Так оно все и было Евгений Лукин
        Лукин Евгений Так оно все и было
        Евгений Лукин
        ТАК ОНО ВСЕ И БЫЛО
        - Трудно приходилось? - участливо спросила Светланка.
        Высокий, удлиненный залысиной лоб ветерана вновь пошел морщинами. Явно не знал мужик, что ответить. Узкое серое лицо, впалые виски, малоподвижный взгляд.
        - Ну вот ночной налет... - проникновенно продолжала она. - Ведь если бы не вы со своим прожектором - ведь и зенитчики бы работать не могли, так?
        - Так... - не сразу и как-то даже опасливо согласился ветеран.
        - А фашисты, наверное, погасить старались... Стреляли по вам... по вас...
        - Стреляли...
        - Ну, Петр Иваныч, миленький! - взмолилась Светланка. - Ну хоть что-нибудь! Боевой эпизод там, я не знаю, друзья-однополчане... Были ведь друзья-то?..
        Собеседник надолго задумался. Потом сказал, пришамкивая:
        - Были... Пашка был Грохов...
        - И что он?
        - Н-ну... дружили, да...
        "Я с ним с ума сойду!" - в отчаянии подумала Светланка.
        Дело происходило в "красном уголке" цеха мягкой мебели вблизи фанерного стенда "По ратной славе равняем шаг". В низком окошке нежно зеленела апрельская новорожденная трава. Беседа тянулась уже минут двадцать с гаком, а записывать по-прежнему было нечего.
        - Про дальнейшую его судьбу ничего не знаете?
        На узком морщинистом лице - недоумение, почти испуг.
        - Чью?
        - Друга вашего, Паши... Где он, что он?..
        Ветеран с тоской поглядывал на дверь. Ничего он не знал о дальнейшей судьбе Паши Грохова. Но тут, к счастью его, дверь отворилась, и появился сменный мастер - улыбчивый живчик предпенсионного возраста.
        - Долгонько вы! - бодро заметил он и дружески похлопал рабочего по спине. - Ну что, старый греховодник?.. Увидел молоденькую - и давай разливаться? Небось все подвиги свои фронтовые расписал? Смотри, Петро, скажу супруге - она тебя живо на цугундер...
        - Да мы, собственно... все уже... - расстроенно сказала Светланка и со вздохом закрыла блокнот.
        "Склероз огненных лет" - вот как это называется.
        Первая осечка за два месяца. Обидно... Светланка обогнула фанерный "Знак качества" мегалитических размеров и двинулась в растрепанных чувствах к двухэ тажному зданию конторы.
        А ведь, казалось, все было продумано до тонкости. Соврать утром доверчивой редакторше, что статья уже написана, просто нуждается в уточнениях, зайти в цех, поговорить с ветераном, затем выждать, когда начнется бюро парткома, и, вернув шись в опустевшую редакцию, за пару часов без спешки накатать обещанные двести строк...
        Кто ж предполагал, что попадется такой ветеран!
        Идущая навстречу женщина вежливо с ней поздоровалась. На мебельной фабрике Светланку уже знали в лицо. Не шутка, чай, - корреспондент многотиражной газеты. Почти начальство.
        Поскуливали вдалеке циркулярки, пахло свежей стружкой и вообще веяло дерев ней. Земля припорошена опилками, как хвоей в сосновом бору. Шум и зловоние издает один только увенчанный уродливыми циклонами цех ДСП, куда Светланку, слава Богу, не посылали еще ни разу...
        Что ж ей теперь врать-то?..
        А вдруг он вообще не воевал? Бывали ведь случаи, когда и документы подделы вали, и медали незаконно цепляли... Ну как это: прошел всю войну - и ничего не запомнил!..
        Нет, одна надежда - на Аристарха. Лишь бы он никуда не увеялся. Может, при советует что-нибудь...
        К радости ее, Аристарх, вальяжный красавец тридцати неполных лет, был на месте.
        Когда Светланка два месяца назад впервые увидела будущего своего коллегу, она мысленно ахнула и с замиранием подумала: "Кобель..." Так оно и оказалось. Даже если разделить на шестнадцать все то, что об Аристархе, округляя глаза, шепотом рассказывала Светланке старушка редакторша, картина выходила достойная Рабле.
        Умница, талант, но лентяй - редкостный. По традиции раз в месяц его собира лись увольнять, однако Аристарх вовремя спохватывался, "шел в народ" (как он это обычно сам называл) и приносил очерк - настолько блестящий, что даже неловко было публиковать сей шедевр в многотиражке. А на столе редакторши возникала отмытая бутылка, и в ней - белая лохматая хризантема, похожая на мордашку болонки.
        Ну вот как его такого уволишь?
        Поначалу было страшновато: не дай Бог, начнет приставать! Приставаний, однако, не последовало - и Светланка чуть не взбесилась. К счастью, до нее вов ремя дошло, что Аристарх просто положил себе за правило не: заводить интрижек на работе. В этом он был подобен лисе, которая тоже, говорят, никогда не крадет кур рядом со своей норой.
        В итоге они подружились...
        - Чай? Кофе?.. - Как всегда, Аристарх был со Светланкой виновато- обворожителен ("Да я бы хоть сейчас в койку, но... сама понимаешь. Принципы... ).
        - Откуда у тебя кофе? - устало поинтересовалась она. - Дамы снабжают?
        - Они, солнышко, они... Итак, кофе?
        Светланка судорожно вздохнула.
        - Можно я в окошко подымлю? Пока Лексевны нет...
        - Хочешь - раму высажу? - галантно предложил некурящий Аристарх.
        - Да ну тебя!.. - Она открыла форточку и, устроившись на подоконнике, изв лекла из сумочки сигареты.
        - А что такая мрачная? - осведомился он, наполняя водой из графинчика два граненых стакана. - Не тот ветеран пошел?
        Светланка нервным взмахом погасила спичку и, затянувшись, выбросила дым из ноздрей.
        - Зла не хватает! - сказал она. - Час, понимаешь, час с лишним! И ничего! Ни-че-го... Как партизан!
        - Так, может, он и был партизан?
        - Прожекторист он был! Дошел чуть не до Берлина!.. И ни одной подробности. Вот так! То ли воевал, то ли... не знаю!
        Оба задумались. Затем вода в стакане взбурлила. Аристарх переложил кипятиль ник.
        - Нет... - рассудительно сказал он, аккуратно вскрывая баночку дефицитного продукта - и вскоре по тесной редакции распространился умопомрачительный кофейный аромат. - Это ты зря. Липовый ветеран существо говорливое, убедитель ное. А раз молчит, значит, в самом деле воевал... - Аристарх, не спрашивая, добавил полторы ложки сахара и, размешав, поднес ей стакан на блюдце. - Просто не знает, о чем рассказывать. В атаку не ходил, подвигов не совершал, честно светил из своего прожектора... Осторожно, горячий!
        - Спасибо! - Светланка поставила блюдце на подоконник. - Утешил... А что писать?
        - Н-ну... налей водицы, как водится... "В грозную годину войны, когда весь наш советский народ..."
        - Это рабкоровский материал! Воспоминания ветерана. Там его подпись должна стоять. Его, а не моя, понимаешь?
        - Еще проще!.. "Сейчас, в преддверии годовщины Великой Победы, я вновь и вновь вспоминаю..." Сколько она тебе строк оставила? Сто?
        - Двести.
        - А... Тогда так: "Сейчас, когда родная страна встречает новыми трудовыми подвигами славную годовщину Великой Победы советского народа над немецко- фашистскими захватчиками, перед моими глазами вновь и вновь встает..."
        - Вот так и напишу! - пригрозила Светланка, гася окурок о коробок.
        Так она и написала, большей частью под диктовку старшего товарища. На Арис тарха снизошло вдохновение. Плавно помавая левой рукой (в правой у него был стакан со вновь заваренным кофе), он расхаживал по пенальчику редакции и с нас лаждением оглашал перл за перлом:
        - "Когда мы, не щадя живота..."
        - С ума сошел?.. - сердилась Светланка. - Не пропустит Лексевна "живота"! Вычеркнет и напишет: "жизни"...
        - Прекрасно! - восклицал Аристарх. - А иначе она весь материал зарубит... Солнышко, тут психология!.. Предлагая редактору идеальный текст, ты как бы бро саешь вызов. Поэтому нужна пара-тройка "блошек". Пусть правит! Пусть ощущает свою необходимость... Как, ты говоришь, однополчанина звали?
        - Паша... - Она заглянула в блокнот. - Паша Грохов...
        - Великолепно! Пиши: "Не забыть мне однополчанина Пашу Грохова, задушевного моего друга, с которым мы делили тяготы и невзгоды войны. Эх, Паша, Паша... Где ты теперь?"
        - Ну, это уж ты... слишком...
        - Пиши-пиши.
        Точка была поставлена вовремя, буквально за пять минут до того, как откры лась дверь и порог переступила добрейшая Алла Алексеевна.
        - И это теперь называется бюро! - с горечью произнесла она. - Три часа воду в ступе толкли... - Насторожилась, повела ноздрями. - Кофе? Богато живете...
        - Товарищ из Москвы привез, - объяснил Аристарх. - Вам как, Алла Алексевна, с сахаром?
        - Не подлизывайтесь, Аристарх, не подлизывайтесь... - ворчливо отозвалась редакторша. - Взяточничество ваше вам на сей раз не поможет. - Она проковыляла к своему столу, и пухлый портфель ее казался огромным, поскольку росточку Алла Алексеевна была крохотного. Этакий добрый гномик, полагающий себя драконом, - Впрочем, об этом потом... Светланочка, что у нас с ветераном?
        - Вот, - сказала Светланка - и покраснела.
        Ей действительно было стыдно. Редакторша взобралась тем временем на стул, приняла протянутый лист и, водрузив очки, приступила к чтению.
        - Нет, - сразу же сказала она. - "Память огненных лет" - это скорее рубрика, чем заголовок... Над названием - подумайте...
        Светланка мелко покивала.
        В редакции стояла напряженная тишина. Озадаченно хмурясь, старушка вникала в текст.
        - "Живота!" - негодующе прочла она вслух и, аккуратно вычеркнув, вписала сверху: "жизни".
        Потом принялась как бы между прочим постукивать по столу шариковой ручкой. С каждым стуком что-то внутри у Светланки обрывалось. И на кой черт она послушала Аристарха! Нет чтобы честно признаться: не справилась, завалила сдачу материала, лепите выговор...
        Наконец Алла Алексеевна вздохнула и сняла очки.
        - Да, - разочарованно произнесла она. - Все это можно было написать и не выходя из редакции...
        "Сейчас вернет..." - тоскливо подумала Светланка.
        Аристарх благоразумно помалкивал.
        Алла Алексеевна кивала скорбным морщинистым лицом.
        - Будем публиковать, - неожиданно объявила она. - Ему вон уже скоро на пенсию идти, а мы еще о нем - ни строчки. Про остальных ветеранов писано- переписано, один только он и остался... неосвещенный... - Поджала губы, закручи нилась. - Не расстраивайтесь, Светланочка. Не вы первая. Все на нем обжигались, и я в том числе... Значит, так! Словесную вашу трескотню я ставлю в номер, а впредь за такие стихотворения в прозе буду карать беспощадно... Минутку! - вспо лошилась она. - А подпись где? Это же авторский материал, он под его фамилией пойдет!..
        - Ой! - вымолвила пунцовая Светланка. - Забыла. Сейчас сбегаю в цех, зачи таю...
        - Зачитайте, - сухо сказала редакторша. - Может, какие уточнения будут, хотя сильно сомневаюсь. И обязательно пусть распишется... Аристарх, вы мне обещали кофе!
        Сменного мастера Светланка поймала возле ворот цеха, где тот руководил вод ружением свежего, едва просохшего плаката: "Мебельщики! Претворим в жизнь решения XXVI съезда КПСС!"
        - Как? Уже?.. - возликовал он, когда она объяснила ему, в чем дело. Вот это, я понимаю, по-нашему, по-русски!.. Медленно запрягаем, зато ездим быстро! Идемте-идемте... Сейчас я его вам пришлю... Ну, молодец! Надо же! Чик - и готово!..
        Господи, стыд какой! Оставшись одна в "красном уголке", Светланка почувство вала, что щеки у нее горят заранее. Бог с ней, с Аллой Алексеевной, она еще и не такой бред читывала! А вот каково сейчас будет самому ветерану! Действительно, стихотворение в прозе... Одни общие слова, а человек-то ведь - воевал! И угораз дило же ее сунуться в эту многотиражку! Лучше бы в село преподавать поехала, чес тное слово...
        Когда ветеран вошел, Светланка встала. Суд идет.
        - Вот, Петр Иваныч, я тут... - пролепетала она, - принесла материал... Я его вам сейчас зачитаю... а вы заслушаете и скажете, что не так, ладно?..
        Длинное морщинистое лицо ветерана осталось равнодушным. Велено заслушать - заслушаем... Они снова расположились за тем же столом, друг напротив друга, неподалеку от стенда "По ратной славе равняем шаг".
        - "Сейчас, когда вся родная страна встречает трудовыми подвигами славную годовщину Великой Победы..." - мысленно ужасаясь написанному, завела Светланка.
        Не смея поднять взгляд на неподвижно сидящего рабочего, она задыхающейся скороговоркой гнала и гнала текст, который упорно не желал кончаться. Каждый последующий абзац был длиннее и кошмарнее предыдущего. У Светланки задрожали губы. "Ну вот, - обреченно подумала она. - Только разреветься не хватало..."
        Кое-как одолев бессмертный пассаж: "Эх, Паша, Паша... Где ты теперь?" (сво лочь Аристарх!), - Светланка услышала какой-то непонятный звук и испуганно вски нула глаза.
        Ветеран плакал.
        - Доченька... - всхлипывал он, - доченька... - и указывал трясущимся пальцем на мелко исписанный лист. - Вот так... Так оно все и было... И Пашка... как живой...