Наши идут ! Евгений Лукин
        Любовь Лукина
        Лукин Евгений , Лукина Любовь Наши идут !
        Л. и Е. Лукины
        НАШИ ИДУТ!
        Я все равно паду на той,
        на той единственной, гражданской.
        Булат Окуджава
        Вот уже третий день шаталась вокруг города загадочная канонада, бухало то с юга, то с севера. Кто-то с кем-то, видать, выяснял отношения: то ли чечня с ОМО Ном, то ли казаки с демократами.
        Озаряя улыбкой мрачный уставленный столами полуподвальный коридор, Леня Воз гривый устремлялся танцующей походкой от сослуживца к сослуживцу, присаживался на краешек, подмигивал заговорщически.
        -- Наши идут!-- радостно сообщал он вполголоса.-- Либералы!
        У сослуживцев менялись лица. Некоторые тут же извлекали подрагивающими паль цами коробочки с драгоценными чинариками и предлагали закурить.
        -- Хватит! Сколько можно!-- блестя глазами, излагал Леня в то время, как сотрудник торопливо высекал искру и раздувал трут.- Накушались мы этого четве ровластия! Будя!..
        Прикуривая, он зловеще взглянул на окованную жестью дверь, за которой когда-то, до сдачи остальных этажей в аренду, хранился пожарный инвентарь. Взг лянул -- и поперхнулся. Дверь была приоткрыта, и в проеме маячила массивная фигура директора. Грозно сводя брови, шеф смотрел на Леню.
        -- А ну-ка зайди,-- сказал он негромко и, грузно повернувшись, скрылся в кабинете.
        Почувствовав себя крайне неуютно, Леня погасил окурок и, спрятав его за под кладку, прошел в тесноватое помещение с единственным зарешеченным окном.
        -- Чего панику сеешь?-- хмуро спросил директор.-- Какие еще, к лешему, либе ралы?
        -- Какие-какие!-- нагловато ответил Леня.-- Левые!
        Директор засопел.
        -- Еще раз рот откроешь,-- предупредил он,-- компенсации лишу!
        За горизонтом ухнуло, и это придало Лене силы.
        -- Не имеете права!-- сказал он.
        -- А вот имею!-- тихонько рявкнул директор и еще тише хлопнул ладонью по столу.-- Установка пришла: либералам (особенно левым) компенсацию можно не пла тить!
        -- Так какой же я либерал?-- закричал Леня.
        -- А чего ж тогда говоришь: наши идут?
        -- Ну... наши либералы, местные...-- пояснил перетрусивший Леня.
        -- А ну пошел отсюда!-- багровея, прохрипел директор -- и Леня пошел.
        -- У, гад!-- шмыгнув носом, проговорил он уже в коридоре.-Аппар-ратчик! Демократ недорезанный! Ну ничего... Недолго осталось...
        И он чутко повел алым оттопыренным ухом. Канонада, насколько можно было судить, уползала, ворча, к юго-востоку...
        Директор же стоял, насупившись, перед зарешеченным, наполовину утопленным в грунт окном и тоже слушал канонаду. Может, и впрямь либералы?.. Знать бы хоть, что они сейчас из себя представляют...
        Он подошел к телефону и набрал номер.
        -- С мэром соедините,-- сквозь зубы потребовал он.-- Что значит -- с кото рым? От христианских демократов, разумеется... Ефим? Слушай, что там за пальба вокруг города?.. Какой, к черту, охотничий сезон? Ты кому голову морочишь!.. Да нет же, клянусь, никому ничего...-- Он замолчал, мрачнея, затем сдавленно перес просил: -- Даже так?.. Н-ну ладно...
        Сильно постаревший за время разговора, он повесил трубку и, постояв в тяжком раздумье, заглянул за фанерную перегородку, где сидела секретарша с жадно раск рытыми глазами.
        -- Кажется, мост взрывать будем...-- сипло сообщил ей директор.
        Та ахнула.
        -- А кто хоть наступает-то?
        -- А бог их знает,-- буркнул директор.-- То ли сексуальные меньшинства шалят, то ли младоленинцы с юга прорываются...
        Секретарша схватилась за побледневшие щеки. О вооруженных формированиях сек суальных меньшинств в городе ходили самые черные слухи. Шепотом рассказывали о том, какие зверства творят они в захваченных населенных пунктах, не щадя даже домашних животных...
        Близкую к истерике секретаршу пришлось долго успокаивать. Но если бы директор бросил ее и выглянул на минуту в коридор, он бы обнаружил, что сот рудник Леонид Возгривый вновь злостно нарушает последнее постановление о непропа ганде.
        -- Придут...-- взахлеб говорил Леня, совершая странные движения руками, -- он как бы потрясал перед сослуживцами невидимым арбузом.-- Сахир -- ложками жрать будем! Какаву -горстями! Спирту...-- Леня зажмурился.-- Залейся!..
        На лицах сослуживцев все сильнее проступало выражение покорности судьбе и сильнейшей тоски по чему-то навеки утраченному.
        А либералу Лене уже мало было этой аудитории. Канонада звала на площадь. Взбежав по лестнице в забаррикадированный вестибюль, Леня выскользнул на улицу и увидел на той стороне огромную угрюмую очередь, уходящую за угол -- к чему-то отсюда не видимому.
        Ветер перекатывал по мостовой большую семисотрублевую купюру. Леня пнул в восторге бумажку с ненавистной символикой и побежал к людям.
        -- Господа!-- петушиным голосом возгласил он.-- Ура, господа! Наши идут!
        Очередь зашевелилась, заворчала.
        -- А толку-то?-- буркнул кто-то.
        -- Смотри, господ нашел!-- подхватил пронзительный старушечий голос.-- Этому толк при всех властях будет! Ишь, морду наел!
        -- А по морде его!-- радостно предложили в очереди.
        Кто-то выскочил из людской гущи и погнался за Леней. Они пролетели, как ошпаренные, пару кварталов, потом Леня свернул в знакомую арку, где легко сбил погоню со следа. Отдышавшись, вышел в другую улицу (совсем рядом с домом) и с восторгом обнаружил, что канонада придвинулась почти вплотную, что бой гремит уже чуть ли не в соседнем квартале.
        Уразумев этот факт, Леня стремглав кинулся к дому.
        -- Шашка где?-- крикнул он, вбегая в квартиру.
        -- Что?-- в ужасе отшатнулась жена.
        -- Наши идут!-- ликующе выкрикнул Леня.-- Ну я ему сделаю, ком-муняке быв шему! Шашку давай!
        Жена поспешно нырнула под койку, где под грудами тряпья хранилась выменянная на барахолке и неумело заточенная шашка.
        События в городе развивались. К часу дня в улицу перед учреждением ворвалась покрытая ковром тачанка под зеленым знаменем пророка. Пока еще было непонятно, удирает она от когонибудь или же, напротив, за кем-то гонится и вообще откуда она такая взялась, но привинченная к бричке ракетная установка располагалась перпендикулярно к направлению движения и была готова к стрельбе.
        Очередь залегла, переругиваясь. Сквозь грохот копыт и визг колес было слышно:
        -- Да ничего подобного! Я -- вон за тем, в кепке, а за кем вы лежите, я не знаю!..
        Вылетев на угол, тачанка ни с того ни с сего произвела выстрел, разнеся остатки пьедестала, на котором кто-то когда-то стоял, и чуть не столкнулась с пивной цистерной, угнанной полчаса назад преступниками из группировки "Оду ванчик". Один осколок пробил емкость, из дыры полезла мыльная пена, а находящийся за рулем угонщик вообразил, видимо, что его пытается перехватить муниципальная милиция, и ударил по газам.
        Началась бессмысленная погоня тачанки за цистерной. Однако за секунду до того, как она началась, какой-то случившийся рядом алкаш прыгнул на емкость и прилип к ее покатому боку, широко раскинув руки. Бог его знает, за что он там держался, но только пиво, толчками выплескивающееся через пробоину, лилось ему прямо в рот.
        Преследуемая тачанкой цистерна пролетела мимо мэрии и описала два витка подряд вокруг полуобрушенного крытого рынка, где одиноко восседал угрюмый кав казец в мохнатой кепке. Перед ним стояла корзина с гранатами. Гранаты были хоро шие, противопехотные, с малым радиусом разброса, но цена!.. Люди ежились, взды хали и шли мимо...
        К концу второго витка алкаш вырубился окончательно и соскользнул с цистерны прямо под копыта несущихся во весь опор коней. Кони шарахнулись, тачанка вреза лась в столб, одна из лошадей размозжила себе череп, бричка с установкой перевер нулась, насмерть придавив стрелка и возницу, и тут на улицу выбежал Леня Возг ривый с шашкой в руке.
        Остолбенев, он уставился на исковерканную, залитую кровью тачанку, затем глаза его вспыхнули дьявольской радостью, и Леня бросился выпрягать уцелевшую лошадь. Белой масти.
        -- Ну теперь держись!-- лихорадочно бормотал он, обрезая шашкой ненужные части сбруи.-- Теперь держи-ись! Либеральные казаки не шуткують, не-ет!..
        ...Сначала сквозь окованную жестью дверь до директора донесся визг, затем изумленные вскрики и наконец, что уж совсем непонятно, цоканье подкованных копыт по бетонному полу.
        Дверь распахнулась, и в кабинет, пригнувшись, въехал на белом коне Леня Воз гривый с демонским выражением лица. Сияющую казачью шашку он держал по-чапаевски, на отлете.
        Секретарша кувыркнулась в обморок. Директор, видя в руках Лени свою поги бель, взвыл и полез под стол. Но тут в кабинет ворвалась простоволосая встре панная женщина, оказавшаяся впоследствии женой Возгривого. Ухватив мужа за ногу, она заголосила:
        -- Не наши! Леня, это не наши! Это монархисты в город входят!
        Леня выпрямился в страхе, больно ударился головой в потолок и мигом скатился с лошади. Вцепясь в обрывки повода, он бегом поволок бедное животное из кабинета и далее по уставленному столами коридору.
        -- Шашку -- на!-- крикнул он жене.-- И давай через тот выход!
        Сунул ей шашку, вручил повод, а сам кинулся по лестнице в вестибюль, а оттуда на улицу, где и был схвачен очередью, оттесненной проходящими войсками к самой стене учреждения. Биясь в крепких мозолистых руках, Леня с ужасом увидел, что жена права: в город входил Сводный дворянский полк имени Государя Императора.
        Дворянин Даниил Худых направил свою серую кобылу в толпу.
        -- Чтэ такоэ?-- брезгливо осведомился он с чисто дворянским прононсом, ука зывая стволом "макарова" на бьющегося Леню.
        -- Смутьяна поймали, ваше благородие!-- вразнобой закричали из толпы.-- Вот он самый и есть! А морда-то, морда! У!..
        -- Чтэ такоэ, я спрэшиваю?-- повторил дворянин Худых.
        -- Кричал: наши пришли!-- сгоряча объяснил кто-то.
        Дворянин Даниил Худых поворотил кобылу к говорящему и смерил его оловянным белогвардейским взглядом.
        -- Хам!-- спокойно произнес он.-- Рэсстрелять! А этэго этпустить! Прэвильно кричал рэссиянин...
        Он посмотрел на обалдевшего Леню и коротко по-офицерски наклонил голову.
        -- Отнюдь, братец!-- благосклонно изронил он и, убежденный в том, что побла годарил преданного монарху россиянина на свой, на дворянский манер, тронул каблу ками бока лошади.
        Леня стоял и ошалело крутил головой. На перекрестке несподручными автомат ными шомполами пороли по очереди всех четырех мэров. Со стороны рынка доносились мерные взрывы -упрямый кавказец отбивался гранатами от Сводного дворянского полка.
        1991 г.