Сила действия равна Евгений Лукин
        Любовь Лукина
        Лукин Евгений , Лукина Любовь Сила действия равна
        Любовь ЛУКИНА
        Евгений ЛУКИН
        СИЛА ДЕЙСТВИЯ РАВНА...
        - А ну попробуй обзови меня еще раз козой! - потребовала с порога Ираида. - Обзови, ну!
        Степан внимательно посмотрел на нее и отложил газету.
        Встал. Обогнув жену, вышел в коридор - проверить, не привела ли свидетелей. В коридоре было пусто, и Степан тем же маршрутом вернулся к дивану. Лег. Отгоро дился газетой.
        - Коза и есть!..
        Газета разорвалась сверху вниз на две половинки.
        Степан отложил обрывки и снова встал. Ираида не попятилась.
        - Выбрали, что ль, куда? - хмуро спросил Степан.
        - А-а! - торжествующе сказала Ираида. - Испугался? Вот запульну в Каракумы - узнаешь тогда козу!
        - Куда хоть выбрали-то? - еще мрачнее спросил он.
        - А никуда! - с вызовом бросила Ираида и села, держа позвоночник параллельно спинке стула. Глаза - надменные. - Телекинетик я!
        - Килети... - попытался повторить за ней Степан и не смог.
        - На весь город - четыре телекинетика! - в упоении объявила Ираида. А я из них - самая способная! К нам сегодня на работу ученые приходили: всех проверяли, даже уборщицу! Ни у кого больше не получается - только у меня! С обеда в лабора торию забрали, упражнения показали... развивающие... Вы, говорят, можете опериро вать десятками килограммов... Как раз хватит, чтоб тебя приподнять да опустить!
        - Это как? - начиная тревожиться, спросил Степан.
        - А так! - И Ираида, раздув ноздри, страстно уставилась на лежащую посреди стола вскрытую пачку "Родопи". Пачка шевельнулась. Из нее сама собой выползла сигарета, вспорхнула и направилась по воздуху к остолбеневшему Степану. Он маши нально открыл рот, но сигарета ловко сманеврировала и вставилась ему фильтром в ноздрю.
        - Вот так! - ликующе повторила Ираида.
        Степан закрыл рот, вынул из носа сигарету и швырнул об пол. Двинулся, набы чась, к жене, но был остановлен мыслью о десятках килограммов, которыми она теперь может оперировать...
        В лаборатории Степану не понравилось - там, например, стоял бильярдный стол, на котором тускло блестел один-единственный шар. Еще на столе лежала стопка машинописных листов, а над ними склонялась чья-то лысина - вся в синяках, как от медицинских банок.
        - Так это вы тут людей фокусам учите? - спросил Степан.
        - Минутку... - отозвался лысый и, отчеркнув ногтем строчку, вскинул голову.
        - Вы глубоко ошибаетесь, - важно проговорил он, выходя из-за бильярда. - Телекинез - это отнюдь не фокусы. Это, выражаясь популярно, способность переме щать предметы, не прикасаясь к ним.
        - Знаю, - сказал Степан. - Видел. Тут у вас сегодня жена моя была, Ираида...
        Лысый так и подскочил.
        - Вы - Щекатуров? Степан... э-э-э...
        - Тимофеевич, - сказал Степан. - Я насчет Ираиды...
        - Вы теперь, Степан Тимофеевич, берегите свою жену! - с чувством перебил его лысый и схватил за руки. - Феномен она у вас! Вы не поверите: вот этот самый бильярдный шар - покатила с первой попытки! И это что! Она его еще потом припод няла!..
        - И опустила? - мрачно осведомился Степан, косясь на испятнанную синяками лысину.
        - Что? Ну разумеется!.. А вы, простите, где работаете?
        Степан сказал.
        - А-а... - понимающе покивал лысый. - До вашего предприятия мы еще не добра лись. Но раз уж вы сами пришли, давайте я вас проверю. Чем черт не шутит - вдруг и у вас тоже способности к телекинезу!
        - А что же! - оживился Степан. - Можно.
        Проверка заняла минут десять. Никаких способностей к телекинезу у Степана не обнаружилось.
        - Как и следовало ожидать, - ничуть не расстроившись, объявил лысый. - Теле кинез, Степан Тимофеевич, величайшая редкость!
        - Слушай, доктор, - озабоченно сказал Степан, - а выключить ее теперь никак нельзя?
        - Кого?
        - Ираиду.
        Лысый опешил.
        - Что вы имеете в виду?
        - Ну, я не знаю, по голове ее, что ли, стукнуть... Несильно, конечно... Может, пройдет, а?
        - Вы с ума сошли! - отступая, пролепетал лысый. И так, бедняга, побледнел, что синяки на темени черными стали.
        - Сходи за картошкой, - сказала Ираида.
        Степан поднял на нее отяжелевший взгляд.
        - Сдурела? - с угрозой осведомился он.
        - Я тебе сейчас покажу "сдурела"! - закричала она. - Ты у меня поговоришь! А ну вставай! Разлегся! Тюлень!
        - А ты... - начал было он по привычке.
        - Кто? - немедленно ухватилась Ираида. - Кто я? Говори, раз начал! Кто?
        В гневе она скосила глаза в сторону серванта. Сервант накренился и, истери чески задребезжав посудой, тяжело оторвался от пола. Степан, бледнея, смотрел. Потом - по стеночке, по стеночке - выбрался из-под нависшего над ним деревянно- оловянно-стеклянного чудовища и, выскочив в кухню, сорвал с гвоздя авоську...
        - ...у-у, к-коза! - затравленно проклокотал он, стремительно шагая в сторону овощного магазина.
        - Знаешь, ты, доктор, кто? - уперев тяжкие кулаки в бильярдный стол, сказал Степан. - Ты преступник! Ты семьи рушишь.
        Лысый всполошился.
        - Что случилось, Степан Тимофеевич?
        На голове его среди изрядно пожелтевших синяков красовались несколько свежих - видимо, сегодняшние.
        - Вот ты по городу ходишь! - возвысил голос Степан. - Людей проверяешь!.. Не так ты их проверяешь. Ты их, прежде чем телетехнезу своему учить, - узнай! Мало ли кто к чему способный!.. Ты вон Ираиду научил, а она теперь чуть что - мебель в воздух подымает! В Каракумы запульнуть грозится - это как?
        - В Каракумы? - ужаснулся лысый.
        Сердце у Степана екнуло.
        - А что... может?
        Приоткрыв рот, лысый смотрел на него круглыми испуганными глазами.
        - Да почему же именно в Каракумы, Степан Тимофеевич? - потрясение выдохнул он.
        - Не знаю, - глухо сказал Степан. - Ее спроси.
        Лысый тихонько застонал.
        - Да что же вы делаете! - чуть не плача, проговорил он. - Степан Тимофеевич, милый! Да купите вы Ираиде Петровне цветы, в кино сводите - и не будет она больше... про Каракумы!.. Учили же в школе, должны помнить: сила действия всегда равна силе противодействия. Вы к ней по-хорошему она к вам по-хорошему. Это же универсальный закон! Даже в телекинезе... Вот видите эти два кресла на колеси ках? Вчера мы посадили в одно из них Ираиду Петровну, а другое загрузили баллас том. И представьте, когда Ираида Петровна начала мысленно отталкивать балласт, оба кресла покатились в разные стороны! Вы понимаете? Даже здесь!..
        - И тяжелый балласт? - тревожно спросил Степан.
        - Что? Ах, балласт... Да нет, на этот раз - пустяки, не больше центнера.
        - Так... - Степан помолчал, вздохнул и направился к двери. С порога обернулся.
        - Слушай, доктор, - прямо спросил он. - Почему у тебя синяки на тыковке? Жена бьет?
        - Что вы! - смутился лысый. - Это от присосок. Понимаете, датчики прикрепля ются присосками, ну и...
        - А-а... - Степан покивал. - Я думал - жена...
        Купить букет - полдела, с ним еще надо уметь обращаться. Степан не умел. То есть умел когда-то, но разучился. Так и не вспомнив, как положено нести эту штуку - цветами вверх или цветами вниз, он воровато сунул ее под мышку и - дво рами, дворами - заторопился к дому.
        Ираида сидела перед зеркалом и наводила зеленую тень на левое веко. Правое уже зеленело вовсю. Давненько не заставал Степан жену за таким занятием.
        - Ирочка...
        Она изумленно оглянулась на голос и вдруг вскочила. Муж подбирался к ней с кривой неискренней улыбкой, ДЕРЖА ЗА СПИНОЙ КАКОЙ-ТО ПРЕДМЕТ.
        - Не подходи! - взвизгнула она, и Степан остановился, недоумевая.
        Но тут, к несчастью, Ираида Петровна вспомнила, что она как-никак первый телекинетик города. Степана резко приподняло и весьма чувствительно опустило. Сознания он не терял, но опрокинувшаяся комната еще несколько секунд стреми тельно убегала куда-то вправо.
        Он лежал на полу, а над ним стояла на коленях Ираида, струящая горючие слезы из-под разнозеленых век.
        - Мне?.. - всхлипывала она, прижимая к груди растрепанный букет. Это ты - мне?.. Степушка!..
        Степушка тяжело поднялся с пола и, подойдя к дивану, сел. Взгляд его, уст ремленный в противоположную стену, был неподвижен и нехорош.
        - Степушка! - Голос Ираиды прервался.
        - Букет нес... - глухо, с паузами заговорил Степан. - А ты меня - об пол?..
        Ираида заломила руки.
        - Степушка!
        Вскочив, она подбежала к нему и робко погладила по голове. Словно гранитный валун погладила. Степан, затвердев от обиды, смотрел в стену.
        - Ой, дура я, дура! - заголосила тогда Ираида. - Да что ж я, дура, наделала!
        "Не прощу! - исполненный мужской гордости, мрачно подумал Степан. - А если и прощу, то не сразу..."
        Через каких-нибудь полчаса супруги сидели рядышком на диване, и Степан - вполне уже ручной - позволял и гладить себя, и обнимать. Приведенный в порядок букет стоял посреди стола в хрустальном кувшинчике.
        - Ты не думай, - проникновенно говорил Степан. - Я не потому цветы купил, что телетехнеза твоего испугался. Просто, дай, думаю, куплю... Давно ведь не покупал...
        - Правда? - счастливо переспрашивала Ираида, заглядывая ему в глаза. - Золотце ты мое...
        - Я, если хочешь знать, плевать хотел на твой телетехнез, - развивал свою мысль Степан. - Подумаешь, страсть!..
        - Да-а? - лукаво мурлыкала Ираида, ласкаясь к мужу. - А кто это у нас недавно на коврике растянулся, а?
        - Ну, это я от неожиданности, - незлобиво возразил Степан. - Не ожидал просто... А так меня никаким телетехнезом не сшибешь. Подошел бы, дал бы в ухо - и весь телетехнез!
        Ираида вдруг отстранилась и встала.
        "Ой! - спохватился Степан. - А что это я такое говорю?" Поздно он спохватился.
        Ираида сидела перед зеркалом и, раздувая ноздри, яростно докрашивала левое веко. За спиной ее, прижав ладони к груди, стоял Степан.
        - Ирочка... - говорил он. - Я ж для примера... К слову пришлось... А хочешь - в кино сегодня пойдем... Сила-то действия, сама знаешь, чему равна... Я к тебе по-хорошему - ты ко мне по-хорошему...
        - Мое свободное время принадлежит науке! - отчеканила она по-книжному.
        - Лысой! - мгновенно рассвирепев, добавил Степан. - Кто ему синяки набил? Для него, что ли, мажешься?
        Ираида метнула на него гневный взгляд из зеркала.
        - Глаза б мои тебя не видели! - процедила она. - Вот попробуй еще только - прилезь с букетиком!..
        - И что будет? - спросил Степан. - В Каракумы запульнешь?
        - А хоть бы и в Каракумы!
        Степан замолчал, огляделся.
        - Через стенку, что ли? - недоверчиво сказал он.
        - А хоть бы и через стенку!
        - Ну и под суд пойдешь.
        - Не пойду!
        - Это почему же?
        - А потому, - Ираида обернулась, лихорадочно подыскивая ответ. Потому что ты сам туда сбежал! От семьи! Вот!
        Степан даже отступил на шаг.
        - Ах ты... - угрожающе начал он.
        - Кто? - Ираида прищурилась.
        - Коза! - рявкнул Степан и почувствовал, что подошвы его отрываются от пола. Далее память сохранила ощущение страшного и в то же время мягкого удара, нане сенного как бы сразу отовсюду и сильнее всего - по пяткам.
        Что-то жгло щеку. Степан открыл глаза. Он лежал на боку, под щекой был песок, а прямо перед глазами подрагивали два невиданных растения, напоминающих желто-зеленую колючую проволоку.
        Он уперся ладонями в раскаленный бархан и, взвыв, вскочил на ноги.
        - Коза!!! - потрясая кулаками, закричал он в темный от зноя зенит. Коза и есть! Коза была - козой останешься!..
        Минуты через две он выдохся и принялся озираться. Слева в голубоватом мареве смутно просматривались какие-то горы. Справа не просматривалось ничего. Песок.
        Да, пожалуй, это были Каракумы.
        Грузовик затормозил, когда Степану оставалось до шоссе шагов двадцать. Хлоп нула дверца, и на обочину выбежал смуглый шофер в тюбетейке.
        - Геолог, да? - крикнул он приближающемуся Степану. - Заблудился, да?
        Степан брел, цепляясь штанами за кусты верблюжьей колючки.
        - Друг... - со слезой проговорил он, выбираясь на дорогу. - Спасибо, друг...
        Шофера это тронуло до глубины души.
        - Садись, да? - сказал он, указывая на кабину.
        Познакомились. Шоферу не терпелось узнать, как здесь оказался Степан. Тот уклончиво отвечал, что поссорился с женой. Километров десять шофер сокрушенно качал головой и цокал языком. А потом принялся наставлять Степана на путь истин ный.
        - Муж жена люби-ить должен, - внушал он, поднимая сухой коричневатый палец. - Жена муж уважа-ать должен!.. Муж от жены бегать не до-олжен!..
        И так до самого Бахардена.
        Ах, Ираида Петровна, Ираида Петровна!.. Ведь это ж додуматься было надо - применить телекинез в семейной перепалке! Ну чисто дитя малое! Вы бы еще лазерное оружие применили!..
        И потом - учили ведь в школе, должны помнить, да вот и лысый говорил вам неоднократно: сила действия равна силе противодействия. Неужели так трудно было сообразить, что, запульнув вашего супруга на черт знает какое расстояние к югу, сами вы неминуемо отлетите на точно такое же расстояние к северу! А как же иначе, Ираида Петровна, - массы-то у вас с ним приблизительно одинаковые!..
        Несмотря на позднюю весну, в тундре было довольно холодно. Нарты ехали то по ягелю, то по снегу.
        Первые десять километров каюр гнал оленей молча. Потом вынул изо рта трубку и повернул к заплаканной Ираиде мудрое морщинистое лицо.
        - Однако муж и жена - семья называется, - сообщил он с упреком. Зачем глаза покрасила? Зачем от мужа в тундру бегала? Жена из яранги бегать будет - яранга совсем худой будет...
        И так до самого Анадыря.