плит, будто старинная часовня. Циферблат без стрелок вполне мог сойти за витраж, а флюгер, если не очень всматриваться, напоминал причудливо изогнутый кошачий хвост.
        На стук дверного молотка открылось узкое окошко, внутри мелькнула маска.
        - Что вам угодно? - спросил голос.
        - У меня встреча с N.
        - Вам назначено?
        - Разумеется.
        - Имя?
        - Ульрик Вайтфокс.
        Окошко захлопнулось. Послышался скрежет и лязг отодвигаемых засовов. Едва за Ульриком закрылась дверь, раздался глухой удар и на пол свалилось что-то тяжелое.

* * *
        Минуту или две ничего не происходило, только моросил дождь, выл ветер, жалобно дребезжали стекла в оконных рамах.
        Затем к Башне приставным шагом подкрался некто в черном. Взобрался на крылечко с ажурными перильцами и немного постоял, восстанавливая дыхание.
        На стук никто не откликнулся.
        Человек робко повернул ручку. Тихонько скрипнули петли, дверь распахнулась.

* * *
        Дождь, ветер, дребезжание стекол.
        К Башне приблизился мужчина в клетчатом костюме, в руке он сжимал нож с длинным тонким лезвием. Лишь очень внимательный наблюдатель мог заметить, что на правой ладони нового визитера шесть пальцев вместо пяти.

* * *
        Прошло не больше минуты, и Башня исчезла. Остался только ветер.
        И дождь.

* * *
        N задумчиво крутил в пальцах неприятностиметр. На кипе бумаг перед ним, подобно несуразно огромному пресс-папье, сидела химера. Посреди кабинета располагался столик, сервированный на две персоны. Главное блюдо дожидалось своего часа, накрытое серебряным колпаком. В углу сидел белобрысый мальчишка. Как его, Питер? Ульрик, разумеется, опаздывал.
        Он прибыл в Блэткоч на утреннем поезде, но от вокзала свернул не к кладбищу, а направился в город. Можно было подумать, что щенок опять что-то замышляет, но, зная неудачников, N решил, что Ульрик попросту заблудился. Ничего, найдет дорогу. Только бы никто из местных его не пристукнул.
        Часы пробили четверть одиннадцатого, когда освещение в кабинете стало другим. Башня переместилась. Отлично, Ульрик, наконец, явился.
        - Я тебе не завидую, - заявил белобрысый. - Шериф мой друг, когда он придет, ты - покойник!
        - Очень в этом сомневаюсь, - пробормотал N. Неприятностиметр в его руке вдруг ожил и начал истерично пищать.
        Дверь с грохотом распахнулась. В кабинет, один за другим, влетели два анонима. Первый пробил головой сервант и теперь неловко барахтался среди осколков. Второй подмял столик и со всем его содержимым грохнулся на пол. Со звоном разлетелись в разные стороны серебряные приборы и тарелки.
        Затем в комнату вошел Ульрик. В цилиндре, фраке и с улыбкой до ушей. N по-разному представлял их встречу. Такого сценария в списке не было.
        - Ты украл не того ребенка, мразь, - с порога начал Ульрик. - Как только сюда доберется его сестра, тебе оч-чень не поздоровится!
        - Мне было нужно, чтобы пришли вы, - ответил N, оправившись от удивления.
        - О! Тогда ты все сделал правильно, - в руке Ульрика сверкнул револьвер.
        Неприятностиметр беспрестанно пищал.

* * *
        N бросил устройство на пол, и писк прекратился. Стало слышно, как хрустит битым стеклом, силясь подняться на ноги, человек в белой маске.
        Хозяин Блуждающей Башни хлопнул в ладоши и скомандовал неизвестно кому:
        - Взять его!
        Сбоку открылась потайная дверь. Огромный, выше двух метров, аноним сбил Ульрика с ног, так трамвай сметает пустую коробку. Револьвер отлетел в сторону.
        Противник вжимал Ульрика в стену, будто пресс. О том, чтобы вытащить стилет, не могло быть и речи. Перед глазами поплыли лиловые пятна, совсем как на первом испытании Турнира Самоубийц.
        - Прекратите сопротивление, это бесполезно, - сказал N своим лишенным всяких интонаций голосом.
        Не пытаясь разорвать захват, Ульрик вцепился в маску. Ломая ногти, рванул на себя и вниз. Еще секунда и перед ним предстало восковое лицо с безжизненными, как два кусочка матового стекла, глазами. Аноним провел пальцами по щеке, будто проверяя, на месте ли маска, а потом рухнул на колени. В застывших, сведенных судорогой чертах было что-то неуловимо знакомое. С трудом Ульрик узнал в анониме парня, о макушку которого разбил бутылку в свой первый день в Блэткоче. Как он здесь оказался? Что N с ним сделал? Об этом следовало обязательно подумать, но - позже.
        Аноним поднялся, бросился на Ульрика. Тот применил прием, называемый в боксе сайд-степ: шагнул в сторону и ударил противника в незащищенный маской висок. Аноним рухнул и больше уже не шевелился. Падая, он зацепил вазу на подставке. Осколков на полу прибавилось.
        Ульрик отступил к двери, думая, как разобраться с последним противником, когда хлопнул выстрел. Аноним сделал шаг, из проделанных в маске прорезей для глаз выкатились две алые капли.
        - Хватит все здесь громить, черт бы вас подрал! - рявкнул N. - Эта ваза обошлась мне в целое состояние!
        Стоящий будто в раздумьях аноним свалился замертво. На его затылке чернело аккуратное пулевое отверстие.
        - Сядьте, - N махнул револьвером, что некогда принадлежал Ульрику, указав на перевернутый стул.
        Ульрик мельком глянул на Питера. Как он? Держится? Паренек сидел с довольным видом, похоже решил, что все происходящее не более чем забавная игра.
        - Разрешите, я немного за вами поухаживаю? - N ловко, как заправский официант, вернул столик на место. Под ногами хрустело стеклянное крошево, валялись вилки, тарелки и ножи, а еще - учебник по математическому анализу. Он-то что здесь делает?
        - Прошу извинить, если заставил потратиться на билет, хотелось убедиться, что за вами нет хвоста. В конце концов, вы могли пойти на сделку с правосудием и сдать меня властям.
        - А если я привел полицейских с собой?
        - Мой человек следил за вами. В город вы прибыли в одиночку.
        - «Человек» - это химера?
        - Я зову ее Бесси.
        Ульрик не видел головы N, но все равно понял, что хозяин Башни смотрит на что-то позади.
        От двери приставным шагом крался некто в черном трико и в белой маске с тесемками.
        - Нейтан, не оставишь нас на минутку? - попросил Ульрик. - Пожалуйста.
        Рыцарь ночи замер. Немного постоял, затем, шаркая, направился к окну и встал за портьеру.
        - Нейтан?
        Рыцарь ночи силился втянуть живот.
        - Нейтан?
        Портьера раздувалась, будто парус.
        - Нейтан!
        Тот вышел из укрытия и начал красться обратно к двери.
        - Вот молодец, - вздохнул Ульрик. - Так на чем мы остановились?
        N раздраженно хлопнул в ладоши.
        Ничего не произошло.
        - Эй, меня кто-нибудь слышит?
        Ответом были выстрелы. Хозяин Башни вытащил из кармана часы.
        Ульрик многое бы отдал, чтобы увидеть, как вытянется рожа N, когда он поймет, что Башня оказалась у входа в главное полицейское управление Готтлиба.
        …Он оставил анонима лежать на полу с разбитой головой, после чего отыскал в вестибюле неприметную дверь, за которой скрывалась комната с картой Мехатонии. Понимая, что со всеми анонимами ему ни за что не справиться, Ульрик решил попросту переместить Башню в Готтлиб. Дальше дело за полицейскими.
        N отдернул портьеру. На улице мелькали люди в синей форме.
        - Все кончено. Еще минута, и полицейские будут здесь. Не сопротивляйся, и тебе сохранят жизнь.
        N покрутил колесико завода часов, и в кабинете стало темнее. Полицейское управление исчезло, его сменил лес. Между деревьями появились знакомые безрукие и безголовые фигуры.
        N подошел к картине, что в изобилии висели на стенах кабинета. Были здесь и фотографии - на большинстве красовалась башня с часами без стрелок и уродливой химерой на фронтоне. Циферблат отражал прозрачный холод арктических льдов, запруженные народом площади, оранжевый свет бескрайней пустыни.
        Ульрик выхватил дерринджер. Грохнул выстрел, и раскуроченный пистолет отлетел в угол. Ульрик потряс ладонью: ему едва не размозжило пальцы. Хозяин Башни опустил револьвер и коснулся картинной рамы.
        На троне, подперев рукой голову, сидел царь или мифический герой, что некогда был погребен в родовом склепе. У его ног белела груда черепов, а у подлокотника стоял длинный меч. Корона на голове человека была увита проводами и тускло блестела, посеревшая от времени. Холст картины странно мерцал.
        - Убей чужаков, - сказал N механически-равнодушно.
        Человек поднялся с трона, сгорбленный и неестественно худой. Пальцы в перчатке сомкнулись на рукояти меча.
        Ульрик массировал саднящее запястье.
        - Я расскажу одну поучительную историю, - сказал N. - Как вы знаете, Башня не всегда принадлежала мне: некогда ею владели кочевники с Призрачных островов. Они считали Башню своим богом-заступником. Проливали в ее стенах кровь, совершали обряды, приносили в жертву людей и животных.
        Выстрелы захлопали чаще.
        - Я предложил им деньги, но они не знали, что с ними делать. Один кочевник попробовал золото на вкус и сломал зуб. Тогда мне едва удалось спастись бегством. Уговорить упрямцев отдать Башню помог мой друг. Вы с ним, в некотором роде, знакомы.
        В голове Ульрика зазвучали голоса:
        «Люди пропадают в одно и то же время в разных частях города, как такое возможно?»
        «Вы видели мою дочь, сэр? У нее светлые волосы. Она…»
        «Семерка - это нос».
        - Кочевники называли моего друга Макту Иктум, что переводится как Стрекочущий-В-Ночи. Они были столь невежественны, что никогда не видели часов и не слышали, как те работают.
        Выстрелы сменились криками.
        - Что же поучительного в этой истории? - хрипло спросил Ульрик.
        - Я всегда получаю то, что хочу. Теперь к делу. Читайте, - N указал револьвером на учебник.
        - «Краткое изложение уроков о дифференциальном и интегральном счислении».
        - Откройте первую страницу. Что там?
        - Предисловие переводчика.
        - Неужели?
        - «Я хочу познакомить моих соотечественников с произведением автора, труды коего на ученом поприще уже ознаменованы важными открытиями в Анализе. Господин Леблен в изложении правил дифференциального и интегрального счисления уклоняется от способов предшествовавших ему писателей, и…» Тут много, мне все читать?
        - Прекратите валять дурака, - механически прошипел N. - Вы прекрасно знаете, что от вас требуется. Как меня зовут?
        - Патрик? Чарли? Сдаюсь.
        - Значит, по-хорошему вы не хотите. Что ж, идемте, немного прогуляемся.
        N запер кабинет на ключ, оставив Питера одного. Ни выстрелов, ни криков больше слышно не было.
        Стало понятно, кого благодарить за потерю печати - четвертое испытание удалось пройти милостью N. Хозяин Башни позволил выиграть Турнир, чтобы его, Ульрика, могли, наконец, уволить, прекрасно зная, что лишиться печати для жителя Мехатонии хуже смерти. Лучшей мести нельзя и придумать. Неясно другое: за что?
        Они прошли тесным коридором, вверх и вниз по ступеням, пока не очутились в комнате с «троном». То, что Ульрик принял за черепа, оказалось грудой масок. Сбоку стоял огромный шкаф. Если распахнуть потемневшие от времени дверцы, внутри наверняка обнаружится множество одинаковых серых и черных костюмов-троек любых размеров.
        - Вы ведь понятия не имеете, как работает Башня? - спросил N, привязывая руки Ульрика ремнями к подлокотникам. - Не удивлюсь, если Древние использовали ее как чулан. Ученые жаждут встречи с ними, но я не разделяю их восторга. Быть может, наша цивилизация для Древних сродни плесени, что заводится в квартире, если та пустует чересчур долго. Так не слишком туго? Отлично.
        Поверх ремней защелкнулись стальные зажимы. С помощью винтов N намертво прикрутил руки и ноги Ульрика к креслу, перехватил металлическим обручем лоб. Сверху на голову опустилась увитая проводами корона-колпак.
        Левый подлокотник был погнут. Тот огромный парень, что сейчас лежит на засыпанном битым стеклом ковре, с пустыми, как два стеклянных шарика, глазами. Наверное, костюм для него пришлось шить на заказ. Вряд ли ему понравилось, когда из его мозга начали готовить фондю, но все, что смог сделать гигант, - это согнуть подлокотник.
        - Башня не слушается кого попало. Мне понадобилось много времени, прежде чем удалось ее приручить. Зажмите это в зубах, вот так. Но даже теперь я иногда ложусь спать на первом этаже, а просыпаюсь под самой крышей. Понимаете мое удивление, когда вам удалось без помех переместить Башню? Я, признаться, немного ревную. Сейчас будет неприятно.
        На секунду или две Ульрик потерял сознание. Впрочем, он не был до конца в этом уверен. Потребовалось сколько-то времени, чтобы поселившаяся в голове прозрачная пустота наполнилась мыслями.
        - Мозг подобен уникальному инструменту, - механически ворковал N. - А я - лучший в мире настройщик. Воздействуя на разные зоны, можно добиться удивительных результатов. Как думаете, какую профессию подобрал бы лотоматон мне? «ИЗОБРЕТАТЕЛЬ»? «УЧЕНЫЙ»? Или, быть может, «ХИРУРГ»?
        «ЧОКНУТЫЙ СУКИН СЫН», скорее всего. Только бы Питер не видел ничего этого. Пожалуйста, пусть он отвернется, пожалуйста, пусть он отвернется, пожа…
        На этот раз Ульрик приходил в себя дольше, а пустота так до конца и не исчезла. Память была головоломкой, из которой чья-то невидимая рука вырвала одну деталь.
        - Не волнуйтесь, я не стану полностью стирать вашу личность, во всяком случае, не сегодня. Что же вы больше не улыбаетесь?
        Перед глазами расплывались строчки. Они наползали друг на друга, двоились и троились. Кусочки головоломки кто-то встряхнул и основательно перемешал.
        - Что вы видите? - требовательно спросил безжизненный, механический голос. - Прочтите.
        - ДИФРНЦАЛЬНОЕ СЧИСНИЕ. Урк првый. О пермнных велчнах, их прдлах, и велчнах бескнчно-млых. Премнным или изменмым колчествм назвтся ткое колчство, кторое послдвтельно перхдит чрз мнгие влчины рзлчные мжду сбою. - Ульрик едва ворочал языком.
        - Перестаньте паясничать! - в механическом голосе прорезались гневные нотки. - Отвечайте на вопрос! Как вас зовут?
        - Улрик.
        - Какую печать дал вам лотоматон?
        - «НДЧНК».
        - Кто такой N?
        - Чкнутый скин сын.
        Ульрик с трудом сфокусировал взгляд на безголовом костюме, трясущем перед ним какой-то книжкой. Ответы, повинуясь безжизненному голосу, послушно вспыхивали в пустоте, некогда служившей памятью. Костюм вытащил из внутреннего кармана шкатулку, открыл. На черном бархате блеснул шприц. Безголовый тип воткнул иглу Ульрику в предплечье.
        - Код от сейфа в моем кабинете, быстро!
        - Э-э-э… один, два, три, четыре? - Способность внятно говорить вернулась, но прозрачная пустота обосновалась в голове как будто навечно.
        - Спроси у книги!
        - Код от сейфа? - произнес Ульрик, обращаясь к учебнику. Потом взглянул на безголовый костюм. Кажется, тот чего-то ждал.
        - Ну? - нетерпеливо спросил костюм.
        - Что, «ну»?
        - Что он вам ответил?
        - Кто? - не понял Ульрик.
        Безголовый костюм закрыл ладонью то место, где у нормальных людей должно быть лицо.
        - Ваши мозги совсем сварились?! Не делайте вид, будто ничего не соображаете! Я зажарю вас заживо, слышите?! Отвечайте на вопрос! Кличка вашей собаки?!
        - У меня ее не было.
        - Ваше худшее воспоминание?
        - Поездка в Блэткоч.
        - Чего вы стыдитесь больше всего в жизни?
        - Того, что я жалкий, ни на что не годный растяпа.
        - Кто я?
        - Не знаю.
        - О чем я думаю?
        - Понятия не имею.
        - Я не у вас спрашиваю, задайте вопрос книге! - Механический голос сорвался на крик.
        Ульрик сделал, что было велено. Он жадно вглядывался в формулы, номера страниц, графики функций, шевелил губами, показывая старательность и желание помочь.
        - О чем я думаю? - с надеждой в механическом голосе спросил костюм.
        Ульрику от души стало его жаль.
        - Э-э-э, «вот бы щас хряпнуть».
        - Чего «хряпнуть»?
        - Не знаю, у меня дедушка так говорил. «Вот бы щас хряпнуть». Угадал?
        Безголовый костюм зашелся в булькающем неживом смехе.
        - Вы ведь понятия не имеете, зачем нужна эта книга, так? - спросил он.
        - Почему же, знаю. Это учебник, по нему математический анализ изучают. Написано ведь.
        - Вот именно - учебник! Всего лишь учебник, и всегда им был!
        - Ну да, - обрадовался Ульрик тому, что костюм, наконец, заговорил разумно.
        - Обыкновенный учебник!
        Безголовый бросил «Краткое изложение уроков…» в угол, вскинул руку с револьвером. Один за другим грянули четыре выстрела.
        - Учебник, ха-ха, учебник! - восклицал он. - Обычный. Дрянной. Учебник! Ха-ха!
        Держась за грудь, костюм вдруг захрипел и повалился на пол.
        Когда у человека нет головы, понять, что с ним случился инфаркт, весьма затруднительно. Но Ульрик догадался.
        Он хотел помочь, но с удивлением понял, что не может пошевелиться. Да и что бы он сделал? Сейчас, пусть и смутно, Ульрик припоминал кое-что об экстренной помощи в чрезвычайных ситуациях: искусственное дыхание, массаж сердца, высасывание яда… Но ни в одном медицинском справочнике не имелось раздела, где бы давали советы как поступить, если у больного нет головы. Вероятно, самой уместной помощью здесь стало бы чтение заупокойной молитвы.
        - Господин?
        В дверь с трудом протиснулся самый толстый мим из всех, что Ульрик когда-либо видел. Впрочем, кто знает? Видел в своей жизни он не так уж много - тесную комнату, шкаф, гору масок и безголовый костюм. Редкие воспоминания больше походили на обрывки чужих снов. Пустота в голове тщетно пыталась оформиться во что-то более конкретное, нежели блаженное расслабленное «ничто».
        Мим бережно поднял с пола «Краткое изложение…» и теперь завороженно листал. Только бы и он не начал нести чушь и задавать дурацкие вопросы!
        - Вот артефакт, Господин, про который я вам рассказывал, помните?
        Ульрик покачал головой. Вернее, попытался. Голову, как и руки, невозможно было сдвинуть ни на волосок.
        - Ну как же?! - заволновался мим. - Этот чудесный фолиант обладает неслыханным могуществом!
        - Каким же? - стало любопытно Ульрику.
        - Он может ответить на любой вопрос!
        - А вот и нет, мы пробовали - не получилось.
        - Согласно преданиям книга откроет секрет лишь законному мэру Блэткоча!
        «Большего бреда в жизни не слышал», - подумал Ульрик, но из вежливости промолчал.
        Мим указал на неподвижно лежащий безголовый костюм.
        - Вы затроллили его насмерть, Господин. И совсем без яда. А Джен говорила, что это невозможно…
        Космическая пустота взорвалась тремя сверхновыми: Джен! Питер! Казнь!
        - Развяжи меня, - потребовал Ульрик. - И сколько раз повторять: я не твой господин.
        Ульрик осмотрел учебник. Пули не оставили на обложке и следа. Ульрик забрал револьвер, а также выудил из карманов N связку ключей и часы на цепочке - отщелкнул крышку и уставился на циферблат с одной-единственной стрелкой. Вместо чисел надписи: «ул. Светлая, 15», «Стадион им. Генри Блэткоча», «Солнечная долина», «Полиция Готтлиба» и прочие. Сейчас стрелка указывала на «Очаровательный лес». Вероятно, часы показывали последние места, где побывала Башня.
        Ульрик положил хронометр в карман. По пути в недавно покинутый кабинет перезарядил револьвер. Было тихо, слышно только, как сопит позади Нейтан, стараясь не отстать.
        В кабинете все было по-прежнему: три анонима неподвижно лежали на ковре среди осколков стекла и разбросанных столовых приборов. Питер сидел в кресле, перепуганный насмерть, но зато целый и невредимый. Ульрик подобрал неприятностиметр, сунул в карман.
        Тут же раздался оглушительный писк.
        В коридорах Башни царил хаос. Выбитые двери, изрешеченные пулями картины, вонючий дым в коридорах и тела, тела, тела. Ими был устлан весь обратный путь. Здесь лежали анонимы в масках, потерявшие сознание или застреленные. Разрубленные на части полицейские все еще сжимали винтовки.
        Стараясь поменьше присматриваться к лежащим вповалку телам, Ульрик вел свой маленький отряд к выходу. Стрелка в форме башни указывала на «ул. Светлая, 15», дом, где жила Джен.
        Осталось пройти совсем немного, когда раздалось настороженное тиканье - не так чтобы близко. Зато с каждой секундой писк неприятностиметра делался тише, пока не смолк вовсе.
        Ульрик взялся за ручку, распахнул дверь. В лицо ударил порыв холодного ветра с дождем. Башня стояла против дома с зеленой дверью. Рядом притулился фонарный столб, обвязанный красной лентой с потрепанным бантом.
        Ульрик обернулся и понял, что остался один.
        Уголки губ сами собой поползли вверх. Дверь захлопнулась, отрезав звуки улицы, ветер, блеклое солнце и дождь.
        Только не это.
        Он помчался обратно, спотыкаясь о трупы, едва не падая, во мрак извилистого коридора.
        С каждым шагом неприятностиметр пищал все пронзительнее.
        Так и есть. Питер с Нейтаном замерли у винтовой лестницы, закрыв глаза руками в одинаковом жесте. К ним прихрамывая шел Механический Человек. В рединготе с медными пуговицами, сыпля на ковер искрами из развороченного бока, он остервенело шагал по коридору. В руке Часовик сжимал черный, странного вида, меч.
        Ульрик схватил Нейтана за локоть, потянул, но это было все равно что взять на буксир гору. Питера он еще бы мог вынести на руках, но рыцаря ночи придется оставить. Иначе будет только хуже, пытаться спасти Нейтана - безумие. Единственно верное решение - бросить одного. Иначе погибнут все.
        Ульрик прыгнул вперед и встал между Часовиком и Нейтаном, подобно распоследнему брайану. Белинда могла бы гордиться.
        Взвел курок, тщательно прицелился. Пуля вошла в развороченный бок, за ней последовала другая. Часовик остановился, махнул перед собой мечом, будто отгоняя комара.
        - Нейтан, открой глаза, черт тебя дери!
        Рыцарь ночи вздрогнул и не сдвинулся ни на сантиметр.
        - Нейтан!
        Часовик шагал прихрамывая, злобно пялясь на Ульрика круглым слепым глазом. Мечом ему служила фигурная стрелка от часов. Спаянная из множества витых стальных полос, она отдаленно напоминала знак «бесконечность» с длинным узким лезвием; острые края сверкали свежими зазубринами. Вероятно, стрелка некогда украшала огромный циферблат Блуждающей Башни.
        Часовик сделал выпад, Ульрик шагнул в сторону и выстрелил твари в лицо. Механический Человек небрежно махнул рукой, и Ульрик отлетел к стене.
        - Как твой господин, я приказываю идти вперед! - не своим голосом крикнул Ульрик, уворачиваясь от нового удара. - Ты хотел испытание, вот тебе испытание: хватай Питера и убирайтесь отсюда оба, немедленно!
        О чудо, рыцарь ночи, не открывая глаз, схватил Питера за рукав, выставил вперед ладонь и пошел, высоко поднимая ноги, как цапля, чтобы не запнуться.
        Как очень большая цапля.
        Можно сказать, гигантская.
        Механический Человек отвел руку для удара. Ульрик инстинктивно выставил перед собой «Краткое изложение уроков…», ожидая, что клеймора Часовика проткнет учебник насквозь и пригвоздит его к стене, как булавка жука. Вместо этого лезвие скользнуло по обложке, не оставив даже царапины.
        Ульрик упал на четвереньки, неблагородно проскользнул между ног замешкавшегося противника, не забыв педантично подобрать свалившийся с головы цилиндр, после чего вскочил и стремглав понесся прочь.
        Ульрик достал часы и похолодел: хронометр был разбит. Стрелка замерла на отметке «ул. Светлая, 15» и больше двигаться не желала.
        Нельзя допустить, чтобы Часовик появился в Блэткоче. Ульрик прекрасно знал, что сделают бесстрашные жители Столицы Метеоритов, когда услышат тиканье.
        Все как один закроют глаза. Может статься - навечно.
        Нейтан с Питером добрались до конца коридора и теперь слепо шарили по двери в поисках ручки. Ульрик вытолкнул обоих на свежий воздух и запер дверь на засов.
        Остался один способ переместить Башню.
        …Ульрик перемахнул через конторку и оказался у карты. Вновь вмешивать посторонних не следует - неизвестно, сколько еще людей погибнет, прежде чем полиция поймет, с кем имеет дело. Нужно отправить Часовика вместе с Башней туда, где он не сможет никому навредить. Туда, где эта тварь останется навечно.
        Неприятностиметр пищал как сумасшедший. Ульрик схватил резную фигурку и ткнул ею в полоску значков, обозначавших лес, рядом с неприметным городком под названием «Блэткоч».
        ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. Последние хлопоты
        Ульрик прыгнул в окно. Выбил витраж и рухнул в кучу опавшей листвы. Меч Часовика только что перерубил конторку из орехового дерева, словно бумажную.
        Минуту или две Ульрик ждал: что, если тварь не захочет покидать Башню? Но вот дверь распахнулась, в проеме появился сгорбленный силуэт.
        Часовик приближался нелепой дерганой походкой, с трудом переставляя циркульного вида ноги.
        Ульрик не шелохнулся: ни дать ни взять манекен с широкой нарисованной улыбкой. Чуть позади стояла девочка в кружевном платье, побелевшая от холода. Женщина, чье лицо закрывала черная вуаль, молитвенно сложила руки под подбородком. Мужчина в котелке нахмурился и выставил вперед трость с костяным набалдашником как шпагу.
        Часы без стрелок пробили половину двенадцатого. Стая ворон сорвалась с верхушек сосен и закружила над Башней.
        Механический Человек поднял меч для удара.
        Ульрик прыгнул в сторону, и лезвие перерубило тонкую, будто паутина, нить. Часовика смяли утыканные шипами бревна. Тварь рухнула на колени, из горла на мох хлынула черная маслянистая жидкость.
        Часовик поднялся, опершись на меч. Ульрик ждал, когда отвратительный четырехлапый паук подойдет ближе. Свист стали - и голова господина с тростью покатилась по земле, за секунду до удара превратившись в гнилую тыкву. Ульрик вновь отпрянул, но недостаточно быстро: лезвие распороло рукав. Из-под опавшей листвы, распрямляясь, высвободилась ветка с утыканной шипами доской и ударила Механического Человека в грудь.
        Короткий замах, и Ульрик едва успел уклониться: меч черной молнией рассек воздух, сбил молящуюся женщину с ног и намертво приколол к стволу чахлой сосны. Ульрик мог поклясться, что, прежде чем безвольно повиснуть вдоль тела, руки с тонкими пальцами инстинктивно сжали лезвие. Вместо крови на снег посыпались опилки. Три огромных камня тяжело рухнули, сломав несколько веток. Ловушка сработала впустую.
        Часовик шел, шатаясь как пьяный. Вот он отшвырнул с дороги девочку в кружевном платье, с грубо нарисованным лицом и волосами-паклей. Сделал еще шаг и исчез. Там, где Механический Человек стоял секунду назад, чернел огромный провал.
        Неприятностиметр умолк.
        Ульрик подошел к краю глубокой волчьей ямы. Пронзенный железными кольями Механический Человек не шевелился, только невидимые часы упрямо вели отсчет. Жаль, фотоаппарата нет.
        Неприятностиметр предупреждающе пискнул.
        Ульрик повернулся и увидел деревянную куклу в клетчатом пиджаке. «Кукла» дернула рукой, в живот ткнулось острое.
        Виктор. Пришел все-таки.
        Они застыли в странном союзе, убийца и жертва, лицом к лицу, глаза в глаза, в каких-то сантиметрах друг от друга. Темные точки зрачков Виктора расширились - будто впитали миг триумфа.
        - Не благодари, - сказал убийца и по-дружески хлопнул Ульрика по плечу. - Ого, да это знаменитый неприятностиметр? Оставлю на память.
        Рука с шестью пальцами вытащила из нагрудного кармана фрака белую коробку. Тотчас раздался писк.
        Убийца прищурился. Неприятностиметр продолжал пищать.
        Виктор засунул устройство обратно Ульрику в карман.
        Писк смолк.
        - Хм, странно.
        Виктор перевел взгляд вниз, на торчащий из живота Ульрика нож. Лезвие сжимали пальцы в окровавленной белой перчатке.
        Ульрик стукнул Виктора рукояткой револьвера в лоб. Поправил узел галстука-петли, перешагнул осевшего мешком убийцу и направился к Башне. Неприятностиметр тревожно пискнул.
        - Знаю, приятель, - пробормотал Ульрик. - Времени у меня немного.
        Ульрик взглянул на руку, поморщился. Ладонь рассечена до кости. Он не стал блокировать удар, а попросту схватился за лезвие. Острие исчезло в кулаке, гарда уперлась в пальцы, не дав хода клинку. Неплохой прием, но на роль постоянного не годится.
        Тревожное «пип», «пип», «пип» зазвучало чаще.
        Он мельком глянул на лица манекенов, застывших впереди. Кажется, они махали ему, приветливо улыбаясь.
        Еще громче, еще…
        Из провала, взметнув комья земли, вскинулся Механический Человек. Сграбастал Ульрика длиннющими паучьими лапами и потащил на дно ямы. Напрасно Ульрик палил из револьвера. Лицо твари оказалось совсем близко. Изо рта Часовика текло раскаленное машинное масло.
        Пальцы сами нашарили рукоятку стилета. Не глядя, Ульрик что было сил ударил тварь стилетом в лицо. Часовик отпрянул, закрыл глаза ладонями. Между длинных пальцев поблескивало трехгранное лезвие.
        Ульрик не знал, тикал дьявольский механизм, подаривший Часовику жизнь, или замолчал навсегда - писк неприятностиметра заглушил все звуки. Впереди, будто на волнах, покачивалась Блуждающая Башня. Ульрик снял перчатку, щелкнул пальцами. Вспыхнула золотом печать, окрашенная багряным. Буквы расплывались, плясали перед глазами. Он помнил, что там написано, но не мог прочесть.
        У Башни стоял рыжебородый здоровяк в цветастой рубашке, шортах и в сапогах из крокодиловой кожи. В руке он сжимал сачок.
        - Гадство, - пробормотал неизвестный. - Снова промазал.
        Ульрик растерянно моргал, роняя алые капли в сухую листву.
        - Здорово ты руку рассадил. Дай взглянуть.
        Прежде чем Ульрик успел ответить, незнакомец схватил его за рукав и смачно плюнул на окровавленную ладонь.
        - У собачки боли, у коровки боли, у тебя - ни-ни. Ого! Давно не видел этих штук, - с этими словами эксцентричный субъект в свою очередь вытащил неприятностиметр из Ульрикова кармана, а после присел на поваленное дерево. Едва оказавшись в руках нового владельца, устройство умолкло.
        Хуже места для привала нельзя было и придумать: позади мужчины стояли улыбчивые манекены, от их рук и голов, поблескивая, тянулись тонкие нити. Ульрик так испугался за давнего знакомца, чьего имени, впрочем, не знал до сих пор, что забыл удивиться своему внезапному исцелению - распяленный рот глубокого пореза исчез, пропали даже шрамы от опасной бритвы.
        Неприятностиметр угрожающе молчал.
        - Меня Генри кличут, - пробасил здоровяк. - Ну, то есть, по-вашему. Мое настоящее имя ты вряд ли выговоришь.
        - Ульрик, - представился Ульрик.
        Генри чуть откинулся назад, устраиваясь поудобнее, и ненароком задел несколько нитей. Ульрик закрыл глаза, чтоб не видеть, как нового старого знакомца разорвет на куски.
        Неприятностиметр не проронил ни звука.
        Ульрик храбро открыл один глаз. Повсюду валялись камни и шипастые бревна. Генри задумчиво разглядывал зубастый капкан, что впился хищной рыбиной в толстое запястье, обильно поросшее рыжим волосом.
        - Осточертели мне эти штуки, - пожаловался Генри, тряхнув рукой.
        Капкан шмякнулся о дерево и обиженно клацнул треугольными зубами. По физиономии здоровяка, словно по экрану телетранслятора, пробежала темная полоса. - Ты не обращай внимания, со мной и не такое приключалось, - добродушно откликнулся Генри. - Однажды, представляешь, в кузне вместо кренделя раскаленную добела подкову слопал, каково? Хорошо, мой народ с рождения отличается повышенной живучестью. А то бы каюк.
        «Мой народ»?!
        Ульрик смотрел на Генри не веря глазам. От избытка чувств даже напялил валявшийся на земле цилиндр, потом снял и глубоко поклонился.
        - Эй, ты чего?
        - Я недостоин беседовать с вами, - сказал Ульрик, не поднимая головы. - Вы, несомненно, представитель рода Древних. Встречи с вами человечество ждет больше двухсот лет. На моем месте должен быть великий ученый, в крайнем случае - президент. А я всего лишь беглый преступник.
        - Не такие уж мы и разные, - сказал Генри и щелкнул пальцами. - Гляди.
        На здоровенной лапище вспыхнули до боли знакомые буквы.
        - Не может быть! - не удержался Ульрик. - «НЕУДАЧНИК»? Вы?! Но как такое возможно?!
        - «Неудачник» - это не совсем верный перевод с нашенского. Там, по правде, два слова. И одно до ужаса неприличное, - хихикнул Генри. - Я, конечно, не того, не в претензии. Когда печать получил, меня даже гордость разобрала, ни у кого такой еще не было! Да ведь печать неспроста дается.
        Поначалу родичи не особо серчали. Посмеивались, ясное дело, но по-доброму. Да только время шло, и неприятностей от меня становилось все больше. А я виноват? Куда ни пойду, чего ни сделаю, всем от меня одни убытки. Родичи начали сердиться уже не на шутку. Я этому значения не придавал. И зря…
        - А как же остальные? - лихорадочно соображал Ульрик. - Куда делись?
        - Бросили они меня, вот что. Я когда из капсулы-то вылез, глядь по сторонам: никогошеньки…
        - Капсулы?
        - Такие штуки, - Генри поводил руками в воздухе. - В них ложишься и будто засыпаешь, а время, того, идет. Незаменимая вещь в межзвездных путешествиях. Тут неподалеку есть одна. В общем, наши сказали, что намечается переселение. Ну, я в капсулу залез, время выставил, какое велено. Выхожу, а родичей и след простыл.
        Я тогда искать никого не стал - разобиделся. К тому ж ваших, людей то есть, развелось - тьма. Стал приглядываться к новым соседям, подходячую наружность подобрал - мой настоящий облик тебе не по нраву придется. Модулятор голоса вот настроил, хотел друзей найти. Со мной и дальше, понятное дело, случалось всякое. Но ваши ничего, не обижались. Говорили, мол, «крепкий мужик, ничто его не берет». Мною впервые в жизни восхищались, представляешь! Я тогда решил свой город основать. И… того, основал.
        Голова шла кругом. Легендарный мэр Блэткоча - Древний, с ума сойти! «Ест раскаленное железо на завтрак», - всплыл в памяти голос Джен. Наверное, и про умывание кислотой, и про бритье топором - тоже правда.
        - А дальше, дальше. Блэткоч основан примерно лет сто назад, тогда вы, наверное, как раз проснулись и вышли из капсулы, но что было потом? Куда вы пропали?
        Генри замялся и отчего-то покосился на сачок.
        - Понимаешь, капсула эта - до чего ж удобная штука. Допустим, погода. Зарядит дождь и льет, и льет… А ты в капсулу шасть, время подкрутил и оглянуться не успел, солнце вышло. Лето наскучило - раз, и зима за окном. Надоел снег - хоп, и весна ручьями журчит. И… понимаешь… видно, напутал я что-то. Выхожу из капсулы, смотрю, а все другим стало - не узнать!
        Поначалу я, того, в Блэткоче был. На глаза решил никому не казаться - стыдно. Скажут, мол, ушел, бросил, забыл. Что делать? Думаю, дай сперва проверю. Пустил слух, будто ты это я, подмогнул немного, ну ты помнишь.
        Ульрик кивнул.
        - Хотел посмотреть, как меня, то есть тебя, привечать станут. Если плохо - то так мне и надо. Если хорошо - выйду, скажу: вот он я, чего, не узнали, оглоеды? Посмеемся, да и забудем старые обиды.
        Заметил, конечно, что дела не шибко хорошо идут. Тогда и пришла мыслишка посмотреть, как оно в других городах. Очень мне в Готтлибе понравилось, долго уезжать не хотел. А потом понял - не нравится мне в Блэткоче, и возвращаться не тянет. Так бы и не свиделись больше, да…
        Тут Генри вновь глянул на сачок.
        - …Забыл я кое-что. Вот.
        «…Самое загадочное здание Готтлиба, количество несчастных случаев, что произошли в его стенах, не поддается подсчету…» - вспыли в памяти слова директора некоммерческого учреждения «Брайан и Компания» Белинды Пет.
        - «В здании запрещено одновременно находиться двадцати и более сотрудникам фирмы», - пробормотал Ульрик строчку трудового договора.
        Неудачники словно притягивают беды, так? С ними вечно происходит что-нибудь из ряда вон, чего с другими людьми не случилось бы никогда. Это вроде… ауры. Больше брайанов - больше проблем. А сколько бед и странностей притянет нечто, вроде «Генри»? Древний-неудачник? За сто лет «аура» Генри, надо думать, пропитала Блэткоч насквозь. У города не было ни единого шанса на процветание.
        - Правы оказались мои родичи - никакого от меня проку, - нарушил молчание здоровяк.
        - Зато на Блэткоч упал метеорит, - вступился за город Ульрик, но Древний только махнул рукой.
        Выходит, лотоматоны и впрямь не ошибаются?
        - Ты особенный случай, - будто прочел его мысли Генри. - Другая у тебя печать должна быть. А какая - не знаю. Я б тебе про эти штуки больше рассказал, да… - Он махнул ладонью, на которой все еще горели золотые буквы. - Сам видишь. Я ни на что не годен.
        - Ты помог мне, - напомнил Ульрик.
        - Подумаешь.
        - А, по-моему, ты молодец. Я вот никого больше не знаю, кто может так быстро исцелить рану. Даже зашивать не пришлось.
        - Честно?
        - Ага.
        - Значит, кое-чему я выучился, - Генри улыбнулся. - Я нашим про тебя обязательно расскажу. Надо перед братьями повиниться. Авось, обратно примут? За столько-то лет должны простить.
        - Постойте, постойте, но как же книга? - вдруг вспомнил Ульрик.
        - Какая книга?
        - Леблен, «Краткое изложение уроков о дифференциальном и интегральном счислении».
        - А что с ней?
        - Она ваша?
        - Вроде как. Занятная книженция, и на ночь почитать приятно. Хотя вы там, конечно, того, намудрили.
        - А почему ее нельзя уничтожить?
        - Самый обычный трюк. Чтобы книжка не портилась: я ведь пролить там чего или страницу прожечь - тот еще мастак. Вы разве так не делаете?
        - Учебник в самом деле может ответить на любой вопрос?
        - Ну конечно!
        - Но как?
        - Что «как»? Неужто есть вопрос, на который нельзя сыскать ответ с помощью математического анализа? - неподдельно удивился Генри.
        - А почему «секрет книги откроется лишь подлинному мэру Блэткоча»? - Ульрик ошеломленно сел.
        - А разве можно стать мэром города, да еще такого, как Блэткоч, не зная основ матанализа?
        «Хорошо, что N мертв, - подумал Ульрик. - Для него это было бы чересчур».
        Часы без стрелок пробили полдень.
        - Мне пора, - спохватился Ульрик. - Нужно еще успеть на… одно мероприятие.
        - А без тебя там не справятся?
        - Вряд ли. Только закинем этого в город.
        Ульрик кивнул на Часовика. Око с циферблатом слепо пялилось в никуда. Из другого глаза чудовища торчал стилет. Бесконечное «тик-так» смолкло. Ульрик от души надеялся - навсегда.
        - Пусть люди знают, что им больше ничто не грозит.
        Кроме убийц, воров, троллей, скверной погоды и всего остального, что и делает Блэткоч Блэткочем. Единственным и, слава котам, неповторимым.
        - Наверное, вы этих штук использовали как помощников? - предположил Ульрик, когда Генри легко закинул Механического Человека на плечо и зашагал к Башне. - Там пыль протереть, здесь прибрать…
        - Нет, при мне этаких доходяг не водилось. Я думал, вы навострыкались.
        Сейчас разбираться, что Древний помнил о своей прежней жизни, а что успел подзабыть, не было времени. Ловушки, стоило Генри чуть приблизиться, срабатывали сами собой, кромсая манекены на куски. Пока шли к Башне, первый мэр Столицы Метеоритов упал трижды, причем в последний раз в волчью яму, которой - Ульрик был готов поклясться - десять минут назад не было и в помине.
        …Башня стояла как вкопанная: в толстых пальцах Генри миниатюрная фигурка треснула и раскололась на две части.
        - Ты, того, не сердись, - успокоил он. - Это дело поправимое.
        Древний открыл дверь, что вела в вестибюль. Там, в полутьме, все было недвижно, тихо, мертво; как ни пытался воскресить полицейских Генри - не смог. Потоптавшись на пороге, первый мэр зачем-то закрыл дверь. И открыл опять. И снова закрыл. На десятый раз вместо пропахшего кровью вестибюля обнаружилась винтовая лестница. Миновав ее, очутились в комнате, что напоминала рубку корабля - только штурвала не было. На стенах непонятные приборы и рычаги. В одном устройстве Ульрик неуверенно признал секстант. В углу на столике лежал поднос с картами и колокольчиками.
        Среди кранов и вентилей под стеклянным колпаком стояла искусно выполненная из дерева и камня фигурка башни с часами без стрелок. Рядом нашлись еще две: маяк и пагода. Вероятно, облик Башни можно было менять на свой лад, как внешний вид омоспикусов, что после долгих споров были стилизованы под красные почтовые ящики - черные провалы с молниями, из которых выскакивали конверты раньше, людей пугали до беспамятства.
        - Где же он… ага! - Генри спустил с потолка незамеченную Ульриком конструкцию, похожую на гигантскую скороварку. Подобрал с пола карту Мехатонии и заговорщицки подмигнул:
        - Эта штукенция преобразователем зовется. - Генри щелкнул тумблером, и «скороварка» чуть слышно загудела. - С его помощью основное назначение любой вещи можно заменить на вызов Башни. Головастые у меня родичи были, правда?
        Врожденная скромность, привитая родителями вежливость, а также почтительное отношение ко всем Древним без исключения не позволили Ульрику оттеснить первого мэра в сторону, дабы заняться преобразователем лично. И зря. Не прошло и десяти секунд, как «рубка» наполнилась едким дымом. На Генри было жалко смотреть.
        Утешая товарища по несчастью - с безопасного расстояния, - Ульрик соображал, что теперь делать.
        Есть множество способов выбраться из тюрьмы. Люди годами придумывают планы бегства, изобретательные, рискованные и даже безумные. Наверняка их можно красиво оформить, а после издать отдельной книгой или двухтомником. С картинками и подробными чертежами. Но мало кто всерьез задумывается, как попасть в тюрьму. И не куда-нибудь, а в камеру смертников. Кроме как убить кого-нибудь, в голову больше не приходило ничего.
        Ульрик представил, как новая смена надзирателей, заступая на службу, обнаруживает, что их присутствие вовсе необязательно. Врач, священник и палач на подходе, тогда как виновника торжества и след простыл. Тюремное начальство в бешенстве. Надзиратели обыскивают камеры, переворачивают все вверх дном, ищут потайные ходы.
        Начальник тюрьмы рвет на себе волосы. Он как может оттягивает ту роковую минуту, когда придется во всеуслышание заявить, что опасный заключенный покинул тюрьму, и вовсе не ногами вперед, как было запланировано. Есть от чего расстроиться.
        - Послушайте, - без особой надежды спросил Ульрик. - Нет ли еще какого способа одолеть сотню-другую километров? Желательно за пару секунд?
        - Есть, конечно. Захотел и очутился где надо. Чего тут сложного?
        - Захотите, пожалуйста, оказаться в камере смертников, а?
        Вне всяких сомнений Ульрику следовало сформулировать просьбу точнее. Они побывали в десятке исправительных учреждений и в одной школе, прежде чем добрались до места.
        Было тихо и тоскливо, слышно лишь, как сопит довольный Генри. Ульрика к этому времени, надо думать, искали везде, кроме блока «В».
        - Так, - инструктировал Ульрик, - теперь возвращайтесь в Блэткоч с телом Часовика, а мне пора на казнь.
        - Как скажешь, приятель, увидимся.
        - Это, пожалуй, вряд ли. И вот еще. Вы не передадите кое-что Джен?

* * *
        Питера похитил Часовик, Джен не сомневалась в этом ни секунды. Когда она ворвалась в комнату брата, окно было распахнуто настежь, кровать пуста. На полу ни капли крови, ни следа борьбы, только быстро затихающее «тик-так» в черноте ночи.
        Тщетно Джен бродила по Очаровательному лесу - кроме манекенов ей больше никто не встретился. Разве что мелькнула один раз за деревьями Блуждающая Башня и тут же пропала.
        Джен совсем отчаялась, потеряла сон, аппетит и не находила себе места. Каково же было ее удивление, когда Питер средь бела дня явился домой, целый и невредимый, да еще с Нейтаном в придачу! Перебивая друг друга, они несли какую-то несусветную чушь про Башню, Часовика и N. Джен так обрадовалась, что впустила обоих без лишних вопросов и даже попыталась напоить горячим чаем с конфетами. Впрочем, добрый порыв души остался неоцененным - перепуганные насмерть Питер и Нейтан не то что есть, связно говорить были не в состоянии.
        Сюрпризы на том не кончились. Город в одночасье облетела весть: некто убил Часовика. На улице Счастливая можно взглянуть на его труп за символическую плату в один лэк, сфотографироваться за сотню или приобрести за тысячу деталь, лечащую любые болезни.
        «Добровольно отправиться на битву с Часовиком?!» - подумала Джен.
        На такое согласится только самоубийца. Или идиот.
        Или Ульрик.

* * *
        Мимо камеры, звеня ключами, спешил надзиратель.
        - Эй, Грег, что происходит? - спросил Ульрик.
        - Не до тебя сейчас, - отмахнулся надзиратель.
        Ульрик ждал.
        Грег на всех парах пронесся мимо камер к столу дежурного, по-видимому, направлялся в кабинет начальника смены. И замер. Обратно он возвращался бегом.
        - Привет, - поздоровался Ульрик. - Ты чего такой взмыленный?
        - Что вы здесь делаете?!
        - А сам-то как думаешь?
        Грег не нашелся с ответом и выскочил за дверь. Вернулся он с целой компанией людей в форме и в штатском. Впереди вышагивал красный от гнева начальник тюрьмы Вильям Тетч-Тетч.
        …Ульрик в десятый раз объяснял, как он очутился в камере.
        - Я хладнокровно убил пять человек. Двоим чудом удалось спастись. Суд присяжных приговорил меня к смерти, и вот я здесь.
        - Прекратите паясничать! - От крика Вильяма, кажется, задрожали стены. - Вы по-прежнему настаиваете, что не покидали сегодня стен тюрьмы?!
        - Да.
        - И все это время были тут, в блоке «В»?!
        - Да.
        - Но это же вздор! Мои помощники обыскали все сверху донизу, я лично осмотрел каждую камеру!
        - Иногда искомое находится под самым носом, нужно всего лишь быть готовым узреть истину, - наставительно сказал Ульрик.
        - Тогда как вы объясните, почему на вас фрак да еще с цилиндром?!
        - Заметили все же? Ну ведь можете, когда захотите.
        - Прекратить! Не сметь издеваться!
        - Или что? Повесите меня дважды? Слушайте, как, по-вашему, если мне все-таки удалось сбежать, то зачем было возвращаться? Я соскучился? Или забыл что-нибудь?
        Повисла неловкая пауза.
        - Кажется, я понял, что здесь происходит, - спокойно начал Вильям. - Вы решили прикинуться душевнобольным, чтобы сорвать казнь. Я насмотрелся на ваши фокусы еще в суде. Вам не удастся обвести меня вокруг пальца. Позже я дознаюсь, кто несет ответственность за сегодняшний инцидент, и накажу виновных. А вас казнят по расписанию. Вы не проживете и лишнего часа за счет налогоплательщиков. Увести эту мразь.
        Ульрик с облегчением вздохнул, а спустя несколько минут его втолкнули в комнату с виселицей.
        - Прошу извинить за опоздание, господа, - бросил Ульрик тюремному врачу и священнику, что дежурили у эшафота, кивнул стоящему у стены Митчеллу. Улыбка медленно сползла с лица «государственного служащего».
        …Веревку с висельной петлей с него сняли. Без старого галстука было неуютно. Правда, незамедлительно выдали новый, даже лучше прежнего: прочнее и толще.
        Ульрик не чувствовал ни триумфа, ни разочарования, ни страха, ни радости. Он должен был умереть, осознавал это и был готов расстаться с жизнью. Злость, желание доказать всему миру свою правоту исчезли, уступив место пустоте и отрешенности. Не было ничего, что бы его волновало или беспокоило. Почти ничего.
        Ульрик стоял на крышке люка. Под ногами - трехметровый колодец. При падении он наверняка сломает шею. Конечно, если этого по каким-то причинам не произойдет, смерть будет мучительной и долгой, но Ульрик старался не думать о грустном.
        За спинами надзирателей мелькнула тень. Некто, похожий на огромное грозовое облако, приставным шагом крался вдоль стены. Руки он поднял над головой, занося для удара жуткое оружие, что походило на здоровенную булаву.
        Ульрик с удовольствием закрыл бы сейчас лицо ладонью или даже двумя, как любила делать Джен. Не будь обе руки связаны за спиной. А вон и она сама - идет к эшафоту в коротком черном платье и с гаечным ключом наперевес.
        Долговязый парень с цилиндром-гармошкой на голове, фингалом под глазом и лакированным ящиком под мышкой приветливо помахал Ульрику из-за спины тюремного врача.
        Это была не булава. Ульрик признал в занесенном для удара предмете инкрустированный «метеоритами» десятикилограммовый ключ от Блэткоча. Впрочем парень, на затылок которого был готов обрушиться чудовищной силы удар, особой разницы не почувствует.
        - Берегись! - крикнул Ульрик. - Сзади!
        Надзиратель едва успел отскочить. С потолка, в буквальном смысле как снег на голову, свалилось несколько здоровяков, в одном Ульрик узнал Эдвина. Нейтан, закрыв глаза, усердно размахивал ключом, но, слава богу, никого еще не задел. Пользуясь всеобщей неразберихой, вновь прибывшие без единого выстрела обезоружили охрану.
        Всех, включая Митчелла, Эдвин и его товарищи согнали в центр комнаты, держа под прицелом отобранных револьверов. Вильям Тетч-Тетч затравленно озирался, недоумевая, откуда вдруг взялось такое количество народа и как так получилось, что он оказался на правах заключенного в своей собственной тюрьме.
        Хмурая донельзя Джен взошла по ступенькам на эшафот.
        - Ну вот, - сказал Ульрик, - а ты боялась, что тебе не пойдет черный.
        - Что, кот тебя дери, ты вытворяешь?!
        Кажется, Джен хотела его ударить, но почему-то не решилась.
        - Зачем ты пришла? - устало спросил Ульрик. - Будет только хуже.
        - Как зачем? Тебя спасти!
        - Спасти?
        - Вот именно, - Джен сняла с шеи Ульрика петлю и начала развязывать руки. - Думал, мы дадим тебя повесить? После всего, что ты сделал? Вот еще!
        …Когда Джен услышала, что некий странный тип ходит по Счастливой и показывает механическую тварь каждому встречному, она незамедлительно привела себя в порядок, надела лучшее платье, а после неспешным шагом двинулась вверх по улице, держа курс на пальбу из ружей и радостные вопли.
        К вящему удивлению Джен, «типом» оказался вовсе не Ульрик!
        Противный тролль просил передать что-то на словах, да только человек, который выглядел в точности, как никогда не существовавший или, по меньшей мере, давно покойный Генри Блэткоч, забыл, что именно. Однако быстро спохватился и пообещал отвести Джен туда, где Ульрик сейчас находится. И, само собой, за ней увязалась уйма народа.
        … - Я никуда отсюда не пойду, ясно?
        Выслушав рассказ Джен, Ульрик решительно сунул голову обратно в петлю.
        - Прекрати валять дурака, кот бы тебя подрал! Ты хоть раз в жизни можешь побыть серьезным?!
        - Мне не до шуток, - улыбнулся Ульрик. - Я должен умереть. Или случится страшное.
        - Ты опять за свое? Тебе мало Турнира?
        - Хорошо. И куда же я интересно пойду?
        - В Блэткоч!
        - Да меня там каждая собака знает.
        - Мы не выдадим тебя властям! - решительно заявила Джен. - Пусть только сунутся!
        - Я не стану отсиживаться за чужими спинами.
        - Страна большая, найдешь, где спрятаться.
        - Здесь я в безопасности. Но стоит покинуть тюрьму, и бывшие покровители возьмутся за меня всерьез. На свете есть лишь одно неоспоримое доказательство того, что лотоматоны могут ошибаться. И это доказательство - я.
        - В безопасности? Безопасности?!
        - Пойми, есть люди, которых заботит только личная выгода. Они ни перед чем не остановятся. Я не желаю быть пешкой в их грязной игре. И не собираюсь всю жизнь бегать от правосудия, обвиненный в преступлениях, которых не совершал.
        - Так признайся!
        - Поздно, - Ульрик дернул подбородком, но от улыбки удержался. - Даже если я скажу, что невиновен, мне никто не поверит.
        - Хотя бы попробуй!
        - Не все ли равно? Зная, что правда о лотоматонах сделает тысячи людей несчастными, я предпочту ложь во спасение. Машины слишком важны.
        - Не важнее тебя.
        - Боюсь, здесь ты ошибаешься, - взял Ульрик менторский тон. - Благодаря лотоматонам Мехатония одержала победу в Войне за независимость. С ними неразрывно связано прошлое и будущее страны.
        - Но как же я? Как же Блэткоч?
        - Часовик мертв, - пожал плечами Ульрик. - Теперь все будет хорошо.
        - Но что станет с тобой?!
        Ульрик щелкнул пальцами.
        - Видишь? - спросил он.
        - Нет.
        - Через пару недель печать исчезнет. Мне с детства твердили, что люди, утратившие печать, после смерти попадают в ад. Не хочу проверять это на практике.
        - И ты веришь в эту чушь?!
        - Для меня самый большой позор - лишиться печати. Я так воспитан.
        Джен, кажется, собиралась сказать что-то еще, но вместо этого расплакалась.
        - Какие будут указания, мисс? - деловито осведомился Эдвин.
        - Отпустите их, - всхлипнула Джен.
        - Э-э-э, чего?
        - Верните надзирателям оружие. Пусть казнь продолжится.
        - Но…
        - Приказ шерифа.
        - Но…
        - Делайте, кот бы вас подрал! Живо!
        Эдвин протянул револьвер охраннику.
        - Спасибо, - пробормотал тот.
        Надзиратели оторопело разбирали оружие, стараясь не смотреть на руководство, что шло от унижения алыми пятнами.
        - Взять их! - скомандовал Тетч-Тетч.
        Внезапно выяснилось, что наручники впору только Джен. На запястьях всех прочих, включая Нейтана, скобы не сходились: уж слишком толстые, а с узких ладоней Инкогнитуса наручники сваливались сами собой, застегнуть их не было никакой возможности.
        Тетч-Тетч плевался, грозил и всячески выходил из себя. Последней каплей стало то, что Эдвин порвал цепочку и протянул начальнику два изрядно погнутых «браслета» с просьбой выдать новые.
        Когда руки всех были худо-бедно связаны ремнями от портупей, Тетч-Тетч плотоядно улыбнулся Ульрику.
        - Я повешу тебя на глазах дружков, - сказал начальник тюрьмы. - Пусть полюбуются. А затем лично позабочусь о каждом. Поверь, на свободу они выйдут еще очень нескоро.
        Тетч-Тетч обернулся к палачу.
        - Приступайте.
        …И пяти минут не прошло, как Ульрик был казнен.
        ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ, в которой вопреки традициям отсутствует главный герой
        У края разверстой могилы стояли Джен, Эдвин, Инкогнитус и Нейтан.
        - Сомневаюсь, что он придет, - задумчиво сказала Джен и в очередной раз взглянула на часы.
        - Тогда закапываем? - Эдвин кивнул на гроб. - Как, говоришь, зовется эта штука?
        - Неприятностиметр.
        - И что он делает?
        - Пищит.
        - И все?
        - Или не пищит.
        - А… зачем?
        - Отзывается на опасность. Чем выше опасность, тем громче писк.
        - Похоже, нужная вещь, - оценил Эдвин.
        - Вовсе нет, - отрезала Джен.
        - Это еще почему?
        - Потому, что от нее одни неприятности!
        Комья земли застучали по крышке гроба. Нейтан, кот его дери, до последнего не хотел отдавать треклятую коробку. Надо было закопать их вместе.
        …Тогда, на казни, после психопатической тирады Ульрика о нуждах государства, которые превыше личных, Джен долго ревела и никак не могла успокоиться. Тип с гладкими волосами было возразил начальнику тюрьмы, дескать, ни к чему девушке лицезреть этакое представление, но Джен сказала, что останется с Ульриком до конца. Все деликатно прятали взгляд, и только Нейтан сиял от радости. Он наотрез отказывался понимать, что Ульрик сейчас умрет.
        Гадкий тролль стоял на эшафоте, улыбаясь во весь рот. Скрипнули доски люка, и Ульрик полетел в пустоту. Джен едва не бросилась следом. Веревка дернулась и задрожала, как натянутая струна.
        Священник бормотал молитву, начальник тюрьмы довольно потирал руки, Джен роняла слезы… когда из люка донесся голос Ульрика. Вредный мальчишка жаловался, что ему темно, скучно и, если сейчас же не появится ведущий к свету тоннель или что-нибудь вроде него, он подаст на небесную канцелярию в суд.
        Что тут началось!
        Ульрика вытащили из колодца и тщательно осмотрели. Тюремный врач постучал пальцем там, сям, приложил ухо к сердцу. Велел развязать молодому человеку руки, пощупал пульс, достал стетоскоп, потыкал им в Ульриковы спину и грудь, проверил зрачки на свет. После чего объявил, что заключенный мертв. Ульрик с этим решительно не согласился.
        Ульрика повесили раз пять, после чего начальник тюрьмы потребовал у надзирателя револьвер и разрядил барабан в молодого человека. За что тут же схлопотал от Джен пинок в лодыжку.
        Пули оставили на тюремной робе шесть аккуратных дырок, две - в области сердца. На Ульрике не было и царапины. Тетч-Тетч заламывал руки и грозил всех поувольнять. Палач клялся, что веревка самого лучшего качества, да еще с медной сердцевиной, и требовал в доказательство повесить его лично. Священник лепетал что-то бессвязное и тыкал в Ульрика молитвенником. Надзиратели выглядели испуганными и сбитыми с толку. Не удивлялся происходящему один Нейтан.
        Сердце Ульрика не билось, дыхание не прослушивалось - совсем как у мертвого. Тогда как улыбался и нес какую-то чушь про Древних, математический анализ и Генри, напутавшего с исцелением, он совсем как живой. Второе состояние не устраивало начальника тюрьмы, первое - Джен. Ульрик был недоволен и тем и другим.
        Веревку укоротили, повесив молодого человека у всех на виду, чтобы разобраться, как он жульничает.
        Спорили долго.
        Священник на полном серьезе требовал сжечь Ульрика, сперва проткнув сердце осиновым колом. Врач кричал, что не позволит разбрасываться «бесценным материалом» и лучше заберет молодого человека для экспериментов. Тетч-Тетч заявил, что не потерпит в своей тюрьме нарушений, и призвал Ульрика умереть немедленно. Тот, в свою очередь, мерно покачивался в петле и глядел на присутствующих, как на сумасшедших, будто все, что происходило вокруг, его не касалось вовсе.
        Затем напоявлялась куча зеркал - зовутся «телетрансляторы», спорщиков изрядно прибавилось, однако убивать Ульрика никто больше не собирался. Из петли его вынули, усадили на стул, накрыли пледом и велели подать кофе. Из комнаты всех попросили удалиться, остался только Ульрик, тюремный врач и множество зеркал. Священник, бормоча проклятия, отправился за подмогой - надежды сжечь Ульрика он не оставил.
        Пусть и не сразу, но с Джен и всех остальных обвинения сняли - стараниями гладковолосого, не иначе.
        - …Он стал, как твой кот, - ткнула Джен локтем Инкогнитуса. - И жив и мертв одновременно.
        Инкогнитус пробормотал нечто невразумительное, потирая ушибленный бок.
        - Ты мим? - поинтересовался Эдвин у Нейтана, усердно работавшего лопатой. - Покажи, что умеешь.
        - Я не мим, я ниндзя, рыцарь ночи! Сколько можно объяснять?!
        Эдвин не мигая уставился на «рыцаря ночи». Секунды тянулись одна за другой.
        - Ладно, я мим, - сдался Нейтан.
        - Так и знал.
        Неприятностиметр хранил траурное безмолвие.
        Глоссарий
        (публикуется на основе дневниковых записей Нейтана)
        N - хозяин Блуждающей Башни.
        АНОНИМЫ - мне ничего про них неизвестно.
        БЛУЖДАЮЩАЯ БАШНЯ - Башня, в которой живет N.
        ГРЭМЫ - послушники великого Ордена, обладающие неслыханной силой и властью, способные без ошибки написать любое слово - даже самое труднопроизносимое. А еще они помнят наизусть все исключения из правил орфографии, пунктуации и никогда не путают падежей.
        ДРЕВНИЕ - я слышал, как Господин рассказывал о них. Думаю, это кто-то очень-очень старый - вроде моего дядюшки Лайнела.
        КОТОВСТВО - праздник с многовековой историей и традициями. В этот день мы с бабушкой идем в гости к тете Розе.
        ЛОТОМАТОН - не могу пока сказать, что это, но как выясню, сразу напишу.
        МЕХАТОНИЯ - одна из стран нашего необъятного, покоящегося на трех котах мира. Некоторые верят, будто мир на самом деле круглый, если точнее - сферический, в вакууме (то есть несется с сумасшедшей скоростью в пучинах бездонного космоса вокруг раскаленного шара-звезды), но это неправда.
        РОМАШКА ЛУГОЦВЕТНАЯ - цветок. Придает чаю неповторимый вкус.
        ТЕЛЕТРАНСЛЯТОР - напоминает зеркало, но это совсем не зеркало.
        ТРОЛЛИ - это Питер, Инкогнитус, Тревор, Тедди и еще несколько мальчишек с улицы Праведников.
        УЛЬРИК ВАЙТФОКС - мой Господин и Учитель (знаю, он просил не называть его так, но, когда пишешь, это не считается).
        УЧЕБНИК ПО МАТЕМАТИЧЕСКОМУ АНАЛИЗУ - книга, открывающая врата в преисподнюю, полная запретных знаний и оккультных символов, способная лишить непосвященного покоя и сна, высосать его бессмертную душу, а после низвергнуть на вечные муки в царство хаоса, боли и тьмы.
        ЧАСОВИК - бабушка говорит, что он приходит по ночам к непослушным мальчикам и девочкам, если те разбрасывают игрушки и плохо себя ведут. На самом деле это не так. Часовик приходит ко всем.