Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ЛМНОПР / Логунова Елена : " Семь Секунд До Конца Света " - читать онлайн

Сохранить .
Семь секунд до конца света Елена Логунова
        # Космический курьер Пит и его искажающий пространство чемоданчик, в который можно запихнуть предмет любого размера и формы, весьма популярны в Галактике.
        На этот раз ему платят неплохие деньги, чтобы доставить с Земли на планету Лиан некий приборчик. Заказ как заказ - не лучше и не хуже прочих. Но почему-то за Питом начинают охоту профессионалы высокого класса, нанятые создателем приборчика - Сэмом Сигалом.
        Почему великий ученый так хочет вернуть свое изобретение? Пит начинает собственное расследование - и приходит к весьма неожиданным выводам…
        Елена Логунова
        Семь секунд до конца света
        Улетающий в черное, потрескавшееся небо бог ответа не давал, а сам Николка еще не знал, что все, что ни происходит, всегда так, как нужно, и только к лучшему.
        М. Булгаков, «Белая гвардия»

1.
        Земля
        На сей раз никто не спрашивал его согласия.
        Глухой ночной порой два дубовых сундука в камуфляже без всяких объяснений выдернули его из теплой постели, уперли в напрягшийся живот лазерный разрядник и бесцеремонно затолкали в могучую армейскую вертушку.
        Все двадцать минут, пока они по абсолютно пустому - невиданное дело! - воздушному коридору летели к центру мегаполиса, Пит с опасливым интересом гадал: за что его взяли? Что такого он сделал, что вояки среди ночи присылают за ним скоростняк и даже очищают воздух над городом?!
        В частной жизни Пит уже лет десять не знал за собой более серьезных проступков, чем покупка из-под полы самопальной питьевой воды или сброс - правда, в неположенном месте - непереработанного бытового мусора. Так, может быть, это связано с работой?
        Пит терялся в догадках. Работа? В последний раз он возил «Джоконду». Что и говорить, груз представлял огромную ценность, но у Пита и Джонни была превосходная, совершенно безупречная репутация, в соответствующих кругах их знали и ценили очень высоко. Не зря: в их послужном списке не было ни одного прокола! Вот и с «Джокондой» тоже обошлось благополучно, хотя какой-то психованный варвар и намеревался их прикончить, всех троих - Пита, Джонни и «Джоконду». Огнемет припас, скотина! Но они справились: Джонни что-то почувствовал и вовремя предупредил хозяина, Пит без канители рухнул лицом в грязь, а потом хорошо сработала охрана, и психа скрутили.
        Нет, «Джоконда» тут ни при чем. Плевать воякам и на «Джоконду», и на все культурные ценности человечества оптом! Тут явно что-то другое… Да уж не политика ли?
        Додумать перспективную мысль он не успел.
        Пита выбросили из вертушки едва ли не раньше, чем она села. Он слегка приложился лбом о землю и даже успел удивиться: боже, настоящая трава!
        Насладиться редким ощущением не удалось, потому что его тут же подхватили и опять погнали вперед.
        Жмурясь в ослепительном свете мощных прожекторов, наполовину оглохший от дикого рева вертушки за спиной, Пит, подчиняясь резкой команде, без разговоров открыл Джонни и сбросил ему небольшую серебристую коробочку.
        Едва он закрыл кейс, его снова поволокли в вертушку. Она тут же вновь поднялась в воздух и куда-то понеслась с деловитым и грозным гудением. Пит еще успел бросить сожалеющий взгляд в закрывающийся люк - и понял, что он только что стоял на зеленой лужайке перед Белым домом!
        - Ну и ну! - пробормотал он.
        Значит, его не арестовали. Это просто срочный вызов. Но что, черт возьми, уж такое важное они везут?!
        Маленькая серебристая коробочка. Огромная ценность? Или огромная опасность?!
        О-ох, в бога, в душу вашу армейскую маму!
        Пита прошиб холодный пот. Не иначе, какой-то упертый террорист опять подбросил президенту бомбочку! Атомную. Такой ма-аленький сувенирчик - в симпатичной блестящей коробочке…
        Пит прислушался: Джонни нервничал. Что-то чувствует или просто отражает панику самого Пита?
        Пит заставил себя успокоиться. Как учила в далеком детстве любящая мама, посчитал до десяти, сбился и послушал снова: Джонни определенно беспокоился!
        Опасность. Опасность! Опасность!!
        Дьявольщина, что же это может быть?!
        Пит снова разволновался.
        Ох, точно это бомба! Судя по общей суматохе - вполне взрывоопасная. И кто ее знает, в какой момент она сработает - может быть, именно тогда, когда я буду ее доставать?! Так, Джонни? Я правильно понял?
        Нет, что-то еще. Что же? Что?!
        Думай, Пит, думай скорее, пока вертушка несется в темноту, прочь из города - ну, это как раз понятно: такие сюрпризы, как наша серебристая коробочка, лучше доставать где-нибудь в пустыне Невада. Уж если рванет…
        А она рванет, это ясно: если бы вояки могли ее как-то остановить, не было бы этой дикой гонки.
        Пит, спокойно!
        Он мысленно надавал себе оплеух - как это порой делал в далеком детстве строгий папочка - и сосредоточился, согнал в кучу разбегающиеся мысли.
        Предположим, адская машинка уже шла в разнос, когда мы ее подхватили. С этого момента мы в относительной безопасности, Джонни бомбу придержит, об этом можно не беспокоиться. Значит, самый главный вопрос: сколько ей оставалось до взрыва?
        Мне нужно всего семь секунд, подумал Пит, непроизвольным движением складывая руки, как для молитвы. Одна секунда - чтобы открыть Джонни. (Ты ведь не будешь капризничать, мальчик? Ты никогда не капризничал, тем более не нужно начинать сегодня. Именно сегодня - не нужно!) Еще две секунды - чтобы достать эту дрянь и выбросить ее за борт. Да, именно так: на лету, не останавливаясь, сбросить ее вниз и тут же со всей возможной прытью уносить ноги. На таком скоростном винтокрыле, как этот военный вертолет, четырех секунд вполне хватит, чтобы убраться из эпицентра. А может быть, им повезет и у них будет даже больше, чем четыре секунды.
        Крайне важно, чтобы этот сопляк в погонах сообразил заранее открыть люк!
        Пит встретил тяжелый взгляд молодого майора - про себя он называл его исключительно сопляком, как будто это было военное звание. В вертушке их теперь было только двое - не считая, конечно, пилота, которого Пит не видел.
        Напряженно глядя в светлые и мутные, как молочный кисель, глаза военного сопляка, Пит мотнул головой в сторону люка и показал, как разжимает кулак и размашисто бросает что-то за борт. Майор, похоже, был сопляком, но не дебилом, потому как пантомиму понял. Он кивнул Питу, демонстративно постучал ногтем по циферблату наручных часов и показал на пальцах: четыре.
        Четыре минуты лета до места, понял Пит. Значит, через четыре минуты с копейками вояка откроет люк, и Питер, опустошив Джонни, быстренько передаст далекой земле пламенный привет от какого-то чокнутого террориста.
        Джонни, ты как? Готов?
        Ох, Джонни по-прежнему беспокоится… Пит закрыл глаза, вник и постарался понять.
        Он тревожится за меня. Почему? Что еще мне угрожает?
        Пит осмотрелся, снова напоролся на холодный настороженный взгляд сопляка-майора. Та-ак! Все ясно!
        Пит тихо усмехнулся. Он не был дураком, хотя порой - особенно с женщинами, особенно с красивыми - вел себя как сущий идиот. Сейчас никаких прекрасных дам поблизости не было, и Пит точно угадал расклад. Понятненько: сопляк даст ему открыть Джонни, потому что это не сможет сделать никто другой, а открыть надо, иначе получится, что они сами подарили Питу ядерный заряд, который он может преспокойно привезти в любую точку обитаемой вселенной и расконсервировать уже там. Да, вояка подождет, пока Пит достанет чертову бомбу, но он может не ждать, пока Пит ее сбросит! Замешкайся Пит хоть на секунду - и этот бравый сопливый майор ловко вытолкнет в люк его самого, вместе с бомбой, разумеется. Кстати говоря, парня вполне можно понять: он ведь знать не знает, какова реакция у штатского тупицы, а жить ему хочется…
        Но нет, дружок, так мы играть не будем, подумал Пит, незаметно опуская руку в боковой карман куртки, где лежали кольца. Вот уж не думал, что они пригодятся!
        Наручники Пит таскал в кармане для проформы. Просто знал, что идиоты-заказчики иногда требуют от курьера, чтобы он приковывал кейс с ценным грузом к своей руке: так им кажется надежнее. Чушь, конечно! Не говоря уж о том, что такое украшение привлекает ненужное внимание, так еще и смысла в нем нет никакого. В случае, если кто-то (опять-таки - только идиот!) действительно вздумает дико дергать кейс из держащей его руки, то связка разорвется в самом слабом звене - лучезапястном суставе курьера. После чего тот загнется от шока, напоследок шарахнув по кейсу таким зарядом боли и ужаса, что тот либо намертво замкнется, либо вообще лопнет. Для клиента разницы никакой: в любом случае содержимого кейса не увидит уже никто и никогда…
        Но сегодня наручники были весьма кстати. Ехидно ухмыльнувшись в лицо суровому спутнику, Пит быстрым ловким движением пристегнул свою левую щиколотку к какому-то вполне подходящему стальному кольцу в полу.
        Вояка изменился в лице и выразительно шевельнул губами: выругался, понял Пит. Он ободряюще улыбнулся майору - теперь они играют честно. Майор посмотрел на часы.
        - На старт, внимание… - пробормотал Пит.
        Одна! - показал на пальцах хмурый майор и потянулся к люку.
        Пит положил руку на Джонни и приготовился.
        Ну, малыш, теперь не подведи! Будь другом, подай мне эту дрянь прямо в ладонь, и я вышвырну ее к чертовой матери, на головы ящерицам и скорпионам, или кто там сейчас доживает под нами свои последние секунды…
        Марш!

2.
        Элизиум (Мерлин)
        - Продолжай свой рассказ, отрок! - повелительно сказал Светлейший, после чего утомленно прикрыл глаза и надолго замер - прямой и неподвижный, как дерево.
        Рури исподлобья метнул на него быстрый взгляд и снова потупился: Светлейший вовсе не умер и даже не уснул, хотя Рури казалось невозможным, что такой старый человек может жить.
        Несомненно, Светлейший был самым древним стариком в Городе, однако он был здоровее и крепче самого Рури. Мальчик ежился от холода и с трудом сдерживал мучительный кашель, а Светлейшему нипочем ни сквозняк, продувающий покои, несмотря на тщательно забитый в щели между бревнами густой фиолетовый мох, ни едкий дым от чадящего в очаге пламени!
        - Но я больше ничего не знаю, мой повелитель! - виновато сказал Рури.
        - Тогда повтори то, что ты сказал о непонятном предмете, виденном тобой у лесных людей, - велел Светлейший.
        Он протянул коричневую, сухую, как птичья лапка, руку к маленькой нише в стене комнаты, достал странной формы яркий сосуд, отвинтил крышку в форме маленькой чаши и налил в нее немного коричневой жидкости из сосуда.
        Рури изумленно вытаращил глаза, забыв все, что собирался сказать: жидкость курилась паром, как будто ее только что сняли с огня, хотя дивный сосуд стоял в холодной каменной нише никак не меньше часа - именно столько длился разговор Рури со Светлейшим. Разговор, больше похожий на допрос.
        - Я жду! - чуть раздраженно напомнил старик.
        Рури очнулся.
        - Эта… вещь, она была очень странная! Необычная! Сверху коричневая и на ощупь похожая на хорошо выделанную кожу безволосого зверя, а внутри белая, как снег, и не одним куском, а состоящая из множества тесно сложенных тонких кожиц, сухих и хрупких. Эти тонкие белые шкурки были все одинаковые, очень ровные, и на них были черные крапинки. Много крапинок, расположенных поперек, прямыми рядами. Как будто следы маленьких лапок. А на некоторых шкурках были красивые узоры из прямых и волнистых линий, вроде тех, которые в сильный мороз появляются на прозрачных досках, закрывающих окна замка.
        Светлейший открыл глаза, поднял брови и внимательно посмотрел на Рури. Мальчик, несомненно, умен, подумал он. И наблюдателен, и наделен фантазией. Конечно, он еще очень мал, но может стать опасен, когда подрастет.
        - Кто твои родители, отрок? - отрывисто спросил он.
        - Кто мои родители? - Рури запнулся. Вопрос оказался неожиданным. - Моя мать, о Светлейший, - Тэти, Главная над ткачихами, а моего отца звали Вув, но я его не помню, он погиб на охоте, когда я еще не умел помнить.
        Вув-Задира, вспомнил Светлейший, вопреки возрасту, не страдавший склерозом. Кажется, он приходился мне внуком или внучатым племянником? Вув-Задира, горластый парень, своенравный и непочтительный. Или просто дурак? Наверное, дурак! В пьяной компании распустил язык и принялся болтать, будто все старики в Городе, кроме Светлейшего, умерли в одночасье вовсе не случайно. Вовсе не по воле богов, пожелавших разом избавить избранный ими народ от ненужного и опасного груза лишних знаний, как гласила официальная версия трагических событий. Да, ума у парня было не густо, иначе он мог бы сообразить, что человек, способный в одну ночь избавиться от всех, кто не был моложе и невежественнее его самого, найдет способ убрать и неудобного болтуна.
        - Вув, - повторил Светлейший вслух, вновь испытующе взглянув на мальчика. - Значит, ты чистой крови?
        Парнишка гордо вытянулся.
        Тем хуже, хмуро подумал Светлейший.
        Он окинул быстрым взглядом хрупкую угловатую фигурку ребенка и отвернулся.
        Если тебе повезет, безразлично подумал он, ты умрешь сам - от снежной лихорадки или от синей сыпи. Иначе мне придется снова пустить в ход порошок.
        Тут он тихо и злорадно ухмыльнулся: надо же, порошок придумали для того, чтобы чистить керамику и пластик, снимать грязь с эмали кухонных плит и до блеска отмывать оконные стекла! Правда, порошок хорошо делал все это, но он также совсем неплохо отправлял к праотцам тех, кто был неугоден ему, Светлейшему. Впрочем, тогда он еще не был Светлейшим…
        Рури поймал зловещий взгляд старика и вздрогнул всем телом. Интересно, а правду ли говорят, будто Светлейший живет так долго потому, что к нему переходит остаток жизни каждого, кто умер слишком рано? Если так, то старик бессмертен! Во время одной только последней вспышки снежной лихорадки в Городе умерли семнадцать человек, и среди них были очень молодые люди, даже совсем дети.
        Рури снова поежился: его младший брат Тэт тоже умер, и Рури даже не видел, как это произошло, потому что мать при первых явных признаках болезни отвела Тэта в Последний Дом, и там его заперли вместе с другими обреченными. Тэт плакал, так плакал, он не хотел идти в Последний Дом, не хотел умирать, но мать не сжалилась и убежала, не оглянувшись. Она любила Тэта, но боялась заболеть. Все в Городе до ужаса боялись вдруг увидеть на своем теле серебристые пятна начинающейся лихорадки, один только Светлейший не боялся, и когда все дрожали от страха и молились, запершись в своих хижинах, он спокойно расхаживал по опустевшему внутреннему двору, иногда останавливаясь, чтобы проглотить маленькое белое зерно. Никто не знал, что это за зерна и где они растут: такие были только у Светлейшего, а он ничего об этом не говорил. А того человека, который осмелился Светлейшего расспрашивать, неожиданно убил гром. И странный то был гром: без молнии, вообще без грозы, в солнечный безоблачный день!
        - Посмотри сюда, - сказал старик. - Скажи, та вещь, которую ты видел, была похожа на эту?
        Рури очнулся от печальных и тревожных дум, послушно посмотрел и энергично закивал:
        - Точно такая же!
        Светлейший небрежно отбросил книгу в сторону.
        - О мой повелитель! Можно я посмотрю поближе? - Мальчик умоляюще сложил руки.
        - Нет, - сухо сказал старик. Сказал, как отрезал. - Это очень плохая вещь. От нее можно заразиться.
        - Заразиться?
        - Опасно заболеть.
        - Но вы…
        - Я могу к ней прикасаться, ибо я Светлейший! - Вынужденный давать объяснения, старик рассердился. - Боги хранят меня! Но ты - другое дело, ты - не я! Если ты прикоснешься к этой вещи, то обязательно заболеешь и, может быть, даже умрешь.
        Ты непременно умрешь, добавил он про себя.
        У входа беспокойно шевельнулась темная тень: Пап-Беспалый, Главный над стражами, бесшумно переступил с ноги на ногу, напоминая о себе. Старик слегка повернул голову.
        - Клянусь, это умники! - сказал Пап, поймав вопросительный взгляд Светлейшего.
        Любопытный мальчик насторожил ушки. Заметив это, старик жестом велел ему выйти вон. Ребенок послушался, но, едва выйдя из покоев, приник глазом к дырочке в полотнище, закрывающем дверной проем. В глазок мало что было видно - в основном квадратную спину Главного над стражами. Пап шевельнул лопатками. Поняв, что здоровяк Беспалый побаивается Светлейшего, Рури злорадно усмехнулся: не он один боится древнего старца!
        - Ты клянешься? - Голос старика был опасно спокоен. - А не ты ли уже клялся мне, что с умниками покончено и последний книжник испустил дух в ременной петле на суку ледяной сосны?
        Пап беспокойно зашевелился.
        - Мой повелитель! - В голосе Главного над стражами звучало желание оправдаться. - Должно быть, это самая последняя маленькая колония, о существовании которой мы не подозревали. Она находится так далеко от Города, что мы узнали о ней только случайно. Мальчик сказал ведь, он заблудился в Светлом лесу, а кто-то из них наткнулся на него и привел в свое логово - конечно, только для того, чтобы втянуть ребенка в преступную шайку…
        - Его звали Миим, - забыв, что его отослали прочь, вмешался Рури. Шагнув в покои, он зачастил: - Миим, мальчик, он был только на полголовы выше меня, но умел замечательно метать камни, так далеко и метко, как не умеет даже сам Зизу, Главный над охотниками!
        - Вот как? - произнес Светлейший, широко открывая глаза. - Об этом ты мне ничего не говорил!
        Плохо дело, с досадой подумал он. Значит, они умеют замечательно метать камни. Что там у них, интересно, - усовершенствованная праща, какой-нибудь прототип катапульты? Плохо, очень плохо! Ребенок сказал, что у них есть книга или даже книги, ладно, если это сборник старинной земной поэзии, а если какой-нибудь технический справочник? Да нет, справочник - это тоже не страшно, успокоил он себя. Справочник слишком сложен для них, даже если кто-то там еще помнит новосолярный, но вот если это обыкновенный детский учебник… Да, учебник - это хуже всего, а ведь именно простейшие школьные учебники были буквально в каждой семье, даже если это была семья рыбака или охотника, живущего вдали от Города.
        Эх, не всех он тогда убрал! В Городе организовать массовое убийство было просто, потому что жертвы были на виду, но эти одиночки, забившиеся в леса, годами не давали о себе знать, и кто-то, конечно, уцелел.
        - Гругля мне, быстро, - повелел старик, неожиданно легко поднимаясь с покрытой меховыми шкурами скамьи. - Отряд не поднимать, со мной поедете только вы двое.
        Пап молча кивнул и вышел, торопясь исполнить распоряжение повелителя. В открывшуюся на мгновение дверь потянуло холодом. Рури зябко закутался в свою потертую меховую накидку. Дракон, из шкуры которого мать скроила ему плащ, очевидно, умер от старости и перед смертью долго болел. Шкура была лысой, как колено.
        - Ты покажешь нам дорогу, - сказал Светлейший.
        Мальчик молча кивнул, стуча зубами.
        - Мерзнешь?
        Светлейший сдернул с лавки покрывающую ее меховую шкуру и бросил Рури. Тот с благодарностью принял мягкое ворсистое полотнище и плотно завернулся в него.
        Нет, все врут, будто Светлейший жестокий старик и вообще не человек. Какая теплая шуба!
        - Располагайте мною, мой повелитель! - расправив остренькие плечи, пылко воскликнул Рури.
        - Непременно, - холодно, одними губами улыбнулся старик.
        Ладно, подумал он про себя. Кажется, мальчишку можно приручить - до поры до времени, конечно, пока из волчонка не вырастет волк. Впрочем, можно не спешить: если ребенок окажется так же предан, как смышлен, он будет даже полезен. Кто знает, может быть, я даже сделаю его своим наследником!
        - Все готово, мой повелитель, - сказал Пап-Беспалый, бесшумно возникая на пороге.
        Светлейший вышел во двор, Рури быстро семенил сзади, но, увидев оседланного верхового гругля, не сдержался и вприпрыжку выбежал вперед.
        - Ух ты! - звонко воскликнул он, не скрывая своего восторга.
        - Чей это гругль? - отрывисто бросил старик, придирчиво оглядывая невзрачное на вид животное.
        - Мой собственный, повелитель, - сказал Пап. - Его зовут Багрец. Это хороший гругль. Он, конечно, не красавец, но быстр и вынослив. Я подумал, что вы не захотите взять Колокольчика.
        - На этот раз ты правильно подумал, - коротко заметил Светлейший.
        И, не удержавшись, съязвил:
        - Это редкость!
        - Вы не хотите взять Колокольчика, мой повелитель? - удивился мальчик.
        Хмурый Пап тут же отвесил ему звонкую затрещину, наказывая за вольность.
        - Колокольчик слишком бросается в глаза, - машинально ответил Светлейший.
        Он подошел к могучему животному и подергал пристяжные ремни на правом боку.
        - Упряжь вполне надежная, не сомневайтесь, мой повелитель, - заверил его Пап.
        Ага, не сомневайтесь, внутренне усмехнулся Светлейший с превеликой язвительностью. Как же! Ищи дурака! Нет, мой дорогой, это мы уже проходили: наш собственный любимый старший брат, Его Высочество наследный принц Момо Веселый, сломал себе шею, свалившись с верхового гругля! К счастью, бедняга совсем не мучался, ибо упал точнехонько темечком вниз.
        Это же нужно было еще так точно рассчитать, с гордостью подумал Светлейший, чтобы петля подножки лопнула не сразу, а лишь тогда, когда гругль принца набрал полную скорость! Он вспомнил, как виртуозно подклеивал глубоко надрезанный ремень составом для заращивания резины, и снова, хотя прошло столько лет, почувствовал удовольствие от хорошо выполненной работы.
        - Я сам. - Светлейший отмахнулся от Папа и легко вскочил на подножку справа: он предпочел быть только пассажиром, не собираясь управлять незнакомым животным.
        Подождав, пока повелитель надежно пристегнется, Пап забрался в левое гнездо, прихватив с собой Рури. Мальчик задохнулся от восторга и гордости: он - в гнезде водителя! На настоящем боевом гругле Главного над стражами!
        - Быстрее! - крикнул невидимый Светлейший.
        - Пошел! - взревел Пап в левое - не глухое - ухо гругля.
        Животное прыгнуло вперед и, набирая скорость, промчалось через внутренний двор к Воротам и дальше - за Городское Кольцо, к Светлому лесу.
        Светлейший покачивался в ременном гнезде. Гругль действительно был резвый, сильный и малотряский, он бежал ровно, не замедлив хода даже в лесу, где приходилось двигаться волнообразно, огибая древесные стволы. Движение не прекращалось ни на секунду: очевидно, мальчик хорошо запомнил дорогу.
        - Мой повелитель! - донесся до старика голос Папа. - Ребенок говорит, что мы уже рядом!
        - Не останавливаться! - прокричал в ответ Светлейший.
        Интересно, сколько их там, подумал он. Вряд ли многим больше дюжины, такую большую колонию давно бы обнаружили.
        - Надеюсь, что так! - кивнул он сам себе, опуская свободную от петли правую руку в потайной карман.
        Артритные пальцы плотно обхватили тяжелую рифленую рукоять. Она холодила руку, но это ощущение вовсе не казалось Светлейшему неприятным.
        - Я не могу потратить на них больше дюжины выстрелов, - с сожалением сказал себе Светлейший. - Это моя последняя обойма, и другую взять негде!
        Проклятая принцесса, с неожиданной злобой подумал он. Что он будет делать, если через год-другой в диких лесах неожиданно объявятся еще умники, и будет их больше, чем драгоценных последних патронов? Пошлет против них идиотов Папа с ножами и рогатинами? Или откажется от Элизиума?
        Проклятая принцесса!

3.
        Земля
        - Где я?
        В последнее время этот вопрос звучал так часто, что исчерпал даже беспредельное терпение робота. Умница ответила, но с явным раздражением:
        - Ты дома.
        Она говорила голосом мамочки.
        - А кто я?
        Это Пит спросил уже из чистой и бескорыстной вредности, просто для того, чтобы позлить машину.
        - Ты, Питер Корвуд, алкоголик и тунеядец! - рявкнула Умница голосом Элси.
        Вопли супруги Пита всегда чрезвычайно бодрили - даже сейчас, когда Элси стала его
«бывшей».
        - Скажи еще, что ты отдала мне лучшие годы своей жизни! - язвительно пробормотал он.
        - И это чистая правда! - укоризненно пробряцала Умница своим собственным механическим голосом.
        - Ты права, права! - Питер поднял руки, словно сдаваясь.
        Это несложное движение далось ему нелегко. Кажется, вчера он здорово перебрал. Что же он пил-то? Вдохновенно сочиненную смесь из нескольких видов алкогольных напитков. А с кем он эту гадость пил? С этим… как его… а, какая разница! Друзей у него не осталось. Те, кто имел хоть каплю здравого смысла, давно убрались с этой планеты. Те, что остались, уже умерли или спились. И он тоже скоро сопьется.
        - Или умру, - вздохнул он, чуть не расплакавшись над своей печальной судьбой.
        Умница этой пораженческой реплики не услышала. В последнее время она страдала старческой тугоухостью, а прикупить роботу новую акустическую систему Пит никак не мог. Ему уже и на выпивку-то едва хватало.
        - Я отдала тебе ровно сорок восемь своих лучших лет! - патетически проскрежетала Умница.
        Оказывается, мелочная жестянка не слушала его, занимаясь подсчетами!
        - Да мне всего тридцать три! - возмутился Пит. - Как же ты могла отдать мне сорок восемь лет?
        - Я отдала твоей семье сорок восемь своих лучших лет! - Умница внесла в свое заявление существенную поправку.
        Пит расценил это как свою небольшую победу и приободрился. Мелочь, а приятно! Решив, что жизнь не так плоха, как кажется с похмелья, он открыл глаза и тут же понял, что ошибся. Охнул и болезненно сощурился.
        - Слишком светло!
        - Потерпи, дружочек! - сочувственно проворковала Умница голосом заботливой бабушки.
        Она притушила свет. Пит поморгал и сказал, стараясь говорить твердо:
        - Ну, так-то лучше! И нечего зазря транжирить дорогущую электроэнергию!
        - И нечего в будний день напиваться, как свинья! - ехидно проворчала в ответ Умница голосом деда.
        У старика были очень строгие принципы по части спиртного. Сам он напивался, как свинья, исключительно по субботам. В будние дни хмельной дед имел обличье более мелких и опрятных животных.
        - Как вы мне все надоели! - пожаловался Пит, сев в постели. - Какое наказание - быть единственным ребенком в большой семье!
        - Питер Корвуд! - Умница умудрилась разложить возмущение на пять голосов разом, включая свой собственный.
        - Он самый, - ответил Пит, раздумывая, встать ему с кровати или бухнуться обратно.
        Нет, бухаться нельзя, голова у него и так раскалывается и может не перенести удара о подушку. Значит, вопрос стоит таким образом: встать ему или тихонечко лечь обратно?
        - В чем дело, дружок? - забеспокоилась Умница (бабушка). - Ты плохо себя чувствуешь?
        - Я чувствую себя как всегда, - уклончиво ответил Пит.
        Собственно, это и означало, что он чувствует себя плохо. Отвратительно. Дерьмово.
        Пит с великой осторожностью опустил голову на подушку.
        - Опять весь день продрыхнешь? - сердито спросила Умница голосом деда.
        Старик всю жизнь вставал с первыми петухами и ложился с курами. В те времена петухи и куры еще не были редкими птицами. Пит смутно помнил, что в детстве даже ел курятину, хотя на что это было похоже, припомнить не мог.
        - Я уже не сплю, - напомнил он.
        И чтобы отбить у Умницы нездоровое желание его воспитывать, сменил тему, с неискренним интересом спросив:
        - А что у нас нового?
        - Новое разрушительное землетрясение в Юго-Восточной Азии, - откликнулась Умница голосом популярного телевизионного диктора. - Новая поправка к Закону о воде. Новая отпускная цена на кислород в подушках. В правительстве новый министр природы.
        - Как будто у нас еще есть природа! - фыркнул Пит.
        - Природы нет, но есть министр! - в тон ему поддакнула Умница голосом папы.
        Оба невесело засмеялись.
        - Вообще-то я спросил, что нового у нас, - напомнил Пит. - У тебя, у меня и у Джонни.
        - У меня давно уже не было ничего нового, а хотелось бы новую акустику, - съязвила Умница. - Если ты не заметил, я уже разваливаюсь на части и вот-вот окончательно рассыплюсь.
        Пит хотел съехидничать, сказав: «Жду - не дождусь!», но удержался. Умница вполне может разобидеться, и тогда ему не с кем будет даже поговорить.
        - А у тебя в почте новое послание, - сообщила Умница.
        О Джонни она ничего не сказала - не считала его достойным упоминаться в одном ряду с людьми. Пит подумал, что Умница обзавелась манией величия - думает, если она разговаривает людскими голосами, то и сама сродни хомо сапиенс!
        Потом до него дошел смысл ее последних слов.
        - Новое послание? - повторил он, широко открыв глаза и снова сев в постели. - От кого?!
        Он уже тысячу лет не получал писем. Только счета, штрафные квитанции и всяческие официальные уведомления, но эти почтовые отправления Умница никогда не называла старомодным словом «послание».
        - Не поверишь, милый! - отозвалась Умница довольным голосом мамочки. - Пляши! Тебе написали из личного секретариата самого мистера Тревора!
        - Тревора?!
        - Угу! - промурлыкала Умница.
        - Читай! - велел Пит и суеверно скрестил пальцы.
        Если это то, о чем он думает, жизнь и вправду не такая скверная штука!
        - А сплясать? - напомнила Умница, явно надеясь на необычное развлечение.
        - Мужской стриптиз сойдет за танец? - спросил Пит, широким жестом отбрасывая в сторону одеяло.
        - Фу, бесстыдник! - Она притворно пожурила его кокетливым голосом Элси.
        - Читай! - Теперь уже Пит не изображал нетерпеливое любопытство, он и вправду был заинтригован.
        - Уважаемый мистер Корвуд! - официальным голосом с мажорным фанфарным бряцанием завела Умница. - Вам настоятельно предлагается явиться завтра в десять часов тридцать минут утра в резиденцию мистера Тревора для делового разговора, который будет иметь для вас большое значение.
        Очевидно, это было все письмо, потому что Умница сменила тон и оживленно сказала голосом мамочки:
        - Пит, милый, как это замечательно! Ты только представь, сам господин Тревор хочет с тобой встретиться!
        - В письме не сказано, что с ним будет говорить сам Тревор! - возразил вредный дед, который всегда рад был испортить кому-нибудь удовольствие. - Велено просто явиться в его резиденцию!
        - Конечно, Тревор будет лично разговаривать с Питером! - уверенно сказал папа. - Наш мальчик заслуживает самого серьезного к нему отношения!
        - Дружочек, ты должен одеть парадный костюм! - заволновалась бабушка. - Я почищу его и отутюжу и найду тебе свежие носки. А где твоя белая сорочка? Не помню…
        - Цыц! - заорал Пит, бухнув по постели кулаком.
        Удар пришелся в подушку и не возымел результата, но окрик получился на славу. У Пита у самого в ушах зазвенело.
        - Умница! - сдерживая раздражение, сказал он уже спокойнее. - Когда ты перестанешь разговаривать сама с собой? Это очень нездоровая привычка! Простое раздвоение личности - верный признак шизофрении, а что же говорить про расчетверение?!
        - Но, Питер, я…
        Пит уже не мог слышать мамулино голубиное воркование.
        - Довольно! - снова рявкнул он. - Заткнитесь вы, все! Я давно не младенец, который нуждается в постоянной опеке, так что хватит надо мной сюсюкать!
        Умница замолчала на полуслове: похоже, наконец-то обиделась. Сейчас это Пита даже обрадовало. Он поудобнее устроился в подушках, вернул на место одеяло, наскоро свил из него уютное гнездышко, непримиримо проворчал еще:
        - И отойдите все от моей колыбельки! - и снова крепко-накрепко смежил ресницы.
        Ему нужна была тишина, чтобы как следует подумать о завтрашней встрече. Парадным костюмом с белой сорочкой и свежими носками тут не обойдешься, деловой разговор с Тревором - это очень серьезно.
        - Думаешь, это наш шанс? - мысленно спросил он Джонни и ощутил прилив радости.
        Джонни тоже считал, что это отличный шанс.

4.
        Земля
        - Ты опять? - спросила Мариза.
        Легкий укор в голосе жены был тактично замаскирован добродушным смешком.
        - О, прости! - Сэм очнулся от размышлений и виновато посмотрел на бутерброд в своей руке.
        Кусочек хлеба был полностью погребен под толстым слоем густого малинового джема, который блестел и бугрился, как мутировавшая рубиновая медуза.
        Сэм поморщился: сравнение, которое он сам придумал, ему не понравилось. Рубиновая медуза - фу, как неаппетитно! Сэму не нравилась венерианская кухня. Он был до смешного консервативен в еде и больше всего любил самую обыкновенную земную пищу - синтетическое мясо с порошковой кашей. Впрочем, этим забавная старомодность Сэмюэла Сигала исчерпывалась. В списке гениальных изобретателей человеческой расы, составленном престижным научным журналом, он занимал третье место после Леонардо. Верхнюю ступень воображаемого пьедестала уважаемые господа Сигал и Да Винчи уступили безымянному изобретателю колеса.
        - Мы же договорились, что будем намазывать тосты джемом, а не топить их в нем! - Мариза с трудом сдерживала смех.
        - Я уже извинился! - ворчливо напомнил Сэм.
        Он слегка утрамбовал горку джема ложечкой и оценивающе посмотрел на бутерброд, словно всерьез рассчитывал, что после этой манипуляции он существенно уменьшится. Мариза смешливо фыркнула и поперхнулась чаем.
        - Это вовсе не смешно! - надулся Сэм, притворяясь обиженным. - Ты просто не понимаешь! Я вовсе не обжираюсь, я ищу идеальное соотношение формы и содержания!
        - Золотое сечение бутерброда! - кивнула жена и, перестав сдерживаться, захохотала в голос.
        Сэм перестал кукситься, сунул в рот свой сэндвич и с нежностью посмотрел на супругу. Ему было приятно видеть ее веселой. Так искренне Мариза не смеялась с тех пор, как уехал Ларри, а это было давно, очень давно!
        Единственный сын Сигалов уже шесть лет жил на Сонеме - симпатичной, но очень отдаленной планете на задворках Галактики. Мариза очень скучала по мальчику, и Сэм тоже, но он никак не мог оставить Землю и умчать в пасторальную глухомань. Тут у него были работа, лаборатория, большой перспективный проект… А Ларри было хорошо на Сонеме. Он там лечил каких-то шестиногих коров и выращивал в саду вокруг бревенчатого дома здоровенные фиолетовые яблоки, похожие на шары для боулинга.
        - Тебе понравятся фиолетовые яблоки! - с нежностью сказал Сэм жене. - Ларри рассказывает, что они очень вкусные. Ты сваришь из них джем. Много джема!
        Мариза тут же перестала смеяться.
        - Я была бы совершенно счастлива, если бы ты поехал со мной, - тихо сказала она.
        - Ты же знаешь, я не могу, - покачал головой Сэм.
        Этот разговор они вели уже не в первый раз, и он чертовски утомил обоих.
        - Не сейчас, - сказал он. - Я закончу свою работу, улажу все дела и тогда тоже приеду к вам на Сонему.
        - Какие дела могут быть важнее, чем семья? - безнадежно вздохнула Мариза.
        Вопрос был риторический, ответа она не ждала, поэтому встала из-за стола и понесла в кухню пустые чашки. А Сэм посмотрел ей вслед и тихо ответил:
        - Поверь мне, дело очень серьезное!
        И когда жена отошла подальше и уже не могла его услышать, он стеснительно добавил:
        - Понимаешь, милая, я должен спасти мир.
        По натуре Сэм не был героем и до самого последнего времени колебался, выбирая между гражданским подвигом и личным благополучием. Теперь всякие сомнения исчезли. Ночью он получил тайное сообщение от почтового робота, контролирующего отправку корреспонденции из секретариата господина Тревора: в списке адресатов наконец возникло имя, появления которого Сэм давно ожидал. Тревор проявил интерес к Питеру Корвуду, а это означало, что авантюрный план Сигала будет приведен в исполнение.
        - Колесики завертелись! - пробормотал Сэм (респект изобретателю номер один!).

5.
        Земля
        Разумеется, он проспал!
        Всякий раз, когда ему снился этот неизбывный кошмар, Пит хотел и не мог проснуться, словно упрямо желал досмотреть ненавистный сон до самого конца, до того момента, когда одуряющий рев и тряску армейской вертушки сменило сорочье стрекотание журналистов, и чьи-то бесцеремонные руки завертели обмякшего Пита, подставляя его под вспышки блицев. Писаки неутомимо делали снимки: Пит и Джонни на фоне военного вертолета. Щелк! Пит и Джонни в обнимку с повеселевшим сопляком-майором (заботливо опустившим в этот момент в карман Пита забытые им в вертушке наручники). Щелк! Снова Пит и Джонни - с другими армейскими чинами, с агентами в штатском и сами по себе. Щелк, щелк, щелк!
        Взмокший от пережитого волнения, Пит позволял себя тискать и придурковато улыбался. В тот момент он еще не понял, что его блестящей профессиональной карьере пришел конец: какой из него теперь курьер, когда весь мир как облупленных знает и его, и Джонни?
        Пит с упорством мазохиста досмотрел проклятый сон до точки и снова проспал.
        Дребезжания Умницы, талантливо имитирующей допотопный механический будильник, он не услышал, утренней болтовни родственников тоже. Похоже, у домашнего робота окончательно сломалась аудиосистема. Пита разбудили совсем другие, ничуть не более мелодичные звуки: истошный визг тормозов, металлический скрежет, разноголосая ругань и треск выстрелов. Опять какие-то юные придурки не поделили скоростную полосу!
        Разбудить разбудили, но, видно, не до конца, иначе Пит не полез бы в душ, не проверив сначала, есть ли сегодня вода, и если да, то какая именно. Он же как последний идиот щедро облил себя скользкой моющей жидкостью и смело повернул ржавый вентиль. Розетка душа захрипела и обильно плюнула в него вонючим желтым кипятком. Пит взвыл, выскочил из душа и, оскальзываясь мыльными ногами на отродясь не мытом пластике, бросился к холодильнику, чтобы сунуть в него ошпаренный скальп. Тоже идиотизм: электричества не было второй день, откуда в холодильнике холод?
        И никакого холода там, разумеется, не было, а была адская вонь. Настоящая океаническая рыба, купленная у барыги из-под полы за сказочные деньги, благополучно разморозилась и самым добросовестным образом протухла.
        Задохнувшись, Пит отшатнулся от холодильника и быстро убрал оконное стекло, не успев сообразить, что опять делает глупость. С улицы густо пахнуло автомобильными газами, и жирные хлопья копоти от разложенного анонимными кретинами костра облепили мыльную физиономию Пита.
        Он автоматически закрыл окно, отдышался и покачал головой, сочувствуя сам себе.
        Н-да. Хорошее начало дня!
        Пит выругался, нехорошо помянув матушку, потом по маминой же методе трижды посчитал до десяти, успокоился и взял себя в руки. Он вернулся в ванную, пустил желтую мутную воду, немного постоял, глядя на нее в большом сомнении, и со вздохом сожаления плотно закрыл водопроводный кран.
        В платяном шкафу, завернутая в полотенце, стояла трехлитровая пластиковая бутыль с питьевой водой - НЗ. Пит посмотрел на себя в зеркало - лицо серое, как смог за окном, все в желтых разводах мыла и крупных черных горохах копоти - и нехотя раскупорил священную бутыль. Скупо смочил губку драгоценной жидкостью, кое-как умылся, стер с себя пену и сажу. Оделся, проглотил свой дежурный завтрак - синтетическое молоко и хлебный порошок, бросил озабоченный взгляд на часы: он опаздывал.
        Быстрее! Кредитки. Опознавательный браслет. Разрядник. Джонни. Все!
        Поскольку электричества не было, лифт, разумеется, не работал. Пит сразу направился к лестнице, на бегу хлопнув ладонью по карману на груди, чтобы включить автономное свечение. Толку от него, правда, было немного, но Пит уже запомнил все выбоины в ступенях и проломы в перилах, так что мог проскочить вонючую лестницу на хорошей скорости, не затормозив даже на опасной площадке между вторым и первым этажами, где, как он знал по опыту, любили устраивать засады начинающие грабители. Напротив, там он еще ускорил шаг, мимоходом наугад сильно пнул чернильную темноту в углу - и не ошибся: во мраке кто-то глухо застонал, гадко выругался, и вниз по ступенькам потерянно зазвенел металл.
        Питу повезло: прямо у подъезда стояло такси, из него как раз выбирался незнакомый поддатый мужик с сильно расфокусированным взглядом. Пит выдернул его из салона, как редиску с грядки, предупредительно развернул лицом к подъезду - мужик с пьяной удалью собирался было шагнуть вниз, на кишащее наземными машинами дорожное полотно, - и прыгнул в такси. Нет, он еще бросил придирчивый взгляд на винт машины. Тот был в двух-трех местах свеже поцарапан, но в целом не производил впечатления готового вот-вот развалиться. Это не то чтобы радовало, но все-таки бодрило.
        Против обыкновения, сегодня у Пита не было ни малейшего желания погибнуть в дорожной катастрофе.
        - К зеленой линии, пожалуйста, - бросил он водителю.
        Тот кивнул и лихо вздернул машину в воздух. Пит опять посмотрел на часы и подумал, что, может быть, еще успеет.
        Ему очень нужна была эта работа. Вообще говоря, ему нужна была любая работа, потому что с тех пор, как нашумевшая история с бомбой принесла им с Джонни абсолютно никчемную славу, нанимали их крайне редко. Финансовые ресурсы Пита иссякали с пугающей быстротой, и он уже предвидел в скором будущем наступление того кошмарного момента, когда он не сможет заплатить за банку чистой воды. Но эта работа была лучше, чем любая другая, потому что если все, что говорят о Треворе, правда, то…
        Открытый лист, мечтательно подумал Пит, нежно погладив теплый бок Джонни. В качестве платы я попрошу у него для нас открытый лист! Ему это ничего не стоит, а я должен о нас позаботиться. Мне уже тридцать семь, а сколько Джонни - я не знаю, но он тоже устал, он очень устал, Боже, только я один знаю, как он устал! Я не расстаюсь с ним ни на день, я внимательно слушаю его, мысленно уговариваю держаться и постоянно боюсь, что еще чуть-чуть - и он лопнет!
        Джонни, ты как, в порядке?
        Да.
        Отлично.
        Джонни, с нежностью думал Пит. Мне было пять лет, когда папа принес тебя. Был день моего рождения, я в волнении носился по дому и ежеминутно выглядывал в окно, высматривая, не идет ли уже отец - разумеется, с подарком! Признаться, я надеялся, что он подарит мне собаку, я тогда до сумасшествия хотел живую собаку - толстого остроухого щенка на крепких лапах, но папа подарил мне тебя. Я вежливо сказал
«спасибо» и тут же расплакался, как дурак, а надо было бы смеяться и распевать во все горло, потому что лучшего подарка, чем Джонни, я никогда не получал!
        Впрочем, тогда я этого не знал, да и сам отец думал, что дарит мне всего лишь забавную безделушку. Легендарный странник Джеки Поллак только-только вернулся из своего второго похода, привезя из одному ему известной космической дали огромное количество диковинок, среди которых были и кейсы - штук с тысячу, наверное. Невзрачные и на первый взгляд бесполезные, они пошли за бесценок, как простые сувениры. Это уже потом, когда бродяга Поллак опять убрался к далеким звездам, их оценили, но было поздно. Старик Джеки из своего третьего похода не вернулся, и уже не у кого было спросить, откуда они вообще взялись, эти чудесные кейсы.
        Чего оно лишилось, человечество поняло не сразу, но, осознав меру утраты, сокрушалось безмерно. Кейсы оказались идеальными персональными хранилищами, лучше любого сейфа, потому что они слушались только своего хозяина и никого больше. Открыть кейс, если того не хотел его владелец, было совершенно невозможно. И это еще не все: кейс мог принять в себя любое количество любого груза, не меняя собственных скромных веса и объема!
        Но самым поразительным оказался тот факт, что кейс не позволял как-либо меняться и своему содержимому.
        Вы могли закрыть в своем небольшом кейсе половину арктического льда, перевезти его - по-прежнему килограммовый! - в центр пышущей жаром Сахары, продержать там сколь угодно долго под палящим африканским солнцем - и в любой момент завалить знойную пустыню тоннами льда!
        Да что лед! Пит ухмыльнулся, вспомнив совсем недавнее: вы могли опустить в кейс маленькую серебристую коробочку с атомной начинкой - за семь секунд до конца света, а потом добрых сорок минут протрястись со своим смертоносным грузом в армейской вертушке и в подходящем месте достать его из кейса - за семь секунд до конца света!
        Пит плохо помнил ту шумиху, которая поднялась в прессе, когда все это выяснилось: тогда он был еще слишком мал. Много позже он, однако, с большим интересом перечитывал старые газеты и журналы, на все лады перепевавшие слово «кейс». К тому времени у него уже было свое мнение о предмете, совпавшее, как Пит обнаружил не без удивления, с мнением какого-то научного обозревателя «Планеты», предположившего, что «так называемые кейсы» существуют одновременно в разных мирах: наружной своей поверхностью - в одной реальности с земным человечеством, а внутренне находясь вообще вне времени и пространства. Тот ученый, как помнил Пит, еще отстаивал некую связь между кейсами и космическими «черными дырами». Кажется, он считал, что последние есть что-то вроде кейсов, которые не то просто открыты, не то вывернуты в наш мир изнанкой - Пит точно уже не помнил. Во всяком случае, с тех пор он всегда представлял себе нутро Джонни в виде бездонного колодца - черной дыры в пространстве и времени.
        А самое веселье началось тогда, когда какой-то ушлый умник додумался использовать кейсы как саркофаги! Богатенькие жизнелюбивые старцы и состоятельные больные, чьи недуги оказались не под силу современной медицине, закрывались в своих кейсах в надежде выйти из них в том далеком будущем, где, как они полагали, их проблемы станут разрешимыми.
        Идея была дурацкая, но дураков оказалось на удивление много, кейсы невероятно вздорожали и в большинстве своем довольно скоро оказались в ячейках Хранилища, нафаршированные живым мясом. Те из них, которые со временем не лопнули - а это иногда случалось: как полагал все тот же научный обозреватель, кейсы в какой-то момент закономерно переходили из «подвешенного» состояния сосуществования в несовместимых мирах к устойчивому, полностью выворачиваясь в свою черную дыру, - так вот, те, которые еще не лопнули, так и остались лежать в Хранилище, потому что верные кейсы не слушались никого, кроме собственных хозяев, пребывавших внутри них - в безжизненном вневременье. Скомандовать: «Сезам, откройся!» - было некому!
        Бывали, правда, случаи, когда лишившийся по какой-то причине старого хозяина кейс соглашался принять нового, ходили слухи и о каких-то гениальных взломщиках, но Пит относился к этим рассказам скептически. Он прожил с Джонни более тридцати лет и хорошо понимал, как невероятно трудно даже просто войти в контакт, тем более установить прочную связь с кейсом, настроенным на чужую волну. Для него самого Джонни давно был не загадочной полуживой вещью, даже не другом, не братом - значительно большим: частью его самого. Необъяснимая восприимчивость Джонни к эмоциональной энергии, исходящей от Пита или, наоборот, направленной на него, превращала его в новый орган чувств, не менее ценный, чем слух или зрение.
        Что и говорить, сейчас он был безмерно благодарен отцу за тот его подарок. И маме - за то, что она отговорила его продать Джонни, пока тот еще не привык к Питу, хотя предложений было множество, одно другого заманчивее.
        Позднее, во время Шестой депрессии, Пит оказался в куда лучшем положении, чем миллионы его сопланетников. В те годы, когда деньги стремительно обесценивались, люди с верными, казалось бы, профессиями оказывались не в состоянии заработать себе на глоток воды - даже владельцы похоронных бюро разорялись, потому что обнищавшие граждане сами кремировали своих покойников в домашних установках для переработки мусора!
        А вот Пит благодаря Джонни выстоял. Именно тогда он начал работать курьером. Это была черная работенка, но на нее был спрос. Чего он только не возил! Левую воду с канадских озер в Чикаго и Нью-Йорк - цистернами. Убойной силы разрядники со стертыми заводскими номерами - сотнями ящиков. Щуплый парень с потрепанным рюкзаком за плечами (а в рюкзаке лежал Джонни, а в Джонни - тонны груза!) легко обходил полицейские кордоны. Потом экономика начала стабилизироваться, и Пит с Джонни ушли в легальный бизнес.
        Обычно их нанимали для перевозки ценностей, и это была не особенно трудная работа. То, что доверялось Джонни, находилось в нем в большей сохранности, чем в бронированных подвалах Национального Банка. В задачу Пита входило на всем пути следования не выпускать Джонни из рук, внимательно слушать его и уже на месте достать груз из кейса и отдать кому нужно. Разумеется, их всегда сопровождала охрана, стерегущая не Джонни, а только Пита, потому что именно человек в этой связке был слабым звеном. Он мог погибнуть - тогда принятый кейсом груз остался бы в нем погребен; его могли похитить, чтобы так или иначе принудить открыть кейс; он мог сбежать сам, прихватив доверенные ему сокровища…
        - Дальше не могу, закрыто! - проорал водитель, перекрывая шум вертушки.
        Пит выглянул: машина нерешительно зависла у зеленой линии. Он махнул рукой, показывая водителю, чтобы тот посадил такси, потом расплатился и вышел. Вертушка взмыла вверх и ушла назад, в город. Питер опять посмотрел на часы, убедился, что еще не опоздал, и шагнул за линию.

«Частная собственность» - скромная табличка сообщала то, что было понятно и так.
        Наверное, это было самое дорогое домовладение в мире. Не потому, что окруженный оградой участок был размером с три-четыре футбольных поля, и даже не потому, что на этом участке росли настоящие живые трава, цветы и деревья, но потому, что сам дом - красный, под оранжевой черепичной крышей - был одноэтажным. Одноэтажный дом, это же надо! При нынешних-то астрономических ценах на землю!
        Любой застройщик разместил бы на этом участке полсотни высотных башен, подумал Пит. Любой, кроме Тревора. У Тревора из земли растут не небоскребы, а деревья, на которых каждый листик зеленее и дороже сотенной купюры. Не какие-нибудь заморыши в кадках - настоящие большие деревья. Целый лес!
        Не помню, чтобы я когда-либо видел такое, признался себе Пит. Разве что на картинках в старых детских книжках?
        Он благоговейно коснулся теплого тела дуба, загляделся на пеструю бабочку и споткнулся о свежую кротовью нору. Ботинок, испачканный землей, он мог бы рассматривать часами. Впечатление было такое, будто он попал в сказку или чудесный детский сон.
        Пит обернулся туда, откуда пришел, и сразу проснулся. Пробуждение не доставило ему удовольствия.
        Изнутри ограда домовладения была прозрачной, и сквозь нее был отчетливо виден грязно-серый угрюмый город - тесное скопище бесчисленных зданий-карандашей, низко срезанных неподвижно висящей бескрайней тучей.
        О боже! Это же надо было до такой степени загадить хорошую планету!
        Пит недоверчиво посмотрел вверх. Над ним был идеальной формы квадратный проем - аккуратная прорубь в темных клубах вонючего дыма и копоти. Окно, до краев наполненное свежей прозрачной синью и золотисто-розовым утренним светом. Упругое белое облачко, похожее на цветок магнолии, безмятежно дремало в вышине.
        Пит знал, что это ему не снится, и все-таки потер глаза. На глазах проступили слезы. Значит, у него получилось, со смешанным чувством восхищения и досады подумал Пит. Значит, Сэмюэл Сигал все-таки сумел сделать свой «Парадиз»!
        С Сэмом Сигалом Пит познакомился лет пять назад. Признаться, тогда он не принял Сигала всерьез. Маленький человечек с блестящими сливовыми глазами, весь составленный из ломаных линий - горбатый нос, сутулые плечи, крупные хрящеватые уши, острые локти и колени, - Сэм Сигал, по мнению Пита, решительно не походил на гения. Тем не менее он был им.
        Пит познакомился с Сэмюэлом, когда их с Джонни наняли перевезти какую-то очередную гениальную сигаловскую штучку. Обычная работа, ничего особенного, но бедняга Сигал так беспокоился, что увязался сопровождать их в пути. Помочь, конечно, он ничем не помогал, только мешал и нервировал: тревожно вздыхая, смотрел на Пита своими по-коровьи большими и тоскливыми глазами и ежеминутно справлялся о настроении Джонни, откровенно и эгоистично переживая за сохранность своего изобретения. Пит, которому этот нервный лопоухий карлик надоел безумно, с трудом сдерживался, понимая, что от беспокойства Сигал не в себе.
        Наверное, пытаясь отвлечься, Сэм Сигал в какой-то момент начал без умолку болтать. О том грузе, который они тогда везли, он, правда, не сказал ни слова, зато все уши прожужжал Питу о своей новой идее - фантастическом проекте «Парадиз». Одуревший Пит слушал разговорившегося ученого краем уха, но все-таки понял, что ученый чудак Сэм Сигал всерьез считает, будто может довольно быстро превратить самую последнюю загаженную дыру в райский сад, если у него будут деньги на предварительные опыты и необходимое оборудование, подходящая площадка и достаточное количество энергии.
        Значит, все нашлось - и деньги, и время, и место, и энергия! - невесело усмехнулся Пит, осторожно обходя выползшую на песчаную дорожку большую улитку. Затем он обогнул цветущий розовый куст, и за поворотом песчаной дорожки ему открылся ровный свежевскопанный участок в форме прямоугольного треугольника.
        У гипотенузы сидело на корточках какое-то чучело в огромной соломенной шляпе и старом комбинезоне.
        - Прошу прощения, - вежливо начал Пит, подойдя ближе. - Не могли бы вы подсказать мне…
        - Вы - Корвуд? - чучело обернулось и бесцеремонно перебило его вопросом.
        - Да, я Пит Корвуд, - не особенно удивившись тому, что его узнали (вот она, слава спасителя президента!), подтвердил Пит.
        И тут он тоже узнал своего собеседника.
        - Удивлены? - усмехнулся Тревор, поднимаясь и небрежно вытирая испачканные землей руки о комбинезон.
        Он с удовлетворением оглядел ровные ряды аккуратно посаженных кустиков.
        - Немного, - соврал Пит.
        На самом деле он меньше всего ожидал увидеть легендарного Тревора копающимся в земле.
        Впрочем, почему бы и нет? Если подумать, это самое подходящее хобби для первого богача и фактического хозяина планеты. Кто еще может позволить себе что-нибудь подобное, когда даже то количество настоящей плодородной почвы, которое застряло у Тревора под ногтями, стоит многих долларов?
        - Мистер Корвуд, я решил дать вам работу, - важно сообщил Тревор, глядя на Пита с видом бесконечного превосходства.
        - Я еще не уверен, что хочу взяться за нее. - Сердце Пита радостно екнуло, но он набивал себе цену.
        - Разумеется, хотите, - уверенно сказал Тревор. - Мне хорошо известно, каково состояние ваших дел. Вы на мели или почти на мели. Я даю вам десять тысяч.
        - Нет, - хрипло сказал Пит.
        Что такое десять тысяч? Он разозлился: значит, этот гад навел справки, узнал о его бедственном материальном положении и решил взять его за глотку!
        - Мне не нужны ваши деньги.
        - Вам не нужны деньги? - притворно удивился Тревор. - А что же вам нужно?
        - Открытый лист, - решительно сказал Пит.
        - Ого?
        Пит выдержал насмешливый взгляд не моргнув.
        - Значит, вы хотите, чтобы Земля полностью обеспечивала все ваши потребности до конца ваших дней? Это дорогая цена, Корвуд! - сказал Тревор.
        - Но не дороже того груза, который я повезу? - Пит остро посмотрел в глаза Тревору.
        - Не дороже, - чуть помедлив, согласился тот. - Пожалуй, дороже этого груза ничего не может быть…
        Он интригующе оборвал начатую фразу. Пит выжидательно молчал, искренне надеясь, что ничем не выдает своего волнения.
        - Вы не спрашиваете, что это за груз? - не выдержал паузы Тревор.
        - «Парадиз»?
        Пит выстрелил наугад и попал в яблочко!
        Улыбка Тревора быстро остыла.
        - Как вы узнали? - раздраженно спросил он.
        Пит небрежно пожал плечами.
        - Так, уловил кое-что - слухи, намеки, - соврал он.
        Впрочем, не совсем соврал. Слухи о скором появлении где-то в звездных далях новой обетованной земли действительно до него доходили. Правда, наряду с ними в ходу были предсказания скорого конца света. В сумме эти сказки создали ажиотажный спрос на космический транспорт и земельные участки в отдаленных колониях. В результате за последний год с Земли убралось больше народу, чем за пять предыдущих десятилетий.
        - Берт, - не поворачивая головы, негромко позвал Тревор.
        Из-за дерева бесшумно шагнул рослый тип с длинной унылой физиономией породистой лошади, никогда не имевшей счастья побеждать в скачках.
        - Вы слышали? - спросил Тревор, кивнув на Пита.
        Берт молча наклонил голову.
        - Примите меры. - И Тревор снова высокомерно улыбнулся Питу. - Слухов и намеков больше не будет.
        Пит опять промолчал. Избранная тактика казалась ему вполне удачной. Говорить редко, но метко - именно так нужно общаться с богатыми зазнайками!
        - Ну что же, я скажу вам, - кивнул Тревор.
        - Слушаю, - коротко ответил Пит, никак не выдавая своих эмоций.
        Тревор внимательно посмотрел на него.
        - Да, мистер Корвуд, вы действительно повезете «Парадиз»! Но не такой, как этот. - Тревор поднял очи к синему небу. - Это ерунда, детская забава, милая игрушка. Можно сказать, опытный образец. Вы повезете большой «Парадиз».
        - Большой?
        - Для целой планеты! - Тревор впился взглядом в каменное лицо Пита. - Что, вы не впечатлены? Только представьте: вот эти травы, цветы и деревья, эти звери, птицы, насекомые - много, много всего! Огромный живой мир…
        - А как же люди? - внешне бесстрастный, Пит слушал очень внимательно.
        Тревор искоса глянул на него.
        - Это уже не ваша забота. Вы должны доставить «Парадиз» на место, а развернут его там без вашего участия.
        - Понятно.
        - Какое равнодушие в голосе, Корвуд! А ведь вам следовало бы гордиться. - В голосе Тревора зазвучала насмешка. - Вы принесете далекой мертвой планете - сейчас она называется Лиан, но я думаю переименовать ее в Тревор, потом, вы понимаете? - буйную жизнь!
        - Я горд, - сказал Пит таким тоном, каким мог бы сказать: «Мне это до лампочки».
        - Но не слишком, да? Впрочем, это правильно, не стоит задаваться: действительно, в небесах вы будете не первый Питер с ключом от райских врат! А сам я сделаю такую же карьеру, как смертный герой из древнегреческого мифа. Вы помните? Не обязательно родиться богом, им вполне можно стать! - Тревор первый и единственный громко засмеялся своей вымученной шутке.
        Хмурый Пит обернулся туда, где, как он знал, черной муравьиной кучей темнел под низким небом грязный город, скрытый сейчас от глаз густой зеленью ветвей, и спросил, старательно скрывая неодобрение и неприязнь:
        - Скажите, а почему бы вам не развернуть этот большой Парадиз на Земле?
        - Да кому нужна эта Земля! - воскликнул Тревор. - Это уже не планета, это Авгиевы конюшни!
        Пит криво улыбнулся.
        - Итак - решено? Мы договорились? - Тревор не спрашивал, а утверждал. - Гарантированная доставка по указанному адресу ключа от рая - за открытый лист на Земле?
        Пит долгим мечтательным взором посмотрел на сказочное синее небо над своей головой и перевел затуманенный взгляд на Тревора. Взор его прояснился, и мысли тоже.
        - За открытый лист на Лиане, - твердо сказал он. И с горечью повторил: - Кому нужна эта Земля?

6.
        Планета Вилта, космопорт
        - Плевать мне, как вы это сделаете!
        Голос Тревора был холоден и полон затаенной угрозы - настоящий стальной клинок, приставленный к горлу Боба.
        Администратор космопорта и одновременно полномочный представитель могущественной
«Галактики инкорпорейтед» отключил коммуникатор, побарабанил пальцами по столу и сморщился. Вилта - славная планетка, но космопорт на ней только один, да и тот маленький. Так куда же, скажите на милость, посадит он завтра огромную «Квинту», когда точно такая же пирамида - «Кварта» - торчит здесь, как рождественская елка в бочонке с песком?
        Вилта считалась планетой земного типа, однако жизнь здесь кипела лишь на небольшом пятачке космопорта. А порт фактически занимал территорию единственного и откровенно маленького материка планеты. Оптимистические прогнозы, согласно которым через пару-тройку миллионов лет суши здесь станет в несколько раз больше, Боба не вдохновляли. Он не планировал жить так долго. Тем более он не планировал так долго жить на Вилте.
        Он вообще был не в восторге от своего нового назначения, хотя кому-то оно могло показаться настоящим карьерным взлетом: с шаткого табурета скромного заместителя третьего помощника администратора базы «Лунник» одним прыжком перебраться в кресло шефа нового перспективного космопорта! Увы, Боб был скептиком и откровенно сомневался в перспективах Вилты.
        Порт в рекордные сроки построили на голом месте ради одного-единственного проекта, возникшего по прихоти самого богатого и влиятельного человека в обитаемом космосе. Спору нет, у Тревора было достаточно денег и власти, чтобы затеять и даже совершить колонизацию новой планеты. Жаль только, что у него было слишком мало ума, чтобы внимательно изучить информацию о Лиане в звездном атласе. А Боб не был ни дураком, ни неучем и прекрасно знал, что Лиан не пригоден для жизни людей. Так зачем же один за другим отправлять туда тяжелые транспорты? Какой в этом смысл? Ладно, пока что грузы складируются на Вилте, и предполагается, что потом - интересно, когда это? - их быстро перебросят на Лиал. Но зачем?! Информация о проекте «Парадиз» выдавалась его участникам строго дозированно, и Боб имел крайне смутное представление о затее Тревора.
        - Что в трюмах? - кивнув на окно, спросил он, притворившись, будто не знает ответа.
        - Плодородная почва, - ответил доктор, умудрившись не выразить голосом удивления.
        Боб посмотрел на него с уважением. Сам он решительно не понимал, за каким чертом посыпать почвогрунтом каменный шар, на котором даже нормального воздуха нет!
        - Тревор большой затейник, - пробормотал он.
        И поежился, вспомнив, что вскоре придет первый транспорт с колонистами - наскоро переделанный под пассажирское судно грузовоз «Верена». Он везет специалистов-аграриев и сельскохозяйственных рабочих. Интересно, они будут мотыжить привозную землю на Лиане в скафандрах высокой защиты?
        Боб фыркнул и снова посмотрел на доктора.
        - Мы говорили о «Кварте», шеф, - невозмутимо напомнил тот.
        - Да, «Кварта», - вздохнул Боб, возвращаясь мыслями к насущной проблеме.
        Если он сорвет сроки реализации проекта, Тревор его прикончит.
        Боб перевел тоскливый взгляд с окна на сидящего напротив очкарика в докторском халате, устало вздохнул и твердым голосом заговорил, не давая ему открыть рот:
        - Паттерсон, другого пилота не будет. Завтра в двадцать ноль-ноль «Кварта» должна отправиться по назначению, и поведет ее Эрик Тейт. И плевать мне, как вы это сделаете!
        Тут Боб заметил, что цитирует Тревора, и сбавил тон.
        - О депрессивном состоянии Тейта я слышал достаточно. Теперь доступными словами и коротко объясните мне причину его категорического отказа пилотировать «Кварту».
        Доктор Паттерсон задумчиво пожевал губами, очевидно, старательно подбирая требуемые доступные слова.
        - Вам, разумеется, известно, что в результате небольшой аварии на «Кварте» погибла подружка пилота, некая мисс Лю. Говоря коротко и доступными словами, Эрик Тейт не мыслит себя в звездолете без нее!
        - Значит, нужно срочно найти замену этой барышне!
        Боб принял решение и сразу почувствовал неожиданный прилив энергии.
        - Как она выглядела, его мисс Лю?
        Доктор Паттерсон снял очки и тщательно протер стекла, избегая требовательного взгляда Боба.
        - Видите ли, нужно представлять себе характер аварии. Двухсоттонный контейнер сорвался с аппарели и прихлопнул ее, как муху. Мисс Лю могла иметь любую внешность - в диапазоне от Моны Лизы до белой медведицы. Нам об этом ничего не известно…
        - Спросите Тейта!
        Доктор надел очки и укоризненно посмотрел на Боба поверх стекол.
        - Его воспоминания фрагментарны, возможно, имеет место частичная амнезия. Впрочем, это не помешает Тейту пилотировать звездолет, если вы сможете убедить его войти в рубку.
        Боб отметил, что доктор сделал акцент на слове «вы», явно намекая на то, что это забота Боба. Он открыл было рот для гневной отповеди, но перевел взгляд в окно, на вздымающуюся ввысь сверкающую башню «Кварты», и промолчал. Ничего не поделаешь, Паттерсон прав: уговаривать Эрика придется именно ему!
        Буквально через полчаса Боб приступил к дипломатическим переговорам.
        - Привет красе и гордости космофлота!
        Вооруженный огромным букетом, Боб протиснулся в палату, и доктор Паттерсон осторожно закрыл за ним дверь.
        Краса и гордость лежал на койке, закинув руки за голову и пристально глядя в пустой потолок.
        - Здравствуйте, Боб, - похоронным тоном откликнулся Эрик, вытаскивая руки из-под головы и по-покойничьи складывая их на груди.
        Боб погасил улыбку, на цыпочках приблизился к ложу страдальца и бережно поместил в его сложенные руки свой букет, отчего сходство Эрика с покойником - на редкость румяным и упитанным - только усилилось.
        - Расскажите мне о ней, Эрик, - мягко сказал Боб, открывая записную книжку.
        - Зачем? - горестно вопросил Эрик.
        - Вам станет легче, - подумав, убежденно ответил Боб и снял колпачок с авторучки.
        - Итак, какая она была? Брюнетка? Блондинка?
        Эрик задумался.
        - Она была такая… золотистая!
        - Зо-ло-тистая, - записал Боб. - Золотистая - как что?
        - Как золото, - сказал Эрик.
        Боб понимающе кивнул.
        - Прическа гладкая? Кудряшки? Локоны? Легкая лохматость?
        - Мягкая, пушистая. - Эрик пошевелил пальцами, как лакомка, щупающий спелый плод, поискал глазами и ткнул пальцем в желтый цветочек.
        Боб ловко выдернул одуванчик из букета и аккуратно поместил между страницами блокнота.
        - Глаза большие, круглые, блестящие, как морские камешки, и очень любопытные, - продолжал Эрик.
        - Ясное дело, - кивнул Боб. - А фигура - грудь, ножки?
        - О!
        Эрик замолчал и обрисовал руками крутую выпуклость от шеи до живота. Боб тихо уважительно присвистнул и записал: «Бюст-110».
        - Ножки маленькие, изящные, розовые, как…
        - Как роза, - подсказал Боб.
        Эрик благодарно кивнул.
        - Бойкая, живая… Легкая, как пушинка…
        - Конкретнее, - велел Боб.
        - Очень легкая, - подумав, сказал Эрик. - А какая непоседа! Просыпалась с первым лучом солнца - ранняя пташка! Порхает - и щебечет, щебечет без умолку…
        - Да, все они такие, - авторитетно подтвердил Боб. - И о чем она щебетала?
        - Господи, да ни о чем!
        Эрик давно уже бегал по палате.
        - Это вполне типично, - согласился Боб. - А какие у нее были привычки, вкусы?
        Эрик смахнул скупую слезу.
        - Ничего особенного: пестрые тряпочки, блестящие бусики… Из еды - разве что чуть-чуть миндаля да сахарное печенье, но совсем немного, крошка-другая…
        Боб почесал ручкой переносицу, оставив на ней чернильную галочку, и осторожно сформулировал деликатный вопрос:
        - Что-нибудь интимное?
        Эрик смущенно потупился, застенчиво ковырнул носком паркет.
        - Присядет иной раз мне на плечо - ну, и поцелуемся…
        Боб быстро зафиксировал ответ, прикинул на глаз ширину и крепость плеч пилота и приписал: «Вес - 60».
        Записи Боба систематизировали, прогнали через большой компьютер космопорта и по полученной программе обработали полтора миллиона личных карточек вилтянок, чтобы отобрать одну женщину - максимально точную копию погибшей подруги пилота.
        За два часа до назначенного старта «Кварты» Боб, бледный от усталости и переживаний, втолкнул апатичного Эрика Тейта в комнату, где его ожидала мисс Лю-2, после чего жадно приник глазом к замочной скважине.
        При виде очаровательной пышногрудой блондинки Эрик, казалось, несколько удивился. Но когда она, весело щебеча, вспорхнула ему на плечо и нежно чмокнула в крепкую челюсть, выражение растерянности на суровом лице пилота сменилось блаженной улыбкой.
        Два часа спустя Боб проводил глазами погружающуюся в ночь золотую звезду «Кварты» и радостно потер руки.
        Он продолжал их потирать вплоть до 20.30, когда «Квинта» - точно по расписанию! - заняла освободившуюся площадку и пилот Бартон Смит явился к нему с рапортом о прибытии.
        Боб чувствовал себя великим человеком. Да что там - человеком! Боб ощущал себя богоравным, ведь браки устраиваются на небесах, не так ли? Причем небеса в решении этого вопроса то и дело бывают огорчительно медлительны. А вот он блестяще справился с этой божественной миссией, устроив счастье Тейта в считанные часы!
        - Я слышал, на «Кварте» была авария? - светски поинтересовался Смит, когда с формальностями было покончено.
        - Ой, катастрофа! - радостно сказал Боб. - Представьте себе, рухнул контейнер и прихлопнул Мисс Лю!
        - Жаль, - заметил Смит.
        - Еще бы не жаль! - возмутился Боб, изобразив руками нечто волнообразное. - Такая женщина!
        Бартон Смит удивленно шевельнул бровями.
        - Эрик никак не хотел лететь без нее, - весело болтал Боб. - Но мы все уладили: нашли другую Мисс Лю, точь-в-точь такую же! Конечно, часть параметров устанавливали приблизительно…
        Тут Боб затянулся сигаретой, выдохнул теплый дым, глянул через окно на темное небо, в глубинах которого плыла невидимая «Кварта», и задумался. Кое-что в спешке и вовсе упустили. К примеру, национальность. На Вилте об этом давно забыли, но для землянина вопрос мог иметь значение!
        Боб посмотрел на невозмутимого Смита и спросил с легким беспокойством в голосе:
        - Кстати, вы не знаете, кем была Мисс Лю? Англичанкой, немкой, полькой?
        - Канарейкой! - сказал Бартон Смит и протянул руку, чтобы поймать выпавшую изо рта Боба сигарету.

7.
        Пассажирский лайнер «Афалина», пояс астероидов на маршруте Земля - Сонема
        - Не бойтесь! - шепнул на ушко Маризе Отто фон Брунер - жутко назойливый тип, всю дорогу донимавший ее своей преувеличенной аристократической галантностью.
        - Я и не боюсь, - тихо сказала в ответ Мариза.
        Она действительно не боялась. Волновалась за успех своей миссии - это да, беспокойство у нее было, но не страх.
        - Бояться совершенно нечего, - продолжал успокаивать ее глупый и навязчивый фон Брунер.
        Мариза искоса посмотрела на него и подумала, что Отто похож на древнего ящера. Инерция как у диплодока! И такая же огромная тупость. Наверное, у фон Брунера тоже головной мозг размером с грецкий орех, а большим неповоротливым телом управляет главным образом мозжечок, надежно укрытый толстой кожей и непробиваемым панцирем старого твердого жира.
        Ей было приятно знать, что динозавры вымерли: это позволяло надеяться на то, что и фон Брунер не вечен.
        - Нападение пиратов - это всего лишь часть обязательной развлекательной программы для туристов, - продолжал нашептывать Маризе самодовольный Диплодок фон Брунер, не подозревая, как он ей осточертел. - Аттракцион, и не более того! Сонема заключила с пиратами своего рода договор о сотрудничестве, я знаю, я вхож в высокие правительственные круги. Сонема для пиратов - надежный порт, тихая гавань, как острова Барбадос или Тортуга в стародавние времена на Земле. Вы знаете земную историю?
        - Знаю, - прошипела Мариза, стараясь не слишком громко скрипеть зубами.
        Ей ужасно хотелось надавать надоедливому тупице Отто звонких оплеух, чтобы он не отвлекал ее в такой важный момент, но нельзя было привлекать к себе внимание. Чуть позже, пожалуй. Когда она поймет, кто тут главный.
        - Пираты же, со своей стороны, гарантируют полную физическую и материальную безопасность путешествующим гражданам Сонемы, а также прибывающим поселенцам, туристам, их багажу, домашним животным и личным вещам, - без умолку болтал Отто фон Брунер. - Так что все эти пугающие выкрики «Кошелек или жизнь!», «На абордаж!» и «Пленных не брать!» - просто демонстрация местного колорита. Это не настоящее пиратское нападение на мирное судно, это театрализованное представление.
        - Я все знаю! - просипела Мариза и стиснула кулаки.
        Лопотание несносного Отто фон Брунера отвлекало ее, мешая как следует рассмотреть людей, которые в картинных позах стояли перед длинной шеренгой пассажиров и членов экипажа лайнера «Афалина». Всего три человека против восьмидесяти пяти! Даже восьмидесяти семи, если посчитать и двух собак, принадлежащих пассажирам! И все восемьдесят семь стоят и не тявкают, хотя многие и разинули рты, но явно не для речей.
        Мариза запоздало сообразила, что сама тоже стоит с отвисшей челюстью, и поспешила закрыть рот, но продолжала завороженно созерцать колоритных пиратов. В самом деле, совершенно бутафорские типы!
        За старшего у них, похоже, вот этот рыжий детина самого разбойного вида. Скрестил руки на груди и единственным неповрежденным глазом мрачно созерцает трепещущих граждан напротив. Слева от рыжего долговязый тип с постной рожей святоши. Физиономия бледная, длинная, углы рта свисают вниз, как шнурки. Похож на дохлого сома. Очень неприятная личность! А рядом черный, как начищенная калоша, негр в новом флотском мундире, занятно отороченном кружевами ручной работы. Этому явно весело, он все время скалит зубы - ровные, белые, похоже, не вставные. Интересно, каким образом пираты зарабатывают на стоматолога, если они не грабят корабли? Может, правительство Сонемы устроило им льготную медицинскую страховку?
        Мариза хихикнула и тут же постаралась замаскировать неуместный смешок астматическим кашлем, но было поздно - на нее уже обратили внимание.
        - Мадам хочет нам что-то сказать? - неожиданно приятным голосом поинтересовался рыжий детина, уставив на вздрогнувшую Маризу свое единственное око.
        - Нет-нет! - пробормотала она. - Во всяком случае, не сейчас. Может быть, позже.
        - Когда мы с мадам окажемся наедине? - с откровенным намеком промурлыкал рыжий.
        Чернокожий корсар басовито захохотал, и даже в рядах пассажиров послышались смешки. Мерзавец фон Брунер гнусно хихикнул. Не разжимая кулаков, Мариза вонзила ногти в ладони и холодно улыбнулась. Это всего лишь представление, напомнила себе она.
        - Совершенно верно. Тет-а-тет я сообщу вам что-то интересное, - сказала она ухмыляющемуся рыжему.
        И, не сдержавшись, изо всех сил наступила каблуком на ногу гадкому фон Брунеру.
        Отто взвизгнул, как подколотая свинья, и завертелся на месте. Смешливый негр от хохота согнулся пополам. Грозный рыжий улыбнулся, и пассажиры, почувствовав облегчение, разом заговорили, засмеялись и потянулись к пиратам за автографами. Атмосфера в кают-компании разрядилась.
        - Так что же вы хотите мне сообщить? - спросил рыжий, крепко взяв Маризу за локоток.
        С другой стороны к ней подошел длиннолицый. Мариза поняла, что ее препровождают в обещанное уединение, но не показала, что это ее беспокоит. От ее выдержки, умения владеть собой и красноречия зависел успех миссии, важность которой Сэм объяснил ей перед самым отлетом, не пожалев слов и красок.
        - Я хочу сделать вам предложение, - нарочито спокойно сказала Мариза.
        - Руки и сердца? - глумливо уточнил пират.
        - Ну зачем вам такая ерунда!
        Мариза взмахнула ресницами и вкрадчивым и сладким голосом соблазнительницы спросила:
        - Не хотите ли завладеть самой лучшей частной яхтой в обитаемом космосе?
        Эту козырную фразу она продумала заранее, поэтому она далась ей без труда.
        - Самая лучшая частная яхта в обитаемом космосе - это «Линда», - буравя ее синим оком, сказал рыжий пират. - И у нее уже есть владелец. Это сам Тревор!
        - Вижу, вы в курсе, - невозмутимо кивнула Мариза.
        - Нападать на яхты - противозаконно! Вы толкаете меня на преступление, мадам! - Рыжий сказал это строго, но синий глаз, свободный от повязки, искрился неподдельным весельем. - К тому же отобрать яхту у самого Тревора будет очень и очень непросто.
        Эти слова были гораздо больше похожи на согласие, чем на решительный отказ.
        - Вам окажут эффективную помощь. - Мариза тоже позволила себе улыбнуться.
        - Вижу, мы договоримся, - сказал пират.
        Обговорив дерзкий план в общих чертах, они и в самом деле сумели поладить, хотя Мариза до самого последнего момента, когда они по старинному земному обычаю ударили по рукам, сомневалась в успехе своей миссии.
        - Спите спокойно, мадам! - улыбаясь, как Бармалей, напутствовал ее рыжий.
        Пираты были столь любезны, что проводили ее до двери каюты, хотя Мариза с удовольствием отказалась бы от такого эскорта. Пожалуй, сейчас ее здорово успокоила бы нескончаемая болтовня тупоголового фон Брунера.
        - Ваша совесть должна быть чиста, мадам, - с пафосом сказал рыжий. - Вы проявили большое мужество и выполнили поставленную перед вами задачу.
        - Спасибо! - ответила Мариза и шумно захлопнула дверь перед носами корсаров.
        Ее совесть вовсе не была так спокойна, как хотелось бы. В отличие от мужа она не была уверена в том, что дело, за которое они взялись, важное, нужное и благородное.
        Разве мир просил, чтобы они его спасали?

8.
        Земля
        - Нет, вы п-послушайте! - настойчиво сказал доктор Сэмюэл Сигал оборванному бродяжке в старушечьем пальто зеленого плюша, бесцеремонно толкнув его локтем под ребро.
        Бродяга икнул, вскинул лохматую голову, недоуменно моргая, оглядел голые стены и с пытливым интересом спросил:
        - Ой, где я?
        - Ну… Я полагаю, в клетке, - подумав, рассудил Сэм Сигал.
        Он более или менее ясно видел перед собой частую металлическую решетку.
        На всякий случай он все-таки вытянул вперед руку и пощупал: точно, решетка! Сэм удовлетворенно кивнул: резонность собственного умозаключения порадовала его, ибо неопровержимо свидетельствовала о том, что он не утратил навыков логического мышления и вполне владеет ситуацией.
        Старик разинул беззубый рот и воззрился на Сэма, как на пророка. Потом шумно сглотнул и спросил, почтительно приглушая голос:
        - Ой, а кто я?
        Тут Сэм задумался всерьез и надолго. По правде говоря, у него было слишком мало данных, чтобы дать на этот вопрос гарантированно правильный ответ. Однако можно было попробовать решить задачку средствами чистой логики.
        В его лаборатории в клетках сидели кролики и обезьяны. Сэм внимательно посмотрел на собеседника: на кролика он решительно не походил. Хотя… Глаза-то у него красные!.. Нет, пожалуй, это все-таки не кролик. Зато между ним и обезьянами наблюдалось явное фамильное сходство!
        Сэм задумчиво поскреб щетину на подбородке, безобразно отросшую с того времени, как Мариза улетела к сыну - и одновременно на задание. Впрочем, об этом он в данный момент не помнил и со свойственной ему научной основательностью сосредоточился на вопросе старика. Кто я? - спросил тот.
        Хм… Обезьяны прежде никогда не задавали Сэму вопросов и не щеголяли в пальто из зеленого плюша - во всяком случае, в присутствии Сэма. Эти обстоятельства сильно затрудняли процесс идентификации собеседника.
        - Действительно, кто? - немного растерянно повторил Сигал.
        - Старый осел, - торжественно объявил бродяга.
        Сэм с облегчением вздохнул. Ослов в лаборатории раньше не было. Неудивительно, что он его не узнал.
        - Сигал, - в свою очередь демократично представился Сэм.
        Старик вяло пожал ему руку и апатично сообщил:
        - Знавал я одного Сигала. Тот грабил банки…
        И, не дождавшись ответа, спросил с надеждой:
        - Выпить не найдется?
        - Черт! - с чувством сказал Сэм.
        Вот теперь он вспомнил!
        Нынче утром Мариза сообщила ему о том, что она благополучно прибыла на Сонему - это во-первых, и попутно справилась с заданием - это во-вторых. На радостях Сэм безобразно набрался, но в ходе пьянки радоваться перестал. До него дошло, что процесс, который он инициировал, стал необратимым. Удастся ли ему благородное, но опасное дело, увидит ли он когда-нибудь еще любимую жену и сына - Сэм не знал, и это приводило его в отчаяние.
        С горя он прихватил из лаборатории пробирку с Феликсом-19-67, хотя лучше, чем кто-либо, знал, что испытывать препарат на человеке рановато. В его состоянии требовалось радикальное средство. У отчаявшегося Сэма был выбор между стрихнином и Феликсом-19-67, и он отважно предпочел последнее.
        - Значит, нету выпить? - тоскливо повторил бродяга.
        Сэм машинально пошарил в карманах - там было пусто: ни ключей, ни бумажника, ни ручки, ни расчески. Ни пробирки с препаратом. Сигал смутно припомнил, что малосимпатичный и отталкивающе трезвый тип в полицейской форме методично опустошил его карманы перед тем, как провести Сэма в помещение с решеткой (ага, так это не лаборатория!), и обиделся, но тут большой палец его правой руки застрял в дыре, Сэм расширил ее, нырнул рукой за подкладку пиджака и извлек на свет пробирку.
        - Виски? - оживился престарелый сокамерник.
        - Лекарство, - рассеянно поправил Сэм.
        - А я что говорю!
        - Феликс-19-67, - пояснил Сигал. - Психический стабилизатор.
        - Пси - что?..
        Сэм устало вздохнул.
        - Такой препарат. Понимаете, все человеческие эмоции суть химические реакции. Вот я и подумал однажды: их можно нейтрализовать химическим же путем! Вот этим самым Феликсом-19-67. Конечно, никто не захочет вытравить радость, гордость, приятное волнение, но уж если кому худо, то лучше этого средства не найти. Принял капельку - и сразу уравновесился…
        - Ясно, виски, - убежденно кивнул бродяга.
        - Да нет же. - Сэм покачал головой. - Это не алкоголь, не наркотик. Феликс-19-67 совершенно безвреден. Он воздействует на сознание избирательно, стирая именно тот негатив, который омрачает существование объекта в конкретный момент. Правда, что при этом испытывает сам объект, я не знаю. Мыши, кролики и шимпанзе ничего не могли рассказать.
        Тут он замолчал и с новым интересом посмотрел на бродягу.
        - Так мы будем пить или нет? - обиженно спросил тот.
        Сэм колебался.
        - Вся соль в адекватной реакции, - сказал он, оттягивая начало нового рискованного эксперимента. - Упрощенный пример: предположим, в переполненном вагоне подземки кто-то больно наступил вам на ногу. Как вы на это отреагируете?
        - Набью гаду морду, - моментально ответил бродяга.
        Сэм поморщился.
        - Существует несколько вариантов… Вы можете: а) молча смахнув невольную слезу, простить этого…
        - Косолапого верблюда! - с ненавистью подсказал старик.
        - Допустим, - согласился Сэм. - Или же: б) в энергичных выражениях сообщить ему…
        - Косолапому верблюду! - непримиримо ввернул бродяга.
        - …все, что вы думаете о нем и его парнокопытных родичах до седьмого колена…
        - Ха, - мстительно сказал старик.
        - И, наконец: в) продолжая бесстрастно взирать в сторону, вы можете незаметно оторвать ногу от пола, согнуть ее в колене и с силой опустить на стопу обидчика, для верности еще покрутив каблуком! Теперь поразмыслите и признайтесь честно, какой из вышеперечисленных вариантов поведения в изложенной ситуации доставит вам наибольшее удовлетворение? Снимет осадок в душе и поправит испорченное настроение?
        - Бе и ве, - последовательно загибая грязные пальцы, добросовестно сообщил тестируемый. - И еще ге: ты как хочешь, а я все-таки набью ему его коровью морду!
        Сигал кивнул.
        - Однако в реальной жизни человек далеко не всегда может себе позволить отреагировать адекватно, - посетовал он. - И вот тут-то его выручит чудодейственный препарат Феликс-19-67, позволяющий осуществить тайное желание в виртуальной реальности, в собственном воображении.
        - Аминь, - нетерпеливо сказал истомленный бродяга, протягивая руки к заветной пробирке.
        - Ну ладно, - доктор Сигал решился.
        Осторожно вынув пробку, он наклонил хрупкий сосуд и капнул на ладонь добровольца немного препарата. Тот шумно слизнул лекарство, широко раскрыл глаза, тут же зажмурил их и взамен открыл рот. Для Сэма абсолютно ничего не изменилось, но его сосед уже перенесся в мир своих фантазий.
        Ба-бах! Решетка с грохотом вывалилась наружу.
        - Ага! - радостно и грозно закричал бродяга, вылетая в коридор.
        Навстречу ему застучали торопливые шаги, старик прижался к стене за углом и подставил ножку бегущему человеку в форме. Полицейский споткнулся и упал, беглец злорадно поддал ему ниже спины, рассчитываясь за щедро отвешенные в кредит пинки и оплеухи, подпрыгнул, штопором ввинтился в бетонное перекрытие и с сатанинским хохотом унесся в звездную ночь, пропитанную восхитительным ароматом прекрасного кукурузного виски…
        Сэм терпеливо ждал. Старик открыл глаза, голубые и чистые, как у младенца, светло улыбнулся и восторженно сказал:
        - Ну и пойло! Забористая штука!
        Сэм с завистью отметил, что морщины на лице старого забулдыги несколько разгладились, а в голосе его зазвучало непривычное умиротворение. Не раздумывая более, он раскупорил пробирку и плеснул себе в рот толику чудо-средства.
        Солнце было желтым и пушистым, как цыпленок, небо - голубым, листва над головой - изумрудной, а яблоки в корзине - фиолетовыми. Мариза - в фартуке поверх уютного домашнего платья с закатанными рукавами - резала плоды, похожие на шары для боулинга, на кусочки и бросала дольки в таз с сахаром. Второй такой же таз уже стоял на плите, и запах варенья уже чувствовался в воздухе. Над тазом кружили шестилапые осы, на лугу за домом паслись шестиногие коровы…
        Сэм открыл глаза и потряс головой: видение было удивительно реальным. Он снова вспомнил все, что ему пригрезилось. Надо же, как здорово! Похоже, это именно то, что ему нужно: Мариза, Ларри, Сонема… Простое человеческое счастье.
        Боль, которую он вчера безуспешно пытался заглушить слоновьей дозой выпивки, после глотка чудо-препарата действительно прошла!
        Старый бродяга уже мирно похрапывал. Сэм тихо улыбнулся, тоже улегся и закрыл глаза.
        - Хр-р-р, хр-р-р, - ровно рокотал сосед.
        Сэму было хорошо. Так спокойно, так тепло и уютно - не снаружи, а внутри, в душе. Минуту назад на сердце у него скребли кошки, а теперь милые пушистые зверьки втянули коготки и сладко уснули, приятно мурлыча:
        - Мур…
        - Мур-р…
        - Мур-р-р, р-р-р, р-р-р!
        Сэм почувствовал беспокойство. Пустота безмятежного довольства медленно, но верно заполнялась раздражением. Он неохотно открыл один глаз.
        - Эй, мистер Осел, - негромко сказал Сигал. - Нельзя ли храпеть потише?
        Бродяга подтянул колени к животу, сладко почмокал губами и блаженно улыбнулся: не Сэму, а так, в никуда. Видно, ему снилось что-то хорошее.
        - Спасибо, - поблагодарил Сэм, погружаясь в сонную тихую тьму.
        - Хрр! - вызывающе сказал бродяга.
        И обстоятельно развил этот краткий тезис.
        В темноте зарычали рразъяренные тигррры. Здоррровенные овчарррки рррычали тоже. С ррревом билось о рифы шторррмовое моррре, кррричало воррронье и гррромыхали тяжелые грррузовики…
        Сигал снова разлепил ресницы и пристально посмотрел на сокамерника.
        - Заткнитесь, а? - еще почти вежливо попросил он.
        - Хря! - агрессивно заявил бродяга.
        Сэм стиснул зубы и тоже зарычал. Ему стало немного легче, но сон пропал безвозвратно. Мир и покой в душе - тоже. Тогда, проклиная старого негодяя, Сигал достал пробирку и принял еще каплю препарата.
        И началось.
        От храпа спящего бродяги вибрировал воздух.
        - Ладненько, - зловеще сказал Сигал, рывком распахивая стальную дверь.
        И с жутким грохотом захлопнул ее! И снова распахнул! И опять захлопнул! Эхо повторило и умножило громовые раскаты, спящий умолк и, не открывая глаз, приподнял голову.
        - Хр-ру? - с кротким укором вопросил он.
        - Я тебе покажу «хру», - пообещал Сэм и пошел к нему, по пути закатывая рукава.
        Двумя пальчиками левой руки он крепко ухватил бродягу за нос, в результате чего тот открыл сначала рот, а потом и глаза.
        - Вот и чудненько, - удовлетворенно сказал Сигал, наклоняясь к самому лицу часто моргающего старца.
        Нежно потянув того за нос, он слегка повернул его голову, правой рукой оттянул теплое помятое ухо и громко, ликующе протрубил в него:
        - Хру-ру-ру-ру-ру!!!
        Бродяга подпрыгнул, как подстреленный! Оглохший на одно ухо и безмерно шокированный, он бессмысленно вытаращился на Сэма.
        - Так и сиди! - ткнув в него пальцем, велел Сигал.
        А сам улегся и тотчас же погрузился в отдохновенный сон.
        Прекрасно! Сэм почувствовал себя родившимся заново! Теперь он и в самом деле мог бы сладко поспать!
        И Сэм уснул, но ему привиделся нехороший сон - он пробудился, нервничая, и в пробирке стало еще одной каплей меньше. Это помогло, но не надолго. Полузабытые обиды, давние страхи, застарелые комплексы выплывали из глубин его подсознания. Порции Феликса-19-67 выводили пятно за пятном, но на безупречно белом фоне вновь потихоньку расплывалась очередная досадная клякса, и Сигал вынимал пробирку. В тихий предрассветный час бессонный Сэм в последний раз вытянул дрожащими руками тугую пробку из полупустого сосуда, одним большим глотком опустошил его и наконец-то провалился в долгожданный сон. Между тем поглощенный им препарат исправно делал свое дело, и к утру Сэм, сам того не ведая, избавился от всего, что когда-либо его тяготило, - вплоть до самого первого огорчительного переживания, связанного с урочным появлением младенца Сигала на свет Божий в залитом резким светом родильном зале.
        Они с бродягой проснулись одновременно.
        - Доброе утро, - голосом мягким и теплым, как самый лучший бархат, сказал Сэм.
        Всякий слышащий его не смог бы усомниться в том, что наступившее утро не просто доброе, но вообще самое лучшее с начала времен. Взгляд Сэма был изумительно чист и светел. Напрочь лишенный некогда омрачавших его тоски-грусти-страха-зависти-тревоги-боли-страдания-разочарования-и-всего-такого-пр очего, он согревал и ласкал, как солнечный луч. Зябкий рахитичный росток, попав под этот взгляд, незамедлительно расцвел бы роскошной орхидеей, уродливая куколка моментально превратилась бы в дивно красивую бабочку, циничный забулдыга разродился бы лирической поэмой, а закоренелый преступник раскаялся и постригся в монахи.
        - Иди ты, - выныривая из-под зеленого одеяния, служившего ему покрывалом, неприветливо пробормотал бродяга.
        И осекся.
        Прямо перед ним, на неудобной жесткой скамье тесной кутузки, мирно сложив на коленях руки, невероятно благостный и нечеловечески красивый, с прямой спиной и расправленными плечами, сидел, как ни в чем не бывало, доктор Сэмюэл Сигал, и ослепительное сияние нимба над его аккуратно подстриженной головой золотило грубые прутья стальной решетки.
        - Г-господи! - истово выдохнул старый пьяница.
        Путаясь в складках траченного молью изумрудного плюша, он поспешно упал на колени и проворно пополз по голому цементному полу, простирая к Сигалу дрожащие руки.
        - А старик-то сумасшедший! - испуганно подумал Сэм, невольно подбирая ноги.
        И золотой нимб над его головой начал быстро тускнеть.
        К тому моменту, когда Сэма вытащили из полицейского участка люди Тревора, божественного в нем не осталось ни капли. Впрочем, и человеком он почувствовал себя только через пару дней, уже на яхте, когда с помощью корабельного доктора победил затяжную головную боль простыми таблетками.
        Запасов препарата Феликс-19-67 у Сигала не было. Он об этом не сожалел.
        Ему не понравилось быть Богом.

9.
        Земля
        - Я упаковала твои вещи, - сказала Умница.
        Механический голос дребезжал, в нем занятно смешались гордость, обида и нежность.
        - Разве я просил? - брякнул Пит, не подумав.
        - Просить? Меня? - расстроенная Умница завелась с пол-оборота. - Если бы я дожидалась твоих просьб, распоряжений и инструкций, у тебя никогда не было бы ни чистых носков, ни горячих завтраков!
        - Завтрак действительно горячий, - миролюбиво сказал Пит.
        В подтверждение своих слов он подул на ломоть омлета, который Умница три секунды назад шваркнула в его тарелку с таким видом, словно выбрасывала в мусорку тухлую рыбину. Однако дипломатическое отступление не спасло ситуацию. Стало только хуже, потому что Умница нашла новый повод для обиды.
        - Ах, так тебе слишком горячо? - проскрежетала она. - Не знаешь, что с этим делать? Конечно! Ты всегда был абсолютно беспомощным! Просто подуй!
        Пит хотел возразить, но рассерженный робот не дал ему такой возможности. Едва он открыл рот, как Умница свободным манипулятором затолкала в него здоровенный шмат горячего омлета и тут же врубила на полную мощность свой вентилятор, направив тугой поток воздуха туда же, куда и омлет. Пит поперхнулся, задохнулся, закашлялся, обжегся и заплакал.
        - Мне тебя не жалко, - предательски шмыгнув носом, заявила Умница голосом мамочки.
        - Так тебе и надо, - наставительно сказал папа.
        - Ты еще не то заслужил! - поддакнула бабушка.
        - Питер Корвуд, ты плохой мальчик! - подытожил дед.
        Плохой мальчик, хрипя и кашляя, забросил руку подальше за спину и попытался похлопать себя по спине.
        - С удовольствием помогу тебе! - мстительно проскрипела Умница и стукнула его между лопаток тем манипулятором, мягкая резиновая насадка с которого потерялась еще в прошлом веке.
        Удар получился весьма чувствительным, зато непрожеванный кусок омлета, застрявший у Пита в горле, благополучным образом проскочил в желудок.
        - Что-то у меня нет сегодня аппетита, - пробормотал он, отодвинув тарелку.
        - Ешь! - немедленно взвилась Умница. - Ты должен как следует позавтракать! Нельзя отправляться на другой край вселенной натощак! Я не разрешаю!
        Как будто он нуждался в ее разрешении!
        Пит внимательно посмотрел на распоясавшегося робота и раздумал скандалить. Он вздохнул, придвинул к себе тарелку и заработал вилкой - сначала вяло, без энтузиазма, а потом все более увлекаясь. Что ни говори, а бабушкины рецепты горячих завтраков были хороши.
        - Чай или кофе? - демонстративно глядя в сторону, мрачно спросила Умница.
        - Чай, - ответил Пит. - И не удержался от шпильки: - И желательно налить его мне в чашку, а не на штаны! Направь свои окуляры в одну сторону с носиком чайника, пожалуйста!
        - Я и так вижу все, что нужно, - огрызнулась Умница. И высокомерно добавила: - У меня в отличие от некоторых угол обзора двести семьдесят градусов!
        - Завидую, - добродушно сказал Пит.
        - Я была бы чрезвычайно полезным спутником в опасном путешествии! - заявила Умница.
        - Не начинай опять, - раздраженно попросил Пит, быстро теряя добродушие.
        С небольшими вариациями и лирическими отступлениями эта сцена повторялась всякий раз, когда он отправлялся в далекую командировку. Умница дулась, ныла, язвила, сердилась и намеками или прямым текстом напрашивалась ему в компаньоны. Он давно устал объяснять, что допотопный домашний робот - не тот спутник, с которым может путешествовать вполне взрослый и достаточно самостоятельный мальчик тридцати с лишним лет. Тем более если речь идет не о развлекательной поездке на курорт, а об ответственном задании.
        - Я буду скучать по тебе, - захныкала Умница голосом мамочки. - Я всегда по тебе скучаю!
        - Не придумывай! - возмутился Пит. - Я обесточу тебя, как всегда, и ты даже не заметишь, что я отсутствовал! Мы увидимся через неделю, всего-то навсего!
        - Ты улетаешь только послезавтра, так почему же мы должны расстаться уже сейчас? - слезно прошептала Умница хриплым, с придыханием голосом Элси.
        Это уже был запрещенный прием. По-хорошему теперь Пит с полным правом мог бы рассердиться и не отвечать на вопросы, но ему все-таки было жалко старушку-робота. Как ни крути, а кроме Пита у Умницы никого нет. Разве что Джонни.
        - Яхта уходит послезавтра, но прибыть на сборный пункт я должен уже через час, - в десятый раз повторил он, вставая из-за стола. - Ты же понимаешь, проверка безопасности, санитарный контроль и все такое прочее… Посидишь со мной на дорожку?
        Умница исторгла из себя вздох такой мощности, словно ее вентилятор вдруг превратился в лопасти грузовой вертушки. Пит понял, что грустят все - мама, папа, бабушка и дед. И даже Элси.
        - Я вернусь через неделю, - напомнил он. - Не волнуйся. Все будет хорошо.
        Сцену прощания удалось провести в хорошем темпе - редкая удача! Уже через десять минут Пит бежал вниз по лестнице, стараясь не вспоминать об Умнице, временно превратившейся в бессмысленную груду старых деталей.
        Он думал о том, что сказал своему старому верному роботу: все будет хорошо. Он верил в это, но с оговорками.
        Будет ли все хорошо? Да, возможно. Но не везде и не всегда. А главное - не у всех.
        Питу очень хотелось попасть в число счастливчиков, которые будут жить в настоящем раю. Он никому не признался бы, но с тех пор, как он достиг определенной договоренности с Тревором, ему каждую ночь снился преображенный Лиан. Пит никогда не жаловался на скудость воображения, но ему никак не удавалось представить себе райский сад размером с целую планету. Чистый воздух, сколько угодно хорошей воды, много зелени и разных тварей, живущих и размножающихся не в клетках и лабораторных пробирках, а в условиях первозданной природы? В такое чудо нелегко было поверить.
        Человечество, заполонившее собой обитаемый космос, успело испортить уже с полдюжины планет, а вот улучшить, усовершенствовать, облагородить не сумело пока ни одной. Идеальной планеты, подобной матушке-Земле в ее лучшие - давно минувшие - времена, люди пока не находили. Те две-три сотни планет, которые не убили своих колонистов, были более или менее недурны, но и только. Неблагоприятные климатические условия, новые болезни, агрессивная фауна, ядовитая флора, опасная тектоника, чрезвычайная отдаленность от цивилизованного мира - чтобы перечислить огорчительные недостатки новых космических угодий человечества, не хватило бы отростков на щупальцах Габернианского Восьмирука. Если Тревору удастся его затея с Лианом, это будет настоящий прорыв.
        Впрочем, Пит уже выяснил, что делиться своим успехом с человечеством в целом Тревор не станет. Тем более приятно было знать, что ему-то райская жизнь на Лиане обеспечена. Открытый лист гарантировал, что правительство планеты или сообщество ее жителей будет беспрекословно и даже с радостью носить Питера Корвуда на руках: обеспечивать его потребности, удовлетворять его желания - все и всегда, до самой его смерти. А ее приход Пит отнюдь не торопил.
        Два дня они с Джонни просидели на сборном пункте, что было похоже на карантин: так же скучно и безопасно. Добавляя себе оптимизма, Пит смотрел старые комедии, до изнеможения занимался в спортзале и старался не обращать внимания на парней, составляющих ему компанию. Два здоровяка, похожие на бизонов, топтались на той же лужайке, обеспечивая Питу и Джонни соответствующую их статусу охрану. Пит с удовольствием отказался бы от этого почетного эскорта, но таков был приказ Тревора, отменить который мог только он сам, и никто более. Пит попросил бы его об этом, но такой возможности ему не представилось: Тревора он после того знаменательного разговора у свежевскопанной клумбы не видел.
        Не видно было и «Линды» - яхты, которая должна была принять на борт Пита и Джонни с грузом. Дуболомы-охранники на вопросы Пита не отвечали, и он уже начал волноваться, что что-то не срослось, поездки на Лиан не будет, но в ночь перед днем планового отбытия яхта сама собой возникла на стартовой площадке, словно поплавок, выскочивший из черной воды. Хозяина яхты на борту не было, а экипаж имел усталый вид рыбаков в разгар путины.
        - Челночные рейсы, - непонятно буркнул в ответ на вопрос Пита штурман «Линды» - и не стал развивать эту тему.
        Пит предположил, что увидит Тревора уже в пункте назначения, и с нетерпением ждал встречи со своей новой родиной - планетой Лиан.
        Обидно, но он ее так и не увидел.

10.
        Планета Вилта, космопорт
        Не рискуя удаляться от спасительного убежища с двумя нолями на двери, Боб топтался в коридоре, устало ругая идиота архитектора, поместившего кабинет начальника космопорта в противоположном конце коридора, кретина клерка, командированного в упомянутый кабинет за стулом и бесследно сгинувшего в пути, и дурака Эрика, презентовавшего Бобу поутру корзиночку привозных фруктов. Себя самого он самокритично именовал то просто болваном, то дебилом-сладкоежкой: унизительные страдания последнего часа убедительно свидетельствовали о том, что с дегустацией нерастаможенного груза он поспешил. А все Эрик! Это он, подсовывая Бобу под локоток троянское угощеньице, ласково приговаривал, что бюрократические проволочки вроде обязательной санэкспертизы придуманы чинушами для простофиль, а Боб - бог и царь всея Вилты, он вправе обойти формальности… Формальности он обошел, а вот клозет - нет. Привозные фрукты подарили ему незабываемое по ощущениям расстройство желудка.
        Жизнерадостный смех, раздавшийся из радиорубки, раздраженный и мнительный Боб расценил как издевательство. Сопоставив расстояние от туалета до рубки со скоростью, которую он сможет развить в случае крайней необходимости, Боб крепко обнял двумя руками свой болезненно обмякший живот и понес его к радистам.
        Дежурили Разин и Панченко. Боб прислушался и понял, что они играют в слова - на русском, исторически родном для обоих.
        - Ручка! - громогласно объявил Панченко, незамедлительно поднося оную ко рту и одним движением мощных челюстей уполовинивая румяное яблоко.
        - Речка! - моментально откликнулся Разин.
        - Решка! - прогудел Панченко.
        Разин задумался.
        - Ага? - торжествующе сказал Панченко.
        Разин сделал хитрое движение пальцами и предложил:
        - Рюшка!
        - Не бывает, - неуверенно сказал Панченко.
        - Бывает, - высокомерно пояснил Разин. - Рюшка, она же кружево. Оборочка.
        Явно жульнически затягивая паузу, Панченко загрузил в рот остаток яблока и глубокомысленно зачавкал.
        - Ряшка! - вкрадчиво подсказал Боб, осторожно вдвигаясь в дверной проем и многозначительно долгим взглядом обводя по окружности румяный лик Панченко. Тот немедленно подавился и мучительно побагровел.
        - Не бывает, - механически возразил Разин.
        - Бывает, - ласково сказал ему Боб. - Ряшка, она же физиономия. Мордочка. Рожица. Личико. В ряде случаев - битое…
        - Угу, - понимающе сказал Разин, поспешно надевая наушники.
        С трудом оторвав взгляд от приветливо оскалившегося Боба, он повернулся к пульту и что-то бодро забормотал в микрофон.
        Боб шагнул к задыхающемуся Панченко и сердобольно врезал ему кулаком между лопаток. Панченко закашлялся и согнулся пополам. Боб охнул и тоже согнулся, схватился за живот и пулей вылетел из рубки.
        В коридоре наконец обнаружился отчего-то взмокший и очень усталый клерк со стулом. Язвительно осведомившись, не бегал ли он за оным на Землю, Боб прогнал обормота работать, осторожно угнездился на стуле и прислушался. Из рубки доносилось приглушенное «Надо!», «Не надо!», «А я тебе говорю!». Потом в коридор высунулась притворно-смиренная физиономия (она же ряшка, мордочка или рожица) радиста Панченко. Старательно глядя в сторону, он бочком подобрался к Бобу и протянул ему текст радиограммы.

«Верена - по дистанции - Земле. Гроши Плутона Верене пропали. Маковски», - прочитал Боб.
        Повторно ревизуя все известные ему степени слабоумия (Маковски достался «олух»), Боб с протяжным вздохом поплелся в свой кабинет.
        В кабинете в мягком кресле Боба, меланхолично полируя ногти, скучал Эрик Тейт, пилот грузовоза «Кварта» и отравитель.
        - Брысь! - страшным шепотом сказал ему Боб.
        Эрик удивленно вздернул рыжие брови, ловко перемахнул через стол и устроился в кресле для посетителей.
        Боб проковылял к своему месту, отодвинул в сторону недоеденную грушу и положил перед собой бумажку с текстом радиограммы. Из корзинки для бумаг тянуло противным сладким запахом. Боб покосился на липкую кучку фруктовых косточек и огрызков, сглотнул наполнившую рот горькую слюну и посмотрел на Эрика. Эрик вдумчиво очищал банан.
        - Хочешь? - спросил Эрик, перехватив остекленевший взгляд Боба.
        - Изыди, - хрипло сказал Боб.
        - Куда? - с готовностью переспросил непонятливый Эрик.
        - Безразлично, - ответил Боб. - К примеру, на «Кварту».
        - Там что-нибудь случилось? - забеспокоился пилот.
        - Пожар, - коротко сказал Боб. - Или потоп. Что-то в этом роде. Ты поторопись!
        - Ясно, - протянул Эрик.
        По тону его, однако, чувствовалось, что ничего ему не ясно. Несмотря на это, дисциплинированный пилот поспешил к выходу.
        Боб расслабился.
        - Да, а груз? - спросил Эрик, вдруг обернувшись. - Ты примешь? У меня там саженцы и семена.
        Боб зашипел и метнул в него надкусанную грушу. Эрик ловко нырнул за угол, и груша целиком досталась Уэсту.
        - Не понял? - с достоинством спросил шеф службы безопасности, брезгливо стряхивая с мундира ошметки фруктового пюре.
        - И я не понял, - Боб протянул ему листок с текстом.
        Уэст медленно прочитал радиограмму, откинулся на спинку кресла и сощурил глаза на потолок.
        - Так-так, - сказал он, сурово глядя ввысь. - Ну и дела!
        - Какие дела? - с острым любопытством спросил Боб.
        Ему ужасно хотелось понять, что же, черт возьми, происходит? О каких грошах информирует Землю, читай - самого Тревора, капитан «Верены» - тихоходного корыта, неторопливо, по крутой дуге, плетущейся к Вилте с аграрно образованными колонистами на борту?
        Уэст посмотрел на него с некоторым презрением - так, чтобы Боб в полной мере ощутил себя штатским тупицей.
        - Что такое «гроши», знаешь? - спросил Уэст.
        - Деньги, - кротко ответил Боб.
        В новосолярном было много русских слов.
        - Какие именно деньги?
        - Скорее всего металлические, - подумав, сказал Боб. - Медные, никелевые, золотые…
        - Вот! - Уэст поднял палец. - Именно золотые!
        - Не тяни душу! - попросил Боб.
        Полковник усмехнулся, покачал головой и спросил:
        - Ты в курсе, с каким грузом идет «Плутон»?
        В кабинете повисла звенящая тишина. Потом Боб застонал, стукнул себя по лбу и сказал:
        - Точно! Рудовоз второго класса «Плутон», порт приписки - Марс, следует с Мирны на Вилту с грузом золота!
        Про себя он не в первый раз удивился тому, какие необычные запасы для мертвого и непригодного для жизни людей Лиана делает на Вилте Тревор.
        - Вот! - повторил Уэст с глубоким удовлетворением и сочувственно посмотрел на Боба.
        Вздрагивая плечами, Боб потыкался разгоревшимся лбом в холодную столешницу, потом замер, поднял голову и спросил недоуменно:
        - А как же «Плутон» попал на Верену? - На сей раз имелась в виду планета Верена, по имени которой назвали грузовое судно. - Ведь она далеко в стороне от его курса?
        - М-да, - озадачился Уэст. - И как, интересно знать, пропало золото? Испортилось?!
        - Ржа съела, - предположил Боб.
        - Как это? - не понял Уэст.
        - Какая-нибудь космическая бактерия! Залезла, понимаешь, в грузовой отсек, видит - золото, она его и съела!
        - Четыре тысячи тонн? - усомнился Уэст.
        - Так она жутко прожорливая! - загорелся Боб. - Ей четыре тысячи тонн - ха! На один зуб! Стрескала подчистую!
        Боб мечтательно зажмурился и живо представил себе похожую на жабу огромную голодную бактерию. Склизко-зеленая, она сидела в трюме «Плутона» и, утробно урча, двумя лапами жадно заталкивала в пасть золотые самородки.
        - Но при чем тут Верена? - рассудительно напомнил полковник.
        Боб отогнал видение и задумался. Уэст невозмутимо смотрел на него.
        - Тогда не бактерия, - с сожалением сказал Боб.
        Он немного помолчал, опершись подбородком на руку, и догадался:
        - Пираты!
        Полковник открыл рот.
        - Залезли они, значит, в грузовой люк, - вдохновенно вещал Боб. - Видят - золото! Тюкнули пилота по маковке или связали, а сами - за пульт, и угнали «Плутон» куда подальше!
        - Где залезли? В открытом космосе? - поинтересовался Уэст.
        - Могли еще на Мирне залезть. И притаились! - не растерялся Боб.
        - На Мирне?! - оскорбился полковник.
        Он был родом именно с Мирны, там и учился в военной академии.
        Уэст молча потянулся к кобуре. Боб испугался было, что полковник собирается застрелиться, но ошибся: Уэст вынул из кобуры сочную грушу, с хрустом откусил и спросил вполне безмятежно:
        - А как же все-таки Верена?
        - Далась тебе эта Верена! - рассердился Боб. Он задумчиво поскреб подбородок. - Будь у тебя полный трюм золота, что бы ты делал?
        - Не знаю! - честно признался Уэст, рассеянно роняя огрызок на ковер.
        - То-то! - торжествующе сказал Боб. - А вот пираты знали! Они сменили курс, пошли на Верену и теперь вовсю кутят на всегалактическом курорте! Поэтому «Гроши Плутона Верене пропали»! Пропали - то есть кончились! Понятно?
        - Понятно! - восхитился Уэст.
        Боб самодовольно улыбнулся.
        - Думаю, мы можем разработать план операции по захвату и ликвидации пиратов и предложить его Тревору.
        - Хорошо, - кивнул полковник и добавил скороговоркой: - Я вернусь через минутку, ладно?
        Не дожидаясь ответа, он как-то очень поспешно вышел.
        - Через минутку? - с глубоким сомнением повторил Боб.
        Он вышел из-за стола, двумя пальцами ухватил грушевый огрызок и, отворачивая лицо, отправил его в мусорную корзинку.
        Не рассчитывая на скорое возвращение полковника, Боб со вкусом засел за разработку победоносной операции по захвату пиратской шайки. Дело близилось к концу, когда радист принес ему срочную депешу. Боб строго посмотрел на Панченко, взмахом руки выставил его за дверь и прочел: «Земля - по дистанции - Верене. Срочно сообщите обстоятельства гибели плутонианской дипломатической миссии. Тревор».
        Боб вытер лоб, повертел листок в руках, посмотрел на свет. Подумав, скатал бумагу в трубочку и стал глядеть через нее, водя получившимся «прибором» по сторонам. Когда в фокус попала мусорная корзинка, руки Боба дрогнули. Взволнованно поерзав в кресле, он замер и погрузился в размышления. Затем вскочил, опрокинув кресло, и быстрым шагом проследовал к радистам, заинтриговав невнятным, но отчетливо угрожающим бормотанием нетерпеливо переминающуюся очередь у дверей туалета.
        Радисты работали.
        Привлекая к себе внимание, Боб громко хлопнул в ладоши и, когда Разин и Панченко обернулись, зло и весело объявил:
        - Ну, мои милые, поиграем-ка в слова!
        Радисты переглянулись и посмотрели на Боба с опасливым подозрением. Разин украдкой покрутил пальцем у виска.
        - Гроши! - громко объявил Боб, от нетерпения гулко постукивая кулаком по стене.
        Панченко поморщился и передернул плечами.
        - Броши? - робко предположил Разин.
        - Ну уж нет, - решительно отказался Боб.
        Панченко поднял руку, Боб милостиво кивнул.
        - Груши! - сказал Панченко.
        Боб подумал. Где груши, а где гибель плутонианских дипломатов? Помотал головой:
        - Нет, не груши. Дальше!
        - Тогда - вруши, - сказал Разин.
        - О! - потрясенно выдохнул Боб. Плутонианские дипломаты. Вруши. Здорово! Вруши - груши - гроши…
        ГРУШИ?!
        Боб закатил глаза, издал долгое страдальческое «м-м-м» и схватился за голову. Потом бешеным взглядом окинул притихших радистов, безмолвно потряс кулаком, помотал головой и разразился сатанинским хохотом. Подернувшийся слезой взор его смягчился, сделавшись жалостливо-ласковым.
        - Олигофренчики вы мои! - нежно прошептал Боб сквозь безудержный смех. - А скажите мне, болезные, кто принимал радиограмму с Верены?
        - Я, - удивленно-обиженно откликнулся Разин. - А что?
        Боб восторженно хрюкнул.
        - А кто ее на Землю, в Центр, Тревору, шефу нашему любимому, отправил?
        - Я отправил, - сказал Панченко. И тоже спросил: - А что?
        Боб поглядел на него с умилением, смахнул слезу и вновь захохотал.
        Разин открыл рот, гневно посмотрел на обидно веселящегося Боба, вдруг покраснел, чертыхнулся - понял! Поспешно полез в бумажные развалы копий-распечаток, выудил нужную бумажку и заглянул в нее. Вид у него сделался несчастный.
        Боб прощально помахал радистам ручкой и в изнеможении вывалился в коридор.
        Кучка бледных сотрудников у известной двери уже сорганизовалась в шеренгу по два - чувствовалось умелое руководство полковника. Сам Уэст стоял тут же, едва заметно покачиваясь и поскрипывая зубами.
        Боб приветливо кивнул страдальцам, поднял палец и пророчески изрек:
        - Гроши - груши - вруши!
        Дверь с нолями хлопнула, пропуская в коридор Эрика. Он проследовал вдоль очереди и дисциплинированно занял место в ее хвосте.
        - Кстати, о грушах! - металлическим голосом пробряцал полковник, уничтожающе глядя на пилота. - Определенно, они не пригодны в пищу! Они пропали! И откуда такая дрянь?
        - О боже! - Боб хотел что-то ответить, но не выдержал, сладко всхлипнул и, повизгивая от смеха, оперся на стену.
        - С Плутона, вестимо, - мрачно сказал Эрик, виновато глядя в сторону.

11.
        Мерлин (Элизиум)
        Сэм все продумал.
        Точный расчет всегда был его сильной стороной - и когда он готовился погубить мир, и когда он его спасал. Главное, чтобы люди и события не вышли из-под контроля. Практическая деятельность сильно отличается от теории.
        - Но Мариза умница, - с признательностью прошептал Сэм. - Просто молодчина! У нее все получилось, хотя я очень беспокоился. Теперь должно получиться у меня.
        Он начал действовать, когда следом за посланием жены пришло сообщение от нанятых Маризой пиратов. Корсары согласились выполнить социальный заказ и принять посильное участие в спасении мира. Впрочем, Сэм использовал пиратов «втемную», не вводя их полностью в курс дела. Они хотят получить скоростное судно? Они его получат. Сэм же (и весь погибающий мир) получат необходимую помощь.
        Он вышел глубокой ночью, с трудом дождавшись, пока в доме все уснут. Это оказалось сделать на удивление легко, никто его не остановил, не окликнул и даже не увидел: очевидно, охрана завалилась спать сразу, как только увидела, что Сэм погасил у себя свет. Тревор тоже удалился к себе неожиданно рано. Насколько Сэм понял, он получил тревожное и непонятное сообщение из какой-то отдаленной провинции своей огромной империи и спешил уладить пошатнувшиеся дела. Вроде накрылась медным тазом какая-то дипломатическая миссия, на Плутоне, что ли… Сэм не вник, да и не пытался вникнуть. Только порадовался тому, как удачно все складывается для него лично.
        Маленький и легкий, Сэм осторожно прокрался из своей комнатки в холл, куда выходили двери всех четырех жилых помещений, а потом по узкому коридору мимо ванной и кухни пробрался к выходу из-под купола. На ночь его, конечно, запирали наглухо, но Сэма и это не смутило: чтобы он-то не смог изготовить элементарную отмычку?!
        Сэм тихо злорадно хихикнул: знал бы Тревор, снисходительно позволивший ему превратить свою каморку в крохотную лабораторию, что именно он мастерил на этот раз!
        Сэм вышел из-под купола, но сразу за порогом сел в мягкий снег и приладил к ступням особые приспособления: что-то вроде плоских овальных блюдец с двойным выступом впереди. Он сделал несколько шагов, оглянулся на свои следы и удовлетворенно кивнул: точь-в-точь отпечатки лап этих забавных синих зверей, которые то и дело шмыгают вокруг форта.
        Подумав о форте, он снова оглянулся и невольно вздрогнул, остро ощутив, насколько неуместным выглядит здесь это нелепое сооружение. Форт был даже не форт, а легкий сборный домик, какие когда-то охотно увозили с собой малоимущие переселенцы, только накрытый для прочности и тепла прозрачным куполом. Уродливая металлопластовая конструкция, топорщащаяся по углам стальными скрепами, которые строители не потрудились замаскировать, была поспешно реанимирована в бескрайнем серебряном поле по приказу Тревора, которому понадобился перевалочный пункт именно на этой планете.
        Тут Сэм виновато подумал, что не имеет никакого морального права кривиться при виде испорченного пейзажа, потому что расчетную точку Тревору дал не кто-нибудь, а он сам. Конечно, он тогда не подозревал, что суровый Мерлин окажется так красив, но если бы даже он знал об этом заранее, разве что-нибудь могло измениться?
        Мерлин был чрезвычайно удачно расположен, точно на полпути между Землей и Лианом, но не на прямой, а чуть в стороне, что было совершенно идеально для целей Сэма. И Тревора, конечно. Они должны были здесь появиться. Впрочем, ничего непоправимого с этой планетой не случится.
        - С этой планетой - не случится! - повторил Сэм вслух, акцентировав местоимение.
        Их присутствие не нанесет первозданной красоте Мерлина непоправимого вреда. Форт - не египетская пирамида. Непрочную постройку местные могучие снегопады очень быстро снова похоронят - едва люди уйдут отсюда и купол остынет.
        Сэм энергично ковылял по снегу. Как всегда, на этой планете было очень холодно, а надеть термокостюм Сэм не смог, потому что не знал, где именно в форте они хранятся, и теперь ужасно мерз. На нем был только обыкновенный меховой комбинезон, да поверх него - потрепанная чешуйчатая шкура какого-то местного зверя, лежавшая на полу в холле вместо ковра. Первоначально Сэм прихватил ее в качестве маскировки, надеясь, что в сочетании с накладными лапами на ногах шкура полностью завершит его внешнее превращение в природного обитателя Мерлина, но теперь он с удовольствием отмечал, что шкура еще и замечательно укрывает его от порывов холодного ветра.
        Он посмотрел на часы, потом, встав на цыпочки, вперил взгляд в горизонт.
        Они не должны быть слишком далеко, он же предупредил, что не сможет избавиться от слежки надолго. Если, конечно, они вообще сдержали свое слово и прилетели в назначенное время.
        Впереди сквозь частую снежную пелену завиделось что-то большое, темное.
        - Надеюсь, это не дракон, - с сомнением пробормотал Сэм, невольно ускоряя шаг.
        Близоруко щурясь, он подошел поближе, присмотрелся и вздохнул с облегчением: это действительно был никакой не дракон, это был космический корабль. В темноте трудно было разобрать, как он выглядит, но Сэму показалось, что посудина не первой молодости. Наверное, ход у нее тихий, и она часто ломается… А впрочем, какая разница? С той машинкой, которую он им оставит, она сделается в сто тысяч раз быстроходнее самой современной яхты.
        Очевидно, на корабле Сэма ждали или же просто заметили его приближение. Когда он подошел совсем близко, с неосвещенного трапа кто-то протянул крепкую руку и помог ему взобраться по присыпанным снегом скользким ребрам.
        - Ну, вот и я, - задыхаясь, сказал Сэм.
        Человек молча склонил голову в приветствии, задраил входной люк, и только после этого включилось внутреннее освещение. Сэму все это понравилось: по его мнению, по манере видно было, что люди, с которыми он решил иметь дело, не новички в разного рода авантюрах.
        Молчаливый человек сделал приглашающий жест, пропуская Сэма вперед, и тот послушно прошел из переходника в узкий коридор, ведущий в рубку.
        В одном из кресел спиной к двери сидел человек. Сэм - его сопровождающий остался где-то позади - вежливо кашлянул, сидящий обернулся и вздрогнул.
        Сэм тоже вздрогнул: внешность незнакомца превзошла все его ожидания. Человек в кресле был смугл, горбонос, прочие черты его лица терялись в зарослях буйной рыжей растительности, в которой с трудом угадывались брови, бакенбарды, усы и борода. Глаза скрывали темные очки, а волосы - алая косынка. Все вместе выглядело весьма устрашающе. Вдобавок при появлении Сэма пират быстро потянулся к поясу, на котором болталось оружие - правда, не здоровенный пистоль, а аккуратный разрядник.
        - Капитан, это тот самый человек! - весьма кстати подал голос Сэмов неразговорчивый проводник.
        - Черт, это вы - Сигал? - опуская руку, прокуренным голосом хрипло спросил пират.
        Сэм молча кивнул. Говорить он не мог, от потрясения у него перехватило горло.
        - А я подумал… - Пират хмыкнул. - Ну, это неудивительно: вы сами-то представляете, на кого вы сейчас похожи?
        - На дракона? - неуверенно предположил Сэм, поглядев на свои когтистые снегоступы.
        - Именно! Причем на дракона, переболевшего в период линьки снежной лихорадкой! - Хозяин рубки оглушительно захохотал.
        Сэм критически оглядел свою потертую драконью шкуру и тоже улыбнулся. Это была смущенная улыбка, придавшая Сигалу обманчиво кроткий и беззащитный вид. Имидж был просчитан и отрепетирован Сэмом заранее.
        - Присаживайтесь! - любезно пригласил его рыжий пират.
        - Да, спасибо, у меня очень мало времени!
        Сэм благодарно кивнул и сделал несколько шагов к креслам, бросив острый взгляд на приборы пульта.
        Гостеприимный пират на секунду отвернулся, нагнувшись к полу за стоящей там бутылкой.
        Сейчас или никогда, отчаянно подумал Сэм.
        Он споткнулся, притворившись, будто запнулся одной фальшивой лапой о другую, и неловко повалился на пол, прямо под пульт. Просторная драконья шкура накрыла его с головой, как палатка. Сэм забился под ней, пытаясь высвободиться, но только пуще запутался. Руки его быстро ощупали панель пульта снизу и поместили между выступами, образованными какими-то выпирающими кожухами, металлопластовую коробку на магнитной присоске, теплую от долгого пребывания на груди Сэма.
        Сзади кто-то настойчиво потянул его за фальшивую драконью лапу. Сэм не глядя лягнул непрошеного помощника ногой, посмотрел на прибор - он даже снизу был практически незаметен - и со спокойной душой полез назад.
        Предприятие, в которое он пустился, было чрезвычайно рискованным, но первой, хотя и косвенной, опасности он уже избежал.
        - Я принес вам обещанный прибор, - задыхаясь, произнес он, поднявшись на ноги.
        - Ну? И как же им пользоваться? - Наверное, глаза пирата за темными стеклами алчно сверкали.
        Еще бы!
        - О, все очень просто, - с легкостью сказал Сэм. - Видите эту бумбочку? Тыкнете в нее пальцем - и все в порядке, результат гарантирован. Настройка вам не по плечу, тут нужны специальные знания, поэтому я заранее сделал все, что нужно.
        - Тыкнуть в бумбочку? - с сомнением повторил пират, жадно завладевая маленькой машинкой.
        - Именно так, - весело повторил Сэм. - Просто тыкнуть пальцем в бумбочку!
        Мысленно он смеялся. Не просто смеялся, а демонически хохотал! Он их обманул. Жалкий интеллигент Сэм Сигал провел матерых разбойников! Машинка в руках рыжего пирата была всего лишь пультом дистанционного управления.

12.
        Мерлин (Элизиум)
        - Что это? - спросил Пит, оглядываясь.
        Белым-бело: бескрайний снежный ковер, ослепительно искрящийся под солнцем, и бледное чистое небо лишь у самого горизонта соединяла темная зубчатая строчка - должно быть, лес. Что-то вроде леса - очень странного - виднелось и невдалеке слева: большое скопище каких-то громадных ветвистых кораллов, тоже белых и вроде бы даже обледеневших. Пит с недоумением посмотрел на эти огромные хрустальные канделябры, мутно-прозрачные и радужно переливающиеся, и снова повторил:
        - Что это?
        Правильнее было бы говорить не «что», а «где», потому что вообще-то Пита интересовало именно это: где они сейчас находятся? Ясно было, что не на Земле, и не потому даже, что здесь был этот фантастический стеклянный лес, а просто такого обширного пустого и чистого пространства никак не могло быть на Земле. Да и потом, куда-то же летели они почти четверо суток!
        - Это что за дыра? Лиан? - опять спросил он, оглядываясь на своего стража.
        - Лиан? - повторил Дино, все еще озабоченно возясь с терморегулятором.
        Нос у него посинел от холода, Дино зябко горбатил спину и притопывал ногами.
        Пит молча протянул руку, нажал пальцем кнопку на поясе Дино и немного подержал, надавливая то сильнее, то слабее, но не отпуская совсем. Распространенный дефект: сенсорная кнопка не срабатывает сразу, с одного касания. Пит знал это, потому что не раз пользовался аналогичными костюмами с подогревом.
        - Угу, - сказал Дино.
        Щеки его порозовели, иней на плечах начал таять.
        - Не стоит благодарности, - язвительно заметил Пит.
        Какого черта? Что это он занимается благотворительностью? Как трогательно! Добрый, великодушный Питер Корвуд не дал замерзнуть своему верному сторожевому псу!
        - Нет, это не Лиан, - откашлявшись, негромко сказал Дино.
        Пит удивленно вскинул голову.
        - Лиан - мертвая планета. Просто здоровенная каменная глыба. А это Мерлин.
        Похоже, благодарность развязала охраннику язык, а может быть, он и сам был непрочь немного поболтать о пустяках, оказавшись за пределами корабля.
        - Здесь тоже довольно гадко. - Дино сплюнул, и плевок замерз на лету. - Мороз этот чуть не весь ихний год, глушь, захолустье, от тоски сдохнуть можно, местные людей дичатся, жратва гнусная, да и мало ее. Но все-таки есть воздух, вода, из земли чего-то растет, и в зарослях этих опять же чего-то шныряет - жить можно.
        - Я вижу, - кивнул Пит, с интересом вглядываясь в глубь хрустального леса.
        Жизнь тут, определенно, была. Между громадных, с наростами и наплывами, стеклянных колонн что-то двигалось. Вернее, именно шныряло, как точно заметил Дино.
        - Это кто? - с любопытством спросил Пит.
        Небольшая горбатая зверюшка густо-синего цвета, металлически позвякивая чешуей, проворно выскочила из белых коралловых дебрей и, по привычке лавировать между стволами продолжая вычерчивать синусоиду и на открытой местности, быстро помчалась по твердому насту прямо к людям.
        - А ч-черт ее знает! - неуверенно сказал Дино, машинально опуская ладонь на разрядник.
        Пит по привычке тоже потянулся к поясу, но с досадой вспомнил, что его вежливо, но непреклонно разоружили сразу по прибытии на яхту, и тоже чертыхнулся. Зверюшка быстро приближалась и уже не казалась такой симпатичной: как-то уж очень целеустремленно она бежала, неприятно поблескивая хаотически выпирающими из длинной пасти большими кривыми и даже на вид острыми зубами. Пит подумал, что вряд ли они смогут подружиться. Во всяком случае, вот так, с ходу.
        - А не вернуться ли нам на яхту? - сквозь зубы проговорил он.
        - Нельзя, - также сквозь зубы отрезал Дино, беря общительного зверька на прицел.
        Может, оно мимо бежит? - чуть виновато подумал Пит. Шмыгает себе куда-то по своим неземным делам, а мы его сразу разрядником! Нехорошо это как-то…
        Крики, свист и улюлюканье заглушили приближающийся хруст снежного наста. Ватага самого разбойного вида гуманоидов вывалилась из хрустального леса следом за синей животинкой. Эти не петляли, бежали целенаправленно, деловито разворачивая на ходу мелкоячеистую веревочную сеть.
        - Фу, дикари, - с отвращением процедил Дино.
        Пит засмотрелся и даже раскрыл рот.
        Их было десятка два, не больше. Несомненно, это были люди, хотя вид у них был, мягко говоря, необычный. Сразу бросалась в глаза странная округлость фигур: туловища у всех были какие-то бочкообразные, благодаря чему руки не прилегали плотно к бокам и даже, кажется, плохо гнулись. Бежали они, переваливаясь с боку на бок, неуклюжим косолапым галопом, однако довольно быстро.
        Синяя зверюшка, не останавливаясь, оглянулась на преследующую ее команду и припустила быстрее. Толстяки заметно отставали и, видимо, сами уже понимали, что охота не удалась. Один за другим они переходили с бега на шаг, разочарованно скручивая ременные арканы и пряча разнообразной длины колющие и режущие орудия. Кто-то из тех, кто остановился раньше других, отдышавшись и оторвав жаждущий взор от удирающей во все лопатки полнозубой животинки, огляделся по сторонам и увидел Дино и Пита. Не заметить их было трудно, они во весь рост стояли на пригорке. За их спинами в отдалении виднелись белесый купол форта и стройный силуэт яхты.
        - Может, все-таки вернемся? - Услышав гортанный вопль, которым остроглазый сообщал соплеменникам о своем неожиданном открытии, Пит поежился.
        - Рано, - покосившись на часы, с сожалением сказал Дино.
        Охотники приблизились и взяли их в кольцо.
        - Поздно, - язвительно поправил Пит.
        Теперь, когда аборигены приблизились на расстояние в два-три метра, он смог хорошо рассмотреть их.
        Нет, они вовсе не были толстяками. Толщину и неуклюжесть человеческим фигурам придавали многослойные плотные одежды, сделанные из грубой ткани, сыромятной кожи и меха животных. Неизящные долгополые балахоны топорщились многочисленными шнурочками и завязочками, поблескивали скрепами и пряжками, из-под отороченных разноцветным мехом капюшонов торчали разноцветные же космы и бороды.
        - М-да, - озадаченно сказал Пит.
        У них тут что - нет костюмов с терморегуляцией и бритвенных приборов?
        Но нет и разрядников, с облегчением заметил он тут же, не без интереса оглядев воинственно наставленный на них с Дино странный арсенал. Толстопузы были вооружены костяными, кремневыми и волнисто-кривыми металлическими ножами, деревянными шипастыми палицами и грубыми рогатинами. Не разберешь, какой тут у них век, каменный или уже железный?
        Аборигены меж тем взволнованно переговаривались. Пит с некоторым беспокойством заметил, что все они смотрят на него, точнее - на его Джонни.
        - Эй, парни, в чем дело? - вызывающе спросил он.
        Один особенно пухлый, весь в перетяжках ремней, увешанных непонятного назначения мешочками, выдвинулся вперед и быстро заговорил.
        - Что это он говорит? - не поворачивая головы и хмурясь от усилия понять незнакомую речь, спросил Пит у Дино.
        - А я знаю?! - шепотом огрызнулся тот.
        Пит выругался.
        - Не понимаю! - громко сообщил он аборигену.
        Помотал головой, пожал плечами, развел руками.
        Тот тоже помотал головой и почесал в затылке. Жест был абсолютно понятный и естественный.
        У Пита появилась надежда, что удастся объясниться хотя бы с помощью жестов. Он хлопнул в ладоши, привлекая внимание растерянно гомонящих туземцев, и медленно заговорил:
        - Я! - сказал он.
        Размашисто ткнул себя пальцем в грудь и проследил за реакцией дикарей.
        Пухло-перетянутый медленно кивнул и с явным интересом ждал продолжения.
        - И он! - Пит широким жестом вонзил указательный палец в диафрагму Дино.
        Публика с пониманием - улыбками и кивками - встретила болезненный стон охранника и снова обратилась во внимание.
        - Уходим! - Пит сжал правую руку в кулак, выпустил из него вниз указательный и средний пальцы и несколько раз проворно переступил ими по раскрытой левой ладони, показывая, как именно они с Дино уходят. Получалось, что уходят они быстро.
        Туземцы опять зашумели.
        Пухло-перетянутый отрицательно покачал головой, тоже гулко хлопнул в ладоши, прекращая базар, и зубами стянул с правой руки меховую варежку.
        - Он! - хрипло сказал он, с удовольствием тыча в живот ойкнувшего Дино, и пошевелил пальцами, изображая ходьбу.
        - И я! - упрямо сказал Пит.
        Он тоже пошевелил пальцами и еще раз показал сначала на себя, потом на Дино.
        - Он! - решительно отрезал абориген, снова уверенно пронося указательный палец мимо Пита к животу его стража.
        - Слушайте, вы! - сердито багровея, сказал Дино. - В чем дело, а? Хватит ширять меня в брюхо!
        - Заткнись, - сказал ему Пит. - Радовался бы: тебя они согласны отпустить!
        - А тебя не согласны?
        - А меня - нет!
        Дино крякнул, оглянулся на яхту, посмотрел на часы и предложил:
        - Так, может, мы обойдемся без их согласия?
        Пит неуверенно замялся. Вообще-то действительно к чему вся эта дипломатия? Если переговоры зашли в тупик, можно применить в качестве аргумента силу. У Дино в руке мощный лазерный разрядник, куда там против него кремневым ножам и рогатинам, от этих пухлых в момент один только пух и останется. Но, с другой стороны, местные ведь пока им ничего плохого не сделали…
        - Знаешь, они же просто не понимают, что мы вооружены, - возбужденно пробормотал Пит, оборачиваясь к Дино. - Слушай, не надо сразу в них, пальни куда-нибудь в сторону, да поэффектней, авось напугаются и сами разбегутся!
        - Раз плюнуть! - мужественно сказал Дино, картинно срывая с пояса разрядник.
        Эффект получился неожиданный.
        Прежде чем Дино успел нажать на курок, примитивная рогатина выбила у него оружие, и сразу несколько кожаных арканов туго стянули его, превратив в подобие гигантской гусеницы.
        Пит успел только один раз хлопнуть ресницами, а потом свистнули еще арканы, и он неловким кулем повалился в снег.
        Нападающие энергично навалились сверху, под грудой тяжелых тел Пит едва не задохнулся и уж во всяком случае никак не мог шевелиться. Потом стало легче, азартно сопящие аборигены слезли с Пита, но он по-прежнему не мог двигаться, потому что был уже туго замотан в какое-то плотное полотнище. Так, в виде узла, его проволокли по твердому насту и с натужным кряканьем вздернули вверх.
        От всей этой тормошни Пит несколько одурел и полностью дезориентировался.
        Ему было очень неудобно. Во-первых, Пита сильно трясло, причем как-то бессистемно, так что не было никакой возможности предугадать очередной толчок и приготовиться к нему хотя бы морально. Он хотел было возмущенно завопить, но больно прикусил язык и заткнулся. Вскоре к неприятным ощущениям прибавилось головокружение: тряска еще сопровождалась довольно равномерными колебаниями из стороны в сторону. Амплитуда их была такова, что, на мгновение зависая в крайне правом или левом положении, Пит уголком соответствующего глаза успевал ухватить слепящую белизну сверкающих снегов и серебряного неба над ним, а потом обзор снова закрывала какая-то могучая темная выпуклость.
        Во-вторых, пресловутая выпуклость сильно пахла, и отнюдь не фиалками. Брезгливо морща нос, Пит попробовал повернуться к ней спиной, но не сумел, потому что был туго спеленут мелкоячеистой сетью, первоначально, как он вспомнил не без горечи, предназначавшейся для более проворного, чем сам Пит, синего зубастика.
        С большим трудом, путем элементарного расковыривания одной из ячеек сетки, Пит увеличил смотровое окошко с видом на интересующий его объект.
        Ароматическая выпуклость интриговала. Пит приник глазом к проделанной дырочке, повращал оком, отладил фокус и увидел вблизи три гладких лиловых хлыста, заплетенных в довольно изящную косицу. Косица подергивалась, но не в такт с колебаниями Пита, а сама по себе. Это нервное подергивание и кокетливый тряпичный бант на конце косицы убедили Пита в том, что перед ним хвост животного. Следовательно, объемистая выпуклость, на коей этот хвост произрастал, тоже являлась частью животного, а именно - приходилась ему крупом. Или, говоря попросту, задом.
        Очень мило, желчно сказал себе Пит. Что же у нас имеется?
        Имеется у нас какая-то здоровая инопланетная скотина лилового цвета, у скотины этой имеется могучий зад, на заду имеется хвост, а на хвосте имеется бант. Также на упомянутом заду имеется свернутая тугим кулем сеть, в которой имеемся собственно мы, Пит и Джонни. Вот это, по-моему, совершенно излишнее украшение!
        Снова изрядно тряхнуло, Пита подбросило вверх, и он едва не прикусил язык вторично. Загадочное лиловозадое животное резко ускорило темп и некоторое время мчалось так быстро, что Пита почти не раскачивало, а хвостовая косица над ним стелилась по воздуху горизонтально. Потом резвое животное неожиданно остановилось, и Пит со всего маху врезался в лиловый круп, к счастью, оказавшийся достаточно упругим. Тем не менее от удара у него закружилась голова, а тут еще содержащая его сеть упала вниз, на снег, где ее тут же подхватили и стали деловито теребить. Оглушенного Пита выпутали из сети и поставили на ноги.
        Ноги у него затекли и упорно подгибались, но никто не спешил поддержать его, напротив, едва освободив Пита, дикари брызнули врассыпную. Пит с трудом разогнул мелко дрожащие колени и недружелюбно, исподлобья оглядел разномастную толпу аборигенов. Теперь среди них были и невысокие, и совсем низкие особи. Пит догадался, что это женщины и дети, и понял, что его привезли в туземное стойбище - или как это у них называется. Туземцы энергично делали Питу какие-то знаки и возбужденно вопили.
        - Что за цирк? - сердито пробормотал Пит.
        Сбоку вынырнул давешний пухло-перетянутый. Он бесцеремонно схватил Пита за рукав и потянул к себе, но Пит вырвался и угрожающе сказал:
        - Убери руки, ты!
        Пухлый оглянулся на выжидательно затихших соплеменников и решительно потянул с руки варежку. Он ткнул пальцем в грудь Пита и усвоенным ранее жестом велел ему быстро идти. Пит упрямо покачал головой, в свою очередь уставил указательный перст в пузо пухлого, тем же беспокойным шевелением пальцев велел ему идти очень быстро и еще одним непристойным жестом показал, куда именно. Жест, очевидно, имел статус интергалактического или же был понятен интуитивно. В толпе послышались хохот и насмешливый свист. Пухлый, покраснев с досады, пожал плечами и отступил. Пит остался на месте, туземцы тоже не двинулись. Они стояли, возбужденно переговариваясь и чего-то опасливо ожидая.
        - Черт, - выругался Пит и с досады некультурно сплюнул на снег. Плевок замерз в камешек, не долетев до земли.
        - Кто-нибудь тут говорит на новосолярном? - возвысив голос, спросил Пит.
        В задних рядах толпы наметилось активное шевеление, быстро докатившееся до передних рядов. Сквозь почтительно расступившуюся толпу вперед стремительно прошествовал белобородый старец в роскошных розовых мехах с бусинами и перьями. В рядах предупреждающе зашумели, старец на ходу гневно огрызнулся, показав не по возрасту крепкие зубы, а потом с разбегу налетел на Пита, и оба покатились по снегу.
        Пестрая толпа многоголосо ахнула и замерла в ожидании развития действия.
        Пит вынул поцарапанную физиономию из слежавшегося сугроба, выплюнул набившуюся в открытый было для приветствия рот колкую ледяную крошку и набрал в грудь побольше воздуха, собираясь сказать патриарху все, что он думает о его манере обниматься.
        - Какого хрена…
        Пит едва успел помянуть овощ, который в здешних краях наверняка считался бы экзотическим, но дальше лирического вступления его речь не пошла. Позади него раздался сочный чмокающий звук. Что-то мягко плюхнулось на снег и густо запахло.
        Аборигены разочарованно зашумели. Пит живо обернулся и увидел большущую дымящуюся лепешку на том самом месте под могучим крупом лилового скота, с которого его только что удачно сбил зубастый старикан в розовом.
        - О! - сказал Пит и сморщил нос.
        Несколько туземцев, в своих перетянутых ремнями пухлых балахонах из сероватой кожи очень похожих на большие сардельки, бережно выудили из сугроба и поставили на ноги старца. Тот негромко, но с чувством шипел непонятное, явно матерясь. Сардельки виновато прятали оловянные глаза и отмалчивались. Белобородый выплюнул еще одно ругательство в попятившуюся толпу, отряхнул шубу и с большим достоинством поклонился Питу.
        - Горячий привет тебе, чужестранец! - сказал он, загнув узкие губы крючочками вверх.
        - И тебе точно такой же, - настороженно ответил Пит, не спеша улыбаться.
        У старца были блестящие умные глазки. Он говорил на новосолярном, но в весьма своеобразной манере. Кроме того, в речи его чувствовалась некоторая неуверенность, позволяющая предположить, что этим языком он пользуется нечасто.
        - Дозволено ли мне будет узнать славное имя благородного сэра, а также название места, откуда он прибыл? - спросил он.
        - Питер Корвуд, Вашингтон, - лаконично ответил Пит.
        - Сэр Питер Корвуд Вашингтонский, - повторил старец.
        Пит хмыкнул.
        В толпе подобострастно хихикнули. Старик перестал имитировать улыбку, метнул в зрителей испепеляющий взгляд и что-то отрывисто рявкнул. Публика моментально раздалась в стороны двумя волнами. Сардельки сноровисто расчистили в толпе идеально ровный широкий проход и вытянулись во фрунт по его сторонам. Старец снова вежливо поклонился Питу и сделал приглашающий жест.
        Пит зашагал рядом с ним по проходу, заглядывая в лица людей. У сарделек, сдерживающих напирающую толпу, морды были совершенно каменные, а оловянно-пуговичные глаза упорно смотрели мимо Пита в пустоту. Аборигены, сгрудившиеся за оцеплением, напротив, глазели на Пита с живейшим любопытством.
        - Пожалуйте в крепость, - торжественно сказал старец.
        Пит отвернул голову от публики, посмотрел вперед и даже сбился с шага.
        Да, это была настоящая средневековая крепость!
        Высокий белый вал в одном месте прерывался округлым проломом, забранным густой решеткой - сейчас она была поднята. Пит, крутя головой, прошел под низким гулким сводом и оказался в просторном внутреннем дворе.
        Здесь было шумно и многолюдно. Между разной величины кубическими строениями, сложенными из грубо отесанного камня, цилиндрических стволов хрустальных деревьев и просто ледяных глыб, деловито сновали люди с плетеными корзинами, глиняными горшками и примитивными инструментами из кости и металла. Бегали синие и зеленые страшноватенькие зверьки с раздвоенными языками, горели дымные костры, раздавались пение, ругань, визгливые крики детей и ворчание и сопение животных.
        При появлении сопровождаемых сардельками Пита и старца голоса почтительно стихли, люди разбегались в стороны, но не далеко и останавливались, откровенно глазея. Не сбавляя шага, старец провел Пита в глубь двора, остановился на границе вытоптанного снега и благоговейно сказал:
        - Замок!
        Пит посмотрел и нервно хихикнул.
        Посредине белой окружности нетронутого снега, до половины заваленный нерасчищенными сугробами высился стандартный блок-дом из надувного бетона. В минувшем веке такие строились на Земле сплошь и рядом! Но здесь была не Земля и далеко не земные условия эксплуатации сооружения, это сразу чувствовалось. Обледеневшие окна дома были наглухо задраены, пластметалловую дверь со сломанным кнопочным управлением перегораживал огромный ржавый запор, а на длинном высоком посадочном крыльце с упорами для стандартной вертушки горбатился большой сугроб с прорытой в нем круглой норой. В норе кто-то сладко похрапывал.
        - Это дракон, - проследив направление взгляда гостя, пояснил старец и гулко пнул обледенелую кучу ногой.
        Внутри кто-то недовольно заворочался, мучительно, со стоном, зевнул, и наружу, позвякивая ржавой цепью, на брюхе выбрался чешуйчато-синий зубастый зверь, очень похожий на того, которого Пит видел вблизи форта, но раза в два-три крупнее. Зябко перебирая передними лапами, он сел на шипастый хвост, сонно моргнул и тоскливо щелкнул роскошными зубастыми челюстями.
        - У-у, дармоед! - Старец пнул его розовым валенком.
        Зверь тряхнул острыми ушами, повернулся, плюхнулся на брюхо и снова полез в нору.
        - Он досадно разленился! - извиняющимся тоном сказал старец Питу. - В былые времена, когда претенденты находились во множестве, он так не спал, нет! Внимательно следил за прибывающими. Ими же и пробавлялся… Ныне же, дабы не издохнуть, кормится объедками, отчего разнежился и должный навык потерял. Да и стар уже сей дракон, увы, почти полсотни лет ему, давно пора заменить, но некем - молоденького зверя наши тупицы никак не выловят! - Он погрозил розовым меховым кулачком кому-то позади себя.
        Сардельки-охранники, громко пыхтя и всячески демонстрируя старание, совковыми лопатами расчистили подступы к входной двери, отодвинули решетку и сняли ржавый запор. Дверь с жутким скрипом отворилась.
        - Добро пожаловать, сэр Питер! - радушно сказал старец, вежливо пропуская Пита вперед.
        Пит вошел и сделал несколько осторожных шагов по пыльному полу. Обернулся, открыв рот для вопроса…
        И успел увидеть, как захлопнулась за ним тяжелая дверь.

13.
        Мерлин (Элизиум)
        Красивый мир, отстраненно подумал Тревор.
        Светило - большой круглый шар того особенного переливчатого красного цвета, каким бывает лишь живое пламя да еще трепещущий алый шелк, - висело еще невысоко над горизонтом, четко очерченным далеким лесом. Ниже светящегося солнечного шара и вокруг него небо было серебристо-розовым, выше - золотым, а еще выше - просто серебряным. Покрывающий землю снег искрился и сам по себе, и благодаря тому, что тела близких хрустальных деревьев разбивали утренний свет в бесчисленные радужные брызги. Пейзаж был сказочно роскошным: узорчатая парча, золотые россыпи, бриллианты, бисер, бирюза…
        Ювелирный магазин, подумал Тревор.
        Насмешкой он прогнал невольно возникшее восхищение. Как источник эстетических впечатлений Мерлин не имел для него никакой ценности.
        Конечно, эта планета красива, но что ему до ее красоты? Нет, его больше интересует Лиан - каменно-мертвая планета, более безжизненная, чем вывалившийся из древней кладки булыжник. Там нет ничего, и это совершенно замечательно, потому что ему не придется ничего уничтожать. Пусть Лиан станет Парадизом, Мерлин останется себе Мерлином, а Земля…
        А Земли больше нет, жестко подумал Тревор. Земля - это куча шлака. Навозная куча. Мусорная свалка.
        - А я не ассенизатор, - заключил он вслух.
        - И не жалко? - В голосе Сэма, чутко угадавшего ход мыслей Тревора, звучало одно только невинное любопытство.
        Неодобрение он постарался спрятать поглубже.
        Тревор, однако, что-то почувствовал. Он отвернулся от окна и внимательно посмотрел на Сигала.
        Сэм простодушно округлил глаза и, демонстрируя безразличие к вопросу, громче застучал ложкой.
        - Как вам суп, вкусный? - неожиданно сменив тему, поинтересовался у него Тревор.
        - Очень! - Теперь Сэм нисколько не кривил душой. Ему всегда нравилось вкусно покушать. - А вам не понравился?
        Тревор пожал плечами, лениво прикрыл глаза.
        - Не люблю экзотики.
        - М-м?.. - Экзотики Сэм тоже не любил.
        Он отложил ложку и вопросительно поднял глаза на Берта, изваянием застывшего за стулом хозяина.
        - Синий дракон, - встретив его взгляд, сообщил Берт. - Свеженький, я сам уложил его на рассвете.
        - Вы охотились этой ночью на синего дракона? - Сэм вздрогнул, поежился.
        Тревор, глядя на него, злорадно усмехнулся.
        - Совершенно верно, я охотился на дракона, - сказал Берт. - Не смог удержаться: их столько бегает вокруг форта! Дино клянется, что ночью видел одну такую синюю тварь у самого дома - жаль, меня при этом не было!
        Сэм шумно вздохнул. Он-то как раз нисколько об этом не жалел!
        - В чем дело, Сигал? - насмешливо спросил Тревор. - У вас такой взволнованный вид!
        - Пустяки, - небрежно отмахнулся Сэм, снова принимаясь за суп. - Просто не выспался.
        - Мало спали?
        Сэм подавился.
        - Плохо спал, - поправил он.
        - Понятно. - Тревор снова безразлично отвернулся и устремил взор в окно.
        Дубль два, подумал он, возвращаясь к своим мыслям. Мерлин. Красивая чистая планета. Климат тут, правда, довольно суровый, но к этому вполне можно привыкнуть. Тем более что, говорят, здесь бывает и тепло - летом, хотя когда тут бывает лето, непонятно… Да, красивый чистый мир, но что люди с ним сделают? Если хотите знать, посмотрите на дубль первый - планету Земля!
        - Берт, - Сэм наконец-то покончил с обедом, - скажите, вы ходили на охоту пешком?
        Берт вопросительно посмотрел на хозяина. Тревор кивнул, разрешая ответить.
        - Нет, не пешком. В доме нашелся старинный снегоход, вполне исправный, но с разряженными батареями. Я привел его в рабочее состояние.
        Сэм нервно заерзал. На сытый желудок его распирали вопросы философского характера.
        - Вот интересно, что с ними случилось? Как вы думаете? - спросил он, глядя в потолок.
        Можно было подумать, будто этот вопрос адресован электрической лампе.
        - Интересно, почему и как это произошло? - Сэм продолжал пытать высокомерно молчащий светильник. - Люди жили-были, а потом однажды бросили еще крепкий дом, вполне исправные машины - и ушли? Куда, почему?
        - Они решили все начать с нуля, - пробормотал Тревор.
        - Вот как? Вы думаете? - Сэм задумчиво и недоверчиво покрутил головой. - Возможно, но… Знаете, я тут на досуге порылся в шкафах, искал книги, какие-нибудь записи, но ничего такого не нашел. Разве это не странно?
        - Это не странно, это естественно, - уверенно сказал Тревор. - Представьте: люди эмигрировали с перенаселенной Земли - фактически бежали от засилья технической цивилизации. Поначалу, конечно, они жили здесь так же, как привыкли жить там: с электричеством, с солнечными батареями, с бесчисленными более или менее полезными механизмами, пока не поняли, что через какое-то время их новый рай станет точь-в-точь таким же, как тот старый ад, из которого они бежали…
        - И тогда они разорвали к черту электрические цепи! - с энтузиазмом подхватил Сэм. - Разбили вдребезги кухонные автоматы и установки искусственного климата! Сбросили термокостюмы и голыми-босыми потрусили по снежной целине! Этакие Евы и Адамы, возвращающиеся в обледенелые райские кущи!
        - Кстати, Сигал, - перебил его Тревор, хладнокровно игнорируя откровенный сарказм собеседника. - Вы знаете, как они теперь называют эту планету?
        - Мерлин?
        Тревор покачал головой, победно улыбнулся.
        - Нет, Мерлин остался только в звездном атласе! - Он качнулся вперед. - Аборигены называют эту планету по-другому. Они называют ее Элизиум, Сигал! Элизиум, Елисейские Поля, царство небесное! Это совпадение не кажется вам странным?
        - Элизиум!
        - Вот именно! - Тревор усмехнулся. - Когда я узнал, то подумал было, что это знак… У меня даже возникла мысль отказаться от Лиана и развернуть Парадиз на планете, которая называется Элизиум. Это было бы символично.
        - Но? - сухо вставил Сэм.
        - Но я с детства не люблю делать работу над ошибками! - веско сказал Тревор. - Я предпочитаю просто вырвать испорченный лист и начать с чистого! Тем более если ошибка была сделана не мной.
        - Понимаю, понимаю, - колко заметил Сэм. Он встал в позу классического чтеца-декламатора, поднял руку и с пафосом воскликнул: - И сотворил Бог Землю! И ошибся!
        - И тогда сотворил Тревор Парадиз, - сказал его невозмутимый собеседник.
        Он встал - Берт поспешно отодвинул стул, - небрежно кивнул Сэму и вышел из комнаты.
        Сэм Сигал посмотрел ему вслед, дождался, пока Берт удалится следом за хозяином, тихонько проговорил:
        - Господь наш Тревор! - и издевательски фыркнул.

14.
        Элизиум (Мерлин)
        На мгновение ему показалось, что он вернулся в детство.
        - Дежа-вю! - без особого восторга пробормотал Пит.
        Он родился и лет до шести жил в таком же точно стандартном блок-доме. Четверть века назад такое жилище было обычным для благополучной семьи среднего класса. Нынче на Земле типичную планировку сочли бы роскошью: веранда, гостиная, столовая, прихожая и кухня - на первом этаже, две спальни, холл, кабинет и библиотека - на втором, в подвальном этаже большой гараж для наземной машины и спортивный зал, а над въездом в гараж - квадратный козырек посадочной площадки.
        Впрочем, вертушки у них никогда не было, отец все выбирал какую-то немыслимо совершенную модель, а тем временем годами пользовался старомодным колесным автомобилем. Пит подозревал, что на самом деле отец попросту боялся, что не справится с управлением скоростной вертушкой.
        Пит улыбнулся своим воспоминаниям. Ему нравилось жить в таком доме, где было достаточно места для детских игр, а на веранде мамиными стараниями вырос настоящий
«лес» комнатных цветущих растений. К сожалению, им пришлось оставить дом, когда налог на землю вырос до небес. Именно тогда популярные дотоле семейные блок-дома вышли из моды, и их быстро и навсегда вытеснили однообразные многоэтажные башни.
        Когда это было? Да, лет тридцать назад, кивнул Пит. Он с любопытством огляделся. Похоже, этому конкретному дому было добрых полвека, а то и поболее: Пит заключил это по виду безнадежно устаревшего сантехнического оборудования в ванной комнате и допотопного вида мебели.
        Впрочем, если судить по царящему повсюду беспорядку, этому «замку», как назвал его коварный старец, могло быть и двести лет, и триста. Пит никогда не видел столь захламленного помещения. Металлический пластик пола в прихожей был покрыт таким слоем пыли, что подошвы утопали в ней, как в снегу! Странно, что комнаты сверху донизу не заросли непролазной паутиной. Наверное, на этой холодной планете просто нет пауков.
        Пит медленно двинулся вперед, по ходу движения заглядывая в каждую дверь. Как и следовало ожидать, всюду было пусто. В доме не было даже мышей!
        - Наверное, мыши тут тоже не водятся, - пробормотал Пит.
        Обойдя первый этаж, он снова вернулся к входной двери, постучал в нее и прислушался: тихо. Пит понял, что выпускать его никто не собирается. Он прошел к задней двери - она тоже была закрыта и даже, кажется, забита гвоздями. Спустился в подвал и осмотрел тяжелые гаражные ворота - они тоже не поддавались.
        Очень мило, тоскливо сказал себе Пит. В нем росло раздражение против приставленных к нему Тревором идиотов-охранников. Телохранители, называется! Не сумели уберечь его драгоценную персону от такой неприятности! Нет, ну не кретины ли?
        На яхте «кретины» не давали Питу бесконтрольно шагу ступить, даже в туалет шли вместе с ним и вставали почетным караулом по обе стороны унитаза! А на какой-то дикой, никому не известной планете его буквально выставили за дверь, дав в сопровождение одного-единственного безмозглого растяпу!
        Главное, он ведь не хотел уходить с яхты, как чувствовал! Он ничего не знал о предстоящей посадке на Мерлин, и эта насквозь промерзшая планета ему не понравился сразу, едва Пит посмотрел на нее в иллюминатор.
        - Что мы здесь забыли? - спросил он.
        - Что надо, то и забыли! - рявкнул в ответ тупица-охранник.
        Пит тогда издевательски хмыкнул, но все-таки послушно натянул термокостюм, и, как было ему велено, не останавливаясь и не оглядываясь, вместе с Дино вышел наружу и удалился от яхты и от форта на двести метров. Он догадывался, что в его отсутствие на борт примут какой-то секретный груз, о котором ему знать не следует, и из праздного любопытства пытался расспрашивать Дино, но тот упорно отмалчивался. Это давалось охраннику без труда, молчать он умел.
        В животе заурчало. Пит вспомнил, что в утренней спешке не успел толком позавтракать, а сейчас - он посмотрел на часы - уже приближалось время ужина. Будь он сейчас на яхте, сидел бы себе за накрытым столом в кают-компании бок о бок с неотвязными охранниками. Впрочем, их присутствие не портило ему аппетита.
        Пит прислушался, слабо надеясь на то, что загремят засовы парадной двери, но надежда, как и следовало ожидать, была напрасной. Пит тоскливо вздохнул и пошел в кухню.
        Там тоже был полный бардак: не просто захламлено и грязно, но буквально все поставлено вверх ногами. Во-первых, не было видно ни одного кухонного автомата, ни целого, ни поломанного, хотя планировка помещения, как помнил Пит, предусматривала многочисленные полезные машины, встроенные в функциональную мебель. Сейчас ниши и полки зияли провалами, и даже элементарного морозильника, на вероятное содержимое которого очень рассчитывал голодный Пит, не было и в помине. Зато прямо посреди кухни, на плиточном полу, имел место грубо сложенный каменный очаг, накрытый сверху металлической решеткой. Очаг этот, полузасыпанный холодным пеплом и пылью, смотрелся в интерьере пищеблока совершенно неуместно. Пит недоуменно почесал в затылке, машинально провел пальцем по мохнатым от налипшей на старый жир пыли прутьям решетки и узнал в ней термостойкий защитный экран кондиционера-вентилятора. Он посмотрел под потолок над рабочей стеной и кивнул: там тоже чернела дыра.
        На всякий случай Пит все-таки распахнул дверцы и выдвинул ящики шкафов, но ничего съестного не обнаружил. Конечно, он не рассчитывал найти нормальные свежие продукты, потому что одного взгляды на царящий всюду разор было достаточно, чтобы понять, что в эту кухню давным-давно не ступала нога человека. Но банка каких-нибудь долгоиграющих консервов или тюбик пищевого сублимата вполне могли завалиться в укромный уголок и благополучно долежать до встречи с мучимым голодом Питом. Но нет, увы, не завалились и не долежали!
        - Ну что, Джонни? Помирать будем? - произнес он вслух.
        Джонни был абсолютно спокоен.
        Пит опять вздохнул и вспомнил про кладовую.
        - Ага! - сказал он, безотлагательно устремляясь в подвал.
        Почти бегом Пит преодолел два коротких лестничных марша, уверенно пересек полутемный тамбур, толкнул дверь кладовой и остановился, ослепленный.
        Едва он вошел, сработала автоматика и в помещении зажегся яркий электрический свет. Это Пита очень удивило, потому что в тех частях здания, где он побывал до того, было хоть что-то видно лишь благодаря слабому свету, сочащемуся снаружи сквозь грязные и обледенелые оконные стекла.
        Но еще больше его удивило то, что он увидел при этом ярком электрическом свете.
        Прямо перед ним - руку протянуть - возвышалась до потолка внушительного вида каменная стена. Вид у нее был такой же основательный, как у средневекового норманнского замка. Стилистически неуместная в блок-доме каменная стена преграждала доступ в собственно кладовую. Когда-то - потому что в стене имелся аккуратный пролом, над которым призывно пламенела выведенная люминесцентной краской красная стрелка.
        Пит немного помедлил, разглядывая пиктограмму, и чуть нерешительно проследовал в указанном направлении. Он уже догадывался, что еды здесь не найдет.
        Предчувствия его не обманули. Кладовая была пуста, но при этом не пребывала в запустении. Белые стены без намека на пыль и плесень сияли чистотой и пустотой, запахопоглотители и пылеуловители исправно жужжали, кондиционер работал, пол был стерильно чистым и теплым. А посреди комнаты стоял древний стальной сейф с варварски раскуроченной дверью, и на его средней полке лежал одинокий кейс.
        Любопытствуя, Пит подошел ближе и заглянул внутрь сейфа - кроме одного-единственного кейса, ничего больше там не было. Он огляделся, оценивая в высшей степени спартанский интерьер.
        В дальнем углу комнаты сиротливо скособочилось облезлое кресло на трех ногах. Вместо четвертой ножки под продавленное сиденье был засунут потрепанный увесистый том в пестрой обложке. Пит чуть приподнял покалеченное кресло и вытащил книжку. Это были «Старинные сказки планеты Земля».
        В руках Пита толстый том сам собой развалился надвое, раскрывшись ближе к середине, где между пожелтевшими страницами лежала какая-то цветная бумажка. Пит посмотрел на закладку и протяжно застонал, узнав в ней пеструю этикетку от пищевой упаковки.
        - Мясо синтетическое тушеное со специями! - сглотнув слюну, выразительно прочитал он вслух.
        Потом, чтобы не расстраиваться, убрал бумажку с глаз долой, затолкав ее куда-то в глубь тома, и посмотрел на страницу, которую отмечала закладка.
        - Шарль Перро, - прочитал он написанное жирным шрифтом. - Сказка о Спящей красавице.
        Глаза его быстро заскользили по строчкам, но Пит с первых же слов вспомнил знакомую с детства историю и отвлекся от текста. Его внимание приковали к себе собственно страницы - мятые, захватанные грязными и жирными пальцами, усеянные разноцветными кляксами и разной величины пятнами (вероятно, от синтетического тушеного мяса), а также исчерканные грифелем и просто ногтем, с полями, изобилующими непонятными пометками.
        Страницы будили воображение. Создавалось стойкое впечатление, будто волнующую историю Спящей красавицы не просто читали, но самозабвенно и вдумчиво изучали, разбирая каждое предложение, многочисленные анонимные исследователи творчества Шарля Перро. Исследователей было много, они сменяли друг друга, и каждый, едва дорвавшись до заветной книги, забывал обо всем ином и сидел сгорбившись у развороченного сейфа, шизоидно бормоча, водя носом по строчкам, отрешенно поедая мясные консервы и временами роняя бутерброд, чтобы энергично отчеркнуть в тексте нужное слово. Должно быть, в покинутом доме гнездился вирус особой литературоведческой лихорадки.
        Пит пожал плечами, тоскливо понюхал самое обширное жирное пятно, шумно захлопнул книжку и старательно затолкал ее на место - под хромое кресло.
        Потом он вышел из кладовой, прикрыл за собой дверь и очутился в полной темноте неэлектрифицированного коридора. Глаза его уже успели привыкнуть к яркому свету и теперь ничего не различали в окружающем мраке.
        Пит искательно похлопал по карманам костюма, выданного ему на яхте Тревора. В стандартной комплектации термокостюмы оснащались ручными осветительными приборами. Фонарик послушно нашелся, Пит нажал кнопку, батарея оказалась заряженной, и лампочка загорелась. Сразу стало веселее.
        Пит зашагал вверх по лестнице, поднялся на первый этаж, где было светлее, и там экономно погасил фонарик. При этом у него мелькнула перспективная мысль. Проверяя ее, Пит подошел к окну, присел на корточки, посветил фонариком под подоконник и посмотрел: так и есть, стеклоподъемник на месте, только оборваны провода. Последнее, собственно, не имело значения, поскольку дом в целом, за исключением кладовой, был, по-видимому, обесточен.
        Пит быстро и умело разобрал фонарик, вынул источник питания и, беззлобно чертыхаясь, в потемках принялся прилаживать его к стеклоподъемнику. Разок его несильно треснуло током, потом на ногу больно упала какая-то металлическая деталь. Пит охнул, поднял ее с пола и попытался вслепую затолкать куда-то в механизм, но не сумел, только снова чувствительно уронил себе на ногу.
        - Раз вывалилась - значит, лишняя! - нарочито бодро сказал он, поднимаясь с колен и отряхивая со штанин вековую пыль.
        Он прижался лбом к мутному оконному стеклу, потер его ладонью и попытался разглядеть, что там, снаружи, но стекло было непроглядным, и он ничего не увидел.
        - Да какая разница? - философски сказал себе Пит.
        Он нашарил правой рукой кнопку под пыльным подоконником и придавил ее.
        Грязное и обледеневшее оконное стекло под натужное жужжание встроенного механизма со скрежетом поползло вниз, но перекосилось и застряло. Стеклоподъемник надрывно взревел, захлебнулся воем и задымился.
        Пит сердито потряс ледяное стекло - оно застряло прочно. Он встал на цыпочки и потянулся к открытому проему, но едва достал до него лбом. Тогда Пит влез на подоконник и выглянул в образовавшуюся амбразуру наружу.
        Ему повезло: окно выходило куда-то на задворки, в узкий проулок между «замком» и неизвестного назначения кособоким сооружением из грубо слепленных между собой ледяных блоков. Очевидно, этот коридор не являлся незарастающей народной тропой, и в данный момент там никого не было.
        Пит без особого труда просунул в щель голову.
        - Если пролезла голова, пролезет и все тело, - вспомнил он слышанное когда-то.
        Вслед за головой он просунул в отверстие руки и, извиваясь и энергично шевеля плечами, попробовал протолкнуть наружу еще немного себя.
        Из-под окна раздался какой-то подозрительный шум. Пит перестал трепыхаться, посмотрел вниз и с нервным смешком сказал:
        - Джонни, у нас компания!
        Переулок уже не был пустым. Полнозубый синий дракон, зябко поджимая кожистые лапы, подобрался под окно, высоко заваленное кучами слежавшегося снега, и радостно потянулся распахнутой пастью к рвущемуся на волю Питу. Пит тотчас перестал рваться, точно улитка, втянулся назад, в дом, и опасливо поглядел на дракона сквозь щель. Дракон встал на задние лапы, противно заскреб когтистыми передними по стеклу, вытянул шипастую шею и мазнул раздвоенным языком по лицу Пита.
        - Тьфу, гадость, - брезгливо кривясь, сказал Пит и отшатнулся от отверстия.
        Дракон наконец нашел точку опоры, перестал скрипеть когтями и уставил на Пита горящий оранжевый глаз. Взгляд его был отчетливо плотоядным.
        - Пшел вон, с-скотина! - свистящим шепотом сказал Пит.
        Чтобы отогнать монстра, он махнул на него рукой, но дракон аппетитно щелкнул челюстями, и Пит быстро отдернул ладонь подальше от острых зубов.
        - Ах, так! - угрожающе сказал он. - Ну ладно! Считай, ты сам напросился!
        Рассерженный Пит спрыгнул с подоконника и враскачку пробежался по комнате, озираясь в поисках какого-нибудь подходящего орудия. В углу помещения валялся метровый гибкий штырь, бывший, вероятно, в прежней своей жизни какой-то антенной. Пит с радостным возгласом подхватил его, вернулся к окну, влез на подоконник и принялся тыкать штырем в дракона, надеясь его отогнать.
        Голодный дракон уходить не хотел. Пит немного похлестал его своей антенной, но добился лишь того, что упрямое животное оскользнулось передними лапами и осело вниз. Впрочем, было ясно, что отступление это временное и улизнуть из дома потихоньку Питу не удастся.
        Тем временем в тихом дотоле проулке наметилось оживление. Из-за угла корявого бревенчатого строения вывернул румяноликий абориген в просторной шубе. Весело насвистывая, он нес перед собой объемистую посудину, наполненную каким-то густым варевом. Варево курилось паром и довольно вкусно пахло.
        Пит и дракон, оба голодные, не удержавшись, дуэтом сглотнули слюну. Получилось очень громко, туземец их услышал, вздрогнул и остановился. Дракон с усилием оторвал загоревшийся взгляд от посудины с пищей, пристально посмотрел на Пита и с удвоенной энергией сиганул вверх, часто компостируя воздух зубами. Пит не сплоховал и сделал красивый выпад антенной. Абориген испуганно вскинул голову и увидел синего дракона, азартно выплясывающего у приоткрытого окна под аккомпанемент собственного чмоканья и негромких ругательств Пита, а также самого Пита, размашисто фехтующего штырем. Абориген выронил таз с едой и убежал, откуда пришел. Дракон, вздернув острые уши домиком, недоверчиво посмотрел ему вслед, круговым движением языка облизал морду, опустился на все четыре лапы и проворно порысил к брошенной посудине с едой.
        Пит понял, что получил реальный шанс. Он выдохнул воздух, подпрыгнул и нырнул в щель окна, проскочив в нее до половины. Близкий сугроб внизу выглядел не слишком мягким, но выбора у Пита не было, нужно было падать в снег вниз головой. Он еще раз выдохнул, мельком глянул, на месте ли Джонни, и отчаянно полетел вниз.
        И снова его посетило ощущение дежа-вю! Он опять сидел на снегу, выплевывая мелкие острые ледышки, а перед ним, грозно подбоченясь, стоял старец в розовом и суетились сардельки-охранники!
        - Позвольте поздравить вас, сэр Питер, - не без удивления сказал седобородый. - Не понимаю, как вам удалось открыть окно, выбраться из замка и при этом не попасть в зубы нашего дракона!
        - О, ваш дракон ни в чем не виноват, - благородно заступился за синюю зубастую тварь великодушный Пит. - Можете мне поверить, он очень старался меня сцапать!
        Старик с хмурым выражением лица кивнул охранникам, те бросились куда-то в сторону, и звучное чавканье, слышавшееся оттуда, сменилось обиженным воем. Громко протестующего дракона оторвали от внеплановой трапезы и силой уволокли в конуру.
        Пит встал - ему опять никто не спешил помочь, - шагнул к старику и невежливо спросил:
        - Ну?
        - О чем вы изволите спрашивать? - Старец его не понял или же просто изобразил непонимание.
        - Я изволю спрашивать, что все это значит? - ядовито спросил Пит. - Ваши люди ловят меня сетью, как какого-нибудь… дракона! Волокут меня в это средневековье, запирают в хорошо сохранившихся руинах - и все это без каких-либо объяснений! Кто вы, собственно, такие и чего хотите от меня?!
        Сморщенное личико старика разгладилось, зубы - на удивление хорошие - обнажились в улыбке. Он гнусно хихикнул, всплеснул руками и подхватил Пита под локоть.
        - Где была моя голова! - сокрушенно воскликнул он. - Дорой сэр Питер, простите глупого старика! Я совсем запамятовал, что вы чужестранец! Конечно, мне следовало подумать об этом и дать вам необходимые разъяснения!
        - Неплохо было бы также дать мне поесть, - недружелюбно заметил Пит.
        Седобородый повелительно махнул розовой варежкой, подбежавшие «сардельки» подхватили Пита и быстро повлекли его куда-то. Надеясь в самом скором времени оказаться за накрытым столом, Пит не сопротивлялся. А зря!
        Он не успел опомниться, как его снова втолкнули в дом, который он только что покинул, и захлопнули за ним дверь.
        - Ну ничего себе! - возмущенно сказал повторно плененный Пит. - Опять двадцать пять!
        Он недоверчиво покрутил головой, устремился прямиком к знакомому окну, взобрался на подоконник и выглянул в проулок. Прямо под его окошком на шатком трехногом табурете, поддерживаемый и подпираемый со всех сторон заботливыми сардельками-стражами, стоял бессовестный старец.
        - Т-ты! - грубо прорычал ему Пит, оскорбленный в лучших чувствах и обманутый в ожиданиях.
        - Пройдите в библиотеку, уважаемый сэр! - как ни в чем не бывало улыбнулся ему седобородый.
        Что-то опасно в воздухе просвистело мимо головы Пита и с грохотом свалилось на пол за его спиной. Пит обернулся и увидел катящуюся по полу жестянку. Консервы, понял он, снова обращаясь лицом к окну, но увидел только поднимающийся тяжелый щит, полностью загородивший проем, который он открыл с таким трудом.
        - В библиотеку, сэр Питер! - услышал еще Пит голос старца, а потом, заглушив все прочие звуки, застучали молотки, приколачивающие доску к раме снаружи.

15.
        Элизиум (Мерлин)
        Назвать это идиотизмом язык не поворачивался: это была наивность дикарей, дремучее и несокрушимое невежество.
        - Но это же невозможно! - жалобно сказал Пит, призывая в свидетели невозмутимого Джонни.
        Открыть чужой кейс - ничего себе задачка!
        Он неприязненно покосился на этот самый кейс, потом перевел взгляд влево и так же искоса заглянул в открытую жестянку. Банка была уже пуста и чиста, он ее опустошил, выскреб и даже вылизал языком, насколько это было возможно. Пит вздохнул, положил руки на стол, а на них положил голову.
        На столе уже лежали злосчастный кейс, потрепанный сборник старинных земных сказок и выпотрошенная жестянка из-под мяса синтетического консервированного. Пит еще раз заглянул в пустую посудину и решительно смахнул ее со стола. Очень хотелось смахнуть с него заодно и проклятый кейс, из-за которого Пит был обречен торчать в замке до тех пор, пока не откроет его. Или пока ему все это не осточертеет до такой степени, что он самоубийственно выйдет к знакомому вечноголодному дракону.
        Пит занес было руку, но в последний момент несколько изменил направление удара и сбросил на пол не кейс, а книгу: все равно проку от нее никакого. Только местные дебилы могли всерьез полагать древнюю сказку зашифрованной инструкцией!
        - Принцы, ага! - издевательски хмыкнул Пит.
        Интересно, как они применяли на практике извлеченную из текста «полезную» информацию? Наверное, целовали кейс…
        Пит закрыл глаза и воочию увидел аборигена-соискателя в традиционных многослойных мехах. Нервно косясь в сторону окна, за которым, нетерпеливо сглатывая слюнки, топотал еще молодой и полный сил синий дракон, кандидат в принцы страстно лобзал равнодушный кейс. Он старательно покрывал горячими поцелуями всю поверхность кейса в надежде обнаружить заветную точку, прицельно чмокнув в которую, можно кейс открыть. Бредовая мысль!
        Пит слегка пожал плечами, смущенно оглянулся и быстро клюнул вытянутыми губами теплую поверхность чужого кейса.
        - Ну вот, - немного пристыженно пробормотал он, тихо радуясь тому, что его поступка никто не видел. - Еще один царевич-дурак: благородный сэр Питер Корвуд, принц Вашингтонский!
        Он встал из-за стола и, заложив руки за спину, прошелся по комнате, поглядывая на книжные полки. Так, но что же делать? Не отправляться же, в самом деле, на корм дракону? Он любит животных, но не до такой степени и избирательно.
        Пит подошел к слепому от грязных подтеков окну и прислонился лбом к холодному стеклу.
        А действительно ли это невозможно? Пит посмотрел на Джонни и попытался представить, будто он - не Пит, а совершенно посторонний человек, который непременно должен открыть его кейс, его Джонни. Что такой человек должен делать, чтобы добиться успеха? Он должен думать как Пит. Чувствовать как Пит. Знать то, что знает Пит. Другими словами, он должен стать Питом - хотя бы на секунду, только для того, чтобы Джонни его узнал!
        - Значит, чтобы открыть этот кейс, я должен стать принцессой! - криво ухмыльнулся Пит.
        Совсем просто! Но как это сделать?!
        Пит обернулся лицом к стеллажам и незряче оглядел длинные ряды книг. Их давным-давно не снимали с полок, и все они стали одинакового серо-бурого цвета. Пит подошел ближе, послюнявил палец и потер один бархатно-пыльный корешок, потом другой. Прочитал открывшиеся названия, потом на мгновение замер, нервно взлохматил волосы. Поискал глазами, сорвал с кресла какую-то пыльную же серую тряпку и уже ею начал торопливо и яростно тереть мохнатые книжные корешки. И от тряпки, и от книг во все стороны летела вековая пыль, Пит быстро покрылся ею с ног до головы, начал чихать, но не останавливался и не прекращал своей работы.
        Гениально! Усталый и грязный, Пит сел прямо на холодный пол и вознес горячую благодарность неизвестному составителю библиотеки. Не важно, кем он был и как его звали! Этот воистину мудрый и предусмотрительный сэр собрал и сохранил для потомков - для Пита! - воспоминания каждого человека, лично знавшего принцессу, будь то ее собственный папа-король, встречавшийся с дочерью ежедневно и по разным поводам, или младший поваренок, лишь однажды удостоившийся сомнительной чести получить от Ее Высочества принцессы Диди случайную оплеуху.
        Пит задумался, выбирая источники информации. Взял мемуары девушки-прислуги - она находилась при госпоже почти безотлучно и, конечно, знала ее лучше, чем кто-либо. Лаконичные записки личного врача принцессы. Воспоминания ее подруги-фрейлины…
        Пит вернулся за стол, обложился пухлыми тетрадями и погрузился в чтение.
        Судя по всему, принцесса Диди была еще тот подарочек! Решительная и своенравная, она была очень похожа на своего папу-монарха, а он органически не переносил возражений и держал в железном кулаке и подданных, и семейство. Коко Добрый, больше известный как Коко Бешеный, славился жестокостью и упрямством, и дочурка, за глаза именуемая преданными слугами и любящей родней Диди-Заноза, уродилась вся в папеньку. Рано или поздно коса неминуемо должна была найти на камень, и это закономерно произошло, когда августейший родитель решил выдать дочь замуж, не поинтересовавшись ее собственным мнением на сей счет. Между тем свое мнение у Диди было, и оно решительно не совпадало с папиным.
        Во-первых, капризной и своенравной барышне вовсе не хотелось замуж, во-вторых, ей в особенности не хотелось замуж за принца Фафа Ловкого (Скользкого). О чем Диди безотлагательно поставила в известность Коко.
        Источники единодушно сообщали, что сделала она это в прямолинейной фамильной манере, громогласно и при большом количестве свидетелей объявив за обедом мирно вкушающему зеленый салат монарху, что «скорее сдохнет, чем свяжется с таким омерзительным вислоносым слизнем, как этот гнусный Фаф». Вывело ли Коко Доброго из равновесия упоминание о слизнях, особенно бестактное в момент, когда он жевал капусту, или же он взъярился от самого факта неожиданного внутрисемейного бунта, но король подавился салатом, запустил тарелкой в непокорную дочь и столь же громогласно велел ей выбирать между супружеским ложем и одинокой могилой. Не взирая на мольбы присутствовавшего при сем принца Фафа, норовистая Диди решительно предпочла могилу и прямо из-за стола была препровождена в одиночное заключение.
        Девушка-прислуга, отлученная от своей госпожи и вспоминавшая об этом периоде своей жизни как о наиболее счастливом, свидетельствовала, что в подземелье к Диди не входил никто, а выходили - вернее, даже выбегали - оттуда только мыши и пауки, не сумевшие ужиться с принцессой.
        Питу удалось разобраться, что заключена была Диди в одной из дальних комнат подвального этажа, рядом с кладовой, бывшей одновременно сокровищницей и арсеналом: там помещался личный королевский кейс, положенный для пущей надежности в стальной сейф, внутри же кейса находились государственная казна и запас самого современного - по местным меркам того времени - оружия.
        Непреклонная Диди просидела в подземелье около двух месяцев и, вопреки ожиданиям папы-короля, не только не пала духом, но совершила невозможное. Непредусмотрительно оставленной ей крепкой стальной ложкой старинного земного производства она расковыряла небольшую каверну в пенобетоне и пробилась в кладовую, где взломала сейф и быстро приручила персональный отцовский кейс, безошибочно признавший в ней папины плоть, кровь и нрав.
        Кейс, надо полагать, был бракованным, раз подчинился кому-то, кроме своего единственного хозяина, однако это не меняло сути дела.
        Когда встревоженный долгим молчанием узницы король распорядился открыть темницу, посланные обнаружили в ней лишь счастливого в своем одиночестве паука. Диди в комнате не было. Зато в стене зияла сквозная дыра в соседний арсенал, и из этого пролома в стражей полетели пули. Принцесса уложила на месте двоих и еще одного ранила, после чего с криком «Свобода или смерть!» отступила в кладовую и закрылась в личном королевском кейсе.
        Узнав о происшедшем, Коко так взволновался, что его тут же хватил удар. Монарх скончался, осиротив народ и оставив без законного хозяина королевский кейс. Таким образом, вытряхнуть сумасбродку Диди из папиного кейса оказалось некому, и она так и осталась внутри - вместе с недоступной отныне богатой казной и арсеналом.
        Последнее обстоятельство, очевидно, сильно раздражало наследников Коко, ибо, вступая на престол захиревшего после безответственной выходки Диди королевства, каждый из них особенно остро сознавал, как не хватат ему для проведения общественно полезных реформ запертых в заветном кейсе денег и оружия. К сожалению, многочисленные попытки так или иначе открыть кейс не дали положительных результатов, со временем вся эта история обросла слухами и превратилась почти в легенду…
        Пит потянулся и отодвинул в сторону старинные тетради. Беглое знакомство с ними показало, что материала здесь достаточно. Пит уже более или менее ясно понял, что представляла собой принцесса Диди-Заноза, но все-таки он не был специалистом по психоанализу.
        - Тут был бы очень хорош примитивный морализатор с гипноизлучателем, типа
«Ментор», - сказал вслух Пит, задумчиво глядя на неприступный кейс принцессы. - Вот интересно, есть ли у них тут морализаторы?
        Он с большим сомнением покачал головой: наверняка морализаторов с гипноизлучателями у них нету. Ни примитивных, ни вообще каких-либо. У них тут есть зубастые синие драконы и коварные старички в розовых мехах, и омерзительные вислоносые слизни, наверное, до сих пор имеются… Рослых лиловых скотов с тремя хвостами у них тут тоже полно, а вот морализаторов типа «Ментор» - нету. Извините, благородный сэр, ничем не можем помочь!
        - Ну и что мы будем делать? - для проформы спросил Пит у безмятежного Джонни. И вместо ответа сам задал следующий вопрос: - Ты тут нигде не видел примитивного ломика?
        Ломика в доме тоже не нашлось, поэтому пришлось удовольствоваться большим и тяжелым булыжником из полуразобранной каменной стены в кладовой. Взобравшись на подоконник, Пит долго и упорно бил этим прототипом кирпича по деревянному ставню, навешенному снаружи на приоткрытое окно. Наконец наскоро приколоченный тяжелый щит уступил его натиску и рухнул вниз, едва не прибив терпеливо дожидающегося под стеночкой дракона.
        Животное испуганно взвизгнуло и проворно отскочило за угол, произведя там своим неожиданным и стремительным появлением громкий переполох. Пит высунул в проем голову и, не дожидаясь возвращения дракона, закричал:
        - Эй, старый затейник! Сэр Мафусаил! Дедушка в розовом, как там тебя!
        Он кричал до тех пор, пока седобородый негодяй не приковылял под окно.
        - Как, опять? - с упреком сказал старец.
        От неудовольствия он изменил своей обычной манере выражаться многословно и цветисто. Старик сурово посмотрел на своих спутников и щелкнул пальцами.
        - Погоди! - крикнул Пит. - Поговорить надо!
        Он бросил свой булыжник, отпугивая аборигенов, схвативших было упавший щит.
        - Ты хочешь, чтобы я открыл королевский кейс, не так ли? - спросил он старца.
        Тот насторожился, чиркнул по невозмутимой физиономии Пита острым взглядом и резким взмахом руки отогнал подальше челядь.
        - Мы хотим, чтобы вы освободили нашу принцессу! - осторожно поправил он.
        - А заодно королевские дублоны и мушкеты! - кивнул смышленый Пит. - Ладно, нет проблем! Я это сделаю. Но тебе тоже придется кое-что для меня сделать…
        - Говори. - Старик тоже отбросил церемонии и деловито перешел на «ты».
        - Мне нужна специальная машина, - сказал Пит. - Медицинский прибор-морализатор с гипноизлучателем.
        Он внимательно посмотрел на старика, надеясь по выражению его лица понять, знакомы ли ему прозвучавшие слова, но физиономия старого выжиги была такой же непроницаемой, как деревянный ставень.
        - У вас такого аппарата нет, - старательно скрывая огорчение, сказал Пит. - Но там, откуда меня похитили, он есть…
        Старик отрицательно покачал головой:
        - Это невозможно, ибо ты не выйдешь из замка, пока не откроешь вместилище.
        - Значит, я никогда его не открою!
        Старик задумался. Пит видел, что собеседник колеблется, и постарался на него нажать:
        - Тебе нужна эта принцесса или не нужна?!
        - Хорошо, - после томительно долгой паузы неохотно сказал старик. - Будь по-твоему. Сам ты не покинешь замка, но тебе будет позволено отправить своим товарищам послание, дабы они передали тебе нужный прибор.
        - Ладно, пусть будет письмо, - согласился Пит.
        Он и не надеялся, что старикан отпустит его самого!
        - Но давай сразу условимся: я открываю принцессин кейс - и ты меня отпускаешь!
        - Слово принца! - торжественно сказал старик и приложил варежку к ребрам таким жестом, словно у него случился острый приступ боли в районе поджелудочной железы.
        Пит искательно похлопал себя по карманам.
        - Бумага и стило у тебя найдутся?
        - Ты желаешь обрести принадлежности для письма? - понятливо спросил старик.
        Он обернулся к своим слугам, прокричал что-то повелительное, и из задних рядов к нему поспешно протолкался худенький мальчик с неопрятным свертком. Старик взял этот сверток, подошел к окну как можно ближе и осторожно размотал шкуры и тряпки, намотанные на небольшую клетку.
        Внутри сидел маленький грустный зверек, похожий на костлявую сиреневую обезьянку. Рот у него был завязан тряпицей, в уши вставлены заглушки.
        - Огласи свое письмо! - повелел старик Питу, вынимая заглушки из ушей зверька.
        - Я лучше напишу…
        - Говори же!
        Пит пожал плечами, секунду подумал и сказал, осторожно подбирая слова:
        - Дино, это я, Пит. Со мной и Джонни все в порядке. Местные ребята хотят, чтобы я оказал им услугу, а потом они обещают меня отпустить. Пришлите мне морализатор, очень нужно. Не дергайтесь, думаю, завтра я уже вернусь. Все.
        Старик кивнул и ловко заткнул уши зверьку.
        - Это еще что такое? - с детским интересом спросил Пит, кивая на животное.
        - Сей письмоносец все перескажет, как слышал, - любезно пояснил старик.
        - Ага? Такой, значит, звукозаписывающий зверек, - саркастически сказал Пит. - Высокие инопланетные технологии! Ну-ну. Надеюсь, эта мартышка ничего не напутает.

16.
        Мерлин (Элизиум)
        - Где Сигал?
        Тревор, закрыв глаза, откинулся в неожиданно удобном старинном кресле.
        - Он уже на яхте, сэр, - ответил помощник. - Поднялся на борт в 12.20, в 12.30 был препровожден в отведенную ему каюту и заперт в ней. Двое охранников неотлучно находятся при нем внутри каюты, еще один стоит за дверью.
        - А Корвуд?
        - Он еще утром выведен с яхты и в сопровождении охранника удален, минуя форт, за пределы видимости. Они в термокостюмах, так что легко продержатся пару часов на свежем воздухе.
        - С ним только один человек? - В голосе Тревора прозвучало неодобрение.
        Берт склонил голову.
        - Остальные нужны были, чтобы обеспечить доставку на борт лабораторного оборудования.
        - Это вполне могла сделать команда, - недовольно заметил Тревор.
        - Но, сэр… Профессор в особенности настаивал на том, чтобы за погрузкой его оборудования наблюдали охранники, - оправдался Берт. - Мне показалось, - извините, сэр! - он не слишком доверяет экипажу. Он даже позволил себе сказать что-то вроде того, что в каждом космическом бродяге живет корсар.
        Тревор хмыкнул:
        - Просто ясновидящий какой-то!
        Помощник бледно, одними губами улыбнулся.
        - Корвуду не показалось странным, что его и груз оставили без усиленного сопровождения? - спросил его хозяин.
        - Не могу сказать, сэр, он ничего об этом не говорил. Мне, впрочем, показалось, что его скорее обрадовало, чем огорчило, отсутствие обычного конвоя.
        - И он не задавал вопросов?
        - Задавал, сэр: интересовался у одного из охранников, что мы забыли на этой планете.
        - И что ему ответили?
        - Ответили: что надо, то и забыли!
        Тревор засмеялся, открыл глаза.
        - Берт, вы подобрали уникальных людей!
        - Спасибо, сэр, - неэмоционально поблагодарил Берт.
        - Если Сигал уже на борту и погрузка его багажа закончена, можете возвращать Корвуда на яхту. Разумеется, с соблюдением необходимых предосторожностей: напоминаю, что ни один из них пока не должен знать о присутствии другого. Я хочу, чтобы они встретились совершенно случайно уже после старта - подумайте, как это лучше сделать, - распорядился Тревор.
        - Да, сэр. С вашего разрешения, сэр. - Помощник бесшумно отступил за дверь.
        Тревор снова закрыл глаза, посидел немного в тишине и не заметил, как уснул.
        Ему приснилось небо, и это не было черное отравленное небо Земли. Мягкие белые облака расстилались пуховым одеялом до самого горизонта, а над Тревором, прямо над его головой, зияла округлая дыра, похожая на вход в вертикальный тоннель, пробивающий толстое тело облака. Тревор снизу заглянул в него, потянулся взглядом вверх, точно взлетел, и увидел Бога.
        Бог недвижимо стоял на облаке, сам похожий на гигантское белое изваяние, созданное из громоздящихся одна на другую плотных округлых туч, - огромный, величественный. Стремительно воспаряющий Тревор близко-близко увидел застывшие крупные складки длиннополого одеяния, прямыми волнами уходящие в бесконечную высь, где взгляд не мог различить уже ничего, кроме ослепительного сочетания невыносимой белизны и невозможной сини, растворяющихся в призрачном золоте чистого света. Он еще сделал усилие, рванулся, надеясь подняться в эту космическую высь и увидеть лицо Бога, но совершенно ясно почувствовал, что - все, это предел, и тут невесомые крылья у него за спиной каменно отяжелели и потянули Тревора вниз.
        Он опустил глаза - и точно заглянул в цветной калейдоскоп: далеко под ним яркими чистыми красками пестрел дивный узор живого ковра. С отчетливостью, возможной только во сне, Тревор разом разглядел каждый пронизанный выпуклыми жилками изумрудный листок, каждый нежный упругий бутон с поблескивающей в складке выгибающегося лепестка каплей чистой влаги, каждый крохотный острый зубчик на кромке жесткой серо-голубой травинки, каждую крошку золотистой пыльцы на ярком полосатом тельце пчелы. От этой буйной живой красоты у Тревора закружилась голова, краски смешались, он ослеп и проснулся.
        Тревор еще немного посидел в кресле, вспоминая сон и приходя в себя. Потом поднялся, рассеянно глянул в окно и убежденно кивнул своим мыслям.
        - Парадиз, - тихо сказал он.
        Таким он и будет. Сказочно прекрасный, первозданно чистый мир, настоящий райский сад.
        - И уж его-то я никому не позволю испоганить, - жестко пробормотал Тревор.
        Лиан плюс Парадиз, горделиво подумал он. Царство небесное. Царство Божие.
        - Царство Треворово! - проговорил он вслух.
        И подошел к зеркалу, чтобы наяву увидеть лицо Бога.

17.
        Элизиум (Мерлин)
        - А когда я прибежал, они уже были мертвые, все до единого, - доверительно прошептал Рури зверьку.
        Вообще-то маленький грустный лилу, собственный письмоносец Светлейшего, не мог его слышать: уши его были закрыты, чтобы зверек не выплеснул и не смешал с посторонними звуками слова, которые должен был повторить адресату в точности. Но Рури казалось, что лилу и так его понимает: зверек очень пристально смотрел на мальчика, напряженно помаргивая блестящими сливовыми глазами, словно не нуждался в словах. Конечно, ответить он тоже не мог, ведь рот у письмоносца был завязан, иначе он тут же выболтает и навсегда позабудет то, что доверено его короткой памяти.
        Впрочем, такой глухонемой собеседник Рури вполне устраивал. Мальчик меньше всего хотел бы, чтобы его рассказ стал известен Светлейшему, но и молчать он уже не мог. Рури казалось, что он лопнет, как перезрелый плод, если будет молчать и дальше!
        - Их было шестеро, - ближе склоняясь к укутанному шкурами зверьку, прошептал мальчик.
        В щелочку между покровами ему было видно, что лилу опять понимающе моргнул.
        - Четверо взрослых и двое детей. Один из взрослых был, наверное, очень старый - у него была такая же серебряная борода, как у Светлейшего, а другие с виду еще крепкие и сильные, - сказал Рури и поежился. - Не понимаю, как Светлейший один справился со всеми, да еще так быстро! Правда, мы подъехали незаметно и застали их врасплох, но все-таки - как же так? Он убил их всех, всех до единого, а они его даже не ранили!
        Рури суеверно плюнул перед собой - на злую черную беду, если она уже встала на его пути. Ледяной ветер отбросил замерзшую слюну ему в лицо, Рури зябко поежился и теснее прижался к теплому боку гругля. Пассажирскую корзину продувало насквозь, и мальчик и зверек-письмоносец одинаково дрожали. Гругль несся как буря, едва касаясь твердого снега - личный верховой гругль Светлейшего, Колокольчик, самое красивое и быстрое животное на Элизиуме.
        Мальчик снова вздрогнул, но уже не от холода: он совсем забыл, что сам Светлейший находится так близко от него, всего лишь по другую сторону гругля. Впрочем, при такой скачке он ничего не услышит, даже если Рури будет кричать во все горло.
        - И знаешь, что я тебе еще скажу? - не в силах сдержаться, снова зашептал он печальному лилу. - Когда Светлейший к ним вошел, прогремел гром! Шесть раз! Понимаешь? Он вошел - шесть раз громыхнуло - и шесть человек оказались мертвы! - Рури сделал большие глаза. - А когда я спросил Светлейшего, отчего все эти люди умерли, он сказал мне, что их убили боги!
        Он снова беспокойно заворочался.
        - Жаль, что он не позволил мне войти вместе с ним, я хотел бы это видеть, потому что не понимаю как? - волновался мальчик. - Да, но хотя я прибежал слишком поздно, я все-таки слышал, как Светлейший с кем-то разговаривал. Вернее, он что-то сказал, и ему ответили - кажется, тот бородатый старик, - но я опять-таки ничего не понял, потому что это был не наш язык. Немножко похожий на наш, но не все-таки не наш: знаешь, некоторые слова звучат знакомо, но смысла не разберешь. Ой, да: ты слышал, как Светлейший разговаривал с чужеземцем? Ну, конечно, слышал, это ведь он тебе дал письмо… Так вот, по-моему, они беседовали на том же самом языке!
        Рука, которой Рури крепко держался за ременную петлю, совсем окоченела. Он сменил ее, повозился, заново устраиваясь, похлопал онемевшей ладонью по боку Колокольчика и сунул ее поглубже в карман. Рука наткнулась на непривычной формы предмет: короткий раздвоенный сучок с куском необыкновенной упругой кожи и круглой выпуклой льдинкой, хитро пристроенной в развилке. Льдинка была странная, она не таяла в теплой детской ладони, а если посмотреть сквозь нее, далекое становилось близким. Сердце Рури испуганно екнуло: ох, если Светлейший узнает! Ему наверняка не понравится, что Рури что-то взял из того дома, прежде чем его уничтожил огонь, но он просто не смог удержаться, когда увидел эту вещь! Она лежала рядом с мальчиком, полускрытая полой его меховой дохи, - наверное, выпала из разжавшейся руки.
        Рури узнал мальчика, это был Миим, который замечательно бросал камни, и эту вещь он тоже узнал. Светлейший не заметил, когда Рури подобрал ее с пола - он и сам как раз нагнулся, собирая маленькие блестящие штучки, высыпавшиеся из его прохудившегося кармана. Светлейший очень сердился, и Рури даже помог ему собрать эти странные штучки, хотя ему было очень неприятно ползать по полу среди лежащих там мертвых тел. Штучки были все одинаковые, твердые и гладкие, немного похожие на желуди, только гораздо тяжелее.
        Любопытный Рури, забывшись, спросил, на каком дереве растут такие плоды, и Светлейший неприятно засмеялся и сказал, что на дереве познания. А потом велел Рури забыть все, что он видел.
        - Но я никак не могу забыть! - пожаловался мальчик зверьку.
        Он немного помолчал, невидяще глядя прямо перед собой, и пробормотал так тихо, что яростный свист ветра совсем заглушил его слова:
        - Светлейший убил их. И Светлейший сказал, что их убили боги… Так неужели Светлейший и есть Бог?
        Светлейший приподнялся на раскачивающейся подножке и вгляделся в белую пустыню. Ну же, где?
        Убить их мало, с усталой злобой подумал он. Тупые недоумки, идиоты, дебилы. Питекантропы. Дегенераты. Когда он узнал, что чужеземцев было двое, он сразу насторожился и вытряс из своих олухов все подробности, и Зизу, Главный над охотниками, вспомнил про «коробочку с красным глазом». Светлейший едва не взвыл от досады: он сразу догадался, что то было оружие.
        Надо же, какая досада! Сейчас у него могло быть земное оружие, наверняка гораздо более совершенное и эффективное, чем старинный многозарядный револьвер, к которому к тому же уже почти не осталось патронов!
        Светлейший весь дрожал, но не от холода, а от возбуждения. Он мог бы послать сопровождать мальчика с письмоносцем кого-нибудь из стражей, но взял Колокольчика и повел его сам. Разве мог он доверить такое дело этим простофилям?
        Светлейший безжалостно гнал гругля и истово молил низкие снежные небеса о чуде: пожалуйста, пожалуйста, пусть этот второй чужак по-прежнему лежит, как его оставили, связанный ремнями, в сугробе, живой или мертвый - не важно, лишь бы рядом с ним на снегу лежала и эта коробочка с красным глазом!
        Мальчик в правой корзине что-то закричал, Светлейший не расслышал слов, но очнулся от дум, бросил острый взгляд окрест и так резко остановил гругля, что тот осел на задние ноги и опасно качнулся влево. Светлейший поспешно спрыгнул и отскочил, боясь оказаться придавленным огромной тушей, но Колокольчик удержался на ногах.
        Рури выпутался из ремней и подбежал к старику, бережно прижимая к груди закутанного лилу.
        - Что это, Светлейший? - выпалил он.
        - Страшный сон, - насупив брови, мрачно пробормотал старик. - Конец света.
        - Что?!
        Светлейший с трудом перевел взгляд на взволнованного ребенка. Несколько секунд он смотрел на него, размышляя, потом взял зверька и сурово велел:
        - Оставайся здесь и жди моего возвращения. Дальше тебе нельзя идти.
        - А вы? - испуганно выдохнул Рури.
        Старик сердито отмахнулся от него и без оглядки зашагал по снежному полю.
        Не думал я, что когда-нибудь еще увижу космический корабль на Элизиуме, в смятении думал Светлейший. Это уже третий!
        Первым был грузовоз «Ковчег», на котором прибыли первопоселенцы, но его я, разумеется, не мог видеть - мой дед тогда был еще совсем ребенком. «Ковчег» можно не считать, он разгрузился и сразу ушел - навсегда. Но вот второй корабль,
«Юлиллу», я помню прекрасно, и самого Джеки Поллака тоже: он был совсем молод, немногим старше меня тогдашнего, и отважен, весел и любопытен, как самый настоящий мальчишка.
        Светлейший тихо выругался. Пропади они пропадом, Поллак и его «Юлилла»! Не появись они на Элизиуме, не было бы этой дурацкой истории с принцессой. Поллак наскочил на планету случайно, он был настоящим бродягой по натуре и торговал не ради наживы, а исключительно для интереса.
        Вот, кстати, интересно, ехидно подумал Светлейший, что Поллак сделал с тем ма-аленьким дракончиком, которого выменял у Коко Бешеного на легендарное королевское вместилище? Или что дракон сделал с ним, тут же поправил он себя: синие драконы необыкновенно быстро растут, и аппетит у них при этом - ой-ой-ой!
        Старик остановился, раздумывая, куда идти: прямо к кораблю или сначала к близкой постройке, явно жилой, накрытой непонятным радужно-прозрачным пузырем? Пока он колебался, из-под пузыря проворно вынырнули легкие темные фигурки. Светлейший решился и пошел им навстречу, на ходу разворачивая притихшего лилу.
        Сначала я передам им письмо нашего пленника, твердо сказал себе он. И посмотрю на их оружие. И возьму тот прибор, который нужен, чтобы открыть вместилище…
        А потом я сделаю все возможное, чтобы и этот корабль улетел с планеты и никогда больше на нее не возвращался.
        Нам на Элизиуме не нужны их космические корабли, универсальные вакцины, синтезаторы пищи, кислотные осадки и ядерные свалки, непримиримо подумал Светлейший. Может быть, нужно - но не нам, а только мне! - надежное и мощное оружие с большим боезапасом: именно для того, чтобы на Элизиуме никогда не было космических кораблей, универсальных вакцин, синтезаторов пищи, кислотных осадков и ядерных свалок.

18.
        Мерлин (Элизиум)
        Когда у него из руки выбили разрядник, Дино еще улыбался, глубоко уверенный в своем превосходстве над туземцами. Даже когда его захлестнули арканы и он упал на землю, как подрубленное дерево, охранник еще не понял, что дело плохо. Под верхней коркой снег был мягкий, и он не ушибся, только оцарапал щеку о наст и временно ослеп, утонув лицом в белой ледяной пыли. В этот момент ему не сильно, очевидно, с профилактической целью, дали по голове, и он отключился - слава богу, не надолго, всего на четверть часа. Если бы он провалялся в отключке хотя бы втрое дольше, замерз бы насмерть: одна из ременных петель случайно пришлась точно на капризную кнопку терморегуляции и вырубила обогрев костюма до минимума. Когда Дино, стуча зубами, как кастаньетами, гигантским червяком выполз из сугроба, он уже поклялся себе, что никогда, ни при каких условиях не согласится на погружение в глубокий анабиоз. Зато процедура кремации теперь казалась ему почти привлекательной.
        Подняться на ноги самостоятельно он не сумел, а ухватиться на равнине было не за что, в чистом поле не нашлось ни единого деревца, способного послужить спутанному Дино костылем. Лежа в снегу, ничего, кроме этого самого снега, он не видел, поэтому полз наугад, без особой надежды достичь форта, просто пытаясь согреться в движении. Ему пришлось проползти метров триста, пока с яхты кто-то заметил глубокую борозду, оставленную им в снегу. К этому моменту Дино уже почти окоченел, а потому прекратил движение и неподвижно лежал в снежном окопчике, как в мелкой могилке. Там его и нашли парни из личной охраны Тревора.
        Спустя четверть часа, завернутый в термоодеяло, но все равно трясущийся, он стоял в кабинете шефа, а набившийся в складки костюма снег таял и пятнал мокрым дорогой ковер. Сообщение о том, что аборигены, которых никто не принимал всерьез, похитили курьера с кейсом, Тревор выслушал с каменным лицом. Дино почти не сомневался, что за чудовищную провинность его распылят в топке яхты, и очень удивился, когда Тревор взмахом руки выдворил его из кабинета. Берт остался, но постарался сделаться поменьше ростом и слиться с обоями. Помощнику редко доводилось видеть Тревора в состоянии глубокой, почти беспросветной задумчивости.
        - Неужели - не судьба? - пробормотал Тревор, незряче глядя на настольную лампу, сияющую над полированной столешницей, как солнце над ледяной равниной.
        Он встал из-за стола, подошел к окну и долго молчал.
        - Сами они не откроют кейс. - Берт наконец решил нарушить затянувшееся молчание. - И вряд ли убьют курьера.
        - Это почему же? - Тревор обернулся на голос.
        - Они оставили в живых Дино, а его я и сам убил бы! - ответил Берт. - К Питу у них какой-то особый интерес. Прикажете послать отряд по следам аборигенов?
        Тревор снова уставился в окно. Не дождавшись ответа, Берт снова открыл рот, но шеф внезапно перебил его неожиданным вопросом:
        - Берт! Это еще что за чудесное явление?
        - Явление, сэр? - Берту почудились в голосе Тревора нотки нездорового веселья.
        - Розовый фламинго в серебряном поле! А, Берт? Похоже на описание фамильного герба в терминах геральдики.
        Длиннолицый молчал. То ли не знал, что такое геральдика, то ли проявлял почтительность.
        - Кто этот тип в розовых одеждах и почему он идет прямо к форту? - Голос Тревора заметно построжал.
        - Я разберусь, сэр. - Берт испарился.
        Через минуту Тревор увидел своего помощника в окно. Перед выходом наружу Берт напялил на себя белый термоизоляционный костюм и был похож в нем на долговязого снеговика. Человек в розовых одеждах был ниже него на две головы, но держался так прямо и гордо, что казалось, будто он смотрит на собеседника свысока, словно Берт был карликом. Судя по наряду, гордец был аборигеном, однако явно говорил на новосолярном. Тревору было доподлинно известно, что Берт никакими иными языками не владеет.
        - Интересно, - пробормотал он.
        В этот момент абориген в розовом поднял повыше руку с неопрятным свертком, куча тряпок затряслась, и из нее высунулась лысая лопоухая голова зверька, похожего на обезьянку.
        - Прелестная компания! - иронично молвил Тревор и тут же высоко вздернул брови: оригинальное трио стронулось с места и направлялось, по всей видимости, в форт.
        Вскоре Берт - уже без термокостюма - вошел в его кабинет в сопровождении аборигена в розовом. Туземец был стар, но дерзок, как юноша.
        - Кто здесь повелевает? - вызывающе спросил он, опередив Берта, открывшего рот для доклада.
        - Повелеваю здесь я, - подивившись про себя архаичной формулировке, ответил Тревор.
        - Так повелите же в точности и без промедления исполнить требования сэра Питера Корвуда Вашингтонского, лично изложенные им сему доброму и исправному письмоносцу, - сказал старик, раскутывая тощего лилового зверька.
        - Дино, это я, Пит, - сказал зверек высоким писклявым голосом, в котором, однако, безошибочно угадывались интонации Корвуда. Это было забавно, и Тревор усмехнулся. - Со мной и Джонни все в порядке. Местные ребята хотят, чтобы я оказал им услугу, а потом они обещают меня отпустить. Пришлите мне морализатор, очень нужно. Не дергайтесь, думаю, завтра я уже вернусь. Все.
        - Морализатор? - задумчиво повторил Тревор.
        Морализатор на яхте, разумеется, был. В медблоке, в числе прочего стандартного оборудования. Тревор кивнул и сказал охраннику, застывшему за спиной старика:
        - Займитесь!
        - Да, сэр! - Охранник вышел из кабинета.
        На его месте мгновенно возник Берт. Теперь усмехнулся старик: он понял, что Тревора охраняют. От него, такого старого и дряхлого!
        Улыбочка туземца хозяину кабинета не понравилась. Он подался вперед и напористо спросил:
        - Чего вы хотите?
        - Письмоносец молвил слово, - важно ответил старец.
        - К черту письмоносца! - невежливо сказал Тревор. - Чего хотите лично вы? Я имею в виду, за то, чтобы мы получили нашего друга сэра Питера Корвуда… как его?
        - Вашингтонского! - подсказал Берт.
        - Целым, невредимым и со всем его имуществом! - закончил фразу Тревор.
        - Мы желаем, чтобы пришельцы удалились, забрав с собой всё, им принадлежащее, и более никогда не возвращались! - высокомерно сообщил старик.
        - Пришельцы - это мы? - уточнил Тревор. - Не беспокойтесь, мы уйдем.
        - Как скоро?
        - Как только получим обратно нашего друга Корву… сэра Вашингтонского.
        Конечно, кое о чем Тревор умолчал. Убираясь с Мерлина, его яхта заберет с собой не всё, что ранее сюда доставила. В форте под колпаком силового поля останется устройство, ради монтажа которого и был затеян вояж на богом забытую планету. Ловушка, как называет устройство Сигал. Впрочем, розовый старик может не волноваться, аппаратура одноразовая. Сделав свое дело, ловушка придет в негодность и превратится в кучу хлама. В посмертный памятник погибшей цивилизации, обелиск в стиле хай-тек.
        - Вы земляне? - неожиданно спросил старик.
        - Пока да. А вы? - отбил подачу Тревор.
        - О нет, конечно! - Старик как будто оскорбился. - В младенчестве я ступил на Элизиум.
        Это прозвучало двусмысленно: то ли он здесь родился, то ли прибыл на планету ребенком. Тревор с новым интересом всматривался в морщинистое лицо старца. На миг у него возникло странное ощущение, будто он смотрится в зеркало… Хотя с чего бы такая дикая мысль? Разные люди, разные лица, разный жизненный опыт… Разве что взгляд похож, горящий взгляд человека, неотступно следующего к своей цели. Тревор тряхнул головой, отгоняя смутное видение, и велел Берту:
        - Организуйте нашему гостю сопровождение, которое обеспечит и безопасное возвращение Корвуда с кейсом.
        Называть курьера «сэром» Тревору уже надоело.

19.
        Элизиум (Мерлин)
        - По идее это надо сделать вот так! - не особенно уверенно сказал Пит, оглядев панель прибора, на которой он только что собственноручно выставил все настройки. - Как ты думаешь, Джонни?
        Джонни пребывал в благодушном буддистском спокойствии.
        - Значит, я нажимаю? - Пит занес палец над перламутровой кнопочкой и мужественно хохотнул, показывая (непонятно только кому), что он нисколько не трусит.
        Вопрос он адресовал Джонни. Ответный посыл был отчетливо позитивным, но смысл его можно было толковать широко, в диапазоне от «алиллуйя» до «аминь». Пит предпочел думать, что Джонни его благословил, и придавил предательски подрагивающим пальцем перламутровую кнопку.
        Пит давненько не имел дела с «Ментором» - с тех самых пор, как вышел из нежного детского возраста и родители перестали по любому поводу подвергать его воспитательному воздействию. Впрочем, даже тогда он не имел дела с настройкой морализатора. В семье, где на четверых взрослых (не считая Умницы) приходился всего один ребенок, желающих порулить педагогическим процессом было хоть отбавляй. Бабушка пыталась привить внуку любовь к классической музыке и отвратить его от модного стиля техно-бионикс. Дедушка, вспоминая прошлое, внушал малышу правила джентльменского поведения, основанные на замшелом Марсианском Кодексе Чести. Честолюбивая мамуля стремилась развить в ребенке задатки лидера, и только папа учил сынишку чему-то относительно полезному, вроде способности к анализу статистических данных второго и последующего порядков на основе оценочного интеграла РХ и навыков практической диагностики проявлений аномальной психологии. Пит и сам не знал, усвоил ли он все то, что без устали вкладывали в него любящие предки.
        В принципе примитивный морализатор был не более сложным прибором, чем допотопный синхрофазотрон. Теоретически с настройкой «Ментора» все было просто и понятно, но отсутствие у пользователя практического навыка сказалось в задержке момента обратной трансформации. Личность Пита, которая должна была вернуться к нему в тот самый миг, когда - или если! - королевский кейс откроется, чуть-чуть запоздала с появлением. Еще три-четыре секунды - и было бы слишком поздно!
        Пит осознал себя, когда уже начал торопливо забираться в распахнутый королевский кейс, спасаясь от ненавистного брачного союза с омерзительным вислоносым слизнем Фафом. В кладовой еще звенели отголоски эха: только что Пит, с подачи «Ментора» возомнивший себя принцессой Диди, высоким девичьим голосом отчаянно провозгласил героический лозунг «Свобода или смерть!». На панели морализатора ровным зеленым светом горела кнопка «Норма», а у стены кладовой, выставив вперед руку с музейным револьвером, стояла молодая особа с опасно прищуренными глазами. Вид у нее был решительный и недружелюбный.
        - Я буду стрелять! - предупредила девица и старательно прищурила один глаз.
        - А? - бессмысленно сказал Пит.
        Он медленно опустил на пол высоко занесенную ногу и потер лоб. Гнев и ярость истинной дочери Коко Бешеного, только что переполнявшие его, моментально схлынули, и Пит чувствовал себя совершенно опустошенным. Приходя в себя, он с силой провел ладонями по лицу, точно стер с него маску. Вот интересно, вяло подумал он, когда я чувствовал себя принцессой, походил ли я на нее внешне?
        Внезапно до сознания Пита дошло, что Джонни полон тревоги. Еще бы! На несколько секунд он полностью потерял Пита!
        - Я здесь, я здесь, - мысленно сказал Пит, успокаивая Джонни и себя заодно.
        Он развернул свое сознание и спроецировал его на Джонни, доказывая, что это действительно он, Пит, Пит Корвуд, сэр Питер Вашингтонский, волноваться не надо. Джонни его понял и быстро успокоился.
        - Кто ты такой?! - резко выкрикнула девица у стены.
        Она явно не умела читать мысли и не слышала, как он только что отрекомендовался по всей форме.
        Пит забыл о Джонни и вспомнил о принцессе. Он наконец-то увидел наставленное на него оружие и попятился. До него с большим опозданием дошло, что принцесса Диди готова выпустить в него пулю из музейного пистоля начала прошлого века.
        - Спокойно, милая, - пробормотал он. - Только не надо стрелять, пожалуйста!
        Девица зажмурилась, допотопный револьвер опасно заплясал в ее руке.
        Господи, да как же ее остановить? - заполошно подумал Пит. Она же сейчас не соображает, что делает! Девчонка была в закрытом кейсе, вне времени, как в анабиозе. Так что для нее полувековой паузы не было, она только что отстреливалась от папиных лакеев, отступая к спасительному кейсу, как к последнему рубежу! Что же ей теперь сказать, чтобы она остановилась?!
        И он придумал.
        За мгновение до того, как Диди побелевшим пальцем нажала на курок, Пит громко выпалил слова, которые, как он надеялся, подействуют вроде волшебного заклинания:
        - Принц Фаф умер!
        Револьвер грохнул, пуля свистнула мимо. Принцесса распахнула глаза и недоверчиво посмотрела на Пита.
        - Фаф умер? - повторила она и нервно облизнула губы.
        Многозарядный револьвер, отнюдь не исчерпавший своих возможностей, все еще смотрел на Пита.
        - Сдох, - нервно хихикнув, подтвердил Пит и осторожно посторонился с линии огня. - Помер. Отбросил коньки. Дал дуба. Сыграл в ящик. И довольно давно, между прочим…
        Психопатка голубых королевских кровей шумно выдохнула, опустила руку с револьвером и расслабилась. Пит шагнул вперед, быстро выдернул у нее оружие и проворно отпрыгнул, спасаясь от прицельного удара острой коленкой в пах.
        - Я тебя не знаю, - обиженно сказала принцесса, вынимая из кармана острый нож - по виду предназначенный вовсе не для шинковки морковки. - Почему я должна тебе верить? Ты кто?
        - Успокойтесь, пожалуйста, Ваше Высочество! - устало попросил Пит, отступая подальше, так, чтобы между ним и нервной Диди был стол. - Меня зовут Пит, Питер Корвуд. Я не из ваших. Я вообще не местный.
        - Фаф правда умер? - перебила его Диди.
        - Чистая правда! Умер, и не только он. Может, вы расстроитесь, но, честно говоря, они все давным-давно умерли: ваш папа-король, Фаф и прочие. Пожалуй, будет лучше, если я вам сразу все скажу… Помните - вы сбежали из тюрьмы, стреляли в слуг, а потом открыли папин кейс? Вот, и вы в нем закрылись. Короля - примите мои искренние соболезнования! - хватил удар, открыть вас было некому, и вы просидели в этом кейсе что-то около полусотни лет.
        - Враки!
        Пит пожал плечами.
        - Увы, сие есть печальная правда! - Это сказал кто-то другой.
        Озадаченно моргая, Пит повернулся на голос, внимательно всмотрелся в темный угол за распахнутым сейфом и звонко хлопнул себя по лбу.
        - Здесь есть подземный ход! Надо же, а ведь мне и в голову не пришло!
        Сладко улыбающийся старикашка в розовом семенящими шажками выдвинулся вперед. Пит ему не мешал: старикан неразумно встал между ним и вооруженной тесаком принцессой, и Пит не видел повода отказываться от живого щита.
        - О Диди, дорогая! Мой нежный цветок шиповника! Как же долго я ждал нашей встречи!
        - Это еще кто такой? - Диди скривилась.
        Было очевидно, что принцессе старик не понравился. Пит вполне понимал и разделял ее чувства.
        - Вы меня не узнали, моя прелесть? Впрочем, это вполне естественно - сколько зим, сколько лет! - ласковым котиком замурлыкал старикашка. - Но неужели же вы меня совсем-совсем забыли? Посмотрите внимательнее, дорогая, я стар, сед, мое лицо обезображено морщинами, но взгляните на мой профиль! Вы по-прежнему не узнаете меня?
        Диди всматривалась с нарастающим вниманием. Желая ей помочь, старец повернулся боком и гордо продемонстрировал свой профиль. Пит увидел уныло повисший тонкий нос, выпуклые надбровные дуги, заносчиво поджатые губы.
        - Фаф! - визгливо закричала вдруг принцесса, моментально впадая в бешенство. - Ах ты, гад вислоносый!
        Принц Фаф? Ой, да сколько же ему лет? - изумленно подумал Пит, проворно сторонясь.
        В воздухе просвистел нож, брошенный нетвердой рукой и не попавший в цель, если только этой целью не была деревянная ножка стола. Фурией полетела разъяренная принцесса. Пит успел еще подумать, что сейчас от розового старика во все стороны полетят мелкие меховые клочья, но ошибся: Диди бросилась к кейсу.
        - Ну вот, опять! - досадливо сказал он.
        Принцесса проворно выудила из кейса еще одну машинку, плюющуюся смертоносным металлом, и навела ее на Фафа.
        - Ты мне соврал! - звенящим голосом сказала она, оглянувшись на Пита. - Подлый Фаф не умер - пока не умер, но сейчас я исправлю это недоразумение!
        - Э-э, Диди, дорогая, - заблеял старец.
        Он сгорбился, сжимаясь в комочек, как птичка, намеренная протиснуться в тесное дупло, и вдруг резко бросился в угол, под прикрытие распахнутого сейфа. Оттуда дохнуло сквозняком. Пит понял, что Фаф нырнул в подземный ход.
        - Вылезай, слизняк этакий! - раздраженно велела Диди, бросаясь следом за своим престарелым женихом.
        Через секунду Пит остался один, в компании слегка взволнованного Джонни. Пригнувшись, он заглянул в темный коридор подземелья, ничего не увидел, но услышал удаляющийся топот. Пожав плечами, он наклонился и тоже полез в подземный ход.
        Там было тесно, темно и сыро. Пит влип лицом в густую паутину, потом что-то неприятно шевелящееся мокро шлепнулось ему на плечо, он брезгливо дернулся, стукнулся локтем о стену и скорчился от пронзившей руку электрической боли.
        - Д-дурацкий ваш замок, - плачущим голосом проревел Пит. - Принцессы, драконы, подземный ход идиотский!
        Держась за парализованный болью локоть, он зажмурился и бессловесно заорал, выплескивая накопившиеся эмоции:
        - А-а-а!
        - А! А! А! - злорадно повторило эхо на разные голоса.
        Это было занятно.
        - У-у-у! - завопил Пит и склонил голову, дожидаясь ответа.
        - У! У! У! - послушно повторило разноголосое эхо.
        - Чтоб вы сдохли-и! - хулигански выкрикнул Пит и с интересом прислушался.
        - И! - упрямо сказало эхо женским голосом, но тут же сменило его на мужской и выдало развернутое предложение:
        - Кто там орет? Это вы, Корвуд? Эй-эй!
        - Эй! Эй! Эй! - от неожиданности перепутав роли, ответил Пит за эхо.
        Где-то впереди остро сверкнул белый электрический свет. Пит на мгновение удивленно замер, потом торопливо побрел к выходу.
        Идти было недалеко, при свете и не страшно, а в конце тоннеля его встречали.
        - Ну наконец-то! - недовольным тоном сказал охранник Дино.
        Древний снегоход ревел, готовый сорваться с места.
        Пит недоверчиво моргнул. Дино в термокостюме и на снегоходе очень плохо вписывался в общую картину замшелого средневековья.
        - А где принцесса? - зачем-то спросил Пит.
        - Там! - Как обычно, немногословный, Дино мотнул головой в сторону кривобокой постройки без окон и с низкой кривой дверью, занавешенной шкурами.
        На остроконечной крыше сооружения высился штырь, увенчанный потрепанным знаменем с вышитой на нем короной. Монарший головной убор был зубастым, как пиранья. Перед входом в королевскую лачугу, жадно приникнув глазом к щелочке в шкурах, напряженно сутулился оборванный мальчишка.
        - Ну, чего ждем? - Дино свирепо посмотрел на Пита.
        Тот словно очнулся, еще раз глянул на подсматривающего мальчишку и торопливо подбежал к натужно ревущему снегоходу. В лачуге грохнул выстрел, потом другой.
        - Интересно, кто кого? - пробормотал Пит, поспешно закрывая колпак снегохода.
        Машина рванула с места, едва не зацепив на повороте какую-то здоровенную лиловую тушу, вихрем промчалась по грязной обледенелой площадке между строениями, пролетела под низкими воротами с поднятой ржавой решеткой, перемахнула через ров и понеслась в бескрайнюю снежную пустыню.
        - Ставлю на старика, - смахнув пот со лба, сказал Дино.
        Не сбавляя скорости, он оглянулся на быстро удаляющийся город и объяснил:
        - Он такой энергичный!
        - О да, но ты не знаешь Диди, - с большим сомнением в голосе произнес Пит.
        По его мнению, дворцовый переворот на Мерлине был более чем вероятен.

20.
        Яхта «Линда», обитаемый космос
        - Пит! Пи-ит! Пит, проснись!
        - Ну, Умница… Еще чуть-чуть, - капризным детским голосом сонно пробормотал Пит, повозив щекой по подушке.
        - Пит! Питер Корвуд! Проснись, идиот!
        Ого! Это Умница так ругается?!
        Пит приоткрыл один глаз.
        Уши, большие и острые, как крылья летучей мыши, реяли в полутьме каюты, осеняя лицо лежащего в койке Пита.
        - Чтоб я сдох! - тоскливо сказал Пит, окончательно просыпаясь. - Я сплю?
        - Уже нет, - довольным голосом сказал Сэмюэл Сигал, плюхаясь в кресло.
        - Жаль, - откровенно признался Пит. - Лучше бы кошмар во сне, чем наяву!
        - Это кто кошмар? Это я кошмар? - обиделся Сэм.
        - Слушай, Сигал! - Пит сел на постели и душераздирающе зевнул, едва не свернув себе челюсть. - Откуда ты взялся? Если бы я с вечера знал, что ты на борту, клянусь, я бы вообще не смог уснуть! Тебя только мне не хватало!
        После Мерлина все шло не так, как надо. То есть нет, с Джонни - тьфу, тьфу, тьфу! - все было в полном порядке. Но в остальном дела шли не так, как хотелось бы Питу.
        После истории с похищением Пита охраняли как никогда раньше. Сторожей было шестеро. Вообще говоря, охраной можно было считать весь экипаж, но только шесть человек не имели никакой другой постоянной работы, кроме неусыпной слежки за Питом. Двое день и ночь сидели у шлюза, отрезая Питу путь за пределы яхты. Сущий идиотизм! «Линда» шла на крейсерской скорости в открытом космосе. Как будто Пит мог возжелать прогуляться по космическим окрестностям! Зачем, интересно? Подышать свежим вакуумом?
        Остальные четверо охранников попарно несли вахту непосредственно при особе Пита, карауля его круглосуточно, где бы он ни находился. Правда, спал он в одиночестве, сторожа оставались за дверью каюты.
        Пит решительно не понимал, зачем его так тщательно охраняют. Конечно, ценность груза говорила сама за себя - шутка ли, Парадиз для целой планеты! Но груз-то был у Джонни, а следили за Питом! Хотя было совершенно очевидно, что бежать он не собирается, да и куда ему бежать с летящей яхты? Нового похищения тоже, кажется, можно было не опасаться, потому что на борту личного судна Тревора не было никого, кроме Пита с Джонни, их бдительных хранителей и немногочисленной команды. Или его охраняли именно от команды? Или команду от него?
        Чушь и бред. Пит чувствовал себя ничтожной пешкой в большой непонятной игре и злился. В этой ситуации на борту не доставало только Сэма Сигала, который прилепится к Питу, как будто тому мало было штатных охранников, и вдобавок будет изводить его непрерывной болтовней!
        - Я давно на борту, - отвечая на заданный вопрос, пожал узкими плечами Сэм. - С самого первого дня полета, со старта с Мерлина. Моя каюта рядом с твоей. Только ты меня не видел, потому что нам не давали встретиться. Меня даже обедать выводили в другое время - после тебя! - Тут он обиженно надулся.
        - Да ну?
        Пит оживился. Кажется, он понял, почему его так охраняли!
        - Значит, Тревор не хотел, чтобы мы с тобой виделись? Постой, но как же тогда ты прошел ко мне в каюту? А что мои церберы?!
        - То же, что и мои, - дрыхнут! - тихо сияя, сказал Сэм.
        - Как?!
        - Так! - Сэм поник в кресле, раскинул руки-ноги и театрально захрапел, демонстрируя, как именно дрыхнут охранники.
        Получалось, что дрыхнут они широко, с душой, самозабвенно выводя носами сложные рулады.
        - Я хотел спросить, как это случилось, что все они одновременно это самое! - И вместо глагола Пит тоже употребил старательно воспроизведенный Сэмом могучий храп.
        - Очень просто! - Носатый гном многозначительно показал ему маленький матово-серебрящийся разрядник.
        Парализатор, дамская игрушка, узнал Пит. Слишком нарядный, слишком маломощный, чтобы уважающий себя мужик выбрал его в качестве оружия, но, пожалуй, в этой ситуации - как раз то, что надо. Обездвиживает противника, который впадает в оцепенение, плавно переходящее в здоровый крепкий сон.
        - Где же ты прятал его? - поинтересовался Пит.
        Он точно знал, что пассажирам космических кораблей строго-настрого запрещено иметь при себе оружие. Это был строжайший закон, который нарушали разве что пираты. Интеллигентный хлюпик Сэмюэл Сигал меньше всего походил на пирата.
        - Ой, да ничего я не прятал, - отмахнулся Сигал. - Сначала у меня не было никакого оружия. Я его сам собрал, потихоньку. Понимаешь, там у меня в каюте маленькая лаборатория, Тревор разрешил, так нужно было. И работать он мне разрешил, а мои-то болваны-охранники на меня смотрят, а что я делаю - не понимают. Тупицы! Так я сначала шапочку собрал, а потом уже в ней спокойно эту бирюльку, парализатор. И на охранниках его испробовал.
        Пит восхищенно присвистнул. Щуплый недомерок Сигал сильно вырос в его глазах. Он, правда, не понял, о какой шапочке идет речь, но уяснил, что Сэм обвел вокруг пальца не только тугодумов-охранников, но и самого Тревора.
        - Между прочим, я к тебе не в первый раз прихожу, - оживленно продолжал Сэм. - Это как раз совсем не сложно было, я шапочку надевал и приходил. Посмотреть, кто тут и как. А это, оказывается, ты! Тут я все понял.
        - Эй, подожди! - попросил Пит, который понял очень мало. - Какая шапочка? Шапка-невидимка, что ли?
        Сэм весело хихикнул.
        - А вот она, моя шапочка. - Он протянул Питу мягкий проволочный комочек.
        В ладони Пита комочек развернулся в странный сетчатый берет с массивной металлической кокардой.
        - Ну и что? - спросил он, бессмысленно просунув палец в отверстие сетки.
        - А то, что это славная вещичка. Название я еще не придумал, но штучка очень полезная, - ответил Сэм.
        - Штучка, вещичка! - Пит с легким раздражением вспомнил эту идиотскую манеру Сигала говорить о своих изобретениях какими-то детски-бессмысленными словами. - Говори толком!
        - А так непонятно, да? - радостно захихикал Сэм.
        Хм, а гном не так-то прост, удивленно подумал Пит. Как же я раньше не понял, ведь это он нарочно не употребляет научных терминов и так дурашливо всё упрощает! С его слов можно понять что-то в самых общих чертах, но и только!
        - Ну хорошо, - уже спокойно сказал он, настраиваясь на обстоятельную беседу в стиле «детский лепет». - И что же делает эта твоя славная вещичка?
        - О! - Сигал восторженно покрутил ушастой головой. - Эта вещичка растягивает время! Или сжимает его, как тебе угодно.
        - Да ну? - подначил Пит, провоцируя умника на развернутые объяснения.
        - Да ну! - повелся Сигал.
        Он повозился, поудобнее устроился в кресле, округлил глаза и заговорил, жестикулируя как мальчик, рассказывающий товарищу страшную сказку:
        - Представь: тебе через минуту отрубят голову…
        - О! - Этого Пит не ожидал.
        - Я сказал - представь! - Сигал постучал себя кулаком по лбу, показывая, каким местом нужно представлять. - Через минуту тебе отрубят голову, ты точно знаешь, что через шестьдесят секунд тебе конец, и ничего с этим не поделать. Но есть эта штучка! Ты нахлобучиваешь ее на голову, хлопаешь по блямбочке, щелкаешь пимпочкой - и шапочка всасывает твою последнюю минуту и растягивает ее хоть в целый год! Вот он, шанс! Твой палач только-только поднимает топор, а ты уже в сотне миль от своего опустевшего эшафота! Для всех прошла одна секунда, а для тебя - целый день. Конечно, совсем неинтересно жить в мире с другой скоростью течения времени, но ты же и не будешь так жить, ты снимешь шапочку, как только изменишь направление его течения так, чтобы через минуту твоя отрубленная голова не покатилась в корзину с песком!
        - Минуту - в год? - задумался Пит.
        - Или в день, или в час - это зависит от настройки, - ответил Сигал. - Я растягивал секунду в день и спокойно обходил все уголки этой яхты. Ты же понимаешь, пока я не оставался на одном месте слишком долго, видеть меня никто не мог.
        - Ты брал одну секунду? - переспросил Пит. - Но можно, наверное, и не одну?
        - Можно и не одну, - кивнул Сэм. - В принципе можно сколько угодно, но тут есть одна тонкость: ты должен быть абсолютно уверен, что все то время - секунда, минута, неделя, - которое ты берешь, у тебя действительно есть, потому что ты берешь его вперед, как бы в кредит. И если ты схватишь час, не зная того, что на сороковой его минуте тебе на голову должен упасть кирпич, то что попадет в заброшенную сеть? Сорок минут жизни, плюс кирпич на темечко, плюс двадцать минут смерти! Всё, как ни тяни, а кирпича и кладбища тебе уже не избежать, они заложены в программу.
        - Вот как? - Пит поежился.
        - Еще и не так! - Сэм кивнул, ужасно довольный его испугом. - Теперь кирпич будет падать на тебя не секунду, а день, неделю, месяц: ты спишь - а он летит, ты завтракаешь, потом обедаешь, ужинаешь - а он летит, ты смеешься, плачешь, молишься, сходишь с ума - а он летит, летит, летит! У-у-у-у, ду-дух! - Сигал поднял и резко опустил руку, показывая, как роковой кирпич летит, летит и прилетает.
        - Я понял, понял, - невольно вздрогнув, сказал Пит. - Может быть, мы уже оставим этот кирпич в покое? Пусть себе летит… У меня есть еще вопросы.
        - Например? - Сэм склонил голову на плечо, как птичка, и замер, оживленно блестя глазами.
        - Например, скажи мне, пожалуйста, для чего ты вообще бродил по судну в своем растянутом времени? - спросил Пит. - И зачем ты парализовал охранников? Нет, я понимаю, мне они тоже безумно надоели, но парализовать - это, по-моему, слишком. Дал бы им, пользуясь своей невидимостью, по-простому, в ухо, и достаточно, люди все-таки на работе, при исполнении служебных обязанностей.
        - Ой! - жалобно вскрикнул вдруг Сэм Сигал, детским жестом испуганно прикрыв рот ладошкой. - Ты меня заболтал! Я совсем забыл, зачем пришел, ох, я же хотел заранее предупредить тебя, что будет дальше, замолчи и послушай…
        Дальнейшее произошло непонятно и незаметно: только что Пит смотрел на взволнованного Сэма, открывая рот, чтобы вставить какую-то реплику, а уже в следующий миг без сознания - и без видимой на то причины! - валился обратно в койку.

21.
        Грузовоз «Верена», обитаемый космос
        Конкурс был дурацкий - что-то по части защиты меньших братьев, и участвовать в нем не было никакой необходимости, но судно с тремя сотнями откровенно скучающих людей на борту тащилось так медленно, что казалось - полету конца-края не будет. Пассажиров надо было развлекать, да и просто отвлекать - от тягостных дум, например.
        Все на «Верене» знали, что конечным пунктом назначения является захолустная планета Лиан, и мало кому хватало выдержки держаться в стороне от жарких споров на тему «Есть ли жизнь на Лиане?». Святая вера подавляющего большинства колонистов в Тревора Всемогущего дарила этим нищим духом надежду на царствие небесное на Лиане, но в экипаже «Верены» было немало скептиков.
        В общем, дурацкий конкурс подвернулся кстати, чтобы хоть чем-то занять людей. Гринвуд, не долго думая, поручил разработку проекта дураку из дураков, второму помощнику Сандерсу, в полной уверенности, что тот позабавит народ, но в процессе это гиблое дело тихо похоронит.
        Как бы не так! Сандерсу даже на это ума не хватило! Ознакомившись с условиями конкурса, изложенными в буклете, который мимоходом забросил на «Верену» скоростной почтовый бот, Сандерс остро прочувствовал необходимость душевного отношения к разного рода парнокопытным и перепончатокрылым. При поддержке и участии прочих жизнерадостных идиотов он настрочил эпическое произведение, посвященное единственному зверю, когда-либо встречавшемуся автору в коридорах грузовоза
«Верена». Опус тут же отправили на Марс организаторам конкурса, и очень скоро стал известен его результат. Любовно выписанный Сандерсом со товарищи трагический и прекрасный образ Таракана Обыкновенного до основания потряс безмозглое жюри, и судьба специального приза была решена единогласно. Гринвуда эта история поначалу только позабавила - выходит, и он тоже оказался дураком!
        Сообщение об успехе тараканолюба Сандерса пришло в среду. Гринвуд ознакомился с соответствующей радиограммой и тут же о ней позабыл. Голова в это утро у него была занята другим. С почтовым ботом, в очередной раз проскочившим мимо черепахи-грузовоза, Гринвуд получил посылку. Принес ее ему все тот же Сандерс - вместе с новым прозвищем. Команда уже второй месяц упражнялась в остроумии, придумывая кличку для капитана. Традиционное «Первый после Бога» звучало слишком тяжеловесно.
        - Ной?
        Значит, теперь они будут называть его Ноем. Что ж, это хотя бы забавно. На «Эре» триста пассажиров, мужчин и женщин поровну - «всякой твари по паре»! Чем не Ноев ковчег?
        Однако Гринвуд был несколько суеверен и не любил ассоциаций. «Ноев ковчег» предполагал Великий потоп, а Гринвуд искренне надеялся прожить свою жизнь без глобальных потрясений. Поэтому, услышав в отдалении веселый голос своего второго помощника, он поморщился и громко сказал:
        - Обращайтесь ко мне запросто, Сандерс: «Капитан Гринвуд, сэр!»
        - Действительно, проще некуда! - хохотнул Сандерс, возникая в поле зрения капитана, в проеме открытой двери. - Капитан Гринвуд, сэр! Вам посылка!
        Он подошел к столу и опустил на нее большую плетеную коробку.
        - Это что? - спросил Гринвуд, изумленно созерцая корзину, визжащую и сотрясающуюся на его бумагах.
        - Сюрприз, - выдохнул Сандерс, поспешно отступая к двери.
        - Ну-ка, вернись! - твердым голосом скомандовал Гринвуд, отъезжая вместе с креслом подальше от стола. - Сам принес, сам и открывай!
        - Не-а, - радостно возразил помощник, - это вам адресовано, шеф. А нам чужого не надо!
        Гринвуд хотел было сказать, что ему этого тоже не надо, но сдержался.
        - Трус, - с убийственным презрением бросил он Сандерсу.
        Потом протянул руку и откинул плетеную крышку. Большой серебристо-белый ком с воем выпрыгнул из корзины, метнулся в угол и замер там, тараща на Гринвуда дикие фиолетовые глаза. Одновременно с ним в другой угол прыгнул Сандерс. И теперь тоже таращил дикие глаза.
        - Стоять! - заорал им обоим Гринвуд, сам перепугавшийся до полусмерти. - Или сидеть, как угодно, мне все равно, только с места не двигайтесь! Это что такое?!
        - Ж-животное, - сказал помощник.
        - Вижу, что не бабочка, - отрезал Гринвуд. - Что оно делает в моем кабинете?!
        Зверюга зевнула, неспешно обозрела помещение, двинулась вперед и с размаху бухнулась на бок у ног спокойно сидящего Тома. Второй помощник нагнулся и почесал зверю мохнатый живот.
        Гринвуд опасливо заглянул в корзину и выудил из нее конверт.
        - Давайте, шеф, теперь я открою, - самоотверженно предложил Сандерс.
        Гринвуд только взглянул на него и решительно вскрыл конверт.
        - Тоха плумпианский, кличка - Клавдий Тиберий Друз, возраст - один год, окрас платиновый, - прочитал он вслух.
        - По-моему, это кошка, - сказал Сандерс.
        - С шестью-то ногами? - не согласился Гринвуд.
        - Это тоха, домашнее животное с Плумпа. На Земле они в большой моде, - авторитетно сказал второй пилот. - А ног у него всего четыре: две передние и две задние.
        - А две средние - не ноги? - недоверчиво спросил Гринвуд. - Руки, что ли? Или протезы?
        Том кивнул:
        - Такие вспомогательные лапы. Вроде подпорок. Не для того, чтобы бегать, а чтобы стоять. Видишь, какое у него тело длинное? Нужны подпорки, чтобы живот не провисал.
        Тоха встал, гордо прошествовал по ковру, запрыгнул на стол, уселся и, глядя прямо в глаза Гринвуду, проорал невнятное, но энергичное требование.
        - Жрать хочет, - одобрительно сказал Том.
        Гринвуд в растерянности поморгал, выдвинул ящик стола, извлек из него надкусанную шоколадку и нерешительно повертел ее в руке.
        - Будешь? - заискивающим тоном спросил он у тохи.
        Зверь надменно отвернулся.
        - Не будет, - перевел Сандерс.
        - Какой ты умный, - ядовито проворчал Гринвуд. - Спроси же у него, что он будет?
        - А там не написано? - Благодушный Том показал на конверт.
        Гринвуд посмотрел на него исподлобья, ничего не сказал, заглянул в конверт и достал другую бумагу. Сандерс следил за ним, вытянув шею.
        - Вот это слово я знаю, - сказал наконец Гринвуд, тыча пальцем в одну из строк в середине длинного столбца.
        - Молоко, - заглянув ему через плечо, прочитал Сандерс.
        - Уо-о, - жирным голосом сказал Клавдий Тиберий Друз.
        - Умное животное! - восхитился Сандерс.
        - Ну вот что, умное животное, - устало распорядился Гринвуд. - Беги в буфет и спроси у Сержа пинту молока…
        - Но он же еще не знает, где у нас буфет, - заступился за зверя Сандерс. - И потом, как он спросит? Серж совсем не понимает по-плумпиански!
        - Это я не ему, это я тебе сказал, - с трудом сдерживаясь, объяснил Гринвуд.
        Помощник обиженно шмыгнул носом и молча вышел.
        - Идиот, - злобно прошипел Гринвуд.
        - Ва-а, - согласился тоха.
        - А что там еще в меню? - поинтересовался второй помощник.
        Гринвуд начал оглашение списка.
        - Молоко! - торжественно возвестил Сандерс, врываясь в кабинет.
        В руке у него был высокий и узкий запотевший бокал на тонкой ножке. В бокале торчала соломинка.
        Гринвуд застонал.
        Сандерс сдернул с локтя белоснежную крахмальную салфетку, расстелил ее на столе, поставил бокал перед тохой и скромно отступил, любуясь делом рук своих. Гринвуд без комментариев выдернул соломинку и находчиво перелил молоко в чистую пепельницу. Тоха пошевелил носом и отвернулся.
        - Эй, в чем дело? - строго спросил Гринвуд. - Ты почему не ешь? Тут вот черным по белому написано: молоко!
        Клавдий Тиберий Друз высокомерно молчал.
        - Та-ак, - угрожающе протянул Гринвуд, нажимая кнопку внутренней связи. - Серж, к тебе сейчас прибегал Сандерс. Что ты ему дал?
        - Молоко, - удивленно ответил бармен. - Предлагал еще булочку, но он отказался…
        - Какое молоко? - допытывался Гринвуд.
        - Как какое? Обыкновенное, порошковое. А какое надо?
        Гринвуд заглянул в список.
        - Молоко коровье, натуральное, жирность 4%, - прочитал он.
        Серж засмеялся:
        - Может, птичье?
        - Ты не смейся, - рассердился Гринвуд. - Ты лучше скажи, чем мне эту тварь кормить?
        - Какую тварь, шеф? - с острым любопытством спросил Серж. - Если вы про Сандерса, так он за милую душу куриные ножки ест…
        - Сандерс пусть ест хоть ножки табуреток, - отмахнулся Гринвуд. - У меня тут тоха, живой и здоровый, пока еще…
        Гринвуд немного помолчал.
        - Ладно, шеф, - осторожно сказал он наконец. - Совершенно случайно у меня тут есть пара ящиков консервированной кошачьей кормежки…
        - А он будет ее есть?
        - Вы же едите! Ох, что я говорю…
        - Паштет «Любительский», - догадливо подсказал второй помощник, вспомнив местное меню.
        Гринвуд выругался.
        - Ладно, неси свой кошачий паштет, - сердито сказал он. - Надо же покормить зверя!
        Получасом позже капитан «Верены» с унылым удовлетворением созерцал тоху, доедающего консервы, и размышлял о том, каких расходов ему будет стоить прокорм этого мохнатого шестинога. Даже если кормить его одними консервами, зверь стрескает пять купюр в день! А где их взять?
        Зверь закончил трапезу и непонятно, но энергично возился в углу.
        Может, поставить его на довольствие? Зачислить в штатное расписание и положить оклад? Но… в каком качестве?
        - Р-ра! - издав боевой плумпианский клич, тоха ринулся из угла вдоль стены, загребая передними лапами, как хоккеист клюшкой, гулко врубился в тумбочку, высоко подпрыгнул и рухнул на живот. Потом подобрал вытянутые лапы и показал задавленного таракана.
        Гринвуд помотал головой, щелкнул пальцами и тихо улыбнулся.
        - Клод Т. Друз, младший санитарный инспектор, - вдохновенно прошептал он.
        Прошла неделя. «Верена» по-прежнему ползла к Лиану, но с появлением на борту тохи жить стало веселее. Правда, у Гринвуда все чаще появлялось нехорошее чувство, будто главный на корабле уже не он.
        - Знаешь, как называли в древние времена капитанов подводных лодок? - хмуро спросил он бармена. Не дождался ответа, сказал сам: - Первый после Бога!
        - Ну? - Серж явно не понял, к чему этот несвоевременный экскурс в историю.
        - При этом у народов Земли никогда не было мохнатых богов с шестью ногами! - сообщил Гринвуд. - Шестирукие были, а шестиногих не было.
        - Ну пожалуйста, шеф! - Серж поставил перед капитаном кофейную чашку и умоляюще заглянул ему в глаза.
        От всех этих уговоров у Гринвуда разболелась голова.
        - Все ребята вас просят. Не только экипаж, даже пассажиры «за»! Пожалуйста! - канючил Серж.
        На стойку ловко вскочил облизывающийся тоха. Гринвуд неприязненно посмотрел на него и вспомнил, что сегодня еще не завтракал.
        - Сделай мне бутерброд с курицей, - меланхолично попросил он бармена.
        - Курица кончилась, - сказал Серж, покосившись на тоху.
        Гринвуд скорбно вздохнул.
        - Тогда с тунцом, - уныло согласился он.
        - Но, шеф! - Серж был шокирован. - Мы же решили, что тунец останется тохе!
        Гринвуд разозлился.
        - Курица тохе, тунец тохе! Хорошо, хоть кофе он не пьет! - Он заглянул в свою чашку. - Я просил со сливками!
        Серж враждебно молчал.
        - Понятно, - желчно сказал Гринвуд. - Сливки тоже тохе… Боже мой, и вы просите меня выписать еще одного такого обжору!
        - За второго вам платить не придется, - немедленно ответил Серж. - Деньги мы сами соберем. Как вы не понимаете, шеф, ему же нужна подружка! Посмотрите, какой он грустный!

«Грустный» тоха широко зевнул и вольготно раскинулся на стойке.
        - И потом, он пользу приносит, - не отставал Серж. - Сами знаете, за какую-то пару недель тараканов истребил всех до единого!
        - Тем более второй тоха нам не нужен, - находчиво отбрил Гринвуд.
        Мимо приоткрытой двери прошел Сандерс.
        - Сандерс, зайди! - позвал Гринвуд, радуясь возможности сменить тему.
        Помощник, осторожно подтолкнув дверь ногой, прошел к стойке и опустил на нее большой квадратный пакет в плотной бумаге.
        - Почта? - спросил Гринвуд.
        Сандерс кивнул:
        - Прислали приз за тот конкурс.
        - Что за приз? - поинтересовался Серж.
        Сандерс пожал плечами, протянул ему письмо и занялся распаковкой. Серж расклеил конверт и прочитал:
        - «Дорогой друг!» Это ты, Макс. «Организационный комитет и жюри конкурса поздравляют вас…» Ну, это не важно… Так, они восхищаются… Благодарят… Жмут твою руку…
        - Ну, что там? - нетерпеливо спросил Гринвуд, глядя, как Сандерс сражается с упаковкой.
        - Ага, вот оно! - возвестил Серж. - «Мы уверены, что Вы как тонкий знаток и любитель по достоинству оцените новую элитную породу…» Какую породу? Ничего не понимаю!..
        - Ой, - глухо сказал Гринвуд.
        У него вдруг кольнуло сердце.
        Сандерс снял крышку с коробки, заглянул внутрь, сдавленно вскрикнул и отшатнулся. Огромное насекомое, черно-фиолетовое и блестящее, с тихим стуком упало на стойку и побежало по полированному дереву. Спавший дотоле Клавдий Тиберий Друз широко открыл глаза и ринулся ему вослед, сшибая посуду. Сандерс испуганно взвизгнул, выронил коробку, и могучие элитные тараканы брызнули во все стороны.
        - Господи! - беспомощно сказал Гринвуд.
        В глубоком молчании он завороженно следил за разбегающимися насекомыми. Потом капитан услышал какую-то возню за спиной и обернулся: Серж водружал на стойку пустую картонную коробку.
        - Для сбора пожертвований, - невинно пояснил он, выдержав подозрительный взгляд шефа. - По-моему, в самый раз.
        Гринвуд глубоко вздохнул и сдался.
        - Пожалуй, - проворчал он, вытаскивая бумажник.
        Он положил на дно коробки первую купюру и зажмурился, представив, какое лицо будет у Тревора, когда он узнает, что грузовоз «Ноев ковчег» доставит на Лиан толпу элитных тараканов.
        - Шеф, а правда, что эти твари не боятся бомб и переживут земное человечество? - с отвращением глядя на придушенного тохой таракана, поинтересовался любознательный Сандерс.
        - Откуда мне знать? Я кто тебе, бог? - сердито огрызнулся Гринвуд.

22.
        Яхта «Линда», обитаемый космос
        - Теперь ты давай, - категорично сказал Сигал, устало откидываясь к стене.
        Он все еще с трудом шевелил губами, но кулаком работал неплохо: стучал не меньше минуты, и довольно громко.
        Пит послушно замолотил в дверь - никакой реакции.
        - Хватит, надоело, - сердито сказал он. - Я лучше лягу. У меня голова болит.
        - Ляжет он! - еле ворочая языком, возмутился Сэм. - Голова у него болит! Радовался бы! У меня вот ничего не болит, ты думаешь, это приятно?
        - Так тебе и надо, - желчно сказал Пит. - Сам заварил эту кашу!
        - Ну да, сам, - согласился Сэм. - Но я не просил, чтобы меня прикладывали парализатором!
        - Тебя! А меня?!
        Сэм неожиданно хихикнул:
        - А тебя - как по заказу: по-простому, в ухо!
        Ухо болело, в голове до сих пор стоял звон и не было ни одной толковой мысли. С воспоминаниями также дело обстояло плохо, неожиданный удар поверг Пита в нокаут.
        Морщась, он потрогал тугую повязку на голове и спросил не без удивления:
        - Это что, они меня перевязали?
        - Как же! - фыркнул Сигал. - Это я тебя перевязал, своим собственным шелковым кашне. Чего сидишь? Стучи!
        Пит послушно грохнул кулаком в запертую дверь раз, другой - и снова устало обмяк.
        Они уже были не в каюте Пита, а в каком-то ином месте, сидели на полу. Пол был холодный, твердый - металлопластовый, без подогрева, какой бывает в нежилых помещениях. Те, кто переместил их сюда из каюты Пита, свет им не включили - действительно, зачем? - оба до недавнего времени валялись без чувств, - поэтому осваиваться на новом месте пришлось наощупь. Сэм подошел к вопросу с научной основательностью, по его инициативе они разделились и поползли вдоль стены в противоположные стороны, но очень скоро снова встретились.
        Каморка была маленькая, почти пустая, только в одном углу высилось скульптурных форм сооружение, в котором Пит без колебаний опознал унитаз, а в другом нашлись какие-то тряпки, пара ведер, веники и швабра - предметы примитивные, но абсолютно необходимые даже на космическом корабле. Из того, что ведер было только два, Сэм сделал логичный вывод, что они находятся на борту очень небольшого судна. Пит дополнил это умозаключение собственным здравым соображением: по его мнению, они были уже не на «Линде», потому как на яхте Тревора, он видел это, все помещения были оснащены пылеуловителями, а ежедневную уборку производил специальный автомат.
        - А! - обрадованно прошамкал Сэм, услышав сообщение Пита. - Значит, они все-таки делают это!
        - Что - это?
        - Везут нас на Землю.
        Пит тихо выругался.
        - Меня ждут на Лиане! Мне не нужно на Землю!
        - Тебе не нужно на Лиан, - поправил его Сэм. Он помолчал и очень буднично сказал: - Мы развернем Парадиз на Земле.
        - Ты идиот, - зло сказал Пит. - Кому нужна Земля? Ты знаешь, что мне обещал Тревор за доставку Парадиза? Открытый лист на Лиане! На новом, живом Лиане, ты понимаешь?
        - А! Ты сам попросил или это предложил Тревор?
        - Я, конечно.
        - Это было неглупо, - похвалил Сэм.
        Пит фыркнул.
        - Ты даже не представляешь, насколько неглупо. - Сэм невозмутимо продолжал: - Знаешь, откуда Тревор собирался взять энергию, чтобы запустить Парадиз на Лиане? Это же жуткая прорва энергии нужна, чтоб ты знал!
        - Откуда?
        - Оттуда! - Сэм в темноте стукнул ладонью по стене.
        - Не понял, - озадаченно сказал Пит. - Что у нас там?
        - Там - за бортом - у нас Солнечная система, - язвительно пояснил Сэм. - Ну, ты знаешь: Солнце, Луна, всякие там Ураны-Плутоны, а также Земля и на ней сколько-то миллиардов людей. И если все это умненько взорвать, то на Лиане будет-таки райский сад.
        - Ты шутишь? - Пит не поверил.
        - Какие шутки! Я сам все рассчитывал! Супербомба - в штольне на Земле, Парадиз - тоже в штольне - на Лиане, ловушка для захвата и переброски энергии - на полпути между ними. Ба-бах! - тут конец света, там - самое начало.
        - Ты свихнулся? - ужаснулся Пит.
        - Это Тревор свихнулся, а не я.
        Пит энергично зашевелился в темноте.
        - Эй, ты чего? - заволновался Сигал.
        - Где ты, изобретатель, чтоб тебя? - зловеще позвал Пит. - Дай хоть по морде тебе съезжу, гений! От имени «благодарного» человечества!
        Сэм отодвинулся.
        - Человечество еще мне памятник поставит, - обиженно сказал он. - Ты сначала дослушай до конца, мордобоец! Я обманул Тревора! Бомба не на Земле, а на Лиане! Я решил сделать все точно наоборот, понимаешь? Пусть Лиан с окрестностями лопнет к черту, от этого никому вреда не будет, а Парадиз я разверну на Земле! Потому-то мне и нужны были ты и Джонни! Тревор не сказал мне, кто повезет Парадиз, но я был уверен, что он выберет лучших, а лучшие - вы, это все знают…
        Пит начал что-то понимать. Выходит, Сигал должен был перехватить курьера, везущего Парадиз, на пути к Лиану и вернуть его с грузом на Землю. А Тревор, стремясь обеспечить курьеру максимальную безопасность, отправил его на собственной яхте с проверенным экипажем. Это Сигал должен был предвидеть. Что же он мог сделать?
        То, что сделал! Пит восхищенно хмыкнул. Старая лабораторная крыса Сэмюэл Сигал нанял каких-то космических пиратов, чтобы они атаковали яхту Тревора, захватили курьера с кейсом (и самого Сэма) и доставили их на Землю!
        Кто бы мог ожидать такого хода от Сэма Сигала! Пит шумно хлопнул себя по коленкам, показалось мало - он еще стукнул кулаком по металлопластовой двери.
        На этот раз она распахнулась почти моментально - как будто сторож нарочно стоял за ней и ждал, пока узники постучат.
        Где же он раньше-то был? - недоуменно подумал Пит, поспешно поднимаясь на ноги.
        - Чё надо? - неприветливо спросил страж.
        Ослепленный резким светом, Пит не мог разглядеть его лица.
        А в самом деле, что мне надо-то? - озадаченно подумал Пит. Есть не хочется (пока), туалет у нас свой, свободы потребовать - ну, это даже смешно…
        - Так чё, ничё не надо? - сурово подвел черту страж.
        Пит хотел хоть что-нибудь сказать, но не успел: бандит без дальнейших разговоров двинул его кулаком в челюсть и с грохотом захлопнул дверь.
        - Ум-м-м… - страдальчески простонал Пит, прикладываясь ушибленным местом к холодной переборке.
        Сэм во всей этой короткой сцене не принял никакого участия. Пит озлился.
        - Знаешь, Сигал, ты все-таки идиот, - раздраженно объявил он. - Мог бы найти каких-нибудь менее бандитских бандитов!
        Сэм тихо захрипел.
        Плачет, что ли? - досадливо подумал Пит. Или посмеивается? Он позвал:
        - Сэм! Сэм, ну же!
        - А? - испуганно встрепенулся Сигал.
        - Ты что - спал?! - не поверил Пит. - Спал - здесь, сейчас? Ну, ты фрукт! Привел на нашу голову пиратскую шайку - и спит!
        Ой, немного некстати подумал он, а как же эти бандиты на своем явно не суперсовременном судне смогли незамеченными подобраться к яхте Тревора? Да еще безо всякого шума проникли внутрь? Да еще шутя-играючи съездили ему по физиономии…
        Последняя мысль навела его на разгадку. Сегодня Пита били уже дважды, и ему было что с чем сравнить. Так вот, нокаут номер один случился в высшей степени неожиданно: кто бил, когда и как - Пит ничего не видел.
        - Сэм! - В голосе Пита звучало черное подозрение. - Уж не дал ли ты своим космическим гангстерам времярастягивающий приборчик? Вроде этой твоей шапочки, только коллективного пользования?
        Сэм протяжно зевнул и сказал терпеливо, как идиоту:
        - Конечно, дал. Только не сам прибор - его я спрятал в рубке, там у них полно электронного старья, - а пульт дистанционного управления. А с одним пультом без прибора они теперь ничего не сделают.
        - С пультом - без прибора? - непонятливо повторил Пит.
        Сэм вздохнул, снова почти засыпая.
        - А для чего же, ты думаешь, мне нужно было, чтобы они открыли дверь? Пока ты ловил очередную затрещину, я надел шапочку и сходил за прибором. Там он, в углу, ведром накрыт, не споткнись, ты ведь такой неловкий!

23.
        Земля
        Надо признать, это было красиво!
        Пиратский катер, чуть накренившись, высился среди барханов - одинокий и гордый. Раскаленный воздух над пустыней дрожал и струился, и потому казалось, будто судно слегка покачивается на песчаных волнах. Ослепительно сияла обшивка, опасно скалился черный провал открытого шлюза. В представлении Пита в этой картине не хватало только развевающегося на штыке антенны черного флага с адамовой головой и парящих над ним чаек.
        Зато на выброшенном из шлюза трапе, как на капитанском мостике, стоял подбоченясь самый настоящий, классический пират: рыжая борода от уха до уха, алый платок, стянутый на виске узлом, глаза скрыты за темными стеклами.
        В театре он его нашел, что ли? - лениво удивился Пит.
        - Но на глазах у пирата должна была быть повязка, а не светозащитные очки. Тоже черная, но матерчатая, - лениво сообщил он Сэму.
        Тот прекратил ковыряться в песке, вскинул голову и, часто моргая воспаленными глазами, посмотрел на пирата. Потом перевел взгляд на Пита:
        - Это зачем?
        По лицу Сэма было ясно, что от жары он уже одурел.
        - Не помню, - признался Пит.
        У него тоже мозги почти закипали. Он поправил несвежую белую тряпку на своей разбитой голове - повязка пришлась кстати: не так сильно пекло голову.
        - Зачем пирату черная повязка? Чтобы солнце глаза не слепило? - предположил Сэм.
        На нем - прямо поверх сетчатой шапочки - была какая-то дикая, похожая на старый гриб бесформенная шляпа с обвисшими полями. Из-под топорщащегося бахромой края выдавался вперед обожженный солнцем горбатый нос.
        - Нет, вроде бы это они не себе, а пленникам глаза завязывали, - припомнил Пит.
        - Ну и что? - буркнул Сэм, опять принимаясь за раскопки.
        Его личными трудами посреди песков была уже вырыта приличная яма.
        - Да ничего. - Пит вяло пожал плечами. - Завязывали им, значит, глаза, а потом вздергивали на рее. Или на фоке? Или на гроте…
        - Зачем? - снова спросил Сэм, не отвлекаясь от работы.
        Это он потребовал, чтобы Пит непрерывно поддерживал разговор - все равно о чем: так, по его мнению, снижалась вполне реальная опасность незаметно для партнера отбросить коньки от солнечного удара. Пит, правда, не видел для себя лично большой разницы в том, заметит или нет Сэм Сигал момент отбытия Пита в мир иной, но все-таки добросовестно трепался, уже плохо соображая, что именно говорит.
        - Это ты меня спрашиваешь - зачем? - слабо удивился Пит. - Ты спроси у своих дружков!
        Он кивнул в сторону неподвижно стоящего на своем мостике картинного корсара.
        - Ну, нас-то они не вздернули, - напомнил Сэм.
        По тону его, однако, чувствовалось, что еще пара часов на солнцепеке - и он всерьез начнет об этом жалеть.
        - Зачем! - Пит задумался. - Действительно, интересно, зачем они их вешали? Не стреляли, не резали, даже не топили, что технически было бы значительно проще, а именно вешали? Была, вероятно, от этого какая-то практическая польза… Может быть, таким образом они увеличивали парусность?
        Сэм оторопело посмотрел на него снизу, явно подозревая, что у Пита начался предсмертный бред.
        - Эй! - позвал он. - Вообще-то я всего лишь спросил, зачем им завязывали глаза!
        - Ну, это совсем просто, - легко ответил Пит. - Чтобы бедняги не видели, как высоко их подвешивают! Знаешь, ведь высотобоязнь - очень распространенная болезнь!
        - Весьма гуманно, - на полном серьезе одобрил Сэм.
        Пит заглянул в шурф и спросил:
        - Долго еще?
        - Вероятно, - уклончиво сказал Сэм. - Вообще-то уже должна бы показаться крышка.
        - И что тогда?
        Пит с неожиданной тоской посмотрел на пиратское судно, из которого их - Сэма, Пита и Джонни - выбросили под утро. Тогда Пит возмущался, что ему не дали доспать, а Сэм урезонивал его, объясняя, что это очень удачно, что они приземлились ночью, потому что по звездам он сразу сможет определить, привезли ли их действительно на Землю. Выяснив, что пираты не обманули, доставили их не куда-нибудь, а прямиком в колыбель человечества, Сэм очень радовался, и Пит поначалу радовался тоже - ранним утром в пустыне было очень мило: просторно и свежо, но сейчас, в полдень… Пит поймал себя на том, что ему смертельно хочется плюхнуться на живот и в компании местных ящериц забраться в густую тень под корабельным трапом.
        - Долго еще? - повторил он, вымученно улыбнувшись классическому пирату, наблюдающему за ними на расстоянии.
        Пират стоял, прямой, как мачта, и столь же равнодушный к жаре.
        Сэм деловито пыхтел в яме.
        - Ты вообще-то уверен, что копаешь там, где надо? - с сомнением спросил Пит, опять заглядывая в яму.
        Сэм фыркнул.
        Проклятые конспираторы, сердито подумал Пит. Непременно надо было устроить проклятую штольню в проклятой пустыне с ее проклятым пеклом!
        - Ага! - победно сказал Сэм.
        Пит сначала не расслышал, а расслышав, не поверил.
        - Ты что - докопался?!
        Он склонился над ямой, но увидел только энергично шевелящиеся крыловидные лопатки Сэма.
        - Люк на месте, - оживленно сообщил тот, не переставая яростно разгребать песок. - Ну же, Пит, скорее открывай Джонни и давай сюда коробку! Установим Парадиз, завалим яму песочком и уберемся с этой жаровни!
        - Один момент! - встрепенулся Пит.
        Он сосредоточился, погладил Джонни и попросил его открыться. Умница Джонни не заставил себя уговаривать.
        Над краем ямы нетерпеливо навис подрумяненный нос.
        - Ой! Это не Парадиз! - испуганно сказал Сэм.
        - Конечно, это не Парадиз, - согласился Пит. - Это твоя времярастягивающая машинка, та, вторая, которая была у пиратов. Ты забыл, что ли? Я же сбросил ее Джонни!
        Нарушив тем самым неписаное правило - никогда не помещать в кейс новый груз, не вынув старого, чуть виновато подумал Пит тут же.
        Было ли это правило предрассудком или разумной предосторожностью, он не знал - так не делали, и все тут. Но выбора у них не было: когда пиратский корабль неожиданно приземлился, Сэм начал нервно верещать, сокрушаясь, что не успел разобрать устройство. Тогда Пит, не вступая в дискуссию, нашарил в темноте перевернутое ведро, достал из-под него драгоценную Сэмову игрушку и сбросил ее Джонни. Оставлять такую вещь пиратам было, разумеется, нельзя, а другого способа унести ее с собой у них с Сэмом не было.
        - Забыл, - признался Сэм. - Думаю - что такое? Должна же быть такая маленькая золотистая коробочка…
        - Серебристая, - машинально поправил Пит.
        - Нет, золотистая, - упрямо сказал Сэм.
        Они озабоченно глянули друг на друга, а потом разом посмотрели на правую руку Пита. Он медленно разжал подрагивающий кулак. На ладони у него лежала небольшая серебристая коробочка. Вид у нее был неприятно знакомый.
        За семь секунд до конца света, испуганно вспомнил Пит. И по спине его, безжалостно палимой солнцем, прошел озноб.
        - Не может быть! - в отчаянии сказал Сэм.
        - Почему же? - Низкий голос был насмешливо спокоен.
        Пит резко вскинул голову: классический пират стоял над противоположным от него краем ямы и улыбался.
        Сэм обернулся на голос и замер в яме - прямо ушастый кролик в норке!
        - Тревор?!
        Чучело в саду, с досадой на собственную недогадливость вспомнил Пит. Соломенная шляпа и грязный комбинезон. Рыжая борода и алый головной платок. Маскарад!
        Все так же улыбаясь, Тревор одной рукой эффектно сдернул сначала платок, а потом и бороду. Красивый жест, увы, пропал втуне: внимание публики было приковано к другой руке Тревора - в этой руке у него был мощный лазерный разрядник.
        - Корвуд, будьте любезны, бросьте мне этот кубик!
        Пит с готовностью повиновался: серебристая коробочка жгла ему руку. Тревор ловко поймал ее, бегло оглядел, кивнул и метнул мимо окаменевшего Сэма в глубину растворенной им штольни. Сэм очнулся и сделал порывистое ныряющее движение.
        - Стоять! - Алая точка легла Сигалу точно под левую лопатку.
        Сэм медленно разогнулся.
        - Что это? - Он мотнул головой в сторону штольни. - Эта серебристая коробочка?
        Большие уши трепыхнулись, как живые.
        - Разве вы так и не поняли? - весело удивился Тревор. - Да полно, Сигал, не притворяйтесь! Даже Корвуд, кажется, догадался. Догадались, а, Пит?
        - Это бомба? - К сожалению, в своем ответе Питер практически не сомневался.
        - Еще какая! - с удовольствием подтвердил Тревор. - Супербомба! Сигал сам делал - правда, он делал ее для Лиана.
        - Вы меня обманули! - жалко сказал Сэм.
        Пит посмотрел на него с отвращением.
        - Кто бы говорил! - рассудительно заметил Тревор. - Разве это не вы пытались обмануть меня? Хотели взорвать Лиан, чтобы возродить Землю! Поменяли местами бомбу и Парадиз! Как просто, да, Сигал? Но только я - уже после вас! - сделал то же самое, опять поменял чудесные коробочки. Нет, это не я, это вы сами себя обманули - когда решили, что вы умнее всех. У меня были кое-какие подозрения, я их проверил и раскрыл ваш нехитрый, но перспективный заговор. Вам бы хоть немного моей подозрительности, Сигал! Вы должны были заметить, что все шло слишком гладко: едва вам понадобились пираты - они немедленно нашлись, а курьер, которому доверили Парадиз, оказался вашим давним знакомым… Неужели это были простые совпадения?
        - Это бомба, - пробормотал подавленный Сэм. - И она активизирована?
        - Конечно!
        - Сделай же что-нибудь, умник! - с ненавистью прошипел Пит.
        - Поздно, - почти беззвучно прошептал Сэм.
        Тревор его все-таки услышал.
        - Корвуд, не скажете, который час?
        - Одиннадцать пятьдесят пять, - машинально отозвался Пит, посмотрев на часы.
        - У нас есть еще пара минут для прощания, - сказал Тревор. - Берт! Возьмите то устройство, которое лежит рядом с мистером Корвудом, и отнесите его на борт.
        Знакомый унылый тип - Пит не заметил, как он подошел, - подхватил с песка большую времярастягивающую машинку. Сэм закрыл глаза и побледнел.
        - С вашего разрешения, Сигал, я одолжу у вас этот прибор, - любезно сообщил ему Тревор. - Вы же понимаете, мне без него никак не обойтись: через минуту эта планета взорвется, и в тот момент мне хотелось бы находиться поближе к моей новой родине - цветущему Лиану.
        - Вы не сумеете воспользоваться моим прибором, - неуверенно возразил Сэм.
        Тревор усмехнулся:
        - Вы забыли, что у меня есть пульт! Вы сами дали мне его. Не сомневайтесь, я все сумею: включить ваш прибор, взорвать этот гнилой мир, создать лучший новый!
        - Вы думаете, вы - Бог? - грустно спросил Сэм.
        - Почему нет? Судя по старым добрым греческим мифам, богами не только рождаются, но и становятся! В порядке исключения, конечно. - Тревор пожал плечами и поднял разрядник. - Извините, Сигал, я вынужден лишить вас удовольствия лично присутствовать при конце света. Вы такой изобретательный, что мне будет гораздо спокойнее, если мистер Корвуд встретит Армагеддон в одиночестве.
        Пита не оставляло ощущение нереальности происходящего, возникшее еще в тот момент, когда Тревор демонстративно расстался со своими пиратскими аксессуарами. Ему не верилось, что Тревор выстрелит. Он посмотрел на Сигала: рот Сэма сжался в линию, а подвижные черты закаменели, но Пит мог бы поклясться, что то была гримаса не страха, а отчаянной решимости.
        Палец Тревора лег на курок, медленно прижимая его. Сэм театральным жестом вскинул руку, ударил себя по лбу - и почти в ту же секунду острая белая вспышка добавила раскаленной пустыне ровно столько жара, сколько нужно, чтобы совершенно уничтожить небольшого лопоухого человечка с сутулыми плечами.

24.
        Планета Вилта, космопорт
        Высокая, худая, с растрепанными оранжевыми волосами, девчонка инспектору сразу не понравилась. Особенно раздражали Чалмерса ее глаза: желтые в черную крапинку, круглые, как у кошки. Вообще говоря, она вся была похожа на тощую рыжую кошку!
        - Садись, Мэри, - ласково сказал Боб.
        Это был его кабинет: его рабочий стол, его деловые бумаги, его цветущее растение на подоконнике и его космопорт за окном. Во всяком случае, Боб привык думать, что это именно так, хотя инспектор Чалмерс, похоже, намеревался сей факт оспаривать.
        Девушка молча опустилась на стул, аккуратно сложив руки на коленях. Чалмерс с неудовольствием оглядел тонкие ноги Мэри и сказал с откровенной насмешкой, небрежным жестом указывая на ее форменную одежду:
        - Превосходный, должно быть, из вас охранник, мисс Хилл!
        Мэри удивленно вздернула брови, посмотрела на Боба.
        - Мисс Хилл не охранник, - ответил он за нее.
        Инспектор хмыкнул.
        - Почему-то я так и подумал, - кивнул он, бросая в рот леденец. - Вероятно, она ваш личный телохранитель?
        Боб сердито покраснел. Черт бы побрал Эрика! Всякий раз привозит с собой какую-нибудь гадость! Если бы инспектор по кадрам добирался на Вилту рейсовым космобусом с пересадками, у Боба было бы довольно времени подготовиться к проверке, но Эрик, как всегда, сам того не желая, здорово подгадил - из лучших побуждений, разумеется…
        - Мэри - сотрудник службы безопасности, - веско сказал он.
        - Хотелось бы мне знать, чем она занимается в этом качестве, - съязвил Чалмерс. - Насколько мне удалось понять, единственная обязанность этой девушки состоит в том, чтобы регулярно являться в кассу за жалованьем. Очень и очень приличным, между прочим…
        Мэри молча смотрела на Чалмерса. Он раздражал ее не меньше, чем она его, но девушка умело скрывала свои эмоции: она давно научилась в любой ситуации сохранять спокойствие, при ее работе иначе нельзя. И все-таки Чалмерс выводил ее из себя! Эти его леденцы! О-о-о! Он бросал их в рот один за другим; то сразу разгрызал с противным хрустом, то долго катал во рту, так что конфета поочередно оттопыривала ему щеки и стукалась о зубы. При этом инспектор не переставал разговаривать, поминутно сглатывая липкую слюну.
        Мэри едва заметно поморщилась.
        - Ты что-то хотела сказать? - Боб заметил ее гримаску.
        Она замялась. Сказать или нет? Этот инспектор такой противный…
        - Прошу вас, сэр, - она решилась, - пожалуйста, перестаньте!
        - Что такое? - удивленно спросил Чалмерс, останавливаясь на полуслове.
        Мэри молча показала на пакетик с леденцами.
        - Еще чего! - возмутился он. - Вот нахальная девчонка!
        Боб поспешил вмешаться.
        - Давайте я вам все объясню, - примирительно сказал он. - Хотя это очень непросто… Дело в том, что у мисс Хилл… как бы это сказать… Чутье!
        - Чутье?! - перебил его Чалмерс. - На взрывчатку? Наркотики? Да ради бога! Мы пришлем вам специально обученную собаку, и ее содержание обойдется компании втрое дешевле!
        Боб протяжно вздохнул, посмотрел на Мэри. Она, по обыкновению, молчала.
        - Вы не выслушали меня, инспектор, - терпеливо сказал Боб.
        Как же объяснить этому идиоту?!
        Боб нагнулся, выдвинул нижний ящик стола и достал из него закатанную в целлофан газетную вырезку.
        - Пожалуйста, прочтите это.
        Чалмерс сунул в рот очередную конфетку, брезгливо принял протянутую ему вырезку и погрузился в чтение. Мэри отвернулась к окну.
        Она прекрасно знала, что там написано.
        Полгода назад Мэри ехала в автобусе на фабрику, где тогда работала, когда ей вдруг стало дурно: она почувствовала скверный запах, ее охватила необъяснимая паника, к горлу подкатила тошнота. Мэри не раздумывала ни минуты: она должна была немедленно выйти! Вскочив с места, девушка побежала к выходу, покачиваясь и толкая локтями других пассажиров. Понимающе ухмыляясь, водитель остановил автобус, и Мэри выскочила из него, прижимая ко рту платок, под грубые шутки товарок. Автобус ушел, она осталась.
        Свежий воздух немедленно привел ее в чувство. Необъяснимый дикий страх исчез так же внезапно, как и возник. Опасаясь опоздать к началу работы, Мэри остановила попутную машину.
        Они нагнали автобус через несколько минут. Он стоял на обочине. Весь левый бок его был стесан, словно отрезан ножом, и в огромную зияющую дыру были ясно видны залитый кровью салон, развороченные сиденья и искалеченные тела пассажиров. Поперек дороги лежал перевернутый грузовик. И Мэри снова стало плохо: она узнала запах, который заставил ее покинуть обреченный автобус, - запах смерти, крови, беды…
        Потом был похожий случай с лифтом, который оборвался, стартовав вниз с двадцать второго этажа, - на двадцать втором неожиданно для себя собой подъемник остановила Мэри. Она вышла и осталась цела и невредима, а тех троих, что остались в лифте, не удалось даже похоронить по-человечески…
        Две недели спустя Боб предложил ей работу, и, хотя он не сумел внятно объяснить, чего именно ждет от нее, Мэри, подумав, согласилась.
        - Ну и что? - раздраженно бросив вырезку на стол, спросил инспектор. - Какое отношение эта басня имеет к вашим раздутым штатам? Не хотите ли вы сказать, что просто поставили придурочную бедняжку на довольствие, проявив милосердие за счет компании?
        - Да нет же! - Боб терял терпение. - Когда я прочитал эту статью, то сразу понял, что Мэри спаслась потому, что предчувствовала беду! У нее такой дар, редкий, фантастический талант, и мы используем его в своей практике. Она обходит территорию, поднимается на борт, общается с людьми - и сообщает мне о своих дурных предчувствиях, если они возникают.
        И ведь насчет неприятности, которую снова учинит Эрик, Мэри тоже предупреждала! - вспомнил он. Впрочем, для любого, кто достаточно знал пилота, это было самоочевидно, Эрик и неприятности - сиамские близнецы.
        - Чушь, - отмахнулся инспектор. - Никаких неприятностей с транспортами компании не случалось уже несколько месяцев!
        - Вот именно, - значительно сказал Боб.
        Инспектор хмыкнул:
        - По-вашему, это заслуга мисс Хилл?
        - В том числе, - кивнул Боб.
        Инспектор захохотал.
        - Мэри, может быть, ты что-нибудь скажешь? - Боб развел руками.
        - Пусть он прекратит, - напряженным голосом проговорила она.
        Палец, которым девушка указывала на леденцы Чалмерса, слегка дрожал.
        - Что, опять?! - рассердился инспектор.
        Мэри закрыла глаза, чтобы этого не видеть. Хорошо бы еще и уши закрыть! Господи, до чего же мерзкая привычка - смотреть противно! Тошно! Она умоляюще посмотрела на Боба:
        - Скажи же ему, Боб!
        - Право, инспектор, - принужденно улыбаясь, произнес он. - Все-таки дама просит…
        - Мне наплевать на капризы этой «дамы»! - отрезал Чалмерс. - Право, удивительно, какое влияние она имеет на вас…
        Боб сжал кулаки, оскорбившись не за себя даже - за Мэри. Он виновато посмотрел на девушку: слава богу, она, похоже, ничего не слышала. Сидела, стиснув зубы, с закрытыми глазами.
        - Девочка, ты можешь идти, - мягко сказал Боб. - Увидимся завтра.
        - У кассы, - язвительно прибавил Чалмерс. - Когда вы придете за расчетом.
        На щеках Боба вздулись желваки. Он проводил взглядом Мэри и встал из-за стола.
        - Довольно на сегодня, инспектор, - сухо сказал он. - День был долгий, трудный. Мы все устали и раздражены. Советую вам поехать в отель и отдохнуть. Вас отвезут.
        Они вышли в коридор. Мэри стояла у раскрытого окна, глубоко дыша. Озабоченный Макс настойчиво совал ей в руки стакан с водой, не замечая, что капает себе на брюки. Мэри что-то тихо говорила.
        - Прощайте, мисс «Нюх на катастрофы», - насмешливо бросил Чалмерс.
        Она обернулась - бледная, очень серьезная:
        - Прощайте.
        - Машина ждет. - Боб настойчиво тянул Чалмерса прочь.
        - Одну минутку. - Он все еще смотрел на Мэри, губы кривились в ехидной усмешке. - Кстати, о машине: мисс Хилл, вы не хотите спуститься вниз и обнюхать ее? Вдруг она сейчас попадет в аварию?
        - Машина? - устало переспросила Мэри. - Нет. Ничего с ней не случится.
        - Спасибо, вы меня успокоили, - ухмыльнулся Чалмерс.
        Бобу захотелось его ударить.
        - Меня тоже. - Он еще пытался обратить все в шутку. - Не хотелось бы потерять новую машину!
        Никто, однако, даже не улыбнулся.
        Чалмерс удалился, и Боб облегченно вздохнул.
        - Кофе, шеф? - предупредительный секретарь сунул ему в руку горячую чашку и вернулся за стол.
        Боб хлебнул кофе, потоптался на месте, не зная, надо ли сказать Мэри что-нибудь утешительное или лучше замять тему. Решил молча удалиться к себе в кабинет, уже повернулся и услышал:
        - Боб, поставь чашку! - сказала Мэри.
        - Что?
        Боб ее слов не расслышал и чашку не поставил, шагнул к девушке, но зацепил локтем шкаф и перевернул чашку, плеснув горячим кофе на ботинки секретарю. Макс взвизгнул, как щенок, и поджал ноги под стул.
        - Боже! - Боб испуганно посмотрел на Мэри, потом на пустую чашку в своей руке и наконец поставил ее на стол.
        - Бог тут ни при чем, - сочувственно улыбнувшись Максу, вытирающему мокрые ботинки бумажной салфеткой, сказала Мэри.
        - Я хотел спросить, как ты это делаешь?
        - Это? - Мэри соединила взглядом пустую чашку и кофейную лужу на полу. - Не знаю. Само собой получается.
        - Но… Как ты это чувствуешь? Как предопределенность? Чему быть, того не миновать? - Боб воспользовался возможностью задать вопросы списком.
        - Не миновать? - повторила Мэри. - Боб, если бы ты сразу поставил чашку, у Макса были бы сухие ноги!
        - То есть изменить предначертанное можно, - удовлетворенно кивнул Боб. Ему стало интересно. - Тогда получается, что предначертано было неправильно? Или же существует одновременно несколько вариантов предначертанного? А мы всякий раз выбираем один путь из множества возможных и движемся в будущее примерно так же, как кошка, карабкающаяся по веткам дерева?
        Мэри пожала плечами:
        - Извини, я ничего не знаю про кошек, которые карабкаются по деревьям.
        - Тебе надо как-нибудь съездить на Землю, там еще остались и деревья, и кошки, - сказал Боб.
        Тут же ему пришла в голову новая мысль:
        - Хочешь, я дам тебе отпуск? Отдохнешь, отправишься в путешествие на родину предков.
        - На Землю? - Девушка нахмурилась. - Нет. Не получится.
        - Ну, как знаешь. - Боб хотел предложить ей прокатиться на Землю вместе, но вдруг понял, что выглядит не солидно, приставая к девчонке с глупыми вопросами и авантюрными идеями.
        Мэри решила, что он обиделся, и виновато сказала:
        - Нет, правда, я не знаю, как это делается. Просто… Представьте себе нитку бус.
        - Чего? - удивился Боб.
        - Бусы! Такие круглые шарики, нанизанные на одну нить, - совершенно серьезно объяснила Мэри. - Их держат в руке.
        - Тогда это не бусы, а четки! - сказал умник-секретарь.
        - Пусть четки, - согласилась Мэри. - Представьте, что среди стеклянных шариков иногда попадаются ледяные. Они такие холодные, что охлаждают и соседние с ними стеклянные. А я как будто перебираю бусины пальцами, чувствую холод очередного стеклянного шарика и определенно понимаю, что следующий будет ледяной. Ледяной - это беда. К нему прикасаться нельзя, его надо удалить…
        - Разрезать бусы? - изобразив понимание, которого он вовсе не чувствовал, спросил Боб. - Но тогда они рассыпятся!
        - Вовсе нет. - Мэри помотала головой. - Они… Всё, забудьте про бусы! Дальше становится совсем не похоже. Нить - это не нить, она как живая, она тут же срастается заново… Ох, я не знаю, как это происходит. Понимаете, всё связано и ничто не случайно. Одно тянется за другим, и так без конца.
        - Без конца? - Боб подумал, пожевал губами. - Ну, если без конца, это утешает.
        - Хочется думать, - почти безразлично сказала Мэри, устало потерев лоб.
        На следующий день она вошла в его кабинет в десятом часу утра.
        - Боб, с новым автопогрузчиком что-то неладно, - с ходу озабоченно сказала девушка. - Пусть он сегодня постоит, хорошо?
        - Вот как? Это очень некстати, - проворчал Боб.
        Ему очень хотелось сплавить Эрика с его «Квартой» с Вилты досрочно.
        - А ты уверена?
        Он раздраженно покрутил в пальцах карандаш, со стуком положил его на стол. Дурные предчувствия! Насколько они реальны, если результат их применения - беда, которая НЕ случилась? А что, если она и не должна была случиться? Боб признал, что инспектор Чалмерс все-таки имел право сомневаться.
        - Кстати, о Чалмерсе, - подумал он вслух. - Ты его сегодня не видела? Я ждал его к девяти.
        Мэри покачала головой. Боб нажал кнопку селектора, вызывая помощника:
        - Макс, инспектор Чалмерс не прибыл? Я же велел тебе лично заехать за ним в отель…
        - Я только что вернулся, шеф. - Голос у Макса был какой-то странный.
        - Зайди, - не дослушав, велел Боб.
        Дверь отворилась - медленно, со скрипом. Макс вдвинулся в дверной проем и остановился на пороге. Обессиленно прижался к рукам, вцепившимся в дверной косяк, бледной физиономией, душераздирающе вздохнул.
        - Где инспектор? - нетерпеливо спросил Боб, игнорируя демонстративные страдания помощника. - Ты должен был привезти его! В чем дело, Макс?
        - Шеф, - прошелестел подчиненный.
        - Макс! - рявкнул Боб. - Черт бы тебя побрал, говори нормальным голосом! И быстро! Что случилось?
        - Инспектор не приедет, он умер! - громко и быстро, как было велено, выпалил Макс.
        - Что? - Боб и сам потерял голос.
        Макс молчал - главное он сказал, а сиплого вопроса шефа просто не услышал.
        - Что-о? - повторил Боб, поднимаясь со стула. - Макс, ты спятил? Или это такая шутка? Как он мог умереть - так вдруг?
        Макс смиренно поднял глаза к небу.
        - Отвечай! - возопил Боб.
        - Он… это так глупо, шеф! - Макс словно бы извинялся. - Вы не поверите - мистер Чалмерс поперхнулся леденцом!
        Боб с клокотанием выдохнул воздух, подогнул колени и упал на стул. Потом очень-очень медленно повернул голову и во все глаза уставился на Мэри.
        - Я же предупреждала, - пожав плечами, грустно сказала она.
        Боб и Макс молча таращились на нее.
        - Можно я уже пойду? - вздохнув, спросила Мэри.
        - Да, конечно! - Боб очнулся, подвинулся, освобождая девушке проход к двери, и посмотрел на секретаря, который, защипнув пальчиками штанины и приподняв их над ботинками, со страдальческим видом рассматривал свои мокрые носки. - Макс, и ты иди, переобуйся.
        - Отлично! - Макс унесся первым.
        Пропустив его в коридор, Мэри остановилась в дверях и оглянулась на Боба. Ее узкое бледное лицо неожиданно осветилось улыбкой.
        - Я вспомнила кошек, о которых ты говорил вчера. Я видела картинки в книжке. Это такие маленькие меховые звери на четырех ногах и с хвостом, да?
        - Они самые, - кивнул Боб.
        - Жалко кошек, - снова погрустнев, со вздохом сказала Мэри и шагнула в коридор.
        - Что ты имеешь в виду? - крикнул ей в спину основательно замороченный Боб.
        - Не вздумай отправиться в отпуск на Землю! - ответила Мэри уже из коридора.
        - Почему это? - пробормотал он и прижал ладони к щекам.
        Пальцы у него были холодные-холодные, словно он трогал ими ледяной шарик, но от прикосновения к разгоревшемуся лицу они быстро согрелись.
        Все ниточки свяжутся, неуверенно, но не безнадежно думал Боб. Глупость и мудрость смешаются, линии перепутаются, потому что так всегда происходит в жизни, где всё случайно и всё закономерно, и даже то, что происходит вопреки нашим желаниям, оказывается к лучшему. И что лучше всего - этому никогда не будет конца.
        Хотя как, черт побери, надоела уже эта неразбериха!
        В божественное провидение он не верил.

25.
        Земля
        Это было похоже на обрыв кинопленки: лазерная вспышка, убившая Сэма, ослепила Пита и словно обрубила ленту. А после пустого черного кадра картина сменилась.
        Нет, пустыня вокруг Пита была все та же - однообразно волнистая, безграничная и невыносимо жаркая. Но ни от ямы, только что зиявшей у самых его ног, ни от возвышавшегося неподалеку корабля не осталось и следа. Исчезли, как будто их и не было.
        Пит понял, что Тревор запустил Сэмову машинку и растянул свои секунды - те, что оставались до взрыва, в часы или даже дни. После этого ему хватило времени и на то, чтобы засыпать штольню с бомбой, и на неспешный отход яхты за пределы опасной зоны. Наверняка Тревор уже далеко, готовится к встрече с Лианом, преображение которого начнется в тот момент, когда погибнет Земля. Ровно в полдень.
        Он посмотрел на часы: одиннадцать часов пятьдесят девять минут.
        Представь, что через минуту тебе отрубят голову, вспомнились Питу слова Сэма. Это было не смешно, но он истерически засмеялся: громко, до слез и нервной икоты. Потом покачал головой, успокоился и утер концом повязки слезы на глазах.
        От резкого движения слабая повязка совсем размоталась, и шелковое кашне покойного Сэма Сигала скользнуло на песок, с которым уже смешался прах ее недавнего владельца. Пит проводил широкую белую ленту безразличным взглядом и машинально потрогал саднящую рану над ухом. Нервно хмыкнул: ничего страшного, терпеть осталось недолго, совсем скоро - ровно в двенадцать часов - ссадина перестанет болеть.
        Пальцы его запутались в тонкой металлической сетке. Пит ошеломленно замер, не веря и не дыша. Потом торопливо выдохнул воздух и поспешно ощупал свою голову.
        Так и есть! Под шелковой повязкой на голове у него была волшебная Сэмова шапочка!
        И мертвая тишина пустыни лопнула, как мыльный пузырь. В мозгу Пита, перебивая друг друга, зазвучали два голоса: веселая скороговорка Сигала и лихорадочно рассуждающий голос самого Пита.
        Ты знаешь, что через минуту тебе конец. Ай да Сэм, вот, значит, почему он в свой последний миг сделал этот нелепо картинный жест - стукнул себя по лбу: не по лбу, а по чудесной этой шапочке, надетой на его гениальную голову под уродливой мягкой шляпой!
        И ничего с этим не поделать. Точно, Тревор как раз приказал унылому Берту взять большую машинку, а Сэм, видно, сразу же вспомнил про свою маленькую времярастягивающую шапочку и решил бороться до последнего.
        Но есть эта штучка. Тревор уже давил на курок, а Сэм успел нажать кнопку запуска и растянуть свой последний миг. Сколько же у него было времени до неминуемой гибели? Какая-то сотая доля секунды - значит, минут пять-десять растянутого времени.
        Вот он, шанс! Пять минут - это был слишком короткий срок, чтобы достать из глубокой штольни чертову бомбу и как-то ее остановить, если ее вообще можно было как-то остановить. Но пяти минут было вполне достаточно для того, чтобы снять шапочку с себя, а потом, размотав повязку на голове истукана-приятеля, нацепить ее на него и снова прикрыть сеточку несколькими небрежными витками легкой шелковой ткани. Тревор, разумеется, ничего не заметил, он-то оставался в нормальном времени и был очень занят - давил на курок.
        О Господи, но я же не знаю, как эта штука настраивается и запускается! - испугался Пит. Нахлобучиваешь ее на голову, шлепаешь по блямбочке и щелкаешь пимпочкой.
        До взрыва осталось секунд десять, не больше. Твой палач еще только поднимает топор.
        Надеюсь, Сэм сообразил настроить ее так, чтобы мне не захватить роковой полдень! Все, больше тянуть нельзя, держись, Джонни, что-то будет!
        Закусив губу, Пит отчаянно шлепнул ладонью по массивной кокарде сетчатого берета, сбил крохотный рычажок и отодвинул свою неизбежную смерть.
        Это был самый долгий день в жизни Питера Корвуда - первый из восьми дней, сотворенных для него гениальным прибором ныне покойного Сигала из последних восьми коротких секунд.
        Начавшись бурей восторга, день закончился мертвым штилем отчаяния.
        Когда Пит понял, что все получилось, что Сэмова машинка сработала, он смеялся и плакал, и все поглядывал на секундную стрелку, прилипшую к циферблату за восемь делений до роковой встречи с почти соединившимися в одну вертикальную черточку минутной и часовой стрелками. Целых восемь дней жизни! За это время он непременно придумает что-нибудь, что позволит отменить конец света. Что именно - Пит еще не знал, но понимание того, что он единственный человек в мире, который может предотвратить катастрофу, побуждало решительно действовать.
        Бросив еще один суматошный взгляд на часы - они, разумеется, даже не тикали и казались совершенно мертвыми, - он сорвался с места и побежал к горизонту.
        Наверное, сторонний наблюдатель нашел бы это зрелище комичным: потный, тяжело сопящий малый с потрепанным кейсом в руке и выражением безумной тревоги на багровом лице вихрем мчался по раскаленным пескам, на ходу что-то бормоча, загибая пальцы и поминутно поглядывая на сломанные часы.
        Самому Питу сделалось смешно - но не весело! - позже, когда он сначала перешел на шаг, а потом и вовсе остановился, растерянно оглядываясь по сторонам.
        Вокруг был все тот же мертвый пустынный пейзаж.
        Куда я бегу? - подумал Пит. Куда и зачем?
        Только теперь до него стало доходить, что пересечь пустыню, найти за ее пределами каких-то людей, которые вернутся с ним к яме, достанут из нее бомбу и как-нибудь ее обезвредят, не удастся. Не потому, что на это не хватит восьми дней, и не потому, что обезвредить бомбу невозможно, - просто все остальное человечество живет хотя и в одном времени с Питом, но с другой скоростью!
        Сам, обреченно подумал Пит. Только я сам, один, могу вернуться к яме, раскопать ее, достать бомбу и что-то такое с ней сделать. В конце концов, просто разберу ее на составные части, ага? Авось тогда она не рванет. Или рванет? Впрочем, хуже не будет!
        И Пит в самом деле стал бы раскапывать яму, по-собачьи яростно разгребать раскаленный песок, а потом ломать и уродовать проклятую серебристую коробочку, но он не смог с уверенностью узнать то место, с которого начал свой спринтерский бег!
        Пустыня всюду была одинаковой. Сначала Пит заполошно метался по округе, то и дело останавливаясь и безнадежно оглядывая окрестности из-под ладони, козырьком приставленной к глазам. Потом бешено ругался. Потом грозил кулаком небесам - не то Богу, не то летящему где-то в космической дали Тревору, - плакал, молился, стонал. Потом просто молча сидел на песке, в отчаянии почти не чувствуя ни жажды, ни обжигающего полуденного зноя, свесив руки между коленями и близко глядя на искрящийся песок.
        Он уже жалел, что растянул эту мучительную пытку. Если бы Пит знал, как это сделать, он снова сжал бы свое растянутое время, и через семь секунд принял вы мгновенную смерть - вместе со всеми прочими обитателями планеты. Он даже сдернул с головы шапочку и просидел, зажмурившись в ожидании близкой катастрофы, несколько минут, но ничего не случилось.
        Пит упал духом. Он ничем не мог помочь обреченному миру, не мог помочь и самому себе. Хуже того, вместо быстрой и легкой гибели в большой компании он организовал себе одинокое многодневное мучительное умирание от жары и жажды.
        На что, интересно, рассчитывал Сэм, награждая его этой своей машинкой? Неужели лопоухий гений угадывал какой-то выход, шанс на спасение - пусть не для всей Земли, а только для Питера Корвуда? Теперь уже Пит не благодарил Сэма, а проклинал его - мысленно, потому что распухший шершавый язык ворочаться отказывался. Мысли его тоже текли все медленнее, быстро испаряясь под солнцем, вошедшим в зенит на восемь долгих дней.
        Даже эмоций у него почти не осталось. Странно, но Питу не было жалко ни обреченную планету, ни людей, ведь все когда-нибудь кончается! Что ж, надо признать, что эксперимент не удался, и свернуть его, разве не так?
        Болезненно сощурившись, Пит с отвращением оглядел однообразный пустынный пейзаж и прикрыл глаза. В пятнистой темноте под веками расцвело видение: кремово-желтые и алые цветы в волнах изумрудной, малахитовой, нефритовой зелени, какие-то обнаженные люди с безмятежно-счастливыми лицами, синий мерлинский дракон, коварно и обаятельно улыбающийся всей своей обильно зубастой пастью, и еще кто-то в белом, такой важный и величественный, что не хватает смелости поднять на него глаза.
        Сэм покачал головой и усмехнулся запекшимися губами. Да, первоначально все шли в одном комплекте: райский сад, Господь Бог, Адам с Евой и Змей-искуситель. Но что-то там, видимо, было лишнее, из другого набора. Что именно? Дело вкуса.
        Земляне решительно вычеркнули из списка райские кущи, последовательно и целеустремленно истребив большую часть своей флоры и фауны.
        Его розовое Высочество, вислоносый долгожитель принц Фаф Мерлинский - пардон, Элизиумский! - рассудил по-своему и категорически отказал в праве на существование Змею.
        А Тревор не взял в свой рукотворный Парадиз Адама и Еву, с грохотом адского взрыва захлопнув райские врата перед всем земным человечеством…
        Пит лениво посчитал на пальцах, вяло кивнул и с иронией пробормотал:
        - Осталось еще попробовать обойтись без Бога. А, Джонни?
        Но Джонни не отозвался: его ничто не беспокоило. Пит тоже перестал тревожиться и вообще думать.
        То, что он совершил на исходе этого самого длинного в своей жизни дня, Пит сделал почти бессознательно.
        Когда безжалостное светило без малого выплавило из его гудящей головы все соображения, в ней осталась только зияющая пустота, проассоциировавшаяся в угасающем сознании с черной дырой - благословенным темным провалом.
        Джонни, уже исчезая, снова мысленно сказал Пит, ничего конкретного не имея в виду.
        Но Джонни услышал и открылся.
        В двенадцать ноль-ноль по местному времени в самом сердце пустыни Сахара взорвалась бомба, уничтожившая Землю.
        Из тринадцати с лишним миллиардов людей, составлявших на тот момент население планеты, уцелел только один человек. Питер Корвуд, который заперся в своем кейсе за семь секунд до конца света.

26.
        Где-то
        Он понял, что продолжает звать: Джонни, Джонни!
        И зов его не оставался без отклика. Питу отвечали, радуясь его приходу, узнавая и приветствуя.
        Я жив, подумал Пит.
        Нет, он подумал по-другому: я есть!
        Это было более подходящее слово для обозначения его состояния: Пит не знал, как он выглядит, есть ли у него руки-ноги и печенки-селезенки, но он ясно сознавал, что он существует. Где? Странно, но он не задумывался об этом: где-то.
        Это «где-то» не было местом или временем, вообще ничем отчетливым и определенным. Просто «где-то», куда вошел Пит. Вошел, явился, возник.
        Здесь ему были рады. Нет, опять не так: его долго терпеливо ждали и дождались.
        Так и нужно, уверенно подумал Пит. Все правильно, так и должно быть. Он знал, что с ним случилось. Теперь он знал всё.
        Чудо все-таки произошло: семь секунд, вперед захваченных машинкой Сэма, которая превратила их в семь долгих дней, уберегли Пита от мгновенной гибели в большой компании со всем земным человечеством. Более того, эти же семь секунд-дней спасли Пита от безрадостной участи тех бедняг, которые когда-то спрятались в кейсах и утонули в пучине безвременья. Он ушел с обреченной Земли в иной мир и остался цел и невредим.
        Более чем цел!
        Джонни. Мы сложились, как две половинки, с признательностью подумал Пит.
        Джонни тоже был - но кем или чем? Пит не знал нужных слов, да он и не искал их. Он просто безошибочно чувствовал, что привнесенный им в это «где-то» разум гармонично дополнил собой нечто еще аморфное, но полное неиссякаемой энергии и готовое радостно подчиняться его активной воле, претворяясь из «ничто» в «нечто». КОГДА ПИТ СЛИЛСЯ С ДЖОННИ, ЕГО ДЕРЗКОЕ СОЗИДАТЕЛЬНОЕ «ХОЧУ» СОЕДИНИЛОСЬ С БЕСПРЕДЕЛЬНЫМ НЕЧЕЛОВЕЧЕСКИМ «МОГУ».
        Питер Корвуд больше не был подвержен слабостям и сомнениям, не был смертен и ограничен в возможностях. Полновластный и всемогущий, владыка и повелитель, Он больше не был всего лишь человеческим существом, не был уже Питом, но, навсегда переставая быть homo, он - более чем когда-либо sapiens! - по привычке облек мысли в слова людей.
        Семь дней творенья, вспомнил Он.
        И еще:
        Совсем не обязательно родиться богом. При этом где-то на периферии его сознания одно за другим промелькнули воспоминания детства: книжка старых, как мир, греческих мифов и забавная деревянная игрушка, округлая и полая внутри яркая куколка, распадающаяся на две половинки, чтобы открыть прячущуюся внутри другую - такую же или даже более прекрасную…
        И наконец он вспомнил и сказал главное:
        - Да будет Свет!
        И стал Свет.
        Ослепительная вспышка в левом верхнем углу смыла с экрана половину звезд. Потом приятная глазу тьма вернулась, и нормальная картина звездного неба восстановилась - за одним небольшим, но весьма существенным исключением.
        - Что это было? - моргнув, удивленно спросил старший пилот.
        - Земля, - безмятежно отозвался Тревор. - Была Земля - и нет Земли.
        - Мир ее праху, - пробормотал Берт.
        Тревор поднял бровь и с кривой усмешкой взглянул на подчиненного. Он не предполагал, что Берт в принципе способен к проявлению эрудиции и иронии.
        Вытянутая физиономия помощника сделалась еще тоскливее, чем обычно. Он не острил, он печалился.
        - Что значит - нет Земли? - хмурясь, спросил старший пилот.
        - Бог дал, Бог взял, - заунывно пробубнил Берт.
        - Хватит! - Тревор стукнул кулаком по подлокотнику и встал с кресла. - Закрыли тему! Забыли про Землю! Полет нормальный. Идем прежним курсом.
        Никто не спросил - куда идти, но растревоженный Тревор как будто услышал не высказанный вопрос и даже снизошел до объяснения:
        - Нас ждет прекрасный новый Лиан. Он с избытком заменит нам Землю.
        Пилот неприязненно промолчал, а зануда Берт уныло буркнул:
        - Бог в помощь!
        И Тревору отчего-то страшно захотелось кинуть в него чем-нибудь тяжелым.
        Шестиногая корова стукнула копытом о камень, и одновременно с этим звуком послышался тяжелый вздох.
        - Ну-ну, милая, не грусти, мы скоро будем дома, - нарочито бодро сказала животному Мариза.
        У коровы было много ног и мало мозгов. Она умудрилась потеряться в трех шагах от дома, и Мариза битый час искала ее в подлеске.
        - Теперь все будет хорошо, - сказала она, обласкав взглядом черную тушу неладно скроенного, но крепко сшитого, надежного и очень уютного дома.
        Сваи, подпирающие нижний этаж, делали его похожим на большущую многоногую корову. Над горбатой «спиной» сияли звезды. Те, что покрупнее, были похожи на новогодние огни, а мелкие напоминали проколы в темном бархате.
        Любуясь звездным небом, Мариза не заметила, как затянулся траурной чернотой один такой крошечный «прокол» на краю огромного неба. Исчезновение одной далекой звездочки не могло изменить общую картину для наблюдателя в отдаленной галактике. На взгляд Маризы, ничего не изменилось.
        Только сердце у нее почему-то кольнуло.
        - У-у? - с повышением тональности вопросительно промычала шестиногая корова.
        - Да погоди ты, - отмахнулась Мариза. - Дай отдышаться. Уже почти пришли.
        Она помассировала ладошкой область сердца, глубоко вдохнула воздух, напоенный ароматом ночных цветов, и умиротворенно подумала, что эта планета - настоящий тихий рай. Хорошо бы уговорить Сэма остаться тут на всю жизнь.
        Боевой гругль несся по хрустальному лесу под мелодичный перезвон ломаемых веток и серебряных доспехов воинственной принцессы. Повинуясь всаднице, животное максимально спрямляло кривую и то и дело цепляло боками прозрачные стволы. Гругли воинов из отряда, собранного принцессой, шли за вожаком след в след, и звон кольчуг и множества сбитых сучьев складывался в протяжный хоровой стон.
        - Фафа взять живым! - пришпоривая скакуна, крикнула Диди.
        Она знала, что все ее люди люто жаждут крови мерзкого старика. Они воевали не за Диди, а против Фафа. Впрочем, на данном этапе это несоответствие представлялось принцессе несущественным. Диди тоже жаждала крови Фафа.
        - Но сначала он помучается! - злорадно прошептала она.
        Перед завалом, за которым окопался Фаф с остатками своего отряда, Диди круто забрала вправо, обогнула баррикаду и ворвалась во вражеский лагерь с фланга. Наиболее рьяные из ее сторонников прошли по прямой, и к тому моменту, когда принцесса пробилась к шатру Фафа, яростная сеча со стражами у входа уже закончилась. Недобитые враги пытались спастись бегством, люди Диди их преследовали. Боевые гругли разбивали копытами баррикаду и топтали раненых.
        Принцесса спрыгнула на красно-белый снег, отпихнула ногой мертвое тело охранника Фафа и ворвалась в шатер. Ее во всех смыслах старый враг был побежден и пленен. Туго затянутые веревки промяли пышные розовые меха. Фаф стал похож на жалкую бескрылую птицу.
        Диди усмехнулась этой своей мысли и поудобнее перехватила рукоять клинка.
        - Диди! Мой нежный цветок шиповника! - жалко заблеял старик, бессильно дергая путы.
        - Не старайся, - предупредила его Диди, медленно выводя вперед руку, утяжеленную боевым мечом. - Комплиментами ты меня не проймешь. Ничего тебе не поможет. Всё, Фаф. Ты мнил себя всемогущим? Напрасно. Для тебя все кончено.
        Ледяное острие клинка сквозь гущу розового меха коснулось впалой груди старика. Он вздрогнул, посмотрел в глаза Диди и снова вздрогнул. Взгляд принцессы был холоднее убийственной стали.
        - Все кончено, - повторил старик.
        Поверх растрепанных кудрей мятежной принцессы, поверх радужных верхушек ледяных деревьев он немигающим взглядом умирающей птицы посмотрел на красный шар заходящего солнца.
        - Вот и закат на Элизиуме, - с горечью сказал Фаф.
        Он имел в виду нечто большее, чем обычное явление природы, но принцесса Диди намека не поняла.
        - Эта планета называется Мерлин! - яростно выкрикнула она и сделала выпад. - Гринвуд!
        Капитан «Верены» слышал топот ног людей, которые с криками бежали по коридору к его кабинету, но не реагировал на их призывы. На столе перед ним лежала бумажка с экстренным сообщением, и капитан уже пять минут занимался тем, что бессмысленно и безрезультатно разглаживал едва заметную складочку на сгибе листа. Известие о гибели Земли его не потрясло, внутренне Гринвуд был готов к чему-то в этом роде. К чему он не был готов, так это к изменению собственного статуса. И к более важной роли в этом великом спектакле. Впрочем, Гринвуд привычно быстро адаптировался к нагрузкам.
        - Капитан!
        Люди были взволнованны и испуганы, но капитан держал себя в руках.
        - Гринвуд?
        Он в сотый раз прошелся ладонями по бумажке, поднял голову и с печальной иронией улыбнулся Сандерсу, который растопырился в дверном проеме, сдерживая напор толпы.
        - Отныне вы можете звать меня Ноем.
        - Старина Ной, кормчий ковчега «Верена»! - ловко поймал подачу Сандерс.
        Ему не нужно было объяснять смысл этой аллегории.
        Гринвуд коротко взглянул на разглаженную бумажку, скомкал ее и твердо сказал:
        - Приказываю рассекретить координаты Лиана и сообщить их по дистанции открытым кодом.
        - Раззвонить на весь космос? - Сандерс поднял брови. - Но Тревор…
        - К черту Тревора!
        Даже в космической пустоте новости распространяются очень быстро. Координаты Лиана приняли все обитаемые планеты и тысячи грузовых и транспортных судов с переселенцами и беженцами. Ковчеги узнали о существовании пристани. История человечества получила продолжение.
        И не одно.
        Где-то в неведомой дали Всемогущий Питер Корвуд старательно сотворил землю и принялся разминать в непослушных пальцах скользкий комок глины.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к