Сергей Лукьяненко
        ДВЕРЬ ВО ТЬМУ
        Часть первая
        КРЫЛАТЫЕ
        1. Солнечный котенок
        Все случилось из-за того, что я заболел.
        Было уже два часа дня, а я лежал в постели и листал сто раз перечитанного "Питера Пэна". Компресс, который мама утром повязала мне на шею, я давно снял и забросил в угол. Абсолютно не понимаю -- чем может помочь от кашля смоченная водкой вата? С мамой я, конечно, не спорю, но после ее ухода начинаю лечиться по-своему, то есть лежать с книжкой и ждать, когда болезням надоест такое скучное времяпровождение. Обычно помогает -- хоть и не сразу, а дня через два-три. Хорошо еще, что на улице было очень неуютно -- то на минуту выглянет солнце, то зарядит мелкий противный дождик. Правда, в комнату солнце не заглядывало -- так уж неудачно стоит наш дом, что новенькие девятиэтажки закрывают его со всех сторон. "В такой квартире только грибы выращивать",-- говорил папа, когда он еще жил с нами.
        Я опустил книжку на пол рядом с кроватью и лег на спину. Наверное, закрой я сейчас глаза, ничего бы так и не случилось. Но я лежал, глядя в потолок и слушая тиканье часов в прихожей.
        А через стекло прыгнул в комнату солнечный зайчик. Маленький, с ладошку размером, но удивительно яркий. Словно окно было открыто, а на улице светило жаркое летнее солнце. Наверное, кто-то забавлялся с зеркалом на балконе дома напротив.
        Зайчик проплыл по потолку, сполз на стену, заставил блеснуть вазу на комоде и остановился, чуть подрагивая, на спинке кровати.
        -- Не уходи,-- зачем-то сказал я, понимая, что сейчас зеркало дрогнет, и солнечный зайчик навсегда выскочит из моей комнаты.-- Останься...
        Вот тогда все и началось.
        Солнечный зайчик оторвался от кровати и поплыл по воздуху. Вначале я даже не понял, что такого не бывает. И лишь когда висящее в воздухе плоское пятнышко света стало раздуваться, превращаясь в пушистый оранжевый шарик, я понял -- случилось чудо.
        Из оранжевого светящегося меха вытянулись четыре лапки, потом хвост и голова. Моргнули и уставились на меня зеленые кошачьи глаза. Да и вообще, зайчик этот больше всего походил на котенка. Вот только он висел в воздухе, светился и казался невесомым как пух -- дунешь и улетит.
        -- Привет,-- мурлыкнул котенок.-- Спасибо за приглашение.
        Я закрыл на секунду глаза, но когда вновь посмотрел на котенка, он никуда не исчез. Даже подлетел поближе.
        -- Я в сказки не верю,-- самому себе сказал я.-- Я уже большой.
        -- Ну, по сравнению с девочкой, которая держала Настоящее зеркало, ты довольно большой,-- невозмутимо заявил котенок и опустился на одеяло. Я скосил глаза -- не повалит ли дым, но все было в порядке. Животом я чувствовал тепло, но не сильное. А котенок склонил голову и добавил: -- Но совсем взрослым тебя тоже не назовешь. Тебе сколько? Десять лет есть?
        -- Четырнадцать будет,-- как-то неожиданно успокоившись от делового вопроса, ответил я.-- Ты кто?
        -- Солнечный зайчик,-- с любопытством осматривая себя, ответил котенок -- Да, ну и внешность... Похож?
        -- На кого?
        -- На зайчика.
        -- Скорее на котенка.
        -- Немногим лучше,-- грустно заявил Котенок и потянулся. А я ничего лучшего не нашел, чем повторить:
        -- Ты кто?
        -- Но мы же уже пришли к единому мнению! -- с неожиданной обидой заявил Котенок.-- Солнечный зайчик, точнее -- котенок, потому что на него я похож куда больше! Что тут непонятного?
        Я даже растерялся. Ну да, маленький зеленый зверек, который ест камни,-- это просто маленькая зеленая камнеежка. Знаем, слыхали. А солнечный зайчик -- это солнечный котенок, потому что на зайчика он никак не похож.
        -- Так что же, любой зайчик может ожить, если его позвать? -- осторожно спросил я. Мне почему-то казалось, что Котенок на такой вопрос снова обидится. Но тот лишь гордо покачал головой:
        -- Вот еще! Любой! Только Настоящий свет, отраженный Настоящим зеркалом, может ожить.
        -- А что такое...-- начал я. Но Котенок конца вопроса дожидаться не стал. Он вскочил и, прохаживаясь по одеялу, принялся объяснять:
        -- Настоящий свет -- это солнечный свет. Но не всякий, а только тот, когда лишь один лучик из тысячи тысяч может пробиться к земле. Он бывает на рассвете или на закате...-- Котенок посмотрел в окно и брезгливо поморщился.-- Ну, или в такую погоду. А Настоящее зеркало -- это...-- Он замолчал. Снова открыл рот и виновато потер лапкой голову.-- Не знаю. Мне ведь и пяти минут еще нет, а с зеркалом я познакомился очень ненадолго. Настоящее зеркало... ну, это зеркало, которое отражает суть вещей. Они очень редко встречаются. В таком зеркале человек отражается таким, какой он на самом деле, а вещи -- такими, какие они должны быть. Поэтому Настоящие зеркала часто разбивают,-- неожиданно закончил Котенок.-- Вот. Что знал, то рассказал.
        Он легко спрыгнул с одеяла и спланировал на пол. Подбежал к окну, задрал мордочку и грустно произнес:
        -- Ну вот, солнышка уже нет. Так я и знал.
        Оранжевая шерстка Котенка светилась мягким теплым огнем. Нельзя сказать чтоб очень уж ослепительным, но почему-то в этом свете все было видно удивительно отчетливо. Под батареей я увидел закатившуюся туда невесть когда монетку, а на паласе ярко высветилось пятно от пролитого давным-давно чая. И в этот миг я наконец понял, что все это происходит по-настоящему. Я лежу в постели и разговариваю с Солнечным котенком, появившимся из Настоящего света и Настоящего зеркала.
        -- Так ты волшебный? -- тихо, словно стесняясь самого себя, спросил я. И Котенок эту интонацию почувствовал:
        -- "Я большой, в сказки не верю",-- передразнил он.-- Да! Волшебный. Если хочешь, я, конечно, наплету чего-нибудь про фотоны и магнитные поля. Только учти, я в них не верю.
        Меня его насмешка немного задела.
        -- А что ты умеешь? -- спросил я.-- Мяукать умеешь?
        -- Может, еще и мышей ловить? -- Котенок аж подпрыгнул от возмущения и снова повис в воздухе.-- Умею! Мяу! Похоже?
        -- Не очень,-- признался я.-- Но ты же волшебный, ты должен делать чудеса.
        -- Я сам по себе чудо,-- сказал Котенок и демонстративно отвернулся.
        Откинув одеяло, я опустил ноги на пол. Мне захотелось погладить Котенка, а может, даже извиниться перед ним, чтобы он не обиделся вконец и не убежал. Но тут я неожиданно закашлялся, и очень сильно.
        -- Болеешь? -- не поворачиваясь, спросил Котенок.
        -- Угу.
        -- Ложись.
        Котенок подлетел ко мне и вдруг оказался прямо у меня на шее, я даже испугался от неожиданности.
        -- Ложись, кому сказано,-- строго повторил Котенок.-- И не бойся, не укушу, простуженных мальчишек я не ем.
        Каким образом он на мне держался, не знаю. Когти, если они у него были, Котенок не выпускал. Может, просто парил в воздухе прямо передо мной? Я послушно лег, и он сразу же устроился у меня на шее, положив голову мне на подбородок.
        -- Это зачем? -- тихонько, чтобы Котенок не свалился, спросил я.
        -- Лечить тебя буду. Тепло?
        -- Да.
        -- Тогда лежи смирно. Станет жарко -- скажешь.
        Но жарко мне не было, только тепло. Я так и сказал. А Котенок полежал минуту, потом спрыгнул на пол и заявил:
        -- Ну вот и все.
        -- Хочешь сказать, я поправился?
        Он кивнул. Выглядел кивающий котенок очень забавно, но светящаяся как огонь шерстка заставляла относиться к нему серьезно.
        -- Но я ничего не чувствую! Только горло не першит...
        -- А что ты должен чувствовать? -- вдруг завелся Котенок. -- Ты же был только простужен! Здоровый парень, раскашлялся чуть-чуть -- и сразу в постель!
        Я хотел ответить, что в постель меня уложила мама, но передумал. В конце концов, мама давно ушла на работу... Интересно, а как она отнесется к говорящему и светящемуся котенку? Не испугается?
        -- А что ты еще умеешь? -- спросил я.
        -- Не знаю,-- признался он.-- Я еще маленький.
        -- А потом вырастешь?
        -- Вряд ли,-- сразу поскучнел Котенок.-- Настоящий свет -- штука редкая, а мне, чтобы вырасти, нужен именно он. О! Знаешь, что я умею? Находить всякие потерянные вещи вроде пуговиц и монеток! Во мне же Настоящий свет, от него ничто не спрячется!
        -- Здорово,-- не очень уверенно сказал я. И не удержался, протянул руку к Котенку и погладил. Он оказался не слишком горячим, чуть теплее самого обычного котенка. Когда-то у меня был кот, но потом мама заставила его отдать. У нее вдруг появилась аллергия на кошек.
        Котенок сделал вид, что даже не заметил моего прикосновения. Но, кажется, это ему понравилось.
        -- Еще я умею...-- начал Котенок,-- умею... Умею находить двери.
        Я засмеялся. Мне стало так весело -- то ли от хвастливого, но самокритичного волшебного Котенка, то ли от того, что горло больше не болело.
        -- Дверь я и сам могу найти! А если бы у меня волосы светились, так и в темноте бы находил.
        -- Глупый,-- снисходительно глянул Котенок.-- Я и вовсе не про обычные двери. Я умею находить Потаенные двери.
        В тот миг я конечно же не понял, о каких дверях идет речь. Но почувствовал легкую дрожь, словно по комнате пробежала волна холодного воздуха.
        -- Что это -- Потаенные двери? -- почему-то шепотом спросил я. И Котенок, тоже очень тихо, ответил:
        -- Потаенные двери ведут из мира в мир. Обычно люди их не видят, хотя иногда сами же и строят.
        Из мира в мир? Ничего себе...
        -- А где они? -- еще тише спросил я.
        -- Да где угодно,-- храбро заявил Котенок.-- У тебя в комнате тоже наверняка есть. Сейчас поглядим.
        И он побежал вдоль стены.
        Когда Котенок приблизился к ней, произошла удивительная вещь. Вначале я увидел три слоя обоев вдруг сквозь друга. И если второй слой я помнил -- мы клеили эти обои, когда переехали из старой квартиры, то третий явно остался от прежних хозяев. Под ними еще были газеты, даже названий которых я не знал. Дальше -- кирпич.
        А Котенок бежал вдоль стены, и я увидел под кирпичами некрашеную деревянную дверь!
        -- Стой! -- крикнул я, но Котенок не остановился. Лишь фыркнул и пробормотал:
        -- Вот еще, за такой дверью ничего веселого быть не может...
        Следующую дверь Котенок нашел в углу. Она была металлическая, серая, с маленьким штурвальчиком вместо ручки, как на сейфах. Здесь Котенок на секунду замер, потом хмуро предположил:
        -- Там, наверное, всякие фотоны-протоны и магнитные поля... Поищем еще.
        -- Поищем,-- согласился я. Мной овладел азарт. Я шел следом за Солнечным котенком, и ноги обдавало его теплом. Здорово! Особенно когда ты босиком и тебе совсем не хочется, только поправившись, сразу же снова заболеть.
        -- Во! -- радостно пискнул Котенок.--Шик, правда?
        Дверь действительно была красивая. Из черного дерева, с резными узорами, огромной бронзовой ручкой, немного выпирающей из обоев. Удивительно, чего только не увидишь в Настоящем свете!
        -- Заглянем? -- предложил Котенок.
        Вот сейчас я удивился по-настоящему.
        -- А можно?
        -- Разумеется. То, что ты видишь в Настоящем свете, всегда открыто для тебя.
        Я с сомнением пожал плечами. Посмотрел на себя -- трусы, майка и больше ничего. Даже тапочки не надел. А если за дверью -- какой-нибудь дворец, где начинается бал? Буду потом оправдываться: "Ну вы нашли место чаи распивать!"
        -- Знаешь, я оденусь,-- нерешительно сказал я. И Котенок мою нерешительность заметил.
        -- Глупый! -- закричал он.-- Думаешь, легко высвечивать Потаенные двери? Я же маленький! У меня сил надолго не хватит!
        И я не удержался. Да и кто на моем месте стал бы спорить?
        -- Как открыть?
        -- Посмотри на ручку,-- прошептал Котенок. Похоже, ему и вправду было трудно.-- Посмотри так, чтобы увидеть ее четко-четко. А потом берись и открывай.
        Я всмотрелся в ручку. Вначале она была чуть туманной, словно под матовым стеклом. А потом я увидел ее очень ясно. Бронза была шершавая, грубая, лишь по краям гладкая, будто отполированная множеством касаний. Неужели когда-то эту дверь открывали? Я протянул руку и почувствовал холод металла.
        -- Быстрее,-- жалобно произнес Котенок. И я потянул дверь на себя.
        Она была тяжелая, очень тяжелая. Словно петли закаменели от времени или не хотели пробуждаться от долгого сна. Но я тянул, и дверь медленно пошла на меня. Сквозь кирпич, и старые газеты, и три слоя обоев. Но я уже ничему не удивлялся.
        Нас обдало прохладным ветром. Тихо шумели деревья. И еще было темно. Хорошо хоть, что никакого дворца там не оказалось.
        -- Ночь,-- разочарованно сказал Котенок.-- Даже звезд не видно, а жаль. Звездный свет -- всегда Настоящий.
        Но через мгновение он воспрял духом.
        -- Ничего. Ночью мой Настоящий свет всегда может пригодиться.
        И он храбро перепрыгнул через мою ногу -- за дверь.
        -- Осторожно! -- крикнул я.
        Светящееся пятнышко мелькало уже в метрах десяти.
        -- Ерунда! Что может случиться с Солнечным котенком? Даже ночью? Пойдем, здесь трава!
        Я переступил порог. И почувствовал под ногами теплую траву. Здесь-то точно не осень. Лето или весна...
        -- Котенок! -- позвал я и пошел в темноту. Не грохнуться бы...-- Котенок!
        Светящееся пятнышко метнулось ко мне.
        -- Дверь! Глупый мальчишка!
        Я обернулся и увидел, как медленно закрывается в темноте светлый проем. Бросился назад, но руки уткнулись в камень. Я едва не рассадил лоб о скалу.
        Сразу стало страшно.
        -- Самый глупый в мире мальчишка,-- прыгал под ногами Котенок,-- что ты наделал?! Дверь закрылась!
        -- Вижу, что закрылась! -- заорал я.-- Так высвети ее! Откроем!
        Котенок ответил не сразу.
        -- Я попробую...
        Он подошел к камню вплотную, и я увидел, как сквозь серую тень проступают очертания двери из черного дерева. Еще я понял, что скала, в которой замурована дверь, огромна. Это даже не просто скала, а часть горы. Но вот дверь, как я на нее ни смотрел, не становилась четкой. И пальцы натыкались только на камень, а не на бронзовую ручку.
        -- Не получается,-- виновато сказал я.
        -- Сам понял,-- тихо ответил Котенок.-- Сквозь камень трудно видеть Потаенные двери. Это тебе не старые газеты. Разве что другую поискать... Три двери должны вести из мира в мир, это закон.
        -- Так ты не можешь? -- с подступающим ужасом спросил я. Искать теперь повсюду другие двери на Землю было глупо.
        Котенок молчал.
        -- Говори! -- завопил я.-- Чего молчишь?
        -- Не могу,-- прошептал Котенок едва слышно.-- Я маленький, я же предупреждал. И сил очень много потратил, когда открывал дверь в первый раз.
        -- Эх ты, Солнечный котенок,-- едва сдерживая слезы, сказал я и сел на траву у подножия скалы. В ногу больно впился острой камень, но я не обратил на это никакого внимания. Дверь в камне стала едва различима.-- Может, камень обколоть?
        -- Не знаю, поможет ли это,-- печально сказал Котенок и прижался к моей ноге. Вся злость сразу куда-то улетучилась. -- Ты тоже виноват, глупый мальчишка. Надо было следить за дверью.
        -- Предупредил бы... И что ты меня все время зовешь глупым мальчишкой?
        -- если ты уверен, то буду звать умным,-- продолжал задираться Котенок.
        -- У меня имя есть!
        -- Ты же не представился.
        Минуту мы молчали, потом Котенок тихо спросил:
        -- А как тебя зовут?
        -- Данька.
        -- Бывают имена и похуже,-- философски заметил Котенок. -- Ладно, не паникуй. Надо дождаться рассвета. Мне бы чуть-чуть Настоящего света -- и я смогу высветить эту Потаенную дверь.
        -- Правда?
        -- без всякого сомнения,-- поклялся Котенок.-- Ты небось тоже на голодный желудок марафон не осилишь?
        -- Да я и так не осилю,-- признался я.-- А откуда ты знаешь про марафон?
        -- Прежде чем Настоящий свет отразился от Настоящего зеркала, я много чего успел увидеть.
        -- А что то за зеркало? Откуда взялось?
        -- Да не знаю я... Оно очень старое, его взяла маленькая девочка и стала пускать зайчики... Фу, слово-то какое глупое! Зайчики!.. А девочка и не подозревает, какая удивительная вещь у них в доме хранится.
        Я сидел рядом с Солнечным котенком и думал. О том, что во многих домах могут пылиться Настоящие зеркала, способные сотворить чудо. А мы проходим мимо, не догадываемся подставить их под утренний свет...
        -- Котенок, а как узнать, Настоящее зеркало или нет?
        -- Просто посмотреть в него. И захотеть увидеть себя таким, какой ты есть. Но люди боятся таких зеркал, предпочитают видеть свое отражение, а не суть. А некоторые уже и не умеют видеть, они способны только смотреть.
        -- И в чем тут разница -- видеть или смотреть?
        -- Глупый, глупый Данька,-- печально сказал Котенок. -- Ты действительно еще маленький...
        Я обиделся и не стал переспрашивать. А Котенок повозился у моих ног, потом виновато спросил:
        -- Не холодно?
        -- нет.
        -- Ты не обижайся, если я буду обзываться. На самом-то деле я во всем виноват. Расхвастался...
        -- Да ладно. Дождемся рассвета и вернемся домой. Жаль только, ничего не увидели.
        -- А что тут видеть,-- сонно отозвался Котенок.-- Маленькая долина между скалами. Сто метров на двести, не больше... Ручеек, пара деревьев и несколько валунов.
        -- Откуда ты знаешь?
        -- Вижу.
        -- Так ведь темно!
        -- Во мне Настоящий свет,-- зевнув, напомнил Котенок. -- Данька, давай спать...
        -- Я не хочу.
        -- Тогда помолчи, а я посплю...
        Вам когда-нибудь доводилось сидеть в полной темноте, держа на коленях спящего котенка? Да, именно в темноте, потому что когда Солнечный котенок уснул, шерстка его стала светиться не ярче неоновой лампочки в детском ночнике. Что бы вы в такой ситуации сделали?
        Точно. Вот и я тоже уснул.
        2. Мы ждем рассвета
        Проснулся я от озноба. Котенок спал, и от него шло ровное тепло, но хватало его только на живот и немного на ноги. А по плечам разгуливал прохладный ветерок.
        Я поежился, и котенок сразу поднял мордочку, засветившись в полную силу:
        -- Замерз, да?
        -- Спрашиваешь.-- У меня зуб на зуб не попадал, да и есть хотелось ужасно.-- Вот простыну опять...
        -- Вылечу,-- без особого энтузиазма пообещал Котенок. -- Ладно, уже немного осталось. Это перед рассветом всегда становится темно и холодно.
        -- Значит, вот-вот рассветет.-- Я осторожно опустил Котенка на землю и попрыгал, чтобы согреться. Помогло это плохо.
        -- Может, мы мало спали? -- предположил я, снова усаживаясь на траву.
        -- Семь с половиной часов, куда уж больше,-- сказал Котенок.-- Знаешь, какое чувство времени у Солнечных котят?!
        У меня вдруг возникло жуткое подозрение. Но я не спешил его высказать, а вместо этого спросил:
        -- Ты до рассвета точно дверь не откроешь?
        -- Никак.
        -- А если... ну, в общем... вдруг здесь очень большая ночь?
        -- Какая?
        -- Несколько месяцев, как на полюсе!
        Котенок помолчал, потом прошелся по траве взад-вперед и грустно сказал:
        -- Я надеялся, что ты об этом не подумаешь.
        Обхватив руками плечи, я смотрел на сконфуженного Котенка. Потом спросил:
        -- Так что же, мы среди этих гор и останемся? Здесь же и есть-то нечего!
        -- Мне тоже,-- огрызнулся Котенок.-- Зато вода есть, можешь попить.
        -- Меня дома уже ищут,-- вдруг сообразил я.-- Не знают что и подумать -- исчез из постели, даже тапочки не надел!
        -- Давай немного подождем,-- предложил Котенок. И мы ждали -- молча, потому что говорить нам не хотелось, лишь Котенок со своим чувством времени объявлял каждые прошедшие пятнадцать минут. Когда он со вздохом сказал "час", я взорвался:
        -- И где же рассвет?
        -- Нет пока,-- признался Котенок.-- И я его не чувствую. Солнышко еще где-то далеко. Подождем немно...
        -- Хватит,-- оборвал я.-- Надо что-то делать.
        -- Есть один вариант,-- со вздохом произнес незадачливый волшебник.-- Я же умею летать. Сейчас взлечу и буду лететь, пока не наткнусь на рассвет или закат.
        Прозвучало это так, словно рассвет и закат были толстыми каменными стенами. Я невольно улыбнулся.
        -- А дальше?
        -- Когда подкреплюсь, вернусь к тебе. У Солнечных котят отличное чувство направления, я тебя обязательно найду. Откроем дверь -- и готово.
        -- Так что же ты раньше этого не предложил? -- возмутился я.
        -- Понимаешь, я ведь уже не солнечный лучик,-- признался Котенок.-- Я буду лететь очень быстро, но может понадобиться несколько дней.
        Вот тут мне стало страшно по-настоящему.
        -- Ты представляешь, что говоришь? -- прошептал я.-- Что со мной потом дома сделают?
        -- Другого выхода нет. Ждать -- или лететь.
        Я отвел взгляд от Котенка. И вдруг понял, почему возмутился этим предложением. Мне страшно.
        Я, наверное, стал бояться темноты. А без Солнечного котенка темнота станет полной. И... что, если он не прилетит?
        -- Давай,-- выдавил я.-- Лети. Только быстро, а то передумаю.
        Он понял.
        -- Анька, не вешай нос. Я буду лететь очень быстро. Если захочешь пить -- ручеек прямо перед тобой, метрах в тридцати. Жди.
        И прежде чем я успел сказать, что передумал, что не смогу ждать его в одиночестве и мраке, Солнечный котенок подпрыгнул и взвился в воздух. Оранжевый комочек света стремительно поднялся, превращаясь в крошечную точку на черном небе. И полетел прочь. Действительно очень быстро: я потерял его из виду за несколько секунд. Только хватит ли ему сил все время мчаться с такой скоростью?
        Минут десять я ревел, уткнувшись в густую, мягкую траву. Как ни странно, это меня капельку согрело. Поднявшись, я пошел на поиски ручейка, о котором говорил котенок.
        Странное это дело -- бродить во тьме. Теряется и расстояние и время. Лишь камни, изредка попадавшиеся под ноги, доказывали, что я не топчусь на месте.
        Руки я держал перед собой, боясь, что в любой момент оступлюсь, но вскоре услышал журчание воды, а еще через мгновение трава под ногами сменилась влажным песком.
        Нагнувшись, я жадно пил холодную чистую воду. Потом, отойдя на несколько шагов -- так, чтобы слышать ручеек,-- лег навзничь в траву, высокую, сомкнувшуюся надо мной.
        Делать было совершенно нечего. Раньше я и не подозревал, как выматывает полное безделье. Я лежал, слушая плеск воды и гул ветра где-то далеко-далеко вверху. Лежал, наверное, очень долго. А потом снова заснул.
        Разбудили меня шаги. Я открыл было рот, чтобы окликнуть вернувшегося Котенка, но вовремя сообразил, что эти шаги другие: тяжелые, человеческие.
        Сразу вернулся страх.
        Шаги приближались сразу с двух сторон. В нескольких метрах от меня идущие встретились. И я услышал тягучий голос:
        -- Там нет никого.
        -- Там нет никого тоже.
        Я понимал говорящих, хотя мне почему-то казалось, что они говорят на чужом языке. И от этих медленных, тяжелых голосов меня пробила дрожь. Я замер, боясь шевельнуться.
        -- Здесь никого. Но дозорный видел свет.
        -- Дозорный видел Настоящий свет.
        -- Это невозможно.
        -- Но дозорный видел.
        -- Здесь нет света. Здесь нет никого.
        -- Тот, кто светил, улетел.
        -- Или ушел по скалам. Здесь низкие скалы.
        -- Нас обвинят в медлительности.
        -- Это плохо. Надо сказать, что здесь был Крылатый, убежавший вчера.
        -- Нас спросят, где его сердце.
        -- Мы скажем, что он защищался. Мы скажем, что залили долину Черным огнем.
        -- Это расточительно. Это плохо.
        -- Но это лучше медлительности.
        -- Да. У тебя есть Черный огонь?
        -- В башне.
        -- У меня нет Черного огня. Мы полетим в твою башню, возьмем огонь и сожжем долину.
        -- Так хорошо. Летим.
        И я увидел, как во мраке разворачивается ТЬМА. Черные полотнища тьмы, чернее темноты, непрогляднее мрака. Две пары огромных крыльев. В лицо ударил ветер, наполненный едким нечеловеческим запахом, и ТЬМА взвилась в небо.
        Несколько минут я лежал, убеждая себя, что мне приснился кошмар. Но едкий запах еще держался в воздухе, а на том месте, где стояли говорившие, я нащупал выдранную вместе с дерном траву.
        Ждать возвращения тех, то при ходьбе вырывал с корнем траву, мне совершенно не хотелось. Еще больше не хотелось дожидаться Черного огня, чем бы он ни был.
        Я встал, чувствуя, как мир сжимается вокруг, превращаясь в клетку из темноты и страха. Ах, котенок, котенок, неужели ты не догадывался куда могут привести Потаенные двери?
        -- Я не боюсь,-- громко сказал я. Темнота не ответила. -- Я уже большой. Я уйду по скалам, здесь низкие скалы.
        Темнота молчала.
        Вытянув руки, я побрел вдоль ручья, и тьма шла вместе со мной. Уткнувшись в скалу, я понял, что вода стекает по ней. Почти бесшумно -- значит скала не было отвесной. Это хорошо. Шестое чувство подсказывало мне, что нужно подниматься вдоль воды, чтобы ее тихий шелест заглушал мои движения.
        Пошарив по камню, я нашел жалкий уступ, встал на него. Потом на следующий. Зацепился за какой-то кустарник, хорошо еще, что не колючий, и продвинулся на следующий метр. Не так уж и трудно, тем более что высота не чувствовалась.
        -- Я не сорвусь,-- прошептал я неизвестно кому.-- Слышите? Не сорвусь. Так не бывает -- попасть в волшебный мир и сорваться со скалы...
        Камень под моей ногой дрогнул. Я затаил дыхание, и дальше пришлось подниматься молча. Минут через десять, коснувшись ладонью губ, я почувствовал вкус крови. Пальцы стерлись о камень. Наверняка то же случилось и с ногами, но проверять я не стал. Висеть на скале, как таракан на стенке, было невозможно, и я продолжил подъем.
        Минут через пять, когда я понял, что устал до предела и вот-вот сорвусь, я выбрался на небольшой уступ. Тесно прижался к скале, сел, свесив ноги во тьму. Интересно, высоко ли? Метров пять, десять? Явно мало для того, чтобы спрятаться от непонятного оружия летающих тварей.
        Сняв бесполезную майку, я по очереди обматывал руки и ноги, выжидая несколько минут, чтобы остановить кровь. Подъем разгорячил меня, холод больше не чувствовался. Оставив рваную и перепачканную майку на уступе, я продолжил первое в своей жизни восхождение. Журчание воды по левую руку было моим проводником. Один раз я даже попал на мокрый участок скалы, где брызги падали мне на голову. Пришлось медленно и осторожно сдвигаться вправо, чувствуя, как предательски скользок стал камень. Иногда я отдыхал, если попадались надежные площадки, потом вновь начинал подниматься. И тьма ползла за мной, скрывая высоту и растворяя в себе время. Быть может, я карабкался полчаса, может, несколько часов, не знаю. Единственное, что я знал точно,-- никогда еще я так не уставал.
        А потом над головой захлопали крылья, и, посмотрев вверх, я увидел несущийся сквозь темноту МРАК. Две тени парили почти на одном уровне со мной, и, вжимаясь в скалу, я услышал свистящий шепот:
        -- Лей...
        Я ничего не увидел, лишь снизу послышался треск, словно по всей долине захрустели невесть откуда взявшиеся сухие сучья. Потом зашипела вода в ручье. И ударила волна горячего, раскаленного воздуха.
        Прижавшись к мгновенно нагревшемуся камню, я задыхался от удушливого жара. Дующий снизу ветер трепал мне волосы, и я вдруг почувствовал, как на расцарапанных ногах запекается кровь.
        Все кончилось так же внезапно, как и началось. Летающие тени исчезли, зной отступил. Я висел на скале, и кожа запоздало покрывалась потом.
        Черный огонь угас. Но за те мгновения, пока подо мной сгорала долина, я успел понять, что взобрался уже очень высоко. Метров пятьдесят не меньше. И я был уверен, что спуститься не смогу. Значит -- вверх.
        -- Я не боюсь,-- как заклинание повторил я.
        Темнота и тишина ползли по скале вместе со мной. Становилось все холоднее, пальцы на руках онемели, ног я почти не чувствовал. Выбравшись на очередной уступ, я долго лежал, собирая остатки сил, потом пошарил пред собой рукой, нащупывая скалу. Но пальцы коснулись лишь мягкой, живой травы.
        Я смог. Я поднялся, выбрался из каменной западни и оказался, кажется, на каком-то плато, где дул ровный холодный ветер, а трава была влажной от росы. Быть может, дальше тоже вздымались горы, но я ощущал вокруг себя огромное свободное пространство. Здесь можно было бы дождаться Солнечного котенка... будь у меня хоть какая-то одежда и пища.
        Наверное, еще час-другой назад я бы опять разревелся. От холода и одиночества, от полной безнадежности. Но бегство от существ из мрака и подъем по скале что-то изменили во мне. Это дома, подравшись на улице или получив от мамы очередной нагоняй, я мог плакать. Здесь было слишком страшно для слез.
        А для того чтобы лежать на траве и тихо замерзать, ожидая моего незадачливого волшебника, я был слишком горд.
        Поднявшись с земли, я прижал ко рту ладони и закричал:
        -- Э-э-й!
        Наверное, я просто хотел услышать эхо. Убедиться, что в темноте есть еще какие-то звуки, кроме биения моего сердца.
        Но еще прежде чем далекое эхо вернуло мой слабый крик обратно, в нескольких шагах от меня зашуршала трава. И кто-то невидимый во тьме сказал:
        -- Если ты шевельнешься, я убью тебя.
        Не испугался я лишь потому, что этот голос вовсе не был похож на свистящее шипение крылатых существ. Просто человеческий голос.
        -- Я не шевелюсь,-- тихо ответил я.
        -- Что ты здесь делаешь? -- донеслось до меня. Кажется, чуть ближе, чем в первый раз. Невидимый собеседник подкрадывался ко мне.
        Что я делаю? Ну и вопросик. Жду Солнечного котенка, медленно замерзаю, ору из последних сил...
        -- Я жду рассвета,-- по прежнему не шевелясь, ответил я.
        Кто-то схватил мою руку, и я вздрогнул.
        -- Рассвет придет,-- прошептали мне в самое ухо. Я ощутил чье-то дыхание и едва удержался от крика.
        -- Рассвет придет. Ты рисковал, я мог тебя убить.
        -- Да? -- невольно спросил я. И услышал тихо звяканье металла.
        -- Ты видел Летящих?
        -- Они залили долину внизу Черным огнем,-- надеясь, что отвечаю правильно, сказал я.
        -- Я слышал. Они охотились за мной.
        -- И чуть не убили меня.
        Похоже, эти слова решили дело. Голос незнакомца стал смущенным:
        -- Никогда не думал, что в этих местах кто-то есть. Извини. Хорошо, что ты цел... Пойдем.
        Меня мягко потащили в сторону. Я вытянул вперед свободную руку и сразу же услышал вопрос:
        -- А где твои очки?
        -- У меня их никогда не было.
        -- Ого... Ты, ты осторожнее, здесь деревья.
        Я ойкнул, налетев на упругую колючую ветку, но обижаться на запоздалое предупреждение не решился.
        -- Мы уже рядом. Нагнись.
        Я послушно нагнулся и почувствовал, как по лицу скользнула плотная ткань. Вслед за незнакомцем я протиснулся сквозь узкий разрез и ощутил, как тепло внутри. Это было что-то вроде маленькой палатки.
        -- Закрой вход... а, ты же не видишь. Садись.
        За моей спиной прошелестела ткань. Потом раздался щелчок -- и в глаза, сразу со всех сторон, ударил свет!
        Зажмурившись, я выждал несколько минут, борясь с неприятным ощущением, что меня разглядывают. Рискнул приоткрыть один глаз и, все еще жмурясь, осмотрелся.
        Это действительно оказалась маленькая круглая палатка. Изнутри она была чисто-белой и мягко светилась.
        Передо мной на корточках сидел мальчишка не старше меня самого. Худой, светловолосый, очень бледный, что меня совершенно не удивило. На нем были только короткие мятые шорты из ярко-синей ворсистой ткани; на широком кожаном поясе висел нож в длинных тонких ножнах.
        Страх у меня начал проходить. Я-то ожидал увидеть взрослого громилу со зверским лицом, а не ровесника.
        -- Я тебя не знаю,-- с подозрением сказал мальчишка.
        -- И я тебя тоже,-- парировал я. В палатке было тепло и светло. Существа из мрака казались здесь просто дурным сном. Я совершенно не боялся.
        -- Ты откуда? -- продолжал допрос мальчишка. Руку он держал на ноже, словно готов был в любую минуту пустить его в дело.
        -- Издалека,-- честно и бесполезно ответил я. Как ни странно, моего собеседника ответ устроил. Но без уточнений не обошлось.
        -- Где твои родители? Где твои друзья?
        -- Там, где светло.-- Со злости я решил разнообразить ответы. Эти слова неожиданно подействовали.
        -- Извини,-- как-то виновато пробормотал он.-- Мои... ладно. Ты совсем один?
        Правда -- это такая удобная штука, что нет никакой надобности заменять ее ложью. И так из нее можно сделать что угодно.
        -- У меня был друг, но он ушел искать свет.
        Мне почему-то показалось, что после того вопросы о друге отпадут. И я не ошибся. Мальчишка шмыгнул носом и протянул мне руку.
        -- Лэн.
        -- Данька.-- Я пожал ему ладонь.
        -- У меня тоже был друг,-- неожиданно сказал он.-- Но ему не удалось вырваться из башни. Он был Старшим.
        -- А мой друг был младше.
        -- Да? -- Он явно удивился.-- Ты что собираешься делать?
        -- Выбираться отсюда.
        -- Пойдешь в наш город?
        А почему бы и нет? Меня здорово разморило в тепле, но я старался не терять нить разговора. Чем сидеть голым в горах и ждать котенка, который может и не появиться, лучше уж пробираться к цивилизации.
        -- А меня там нормально примут? -- осторожно поинтересовался я.
        -- Спрашиваешь! -- возмутился Лэн.-- Если я за тебя поручусь, то все будет в порядке... Ты не думай, я не хвастаюсь!
        -- Да я верю,-- вяло ответил я.-- Лэн, можно мне поспать?
        -- Ну я и дурак! -- Лэн вскочил и стал рыться в маленькой сумке, валяющейся в углу.-- Ты же есть хочешь, точно? Извини, у меня немного...
        Через минуту я ожесточенно грыз жесткое, не то копченое, не то просто высушенное мясо. Когда от куска ничего не осталось, Лэн потянул мне горсть фиников или чего-то очень на них похожего и фляжку.
        -- А ты? -- вяло сопротивлялся я, уже начиная поглощать финики.
        -- Ты Старший, раз мы теперь пойдем вместе,-- наставительно сказала Лэн.-- И вообще, я сегодня уже ел.
        Может, это и нехорошо, но больше я не спорил. Допил из фляжки густое сладкое молоко (на вкус оно было как слегка разведенная сгущенка), виновато посмотрел на Лэна. А он уже раскладывал на полу коротенькое одеяло.
        -- Давай спи, потом все решим,-- чуть ли не подталкивая меня к одеялу, сказал Лэн.-- Спи.
        Странно он себя вел. С одной стороны, словно действительно решил, что я старший и он должен мне прислуживать, как... ну, как молодой солдат старому, что ли. И одновременно заботился так настырно, словно я был ребенком, а он взрослым.
        Но подумать как следует я не смог. Лег -- и словно провалился. Вот что такое -- не есть, мерзнуть, а потом вдруг попасть в тепло и перекусить.
        Проснулся я от того, что Лэн навалился на меня и зажал ладонью рот. Честно говоря, со сна я решил, что он просто усыплял мою бдительность, а теперь решил задушить. И я стал выворачиваться, пихая Лэна в живот локтем. Он ойкнул и зашептал в самое ухо:
        -- Тихо, дозорный! Тихо!
        Я замер. И услышал, как над нами, совсем низко, тяжело и медленно хлопали огромные крылья. Мы лежали, прижавшись друг к другу, а вверху парило что-то страшное даже на звук.
        Наконец шелест крыльев исчез вдали. Мы сели. Лэн посмотрел на меня и тихо сказал:
        -- Улетел. К ближайшей башне.
        -- Ну и здорово,-- еще плохо соображая, ответил я.
        -- Да он же нас увидел! -- вдруг выкрикнул Лэн. И всхлипнул, явно собираясь разреветься.
        Тоже мне, отважный воин сказочной страны. Я схватил его за плечо:
        -- Лэн! Опомнись! Сваливать надо!
        -- Что?
        -- Бежать, драпать...-- Я хотел добавить "рвать когти", но вспомнил летающих монстров и передумал.
        -- Да-да,-- Лэн мгновенно развил бурную деятельность. Засунул одеяло в сумку, открыл палатку (свет при этом мгновенно погас), выкинул сумку наружу. Из темноты дохнуло холодом.
        -- Выходи,-- строго, словно я делал что-то неприличное, сказал Лэн. Я пожал плечами и на ощупь направился к выходу.
        -- Подожди...
        Мне в ладонь легла холодная гибкая лента.
        -- Одень очки.
        -- А ты?
        -- Но я же буду в Крыле! -- удивился Лэн.
        Выбравшись из палатки, я приложил ленту к глазам. И вздрогнул. Тьма расступилась. Я увидел холмистую равнину, опоясанную горами, редкие деревца вокруг нас. Посмотрел вверх -- и взгляд уткнулся в низкое серое небо. Какое-то очень низкое и плотное, словно отлитое из свинца. Завязав ленту на затылке, я покрутился немного, проверяя, прочно ли держатся странные "очки". Ничего, нормально держались. Это был не прибор ночного виденья, как те, что показывают в кино,-- ну, когда чем теплее предмет, тем ярче он светится... Эта штука просто превращала ночь в сумрак.
        За моей спиной раздался шорох. Я обернулся и увидел, как маленькая круглая палатка с Лэном внутри вздрогнула и начала сминаться. Не просто упала, а съежилась, обтянув стоявшего внутри мальчишку, превратившись во что-то вроде комбинезона и плаща одновременно. Вдоль рук Лэна теперь свисали широкие черные складки ткани. Крылья?!
        Лэн подошел ко мне -- перед глазами у него был маленький прозрачный щиток, наверное, тоже позволяющий видеть в темноте, подобрал свою сумку и безнадежно сказал:
        -- Ничего не выйдет. Ты-то без Крыла. А пешком нам не убежать.
        Меня эти слова разозлили. Если бы я раздумывал, удастся ли нет убежать, я бы так и остался внизу дожидаться Черного огня.
        -- Где твой город?
        Лэн поколебался, потом махнул рукой:
        -- Там. Надо лететь над рекой... ну, а потом еще идти.
        -- Река далеко?
        -- Полчаса пешему.-- Лэн с надеждой посмотрел на меня. -- Ты что-то придумал?
        -- Не знаю,-- уклонился я от ответа.-- Но, в крайнем случае, ты ведь можешь улететь.
        Лэн отвернулся.
        -- Данька... Я потерял Старшего не по своей вине, клянусь.
        -- Я верю,-- растерянно сказал я.
        -- Так зачем говоришь, что я могу тебя бросить?!
        Я осторожно взял его за руку. Под черной тканью пальцы казались жесткими и напряженными.
        -- Лэн... Брось. Я вовсе не это имел в виду. Просто если хоть один может спастись, то...
        -- Ты бы меня бросил?
        Я опустил глаза. Что бы я сделал, появись в небе черные тени? Если бы я мог улететь, а почти незнакомый мне мальчишка -- нет? Что бы я сделал? Не знаю.
        К счастью, Лэн понял мое молчание по-своему.
        -- Вот видишь, Данька,-- уверенно сказал он.-- Я тоже. Правда.
        -- Пойдем к реке,-- предложил я.-- Надо торопиться.
        И мы пошли. В очках это было совсем нетрудно, и минут через двадцать мы вышли к обрывистому склону. Под нами текла река.
        Нормальная горная река. Очень быстрая, довольно узкая и с торчащими из воды там и тут камнями.
        Моя гениальная идея сразу показалась мне дурацкой. Но показать это Лэну было никак нельзя. Я поежился и сказал:
        -- Мы спускаемся к реке, там ты превращаешь свой костюм в палатку...
        -- Во что?
        -- В укрытие. Оно не пропускает воду?
        -- Нет конечно!
        -- Отлично. Мы в него забираемся, сталкиваем в воду и плывем до города.
        -- Да? -- недоверчиво спросил Лэн.-- Крылу после этого конец придет.
        -- Иначе он тебе придет, болван!
        Лэн вздохнул.
        -- Ладно. Хоть спланирую напоследок... Цепляйся, Старший!
        Я неуверенно подошел к нему со спины. Лэн многозначительно покрутил пальцем у виска:
        -- В твоем городе ухитряются летать с грузом на спине?
        -- Мы вообще не летаем с грузом,-- признался я.
        -- Тогда смотри...
        Лэн заставил меня повиснуть на нем спереди, обхватив руками за шею, а ногами за пояс. В американских боевиках так виснут на отважным полицейских спасенные из лап террористов дети. Но Лэн-то не был полицейским с фигурой Шварценеггера. Он пошатывался, коленки у него явно подгибались, но он все же подошел к самому краю обрыва. Я глянул через плечо, и мне расхотелось участвовать в этом эксперименте.
        -- Лэн,-- начал я. Но он меня не слушал. Он шагнул в пропасть.
        Закрыв глаза, я вцепился в Лэна, как голодный клещ в жирную собаку. За спинок Лэна тяжело хлопали крылья. Мы то ли падали, то ли все-таки летели, черт его знает. Потом Лэн напрягся, и крылья захлопали чаще. Мы замедлили спуск, потом нас тряхнуло.
        -- Слезай,-- строго сказала Лэн. И, не удержавшись, рухнул на камни.
        Мы стояли у самого берега на мокрых камнях. Планировали мы метров двести, не меньше.
        -- Отлично слетели,-- сказал я, и Лэн расцвел в улыбке. -- Ну что, будем пробовать?
        -- Будем.
        Вблизи река казалась куда быстрее, но одновременно и шире, так что шансы у нас действительно были. Мы разложили палатку-укрытие, стащили ее на мелководье, запрыгнули внутрь и закрыли вход. Потом нам пришлось вылезать и оттаскивать палатку дальше от берега, потом мы мучились с пропускающей воду дверью...
        Когда укрытие поплыло более или менее устойчиво, я запоздало поинтересовался у Лэна:
        -- А водопадов на этой реке нет?
        -- Нет, только пороги,-- успокоил меня Лэн.
        Дальше мы плыли молча, перекатываясь по мокрому дну палатки, налетая друг на друга, временами выглядывая в крошечное окошечко, которое на комбинезоне Лэна было очками. Как ни странно, но минут через пять каждый толчок в дно палатки стал вызывать у нас не страх, а лишь веселый смех. Не знаю, почему так храбрился Лэн. Я-то просто не мог воспринимать происходящее всерьез. Просто классный аттракцион. Только бы быстрее вернулся Солнечный котенок и нашел меня. А в том, что он найдет, я не сомневался. Все-таки он был волшебником, пусть и маленьким.
        Плыли мы часа два, прежде чем Лэн сказал, что узнает окрестности города.
        3. Клуб Старших
        Город, где жил Лэн, меня поразил.
        Почему-то я был уверен, что город окажется спрятанным под землей, что это будут узкие сырые пещеры с замаскированными входами, у которых дежурят мрачные громилы с огромными мечами в руках. А мы, пройдя не больше часа, вышли к самому обыкновенному городку, стоящему на холмах и никак не замаскированному. Ну ладно, сейчас-то ночь -- жутко длинная местная ночь. А очков, позволяющих видеть в темноте, у врагов может и не быть. Но как же днем? Или днем существа из мрака не летают, они ночные? Но тогда они должны видеть в темноте...
        Ерунда какая-то получалась. Мы дошли до самой окраины, никого не встретив, и только здесь к нам подошли двое крепких парней. У одного через плечо болтался арбалет, у другого на поясе висел длинный нож. Одежда на них была довольно обычная, брюки и куртки, ничего похожего на странный комбинезон-крыло-убежище Лэна. Парни с любопытством оглядели меня, хмыкнули, потом уставились на Лэна. Тот сразу опустил глаза, замялся и подался ко мне.
        -- Привет,-- как-то задумчиво, словно решая, стоит ли вообще здороваться, произнес парень с арбалетом.
        -- Здравствуй, Шоки,-- торопливо сказал Лэн.-- Как в городе?
        -- В городе нормально. А где твой Старший?
        -- Нас поймали,-- быстро, но сбивчиво начал Лэн.-- Мы так дрались, но нас поймали, а потом потащили в башню, и Керт сказал, чтобы я вызвал помощь, а сам отвлек Летящих...
        -- Почему не наоборот, Лэн? Почему не ты отвлекал, чтобы Керт летел за помощью?
        -- Он же плохо летал! -- отчаянно воскликнул Лэн.-- Вы же знаете, он уже тяжелый! Керт понял, что ему не уйти, и велел мне...
        -- Предупреждал я Керта, что с этим сопляком он влипнет, -- вступил в разговор парень с ножом.-- В какой башне ты его бросил?
        -- Я не бросал!
        -- Где Керт?
        -- В Круглой башне на Восточном хребте. Там, где...
        -- Знаю. Поздно уже его выручать -- Керт давно с НИМИ. А что за придурка ты привел?
        Тут я не выдержал. Таких козлов, как эти два парня, в старших классах у нас полно. И если им сразу не дать отпор, то будет только хуже.
        -- Придержи язык, шестерка! -- сказал я.-- И кончай наезжать на Лэна! Ты слишком много стараешься думать, тебе это вредно!
        Парни остолбенели. Потом Шоки подошел ко мне и процедил:
        -- Кто твой Старший, парень? И во сколько он тебя ценит? Может, я и наскребу на штраф, а?
        -- Он из другого города,-- неожиданно встрял Лэн.-- Все его погибли, я обещал ему защиту!
        -- Раз обещал -- то убивать не будем,-- с готовностью согласился Шоки.-- Не знаю только, зачем он нам нужен. Этот паренек ухитрился потерять не только своего Старшего, но и оружие, и Крыло, ведь так?
        -- Он сам был Старшим в паре,-- тихо сказал Лен. Вот тут-то парни удивились по-настоящему. Тот, имени которого я не знал, растерянно спросил у меня:
        -- Лэн не врет? Подтверди!
        Похоже, моего вранья никто не ожидал. Ну и ладно.
        -- Лэн прав. Я был Старшим и остался один.
        Парни как-то сникли, и я решил закрепить успех:
        -- А что до оружия и Крыла... Если бы ты был на моем месте, то потерял бы и голову, не сомневайся.
        Они не спорили. И никак не пробовали поймать меня на лжи. Лишь Шоки спросил, да и то без всякой подозрительности, явно из любопытства:
        -- Ты из какого города, Старший, просящий защиты?
        Ни с того ни с сего я соврал:
        -- Из Москвы.
        Москва прокатила. Да и любой другой город прокатил бы, я думаю. Шоки кивнул и заявил:
        -- Вроде слышал о таком... Ты придешь вечером в Клуб?
        Я кивнул, потому что другого ответа от меня явно не ждали. И пошел вслед за Лэном, который уже с минуту делал мне глазами знаки: сваливаем, мол. Но когда мы отошли метров на пять, Шоки еще раз окликнул меня:
        -- Эй, Старший из чужого города!
        Обернувшись, я уставился на него.
        -- Ты что, собираешься работать с Лэном?
        Я вообще еще ничего не собирался и не нашелся, что ответить. Шоки добавил:
        -- Не советую. Он трус. Сгинешь, как Керт. До вечера!
        Мы двинулись дальше. Лэн молчал, я тоже не знал, что сказать. Впрочем, впечатлений мне хватало так, и я почти сразу забыл об этом разговоре -- смотрел по сторонам.
        Когда я сказал, что город был самый обычный, я, конечно же, не имел в виду наш город. Этот был обычным именно для такого, сказочного, мира. Здесь были булыжные мостовые, и каменные дома со всякими башенками, похожие на маленькие замки, и несколько самых настоящих замков, правда, вдалеке, мы шли мимо. Только народа не было видно.
        -- Никого нет,-- сам себе сказал я.
        -- Так поздно уже, пока с ребятами болтали, часы восемь пробили,-- торопливо сказал Лэн.-- Кто в клубах, кто в соборе, кто по домам разошелся. У нас не любят ходить вечерами.
        Только через несколько секунд я допер до смысла его слов.
        -- Восемь? Вечера?
        -- Да. Мы встретились утром, потом ты спал, потом пока добрались... Что-то не так?
        Лэн очень уж суетился, но я сейчас не обращал на это внимания. Я наконец-то признался себе в том, что понял уже давно. Здесь нет дня. Или он есть, но ничем не отличается от ночи.
        А значит, котенок не сможет вернуть меня домой. Да и хватит ли ему сил облететь мир, раз повсюду тьма?
        -- Лэн, мне нужен Настоящий свет,-- тихо сказал я.
        -- Да мы почти дошли,-- быстро сказал Лэн.-- Сейчас включим свет, снимем очки...
        Он не знал, что такое Настоящий свет. Его нельзя включить.
        -- Лэн, Лэн...-- пробормотал я.-- Ты бы знал, как я влип.
        -- Мы пришли,-- враз изменившимся голосом сказал Лэн. Он подошел к двухэтажному дому с высокой круглой башенкой и открыл выходящую прямо на улицу деревянную дверь. Она была похожа на ту, Потаенную, через которую мы с Солнечным котенком сюда пришли, и мне стало еще тоскливее.
        -- Дай руку,-- сказал Лэн, и я заметил, что у него дрожит голос.-- Пусть дверь тебя запомнит... Даже если ты передумал.
        Я не понял, но руку дал. Лэн приложил мою ладонь к бронзовой ручке, сверху положил свою ладонь. И тихо сказал:
        -- Это друг. Он всегда может войти.
        -- Классные у вас замки,-- сказал я, когда мы вошли и закрыли дверь.
        -- Не у всех, только у нас, Крылатых,-- рассеянно сказал Лэн. Хлопнул в ладоши, и в нескольких местах комнаты вспыхнули ярким светом белые стеклянные шары. Не электрические -- никаких проводов от них не шло,-- но все равно здорово. Я снял очки, Лэн стянул свой комбинезон, потом задумчиво посмотрел на меня.
        -- Слушай, Данька, я бы тебе дал одежду Керта, ты же будешь Старшим, а ему уже не понадобится, но он куда здоровее... Может, пока мою возьмешь?
        -- Давай,-- согласился я, озираясь. Комната, куда, мы вошли прямо с улицы, была огромной, наверное, весь первый этаж занимала, и выглядела очень забавно. Посредине -- круглый стол, вокруг несколько мягких кресел -- это все нормально. Зато вдоль стен! Словно собрали мебель из самых разных помещений и установили по периметру. Шкафы с книгами и мягкий диван со столиком; ковер с наваленными на него подушками; грубый стол колбами и ретортами, а над ним, в шкафчике, куча всяких химикатов; часть стены увешана всяким холодным оружием -- ножами, мечами, арбалетами и совсем непонятными штуками; какой-то музыкальный инструмент вроде маленького пианино... а, вспомнил, кажется, клавесин; огромный аквариум с яркими рыбками; картины на стене, а под ними -- задернутый тканью мольберт...
        Картины я рассмотреть не успел, ко мне подошел Лэн с одеждой. Мрачноватой такой одеждой: серый костюм, в каких только юные вундеркинды-скрипачи выступают. Белая рубашка и бледно-синий галстук.
        -- Шикарная комната,-- честно сказал я.
        Лэн гордо улыбнулся и протянул мне одежду.
        -- А другого ничего нет? -- неуверенно поинтересовался я.
        -- Ты же в клуб идешь. У нас положено так...
        -- Ясно. Ну, у нас не так строго,-- начал я выкручиваться. Но Лэн на это особого внимания не обращал. Он мялся, потом раскрыл рот, но сказал явно не то, что собирался:
        -- Ванная -- там, на втором этаже, где спальни. Можешь выбирать любую комнату, Керта или мою, все равно.
        -- А твои родители не будут против? -- на всякий случай спросил я.
        Лэн выпучил глаза:
        -- Родитель? Я же Крылатый и... и, тем более, папа давно исчез, а мама редко заходит.
        -- Да, я пошел,-- засуетился я, чувствуя, что прокалываюсь, и направился к лестнице, что вела на второй этаж.
        -- Данька! -- окликнул меня Лэн. Резко, словно вдруг собрался с духом.
        -- Что?
        -- Я в пару не навязываюсь, не думай. Если хочешь выбрать другого партнера, я помогу. Только Шоки все врал, не думай. Я не трус. И Керта я не бросал.
        Что тут можно было сказать? Я в их взаимоотношениях понимал меньше, чем в званиях кувейтской армии. Но Лэн стоял и смотрел на меня с таким видом, словно от моих слов вся его судьба решалась. Не говорить же ему, что никакой я не Старший, тем более -- не Крылатый.
        -- Младший, найди чего-нибудь пожевать, а? -- попросил я. И Лэн сразу просиял и кивнул.
        Ванную я нашел без труда, хлопнул в ладоши, от чего тут же включился свет, и присвистнул.
        Ничего себе. Целый маленький бассейн. И две толстенные трубы с кранами: горячая и холодная вода.
        Я включил воду посильнее, разделся, что в моем положении много времени не заняло, забрался в горячую воду. Класс! Это не бегать в одних трусах по горам, прячась от каких-то непонятных монстров. Как бы выудить из Лэна всю информацию, да еще так, чтобы он ничего не заподозрил?
        Блаженствовал я довольно долго, потом понял, что вот-вот засну, вытерся первым попавшимся под руку полотенцем и оделся в "клубный" костюм. Ничего, только в плечах пиджак немного жал, и галстук я так и не смог завязать. Спустившись вниз, я обнаружил, что Лэн нарезал целую гору бутербродов с мясом, а посреди стола поставил большую бутылку с каким-то оранжевым соком.
        Совсем здорово. Только поесть мне не удалось, потому что Лэн быстро сказал:
        -- Данька, ты уже опаздываешь в Клуб. Без пяти девять.
        Он тоже был в костюме, только белом, и без всякого галстука. Перехватив мой взгляд, Лэн объяснил:
        -- Я тоже в Клуб, неудобно после вылета не прийти. Что, галстук?
        Он забрал у меня эту самую дурацкую часть гардероба, плюхнулся в кресло, накинул галстук на колено и стал завязывать.
        -- Керт тоже не умел завязывать. Ну умел, только не любил, меня всегда заставлял.
        Это "заставлял" меня неприятно резануло.
        -- Вы с ним были друзьями?
        -- Мы? Ну, в общем, да. Мы же партнеры...
        Углубляться в расспросы я не стал. Лэн справился с галстуком, помог мне затянуть его на шее, критически осмотрел и кивнул:
        -- Пойдет. Смешно, конечно, но это потому, что ты для Старшего слишком молодой...
        Лэн запнулся и вдруг поднял на меня глаза. Очень серьезно спросил:
        -- Данька, ты действительно был Старшим?
        Отступать было поздно.
        -- Конечно. А чего ты спрашиваешь?
        Лэн расслабился:
        -- У нас за такой обман убивают. Вот... я испугался.
        Прелесть. Я вдруг понял, что несмотря на святящиеся шары и горячую воду вокруг все-таки средневековье.
        -- У нас не так строго,-- заставил я себя улыбнуться. -- Разве что шею намылят.
        -- Нет, у нас вешают только предателей,-- не понял меня Лэн.-- Обманщиков убивают мечом.-- Он отвел взгляд, поколебался, но все же добавил: -- И трусов тоже.
        -- А тебя могут объявить трусом? -- неожиданно спросил я. Лэн вздрогнул:
        -- Ты же взял меня в партнеры. Значит, поручился, что я не трус.
        Вот как. Я подумал и сказал:
        -- а я смог за тебя поручиться, потому что ты поручился за меня, пообещал защиту. Так?
        -- Так...
        -- Класс. Круговая порука.
        На Лэна жалко было смотреть. Я не выдержал и спросил:
        -- Мы не опоздаем?
        -- Дикое крыло! -- непонятно выругался Лэн.-- Бежим!
        И мы рванули из дома. На ходу Лэн объяснил мне дорогу обратно из Клуба, я вначале не понимал, зачем он это делает, потом спросил:
        -- Ты ведь тоже в Клуб, вместе пойдем обратно...
        -- Я в наш, для Младших,-- с легким удивлением объяснил Лэн.-- Странный город Москва, все у вас по-другому.
        -- Это точно,-- признался я, хотя, если честно, в Москве не бывал ни разу.
        -- Может, мне тебя подождать у входа? -- предложил Лэн. -- Я пораньше уйду...
        -- Ничего, разберусь,-- отмахнулся я. Происходящее мне нравилось все меньше и меньше. Не то армейские у них тут порядки, не то вообще тюремные. И еще ко всему вечный мрак и пустота на улицах. Жуть!
        -- Вот ваш Клуб.-- Лэн ткнул пальцем в огромный красивый дом на другой стороне улицы. Над домом торчала высокая башня, что делало его похожим на восточную мечеть.-- Наш дальше, два квартала и налево. Я пойду?
        -- Иди.
        -- Тебя точно не ждать?
        -- Лэн, кончай! -- не выдержал я. И Лэн тут же прекратил заискивать, неуверенно пожал мне руку и побежал по улице. Быстро побежал, наверное, здорово опаздывал в свой Клуб.
        Прежде чем войти в здании, я снял очки и постоял, вглядываясь в темноту. Ни из одного окна не падало даже лучика света, силуэты домов угадывались шестым чувством, а не зрением, но я все же постоял, выискивая в небе светящуюся точку -- Солнечного котенка. Но ничего не увидел. Тогда я набрал в грудь побольше воздуха и толкнул дверь Клуба.
        Вот здесь все оказалось таким, как я и ожидал увидеть. Зал со столиками, креслами, стойкой как в баре. Тут было человек тридцать, и все молодые. Лет, наверное, от пятнадцати до двадцати. При моем появлении они прекратили разговаривать, и все взгляды устремились на меня.
        Я подумал и подошел к стойке. Интересно, надо здесь платить или нет? За стойкой был парень лет семнадцати, скучающий в компании бутылок и кувшинов. Очень бледный и худощавый, что явно было местной традицией.
        -- Вина? -- приветливо улыбнулся он.
        Напиться мне только не хватало. Я помотал головой.
        -- Сока.
        -- И только? Какого?
        -- Любого.
        Пожав плечами, он налил мне большой стеклянный стакан ярко-желтой жидкости. Потом, словно внезапно прозревая, воскликнул:
        -- Постой! Ты же новый Старший, пришедший с Младшим Лэном!
        -- Да,-- осторожно согласился я. Назревал подвох.
        -- Отлично,-- Парень стал стягивать с себя цветастый оранжевый фартук.-- Значит, ты занимаешь мое место. У нас так принято. Не забудь вымыть полы, когда все разойдутся, и...
        Я посмотрел в зал. Все явно наслаждались спектаклем.
        -- Шутишь,-- с самой милой улыбкой я и пошел от стойки. Парень стал моча надевать фартук -- значит, я все сделал правильно.
        -- Данька!
        Повернувшись на голос, я увидел Шоки, сидящего за столиком у камина вместе с двумя другими парнями. Все они выглядели лет на двадцать, максимальный среди присутствующих возраст, и казались порядком истощенными. Один курил длинную сигарету, и я почувствовал запах дыма -- странный, сладковатый, не похожий на табачную вонь.
        Надо же, имя как-то узнали...
        -- садись с нами! -- продолжал Шоки. Отказываться смысла не было, и я сел за их столик на свободное место, напротив Шоки.
        -- Как тебе наш клуб?
        Я пожал плечами.
        -- А город?
        Я улыбнулся.
        Шоки покачал головой:
        -- Да, разговорчивым тебя не назовешь. Ничего, Данька, я позабочусь, чтобы тебя не обижали. Ты слишком маленький... на вид... вот в чем проблема.
        Отмалчиваться дальше было трудно, и я сказал5
        -- Знаю. Ничего, это пройдет.
        -- К сожалению, пройдет,-- вздохнул Шоки.-- Ты не дурак, Данька, и понимаешь, в чем дело. Я, например, уже смирился, что летать мне осталось от силы полгода. Гнат и Алк, -- от взглянул на своих соседей,-- тоже это понимают. Хоть и лезут вон из кожи, чтобы вес не набрать. А многих твое появление задело. Как же так, ты уже Старший и будешь летать еще много лет. А их время подходит к концу, и ничего с этим не поделаешь.
        Наконец-то я понял, в чем дело. Крылья не могли поднять взрослого, вот почему здесь летали и сражались с тварями из мрака только дети и подростки.
        Понятно и почему Старшие так относятся к Младшим. Их время проходит, а им еще хочется иметь Крылья. Неясно только, чем же в этом мире занимаются взрослые.
        -- Данька.
        Я посмотрел на Шоки.
        -- Ты сделал Лэна своим партнером?
        -- Да.
        -- Не ошибись, Данька. Не тебе объяснять, что такое партнер. А Лэн, во-первых, трус. Не заводись, я понимаю, он помог тебе, когда ты оказался без Крыла, без оружия, без дома. Но для него в этом была своя выгода. Понимаешь?
        Я отхлебнул сока из стакана. Он был очень кислым, лимонный что ли? Даже скулы сводило.
        -- Во-вторых, Лэн плохой боец. Он прекрасно летает и способен удрать от любого Летящего. Но мы же надеваем Крылья не для того, чтобы удирать.
        Я продолжил сеанс самомучения, отпив еще сока.
        -- И в-третьих,-- жестко продолжил Шоки.-- Вы с Лэном по возрасту ровесники. Более-менее ровесники. Через два-три года он станет Старшим, если, конечно, ты за это время не погибнешь, и мы не сможем с ним разобраться по заслугам. Тебе придется менять партнера. Зачем эти проблемы? Я найду тебе хорошего парня, который только примерил Крыло. И позабочусь, чтобы вы не попадали на опасные задания, пока твой партнер не окрепнет. Идет?
        Я молчал, цедя сок.
        -- Вдобавок, Данька, Лэн недолго будет послушным и вежливым. Сейчас он рад уже тому, что спасся и от Летящих и от нашего наказания. Через пару дней он решит, что подчиняться ровеснику нет особого смысла. Тебе либо придется выбивать из него дурь, как делал Курт, либо смириться с непокорным партнером. Мне кажется, что тебе не хочется ни того, ни другого.
        Шоки не врал, я это чувствовал. Он говорил то, во что верил, и лишь потому, что я был чем-то ему симпатичен. И слова его стоило обдумать. Шансов вернуться домой у меня оставалось все меньше и меньше, и если уж придется здесь жить... какое-то время... то стоит прислушиваться к добрым советам.
        Лэн, конечно, меня спас. Но и я его тоже. А вначале он вообще хотел меня убить.
        И если я сейчас выберу себе другого партнера, то...
        -- Мне очень жаль, Шоки,-- сказал я, глядя ему в глаза.
        Он кивнул.
        -- Я так и думал. Но должен был предупредить. Ты мне нравишься, Данька. Будь ты Младшим, я взял бы тебя в партнеры.
        Я не успел ответить на этот неожиданный комплимент, потому что меня похлопали по плечу. Не слишком вежливо, скорее требовательно.
        За моей спиной стоял тот парень, что встретил нас на окраине вместе с Шоки. И взгляд у него был такой мутный6 что сразу стало ясно: он пил на сок.
        -- Ты очень молодой Старший, Данька,-- с вялой улыбкой сказал он.
        Вокруг мгновенно наступили тишина. Я посмотрел на парня, на его тесный, топорщившийся костюм -- он явно пытался выглядеть менее крупным, чем был на деле. И сказал:
        -- А ты очень взрослый, Старший.
        Он поморщился. Я ударил в его больное место.
        -- Ты уверен, что сможешь постоять за себя, Старший Данька?
        -- Да.
        Меня стала бить мелкая дрожь. Хорошо еще, что изнутри, незаметно для других.
        -- Ты рискнешь уложить меня?
        -- Прямо сейчас? -- тихо спросил я.
        -- Почему бы и нет?
        когда я ходил на айкидо, этому удару нас обучали вне программы, в самом начале. На тот случай, если какой-нибудь странный дядя начнет знакомиться с нами в темной подворотне. Не вставая, я ударил.
        Парень сложился пополам, держась за пах. Я выскочил из-за стола, опрокинув стакан с кислым соком, и замер. Мой противник медленно распрямился и прошипел:
        -- Я тебя кончу...
        Кто же бьет со всего размаху, особенно если противник знает айкидо? Я уклонился, перехватывая его руку и слегка подправляя полет противника. Он красиво проскочил мимо столика и в врезался головой в железную каминную решетку.
        После такого встают лишь в китайских каратульниках. Парень явно их не смотрел и вставать не пытался. Огонь в камине был жарким, его волосы сразу же начали тихо потрескивать.
        -- Надо оттащить, пока не загорелся,-- сказал я, усаживаясь. Тишина по-прежнему была гробовая. Шоки взял свой стакан с остатками вина, отхлебнул и протянул мне. Я, не раздумывая, глотнул. Вино оказалось кислым и слабеньким, как шампанское.
        -- Он теперь твой,-- неторопливо сказал Шоки.-- Разрешаешь его оттащить?
        Я замотал головой. Страх медленно проходил.
        -- Гнат,-- Шоки кивнул своему соседу,-- спаси этого идиота. Ему же завтра в вылет.
        Гнат, не особенно торопясь, оттащил "идиота" от камина и уложил в углу.
        -- Думаю, часть проблем ты отложил,-- с поощрительной ноткой сказал Шоки.-- Жалко6 что ты не младший.
        -- Так получилось,-- честно сказал я.-- Мне пора, Шоки. Мой младший ждет меня.
        Шоки молча кивнул, и я, больше ни с кем не прощаясь, вышел из клуба старших.
        4. Возвращение котенка
        До своего нового дома я добрался почти не заплутав по дороге. Моего младшего там еще не было, но дверь послушно открылась, едва я коснулся ручки.
        Когда я увидел стол с медленно черствеющими бутербродами, мое честное намерение дождаться Лэна и поужинать вместе куда-то делось. Я слопал не меньше половины, выпил весь сок из бутылки и развалился поудобнее в кресле. Интересно, они тут всегда питаются сухим пайком? Или ждут прихода мамы, которая кормит юных защитников борщом и котлетами, стирает им рубашки, гладит костюмчики и удаляется в неизвестном направлении?
        Я фыркнул, невольно оценивая комизм ситуации. Так, подойдем-ка к сказочному миру, где я оказался, логически.
        Тут вечная ночь. Это, конечно, происки темных сил, на то они и темные, верно? В качестве темных сил выступают Летящие -- твари из мрака...
        Но едва я вспомнил хлопанье крыльев во тьме и мрак, который был темнее ночи, шутить мне сразу расхотелось. Я невольно поежился и дальше думал серьезно.
        Есть города, в которых живут люди. У людей есть Крылья, которые позволяют сражаться с Летящими, но Крылья подымают лишь подростков. Поэтому они и воюют. Логично? Вполне.
        А что делают взрослые? Видимо, занимаются менее романтичными делами: строят, пашут, сеют... Что сеют, здесь же не света? Впрочем, трава и деревья ухитряются как-то расти, может, и пшеница приспособилась. Я повертел в руках еще одни бутерброд, хлеб выглядел вполне обычным.
        Пойдем дальше. Кому все это выгодно? Кто здесь побеждает? Летящие? вроде бы их в городе не особенно боятся. Впрочем, за пределами города Крылатые гибнут, это уже ясно. Война у них тут зашла в тупик, сразу видно. Выходит, можно как-то договориться с Летящими и свести дело к миру. И я вполне могу это сделать, потому что пришел из другого мира и смотрю на все свежим взглядом.
        Я не успел толком насладиться своими верными и оптимистическими догадками, как дверь хлопнула и в дом вбежал Лэн.
        -- За тобой гонятся? -- невольно поднялся.
        -- За мной? Нет, я просто спешил.-- Лэн подошел, уселся рядом и объяснил: -- Я зашел в ваш Клуб, мне сказали, что ты ушел. Я подумал, вдруг ты заплутал... Данька, в Клубе все нормально прошло?
        -- Почему ты спрашиваешь?
        -- Там на меня так посмотрели... странно...-- Лэн поежился.-- Ты ни с кем не ссорился?
        -- Ссорился.
        -- С кем?
        -- Я не успел познакомиться. А потом он не хотел разговаривать.
        Лэн расцвел в улыбке.
        -- Здорово. Я так и думал, что ты сможешь за нас постоять.
        Он сообразил, что сказал не совсем то, и замолчал.
        -- Лэн, а ты меня не предашь? -- напрямик спросил я.-- Я летаю... так себе, а дерусь лучше на земле. Если мы попадем в переделку...
        -- Данька!
        -- Лэн...
        Он отвел взгляд.
        -- Мне говорили, что я делаю большую ошибку, беря тебя в партнеры.
        -- А ты что сказал?
        -- что ты мой партнер.
        Лэн закусил губу. Расстегнул верхнюю пуговку на рубашке, помялся, не зная, куда деть руки, потом жалко попросил:
        -- Дай мне шанс, старший. Я не подведу.
        Оптимизма мне это заявление не прибавило. И в то же время стало стыдно за то, как я загоняю Лэна в угол. Поднявшись, я коснулся его плеча:
        -- Ладно, Младший, попробуем, я пойду спать. Комната твоего напарника слева или справа по коридору?
        -- слева.
        -- Отлично, я ее занимаю. До завтра!
        Лэн смотрел на меня, пока я поднимался по лестнице, но ничего не сказал. Я вошел в спальню, которая теперь была моей, и с невольным смущением огляделся. Еще пару дней назад здесь жил совсем другой человек, потом он попал к Летящим, и все. Место свободно, вселяйся кто хочет.
        Комната была просторной, но совсем просто обставленной. Окно6 как и внизу, наглухо закрыто темными шторами; широкая кровать с очень толстым одеялом стояла посреди комнаты. Я сразу решил, что завтра передвину ее, потому что спать люблю у стенки. Еще был шкаф, куда я заглядывать не стал, и развешенное на стене оружие. Я не удержался, снял короткий, в полметра длиной, меч, и осмотрел.
        Хороший, наверное. Откуда мне знать. Я повесил меч на место, забрался под одеяло и уже привычно хлопнул в ладоши. Свет погас.
        -- Спокойной ночи,-- сказал я сам себе и закрыл глаза. Спать хотелось ужасно, слушком много всего случилось за день. И я быстро заснул.
        Мне снился сон. Кошмарный сон, где перепуталось случившееся после Потаенной двери. Мне снилось, что я иду в темноте, совершенно один, обнаженный и под ногами -- ледяная корка, покрывшая камень. Потом я посмотрел вниз и увидел, что подо мной глубокая пропасть, дно которой горит черным огнем, а я иду по воздуху не падая. Во сне я не удивился. Я продолжал идти. Но во тьме захлопали крылья, и передо мной возник силуэт из мрака. Я остановился, а чудовище медленно приблизилось ко мне. И я узнал лицо.
        -- Лэн? -- прошептал Я.
        Лэн кивнул. И развел руками-крыльями. Мол, так получилось.
        -- Ты же говорил, что не предашь,-- сказал я и почувствовал в своей руке меч. Тот самый, что наяву висел на стене в спальне. Тогда Лэн опустил руку в складки мрака, облегающие его как одежда, и потянул оттуда клинок. Очень медленно, со скрипом меч выдвигался из тьмы. Клинок все рос и рос, а противный царапающий звук не стихал... Я проснулся.
        И услышал, как когти царапают дерево двери. Меня мгновенно прошиб холодный пот. Хлопнув в ладоши, я включил свет, соскочил с кровати и сорвал со стены меч. Холод металла в руках соединил сон и явь. Встав у двери, я занес меч и толкнул дверную ручку левой рукой.
        Дверь послушно открылась. В коридоре никого не было. Лишь из-под двери другой спальни пробивался свет -- Лэн не спал. Я стоял, как окаменелый, таращась в пустоту. И когда что-то коснулось моих босых ног, я не выдержал и заорал.
        -- Данька...
        У моих ног сидел Солнечный котенок. Но в каком виде! Я с трудом узнал его, настолько он изменился. Шерстка перестала светиться, стала прости рыжей, глаза запали, он был худой, как самый несчастный дворовый котенок. Нагнувшись, я взял его на руки.
        -- Глупый мальчишка...-- прошептал Котенок.-- А ты молодец, ты хорошо устроился...
        -- Что с тобой? -- еле выговорил я.-- Что?
        -- Здесь нет дня, Данька,-- не слушая меня, продолжал Котенок.-- Здесь нет Настоящего света. Я не смогу вернуть тебя домой...
        -- Я знаю, знаю, это ерунда... Что с тобой?
        -- Умираю,-- с какой-то неожиданной и неуместной гордостью сказал Котенок.-- Нет Настоящего света, понимаешь? Я умираю от голода.
        Я прижал его к груди, сел на пол и заплакал. Что я могу сделать? Где найти Свет? Краем глаза я видел Лэна, выскочившего в коридор и удивленно смотревшего на нас. Слышал, как тяжело дышит Котенок, как падают на пол мои слезы, как переступает на холодном полу Лэн...
        Как мне найти Свет, чтобы спасти друга?
        Котенок вдруг слабо заворочался. И сказал чуть окрепшим голосом:
        -- Данька, я не умру.
        Лэн ойкнул и отступил на шаг. Но я не обращал на него внимания. Я прижал Котенка к себе еще крепче и спросил:
        -- Честно? Ты не врешь?
        -- Честно. Я глупей, чем ты, Данька, я забыл. Любовь -- это тоже Настоящий свет. Пока ты любишь меня, я не умру. Правда.
        Я засмеялся сквозь слезы и посмотрел на Лэна. Тот испуганно глазел на Котенка.
        -- Не пугайся, это просто Солнечный котенок. Это друг,-- сказал я ему.
        Лэн неуверенно кивнул.
        -- Котенок, это Лэн. Он теперь мой Младший, партнер и друг, -- гладя котенка по спине, сказал Я. Котенок мягко высвободился, спрыгнул на пол, и я с радостью заметил, что шерстка у него начала слабо светиться.
        -- Знаю, я же все-таки волшебник. Привет, Лэн!
        -- Привет,-- прошептал Лэн.
        -- Ты теперь сытый? -- спросил я у Котенка. Тот взъерошился.
        -- Глупый! -- с прежней интонацией заявил он.-- Любовью сыт не будешь. Не помру -- и то хорошо.
        Он, похоже, стеснялся своей недавней слабости. Я растерялся, не зная, что и сказать, но тишину нарушил Лэн:
        -- Я сейчас, сейчас, подождите...
        Мы с Котенком недоуменно переглянулись.
        -- У него что, спрятано в шкафу полкило Настоящего света? -- полюбопытствовал Котенок. Я пожал плечами. А Лэн уже возвращался, прижимая что-то к груди. И сообразив, за чем он бегал, я чуть было не засмеялся.
        Лэн тем временем поставил перед Котенком глубокое блюдечко и осторожно наполнил его из глиняного кувшина.
        -- Вот. Это сливки. Хорошие сливки.
        Котенок смерил Лэна презрительным взглядом, потом повернулся ко мне:
        -- Здесь все... такие заботливые? Заботливые мальчишки!
        -- Котенок,-- шепнул я,-- не обижай его. Он же не знает, что ты не пьешь сливки. Сделай вид, что лакаешь.
        Котенок посмотрел на Лэна, который прямо-таки сиял от радости, и со вздохом подошел к блюдечку. Скосил на меня глаза и шепотом спросил:
        -- Так прямо и лакать?
        Я ободряюще кивнул.
        -- Они не кислые?
        -- Свежие! -- встрял в разговор Лэн.
        Котенок с видом великомученика принялся лакать из блюдечка. Вначале медленно, потом все быстрее и быстрее, только язык мелькал над быстро убывающими сливками. Что-то не похоже, будто он притворяется из дипломатических соображений.
        -- Откуда он? -- с восторгом спросил Лэн. Я понял, что придется либо врать напропалую, либо признаваться.
        -- Лэн, я сейчас тебе расскажу все. Только не перебивай, пока не дослушаешь.
        И я начал рассказывать. Про мое окно, куда редко заглядывало солнце, про Настоящий свет, который отразился от Настоящего зеркала...
        Я рассказал все.
        -- А я никогда не видел солнца,-- сказал Лэн.-- У нас в городе живет старик, который его еще помнит. Но он очень старый, ему мало кто верит...
        Он протянул руку и погладил Котенка. Тот, как ни странно, не сопротивлялся таким нежностям. Улегся мне на коленки и умывался, как самый обычный котенок.
        -- Данька, а если Солнечный котенок откроет ту Потаенную дверь, ты уйдешь домой? -- неожиданно спросил Лэн.
        -- Конечно!
        -- Можно мне с тобой?
        Я растерялся. Это только в книжках можно привести друзей из сказки домой и сказать: "Мама, теперь мы будем жить вместе..." А на самом-то деле столько проблем возникнет...
        -- Данька, я же твой партнер...-- Лэн шмыгнул носом и неуверенно добавил: -- Я летаю хорошо. Я умею сражаться.
        Представив Лэна, который сидит на военном полигоне, весь увешанный датчиками, а вокруг стоят зенитки -- чтоб слишком далеко не улетел, я вздрогнул. Как же ему объяснить?
        -- Не думаю, что в Данькином мире ты сможешь летать,-- пришел мне на помощь Котенок.-- Твои Крылья из этого мира. К тому же я не знаю, как мне теперь открыть дверь.
        -- Ты же наелся! Или еще налить?
        Котенок фыркнул.
        -- От сливок волшебства не прибавится. Хотя в общем-то они вкусные. Но для волшебства нужен Настоящий свет. Если бы рассвело, хотя на миг...
        -- Рассвет придет...-- вздохнул Лэн.-- Это в нашем приветствии так уверенно говорится: "Я жду Рассвета -- Рассвет придет". А на самом деле никто уже в это не верит.
        -- Лэн, расскажи про ваш мир,-- попросил я.-- А то мы ничего толком не знаем.
        -- Вначале я расскажу,-- хмуро сказал Котенок.-- Я, между прочим, кругосветное путешествие совершил. В дух словах: везде темно. А если подробнее, то я видел много городов, где живут люди, и очень много башен...-- Котенок поежился,-- Где живут какие-то существа из тьмы. Я видел, как вы между собой деретесь; как эти, темные, берут в плен ваших, как вы убиваете темных. Неприятное зрелище. Еще я видел, как из большого города у моря идут караваны и отплывают корабли, которые исчезают в никуда.
        -- Это торговцы,-- махнул рукой Лэн.-- К нам тоже скоро караван придет. Мы же можем сами себя пищей обеспечить, у нас теперь мало что растет. Торговцы воюют, они из другого мира. И с нами торгуют, и с Летящими.
        -- А вы им что продаете? -- полюбопытствовал я.-- Золото?
        -- Кому оно нужно? -- удивился Лэн.-- Ручки на дверях делать? Так бронза красивее. Нет, мы торгуем собой.
        -- Что? -- не понял я.
        -- Взрослые бросают жребий или просто сговариваются,-- со вздохом объяснил Лэн.-- И нанимаются к торговцам или покупателям торговцев.
        -- И что делают?
        -- Воюют. Мы хорошие солдаты, Данька, и не боимся смерти.
        -- Да уж,-- иронически сказал Котенок, и Лэн примолк. А Котенок продолжил:
        -- Еще я видел очень большую башню. Я даже не смог над ней пролететь, пришлось огибать. И она вся из мрака.
        -- Это башня Тьмы,-- вновь заговорил Лэн.-- Многие города пытались ее разрушить, но ничего не выходило. Там живет повелитель Летящих.
        -- Я и сам догадался,-- буркнул Котенок.-- Как вы дошли до такой жизни, мальчик?
        -- Я не знаю. Говорят разное: и что напали Летящие, которые принесли с собой мрак, и что мы сами в чем-то виноваты... Не знаю.
        -- Спросим у того старика, что помнит солнце,-- решил Котенок.-- Он должен знать правду. А эти, из мрака, они ваши или из другого мира?
        -- Они чужие,-- уверенно сказал Лэн.-- Они появились вместе с темнотой. Если бы мы не купили у торговцев секрет Крыльев, нам бы совсем туго пришлось.
        -- А для взрослых Крыльев нет?
        -- Нет.
        -- Все с вами ясно,-- твердо заявил Котенок.-- Кто хоть править у вас?
        -- Никто.
        -- Так не бывает.
        -- Бывает. У нас, Крылатых, есть свои законы, и все следят, чтобы они выполнялись. У девчонок -- свои. У взрослых -- тоже. А в дела друг друга мы не лезем.
        -- Ну к вам не лезут -- это ясно,-- неохотно согласился Котенок.-- Вы, Крылатые, сила. К тому же от Летящих всех защищаете. А если один из вас, постарше, похитит девчонку, которая ему понравится? Что женщины-то могут сделать?
        -- Лишат нас Крыльев. Только женщины умеют их делать, а Крылья живут месяц-другой, не больше. А от взрослых зависит, привезут ли нам торговцы пищу и оружие.
        -- Хорошо живете. Дружно, полюбовно.-- Котенок фыркнул и принялся яростно вылизываться.-- Анархия... мать порядка.
        Он еще что-то бормотал, вспоминая каких-то революционеров, но явно уже сам себе. Я лично не понял, что плохого в такой жизни. А Лэн вдруг уставился на меня и спросил:
        -- Данька, вы что же, без Крыльев живете?
        -- У вас их тоже раньше не было,-- огрызнулся я.-- Зато у нас самолеты и вертолеты есть.
        -- Данька, так ты летать не умеешь?
        -- Нет.
        -- Нам завтра в вылет! Если поймут, что ты не Старший... а ты же не Старший... нас накажут.
        -- Обманщиков убивают мечом,-- вспомнил я его слова. -- Лэн, ты здесь ни при чем. Я тебя обманул.
        -- Да я сам себя обманул! Я слишком уж хотел, чтобы ты Старшим оказался...-- Лэн плюхнулся на мою кровать и начал грызть ноготь.
        -- Вынь палец изо рта! -- даже не глядя в его сторону, велел Котенок. И между прочим, раз вы стали партнерами, то ваши ошибки роли не играют. Ты, Лэн, Младший. Данька Старший. Тебе напомнить правила поведения партнеров в жизни и смерти?
        -- Я знаю,-- хмуро сказал Лэн, по-прежнему грызя ноготь.
        Я понимал, что Котенок беспокоится за меня. И обрывки сна, где Лэн стоял напротив меня с мечом, не шли из головы. Но когда я посмотрел на Лэна -- тощего, бледного до синевы, взлохмаченного, не знающего, куда деть руки, а куда -- глаза, меня пронзила жалость.
        Странно, окажись у нас в классе такой мальчишка, его бы начали терроризировать все кому не лень. Драться-то он явно не умеет. И я бы, наверное, от других не отставал. Но одно дело -- отобрать жевательную резинку, отвесить подзатыльник или засунуть головой в сугроб. А совсем другое -- когда речь идет о жизни и смерти. Я не мог по-настоящему представить себе это. Не верил. Но шутить с такими вещами не хотел.
        Лэн меня спас. Он поручился за меня. И какая разница, о чем при этом думал? Мысли -- одно, дела -- другое.
        -- Лэн, я могу уйти,-- сказал я.-- Ты объяснишь Старшим, что разоблачил меня и я убежал. Тебя не накажут, верно?
        Лэн вскочил с кровати и подошел ко мне. Крепко сжал ладонь. Пальцы у него сильные, ничего не скажешь. Я понял, что он будет меня благодарить за предложенный выход, и на душе стало тоскливо.
        -- Старший, я тебя не предам,-- твердо сказал Лэн.-- Клянусь! Я хочу быть твоим партнером. Мы что-нибудь придумает.
        Я тоже сжал его ладонь, и мы молча стояли, глядя друг другу в глаза. Пока Котенок мурлыкающим голоском не сказал:
        -- Ребятишки, вы не безнадежны. Я рад. Придумывать, конечно, придется мне, ну да ладно.
        -- Слушай, волшебник недоделанный! -- завопил я.-- Мы сейчас тебе вместе уши надерем! Кончай издеваться!
        -- Извиняюсь,-- притворно испугался Котенок.-- Очень уж трогательно вы подружились. Может, еще поцелуетесь?
        Я запустил в Солнечного котенка подушкой и промазал. Зато Лэн, схватив другую, направил ее метко. Котенок с обиженным видом выполз из-под нее и принялся вылизывать лапы. Мы засмеялись -- не из-за того, что очень уж смешно получилось, а потому, что все напряжение куда-то исчезло.
        -- Ладно, мир,-- сообщил Котенок, кончая умываться.-- Лэн, как долго учиться владеть Крыльями?
        -- Год,-- с готовностью сообщил Лэн.
        -- Сформулируем вопрос иначе. За какое время ты научишь своего Старшего-неумеху держаться в воздухе и не производить впечатления перелетной курицы?
        -- За утро,-- улыбнувшись, сказал Лэн.-- Летать не так уж и сложно. Летать и сражаться -- совсем другое.
        -- Вот и отлично. Завтра и научишь. Потом отправитесь на свой вылет и будете старательно увиливать от Летящих. Ты ведь это умеешь, если честно?
        Лэн виновато опустил голову, и я шлепнул его по спине.
        -- Не обращай на Котенка внимания. Он язва, каких мало.
        -- Идите-ка спать лучше,-- недовольно посмотрел на меня, сказал Котенок.-- Завтра вам потребуются и силы, и остроумие.
        -- А ты?
        -- А я спущусь вниз, поразмышляю, книги полистаю,-- важно сказал Котенок.-- Должен же кто-то за вас думать?
        -- Спокойной ночи, Лэн,-- сказал я. И они с Солнечным котенком вышли, а я, подобрав подушки, вновь нырнул в постель. Настроение у меня почему-то было отличным. А когда минут через десять в комнату пробрался котенок, тихонько лег на свободную подушку и стал вылизывать измазанные в сливках лапы, я твердо решил, что теперь все будет хорошо.
        -- Спокойной ночи,-- шепнул я.
        -- Это тебе спокойной ночи. А Солнечным котятам желают ясного рассвета.
        5. Трус
        Только когда я впервые надел комбинезон Лэна, я понял, что же такое Крылья.
        Плотная ткань обтянула меня, как резиновая перчатка руку. Потом я почувствовал боль в плечах и невольно вскрикнул. Словно на каждое плечо уселся котенок и, растопырив лапки, выпустил когти.
        -- Не пугайся,-- быстро сказал Лэн.-- Крылу нужны силы.
        -- Мои что ли?
        -- А чьи же? Как ты собираешься летать? Махать руками, как птичка?
        С минуту я извивался и дергался, потом, под укоризненным взглядом Лэна, притих. К тому же и боль стала слабее.
        -- Так все время будет?
        -- Привыкнешь,-- утешил Лэн.-- Через месяц уже и внимания не обратишь. Так, взмахни руками...
        Я взмахнул. Ткань, свисающая с рукавов, вяло хлопнула, но расправляться не собиралась.
        -- Представь себе Крыло,-- упорно повторял Лэн, наблюдая за моими неуклюжими попытками взлететь. Мы стояли в комнате на первом этаже, а Котенок, улегшись на перилах лестницы, наблюдал за нами,-- Представь Крыло. Представь полет. Ты сможешь.
        -- Я не смогу, Лэн...
        -- ерунда, все могут. Ты не тяжелый, Крыло поднимет тебя.
        Через час, убедившись, что толку нет, Лэн заставил меня забраться на шкаф и прыгнуть с двухметровой высоты. Вот это подействовало.
        Мне показалось, что руки у меня вдруг выросли в несколько раз, стали широкими и ударили... нет, не о воздух даже, а о воду. Падение вдруг замедлилось, пол вновь отодвинулся вниз, потом я снова опустился и опять подскочил к потолку. По комнате гулял ветер, раскачивая картины на стене и опрокидывая всякую мелочь.
        -- Нормально,-- сказал Лэн, который стоял подо мной, задрав голову.-- Крыло умнее тебя.
        -- Я же селу! -- заорал я, сообразив, что падение откладывается.
        -- Не летишь, а порхаешь по комнате,-- подал голос Котенок.
        -- Крыло умеет летать6 тебе надо лишь руководить им. Понимаешь? Ему нужен твой ум и чуть-чуть сил. Спускайся, Старший.
        Я попытался сложить Крыло и мягко упал на пол. Плечи ныли сильнее, но я был в восторге.
        -- Лэн, а как делать из Крыла палатку?
        -- Убежище,-- поправил Лэн.-- Так, закрой глаза, разведи руки, растопырь пальцы. Представь, что комбинезон раздувается...
        Это у меня вышло сразу. Открыв глаза, я убедился, что стою в маленькой куполообразной палатке, светящейся ровным светом. Плечи были покрыты мелкой красной сыпью, но боль сразу же прошла.
        -- Можно?
        Лэн заглянул в отверстие, а между ногами у него протиснулся Котенок.
        -- Конечно.
        -- Положено спрашивать,-- объяснил Лэн.-- Убежище -- это куда важнее, чем дом. Сюда просто так не войдешь.
        Мы уселись и уставились друг на друга. Мы с Лэном улыбались, Котенок был задумчив.
        -- У нас будет время зайти к тому старику до вашего вылета? -- поинтересовался он.
        -- К тому, что помнит солнце? Вряд ли... Сейчас надо плотно поесть, потом еще потренироваться, потом еще поесть...
        -- Слушай, а чего я такой голодный? -- сообразив, что слова Лэна не звучат для меня нелепо, спросил я.-- Словно день не ел.
        -- Ты дал силы Крылу. Причем не только для этого порхания, а еще и про запас. Нам приходится много есть, Данька.
        -- По тебе этого не скажешь.
        -- Все уходит на ветер, Старший... Эх, потренироваться бы сейчас на воздухе! Но нельзя... Ладно, взлетай с места.
        И мы тренировались, время от времени устраивая перерывы на еду. Я ел бутерброды, яичницу, конфеты, пил молоко и чай. Куда все девалось, не знаю, после часа тренировок голод вновь подступал с прежней силой.
        -- А сколько длится вылет? -- спросил я у Лэна, "порхая" по комнате. Я немножко научился управлять полетом, здесь было главным доверять Крылу, а оно уж делало все остальное.
        -- Часов пять-шесть.
        -- Я столько не выдержу,-- испугался я.
        -- Мы берем с собой еду. К тому же ты сейчас все время тратишь силы, а в нормальном полете мы будем планировать и отдыхать. Давай тренируйся.
        Мы отправились в вылет с башни нашего дома. Я-то боялся, что при этом будут присутствовать какие-нибудь Старшие, но этого не требовалось. Правда, за небом над городом все время наблюдали и наш взлет не мог остаться незамеченным. Но мы надеялись, что издалека мой полет не покажется подозрительно неумелым.
        А вот прыгнуть с десятиметровой башни было трудно. Я вновь и вновь подходил к краю площадки, там, где ограждающие перила были убраны. Камень под ногами, отполированный за много лет, казался предательски скользким, По улицам шли редкие прохожие, но на нас никто внимания не обращал. Лишь двое малышей, мальчик и девочка, которых вела за руки пожилая женщина, упорно выворачивали головки, следя за башней и ожидая моего взлета. Боюсь, что я их разочаровал.
        -- Пора, старший,-- тревожно сказал Лэн.-- Пора. Мы уже должны быть в воздухе.
        Я подошел к самому краю, остановился, балансируя.
        -- Соберись! -- шепнул Лэн.
        Раскинув руки, я закрыл глаза. И Крыло решило все за меня. Ударило по воздуху, твердому, как бетон, и башня ушла из-под ног. Не открывая глаз, я слышал, как бьют подо мной крылья Лэна, как звенит в ушах набегающий ветер.
        -- У нас есть Крылья! -- крикнул Лэн, и я едва узнал его голос -- такой он был счастливый.-- Надо только не мешать им -- и ты полетишь! У нас есть Крылья!
        Я открыл глаза. Город был далеко внизу, люди на улицах уже стали неразличимы. Мы поднялись к самым облакам -- редким, пушистым, над которыми стлалась темная пелена.
        -- Лэн! -- крикнул я. Мой Младший носился вокруг, словно бы и не прикладывая никаких усилий для полета. Услышав меня, он сложил Крыло и поравнялся со мной.
        -- Лэн, можно подняться выше облаков?
        Он понял.
        -- Нет, Данька, эта темная мгла убивает. Только Летящие могут выдерживать ее.
        -- А если подняться? Там есть солнце?
        -- Не знаю. Нам надо лететь, Старший. За мной!
        И мы полетели прочь от города -- туда, где нам положено было патрулировать. Лэн то залетал вперед, то возвращался ко мне, сбивчиво подсказывая какие-то секреты. Но я не слушал его, я наслаждался полетом.
        Может, летать вообще без всего, как Питер Пэн, еще интереснее. Но такое бывает лишь в сказке. Мне сейчас и с Крылом хватало удовольствия. Тем более что я совсем не боялся высоты, мне казалось, что я летал всегда.
        Задача у нас была несложной -- летать над холмами к северу от города, Наблюдать, не покажутся ли Летящие, а если наткнемся на одиночного врага -- атаковать его. То ли на везло, то ли Лэн так удачно выбрал маршрут, но ни одного Летящего мы не заметили. Даже жаль, я бы хотел посмотреть на них сквозь очки и разобраться, на кого они все же похожи.
        Временами мы зависали в воздухе -- опускаться во время вылета не полагалось -- и ели. Потом летели рядышком, и я расспрашивал Лэна обо всем подряд.
        -- Младший, а что вы делаете в своем клубе?
        -- Ну, уж вино точно не пьем,-- съязвил Лэн.-- И не деремся... обычно. Всякое делаем. В Летящих играем...
        -- Это как?
        -- Очень просто. Садимся за стол, десять человек или около того, раздаем друг другу карты. Среди них две черные -- Это Летящие. Кому черные карты попались, никто не знает. Потом все закрывают глаза -- это означает ночь, а Летящие открывают, узнают друг друга и взглядами намечают жертву. Потом все открывают глаза и начинают решать -- кто же из нас Летящие, кого надо убить.
        -- Убить?
        -- Понарошку конечно. Все сидят и решают, кто из нас самый подозрительный, кто тайный Летящий. Потом голосуют и кого-нибудь убивают. Понарошку. После этого наступает ночь, все закрывают глаза, а тот, кого убили, становится ведущим. Он по очереди называет все имена, а Летящие при имени своей жертвы поднимают вверх палец. Если оба указали на одного и того же -- значит он убит. Потом все открывают глаза и ведущий говорит, что ночью Летящими убит такой-то Крылатый. Или что Летящие плохо выбрали жертву, напали на разных людей и те отбились. Снова решаем, кто же из нас Летящий, голосуем, еще кого-нибудь убиваем...
        Лэн покосился на меня и на всякий случай добавил:
        -- Тоже не по правде конечно. Опять наступает ночь, и Летящие или Летящий, если одного уже убили, на кого-нибудь указывают. Очень интересно, все так спорят, пытаются понять, кто себя подозрительно ведет, почему ночью Летящие убили именно того, а не другого... Играем до тех пор, пока не перебьем всех Летящих или они не перебьют всех Крылатых. Интереснее, само собой, быть Летящим. Я вчера два раза был, так ловко притворялся хорошим...
        Я подумал, что игра действительно забавная, и я, если вернусь домой, научу ребят в нее играть. Только вместо Летящих будем выбирать каких-нибудь мафиози, а вместо Крылатых -- честных граждан.
        Когда время нашего вылета кончилось, мы были километрах в сорока от города. Это полчаса полета, не больше. Тем более что возвращаться мы решили по прямой, через невысокие горы, над которыми должны были патрулировать другие Крылатые. Это разрешалось.
        -- Сейчас прилетим, пойдем к кому-нибудь из взрослых в гости, -- говорил Лэн. Он летел впереди, и мне было прекрасно его слышно.-- Пусть нас покормят как следует. Мы имеем полное право после вылета по гостям ходить. А потом...
        Он вдруг резко затормозил, забив крыльями в воздухе. Я едва не налетел на него.
        -- Смотри! -- крикнул Лэн.
        Над горами, в паре километров от нас, шла схватка. Двое боролись с третьим -- судя по размерам, Летящим. И еще один, даже сквозь очки похожий на пятно тьмы, улепетывал в нашу сторону, молотя крыльями воздух.
        -- Этот патруль перехватил Летящих,-- возбужденно заговорил Лэн.-- Гляди, того добили!
        Летящий, на которого напали двое Крылатых, падал на горы. Одно крыло у него беспомощно хлопало, другое, видимо, поврежденное, обвисло.
        -- Разобьется,-- уверенно сказал Лэн.-- Улетаем?
        -- А этот? -- Я протянул руку, указывая на удирающего Летящего, потерял равновесие и чуть было не закувыркался сам. Выправился и добавил: Мы же можем его перехватить, Лэн?
        Младший посмотрел на меня.
        -- Ты серьезно, Данька? Ты хочешь драться?
        И я не выдержал. Я слишком хорошо помнил, как улепетывал по горам от пары Летящих, мне захотелось рассчитаться с ними.
        -- Брось трусить! -- заорал я на Лэна и метнулся вперед, навстречу Летящему. Лэн полетел следом.
        Мы сближались, беря беглеца в кольцо,-- я с Лэном и другая пара. Летящий увидел нас и попробовал подняться выше, но Лэн легко опередил его и завис над темной фигурой. В руках он сжимал нож, и Летящий не рискнул атаковать моего Младшего снизу. Лэн уже говорил мне, что позиция над врагом -- самая удобная в бою.
        Выхватив из ножен меч, я приближался к Летящему. Крылья сами тащили меня в бой, и у меня вдруг появилась четкая уверенность -- я все сделаю как надо. Подлечу к существу из мрака -- и убью. Да, убью, потому что они убивают людей, они принесли в этот мир тьму, потому что я теперь -- Старший в паре. Интересно лишь, на кого же похож Летящий -- на птицу, на ящера или все же на человека, но с уродливым, злым лицом...
        Какой же глупый я тогда был...
        Поднырнув под Летящего, я свечой взмыл вверх и оказался с ним лицо к лицу. Думаю, Лэн в этот миг был мной доволен -- его Старший выполнил атаку красиво.
        Выполнил -- и замер, потому что укутанный в комбинезон из тьмы, раскрыв огромные черные крылья, передо мной висел самый обычный человек. Молодой парень, чем-то похожий на Шоки, только лицо его не закрывала прозрачная пластина, как у Крылатых, оно было открыто, И глаза смотрели на меня -- он видел. Видел сквозь вечную ночь.
        -- Не убивай,-- хрипло прошептал он.-- Не убивай...
        Я застыл в воздухе, лишь Крыло поддерживало меня, а меч был направлен на Летящего. У него меча не было, наверное, потерял в схватке.
        -- Отпусти,-- тихо, я едва услышал его в свисте ветра, прошептал Летящий. Под нами было с километр высоты, потом -- скалы, и я вяло подумал, что стоит мне лишь ударить по черному крылу, и...
        -- Отпусти,-- повторил Летящий. Те двое, что убили его напарника, приближались. Лэн сверху закричал:
        -- Бей! Бей, Данька!
        -- Лети,-- прошептал я, опуская меч. И увидел удивление на лице Летящего. Обычном человеческом лице, лишь слегка искаженном какой-то внутренней болью.
        -- Лети со мной,-- прошептал он.-- Лети, ты наш!
        -- Нет! -- заорал я.-- Уходи!
        -- Ты еще придешь,-- произнес Летящий и, ударив крыльями, унесся вниз. Он набрал скорость в пикировании, потом раскинул черные полотнища крыльев и заскользил над горами. Его уже было не догнать.
        -- Что ты надела! -- закричал Лэн, спускаясь ко мне.-- Что ты наделал, Старший!
        -- Он же человек!
        -- Он из тьмы! Он ее прислужник!
        -- Он такой же, как мы! Он человек!
        -- Ты нас обоих погубил,-- не слушая, прошептал Лэн. -- Данька...
        По лицу его текли слезы, и я как-то разом пришел в себя. Действительно, разве прислужники зла не могут быть людьми -- внешне? Могут...
        -- Я видел! -- закричал Крылатый из другой пары, подлетая к нам.-- Ты отпустил его, ты предал!
        Это был мальчишка, наш с Лэном ровесник. Его Старший, более тяжелый и неповоротливый, отстал.
        -- Я все объясню! -- крикнул я. Но меня не слушали. Подлетел и Старший, тот самый парень, с которым я вчера дрался. И меня это ничуть не удивило. Если уж не везет -- так во всем сразу.
        -- Попробуешь скрыться? -- с надеждой спросил он. В руках у него был арбалет.
        -- И не подумаю,-- храбрясь изо всех сил, ответил я. -- Я все объясню.
        -- Попробуй... Чеки, лети в город. Пуст все соберутся на площади, у виселицы.
        Его младший, явно уверенный в превосходстве своего Старшего над нами с Лэном, полетел в город.
        -- Теперь вы! -- скомандовал мой враг.-- Оба. Ты, Лэн, будешь оправдываться отдельно.
        Мы полетели к городу. Лэн приблизился ко мне и шепнул:
        -- Я попробую выбить у него арбалет. Я быстрый, я успею. И улетим.
        -- Куда? -- вопросом ответил я.-- Не бойся, выкрутимся.
        -- Точно? -- со слабой надеждой спросил Лэн.
        -- Не бойся, Младший!
        Я собирался рассказать им правду. О том, как попал из нашего мира, как встретился с Лэном, как напал на Летящего, но растерялся, увидев, что он человек, как и мы.
        И лишь когда мы стали снижаться над городом, я понял, это все рассказывать нельзя. Никак нельзя. Потому что меня-то, может быть, тогда и простят. А вот Лэну, который скрыл мою тайну, конец.
        В этот миг мне захотелось улететь. Но вокруг нас уже летал десяток Крылатых, и убегать, да еще с моим опытом полетов, было безумием. Мы приземлились в центре площади, заполненной народом, на маленький свободный пятачок. Следом, прямо в толпу, небрежно попадали Крылатые.
        -- Я сразу почувствовал в нем гниль! -- громко крикнул наш конвоир.-- И был прав! Сегодня этот... Старший... отпустил Летящего! Что нам ждать от него завтра?
        Люди вокруг молчали. Здесь были и Старшие, и Младшие, и девушки, и взрослые. Правда, последних было немного. Но все они смотрели на меня так...
        Мне стало страшно. Разве можно оправдаться перед людьми, которые тебя ненавидят и заранее все решили?
        -- Что нам ждать от него завтра? -- повторил парень.-- Да ничего! Потому что мы расплатимся с ним сегодня!
        И он громко захохотал собственной шутке. Сквозь толпу ко мне проталкался Шоки. Перед ним расступались,-- видимо, Шоки в городе уважали.
        -- Зачем ты это сделал, Данька? -- резко спросил он.
        Я молчал. Да и что мне было говорить?
        -- Надо решить лишь одно,-- тараторил тем временем униженный мной вчера Старший.-- Трус он или предатель. Мне кажется, что предатель.
        -- Уймись,-- бросил ему Шоки.-- Данька! Как все было?
        Я посмотрел ему в глаза -- и понял, Шоки дает мне шанс. Пытается дать.
        -- Глаза,-- неожиданно сказал я.-- Глаза! У меня бывает такое с глазами, я начинаю плохо видеть. Я подлетел к Летящему и потерял ориентацию! А потом тот уже был далеко.
        Наверное, я вспомнил, как мы фантазировали в школе, перед контрольными. Голова болит, в животе колики, палец на руке вывернул... В школе такое помогало.
        -- Чушь! -- заорал Старший, наставляя на арбалет. Но Шоки взмахом руки снова осадил его. Повернулся к Лэну и спросил:
        -- Ты знал об этом?
        Лэн помотал головой и, вот молодец, торопливо сказал:
        -- Нет, не знал, но у Даньки что-то было с глазами, он временами останавливался, тер их...
        -- Не верьте его Младшему, он и сам трус!
        -- Заткнись, Ивон,-- твердо сказал Шоки.-- Всякое бывает. Слово Даньки и его младшего против твоего и твоего младшего. Ничья.
        Как ни странно, Ивон не казался особо огорченным. Он улыбнулся и сказал, словно про цитировал с книжки:
        -- крылатый должен быть готов к полету и бою. А если подвела его рука -- отсеките руку, если не услышал он сигнала -- отрежьте уши... Ты помнишь правила вылета, Шоки?
        Тот кивнул. Я еще ничего не понял, но решил, что дожидаться развязки не буду. Взлечу -- и будь что будет. Постараюсь удрать...
        меня схватили за руки, кто-то, упав на землю, вцепился в ноги. Я даже и сопротивляться не пробовал. В полминуты с меня сорвали Крыло, и я остался перед толпой в одних плавках, как и пришел в город. Почему-то стало гораздо страшнее, словно одежда могла от чего-то защитить. Хорошо хоть, чьи-то грубые пальцы надели на меня очки.
        -- Ты все понял? -- спросил Шоки.-- Это закон, Данька.
        Я ничего не понимал, но все-таки. Спросил:
        -- Что будет с Лэном?
        -- если ты не выйдешь с ним на следующий вылет, ему придется искать другого Старшего,-- с сочувствием сказал Шоки.
        Если не выйду? Значит, надежда все-таки есть?
        -- Шоки, Лэн не трус. Помоги ему если что6 -- попросил я. Шоки кивнул и повернулся к толпе. Заорал:
        -- Что вы все собрались? Это дело Крылатых! и прогоните Младших, им нечего здесь делать!
        Женщины и мальчишки помладше стали быстро выбираться из толпы. Лишь один из мужчин спокойно возразил Шоки:
        -- Мы тоже были Крылатыми. И вправе остаться. К тому же, кому-то придется быть с этим мальчиком... потом. Присмотреть за ним.
        -- Хорошо,-- хмуро согласился Шоки.-- Ивон, ты доволен?
        -- Вполне! -- нагло ответил тот.
        -- Ты так ненавидишь Даньку?
        -- я ненавижу Летящих. А он отпустил одного из них!
        Шоки подошел ко мне и достал кинжал. Я задергался, но меня держали крепко, не вырвешься. Что же он собирается делать?
        -- Отпустите, все было не так! -- крикнул вдруг Лэн.-- Данька, скажи им...
        -- Молчи! -- крикнул я.-- Молчи, я приказываю тебе! Младший!
        Лэн замолчал, зажав себе рот руками. Но смотрел он на меня с таким ужасом, что, отпусти меня сейчас помощники Ивона,-- Я бы упал на землю. Ноги не держали.
        -- Зачем ты отпустил Летящего? -- подойдя вплотную, спросил Шоки, Моя ложь его не обманула.
        -- Не смог ударить, он был похож на тебя,-- так же шепотом признался я. И увидел, как побледнел мой единственный среди Старших заступник.
        -- Это был мой брат,-- тихо сказал он.-- Но это ничего не меняет.
        Ивон вышел из-за моей спины, остановился рядом с Шоки и быстрым движением сорвал с меня очки. Я погрузился во тьму. Как неприятно быть слепым среди зрячих! Только шумное дыхание вокруг и страх, страх, страх...
        -- Дай мне! -- сказал невидимый Ивон.
        -- Нет,-- отрезал Шоки.-- Держите ему голову!
        И тут я понял. Понял все. И забился, пытаясь вырваться или хотя бы отвести назад голову, в которую вцепились чьи-то услужливые руки, а потом просто кричал:
        -- Не надо, не надо, лучше убейте меня!
        Мне зажали и рот, я вцепился в чужую руку зубами, но не смог прокусить ткань Крыла. А потом была боль в левом глазе -- огненная, сверлящая боль от удара кинжалом и вспыхнувший на мгновение кроваво-огненный свет...
        Когда мне снова смогли зажать голову, то боль вонзилась в правый глаз. Только я этого уже не помнил. Или очень хорошо постарался забыть за то время6 что провел без сознания.
        6. Настоящий свет, Настоящий взгляд...
        Я лежал, накрытый одеялом, и ничего у меня не болело. Это потому, что ничего страшного и не случилось. Я просто уснул рядом с Солнечным котенком, и мы еще не тренировались с Лэном, и не было вылета, и не было...
        Но ведь было. Было! Было!
        Я вскрикнул, вспоминая случившийся ужас. И чья-то рука легла мне на лицо.
        -- Тихо, мальчик, тихо... Не кричи. И не плачь, если сможешь.
        -- Где я?
        -- У меня.-- Голос был незнакомым, и его владелец сражу же поправился:-- У Герта, у старого Герта. Ты не слышал про меня?
        я покачал головой.
        -- Ничего, это ничего, мальчик... Ты хочешь есть? Ты ведь недавно с вылета...
        Но есть я не хотел.
        -- А пить?
        Герт напоил меня чем-то, я даже не понял, что пил. Потом снова погладил по щеке.
        -- А где Лэн?
        -- Ушел к себе... к вам домой. Тебе лучше пока побыть у меня, мальчик. День, другой...
        -- Скажите, вокруг темно? -- с глупой надеждой спросил я.
        -- Нет,-- после короткой паузы ответил Герт.-- У тебя глаза плотно закрыты.
        -- А если я их открою?
        -- Не надо6 мальчик. Я наложил мазь, но если ты откроешь глаза, то боль вернется.
        -- Это навсегда? -- спросил я.
        Герт молчал.
        -- Что теперь со мной будет?
        -- Если ты не сможешь летать, тебя лишат еды.
        Я засмеялся. Летать? Конечно, какая мелочь! Меня ослепили, но пока оставили среди Крылатых. Провинился не я, а мои глаза. Но меня бросят подыхать с голода. Разве что Лэн и сердобольные взрослые будут меня иногда подкармливать...
        -- Не плачь,-- повторял Герт, вытирая с моих щек слезы. -- Ты размываешь мазь, а у меня ее мало. Без нее вернется боль.
        Пусть вернется... Пусть... Я поднял руку, но так и не смог коснуться своих плотно сжатых век. И в этот момент хлопнула дверь и послышались шаги.
        Вот что мне теперь осталось -- звуки. Навсегда. Только шорохи шагов и сочувственные голоса.
        -- Как ты, Старший? -- тихо спросил Лэн.
        Судя по звуку, он был рядом с кроватью, на которой я лежал. Я нашел на ощупь его руку и вцепился в нее.
        -- Зачем, зачем Шоки это сделал? -- прошептал я.-- Почему он сам меня... ослепил?
        Почему-то это меня волновало.
        -- Если бы он дал кинжал Ивону, тот постарался бы тебя убить, -- вполголоса сказал Лэн. Уткнулся мне в грудь и заревел.
        -- Это из-за меня, все из-за меня, Данька... я должен был сказать.
        -- Тебя бы точно убили.
        -- Мне надо было сказать с самого начала! Я трус, это все из-за меня, я трус, Старший!
        -- Не бросайся такими словами, мальчик! -- строго сказал Герт.-- Ты не трус. Просто ты не создан для этой войны. Мы совершили когда-то ошибку, а расплачиваться приходится вам.
        -- Это ты помнишь солнце? -- спросил я, положив руку Лэну на плечо. Тот всхлипывал уже тише. Почему-то его слезы меня успокоили. Я -- по-прежнему Старший. Я должен быть сильнее. Я смогу!
        -- Да, мальчик. Я одни из последних, кто помнит Настоящий свет.
        -- Вот мы и встретились, как хотели,-- сказал я.-- Лэн, а где Котенок?
        -- Здесь я,-- подал голос Котенок, и по звуку я решил, что он парит в воздухе надо мной.-- Я пока молчал, потому что изучал ситуацию.
        Голосок у него был серьезный, но довольно спокойный. И ко мне вернулась надежда.
        -- Котенок! Ты же смог тогда меня вылечить! Помнишь?
        Котенок молчал, зато Герт изменившимся голосом произнес:
        -- Мне не кажется? Ты разговариваешь?
        -- То, что я свечусь, тебе тоже не кажется,-- отрезал Котенок.-- Данька, я не смогу тебе помочь. Сейчас -- не смогу.
        Я вздохнул и подумал, как здорово было бы исцелиться, и снова посмотреть в лицо Ивону и Шоки, и вернуться в дом Лэна, и устроить там охоту с подушками на Солнечного котенка... Как-то само собой я опять заплакал.
        -- У меня не хватает сил,-- извиняющимся голосом сказал Котенок.-- Мне бы чуть-чуть света, Настоящего, и я бы тебя вылечил. Прости.
        -- А потом, когда найдем свет, сможешь? -- с надеждой спросил я.
        Котенок заерзал, опускаясь на постель рядом со мной. Похоже, он не летал, откуда у него силы-то на полет, его держал в руках Герт. вот всегда я теперь буду обманываться...
        -- Ответь! -- потребовал я.
        -- Если немного времени пройдет, то вылечу.
        Теперь настала моя очередь отмалчиваться. А Герт тяжело прошел по комнате и начал рыться в каком-то шкафу -- я слышал, как скрипнула дверца, зашумели передвигаемые предметы...
        -- Данька, ты меня простишь? -- спросил Лэн.
        -- Перестань, Младший,-- попросил я.-- Мы же партнеры.
        -- Эй, ребятки, если я не ошибаюсь, нужен Настоящий свет?
        Я почувствовал, как встрепенулся Котенок, поворачиваясь на голос Герта.
        -- Да, чтобы спасти Даньку. Ну и мне бы чуточку не мешало.
        -- Я понимаю, что вы издалека, но ты-то, Лэн, наш,-- продолжил Герт.-- Я был Младшим у твоего прадеда. Тогда все только начиналось, дружок... Ты ведь слышал о Солнечном камне.
        -- Это сказка,-- дрогнувшим голосом произнес Лэн.-- Я так думал.
        -- Сказка... Мгла тогда была нестойкой. Временами солнце появлялось, и Солнечные камни, что добывали в наших горах, копили его свет.
        -- За столько-то лет они давно перестали светиться,-- слабо возразил Лэн. Я понял, что он боится надеяться.
        -- Если положить камень в темноту -- то да. А вот если спрятать его в шкатулку из зеркал, чтобы свет возвращался обратно... Что надо сделать?
        -- Положи шкатулку на кровать и открой,-- велел Котенок.
        И через мгновение я почувствовал на своем лице свет. Теплый, ласковый солнечный свет... Котенок замурлыкал.
        -- Зачем он лижет камень? -- удивленно спросил Герт. И Лэн ему ответил:
        -- Он питается Настоящим светом. Ему нужно набраться сил... Так?
        -- Не мешайте,-- буркнул Котенок.-- Долго он будет светиться?
        -- Минут пять, камень-то маленький,-- ответил Герт.-- Хватит?
        -- Посмотрим,-- окрепшим голосом сказал котенок.
        Я лежал и ждал. А Герт тихо говорил, не то мне, не то Лэну:
        -- Мы тогда решили, что если не сможем победить, так хоть перед смертью увидим Настоящий свет. Не думай, я умирать не собираюсь. Я не суеверный...
        Потом Котенок, ступая лапками мне по лицу, склонился над моими глазами. Пренебрежительно произнес:
        -- Какая дикость... Мазь из наркотиков и трав. Лежи тихо, Данька, будет больно.
        И его язычок, маленький и шершавый, принялся вылизывать мне глаза. Это длилось долго, но было совсем не больно, только чуть-чуть щипало. А Лэн с Гертом молчали, как зачарованные.
        -- Вот,-- сказал наконец Котенок.-- Вроде кончил. Не знаю, что получилось, я не доктор. Но видеть сможешь.
        -- Так я не вижу! -- крикнул я так громко, что Котенок подпрыгнул на мне и заорал в ответ:
        -- Веки подыми, глупый мальчишка!
        И я открыл глаза.
        Котенок смотрел на меня, и я понял, какие добрые у него глаза, добрые и виноватые. Мех у Котенка светился ярко, как раньше. Мордочка была перепачкана целебной мазью и еще чем-то.
        Потом я посмотрел на Герта. Он и вправду был старым, лет шестьдесят или семьдесят. Я здесь еще таких стариков не видел. Седой, морщинистый, в старой застиранной рубашке, но с галстуком, как у Старших Крылатых. Герт выглядел порядком смущенным.
        А Лэн смотрел на меня и тихо плакал. По инерции. Я знал, что он сейчас улыбнется и скажет: "Старший, все в порядке!"
        -- Старший, все в порядке!
        Я кивнул и сказал:
        -- Уже понял. Все как раньше, да?
        -- Да.-- Лэн неуверенно пожал плечами, и опять я угадал его слова:-- Только... у тебя глаза немного светятся.
        -- Жуть какая,-- прошептал я, вздрогнув.-- Котенок, правда?
        -- Глупые вы все,-- умываясь, сказал Котенок.-- Посмотри на хорошую картину -- и увидишь, что глаза у людей могут светиться. Посмотри на того, кто тебя любит. Посмотри на ребенка или на старика. Это свет, который в тебе. У кого-то он виден всегда, а некоторые его гасят всю жизнь. Глупые вы мальчишки...
        Я посмотрел на Лэна и почти честно сказал:
        -- У тебя тоже светятся.
        -- Это они твои отражают,-- нашелся Лэн. встал и принялся вытирать с лица остатки слез. Он, похоже, ревел без перерыва все время после того, что со мной случилось. И когда со мной говорил, ревел, только беззвучно.
        -- Ничего не понимаю.-- Герт покачал головой.-- У мальчика были выколоты глаза, ему ничего не могло помочь. И камень-то я отдал просто на всякий случай... Вы волшебник?
        -- Значит, к простым котятам можно и на ты,-- скандальным голосом заявил Котенок.-- А к волшебным на всякий случай будем обращаться вежливо... Чего уж там. Не надо.
        -- Между прочим, я отдал тебе самое дорогое, что у меня было, -- серьезно сказал Герт. И Котенок сразу перестал ехидничать.
        -- Извините, я понимаю. Это так, я еще маленький, иногда веду себя плохо.
        Герт, которому этого явно хотелось, протянул руку и посадил Котенка себе на колени. Тот, смущенный, не стал возмущаться. Лушь буркнул:
        -- Мурлыкать не буду, не надейтесь... Или на ты?
        -- На ты.
        -- А ты ничего, нормальный,-- хамовато сказал Котенок и повернулся ко мне:
        -- Данька, пройдись по комнате, погляди по сторонам. Убедись, что все в порядке, пока у меня есть силы что-нибудь исправить.
        Я встал, оделся (Лэн принес мне одежду, такую же, как и у него, шорты и футболку), прошелся по комнате. Все было в порядке. Видел я как и раньше, даже...
        Даже лучше. Я глянул на платяной шкаф в углу комнаты и непонятно как увидел, что в нем висит. Сквозь закрытую дверцу!
        -- Герт, у тебя в шкафу два костюма, много женских платьев, штук десять твоих рубашек, Крыло для Старшего и пара галстуков. Точно?
        -- Закрой дверцу, негодный мальчишка,-- не поворачиваясь сказал Герт. А Лэн, который видел, что я ее и не открывал, захлопал глазами.
        -- Я стал видеть сквозь дерево,-- почти не удивляясь, сказал я. Котенок выгнул спину дугой, взъерошился и тревожно сообщил:
        -- Этого я и боялся. Перестарался, похоже... Тебе сильно мешает такое, Данька?
        -- Ничего не мешает,-- возмутился я.-- Наоборот... Герт, а к твоему дому идет какая-то старая женщина в синем платье.
        -- Это моя старуха,-- обреченно сказал Герт.-- Сейчас все и начнется...
        Он завертел головой. Похоже, эта новость подействовала на него сильнее, чем мои удивительные способности:
        -- Я же клялся, что вымою пол... Свет! Все из головы вылетело.
        Смотреть на него было немножко смешно. Я представил, как этот старикан, засучив рукава, елозит тряпкой по полу, и хихикнул. Лэн тоже, по моему, просто за компанию. Лишь Котенок сохранял озабоченность:
        -- Данька, так ты уже и сквозь стены видишь? Они же каменные!
        -- Сквозь стены не вижу,-- признался я.-- Сквозь деревянные ставни и уторы -- пожалуйста.
        -- Ты в порядке?
        -- Да я как новенький! -- крикнул я и подпрыгнул в доказательство. Как раз в тот момент, когда старушка зашла в дом.
        Вначале она просто покачала головой. Потом наморщила лоб, глядя на меня и пытаясь что-то сообразить.
        -- Кэя, я не успел убрать, тут такое получилось,-- засуетился Герт. Смешно: взрослый, даже старый человек, а оправдывается, как мальчишка.
        -- Герт, я знала, что ты взялся ухаживать за мальчиком, которого ослепили,-- медленно сказала старушка.-- Но теперь мне кажется... Ты видишь?
        -- Да,-- виновато признался я.
        Старушка вдруг просияла и всплеснула руками:
        -- Герт! Шоки все-таки схитрил? Да?
        Мы молчали.
        -- Я знала, что наш внук не сделает такого,-- с облегчением сказала старушка.-- И чего я, дура, в нем сомневалась?
        -- Будем считать, что так и было,-- меланхолично предложил Котенок.-- Неплохая версия.
        -- Ты разговариваешь? -- ахнула старушка.
        -- С такой милой женщиной заговорит даже маленькая серая мышка,-- заявил Котенок галантно. Похоже, этот дикий комплимент вернул Кэе самообладание. Она покачала головой, подошла к Котенку, подозрительно посмотрела на него, потом на Лэна.
        -- Это не он,-- подсказал Котенок.
        -- Это не я,-- замотал головой Лэн.
        -- Отлично.-- К старушке вернулось самообладание.-- Ты Младший в паре, не так ли? Значит, картошку чистить умеешь. Пойдем.
        И она чуть ли не уволокла Лэна за собой.
        -- Это у нее всегда так называется -- "картошку чистить",-- заявил Герт, усаживаясь в мягкое кресло у камина.-- Скорее ему придется месить тесто для пирога... Данька, если уж с тобой все в порядке... Ты не подашь мне трубку и кисет? Они на столе.
        -- Вижу,-- с удовольствием сказал я.
        Герт принялся набивать трубку, поглядывая на нас с Котенком. Тот улегся перед ним на пол. Я подумал и сел рядом на корточки.
        -- И что вы хотите узнать? -- полюбопытствовал Герт.
        -- Как вы потеряли солнце,-- твердо сказал Котенок.-- Ты расскажешь?
        Герт вздохнул.
        -- Расскажу... Мы его продали.
        -- Что? -- завопил я.
        -- Продали,-- повторил Герт.-- Каждый в отдельности и все вместе. Тогда торговцы впервые пришли к нам, у них было много удивительных вещей...-- Герт вздохнул.-- А у нас мало что оказалось им нужным. Пшеница, фрукты, мечи -- все это их не интересовало. Мы жили просто, а нам так хотелось жить красиво. Я был таким, как ты Данька, и помню, как мать смотрела на украшения и ткани, которых никогда не было у нас. А отцу очень понравился меч, рассекающий камень и железо, как воск. Он был воином.
        Герт зажег трубку, вдохнул дымок и продолжил:
        -- И вот однажды мама вернулась от торговцев со всем, что хотела иметь. Она продала ту часть солнца, что светила для нее. Теперь она всегда ходила в полутьме, на ней лежал сумрак. Но ей он совсем не мешал, да и я тогда не испугался. А в небе появилась маленькая серая тучка -- она всегда закрывала маму от солнца. И тучек таких становилось все больше и больше. Зато у нас появились яркие лампы в домах, и горячая вода в ваннах, и хорошее оружие, и вкусная еда, которой не было раньше. Кто-то потребовал от торговцев, чтобы его кормили всю жизнь -- и те стали исправно возить пищу. Это было так просто -- продать чуть-чуть света и жить после этого в сытости и спокойствии. Люди ходили по улицам, как серые тени, и последние пятнышки света прыгали вокруг них, уворачиваясь от тьмы. Не всех соблазнил еда и тряпки, но и для самых несговорчивых нашелся свой товар. И они продали свет. За умные книги, которые мечтали прочитать, за красивые слова, которые научились говорить, за новые песни, которые так приятно было слушать.
        Многие стали продавать свет своих маленьких детей -- те еще не могли с ними спорить. И небо затянулось серой мглой, что расступалась все реже и реже. А в самых темных местах стали появляться башни, где жили Летящие. Они нападали на нас и похищали людей, которые тоже становились Летящими. Мы попросили у торговцев Крылья -- у нас уже не осталось света, которым можно было торговать, но надо было бороться. И они предложили самым сильным мужчинам наняться к ним -- в охрану. У нас не было выбора. Вот только Крылья поднимали лишь детей -- взрослых они не выдерживали. Так все и закончилось. Мрак сомкнулся, когда все мы продали свой свет. Подростки разделились на Старших и Младших и стали охранять города от Летящих. Взрослые нанимались к торговцам, чтобы прокормить свои семьи. Лишь немногие,-- Герт грустно улыбнулся,-- доживали в городах до старости. Мы привыкли так жить.
        -- Вы продали свет, и ваше солнце перестало светить,-- зло сказал Котенок,-- Солнце светит для людей, и если те выбирают тьму...
        Котенок зашипел и начал яростно умываться.
        -- Солнечный котенок, так что же, у них не осталось надежды? -- шепотом спросил я.-- Свет не вернется? Если они исправятся, пообещают...
        Герт вздохнул.
        -- Мы пробовали. Мы просили прощения у солнца, мы убивали Летящих, мы жгли костры, стараясь разогнать мрак... И торговцев мы просили выкупить свет обратно. Но те сказал, что свет давно уже куплен у них и покупатель не хочет продать его обратно.
        -- И этот покупатель -- повелитель Летящих,-- подытожил Котенок.
        -- Мы думаем так,-- согласился Герт.
        Котенок нервно заходил по комнате.
        -- Я видел его башню,-- наконец сказал он.-- Там тьма. Не знаю, не знаю... Разве что свет спрятан в самых глубоких подвалах... Вряд ли все так просто, Герт.
        -- Что мы будем делать? -- спросил я. Котенок покосился на меня:
        -- Решай сам. У меня сейчас есть немного силенок. Я, наверное, смог бы открыть ту дверь.
        -- Смог бы? -- Я вскочил, взял Котенка на руки.-- Мы вернемся домой?
        -- Я тебя верну,-- пообещал Котенок.
        -- А сам?
        -- Солнечные котята не бросают в беде мир без солнца.
        -- Знаешь, я тоже не бросаю в беде друзей! -- разозлился я.-- А потом, когда победим, сможешь вернуть меня?
        -- Конечно.
        Герт задумчиво смотрел на нас, забыв о своей погасшей трубке. Потом спросил:
        -- Если я правильно понял... Там, откуда вы родом, есть Свет?
        -- Полным-полно! -- гордо сказал Котенок.-- Там его еще не продали... надеюсь.
        -- Но вы собираетесь помочь нам?
        -- Попробуем,-- скромно заявил Котенок.-- Я кое-что умею, и Данька оказался не самым глупым в мире мальчишкой.
        В этот момент из кухни вернулся Лэн. Перепачканный мукой, хмурый, но гордый.
        -- Я заслужил лишний кусок пирога,-- гордо заявил он, усаживаясь за стол.-- Все согласны?
        Мы не спорили. Тем более что пирог оказался огромным и очень вкусным, с земляничным вареньем. Куски мы, конечно, не считали, но когда остался последний, Кэя осторожно завернула его в бумагу и убрала.
        -- Это... внуку,-- смущенно глядя на меня, пояснил Герт. -- Данька, ты не будешь мстить? Ведь правда?
        Я молчал. Все ждали моих слов -- и Герт, и Кэя, которой, наверно, Лэн рассказал, как все было на самом деле.
        -- Подожду, пока станем взрослыми,-- пообещал я.-- И набью ему морду... первым подходящим утром.
        Котенок мрачно смотрел на меня.
        -- Если не попросит прощения,-- неохотно добавил я.
        Герт протянул руку и потрепал меня по голове.
        -- Ты хороший мальчик, Данька,-- ласково сказал он.-- Что бы ни случилось -- тьме тебя не коснуться.
        От такого комплимента я засмущался и начал торопить Лэна идти домой. Перед дверью Герт остановил меня и дал узкую черную ленту.
        -- Не стоит Крылатым видеть твои глаза. А то они решат повторить наказание. Проделаем дырочки, и...
        -- Не надо дырочки,-- сказал я, завязывая лентой глаза. -- Это ведь просто материя. Спасибо, Герт. Спасибо, Кэя. Пирог был отличный!
        И мы пошли к себе домой. Котенка я держал на руках, а Лэн придерживал меня за плечо, словно я по-прежнему был слепым. На улицах оказалось много народу, видно, время еще было раннее. Я шел и видел лица встречных. Некоторые, особенно Старшие Крылатые, улыбались. Таких было немного, очень немного. Но они были.
        7. Караван
        Шоки зашел только через три дня, накануне нашего с Лэном второго вылета. Нельзя сказать, что мы скучно провели это время. Я прочитал уйму книг, попадались очень интересные; каждый день тренировался с Крылом, учил Лэна приемам айкидо, рассматривал картины, которые рисовал прежний Старший Лэна, Керт. С моим новым зрением это было ужасно интересно. Например, читал я раз в десять быстрее и часто догадывался, чем кончится книга, еще на первых страницах. Такие книги я не дочитывал. А обучая Лэна приемам, я видел все его ошибки так ясно, что выправлять их было проще простого. С картинами же было интересней всего. Я их видел по-настоящему, как раскрытые в стене окна, а не как куски раскрашенного холста. Этот Керт был отличным художником, хотя, по-моему, и не совсем хорошим человеком. Была у него картина, где над черным неподвижным морем, под серой пеленой туч, летели двумя цепочками Летящие и Крылатые. Вдали, едва различимые на картине, они сливались в один строй, улетающий куда-то в бесконечность. Картина называлась "Перед боем", только я-то видел, что никакого боя здесь нет и не будет. На другой картине
падал на скалы убитый Летящий, а над ним парил Крылатый, похожий на самого Керта, если верить Лэну. Эта картина называлась "Победитель". Летящий на ней был гордым и красивым даже в смерти. А Крылатый нарисован кое-как, словно художник стеснялся его изображать. Еще одна картина мне очень понравилась, а Лэну нет. И неудивительно. На ней был нарисован сам Лэн, сидящий с ногами в кресле и исподлобья глядящий в сторону. Там легкими красивыми мазками были нарисованы парень с девушкой, чокающиеся бокалами с вином. Лэн, глядя на эту картину, злился и говорил, что Керт был разгильдяй и бабник, но его, Лэна, это ничуть не трогало, и называть картину "Ревность" глупо.
        Мне все время хотелось спросить, как Керт попал в плен, потому что я уже начал кое о чем догадываться. Но пока откладывал этот разговор.
        Очередной наш вылет был вечером, и с самого утра мы только и делали, что наедались впрок, изредка перепархивая по комнате. Чтобы размять Крылья.
        Шоки я увидел сквозь дверь, начал было искать свою черную повязку, потом плюнул на это и просто сел в кресло, закрыл глаза. Лэн впустил Шоки и молча встал рядом со мной.
        -- Привет,-- неуверенно сказал Шоки.
        -- Привет. Это кто? -- не удержался я от маленькой мести, разглядывая Шоки сквозь плотно сжатые веки. Шоки закусил губу и отвел от меня взгляд.
        -- Это я, Шоки.
        -- Зачем ты пришел?
        -- У вас сегодня вылет... Патрулирование караванной тропы...
        -- Мы знаем, Старший Шоки,-- невозмутимо сказал я.-- Все в порядке.
        -- Собираетесь лететь? -- Он сумел скрыть удивление в голосе, но не на лице.
        -- Конечно. Разве у меня есть другой выход?
        Наверное, Шоки хотел что-то предложить, но теперь не стал. Так я и не узнал, чем же он собирался мне помочь. Помявшись, Шоки, как дурак, поинтересовался,
        -- Как глаза, Данька? Болят?
        -- Этого не опишешь,-- честно сообщил я.-- Хочешь попробовать? Так неси кинжал, он у тебя уже испытан в деле.
        Шоки вскочил и выбежал из дома. В дверях повернулся и крикнул:
        -- Ты сам предпочел это смерти! И не смей обвинять меня! Подло, Данька! Я подыграл тебе, ты остался в живых!
        Дверь хлопнула. Я раскрыл глаза и смущенно посмотрел на Лэна. Тот жестко сказал:
        -- Правильно, Данька. Так ему и надо. Страж порядка...
        Я не стал спорить. Но чувствовал, что и сам переборщил. У Шоки-то действительно не было выхода...
        -- Пошли на башню, Лэн.
        Лэн поднялся вслед за мной, сунул в руки черную ленту. Криво улыбнувшись, я завязал глаза. Какая разница? Я видел до самого горизонта. И даже серая мгла все меньше мне мешала.
        В моих глазах жил Настоящий свет.
        -- Летим! -- сказал я, взмывая в низкое небо. Ударил ветер -- тугие прозрачные струи, и я скользнул между ними так, чтобы Крылу доставалось меньше работы.
        Лэн отчаянно поднимался следом. Его Крыло рубило воздух, протискиваясь напролом. Как хорошо иметь Настоящее зрение!
        -- У меня есть крылья! -- закричал я над молчаливым городом.-- У меня есть Настоящие крылья!
        Лэн с трудом догнал меня. Я видел капельки пота на его лице и как тяжело бьют воздух крылья Младшего.
        -- Трудно? -- спросил я.-- Летим наперегонки?
        Лэн сложил крылья и заскользил на север, к горному перевалу, откуда приходили караваны торговцев. Засмеявшись, я последовал за ним.
        У перевала я догнал Лэна, поднырнул под него и схватил за руки, складывая Младшему Крыло. Лэн обвис, и я увидел в его глазах ужас.
        Тьма и свет! Что же я делаю!
        -- Лэн, я научился летать! -- крикнул я, словно бы оправдываясь.-- По-настоящему! Нам теперь никто не страшен!
        -- А я тебя боюсь,-- тихо сказал Лэн.
        Я молча обнял его и заскользил вниз, притормозив у самой земли. Поставил Лэна, сложил свое Крыло. Лэн стоял по стойке смирно и не мигая смотрел на меня.
        -- Прости,-- попросил я.-- Знаешь, когда можешь летать так... как птица... то тянет на всякие глупости.
        -- Знаю,-- серьезно сказал Лэн.-- Хорошие Крылатые иногда сами уходят к Летящим. Они не хотят расставаться с полетом, когда станут взрослыми.
        -- Так ушел Керт? -- спросил я. Лэн кивнул.
        -- Ему уже немного оставалось, полгода-год. Он приказал мне следовать за ним, и мы сели на башню Летящих. Тогда Керт схватил меня и сказал, что мы станем Летящими. Что нет никакой разницы, только у нас будут крылья навсегда и мы перестанем бояться тьмы. Он всегда считал, что лучше меня знает, что мне нужно...
        -- Лэн...
        -- А я не хочу перестать бояться тьмы! Я ее ненавижу!
        Лэн плакал, а я все никак не мог понять, в чем дело.
        -- Теперь и ты! -- вдруг выкрикнул мой Младший.-- Тоже решаешь, что для меня лучше! Чем ты отличаешься от других?
        -- Прости, только и смог сказать я.-- Лэн, ты лучше всех летаешь. Я просто обалдел от того, что смог тебя поймать в воздухе.
        Слезы у Лэна сразу высохли, и он неуверенно улыбнулся.
        -- Не сердись, партнер,-- попросил я. И посмотрел на него Настоящим взглядом. Лицо Лэна дрогнуло и словно растаяло, изменившись. Я видел его без малейшей фальши, и мне было немного стыдно за это свое умение. Но я знал -- то, что я увижу, не расскажу никому и никогда. Ни за что на свете.
        Потом я сказал то, что надо было сказать:
        -- Лэн, можешь меня ударить. Я тебя напугал. Только давай все-таки будем еще летать наперегонки.
        -- Ты теперь догонишь,-- грустно сказал Лэн.
        -- Постараюсь,-- неуверенно сказал я. И Лэн сразу повеселел:
        -- Давай-давай. Постарайся, а то я просто летел не в полную силу.
        Мы стояли посреди узкого горного ущелья, это и был тот перевал, через который шли торговцы. И уже собирались взлететь, когда Лэн схватил меня за руку:
        -- Тихо!
        Вслушавшись, я уловил слабый стук и звяканье. Звуки приближались.
        -- Караван! -- уверенно сказал Лэн.-- вот как удачно. Сверху его трудно заметить, торговцы обычно маскируются.
        -- От Летящих?
        -- От всех.
        Вначале из-за поворота ущелья вышел высокий мужчина в одежде бурого цвета, отлично повторяющей цвет скал. Я насторожился, но Лэн спокойно сказал:
        -- Это охранники каравана. Привет!
        Охранник, положив руку на меч, подошел к нам. Следом двигались еще трое, потом несколько огромных, похожих на буйволов животных, груженных тяжелыми тюками.
        -- Привет, Младшие,-- с ноткой симпатии сказал мужчина. -- Почему вы одни?
        -- Я Старший в нашей паре,-- оборвал я его.-- Когда вы доберетесь до города?
        Мужчина удивленно смотрел на меня. Покачал головой:
        -- Откуда нам знать? Мы лишь охрана... которой будешь и ты, если доживешь. Спрашивай у торговцев.
        Мгновенно утратив к нам интерес, охранник пошел дальше. Трое его товарищей обогнули нас и, не заговаривая, прошли мимо.
        -- Они уже считают себя выше горожан,-- хмыкнул Лэн. -- Тоже мне, рабы каравана... Вон торговцы, идем!
        Караван был большим -- наверное, сотня животных, тащивших груз, десяток охранников и всего трое торговцев. К своему удивлению я понял, что это семья -- мужчина и женщина, которым было лет тридцать, и девчонка, старше меня на год-два, рыжеволосая и загорелая. Ага! я посмотрел на Лэна, но тот не обратил внимания на загар девчонки. Ладно, сам разберусь. И очков у них не было! Как же они видят?
        -- Привет! -- явно стараясь выглядеть гордым и важным, сказал Лэн.-- Как прошел путь? Летящие не досаждали в дороге?
        -- Мы не воюем, мальчик. Даже с Летящими.-- Мужчина-торговец отошел от мерно шагающих животных и двинулся рядом с нами.-- А как ваш город? все воюете?
        Лэн кивнул. Он наслаждался общением с торговцем. А я просто шел, разглядывая эту семейку коммерсантов.
        Все они были смуглыми, явно от загара. У девчонки даже кончик носа шелушился -- на солнце перележала. Сволочь! и одеты они были отлично -- все в штанах, больше всего напоминающих джинсы, и ярких свитерах, а девчонка и ее мать еще в каких-то вязаных шапочках. Ну правильно, в горах холодно. А они к холоду не привыкли, видно по всему. Из оружия только у мужчины был короткий меч -- торговцы то ли полагались на свою охрану, то ли имели в запасе что-то посильнее холодного оружия.
        Как они мне не понравились! Сразу и накрепко. Особенно девчонка, которая ухмылялась, разглядывая Лэна, и временами перешептывалась о чем-то с матерью, после чего обе они вполголоса смеялись. На фоне охранников в бурых маскировочных костюмах и нас с Лэном в черным Крыльях эти трое выглядели как праздные богатые туристы в районе боевых действий.
        -- Хочешь конфетку? -- поинтересовался тем временем мужчина-торговец у Лэна. Тот с готовностью кивнул. И торговец, достав из кармана конфету в бумажной обертке, кинул ее Лэну, хотя между ними и метра не было. Лэн подпрыгнул, поймал конфету и повернулся ко мне:
        -- Хочешь, Старший?
        Девчонка опять хихикнула. Я подошел к Лэну, взял у него конфету, уронил и наступил на нее ногой. Потом повернулся к торговцу и сказал:
        -- Какая жалость. Я ее уронил.
        Мы с торговцем остановились и уставились друг на друга. Караван продолжал идти. Лэн тоже остановился, испуганно глядя на нас.
        -- Мы редко делаем подарки,-- сказал наконец торговец. -- Не стоит от них отказываться.
        -- Подарков я пока не видел,-- ответил я.-- Только подачку. Счастливого пути, встретимся в городе.
        Расправив Крыло6 я взмыл вверх. Эх, жалко, не посмотрел на торговцев Настоящим взглядом! Ладно, еще будет время.
        Лэн догнал меня на пути к городу, спросил, пристраиваясь рядом:
        -- Зачем ты так, Данька? Конфеты у них всегда вкусные.
        -- Ребенок! -- с неожиданной злостью сказал я.-- Лэн, опомнись, нельзя же так унижаться!
        -- Повязку надень, нам навстречу кто-то летит,-- быстро увел разговор в сторону Лэн. я с досады чуть не влепил ему, но повязку все-таки надел и пропустил Лэна вперед.
        Когда я увидел, кто летит нам навстречу, Лэн и торговцы напрочь вылетели у меня из головы. Это бы Ивон. Я узнал его по полету, удары Крыла каждого человека теперь были для меня непохожи, как почерк.
        -- Работаешь поводырем? -- крикнул Ивон, зависая над нами. -- Отлично, Лэн! Ты хороший партнер для труса. А как ты, Старший из чужого города? Повязка не жмет?
        Я взмыл вверх и приставил острие меча к его горлу. Как он перепугался!
        -- Ты же теперь слепой! -- закричал Ивон, даже не делая попыток увернуться.-- Ты слепой!
        -- Мне хватает слуха,-- заявил я.-- Как тебе мой клинок? Острый?
        -- Крылатые не убивают друг друга! -- с противным повизгиванием в голосе крикнул Ивон.-- Лэн, останови его!
        Лэн парил рядом, наслаждаясь происходящим.
        -- Ивон, у вас прекрасный обычай наказывать трусов,-- сказал я.-- Но теперь я ввожу новый. Наказывать подлецов.
        Ударив со всего размаху, я рассек его правое крыло. Ивон закувыркался, падая вниз. Секунду я провожал его взглядом, потом сложил крылья и бросился следом.
        Поймал я Ивона у самой земли. Схватил за волосы и довольно резко затормозил -- в ладони остались вырванные с корнем пряди. Ивон верещал, как поросенок.
        -- Запомни,-- опускаясь рядом, сказал я.-- Нельзя быть подлецом. Никогда. Повторяй это по утрам. И может быть, доживешь до дня, когда Крыло откажется тебя держать.
        На всякий случай я ударил и по левому крылу Ивона, а тот стоял, в ужасе глядя на меня и не пытаясь снять свой арбалет. Потом я взмыл вверх. Так быстро, что пущенная вдогонку стрела меня не догнала.
        -- Что ты с ним сделал? -- спросил Лэн, дожидавшийся меня в небе.-- Убил?
        -- Нет, порезал Крыло. Пусть идет в город пушком.
        -- Это позор,-- серьезно сказал Лэн.
        -- Надеюсь. Как ты думаешь, он дойдет?
        -- Да что с ним, гадом, сделается? Сам доползет или караванщики подберут. Он как раз на их тропе.
        -- Полетели домой,-- отбрасывая колебания, сказал я.
        Мы приземлились на площади -- там, где меня ослепили три дня назад. И пошли в сторону нашего дома. Люди провожали меня взглядами, кто испуганными, кто удивленными. На полпути нам попался Шоки. Лэн с грустным видом тронул меня за плечо, я остановился, глядя собой сквозь черную повязку.
        -- Я рад, что у вас получился вылет,-- подходя, сказал Шоки.-- Ты прекрасно летаешь, я видел. Прости.
        И злость на него у меня почти пропала.
        -- Шоки, нельзя быть рабом законов,-- сказал я.-- Иначе будешь рабом и во всем остальном. Над горами мы встретили Ивона. У него возникли проблемы с Крылом, так что он придет домой пешком и не совсем в срок. Не беспокойтесь зря.
        -- Ничего не понимаю...-- признался Шоки.-- Данька, как ты это делаешь?
        -- Караван придет в город к завтрашнему утру,-- словно не слыша вопроса, сообщил я.-- Можете решать, кто будет к ним наниматься. И считайте, что мы с Лэном уже нанялись охранять их от нашего города до города торговцев.
        -- Вы уходите? -- словно не веря своим ушам, воскликнул Шоки*
        -- Пойдем, Младший,-- велел я Лэна, и мы пошли прочь. Метров через десять Лэн не выдержал:
        -- Данька, ты серьезно?
        -- Вполне.
        -- Но ты даже не спросил меня! Может, я не хочу уходить!
        Я вспомнил Лэна таким, каким видел его Настоящим взглядом. И поинтересовался:
        -- А ты что, не хочешь?
        Лэн молчал.
        -- Мы пойдем в город торговцев. Мы вытрясем все их тайны. Мы узнаем, где они ухитряются так лихо загорать,-- постепенно распаляясь, говорил я.-- И не смей врать, что ты не мечтаешь удрать из своего города!
        Лэн ответил, когда мы уже подошли к дому.
        -- Да, мечтаю. Мне не нравится мой город! Только лучше бы ты не получил это свое Настоящее зрение и не видел меня насквозь! Данька, я не хочу, чтобы за меня решали!
        Домой мы вошли молча. Каждый сам по себе. Лэн достал буханку, нарезал, и принялся мрачно жевать черствый хлеб. Я таким самоуничижением заниматься не стал, выудил кусок вяленого мяса и с чувством вгрызся в него.
        За этим занятием нас и застал Котенок. Он, наверное, мирно спал наверху, но почувствовал наше возвращение и сбежал вниз.
        -- Ого,-- только и сказал Солнечный котенок, забрался на стол и улегся между нами.
        С минуту он молчал, разглядывая то меня, то Лэна. И я со стыдом понял, что уж он-то все увидит действительно насквозь. Не спрячешься.
        -- Лэн, я буду говорить с тобой,-- строго начал Котенок.
        -- Почему? -- вскинулся Лэн.-- Я ни при чем! И вообще с Данькой не ссорюсь.
        -- Я буду говорить с тобой, потому что с Данькой сейчас говорить бесполезно,-- продолжал Котенок так же сурово. И сразу же решил, что теперь превратился в доброго героя, который видит всю правду и лучше всех знает, что им надо делать. Попутно возвращая свет целому миру.
        -- Неправда! -- завопил я. Но Котенок строго посмотрел мне в глаза, и я осекся.
        -- Можешь выйти,-- сказал Котенок.-- Я говорю не с тобой, а с твоим единственным Настоящим другом. Лэн, у Даньки на радостях все перепуталось. Он думает, что если в его глазах -- свет, то он ничего плохого сделать не может. А это не так. И Свет, и Тьма -- это просто силы. Конечно, светом трудно сделать черное дело, а тьмой -- высветить зло. Трудно, но можно. Будь ты хоть весь светящийся, это тебя не застрахует от ошибок и скверного характера.
        -- Так что же делать? -- тихо спросил Лэн.-- Чем я могу помочь?
        -- Прощай Даньку, когда он тебя обижает. Пойми, что он на самом деле хочет сделать все как лучше. Просто он теперь видит всех такими, какие они есть на самом деле, а иногда надо смотреть, какими они хотят быть.
        -- Хорошо,-- сказал Лэн.
        -- и еще. Спорь с Данькой не потому, что он позабыл спросить твоего согласия -- он же просто знал, что ты согласишься. Спорь с ним, когда он будет на самом деле ошибаться.
        Лэн молча кивнул.
        -- А теперь,-- вставая, сказал Котенок,-- я выйду и снова зайду. И когда вернусь, здесь все должно быть по-другому.
        Когда Котенок вернулся, на столе для него стояло полное блюдце сливок, а в кресле напротив сидели мы с Лэном и выжидательно на него смотрели.
        -- Ого,-- вновь сказал Котенок. Но совсем с другой интонацией. Лакнул для пробы сливки и одобрительно кивнул.-- Как это у вас получилось?
        -- Сливки, что ли? -- притворно удивился Лэн.-- Их еще целый кувшин.
        -- Да не же! Мяу! -- прикрикнул Котенок.-- Не морочь мне голову, ты прекрасно понял вопрос!
        Мы с Лэном переглянулись и рассмеялись.
        -- Да никак,-- ответил я за Лэна.-- Мы просто посмотрели друг на друга, потом Лэн достал сливки, а я блюдце. Потом мы сели и стали тебя ждать.
        -- Пойдет,-- решил Котенок.-- Главное -- без всяких глупых извинений и клятв в вечной дружбе. В общем, начинаем военный совет. А тебе, Данька, персональное напоминание: осторожнее с Настоящим зрением.
        -- Мы нашли торговцев,-- первым начал Лэн.-- Они завтра будут в городе, и Данька уже успел с ними поссориться.
        -- И за дело,-- подхватил я.-- Их трое, не считая охраны. Мужик с женой и дочка, противная, как ведьма. Мужик дал Лэну конфетку, кинул, как собачке! Я ее растоптал. А девчонка загорелая, она недавно была на солнце!
        -- Ты уверен, что этот торговец хотел обидеть Лэна?
        -- Нет, но...
        -- А ты знаешь, что торговцы плавают на своих кораблях в разные миры и их дети вовсе не обязаны быть бледными, как вареная рыба?
        Я молчал. Потом опустил глаза и признался:
        -- В общем, я, наверное, дурак. Я решил, что нам надо попасть в город торговцев и узнать...
        -- ... где они прячут солнышко,-- сладким голосом закончил Котенок.-- Сказочек начитался. Но в город торговцев нам действительно надо.
        -- Да? -- обрадовался я.-- Зачем?
        -- Узнать, кто купил у них свет. Узнать, почему они не воюют с Летящими. Что они им такое продают или что покупают, почему никого не боятся. И зачем им тогда нужна охрана? Города на торговцев чуть ли не молятся, с Летящими у них все шито-крыто... А охрана с караванами идет.
        -- Правильно,-- сказал я.-- Котенок, ты куда лучше, чем я, все рассчитал!
        -- Это потому, что я не полагаюсь только на внешность или только на сущность,-- объяснил Котенок.-- А ты вначале сделал все выводы из внешности торговцев, а потом -- из сущности Лэна. вот и двойная ошибка.
        -- Данька! -- неожиданно спросил Лэн.-- Ты что, и вправду видишь меня насквозь?
        Он напряженно ждал ответа, и я соврал. Кому же приятно, что ничего нельзя сохранить в тайне, пусть даже и от друга:
        -- а чего тебя видеть? Ты и так как на ладони. Буду я на тебя силы тратить!
        Лэн немного успокоился. Вздохнул и сказал:
        -- Данька прав, надо пойти в город торговцев. Я тоже давно хотел там побывать... Только вначале надо попросить Шоки, чтобы наш дом никому не отдавали, а то я к нему привык,-- неожиданно закончил он.
        Поговорить с Шоки? я шмыгнул носом, представляя такой разговор после нашей сегодняшней перепалки. И Лэн великодушно пообещал:
        -- Я сам с ним поговорю. Знаю, что он меня не очень любит, ну да это будет честная просьба... Шоки не откажет. Сейчас и пойду.
        -- Давай-давай,-- подбодрил его Котенок.-- Я пока обдумаю, что нам с собой взять. И пороюсь в твоих шкафах, не против?
        -- Да хоть все перерой! -- весело сказал Лэн, вставая. -- И еще... вы меня рано не дите. Я зайду попрощаться к маме.
        -- Вот мы дураки,-- сокрушался Котенок, когда Лэн вышел. -- Совсем забыли, что он еще ребенок, у которого есть мама... Данька, а ты чего ревешь? А?
        -- Волшебник несчастный! -- крикнул я, пряча лицо в ладони.-- У меня тоже есть мама! А я даже попрощаться с ней не могу!