Первый лич Евгений Луковцев
        Студент медицинской академии получает приглашение от коллеги посетить усадьбу одной крайне влиятельной особы в пригороде Петербурга. Предложение более чем странное, учитывая разницу в социальном положении, но возможность заработать и приобрести репутацию в высшем свете многое значит для начинающего врача. Тем более, хозяйка хороша собой, с ней легко отбросить подозрения и не обращать внимания на дурные слухи. Проблема лишь в том, какую именно услугу попросит оказать графиня, и сколько крови прольётся, если ответить ей отказом.
        Евгений Луковцев
        Первый лич
        Управа благочиния г. С.-Петербурга, 3-й экспедиции 2-й стол. От 12 июня 17** года квартальный циркуляр.
        "<….>о чём высочайше повелел господам приставам дел уголовных озаботиться особо.
        Чаще иных лет творятся в столице кражи тайные и ночной разбой, да много злодеяний квалифицированных, зачинщики коих не единожды ранее под судом бывали. А пуще того стали безвестные пропажи людей разного чина и звания, что происходят в кварталах пригородных и по деревням.
        Руководствуясь вышеуказанным, требую:
        1. Господам частным приставам службу квартальную и городовую усилить, обход постов старшими офицерами совершать чаще. Сыскных агентов направить на улицы и быть при оружии. По притонам и кабакам, что неблагонадёжными значатся, облавы еженощно устраивать, краденое имущество старательно искать, а сыщутся по клейму беглые - слать в кандалах на расправу и немедля в этап, о чем распоряжение юстиц-коллегии имеется.
        2. Господам ратманам положение дел до сторожевой комиссии довести и по домовым управляющим работу провести тоже, чтобы каждый ночной сторож и дворник со своим околоточным доклад имел.
        3. Каждой части отрядить по два чина полиции, да по пяти - от пожарных команд, да от ночных сторожей столько же, на помощь в разборе погорелого имения князя Т., проведение допросов, сыск виновных и для иных потребных следственных действий.
        4. Господину приставу 2-й городской части установить, кто на рынках слухи о холерном тумане распускает. А шарлатанов, что под те слухи свои услуги продают и хворь любую исцелить берутся, брать под арест. Буде же повторится, что станут на рынке подстрекать ведьму по приметам искать и в доме её без всякого закона жечь, пресекать сие немедля, а зачинщиков наказать примерно, о чём с судебным департаментом отдельно оговорено.
        5. То же и господину приставу 3-й части, проверку учинить касаемо слухов о смраде трупном с болот. При крайней нужде провести инспекции на месте, к охотникам и сельским старостам обратясь, поскольку полицейских чинов свободных ноне взять негде."
        1.
        За городом стоял непроглядный туман. Такой, что и не скажешь толком, трясeтся коляска ещё по лесной дороге или стволы старых сосен уже расступились, освободив место зарослям густой болотной травы.
        Такой же туман накрывал который день всю столицу, но там его хоть временами сдувал ветер с Финского залива, да и среди городской застройки настроение от белой мглы не становилось столь тягостным. Столичный туман казался Константину не давящим, а скорее романтичным, он наводил не тоску, а мечты о Лондоне. Константин лично в английской столице никогда не бывал, но читал изрядно и тешил надежду когда-то посетить.
        "Не сейчас, конечно, - думал он, уставясь в оконце на двери, - не на чахлую стипендию, но обязательно как-нибудь потом. Когда кончу академию, получу диплом, обзаведусь собственной практикой… Бог даст, графиня Н. станет первой настоящей пациенткой, а вдруг - постоянной! Тогда успех пожалуй гарантирован, ведь мало какой начинающий врач может мечтать о рекомендациях от столь титулованной особы!"
        - А что графиня? Хороша собой? - отвлёкся он от созерцания густой молочной каши за стеклом.
        Его попутчик от неожиданности хрюкнул в жиденькие усы и посмотрел искоса, забавляясь.
        - А ты, друг мой, лечить её едешь или сразу свататься?
        - Ну чего ты сразу? Я просто спросил, для поддержания беседы. Хотя согласись, приятную особу лечить всяко интереснее, чем какую-нибудь престарелую калошу!
        - Соглашусь, соглашусь. Сам всё знаю, через нас какие только пациенты не проходят. Мы же не школа медицинской хирургии, не только усопших старух из богаделен режем, бывают на наших столах и молодые особы, и знатные.
        Константин после непродолжительного раздумья хлопнул себя по лбу.
        - Прости, я, похоже, какую-то ерунду ляпнул. Ты же говорил вчера, что сам в академии, вот я и решил, что учишься на лечебной кафедре…
        - Нет, - Николай растянул тонкие губы в улыбке, довольный оплошностью собеседника. - Я уж пять лет как не студент, а в академии я работаю. Старшим лаборантом на кафедре танатологии.
        Константин, с начала поездки державшийся с попутчиком запанибрата, окончательно растерялся. Николай, увидев это, решил не смущать студента сверх меры и вернул разговор по-простому к теме.
        - Настасья Филипповна действительно хороша собой. Ну, на мой вкус это несомненно, а тебе - как уж глянется. Если бы ещё жила не в глухомани! По картам-то, оно конечно считается, что здесь ещё городская черта, но лишь потому, что сам император при закладке столицы определил, что де быть граду от сих до сих пор. А на деле шутят про здешние места, что споткнись на дороге - и не знаешь, то ли о чухонскую кочку нос расшибeшь, то ли карельской сосной камзол раздерeшь. Глушь болотная, иначе и не сказать, на пять вёрст ни души. Вот выбиралась бы Настасья Филипповна хоть иногда в свет, непременно петербургские щeголи строились бы под её окнами в очереди.
        - Что, молода? Богата? Завидная невеста?
        - Не молода, по пачпорту ей уж за тридцать, но весьма следит за собой и выглядит куда лучше многих столичных кокеток. А что до состояния… Её прабабка в свои годы основала под Москвой пороховой завод, а годы её тоже пришлись на ту самую пору, при их императорском величестве Петре Алексеевиче. Не прогадала старая, ей-богу, производство до сих прибыльное! Да и здесь, в имении у Н. немало артелей поставлено: торф режут, селитру сушат, щёлок варят, да много чего ещё. Поставки всё больше по оборонному ведомству, так что сам понимаешь, не на бобах сидит.
        - Ну тогда я совсем в толк не возьму, какая ей от меня, студента польза? С её-то положением, могла бы любого профессора заполучить, только позови. Да и потом, неужели не имеет фамильного врача? Я вчера на вас… на тебя думал, а теперь понимаю, что профиль…
        Николай расхохотался.
        - Да уж, профиль у меня не под те услуги. Скажем так, у нас с графиней иной интерес, не медицинского свойства.
        - Личного?
        - Если ты об амурных потугах, то будь спокоен, я к выбору Настасьи Филлиповны отнесусь спокойно, случись интрига - перчатку к твоим ногам бросать не стану.
        - Да нет, я и не думал… Да не смейся же ты! Я не то, чтобы против, но право, где я и где Н.? Это как-то даже неприлично. Просто понять хочу, чем бы мог ей услужить? Врач - не врач, студент без диплома, вот и странно мне, понимаешь?
        - Понимаю, понимаю. Что ж, действительно, фамильный доктор у Н. имеется. Заслуженный отставной поручик, я вас познакомлю. Только стар он, в науках костен, с обязанностями своими последнее время справляется через пень-колоду. Вот и решила Настасья Филипповна другого целителя призвать, посоветоваться. Для составления, как у вас на лекарской кафедре говорят, второго мнения.
        Услышав это нелепое "целитель", Константин ещё более подобрался. Не любил он такое обращение, слово это как бы отделяло его от славной профессии врача и причисляло к обычным ярмарочным прощелыгам, что заговаривают бородавки и лечат заячью губу болотной плесенью. К тому же, в памяти ещё свеж был случай со студентом старшего курса, который прошлой осенью на пьяный спор объявил себя во всеуслышание целителем и взялся по случаю пользовать от сглаза юную сироту, проживавшую в доме мелкого столичного купчишки.
        Дело там было изначально безвыигрышное. Приличные доктора за него не брались, им с первого взгляда становилось понятно, что на этом свете бедняжка не задержится. Но студента словно бес за язык тянул. Он костерил почeм зря лучших столичных профессоров и настаивал, что любой недуг исцелим, если пациент искренне верит в господа бога и высшие силы.
        Неделю спустя девушка тихо померла, от чего и должна была, нет лекарства от печёночной желтухи. Вот тут только выяснилось, что не проста была сиротка: в дом купца её от чужих глаз определили, а на деле была она внебрачной, но горячо любимой дочерью то ли главы гильдии, то ли чуть ни самого великого князя. В общем, скандал в академии разразился жуткий, господин полицмейстер приезжал к ректору лично. На другой же день студента арестовали за шарлатанство и злокозненное сведение в могилу, а упекли не в обычную каталажку - прямиком в Трубецкой бастион! Приговорён он был к вырыванию ноздрей и клейму на лицо, и только в последний момент кары избежал. Говорили, что ректор сжалился, послал в Петропавловскую крепость диплом с выпиской оценок, да личное ходатайство. По документам выходило, что преступнику нет ещё 21 года, а сословия он образованного, вот по этим двум смягчающим обстоятельствам судья и отменил казнь. Высекли кнутом прилюдно, затем с первым же обозом отправили пешком в Астрахань на десять лет поселения.
        - Стой!!! Куда прёшь, скотина, совсем глаза залил?!
        От зычного властного окрика лошади заржали и чуть не встали на дыбы, коляска замерла, Константин едва не полетел на колени попутчику. Послышался тихий голос кучера и новый окрик, чуть спокойнее, но столь же категоричный.
        - Не велено! Осади, тебе говорят!
        В окно ничего не было видно, только сквозь туман ненадолго показывались тёмные людские силуэты, да слышалось чавканье ног по грязи. Николай выхватил из-за пазухи несколько листов бумаги с визами и печатями, распахнул дверь и выпрыгнул наружу. Секунду спустя его голос вклинился в спор, тон крикуна сразу же поубавился, а кучер вообще замолк, предоставив набольшим самостоятельно решать, кто тут прав. Попрепиравшись не дольше минуты, молодой человек вернулся и подмигнул Константину.
        - С нашими бумагами везде проедем!
        Экипаж медленно тронулся, съехал одним колесом с дороги, изрядно накренившись, и стал упорно пробираться вперёд, объезжая какие-то преграды.
        - А что там? - поинтересовался Николай.
        - Поместье Т., жуткое дело. Неужели не слышал? Вчера ночью был в имении пожар, усадьба выгорела в пыль, в головешки! А усадьба-то знатная была, дом огромный, прямо слово - целый замок, а не дом. Да ещё дворовых построек дюжины полторы, и всё, всё сгорело до последней половицы! Тушили всю ночь, а потом и днём до обеда, а к вечеру вот видишь - народу понагнали на разбор. Да только завалы до сих пор дымятся, вряд ли даже к утру приступят к делу.
        Константин всматривался в туман. Ему казалось, что он видит руины сгоревшей усадьбы, хотя на деле этого быть не могло - кто же поставит дом прямо у тракта? Наверняка разыгралось воображение от жуткого рассказа.
        - Н-да, станет наша окраина ещё безлюднее, - прервал молчание Николай через некоторое время, когда коляска выровнялась и понеслась по дороге полным ходом. - На этой стороне и раньше людей не много селились, а уж как бросили болота осушать и принялась вода снова из земли выступать, так и вовсе местность одичала. Даже с глухих деревень народ бежит, все ближе к городу хотят переселиться.
        - Что же принуждает графиню жить в этакой-то глуши?
        - А это ты, братец, у неё сам спроси. Тем более, сдаётся мне, вон, за поворотом уже и почтовый фонарь виднеется. Можно сказать, приехали!
        2.
        Имение Н. вызывало у Константина двойственные чувства. В первые минуты его охватывало, несомненно, восхищение, почти восторг. За четверть часа, что коляска взбиралась на холм по узкой подъездной дороге, рассвело окончательно, туман распался на крупные хлопья-острова. Они сползли в низины, к болотам и оврагам, не мешая больше изучать великолепный пейзаж.
        Назвать увиденное городской усадьбой язык не поворачивался. За чугунным фонарным столбом и двумя высокими белыми камнями, поверх которых на гостей скалили пасти алебастровые львы, раскинулась обширная территория, занятая домами, домиками, домишками, постройками и пристройками. Пожалуй, она превышала размером пару городских кварталов, да и то, если составить все здания рядом один к одному, а не раскидать по склонам.
        Поместье казалось внушительным даже по меркам иных провинциальных землевладельцев, у которых подсобный участок занимает место, спокойно вместившее бы большую деревню. Константин подумал, что сей факт не должен вызывать удивление, ведь Николай выразился предельно точно: окраиной Санкт-Петербурга здешние места мог назвать лишь человек с очень яркой фантазией. Повсюду окрест виднелись лишь леса да заболоченные впадины, никаких признаков человеческого жилья. При наличии желания и средств, каких у Н. явно имелось в достатке, по соседству можно построить ещё три таких же усадьбы.
        Подстёгиваемый любопытством, он высунулся наружу и оглядел горизонт, но не смог увидеть никаких иных признаков жилья. Дорога петляла, огибая холм и сбивая с ориентации, так что молодой человек не мог даже определить, с какой стороны теперь город. Только вроде бы убедил себя, что различает вдали над деревьями тонкий призрак шпиля Адмиралтейства, но уже через секунду заметил по другую сторону столб серого дыма. Стало быть, он обманулся, давешнее пепелище и дорога к Питеру лежат совсем в ином направлении.
        После очередного поворота удалось уже подробнее разглядеть местную архитектуру. Имение не старалось тягаться роскошью и стилем с дворцами великих князей, не следовало распространeнной среди придворных моде копировать Екатерингофский или Зимний дворец Петра в миниатюре. Скорее можно было предположить, что проект чертили в духе скромного классицизма, но при закладке первого камня зодчие рассорились и один выкладывал массивные суровые стены с узкими окнами в романском стиле, а другой тут же богато декорировал их гаргуйлями, головками ангелов и мордами бесов, несомненно черпая вдохновение в старой доброй готичности.
        Дом господ занимал положенное ему центральное место на вершине плоского невысокого холма. В стороны от него разбегались несколько флигелей, объединённых в ансамбль при помощи деревянной колоннады, которая, впрочем, только подчёркивала ассиметричность пристроек. Дальше от них веером расходились ряды дворовых сооружений: конюшня, каретный двор, амбар, пара мастерских, дома прислуги, сараи и прочее.
        За домом виднелась крытая стеклом оранжерея. Её витражные стены тянулись вниз по пологому склону и терялись среди деревьев обширного парка. Константин разглядел в парке два фонтана, причём действующих, немало удивившись этому обстоятельству. Разгадка нашлась, когда коляска проехала ещё немного и взору открылся противоположный крутой склон холма, под которым протекала неширокая речка. В её русле медленно вращалось колесо вроде мельничного, только вместо мельницы над ним высилась пузатая водонапорная башня.
        Основу этого крайне интересного здания составляли седые от древности многотонные блоки, неизвестно как доставленные в небогатую на природный камень местность. Выше поднимались стены из обычного кирпича, а вершину увенчивала массивная конструкция, насколько можно было судить издали - из металла, когда-то полированного до блеска, а сейчас приобретшего матовый зеленовато-коричневый оттенок. По стенам башни вилась крутая железная лестница, смыкавшаяся на самом верху с квадратной площадкой, полной шестерён и рычагов. Возможно, это был подъемный механизм, поскольку внизу, прямо под площадкой, стояла такого же вида клеть, соединeнная с верхней частью массивной цепью. Туда же тянулись несколько рядов широких труб, через равные промежутки притянутых к стене башни толстыми скобами.
        Знакомство Константина с устройством водных сооружений ограничивалось одной случайной поездкой в Петергоф, где в отсутствии лейб-хирурга профессор из академии накладывал шину на сломанное бедро механика, в чьи обязанности входило содержать фонтаны. Двух студентов-медиков допустили к операции в качестве ассистентов, ради учебной практики. У них не было особой возможности разглядывать механизмы, но общее представление сложилось, поэтому теперь Костя удивлялся неразумности конструкции: почему сложные и наверняка важные элементы башни установлены именно так, а не спрятаны внутрь, под защиту стен?
        Вскоре стали видны другие детали, заставившие поутихнуть первоначальный восторг, разбавившие его изрядной долей недоумения. Чем ближе подвозили лошади к усадьбе, тем явственнее становилось плачевное её состояние. Парковые растения по меньшей мере год не знали ножниц садовника. Декоративные кусты разрослись до неприличия, дорожки стояли не прибранными от листвы и обломанных ветром веток. В оранжерее недоставало некоторых стёкол, один витраж лежал рассыпавшимся на части. Господский дом откровенно требовал штукатурки и краски, а службы так и вовсе одна через две стояли со ржавыми замками на дверях, иные - с заколоченными ставнями.
        - Да, не держится у Настасьи Филипповны народец, - Николай уловил настроение попутчика. - Бегут людишки! А без хорошей прислуги хоть ты тресни, хозяйство в приличном виде содержать не получится. Благо, что производства у Н. доходные, работникам там платят живой монетой, поэтому и народ не переводится, да и на бирже очередь из желающих. А вот в усадьбу никого, кроме крепостных, кнутом не загонишь, и те всё сбежать норовят.
        Константин взглянул недоуменно.
        - Странно это, тебе не кажется? Не логично. Я так сужу: если у тебя работа приличная и платят хорошо, будешь ты за место держаться и всех друзей водить к управляющему, чтобы веселее было знакомым работать за компанию. А если к тому же найдётся дело для супруги в усадьбе, то непременно постараешься здесь же и осесть, и семью перевезeшь поближе. А ты говоришь - бегут?
        Николай смерил студента серьёзным взглядом, будто не ожидал от него столь глубоких умозаключений. Потом пожал плечами.
        - Последний холерный мор сильно ударил по этим местам. В окрестностях много домов опустело, да и усадьбу стороной не обошло. А сейчас ведь как говорят: вся хворь от болотных испарений! Вот и пошла дурная слава. Теперь мода какая: на берегу залива поселиться, где чуть ветер - так наводнение, но у болота - ни-ни.
        - Так что же, нет никакого решения?
        - Есть, наверное. Управляющего надо сменить, да сплетницам некоторым в деревнях языки укоротить. Это ведь только началось с брехни про холеру, сейчас до того дошло, рассказывают про мертвяков, которые ночью под болотом стонут. Того и гляди сочинят, что в бору лич костяной восстал, детей ворует, на крови колдует!
        Николай рассмеялся собственной шутке, открыл дверь коляски - лошади как раз остановились у крыльца. Принимая у попутчика дорожный войлочный чемодан, он продолжил мысль:
        - Чтобы вернуть усадьбе былой вид, нужны крепкие хозяйские руки. К несчастью, Настасья Филипповна слышать не желает про заведение новых порядков. Поэтому остаётся или платить каждой прислуге, а это на мой взгляд чересчур расточительно, либо выкупать крестьян казённых, селить при себе и пусть отрабатывают барщину, хоть бы и из-под палки.
        Из дома выскочил плотный крепкий мужик, подбежал к Николаю и принялся говорить ему вполголоса на ухо. Константин тактично отошёл в сторону, хотя по взглядам и догадался, что речь идёт о его персоне. Мужик объяснял, обильно жестикулировал, повторяя время от времени указующий взмах рукой куда-то за дом. Николай кивал. Дослушав, он тоже сказал папу слов мужику на ухо, отдал чемоданы и обратился к приятелю.
        - Придётся подождать. У графини посетитель, которого никак невозможно спровадить, ну да вы сами сейчас увидите. Она примет нас, как только закончит встречу.
        Он взял студента под локоть и повёл по одной из дорожек направо, в обход дома. По дороге Константин ещё раз имел возможность восхититься искусной резьбой на фасадах и опечалиться её плохой сохранности.
        Чтобы не обходить все пристройки, путь срезали через колоннаду, в которой предусмотрительно присутствовали двери на обе стороны, и уже через минуту оказались у того склона холма, что вёл к водонапорной башне. Внизу, в прохладной тени, стоял накрытый стол с самоваром, приборами и тарелкой разнообразных печений. За столом в садовом кресле сидела молодая темноволосая женщина в белом платье, а напротив неё - грузный старик в мундире василькового цвета, при шпаге и при множестве орденских знаков, украшавших объёмную грудь. Чёрную треуголку свою он разместил на столе, между чашками, потный лоб вытирал белым платочком.
        По правую руку от генерала сидел ещё один полицейский чин в мундире попроще, не столь яркого сукна и наградами не отягощeнном. Перед ним лежали писчие принадлежности и две неравных стопки бумаги: с одной стороны чистые листы, с другой - исписанные ровным убористым почерком. Напротив же него стоял, склонясь в раболепном поклоне, мужичок из дворовых.
        Теперь Константин догадался, почему усадьба показалась на первый взгляд совершенно безлюдной. Вся прислуга стояла безмолвной толпой под охраной двух солдат там же, у башни, чуть в стороне от господ, ожидая своей очереди подойти к допросу.
        - Что-то стряслось? - поинтересовался он у Николая. - Никак, это сам господин обер-полицмейстер?
        - Ничего особенного, не беспокойся. Эта птица тут часто вьётся, пером пожиже полицмейстера, но тоже из дворян. Господин частный пристав, возглавляет следствие по делу о пожаре. Прибыл узнать, не встречал ли кто посторонних последние дни, не видал ли чего подозрительного.
        - А что ж сам? Мало у него следователей?
        - Ну конечно, из личного резону! Можно подумать, без него вода не освятится. Но питает он интерес к Настасье Филипповне, вот и ныряет в гости при любом поводе. Мол, не по чину простому капитану допрашивать её сиятельство, вот он и выказывает уважение.
        - А что графиня?
        Николай расхохотался.
        - Что я слышу? Уж не ревность ли сквозит в твоём вопросе?
        Константин смутился и стал сбивчиво отрицать, Николай на это смеялся всё сильнее. Их голоса привлекли внимание хозяйки, та сразу же воспользовалась поводом, чтобы покинуть гостей, предоставив им в одиночестве продолжить мучение крестьян и дворовых.
        - Николя, братец, что же вы стоите там? Давно ли ждёте? Познакомь же меня скорее со своим другом!
        Настасья Филипповна стремительно поднималась вверх по склону, придерживая руками длинный подол платья. Голос у неё был приятный и звонкий, мелодичный. Некоторые слова она произносила на французский манер: императрица с недавних пор ввела при дворе моду на всё французское, среди дворян не все смогли легко отвыкнуть от подражания прусской манере, но у графини, похоже, не возникло в этом вопросе затруднений даже при всём её затворничестве.
        Николай поспешил ей навстречу и подал руку. Константин пошёл следом, всё ещё смущённый, держась на некотором расстоянии. Генерал недовольно хмурился, глядя вслед графине и время от времени переводя взгляд с неё на неурочных гостей.
        - Вот, Настенька, изволь, познакомься! Костя, студент лечебной кафедры, будущий лучший целитель Санкт-Петербурга!
        Константин смутился ещё сильнее и молча склонился к руке девушки. Да, она действительно выглядела как девушка лет двадцати, от силы двадцати пяти. И уж никак невозможно поверить словам Николая, что в действительности ей более тридцати. Находясь рядом, любой бы уверился, что она не просто хороша собой, а без сомнений мила и полна той энергией, какой обладают только юные особы.
        - Друг мой, прекрати, ты прожжёшь в Насте дыру! - воскликнул Николай, и Костя только теперь осознал, что без всякой скромности поедает графиню взглядом. Он вздрогнул, отвернул лицо в сторону, отчего тут же столкнулся с суровым взором старого генерала, невольно отвернулся обратно и встретился взглядом с Настасьей Филипповной. Лицо залила краска, графиня при виде этого звонко рассмеялась, и вскоре они захохотали все втроём, и постарались скорее скрыться в доме.
        - Вам уже показали вашу комнату? - поинтересовалась графиня, когда они, отсмеявшись, расположились в гостиной на диванах.
        - Комнату? Я даже… Как бы… Простите, ваше сиятельство, я не помышлял похищать у вас столько времени! Думал, честно говоря, вернуться домой к обеду… ну хотя бы к вечеру!
        - А вы жестокий человек, Константин, знаете? Здесь так редко бывают гости, а уж если говорить о действительно приятных гостях!.. - Она не договорила, только насмешливо скосила взгляд на окно, за которым виднелась водонапорная башня. - Нет уж, обещайте мне остаться хотя бы до утра! Слышите, обещайте немедля!
        - Он обещает, мой свет, непременно обещает! Я сказал всем на кафедре, что забираю его на вакации практиковать в Саратов. В академии его теперь даже к осени не хватятся, так что Костя может остаться с нами не до утра, а сколько угодно, хоть даже на целый месяц.
        - Но ведь… - Константин не знал, что ответить на ту лёгкость и бесцеремонность, с какой новый друг распоряжался его жизнью.
        - Ни капельки не переживайте! - потребовала графиня. - Всё необходимое для гостя в вашей комнате уже приготовлено! Сейчас отдыхайте! Мне нужно отлучиться, всё же нехорошо оставлять в одиночестве господина пристава. Он столь же злопамятен, насколько и скучен, но и настолько же может быть полезен при случае. Пойду улыбнусь ему пару раз и постараюсь поскорее проводить, а затем сразу же вернусь к вам!
        Николай тоже поднялся.
        - Пожалуй, пойдёмте вместе! Он меня терпеть не может, вот увидишь, как стану я зудеть над ухом, он и не задержится. Костя, я попросил доктора Шинктера ввести тебя в курс дела, ты подожди его пожалуйста здесь.
        Семейный врач Н. явился в гостиную минуты через три, от дверей бросил высокомерный взгляд на гостя и широким шагом строевого офицера протопал к дивану.
        - Шинктер, Савелий Яковлевич. Лейб-гвардии поручик! - отрекомендовался он, щёлкнув каблуками.
        В чине ничего необычного не было, многие отставные медики искали себе в гражданской жизни работу по прежней профессии. Удивило Константина, что доктор совершенно не соответствовал описанию, каким снабдил его в дороге Николай. В комнате стоял никакой не старик на пороге возрастного слабоумия, а солидный мужчина, пусть и в годах. Волосы его совсем недавно сменили цвет с вороного на белый, он старательно скрывал хромоту, вероятно - последствие ранения. В общем, этого человека трудно было заподозрить в неспособности справиться с обязанностями врача.
        - Здра… - Константин вскочил, намереваясь выразить почтение коллеге, но Шинктер зыркнул исподлобья и сунул в протянутую руку вместо ладони толстую тетрадь.
        - Вот, их сиятельство распорядились, изучайте, - процедил он студенту сквозь зубы.
        Константин, весьма раздосадованный таким приёмом, открыл первую страницу. Буквы у Шинктера, как солдатики на плацу, строились в ровные аккуратные строчки, записи лаконично и просто описывали наблюдения за пациентом на протяжении нескольких лет. А точнее, судя по первым встреченным в тетради датам, тринадцати лет без месяца. Из дневника следовало, что графиня здоровьем обладала отменным, ни на какие расстройства не жаловалась и практически ничем не хворала. Ни одно из поветрий, включая последнюю эпидемию холеры, ничуть не побеспокоило хозяйку поместья. В то же время, отмечал доктор, что примерно раз в год становилась она раздражительна, сварлива, забывчива, и уставала быстрее обычного, и общее недомогание испытывала без всякой на то причины. Продолжалось это от недели до месяца, непременно с постепенным ухудшением состояния, а прерывалось в один миг, о чём лекарь делал краткую запись: такого-то числа меры приняты, наутро пациент здоров.
        - Простите, ваше благородие, я не вполне понимаю…
        Шинктер, всё последнее время напряжённо смотревший в окно, резко повернулся и недобро уставился на студента.
        - …П-простите, ваше благородие, - повторил Константин, - вот эти приступы, они не могут быть связаны с переменой в еде? Слышал я, бывает порой, что не принимает душа морских гадов или даже яиц куриных в сыром виде. Не наблюдали ли вы за диетой графини в течение тех дней, когда…
        Он запнулся, потому что врач шагнул в его сторону и сжал кулаки.
        - Н-ну, может быть, это последствие женской болезни? Я не силён вовсе в этой науке, мы только начали слушать лекции…
        Шинктер шагнул ещё ближе, взгляд его теперь был не презрительным, а яростным. Константин хотел отступить, но ноги упёрлись в край дивана, поэтому удалось только отшатнуться, склонившись назад.
        - А вот эти меры, что вы изволили указать, в чем их суть?
        Шинктер в один прыжок преодолел остатки дистанции и ухватил студента обеими руками за отвороты рубахи. Дёрнул на себя, приблизил голову Константина к своему лицу и прошипел сквозь зубы:
        - Ты зачем приехал?!
        - Я не понима… - извивался Константин, но врач не слушал.
        - Ты не должен быть здесь! Не делай того, что она попросит, понял?! Не смей лечить её! Это должно закончиться!
        - Вы не в себе, господин поручик! - хрипел полузадушенный молодой человек, а врач совершенно безумным шёпотом говорил ему в самое ухо:
        - Она уничтожит всех, всех! Она уничтожит и тебя! Она выпьет твою кровь и утопит тело в болоте! Убирайся, уезжай отсюда немедленно! Если хочешь жить…
        По комнате пролетел порыв ледяного ветра и Шинктер вдруг разжал руки, изменился в лице. Красная от возбуждения кожа его мгновенно побледнела, он замолчал на полуслове и отскочил от дивана. Константин ухватился руками за за подлокотник и оглянулся - в коридоре стояла Настасья Филипповна. Это она, распахнув двери в гостиную, вызвала движение воздуха, от которого прекратил истерику врач.
        - Савелий Яковлевич, - произнесла графиня ледяным голосом, - господин пристав просит вас отправиться с ним к месту давешней трагедии и оказать помощь следствию. Сделайте милость, не откажите.
        Прежде чем ответить, Шинктер прочистил горло.
        - Разумеется, ваше сиятельство, всенепременно. Помогать ближнему - наш долг гражданский и человеческий!
        Бросив многозначительный взгляд на студента, всё ещё пребывающего в некотором шоке, врач опрометью выскочил из комнаты.
        - Костя, друг мой! - тон графини в миг стал совершенно иным, теперь это был тот же ласковый и весёлый голос, какой встретил гостей утром. - Всё ли в порядке? Савелий Яковлевич иногда ведёт себя довольно эксцентрично, не напугал ли он тебя? Прошу, не бери в голову, это он попросту ревнует!
        Она рассмеялась столь искренне, что у Константина отлегло от сердца. Он поспешил заверить, что имело место чистое недоразумение, ничуть не задевшее его. Графиня встретила эти слова с удовольствием и через минуту влекла своего гостя долгим тёмным коридором в сторону оранжереи, рассказывая на ходу, что в саду уже накрыт стол и их ждёт такой славный обед, какого у себя в Петербурге ни студенты, ни профессура не смогут попробовать никогда в жизни.
        3.
        Он проснулся посреди ночи, не понимая, где находится. Свет Луны, проникая через лёгкие занавеси на окнах, создавал причудливые тени на полу. Лёгкая паника быстро прошла - он вспомнил. Роскошный обед, душевная беседа, множество занятных анекдотов о светской жизни в Петербурге. Рассуждения, что станется с Польшей и случится ли скоро новая война в Европе. Пожалуй, не стоило так ретиво и категорически, с учёным видом знатока спорить на любые затронутые в разговоре темы. Не испортил ли он впечатление о себе, не предстал ли бесталанным выскочкой? Просто хозяева были так милы, так радушны…
        После обеда пришло время работать: он настоял, что должен оказать графине услугу, ради которой вызван, непременно сегодня, сей же час. Почти до вечера осматривал и выслушивал свою первую в жизни настоящую пациентку, заглядывал ей в горло, стучал по локтю костяшками пальцев, считал пульс по стрелке карманных часов работы знаменитого мастера Бреге. Из-за них случился затем бурный спор, потому что графиня возжелала непременно подарить ему хронометр, а Константин не мог принять незаслуженно дорогого подарка. И в конце концов не устоял, согласившись, что не способен современный доктор вести приёмы без точных надёжных часов.
        Что самое обидное, он так и не смог назвать Настасье Филипповне причину её недуга. Интуитивно чувствовал, что-то с ней не так, а в один момент вдруг одeрнул руку, словно ожeгся, и пот пробил его с головы до пят. Такие нервические вспышки и раньше случались с ним в дни практических занятий, когда профессор подсовывал студентам кашляющего кучера или хворую дворовую девку для постановки диагноза. Как правило, Константин после этого не мог далее продолжать осмотр и озвучивал причину болезни наугад. Порой даже попадал в точку, но не всегда, и случай графини Н. исключением не стал.
        Он пошарил рукой по тумбочке в изголовье кровати, нащупал приятный увесистый кругляш и открыл крышку циферблата. Стрелки показывали начало второго. Тяжесть давила на живот и на голову, первое вследствие слишком обильного ужина, не менее восхитительного, чем обед; второе из-за жадности к красному вину, поданному к кабанятине. Константину весь вечер было стыдно за проявленную слабость к подарку, а ещё того более - за свою неопытность и неумение поставить диагноз после всех мук, которым он подверг Настасью Филипповну. Вот потому-то он, поминутно прося прощения за зря потраченное время, приналeг на каберне. С непривычки оно оказалось для студента чересчур крепким.
        В доме стояла тишина, словно в склепе. Даже комаров, непременных обитателей болот в летнее время, и тех не было слышно. Ну и к счастью, решил Костя, не хватало ещё мучаться всю ночь, борясь с этими кровопийцами. Тут ему невольно вспомнились слова отставного поручика про выпитую кровь и стало немного жутко. "Интересно, боятся ли маленькие кровопийцы больших? Не потому ли дом стороной облетают?" - хихикнул молодой человек, но шутка эта сделала только хуже.
        Сна не осталось ни в одном глазу. В горле скребло, хотелось воды. На столике в углу комнаты стоял стеклянный кувшин, Константин со стоном поднялся и направился к нему, накинув заботливо преподнесeнный хозяйкой халат и сунув ступни в мягкие тапки. Тут ждало горькое разочарование, по недосмотру прислуги кувшин стоял пустой и пыльный.
        Мелькнула мысль позвать кого-нибудь, но во-первых, стыдно беспокоить людей среди ночи из-за собственной оплошности. Во-вторых же и в-главных, во флигеле он был совершенно один, в господском доме по странному здешнему обычаю никто из прислуги не ночевал.
        Константин вспомнил, что в конце коридора есть ниша с раковиной и краном. Настасья Филипповна рассказывала, что однажды гостил у неё известный шведский инженер, затейник и рукодельник, всё нахваливал удачное расположение усадьбы и советовал переделать старую мельницу в водяную башню, где вращался бы вместо жернова архимедов винт и подавал непрестанно свежую воду в дом. План перестройки и прокладки труб гость набросал за один день, материал для работы нашёлся тут же неподалёку, на графской мануфактуре в трёх верстах. Через две недели чудо-конструкция была готова, куда дольше ждали сноса мельничной крыши и водружения там гигантского бака - его пришлось клепать из медных листов прямо на месте, иначе требовался бы механический подъёмник и затея грозила стать разорительной. На время работ хозяйке даже пришлось уехать в небольшой вояж на воды в Крым, зато по возвращении её ждал une drole surprise: два самых настоящих фонтана в парке и водяные краны в каждом флигеле, чтобы обитатели дома имели возможность в любой момент по своему желанию умыться и утолить жажду.
        Константин снял с кувшина крышку-стакан, дунул в него, прогоняя пыль, и пошёл в коридор. Аккуратно ступая, чтобы в полутьме не отбить обо что-нибудь пальцы, добрался до раковины, повернул ручку. Воды не было, только тихий хрип вырвался из трубы. Студент помянул тихим словом криворукого шведского инженера и пошаркал, раздосадованный, обратно.
        Он был уже в двух шагах от дверей своей комнаты, когда заметил отблеск огня впереди. По деревянной колоннаде, связывавшей флигель с основным зданием, кто-то шёл, подсвечивая себе фонарём. Константин обрадовался было и захотел крикнуть, но вдруг различил, что идут двое, причём один довольно бесцеремонно тянет за собой второго, держа за рукав повыше локтя.
        - Пойдёте, доктор, ещё как пойдёте! Вы же знаете, графиня никогда не зовёт вас туда просто так!
        - Нет, я не могу!.. - пытался вырваться второй, но первый с какой-то лютой силой тряхнул его, словно котёнка.
        - Заткнись! Не хватало ещё перебудить всё имение. Графине стало хуже, а значит, вы пойдёте и будете делать, что вам велят! Иначе сами знаете, что случится!
        Они повернули в проход, ведущий к центральному зданию, и скрылись. Константина, вжавшегося в стену, не заметили. Он узнал обоих по голосам: первым был несомненно друг графини Николай, а вторым - господин Шинктер.
        Это показалось странно, очень странно, потому что ни одного из них в усадьбе быть не должно. Первого забрал с собой генерал, второй ближе к вечеру тоже уехал - отправился на кафедру помогать с опознанием тел погибших. Так сказал управляющий имением, когда студент в очередном порыве самоуничижения засобирался домой. Так мол и так, уехали-с, стало быть, в город, и кучера с коляской забрали-с, поэтому отбыть сегодня, стало быть, совершенно невозможно, раньше завтрева ждать-с не велели!
        То ли Константин проспал возвращение (хотя, вставая с постели, он не увидел за окном упряжки), то ли эти двое никуда в действительности и не уезжали. Фраза "графине стало хуже" толкала немедленно нагнать их и потребовать объяснений, но весь остальной странный разговор заново всколыхнул только-только уснувшие страхи. Инстинкт вопил, что нужно скорее вернуться в кровать, забраться под одеяло, а завтра прямо с утра сказаться больным и убраться домой из этого, казавшегося теперь почему-то неприятным, места.
        Молодой человек медленно, бесшумно вышел к колоннаде. Просто выглянуть из-за угла, просто убедиться, что остался один. И отпрянул: из прохода донёсся короткий резкий скрип, посыпалась ругань - зло, но тихо, шёпотом. Стукнуло, словно закрывается дверь, после чего звуки пропали вовсе. Константин, как зачарованный, проследовал по переходу в поисках, куда делись подозрительные ночные бродяги.
        Неприметную дверь со снятым амбарным замком он без труда обнаружил, поскольку в короткий коридорчик с торца здания падало достаточно лунного света. Медленно, чтобы не дай бог не повторить скрипа, студент потянул ручку. Несмотря на почти полную темень по ту сторону, разглядел длинную каменную лестницу вниз, в погреб или какое иное подземелье. Вниз же уводила, изгибаясь под прямым углом, металлическая труба размером заметно толще той, что Константин видел в коридоре флигеля. Тихое поскрипывание исходило от металла, как и тогда, у сухого крана, поэтому можно было предположить принадлежность труб к одной водопроводной системе.
        Только вот для чего нужна вода под землёй, кого поить? Какие жилые помещения там могли располагаться? Кто мог бы там жить? В голову полезли совершенно бредовые мысли про склеп упыря, подземный каземат и тайную пытошную. Волосы на затылке начали подниматься, но Константин зачем-то заставил себя открыть дверь пошире и шагнуть на каменные ступени.
        Попасть в подземелье не вышло. Как только лестница заканчивалась, коридор перегораживала новая дверь, тяжёлая, с коваными стальными петлями. По всей видимости, она запиралась на засов изнутри, потому что ни замка, ни кольца, ни поворотной ручки - никакого способа сдвинуть преграду с места не нашлось. Облегчённо выдохнув, Константин стал подниматься обратно, радуясь, что вот теперь-то нет никаких причин отказать себе в возвращении к спальне. Как специально, лунный свет наверху померк и молодой человек от неожиданности пребольно ударился пальцами о ступеньку.
        Выбравшись в коридор, а затем в колоннаду, он увидел причину затмения: облака скрыли лунный диск. Пока он стоял, ветер прогнал облако и ярчайший холодный свет заново залил купол водонапорной башни. Студент замер как вкопанный. Зажмурился, восстановил в памяти направление, в котором вела тайная подземная лестница, и даже для верности ткнул пальцем в нужную сторону. Открыл глаза. Рука указывала прямиком на пухлый медный бак.
        Ну конечно! Труба вела воду не в подземелье, а из него! Нигде по всей усадьбе не видно было труб поверх земли, а значит, их убрали глубоко под поверхность. Наверное, получившийся ров не засыпали, а наоборот, укрепили камнем и устроили подземный ход. Это не объясняет, конечно, для каких целей он нужен, но хотя бы делает ситуацию не столь мистической!
        Под сырые каменные стены водонапорной башни Константин спустился бегом. Мягкие тапки цеплялись за траву и быстро промокли, но переобуваться некогда, он и так дал преследуемым большую фору, стоило поторопиться, чтобы не пропустить самое важное. Разыскав дверь, он с первого же взгляда понял, что воспользоваться ей не сможет, дерево давно покрылось мхом и намертво вросло в камень, этим путём никто не пользовался по меньшей мере лет пять. Но в главном он не ошибся, изнутри совершенно точно доносились голоса, гудящие неразборчиво, низко и резонаторно, словно из бочки.
        - Бочка! - хлопнул себя по лбу Константин и скорее пошёл кругом башни, ища начало навесной лестницы. Вскоре, весь вымазанный ржавчиной и без левого тапка, он оказался-таки на вершине здания.
        Как и ожидалось, запасной вход через крышу существовал, небольшая дверь нашлась сразу у подъемника. Не дыша от опасения вызвать шум и привлечь к себе внимание, Константин потянул еe и заглянул в щель. Взору предстало нечто, совершенно не походившее на устройство водонапорной башни, как он его себе представлял.
        Над чёрной бездной, которая являлась, вероятно, главной ёмкостью для воды, нависала сложная конструкция из труб, желобов, рычагов и кранов. Вдоль стен кольцом загибался помост, в некоторых местах на нём крепились не менее загадочные механизмы вроде больших птичьих клеток. Перед каждой установлена была короткая скамья, и от каждой же тянулись полосы металла под углом к центру круга. Света единственного фонаря, стоявшего на помосте вдалеке, не доставало, чтобы разглядеть конструкцию и тем более - понять её предназначение.
        От прикосновений к металлу, уже успевшему отдать весь запас накопленного за день тепла, Константин поeжился. Усилия, что были потрачены для подъёма по лестнице, немного согрели, теперь же прохладный ночной ветер заставлял дрожать не только от волнения, но и от страха. Только вот отступить сейчас, проделав половину дела, было бы стыдно. Он поборол отчаянное желание немедленно ретироваться и приник к проёму ухом.
        - Да никакой он не целитель, как вы не понимаете? Он просто шарлатан! - звучал изнутри голос Шинктера, и уши у Кости немедленно загорелись. - Он не сможет вылечить графиню, как и раньше никто не смог!
        - Шарлатан, говоришь? - отвечал едкий, злой голос Николая. - Да я два года выискивал его среди студентов! Я на кафедру мешок ассигнаций отнёс, чтобы их практику контролировать! Сам лично видел, как он угадывает диагнозы, и сам допрашивал тех, у кого после осмотра боль неизбывная утихала!
        Несмотря на холод, Константина бросило в жар. Положим, с угадыванием диагнозов ему и вправду везло, порой достаточно посмотреть на человека и понимаешь, где у него болит. Но это исключительно везение, при чём тут… А со снятием боли совершенная чепуха, не умеет он боль снимать, не научно это! Конечно, маменька в детстве не раз говорила, что от прохладных его ладошек, положенный ей на лоб, мигрень отступает. Но так говорят все любящие маменьки и к врачеванию…
        - Вылечить такое в принципе невозможно, медицина не знает таких лекарств и таких болезней! - уже почти кричал Шинктер.
        - Ты просто струсил. Вчера при осмотре наш студент коснулся груди графини и аж отпрыгнул в испуге. Не в смущении, заметь! Нам пришлось его даже вином накачать, чтобы успокоить. Он уже что-то почувствовал, надо лишь дать время - он разберётся и поможет нам. А ты струсил и мешаешь процессу!
        Голоса звучали натужно и уже совсем близко. В помосте со скрипом откинулся люк и две тени, кряхтя, выбрались наверх, волоча между собой на верёвочных стропах деревянную бочку. Ещё два человека, всё время молчавших и потому оставшихся Константину неизвестными, втащили вторую такую же бочку. Когда ноша прочно установилась на помосте, Шинктер со стоном распрямил поясницу и затараторил:
        - Послушайте, что мы тут делаем? С чего вам приспичило таскать реактивы ночью? И почему мы ворочаем эту тяжесть сами, почему не отправили, как обычно, мужиков?
        Николай усмехнулся.
        - Это всё, что вам хотелось бы теперь узнать?
        - Нет, не всё! Вы обещали мне встречу с графиней, я не вижу здесь её сиятельства!
        Ответ ему раздался снизу, из тьмы:
        - Я здесь, мой милый дружочек! Так давно жду тебя здесь, успела даже замёрзнуть!
        Шинктер удивлённо посмотрел вниз и о чём-то догадался. На раскрасневшемся потном лице его, которое теперь освещалось фонарём, отразился ужас. Доктор метнулся назад от перил, но две молчаливые фигуры преградили ему путь, ухватили за руки и подтащили обратно к краю пропасти. Мужчина отчаянно вырывался, даже попробовал закричать, но тут же злой, полный льда голос из темноты будто парализовал его в один момент.
        - О чём ты рассказал господину приставу? Что ты ему наплёл, паскуда?
        - Н-ничего… Ваше сиятельство, поверьте, совершенно ничего! Умоляю, я не выдал бы вас и под пытками!
        Николай вышел на свет и ткнул под нос доктору комок смятой бумаги.
        - Ничего? А вот этот донос не ты состряпал? Вот это, здесь, не твоя разве подпись? Я же предупреждал тебя, что узнаю первым, коли сунешься в полицию!
        - А что он там написал, Коленька? - спросил голос из тьмы.
        - Много всего. Что вы, Настасья Филипповна, ведьма и виновны в поджоге соседской усадьбы. Что вы - собственным душам крепостным в своём имении потрава, и надобно обыск учинить, дабы тела отыскать. Ну а главное, что вы власти хотите над миром и хотите свергнуть государыню императрицу.
        Девичий смех заполнил всё пространство башни, перекрыв последние слова Николая и мольбы Шинктера, эхо многократно повторило его, превратив в сатанинский хохот.
        - Только и всего? И что же, дружочек, ты всерьёз полагал, тебя не упекут после такого сочинительства в долгауз? Не-нет, твоя правда, трон я рано или поздно займу, слишком много усилий к тому приложено. Но писать об этом вот так прямо, да ещё в таких выражениях? Не подумал, что попадёшь в тот самый жёлтый дом на Обуховском, где решётки на окнах, стены обиты войлоком, а по соседству Николя вечерами покойничков препарирует?
        "О господи! - озарило Константина, - Так вот во что я вляпался! Вот к чему все эти безлюдные дома, тайные ходы, башни без дверей! Здесь гнездо заговорщиков против самой матушки Екатерины! Бежать, скорее бежать отсюда!"
        - Безумные ублюдки!!! - вдруг завопил Шинктер. - Вы же чудовища! Вы поплатитесь, вы сдохнете все, все до единого! Я добьюсь, я не стану больше участвовать в ваших злодеяниях!
        Голос Настасьи Филипповны был в сравнении с ним не громким, но одной лишь фразой покончил с разбирательством.
        - А мы больше и не нуждаемся в вашем участии, у нас теперь достаточно помощников.
        В ту же секунду Николай выхватил неизвестно откуда длинный нож и в один взмах рассёк доктору горло. Кровь фонтаном хлынула вниз. Убийца шагнул назад и те двое, что держали Шинктера под локти, бросили агонизирующее тело. Оно упало на одну из лавок, кровавые струи, блестящие в свете фонаря рубинами, залили механизм.
        Константин пару секунд ещё таращил глаза на последствия кошмарного злодеяния, потом в мозгу его словно ударила молния. Отпрыгнув от двери, он опрометью бросился к лестнице. Сначала бежал, не разбирая дороги, с последних ступеней буквально скатился кубарем. Увидев перед собой стены дома, не сразу сориентировался, и только по колоннам понял, что находится у флигеля.
        Бежать босиком и в распахнутом халате было совсем не с руки. Молодой человек свернул к своей комнате - там было всё так же пусто и тихо. Задерживаться, чтобы переодеться, не стал: схватил без разбору какие-то вещи с вешалки, в другую руку обувь и свой войлочный чемодан. Вспомнил, что выход из подземелья располагается совсем рядом, и не рискнул высунуться в коридор, распахнул окно.
        Он бежал между чёрных безмолвных домов, ожидая каждую секунду окрика. Дорогу подсвечивала Луна, он держался обочины и смог удалиться на приличное расстояние, когда раскалённые лёгкие отказались дальше наполняться воздухом. Константин отыскал взглядом кусты погуще, углубился в заросли и повалился на землю. Кое-как отдышался, одновременно приводя себя в приличный вид. Одевшись и обувшись, продолжил путь, с величайшей радостью заметив впереди въездные камни и почтовый фонарь.
        Когда до тракта оставалось всего два десятка шагов, Константина пробил озноб. Сначала ему показалось, что алебастровые львы на камнях шевельнулись, потом стало ясно, что это только тени. Две аспидно-черных тени отделились от скульптур, вышли из-за каменных подножий и загородили дорогу.
        Молодой человек остановился, в отчаяньи вскрикнул. Подумал, что возможно не всё ещё пропало, может быть как-то удастся вырваться из ловушки. Глупую мысль эту выбил из головы тяжёлый гулкий удар по затылку.
        4.
        Настасья Филипповна явилась в его каморку на второй день, к вечеру. К тому моменту Константин ещё не потерял счёт времени и даже примерно представлял, какая теперь часть суток. Солнечный свет не проникал в подвальную комнату, где его заперли, звуки и запахи тоже не отличались здесь разнообразием, однако день можно было отличить по тому, что воздух становился заметно теплее, почти жарким, а ночью наоборот, пришлось перемeрзнуть изрядно.
        В дверном замке крякнул ключ, сдвинулся в петлях засов. Графиня вошла в сопровождении двух мужиков, один из которых нeс широкую скоблeную доску со столовыми приборами, а второй - небольшую дубину. Весьма вероятно, ту самую, что… Рана на затылке заныла, рот наполнился слюной. Константин подумал, что это своего рода пытка, вызывать разом ощущения с противоположных концов спектра человеческих чувств. Прав был поручик, покойся он с миром, насчёт её сиятельства - та ещё ведьма!
        - Костенька, дружочек, вы же не будете больше делать глупости? - заговорила графиня ласково, словно в прошлые сутки ничего особенного не случилось. - Право, после всего, что вы натворили, я даже опасаюсь подходить к вам близко!
        - Я? Я натворил? - у него от удивления едва не отвисла челюсть.
        - Ну конечно! Зачем вы зарезали несчастного Савелия Яковлевича? Он ведь нам рассказал, что это именно вы! Он был ещё жив, когда мы его нашли, бедный доктор!
        - Это… Это ложь! - К такому повороту молодой человек не был готов и не сразу даже понял бесполезность спора. - Это же вы! Вернее, не вы, а… Да не мог он вам ничего сказать с рассечённым горлом!
        Графиня грустно вздохнула.
        - Ну вот видите, вы сами и признали. Никто же не посвящал вас, от какой раны скончался Шинктер, сами назвали. Вот и свидетели у меня есть. Если теперь попадeте в руки полиции, непременно вас повесят. Даже не на площади, как достойного человека, а на тюремном дворе, где вешают обычных душегубов. Ну, в лучшем случае, из уважения к героическому прошлому господина поручика, удавят вас в подвале Петропавловского бастиона, я могу поспособствовать, ежели хотите!
        Она говорила всё тем же ангельским голоском, от которого мороз пробирал до самого загривка и волосы на не прикрытых одеждой руках становились дыбом. Константин только сейчас всё понял и медленно опустился на лежанку. Привычка требовала соблюдать приличие и не сидеть в присутствии дамы, но усталость физическая и нервная поборола условности. На языке крутились фразы, которые следовало немедля произнести для своего оправдания, но разум указывал на бессмысленность этого. Тем более, что за прошедшие сутки разом усердно перебрал уже все возможные варианты спасения и не нашёл пригодных.
        Разумеется, заговорщики знают, что он был на башне. Наверняка уже найден потерянный на лестнице тапок и пояс от халата, изучены грязные следы от босых ног на металле, обнаружена приоткрытая дверь. Кой чёрт дёрнул его бежать, сломя голову, можно же было потихоньку вернуться в постель, не оставив улик, утром вести себя как ни в чём не бывало, и только после, улучив момент… Или нельзя? Если судить по тому, как быстро перекрыли выезд из поместья, слуги графини попросту следили за ним всё это время, и каждый шаг был известен, и каждое действие предугадано наперёд.
        Настасья Филипповна вопреки собственным словам бесстрашно подошла и присела рядом. Она выглядела усталой, словно бы всего за пару дней стала старше года на три. Садясь, она вроде бы случайно коснулась тёплым локтем руки Константина, он вздрогнул.
        - Ну полно! Не бойтесь! Мы не сдадим вас полиции! - заверила она доверительным шёпотом. - В конце концов, мы же знаем, как сильно наш доктор нервничал из-за вашего приезда. Так сильно ревновал вас, даже задушить пытался, я сама видела тогда в зале, помните?
        Он поднял на неё взгляд и неуверенно промямлил:
        - Да?
        - Ну конечно! Мы скажем, что это была самооборона. Вы вышли ночью прогуляться к ручью, поручик выследил и напал, вы защищались!
        - Но я не убивал его! - вскричал студент и закашлялся, в пересохшем от волнения горле першило.
        - Тише, тише! - она стала поглаживать его по руке, и когда он умоляюще заглянул ей в глаза, улыбнулась. - Не убивали, мой друг, не убивали. Вы вообще не помните, что случилось в ту ночь, верно? Но это не страшно, вам обязательно помогут всё вспомнить хорошие доктора! У Николя есть связи в Обуховке, он договорится, чтобы вас поместили в лучшую палату и лечили, пока память не восстановится!
        Константин резко выдернул руку из её ладоней и вскочил, мужик с дубинкой тут же оказался рядом, замахиваясь. Графиня остановила его движением кисти и посмотрела на молодого человека выжидательно. И тогда Константин разом сник, осунулся, искра надежды и жажда справедливости в его душе окончательно потухла. Он медленно опустился обратно на постель и спросил:
        - Чего вы хотите?
        - То, что у тебя есть, - опять улыбалась графиня.
        - Я не понимаю. Я не убийца, помочь мне вам нечем. Ко двору не допущен, распорядков дворцовых не знаю. И вообще, участвовать в заговоре против её величества не стану даже под страхом смерти.
        - Заговор? - графиня расхохоталась звонко и искренне, и вдруг толкнула его кулачком в плечо. - Дурачок, ну какой заговор? Вот что бывает, когда суёшь нос в чужие тайны, не зная всей истории! Да, я действительно планирую занять трон, но только потом, со временем, когда представится возможность. Государыня наша сейчас полна сил и окружена толпами поклонников, покушаться на неё являлось бы истинным самоубийством, даже если бы вдруг я этого хотела. Но нет, дружочек, от тебя мне нужно нечто совершенно иное!
        - А история ваша такая, ради которой можно человека зарезать, словно свинью на бойне? Не думаю, что хотел бы, как вы выразились, узнать её всю.
        - Я однако же расскажу. Но сперва ты должен поклясться, что не разболтаешь о ней никому. Не хочу тебе снова угрожать, и так ведь видел, на что мы способны, поэтому обещай не проболтаться. Ни на допросе, ни на исповеди, поклянись!
        - Но я…
        - Тьфу ты, я же не клятву верности с тебя прошу! Всего лишь тайны! Ну ты же целитель, должен блюсти врачебный секрет, вот и считай это историей моей болезни!
        - Хорошо, я обещаю. Клянусь.
        - Тогда слушай. - Она кивнула мужикам, они установили поднос с едой на колени пленнику и вышли за дверь. - Жила-была девочка. Рождение её пришлось на трагические события, но прямого отношения к делу они не имеют. Скажу лишь, что мать её была убита на сносях, и ребенок в мёртвом чреве тоже едва не погиб. Спас девочку случай мистический, невероятный, а взамен на спасение легло на девочку проклятье. Она жила как бы взаймы, во много раз быстрее других, так что к десяти годам была уже взрослой, а к шестнадцати начала стареть. К двадцати могла умереть от дряхлости, и был только один способ это предотвратить: повторить ритуал, спасший дитя при рождении. Непростой ритуал, жестокий, приносящий большие страдания, но она так хотела жить… Старуха рискнула и вновь обрела молодость шестнадцатилетней девушки. Много лет после этого жила счастливо и беззаботно, думая, что всё в прошлом, пока… История повторилась, старость обрушилась внезапно и всего за год превратила цветущую женщину в развалину.
        - Пришлось повторить ритуал? - не переставая жевать ужин, заполнил паузу Константин.
        - Да, так и было, пришлось пойти на это ещё раз. А потом ещё. И с каждым разом проклятие настигало её всё чаще, а время наваливалось всё быстрее. Девушка научилась не терять его даром: добилась положения в обществе, добыла средств достаточно, чтобы ни в чём не нуждаться. Но жить теперь вынуждена отшельницей, в окружении только самых преданных слуг. Только они помогают ей в дни болезни, и только они видят происходящую с ней metamorphose.
        - Чем же я-то могу помочь? - удивление Кости было искренним. - Я не колдун и не шаман. Я даже в господа бога верую по традиции, а не по душе. По медицинской части тоже вам обычного диагноза поставить не смог, как я могу одолеть проклятье?
        Ответное удивление графини показалось ему искренним ничуть не менее собственного.
        - Ты можешь исцелить меня!
        - Да я не целитель! - воскликнул студент, в дверях тут же показалась бородатая морда мужика с дубиной. - Я врач, к тому же недоучка.
        Графиня шевельнула ладонью и мужик исчез.
        - Дружочек, не шути так со мной. Ты что же… Ты действительно не понимаешь? Ах, Николя, ну удружил так удружил, шкуру бы с тебя спустить за медвежью услугу! Нет-нет, Костенька, не пугайся, это я просто к слову! Ведь мы же думали, что ты в курсе, только скрываешь…
        - Да о чём, в конце-то концов!
        - О твоём, - графиня немного помедлила, подбирая слова, - Необычном даре. Редком, какой даётся одному человеку на миллион. Если бы я родилась нормальной, непременно обладала бы таким даром, но судьба иначе распорядилась. Поэтому я годами искала по всей земле хотя бы одного ещё человека, кто подобным даром бы обладал. С его помощью я могу избавиться от проклятья и жить нормальной жизнью!
        - У меня нет никакого дара!
        - Ну полно те, сам ведь уже всё понял? Помнишь, как коснулся меня и почувствовал? Словно огнём обжигает и видишь сразу, словно бы пятно яркого света возникает у человека в груди!
        - Мрака.
        - Что?
        - Мрака пятно я увидел. Но это же нереально, это просто моя… больная фантазия?
        - Помилуй, ведь не в первый же раз у тебя такая фантазия?
        - Не в первый, - признался студент. - Иной раз на практике я не могу угадать болезнь по жалобам и представляю, что способен разглядеть её глазами. Но это же всё ерунда, самовнушение! И потом, никогда я не видел болезни такими большими сгустками, как на вас.
        - А исцелить недуг? Взять вот так руками и стереть пятно ты ни разу не пробовал?
        - Что вы, меня бы на кафедре за такое на смех подняли, ещё и выгнали бы с учёбы. В академии с шарлатанами строго.
        - Да-а-а, тяжело нам с тобой придётся. С этим даром история ведь какая: только искренне, только добровольно можешь ты его применить. С детства надо тренироваться, силу в себе копить и направлять. А ты вон что. Ну ничего, мы всё равно попробуем, времени у нас с тобой теперь много. Ты же не откажешь мне в помощи, дружочек?
        Настасья Филипповна придвинулась к нему и попыталась нежно обнять, студент отпрыгнул, роняя тарелки. Она весело засмеялась и встала, пошла к двери, но вдруг остановилась, словно какая-то неожиданная мысль пришла ей в голову.
        - Скажи, Костенька! Я, честно признаться, так давно живу вне общества, что совсем перестала разбираться в нравах нынешней молодёжи. В твоём возрасте… В общем, как давно ты в последний раз бывал с женщиной?
        Уши Константина предательски вспыхнули.
        - Да неужели? Что, совсем ни разу?
        Краска, обжигая кожу, расползалась по его лицу, графиня опять рассмеялась звонко, искренне.
        - Ну что же, это немного меняет дело! Возможно, у нас с тобой всё получится куда проще!
        И она вышла, не забыв запереть дверь каморки.
        В ту же ночь его без предисловий грубо выволокли из постели и куда-то повели. Вернее, потащили почти что волоком, дурного ото сна и ничего не соображающего. Он пытался задавать вопросы, пытался даже сопротивляться, но дюжие руки только крепче сжимали ему локти и больно давили на затылок, чтобы не поднимал головы. Идущий впереди человек освещал дорогу фонарём, но согнутому в три погибели пленнику это не давало ровным счётом ничего.
        Путешествие длилось не долго. Коридор закончился крутой винтовой лестницей, кованой из чугуна, а за ней ждала огромная чёрная комната, гулкая и прохладная. Пол ощущался неровным и твёрдым, каменным, а стен хоть и не было видно, Константин в первый же миг почувствовал исходящее от них эхо и холод остывшего металла. Не возникло малейшего сомнения, куда его привели.
        - Освободите меня, пожалуйста, - он почти заплакал, понимая, что теперь настают быть может последние минуты жизни.
        - Вот сделаешь свою работу, тогда и освободишься, - хрипло проговорил один из спутников, но второй при этом хохотнул так, что стало понятно: совсем не то имели они ввиду.
        Конвоиры бесцеремонно разоблачили пленника, хотя из-под одеяла и так вырвали почти раздетым. Игнорируя протесты, сорвали последнее бельё и повалили спиной на гладкую деревянную поверхность, что-то вроде высокой скамьи или низкого стола. Руки, ноги и грудь придавили тугими ремнями, так что он мог теперь шевелить лишь пальцами и мотать головой. Закончив с этим приготовлением, все вышли - к кромешной темноте добавилась ещё и полная тишина.
        Минуту Константин лежал, чувствуя, как начинает мёрзнуть. Потом решился подать голос. Позвал громче, наконец закричал - и был оглушён многократным эхом. Но больше ни слова, ни звука. Сколько это продолжалось, он бы не смог сказать, вскоре он уже совершенно не владел собой: его тело начало мелко трясти от озноба и страха, из горла стали вырываться рыдания.
        Вдруг что-то в гулком нутре башни неуловимо изменилось. Эхо ли стало чуть глуше, дуновение ли воздуха коснулось кожи - теперь студент был не один. Что-то невидимое приблизилось в непроглядной тьме к пыточной скамье и мягко коснулось его живота. Молодой человек выгнулся дугой и закричал в приступе животной паники.
        - Тише, тише! - прошептал ему на ухо голос Настасьи Филипповны. - Я не сделаю тебе больно! Совсем нет!
        Она снова положила на него руку, пробежала пальцами по коже вверх, к горлу. От этого движения, как от прикосновения лап огромного паука, привязанный испытал новую волну ужаса и задёргался ещё сильнее. Ему уже не было холодно, он вспотел от напряжения, стремясь разорвать ремни. Она же, забавляясь, на несколько секунд сдавила шею, а затем так же легко провела рукой обратно к животу. А потом ниже.
        - Не надо! Не надо, пожалуйста! - продолжал умолять он. Правда, теперь к страху и холоду примешались иные ощущения, совершенно неуместные. Особенно, когда мучительница вдруг прижалась к нему всем телом и осязание подсказало, что она тоже совершенно обнажена.
        Дождавшись, чтобы он перестал голосить и дёргаться, а только подвывал невнятно, мотая головой, она ловким движением перешагнула скамью и уселась на него сверху. Чуть подалась вперёд и так же немного - назад. Ногтями провела по его груди.
        - Только по доброй воле ты можешь меня исцелить. Только передав свою силу во время древнего ритуала, ты спасёшь меня и освободишься.
        Она повторила движение бёдрами и наклонилась к его уху.
        - Ты же не откажешь мне в этой маленькой просьбе?
        Константин не мог ничего сказать, он почти утратил рассудок. В голове его кружился ураган бессвязных мыслей, в висках пульсировало в такт движениям тела, лишь иногда его горло исторгало короткие неопределенные звуки, не в силах сдерживать все обрушившиеся разом эмоции и ощущения. Хотя света в башне не прибавилось, с каждым толчком он всё чётче видел сгусток тьмы, колышащийся сверху, и противоположный ему узел ярких лучей, исходящих из его собственной груди. Щупальца тьмы и лучи света обвивали друг друга, смешивались, тянулись навстречу.
        - Да, да! - не сводя глаз с этого удивительного зрелища, шептала женщина.
        - Да! - хрипел в ответ мужчина, толком не понимая, осознанно отвечает на её вопрос или просто повторяет, не способный сопротивляться.
        На лицо Константина что-то капнуло. Затем ещё, ещё, залило лицо, заставило стиснуть губы, хотя они всё равно успели ощутили солоноватый вкус. Сквозь сверхъестественное свечение в своей груди он видел, как потоки теплой вязкой жидкости обрушиваются сверху, заливают всю фигуру графини. Бросив взгляд наверх, он в одно мгновение понял предназначение механизмов на вершине башни и чудовищную суть ритуала.
        - Не-е-ет!!! - заорал он. Брызги крови сразу же попали в рот, скрутили организм в спазме, вывернули наизнанку.
        Что было дальше, и было ли что-нибудь ещё, он не помнил.
        5.
        Под утро появился Николай. Растолкал, велел сесть, кинул на колени миниатюрные кандалы с хитрой английской застёжкой. Скованного в кистях студента повёл тем же ночным маршрутом.
        - Мне еды не дадут? - спросил зачем-то Константин. На самом деле завтрак был последним в списке вещей, которые его сейчас интересовали.
        - Потом - буркнул Николай. - Тебе лучше не жрать перед работой.
        - Работа?
        - А что тебя, задарма кормить? Доктор сдох, а мне за двоих горбатиться не охота. Сам нагадил, сам будешь и отмывать.
        Объяснение странным словам Николая нашлось, когда молодые люди поднялись из подземелья в чрево водонапорной башни. Там стоял жуткий кислый запах, пол и пыточный стол покрывали нечистоты.
        - Да-да, ты ночью своё брачное ложе так уделал, её сиятельство чуть удар не хватил. Тебя, говнюка, насилу отмыли, бился как клаустрофоб в деревенском сортире. И по сути похоже, и по содержанию.
        Константин отметил, что со времени первой встречи с Николаем произошла разительная перемена. Куда только подевалась вся весёлость, приветливость? Из прежнего сохранились лишь язвительность и цинизм, но если раньше эти черты придавали характеру лаборанта пикантности, как бы непременной для профессии прозектора, то теперь только пугали, словно от него веяло могилой. Все свои непотребные шуточки Николай выплeвывал резко, зло, норовя задеть побольнее.
        - Ладно, чего встал, пошли! Это на потом. Сперва с самым важным разберёмся.
        Он дёрнул за кандалы, направляя пленника к ещё одной крутой лестнице. После подъёма, показавшегося бесконечным, они выбрались через откидной люк на круглый решётчатый помост. Знакомое место, страшное место, где принял смерть отставной поручик.
        Константин окинул помост взглядом и ему стало дурно. В животе что-то сжалось, в глазах замелькали мухами тёмные пятна.
        - Ну ты! - прикрикнул Николай, резко дёргая цепочку кандалов. - Без выкрутасов тут! Можно подумать, мертвецов никогда не видел?
        - Таких? Никогда!
        Мертвецов было шесть, по числу "птичьих клеток". Девушки, по виду не старше лет двадцати, притянутые ремнями к скамьям, головами в сторону центра. Совершенно голые, с кожей цвета белого мрамора, без единой капли крови в телах, поскольку вся кровь через разрезы в горле стекла по полосам полированного металла в воронку центрального механизма, в эту адскую душевую, поливавшую свежей кровью любого, кто ляжет внизу на стол для ритуала. Чтобы кровь стекала лучше, головы располагались на скамьях ниже туловищ, и потому одни лишь лица после смерти покрылись трупными пятнами. По этим фиолетовым маскам, перекошенным в гримасах предсмертного ужаса, ползали отвратительные вездесущие мухи.
        Студента скрутило в три погибели. Горло его хрипело в спазме, но желудок был пуст. Николай наблюдал за этой сценой с ухмылкой, говорящей: помнишь, я предупреждал?
        - Что ты воешь, как замужняя девка в первую ночь? Лекции в анатомическом театре прогуливал? В Кунсткамере заспиртованных уродов не видел?
        - Это ты?.. Их? - вместо ответа спросил Константин.
        - Ага. Как свиней, чик-чик.
        Он вдруг выхватил своим коронным неуловимым движением лезвие и подскочил к студенту. Тот не имел сил отшатнулся, только смотрел, как загипнотизированный, на жуткое орудие, в котором опознал брюшистый скальпель самого большого размера из всех когда-либо виденных.
        - Не станешь слушаться, я и тебя им чик-чик, и в болото! - пообещал Николай. Хотел сказать что-то ещё, но глянул вниз через перила и вдруг передумал. - Всё, вставай, работы до чёрта, на сопли нет времени!
        Он подошёл к ближайшей из клеток, вытянул щеколду и откинул в сторону крышку из прутьев. Расстегнул на трупе ремни, резким движением провернул рычаг. Скамья провалилась одним концом под край помоста, позволяя мёртвому телу свободно скользнуть вниз. Вскоре со дна башни раздался глухой удар. Николай встал ногами на ближний, задравшийся край скамьи и вернул конструкцию в исходное положение. Послышался лязг пружины, которая зафиксировала этот адский эшафот, где каждая деталь служила удобству жестокого смертоубийства.
        - Понял, что надо делать? - Николай и указал на следующую клетку, в пальцах другой руки беспрестанно крутя рукоять ножа. - Ну, понял или нет?!
        Константин кивнул трясущимся подбородком.
        Пока тела отправлялись вниз, Николай принёс ведро, тряпки и длинную палку с перекладиной. Из ниши в стене, которая до сей поры оставалась незамеченной, он размотал шланг с конусообразным наконечником и ручкой. Следующий час Константин был занят отмыванием кровавых пятен с металла, а Николай, прижимая ручку, вызывал из шланга тугую струю холодной воды, которой обдавал механизмы, а в большей степени (и с выражением злобного удовольствия на лице) - спину Константина.
        Обратно на нижний ярус башни студент спустился трясущимся, всхлипывающим, с синими от холода губами не хуже, чем у трупа. Нисколько не согрела последующая тяжёлая работа - стаскивание тел в одну кучу у сливной решётки. Николай указал нишу, подобную уже виденной наверху, а когда Константин вернулся к нему с вёдрами, обнаружил все шесть тел расчленёнными и разложенными в неравные белые кучи: руки, ноги, головы…
        - Тебя эта работа не сводит с ума? - выдавил из себя Константин, просто чтобы как-то разогнать гнетущую тишину, усугубляющую сюрреализм происходящего.
        - С ума? Ха! С ума можно сойти, когда режешь первый труп в лаборатории. А графине требуется повторять ритуал регулярно, с её темпами разделка туш быстро перестаёт вызывать эмоции.
        - О, господи! Сколько смертей! Это чудовищно!
        - Пф-ф-ф… Боюсь, ты ещё не осознаёшь до конца масштабов. Она стареет по несколько лет за день, и с каждым разом эффект от кровавых омовений всё менее действенный. Ей давно уже не хватает одной пропавшей деревенской дурочки на десять лет безбедной жизни, сейчас новые жертвы нужны по три-четыре раза в год. А порой приходится сжечь целое поместье, чтобы скрыть следы, потому что ритуал потребовалось устроить слишком быстро, не было времени подготовиться.
        - Так пожар… Это тоже она?
        - А что тут сложного? У неё собственное селитренное производство, в подвале всегда бочек десять припрятано. Погрузили на подводу, завезли ночью в дом. Ты что, до сих пор её ангельским личиком очарован? Так я тебе расскажу: баб подходящих из княжеского семейства она на убой лично отбирала, да и фитиль палила сама!
        - Да она же не человек! Вурдалак! Истинный упырь!
        - Ну да, ну да. Ты ещё скажи - лич костяной. Первый лич в этом мире. К счастью - единственный. Проклятье лишило её возможности иметь детей. Графиня бесплодна, а иначе с годами тут развелось бы такое личье племя, всего Питера не хватило бы на год.
        Он наклонился и, кряхтя, поднял половину сливной решётки. Круг диаметром добрых три аршина заскрипел и сложился пополам на петлях, а Николай принялся скидывать части тел в черноту водостока.
        - Настасья Филипповна…
        - Да какая к чёрту Настасья Филипповна? Это имя вписали в церковную книгу, когда прежнее неприлично стало называть в обществе, люди столько не живут. До этого, при Петре, она звалась Ольгой Кузьминичной, а при царе Алексее - Агафьей Фёдоровной. Кстати, она уже тогда могла бы на трон взойти, если б не женили его Тишайшее величество силком на дочери стольника Милославского.
        - Сколько же ей лет?
        - Тысяча. Или две. Тебе не всё ли равно?
        - Две тысячи лет она убивает людей? И ты, зная это, ей помогаешь?
        - Конечно. Рано или поздно проклятье спадёт, тогда я и получу своё. Ведь оно спадёт? Ты же не думаешь расстроить её сиятельство?
        - Я… Я не знаю ничего про её проклятье. А если оно не спадёт?
        Николай ногой столкнул за край ямы последний остов и повернулся.
        - Нет уж, ты постарайся. Если проклятье не спадёт, ритуал придётся повторить снова. И снова, и снова, и снова!
        - Нет! - вскричал Константин. - Я не хочу в этом участвовать! Это надо остановить!
        Николай вдруг оказался очень близко и резким рывком опрокинул студента в яму. В последний миг удержав на самом краю, так, чтобы жертва ненадолго окунулась в черноту и почувствовала исходящее снизу зловоние, он зло прошептал в самое ухо:
        - Ты будешь! Будешь в этом участвовать! Иначе мигом окажешься там, в компании всех тех, кого я отправил гнить вниз, в болотную трясину. И ты снимешь проклятье! - он зашептал ещё тише, но ещё яростнее. - Я не для того пять лет кряду ублажал эту древнюю ведьму, чтобы ты теперь всё испортил. Ты передашь ей свою силу, а потом исчезнешь! Клянусь, я выведу тебя невредимым и отпущу на все четыре стороны, если только ты сделаешь своё дело!
        Он перехватил поудобнее студента, отчаянно цепляющегося за край колодца, и удерживал теперь одной рукой. Что делает другая, Константин понял, когда острое лезвие оцарапало ему кожу под ухом.
        - Берегись, - шипел ему голос психопата, - Даже не думай, что участие в ритуале делает тебя каким-то особенным! Дар бессмертия обещан мне, только мне! Только попробуй сбежать или затеять с графиней свою игру, я быстро разберу тебя на запчасти.
        Лаборант мерзко захихикал, пальцы его от напряжения дрогнули. Константин почувствовал, как по шее поползла капля крови. Но хватка ослабла, и мучитель позволил ему отползти от края колодца. С грохотом захлопнулась решётка, перекрывая горловину.
        - Останавливаться мы не намерены, - своим прежним голосом продолжил Николай. - Поможешь графине, она с твоими целительными силами перестанет нуждаться в жертвоприношениях. Чем тебе не подвиг, сможешь спасти сотни жизней, а то и тысячи!
        - Искупавшись в невинной крови?
        - Это всего лишь меньшее из зол. Тебя же никто не заставляет лично резать глотки, с этим неплохо справляется большинство дворовых слуг. Если ты откажешься, она всё равно употребит этих людей ещё до конца года. Похоже, её время на исходе, жертв требуется всё больше, всё чаще, так что будь добр - постарайся. Хотел остановить - останови поскорее!
        Он наклонился, подобрал с пола конец длинной стальной цепи с и пристегнул замком к кандалам.
        - Это чтобы ты не надумал удрать ненароком. Когда отмоешь здесь всё, поверни этот рычаг, потом открути вентиль. Смотри, в этом порядке, не перепутай! Колодец внизу перекроет пластина и отсюда польётся раствор. Не забрызгайся, язвы будут до самого мяса. Графиня лично рецепт составила, чтобы там, на дне колодца даже кости растворялись. Закончишь - постучи по трубе три раза, кто-нибудь придёт тебя выпустить.
        Он ещё раз показно крутнул скальпелем перед носом Константина и скрылся за лестницей.
        6.
        Неделя прошла спокойно. Или немного больше, Константин теперь не доверился бы своим ощущениям. Его по-прежнему неплохо кормили, но по-прежнему содержали взаперти в подвальной комнате, куда не доносилось никаких сторонних звуков. В лампу наливали ровно столько масла, чтобы хватило до ужина, ночи приходилось коротать в полной темноте. Он на опыте понимал теперь, что чувствуют арестанты в тюрьмах, почему лишение прогулки считается наказанием, а одиночное заключение - более суровым, чем общая камера.
        Целыми днями Константин изводил себя воспоминаниями о той дикой ночи, когда графиня подвергла его унижению, вовлекла в дьявольский ритуал и искупала в крови. Его, здравомыслящего человека, усердного студента, сына почтенных родителей! Разум защищался, стараясь скорее стереть мерзкие сцены из памяти, но они быстро находили новую жизнь с помощью воображения. Маменька всегда говорила, что оно у её старшего сына чересчур развито. Мысль о том, какой невообразимо жестокой смертью окончили свои дни несчастные жертвы графини, вызывала настолько живые образы, что каждый раз подкатывала дурнота.
        Дважды Константина выводили из комнаты, оба раза - на работы в проклятой водонапорной башне. В первый раз всего через сутки, когда потребовалось слить из колодца едкий раствор и промыть водой. Хитрый механизм башни позволял, орудуя рычагами, сдвигать трубы от одного резервуара, большого, где на самом деле копилась вода, к другому, служившему для сокрытия следов преступления. Раньше устройствами заведовал поручик Шинктер, теперь же бестолковые слуги не справились и едва не обварили сами себя. Николай находился на службе в Петербурге, поэтому разбираться с проблемой заставили студента.
        Второй раз его даже выпустили на свежий воздух, не надев кандалы. Но дважды повторили, что люди с оружием поставлены на холме и будут стрелять, если студент побежит. В этот раз ему пришлось таскать с подводы, приехавшей с щёлокваренной мануфактуры, на подъeмник тяжеленные бочки с грязно-белым порошком, а потом перегружать их на круговой помост и ссыпать содержимое в бронзовую горловину. Таким способом, как он понял, готовилась едкая смесь.
        Константин не переставал удивляться инженерному гению, создавшему механизмы башни. Архимедов винт крутился непрестанно, подача воды в усадьбу прерывалась лишь на время промывки колодца или иных процедур, требовавших большого запаса воды из резервуара.
        Не рискуя задавать лишние вопросы, молодой человек отметил для себя, что потайные двери из подвала закрываются герметично, а скопленной воды достаточно, чтобы под большим напором сбросить её вниз и быстро затопить всё помещение жертвенника. Константин думал, с каким удовольствием бы он подкараулил тут Николая, а лучше бы вместе с её сиятельством, и… А ещё лучше, сначала пустить по трубам кислоту, вот уже потом…
        Опомнившись, он спешно отогнал греховные мысли. И без того не единожды ловил себя на том, что чаще стал обмысливать планы не побега, а дерзкого нападения на обитателей поместья. Хотя, если бы оно стало возможным, он не остановился бы… Тьфу-тьфу-тьфу, не приведи господь!
        Николай, похоже, пока не появлялся в поместье. Мельком удалось увидеть Настасью Филипповну, и в первую секунду Константин даже не узнал её. Это была теперь зрелая женщина далеко за тридцать, набравшая немало веса, заметно располневшая в груди и бёдрах. Шокирующая перемена, если понимать: ритуал не принёс результата. Значит, вскорости будет новая кровь, новые жертвы.
        Он не ошибся. Всего лишь два дня спустя с него, спящего, сдёрнули одеяло и заломили руки. Всё повторилось, как в навязчивом ночном кошмаре. Лестница, стол, сорванное исподнее, тугие ремни. Разве что графиня в этот раз была не разговорчива, хотя это не помешало ей довести задуманное до конца. Константин снова почувствовал, как она касается его, как добивается, чтобы тело ответило, как садится верхом. Он второй раз увидел сияние в своей груди, только уже не ярко-белое, а бледное и красноватое. Облако тьмы в том месте, где восседала графиня, изменилось за прошедшие дни не меньше, в самом центре его тоже проявлялось мутно-зеленое свечение, вроде света лампы сквозь толстую винную бутыль.
        В миг, когда Константин не мог больше сдерживаться, графиня прервала молчание, взмолившись: "Дай! Дай! Отдай мне это!" На эти слова как на команду ответила безжалостная рука убийцы, разверзнув под потолком источник кровавого ливня.
        Константин, к горю своему, не потерял сознание и был вынужден пережить кошмар до конца. В тот момент он жаждал сойти с ума и больше не осознавать происходящее. Находясь одновременно в двух измерениях, на пике удовольствия и на пике ужаса, его разум молился, чтобы чудесная жизненная сила действительно передалась графине, лишь бы это сатанинское непотребство навсегда прекратилось.
        Будто бы вняв мольбе, дождь из тёплой крови иссяк, сменился обычной холодной водой. Женщина с удовольствием подставила ей своё тело, молодеющее на глазах. Продолжая двигаться вверх-вниз, она подняла руки вверх и закричала, тоже не в силах больше сдерживаться.
        Когда она удалилась, по-прежнему не проронив ни слова, рыдающего Константина отвязали, обдали струёй из шланга и волоком оттащили в подвал. Он упал без сил на лежанку, несколько раз засыпал и почти сразу просыпался с криком, терзаемый ужасными снами. К его удивлению, утром Николай не побеспокоил, а пришёл только через день, когда настало время сливать из колодца едкий раствор и пускать воду для промывки.
        Они стояли на помосте, только что закончив передвигать на нужное место трубу от резервуара. Николай, посмотрев вниз через перила и убедившись, что в башне никого больше нет, подскочил вдруг и ударом в лицо сшиб студента с ног.
        - Что же ты наделал, мой друг? Что ты наделал, а? - приговаривал он, жестоко избивая страдальца. Устав, разогнулся и принялся поигрывать своим отвратительным скальпелем.
        - За фто?! - выл Константин кровавыми расплющенными губами.
        - Не знаешь? Не понимаешь? - зашипел мучитель и поднёс блестящее остриё прямо к глазам. Студент замотал головой, вместо мольбы о пощаде из его горла вырывался лишь бессвязный вой. Николай замахнулся… и вдруг опустил оружие.
        - Так ты на самом деле не знаешь?!
        Удивление его было неподдельно и велико, словно Константин признался в незнании чего-то важнейшего, вроде собственного имени. Студент ждал хоть каких-нибудь пояснений, но возвышавшийся над ним Николай не сказал больше ни слова. Он захихикал, затрясся, словно от рыданий, наконец захохотал в голос - и смех этот показался настолько неуместным, дьявольским, жутким, что Константин не удержался, ударил сразу обеими ногами прямо в конвульсивно колышащийся живот.
        Враг отшатнулся, запнулся пяткой за щеколду и упал на скамью. В правой его руке по-прежнему оставался скальпель, левой в падении он ухватился, за что пришлось - за прутья решётки. Клетка захлопнулась, громко щёлкнула пружина на задвижке. Возможно, именно так здесь принуждали жертв покорно ложиться на лавку, втолкнув в клетку и угрожая снаружи жестокой пыткой за неповиновение.
        Константин стёр пригоршней кровь со сломанного носа, поднялся с пола и стал надвигаться на своего мучителя.
        - И что теперь? - оборвал смех Николай и недвусмысленно продемонстрировал лезвие. - Забьёшь меня шваброй? Да мне достаточно крикнуть, сюда сбегутся дворовые и порвут тебя на части. Да, пожалуй, так и будет, уж в нынешнем-то положении графиня не применёт содрать с тебя кожу живьём. Я бы мог убить тебя быстро и просто, но она - не-е-е-ет, она отыграется на тебе за всё, что ты натворил!
        Он повернул голову, собираясь звать на помощь, и Константин скорее навалился на рычаг механизма. Скамья провалилась. Ахнув от неожиданности, Николай скользнул в чёрную бездну, отчаянно вцепился в края помоста и удержался на кончиках пальцев. Теперь через решётку было видно одно лишь его лицо, быстро багровеющее от напряжения. Далеко внизу звякнул упавший скальпель.
        Константин подумал, что теперь, без оружия, этот человек перестал вызывать в нём отчаянный животный страх. Прежнее парализующее ощущение в его присутствии пропало, осталось лишь омерзение и ненависть.
        - Шваброй, говоришь? - Улыбаться разбитым, лишенным нескольких зубов ртом было больно. - Скажи, ты когда-нибудь слышал про модную французскую игру в билиард?
        В другой ситуации Николай наверняка оценил бы шутку, только не сейчас. Он зарычал, собрал все силы в рывок, пытаясь втащить тело обратно на помост, но Константин уже развернул швабру перекладиной к себе, положил рукоять на поперечный прут клетки и резким ударом вогнал её убийце в глаз. Дождавшись, пока крик оборвётся глухим звуком удара, прошёл к лестнице, лёг на помост и пристегнул свои кандалы к выступающей из камня скобе. Затем, не доверяя слуху сидящего в подвале мужика-сторожа, принялся колотить рукоятью швабры по перилам и трубам. Так его и застали: скованным, до полусмерти избитым, без малейшей возможности прийти на помощь оступившемуся по неосторожности любимцу её сиятельства.
        С этого момента, взяв на душу смертный грех убийства, он что-то надломил в своей душе. Исчез страх, неуверенность и желание вымолить себе свободу. Исчезла апатия последних дней. Вместо неё внутри тлел словно бы горячий уголёк, уверяющий, что Константин будет жить. Надо только приложить некоторые усилия, и найдётся решение, как сбежать из темницы, а попутно, чем чёрт не шутит, покарать обитателей этого паучьего гнезда.
        Такие мысли будили в нём желание скорее-скорее предпринять уже что нибудь. Например, отыскать уже и подобрать завалившийся в тёмный угол скальпель. Хорошо было бы полоснуть им сверху вниз по морде того мужика с дубиной… Такие мысли Константин сразу гнал от себя, понимая, что на этом его месть скорее всего и закончится. Безумную надежду на избавление, вспыхнувшую сразу после убийства, он удавил в зародыше. Невозможно просто сбежать, потому что ловить его кинутся все ищейки Петербурга, стоит графине сказать лишь слово. Невозможно напасть открыто, если адекватно оценивать шансы против населения целой усадьбы. Остаётся выжидать и вынашивать план, думать и готовиться.
        Он безропотно подчинился, когда по указанию графини мужики обмотали его цепью за пояс и спустили в колодец за телом Николая. Этого ублюдка угораздило не убиться о каменный пол, а улететь в самый низ, на запорную арматуру. Сливая в трубы едкий раствор с останками мертвецов, они рычагами проворачивали бронзовые пластины в поперечное положение, вот об эти стоящие ребром пластины лаборант и раскроил себе череп. Удар был такой силы, что в теле не осталось ни одной целой кости, устройство прогнулось, а мятые пластины повылетали из креплений, так что вся конструкция чудом держалась на прежнем месте. Ещё один удар, и всё днище провалится вниз, в вонючую чёрную жижу.
        Не трудясь зажать нос от смрада, созданного в яме за многие годы разложения трупов, Константин быстро накинул на тело Николая верёвку и подёргал, чтобы поднимали. Выбравшись сам, он без всяких эмоций в голосе велел передать графине, что запирать дно колодца отныне невозможно без серьёзной инженерной починки, стало быть и новых мертвецов бросать вниз тоже нельзя.
        Без малейших угрызений совести он выступил на допросе, что учинил всем дворовым господин частный пристав в связи со смертью лаборанта. Студенту заранее приказано было вызваться главным свидетелем несчастного случая, им же объяснив и собственные раны. Для этого труп снова подняли на верхний этаж водонапорной башни и ещё раз сбросили вниз, только теперь уже снаружи, а для пущей убедительности установили под стенами старую телегу. Место падения обильно полили свиной кровью и послали гонца в город, к ближайшей заставе, чтобы оттуда доложили по инстанции.
        - Скажешь, стало быть, что полезли крышу проверить, не прохудилась ли, - втолковывал управляющий версию графини. - Как сорвались, ты упал на лестницу и только рожу себе разбил, а энтот вон до самой земли летел и об борт телеги, стало быть!
        - Утащили бы в лес и утопили в болоте, как доктора, - равнодушно пожимал плечами Константин.
        - Ты это… Давай, не того! Доктор от нас уехал, стало быть, в Москву к своему полку, потому как место нашёл при армии, себе по чину. Проверять военного офицера полиция не станет, иначе бы нам несдобровать, но ты давай, стало быть, про доктора при их высокопревосходительстве ни слова! Токмо ежели сами, стало быть, спросят. И про энтого вон говори, как велено! Чтобы никакого болота!
        Настасья Филипповна сказалась больной от случившихся с ней переживаний, говорила с гостем вялым голосом не вставая с постели, через шторы алькова. Всех же остальных старый генерал допросил очно, вызывая к хозяйкиной комнате по одному. Готовясь ко встрече, Константин посмотрел в зеркало и обнаружил, что ран как таковых на его лице не осталось, только распухшие пирожками губы и фиолетовые синяки выдавали последствия избиения. Он очень опасался, что в организм попадет трупный яд, особенно когда в колодце случайно обрезал руку обломком кости, застрявшим в стене. Но нет, бог миловал от такого несчастья, порез к вечеру тоже практически затянулся.
        Когда подошла очередь, студент рассказал всё в точности, как было велено, немного сбившись на вопросе, в какую сторону головой упал Николай при падении. Поразмыслив секунду, сказал, что не запомнил хорошенько, поскольку сам ударился лицом о железные ступени. Впрочем, полицмейстер к словам особо не придирался и ретивости не проявлял. Поминутно заверял графиню в своём почтении, принял от управляющего корзину со свежим окороком и пыльной бутылью, велел дознавателю изложить всё услышанное подробно в рапорте и вскоре откланялся. Константин к этому времени уже сидел запертым в своей потайной комнате, в подвале.
        Больше его не беспокоили ни в этот день, ни на следующий. Когда миновала неделя, в душу стал закрадываться новый страх. Ему постоянно казалось, что за дверью раздаются шаги, что графиня добилась-таки своего и теперь шлёт палача избавиться от бесполезного более очевидца. Однажды он услышал шаги так ясно, что вскочил с отчаянным криком, но это всего лишь принесли еду. Вот что-что, а аппетит к нему вернулся неуёмный, и если ранее пленник едва ковырялся ложкой в доставленном ему блюде, теперь сметал всё до последней крошки и злобно поглядывал на мужиков, входивших забрать поднос.
        По ночам Константина мучали кошмары. Он просыпался в холодном поту по десять раз кряду, пока ближе к утру не сваливался в крайнем нервном истощении. Но и тогда жуткие видения не отступали, просто у студента не имелось больше сил с ними бороться.
        Во сне ему являлась графиня в образе громадного паука или же спрута, вместо ног у которого вились щупальца тьмы, все в бардовых светящихся прожилках, а вместо рук - скальпели и ланцеты. Она гналась за ним по лабиринту заваленных мертвецами комнат.
        Порой он обнаруживал лезвие в собственных руках, и тогда сам старался настигнуть чудовище. Загнав его в водонапорную башню, бросался вперед, но мертвецы со всех сторон тянулись, хватали за руки, за ноги, пытались уволочь в вонючую колодезную бездну. Он рубил лезвием пальцы, кисти, отсекал одним ударом плечи и головы, а их становилось всё больше, больше, больше. Графиня пробиралась через них и впивалась зубами в грудь Константина, поглощая его свет. Живот её при этом надувался, словно брюхо огромного клеща от свежей крови.
        - Бессмертна! Бессмертна! - хрипели мертвецы. - Трон для её величества!
        Они срывали с поверженного студента одежду и укладывали на холодную скамью, чтобы ожиревшее беспардонное чудовище могло усесться сверху.
        Иногда Константину удавалось вырваться, и тогда он бросался на графиню, отрубая ей своим оружием руки и и ноги, вспарывая живот, грудь, горло. Из ран фонтаном принималась хлестать кровь, через мгновенье она уже потоком лилась с потолка, где оживший Николай приносил новые жертвы. Башня заполнялась, руки мертвецов не давали плыть, кровь поднималась выше подбородка, заливала рот, не позволяя ни кричать, ни дышать, и наконец покрывала глаза, погружая всё в темноту.
        Настасья Филипповна впервые появилась в подвале спустя ещё несколько недель, а может быть даже месяцев. К этому времени Константин окончательно извёл себя и выглядел, словно древний усохший мертвец в монастырском склепе. Глаза его ввалились, кожа лица посерела и истончилась. Его не лишали еды, каждый раз он жадно набрасывался на тарелку, всё чаще игнорируя столовые приборы, но на пользу это не шло и видом своим он начал напоминать истощённую жертву холеры.
        Тем ярче было удивление, когда её сиятельство вошла в комнату, и он увидел, во что за минувшие дни превратилась она. В дверях стояла самая настоящая старуха лет самое малое шестидесяти. С толстыми руками и ногами, словно у привыкшей к чёрной работе деревенской бабы, с неохватными бёдрами, большой плоской складкой живота и свисающими к нему вялыми грудями. Одежда прежнего девичьего фасона, наспех перешитая под новые мерки, казалась на этом теле издевательской насмешкой.
        - Что, не нравлюсь? - почти басом прогудело существо, в котором даже голоса не осталось от прежней графини. - А что ж так? Это ведь твоя работа!
        - Моя? - удивлённо переспросил Константин.
        - Твоя, твоя. Будешь врать, что не хотел этого, не поверю. Но зачем? Не это проклятье я просила снять, не это!
        - Ты не довольна, что продолжаешь стареть? Но ведь это не моя вина! Может быть, тебе просто пришло время? Может, пора смириться со старостью и принять её?
        - Идио-от! - протянула она. - Не понимаешь? Дело не в возрасте, я в любой момент могу вернуть свои годы. Дело в том…
        Она критически оглядела Константина, словно только сейчас обратила внимание на его новую внешность. Хмыкнула, махнула рукой, передумав что-либо объяснять.
        - Завтра мы проведём ритуал. Завтра ты сделаешь то, о чём я тебя просила. Это моё последнее предложение, снимешь проклятье - проваливай на все четыре стороны. Если нет, к утру твоё тело отправится удобрять болота.
        Ему очень хотелось прыгнуть сейчас вперёд, впиться ей в глотку руками, а может и зубами, лишь бы придушить, свернуть шею, почувствовать хруст позвонков до того, как внутрь вломятся мужики с дубьём. Но пока он колебался, Настасья Филипповна резко развернулась и вышла, лязгнул засов. Константин уселся на лежанку, спокойный и злой. Завтра всё и решится.
        - Интересно, в чём же таком я перед ней виноват? - вслух подумал он. Смутно припомнилось, что и Николай перед смертью обвинял его в какой-то беде, свалившейся на графиню, вот только возможности расспросить как следует не представилось. - А может?..
        Ему пришла шальная мысль, что в действительности ритуал сработал. Не зря же цветные сгустки виделись ему оба раза? Но вдруг процесс принёс совершенно не те результаты, какие замысливала графиня? Может статься, причина её ярости кроется в том, что не досталось ей целительной силы, а вот он наоборот, сумел глотнуть из её кувшина!
        С одной стороны, к существованию сверхъестественных сил Константин по-прежнему относился скептически. С другой, они могли быть единственным логическим объяснением метаморфозе, постигшей его тело. Интересно, является ли признаком старения, что он перестал ощущать усталость и почти нечувствителен к боли?
        Раньше, замечая в себе изменения, он относил их к больным фантазиям, помрачению рассудка. Теперь же можно посмотреть на историю под другим углом. Например, дней десять назад, доведенный кошмарами до отчаяния, он пытался покончить с собой. Не рассчитал с узлом, петля не затянулась на горле, а сторожа удосужились не услышать истеричного мычания и заглянули в комнату только четверть часа спустя. И что? На шее не осталось даже синяка!
        В другой раз он потерял самообладание и спросонья набросился на дворовых, что приносили еду. В результате они били его вдвоём, долго и с удовольствием. Однако к вечеру он уже не страдал от побоев, а к утру напрочь забыл о происшествии. Пожалуй, эдакое бесчувствие не спишешь на признаки подступающего безумия. Теперь становится понятно… Но позвольте, что тогда происходит с графиней? Похоже, и она впервые за все века переживает настолько катастрофические изменения!
        Выходит, жертвоприношения больше не помогают ей, а раз за разом делают только хуже! Если завтрашний ритуал пойдёт по тому же сценарию, если ей не удастся вернуть молодость… Константин растянул губы в самой широкой за всю свою жизнь улыбке. Потребуется ещё несколько невинных жертв, зато с монстром будет наконец-то покончено. Жаждавший отмщения уголёк в его груди превратился в костёр.
        7.
        Спать в ту ночь он не ложился, занят был приготовлениями к последнему акту затянувшейся трагедии. Расправившись с ужином, прикрутил фитиль лампы, чтобы масло не растратилось слишком быстро. Долго возился, пытаясь укоротить рукоять скальпеля, но калёный металл не поддавался и в конечном счёте пришлось попросту отломить лезвие, придавив кончик ножкой кровати. Что ж, так даже лучше, прятать небольшие предметы между пальцами он выучился, что твой факир. Учитель в лице покойного Николая познакомил с азами этого искусства, а мастерство пришло с тренировками, заполнявшими бессонные ночи.
        Ближе к полуночи он переставил лампу под кровать, а услышав шаги в коридоре - прикрыл её одеялом. Пусть до последнего считают, что пленник спит, и отпирают комнату без опаски.
        Константин встретил конвоиров в дверях, чем немало их напугал. Он был абсолютно гол, и когда шагнул вперёд - мужики в растерянности попятились. В тесноте дверного проёма не было возможности сразу заломить ему руки, поэтому удалось выйти на свет и сухо бросить через плечо: "Сам пойду!" Удалось даже сделать три шага, прежде чем они опомнились, пустились следом и всё-таки навалились. Ну да ладно, не на то был расчет, лишь бы в комнату не заходили.
        Он в деталях знал, что случится дальше, и потому наслаждался каждым мгновеньем. Вот потайной переход, вот лестница наверх, вот гулкое медное брюхо, на которое едва хватает фонаря. Вот скамья, на которую в этот раз он с готовностью улёгся сам. Вот ремни охватывают конечности, вот удаляется свет. Пожалуй, пора. К моменту явления графини он уже был полностью готов.
        Настасья Филипповна тоже весьма удивилась, протянув руку. Она даже задержала на миг пальцы, не веря, что он готов и сегодня можно будет обойтись без прелюдий. Затем фыркнула, то ли радуясь, то ли выражая презрение, и тяжело, неуклюже принялась взбираться на своё место.
        Очень хотелось покончить со всем этим одним махом, но Константин лежал, не двигаясь, боясь испортить дело в последний момент. Он дождался, пока старуха усядется, станет двигаться вперёд и назад, пока расслабится и прикроет глаза, поверив, что по-прежнему всё в её руках. Только тогда он показал, чьи руки здесь на самом деле главные.
        Надрезанный ремень легко лопнул, и левая рука скользнула графине подмышку, ухватила за волосы, притянула вниз. Женщина охнула, дёрнулась, тогда правая рука легла ей на горло, а зажатое между пальцами лезвие впилось под скулу. Он стиснул графиню, не давая выкрутиться, а сам стал двигаться под ней, не позволяя сбавить темп.
        - Нет! Что ты делаешь, нет! - кричала она, ещё не понимая сути происходящего, а он продолжал, продолжал и продолжал. Он представил, как из-под дряблой груди показывается свечение той неведомой силы, что наделяло графиню бессмертием, а он вцепляется в мутный красный ком зубами и пьёт, пьёт, пьёт, поглощает его без остатка.
        - Не-е-е-е-ет!!! - завопила она, и в ответ на этот крик сверху выплеснулась кровавая река. Кровь заливала их обоих, только в этот раз бесстыдная тварь отчаянно выла, а её палач хохотал, продолжая крепко держать и двигаться, доводя ритуал до положенного конца.
        Звон набата пробился внутрь башни. Константин радостно оскалился, потому что всё шло точно по его плану. Грубо спихнув на пол воющую старуху, он рывком сел и принялся расстёгивать ремни на ногах. По чугунной лестнице загрохотали башмаки.
        - Беда, ваше сиятельство! - орал на бегу управляющий, - Пожар!
        Константина эта новость не обеспокоила. Устанавливая полную масла лампу под одеяло, он и так знал, что будет пожар.
        - Так ты, стало быть… Вот ведь! - неопределённо оценил увиденное управляющий и вытянул из-за спины кистень. Следом за ним понимались ещё двое, конвоиры, и каждый, едва голова его показывалась над полом, торопился достать из-за кушака какое-то оружие.
        Ждать, пока они навалятся скопом, Константин не стал. Едва освободив ноги, спрыгнул со стола и бросился на управляющего. Вид голого, окровавленного, яростно ревущего противника лишил мужчину присутствия духа, он отмахнулся слишком рано - железный шар не попал в висок, а пролетел перед глазами. Константин впечатал врага в стену и обломком скальпеля резанул за ухом. Без рукоятки глубокую рану было не нанести, но он не берёг свои пальцы и знал, куда требуется ткнуть: сталь провалилась в мягкие ткани целиком, в пробитой глотке забулькало, кровь брызнула струёй. Обратный удар кистеня по затылку уже не содержал никакой силы, и хотя управляющий какое-то время ещё стоял на ногах, оружие само вывалилось из его обессилевшей руки, так же как фонарь - из другой.
        Оставив первого слугу осознавать, что он уже покойник, Константин прыгнул на второго, опрокинул на кованые перила. Не имея больше оружия, обхватил рукой за голову, заломил её через чугунный прут и нажал всем весом, услышав хруст позвонков. Третий противник при виде такой всесокрушающей ярости даже не стал покидать лестницу, сразу кинулся обратно. Константин прыгнул следом, промахнулся, скатился по ступенькам и некоторое время приходил в себя, соображая в темноте, где верх и где низ. Мужик тем временем, отмахиваясь на бегу ножом, преодолел больше половины подземного хода, но всё равно не успел. Взрыв, разметавший остатки барского дома, обвалил подземелье почти по всей длине.
        - Жаль, как же жаль! - обратился Константин к графине, выбираясь с лестницы снова в башню. - Хотел прикончить его собственными руками!
        - Что это было? - старуха больше не рыдала и даже нашла силы подняться.
        - Десять бочек селитры, я полагаю. Там, в подвале, недалеко от моей тюрьмы. Вы же знаете, ваша светлость, как опасен этот товар, особенно при пожаре.
        Константин двинулся к ней, она сделала шаг назад. Невольно взглянула за спину - туда, где начиналась лестница вверх, на железный помост. Умом она понимала, что не сможет добраться первой, но теперь из башни попросту не было других выходов.
        Высоко под потолком лязгнул металл. Задрав головы, они увидели, как последний слуга, новый убийца, резавший вместо Николая горла жертвенным девушкам, опускает крышку люка и запирает её с той стороны. Константин пришёл в полный восторг и хохотал, пока не кончился воздух в лёгких.
        - Ну что, ваше сиятельство, вот мы и одни? - спросил он под эхо протопавших над головами сапог.
        Её глаза были круглыми от ужаса. Теперь осознание скорой смерти окончательно пришло к этому грязному чудовищу, к этому личу костяному в непотребном образе ведьмы, прятавшейся в ночь мясоеда в выгребной яме скотобойни. Константин шагнул к ней, и снова она качнулась назад.
        - Осторожнее, колодец открыт! - предупредил он с язвительной ухмылкой, а как только она оглянулась проверить - прыгнул.
        Они катались по залитому кровью полу на самом краю сливной ямы, вырывая друг другу волосы и выцарапывая глаза. Сил у поганой ведьмы оказалось всё-таки достаточно, чтобы даже теперь сопротивляться, не позволяя себя задушить.
        - Я прикончу тебя! Всё равно прикончу тебя, тварь! - шипел Константин. - Ты не имеешь права жить на этой земле. Трона тебе захотелось? Всю землю в крови решила утопить? Я, я утоплю тебя в крови!
        Он вдавил её лицо в густую лужу уже свернувшейся крови. Графиня кашляла, умоляла, что-то кричала. Через багровый туман в глазах Константин уже ничего не видел и не соображал, он был почти безумен, но всё же последние слова женщины достигли его помутившегося разума.
        - Ребенок? Какой ребенок?
        - Твой! Твой ребенок, тупица! Ты что, не понял до сих пор, почему я стала такой?
        - Врёшь! Ты бесплодна! - прорычал он, но уже поверил и ослабил хватку.
        - Сила твоя! Проклятая твоя сила! Она в самом деле могла снимать проклятья. Не знаю, как, но ты снял не то проклятье, а из-за ритуала всё пошло кувырком. Я родила всего через месяц и теперь не могу больше стать прежней. Вся моя сила перешла к ней.
        - Ты произвела на свет новую тварь? И сохранила ей жизнь?
        - Что ты говоришь?
        - Где он? - взревел константин, словно у него в последний момент отобрали мечту всей жизни. - Говори! С этим нужно покончить раз и навсегда!
        - Нет! Это же ребенок! Наш с тобой ребенок!
        - Говори!!!
        - Ни за что!!! - взвизгнула старуха в отчаяньи и изо всех сил ударила своими мощными ногами-тумбами.
        Заскользив по крови к колодцу, Константин пальцами, ногтями уцепился за неровности каменного пола. На самом краю он остановился и с утробным рокотом принялся подниматься на ноги. Графиня нащупала под рукой конец цепи, при помощи которой снизу вытягивали труп Николая. Понимая, что остался в жизни последний шанс, она подхватила тяжёлую сталь и хлестнула безумного студента, вложив в замах всю силу, на какую была способна.
        Рухнув всем весом на кривые пластины, Константин пробил запорный механизм и провалился в чёрную жижу, копившуюся здесь десятилетиями. Он завыл от ярости и обиды, попытался забраться обратно. Сразу сорвался со скользкой стены и провалился ещё глубже.
        Вверху знакомо застучало и заскрипело - старая ведьма поворачивала рычаги. Он понял, что происходит, заметался, ища спасения, но сверху уже лилось неудержимым потоком всё содержимое башенных баков. Смывая кровь, сдирая скальп, срезая лоскуты кожи о грубые стены, поток закружил Константина, втянул в водоворот и утащил в чёрную бездну сливных труб.
        Управа благочиния г. С.-Петербурга, 3-й экспедиции 2-й стол. От 6 сентября 17** года квартальный циркуляр.
        "<….>и высочайше благодарит за проявленное усердие, а особо за сыск беглых крестьян и горожан пропавших, отчего в городе несомненно спокойнее стало. В то же время, обращает внимание господ приставов, что по-прежнему чаще иных лет творятся в столице кражи тайные и ночной разбой, и меры к пресечению сих злодейств принимать следует решительно.
        Руководствуясь вышеуказанным, требую:
        1. Господам частным приставам службу квартальную и городовую усилить, обход постов старшими офицерами совершать чаще.
        2. Каждой части отрядить по два чина полиции, да по пяти - от пожарных команд, да от ночных сторожей столько же на помощь в разборе погорелого имения графини Н., проведение допросов, сыск виновных и для иных потребных следственных действий.
        3. Господину приставу 2-й городской части тело кучера, с места преступления бежавшего и по описанию свидетелей настигнутого, и покушавшегося при задержании на властный чин, передать судебным врачам вместе с прочими найденными на месте телами для вскрытия и заключения о причинах сумасшествия, ежели выявить их возможность представится.
        Городового П. представить к награде правами министра, а ежели выживет - ходатайство подать государю императору о личной награде. Героическому его примеру следовать и в назидание другим офицерам приводить.
        Старуху, извлечeнную из завалов, содержать в тюремной больнице под охраной, покуда здоровье не восстановит. Если разум к тому времени не вернётся и будет снова утверждать, что она и есть графиня Н., определить в дом призрения.
        Тако ж в приют приходской поместить несчастное дитя, что было у кучера отнято, если от потрясения девочка всё же оправится.
        Водонапорную башню разобрать, следы захоронений искать под ней, а равно по всему имению. Бригады для осушения болота будут присланы, но непосредственно в усадьбе сторонних лиц к работе не привлекать, соблюдать тайну следствия, слухи о семействе вурдалаков пресекать.
        4. То же и господину приставу 3-й части, уделить особое внимание делу о нападении на семью дачников в селе Озёрное. Отбитого у зверя мальчика охранять, надлежащему уходу и содержанию в покое содействовать. Следы укусов зафиксировать и сравнить со следами на останках малолетней девицы Марии Бортниковой, найденных накануне в болоте у деревни Ручьи. К сравнению привлечь зубных дел мастера, чтобы заключение дал о сходстве, а также принадлежности, зверь или человек кусал. Результаты сих действий не разглашать, дело считать особенно важным.
        Слухи о личе-людоеде костяном, в трясине обитающем, пресекать под угрозой каторги, как за подстрекательство к бунту. Необходимость облавы на болоте на своё усмотрение решить, при крайней нужде к местным охотникам обратясь, поскольку полицейских чинов свободных сейчас взять негде."